КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Пока цветет жасмин (СИ) [Pauline Brunet] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== La Part I.(Au seuil de l’Apocalypse ou La complexite de la vie nouvelle) (Пролог) ==========

ЧАСТЬ I. «В ПРЕДДВЕРИИ АПОКАЛИПСИСА ИЛИ СЛОЖНОСТИ НОВОЙ ЖИЗНИ»

Франция. Окраины Прованса. Деревня Фонтэн-де-Воклюз, 2005 год.

На окраине города Прованса, в маленькой деревушке Фонтэн-де-Воклюз, жила пятнадцатилетняя девочка-сирота. Это была ничем не примечательная девочка, с длинными белыми волосами и большими карими глазами. У неё не было красивой внешности, красивой одежды и не было всего того, что должны иметь дети в её возрасте. Её родители погибли в автокатастрофе, когда ей было десять лет. С тех пор, девочкой сироткой занималась старая женщина, мадам Роше, которая проживала по соседству. Её, и её младшую сестру Амели, буквально, воспитала эта пожилая женщина, и девочка была ей благодарна.

Но, спустя три года, мадам Роше внезапно умерла, и сиротки остались совсем одни. Больше никто им не помогал, а в родной деревне девочек стали презирать. Палами, старшей из сестер Пройс, выпала тяжкая судьба. Она сама должна была растить младшую сестру, следить за ней и заботиться. После смерти старой мадам Роше, она полностью посвятила себя воспитанию Амели. Когда другие дети, ровесники девочки, выходили гулять, ходили на речку и веселились, Палами не гуляла и не развлекалась. Девочка была слишком занята воспитанием, и ей было совсем не до веселья. У Пройс не было детства. Она не знала, что такое играть с друзьями, не имела совсем подруг. Даже когда другие дети звали её поиграть, получали отказы. Тяжелое и трудное детство… Сиротство… Палами с болью в глазах смотрела, как веселились её друзья, ровесники. Она понимала, что никогда не будет с ними…

Да, что там говорить… Судьба вообще не была снисходительна к ней. Спустя ещё три года неожиданно обнаружилось, что у её любимой младшей сестры, рак груди. Сначала болезнь не давала особо о себе знать, и Амели чувствовала себя более-менее. Но прошло полгода, и болезнь начала прогрессировать. В считанные недели ужасный недуг сломил Амели и почти приковал её к постели. Теперь для Палами наступили дни гораздо страшнее, чем Ад… С каждым днем её младшая сестра увядала. Вяла как цветок, и маленькая Пройс ничего не могла поделать. Каждый вечер при тусклой свече она сидела у постели Амели и держала её за руку. Болезнь развивалась, и сестрёнка уже еле говорила… Амели страдала, испытывала муки и ужасную боль.

— Я бы все отдала, чтобы только твоя боль прошла… Чтобы ты поправилась… Я жизнь свою готова за тебя отдать, любимая моя младшая сестра. Я готова сделать все, чтобы ты перестала мучиться и чувствовать боль. У меня кроме тебя больше никого нет… Я сирота, и я слишком много уже потеряла. Я не могу ещё и тебя потерять. Дорогая Амели, ты для меня самое родное на свете, мой единственный человечек, ради которого я вообще живу в этом мире. Если тебя не станет, жизнь моя потеряет всякий смысл.

Так каждый вечер шептала Палами сидя у постели больной сестры.

***

На ещё совсем недавно безмятежном и спокойном небе появились хмурые, угрюмые, серые тучи, закрывшие собой солнце. Сверкнула молния, а через несколько секунд, вдалеке, прогремел гром. Природа как будто чувствовала, что замышляла и хотела сделать Палами. Снова раздался гром, отчего и так перепуганная девочка вздрогнула, а её маленькое сердечко бешено застучало.

Амели была между жизнью и смертью, и Палами решилась на важный шаг — продать свою душу ради спасения её жизни. О том, что такое вообще существует, она узнала от старой бабы-ведьмы, мадам Пуассон, живущей на окраине их маленького села. Сельчане считали старуху колдуньей и не зря, ведь Пуассон, как говорили, часто связывалась с миром сверхъестественного, верила во всех духов, призраков и демонов. Вот Палами к ней и обратилась. Старуха не стала отрицать, что демонов и/или других тварей из потустороннего мира не существует и дала мадемуазель Пройс маленькую книжечку по черной магии. А то, что мадам считали сумасшедшей и одержимой, и нормальные люди обходили её ветхую избёнку стороной, Палами не волновало.

***

Заброшенный перекрёсток оказался ничуть ни заросшим, а вполне пригодным для заключения сделок. Он значительно отличался от тех, других, которых было много в этом маленьком селе. А чем он отличался? Всё дело в том, что именно на этом перекрестке рос и растёт тысячелистник — растение, используемое в ритуалах вызова демонов перекрестка. Сама дорога, которая вела туда, была не асфальтированная. Это была пересохшая земля, по которой давно никто не ездил. Подойдя ближе, в центр перекрёстка, Палами заметила, что земля перекопана, а значит, здесь заключали сделки другие люди и не раз. Все те, кто побывали в гостях у старухи Пуассон, и которые верили колдунье. Присев на корточки, девочка руками стала выкапывать небольшую яму. Положив свою шкатулочку с фотографией и костью в землю и закопав её, Палами выпрямилась и стала осматриваться вокруг.

Сверкнула молния, а следом за ней раздался гром, подтверждая своими ударами, что вот-вот на землю обрушится ливень. Подул прохладный ветер, от чего длинные волосы Палами спали с плеч и теперь развевались на ветру. Северо-западный, холодный, он, буквально, вырывал с корнями деревья, бросая их на землю.

— Зачем ты пришла на перекрёсток, девочка? — Внезапно раздался за спиной Палами мужской голос.

Резко обернувшись, она пугливыми глазами заметила мужчину и оглядела его.

Он выглядел примерно лет на сорок. Шатен в дорогом чёрном костюме. Мужчина внимательно смотрел на девочку, а потом резко поменял цвет зелёных глаз на кроваво-красный, чем ещё больше испугал её. Палами вся дрожала от холода и страха.

— Я… я хоч-чу заключить сделк-у-у, — заикалась она, пристально смотря на мужчину.

— Чего ты хочешь? Неужели тебе надоело жить, лапуля? — произнёс демон, поменяв красный цвет глаз снова на зелёный.

Она замолчала, собираясь с мыслями. Палами пыталась побороть страх в себе. Она должна. Должна это сделать ради своей младшей сестры. Нет, она обязана, она же старшая — защита и опора больной Амели. Ведь она не сможет без неё жить, если младшая Пройс умрет. Да и для чего существовать, если самый родной и дорогой человек покинет этот мир? Навсегда…

— Так зачем? Может ради денег, славы или парня? Оу, лапуля, ты, наверное, хочешь себе крутого парня, такого… — стал рассуждать демон пристально глядя на перепуганную девочку.

— Нет, — внезапно оборвала демона Палами. — Я хочу, чтобы Амели выздоровела и, чтобы она не испытывала боль. Моя сестра тяжело болеет. У неё рак груди. Я не могу больше так. Я не могу жить и видеть, как она мучается. Она не заслужила такого. Я устала лить слезы, понимаешь?

Каждое слово ей давалось с трудом, но она твердила себе: «Это ради сестры. Я должна».

— Хорошо, лапуля, ну, тогда я даю тебе десять лет, а потом за тобой придут. И тогда ты будешь испытывать адскую боль, — удовлетворённо протянул Кроули и довольно улыбнулся. — Знаешь, это очень благородно и достойно уважения. Твой поступок великодушен, и сестра будет жить, обещаю тебе, Палами. А теперь, скрепим сделку поцелуем.

Пройс не ожидала такого поворота, но раз надо так и сделает. Демон подошёл к девчушке и впился в её губы поцелуем. Для Палами этот поцелуй был отвратительным, так как с ним она подписала себе смертный приговор. А вот демону это вполне понравилось. Да и вообще девчушка никогда не целовалась. Когда все закончилось, по её лицу потекла горькая слеза. Но она вытерла её и взяла себя в руки.

— Ну, что, лапуля, увидимся через десять лет, — сладко протянул Кроули, исчезая.

Очередной раз пророкотал гром, и вот первые капли дождя упали на землю, будучи мгновенно и без следа поглощёнными пересохшей землёй. Но следом за ними уже летят другие, их становится всё больше, они сталкиваются друг с другом, суетятся, теснятся и толкаются — каждая стремится поскорее, желательно самой первой, упасть на разгорячённую поверхность земли.

Не выдержав переполненных чувств, которые разрывали душу изнутри, Палами упала на колени и разрыдалась. Но потом дождь все же спрятал её слёзы, и это было хорошо. Ведь она сильная. Да, через десять лет её не будет, но зато её Амели останется жить.

Отчаянно плача и сидя на коленях, мадемуазель шептала: «Это ради Амели. Это всё ради неё…»

Комментарий к La Part I.(Au seuil de l’Apocalypse ou La complexite de la vie nouvelle) (Пролог)

Я переписаль главу… Опять. Поэтому указывайте на ошибки через Пб, если увидите. Буду очень признательна.

========== Прилежная ученица ==========

Наши дни. Где-то в Аду.

Что же такое на самом деле Ад? Давайте порассуждаем…

Ад — это печь неугасимого огня, место вечного наказания, где его жертвы мучаются телесно и духовно за совершенные при жизни грехи.

Ад — это место, где нет Божьего милосердия и доброты, где Божий гнев выливается в ужасный всепоглощающий огонь, а люди вечно живут в мучении со своими неудовлетворенными страстями и желаниями.

Можем ли мы реально представить себе весь ужас, заключенный в этих словах? Представьте себе все свое тело в огне, когда каждая его частица, пылая, ощущает страшные мучения? Как долго можно выдержать такое наказание?

***

Палами, уже взрослая девушка, с каштановыми волосами, стояла посреди Ада, пристально осматриваясь. Пекло, что может быть ужаснее и страшнее этого места? Где постоянно слышны крики и стоны грешников, где горит пламя, а выхода из него нет… И во всем этом ужасе обитает Палами. Уже четыре года девушка в преисподней, на службе у великого и виртуозного Палача — Аластара. Здесь, в Аду, время течет совсем по-другому. Месяц — за год, а год — за вечность.

Сразу после того, как она очутилась в Аду, девушку определили в демоны шестерки. Целый год она выполняла самую грязную работу, которую только можно было себе представить. И это было ужасно. Да её статус в преисподней был даже ниже обычных демонов перекрестков. Со своей печальной участью Палами смирилась и каждый день выполняла унизительную и грязную работёнку, которую ей приказывали. Выхода там не было другого. Это же служба у Аластара, и он непосредственный начальник, повелитель и господин.

Вообще, службу у Аластара никак нельзя назвать медовой. Она у него требовала абсолютного подчинения и выполнения приказов. Если приказ не выполнялся, виновного ожидало недельное или даже месячное наказание в камере пыток. Даже самые сильные и смелые демоны не хотели попадать в эту камеру и старались максимально четко и правильно выполнить задание. Подчинение и повиновение, вот самые главные правила, которым учил Аластар демонов-новичков, поступивших к нему в услужение. За малейшую оплошность — креативные пытки. Право на ошибку Палач Ада не давал.

Также было и с Палами. Видя, как Аластар жестоко пытал демонов, которые не подчинялись и отказывались выполнять приказы, девушка нервно сглатывала. Тогда она и дала себе клятву и обещание, что будет покорной во всем, будет исполнять все поручения повелителя. Имея волевой характер, ум и хитрость, она дала себе четкую установку: выполнять задания, добиться расположения Верховного палача и привлечь внимание к своей персоне.

А вообще, Палами иногда даже подглядывала за пытками других демонов. Действительно, что ещё можно было делать в преисподней? Дав себе самой слово стать такой, какой должна быть истинная демоница Ада, Палами научилась подглядывать за пытками грешников. Вскоре это занятие поглотило её, и с каждым днем ей становилось все интереснее и интереснее. Иногда ей даже предоставлялся случай, и она смотрела, как сам Аластар пытал грешника. Истязания целиком захлестывали Палами, ей это нравилось. Вот палачество это намного интереснее, чем работа обычной шестерки.

Когда Пройс в очередной раз подглядывала за тем, как пытал Верховный палач, ее заметили и впустили в пыточную. Сначала Аластар хотел наказать ее, но заметил, как девушка заинтересованно смотрит на орудия и, усмехнувшись, предложил ей попробовать. Палами с замиранием сердца и с блеском в глазах подошла к столу с ножами и взяла очень хорошо заточенный клинок. С кровожадной улыбкой на лице, Пройс подошла к грешнику, которым оказался мужчина, и полоснула ножом по груди…

На радость демонши, повелитель заметил, как она впервые издевалась над грешником, и с каким огнем в глазах это делала. Белоглазый решил, что девушка сможет стать хорошим палачом, если будет учиться под его началом. В Палами есть искорка, которая отличает её от всех «солдатиков» Аластара, и эта искорка пригодится ему. С этими мыслями он решил обучать Пройс мастерству пыток и вывел её из грязи…

С этого момента и началось обучение Палами у великого Аластара, вместе с другими демонами-учениками. Его группа пополнилась новой кареглазой ученицей. Теперь ее уважали другие и считали протеже господина. Её даже замечать начали. На удивление Аластара, протеже оказалась очень смышленой демоншей и впитывала новые знания, как губка. Она впервые дала повод ему для гордости. Самой Палами тоже нравилось обучение у белоглазого, и она делала все возможное, чтобы не подводить своего великого и знаменитого наставника, усердно училась и выполняла все, что он ей говорил.

После обучения Пройс уже умела пытать не хуже опытных демонов. Она никого из грешников не щадила и никогда не ослушивалась своего учителя. Она быстро всему научилась и оправдала надежды Аластара.

Но было в ней нечто странное… По-своему непонятное и необъяснимое.

***

Палами, как всегда, сидела на диване в своей спальне и пристально смотрела в одну точку. Она всегда так делала, когда пыталась вспомнить, что у нее была за прошлая жизнь. Какой она была, когда Палами была человеком. Она вспоминала сестру, родное и маленькое французское село, вспоминала старую мадам Роше… Бывало, у девушки на глаза наворачивались слезы, и это было неприемлемо для демона. Она же черноглазая. Адское существо. Так нельзя. Нельзя испытывать эмоции в таком месте. Она знала, что делает Аластар за непокорность и проявление хоть маленькой капельки человеческих качеств, и не хотела оказываться в пыточной. Поэтому она откидывала прошлые воспоминания, забывала всё и принималась за работу. Пытки — вот её главная работа. Но все равно, воспоминания потом поглощали девушку и заставляли поддаваться эмоциям. Вот и сегодня. Она просто сидела в спальне, которую ей выделил Аластар в своем доме, и думала о жизни.

— Ричард, у нас будет ребёнок…

Спустя четыре года после заключения сделки ради Амели, Палами встретила парня, которого звали Ричард. Он был гостем их ничем не примечательного села и был там проездом. Этого чернокожего, молодого парня можно было вполне спокойно назвать иностранцем. Красивая внешность парня сразу же привлекла внимание многих сельских девушек, среди которых была и Палами. Шатенке надоело постоянно переносить трудности, постоянно жить ради других и не испытывать ни капельки собственного счастья. Она спасла сестру, заключила ради неё сделку, и теперь та была здорова. Теперь за ней не нужен был уход и Пройс решила хоть немного устроить свою жизнь. Тем более ей оставалось жить всего шесть лет прежде, чем придут за ней адские псы.

И здесь, на удивление сиротки Палами, на неё обратил свое внимание красавец Ричард. Она была ещё молода и как и все девушки её возраста хотела девичьего счастья. Пускай всего на шесть лет, но ведь можно стать счастливой даже за такое время.

Нежными словами, подарками и цветами иностранец покорил сердце Палами, и она ему доверилась. Идя с ним за руку, Пройс видела на себе завистливые взгляды других сельских девчат. Ей завидовали, над ней издевались, даже травили. Ричард всеми силами обещался защитить возлюбленную и не дать её в обиду.

И вот, первое свидание, ласковые слова, первые обнимания и созерцание звезд на чердаке заброшенного дома.

Первая волшебная ночь, сладкие прикосновения, первая боль и любовь. Не только на внешность хорош был иностранец… Вскоре Палами себе призналась, что ту ночь она никогда не забудет. Одна-единственная незабываемая ночь в заброшенном доме, и она у его ног. А он покоритель её сердца.

А дальше тошнота, подозрение на беременность.

— Ребёнок? — переспросил мужчина, смотря на девушку. — Вот это да…

— Ты разве не рад? — Палами почувствовала тревогу. Взглянула на возлюбленного, а его лицо каменное, не выражающее никаких эмоций. — Ричард, я тебя не узнаю. Что случилось?

Она взяла его за руку, но он одернул её и холодно просверлил взглядом.

— Мне твой выродок и даром не нужен. Я завтра улетаю обратно в Лос-Анджелес. Погостил и хватит. Тем более, у меня есть невеста. Я её люблю, а ты со своим ребёнком… Исчезни. Считай, что первая ночь была и последней. Зачем мне наследник от сельской оборванки?

Каждое слово произнесенное влюбленным действовало на Палами как укол. Она поверить не могла, что сейчас такое слышит от её Ричарда. От парня, которого она впервые полюбила. Новостью о беременности она хотела его обрадовать. Узнав от местной повитухи, что она в интересном положении в столь юном возрасте, она тот час же побежала сообщить Ричарду. И сообщила… Но его реакция оказалась отнюдь не радостной.

— Невеста, — еле выговорила Палами, почувствовав, как слезы на глазах застыли. — Но как же?..

— Ну, просто я с тобой поразвлекался. А все мои красивые слова были лишь обманом. Ну не нужна ты мне, Палами. Тем более, что я никогда не любил француженок. Все вы — шлюхи. А моя Джессика прекрасна. Её отец владелец сети крупных ресторанов и после свадьбы обещал сделать меня своим компаньоном, то есть отдать мне половину бизнеса. И я этому несказанно рад. Тем более Джессика умная, красивая, выпускница Гарварда.

Ничего больше не слышала Палами. Она просто сглатывала слезы, которые ручьями лились теперь из глаз. Шатенка машинально положила руку на живот.

— Тварь, — прошипела она, залепив парню звонкую пощечину. — Да что бы тебе проклятым быть всю жизнь!

Ничего не сказала больше Пройс, а только развернулась и убежала.

***

— Почему ты так поступил со мной? Почему ты нас бросил? Чем я тебе не угодила? Неужели я никогда не буду счастливой? Я душу продала ради сестры, я думала, что теперь будет все хорошо. Но хорошо только с Амели, а со мной нет. Почему я опять попала в такую передрягу, для чего полюбила этого Ричарда, зачем такое совершила?! Ещё и беременна…

Палами опустила голову и посмотрела на свой живот.

— Что же мне с тобой делать, хороший мой? Я не прокормлю тебя… У меня нет денег. Мне самой и семнадцати ещё не исполнилось. Я живу в бедной халупе, хожу в каких-то тряпках, и чем я тебя буду кормить, сладенький? Зачем ты мне нужен? Зачем вообще мне нужна такая жизнь?! Я тебя люблю, малыш, но прости меня. У меня нет другого выхода.

Пройс вытерла слезу, приложив голову к деревянной стене своей мелкой комнатушки-спальни. Она закрыла глаза, снова заплакала, а потом заметила под дряхлым столом толстую и массивную веревку. Недолго думая, девушка взяла веревку и сделала петлю.

— Мне не нужно десять лет, я отправлюсь туда раньше, — прошептала Палами, затягивая узел и вешая веревку на железный крюк, который располагался под потолком. — Прости, Амели, я очень тебя люблю… Будь хоть ты счастлива, родная.

Тогда она не знала, что этим самоубийством сохранит истинный сосуд, и адские псы не разорвут её тело на части.

Грохнул табурет, раздался тихий хрип… Когда, спустя десять минут, в комнату кто-то заглянул — Палами была мертва.

Её воспоминания внезапно пропали из-за того, что кто-то стучал в дверь.

— Да, входите, — сказала она и пристально посмотрела на закрытую дверь.

В дверном проеме показался один из демонов белоглазого.

— Аластар вызывает тебя к себе в кабинет, — монотонно произнес демон и вышел из комнаты.

Вздохнув, Палами вышла из спальни и пошла по коридору, который был обставлен факелами, и больше никакого освещения не было. По дороге она размышляла. Почему именно её вызвал к себе Аластар? У него в подчинении полно других демонов, которые ему служат, но почему именно она ему понадобилась? Нет, Палами наоборот была не против такого, и раз вызвали, значит, нужно так, но порой девушку это немного раздражало, и она не понимала, почему именно она должна выполнять приказы.

Найдя нужную дверь, демонша прикоснулась к ней и прикрыла глаза, тяжело вздохнув. Почему-то она всегда волновалась, когда ее вызывал Верховный палач. Открыв глаза, она повернула ручку и вошла внутрь. Это случилось. Назад пути не было. Раз вызвал к себе наставник, значит нужно идти только вперед. Палами вздохнула ещё глубже и осмотрела кабинет повелителя.

Комната, а если быть точнее, кабинет, выполнен в стиле барокко. Стены в нём выкрашены в темно-красный, отлично сочетающийся с черным цветом пола и нейтрального цвета потолком. Все подобрано со вкусом и с неким профессионализмом. Все это великолепие дополнено нейтрально-коричневыми шторами, висящими над камином и подсвечивающейся картиной. Письменный стол и другая мебель выполнена из дерева и дополняет кабинет, придавая ему величественный вид. Также здесь находится диван каштанового цвета, который стоит напротив стола.

— Вы вызвали меня, учитель? — Пройдя к письменному столу и сев на стул, девушка посмотрела на демона, сидевшего в роскошном кожаном кресле.

— Да, Палами, вызывал, — протянул он и улыбнулся.

Аластар встал со своего «трона» и подошел к девушке, которая все ещё внимательно смотрела на своего наставника.

— Сегодня в Ад попала особенная душа. Ох, такое бывает не каждый день. И тебе как моей протеже, выпала такая честь, как её пытка. Я приступил сразу к делу, так как нечего тут тянуть.

— Что это за душа? Почему она особенная? — вопросительно изогнув бровь, спросила Пройс.

— Ох, дорогуша. Я уже пытал таких грешников и сейчас твоя очередь. Я хочу, чтобы ты познала, что такое уникальные пытки, — Заметив во взгляде мадемуазель немой вопрос наподобие «Кого я должна мучить», демон усмехнулся, продолжая: — а вот кто станет твоей особенной жертвой ты узнаешь, когда пройдёшь в камеру, — воодушевленно дополнил он. — Палами, это даже не приказ, а поручение. Я только тебе доверяю это важное дело. Я не хочу поручать такое уникальное задание другим демонам. Они идиоты, и я уверен, что не справятся. А тебе я передал свои знания, многое показал, почти научил тому, что знаю сам. Тем более, это твой шанс доказать мне и прежде всего себе, что ты вообще можешь и умеешь, и чему научилась. Другого такого шанса просто не представится.

Закончив свой сладостный монолог, демон отошел от девушки и улыбнулся. Воспитанница, нахмурившись, встала со стула и подошла к двери, легонько открыв её. За ней последовал и наставник. Она согласилась выполнить особое задание великого Аластара и поиздеваться над грешником. И вот он и Палами пошли по коридору, и через пару минут парочка дошла до пыточной. Демон одним взмахом руки открыл дверь.

Пройдя в комнату для пыток, она подошла к столику с оружием и легонько провела по своим «прелестям», злорадно улыбнувшись. Да, ей нравилось истязать грешников, как бы это странно не звучало. Демоница обожала, когда жертвы кричали и мучилась под ее ножами, и ей было все равно, что испытывали несчастные души в тот момент. Ей хотелось только пытать людей и слушать их сладостные мольбы о пощаде. Это было для неё что-то вроде классической музыки — Баха, Бетховена, Моцарта…

— Прошу, Палами. Начинай, — спокойно обратился наставник к ученице и коварно улыбнулся.

Когда Пройс покорно закивала головой и повернулась к тому, кого она в скором времени будет пытать и наслаждаться его криками, девушка увидела маленького мальчика лет десяти. Палами ожидала увидеть кого угодно: женщину или мужчину, без разницы. Но когда она увидела ребёнка, сердце её забилось сильнее, и она отложила орудие…

Комментарий к Прилежная ученица

Эта глава переписанная. Я её переписала специально для того, чтобы обосновать, почему у Палами сохранился сосуд.

Аластара в сериале помним? Если же нет, тогда вот - https://fanparty.ru/fanclubs/supernatural/articles/47242/40886_tribune_supernatural.JPG

https://encrypted-tbn0.gstatic.com/images?q=tbn:ANd9GcQycwKX1LiUJY6UTElM9oEe0JkVu5NKWeRXcZ39IVOAKVLSbTDt

========== Сочувствие ==========

Палами несколько секунд удивленно смотрела на мальчика. За время, проведенное в Аду, демоница не пытала ребенка. Это же ребенок. Она даже не представляла как пытать дитя — беззащитное существо. У нее было много вопросов к мальчику. Почему он попал в Ад? Что послужило причиной этого? Да и что делать вообще детям в преисподней? Они невинные создания, с чистой и непорочной душой. Невинной, без малейшего изъяна и, безусловно, заслуживают место в Раю.

— Это и есть твой «подарок?» То есть, душа ребенка — особенная? — удивленно спросила шатенка Аластара, который сложил руки за спиной и довольно улыбался.

— Да, милая. Душа ребенка — удивительна и беззащитна. Такая светлая и невинная душа попадает в Ад очень редко. Да что там, тут вообще такое явление редкое и необычное. Все дети заслуживают места в Раю, безусловно, но, почему-то Судьба-мать для этого ребёнка распорядилась немного иначе… — спокойно ответил белоглазый и ухмыльнулся.

— А если я не соглашусь? — запинаясь, протянула Палами и со страхом в глазах посмотрела на своего учителя.

— Ну, ты же знаешь, что за непослушание всех демонов ждет страшное наказание, — сладко ответил он.

Пройс запоздало кивнула и с замиранием сердца посмотрела на беспомощное существо, а именно, на мальчика. Маленький грешник испуганно озирался вокруг себя, а потом посмотрел со слезами на глазах на Палами. Та вздрогнула, когда поймала его взгляд на себе. В этих детских глазах было столько боли, переживания и испуга, что просто описать нельзя. Он просто стоял и дрожал, а она поняла одну важную вещь: ему не место в Аду… Чадо пытать не в её правилах… Палами, жестокая и виртуозная палач, поняла одно: ни она, ни Аластар, не должны распоряжаться этой нежной и невинной душой. Это ошибка, и дитя должно попасть только на Небеса…

И вот демон так и стояла, смотря дитяти в глаза, и ей казалось, что она сама испытывала такие чувства, когда отдала жизнь за свою дорогую Амели.

Маленький грешник тем временем всхлипнул, все также смотря на Пройс, а та прикрыла глаза и незаметно для всех смахнула с глаз слезы.

— Почему ты попал сюда? — с интересом спросила она, так и не притронувшись к орудиям пыток. — За кого ты продал душу?

Девушке уж очень сильно захотелось узнать, за кого, или за что он продал душу. Палами заинтересованно склонила голову набок, уже забыв, что в пыточной находятся не только она и мальчик, а еще и сам Аластар, который внимательно следил за диалогом и действиями Палами.

— Я… я про-о-дал душу за… За па-пу, — дрожащим голосом сказал он.

— За отца? — нахмурив брови, переспросила Палами и медленно подошла к ребёнку. — Зачем ты сделал это?

— Мой папа был очень хорошим. Он был добрым семьянином и хорошим человеком. Мама умерла рано, и папа женился во второй раз. Мой папа работал на стройке начальником и приносил зарплату. Всю его зарплату мачеха тратила на себя и на свою дочь, мою сводную сестру. Папа любил меня, обнимал, читал на ночь сказки и говорил, что когда я вырасту — стану самым счастливым. Мне нравилось слушать его рассказы про далекие моря, про приключения отважных капитанов, про рыцарей, которые спасали своих принцесс, про драконов из сказочных королевств. Но однажды папа работал ночью на стройке. Был ливень и мачеха отговаривала его лезть на высоту. Папа ее не послушал, а сказал, что работа превыше всего. Он ушел и вскоре вместе с другими дядями поднялся на высоту. Было скользко, и ему не было ничего видно. В итоге папа сорвался с высоты и погиб! — Ребёнок посмотрел на демоницу со слезами на глазах, продолжая рассказ: — Моя мачеха, после смерти папы стала меня бить, унижать. Все деньги она тратила на сигареты и выпивку. Она постоянно приводила в нашу маленькую квартирку пьяных дядей, и они устраивали драки. Я продал душу, чтобы папа снова жил, и чтобы я перестал испытывать боль утрат… — Он всхлипнул и опустил взгляд.

Дитя, это невинное и милое дитя, даже не понимало, почему рассказывает все совсем незнакомой ему девушке, тем более, исчадию Ада. А, может, потому, что у них почти одинаковые судьбы? Он заметил ту же боль в глазах демоницы и те же чувства, когда теряешь дорогого тебе человека. Палами потеряла родителей и как никто другой понимала его. Она прекрасно знала, что такое боль утрат, и что сейчас чувствовал этот малыш…

— У меня никого не было роднее отца! — Малыш-грешник устремил свой пронзительный взгляд на Палами, от чего та еле заметно вздрогнула.

Шатенка ничего не смогла сказать, так как у них были похожие ситуации и чувства были одинаковые. Глубоко вздохнув и закрыв глаза, она заплакала. Теперь её слезы потоком капали на холодный пол пыточной. Она впервые, за много лет, проявила чувства. Демон и чувства? Это что-то новое.

— Палами, ты собираешься его пытать?! Делай свою работу! — выкрикнул учитель, который до этого стоял в стороне и слушал весь диалог своей ученицы с ребёнком.

Верховный палач еле сдерживал свой гнев, потому что это неприемлемо разговаривать с грешниками, даже если они и уникальные. Аластар всем своим ученикам внушал, что грешников нужно только пытать. Пытки — самое главное. А тут, его лучшая ученица, его протеже, выдала в себе человеческие чувства, которые он выбивал из неё годами. Она не имеет права. Она — демон. Ей нельзя чувствовать. А она сейчас стоит и плачет, не может смотреть в маленькие глазки дитятка.

Резко открыв глаза, Пройс перевернула столик с орудием для пыток и яростно посмотрела на наставника.

— Я не буду пытать его! — выкрикнула она и откинула длинные волосы.

Наставник, уже красный от гнева, внимательно посмотрел на девушку. Такого поворота событий он явно не ожидал. Для белоглазого было непонятно, что вообще позволяет себе его воспитанница. Для демона неприемлемо перечить и не выполнять приказы. Каждый черноглазый, который служит Аластару, должен просто выполнять свою работу, а идти против Верховного палача… Для него было непонятным поведение протеже, ведь та прекрасно знала, что за непослушание и за то, что она отказывается выполнять задание, следует жестокое наказание.

«Неужели барышня такая смелая? Она пошла против меня, наплевала на мой приказ, ещё и позволила себе мне перечить! Да она либо самоубийца, либо давно пыточную не посещала… Неужели Палами думает, что она тут особенная? Может это и так… Для меня она особенная, безусловно, но наказать её ведь нужно, чтобы другим демонам было неповадно. Порой даже своих учениц нужно карать», — подумал про себя Аластар и бросил взгляд на воспитанницу.

Тем временем, Палами присела на корточки возле мальчика и, неожиданно для себя, обняла его. Дитя заметило хорошее отношение девицы к себе, и тоже обняло ручками Палами. Такую весьма трогательную картину прервал Аластар, который подошел к девушке.

— Ты отказываешься выполнять мой приказ? Да что ты о себе возомнила, дорогуша? Никто в этом Аду не смеет мне перечить. Если ты моя протеже, а я твой учитель, это не значит, что такое тебе сойдет с рук! Ты забываешься, что ослушаться моего приказа — себе дороже! Ты либо самоубийца, либо просто обладаешь смелостью и безумием раз позволила себе такое вытворить! Ты понимаешь, Палами, что ты вообще делаешь? — вопросительно и немного громко спросил Верховный палач, бросив взгляд на заплаканную Палами. Все-таки некоторые эмоции белоглазый из нее выбить не смог. Где-то в глубине души некоторые чувства оставались, и Аластару не удалось убрать их, как бы не пытался.

— Я не буду это делать! — повторила она. — Ты сделал это специально, прекрасно зная, что я не смогу справиться с поставленной задачей! Ты все это подстроил! — закричала и, буквально, просверлила взглядом Аластара. — Сам его пытай! Мне все равно, что ты со мной сделаешь… Наказывай меня жестоко и изощренно, как ты любишь, я готова к этому, но его трогать тебе я не позволю!

— Ты забываешься, дорогуша, что ты демон! Ты не имеешь права проявлять человеческие эмоции, даже если перед тобой стоит ребёнок! Я годами из тебя их выбивал! Безобразие! — вскричал Палач Ада и холодно посмотрел на ученицу. — Опомнись, милочка. Ты сейчас очень рискуешь! Демоны не должны проявлять чувства, в сотый раз тебе повторяю! Я пытался выбить из тебя такое вот! Это неслыханно!

— А что здесь происходит?

На задорный голос наставник и воспитанница обернулись. За их спинами стоял светло-русый, голубоглазый мужчина, с легкой щетинкой, одетый в потертые синие джинсы, футболку светло-болотного цвета, поверх которой была надета рубашка серого цвета, которая была расстегнута. Волосы мужчины были немного взъерошены, голубые глаза внимательно на всё смотрели, а на пальце виднелось обручальное колечко.

— Люцифер… — изумленно произнес Аластар, а Палами вздрогнула…

========== Перемены ==========

— Так что здесь происходит? — переспросил мужчина, пристально озираясь вокруг. — Аластар, объясни мне все… Зачем ты кричишь на эту девушку, и что здесь, в этом месте забыл маленький ребёнок?!

Аластар сглотнул и попытался собраться с мыслями, чтобы дать ответ на вопрос Падшего архангела. Палами же просто стояла и смотрела на Люцифера. Сказать по правде, она ни разу не видела его в Аду. Она наслышана была об архангеле, о нем говорили почти все демоны, она знала его на словах, но даже не представляла себе, что сможет когда-то встретить.

— Люцифер, как бы тебе сказать… Палами, именно так зовут её, отказалась исполнять мой приказ! Ты понимаешь, что она пошла против меня?! И это ещё моя ученица, демоница, которую я лично обучал пыткам! И поручил ей важное задание, целью которого было пытать этого ребёнка. Но она проявила чувства, что неприемлемо для демона; проявила человеческие эмоции и пожалела дитя! Такое впервые в Аду. Я даже теперь не знаю, как мне с ней поступать!

Дьявол внимательно выслушал Верховного палача, но улыбка с его лица не пропала.

— Она все правильно сделала, Аластар, — объяснил он, бросив взгляд на маленького мальчика, который прижался к девушке. — Ребёнка жарить не мое… Я не понимаю, что послужило таким решением, что сюда попал настолько особенный грешник. И не хочу разбираться, если честно, как так получилось, но я знаю одно, Аластар: в Аду не место маленькой душе… Он ещё слишком слаб. Он должен отправиться на Небеса к архистратигу.

Весь монолог Падший рассуждал спокойно и задумчиво. Его лицо было грустным и было видно, что он о чем-то думал. Присев перед ребёнком на корточки, он вздохнул, прекрасно понимая, что милосердие и он сам вещи несовместимые. Он не должен принимать такое решение, но сегодня был особенный, исключительный день. Редкий и единственный в своём роде. Даже не о людях, которых так ненавидел Дьявол шел разговор, а о невинной детской душе. В любой бы другой ситуации он сам жестоко и изощренно наказал бы Палами, но сейчас… Перед троицей стоял ребёнок, и архангел не понимал, чем он завинил перед ним или Богом.

— Послушай, — начал Падший. — Ты сейчас отправишься в другое место… Оно будет получше этого. Оно называется Небеса… Я не буду жарить и пытать ребёнка, и никому не позволю такое делать.

Малыш удивился, а потом спросил:

— Небеса? А что это такое?

Лицо Дьявола снова изменилось в эмоциях. Он сложил руки на груди, встал с колен и вспомнил Эдем — свой родной дом и старшего брата… Вспомнил, как он сам воспитывал младшего — Габриэля и как дружны они были все вместе. Люцифер помнил всю свою жизнь в Раю, при Отце. Боге, которого архангел очень любил. А Он любил его — венценосного Сына Зари… Внезапно картинки перед его глазами изменились. Он вспомнил гражданскую войну в Раю, вспомнил, как не захотел преклонить колени перед людьми, так как прекрасно знал человеческую натуру. Он помнил свои пророческие слова в адрес жалких человеческих тварей. Знал, что эти маленькие… лысые обезьяны — порочны, кровожадны, и они хуже ангелов. За правдивую теорию Бог приказал старшему сыну — Михаилу свергнуть его в Ад, и он до сих пор не мог понять, а действительно ли преступление соответствует наказанию?

— Что ты спрашивал? — Люцифер вернулся в реальность и быстро сообразил, где сейчас находится.

— Я спрашивал, а что такое Небеса?

— Небеса, — начал он, — самое красивое место, которое я когда-либо видел. Это дом моего Отца, мой дом… Это место, где мы были счастливы. Я и моих три брата. Мне нравилось обитать в Эдеме. Знаешь, ребёнок, я помню свое детство. Я любил Бога также, как и Он меня… А потом все разрушилось. Ладно, не задавай мне вопросов. Я отправлю тебя туда, и ты сам все увидишь.

Архангел щелкнул пальцами, и маленький мальчик, внезапно, покинул преисподнюю. Люцифер же, не долго думая, повернулся к изумленному Аластару и удивленной Палами. Такого поступка Дьявола, парочка явно не ожидала.

— Палами, верно? Интересно…

***

Люцифер, сложив руки на груди, заинтересованно смотрел на Палами, которая отводила взгляд в сторону, но иногда все же смотрела на него.

Сама Пройс была очень благодарна ему. Он поступил опрометчиво и благородно, что отпустил душу мальчика в Рай и не позволил его пытать. Он даже заслужил ее уважение.

Светоносный не ожидал, что Палами отнесется так к ребенку. Она его так бережно обнимала и, кажется, архангел заметил, что девушка плакала. Почему? Демоны не испытывают эмоций. Они — черноглазые твари, мерзкие и жалкие. Хотя, он и сам проявил слабину и отпустил мальчика в Эдем. Чего же тогда ожидать от этой девицы?

— Люцифер, мне стоило бы наказать Палами. Ты со мной согласен? — спросил Аластар и посмотрел на архангела, ожидая дальнейших его действий.

Дьявол и ученица вздрогнули, так как оба были в глубине своих мыслей, а голос Аластара вернул их обратно в реальный мир.

— Нет, она поступила правильно, что не стала этого делать. Ты молодец, — Светоносный слегка нахмурился, задавая вопрос: — Аластар, зачем ты хотел пытать мальчишку? Это же ребенок. Это не ее надо наказывать, а тебя.

Тот, от слов собственного повелителя, удивился. Он думал, что архангелу понравится, и он будет рад, что они собрались пытать такую особенную душу. А теперь он понесет наказание за девчонку. А, точнее, за свою идейку…

Архангел и сам не ожидал, что проявит милосердие к Палами. Почему он это сделал? Может из-за того, что девушка так сердечно относилась к маленькому грешнику, так осторожно с ним разговаривала и обнимала очень нежно? А она ученица великого палача — Аластара. Она — демон, Исчадие Ада. Она не должна даже думать о помиловании. Демоны не обучены проявлять жалость или милосердие… В этот момент Люцифер понял, что девушка очень сильно отличается от других демониц. Демон, а проявляет чувства и сострадание, подставляя саму себя. Архангела очень заинтересовала демонша, и в голову Люциферу пришел один план, а точнее его странное желание. Он и сам удивился, что такое вообще придумал.

Падший глубоко вздохнул и подумал, что было бы кстати, если бы Палами жила у него в доме. Тогда он смог бы следить за ней и наблюдать за её поведением, ведь такое он увидел первый раз. Уж очень интересно наблюдать за чувственными демонами. За черноглазыми, которые даже во время пыток проявляют жалость и показывают свой характер. Это ещё раз доказало архангелу, что не все они испорченные, гадкие и сломанные… Интересно, а согласится ли она пойти с ним?

— Палами, — начал нерешительно говорить он, — а ты бы не хотела пойти со мной? Ну, я знаю, что ты живешь у Аластара и привыкла к нему, но ты бы не хотела пожить и со мной? Не отказывайся. Я просто хочу тебе предложить, чтобы ты жила не здесь, в Аду, а на Земле. Увидела то, чего в преисподней нет.

От такого весьма странного предложения Пройс закашлялась. Она кинула удивленный взгляд на Аластара, который только наблюдал за диалогом Дьявола и девушки. В пыточной наступило молчание. Люцифер пристально смотрел на удивленную Палами, а та смотрела на наставника и пыталась дать понять демону, чтобы тот не отдавал её архангелу. Нет, она могла бы дать согласие на предложение Падшего, но если бы не так сильно была привязана к белоглазому. За много лет, которые она провела здесь, преисподняя стала ей родным домом, и она не хотела ничего менять в своей жизни.

— Я даже не знаю, — заговорила протеже, чем нарушила мертвую тишину. — Мне неплохо и в доме Аластара. Он мне дал все, что нужно. При всем моем к тебе уважении.

Архангел усмехнулся и покачал головой. Он все ещё внимательно смотрел на девушку. С каждой минуткой она его все больше и больше интересовала, любопытство росло, а мысли в голове путались.

— А если я прикажу? — с ухмылкой задал вопрос он, одержим желанием добиться поставленной цели. — Я имею власть над такими как ты… Ну, я же правитель Ада…

— Прикажешь? — изогнув бровь, спросила Пройс. — Тогда получишь просто служанку, понял, капризное дитя?

От ответа смелой демоницы Люцифер покраснел. Никто во всем Аду не смел его называть «Капризным ребёнком». Да все демоны головы склоняли до земли, когда видели Дьявола. Он поверить не мог, что сейчас какая-то девчонка повела себя с ним так, словно он — парнишка из соседнего дома. Не верилось ему,что сейчас эта букашка, таракан, ничтожная блоха, это существо, посмело ему заперечить. Но самое удивительное и непонятное для него было то, почему он никак не отреагировал на её дерзость? Любого бы другого демона за такую выходку Падший за секунду превратил бы в горстку пепла, подвесил бы его внутренности на люстру, ну или свернул бы шею за раз, но не ей.

— Я капризное дитя?! Да как ты смеешь так со мной говорить?! Милочка, тебе что, совсем жить надоело? Ну, существовать? Слово не воробей ведь… Вылетит — береги скворечник! — выдал Люцифер, слегка склоняя голову на бок.

Палами сама не ожидала, что сможет оскорбить Дьявола. Но всё равно почему он хочет, чтобы она пошла жить к нему? Зачем он этого хочет? Чем Палами привлекла его внимание? Она же простой палач Ада, такой же демон как и все остальные. И тем более она привыкла к окружающей её обстановке, привыкла к этому месту, к великому учителю — Аластару. Зачем ей уходить к правителю Ада, если у нее здесь есть все? В пекле ей лучше будет, чем там, на Земле. Хотя, сколько она не была на Земле?

Демонше, конечно, хотелось снова увидеть прекрасное синее небо, ощутить под ногами землю, послушать ветер, постоять под проливным дождем, вдохнуть запах полевых цветов и еще много чего другого. Она даже не боится сказать, что хочет почувствовать себя человеком. Но дом… Она просто не может. Не сейчас.

— Прости, Люцифер… Нет, — набравшись смелости, ответила она.

Девушка подошла ближе к Аластару, который за все это время почти не проронил ни звука. Наставник и сам не горел особым желанием отдавать воспитанницу архангелу.

— Не отдавай меня ему, Аластар, — прошептала она своему учителю и, в манере Люцифера, тоже склонила голову на бок.

Шатенка бросила умоляющий взгляд на Палача Ада, а тот только развел руками. Идти против самого Дьявола было чистой воды самоубийством, и Аластар это прекрасно понимал. Но он сильно привязался к смелой демонице и расставаться с ней было тяжело. А Люцифер, тем временем, просто сложил руки на груди и ожидал дальнейшего развития событий.

— Палами, я не могу… Он — Люцифер, архангел, Дьявол. Я к тебе тоже привязался Я обучил тебя мастерству пыток, дал дорогу в будущее. Но жизнь она такая… Переменчивая. Что вчера было одно, а сегодня другое… Теперь ты должна будешь пойти по дороге жизни самостоятельно, — слегка нахмурившись, ответил демон.

— Предатель! — прошипела сквозь зубы демоница.

— Ну, что ты решила? Идешь со мной? Ты приглянулась мне, Палами. Не теряй такого шанса. Я — Люцифер, который заметил тебя и выделил среди других демониц. Ты вообще обычный демоненок, которых много в Аду, пусть даже ты воспитанница Аластара и его ученица. Но ты меня чем-то привлекла. В тебе есть некая искорка, которая выделяется на общем черном фоне. Да и Аластар, я думаю, не будет против твоего переселения? Я прав?

Демон кивнул, в душе проклиная решение архангела.

— Я тебе не игрушка, понял меня! Я не твоя собственность!

— Уже моя, лапочка, — с ухмылкой протянул Светоносный* и взял девушку за руку. — Но, во всем можно найти компромисс. Если тебе прям так полюбился Аластар, то ты сможешь его проведывать… Идет? Я тебе даже разрешаю это…

Палами не догадывалась, что в словах Люцифера был подвох. Не зная этого, она согласилась и покорилась. У неё не было другого выхода. Неужели, она стала игрушкой для Дьявола? Его подарком?.. Но тем не менее…

И как только Палами дала свое согласие, Люцифер взял её за руку, и парочка исчезла из Ада. Аластар взглянул на то место, где недавно стояли ученица и повелитель, и спросил у самого себя:

— Интересно… Чего же ты от неё хочешь?

Комментарий к Перемены

* - Светоносный. Все мы знаем, что имя Люцифер в переводе с латинского означает «утренняя звезда» поэтому его имя означает “Несущий свет” или “Дарующий свет”.

Ну вот и глава. надеюсь, она вам понравилась.

Со-автор и беточка очень старались.

========== В новое будущее ==========

Пайк-Крик, штат Дэлавер, США

Люцифер и Палами молниеносно перенеслись в обитель Дьявола. Когда парочка оказалась перед центральным входом в дом, Люцифер отпустил руку демоницы. Та глубоко вздохнула и с ненавистью посмотрела в его сторону. Если в тот момент, когда Светоносный отправил душу ребёнка на Небеса, она уважала его, то сейчас уважение сменилось яростью. Конечно, он её вырвал из родного дома, изменил историю. Каким бы ни был Аластар, Палами уже привыкла к нему. Она уважала и почитала наставника и прекрасно жила в его доме. Конечно, было у них много всего и неприятного — например, её пытки за неповиновение, но в то же время были и доверительные отношения… Теперь же все рухнуло в один момент… Почему? Да потому что она приглянулась самому Дьяволу.

Палами не давал покоя вопрос: чем же она привлекла Люцифера? Ничего необычного в ней не было. Ни внешности особой, ни фигуры. Умела она пытать хорошо. Да, с этим не поспоришь. Но она всего лишь была прилежной ученицей и научилась пытать благодаря ему. Если бы не Аластар, она бы даже не стала его воспитанницей, а так бы и осталась в дерьме. Во всем этом была только его заслуга. Да и не это совсем привлекло Люцифера, уверена она была. Но, что же тогда? Чем же она, обычный демон, привлекла внимание великого архангела? На этот вопрос Палами даст себе ответ немного позже.

— Ну, как тебе дом? — вопросительно, с легкой улыбкой, поинтересовался Падший и вывел Палами из состояния раздумий.

Пройс внимательно посмотрела на Светоносного, а потом и на дом. Это был небольшой, традиционный американский домик с белой входной дверью, высокими ступеньками, ведущими к главному входу и с большими окнами. Видно было, что постройка была стара. Вокруг дома виднелся маленький заборчик, а старая, скрипучая калитка часто гремела от сильного ветра. На втором этаже небольшого дома виднелось огромное окно с балкончиком, таким же белым, как и сам фасад дома.

— Эм, даже не знаю, — ответила она и нахмурилась. — Моя обитель была мне милее!

— Теперь это твоя обитель, — спокойно ответил архангел, не обращая внимания на поведение девушки. — Вообще, знаешь, я открою тебе один важный секрет. Это не мои владения. В этом доме обитал мой сосуд — Ник. Ты же знаешь, что архангелу нужна оболочка, чтобы жить среди людишек? Ну, и Ник мне помог в этом. Он дал свое согласие и впустил меня. Так что его имущество стало моим имуществом.

— Зачем ты мне все это рассказал? Ты погубил свой сосуд! Тебе совсем не было его жалко? Ты выпросил «Да» у совсем невинного человека! Ты не хуже меня знаешь, что если ты покинешь сосуд, то Ник превратится в овощ! — Пройс ухмыльнулась и подняла глаза на Падшего.

— Смышленая девчонка, купи себе печенько, — съязвил он и прошел вперед. Люцифер галантно открыл дверь и пропустил демоншу вперед. — Я не погубил Ника… Я ему никогда не лгал. Я прекрасно понимаю его. И он дал мне согласие по доброй воле. Я только немного ему напомнил, что Отец отвернулся от него также, как и от меня. Мы с ним были как одно целое. Его даже было жалко. — Падший состроил грустную мордашку. — Такую участь уготовила ему Судьба… Ай-ай, беда-беда-печалька.

***

Когда Палами и Люцифер прошли, девушка с интересом начала осматривать дом. Внутри он был в светлых тонах. Более-менее светлые обои, деревянная мебель, камин, темно-коричневые шторы, висящие на стенах зеркала и картины. Пока Палами осматривалась вокруг они дошли до гостиной

Пройдя в гостиную комнату, Пройс заметила темноволосую девушку, сидящую на диване и читающую какой-то журнал.

— Ах, да, Палами, знакомься это Мэг Мастерс, — Люцифер слегка улыбнулся. — Мэг, это Палами…

— О, ты привёл третью, — усмехнулась демоница и покачала головой. — Что, намечается групповуха?

Палами удивленно сначала посмотрела на Дьявола, который закатил глаза, зная, что Мэг еще та пошлячка и сучка, а потом посмотрела на саму Мастерс, которая самодовольно усмехалась.

— Мэг, Палами — демон и ученица Аластара, — учтиво сказал Люцифер и кивнул в сторону удивленной шатенки.

— Так что насчет групповухи? — Не унималась Мастерс, которую вся эта ситуация весьма забавляла.

— Нет, Палами, она шутит. Мэг пошутила, Мэг любит шутить. Она у нас заядлая шутница! — выкрутился Люцифер, услышав фразу Мастерс о групповухе. — Так, Мэг, Палами будет жить в этом доме, и ты старайся поменьше задирать ее и подкалывать своими шуточками. Даже пошлыми шуточками. А теперь можешь идти, дорогуша.

Мастерс выслушала архангела и, перед тем как уйти, наградила Палами полным презрения и отвращения взглядом. Сама девица выдержала этот взгляд, пока из ее виду не скрылась демоница, а потом вздохнула и посмотрела на довольного Люцифера. Она понимала, что теперь ещё больше его ненавидела. Даже не столько его самого, сколько всю эту историю: с домом, со стервой Мастерс и с сосудом Дьявола.

«Может сбежать отсюда?» — подумала про себя Пройс, радуясь, что такая светлая идейка пришла в её голову.

— Давай я тебе покажу комнату? — добродушно обратился Падший к демонице, выводя ту из состояния размышлений. — Не обращай внимания на Мэг. Она всегда такая. Хотя порой без неё даже скучно.

— Спасибо, но я сама найду свою комнату! В этом плену, так сказать! — хмыкнула мадемуазель и быстро стала подниматься по деревянным ступенькам дома, даже не смотря в сторону удивленного архангела.

POV Люцифер

Я проводил взглядом эту девушку. Подумать только. Я сам пригласил её в этом дом, даже против её воли. Что я вообще творю, объясните мне? Я не понимаю, почему я принял такое решение? Чем меня привлекла девушка. Жила бы она себе в Аду, и все было бы как всегда. Если бы её не встретил, я бы просто готовил грядущий Апокалипсис, чтобы стереть с лица земли ненавистных людишек. Но я её встретил. И какой черт меня вообще дернул именно в тот момент перенестись в Ад? Но знаете…

Когда я туда переместился, когда я заметил её, как она обнимала того ребёнка, что-то в моем мозгу перемкнуло. Я поверить не мог, что такая демоница так нежно может вести себя с пацаном. Я прекрасно знаю, что те, кто обучаются пыткам под началом Аластара, прежде всего избавляются от каких-либо эмоций. Аластар всех своих учеников учит не проявлять слабости, внушает им, что они прежде всего — демоны. Слабости неприемлемы для них. Но с Палами… Там было совсем другое. Когда я оказался в Аду и увидел, как она бережно обнимает невинное дитя, как отказывается его пытать, что-то со мной произошло. Я сразу же заметил эту личность. Конечно, любая бы другая просто выполнила приказ Аластара, лишь бы в комнату пыток не попасть, а эта… Она знала прекрасно, что может он с ней сделать и продолжила защищать ребёнка ценой собственной жизни. Именно этот смелый и благородный поступок привлек мое внимание.

Ещё в моей голове не укладывался тот случай в пыточной. Она посмела обозвать меня капризным ребёнком, унизить и оскорбить. Она — обычная демоница, девчонка. Да кем Палами себя возомнила?! Я — великий архангел, сын Бога, а она ничтожная букашка, и я позволил ей так вести себя со мной. Почему я ничего не сделал? Я просто стоял и краснел, как девственница перед первым сексом. Ума не приложу, почему не смог заткнуть ей рот. Она меня оскорбила. Меня! Своего Повелителя, начальника, Дьявола в конце концов! Я должен был ей просто закрыть рот и отправить в пыточную за такую дерзость… Но не сделал… Почему?..

Неужели, я что-то стал чувствовать к этой девице? Опомнись, Ромео! Ты — Люцифер ведь…

POV Палами

Я залетела в свою новую спальню и захлопнула дверь. Как же я зла на Дьявола. Зачем он забрал меня из отчего дома, к которому я привыкла? Аластар был самым близким мне в Аду, он был для меня учителем, другом, отцом. Да, я так сильно привязалась к нему, что могу даже без запинки назвать его отцом. А Люцифер… Люцифер, все разрушил. Если бы он не появился, то было бы все иначе. Да, я бы получила наказание от Аластара, но потом бы опять могла пытать грешников и слушать их сладостный крик. Но меня тоже можно понять… Как бы вы поступили на моем месте, если бы вас вырвали из родного дома, из окружения, которое вас вполне устраивало… Я не любила перемены, очень… Гребаный консерватор.

А еще эта противная демоница — Мэг Мастерс. Да уж, первое впечатление она на меня точно произвела. И не в лучшую сторону. А какой она мне бросила ненавистный взгляд. Если бы я была человеком, а не демоном, то от такого взгляда превратилась бы в пепел, однако я смогла с этим справиться. Но теперь и мне нужно показать, что я тоже могу быть стервой и могу защитить себя. Я не дам себя в обиду. Ни Люциферу, ни этой дурной курице.

Может даже придется к ней привыкать, а, может, и не придется. Кстати, может воплотить в жизнь свой план относительно побега? Я вообще сюда не по своей воле пришла. Я не хочу быть игрушкой Люцифер, хоть он и сам Дьявол, всего вот этого не хочу!.. Я не безвольная кукла-марионетка и не подарок для архангела!

========== Старые - новые знакомства ==========

Весна была в полном разгаре. Над всем штатом Дэлавер светило весеннее солнышко, и плыли по хрустально-голубому небу пушистые белые облака. В небольшом садике дома Люцифера цвели плодовые деревья. В маленьком Эдеме, как любили его называть обитатели дома Дьявола, словно речные воды, нежно волновались гряды алых, синих и пурпурных цветов. Этот маленький садик был украшением дома.

Пьяные от пахучего цветочного нектара жужжали пчелы в золотых солнечных лучах. В чистых водоемах, окаймленных темной зеленью и блеском цветов, плавали семейства лебедей.

На фоне сумрачной зелени кипарисов казались ослепительно белыми кусты жасмина, у которых останавливались многие обитатели дома Люцифера. Все, кто приходил в небольшой, но шикарный райский садик, вдыхали ароматную небесную благодать. А временами над водоемами и фонтанами в маленьком Эдеме возникала семицветная радуга, и тогда становилось хорошо, как в Раю.

За два месяца Палами уже привыкла к дому Люцифера. Ну, как привыкла… Каждый день Палами скучала и томилась. Она не знала, что ей вообще делать. Люцифер где-то постоянно пропадал, порой где он, не знала даже Мэг, а её оставлял с этой самой демоницей. Но как Мастерс не любила Палами… Их вражду даже описать нельзя. Она её ещё при первой встрече невзлюбила, а теперь вообще постоянно подкалывала, издевалась и старалась как-то досадить. Но Палами не зря же училась под началом Аластара и не давала себя в обиду. Это ещё сильнее злило Мэг, и больше всего она хотела избавиться от ненавистной ей девушки.

«Игрушка для Люцифера, подарок Дьявола, мелкая сошка Аластара», — часто слышала в свой адрес унизительные оскорбления Палами. Нет, ей было наплевать на издёвки со стороны Мастерс, просто девушка не понимала, для чего все это делает Люцифер… Зачем он держит её в этом доме? Как бы она хотела понять поступки Дьявола, его самого, но он был для неё закрытой книгой, загадочной и таинственной.

***

— Да ты вообще здесь никто. Тебя Люцифер сюда привел, чтобы очередной раз поразвлечься! — Мэг с презрением смотрела на стоящую напротив нее Палами и в лицо той нагло усмехалась.

Две демоницы стояли посреди гостиной и смотрели так, что казалось, они испепелят друг друга взглядом. Эта перепалка продолжалась уже где-то полчаса, набирала обороты и не собиралась завершаться.

— Да пускай только притронется ко мне, руки ему пообрываю! — В ответ Палами нахмурила брови и кинула недоброжелательный взгляд в сторону демоницы. — Да ты, наверное, здесь сама играешь роль игрушки Люцифера, наглая потаскушка.

Мастерс вздрогнула и выставила руку вперед, тем самым заставив Пройс отлететь. Та полетела назад и ударилась об стенку головой, а Мэг, кровожадно усмехнувшись, подошла к скатившейся по стенке Палами, и зловеще, точно кобра, зашипела:

— Ну, что? Ты же палач Ада и способна только бросаться словами? — прошипела Мастерс, и её губы изогнулись в коварной улыбке. Затем Мэг присела на корточки около соперницы (которая лишь кидала на Мастерс ненавистные взгляды, но не отвечала) и сладко добавила: — Да, не ожидала, что теперь палачи такие неженки.

— Сейчас, сучка, ты узнаешь на что способны палачи Ада, — процедила разозленная Палами и со всей силы ударила Мэг кулаком по лицу.

Вскрикнув, Мастерс отлетела на несколько шагов от Палами и схватилась за челюсть.

— Не такие уж мы и неженки, — заявила она и, встав с пола, медленно приблизилась к демонице.

Палами вытянула руку в сторону Мэг и сжала кулак. Брюнетка стала задыхаться и отчаянно хвататься за горло. Кровожадно улыбаясь, мадемуазель наклонилась к уху Мастерс и прошептала:

— Ну, что, мерзкая шлюха, уяснила, что со мной лучше не связываться?!

Но, похоже, Мэг была недовольна, что ее победила в схватке мадемуазель и, преодолев удушение, вцепилась в волосы сопернице. Та не ожидала такого поворота и повалилась на Мэг. Охнув и взвизгнув, Мастерс поднялась, а затем снова схватила Пройс за волосы и выдрала клочок. Палами, сквозь ужасную боль, вырвалась из хватки брюнетки, собрала волю в кулак и опять ударила Мэг по лицу, от чего та закричала. А далее последовала целая порция новых ударов, которые доставляли Мэг явный дискомфорт. Она всё пыталась сопротивляться, но не получалось, и в самый критический момент Мастерс перешла в контрнаступление, тоже ударила Палами и моментально вытянула руку вперед, применив телекинез. Пройс отлетела от демоницы, а та, встав с пола, вытерла кровь с уголков рта.

Девушки тяжело дышали и смотрели не очень дружелюбно друг на друга. Каждая понимала, что они обе сильные, и в словах и в действиях, и обе не могут победить, так что это пустая трата времени. А если еще появится сейчас Люцифер, то им обоим будет не сладко и здорово влетит. Палами вытерла струйку крови из носа и повернулась спиной к противнице. Ничего больше не сказав, она пошла по направлению к двери ведущей в сад.

Выйдя на улицу, она вдохнула свежий вечерний воздух и закрыла глаза.

С наступлением темноты, кажется, все вокруг уснуло. Даже ветер стих, отчего ни один листочек на деревьях даже не шевелился. Цветы закрылись в бутоны, дожидаясь утреннего солнца. Не стало слышно и пения птиц. Они смирно уселись в своих гнездах в ожидании будущей ночи. На смену пушистым белым облакам пришло множество ярких звезд. Небо стало похоже на огромную пропасть, но красота сияющих светил так и манила вверх. Каких только созвездий не было на небе. Все они были разной формы и размера, и каждая была особенная и прекрасная по-своему. Каждая звездочка так и привлекала своей таинственностью и загадочностью, и хотелось больше всего разгадать эти тайны.

Открыв глаза, Палами пошла вглубь сада.

«Мастерс — сучка. Убить ее мало. Как перенесется в Ад, я ее найду и буду пытать очень долго и жестоко». — Думала про себя девушка, идя вглубь весеннего сада.

Погруженная в свои мысли, она даже не заметила, как зашла далеко. Опомнившись, Палами подняла голову и осмотрелась вокруг. Мысли относительно этой драки и всего, что происходит в доме Люцифера не давали ей покоя. И сейчас даже не заметила, как раздумья завели ей вглубь Эдемского сада. Очутившись среди нежно белых кустов жасмина, Палами вздохнула. Она спокойно подошла к нежному белому кустику и вдохнула чарующий аромат. Волшебный запах цветов задурманивал ей разум, и она снова и снова хотела ощущать этот удивительный аромат.

Неожиданно в прелестных кустах жасмина, она услышала шорохи. Не долго думая, девушка достала из-за пояса платья кинжал и пошла на шорохи. Она не могла понять, что нарушает сказочную тишину.

— Кто здесь? — поинтересовалась мадемуазель, осматриваясь по сторонам.

Но вместо ответа её кто-то нежно схватил за ногу. От страха демоница выронила кинжал и закричала. Нервно сглотнув, Палами медленно повернула голову и то, что она увидела — повергло её в непередаваемый шок.

Прямо в кустах сидел мужчина-шатен, одетый в бордовую рубашку, тёмные джинсы и оливкового цвета куртку, и спокойно поедал тортик. Причем кушал его по середине, даже не разрезая, а-ля Карлсон. Вокруг парня валялись фантики от конфет, а лицо его озаряла ехидная, обворожительная улыбочка. Ямочки на щеках придавали ему забавный вид.

— Габриэль? — шокировано спросила Палами, бросив взгляд на фокусника-сладкоежку. — Ты что здесь делаешь? Ты ли это?

Мадемуазель все смотрела на веселого шатена и поверить не могла своим глазам. Она помнила Габриэля, правда не знала ещё, что он являлся четвертым архангелом.

— Не ожидала меня увидеть, карамелька? — В своей привычной манере спросил архангел и засмеялся. — Вот мы и встретились. Скучала по мне, мармеладка?

Она вздрогнула, и перед глазами молнией возникло воспоминание.

Палами бежала по темному переулку, внимательно осматриваясь назад. Длинные, слипшиеся волосы девушки развевал холодный ветер. Её окровавленные ноги были босые, а пятки были сбиты в кровь. Она бежала босиком, явно убегая от кого-то.

Добежав до ближайшей каменной стены, демоница остановилась.

— От меня не убежать, сучка! — кричал в спину ей суровый мужской голос. — Даже не пытайся, шалава. Я все равно догоню тебя, и тогда нам будет сладко вдвоём!.. Не зря же говорят, что все французские бабенки прекрасны в постели! Ты же знала на что идешь, красотуля!

Палами, еле отдышавшись, снова бросилась бежать, но дорогу ей неожиданно перегородили.

— От Маллика ты смогла сбежать, а от меня не сможешь. Что же, кисуля, совсем своего босса обижаешь? Не сдерживаешь своих обещаний? — спросил мужчина и схватил Палами за волосы.

— Отпусти меня! Я не подписывалась на это, скотина! — выдала мадемуазель, пытаясь вырваться из стальной хватки этого идиота.

— А то, что? Папочке пожалуешься? Ах-да… Я же забыл, что ты сиротиночка… — Мужчина ухмыльнулся и оттолкнул от себя девушку, отпустив её волосы.

Та упала на асфальт, и по щекам потекли слезы.

— А тебе не говорили, мерзкий ты ушлепок, что с дамами нужно вести себя культурнее? Это же девушки. И их нельзя бить. Тебя, карамелька, нужно поучить хорошим манерам, ведь так?

Изумленная Пройс и её «дружок» повернули головы на голос. В переулке появился второй мужчина. Кушая конфету и бросая фантики от неё на асфальт, мужчина подошел к перепуганной и побитой Палами и поднял её. Он бросил суровый взгляд в сторону её обидчика.

— Ноги в руки и свали отсюда, — спокойно прошептал мужчина, схватив за указательный палец своего оппонента. — Ещё раз я тебя увижу рядом с ней, я тебе обещаю, карамелька, что ты пожалеешь, что родился на свет. Я долго живу среди людей и научился понимать вашу сущность и натуру, но это не значит, что я не смогу сейчас врезать тебе по твоей мерзкой и нахальной роже. Если ещё раз посмеешь к ней прикоснуться — я тебе устрою поистине адские муки! А теперь марш отсюда.

С улыбкой на устах закончил свой монолог незнакомец и развернул очередную шоколадную конфету. Перепуганный обидчик быстро покинул переулок, отделавшись только сломанным указательным пальцем.

— Больше он Вас не обидит. Не бойтесь. Если жить ещё хочет. А я Габриэль, а Вас как зовут?

— Палами, — тихо прошептала шатенка, и на её лице появилась легкая улыбка.

— Так, что, ты помнишь наше знакомство первое? — Воспоминания демоницы мгновенно пропали, когда звонкий голос Фокусника вывел её из состояния нирваны. — Да, что я у тебя спросил. Ты, видать, вспомнила нашу первую встречу? Я помню, как защитил тебя от того мудака. Совсем паренек офигел.

Она кивнула и спросила:

— Может, ты отпустишь мою ножку? Стоять как-то не удобно…

— Зачем? — удивленно переспросил сладкоежка, внимательно рассматривая ножку девушки. — Красивая ножка.

— Отпусти мою ногу, Габриэль!

— Или что? Что ты мне сделаешь, мармеладка? — немного пошловато обратился сладкоежка к демонице и продолжил своё занятие.

— Или, что? Ну, ты сам напросился!

Палами выхватила из рук Габриэля кусок шоколадного торта и бросила ним в его лицо. Теперь Трикстер был обмазан сладостью и пытался понять, что произошло.

— Неожиданный поворот, — изрёк он.

— Ещё раз так сделаешь, тортом не отделаешься!.. — Довольная собой шатенка пристально посмотрела на Гейба. — Так, а что ты здесь забыл? Я не ожидала, что ты окажешься здесь. Это очень… Странно. Это же дом Люцифера!

— Я знаю, конфетка. При первой нашей встрече я забыл тебе сказать, что я не обычный парень… Я младший брат Люцифера, четвертый архангел. Именно поэтому, мы сейчас с тобой разговариваем.

— Архангел… Ты серьёзно?! — изумленно переспросила Пройс и сложила руки на груди.

— Да. Они называют меня архангел Габриэль.

========== Девушка из Ада ==========

Утро следующего дня выдалось солнечным и теплым. Лучи весеннего солнца пробирались сквозь бархатные бордовые шторы, пытаясь заставить демоницу проснуться. Она немного покрутилась в постели, а потом медленно открыла глаза. Глубоко вздохнув, Палами попыталась заставить себя подняться. Вообще, она редко когда спала, потому что демонам не нужен сон, но сегодня было исключение. Уж очень она весело провела ночь в компании Габриэля, и усталость одолела даже её… Где-то в три часа ночи.

Палами невольно стала вспоминать вчерашнюю ночь в саду. Удивительная штука — Судьба-матушка. Совсем было неожиданно узнать, что Габриэль, парень который спас её от мудаков, на самом деле являлся четвертым архангелом, младшим братом Люцифера. Но самое удивительное было то, что Атропос их свела именно в ночном саду. Она снова увидела Гейба, узнала его секрет. Может теперь все будет немного иначе? Она была уверена, что Фокусник сможет поддержать её в трудную минуту, защитить от настырного братца и подставить, если нужно, крепкое мужское плечо.

Пересилив-таки себя, мадемуазель встала с кровати и направилась в ванную комнату. Приняв утренний душ и расчесав волосы, она решила выйти в сад. Ну, почему бы и нет? Она надеялась увидеть там сладкоежку и ещё раз с ним поговорить.

Яркое солнце резко ударило ей в глаза, заставив поморщиться. Довольно быстро привыкнув к нему, Палами внимательно осмотрела местность, пытаясь там найти друга. Но Фокусника нигде не было, и разочарованная, она уже хотела вернуться в дом, как неожиданно заметила большой и спелый персик на дереве. Само оно было маленькое и ничего, кроме зеленых листочков на нем не было. Ничего, кроме одного-единственного фрукта. Легонько улыбнувшись самой себе, Палами решила сорвать персик и полакомиться ним. Скучно ведь ему одному там висеть.

— Интересно, — удивленно произнесла она и направилась в сторону дерева.

Шатенка подняла голову вверх и заметила фрукт. Но проблема была в том, что ростом она была небольшая, и достать его ей было тяжело. Пройс попыталась дотянутся до ветки, но ничего не получилось.

— Досадно, — разочаровано протянула она.

— Помочь? — Услышала Палами за своей спиной такой знакомый голос.

От неожиданности она взвизгнула и бросила попытки сорвать персик. Демонша обернулась и похолодела. Напротив неё стоял Люцифер. Он сложил руки на груди, в своей привычной манере, и улыбнулся.

— Что ты здесь делаешь? — холодно спросила она.

— Вообще-то ты не поверишь, но я тут живу! — весело ответил Люцифер и указал на фрукт. — Помочь я тебе хочу. Ты все равно его не сможешь сорвать. Не достанешь. А я могу достать. Ну, или в крайнем случае, потрясти дерево.

— Спасибо, но я передумала! — коротко бросила она и собиралась уходить из сада, но Падший внезапно перегородил ей дорогу.

— Звезда моя, я тебя ещё не отпускал! И вообще, Палами, почему ты так холодна ко мне? Я же к тебе по-доброму. Я не желаю тебе зла. Ты уже третий месяц ведешь себя так, как будто я для тебя самый ужасный враг на всем белом свете! Как будто я тебя постоянно пытаю, насилую и бью. В чем дело? — спросил Люцифер, и улыбка с его лица пропала.

— Люцифер, — ответила Палами и подняла глаза на него, — ответь сам на свой вопрос. Ты два месяца держишь меня тут. Ты вырвал меня из родного дома, разрушил всю мою жизнь и планы на ближайшую вечность. Ты перенес меня в этот дом, запер здесь, ещё и теперь спрашиваешь, почему я так себя с тобой веду? Включи логику, а?

— Подумаешь… — спокойно протянул архангел. — Что тебя не устраивает, Палами? Я же не ограничиваю твое пространство. И вообще. Чем тебе тут плохо? Никто тебя не пытает, не насилует. Ты вчера прекрасно ночь провела в компании моего младшего братца. Да, Габриэль мне все рассказал. Он привет передавал и приглашал тебя сегодня вечером снова составить ему компанию. Мой брат обожает всякие игры и веселье. Он заядлый фокусник и весельчак. Хочешь, поиграй. — Люцифер улыбнулся и, сложив руки на груди, посмотрел на Палами.

— Вот именно! С Гейбом мне интересно, и только он скрашивает здесь мою тоску по дому. Чем мне здесь заниматься? Я только и делаю гуляю по саду и ссорюсь с Мастерс. Убить ее готова. Она достает меня каждый гребаный день. И как думаешь мне здесь живется? Хорошо, что здесь появился Габриэль. Теперь мне есть с кем развлечься и поговорить. Он забавный, веселый и понимает меня, поддержит в трудной ситуации. Он мой друг. И он лучше тебя в сто раз! — яростно выпалила демонша последнее предложение и ткнула пальцем в грудь архангелу.

— Не забывай, Палами, с кем говоришь, — прошептал вслед девице Дьявол, нахмурившись.

POV Люцифер

Почему она такая противная? Я же ей ничего плохого не делал. Я ей не запрещаю выходить из дома, не бью и не пытаю. Отношусь к ней хорошо и всегда иду на уступки. Почему она себя так ведет? Кричит на меня, смотрит не очень дружелюбно, разговаривает с презрением. Ну, ладно Мэг ее достает и, кажется, они недавно подрались, но я что ей не так сделал? Да, я забрал ее из дома, но и здесь тоже хорошо. Какой в Пайк-Крике прекрасный сад, чистый воздух и небо. В Аду же не увидишь небо, а на Земле оно завораживающее и необыкновенное. Так что же ей не нравится?!

Я посмотрел на персик, который хотел сорвать для Палами, но теперь у меня ужасное настроение. Нахмурив брови, я вытянул руку в сторону персика и сжал кулак. Фрукт разорвался на части, а я, ухмыльнувшись, пошел в сторону дома. Все мои мысли были связаны с девчонкой, с этой противной блохой. Я вообще не понимаю, что она себе позволяет?! А ещё я не понимаю, что я испытываю к ней? Ярость одновременно смешивается с каким-то непонятным желанием владеть ею, делать так, чтобы она всегда была со мной. В её характере есть необычная живая искорка, которая меня привлекает. С каждым днем мой интерес к Палами растет.

Я зашел в гостиную и заметил её. Палами сидела на диване, внимательно изучая узоры на ковре. После нашей утренней ссоры она выглядела немного задумчивой и обиженной… Или растерянной? Она думает о персике? Но самое забавное было то, что у меня, как только я её увидел, ярость понемногу прошла, и я остыл, как говорят люди. Хотя выбесила сегодня она меня конкретно.

— И сколько ты там будешь стоять?

Когда Пройс обратилась ко мне, я вздрогнул. Мда… Долго я ей не полюбовался. Что же, отвечай на вопрос, Люцифер.

— А что нельзя? — задал я встречный вопрос.

Наверное, это не тот ответ, который она ожидала…

— Послушай меня, Люцифер! Сколько ты будешь меня преследовать? Ты мне можешь дать побыть одной, хотя бы сейчас? Почему ты то днями где-то пропадаешь и тебя никто не видит, то целый день проводишь со мной и действуешь на нервы? Неужели тебе не ясно, что я не хочу тебя видеть! Не хочу с тобой говорить! И мне плевать, сколько прошло времени. Три месяца или полгода. Неужели у тебя нет других дел? И как до тебя не может дойти, что я тебя не-на-ви-жу! Запомни, дорогой, я тебе не игрушка. Ты умный, великий архангел, но ведешь себя как маленький, капризный ребёночек! Я для тебя просто кукла, подаренная пятилетней девочке Люси. Но запомни раз и навсегда: я не твоя собственность, и ты для меня — никто! Если тебе скучно и нечем заняться, пойди купи себе в магазине конструктор Лего и играй в него! Я очень долго терпела, но сегодня решилась сказать всё, что накипело. Давно нужно было это сделать!

Я внимательно слушал девку и не перебивал. Вот скажите мне, она специально меня злит? Утра в саду ей, видать, было мало? Она что, самоубийца или совсем жить надоело? Давно пыток не испытывала? Так я могу устроить ей это! Как же она меня сейчас раздраконила. Я вообще не понимаю её логику. Вместо того, чтобы говорить сейчас спокойно со мной, она орет и выводит меня из себя. Терпение у меня, конечно, огромное, но и оно может лопнуть! И я внезапно для себя сделал то, что для меня вполне естественно и свойственно моему характеру.

— Слушай меня сюда, дорогуша! — прошипел я и схватил девушку за горло. Я прижал демоницу к стене и пристально посмотрел в её пустые карие глаза. — Никто в этом доме не смеет так со мной разговаривать. Я закрываю глаза на все твои проделки, но это переходит всякие границы. Не смей со мной так говорить, поняла меня? Я многое терпел. Ты ещё в Эдеме меня злила. Ты все эти два месяца, этот третий, меня постоянно выводишь из себя. Моему терпению и конец прийти может. Если ты меня ещё сильнее разозлишь, поверь, Палами, будешь молить о пощаде, обещаю тебе. Как раз ты моя игрушка, моя и только моя. Если я захочу Лего — ты первая об этом узнаешь. Ты — моя маленькая сучка, поняла? Запоминай и наматывай на свой маленький мозг размером с орех. Я — архангел Люцифер, и я не позволю так с собой разговаривать. Не зли меня больше, звезда моя! — Я отпустил девушку, и она скатилась по стене.

Даже не глянув в сторону перепуганной Палами, я покинул дом. Мне нужно было успокоиться. Все правильно сделал!

POV Палами.

Я поднялась с пола и внимательно проводила взглядом Дьявола. Перебор. Я переборщила со словами. Да, все вышло немного по-другому, и я сильно раздраконила его. Редко когда я видела архангела в таком гневе. В его голубых глазах я видела и злость и обиду на меня одновременно. Я не должна была так прямо говорить ему все… Какой черт меня за язык дёрнул?.. С одной стороны я понимаю, что моему эксцентричному поведению оправдания нет, а с другой — я права ведь. Не могу простить Люцифера, хоть пытайте.

— Ну, ты дала, подруга, — с самодовольной ухмылочкой обратилась ко мне Мастерс, которая вошла в гостиную.

В этот миг мне показалось, что демоница довольна моей выходкой. Да, она довольна, что я разозлила Люцифера. Этого и нужно было Мэг. Я признаюсь: один — ноль в её пользу. Сейчас преимущество на стороне Мэг, как это ни прискорбно.

— Помяни черта, — тихо ответила я и, даже не посмотрев на довольную Мастерс, удалилась в свою комнату.

— Чудненько… Вот идиотка, — пожав плечами, бросила мне вслед Мэг.

========== Слово не воробей… ==========

Вечерело.

Над всем штатом Дэлавер возникал очаровательный закат солнца. Закат солнца — самое таинственное и чарующее явление, которое привлекает своей красотой и очарованием. Солнце устало и, покидая свой пост, начинает растворяться, отражая свой свет в облаках. Облака в свою очередь, не переча, впитывают в себя последние частички лучезарной улыбки солнца. И даже серенькие тучки, впитывая в себя остатки дня, превращаются в небесные цветы самого прекрасного в мире искрящегося розового цвета.

Закат часто запоминается своей таинственностью — словно дверь в тайну ночи. Неповторимостью — ведь каждый закат неповторим, именно этим он и прекрасен. И, конечно же, красотой. А в это время, пока миллионы сердец учащенно бьются, загадочные и лучезарные облака окутывают солнце, пряча его где-то за горизонтом… И таинственный закат радует глаз людской…

Палами стояла у окна в своей спальне и внимательно наблюдала за прекрасным закатом. Такую красоту редко когда видела девушка. Она очень долго жила в Аду, и, разумеется, не могла видеть такое очарование и прелесть. Где-то в глубине души она призналась себе, что в мире людей лучше, чем в Аду. Здесь, на Земле, происходят удивительные и воистину сказочные явления, которых в Аду не увидеть.

— Ну ты дала, подруга. Я снова пришла тебя проведать. Мне просто скучно стало, вот я и зашла. Ты очень глупо поступила, разозлив Люцифера. Да ты же самоубийца. Кем ты вообще себя возомнила, что смеешь вот так себя с ним вести?! Ты как была для него игрушкой, так ней и осталась. Ничего не изменилось. Хотя…

Неожиданный голос за спиной заставил Палами вздрогнуть и обернуться. Пройс только закатила глаза и отошла от окна. Она прищурилась и холодно окинула взглядом ненавистную Мэг, которая, видимо, пришла в очередной раз поиздеваться. Конечно, чем же ей ещё заниматься?

«Вот, скотина, неужели тебе мало было? Какого черта ты сюда притопала? Я же закрыла дверь на замок. Ах, ну ты же демон. Только тебя мне сейчас не хватало. Иди, трави ядом кого-то другого, а не меня. У меня нет желания сейчас видеть твою настырную тушку в своей спальне», — подумала про себя разозленная девица и глубоко вздохнула.

— Иди к черту! — хмыкнула и убрала прядь волос со своего бледного лица.

— Только от него, — съязвила Мастерс и ухмыльнулась. — Я все-таки тебе удивляюсь, Палами. Ты умудрилась довести Люцифера. Он рвал и метал. Никто его ещё так не драконил. Да он даже на Габриэля накричал. Тебе что, совсем жить надоело? Я тебе уже говорила? Да, говорила. И ещё раз повторю: ты его игрушка. Теперь, говорящая игрушка, которая проявила странный протест. Обидели дитя… Обидели куклу Люцифера. Как это ты ещё не заплакала. Хнык-хнык.

Палами невольно сжала кулак. Конечно, давно её так не выводили. Меньше всего она сейчас хотела устраивать какие-либо разборки. Она и так сегодня высказала все Дьяволу, получила от него, пожалела о своем поступке… И теперь драка с Мастерс предстоит? Но ведь та нарывается, а сдержаться сложновато.

— Свали отсюда. Я не намерена сейчас тебя терпеть. Вот ты у меня уже где, маленькая шлюха! — вскричала она, сверля взглядом ненавистную соперницу.

— А то что, милая? Что ты мне сделаешь? Снова подеремся?

Неожиданно для себя разозленная демонша схватила ничего не подозревавшую Мастерс за шею и прошептала:

— Я не собираюсь с тобой драться, маленькая дрянь. Я намного умнее и хитрее тебя. В этот раз ты меня не раздраконишь, поняла? Не дождешься! Если тебе хочется помахать кулачками, поиграй с Гейбом! — Она отпустила удивленную Мэг и быстро вышла комнаты.

Пройс даже не заметила Люцифера, который поднимался по лестнице. Совсем неожиданно она столкнулась с ним и подняла глаза. Архангел внимательно смотрел на девушку. Вот уж не ожидал он её встретить именно сейчас. Да и сама Палами была слишком зла. Мэг её очень вывела из себя, и сейчас она буквально закипала от злости и обиды. Не вовремя ей попался на глаза Люцифер.

— Как же я тебя ненавижу! — закричала демонша. Сказать, что Дьявол бы удивлен, ничего не сказать. — Ты мне жизнь рушишь! Ты просто маленький, капризный ребёнок, который только и может, что портить жизнь другим! Михаил сделал правильно, что свергнул тебя с Небес в сам Ад, потому, что ты намного хуже демонов и людей!

Палами явно не ожидала, что вообще такое скажет. Она начинала жалеть, что вообще затронула Дьявола, но язык был сильнее разума и опережал здравый смысл. Вместо того, чтобы просто уйти и не попадаться ему на глаза, шатенка все сильнее злилась. Голубые глаза архангела наполнились непониманием и обидой, и Палами заметила в них ярость и разочарование. Он внимательно слушал демоницу, стараясь не начинать скандал. Но, когда речь зашла о Михаиле, Люцифер вздрогнул, а Пройс поняла, что попала в его самое больное место.

— Придержи язык, — прошипел Падший, пытаясь обойти стороной конфликт. Он попытался закрыть глаза на речь своей протеже. — Уйди отсюда. Что я тебе сделал? Оказался не в том месте и не в то время?!

— Знаешь что, Люцифер, ты можешь сколько угодно строить из себя жертву обстоятельств, но ты прекрасно знаешь, что Бог любил тебя больше других братьев. Больше Михаила и Габриэля… Но когда в дом принесли новое дитя, тебя переклинило. Люцифер стал ревновать, Люцифер решил взбунтоваться…

«Остановись! Не надо! Не продолжай!» — мысленно говорила про себя Палами, понимая, что ей это так с рук не сойдет.

— Да что ты знаешь о моей семье?! Какое право ты имеешь так говорить?! Ты всего лишь мерзкая букашечка, которая позволяет себе слишком много. Ты наглая и мерзкая девчонка, ничего не смей говорить о моей семье и братьях! И да, если бы не я, ты бы гнила в своем Аду вечность. Маленький демоненок!

Тембр голоса Люцифера поменялся. Теперь в нем слышался лёд и стальные нотки, и выражение лица Светоносного изменилось. Голубые глаза наполнились сильной обидой. Никто, во всем мироздании, не смел так с ним говорить. Никому не позволительно это — затрагивать семью. Самую больную тему для Люцифера. За свою семью он был готов расчленять и пытать, самыми жестокими и виртуозными пытками, на которые был только способен.

— Это все, что ты можешь сказать?! — Пройс засмеялась и бросила ненавистный взгляд в сторону Падшего. — Правильно, что ваш Отец в Ад низверг тебя! Михаил выполнил приказ Бога, и я его поддерживаю. Он хороший сын, который правильно поступил! Ты — маленький, капризный малыш, которому не просто надоели люди! Ты обижен на Отца, а винишь во всём их. Люцифер, ты строишь из себя жертву, и всевокруг тебя виноваты. Все, кроме тебя самого! Утихомирь свои детские капризы!

— Последний раз тебе говорю, придержи язык!

Злобно зашипел архангел, молниеносно приближаясь к девице. Его лицо было багровым от гнева, а глаза поменяли цвет с голубых, на красные.

— Тебе даже нечего мне ответить, Люцифер! Ты даже меня сюда перенес, потому что это твоя очередная глупая идейка младенца, детское желание. Для тебя весь мир — большая игрушка. Ты просто обиженный Отцом ангелок, который из-за своих инфантильных капризов хочет устроить Апокалипсис на Земле и истребить человечество.

С болью и обидой в глазах Светоносный развернулся и, насколько был способен, ударил девушку. Не ожидая такого, перепуганная Палами отлетела к стене и больно ударилась. Её щека горела, а из уголка губы текла кровь. После поступка Люцифера, Пройс стала дрожать и залилась плачем. Горькие слезы капали на холодный пол в коридоре и текли по красному от удара лицу. Палами понимала, она сама виновата.

«Он меня ударил! Заслужила!» — пронеслось в голове.

— А теперь слушай сюда, Палами, — фыркнул Люцифер, наклонившись к девушке и схватив её за волосы. — Я не позволю так отзываться о себе и братьях. Я долго терпел, но чаша моего терпения переполнилась и разбилась!..

Светоносный взял себя в руки и отпустил демоншу. Та, на корточках, отползла от архангела и забилась в угол, а Падший тем временем дополнял свою речь:

— Я был изгнан из Рая за презрение к человеческой расе. Да, ты права, дорогуша. Я прекрасно знал мерзкую природу этих костей обтянутых кожей. Я знал, что люди — хуже ангелов. Они — плохие, порочные и тупые. Они всё равно умрут, ведь Отец не наделил их бессмертием, как нас — ангелов. Расплодив этих тварей по всей Земле, Бог не учел одного — все эти… люди, рано или поздно уничтожат Ним же созданную планету и самих себя. Они будут сотворять войны, убивать друг друга, бороться за власть, разрушать империи и государства… Поливать священную Землю кровью. Пройдет время и один император уничтожит другого императора, одна империя заменит другую. Один человек уничтожит одно дерево, два человека — два дерева, десять миллионов тараканов уничтожат десять миллионов деревьев и так далее. И тогда я сказал: «Отец, я не хочу преклонять колени перед этими людьми, ибо они хуже нас, хуже ангелов». И за это Бог приказал Михаилу в Ад свергнуть меня. Теперь скажи мне, Палами, действительно ли наказание соответствует преступлению? Особенно, когда я был прав? Знаешь, мне больно, что Отец не хотел понять одну простую вещь: я не хотел и не хочу служить людям! Заставлять меня служить низшему существу, это как заставлять святого служить греху. Несправедливо. А потом ещё изгнать и предать. Ладно, думай над моими словами, дорогая.

Он усмехнулся и, даже не глянув в сторону ревущей Палами, направился в гостиную.

***

Двадцать минут Пройс просидела в углу коридора, пытаясь себя успокоить. Она все ещё дрожала, а щека опухла. В этот момент она даже забыла, что демоны не должны проявлять чувства. Палами забыла, чему её учил Аластар. А ведь он учил, что демон не должен проявлять слабости, показывать эмоции… Но ведь порой нужно проявлять эти эмоции. Порой, даже демоны способны на слезы. Вы когда-нибудь видели, как плачет демон? А ведь Дьявол был прав, что ударил её. Она затронула самое дорогое и сокровенное, самое больное для архангела — семью, и ещё легко отделалась. Палами понимала: заслужила.

— Прекрати реветь, карамелька. — Послышался за её спиной веселый голос.

Пройс медленно подняла заплаканные и опухшие глаза и посмотрела на гостя. Пред нею стоял Габриэль и кушал, как всегда, шоколадную конфету.

— Он. Меня. Ударил. — Четко, проговаривая каждое слово, сказала она и попятилась назад. — Не подходи ко мне… Ты такой же как и он! Вы все, архангелы, такие!

На пламенную, истерическую речь Палами Фокусник отреагировал спокойно.

— Я знаю, — спокойно начал он, держа за щекой шоколадную конфету. — Я поговорю с Люси, но ведь ты тут тоже не права. Он не прав, что тронул девушку, ты не права, что тронула нашего Отца. Это противоречивая тема. Да прекрати ты реветь!

— Я не знаю, что на меня нашло. Как будто бес вселился! Я не хотела такое ему говорить, — дрожащим голосом начала оправдываться она и опустила голову. — Язык был сильнее разума, и я не знаю, как посмела упомянуть о Михаиле, — дополнила, сильнее потупив взгляд.

Габриэль вздохнул и нерешительно подошел к демонше. Он поднял её за подбородок и внимательно посмотрел в карие глаза.

— Извинись перед братом, а он извинится перед тобой. Вам нужно поговорить, — задумчиво посоветовал сладкоежка и прислонил Палами к себе, погладив по волосам.— Тише! Никто тебя не обидит. Вы друг друга стоите. На ночь глядя разругались, дошло до драки. Как дети малые.

Пройс вздохнула и прижалась к Гавриилу. В его объятьях она чувствовала себя защищенной и была уверена, что он не даст её в обиду. Но Люцифер поступил правильно, и в этом сомнений не было.

— Вот такой ты мне нравишься больше, — констатировал он, заметив, что демоница успокоилась.

========== Извинения ==========

— Зачем ты это сделал?

Ближе к полуночи, когда все обитатели дома Дьявола спали, Люцифер сидел в своем кабинете и задумчиво смотрел на большие песочные часы. Вместе с ним в кабинете находился и Габриэль.

— Песок так прикольно сыплется, — с улыбкой заметил сладкоежка, но заметив на себе недоумевающий взгляд Люцифера, закатил глаза. — Ещё раз спрошу, брат. Зачем ты её ударил? Люцифер, ты мой брат, и я люблю тебя, но ты тут тоже не прав…

— Да?! А она права?! Палами оскорбила меня, Отца, Михаила! — закричал Люцифер. — Она — заноза в одном месте! Невыносимая, надоедливая и ужасная девчонка! Она меня оскорбляла с того момента, как мы переместились на Землю. Она меня уже в корень достала, и забылась, кто я такой. Вот где у меня этот мерзкий демоненок! — выпалил Люцифер и, кажется, ему даже стало легче.

Гейб с отрытым ртом слушал брата, даже оторвавшись от своего занятия — поедания леденца. Архангел не ожидал, что здесь все так запущено. Да, видать, Палами уж очень сильно достала Люцифера, что он так разозлился.

— Люцифер, может ты и прав, но… Ты же ее из родного дома буквально насильно вытащил. Палами же этого не просила и не желала. Ее можно понять. Вот из-за этого она так вспылила и не давала тебе проходу, постоянно крича на тебя. Да, она не права насчет Отца, тебя и брата. Просто в порыве злости она опять тебе все высказала. Но бить ее не стоило. Уж очень это не по-джентльменски.

Падший насупился, понимая, что в чем-то его братец был прав. Но мадемуазель Пройс все равно не имела абсолютно никакого права так говорить о нём, архангелах и Боге. Переходить на личности… Никто ей не давал такого права.

— И еще, Люси, — Проказник лукаво улыбнулся и дополнил: — ты должен извиниться перед ней.

Он удивленно вскинул бровь, спросив:

— Что? Ты в своем уме, Габриэль? Это она виновата, а не я. Я не собираюсь извиняться перед какой-то девчонкой, жалким демоном! Я — Люцифер, великий архангел, небесный воин, в конце концов я — Дьявол!

Фокусник укоризненно посмотрел на старшего братца и покачал головой.

— Ты ведешь себя как маленький. Я сказал иди и извиняйся. Не будь букой и маленькой девочкой. Будь мужиком и Дьяволом! Девчонка не со зла на тебя накричала. Просто она не смогла остановиться и высказала то, что давно у нее накипело. Правда… Люцифер, я твой младший брат, я должен брать с тебя пример! Да, и не отворачивайся! Ради меня! А то я обижусь и не будет у тебя такого сладкого братика, как я!.. Люцифер, не стой столбом, делай уже что-то!

Габриэль пока это говорил пытался выталкивать брата из комнаты, а тот не поддавался, хватаясь то за мебель, то за проем двери. Дьявол сопротивлялся, как будто он — пятилетний ребенок, который не хотел идти на прием к стоматологу.

— Люцифер, хватит, я же хочу как лучше, — пропыхтел Габриэль и отпустил старшего брата. — Тем более, я ей сказал, чтобы она тоже извинилась. И она, вроде как, согласилась.

— Она извинится? — приподняв вопросительно бровь, поинтересовался Светоносный. — Ну, если она тоже сделает это, то я согласен. Пойду на уступки. Хотя я был тут прав. И раз я так поступил, значит, заслужила!

***

Палами после ссоры и после того, как Люцифер ударил ее, сидела на кровати, поджав ноги к груди и положив голову на колени. Сколько она так просидела, она не знала, но сидела долго, так уже и солнце взошло. Демоница жалела, что оскорбила Люцифера и его семью. Она вообще не хотела этого делать. Но остановить свой язык не могла. Она много гадкого наговорила Люциферу. Да, еще Мэг которая подлила в огонь масло. Если бы Мастерс не достала ее в тот роковой момент, то Палами не высказала бы всё Дьяволу. Тогда бы и он ее не ударил. Но получилось все через одно место. Ей стыдно. Несомненно.

«Нужно найти Люцифера и извиниться перед ним», — подумала она и встала с кровати.

Но, как только девушка попыталась открыть дверь, в дверном проеме возник Люцифер. При его появлении она вздрогнула и опустила глаза, стараясь не смотреть на архангела. По телу демоницы побежали мурашки, а ноги сковал непередаваемый страх, и ничего подобного она ещё не испытывала. Демону стыдно? Невероятно, но это так. Ей сейчас, действительно, ужасно стыдно.

— Прости, — тихо прошептала мадемуазель, все ещё не решаясь поднять глаза на архангела. — Я не хотела. Ты правильно сделал, что ударил меня. Я заслужила. Затронула твое самое больное место, семью, и заслужено получила. Если бы кто-то так говорил о моей семье — об Аластаре или Амели, я бы поступила точно также…

Архангел внимательно посмотрел на демоницу. Он поверить не мог, что непокорная, строптивая Палами сейчас так себя ведет и даже извиняется. Этот поступок девушки все больше впечатлил его, и он понимал, что испытывает к Палами чувства… Только не знал, что это были за чувства и как они называются. Это, наверняка, что-то неизведанное ещё для него, тайное.

— Ты тоже меня прости, — заявил Падший. — Я был не прав. Не должен был тебя бить. Да, ты попала в самую точку. Никто и никогда не смел говорить о моей семье в таком тоне. Я люблю Михаила, Отца, других братьев. Даже несмотря на все то, что происходит. Ты перегнула палку тогда, я — вспылил.

— Я не хотела, — начала говорить Палами, но архангел, жестом руки, прервал её оправдания.

— Ты сначала говоришь, а потом думаешь. Кстати, я заметил, что Габриэль залечил твои раны.

— Да, залечил, — ответила Пройс и подняла глаза. Голубые глаза Дьявола встретились с карими девушки. — Ты правильно все сделал, Люцифер. Я была не права и получила.

— И я был не прав! — произнес он, и на его лице появилась еле заметная улыбка. — Кстати, через три часа Гейб будет в саду. Ну, он там что-то задумал. Позовет демоницу Мэг и ещё каких-то ангелесс. Можешь присоединиться к ним, если захочешь.

— Я подумаю, — коротко ответила она и немного склонила голову вбок.

— Кстати, ты первая извинилась передо мной, неужели ты решила мне покориться? — поинтересовался Падший, сложив руки на груди.

— Не дождешься! — с улыбкой ответила Палами, заставив его засмеяться.

— Странная ты, — сделал выводы Дьявол. — То ты извиняешься передо мною, говоришь, что я правильно поступил, что наказал тебя за такую речь, а потом, что все равно не покоришься мне. Я не понимаю тебя, Палами… Ты для меня до сих пор закрытая книга…

Светоносный вскинул голову, как лев, чьей могучей гривы коснулась крылом легкая пташка. Никогда он ещё не встречал подобных девушек. Он чувствовал себя в высшей степени изумленным и обезоруженным. Всякая тень твердости и непроницаемого величия исчезла с его лица. Интерес к этой мадемуазель, которая так отличалась от всех прочих демониц Ада, победил остальные чувства.

— Ладно, если решишь выйти из своего «заточения» и прогуляться, буду ждать тебя в саду, — обратился к ней Люцифер и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

========== Карты, ревность, два архангела ==========

Палами легкими шагами шла в глубь Эдемского сада, который опоясывал дом Ника, углубленная в свои мысли. Убрав в сторону ветку дерева, которая неожиданно появилась на пути, девушка услышала в нескольких шагах от себя голоса и смех. Нахмурившись, она пошла на звук, откуда доносились голоса. Остановившись, девушка спряталась за ствол дерева. Ей стало интересно, что же там происходит. Осторожно выглянув из своего укрытия, Палами удивленно замерла на месте, так как перед её глазами открылась странная картина.

Посреди просторной зеленой лужайки, усеянной белыми ромашками, стоял огромных размеров торт. Кажется, шоколадный и со сливками, а внутри этого (по мнению Палами), вкусного торта, сидела Мэг Мастерс. Причем, демоница была полностью обнаженная и пальчиком пробовала сливки на торте. Девушка пыталась хоть как-то прикрыть оголенное тело, но ничего не выходило. А рядом, возле торта, стоял Габриэль с игральными картами в руках и пытался поглядеть на голое тело демоницы. За это архангел получал злые взгляды от Мэг, но сам умилялся выполненной работой. Через секунду Габриэль устремил свой взгляд на удивленную Палами, которая до сих пор пряталась за деревом, и которую заметил архангел.

— О, к нам пожаловал еще один игрок. — Улыбнулся сладкоежка и щелкнул пальцами.

Буквально через секунду, ничего не понимающая и до сих пор удивленная Палами и довольный Фокусник, уже сидели за столиком, на котором лежала колода карт. Пройс посмотрела на них, а потом немым взором спросила: «Что происходит? Чего ты хочешь от меня?»

— Палами, хоть ты меня и бесишь, но не под каким предлогом не садись играть с ним в преферанс! — недовольно пробурчала Мэг и посмотрела на удивленную шатенку.

— Цыц там! Ох, не слушай ее, сладкая, и давай лучше скрасим досуг игрой в карты? Например, в «Дурака?» — сладко обратился Гейб к мадемуазель и с интересом уставился на неё.

— Погоди, она тебе что, проиграла? — еле выговорила Палами и рукой указала на Мэг, ехидно интересуясь: — И теперь ты хочешь поиграть со мной?

— Да, она проиграла мне желание. — Он стал раздавать карты. — А с тобой я хочу поиграть на раздевание.

Мадемуазель распахнула глаза и хотела вскочить со стула, но что-то ее удержало.

— Ты не сможешь встать, мармеладка, — лукаво произнес довольный Фокусник и принялся дальше за своё занятие. — Встанешь только тогда, когда мы закончим играть.

— Габриэль, я не хочу. Не заставляй меня! — Палами пыталась встать со стула, но ничего не вышло. — Я тебе сейчас все перья повыщипываю, пернатая твоя задница!

— Конфетка, я же сказал: закончим играть, ты освободишься! — Гейб закончил с колодой и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Давай. У тебя нет выбора.

Окинув его недовольным взглядом, она обреченно вздохнула и взяла в руки карты.

— Да начнется развлечение! — торжественно воскликнул сладкоежка. — Козырь — пики. Я начинаю, потому что у меня шестерка.

***

POV Люцифер

Я вышел из дома и пошел в сад, чтобы встретиться там с Палами. Я её пригласил выйти туда и очень надеялся, что она придет и примет мое приглашение. И я надеюсь наша встреча пройдет очень хорошо. Я просто хочу её увидеть, насладиться ее голосом, почувствовать прикосновение ее тела, увидеть и почувствовать запах ее прекрасных волос, и просто побыть с ней рядом. Мне надоело постоянно с ней ссориться.

Думая о ней, я не сразу расслышал голоса, которые раздавались в нескольких шагах от меня. Я решил посмотреть, что это за голоса и пошел вперед. Выйдя из-за большого дерева, я заметил Габриэля, Мэг и… Палами. Знаете, я не ожидал, что она там будет. Но хотя, она же дружит с моим братом, но чтобы там была ещё и Мэг, её злейший враг, это странно. А если они над ней издеваются? Я должен разобраться во всем. Хмыкнув, я подошел к брату и демоницам. То, что я увидел, повергло меня в шок.

На зеленой поляне стоял торт, а в нем самом сидела голая Мэг, которая что-то недовольно бурчала и активно жестикулировала. Моему удивлению не было предела. Но больше я удивился, когда посмотрел на Габриэля и Палами. Мой младший братишка сидел без рубашки и усмехался глядя на демоншу, которая сидела в одном лифчике и испепеляла его взглядом. Она так покорно сидела и почти не шевелилась. У меня был только один вопрос: какого черта они тут делают и чем занимаются? Во мне зарождались гнев, неописуемая злость и… Ревность. Что? Ревность? Не может этого быть! Хотя, Палами сидит перед моим братом почти голая, а тот довольно ее разглядывает, смотрит на её тело. Так почему мне не ревновать? Имею право! Нужно прекращать это безобразие!

— Вы что, совсем сдурели? Что здесь происходит? — гневно выпалил я, пытаясь привлечь внимание.

Вся компания сразу обернулась на мой голос. Мэг еще глубже пыталась спрятаться в торт, но безуспешно. Младший брат, который до этого лучезарно и лукаво улыбался, теперь виновато опустил голову, стараясь на меня не смотреть. Палами ошеломленно уставилась на меня и дернулась, а затем ее щеки покраснели, и она посмотрела на меня виновато и страдальчески.

— Так что здесь происходит? — повторил я свой вопрос.

— Я хотел развлечься и как-то скрасить свой вечер, — начал оправдываться братец и взглянул на меня без тени улыбки. — В доме я нашел скучающую Мэг и предложил пойти в сад поиграть в карты на желание. Потом она проиграла мне желание и вот…

Габриэль рукой махнул в сторону демоницы и опустил глаза. Я повернул голову в сторону Мэг, и та стала опять делать попытки выбраться из злополучной сладости.

— А потом в сад пришла Палами, — продолжал Гейб свою речь, — и я ей тоже предложил сыграть, только на раздевание…

— Что? Ты даже не сказал, что ты меня заставил! Я поджарю тебя на святом масле и все перья повыдираю! — выкрикнула Палами и зло посмотрела на Трикстера, который хотел что-то сказать в оправдание, но ничего не придумал. — Убери от меня свои архангельские силы. Отпусти меня!

Фокусник щелкнул пальцами, и девушка быстро вскочила со стула. Она подняла с земли брошенную кофточку и быстро одела ее. Я яростно посмотрел на брата, и меня охватила волна злобы и ревности. Как он так посмел раздевать Палами?! И заставлять ее играть в карты против воли?!

— Габриэль, почему ты заставил её играть в преферанс?

— Вообще-то в «Дурака».

— Абсолютно никакой разницы! Зачем ты это сделал? Она же не хотела. И тем более, ты ее раздел. Почему ты так себя ведешь?

Сладкоежка, как ни в чем не бывало, пожал плечами и засмеялся:

— Я же пошутил! Фокусник, Три-и-и-икстер, и мне хотелось просто развлечь барышень. Я ничего плохого не хотел, — объяснил младший братишка, явно побаиваясь моего гнева. Ещё бы. — Я хотел скрасить одиночество дам. Тем более, ничего постыдного тут нет.

Я окинул брата суровым взглядом и покачал головой. Тот, как собственно всегда, достал шоколадку и стал её с аппетитом есть.

— Ничего постыдного?! Габриэль, как бы тебе сказать. А ничего, что в торте сидит голая Мэг и перед тобой сидела такая же Палами, которую ты сверлил своим похотливым взглядом! Сколько тебе лет? — Я не выдержал и стал кричать на брата. Тот откусывал от шоколадки и пожимал плечами. — В общем так, чтобы карт я больше не видел. Отдавай мне их, Габриэль, и если я увижу, что ты взял в руки хотя бы одну колоду… Братик, ты же меня знаешь. И после десяти вечера, чтобы никого тут не было! Понятно?

Я не понимал, для чего перешел на крик. Вся эта ситуация вывела меня из себя. Габриэль может и не сделал ничего такого, но я жутко заревновал к нему Палами, и не знал, что с собой поделать. Я — Люцифер, великий архангел, правитель Ада, сейчас ревную девушку, которая меня ненавидит. Что за… Ничего я не понимаю.

— Да ты просто ревнуешь! — словно прочитав мои мысли, выкрикнул Гейб и усмехнулся. — Тебе пофиг на покер, деберц, ландскнехт или преферанс. Тебе наплевать на азартные игры в целом, просто ты как увидел наполовину голую Палами передо мной, заревновал. Ты готов был убить меня ради этой девушки, да? И картишки тут не при чем!

Я не хотел признавать правоту его слов. Хотя он говорил правду, и это понятно. Именно так все и было. Но я не хотел говорить и показывать это, хотя Гейб меня отлично знал. Он видел меня насквозь. Вместо нормального ответа брату, я промолчал и недовольно покачал головой.

— Все, Габриэль, я сказал, больше никаких азартных игр! — строго приказал и покинул сад.

— Палами, может, в прятки? — задорно обратился сладкоежка к демонице, как будто и не слышал моих нотаций.

Он неисправим!

Комментарий к Карты, ревность, два архангела

Внимание: действия происходят в Дэлавере, в доме Ника. Дом Ника окружает сад, который имеет символичное название Эдемский.

========== В Эдемском саду ==========

Тишина висела в величавом саду Люцифера, а воздух был наполнен ароматами ночных цветов. Волшебная тишина ночи в Эдеме. Над вершинами столетних деревьев по синему небу в беспредельную даль тихо плыла луна. И ярко мерцал Млечный путь, словно серебристая шаль, сотканная из миллионов рассыпанных жемчужинок.

Сидя на лавочке, в Эдеме, Палами внимательно смотрела на ночное звездное небо. И ещё раз, последний, подумала о свободе, о сестре. Палами вспомнилась Амели, её любимая младшая сестра. Девушке было грустно осознавать, что сейчас она на Земле, а не в Аду, и не может проведать свою дорогую Амели. Узнать, как она там, узнать о её жизни, о её судьбе. Она ведь заперта в доме и её пространство ограничено, а выхода из этой ситуации (не только из дома) нет… Да ещё и Амели считает её мертвой, и она права. Пройс ведь умерла. Палами вспоминала, как сестра горько плакала над её бездыханным и мертвым телом. На глаза девушки невольно выступили слезы, которые она сразу же убрала. Она не хотела проявлять и показывать слабости. Зачем? Все равно уже ничего нельзя изменить, а она мертва. И физически, и морально.

Убрав очередную слезу, шатенка встала с лавочки и направилась к чарующим кустам жасмина. Палами глубоко вздохнула и сорвала ветку. От резкого, но нежного запаха у неё закружилась голова. Аромат у кустика жасмина был, воистину, прекрасным.

— Почему скучаешь? — Услышала за своей спиной Пройс такой знакомый голос и обернулась.

Перед девушкой стоял Люцифер, сложив руки в карманы джинсов, и улыбался.

— И тебе доброй ночи, Люцифер. Просто. Отхожу после сегодняшней карточной игры. Гейб в своем репертуаре, — вздохнув, ответила демоница и присела снова на лавочку.

Архангел усмехнулся и покачал головой.

— Габриэль… Он такой. Палами, а ты бы не хотела прогулять по ночному саду? — Он тихо обратился к девушке, и, незаметно для себя, опустил взгляд голубых глаз.

Она заметила этот жест и улыбнулась.

— Люцифер приглашает меня погулять? Архангел, который бил меня, прижимал за шею, запер здесь сейчас зовет меня погулять? Или на свидание?

— Если ты против… — начал Светоносный, но Палами его перебила:

— Я не против! — заверила она сына Зари и поднялась с лавочки. — Хуже от этого не будет, а погулять… Почему бы и нет. Хорошо, Люцифер, пошли.

На лице Дьявола появилась еле заметная улыбка, и он бережно взял девушку за руку. Архангел был удивлен, что та не сопротивлялась, и парочка быстрыми шагами направилась в глубь сада. Вместе они шли по нему, наслаждаясь чарами теплой весенней ночи.

— А ты бы отдалась мужчине по принуждению или силой? — неожиданно задал вопрос Падший, заставив Палами вздрогнуть, остановиться и начать кашлять.

— К чему такой вопрос, Люцифер? — переспросила она и прищурилась. Теперь карие глаза девушки внимательно смотрели на Дьявола, в руках которого была веточка жасмина. — Странный ты сегодня…

— Просто ответь мне, — настаивал он на своем.

— Нет, Люцифер. Я бы не сделала этого. Я ответила на твой вопрос?

Архангел знал, что во всем Аду, нет ни одной демоницы, которая бы стала ему перечить или не пала бы к его ногам, если бы он её пожелал. И тем более он был поражен, что одна из девушек, его личная игрушка, простая демоница Ада осмеливается так ему отвечать и иметь такие мысли.

— Значит, тебе нужно понравиться? — насмешливо спросил он, испытывая все большее любопытство.

— Да, — простодушно ответила она.

— И как же тебе можно понравиться? — спросил Падший столь же насмешливо, одновременно чувствуя в глубине души, что Палами, действительно, начинает ему все больше и больше нравится, и чувства к ней с каждой минутой возрастают все сильнее и сильнее.

— Мне нравятся только такие мужчины, которые не думают, что по праву силы могут сделать со мной все, что захотят…

— Интересно, — задумчиво произнес архангел и протянул девушке веточку жасмина.

Мадемуазель невольно улыбнулась и взяла жасмин.

— Тебе понравился этот жасмин? — Падший все продолжал задавать вопросы.

— Да, Люцифер. Хотя я больше люблю пионы…

***

— Хм… Тебе нужно было ей дарить пионы. Нравится она тебе, Люцифер, нравится. Я уверен в этом. Ну, как уверен… Да я вижу это. Оу, мой старший брат влюбился, но боится себе в этом признаться. Но я слишком долго жил среди людей и научился понимать их эмоции, чувства. А тебя я тем более знаю, Люцифер, ещё со времен создания Отцом Рая. Ты можешь врать всем, в частности и себе, но не мне. Ладно, я понимаю, что подглядывать не хорошо, но я тебе помогу. В конце концов, это и мое дело тоже.

Люцифер и Палами стояли и беседовали, но парочка даже не замечали Трикстера, который сидел в кустах около роз и внимательно подглядывал за ними, параллельно жуя шоколадный батончик. Нет, сладкоежка не хотел подсматривать, просто он решил оказать помощь брату, и подтолкнуть того к более решительным действиям.

— Помогу я вам обоим. Я же Трикстер, Фокусник. Без меня вы не справитесь…

========== Помощь архангела Гавриила ==========

…Поражают нас запахи не сильные, не приятные, не новые — нам ложатся на душу запахи прошлого, ушедшего, забытого…

Когда ещё все в доме Светоносного спали, Габриэль медленными и тихими шагами пробрался в спальню Палами. Девушка пробыла с Падшим до трех часов ночи, а затем уставшая, но веселая и довольная, вернулась в комнату. Впервые, за долгое время обитания в доме Дьявола, она почувствовала себя нужной кому-то и даже немного счастливой. Ночную прогулку с архангелом она не забудет.

И вот, счастливая и спящая Пройс даже не знала, что в её спальне находился хитрый Габриэль, который удумал что-то интересное и неожиданное. А тот, с довольной улыбкой на устах, тихонько подошел к кровати ничего не подозревающей Палами и склонился над ней.

— Спи, — прошептал Проказник и приложил два пальца на лоб девушки.

Пройс шевельнулась, провалившись в глубокий сон.

Довольный собой сладкоежка, скушав шоколадную конфету, бережно поднял демоницу на руки и вынес из комнаты. Он шел по коридору и когда завернул за угол, оказался перед входом в спальню старшего брата. Гейб бросил довольный взгляд на шатенку и аккуратно внес её в комнату брата. Бережно положив сонную Палами возле Люцифера, младший архангел усмехнулся, прошептав:

— Создать вам иллюзию? Почему бы и да. Посмотрим, что вы теперь будете оба делать и как выберетесь. Я никогда ничего просто так не делаю. Это все ради вас обоих и ваших будущих отношений. Я же заботливый братик. Просыпаемся, ребятки, — И Габриэль, прищелкнув пальцами, исчез. Палами и Люцифер синхронно открыли глаза.

— Что за… Ты что здесь делаешь? — поинтересовался Люцифер, заметив в своей спальне сонную Палами.

Мадемуазель взвизгнула и вскочила.

— Это ты что тут делаешь? — задала она встречный вопрос, пытаясь сообразить, что сейчас происходит.

— Я? Вообще-то, это моя спальня, — удивленно ответил Дьявол и стал быстро натягивать футболку и джинсы.

— Твоя? Точно… Твоя. А что же я здесь делаю? Ничего не помню. Ещё и голова. Она раскалывается. Люцифер, я не понимаю, как оказалась у тебя в спальне. Вчера я пошла к себе, и это знаю точно. Пришла в спальню, решила отдохнуть, повспоминать. Но каким загадочным образом я оказалась у тебя в постели — не знаю.

— Ну вы даете, ребятки. — Послышался веселый голос за спинами парочки.

Люцифер и Палами обернулись и заметили Габриэля, который стоял в дверном проёме и смеялся.

— Ну, что, голубки, веселье начинается. Вы мне потом спасибо скажите!

Младший архангел прищелкнул пальцами и исчез. Палами и Люцифер переглянулись, пытаясь понять, что натворил Фокусник. Первые минутки ничего не происходило, но когда спальня стала меняться, удивлению парочки не было предела. А когда комната изменилась на лабиринт… Габриэль создал мощную иллюзию, и развеять чары мог только он сам. Трикстер он и есть Трикстер.

— Что за… А где спальня? — изумленно спросила Пройс.

— Габриэль! — закричал Падший и, осмотревшись, заметил другую реальность — широкий и запутанный лабиринт.

Сладкоежка не отозвался.

***

Палами, удивленно распахнув глаза, осматривалась вокруг, а Люцифер, опустив голову вниз, бурчал что-то неодобрительное и нецензурное вспоминая брата.

— Люцифер, как нам выбраться отсюда? — Задала волнующий их двоих вопрос Пройс и посмотрела в его голубые глаза.

— Габриэль просто так не проказничает! — Дьявол покачал головой и сунул руки в карманы джинсов. — Я очень хорошо знаю брата и знаю, что мы должны что-то важное для нас понять или сделать.

Палами, нахмурившись, хотела сделать шаг вперед, чтобы оглядеть обстановку, но Люцифер преградил ей путь, вытянув руку вперед.

— Я сам пойду, осмотрюсь, а ты жди здесь. А то неизвестно, что он придумал. Никуда не уходи, — вкрадчиво приказал архангел и пошел вглубь лабиринта.

Через пару минут он пропал из поля зрения девушки, а та еще долго всматривалась туда, где он только что стоял.

Мадемуазель осмотрела местность и недалеко от себя заметила среднего размера камень и, пройдя к нему, уселась на него. Облокотившись локотками на колени, шатенка посмотрела вперед.

Примерно через десять минут из лабиринта вышел Люцифер, у которого был задумчивый взгляд.

— Ну, что там? — Демоница вскочила с камня и подошла к нему.

— Ох, ничего хорошего. — Падший посмотрел на неё и нахмурился, поясняя: — Лабиринт не кончается, словно у иллюзии, созданной Габриэлэм, нет конца.

Неожиданно в стороне от себя Палами и Люцифер услышали шелест перьев.

— Привет, голубки! — Улыбнулся Габриэль и пригладил свои волосы.

— Габриэль, — прорычал Сын Зари, — перенеси нас в реальность. Убери свою иллюзию!

— Нет, братец, вы сначала должны выучить мой урок, — довольно огласил сладкоежка, — и тогда вы выберетесь отсюда. А так будете сидеть здесь, пока не справитесь с моим заданием.

— Габриэль, тебе что, делать нечего? Шути над кем-нибудь другим, — выпалила мадемуазель и медленно стала подходить к архангелу. — Нам не нравятся твои шутки.

— Сладкая, во-первых, шутить я могу над всеми, а вам я хочу преподать урок и, чтобы вы поняли одну важную вещь, но я сам вам этого не скажу. Во-вторых, ты проснулась в постели Люцифера.

Сладкоежка ухмыльнулся, а Палами покраснела от злости и неудобства. Люцифер мимолетом усмехнулся, но как увидел гневный взгляд Пройс обращенный в его сторону, то сделался в миг серьезным.

— Габриэль, хватит шутить. Убери иллюзию.

— Нет, вот узнаете, что вы должны понять, и я вас перенесу, — непреклонно ответил Фокусник и, щелкнув пальцами, исчез, оставив после себя шелест крыльев.

Люцифер судорожно вздохнул и постарался унять злость. Он сжимал и разжимал кулаки.

— Ну, и что будем делать? — разведя руки в сторону, спросила девушка.

— Для начала мы успокоимся, — пояснил архангел и посмотрел на шатенку, у которой щеки еще были красные от гнева, — и попробуем разгадать, что для нас придумал мой брат.

Минут пятнадцать они ходили из стороны в сторону с задумчивым видом и пытались догадаться, чего Фокусник-сладкоежка хочет.

— Так, Палами, я попробую еще раз пойти посмотреть, может, и найду выход, — после долгого молчания, проговорил Дьявол.

— Нет, Люцифер, давай я попробую, — взмолилась она, так как ей не хотелось опять здесь сидеть и скучать.

— Нет, ты сиди и жди меня, — воспротивился он и пошел в лабиринт.

Палами снова грустно посмотрела на удаляющегося от нее Люцифера и опять уселась на булыжник. На некоторое время она задремала, а когда услышала, что к ней кто-то приближается, встрепенулась и встала с земли. К ней приближался злой Люцифер. Взгляд архангела был бешеный, волосы торчали в разные стороны, а сам он был красным.

— Эмм, ты сколько там был? — спросила она.

— Когда я пришел, то заметил, что ты уснула, и аккуратно переложил тебя на землю, чтобы было удобно. — Он улыбнулся девушке и поправил ее прядь волос. — Я был там раз пять. Здесь вообще нет выхода.

— Ну, значит, ты посиди здесь, а я пойду, наконец, погляжу, что это за лабиринт такой, — пробурчала барышня и, заметив, что Люцифер хочет что-то сказать, прикрикнула: — И не смей мне говорить, чтобы я опять сидела здесь. Сам сиди и жди, а я пойду!

Она решительными шагами пошла вглубь лабиринта, а он хмыкнул и уселся рядом с камнем, облокотившись на него.

Спустя некоторое время, Люцифер увидел, как запыхавшаяся и вдоволь злая Палами раза четыре выходила из лабиринта и бурчала что-то себе под нос, а на пятый раз очень громко закричала:

— Габриэль, выпусти нас отсюда, а то когда вернемся, я тебе устрою Ад на Небесах!

Но ответа не последовало. Проказник не слушал крики демоницы. Ну, или не хотел услышать её. Поняв, что результата нет, демоница устало присела возле архангела, сложила руки на груди и посмотрела на него.

— Я прибью твоего брата и не пожалею его.

— Я сам его хорошенько поругаю и отберу все его конфеты! Только выберемся отсюда, — прошептал Люцифер и неожиданно для себя обнял Палами.

Она положила голову ему на плечо, не сопротивляясь.

Картина выглядела весьма странной для них двоих.

There is a bell in a mountain town

Each night it rings out three times

They say it rings out for those who dwell

In between heaven and sky

So lift your hearts to the mountaintop

Hear the bell as it rings

It rings out to where all the angels fly

In between heaven and sky

I hear the bell when it rings each night

I turn my face to the sky

I hear the bell as it calls out

To those between heaven and sky

From mountaintop to mountain high

Through valley far, valley wide

The angels sing and the angels cry

In between heaven and sky.

Тихо начала петь Пройс, переложив голову на колени Люциферу. Архангел был удивлен поступком девушки, но ничего не сказал. Палами неплохо пела, и это привлекло внимание Дьявола, который с замиранием стал слушать её песню, и в душе с новой силой вспыхивали чувства. Чувства к демонице Ада, черноглазой и просто подруге по несчастью. С каждой минуткой зачарованный голосом Палами Люцифер понимал, что страсть и желание одолевают ним. Желание быть с ней и никуда от себя не отпускать. Он пытался понять, что за чувства на него нахлынули, и почему он хотел, чтобы эта минутка, минутка наслаждения не кончалась, а их заточение длилось как можно дольше. Чтобы время остановилось для них двоих…

— Ты очень хорошо поёшь, — обратился Падший к девушке и нежно погладил её по длинным волосам.

— Да, я хотела стать певицей… Голос у меня в маму. Когда я была человеком, то мечтала заниматься музыкой. И мама хотела, чтобы я пела. Но она так этого и не увидела, — грустно объяснила она.

При воспоминании о родителях, у неё на глаза выступили слезы. Чтобы Дьявол не заметил, она их быстро вытерла.

— Эту песню мне пела мама, как я уже тебе говорила. Каждый день перед сном она говорила, что мой сон охраняют ангелы. Она часто любила повторять, что мы с Амели будем самыми счастливыми, но как же она ошиблась!.. — Палами всхлипнула и вытерла слезу.

— Почему не сдержала обещание?

— Потому, что мама погибла, Люцифер!

— Ты бы хотела все вернуть? Ну, хотела бы изменить историю, чтобы твои родители были живы? Хотела бы повернуть время назад, чтобы не было всего этого, а ты не умирала и не попала бы к Аластару? — Дьявол начинал задавать ей вопросы, не понимая, для чего он это все спрашивает.

— Знаешь, Люцифер, — Палами резко поднялась с его колен и встала. Она сделала шаг вперед и перестала плакать. — Я удивлю тебя своим ответом, но нет. Я не хотела бы менять историю… Все случилось так, как должно было случиться. Так предназначено самой Судьбой, и только она решает, как нам нужно поступать. Против Судьбы ведь не попрешь. Она дама капризная. Не нужно смотреть в прошлое с тоской. Оно не вернется уже. Но нужно мудро распорядиться настоящим. Ведь оно твое. Я знаю, Люцифер, что нужно идти навстречу туманному будущему, без страха и с мужественным сердцем.

— Но ведь ты никогда не забудешь события, которые были в прошлом. Это твоя история, и она всегда будет в памяти, верно? — Он задумался, делая выводы: — Ты очень интересный собеседник. Особенно, когда мы сидим взаперти.

— Люцифер, — залепетала Палами и на миг замолчала. Вскоре, она продолжила: — а ты бы хотел все вернуть? Ну, я про Отца твоего и Михаила…

Как только Палами упомянула тему семьи, Люцифер вздрогнул и поднял голубые глаза на Пройс. Она думала, что он сейчас снова будет кричать, но архангел только вяло улыбнулся и задумчиво посмотрел вдаль.

— Честно говоря, я хочу все вернуть на круги своя. Я бы хотел не ссориться с Отцом, с Михаилом, с младшими братиками. Я хотел, чтобы мы с архистратигом так же оставались братьями, которые не хотят убить друг друга, не устраивают войн. Знаешь, Палами, меня считают все монстром, чудовищем, в особенности Михаил, а ведь я меньше всего хочу битвы. Нам с братьями хорошо было на Небесах, мы были дружны, я сам лично воспитывал Гейба. Я любил и люблю братьев. — Люцифер хмыкнул. — Мне хотелось, чтобы мы снова общались, чтобы нас связывали братские связи, а не вражеские чувства…

Архангел посмотрел на Палами, а та внимательно слушала его, и с каждым словом произнесенным Люцифером, её сердце начинало разрываться от боли… От боли за него… Она дослушала его откровения, а после того, как он закончил, просто обняла и уткнулась ему в грудь. Падший вздохнул, но через секунду тоже неловко обнял ее, вдыхая цветочный запах ее волос и прикрывая голубые глаза.

— Значит, ты бы хотел все вернуть? И хотел, чтобы вы были с братом вместе?

— Да, Палами, хотел. Я не хочу войны, не хочу битвы. Я хочу увидеть Михаила такого же заботливого, как и в моем детстве. Такого же мудрого и хорошего старшего брата, надежду мою и опору.

Палами сильнее прижалась к архангелу, а потом спросила, переведя тему:

— Люцифер, когда твой братец собирается вытаскивать нас отсюда?

Но ответа не последовало, потому что Светоносный только смотрел на подругу, не в состоянии выговорить и словечка.

Его завораживали её карие глаза. Они такие красивые и притягивающие. Было невозможно оторваться от её взгляда, и он признался себе, что ему так хорошо находиться рядом с девушкой. Ему хотелось радоваться и смеяться, грустить и просто быть рядом с ней. Никуда её не отпускать.

— Ох, — Он набрался смелости заговорить, — если бы я знал, когда он появится. Но одно могу сказать с уверенностью — я надеру ему его шоколадный зад, — продолжил Дьявол и встал на ноги, а следом за ним встала и Палами.

— Люцифер, — Она сглотнула и посмотрела в глаза архангела, — а что дальше? Что ты собираешься делать?

— Дальше? — переспросил архангел и прижал девушку к себе. Палами ощутила биение сердца Люцифера. — Дальше я устрою Апокалипсис, сотру с лица земли ненавистных мне людей. Я бы хотел помириться с Михаилом, но брат сам не хочет этого.

— Ты серьёзно?! А как же я? Я…

Но договорить демоница не успела. Внезапно она ощутила сильное головокружение. В её глазах всё потемнело, и она почувствовала, как сейчас потеряет сознание. Ведь совсем недавно у Палами началась нехватка воздуха из-за лабиринта и замкнутого пространства, и сейчас она старалась перебороть страх и клаустрофобию.

— И все-таки для чего создал Габриэль этот лабиринт? — спросила Пройс и встряхнула головой, думая, что это поможет, и сильное головокружение пройдет. — Ведь лабиринт никуда не выходит, он лишь возвращает нас друг к другу.

У каждого из них были догадки, но они не хотели их говорить в слух. Палами и Люцифер отгоняли эти мысли куда подальше. Хотя архангел и демоница чувствовали что-то к друг другу, и это было не передать словами и не скрыть. Смущенные взгляды, неловкие улыбки и щемящее сердце. И помощь Габриэля, который был явно дальновиднее их обоих.

— Ну, наконец-то вы выяснили отношения! — Появился довольный Фокусник напротив парочки. — Надеюсь, вы усвоили ипоняли мой урок.

— Да уж, братец, ты постарался, — проговорил Светоносный и нахмурился. — Теперь ты доставишь нас домой?

— Конечно. Вы же справились и сделали то, чего я от вас хотел.

— Палами, ты готова? — Братья-архангелы посмотрели на девушку, которая вся побледнела и через пару секунд упала в обморок.

Дьявол быстро подбежал к девушке и, подняв ее с земли, повернулся к перепуганному брату.

— Гейб, переноси нас! — рявкнул он и обеспокоенным взглядом посмотрел на бледное лицо демонши.

Щелкнув пальцами, Фокусник всех троих перенес в дом Ника. Оказавшись посреди гостиной комнаты, Люцифер с Палами на руках быстро подошел к дивану и осторожно, словно фарфоровую куклу, уложил её. Присев около нее на корточки, он провел ладонью по её щеке.

— Габриэль, набери прохладной воды и принеси полотенце, — приказал он и повернулся к брату, который все это время молча стоял позади него и наблюдал за его действиями. Кивнув, сладкоежка скрылся из поля зрения Дьявола.

А Светоносный, насупившись, посмотрел на лежащую без сознания мадемуазель, и сердце у него бешено заколотилось. Убрав прядь волос с её лица, архангел поцеловал её в висок и прошептал:

— Теперь я буду оберегать тебя всегда.

Комментарий к Помощь архангела Гавриила

Знаю, что демоны не спят, а Люцифер вообще архангел. Но я это сделала чтобы просто показать юмор. Не относитесь к этому серьёзно. Просто прикол XD Захотелось посмеяться )))

========== Сюрприз Люцифера ==========

Почти целый день Палами пролежала без сознания. Все это время архангелы были рядом с демоницей. Люцифер сидел у кровати девушки и держал её за руку, а Гейб помогал старшему брату и винил себя в случившемся. Архангел не знал, что у Палами может быть обморок из-за замкнутого пространства, но тем не менее, пока девушка была без сознания, Люцифер не отходил от неё. Он заботился о ней, не забывал прикладывать холодные компрессы на голову демоницы и пытался привести её в чувства. Но даже архангельская магия Дьявола не срабатывала, и она не приходила в себя.

Сказать честно, архангел сам не понимал, почему стал испытывать чувства к демонше, и чем она его покорила. Никогда ещё он не испытывал ничего подобного. Был словно во хмелю, каждая жилка в теле дрожала.

Ему, великому архангелу, приглянулась одна из его же демониц Ада и полностью завладела его сердечком. Попытался отвлечься — ничего не вышло. Мысли про Палами постоянно возникали в его голове.

Весь штат Дэлавер был охвачен цветением. И в душе Люцифера расцветала любовь. Он чувствовал это с невероятной остротой, но, не веря себе, снова и снова пытался понять, чем же, собственно, пленила его сердце эта девушка из Ада.

Внезапно шевельнулась тайная мысль, которой он устыдился. Эта мысль неосознанно была с ним ещё вчера, но теперь стала острой и настойчивой, стремительно завладела всем его существом и чувствами, прокатилась горячей волной по его лицу, груди, рукам и ногам. От неё Люциферу стало жарко.

Только тогда он осознал, что им владеет страсть. К этой Палами, к черноглазой, к демонше и к протеже Аластара.

Из всех раздумий Люцифера вывел голос младшего брата, который появился в дверном проеме. В руках он держал прозрачную чашку с синей жидкостью и шоколадный батончик. Появление младшего брата вывело Дьявола из состояния раздумий, но мысль, которая появилась в его голове, и не думала исчезать. Эта мысль бы такой же, как и у любого мужчины…

— Габриэль, что ты принес? Ты не дал мне подумать! — Глубоко вздохнув, Люцифер повернулся к брату, не отходя от без сознательной Палами.

Сладкоежка улыбнулся и протянул ему чашу.

— Это должно помочь нашей мармеладке, — пояснил он, откусывая от шоколадного батончика. — Мне его дала одна знакомая ведьма. Я не скажу, что я общаюсь с ведьмами, просто вот помочь решил и сходил. Напои её этим.

Люцифер недоверчиво взял из рук Габриэля предмет и заглянул внутрь. От этого зрелища даже Дьявол поморщился, а Гейб спокойно кушал шоколадный батончик.

— Ты уверен, Габриэль, что это не повредит? Просто выглядит оно странно… Даже я не решаюсь попробовать вот это.

— У нас есть другой выход? — переспросил сладкоежка и улыбнулся. — В любом случае, хуже не будет. Да не бойся. Если что, у меня есть другое.

И Габриэль протянул брату чашу с варевом.

Падший промолчал и поднес её к губам Палами. Каким-то чудом, очень аккуратно, архангелу удалось немного напоить девушку, и теперь братья стали выжидающе ждать результата, но ничего не происходило. Дьявол бросил задумчивый взгляд на чашку с отваром и покачал головой. Спустя ещё минут десять, когда ситуация стала крайне сложной, Палами зашевелилась.

— Кажется, действовать стало зелье! — радостно воскликнул Габриэль, довольный результатом.

Как только мадемуазель стала проявлять признаки жизни, Люцифер вздрогнул. Он сильнее сжал руку девушки, и его лицо озарила легкая улыбка. Он стал смотреть на свою возлюбленную, которая медленно стала приходить в себя и открыла глаза. Палами удивленно посмотрела на двоих архангелов и даже встать попыталась. Но она была слишком слабая ещё, и поэтому увалилась обратно.

— Где я? — спросила Палами, стараясь подавить головную боль.

— Тише, милая, ты дома. Ты потеряла сознание, и Гейб нас перенес в дом Ника. Ты ещё очень слабая и тебе нужно лежать, — с улыбкой на устах заговорил Светоносный и невольно поцеловал горячую руку возлюбленной.

— Рад, что ты пришла в себя, карамелька. Ты нас напугала! — К диалогу подключился Фокусник, докушавший-таки свой батончик.

— Сколько я была без сознания? — спросила и попыталась дотянуться до кувшина с холодной водой.

Заметив, что девушка хочет воды, Люцифер быстро встал и сам налил в бокал жидкости.

— Один день, — ответил он и протянул ей бокал. — Ты нас напугала. Мы переживали. Габриэль даже какое-то зелье где-то взял. Но теперь ты пришла в себя, и поводов для беспокойства нет, ведь так?

Палами вздохнула и, ничего не сказав, прижалась к архангелу. Он обнял её в ответ.

***

Впервые за долгие месяцы над всем штатом Дэлавер полил сильный дождь. Палами, которая под вечер уже немного окрепла, встала с кровати и подошла к окну. Она заметила, как небо затянули тучи, а вскоре послышались раскаты грома. Погасли все звезды, будто их никогда и не было, темнота сгустилась, из черных туч хлынули дождевые потоки. Среди беснующейся тьмы небо время от времени озаряли вспышки столь же яростного сверкания. А за каждой вспышкой наступала ещё более глубокая тьма — такая, что невозможно было разглядеть ничего.

Палами, как зачарованная, смотрела на жуткий ливень, и непередаваемая тревога понемногу накрывала девушку. Какие-то плохие мысли лезли в голову демоницы, и та ничего с этим не могла поделать. Лишь стук в дверь заставил её на минуту забыть обо всех странных ощущениях и отбросить нелепые предчувствия.

— Войдите, — сказала мадемуазель и села на кровать, подогнув под себя ноги.

Неожиданно в комнату вошел Аластар. При виде его Палами вскочила и повисла на шее демона.

— Аластар? Что ты здесь делаешь? — воскликнула она и снова обняла своего учителя.

— Пришел тебя проведать, дорогуша. Ты разве не рада меня видеть? А вообще заканчивай с этими нежностями, — ответил он и плюхнулся в кресло.

— Нет, что ты, я рада… Просто… Неожиданно… А Люцифер?

Наставник усмехнулся и посмотрел на свою подопечную.

— Это он меня и пригласил, Палами. Видимо, хотел сделать тебе сюрприз. И ему удалось. Ладно, расскажи мне как поживаешь ты и что нового? Так не привычно без тебя… Но в твоей жизни произошли перемены, и это очень заметно.

— Ну, то, что со мной тут происходило… Об этом долго повествовать. Было все. — Палами подошла к окну и взглянула на черное небо. Спустя минуту, ударил гром и сверкнула молния. — Не хочу тебе рассказывать всего, Аластар. Скажу только, что уже все хорошо. Я вообще не ожидала, что ты придешь, думала, что забыл меня.

— Забыл, я? — Верховный палач слегка насупился. — Я никогда не забываю про демонов, которых обучал, и про черноглазых, которых считаю своими подопечными. Кстати, надеюсь, ты не забыла наши уроки? Хоть что-то помнишь?

Палами коварно усмехнулась и развернулась в сторону своего наставника. Она убрала прядь волос с лица, и в её глазах загорелся огонек.

— Я помню каждый наш урок, Аластар, — ответила она и оказалась возле удивленного наставника. — Я хорошая ученица, и спасибо, что научил меня многому. Твои уроки мне помогли, и я смогла защитить себя и даже ударила Мэг…

— Ты ударила нашу демоницу? — удивленно спросил демон и засмеялся: — Очень мило. Ну да ладно.

— Знаешь, Аластар, когда Люцифер забрал меня из Ада, я себе места не находила. Злилась, кричала на него, он даже ударил меня, хотя сама виновата. Но после одного забавного случая, я поняла что Люцифер мне нужен. Хм, мне даже хочется быть рядом с ним, каждое мгновение хочется.

Палами улыбнулась, а демон все не сводил с нее взгляд.

— Значит, ты нуждаешься в Люцифере, а он в тебе. Вы нужны друг другу. Не упускай свой шанс, Палами. Быть может Люцифер тебя сделает счастливой. — Он улыбнулся и, подойдя к своей воспитаннице, обнял ее. — Только знай, я всегда рад видеть тебя. Приходи тогда, когда посчитаешь нужным.

— Спасибо, Аластар, — счастливо улыбнулась Палами и сильнее прижалась к учителю. — Мне тебя здесь порой не хватает. Я скучаю.

— Палами, я тоже сильно скучаю. — Белоглазый оторвался от демонши и посмотрел ей в глаза. — Ты уж прости, но мне пора возвращаться в Ад. Время, пытки, грешники — красота и наслаждение. Сама понимаешь.

Она кивнула, а Палач Ада, улыбнувшись, исчез.

Вздохнув, Пройс хотела продолжить любоваться грозой, но вспомнила, что это Люцифер позвал в гости Аластара. Она внезапно подбежала к двери и, резко ее распахнув, выбежала в коридор. Счастливая, она понеслась в комнату Люцифера, даже забыв закрыть свою.

Дернув за ручку двери, шатенка забежала в спальню Дьявола. Тот сам собирался навестить её, и только он решился подойти к входной двери, девушка опередила его и с налету сбила с ног. Люцифер опешил и удивленно уставился на шатенку, которая сама не ожидала, что так произойдет. Мадемуазель смущенно взглянула на Дьявола, но через секунду ее лицо озарила улыбка.

— Люцифер, спасибо тебе. Я так рада, что Аластар меня навестил. — Палами начала обнимать архангела, но парочка все ещё лежала на полу.

— Палами, ты же меня сейчас задушишь! — весело ответил Падший, довольный собой. — Но, наверное, нам нужно встать, а то пол холодный.

Она кивнула и поднялась с пола. Следом за ней поднялся и Люцифер. Архангел пристально смотрел в карие глаза девушки. В коридоре повисло молчание, и только настенные часы отбивали время. Долго смотрели Люцифер и Палами друг на друга и просто молчали. Внезапно мадемуазель почувствовала, как сердцебиение усиливается, ноги становятся ватными, на щеках появляется румянец, уши краснеют, а мысли в голове путаются. Странное чувство молниеносно овладело её, а голубые глаза Дьявола загадочно блеснули.

Неожиданно для себя и демонши он сделал шаг вперед и оказался возле неё. Горячее дыхание рядом обжигало её. Для девушки этот жар, этот огонь, был одним из самых важных ощущений её жизни. А еще она слышала, как бьется в клетке его сердце. Оно вырывается, но ему никуда не деться. А дыхание уже ближе. И страх. Она боится, что может произойти через минуту или две. Архангел нежно притянул её к себе, а она лишь вздрогнула, подавив страх. И ощутила, как его губы нежно накрыли её. Тепло… А поцелуй становился все глубже и глубже… За окном все лил холодный ливень, и была беспросветная тьма. Листья ураганом поднимались вверх, словно скрывали их от всего на свете, охраняя их светлое и нежное чувство. Сегодня весь мир подвластен только им. И королями вселенной их сделала любовь.

В ту минуту Люцифер готов был верить, что она покорилась ему. Радость победителя озарила его лицо и на мгновение остудила пылкую страсть, как охлаждает желание все то, что уже достигнуто.

Однако, взглянув в глаза демонши, архангел почувствовал, что эта твердыня так просто не покорится. И невольно прошептал:

— Люблю тебя…

— И я, — ещё тише ответила она. Так тихо, что Люциферу осталось только гадать, действительно ли он слышал эти слова или ему почудилось то, что он хотел бы услышать.

Время для него словно остановилось от одного-единственного слова возлюбленной, в котором он все ещё не был уверен.

Но от этого радость его не стала меньше. Волнующее, сладкое блаженство, дарящее небывалое ощущение мощи и радости жизни, охватило все его существо. Словно вобрав в себя всю силу Небес, стоял Дьявол и чувствовал, как удваиваются его силы и величие, как в сердце его вливается спокойная радостью существования, — и все это благодаря смелой и дерзкой девушке из Ада…

Комментарий к Сюрприз Люцифера

Бонусная часть к празднику.

Автор сердечно поздравляет всех читательниц с весенним, замечательным праздником 8 Марта.

Хочется поздравить всех нас, прекрасных девушек, с 8 марта! Пусть весенний день подарит счастье, тепло улыбок, родных, друзей. Солнечный свет согреет ваши души, зимние стужи сменятся весенней капелью, а ваши глаза засияют счастьем и весенним светом! В домах воцарится уют и любовь!

Это наш день, девушки, и гуляем на полную хД.

С любовью, автор Полина.

========== Теперь у меня есть свой Ангел. ==========

Everywhere I’m looking now

I’m surrounded by your embrace

Baby I can see your halo

You know you’re my saving grace

You’re everything I need and more

It’s written all over your face

Baby I can feel your halo

Pray it won’t fade away

После их поцелуя прошла неделя. Палами светилась от счастья и любви. Они давно чувствовали что-то друг к другу, но не осмеливались понять или проявить чувства. А теперь они оба счастливы. Демоншу переполняли позитивные эмоции, и хотелось рассказать всему миру о любви…

Окрыленная ней, она хотела петь и танцевать. Тут-то и пришла в её голову одна очень интересная и забавная мысль. Ей захотелось потанцевать, ведь она любила танцы, будучи человеком. Да ещё и стимул был.

Совсем недавно она увидела комнатку — небольшую, с настенными большими зеркалами. Поймав себя на этой мысли, она решила переодеться в черные лосины, футболку с вырезом, чтобы было комфортно заниматься, схватила со столика магнитофон и вышла из комнаты, воодушевленная своей неожиданной идеей.

К слову, когда Палами еще была человеком и не попала в Ад, она занималась танцами. Это занятие ей очень нравилось и отвлекало от мысли, что скоро она должна попасть в преисподнюю. После того, как она всё-таки туда попала, танцами больше не занималась. Времени не было, да и служба у Аластара ей не позволяла. А сейчас Палами настолько счастлива, что можно и вспомнить человеческую жизнь.

Девушка, идя по коридору, заметила светлую деревянную дверь, ведущую в зеркальную комнату. Она ее еще не проверяла. Приоткрыв дверь, шатенка улыбнулась. Это была та самая комната, которая подходила для ее занятий. А зеркала отражали каждое движение девушки. Она хотела выразить счастье, радость и любовь к Люциферу в танце и решилась сделать это.

Пройдя в центр комнаты и мечтательно улыбнувшись, она включила музыку. И вот, под музыку, Палами начала разминаться.

Remember those walls I built

Well baby they’re tumbling down

And they didn’t even put up a fight

They didn’t even make a sound

I found a way to let you in

But I never really had a doubt

Standing in the light of your halo

I got my angel now

В это же время Люцифер проходил по коридору и улыбался, сам не замечая этого. Ему за столько веков никогда не было так хорошо. Архангел давно не чувствовал того, что сейчас его так переполняет. Он теперь мог с уверенностью сказать, что его любят. И Палами любит его таким, какой он есть на самом деле, и это его несказанно радует. Теперь он не боится быть счастливым, ведь с ним рядом находится та, которая подарила ему свое сердце и заставила поверить в любовь. Она высвободила все его чувства, и Люцифер открыл для себя нечто новое, ранее неизведанное. Любовь — самое прекрасное из того, что есть на свете, и это счастье подарила ему Палами.

Искренне улыбнувшись, Люцифер еще пару минут думал о своей возлюбленной, пока не услышал музыку, доносившуюся в одной из комнат.

Hit me like a ray of sun,

Burning through my darkest night

You’re the only one that I want

Think I’m addicted to your light

I swore I’d never fall again

But this don’t even feel like falling

Gravity can’t forget

To pull me back to the ground again

Дойдя до той комнаты (из которой слышалась песня), он осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Палами танцевала, чувствуя ритм песни, грациозно двигалась, улавливая мелодию. Ее движения были то плавными, то резкими. Люцифер застыл в проеме двери и смотрел, как двигалась Палами. Она завораживала, притягивала и очаровывала. Архангел любовался ею, и сам того не замечая, сделал шаг вперед.

Пройс, закрыв глаза, полностью отдалась занятию и даже не замечала влюбленного в неё архангела, а тот не отводил взгляд от танцев девушки и, когда она выключила музыку, он резко толкнул дверь, и та заскрипела. Пройс вздрогнула и быстро выключила музыку, заметив Светоносного.

Удивленная, в какой-то степени даже перепуганная, она внимательно посмотрела на улыбающегося и счастливого Сына Зари. Он медленно шел навстречу шатенке, и она от волнения покраснела. Она почувствовала, как коленки затряслись.

— Ты очень хорошо это делаешь, — обратился он к демонице, нарушивший первым молчание.

Она промолчала и отвела взгляд куда-то в сторону.

— Спасибо, — смущенно ответила Палами, все ещё не смотря на архангела.

— Чего ты боишься? Из-за танцев? Я не буду против. Танцуй на здоровье. Это же хорошо, — ласково сказал Люцифер, прочитав мысли девушки. — Не переживай. Если тебе не удобно, что я подглядывал, то прости. Больше не буду. Просто музыка играла, и я решил посмотреть, у кого такой хороший музыкальный вкус, а тут ты… Это что-то новое.

Он даже сам не замечал, как стал оправдываться перед ней, а мадемуазель подняла свои карие глаза. И решилась ему кое-что рассказать.

— Когда я была человеком, я увлекалась этим. Мы жили бедно, и я не могла ходить на танцы. Поэтому занималась только для себя. Иногда моё хобби видела Амели, но дальше нашего старого домика мой талант не доходил. Но сегодня я почему-то решила попробовать.

Архангел, внимательно выслушав воспоминания, прижал девушку к себе. Палами не сопротивлялась. Она полностью доверилась ему и, будучи в его объятьях, расслабилась. Теперь рядом с ней находился мужчина, которого она любила больше собственной жизни, который был самым родным ей на всем белом свете. Палами прикрыла глаза, а Люцифер уткнулся носом в её волосы. Он почувствовал знакомый до боли запах. Запах корицы, рисового молока и мёда, а потом нежный и теплый поцелуй. Она отстранилась на секунду, взглянула в его голубые глаза, и рассмеялась. Он удивленно изогнул правую бровь и рассмеялся вместе с ней.

А в сердце Палами играла такая музыка, что она забыла все на свете. В её сердце звучала вечная песнь любви — той, что сильнее смерти. О, это уже была не нежная и полудетская любовь, нет. То была любовь женщины, которая обрушивается на человека так же, как туча окутывает горный пик, озаряя его молниями и гремя громами. Любовь, любовь, любовь! Временами она вскипает в душе, как лава в недрах горы, на склонах которой ещё все спокойно, и зеленеют полонины, и синеют, как очи, тихие озера…

— Люблю тебя, Палами, — прошептал Люцифер, не отрывая взгляд от демонши.

— Я тоже, Люцифер! — Теперь она говорила эту фразу более четко и уверенно, что очень радовало влюбленного архангела.

— Кстати, я же забыл, у меня для тебя есть подарок! — радостно воскликнул он и встал с лавочки. Она встала за ним. — Жди здесь. Я тебе сейчас его принесу.

Удивленная, она стала наблюдать за бегающим Дьяволом. И она даже боялась представить, какой именно подарок приготовил ей Светоносный. А приготовил он самый странный сюрприз.

Спустя минут десять Падший вернулся в танцевальный зал. Палами стояла перед зеркалом и смотрела на себя. Она, буквально, светилась от счастья и любви. Войдя в зал, архангел протянул девушке небольшую корзину. Удивленная, она нерешительно взяла корзину и заглянула туда. Увидев дивный сюрприз, Палами спросила:

— Щенок?! Люцифер… Это…

— Неожиданно? Да… Я не предсказуемый. Псинка. Я его нашел в центральном парке. Один мерзкий людишка, — Сын Зари поморщился и продолжил: — над ним издевался. Ну, я подошел, защитил песика, а тот людишка отправился обживать Ад…

— Ты убил его? — поинтересовалась она и взяла на руки маленького коричневого щенка.

— Ну да, — пожав плечами, ответил он и махнул рукой. — Одним больше, другим меньше. Подумаешь! Зато я защитил щенка. А потом принес его тебе. Его правда Габриэль конфетами накормил, но то ничего.

Палами взяла питомца и стала его гладить по мягкой шерстке.

— Красивый. И тебе не жалко того человека?

— Песика жалко, — весело ответил Дьявол и сложил руки на груди, — людишку не жалко! Да и я — Люцифер! Мне можно.

— Мой ты ангел… — тихо прошептала Палами.

Она обхватила руками шею архангела и сладко его поцеловала. Архангел улыбнулся и поднял возлюбленную на руки, кружа её и смеясь.

Палами даже не представляла, что её ждет впереди, и что вскоре все кардинально изменится, а влюбленных будут ожидать тяжелые испытания. Пока Пройс не знала, какие испытания приготовит ей Судьба в будущем, спокойно наслаждалась присутствием любимого мужчины. Её мужчины, её драгоценного архангела и великого Люцифера…

— Вау, Мурзя, иди сюда. Не мешай моему брату и будущей невестке, — проговорил Габриэль, который все это время стоял под дверью и подсматривал за целующимися архангелом и демоницей. Заметив, что питомец вылез из корзины и направился к выходу из танцевального зала, сладкоежка взял его на руки и погладил. — Идем, — произнес он, — покормлю тебя конфетами. Тем более, что там у меня их много.

Everywhere I’m looking now

I’m surrounded by your embrace

Baby I can see your halo

You know you’re my saving grace

You’re everything I need and more

It’s written all over your face

Baby I can feel your halo

Pray it won’t fade away

========== Начало испытаний ==========

На следующее утро, как только первые лучи восходящего солнца озарили Дэлавер, Люцифер исчез. Для Палами это было неожиданно, ведь вчера ещё он был рядом, а сегодня — нет. Успокоив себя мыслью, что у него могут быть важные дела, демонша направилась в ванную, в которой уже ожидал её подарок архангела, забавно играющий с мячиком. Мадемуазель улыбнулась коричневому щенку с небольшими пятнышками и поцеловала его, а тот запрыгнул ей на руки и заскулил от удовольствия.

Счастливая, со щенком на руках, она подошла к зеркалу и взглянула на себя. Слегка подкрасив ресницы и расчесав волосы, девушка решила выйти в сад, чтобы хоть как-то скоротать одиночество и с маленьким Мурзей погулять. Странное имя дал щенку Габриэль.

И вот, накинув легкое белое платье и взяв на руки живой подарок Люцифера, Палами пошла во двор. Окрыленная любовью, она неожиданно для себя заметила большую поляну, усыпанную множеством ромашек. Удивительно, сколько времени прошло, а демоница только сейчас заметила эту красоту. Недолго думая, мадемуазель, совсем как ребенок, побежала на поляну и, звонко смеясь, легла на зеленую траву. Щенок тем временем стал просто гулять, стараясь далеко не отходить от хозяйки. А она, поудобнее умастившись на траве, подняла глаза к лазурно-голубому небу. Большие, пушистые облака плыли по нему, очаровывая и завораживая своей красотой. С улыбкой Пройс сорвала небольшой букетик ромашек и стала из них плести венок. За своей приятной работой она думала о Люцифере, и о том, насколько кардинально поменялась вся её жизнь.

Но пролетело два часа, три, а Дьявол не появлялся. Влюбленным сердцем она чувствовала беду, переживала, что с ним может что-то случиться, ведь его желание стереть с лица земли людей так и не пропало, а сам он активно готовил грядущий Апокалипсис.

— Может быть, он придет вечером? Мало ли какие у него могут быть дела? Как ты думаешь, Мурзя? — спросила щенка Палами, с каждой минуткой все больше волнуясь и тревожась за жизнь возлюбленного.

Питомец, почувствовав тревогу, запрыгнул на руки и прижался к ней. Палами, погруженная в мысли об архангеле, поцеловала его. Она чувствовала, что что-то случилось…

Но он все не приходил. Уже и вечер наступал, и весь маленький Дэлавер ко сну готовился, но архангел не появлялся. А преданная Палами все сидела на ромашковой поляне и не собиралась уходить. Она все надеялась, что сейчас он появится, обнимет… Но ничего не происходило. Так и пролетел день, а его все не было…

***

На второй и третий день девушка перестала выходить из своей комнаты. Щенка она отдала Габриэлю, потому что он ей напоминал о Дьяволе… Она не понимала, куда он пропал и что с ним. На все её отзывы архангел не отзывался. С каждым днем Палами увядала. Ей нужен был Люцифер, нужно было увидеть его, прижаться к нему, услышать сердцебиение возлюбленного. А без него она вяла как цветок, которому не хватало воды. За эти дни тревог и переживаний Пройс себя очень запустила. Её волосы теперь слиплись и висели как пучок соломы, серые круги под глазами, бледная кожа выдавали в ней отчаявшуюся невесту, которая днями сидит у окна и ждет своего суженого.

Такое поведение Палами привлекло внимание Мэг Мастерс. Хоть демоны и ненавидели друг друга, но Мэг стало любопытно, что происходит с ненавистной соперницей.

— Палами, можно? — Мастерс настойчиво стучала в дверь комнаты Палами, пытаясь привлечь на себя внимание.

Когда шатенка не ответила, Мэг попробовала открыть дверь. Не заперто. Девушка аккуратно, осматриваясь по сторонам, проникла в комнату Палами и заметила ту сидящей у окна и бездумно смотрящей в одну точку.

— Что тебе здесь нужно? — не отрывая взгляд от окна, спросила Пройс, прекрасно зная, кто вошел в комнату.

— Вообще-то я как бы переживаю за тебя, леди. Я понимаю, мы с тобой враги, конечно, но такое твое поведение даже меня волновать стало. Ты стала похожа на зомби. Я не говорю о косметике, ты даже волосы не расчесываешь. Ты стала больше похожа на овощ, нежели на демона. Посмотри, во что ты себя превратила. Поешь хотя бы…

— Мэг, — Она развернулась и посмотрела в веселые глаза демоницы, — где архангел? Я же знаю, что у тебя везде свои уши. Ты всегда все про всех знаешь и должна знать где он. Скажи мне, пожалуйста.

Мастерс прищурилась и уселась на кровать. Она закинула ногу на ногу и усмехнулась.

— Вот как ты заговорила… Видишь, ты все равно ко мне пришла, когда тебе нужна моя помощь. Хотя, я же не такая сучка, как ты думаешь. Нет, я сучка, конечно, но мне почему-то тебя даже жалко сейчас. Увы, я не знаю, где Люцифер, прости. Сама переживаю за нашего повелителя.

— Мэг, зачем ты мне врешь? Я же по твоим лживым глазенкам вижу, что ты знаешь, где Люцифер, но молчишь. Прошу тебя. Я сделаю для тебя все, что ты скажешь, только ответь мне, где он.

— Да что ты ко мне пристала! Я правда не знаю! — фыркнула демоница и вскочила с кровати, окинув взглядом Палами. — Если бы знала, думаешь, сидела бы здесь?! Хотя… Есть у меня один демон знакомый, и тот мне говорил, что последний раз Дьявола видели в Детройте. Он там что-то делал. Проводил какой-то то ли ритуал, то ли убивал кого-то. Больше я ничего не знаю…

— В Детройте? — удивленно переспросила Палами и посмотрела на Мэг. — Значит, мне нужно туда.

Уже не обращая внимания на демоницу, Палами вскочила и стала бегать по комнате, доставая сумку и собирая туда вещи. Мастерс просто наблюдала за её действиями и пыталась сообразить, что снова придумала неугомонная девушка.

— А позволь узнать, что ты делаешь? — задала вопрос Мастерс и вскинула бровь, заметив, как Палами натягивала джинсы.

— Я перенесусь в Детройт!

— Глупышка, — спокойно ответила она, — ты думаешь, что Люцифер ещё там? Я вот так не думаю… Да и опасно это. И ему не поможешь, и себя погубишь. Я бы на твоем месте сидела здесь и не высовывалась!

— Мэг, — натянув футболку, Пройс нахмурилась, — с какой радости ты за меня переживаешь? Мы с тобой стали подругами? Да неужели? Когда же это, позволь узнать?

— Нет!.. Я лучше сожру кусок дерьма, чем стану твоей подругой. Но я, в отличие от тебя, не влюбленная дура. Я здраво рассуждаю ещё. Я не вижу смысла отправляться тебе в Детройт, потому что там уже нет Люцифера. Ты будешь искать иголку в стоге сена. Дьявол одержим желанием устроить Апокалипсис на Земле, и сейчас свой план в жизнь воплощает. А тебе опасно его искать.

— Ничего ты не понимаешь, Мэг, — бросила девушка и пошла к выходу. Схватив с кровати сумку, она открыла дверь и повернула голову в сторону брюнетки, добавив напоследок: — Я люблю его. И ради него хоть в Детройт, хоть в Лондон…

А далее Палами закрыла дверь комнаты и вышла, оставив Мастерс в раздумьях.

— Идиотка влюбленная. Что же ты делаешь? Нужно что-то делать, — прошептала Мэг и задумалась, а затем крикнула: — Габриэль, мать твою! Тащи сюда свой пернатый зад, маленький фокусник! Ты мне нужен! Люцифер и его невеста в беде. Габриэль, я знаю, ты меня слышишь. Немедленно сюда, или я сделаю из тебя шашлык и скормлю его адской псинке.

— Чего раскричалась, карамель? — За её спиной послышался шорох перьев, а потом появился и сам архангел, у которого на руках сидел маленький щенок. — Ты оторвала меня от важного дела. Ну, что случилось?

— Невестка твоя в беде. И брат.

— Не продолжай, Мэг, я знаю. Что будем делать? — перешел к делу Гейб, откусив шоколадный батончик. — Скушай батончик. Для развития ума полезно кушать мармелад и шоколад…

— М-да, — протянула она, закатывая глаза.

***

Палами, одержимая желанием найти возлюбленного, бежала по деревянной лестнице. Добежав до двери и открыв её, она выбежала во двор. Лучи яркого солнца ударили ей в глаза, заставив поморщиться. Когда же глаза привыкли к яркому солнцу, Пройс побежала по саду. Она хотела перенестись отсюда в Детройт и уже там искать Люцифера, ведь Мэг говорила, что он там был, проводил ритуал, а, значит, там его можно и найти.

Но её планам не удалось осуществиться, так как сзади кто-то неожиданно подошел. Один единственный укол в шею, и девушка чувствует, как земля уходит из-под ног, а разум затуманивается. Её ноги становятся ватными, и она падает в обморок…

========== В час грусти и печали, ты голос мой услышь… ==========

— Что ты ей вколол?

Посреди просторной светлой спальни, выполненной в стиле модерн, стоял архангел Михаил, пристально смотря на сонную Палами. Та крепко спала и даже не шевелилась. На первый взгляд казалось, что она во второй раз умерла.

— Сильное снотворное. Она придет в себя, не переживай. Ей не повредит. Не переживай за неё, Анна, все хорошо будет, — спокойно ответил Михаил.

— Почему просто не заставил её заснуть, как это сделал Габриэль? Обязательно так нужно было поступать? Приложил бы ей два пальца на лоб, да и всё.

— Это был эксперимент мой, Анна, просто эксперимент. Не переживай за Палами. Я знал, что делаю.

— Зачем ты это делаешь, Михаил?

— Анна, понимаешь, я хороший сын своего Отца, который должен выполнить Его приказ. Мой младший брат — Люцифер готовит Апокалипсис. Он провел ритуал на кладбище в Детройте и довольно простым заклинанием смог привязать к себе Смерть. Теперь Всадник выполняет каждую прихоть моего маленького и капризного брата. А прихоть у него одна — конец света. Сейчас Люцифер в Чикаго, собирается стереть с лица земли этот город. Не понимаю почему. Тебе ли не знать, Анна, что если Люцифер добьется своего и выиграет, он уничтожит людей, сотрет их с лица Земли. Я не должен этого допустить. Знаешь, Анна, не смотря на то, что произошло и брат нас предал, я все равно очень люблю его… Но это дела не меняет. Я убью его, потому что так должно быть!..

Анна внимательно слушала Михаила, параллельно поправляя покрывало, которым была укрыта Палами.

— А демоница тут причем? Я знаю всё это. Но Палами демон, протеже Аластара.

— И возлюбленная Люцифера, — заметил Михаил. — Она любит его, а мой брат любит её. Если сейчас Палами обо всем узнает, она помешает мне выполнить приказ Отца. Она будет до последнего защищать брата!

Ангел сглотнула и опустила голубые глаза в пол.

— Я все это понимаю, — начала медленно говорить она, — но я не пойму, зачем её тут удерживать, и сколько я должна буду это делать.

— Немного, — невозмутимо ответил архистратиг. — Скоро все решится… А потом… Она мне будет не нужна! Потерпи, Анна. Скоро будет решающий бой, в котором я, — Он резко замолчал, а потом, сглотнув, продолжил: — Неважно.

— Хорошо, Михаил. Но если девушка переместится? Она же демон, а демоны и не на такое способны.

— Я наложил заклинание одно, она не сможет. Следи за ней, глаз с неё не спускай. Не выпускай её из дома. Да вообще из комнаты. И на всякий случай, я позаботился о том, чтобы невестка не сбежала. Дом охраняют ангелы из моего гарнизона. Выйти отсюда она не сможет.

— Ты перегибаешь палку, архистратиг, — обратилась к нему Анна. — Их любовь сильнее всего на свете, и она победит. Ты не сможешь ничего сделать. Сила любви — великая сила. Целые империи она способна разрушать… Люцифера нужно остановить, я не спорю с тобой. Но не такой ценой. Я не понимаю ни тебя, ни его. Остановитесь оба! Прекратите. Ничего хорошего из этого не выйдет. Ты слепо выполняешь приказы нашего Отца, забывая о том, что Дьявол изменился. Он — влюблен!

Архангел нахмурился, при этом выражение его лица оставалось все таким же спокойным и безмятежным.

— Выполняй то, что я приказал. Не вмешивайся не в свое дело, Анна. Люцифер никогда не изменится, а я его остановлю.

— Михаил, но… — Анна не успела ничего ответить. Архангела в комнате и след простыл. — Что же вы творите?

Больше суток Палами находилась в состоянии глубокого сна, и только когда укол действовать перестал, она открыла глаза. Голова сильно раскалывалась, а перед глазами все плыло. Да и демоница ничего не помнила. Её память была как чистый лист бумаги. Последнее, что она смутно помнила, был их разговор с Мэг. А дальше… Дальше воспоминаний не было. Ужасная, адская боль сковала все её тело, но больнее всего было в области шеи и самой головы. Боль чрезвычайно сильная, жгучая, сверлящая, пронизывающая разошлась по всему телу, и от этого ей хотелось кричать.

«Это самая страшная головная боль, которую я когда-либо испытывала. У меня в голове, как будто, что-то разорвалось», — подумала про себя Палами и глубоко вздохнула. Она постаралась набрать в легкие воздуха.

Пройс встала и, придерживаясь за спинку кровати, подошла к кувшину с холодной водой. Выпив воды, она стала осматривать помещение. В голове неожиданно вспыхнули мысли об архангеле.

— Люцифер, где же ты, родной мой? — прошептала Палами и сфокусировала взгляд на комнате.

Это была большая, очень светлая спальня, выполненная в стиле модерн. Нежные персиковые обои на стенах, бархатные занавески на окнах, широкая кровать с нежным, белым балдахином, две прикроватные тумбочки такого же цвета, пушистый белый ковер. На противоположной стене висело позолоченное зеркало.

Девушка подошла к зеркалу и взглянула на себя. Большие, синие круги под глазами, бледная, очень бледная кожа. Прежний румянец исчез бесследно, а на смену ему пришла синева и желчь. Волосы торчали в разные стороны и большим пучком соломы спадали на её плечи. Её вид оставлял желать лучшего. От этой жуткой картины Пройс поморщилась и подняла засмоктанные волосы. Она полностью оголила шею и заметила на ней след от укола. Вот она, кажется, и нашла источник боли.

— Что за, — спросила сама у себя Палами и подошла к окну. Подойдя к нему, Пройс увидела прекрасный вид на непонятный сад, а где-то вдалеке виднелась Эйфелева башня. — Я в Париже? Не может быть. Как я тут оказалась, что со мной случилось?

Она также подошла к двери и подёргала ручку. Та оказалась запертой, разумеется.. Ничего не понимающая Палами, стала яростно стучать и кричать, пытаясь привлечь внимание к своей персоне. И у неё это получилось, так как дверь в комнату внезапно отворилась.

— Что ты раскричалась?

В комнату вошла молодая девушка с рыжими волосами и голубыми глазами. Девушка внимательно смотрела на перепуганную Палами, теперь в руках с кухонным ножом.

— Ты кто? Что тебе от меня нужно? Где я?

— Так, Палами, выдохни, — спокойно начала говорить рыжая и присела в мягкое кресло. — Успокойся, и тогда мы поговорим с тобой. Опусти нож, и мы все решим…

Пройс нерешительно подчинилась и медленно положила нож на прикроватную тумбочку. Она села на кровать, поджав под себя ноги, и приготовилась слушать незнакомку.

— Умничка, — с улыбкой произнесла та. — Меня зовут Анна. Я — ангел. Ты находишься в доме архистратига Михаила. Не бойся меня. Я не причиню тебе зла. Это все для твоего же блага.

— Ангел? — изогнув бровь, поинтересовалась Палами. — И что же вам, пернатым, от меня понадобилось? Что нужно от меня Михаилу? Значит, это он меня сюда перенес, скажем так, выкрал, запер в доме. Он?

— Да, Палами. Но архангел не желает тебе зла. У него важная миссия, которую он должен выполнить. Он не хочет тебе причинять вред, поэтому ты ещё жива. Располагайся и чувствуй себя как дома. Но запомни, что выйти отсюда ты не сможешь. Сбежать у тебя не выйдет. Михаил наложил заклинание, которое не даст тебе использовать свое перемещение. Да и дом охраняют его ангелы.

Демоница внимательно слушала ангела и пыталась сложить в голове разбросанные пазлы в единое целое. То бишь, создать картинку того, что же от неё нужно самому правителю Рая.

— Вот как? То есть архистратиг решил убрать меня с дороги, тем самым заперев в доме на тридцать замков и перенес в Париж?..

— Смышлёная ты, Палами. Именно. — Рыжая поднялась с кресла и ухмыльнулась. — Все, я пошла. Если тебе что-то будет нужно — зови. И не думай отсюда сбегать, у тебя ничего не получится. Ты же не самоубийца, чтобы с заблокированными способностями бороться против ангелов Михаила, верно?

Заметив, что напуганная Палами кивнула головой, Анна, довольная собой, покинула комнату.

Палач Ада нахмурилась и взяла яблоко. Она посмотрела на него и просто бросила в стену. На улице вечерело. Солнце давно зашло за горизонт и начинало темнеть. На небе появлялись первые звездочки, а потом туда взошел небольшой месяц. Хрустально-чистое небо покрылось миллиардами маленьких, чарующих взор ночных светил. Палами, как зачарованная, смотрела на звездное небо, и по щеке катилась слеза.

В голове все сильнее вспыхивали воспоминания о её голубоглазом чуде. Палами чувствовала, что с Люцифером что-то не так и, буквально, выла от бессилия. Она ничего не могла сделать, ничем не могла ему помочь и спасти от беды. Бессилие и неизвестность вводили её в уныние.

— Где же ты, милый мой? Люцифер… — спросила она сама у себя и затянула песню:

Луч солнца золотого

Тьмы скрыла пелена.

И между нами снова

Вдруг выросла стена.

Ночь пройдет, наступит утро ясное,

Знаю, счастье нас с тобой ждёт.

Ночь пройдёт, пройдёт пора ненастная,

Солнце взойдет…

Солнце взойдет.

Петь птицы перестали.

Свет звёзд коснулся крыш.

В час грусти и печали,

Ты, голос мой услышь.

Комментарий к В час грусти и печали, ты голос мой услышь…

Отдельное спасибо хочется сказать моей любимой Дашеньке (со-автору) которая почти написала главы к фанфику сама. Спасибо тебе, родная. И Любимой Лине (беточке моей). Вы у меня самые лучшие и спасибо, что вкладываете свой труд в фанфик.

Авторша помешана просто на драме и обожает все усложнять.

Она знает, что архангелы способны усыплять двумя пальцами, и чего-то Ожп колоть… Но автор усложнила себе задачу и идею фанфика и написала про укол… Автор драму обожает и решила написать так. В следующих главах будет так, как в сериале.

========== Все козыри раскрыты ==========

Ранним утром очень тихо, кажется, что земля затаила дыхание в ожидании какого-то праздника. Вот уже слышится веселое щебетание птиц, где-то заливается соловей. Птицы с радостью встречают новый день. Утренняя тишина начинает исчезать. Все вокруг наполняется новыми звуками. Становится теплее, уже с самого утра становится ясно: день будет жарким.

Солнце поднялось выше, подул приятный легкий ветерок. Зашумели деревья, загудели машины, на улицу начали выходить люди. Земля проснулась. Все вокругзашумело, заработало, пришло в движение. Незаметно наступил новый весенний день, полный приятных сюрпризов и подарков.

Палами все стояла у окна, словно статуя. Она была демоном, поэтому даже поспать ночью не могла. И это было плохо, ведь, как говорят, утро вечера мудренее. Да и если заснуть, то можно хотя бы на время забыть о том, что происходит вокруг, оградить себя от вечных проблем, нависших серой, грозовой тучей.

«Я не могу больше так. Я чувствую, что Люцифер в опасности. Но я ничего не могу поделать. Абсолютно. Благодаря своему деверю* я чувствую себя беспомощной марионеткой. Я слишком сильно люблю тебя, Люцифер, чтобы позволить Михаилу что-то с тобой сделать. Я любой ценой, даже ценой собственной жизни, тебя буду защищать. Я не знаю, где ты, и что с тобой сейчас. Переживания за тебя и за твою жизнь разрывают мою душу изнутри, и мне хочется выть сейчас от собственного бессилия. Я верю, что ты живой. Я верю, что никому не удастся нас разлучить. Ни Михаилу, ни Судьбе. Мы должны быть вместе. Я слишком много страдала, и когда я только обрела истинное счастье, снова его теряю. Все рушится, как хрустальная ваза… Я не могу ждать тут и сидеть», — думала про себя девушка, сидя на кровати.

«Я должна отсюда выбраться, любой ценой. Михаил слишком хороший сын Отца своего…»

Мадемуазель встала с кровати и, накинув легкую накидку, прошла к двери. Потрогала её. Заперто. Что же, тогда применяется план «Б», а именно — окно. Хорошо, что на нем нет решеток и это значительно облегчает ей задачу. Подойдя к нему и открыв, она бережно, даже со страхом, взобралась на подоконник с обратной стороны и аккуратно, придерживаясь за стены дома, прошла по тонкой трубе, прикрепленной к фасаду постройки. Ей нужно было добраться до соседнего окна ведущего в коридор, а там потом дело техники. Как же неудобно, когда обладаешь способностями, но применить их не можешь, ведь благородный, хороший сын Бога — Михаил — их заблокировал. Никакого перемещения, телекинеза или биокинеза. Что же, тогда только труба, прикрепленная к фасаду. Двадцать минут внимательности и ловкости, и вот Палами уже влезла в соседнее, открытое окно и спрыгнула с подоконника вниз. На цыпочках она прошла за угол и выглянула из-за него. Охрана стояла спиной к демонице, так что они ее не замечали. Ангелы, ну что с них взять. Девушка медленно, стараясь не шуметь, направилась в сторону лестницы. Заметив воинов гарнизона, она быстро завернула за угол и стала выжидать, когда те пройдут. Как только последний отошел от лестницы, она аккуратно, словно мышка, стала спускаться. Заметив ещё двух на первом этаже, она притаилась и быстро спряталась под лестницу. Пока все шло как по маслу. Пройс сама удивлялась, как можно легко обмануть ангелочков. Неужели такая сильная охрана не способна охранять одну девушку? Вот глупцы. Выждав ещё минут десять, Палами направилась к двери ведущей во двор. Вышла, прошла. Посмотрев в правую сторону, она заметила кусты, а чуть дальше них — высокий забор. Она решила, что спрячется в кустах, а потом проберется к забору и перелезет через него. Тихо туда пробравшись, Пройс замерла и выдохнула.

В это время за ней наблюдал только что появившийся Михаил. Он не собирался пока что останавливать Палами. Он просто наблюдал и удивлялся, на что способна любовь. Тем более любовь к Дьяволу. Палами стремится спасти его брата и уберечь от неправильного выбора.

И вот Михаил увидел, что Палами пробралась к ограде, а горе-охранники все еще её не заметили. Пройдя за девушкой, он переместился за забор, а с другой стороны сейчас должна перелезть демонша. На что же способна эта девчонка ради Люцифера? Да, она хочет всем сердцем быть рядом с ним, а сейчас эта связь лишь усиливается, ведь они далеко друг от друга. Нахмурившись, архистратиг ждал, когда же появится Палами, и через пару секунд невестка не заставила себя ждать. Она влезла на ограду и упала прямо на Михаила, который не успел что-либо предпринять.

— Михаил? — перепугалась невестка и быстро вскочила с рук архангела.

— Не ожидала увидеть? — с ухмылкой обратился архистратиг к демонице и пристально на неё посмотрел. — Я тебе удивляюсь, Палами, честно. Вылезти в окно, пройти по той трубе на высоте второго этажа, влезть в другое окно, миновать такое количество охраны, пробраться к выходу, взобраться на забор, спрыгнуть с него мне на руки. Как ты ещё себе шею не свернула? Я первый раз вижу, чтобы девушка преодолела такую дистанцию. Что скажешь в оправдание, камикадзе?

— А мне нечего перед тобой оправдываться, Михаил! Если ты думаешь, что тебе удастся разлучить меня и Люцифера — ошибаешься. Я слишком сильно люблю твоего брата и давно отдала ему всю себя! Твой план обречен на провал. Ты видишь, насколько сильна моя любовь к Люциферу! Даже этот забор мне не стал помехой! — Палами холодно окинула взглядом деверя и мимолетно осмотрела местность в надежде сбежать.

— Даже не думай, — хмыкнув, ответил старший архангел, прочитав мысли демонши. — Палами, Палами, моя дорогая будущая невестка. Я не собирался вас разлучать. Ты мне просто мешаешь выполнить то, что я должен выполнить. У меня великая миссия, я должен остановить своего маленького, инфантильного братишку. Из-за его детской прихоти может человечество погибнуть. А все почему? Потому что это каприз маленького Люси, который хочет отомстить нашему Отцу! Я прекрасно знаю, что ты до последнего будешь на стороне брата и будешь путаться у меня под ногами…

— Да, я буду с твоим братом до последнего. И я ни за что от него не отвернусь и не брошу. Вы просто оба запутались. Почему вы не можете решить всё мирным путем? Зачем устраивать битву? Вы должны поговорить, — настаивала девушка, упрямо смотря на Михаила. — Не нужно сражения, ведь оно ни к чему хорошему не приведет!

— Было бы все так просто, Палами. Я должен выполнить приказ Отца. Или ты предлагаешь мне взбунтоваться?!

— Вся проблема в том, что ты хороший папенькин сынок… — Пройс вздохнула и покачала головой. — Михаил, а ты не пробовал слушать свое сердце? Что оно тебе подсказывает в этой ситуации. Как тебе поступить. Попробуй не слушать своего Отца и поступи так, как считаешь нужным ты сам. Тебе не обязательно выполнять приказы, слепо подчиняться. У тебя есть свое мнение! Ты не пешка на Его шахматной доске!..

Архистратиг замер, обдумывая ее слова. Она в чем-то права, Михаил желал другого для своего брата. Он хотел, чтобы все было как в детстве: общение, заботы, разговоры по душам, братские крепкие объятия. Но Люцифер их предал, а, значит, Михаил должен выполнить приказ Его беспрекословно. Даже несмотря на боль и сомнения.

— Нет, Палами. Я должен. Я не могу ослушаться Его! — металлическим голосом сказал старший архангел. — Ты ничего не понимаешь! Люцифер предал меня и пошёл против воли нашего Отца, но убить его я хочу не больше, чем ты — Аластара. Понимаешь… Я ведь, практически, сам вырастил брата. Заботился о нём так, что большинству людей и не снилось, и я до сих пор его люблю. Но я убью его, ибо это правильно и это то, что я должен сделать…

Его голубые глаза наполнились холодом, лицо застыло неподвижной маской, и Палами поняла, что у неё не выйдет переубедить старшего архангела.

— Пошли. Ты должна сидеть в своей комнате и никуда не выходить! — Архистратиг схватил девушку за руку, но демоница, уничтожающе взглянув на него, одним движением освободила свою руку из крепкой хватки Михаила.

— Я никуда с тобой не пойду. Я должна найти Люцифера. Должна его вернуть и спасти! — прошипела Пройс.

— Спасешь, если будешь сидеть тихо и не путаться под ногами, — ответил он и снова попытался схватить девушку, но та отрыгнула от него на безопасное расстояние.

— Михаил, прошу. Остановись. Ты же любишь своего брата! — прокричала она, всё замечая холодность в глазах архангела и его пустой взгляд. — Прошу поменяй решение, поговорите.

— Как же ты не понимаешь, уже давно все решено! — процедил сквозь зубы Михаил и, подойдя вплотную к демонице, объяснил: — Я люблю Его, и предан Ему в отличие от Дьявола, понимаешь, Палами?

— Михаил, — выдохнула невестка, — умоляю. Ты же старший архангел! Ты умнее и мудрее. В конце концов, я Палач Ада. Я могу тебя пытать, так же как и пытала всех грешников.

Палами с вызовом во взгляде посмотрела на теперь уже ухмыляющегося лидера Небес. Удивительно, как быстро менялся в эмоциях правитель Рая.

— Милочка, я самый старший архангел и, значит, сильный.

— Да, ну давай посмотрим…

Шатенка развернулась и со всей силы ударила Михаила кулаком в нос. Он пошатнулся и попытался прийти в себя от внезапного удара.

— Что за… Ты что? За что же я получил по носу? Дорогуша, а если я тебя сейчас ударю?

— А я ничего! — резко закричала демоница, и её глаза стали черными. — Ты наколол меня снотворным, запер в доме, разлучил с Люцифером, запрещаешь мне его видеть и помочь ему. Ты одержим желанием убить брата и не хочешь даже идти с ним на мировую. Я вам помочь пытаюсь. Остановить вас обоих! Я хочу вам помочь, а вы даже поговорить не хотите. Ты — слепой щенок под каблуком Бога!.. Ты, Михаил, старший архангел, военачальник, командуешь Небесными войсками, управляешь Небесами, пока нет Отца вашего, при этом не понимаешь одну простую вещь! Все можно решить мирно. Не обязательно устраивать войну. Пойди хоть сейчас против Отца, поступи, как велит тебе сердце, а не разум! Я уже устала тебе это говорить. Ты же любишь брата, Михаил!

С этими словами Пройс схватила удивленного архангела за шею и стала душить. На эту картину сбежалось половина ангелов, которые охраняли дом. Архистратиг закашлялся, а потом перехватил руку невестки и крепко её сжал. Он схватил демоницу за волосы и прошептал:

— Не смей мне указывать и так вести себя со мной. Ничего я тебе не колол… Как же ты достала меня, невестушка. — От его металлического голоса бросало в дрожь.

Безмятежное спокойствие, почти безэмоциональность, уверенность в собственных действиях, сталь в голосе и лёд во взгляде, но при этом в сердце — жаркая любовь к младшему брату. Безмерная, бесконечная. Каким же противоречивым и непонятным сейчас выглядел архистратиг.

— Отпусти мои волосы! — кричала Палами, пытаясь вырываться их хватки Михаила.

— Ну, уж нет. Пока ты здесь и рядом со мной, ты должна меня слушать и выполнять мои указания, а иначе, — холодно протянул Михаил, держа невестку за волосы.

Палами морщилась от боли.

— Что? Что ты мне сделаешь? — процедила она и резко ударила Михаила в пах, от чего его хватка ослабла, и Палами смогла освободить свою руку и волосы. Архангел согнулся пополам и что-то невнятно прохрипел. Такого он не ожидал.

— Ах-ты… Невестушка! — бросил он. — Как же ты не понимаешь! Люцифер сам во всем виноват! Он не принял людей. Не преклонил колени перед ними, возгордился, проявил бессмысленный протест, и он должен за это поплатиться! — Михаил выпрямился и стал медленно подходить в невестке. — Подумай головой.

Пройс недоверчиво посмотрела на архангела и стала отступать от него. Архистратиг замахнулся рукой на девушку, но она увернулась и, перехватив руку, завела ее за спину мужчины и ударила коленкой в живот. Михаил тихо вскрикнул и стал пытаться как-то выбраться из хватки демонши.

— Михаил, устрой переговоры с ним. Вы ведь можете все спокойно обсудить! Дипломатия — великая вещь! — тяжело дыша говорила Палами, все еще держа Михаила. — Слушай свои чувства и сердце. Ты же всем сердцем не хочешь причинить боль и страдания своему младшему брату. Вспомни, как вы были дружны в детстве, как ты сам воспитывал Люцифера, каким был хорошим старшим братом, опорой и надеждой для маленьких архангелов, твоих младших братьев!

Архангел внезапно перестал двигаться и брыкаться, а Палами ослабила хватку, думая, что он признал свою ошибку, но она рано радовалась. Михаил, воспользовавшись этим, резким движением выбрался из хватки демоницы и, схватив ее руки, завел ей их за спину. Тяжело дыша, он посмотрел в глаза демонши, которая тоже испепеляла его взглядом и пыталась вырваться.

— Ну, Палами, как ты сейчас выкрутишься?

Пройс охнула и прищурилась. Она недолго придумывала план. Правой ногой она снова ударила Михаила, и он отпустил её руку. В глазах архангела потемнело. Непонятная война между архангелом и демоницей продолжалась и не собиралась завершаться.

— Что же ты не уймешься?! Садомазохизм пошел какой-то! — прошипел Михаил и поднял шатенку на руки. Та стала кричать и бить архангела руками. — Аластар тебя многому научил! Все, попалась птичка. Довела ты меня. Не понимаю, что ты творишь и для чего, но мне этот цирк надоел. Пора прекращать спектакль! У меня полно и без тебя дел.

Сказав это, Михаил понес бьющую его Палами в дом. Та не могла говорить, так как архангел зажал ей рот, но руки её были свободны. Ничего не придумав умнее, она протянула руки к его лицу и закрыла ему глаза. Михаил донес демоницу к ступенькам главного входа и, не заметив их, споткнулся. Упал. Палами тоже славно получила, так как падение и её стороной не обошло. Ударившись об асфальт, запыхавшаяся и растрепанная Пройс встала и побежала по направлению к воротам. Она ещё планировала сбежать. И как можно быстрее. Она должна им помешать, не дать случиться битве.

— Палами! — закричал архистратиг и погнался за ней, но демонша просто убегала от него и, добежав до ворот, попыталась на них взобраться.

Но архангел вовремя переместился и схватил невестку за ногу. Та все пыталась перелезть через забор.

— Ничего у тебя не выйдет. Ты умна, а я хитрее, — ухмыльнувшись, сладко произнес старший архангел.

— А-а-а-а, — закричала будущая невестка и упала с забора прямо на архистратига. Не выдержав её веса, он упал в кусты, где росли удивительные розы, и завыл от боли. Палами также было больно.

— Крапива, — процедила она сквозь зубы.

— Розы…

Выругавшись, Пройс выскочила из куста с крапивой и начала чесаться. Михаил, шипя и недовольно бурча что-то под нос, переместился из кустов роз, встал в паре шагов от девушки и покачал головой.

— Ну все! — сказал архистратиг и, преодолев расстояние от девушки до него, схватил ее за руку и, подняв над землей, перекинул через плечо. Демоница понять-то ничего не успела. И когда она уже висела на плече Михаила, со всех сил забарахталась.

— Отпусти, негодяй. Отпусти, тебе сказала, пернатая задница! Святого масла на тебя нет! — Палами начала бить его по спине.

Михаил не слушал, а спокойно нес Палами в дом, в ее комнату. После очередного удара по спине, он поудобнее перехватил невестку, тем самым вызвав бурное недовольство с её стороны.

Зайдя в дом, архистратиг направился к лестнице, что вела на второй этаж. Он заметил, что девушка перестала протестовать и вроде успокоилась. Но через секунду Палами больно укусила его за шею, от чего архангел зашипел и схватился за рану.

— Фу, ангельская кровь. Гадость! — недовольно проворчала демонша, поспешно вытирая кровь с губ. — Михаил, прошу тебя. Прояви милосердие в конце концов.

— Нет, все решено. Я должен убить Люцифера, — говорил он, поднимаясь по лестнице. — А ты даже не думай больше так поступать и сбегать. Я не желаю тебе зла и не требую ничего особенного. Но побег не уместен.

Михаил притащил сопротивляющуюся Палами в комнату и вздохнул. Она, стоя напротив архангела, опустила взгляд, а через мгновенье подняла голову и посмотрела на деверя со слезами на глазах.

— Почему вы оба такие упрямые бараны? — спросила мадемуазель, и из глаз начали капать слезы на мягкий ковер.

Архистратиг взглянул на неё.

— Чего ты плачешь? Можно подумать я тебя собираюсь убить. Не реви. Так надо. Так предназначено Судьбой, и этого не изменить.

И он направился к двери. Заперев плачущую демоницу в комнате, архангел, молча, спустился вниз и присел на диван. Непроизвольно он провел рукой по ранке на шее, которая вскоре должна затянуться, и усмехнулся. Да, Люцифер выбрал себе достойную женщину. Затем, он задумался и обхватил ладонями лицо. Меньше всему ему хотелось так поступать с демоницей. Как бы он хотел все вернуть, изменить, поменять историю и просто пожать руку младшему братишке и умиротворенно улыбнуться друг другу. Но битва должна состояться, как бы Михаил не жалел брата и невестку. Архангел выдохнул, стараясь контролировать ситуацию и самообладание. Михаил попытался взять себя в руки, и, встав с дивана, исчез.

Палами же только лежала на кровати, уткнувшись лицом в подушку. От боли и за Михаила, и за любимого Люцифера, ей захотелось закричать. Совсем тихо, как и вчера, она стала напевать песню…

Playground school bell rings again

Rain clouds come to play again

Has no one told you she’s not breathing?

Hello, I’m your mind giving you someone to talk to

Hello

If I smile and don’t believe

Soon I know I’ll wake from this dream

Don’t try to fix me,

I’m not broken

Hello, I’m the lie living for you so you can hide

Don’t cry

Suddenly I know I’m not sleeping

Hello, I’m still here

All that’s left of yesterday

Комментарий к Все козыри раскрыты

*Деверь — брат мужа.

Ну вот, новая глава.

Надеюсь, вам понравится.

Я снова скажу спасибо Дашеньке. Почти всю главу она сама снова писала. Спасибо, тебе милая, что делаешь для меня невероятное.

Линочка, тебе тоже спасибо, что проверяешь фанфик.

========== Без тебя нет меня ==========

Es este amor que enciende al corazón,

y el mismo amor será mi perdición.

Fui condenado a quererte sin razón,

es un hechizo de muerte y de dolor.

Y beberá mi sangre, y beberás mi amor.

Nada impedirá que te ame, que seas mía,

si corre por mis venas la pasión.

Somos herederos de sangre,

en muerte y en vida,

somos herederos de un amor.

После того, как песня закончилась, девушка встала с кровати. Вытерев со щек слезинки, Палами подошла к двери и подергала ручку. Закрыто. Михаил опять запер её в комнате. От безысходности она ударила кулачком по двери и сползла по ней вниз.

Просидев на корточках минут пять, демоница встала и, подойдя к окну, села на подоконник. На улице бушевала гроза. Дождь не переставал идти, небо было серое и унылое. Приложив разгоряченный лоб к холодному стеклу, Палами прикрыла глаза. Свернувшись калачиком, она устремилась в воспоминания о Люцифере. Гадкая и дождливая ночь.

— Палами, а какие мужчины тебе нравятся? — спросил Люцифер, держа в руках веточку жасмина.

Пройс улыбнулась и серьезно посмотрела на архангела.

— Мне нравятся такие мужчины, которые не считают, что силой могут затащить меня в постель. Вот так…

— Интересно… Знаешь, Палами, ты для меня как закрытая книга, которую хочется открыть и изучить… От пролога до эпилога. Всю.

POV Палами

Это было мило, когда Люцифер стал расспрашивать меня, какие мне мужчины симпатичны. Он хотел мне понравиться, но он не знал, что я уже к нему прониклась всей душой.

Я внимательно смотрела на улицу сквозь стекло. Холодный дождь заливал все двадцать округов Парижа. Черные тучи нависли над садом Михаила и не отступали. Сильный ветер, буквально, вырывал с корнем деревья, срывал нежные лепестки с цветов, колыхал зеленую и мокрую траву. Капли дождя барабанили по подоконнику, заставляя меня все больше испытывать грусть и душевные мучения. Архистратиг даже не понимал, какие пытки, прежде всего душевные, он меня заставляет испытывать. Он не мучает меня физически, но мучает морально. И в каждой капле дождя я вижу Люцифера, его голубые, задорные глаза, его улыбку.

— Видишь, Палами, то созвездие — Большая Медведица, — с улыбкой оповестил Люцифер, крепко обняв девушку.

Парочка лежала на траве, в объятьях друг друга, и смотрела на звезды.

— Красивое. Я не знала, что ты такой романтик, — рассмеявшись, проговорила Палами и поудобнее прижалась к возлюбленному.

— Романтик? — переспросил Светоносный и звонко засмеялся. — Нет, милая, я просто знаю про созвездие. Тебе нравится звездное небо?

— Да. Знаешь, Люцифер, я в детстве любила смотреть на звезды. У меня не было на это особого времени, но я все равно любила созерцать их. Я тогда вспомнила стих, который мне рассказывала мама. Он называется «Под покровом летней ночи». Кстати, Люцифер, посмотри на удивительное небо. Тебе не кажется, что это ночное светило похоже на ковш с ручкой. Их семь. Вот смотри.

Падший внимательно посмотрел на звездное небо, а потом на Палами.

— Похоже… Моя ты умная девочка…

Он встал с травы и сладко поцеловал возлюбленную. Палами заулыбалась и поддалась желанному поцелую Люцифера.

— Хочешь секрет? Знаешь, почему это созвездие назвали Большой Медведицей? Я когда-то задал такой вопрос Габриэлю, а он ответил, потому, что она похожа на медведя. Я засмеялся тогда и сказал, что младший братишка ошибается. Есть легенда о критских нимфах, которых младенец-Зевс также превратил в медведиц, пряча от Кроноса, а потом перенёс на небо в виде Большой и Малой Медведиц. Вот поэтому его так и называют.

— Интересно… Люц, мне так с тобой хорошо…

— Я знаю, милая, — прошептал архангел, убрав прядь волос с лица девушки.

— Люцифер, а расскажи про Карфаген…

Я не сводила глаз с дождивой погоды. Над домом летают птицы. Везет им… Они свободные, вольные, они не в клетке… А я… Я не такая… Я лишена свободы и нет воли. Но не это меня тревожит. Самое страшное — Люцифера рядом нет.

Палами сидела на подоконнике и выводила пальцем, на запотевшем стекле, буквы. Просто слова… В этот день она немного поругалась с Люцифером.

— Палами? — Послышался шепот за спиной демоницы.

— Что? — вопросительно поинтересовалась она, продолжая рисовать.

— Ты помнишь?

Пройс грустно улыбнулась и произнесла:

— Помню, Люцифер.

Дьявол подошел к девушке, взял ее подбородок двумя пальцами и повернул в свою сторону.

— Можно я попробую?

— Ты как ребёнок, Люцифер. Попробуешь порисовать?

— А я и есть ребёнок, — с ещё большей улыбкой ответил он и нежно взглянул на демоницу. — Нет, просто попробую…

Она улыбнулась. Люцифер потянулся к ней, нежно коснулся ее губ своими. Она слезла с подоконника и полностью расслабилась, доверившись ему…

— Я тебя люблю, — осторожно прошептал Люцифер сквозь поцелуй.

— Я знаю, Люцифер. — Девушка отстранилась на секунду, взглянула в его голубые глаза и рассмеялась.

— А теперь я порисую с тобой на стекле, — весело проговорил Светоносный, нарисовав пальцем на стекле вилы.

Палами взглянула на рисунок любимого и засияла от счастья.

Недавно стоило протянуть к любимому руку, и он через мгновенье обнимает тебя, а сейчас его образ пропадает на моих глазах. Когда он касался меня, даже мимолетно и случайно, по моему телу пробегал разряд тока. Он заставлял меня улыбаться и радоваться пустякам. А его голубые глаза настолько пронзительны, что мое сердце трепетало, когда он смотрел на меня.

Взглянув на погоду за окном, я осознала, что она под стать моему отвратному настроению. Сильный ветер вырывает с корнями деревья, так же, как Михаил оторвал меня от любимого, и мое сердце от адской боли разрывается на части.

Смахнув слезинку, я вспомнила, как Люцифер обнимал меня, так трепетно и осторожно, будто я испарюсь, или растаю в его объятиях. Как он меня целовал, нежно, с решительностью, с жадностью, будто меня у него отберут.

Я открыла окно. Парижский ветер проник в комнату, но я не почувствовала его. Мне было жарко. Мое лицо горело от слёз.

Совсем недавно я могла свободно бегать по траве за руку с Люцем, звонко смеяться, утопать в его объятьях, чувствовать его дыхание и сердцебиение, а теперь… Теперь все рухнуло и пропало, как сон… Как будто ничего и не было.

— Все сидишь? Может поешь?

По голосу я узнала, кто решил посетить мое заточение. Я даже не взглянула на Михаила.

— Что тебе надо? — холодно спросила я и начала снова вытирать слезы.

— Палами, не изводи себя! — нравоучительно начал Михаил и стал медленно приближаться ко мне. — Я тебе снова объясняю, что Люцифер должен умереть. Если он умрет, то не случится Апокалипсиса, и не будет катастрофических последствий. И человечество не пострадает.

— Да? Никто не пострадает? А как же Люцифер? Как же я? Я ведь люблю его, а ты у меня отбираешь мое счастье. — В порыве гнева я спрыгнула с подоконника и на пару шагов приблизилась к архистратигу. — В конце концов, Михаил. Твое сердце тоже страдает и рвется на части, от того что в скором времени ты причинишь боль самому дорогому тебе человеку!

После моих слов взгляд старшего архангела изменился. Он наполнился любовью и добротой, но после того как архистратиг медленно закрыл глаза, а потом их открыл, взгляд снова стал холодным и равнодушным.

— Таков приказ Отца, — ровно сказал Михаил, смотря в глаза. — Я выполню его, Палами.

Сердце больно сжалось, и я, не выдержав последних слов, в порыве злобы, схватила со столика раритетную вазу и швырнула ее в Михаила. Издав жалобный звон, ваза разлетелась на десятки осколков. Подняв взгляд туда, где стоял архангел, я заметила, что деверь исчез.

Опять Михаилу от меня влетело. Знаете, мне вот самой интересно, сколько ещё будут продолжаться мои мучения, чем и когда это закончится? Неужели вечность я буду проводить в этом гребаном доме и каждый день переживать одно и тоже. Оу, спросите меня о побеге отсюда. Я отвечу нет. Я не буду такое делать. История повторяется постоянно, а выхода нет.

Я не знаю кто, грешник или святой украл мою любовь. Имела бы я золото, я бы щедро заплатила только, чтобы Люцифер был со мной. Я отдала все, лишь бы быть с ним рядом. Говорят, боль пройдет со временем, забудется все, время залечит раны. Но я не верю в это. Время не залечит раны. Это все глупые и бессмысленные слова. О, Бог, отец моего возлюбленного, Всевышний, почему я переношу такие испытания именно сейчас? Научи меня, как спасти собственное счастье, как спасти сына Твоего… Как уберечь его…

Я оторвалась от размышлений и выдохнула, постаралась хоть немного взять себя в руки. Уже была глубока ночь. Ливень не прекращался, а только усиливался. Я зажгла маленькую настольную лампу и достала небольшой блокнот. Медленно я стала выводить на бумаге строки:

… Облака рассыпаются каплями,

Разливается грусть за окном…

Это ангелы в небе заплакали,

Проливая слезинки дождем.

Как же жаль, что мечты не сбываются,

Как же больно — быть снова одной…

Дождь в открытые окна врывается, —

Плачут ангелы — вместе со мной.

Кто же боль эту странную выдумал,

Что так трудно стерпеть, превозмочь…

Горько плачет мой ангел невидимый, —

Он теперь не сумеет помочь…

… Небо струйками вниз осыпается,

Плачут ангелы. Молча, без слов.

Капли-слезы к щекам прикасаются —

Поцелуи несбывшихся снов…

Люблю тебя, Люцифер…

Комментарий к Без тебя нет меня

Курсивом выделены только воспоминания героини, поэтому, там повествование от третьего лица. Я знаю что в главе частые переходы от первого к третьему лицу. Но так и было задумано, ибо это всего-лишь воспоминания героини.

Спасибо С.Одинокой за прекрасный стих.

========== С тобою и в темнице сладко будет… ==========

When I thought that I’d fought this war alone,

You were there by my side on the front line.

And we thought to believe the impossible.

When I thought that we’d fought this war alone,

We were one with our destiny’s intertwined.

When I thought that I’d fought without a cause,

You gave me a reason why.

— Вы нас не ждали, а мы пришли! На свободу, сладенькая моя.

— Что? Габриэль? Ты что тут делаешь? Как ты сюда проник? Дом же…

Как только наступил новый день, Палами заметила в своей комнате Габриэля, который как всегда кушал шоколадный батончик и бросал фантики на пол.

— Охраняют? Да. Это правда. Ангелы Михаила, конечно, очень сильно охраняют дом. Подумать только. Я даже не знал, что мой братик ради тебя выделит своих солдатиков. Да и ещё такое множество. Но я не был бы Габриэлем, если бы мне его солдатики помешали. Не спрашивай. Я же Фокусник, Трикстер. Я знаю такие проделки, которые даже Михаилу не снились. Он все рассчитал на пятерку, но прочитался в одном. Он меня не учел. Я тоже в этой игре.

— Да но… Зачем ты сюда перенесся? Ты что-то знаешь о Люцифере?

— Сижу за решеткой в темнице сырой, — начал нараспев архангел, игнорируя вопросы Палами.

— Габриэль, пернатая жопа, скажи мне, где Люцифер и что с ним? Ты же не просто так сюда заявился? Или тебе меня стало жалко, и ты решил освободить меня из заточения? Просто так? — Палами вздохнула и подошла к сладкоежке, заглянув в его медовые глаза. — Гейб, ты же хороший, я знаю. Хоть и проказник ещё тот. Скажи мне, умоляю тебя, что с Люцифером? Где он? Хочешь, я на колени встану перед тобой?!

— Тише. Не стоит, сладкая. И не кричи. Если меня тут увидят ангелы, буду молить о пощаде Михаила. Да, ты права. Я сюда пришел не в картишки играть.

Сладкоежка, выдохнув и доев шоколадную конфету, стал серьёзным. Он подошел к окну и открыл его. Комната мгновенно наполнилась чарующим ароматом цветов, которые росли под окнами.

— Через два часа, на кладбище «Сталл» Михаил встретится с Люцифером, и для Люси это будет финал. Миссия Михаила исполнить приказ Отца нашего и убить Люцифера, остановив будущий Апокалипсис. Он должен помешать Люси истребить людей. Ты для него была обузой и мешалась под ногами, вот он и запер тебя здесь. В общем, что я хочу сказать, что только ты можешь помочь мне и ему. Я люблю своих братьев, я очень люблю своих братьев, причем обоих. Михаил — старший братик, верен своему Отцу, Люцифер — старший братик, неверен своему Отцу. Но, не смотря на это, я все равно люблю Михаила и Люцифера и не хочу, чтобы они друг друга поубивали. Когда я вижу, как два моих брата между собой грызутся, как они готовы убить друг друга, мое сердце сжимается от боли. Я всеми фибрами своей души люблю их и не могу позволить им убить друг друга. В свое время я сбежал с Небес из-за того, что в Раю началась гражданская война между старшими архангелами, в финале которой Михаил победил и низверг Люцифера в Ад. Я не мог видеть эту войну, братскую, и сбежал с Небес на Землю, дабы не переносить такое. Сейчас же история повторяется, и они друг против друга, — Габриэль достал очередную шоколадную конфету. Положив её в рот, он перешел к сути: — Что я от тебя хочу? Я тебя сейчас перенесу на кладбище. Ты спрячешься в кустах или зарослях и будешь ждать Михаила и Люцифера, а потом… Ты остановишь их битву и не позволишь, чтобы Михаил убил Люцифера. Это ясно? Не промахнись, Палами.

Демоница выслушала архангела и похолодела. Она из последних сил сдерживалась, чтобы сейчас не потерять сознание.

— Я должна спасти Люцифера?

— Не только Люцифера. И Михаила. Ты должна сделать так, чтобы битва между моими старшими братьями не произошла.

— Да но… Если мою пропажу тут увидят, тебе сладко не будет, да и мне тоже…

Габриэль улыбнулся и погладил свои волосы. Он достал большую плитку черного шоколада и, откусив её, остатки протянул девушке.

— Я создам иллюзию. Твою иллюзию, и никто не догадается. У тебя будет время. Этому фокусу, кстати, меня научил Люцифер. Он учил меня создавать предметы из воздуха и сотворять иллюзии. Поэтому, ты сейчас отправляешься на кладбище «Сталл», а я буду тут.

— Габриэль, я…

— Я не спрашиваю твое согласие, — с улыбкой протянул сладкоежка и, оказавшись возле Палами, приложил ей два пальца на лоб.

***

— Бобби, что ты делаешь?! Выпусти меня отсюда, немедленно!

Сэм Винчестер стоял у железной двери бункера Бобби и стучал в дверь, явно не понимая, для чего Сингер запер его. Винчестер разозлился и опять ударил кулаком в железную дверь.

— Балбес, это для твоего же блага, — ответил Сингер, стоя за дверью. — Ты налакался демонской кровушки сильнее, чем утреннего Несквика! Лучше бы Несквика выпил! Я не могу тебя отсюда выпустить, потому что ты навредишь себе и другим. Да и дашь своё согласие Дьяволу, я не сомневаюсь. Тем более, ты же для этого её пил?!

— Бобби, ты прав. Только так можно запереть Люцифера в его темнице! Я подведу Дьявола к Клетке и тогда… Отправлю туда, откуда он выбрался!

— Ты не сделаешь этого, Сэм! — Сингер выдохнул, стараясь сохранять контроль над ситуацией. — Ты подведешь Дьявола к Клетке и прыгнешь в неё сам! Как ты не можешь этого понять?! Ростом вон каким вымахал, а извилины не работают! Ты балбес, Сэмми, и не можешь понять, что ты самое дорогое, что есть у меня. Я люблю тебя и Дина как своих сыновей, и я не позволю, чтобы ты пострадал! Вы единственное, что у меня есть.

— Это единственный выход и ты это знаешь! — ответил Сэм и облокотился об железную дверь. — Я всё продумал, и тебе это сказал: у меня есть план! Да и Дину я нужен. Он отправился на кладбище «Сталл». Я там должен быть, пойми ты это, Бобби!

Бобби ничего не ответил, а только отошел от бункера. Он не слышал крики Сэма, ну, или не хотел слышать.

— Ты отсюда не выйдешь, балбес.

***

— Дин, эм, не понимаю я тебя. Ты едешь на кладбище, дабы брату помочь, но ты забыл, что истинный сосуд Михаила — ты сам. Ему того и нужно. Он заполучит твое согласие любой ценой. Скажи мне теперь, не чистое ли самоубийство заявляться к нему? Михаил не перед чем не остановится, чтобы вселиться в тебя. Понять должен ты это.

Кастиэль сидел на переднем сидении Импалы, пристально смотря вперед. Дин Винчестер вел машину по направлению к кладбищу. Задача у него была простая. Он должен был спасти Адама. Спасти любой ценой. Даже ценой собственной жизни.

— Кас, ты не понимаешь. Я должен ему помочь. Я даже не задумываясь дам Михаилу свое согласие, если это мне поможет спасти Миллигана. Это не участь Адама. Он не заслужил такого. Я — сосуд Михаила. Истинный, и я должен понести это бремя ради него. Хоть он и не сын Мэри, но он наш брат. Он — Винчестер. Адам Винчестер, сын Джона, за которого я в ответе, черт меня подери! За семью мы должны быть горой! Семья — самое главное в моей жизни, а братья самое родное, что у меня есть. Я обязан спасти Адама. Да и тем более у нас преимущество, ведь тело Сэма Люциферу заполучить не удалось, а его прежний сосуд разваливается. Силы Люцифера почти на исходе. Я не понимаю, чего он добивается, но я рад, что Сэм не стал его праздничным костюмчиком. Хотя сейчас он пытается выбраться и пытается пробраться к Дьяволу. Он все ещё одержим желанием дать согласие Сатане.

— Я понимаю, Дин. Но мы едем на верную смерть. Ты прежде всего…

***

Кладбище «Сталл», окрестности Лоуренса, штат Канзас.

Палами стояла посреди кладбища и внимательно оглядывалась по сторонам. Длинные волосы демонши развевал холодный ветер, который дул над кладбищем. Вздрогнув от холода, Палач Ада быстро спряталась в какие-то заросли, стараясь не показывать, что она тоже здесь. С каждой минутой ветер усиливался, а девушка стала дрожать от холода.

И вот, спрятавшись в зарослях деревьев, мадемуазель Пройс стала наблюдать и ждать архангелов. Те не заставили себя долго ждать. Спустя минут десять на кладбище появился Люцифер, в теле Ника. При его появлении Палами вздрогнула. Она хотела выбежать из зарослей и броситься в объятья любимого. Она так и хотела уже сделать, но что-то её остановило. Вот он, буквально в пяти метрах от неё. Такой родной и любимый. Самый лучший на всем белом свете, её архангел.

Внезапно возле Люцифера появился и Михаил. Старший архангел серьёзно смотрел на младшего брата. На его лице отражались непонимание, холод и… Боль.

— Рад встрече, Михаил, — стараясь сохранять спокойствие, обратился Люцифер к брату и повернулся к нему.

— И я, — коротко ответил архангел, продолжив: — Давно не виделись.

— Не верится, что этот час настал, — все также спокойно произнес Люцифер и сложил руки на груди.

— Да, не верится… Ты готов? — вопросительно поинтересовался Михаил. Его лицо не менялось в эмоциях.

— Всегда готов. Мне жаль, что мы должны сражаться…

— Мне тоже, — бросил архистратиг, взгляд которого был подобен обелиску.

— Тогда зачем мы здесь? — задал вопрос Люцифер, ожидая, что сейчас ответит оппонент.

— Ты знаешь зачем. После всего того, что ты натворил, у меня нет выбора! — заявил он, глядя вдаль.

— И что же я натворил? А вдруг я не виноват?

— Что ты этим хочешь сказать?

— Подумай сам, Михаил. Отец создал меня таким, какой я есть. Богу угоден был Дьявол!

— И что? — все также задавал вопросы Михаил, пытаясь понять, к чему клонит Люцифер.

— Мы убьём друг друга. И ради чего? Одного из испытаний Отца? И мы даже не знаем ответа… Мы братья, Михаил. Давай уйдём с шахматной доски! — Люцифер набрал в легкие воздуха и тоже посмотрел вдаль. — Не будем пешками в Его игре.

— Прости, Люцифер, я не могу это сделать. Я послушный сын, и у меня приказ, — хладнокровно ответил он, бросив взгляд на Падшего.

Архангел прекрасно понимал, что в чем-то младший брат прав, и то, о чём он говорит имеет место быть. Но Люцифер зашел слишком далеко, и задача Михаила остановить его.

— Но ты не обязан его выполнять. Пойми ты это, Михаил!

— Ты думаешь, что я восстану? Сейчас? Я не такой, как ты!

— Михаил!

— Ты нисколько не изменился, младший брат! Вечно винишь всех, кроме себя. Мы были вместе, и были счастливы. Но ты предал меня, всех нас, и заставил Отца уйти! — закричал архистратиг, лицо которого изменилось. Теперь на лице архангела была только боль.

— Никто не заставляет Отца что-то делать. Он делает это с нами.

— Ты монстр, Люцифер… И я убью тебя…

— Хорошо, — уступив, ответил Дьявол и посмотрел на Лидера Рая, добавляя: — Раз драке не миновать — посмотрим, на что ты способен, братишка.

Архистратиг насупился, но ответить не успел. Неожиданно на территорию кладбища въехала черная Шевроле Импала. Люцифер и Михаил обернулись. Из машины вышли Дин Винчестер и Кастиэль. Охотник подошел к правителю Рая и презренно окинул его взглядом. Появление старшего Винчестера не входило в планы архангелов.

— Адам, если ты меня слышишь, — начал говорить Дин, обращаясь к Михаилу.

— Адама нет дома! — раздраженно ответил он. — Ты вычеркнут из этой истории, Дин!

— С тобой, Касатик, мы поговорим немного позже. А пока…

— Что же ты не уймешься? — шепотом обратился Михаил к Дину и приблизился к нему. Люцифер только смотрел на все, стараясь пока не вникать в диалог между старшим братом и его истинным сосудом. — Я же сказал тебе, Дин, теперь ты вычеркнут из этой истории. Это не твоя битва, а моя и брата. Не хотел я этого делать…

— Что, Мишу обидели? — язвительно спросил Дин.

Последней фразой Винчестер явно вывел архангела из себя.

— Ты же любишь смазливых азиаток? — все также шепотом поинтересовался он и ухмыльнулся. — Поиграй где-то в Японии… Ты мне мешаешь. Это не твоя история, а моя. Полюбуйся на прекрасный пол. Зря ты сюда приехал. Тем более без своего верного песика Сэмми.

Дин не понимал, к чему клонит Михаил. Он приложил два пальца на лоб охотнику и… Перенес его куда-то в Азию. Михаил понимал: другого выхода у него нет, и все пошло не так, как должно было быть. Все нарушилось.

— Эй, попа–жопа! — закричал Кастиэль, который оказался возле Михаила.

Ангел бросил святым маслом в архангела, и тот загорелся в ярком огне, оглушительно закричав.

— Кастиэль, ты бросил в моего брата коктейль Молотова… со святым огнём?! — строго обратился Люцифер, буквально сверля его взглядом.

— Эм… Нет, — тихо произнес ангел и сглотнул.

— Никто не тронет Михаила, кроме меня! — воскликнул Люцифер и щелкнул пальцами.

Сосуд ангела разлетелся на миллионы маленьких молекул.

«Отлично, у меня есть пять минут! Кас, вовремя ты это сделал», — подумала Палами и выбежала из засады.

Девушка подбежала к Люциферу и упала перед ним на колени. Она начала целовать архангела, и из глаз её полились горькие слезы. Люцифер внимательно смотрел на свою возлюбленную, не ожидая её здесь увидеть.

— Ты что здесь делаешь? Зачем ты сюда перенеслась? — Падший поднял свою возлюбленную с колен и пристально посмотрел в её карие и заплаканные глаза.

— Зачем? Может быть, потому, что я люблю тебя?! Люцифер, я не могу без тебя… Как ты не можешь понять, что без тебя и мне жизнь не мила. Ты моя любовь, моя отрада. Все эти гребаные дни я была в доме у Михаила. Я страдала, мучилась и каждый гребаный день ревела. Тебя не было. Я медленно сходила с ума. Я думала, что это какой-то замкнутый круг и что нет конца. Я люблю тебя, Люцифер, всеми фибрами своей демонической души. Без тебя нет жизни!

— Глупышка, — тихо произнес архангел. — Я не хотел, чтобы все получилось так. Я сам не представляю своей жизни без тебя. Я тоже люблю, но ещё хочу для тебя иной жизни. Я хочу, чтобы ты меня забыла. Палами, со мной все понятно, мне нет пути назад, у тебя же онесть! Забудь меня. Вычеркни из своей головы. Я не хочу, чтобы ты страдала, неужели ты не понимаешь?! Ты достойна лучшей жизни. Уходи отсюда. Этим ты делаешь больно только себе. Ты сделала самое невероятное, покорила сердце Дьявола.

— Люцифер, ты до сих пор не понял?! Я не буду жить без тебя! Никогда. Какая лучшая жизнь? Я с тобой и в огонь, и в воду, и в темницу! — Палами снова стала целовать Люцифера, заливаясь слезами.

— Не нужно со мной в темницу, моя милая Палами… Если ты думаешь, что мне легко такое говорить — ошибаешься. Каждое слово мне дается с ужасной болью. Я люблю тебя, но я понимаю, что у нас нет будущего. Как бы больно и ужасно это не звучало. Ты понимаешь, кто я такой.

Она только сильнее разрыдалась и прижалась к Люциферу. Архангел бережно и нежно, словно фарфоровую куколку, прижал возлюбленную к себе и поцеловал её мокрое от слез личико.

— Что с твоим сосудом? — всхлипывая, спросила демонша, стараясь сдерживать очередную волну слез. Она просто перевела тему.

— С Ником? Ник, — Падший вздохнул и посмотрел на свои руки, которые тоже были в язвах и волдырях, — из последних сил держится. Его силы не хватит, и для истинного могущества мне нужен Сэмми. В теле Ника я слабее, но это не значит, что я не смогу защитить тебя и себя. Я — архангел, и у меня есть ещё способности. Я не дам тебя в обиду, и если Михаил хочет сражения, он его получит. Я достаточно силен даже в Нике, и он это знает.

— А если проиграешь?

— Прыгну в яму, — усмехнувшись, ответил он и убрал прядь волос с лица возлюбленной. — Помни, Палами, чтобы не случилось, я люблю тебя…

— И я тебя… — прошептала она и снова залилась слезами.

— Пора, Люцифер! — Неожиданный голос заставил Палами отстраниться от Люцифера.

За спинами влюбленных стоял Михаил.

— НЕТ! Я не позволю! — закричала обезумевшая от горя Палами и выхватила из рук Светоносного Кольца Всадников.

Демоница резко выхватила их и бросила их на холодную землю. Она что-то прошептала, и над всем кладбищем стал подниматься холодный ветер, который трепал длинные волосы Палами и заставлял её трястись от холода. Архангелы переглянулись, и Люцифер понял, что сейчас происходит. Тем временем Кольца куда-то провалились, и стали открываться Врата Клетки — вход в темницу Люцифера. Перед братьями стала образовываться большая яма, больше напоминающая пропасть с чернотой и пустотой. Когда Врата окончательно открылись, Палами посмотрела вниз. Только огромную черную бездну она увидела.

— Все должно было быть не так! Я не понимаю, как ты умудрилась сбежать, как очутилась на кладбище!.. Я же в доме тебя запер! — вскричал Михаил и оказался возле перепуганной девушки, схватив её за шею. — Ты что натворила, безумная и глупая девчонка?! Я должен был убить брата! Ты открыла Врата темницы и неужели так и не поняла, во что ввязалась?!

— Оставь её, Михаил! Даже прикасаться к ней не смей! — обратился Люцифер к старшему брату и сделал шаг навстречу парочке.

Француженка пятилась назад, пытаясь вырваться из сильной хватки старшего архангела. Окончательно сойдя с ума, она даже не заметила, как её нога соскользнула с обрыва. Девушка потеряла контроль над ситуацией и равновесие. Она молниеносно стала проваливаться в Клетку, параллельно утаскивая за собой Михаила, державшего её за шею, и теперь Люцифера, пытающегося последними силами спасти возлюбленную от удушения. Троица стала быстро проваливаться в Клетку, и когда Врата темницы закрылись, двоих архангелов и Палами уже не было…

— Навсегда вместе! Я теперь с тобой, Люцифер… — Последние и прощальные слова Палача Ада эхом разнеслись по всему кладбищу…

Do you remember standing on a broken field,

White crippled wings beating the sky.

The harbingers of war with their natures revealed

And our chances flowing by.

If I can let the memory heal,

I will remember you with me on that field.

Turn the page I need to see something new,

For now my innocence is torn.

We cannot linger on this stunted view,

Like rabid dogs of war.

I will let the memory heal,

I’ll remember you with me on that field…

КОНЕЦ I ЧАСТИ

Комментарий к С тобою и в темнице сладко будет…

Внимание: все мы знаем, что в последней серии 5 сезона Сэм сказал “Да” Дьяволу, и дал согласие стать его сосудом. На кладбище Михаил был в сосуде Адама, а Люцифер - Сэма. В моем фанфике Люцифер в теле Ника. И я изменила последнюю серию. Это же не пересказ сериала, а мой фанфик.

На этом первая часть закончена. Следующие главы будут уже второй части.

Надеюсь, вам понравится и вторая часть.

Да, я знаю, что вышло весьма драматично. Но я на это и рассчитывала.

Хочется сказать огромное спасибо всем, кто читал фанфик. Спасибо вам, родные мои, без вас бы ничего у меня не вышло.

Отдельное спасибо я хотела бы сказать своим сестрам. Спасибо за поддержку.

Также я сердечно благодарю Лину, свою любимую бету за такой труд. Она сделала невероятное. Она была все время со мной и бетила мой рассказ.

Ещё хотела бы выделить Дашеньку так как она сделала огромный вклад в фанфик, написав сама половину глав.

Надеюсь, эта история вам понравилась.

С любовью, автор Полина.

___________________________________

В фанфике использованы песни:

- Rose Moore – “Heaven and Sky”

- Poets Of The Fall – “War”

- Evanescence - “Hello”

- Beyonce – “Halo”

- David Bisbal – “Herederos de un amor”

- Детские песни - “В час грусти и печали”

========== La Part II (La Сage ou Il faut seulement apprendre a survivre) ==========

ЧАСТЬ II «КЛЕТКА, ИЛИ НУЖНО ТОЛЬКО НАУЧИТЬСЯ ВЫЖИВАТЬ)

Carry on my wayward son

Thereʼll be peace when you are done

Lay your weary head to rest

Donʼt you cry no more

Once I rose above the noise and confusion

Just to get a glimpse beyond this illusion

I was soaring ever higher

But I flew too high

Though my eyes could see

I still was a blind man

Though my mind could think

I still was a mad man

I can hear the voices when Iʼm dreaming

I can hear them say

POV Палами

Я молниеносно неслась в бездну. Да-да. Именно в бездну. Я не понимала, что вообще здесь происходило, куда меня несет и что ждет впереди. Перед глазами всё плыло, я не видела того, что было. Я как будто просто куда-то неслась, навстречу Аду, горестям и мукам. Что я чувствовала тогда? Страх? Возможно… Боль? Да… Я чувствовала только боль. И физическую, и душевную. Я даже не могла понять, которая из них доминирует. Наверное, пока душевная. Вот дайте мне ответ на вопрос, что же такое душевная боль? Не знаете, так я вам сейчас сама отвечу!

Душевная боль не похожа на телесную или физическую. Это то, что человек как личность чувствует в душе. Она относится к тому, насколько вам больно как уникальному человеческому Я. Она является душевным страданием, мучением и поэтому именуется душевной болью. Она предполагает переживание внутри, смятения, мучения, тоску, страдания. Она порождается чрезмерным чувством стыда, вины, унижения, одиночества, горя, печали… Именно всего того, что сейчас у меня было. Душевная боль, это когда твое сердце разрывает изнутри, а тебе хочется кричать от адских мук. Когда твою душу режут на миллионы мелких кусочков.

Сколько я проваливалась в эту бездну, я не знала. Я потерялась во времени, ничего не понимала и смутно всё помнила. Последнее воспоминание — кладбище… Люцифер… Михаил… Кольца Всадников… Клетка… Клетка! Точно… Я открыла Врата темницы Люцифера. И потащила за собой не только своего возлюбленного, но ещё и его старшего брата. Не может быть. Неужели я попала в Клетку, в которой так долго томился мой жених?

А нет, может. Скорее всего, так оно и есть.

А то, что я шмякнулась обо что-то мягкое, подтвердило мои догадки. Я медленно попыталась подняться, потому что находиться в сидячем положении было не удобно, но ничего не вышло. Ноги как будто отказались выполнять мои приказы. Я как овощ только сидела, испытывая тупую боль. Теперь у меня перед глазами расплывалось ещё сильнее, чем это было тогда, когда я только проваливалась сюда. Голова раскалывалась, а тело разрывало на множество мелких молекул. Но даже в таком состоянии я смогла осмотреться. Нужно ведь было узнать, что меня ждало.

Было ясно. Я попала в темницу, и теперь гребаную вечность должна томиться взаперти. Что же… Зато теперь я буду с Люцифером, и нас точно никто не разлучит. Итак я осмотрелась вокруг и заметила, что меня окружала комната. Да, вы, наверное, представляли Клетку в виде камеры, в которой были решетки, цепи, а на этих цепях должна была вечность висеть я? Я также её представляла себе, когда мне рассказывал о ней Люцифер. Но это место было другим.

Это была большая комната, выполненная в стиле готики. Черная кровать, на стенах такие же обои с алыми розами. Около кровати стояло две прикроватные тумбочки и небольшое трюмо. Подсвечники, с красными и черными свечами, таинственно освещали помещение и были единственным источником света в этой тьме. Единственное, что выдавало в комнате место заточения, это то, что тут не было дверей и окон. Даже забавно. Ты как будто в такой комфортабельной камере, из которой совсем нет выхода… М-да… Не так я себе представляла место заточения Люцифера…

Стоп! Люцифер! Что же тогда случилось с ним и Михаилом? Наверняка, они тоже сюда попали. Я была уверена в этом. Я вспомнила, как я проваливались в бездну, утаскивая с собой Михаила и Люцифера. Архистратиг меня душил, а Дьявол пытался последними силами мне помочь. А затем Врата темницы закрылись, и я попала сюда… Значит Люцифер тоже должен здесь быть. Но вот где он? Жив ли? Что случилось? Вопросов в моей голове накопилась масса, а ответов было ноль.

— Люцифер… — тихо позвала я возлюбленного, даже не замечая, как за стеной послышались шорохи…

И теперь я смогла подняться. Боль немного отступила.

Конец POV Палами

За соседней стеной послышалось шуршание. Перепуганная Палами вскочила и быстро подошла к стене, приложила к ней ухо и стала прислушиваться. Её сердце бешено заколотилось, ноги сковал страх, а голова с новой силой начала раскалываться.

— Люци? Это ты? Кто здесь? — поинтересовалась Палами, не отрывая ухо от стены.

— Да, Палами, это я. Точнее, мы… Я тут сижу с Михаилом. Знаешь, я не понимаю, как такое вообще возможно, и как мы оказались в разных комнатах, но… Это потрясающе. Я не могу к тебе пробраться, как бы этого не хотел. Палами, глупышка ты моя. Зачем ты прыгнула в Клетку со мной и Михаилом? Зачем ты заточила сюда не только моего старшего брата, но и себя? Со мной всё было понятно, но ты. Ты могла бы жить на воле, в другом городе, завести себе кого-то… И просто забыть меня, в конце концов! А не сидеть здесь в четырех стенах ближайшую вечность!

Как только Палами услышала такой знакомый, родной голос Люцифера, её лицо озарила еле заметная улыбка. Её любимый жених, смысл жизни, её мужчина и великий архангел сейчас с ней. Он жив… Но их разделяет стена.

— Ты дурак, Люцифер, — ответила Палами. — Глупый, ты до сих пор не понял, что без тебя моей жизни не было бы! Я бы существовала, но не жила. Ты — самое родное, что есть у меня. За тебя я готова вечность тут сидеть. Я люблю тебя, и чтобы не случилось, буду рядом… Уж лучше оказаться в пыточной Аластара, чем жить одной! Ты это понимаешь?

— И со мной у тебя не будет жизни! Теперь ты взаперти сидишь, как ты понять этого не можешь! Я тоже тебя люблю, Палами. Ты для меня лучик света в темнице, ты — радость и отрада, моя невеста… Но… Что дальше? — Люцифер замолчал, пытаясь подобрать нужные слова.

— А ты мой жених! Зато мы теперь вместе! С тобой будет у меня жизнь, пускай даже в заточении. Но мы выберемся отсюда, и будем вместе! Никто нас не разлучит. Я не жалею, что так поступила, дорогой. С тобой мне даже темница милее, чем тот дом… Он без тебя…

— Палами… Я… — Но договорить Дьяволу не дали.

Пара голубых, взволнованных глаз уставилась на него. Архангел обернулся, заметив Михаила, о котором благополучно забыл. Архистратиг был хмурый и серьёзный, и он искренне не понимал, что делает в Клетке, которая должна была стать местом заточения брата, а не его самого.

— Что ты на меня так смотришь, Михаил? Можно подумать, я знал, что так произойдет… — Люцифер прищурился, сложив руки на груди. — Смотри, братишка, какая интересная Судьба — мадам Атропос. Ты меня хотел заточить в темницу, а попал в неё сам. Вместе со мной! А ещё и Адама за решетку посадил!

Архистратиг промолчал и присел на пол. Он почувствовал, как винит во всем Люцифера, Палами, Винчестеров и… Себя… Он понял, что всё вышло из-под контроля и пошло не по сценарию, и он сам стал узником того места, где сидел брат. Они изменили сценарий и создали новую игру.

— Да уж, братец, — решился заговорить Михаил, — я не знал, что так будет… Я не понимаю, как оказался тут с тобой, но я не должен сидеть взаперти!.. Не забывай, Люцифер, что остались ещё Рафаэль и Габриэль, которые готовы в любую минуту начать на Небесах войну. И я должен им помешать, не допустить этого!

Люцифер кивнул в знак понимания и присел рядом с братом.

— Я это знаю, но как отсюда выбраться ума не приложу. Лилит-то мертва, Руби… Осталась только Мэг, но и с ней связаться нет возможности. Я знаю, чего добивается Рафаэль, но остановить его мы не сможем. — Дьявол задумался и приложил палец к подбородку. — Забавно, да? Ты, брат, однажды низверг меня сюда… Скинул в бездну, в Ад. А теперь сам со мною сидишь и разделяешь мое заточение. Добро пожаловать, правитель Рая!

Михаил закатил глаза и фыркнул.

— И то, что с нами будет Палами, тоже это как-то… Всё должно быть не так!

— Я не понимаю, всё должно быть не так, — перекривлял его Дьявол и сделал вывод: — После драки — кулаками не машут. И вообще, тебе ли жаловаться? Палами вообще за стеной сидит. Одна.

— Я это знаю, Люцифер, — грустно ответил Михаил и прислонился к стене. — А ещё я знаю, что братья младшие наши там одни… А я тут с тобой! И с невестой твоей.

Палами тем временем слышала весь разговор Люцифера и Михаила и понимала: им нужно выбираться и как можно скорее. Но вот как это сделать она не знала, ведь всё происходящее ей было в новинку.

Комментарий к La Part II (La Сage ou Il faut seulement apprendre a survivre)

В названии части стоит неправильная буква a после глагола “apprendre”. Эта буква должна быть со значком над ней. К сожалению Фикбук не дает писать буквы со значками над ними (аксант эгю, аксан грав, аксан сирконфлекс и тому подобное)

Ну вот, я начала вторую часть.

Сразу предупреждаю: Во второй части параллельно развиваются два сюжета, две разные сюжетные линии. События происходят с одними героями в Клетке, с другими на Небесах (Гражданская война. Последствия её и т.д.). Но это не значит, что сюжеты не связаны между собой. В следующих главах они пересекутся и сложатся в общий рассказ :)

Во второй части Гавриил жив и Аластар тоже.

В части будут переходы от первого лица к третьему и наоборот.

События не совпадают с сериалом. Это отдельная история. Временных рамок нет. Но если уж обращаться именно к сериалу, то примерно это 6 сезон.

Каждый представляет Клетку по-своему.

Я решила вот так её показать.

Наверное, моя сущность француженки проснулась, и я не смогла жестко описать клетку. Слишком я стала сентиментальная. Так что.

Вторая часть мне будет даваться сложнее, ведь я должна буду описать войну, а также живые, реальные эмоции и чувства героев в Темнице.

Но все равно, надеюсь судить строго не будете =)

========== Против Судьбы не попрешь. ==========

…Зло войны и благо мира до такой степени известны людям, что с тех пор, как мы знаем людей, самым лучшим пожеланием было приветствие «мир вам».

(Толстой Л. Н.)

Несколькими днями ранее. Небеса

Кастиэль стоял посреди цветущей поляны и внимательно смотрел на голубое, хрустально-чистое небо, которое словно озеро, таилось за белыми и пушистыми облаками. Они были словно белые перья рассыпаны по глади озера. Ангела окружало всё великолепие и роскошь райской природы: зеленых пушистых деревьев — яблонь, вишен, лип, персиков; цветов — фрезий, магнолий, ветивера, пионов и роз, а также нежные кустики жасмина. И тяжело было оторвать взор от этих эдемских чудес, тяжело было о чем-то другом думать, ведь разум от красоты ускользал.

— Здравствуй, Кастиэль. Ты пришел? Я ценю мужество, которое для этого нужно!

За его спиной послышался спокойный и размеренный голос. Сглотнув, Кастиэль оторвал свой взор от созерцания пушистых облаков на лазурно-голубом небе и обернулся, увидев Рафаэля — третьего по старшинству архангела, явившегося лично навестить своего солдата. Строгий взгляд темнокожего не предвещал дальнейшего хорошего разговора.

— Что нужно? — спросил Кастиэль.

— Через три дня, — начал вводить в курс дела ангела Рафаэль, — я объявлю сбор всего Святого Воинства. Ты преклонишь колени и присягнешь на верность Знамени, хорошо?

— А что это за Знамя?

Рафаэль усмехнулся.

— Я, Кастиэль! Верность мне! — заявил он, устремив свой взгляд в небо.

— Ты шутишь? — поинтересовался ангел в бежевом плаще, до сих пор не веря словам архангела.

— Похоже? — переспросил Рафаэль, нахмурившись. — Я когда-нибудь шучу?

— Никогда не знаешь, когда ты шутишь…

— Ты восстал, Кастиэль. Восстал против Бога, Небес и меня! Через три дня ты искупишь свой грех, преклонив колени перед своим правителем, то есть, передо мной! А потом… Мы возобновим историю. Начнем с освобождения Михаила и Люцифера из Клетки. А дальше… Дальше все будет так, как и должно быть! — Рафаэль оторвал свой взор от неба и посмотрел в сторону удивленного ангела.

Кастиэль, подняв голову, сдвинул бровь.

— Нет, Рафаэль! Этого делать нельзя! Апокалипсис нам не нужен, и ты это знаешь.

Темнокожий изогнул бровь, и на его лице появилась ухмылка. Снова.

— Нужен, Кастиэль. Так угодно Богу! — Он на минуту запнулся. — И я этого хочу. Мы возобновим историю, мы сделаем то, что так хотел сделать Люцифер. И это не обсуждается. Я не спрашиваю твоего одобрения, я ставлю перед фактом своего подданного.

— Тебе не позволят ангелы, Рафаэль, — вторил ему Кастиэль, всё ещё надеясь вразумить архангела.

— Ангелы? — Темнокожий грозно засмеялся. — Ты не хуже меня знаешь, Кастиэль, что ангелы — солдаты. Они — ведомые! Они — воины, которые должны покорны быть своим правителям. Они не созданы для свободы, и ты знаешь это. Свобода выбора и демократия запрещены. Так было, есть и будет!

Кастиэль хмыкнул и посмотрел на архангела, отвечая ему:

— Тогда я не позволю! И, — Он на минуту замолчал, а потом продолжил: — Габриэль. Ты забыл, Рафаэль, что ещё остался Габриэль, твой младший брат. Он не позволит свершиться Апокалипсису снова. За тысячи лет проведённых на Земле, он проникся эмоциями, которые так не присущи нам и привязался к людям, понимая их как никто из ангелов. А Люцифер совершил ошибку и поплатился за неё.

— Придержи язык, Кастиэль! Ты говоришь о Люцифере, моем старшем брате и великом архангеле. Он знал, что делает. И говоришь, Габриэль мне помешает? — Рафаэль снова засмеялся. — А знаешь ли ты, где он? Не знаешь? Вот и я не знаю, Кас. Он снова сбежал с Небес. Найдешь его — поговорите!

— Найду, — прошептал Кас, отводя взгляд от взгляда архангела. — Мы не позволим тебе, Рафаэль.

— Вот как? — Архангел хмыкнул и выставил ладонь. — И что же ты сделаешь?

Его ладонь загорелась белым светом, и Кастиэль повалился на землю, застонал и согнулся от боли, пытаясь вытереть кровь, хлынувшую из носа.

— Ты преклонишь колени, Кастиэль, или ты и твои друзья умрут! — изрёк напоследок Рафаэль, быстро покинув поляну.

POV Габриэль

Я сидел на берегу Мраморного моря и внимательно смотрел на волны. Где-то вдалеке виднелись купола мечетей или храмов, а также возвышался сам огромный и прекрасный Стамбул. Я почему-то переместился в Турцию… После того, как я узнал, что произошло со старшими братьями и невесткой, я не смог. Снова сбежал… Из дома Люцифера, с Небес. Первое, что пришло мне в голову, это было море… Почему именно море? А потому, что порой оно успокаивает, заставляет забыть хоть на мгновение о постоянных проблемах и о большом горе, которое произошло в моей семье ранее. Меньше всего я хотел, чтобы Михаил победил Люцифера и снова запер того в Клетке. Да ещё и себя обрек на вечное заточение. Палами не справилась с задачей, а наоборот, усложнила положение, лишив моих старших братьев и саму себя свободы, чего я от неё ну никак не ожидал.

Я в очередной раз лишился семьи и остался один. Я был свидетелем того, как они трое проваливались во тьму, в сплошной Ад. Единственное, что хоть как-то меня успокаивало — была мысль, что ещё не всё потеряно, и можно вернуть всё на круги своя. Но сделать это будет тяжело… Я самый младший из архангелов и такой силы у меня нет. Остаётся верить и надеяться… Смотреть на бушующее море, на то, как бьётся об камни вода, и думать…

— Вот ты где! Наконец-то нашел тебя я!

Чей-то голос заставил меня вздрогнуть. Я чуть не свалился в море. Еле удержался. Обернувшись, я заметил за своей спиной Кастиэля. Всё в том же бежевом плащике, галстуке. Интересно, он вообще его когда-то снимает? Я медленно встал с огромного камня и создал из воздуха конфетку. Давно я этого не делал.

— Кас, пернатик, здравствуй, — в своей привычной манере обратился я к младшему братишке и натянул улыбочку. — Ты жив? Но Люцифер. Он же убил тебя…

С каким же трудом мне далась эта улыбка.

— Да, меня воскресили. Но кто это, сам я не знаю ответ. Ты снова сбежал? Габриэль, мне нужна помощь твоя… Поэтому я и пришел. Там, на Небесах…

— Рафаэль. Я знаю.

Я сразу понял, к чему клонил младший брат, и что ему от меня было нужно. Да, оставался ещё один старший брат, про которого я забыл, ну и вам не рассказывал. А Кастиэль напомнил мне и, видать, пришел за помощью. Я не считал, что это было важно, но как я тогда ошибался.

— Я знаю, что там Рафаэль. От меня-то ты чего хочешь?

— Узнать хотел я, что ты собираешься делать? — тихо спросил меня ангел, пристально на меня смотря.

Он сейчас протрет дыру на моей одежде.

— Я? — поинтересовался, и в моих руках появился шоколадный батончик. — А что я могу сделать? Кас, я знаю про желание Рафаэля, и мыслит он банально и просто, недальновидно и предсказуемо… Но чем я могу тебе помочь? Тут я бессилен, и остается либо покориться ему, либо умереть. Я понимаю, я не француз, но все же…

— Габриэль, а как же борьба?

— У меня недостаточно силы, Кастиэль, и ты это знаешь!

— В одиночку да! — Кас подошел ко мне ближе. Я же почему-то пятился назад. — Но, Габриэль, ты — архангел, воин, командующий. У тебя много сторонников. Многие на Небесах сохранили тебе верность и преданность. Половина из нас готова колени преклонить и за тобой последовать, как за лидером и военачальником. Мы готовы в любой момент начать войну, прикажи только.

С каждой произнесенной его фразой, меня всё больше и больше начинало бросать в жар. Я знал к чему он клонил, знал о преданности ангелов и о том, что меня с детства воспитывали как небесного правителя, главнокомандующего гарнизонами, но не мог ему ничего ответить. А потом всё же собрался с мыслями и задал встречный вопрос:

— Лидер? То есть, ты хочешь, чтобы я стал вашим лидером?

— Габриэль, не забывай, кто ты есть. Собери свою армию и убей каждого ангела, который пойдет против тебя и встанет на сторону Рафаэля. Он приказал мне преклонить колени перед ним и признать его, как правителя Небес. Ты знаешь, что это значит? Он снова запустит Апокалипсис и превратит планету в кладбище. Брат, ты же жил среди людей, знаешь их, и ты совсем другой — человечный. Ты понял людей, познал их сущность и неужели ты допустишь, чтобы Рафаэль устроил конец света?

— Кас, Коломбо ты мой, я прекрасно всё это понимаю. Но и ты пойми меня. Да, ты прав. Я за них… Я за людей…

— Тогда действуй, Габриэль. Я готов присоединится к тебе, стать солдатом в твоей армии. Ты вечно убегал, то от Отца, то от семьи. Тебе не надоело бегать? Ты должен исполнить свое предназначение и повести нас за собой…

Я остановился, подошел к младшему брату и посмотрел в его голубые глаза.

— Ты предлагаешь мне начать на Небесах гражданскую войну и выступить против брата? Повторить то, что сделал когда-то Люцифер?

— Люцифер был капризным ребёнком, обиженным на Отца нашего. А ты должен сделать то, что тебе предназначено. Ты постоянно сбегал, Габриэль, но теперь… Мне не к кому больше идти. Ты моя… Наша последняя надежда на спасение.

— Кас, ты понимаешь, что это гражданская война? Если её начать, её не остановить. Будет один из нас в выигрыше, другой в проигрыше. Ты сам воин, и понимаешь, о чем я говорю. Сколько войн было на Небесах? И самое страшное, что он — брат мой старший, родной, и я его люблю. Да и тем более, чтобы вести войну нужна огромная сила! Я младший архангел…

— Я знаю. Но ты не один… С тобой мы. Спаси всех нас, спаси небесный престол!

Я замолчал, обдумывая всё сказанное Кастиэлем. Где-то в глубине души я знал всё, о чем он мне говорил. Было очевидным, что была доля правды в его словах. Но… Это гражданская война и назад пути не будет. Если всё начнется — расплата будет жестокой. Я — Габриэль, великий архангел, полководец, который должен делать то, что предначертано мне самой Судьбой и Отцом, а именно — управлять. Я — Габриэль, младший архангел, но не слабый, и в моих жилах течет Его кровь, могущество и сила.

Я мимолетом взглянул на младшего братика. Он был серьёзный и хмурый. Видать, совсем на Небесах стали идти плохо дела. Я оторвался от своих размышлений, покачал головой, создал шоколадную конфету и протянул её Касу.

— Я придумаю что-то, Касси, обещаю тебе. Да, я сбегал… Но то было раньше. Сейчас же всё изменилось, и хватит уже игр в бега.

И больше я ничего не сказал. Исчез, оставив ангела в гордом одиночестве и раздумьях.

Конец POV Габриэль

Комментарий к Против Судьбы не попрешь.

Ну вот, выложила главу.

Простите если следующую задержу.

Я заболела и это печалька. Лежу в больничке ХД Это весьма грустно, а главное, не удобно.

С этой главы я решила переименовать фанфик. Я предупреждаю, чтобы вы не пугались, мои дорогие.

Изначально вторая часть вообще не планировалась, поэтому название у него было немного другим. Но так как история продолжается и сюжет стал динамичнее, ярче, сильнее, стало больше героев ангелов/архангелов и сюжетных линий, поэтому и название поменялось.

Но теперь ещё красивее, чем было XD

========== И Трикстера получилось обмануть ==========

Toll no bell for me, Father

But let this cup of suffering pass from me

Send me no shepherd to heal my world

But the Angel — the dream foretold

Prayed more than thrice for You to see

The wolf of loneliness in me

…not my own will but Yours be done…

Уже две недели Люцифер, Михаил и Палами находились в заточении, хотя эти дни и не были для них прям сущим Адом. Да, девушка страдала от одиночества, которое её постоянно грызло. Ведь каково это осознавать, что твой возлюбленный находится на расстоянии вытянутой руки, но ты не можешь его увидеть, прижать к себе, почувствовать запах его тела, прикосновения, биение сердечка. Каково это понимать, что ты абсолютна бессильна перед проклятой стеной - хозяйкой этого маленького мира?..

Нет, она сильная, она вынесет эти испытания. Она справится со всем, кроме одного… Расставания с Люцифером. Палами поняла, в чем заключается весь ужас и Ад темницы, всё пекло заключения. Вот, в пяти метрах от неё Люцифер, такой любимый, такой дорогой. Тот — ради которого она живет и терпит Клетку. А вот стена, которая разделяет их, и которую хочется сломать. Но ничего у Палами не выйдет, и она это прекрасно знает.

— Итак, слово из пяти букв. Вопрос: самый кислый фрукт. Начинается на букву «л».

Люцифер сидел на полу Клетки, держа в руках небольшую тетрадь и ручку. Он что-то активно туда записывал, ведь только так он мог отвлечься от мыслей о Палами… Для него тоже было ужасной мукой осознавать, что его невеста находится совсем рядом, а он — великий Люцифер, Дьявол, архангел, Светоносный, ничего не может сделать и страдает от собственного бессилия.

— Лимон, — хмуро ответил архистратиг, не смотря на младшего брата.

— Михаил, да брось ты. Не все так плохо, как тебе кажется! Ну Клетка, ну подумаешь! Мне не привыкать, и ты привыкнешь. Отсюда нет выхода, нравится тебе это или нет, — спокойно отозвался Люцифер и записал в тетрадь слово «лимон».

— Не все так плохо?! — Старший архангел повысил голос и сцепил зубы. — Там, на Небесах, может начаться гражданская война, и ты говоришь, не все так плохо?! Это темница, выхода из которой нет!

— Я знаю про войну, Михаил! Но чего ты хочешь от меня? Ты меня уже достал своим нытьём. Никто из нас не знал, что так случится. Всё случилось, как было предначертано! Братья Винчестеры остановили Апокалипсис, заточили нас с тобой в Клетку, при этом не забыв про Палами. Ты думаешь, мне сейчас тут легко? Мы с невестой разделены стеной!.. Только сейчас у нас начало все налаживаться, и я думал, что всё будет хорошо, мы будем спокойно жить, но всё рухнуло в один момент, разбилось, как хрусталь! А ещё, что самое страшное, мы попали в темницу с тобой, оставив там младших братьев, которые готовы убить друг друга. Да, положение у нас сложное, и я это знаю, но это не повод ныть!

Архистратиг присел на пол и выслушал монолог Люцифера. Он не знал, что ему отвечать, ведь тот был во всём прав, и его монолог был вполне справедливым. И Михаил решил не продолжать дискуссию.

— Экзотический фрукт, который растет в Африке. Маленькие, зелененькие фруктики, похожие на орехи и содержащие… наркотики? Начинается на «Ф».

— Фейхоа, — ответил Люцифер.

Михаил покачал головой и записал слово «фейхоа» в тетрадь.

Палами тем временем сидела у стены и прекрасно слышала диалог Михаила и Люцифера. Девушке было приятно, когда Люцифер называл её «невестой», но и параллельно было больно. Ей хотелось сейчас просто пройти сквозь преграду, сломать ненавистную стену, и утонуть в объятьях любимого, но это было невозможно, ведь нельзя было обойти стороной подготовленные для неё пытки.

— Не лей слёзы, — произнес Светоносный, услышав тихие всхлипывания невесты за стеной. — Палами, я с тобой, слышишь меня? Твоё сердце у меня, а моё — у тебя. Запомни это. Мы вместе, пускай даже и за стеной. Я люблю тебя, сударыня, и мне немного легче, что я могу сказать тебе об этом.

— Я тоже люблю тебя, Люцифер, — сквозь слёзы прошептала она, при этом добавляя: — Твой голос мне греет душу. Я давно отдала на хранение тебе своё сердечко, и ты его хозяин. Но преграда…

— Видишь, не все так плохо! Мы же можем общаться, а это уже многое. Как бы я хотел тебя увидеть сейчас, прижать к себе, поцеловать…

— Прошу, Люцифер, не нужно! Ты делаешь мне ещё больнее. Остановись! — взмолилась она и сильнее разрыдалась.

— Говорят, всё пройдет, но это только слова. Ты научи меня, как спасти наше с тобой счастье. Помни, Палами, что мы выберемся отсюда, я тебе это обещаю! Верь мне и не плачь, — заверил он невесту.

— Я верю, — прошептала, не прекращая лить слёзы.

Люцифер насупился и замолчал. Он понимал, что ничего не сможет сделать, и это вводило его в уныние. Михаил также замолчал, в душе жалея младшего брата, и в темнице повисло угнетающее молчание, которое сейчас было необходимо им троим.

***

После разговора с Кастиэлем, Габриэль переместился на Небеса, чтобы еще раз все обдумать. Он сам не знал, почему сюда перенесся, но поглядев на прекрасный сад, который был чьим-то Раем — всё понял. Это было одно из тех мест, куда он уходил, чтобы побыть наедине с самим собой. Он делал это тогда, когда нужно было что-то обдумать или уйти, чтобы не слушать очередных криков и ругани старших братьев.

Габриэль оглянулся и отметил про себя, что сад был таким же прекрасным, как и в былые времена. Весь, он был облачен сияющим цветом солнечных лучей, которые пронизывали лучиками кроны деревьев, кустарников, цветов. Солнечный свет как будто обволакивал сандаловые деревья, и они трепетно шелестели листочками в ответ. Он вздохнул, и в нос ему ударил такой знакомый запах бергамота, резкий, но приятный. Он улыбнулся, и, заведя руки за спину, прошелся по саду.

Вдруг за своей спиной архангел услышал шаги. Нахмурившись, он резко повернулся, понимая, что теперь по Небесам очень опасно разгуливать, ведь ангелы Рафаэля могут взять его в плен или, самое худшее, убить.

Обернувшись, Фокусник расслабился, так как за его спиной стоял Кастиэль.

— Что ты тут делаешь? — поинтересовался Габриэль и посмотрел на ангела.

— Я, бывает, сюда прихожу, чтобы что-то обдумать или просто тут побыть. — Кастиэль подошел к архангелу и посмотрел на окружающую их красоту. — Здесь спокойно и тихо.

— Ясно, птенчик, — ухмыльнулся архангел и создал из воздуха шоколадную конфету. — Здесь и вправду очень красиво и умиротворенно.

Они стояли ещё пару минут, смотря на нежные пионы, пока их покой не прервал такой знакомый голос:

— Оу, какая неожиданная встреча! Честно, не ожидал, что блудный сын, наконец-то, появится в своём «Доме».

— Рафаэль, — проговорил Кастиэль и ненавистно посмотрел на архангела. — Что нужно тебе?

— Ну не горячись, Кас, — равнодушно ответил темнокожий, переведя взгляд на Габриэля. — Братец, что же ты даже не поздоровался?

— Здравствуй, Рафаэль, — серьёзно, без всяких своих шуточек, проговорил архангел и задал такой волнующий его вопрос: — Зачем ты всё это устраиваешь? Скажи мне, зачем ты решил перезапустить Апокалипсис? Я согласен, что Люцифера и Михаила нужно вытащить из Клетки, но разве такой ценой? Тебе не кажется, что это большая ошибка?

— Габриэль, — начал Рафаэль и стал медленно походить к ангелу и младшему брату. — Люцифер вместе с Михаилом в Клетке. Нашему брату не удалось устроить Апокалипсис, значит, я продолжу его дело. Я сделаю то, что угодно Богу и Небесам! Я приверженец традиций, и ты это знаешь. Но я рад, что ты вернулся, а то я уже думал, посылать на твои поиски своих воинов!

— Я польщен, — вздохнув, ответил Фокусник. — Раф, прошу тебя, не делай этого! Да, мы вытащим наших братьев, но сделаем это по-другому, не за счет конца света!

Темнокожий ухмыльнулся, и по его выражению лица можно было с легкостью прочитать, что тема разговора его раздражает, и продолжать её смысла нет.

— Габриэль, братишка, я — новый военачальник Небесного воинства и всего Рая. И я так решил. Ты вместе с Кастиэлем должен покориться моей воле, и признать меня как своего правителя, преклонить колени и подчиниться. Я знаю, это тебе не по душе, но сделать это нужно!

— Тебе уже сказал Кастиэль, и скажу я. Раф, ты мой старший брат, любимый брат, но я не буду этого делать! Я знаю, чем всё это закончится, и для чего ты это делаешь. Я не буду играть в твои игры, потому что я за них… За людей. Так всегда было, и так всегда будет! — Габриэль с вызовом смотрел на брата, ожидая от того дальнейших действий.

— Я тебя не спрашивал, Габриэль! Ты не сможешь мне помешать! Ты должен дать ответ. Да или же нет! Говори! — приказал Рафаэль со сталью в голосе.

Проказник задумался и взглянул в сторону Кастиэля, который теперь просто стоял и наблюдал за диалогом архангелов.

— Нет, Рафаэль. Что же ты мне сделаешь, м?

— Я думаю, ты подумаешь над своим, как бы это сказать, поведением что ли. Я же старший братик и должен указывать младшему на ошибки и влиять на тебя. Ты же знаешь, на всё воля Божья. И, если быть с тобой откровенным, я не спрашиваю твоего разрешения, Габриэль. Я только жду твой разумный и положительный ответ. Последний раз спрашиваю. Ты со мной? Ты на моей стороне? Не смотри на Кастиэля, а имей своё мнение!

— Я всё сказал, и ты знаешь мой ответ. Нет! — непреклонно и довольно спокойно произнес Габриэль, не собираясь отступать.

— Ладно, Габриэль, у тебя ещё есть время подумать и обдумать все. Заодно, может быть и Кастиэля вразумишь. Мятежный падший ангел. Кстати, я дал твоему другу время на «подумать» три дня, а прошло уже две недели. Ты точно принял решение мне отказать?

— Да.

Архангел сдвинул брови и щелкнул пальцами. Поляна, на которой стояли Габриэль и Кастиэль внезапно затряслась, а весь сад исчез, изменив окружающее пространство на большие каменные арки.

— Что происходит?! — закричал Кастиэль, осматриваясь по сторонам.

— Твою мать, — пролепетал Гейб, возле которого образовались каменные решетки. — Рафаэль, это гениально! Брависсимо! Пять балов тебе за спектакль. Фокус удался, согласен. Но я не буду Трикстером, если не покажу тебе свой мастер-класс. А я тебе его покажу, не сомневайся.

— Дальше? А дальше ты сам знаешь ответ, Габриэль. Завтра ещё поговорим. У меня время есть! — Рафаэль довольно улыбнулся, в душе празднуя победу. — Добро пожаловать в Небесную темницу, Кастиэль. Гейб напомнит тебе правила!

И он исчез, оставив младшего брата и ангела наедине. Габриэль подошел к решетке и осмотрел камеру.

— Это плохо? — удрученно спросил Кастиэль. — Мы не сможем его остановить. Ты все ещё сомневаешься насчет гражданской войны? Габриэль, это единственный выход. Я понимаю, погибнет много наших братьев, и война страшной будет. Но мы должны ему помешать, и знаешь ты это.

— Плохо? Нет, это круто, Кас. Рафаэль молодец. Он обвел меня вокруг пальца. Но я не думаю уже. Я всё решил. Мне нужна армия. Я стану вашим лидером и исполню то, что мне предначертано! А относительно темницы. Подумаешь. Мы выберемся отсюда, и я покажу Рафаэлю фокус, пускай подавится!.. Работа у Трикстера такая - выбираться из всякого дерьма.

Кастиэль покачал головой, ничего не ответив.

— М-да… С Рафаэлем я не заскучаю, — задумчиво произнес Габриэль и откусил шоколадный батончик. — Чувствую себя Марией-Антуанеттой. Хотя, красивая была женщина, — мечтательно продолжил он, но заметив на себе недоумевающий взгляд голубых очей Каса, замолчал. — Не поймешь всё равно. Не ценишь ты красоту девушек, их прелести…

Комментарий к И Трикстера получилось обмануть

Отдельное спасибо хочется сказать своей любимой Дашеньке. Сестрюнь, спасибо, что написала сама половину главы.

Ну и Линочке. Тебе гранд мерси, милая, что проверяешь главушки.

========== Игры подсознания ==========

— Доброе утро, Вьетнам! — закричал Люцифер на всю Клетку. — Солнышко уже встало! Поднимаемся.

Громкий голос Светоносного заставил Михаила быстро открыть глаза. Старший архангел вопросительно смотрел на Люцифера, пытаясь понять, что ему нужно. Сложив руки в карманы джинсов и облокотившись об стену, он спросил:

— Тебе что делать нечего? Зачем ты меня разбудил?

— Михаил, я просто хотел скрасить наше заточение. Если честно, мне надоело видеть твоё кислое лицо. Ты же знаешь, что мы с тобой не сможем ничего сделать. По крайней мере пока. Можно подумать, тебе одному сейчас плохо и ты один переживаешь? Как бы не так! Мое положение хуже во сто крат! Смотри. За вот этой стеной находится моя невеста. Моя Палами. Самые муки это то, что я могу слышать её голос, но увидеть её мне не позволено. И это вводит меня в уныние. Именно осознание того, насколько я бессилен перед темницей, заставляет меня, периодически выть.

Михаил не знал, какой дать ответ Люциферу, ведь это было правдой. Сидя с ним в одной клетке, он понял, что ужасно переживает за Люцифера, за Палами. Он не показывает эти переживания, но всё и так понятно. Он любит брата больше жизни и винит во всём только себя. Ну, может быть ещё и Винчестеров.

— Как там Палами? — спросил архистратиг, оторвавшись от тяжелых размышлений, заметив: — Она снова полночи проплакала. Да, я понимаю, что здесь нет ночи. Здесь один сплошной день, который тянется словно жевательная резинка, но все равно. Я слышал, как она страдала.

— И я слышал, Михаил, — ответил Дьявол, сложив руки на груди. — Но я ни чего не могу поделать! Меня тошнит от собственного бессилия! Для чего быть Люцифером, великим архангелом, если ты не в состоянии защитить её и спасти?!

Она постоянно плачет, и от этого мне самому хочется выть. Я бы отдал всё, чтобы перестать видеть её мучения, чтобы её муки закончились, страдания прекратились.

Архистратиг мысленно пожалел брата, но ответить ему не успел.

За стеной, в комнате, где находилась Палами послышались крики. Сильные, ужасные, душераздирающие, которые заставили Люцифера и Михаила вздрогнуть. Дьявол закрыл лицо ладошками, не веря во всё происходящее. Пройс кричала: оглушительно, истомно и громко. Её пытали собственные воспоминания и подсознание. Пытали сильно и жестко, совсем не так, как это делал Аластар… Она кричала от боли и мук, пятилась назад и забивалась в угол темницы, словно маленький, загнанный и затравленный щенок.

Подсознание не щадило Пройс, и это было фактом.

— Ты же обещала меня защитить, сестрица! — кричаласемилетняя Амели, обращаясь к старшей сестре.

По её щекам скатывались горькие слезы.

— Я и защитила, — шептала Палами, понимая, с каким трудом ей даются эти слова. От вида младшей сестры ей хотелось кричать.

Худенькая, маленькая Амели, в порванном платье, и с длинными, спутанными волосами стояла и смотрела на демоншу, а в её глазах отражались боль и страх. Палами нервно сглотнула, не в силах выдерживать пронзающие взгляды девочки.

— Защитила? — холодно спросила Амели, сверля взглядом старшую сестру. — Ничего у тебя не получилось. Ты не в состоянии это сделать. Ты беспомощна, Палами. Наши родители погибли, мы остались одни. Ты должна была меня спасти, уберечь от всего, быть со мной рядом, ведь кроме тебя у меня никого не было! Но ты меня предала. Даже я, в столь юном возрасте, понимаю, что предательство это плохо, мерзко и противно!

Палами сглотнула и вытерла очередную слезу. Боль стала разрывать душу на части, и это было больнее Адских псов.

— Тебе даже нечего мне сказать, Палами, — продолжала Амели, голос которой стал ещё жестче.

Девчушка холодно рассмеялась, а затем… Демоница увидела, как тело Амели горит в огне, а сама она безобразно смеется. Палами увидела, как длинные волосы сестры развевал холодный ветер, а сама она сгорает в дьявольском пламени. Палами закричала и посмотрела на свои руки, на которых появились огромные волдыри, кровавые и ужасные, лопающиеся. Страшно.

— Хватит! — обреченно взмолилась Палами, не в состоянии переносить муки.

Подсознание словно не собиралось отступать, а готовило для бедной демонши очередную порцию пыток. Оно издевалось над ней, обрекая на адские муки, и играя, словно с марионеткой-куклой.

— Я сейчас разрушу эту стену, Михаил, разнесу к чертям всю темницу! Я не могу больше так!.. Слышать её стоны и крики выше моих сил! Если бы любой другой демон переносил такие пытки, я бы и глазом не моргнул, но не она… Палами — моя невеста! — вскричал Люцифер, услышав очередной стон Пройс.

Люцифер со всей силы ударил кулаком, и по стене темницы пошла небольшая трещина. Михаил молчал, стараясь взять контроль над ситуацией и успокоить младшего брата, понимая, что успокоения сейчас не помогут, и что только когда пройдут муки Палами, он успокоится. Михаил медленно подошел к Люциферу и схватил того за рубашку, пристально смотря в его голубые, наполненные болью глаза.

— Послушай меня, Люцифер. Ты меня успокаивал, но пришло время успокаивать мне тебя. Ты ничего не сможешь сделать. Палами должна это сама вынести и сама с этим справиться. Я думаю, её видения или, я не знаю, как это назвать, просто последствия заточения. Тем более у неё клаустрофобия. Я думаю, что это пройдет. Палами сама должна справиться с этим испытанием и, если справится, пытки прекратятся. Потерпи, Люцифер! Вы выдержите это, я не сомневаюсь!

Архистратиг закрыл глаза и прижал младшего брата к себе, гладя по светлым волосам в знак поддержки. Совсем как в детстве. Мимолетно перед его глазами вспыхнула картинка-воспоминание. Откуда она взялась, он понятия не имел, но понимал, что в заточении с ним может случиться всё, что угодно.

— Смотри, смотри, какая маленькая черепашка. Сейчас я тебя ею напугаю.

Маленький Люцифер бегал по Эдему, весело смеясь. За ним бегал Гейб, пугая старшего братишку этой самой черепашкой. Сын Зари обернулся и показал младшему язык, а Габриэль засмеялся, по-новой догоняя брата.

— Эй, малыши, вы не шалите там. Габриэль, не пугай старшенького черепашкой. Люцифер их боится, — строго, но с доброй улыбкой, обратился Михаил к проказливым братьям.

Младшие остановились. Сладкоежка быстро положил черепашку на зеленую траву, услышав при этом внезапный плач. Это были детские слёзы Люцифера. Габриэль не понимал, что заставило его брата заплакать. Заметив, что малыш плачет, к Светоносному подошел Михаил.

— Ну ты чего, мой ангелок? Кто тебя обидел?

— Черепашка… Я её раздавил, — сквозь слезы проговорил сын Зари, посмотрев на будущего архистратига.

— Ты её не раздавил. Просто черепашка… Сейчас пошла спатки. Ты ещё маленький, Люцифер, и не способен раздавить черепаху. Она просто погрузилась в сон, но завтра проснется, и вы сможете с ней опять играть.

— Правда? — всхлипывая, спросил Люцифер, прижавшись к старшему брату.

Архистратиг улыбнулся и взял малыша на руки, целуя его в теплый, от Эдемского солнца, лоб и гладя по роскошным, величественным белым крыльям, перья из которых развиваются на ветру.

— Габриэль, отнеси черепаху в озеро. Она должна жить в воде.

Малыш послушался и побежал исполнять просьбу старшего брата.

Детство кончится когда-то

Ведь оно не навсегда

Станут взрослыми ребята

Разлетятся кто-куда

А пока мы только дети

Нам расти еще расти

Только небо только ветер

Только радость впереди

Картина перед глазами Михаила пропала, и он непроизвольно улыбнулся, вспомнив архангельское детство. Такие воспоминания грели ему душу, заставляя чувствовать по всему телу тепло, исходящее от них.

Спустя двадцать минут пытки Палами прекратились, и она, взяв себя в руки, смогла хоть на время побороть собственное подсознание. Когда кошмарные видения отступили, она поднялась с колен и присела на кровать. Всё тело дрожало, а руками она даже не могла взять кувшин с водой. Она попыталась дотянуться до кувшина, но не смогла, выронила его из рук, и он разбился. Палами закрыла лицо ладонями и провела по нему. Плакать у неё уже не было сил. Давно всё выплакала.

— Палами, ну как ты? — взволнованно спросил Люцифер, который услышал, что демоница кричать перестала.

— Мы переживали за тебя. Я не понимаю, почему именно ты испытываешь такие муки. Вместе с тобой страдал и Люцифер, которого я еле успокоил. Ты должна выдохнуть и собраться с мыслями. Подсознание с тобой играет, это игры разума из-за замкнутого пространства, но ты должна это побороть! — Впервые, за две недели, Михаил решился заговорить с невесткой.

— Михаил, — Палами встала с кровати и подошла к стене, приложив к ней голову, — я это прекрасно понимаю… Да и с какой радости ты решил проявить заботу? Мы две недели сидим в темнице, а ты только сейчас впервые со мной заговорил. Стыдно стало? Решил загладить свою вину?

— Я чего-то не знаю? — поинтересовался Люцифер, садясь на пол. — Михаил, братишка, может, ты мне все расскажешь? Что вы оба скрываете? Чего я не знаю? Ты же знаешь, что самое ужасное в заточении то, что здесь нельзя ничего утаить. И всё, о чем ты думаешь, становится известно. Причем всем троим. Тебе ли этого не знать? Не ври мне, братишка. Что у тебя было с моей невестой? Палами, ты мне изменяла? Я думаю, сидение взаперти нас троих очень сблизит и раскроет страшные тайны архангела Михаила и демона Палами. Ну, излагайте, голубки!

Как только Светоносный произнес слово “измена”, Михаил вздрогнул, а Палами закашлялась, подавившись воздухом.

— Нет! — в один голос закричали демоница и архангел, явно побаиваясь Дьявола в гневе. — Люцифер, я тебе не изменяла. Чтобы я с ним? Не было ничего. Разве тебе Михаил ничего не говорил про свой французский домик? Как ты вообще можешь такое думать?! Я верна тебе, я предана тебе. Я совершала много глупостей, даже в пыточной Аластара побывала однажды, за глупость, но такое… Значит, Михаил тебе ничего не рассказывал?

— Я не считал, что это важно, невестка моя дорогая! Ничего я такого прям не делал. В то время это было совсем неважно, — оправдался старший архангел.

— Я слушаю, говорите. Что между вами было, пока я был в Детройте, а затем в Чикаго? Я последний раз спрашиваю. Братец, не заставляй меня этого делать. Ты же знаешь, как виртуозно я могу пытать… Ну, я не буду пытать старшего брата, но правду я должен знать! Она моя невеста. Скажи честно, между вами что-то было?! Я думаю, у нас есть вечность, чтобы выяснить отношения!

— Люцифер, — Михаил уселся на пол, отвечая на вопросы: — Палами верна тебе. Ничего не было. Просто я её выкрал. Немного вколол ей один укол. А потом она сбежала на кладбище к тебе. Вот в общем-то и всё. Я должен был исполнить волю Отца нашего, должен был тебя остановить, а твоя невеста мне мешалась на пути. Я прекрасно знал, что она будет до последнего тебя защищать и не даст мне завершить начатое. Я же знаю, на что способна любовь. Особенно любовь к самому Дьяволу. Вот я и придумал такое. Затем Палами сбежала к тебе и открыла врата Клетки. Всё. Больше ничего не было… Она больше своей жизни тебя любит и очень страдала, когда тебя не было рядом.

Люцифер внимательно выслушал старшего брата и вздохнул с облегчением. Он признался самому себе, что зря переживал. Хотя, при других событиях, выходка Михаила не осталась бы безнаказанной, ведь ради Палами Люцифер был готов на многое.

— Михаил правду сказал, Палами? — спросил Дьявол, все ещё не веря достоверной информации.

— Правду, — ответила девушка, которая после пыток была синее неба. — Он меня выкрал, наколол снотворным, а потом я пыталась сбежать. Но не сбежала. А потом сбежала. Габриэль мне помог. Он пробрался в дом твоего старшего, креативного братика и перенес меня на кладбище “Сталл”. Он надеялся, что я смогу остановить битву и не дать Михаилу тебя в Клетку заточить! Я тоже так думала. Но всё пошло не так, как должно было быть. И в итоге мы втроем тут сидим! Люцифер, мы правду тебе сказали. Как ты вообще мог подумать, что я тебе изменяю с Михаилом? Как? Я под пытками не стала бы этого делать, потому что люблю тебя, и измена в мои планы не входит. Совсем.

— Да, теперь я понял, что ошибался. Я тоже тебя люблю, Палами, — Светоносный довольно улыбнулся и сложил руки на груди. — Только вот то, что ты сделал, Михаил… Ты выкрал мою невесту! Если бы мы сейчас были на свободе, я бы тебе не знаю что сделал! Но так как мы с тобой, братишка, в одной темнице сидим — живи. Должен же меня кто-то развлекать.

— Спасибо, буду жить, — фыркнул Михаил.

Люцифер в долгу не остался и показал брату раздвоенный язык.

— Спасибо за разрешение, братишка! Я не хотел этого делать. Я покорный сын Его, и я должен был выполнить то, что мне было велено Им. Я не должен был не допустить Апокалипсис, понимаешь, должен был тебя остановить. Я - архистратиг, на плечах которого лежит великая задача - защищать Небеса, защищать человечество, в конце-концов! — невозмутимо дополнил он.

— А, то есть это намек на мятежного Люцифера, который не собирался и не хотел преклонять колени перед кучкой маленьких, лысых обезьян?! Перед кучкой жалких, порочных таракашек! Люди — мерзкие, порочные недоноски! Фу, маленькая кучка человеческого дерьма! А Михаил у нас хороший сын Отца, и говорит какой он правильный. И делает тонкий намек на мятежного сына Зари, которого считают все плохим сыном Его? Верно? И всё потому, что Люцифер говорит всем только правду?.. Он живет своим умом, у него есть своё мнение, правдивое и точное!

Михаил выслушал Светоносного, собираясь с ответом. Теперь два архангела ввязались в словесную перепалку, напрочь забыв, что в Клетке находится ещё и Палами.

— Ты что, истеричка, ревнуешь меня к нашему Отцу? — ехидно поинтересовался он. — Обидели нашего Люцифера. Ты как был инфантильным ребёнком-истеричкой — таким и остался. Это просто ревность к Нему!

— Придержи язык, братишка! Я не истеричка.

— Люси ты! — продолжал Михаил, с улыбкой смотря на Люцифера.

— Я не Люси! Я…

Но договорить Дьяволу не дали. Все это время Палами прекрасно слышала весь диалог Люцифера и Михаила. Девушка долго молчала и старалась не встревать в спор между ними, долго терпела. Но когда ситуация дошла до критической точки — вскочила, стараясь помешать обоим братьям.

— Хватит вам. Не драконьте друг друга!.. Прекратите! Вы же братья, самые родные! Ваши передряги вот до чего довели! Анна была права, когда говорила вам обоим остановиться! Но ты, Люцифер, был одержим желанием уничтожить ненавистных тебе людишек, а ты, Михаил, хотел остановить Люцифера! Вы оба были под властью собственных амбиций, которые нас всех и погубили! Мы и так сидим в заточении, и нам хватает этого с головой. Я по горло сыта всей этой историей! Вы же родные братья, великие архангелы, правители Небес и Ада, а сцепились как детки в песочнице, которые игрушки не поделили. У которых отобрали машинки. Замолчите! — Палами выдохнула и понадеялась, что смогла вразумить братьев.

Братья архангелы выслушали речь демонши и переглянулись.

— Она права, — сделал заключение Михаил, встав с пола.

— Права! — подхватил Люцифер, согласившись. — Хватит уже нам…

========== Неожиданность ==========

Больше суток Габриэль и Кастиэль сидели в небесной темнице. Гавриил пытался найти выход из тюрьмы, прекрасно понимая, что времени у него осталось совсем немного. Но он не был бы Фокусником, если бы не смог выйти даже из такой сложной ситуации. Архангел предвидел, что гражданской войне не миновать, тем более после того, что сделал Рафаил. Но он также понимал, что это война против собственного брата, в которой будет один только победитель. А вот кто это будет, решит сама Судьба. Также он знал, что в этом военном конфликте много ангелов погибнет, а после него на Небесах будет царить разруха и нищета. Долго он взвешивал все «за» и «против», долго продумывал варианты действий в этой сложной ситуации и под конец решил — войне не миновать.

Габриэль тяжело вздохнул, понимая, что он повторяет действия старшего брата — Люцифера, когда тот начал гражданскую войну против Михаила. Он помнил, чем для Светоносного закончилось военное противостояние, и куда затем он попал. Он также помнил и последствия конфликта — анархия, руины, миллионы уничтоженных ангелов, бегство с Небес самого Габриэля, который просто не мог видеть войну братьев друг против друга. Меньше всего ему хотелось, чтобы сценарий повторился, ведь ангелы достойны лучшей жизни, как, собственно, и люди. Из всех архангелов Гейб был самым человечным и понимал людей, как никто другой. Возможно именно это и заставило его принять сложное и ответственное решение.

— Так, мне это надоело! Сколько можно тут сидеть?! Фокусник, а ничего не может придумать? Нет, так дело не пойдет, — заговорил Габриэль и встал с каменной лавочки.

Архангел в очередной раз окинул взглядом темницу. Он доел шоколадную конфету и подошел к решетке.

— Что же ты делать собираешься? — Тихий голос Кастиэля заставил Гейба вздрогнуть.

— Мы уже сутки тут сидим, и дальше так дело не пойдет. Я не собираюсь тут вечность сидеть, делать мне больше нечего. Нужно только вспомнить, есть ли отсюда вообще выход. По-моему, нет. Но ничего. Сейчас увидишь, Кас, что я сделаю. Я уже очень много поел сладкого пока думал, как же мне поступать… У меня было время подумать, в этом Рафаэль был прав!

— Ты о гражданской войне говоришь или о темнице? — поинтересовался Кастиэль и взглянул на Гейба.

— О войне, Кас, о войне… Так, пора с этим заканчивать.

Он опустил голову и стал думать, и спустя некоторое время заметил в углу камеры большую гору камней. Габриэль покачал головой и хитро прищурился. Сладкоежка подошел к решетке и сквозь редкие, но толстые прутья осмотрел комнату. Он заметил на подоконнике широкой каменной арки золотую чашу. Небольшая, она блестела на солнце, которое приникало сквозь высокие, узкие, зарешетчатые окна тюрьмы.

— Хм, как я раньше её не заметил? Если бы заметил уже были были бы на воле. Есть у меня одна идея. Сейчас покажу Рафаэлю, на что способен Фокусник. Я же Трикстер. Только сейчас я заметил чашу. Она мне и понадобится…

Кастиэль внимательно смотрел на Гавриила, пытаясь понять, что придумал смышленый Фокусник. Взгляд ангела был подобен обелиску.

— Кас, сможешь достать ту миску? Ну, чашу в смысле. Она к тебе ближе чем ко мне. Достань мне её. Сейчас свалим отсюда и не будем тут особо задерживаться. Если бы можно было выиграть гражданскую войну также легко, как сбежать отсюда, было бы хорошо. А лучше было бы её вообще не начинать! Я пытался уговорить брата остановиться, я пытался уговорить его решить все мирным путем. Война не нужна никому. Уж слишком много она жизней заберет. Но мой брат совсем спятил. Говорить с ним, это все равно, что говорить со стеной. Он мог бы легко отступить, легко бы отложить эту идею на задний план… Мне стоило раньше быть внимательнее. Тогда бы ничего этого не было! — вторил Габриэль, поднимая с земли камень. — Так ты мне сосуд тот подашь или нет?

Кас кивнул и подошел к толстой решетке. Он протянул руку сквозь неё, пытаясь дотянуться до золотой чаши на подоконнике. Гейб внимательно наблюдал за действиями младшего брата, мысленно молясь, чтобы у Каса все получилось. После пятой попытки, с горем пополам и недовольным шипением, Кастиэль достал ее. Волосы ангелы были взъерошены и торчали в разные стороны, а щеки покраснели от труда. Но, то что нужно было, он выполнил. И протянул чашу архангелу.

— Отлично. А вот теперь поиграем, — сладко оповестил Габриэль и поставил волшебный предмет на пол. — Жалко, что тут нет мела. Тогда бы было ещё проще. Но обычный камень тоже подойдет.

— У тебя получится? — спросил Кастиэль, ожидая, что будет делать архангел.

— Не знаю, Касси, — честно ответил он. — С мелом бы получилось, а с этими… Этому фокусу научил меня Люцифер. Он меня научил всему, что знал сам. Благодаря ему я знаю кое-какие лазейки, которых не знает обычный ангел и даже сам архангел Рафаэль.

Гейб взял булыжник и нарисовал на полу темницы символ, а Кас просто наблюдал, в душе сомневаясь, что у них-таки получится сбежать.

— Нашел. Это енохианское заклинание… Сейчас попробуем.

В руках Гейба появился небольшой кинжал. Он оголил руку и провел ним по руке. Алая кровь стала капать в чашу, но он не испытывал боли, а рана на руке должна была сама затянуться. Когда архангельской крови было достаточно, он стал читать заклинание, которое было написано на предмете. Спустя минут пять сосуд задымился, а кровь архангела стала булькать. Далее Габриэль встал с пола и сделал надрез на второй руке. Он быстро нарисовал символ и на стене темницы, только этот знак отличался от того, что был нарисован на полу. Тот был нарисован камнем, а этот — кровью.

— Пора. Прощайте, карамельки, — ухмыльнулся Габриэль и нажал на кровавый символ на стене. — Отходи от решетки, Касси!

— А… — Ангел пытался задать очередной вопрос Гейбу, но тот его перебил:

— Скорее! Что ты как бедная девственница?! Отходи, я тебе сказал!

В считанные секунды стены затряслись. На друзей посыпались камни, и началось землетрясение, на которое прибежали охранники темницы — солдаты Рафаэля, но они ничего не могли уже сделать. Раньше нужно было думать и придавать значение действиям Габриэля. А тот тем временем ещё раз нажал на знак, и темницу озарила яркая вспышка. Ангелы, которые находились в помещении, быстро исчезли в ослепительном белом свете, а сама небесная тюрьма продолжала трястись. Габриэль пригнулся, когда большая каменная арка обвалилась.

— Уходим отсюда! — закричал он, еле отпрыгнув, когда очередной камень упал в метре от него.

Архангел, щелкнув пальцами и схватив за руку Каса, быстро исчез.

***

Лос-Анджелес, штат Калифорния, Малибу.

Посреди окруженной тополями и кленами улицы, в самом центре небольшого, но знаменитого города Малибу, стоял особняк. Ну, назвать это особняком было тяжело. Строение скорее походило на дворец. Большой, с белыми колонами, такими же стенами и рифлёными балконами он был выполнен в современном стиле и блистал роскошью и шиком. От него веяло богатством, красотой, шармом и дороговизной. Такому огромному дому мог позавидовать, наверное, любой правитель современной Европы или же США.

В гостиной, которая была настоящей фишкой этого царского дома, в дорогом, мягком кресле сидел мужчина и вальяжно потягивал дорогой виски. Возле него стояли также бутылки с абсентом, текилой и коньяком. Сама гостиная освещалась разноцветными лампами, которые напоминали клубную атмосферу. Хрустальный, светящийся шар висел на потолке и тоже придавал освещение шикарной гостиной. Комната была яркая, богатая и чем-то походила на клуб или казино. Где-то в самом дальнем конце комнаты находились привлекательные, наполовину обнаженные барышни, которые танцевали перед этим мужчиной в очень открытом наряде, прекрасно подчеркивающим их прелести.

— Да ну нет. Так не интересно! Нудно все это, надоело, — с улыбкой промолвил мужчина и щелкнул пальцами.

В считанные секунды девушки, которые его развлекали, исчезли. Клубное освещение в гостиной пропало, а крутящийся шар остановился. Комната залилась тусклым светом, как будто и не было ничего. Он глубоко вздохнул и налил себе в опустевший бокал ещё виски.

— Нужно вздремнуть. А, я же ангел. Я же не сплю…

Только ангел хотел направиться в другую комнату, как внезапно посреди гостиной появился ещё один мужчина. Но это был скорее паренек. Он выглядел лет на двадцать от силы. Белые, кудрявые волосы торчали в разные стороны, серая футболка с эмблемкой и синие потертые джинсы. Голубые глаза придавали ему какой-то особенной красоты, а улыбка на устах паренька выдавала в нем ещё совсем молоденького, но уже привлекательного юношу.

— Бальтазар, — приятным голосом заговорил юноша, привлекая на себя внимание.

— Асуриэль, здравствуй. С чем пожаловал? Ты меня так больше не пугай. Предупреждать ведь нужно, когда появляться! Я, между прочим, тут скрываюсь! Тебя спасло то, что ты мне уже лет, эдак, десять служишь, и тебе я доверяю. — Бальтазар улыбнулся, потягивая виски.

Молодой ангел опустил голубые глаза, явно побаиваясь своего начальника. Заметив такое поведение юноши, Бальт засмеялся и попытался разрядить напряженную обстановку. И чего это ангелок стал его бояться?

— Хватит тебе, юноша. Так, в чем проблема? Что случилось, Асуриэль?

— Габриэль объявил Рафаэлю войну… — нерешительно начал объяснять ангел, теперь смотря на улыбчивого Бальтазара. — Мне об этом сказала ангел по имени Рахиль. Она достоверный источник. Рахиль говорит, что у Габриэля недостаточно сил, и он может проиграть. Что ты прикажешь делать?

Улыбка с лица Бальтазара пропала. Он подошел к небольшому столу и налил себе снова алкоголь. Поднёс к губам, но пить не стал.

— А что я должен сделать? Понимаешь, Асуриэль, я бы и рад помочь нашему любимому сладкоежке, любителю конфеток, развлечений и горячих сиськатых телочек, но. Я не могу… Я же тут прячусь. Там на Небесах думают, что я погиб. Кастиэль оплакивал мою смерть, мне об этом доложили. Даже он думает, что я мертв. Хотя он был моим другом, братом, состоял в том же гарнизоне, что и я. Мы вместе прошли столько войн, что и не сосчитать. А я ведь просто сбежал, и ты это знаешь. Кастиэль нарушил сценарий, сжег его странички. Он всем показал, что такое свобода, и что мы можем делать все, что нам хочется. Мы можем валятся в койке, курить коноплю… Папочка не вернется, а, значит, можно делать всё. Вот я всё и делаю. Именно поэтому я не могу ничем помочь Гейбу, хотя и хочу. Если сейчас все узнают, что я жив… Ох, юноша…

Асуриэль выслушал своего босса, но ничего не сказал. Он был советником Бальтазара, его другом, ангелом, которому тот доверял все свои секреты и которого всегда слушал. И сейчас юноша чувствовал себя как не в своей тарелке, ибо его начальник поступает неправильно.

— Прости меня… Я ещё юн и молод, но можно дать тебе совет? — решился заговорить Асуриэль, коленки которого затряслись от страха перед Бальтазаром.

Видя, что ученик переживает, Бальт смягчился.

— Говори. Что ты хочешь сказать?

— Я бы на твоем месте помог Габриэлю. Он тебя не убьет, ничего не сделает, а только скажет спасибо за помощь. Он хороший архангел, его все уважают на Небесах, и многие из нас хранят ему верность и преданность. Я в том числе. Я тебе даю совет…

Асуриэль опустил глаза и стал осматривать мраморный пол гостиной. Бальтазар внимательно выслушал молодого ангела и задумался. Где-то в глубине души он понимал, что старому другу необходима помощь, и что вместе с Кастиэлем они спасут его. Но с другой стороны… Ангел слишком долго скрывался, выдумал грандиозный план, инсценировал свою смерть, выкрал небесное оружие и сбежал на землю… Слишком многое было сделано, но война не вошла в писанный Бальтазаром сценарий.

— В чем-то ты прав, Асуриэль… Но я не могу…

— Ты поступаешь как эгоист, Бальтазар… Прости меня. Я сказал правду.

Мужчина залпом опустошил бокал.

— Да прав ты, Асуриэль. Я не эгоист, и поэтому — помогу Габриэлю. Я знаю, с какими дарами к нему идти, и что ему сможет помочь. Хотя, ты знаешь, давно я не видел сладкоежку, и столько времени прошло, что не могу тебе даже посчитать. Вот он удивится. Что у тебя за привычка постоянно давать мне советы? Как я тебя вообще выбрал своим помощником? Вот ответь мне, Асуриэль. Вместо тебя мне нужно было заводить пандочку! Как я не подумал о пандочке?

Юноша залился задорным смехом.

***

Спустя два дня.

— Вот, Габриэль, это лучшие ангелы, которые верность тебе хранят… Они готовы быть на твоей стороне. Никто не хочет, чтобы Рафаэль воплотил в жизнь свой план… Мы верим, что ты сможешь нам помочь. Эти ангелы — твои верные солдаты, ожидающие только твоего приказа. Прикажи — и они кинутся в бой.

Кастиэль стоял возле Габриэля и смотрел на строй солдат. На спокойном, но задумчивом лице ангела в бежевом плаще совсем не было эмоций. Казалось, он спокойный и рассудительный в своих действиях и сохраняет спокойствие даже в такой весьма сложной ситуации. Но, может, и вправду это только казалось?

Возле Каса стоял Габриэль, углублённый в свои мысли. Он до последнего момента во всем сомневался. Какое-то странное ощущение, непередаваемое чувство грызло его изнутри, заставляя постоянно сомневаться в правильности принятого решения. Здраво рассуждая и понимая всю сложность и серьёзность ситуации, самый младший из архангелов хотел предотвратить войну, остановить все это безумие, до последнего надеясь договорится с братом. Ведь всё можно решить мирным путём, и стоит только дать положительный ответ Рафаэлю. Но тот, к большому сожалению, даже слушать не стал младшенького, постоянно делая акцент на том, что так угодно Отцу и так тому и быть. Апокалипсису не миновать, и нужно завершить начатое, закончить то, чего так добивался Люцифер.

Понимая, к чему это приведет, Габриэль решил не допустить нового конца света и решил остановить брата. Даже ценой гражданской войны, которую сам архангел никогда ещё не вел, и такая важная роль в игре у него в первые.

— Габриэль, а что же нам делать прикажешь?

Из собственных размышлений его вывел спокойной голос какой-то ангелессы. Он вздрогнул и вернулся в реальность. Пристально взглянул на девицу, которая задала ему вопрос.

Это была молодая девушка-блондинка, в голубой рубашке, поверх которой был одет серый пиджак. Голубые глаза ангела пристально смотрели на нового главнокомандующего.

— Эм, а, — Гейб попытался что-то ответить, но его перебил Кастиэль, который понял всю неловкость сложившейся ситуации и решил помочь старшему брату.

— Это ангел по имени Рахиль, главнокомандующий. Рахиль была лейтенантом в моей армии и моим верным помощником. Она была моим другом. Ну, и сейчас она мой друг.

Архангел усмехнулся и ответил:

— Хорошо, Кастиэль, спасибо. Я понял. Запомню. Кас, я…

— Хорошие солдаты, Гейб…

Но договорить ему не дали. Громкий голос за спинами друзей, заставил их вздрогнуть и обернуться. От увиденного ангел и архангел похолодели.

— Бальтазар… — изумленно произнес Кастиэль, отойдя от тридцатисекундного шока.

— Кас, Габриэль, вы здесь. Я так рад вас видеть! — как ни в чем не бывало воскликнул Бальтазар, видя, что друзья всё ещё в шоке.

— Как? Даже я знаю, что это плохая шутка. Я оплакивал твою смерть… — выдал Кас, смотря на своего давнего друга, которого считал погибшем в гражданской войне.

— Да-да, ты уж извини, — ответил ангел и развел руки в стороны. — Я хотел, чтобы они так думали…

— Они так думали? — переспросил Кастиэль, нахмурив бровь. — Но, что же ты делал все это время? Чем ты занимался и занимаешься, Бальтазар?

— Да чем угодно! — воскликнул Бальти, объясняя: — Сегодня вот у меня был менаж… Как там по-французски будет двенадцать?

— Зачем ты сбежал? — резко спросил Габриэль, в душе признавая, что очень рад появлению лучшего друга.

— Потому что мог, сладкоежка! — изрёк ангел, слегка повышая голос. — Что? Кастиэль, — Он перевел свой взгляд на собрата, — ты вообще красавчик у нас. Сорвал такой план, вступил в войну. Ты не просто восстал. Ты порвал весь сценарий, сжег страницы, ты показал всем нам, что такое свобода! Это новая эра. Ни правил, ни судьбы… Только абсолютная и полная свобода!

— Подожди, Кас, ничего ему не отвечай. Свобода? Бальтазар, а ты знаешь, что почти началась гражданская война?! Эм, о какой свободе ты сейчас говоришь? На днях может начаться война, потому что Рафаэль снова…

— Габриэль, мой пернатый друг, я знаю про войну, — перебив архангела, продолжил Бальтазар. — Ты думаешь, я сюда пришел чтобы поиграть с тобой в картишки, полапать сиськатых телочек? Я знаю, что ты решил начать гражданскую войну против этого чернокожего барана. Да, я сбежал. Сбежал, когда было время. Но теперь все изменилось. Я вернулся. И вернулся не просто так, а с желанием тебе помочь. Война сама не начинается, её — начинают, Гейб, запомни это. Вы оба думаете, что сможете остановить войну? А она никогда не остановится! Но… Я помогу тебе, братик. Уж очень ты мне симпатизируешь…

— Спасибо, Бальтазар, — благодарно ответил Фокусник. — Я понимаю все, о чем ты говоришь, но я ещё сомневаюсь, стоит ли мне это делать или нет? В войне не будет победителей. Нет, он будет. Только один из нас будет победителем, а второй…

— Проиграет, знаю, — заключил Бальтазар. — Но, привыкайте, девчонки. Я теперь в игре, и постараюсь не допустить проигрыша. Дам я тебе одну штуковинку, которая поможет. Я когда сбежал на Землю, прихватил с собой немного Небесного арсенала.

После того как Бальтазар замолчал, Кастиэль и Габриэль переглянулись. Кас сделал шаг вперед навстречу собрату.

— Что же теперь делать?

— Бороться, Кас!..

========== Святая Дева ты не в силах мне помочь… ==========

Палами сидела на кровати и тихо напевала грустную песню, привлекая внимание архангелов. Люцифер, облокотившись на стену и сложив руки на груди, улыбнулся. Да, у его Палами красивый и приятный голос, который он готов слушать часами, и который помогает ему держаться и выживать.

Михаил, слушая пение Палами, чаще заморгал и невольно улыбнулся сам себе. Он и не понял, от чего появилась та самая мимолетная улыбка на устах. Но услышав, как она поет, он почувствовал непередаваемое ощущение тяжести в ногах и учащенное сердцебиение. И в сердце как будто что-то щелкнуло, теплом разнеслось по всему телу.

Что же это такое? Влечение?

Непонятные чувства преследовали архистратига постоянно, когда рядом с ним находилась мадемуазель Пройс. Михаил почувствовал это ещё в тот момент, когда Палами была в его доме. Но он просто не придал этому значение, заверив себя, что у него много других — более важных дел, например, остановка будущего Апокалипсиса, и думать о том, что он испытывает к невестке — желания нет. И со временем, благодаря самовнушению, всё само забылось.

Но как только архангел услышал, как хорошо и трогательно пела девушка, былые чувства и воспоминания волной окатили его с ног до головы, и опять вспыхнула та самая маленькая искорка, которую он пытался потушить всё это время. Осознав, что происходит, архистратиг вздрогнул и взмахнул головой, пытаясь прогнать непонятные мысли.

Iʼm so tired of being here

Suppressed by all of my childish fears

And if you have to leave

I wish that you would just leave

Your presence still lingers here

And it wonʼt leave me alone

These wounds wonʼt seem to heal

This pain is just too real

Thereʼs just too much that time cannot erase

Минут через пять Палами перестала петь и, вздохнув, улеглась спиной вниз на кровати.

— Люц, мне тебя так не хватает, — с печалью в голосе начала она и устало прикрыла глаза. — Как же мне хочется прикоснуться к тебе и крепко обнять. Ох, у меня такая тяга к тебе. Я тебя так сильно люблю, и хочу находиться рядом с тобой… Всегда…

Люцифер выдохнул и прикрыл глаза, а потом снова их открыл.

— Палами, милая, я тебя тоже сильно люблю, и я так виню себя, из-за того, что ты в Клетке. Это всё произошло из-за меня. Мне бы только повернуть время назад… Вот, если бы я тебя не забирал от Аластара и не привел в свой дом, то может ты сейчас вернулась обратно в Ад, к Аластару и занималась своим привычным делом — пытала грешные души. Как же я хочу все вернуть, и… Чтобы мы никогда не виделись. — Люцифер опустил голову, нервно сглотнув. — Да кого я обманываю?! Я, наконец-то, обрел счастье и любовь, и через мгновения всё у нас разрушилось. Ох, если бы я знал, то всё бы исправил… Или вообще ничего бы не делал. Я принес тебе мучения, Палами, сделал тебе больно.

Пройс взволнованно слушала жениха, иногда мельком улыбаясь, а иногда недовольно хмурясь. Но последние слова архангела задели девушку, что та подскочила с кровати и стала нервно расхаживать по комнате. Она не понимала, для чего любимый всё это сказал.

— Не смей, слышишь, не смей, так говорить, Люцифер. — Палами притопнула ногой, восклицая: — Ничего не нужно менять! Меня все устраивает, я рада, что встретила тебя, и благодарна Судьбе, что ты меня забрал из Ада. Смотри сколько у нас плюсов: мы встретились, проводили много времени вместе и, в конце-концов — влюбились. Люцифер, прекрати! Чтобы я не слышала больше такого бреда, или я лично проберусь к тебе и буду тебя пытать! И я даже не посмотрю, что ты — Люцифер, великий архангел!

Дьявол выслушал монолог демоницы, а потом и угрозы в свой адрес. Он грустно улыбнулся и прислонил голову к стене, отвечая:

— Слышу, милая. Ладно, я не буду так больше говорить. Хотя я был бы не против, если бы ты пробралась ко мне. Я бы тогда… Ты страшная в гневе, Палами. Хотя просто подумай, что из-за меня ты здесь. Я виноват!

На такую фразу возлюбленного, Пройс ещё сильнее разозлилась. Она подошла к стене и ударила в неё кулаком. Михаил, который стоял у стены и слушал диалог невестки и младшего брата, от неожиданности отскочил в сторону.

— Не. Смей. Так. Говорить, Люцифер! Я тебе сотни тысяч раз говорила, что с тобой мне в Клетке милее, чем на воле. И больше не буду повторяться. Если я ещё раз такое услышу. Гугусик, пиняй на себя!

От слова «гугусик» Падший невольно засмеялся.

— Гугусик? — удивленно переспросил, явно не понимая значение этого слова.

— Это значит, — прочитав мысли Светоносного, объяснила невеста, — любимый мой, родной.

When you cried Iʼd wipe away all of your tears

When youʼd scream Iʼd fight away all of your fears

And Iʼve held your hand through all of these years

But you still have all of me

Как только она замолчала, Михаил и Люцифер опять услышали её нежный, девичий голос.

Для Люцифера это была не просто песня, мелодия и не просто слова. Это была мелодия, которая придавала ему жизненных сил и энергии. Песня, которая заставляла даже в Клетке чувствовать себя любимым и нужным, ощущать себя на вершине блаженства, и осознавать всю свою мощь и силу… Пускай даже в темнице.

POV Михаил.

Я все это время стоял у стены и наблюдал за диалогом младшего брата и Палами. По началу я не предавал значение всему этому. Не вмешивался в их диалог, так как прекрасно понимал, что лишний там. Была бы моя воля, я бы сейчас покинул это место и переместился на Небеса, только чтобы не мешать двоим влюбленным и дать им побыть наедине. Но самое ужасное было то, что я не мог отсюда перенестись и поэтому постоянно находился в поле зрения Люцифера. Я видел, как его это раздражало и угнетало. Имеется в виду — моё присутствие. Ему хотелось быть ещё более откровенным с демоншей, поговорить на такие темы, на которые при старшем брате говорить стыдно что ли… Или не удобно… Но что я мог сделать, в конце-концов?!

Вся эта ситуация заставляла меня чувствовать себя очень неловко… Сказать конкретнее: не в своей тарелке.

Хотя, возможно, дело тут было совсем не в этом, а это было просто нелепое оправдание, которое я сейчас пытался придумать. Когда я слышал диалог Палами и Люцифера, в моей душе загоралась какая-то искорка… Сердце билось чаще и что-то в душе словно оживало… Я не понимал, что чувствую… Меня даже стал раздражать этот их диалог и то, как они друг другу клялись в верности и любви. А, может быть, это была ревность?

Нет, не может быть!.. Ревность? У меня? То есть я ревную невесту брата к нему?! Ничего не понимаю. Стоп!.. Не должно так быть. Это неправильно, безумно! Но когда Палами пела… Искорка грозилась превратиться в пламя и вспыхнуть в любую минуту.

Я заметил это ещё тогда, когда она была у меня в доме. Тогда я не придал этому значение, потому что не знал, что происходит, и что за чувства мной овладевают. Но когда я всё же понял в чем тут дело, то поставил как бы невидимый барьер, который должен был ограждать меня от чувств к невестке. Я углубился остановкой Апокалипсиса и полностью посвятил себя предотвращению конца света. Я был одержим желанием остановить Люцифера, и именно из-за этого те маленькие чувства, которые были у меня к невестке, сами пропали.

Но, когда мы сидим втроем в одной темнице, былые чувства вновь появились, и совсем не хотят исчезать. Но я должен выбросить их из головы, должен всё это остановить и забыть о том, что вообще происходит! Она невеста моего брата. Люцифер никогда меня не простит, и это будет несправедливо по отношению к нему. Я люблю младшего брата и не собираюсь делать ему больно, поэтому сделаю всё, что бы чувства к Палами угасли в ближайшие дни заточения.

Iʼve tried so hard to tell myself that youʼre gone

And though youʼre still with me

Iʼve been alone all along

Её голос эхом отдавался по всей Клетке, заставляя меня невольно слушать её песни. И… Улыбаться…

Я перевел взгляд на Люцифера, который сидел как зачарованный. М-да, повезло ему с невестой. Эх, знал бы он, что я ощущаю в данный момент — убил бы меня… Хорошо, что он увлечен её пением и ему не до меня.

Конец POV Михаил

Тем временем в своей комнате Палами перестала петь. Она прикрыла глаза и улеглась поудобнее на кровати с надеждой хоть немного отдохнуть. Но её планам не суждено было свершиться. Свернувшись комочком и поджав под себя ноги, Палами улеглась поудобнее, закрыла глаза и постаралась расслабиться. Но… В считанные секунды подсознание снова приготовило для демонши очередную порцию пыток, и спустя минут двадцать архангелы вновь услышали громкие крики демоницы. На этот раз крики были сильнее. Люцифер посмотрел на старшего брата и тоже вскрикнул, а Михаил не знал, как успокаивать и поддерживать его в этот момент.

— Что с ней? — спросил Падший, смотря на перепуганного старшего брата.

— Подсознание. Оно не щадит Палами. Это последствия заточения. У неё клаустрофобия и если дальше так пойдет, крики мы её будем слушать вечность. Ей нужно выбраться отсюда, — грустно объяснил архистратиг и подошел к стене. — Палами, ты как? Пал, ответь нам!

Демонша слышала архангела, но не могла ответить. Она кричала и морщилась от душевной боли. Палами понимала, что ещё немного и она просто не выживет.

— Разве у демонов такое бывает? — поинтересовался Люцифер, который теперь стал бледнее стены. — Я не знал, не думал… Что делать, Михаил?!

— У демонов не бывает, но она — взаперти! Мы переносим это нормально, она нет! Видать, Аластар не говорил никому об этом! Он знал, что у неё клаустрофобия, но не говорил демонам и уж тем более Дьяволу, ибо считал это ненормальным для демоницы, которая лишилась каких-либо эмоций, когда только попала к нему на службу.

— Такое уже было. Нас с ней тогда Габриэль в лабиринт закинул, чтобы мы выяснили отношения, а Палами потом в обморок упала. Она потеряла сознание, — грустно дополнил Дьявол, смотря на старшего брата.

— Люцифер, я не знаю, что тут делать. Прости меня, брат.

И Михаил не лгал.

Он, действительно, не знал, что делать и как помочь Дьяволу.

Светоносный вздохнул и закрыл лицо ладошками. Ситуация была словно какое-то нелепое-де жа вю, от которого Падшему самому хотелось кричать. Он винил себя, что не может в данную минутку помочь своей возлюбленной, хотя находится возле неё. Эти ужасные пытки над его невестой и собственное бессилие заставило Люцифера невольно сжать кулак и в очередной раз с силой ударить по стене темницы.

***

Палами сидела на кровати, прижав колени к себе и опустив голову на них. Ей было тяжело здесь находиться, потому что через стену находился любимый жених, а она даже не могла к нему подойти и прикоснуться. Она могла только разговаривать с ним и больше ничего. Глубоко вздохнув, она подняла голову, и по её телу побежали мурашки. Послышался грохот и приглушенный шум. Палами испуганно открыла глаза и сталаоглядываться по сторонам.

Комната, в которой находилась шатенка, исчезла, а вместо неё вокруг начали появляться цепи-кандалы, висящие на стене. Девушка вздрогнула и опустила взгляд на свои руки. Вскрикнув, она увидела как ее руки все в крови, а через секунду на коже стали появляться волдыри. В следующую секунду её отбросило в стену и прилепило к ней. Пройс начала брыкаться, чтобы хоть как-то выбраться. Она почувствовала, что руки обхватывает что-то холодное, железное, а потом ощутила ужасную боль в кистях. Девушка закричала, когда поняла, что теперь она висит в цепях, а в кисти рук воткнуты крюки.

Палами закусила губу до крови и тихо застонала.

Её запястья пылали от боли, и она тихо вскрикнула, почувствовав, как по руке кто-то невидимый провел лезвием ножа, оставив глубокий порез. А огромные волдыри стали расходиться по всему телу, что придавало жгучую боль. Она, буквально, завопила когда почувствовала, как в тело воткнули нож. А потом начали резать… И спустя минут пять её тело превратилось в кровавое месиво. Невидимые, страшные пытки, осознание собственного бессилия, осознание того, что ей никто не сможет помочь, морально душили девушку, и она впала в панику, понимая, что даже умереть не сможет.

— Помогите, — заскулила тихо Палами, теряя рассудок из-за странных экзекуций.

По её лицу скатывались слезы, и она осознавала, что самой отсюда не выбраться. Палами посмотрела вниз и заметила, как кровь потоками капает на пол Клетки. Это была кровь от ран, порезов и лопающихся пузырей. Теперь ей казалось, что выхода нет, и смерть для неё будет лучшим подарком, на который только способна Судьба…

А за стеной Люцифер ходил взад-вперед по темнице, пытаясь хоть как-то заглушить собственную душевную боль. Теперь он не слышал криков невесты от ужасных пыток. Палами не кричала. Только безжизненное, израненное, окровавленное тело висело на цепях.

— Не ходи туда-сюда, делай что-то! — хмуро обратился Михаил к Дьяволу, заставив его остановиться.

Архангел резко развернулся и яростно спросил:

— Что я могу сделать?! Думаешь, я не пытался ей помочь? Я не могу отсюда выйти, и ты знаешь это. Её пытает собственное подсознание. Как такое вообще возможно?! Михаил, ты же архистратиг всея Рая, сделай что-то! Помоги ей!

— Успокойся, истеричка. Соберись, я тебе сказал. Спаси её своей любовью. От того, что ты тут развел сопли ничего не изменится, и ей не станет легче. Это не настоящие пытки, а игры подсознания, разума. Значит, можно как-то это побороть! Внуши ей, что ты рядом, и не бросил её.

Люцифер послушал брата и подошел к стене. Он закрыл глаза и начал тихо говорить:

— Палами, любимая моя невеста. Я знаю, что тебе сейчас очень тяжело. Прости меня, что не могу тебе ничем помочь, сломать эту стену, пробраться к тебе… Но я рядом, всё равно. Ты со мной, а я с тобой. Я чувствую биение твоего сердца, твое присутствие. Послушай меня. Ты сильная, ты справишься с этим. Побори сознание. Побори собственные воспоминания, пересиль себя. Пускай ты не видишь меня, но я здесь… На расстоянии руки.

Падший замолчал, мельком взглянув на Михаила, и архистратиг одобрительно покачал головой.

— Как ты там пела? Это наша песня, да?

When I thought that I fought this war alone

You were there by my side on the frontline

And we fought to believe the impossible

When I thought that I fought this war alone

We were one with our destinies entwined

When I thought that we fought without a cause

You gave me the reason why.

Набрав воздуха, Люцифер пропел для Палами куплет их любимой песни.

— Не сдавайся, ради нас обоих!..

«Я сильная, я справлюсь… Люцифер прав… Я выдержу и смогу. Сберегу в сердце нашу любовь… И никто не будет видеть моих слез. Даже если будет слишком больно. Я сумею все принять, все выдержать», — шептала Палами.

Она словно в молитве повторила эти слова, и её услышали…

Боль немного стала отступать, подчинившись мольбам Палами. Экзекуции прекратились, и мадемуазель, выдохнув, повалилась на что-то мягкое. Она закатила рукав кофты и посмотрела на свои дрожащие, синие руки. Те были без волдырей и порезов…

Она оказалась посреди комнаты, с той же кроватью, с теми же свечами, дающими тусклый свет.

— Это была только иллюзия, — убедила себя девушка, присев на кровать и обхватив руками колени.

— У неё, наверное, не получилось, — прошептал архистратиг, мысленно жалея влюбленных.

Светоносный промолчал и отвернулся от брата.

— Получилось, Михаил, — тихо ответила Палами и закрыла глаза. — Меня спасла любовь Люцифера. Ты веришь, что все будет хорошо? Вы оба верите в это?

Братья-архангелы синхронно кивнули.

Комментарий к Святая Дева ты не в силах мне помочь…

Отдельное спасибо хочется сказать Дашеньке за то, что описала в главе пытки и сама почти написала главу. И Линочке. За то, что проверяет эту стори :)

========== Сладкий несбывшийся сон. ==========

Палами решила хоть немного отдохнуть, потому что уж очень она устала после жестоких пыток собственным подсознанием. Удобно устроившись на кровати, девушка закрыла глаза в попытке уснуть. Хоть немного, но она должна была поспать. Отвернувшись к стене, Палач Ада нахмурилась, потому что услышала, как за стеной братья снова о чем-то спорили. Она только прикусила губу и перевернулась на правый бок. Минут через десять ей-таки удалось задремать, и вскоре она провалилась в глубокий сон.

Пройс сидела на скамейке в Эдемском саду и смотрела на окружающую ее красоту. Вдыхая аромат жасмина и других экзотических цветов, она внезапно услышала недалеко от себя детский смех. Повернувшись лицом на голос, который постепенно приближался к ней, Палами вздрогнула.

— Мама! Мама! — Девочка подбежала к Палами, а та подхватила ее на руки и крепко обняла. — Я нашла в саду красивый цветочек. Смотри.

Девчушка, с голубыми глазами и светлыми волосами, протянула девушке ромашку и улыбнулась.

— Доченька моя, Этуаль, цветочек очень красивый. Он такой же очаровательный, как и ты…

Демоница поцеловала дочь в лоб, крепко прижав её к себе, а девочка, посмотрев в карие глаза матери, с тревогой спросила её:

— Мам, а почему ты грустишь?

— Я не грущу, дорогая моя. Я просто… Задумалась. С чего ты взяла, родная моя, что я грустная? Я наоборот очень веселая, потому, что у меня есть ты, моя маленькая звездочка, и есть твой папа, которого я очень люблю. Ты очень похожа на Люцифера, Этуаль. Вы с ним как две капли воды… Ты словно бутончик прекрасного пиона, который только распускается, и который в будущем должен будет превратиться в самый роскошный цветок.

— Мамуль, а правда, что моё имя переводится как звезда?

— Да, правда.

— Значит, я ваша звездочка?

— Да, милая.

Неожиданно малышка стала отодвигаться от Палами и разжала её объятья, а потом и вовсе вскочила и побежала прочь, ничего не говоря. Палами побежала за ребёнком, произнося только одно слово: «Доченька». Этуаль слышала крики демоницы, но не останавливалась. Её длинные волосы развевал теплый ветер, также, как и волосы Палами. В конечном итоге ребёнок исчез, оставив девушку в недоумении.

— Звездочка моя, — прошептала Палами и уселась на зеленую траву.

«Спаси меня, мамочка… Я должна родиться у вас и стать такой же красивой как и ты, и такой же смелой, как и мой папочка…» — Последние слова маленькой Этуаль эхом пронеслись в её голове.

Демоница подскочила с кровати, тяжело дыша. Она стала нервно оглядываться по сторонам, а затем провела ладонью по лицу. У неё было много вопросов: кто эта девочка? Почему Палами называла ее своей дочерью? И почему девочка называла своим отцом Люцифера? Может этот сон намекал, что у нее ещё будет счастливое будущее? И у нее появится… Прекрасная дочка, которая будет копией Светоносного? Палами улыбнулась собственным мыслям и выдохнула.

Но что-то тревожило девушку, грызло её изнутри, и она знала, что это. Ребёнок во сне постоянно отдалялась от неё и говорила загадками. Неужели она может не родиться? Совсем не родиться? Неужели, все может пойти крахом, а эту маленькую звездочку ни она, ни Люцифер никогда не увидят?

— Палами, что-то случилось? — Послышался за спиной взволнованный голос Люцифера, который все это время переживал за невесту и не находил себе места. — Почему ты притихла? Палами?

— Люцифер не волнуйся, — ответила она любимому. — Мне просто приснился сон…

Палами удовлетворенно улыбнулась и поправила волосы, удобно усевшись на кровати.

— Что за сон, милая? — спросил Падший и улыбнулся, облокотившись на стену. Он скрестил руки на груди, обращаясь к невесте: — Расскажи мне.

— Я была в Эдемском саду, смотрела на природу, а потом ко мне выбежала девчушка. — Пройс сглотнула. — Люц, она была так на тебя похожа. Голубые глазки, белокурые волосы. Она такая красивая. Ее зовут Этуаль. Имя такое ангельское и милое. И ещё. Она назвала меня мамой, а я ее доченькой. Люцифер, что это был за сон? И знаешь этот сон такой реалистичный. Может еще есть надежда, что у нас будет счастливая жизнь?

Лицо Светоносного озарила легкая улыбка. Он посмотрел на Михаила, который только пожал плечами якобы: «Все возможно» и тихо ответил:

— У нас все будет хорошо, Палами. Мы с этим справимся. Этот сон дает нам надежду на будущее.

— Хотелось бы в это верить, — тихо сказала она.

Палами решила не рассказывать Люциферу о том, что ребёнок во сне постоянно отдалялась, и что малышка кричала о спасении её рождения.

— Видишь, она немного отошла от пыток, — выдал архистратиг и подошел к брату. — У вас ещё может все получится, ведь сны, это же неспроста…

Люцифер хотел что-то ответить старшему брату, но не успел. Он неожиданно изменился в эмоциях. Лицо Светоносного стало задумчивое и озадаченное. Он внимательно смотрел в одну точку, а именно, в дальний угол клетки и вздрагивал. Михаил сделал то же самое, что и брат, но ничего не заметил.

— Брат, ты чего? — вопросительно поинтересовался архистратиг.

— Ты её видишь? — спросил Люцифер брата и указал в дальний угол.

— Пардон? Вижу кого? — правитель Рая посмотрел туда, куда указывал Люцифер. — Что я должен увидеть? Люцифер, давай присядем. Ты просто перенервничал. Это бывает. Давай выдохнем и просто отдохнем. Ничего там нет!

— Ребёнок там! — вскричал Светоносный.

— Что у вас там происходит? — Послышался за стеной взволнованный голос Палами.

— Ничего, Пал, все нормально. Честно. Не переживай, — заявил Михаил, переведя взгляд на шокированного брата. — Нет там никакого ребёнка. Странно. Может и у тебя галлюцинации из-за замкнутого пространства?

Люцифер усмехнулся и замолчал, сфокусировав взгляд на видении.

— Папа, папа, смотри. Я катаюсь на качельке…

Та же маленькая, белокурая девочка, с длинными волосами, каталась на невысокой качели (выполненной из пахучего дерева — кипариса и нежного, сиреневого вьюна) и весело хохотала, наслаждаясь теплым ветром и дурманящим запахом роз и жасмина.

В юном месяце апреле

В старом парке тает снег,

И весёлые качели

Начинают свой разбег.

Позабыто все на свете,

Сердце замерло в груди,

Только небо, только ветер,

Только радость впереди.

Взмывая выше ели,

Не ведая преград,

Крылатые качели

Летят, летят, летят.

Девочка качалась и напевала эту песню, а её удивительный голос разливался по всему парку. Малышка с детства обладала прекрасным голосом, и дар петь песни ей перешел от матери. И сейчас она пела, весело смотря на… Люцифера, который стоял возле девочки и улыбался.

— Папуль, а ты меня любишь? — спросила малышка, сильнее раскачиваясь на качели.

— Конечно, люблю. Что за вопросы, Этуаль? Ты самое родное, что есть у меня в жизни, самое прекрасное моё творение. Я создатель идеального, самого совершенного в мире чуда, которое только есть на белом свете. Ты такая же прекрасная, как и Палами, нежная и красивая.

— Пап, а ты обещаешь, что спасешь маму и себя? — снова спросила она, и её прекрасная детская улыбка исчезла.

— Спасу? — переспросил Люцифер. — Обещаю, Этуаль.

— Я поверю тебе. Помни, папа, я должна родиться у вас!

Последние слова девочка произнесла грустно и загадочно. Люцифер не успел ничего ответить, так как девчушка вскочила с качели и побежала вперед. Он хотел догнать малышку, остановить её, прижать к себе и просто поцеловать на прощание, но она исчезла, оставив после себя только сладостные и теплые воспоминания… А также надежду.

— Люцифер! — Как только Михаил произнес имя младшего брата, картинка перед глазами Падшего пропала.

Архангел вздрогнул, пытаясь отпустить от себя тяжелые мысли и вернуться в реальность. Но сделать это было тяжело, так как пред его глазами стояла белокурая Этуаль. Всё та же маленькая девочка, одетая в полосатые легинсы и голубую кофточку, на которой были нарисованы зайчики.

— Михаил… Там. Была. Этуаль! — четко стал произносить каждое слово Дьявол, смотря на удивленного брата.

Старший архангел покачал головой, подыгрывая взволнованному брату.

— Я верю тебе, Люцифер. Там была Этуаль.

— Считаешь меня за идиота?! — вскричал Светоносный, ударив кулаком по стене.

— В данный момент за истеричку, — спокойно ответил архистратиг и ухмыльнулся. — Я верю тебе, Люцифер, и ничего не говорю. Что же ты делать собираешься теперь?

— Ребята, что вообще происходит?! Объясните скорее мне, идиотке, что у вас происходит? — Палами перебила Михаила и не дала ответить на вопрос Дьяволу.

— Люцифер видел собственного ребёнка, — начал первым объяснять Михаил, усевшись на пол в Клетке.

— А Михаил считает меня за идиота! — подхватил Светоносный речь брата и тоже присел на пол, подогнув под себя ноги.

— Так, Люцифер не идиот. Это нормально, Михаил. Я тоже видела нашего ребёнка. Она была такая миленькая блондинка, с голубыми глазками и…

— В кофте с зайцами и в полосатых обтягивающих штанишках, — продолжил Дьявол.

— Да, это наша с тобой дочь, Люцифер, — прошептала Палами и поудобнее легла на кровать. — Я долго думала над этим, взвешивала всё и прикидывала. И я теперь не сомневаюсь, что Этуаль — наш с тобой ребёнок.

— Все это понятно и замечательно, — изрёк Михаил, интересуясь: — Но что же делать теперь? Мы сидим в Клетке. Причем вы в разных комнатах. Даже теоретически не получится, чтобы девочка ну… В общем вы поняли… Как такое возможно? Она же не просто так пришла к вам во сне одновременно? Что-то же здесь не так? Девочка что-то говорила?

— Она должна родиться вовремя! — в один голос ответили Люцифер и Палами. — Девочка постоянно отдалялась и говорила, чтобы я защитила Люцифера и позволила ей родиться!

— Тоже самое. Михаил, если бы я знал ответы на твои вопросы, я бы ответил. Но я не представляю, что теперь нам делать. Мы вечность тут будем сидеть, и как девочка родится?

— Тупик, — прошептал архистратиг и задумался.

Комментарий к Сладкий несбывшийся сон.

Этуаль - https://pp.vk.me/c543109/v543109735/3397/NtgtbfRHZhA.jpg

========== На войне, как на войне (Часть 1) ==========

В разгар войны не стоит забывать ради чего сражаешься.

Vangelis «Conquest of Paradise»

Тенистый густой лес окружал благоухающую поляну, которая была усыпана еле заметными цветами. Ее аромат полевых цветов распространялся на много километров вокруг. По одному запаху можно было её отыскать в дремучем лесу. И чего там только не было: ромашки, колокольчики, колоски, клевер, одуванчики и многое другое. Каких цветов только не было на этой поляне… А вот среди ее жителей можно было встретить даже муравьиную ферму. Целый день муравьи-трудяги работают — носят различные палочки, колоски, цветы к себе на ферму. Нет ни минуты отдыха, все нужно успеть: достроить муравейник и сделать запасы до холодов. Раньше на этой поляне были слышны разноголосья птиц, а в этот раз все затихло, будто птиц здесь никогда и не было. Легкий, свежий ветерок пролетел по всей поляне, потревожив полевые цветы, заставив их пошатнуться от теплого ветра.

Прошло немного времени, и по небу начали плыть облака. В небесах иногда можно было увидеть причудливые фигурки из облаков: вот поскакала лошадка, маленькая такая, а вот — большая красивая рыба, которая так и хочет вильнуть хвостом. А вот там — голова волка с большими зубами… Но он совсем не страшный, ведь он не настоящий…

— Рафаэль, прошу тебя, выслушай меня, — просил Габриэль, стоя впереди его верных воинов.

Кастиэль и Бальтазар стояли рядом с Фокусником, держа наготове ангельские клинки, блестевшие на эдемском солнце. Напротив многочисленной армии Габриэля, стояла и армия Рафаэля.

— Габриэль, я тебе снова повторяю. Прости, брат, но нет. Я не буду останавливать Апокалипсис. Я выполню то, что должен выполнить. Так угодно Отцу нашему, Небесам и так и должно быть! И ты меня не остановишь. Я всё сказал. И если мне придется тебя убить, то я это сделаю… Я такой же покорный сын нашего Отца, как и Михаил… И на все воля Божья, нравится тебе это или нет, — отвечал чернокожий, грозно смотря на младшего брата.

Тот хмыкнул, мимолетом бросив взгляд на своих воинов.

— Рафаэль, мой любимый старший брат, прошу тебя. — Он нахмурился и опустил голову. — Прошу, выслушай меня. Война ничего не решит… Война — самое худшее, что может быть. Я меньше всего хочу решать всё боями, пойми. Мы можем ещё остановить всё это, только скажи одно слово. Война превратит дом наш в руины, а на Небесах будет царить разруха и анархия!

— Я знаю, что я делаю! Люциферу не удалось совершить Апокалипсис и битва не получилась. А ведь так было угодно Ему. Я же должен сделать то, чего не сделал он, наш старший брат. Габриэль, я тоже люблю тебя, но лучше ты остановись. Отойди с дороги, братец и смирись! — Рафаэль немного повысил голос и посмотрел на Габриэля.

— Тоже самое прошу тебя сделать я… Нет, это ты остановишься, Раф. Никогда не будет на Земле могил… Я за них… Я за людей… Поэтому я не позволю тебе… — сухо ответил он.

— Вот как? — переспросил Рафаэль, ухмыльнувшись. — Ты ничего не сделаешь, Габи. Либо смирись, либо отступи! Итак, мой младший брат, я последний раз тебя спрашиваю, выходишь ли ты из этой игры или нет? Брат, не заставляй меня делать этого…

— Нет, Раф, я не выхожу из этой игры… Назад пути нет! — Габриэль фыркнул, и в его руках появился меч архангела.

— Что же, Габриэль… Чему быть… Ты сам обрек себя на муки, — закончил Рафаэль словесную перепалку и подал знак своим воинам-ангелам нападать. — В атаку! — приказал он.

Трикстер нахмурился и обернулся. Он бросил взгляд на солдат Рафаэля и на секунду прикрыл глаза. Он последний раз все обдумал и тоже дал приказ атаковать. А, точнее, обороняться… Кастиэль и Бальтазар последовали приказу своего генерала и кинулись в бой. В руках Каса блистал ангельский клинок. Вместе с ними сражался и молодой ангел Асуриэль, который всегда помогал Бальтазару. Бросив печальный взгляд на своих друзей и армию, Гейб взглянул на архангельский клинок.

— Я же сказал тебе отступить, Габи! — Послышался знакомый голос, а потом сам Рафаэль направился в сторону младшего брата. В его руках блистал багровый меч. — Если ты мне дашь сделать то, что предначертано самой судьбой и то, что угодно нашему Отцу, я буду к тебе весьма снисходителен и тогда ты не пострадаешь. Ты наш самый младший братик, и меньше всего я хочу делать тебе больно. Выйди из игры, Габриэль. Пока ещё есть время.

Сладкоежка бросил взгляд на свою армию ангелов, которая во всю сражалась на поле боя. С каждой минуткой бой набирал обороты, а через некоторое время, линия фронта выглядела поистине ужасающе. Зеленая трава потоптана, поляна облита кровью некоторых ангелов, которые лежали на земле, а сзади виднелись черные крылья. Эти ангелы первыми полегли в битве. Да и другие гибли, падали замертво, хотя сейчас потери обоих армий были незначительные.

— Нет! — холодно ответил он и поднял вверх клинок. — Так не было угодно Отцу нашему! Так хочешь ты, Рафаэль, мы оба это знаем.

— Прости, братишка, — пролепетал Рафаэль и замахнулся мечом.

Младший архангел вздрогнул и машинально отбил атаку. Он не хотел войны, не хотел боя. Он думал, что все ещё обойдется, и что они решат все мирным путем. Но Рафаэль первым атаковал и не дал шанса на мирное решение конфликта. Что же…

Габриэль отбил первую атаку. Он тоже занес оружие и ударил мечом по мечу брата. Послышался противный лязг обоих орудий. В глазах Проказника стала отражаться ужасная боль, и даже слеза подступила… Но архангел быстро её убрал и взял себя в руки. А чернокожий, с удивительным спокойствием, словно под маской, снова стал атаковать, не давая передышек. Он даже не знал, насколько сердце младшего брата разрывается сейчас от боли, и насколько он страдает.

Гейб сделал выпад назад и отступил, когда старший брат в очередной раз на него замахнулся. Он не выпускал из рук меч архангела, а только отражал пока ним удары, все время отходя назад.

— Тебе самому это не надоело? — с болью в голосе поинтересовался Габриэль. — Давай остановимся, Раф, прошу тебя.

— Габи, мы уже все обсудили, — монотонно произнёс тот и оскалился.

Выждав подходящий момент, Рафаэль с силой сжал клинок и нанес удар. Промахнулся. Сладкоежка уклонился от атаки и с горечью взглянул на него — Рафаила. Он не понимал, почему его семья должна убивать друг друга? Зачем это нужно? Не стоило повторять сценарий. Это всё было большой ошибкой, ошибкой не на жизнь, а на смерть.

— Я не понимаю, — прошептал Габриэль, отражая атаки, но не атакуя сам. — Давай прекратим…

Но Рафаэль не слышал брата. Ну, или не хотел его услышать. Теперь не было пути назад и он это понимал. С хладнокровием и одержимостью победить чернокожий стал сильнее атаковать, не давая младшему брату время на разговоры. Последний раз окинув взглядом поле боя, Гейб вздохнул и уклонился от удара. В который раз, сотый, тысячный?.. Он понял, что смысла говорить со старшим братом нет, поэтому, неожиданно для себя, принял решение кинуться в бой. Выдохнув, он бросился в атаку и нанес удар, который пришелся по дереву. Холодно ухмыльнувшись краешком губ, Рафаэль сделал выпад вперед и нанес ответный удар. Прекрасно видя, куда приходится удар, архангел увернулся, тем самым спасая себя от ранения. Он бросился в бой, с новой силой нанося удары и сражаясь, как достойный воин. Видя такую странную и неожиданную решительность младшего брата-сладкоежки, Рафаэль покачал головой, понимая, что бой будет жарким.

Сладкоежка отступал назад, даже не замечая камень, который возник у него на пути. Он споткнулся за этот камень и чуть не упал. Но он смог отразить атаку, удержать равновесие и удар пришелся по дереву, срубив то под самый корень.

Тем временем ангел Бальтазар, сражаясь с очередным солдатом Рафаила, тоже делал частые выпады назад, но при этом не забывая атаковать самому. Ангел вовремя отбегал назад, рассчитывал силу противника, применяя свою любимую тактику и стратегию. Он рассчитывал, куда приходятся удары, и иногда отступал, чтобы нанести неожиданный удар, например, из-за спины. Так было и в этот раз. Увернувшись от ангельского клинка, который чудом его не задел, Бальтазар неожиданно исчез, а потом появился за спиной того ангела. Он с решительностью и желанием победить, даже не задумываясь, воткнул ангельский клинок в ангела, и тот повалился на землю, не успев ничего сообразить. Эффект неожиданности — главное правило, которому следовал Бальтазар в бою.

— Я же сказал тебе отступить, маленькая озабоченная обезьяна, — выругался Бальтазар и пнул тело мертвого ангела. — Что же вы делаете? Папочку слушать нужно ведь…

Довольный собой ангел в очередной раз отразил атаку сзади, и даже не смотря на солдата Рафаила, воткнул ему клинок. И второй ангел трупом упал к ногам собрата. И мертвое тело этого ангела и большие черные крылья лежали на окровавленном поле боя.

Он окинул взглядом поляну, в маленьком перерыве между атаками. Кровь, много крови, мертвые тела ангелов, клинки, дым, срубленные деревья, поникшие цветы — всё это увидел Бальтазар на линии фронта.

Он обреченно покачал головой и посмотрел на ангелов, которые сражались в кровопролитном бою. В прошлом — большая ангельская семья, а сейчас — просто солдаты, которые жестоко убивают друг друга, вцепляются в глотки и раздирают на куски своих собратьев. Боже, как же Бальт не хотел в это верить… Он до сих пор поверить не мог, что снова началась гражданская война на Небесах, разгорелся военный конфликт между двумя родными братьями, между великими архангелами. Все было словно дежа вю, которое ангел хотел вспоминать в дурном сне. Все они помнили гражданскую войну Люцифера против Михаила, и вот сейчас история повторялась снова. Только теперь другие архангелы в главных ролях…

С каждой минутой потери обоих армий становились колоссальными, и Бальтазар понимал, что ситуация плачевная. Преимущество было на стороне Рафаэля и это было печально. Ангел знал: если так дальше пойдет, их главнокомандующий проиграет. Он бросил взгляд в правую сторону и заметил, как Кас отбивал атаки, параллельно атакуя сам. Переведя взгляд в другую сторону, он заметил ещё худшую картинку: неожиданный глухой крик, после которого поляну озарил яркий свет.

Резко обернувшись и оказавшись на другом конце поляны, Бальтазар увидел Асуриэля. Солдат Рафаэля с силой вонзил клинок в грудь молодому ангелу. Невыносимо яркий свет вырывался из раны. Асуриэль упал на колени и взглянул на своего учителя. Приоткрыв рот, юноша судорожно выдохнул: «Прости». А после этой фразы молодой ангел упал замертво. Ветер колыхал зеленую окровавленную траву, щекоча лицо ангела, будто пытаясь разбудить его ото сна. Но было поздно. Земля приняла жертву… Бальтазар понес потери. Только теперь эти потери были личными… Он склонился над мертвым телом маленького друга, ничего не говоря, а потом погладил черные крылья погибшего в бою Асуриэля.

— Ненавижу, черножопый, — зашипел Бальтазар, бросившись в атаку.

Он должен был отомстить… Хладнокровно и жестоко.

Кастиэль сражался на другом конце поляны, атакуя и отступая параллельно. Когда один из воинов Рафаэля попытался нанести ему удар из-за головы, Кас быстро перехватил руку солдата и вонзил клинок в него самого. Ангел загорелся ярким белым светом, а затем трупом упал на окровавленную зеленую траву. Но следующий удар заставил ангела попятится назад и тоже споткнуться об что-то каменное, как это было и у его главнокомандующего. Но в отличие от Габриэля, Кас не удержался и споткнулся об этот камень, повалившись на траву. Сразу же на ангела посыпались атаки со стороны. Видя такое, Бальт решил помочь другу.

— Пока, мудак, — прошептал Бальтазар, появившись за спиной ангела и воткнув в того ангельский клинок. — Сейчас, Кас. Помогу тебе. Я своих на войне не бросаю.

Кастиэль покачал головой, благодарно смотря на друга. Он лежал на земле и пытался отбивать атаки лёжа. Другие воины Габриэля поспешили на помощь своим собратьям, и завязался один из самых кровопролитных боев в истории Небес. Бальтазар даже не заметил, как в этом бою его самого ранили. Он не обратил внимание на рану, а продолжил дальше сражаться, хотя та стала кровоточить, и кровь капала на траву. Преданные воины Габриэля не сдавались, а давали бой воинам Рафаэля, несмотря на огромные потери.

— Положение неравное! — сделал вывод Кастиэль, поднявшись с земли.

— Да, Габриэль проигрывает бой. Слишком много наших полегло, — подхватил Бальтазар, ангельским клинком отбивая очередную атаку и отступая назад.

— Ты все ещё не хочешь сдаться, Габриэль? — спрашивал Рафаил, постоянно нанося удары на другом конце линии фронта.

Теперь Трикстер лежал на земле, как это было с Касом, пристально смотря на старшего брата.

— Я? Нет, братишка, прости. Мы знали, что делаем, и проиграть тебе — себя не уважать, — ответил сладкоежка и попытался подняться.

Оба архангела были знатно побитые, а на губе Фокусника была небольшая струйка крови. На губе — кровь, в глазах — боль… И желание, поскорее всё это прекратить и предложить перемирие. Но он знал, всё это — утопия, и такого не будет. Если он предложит перемирие, это будет означать, что он сдался, и тогда жертвы его воинов будут напрасными.

Молодой архангел вытер кровь с губы и снова поднял меч над головой старшего брата. Затем он нанес удар. Не ожидавший внезапной атаки Рафаэль, еле увернулся, при этом почувствовав, как лезвие меча плавно проходит по его щекам.

— Это мы ещё посмотрим, кто из нас проиграет, братишка, — прошептал он с псевдоухмылкой на лице. — Я не буду сдаваться, Рафаэль… Это только начало…

Комментарий к На войне, как на войне (Часть 1)

И опять я переписала главу. Попыталась избавиццоо от тавтологий, и вроде получилось. ПБ в вашем распоряжении, могут быть ошибки.

========== На войне, как на войне (Часть 2) ==========

Vangelis «Завоевание Рая»

Войско баранов, возглавляемое львом, всегда одержит победу над войском львов, возглавляемых бараном.

(Наполеон Бонапарт)

Прошло пол дня после основного кровопролитного боя. Поляна, на которой происходил бой, превратилась в кровавый ужас: множество трупов ангелов, воронки от небесных снарядов, срубленные деревья. Ранее прекрасные, разноцветные, удивительные цветы, радующие глаз многих обитателей Рая, теперь были политы и пропитаны кровью, грустно опустили нежные лепестки и склонились над окровавленной землей. Земля приняла множество жертв… Потери обоих армий были огромными, и эта война запомнилась жителям небесным надолго.

Даже когда шла гражданская война между Люцифером и Михаилом, даже тогда не было таких ужасных потерь. Была разруха, была анархия, было множество убитых ангелов, но всё было ничто, в отличие от этого кровавого безобразия.

Но даже не смотря на всё это, воины Рафаэля и Габриэля продолжали сражаться. Казалось, пора всё остановить, найти компромисс и огласить перемирие, создать какие-то договорённости, но ни один из архангелов теперь не хотел этого делать. Договориться о перемирии — признать поражение.

— Габи, рано или поздно ты сдашься, — проговорил Рафаэль уворачиваясь от очередного нападения младшего брата. — Я выиграю, а ты проиграешь. И ты сдашься, и вместе с тобой сдадутся и твои оставшиеся солдатики. Война только началась, и посмотри, сколько уже жертв… Признай поражение, и мы закончим.

— Нет, мы будем бороться до победного конца, — ответил Габриэль и нанес очередной удар брату, но сам тут же увернулся от ответного удара. — Я и моя армия разобьем твою и одержим победу. Но это я тебя все равно прошу: одумайся, брат. Ты в любую секунду можешь всё это безумие завершить. Сдайся, брат, прошу тебя. Я повторяю твои слова.

— Не бывать этому! — рыкнул чернокожий и нанес сильный удар сладкоежке, отчего тот отшатнулся и чуть не упал. — Я не сдамся. Даже и не думай. Хватит болтовни. Ты меня все равно не переубедишь. Сражайся, младший братец. Война идет…

Стиснув зубы, он отразил атаку, и из-за этого по всей поляне прошелся противный звук лязга мечей. Рафаэль отступил назад, когда Гейб снова пошел в атаку. Но старший архангел не уступал брату и сделал резкий выпад вперед, от чего тому пришлось отступить назад. Он мельком посмотрел на других своих воинов, которые сражались и погибали, чтобы остановить Рафаэля и его сторонников, и вдруг засомневался: а если он не остановит брата, и все потери были напрасны? Но, покачав головой, Гейб отбросил эти мысли, пытаясь отбиться от нападений чернокожего и атаковать самому. Он даже не заметил, как к нему со спины приблизился противник, который задумал нанести удар сзади. Рафаэль, увидев за спиной брата своего воина, холодно усмехнулся.

— Габриэль! Обернись! — Бальтазар вовремя заметил солдата за спиной архангела, который уже замахнулся для удара, и предупредил главнокомандующего, а затем и сам попытался отбиться от него, защищая друга.

Младший архангел, услышав Бальта, резко обернулся, тем самым увернувшись от удара ангела, и воткнул в него архангельский меч. Яркий свет и черные крылья увидел сладкоежка.

— Раф, ты играешь не по правилам и очень подло, — прошипел Габриэль и повернулся к старшему брату.

Но тот быстро сориентировался и нанёс удар, не желая ничего и никого слушать. Габриэль не успел увернуться и теперь был ранен в руку. Он зашипел и схватился правой рукой за рану, стараясь остановить кровь.

— Братец, это война и здесь нет никаких правил, — усмехнулся чернокожий и поднял меч вверх. — Габриэль, считай, что я уже выиграл. Сдавайся.

— Нет, этому не бывать! — Забыв про раненую руку, сладкоежка кинулся на Рафаэля, нанося ему удары. — Я не сдамся без боя, смекаешь?

Бальтазар выругался, когда противник резанул его пиджак. Его новый, хотя немного грязноватый пиджак. Резким движением ангел вонзил кинжал в солдата Рафаэля. Снова яркий свет, оглушающий крик и ангел лежит на земле с черными крыльями за спиной.

Тяжело дыша, Бальтазар огляделся. Всюду была кровь его собратьев. У ангела защемило сердце от ужасной картины, и он на мгновенье прикрыл глаза. Но через пару секунд открыв их, он посмотрел на главнокомандующего, который с ранением в руке сражался со своим старшим братом. Но рана Габриэля сразу не затянулась, поэтому ему было трудно бороться, и он с каждым ударом проигрывал. Повернув голову в другую строну, Бальтазар нашел своего друга — Кастиэля, который отчаянно сражался, делая незамысловатые выпады и движения, которыми он убивал ангелов Рафаэля.

За тяжелым боем, в котором полегло множество солдат из обоих воюющих армий, наши герои даже не заметили, как дело приблизилось к вечеру. Раненый Гейб и такой же раненый Бальтазар понимали, что пора завершать бой, хотя бы на сегодня. Тем более, этот бой они проиграли. Но, как говорил Наполеон Бонапарт, бравый французский полководец и великий император: «Мы проиграли бой, но не проиграли войну».

Рафаэль знал, что потери обоих армий были большими, и что сегодня его войско уменьшилось в размерах, а ресурсы исчерпались. Поэтому на сегодня можно и прекратить бой. Тем более ещё чуть-чуть и оставшиеся солдаты обоих армий полягут прям здесь. А ведь всё только начиналось.

— Командир, дело близится к вечеру. Смотри, сколько наших погибло… — Убив очередного солдата Рафаэля, к Габриэлю подошел Бальтазар. — Кас уже еле держится. Брат, мы проиграли сегодняшний бой, как бы это ужасно не звучало. Прости, не гневайся, но это правда. Силы противника тоже на исходе. Сегодняшний бой был слишком кровопролитный, и нужно дать передышку. Он вымотал всех нас, а мы с тобой ещё и ранены.

Габриэль выдохнул, внимательно выслушав ангела. Он понимал, что друг и соратник прав, и он дело говорит. Ситуация выходила плохой, а ресурсы его армии опустошались. Да и боевой дух солдат упал. Ангелы дрались, защищая своих главнокомандующих и выполняя их приказы, но делали они это сквозь усталость и боль.

— Ты прав, Бальтазар, — ответил он, зажимая рану.

Ангел удовлетворенно покачал головой и бросил взгляд в сторону Рафаэля и его ангелов-генералов, которые внимательно осматривали карту и поле боя. Ещё и по-ходу дела о чем-то перешептывались, чем заставляли Бальтазара морщиться от гнева и злости. Ангел до сих пор не мог поверить, что на Небесах снова началась гражданская война, и на этот раз сбежать ему не удастся, потому что он никогда не бросит гарнизон, Кастиэля и своего военачальника.

— Пора и нам прекращать бой на сегодня. Солдаты слишком устали, а потери в нашей армии увеличились. Всё вышло не так, как мы рассчитывали изначально. — К Рафаэлю подошла молодая, темноволосая ангелесса.

Да, может на первый взгляд это покажется странным, но главным советником и соратником темнокожего была девушка. Ангелесса по имени Орабель. Вы говорите, женщины не предназначены для войны и не должны воевать? Вы ошибаетесь. Женщине не место на поле боя? Да нет, как раз место… Эта девушка, с длинными, черными, волнистыми волосами, в которые были вплетены небольшие цветочки-заколки, и в длинном белом платье, отличалась от всех других ангелов. Она не была одета в строгий костюм, который полагался всем небесным воинам, без исключения. Она носила просторное белое платье, вела себя по-другому, более развязно и демократично, имела иные манеры и другое воспитание.

Рафаэль выслушал воительницу, ещё раз окинул поле боя задумчивым взглядом и приказал:

— Передай солдатам, что на сегодня этот ужасный бой закончен.

— Прости, Рафаэль… Я… — Она заволновалась и посмотрела в сторону своего военачальника. — Пускай это сделает Кафриэль. Я не могу пока пойти на поле боя. Прошу тебя, не гневайся. Я объясню причину, по позже. Я только сейчас появилась около тебя, и я не могу передать твой приказ ангелам.

Архангел усмехнулся, наклонив голову на бок. Меньше всего его сейчас волновали и интересовали проблемы этой девушки и причины, по которым она не могла выйти на военную поляну и отдать приказ ангелам об окончании кровавой бойни. Ему было наплевать на её речь, потому что другие мысли были сейчас в его голове. Он даже не стал углубляться в причину того, почему его воительница отказалась исполнять распоряжение и появилась в самый последний момент.

— Как скажешь, Орабель. Пускай уже хоть кто-то отдаст приказ об отступлении! — Рафаэль начинал раздражаться.

— Кафриэль, — с улыбкой позвала ангелесса собрата, который стоял за спиной своего командира и перешептывался с другими генералами. Этот парень тоже помогал Рафаэлю и периодически давал ему советы. — Выполни приказ нашего командира! Скажи ангелам отступить. Я занята.

Бросив вопросительный взгляд в сторону главнокомандующего, ангел исчез. Орабель осталась довольна.

Комментарий к На войне, как на войне (Часть 2)

Я прекрасно знаю, что ангелы в сериале носят строгие костюмы и все такое. Но я решила специально описать девушку именно в платье. Чтобы она отличалась от остальных.

Орабель - http://i.ytimg.com/vi/gkCx0jnwRuM/maxresdefault.jpg

http://25.media.tumblr.com/tumblr_m7c70u5f4j1qdwrbro1_500.jpg

http://images1.fanpop.com/images/image_uploads/My-Immortal-evanescence-819070_720_453.jpg

Отдельное спасибо хочу сказать Дашеньке, которая помогла мне с этой главе и Линочке. Спасибо, что помогаете мне. Я очень вас люблю.

========== От боли до счастья ==========

Ты глазами страстно обнимаешь

Стройный гибкий стан.

Без неё, ты с грустью понимаешь,

Быть давно устал.

Расцвела нарядом подвенечным,

Обещая счастье навсегда…

На вопрос единственный, конечно,

Ты с улыбкой отвечаешь «Да!»

Тем временем просиживая дни в заточении Люцифер, Михаил и Палами стали ещё роднее друг для друга. Казалось, заточение это наказание для архангелов и демонши, но… Во всем можно найти плюсы, и наши герои их нашли. Общая Клеть объединила двоих архангелов, помогла им наладить немного отношения, и теперь Люцифер и Михаил не враждовали. Старшие братья многое осознали, и Михаил даже извинился перед Люцифером. Для Палами это был праздник. А любовная, сильная связь с Люцифером только укрепилась, и демон ещё раз убедилась — Светоносный судьба её. Только с ним ей хорошо. Только он единственный на всем свете белом для неё существует, и именно Падший дает ей жизненные силы и надежду на выживание.

Заточение ещё раз доказало, насколько Палами и Люцифер связаны, и что они — единое целое. Это уже не детская любовь, не детская забава. Это крепкая, сильная, настоящая любовь женщины к мужчине. Любовь, которая способна выдержать все и выстоять… Любовь, которая не дает влюбленным сдаваться, и которая, словно ангел-хранитель, оберегает их обоих.

Также ещё было хорошо то, что Палами нашла общий язык с Михаилом. Она научилась быть с ним откровенной и доверять ему. Сам старший архангел тоже поддерживал девушку, и это радовало Люцифера. Палами даже нравилось иногда рассказывать свои истории из детства, делиться воспоминаниями с архангелами. Те внимательно её слушали, а потом Михаил или Люцифер рассказывали свои истории, которые так любила слушать она сама. И такое времяпровождение было наилучшим способом коротать одинокие вечера.

— Что, правда так было? — весело защебетала Палами, слушая, как Михаил рассказывал очередное приключение маленького Люцифера, и что тот творил в Раю. — Серьёзно?

— Не было такого! Михаил как всегда немного преувеличивает, — также радостно отозвался Люцифер и засмеялся. — Ну, подпалил немного Рай, ну, спалил какие-то там цветочки… Мне можно было! И тем более у меня всегда был виноват Габриэль.

— Да, я ему все разрешал прям! Хотя я и ругал его, — подключился Михаил и улыбнулся. — Он постоянно перекидывал вину на младшего братика. Такой наш Люцифер!

— Подумаешь, — ответил Светоносный и показал старшему братику раздвоенный язык.

Палами заливисто засмеялась и подумала, как же ей хорошо в такие минутки.

class="book">— Итак, психология это…

Люцифер сидел на полу Клетки, держа в руках огромную толстую книгу. От безделья Дьявол решил углубиться в психологию. Такое поведение привлекло внимание Михаила. Он один раз открыл книгу и, прочитав один абзац, понял: а почему бы и нет? Тем более, чем ещё заниматься взаперти. Только изучать психологию. Почему именно психология? Да ответа на этот вопрос не знал и сам Люцифер. Итак Дьявол держал в руке толстую книгу.

— Ну, отвечайте на мой вопрос! — снова подал голос Светоносный, сложив руки на груди. — Михаил, отвечай!

Старший архангел только закатил глаза и улыбнулся.

— Психология — наука, изучающая закономерности возникновения, развития и функционирования психики и психической деятельности человека. Я правильно ответил? Люцифер, тебе что, совсем делать нечего? Я, конечно, всё понимаю, но психология это перебор, ботаник…

— Это весело! — ответил с ухмылкой Дьявол и перевернул страничку. — Палами, теперь вопрос для тебя. Что такие нарциссическое расстройство личности?

— Это ты, мой родной, — с улыбкой ответила демонша и подошла к стене. — Это твой диагноз, гугусик, и именно за него я тебя и люблю, мой нарцисс. Ты мой самый любимый и сердцем хранимый.

— Да, ты права. Нарциссическое расстройство личности? Да, милая, у меня это есть, — рассмеялся Светоносный и захлопнул книгу. — На сегодня хватит психологии с нас. Завтра нас ожидает парапсихология…

Палами залилась смехом и прижалась к стене. Как же ей сейчас не хватало Люцифера. Она каждую минуту слышала голос возлюбленного, наслаждалась его тембром и мелодичностью, и для неё это была музыка души. Она хотела бы обнять любимого Люцифера, прижаться к нему и ощутить запах его тела, почувствовать сердцебиение…

Сделав глубокий выдох, она легонько улыбнулась сама себе. Она ещё хотела что-то сказать Люциферу, но неожиданная резкая боль в голове заставила её вскрикнуть. Палами не понимала, что с ней снова происходит. Внезапный недуг заставил её опуститься на колени и схватиться за волосы, чуть ли не выдирая их. Перед глазами, мгновенно, стало всё расплываться, а пространство вокруг неё закружилось, словно в дьявольском танце. Жар, возникший из неоткуда, охватил всё тело, и Палами показалось, что она проваливается в бездну.

— Люцифер, — прошептала она, еле дойдя до кровати. — Люц…

— Что там произошло? — удивленно спросил Михаил, постучав в стену. — Что с ней опять? Палами, ответь нам. Что с тобой?

— ПАЛАМИ! — вскричал Люцифер, сердце которого сжалось от переживания за возлюбленную. — Что происходит? Тебя снова пытает собственное подсознание или что? Ответь же нам! Черт, я беспокоюсь. Почему мы и дня не можем прожить без приключений?

— Все… Хорошо… — набрав воздуха, ответила мадемуазель, проваливаясь в обморочное состояние.

— Это какое-то де жа вю, — прошептал Дьявол.

Палами стояла перед длинным коридором и внимательно осматривалась по сторонам. Этот туннель освещал яркий, ослепительный оранжевый свет. Именно он, приторный и резкий, заставлял её периодически морщиться. И когда глаза уже немного привыкли к свету, она решила понять, что происходит. Она неожиданно стала пятиться назад, пытаясь сбежать из туннеля и вернуться, но всё было безрезультатно. Сделав шаг назад, Палами уперлась во что-то каменное. Обернувшись, она заметила стену. Назад пути не было, а это значило, что нужно идти только вперед. Выхода другого нет… Нерешительными шагами, с замиранием сердца, демоница пересилила себя и пошла на яркий свет.

Постепенно глаза стали привыкать к яркому освещению. Удивительно, что свет никуда не исчезал. Он как будто освещал путь для неё. Сколько мадемуазель шла, она понятия не имела, но казалось, что туннель никогда не закончится. Демоница изрядно устала, ноги налились и отваливались, но при этом она не знала, куда шла и где был конец.

Ответа на вопрос долго ждать не пришлось. Сделав ещё шаг, Палами пересекла черту и оказалась на другом конце коридора. Она нервно сглотнула, увидев перед собой белую дверь. Дрожащими руками она потрогала дверь и толкнула её. Та, без усилий, отворилась.

Теперь ядовито-оранжевое освещение сменилось белым.

— А вот и наша невеста!

При слове «невеста» Палами вздрогнула, пристально осматриваясь вокруг себя. Она заметила, что стоит посреди зеленой поляны. Дует легкий ветерок, который слегка колышет… Белую фату на её голове.

Недалеко от неё стоит свадебная арка, украшенная плетенными растениями и большими свадебными кольцами.

Палами непроизвольно содрогнулась и медленно опустила взгляд. Она посмотрела на себя и заметила, что стоит в пышном свадебном платье. Но самое удивительное для девушки было не это. Самое удивительное было наблюдать… Собственных родителей… Таких живых и веселых… Как ничего и не произошло…

— Мама? — еле прошептала она и посмотрела на женщину, которая к ней подошла.

Молодая женщина, с длинными белыми волосами, подошла к ней и нежно её обняла. Она посмотрела на дочь и подняла вуаль фаты. Палами тоже смотрела на мать и поверить не могла, что видит сейчас её… Такую жизнерадостную и молодую. Именно такую, какой её запомнила Палами до смерти. На её глаза невольно навернулись слёзы, которые она незаметно утёрла.

— Ты чего плачешь, доченька? Сегодня день твоей свадьбы. Что случилось? Тебя кто-то обидел?

— Ну, полно тебе, Мишель! Не пугай ребёнка. Это она от радости… Сегодня такой важный день, потому что именно сегодня я отдаю нашу Палами Пройс, старшую дочь, в руки мужу и надеюсь, что он сделает её счастливой. В такой день можно и поплакать, только немного.

Темноволосый статный мужчина, в черном дорогом смокинге, также подошел к жене и дочери.

— Папа, — снова прошептала Палами и сглотнула. — Вы… Вы…

— Странная ты сегодня, Палами. Винсант, тебе не кажется, что наша доченька сегодня какая-то не такая? — спросила Мишель у мужа, на что тот улыбнулся.

— Она переживает, и её можно понять. Сегодня день её свадьбы. Ты ведь тоже переживала, когда за меня замуж выходила, а? Я помню, как ты плакала у алтаря. От радости. Вот и дочка наша в тебя, — с улыбкой ответил мужчина и посмотрел куда-то вдаль. — А вот и твой супруг, Палами. Опоздал он. Не пунктуальный наш будущий зять.

Как только отец заговорил о женихе, Палами обернулась и посмотрела вдаль. От увиденного, она похолодела, выронив из рук букет.

— Михаил?! — удивленно спросила Пройс саму себя, все ещё не веря собственным глазам.

На последней фразе шатенка вскочила с кровати. Она нервно сглотнула и внимательно осмотрелась. Она снова была в собственной Клетке, а странный сон исчез. Пройс потрогала лоб, понимая, что он всё ещё горячий, но головная боль отступила, что не могло не радовать.

— Люцифер, Михаил! Вы здесь?! — вскричала Палами, пытаясь отойти от странного сна.

— Да, — ответил Люцифер. — Палами, что было? Что с тобой? Родная, ты нас снова пугаешь…

Демонша взяла себя в руки, и решила всё рассказать возлюбленному. Только она решила умолчать о том, кто был в главной роли.

— Люцифер, не переживай. Уже все хорошо. Я просто немного провалилась в сон из-за жара… А потом мне приснился сон, что я стою в свадебном платье, в белой фате перед свадебной аркой. А потом ты пришел. И там были мои родители. Люцифер, понимаешь, — Шатенка вздохнула и закрыла лицо ладошками, — я видела их. Я видела их как живых… Они были такие… Веселые, счастливые… Мама была прекрасной, такой, какой до своей смерти…

Пройс даже не заметила, как на глаза невольно навернулись слезы при воспоминании о родителях. Это была больная тема для Палами, и она даже не заметила, как стала тихо плакать.

— Сон был такой реалистичный. Мои родители…

Люцифер и Михаил переглянулись.

— Палами, — тихо начал говорить Светоносный, пытаясь успокоить плачущую невесту, — моя любовь, моя отрада. Не плачь. С тобой — я, и это главное. Я тебя очень люблю и никогда не оставлю, но ты должна понять, что это прошлое, которое нельзя изменить… Сон был хороший, он тебе приснился, потому что ты думала о них, но это было всё не по-настоящему…

— Люцифер, — неожиданно обратился к Падшему Михаил, — можно я тебя перебью? А тебе не кажется, ну… Что сон Палами это как бы намек… Ну, ты понимаешь, о чем я сейчас говорю?

Дьявол внимательно посмотрел на старшего брата, пытаясь понять, к чему тот клонит. Видя, что до Светоносного немного туго доходит, Михаил закатил глаза и объяснил:

— Люцифер, подумай ещё раз! — настаивал он на своём. — Включи мозги! Сон, свадьба, арка, фата, невеста. Доходит?

— А! Ты об этом. Я… Я…

— Да смелее! Неужели, тебе дошло, младший брат?..

Архангел кивнул и встал на одно колено. Архистратиг облокотился об стену в ожидании, и на его лице появилась еле заметная улыбка.

— Палами, я знаю, что сейчас не время… Я понимаю, что мы с тобой заперты в темнице и нас разделяет стена… И моя речь сейчас тебе покажется безумной, но я так больше не могу! Прошу тебя, выслушай меня и не отказывай! — Он набрал воздуха и прикрыл глаза. — Палами Пройс, ты станешь моей женой?

От такого признания, Пройс похолодела, сохраняя немое, угнетающее молчание, и погрузилась в свои раздумья над предложением возлюбленного. Михаил и Люцифер молча ожидали её решения, и Люцифер молил Отца, чтобы его любовь, королева его сердца, его любимая женщина ответила заветное «Да».

— Люц, это как-то странно. — Она первой решилась заговорить, тем самым нарушив мертвое молчание. — Хорошо, я стану твоей женой. Я люблю тебя, Люцифер, и даю своё согласие.

========== Привет, Смерть, привет, Судьба ==========

— И что ты делаешь, Габриэль?

Габриэль второй день сидел в том саду, куда приходил, когда был совсем маленьким, и пристально смотрел в одну точку. Этот сад был одним из немногих, которые ещё уцелели в Раю в ходе войны. Именно здесь, среди дурманящего и опьяняющего разум жасмина, и прошло его детство. Именно в этом месте он мог побыть в гармонии с самим собой, мог подумать о самом сокровенном, тайном и дорогом его сердцу, предаться былым воспоминаниям.

Но, даже сюда иногда заглядывали любопытные ангелочки, такие, как Бальтазар.

— Бальтазар… Мы же недавно расстались с тобой, дорогой мой, — проговорил Габриэль, вдыхая аромат жасмина.

Сейчас у него даже появилось желание немного пошутить и съязвить.

— Детка, я скучал по тебе, — также с иронией ответил тот, явно не оставаясь в долгу перед сладкоежкой.

— С чем пожаловал? — Теперь лицо архангела стало более серьёзным, и он с волнением спросил: — Что-то случилось?

— Случилось? — спросил ангел, а затем ответил: — О нет, друг, всё нормально, если не учитывать войну и твоё ранение. Кстати, покажи мне свою рану. Я должен знать.

— Что ты так за меня переживаешь? Я в порядке. Мы проиграли бой Рафаэлю. Первый бой. Но ещё вся война впереди.

— Покажи мне свою рану! — дотошно настаивал на своем ангелок.

Видя такое поведение ангела, архангел вздохнул и закатил рукав куртки. Взору Бальтазара открылась рана друга, которая уже немного затянулась, хотя и делала это долго и мучительно.

— Проходит, — с облегчением констатировал Бальти и присел возле Габриэля.

— Бальтазар, со мной все нормально, — начал спокойно говорить он и пристально посмотрел на ангела. — Я ценю твою заботу и твои переживания. Ты хороший друг, Бальти, и спасибо, что помогаешь мне в этой войне. Без тебя бы я проиграл бой… Шансов бы вообще не было. Кстати, ты-то как себя чувствуешь?

— В порядке. Жить буду, — с улыбкой ответил Бальтазар, мимолетом погладив рану. — Затянется. Куда она денется? Воевали уже. Все это мы уже проходили. Словно какое-то-де жа вю… Габриэль, за такое не говорят спасибо. Я за тебя сражаюсь и делаю это по своей воле. Я ценю нашу дружбу. Ты не переживай, мы дадим Рафаэлю ответный бой, обещаю.

— Да, ты прав… Наверное… Бальтазар, — Габриэль слегка задумался, а затем продолжил: — пока бои хоть немного утихли, и у нас ещё есть время, я хотел бы поговорить с тобой. Хорошо, что ты пришел. Мне нужна твоя помощь! Я уже думал над этим.

Тот удивленно взглянул на своего командира и придвинулся к нему ближе. Видя заинтересованный взгляд ангела, архангел начал говорить.

— Мне нужны Кольца Всадников! — выпалил он.

Ангел нахмурился, а затем вскинул бровь.

— Прости. Что тебе нужно?

— Кольца Всадников. Магический ключик от темницы Люцифера! Ты мне поможешь?

— Я знаю, что это такое. Не стоит мне напоминать. Но, прости, ты уверен, что они тебе нужны? В разгар гражданской войны? Когда ты, мой генерал, ведешь войну против Рафаэля? Искать кольца, когда наши гибнут в боях?! Это бред! А позволь узнать, для чего они тебе? И почему ты именно ко мне с этим обратился? — Бальтазар поудобнее уселся на рифленой скамейке, ожидая ответа на поставленный вопрос и сомневаясь в правильности действий друга. — Идет война, друг! Ты — военачальник, ты — генерал, ты — главнокомандующий!

— Я должен вытащить Михаила и Люцифера из Клетки, а для этого мне нужны Кольца, открывающие врата темницы. Только Михаил способен остановить его! Это раз. Второе. Я знаю, что идет война. Не стоит напоминать. Я знаю, что я военачальник, и что батальон ждет моих приказов! Но бои пока утихли, а значит, у нас есть ещё время! Третье. Ты же всегда знаешь, где и что… Я ответил на твои вопросы, Бальтазар? Кстати, я примерно знаю, где три кольца. Но мне нужно последнее — четвертое! И в тех я не уверен, что мои догадки верны.

— Ответил, — произнес тот, сильнее подвергаясь сомнениям. — Прости, братиш, но я не считаю, что план хорош! Сейчас прежде всего нужно думать об армии, о солдатах наших, о ресурсах, и где их пополнять, а не о Кольцах! Твоя основная задача — думать, как выиграть бой, и как повести нас за собой!

— А я и думаю! — вторил Габриэль. — Мы найдем с тобой ключ. Я уже сказал, что догадываюсь, где три кольца, и где можно найти четвертое! Тогда я их сложу вместе и открою врата темницы! И есть у меня на этот счет одна идея… И ты мне в этом поможешь, Бальтазар. И Каса возьмем. Считай, что это мой тебе приказ, на правах генерала. Ну, да… Генерала…

Бальтазар хмыкнул, но делать было нечего. Пришлось подчиниться. Приказ, есть приказ.

***

— Плохая это идея, Габриэль, — твердил Кастиэль, стоя у стены в темной комнате.

Ангел облокотился об стену и наблюдал за друзьями, которые готовили ритуал. Габриэль поднял голову и недовольно посмотрел в сторону ангела, мысленно приказывая тому замолчать. Далее он перевёл взгляд на Бальтазара и взял какой-то пергамент. Странички пергамента были пожелтевшие от старости, в некоторых местах немного спаленные, а сами буквы были написаны на древнем, мертвом языке — навахо. Буквы блестели, словно были написаны самим золотом.

Габриэль уверенно стал произносить заклинание. В комнате замерцали свечи, поднялся сильный ветер, который в считанные секунды ворвался в комнату, снося все на своем пути. Окна в комнате потрескались, осколки стекла разлетелись по всему периметру помещения, а люстра, которая висела на потолке, упала в метре от него.

— Что вы сделали?!

За спинами друзей кто-то неожиданно появился. На лице младшего из архангелов появилась еле заметная ухмылка, и он обернулся. Бальтазар и Кастиэль нервно сглотнули, увидев, кто перед ними стоит, а сладкоежка спокойно сложил руки в карманы.

Перед ангелами стоял статный и серьёзный мужчина. Можно было сказать, что мужчина был стар, хотя и выглядел до сих пор знатно и убедительно, несмотря на свой возраст. Всем своим видом он показывал, что требует к себе уважения и почтения, но не смотря на это он оставался весьма спокойным и невозмутимым. Одет он был в деловой черный костюм, под которым красовалась белая рубашка и галстук. В его руках была деревянная трость, которую он не выпускал и всегда носил с собой.

— Привет, Смерть, — прошептал сладкоежка и слегка наклонил голову вбок.

— Что же ты себе позволяешь, мальчишка? — строго обратился Всадник к архангелу. — Как ты посмел сделать это? Зачем ты меня сковал и уподобился своему старшему брату?

Смерть вздохнул и протянул Фокуснику руки, на которых красовались золотые оковы. Он взглянул на свои руки, и оковы пропали. Сладкоежка немного опустил голову, явно побаиваясь великого Всадника, который и от него требовал почтения и уважения.

— Я должен так сделать… Прости. Я освобожу тебя, когда ты сделаешь то, что мне нужно…

— А ты знаешь, что ты сковал Смерть? — серьёзно поинтересовался Всадник, находясь в полном спокойствии. Он контролировал ситуацию и самого архангела. — Ты, Габриэль, последовал примеру старшего брата и тоже сковал меня до неприличия простым заклинанием, и теперь я в подчинении у капризного ребёнка, как и это было с Люцифером. Он приказал мне уничтожить Чикаго, а что же ты прикажешь?

“Капризный ребёнок” посмотрел на своего великого собеседника, примирительно спросив:

— Хочешь пиццу? — Он указал на большую пиццу на столе. — Я же знаю, что ты любишь фаст-фуд. Я не буду ничего такого приказывать тебе. Мне нужно только… Мне нужны Кольца открывающие врата темницы Люцифера. Не говори мне ничего! Я знаю, что ты меня будешь упрекать, но я вытащу братьев оттуда любой ценой!

Смерть внимательно выслушал Габриэля, не меняясь в эмоциях. Когда тот закончил свою речь, он подошел к столу и взял лакомство. Блаженно откусив большой кусок и вытерев руки о белую шёлковую салфетку, он достал серебряное кольцо с квадратным белым камнем.

— Тебе нужно это? — спросил он, показав архангелу украшение.

Как только Фокусник заметил кольцо, то на его лице появилась еле заметная улыбка.

— Я знаю, — продолжал Гейб, расхаживая по комнате, — ты мне его не даешь, ибо я понимаю, что ты ответишь. Что этим я выпущу Люцифера и Михаила из темницы и Люцифер снова возьмется за старое, но… Сейчас его идеи воплощает в жизнь Рафаэль, и именно он угроза всему человечеству! Он хочет перезапустить Апокалипсис и сделать то, что смогли предотвратить Винчестеры. И война сейчас идет, там, в Раю.

— Я это знаю, Габриэль, — невозмутимо ответил он и доел второй кусок. — И про гражданскую войну знаю и про кровопролитный бой тоже. А ещё я понимаю, что если выпустить Люцифера и Михаила из Клетки — беде не миновать. Твой братец старший никак не образумился, и я уверен, что он снова что-то натворит, как только выйдет на свободу. Но ты прав. Здесь есть ещё один игрок — Рафаэль, который пострашнее Люцифера и представляет реальную угрозу. Поэтому, я дам тебе кольцо, но с одним условием.

Архангел нервно потрогал свои волосы, а затем в его руках появился шоколадный батончик. Только так сладкоежка хотел успокоить себя, потому что волнение перед Всадником пересиливало смелость, которая была у него в начале диалога со Смертью.

— Что же это за условие? — спросил Габриэль, смотря на мужчину.

— Ты остановишь брата, и не дашь ему устроить Апокалипсис, это ясно? И войну ты остановишь, не дав ей превратить Отчий Дом в руины. Если ты нарушишь это условие, знаешь, что будет. Я не буду тебе напоминать.

— Хорошо. Я согласен, — выдохнув, ответил Трикстер.

Смерть удовлетворительно покачал головой, бережно протянув архангелу украшение. Тот взял его и повертел в руке.

— Помни наше условие. И запомни, Габриэль, нарушишь условие — будут последствия! И да, ангелы мои, попытаетесь связать меня ещё раз — умрете, не успев начать. А теперь сними с меня оковы и ответь на один вопрос: что с остальными тремя кольцами? Ведь ты же знаешь, что их четыре. Нас четыре — их четыре.

Сладкоежка не успел ничего ответить. Ну, или просто не хотел отвечать. Он переваривал информацию и параллельно подошел к Всаднику. Прочитав заклинание на теперь уже енохианском языке, он улыбнулся.

— Я найду три остальных кольца. Ты свободен. Я снял с тебя оковы, Смерть!

— Не стоит тебе их искать, Габриэль! Я облегчу твою участь и задачу!

На девичий голос друзья и Всадник обернулись. Сладкоежка явно не понимал, кто к ним пожаловал и почему именно сейчас. Ангелы вопросительно переглянулись, архангел посмотрел вперед, а Смерть просто стал кушать любимый фаст-фуд.

Из дальнего угла комнаты, из темноты, вышла молодая девушка-блондинка, с голубыми глазами и в очках. У неё были длинные волосы. Одета она была в серый костюм, белую рубашку и брюки. В руках дама держала книгу Судьбы, в которую что-то постоянно записывала.

— Атропос! — В один голос выкрикнули изумленные Кастиэль и Бальтазар.

— Атропос, и ты здесь, — с улыбкой выдал Габриэль, бережно держа в руках кольцо.

— Ладно, Габриэль, мне пора. Надеюсь, ты ничего не забыл. Атропос, мое почтение тебе, — спокойно сказал Смерть, встав с кресла. — Прощайте! — бросил он.

И Всадник исчез, даже не дав ничего ответить Габриэлю. Тот только вздохнул и перевел взгляд на блондинку.

— Габриэль, — начала говорить девушка, делая шаги навстречу архангелу, — вы снова играете с Судьбой. Я хорошо делала свою работу, делаю, и буду делать, если ты и твои пернатые друзья не будут мне мешать! А вы мне мешаете!

— Что? — Из угла комнаты вышел Бальтазар и подошел к даме и Трикстеру.

— Утихомирь своего друга, архангел, и тогда я отвечу! — взвизгнула Атропос, смотря на ангелов.

— Бальтазар, — хмуро обратился сладкоежка к другу. — Я сам. Подожди. Не вмешивайся пока.

Ангел подчинился и встал на место. Он не хотел спорить со своим главнокомандующим. Удовлетворенная блондинка продолжила свою речь:

— Вы изменили судьбу, Габриэль, открыв врата Клетки Люцифера. Дьявола вы туда заточили, правильно. Это была его судьба. Тут я согласна, но… Все пошло наперекосяк, наперекор судьбы ибо с ним в клетке находится теперь и его старший брат, который не должен там быть. Но самое плохое не это. В Клетке с Люцифером находится девушка. И не простая девушка, а его невеста. Несмотря на это, Палами Пройс не должна находится с ним. Это не её участь, она у неё совсем другая. И тогда, на кладбище «Сталл», она не должна была открывать врата темницы. Это должен был сделать Михаил. Но Палами разрушила все, нарушила систему, изменила всю историю и кардинально поменяла судьбу, заточив себя, жениха и его старшего брата в этой темнице. Она не должна была вмешиваться, но ты ей приказал сделать это! Она не остановила битву, а наоборот усложнила положение и придала мне много работы. Битва должна была быть, так было решено, а она вмешалась и спрашивается, какого черта? Она изменила сценарий, изменила ход вещей, историю. А так нельзя! — Судьба стала повышать голос, смотря на архангела. — Все пошло коту под хвост, когда эта дамочка исполнила твой приказ! Я себе работала, и работала хорошо, пока ты и эта барышня не вмешались!

— Я ей ничего не приказывал… Я просил, чтобы она остановила битву, — начал оправдываться сладкоежка, теперь побаиваясь Атропос в гневе.

— Но она её не остановила, а только всё испортила! Нельзя менять историю, менять судьбу! Так не бывает, Габриэль.

— Все пошло не так, как мы предполагали. И вообще, что ты раскричалась, медовая?

— Именно! — закричала она, раздражаясь. — Поэтому, я дам тебе три кольца Всадников. Четвертое тебе дал Смерть. И ты откроешь врата. Ты исправишь то, что вы натворили. Не только ты. Все вы. Не смейте переходить мне дорогу и не забывайте, что у меня ещё есть две сестры. Две! И они больше, в прямом смысле этого слова!

Габриэль пристально посмотрел на Судьбу и усмехнулся.

— Не угрожай мне, Атропос! А у меня есть три старших брата! Ладно. Не будем ругаться, карамелька. Давай мне ключики, и мы все исправим. Честно.

Дама прищурилась и достала из кармана брюк три кольца. Она протянула их Габриэлю.

— Обманешь меня, я сделаю так, что твои друзья умрут. Я сейчас не про ангелов, а про Винчестеров! Понял меня? Если меня обманешь, мои сестрёнки сбросят Сэма и Дина с огромной скалы в синее море, чисто ради принципа и ради мести, усек? Вы исправите все, что натворили! — воскликнула богиня, пристально смотря на Габриэля.

— Хорошо, — изрёк он и сложил ключи от темницы Люцифера в карманы. Четвертое кольцо, которое дал Габриэлю Смерть, он положил отдельно. — Как прикажешь, госпожа, и не злись. Тебе не идет быть в гневе.

— Я тебе всё сказала, архангел.

— Да поняли мы уже. Атропос, а позволь узнать, где же ты достала кольца? — Бальтазар снова подал голос из угла комнаты.

— Не твоё дело. Любопытному на днях защемили нос в дверях! Все, я вас предупредила! Увидимся ещё! — Богиня исчезла, даже не посмотрев в сторону Бальта.

— Какие мы злые! — фыркнул Бальтазар.

— Ну вот, у нас есть ключики. А теперь — домой! Встретился с Судьбой и Смертью… И встреча была не очень теплой. Хорошо, что она войну гражданскую ещё не упомянула. А хотя знает, чертовка, что творится сейчас на Небесах. Так-с, ладно, а теперь домой, братья-кролики, — приказал Габриэль, и, сделав знак ангелам следовать за ним, исчез.

========== Маленькие архангелы ==========

— Объявляю вас мужем и женой, — с улыбкой на лице произнес Михаил. — Что? Я ведь архистратиг и имею право вас обвенчать.

— Спасибо, брат. Пал, я так рад. Это самое хорошее, что со мной случалось. — Глаза Люцифера засияли от радости и счастья, и цвет их стал светлее. — И правильно ты сказала, что станешь моей навек. Ведь столетия и века у нас ещё впереди.

— Эх, я бы сейчас сказал: «Люцифер, можешь поцеловать невесту», но это получилась бы не удачная шутка. Жаль, ребятки, ничего не могу поделать, — пожав плечами, архистратиг сделал вывод: — Заточение оно такое.

— Спасибо, Михаил, и на этом. — Улыбнулась за стеной Палами. — Люцифер, я счастлива, что я стала женой… Дьявола. Хм, странно звучит, но я тебя люблю.

— Согласен с тобой, Палами, это странно звучит. Но мы ведь в Клетке, а ты окружена двумя архангелами, куда уж страннее, — хмыкнул Люцифер и дополнил: — И я тебя тоже люблю, Палами. Всем своим сердцем, которое теперь совсем не черное. Оно теперь светится изнутри, и я чувствую, как оно бьется от моей любви к тебе. Нет ничего, что я жалел бы сильнее, чтобы ты стала моей и всегда была рядом со мной. Ни проходит и часа, чтобы я не думал о тебе и как я хочу тебя увидеть, любовь моя. И просто прижать к себе. Почувствовать запах твоих волос и просто посмотреть на тебя…

Люцифер вздохнул и присел на пол. Он взял тетрадь и что-то туда записал. Заметив, что к нему подошел Михаил, архангел быстро её захлопнул.

— Ты ведешь дневник? Люцифер ведет дневник и записывает события, которые с ним происходят в темнице? — с ухмылкой поинтересовался Михаил и указал на тетрадь.

— Записываю лекции по психологии! — съязвил Дьявол и показал брату раздвоенный язык. — Не твоё дело, Михаил. Только попробуй её взять! И никакой это не дневник! А вообще, заткнись!

— Какой маленький, обидчивый Люси. — Без всякого зла отозвался старший архангел, ухмыльнувшись.

— Ребята, хватит вам, — перебила братьев Палами и встала с кровати. Она подошла к стене и прислонилась к ней. — Люцифер, не все так плохо. Ты сделал мне предложение, я согласилась и сказала тебе «Да». Я стала твоей женой, пускай и не официально, в темнице. Михаил, на правах небесного правителя, лидера, обвенчал нас, а это значит, что мы вместе. Я тебе подарила своё сердце и дала согласие. Я теперь твоя, Люцифер. Только твоя. Слово Михаила многое значит.

— Муж, из-за которого ты здесь. Если бы не мой Апокалипсис… Хотя я же не жалею, что я хотел такое сделать. Ибо людишки, — Люцифер поморщился и посмотрел в сторону удивленного Михаила, — мерзкие, порочные недоноски, кучка лысых, маленьких обезьян. Не понимаю, что Габриэль нашел в людях и почему их так защищает? Почему он стал таким человечным? Люди жалкие, противные и не достойные жизни твари. Они — порочны, развратны, горды, похотливы, их жажда власти и крови не знает границ, и при этом ещё меня таким считают.

Палами и Михаил выслушали монолог Люцифера, и девушка удивилась тому, что услышала… Но удивилась только на минуту. Воспитанная Аластаром, выросшая в Аду, обученная мастерству пыток, она не считала мнение новоиспеченного мужа таким прям ужасным. Да, она не относилась к людям так презренно, не ненавидела их, как это делал Люцифер, но и не осуждала его. Она могла преспокойно пытать грешников, выполнять приказы, и абсолютно не испытывала угрызения совести по этому поводу. Вот она и приняла позицию Дьявола. Но, в отличие от невестки, Михаил категорически не согласился с мнением брата и ответил ему:

— М-да… Видать, плохо я тебя в детстве воспитывал и учил, — проговорил архистратиг и посмотрел в сторону довольного и удовлетворенного своим монологом Люцифера. — Хотя я воспитывал тебя так, как даже людям не снилось; любил тебя больше, чем люди любят своих детей; открыл перед тобой всё величие и красоту Эдема, научил всему, что знал сам. Но даже при моей любви к тебе, я осуждаю твое мнение и отношение к людям.

— Я тоже тебя люблю, Михаил, — спокойно ответил Падший, изменив положение, и теперь подогнув под себя левую ногу. — Но ещё я умею жить своим умом. Я никогда не покорялся и не буду покоряться людям. Они не достойны этого. Они хуже ангелов. Демоны хуже людишек, а людишки хуже ангелов. Палами, прости про демонов. Ты исключение, потому что ты — моя молодая жена. Эти тараканы мне ненавистны, и заставлять меня служить им, людям, это странно и глупо. Нравится тебе это или нет. Я пошел против Отца нашего, так как я знал природу людей. Я предвидел, на что они способны и что они натворят. Я не понимаю, как получилось так, что Отец приказал всем нам преклонить перед ними колени? Нет, я остаюсь при своём мнении до сих пор и покоряться кучке дерьма не собираюсь!

Михаил выслушал младшего брата, параллельно придумывая ему ответ, а затем присел возле него и посмотрел в голубые глаза Люцифера.

— Из-за твоих детских капризов, прихотей, амбиций и инфантильности мы и попали сюда. Всё это, — Он обвел пальцем темницу, — просто большая истерика, которая довела вот до чего. Из-за твоего странного желания, из-за обидок на нашего Отца, из-за твоей бессмысленной гордости и инфантильного характера, мы сейчас сидим в заточении. Ты просто хотел мести, хотел что-то доказать Отцу и уничтожить планету. А когда ничего не вышло, мы проиграли… Ты просто юнец, нарцисс — с самооценкой до Небес, для которого весь мир — большая игрушка!.. Пора тебе повзрослеть, Люцифер!

От такой пламенной речи старшего брата, Светоносный нахмурился, холодно смотря на Михаила. Обстановка в Клетке резко накалилась, и теперь два архангела стали спорить, сцепились друг с другом, буквально, из-за ничего. Боясь, что перепалка братьев станет сильнее, и что дело может дойти до драки, Палами решила спасти их обоих и не дать друг друга убить. Она вскочила с кровати и приложила голову к стене, при этом громко приказав:

— Хватит вам обоим! Сколько можно?! Вы постоянно говорите на эту тему и ругаетесь. Так нельзя. Вы же родные братья. Я думала, заточение нас объединило и помогло нам наладить отношения. Но, видать, я ошиблась. Разве вы забыли, как мы были друг с другом откровенны да вот, буквально, вчера? Вы забыли, как нам нравилось сидеть вместе и просто рассказывать истории далекими вечерами? Я даже с тобой, Михаил, нашла общий язык. Но я считаю, что тема абсолютно не имеет смысла, потому что прошлого не изменить. Люцифер хотел устроить конец света и поплатился за это. А ты, Михаил, поплатился за свою идею остановить Люца! И в конечном итоге мы всё равно сидим в одной темнице и коротаем дни взаперти! Заканчивайте ссориться, ведь вы же знаете, что я это не переношу! Лучше расскажите мне истории из вашего детства? Я с радостью послушаю их. Мне очень интересно, как вы жили в те далекие времена, много-много веков назад, что переживали и как всё происходило?..

Как только Палами закончила свой нравоучительный монолог, Люцифер и Михаил переглянулись и совсем как маленькие опустили головы, признавая её правоту. Им обоим нужно было научиться терпению, выдержке и сдержанности, если они хотели выжить. И Михаил первым это осознал, а потом задал вопрос:

— А что конкретно тебе рассказать, Палами? Что ты хотела бы услышать?

— Да, о чем? Ты хочешь ещё историй о нашем архангельском детстве? — подхватил Люцифер, тоже понимая, что пора прекращать ссоры с братом.

— Всё, что угодно. Я же сказала, про архангельское детство, например. Потому что мне надоели ваши перепалки. Два родных брата, а общаетесь как кошка с собакой! — выпалила Палами, усаживаясь на пол.

Она прислонила голову к стене и приготовилась слушать рассказ архангелов. Михаил подчинился, уже зная, что рассказывать, а Люцифер, совсем как в детстве, присел возле него и застыл в ожидании. Он даже не заметил, как ближе пододвинулся к брату, и на первый взгляд показалось, что вовсе не было ссоры между ними.

— Слушайте, — начал Михаил, вспоминая. — Уговорили меня как-то Габриэль и Рафаэль поиграть с ними в мяч… Мы сделали его, то есть мяч, и…

Перед его глазами мгновенно вспыхнула картинка из маленького архангельского детства. Люцифер помнил это воспоминание и тоже невольно улыбнулся, сложив руки на груди.

— Давай, Рафаэль, теперь я тебе кину! Мы будем играть в «Скелетика!» — с улыбкой закричал маленький Габриэль, держа в руках большой, самодельный мяч с рисунком радуги.

Все четыре архангела стояли на зеленой полянке посреди Эдема и ожидали, когда же Габриэль кинет мяч. Самый старший из них — Михаил, тоже решил составить компанию в игре, прекрасно зная, что ему поручено следить за младшими братьями и не отвлекаться. Но что же делать, если и ему хотелось играть? Ведь они — маленькие ещё ангелы с мягкими и нежными крыльями, перья которых блестели на золотом солнце Райского сада. У Люцифера — большие, белые, слегка отдающие голубизной и золотом; у Михаила — величественные, огромные, цвета шоколада, символизирующие всё его могущество и силу; у Габриэля — белые, периодически меняющие цвет на золотистый, а у Рафаэля — светло голубые. Будущий архистратиг больше жизни любил братьев и наслаждался каждым мгновением проведенным в их компании. Он любил их всех без исключения и не выбирал себе «любимчиков». Они все были для него равные, и во всех он души не чаял: будь-то шустрый и шкодливый Люцифер, сладкоежка и маленький фокусник Габриэль или же весьма серьёзный для своего возраста Рафаэль.

— Кидай! — весело ответил Рафаэль, поймав летящий в него мяч. — Поймал! Теперь я кидаю Люциферу.

Малыш засмеялся и бросил мяч Люциферу, который стоял немного дальше от него. Тот не ожидал такого резкого броска и не поймал мяч, который пролетел мимо и врезался в куст жасмина.

— Не поймал, не поймал! — В один голос закричали Габриэль и Рафаэль и показали Светоносному языки. — Раф, Люцифер не поймал мячик, а значит, ты вправе забрать у него что-то.

— Ну, тогда я забираю у тебя волосы! — огласил Рафаэль и бросил мяч обратно, попав, случайно, в нос Михаилу.

Будущий лидер Эдема вскрикнул и потрогал ушибленный нос.

— Упс… Прости, братишка, — произнес малыш, опустив голову вниз.

Люцифер заливисто рассмеялся, а Михаил, окинув задир взглядом, полным любви и ласки, запустил мяч обратно. Только теперь Габриэль его поймал, при этом повалившись на зеленую траву.

— Есть, — проговорил Габриэль, бросая мяч обратно Люциферу.

На этот раз малышу снова не повезло. Светоносный поднял глаза к небу, и заметил, что мяч летит прям в него. Понимая, что игрушка сейчас собьет его с ног, он зажмурился и уклонился, моля Отца, чтобы всё обошлось. Создатель услышал мольбы сына, и в самый последний момент мяч пролетел мимо архангела, не причиняя ему вреда. Люцифер остался спасённым от удара, да вот только мяч всё же нашел себе жертву и упал на самого… Всадника Смерти — прогуливающегося по Раю.

— Не шалите, архангелочки, — сделал замечание детям Смерть.

— Смерть, а почему ты с нами не играешь? — Любопытный сладкоежка Габриэль подбежал к Всаднику и запрыгнул ему на руки.

Могущественное существо все также спокойно обняло на руках Габриэля и погладило его по теплым и мягким перьям. От этих прикосновений малыш блаженно закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Вообще ему нравилось внимание, и он любил, когда его держали на руках и гладили по бело-золотистым крыльям.

— Занят я, Габриэль. С Отцом вашим время провожу. У нас есть общие дела, и Создатель серьёзно к ним относится.

— Ты нам расскажешь про Эдем? — К Всаднику подбежало три остальных архангела, и теперь небесные детки обступили его.

— Обязательно, — безмятежно ответил Смерть. — Жду вас у себя. А теперь мне пора. Осторожнее там с мячом…

— Мы любили его, — подвел итоги Михаил, закончив рассказ.

Все время, пока он рассказывал, Палами не перебивала его, а только внимательно слушала, легонько улыбаясь. Ей все больше и больше нравилось слушать рассказы из архангельского детства, и Михаил и Люцифер с радостью ей рассказывали об этом.

— Очень интересный рассказ. Я даже не знала, что вы играли в мяч на Небесах, — вздохнув, начала говорить Палами, всё ещё находясь под приятными впечатлениями.

— Рафаэль, кстати, изобрел. Нам всем было хорошо вместе. Мы были счастливы. — Вступил в диалог Люцифер. — Михаил сам меня вырастил, и я благодарен ему за это. А я уже воспитал Габриэля, научив его фокусам-покусам, которые знал сам. Обучил его всяким штукам, которые могли ему помочь. Кстати, я помню ещё один забавный случай.

— Серьёзно? — изогнув бровь, спросил архистратиг. — Тогда расскажи. Может я вспомню. Нет, я наверняка это вспомню, — добавил он.

— Родной, любимый, расскажи!

Люцифер улыбнулся, вспоминая сюжет из прошлого.

— А было это в Небесном Саду… Ох и получили же мы от Михаила тогда…

— А, ты об этом! — спохватился старший архангел и всплеснул руками. — Да, как я мог забыть про тот случай в саду. Вы тогда знатно повеселились. Я даже не думал, что ты это вспомнишь. Всё, я понял, что ты хочешь рассказать. Забавно…

— Вспомнил, братец? Значит, дело было так…

— Это ты во всем виноват!

Маленький Габриэль, с надутыми губками, стоял посреди зеленых зарослей разных кустов и пахучих цветов, окружающих его со всех сторон. И каких там только цветов не было: пионы, розы, гортензии, ирис и иберис, лилии, лотос, орхидеи, и нежный, словно невеста, жасмин. Все ароматы дурманили, опьяняли, затуманивали разум и заставляли останавливаться всех небесных обитателей, вдыхать их чарующий аромат.

— Ничего я не виноват, — беспечно ответил Люцифер. — Ну, подумаешь, устроили пожар в Раю… Я же не специально…

— Ты подпалил жасмин. А ещё потом огонь перекинулся на другие кусты, и те сгорели. Ярко, весело и с огоньком. И нужно было же тебе засмеяться в придачу, — обидчиво продолжил Габриэль.

— Его потом потушили, — оправдывался Светоносный, явно не чувствуя своей вины.

— Да уж… И ещё на меня всё и свалил… Что, самому слабо было ответить за свой поступок перед Создателем и Михаилом? — вздохнув, поинтересовался Габриэль и присел на мягкую, зеленую траву. — Наказание получили оба.

— Подумаешь!

Шкодливый ребёнок Небес, сын Зари, любил развлекаться и делать пакости другим, не забывая при этом получать наказания за свои проделки.

— Михаил нас поругал! — хмыкнул Габриэль, недовольно добавляя: — А тебе ещё и весело!

— Подумаешь. Что тут такого? Полить эти кусты. Да, их много, но ничего, мы ведь справимся. И да! — вскричал он, прищелкнув пальцами. — Я кое-что придумал.

— Тебе мало, Люцифер? А, может, не нужно?

Ничего не ответив младшенькому архангелу, Люцифер, выхватил из рук Габриэля шланг с водой и принялся его обливать. Сладкоежка, не ожидая такого, громко закричал, на что сын Зари захохотал и прибавил напор. Две секунды, и из шланга хлынул мощный поток холодной воды, заливая и затапливая всё вокруг.

— Вот и всё, справились.

— Здорово! — хмыкнул Габриэль и стал пытаться выбраться из лужи с водой.

Видя, что ему тяжело вставать, Светоносный подбежал на помощь и протянул Габриэлю руку, за которую тот ухватился и повалил Люцифера в эту самую лужу. Брызги полетели в разные стороны, а оба архангела весело засмеялись, бултыхаясь в грязи.

— Да, так, собственно, и было. Мы тогда с Гейбом поразвлеклись, — заключил Люцифер.

Палами, слушая рассказ возлюбленного, стала весело смеяться представляя, как Гейб и Люцифер обливали друг друга холодной водой в Эдеме.

— А что было потом? — сквозь смех спросила она.

— А потом… Потом, — Люцифер ухмыльнулся, — пришёл Отец, подскользнулся из-за моей лужи и сильно упал, громко закричав. Воды мы налили очень много. Залили всё, что было в Небесном саду, а потом ещё и бултыхались в ней, разнося брызги в разные стороны и делая её ещё большей. А когда пришел Михаил проверить, как мы выполняем наказание, то тоже упал, придавив собой несколько пионов и роз… А ещё потом он кричал, что падать в розы это больно.

— Конечно, тамже шипы были. А вообще убытков они принесли очень много, и тогда я понял, что лучшее наказание для Люцифера, это, собственно, отсутствие наказания.

Михаил, Люцифер и Палами залились смехом.

— Видите, рассказывать и вспоминать, это же намного интереснее, чем ругаться. Разве я не права? — поинтересовалась она.

— Да, ты права, Палами, — ответил Михаил и присел на пол темницы.

— Какая мудрая у меня жена, — заметил Люцифер, опуская голову и добавляя: — Я так хочу тебя обнять, прижать к себе… Я слишком сильно полюбил, и ты изменила мою жизнь, Палами. Я говорю с тобой и постоянно думаю о нас, думаю, как было бы хорошо хотя бы одним глазком, на минуту увидеть тебя. Ты самое потрясающее создание, дарующее блаженство и любовь, надежду на счастье. Ты моя вера, Палами, вера в будущее!.. Ты подарила мне жизнь, подарила мне то, в чём я так давно нуждался.

Слушая монолог Люцифера, Михаил притих. Он не хотел перебивать его в такую минуту внезапного откровения. От боли за брата у него сжималось сердце, и он признался себе, что отдал бы сейчас всё, лишь бы Люцифер и Палами оказались на свободе, покинули ужасную темницу. О, пускай он сам в ней века сидит, но для брата и невестки он желает лучшей участи. Архистратиг чувствовал всё, что чувствовал Люцифер, и это не было эмпатией. Это была просто братская любовь.

— Люц, я тоже тебя очень люблю, — прошептала демонша, даже не заметив, как по щекам, неожиданно, потекли слезы. Минут десять назад Пройс смеялась, а теперь она начинала плакать. — Люцифер, ты тоже самое родное, что у меня есть. Ты изменил меня, мою жизнь, дал мне то, чего так не хватало. Ты стал для меня тем, ради которого я готова положить голову на плаху, взойти на эшафот и выдержать любые пытки. Мне ужасно больно, что я тоже не могу сейчас тебя увидеть, но. Я думаю это испытание, которое мы должны выдержать. И когда мы его пройдём — будем вместе, а отношения ещё сильнее укрепятся. Ничто не происходит без причины, любимый. Но финал будет сладким… Я буду верить в это, и ты тоже верь.

— Да, я верю, — ответил Светоносный, задумавшись. — Если бы не ты, Палами, в этой Клетке я бы гнил вечность. А ты мне даешь шанс на спасение.

— Будем надеяться, что этот шанс всё же есть.

— Верьте… Всё у вас будет хорошо.Мы все выберемся отсюда и, возможно, будет ещё нам счастье… — После последней фразы, произнесенной Михаилом, в темнице наступило молчание, которое только нарушала тихая песня Палами.

Почти все диалоги троицы всегда заканчивались молчанием и обдумыванием очередного дня взаперти.

Moi je t’offrirai

Des perles de pluie

Venues de pays

Où il ne pleut pas

Je creuserai la terre

Jusqu’après ma mort

Pour couvrir ton corps

D’or et de lumière

Je ferai un domaine

Où l’amour sera roi

Où l’amour sera loi

Комментарий к Маленькие архангелы

Я переписала главу. Вообще. Поэтому если будут ошибки укажите мне на них через ПБ, пожалуйста.

========== Место встречи изменить нельзя ==========

Vagnelis «Conquest of Paradise» (Завоевание Рая)

Как ни ужасна война, все же она обнаруживает духовное величие человека, бросающего вызов своему сильнейшему наследственному врагу — смерти.

(Г. Гейне)

Наступил новый день для следующего кровопролитного боя. Всё в том же Эдемском саду была назначена очередная битва. Сад выглядел так же, как после предыдущей бойни. Цветы в некоторых местах были вырваны, а где-то придавлены ангелами. Они, в прошлом чарующие и удивительные, теперь просто наклонили лепестки до кровавой земли и склонились над ней, словно оплакивая огромные жертвы и потери, которые принесла война.

Подул еле уловимый ветер, и в считанные секунды на поляне появился Рафаэль со своим ангелом, а напротив него Габриэль с Бальтазаром и Кастиэлем. Два брата сейчас внимательно смотрели друг на друга, и до сих пор поверить не могли, что это безумие вновь началось, а они развязали одну из самых жестоких и кровопролитных войн в истории Небес. Войну, которую невозможно остановить, и которая унесла множество ангельских жизней. Войну, в которой шел брат на брата, а победителей не было…

— Ну, что, братец, ты хочешь снова проиграть и пролить кровь наших братьев и сестер? Или же сдашься? — усмехнувшись, спросил Рафаэль, начиная свою песнь сначала.

— Не надейся, Рафаэль. В этот раз я одержу победу, и все наконец-то закончится. Для кого-то хорошо, а для кого-то не очень, — нахмурившись, ответил сладкоежка.

Он был настроен решительно.

— Это мы еще посмотрим, Габриэль, — едко отозвался чернокожий и посмотрел на младшего брата с ненавистью болью в глазах.

В следующую минуту за спиной темнокожего появились сотни, а, может, и тысячи его солдат. Эта ужасная картина заставила Габриэля вздрогнуть и поморщиться. Но он быстро собрался, взял себя в руки, и тоже решил не сдавать позиции. Он не хотел проиграть и не собирался этого делать. Он понимал: безумие пора прекращать, но сдаваться не хотел. Не сейчас. Слишком много ангелов полегло на линии фронта. Думая так, он прищелкнул пальцами, тем самым призывая и свою армию.

— Убивайте всех на своем пути. Никого не оставляйте в живых! — приказал темнокожий, холодно окинув взглядом армию младшего брата. — Габриэля оставьте мне. Я не хочу убивать собственного брата и не буду этого делать. К своему любимому братишке я буду весьма снисходителен. Вперед на мины! Я должен выиграть этот бой и одержать вторую победу!

После этих слов обе армии начали атаковать друг друга.

— Боритесь до последнего. Пытайтесь любым способом выжить… Другого выхода нет! Нам нельзя проиграть! — повысив голос, приказал Габриэль, обращаясь к своим солдатам.

Зная, что назад пути нет, Габриэль бросился вперед, сжимая архангельский меч, который секунду назад появился в его руке. За своим предводителем в бой бросились и Бальтазар с Кастиэлем, а также остальные ангелы, которые до сих пор хранили преданность Фокуснику-сладкоежке. Начался второй кровопролитный бой, который обещал принести множество последствий и унести миллионы жизней ангелов. И только архистратиг мог бы всё это остановить, и не дать погибнуть оставшимся воинам. Он знал, что не будет в войне победителей и проигрывавших, а будет только одна единственная цель — выживание.

— Не сдавайтесь! — отдавал приказы Рафаэль ангелам, находясь в эпицентре битвы. В его руках пламенел архангельский клинок. — Мы не должны проиграть. Я люблю младшего брата, но я одержу победу, даже не смотря на всю свою любовь к нему!

И воздух будто заискрился, когда две могучие армии столкнулись друг с другом. Поляну пронзил скрежет ангельских клинков и яркий свет. Ангелы бросились в бой и теперь просто убивали друг друга, протыкая ангельскими клинками. Габриэль и Рафаэль стояли друг напротив друга. Сладкоежка держал в руках меч архангела и отражал атаки, которые наносил ему старший брат, но сам старался не атаковать. Но когда темнокожий замахнулся на него мечом, он уклонился, и тот пришелся по дереву, срубив его почти до конца ствола. Огромное спиленное дерево упало на окровавленную траву, издав оглушительный треск.

— Рафаэль, давай прекратим это? Ты прекрасно знаешь, что в этой войне не будет победителя. Мы оба будем проигравшими, а она унесет ещё больше жизней, чем сейчас! Это безумие, — с ужасной болью в душе, обратился младший архангел к старшему брату и отразил очередную атаку.

— Да, мы прекратим это, — проговорил темнокожий, — но если ты сдашься! Габриэль, сдайся и всё…

— Ты не можешь по-хорошему, братишка, — хмыкнув, ответил Габриэль и атаковал

Не ожидавший внезапного нападения Рафаэль, не смог увернуться и теперь был ранен в руку. Архангел зашипел от боли, но затем попытался просто забыть про рану и бросился в бой. Он сделал выпад вперед и нанес удар, который прошелся прямо над головой Габриэля. Удивленный младший увернулся, и клинок попал в пышный куст жасмина. Белые, нежные лепестки с него стали сыпаться на землю, перекрашиваясь в ужасный, бардовый оттенок… Повсюду также была кровь ангелов-солдат, которые отдали жизнь за своих генералов.

Ну, а сам прелестный куст повалился на землю.

— Пока цветет жасмин, — произнес Габриэль, замахнувшись архангельским клинком в сторону брата.

— Идет кровавая война! — дополнил Рафаэль, отразив атаку. — Я вижу, младший братик, ты набрался смелости. Я не знал, что ты такой военачальник и воин. Может все же сдашься? Ты и твоя армия проиграете и всё. И мы весь этот ужас закончим.

На лице Габриэля отразилась боль. Его глаза наполнились слезами, но он их мастерски скрыл. Он знал: нельзя проявлять слабость на поле боя, как бы было не больно. А ему было больно… Прежде всего душевно и морально. Он любил братьев. Больше жизни любил. Он не мог видеть, как Люцифер воевал против Михаила. Он сбежал на Землю, чтобы не видеть кровавой перепалки старших братьев и войны между ними. А сейчас… Сейчас он сам ведет войну против Рафаила. Сейчас он сам актер в ужасном и кровавом театре… Он сам герой этой окровавленной, небесной истории, актер на арене, залитой кровью.

— Это какое-то безумие, — прошептал он.

Габриэль бросил взгляд в сторону своей армии, и от этой картины сердце учащенно забилось. Он смотрел на своих воинов и видел, как те замертво падали, убитые и беспомощные, за него погибшие. Война им слишком дорого обходилась, и нужно было всё заканчивать. Но, как это сделать? Как? Ведь Рафаэль следовал знаменитой поговорке: «Кому война, а кому мать родная…»

Он перевел взгляд на Бальтазара и Кастиэля. Ангелы отчаянно оборонялись и атаковали параллельно, не собираясь проигрывать. Ни Бальтазар, ни Кастиэль не хотели сдаваться и подводить своего друга, брата и военачальника. Они сражались за него, за младшего из четырех архангелов, сладкоежку и Фокусника Габриэля, самого человечного и доброго архангела.

— Что, Габриэль, у тебя ещё есть силы? — поинтересовался Рафаэль, насмехаясь и нанося удары.

Сладкоежка уворачивался, и архангельский меч попадал в деревья или райские кусты. Рана на руке Рафаэля не затягивалась и теперь доставляла ему боль и неудобства. Такую же боль, которую испытывал в своё время Габриэль. Но темнокожий был силён духом и старался не обращать на неё никакого внимания, а бороться до победного конца. Только вот саму рану такое его решение не устраивало.

— У меня есть ещё силы! — заявил Габриэль и нанес очередной удар. Теперь он перешел в контрнаступление. — А вот у тебя — нет. Ты получил ранение. Такое же, как в своё время получил я! Видишь, Рафаэль, даже ты получил в этой войне!

— Ничего, братишка, — выдал старший архангел и посмотрел на рану. — Не переживай за неё. Она скоро затянется, но я не проиграю бой. Я никогда не сдавался и не собираюсь этого делать, — дополнил он и, сделав резкий выпад вперед, ударил архангельским клинком.

Трикстер отразил атаку и послышался противный лязг мечей. Сколько ещё бы боролись архангелы неизвестно, если бы не рана Рафаэля. Удивленный тем, что она не затягивалась, а с каждым новым ударом ему становилось ещё больнее, Рафаэль закусывал до крови губу. Если час назад темнокожий не обращал на неё внимание, думая, что она сама пройдет, то сейчас вынужден был обратить. Рана не проходила. Наоборот, она увеличилась и стала кровоточить. Такое положение не устраивало архангела, и темнокожий понял, что это конец. Он проиграл, и с этим ничего нельзя было поделать. Но ведь это только очередной бой, а ещё вся война впереди.

Он резко спрятал меч, остановил бой с младшим братом и отошел от удивленного Габриэля на довольно большое расстояние.

— Рафаэль, с каждой минутой тебе тяжелее. Габриэль победит все равно. Уже бессмысленно сражаться. Пора прекращать на сегодня бой. В тот раз проиграл Габриэль, а в этот раз — ты. Только солдат мы потеряем, только поляжет много наших, а толку не будет. Твоя рана огромна, и сейчас не время показывать, насколько ты герой. — К архангелу подошел молодой ангел Кафриэль, только что убивший одного из воинов Габриэля.

Темнокожий поморщился и схватился за рану. Его правая рука была в крови. От страшного зрелища он ещё сильнее скривился, проговорив:

— Ты прав. Где Орабель? Она должна выйти ко мне. Позовите мне сюда Орабель.

— Я здесь! — Послышался девичий голос за спиной темнокожего.

Ангел и архангел обернулись. За спинами мужчин стояла Орабель. Как всегда она была одета в то же белое платье. Длинные черные волосы волнами спадали на её плечи и доходили почти до талии. Маленькие заколочки в волосах придавали ей особый шарм и отличали её от других ангелесс, а перебинтованные ноги и руки вызывали множество вопросов.

— Зачем ты звал меня? Я не должна выходить на поле боя! А я вышла! — поинтересовалась девушка, убрав черную прядь волос с лица.

— Может быть, потому, что ты как бы мой советник и должна быть на поле боя в разгар войны! Орабель, я не понимаю. Почему ты снова прячешься? Я же сказал тебе выходить и воевать со мной. Ты пропустила тот бой и пришла тогда, когда уже всё завершилось. Ты не захотела выйти и отдать приказ ангелам прекратить бойню, а свалила всё это на Кафриэля. Что за странные поступки и поведение? Орабель, я тебя не узнаю. В этой гражданской войне тебя как ветром сдуло! Что вообще происходит? — начал резкий допрос Рафаэль, смотря на перепуганную брюнетку.

— Ничего… Я просто не должна здесь быть! И…

— Что «и?» Ты можешь внятнее излагать свои мысли, Орабель?

Воительница промолчала и только окинула взглядом поляну, почти не слушая нотации Рафаэля. Она не успела ответить архангелу. Как только она сделала шаг вперед и отошла от главнокомандующего, случилось самое неожиданное. Случилось то, чего так боялась девушка. То, чего так избегала Орабель… Теперь она поняла, что больше прятаться не могла. Тайное стало явным.

Где-то вдалеке, где что-то дымилось, а вокруг валялись срубленные деревья, ангелесса заметила его… Архангела Габриэля. Она заметила того архангела, ради которого не принимала участие в боях, а все битвы пропускала. Никто её даже не замечал и не видел, и уж тем более сам Габриэль. Он даже не знал, что она в армии его старшего брата, потому что она очень хорошо маскировалась и всегда выходила на поле боя, когда Гейб и его армия уходили. Да, она избегала встреч с ним, но сегодня избежать такой встречи не смогла.

И сам младший архангел не остался в долгу. Сидя на потоптанной и вырванной траве, он заметил вдалеке силуэт черноволосой Орабель. Удивленный, он вскочил с земли и заморгал в надежде, что видит галлюцинации. Но, ущипнув себя за руку и шире открыв глаза, он заметил, что ангелесса не исчезает. Орабель как стояла на том конце поляны, так и стоит. Только холодный ветер развевал длинные, волнистые локоны молодой девушки. Бинты, которые были на руках брюнетки, тоже развевались от ветра.

Габриэль сглотнул, все ещё находясь в шоке и в нирване. Он находился сейчас «не от мира сего» и почти не слышал, что происходило вокруг.

— Габриэль! — Только звонкий голос ангела Бальтазара вывел его из состояния нирваны и заставил вернуться в реальность.

Он открыл глаза и медленно повернул голову в сторону не менее удивленного Бальтазара, который даже не понял, что сейчас произошло на поле боя. Ангел внимательно смотрел на своего командира и пытался понять, почему тот стал синее неба.

— Ты её видишь? — шепотом поинтересовался Фокусник, указав в сторону Орабель.

Бальтазар удовлетворительно покачал головой и спокойно ответил:

— Девушку? В белом платье? Да, вижу. А ты чего? — вопросом на вопрос спросил ангел. — Ты разве не знаешь? Это Орабель.

Трикстер нервно сглотнул и посмотрел на удивленного Бальтазара. Его поведение на поле боя вызвало массу вопросов, ответы на которые теперь пытался найти Бальт, а преданные воины его ждали приказа и не понимали, что им сейчас делать.

— Не может быть… Орабель… — прошептал сладкоежка, присев на траву. — Я глазам своим не верю… Она же погибла… Умерла у меня на руках. Помню её смерть… Как вынес её на руках из той машины. Я должен был остановить ту аварию, не должен был тогда её пускать в эту церковь. Она была в таком же белом платье и в легкой джинсовой курточке.

Начал вспоминать Габриэль, даже не замечая изумленный взгляд ангела Бальтазара…

— Все, отступаем! — коротко бросил Рафаэль и вместе со своими ангелами покинул поляну. — На сегодня баталия закончена. Я проиграл этот бой, но ещё война впереди. Ещё ничего не ясно. Поиграем ещё… Обязательно.

Орабель промолчала и последовала за своим военачальником. Она напоследок обернулась и посмотрела в сторону шокированного до сих пор Габриэля.

— Что ты там увидела, Орабель? — спросил Рафаэль, повторив жест воительницы.

— А… Поляну смотрела, — солгала она и, развернувшись, зашагала прочь.

В её взгляде Габриэль заметил какую-то надежду, боль и… Любовь.

Былые воспоминания ожили в его сердце и теперь не покидали.

========== Прошлого не вернуть (Часть 1) ==========

C’était vouloir et connaître

Tout de la vie, trop vite peut-être

C’était découvrir la vie

Avec ses peines, ses joies, ses folies

Je voulais vivre comme le temps

Suivre mes heures, vivre au présent

Plus je vivais, plus encore je t’aimais

— Габриэль, можно с тобой поговорить?

Габриэль снова переместился в свой нетронутый войной Небесный сад. Удивительно, что он опять уцелел, ведь прошел ещё один бой, который уничтожил даже дальние поляны и разрушил всё, даже каменные фонтаны. А это место никто не трогал, и казалось, что сам Отец оберегает его и хранит для любимого сына.

А ему нравилось оно. Тихое, спокойное, умиротворенное, скрытое от снарядов и ангельских глаз. И именно здесь архангелу казалось, что никто его не сможет найти и нарушить гармонию и покой. Но Бальтазар нарушил эту теорию.

— Что случилось? — изогнув бровь, спросил Габриэль.

Ему не очень понравилось, что ангел нарушил царившую тишину.

— Ничего… Хотя кого я обманываю! Случилось! — Бальтазар вздохнул и прошел в глубь Сада. Он с легкой улыбкой посмотрел на журчащий фонтан, а потом обратился к другу: — Давай поговорим… Гейб, ты мой друг, брат… Сейчас бои утихли и дали нам время на душевный разговор.

Архангел примерно понял, к чему клонил Бальтазар, и понял, о чем тот хотел спросить. Ведь его поведение вызвало много вопросов, причем не только у Бальтазара. Его странное поведение, и робкие взгляды в сторону солдатки Рафаэля — странной ангелессы в шелковом белом платье и с длинными черными, кудрявыми волосами, заставило многих ангелов задаться разными вопросами и породило всеобщее любопытство. Особенно среди ангелесс, которые воевали на его стороне. Многим хотелось узнать, кто та незнакомка, на которую с такой любовью и с такой болью смотрел их главнокомандующий.

— Поговорим? — оторвавшись от своих мыслей, спросил сладкоежка, смотря на ангела. В его руках появилась шоколадная конфета. — Ты хочешь спросить относительно той девушки, советницы Рафаэля? Брось, Бальтазар, не стесняйся. Я же вижу, как любопытство прям выпирает из тебя, карамельный. И я понимаю, что тебе интересно, кем же была та девушка?

Видя, что Габриэль сам заговорил на такую тему, Бальтазар опустил глаза, прекрасно понимая, что тот понял, для чего он здесь. Видя, что ангелу стало как-то не по себе, архангел добродушно улыбнулся и прожевал шоколадную конфету. Фантик от неё он бросил на землю.

— Хватит тебе уже, Бальтазар. Хорошо, я тебе все расскажу, раз пришел. Давай поговорим, конфетка моя. Прекращай играть роль бедной девственницы перед первым сексом. Я тебе расскажу ту историю. Чего уж тут греха таить? Вообще я не хотел говорить на эту тему. Но так как ты — мой друг, советник, которому я доверяю, и так как ты воюешь со мной и помогаешь в бою, я тебе расскажу. Пришло время мне быть с тобой откровенным.

Бальтазар поднял голову и довольно улыбнулся.

— Я присяду? — поинтересовался он и, не дожидаясь разрешения архангела, сам сел возле него.

— Я знал её, — начал говорить Габриэль, смотря куда-то вдаль. Над садом поднялся легкий ветерок, который заставил его невольно поморщиться, а потом продолжить: — Орабель была девушкой, которая мне была важна.

— Значит, она была твоей любовью? Ну, или девушкой, которая тебе нравилась? — Бальтазар даже не заметил, как стал задавать вопросы своему другу и командиру.

— Не совсем любовью. Даже совсем не любовью… Слушай дальше, Бальтазар, и не перебивай. А то я не буду тебе ничего рассказывать, — добродушно отозвался Габриэль и продолжил свой рассказ: — Мы были с Орабель друзьями. Нас нельзя было назвать парой, так как она мне… Отказала… После этого мы просто стали дружить. Я не был против и не заставлял её делать что-то против воли. Она не хотела интимных отношений и отказала мне. Я не стал сопротивляться. Я понял, что для неё очень важна наша дружба, и что она хочет видеть во мне именно друга, но не своего ухажера. Я дал ей время, чтобы она поменяла своё решение… Но она его не поменяла, и мне пришлось смириться.

— То есть, тебе отказала девушка в сексе? Тебе? Габриэлю? — в шоке спросил ангел.

Он поверить не мог, что архангел сейчас об этом так спокойно говорит. Видя удивление на лице друга, Габриэль объяснил:

— Она была правильной… Ну… Служила церкви и Богу! Она каждый вечер ездила в церковь на службу, помогала беднякам и нищим! Занималась праведным делом и хотела хранить целомудрие! Она могла только поцеловать меня… В щеку… А большего не хотела. Да, Бальтазар, мне тоже отказала девушка. Хотя это странно. Я обычно никогда не получаю отказы. Наоборот, я люблю красивых девушек и я люблю ну… Ты понял. По-развлекаться. Но с этой девушкой было все иначе. Понимаешь, Бальт, она была другой… И мне это нравилось. Мне нравилось, что её нельзя было затащить в постель и просто трахнуть, как какую-то шлюху из борделя. Она была такой… Невинной, целомудренной, непорочной. Её душа была хрустально-чистая, а сердечко доброе. Она была одарена волшебным даром милосердия и сострадания. Она могла приютить какого-то уличного ребёнка-сироту, могла дать приют бездомным кошкам или собакам. Она служила Богу и людям.

Бальтазар внимательно слушал Габриэля и поверить не мог, что тот имел такую пассию. Неужели, его друг общался с девушкой чуть ли не монахиней? Где он вообще её нашел?

— Я понимаю, Гейб, просто сложно принять, что ты жил с… монашкой что ли… Ну, или не с монашкой, а просто с девушкой, которая хранила девственность. Просто это не в твоем стиле. Уж я-то знаю, насколько ты…

— Порочен? Отличаюсь от других ангелов? — с улыбкой перебил Габриэль Бальтазара и ухмыльнулся. — Пошлый я… Да, есть немного. Но, не смотря на это, я жил с девушкой, которая носила очень длинные юбки, закрытые кофточки и не имела огромных сисек, которые ты привык видеть в борделях, Бальтазар. И ничего в этом страшного нет! Не всегда же мне встречаться с красотками, дающими за сто долларов. Мне нравилась Орабель. Но не так, как возлюбленная. Скорее, как подруга или как сестра. Мне нравилась её позиция, невинность и нравилась она сама. Я не разу не встречал такого доброго, нежного, милосердного, альтруистичного, гуманного человечка. А она была именно такой.

— Ничего себе… Я в шоке, — изумленно произнес тот, все ещё смотря на архангела. — А что же было потом? Никогда бы не подумал, что твой выбор падет на монашку.

— Я никому такое не рассказывал. Это было моей личной маленькой тайной, и о ней знали только два человека: я сам и мое второе «Я». Кстати, жизнь она такая штука… Никогда не знаешь, что она уготовит тебе и с кем заставит жить. Слушай дальше…

— Габриэль, мне уже лучше… Спасибо, — произнесла Орабель, обхватив руками горячую чашку чая с малиной.

Девушка лежала в постели, замотанная в теплый шарф и укутанная теплым одеялом. За окном крупными хлопьями падал белый снег, засыпая дороги и тротуары. Белый снег, словно покрывало, укутывал всю землю, дарил сказочность и загадочность, заставлял фантазировать и придаваться мечтам. В эту холодную и снежную зиму Бель простудилась. Она лежала в кровати и испытывала периодами сильный жар. Девушка часто кашляла и почти не могла открыть глаза. Она болела, заставляя Габриэля переживать и быть рядом.

— Орабель, сладкая, я переживаю за тебя. Ты болеешь уже вторую неделю. Почему ты не принимаешь лекарства, которые я тебе купил? — строго поинтересовался архангел.

Брюнетка вяло улыбнулась. Она бросила взгляд на прикроватную тумбочку, на которой стояли разные лекарства, микстуры, таблетки. Лежал градусник и целая упаковка шприцев.

— Мне лучше, правда. Габриэль, переставай за меня переживать. Со мной все будет нормально. Я заболела простудой, и в такой период это нормально. Все болеют! — Бель закашлялась и отвернулась.

Видя, что Орабель не перестает кашлять, заботливый архангел бросился к лекарствам и взял малиновый сироп. Он налил лекарство в ложку и подошел к брюнетке. Та стала сильнее кашлять. Он бережно усадил девушку на мягкие подушки и, придерживая её, стал поить лекарством. Она выпила весь сироп из ложки и поудобнее умастилась на кровати.

— Умничка, — похвалил архангел больную, положив ложку обратно на прикроватную тумбочку. — А теперь поспи. Тебе нужны силы. Я пойду что-то тебе приготовлю. Простуда ослабляет, и я понимаю, что тебе нужно отдыхать. Я думаю, это у тебя грипп. Хотя лучше бы мы сходили к доктору!

— Гейб, — Она снова закашлялась и потеплее укуталась в одеяло, — все нормально. Почему ты так за меня переживаешь? Я думала, после того, как я тебе сказала относительно наших интимных отношений, ты меня бросишь. Габриэль, пойми. Дело не в тебе. Дело во мне…

Он уже подходил к двери, когда француженка заговорила на эту тему. Габриэль прикусил губу и резко развернулся, а затем с нежностью посмотрел в сторону своей больной подруги.

— Я понимаю… Тебе не стоит переживать, карамелька моя. Я не осуждаю твой поступок. Это, наоборот, похвально, что ты посвятила себя Богу. Для меня ты как сестра, и я забочусь о тебе как о подруге, сестре. Но я не требую, чтобы ты стала моей возлюбленной. Дружба между парнем и девушкой возможна, кто бы что не говорил.

— Правда? — переспросила она. — Габриэль, ты очень понимающий. Любой бы другой бросил меня, но не ты. Спасибо, что ты рядом. Для меня очень важна твоя поддержка. Я очень рада, что мы познакомились.

Его лицо озарила улыбка.

— Я тоже, Орабель. А теперь отдыхай. Тебе нужны силы. Если что, зови меня. Я в гостиной.

Сказав эти слова, он вышел из комнаты, тихо закрыв дверь.

— И ты её не винил? — спросил Бальтазар, который увлеченно слушал рассказ.

— Мне с ней было хорошо. Я понял Орабель и не заставлял её. Так мы и жили. Знаешь, Бальтазар, это даже как-то странно. Вот живешь ты с девушкой. Под одной крышей живешь. Ты — нормальный парень, не импотент, которому не отказывают девчонки. Ты парень, который пользуется популярностью среди женского пола, который ценит прекрасное и женскую красоту. И в то же время ты получаешь отказ от девушки, которая служит не тебе, а Отцу твоему. Нет совсем любви девушки к парню, есть только дружба между ними.

— Хм, — с улыбкой ответил Бальти, отведя взгляд от главнокомандующего, — вот уж не знал, что бывает дружба между мужчиной и женщиной. Обычно такая дружба заканчивается сексом. Горячим таким… Всё, как мы любим…

— Здесь было другое. Так вот, слушай дальше.

— Зачем ты встала, Орабель? — Габриэль отложил мужской журнал, который до этого момента активно читал и посмотрел в сторону вошедшей в гостиную девушки.

— Габриэль, мне надоело лежать. Я же не инвалидка. Я всего лишь приболела… Понимаю, ты заботишься обо мне, но так сильно прям… — Бель прошла в гостиную, всё ещё чувствуя слабость. Она села на диван и посмотрела на архангела, с улыбкой добавив: — Но я рада, что ты рядом.

— Я тоже очень рад, карамелька, — ответил Гейб, взяв из вазочки шоколадный батончик. — Обожаю шоколадные батончики и конфеты.

— Знаю. Поэтому, — Орабель улыбнулась и полезла под подушку. Достав оттуда большой пакет с разнообразными вкусняшками, она протянула их другу со словами: — я тебе купила шоколадные конфеты. Ещё две недели назад. Правда они немного растаяли, так как я не положила их в холодильник.

— То есть ты, под подушкой, прятала от меня конфеты? — Всплеснул руками сладкоежка, как маленький ребёнок и театрально захныкал. — Почему я их не нашел? Почему ты такой партизан у меня?

Видя такое детское поведение архангела, она засмеялась и потрепала его по волосам.

— Сладкоежка…

— Так, — начал Габриэль, положив в рот сладость, — немедленно в постель. А то воспользовалась моей добротой, поняла, что я закрыл глаза на то, что ты встала и расслабилась. Нет уж, дорогуша, быстро в постель. Сейчас принесу тебе куриный бульон. Я сказал, не вставать. А я мужчина и мужчину нужно слушать!

Бель расхохоталась, но сильный кашель заставил её резко прекратить смеяться, а Габриэль нахмурился, посмотрев в сторону подруги.

— Вот, что я тебе говорил? Сейчас приготовлю тебе чай с малиной и принесу куриный бульон. Немедленно иди в спальню и не выходи из комнаты! Или мне тебя понести на руках?

— Габриэль, а это идея, — хитро сказала Орабель, сверкнув голубыми глазами. — Я такая слабая…

— Хитрюга. Ну, хорошо. Сама напросилась, — весело ответил Проказник и поднял брюнетку на руки.

Он бережно понес девушку в спальню, параллельно не забывая кушать конфеты и бросать фантики на пол.

С веселым смехом, архангел занес подругу в спальню и бережно положил на кровать. Он заботливо и нежно укутал брюнетку в теплое одеяло, не забыв напоить её клубничным сиропом от кашля. Сам же он быстро вышел из комнаты, в надежде на то, что его бульон не сбежал и не выкипел. Убедившись, что все нормально, заботливый архангел налил бульон в миску, взял со стола кусочек белого хлеба и, поставив все это на поднос, понес в комнату больной девушки.

— Гейб, я не хочу! У меня пропал аппетит…

Капризничала Орабель и, совсем как маленький ребёнок, отпихивала ложку, которую держал Габриэль. Тот только смотрел на девушку и хмурился. Он хотел накормить больную подругу любым способом. Он знал, что только если кушать — можно поправиться. И девушка должна была есть. Нравилось ей это или нет.

С этими мыслями сладкоежка снова поднес ложку с бульоном к губам больной подруги. Бель снова замотала головой и отвернулась. В этот момент она была похожа на маленького, капризного ребёнка, отказывающегося принимать сладкие микстурки. А Проказник был похож на большого папочку, который с заботой пытался накормить этого больного и капризного ребёнка.

— А я сказал — ешь!

— Габриэль, я очень ценю то, что ты делаешь, но мне плохо, и я не хочу есть, — надув губки, ответила она и посильнее натянула на себя одеяло. — Аппетита нет.

— Ах, ты так? — изумился Габриэль, которому вся эта ситуация начинала нравиться. — Ну ты сама напросилась, сладенькая!

Он поднес ложку ко рту девушки и насильно стал кормить подругу. Та сопротивлялась и пыталась отворачиваться, но Гейб был не из тех архангелов, которые сдавались. Он хотел накормить девушку, и чтобы та поскорее поправилась. И поэтому просто продолжал свою важную миссию. Де Грандье крутилась и вырывалась, но архангел не давал ей особой свободы движений.

— Давай покушаем. Ну хотя бы ложечку. Тебе нужны силы, чтобы поправиться. А то так и будешь овощем лежать. А кто будет на службу ходить?

И тут свершилось чудо. Брюнетка, наконец-то, успокоилась и сдалась. Она поняла, что спорить с настырным сладкоежкой смысла нет, ведь он просто не отступит. И она подчинилась.

Довольный собой архангел спокойно стал кормить подругу с ложечки, как маленькую девочку. Орабель открывала рот и теперь поддавалась. Брюнетка даже не заметила, как съела весь куриный бульон, а довольный Фокусник поставил тарелку обратно на тумбочку.

— Ура, это свершилось! — радостно объявил сладкоежка. — А теперь отдыхай. Вечером я тебе ещё что-то приготовлю…

— Габриэль, — с улыбкой произнесла она и посмотрела на довольного архангела, — напомни мне, чтобы я больше с тобой не спорила.

— Хм… Интересные у вас были отношения, — сделал вывод Бальтазар, который за время рассказала друга очень часто перебивал его и задавал постоянные вопросы.

— Да, я сам не ожидал, что так получится, — ответил Габриэль.

========== Прошлого не вернуть (Часть 2) ==========

— Габриэль, ты стал со мной таким откровенным. Это очень похвально. Спасибо, что ты мне доверяешь. Знаешь, я до сих пор поверить не могу в то, что ты мне рассказал. Ты жил с девушкой, которая отличалась от всех других девушек, которых ты привык видеть. И знаешь, меня почему-то привлекла Орабель и чем-то вот нравится она мне… Но, брат… — Бальтазар запнулся и встал с лавочки.

Ангел подошел к кустику жасмина и, подобно Гейбу, вдохнул аромат удивительного кустика.

— Для меня странно, что эта леди оказалась в армии Рафаэля. Ведь она каким-то чудом стала ангелом и попала к нашему братишке. Мне это не понятно, и объяснить не могу. Но… Забудь про неё, слышишь меня?! Я прекрасно знаю, что тебе не нравится то, что я сейчас говорю, но забудь о ней! Она теперь ангел, советник Рафаэля. Я понимаю, она твоя любовь из земной жизни… Пардон. Даже не любовь, а подруга, сестра, и вы вместе жили, но забудь о ней! Считай, что это просто воспоминание, а прошлого не вернуть. Пускай они останутся в твоей памяти, и никто не заставляет тебя от них избавляться. Твой мозг, словно как на фотографии, запечатлил яркие и запоминающиеся моменты и теперь не сотрет их. Но все закончилось, Габриэль, понимаешь?

Архангел удивленно выслушал монолог Бальтазара, пытаясь понять, к чему тот клонит. Легко ему было говорить… Он слушал ангела, но совсем не соглашался с его точкой зрения. Былые воспоминания и былая братская любовь мгновенно вспыхнули в сердечке молодого архангела. С новой силой зажгли какой-то огонек. Только теперь это была уже не сестринско-братская любовь, а настоящая любовь. Любовь к девушке, к ангелу, к солдату Рафаэля. Он внезапно понял, к чему вел Бальтазар, но забыть её просто не мог. Слишком много было связано с ней и слишком многое они значили друг для друга. Былая любовь завладела его сердцем и полностью подчинила себе здравый смысл. Габриэль и понимал, что эта любовь опасная теперь, но ничего не мог поделать. Они снова встретились, и они должны быть вместе. Здраво? Нет. Это глупо, безумно и опасно. Но любовь сильнее разума, а любовь из прошлой жизни и подавно.

— То есть, ты мне предлагаешь, чтобы я забыл про Орабель? Забыл про девушку, с которой жил много лет и которая умерла у меня на руках? Забыть ту, которая мне показала сам Прованс во всех его красках и которая покорила мое сердце? Пускай даже мы и не были парой, и это была не любовь между мужчиной и женщиной. Она доверяла мне, а я её воспринимал как сестру, но я все равно любил её… По-братски, разумеется. И ты мне предлагаешь её забыть?! Да как ты смеешь, Бальтазар?! — Сладкоежка даже не понял, почему стал повышать голос на удивленного и теперь напуганного друга. Опомнившись, он немного успокоился и прошептал: — Прости, я не хотел…

Бальтазар закатил глаза и присел рядом возле своего командира. Габриэль молча уплетал шоколадные конфеты одну за другой, дабы снять напряжение. Ангел прекрасно понимал архангела, но ещё, в отличие теперь от ослепленного былой любовью друга, мыслил здраво.

— Я тебя понимаю, — начал говорить он, теперь явно побаиваясь немного разозленного сладкоежку, — Габриэль, но… Я ещё знаю, что твоя первоначальная цель — выиграть войну! Ты забыл, что ты ведешь войну против Рафаэля, и ты верховный главнокомандующий Небесным войском. На тебе лежит великая задача — вести за собой гарнизоны. Ты — небесный генерал, небесный лидер и ты командуешь войной. Жаль, что ты не понимаешь, что любовная линия с Орабель невозможна! Это будет мешать тебе вести бои и даже послужит причиной будущего поражения! Любовь тебя изменит. Сделает слабым и очень уязвимым. Это сыграет на руку Рафаэлю, и он этим воспользуется. Любовь отходит на второй план, когда идет война и гибнут солдаты! Ты должен одержать победу. Посмотри, сколько наших воинов полегло на поле боя? Что, их смерть напрасна? Они, между прочим, за тебя сражались! И погибли за тебя. А ты своими амурными делишками забил себе голову и теперь просто плюешь на огромные жертвы! Представь, что сделает тебе Рафаэль, если узнает про Орабель! Как до тебя дойти не может?!

— Не забывай, с кем говоришь! — вскричал архангел, сверля взглядом ангела. — Я и без тебя всё знаю, и я не отказывался от роли главнокомандующего войском небесным! Я знаю, что все ангелы ждут моего приказа относительно очередного боя, но ещё я понимаю, что не смогу видеть её… Точнее, что не смогу её забыть… Никогда. Я знаю, любовь сейчас не уместна и опасна. Я подвергаю опасности и её и себя, но… Я ничего не могу поделать. Любовь сильнее разума! Прости… Я думал, ты меня поймешь, Бальт, а ты только кричишь!

— О, Господи, глупое маленькое дитё. Поплачь ещё. Я тебя понимаю, но ты погубишь и себя и её. Попомнишь ещё мои слова. Не понимаю, почему твоя прошлая любовь вот такая вот… Почему твое прошлое портит тебе настоящее! Прекрасная девушка, я же не спорю! Но… Она в прошлом твоя подруга, сестра. Сейчас она тебе чужая, нравится тебе это или нет.

— Ладно, — успокоившись, ответил Габриэль, — прости, что был резок с тобой. Ты меня вывел просто. Хотя ты прав, Бальтазар.

— Ничего. А теперь давай мы успокоимся и просто посидим. Я думаю, читать тебе повторную мораль нет смысла больше. Скажу только, что будь осторожен. Я переживаю за тебя теперь, из-за твоей этой любви из прошлого. И если мы с тобой попадем в плен к твоему старшему братику, я тебя убью, Габриэль. Я надеру тебе твою пернатую задницу! — пролепетал Бальтазар, на лице которого появилась улыбка. — Давай мы сейчас не будем больше ругаться, а ты мне просто расскажешь… Как погибла Орабель? Прости, что спросил. Я понимаю, я надавил на рану, на твое самое больное место. Но… Выговорись, друг…

Как только ангел задал такой вопрос архангелу, тот вздрогнул. Первые минутки сладкоежка просто молчал, не желая все рассказывать своему собеседнику. Но зная Бальта и его настойчивость, он решился все-таки немного рассказать. Ангел все равно добьется своего, и Габриэль это знал. Да и может и вправду ему станет легче? Хотя вспоминать о гибели дорогого человека, это что сыпать соль на рану.

Больно.

— Все-то тебе нужно знать, Бальтазар, — тихо ответил он, создав из воздуха шоколадный батончик. — Хуже, чем сейчас мне уже явно не будет. Расскажу тебе. Только с условием, что весь разговор между нами, останется между нами! Даже Касу не говори. Если я узнаю, что разболтал об этом ангелессам из моей армии — увидишь меня в гневе. Понял?

— Само собой! Никому, ничего. Клянусь собственными эротическими журналами! — заверил Бальтазар, сделав жест «Ротик на замке».

— Ты на меня огромное влияние имеешь, Бальт… Ладно, слушай.

Габриэль собрался с мыслями и начал свой рассказ. Перед ним возникла картинка из прошлого.

— Орабель, может не нужно туда сегодня ехать? Посмотри, какая буря надвигается. Дождь идет. Погода холодная. Вот и гром гремит. Может тебе сегодня отложить свою службу?

Габриэль и Орабель стояли перед небольшой зеленой машинкой «Фольксваген Жук». Архангел нежно держал свою подругу за талию и пристально смотрел в её глаза. Вокруг была ночь, и весь Прованс готовился ко сну. Погода французов тоже не радовала. С самого утра и до глубокой ночи лил сильный ливень, периодически сверкала молния, и гремели раскаты грома. Яркие звезды исчезли с неба, а на смену им пришли огромные, серые тучи.

— Почему ты за меня так волнуешься? Габриэль, со мной все будет хорошо, — ласково заверила она и провела тыльной стороной ладони по лицу архангела. — Сегодня в церкви нашей богослужение, и святой отец сказал мне быть там. Я не смогла ему отказать, ведь это очень важно для него, да и для меня. Я тебе обещаю, что со мной будет все хорошо. Я как только доеду — позвоню тебе.

— Это моя работа, переживать за тебя, — произнес он и улыбнулся, когда девушка погладила его по лицу. — Обязательно позвонишь. Такой дождь. Я, видать, очень стал добрый и лояльный и отпускаю тебя в эту церковь в такую погоду!

— За это я тебя и люблю… Ну, как брата, — с улыбкой ответила де Грандье и открыла дверцу машины. Девушка села на переднее сидение и пристегнула ремень безопасности, а затем бросила взгляд на Габриэля и сказала: — Ты не скучай без меня. Почитай что-то или посмотри телевизор. Я тебе там в вазе конфеток оставила и большой шоколадный батончик. Все для тебя. Чтобы ты не чувствовал себя одиноким. Я скоро вернусь, Гейб, и тогда мы будем вместе!

Орабель закрыла окошко машины, и та тронулась с места. Габриэль взглянул вдаль и проводил маленькую машинку взглядом. Когда та скрылась за поворотом, архангел поднял взгляд к небу. Дождь только усилился, и какое-то странное предчувствие появилось. Он не мог описать, что он чувствовал, но это что-то было явно не очень хорошее. Он собирался уже уходить, как неожиданно к немуподбежала небольшая собака, породы «Чау-Чау» с забавными пятнышками на ушах. Она подбежала и прижалась к Габриэлю.

— Кармен, ты почему вышла? Ну, ты чего, псинка? Я тоже за неё переживаю. Пошли в дом! Дождь такой идет. — С этими словами архангел направился в дом. За ним побежала и собака.

Тем временем Орабель проехала половину пути. Она вела машину очень аккуратно, внимательно следила за дорогой, включила фары, которые её освещали. Она аккуратно вела машину, но внезапно… На дороге появилась ещё одна собака. В отличие от её собаки — Кармен, эта была явно бездомная и голодная. Бель вздрогнула, когда животное бросилось под машину. Девушка быстро среагировала и вывернула руль, пытаясь не задавить его. Она, что есть силы повернула руль, и машина понеслась вправо, проломив собой придорожный забор. Орабель стала выкручивать руль и пытаться взять контроль над машиной, но ничего не выходило. Де Грандье перестала справляться с управлением. Она стала паниковать и выкручивать руль влево, но этим сделала только хуже, и машина на всей скорости врезалась в ближайшее дерево, которое от удара сразу же покосилось. Все произошло слишком быстро… Она спасла собаку, но…

Она лежала без сознания и почти не дышала. Авария была серьезная, и врезалась Орабель в дерево хорошо. И вот, лежа без сознания и почти умирая, она почувствовала странное и непонятное для себя ощущение. Душа как будто стала покидать её тело… Это состояние Бель не смогла описать.

— Кармен, что происходит? Ты успокоишься? Что тебя тревожит? — спросил Габриэль, посмотрев на собаку, которая терлась около его ног.

Та грустно и печально скулила и только смотрела на Гейба. Он нахмурился, а Кармен завыла. Она так стонала, как будто её резали. Неожиданно Кармен спрыгнула с дивана и стала дергать архангела за брюки. Он пожал плечами и посмотрел на собаку, которая вырвалась вперед и побежала по коридору на выход. За ней побежал Габриэль. Он не понимал, что происходит и куда вообще бежит Кармен. Он только бежал за ней, перепрыгивая какие-то ямы и канавы, иногда получая полевыми травами по лицу. А Кармен, словно молния, бежала через поле, даже не ожидая уже уставшего архангела.

И вот он вместе с Кармен, которую чудом догнал, пересек большое поле. Собака внезапно остановилась. Удивленный архангел сделал тоже самое и окинул взглядом поле. Неожиданно он заметил такую знакомую машину… Та стояла где-то вдалеке, под большим и старом дубом. Габриэль быстро бросился к машине и, подбежав к ней, увидел ужасную картину. Его любимая Орабель лежала в этой машине, склонив голову на руль. На её лбу была кровь, а лицо всё было в кровавых ранах.

— Орабель! — вскричал он, вытащив девушку из машины.

Он склонился над ней, прижал к себе. Архангел потрогал пульс, а затем взглянул на бледное, синее лицо Орабель. Француженка была бледнее стены, а пересохшие губки потрескались и теперь тоже кровоточили. На её лице были раны и кровь. Тело её было холодное, а закрытые глаза совсем безжизненными. Габриэль понял, что подруга не дышала. Кармен печально потерлась об ногу сладкоежки и грустно завыла.

— Только не это… Нет… Орабель! — закричал Габриэль, все ещё прижимая тело девушки к себе.

Её длинные, черные волосы, небрежными прядями стали спадать на безжизненное лицо, а его закрытые глаза наполнились слезами и горем.

«Прости» — Последнее, что услышал в галлюцинациях Проказник.

Закончив свой рассказ, на глаза сладкоежки навернулись слезы. Он почувствовал, как теперь его сердце разрывала ужасная, адская, душевная боль. Он вспомнил, как погибла на его руках Орабель. Габриэль опустил голову, вытерев слезы с мокрого лица.

— Как-то так… — прошептал Габриэль, закрыв лицо ладошками.

Теперь архангел даже не смотрел в сторону Бальтазара.

— Поверить не могу, — прошептал тот, склонив голову, подобно своему военачальнику и брату.

Ангел опустил глаза, стараясь не смотреть на красного от слез архангела. Бальт чувствовал, что это он виноват, что друг всё вспомнил, и что именно он сделал больно Гейбу.

— Успокойся, Бальтазар. Ты не виноват, — словно прочитав мысли ангела, проговорил Габриэль. — Я сам тебе всё рассказал, а, значит, здесь нет твоей вины. Подними глаза. Ты как провинившаяся школьница перед злыми родителями. Не могу… Она умерла у меня на руках… Она была такой… Израненной… Орабель собственное милосердие погубило! Она пожалела ту собаку, не задавила её, при этом сама разбилась. Она спасла собаку, но не спасла себя!

— Ты себя винишь? — спросил Бальтазар и посмотрел на архангела.

— Да. Я не должен был её в тот день отпускать в церковь. Если бы я тогда сказал свое твердое «Нет» ничего бы не случилось! Я должен был её остановить, сказать, что опасно садиться за руль в дождливую и грозовую погоду. Что опасно ехать ночью по мокрой трассе. Но я просто махнул рукой и позволил ей поехать! Я придурок, потому что сам посадил девушку за руль.

— Ты не виноват, Габриэль… Так было предначертано Судьбой, а против неё не пойдешь. Судьба — капризная дама. Пойми, Орабель было это суждено, и ты бы не смог изменить её историю. Это ужасно больно и жутко это признавать, я знаю, но так оно и есть, — сглотнув, сказал поникший Бальтазар.

— Я знаю про Судьбу, Бальт, знаю. Но мне от этого не легче!

— Гейб, успокой своё сердце… Прошлого не вернуть…

— Ничего мне сейчас не говори, — тихо промолвил он и встал с лавочки. — Бальтазар, я очень ценю тебя и уважаю, но мне сейчас нужно побыть одному. Прости меня. Если что, вечером я сам тебя найду.

— Конечно, — понимающе ответил ангел.

Габриэль щелкнул пальцами и исчез из Небесного Сада, а Бальтазар молча присел на лавочку.

— Как бы ты дел не натворил. Теперь твоя девчонка на Небесах. Погубит она и тебя и себя. Нет, я должен что-то, определенно, сделать…

Комментарий к Прошлого не вернуть (Часть 2)

========== Мой Бог, мой Крест, верни мое спасение… ==========

Говорят, воспоминания делают нас теми, кто мы есть. Прошлое нас определяет. Но нельзя забывать расти, развиваться…

Потому что память — такая мощная штука, что мы можем застрять в каком-то одном моменте.

(Генри Морган)

— С добрым утром тебя, с добрым утром тебя, с добрым утром, мой братишка, с добрым утром тебя-я-я-я! — пропел Люцифер бодрым голосом, заставив Михаила медленно открыть глаза.

Архистратиг засопел и посмотрел на Дьявола. Уже третий месяц, каждое утро, Люцифер будил его двумя фразами: «С добрым утром» или же «Доброе утро, Вьетнам!» и старший архангел привык к веселому братику и не обращал на того внимание.

— Слушай, Люцифер, когда же ты, наконец-то, повзрослеешь? Мы долго сидим в темнице и каждое утро одно и то же. Ты постоянно меня заставляешь просыпаться от одних и тех же фраз. Нет, я не спорю, это прикольно и весело и как-то скрашивает твоё заточение, но это не смешно!

— Какой же ты нудный, Михаил. Я, наоборот, пытаюсь развлечь тебя и да, я пытаюсь скрасить наше заточение. Сидеть тут и страдать вечность это как-то не комильфо! Да я и не буду этого делать. Я же Люцифер…

— Ага, — ответил с ухмылочкой Михаил. — Кстати, доброе утро, Палами!

— Доброе утро, родная моя, — подхватил Люцифер, присев на пол. — Ну, как тебе спалось? Что сегодня снилось? Расскажи нам с Михаилом, а то мой братишка старшенький совсем впал в уныние и не принимает мои шуточки. Хочет вечность сидеть хмурым и нудным. Нет, меня это определённо расстраивает, ибо нам тут века ещё коротать, а видеть кислую мину Михаила… Не комильфо! Какая интересная фраза. Теперь я буду её произносить постоянно.

— Спалось нормально. Сон снился опять… — начала Палами, которая лежала на кровати и смотрела в потолок.

Говоря Дьяволу «Всё нормально» она лгала. Всё было далеко ненормально. Из-за замкнутого пространства её начал одолевать жар и галлюцинации. С каждым днем проведенным в заточении ей становилось всё хуже и хуже. Но она не хотела ничего говорить любимому, не хотела его расстраивать и поэтому просто лгала, говоря, что хорошо всё. И вот, сделав глубокий вдох и переселив себя, Палами попыталась подняться с кровати. Это у неё получилось.

Пройдя к стене, за которой находился её любимый и его старший брат, демонша прислонилась к ней головой. Судорожно вздохнув, она закрыла глаза. Она была в не очень хорошем состоянии. Глаза опухли, под ними большие темные мешки, лицо бледное, качает при ходьбе…

— Палами, точно у тебя все хорошо? — недоверчиво переспросил Люцифер. — По твоему уставшему голосу не слышно, что это так. Милая, я же беспокоюсь за тебя!

— Люцифер, я очень ценю твою заботу, но я правда в порядке, — снова солгала она и заверила возлюбленного: — Не беспокойся так за меня.

— Хорошо, Палами, я поверю тебе. Но… — Не успел Люцифер договорить, как в глазах архангела помутнело, и он резко прикрыл их.

Открыв глаза, он увидел, что находится в комнате и доме Ника. Он посмотрел на себя, ничего не понимая, и заметил, что стоит в обличье девушки Сары, покойной жены нынешнего сосуда. Заморгав, он прошел через всю комнату и остановился возле окна. Внезапно дверь в спальню отворилась, и в комнату вошел сам Ник. Он не был ещё сосудом Люцифера, а был просто обычным человеком. Парень медленно подошел к колыбели и посмотрел на детскую комнату. Пустая колыбель, в которой давно не спала его маленькая дочь, качеля с игрушками, стоящая возле неё. Вдруг в комнате почему-то поднялся сильный ветер, с силой распахивая старое окно. Да, ветер говорил о присутствии Дьявола, но Ник не обратил внимание на него. Ему было сейчас не до этого. С перепуганным лицом парень стал медленно подходить к колыбели, поднимая с пола мягкие игрушки и сажая их на детскую качелю.

Тем временем архангел насупился, явно не понимая, почему он видит воспоминания своего сосуда. Но и уходить не собирался. Он просто стал наблюдать, а Ник подошел к колыбели и, положив руки на поручни кровати, заглянул внутрь. И услышал детский плач в комнате, а потом… Детскую колыбель стала покрывать черная жижа, которая растеклась по всему периметру и полилась на пол. Люцифер все стоял на месте, просто наблюдая. Сначала он не понял, что это такое, но присмотревшись, заметил кровь.

— Нет, — пропищал Ник и, отпустив поручни кроватки, скатился на пол.

Парень почувствовал, как тело начинает сковывать адская боль. Воспоминания мгновенно вспыхнули перед его глазами. Он увидел, как в ту роковую ночь какой-то преступник убил его жену и маленькую дочь. От этого воспоминания парню стало больно. Боль разрывала сердце и душу Ника на части. Парень закрыл лицо ладошками и заплакал. Он слишком долго держал все в себе и больше мог. Он сдался. Не мог больше терпеть.

Люцифер, в свою очередь, тоже стал испытывать какое-то неизведанное ранее чувство. Это не было состраданием, просто он и сам не мог передать, почему чувствует что-то похожее. В его голове сразу возникло множество вопросов, на которые он должен был получить ответы. Почему он это видит? Может это как-то связано с его будущим? Почему он чувствует боль своего сосуда? И самое главное, для чего такое видение показали Дьяволу? Столько много вопросов, а ответить на это некому. А Ник просто плакал и вскрикивал. Архангел хмыкнул и уже собирался подойти к своему сосуду, как неожиданно сам исчез.

Видение исчезло, и Люцифер пришел в себя. Он стал тяжело дышать и судорожно оглядываться по сторонам. Архангел посмотрел на себя и заметил, что он снова в сосуде Ника, а вокруг темница.

— Люцифер, Люцифер! Что же с тобой? — Повернув голову в сторону, архангел стал более-менее отчетливо слышать голос брата, который пытался привести его в чувства. — Что случилось, брат? Ты вдруг замолчал и стал смотреть в одну точку и не слышать наших голосов. Скажи, это было видение? Я тебя звал. Я даже переживать начал!

Светоносный до сих пор расплывчато видел Михаила, но поморгав и выдохнув, он взял себя в руки. Он склонил голову на бок и сложил руки на груди, сомневаясь, стоит ли всё знать Михаилу? Да и вряд ли он чем-то сможет помочь, но раз старший брат сам об этом заговорил…

— Люцифер, дорогой, что случилось? Я очень переживала, когда ты замолчал. — Палами легонько ударила по стене от злости и негодования. — Люц, ты что-то видел?

— Все хорошо, не беспокойтесь, ребятки. Я в порядке, — помотав головой, ответил архангел, успокоительно добавляя: — Просто было легкое помутнение.

Палами нахмурилась, но не стала донимать Люцифера. Не говорит, значит, это его дело. Может он не хочет об этом говорить. Она не стала больше ничего спрашивать, но Падшему все равно пришлось все рассказать, так как Михаил не собирался просто так сдаваться. Он хотел узнать, что видел Люцифер, и не собирался так легко отступить, как это сделала Палами.

— Люцифер, говори. Я твой старший брат, и от меня ты просто так правду не скроешь! Я тебя достану и не отстану, пока не получу ответы на вопросы! Что ты видел? Поделись со мной, ведь это видно, что тебя что-то угнетает.

Архангел закатил глаза и посмотрел на архистратига.

— Я был с Ником, — начал говорить он, садясь на пол.

— Пардон? С кем ты был? — Правитель Рая удивленно уставился на Падшего, пока ничего не понимая. — Ты в Нике и так. Он твой сосуд. Ты вообще, как? Расскажи подробнее.

— Я был в комнате Ника. Видел как он… Страдал над детской кроваткой. Понимаешь, там все сложно. Ник — человек, от которого отвернулся наш Отец. Я не зря пришёл именно к нему. То есть я не зря выпросил согласие именно у него. Я понимал его. У нас было общее горе. Мы были связаны и похожи как две капли воды. Я никогда не лгал ему, не хитрил и не изворачивался. Я был с ним откровенным и честным. От нас обоих отвернулся Бог, отвернулся наш Отец. В тот момент, когда ему нужна была хоть какая-то поддержка, Он не пришел. Он забыл про него, бросил на произвол судьбы, при этом ещё лишив семьи. Не находишь схожести, Михаил? Меня тоже Отец изгнал и предал. Формально лишил семьи. И ему Он совсем не помог. В одну роковую ночь, в дом моего сосуда ворвались преступники и убили его жену и дочь. У Ника стоит колыбель, в которой она спала когда-то. Он ничего не убирал и не трогал светлую память дочери. Знаешь, он понимал меня, а я его. Мы оба узнали, что такое потерять семью. И вот когда его отчаяние достигло апогея, тогда я и пришел. Пришел в облике его покойной жены — Сары. Я обещал защитить его, обещал сделать то, что не смог сделать Отец. Я не мог воскресить его семью, это Люциферу не под силу. Я ещё был слаб, когда только выходил из Клетки. Но я помог ему обрести душевный покой.

Михаил внимательно слушал рассказ сына Зари и старался не перебивать его. С каждой фразой, произнесенной Люцифером, лицо архистратига менялось в эмоциях. То он хмурился, то гневался, то гнев сменяло чувство сострадания, боли и переживания за младшего брата и его сосуд. Чувства были очень противоречивы, и он не знал, что сказать Дьяволу и какой дать ему совет.

— Это понятно, — проговорил он, дослушав историю. — Спасибо, что поделился. То есть, если я правильно понял твой рассказ, ты как бы связан со своей оболочкой, переживаешь за него? Люцифер, это нормально. Ты в теле Ника. Он — твой сосуд. А это значит, что ты знаешь и чувствуешь все, что чувствовал он. Все воспоминания, которые в памяти Ника, вся боль, которая у него в душе, все это твое… Каждый ангел привязан к своему сосуду. А ты — архангел.

— Михаил, эти чувства, эти воспоминания всегда будут в его памяти. От них не избавишься, а это значит, что я всю жизнь с этим буду жить. Спасибо, что напомнил. Я…

Но договорить Люцифер не успел. Он почувствовал, как снова что-то вспоминает и ощутил видение. Он застыл на месте, смотря в одну точку, забывая даже закрыть глаза.

На этот раз Люцифер, уже в теле Ника, стоял в спальне своего сосуда. Архангел сложил руки на груди и облокотился об угол. Он не знал, что на этот раз и зачем он здесь. Окинув спальню взглядом, он заметил, что в кровати спал Ник. Снова человек. Парень крутился и ворочался в постели, не в состоянии заснуть крепко. Его мучили кошмары и воспоминания. Когда парень во сне увидел убийство жены и дочери, то вскочил и потер горячий лоб. Перепуганный, скованный горем и болью, он судорожно стал осматривать комнату, в которой поднялся сильный ветер, и ужасный холод пробежал по всему телу бедняги. Старое окно само отворилось и, когда ветер стих, он увидел покойную жену.

Сара стояла в легком белом платье, которое больше походило на ночную рубашку. Её короткие, черные волосы развевал легкий ветерок, который дул с окна в спальне. Ник удивленно посмотрел на жену, явно не понимая, откуда она взялась. Сара легонько улыбнулась и медленно подошла к обезумевшему от горя мужу.

Люцифер всё стоял в углу и наблюдал за всем, что происходило в спальне. Он хотел отсюда исчезнуть, но ничего не выходило. Он и сам не понимал, что за странные вещи происходят с ним и его оболочкой.

— Сара? — еле выговорил шокированный Ник и посмотрел на жену.

— Нет. Я не твоя жена, — нежно и спокойно ответила девушка. — Я — ангел.

— Ангел?

— Имя моё — Люцифер!

Как только девушка произнесла имя «Люцифер», сам архангел, который до этого просто наблюдал за всем, закашлялся. Ему и самому стало как-то не по себе от всего этого. Он помнил эту картинку, помнил, как явился Нику в облике его покойной жены. Такое нельзя забыть и стереть из собственной памяти. Теперь это было воспоминание не Ника, а самого Люцифера. Он, вместе со своим сосудом стал пленником собственных воспоминаний, и попал в мир прошлого.

Но сейчас он знал одно: это его воспоминание. Оно связано с ним и понятно, почему сейчас Люцифер видит самого себя только из прошлого. Прошлое и настоящее слились в единое целое и играют с ним злые шуточки.

— Понятно… — Ник ухмыльнулся и посмотрел на супругу. — Сатана, напомни мне, чтобы я больше никогда не напивался на ночь.

— Ник, я здесь, ибо ты особенный, — с легкой улыбкой начала говорить Сара, смотря на парня. — Таких как ты очень мало.

— Вот как? — переспросил парень, пытаясь понять, к чему клонит некий Люцифер, в облике его жены.

— Ты сосуд, — спокойно ответил Люцифер, прочитав мысли Ника. — И очень могущественный.

— Что это значит?

— Я должен получить контроль над твоим телом и сознанием… Честно говоря, тебе приятного в этом будет мало, но так нужно…

Сара, или же Люцифер из прошлого, в облике Сары, медленно подошел к кровати и присел возле Ника. Архангел пристально посмотрел на свой перепуганный, отчаявшейся будущий сосуд.

— Не бойся! Выбор за тобой.

— Допустим, — начал говорить парень, смотря на архангела, — всё это правда, в чем я очень сомневаюсь. Но с какой радости мне тебя приглашать?

— Обо мне сложилось ужасное мнение. Вы зовете меня Сатаной, Дьяволом. А в чем была моя провинность, знаешь? Моя любовь к Богу была слишком велика. А он меня за это предал и покарал. Так же, как и покарал тебя! Как Бог мог просто наблюдать, когда тот человек ворвался в дом твой и безжалостно убил твою жену и дочь? Ник, есть лишь два разумных объяснения: или Он садист, или Он ко всему безразличен. Ты разгневан. У тебя есть право злиться. Я тоже в гневе и поэтому, хочу найти Его и призвать к ответу! То, что он наш Создатель, это ещё не значит, что мы для него игрушки…

— Если я тебе помогу, — начал он, нервно сглотнув, — ты сможешь вернуть мою семью?

— Прости, я не могу, но предложить могу я кое-что другое. Бог сотворил такое с тобой, Ник, я же справедливость восстановлю, подарю тебе мир!

— Откуда мне знать, что ты не врешь?

— Вопреки всеобщей вере, я не лгу. Я не нуждаюсь в этом. Мне нужен только ты. Ник, нужно чтобы ты сказал мне «Да».

Парень провел ладонями по лицу. Он вспомнил комнату, вспомнил колыбель, увидел качелю, которая качалась пустая, без ребёнка. На которой грустно и безжизненного качались плюшевые мишки и зайчики, которыми так не успела наиграться его маленькая дочь. Она не успела покачаться на этой качели, не успела прижать к себе зайца и увидеть этот мир. Дочь погибла, оставив Ника наедине со своим горем, безумием и отчаяньем, и он должен за неё отомстить. Всему миру, им всем. До единого…

— Да…

Как только Ник произнес заветное «Да» Люцифер исчез. Он опять не понял, куда его перекинуло.

В очередной раз картина-дэжа вю. Все с той же колыбелью, все с той же качелью, с теми же игрушками погибшего ребёнка. Архангел тоже услышал детский плач и медленно подошел к кроватке. По дороге он поднял с пола плюшевого зайца и прижал игрушку к себе. Он подошел к колыбели и склонился над ней, увидев там маленького ребёнка. Голубоглазую и светловолосую малышку, которой было на вид месяца три. Она лежала и смотрела на архангела, голубыми, как небо, глазами. Люцифер попытался взять её на руки, но та не далась. Девочка стала исчезать, а в воздухе он услышал только одну фразу, которая стала для него мучительной и страшной: «Спаси, папочка». На этой фразе малышка исчезла из колыбели, а Люцифер схватился за прутья кровати и присел на пол. Потрогал горячий лоб и внезапно оказался в Клетке.

Он быстро открыл глаза и судорожно осмотрелся по сторонам. Вот возле стены сидит перепуганный Михаил, вот Клетка, в которой он томится, вот всё такое знакомое. Странное воспоминание пропало, и Дьявол вернулся в реальность.

— Он сказал тебе «Да», то бишь дал согласие? — неожиданно задал вопрос Михаил, понимая брата как никто другой.

Архангел кивнул и подошел к архистратигу. Он не стал рассказывать про малышку, которую видел в видении. Он уже понял, что-то был за ребёнок. Это была Этуаль. Их с Палами родная дочь. Только Светоносный не понимал одно, почему малышка исчезла из колыбели, и почему он вспомнил все. Для чего он вспомнил воспоминание Ника и зачем ему показали то воспоминание, когда он просил «Да» у своего сосуда. Вопросов в голове Дьявола было миллион, а ответы на них никто ему не мог дать. Но самое непонятное для Люцифера было то, почему там Этуаль, и от чего он должен спасти дочь.

Люцифер решил не рассказывать Михаилу и Палами о ребёнке. Пока он не хотел этого, потому что знал: он должен сам найти ответ на этот вопрос, а затем всё рассказать жене. Эгоистично? Нет. Он просто не хотел и не хочет делать ей больно. Сначала сам все решит и найдет ответы на вопросы, а потом и Палами всё расскажет.

А Палами все прекрасно слышала и слышала диалог между Люцифером и Михаилом. Она снова промолчала, и её сердце сжалось от боли за возлюбленного. Она чувствовала все, что чувствовал сейчас Падший, и готова была зареветь от собственного бессилия. Он постоянно переживал за неё, переживал, когда её пытали, а теперь переживает она… Дьявол и девушка были связаны огромной силой, и неведомая нить их привязывала друг к другу. Это была любовь… Истинная любовь, в которой воплощается всё самое лучшее и самое отвратительное, всё, что только есть в нашей жизни.

— Люцифер, я не могу видеть, как ты страдаешь. Я тебя так сильно люблю, что просто не могу видеть тебя таким. Я понимаю, ты просто не сможешь воспоминания Ника забыть. Михаил прав. Вы с сосудом связаны. Каждый ангел имеет связь с оболочкой и контроль над её сознанием и телом. У Ника были плохие, ужасные воспоминания, которые и на тебе отразились. Но ты должен это побороть, должен как бы привыкнуть ко всему этому. Ты не должен жить прошлым. Воспоминания не пропадут, и это понятно, но ты не должен увлекаться этим, постоянно думать о прошлом.

Архангел выслушал жену и немного улыбнулся. Михаил решил не вмешиваться в диалог младшего брата и невестки, поэтому просто молча слушал, чувствуя себя лишним.

— Спасибо тебе за поддержку, Палами. Я всё это прекрасно понимаю. Знаешь, я даже представить не мог, что имею с ним такую связь. Любой ангел может менять оболочки как перчатки, и выбрать любое тело. Но я не могу. Ник — часть меня и, наверное, вечность мы будем с ним вместе.

Демоница сделала глубокий вдох и сказала:

— Я тебя всегда поддержу, Люцифер, ведь ты — часть моей жизни. Ты надежда на спасение. Когда ты рядом меня наполняет уверенность, что мы отсюда выберемся, справимся со всеми трудностями и вместе это всё переживём.

— Возможно, Палами, — задумчиво ответил архангел.

«Нужно ей будет все рассказать про Этуаль…» — подумал он про себя и присел на пол.

— Люцифер, мы уже три месяца тут сидим, и за это время я ни разу не пожалела, что сейчас в заточении сижу. Да, мне плохо, да, я иногда переношу пытки и мучения всякие, но это не сравнится с тем, что ты со мной рядом. Мы теперь вместе, пускай даже и в Клетке, а значит, что вот это даже лучше свободы… Надеюсь, ты понял мои наставления относительно твоего сосуда, и я больше не буду переживать за тебя и Ника.

— Я это знаю, — с небольшой улыбкой ответил Дьявол и посмотрел в сторону Михаила. — Давайте во что-то поиграем? Например, в слова? Я справился со всем.

Михаил согласился с братом и удовлетворительно покачал головой, а Люцифер серьёзно посмотрел куда-то вдаль и заметил плюшевого зайчика… Он вздрогнул и, что есть силы, толкнул Михаила. Архистратиг, не удержавшись, свалился на пол темницы. До этого он сидел на корточках, и когда его толкнул младший брат, он потерял равновесие и упал.

— Ты чего толкаешься?! — обиженно обратился архистратигк Люциферу, ожидая ответа на вопрос. — А если я сейчас тебя толкну?

— Прости, Михаил, я не хотел. Ты видишь его? Игрушку там, — Дьявол указал куда-то вдаль.

Лидер Рая посмотрел в другой конец темницы, туда, куда указывал младший брат, и закатил глаза.

— Вижу что? — спросил он.

Архангел промолчал и поморгал. Плюшевый заяц пропал.

— Ничего. Все уже! Проехали, как говорится, — ответил Люцифер, садясь на пол.

========== Второй шанс ==========

Архангел Габриэль опять сидел в Небесном саду и думал о событиях прошедших месяцев. Это стало для него уже традицией: в перерывах между боями переноситься в сад и думать о своем, о вечном, о наболевшем, быть в гармонии с самим собой и вдыхать аромат пьянящего жасмина.

Последнее, что он помнил — разговор с Бальтазаром. Он вспомнил, как друг давал ему советы относительно девушки, которая теперь служит его старшему брату. Габриэль вспомнил, как ангел пытался уберечь его от неправильного поступка, от неправильного выбора, от роковой ошибки и как пытался вбить в голову, что война на первом месте. Любви не место на войне. Да и сам архангел это знал. Это уже не те отношения, которые были на Земле, когда он жил в доме девушки. Это не сестринско-братские отношения, это истинная, но запретная любовь, в которой он также нуждался, как нуждается в воде цветок.

Все его прежние мимолетные романы и влюбленности, все его похождения по красивым девушкам и посвящение себя прекрасному, меркли на фоне бесконечной любви к Орабель. Ни одна ангелесса, с которой встречался архангел максимум месяц, не могла сравниться с Беллой. С ней — такой доброй, милосердной, гуманной и нежной. Только сейчас Габриэль осознал, насколько дорога ему та, которая служит в армии противника. Мимолетные романы, соблазны, обманы, просто горячий секс все это ничто, в отличие от этой любви. Любви искренней, нежной, трогательной и теперь запретной… Он знал, чем ему это грозит, но он хотел вернуть себе девушку и быть с ней. Навсегда.

— Ну, здравствуй, Габриэль…

Тихий, девичий голос за спиной архангела, заставил его медленно повернуть голову и захлопать медовыми глазами. Он поверить не мог в то, кого увидел перед собой. Ничего не говоря, он молча стоял и пялился на гостя, не веря тому, что видит. Первое, что подумал про себя Габриэль это слово «галлюцинация». Он потер глаза, пару раз ущипнул себя, но ничего не происходило. Гость так и продолжал стоять, загадочно улыбаясь. Точнее, гостья…

— Орабель? — еле выговорил изумленный архангел, чувствуя, как усиливается кровообращение, а по венам течет кровь.

— Да. Что ты так на меня смотришь, как будто призрак увидел? Я не фантом, Габриэль, я настоящая. Только вот теперь ангел. — Девушка осмотрела себя и прошла вглубь сада.

Изумленный, он смотрел на экс-подругу, провожал её взглядом и не мог выговорить ни слова. Одно дело увидеть её на поле боя, в пятидесяти метрах от тебя, а другое на расстоянии руки. Видя, что архангел стал подобен обелиску, Бель легонько улыбнулась и продолжила говорить. Теперь он просто стоял, а она стала наматывать круги вокруг него.

— Не буду тебе говорить, Габриэль, как я попала в армию к Рафаэлю и как я стала ангелом. Это не важно. Хотя я и сама почти ничего не помню. Как только я сюда попала, как будто пропали воспоминания. Мне как будто кто-то просто стер память. Рафаэль, видать, постарался. Я думаю, точнее, я догадалась, что это его рук дело. В итоге вот… Я почти без памяти в его армии. А вот когда ты объявил братишке войну, тогда я и пыталась сбежать, чтобы тебя не видеть. Я не хотела воевать против тебя, и поэтому пыталась убежать от всего этого кошмара. У меня почти это получилось. Но твой братец меня поймал. Уже было три боя, но я вообще не выходила туда и не боролась против тебя. Всегда избегала и игнорировала это. Если бы против Рафаэля воевал Люцифер или Михаил, я бы была с ним на поле боя, но когда против него воюешь ты… Это выше моих сил. Гейб, почему ты молчишь?

Архангел внимательно выслушал ангелессу, не зная, что отвечать. Все это было словно какой-то сон. Вот она — его любимая Орабель. Стоит перед ним в просторном белом платье с небольшими цветочками. Бинты на её руках и ногах развевает легкий ветерок, а кудрявые, черные пряди небрежно спадают на загорелое от солнца лицо.

— Выходит, ты ничего не помнишь? — решился спросить он, создавая из воздуха шоколадный батончик.

Видя такое, ангелесса засмеялась. От звонкого, такого любимого и такого родного смеха, ему и самому захотелось засмеяться. Он снова почувствовал, как былая любовь оживает. Как прошлое превращается в настоящее, и как земная жизнь снова берет его в любовный плен. Он ощутил то тепло и нежность, которые всегда ему дарила Орабель. Он ощутил знакомый запах её волос, увидел такую знакомую и родную ему родинку на её щеке.

— Помню, Габриэль, ровно на половину. Помню, как ты меня лечил, когда я заболела, как заставлял чуть ли не силой кушать тот куриный бульон. Помню, как я прятала от тебя конфеты, как ты за мной бегал летом, и как мы вместе купались в Луаре. Как мы с тобой выходили на шашлыки, как брали моих друзей и все вместе играли на природе в мяч. Я не помню свою смерть. Мне стерли именно это воспоминание. А потом я попала сюда, на службу к Рафаэлю.

Фокусник посмотрел на бывшую подругу. Пока она говорила и вспоминала, он стал мимолетно улыбаться. Сейчас его Орабель, его такая родная и любимая девушка стоит в пяти метрах от него и вспоминает их земную жизнь. Вспоминает, как им было весело на Земле, и как они хорошо проводили время вместе. Как сидели под покровом летней ночи на лавочке и считали звезды, рассказывали друг другу забавные истории и брызгались в теплой Луаре.

— Рафаэль знает? — внезапно спросил он, посмотрев на брюнетку.

— Нет. Его нет сейчас. Я долго подбирала время, когда тебя проведать. Мне все не удавалось. Рафаэль не особо-то дает мне личное время. Я постоянно занята то его какими-то делишками, то составлением военных планов и нападений. И вот сейчас он куда-то исчез, а я одна. Я и решила тебя проведать. Гейб, а ты ничуть не изменился. Такой же забавный сладкоежка-фокусник, которого я знала… — Орабель улыбнулась и присела на лавочку, посмотрев на архангела.

— И ты не изменилась. Такая же прекрасная, как и при земной жизни. Ты такая же милая и добрая, которую я знал и любил. Даже служба у Рафа тебя не изменила.

— Габриэль, — заговорила Орабель, не вставая с лавочки, — а ты же знаешь, что сейчас мы ведем запретную игру? Это не земная жизнь. Мы не в Провансе… Мы в Раю. И я служу твоему брату. Я уже не та девушка, которая служила церкви и Богу, а другая. Я теперь ангел, которая должна подчиняться Рафаэлю, нравится мне это или нет! При земной жизни мы с тобой были почти единым целым. Мы вместе переживали горе и радость, отмечали праздники, гуляли и веселились, при этом ты меня всегда отпускал на службу и никогда не запрещал этого. Ты меня понимал. Понимал, что мы не могли бы быть парой. Ты знал, что мы просто как брат и сестра, и смирился. За это я должна тебе сказать огромное спасибо. Твоя братская поддержка на Земле мне была необходима.

— Я знаю это, — коротко бросил Габриэль, смотря куда-то вдаль. — Я не стал тебя принуждать к отношениям. Я смирился, что ты посвятила себя Богу, и что служила Ему. Что готова была ночевать в церкви, не пропуская ни единого богослужения. Я не заставлял тебя быть со мной и считать своим возлюбленным. Нам с головой хватало и наших сестринско-братских отношений.

— Именно. За это я спасибо должна сказать тебе… — с легкой улыбкой ответила девушка и подошла к Гейбу.

— Если бы я тебя заставил быть со мной, вряд ли ты согласилась. Я бы тогда тебя потерял и ничего бы этим не добился. Вот я и сдался. Тем более, что это хорошо, когда человек чем-то занимается. Ты подарила свое сердце Богу, но так было тогда… В Провансе. Теперь же все изменилось. Ты теперь не служишь Ему… Ты стала ангелом, и твоя история изменилась, — ответил он, с нежностью смотря на неё.

— Ага, зато служу Рафаэлю! — хмыкнув, напомнила Бель, и улыбка с её лица пропала. — Кстати, помнишь, когда мне исполнилось двадцать два года, ты позвал всех моих друзей на природу? Давай не будем говорить о грустном. Спасибо, что я хоть помню немного самых светлых воспоминаний из прошлой жизни. Не хочу тебе рассказывать про Рафаэля. Нет, он совсем не тиран и меня особо не трогает и никогда не наказывает но… Это не свобода, Гейб. Ну да ладно. Так ты вспомнил?

Архангел задорно рассмеялся и всплеснул руками, совсем как ребёнок. Орабель взглянула на него, и на её лице расцвела улыбка, а глаза наполнились нежностью и счастьем. И все потому, что Габриэль находился рядом. Он снова жизнь ей подарил, одним только своим присутствием. И она воскресла, ожила и больше не увядала.

— Вспомнил! — весело вскричал Габриэль. — Такое не забудешь. Антуанетта запустила мяч в реку, и мне пришлось за ним нырять. А водичка, между прочим, была не теплая. И мяч тот понесло течением, а я за ним прыгнул. И даже одежду снять забыл. Луара — сильная и могущественная река и течение там, что нужно.

— Но ты же достал тот мяч, — продолжила Бель, — и было всем весело. Даже тебе. Хотя я помню, как ты кричал: «Никогда больше не будем брать на природу мяч! Я хочу шашлыки, а вместо них плыву вниз по течению! Как вылезу из воды я вам отомщу! Сейчас выпьют весь коньяк!» Это было очень забавно. Мы все тогда посмеялись.

— Да уж… Хорошие были воспоминания. Мы тогда смеялись, жарили мясо, а потом Николя стал играть нам на гитаре. Помнишь, как мы сидели у костра летней ночью, и как он нам пел песни под гитару?

— А потом ты спел нам Марсельезу на родном мне французском языке, — рассмеявшись, дополнила девушка.

— Мелодичный язык романтики и любви! — сделал выводы Фокусник. — И к слову, я такой француз, что все французы мне завидуют. Я самый французский француз из всех французов! Вот…

И на последней фразе сладкоежки, ангелесса прыснула со смеху.

— Французский француз из Франции? Габриэль, ты в своем репертуаре! Очень весело сказал. Тавтология очень знакома архангелам, — сквозь смех, констатировала она. — А помнишь, как мы играли в футбол?

— Помню. Мы разделились на две команды. Девушки и парни. На воротах стояли я и Антуанетта. Я пропустил три гола. Вот тогда были крики. Я думал, меня побьют все наши мужчины. Я не мог не пропустить гола, потому что все тобой любовался, и как ты мастерски играла в мяч.

— Вы проиграли тогда со счетом 4:1 и исполняли наши желания, — дополнила девушка.

— Да уж, а потом я бежал… — сказал сладкоежка. — От парней и от мяча.

Теперь Габриэль и Бель весело смеялись, вспоминая события из прошлой жизни. Архангел даже не заметил, как нежно взял ангелессу за руку. Она с любовью посмотрела в его глаза, а он убрал прядь волос с её лица. Парочка внезапно замолчали и теперь смотрели друг другу в глаза, больше не говоря ни слова. В сердце пары вспыхнули былые чувства, и загорелся огонек любви, который вскоре превратится в яркое пламя. Она не стала противиться ему и уже не говорила, что они только брат и сестра. Она сама всё осознала и призналась, что испытывает чувства к этому младшему архангелу, Фокуснику, Трикстеру, к Габриэлю, к парню из земной жизни. Она больше не могла себе лгать.

— Гейб, ты же понимаешь, что если у нас что-то и получится, то это будет очень опасно? Ты не обычный небесный солдат. Ты — главнокомандующий. Ты сам ведешь войну против брата. А я состою в армии противника. Да, в прошлой жизни нам было хорошо вместе, я же не спорю. За те два года, что мы были вместе, я научилась воспринимать мир красочно и ярко. Ты мне показал все прелести жизни и все краски этого мира. Ты мне показал все хорошее и светлое в жизни. Даже для меня, своеобразной монахини, которая служила церкви и Богу. Ты — позитивный, забавный сладкоежка, для которого конфеты и развлечения самое главное. Ты та радуга, которой так не хватает всем нам! Веселье и радость жизни, вот что для тебя главное. Чтобы было много-много сладкого и весело было. И такое ты мне подарил… И это просто здорово! Но ты понять должен, что если Рафаэль узнает, что мы имели отношения в прошлой жизни, что вместе жили и дружили, а сейчас мы станем встречаться, он разгневается. Меня он просто убьет, или изгонит с Небес, а тебя… Я не знаю… Может в Небесной тюрьме запереть или даже в плен взять. А ты ведешь войну против него!

— Я знаю всё это, — перебил монолог ангелессы архангел, — но мы будем вместе. Мы будем осторожны и постараемся не попадаться Рафаэлю. Я понимаю, что я сам веду войну, но ты мне дорога, Орабель. На Земле мы с тобой были просто друзьями, просто братом и сестрой, весело проводили время. Я подарил тебе радость жизни, научил, что нужно радоваться простым вещам: солнцу, радуге и показал тебе мир в ярких тонах. Что можно разрисовать стену, если захочется, и достать до солнца. Но все это просто братское, а теперь, когда ты стала ангелом, у нас все изменилось. Судьба нам дает второй шанс. Шанс на то, чтобы вместе быть, понимаешь? Орабель, мы не должны упустить его! Да, это банально, но дружба между мужчиной и женщиной когда-то может превратиться в любовь, а когда это будет, это только вопрос времени. Но так оно и есть…

— Габриэль… Ты понимаешь, что я умру, я заколю себя ангельским клинком, если Рафаэль посмеет тебе что-то сделать? Он тебя не убьет, потому что ты его младший брат, но заточить в небесную темницу ему под силу! Михаила нет, Люцифера. Его никто не остановит. Он сейчас командует и заведует Небесами. Он принял власть, и сейчас она в его руках. Он тут Бог, царь и король, — Орабель выдохнула и, внезапно, обхватила двумя руками лицо молодого архангела. — Ты это понимаешь, сладкоежка?! Про себя молчу. Со мной он поступит лучше. Просто убьет. А ты будешь вечность томиться в темнице.

— Мы справимся с этим, Орабель, обещаю тебе. Идет война. Скоро следующий бой, в котором я должен одержать победу. И ты мне необходима для выигрыша, как источник энергии и сил!

— Страшная война, — грустно ответила брюнетка и отпустила руку архангела. — Габриэль, прости. Мне пора уже. Рафаэль скоро вернется, не хочу его злить.

— Мы ещё увидимся? — переспросил архангел, вопросительно вскинув бровь.

— Завтра приходи под жасминовый куст, который растет на Райской Поляне. Надеюсь, тебе не нужно говорить о её местонахождении? Ту поляну ещё не тронула война, и это, воистину, удивительно.

— И Небесный Сад ещё не тронула война. Хорошо. Я приду. Я знаю, о каком месте ты говоришь. Это будет наше маленькое гнездышко? Наше особое место?

— Да, Гейб, наше особое место. — И она быстро убежала, даже не обернувшись в сторону возлюбленного.

========== Ромашковое счастье ==========

Мюзикл “Notre Dame de Paris” – “Beau Comme le Soleil”

На следующий день, когда яркое, золотое солнце осветило весь Рай, Габриэль, держа в руках архангельский клинок, быстро бежал по дорожкам. Он должен был быть предельно внимательным, чтобы не попасться ангелам Рафаэля. Он знал, что даже не смотря на свою бесконечную любовь к Орабель, бдительность терять нельзя.

Еще пару шагов и сладкоежка ступил на Райскую Поляну и взглядом нашел жасминовый куст, под которым была назначена встреча с Орабель. Еще раз оглянувшись, чтобы убедиться, что за ним не следят, он выдохнул и, убрав меч, уселся под жасминовый куст. Да, это место еще не тронула война… И эта полянка была одной из немногих, на которых рос прекрасный жасмин. Его было здесь так много, что взгляд невозможно было оторвать от прекрасных кустов, которые напоминали невест в роскошных белых платьях. Эта поляна была наполнена очарованием и красотой, и это было одно из тех сказочных мест, которые уцелели. Здесь, в Жасминовом раю, любили находиться многие обители Эдема, для которых это место стало символом любви и счастья.

Так было и с Габриэлем.

И вот он пришел свой маленький рай и стал ожидать возлюбленную. Его сердце бешено стучало, а ноги подкашивались. Поэтому он присел под жасмин и вдохнул аромат очаровательного райского кустика, предвкушая долгожданное свидание. Вдруг ему закрылиглаза девичьи ладошки, и он почувствовал нежность, исходящую от них. Он расслабился, наслаждаясь прикосновениями возлюбленной, чувствуя её мягкую кожу и такие родные и теплые ладошки.

— Угадай, кто? — Над ухом Габриэля раздался знакомый девичий голос, и можно даже было почувствовать, что обладательница ладошек, которые закрывали глаза архангелу, ласково улыбнулась.

— Ох, ну я даже и не знаю… — стал наигранно говорить он. — Может это ты, Стасиэль? Или малышка Аннабэль? Или Изабэлла? А, нет, я перепутал… Ты, наверняка, ангелесса Рахиль? Или нет. Ты — Антуанетта из Прованса!

— Габриэль, ах ты бабник! — весело, но немного возмущенно произнесла Орабель и, убрав ладони с лица архангела, легонько ударила его по руке и присела рядом с ним. — Я думала, что ты меня узнал. Ты всех своих знакомых перечислил? Или у тебя там целый гарем. Пять жен и двести наложниц? Сколько у тебя было девушек… Эх, ты. Бабник!

— Я просто хотел пошутить! Ведь я же Фокусник! — засмеялся Габриэль и посмотрел на ангелессу. — Конечно, я тебя узнал, Орабель! Твои теплые ладони я всегда узнаю из тысячи других. Не обижайся. Я люблю тебя, сладкая, и твои ладошки самые лучшие во всём мире, а ни одна демоница или ангелесса не сравнится с тобой.

— Хах, это хорошо, что ты меня узнал, а то бы получил от меня по полной! — Улыбнулась ангелесса и поцеловала в щеку архангела. — Мне с тобой так хорошо, Гейб. Я снова ощущаю ту легкость, которая была при жизни.

— Орабель, — произнес сладкоежка с нежностью в голосе и прижал девушку к себе. Ангелесса не стала сопротивляться и доверилась любимому, — мне тоже с тобой хорошо и легко. Я так себя еще никогда не чувствовал. Мне так легко и так приятно на сердце…

— Гейб, а ты знал, что раньше на этой поляне росли полевые цветы? — зачарованно спросила Бель, и её глаза таинственно заблестели, а улыбка стала шире. — Здесь были: ромашки, тюльпаны, колокольчики, ландыши, магнолии, фрезии, розы и пионы, но больше всего было именно полевых цветочков.

Младший архангел посмотрел на девушку, ничего не говоря. Уткнувшись носом в волосы возлюбленной, он стал вдыхать их аромат и наслаждаться таким знакомым и родным запахом. Габриэль не хотел, чтобы этот момент, момент радости, любви и блаженства завершался.

— Да, это была красивая поляна, но из-за того, что начались бои, блики и вся красота этого места постепенно стали исчезать. Увы, война уничтожила множество прекрасных полянок в Раю, и с этим ничего не поделаешь, — грустно сказал он и, оторвавшись от девушки, приказал: — Орабель, закрой глаза.

Она сначала нахмурилась, но потом, улыбнувшись, выполнила просьбу любимого. Он щелкнул пальцами и вокруг архангела и ангелессы стали появляться разные полевые цветы, а в центре поляны возникло ромашковое поле. Белые цветочки с желтыми серединками мгновенно выросли на поляне и усыпали её изобилием лепестков. Архангел ещё раз щелкнул пальцами, и на него и девушку тоже они посыпались.

— Открывай глаза, Орабель, — прошептал он ей на ухо.

Ангелесса, открыв глаза, ахнула и, словно завороженная, стала смотреть на прекрасное. Её сердце наполнилось радостью и счастьем, и ей захотелось петь и танцевать…

— Габриэль, эти цветы прекрасны! Спасибо за это чудо! — засмеялась брюнетка и поцеловала архангела в щеку.

Архангел невольно улыбнулся, а Бель, встав на ноги, схватила его за руку и потянула за собой в полевые цветы. Задорно рассмеявшись, брюнетка побежала в глубину цветочной поляны, а следом за ней побежал улыбающийся Фокусник. Повалившись на цветы, они устроились на траве и стали разговаривать на всякие темы. Девушка сорвала василёк и осыпала ним Гейба. Возлюбленные стали весело смеяться и просто беседовать. Они не говорили больше о войне и пока забыли о ней. Война для влюбленных просто остановилась. Им сейчас только хотелось одного — наслаждаться присутствием друг друга. Орабель внезапно приподнялась с травы и стала собирать цветы, а через пару минут сплела венок, который вскоре оказался у него на голове.

— Ты теперь цветочный король! — громко объявила она и, посмотрев на возлюбленного, сделала реверанс. — Вам так идет этот венок, Ваше Величество! Я буду преданно служить вам, Повелитель, обещаю.

На такую фразу Орабель, Габриэль засмеялся и, вскочив с травы, поднял любимую на руки. Он закружил её и с любовью на неё посмотрел.

— Что ты делаешь, Гейб? А-а-а, поставь меня на землю, у меня голова кружится! — задорно обратилась брюнетка к архангелу, поправив венок на его голове.

Он повиновался и бережно усадил её на траву.

— Ваше Величество, мадам, Ваш приказ выполнен. Вы сидите на мягком травяном ковре. Разрешите, моя королева, присесть возле Вас и скрасить Ваше одиночество? Я Вам уже говорил, сударыня, что Вы прекрасны? Ваше Величество, разрешите Вас обнять? — подыгрывая любимой, спросил Габриэль, тоже присаживаясь около неё. — Я буду играть по Вашим правилам, сударыня!

— Благодарю Вас, сударь, — ответила она, сделав красивый поклон. — Мне нравится эта игра…

— А мне нравишься ты, Орабель… Любимая моя…

На последнюю фразу архангела, она тепло улыбнулась и посмотрела на хрустально-голубое небо. Возле неё сидел сладкоежка и нежно обнимал её. Он тоже глядел на небо, но и параллельно смотрел на невесту, не в состоянии оторвать взгляда от её красоты. Хотя девушка была самой обычной внешности, но для Гейба она была краше и милее всех на свете. Ради неё он был готов на все, а за её красоту он готов был отдать жизнь. Даже когда Бель стала ангелом, стала служить Рафаэлю и вести войну, она не поменялась.

Здесь, в окружении нежных кустов жасмина, ромашкового поля и васильков, он забывал, что идет война. Для него переставал существовать весь мир, переставал существовать Рай. Для него война останавливалась! И больше всего на свете он хотел любоваться свой дорогой Орабель и жить только ради неё, а весь мир пускай катится к черту.

— Очаровательно, волшебно, — блаженно подметила Бель, смотря на голубое небо. — Оно прекрасное, Габриэль, неимоверное. Не зря полянку называют Райской, это, действительно, так.

— Красиво… Но ты красивее всего на свете. Орабель, ты своей красотой затмеваешь солнце и освещаешь Эдем. Я любуюсь на эту картину… Ты такая же нежная, как вон те пионы или фрезии…

— Не скажешь, что идет война… — задумчиво сказала девушка. — Странно сложилась Судьба. Мы снова встретились. Нам было хорошо на Земле вместе, мы любили природу, любовались закатами и рассветами, любили весело проводить время. И когда все разрушилось, когда не было шанса на спасение, а я просто умерла, мы снова встретились. Никогда не думала, что получу второй шанс после собственной смерти. Но у нас начались отношения, уже не братские, а настоящие…

— Ты права, Орабель, — ответил Габриэль, слушая возлюбленную и поправляя венок на голове, — никто из нас не мог подумать, что так будет. Нам дали вновь ощутить любовь, пускай это теперь всё и в Эдеме. Архангел и ангел отличная пара… — Он бережно обнял её и прижал к себе. — Мне хорошо с тобой, Орабель, и мне все равно, кому ты там служишь. Нам дали второй шанс. Шанс не на Земле, а на Небесах, и я не буду его упускать. Плевать на Рафаэля, на весь мир!

— Наверное, — задумчиво протянула брюнетка и отобрала у любимого шоколадный батончик. — Поделился бы, что ли! Кстати, ты знаешь, мне нравилось быть человеком, как бы это странно не звучало. Для меня чужда и не понятна жизнь ангелов. Они такие… Безвольные что ли. У них нет свободы…

— А у тебя она есть! Ты не обычный ангел, Бель! — с улыбкой сказал Габриэль, убрав прядь волос с лица девушки и сильнее обняв её.

— Возможно, — тихо ответила Орабель и поудобнее умастилась в его объятьях. А далее она легонько запела. Её, мелодичный, нежный и девичий голос разнесся по всей жасминовой полянке.

Il est beau comme le soleil

C’est un voyou, un soldat

quand il me serre contre lui

Je voudrais fuir mais je ne puis

Il est beau comme le soleil

C’est un voyou, un soldat

Soldat… du Roi

Il est beau comme le soleil

Ma merveille, mon homme à moi

Il me prendra dans ses bras

Et pour la vie, il m’aimera

Il est beau comme le soleil

Ma merveille, mon homme à moi

Il est beau comme le soleil

Beau comme le soleil

Габриэль блаженно прикрыл глаза и стал наслаждаться чарующей песней возлюбленной. Он понял: голос Орабель для него слаще любой конфеты, любого шоколадного батончика или мёда.

— Ты очень хорошо поешь, Орабель. Твой голос просто необыкновенный. Он зачаровывает и очаровывает. Великая сила музыки и любви…

Бель перестала петь и взглянула в медовые глаза архангела, сильнее прижавшись к нему. На Райской полянке наступило молчание, и казалось, каждый возлюбленный думает о чем-то своем, но это только казалось. Габриэль и Орабель думали об одном и том же…

Ещё минутку он смотрел на неё и любовался красотой, а потом ближе притянул к себе и коснулся её губ.

От неожиданности она через нос втянула райский воздух. Его близость заставляла сердце биться то быстрей, то медленней. Его руки были везде, а губы будто и нигде. Она чувствовала его, она чувствовала его полностью. Ангелесса чувствовала его нежность, уверенность, настойчивость… Она чувствовала его умелые движения, умелые губы, его язык тела. Брюнетка понимала, что воздуха ей уже не хватает. Но, несмотря на сладкий поцелуй, Орабель переживала: вдруг она сделает что-то не так и Ему это не понравится? Девушка чувствовала все… И ничего.

Больше всего ей хотелось, чтобы этот поцелуй никогда на заканчивался, а время чтобы остановилось для них обоих…

Архангел оторвался от ее губ и заглянул в огромные голубые глаза — любовь.

Когда поцелуй, который был слаще мёда, закончился, архангел выдохнул. Он ощутил всю сладость губ возлюбленной, почувствовал мгновения радости, счастья, наслаждения и услады. Он понял, что даже в самые ужасные и морозные холода им будет сладко вдвоем. Он ощутил всю сладость губ молодой Орабель и понял, что только она одна на всем белом свете для него существует, и ей одной он подарил свое сердце…

Навсегда.

— Мы вместе, а весь Рай пускай подождет, — прошептал он.

— Мир и Эдем для нас одних, — дополнила она, чувствуя себя на вершине блаженства.

========== Мы будем Марсельезу петь ==========

Touch by touch, you’re my all time lover

Skin to skin, come undone my cover

When I feel the time is right and your staying by my side

And the love you give to me makes my heart beat

When my fantasy fly away but my feelings make me stay

I see the fire in your eyes, it makes my heart beat

Do it, we’ll still do it night and day

You’re my all time lover

Do it, we’ll still do it anyway

Like there is no other

Touch by touch, you’re my all time lover

Skin to skin, come undone my cover

Уже месяц Габриэль, чуть ли не каждый день, ходил бегал на свидания к девушке, служащей в армии его старшего брата. К прекрасной, нежной, воздушной и солнечной Орабель, которая даже в армии Рафаэля не потеряла своей женственности, нежности и веселости. Габриэль порой задумывался, насколько их любовь сильна и насколько она ему дорога.

А ещё он часто думал, насколько они похожи. Даже война на Небесах не смогла изменить характеры влюбленных. Орабель оставалась такой же игривой, жизнерадостной и доброй. Она научилась у Габриэля любить и ценить жизнь, радоваться радуге, дождю, простым вещам: голубому небу, золотому солнцу, теплому морю, нежным ромашкам и удивительному жасмину, и видеть мир в ярких тонах, и мир, который создан для игр и развлечений. А ещё она поняла, что если смешать радость, счастье и шоколадные конфеты, мир станет веселее и добрее, и можно будет допрыгнуть до радуги. Жизнь прекрасна, и это факт.

Итак, архангел и ангелесса уже месяц встречались. Этот месяц для влюбленных превратился в сказку. От любви и счастья хотелось петь и танцевать. Только с Орабель он забывал обо всем на свете, и только с ней одной ему было хорошо. Когда она была рядом, мир для него останавливался, и война заканчивалась.

И сегодня влюбленный архангел снова торопился на свидание к своей возлюбленной, прекрасно зная, настолько эта любовь опасна. Но для любви нет преград, и даже опасность не станет ей помехой. А истинная любовь переживет любые трудности и укрепит отношения.

Да и архангел подготовил для неё особенный подарок…

— Габриэль, — с улыбкой произнесла Орабель, когда архангел пришел на место встречи, — я так скучала по тебе. Наши отношения очень хорошие, и я люблю тебя, но эта любовь заставляет меня переживать за тебя. Теперь, когда мы любим друг друга, опасность нам грозит ещё сильнее. Я каждый день молюсь Отцу, чтобы Рафаэль ни о чем не догадался. У тебя же все нормально? Он ведь не знает?

Выслушав ангелессу, Гейб нежно улыбнулся и прижал её к себе. Он сладко поцеловал девушку, и она растворилась в его объятьях.

— Все хорошо со мной, не переживай, любовь моя. Я смогу за себя постоять. Я смогу и убить, если это нужно будет. Я опоздал сегодня к тебе, потому я готовил тебе подарок. Ничего не случилось, поверь мне.

— Подарок? — переспросила брюнетка, посмотрев на любимого. — Архангел Габриэль приготовил мне подарок? Хм… Ну, хорошо. А что за подарок?

Трикстер загадочно улыбнулся и сильнее прижал девушку к себе. А далее он щелкнул пальцами, послышался шелест крыльев, и парочка исчезла из Рая.

***

Завтра в семь двадцать две, я буду в Борисполе

Сидеть в самолёте и думать о пилоте, чтобы

Он хорошо взлетел и крайне удачно сел

Где-нибудь в Париже, а там ещё немного и Прованс.

Бордовый горизонт, бордовое Бордо в бокале

Поверить не могу что это всё уже так близко, ведь.

Появились Габриэль и Орабель посреди лавандового поля. Ангелесса не понимала, почему Габриэль решил выбраться из Эдема и перенести их… в Прованс? Она удивленно посмотрела на улыбающегося архангела и окинула взглядом то, что её окружало.

Знаменитые лавандовые поля Прованса это лиловое-лиловое поле с лиловыми-лиловыми цветами и лиловым-лиловым небом. Именно так можно охарактеризовать гордость Прованса. Бесконечные фиолетовые поля, тропы, чистый свежий воздух полный аромата лаванды. Что еще нужно для покоя и отдыха на природе!? Этот бесконечный ковер из цветов просто завораживает! Он не только радует глаз, но и греет душу! Оказавшись посреди такого поля, хочется прыгать, кричать, летать! Невероятно и волшебно!

Цветы лаванды, как символ Прованса, существуют почти везде: и на полях в природе, и в домах местных жителей. Даже в магазинах, можно увидеть мыло из лаванды, духи из лаванды и тому подобное. Красота их зачаровывает, очаровывает и манит.

— Вот это да! — изумилась Орабель, посмотрев на всю эту красоту. — Габриэль, я даже не знаю, что тебе и сказать… Ты меня перенес на родину, в любимый и родной мне край, в мой дом… Это просто невероятный подарок. Моих эмоций сейчас не передать.

Его лицо ещё сильнее озарила улыбка. Он ничего не сказал, а только поднял возлюбленную на руки и побежал с ней в лавандовый рай. Орабель звонко смеялась, обхватив руками шею Габриэля. Она захотела, чтобы это мгновение, мгновение наслаждения и очарования никогда не заканчивалось. Сейчас она была самой счастливой на всем белом свете.

А он уже добежал до райского места и бережно поставил девушку на землю. Влюбленные оказалась в окружении цветов лаванды, которая окружала их везде. Казалось, выхода нет из этого райского местечка, а огромное изобилие бордовых, лиловых цветов совсем не хочет, чтобы влюбленные отсюда уходили.

— Тебе нравится? — спросил он, вдохнув аромат лаванды, который наполнял свежий воздух.

— Ты ещё спрашиваешь? Ты перенес меня в сказку! — защебетала, точно соловей, она и сладко поцеловала возлюбленного в качестве награды.

Архангел, не долго думая, вновь сорвался с места и побежал в самый центр бардовых цветов. Он собрал лаванду в большой букет и протянул его девушке, опустившись на одно колено.

— Для моей королевы! — воскликнул Габриэль. — Это только половина моего подарка. Мы же в Провансе, а он славится не только лавандовыми полями. Я тебе приготовил ещё один сюрприз. Не знаю, была ли ты там, но сегодня мы там побываем. А пока… Догоняй меня! — Он снова побежал вперед. Неугомонный.

Ангелесса, не переставая смеяться, побежала догонять возлюбленного, параллельно срывая лаванду и делая букет ещё больше. И когда она его догнала, парочка повалилась на мягкую землю. Теперь Орабель и Габриэль лежали на земле в окружении этих чарующих цветов. Их было настолько много, что даже самого архангела и ангелессу было трудно заметить среди них. Он повернул голову в сторону счастливой возлюбленной и прижал её к себе. А она, в знак благодарности и бесконечной любви, поцеловала его, не поднимаясь с земли.

— Люблю тебя, — прошептала она и приложила к носику букет. — И не так как было на Земле. Не как брата. Я люблю тебя, как женщина любит мужчину.

— И я тебя люблю, — ответил архангел, любуясь красотой лавандового рая. — Уже не как сестру, а как мужчина любит женщину… Теперь мы пара, а ты моя невеста. Архангел Габриэль и ангел Орабель.

— Да, ты прав. Наша любовь сильнее смерти и теперь никто нас не разлучит, — счастливо констатировала де Грандье и посмотрела на сладкоежку, спросив: — А что же ещё ты мне за сюрприз приготовил?

— Ишь какая хитренькая, — весело ответил архангел, сорвав цветок. — А тебе уже не терпится? Ну, ладно. Сюда мы вернемся ещё под вечер, когда будет прелестный закат. Закат тут становится ещё краше, когда солнышко заходит за эти поля. Невероятная картинка. Готов спорить, что ты такого ещё не видела, даже не смотря на то, что Прованс — родина твоя.

— Ты хочешь поспорить? — не переставая улыбаться, спросила Орабель. — Хорошо, вернемся сюда, и ты мне покажешь свою удивительную сказку, когда солнце за горизонт уйдет. Но я готова с тобой поспорить, что такое уже видела.

— Видела? Ах-так? Ну, тогда спорим! — сообщил сладкоежка, встав с земли. Он совсем по-детски вскинул голову и посмотрел на возлюбленную. — Но если ты проиграешь… В наказание… Ты меня поцелуешь! Вот так.

— А если проиграешь ты, — дополнила Бель, лукаво посмотрев на архангела, — в наказание… Ты поведешь меня в кафешку Прованса и угостишь французским вином. Ведь Прованс не только славится лавандовыми полями. Здесь ещё делают прекрасное вино. Оно просто… Невероятное. Тогда ты меня туда сводишь и закажешь нам обоим Апелласьон Бандоль*. Договорились?

— Договорились! — согласился Гейб, посмотрев на возлюбленную. — Скрепим нашу сделку поцелуем! А потом я тебе покажу второй подарок.

И архангел крепче прижал ангелессу к себе, нежно коснулся ее губ… Она улыбнулась и обхватила руками его шею. Она почувствовала его запах. Сладкий запах карамели, мёда, шоколада… Такой прекрасный, как и он сам. Он сводил с ума. Его губы были слаще мёда, и не хотелось от них отрываться. Архангел дышал. Так тяжело. Сладко. Горячо. Он сейчас был слишком близко, чтобы думать о завтрашнем дне. Орабель полностью расслабилась и доверилась ему. Ресницы медленно опустились, и его губы накрыли губы ангелессы.

Легкий ветерок нежно раскачивал лаванду, а парочка всё целовалась, полностью отдавшись своим чувствам и желаниям. Правда этот поцелуй был уже не таким робким, а более смелым и глубоким. Внутри как будто всё перевернулось. Казалось, что с каждым новым прикосновением сладких, шоколадных губ их чувства становятся ещё больше, ещё сильнее…

— Ну все, пора! Где там твой обещанный сюрприз, м? — Орабель разорвала поцелуй и взглянула на возлюбленного, в ожидании чуда.

Тот улыбнулся и прижал её к себе. Он щелкнул пальцами, и парочка исчезла из лавандового поля.

Появились они снова посреди поля, только оно было другим. Удивленная ангелесса пристально осмотрела местность. С виду ничего удивительного здесь не было. Только поле, из-за которого создавалось ощущение, что жаркое солнце августа месяца палит ещё сильнее. Немного пожелтевшая в некоторых местах трава, обычные полевые цветы. Орабель в недоумении огляделась, не понимая, в чем сюрприз.

— Это сюрприз? — переспросила она, указав на поле.

Архангел засмеялся и нежно взял девушку за руку. Он развернул возлюбленную в другую сторону и указал вперед. Орабель внимательно посмотрела вдаль и заметила большой старинный замок. Точнее, можно было это назвать даже дворцом, который возвышался на огромном холме, и внизу которого виднелась шумная река Рона. Небо над ним было лазурное, и по нему плыли пушистые белые облачка.

— Мы в Авиньоне! — радостно пояснил сладкоежка, указав вперед. — Это Папский Дворец, один из самых красивых памятников истории и архитектуры в Авиньоне. Как раз сюда приезжают толпы туристов из всей Европы. Чтобы вот на это чудо посмотреть.

— Поверить не могу… Габриэль, я даже не знаю, что и сказать и как тебя отблагодарить. Это просто что-то невероятное, — восхитилась ангелесса, не веря собственным глазам.

— Не стоит меня благодарить, Орабель. Это все для тебя. А теперь пошли к дворцу!

Она кивнула и бросилась на шею архангелу. Счастливый, он закрутил возлюбленную, не переставая смеяться, а потом поставил на мягкую и зеленую траву. Он бережно взял её за руку и повел по направлению ко дворцу. Словно король и королева шли эти двое. Счастливые, веселые, наполненные радостью и любовью. От бесконечной любви хотелось петь и танцевать, и Орабель захотелось, чтобы весь мир узнал о том, насколько она сейчас счастлива.

Спустя двадцать минут парочка добралась до дворца. Огромный, больше напоминающий крепость, с каменными башнями и куполами, он возвышался на холме. Везде были толпы туристов из разных стран, а также обычные местные жители. Даже жаркое солнце августа месяца не помешало туристам посетить Авиньонскую достопримечательность.

— Смотри какая красота, Орабель! — вскричал Габриэль и совсем как маленький ребёнок побежал вперед.

Бель побежала за архангелом, пытаясь его догнать. А шустрый сладкоежка, преодолев очередную толпу туристов, не забывая их расталкивать, уже оказался на небольшой площади с фонтаном в виде лебедя, которая была перед дворцом. Здесь было намного меньше людей, хотя место тоже было красивым и старинным. Орабель подбежала к возлюбленному, который запрыгнул на какой-то большой камень и для чего-то привлекал окружающих его людей.

— Дамы и господа! — начал говорить Габриэль, заставив туристов, которые фотографировались на фоне дворца и площади, обернуться. — Я очень люблю одну девушку, которая носит замечательное имя Орабель. Ей я подарил свое сердце и душу. И именно она подарила мне радость жизни и радость любви. Моя возлюбленная родом из этого замечательного и прекрасного Прованса, и она француженка. Поэтому я хочу сделать ей подарок. Орабель, любимая моя, это для тебя. Французский мой самый лучший в мире!.. Как и моя невеста!

Закончив свой монолог, он улыбнулся и, окинув взглядом толпу любопытных туристов и местных жителей (которых собралось уже множество на площади), начал петь.

Allons enfants de la Patrie,

Le jour de gloire est arrivé!

Contre nous de la tyrannie,

L’étendard sanglant est levé,

Entendez-vous dans les campagnes

Mugir ces féroces soldats?

Ils viennent jusque dans vos bras

égorger vos fils, vos compagnes

— Comme chante bien!** — воскликнула статная француженка в шляпке, держащая в руках небольшую собачку.

Толпа зрителей (которых стало ещё больше) стала внимательно наблюдать за поведением архангела, который пытался петь гимн Франции, что у него не плохо выходило. На лицах некоторых зрителей появилась улыбка, и в толпе стал слышаться шепот и возгласы.

Орабель же просто восхищенно смотрела на возлюбленного, еле сдерживая счастливые эмоции. Ей захотелось, чтобы этот миг не заканчивался, и она была готова остановить время. Она улыбнулась и послала архангелу воздушный поцелуй, и когда он допел первый куплет, в толпе стали слышаться нотки припева знаменитой Марсельезы. Люди стали подпевать Габриэлю.

Aux armes, citoyens,

Formez vos bataillons,

Marchons, marchons!

Qu’un sang impur

Abreuve nos sillons!

— Браво! Какие пошли сейчас патриотические иностранцы! — с восхищением воскликнула одна богатая француженка, держа за руку своего мужа и расталкивая толпу.

Довольный собой архангел слез с камня и подошел к Орабель. Та не могла передать своего восторга. Как только он подошел к девушке, она бросилась ему на шею и в очередной раз сладко поцеловала. Она была самая счастливая во всем мире, так как рядом с ней был её Габриэль. Только её любимый архангел.

— Ты самый потрясающий у меня на всем белом свете! Это лучший подарок и самый лучший день в моей уже неземной жизни! — радостно защебетала она, точно соловей в роще, и повисла на шее Габриэля..

Он улыбнулся и ответил на поцелуй.

— Я рад, что подарок удался. Не зря же я учил этот гимн…

— Габриэль, — с нежностью начала говорить ангелесса, — я даже не знаю, как тебя благодарить за такое чудо! Ты сделал сегодня для меня то, что я никогда не забуду. Это сказка, волшебная и незабываемая.

— А меня не стоит благодарить, Бель! Я люблю тебя, и мне доставляет удовольствие делать тебе такие сюрпризы. Ты самое родное, что у меня есть! И этот подарок это самое малое, что я могу для тебя сделать! А теперь пошли смотреть на обещанный закат!

Комментарий к Мы будем Марсельезу петь

Лавандовые поля в Провансе - одно из самых красивых мест на Земле.

http://turizmaz.com/wp-content/uploads/2014/08/2.jpg

Такая красота, действительно, завораживает и радует глаз. Его поклонниками были известные поэты и художники.

Красота этого края запечатлена на полотнах Матисса и Пикассо.

Поль Сезанн обрел в Провансе свой самобытный творческий почерк.

Ван Гог, влюбленный в Прованс, писал: «Природа здесь такова, что начинаешь ощущать, что такое Цвет».

http://newpix.ru/wp-content/uploads/2012/08/Lavender-fields1.jpg

Автор сама стала особой романтичной, и она просто не может не показать вам красоту лавандовых полей. Пускай даже пока только на фотографии.

Полина решила отойти от военно-драматической темы и просто насладиться красотой и придать вам радости и счастья, а на сердце чтобы стало тепло и приятно.

Эта глава идет как своеобразный бонус что ли, к потрясающей французской истории любви любимого нами Гавриила.

http://wedding-recipes.ru/upload/medialibrary/0fa/0fa2178ac004bb3b3a64df6a7dd838e8.jpg

http://stylebe.ru/attachment/201204/25/fcfad2e2800ca204181a4b333bee23b7_1.jpg

http://img.tourister.ru/files/4/8/0/9/7/3/0/clones/900_900_fixed.jpg

http://www.stihi.ru/pics/2006/06/07-2897.jpg

* Апелласьон Бандоль - это единственное и главное вино Прованса, которое удовлетворяет современным критериям вкуса: этим вином можно наслаждается, с бокалом красного Бандоля можно медитировать.

** Comme chante bien! (французское) - Как хорошо поет.

========== С Люцифером в сказку ==========

— Вам не кажется, что в Клетке становится уж слишком тихо и ужасно скучно? — вскинув брови вверх, поинтересовался Люцифер.

— Тебе всегда скучно, брат, — ответил Михаил, слегка зевнув. — И ты только один всё время разговариваешь, так что мне с Палами всегда весело. Да и это Клетка…

— Конечно, здесь же нет дискотек и прочих прелестей… Но ты всё равно нудный, Михаил. Я пытался нас развлечь, но ты отказался играть в «Монополию», «Слова», «Города» и даже в картишки. Поговори хотя бы сейчас со мной. Давай, Михаил, обрати на меня внимание! Мне скучно! — В своей привычной манере состроил грустную мордашку Сын Зари и покривлялся.

— Играть в «Монополию?»* — удивился Михаил. — Мы с тобой четыре дня в неё играли. Ты скупил все филиалы, все предприятия одной отрасли и даже купил у меня карточку с «Выходом из казино бесплатно», напомнить? А ещё…

— Ну, что ещё? — поинтересовался Люцифер, присев на пол.

— Тебе выпадали счастливые карточки «Шанс», и ты постоянно тащил деньги из банка. А я попадал вот на всякие налоги и там платил тебе постоянно. И на твои филиалы! А ты просто воровал из банка!

— Беда-печалька. — Дьявол показал брату язык. — Я же не виноват, что ты обанкротился на пятом круге игры! А я всё купил. И что мне из-за карточек «Шанс» постоянно деньги приваливали? Кстати, ты же у нас банкиром был. Так чего жалуешься? Сам мне эти деньги давал, и я получал их законно. А то, что ты сейчас говоришь — вполне объясняется — уметь играть нужно.

— Угу… И иметь фортуну, — грустно дополнил старший архангел, присев возле брата. — Кстати, я, в отличие от тебя, играл честно, несмотря на то, что выполнял такую важную миссию, как раздавал нам деньги!

— Вообще-то и я честно играл! Я законно покупал мотели, компании, магазины, — парировал Светоносный.

Встав с пола, он прошел в другой конец темницы и принес оттуда большую, яркую коробку. Он открыл её и достал игровое поле, а потом к нему подошел Михаил и заглянул туда.

— Вот же! — Архистратиг ткнул пальцем на клетку «Мотель Елисейские поля». — Ты купил самые дорогие поля в игре! Я на них попал и обанкротился! Там ещё были фабрики, заводы по такой же стоимости и важности.

— И? — поинтересовался Люцифер.

— И как ты их мог купить, если у тебя оставалось пятьсот долларов, а они стоят тысячу?! Значит, ты меня кинул, наворовав денег из банка! И я проиграл, когда на них попал. Но ведь это было нечестно…

— И? — снова спросил он, теперь ухмыляясь.

— Значит, ты проиграл! Что скажешь в оправдание? — Михаил сложил настольную игру обратно в коробку.

— А что? Я же все-таки кто? Дьявол! — невозмутимо ответил архангел. — Догадался, Михаил.

— Поэтому, я с тобой больше в «Монополию» играть не буду! Ты блефовал и воровал, братец. Я ещё удивился, почему последний доллар тебе отдал и в долги влез.

— Это настольная, экономическая игра, чувак! Экономическая. Значит, у меня всё хорошо с экономикой, и я знал, как играть. Хотя признайся, Михаил, что всё дело в фортуне, — гордо сказал Люцифер, вскидывая голову.

— Ты меня обвел вокруг пальца.

— Да! — воскликнул он, грустно добавляя: — Всё равно скучно. Если я буду дальше играть с тобой в «Монополию», то ты устроишь истерику.

— Я честный!

— Честность, — задумчиво протянул Люцифер, вертя в руках игральный кубик. — В наше время её редко встретишь. Да и игральные кубики у меня были счастливые. Мне постоянно выпадали шестерки на костях, а это моё счастливое число.

Палами сидела на кровати и слушала монолог братьев, не забывая улыбаться. Ей стало радостно от того, что происходило. Ведь не каждый раз можно было услышать, как два могущественных архангела обсуждали настольную игру и спорили между собой относительно блефа и фортуны.

— Люцифер, если тебе скучно, то вспомни что-нибудь интересное и нам расскажи, — предложила она и провела ладонью по волосам. — Нам тут ещё вечность сидеть, поэтому разговоры — не такой уж и плохой вариант.

Он на несколько минут замолчал, думая, какую бы историю рассказать. Через пару минут его лицо озарила улыбка, и он заговорил:

— Милая, помнишь я тебе обещал сюрприз? Помнишь как мы переместились в Санкт-Петербург? Вот об этом я вам сейчас и расскажу. Точнее, расскажу Михаилу. Нужно хоть как-то скрасить наше одиночество. Слушайте…

— Вот, Палами, можешь открывать глаза! — воскликнул радостно Люцифер и улыбнулся. — Добро пожаловать в Санкт-Петербург!

Палами стояла рядом с архангелом и, помедлив, открыла глаза. Радостно взвизгнув, она бросилась в объятья Падшего, а он прижал её крепче к себе. Она до сих пор поверить не могла, что он ей снова приготовил сюрприз. Да и вообще последнее время архангел только и готовил ей разные подарки и пытался удивить. Какие только подарки не преподносил архангел своей возлюбленной, в какие города он её не переносил, и какие только цветы ей не дарил. И вот сегодня был такой случай. Долго Падший думал, чем же удивить любимую и какой подарок приготовить — и придумал. Он решил показать ей Россию — далекую и необъятную.

И вот демоница и Люцифер стоили посреди центральной площади одного из самых красивых городов мира — Санкт-Петербурга. Почему он выбрал именно этот город? Ответа на вопрос Дьявол и сам не знал. А она, тем временем, заинтересованно смотрела по сторонам.

Влюбленных окружали величественные здания, яркие витрины магазинов, множество улиц, а вдалеке виднелась зелень парков и садов. Около них находилось ренессансное старинное здание. Везде ходили люди, которые были и коренными петербуржцами и иностранными туристами, приезжающими сюда, чтобы посмотреть достопримечательности города.

Сам Санкт-Петербург, буквально, утопал в пышной зелени деревьев, трав и в цветении. Роскошные парки и сады придавали городу отдельной яркости, создавая сказочное зеленое царство красоты, а величественные здания и дома придавали ему старомодности и умиротворения. Всё в городе было гармонично. Старинные домики эпохи Ренессанса и Возрождения переплетались с новыми, современными постройками, что придавало ему особую роскошь, романтику и заставляло вспомнить разные эпохи и видеть современность.

— Люцифер, ты переместил нас в Россию? Невероятно, — заговорила Палами, которую переполняли радость, счастье и романтика. — Спасибо, я ещё никогда здесь не была и очень удивлена твоему выбору города, но довольна. Это, безусловно, интересная и романтичная идейка.

— Признаться честно, я тоже здесь никогда не был, — посмотрев на невесту, ответил Светоносный и, взяв её за руку, повел вперед по тихим улицам города. — Мне тоже всё это в новинку, так что будем вместе исследовать город. Я прочитал в брошюрке, что здесь много интересных мест. Вот, например: Государственный Эрмитаж, Петропавловская крепость, Большой Петергофский дворец, Летний сад. Вот его мы обязательно посетим! Говорят, что в этом саду тихо и умиротворенно, и так же можно посмотреть на многочисленные статуи.

— Что? Брошюрка? Люцифер, где ты ее взял? — удивленно заметила Пройс, крепко держа руку жениха. — Даже смешно, чтобы Дьявол бродил по городу с брошюркой в руках. Среди людишек. И знаешь, Люц, я даже не знала, что здесь есть такие места и твоя задача показать мне их, — проговорила девушка, с любовью посмотрев на возлюбленного, но потом она неожиданно остановилась. — Люцифер, дай передохнуть, я устала. Подожди минутку.

— Что с тобой, дорогая? — взволнованно спросил сын Зари, на лице которого появилась озадаченность и тревога.

— Ничего, Люцифер, не переживай. Всё хорошо. Просто я немного устала идти. Сейчас мне немного полегчает, и мы пойдем дальше. Дай мне передохнуть.

Архангел отпустил руку Палами и посмотрел на неё. Пройс стояла и переводила дух. Они очень долго шли, и демонша уже немного устала. Да и она пока не знала, куда её поведет жених и сколько им ещё идти.

Когда она передохнула и пришла в себя, то заметила рядом хмурого Люцифера, который сосредоточенно рассматривал карту, и сдвинула бровь.

— Так, я что-то запутался, — раздосадовано произнес он и приказал: — Стой здесь и жди меня.

Палами кивнула и посмотрела на удаляющегося от неё Дьявола, который подошел к неизвестному прохожему и стал спрашивать у него что-то на русском языке. Русский он знал хорошо, ведь все небесные дети знали разнообразные языки мира: начиная от украинского и заканчивая хинди. И вот, архангел пытался расспросить прохожего относительно карты, но тот только отвечал что-то наподобие «Не знаю» или же просто смотрел на архангела замученными глазами. Оказалось, незнакомец тоже был не местным и прибыл в город из Украины. Он был здесь тоже в первый раз, как и Люцифер с Палами.

Минут через пять к нему подошла Палами, которая видела, что жених сейчас замучает бедного человека. Светоносный был немного злой и раздосадованный. Он грустно посмотрел на невесту.

— Родной, что же ты так злишься? — спросила она.

— Я у него спрашиваю как пройти в Мозаичный Дворик, — Люцифер ударил рукой по поверхности карты, — а он говорит, что не знает. Нет, я мог бы спросить и у другого прохожего, но мне почему-то понравилось издеваться именно над этим, что из Украины. Как только он ответил «Не знаю, не местный», я хотел оставить его в покое, но внезапно передумал. Обожаю издевки над людишками. Далее я пожелал ему «В Аду тебе скучать не придется. Приятно провести тебе время в преисподней» и «Я буду тебя лично пытать и наматывать твои кишки на люстру», а потом ушел. Он принял меня за сумасшедшего.

Вздохнув, Палами улыбнулась и, поцеловав в щеку возлюбленного, сказала:

— Хватит злиться, Люцифер! Веди меня уже куда-нибудь. Не терпится посмотреть места, которые ты хочешь показать. А людишке зря ты угрожал…

Кивнув, Светоносный взял невесту за руку и повел её за собой.

***

Уже прошло много времени, а возлюбленные всё ходили и рассматривали достопримечательности города. Архангел и его любимая посетили Невский проспект, и Люцифер одному из туристов наступил на ногу, может, случайно, а, может, нарочно.

Так же парочка посетила Эрмитаж, который очень понравился им обоим. Палами, переполненная радостью и счастьем, смотрела на разные скульптуры и картины великих художников и скульпторов, а Люцифер в это время наслаждался счастливой улыбкой возлюбленной и делал мелкие пакости ненавистным ему людям.

Через некоторое время архангел, загадочно улыбаясь, закрыл своими ладонями глаза девушке, и перенес их в одно из мест, которые давно он планировал посетить.

— Вот, смотри! — Люцифер убрал руки, и Палами увидела что-то похожее на ранчо. — Думаю, тебе понравится.

Она смотрела, как опытные наездники ездят верхом на лошадях. Вот наездник верхом на лошади преодолевает препятствие и гордо держится на седле, а лошадь покорно выполняет все, что велит её хозяин.

— Лошади? — Пройс повернулась лицом к Падшему и вопросительно посмотрела на него. — Неужели ты хочешь обучить меня ездить верхом? Тебе что, Ад голову припек? Даже и не думай! И кстати, почему ты только сейчас воспользовался своими силами и переместил нас? Раньше не мог?

— Пал, это будет весело. Тебе же будет интересно покататься на лошади! Посмотри, как катаются другие люди. И сейчас я переместился только потому, что не хотел снова спрашивать дорогу у прохожего. Люди бе-е-е. — Архангел поморщился и пожаловался: — Ещё и на ноги мне наступили! Вот я и решил воспользоваться способностями немного.

— Люцифер, я не хочу, — запротестовала Палами и отступила на шаг. — Я боюсь.

— Не бойся. Я буду с тобой, — заверил архангел невесту и крепко её обнял. — Я люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю! — Та тяжело вздохнула и фыркнула, но согласилась на одну поездку верхом.

И через несколько минут она неуверенно и со страхом села в седло. В этом ей помогли другие люди. Палами вся тряслась от страха, но не отступила. Она решила доказать всем, что сможет. И вот, когда девушка более уверенно начала держаться в седле и вести себя увереннее, то решилась даже погладить лошадь по гриве. Улыбнувшись, она посмотрела на Люцифера, который с еле уловимой улыбкой наблюдал за возлюбленной, сложив руки на груди. И минут через пять Палами, держась за поводья, уже скакала верхом.

И только через полчаса она слезла с седла и побежала к жениху. Девушка стала рассказывать про эмоции поездки на лошади. У неё сияли глаза от счастья, веселья и восторга. Люцифер, улыбаясь, слушал Палами, а когда она ему предложила тоже сесть верхом, то он стал протестовать и махать руками. Засмеявшись, Пройс обняла архангела и, прикрыв глаза, прижалась к его груди.

На улице стало темнеть. Только одинокие фонари освещали небольшие пространства улиц. Постепенно на небе появлялись звезды. Вот и показалась полная луна. Дьявол, так же прижавшись к демонше, поцеловал её в макушку, а через пару секунд подул ветер, чем растрепал волосы Палами. Незаметно для невесты Светоносный переместился в самое последнее, романтическое место, куда он хотел попасть.

— Родная, я приготовил для тебя на сегодня последний подарок, — тихо сказал архангел.

Оторвавшись от жениха, Палами осмотрела местность, куда её снова завел Люцифер.

— Это место называется «Поцелуев мост». Это одно из романтических мест для влюбленных. Есть миф, что если влюбленные поцелуются на мосту, несомненно, будут счастливы. И мера этого счастья будет зависеть от того, как долго длится их поцелуй, — объяснил Светоносный и заметил, что на ночном небе стало пасмурно, и ветер стал сильнее.

Скинув с себя рубашку, архангел заботливо надел ее на плечи мадемуазель Пройс.

— Красивое место! — одобрила Палами. — Говоришь, миф такой есть? Давай тогда посмотрим, правда это или нет.

Притянув его за футболку, она прикоснулась своими губами к его губам и сладко поцеловала. Люцифер, прижав к себе невесту, стал целовать её в ответ.

А на водоеме, под мостом, появилась лунная дорожка. Она потянулась от горизонта в том месте, над которым плыла луна до самого берега. Было очень сказочно и красиво.

Закончив свой рассказ, Люцифер улыбнулся, чувствуя, что Палами тоже улыбается. Она прекрасно помнила тот момент, о которомшло повествование, ведь такое нельзя забыть. Это были те редкие воспоминания, которые приносили ей не боль, а радость и счастье. И именно в счастье демонша очень нуждалась.

— Вот это да, — изумился архистратиг, подводя итоги: — Счастливые вы. Даже взаперти есть, что вспомнить, и это хорошо, потому что в этой адской темнице только так и можно выживать. Я вижу, насколько ты, Люцифер, любишь Палами и насколько у вас крепкая любовь, и я даже немного вам завидую. Никто не знал, что всё так получится, и мы попадем в Клетку, но историю нельзя изменить, и остается только вспоминать события, произошедшие в те времена, когда мы были на свободе.

— Ты прав, Михаил, — подтвердила Палами. — Наша любовь сильнее всего на свете, и мы счастливы даже здесь.

— И она помогает нам выживать, — подхватил Люцифер.

Комментарий к С Люцифером в сказку

Опять главу хорошо исправила. Поэтому ошибки указывайте мне в ПБ. Чем ещё заниматься на работе? Конечно переписывать главы.

* Монополия - настольная игра в жанре экономической стратегии для двух и более человек. Цель игры — рационально используя стартовый капитал, добиться банкротства других игроков. Фактически «Монополия» представляет собой игровое поле, состоящее из квадратов, которые проходят по кругу все игроки по очереди. Квадраты разделяются на активы (предприятие, ценная вещь) и события. Когда игроку выпадает очередь ходить, то броском кубика он определяет, какое количество шагов он должен совершить на игровом поле за этот ход (каждый шаг соответствует одному очку на кубике и одному квадрату на игровом поле)

Да, я решила написать, что Люцифер и Михаил поиграли в клетке в “Монополию”. Фантазия авторши явно не имеет границ. Ну пускай им хоть немного повеселее будет в заточении.

Хотелось сказать отдельное спасибо Дашеньке, что сама почти написала эту главу.

Спасибо, солнце, что ты мне помогла. Что бы я без тебя делала.

И спасибо Линочке что бетит этот рассказ.

========== Спектакль окончен (Часть 1) ==========

Габриэль сидел на истоптанной и окровавленной траве, крепко обнимая свою возлюбленную. Ангелесса расслабилась в объятьях архангела и наслаждалась его присутствием.

Уже долго на Небесах шла гражданская война, из-за которой гибли сотни тысяч ангелов, и которая разрушила Небеса. Почти все в Раю было уничтожено. Деревья валялись сломанными, цветы были подавлены, и лепесточки их были политы кровью, а трава давно засохла и перестала быть зеленой. Даже кустики прелестного жасмина пострадали. Они были просто вырваны и валялись на земле. И никто не мог остановить войну. С каждым днем находиться на Небесах было опаснее, и с каждым днем потери были огромными. Война принесла разрушения в Эдем и полностью опустошила все ресурсы Небес. Ситуация была крайне тяжелая, и в обеих враждующих армиях каждый воин был на счету. Война даже дошла до Райской поляны, излюбленного места Габриэля и Орабель, и почти уничтожила её.

Но, не смотря на всю сложность ситуации, Габриэль и Орабель продолжали встречаться…

— Грустно, что война уничтожила это место, — сказала Орабель, поудобнее устраиваясь в объятьях архангела. — Мы думали, она его не тронет. Но я поверить не могу, что тут всё так разрушено.

— Орабель, это война! Долгая и кровопролитная, — хмыкнув, ответил Габриэль. — Уже долго идет вся эта заваруха, которая принесла огромные потери. Это безумие может остановить только Михаил, и Рафаэль это понимает.

— Я знаю… Михаил будет очень удивлен… И, кстати, почему ты мне не сказал, что вчера убил троих ангелов из армии Рафаэля? Почему ты их убил? Что случилось?

Он посмотрел на возлюбленную, объясняя:

— Я не хотел тебя пугать, Орабель. Я не считал, что это важно. Я убил тех ангелов, потому что они узнали о наших отношениях и могли бы доложить Рафу. А теперь не доложат…

— Дальше ещё опаснее становится! Господи, почему так всё? А если бы он обо всем узнал? — спросила брюнетка, мысленно содрогаясь. — Ты все правильно сделал, любимый. Теперь они ничего никому не расскажут.

Он промолчал и поднял с земли веточку жасмина. Нежные и белые лепестки давно завяли, а свой чарующий запах куст утратил. Теперь ветка просто склонила эти лепестки, как будто сочувствовала влюбленным и оплакивала огромные потери многомиллиардного Святого войска архистратига.

— Не переживай, Орабель. Всё будет хорошо, — заверил он невесту, прижав её к себе. Затем он прошептал: — Давай не будем печалиться. Понимаю, это все сложно, но давай не будем грустить? Просто вот посидим и по-наслаждаемся друг другом? Мы вместе, а это главное…

— Главное, — всхлипнула она и ещё крепче прижалась к жениху.

В его руках появилась коробка шоколадных конфет и бутылка красного вина. Удивленная девушка отстранилась от архангела и посмотрела на вино и конфеты.

— Вино в разгар войны? Гейб, сейчас не самое подходящее время…

Но он перебил возлюбленную и, убрав прядь черных волос с её лица, нежно посмотрел в голубые глаза невесты.

— У нас свидание, и мне все равно что сейчас происходит. Наше свидание ещё никто не отменял. Давай насладимся друг другом и забудем на время о проблемах и военных действиях? Орабель, пожалуйста. Давай этот день проведем вместе? Война ещё долго идти будет, но она не была помехой нашим отношениям и сейчас не будет…

Бель вяло улыбнулась и покачала головой. Она сдалась и просто доверилась любимому, а он достал бутылку вина и открыл её. В его руках появилось два бокала. Налив в них вино, он протянул его девушке и присел на траву. Ангелесса сделала тоже самое и открыла коробку конфет.

— Давай выпьем за нас… Орабель, ты самое прекрасное, что есть в моей жизни. Я так рад, что мы тогда встретились, жили вместе, и что нам было хорошо. Ты самая удивительная ангелесса на Земле, и таких как ты больше нет. Ты самая милая и любимая мною девушка, ты та, ради которой я готов жизнь свою отдать! Мы с тобой полюбили друг друга, уже будучи архангелом и ангелессой, но… Мы же и на Земле друг друга любили. Только любил я тебя как брат любит сестру, а здесь уже другое. Ты моя невеста, ты — лучик света в моей жизни, ты — самое дорогое, что у меня есть. Я встречался со многими девушками. Кого у меня только не было, но ты отличаешься от них. Ты другая. И я поднимаю этот бокал за тебя!

Закончив свой монолог, архангел улыбнулся и немного отпил из бокала. Он взял шоколадную конфету и с блаженством её съел. Затем, он потянулся и за второй конфетой, а потом за третьей. Она только наблюдала за любимым, и улыбка расцветала на её нежном лице.

— А я хочу выпить за тебя, Габриэль. Да, на Земле мы были как брат и сестра, а теперь мы как мужчина и женщина… Наша любовь сильная и крепкая. Ты самый лучший архангел и лучший мужчина, которого я встречала. Твоя поддержка на Земле была просто колоссальная. И именно она мне помогла. Ты тот мужчина, с которым я готова создать семью и связать всю жизнь. И даже не смотря на войну, наша любовь крепкая и сильная и военные действия ей не помеха! Я хочу выпить за тебя, Габриэль! — закончив свой монолог, де Грандье тоже отпила из бокала красного вина.

— И выпьем за нашу любовь! Я люблю тебя, Орабель, и спасибо за такие слова. Ты тоже та женщина, с которой я, архангел Габриэль, готов связать свою жизнь.

Бель молча выпила бокал до дна, и радость заиграла в её очах, а любовь в сердце. Она взяла шоколадную конфету, а затем, положив коробку на траву, нежно обняла влюбленного архангела. Габриэль блаженно прикрыл глаза и обхватил руками личико любимой девушки. Он сладко поцеловал невесту, а та доверилась ему и полностью отдалась. Фокусник убирал пряди черных волос с лица и покрывал его поцелуями. И время остановилось для них обоих, и война закончилась…

За страстными поцелуями, возлюбленные даже не замечали, как в кустах за ними наблюдал ангел… Кафриэль, второй помощник Рафаэля. Мерзкий юноша, который только и хотел выслужиться перед своим генералом. Этот светлый и белокожий ангелок терпеть не мог Орабель, и всегда хотел ей сделать больно. Страдания и даже поражения ангелессы для него были усладой, и когда та влипала в неприятности и отвечала за свои поступки перед Рафаэлем, для этого типчика это было как бальзам на душу. Этот мерзкий ангел готов был стелиться под их Повелителя, лишь бы заслужить его уважение и внимание к собственной персоне.

И сейчас Кафриэлю выпал такой шанс. Он следовал за Орабель ещё тогда, когда она только бежала на свидание к Габриэлю, и следил за ней.

— Попалась, Орабель, — прошипел он и холодно сверкнул янтарными глазами. — Рафаэль будет доволен. Наконец-то я увижу твою смерть. Тогда и по карьерной лесенке поднимусь. Увидеть казнь обоих? Почему бы и да. Хотя… Увидеть Гейба в темнице тоже будет усладой. Недолго ваша любовная песнь играла. Скоро ты составишь компанию Гадриэлю, Габриэль.

И шпион исчез, а возлюбленные перестали целоваться. Архангел снова прижал невесту к себе и посмотрел в её глаза.

— Я люблю тебя, — сладко прошептал он.

— И я тебя люблю, мой самый родной и любимый Фокусник, — ответила она.

— Завтра снова встретимся?

— Да, Габриэль, встретимся. Обязательно.

***

На следующий день Габриэль пришел на их любимое с Орабель место. Окрыленный любовью, он был словно во сне. Ярком, сказочном и волшебном. От любви, которую ему подарила та девушка, солдатка Рафаэля, его подруга, а теперь и возлюбленная, хотелось летать на крыльях радости и счастья и кричать о своей любви всему миру и Раю.

И вот, счастливый, он присел возле вырванного и окровавленного кустика жасмина и выдохнул. Всем было понятно, что Габриэль ждал Орабель. Он знал, что она назначила ему здесь свидание и должна была прийти на их место встречи с минуты на минуту.

Но пролетел час, а потом и второй, а Орабель не появлялась. Архангел стал переживать. Влюбленным сердечком он чувствовал какую-то беду, чувствовал, что что-то случилось. Что-то страшное и серьёзное, которое способно было изменить дальнейший ход событий и кардинально поменять историю. И он не ошибся.

Сзади него послышались шаги. Габриэль вскочил, и в его руках появился архангельский клинок.

— Только не это, — прошептал он, а после этого на поляну из-за густых зарослей жасмина вышло трое ангелов: двое мужчин и женщина.

Мужчины были одеты в строгие черные костюмы, которые ничем не отличались от их смуглой, можно даже сказать, очень темной кожи. Один из них был лысый и низкий, а второй высокий, и белые, объемные волосы торчали в разные стороны. Женщина носила строгий серый пиджак, под которым виднелась белая блузка и серые штаны. Её волосы были собраны в тугой конский хвост.

— Здравствуй, Габриэль, — заговорила первой женщина, внимательно посмотрев на архангела.

Два остальных ангела пока молчали.

— Здравствуй… Эм… Джессабэль? Джэмаэль? Или?

— Джэмаэль, угадал. Габриэль, у нас приказ, чтобы ты прошел с нами… К Рафаэлю. Мы тебя отведем.

Как только ангел произнесла имя старшего брата, Фокусник усмехнулся. Он уже знал, что случилось самое страшное, что могло только случиться. Случилось то, чего он так боялся. Он прекрасно знал, что Рафаэль обо всем узнал, и от этого познания Трикстера стало бросать в жар. Нет, он не переживал за себя. Больше всего он переживал за невесту и думал, что теперь с Орабель. Его волновал один вопрос: что сделал Рафаэль с Орабель, и жива ли она? Ему было все равно, что старший брат сделает с ним, лишь бы с Бель ничего не случилось. А ещё он не понимал, почему так быстро раскрылась их запретная любовь.

Он не сожалел, что полюбил девушку из прошлого. Наоборот, он был благодарен Судьбе, что она снова свела двоих возлюбленных, пускай даже и на Небесах. Любовь — самое лучшее чувство, которое дарит блаженство и радость, а жизнь наполняет смыслом и чудесами. Так было и с ним. И была эта любовь сильнее смерти, и ради неё можно было идти на казнь. Он был благодарен Орабель за то, что подарила ему месяцы радости, нежности и блаженства и сделала последние военные месяцы самыми счастливыми и сказочными в его жизни.

— Ты задумался? — Из собственных раздумий архангела вывел голос Джэмаэль. Он внимательно посмотрел на воина брата, склонив голову на бок. — Идем, Габриэль. Не будем тянуть. Ваш обман с Бель раскрылся, и Рафаэль приказал доставить тебя к нему. Я тебя очень уважаю, Габриэль, и за вас у меня сердце кровью обливается. Но пойдем.

Он молча встал с земли, а затем развернулся и пошел с темнокожими ангелами. Он прекрасно знал, что назад пути нет, и он сбежать не сможет. Он не представлял, что его ждет впереди, и даже в такие минуты он думал о ней одной. И вот, спустя двадцать минут Габриэль с ангелами вошел в просторный светлый зал.

Большой зал был обставлен дорогой мебелью, мягкими коврами и светлыми обоями. На стенах висели дорогие картины в золотых рамках, а сами стены были в антиангельских символах. Везде всё блистало золотом, шиком и дороговизной. Посреди зала стоял широкий деревянный стол. Напротив него, на стене, висело золотое зеркало. Небольшие колонны, подпирающие стены, тоже были золотые.

Габриэль вошел в зал и вздрогнул. Возле стены стоял Рафаэль и пристально рассматривал одну из картин. В десяти метрах от него, в небольшом круге из святого огня сидела Орабель, которая поджала под себя колени и обхватила их руками. Как только Гейб заметил невесту, она подняла голубые глаза. Под глазами ангелессы были серые мешки, а из-за слез они покраснели и распухли. В глазах возлюбленной младший из архангелов заметил боль, отчаяние и сожаление. При виде такой картины он поджал губу.

— Бель! — вскричал сладкоежка и бросился к возлюбленной.

Но его старший братик среагировал быстро и перегородил архангелу путь. В руках темнокожего появился архангельский клинок. Он закрыл собой Орабель, которая словно загнанная птичка теперь металась по своей клетке из святого огня и не могла выбраться.

— Привет, Габриэль. Не торопись! — заговорил Рафаэль, посмотрев на младшего брата.

Фокусник нахмурился и сдвинул бровь.

— Видишь, — продолжал старший архангел, теперь расхаживая вокруг напуганного брата, — как сложилась странно матушка-Судьба. Сегодня знаменательный день в истории Небес. Сегодня ты остановил войну. Вот неожиданно взял и остановил. Она закончилась без боя и так нелепо. Ты сдался не потому, что плохо воевал… Нет, совсем нет. Мало того, я до сих пор восхищен твоей тактикой, стратегией и поведением на поле боя. Ты командовал батальонами, войсками и достойно сражался. Ты хороший воин, полководец, лидер. Ты очень хорошо держался на линии фронта и выигрывал сражения. Сказать по правде, я был удивлен, когда увидел, как ты отдаешь приказы об атаке, какие приемы применяешь, и какую тактику выбрал. Я не думал, что мой братишка, архангел с детской душой, любитель порнухи, красивых девушек и множества сладкого, будет таким воином. Я думал, ты можешь только трескать конфеты и шоколадные батончики за обе щеки. Но я ошибся. Ты хорошо проявил себя на передовой, но потом проиграл. А знаешь, почему проиграл? Я отвечу сам. Ты — влюбился! И любовь тебя погубила!

Габриэль выслушал пламенный монолог брата и покачал головой. Он не знал, что ему отвечать. Всё внимание сладкоежки привлекала Орабель, которая сидела в своей клетке и не могла выйти. Она смотрела на огонь, но и параллельно смотрела на Гейба, взглядом моля, чтобы он не натворил глупостей.

— Я польщен, что ты такие слова говоришь, — ответил Проказник, не спуская взгляд с невесты.

— Говорю, ибо ты достоин уважения, младший братец. Но знаешь, при всей моей братской любви к тебе, ты поступил как идиот. Почему? Потому, что влюбился! Любви не место на войне. Ты должен был это понять, это учесть. Любовь приводит к поражению даже самого бравого воина. Любовь губит даже самых сильных и великих полководцев, завоевателей, правителей, императоров, царей, королей. И тебя она погубила. Погубила так, что мои ангелы привели тебя ко мне, и ты даже не знаешь, что я буду делать с вами обоими. Орабель меня предала и получит свое… Я не оставлю её выходку безнаказанной.

Рафаэль ухмыльнулся и тоже посмотрел на пленную Бель, которая теперь с ненавистью смотрела на своего экс-генерала, а затем просто отвернулась.

— Ты ничего ей не сделаешь, — процедил сквозь зубы Габриэль, всё больше переживая за невесту. — Чтобы ты не сделал со мной, я не жалею, что так получилось. Знаешь, Раф, я выдержу абсолютно все, что ты мне приготовил. Я не жалею о содеянном поступке, а знаешь почему? Потому, что я познал, что такое любовь… Я ощутил, что такое, когда ты кому-то нужен. Когда рядом с тобой человечек, которому ты подарил свое сердечко. Когда рядом человечек, с которым тебе хорошо и легко, и ради которого можно пойти на смерть. Хорошо быть кому-то нужным, хорошо чувствовать любовь, от которой хочется петь и танцевать! Знаешь, братишка, тебе этого понять. Ты никогда не любил, и поэтому меня не поймешь!

— Но я одержал победу. А она важнее любви, Гейб. Ты всё тот же маленький, сладкий мальчик, которым всегда был. Глупенький, человечный ребёнок, который стал жертвой любви. Она довела тебя до проигрыша. Разве тебя Бальтазар не предупреждал? И влюбился ты не просто в девушку, а в солдата из моей армии! — Рафаэль сложил руки на груди, а потом, ухмыльнувшись, спросил: — А ты ведь знаешь, что теперь я сам решаю, как с вами обоими поступить?

— Делай со мной что хочешь, — уверенно заговорил Габриэль, в глазах которого отразилась боль… Боль за жизнь возлюбленной, — но её трогать не смей! Отпусти Орабель. Тебе нужен я, вот и получай. Я готов понести за нас двоих наказание! И я не проиграл войну, запомни это, Раф!

— Ох, Габриэль, Габриэль. Ты мой младший братик, и я буду к тебе снисходителен. А вот к ней. Зачем мне предательница? Может мне её убить а, Ромео? Или ты у нас Гамлет? А, может, король Людовик XVI любящий сладости, веселье, и который погиб на гильотине потом, м?

— Да лучше быть Людовиком и Ромео, чем куском дерьма! — холодно вскричал Габриэль, поджав губу.

Лицо старшего архангела поменялось в эмоциях. Теперь на нём читались злоба, гнев, желание наказать влюбленных и… боль. Рафаэль взглянул на младшего брата и фыркнул. Он щелкнул пальцами, и на руках Габриэля появились оковы. Младший архангел поморщился о боли и взглянул на свои руки, на которых теперь зафиксировались тонкие, но прочные золотые оковы.

Орабель, видя такую картину, вскочила на ноги, но клетка из святого масла ей не дала выйти. Она обреченно опустила взгляд и посмотрела на огонь, который горел вокруг неё.

— Гейб, нет! Прошу тебя, не перечь ему! Габриэль! — закричала она и вытерла слезы, которые теперь бежали из глаз и не останавливались.

— Помолчи, Джульетта, — холодно отозвался Рафаэль, даже не смотря на экс-воительницу. — С тобой будет другой разговор. А пока заткнись, милашка. Хотя знаешь, Орабель, ты была бравым воином, отличным стратегом, и я тебе доверял. Но ты меня предала, когда влюбилась в моего маленького и сладкого братишку. Я думал, ты будешь предана мне, будешь покорно выполнять мои приказы и получать за свою покорность поощрение. Но ты променяла всё на любовь к Габриэлю…

— И не жалею, что влюбилась! — прошипела, словно разъярённая кобра, ангелесса и усмехнулась. — Я полюбила его, и только смерть нас разлучит! Я тебя не предавала! Я тебе верно служила, но Гейба я знала давно. Мы с ним жили в одном доме на Земле и были как брат и сестра. Он мне был самым дорогим человеком. И при жизни он научил меня любить. Любить жизнь, радость и счастье и видеть мир в ярких тонах. Он мне показал, что счастье можно найти даже в солнышке, в радуге, в цветах и нужно просто жить и радоваться тому, что тебя окружает! И это были лучшие дни в моей жизни! А веселье и шоколадные конфеты лучшее, что есть на свете. Любовь, счастье, шоколад и радость! Вот четыре главных слова, которым меня научил твой брат. И я не жалею, что у нас были отношения на Земле, а на Небесах они только укрепились!

— Не нужно на смерть… Я научил тебя радости и счастью и я рад, что ты познала его. Что я тебе показал мир в ярких тонах и что на свете можно радоваться элементарным вещам: солнцу, радуге, облакам и шоколадным конфеткам… Спасибо, что усвоила мой урок, — тихо промолвил Габриэль, а потом обратился к брату: — Я вижу, Раф, ты не равнодушен к цепям? Любишь ролевые игры?

Архангел посмотрел Фокусника, трогающего золотые оковы. Он даже не услышал последние слова Орабель. Темнокожий пропустил монолог экс-воительницы мимо ушей, а затем упрекнул младшего архангела:

— Ты не в том положении чтобы язвить, братишка. На твоем бы месте я бы придержал свой язычок!

— Архангельские оковы?! — спросил Габриэль и звонко рассмеялся. — Прикольно. Молодец. Пять балов тебе! Где ты вообще их взял?! Ими века никто не пользовался. Последний раз их применял Михаил? Молодец, ты второй раз меня уделал. И что дальше? Знаешь, Раф, ты как был мудаком так ним и остался. Ты мой старший брат, и я люблю тебя, но ты просто большая куча сверхъестественного дерьма! Это всё на что ты способен? Ты сковал мои способности этими фигнюшками, и что дальше? Знаешь, я готов ответить за свою любовь и за свой поступок. Наша с Орабель любовь сильнее всего на свете, и она победит. И победила. Это не я проиграл, а ты, Рафаэль, а знаешь почему? Потому, что ты не познал, что такое любить, и какое это замечательное и светлое чувство!

— И познаешь, что такое ответить за такое чувство! Понесёшь наказание за своё теплое и светлое чувство! Хотя знаешь, Гейб, — Рафаэль задумался и подошел к Орабель. Он опустил руку вперед, и святой огонь потух. — Я дам вам час. Я сегодня добрый и весьма снисходительный к вам обоим. Так и быть, устрою вам прощание друг с другом.

Де Грандье увидела, что старший архангел убрал святое масло. Она выбежала из клетки и подбежала к возлюбленному. Ангелесса обняла двумя руками его и сладко поцеловала. На её глаза снова навернулись слезы, и она тихо начала всхлипывать. Архангел бережно обнял любимую и убрал черные волосы с мокрого и бледного лица. Его оковы неприятно зазвенели.

Рафаэль смотрел на всю эту картину и ухмылялся.

— Я сегодня настолько добрый, что даже сделаю так, чтобы вот эти архангельские игрушки не мешали Гейбу и не пугали тебя, Орабель! — Темнокожий щелкнул пальцами, и оковы, которые до этого блестели на руках младшего архангела, сделались невидимыми. — Наслаждайтесь последними моментами. Моменто море, как говорится. И да, Габриэль, даже не пытайся отсюда сбежать или высвободить свою Бель. Сам видишь, что здесь везде антиангельские символы, которые даже тебе не под силу обойти. Так что всё, наслаждайтесь последним часом в компании друг друга.

Рафаэль покинул зал, даже не посмотрев в сторону напуганной Бель и красного от гнева Габриэля, который теперь стал бережно обнимать невесту и покрывать её лицо поцелуями. Возможно, последними поцелуями…

Продолжение следует…

Комментарий к Спектакль окончен (Часть 1)

Все читаем шикарное дополнение по паре Гавриил\Орабель, которое написала моя любимая Линочка - https://ficbook.net/readfic/3246377.

Дополнение идет к этой главе и прошлым главам про Орабель и Габриэля.

========== Спектакль окончен (Часть 2) ==========

Молиться бесполезно,

Прогневал Небеса я

Передо мною бездна.

И я стою у края.

И сладко мне, и тошно.

Пусть будет то, что будет

Но будет только то, что.

Она меня погубит!

Во сне ль иль на яву я,

Все время представляю

Как я тебя целую,

Как я тебя ласкаю.

То этот нежный локоть,

То белые колени.

О похоть, похоть, похоть…

Сильней огня в гиене!

Я поднимаю руки, для страшного проклятья.

И я их простираю для страстного объятья…

Rose Moore — Heaven and Sky

Габриэль прижимал к себе возлюбленную, пристально смотря в её голубые глаза. В них он заметил любовь, веру, слабые отголоски надежды, смешанные с болью. Огромной, непередаваемой… Медового цвета глаза архангела тоже ею наполнились. Видно было, что он переживал. Да переживал он и не за себя, а за жизнь невесты. По его выражению лица было видно, что он впервые был растерян, подавлен и не мог найти выход из сложившегося положения, а шансов на спасение было очень мало. Даже его поведение Проказника, хитрые поступки и фокусы здесь не проходили. И способности его не работали.

И такие мысли грызли его и разрывали душу изнутри. От собственного бессилия ему захотелось выть. Он впервые не знал, как поступить и защитить самое родное, что у него есть — свою невесту. Как спасти её из этой нелепой ситуации и как уберечь от наказания и самое ужасное — от смерти. Габриэль бросил взгляд на возлюбленную и хмыкнул. Он убрал непослушную прядь черных волос с её лица и прижал к себе.

— Гейб, что теперь с нами будет? Мне все равно, что будет со мной, я за тебя переживаю. Я готова ради тебя выдержать всё: взойти на эшафот, гильотину, или, я не знаю, какие муки придумывают ангелам… Только, чтобы с тобой все было хорошо. Габриэль, я не переживу твоей смерти. Я сейчас готова собственными руками себя задушить или воткнуть ангельский клинок, но только чтобы не видеть твоих мучений! — Её глаза наполнились слезами.

И теперь она не сдерживала эмоции. Горячие, они покатились по белоснежному лицу молодой ангелессы. Она сильнее прижалась к любимому и поцеловала его, погладив по каштановым волосам.

— Послушай меня, Орабель, всё будет хорошо. Начиталась… Никакой гильотины тут нет. Мы же не в средневековой Европе. Здесь нет святой инквизиции и тому подобного. Это же Рай. Ничего не будет. Мы выдержим всё, что угодно Рафаилу. Любые испытания, поняла? Наша любовь сильнее смерти и она нас будет хранить. Тем более посмотри на Палами и Люцифера. Они вообще взаперти сидят, в темнице, из которой нет выхода, и страдают уже полгода. Но они справятся… Я знаю старшего брата и знаю, что он никогда не сдается. Он сильный, хитрый и ловкий. Его тяжело сломить. И меня тоже. Этому он и меня учил, ещё когда мы были совсем детьми. Маленькими такими ангелочками с красивыми белыми крыльями.

— Куда ещё хуже, Габриэль? Люциферу не грозит смерть! Он в заточении, но он знает, что с его Палами ничего не будет… А Палами знает, что Дьявола не повесят или не убьют. А я не знаю, что будет с тобой! И от этого мне хочется стонать! — вскричала Орабель.

И она закрыла лицо ладошками, прижалась к жениху и стала его целовать… В его объятьях было тепло и уютно, и от этого становилось ещё гаже на душе. Самое худшее для них было это прощание. Он знал, что этот час почти пролетел, и что дело близится к финалу. И что это было последнее прощальное свидание, свидание перед казнью.

— Так, давай просто помолчим и успокоимся, хорошо? — Он взял себя в руки, понимая, что нужно быть сильным. — Всем влюбленным матушка Судьба готовит испытания, и другой вопрос, как выдержать их. Но если нам дала Атропос трудности, мы должны всё преодолеть.

— Габриэль! Я люблю тебя… И после смерти буду любить. Ты самое дорогое, что есть у меня. Ты подарил мне счастье и радость, подарил мне жизнь. Знаешь, как поют в песне?

I hear the bell when it rings each night

I turn my face to the sky

I hear the bell as it calls out

To those between heaven and sky

From mountaintop to mountain high

Through valley far, valley wide

The angels sing and the angels cry

In between heaven and sky.

Она, всхлипывая, запела, а он только зачарованно слушал последнее пение возлюбленной. И от этого ещё больнее становилось. Впервые веселый сладкоежка, задорный весельчак и Фокусник, любящий преподавать уроки «напыщенным идиотам» был хмурый и задумчивый. Он был бессилен перед Судьбой и перед старшим братом, и знал это.

— Прощальная песня? — Он посмотрел на ангелессу и прикрыл глаза.

Архангел заметил, что дверь в зал стала открываться.

«Ну, вот и всё!» — подумал, сильнее прижимая к себе любимую.

— Габриэль, — прошептала Бель, коленки которой затряслись от страха и неизвестности перед будущим.

— Орабель, послушай меня. Чтобы не случилось, обещай мне, что ты будешь меня любить и сохранишь нашу любовь. Что ты будешь сильной и не сдашься, обещаешь мне? Представь, что ты Мария-Антуанетта…

— А ты Людовик?! Мария-Антуанетта? Она оплакивала труп мужа после казни! Её мужу отрубили голову! А саму её бросили в темницу и казнили на рассвете! — От слова «казнь» она поморщилась.

— Плохой пример, — прошептал Габриэль.

На последних словах, произнесенных архангелом, скрипнула дверь, и вошел Рафаэль. Габриэль холодно смотрел на брата, а в душе его загоралась искорка гнева и разочарования.

— Ну, попрощались? Я думаю, часа вам было достаточно, — холодно заговорил старший архангел, проходя на середину комнаты.

А далее она просто не выдержала. Одержимая ненавистью, гневом и безумием, немного спятившая девушка отошла от жениха, резко оттолкнув его. Оба архангела удивленно смотрели, что задумала ангелесса, а та в свою очередь подбежала к Рафаилу и… Ударила его по лицу. Не ожидавший такого, он отлетел к стене и больно ударился. Потом посмотрел на свою руку, которая была в крови, и потрогал разбитую губу.

— Совсем спятила?! — вскричал Рафаэль, в руках которого появился архангельский клинок.

Видя такое, Габриэль попытался применить хоть какую-то свою способность, чтобы спасти невесту, но ничего не вышло. Оковы на его руках блокировали любые способности и причиняли ему боль. Он понимал, что сейчас каждая минута не счету, но он бессилен.

— Твою мать, — лепетал Габриэль, пытаясь выбраться из цепей. — Давай же… Полный попадос. Ещё и Орабель. Она самоубийца. Как же вы работаете? Точнее, как снимаетесь? Есть же какие-то лазейки. Не может быть, чтобы нет… Как их снял Люцифер?

А тем временем Рафаэль, отлетев ещё на три метра благодаря телекинезу ангелессы, поднялся с земли и потер ушибленную голову. Его глаза наполнились злобой и местью. Архангел сжал руку в кулак, и девушка упала на колени. Она стала задыхаться и закашлялась, но на этом темнокожий не остановился. Он выставил ладошку, и та загорелась белым светом. Орабель повалилась на пол, и из носа хлынула кровь.

— А-а-а-а, давай же… — Сладкоежка видел, что делал старший брат с его невестой, но сделать ничего не мог.

Оковы полностью сковывали любые движения и не давали ему даже подойти к возлюбленной.

Резко Гейб заметил на оковах странный символ. Благодаря уму, хитрости и разуму, которым был наделен Фокусник, он вспомнил, что это за символ. Он посмотрел на него и что-то прошептал на енохианском. Огромный зал стал наполнять ужасный, пищащий, душераздирающий звук, а оковы на его руках засветились и звонко зазвенели.

— Спасибо, Люси. Я твой должник, — прошептал он.

Рафаэль все боролся с Орабель. Ангелесса каким-то чудом смогла пересилить способности архангела и снова выставила руку вперед. Тот отлетел теперь на большее расстояние и в очередной раз встретился со стеной. Рафаэль, пошатываясь, двинулся в сторону ангелессы. Он был очень проворным, и, заметив, что Орабель потянулась к мечу, откинул экс-советницу. Та полетела через всю комнату, а темнокожий притянул кинжал к себе. Он снова выставил ладонь вперед, повторив то, что сделал раннее. А далее появился возле брюнетки и замахнулся на неё архангельским клинком.

— Ну что, Дездемона, вот ты и проиграла. Сражалась ты достойно, но… Я умнее и хитрее, запомни это. А то, что ты напала на меня, было чистой воды самоубийством, за которое ты ответишь. Знаешь, Орабель, ты вроде умная и расчетливая, но твое нападение и спасение Габриэля было глупостью, которая тебе будет стоять жизни. Ты очень больно мне сделала, когда применила свои способности, а я сейчас больно сделаю тебе. Ты умрешь, Джульетта, и твой Ромео тебе не поможет. Трагический финал сказочной архангельской любви!

И Рафаэль поднял клинок над головой Орабель.

— Нет! — закричал Габриэль, что есть силы отшвыривая брата.

Темнокожий, не ожидавший внезапного нападения, со всей силы вылетел в окно, проломив его собой. Способности Габриэля были сильнее магии Орабель, и пока темнокожий поднимался и приходил в себя, Гейб подбежал к невесте.

— Как ты? — тихо спросила она, смотря на жениха.

— Снял оковы? Люцифер постарался. Я же знал, что там есть лазейка, был уверен. Уходи отсюда, Орабель. Хоть ты живи.

— Поздно, Габриэль…

Ангелесса сглотнула и крепко обняла Габриэля. Но она даже не заметила, что за её спиной появился Рафаил, который отошел от хорошего полёта. Злой, разъяренный, Раф подошел к младшему брату и сделал тоже самое, что делал и он. Сжав руку в кулак и пошевелив пальцами, он заставил Габриэля повалиться на пол, скорчиться от боли и отлететь по направлению к дальней стене. Сладкоежка вытер кровь из носа, а запястья, на которых были надеты оковы, ужасно заболели. Рафаэль, воспользовавшись положением, схватил ангельский клинок и во второй раз занес его над головой Орабель.

И когда он готов был убить экс-подругу, а она только закрыла глаза, зная, что пришла её смерть, Габриэль подбежал и сквозь боль оттолкнул невесту. Дальше для него все было как в тумане. Он даже не заметил, как одержимый местью старший брат воткнул архангельский клинок в его правый бок. Он схватился за рану и упал на пол. Кровь стала заливать пространство около архангела.

Видя такое, Орабель поднялась с земли. Обезумевшая от горя ангелесса, в очередной раз, откинув Рафаэля, выхватила меч и, не долго думая, воткнула его в ничего не подозревающего архангела, когда тот пытался подняться. Она стала прокручивать клинок, наслаждаясь страданиями бывшего командира. Очень яркая белая вспышка, которая осветила весь зал, громкий оглушительный звон, и тело архангела замертво упало на пол. Рафаэль лежал на мраморном полу, раскинув руки в стороны, а за его спиной были четко видны большие крылья.

Все закончилось.

Напуганная Бель, дрожащими руками откинула меч и подбежала к возлюбленному. От большой раны Габриэль стал задыхаться. Орабель прикоснулась губами к жениху и прижала его к себе, склонилась над ним и стала целовать.

— Орабель… Кольца… Беги к Бальту. Он знает, что делать…

— Какие кольца, Габриэль? Ты бредишь! У тебя же жар! — прокричала брюнетка. — Родной мой, прошу тебя… Нет…

— Всадников. Беги к Бальту, не спрашивай… У меня нет другого выхода… Это единственное, что может помочь.

— А ты? Ты тут будешь умирать?! — Она вскочила и посмотрела на возлюбленного. — Я не брошу тебя. Ты же на грани смерти! Нет, любимый!

Габриэль из последних сил натянуто улыбнулся и заверил невесту:

— Нормально… Рана даст ещё где-то два часа. Вы должны успеть. Меч архангела убивает меня, но Рафаэль воткнул его не в то место, и это дает маленький шанс. Не медли, любимая… Беги.

Она покорилась и бросилась бежать, а он прикрыл глаза и попытался зажать рану руками. Но та была слишком глубокая и сильная, и Габриэль почувствовал, как теряет сознание.

Орабель, выбежав за пределы комнаты, стала паниковать. Она не знала, куда ей бежать и что вообще делать. И когда она была готова зарыдать от бессилия, её заметил Бальтазар.

— Куда ты собралась, цыпочка?

— Бальтазар! — окликнула ангела Бель и прижалась к нему. Тот нерешительно обнял подругу. — Габриэль… Умирает. Я убила Рафаэля, понимаешь? А он ранил моего жениха!

— Вот тебе и раз, — выдал Бальтазар, смотря на истерически трясущуюся девушку. — И это я только два дня пробыл на Земле, а тут такое случилось. Выходит, ты остановила гражданскую войну убив… Рафаэля?!

— Я просто защищала себя и своего любимого. Если бы не мы его, то он нас! Но сейчас нет времени тебе подробно рассказывать. Мне нужны какие-то кольца, о которых говорил Габриэль.

— Кольца Всадников — ключ от темницы Люцифера. — Бальтазар посерьёзнел, объясняя: — Габриэль хочет выпустить Михаила и Люцифера из заточения, так как только Михаил способен его исцелить. Если рана нанесена архангелу его же мечом, то это тупик. Только сам Михаил, высший воин, первый архангел, владыка Небес и всего Рая, генерал Небесного воинства способен исцелить его и помочь. В противном случае — он умрет.

— Но ведь тогда мы освободим Люцифера? И будут проблемы. Дьявола нельзя выпускать из его заточения. Атропос тогда разгневается и заставит нас ответить за содеянное?

— Именно. Молодец, смышлёная девочка. Вот тебе печенько, — ответил Бальтазар, смотря на девушку. — У нас нет другого выхода. Или ты готова пожертвовать жизнью Габриэля ради того, чтобы оба старших архангела томились в Клетке? Помни, Габриэль в любую минуту может умереть.

— Нет! Ради него я готова вынести любое наказание, выдержать любое испытание, ответить за содеянное перед Богом, Судьбой или архистратигом!.. Если нужно будет — уничтожу все, но его спасу! Это и называется — любовь! Если другого выхода нет, тогда чего же мы ждем?! Где ключи, Бальтазар?!

Ангел выслушал самоотверженный монолог ангелессы и взял её за руку. Бальтазар до сих пор удивлялся, насколько сильна их любовь, и на что идет Орабель ради спасения самого дорогого, что есть у неё в жизни — любимого младшего архангела. Храбрый поступок молодой Орабель поверг Бальтазара в шок, и он понял, что такая любовь никогда не угаснет… Что же… Послышался шорох перьев, и парочка исчезла.

Появились Бальтазар и Орабель посреди каменной, арочной темницы, которую давно разрушил Габриэль, и которую теперь восстановили. Ангелесса напоролась на камень, из-за чего на её ноге появилась небольшая рана, а на белом бинте, которым были перевязаны её ноги, кровь. Но на такие мелочи Бель не обращала внимание. Она голыми ногами, совершенно без страха, ступала по камням, ища заветные ключики.

— Они точно здесь?! — переспросила она, осматривая уголки Райской темницы. — Почему именно в Небесной тюрьме?

— Здесь сидел Габриэль. Он и спрятал кольца в темницу, чтобы их не потерять. Ну, или чтобы не отобрали. Скорее, шевелись, милашка, — изрёк Бальтазар, наблюдая за действиями Орабель.

— Может ты мне поможешь?! Или так и будешь стоять пнём и ничего не делать?!

Ангел усмехнулся и закатил глаза. Он подошел к девушке и стал тоже осматривать уголки темницы. Так пролетело двадцать минут, а парочка все не находила кольца. Бель переживала за жизнь возлюбленного и понимала, что сейчас каждая минутка на счету, а в любую минуту её любимый может погибнуть. И от этого её бросало в дрожь.

Когда казалось, что ситуация критическая, а Бальтазар и Орабель подарок Всадников найти не смогут, ангел заметил в стене углубление. Он быстро подбежал к нему и склонился над ним.

— Эврика! Нашел! — радостно оповестил Бальтазар.

Ангел протянул руку в дыру, поцарапался, но кольца достал.

— И что дальше?

— А дальше — финал, цыпочка, — заявил он, схватив ангелессу за руку. Парочка снова исчезла.

На этот раз они появились посреди кладбища. Перевернутая и покосившаяся табличка гласила: «Кладбище Сталл». Ангелесса внимательно осмотрелась по сторонам. Вокруг неё была посохшая желтая трава, поле, где-то вдалеке виднелись старые, заброшенные могилы, а над самим кладбищем дул сильный ветер. Северный, он заставил её сжаться от холода. Видя такое, Бальтазар снял свой любимый пиджак и протянул его Бель.

— Это кладбище, где врата Клетки, — пояснил ангел, подходя ближе. — У тебя кольца?

Она кивнула и протянула их ангелу. Бальтазар их взял и бросил на землю. Он прекрасно знал, что это ошибка, и они поступают нелепо и даже абсурдно, но выхода нет. Они не могут рисковать жизнью Фокусника. Слишком дорог был для Бальтазара Габриэль, и ангел очень ценил их дружбу. А про Орабель и говорить было нечего. И вот, опираясь на эти чувства, он стал что-то произносить. Как только была произнесена последняя строчка заклинания, над кладбищем ещё сильнее поднялся ветер.

Но Бальтазар на этом не остановился.

Он продолжал что-то шептать, на древнем и мертвом языке навахо. Резко кольца Всадников провалились, и в земле образовалась глубокая яма. Вскоре эта яма преобразовалась в бездну. Ангел посмотрел вниз и только черную пустоту там увидел. Он последний раз бросил взгляд на дрожащую Орабель и что-то третий раз произнес теперь на енохианском языке.

Из бездны стало вырываться яркое, светлое свечение, которое превратилось в мощный поток энергии. Огромная, светлая, взрывная волна вырвалась из пропасти, расширяясь и создавая при этом мощное энергетическое поле. Она была настолько сильной, что Бальтазар не удержался на ногах и полетел в ближайшее дерево, ударившись головой. Видя такое, ангелесса подбежала к нему и стала приводить в чувства. Ангел еле пришел в себя. Он открыл глаза и посмотрел вперед. Яркая вспышка озарила всё кладбище и заставила парочку зажмуриться. Когда все закончилось, а дуновение ветра прекратилось, Врата Клетки закрылись, и на том месте, где была пропасть, снова выросла трава.

— Здравствуй, Михаил… — прошептала Орабель, прижав к себе Бальтазара.

Ритуал слишком много у него забрал сил…

Комментарий к Спектакль окончен (Часть 2)

Главуредактировала - но не проверяла на ошибки. Если они будут - указывайте мне на них. ПБ для вас.

Хэх, я исправила тавтологии. Их стало теперь меньше, чему я несказанно рада. Моя вечная проблема, которую я потихоньку исправляю)

========== Последствия ==========

— Здравствуй, Михаил, — заговорила Орабель, прижимая к себе Бальтазара.

Ангел немного пришел в себя и теперь отчетливо видел перед собой силуэт старшего архангела. Возле Михаила стояла… Палами, и держала его за руку. На этом было все. Люцифера с парочкой не было. Михаил, строго, но без злости, смотрел на своих подданных, а также и по сторонам в поисках Люцифера. Но того не было с ними, и это было очевидным. Не может быть… Он мимолетом бросил взгляд на Палами, которая тоже осматривалась, пытаясь понять, не сон ли это, и действительно ли она на свободе. Или это просто игры Клетки, а она все ещё в заточении с Михаилом и Люцифером? Может это просто нелепое видение или игры разума? Или это очередная порция пыток, которые приготовило для неё подсознание? Галлюцинация? Настоящая свобода? Но где же Люцифер тогда? Мысли в её голове метались и никак не могли сложиться в единое целое. Пройс выдохнула, ущипнула себя один раз, а затем похлопала себя по щеке.

Такое поведение демонши привлекло внимание Михаила, Орабель и Бальтазара. Архистратиг удивленно посмотрел на невестку и отпустил её руку.

— Палами, что ты делаешь? — задал он вопрос. — Орабель, Бальтазар, объясните, как вы открыли Врата, и почему со мной нет Люцифера?

Ангелесса посмотрела на Бальтазара, явно давая ему понять, что отвечать его очередь. Ангел собрался с мыслями и ответил:

— Ну, — начал он и поднялся с земли, — мы открыли врата Клетки, потому что там ранен Габриэль. Он умирает, так как в него воткнули меч архангела. Мы не в состоянии его излечить. Это можешь сделать только ты, так как после ухода нашего Отца, ты владыка Небес и за тобой сохраняется власть. Пока вы были в Клетке, на Небесах шла гражданская война, которую вел Габриэль против Рафаэля, — дополнил он.

Архистратиг выслушал подчиненного, отвечая ему:

— Я знаю. Ближе к делу! Палами, не отходи далеко.

— Не перебивай меня, пожалуйста, Михаил. Габриэль начал войну против Рафаила. Гражданская война была кровопролитная, ужасная и жестокая. Она унесла миллионы, да что там, миллиарды жизней ангелов. Мы истратили все ресурсы Небес. Мы… А, ладно. Ты перенесешься туда и увидишь сам всё… Только не гневайся.

— Бальтазар! — прикрикнул Михаил на ангела, все ещё не сводя с того глаз. — Я знаю про войну, про её последствия, огромные убытки и ангелов. Можешь не говорить мне. Расскажи лучше, как получилось, что Габриэля ранило!

— И ближе к делу! — Ангелесса тоже встала с земли и подошла к своим собеседникам. — Там Габриэль умирает. У него каждая минутка на счету!

— Орабель встречается с Габриэлем! Они почти помолвлены. И когда был последний бой, когда Орабель предала Рафаэля, он хотел её убить, но не успел. Орабель его убила, но тот ранил Габриэля, потому что он защищал свою возлюбленную, которую мог убить Рафаэль! — отчеканил на одном дыхании Бальтазар, не замечая, как запутано все объяснил. — А Орабель ведь служила в армии Рафа. И они с Гейбом тайно встречались во время гражданской войны.

— И мы любим друг друга! — дополнила Бель. — Ты должен ему помочь!

— Теперь все ясно, Джульетта. Идем спасать твоего Ромео. Бери Бальтазара и переноситесь в Рай, а я за вами.

— Стойте! — резко закричала Палами, о которой ангелы и архангел явно забыли. — Почему из Клетки вышли я и Михаил? Почему со мной нет моего мужа! Где Люцифер?! Объясните мне! Почему Люцифер остался там? Михаил, отвечай на мой вопрос!

Звонкий голос Пройс заставил архангела вздрогнуть. Он подал знак ангелам, и те покорно исчезли, оставив его и невестку наедине. Палами большими карими глазами смотрела на Михаила, ожидая от него ответа на поставленный вопрос. Но проблема была в том, что он сам не знал, что и как отвечать.

— Палами, послушай. Я не знаю, — всё же решился заговорить Михаил. — Если Бальтазар открыл Врата темницы, то и Люцифер должен был выйти. Мы должны все втроем были покинуть Клетку, но я не понимаю, как такое получилось, что его с нами нет. Ты только не переживай. Мы вытащим твоего мужа, обещаю тебе. Я даю тебе слово архангела. Я не знаю ответа на твой вопрос. Прости меня.

Но последние слова шатенка уже не слышала. Она закрыла лицо ладошками и заплакала. Палами уселась на холодную землю и завыла от душевной боли, прикоснулась лицом к холодной земле и стала истерить. Слезы катились градом из её глаз, а холодный ветер развивал волосы. Она поверить не могла, что мужа не было. Это было то, чего так боялась Палами. Михаил же нервно сглотнул, опустив голову. Он с болью в глазах наблюдал за страдающей Палами, которая теперь лежала на земле и била её руками… А когда истерика невестки достигла апогея, архангел бережно поднял её с земли и прижал к себе, не давая шевелиться.

— Не трогай меня! — вскричала Палами, пытаясь вырваться из объятий Михаила. — Дай мне умереть! Клинок Руби… Он убьет демона… Он может… Жить не хочу!

— Ты и так мертва, дорогуша. Но да… Клинок Руби может с легкостью тебя убить, но ты умрешь, когда я разрешу, — выдал Михаил, сильнее прижимая к себе несчастную девушку. Он, сам того не ожидая, стал гладить невестку по волосам и пытаться успокаивать. — Теперь слушаем сюда. Сейчас я тебя перенесу в свой дом в Париже. На дом наложу заклинание, чтобы ты не вышла. Я не хочу рисковать так. Ещё найдешь клинок Руби, кто же тебя знает. Теперь я в ответе за твою жизнь и несу ответственность за тебя перед младшим братом. Палами, ты сейчас немного не в себе… А сам пойду исцелю брата, пока он не погиб. Твоя задача — сидеть в доме и не выходить. Палами, пожалуйста. Я боюсь, что с тобой случится что-то.

— Отпусти меня, Михаил, — без сил повторила демонша.

— Нет, Палами. Я несу за тебя ответственность, повторяю ещё раз, перед Люцифером, и мне ты нужна живой. Прости, но тебе лучше пока поспать. Успокоишься. А то доведешь себя… Так будет лучше для тебя, для нас обоих.

Михаил нежно положил два пальца на лоб невестки. Та и сама не заметила, как стала проваливаться в сон, а спустя секунд пять окончательно заснула. Архистратиг бережно поднял Пройс на руки и исчез с ней.

***

— Держись, Габриэль, сейчас придет твой старший брат. Мы сделали все, что ты просил, — проговорил Бальтазар, склонившись над почти мертвым Габриэлем.

Орабель нервно ходила взад-вперед по светлому залу, молясь, чтобы Михаил успел. Она нервно сглатывала, когда слышала тихие стоны возлюбленного. Она молила Бога, чтобы он выжил. Каждый его стон эхом отдавался в голове напуганной, трясущейся девушки. Время тянулось словно жевательная резинка, и с каждой минутой ему становилось хуже. Теперь Гейб даже глаза не открывал.

Ангелессе хотелось кричать от собственного бессилия, а Габриэль быстро умирал. И вот, когда уже шансов на спасение не осталось, а брюнетка совсем отчаялась, в зал вошел архангел Михаил, который был хмурым и задумчивым. Заметив архистратига, Бель облегченно выдохнула. Тот подошел к брату и склонился над ним. Его взору открылась огромная, кровоточащая рана, которая совсем не затягивалась. Ничего не сказав, Михаил положил ладонь на рану Габриэля и закрыл глаза. По его телу пробежали мурашки, а ладонь, которая лежала на ране младшего брата, засветилась красным светом. По венам побежала кровь. Орабель и Бальтазар наблюдали за действиями своего правителя, и когда прошло около пяти минут, Габриэль тяжело задышал и закашлялся. Рана исчезла, и он быстро открыл глаза.

— Михаил… Братишка! — завопил Габриэль, осматривая себя. — Я уже думал, что все. Умер.

— Габриэль! — радостно вскричала Орабель и подбежала к возлюбленному.

Она с благодарностью смотрела на главнокомандующего, а из глаз капали слезы, теперь уже слезы радости.

— Теперь все хорошо, — прошептал Фокусник, прижимая к себе невесту. — Где Палами и Люцифер?

Михаил задумался, слегка потупив взгляд.

— Палами спит у меня в доме, а Люцифер… Ничего не вышло. Каким-то странным образом, я сам не понимаю почему, но он остался там… Из-за этого у Палами была истерика, и мне пришлось её заставить спать. Насильно.

— Что?! — Сладкоежка удивленно захлопал глазами. — Ты хочешь сказать, что Люцифер остался в клетке?!

— Сам в шоке! — коротко ответил Михаил, проходя в глубь зала. — Но мы его вытащим. Чего бы мне это не стоило… Так, а теперь с тобой. Точнее, с вами всеми.

Он присел на что-то мягкое, отдаленно напоминающее небольшой трон или кресло. Архангел окинул взглядом младшего брата, Орабель и Бальтазара и приказал им садиться. Бальтазар развел руками и присел. Тоже сделал и Габриэль. Около него присела и Орабель и прижалась к жениху. Михаил, удовлетворенный тем, что ангельская братия его послушала, щелкнул пальцами. В зал вошло два ангела. Те внимательно смотрели на своего командира, явно не ожидая его видеть. Ведь было странно увидеть Михаила вне стен Клетки, но тем не менее… После своего возвращения на Небеса, ангелы сразу же приняли его, своего архистратига, и власть к нему вернулась.

— Приведите сюда Кастиэля! — приказал он ангелам. — И да, передайте всем, что я вернулся. Пока нет нашего Отца, я снова взял власть в свои руки и теперь я ваш военачальник, командир и правитель. Все как и было раньше. Ничего не изменилось.

Ангелы кивнули и побежали выполнять приказ старшего из архангелов, а тот строго, но совсем без злости, бросил взгляд на младшего братишку, в руках которого появился шоколадный батончик. Михаил покачал головой, ничего не говоря.

— Что? — поинтересовался Габриэль, откусывая шоколад. — Моя полусмерть слишком много у меня забрала сил. Могу я полакомиться? Я же все-таки сладкоежка. А сладкое настроение повышает и вырабатывает гормоны счастья и радости. Это я вам как эксперт говорю.

— А выпивка повышает настроение ещё сильнее шоколадных конфет! — дополнил Бальтазар, в руках которого появился бокал с коньяком. Ангел блаженно улыбнулся и опустошил бокал, тоже под пристальным и удивленным взглядом архистратига. — Немного совсем…

Ничего не ответил Михаил. Не успел. Дверь в светлый зал отворилась, и вместе с ангелами вошел Кастиэль. Ангел был одет в свой традиционный бежевый плащик. С вечным покер-фэйсом на лице Кастиэль застыл, а Михаил подал знак ангелам, и те покинули зал.

— Михаил? Кажется мне это все? — удивленно спросил он.

— Тебе не кажется, — ответил старший архангел. — Я реальный. Ангелы привели тебя ко мне.

— Как вышел из Клетки ты? И Люцифер на свободе? Я ничего не понимаю…

— Это уже не важно. Главное, что теперь я с вами и все вернулось на круги своя. Всё, не задавай вопросов Кастиэль, а лучше присаживайся. У нас будет серьёзный разговор.

Ангел покорно выполнил приказ.

— Итак, — начал говорить Михаил, смотря на свое ближайшее окружение, — вы начали войну. Я понимаю, выхода другого не было… Гражданская война на Небесах унесла жизни миллиардов наших собратьев. Многие сильные ангелы полегли на поле боя, защищая каждый своего военачальника. Поля нашего отчего Дома политы кровью. Помимо смертей, ещё и ресурсы Небес исчерпались. Война опустошила все, разрушила Рай. Сейчас здесь царит анархия и разруха. Это серьёзный военный конфликт, и вы знаете это. При всем при этом, она принесла огромные, ужасные, разрушительные, кровопролитные последствия, включая смерть нашего брата — архангела Рафаэля. Но война закончилась, а последствия остались. И они даже серьёзнее, чем были во время Первой гражданской войны. И, конечно, за них придется отвечать. Я сделаю всё, чтобы возродить наш Дом, сделать его снова процветающим и солнечным. На его восстановление уйдет много времени, но я приложу максимум усилий, чтобы достичь результата. Но это не значит, что наказания не будет. Все виновники военного конфликта, виновники этого кровопролитного безобразия, которое повергло меня в шок, а Рай в горы руин, будут наказаны. Рафаэль свое получил, а теперь получите и вы… За все поступки нужно отвечать, верно? Если я не прав, можете протестовать.

Габриэль и ангелы внимательно выслушали речь Михаила. Младший архангел задумался. Он не знал, что отвечать на такой монолог старшего брата и прекрасно понимал, что теперь они понесут наказание за содеянное. Заслуженное наказание. Ведь гражданская война — не игрушки, и за все нужно отвечать, а он знал, на что идет.

— Нечего протестовать, — встрял Бальтазар, опередив Габриэля. — Рафаэль погиб. Мы начали всю эту заваруху и знали, что будет. Мы не хотели начинать войну. Нет, совсем нет. Просто случилось всё само собой. Рафаэль был слишком одержим желанием перезапустить Апокалипсис, а мы должны были его остановить. Он был помешан на своей бредовой идейке сделать то, что не удалось сделать Люциферу, а именно — свершить армагеддон. Мы должны были его остановить, вот и начали всё это. Мы понимали, что остановить его можно только одним способом. Я подчеркиваю, одним способом — войной. Тем более он сам уже был готов к ней. Он приказал Габриэлю и Кастиэлю преклонить пред ним колени, а те не согласились…

— Да, мы не согласились, — к диалогу подключился Габриэль, который благополучно дожевал своё лакомство, — так как прекрасно знали, что если преклонить колени перед нашим братом — Апокалипсису не миновать. Подчиниться ему означало — согласиться с его безумным планом! Тогда не было ни тебя, ни Люцифера. Вся власть была в его руках, и он имел право вершить все, что было угодно его архангельской заднице. И он это делал. Половина ангелов пошла у него на поводу, а мы нет.

— У нас просто не было другого выхода! Рафаэль не понимал, что творит! И все, ради чего так упорно трудились Винчестеры, рухнуло бы… А мы его остановили, даже такой вот ценой, — продолжал Бальтазар расхаживая по залу. — Кстати, о моем дивном воскрешении не знал ни Гейб, ни даже Кастиэль. Только потом вся правда раскрылась, когда я с Габриэлем стоял перед нашими солдатами.

— Мы были удивлены, когда Бальтазар перенесся в Эдем, — снова дополнил Габриэль, садясь обратно на лавочку.

В руках архангела появилась плитка черного шоколада.

Михаил внимательно слушал брата и друзей, желая сначала во всем разобраться, а потом свершить правосудие.

— Все? Вы все сказали или есть ещё что-то? — спросил Михаил, немного изогнув бровь. — Орабель, Кастиэль? У вас есть что добавить к речи Габриэля и Бальтазара.

— У меня нет, — ответила ангелесса, почтенно склоняя голову перед властью архистратига.

— Но Апокалипсису свершиться мы не дали, — промямлил ангел лицо-кирпич.

— Хорошо. Если вы все сказали, тогда я сейчас решу, что с вами всеми делать.

Архистратиг встал со своего недотрона и вышел из зала, оставляя ангелов одних.

— Смертную казнь же отменили? — поинтересовался Бальтазар, посмотрев на сладкоежку.

— По-моему да… Надеюсь, Михаил придумает нам гуманное наказание. Мы же все-таки родственники. И не просто его ближайшее окружение. Я думаю, он будет к нам снисходителен.

— Ребята, это Рай и тут свои законы, — задумчиво сказала Орабель, поцеловав Габриэля.

— Итак, я решил, что с вами делать!

В зал снова вошел Михаил и посмотрел на ангельскую семью.

— Орабель, я решил сжалиться над тобой и не применять к тебе никакого наказания. Ты свободна. Можешь уходить и спокойно жить здесь, в Эдеме. Ты тут в принципе не виновата. Габриэль, Кастиэль и Бальтазар, вы же понесете наказание. Я подумал, как с вами поступить и решил. Гильотина, эшафот и прочее, это не интересно и жестко. Я не хочу так с вами поступать, потому что вы и так настрадались. Хотя я должен был бы поступить не так, и предать-таки вас наказанию, наказанию за то, что вы начали войну. Кровопролитную войну. Это же не детские игры в войнушки в песочнице, это серьёзное военное преступление и конфликт. Но я не буду вас карать, ибо вы все-таки совершили что-то хорошее. Вы не дали свершиться второму Армагеддону и остановили Рафаэля. Даже такой вот кровавой и ужасной ценой. Я знаю, там не было другого выхода, но это дела не меняет. В общем, я взвесил все «за» и «против» и решил, что заслуга ваша больше чем вина. Но наказать вас я все равно обязан. Поэтому я решил, что пять дней вы проведете в Небесной темнице. Тем более её восстановили. Это мое решение, нравится вам это или нет! Надеюсь, вы подумаете обо всем. Сбежать у вас не выйдет. Темница защищена мощным заклинанием. Вот, как-то так. Я и так гуманно с вами поступил. Я буду приходить и проведывать вас лично. Особенно Гавриила и Бальтазара!

Как только Михаил огласил приговор Габриэлю и ангелам, Гейб поморщился. Он готовился к худшему, а наказание Михаила и было ещё весьма лояльным. Могло быть и хуже.

— Пять дней? — взвыл Бальтазар.

— Да, пять дней. И, Бальтазар, Габриэль, я вас умоляю. Не учите Кастиэля всему тому, что знаете сами! Прошу вас, молю. Не нарушайте дисциплину тюрьмы. Я запрещаю алкоголь, порножурналы, картишки и прочее. Увижу алкоголь — плюс один день к заточению! Ясно? Это было последнее мое слово!

Михаил щелкнул пальцами.

В зал вошли два ангела и покорно стали ожидать приказ Повелителя.

— Камиэль, Асуф, проводите Габриэля и его друзей в темницу! А Орабель в Эдемский сад.

— Твою мать, — прошептал Габриэль, посмотрев на воинов брата. — Идем, Бальтазар, раз так сказал Михаил… Тем более мы были готовы ответить за войну. И это ещё его демократическое решение. Могло быть в сто раз хуже. Он мог попросту применить физическое наказание или что-то другое. Более жестокое. Или вообще изгнать с Небес.

— Я это знаю! Но мне не легче!

— У нас нет другого выхода! Идем уже, — прошептал Габриэль, смотря на ангелов.

Бальтазар обреченно покачал головой и вместе с солдатами Михаила покинул зал. За ним пошли и Габриэль с Касом. Все закончилось. Для них. А для Михаила это было только начало. Он даже не предполагал, что его ожидало дальше.

========== Дэ жа вю ==========

Михаил появился в своем доме в окрестностях Парижа. В его руках была большая, плетеная, коричневая корзина. Архистратиг, держа в руках эту корзину, машинально туда заглянул, дабы убедиться, что ничего не забыл купить в ближайшем продуктовом магазине.

— Фрукты, сок, немного сладкого, килограмм круассанов, три шоколадные булочки… Вроде все купил и ничего не забыл, — перечислил он, удовлетворенно улыбнувшись самому себе. — Мне еда не нужна, я же архангел… А вот Палами…

После того как архангел вернул себе власть и стал полноправным правителем Небес, то решил проведать свою невестку. Вообще состояние Палами оставляло желать лучшего. После того как Люцифер остался в Клетке, демонша превратилась в овощ. Она призналась сама себе, что без Светоносного ей жизнь не мила. Ситуация была словно какое-то нелепое де жа вю, и история повторилась. Она опять была в доме Михаила и снова без Люцифера. Теперь для неё свобода была в сто раз хуже заточения, в чем она убедилась, ведь в Клетке она была с мужем, была с ним, чувствовала его присутствие, голос, его любовь… Безмерную, бесконечную любовь…

Архистратиг перенесся в свой дом после того, как навел хоть немного порядок в послевоенном Раю. Виновников гражданской войны он покарал, а сам Рай теперь нужно восстанавливать. И на его восстановление уйдет слишком много времени.

— Михаил!

Как только он переступил порог своего дома, навстречу ему вышла молодая девушка-блондинка. На вид ей было лет двадцать пять. Средней длины волосы были уложены в красивую прическу, и было видно, что девушка за своими волосами ухаживала и делала укладку. Сама она не носила строгого костюма, который полагался ангелам. В отличие от других эта девушка была одета в облегающие черные лосины, короткую футболку с небольшим вырезом, поверх которой была надета спортивная красная кофточка.

— Привет, Марселина, — вздохнув, Михаил поздоровался с блондинкой.

Ангелесса легонько улыбнулась, слегка склонив голову на бок, и внимательно посмотрела на своего командира.

— Можешь не спрашивать меня относительно Палами. С ней всё плохо. Она пришла в себя, но ничего не ела. Я ей приготовила круассан с кофе, точнее, послала ангелессу по имени Эфсун за круассаном, и она его купила. Но Палами отказалась есть и просто заперлась изнутри. Мы проникли в комнату, но она устроила истерику и на нас накричала! А потом нас выгнала с угрозами. Мы не знаем, что с ней делать. Мы её еле успокоили, дав ей успокоительное. Мы хотели её заставить спать, но твоя невестка просто нас не подпустила, где-то взяв ангельский клинок…

— Понятно, — выслушав подчиненную, тихо прошептал старший архангел.

Он погрустнел ещё сильнее.

— А что мне делать прикажешь? — поинтересовалась ангелесса.

— Спасибо, Марселина. На сегодня всё. Сегодня я буду в доме, и Палами будет под моим личным присмотром. Я больше её не брошу и сегодня буду все время с ней. Марселина, ты можешь идти. Но прежде чем пойдешь, я тебе скажу кое-что: завтра ты, Асуф, Стасиэль, Джэмаэль и Кроналин, точнее вы заступаете на охрану Небесной темницы. Марселина, я тебя прошу, следи за Гейбом и Бальтазаром. Очень следи. Оба мои младшие братишки любители устроить дебош, поиграть в картишки, посетить публичный дом и полапать смазливых красоток из порнофильмов. Я только тебе доверяю, хорошо?

Марсель невольно улыбнулась, так как прекрасно знала этих двух закадычных друзей. И что они могли вытворять, когда были вместе.

— Будет сделано, Михаил, — коротко бросила ангел и, заметив, что архистратиг направился на второй этаж дома, покинула гостиную.

Михаил поднялся по лестнице. Он прошел по тускло освещаемому коридору, в котором горело только несколько ламп, и остановился возле одной-единственной двери. Старший архангел немного помедлил, прежде чем сделать это. Он стал чего-то ждать, боясь отпереть её. Но поняв, что рано или поздно это нужно сделать, архангел нерешительно подергал за ручку, и дверь отворилась. Архистратиг вошел в спальню, которая тоже почти не освещалась.

На парижских улочках давно потемнело, а за окном поднялся северный холодный ветер, который был таким сильным, что листья срывал с деревьев и кружил их в прощальном танце, бросая на асфальт. Резко ударил гром, сверкнула молния, засвистел ветер и маленький дождь стал стучать по подоконникам. Асфальт, мгновенно, стал мокрый.

Сказав себе что-то наподобие: «Я смогу», архистратиг вошел в спальню.

Возле небольшого, светлого трюмо сидела поникшая Палами. Она смотрела на своё отражение в зеркале, даже не замечая Михаила. А вид её мог напугать любого: большие круги под глазами, бледная кожа, потрескавшиеся синие губы и редкие ресницы. Даже зомби из повседневной жизни Винчестеров сейчас выглядел лучше, чем эта девушка. Каштановые, ранее пышные волосы, были спутаны, и казалось, что расчески они не видели давно.

— Палами…

Первым подал голос старший архангел, поставив на столик корзину, которую всё время держал и не выпускал из рук.

— Уйди, — прошептала невестка, даже не посмотрев в сторону деверя.

Он хмыкнул и нерешительно подошел к девушке. Видя такое, она вскочила и отбежала от него.

— Не уйду, — ответил Михаил, делая шаг вперед. — Палами, хватит. Перестань себя изводить. Я понимаю, ситуация повторилась. Ты опять в моем доме, снова без Люцифера. Я тебя успокаиваю, а ты себя изводишь и истеришь. Послушай меня, дорогая моя невестка. Нам всем очень тяжело. Люцифер остался в Клетке, и я до сих пор не могу поверить в это. Ты думаешь, мне сейчас легко?! Гейбу?! Или ты думаешь, что мы такие с ним каменные, а одна ты страдалец?! Нам тоже плохо без него. Он — мой младший брат, Габриэля — старший. Я себе места не нахожу! Но я не рыдаю так как ты, и не истерю. Мы лишились нашего брата. Брата, которого я люблю и ради которого готов на всё. Брата, которого я сам лично воспитал и которого вот этими руками вырастил, и который был и есть смыслом моей жизни. Даже сейчас. Моя любовь к Люциферу очень велика, и у меня сердце обливается кровью за него и за тебя. Но я знаю, что я должен быть сильным, не должен опускать руки. А знаешь почему? Потому, что я ответе пред ним за тебя, за Габриэля, ещё по-сути ребёнка, и за многих других. А ещё я не опускаю руки, так как прекрасно знаю, что сейчас я один буду поднимать Рай с колен, один править в послевоенном Эдеме. А ещё я буду следить за тобой, за ангелами. Я просто не имею права на слабости, понимаешь? На мне слишком много всего висит. Я в ответе за вас как старший брат, как старший архангел. Я в ответе за вас как за свою семью, в конце концов. Мы — семья. Я бы мог сейчас просто сложить руки и впасть в депрессию, но я так не делаю ибо знаю, что на мне — ответственность… А ещё… Во всей этой заварухе я лишился младшего брата. Каким бы не был Рафаэль, но он — мой брат, и я его тоже любил… И люблю… А он погиб в войне. В общем, я не могу пренебречь вами, ибо я и так многого лишился. Знаю, я наговорил много тавтологий, но как-то так…

Палами слушала монолог Михаила, при этом смотря в окно. Она видела, как ветер усилился, а дождь ещё сильнее стал лить. Вместе с дождем и её душа плакала. Все её слезы в дождь незримо слились…

— С какой радости ты ещё и психологом подрабатываешь? — спросила невестка и развернулась к деверю. Из всего его монолога она только и смогла спросить относительно «психологии».

Старший архангел усмехнулся и честно ответил:

— С того момента, как с тобой связался… И как ты стала частью моей семьи.

— Михаил, спасибо, что произнес такую пламенную речь. Я понимаю, что ты в ответе за нас, за младших. Что ты самый старший, и у тебя самого проблем вагон и маленькая тележка… И что твои проблемы больше Эйфелевой башни, но ты не понимаешь… Нас снова с ним разлучили! Я умираю без него! Ты знаешь, как мы с ним друг друга любили? И теперь мне тяжело… Михаил, Люцифер в клетке, я здесь! Наша связь с Дьяволом настолько сильна, что я не могу описать это тебе! Даже в Клетке у меня была жизнь, а сейчас это выживание. В темнице, запертой, безвольной и бессильной мне было гораздо лучше, чем сейчас на Земле! Вот это все снова Клеть. Просто она другая, но она намного хуже, чем была та. Почему? Да потому что мой муж остался там! Я не знаю… Я не чувствую… Я вообще стала овощем, понимаешь? Я найду клинок Руби и тогда… — Последнюю фразу мадам почти прокричала.

Невестка даже не заметила, как громкие крики и горькие слезы стали превращаться в истерику. Михаил за всем этим наблюдал, не зная, что ему делать, но пока не вмешивался. Вмешался он только тогда, когда очередная истерика невестки снова достигла апогея, и когда та схватила кухонный нож.

Он подбежал к девушке и выхватил из её рук нож. Архистратиг поднял на руки брыкающуюся и кричащую Палами и быстро понес её в кровать. Та кричала и вырывалась, а Михаил, не обращая на это внимание, бережно положил невестку на кровать. Присев на край кровати, он взял мадам за руку и стал гладить её.

— Успокойся… Ты забыла, что после Клетки и заточения ты почти потеряла свои демонские способности, а это значит, что ты стала человеком. Ты стала слабой и уязвимой. И нож этот мог тебе причинить маленькое, но ранение. Конечно, не убить, но вред нанести. Ты очень ослабла после Клетки и твой сосуд тоже. Палами, прошу тебя, хватит… И давай просто поспим, хорошо?

Но Пройс не слушала архангела. Она находилась в истерике, и тяжело было в таком состоянии ей что-то доказать. Михаил прикрыл глаза и приложил два пальца на лоб мадам. Он попытался хоть немного унять и забрать её боль. И результат был. Палами потихоньку начала успокаиваться, а истерика прекратилась. Видя такое, архистратиг облегченно выдохнул и налил девушке холодной воды. Дрожащими руками она обхватила стакан и выпила.

— Отдохни, Палами, — заботливо прошептал Михаил и направился к двери.

Она ещё глубже всхлипнула, а он тихонько прикрыл дверь спальни и вышел. Палами закрыла лицо ладошками и стала тихо напевать грустную песенку.

Вот при дороге цветок распускается

Счастья от жизни он ждет

Поздно, родной мой, уж лес раздевается

Тихая осень идет.

Прежде забытое мне вспоминается

Все пред глазами встает

Слезы мои в дождь незримо сливаются

Тихая осень идет.

Всё, что зеленым когда-то казалось

Осенним румянцем горит

Все чем когда-то душа любовалась.

Мертвой листвою лежит…

Всё горделивое и непокорное

Все безвозвратно слетит

Ты не мечись, душа оскорбленная

Осень за все отомстит…

Небеса.

Лучи яркого солнца проникали сквозь большие, зарешеченные окна Небесной тюрьмы. Длинный, пустой, каменный коридор освещали лучи солнца и заставляли узников этого места периодически от него морщиться. Сама она была огромная. Выполненная из редких, магических камней, она служила много веков местом заточения ангелов. С самого первого дня создания Эдема Творцом, стала существовать и она. Многие небожители разных рангов и статусов (обычные ангелы-новички, рядовые солдаты, херувимы, серафимы) посетили это место и многие были в заключении. Так же, как и ангел Гадриэль, который томился здесь сотни тысяч лет, из-за того, что позволил тогда ещё архангелу Люциферу ступить на Землю. Своеобразной фишкой Райской тюрьмы, как её ещё называли, были каменные арки. Даже камеры, рассчитанные максимум на два человека, в основном камеры-одиночки, были выполнены в виде арок. Мощные заклинания охраняли темницу, а прочные, толстые решетки не давали никакого шанса на побег*.

В таком месте и сидели архангел Габриэль и ангелы Бальтазар и Кастиэль. Габриэль вальяжно раскинулся на широкой каменной лавочке и, приложив голову к стене, пытался прикрыть глаза и хоть немного отдохнуть, а Бальтазар ходил взад-вперед по камере, мешая ему расслабиться. Кастиэль же сидел в соседней камере и бездумно пялился в потолок.

— Чувак, может, ты сядешь? Ты уже часа четыре так ходишь. У меня перед глазами возникают твои путешествия по кругу! Ты мне мешаешь расслабиться и уйти в Нирвану, — с ухмылкой обратился сладкоежка к другу, открыв медовые глаза.

— Из-за тебя у нас отобрали бухло, чувак! Как ты мог попасться? Я специально припас коньяк, который Михаил не заметил. Я его прятал тщательно, что даже архистратиг не увидел, а ты достал его и выпил. Как ты мог попасться? Почему не выпил тайно?

— А я и старался, — ответил Фокусник, пожав плечами. — Просто я же не знал, что мудак-надзиратель решил проверить, как узникам в камере сидится. А потом я не успел его спрятать. Бальт, у нас будет ещё бухло. Тем более ты думаешь, что я такой простой, да? Я нам приготовил куда лучше бутылки коньяка.

Габриэль встал с лавочки и пошел в другой конец камеры. Он стал что-то там искать и, спустя минут пять, достал оттуда большую вазу с шоколадными конфетами и батончиками.

— Конфеты? — удивленно переспросил Бальтазар, посмотрев на вазу в руках младшего архангела. — Ты променял коньяк на конфеты?! Да, давай сейчас будем горе сладким заедать. Гейб, из нас двоих сладкоежка до мозга костей только ты. А я хочу свое бухло! Сам это жри!

— И буду! Нытик ты, Бальти.

Архангел перевернул вазочку и стал высыпать оттуда сладости. От изобилия вкусняшек, у него начала вырабатываться слюна, а хитрющие глаза заблестели. Но он не спешил есть конфеты. Бальтазар удивленно наблюдал за действиями друга и пытался понять, что он делает.

— Нашел! — радостно воскликнул сладкоежка, когда высыпал всё содержимое.

Довольный собой Габриэль протянул ангелу упаковку… Карт. Как только Бальтазар увидел карты, обиды относительно бухлишка отошли на второй план, и на его лице появилась лукавая улыбочка. Он быстро присел возле друга, который-таки не удержался и стал трескать шоколадный батончик, бросая фантики на пол темницы.

— Это ещё не все. Потом я тебе покажу то, от чего ты будешь прыгать по темнице от радости. Поверь мне.

— Я тебе верю, Гейб, — с улыбкой сказал Бальтазар и взял в руки карты. — Я раздаю. В преферанс, покер, деберц, ландскнехт аль в «Дурака?»

— В деберц, — довольно ответил Габриэль, наблюдая за Бальтазаром и кушая второй шоколадный батончик.

Когда ангел стал раздавать карты, из соседней камеры послышался голос Кастиила, который до этого был подобен обелиску и тихо сидел. В отличие от этих двоих, для которых даже заточение не было горем, а выход они находили почти из любой ситуации, ангел был совсем другим. Кастиэль всё думал, как отсюда поскорее выйти и увидеть свободу. Да и он никогда не играл в карты с Гейбом и Бальтом. Да и что такое карты он явно не знал. Поэтому заточение в Небесной тюрьме для него было страшным, скучным и нелепым наказанием.

Да и сам Кас прекрасно знал, что и Гейбу и Бальтазару никогда не бывает скучно. В какой бы ситуации не находились ангел с архангелом, они везде найдут позитив, веселье и развлечение. А, может, даже и выход. Даже в темнице Гейб и Бальт находили себе занятие, благодаря которому часто слышался их громкий ржач и веселые игры. А если была бутылка алкоголя и порножурналы, значит, ангелы бы и подавно не пропали. Кастиэль прекрасно знал натуру старших братьев, и он знал, какие о них ходили слухи на Небесах, и как их в сердцах называли брошенные ими ангелессы. Любители и ценители красивых девушек и женской красоты. Любители выпить, поиграть и полапать, полюбоваться на прекрасный пол. Он знал, что оба старших брата никогда не знали отказа от девушек, а красивые барышни, публичные дома, азартные игры и стриптиз клубы для них были делом нормальным и обычным.

Но Кастиэль был совсем не таким. Поэтому и сейчас, слыша звонкий ржач из соседней камеры, он только вздыхал и обреченно качал головой.

— Ребята, — заговорил пернатый, — может, вы не будете играть? Просто… Грешное это дело — карты. Да и Михаил сказал, чтобы вы не играли. А если он зайдет. Ребята, может, вы прекратите. Михаил сказал, не нарушать Райской темницы дисциплину. Он запретил в карты вам играть. Почему вы не следуете его запрету?

На такие вопросы ангела те двое переглянулись, и через минуту снова стал слышаться громкий смех Бальтазара и не очень цензурная лексика Габриэля, который проигрывал ангелу.

— Кларенс, ты нудный. Михаила в Эдеме нет. Это раз. Второе, нам скучно. А когда нам скучно, мы себя развлекаем. Третье. Карты это нормально. Это же не голые цыпочки там, в камере, и это не плохо. Хочешь, присоединяйся к нам? Хотя, ты не сможешь. Но все равно. Тогда болей за меня, хорошо? — радостно ответил Габриэль перепуганному пернатику, тасуя колоду карт. — Пики. Попал ты, Бальтазар.

— Кстати, ты не должен говорить о цыпочках, знаешь почему? — ехидно поинтересовался он, выложив перед Габриэлем козырный марьяж, то есть козырных даму и короля. — Бэлла

— Почему? — спросил Габриэль, смотря в свои карты. Он выложил семерку, восьмерку и девятку червей. — Черт. Терц.

— А ты уже не свободный. Ты окольцованный у нас. Теперь твоя единственная цыпочка на всю жизнь — Орабель. Ещё скажи мне, что я не прав.

Младший архангел засмеялся и забрал себе даму и вальта червей.

— Ты прав, Бальтазар. Я теперь не свободный. У меня есть Орабель. И слишком много мы с ней пережили. И за это время наши отношения укрепились, и любовь стала ещё сильнее. Она выдержала трудности и трагизм, — ответил он, взяв в руки карты.

Фокусник стал что-то считать.

— Нам нужно записать результат и раздавать дальше.

Бальтазар согласился с другом и окинул взглядом камеру. Он нашел в дальнем углу темницы небольшой камень. Довольный собой, он взял камень и что-то стал выводить на стене. Сладкоежка качал головой и ухмылялся. Что-то подсказывало Кастиэлю, что эти двое точно не заскучают.

Комментарий к Дэ жа вю

Продолжаем бороться с тавтологиями понемногу. Главу снова редактировала, поэтому могут быть ошибки. Если заметите - ПБ для вас. Давайте вместе делать фанфик лучше.

Марселина - http://cs11366.vkontakte.ru/u11638961/-14/y_b3e1d59d.jpg

http://cs319031.vk.me/v319031708/3083/eYZ7iElsloI.jpg

* - описание темницы по 23 серии 9 сезона “Ты веришь в чудеса”.

========== Никогда не злите женщин ==========

С женщинами сражаться невыгодно. Победа славы не принесет, а поражение вдвойне позорно.

Небеса. Небесная тюрьма.

— Пусти меня к Габриэлю, Марселина. Буквально на десять минут. Я должна проведать своего жениха. Я тут ему конфеток передала. Тем более мне разрешил Михаил.

Орабель стояла напротив Марселины и буквально прожигала её взглядом. В этот день в темнице должна была дежурить именно Марсель вместе с парочкой ангелов Асуфом и Клариэлэм. А Орабель нужно было проведать Габриэля, потому что находиться без возлюбленного аж один день она не могла. Хоть архистратиг и посадил того на пять дней в темницу, всего пять дней, но и эти дни Орабель выдержать не смогла. Ей нужен был Габриэль, сию минуту, прямо сейчас и без промедления, ведь для влюбленных даже день расставания было очень тяжело пережить, а если пять? И невеста не выдержала. Она решилась на последний шаг. Идти к главнокомандующему и просить о свидании с женихом. Тот был против этой идеи и всячески отказывал Орабель, находя странные и даже нелепые предлоги. Но ангелесса была не из тех девушек, которые просто сдавались.

Не сдаваться! Постоянно говорила сама себе Орабель и настаивала на своем. После длительных уговоров — Михаил подчинился. Он понял, что спорить с этой девушкой себе дороже. Она никогда не уступит, а будет добиваться поставленной цели и добьётся, чего бы ей это не стоило. И он отступил, позволив будущей невестке повидать Габриэля в темнице.

И вот, не теряя ни секунды, она пришла в Небесную тюрьму.

Но вся проблема была в том, что сегодня, в этой самой темнице дежурила Марселина, которая долго служила в армии Михаила, и которой он всегда доверял. Хотя проблема была даже не в этом, а в том, что Марселина знала Габриэля. И не просто знала. Она имела с ним настолько близкие отношения, что парочку все считали женихом и невестой. Аж целый год (Для Габриэля это было очень долго) пара встречалась. Они старались проводить друг с другом каждые свободные минуты. Габриэль и Марселина были красивой парой, которым многие в Раю завидовали. А некоторые ангелессы (С которыми Гейб тоже встречался и благополучно бросил после первого-второго свидания) даже стали ненавидеть её, так как именно она стала возлюбленной похотливого архангела. Казалось, их крепкие отношения ничто не могло нарушить… Но они разрушились в один момент, когда сама Марселина узнала об очередной измене шустрого младшего архангела. И на этом отношения разорвались. А влюбленные стали враждовать. От любви до ненависти, как говорится.

Когда ссора улеглась, а конфликт забылся (а это было после тяжелых четырёх месяцев любовных баталий) Марселина перестала обращать внимание на сладкоежку, игнорировала его и обходила стороной. Но порой она хотела его убить. Да и если говорить честно, то любовные игры и романы были нормальным явлением для Габриэля и его фавориток. После всего пережитого Марселина попросту забила на бывшего возлюбленного и занялась другими делами, посвятила себя службе в гарнизоне Михаила.

Но когда по Эдему пошла молва об отношениях Гейба и Орабель (некоторые даже говорили, что парочка хотела пожениться), какие-то странные и былые чувства ненависти вспыхнули в сердечке Марсель. Нет, это были совсем не чувства любви, былой любви, и даже не ревности. Это были чувства ненависти и мести. Особенно мести. Мести за то, что она оказалась брошенной и преданной возлюбленным, а он её только использовал для своих сладких утех или любовных игр в постели.

— Орабель, не положено! — коротко ответила Марселина, сверкнув голубыми глазами.

Она с вызовом стала смотреть на свою подругу по гарнизону.

Да, после смерти Рафаэля, Орабель перешла на службу в армию Михаила и теперь служила в одном гарнизоне с Марсель.

— Михаил мне разрешил! Следуй его приказу! — насупилась брюнетка, не собираясь отступать. — Пропусти меня к Габриэлю! Или ты игнорируешь приказ нашего командира?! Ты же знаешь, что тебе будет за неповиновение, м? Давно не сидела здесь?

— Не твоего ума дело! — вскричала Марселина. — Сиськи в руки и на выход! Я сказала не положено, значит, не положено! И вообще, свали отсюда, а? Ты мне вчера ещё в Эдеме все мозги проела. Я от тебя скоро лысой стану. Орабель, знаешь, ты идиотка. Ты просто дура…

— Сбавь обороты! — прошипела сквозь зубы брюнетка, в глазах которой стали разгораться огоньки гнева, ненависти и злости.

— Или что? Так вот, на чем это я, — Марселина оскалилась и, словно делала это специально, с издевкой продолжила: — Твой Габриэль самый настоящий сладкоежка-альфонс. Он вообще не только неправильный архангел, он самый настоящий бабник. А почему? Ты знаешь? Он со мной год встречался. Также, как и с тобой сейчас. А потом… Потом он меня бросил, потому что я ему надоела. Я была для него просто игрушкой, куклой. И он решил избавиться от меня! Да он тебя, слепую сиськатую маслодойку просто использует для своих любовных потех. Ему надоела одна, возьму другую на вечер. Наиграюсь с этой курвой, брошу её и новуюсебе найду! Мы все для него как игрушки! Просто его марионетки, которых он использует для своих похотливых, амурных лямуров. Альфонс! Он с многими уже перевстречался, и многие побывали в его архангельской постельке. Он тебя просто поматросит и бросит. Поиграет с тобой и оставит! Ты думаешь, у вас любовь?! Черта с два. Любовь… Все его действия сводятся к сексу! Уж я-то знаю. Как ты понять этого не можешь?

Орабель слушала Марселину, и с каждым словом произнесенным той брюнетка закипала, словно чайник, и еле сдерживалась, чтобы не ударить ненавистную соперницу. Слушать такое про своего возлюбленного, про жениха, было выше её сил. Никому Бель не давала в обиду сладкоежку, и за него она готова была глотку перегрызть.

— Закрой рот, маленькая потаскушка, — зашипела Орабель, еле сдерживая в себе ярость. — Если он тебя бросил, значит, плоха ты была… Знаешь, мне кажется, ты ему просто сейчас мстишь, что он оставил тебя. Я знаю, что Гейб никогда не отказывал себе в прекрасном и с многими встречался, но сейчас он другой. Он предан мне. Мы почти помолвлены, и у нас скоро свадьба. И не смей о нем так говорить. Ты просто сама похотливая сука, которая просто мстит ему и завидует мне. Габриэль — самый лучший парень и самый и лучший архангел. Мы с ним на Земле вдвоем были. Он был моим другом, братом. Мы вместе жили, и нам было хорошо. Мы гуляли, смеялись, и он научил меня всему тому, что так прекрасно. Он научил меня любить жизнь и радоваться всему тому, что есть в этой жизни: каждому лучику солнышка, радуге, каждому цветку. И веселиться! И что счастье можно найти даже в шоколадных конфетах, и для веселья и радости много не нужно. Он самый лучший, позитивный и он мой сладкоежка. Если он тебя оставил, значит так нужно было. А меня он никогда не бросит. У нас крепкая, сильная любовь. Любовь, из-за которой я даже брата его убила. Именно его любовь спасла меня от архангельского меча Рафаэля.

— Как трогательно… Я сейчас расплачусь! — выдала Марселина, театрально смахнув воображаемую слезу. — Не смей меня оскорблять, ты никто и звать тебя тут никак. Смекаешь? Ты только поступила на службу к Михаилу, а уже права тут качаешь. А твой Габриэль — похотливый индюк, который следует одному правилу: разум создан мыслить, а член чтобы размножаться. Мы парни не пошлые, это природа! Вот так! И я от своих слов не отказываюсь! А я ведь любила его.

— Не смей так говорить о нём!

— Или что, Орабель?! Ты сама увидишь потом, как твой альфа-самец тебя бросит. И тогда ты меня ещё вспомнишь. А знаешь что, хотя да. В постели он хорош. Ты даже себе не представляешь, насколько хорош он в постели. Он такие финты вытворял, что просто… Там у него все хорошо… И знаешь, ты даже не представляешь, как это прекрасно изучать с ним многочлены… Или представляешь? Изучали уже, м? Там многочлены, одночлены… Квадратные корни, интегралы… — Марселина пошло ухмыльнулась и посмотрела на красную Орабель. — И сама ты шалава, мерзопакостное членистоногое!

— Заткнись! — прошипела Орабель, еле сдерживаясь, чтобы не начать драку.

— Не заткнусь. Я наоборот тебе сейчас говорю, что в постели Гейб альфа-самец и просто… Я испытала его синусоиду в действии… У него там такой… Косинус, что все синусы завидуют… Мы просто играли в преподавателя по высшей математике и студентку… Но не смотря на это… Он — похотливый огузок. Ему только секс и нужен. А когда девушка ему надоедает, он её бросает и ищет себе другую пассию. Конечно, какая девушка не захочет стать фавориткой самого братца архистратига?! Любая захочет.

И последней фразой Марселина просто вывела Орабель из себя. Брюнетка окинула холодным взглядом блондинку и разжала кулаки, что-то выдумывая на ходу. Марселина внимательно наблюдала за Орабель и пыталась сообразить, о чем та думала. А тем временем внимание Бель привлекло железное ведро, которое стояло в дальнем углу темницы. Не долго думая, она схватила то ведро и резко (а может предсказуемо) вылила его на голову ничего не подозревающей Марселине. Теперь с волос блондинки стала стекать холодная вода. Удивленная и разозленная, она большими глазами стала смотреть на обидчицу.

— Совсем сиськи на мозги давят?! Спятила? А, прости, забыла. Там давить нечего… У тебя нет мозгов. Обычно у ангелов они есть, ты же у нас особенная. Мозгов-то нет, и, конечно, чем же там думать?! Но знаешь, сделала ты это зря, курва… Очень зря…

Обиженная блондинка недолго думала и притащила второе ведро с холодной водой. Теперь она сделала то же самое и вылила его на Орабель. Обе противницы промокли с ног до головы. Белое платье Орабель прилипло к телу, а бежевое, в цветочек платье Марселины сжалось и тоже прилипло к коже. Сразу похудевшие, посиневшие, они дрожали с головы до ног; вода текла с них ручьями, как с зонтов в проливной дождь… Обиженная и разозленная Марсель подняла с пола ведро и запустила ним в Орабель. Ничего не подозревающая Бель получила ним по голове, потому что-то не очень мягко полетело и приземлилось. Она поморщилась от боли и потрогала ушибленную голову. Обезумев от гнева, она изо всех сил швырнула ненавистное ведро под ноги Марселины. Та упала… Бель вскочила и бросилась на соперницу. Она схватила ее за горло и стала душить. Но Марсель, изогнувшись всем телом, вывернулась, вцепилась в платье соперницы и повисла на нем всей тяжестью, словно намереваясь оторвать ей голову. Драка возобновилась, — на этот раз молчаливая, без криков, ругательств. Ангелессы стали друг друга бить.

Они сходились не грудь с грудью, а царапались, растопырив скрюченные пальцы, стараясь угодить друг дружке в лицо, ущипнуть, разорвать, расцарапать. Марселина, одержимая местью и злобой, стала царапать лицо соперницы. Орабель морщилась и параллельно наносила удары по лицу ангелессы. От боли в глазах Марсель потемнело, и когда Бель ударила ту по щеке, разозленная Марсель резко дернула белое платье с брюнетки. То с треском стало разрываться и вскоре значительно укоротилось.

— Это было мое любимое! — вскричала Орабель, которая снова начала бить «подругу» по гарнизону по лицу.

Марселина ухмыльнулась и увернулась от удара. Она со злостью и силой, на которую только была способна, ещё раз дернула платье брюнетки и разорвала его окончательно. Платье полностью спало с Орабель, при этом её обнажив. Та теперь просто стояла в одном бюстгальтере.

— Ах-ты, потаскуха! — закричала Бель. — Я сейчас тебя ощипаю, как курицу!

Теперь у блондинки платье в цветочек тоже было разодрано, а через порванную одежду проступало голое тело. Клочья одежды летали в воздухе. У Марселины первой показалась кровь: три длинных царапины шли ото рта к подбородку. Боясь окриветь, она защищала глаза и прикрывала их при каждом ударе. Орабель еще не была окровавлена. Марсель метила ей в уши и бесилась, что не могла достать их. Наконец, она ухватила сережку, маленькую грушу из чистого золота, дернула и разорвала мочку уха. Брызнула кровь… Бель закричала, когда увидела, как соперница бросила кусок уха на пол темницы. Несколько секунд они стояли так на коленях, угрожая друг другу. Растрепанные, распухшие, бурно дышащие, они настороженно выжидали, переводя дыхание.

Перекосившаяся от боли Орабель, вскочила и вцепилась в волосы сопернице. Она стала вырывать белые пряди «подруги», хватать ту за локоны и бить головой об стену. Марселина закричала. Орабель сейчас же рванулась в сторону, чтобы избежать ответного удара, который только слегка задел ее по бедру. Постепенно, войдя в раж, ангелессы стали свирепо и ритмично колотить друг друга, как прачки колотят белье… Марсель схватила Бель и ударила лицом об землю. А когда опомнилась от удара, то удесятеренной силой схватила Марселину поперек туловища, согнула ее, прижала лицом к полу. Несмотря на то, что блондинка брыкалась, Орабель задрала ей подол порванного платья на голову.

— Сучка! — кричала сквозь зубы Марселина, пытаясь наносить удары сопернице. — Поперчу я тебе сейчас сиськи и надеру тебе репу!

С каждым ударом по белой коже Орабель вопила. Она перехватывала удары и наносила их сопернице. На коже обоих воительниц было достаточно синяков и порезов, а тела их были в ранах, из которых капала кровь. Казалось бы, пора уже остановить это кровавое безумие, но Орабель не останавливалась и наносила удары ненавистной сопернице снова и снова. Та истерически кричала, и её громкие крики привлекли охранников Небесной тюрьмы. И вот в коридор, где происходила драка вбежали другие ангелы — Асуф и Камаэль. От увиденной безобразной сцены стражники немного офигели: Асуф внимательно стал наблюдать за дракой, не спеша разнимать ангелесс; Камаэль ухмылялся и тоже не смешил разнимать дерущихся девушек. А когда в темницу вбежал третий ангел по имени Кристиэль, то из уст охранников стали слышаться возгласы: «Давай, давай, Марселина!» «Дай ей как следует! «Так ее, Орабель!» «Ощипай ее как курицу!» «Сломай ей хребет!»

Казалось, ангелам доставляло удовольствие наблюдать за женской дракой, и ни один страж не останавливал ангелесс. Наоборот, женская драка привлекала внимание и остальных воинов гарнизона, которых собралось где-то пятнадцать. Все обступили дерущихся девушек и стали наблюдать. И вскоре многие солдаты Михаила, которые находились в темнице, прибежали посмотреть на это зрелище. Женские бои были такие редкие, что все небожители с упоением и наслаждением наблюдали за баталией и чем, собственно, всё закончится.

Крики и ругательства девушек стали такими сильными, что стали доноситься аж до дальней камеры Габриэля и Бальтазара. Габриэль, отложив карты, посмотрел на друга. Удивленный, тот вскочил и подбежал к решетке. Тоже самое сделал и Проказник.

— Бабы дерутся! Вот это да… Солдатки из гарнизона Михаила дерутся, которые сегодня охраняют темницу. Женские бои без правил в грязи. Да это же круче во сто крат, чем публичный дом! — радостно воскликнул Бальт и вплотную подошел к толстой решетке. — Вот тебе еще одно развлечение!

— Ага, только мы его не видим. Наша камера одна из дальних в этой темнице, но мы всё слышим, — с ухмылкой изрёк архангел, интересуясь: — А кто хоть дерется?

— Понятия не имею. Нам отсюда не видно, но узнать нужно, верно? — ответил тот, посмотрев на сладкоежку. — Но, как это сделать?

А баталия всё продолжалась и набирала ещё большие обороты. Теперь ни Марселина, ни Орабель не жалели сил и били друг друга с такой силой, на которую только были способны. Стражники внимательно наблюдали за этой сценой и подобно тотализатору ставили ставки на победительницу. Это развлечение всё больше и больше нравилось им и доставляло удовольствие. Сколько бы длилась драка неизвестно, если бы не Михаил, который вошел в тюрьму. Архистратиг сделал свои дела, оставил Палами в доме под охраной других воинов (ведь гарнизон его был крупнейшим, и ангелов там было превеликое множество) и перенесся в Рай, дабы проверить своих младших братьев и лично их навестить. Он пришел в темницу и сделал это вовремя, так как стал свидетелем драки воительниц. Вот именно это Михаил увидеть никак не ожидал.

И вот удивленный архистратиг, вскинув бровь, строго посмотрел на дерущихся девушек. Первым его заметил ангел Асуф, до которого дошло, что теперь их веселье резко прекратится, а тотализатор придется остановить. На самом интересном месте, как говорится, завершилось кровавое зрелище.

— Что здесь происходит?! — строго спросил он, смотря на дерущихся девиц.

Его голос заставил всех ангелов замолчать, а Марселину и Орабель оторваться от драки и встать с пола. Те глазами с большие тарелки смотрели на Михаила, а ангелессы теперь просто опустили головы, пытаясь скрыть израненные и побитые лица. Только сейчас до Орабель дошло, что она стоит почти обнаженная… В одном бюстгальтере. А на Марселине порванное платье свисало кусками, и сквозь него на её теле виднелись большие ссадины и окровавленные порезы.

Михаил грозно и сурово смотрел на виновниц и на своих подчиненных. Что-то подсказало Асуфу, что девицы влипли.

— Разошлись! — рявкнул Михаил. — И марш исполнять свои обязанности! На посты немедленно!

Перепуганные воины быстро зашевелились и побежали выполнять приказ разъяренного архистратига и заниматься каждый своим делом. Когда темница опустела, перед ним остались стоять только две ангелессы. Орабель старалась прикрыть голое и избитое тело, а Марселина просто стала изучать полы в тюрьме.

— Вы подрались? Что послужило причиной драки? — задал вопрос Михаил, который старался не смотреть на обнаженное тело будущей невестки. — Отвечайте на мой вопрос, живо! — прикрикнул он.

Воительницы переглянулись, и Орабель нерешительно объяснила:

— Габриэль, — прошептала Бель. — Михаил, она первая начала!

— Понятно. В общем, — слегка помедлив, заговорил архангел, — Орабель, чтобы я тебя больше здесь не видел. Будешь без своего Габриэля ещё четыре дня. Я пошел тебе на уступки, а ты наплевала на меня. Понятно какое ко мне твоё отношение! Очень обидно, Орабель. Я учту, можешь не переживать. Марселина, а ты… Ты… С тобой я потом разберусь. Приведи себя в порядок и перенесись в мой дом. Я потом решу, что с вами делать за драку. Поверить не могу, что у меня в гарнизоне случилась драка из-за моего младшего брата.

— Ты знал ведь что Марселина и Гейб встречались? — спросила Орабель, посмотрев на своего командира.

— Конечно, знал. Они год встречались и пожениться хотели даже. Это была моя ошибка, что я тебя не предупредил. В итоге бывшая невеста моего брата и нынешняя невеста подрались… Этого можно было ожидать. Я должен был тебе всё рассказать изначально, то бишь два дня назад, когда ты только поступила служить в гарнизон. Ещё и тебя к Гейбу пустил, и Марселину тут дежурить поставил. Как я не учел, что вы обязательно затронете тему лямуров. Просчитался. Поэтому здесь только моя вина и, наверное, смысла нет наказывать вас. Ладно, всё, закончили. Орабель, даже не проси больше свидания с моим братом.

Бель захотела запротестовать, как заметила на себе строгий взгляд своего главнокомандующего. Она замолчала и повиновалась архистратигу, потому что не могла ничего поделать, а приказ правителя — закон. А далее ангелессы просто исчезли, исполнив приказ своего командира. Михаил нахмурился и посмотрел на кусочек уха невестки.

— Никогда не злите женщин… Женская драка сильнее и жестче, чем мужская.

А Габриэль и Бальтазар все пытались понять, кто же дрался, и чтобы это понять, нужно было у кого-то спросить. Подойдя к решетке, архангел стал звать охранников темницы, но камеры были слишком далеко, и его возгласы никто не услышал. Он закатил глаза и посмотрел на друга.

— Вряд ли сюда кто-то придет, — грустно констатировал Бальтазар, поняв, что хочет сказать сладкоежка. — Что же нам делать?

Габриэль усмехнулся. Он задумался на пол минуты и, не долго думая, развернулся и… Ударил Бальтазара кулаком в нос. М-да. Ангел подошел к архангелу не вовремя. Не ожидавший такого поворота Бальт, вскрикнул и пошатнулся. Он пытался сообразить, что сейчас произошло и побороть звездочки в глазах. Затем он вытер кровь и потрогал разбитый нос.

— За что?! — в недоумении спросил обиженный Бальтазар. — Я же тебе служу! Все твои приказы выполняю, и вот награда?!

— Да не вопи, Бальтазар, и прости. Ударь теперь меня. План у меня такой. Сейчас якобы подеремся, а там ангелы-охранники придут и нас разнимут. Мы их и спросим обо всем. Тебе же интересно знать, какие тёлки подрались?

— Не стоило меня бить в нос. Мог бы попросить просто. Интересно, конечно. Мы уже минут тридцать зовем стражников и ничего. Какое плохое обслуживание архангела и его друга! Но это дела не меняет. Зачем же сразу бить? А если я? Я тоже могу тебя ударить сейчас. И ударю!

А далее ангел подошел к архангелу и также врезал тому по носу. Габриэль потрогал его и посмотрел на свою руку, на которой была кровь. Он пошатнулся и схватился за решетку, а потом быстро вытер кровь и обмазал ней стены темницы.

— А теперь кричи, Бальтазар, что я тебя избиваю!

Покосившись на архангела, ангел громко закричал:

— Помогите, бьют! Убивают! Насилуют!

На последнем слове Бальт сам себе прикусил язык. От такой выходки его друг вздрогнул. Он подошел к ангелу и залепил ему звонкий подзатыльник.

— Ты что, дебил? — негодовал Проказник, пытаясь оттащить орущего ангела от решетки.

Бальтазар кричал о насилии над личностью и сексуальном домогательстве. Кричал громко, сильно и стучал по стенам темницы. Он явно вошел в роль.

— Зачем ты сказал, что тебя насилуют, извращенец? — вскричал Габриэль, пытаясь подавить собственный смех.

— Да, не знаю я. Как-то само вырвалось, — стал оправдываться ангел, с улыбкой на устах вспоминая только что сказанные слова.

— Сболтнул он. Язык тебе отрезать надо и засунуть его тебе в… — фыркнул архангел, оттащив-таки ангела от решетки. — И вообще подумают, что мы с тобой… Эти… Ну… Я даже произносить это вслух не буду. Я люблю девушек.

— Гомики! — радостно воскликнул Бальтазар, получив ещё один подзатыльник.

Через некоторое время, наконец-то, в коридоре темницы послышались шаги. Бальтазар настолько профессионально, как хороший актер играл роль, что-таки привлек внимание стражников, которые ещё не отошли после драки Марселины и Орабель. И вот, по пустым коридорам к узникам стал подходить Асуф, который был довольно веселый. Этот юноша-шатен, лет двадцати трех, был славным малым и постоянно поддерживал Габриэля. Узники подошли к решетке, когда ангел уже находился у камеры.

— Уймитесь оба. Что у вас происходит? — спросил юноша, посмотрев на Бальта, который потирал ушибленный нос.

— Подрались немного, — спокойно ответил архангел, пожав плечами. — Асуф, ты же был свидетелем бабской драки? Кто дрался, скажи нам. Нам же интересно…

Ангел хмыкнул и опустил глаза. Он не решался давать ответ на вопрос Фокусника.

— Говори уже. Я как архангел тебе приказываю, вот, — настаивал на своем сладкоежка, ожидая ответа.

— Невеста твоя с Марселиной подралась, — тихо объяснил юнец.

От такого заявления глаза сладкоежки стали как две большие тарелки. Он удивленно взглянул на Асуфа, а потом перевел взгляд на удивлённого, даже шокированного Бальтазара.

— Бывшая невеста подралась с нынешней?! — удивленно переспросил тот, смотря на стражника. — Вот это да. За нашего самца подрались девушки. Я не знал, что Орабель может ударить и даже избить подружку по гарнизону. Я представляю, каких масштабов там была драка. Хоть жива Орабель-то?

— А Михаил?! Он знает о драке? — задал вопрос Габриэль, все ещё не веря собственным ушам.

— Знает и, мне кажется, что ничего делать он не будет. И да… Жива Орабель и жива Марселина. Просто они обе серьёзно подрались.

— Ну и дела. Никогда нельзя допускать, чтобы две невесты дрались из-за одного парня. Хм.

— Из-за жениха, — дополнил Асуф, ухмыляясь.

***

Спустя 2 часа. Окрестности Парижа, Рамбулье

Марселина сидела в позе «Лотоса» на полу гостиной дома Рамбулье и смотрела на свои раны. После жестокой драки с экс-советницей Рафаэля, девушка чувствовала себя ужасно. Глубокие раны с которых капала кровь, побитое лицо. Марсель знала, что она ангел и раны затянутся, это лишь вопрос времени, но когда они затянутся? Она устала переносить боль, устала видеть окровавленные последствия баталии.

— Ух отомщу! — прошипела обиженная блондинка и потрогала темные, почти серые, синяки. Поморщилась. — Больно. Моя регенерация почему-то плохо работает. Михаил, Габриэль, хоть кто-нибудь…

— Не так уж и плохо! Я тебе помочь могу!

Внезапный голос заставил её подскочить. От страха она захлопала голубыми глазами и медленно повернула голову. За её спиной стоял никто иной как сам Михаил. Архистратиг, сложив руки в карманы джинсов, пристально смотрел на свою воительницу.

— Михаил, — прошептала ангелесса, закрывая руками раны. — Ты сам сказал перенестись к тебе в дом, и вот я здесь.

Архангел промолчал и подошел к подруге. Он склонился над ней и положил два пальца на лоб. Мгновенно раны Марселины исчезли. Все до единой исчезли, а её кожа снова стала нежная и не израненная.

— Зачем ты подралась с невестой моего брата? — поинтересовался архистратиг, присаживаясь возле своей подчиненной.

Та хмыкнула и потупила взгляд, рассматривая узоры на дорогом ковре, подаренным Михаилу арабским шейхом.

— Ты залечил мои раны, спасибо! Зачем? Из-за Габриэля. Я не могу ему простить измены. Михаил, я почти стала твоей невесткой, и стала, если бы не он. Ты же знаешь, что мы были помолвлены. Мы даже пожениться хотели. Ты обещал нас обвенчать! Но потом все рухнуло в один момент, когда он изменил мне с Изабэль. Я ещё удивляюсь, почему ты не предал Беллу наказанию! Понимаешь. Мне больно. Орабель пришла в темницу и попросила свидание с ним, при этом восхваляя твоего брата. Ах, какая у них любовь-морковь, какая она счастливая невеста, и как почти примеряет свадебное платье и фату. Она говорила, насколько она счастлива сейчас, насколько он её любит и, буквально, на руках носит. А я ей сказала, что твой брат — похотливый альфонс для которого она просто очередная игрушка, и когда Гейб поиграет в любовь, он её бросит. Но она мне не поверила.

Михаил слушал Марселину и не перебивал. Он немного нахмурился, а затем неожиданно взял её за руку. От прикосновений собственного начальника воительница вздрогнула. Она подняла голову и посмотрела на свою руку, за которую держал её архангел.

— Послушай меня, Марселина. Я понимаю, тебе до сих пор тяжело осознавать, что Гейб так себя повел. Хотя прошло много веков, эпох, но все равно. От воспоминаний нельзя избавиться. Они — часть нас. Они будут всегда в твоей памяти и будут с тобой. Воспоминания — словно выцветшая картина. Некоторыми мы дорожим. Другие причиняют нам боль. Нет причины выбрасывать их все. Отложи в укромное место только те, что ты хотела бы сохранить, чтобы время от времени доставать их и любоваться. Прошлое не должно вторгаться в настоящее, запомни это, Марселина. Знаешь, как говорят: со временем даже плохие воспоминания приносят радость. И знаешь, я верю в это. Ты спросишь, к чему я сейчас все это говорю? А говорю я это к тому, что ты должна отпустить плохие воспоминания о моем младшем брате. Ваша любовь закончилась. Нельзя жить прошлым. Нужно жить настоящим, и строить будущее. Светлое будущее. Всё что было, то утекло водой, и ты не сможешь ничего исправить, как бы не хотела.

— Тебе легко говорить, Михаил. А я была с ним помолвлена! Я любила твоего брата!

— Я это знаю, — перебил архистратиг, склонив голову немного на бок. — А ещё я помню, как разнимал вас, когда вы дрались. Но ты должна забыть прошлое и жить настоящим. Только тогда тебе станет легче, когда ты отпустишь воспоминания о нем. На Небесах, в моей армии, в моих гарнизонах полно других ангелов, с которыми у тебя может быть любовь, которым ты можешь понравиться. Ты мудрая девушка, смелый воин, боец и хорошая мне советница. Ты прекрасно ведешь бои, твои тактика и стратегия порой даже меня удивляют, и я уверен, что в Эдеме есть множество ангелов, которые могут составить тебе пару. А мой младший брат вскоре женится, да. И драка с его невестой, а моей будущей невесткой вряд ли что-то решит. Ты должна жить новой жизнью, Марсель!

— Новой жизнью? Для чего? Чтобы быть снова преданной?

— Нет, почему же? Я уверен, что ты тоже найдешь свою половинку. Просто осмотрись вокруг. В Раю полно ангелов, которые тебя уважают, которым ты нравишься и которые готовы за тебя воевать идти. Я знаю, каким авторитетом ты пользуешься в гарнизоне, поверь мне.

— Ладно, Михаил, спасибо за лекцию. Я верю.

Архангел легонько улыбнулся и отпустил руку Марсель.

— Ты хорошая, Марселина, правда. И ты обязательно найдешь своё счастье, поверь мне. Только о братике моем забывай, хорошо? Договорились?

— Хорошо, Михаил, договорились. Ты сегодня странный. Поддерживаешь, советы даешь.

— Сам себе удивляюсь, — пролепетал он. — Я всегда дам тебе совет и поддержу. Можешь на меня рассчитывать. Ты даешь советы мне, а я их буду давать тебе. Я рад, что ты поделилась со мной. Помни, Марселина, что прошлого не вернуть. Настоящее и будущее. Вот, что самое главное.

Блондинка тоже натянула легкую улыбку.

— А я тебе всегда помогу. Михаил, а если бы ты мог, ты бы изменил прошлое?

— Нет, Марсель, — уверенно ответил архангел, немного потупив взгляд. — Я бы не менял прошлое. Все случилось, как и должно было случиться. Так было дано Судьбой, и я не менял бы его. Но я бы строил свое настоящее, думая о будущем.

— Вот оно как, — задумчиво ответила ангелесса, теперь смотря куда-то вдаль. — Ладно, что-то я устала. Спасибо, что залечил мои раны.

— Не за что… Я тебе помог, а теперь я пошел к невестке. Палами сейчас вроде спит, а, может, и не спит. В общем, мне нужно быть с ней. Я не могу её насильно часто усыплять, и нужно в общем. И кстати, чтобы я больше не видел вашу драку! — Михаил стал серьёзным и стальные нотки появились в его голосе. — Или в следующий раз я покараю вас обоих по всей строгости Небесных законов! Я не посмотрю, что ты моя советница, а Орабель — будущая невестка. Я накажу вас публично и покажу на вашем примере, что значит нарушать дисциплину в моей армии!

Марсель выслушала Михаила и опустила голову в знак покорности и понимания.

— Хорошо. Если ещё раз такое повторится, мы испытаем гнев архангела Михаила и получим наказание. Я поняла. И ты знаешь, в чем-то ты прав. Я подумаю над твоими словами относительно прошлого и счастливого настоящего. А теперь мне пора. Иди к Палами, ты ей тоже нужен сейчас, а я тогда пойду выполнять свой долг перед гарнизоном.

После такого ответа Марселины, лицо старшего архангела смягчилось, и он немного улыбнулся.

— Ей очень тяжело сейчас. У неё жуткая депрессия. А тебе я помогу всегда. Но насчет драки. Чтобы это было первый и последний раз. В следующий раз я на такое глаза не закрою.

— Знаю, — кивнула блондинка.

Михаил покачал головой и встал с пола. Он мимолетно улыбнулся подчиненной, а затем пошел на выход из гостиной по направлению к лестнице, ведущей на второй этаж дома. Марселина проводила взглядом своего главнокомандующего и прикрыла глаза.

POV Марселина

Я проводила взглядом Михаила. Знаете, я не понимаю, что со мной вообще случилось, но в тот момент, когда он взял меня за руку. Вай. Это было непередаваемо. Я не знаю, как вам это описать. Когда мой генерал прикоснулся ко мне, я почувствовала какое-то тепло, которое разошлось волной по всему телу. Это было весьма неожиданно, но… Приятно.

Это были какие-то другие прикосновения. Они отличались от тех прикосновений, которые мне дарил экс-жених. И я резко поняла, что рядом с собственным командующим мне хорошо. Когда он рассказывал о прошлом, пытался меня хоть как-то поддержать, мне стало приятно и не хотелось, чтобы это мгновение закончилось.

Михаила я знала очень давно. Я сама уже запуталась, сколько мы знакомы. Мы вместе воевали, и вместе через многое прошли. А знаете, ведь я была простым ангелом, которая только поступала на службу в его гарнизон. Я была простым ангелом, которая выполняла мелкие приказы серафима Захарии. Ох. Это было тяжело. Я тогда даже Михаила особо не видела, потому что этот козлина проходу мне не давал. Служить Захарии. Я такое даже врагу не пожелаю. А Михаил в то время все руководил Небесами и выстраивал свою небесную политику. Сколько мы были знакомы со старшим архангелом? Много. Мы вместе можно сказать прошли огонь, воду и медные трубы. Я считала Михаила своим другом, хорошо знала его и очень уважала…

А потом я встретила его младшего брата. Наша первая встреча состоялась в темнице, куда меня заточили. Да, это было очень… Забавно. Габриэль мне понравился сразу. Этот веселый Фокусник привлек моё внимание, мы подружились и стали встречаться. Встречались долго, даже пожениться планировали. Главнокомандующий хотел нас лично обвенчать на Небесах. Но, Судьба имела на нас другие планы, и подвенечное платье я так и не надела. Длинная история. Я вам потом её расскажу. Скажу только, что тема Гейба была для меня очень больной.

Да, я отошла от темы. Вернусь к своему рассказу, когда Михаил решил мне дать советы относительно моего прошлого с его младшим братом.

Так вот.

В тот миг я не понимала, что прикосновения Михаила особые. Я не знала, что это за чувства были, когда он ко мне прикасался, но я знала одно: мне это нравилось. Порой даже когда тебя кто-то берет за руку, то становится тепло и хорошо, и не хочется, чтобы этот момент прерывался. Так было и со мной. Я всегда хорошо общалась с Михаилом, мы были дружны. Но то была просто дружба, а сегодня… Мне показалось, что это было что-то другое. Такое не обычное. Но я не знала, как это называлось.

Подумав об этом, я встала с пола и исчезла, понимая, что от службы в гарнизоне меня никто не освобождал.

Комментарий к Никогда не злите женщин

Внимание! Все читаем шикарное дополнение посвященное трагической истории Гавриила и Марселины.

История идет дополнением к фанфику.

Спасибо тебе, Люсёк. Ты удивительна! https://ficbook.net/readfic/3326619

Асуф - http://www.vokrug.tv/pic/person/8/c/3/d/medium_8c3d3d1ee596b2a2dba444287d471569.jpeg

http://s1.afisha.net/Afisha7Files/UGPhotos/080924133836/090704184359/p_f.jpg

========== Дела амурные? ==========

Небеса. Эдем

Михаил перенесся в Эдем. После разговора с Марселиной что-то его стало тревожить. Что именно архангел понять не мог, но что-то было с ним не так. То ли он переживал за Марселину, то ли за Палами… Тем более последние два дня он только с ней и был и почти не отходил ни на шаг от обезумевшей от горя экс-демоницы. Сказать честно, Михаил и сам не знал, почему на него столько сразу навалилось: война, разруха, восстановление Эдема, пополнение ресурсов, затраченных на войну. Палами вернулась из Клетки без Люцифера, а без него у неё не было желания жить, и нужно было ему думать, как спасать младшего брата и как поддерживать её.

Думая об этом, он даже не заметил, как свернул в Небесный Сад Джошуа. Он вяло улыбнулся садовнику, который его поприветствовал, и продолжил размышлять над всем тем, что ещё предстояло ему пережить и решить. За своими мыслями он даже не заметил, как навстречу ему прошла Орабель и столкнулась с ним. От испуга ангелесса стала икать, а Михаил вздрогнул. Голубые глаза стали внимательно смотреть на командира гарнизона.

— М-михаил, — перепугано заговорила Бель, смотря на своего главнокомандующего, — напугал. Что ты здесь делаешь?

— Я? — Архистратиг вопросительно вскинул бровь. — Я тебя удивлю своим ответом, но вообще-то управляю Небесами как бы. Очень интересный вопрос, а главное, философский!

— Ты не умеешь язвить, Михаил!

— Я учусь. Орабель, нашу встречу сама Атропос подстроила. Ты-то мне как раз и нужна. Я одной говорил и скажу теперь тебе.

Ангелесса сглотнула, а архистратиг продолжил:

— Вижу, регенерация у тебя работает лучше чем у Марселины. Ухо как там и было! Кстати о нем я бы и хотел поговорить. Я предупредил Марселину и предупреждаю тебя. Если ещё раз я увижу драку… В особенности между вами, поверь, Орабель, выговором не отделаетесь. У меня нет времени на ваши разборки и на то, чтобы выступать за судью! Я не буду разбираться больше, кто прав, а кто виноват. Я накажу вас обеих, сильно накажу. Я закрыл глаза на эту драку, но это было первый и последний раз. У меня хватает проблем, и просто нет времени разбираться в ваших отношениях. Я должен спасти младшего братишку, помочь невестке, которая совсем с ума сходит и проследить, чтобы она не нашла клинок Руби и не воткнула его в себя. Я Рай с колен поднимаю после ужасной войны Габриэля. Я просто устал от вас всех, ещё и ты тут с Марселиной. Впредь, если такое повторится, узнаешь гнев архангела Михаила! — На последнем слова он даже не заметил, как стал повышать голос.

Его лицо стало серьёзным, а в голосе появились нотки строгости и холодности.

Орабель выслушала начальника и опустила глаза. Ей почему-то стало очень жалко будущего деверя. Она понимала Михаила. Понимала, насколько сейчас ему тяжело, и насколько судьба его не щадила. А ещё и они здесь, хороши.

— Я поняла. Больше такого не повторится. Прости, Михаил. Мы с Марселиной перегнули палку. Я знаю, что у тебя сейчас проблемы и тебе не сладко. Но ты же сильный, и ты все решишь. Ты же лидер Небес, и не зря ангелы верят тебе и преклонили колени перед своим правителем. Мы с Гейбом тебе поможем решить проблемы, ты не один!

— Я и сам все решу, но не доставляй мне лишних проблем! Поняла?

— Да, Михаил. Прости… Я могу идти?

— Иди, — успокоившись, сказал архангел, лицо которого смягчилось.

Его подопечная кивнула и быстро пошла по тропинке Небесного Сада. Михаил проводил её взглядом и направился дальше.

***

Марселина сидела в том же Небесном Саду, на одной из самых отдаленных лавочек. Только здесь, в тени густых зеленых деревьев, в окружении удивительных райских цветов, она чувствовала хорошо и комфортно. Она наслаждалась удивительным, дурманящим и пьянящим запахом жасмина, роз, нежных фрезий, и тоже о чем-то думала. В её руках была толстая тетрадь и черный маркер.

Пока её собратья были заняты исполнением приказов Михаила, выполнением его заданий, у Марселины было свободное время. Михаил ей особо сегодня ничего не поручал и позволил провести время с пользой для себя, дал ей свободное время, которым ангелесса с радостью воспользовалась.

Как и Михаил, Марсель была в раздумьях.

Блондинка все думала над словами своего главнокомандующего, которые тот ей сказал. Она до сих пор не могла забыть, как прикоснулся к ней архангел, не могла забыть слова поддержки, которые он ей говорил. Бывают в жизни такие моменты, которыми хочется просто наслаждаться и долго вспоминать. Так было и с Марселиной. Она до сих пор не могла забыть главнокомандующего, чувствовала его тепло, а также слова поддержки и советы.

И Михаил был прав, говоря, чтобы Марселина отпустила прошлое. Блондинка и сама понимала, что пора прекращать жить воспоминаниями. До разговора со своим командиром она жила грезами, надеждами и верой. Где-то в глубине души она все ещё верила, что с Габриэлем может что-то наладиться, и они смогут возобновить отношения. Но это были только несбывшиеся надежды и девичьи мечты. На самом деле, в реальности, все было совсем не так. Габриэль был почти помолвлен, он нашел ту девушку, с которой свяжет будущую жизнь. Эта девица, его подруга из земной жизни, теперь стала номером один для него. Она заняла место в его сердечке, а не Марселина. И только этой девушке, этой Орабель, любви из прошлого, позитивной, радужной и веселой ангелессе он отдал свое сердечко. Как не прискорбно было осознавать, но они друг другу подходили. Орабель и Габриэль были красивой парой, в которой Марселине не было места. Она упустила свой шанс. Надеть подвенечное платье и пойти под венец с забавным Фокусником она уже никогда не сможет…

«Михаил, определенно, прав! Я постоянно жила какими-то своими фантазиями, надеялась на что-то. Но я должна была понять и внушить себе, что прошлого не вернуть. Я должна жить настоящим и строить будущее. Забыть о Габриэле. Меня больше с ним ничего не связывает. А я постоянно мучилась. Я поговорила с Михаилом и мне стало легче. Хорошо, что у меня есть такой друг. Но я все равно не понимаю. Его те прикосновения. Я впервые почувствовала что-то теплое. Они были другими. Не такими как у Гейба. Да и архистратиг был совсем другим. Я впервые захотела, чтобы момент тот не заканчивался. Я сама себе призналась, что мне хорошо было рядом с Михаилом! Очень странно всё это, но так памятно…»

Ангел открыла большую тетрадь и провела тонкими пальцами по страничкам. Это была её личная тетрадь, в которую она записывала свои тайны. Был у неё и личный дневник, который ангелесса тщательно прятала в казарме, была и тетрадь. И именно туда Марсель стала что-то записывать, вспоминая события из далекого прошлого.

— Вот, Михаил, очередная порция ангелов-новобранцев. Они ещё не опытны, ведь только стали ангелами. Но, я думаю, они наберутся опыта, нужно совсем чуть-чуть времени. Они будут служить у тебя. Перед ними будет стоять великая задача — защищать и оберегать Землю. Если у нас все получится, юнцы станут славными и верными бойцами, и этот гарнизон будет главным.

— Он будет подчиняться напрямую мне?

— Да, архистратиг. Сначала они будут выполнять задания капитана, которого ты должен будешь избрать сам лично, капитан выполняет приказы серафимов, вот например Захарии, а Захария уже будет держать ответ напрямую перед тобой или передо мной.

Рафаэль, правая рука Михаила на Небесах, стоял возле него и пристально смотрел на строй ангелов-юнцов, которые были выстроены в три ряда. Эти ангелы были ещё совсем юными и не опытными, но уже считались сильными существами и мощным оружием Небес. И вот Михаил внимательно смотрел на будущих воинов, которые пока даже не догадывались, что их ждет впереди, и какую важную миссию они будут выполнять. И какая задача будет возложена на них.

— Ну что, воины, разрешите вам представить вашего генерала, верховного главнокомандующего Святым воинством, лидера и правителя Небес и вашего непосредственного начальника — архангела Михаила.

Архистратиг окинул взглядом строй ангелочков. Все они были почти одинаково одеты: строгие костюмы, под которыми были рубашки, штаны или же юбки, если ангел была девушкой. И только одна ангелесса — совсем юная ещё, с белыми недлинными волосами, которые были заплетены в «колосок», была одета в легкое белое платье с красными цветочками. А поверх платья на ней была надета красная кофточка. Она внимательно и спокойно смотрела на Михаила, а тот явно не понял, почему эта блондинка, буквально, сверлит его взглядом. Но самое странное было то, что его новая подопечная так отличалась от других ангелов. Она не носила строгий костюм, и наоборот, значительно выделялась из толпы. И тяжело было её не заметить.

— Марсель, эм, — к блондинке шепотом обратилась такая же молодая девушка, которая стояла возле неё в строю, — ты сегодня странная.

— Я? Почему же? — также шепотом ответила она. — Брось, Эстер. Все хорошо.

Девушки шепотом продолжили разговаривать даже не замечая, что их разговоры привлекли Михаила. Тот строго посмотрел в сторону ангелесс и перевел взгляд на младшего брата. Без слов понимая, что хотел сказать ему Михаил, Рафаэль подошел к ангелессам и прикрикнул на них.

— Тишина, когда говорит архангел Михаил! Замолчали! — Чернокожий повысил голос на юных воительниц, и не было ничего в этом удивительного.

Эсфирь, боясь Рафаэля, сразу же замолчала, а Марселина что-то недовольно пробурчала, но вскоре тоже затихла. Удовлетворенный тем, что смог усмирить новеньких, архангел вскинул голову, а архистратиг продолжал:

— Итак, главное правило у нас, — наставлял он, — что все ангелы обязаны беспрекословно подчиняться вышестоящим ангелам и архангелам. Эмоции крайне нежелательны среди нас, ведь они ведут к сомнениям, неповиновению, а затем и к падению. Неповиновение карается очень жестоко: понижением в звании, пытками, изгнанием с Небес и даже смертью. За малейшее неповиновение будет жестокое наказание. Дисциплина это главное, на чем строится моя армия, это понятно?

— Немного не правильно он сказал. Почему же не желательны эмоции? — спросила Марселина у Эсфирь, и даже не заметила, как эту фразу услышал Михаил.

На этот раз он не стал говорить Рафаэлю, чтобы тот усмирил ангелесс в очередной раз, а сам лично подошел к блондинке (у которой снова не получилось держать язык за зубами и молчать, как молчали все её собратья) и окинул её взглядом.

— Как тебя зовут? — спокойно, стараясь держать себя хоть немного в руках, спросил старший архангел.

— Марселина, — ответила она.

Теперь, когда её будущий командир стоял в метре от неё, ангелесса почувствовала, как ей страшно. Она чувствовала, как коленки начали дрожать, а сердце учащенно забилось. Марсель и понимала, что сказала лишнее и привлекла внимание архистратига, но она ничего не могла поделать с собой и с дурным характером. Основной отрицательной чертой этой ещё юной воительницы было не умение держать язык за зубами. Она корила себя за такой характер, пыталась его изменить, потому что прекрасно знала, что он до добра не доведет.

— Понятно, Марселина. А что ты там про эмоции говорила? Ну, ты сказала так тихо своей подруге об этом, может повторишь и мне?

Михаил нахмурился, ожидая ответа на поставленный вопрос, а Марселина сглотнула и опустила глаза.

— Эмоции это совсем не плохо, — начала нерешительно она, сильнее потупив взгляд.

Она почувствовала, как страх перед великим лидером Святого воинства сковывает всё тело.

Видя такую картину, к старшему брату и к новой воительнице подошел Рафаэль. Он был хмурый, серьёзный, а выражение его лица было строгим и раздражительным.

— Марселина! — прикрикнул чернокожий, которого поведение этой ангелессы вывело из себя.

— Подожди, Рафаэль! Я сам разберусь. Ты пока не вмешивайся! Ну, Марселина, то есть ты говоришь об эмоциях? Я знаю, что ты пропустила мою речь, которую я говорил сейчас мимо своих ушей, но кто же тебе дал право говорить что-либо них? Ты понимаешь, что ты сейчасоспариваешь мой монолог?

— Да, — ангелесса подняла голову, и голубые глаза теперь смотрели на нового главнокомандующего. Марселина чувствовала, как с каждой минутой ей становится все страшнее, а Михаила она боялась до кончиков своих волос. Но язык был сильнее разума. — Я говорила, — продолжила она, чувствуя, как по телу пробегают мурашки, — что эмоции это совсем не плохо… Наоборот, они помогают…

И здесь ей нужно было остановиться. Ведь она знала, что может сделать с ней Михаил за то, что осмелилась ему заперечить и не повиноваться. Пускай она это делала не эмоционально, довольно тихо и со страхом перед архистратигом, но она подвергалась сомнениям и ещё не осознанно, но оспорила вступительную речь Михаила.

— А ты же знаешь, что ты сейчас в открытую заявила о своем мнении? — поинтересовался старший архангел, посмотрев на ангелессу.

— Нет, это ещё не мое мнение, — воспротивилась она, снова потупив взгляд. — Я просто сказала, что эмоции это не плохо. А больше я ничего не говорила.

— Но это противоположно тому, что я сказал раннее! Это твое мнение! — Михаил слегка стал повышать голос. — Здесь нет своего мнения, запомни это, Марселина! Я сказал, что ангелы не должны иметь эмоции, и не буду это повторять. Ты сейчас оспариваешь то, что я сказал, при этом забывая, что с тобой за это может быть. Я могу принять любое решение, как наказать тебя за такое, вплоть до лишения крыльев и изгнания с Небес в первый же день!

— А за что, Михаил? За то, что я сказала правду?

И на последнем нелепом вопросе ангелессы архистратиг взбесился. Он явно не замечал, как перестал контролировать свое поведение. Да где это видано, чтобы ангел-новобранец, совсем юная ещё ангелесса, позволяла себе такое с самим архангелом Михаилом? Со своим архистратигом, главнокомандующим Святым воинством и своим непосредственным начальником? Да ещё и первая, которая заикнулась о свободе выбора. Михаил прекрасно понимал, что чувства не уместны среди ангелов. Они ведут к поражению, к падению и нарушают любую систему… Покорность своим лидерам, повиновение и подчинение, самое главное, чему так упорно учил архистратиг юнцов. Ведь главная цель, которой он подготавливал воинов, была предано и верно служить Небесам и четко выполнять приказы. Не проявлять инакомыслие, не давать слабины.

— Как же ты меня вывела! Не забывай, Марселина, с кем ты говоришь, — раздраженно прошипел старший архангел. — Ты заикнулась про эмоции? А знаешь ли ты, куда ты попала, и что я могу с тобой сделать сейчас? Я могу тебя просто-напросто изгнать с Небес, и назови мне хотя бы одну причину, чтобы я сейчас этого не сделал?

Но ответить Марсель не успела. Вся эта ситуация окончательно вывела из себя Рафаэля, и тот подошел к Михаилу. Он отвел брата в сторону, а затем что-то ему сказал. Михаил, который был уже хорошо взбешен, выдохнул и взял себя в руки. Он постарался быть более спокойным. Он снова подошел к ангелессе, которая теперь просто опустила глаза. Она уже поняла, что назад пути нет, а язык в очередной раз её подвел. Что же с ней теперь сделает Михаил?

— Благодари архангела Рафаэля, что спас сегодня тебя от моего решения, которое я уже принял. Я не буду изгонять тебя с Небес, Марселина, но за дерзость и за неповиновение мне ты ответишь! Я не собираюсь такое оставлять безнаказанным, и если бы не Рафаэль, я бы просто изгнал тебя с Небес, лишил крыльев. Но не буду этого делать. Дам тебе последний шанс! Рафаэль, — позвал он брата, приказывая ему: — бросьте её в темницу! Пускай посидит там и подумает над своей позицией, и пускай видят все, что бывает с теми, кто не подчиняется! Это было мое последнее слово!

Архистратиг, окинув взглядом строй ангелочков, быстро стал покидать поляну больше ничего не говоря и оставляя тех с темнокожим.

— Разойдитесь! — коротко приказал Рафаэль, и те беспрекословно исполнили приказ командира. — Марселина, а ты пойдешь со мной.

Блондинка покачала головой, подчиняясь. Выхода другого не было.

Воспоминания Марселины пропали. Она даже не заметила того, как улыбка на её лице стала сильнее. Она вспомнила их первую встречу, первое свое наказание от разозленного тогда Михаила, и на сердце почему-то стало радостно. Михаил был прав когда говорил, что хорошие воспоминания нужно откладывать в памяти, чтобы периодически о них вспоминать, а плохие убирать из неё и больше к ним не возвращаться. А это воспоминание было хорошее и светлое. И оно было связано с ним…

И снова картинка из прошлого возникла перед глазами:

— Чувак, зачем ты сегодня утром снова нахамил Михаилу? Мы тут месяц сидим. Он хотел нас отсюда выпустить, если бы не ты! А теперь ещё две недели сидеть придется. Я не могу тут больше. Михаил садист какой-то! За что мы тут? За коноплю? Ну подумаешь, сочиняли плохие стихи про Михаила из-за того, что были обкуренные. Так это конопля виновата! Ну подумаешь, сделали самодельный напиток из листиков того дерева. Я же не знал, что оно наркотическое. Я его просто посадил, тем более, там был Джошуа, и он мне разрешил. Это для красоты! И нечего было на мою тайную полянку заходить! Ну марихуана, ну и что? За это наказывать?

Причитал Бальтазар, сидя на лавочке в камере. Уже месяц Габриэль и его лучший друг, Бальтазар, отбывали наказание в темнице. Эти двое слишком часто доводили бедного Михаила до седины, постоянно устраивали пьяные гулянки, дебоши и даже разврат, не забывая затаскивать к себе в постель разных ангелесс. Да те и против особо не были, и архистратиг ничего не мог с ними поделать. Последнее, на что решился архангел, было заточение младшего брата и его друга в тюрьме. Только так он мог обезопасить Небеса от этих заядлых гуляк и дебошир.

— Бальти, мой дорогой Бальти, — начал Габриэль, глядя на недовольного ангела. — Выдохни. Михаил отсюда нас выпустит. Ну, подумаешь, заточение… Уже месяц сидим, и ты мне месяц одно и тоже говоришь.

— Да пофиг мне на заточение! — вскричал Бальт, ещё сильнее злясь. — Тут другое важно. У меня месяц не было этого… А мне нужно. Это нормальная физиологическая потребность, и мой организм требует этого. А этого не будет, пока мы сидим в заточении! Темницу часто охраняют ангелессы, да, но это не то! С ними у меня уже было, а мне нужно ещё!

— Успокойся, обкуренная истеричка, — ответил Габриэль, на долгую речь лучшего друга. — Между прочим, из-за твоей тайной полянки и наркотических кустов мы и здесь! Лгать нужно лучше! Так что молчи теперь и хватит ныть!

— Из-за меня? Это наоборот ты виноват! Ты что думал, Михаил не отличит фрезию от конопли?! Он сразу понял, что там росли кусты именно с ней! По их листикам. У них форма листиков отличается… — Бальтазар прикусил губу, все ещё вспоминая визит Михаила к нему на тайную поляну, где росло много удивительной травы, за которой так трепетно он ухаживал.

Но ответить Проказник не успел. Внезапно арочная железная дверь на повороте к камерам заскрипела, отворяясь. В коридоре темницы послышались шаги, и спустя пять минут было отчетливо видно миловидную блондинку, за которой шло два ангела и Рафаэль.

Блондинка, опустив голову, направилась к соседней камере, которая находилась напротив камеры Бальта и Гейба. Она даже не обратила внимание на узников-дебоширов, а прошла внутрь и присела на каменную лавочку. Рафаэль закрыл камеру и направился на выход.

— Раф, передай Михаилу, что мы всё осознали! И пускай нас выпустит отсюда! — вскричал Габриэль, подойдя вплотную к решетке.

На голос младшего брата чернокожий остановился, оборачиваясь. Марселина же не обратила внимание на возгласы узника, а Рафаэль ответил:

— Две недели, Гейб, — выдал Рафаэль и направился к выходу. Уже стоя перед арочной дверью, он приказал страже: — Глаз не спускать с этих двоих и Марселины. А то о хитрости Габриэля на Небесах знают все. Так Михаил приказал.

Стражники кивнули, и чернокожий окончательно покинул Небесную тюрьму. Теперь Бальтазар, Габриэль и Марселина остались одни. В темнице повисло угнетающее молчание.

— Эй, как тебя зовут, — первым нарушил это самое молчание сладкоежка, держась за прутья решетки.

Ангелесса посмотрела на друзей по несчастью и слегка улыбнулась.

— Марселина, — ответила она.

— Марселина, — Габриэль повторил это имя и посмотрел на Бальтазара, который пожал плечами. — Новенькая? Я тебя раньше не видел?

— Да, новенькая. А тебя как зовут?

Лицо младшего архангела озарила улыбка.

— Меня зовут архангел Габриэль, а это мой лучший друг — ангел Бальтазар, — представил себя и друга Фокусник, смотря на новую знакомую. — Очень приятно, Марселина. Будем теперь вместе. Не бойся. В темнице ничего страшного нет.

Ангелесса закивала головой и попыталась переварить информацию, которую получила от своих венценосных узников. Она была наслышана о Габриэле от своей подруги — Эстер, но чтобы он сидел с ней в одной темнице. Вот это было странно и неожиданно.

— А за что вы сюда попали? — спросила она, приложив голову к стене.

— За коноп… — хотел ответить Бальтазар, но Габриэль ему закрыл рот рукой.

Ангел стал брыкаться и стараться убрать ладонь младшего архангела.

— Михаилу дорогу перешли, — пролепетал архангел и опустил руку, позволив другу теперь говорить. — Видишь, он наказывает даже родного младшего брата. Одно слово — архистратиг. А за что тебя посадили в темницу?

— Меня? — Марселина слегка задумалась, решаясь обо всем рассказать новым друзьям.

Ангел и архангел стали слушать новую узницу Небесной тюрьмы.

— Вот ты где! Я тебя обыскалась!

Девичий голос за спиной заставил её вздрогнуть. Воспоминания из прошлого мгновенно пропали. Марселина машинально спрятала тетрадь под легкое платье и повернулась. За своей спиной она увидела свою подругу по гарнизону — Эстер, или Эсфирь, как иногда ещё называли её другие ангелы. Это была такая же девушка, с белыми волосами, которые были уложены в красивую прическу. Сама ангелесса была одета в белую рубашку, поверх которой виднелся серый жакет, и такие же брюки серого цвета, дополняли её образ.

— Эстер, зачем ты меня искала? Что-то случилось? Михаил зовет? А ты почему здесь?

— Сколько сразу вопросов, — ответила Эсфирь, подойдя к удивленной Марселине и присев около неё. — Ну, свое задание я выполнила, доложила Михаилу, отчиталась перед ним и вроде все. Теперь у меня свободное время. Имею право! Я просто решила отдохнуть, а тут ты… Тем более что-то сегодня Михаил какой-то странный.

— Все носится со своей Палами! — резко закричала Марсель,но потом выдохнула и продолжила спокойно: — Покоя ему эта девчонка не дает. Жена Люцифера. Врата Клетки Бальтазар открыл, по приказу Габриэля. Но я думаю, ты знаешь. И вот пока Люцифера нет, то Михаил чувствует ответственность перед Дьяволом, и поэтому приютил её. Недавно виделась с Палами. Точнее как виделась… Михаил приказал быть с ней в его доме на Земле, пока он решал, что делать с Гейбом за гражданскую войну. Экс-жених мой получил и составил Гадриэлю компанию! Так вот. Я была там. Приказ нужно выполнять. Так его обезумевшая от горя невестка чуть не бросилась на меня с ангельским клинком. Он носится с ней, как с пятилетним ребёнком, хотя она явно не адекватная. Понимаю, заточение сотворило невероятное. Клетку Палами не выдержала и сошла с ума. Но это не из-за Клетки, а из-за Люцифера. Он-то остался там. Ей тяжело. У неё жуткая депрессия, крики постоянные, истерики. Но как же это напрягает!.. — Марселина даже не замечала, как начала кричать.

Эстер удивленно наблюдала за эмоциональной ангелессой и пыталась сообразить, почему Марселина так себя ведет.

— И зачем ты мне это сказала? Я вообще-то как бы с тобой в одном гарнизоне и знаю, что вообще происходит. Странная ты… — Ангелесса немного нахмурилась, посмотрев на подругу. — Но с чего ты заговорила о невестке Михаила? Зачем закричала?

— Я ещё не кричала!

Марсель фыркнула и только сейчас поняла, что она, действительно, слишком эмоционально всё объясняла подруге.

— Подожди, — Эсфирь подсела ближе к блондинке, догадавшись, в чём дело. — Не из-за вчерашнего ли разговора с Михаилом? Ты ревнуешь что ли?

Последней фразой ангелесса заставила Марселину вздрогнуть. Девушка удивленно уставилась на подругу. Такое предположение Эстер повергло саму её в шок.

— Что?

— Ты ревнуешь Михаила к Палами! — настаивала на своем блондинка, явно не обращая внимания на гнев подруги.

— Бред какой-то! С чего бы это, Эстер? Глупая ты, Эсфирь. Баба…

— Но хотя бы не слепая! — Девушка не сдавалась.

— Я не ревную! Мы просто друзья, он мой начальник, лидер Небес, генерал Святого воинства.

— Вы просто друзья? Хм, ну будь по-твоему, — задумчиво протянула Эстер, ехидно ухмыльнувшись.

— Тем более у него есть объект, которому нужна помощь и поддержка. Я всего-лишь его советница, солдат. И совсем я его не ревную. Тем более Михаила я знаю давно. С ним у нас хорошие дружеские отношения. Но это ничего не меняет. Я всегда поддержу его, а он меня. Только и всего.

— Да чего ты оправдываешься, Марси? Я верю тебе. Вы просто друзья, да. Я знаю, что ты веками была с Михаилом, и многого вы вместе добились. И хорошо, когда у Михаила есть такой хороший советник и друг.

Марселина покачала головой, ничего не ответив, а Эстер задумалась.

«Врать тебя так и не научили. Михаил обучил всему, да врать не научил. Ещё как он тебе нравится. Можешь даже не отрицать. Водить за нос можно любого… Ты можешь врать всем на свете: себе, архистратигу, его невестке, братьями, но не мне. Да и дневники прятать лучше нужно, а не класть в цветочный горшок в казарме. И имя Михаил не писать по сто раз за главу».

Но дальше блондинке поразмышлять не дали.

— Дамы, вас там Михаил ищет. Что-то он сейчас не в настроении. Он просил передать, чтобы вы к нему пришли!

— Инайа, как же ты не вовремя, — заявила Эсфирь, посмотрев на друга по гарнизону.

— Пошлите, — подчинилась Марселина, погруженная в размышления. — Потом поговорим…

Комментарий к Дела амурные?

Получилось так, что мне пришлось переписать эту главу. Я её уже выкладывала, но так как там там было слишком много неувязочек, мне пришлось главу немного подправить и отредактировать. Надеюсь, мои любимые, вы не будете на меня ругаться сильно.

Последнее время автор жутко подсела на всех ангелов\архангелов сериала. Она просто не смогла пройти мимо ангелов таких как Эстер и Инайа.

В фанфике очень много ангелов и все архангелы. Порой я просто физически не успеваю всех героев включить в фанфик. Это не значит, что я забыла о Мэг или Аластаре. Они обязательно будут в следующих главах.

Марселина - http://cs627824.vk.me/v627824667/1052/UEQq8NwerrA.jpg

Эстер (Эсфирь) -

http://img1.wikia.nocookie.net/__cb20140804151847/supernatural/ru/images/3/36/265549_tribune_supernatural.jpg

Инайа (Иниас) - http://img4.wikia.nocookie.net/__cb20130514173252/supernatural/ru/images/3/36/RlXynPXbgRk.jpg

========== Прости, прощай, Париж ==========

When I look back upon my life

It’s always with a sense of shame

I’ve always been the one to blame

For everything I long to do

No matter when or where or who

Has one thing in common too

It’s a, it’s a, it’s a, it’s a sin

It’s a sin

Everything I’ve ever done

Everything I ever do

Every place I’ve ever been

Everywhere I’m going to

It’s a sin

At school they taught me how to be

So pure in thought and word and deed

They didn’t quite succeed

POV Палами

Мой сосуд с каждым часом всё больше и больше изматывался и слабел. Я не понимала, что со мной происходило, но я знала, что это было что-то страшное. Я почти потеряла все свои демонические способности и стала смертным человеком, который нуждался в сне, еде и отдыхе. Я знала, что ослабела, заточение в темнице Дьявола вообще не выдержала, но даже не представляла, что настолько, и мой сосуд затрещал по швам, как говорится. Знаете, я не спала всю ночь.

Да, для недочеловека которым я стала, это было ненормально. Чтобы была энергия и физические силы, мне нужен был сон, но я не могла заснуть. Я полночи проплакала, держа в руках фотографию возлюбленного. Как только я закрывала глаза, передо мной возникал образ Люцифера. Его голубые глаза, светлые, немного взъерошенные волосы, силуэт… Затем я судорожно открывала глаза, выключала свет, зажигала одинокую свечу и садилась на подоконник. Оттуда я смотрела, как глубокая ночь овладевала садом Михаила, всем Парижем. Видела огни Эйфелевой башни, Лувра, собора Нотр Дам…

Я невольно смотрела на ночное дождливое небо, на котором не было ни звездочки. Только серые, огромные тучи нависли над всем домом, а затем прогремел гром. Сверкнула молния, и полил дождь. Холодный, осенний, октябрьский. Я смотрела, как сильный ветер срывает с деревьев последние листья, и те падают на мокрый асфальт, кружась в разноцветном танце. Сад становится с голыми деревьями — противный и серый. Цветы вянут, теряя свою красоту и сбрасывая лепестки. И так каждый день. Кажется, что в Париже вообще не бывает хорошей погоды, а постоянно ночь, тьма, дождь… И даже сейчас, когда на улице день, погода оставляет желать лучшего: дождь, ветер, дождь.

Размышляя так, я медленно, слегка покачиваясь (потому что я ничего не ем) подошла к зеркалу, которое, в отличие от трюмо, просто висело на стене, и взглянула на своё отражение. Ужаснулась. Мало того, что волосы каким-то странным пучком соломы свисали с плеч, так ещё и кожа… Она на лице потрескалась, губы посинели. Черные круги придали мне «красивый» и «привлекательный» вид и гармонично слились с посиневшими губами. Всё было в идеальной гармонии… А ещё я посмотрела на свой сосуд. Сняв теплое платье я осмотрела себя с ног до головы. Забавно. На моей коже стали выступать странные волдыри, она стала пузыриться и лопаться. И когда эти пузырики лопались, оставался кровавый след. Я посмотрела на свои руки и тоже заметила такие волдыри. Какой кошмар.

Показать ли это Михаилу? Нет, не буду. Это не его дело, а моё… Ладно. Хватит мне болтать. Нужно все-таки прилечь… Мне плевать, день сейчас или ночь. Моя жизнь сплошная тьма, в которой нет света, увы.

Конец POV Палами.

Думая так, она направилась к кровати, чтобы немного отдохнуть. Палами знала, что сон ей необходим, но и заснуть она не может. Тогда придется только лежать, бездумно смотря в потолок и надеясь на приход мыслей. Внезапно, на прикроватном мягком ковре, она заметила фотографию. Не понимая, откуда взялся снимок, Пройс дрожащими руками его подняла, взглянула, и слёзы хлынули из глаз.

Вы, наверное, спросите, а что же увидела Палами? А увидела она Люцифера. На этом изображении счастливый и улыбающийся Люцифер крепко обнимал Палами. На его голове была надета золотая корона, а на её — маленькая диадема, которая сверкала и переливалась в свете солнечных лучей. Парочка стояла в центральном парке Пайк-Крика, под густым и зеленым деревом и весело улыбалась. Люцифер бережно обнимал возлюбленную, держащую в руках щенка. Это были счастливые моменты из жизни Дьявола и демонши. Моменты, которые были редкостью…

И как только она смотрела на эту фотографию, сердце обливалось кровью. Теперь она не сдерживала свои эмоции и не останавливала слёзы, которые лились из опухших глаз, словно из ведра и грозились перерасти в очередную, затяжную истерику. Палами слишком любила Люцифера, и их любовь была настолько сильна, что могла разрушить могущественные империи и начать Третью мировую войну. А связь между ними… Тут и объяснять не нужно. Для Палами Дьявол был лучиком света во тьме, был её смыслом жизни и мужем, в конце концов. И как бы вы повели себя на её месте? Когда у вас бы забрали самое дорогое? Забрали человека, ради которого ты и жила на этом свете? Вы бы страдали? Наверняка, да… Ведь сердце-то не камень… А любовь — великая сила, не правда ли?..

— Не могу так больше! — закричала она, откинув фотографию.

Закрыв лицо ладошками, Пройс истомно заплакала. Сквозь слезы она поднялась с кровати, накинула футболку, натянула джинсы и направилась к двери, открывая её и выходя из спальни. Подобно самому настоящему зомби, шла она по коридору, оглядываясь по сторонам и смотря на мерзкую, парижскую погоду.

Спустя десять минут, она всё же спустилась на первый этаж дома, в надежде поскорее покинуть особняк Михаила и уйти из этой жизни навсегда. И для этой ситуации второй суицид был не таким уж и плохим вариантом. Тем более сейчас, но сделать это было тяжело. Даже нереально. Подойдя к центральной двери, она подергала ручку. Дверь оказалась заперта. Хмыкнув, демонша подошла к окну и посмотрела в него. Только сейчас она увидела, что дом охраняли ангелы из гарнизона Михаила. Снаружи. А это означало, что из дома она не выйдет, и шансов на побег нет. Обреченно опустив голову, Пройс поплелась на кухню и открыла мини-бар, находящийся там. Её взору открылась замечательная картина: множество бутылок разного алкоголя: виски, коньяк, текила, ром, вино и прочие «прелести» жизни. Хмыкнув, шатенка потянулась к первой попавшейся бутылке. Тем более, что ещё делать взаперти?

— Михаил, Михаил… Алкоголь-то вреден, — прошептала Палами и достала с полки первую попавшуюся бутылку виски.

Шатенка, не долго думая, открыла бутылку и прямо с горла начала пить, присев на корточки и облокотившись об кухонный шкаф. Первые минуты Палами морщилась, потому что почти не пила виски. Нет, пила, но он не был её любимым напитком. Да и вообще она очень редко алкоголь употребляла, и не была сторонницей теории, что он помогает избавиться от проблем. Совсем нет.

Но сегодня был особый случай, случай исключение…

Палами поморщилась, но снова поднесла бутылку ко рту и выпила. Теперь она вошла во вкус и пила не останавливаясь.

Спустя минут двадцать Пройс посмотрела на бутылку, которая уже была пустой. Палами обреченно покачала головой, вздохнула и потянулась за второй, которая была больше первой. Открыла её и начала жадно пить, остановившись только тогда, когда поняла, что алкоголь больше не лезет.

Ещё сильнее пошатываясь и теперь придерживаясь за стены в доме, Палами направилась на второй этаж в свою спальню. Вторую бутылку с виски она не оставила, а забрала с собой, думая: «Не пропадать же добру». Но перед тем, как дойти до своей комнаты, Пройс пару раз упала на ступеньках, сильнее повредила и без того еле дышащий сосуд, один раз ударилась головой о дверной косяк, снова упала, а потом только вошла в комнату. Поставив бутылку на прикроватную тумбочку, она заревела. Уже пьяная в гавно дрова, под действием мощного алкоголя, она ещё сильнее закричала и подошла к окну, в надежде его открыть. Ничего не вышло. Об этом позаботился Михаил. Разочарованная, она ударила по стеклу ладошкой и направилась в ванную комнату, подтверждая теорию, что пьяная баба ещё более неадекватна, чем пьяный мужик.

И вот, Пройс вошла в комнату, подошла к белой ванне и открыла кран. Из него, мощным потоком хлынула вода. А Палами уселась на краешек ванной и стала наблюдать. Когда вода заполнила ванну наполовину, шатенка скинула футболку и залезла в горячую воду. От соприкосновения с ней, волдыри на её теле покраснели и стали лопаться. Сосуду стало ещё хуже, но Палами пока не обращала на это внимание, хотя боль и была адская. Казалось, её поведение не предвещает ничего опасного или сверхъестественного… Но это только казалось. Она была слишком пьяная и не очень соображала, что творит. И вот, когда ванна уже достаточно наполнилась водой и, казалось, пора закручивать кран, она сильнее крутанула его, чуть не сломав, и вода полилась с новой силой. Пьяная девица, видя, как вода льется через верх, только вздохнула и… Окунула под неё голову, оказавшись полностью под водой.

Спустя секунду Пройс вынырнула, но кран закручивать не спешила. Встав из ванной и обернувшись в мягкое полотенце, она босыми ногами ступила на мраморный пол, на котором было полно воды (вода давно перелилась через ванну и затапливала пространство). А Палами, в свою очередь, пошатываясь, подошла к рифленому, круглому зеркалу, висящему на стене, и посмотрела на своё отражение.

— Не хочу так жить… — прошептала Пройс.

Мадам посмотрела на себя и, истерически закричав, ударила рукой по зеркалу, которое мгновенно разлетелось на тысячи мелких осколков и ранило её. Её правая рука (которой та разбила зеркало) оказалась в царапинах и порезах, а из ран стала капать кровь на пол. Дрожащими руками она оторвала немного туалетной бумаги и прикрыла раненую руку, морщась от боли. Ванная комната ещё сильнее наполнялась водой, которая теперь смешалась с кровью, заливала эту комнату и лилась в спальню. В ней плавали осколки разбитого зеркала, а сама девица теперь просто сидела возле ванной поджав под себя колени. Казалось, пора бы на этом остановиться, но нет. Внимание девушки резко привлек кухонный нож, который лежал в большой вазе с фруктами, стоящей на подоконнике. И вот, пьяная мадам встала с пола и направилась к вазе, параллельно стараясь остановить кровь.

Подойдя к подоконнику, Палами дотянулась до ножа, не забыв рассыпать фрукты, и дрожащими руками взяла его. Она поднесла нож к левой руке, на которой ещё не было пореза, и провела ним по ладони, на которой от него остался кровавый след. Теперь, когда она была уязвима и когда почти стала человеком, раны не заживали сами, и каждой частичкой души она чувствовала и ощущала боль. Сделав ещё один надрез на ладони, француженка откинула нож в сторону. Из новоявленной раны полилась кровь.

— Если я буду истекать кровью, я умру, зная, что никто не позаботится. Я сплю только для того, чтобы видеть тебя во сне. Если я просыпаюсь, а тебя нет рядом, я знаю, что чего-то не хватает… Чего-то… — в бреду шептала она какую-то ересь.

Неизвестно сколько бы продолжалась пьяная истерика девицы, сидя за акриловой ванночкой, если бы не архангел Михаил, который зашел в дом. Для него внезапные появления стали уже нормальным явлением. Он постоянно приходил «вовремя». Сначала пришел вовремя в Небесную темницу, остановив безумную драку Орабель и Марселины, а теперь и в свой дом. Закрыв входную дверь, ничего не подозревающий Михаил, в руках которого была небольшая корзинка фруктов и выпечки (хотя уже и не очень свежей) стал подниматься на второй этаж, в надежде проведать Палами. И когда он шел по коридору, его внимание привлекла розовая вода. Перепуганный архистратиг, поставив корзину на пол, быстро бросился в спальню девушки. Михаил, чуть не подскользнувшись на большом количестве окровавленной воды, вбежал в спальню, а потом и в ванную комнату, окидывая её взглядом и находя там невестку.

Палами сидела за ванной и вся дрожала. Как только она увидела Михаила, то вскочила с пола и перепугано уставилась на деверя, а архангел, ничего не сказав, схватил Палами за руку, замечая на её руках волдыри и порезы. Архистратиг нахмурился и покачал головой. Невестка стала вырываться, параллельно успевая кричать и смотреть, как из ран капает кровь. Видя такое, Михаил закатил глаза и поднял девушку на руки. Невестка продолжала брыкаться и теперь тянуть бедного за волосы порезанными руками. Но Михаил (после всего увиденного) уже не обращал на такие мелочи внимания, неся девушку в комнату.

— Как же вы меня, девушки, достали. Вот честно. Недавно одних разнял в темнице. Устроили кровавую бойню в грязи. Тайсоны недоделанные. И хватило мне по уши. Теперь ещё и невестку-психа спас от суицида. Это даже не смешно. Вот серьёзно. С вами одни проблемы, девушки. Я даже не знаю, что сказать на твой поступок. А если бы я вовремя не пришел? Признаться, я немного в шоке, Пал, честно. Что же мне так везет-то? Да ты же ещё и пьяная! Господи, Палами, где же ты так напилась?! Первый раз спасаю пьяную невестку-суицидницу и впервые вижу, чтобы девушка так напивалась.

— Хватит мне читать нотации о добре и зле, — ответила пьяная девица, продолжая таскать за волосы Михаила. — Отпусти меня, а? Я пойду себе спокойно, спрыгну там с Эйфелевой башенки, и мы с тобой разойдемся. Я не знаю тебя, а ты меня. На одну бабу у тебя будет меньше. Зачем я тебе нужна со своими-то проблемами? Честно, Михаил, найди себе невесту и живи с ней. А меня отпусти! Тем более, у вас вот тут есть замечательное место для суицидов — Эйфелевая башня. С неё так забавно прыгать.

— Ты пробовала? — Михаил усмехнулся и поудобнее усадил девушку на руках. — Знаешь, эта железка весьма интересная достопримечательность, но вот прыгать я тебе оттуда не советую. Да и вообще. Тебе явно не идет быть пьяной и давай мы просто помолчим? Я вообще на твой поступок… Не знаю даже как теперь и реагировать на всё это. Знаешь, как же я от вас устал? От тебя, от этих двух, которые недавно пол гарнизона дракой развлекали. Повезло мне с невестками. Очень.

— Ну, ты сам ответил на свой вопрос, — продолжала она, отпустив волосы Михаила. — Если я тебе так надоела, так отпусти же меня! И мы разойдемся, как в море корабли! Ты обо мне не беспокойся, честно. И так и тебе будет лучше, и мне. И не запирай меня в доме под охраной ангелов гарнизона!

— Я бы так и сделал, но… Увы. Люцифер тогда меня убьет и будет пытать самыми виртуозными пытками из его арсенала. Ты — часть нашей семьи, и я не смогу тебя отпустить, уж прости. То я так сказал. Ты теперь часть моей семьи, за которую я в ответе. Я тебе уже говорил, что в ответе за вас — младших братьев и сестер. За тебя, за Габриэля! Мы — семья, и так оно и будет! Или ты не поняла моего сарказма и моей шуточки?

— С сарказмом ты явно не дружишь. Прости, если я не поняла шуточки.

Архистратиг промолчал и донес девушку до ещё одной комнаты, самой дальней в доме и очень тёплой. А главное, там не было воды. Архангел внес невестку в небольшую спальню и уложил на кровать. Пьяная девушка попыталась встать с кровати, но Михаил не дал ей этого сделать, бережно укрывая невестку одеялом, прикатывая к кровати фитбол* и садясь на него.

— А теперь я тебя излечу, и мы поспим, хорошо?

— Плохо! — сказала, как отрезала Пройс и попыталась встать с кровати. Но Михаил заставил её лечь обратно. — Ты вредина! — обиженно дополнила пьяная невестка и поморщилась.

— А ты… Бухарик! — невозмутимо ответил Михаил и, встав, склонился над девушкой.

Он приложил два пальца на её лоб, и раны, порезы на ладонях мадам Пройс мгновенно пропали. Она посмотрела на свои, теперь уже исцеленные ладони, и усмехнулась.

— Отлично! А ты не можешь так излечить мой сосуд?

— Увы, — отозвался архангел, закатив футболку девушки.

Его взору открылась ужасная картина. Он увидел, как на белой коже демонши стали выступать ещё большие волдыри, которые разрастались до невероятных размеров, кровоточили и гнили. Архистратиг вздохнул, опуская футболку невестки, и сочувственно на неё посмотрел.

— Не понимаю, и помочь не могу ничем. Палами, ты не только себя извела. Ты вымотала свой и без того слабенький сосуд. После Клетки ты стала очень слабая, а все эти истерики, бессмысленная попытка суицида, все эти твои попытки спрыгнуть с окна, порезать себе вены, повеситься, и тому подобное, ещё сильнее усложнили твоё положение! И зачем тебе это делать, если ты и так мертва?! Зачем тебе совершать суициды. Они бессмысленны! Так мало того, ты ещё и напилась! — вскричал Михаил, не замечая, как стал повышать голос.

— Все плохо?! — тихо спросила Палами, закатив снова футболку.

— Плохо. Ты знаешь, что такое было только у Люцифера? Его сосуд тоже износился, и ты сама видела, что с ним происходило, но Ник не был его истинным сосудом. Его истинный сосуд — Сэм Винчестер, и понятно, что Ник не выдерживал его могущества, но это твой истинный сосуд, и я не понимаю, как такое получилось. Но знаешь, я тебе удивился. Как ты сама усложнила свое положение! Мне тебя жалко и параллельно хочется убить!

— А с какой радости ты стал мне нянем и стал переживать за меня? Мой сосуд — мои проблемы.

— Угу, если бы ты не была членом моей семьи! А ты — член семьи архангелов! — строго начал говорить Михаил, посмотрев на девицу. — И это уже не изменится. И я хочу-не хочу с тобой буду возиться!..

— Хватит мне читать морали и нотации, Михаил! Лучше скажи, что мне делать с ней?

— Не знаю, Палами. Но я что-то придумаю. А теперь нам нужно поспать…

— Я не хочу спать! — резко вскричала Палами и в третий раз попыталась вскочить с кровати. Безуспешно. — Дай мне ещё виски! Он крутой. Хочу бухло! Хочу Люцифера! Не хочу жить! Хочу мужа! Хочу секс!

— А я сказал, мы будем спать! — Архистратиг явно не сдавался.

— А я сказала, мы не будем спать! Словесная битва?

Михаил вяло улыбнулся и склонился над девушкой, снова приложив ей два пальца на лоб. Палами минуты две просто смотрела на него, выкрикивая колкие фразы, а затем почувствовала, как проваливается в сон. Он полностью стал окутывать её и, буквально, через пять минут экс-демон уснула, забыв обо всём. Архистратиг посмотрел на невестку и тихо сам у себя спросил:

— Сколько раз я ещё буду тебя заставлять спать?! Ещё день и ты просто не перенесешь мои способности! Я не могу так рисковать — твоей жизнью. Нужно что-то делать. Ты стала даже слабее, чем я предполагал… Всё произошло слишком быстро, и я понятия не имел, что твой сосуд настолько ослабеет за такое маленькое количество времени. Я думал, ты продержишься дольше…

Он встал с фитбола и тихонько направился к двери, выходя из комнаты.

Even though I’m the sacrifice,

You won’t try for me, not now.

Though I’d die to know you love me,

I’m all alone.

Isn’t someone missing me?

And if I bleed, I’ll bleed,

Knowing you don’t care.

And if I sleep just to dream of you

And wake without you there,

Isn’t something missing?

Isn’t something?

Комментарий к Прости, прощай, Париж

Внимание: Чтобы не было вопросов относительно попыток суицида демона, сейчас объясню. По задумке авторши (которая всю жизнь усложняет себе что-то) сосуд Ожп портится. Это все произошло из-за того, что Палами не выдержала всё могущество и силу клетки, и что она была в ней заперта полгода. Клетка оказалась сильнее простого демона, и это привело к последствиям в виде еле дышащего сосуда. Палами почти потеряла все способности. Демон (или как будет дальше указано) уже экс-демон, становится уязвима и склонна к ранам, порезам и даже попыткам суицида. По задумке автора Ожп настолько ослабела, что ей нужна еда, вода и сон, а попытки суицида могут приносить ей вред, боль и т.д. Я предупредила сразу, чтобы не было претензий.

* — фитбол — оригинальный цветной гимнастический мяч, с помощью которого можно значительно улучшить свое самочувствие, фигуру и осанку.

========== Не все ещё потеряно ==========

— Люцифер, я ничего не понимаю. Как ты? Что вообще происходит? Да, наверное, у меня галлюцинации из-за того, что Михаил заставил меня заснуть? Родной, скажи мне правду, я окончательно съехала с катушек, да? Хотя, можешь не отвечать. Я же знаю ответ на этот вопрос. Михаил возится со мной как с маленьким ребёнком, хотя я прекрасно знаю, что он считает меня неадекватной и правильно делает. Я такая и есть. Давно пора уже меня оставить в покое, тем более у нас есть свой дом в Дэлавере и забыть обо мне. Но он не оставляет меня. Либо это просто милосердие или сострадание, либо он стал гуманистом. Бред какой-то я несу. Ну, чего ты молчишь?! Раз уж пришел ко мне, то давай говорить!

Палами стояла посреди все той же спальни, в которую перенес её Михаил, внимательно смотря вперед и фокусируя взгляд на Люцифере, стоящем перед ней. Она мимолетом посмотрела на свои руки и заметила, что все окровавленные, гниющие волдыри и лопающиеся пузыри пропали, а Люцифер внимательно наблюдал за женой, сложив руки на груди, в такой привычной для него позе. Когда же Палами закончила задавать вопросы, он нежно приложил палец к её губам и прошептал:

— Тише, Палами. Михаил не считает тебя психом, я в этом уверен, потому что знаю его как никто другой. Братишка носится с тобой не из жалости, милосердия или гуманности, а из-за ответственности, которую несет передо мной, и которая ему свойственна.

— Ты выбрался из Клетки?! Люц, ответь мне. Ты же сам видишь, что со мной происходит, и до чего всё дошло. Или ты просто пришел в виде глюка, чтобы архистратиг окончательно убедился, что по мне дурка плачет?

Сын Зари промолчал и пристально посмотрел на жену, не желая давать ответа на такой волнующий её вопрос: выбрался он или нет? Архангел не хотел её ещё больше волновать и делать больно. Он ближе подошел к жене и убрал прядь непослушных, почему-то пышных волос, а потом нежно обхватил её лицо, покрывая его жаркими поцелуями. Палами растворилась в объятьях мужа и полностью доверилась ему. Падший стал ещё сильнее целовать жену, а потом в комнате послышался шорох перьев. Парочка исчезла.

Появились они посреди неизвестного переулка. Архангел, ещё раз поцеловав Пройс, отпустил её от себя, и его лицо озарила заговорщическая улыбка. Палами, явно многого не понимая, стала осматривать местность, замечая перед собой бетонную, толстую стену, которой нет ни конца, ни края, и растягивающуюся на тысячи километров.

— Что за? — поинтересовалась она, указывая на стену. — Где мы, Люцифер?

— Мы в Берлине, — ответил он, сохраняя спокойствие. — Да, я нас перенес из Парижа, который так полюбился моему старшему брату, в Берлин. А эта стена… Это, скажем так стена, которая нам с тобой принесет хоть немного радости и веселья и заставит тебя отвлечься от постоянных истерик, попыток суицида и тому подобного. Знаешь, ты вполне нормальная и адекватная. Наоборот, я ещё удивляюсь, что ты выдерживаешь то, что происходит. Ты у меня очень сильная характером, просто сейчас такой период… Я не знаю, как тебе это объяснить. Я понимаю, в Клетке ты полгода видела стену, которая была между нами, и ты знала, что это такое. И как хотелось её разрушить к чертям и просто обняться нам и увидеться, но теперь это другое. Чёрт, я не мастер объяснять. Сейчас все сама увидишь!

Палами слушала мужа, пытаясь предугадать, что же он такого придумал, а Люцифер посоветовал:

— Улыбнись, любовь моя, и не грусти. Мы здесь не для этого.

— Я не понимаю, — продолжила она, склонив голову вбок. — Но для чего тогда мы здесь?..

Архангел задумался, а затем спросил, не давая ответа на вопрос жены. Он отвечал вопросом на вопрос:

— А ты знаешь, что такое граффити?

— Граффити? — переспросила, слегка нахмурив брови. — Догадываюсь. А что?

Люцифер хитро посмотрел на жену, сверкнув голубыми глазами. Он щелкнул пальцами и перед ним возникла большая коробка, доверху чем-то наполненная. Заметив это, удивленная Палами подошла и заглянула внутрь коробки, замечая разноцветные баллончики с красками: синей, голубой, желтой, зеленой и красной.

— Мы будем разрисовывать стену? — спросила она.

— Да, именно стену. Неожиданно? Но я хотел сделать тебе приятное. Палами, родная моя. С тобой все хорошо, будь уверена. Просто сейчас тебе тяжело, и я не могу ничем помочь, но с тобой Михаил, и он тебя не бросит. — Архангел замолчал, и нотки веселости в голосе пропали, и на смену им пришла строгость. — Кстати, пока не забыл, — дополнил он. — Палами, я хотел тебе сказать ещё, что пришло время возвращать всё на круги своя. Ты понимаешь, о чем я говорю и для чего все это делаю?

Экс-демоница молчала, но уже мысленно задавала ему вопросы. Видя недоумение на лице жены, Светоносный объяснил:

— Я сейчас делаю это только для того, чтобы тебе стало легче. Заканчивай свои истерики и всякий бред. Мы сейчас разрисуем стену, повеселимся, и после этого ты забудешь, что такое страдания и мучения. Я не хочу и не буду видеть твое безумие!

— Я… — Шатенка открыла рот, чтобы заговорить, но Люцифер её перебил:

— И я не потерплю страдающую жену рядом с собой, запомни это! Тебе, как моей избраннице, не позволено раскисать, точно лимон, осознай это, наконец-то. Ты должна быть сильной, держаться и бороться! Наконец-то я решился с тобой поговорить и остановить такое твоё поведение!..

Сын Зари взял из коробки баллончик с серой краской и улыбнулся. Он сказал Палами стать напротив него и не шевелиться. Пройс немного не поняла, что делает сейчас архангел, но потом до неё дошло. Она подчинилась и застыла, словно каменное изваяние, а Люцифер подошел к стене и стал на ней рисовать.

— Закрой глазки! — приказал он и сменил строгость на мягкость.

Она кивнула и подчинилась, а он все продолжал рисовать. Поставив баллончик с серой краской на землю, он взял коричневую краску и продолжил занятие. Далее последовала синяя, красная и желтая. Около двадцати минут архангел старательно рисовал, а Палами всё стояла с закрытыми глазами и улыбкой на устах, и наслаждалась присутствием мужа. Только рядом с Люцифером она поняла, что опять ожила. Сейчас она была как цветок, нуждающийся в воде. Если его поливают — он распускается, а если забывают полить — вянет. Так было и с Палами. Падший был для неё не просто водой, которая была необходима как источник жизненных сил и энергии, он был для неё смыслом жизни. И когда его не было рядом, нежный цветок превращался в засохший, колючий бурьян. Палами знала, насколько ей нужен был Люцифер. Она дышит ради него, живет ради него… И только он один целитель её души и тела. И только он может залечивать её раны одним присутствием или прикосновением. И никакие обезболивающие, успокоительные и даже способности Михаила здесь не помогут.

— Готово! Открывай глазки! — радостно воскликнул Падший, отложив баллончик сзеленой краской.

Палами быстро открыла глаза и обомлела. Прямо напротив неё виднелся её же портрет. Она восхищённо всплеснула руками и посмотрела на довольного мужа, не ожидая, что он её нарисует, и что он вообще умеет это делать. Последнее, что видела Палами, это как Светоносный рисовал на окне… Вилы. А тут такой портрет. Позитивные эмоции, счастье и радость за одну минуту наполнили её сердце, и она даже сама себе удивилась, насколько ей сразу стало легче, и источником радости, которую сейчас она испытывала был Люцифер. Не контролируя себя, она бросилась к мужу и повисла у него на шее.

— Нравится? — спросил он, обняв жену и поцеловав в ответ. — Я старался. Прости, я немного не Пикассо, но всё же.

— Очень… Красиво, — восхитилась она и сильнее прижалась к любимому. — Но, я тебе тоже тогда сделаю сюрприз. Отойди на то место, где стояла я! Давай быстрее. Делай то, что я тебе говорю!

Она легонько улыбнулась и взяла баллончик с серой краской. Он, сделав что-то наподобие поклона в знак подчинения молодой жене, отошел туда, где стояла Палами, и стал наблюдать за ней. Он прекрасно знал, что собралась делать его Палами, и радовался этому. А она тем временем взяла баллончик с серой краской и стала на стене что-то рисовать. Она периодически меняла краски, смешивала серые и болотные цвета и с энтузиазмом рисовала. Последним штрихом была голубая краска. И вот, дорисовав и подправив рисунок, довольная, она отошла от стены, огласив:

— А это мой подарок тебе!

Светоносный сделал шаг и подошел к стене, смотря на свой портрет и смеясь. Он сладко поцеловал Палами и, подняв её, закружил над землей. Теперь Палами наслаждалась объятьями мужа и не хотела, чтобы этот счастливый момент заканчивался. Когда у девушки закружилась голова, Люцифер поставил её на землю и, не переставая смеяться, снова взял баллончик с красной краской. Он подошел к стене и между портретами нарисовал большое, красное сердце.

— Последний штрих! Теперь картина готова. И она навсегда останется на этой берлинской стене. Вот теперь мы никогда не расстанемся, и эта картина будет нас хранить! Я не знал, что ты такой художник у меня!

— Я и не такое могу, — констатировала Палами и взяла баллончик с желтой краской.

Она нарисовала большое, желтое солнце, а Люцифер, обняв её за талию, заметил:

— Ты не так солнце нарисовала. Это нужно делать вот так…

Архангел взял остатки краски и увеличил рисунок, подрисовав солнцу рот и улыбку. Он откинул баллончик в сторону, довольно потер руки и счастливо сказал:

— Люблю тебя.

— И я тебя, Люцифер, но…

Светоносный приложил палец к губам девушки.

— Ничего не говори… Береги себя, Палами. Мы скоро увидимся, обещаю тебе. Скоро все закончится, и мы будем вместе.

— Но… Я не понимаю, — шептала она.

— Береги нашу любовь.

И даже ответить ничего не успела Пройс, как архангел исчез.

И тогда Палами открыла глаза и вскочила с кровати, тяжело дыша. Она посмотрела на свой сосуд, который снова стал слабеть, а раны и рубцы никуда не исчезли и заболели с новой силой. Поняв, что это был только сон или же странное видение, девушка бросилась к окну, разшторивая занавески и замечая такой «любимый» Париж. Только яркие огни ночного города над набережной Сены и величественной Эйфелевой башни блестели в чарах осенней и холодной ночи. Поняв, что-то был только сон, шатенка нервно сглотнула, но постаралась взять себя в руки. Она хотела заплакать, но что-то ей сдержало, и Пройс подавила слезы.

«Я не потерплю рядом с собой страдающую жену». — Вертелись в голове последние слова Дьявола.

— Я не буду, хватит, — дала себе обещание Палами, встряхнув каштановыми волосами. — Пора заканчивать весь этот бред… Но… Короче, мне нужно всё спросить.

Она отбежала от окна и бросилась к двери, а потом, открыв её, выбежала в коридор, несясь по ступеням дома архистратига, на первый этаж. Она уже не плакала, не истерила и не кричала. Теперь она поняла, что страданиями горю не поможешь, нужно перебороть себя, а слезы лить пора перестать. Тем более так приказал Люцифер.

И вот, запыхавшаяся Палами влетела в гостиную, напугав Михаила, который сидел на диване и просматривал отчеты капитанов многочисленных гарнизонов. После того, как невестка затопила дом и чуть не сотворила самоубийство, он решил её точно не оставлять одну, а быть с ней все время. И из-за такого решения ему пришлось взять всю работу домой.

— Что случилось? — спросил Михаил, подняв глаза на запыхавшуюся невестку.

Она слегка перевела дух, отдышалась и ответила ему:

— Он был там! В моем видении!

— В каком видении? — Архистратиг вопросительно вскинул бровь и отложил отчеты в сторону. — Палами, успокойся! Выдохни и расскажи мне всё нормально. И вообще, перестань переживать. Не забывай о сосуде, который и так не последнем издыхании у тебя! Или тебе нравится ходить гниющей?!

Невестка последовала совету деверя и выдохнула, потупляя взгляд. Палами почувствовала, что слезы опять появились, но она опустила голову, поджала губу и взяла себя в руки… Пересилила себя!

— Во сне, — начала Палами. — После того, как ты меня спать заставил. У меня было то ли видение то ли сон, и там пришел Люцифер. Михаил, я видела его! Видела его так, как вижу сейчас тебя…

Старший архангел внимательно посмотрел на невестку, заметив, как она все-таки не сдержалась, и слезы покатились из глаз. Но она долго терпела, не сдавалась и сегодня был успех, и нужно было отдать ей должное. Семейство обошлось без истерик и криков.

Михаил ободряюще улыбнулся, подходя к невестке и обнимая её.

— Я тебе верю, — проговорил он. — Это можно объяснить. А что он говорил? Или что вы делали?

Девица подняла заплаканные глаза, вспоминая, что было в странном видении. Она вспомнила Берлин, граффити, но решила об этом почему-то промолчать и сказала только вот что:

— Он сказал, что не потерпит страдающей жены… Странные слова…

— Они не странные. — Михаил отстранил от себя Палами, усаживая её на диван и присаживаясь рядом. — Обещай мне и ему, что ты перестанешь страдать, вытворять всякие суициды, прыгать с окон, резать вены, топить мне дом и так далее. Обещай мне, Палами, что ты будешь держаться. Хотя бы ради своего мужа. Люцифер не умер, он рядом с тобой, пускай и в Клетке. Бери себя в руки, вытирай слезы и начинай жить!.. Мы вместе найдем выход из положения, ведь я тоже не буду сидеть в стороне. Люцифер для меня родной и любимый младший брат, дорогое для меня существо. Мы найдем способ ему помочь, обещаю. Ты главное пойми… Ты — Палами, ты — экс-демон, вдумайся в эти слова. С тобой рядом два архангела и муж, и что ещё нужно? Чтобы я больше такого не видел, ты меня поняла?

От такого монолога невестка шире распахнула глаза, не зная, что и говорить.

— Так что ты скажешь, Палами? — настаивал он на своём.

— А если не пообещаю? — Экс-демоница ухмыльнулась, забыв, что на глазах были слезы.

— Эм, ну, — Михаил развел руками, отвечая: — Тогда не мне обещай, а своему мужу. Или ты и ему перечишь и плюешь на его советы?

И снова он подобрал такие слова, на которые Пройс не смогла найти достойный аргумент. И ей ничего не оставалось, как просто покориться и согласиться с Михаилом.

— Да. Обещаю. Пострадала и достаточно! Я буду сильной, буду бороться, возьму себя в руки. Теперь все будет по-другому. Я перестаю быть той, которой была. Страдания прошли, я выбралась из этого состояния, поборола жалость, слёзы и душевные терзания!..

— Умница, — прошептал архангел, довольный собой. — А теперь мы покушаем, ведь после того, что случилось, тебе нужно восстанавливать силы. Ты уже почти не демон, и еда для тебя это важно.

— Прости, Михаил, но нет. Есть это для меня перебор. Я и так сегодня тебе многое пообещала.

— Давай ты поешь?

— Нет!

— Ну вот! Он же сказал, что тебе нужно поесть, и Михаил в этом прав, — прошептал… Люцифер, стоящий в дверном проёме и видящий всё, что происходило в гостиной дома Рамбулье.

Он видел, как Палами согласилась начать бороться, а не лить литрами слезы, и из-за этого радость наполнила его сердце. Она теперь не будет страдальцем, будет снова решительной и боевой, и это глупое состояние останется в прошлом.

Люцифер, сложив руки на груди, всё время наблюдал за своей женой и старшим братом, и когда Палами отказалась есть, он медленно подошел к ней и приложил два пальца на лоб, заставив вздрогнуть. Палами почувствовала, как легкий холодок пробежался по телу, а потом она вскочила и взяла из вазы, стоящей на столе, спелый банан.

Михаил удивился, наблюдая за невесткой и не понимая, что же послужило причиной того, что она стала уплетать фрукт за обе щеки. Пускай это был всего-лишь банан, но это был колоссальный успех и большая победа.

— Эм… Ты чего? — спросил архистратиг. — Ты сама стала есть банан?

— Да, а что здесь такого? — Как ни в чем не бывало переспросила Палами.

Лицо архангела засияло от радости.

— Идешь на поправку, Палами. Молодец, вот уж не ожидал! — Резкие перемены в поведении мадам ему явно понравились.

— Ну, хоть этому научился. Теперь всё будет по-другому. Хоть заставил Палами покушать, — прошептал Светоносный и исчез.

Комментарий к Не все ещё потеряно

Поскольку в фанфике много героев, автор физически не может всех вписать в главах. Я не забываю о Мэг и Аластаре. Они будут в следующих главах. Также в следующих главах будет довольно много ангелов. Причем как сериальных, так и выдуманных.

========== Актеры погорелого театра ==========

Небеса. Эдем.

— Асуф, юноша, ну выпусти нас отсюда… Вот надоело тут сидеть. Мы долго отбываем наказание в темнице, и многое осознали, честно. Кстати, ты уверен, что с Орабель всё нормально? Как она чувствует себя после драки?

Габриэль в стомиллионный раз стоял у решетки и вымаливал ангела Асуфа выпустить их из тюрьмы. А ещё он третий день доставал его вопросом, все ли в порядке с невестой. Мало того он даже просил проводить его к ней, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на возлюбленную. Но, сей юноша, который ещё не был очень опытным в ангельских делах и который явно побаивался Михаила, не шел на уступки сладкоежке ни под каким предлогом. Хотя он и был славным малым и всегда мог прикрыть спину Габриэлю. Кстати, ангелок уважал Гавриила и всегда поддерживал, даже не смотря на то, что юноша часто был объектом насмешек и подколов со стороны Проказника и его лучшего друга.

— С ней все хорошо, — заверил собеседника юнец. — Гейб, но тебе не надоело? Ты три дня, сегодня четвертый пошел, доканываешь всех охранников Небесной тюрьмы. Габриэль, при всем моем к тебе уважении, я говорил сотни раз, что не выпущу вас, пока не пройдет пять дней. Осталось сегодня и завтра. Неужели нельзя потерпеть? И если честно, ты достал нас. Доиграешься, что я разлучу тебя и твоего друга…

— А ты сейчас договоришься, что побежишь мне долг карточный отдавать, мелочь пузатая. — Габриэль ухмыльнулся и достал шоколадную конфету. — Кстати, о долге… Давай так. Ты нас с Бальтазаром выпускаешь из темницы, а я тебе прощаю карточный долг. Половину. Мелочь, сделка века. Только сегодня и только сейчас я такой добрый. Когда бы тебе ещё такое выпало, м? Я никогда своих должников не прощаю, но ты будешь исключением. Ты мне возвращаешь всего половину, а сам открываешь камеру, и мы тихо уходим. Сваливаем на эти два дня на Землю, переконтуемся там где-нибудь в стриптиз-баре и вернемся.

— Мой маленький девственник, соглашайся. Ни я, ни ты, не выплатим долги медовому. Он такой вариант предлагает, — подключился к диалогу Бальтазар, до этого сидевший и наблюдавший за диалогом ангела и архангела. — Кстати, Габриэль, а, может, ты и мне долг простишь?

— Не дождешься, — фыркнул архангел.

Ангелок внимательно выслушал предложение Габриэля и задумался. Оно было слишком заманчивым, а его карточный долг большим. И тем более его Гейб ещё до гражданской войны на счетчик поставил, и с каждым днем его долг рос. А сейчас архангел говорил о хорошем предложении, которое могло бы сыграть на руку ангелу. Но, если стоит выбор вернуть половину или ослушаться приказа Михаила… Все-таки юноша ещё боялся идти против старшего архангела и решил отклонить предложение, хотя оно и было очень соблазнительным.

— Нет я сказал! Я отдам тебе долг. Но вы будете сидеть. Я не хочу чтобы мне потом влетело от Михаила и чтобы он карал меня. Если выбирать между карточным долгом и наказанием от него, я выберу — первое. Долг не так страшен, как неповиновение. Простите, ребята, ничего не могу поделать.

— Ах, так… Ну, хорошо. Даю тебе два дня! Чтобы выплатил всё до последнего евро, ясно?! — вскричал Гейб, бросив взгляд на перепуганного юношу. — И только попробуй меня развести как лоха, мелкий девственник!

Перепуганный и смущенный ангелок кивнул и, вздохнув, направился на выход из темницы.

— И не шумите тут! — бросил он последние слова и закрыл арочную дверь.

Габриэль насупился и взглянул на Бальтазара.

— Идиот он, — пролепетал разочарованный Бальти, облокотившись о стену.

— Ладно, мы-то посидим, но я до последней монеты с него вытрушу. Только выйду отсюда.

— Ага, но что же нам теперь делать-то? Ещё день и я медленно сойду с ума, — ответил Бальтазар, садясь возле друга. — Заточение не сахар. Заточение, — Он замолчал и хитро сверкнул глазками, а потом закричал: — Кастиэль!

— Что Кастиэль? — недоумевающе поинтересовался Фокусник, пытаясь сообразить, к чему только что Бальт выкрикнул имя «Кастиэль». — В камере сидит Кастиэль, и что? Или мы его используем как приманку и свалим отсюда?

— Нет, моя сладкая шоколадная попка. Просто Кас. Он же скучает, верно? Так почему бы нам его не развлечь? И нам весело, и ему не скучно! Нам же здесь ещё день сидеть. Тем более за эти три дня, мы совсем забыли про брата нашего младшего. Он там один сидит в камере, скучает. Мы совсем с ним не говорим. Не порядок. Да и карты надоели.

На такую фразу друга Фокусник засмеялся, предвкушая веселье.

А Кастиэль просто сидел на скамейке и смотрел сквозь широкую решетку на серый коридор темницы, наблюдая, как через высокие окна пробирается яркий солнечный свет. Ангел вздохнул и положил голову на локти. Бальтазар и Габриэль удивленно поглядывали на него и мысленно думали, почему их брат такой… Нудный… А ведь жизнь-то прекрасна! Пускай даже за разруху на Небесах Михаил их в темницу посадил. Зачем грустить? Ангел и архангел явно этого не понимали. Но Кастиэль все равно сидел хмурый и задумчивый и пытался понять, почему он второй раз сюда попал. В темнице наступило неловкое молчание, которое очень угнетало наших непосед, и чтобы хоть как-то скрасить скуку, Бальтазар решил задать неожиданный вопрос:

— Кас, а ты девственник? — спросил он, заставив Габриэля начать кашлять, а самого Кастиэля вскочить с лавочки.

Тот вздрогнул и уставился на Бальтазара. Сладкоежка старался не засмеяться, приложив ладонь ко рту. Он из последних сил держался, хотя смех переполнял.

— Что прости? — недоуменно спросил Кас, как будто не расслышал вопрос.

— Кас, ты глухой или притворяешься? — фыркнул Бальт. — Я тебя спросил: ты девственник?

Кастиэль в мгновение покраснел и смущенно опустил голову, ничего не отвечая.

— Бальт, по его действиям и так понятно, что это так и есть!

— Кас, ты чего? Это правда? Ты что даже не видел голой женщины? — спросил Бальти, явно ожидая такой ответ. — Хотя, ты же такой смущенный ангел, что краснеешь каждый раз, когда мимо тебя пройдет девушка в купальнике. А если её мячики. Ну… Гавриил понимает, о чем я… Так ты вообще.

Гейб заливисто рассмеялся и встал с лавочки. Он думал, что диалог братиков-ангелов завершится, так и не начавшись, но ошибся. Кастиэль внимательно посмотрел на Бальтазара и еще сильнее опустил голову. А потом он стал краснее помидора. Видя такое поведение, Бальт тоже засмеялся и облокотился на толстую решетку.

— Кастиэль, пернатый мой друг, это немного ненормально. Не стесняйся. Мы же братики. Что ты мнешься как девственница?! Не переживай. Девственность это не страшно. Это наоборот… Странно и редко. Кас, все нормально. Да вас таких по пальцам пересчитать можно! Да, ангелы непорочные, правильные создания, я и не спорю. Зачем придаваться блуду и красивых телочек лапать? Блуд — грех. А ты такой правильный у нас. Ладно, будем считать, что девственность это нормально, хотя секс круче.

На слове «девственница» уши Каса покраснели ещё сильнее, чем лицо, а Бальтазар и Габриэль захохотали. Теперь их смех слышали все стражники в темнице. Фокусник старался быть серьезным, но странная правда о младшем брате не давали ему таким быть. По помещению вскоре разнесся дикий угар двоих непосед.

— Придурки вы, — обижено пробубнил Кастиэль и застыл, словно каменное изваяние.

— Кас, не переживай. Мы не хотим над тобой смеяться. Хочешь узнать, что такое секас? То есть, секс? Это не плохо. Наоборот. Секс это же классно. Чего тут смущаться, братишка?

— Кларенс, — Слово взял Габриэль, — мы не хотим тебя унизить. Мы немного извращенцы, да, но ты не переживай. Просто… Так же нельзя… Ты живешь много веков, а не разу не пробовал ну… Даже слово «минет» для тебя чуждо. Кас, это странно, ведь ты — мужчина. Ты обычный ангел, а не импотент! Нужна тебе красивая баба, даже если ты ангел. Для небожителя это ненормально?! Нормально, Кларенс, нормально. Я много прожил среди людей и многому у них научился. Я слишком долго жил на Земле и познал все прелести земной жизни: кабаки, красивые телочки, ночные клубы, тусовки, бордели. Это же круто. Ты не представляешь, сколько интересного придумали люди. Сколько всего крутого такого, что ащ-щ-щ-щ. Горячего. Я не только умею фокусы разные проделывать.

— Да, а в сексе нет ничего плохого, Гейб прав. Наоборот, ты получаешь удовольствие, — продолжил Бальтазар, не обращая внимание на шокированного Кастиэля, у которого появилось желание самолично воткнуть в себя ангельский клинок, лишь бы не слышать всех этих аморальных разговоров. — Смотри, девственник. Ну, секс — это нужно. Это обычная физиологическая потребность. Наш организм периодически требует этого.

— Даже иногда очень требует! — поддакнул сладкоежка.

— Не перебивай, Гейб. Папочка лекцию читает. Папочка научит нашего пернатого девственника как нужно с девочками себя вести, обучит и даст дорогу в жизнь! За дело берется ангел Бальтазар. Итак… Лекция номер один. Смотри, Кас. Любой мужчина — самец, он рожден захватывать и получать власть, неважно, над миром или над одной-единственной женщиной. Контроль и вседозволенность возбуждают мужчину, а когда перед ним лежит «жертва», которая сходит с ума от его умелого языка, полностью открытая и доступная, самец внутри него ликует, а либидо взрывается, как новогодняя петарда.

— Эм… Прости, что? — Кастиэль не верил, что всё это происходит с ним. — Я не хочу власти над миром! А зачем мужчине возбуждаться? И почему Гейб меня импотентом обозвал?

— Ты не импотент, ты девственник!

— А почему мужчина — самец? — не унимался Кастиэль.

— О, Господи, — взвыл Габриэль и покрутил у виска. — Бальтазар, объясни ему ещё раз. Кас, Бальтазар говорит, что секс это круто! А ты самец. Так природа вот создала. Все мужчины — самцы. А ангелочков-девственников. В общем ладно. У нас, кстати есть, ещё день говорить на эту тему!

— Кстати, не всегда, Габриэль, секс это круто! Забыл немного!

— Прости? — Теперь младший архангел смотрел на друга, пытаясь понять, о чем он говорит. И оба дебошира и развратника уже забыли о Кастиэле, который немного отошел от красноты, и теперь говорили между собой. — Я говорю о неудовлетворении. К сожалению, Гейб, порой одного голого энтузиазма и желания трахнуть недостаточно, и «благие оральные намерения» мужчины начинают напоминать «дорогу в Ад». Всего один сеанс таких ласк с неумелым мужчиной может привести к тому, что женщина вообще больше никогда не захочет, чтобы к ней там прикасались. А единственной ассоциацией будет раздражение или боль. Вот о чем я. У тебя же не было такого?

— Боли и разочарования? Нет! Я всегда мастерски ублажал девочек, и им это нравилось. Ласки там и прочее. Ни одна цыпочка ещё не разочаровалась, — рассмеявшись, ответил Габриэль.

— Парни, эм… А что такое либидо? — пискнул Касик, который теперь понял, что ангел и архангел ведут весьма интересный диалог, а своей девственности Гавриил и Бальт лишились ещё с молоком матери.

Дебоширы удивленно переглянулись.

— Либидо? — Сладкоежка задумался, пытаясь подобрать нужный ответ. — Ну, как бы тебе это объяснить… Это… Ну, желание, вот… Страсть там.

— Гейб, скажи нормально! — Бальтазар решил спасти неловкое положение. — Либидо — сексуальное желание или половой инстинкт. Нужно же мальчику уже говорить нормальными терминами! Он же не в детском саду.

— Ребят, может, хватит. Я понял вашу лекцию. Простите, я хочу отдохнуть, — хмыкнув, быстро пролепетал Кас и присел на лавочку, опять покраснев.

Друзья промолчали, но решили всё же оставить бедного ангелочка в покое, так как поняли, что тема для него новая и страшная.

— Он не исправим! Нужно наглядное пособие! Выйдем отсюда, потащим его в ближайший стриптиз-клуб. Покажем ему либидо. Сидя в темнице этого не объяснить, а вот когда он прикоснется к прекрасному. Когда уже почувствует вот это — тогда и сам нам скажет, что такое оральный секс и либидо.

— Согласен, Бальтазар. Сводим его на экскурсию. Кстати, у меня кое-что есть.

Габриэль, сверкнув медовыми глазами, бережно достал из-под лавочки глянцевый порножурнал.

— Хорошо, что Михаил его не отобрал.

— Ух ты, братец, ты молодец, что припрятал порножурнал! — воскликнул Бальт и улыбнулся.

Кастиэль, услышав про порножурнал, ещё больше раскраснелся, а Бальт, мельком взглянув на ангела, усмехнулся. Он подсел ближе в Фокуснику и бросил взгляд на журнал. Тот только пошло улыбнулся и, остановившись на страничке, повернул журнал Кастиилу и потыкал пальцем на фотографию девушки.

— Узник, отзовись. Нам скучно. Не уходи от прекрасного. Кларенс, смотри какая жгучая брюнетка! Кас, ты ничего не увидишь, если не поднимешь голову. Даже решетка тут не при чем. Посмотри, я сказал. Смотри, какая она красивая. Ух, такая горячая. Посмотри на её… Мячики… Ах, какая женщина, кака-а-а-я женщина. Я бы с такой. Кастиэль, подними голову, я сказал и хватит рассматривать ботинки, они неинтересные. Журнал интересней. Я понимаю, что мы в разных камерах, но это дело не меняет.

— Кас, посмотри, — подключился Бальтазар, смотря на картинку девушки. — Да, что же ты как дитя малое. Тебе хренмиллион лет, а ты ведешь себя как ребенок.

Кастиэль не услышал братьев, а только присел на лавочку и стал считать прутья решетки. Ангел знал, что и Бальтазар и Гавриил пошляки с большой буквы и любители красивых женщин. Ангел знал, то что оба старших брата обожают девушек и ценят их прелести. Они оба — гуляки, любители выпить и поразвлечься. А еще любители красивых женщин и ценители девичьей красоты, и для них такое поведение нормальное. Таким даже в темнице не скучно и такие всегда найдут выход из положения и найдут, чем себя занять.

Итак, видя, что реакции от Кастиэля нет, Габриэль присел на пол и открыл журнал. Он стал нежно водить пальцами по обнаженным прелестям порноакрисс. Бальтазар быстро присел рядом и пошло улыбнулся.

Так пролетело два часа, и за это время друзья активно рассматривали журнал, громко обсуждая прекрасное, а Кастиэль молил Отца и Михаила, чтобы они поскорее его отсюда забрали.

И тут до Габриэля внезапно дошло.

Он вдруг подумал, насколько все-таки природа умная матушка, что создала таких прекрасных созданий — девушек. Девушек, которые могли радовать и ублажать мужчин. А ведь что бы делали мужчины без женщин, а женщины без мужчин? Если бы не было женщин, вряд ли бы могли существовать мужчины. А ещё архангелу было странно и не понятно, как их младший братик — Кастиил — не может научиться никак ценить женскую красоту? Как можно удерживаться, когда мимо тебя проходит прекрасная девушка и с улыбкой смотрит на тебя. Как можно вообще жить без женщин? Ведь женщина — самое прекрасное творение Отца его и самой природы. Самое дивное творение Его, создание, которое способно доставить удовольствие. Женщина — это самое лучшее, что есть на Земле. Она может подарить ласку и любовь любому. Она — драгоценность, без которой не может существовать мужчина! И именно она делает из мужчины — мужчину.

Трикстер явно не понимал, почему Кастиэль совсем не реагирует на такую красоту, и как вообще эта драгоценность может оставлять его равнодушным?..

— Слушай, а, может, ему мальчики нравятся? — предположил Бальтазар, на минуту отрываясь от созерцания прекрасного.

— Ангелы? — переспросил Габриэль и перевернул страничку. — Не думаю. Он просто девственник. Его нужно многому учить, и мы научим! Не зря же мы с тобой на этом деле слона съели. Преподадим ему парочку уроков, подкинем парочку журнальчиков. За день мы исправим положение. Он ещё и Мэг даст! Мы хорошие учителя и научим его парочке фокусов. Локи говорит и обещает. Если он попал к нам в ручки. Исправим положение. А то Мэг никогда не дождется самца в постели…

На такую фразу Габриэля, Бальтазар засмеялся.

— Скорее Мэг даст ему, чем он Мэг! Хотя… Мэг может дать не только ему! Кто не знает Мэгги, Мэгги знают все! — последнюю фразу ангел произнес довольно весело, заставив Гейба залиться веселым смехом.

Архангел посмотрел на ангела и, ударив его по ладошке, захохотал. А Кастиэль всё пытался понять, за что ему такое наказание, и почему Михаил так его не жалеет, что посадил в одну темницу с этими двумя развратниками.

— Кстати, Габриэль, — Бальтазар перестал смеяться и, стараясь быть серьёзным, проговорил: — последние дни в заточении для тебя вообще должны быть в радость только. А знаешь почему? Как только ты переступишь порог Небесной тюрьмы и выйдешь на свободу, тебя встретит невеста… И что-то мне подсказывает, что порножурнал и созерцание красивых телок ты отложишь… Точнее, больше не будешь вести свой привычный образ жизни, а про глянцевые прелести тебе придется забыть. Ведь ты не свободный. Орабель тебе не позволит пялиться на других женщин… Да и это правильно, ведь ты будешь уже женат, ты обретаешь семью и осознанно создаешь свой семейный очаг. И ходить налево, изменяя Орабель… Так нельзя. Ты должен понимать, что после свадьбы всё закончится, а с борделями, порносайтами и тёлочками придется попрощаться. В семейной жизни им не место.

Выслушав монолог друга, Габриэль присел на лавочку и задумался. А ведь и вправду, как только за ним закроется дверь Райской тюрьмы, он полностью должен будет сломать стереотипы и отойти от любимых, привычных ему занятий. Ведь у него будет новая ступень в жизни, новый уровень в отношениях, и будут большие перемены, названные одним словом — супружество.

— Да, ты прав, Бальт. Я буду меняться, потому что не хочу потерять Бель. И чтобы этого всего не случилось, как в случае с Марселиной, не буду ходить на сторону. Я буду более таким… Семейным и буду только ей ну… Теперь у меня есть невеста, и я её не предам. А порножурналы. Это останется нашей маленькой тайной. Я не думаю, что Бель узнает, что я в Небесной тюрьме их рассматривал. Тем более да… Это последние дни моей холостяцкой свободы. И я ни о чем не жалею, потому что люблю Орабель и готов с ней создать семью, а от всего другого отойти. Я не хочу повторить тот случай с Марселиной. Я тогда сглупил, был идиотом… Поддался чарам милашки Изабэллы и вот результат…

— Подожди, братишка, разве милашка Изабэлла стала причиной вашего разрыва отношений? Я думал это была ангелесса Стасиэль. И да, Марселина наглядный пример того, что твои похождения налево и по смазливым ангелессам разрушили твой будущий брак, ведь ты даже жениться на ней был готов.

— Это ты напутал, друг мой, — добродушно ответил Габриэль, смотря куда-то вдаль. — Я расстался с милашкой Изабэллой из-за обаяшки Стасиэль. Сначала была Марселина, потом Изабэлла, а потом только Стасиэль. А до этого. Хотя я не буду тебе перечислять своих дам. Просто если я буду называть каждую свою девушку, я и до завтра не закончу. Но… Это уже меняет дело. Я прекрасно знаю и осознаю, что я должен измениться. Я люблю Орабель, и мы поженимся. Ты же знаешь это. Я просто не имею права ей изменять. Я должен остановиться, забыть обо всех своих мимолетных романах, восхвалении смазливых красоток, и ты прав, мой развратный друг. Я не могу потерять Орабель из-за своих любовных игр. И случай с Марселиной меня многому научил, ведь её я именно из-за этого и потерял. Хотя у нас был длительный роман, и она была хорошая. Многое мне прощала. А потом… Потом все рухнуло, и начался период любовных баталий.

— Я знаю, — ухмыльнулся ангел. — Хотя я и не помню, но мне рассказывали. Вас Михаил постоянно разнимал. Марселина тебе хотела волосы вырвать, да?

— И вырвала. А ещё она била меня. Помню, дошло до того, что нас разнимал сам архистратиг.

По выражению лица архангела было заметно, что ему нравилось вспоминать события любовного прошлого, в котором он не скучал.

— Но теперь такого не будет, потому что мне есть, что терять, — закончил он.

Ангел выслушал лучшего друга и усмехнулся, хлопая его по плечу и произнося:

— Вот и думай. Вовремя остановись, Гейб, и не забывай, что всем любовным играм на одну ночь приходит конец, а Орабель — твоя любовь на всю жизнь, и именно она спасла тебя, открыв врата темницы Люцифера. Она спасла тебе жизнь, когда ты почти умирал. Она такие слова говорила, и ради тебя готова была соревноваться с Рафаэлем, идти против самой Атропос! А это многого стоит. Я помню, с какой огромной любовью она просила меня открыть Врата клетки и какой монолог произносила. В заточении у нас есть время поговорить.

— Поговорили… И ты прав.

Габриэль прищурился, а Бальт достал колоду карт.

— В преферанс? — спросил он, указав на карты.

— Давай, — с улыбкой ответил Габриэль.

Пернатый кивнул и стал тасовать колоду карт, раздавая их.

Даже самый строгий надзиратель,

У стены задумчиво стоит,

Только он один, паскуда, знает,

Что парнишке ночь осталось жить!

Неожиданно запел Бальтазар, бросив даму червей на каменную лавочку. Гейб, услышав песенку своего друга, засмеялся, и выложил перед ним трефового туза.

— Спой что-то другое, — обратился архангел к другу, смотря в свои карты. — И бери трефового тузика.

— Хорошо. Вот тебе валет пик тогда, — произнес Бальтазар, забрав трефового туза.

Прекрасно знаю я и без гадания,

Решетки толстые мне суждены-ы-ы-ы

Габриэль захохотал ещё сильнее.

— Хватит, прошу тебя! Это не та песня!

— Ладно! Но что мне спеть, а?

— Кстати, а что козырь? — спросил Габриэль.

— Бубны, — ответил ангел, забрав себе карты. — Спасибо, Гейб. А козырь-то — бубны! Ты отдал мне все свои козырные карты!

— А ты меня отвлек! Блин… — Фокусник почесал затылок, забирая себе пикового туза и короля.

— Что там ты говорил о карточном долге? Может, простишь? — с мольбой начал Бальти, всё забирая себе оставшиеся карты.

Габриэль явно проигрывал, но ведь он — Локи…

— Даже не думай, Бальт! Всё мне вернешь!

— Интересные у меня братья, — сделал вывод бедолага Кастиэль, изрядно настрадавшись от дебошир.

========== Веселое прошлое, счастливое настоящее ==========

Спустя месяц…

Небеса.

— Орабель, ты станешь моей женой?

После того, как Габриэль вышел из темницы (а ангелы Бальтазар и Кастиэль вернулись в гарнизон к Михаилу), то решился на важный шаг — сделать предложение руки и сердца молодой и солнечной Орабель, девушке, такой же яркой, веселой, позитивной и жизнерадостной как и он сам. И вот, он стоял на одном колене перед ангелессой, держа в руках небольшое, но очень красивое колечко, которое блестело и переливалось в свете солнечных, ярких лучей. На солнце оно выглядело ещё роскошнее и краше, чем на полке в магазине, и словно жемчуг, драгоценный бриллиант, переливалось и блестело. Маленькое, золотое, такое же нежное и прекрасное, как и молодая невеста Фокусника, кольцо должно было стать символом великой, сказочной и очень крепкой любви. Любви самого младшего из архангелов к темноволосой ангелессе Орабель.

— Женой? — переспросила брюнетка.

Девушка посмотрела на колечко в руках архангела и опустила глаза. Она решила немного помучить и без того взволнованного Габриэля и поиграть с ним. Нет, в душе она давно согласилась стать женой архангела, но для вида и чтобы показать, что она девушка, решила слегка повременить. И вот она, смотря на Гейба, стала делать вид, что все ещё сомневается. Орабель немного помолчала, засмущалась, засомневалась, сделала большую-большую паузу и стала медлить с ответом. Гейб замер в ожидании. Его сердце учащенно забилось, а лицо покраснело от волнения. Самое ужасное — ожидание, самое страшное — неизвестность.

А сама Орабель всё не спешила давать ответ Габриэлю. Она просто молчала. Такое поведение ангелессы привлекло внимание других ангелов-воинов из гарнизона Михаила, и в казарму, где Гейб делал предложение Орабель, вошел Асуф. Юноша внимательно посмотрел на стоящего на коленях Габриэля и весело засмеялся.

— Она будет твоей женой, я уверен в этом. Просто она молчит, как бы мучая тебя. Но она любит тебя, это же видно!

— Я это знаю, юноша, — ответил Фокусник. — Орабель, хватит молчать. Я сейчас умру от ожидания, и ты будешь оплакивать моё мертвое тело сладкоежки. И не будет у вас такого милого, доброго, самого лучшего Фокусника-сладкоежки! Вот так. Так ты согласна? Прошу тебя, ответь что-то или я пошел. У меня ещё есть важные дела… Например… Проведать Палами в Париже!

Как только Трикстер собирался подняться с колен, Орабель откинула длинные волосы назад.

— Вот Асуф всегда всех сдает. Он прав. Я просто хотела немного помучить тебя! Не уходи, Гейб. Я стану твоей женой. Я давно согласилась. Ещё как только заметила колечко в кармане твоей куртки. Я выйду за тебя замуж, потому что очень-очень люблю тебя!

На последнем слове лицо взволнованного сладкоежки озарила счастливая улыбка. Он выдохнул и бережно надел на палец Орабель обручальное кольцо и поцеловал её руку. Он поднялся с колен и поднял невесту на руки, кружа её и целуя. Орабель звонко засмеялась и стала отвечать на поцелуи архангела. Теперь колечко заняло своё законное место на пальчике брюнетки.

— Кажется, у нас свадьба намечается! — радостно воскликнул Асуф, который всё это время наблюдал за возлюбленными, и про которого Габриэль благополучно забыл. — Я обожаю свадьбы! И вот у нас ещё один архангел окольцован! В полку Люцифера пополнение! Он женат, Габриэль будет женат, осталось женить нашего правителя!

Как только юный ангел привлек на себя внимание, Орабель и Габриэль отстранились друг от друга. Она вытерла губы после сладкого, карамельного поцелуя возлюбленного, а он просто отошел и достал шоколадный батончик.

— А кто тебе сказал, юноша, — первой заговорила Орабель, на лице которой появилась счастливая улыбка, — что ты будешь приглашен на нашу свадьбу, м? Ты, Асуф, верно служи Небесам и исполняй свой воинский долг. Кстати, о долге. Вот как ты вернешь карточный долг моему возлюбленному, так сразу на нашу свадьбу и попадешь!

— Карамелька моя правду говорит, — подключился к диалогу Габриэль, который подошел к невесте и обнял ту за талию. — Как только карточный долг мне вернешь, так сразу и погуляешь. А пока, юноша, идите и не мешайте нам!

Ангел хмыкнул и показал возлюбленным язык. Шатен нахмурился и быстро вышел из помещения, напоследок сказав:

— Бяки вы влюбленные! Не честно так!

И Габриэль с Орабель синхронно засмеялись. В этот миг они были самыми счастливыми на Земле и во всем Эдеме.

***

— Ну, тебя можно поздравить? Ты сегодня сделал предложение своей Орабель. Всё, Габриэль, прощай твоя свобода. Прощайте красивые ангелессы, прощай твоя жизнь известного бабника на Небесах. Ты теперь у нас окольцован. Хотя выбрал ты себе очень интересную девушку, и я думаю, что у вас всё получится. Правда, признаюсь, что я был немного в шоке от твоего поступка, тем более зная тебя.

Бальтазар сидел за деревянным столиком посреди большой поляны и внимательно смотрел на своего лучшего друга. Сразу же после того, как Габриэль сделал предложение Бель, то решил поделиться новостью с ангелом и пришел к нему на Тайную поляну. Все дело в том, что Бальтазар решил вспомнить прошлое (что было ещё много веков назад, до падения Люцифера) и сделать себе тайную полянку, такую, которая была у него до побега. На ней он снова посадил кусты конопли, других растений, из которых можно было добывать табак, и которые могли сделать жизнь лучше и веселее. Также ангел вырастил на поляне кат*, тоже повышающий настроение, и что-то подсказывало Гейбу, что на этом друг не остановится. Конечно, проще было наколдовать любой напиток или просто купить его на Земле, но Бальтазар любил выращивать растения и делать из них странные и крепкие напитки на основе каннабиса и конопли, из-за которых потом появлялась непередаваемая эйфория…

— Я тебе об этом говорил, когда мы сидели в темнице. Я готов связать свою жизнь с Орабель и отказаться от всего того, что я делал. Я очень люблю смазливых и красивых ангелесс, люблю ублажать их и дарить им радость, это да… Но я решил, что закончу с этим. Я смирюсь, что будет теперь всё по другому, и я готов отказаться от прошлого ради Орабель. Назад пути нет. Я сегодня сделал ей предложение. Я люблю её, люблю эту позитивную и солнечную ангелессу, с которой мы многое выдержали. Да мы даже войну вместе пережили! Мы были на поле боя, пускай и в разных армиях. Она мне жизнь спасла, Бальти, понимаешь? Тогда, когда я умирал, она меня воскресила. Кстати, и ты тоже. И я просто не имею право разрушить всё, наступить на одни и те же грабли… Понимаешь?

Бальтазар удовлетворенно закивал головой, выслушав речь сладкоежки.

— Понимаю, — бросил он, резко вставая из-за стола. Он подошел к зеленым кустикам, присел перед ними на корточки, а потом продолжил свою речь: — и не осуждаю тебя. Наоборот, я рад, что ты нашел своё счастье. Как я тебе сказал в темнице, надеюсь ты не поступишь так, как это было в случае с Марселиной. Да ты и сам всё понял.

— Понял, Бальти, — ответил Гейб, тоже поднимаясь из-за стола и создавая из воздуха шоколадную конфету. — Это мое счастье. Орабель моя любовь, невеста, с которой я свяжу жизнь. Я её люблю безмерно, и такого со мной ещё не было. Даже с Марселиной было не то. Кстати, — Он откусил шоколадную конфету, подходя к ангелу, — а что ты делаешь? — спросил, указывая на кусты.

— Творю! — ответил Бальтазар, срывая большие и лохматые листья растений. — Ты же знаешь, что я люблю всё усложнять? Ну или не усложнять, а просто изобретать и экспериментировать? Конечно, проще сходить в магазин какой-то на Земле и там купить бухла, а можно просто набраться на Земле в таверне или пабе, но всё это не то. Куда интереснее создавать напитки самим. Это экологически-чистое бухло. Эко-бухло в стиле Бальтазара. Помнишь, как было тогда, ещё до Первой гражданской войны?

Лицо младшего архангела озарила улыбка. Было видно, что ему доставляло удовольствие вспоминать события, которые происходили на Небесах раннее. Ведь в те времена, как и сейчас, он с Бальтазаром был неразлучен.

— Помню. У тебя была тогда своя тайная поляна, на которой ты растил коноплю, и мы часто курили. А потом пришел на ту поляну Михаил и запалил нас. Ну, он обо всем узнал, а потом нас на месяц посадил в темницу. Кстати, именно там я и познакомился с Марселиной. Наше первое знакомство. Помнишь, как ты улыбался, когда она вставала и наклонялась? Похотливый ангел! Она была слегка тогда напугана, а её посадили в камеру напротив нас.

— А что? — Бальтазар как ни в чем не бывало пожал плечами и сорвал стручок очередного растения, которое больше походило на красный перец. Внутри стручка были большие коричневые семена. В руках ангела появилась большая чаша и небольшой кувшин. — Твоя Марселина была очень красивой, и чем ещё было заниматься в темнице? Ну подумаешь, посмотрел на её сисечки. Но там сиськи что нужно… А какая там задница была. Она когда наклонялась, я закусывал губу!

На такие фразы друга Габриэль прыснул со смеха.

— Заткнись, извращенец в секси-футболочке с вырезом и сексопильном пиджачке. Не про твою честь она!

— Да мы же тогда не знали, что она будет твоей невестой. Но, Гейб, да чтобы мне висеть как колбасе на гвозде, чтобы мне хачи бухло поставляли, чтобы мне постоянно пить только паленый коньяк, если я не прав! Сиськи и зад там были, что нужно.

Проказник захохотал, отвесив другу смачный подзатыльник.

— Ладно, с Марсель все понятно. Кстати, ты обустроил эту поляну? Решил вспомнить прошлое? Былые времена? — Габриэль мимолетом бросил взгляд на кусты конопли.

— Именно. Хочу возродитьисторию, ту, которая была ещё до падения Люцифера. Я эту поляну ещё неделю назад присмотрел. Ты же со мной?

Фокусник театрально закатил глаза и сделал вид, что он против этой идеи.

— Гейб, ты же со мной? — снова повторил вопрос настырный ангел, теперь переливая жидкость из кувшина в чашу.

— С тобой! — гордо вскричал тот, решив больше не испытывать терпение друга. — Только чтобы нас снова Михаил не запалил, как в тот раз… А то опять оказаться в темнице не комильфо! Да и мы с тобой и так оттуда не вылазим!

— Не запалит! — весело произнес довольный собой Бальтазар, колдуя над напитком и теперь перемешивая его. — Ну вот, почти готово! Кстати, я же тебе тогда говорил про дом родной, когда мы попали туда из-за гражданской войны, и я был прав!

— Поговори мне тут! Ладно, — в руках сладкоежки появилась чашка, — наливай. Только осторожнее.

Бальтазар закивал головой, а затем прикрыл ладонью горлышко кувшина и хорошо перемешал жидкость. То странно забурлило и создало не очень приятный запах. Разумеется, на такие мелочи архангел с ангелом внимание не обратили. Теперь в состав дивного пойла вошли эти странные семена, листья «экологического» растения и конечно же листья ката. Довольный собой Бальтазар гордо поставил кувшин на деревянный стол.

Понимая и без слов, что нужно делать, Габриэль взял свою чашку и немного налил жидкости из кувшина в неё. Он понюхал напиток, слегка поморщился, и поднес его к губам. Бальтазар поджал губу, ожидая реакции друга на самодельный напиток, а тот с решительностью начал его пить. Видя, что архангел спокойно переносит пойло, особо не морщится, ангел решился и себе налить.

— Ну, за помолвку с Орабель! — гордо произнес сладкоежка, наливая из кувшина себе ещё. — Наверное, её командир нас и повенчает. Точнее, Михаил имеет право обвенчать влюбленных, и поскорее бы…

— Обвенчает, куда же он денется? Ну, за твою Орабель. Чтобы ты с ней был счастлив, и чтобы при ней у тебя встал! — гордо дополнил Бальтазар, залпом выпив пойло до дна. — Прости, не удержался.

— Бальти, ты не исправим!

Ангел ухмыльнулся, продолжая:

— Я забыл самое главное, Гейб. Пожелаю тебе, чтобы Орабель была тебе хорошей женой и тигрицей в постели, и чтобы ты наконец-то познал, что такое семейное счастье. Ну и конечно же горячий секас. Какое же счастье без секаса?

— Идиот озабоченный и не девственный, — ответил Габриэль. — Не бойся, секас она мне обеспечит. Это она в гарнизоне Михаила покорная, а в спальне она далеко не такая и нужно её укротить.

— Укротишь. А я бы Ханну укротил, но она даже внимания не обращает… — В голосе Бальта появились нотки разочарования. — Хотя, когда-то она сдастся!

— Не-а, Ханна не Рахиль или Эсфирь. Она не такая. И Ханна не Мэг. Кстати, помнишь наш прикол? Кто не знает Мэг, Мэгги знают все! — закричал Габриэль, все наливая себе пойла из кувшина.

И на последней фразе оба друга просто покатились со смеху. Друзья постоянно себе наливали и смеялись, даже не замечая юнцов Самандриэля и Асуфа, которые случайно забрели на тайную поляну Бальта. Юноши спрятались в кустах и подслушали весь разговор архангела и ангела. Эти двое были друзьями и хорошо друг с другом общались, служили в одном гарнизоне, и именно один из них задолжал Габриэлю большой карточный долг.

— Я тебя все-таки женю на Ханне! — Это было последнее, что услышали ангелочки, прежде, чем их заметил зоркий глазик Бальтазара.

— Кажется, у нас гости, — лукаво заметил он, опустошив чашку.

Комментарий к Веселое прошлое, счастливое настоящее

* Кат - с древних времён (и задолго до начала использования кофе в XII в.), свежие или сушёные листья ката используют для жевания или заваривания (как чай или пасту) в качестве лёгкого наркотика-стимулятора. Растение содержит вещества стимулирующе-наркотического действия.

Это юбилейная 50 глава.

Я поверить не могу, что уже прошло 50 глав моего чуда.

Правда. Это такое странное ощущение осознавать, что написано уже 50 глав о приключениях Люцифера и его окружения.

Я счастлива, и для меня это тоже праздник.

Спасибо всем, большое-при большое, что мой фанфик читают, и что он нравится.

Я обнимаю всех-всех.

Асуф - http://celebs-place.com/gallery/zac-efron/kinopoisk_ru_Zac_Efr-312.jpg

http://ru.star.korupciya.com/wp-content/uploads/2016/10/ppp-5.jpg

http://www.placen.com.ua/sites/default/files/files/boys/zac-new-zac-efron-17563583-1600-1200.jpg

========== “Великие” наставники ==========

— Ну, юноши, и что же мы здесь забыли?!

Послышался за спиной Самандриэля и Асуфа веселый, пьяненький голос Бальтазара. Пока юноши сидели в кустах и внимательно наблюдали за сценкой на тайной поляне, Бальт уже успел перенестись за спины ангелков и окликнуть их. Перепуганные, они вздрогнули, а потом медленно повернули головы на голос.

— Бальтазар, мы…

Ангел ухмыльнулся, а затем, точно маленьких котят, поднял обоих с земли. Те двое опустили головы, почувствовали, как начинают волноваться и бояться Бальтазара, а тому только того и нужно. Он стоял и смотрел на юнцов, теперь ещё сильнее ухмыляясь. Казалось, Бальту доставляло удовольствие издеваться над младшими. Видя, что «Детки» ещё сильнее потупили взгляд и насупились, положение стал спасать Габриэль, который сидел до этого молча и просто наливал себе дивное пойло, созданное лучшим другом.

— Эй, бухарик в сексопильном пиджачке, отойди от мелких. Не трогай наших Самандриэля и Асуфа. Эти юноши и так нас боятся с тобой! Давай, укурыш, иди сюда, а то твое бухло на солнце нагреется.

Ангел перевел взгляд на друга и заметил, что тот встал из-за стола и направлялся в его сторону. Габриэль довольно быстро преодолел расстояние и оказался возле юнцов. Ничего больше не говоря, он взял этих двоих и повел к столу, а Бальти последовал за ними.

— Серьёзно, — задал вопрос сладкоежка, — что вам нужно на тайной поляне Его бухающего Величества?

На этой фразе Бальтазар прыснул со смеху, а юнцы молчали, боясь и слово произнести.

— Ну, отвечайте же нам, — приказал Бальтазар, которого напуганные до кончиков волос ангелы знатно веселили.

— Мы просто… Михаил приказ дал небольшой, и мы шли его исполнять, а потом случайно зашли сюда, — решился заговорить ангел Самандриэль, который в компании Бальтазара и Габриэля чувствовал себя «Не в своей тарелке».

А Асуф вообще должен был сладкоежке большой карточный долг.

— Понятно, — заговорил Гейб, опустошив чашку с самодельным напитком. — Ну, раз пришли, то проходите! Поднимайте свои маленькие головки и расслабляйтесь. Раз уж вы пришли, то не отпускать же вас просто так. Сейчас мы с вами выпьем немного, вы отдохнете, а потом пойдете в гарнизон к моему старшему братишке. Не бойтесь. Что за стеснительность? Вы же здесь как свои!

— Точно, — поддакнул Бальтазар, откуда-то доставая ещё две чашки. — Сейчас мы вас многому научим. Для начала, вкусите моего напитка. Я его сам сделал! Это мое личное, экологическое бухло, которого вы не найдете в магазинах.

Ангелки переглянулись и нерешительно подошли к столику. Первые минуты они просто стояли и смотрели на чашки и кувшин. Они всё не решались начать пробовать напиток, оно было и понятно. «Детишки» мялись, терялись и не знали, что им делать. Но Бальтазар не Бальтазар, если не найдет выход из положения и всё-таки не нальет юношам.

— Пейте я вам сказал, что вы как девственники? — повторил он приказ.

Младший архангел рассмеялся и посмотрел на ангелков, которые при слове «девственность» снова опустили глаза.

— А почему это «Как?» — спросил он.

— Точно! — Бальтазар хлопнул себя по лбу, делая вид, что вспомнил что-то важное. — Они же девственники ещё. Ох, беда-печаль-огорчение, горе от бухла. Ну ничего! Кларенса в темнице мы многому научили, так и этих научим! Помнишь нашу лекцию Кастиэлю? Так он все понял, и наверняка уже трахнул нашу Мэгги, ну или ударил головой об стену. У кого он тогда учился?

— У разносчика пиццы! — отчеканил Габриэль, вытянувшись «по стойке смирно».

— Да, и мы были хорошими учителями, куда там тому разносчику. Он узнал такие новые понятия в анатомии, что такое либидо и оргазм, и наверняка сдал Мэг экзамен! — И на последнем слове архангел с ангелом снова захохотали, теперь ударяя друг друга по ладошкам.

Но нахождение на поляне Самандриэля и Асуфа, про которых все-таки вспомнил смеющийся Бальтазар, заставило того прекратить смех и сделать серьёзный вид. Он теперь понял, что пора браться за перевоспитание этих девственных, ещё юных дарований, которые в будущем должны будут стать воинами.

— Так, вы же не хотите оставаться девственниками туеву хучу лет? — строго, стараясь подавлять смех, спросил Бальти.

Юнцы синхронно подняли голову и посмотрели на ангела, а тот в свою очередь посмотрел на Габриэля, который согнулся от смеха пополам. Сладкоежка и не собирался успокаиваться.

— П-с-с, Гейб, у нас сейчас урок будет, хватит тебе!

— Ой, всё, — посмеявшись, ответил Габриэль и поднялся с земли. От смеха у него закололо в боку. — Я серьёзный, немного строгий, не девственный красавчик, и я не смеюсь. Давай, Бальтазар, начинай лекцию. Юноши, садитесь за стол. Сейчас мы проведем вам уроки и научим мастер-классу, как можно получить удовольствие и ублажить свое… Либидо, так сказать. Любая из ангелесс будет у ваших ног, но только если вы правильно освоите наш урок!

— А какой это урок? — спросил учителей-идиотов Асуф.

— Ну, — начал Бальтазар, решив не терять времени, — для начала вы подходите к какой-то ангелессе, которая вам давно нравится, и начинаете с ней заигрывать и делать небольшие подкатики. Только ни в коем случае не щипайте сразу за задницу, а то получите. Просто подойдите и сделайте комплиментик своей будущей пассии. Только не такой комплимент наподобие: «Какие у тебя шикарные сиськи» или «Твои сиськи, как персики в саду Джошуа» или «Твои мячики краше солнышка, у меня таких нет». Такое делать ни в коем случае нельзя. Лучше просто комплимент!

— И не сразу намекайте вашим подругам о том, что вы хотите, чтобы они вас ублажили! Можете подарить ангелессам цветы, хотя это и старо. Ну, или сказать доброе слово, но не такое: «Займемся сексом, я хочу лишиться девственности, потому что Бальтазар с Габриэлем надо мной постоянно ржут», — продолжил речь Бальтазара сладкоежка, смотря на удивленных ангелков.

Он перевел взгляд на Бальтазара и заметил, что теперь тот согнулся пополам от смеха и бился в истерическом припадке. Причиной этому послужила последняя фраза произнесенная горе-наставником.

— Всё, Гейб, я больше не могу! — ухахатываясь, проговорил Бальтазар, чувствуя, как от смеха начинает икать.

— А если нам ангелессы откажут? — спросил Самандриэль, который не понимал смеха Бальтазара.

— А вы сделайте так, чтобы не отказали! Главное, ни в коем случае не говорить о сиськах! Это понятно?

Юноши покорно закивали головами, поняв, что спорить с двумя известными бабниками и лоботрясами Небес — себе дороже.

— Ну вот, — подхватил Бальтазар, наконец-то перестав ржать, — теперь вам нужна только практика. Это была странная и небольшая теория от выпивших ангела и архангела, а теперь вперед к практике! Бегом покорять прекрасное! — произнес, снова захохотав.

— Вперед, к вершинам! Прекрасное ждать не будет! — подхватил Габриэль. — И помните: о сиськах пока не говорите. Они их вам потом сами покажут, — дал наставление, шепотом дополняя: — если повезет…

***

После Второй гражданской войны Михаил решил ещё сильнее укрепить свою армию и набрать новых ангелов к себе на службу. Он должен был наводить порядок на Небесах и разгребать всё то, что натворили два его младших, амбициозных брата. И у него это не плохо получалось. Он поставил себе четкую задачу: восстановить Рай и выполнял её. Снова вернулась его военная политика, стали существовать гарнизоны, которыми, как и в былые времена, управляли капитаны — сильные, бывалые и смелые воины, несущие ответ напрямую перед архистратигом.

А вообще гражданская война Габриэля забрала жизни миллиардов ангелов, принесла огромные потери, разрушения и жертвы, и много хороших бойцов полегло на поле боя. Поляны были облиты кровью, Эдем разрушен, а жизни ангелов оплакивала сама земля. И из-за всего этого армия Михаила ослабла и количество воинов резко уменьшилось. Поэтому ему ничего не оставалось, как набрать ещё молодых ангелочков, которые в будущем станут мощной силой Небес, распределить их по гарнизонам, и обучать боевой подготовке, чтобы в дальнейшем сделать из них покорных солдат.

И поэтому было не удивительно, что в послевоенном Эдеме появилось множество юных, молодых ангелов, которые были готовы обучаться, дабы потом предстать перед Михаилом и проявить себя в боях. Разумеется, остались и былые воины, такие как Бальтазар, Кастиэль, Ханна, Наоми, Рахиль, Эстер… Но и юнцов появилось очень много.

И вот посреди небольшой поляны стояли две молодые ангелессы, которым было от силы по восемнадцать лет. У одной из них были густые каштановые волосы, которые волнами спускались до пояса, а у второй короткие, белые, красиво уложенные и перевязанные бантиком. Девушки только поступили в гарнизон к Наоми, и ещё толком ничего не знали.

И вот, отлично поняв урок, который им дали братья-алкоголики, на полянку внезапно вышло два ангелка — Самандриэль и Асуф. Хорошо освоив уроки развратных бабников-наставников, эти двое решили не медлить и перейти к практике и показать, что они усвоили уроки. Как говорил Бальтазар юнцам: «Теория нужна, но практика важнее». Да и этим ангелкам явно не хотелось подвести наставников и опуститься в их глазах.

— Привет, Нуриэль, привет, Рамиэль, — полный странной решимости, уже не смущенный Асуф, первым решил поздороваться с прекрасными, юными дарованиями.

На его голос ангелессы обернулись, и та, что была ростом меньше — Нуриэль, с каштановыми волосами, произнесла:

— Привет, Асуф! И что ты тут забыл? — Шатенка вопросительно вскинула бровь. Она знала юнца, так как уже успела с ним познакомиться на новом месте службы. — Только вас и не хватало!

— Да мы это, — к диалогу подключился Самандриэль, — спросить у вас хотели, — Юнец замялся, почувствовал, как краснеют уши, горят волосы и лицо, но потом взял себя в руки и спросил: — а как вы относитесь к либидо?

На такой странный вопрос ангелессы переглянулись, а Асуф вздрогнул, покручивая у виска, так как его маленький друг ляпнул лишнее. Да и до самого Самандриэля быстро дошло, что он не так познакомился, как от него требовалось. Похоже, юноша провалил зачет…

— Да вы извращенцы! — вскричала Рамиэль, и что было силы ударила Самандриэля по щеке. От внезапной боли ангел схватился за щеку. — Пошли вон! — взвизгнула и отошла.

— За что? — в недоумении поинтересовался Самандриэль, слегка нахмурившись.

— Что мы сделали? — Асуф решил вступиться за друга. — Это мы ещё о сиськах не говорили… Нам приказано было не говорить…

— Идиоты! — хмыкнула Нуриэль.

Ангелессы синхронно развернулись и зашагали прочь от извращенцев, которых Бальтазар и Габриэль явно переучили. А те только пожали плечами, явно не понимая, почему сейчас получили отказ и звонкие пощечины.

— Ой, дураки! — просипел Бальтазар, сидя в зарослях деревьев и наблюдая за своими юными учениками. — Зачем они заговорили о либидо?! М-да, быть им девственниками ещё вечность!

— Да хоть за сиськи не лапали, — хохотнул Габриэль, вытаскивая из каштановых волос колючки.

А далее друзей снова охватил веселый смех.

***

После задорного смеха и после того, как наши Бальтазар и Габриэль увидели «лажу» своих учеников и провал операции, ангел с архангелом решили вернуться на свою поляну, дабы отдохнуть. И вот, идя по Раю, Бальтазар пел странную песенку, которая веселила его лучшего друга, а ангелов и ангелесс вводила в недоумение.

Я натурою широк

Хоть кого спроси

Все отдам тебе, дружок,

Но виски не проси.

Никому-никому виски я не дам,

В уголке, на пеньке, выпью его только сам!

Если кто-нибудь зайдет — двери на замке

Выпью я один бухло

В темном уголке-е-е

Никому-никому бренди я не дам.

Никому-никому выпью его лично сам!

Закончив петь, Бальти засмеялся и свернул на тайную поляну. Друзья хотели сделать новый самодельный напиток, а потом насладиться прекрасным. Но их планам не суждено было исполниться.

— Ну что, Бальтазар, давай новое пойло изобретем? — предложил Габриэль, создав из воздуха шоколадный батончик.

Ангел удовлетворенно покачал головой.

— Давай, — согласился он, присаживаясь за деревянный стол. — Это будет очень…

Внезапно он замолчал и посмотрел куда-то вдаль. Габриэль, явно не понимая, что могло напугать его лучшего друга, тоже посмотрел туда, куда указывал резко напуганный Бальтазар и заметил, что прямо к ним на полянку направлялся сам Михаил. Лицо архистратига выглядело суровым, строгим, но не злым. Он быстрыми шагами направлялся в сторону дебошир, и это подсказывало им, что скоро их веселье закончится.

— Михаил, — театрально всплеснул руками Габриэль, жуя шоколадный батончик, — какой сюрприз! Какой архистратиг пожаловал!

— Начальник, а… — слегка растеряно заговорил Бальтазар, когда Михаил окончательно подошел к ним.

— Вы что себе позволяете? Совсем заняться нечем? — строго поинтересовался он, прожигая взглядом брата и друга. — Какого… Точнее, зачем вы оба, придурки, научили Самандриэля и Асуфа не тому?!

Видя недоумение на лице Бальта и Гейба, Михаил продолжил:

— Ко мне пришли молодые ангелессы из гарнизона Наоми и нажаловались на юнцов, что эти двое спросили их о либидо, прости Отец! Вы чему юнцов обучили, идиоты?! Вы, — Архистратиг поднял с земли камень и запустил ним в ничего не подозревающих дебошир, которые машинально пригнулись. Обошлось без жертв, камень попал в дерево, — извращенцы, преподаватели недоделанные! Вам что, совсем делать нечего? Так я вам быстро задание дам!

Друзья переглянулись, отошли от шока, когда Михаил запустил в них камнем, и в один голос громко закричали:

— Валим!

И они сорвались с места, убегая от разъяренного архистратига.

Тот нахмурился и погнался за ними.

— Габриэль, Бальтазар, — кричал он, пытаясь догнать проказников, — немедленно остановитесь! Это приказ!

— Никому-никому виски я не д-а-а-а-а-м, в уголке, на пеньке, выпью его лично сам! — пел Бальти, убегая от главнокомандующего и заставляя других ангелов недоуменно качать головами.

— Убью, — прошипел обозленный Михаил, перепрыгивая через небольшие кусты роз.

========== Офигенное наказание ==========

— Вот здесь он нас вроде не найдет.

Шептал запыхавшийся Бальтазар, который намотал кругов сорок вокруг сада Джошуа, убегая от главнокомандующего и сейчас сидел в кустах белого жасмина и переводил дух. Возле ангела, на корточках, сидел такой же запыхавшийся и красный от жаркого солнца Габриэль, по тяжелому дыханию которого можно было подумать, что он сдавал серьёзный норматив.

— А если найдет? — спросил Габриэль.

— Да где ему? — отозвался тот, пытаясь восстановить дыхание.

— Да где мне?

Внезапный голос за спиной заставил дебошир нервно сглотнуть. От неожиданности Бальтазар повалился в кусты жасмина, наткнулся на какой-то сучок и зашипел от боли, а Гейб сочувственно посмотрел на друга, а потом на их гостя, которым оказался никто иной, как сам Михаил, догнавший-таки дебошир.

— Насяника*, — пискляво, в стиле хачика-гастарбайтера, произнес Бальти, поднимаясь с земли.

Михаил нахмурился, с каждой минутой понимая, что гнев и злость берут над ним верх. Он пытался взять себя в руки, взять эмоции под контроль, но это у него не очень-то получалось, потому что эти двое взбесили его меньше чем за двадцать минут, и сейчас он боролся с желанием их усмирить.

— Быстро встали! — рявкнул он, все-таки не сдержав себя.

— Насяника, если у тебя ПМС…

— Братиш, если тебе отказали в сексе, то это не повод на нас кричать, — заметил Габриэль, которого вся эта ситуация веселила. — И вообще, какой у нас злой архистратиг. И за что ты злишься? Что мы обучили юнцов не тому? Так это школа жизни. Они бы всё-равно всё узнали, а мы им только помогли, просветили о секасе и тёлочках…

— И стали для них мудрыми наставниками, насяника, — продолжил Бальтазар, ухмыляясь.

И это стало последней каплей для Михаила.

— Замолчали оба! О-Б-А… Заткните-е-е-есь. — Архистратиг окончательно взбесился и просто закричал на ангела и младшего брата.

От такой звуковой атаки даже букашки в панике с поляны уползли. Таким взбешенным Михаила видели крайне редко, потому что его было очень тяжело вывести из себя, даже нереально, но эти двое умудрились это сделать. Михаил явно был вне себя от злости, потому что так его ещё никто не бесил. Но Бальтазар и Габриэль знали секрет, как вывести главнокомандующего из себя и как достать его за двадцать минут.

— Завелся, как будто у тебя в заднице обосновались жуки-грызуны, — сказал сладкоежка, явно играя на нервах старшего брата.

— А разве есть такие жуки? — переспросил Бальтазар.

Михаил прикрыл глаза, потому что почувствовал, как сейчас снова сорвется на крик. Эти двое явно решили поиздеваться над ним, над его нервами и проверить их на прочность. Но Михаил не был бы архистратигом, если бы не смог усмирить этих двоих. Друзья просто шутили, и для них было всё происходящее забавным шоу в котором они играли просто свои роли. Они воспринимали происходящее большой шуткой и не понимали, почему Михаил покраснел от злости и негодования. Видать, шутки он не понял.

— Замолчите оба. Я последний раз говорю! — И снова его мощная звуковая атака. — Да как вы смеете так со мной разговаривать. Я ваш главнокомандующий, старший архангел и архистратиг, и я не позволю, чтобы вы сейчас так себя вели, это понятно?! Это всё вам не игрушки! Поэтому замолчите пока я не показал, кто здесь главный и кому вы служите!

Поняв, что архангел шутку друзей и просто забавную игру не оценил, Гейб вздохнул и замолчал.

— Ладно-ладно, молчим, — примирительно заговорил Бальтазар, подняв руки вверх. — Темница, да? Мы же пошутили… Это просто игра… Мы ничего такого не хотели!

— Прости, если я не понял шутки, — прошипел он, когда слегка отдышался от сильного крика. А затем он уже более спокойно, но очень строго добавил: — Темница? О, нет… Это будет для вас самое легкое наказание. Нет, Бальти, теперь пришла моя очередь шутить и играть в ваши игры. Я принимаю эстафету шутников. Сейчас вы оба идете в Сад Джошуа и там делаете всё, что он прикажет. Целый день, нет, даже целую неделю! И если я увижу, что вы отлыниваете, отдыхаете и не выполняете мой приказ, я сделаю так, что вам будет плохо. Вы же оба меня знаете. Я на наказания о-очень креативен, а Небесная темница вам покажется курортом в отличие от того, что вам будет! — выпалил на одном дыхании разозленный Михаил и последним предложением повысил голос. — И я не посмотрю, что ты мой брат, Габриэль. Это ясно?

Дебоширы синхронно кивнули.

— Славно, — удовлетворенно закончил архангел, окинув взглядом своих воинов. — А теперь, бегом отсюда. Теперь я посмеюсь, клоуны!

Друзья насупились, запротестовали, но всё-таки побежали выполнять приказ, потому что выхода другого у них не было.

— Ах-да, Бальтазар, вернись! — приказал Михаил, заставив ангела резко затормозить. Тот затормозил и врезался в Габриэля, который бежал впереди. Ангел подошел к Михаилу. — И если я увижу, что ты снова взялся бухать или что ты решил променять наказание на своё удивительное пойло, обещаю, пощады не получишь!

— Насяника, я понял! Наш насяник настолько суров…

Михаил на последнюю фразу закатил глаза, а дебоширы побежали выполнять наказание.

***

Над всем садом Джошуа светило яркое солнце. Был жаркий, знойный полдень. В этот период солнце жарило больше, чем обычно, и был настоящий солнцепек. На голубом небосклоне не было ни тучки, а само солнце чувствовало себя там владыкой.

В самую жаркую и душную жару, ни один ангел из различных гарнизонов не решался выйти в Сад. В этот период времени многие небесные дети просто сидели в прохладных помещениях, боясь высунуть нос на улицу. Куда приятнее было нежиться в прохладном озерце (которых в Раю было довольно много) нежели гулять в Саду. Так как в Эдеме помимо озер были ещё и речки, то многие ангелы там и проводили свободное от заданий время и наслаждались хрустально-чистой и прохладной водой.

В такую ужасную жару тяжело было даже выходить в Сад, не то, чтобы там отбывать наказание. Но у наших дебошир не было права выбора, ибо сегодня они хорошо вывели архистратига, и тот им назначил наказание. Сколько бы ангел с архангелом не шутили и не баловались, действуя постоянно на нервы Михаилу, наказание все равно выполнять пришлось. Эти двое могли перечить, играть на его нервах, как на струнах, но не выполнять приказы не смели. Особенно Бальтазар, потому что всё равно он был ангелом и имел меньше привилегий и прав, чем его друг.

— Ну что, мальчики, ваше задание на сегодня…

Ангел Джошуа, райский садовник и хранитель Небесного Сада, расхаживал перед Бальтазаром и Габриэля, которые стояли в одной шеренге, давая им поручения. В отличие от проказников (которые проклинали Михаила, Джошуа и обижались, что архистратиг не понял их невинной шутки), сам ангел бы спокоен, уравновешен и говорил четко и понятно.

— Джошуа, эм, я тебя перебью, — Габриэль, утомляясь от жаркого солнца, решился первым заговорить. — А можно без заданий? Просим тебя. Сжалься над нами, над такими красавчиками. Ты посмотри, какой у Бальти сексопильный пиджак. Ты посмотри, что перед тобой стоят два идеала, два ангела Небес, которые ни в чем не виноваты. Наш правитель настолько строг… Но мы не при чем.

— Ага, — Бальтазар, подобно другу, тоже решился воспротивиться, — смотри какое солнце. Все ангелы сейчас отдыхают, купаются в озерах, а мы наказаны. Опять. За что? Солнце такое жаркое. Ну, Джошуа, смилуйся над нами. Просим тебя!

— А Бальти тебе потом своё бухло даст!

— Кхм, — Бальтазар укоризненно посмотрел на Габриэля и покрутил у виска.

Садовник слегка улыбнулся, смотря на дебошир.

— Приказ Михаила. Не могу. Простите, мальчики, но вы будете отрабатывать наказание, — Он говорил это таким спокойным тоном, что Гейбу захотелось удавиться. — Я не буду это обсуждать. Я ангел подневольный и приказ архистратига есть приказ.

— Приказ, приказ… А сам сейчас, наверное, лапает красивых ангелесс в своём кабинете, — хмыкнул Бальтазар, изучая цветочки на поляне.

— Так, меньше слов. Тем более я знаю, что вы наказаны на неделю!

Садовник щелкнул пальцами.

Перед ангелом и архангелом появилось множество разных садовых инструментов. От изобилия странных предметов (которые дебоширы видели первый раз) у Бальти округлились глаза, и он присвистнул, а Габриэль нервно сглотнул и достал из кармана шоколадную конфету.

— Ваша задача на сегодня перекопать во-о-он ту поляну. На перекопанном участке земли я буду сажать новые цветы, которые уничтожила Гражданская война. Там будет много фрезий, магнолий и прочих цветов, потому что Михаил приказал наводить в Эдеме порядок, и вы оба мне в этом поможете! — Джошуа указал вперед, показывая Бальтазару и Гейбу поляну.

Эти двое посмотрели туда, куда указывал Иешуа и синхронно закричали:

— Но она самая большая в Эдеме! Мы не справимся за один день! — вскричал разозленный сладкоежка и чуть не подавился шоколадной конфетой.

— Проще трахнуть дерево, чем перекопать поляну, — просипел разочарованный, красный от жаркого солнца Бальтазар, за что получил смачный подзатыльник от садовника.

— Проще жопой съесть арбуз, — дополнил Габриэль и тоже получил от садовника.

— Справитесь, мальчики, у вас есть неделя, — пожав плечами, ответил Иешуа, показывая жестом дебоширам следовать за ним.

Те оба, прокляв Михаила, высказав мысленно все оскорбления, которые они только знали в сторону архистратига, поплелись за садовником. Бальтазар хотел сбежать и пофиг, что ему будет, но Гейб ему этого сделать не дал, ухватив за серую футболку.

— Потом сбежим, что ты палишься раньше времени? — прошептал на ухо Габриэль другу, которому идея ангела пришлась по душе. — Он свалит, мы сбежим.

Бальтазар согласился и поплелся на поляну.

***

Спустя десять минут два дебошира и садовник дошли до злополучной поляны. Бальтазар её окинул взглядом, поматерил Михаила, в очередной раз, а Габриэль стал продумывать план побега.

— Итак, задачу вы помните, — заговорил Джошуа, указывая на землю. — Вы должны вскопать землю по всему периметру поляны. То есть везде. У вас на это есть целый день. Способности ваши вы не примените, Михаил и об этом позаботился, поэтому будете работать. Я сейчас пойду поливать остальные цветы, а вечером, когда вернусь, я проверю ваше выполненное задание.

— Э, — Бальтазар хотел что-то спросить, но чернокожий Иешуа его перебил.

— Ах-да, Бальти, отдай мне то, что ты припрятал и прячешь сейчас. Я заметил это у тебя ещё раннее, и сейчас пришло время отдать мне найденное… — Садовник бросил взгляд на пиджак, который ангел нес в руках.

Бальтазар хмыкнул и переглянулся с удивленным Габриэлем. Тот уже догадывался, что мог прятать лучший друг. Нехотя, скрепя сердцем и зубами, матеря Михаила, Бальт достал из пиджака бутылку с мутной жидкостью и протянул её садовнику. Габриэль прикрыл рот ладонью, чтобы сейчас не засмеяться.

— И не балуйтесь здесь. Приступайте, мальчики, если что, я неподалеку, — спокойно приказал садовник и, развернувшись, скрылся в кустах жасмина.

Бальтазар захныкал и проговорил:

— Ну, начальник, да чтобы тебя завтра мыши загрызли! Ты садист! Несправедливый тиран! Тиранозавр! За что мы наказаны?! Так не честно. Я не могу копать в такую жару. Сам бы покопал! Ты попробуй покопать по жаре! Да в такую погоду никто не выходит в Сад, а мы работать должны! — восклицал ангел, пытаясь хоть немного вскопать поляну.

Но это было сделать действительно сложно, потому что жара была просто невероятная, и именно она придавала особой усталости дебоширам. В самый солнцепёк было очень тяжело работать и отбывать физическое наказание. Ещё и как назло ветерка даже не предвиделось.

— Лучше бы в темницу посадил! Там хотя бы прохладно! — вопил он.

Такое поведение друга привлекло внимание архангела Габриэля, который до этого тоже выполнял наказание, просто копая поляну. Он неожиданно остановился и воткнул лопату в землю.

— Брось, Бальти, не все так плохо, — успокаивающе заговорил Габриэль, пытаясь поддержать друга. — Да уж, в темнице сейчас прохладно. Но ничего, мы справимся. Во всем можно найти плюсы…

Младший архангел ясно видел насколько сейчас злой и обиженный Бальтазар (Ещё и когда бухло отобрали) и попытался разрядить обстановку. Он коварно сверкнул медовыми глазами, а затем бросил взгляд на друга, который шипел, словно разъяренная кобра, но при этом всё равно копая.

— Полу-у-у-ундр-а-а-а! — закричал сладкоежка, подняв с земли огромный кусок грязи.

Он, без угрызений совести, запустил ним в ничего не подозревающего Бальтазара и попал ему прям по темечку. Ангел вскрикнул, осматривая себя. Теперь он стоял весь в грязи и пытался сообразить, что сейчас произошло, а сладкоежка залился звонким смехом.

— Охуел?! — Ангел удивленно вскинул бровь, убирая кусок земли с волос.

— Это Спарта-а-а-а-а!

Бальтазар нахмурился и тоже воткнул лопату в землю. Он наклонился и поднял с земли ещё больший кусок грязи. Ангел ехидно ухмыльнулся и запустил ней в друга, параллельно начиная звонко смеяться. Большой кусок земли попал архангелу в лицо, заставив его поморщиться, пошатнуться и накушаться этого. Он выплюнул грязь, в недоумении интересуясь:

— Что это было?

— А это, моя шоколадная попка, вызов принят! — объяснил Бальти, поднимая с земли снова грязь. Ангел достал бутылку воды, которая была на поляне (Джошуа все-таки немного пожалел проказников, оставив тем воды) и вылил её в землю. Гейб же внимательно наблюдал за Бальтазаром, параллельно вытирая с лица грязь.

— Ты что сделал, ушлепок? Это была наша вода! — Гейб поморщился, наблюдая, как лучший друг выливает последнюю воду, и ту впитывает уже мокрая земля.

Бальти ничего не ответил. Он наклонился, а потом резко ухватил сладкоежку за ногу. Тот закричал, даже завопил, не удержался и повалился в мокрую грязь, параллельно обрызгивая футболку Бальтазара и самого ангела. А тот только продолжил смеяться, теперь насыпая грязь на волосы друга и засыпая землей. Он даже не обращал внимание, что сам был уже с ног до головы грязным.

— Жри, Габи, жри, — произнес сквозь веселый смех Бальтазар, запихивая в рот архангелу большие куски земли.

— Не-а, — выплюнул грязь Габриэль и перехватил атаку. Он как-то смог вырваться из цепкой хватки друга и перейти в контрнаступление, схватить Бальтазара за волосы и окунуть лицом в грязь. — Ну как, укусненько тебе? — поинтересовался он с ухмылкой, вытянув голову друга с земли.

Тот протер глаза, чтобы хоть как-то видеть.

— А-а-а-а, — резко завопил Бальтазар, выплёвывая грязь, которой он знатно наелся. Его лицо было в липкой, мокрой слизи, а волосы хоть подстригай. — Хана тебе!

И ангел обоими руками схватил кусок земли и стал ней просто кидаться в архангела. Оба друга весело хохотали, катались по мокрой земле, не забывая кормить друг друга грязью и выкрикивать в сторону друг друга не очень цензурную лексику. Они оба были уже достаточно липкими, черными и теперь походили на пленных немцев времен Второй мировой войны.

— Я тебе шас устрою Освенцим!** — вопил Бальтазар, пытаясь вырваться из хватки лучшего друга и отползти от него. Ангел схватил в охапку землю и снова обсыпал ней сладкоежку.

— М-м-м-м-м, земля такая вкусная, — смеясь, сладко говорил Габриэль, тоже засыпая глаза друга.

— Да чтобы у тебя никогда не встал! — ругался Бальти, пытаясь переходить в контрнаступление. — Чтобы Орабель тебе только по праздникам давала! Чтобы к тебе приехала теща, которая весила бы двести килограмм! Да чтобы у тебя теща была хуже змеи!

— А тебе чтобы век бухла не видать! Да чтобы тебе ангелессы отказывали! — продолжал Габриэль речь друга. — Чтобы тебе проснуться голым посреди Эдема! Да чтобы тебе…

— Вы не исправимы! Вы что здесь устроили? И это вы так отбываете наказание?!

Договорить сладкоежка снова не успел. Неожиданный, но такой знакомый голос за спинами друзей заставил их остановиться и замолчать. Бальтазар поднял голову вверх, в миллионный раз выплюнул землю, которой наелся от пуза, как говорится, и посмотрел сверху-вниз на внезапного гостя. Ним, как все поняли, оказался Михаил, который внимательно смотрел на сидящих в грязи брата и друга.

— Это что за картина Пикассо «Пленные немцы?!» Вы что делаете? Ребята, это же Рай!

Нравоучительно начал Михаил, но сладкоежка его перебил:

— Так это, — он улыбнулся, указывая на землю, — наказание отбываем, ага. Вкусно. Хочешь?

— Мы тебе, Михаил, — продолжил Бальтазар, — можем салатик сделать.

Старший из архангелов усмехнулся, понимая, что эти двое не исправимы. Они даже в таком сложном физическом наказании нашли свои плюсы и превратили его в забавную игру под названием «Кто больше накушается земли». Он неверяще покачал головой, развернулся и ушел.

— Вы не исправимы. Это уже не лечится, братишка. Лучше перенесусь к Палами в Париж, а вы двое… Детский сад вторая четверть, — последнее, что услышали весельчаки от архистратига.

— Ну что, Бальти, мы с тобой все сделали. Наказание вышло очешуенным! Михаил в офиге!

— Пошли под водопад? Смоем грязь, а заодно и побрызгаемся… Ну или Рай затопим…

— Идея!

И ангел с архангелом, ударив друг друга по ладошке, то бишь дав друг другу «Пять» направились в сторону журчащего небольшого водопада, даже не обращая внимание на возгласы садовника Джошуа. Этот жаркий день обещал для них быть ещё веселее, тем более, когда эти двое вместе.

***

— Да это же ходячая головная боль для всех Небес! — восклицал Михаил, расхаживая перед ангелом Анной, которая всего-лишь пришла к нему доложить о выполненном задании своих воинов. — Вчера какое-то странное пойло, позавчера — кусты, прости Отец, конопли, три дня назад разврат на Небесах! Каждая ангелесса воет от него! Я обещаю, что доиграется он! Это невероятно просто. И это я ещё молчу про его карты на раздевание и про то, что я увидел Гавриила голым в Эдеме!

Рыжая внимательно слушала своего командира, еле сдерживая смех. Всегда было забавно наблюдать, когда её главнокомандующий «добрыми» и «ласковыми» словами отзывался о Бальтазаре, капитане его гарнизона и личной головной боли.

— Ну, Бальтазар он такой, — начала Анна, смотря на Михаила.

— Такой, такой. Что мне с ним делать?! Темница для него — радость, физически его наказывать… Так ты видела, что они сегодня утроили? Там им ещё покера не хватало и ангелесс, чтобы были женские бои без правил в земле! Господи, дай мне силы с ним справиться.

Архистратиг постарался перевести дыхание и немного успокоиться. Он глубоко вдохнул, а потом выдохнул и постарался взять себя в руки.

— Ладно, сам разберусь! Что у тебя? Ты же зачем-то зашла? Давай скорее. Я сейчас исчезаю в Париж к Палами и пока меня не будет. А за Бальтазаром приглядывай, Анна, он доиграется.

— Он такой и будет. Но зато он хороший воин… — Рыжая улыбнулась и протянула Михаилу пергамент. — С ним ты не заскучаешь!

Архистратиг истерически рассмеялся, посмотрев на свою подчиненную.

— Воин хороший, друг хороший, а ветреный. И его не переделаешь…

— Ты сам ответил на вопрос. — Анна сочувственно посмотрела на Михаила, которого ей было даже жалко.

Комментарий к Офигенное наказание

* насяника - начальник

** Освенцим - Концентрационный лагерь и лагерь смерти времен Второй мировой войны.

========== Неожиданные предложения ==========

Окрестности Парижа, Рамбулье.

А на Земле был ноябрь. Холодный ветер шумел в окрестностях маленького Рамбулье, шумел в лесах над рекой Сеной, осыпая мертвую листву. Короткие, серые, словно состарившиеся, пролетали осенние дни. Лишь изредка погромыхивал припозднившийся гром, и молнии, извиваясь как змеи, озаряли горизонт фосфорическим светом. А листья беспрестанно сыпались и сыпались с деревьев.

***

И месяц, пока Бальтазар и Габриэль находились на Небесах, к Палами приходил Люцифер. Делал он это в ее видениях, и казалось, что девушка все больше сходила с ума — постоянно говорила как будто сама с собой. Михаил не замечал ещё этого, что явно радовало саму Палами. Если бы заметил, что она уже и говорит сама с собой, наверняка бы вызвал психиатра. Но не смотря на всю сложность данной ситуации, Люцифер продолжал являться в глюках Палами, и сама она была этому несказанно рада. С каждым холодным осенним днем ждала мадам своего мужа.

Так же было и в этот ноябрьский день.

— Добрый день, Вьетнам! — закричал Люцифер, когда жена лежала в теплой ванной и наслаждалась купанием.

Хоть её сосуд и трещал по швам, изматывался, а на теле были большие язвы и волдыри, которые периодически кровоточили и лопались, девушка все равно принимала ванную. Да, это было больно, но она же не могла не принимать ванную? Это нужно было делать. Хотя её телу это и не нравилось, а на свой сосуд без слез Палами смотреть не могла. Уже полтора месяца она так страдала, и за это время сосуду легче не стало. Наоборот, положение ещё сильнее усложнилось, и ни Михаил, ни Габриэль, ничего не могли с этим поделать. И она привыкла, смирилась.

— Люцифер! — взволнованно вскричала Палами, быстро открыв глаза. — Ты что здесь делаешь?

Она внимательно посмотрела на архангела, который стоял в дверном проеме ванной комнаты, сложив руки на груди в своей привычной манере, и весело улыбался.

— Как что? — Светоносный ехидно взглянул на жену. Та быстро вылезла из ванной и обмоталась теплым мягким полотенцем. — Пришел проведать любимую супругу. Ты разве не рада меня видеть?

— Я рада, гугусик. Только вот… Ты не туда пришел немного. Точнее, не вовремя. Я же в ванной была, — ответила Пройс и, придерживая махровое полотенце, поцеловала мужа в щеку. Архангел ответил на поцелуй.

— Ой, брось, Палами, — изрёк Люцифер, махнув рукой. — Да что я там не видел? Ты моя жена, и мне можно видеть тебя обнаженной! Даже нужно.

— Но не тогда, когда мое тело так изранено, а сосуд на ладан дышит.

Она прошла в спальню, развязалаполотенце и укуталась в ещё более толстый, но очень мягкий халат. Сев на кровать, Палами стала расчесывать длинные волосы, а Люцифер просто поглядывал на жену, провожая взглядом каждый ее жест. Он повернулся к ней, и в голубых, как небо, глазах отразилась задумчивость и озадаченность.

— О чем ты думаешь? — поинтересовалась Палами, отложив расческу в сторону.

— Думаю, сколько могут продолжаться твои мучения, — честно признался Люцифер, отвечая на вопрос. — Я не могу тебя видеть такой. Твой сосуд…

— Да, — кивнула она.

— Палами, — Падший сделал глубокий вдох, — а ты бы не хотела просто поменять оболочку?

Видя удивление на лице молодой жены, он объяснил:

— Я имел ввиду, что измени свой сосуд. Возьми себе новый, целый. Зачем тебе это нужно! Я не могу видеть, как ты умираешь! А новая шкурка тебе пойдет на пользу.

— Ты в своем уме, Люцифер? С чего бы это? Это мой сосуд, и с чего бы мне его менять? О, нет, это исключено. Или ты бы хотел меня увидеть в сосуде Мерилин Монро?

Люцифер невольно засмеялся, а потом спросил:

— А почему именно Мерилин Монро? Она не в моем вкусе. Лучше тогда Анджелина Джоли.

— Идиот!

— А если серьёзно, — продолжил он, перестав смеяться, — зачем тебе страдать? Я бы на твоем месте так и сделал. Я люблю тебя любой: рыжей, белой, брюнеткой, серо-буро-малиновой, но…

— Нет, я сказала, даже ничего не говори! Мы найдем другой способ его излечить!

— Не отрицаю, — Люцифер пожал плечами, примирительно проговорив: — Я просто предложил. Но я не могу видеть, как ты мучаешься.

— Я это знаю, родной, — спокойно ответила Палами. — И твоя забота и переживания мне очень важны. Ты делаешь нечто большее. Но менять сосуд даже не проси. Мне и этот нравится. А я найду способ себе помочь! Кстати, это же было с Ником у тебя…

— С Ником все было по-другому! Не сравнивай себя и меня! — резко вскричал архангел, теперь осмотрев себя и свой сосуд. — Ник не мой истинный сосуд, поэтому ему было тяжело выдерживать мои способности, моё могущество. Он износился, да… Но в Клетке все стало как обычно, и этот сосуд восстановился. Если ты помнишь, на кладбище «Сталл» Ник был на последнем издыхании, но в Клетке все изменилось. У тебя же все совсем по-другому. Понимаешь, как бы тебе это объяснить, — Он задумался и попытался собраться с мыслями, а потом пояснил: — твой сосуд напрямую связан с тобой. Он подстраивается под твое состояние. То есть если переживаешь ты, переживает и она.

Пройс выслушала мужа, отвечая ему:

— Ты прав, Люц, мой сосуд зависит от тебя. Как только ты будешь рядом со мной, мне станет легче. Но я не знаю, как тебя спасти. Даже Михаил не знает. Неужели нет никакого шанса, Люцифер? Я не верю в это… Он должен быть, понимаешь? Из всех ситуаций есть выход. Его нет только из гроба!

Светоносный отрицательно покачал головой.

— Красивый мишка Тедди, — Он изменил тему разговора, внезапно, но предсказуемо. — Михаил знает толк в игрушках, ведь это он тебе его подарил, типо, в знак поддержки и всё такое. Какой няша!.. Обнимашки?

— Люцифер! — прикрикнула она, убрав с кровати огромного медведя. — Не говори мне сейчас об игрушках и не переводи тему. Это не уместно! Говори по-существу!

— А что? — Он развел руками, бросив взгляд на свою мягкую «жертву». — Мой брат сделал тебе приятное, и почему бы нам не поговорить на эту тему? Это так трогательно, что я сейчас расплачусь. — Дьявол скорчил грустную мордашку.

Палами понимала, что сейчас будет срываться на крик. Взяв себя в руки, она попыталась выдохнуть и взять ситуацию под контроль, стараясь успокоиться и не закричать.

— Люцифер, прекрати! Говори уже! — рявкнула Пройс.

Видя такую её реакцию, архангел ничего не ответил. Он понял, что не стоит переводить тему разговора на другие вещи — Палами все равно не даст ему этого сделать. Да и его своеобразные забавные словечки и харизма сейчас не уместны.

— Выход есть, — заявил Люцифер. — Но я не уверен, что нам он поможет. Михаил ни за что на такое не пойдет, а тебя я сам не пущу на такой важный шаг. Я лучше буду сидеть вечность в Клетке, но тебе я это сделать не позволю. Я знаю тебя лучше, чем самого себя. Если я тебе сейчас расскажу, то ты обязательно сделаешь это… А я не могу рисковать твоей жизнью. Поэтому, даже не думай!

Экс-демон промолчала. Палами подошла к окну и стала смотреть на осенний сад большого дома Михаила, а потом резко развернулась. Карие глаза наполнились горечью и обидой, но в то же время и надеждой на спасение. Она посмотрела на своего мужа, отвечая ему:

— Ты сейчас все равно знаешь, что я буду тебя расспрашивать. К чему всё это, Люцифер? Я понимаю, что ты переживаешь обо мне, но это дела не меняет. Ты же для чего-то начал говорить? Сказал ведь, что есть выход. Так почему ты сказал «А», а «Б» не договариваешь? Ты лучше всех меня знаешь и понимаешь, что я все равно все узнаю. Я знаю, что наша связь сильнее, чем мы думали. Я знаю, что я у тебя самое дорогое в твоей жизни, а ты самое дорогое в моей. Но, Люцифер, пойми, что без тебя мне хуже во сто крат, чем с тобой! К чему мне такая жизнь, вот объясни мне? Ты думаешь от неизвестности мне легче? Черта-с два! — Она даже не заметила, как голос стал срываться на крик. — Так вот, ошибаешься! Кстати, я и так взаперти, что ещё со мной может случиться?! Из дома меня почти не выпускают, способностей моих нет. Нет, они немного есть, но применить я их не могу, потому что Клетка меня ослабила, и я стала словно кукла. Так что о безопасности Михаил позаботился, поверь мне. И ещё, я тебе обещала бороться? Борюсь! Я уже не та истеричка, которой была! Я давно перешла на второй уровень — борьбы! И я сделаю все, чтобы тебя спасти. Давай, сделай это, расскажи мне. Что ты мнешься, как девственница перед первым сексом?!

На слове «девственность» Дьявол вяло улыбнулся. Он опустил голову, признавая, что жена права, но он слишком любил её и боялся за неё, переживал за её жизнь и не мог допустить, чтобы с его любимой женой, самой дорогой Палами что-то случилось. Нет, лучше взаперти сидеть, но знать, что возлюбленная, его любовь, его лучик света в безопасности. Но с другой стороны, Падший прекрасно знал мадам Пройс и понимал, что Палами все равно узнает правду, и скрывать что-либо от неё нет смысла. Она ведь настырная, и все равно заставит его рассказать всё, от своего не отступится…

— Ладно, — наконец согласился он. — Все равно ты заставишь меня говорить. Есть один выход. Палами, только пообещай мне, что ты не сделаешь этого! Я должен был предупредить Михаила, чтобы он не позволил тебе, но я не его глюк, и он меня не видит. Поэтому связаться с ним я не могу.

И она снова промолчала, присаживаясь около него и кладя голову ему на колени. Ответа как такового она не дала, а Люцифер, погладив жену по волосам, продолжил:

— Врата клетки может открыть Смерть. Он сильный, мудрый и он такой же, как и мой Отец. Никто не знает, кто раньше появился: он или Бог. Для вызова Всадника нужен ритуал, который знают архангелы и серафимы. С ним можно сделку заключить. Но я не знаю о цене, Палами… Вряд ли Смерть просто так согласится такое провернуть. Я не думаю, что он будет милосерден и проявит сострадание к Дьяволу. Но это единственный выход.

— То есть, — заговорила Палами, поудобнее умастившись на коленях мужа, — Смерть может выпустить тебя и без Колец?

— Да, но это дела не меняет, Палами. Ты не знаешь этого ритуала и не вздумай об этом спрашивать Михаила или Габриэля. Забудь то, что я тебе сказал, слышишь меня?! Пообещай мне, Палами. Хотя кому я это говорю… Я же знаю тебя. Только я исчезну, мы призовем Смерть. Жалко, что ты так и не хочешь понять, насколько я за тебя переживаю и насколько я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось!

Она внезапно поднялась с колен мужа.

— Обещаю… Я пообещаю тебе, Люцифер. Но выход ведь есть, и это уже что-то, верно?

— Вернее не бывает! Прости, Палами, мне пора. Не спрашивай, но я ещё появлюсь. Я люблю тебя. Береги себя. Жди меня, и я вернусь. — И Люцифер, встав с кровати, исчез.

Палами даже ответить ничего не успела… Девушка посмотрела туда, где только что стоял муж, задумавшись. Она знала, что все равно сделает по-своему, невзирая на данное обещание любимому. Она наконец-то узнала правду — и теперь перейдет к действиям.

***

Пролетело ещё две недели с того момента, когда Люцифер пришел в глюках к Палами. Была где-то середина ноября, и над всем маленьким Рамбулье выпал первый снег. Земля покрылась неровным снежным покрывалом. В первые дни снег был небольшим, с дождем. Он колюче сыпался из низких темных туч, и часто даже не успевал долететь до земли. Но, чем ближе была зима, тем сильнее менялась погода. Дожди окончательно отступили, уступая место морозам и снегу.

Температура ещё сильнее упала, и теперь было просто невероятно холодно. Такая холодная ноябрьская погода заставляла всех жителей пригорода Парижа сидеть в теплых домах и не выходить на улицу. Да и кто бы вышел на улицу, когда за окном было так неуютно? Намного лучше сидеть в теплом доме перед камином и просто попивать горячий чай.

Так думала и Палами, которая уже давно забыла, когда вообще выходила из «любимого» Рамбулье.

А Люцифер тем временем пропал. Две недели томительного ожидания — Палами даже начала отмечать дни в календаре… Безрезультатно.

Но ведь она все верила. Надеялась на какое-то чудо и постоянно задавала себе вопрос: «А, может, он все-таки придет? Завтра. Нет, он точно завтра придет. Просто вот дела пока у него важные! Тем более он сидит в Клетке».

Но все было по-прежнему. Люцифер не появлялся

И, чем дольше не было мужа, тем чаще задумывалась Палами о ритуале, о котором узнала от любимого. Она не хотела медлить и хотела поскорее спасти его. Но была проблема — она не знала принципа ритуала и не понимала того, что ей нужно было сделать. У Михаила она спросить не решалась, потому что знала, что в этом деле он не помощник, у Габриэля тоже, а у других ангелов…

***

Пройс проснулась рано и выглянула в окно. Снова снег, холод, ноябрь. Потеплее укутавшись в вязаное платье и накинув толстую накидку, девушка глубоко вздохнула и присела за письменный стол, доставая белые листы и ручку и начиная писать.

«Дорогой Люцифер.

Ты не представляешь, как мне сейчас тяжело. Ты снова пропал. Пропал на две недели, и я понятия не имею, где ты сейчас. То ты хоть в галлюцинациях ко мне приходил, и я знала, что с тобой все хорошо. Сейчас всё по-другому. Как ты переносишь заточение, как ты там, в той темнице?

Ты знаешь, как мне плохо? Я сейчас пишу тебе письмо в надежде, что ты все-таки услышишь меня и появишься, пускай даже в глюках.

Я очень люблю тебя и скучаю… Я верю, что у нас все получится, и мы снова будем счастливы. Если нужно будет, я пойду на сделку со Смертью. Я знаю, ты меня осудишь и будешь ругаться. Ты будешь иметь право злиться, но я буду знать, что ты на свободе. И только тогда я вздохну с облегчением. Меня никто не поймет, ни ты, ни Михаил… Но я готова это сделать и даже пожертвовать собственной жизнью.

Я не страдалец, а борец. И я полна решимости, чтобы помочь тебе!

Ведь есть на свете особое слово — любовь, и держится мир на нем…

С любовью, твоя Мадам».

Закончив писать, Палами отложила ручку и листы в сторону и прикрыла глаза. Она открыла письменный ящик и достала оттуда пепельницу. Вытащив из сумочки пачку женских сигарет, она закурила.

Так пролетело минут двадцать. За это время Пройс выкурила две сигареты. Комната наполнилась табачным дымом, и это заставило её открыть окно. Как только она встала, чтобы его закрыть, в комнату постучали. Стучали сильно, настырно и явно с энтузиазмом. Девушка только вздрогнула и быстро запрыгнула на кровать, подогнув под себя ноги. Но закрыть окно она все-таки успела.

— Войдите! — воскликнула она, бросив взгляд на дверь.

Как только Палами дала разрешение, в спальню девушки вошли два архангела. В руках Габриэля была упаковка дорогих французских конфет, а в руках Михаила плюшевый белый заяц. При виде деверей, Палами закатила глаза, а сами архангелы просто улыбались. Но запах курева ещё не совсем выветрился, и от него даже Палами стало немного тяжело дышать. Михаил первым учуял табачный дым в комнате невестки. Он сердито нахмурился, смотря на неё.

— Мы ещё и курим? — вскинув бровь, поинтересовался архистратиг, повышая голос: — Совсем последние мозги скурила? Если ты думаешь, что сигареты не влияют на сосуд — ошибаешься. Ещё как влияют. Посильнее даже, чем текила и виски. Не жалеешь ты себя, Палами. Тем более, когда девушка курит…

— Хватит, Михаил. Папочка, спасибо, я больше так не буду. На этом все? — съязвила Палами и поудобнее уселась на кровати. Последней фразой экс-демоница заставила Габриэля засмеяться. — Папуль, ты сюда пришел поругать доченьку? Дядя Люцифер об этом знает…

— Не всегда же ему меня ругать! — вставил свои «пять копеек» веселый Трикстер и начал по-тихому открывать конфеты. — Вот, мы тебе тут конфеты принесли. Только давайте их откроем. Ну, пожалуйста. Не тяните! — захныкал он и по-детски надул губки.

Михаил взглянул на младшего брата и покачал головой. Сладкоежка с энтузиазмом потрошил коробку и доставал оттуда шоколад.

— На самом деле… — начал говорить старший архангел, шлепая Габриэля по пальцам. Тот сразу же оторвался от поедания сладкого и показал старшему брату язык, — мы пришли сюда порадовать тебя. Последнее время ты как в воду опущенная, и Габриэль принес конфеты, чтобы тебя поддержать. Кстати, если ты у него их не отберешь, он их съест!

— Я оставлю ей! — ответил довольный Гейб, уплетая шоколадные конфеты за обе щеки. — Немного…

— Так вот. Мы хотели тебе настроение поднять, и кое-что придумали. А ещё… Ещё я решил, что мы с тобой завтра пойдем на экскурсию в Париж! Я тебе покажу центр города и все достопримечательности столицы Франции.

— Михаил, — Палами перебила архангела, — какой Париж? Во-первых, там ледник, снег и ноябрь, а во вторых… Мой сосуд. Посмотри на меня! Я не могу пойти с тобой!

Архистратиг вздохнул и, прикатив фитбол, присел на мяч. Он не успел ничего ответить невестке, как Габриэль резко отложил коробку с шоколадными конфетами, и его лицо стало непривычно серьёзным. Он сделал шаг к невестке.

— Я могу тебе с сосудом помочь! — заверил он.

Услышав это странное и внезапное заявление, Михаил и Палами синхронно уставились на младшего архангела, который подошел к кровати Пройс и склонился над ней, прижав ладонь ко лбу. Поняв, что собрался делать Фокусник, Палами дернулась и попыталась вскочить с кровати, но Гейб не дал ей этого сделать. Он уложил невестку обратно и взял за руку, не давая ей подняться.

— Лежи смирно, а то свяжу. Это не больно, обещаю тебе! — заверил сладкоежка.

— Нет! — вскричал архистратиг. — Нельзя! Ты сделаешь ей ещё хуже. Отойди от неё, Габриэль. Даже не думай. Я запретил применять способности на нашей невестке. Она не перенесет нашу магию — магию архангелов. Ты только усложнишь положение! Отпусти Палами.

— Не могу. Я хочу ей помочь! Михаил, я не сделаю ей хуже…

Габриэль посмотрел на девушку, которая в страхе обхватила подушку и сжалась, словно маленький, загнанный зверек.

— Не бойся. Ты ничего не почувствуешь… — успокаивающе произнес Габриэль, видя, как Палами покраснела. — Если тебе прям так страшно — а тебе страшно — ведь я чувствую все твои эмоции, просто закрой глаза и досчитай до десяти. Ну, типо, там барашков посчитай, или овечек.

Архангел закрыл глаза и стал что-то шептать. Его ладонь засветилась резким белым светом, а во всем доме замерцало, а потом и потухло электричество. Михаил нахмурился, бросив взгляд на люстру в комнате, а Палами в панике сильнее сжала подушку. Когда ритуал закончился, Габриэль открыл глаза.

— Готово, — прошептал Гейб, у которого из-за сильной магии потемнело в глазах. Он убрал ладонь со лба девушки. — А ты боялась. Я же говорил, что ты ничего не почувствуешь…

— Что ты сделал? — спросила Палами. — Ты выключил свет в доме?

— И не только в доме… Во всем Париже, — ответил Габриэль, встав с колен. — Верну обратно попозже. Я не смог излечить весь твой сосуд, ибо такое не под силу мне, но сделал я кое-что иное. Точнее, все-таки что-то сделал. Думал, будет ещё хуже. Михаил, подай нашей царевне-Несмеяне зеркало. Теперь ты спокойно можешь идти с Михаилом и мной в Париж, я пока излечил твои раны.

Михаил кивнул и протянул девушке небольшое зеркало. Дрожащими руками она взяла его и посмотрела на свое отражение, замечая, что раны на лице пропали, а кожа снова стала белоснежной, как снег за окном.

— Ты исцелил мое лицо? — спросила Пройс, не веря своим глазам. — И я теперь могу даже выйти из этого дома в город?

— Да. — Габриэль легонько улыбнулся и потянулся за шоколадными конфетами. — Ритуал столько сил забрал. Нужно подкрепиться!

— Габриэль, я даже не знаю… — начала шатенка, но он её перебил.

— Не говори мне спасибо, Пал… Это самая малость, что я могу сделать для тебя. Я не могу излечить твой сосуд, не могу забрать твою боль, но кое-что все-таки могу.

— Да уж… Так дело дальше не пойдет, — задумчиво проговорил архистратиг, словно обращался к самому себе. — Хорошо. Габриэль немного помог тебе, Палами, а это значит, что завтра мы пойдем в Париж! Я поведу тебя на прогулку по городу. Отказы не принимаются!

— А гарнизон? — вскинув бровь, спросил Габриэль.

— Там Бальтазар, — ответил архистратиг. — Пускай хоть что-то делает и пользу приносит! Меня порядком достало его поведение! Он забыл, что является капитаном гарнизона! — На последней фразе Михаил сделал особенный акцент.

Это заставило Палами вздрогнуть и расширить глаза, а сладкоежку потупить взгляд.

— Не кричи на него, — тихо сказал он, заступаясь за лучшего друга. — Он хороший и с ним весело…

Михаил пропустил последнюю фразу брата мимо ушей и, может, правильно сделал, иначе тогда бы влетело и Габриэлю.

— Ну, Палами, у тебя было время подумать. Так что скажешь? Идешь со мной?

Она отрицательно покачала головой. Видя, что невестка не соглашается, к диалогу подключился Габриэль, поднимая голову и лукаво улыбаясь.

— Мы идем с вами! — вскричал он. — Раз Палами не идет с тобой, то может со мной пойдет? Я возьму Орабель, и мы все пойдем в Париж. Столица роскоши и моды в холодном и снежном ноябре! Это круто!

— Вот как? — старший архангел слегка насупился, говоря: — Я ещё подумаю, брать ли тебя или нет, Габриэль. Тебе напомнить, что вы сделали с Бальтазаром три дня назад?! Я о потопе в Эдеме. Хотя ладно… Отработаешь как вернемся. И помни — я не забыл об этом!

На это сладкоежка улыбнулся, вспомнив, что они с лучшим другом недавно натворили и как весело бултыхались в грязи, а потом и Рай нечаянно немного подтопили. Это происшествие стало большой головной болью для всего гарнизона и Небес.

— Да, на мне висит твое наказание. Выполню. Только когда вернемся! Все, мы идем с Орабель с вами! А потом делай со мной, что хочешь. Дай мне перед казнью нагуляться. — Габриэль засмеялся. — А потом я отвечу за нашу ма-а-ленькую проказу, и что-то мне подсказывает, что Земли не видать ещё месяц!

Палами рассмеялась, признавая, что два архангела хорошо её по-развлекали. Теперь улыбка не исчезала с её лица, как бы она не пыталась это скрыть.

— Смышленый братишка, — с ухмылкой, но без всякого зла, ответил старший архангел и направился к двери. Он обернулся, а потом спросил: — Палами, ты будешь здесь или пойдешь с нами? Мы с Габриэлем хотели тебя пригласить погулять во двор…

— Михаил, я здесь побуду. Я устала. Идите. Тем более я же не отказываюсь относительно Парижа. Я поняла, что просто не могу отказать Гейбу в его последний день. Тем более, когда его потом ждет возмездие за свои дебоширства.

— Умная у меня невестка! — выдал Габриэль, тоже направляясь на выход. — Ладно, если захочешь погулять, выходи. Мы с Михаилом во дворе.

— Кстати, как вы вообще потоп устроили? Зачем? — спросила Палами.

— Да чтобы Михаилу не скучно было! Да, Миша? — ответил Гейб, обернувшись.

На последнюю фразу младшего братишки Михаил ничего не ответил, только показал тому увесистый кулак.

— Это ты нас ещё в грязи не видела. Мы красавчиками были. Как в шоколаде!

— Ладно, Палами, забираю я этого шоколадного, — в диалог встрял Михаил. — Если захочешь погулять — выходи. Будем тебя ждать! Пошли уже, шоколадный заяц.

— И ласковый мерзавец! — захохотал Габриэль и подмигнул Палами.

Оба архангела покинули комнату, оставив Пройс наедине со своими мыслями.

========== Ошибка по-французски (Часть 1) ==========

Sous le ciel de Paris

S’envole une chanson

Elle est née d’aujourd’hui

Dans le cœur d’un garçon

Sous le ciel de Paris

Marchent des amoureux

Leur bonheur se construit

Sur un air fait pour eux

Près de Notre Dame

Parfois couve un drame

Oui mais à Paname

Tout peut s’arranger

Quelques rayons

Du ciel d’été

L’accordéon d’un marinier

L’espoir fleurit

Au ciel de Paris

Блистательный Париж — один из самых красивых городов на Земле и во всем мире, мечта всех без исключения людей. Этот город манит, притягивает, будоражит и сводит с ума. Трудно сказать, что именно так привлекает людей, которые рвутся во французскую столицу, несмотря на погоду, курс валют и головную боль. Возможно, это первоклассные рестораны с мишленовскими звездами или фантастический шоппинг в лучших европейских домах моды, особенно радостный в период распродаж, или совершенно неповторимая атмосфера старого города, нашептывающего свои таинственные истории.

Кому-то просто необходимо вывести свое чадо в легендарный «Диснейленд» или показать ту самую железную штуковину, которую так не любил Гюго, и поэтому постоянно обедал в ресторане на ее макушке. Да-да. Речь идет об Эйфелевой Башне. Другие жить не могут без лицезрения знаменитых кувшинок Моне а-ля натурель, а также обязательного похода в Лувр, Мармоттан или Орсе. (Увидев их, и умирать не страшно.) Отдельная категория оголтелых поклонников королей-солнц и остальных Людовиков совершает вояж в пригороды Парижа — Версаль и Фонтенбло. Есть и простые смертные, которые неспешно наслаждаются сумасшедшей жизнью французской столицы под сенью каштанов, смакуя свежий круассан с великолепным кофе.

Но, черт возьми, Париж просто хорош, и не надо искать выдуманных поводов побывать здесь!

Ведь, что может быть прекраснее сидения в небольшом ресторанчике на берегу реки Сены и созерцания прекрасного города, параллельно потягивая свежий кофе и откусывая по крохотному кусочку от умопомрачительной свежей выпечки? Что может быть прекраснее свежих шоколадных булочек, свежих круассанов и легкого французского вина? Ведь небольшие кафешки работают уже с утра, и с рассвета город живет активной жизнью.

Наблюдая неспешный бег вод с набережной Сены, невольно вспоминаешь стихи знаменитых поэтов, которые так прекрасно описывали жизнь огромной столицы. Не спеша потягивая красное вино, ты наслаждаешься и вдыхаешь дух Парижа, который заставляет сердце биться быстрее. «Увидеть Париж и умереть!» — так гласит известная поговорка. А ведь есть доля правды в этих словах…

Даже несмотря на холодный ноябрь, жизнь во французской столице не останавливается. Не только летом популярен Париж. Туристы со всего мира приезжают сюда в разные времена года, и даже зимой можно встретить любопытных туристов, для которых и холод не помеха. Ведь даже зимой в Париже не бывает холодно, благодаря веселым кабаре и разным достопримечательностям.

Так и было с нашими героями. Архангел и демоница решили совершить экскурсию по Парижу, и парочке было все равно на погоду за окном. Хотя она была явно не очень хорошая…

— Михаил, зачем ты меня переместил в Париж? Бр-р-р-р, холодно. Снег выпал… Как было вчера. Он снова засыпал Рамбулье, и погода просто мерзкая.

Палами стояла возле Эйфелевой башни и внимательно смотрела то на довольного Михаила, то на саму огромную башню. Девушку окружали толпы туристов, которых не отпугивал даже холод. Многие люди толпились возле этой знаменитой «железяки» (как прозвал её Виктор Гюго) и фотографировали сооружение.

— Я же сказал, что мы с тобой развеемся и прогуляемся. Я понимаю — ты переживаешь за Люцифера, и пытаешься найти способ вытащить его из Клетки, и полностью углубилась только в это, совершенно забыв о себе. Я знаю, что тебе сложно, но нужно хоть на денек отойти и просто расслабиться. Ты борешься, пытаешься найти способ, и это похвально, но от этого и с ума сойти можно!.. Нужно хоть как-то отвлекаться.

Пройс удивленно посмотрела на Михаила, а он взял невестку за руку.

— Ты не понимаешь, Михаил!

— Понимаю! Но, Палами, я просто захотел тебя пригласить погулять в Париж, хотел сделать приятное! Разве это преступление? Я хотел как лучше, но ты ведь мазохистка у меня!

— Сам ты мазохист! Я просто… — Она замолчала. — Ладно, Михаил, давай не будем ругаться.

Палами поняла, что обстановка резко накалилась, и примирительно продолжила:

— Все, мы с тобой спокойны. Больше не ругаемся. Раз уж мы выбрались из твоего Рамбулье, и мы в Париже, то веди меня и показывай город. Будь моим экскурсоводом на день, и давай не будем терять времени!

Лицо архангела озарила еле заметная улыбка.

— Хорошо. Вот это уже другой разговор, Палами. Поскольку Париж настолько огромен, что пробки тут вечные, а метро явно не для архангела и экс-демоницы, мы с тобой воспользуемся моими способностями. Не будем терять времени. Да и вообще… Мы долго с Габриэлем думали, что тебе показать, и решили начать с кабаре. Ведь кто не видел Мулен Руж, не видел Париж. Это самое большое кабаре во всем мире. Не просто во французской столице, а в мире! И все туристы, гости этого города не могут просто так пройти мимо. Сейчас пойдем в какой-то безлюдный переулок и оттуда перенесемся к кабаре.

— Архангел в кабаре? — изогнув вопросительно бровь, поинтересовалась Пройс, добавляя: — Ты меня удивляешь, Михаил. Если бы был Бальтазар на твоем месте я бы ещё поняла, но ты… Ты же старший архангел, не должен всё вот это для меня делать.

— Возможно, — спокойно и невозмутимо ответил лидер Рая, — но порой даже архистратигу нужно отвлекаться. В Раю я правитель, командующий ангельскими гарнизонами и командующий армией, который следит за жесткой дисциплиной и управляет Небесами. Но разве я не имею права порадовать свою невестку, м? Командиры тоже иногда берут отпуск! Имею я право на однодневный отпуск?

— Имеешь, Михаил. Сегодня день сплошных исключений… Сегодня ты такой, а завтра снова жестокий и холодный правитель Небес… Странно даже. Но если ты так решил… Хорошо, давай хотя бы день отвлечемся и просто поразвлекаемся. Хотя видеть экс-демоницу в кабаре тоже как-то странно. И тем более в сопровождении самого архангела Михаила!

Он покачал головой.

На том и решили. Архистратиг взял Палами за руку и повел в противоположную сторону от Эйфелевой башни. Парочка шла долго, расталкивая толпы туристов, и, когда они уже свернули в какой-то безлюдный переулок, Михаил прижал Пройс к себе и вместе с ней исчез.

***

Мулен Руж — самое знаменитое французское кабаре. Существует уже более сотни лет. Это храм канкана, который исполняли танцовщицы с экзотическими прозвищами. Шоу «Феерия» проходит здесь ежедневно с 2000 года и привлекает миллиарды туристов со всего мира.

До средины XIX века Монмартр был известен своими виноградникам и мельницами. Ныне Монмартр известен на весь мир именно кабаре с феерическим танцевальным шоу и известным на весь мир канканом. Французы говорят: «Кто был в Париже и не посетил Мулен Руж, не могут знать, что такое на самом деле Париж», ведь Мулен Руж это часть истории Парижа, почти его символ. Символ творчества и порока, красоты и безобразия.

Мулен Руж стал тем местом, где развлечения объединили самые разные группы людей: артистов, пьяниц, воров, проституток, буржуазию и аристократию. Здесь стирается граница между высоким и низким, искусством и шоу. Здесь вульгарное зрелище стало предметом изысканного вкуса. Искусство и мошенничество тесно переплетаются и создают глубокую атмосферу, характерную только для Мулен Руж.

Михаил и Палами появились в переулке, который вел к самому кабаре. Шатенка даже не замечала, что Михаил постоянно держал её за руку и не отпускал. И вот, выйдя из переулка, парочка пошла по направлению к Мулен Руж. Дорога была короткой, и уже спустя минут десять архангел и девушка стояли перед красным зданием в окружении толпы многочисленных и любопытных туристов.

— Интересно, — задумчиво сказала она, посмотрев на мельницу на верхушке.

— Идем, внутри ещё интереснее, — ответил правитель Эдема и направился вперед.

Палами последовала за ним. Для неё до сих пор было странно видеть рядом с собой Михаила, который сам привел её в кабаре Мулен Руж. Тем более, зная архистратига… Но тем не менее он, не обращая внимание на волнение невестки, вошел с ней в помещение.

Огромное помещение было переполнено людьми. Туристы и обычные парижане толпились у входа и возле сцены, заполняя многочисленные залы. В некоторых комнатах, заядлые игроки играли в азартные игры, а в других местные художники рисовали разные портреты. Музыканты играли самые известные и веселые мелодии. В одном из залов художник рисовал с натуры, а ему позировали обнаженные парижанки… Но самым интересным все-таки был канкан. На широкой танцевальной сцене экзотические танцовщицы в оригинальных нарядах выплясывали танец под громкую и задорную музыку. Возле сцены крутились любопытные зрители, не забывая снимать все на видеокамеры. Кабаре жило своей ошеломительной жизнью.

Михаил окинул взглядом центральный зал и посмотрел на сцену, где танцевали знаменитый канкан. Затем, недолго думая, взял Палами снова за руку и повел её к небольшим столикам, которые находились почти возле сцены. Эти многочисленные столики были заняты людьми, но один из них был свободным. Вот туда и направились Михаил и Палами.

— Ну, как тебе тут? Они танцуют канкан. Феерическое шоу. Очень интересно на это посмотреть. Такое редко когда можно увидеть. Тем более это ведь не просто танец. Ты знаешь, Палами, что считают, что первый стриптиз появился именно из-за канкана? Ещё в XVIII веке танцовщицы танцевали на этой сцене, откровенно демонстрируя оголенные части тела. Нет, не всё. Они танцевали в одежде, но эти наряды не прикрывали самые интимные места и было все видно.

— Да? Я и не знала. — Палами сосредоточенно стала смотреть как танцуют канкан. — Очень красиво.

— Именно за это его и любят туристы, — продолжал старший архангел, тоже смотря на танец. — Тебе что-то заказать? Я не буду. Я архангел и мне не нужна еда. А ты становишься человеком… Демоном тебя назвать уже нельзя.

— Давай просто посмотрим шоу. Я не хочу есть. Ничего мне не нужно. Ты и так многое сделал. Ты… — Но договорить шатенка не смогла. Она неожиданно замолчала и прищурилась. — Кажется, там Габриэль… Сейчас нам будет очень неудобно. Просто мы его кинули, как-то нехорошо. Нужно было его подождать, — укоризненно добавила она.

— Я хотел, чтобы сюрприз был!

Михаил усмехнулся, когда невестка упомянула имя младшего брата. Да, он не стал ждать сладкоежку, как они и договаривались, а перенесся в Париж сам, потому что хотел устроить младшему архангелу и его невесте сюрприз. Михаил встал из-за столика и направился в сторону Трикстера и его возлюбленной.

Первой его заметила Орабель.

— Архистратиг?! — спросила она, смотря на своего генерала.

— Привет, Бель, — спокойно ответил её главнокомандующий и повернулся к младшему брату. — Габриэль, тебе тоже привет.

На голос брата Гейб оторвал взгляд от прекрасных танцовщиц и медовыми глазами уставился на старшего брата.

— Михаил, братишка! — радостно воскликнул он, машинально проводя рукой по волосам. — Мы же договаривались, когда были в спальне Палами, что идем с вами. А ты так бессовестно нас кинул с Орабель, и сам с Палами перенесся в центр, что это просто свинство! А еще я знал, что мы здесь встретимся. Это же я тебе посоветовал это место, когда мы обсуждали, куда тебе повести Палами. Так что, мы оба здесь — хоть это и не по-братски было так поступать!

— Я просто хотел тебе и Бель устроить сюрприз, — невозмутимо ответил Михаил. — Н-да… Видать, не удалась неожиданность… Но тогда, может, всё равно присоединитесь к нам? Вон Палами сидит.

— Хм, ну давай подумаем… — Габриэль лучезарно и приторно улыбнулся. — Ты меня кинул, обманул, не подождал, привел сюда Палами без меня и теперь просишь присоединиться к вам? Ну, братиш, ты даешь. Вообще-то, это я Трикстер и Фокусник. Только я имею право вас всех обманывать и фокусничать!

Архистратиг закатил глаза, оставаясь всё таким же спокойным и безмятежным.

— Хватит обижаться, — сказал он, поглядывая на братишку. — Я же исправил положение и пригласил вас к нам. Ну, брат, давай. Что за детский сад? И если тебе будет легче, я куплю тебе коробку конфет.

Гейб задумался. Предложение старшего брата было заманчивым и отчетливо попахивало шоколадом.

— Хорошо, Михаил, уговорил. Только, чур — три коробки! Орабель, предлагаю присоединиться к моему брату и Палами. И да, сюрприз твой все-таки не удался. Ты меня просто надул! Идем, любимая.

Ангелесса кивнула и прижалась к Трикстеру, а Михаил уже шел к столику. За ним пошли и влюбленные. Палами тем временем, не отрываясь, смотрела на канкан. Она призналась себе, что это действительно красиво, и что деверь не зря вытащил ее из особняка. Не зря же это кабаре такое популярное во французской столице, став его символом, и не зря же сюда ходят миллионы туристов и коренных парижан. Пройс себе призналась, что ей это место понравилось. Она внимательно смотрела на сцену, и только голос Михаила отвлек её от созерцания.

— Не скучала, Палами? Мы пришли.

Шатенка вздрогнула, переведя взгляд на гостей.

— Привет, карамелька, давно не виделись! — вскричал Фокусник, присаживаясь на свободное место и усаживая себе на колени невесту. — Да-да, вы нас не ждали, а мы приперлись!

— Ну, вот мы и встретились, Палами. Последняя наша встреча, если я ничего не путаю, была на кладбище «Сталл» в окрестностях Лоуренса… — Бель присела возле Палами.

— Да, я помню нашу встречу, Орабель, — ответила она, смотря на брюнетку. — И хотела бы тебе сказать спасибо, что ты открыла врата Клетки. Но вот то, что Люцифера не было, это беда-печаль…

— Я понимаю, — Бель опустила глаза, теребя в пальцах край скатерти. — Но я тут не виновата. Я не знала, что так получится. И кстати — Врата Клетки Бальтазар открыл.

— А кто тебе сказал, Орабель, что я тебя виню? — Палами не смотрела на ангелессу.

— Не вини меня, что твой муж остался в темнице, пожалуйста.

— Я ещё тебя и не винила! Я тебе просто сказала!

Орабель нахмурилась, посмотрев на шокированного Габриэля. Тот не ожидал такого резкого ответа со стороны Палами.

— Вообще-то моя любимая не виновата! — вступился за возлюбленную сладкоежка. — Не обвиняй её, Палами. Имей к ней уважение!

— Так всё, хватит ссор! — примирительно заговорил Михаил, не желая, чтобы девушки ещё сильнее разругались. — Ну, дамы, и как вам канкан? — Он понял, что надо немного разрядить напряженную обстановку, переведя разговор на другие темы.

— Не люблю канкан, — выдала Орабель, прижавшись к Габриэлю.

— Отличный канкан! — Пройс тоже ответила на вопрос Михаила.

— Эм… Что-то как-то не очень все… Может пойдем на воздух? — предложил Трикстер, видя, что между девушками происходит что-то непонятное.

— Да, это надоело… — ответила ангелесса, не отрываясь от жениха.

— Что-то не удалось у нас путешествие в кабаре… Не так я все предполагал. Но я знаю, что ещё может спасти положение. Дамы, Габриэль, что вы думаете относительно Нотр Дам-де Пари? Его тоже можно сейчас посетить…

— Собор парижской Богоматери? — переспросила-де Грандье*, откинув назад длинные волосы. — Вот это лучше.

— Палами? — Михаил перевел взгляд на старшую невестку.

— Хорошо. Давайте пойдем в Нотр Дам…

— Невестка одобрила! — На лице Фокусника появилась еле заметная улыбка. — Нас ждет Нотр Дам-де Пари и другие достопримечательности Парижа. Вперед — навстречу приключениям! Хотя канкан был классный. Я до сих пор под впечатлением от этих танцовщиц! Все-все, Бель, уходим!

Он засмеялся в ответ на ревнивый взгляд ангелессы.

Продолжение следует.

Комментарий к Ошибка по-французски (Часть 1)

* - де Грандье - фамилия Орабель при жизни.

Так как автор наполовину француженка, она просто не могла пройти мимо Парижа и не могла вам его не показать. В главе я показала только самые популярные достопримечательности. Их огромное множество в Париже, но я показала только основные.

А вот и фотографии тех мест, которые использованы в главе.

Мулен Руж - http://travelermap.ru/wp-content/gallery/1-122/moulinrouge.jpg

Знаменитый французский канкан - http://www.frankreich-trip.com/images/moulinrouge/show-moulin-rouge-1.jpg

Нотр дам де Пари - http://www.putidorogi-nn.ru/images/stories/parizhskoi_bogomateri/5.jpg

Эйфелева башня - http://www.allfons.ru/images/201311/allfons.ru_28011.jpg

Площадь согласия в Париже (основная и центральная площадь города) - http://travelermap.ru/wp-content/gallery/1-120/e1f77eu-960.jpg

Парк Монсо - http://www.just-paris.ru/images/stories/parks/monceau/monceau-1.jpg

Надеюсь я смогла хоть немного вам показать Париж. Пускай пока только на фотографиях.

========== Ошибка по-французски (Часть 2) ==========

Две пары вышли из здания кабаре. Архистратиг немного не так себе представлял их прогулку. Для него вообще было удивительно поведение Палами, но он надеялся, что всё ещё можно было исправить и, чтобы разрядить обстановку, Михаил решил сводить невесток и младшего брата в знаменитый Нотр Дам-де Пари, или как его называли по-другому французы, Собор парижской Богоматери.

И вот, держа Палами за руку, Михаил шел по центральной улице, которая вела к Собору Нотр дам. За ними шли Орабель и Габриэль. Фокусник нежно держал будущую супругу за талию, а та из-за сильного ветра и колючего снега поёживалась. Видя, что девушке стало холодно, хотя она и ангел, Габриэль снял свою куртку и накинул её на плечи невесты. Орабель благодарно улыбнулась и приникла к плечу будущего мужа.

Казалось, дорога все никак не кончается. Бель была этому рада — идти вот так, чувствуя рядом любимого…

По дороге Палами внимательно смотрела по сторонам, изучая Париж. Было удивительно, насколько она хорошо знала город, но сейчас он открывался для неё по-новому. Девушка глубоко вздохнула и сильнее сжала руку старшего архангела. Михаил вздрогнул, почувствовав неожиданное прикосновение, а потом тепло, которое волнами разошлось по его телу. И он не мог понять, что за чувства он стал испытывать. Чувства? Да ладно. Он архангел, он архистратиг. Он не должен проявлять каких-либо эмоций! Но так твердил разум, а вот сердце… И сейчас, держа за руку невестку, Михаил вдруг задумался о странных ощущениях. Он начал вспоминать, что испытывал к Палами, будучи в заточении, и насколько пытался скрыть, убрать, забыть, вычеркнуть эти чувства и погасить ту странную искорку, боясь пожара.

Именно об этом он и думал, идя по Елисейским Полям. Сама же экс-демон думала совсем о другом, пока внезапная мысль не прервала её размышления.

Пройс встала, как вкопанная. Михаил и Габриэль удивленно переглянулись и тоже остановились. Орабель все прижималась к удивленному архангелу, а Палами стояла и пристально смотрела вперед. Девушка как будто застыла. Она почувствовала, как слезы жгут глаза. Мгновенно все чувства, эмоции — все вспыхнуло с новой силой. Шатенка даже не замечала, что все-таки заплакала. Ноги Палами стали тяжелыми, как будто сделанными из гранита. Лицо запылало, на щеках появился лихорадочный яркий румянец.

А впереди возвышался Нотр Дам.

— Палами! Что с тобой?! — тревожно поинтересовался Михаил, посмотрев на застывшую невестку. — Мы почти пришли к Собору…

— Она, наверное, вспомнила историю цыганки Эсмеральды из мюзикла «Нотр Дам де Пари». Там в неё влюбилось аж три человека, а потом её казнили из-за того, что она ранила ножом капитана королевской армии Феба-де Шатопера. Хотя это сделала не Эсмеральда. Её подставил священник Клод Фролло, который тоже любил цыганку и страдал от ревности. Говорят, Эсмеральда была сказочно красива и невероятно добра, — подключился к беседе Габриэль, решив сверкнуть своими познаниями в истории легендарного мюзикла.

Пройс даже не обратила внимание на слова Фокусника. Она просто стояла и смотрела вперед, не сдерживая слезы. Михаил нахмурился — состояние Палами начало его сильно беспокоить.

— Да что же происходит?! Палами, объясни нам в конце концов! — Архистратиг даже не заметил, как начал повышать голос. Шатенка вздрогнула и перевела на него взгляд.

— Не кричи, —прошептала она. — Там, в толпе, я увидела Амели… Понимаешь?!

Михаил замер, не зная, что и сказать. Только посмотрел в толпу и вздохнул.

Среди множества людей, которые толпились в входа в Собор парижской Богоматери, они увидели Амели. Это была уже взрослая девушка, у которой сложилась жизнь. Амели целовалась с каким-то мужчиной, нежно обнимая его, а за их руки цеплялась девочка, лет семи или восьми. Она улыбалась и восторженно смотрела на величественный Нотр Дам, что-то взволнованно щебеча и пытаясь привлечь внимание родителей. Амели весело засмеялась и потрепала дочку по волосам. Счастливо улыбаясь, они вступили под величественные своды Собора, постепенно скрываясь из виду.

А Палами всё смотрела вперед.

Когда семья скрылась из виду, девушка опустила голову, не в силах скрыть эмоции. Она увидела сестру. Такую счастливую, такую живую… И она убедилась, что у Амели все сложилось: хороший муж, чудесный ребёнок, счастливая жизнь… И неважно, что у самой Палами этой жизни не было…

Первым опомнился Михаил — увидев, как побледнела невестка, он испугался, что она сейчас потеряет сознание. Он посмотрел на Габриэля, который, прижимая к себе Орабель, только склонил голову, сочувствуя бедняге.

— Уходим отсюда, — прошептал старший архангел, прижав к себе Палами.

Экс-демон только промолчала, не отрывая взгляда от величественного Собора, в котором скрылась сестра.

***

После увиденного, Палами все никак не могла придти в себя. Словно зомби она шла по Елисейским Полям, думая о младшей сестре и держа за руку Михаила. Старший архангел тоже молчал. Он понимал, что сейчас неуместны какие-либо слова утешения. Не этого она ждет.

— Я хочу домой, — прошептала Пройс, остановившись.

Михаил и Габриэль в очередной раз переглянулись. Пары пересекли Елисейские Поля, вышли на площадь Руаяль и оказались возле площади Согласия.

Площадь Согласия — одна из самых популярных достопримечательностей французской столицы. Правда, события, происходящие на площади Согласия, находящейся в самом сердце Парижа, никак не соответствовали её названию.

Во времена Великой французской Революции здесь, на гильотине, погибло около тысячи человек, в том числе и молодая, веселая и красивая Мария-Антуанетта, королева Франции, и ее муж, король Людовик. Здесь же были казнены Робеспьер и Дантон. Сама площадь так и привлекает туристов многочисленными статуями, фонтанами и обелисками. В летнее время года здесь негромко журчат фонтаны. Фигуры Тритона, Нереиды и других мифических персонажей придают фонтанам неповторимый вид, особенно по вечерам, в чарах летней ночи.

Зимой эти фонтаны не работают, но вид их все равно не перестает радовать жителей города и туристов, оставаясь такими же популярными и роскошными.

— Подожди, Палами. Зачем тебе домой? Домой мы успеем. Может лучше в парк? — заговорил Михаил, не обращая внимания на туристов, которые толпились вокруг них.

— Зачем? Михаил, я сегодня достаточно увидела, — прошептала она, медленно стирая слезу.

Габриэль, видя растерянность брата, решил придти ему на помощь.

— Может, Михаил тебя сводит в парк Монсо? А что? Это спокойное место, которое даст тебе возможность просто подумать и побыть в гармонии с собой. Даже в такое время года это место очень красиво. Михаил может тебя сводить в туда, чтобы ты немного успокоилась и пришла в себя. Зачем тебе домой? Чтобы ты снова заперлась в комнате? Ну уж нет, дорогая невестка. Мы не позволим тебе.

Архистратиг внимательно выслушал младшего брата и задумался над его предложением. Орабель молчала, не собираясь вмешиваться в дела Палами. Она только за всем наблюдала и теперь считала, что прогулка по Парижу была ошибкой.

— Парк Монсо? — поинтересовался он, смотря на брата.

— Да, а почему бы и нет? Палами нужно отдохнуть, а там так тихо. И это лучшее место, — спокойно ответил Гейб.

— Возможно, ты и прав… — Михаил задумчиво взглянул на Палами. — Давай сходим в парк? Так будет лучше…

— Мне все равно, — равнодушно ответила она, неподвижно смотря куда-то поверх плеча архангела.

— Значит, пойдем! — Старший архангел явно не хотел сдаваться.

— А мы? — спросила Орабель, все ещё прижимаясь к Габриэлю.

— А мы, карамелька, пойдем в кафешку и выпьем горячего кофе с шоколадными круассанами. Ты как, не против? Закажем себе бутылку дорогого французского вина и просто посидим. Тем более, нам нужно же отметить помолвку? А Париж просто создан для влюбленных!

— Звучит заманчиво, — согласилась ангелесса, глаза которой засветились счастьем. Такое предложение жениха ей было явно по душе. — Чего же мы ждем? И это явно лучше кабаре. Да и Собор отменился.

Трикстер заговорщицки улыбнулся и поцеловал девушку, а потом подхватил ее под руку, уводя с площади. Старший архангел проводил взглядом брата и Орабель, и вздохнул. И когда Габриэль скрылся из вида, Михаил обратился к невестке:

— Идем в парк, Палами. Дом может и подождать. А там уже что-то решим…

И парочка покинула Площадь Согласия.

***

Парк Монсо — живописный городской парк, тихий и умиротворяющий. Его аллеи, псевдоантичные постройки, лужайки и пышные деревья вдохновляли многих художников на создание потрясающе умиротворенных пейзажей.

Это очаровательное место, с извилистыми дорожками, широкими прогулочными аллеями, огромными лужайками, катком (зимой), зимним садом, «греческими» и «римскими» руинами и беспорядочно расставленными статуями совершенно не похоже на традиционные французские парки.

Расположенный неподалеку от Триумфальной арки, Парк Монсо во все без исключения времена года притягивает туристов и коренных парижан, завораживая своей красотой. Не обязательно ждать лета. Многие парижане приходят сюда зимой, чтобы поиграть в снежки, покататься на коньках.

И даже в зимнее неуютное время, парк все равно оставался величественным и красивым.

Михаил, держа за руку невестку, бережно усадил её на одну из свободных лавочек, и сам присел рядом. Сейчас в парке были в основном только туристы, которые фотографировали все подряд — и застывшие в морозном воздухе деревья, и широкие аллеи, и старинные фонари, и даже закрытые на зиму деревянными ящиками статуи.

— Палами, — неуверенно начал Михаил.

— Не стоит, — перебила шатенка деверя. — Не начинай мне читать психологических лекций. Типа, прошлого не вернуть, или так и должно было быть. Не говори мне про Атропос, не говори мне, что прошлое я должна отпустить. Прошлое нельзя забыть. Такое не забывается. И не говори мне насчет Амели, хорошо? Мне было достаточно увидеть её, понять, что она живет, и что я продала душу ради неё не зря. И я увидела. Увидела любимую сестру, у которой есть любящий муж, ребёнок, которая здорова и счастлива. У неё есть семейный очаг, а она его истинная хранительница. Она просто счастлива и ничего не знает о сверхъестественном мире. Она не знает, что существуют демоны, ангелы, левиафаны, архангелы и тому подобное. Что существует в мире нечисть и адские твари, с которыми так упорно борются братья Винчестеры. Она не знает, что есть монстры, демоны, призраки, вендиго и тому подобное. Что я сидела в клетке с двумя архангелами — Михаилом и Люцифером. Что Дьявол готовил Апокалипсис, желая истребить ненавистных ему людей и стереть их с лица земли, что он убивал ни в чем не повинных. Что Аластар обучил меня пытать, сделал своей протеже, доверял мне, а я отказалась выполнить приказ, что Люцифер спустился в Ад и случайно заметил меня, маленького демоненка среди других его верноподданных. Она ничего не знает про Пайк-Крик, дом Ника в Дэлавере, о том, что Дэлавер стал моим личным местом заточения, а потом ты… Она ничего не знает про битву, заточение Люцифера Винчестерами, про ангельскую войну Габриэля. Не знает о нашем выходе из Клетки без моего мужа… Я могу продолжать вечность. Знаешь, что самое интересное, Михаил? Амели не знает, что Люцифер действительно существует. И никогда не узнает о том, что я жена Дьявола. Что я связана с семьей архангела Михаила. И ей хорошо от того, что она ничего не знает о мире сверхъестественного! Она просто живет! — Палами закричала и вскочила с лавочки. Она даже не заметила, как из глаз снова полились слезы. — Я же так не могу! У меня нет жизни, понимаешь, Михаил?

Старший архангел слушал монолог экс-демона, не перебивая. Михаил понимал все, о чем говорила невестка, и понимал, почему девушка решила выговориться. Архангел вздохнул и в опять стал успокаивать её.

— Ну, тише… Амели счастлива, и ты должна радоваться за неё. Ты увидела свою сестру, увидела, что она не страдает. Что она — счастлива, её жизнь сложилась. В этом твоя заслуга, очень большая заслуга.

— Только у неё больше нет старшей сестры! — перебив деверя, ответила Палами. — Я рада за сестру, что она обрела счастье в жизни, и что ей лучше, чем мне. Что её жизнь другая — счастливая. А я, видать, сильно чем-то разозлила Атропос… И ещё вопрос, сколько я вообще буду страдать, и когда хоть на минутку почувствую себя счастливой? Хотя… О чём это я? Да никогда!

— Никогда не говори никогда, Палами, — тихо прошептал Михаил и встал с лавочки. За ним встала и невестка, думая, что архангел собрался уходить. Но не тут-то было, — ты ещё будешь счастливой, Палами. Нужно просто немного подождать!

— Вы с Люцифером одно и то же говорите. Он ещё говорит, что сахар на дне! — Шатенка грустно улыбнулась.

— И он прав! — коротко ответил лидер Рая.

— Только проблема в том, что я пью чай без сахара…

Архангел внезапно сделал шаг навстречу девушке. Шатенка явно не понимала, что он собирается делать, да и сам Михаил не понимал, что на него нашло… Он, легонько коснувшись пальцами подбородка девушки, внимательно посмотрел Палами в глаза и улыбнулся уголком губ. Она вздрогнула от прикосновения сильных пальцев к коже. Михаил робко коснулся щеки девушки, убрал непокорный локон, спадающий шелковистым водопадом на щеку.

Экс-демон только вздрогнула от прикосновения. Ноги стали ватными, а по телу пробежали мурашки. Михаил провел ладонями по растрепавшимся волосам невестки. Палами машинально положила руки Михаилу на грудь, но не отталкивая, а как будто ища поддержки.

Девушка чувствовала, как в груди разрастается жар, постепенно охватывая все тело. Она смущенно опустила глаза, стараясь не смотреть на него.

Михаил прикрыл на секунду глаза, услышав запах духов девушки. А потом… Его губы, сухие, обветренные, но горячие и жаждущие едва коснулись нежных, пока ещё холодных, безвольных губ невестки. Легкое касание, как смакование гурмана, впервые вкушающего новое блюдо. Михаил чувствовал и страх первого поцелуя, вкус нежных, желанных губ и робкое, но такое долгожданное ожидание, смакуя и впитывая этот вкус. А потом поцелуй стал страстнее, увереннее, сильнее…

— Хватит! Я не могу так! — вскричала Пройс, с силой отталкивая Михаила.

Она до сих пор чувствовала этот сильный поцелуй, его страсть и чуть сладковатый привкус. Михаил вздрогнул. Он сам не ожидал, что сделает… Это. Только сейчас он осознал, что натворил: его маленькая искорка все-таки превратилась в пламя, полностью затмив его разум и здравый смысл, и чуть не доведя до беды.

Палами взялась руками за красное лицо. Постепенно она начинала осознавать, что произошло, и это приводило ее в ужас. Было очень тихо, даже туристы, вот буквально только что бегавшие по аллеям толпами куда-то подевались. Казалось, они сейчас одни в целом мире.

— Что ты сделал? — нарушила молчание Пройс. — Что МЫ сделали?

— Это… Это была ошибка по-французски, — пробормотал архистратиг, до которого начала доходить вся сложность ситуации, которую он же и создал.

— Измена… Давай выражаться так. Я — замужняя дама — поцеловала брата мужа. Понимаешь, что мы вообще натворили? — Шатенка нахмурилась и содрогнулась.

— Да, — растеряно ответил архангел, все ещё не веря, что позволил себе такое.

— Если Люцифер узнает, нам не жить. Ну, тебе-то жить, Михаил. Он твой младший брат и будет к тебе весьма снисходителен, а вот ко мне… Я же демон. И он имеет право делать со мной все, что пожелает нужным. Предать меня любому наказанию, которое посчитает нужным. Вплоть до пыток или убийства. Все демоны — творения Дьявола, и он имеет власть над каждым из них, даже если этот демон его жена. А я уже и не демон. Я почти человек, ибо моему сосуду приходит конец. И это тем более развязывает ему руки. Пытать человека легче, чем демона, и ты это знаешь. И это измена, Михаил. Поверить не могу, что я поддалась тебе! Что я натворила?! — Палами даже не заметила, как стала кричать.

Михаил молча стоял и не знал, что ему ответить. Новое чувство — чувство вины за свой поступок — овладевало им. И теперь из-за него Палами может пострадать. Да и он сам. Вряд ли Люцифер оставит такое безнаказанным.

— Я сам поверить не могу… — прошептал Михаил, склонив голову.

— Ничего не говори! Уходи и не попадайся мне на глаза, Михаил. Мне нужно обо всем подумать. Подумать, как поступить, и что теперь вообще делать. Мне нужно молить всех богов, чтобы Люцифер ничего не узнал об этом. А если он узнает, мне не жить. И ты молись за меня, архистратиг. Рамбулье был ошибкой. Прости. Я думаю, нам нельзя больше видеться. Не ищи меня! Для меня Париж территория теперь запретная, а твой Рамбулье больше не место моего заточения.

— Палами, твой сосуд… Куда ты одна? Он же израненный… А как же твои язвы? Ты себя в зеркало видела? Точнее, свое тело? Куда ты без меня? Ты же пропадешь.

Но экс-демон не слышала последних слов архангела. Развернувшись, она бросилась по дорожке внутрь парка. Ошарашенный Михаил даже не думал ее преследовать, и Палами скрылась в глубине парка. Архистратиг медленно опустился на лавочку. Он поверить не мог, что сам все разрушил, поцеловав невестку. Маленькая искорка превратилась в пламя, лишая разума. Но назад пути не было. Время повернуть назад нельзя, и за содеянное придется отвечать. Пламя, разгоревшееся из крохотной искорки, бушевало в груди, заставляя темнеть в глазах. За всем преступлением последует наказание, и архангел это понимал…

— Попались! Поверить не могу… Палами и Михаил… Люцифер будет удивлен.

Прошептала неизвестная рыжая девушка, держа в руках планшет. Когда Михаил и Палами целовались, они даже не замечали, что за ними следила одна демоница, которая больше всего на свете ненавидела именно Палами.

Девушка и архангел даже не подозревали, насколько вскоре поменяется их жизнь…

Комментарий к Ошибка по-французски (Часть 2)

ВНИМАНИЕ: Все читаем офигенное, потрясающее дополнение от моей любимой Дашеньки. Люблю тебя, спасибо огромное за тааакой подарок. - https://ficbook.net/readfic/3472014

Мм глава снова о Париже, дяяяя.

Это ещё нормально. Дальше нас перекинет в Стамбул и на Кипр =)

Отдельное спасибо хочу сказать Дашеньке (Кошка-Дашка) которая вложила оогромный труд в фанфик и помогла мне, исправила и отредактировала.

Люблю тебя, любимка моя.

========== Откровенная правда ==========

Спустя неделю. Небеса. Эдем.

После рокового случая во французской столице и после того, как Палами покинула Рамбулье, Михаила в Париже явно больше ничего не держало. Поэтому архангел переместился в Рай, дабы полностью погрузиться в дела Небес. Он надеялся, что только так сможет забыть то, что произошло между ним и невесткой. Старший архангел переживал за жизнь Палами. Он знал, что её сосуд еле держится, а где сама девушка он понятия не имел. Да и вряд ли бы Палами хотелось, чтобы её кто-то искал сейчас.

Уже неделю архангел ходил хмурый и задумчивый, а его лицо не выражало никаких эмоций. Только холод был на душе его. Сам себе архистратиг признавался, что это просто маска, которую он должен носить, дабы снова не вспоминать поцелуй в Париже. Архангел понимал, если обо всем узнает Люцифер, не поздоровится им обоим. И чтобы отвлечься от дурных мыслей и переживаний за жизнь Палами, он полностью посвятил себя Раю. Его желание углубиться в райские дела, снова показать себя великим воином и хладнокровным правителем теперь было сильнее. У него даже появилось желание снова вернуть былое время, когда он только выстроил жестокую иерархию и дисциплину в своей армии и карал за малейшее непослушание. Содержать Небеса в порядке — самое главное для архистратига.

И спустя три дня, воины гарнизонов вновь ощутили всю жестокость правления архистратига, подчинившего их и взявшего всё «в ежовые рукавицы».

— Михаил вообще… Как с цепи сорвался. За эти дни он предал наказанию множество ангелов. За малейшую провинность он стал карать — и, на мой взгляд, неоправданно жестоко. При мне лично он приказал пытать одного ангелочка всего лишь за то, что тот не вовремя выполнил его какое-то там задание. А когда я хотел уйти, так он меня остановил и сказал, что это мне будет примером — что бывает с теми, кто ослушивается его приказов. Все вернулось на круги своя. Он, как и до своего заточения в Клетку, руководит Небесами и всех жестко строит. Не понимаю его.

Бальтазар, с бокалом в одной руке и с бутылкой коньяка в другой, вошел в здание казармы и пристально окинул взглядом ангелов, которые были в помещении. Он залпом опустошил бокал, а затем заговорил:

— Боюсь теперь выполнять его поручения. То, что он сделал с тем ангелом…

— Ну, он же Верховный главнокомандующий войском Небесным, правитель наш… Имеет право решать, кого поощрять, а кого карать. Да и что вы хотели? Служить в гарнизоне Михаила и под его началом… — отозвалась Орабель, которая сидела подальше ото всех и прижималась к Габриэлю.

— Да уж… Что-то братиш мутит, — задумчиво протянул Трикстер, посмотрев на Бальтазара. — В таком гневе его явно давно не видели. То ли ещё будет.

Ангел горько усмехнулся и покачал головой. Он присел возле влюбленных и налил себе в бокал ещё коньяку.

— Да, с дисциплиной он явно перебарщивает…

— Габриэль, — неожиданно к младшему архангелу обратилась ангел Рахиль. Блондинка ехидно прищурилась, задав интересный вопрос: — Неужели ты не знаешь, что творится с Михаилом? Брось, ты же всегда в курсе всех событий. У тебя везде свои ушки, и я не верю, что ты не знаешь правды?.. Я понимаю, дисциплина нужна, но это уже перебор. Слово не скажешь… А если скажешь… Попадать под наказание от Михаила… Проще юношу поцеловать, чем выдержать это.

Услышав слова Рахили, все, находящиеся в помещении засмеялись. Асуф, которому предназначалась шутка ангелессы, смущенно опустил голову. Парень явно не понял её слов, но покраснел, чувствуя подвох.

— Юноша, — заговорил Бальтазар, — не стоит тебе краснеть. Мы же твои братики и сестрички… Да и Рахиль же не начала говорить о девственности…

— Кстати, да. Она же пошутила! — К диалогу подключился Габриэль, широко улыбаясь. В руках Фокусника появился шоколадный батончик. — Рахиль просто сказала. Мы же, и правда, не говорим на тему девственности…

— Помнишь Каса? Я думаю, лекция пошла ему на пользу. — Бальтазар засмеялся, опустошив очередной бокал.

— В университете тебе преподавать нужно! — изрёк ангел Камаэль.

Фокусник гордо вскинул голову и получил звонкий подзатыльник от невесты.

— За что?! — переспросил удивленный Габриэль, посмотрев на неё.

Бальтазар не сдерживал смех.

— За то, что учили Кастиэля не тому! — ответила Орабель и отвесила ещё один подзатыльник. Теперь Бальтазару. — А тебе за смех! И за либидо. Уж я-то знаю, чему вы учили Кастиэля сидя в Небесной темнице.

— Какая строгая. Сразу видно, кто будет в доме хозяином. Мы девушки такие. Вам вообще спуску давать нельзя! — заметила Рахиль, лучезарно улыбнувшись.

— Так все, больше не трогайте юношу! Если ещё раз его тронете, узнаете, что такое мой гнев. Габриэль, ты же знаешь меня!

— Мы уже боимся, цыпочка, — с сарказмом сказал Бальтазар, подмигнув ангелессе, и в очередной раз хорошенько получил от неё.

— Она такая сексуальная, когда злится, правда? — Габриэль немного пошло улыбнулся, приобняв невесту за талию.

Бальтазар, а с ним и другие ангелы ещё громче рассмеялись.

Ангелы и дальше продолжали разговаривать, и только Марселина, сидящая в самом дальнем углу казармы, не обращала внимание на собратьев. Девушка о чем-то думала и что-то быстро писала в небольшой тетради.

Веселый смех и разговоры ангелов как будто отрезало, когда отворилась дверь, и на пороге казармы появился Лидер Рая. Он внимательно смотрел на своих воинов. Первым заметил командира Камаэль. Михаил был хмур и задумчив. Его лицо будто застыло неподвижной маской.

Заметив командира, небесные воины стали быстро строиться, на что Михаил усмехнулся и жестом руки приказал всем остановиться, отменяя построение.

— Выйдете все! — буркнул он.

Перепуганные, они быстро побежали исполнять приказ своего правителя и, спустя считанные минуты, помещение почти опустело. Только удивленные Гавриил и Орабель замешкались. Даже Марселина собиралась покинуть помещение, но Михаил остановил ее.

— Габриэль, тебе особое приглашение нужно? — нахмурившись, поинтересовался он, посмотрев на Фокусника, глаза которого стали как два блюда. — Я же приказал, всем отсюда уйти. Не зли меня!

— Эм… — Младший архангел опустил голову, чувствуя себя провинившейся первоклашкой перед строгим отцом.

А потом, взяв за руку Орабель, поскорее направился к выходу. Но на пороге остановился и обернулся к Михаилу:

— Какая муха тебя укусила? Братец, это уже перебор. Я ничего не имею против твоих методов воспитания и формирования военной дисциплины, но ты, кажется, увлекся.

— Габриэль, потом поговорим, — продолжил архистратиг, пропустив мимо ушей слова младшего брата.

— Ловлю на слове! — дерзко сказал Фокусник и вышел из помещения, уводя с собой возлюбленную.

Перед Михаилом осталась стоять только Марселина. Девушка мысленно перебирала в уме, где она могла так напортачить, раз её военачальник пришел к ней лично, выгнав остальных ангелов. Сердце ангелессы бешено заколотилось. Она знала, чего можно ожидать от разъяренного Михаила, особенно сейчас, когда старший архангел переживал не лучшие времена, и когда он за самые маленькие провинности так жестоко карал. Не хотелось Марселине оказаться в Небесной тюрьме или попасть в лапы палачу. Блондинка глубоко вздохнула, опустив взгляд и стараясь не смотреть Михаилу в глаза. Даже статус советницы и помощницы Михаила, его бывшей невестки, ангела, которому он доверял, ей бы не помог.

— Марселина, нам нужно поговорить, — первым нарушил молчание старший архангел.

Ангелесса ниже склонила голову.

— О чем? Что я натворила? Оу, только не стоит меня предавать наказанию, как того ангела, о котором нам рассказывал Бальтазар. Тем более, зачем тебе лишаться такой обаятельной, хитрой, немного пошлой советницы?

Михаил удивленно посмотрел на воительницу.

— Подними глаза. Что ты как ребёнок? Какое наказание? Я не поэтому сюда пришел. Я не собирался поступать с тобой так же, как с тем ангелом. Он не выполнил приказ, и получил по заслугам! Я показал на примере того ангела, что такое неподчинение своему командиру и нарушение военной дисциплины. Я думаю, всем ангелам эта демонстрация будет полезна. Но тебя не за что карать, ты же ничего не сделала.

Марселина взглянула на командира, повинуясь.

— Я слушаю, Михаил. Чем смогу — помогу. О чем ты хотел поговорить? Я думала, ты пришел сюда, чтобы меня наказать… В последние дни с тобой происходит что-то странное. Ты настолько стал… Михаилом, что ли…

Архангел вальяжно прошел на середину помещения. Он понял, что ему сейчас просто необходимо выговориться. Держать в себе все он просто уже не мог. Он давно понял, что просто отыгрывается на своих подчиненных. Что свои страдания и чувство вины он выплескивает гневом и раздражением, от которых страдают невиновные. И сейчас ему нужен был ангел, который сможет его не просто выслушать, но и понять. Михаил знал, что именно Марселине он может выговориться, и она его поймет.

— Марселина, — начал говорить он, смотря куда-то вдаль, — я совершил одно преступление, за которое теперь неминуемо понесу наказание… Я предал своего младшего братишку. Я не знаю, что мне теперь делать. Я триста раз пожалел о том, что сделал. Но я точно знаю, что оправдания мне нет!

Блондинка внимательно слушала своего начальника и старалась не перебивать. Девушка нахмурила брови, пытаясь сообразить, к чему сейчас клонил Михаил, что же он совершил такого, за что расплачиваются они все. И что послужило причиной того, что он вернулся к жесткой дисциплине и муштре.

— Ты говоришь загадками, Михаил. Я не смогу тебе помочь, если ты мне все не объяснишь. Какое преступление ты совершил? Какого брата предал? Которого из троих?

— Я, — Он запнулся, — я… Как бы это сказать… Я предал Люцифера. Люцифера, своего маленького, капризного братишку…

— Люцифера? — Марсель удивленно вскинула бровь, явно не понимая, при чем здесь Дьявол, который сейчас заточен в Клетке. — Как ты его предал? То, что он остался там… Ты же тут не виноват. Почему-то Бальтазар и Орабель открыли Врата, но Люцифер остался там… О каком предательстве вообще может идти речь?

— Да при чем тут Клетка?! — Михаил даже не заметил, как повысил голос на удивленную Марселину, пугая её. — Ты будешь сегодня соображать или нет?

Марселина вспыхнула, отступая от разгневанного архистратига и виновато опуская голову, явно не понимая, что вызвало такую вспышку. Увидев это, Михаил опомнился.

— Прости, Марселина, я вспылил… Сам не знаю, что на меня нашло. Прости меня, пожалуйста.

— Да ничего, бывает, — понимающе ответила ангелесса, осторожно подходя к Михаилу и легонько касаясь его пальцев.

Он снова почувствовал то тепло, которое могут дарить прикосновения, и то тепло, которое подарила ему Палами в Париже. Только это касание было другим. Прикосновения Марселины были теплыми, сочувственными. Архангел вздрогнул, но убирать руку не стал. Наоборот, он вдруг сам ухватился за руку девушки, сжимая ее пальцы, но сделал это так, чтобы не доставить ей боль.

— В Париже мы были с Палами, — начал свой рассказ Михаил, нежно сжимая теплую мягкую руку ангелессы. — Ей стало хуже, и Габриэль исцелил её лицо, хотя все остальное… Ну, ты и сама знаешь. Мы побывали в Мулен Руж, а потом хотели пойти в Нотр Дам де Пари, но перед этим Собором Палами встретила свою сестру, за которую продала душу. И, когда Палами её увидела… Я стал её успокаивать, когда нервы невестки сдали в очередной раз. Габриэль посоветовал мне сводить её в парк Монсо и там обо всем подумать. Мы так и сделали. Мы пошли в этот парк. И там…

Старший архангел резко замолчал. Марселина, которая до этого внимательно слушала собеседника, вопросительно вскинула бровь, не понимая, почему Михаил резко замолчал. Но она не стала торопить архангела, видя, как ему трудно продолжить.

— И что было там? — тихо спросила ангелесса, когда молчание затянулось.

Держа архангела за руку, Марселина вдруг почувствовала все эмоции Михаила, его страдания и вину.

— А дальше… — Он продолжил рассказ, набрав воздуха. — Я её поцеловал… Это было тепло, странно и нежно…

— Что вы сделали?!

От неожиданного признания главнокомандующего, Марселина впала в шок. Первые минуты она пыталась переварить то, что услышала от него и уложить все это в голове.

В помещении повисло молчание. Марселина думала, что отвечать Михаилу, а он сомневался, правильно ли поступил, рассказав все девушке.

— А ведь я тебя наставляла, говорила. Предупреждала, что твои чувства к Палами до добра не доведут, и оказалась права. Знаешь, я как будто в воду глядела… Давала тебе советы: «Доиграешься, Михаил». Почему я тебе не сказала, чтобы ты был острожным? Может быть потому, что архангелам не стоит напоминать о безопасности? Что даже маленькие детки знают, что отбирать чужие игрушки — плохо… Песочница-то не твоя. А вообще, ты должен хоть немного подумать своим котелком, кто такая Палами. Ты должен был учесть, что она немного неадекватная, она не соображает, что творит. Демон решается на суицид?! Да где это видано? Демон молит тебя о смерти? Ладно, она… Но ты… Ты должен был сразу унять любовный жар, погасить ту искорку, которая горела, пока она в пламя не превратилась. Но ты этого не сделал, в итоге вот что получилось. Я не знаю, что тебе тут сказать или посоветовать. Я не имею над тобой власти, и права осуждать тебя не имею… Мне ещё голова моя дорога.

Михаил удивленно смотрел на девушку, не решаясь её перебивать. На последней фразе архангел нахмурился. А Марселина тем временем продолжала:

— Мой генерал, ты доигрался до такой степени, что забыл, чья Палами жена. Люцифер выйдет из Клетки. Вопрос времени — когда он это сделает, но затем он не оставит это дело безнаказанным. Ты прежде всего подставил не себя, а её… Неужели так тяжело было держать себя в руках? Михаил, ты серьёзный, строгий, правильный старший брат, хороший сын нашего Отца. Ты никогда не давал слабины, не проявлял эмоции или что-то в этом роде. Но когда появилась Палами, все изменилось. Она не только Дьяволу голову вскружила, но и тебе! Только с Дьяволом они муж и жена, а ты теперь один, преданный ею, и брата своего младшего подставил. У вас как в мюзикле Нотр Дам-де Пари, и самое смешное, что она-то не испытывает к тебе чувств… А она погубила и тебя, и себя! Когда об измене узнает Люцифер — а он узнает — он её накажет по Кодексу Ада. Она изменила Люциферу, мужу и своему правителю, в конце концов! Как вы могли вообще такое допустить?!

Ангелесса даже не замечала как стала срываться на крик, а Михаил виновато опустил голову, стараясь скрыть волнение и страх. Он почувствовал, как переживания за жизнь невестки полностью берут над ним контроль, и как становится тяжело все это скрывать. Михаил слушал кричащую Марселину и понимал, что она во всем права. Он даже не мог ничего сказать в ответ. Каждое слово произнесенное этой девушкой было правдой. После содеянного многое изменится, а правда все равно раскроется. Ведь не зря же говорят: все тайное становится явным. Думая об этом, старший архангел чувствовал, как с каждой минутой ещё сильнее начинает переживать… Переживать за жизнь Палами, ведь он прекрасно знал, насколько в Аду суровы законы, и что бывает с теми, кто пошел против Люцифера.

А ещё он только сейчас понял, что Марселина перешла на крик. Михаил, оторвавшись от своих мыслей, грызущих его изнутри не хуже тигра, удивленно посмотрел на ангелессу. Её лицо раскраснелось, глаза сверкали нехорошим лихорадочным блеском.

— Ты очень эмоциональная, — подметил, слегка склонив голову набок.

— И это все, что ты можешь сказать?! Поразительно!

— Я не знаю… Но знаешь, Марсель, я не испытываю чувств к Палами… Все прошло… А вот последствия остались! Я понял, что совершил ошибку, но слишком поздно.

— Да, ты поздно всё осознал!.. Палами вообще огромная, ходячая, сплошная ошибка! Я не понимаю, как ты вообще мог такое сотворить?!

— Но я ничего к ней не испытываю! — повторился он. — Чувства как ветром сдуло!

— Назад пути нет, опомнись!

— А что это ты такая вспыльчивая? Ты как-то странно отреагировала на моё признание… Марселина, я жалею, что рассказал тебе. Почему ты так кричишь на меня? Я тебя не понимаю! И да… Придержи язык. Не забывай, с кем ты говоришь, и кто перед тобой стоит! — Тон Михаила поменялся, став более строгим и суровым.

Изменилось также и выражение лица архангела. Оно ожесточилось, в глазах появился стальной блеск.

Марселина выдохнула и попыталась взять себя в руки. Михаил явно рассердился не на шутку, и она, стиснув руки на груди, отступила на полшага назад.

— При всем моем к тебе уважении, — более спокойно начала говорить ангелесса. — Просто… Ладно… Всё равно спасибо, что рассказал. Прости за крики и дерзость. Больше такого не повторится. Я всего лишь дала тебе совет…

Архангел покачал головой, и лицо его смягчилось.

— Я это очень ценю — твои советы. Я всегда прислушиваюсь к твоему мнению, Марсель, и тебе не за что извиняться. Я…

Но договорить ему не дали. Старший архангел замолчал, так как в казарму вбежал ангел Инайа и что-то сказал шепотом Михаилу. Тот только кивнул, и ангел поспешно удалился.

— Прости, Марселина. Давай потом поговорим ещё? Появилось важное дело…

— Я всегда в твоем распоряжении. Только позови, — ответила блондинка. — В любую минуту можешь приходить и советоваться. Я всегда поддержу и помогу чем смогу.

— Я это знаю. Мне повезло, что ты у меня есть, Марселина! — Михаил даже не заметил, как произнес эту загадочную фразу. — Порой мне необходима твоя поддержка, Марси.

— Ты назвал меня Марси?

— Да… Мне вспомнилась почему-то наша первая встреча… Новобранец-ангел Марси, которая посмела перечить архангелу Михаилу…

— И архангел Михаил, который наказал новобранца-ангела Марси, которая посмела перечить ему.

Старший архангел невольно заулыбался, а потом пошел к двери. Марселина проводила его взглядом и погрузилась в тяжелые раздумья.

***

Яркое солнце озаряло чудесную ромашковую полянку в отдаленном уголке Небесного Сада. По хрустально-голубому небу плыли пушистые облака. В воздухе, наполненном удивительным ароматом фрезий, жасмина и пионов, слышались звонкие голоса птиц. Над красивыми цветочками, которые росли вдоль поляны и небольших аллеек, кружили бабочки и пчелы, опьяненные дурманящим ароматом цветов.

На этой полянке сегодня было по-особенному удивительно и весело. Габриэль, которому стало скучно, позвал некоторых ангелесс и ангелов поиграть с ним. Веселый проказник, задорный фокусник и весельчак решил сегодня провести время с пользой для себя и показать, что он ещё не разучился получать от жизни все: радость, веселье и семицветную радугу.

— Раз, два, три, четыре, пять, выходи играть, выходи играть. И я иду искать. О! В рифму сказал!

Архангел, потерев ладошки и дожевав шоколадный батончик, аккуратно пошел вглубь полянки, по дороге срывая ромашки и морщась от яркого солнца Эдема. Как только он произнес последнюю фразу, ангелессы, которые согласились составить проказнику компанию, быстро разбежались и попрятались. На лице сладкоежки появилась проказливая улыбка, и он неспешно начал их искать.

Он заглядывал под кустики, деревья и цветы, ища своих друзей.

— Рахиль, как тебе там в розах? Не колет? — весело спросил Фокусник, заглянув под куст из роз.

— Как ты меня нашел? Ты подглядывал? Проказник! — Ангелесса встала с колен и сердито посмотрела на Габриэля.

Девушка выхватила из рук Габриэля небольшой букетик ромашек, которые он насобирал, и довольно сильно шлепнула им прямо по макушке архангела. Лепестки ромашки посыпались на землю, а он поморщился.

— Я не подглядывал! Просто… Я тебя по волосам заметил.

— Теперь вожу я?

— Я тебя первой нашел, а это значит — да. Иди под то дерево, будешь считать. Закрываешь глаза, а мы все прячемся. Люблю прятки. А я пойду… — Архангел замолчал, лукаво ухмыльнувшись. Он посмотрел куда-то вдаль. — Эсфирь, тебя не учили, что перебегать нельзя? Застукал я тебя. Ещё одну нашел.

— Умничка! — сказала Эсфирь, подойдя к Рахиль и Габриэлю. — А вот Орабель ты никогда не найдешь!

— Я? Не найду невесту? А вот и не угадали! Найду.

— Спорим, не найдешь? — Эсфирь хитро сверкнула голубыми глазами.

— А на что спорим? — спросил Фокусник, посмотрев на ангелесс.

— Если выиграешь ты, — начала говорить Рахиль, склонив голову набок, — мы с Эсфирь принесем тебе много-много шоколада. А если выиграем мы — ты пробежишь по саду, кукарекая…

От такого желания ангелесс Габриэль залился веселым смехом.

— Ладно!

— Интересное желание… Особенно про кукареканье. Хотелось бы мне на это глянуть. А лучше, чтобы Габриэль голым по Эдему пробежал… Шучу. Вам что, совсем нечего делать? Я мало заданий даю? Справились уже? Может мне посерьёзнее вам приказы давать? Вы с самого утра ничего не делаете! Я пришел в детский сад?!

На громкий голос ангелессы и Габриэль обернулись. Рахиль и Эсфирь удивленно переглянулись, синхронно опустив головы, то ли в знак почтения, то ли от страха, а Габриэль наивно захлопал медовыми глазами.

— Михаил… — испуганно пролепетала Рахиль, все ещё не поднимая глаз. — Мы это… Отдыхаем тут. Гавриил нас позвал гулять. Да и у нас свободное время. Ты же сам так сказал…

— Тем более по распорядку… Нужно найти невесту, — сказал Габриэль, посмотрев на старшего брата. — Дамы не виноваты. Это я их погулять позвал. Ну, поиграть. Да и прятки вполне взрослая игра для ангелов и архангела. И что ты имеешь против пряток, а, братиш? Нам весело!

Михаил закатил глаза, обратившись к брату:

— Ладно, весельчак, поговорить нам нужно. Пошли, отойдем. А вы, девушки, пока займитесь своими делами. Детский сад! В Раю в прятки играем!

— Нужно найти Орабель, — прошептала Эсфирь, стараясь спрятаться от Михаила за спиной подруги.

— Идем, Габриэль!

Старший архангел прошел вперед, а за ним, пожав плечами, пошел и Габриэль. Эсфирь и Рахиль снова переглянулись. А Михаил и Гавриил прошли в глубь Небесного Сада, почти скрывшись из виду.

— О чем ты хотел поговорить, братиш? Где я уже накосячил? Не ругай меня сильно. Я же веселый Фокусник, Проказник, сладкоежка, очень позитивный и радужный архангел. Как можно ругать такого лапочку как я? Я же не виноват…

Михаил удивленно посмотрел на кривляющегося младшего брата.

— Ругать? Тебя? Зачем? — спросил он, садясь на рифленую лавочку. — Ты постоянно что-то вытворяешь, и если я буду тебя ругать, у меня язык отвалится. Ты же проказник. Я не хотел и не думал тебя ругать, любимый младший брат. Я хотел с тобой поговорить… Это касается Марселины.

Как только старший архангел произнес имя «Марселина», Габриэль начал кашлять, подавившись очередным шоколадным батончиком.

— А что с Марселиной? — спросил он, справившись наконец с кашлем. — И зачем ты ко мне с этим пришел? Мы ведь давно с ней разошлись.

— Я это знаю, — коротко бросил Михаил. — Просто… Ты же её знаешь лучше. Она была твоей невестой, я уже её признавал как свою невестку. Тем более сколько веков прошло?

— Ладно, брат, излагай. А сколько веков… можно подумать, ты не знаешь? Она твой советник сколько? Да много. Вы хорошо дружите, общаетесь, доверяете друг другу секреты. Да ты её знаешь столько же, сколько и я…

— Но ты её знаешь по-другому! Гавриил, объясни мне… Понимаешь. Я ей рассказал одну историю… О Палами. Ты этой истории не знаешь ещё, и… Я тебе потом её расскажу. Но Марселина… Она так бурно отреагировала на это. Она так кричала, когда я упомянул о Палами. А вчера ещё сказала, что я слишком уделял внимание нашей невестке, и забыл про Рай… Что я превратился из строгого Михаила в доброго. Ну, не строгого, ну… Она так сказала… Вот примерно так… Ну не примерно… Ну не так сказала… Это я тебе дословно пересказал… Не дословно…

Пока старший брат четко, а главное точно излагал свои мысли, Габриэль отвернулся, чтобы не расхохотаться в лицо брату. Фокусник, обладавший с детства интуицией и сообразительностью, сразу понял, о чем говорит Михаил. Ведь началось все не сегодня, а в тот момент, когда он случайно стал свидетелем ссоры старшего брата и Марселины в Саду. И все из-за старшей невестки. После этого случая Гейб и понял, что происходит между Михаилом и Марселиной. Правда он ещё сомневался и думал, что это просто ему показалось. Но сегодняшний разговор со старшим братом — точнее, его особенно подробное изложение событий — только подтвердил его догадки и предположения.

— Она тебя ревнует, братишка, — залепетал Габриэль, понимающе улыбаясь.

— Прости, что? — удивленно спросил он, стараясь не показывать свою растерянность.

— Ревнует она тебя, говорю. Уж я-то знаю женскую натуру. Ты пришел по адресу, братишка. Да я вообще хорошо знаю девушек. У меня был огромный опыт, и я знаю, как они себя ведут в той или иной ситуации. Марселина тебя банально ревнует к Палами! — Габриэль хитро улыбнулся, а затем подмигнул. — Ты ей нравишься!

— Неправда это! Какая ревность? Ко мне?

— Представь себе, Михаил. И я это ещё заметил тогда, когда случайно подслушал вашу ссору в саду у Джошуа. А потом она развернулась и убежала. Мне ли не знать? Мне?! Тем более, что с Марселиной у меня большой опыт. Я её знаю как самого себя. Её манеры выучил уже. Понимаю, когда она ревнует, веселится или грустит. Да я даже знаю, что она любит круассаны и соленую рыбу. Знаю, что она поет, когда что-то делает, а ещё что у неё мечта — жить на берегу Средиземного моря и иметь ораву детишек.

Михаил слушал брата и старался не перебивать. В каждом слове, произнесенным Габриэлем, он слышал долю правды. Если на начале монолога Гавриила Михаил ещё сомневался и думал, что тот просто шутит или ошибается, то под конец монолога он убедился, что Фокусник во всем прав.Михаил задумался и стал вспоминать моменты разговора с Марселиной.

— То есть, — заговорил архистратиг, — ты хочешь сказать, что Марсель меня ревнует? Что я ей нравлюсь? Мы же знакомы столько времени! Я Марселину знаю очень давно. Ещё со времен небесных войн… Да с того момента, как она только попала на службу в гарнизон, который подчинялся мне. И я помню нашу первую встречу, помню все…

— И ты ей нравишься, — лукаво ответил сладкоежка, которого вся эта ситуация стала забавлять.

— И что делать?

— Ну… — Гавриил задумался. — Подумать нужно… Что ты к ней испытываешь, разобраться в своих чувствах. Побыть наедине с самим собой, отбросить лишние мысли, расслабиться и всё взвесить. Заглянуть в потаенные уголки собственной души. Только не в душу Адама, а в свою.

— Интересно, а вот Адам любил?

— Понятия не имею, — пожав плечами, ответил Габриэль.

— Это был риторический вопрос. Странно как-то даже такое осознавать, что ангелесса, которую я знаю много-много веков, которая является мне советником, и была почти моей невесткой, испытывает какие-то чувства ко мне, самому старшему из архангелов. И что эта ангелесса просто проходит мимо меня, не раскрывая мне ничего из того, что лежит на сердце. Она спокойно выполняет мои приказы, дает советы и хорошо служит, при этом чувствуя что-то ко мне.

— Это жизнь, Михаил… Се ля ви, как говорится. А что плохого в чувствах и эмоциях? Это хорошо. Я очень долго жил среди людей, Михаил, и кое-чему у них научился. Например, научился чувствовать. Ангелы не могут быть безэмоциональными существами. Нет, могут конечно, но… Если ты архангел. Разве нет чувств у Люцифера? Есть, да ещё какие! Он любит. И я уверен, что, если бы Люцифер был на свободе, он бы не сотворил Апокалипсис, потому что теперь ему есть что терять — его любовь… И это ещё раз доказало мне, что Дьявол имеет сердце. Он умеет любить, я умею и ты, разумеется. Просто ты вот, как только Отец нас создал, внушил себе, что эмоции и чувства неприемлемы для ангелов. Они ведут к поражению, к неповиновению… И отчасти это правильно. Я же не спорю. Ангелы не должны ничего чувствовать на войне. Они солдаты, ведомые, созданные воевать за своего генерала и исполнять приказы Святого воинства: твои, мои. Но ты — архангел. Я сейчас говорю именно о любви. Отношения с Марселиной у вас долгие, и я же знаю, как вам хорошо. Я стал свидетелем вашей ссоры, но и был свидетелем того, как она говорила тебе, что ты добрый и хороший и всегда её поддержишь. Она доверяет тебе, а ты доверяешь ей. Я бы сейчас тебе посоветовал просто уйти. Сходить на какое-то твое тайное местечко, на то место, где ты можешь побыть в гармонии с самим собой, где тебя никто не найдет. Просто сядь и подумай. Откинь все мысли о проблемах, все свои задачи, проблемы. Послушай то, что говорит тебе сердце. А разум пока пускай подождет.

Архистратиг вздохнул, обдумывая слова брата, а затем в голову полезли непрошеные мысли о Палами и о том, что произошло ранее.

«Знал бы ты, мой младший брат, что натворили мои эмоции и чувства… Что сотворили с Палами, и что теперь ей грозит… Знал бы ты, какие эмоции я испытывал, ещё когда с ней в одной клетке сидел. И потом, когда повел её в парк Монсо. Я последовал твоему совету, а потом случилось непредвиденное. Я остановился, осознал всё, но было поздно. Назад пути нет. Я должен был остановиться ещё там, когда с Люцифером в клетке сидел. Но я не смог…»

— Так что ты будешь делать? Ау, Михаил!

Из раздумий старшего архангела вывел голос Габриэля.

— Ты прав, — согласился он. — Я должен побыть наедине с самим собой, всё взвесить и обо всем подумать. Мне нужно обдумать, как поступать дальше и что вообще делать.

— Правильно, Михаил. Так и сделай. Кстати… Не хотел его тебе показывать, но может это тебе поможет разобраться во всей этой ситуации.

В руках Габриэля появилась толстая тетрадь. Младший архангел протянул её старшему брату. Тот бережно взял её и открыл.

— Что это? — спросил архистратиг, смотря на первую страничку.

— Дневник Марселины, — ответил сладкоежка, потупившись.

Михаил нахмурился, а потом закрыл дневник, не листая его дальше.

— Разве я не учил тебя, что чужие вещи брать нельзя? Нельзя брать личное, такое вот, что дорого. — В голосе Михаила появились металлические нотки.

— А я и не брал! — начал оправдываться младшенький, сосредоточенно изучая землю. — Я не брал ничего без спроса!

— Тогда откуда у тебя её дневник?!

Габриэль хитро усмехнулся и поднял глаза.

— И что ты интересное читаешь, м, Эсфирь? Покажи! Мне интересно.

Ангелесса Эсфирь сидела в Саду и внимательно листала неизвестную тетрадь. Где-то вдалеке садовник Джошуа поливал цветы, мимолетом поглядывая на ангелессу. Её красивую прическу пытался растрепать легкий, теплый ветерок. Где-то в фонтанах журчала вода, настраивая на спокойные и неспешные мысли.

— А зачем тебе? Габриэль, иди куда шел. Это личное.

— Ну, нужно личное читать в другом месте, а не в саду Иешуа, в котором часто гуляют все ангелы. Это же самое популярное место в Эдеме! А ты тут личное читаешь… Дразнишься!

— Облизывай свою конфету на палочке, а моё не трогай! — коротко ответила Эсфирь, пряча дневник.

— Ну, дорогуша, покажи мне её. Ну, пожалуйста. Тем более тебе напомнить, что ты мне должна, карамелька?

Эсфирь вздрогнула. Ангелесса вскочила с лавочки и спрятала тетрадь за спину. Она почувствовала, как щеки наливаются тяжелым румянцем, а сердцебиение усиливается. Только не это. Как она вообще могла забыть, что должна Габриэлю? Причем должна немало. После того, как девушка проиграла Фокуснику в ландскнехт, она дала себе четкую установку: никогда не играть в карты с Локи, но долг от этого не исчез.

— Габриэль, прошу тебя, будь снисходительным ко мне. Это не моё…

Сладкоежку история начинала все больше интересовать. Он достал леденец на палочке и сунул его за щеку.

— Ты же не на казни, чтобы к тебе снисходительным быть? Сладкая, дай мне тетрадь! Тем более, если это не твое. Зачем ты взяла без спроса чужое?

— Мне её дала Марселина! — ответила Эсфирь, продумывая план побега от младшего архангела.

— Тем более Марселина, — вторил сладкоежка.

— Габриэль…

— Карамелька, дай мне тетрадь, которую тебе дала моя экс-невеста! Она мне доверяла, и я уверен, что Марсель не будет против. Имею право. И вообще, я брат архистратига, а значит, старше по званию! Я же и приказать могу…

— Ты пользуешься положением!

— Я — архангел!

— Она меня повесит, — прошептала ангелесса, умоляюще смотря на сладкоежку. — Марселина мне этого не простит.

— Подумаешь, — Габи махнул рукой. — Скажешь, что я приказал. Хочешь конфетку?

— Ты не изменился ни капельки! Сам ешь свои конфетки!

— Ладно. Я их и так ем, сладенькая, — спокойно ответил архангел. — Давай! На меня все свалишь, если Марселина начнет что-то говорить.

— И у вас снова будет любовная баталия. Напомнить? Тебе мало было, когда она тебя била?

— Подумаешь, — продолжал ухмыляться Габриэль, пристально смотря на ангелессу. — Ты слышала мой приказ?

Эсфирь сглотнула, понимая, что Габриэль, действительно, старше по званию, и она не имеет права ему перечить. С этими мыслями девушка нерешительно протянула предмет спора младшему архангелу. Довольный, он взял тетрадь и открыл её, неспешно пролистывая странички.

— Вот это да, — протянул изумленный архангел. — Интересно…

— Ладно, Габриэль, я пойду. Мне нужно все обдумать.

Голос Михаила заставил Трикстера оторваться от воспоминаний. Тот насупился, и улыбка с его лица пропала.

— Иди, Михаил. И помни, братик — думай сердцем, а не разумом!

— Хорошо, — коротко бросил архистратиг, поднимаясь с лавочки.

— А дневник?

— У меня будет!

Старший архангел развернулся и быстро пошел вглубь сада. Фокусник проводил взглядом старшего брата, и когда тот скрылся из виду, снова присел на лавочку, глубоко задумавшись.

— Была невеста, станет невестка, — тихо произнес он и усмехнулся, с силой проведя рукой по лицу.

Комментарий к Откровенная правда

Марселина - http://skisport.ru/photos/img/22934.jpg

http://hq-wall.net/i/med_thumb/08/48/Magdalena_Neuner_7c04626bb0e6f63f0e89f6d494a46720.jpg

========== Возвращение блудной ученицы ==========

Ад

После того происшествия во французской столице прошло две недели. Все это время Палами находилась в Дэлавере, в доме Ника. Девушку никто не беспокоил, поэтому у неё было время обо всем подумать.

За это время её сосуду стало ещё хуже. Она увидела, что на лице снова появились небольшие язвы, а волдырей на теле стало больше и когда они лопались, по её телу текла кровь, а от боли хотелось кричать. За эти дни Палами превратилась в ещё большего зомби, чем была. Она перестала даже расчесывать длинные волосы, перестала хоть немного приводить себя в порядок. Огромные синие круги под глазами гармонично сочетались с ранами на лице, а прежде такие красивые волосы небрежными и запутанными прядями спадали на плечи. Палами уже и забыла, когда последний раз брала в руки тушь или расческу…

А Люцифера все не было…

Да ещё и о ритуале она никак не могла ничего разузнать. Ей нужно было свершить его, но как это сделать, она не знала. Спрашивать архангелов было чистой воды самоубийством, а другого выхода Палами пока не видела.

Все это вынудило её на важный шаг. Чтобы как-то отвлечься, девушка решила перенестись в Ад… Для чего? Она и сама не знала… Может ей просто необходимо было выговорится, поделиться с кем-то тем, что год лежало у неё на сердце или просто проведать Аластара — своего учителя и экс-наставника. Шатенка прекрасно понимала, что как только попытается применить остатки своих возможностей — будет худо. Сосуд и так еле выдерживал, а тут ещё магия… Так и случилось…

Пройс из последних сил перенеслась в Ад и тут же пожалела об этом. Оказавшись в преисподней, Палами стало плохо — последние силы она истратила на перемещение. В её глазах стало все расплываться, окружающее пространство играло с ней в странные игры, изгибаясь и ломаясь самым фантастическим образом. От адской боли шатенка повалилась на колени и схватилась за голову, закусив нижнюю губу до крови, чтобы не закричать. Боль разрывала ее на мелкие частички, заставляя глухо стонать. Девушка стала что-то шептать, понимая, что ей ничего не поможет. Зря она это все затеяла… А ведь она же сама говорила Михаилу, что нельзя применять оставшиеся способности.

Когда, спустя минут десять, боль немного отступила, а пространство перед глазами девушки перестало прыгать и скакать, она вспомнила, где находится. Палами поднялась с земли и глубоко вздохнула. Она облокотилась рукой об стену и пошатнулась. Плохая это была идея, но назад пути не было. Она не сможет исчезнуть из Ада без помощи Аластара или другого демона.

— Ладно… Я смогу хотя бы дойти до пыточной Аластара… Да… Буду придерживаться за стены. Зря я сюда перенеслась… Глупо было применять перемещение. Теперь я бессильна… Увы.

Набрав воздуха в лёгкие, Пройс сделала шаг. Она цепко хваталась за стены, упорно продолжая идти вперед.

— Палами! Это ты?!

Чей-то знакомый голос заставил экс-демона вздрогнуть и остановиться. Шатенка медленно повернула голову назад, облокотилась о стену и посмотрела на того, кто её звал.

Буквально в нескольких шагах от нее стоял парень. На вид ему было лет двадцать девять-тридцать. Белые, густые волосы были собраны в хвостик на затылке, глаза были чуть прищурены, и улыбался он широко и радостно. Он был одет в голубые джинсы, кроссовки и черную футболку с какой-то надписью. Палами вспомнила — его звали Фролло, и когда-то был её другом. Они вместе обучались у Аластара, работая в одной команде и исполняя приказы своего учителя.

— Фролло… — Палами с трудом выдохнула и искоса посмотрела на парня.

Меньше всего она сейчас хотела кого-то видеть или с кем-то разговаривать.

— О твоём возвращении все только и говорят теперь… Кстати, а Аластар и не знает… А где же Люцифер?

Как только демон упомянул имя возлюбленного, шатенка вздрогнула. Она нервно сглотнула и отвернулась, пряча непрошеные слезы от старого друга. От резкого движения у нее закружилась голова, и она сильнее вцепилась в неровную каменную стену.

— Не важно… Отведи меня к Аластару… Он мне нужен… Он же все еще тут, правда?

— После заточения Люцифера и Михаила? Да. Только он не знает о твоём возвращении в строй.

— Здорово. Как же так получилось, что все знают, а он — нет?!

Фролло сложил руки на груди и посмотрел на собеседницу, а потом неохотно произнес:

— Да мы сами недавно узнали. Буквально на днях… Ему ещё не доложили! Как так получилось, что ты третий месяц на свободе, а мы узнали об этом только сейчас?

— Наверное, — Палами набрала воздуха и попыталась объяснить: — Архангел Михаил об этом позаботился. Чтобы никто не знал, что я вышла из клетки без Люцифера. Да и вообще, что я на свободе.

— А причем здесь архистратиг? — поинтересовался демон, склонив голову набок.

— После выхода из Клетки я жила у Михаила, в его поместье в окрестностях Парижа. Он позаботился о том, чтобы никто ничего не узнал.

— Михаил вышел из клетки без Люцифера? Как такое возможно?

— Да. Без Люцифера.

— А что было дальше? — Демон заинтересованно смотрел на неё.

— Я все это время была заперта. Дом охраняли ангелы из его гарнизона. Михаил позаботился о моей безопасности, так как мой сосуд… Да и тем более, что он нес ответственность за меня перед моим мужем. Я, кстати, даже не могла выходить на улицу, когда со мной такое было… Посмотри на мой сосуд. И Михаил думал, что сосуду станет ещё хуже. Но я пообещала Люциферу быть сильной, и я справлялась с задачей и выполняла обещание. Но мне хуже, Фролло, сосуд умирает, а значит, мне крышка!

— То есть, правду скрывал Лидер Небес? Он позаботился, чтобы три месяца о тебе не было ни слуху, ни духу?

— Верно.

Блондин помолчал, а потом спросил:

— А почему так произошло с ней? Из-за темницы Люцифера?

— Да.

— То есть, ты не выдержала мощь Клетки?

— Демону не под силу справиться с могуществом темницы. Даже Дьявол там бессилен, что уже говорить о нас? — начала объяснять Пройс, смотря куда-то вдаль, а потом добавила: — Да и тем более, что я уже не демон!

— В смысле?

— Что ты такой любопытный, Фролло? У меня нет способностей, я их почти потеряла, а без способностей какой же я демон?..

— Хм, — продолжил засыпать её вопросами черноглазый, — а как же открылись врата Клетки? И почему Люцифера с вами не было?

— Их открыл Бальтазар… Кольцами Всадников — волшебными ключиками от темницы Люцифера. По приказу Габриэля, который и добыл эти кольца. Ему их дала Атропос и сам Смерть. Он спрятал кольца в темнице Небесной, а потом их нашел Бальтазар, когда Габриэль был ранен и выхода не было. В то время он вел ангельскую гражданскую войну против Рафаила. Ну об этом и демоны знают. В одном из боев он был ранен, и у них не было другого выхода. Я ту историю плохо знаю, понаслышке. А потом Бальтазар и Орабель, экс-советница Рафаила, а ныне невеста Габриэля открыли Врата. Мне об этом рассказала Рахиль. Я не знаю, почему со мной не было Люцифера, — ответила девушка, опустив глаза. — Он должен был быть со мной… Ни Михаил, ни Габриэль не знают, почему Люцифер не вышел из Клетки. И это меня просто убивает! А как вы узнали, что я на свободе?

Фролло ехидно ухмыльнулся и загадочно сверкнул карими глазами.

— Да так… Птичка на хвосте принесла…

— Ладно, все. Веди меня к Аластару!

— Невероятная история…

Палами хотела что-то ответить, как почувствовала тяжесть в ногах. Перед глазами девушки все поплыло, и она опять схватилась за стену. Адская боль начала терзать ее тело с новой силой, и она согнулась. Поняв наконец, что с его подругой что-то не в порядке, демон подбежал к Палами и поднял её на руки.

— Тебе нужно на Землю! Ты себя в зеркало видела? Куда к тебе к Аластару? Ты же того…

— Неси меня к Аластару!

— Это да. Но сосуд…

— Фролло, мне повторить?!

— Ладно.

Черноглазый подчинился, поудобнее перехватил девушку и понес в центр Ада, в самую его глубину. Если в начале преисподней были обычные, непримечательные, серые и холодные коридоры с каменными стенами, то в центре был истинный Ад. Горячий, жаркий и мучительный. Удивительно, насколько сильно отличалось начало адского мира от его конца.

Палами понимала, что ей становится хуже от ужасной жары. Волдыри стали лопаться, и ей стало казаться, что больше она не выдержит. Но показывать свою слабость она не хотела, держась из последних сил. А Фролло все нес девушку по Аду. Палами смотрела на огонь, который её окружал, слышала стоны, мольбы о пощаде и крики грешников, вопли израненных душ, которые после смерти отбывали наказание в Аду. И вот, спустя минут двадцать, парочка завернула в очередной коридор, ведущий в пыточные, оставив центр позади. Здесь стоны и крики были почти не слышны, а вокруг них вместо пламени снова были серые стены.

Фролло вздохнул и осторожно поставил Палами на землю.

— Прости, подруга, но мне туда нельзя. Я скрываюсь от Аластара… Он ещё не знает, что я завалил его задание, поэтому лучше мне ему на глаза пока не попадаться. Уж ты-то знаешь, что он делает за непослушание…

— Ещё бы… Он со всеми это делал. Нет демонов, которые бы не побывали в его пыточной! Я получала? Получала… Ты получал? О, да… Я помню нашу с тобой службу у него. Это было жестоко. Ладно, потом вспомним прошлое! — Палами благодарно глянула на демона. — Спасибо, что помог, Фролло. Без тебя я бы не смогла пройти сквозь весь Ад, через то пламя и демонов-палачей. Я вообще не дошла бы до центра. Я теперь твой должник.

— Всегда мечтал иметь в должниках возлюбленную Дьявола, — констатировал довольный демон.

— Но тем не менее, — ответила девушка и повернулась. — Спасибо ещё раз. Удачи тебе. Не выводи Аластара из себя!

Фролло подмигнул, и его лицо засияло. Черноглазый щелкнул пальцами и исчез. Пройс же сделала глубокий выдох и снова, держась за стены, направилась вперед. Хорошо, что пыточная Верховного Палача располагалась не так далеко и Палами, завернув за угол, оказалась как раз перед ней.

В пыточной все было как в старые, добрые времена. Аластар пытал свою очередную жертву, наслаждаясь криками и стонами бедняги.

— Аластар… — прошептала девушка прежде, чем потерять сознание.

Палач Ада обернулся и заморгал, думая, что начались галлюцинации. Он и не знал, что Палами вышла из Клетки. Отложив орудие пыток в сторону, он подошел к девушке и склонился над ней, позволив грешнику передохнуть.

***

— Палами!

Верховный палач перенес ученицу в другое помещение. Это была не пыточная, а скорее место, больше похожее на темницу: небольшая комнатка, каменные стены, покрытые мхом, такой же пол. Само помещение освещается только двумя тусклыми факелами, а сквозь зарешеченное окно пытается пробраться лучик света от адского огня, окрашивая комнатушку в зловещий багровый цвет.

— Приходи в себя! — шептал наставник, легонько хлопая воспитанницу по щекам.

Но результата не было. Уже час Палами находилась без сознания, и Аластар ничего не мог поделать. Верховный Палач вздохнул и задумался, что ему делать дальше. Потом прищелкнул пальцами и в его руке появилось небольшое ведро с ледяной водой. Аластар помедлил несколько секунд, а потом осторожно окатил лежащую девушку.

В первые минуты ничего не происходило, но потом Палами, застонав, подала признак жизни. Ледяная вода помогла. Она медленно зашевелилась, почувствовав очередную волну неописуемой адской боли, а затем приоткрыла глаза. Пространство опять скакало, качалось и изворачивалось перед её взором, и при попытке пошевелиться, боль усилилась настолько, что Палами не выдержала и все-таки жалобно вскрикнула.

Заметив, что ученица корчится от боли, Верховный Палач хмыкнул и, подняв девушку с земли, уложил её на матрац, который находился в углу комнаты. Палами хотела снова сделать жалкую попытку пошевелиться, но ничего не вышло. Боль затмевала разум и сковывала движения.

— Тише, Палами, — прошептал Аластар.

Наставник, как сделал это когда-то Гавриил, положил руку на лоб девушки и закрыл глаза. Он что-то прошептал, и глаза демона стали белыми. В первую минуту боль усилилась настолько, что Палами громко закричала, с силой выгнувшись и зажмурившись. Но когда демон закончил, боль отступила, и она почувствовала тепло. Экс-демон благодарно посмотрела на своего учителя, который её спас.

— А что ты сделал? — поинтересовалась она, присев на матраце и облокотившись спиной о стену.

— Немного снял твою боль, — спокойно ответил демон.

Аластар взял свою подопечную за руку, и Палами прикрыла глаза, чувствуя тепло его руки.

— Не понимаю, — залепетала она, посмотрев на своего учителя, — ничего не понимаю…

— Понимаешь, Палами. Но раз уж ты пришла ко мне сюда, то тогда давай поговорим. Расскажи мне, как так получилось, что ты освободилась из Клетки, а Люцифер — нет? Расскажи мне все «от» и «до», тем более, мы никуда не спешим.

Пройс не хотела всё говорить, но она знала, что наставник настырный, и если приказал рассказать, значит — нужно рассказать.

И экс-демон начала свой рассказ.

Пока она рассказывала, Верховный палач её не перебивал, а внимательно слушал. Рассказ длился около получаса, и демон то хмурился, то сочувственно смотрел на свою экс-ученицу, явно переживая.

— Так все и было… А потом я покинула Париж, две недели назад, — закончила экс-ученица и поставила жирную точку.

— Хм, интересная история, — заговорил он. — Я не знал, что у вас такая сильная связь с Люцифером. И что же ты делать теперь будешь? Его старший брат вышел из темницы, он сам там сидит. Да и что-то слишком легко Гавриил кольца всадников нашел… Атропос слабину дала. — Аластар задумчиво помолчал. — Получается, о твоем возвращении никто не знал, и Михаил об этом позаботился? Мне никто не потрудился ничего сказать.

— Наверное, они не успели… — промолвила шатенка, тяжело вздохнув.

— Палами, а покажи мне, что с твоим сосудом? Я имел в виду на теле, лицо я и так вижу.

Экс-ученица покачала головой и нехотя закатила футболку. Взору Аластара открылись огромные, гнойные язвы на теле девушки. Палами посмотрела на себя и заметила, как один из самых больших пузырей лопнул, а из раны побежала кровь.

— Тебе все хуже с каждой минутой! — сделал заключение демон.

— Хорошее наблюдение, — с иронией ответила Палами, опуская футболку.

— Не иронизируй и не язви, дорогуша. Самое плохое, что я не знаю, чем тебе помочь! Прости, барышня. Но я обещаю, что найду способ. Мы вытащим из клетки Люцифера, только ты, главное, верь мне.

Она с трудом поднялась, стараясь побороть боль.

— Я верю. А ещё я верю, что сама его спасу…

— Мы вместе спасем, Палами. Ты только не переживай. Тебе понятно? Чем больше ты переживаешь, тем хуже сосуду.

— Я не переживаю. Я настроена решительно, и скоро все будет, так, как надо, уж поверь мне, учитель.

Наставник усмехнулся. Он видел, что его сильная и решительная ученица наконец-то возвращается. Раз уж она становится такой смелой и способной принять важное решение — значит, она справится. Пусть ее сосуд и ослаб.

— Славно. — Аластар резко хлопнул в ладоши и поднялся. — Знаешь, Палами, а я рад, что ты пришла. Я думал, что больше тебя никогда не увижу… После того всего… Я был уверен, что потерял тебя.

— Нет, не потерял. Я сама себя потеряла, Аластар, сама себя…

Палач Ада натянуто улыбнулся, а потом взглянул в карие глаза своей протеже.

— Не говори так. Выход есть из любой ситуации. Надо просто найти его!

— И я его найду! — решительно ответила она, а потом лукаво добавила: — Уже нашла. Я точно знаю, что надо сделать, и я готова сделать все, чтобы осуществить свою задумку! И да… Я тоже очень рада тебя видеть.

Аластар усмехнулся, внимательно смотря на ученицу. А потом посерьезнел.

— Я рад, что ты борешься, Палами. Я вижу, что ты настроена добиться поставленной цели. Мне нравится эта целеустремленность и решительность, готовность к действиям. Ты сильная, Палами, запомни это. Не только физически. Ты сколько перенесла, столько настрадалась. Вы с Люцифером многое выдержали там, в Клетке, судя по твоим рассказам. Потерпи. Скоро все будет позади, всё пройдёт. Нужно только научиться ждать! Шанс есть всегда. Вы оба знали, что безвыходных ситуаций нет, что ваша любовь победит и преодолеет препятствия. Она сильнее заточения! Вы вместе прошли сквозь огонь, воду и медные трубы. И главное, Палами, вы не теряли надежды на спасение… Верили, что вы выберетесь, и что есть шанс на будущее. Вспомни, как ты поддерживала Люцифера, а он поддерживал тебя, как вы были вместе, несмотря на разделявшую вас стену. Ты сама сможешь спасти и мужа, и себя.

Палами молча слушала наставления учителя, и в её памяти весьма неожиданно ожило воспоминание. Она, застыв, задумчиво смотрела в серую стену. Говоря о шансе на спасение, Аластар кое-что напомнил своей протеже.

— И я тебя люблю, Палами. Ты — часть меня. Мы с тобой единое целое, и ты частичка меня. Ты мое сердечко, без которого мне просто не жить. Ты моя отрада, мой свет и жена. Я всегда за тебя переживаю, но ты за меня не волнуйся. Со мной все нормально. Я понимаю, что я должен сам справиться с этими воспоминаниями. И я это сделаю. Но они будут со мной, и с Ником. Это так странно и больно… Я даже представить себе мог, что имею такую связь с сосудом. Но так оно и есть, как бы это ужасно не звучало.

Палач Ада не сдерживала слёзы, всхлипывая и пытаясь вытереть мокрое лицо.

— Верно. Когда со мной рядом ты, я не теряю надежды на спасение… Я верю, что мы справимся. Эти воспоминания, мои пытки, это лишь преграды, которые мы прошли и пройдем вместе с тобой. Мы оба выдержим все, что приготовила нам Судьба. А знаешь почему? Мы — любим друг друга. Наша любовь сильнее всего на свете и она победит. Вот уж правильно люди говорят: «Любовь — мудрое изобретение природы: тот, кто любит, с легкостью делает то, что должен» и я верю в это.

— Возможно, Палами, всё возможно… — задумчиво сказал Люцифер.

Неожиданно картинка перед глазами шатенки поменялась, и в памяти всплыло другое воспоминание. В этом воспоминании она увидела Клетку и Люцифера…

— Палами, любовь моя… Я знаю, что тебе сейчас очень тяжело. Прости меня, что я не могу тебе ничем помочь. Я не могу сломать эту стену, пробраться к тебе, но это не значит, что меня нет рядом. Я чувствую биение твоего сердечка, твое присутствие. Если мы в разных комнатах, это не значит, что мы с тобой разлучены. Ты знаешь, что мы связаны. Что чувствуешь ты, чувствую и я. Послушай меня. Ты сильная, ты справишься с этим. Побори сознание. Побори собственные воспоминания, пересиль себя. Внуши себе, что ты сильнее, что ты мудрее. Помни, Пал, моя любовь тебя хранит. Пускай ты не видишь меня, но я рядом. Давай, ты сможешь. Сделай это ради нас обоих…

Экс-ученица молчала и почти не шевелилась, вспоминая события из прошлого.

И только голос Верховного палача вернул девушку в реальность. Она спустилась с небес на землю и вздрогнула.

— Девочка, что с тобой? — взволнованно поинтересовался наставник, смотря на воспитанницу.

— Ничего. Все нормально. Но знаешь, учитель, как же я устала ждать и терпеть…

— Знаю… Но нужно ещё немного подождать. Совсем чуть-чуть. Это финиш. Обещай мне, что не сдашься.

— Я, может, и не смогу… Устала сильной быть, устала так вот жить… — Палами всхлипнула, закрывшись руками.

— Ты все можешь!.. — Аластару было жаль свою воспитанницу, но тон его стал жестче и громче.

Но ответить учителю шатенка не успела. Она отстранилась от белоглазого, почувствовав, как ей стало плохо. Очередной волдырь лопнул, и большая рана начала кровоточить. На футболке Палами появился кровавый след, от боли в глазах потемнело (в который раз), и она закричала. Тяжело дыша, она коснулась футболки дрожащей рукой и медленно поднесла руку к лицу, рассматривая кровь на ладони.

А дальше было все было как в тумане… Палами ощутила, как реальность опять меняется. Как темнеет свет и глохнут звуки.

Верховный Палач быстро поднял девушку на руки и прижал к себе.

— Только не снова, — прошептал он, посмотрев на почти безжизненное тело воспитанницы.

Поморгав, Аластар вместе с Палами на руках исчез из Ада.

Комментарий к Возвращение блудной ученицы

Фролло - http://ekabu.unistoreserve.ru/50fdcbfa7efa6e4c377b5f45

Внимание: Так как фанфик АУ, за время отсутствия Люцифера и на протяжении всей второй части Адом правит Аластар.

Кроули вообще в фанфике нет, и о нем даже не упоминается.

========== Сделка (Часть 1) ==========

Пайк-Крик, штат Дэлавер, США

Почти три дня Палами находилась без сознания. Девушка лежала в своей спальне. Лицо у экс-демоницы было бледное, губы пересохшие. Все это время рядом с ней находился Аластар, да еще Мэг, сутки назад появившаяся в доме. Верховный палач пытался хоть немного помочь бывшей ученице, но ничего не выходило. Его способности не были неограниченными, и девушка так и была в состоянии почти комы. Аластар перепробовал многое, но ничего не помогало.

— Совсем плохо?

В спальню Палами просунулась темноволосая голова Мэг Мастерс.

— Совсем, — ответил Аластар, стараясь не показывать, как он переживает за свою бывшую ученицу. — Интересно, а вообще сколько можно в таком состоянии находиться? Это что-то невероятное… Я вообще первый раз с таким сталкиваюсь!

— Может Кастиэля позвать? — поинтересовалась брюнетка, войдя в спальню.

— Зачем? — удивленно спросил Аластар, вскинув бровь. — С чего бы ангелу помогать демону?

— Экс-демону!

— Сами справимся, Мэг!

— Я просто предложила, Аластар. — Мастерс подошла к кровати Палами и посмотрела на распластанное тело. — Она стала такой беззащитной. Ещё и её сосуд… Да с ней все даже хуже, чем было когда-то с Люцифером.

Аластар поднял глаза на демоницу, явно не понимая, к чему Мэг клонит.

— А тебе того и нужно!

— При всем моем к тебе уважении, совсем нет. Я просто констатирую факт, — спокойно ответила Мастерс. — Но у меня есть одна идейка, которая может помочь Палами. Я не скажу, что мы с ней такие прям подруги. Мы, наоборот, соперницы, но сейчас мне её даже жалко — она такая беззащитная и слабая.

— Надеюсь, это не убийство! — проговорил Верховный палач.

— Не переживай, Аластар, не убийство! Тем более, даже если бы я и хотела её убить… Люцифер тогда… Она же его жена. Причем венчанная самим Михаилом. Так что нравится мне или нет, я теперь должна быть рядом. Тем более, что Люцифер будет мне благодарен. Ради благодарности Дьявола я помогу Палами, хотя я её и не перевариваю на дух!

Выслушав демоницу, Аластар усмехнулся.

— Ладно. Что за идея?

— Ведьма! Я знаю одну ведьму. Мы с Габриэлем имели с ней дело. Она, скорее, знахарка, чем настоящая ведьма. Живет в сельской местности. К ней ходил Габриэль за зельем, когда Палами впервые потеряла сознание. Проказник их с Люцифером тогда в лабиринт закинул. Габриэль создал иллюзию, чтобы они выяснили отношения и поняли важность друг друга. А потом Палами потеряла сознание. Габриэль себя винил в этом и решил исправить положение. Он пошел к знахарке, и та дала ему одно мерзопакостное зелье. Люцифер напоил ним Палами, и она пришла в себя. Я могу снова сходить к той ведьме и взять ещё то зелье, или, может, какое-то другое…

— С чего бы это архангел с ведьмами связывался?

— У Габриэля выхода не было. Так что, Аластар, мне перенестись к ней? Как ты прикажешь, так и сделаю. Я почитаю тебя, и я всего лишь подневольный демон.

Верховный палач нахмурился и посмотрел на Палами, безжизненно распластанную на кровати.

— Давай попробуем, — ответил Аластар, взяв Пройс за руку. — Это последний выход. Если ничего не получится, тогда даже и не знаю. Будем придумывать что-то другое.

— Как прикажешь, Аластар. Будет сделано. Тогда скоро жди меня! — С этими словами Мастерс исчезла, оставив белоглазого одного.

***

— Вот, я же сказала, что достану зелье! Мэг Мастерс свое слово держит, между прочим.

Спустя двадцать минут посреди спальни, в которой находилась Палами, возникла Мэг. Демоница, держа в руках позолоченную, небольшую чашу с синим, противным, дымящим и бурлящим варевом, усмехалась и морщилась от этого самого варева. При виде её Аластар вздрогнул, бросив взгляд на сосуд, и от одного только вида зелья его аж передёрнуло.

— Ты уверена, что это… Нормально? — спросил демон, всё ещё брезгливо смотря на чашу.

— У нас есть другой выход? Нет, я не уверена, Аластар. Но, если что, ведьма дала противоядие — на случай, если от него станет хуже.

— И она тебе его просто так дала?

— Ну, — Мастерс задумалась, — не совсем за просто так… Там у нас дело с ней было. Пришлось прикрыться спинкой Проказника. Эта знахарка должна Габриэлю, и мне пришлось наврать, что это он попросил. Но главное, что все-таки его достала, и давай попробуем. Не думаю, что ей будет хуже, чем сейчас.

Аластар промолчал и решительно взял из рук Мэг чашу, заглянул в нее и опять брезгливо поморщился:

— Орудие пыток!

— При всем моем уважении к тебе, давай уже сделаем это? Просто эта Барби и так в не очень хорошем состоянии! Хуже не сделаем. Иначе Люцифер нам головы оторвет когда вернется. Не гневайся только.

Палач Ада медленно начал подносить чашу к бледным губам Палами. Слегка приподняв девушке голову, Аластар бережно капнул зелья ей в рот. Выждал пару секунд, и влил еще порцию. Осторожно, капля за каплей — пока не осушил чашу до дна.

Когда демон закончил поить Пройс, то отставил чашу на прикроватную тумбочку и пристально вгляделся в белое лицо Палами. Эффекта пока не было. Девушка так и продолжала лежать, абсолютно не реагируя ни на что. Аластар и Мэг выжидательно смотрели на лежащую, ожидая хоть чего-нибудь, но ничего не происходило.

— Не действует твое зелье!

— Странно, — пожав плечами, процедила Мастерс, — в тот раз подействовало. Похоже, нашу спящую красавицу разбудит только поцелуй прекрасного принца на белом коне, в нашем случае лохматого принца в джинсах. Поцелует Люцифер Палами, и она оживет. И будет как в сказке. Это…

Но договорить демоница не успела. Палами пошевелилась, тихо застонала, а потом с силой закашлялась. Аластар и Мэг удивленно переглянулись, и лицо брюнетки озарила победная улыбка.

— Говорила же, подействует! Бабка врать не будет. В тот раз тоже так было, когда Люцифер Палами поил этим зельем. Она тогда пришла в себя и сейчас. А как же принц?

— Мэг, помолчи, — заговорил Верховный палач, переведя взгляд с Мастерс на Палами. — Эй, девочка, тебе легче? Ты как?

Палами перестала кашлять и медленно открыла глаза. Перед её глазами все плыло, а в первые минуты она даже не могла понять, где находится. Девушка испуганно начала оглядываться по сторонам, не понимая, где она и кто рядом с ней. Спустя несколько минут перед глазами рассеялась противная муть, и Палами с облегчением увидела рядом своего учителя.

— Где я? — тихо спросила шатенка.

— Как где? Дома. В родном Дэлавере, в доме Ника. А где ты должна была быть?

— Я… — Палами набрала в легкие воздуха и попыталась подняться. Но ничего не вышло. Адская боль заставила сжать челюсти и лечь обратно. — Я ничего не помню… Последнее, что я помню, это пыточная. А потом… Потом все было как в тумане.

— Конечно ты не помнишь! — К диалогу подключилась Мэг, со своей обычной ухмылкой. — Пролежать три дня в коме. Конечно, ты мало будешь что помнить!

— Мэг, ты тоже была со мной?

— Куда же я от тебя денусь?

— Спасибо! Но что же теперь делать?

— В смысле? — Аластар вопросительно посмотрел на Палами. — Ну, я, конечно, не доктор, но я думаю, тебе ничего делать не нужно. Просто лежи. Тебе нужен покой и отдых, и скоро все придет в норму.

— Что с сосудом? — Палами взглянула на свои руки, а потом проговорила: — Можешь не отвечать! Я думала, хоть немного раны затянутся, но черта с два! Они только больше.

— Да уж, нужно спасать твой сосуд, — подхватил Аластар, взяв шатенку за руку.

— Прости, Аластар, а может ей просто нужно лежать? Ведь чем меньше она двигается, тем меньше сосуд разрушается? — Мэг перебила Верховного палача, решив дать свой дельный совет.

— Да, ты права. Ей нужно отдохнуть. Палами, мы сейчас тебя оставим. Если что, я в гостиной. И Мэг там будет. Если тебе что-то понадобиться — зови нас. Не вставай. Береги силы. Может ещё и адских песиков на охрану дома поставить?

— Не нужно адских песиков, — запротестовала девушка. — Я справлюсь! Хорошо. Если вы мне понадобитесь — позову.

— Ты забрал острые предметы из спальни? — шепотом спросила Мэг. — А то, мало ли…

— Да. Все забрал. Даже вилку.

— А, может, вы оставите меня одну в доме? Мне уже лучше, правда!

— Палами, — Белоглазый нахмурился, — даже не проси об этом. Это не обсуждается! Куда тебя оставлять одну? В таком состоянии? Ну уж нет!

Шатенка фыркнула и захотела что-то сказать, но, заметив на себе строгий взгляд бывшего наставника, промолчала.

— Отдыхай, Палами, — спокойно обратился Аластар к девушке, завершая разговор.

Встав с фитбола, Палач Ада направился к двери. За ним пошла и Мэг. Палами проводила взглядом наставника, и, когда за демоном закрылась дверь спальни, экс-демон медленно попыталась встать с кровати. Стиснув зубы, чтобы не закричать от непереносимой боли, девушка пересилила себя и поднялась. Шатаясь и придерживаясь то за спинку кровати, то за спинки стульев, она пошла к небольшому столику.

— Дальше так продолжаться не может… Прости меня, Люцифер. Это для твоего же блага, — прошептала девушка, убрав прядь волос с бледного, отекшего лица.

— Опа! Какие люди! Кстати, точно, люди! Что изволит Ваше Величество? Зачем Палами вызвала меня?

— Бальтазар…

Палами стояла напротив ангела, пристально разглядывая его. Возле девушки стояли разные чаши, лежали ритуальные предметы, и была начертана пентаграмма. В общем, это был стандартный ритуал для вызова ангела. Бальтазар, покачивая в руках пузатый бокал с янтарным напитком, ухмылялся, разглядывая, в свою очередь, стоящую перед ним девушку.

— Что Бальтазар?! Что понадобилось тебе, Палами? И почему я? Или я избран для игры в обезумевшую Королеву? Не Габриэль, не Михаил, а я?

— Мне нужна твоя помощь! — начала говорить Палами. — Михаил меня не поймет и осудит. Он на меня накричит, прочитает мне двухчасовую нотацию и промоет мозги о добре и зле. Габриэль вообще шоколадная конфетка, которую теперь облизывает Михаил. Он его правая рука и вряд ли мне поможет.

Ангел усмехнулся и сделал глоток из бокала, внимательно оглядывая ее поверх края бокала.

— Что прикажешь? Только, Палами, не проси меня доставить тебя в Рай или открыть Врата клетки Люцифера. Кольца Всадников исчезли после того, как я их использовал и выпустил вас оттуда. А другого способа открыть Врата темницы я не знаю. Так что я не смогу тебе помочь в освобождении мужа, даже если бы и хотел.

— А мне и не нужны кольца. Мне нужен… — шатенка замолчала, а потом резко взглянула на ангела. Пристальный взгляд карих глаз заставил Бальтазара отвести свой. — Ритуал призыва Смерти!

От такого признания супруги Люцифера Бальт округлил глаза.

— Что тебе нужно?! Ты что, спятила, девочка?

— Ритуал призыва Смерти, — монотонно повторила Палами, криво ухмыльнувшись. — Я же знаю, что его знают и архангелы, и ангелы. Правда не все ангелы, конечно, но приближенные Гавриила или Михаила это уж точно. Не говори мне, что ты его не знаешь. Не поверю. Обмануть меня у тебя не выйдет.

— Даже если и знаю, ничем тебе помочь не могу! — вскричал ангел, собираясь исчезать. — Я тебе его не скажу, потому что меня тогда повесит Михаил! Последние две недели он ведет жесткую политику и карает за малейшее неповиновение. Он уже предал пыткам множество ангелов и наказывал тех, кто пошел против него. Если я тебе выдам тайну ритуала, а Михаил узнает — а он узнает, уж будь уверена… Палами, мне не жить! Ты не по адресу, дорогуша. Прости, цыпочка, но наши пути расходятся. Оревуар!

Как только произнес ангел последнее слово, Палами похолодела. Она пожалела, что не может применить свои способности. Придется выкручиваться по-другому.

— Бальтазар, умоляю, не исчезай… Помоги мне… — Её тон резкоизменился, став умоляющим, а в уголках глаз закипели горькие слезы. — Молю! Посмотри на меня, Бальти. Мой сосуд. Я не знаю, что мне делать. Смотри какие язвы, гнойные волдыри и лопающиеся пузырики. Неужели тебе меня совсем не жалко? Прошу тебя, сжалься надо мной!

— Не дави мне на жалость, дорогуша, — фыркнув, ответил ангел, мельком посмотрев на собеседницу. — Я вижу, что с твоим сосудом. И это жесть. Я такого ещё не видел. Тебе хуже с каждым днем!

— Да, это так… Хуже. Бальтазар, молю тебя. Хочешь, я на колени перед тобой стану? Прошу тебя…

— Зачем он тебе нужен?

Ангел прищурился и опустошил бокал, потом прищелкнул пальцами и снова за прозрачными стенками лениво колышется тягучая золотистая жидкость. Палами опустила глаза, чтобы Бальтазар не увидел её слез. Шатенка почувствовала, как жжет глаза, и как горячие слезинки щекотят кожу.

— Без Люцифера нет мне жизни, — всхлипывая, ответила Палами, закрывая лицо руками.

— Ты хочешь заключить с ним сделку, чтобы спасти мужа?

— Да, Бальтазар, угадал. Прошу тебя, — Девушка подняла заплаканные глаза и посмотрела на ангела. Она даже не поняла, как взяла Бальта за руку, — скажи мне его! Помоги мне, Бальтазар…

— Ты подставляешь меня. Люцифер, Михаил… Если они узнают, что я замешан в этом деле… От праведного гнева обоих архангелов меня не спасет уже ничего. Ты понимаешь, насколько мне будет не сладко, если я пойду у тебя на поводу и попадусь?

— Они не узнают! Михаил не узнает. А с Люцифером я сама поговорю. Он ничего тебе не сделает. Ему будет не до тебя. Бальтазар, умоляю тебя. — Палами уже цеплялась за ангела.

Ангел вытер слезу на щеке Пройс.

— Почему я не могу устоять перед девушками? У Орабель пошел на поводу, когда та молила меня спасти Габриэля, заставила меня на кладбище «Сталл» перенестись, открыть Врата. Она такие монологи выдавала… Что я просто не смог ей отказать. Вот и ты теперь. Каждая из вас защищает своего жениха или мужа, при этом подставляя меня! Ох, барышни, с вами не соскучишься!

— Я знала, я знала! Что нужно?

Бальтазар закатил глаза, потом взглянул на шатенку, а затем начал свой рассказ.

— У меня нет другого выхода. Дальше так продолжаться не может!

Экс-демон подошла к столу и достала из-под него большую коробку. Она выдохнула, встряхнула головой, взяла в руки мел и стала чертить что-то на столе. Вышло нечто, похожее на пентаграмму. Потом она достала широкую золотую чашу и еще несколько ритуальных предметов. Девушка медленно, отдыхая почти каждую минуту, расставила свечи по краям рисунка, бросила в чашу несколько щепоток разных трав, а потом достала из ящика кинжал. Он был единственный, который не заметил Аластар в комнате и не забрал. Ещё бы заметил! Палами так тщательно прятала эту коробку, что ее даже Люцифер бы не нашел! Взяв в руки кинжал, Палами с тревогой прислушалась к звукам за дверью, а потом медленно сделала надрез на своей руке. Капли крови стали капать в чашу, а девушка начала произносить слова заклинания на енохианском языке.

В комнате резко замерцал свет, что заставило её сжаться от страха. Большая люстра, которая висела под потолком, начала раскачиваться, позвякивая стеклянными подвесками, лампочка в ней треснула, осколки посыпались на мягкий ковер. Сама же люстра, еще покачавшись, с грохотом рухнула на пол. Во все стороны брызнуло стекло.

— Здравствуй, Палами.

— Здравствуйте, Смерть, — прошептала шатенка, слегка наклонив голову набок.

Когда все стихло, в дальнем углу комнаты появился мужчина в деловом костюме. Он вальяжно, медленно и спокойно, опираясь на деревянную трость, вышел из угла и прошел на середину комнаты. На пальце Смерти виднелось серебряное кольцо с квадратным белым камнем.

— Что тебе нужно от меня? — спокойно поинтересовался Всадник, присаживаясь в небольшое кресло у стола.

— Простите, фаст-фуда нет. Я не подготовилась…

— Знаю, — сказал Всадник, не отводя своего невероятного, пристального взгляда от девушки. — Ты только вышла из своей комы, так что какой уж тут фаст-фуд… И с сосудом вижу у тебя проблемы, верно? Причем, большие проблемы.

— Вы правы. Но я Вас вызвала не про сосуд поговорить.

Смерть вздохнул, иронично подняв бровь, и бросил взгляд на свое серебряное кольцо.

— Ну, я слушаю тебя. Или ты ещё не до конца осознала, кого вызвала?

Палами покачала головой и посмотрела на своего могущественного собеседника.

Продолжение следует…

========== Сделка (Часть 2) ==========

— Ну, я жду, — продолжал Смерть, все ещё смотря на Палами.

Шатенка все не решалась заговорить, но, поборов себя, заговорила:

— Вы мне можете помочь? Я вас вызвала для того, чтобы вы открыли Врата клетки Люцифера и вызволили моего мужа. Я понимаю, это безумие, но я так больше не могу. Вы единственный, кто мне может помочь! Вы сильный, вы великий… Вы — Смерть, в конце концов. Я понимаю, что разговор должен начинаться с цены, верно? Ведь вы не будете вытаскивать Люцифера просто из-за сочувствия Дьяволу?

Всадник внимательно выслушал девушку. Лицо существа оставалось по-прежнему спокойным, мудрым, рассудительным и уравновешенным.

— А ты мне нравишься, Палами, — спокойно протянул Смерть, оставаясь все таким же безмятежным. — Ты мне не хамишь, не грубишь, что я очень уважаю. Почитаешь меня, ибо я наравне с самим Творцом. Люцифер призвал и сковал меня, заставив выполнять его приказы и следовать туда, куда хотел этот капризный мальчик. Последний его приказ был уничтожить Чикаго, который чем-то не угодил твоему мужу. С чего бы мне ему помогать? Меня многие вызывали, даже Винчестеры, но ты отличаешься от них. И я тебе помогу, Палами, но с условиями, разумеется. Даже окажу тебе большую услугу — излечу сосуд. Я — Смерть, и спасти тебя мне под силу.

— Условиями? Будет два условия? Я согласна. Я долго думала, а стоит ли мне вообще Вас вызывать, но потом я все обдумала и поняла, что я не могу жить без Люцифера, понимаете? Я устала вот так существовать, вот так выживать! Я готова многое отдать, включая даже собственную жизнь, но Люцифера освободить.

— Я это знаю, — невозмутимо ответил Смерть. — Я помогу тебе, раз я так сказал. Давай поговорим об условиях. Подойди ко мне. Смелее.

Пройс собралась с силами и нерешительно сделала несколько шагов к Всаднику. Девушка чувствовала, как коленки начинают дрожать, сердцебиение усиливается, а её бросает в жар. Просто от переживаний, но сейчас она просто не могла перечить Всаднику. Чтобы все получилось, она должна делать все, что велит ей Смерть.

— Я сейчас исцелю твой сосуд, Палами. Будет больно, предупреждаю тебя, но, я думаю, ты выдержишь. Но помни — я только укреплю твое тело, но вернуть твои демонские способности я не смогу. Их по-прежнему не будет.

— Я стану человеком?

— Нет, Палами, ты продала свою душу и человеком не будешь уже никогда. Но у тебя будут и преимущества — демоны не могут находится рядом с небесными созданиями, а вот ты — сможешь. Так что, выбирай. Либо все остается как прежде и я ухожу, либо я излечиваю твой сосуд, лишая тебя твоих демонских способностей.

— Не продолжайте, я согласна! Даже когда способности и были, я не могла их применять! Если бы я воспользовалась ими, то мне бы пришел… Конец. Хотя я применяла перемещение, но потом я истекала кровью и мучилась от адской боли. Поэтому, я согласна! Давайте сделаем это!

— Хорошо. Стань на колени.

Шатенка покорно кивнула и последовала приказу Всадника.

— Можно глаза закрыть? Мне страшно!

Смерть коротко кивнул и прижал ладонь ко лбу девушки. Он закрыл глаза и стал что-то шептать. В комнате поднялся сильный ветер, который мгновенно открыл окно. Свет замерцал, а из руки Смерти стало вырываться яркое голубоватое свечение, которое с каждой минутой только усиливалось. Вскоре оно озарило всё помещение. Боль, сначала только слегка покалывавшая тело, усиливалась с каждой секундой, и только упрямство и нежелание упасть в глазах Всадника не давали Палами закричать. Она сильнее зажмурилась и до крови прикусила губу.

Но спустя несколько минут свечение постепенно начало угасать, а боль, буквально разрывающая тело девушки на части — стихать.

— Готово, Палами! — произнес Смерть, убрав ладонь со лба. — Ты выдержала первое испытание.

Шатенка всхлипнула и поднялась с колен. Она внимательно осмотрела своё тело, закатав теплое платье, и удивилась. Её сосуд был идеально чистым. Пузыри, волдыри и гнойные раны пропали, а рубцов и след простыл.

— Теперь твой сосуд в порядке.

— Спасибо Вам. Даже не знаю. Поговорим о втором условии? Я Вас вызвала, чтобы…

Но договорить Пройс не успела. Её перебили.

— Люцифера вытащить из Клетки. Я знаю. Я сделаю это, только при определенном условии… За это ты, Палами, — Он внезапно запнулся и посмотрел на девушку.

— Я?..

— Должна будешь выполнить мое задание. Справишься с ним — спасу твоего мужа, а нет — тогда нет. Вот тебе мое условие.

Палами нахмурилась, чувствуя, как коленки опять мелко задрожали от страха. Или остаться навсегда без мужа, в случае отказа, или выполнить задание Всадника… Выбор не велик. Но выхода другого нет… Но с другой стороны, какое это будет задание? Что она должна будет сделать? Этого она не знала. А Всадник как будто прочитал её мысли и проговорил:

— Ты готова выслушать задание? Или отказываешься?

— Нет! Я сделаю это! Назад пути нет! — вскричала Пройс, удивляясь теперь собственной решительности.

Теперь на смену страху и переживаниям пришла решительность.

— Хорошо, Палами, — Смерть слегка улыбнулся, объясняя: — ты должна мне принести ребёнка. Новорожденного. Не маленького, а именно новорожденного. Где ты его возьмешь, мне все равно, но ребёнок должен быть у меня.

— И это всё? — резко спросила она, решая сразу расставить все точки над «i»

— Всё… — загадочно ответил Всадник. — Просто приносишь мне новорожденного ребёнка. Мальчик, девочка мне все равно. Или наша маленькая сделка расторгается.

— Сколько у меня есть времени?

— Хорошо, что ты спросила, Палами. — Смерть бросил взгляд на большие настенные часы в форме двух переплетающихся сердец. — Я дам тебе четыре часа. А потом появлюсь. Выполнишь приказ — молодец, а нет… Тогда ты сама знаешь, что будет.

Пройс нерешительно кивнула, задумавшись. Задание было не из легких, даже не так… Оно было ужасно сложное. Как ей нужно было выкрасть ребёнка? Как она должна была это сделать? Зачем он понадобился Смерти? И почему он должен быть новорожденным? Вопросов в голове Палами было много, а ответа не одного. Самое плохое, она не понимала, как можно выполнить такое задание. Это же ребёнок… Но если подумать, у неё и выбора-то особо не было, потому что в случае отказа она бы лишилась мужа.

Навсегда.

И никогда бы его больше не увидела, а сделка со Смертью была последним шансом, который она не могла упустить. И если выбирать между похищением новорожденного и освобождением мужа, то Палами выберет оба варианта.

— Хорошо, я согласна, — тихо ответила она, подписывая тем самым себе приговор.

— Славно, — Смерть невольно бросил взгляд на кольцо на пальце. — Тогда как выполнишь задание, позови меня. Не проводи ритуала, а просто произнеси мое имя. Помни, у тебя есть всего четыре часа.

А далее он исчез, оставляя Палами в спальне одну. Девушка молча присела на кровать, бросила взгляд на настенные часы, закрыв лицо ладонями.

***

Спустя десять минут Палами металась по комнате из угла в угол словно загнанная в клетку птица. Она пыталась придумать, как ей поступать и что делать. Девушка глубоко вздохнула и снова стала наматывать круги по спальне в надежде что-то придумать. Она была растеряна, не знала как ей поступать, но в то же время она четко понимала, что другого выхода нет, а ради Люцифера она может и не на такое пойти.

— Ладно, нужно взять себя в руки и что-то придумать, — прошептала Палами, внезапно остановившись.

Девушка перевела дух, негромко говоря:

— Бальтазар! Я знаю, что ты меня слышишь. Явись, пернатая задница! Не заставляй меня призывать тебя через ритуал! Я же сейчас начертаю пентаграмму и все равно тебя вызову! Бальтазар!

В комнате повеяло могильным холодом, а потом послышался шорох перьев. Прямо возле двери возник ангел, который был всё в том же пиджаке и серой футболке. В его руках как всегда красовался бокал с янтарным напитком.

— Опять ты?! — Ангел удивленно осмотрелся по сторонам, разведя руки в стороны. — Что тебе нужно, Пройс?! Ты отвлекла меня от важного дела!

— Важного дела? Курения конопли или потрахушек с ангелессами?

— Язык придержи, цыпочка, и ближе к делу! — Ангел в два глотка опустошил бокал. — Смотрю, — продолжил он, проходя на середину комнаты, — твой сосуд чистенький. Как новорожденный! С выздоровлением! Я рад, Палами, что ты наконец-то не ходячий трупак, а красивая девушка. И я даже знаю, кто это сделал.

— Да, Смерть, — не скрывая, ответила она.

— Так, ладно, зачем ты меня вызвала? Что на этот раз?

— Михаил о ритуале не узнал? Ну, что ты стал пособником в моих делах?

Бальтазар ухмыльнулся и ответил:

— Я сейчас живой? Перед тобой стою? Значит, не узнал. Если бы узнал, мы бы сейчас не разговаривали, а моя голова украшала кол на входе в Небесную тюрьму! Так что соображай, сладкая. А то ты совсем думать перестала. Ну, да ладно. Ближе к делу.

— Хорошо… Помоги мне выкрасть новорожденного ребёнка!

Ангел закашлялся, поперхнувшись очередным глотком, а затем взглянул на свою собеседницу.

— Что тебе помочь сделать? — переспросил, пытаясь понять, не спятила ли Палами.

— Мне нужен новорожденный ребёнок. Понимаешь, тут такое дело… Я сейчас не могу показываться перед Аластаром или другими, потому что появятся вопросы, почему мой сосуд исцелен, а ребёнок мне нужен. Даже к знакомым я не могу обратиться, потому что они меня похоронили! А мне Смерть приказал…

И она стала рассказывать ангелу всё, что случилось. За время рассказа Бальти старался не перебивать собеседницу, чтобы понять, что же нужно от него экс-демону. И когда короткий рассказ завершился, Бальтазар насупился.

— Это интересно, но я-то здесь при чем? С чего бы мне помогать тебе?

— С чего ты? Ну, — Пройс задумалась, — может быть, потому что ты хороший, и у тебя ведь везде есть связи? Ты же жил среди людей и…

— Я не трахался с гинекологами и акушерками! У меня нет связей, и ты понимаешь, что это уголовное дело? Нет, я ангел, и мне пофиг, свалю в Рай и все, но все равно… Бред какой-то. Нет, была у меня когда-то знакомая одна, работала медсестрой в местном роддоме, но я её бросил, и она обещала мне отомстить, если найдет. И что?

Глаза Палами засияли недобрым, хитрым огоньком.

— И?

Поняв, к чему клонит «подруга» Бальтазар хмыкнул.

— И даже не проси! Я к ней под пытками не обращусь. И девку посадят! Так что прости, подруга, но тут уж я точно не помощник!

— Тогда давай его вместе выкрадем? Ну, роддом ведь закрывается ночью? А ты меня туда перенесешь. Мы тихо возьмем ребёнка и исчезнем. Я бы так и сделала, но у меня нет моих способностей. Их Смерть забрал, в обмен на сосуд! Вот какой была цена. А у меня осталось два с половиной часа! Бальтазар, пожалуйста. А я выполню любое твое желание!

— Да нужны мне твои желания, рыбка золотая, — фыркнул ангел, махнув рукой. — Почему ты именно ко мне постоянно обращаешься? У меня на лбу, что ли написано «Помогу всем, самый гуманный ангел в мире?!» Палами, я не гуманист и сострадания к демонам, пускай и бывшим, не испытываю.

— А к невестке лучшего друга?

— Ты о Габриэле? — Бальти прищурился. — Да хоть жена архистратига, мне-то какое дело?

— Кстати, я его не жена, а невестка! А он твой начальник… Понимаешь, к чему я?

— Так, ладно, что-то это бессмысленно всё. Жди здесь. Сейчас принесу тебе ребёнка, а потом исчезну. И больше меня не зови, цыпочка, не приду! Тем более, что ты отрываешь меня всегда от важных дел. Я, между прочим, новеньких учу в гарнизоне. Ангелесс…

Палами невольно засмеялась, закатив глаза.

— Я догадалась, чему ты их учишь. Анатомии? Показываешь им себя на деле, да? А что, воин ты опытный, бабник знаменитый, так и учишь новобранцев премудростям. Особенно особей женского пола!

— Ну как после таких слов тебе отказать? Жди здесь!

И ангел исчез, оставив Палами одну в спальне. Девушка глубоко вздохнула и присела на кровать. Теперь у нее было время на то, чтобы наконец осознать все, что произошло за последние часы.

***

— Ну вот, я свое дело сделал!

Спустя час томительного ожидания, посреди спальни появился Бальтазар. Пока его не было, Пройс успела и прилечь, и покурить, и попереживать. Но ангел вернулся, а, значит, больше поводов для паники не было. На руках Бальта спал младенец.

Это была маленькая, хрупкая новорожденная малышка, укутанная в теплые пеленки. Девочка сладко спала, трогательно посасывая во сне пустышку, рассматривая свои безоблачные и сладкие младенческие сны. Из-под крохотной детской шапочки выбивались пушистые светлые волосики.

— Ты где её взял? Ты её у матери выкрал? — поинтересовалась Палами, встав с кровати.

Она подошла к Бальту, бережно держащему на руках младенца, и посмотрела на новорожденную.

— Где взял, там уже нет! — коротко ответил тот, смотря на ребёнка. — Она сирота. Мамаша какая-то подкинула под двери церкви местной. Уж я-то знаю места, где можно детей добывать. Странная фраза… Она должна была расти у местного батюшки, который подкидышей усыновляет и растит, как собственных детишек. Ну я и взял ребёнка, пока батюшка на службе был вместе с попадьей.

Бальтазар ещё раз взглянул на ребёнка, а потом бережно передал спящую девочку Пройс. Экс-демон взяла ребёнка и всмотрелась в круглое личико. Это маленькое дитя было сейчас такое беззащитное. Малышка сладко спала, слегка посапывая во сне и посмактывая пустышку, и не догадываясь, что её ждало впереди.

— Спасибо, Бальти, можешь идти! Дальше я сама. — Пройс благодарно улыбнулась ангелу

— Спасибо за разрешение, моя королева, — съязвил ангел, сделав театральный реверанс. — Бывай здорова, Палами, и больше не зови меня. Не появлюсь!

— Я поняла. И не кричи, ребёнка разбудишь.

На последней фразе произнесенной экс-демоницей Бальтазар усмехнулся и, щелкнув пальцами, исчез.

Палами осталась один на один с новорожденной девочкой. Экс-демон думала, что все будет довольно просто, и что она добыла ребёнка, но она даже не представляла, что случится дальше. А ещё она не понимала, почему от взгляда на это личико ее охватывает такое странное чувство… Какое-то щемящее, нежное… Никогда раньше она такого не чувствовала. И это пугало её.

POV Палами.

Знаете, я не понимаю, что вообще со мной происходило в тот момент, но как только я взяла на руки этого ребёнка, как в сердце что-то екнуло. Я сразу же стала чувствовать просто неописуемое тепло, энергию, которая исходила от этого ребёнка. Он был для меня чужим, но я чувствовала нечто такое, что не могу передать. Наверное, меня не поймут особи мужского пола, ведь только женщина может такое чувствовать к ребенку — пусть даже не к своему. Наверное, это инстинкт материнства, который заложен в каждой женщине природой. Ну, или я не знаю, как это описать, но в тот момент мной овладело странное желание. Желание защитить этого ребёнка, приютить его и никому не отдавать.

Я всегда любила детей. И при жизни человеком, и когда после смерти я попала в Ад, к Аластару, какое-то чувство у меня оставалось. Знаете, у Аластара нас всех учили, что мы — демоны, мы не способны чувствовать. Даже не так, мы не должны чувствовать. Каждое занятие у Аластара начиналось с того, что нам внушали, что эмоции неприемлемы для демонов, что все они — палачи, созданные для пыток. И чем дольше душа находится в Аду, тем она становится чернее. Нас каждый день обучали тому, чтобы мы были только демонами: жестокими, беспощадными, паршивыми тварями, которые должны были убивать. Из нас делали черноглазых сук.

Для того, чтобы превратить чистую душу в черную, Аластар показывал пытки. Он пытал их такими способами, о которых я даже не могу рассказать. Я видела собственными глазами как мучились грешники, как их израненные души разрывало на куски, как они испытывали такие муки, что врагу не пожелаешь. Я каждый день слышала стоны и мольбы о пощаде, чувствовала, как барабанные перепонки разрывало от истошных воплей грешных душ. И это все доставляло моему учителю радость.

Для нас же, демонов, это была своеобразная демонстрация, чтобы мы становились такими, как он — палачами. Аластар думал, что такими показами сможет лишить остатки чувств, остатки чего-то положительного. И он был прав. Многие демоны и лишались умения чувствовать, переживать, становясь жестокими адскими палачами, от рук которых выли и стонали грешники. Но это было не про меня. Я пытала, выполняла беспрекословно приказы, пытала так, как меня учили. Я смогла из обычной шестерки, которая выполняла самую ужасную и грязную работенку в преисподней, подняться до ученицы Аластара и завоевать его расположение. О, совсем случайно, но ведь смогла! Я была усердной ученицей, впитывала знания как губка, и не раз давала ему повод для гордости. Я старалась не упасть в грязь лицом, и должна была делать все, дабы не потерять его доверие. Я должна была быть образцовым палачом, на которую рассчитывал Аластар, и я все делала для этого.

Но ещё я отличалась от других. В его группе было достаточно учеников, но я отличалась от них всех. Знаете чем? Правильно, эмоциями и чувствами. Сколько Аластар не пытался выбить из меня эти чувства, заглушить их, подавить, у него ничего не выходило. Я за это оказывалась в пыточной и несла наказания. Причем, это были такие наказания, которые я не могу передать словами. Но сколько бы он меня из-за них не пытал, (черт, его методы воспитания оставляли желать лучшего) ничего не выходило. Чувства оставались. Я винила во всем свой истинный сосуд, думала, что иногда попадала под её эмоции.

Так и было.

И именно эти самые чувства не дали мне тогда пытать того маленького мальчика, из-за которого я пошла против своего учителя. Я плавно подошла к теме детей. Именно сострадание и жалость к ребёнку не дали мне исполнить приказ. Я предвидела, что мне будет, знала, что наставник не оставит такое поведение безнаказанным, ведь это было прямым неповиновением, которое он пресекал самыми виртуозными пытками из его арсенала. Я сжалилась над тем мальчиком и правильно сделала. Я понимала, что наказания мне не избежать, и лучше его понесу я, чем этот ребёнок.

А потом появился Люцифер.

Но я вернусь к своим баранам. Закрутила я рассказ, пора и вернуться.

Так вот, ещё тогда, когда я находилась в пыточной, я снова почувствовала сострадание к малышу и не смогла его пытать. То было странное чувство, которое я не могла передать. То же самое было и сейчас. Я держала на руках эту новорожденную, смотрела в её янтарные глазки и нежно гладила пальцем щечки. От малышки все ещё пахло так, как пахнут младенцы. Сладкий запах молока. Она так мирно и спокойно спала, как будто и не понимала, что её бросила мамашка. Ей было пофиг на этот большой-большой проблемный мир, на взрослую жизнь. Она только сладко спала, зная, что находится на моих теплых руках, и что она пока под защитой. Что я не дам её в обиду.

Неужели во мне резко проснулось какое-то там материнское чувство? Неужели я невольно стала что-то испытывать к совсем чужому, похищенному ребёнку? Но ведь она была такой маленькой, и она сразу же мне подарила то тепло, которого последнее время мне так не хватало. Одним своим присутствием она заставила меня чувствовать что-то новое, раннее неизведанное.

И тут я подумала… А если бы у нас с Люцифером был ребёнок? Я хотела ребёнка, очень хотела, но родить не могла. Да и он в темнице. Нас разлучили. Но все равно ребёнка мне хотелось. Я невольно представила, что сейчас держу нашего ребёнка, что этот ребёнок видел мое сердце изнутри. Что он был таким любимым мне и долгожданным, и главное, что он был от Люцифера. Знаете, я не могу точно сказать, какой бы я была мамочкой, но наверняка бы не отказалась от чуда, любила бы его, безмерно, бесконечно… Любила бы такой любовью, которая людям не свойственная. Ведь в нём текла бы моя и Люцифера кровь.

Ладно, помечтала, и на этом все.

Конец POV Палами.

И вот, пока Палами обо всем размышляла, новорожденная открыла глазки, зевнула. Покряхтела недовольно, поворочалась — Палами так и чувствовала, как движется тельце девочки под пеленками. А потом открыла беззубый ротик и заплакала. Пока это был тихий плач, но вскоре он мог бы превратиться в нечто большее… Как только ребёнок начал хныкать, Пройс положила ребёнка на кровать и склонилась над ней.

— Ну что, ты же будешь сильной? Малышка, ты только не плачь. Нам с тобой совсем привлекать внимание. Пожалуйста, перестань это делать, потому что я в доме не одна, и если сюда зайдет Мэг или Аластар, мне будет сложно объяснить, откуда ты взялась и зачем ты мне нужна. Кстати, ответа на этот вопрос я и сама не знаю. Так что, прошу тебя, милая, сжался надо мной и полежи тихонько, как мышка, договорились? А я сейчас позову одного дядю, и мы с ним все решим. Вот и умничка.

Пройс встала с кровати, и накрыв притихшую новорожденную теплым одеялом, негромко крикнула:

— Я выполнила Ваш приказ. У меня ещё осталось пятьдесят минут, и я уложилась во время! Появитесь.

В комнате замерцал свет. Вторая люстра, которая тоже слишком часто страдала, теперь начала раскачиваться, подобно первой. Хорошо, хоть не упала. И когда все стихло, а свет перестал моргать и люстра — раскачиваться, в углу спальни показалась фигура мужчины с деревянной тростью.

— Хорошо, Палами, — сказал он, выходя на середину комнаты.

А ребёнок опять залился плачем.

Продолжение следует…

========== Сделка (Часть 3) ==========

Палами подошла к кровати, когда малышка оглушительно закричала. Ребёнок как будто чувствовала беду, которая должна была сейчас произойти. Палами запаниковала, почувствовала, как страх сковывает тело, достает до самого разума. Но отступать было нельзя. В спальне находился Смерть. Все также облокотившись на деревянную трость он смотрел на экс-демона. Пройс, повинуясь инстинкту, подхватила малышку, прижимая к себе. С минуту они смотрели друга на друга, глаза в глаза.

Темные и блестящие в наполненные древностью и тьмой…

— Я… Вот. Малышка…

Она откашлялась.

— Ну, это хорошо, но мне она уже не нужна, — заговорил Смерть, смотря на ребёнка.

— К-как? Вы же…

— Она тебе нужна. Сейчас ты сделаешь то, что должна будешь сделать. Ты же хочешь спасти мужа? У нас был уговор, и я вытащу его из клетки, если…

— Я добуду ребёнка! — перебила Всадника Пройс, качая на руках новорожденную.

— Да. Но это была только половина задания…

Палами вдруг похолодела — она уже поняла, ЧТО должна будет сделать. Вот только…

— И какая же будет вторая половина задания? — почти шепотом спросила она.

— Ты должна будешь его убить…

И на последней фразе девушка почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, щекотят красное от переживаний лицо. Она похолодела, изумленно смотря на Смерть. Мужчина же был абсолютно спокойным и даже не реагировал на внезапное проявление эмоций.

— Или можешь не делать этого, но тогда ты больше никогда не увидишь своего мужа. Выбирай…

— Как вы смеете? — прошептала Пройс, сильнее прижимая к себе ребёнка. — Это же младенец, живое существо!

Смерть уселся в кресло, взял со стола бутылку с минеральной водой. Неспешно открыл и отпил несколько глотков. Поморщился.

— Фу! Налили из-под крана…

А потом цепко посмотрел на застывшую, как изваяние, Палами.

— Я жду.

Палами опустила глаза на малышку. Девочка уже не спала и не плакала. С тихим гуканием и пусканием пузырей, она мусолила прядь волос бывшей демоницы. И, когда девочка посмотрела прямо в глаза Пройс, та зажмурилась.

Медленно, как во сне, она подошла к столу, бережно уложила на скатерть ребенка… Она посмотрела на спокойного Всадника Смерти, абсолютно не понимая, как он может такое делать? Нет, он же не злодей. Он просто делает свою работу, когда дело мертвых касается. Но сейчас речь шла о живом ребёнке. Палами растерялась.

Проклятые эмоции. Они никогда ей не позволяли выполнять то, что нужно было. Что тогда история с тем мальчиком, что теперь сейчас. Ну не могла она избавиться от сострадания и любви к детям, что до своей смерти, что после неё.

И вот она снова невольно взглянула на ребёнка. Такого маленького, крохотного и беззащитного, и словно странное дежа вю её окутало. Вспомнился тот малыш, вспомнилось, как сказала Аластару твердое «Нет». Но Смерть — не Аластар…

Ритуальный нож, который она использовала в ритуале, так и лежал в тумбочке. Так же медленно она подошла к тумбе, начала в ней копаться, хотя клинок был вот, прямо сверху.

— Не затягивай, девочка. Я, конечно, терпелив…

Экс-демон вздрогнула.

Как ни оттягивай время — а делать все равно придется.

А за спиной — довольное гуление и сопение. Палами подошла к столу, а ребёнок как назло теперь улыбнулся ей. Впервые, своей маленькой крошечной детской улыбочкой. Своей первой улыбкой, которая так свойственна новорожденным. И чем больше ребёнок делала детских, ещё не осознанных попыток улыбнуться, тем сильнее у неё сжималось сердце. А если бы она сама была матерью? Если бы был выбор: убить ребёнка или спасти мужа, чтобы она выбрала?

Дрожащими руками бывшая демон взяла ритуальный нож и подняла его.

— Ты сделаешь уже это? — Палами видела, что у Смерти явно терпение не бесконечное. — Просто убей его и вскоре ты увидишь мужа. Или нет? Я тогда пойду. У тебя есть выбор. Что-то Аластар дал слабину в твоем воспитании. Первый раз вижу такого, пускай и бывшего демона.

При упоминании имени учителя, Палами прикусила губу и, взявшись обеими руками за рукоять ножа, подняла его над девчушкой. Не отрываясь, она смотрела в ясные глазки, светящиеся загадочным светом. Почему она не плачет? Ведь дети чувствуют нависшую угрозу? Так почему?!

Стремительное движение клинка, и…

— Я не могу!

Палами с силой швырнула нож в стену.

— Только не она! Кто угодно — женщина, мужчина, старик! Но дети — нет!

Упала на колени и закрыла лицо руками.

Больше надежды нет… Своими руками она сейчас заперла возлюбленного навеки в той страшной темнице…

Мадам провела ладонями по лицу, вытерла слезы, которые теперь градом катились из глаз, посмотрела на свои дрожащие руки, а потом на Смерть. Тот тоже смотрел на неё, оставаясь таким спокойным и уравновешенным, как будто она должна была скушать шоколадную конфету, а не убить ребёнка.

«Прости меня, Люцифер. Я не смогла это сделать. Нет, я бы убила любого, но только не её. Она имеет право жить, и я найду другой способ. Я проявила слабину сейчас, тогда, я всегда её проявляла, когда речь шла о детях. Я обменяла твою жизнь на её, и все… Умоляю, прости меня!»

И слезы ещё сильнее полились из её глаз. А ребёнок, чувствуя насколько больно экс-демонице, тоже стала всхлипывать. Смерть глубоко вздохнул и перенес новорожденную на кровать

— Не убивайте ее… Пожалуйста…

Палами смотрела, как Всадник почти нежно укладывает ребенка среди подушек. И даже не поверила своим глазам, когда Смерть вытащил из кармана шарик-погремушку на толстой ножке и протянул радостно гукнувшей малышке.

Вот он выпрямился и загадочно проговорил:

— Маленькие люди, пожалуй, единственное, что уравновешивает все остальное. Они настолько чисты и светлы — светлее я видел только перворожденный свет.

Всадник повернулся к экс-демонице.

— Знаешь, душа ребёнка самая чистая и светлая. Это, действительно, создания Творца, милые, безгрешные. На них нет грехов, которые так свойственны им, людям. Это маленькие ангелы, которые достойны светлой жизни. Ты правильно сделала, что его не убила. Я не убийца, монстр и не злодей. Я порой просто делаю свою работу, слежу за естественным ходом событий. И ты правильно сделала, что не убила его. Тогда, когда ты сказала Аластару «Нет» ты показала характер, который у тебя есть. Ты показала свою душу, не такую, как у других демонов, не черную. Это достойно уважения. Тоже самое ты сделала и сейчас.

Палами так и сидела на полу, удивленно смотря на Всадника.

— Что… Что это значит? Вы…

— Это значит, что ты выполнила свою часть сделки, бывший человек и демон. Я открою Клетку и выпущу Люцифера.

Всадник опять повернулся к кровати.

— А вот ребенка тебе стоит вернуть обратно. Ее приемные родители скоро обнаружат пропажу.

Палами даже моргнуть не успела — как осталась в комнате наедине со сосредоточенно изучающей погремушку малышкой.

Она поверить не могла во всё происходящее. Неужели это было просто испытанием и жестоким уроком?.. Она и не должна была его убивать и правильно сделала, что отказалась. А вот если бы убила, то никогда бы не увидела мужа.

«Для чего он такое сделал, — подумала мадам и поднялась с пола, подошла к малышке и взяла её на руки. — И как я тебя отнесу? Я не могу перенестись… Эх… Ладно, придумаю что-то. Главное, что все позади».

Палами не удержалась — следующие минут десять после ухода Всадника, она тетешкалась с радостной малышкой.

А потом задумалась. Конечно, её нужно было вернуть обратно священнику и попадье, ведь ребёнка похищать — дело неблагодарное.

И она решилась.

— Бальтазар… Кхм! Бальти! Я помню, что ты твердо вознамерился не приходить, но сейчас помощь нужна не мне!

Но реакции не было. Ангел, видать, был сильно чем-то занят и не слышал… Или просто не хотел слышать.

— Бальти, последний раз говорю! Я же тебя через ритуал сейчас призову!

И угроза подействовала. Около входной двери появился Бальтазар. И опять картина-дэжавю. Та же серая футболка, тот же пиджак, бокал виски в руках.

— Палами, Палами, Палами. — Ангел попытался быть предельно спокойным. — Офигела? Я же тебе сказал, что бы не звала меня

— Погоди пыхтеть!

И Пройс протянула ребенка ангелу.

— Верни ее, пожалуйста, обратно.

Бальтазар прищурился, но девочку не взял.

— Дорогуша, все-таки ты слегка так обнаглела. Я тебе, все-таки, не мальчик на побегушках! Я тебе, все-таки, ангел! А ты — принеси то, унеси ЭТО…

— Бальт…

Ангел замолчал, только сейчас обратив внимание на то, как светится девушка.

— Мой Люцифер… Он скоро будет со мной! Понимаешь?! Пожалуйста…

Бальтазар развел руками.

— Вот ты знаешь, как я люблю красивых девушек! А красивых девушек, которые еще и так счастливы… Давай уже сюда это слюнявое создание!

Лицо Палами озарила улыбка. Она, сама не ожидая такого, бросилась на шею ангелу и повисла на ней. Тот вздрогнул и от неожиданности выплеснул весь дорогущий виски на пол.

— Эй, я рад обнимашкам с такой красивой девушкой, но мой виски! И я-то её отнесу, но потом… Потом уйду! И не появлюсь. Даже не проси и не соблазняй меня!

И ангел, взяв девочку на руки, исчез вместе с ней.

Довольная Пройс выдохнула и подошла к окну. Открыв его, она достала пепельницу и забралась на подоконник. Взяв зажигалку и покрутив колесико, бывшая демоница закурила. Как же ей хотелось ребёнка, ребёнка от Люцифера… Своего… Но это другая история.

Комментарий к Сделка (Часть 3)

Это шестидесятая глава. Ыыыы я в шоке.

Отдельное спасибо хочу сказать своему братику, любимому Варахаилу, что помогла мне с этой главой. Спасибо тебе, обнимаю!

Также читаем ДВА дополнения к истории, которые мне написали мои любимые: сестрёнка Линочка и моя преданная читательница Тася. Дополнения посвящены паре Гавриил\Орабель.

Спасибки вам большое.

Вы лучшие у меня!

Дополнение “Romantic Weekend” - https://ficbook.net/readfic/3497271

Дополнение “Sleeping Sun” - https://ficbook.net/readfic/3541899

========== Долгожданный ==========

Ta-ta-touch me my dear

With a power of love

Bring a feeling of love to my home

Ta-ta-touch me my dear

With a power of love

And my power of love will be strong

There’s someone who needs some help from you

Here I am wanna change my life for you

Now I’m standing here,

I’m ready for,

I’m ready for your love

Люцифер сидел на полу темницы, прислонившись к стене и прикрыв глаза. За долгое заточение архангел привык к мощи клетки и научился переносить заключение в одиночестве. И теперь он мог твердо сказать, что нахождение в темнице медленно лишало его рассудка. Рядом не было Палами, или Паламиэль, как прозвал он её, дав новое имя. Если, буквально, несколько месяцев назад он разделял заточение с ней и старшим братом, с которыми можно было просто поговорить по душам унылыми и однообразными вечерами, то теперь он был совершенно один.

— Я сам все испортил, — начал заниматься самобичеванием архангел, вскакивая и начиная ходить по темнице. — Если бы я только знал, что моя навязчивая идея устроить конец света до такого доведет, я бы никогда такое не сделал. Я потерял все, был одержим этой идей совершенно забыв про свою любовь. А ведь она, моя Палами, со мной в Клетку прыгнула, даже несмотря на то, что я натворил. Только когда она была рядом, я понимал, как же мне хорошо. Даже стена нам не была преградой. Когда я слышал её голос, чувствовал её огромную поддержку, пусть даже и за стеной, тогда забывались эти вечные серые стены. Она нужна мне была, чтобы выживать и иметь шанс на спасение.

Дьявол открыл глаза и провел руками по раскрасневшемуся лицу.

— Хоть ты будь счастлива, Паламиэль, и помни, как я тебя люблю.

Он хмыкнул и с силой ударил по каменной стене клетки.

— Каким же я идиотом был! Не ценил то, что имел, а, потеряв, теперь страдаю! Я…

Но договорить архангел не успел, потому что его окликнул такой знакомый голос…

— Здравствуй, Люцифер.

Падший обернулся на голос и резко заморгал, думая, что у него галлюцинации появились. Потом, отдышавшись и немного придя в себя, отчётливо увидел напротив себя Смерть.

— Галлюцинации?

— Нет, Люцифер. Я реален. — Смерть, также как и в разговоре с Палами, оставался спокойным и уравновешенным.

Всадник облокотился на деревянную трость и пристально посмотрел на Падшего.

— Но зачем? — поинтересовался Люцифер, сложив руки на груди и облокотившись спиной о стену.

— Чтобы вытащить тебя из неё. Ты и так, я думаю, просидел достаточно, подумал над своим поведением, и надеюсь, про Апокалипсис теперь забудешь.

Архангел все ещё находился в недоумении, пытаясь понять, чего от него хотят.

— Я не галлюцинация. Я вытащу тебя из Клетки, даже несмотря на то, что ты сделал… Тебе напомнить Детройт, Чикаго? После следующих твоих поступков я не должен этого делать, а должен тебе позволить сидеть в своей темнице ещё вечность, но… Я заключил соглашение с твоей супругой. Свою часть сделки она выполнила. Теперь — моя очередь.

Как только Смерть упомянул о жене, Дьявол вздрогнул, и его взгляд мимолетом упал на колечко, которое всегда носил Ник. Люцифер вдруг испугался — и разозлился одновременно. Меньше всего он хотел, чтобы Палами была в этом замешана. Он вспомнил, как пришел в дом Михаила в галлюцинациях к жене и приказал ей не просить рассказывать о ритуале призыва Смерти. Она пообещала ничего не делать и не вмешиваться, но потом все равно поступила по-своему. Но ведь было разумное и рациональное объяснение этому… Любовь! Она безмерно, бесконечно любила его, боготворила и ради него пошла на сделку.

— Люцифер, ты сейчас слышал, о чем я вообще говорил? — Смерть повысил голос, обращаясь к сыну Зари.

Голос Всадника заставил архангела вернуться в реальность. Только сейчас Люцифер заметил, что Смерть что-то упорно ему говорил всё это время, а он сам пропустил всю его речь мимо ушей.

— Я? Да… Ты говорил о… О чем ты там говорил? Я немного задумался. Ответь мне, зачем Палами это сделала? Какое было условие, и почему она вмешалась? Тогда, в дом Михаила, я пришел к ней в виде её галлюцинаций и сказал, чтобы она даже не думала вызвать тебя. Но Палами меня не послушала, как я вижу. Зачем ты явился на её зов?

— Она тебя любит, Люцифер, — невозмутимо ответил Смерть, выслушав череду вопросов от архангела. — Она пошла на этот важный шаг ради тебя. Палами очень смелая девушка, и её поступок достоит уважения. Но я с ней сделку заключил, и она свою часть этой сделки выполнила. Теперь же дело за мной.

— Я против! — резко вскричал Дьявол, добавляя: — Это мое решение.

class="book">— А кто тебе сказал, что у тебя есть выбор? — спокойно продолжал Смерть, полностью контролируя и саму ситуацию, и архангела. — Ты капризный ребёнок с частыми перепадами настроения, но это неважно. Пойми, Люцифер, уже ничего не изменить. У нас договор, который я нарушать не буду.

Архангел ещё сильнее нахмурился.

— Но меня-то она не спросила! — закричал он, даже и сам не замечая, как эмоции захлестывают его.

— То есть, ты не хочешь увидеть жену? Не хочешь на свободу? Понравилось сидеть в заточении?

— Нет, — Люцифер немного сбавил тон и уверенно ответил: — Я люблю её и переживаю просто… Обидно, что меня в известность не поставили.

— Всё, у меня нет на это времени, Люцифер. Я тебя вытаскиваю сейчас, а дальше сами решайте свои семейные разборки и драмы. Не вмешивайте в свои игры Смерть. Я всё равно сделаю это и даже не противься.

Падший хотел что-то сказать, но не успел. Смерть быстро приблизился к архангелу и приложил ему ладонь на лоб. Темницу озарила яркая синяя вспышка, а дальше он ничего не видел…

***

Люцифер стоял перед домом своего сосуда и пристально осматривался по сторонам, судорожно пытаясь сообразить, что произошло и где он сейчас находится. Он отчетливо помнил диалог со Смертью, помнил, как Клетку озарила яркая голубая вспышка, а дальше воспоминания пропадали. Их как будто кто-то стер.

А потом до него дошло, что он стоит перед домом Ника. На дворе было прохладно, и старая скрипучая калитка раскачивалась от сильного ветра. Светоносный глубоко вздохнул, а потом решительно прошел вперед и вошел в эту калитку, пересекая порог дома, входя в гостиную и замечая сидящую на диване Мэг.

Демоница листала журнал и даже не замечала Дьявола. А Люцифер тихо прошел в гостиную, встав за спиной девушки.

— Привет, Мэг, — заговорил он, заставив её испуганно вскрикнуть.

В руках Мастерс появился клинок.

— Успокойся, — спокойно продолжал архангел, с усмешкой наблюдая за испугом Мэг. — Я не хотел тебя напугать. Убери эту железяку, она мне не навредит.

Перепуганная, она судорожно вздохнула и убрала клинок. А потом внимательно посмотрела на Люцифера, при этом нервно сглотнув. Она все ещё не верила собственным глазам и пыталась сообразить, не галлюцинации ли у неё.

— Л-люцифер? — только и смогла выговорить изумленная брюнетка, с минуту пристально разглядывая Светоносного. — Ты пришел ко мне в глюках?

Архангел удивленно взглянул на девушку.

— Нет, дорогуша, я вполне реальный, — заговорил, и на лице появилась еле заметная ухмылка. — Скучала?

— Я? А как же ты?

— Выбрался? Мэг, это длинная история и это уже не важно. Ты мне скажи другое: как ты вообще позволила Палами призвать Смерть? Чья это была идея?

Брюнетка удивленно взглянула на архангела. Мэг явно не понимала, о чем говорил сейчас Люцифер и не понимала, что она натворила, если Повелитель так сердится? И когда это она позволила его жене вызвать Всадника? Мастерс ничего не отвечала, а просто стояла в шоке и недоумении, не зная, что говорить.

— Какую Смерть? Я ничего не знаю… Ты о чем вообще? — Девушка все-таки решилась заговорить первой.

— Не знаешь? — переспросил Люцифер, с нотками ехидства и сарказма в голосе. — Врать ты явно не умеешь!

— Да не вру я! Я правда ничего не знаю о ритуале. Я клянусь тебе, что это так. Ты не гневайся. Я же верно тебе всегда служила и служу… Я всегда на твоей стороне и всё рассказываю, но сейчас я понятия не имею о чем ты говоришь!..

Дьявол внимательно выслушал испуганный лепет собеседницы, покачав головой.

— Правда не знаешь?

— Вот тебе крест! Ну, или что там… — Брюнетка лукаво улыбнулась и перекрестилась.

Люцифер удивленно вскинул бровь.

— В веру подалась?

— А что? — Мэг развела руками и ухмылка на её лице стала больше. — Кстати, раз ты выбрался из Клетки, тебя, наверняка, ждет Палами. Она у себя. Она не выходит из комнаты… Мы с Аластаром были с ней, но у него дела в Аду, и он ушел. Я с ней осталась. Без тебя, кстати, с Палами было совсем плохо. Она даже в кому впала. Её сосуду было просто ужасно, и она мучилась очень.

— Да, — согласился Люцифер, зная, что происходит с его женой. — Заточение для Палами стало сущим Адом. Она его вообще не перенесла. Для обычного демона, каким она была, темница это испытание. Демон не может долго выдерживать мощь Клетки. А она находилась в ней достаточно много. Поэтому и немудрено, что с сосудом такое было. Там просто начинается этап выживания и борьбы. Самое страшное, что клетка даже умереть не дает. Так что Палами можно понять. Ладно, времени нет на разговоры. Мне нужно к жене!

— Она у себя в комнате. Знаю я про Клетку. Вам обоим можно было только посочувствовать. И не говори мне ничего. Я бы сошла с ума, если бы Кларенс туда попал.

Люцифер в недоумении уставился на свою подчиненную. Видя такую реакцию, Мэг махнула рукой.

— Забудь. Это я так сказала. К примеру.

— Знаешь, — Он её резко перебил, — я ещё удивляюсь, как Адам выдержал мощь темницы, ведь он слабее нас… Даже Нику было тяжело. Но тем не менее. Ладно, Мэг, Можешь идти!

— Как прикажешь, Повелитель. — Мастерс почтенно склонила голову. — До вечера, Люцифер. Если хочешь — заходи на чаек с печеньками!

— С печеньками? — переспросил архангел. — Люблю печеньки. Но жена важнее. Так что, я тебя не задерживаю.

— Со свободой, голубоглазенький!

Она исчезла из поля зрения Дьявола, а он направился вверх по лестнице.

— Мэг в своем репертуаре, — сделал заключение, идя в спальню к жене.

***

Палами ходила взад-вперед по комнате с нетерпением поглядывая на настенные часы. После их диалога с Всадником прошло больше четырех часов. Смерть обещал, что спустится в Ад и вытащит Люцифера, но он не сказал, когда это сделает.

«А вдруг ничего не получилось? Вдруг наша сделка уже расторгнута, а Смерть просто поиздевался надо мной? Вдруг…» — спрашивала сама у себя экс-демон, замирая от этих мыслей.

А настенные часы как будто совсем остановились, перестав отмерять время. Нет страшнее и ужаснее муки чем ожидание. И это Палами поняла давно. И она каждую минуту ждала Люцифера, надеясь, что великий Всадник его вытащит, но архангел все не приходил…

Внезапно Палами остановилась, так как услышала за дверью шаги. Она застыла в ожидании, смотря на дверь, которая открывалась.

Минута…

На пороге появился ее Люцифер, а она стояла, замерев и не понимая, КОГО видит.

А, может, это и не было удивлением…

Она ведь его ждала.

Не зря же сделку заключала со Смертью…

А Люцифер тем временем просто смотрел на Палами. Злость и обида, которые были до этого в сердце Дьявола, мгновенно исчезли. Он больше не мог гневаться на супругу за ее поступок. Как только увидел он любимую, её такие родные карие глаза, почувствовал родной и любимый запах волос молодой жены, запах мёда и корицы, сразу же вся злость исчезла, и он понял, что читать жене морали просто не в состоянии. По крайней мере, сейчас.

Падший легонько улыбнулся, а Палами, уже и не думая, бросилась и повисла на шее Люцифера. Архангел счастливо зажмурился и обнял молодую жену, поднимая её на руки и кружа.

— Как из армии дождалась! — вскричала она, покрывая лицо мужа долгожданными и жаркими поцелуями.

— Солдаты тоже возвращаются, — прошептал он, отвечая на поцелуи ещё горячее и страстнее.

— Не гневайся на меня за ритуал… Мне пришлось вызвать его и пойти на сделку, — шептала Палами, не отрываясь от сладких губ Дьявола.

— Не продолжай, Палами. Я знаю…

Палами хотела еще что-то сказать, но задохнулась от нежности и любви. Люцифер, не отпуская девушку, медленно пошел к кровати. Избавиться от ставшей такой тяжелой и неудобной одежды было делом буквально нескольких секунд. Прикосновения рук возлюбленного — такие забытые, и такие родные — заставляли Палами зажмуриваться и сильнее прижиматься к его горячему телу, одновременно как будто отталкивая его от себя.

— Это и правда ты… — почти беззвучно шептала она.

Поцелуй длился и длился, и вдруг ее накрыла волна узнавания. Она наконец-то поверила — Смерть выполнил свою часть сделки. Он вернул ей мужа. Он вернул ей веру и любовь. Судорожный вздох — и, распахнув глаза, Палами что есть силы сжала плечи Падшего.

Пройс уже не упиралась архангелу в грудь, а обнимала, прижимаясь, лаская его широкую сильную спину, стараясь слиться с ним в одно целое, желая раствориться в его сильном и таком нежном, желанном теле. Прикосновение к его телу рождало в девушке такое горячее и страстное чувство, которое заполняло ее всю, подчиняя и поглощая.

Когда страстный поцелуй закончился, Люцифер прижал к себе задыхавшуюся жену, и та затихла в его объятьях. Чуть позже девушка слегка отстранилась от возлюбленного и укрыла теплым одеялом себя и его. За окном пошел пушистый снег.

Палами положила голову на плечо Дьяволу, наслаждаясь его присутствием.

— Я по тебе скучал, — тихо прошептал он, наклоняясь за поцелуем.

— Я тоже по тебе скучала, родной. Без тебя мне не было жизни…

— Люблю тебя, Палами…

— И я тебя. Больше жизни своей люблю. Люцифер, мне так с тобой хорошо… Мы снова вместе…

— Снова, Палами.

— Это какая-то сказка, Люцифер.

— Мы это заслужили, родная.

И Палами кивнула, ничего больше не отвечая. Она крепче прижалась к любимому и закрыла глаза. А спустя несколько минут она уже крепко спала. Люцифер посмотрел на спящую жену и, нежно придерживая возлюбленную за голову, бережно уложил её на подушку. А сам же он встал с кровати и натянул футболку и джинсы.

— Мне нужно обо всем подумать. Ведь спать-то мне не нужно, — прошептал он, аккуратно доставая из-под прикроватной тумбочки смартфон. Архангел тихо его включил, и сразу же на дисплее высветилась фотография его и любимой. Он нежно улыбнулся и собирался набрать номер Гавриила, как неожиданно услышал, как Палами начала ворочаться.

Светоносный вздрогнул и подошел к кровати жены. Та беспокойно мотала головой и что-то невнятно бормотала во сне.

— Я не виновата… Это он все, а не я… А я отказалась… — шептала Палами.

Люцифер в недоумении бросил телефон на стол, присаживаясь на край кровати. Он склонился над возлюбленной и взял её за руку. Теплые прикосновения любимой молниеносно разнеслись по телу, и он почувствовал такое родное тепло, исходящее от самого дорогого человечка во всем мире.

— Тише, — прошептал он, нежно поцеловав руку жены.

— Люцифер, я тебя не предавала… Как же я ненавижу Париж…

— Тише, никого ты не предавала. Я с тобой.

— НЕТ! — И на последнем слова Палами резко вскочила с кровати.

Она стала судорожно осматриваться по сторонам, тяжело дыша. Почувствовала, как горит лицо и горькие слезы щекотят щеки. Перепуганная, она посмотрела на Люцифера, который удивленно и тревожно смотрел на неё, а потом тихо проговорила:

— Люц!

— Палами, родная, — заговорил архангел, прижимая к себе жену. — Успокаивайся. Тебе просто приснился кошмар. Это после того, что с тобой случилось… Но я теперь с тобой, и никому никогда не дам тебя в обиду, слышишь меня?! Я здесь, рядышком!

Дьявол обхватил ладонями влажное от слез лицо молодой жены и стал покрывать его поцелуями. Он убрал прядь волос с её лица и нежно поцеловал. А Палами только смотрела в голубые глаза мужа и не могла отвести взгляд. Рядом с ним она чувствовала себя защищенной, в его сильных объятьях она успокаивалась.

— Люцифер, умоляю тебя, не уходи. Побудь со мной!

— Я никуда и не уйду, любимая. Я теперь всегда с тобой. Всё закончилось.

Комментарий к Долгожданный

Следующая глава не знаю когда будет.

Но она будет.

У автора начался универ.

Причем в день у нас по пять пар.

Ни времени, ни сил просто физически не хватает.

А ещё автору дали курировать целую группу первокурсников, а это уже работа.

Не обижайтесь и поймите меня.

Люблю вас, ваш Михаил. Любимый архистратиг =)

В главе могут быть ошибки, так как у меня дошли до неё руки, и я её переписала. Поэтому указывайте мне на них через ПБ, если встретите.

========== Ужасная правда ==========

See the devil on the doorstep now (my oh my)

Telling everybody oh just how to live their lives

Sliding down the information highway

Buying in just like a bunch of fools

Time is ticking and we can’t go back (my oh my)

You keep watching from your picket fence

You keep talking but it makes no sense

You say we’re not responsible

But we are, we are

You wash your hands and come out clean

Fail to recognize the enemies within

You say we’re not responsible

But we are, we are, we are, we are

Спустя две недели. Небеса

Марселина сидела в Небесном Саду и зачаровано смотрела на лазурно-голубое небо, по которому проплывали большие и пушистые облака. Уже две, а может быть даже три недели её что-то мучило. Что это было, она не могла понять, но нечто неизведанное угнетало её и заставляло чувствовать себя «Не в своей тарелке».

Да ещё и Михаил. После разговора с Гавриилом, старший архангел стал странным. Он стал непонятно себя вести, когда общался с Марселиной, порой даже грубил. А ещё он начал постоянно пропадать куда-то, не говоря никому ни слова. Быть может, именно это и тревожило её?

Но самое странное было то, что Михаил перестал отдавать приказы Марселине. Свободного времени у неё появилось больше чем обычно, и именно это послужило причиной тому, что она все чаще стала приходить в Небесный Сад Джошуа, садиться на лавочку и просто думать, смотря в небо.

— Вот ты где…

Голос за спиной заставил ангелессу вздрогнуть. Она оторвала взгляд от созерцания прекрасного и медленно повернула голову. Сзади себя она увидела Михаила собственной персоной. Архистратиг внимательно смотрел на девушку, и та опустила глаза, стараясь не встречаться с ним взглядом.

— Михаил, я… Что происходит? Нам нужно было поговорить ещё неделю назад. Ну, или две. Я тебя вообще последнее время не понимаю. То ты куда-то исчезаешь, игнорируя, то как-то странно на меня смотришь. Если у тебя что-то случилось, расскажи мне. Это моя работа помогать тебе и давать советы.

Он внимательно посмотрел на ангелессу и сделал пару нерешительных шагов к скамейке, на которой она устроилась.

— Происходит? — поинтересовался Михаил, пряча за спину тетрадь. — Ничего, а что происходит? Все как обычно. Я командую армией, гарнизонами, ангелы всё исполняют. А что? С чего ты вообще взяла, что у меня что-то случилось?

— Я так не думаю… Последние две недели у нас с тобой как-то странно получается общаться. То ты мне отдаешь приказы через кого-то, то вообще игнорируешь. Я что-то не так делаю? Я чем-то провинилась? Ты бы так и сказал, если я провинилась. Я тоже могу совершать ошибки, Михаил. Но я за них не боюсь платить.

Михаил слегка улыбнулся, показывая ей тетрадь, которую прятал за спиной. Только сейчас Марселина поняла, что это. От увиденного Марси похолодела, а её глаза стали по два блюда. Сам же старший архангел, присев на лавочку, стал наблюдать за перепуганной советницей.

— Михаил, это… — вскочила, желая объяснить всё командиру.

Но архистратиг перебил свою собеседницу.

— Давай поговорим, Марселина. Садись. В ногах правды нет.

Марсель неохотно последовала совету Михаила. Она присела возле архангела и посмотрела на тетрадь.

— Ты… Это читал? — начала ангелесса, в очередной раз опустив глаза.

— Почти нет. Марселина, давай поговорим. Я и по первым страницам я понял, о чем ты писала. Я вот одного не могу понять, когда? Когда ты поняла, ну…

— Что ты мне симпатичен? — перебила ангелесса архангела, слабо улыбнувшись. — Полгода назад. Я очень долго, ещё до создания Отцом людей, тебя знала. Но мы все время просто общались. Я считала тебя за друга, за храброго военачальника, за своего непосредственного повелителя, правителя Небес, за верховного главнокомандующего Святым воинством. Я была твоей невесткой, почти была. Я любила твоего младшего брата. Черт возьми, я служу в твоей армии и в гарнизоне! Но… Это все было не то, потому что я ещё не знала, что испытываю. Но тогда, после драки с Орабель, когда ты исцелил мои раны, взял за руку, и когда я почувствовала твои прикосновения, колоссальную поддержку, советы, слова относительно того, что я найду ещё свою судьбу, что в твоей армии служит очень много ангелов, которые уважают меня и почитают. Тогда я и поняла…

Михаил внимательно слушал Марселину и параллельно старался переварить слова, которые она ему говорила, пытаясь вникнуть в каждое слово. Когда она завершила свой рассказ, в воздухе повисло плотное молчание. Михаил погрузился в раздумья, а Марсель с внутренней дрожью ожидала решения командира.

Ожидание ответа от Михаила оказалось для ангелессы мукой. Она чувствовала, будто находится на суде, и злой судья выносит ей приговор. Девушка все поглядывала на Михаила, неподвижно смотрящего куда-то вдаль, теребя в руках злосчастный дневник.

— Ладно, — заговорил он, прервав молчание и заставив её вздрогнуть, — раз уж мы заговорили на эту тему, то пришло время мне быть откровенным с тобой. Несколько недель назад я ходил к Габриэлю, дабы поговорить с ним о нас с тобой. Просто ты последнее время стала странно реагировать на разговоры о Палами. Например, когда я рассказывал, как её поцеловал, ты начала кричать. Потом наш разговор в саду у Джошуа, когда ты просто развернулась и ушла. Я не знал, что с тобой происходило и пошел к своему младшему брату за советом. Вы же были женихом и невестой. Габриэль выслушал меня и сказал, что ты ну… Ревнуешь меня к Палами. Я был очень удивлен, но потом все обдумал и понял, что брат был прав. Последние две недели я так себя вел не потому, что ты в чем-то провинилась или не выполнила какой-то приказ. Последнее время я пропадал постоянно туда, где я мог побыть наедине с самим собой и все обдумать. Мне понадобилось время, чтобы всё разложить по полочкам и продумать дальнейшее развитие событий.

Марселина внимательно выслушала Михаила и задумалась. Теперь Михаил ожидал, что же скажет его собеседница. А она, проведя ладонями по лицу, заглянула в его голубые глаза и спросила:

— Выходит, ты ходил к Габриэлю говорить обо мне?

Архангел кивнул головой.

— Михаил, я сейчас тебе скажу то, о чем смогу пожалеть. Мне все равно, что мне будет, темница там или что-то другое, но я тебе скажу: да, я ревновала тебя… К ней. К Палами. Когда ты приходил ко мне просить совета и так распинался, говоря о том, что вытворяла твоя обезумевшая от горя невестка, я ревновала. Я постоянно слушала тебя, давала советы, понимая, что не могу поступить иначе, но ты даже не представляешь, насколько мне было больно. Болело у меня сердце от осознания того, что ты принадлежал ей, а не мне.

— Ревновала? — растерянно переспросил Михаил.

— Что, теперь давай свое наказание! Да, это правда! — Марселина даже не заметила, как вскочила с лавочки и начала кричать. Михаил же оставался предельно спокойным. — Потому что нравишься ты мне. Солдат влюбилась в своего генерала! И что из этого?! Ты бы даже если захотел, ничего бы не сделал. Не получится у тебя заглушить мои чувства к тебе! Ты же меня знаешь, Михаил, я всегда говорю тебе правду. Даже если за неё ты и караешь. За свою правду я и сидела в небесной темнице, когда постоянно тебе перечила…

— Правдивая какая, — прошептал архистратиг и тоже встал с лавочки.

Архангел сделал шаг навстречу Марселине, которая немного успокоилась, так как осознала, что Михаил её начальник и говорить с ним в таком тоне она права не имеет. Всему нужно знать меру. Архистратиг, в свою очередь, просто взял её за руку, не обращая внимание ни на что. Она удивилась, но противиться не стала, а потом и вовсе положила вторую свободную руку на руку Михаила и погладила его.

— Ты мне тоже нравишься, Марселина. Я не мог тебе сказать это, ибо мне не положено иметь чувства. Знаешь, это так странно. Мы знакомы вечность, в прямом смысле этого слова. Но какие-то перемены начали происходить только сейчас. До этого ты была невестой Гавриила, служила у меня в армии с самого начала создания Рая моим Отцом. Ты всю свою жизнь была рядом со мной, и я считал тебя своим другом, советником. Я тебе доверяю и доверял. Но сейчас это немного другое. Дружба между мужчиной и женщиной переросла во что-то большее. Я не обращал на тебя внимание в плане как на девушку. Ну… В смысле как на девушку, с которой можно отношения создавать. Ты была для меня только подругой, а сейчас это большее.

— Намного большее, — продолжила ангелесса, не отпуская руку архангела. — Поговорили и теперь… Что же теперь мы будем делать?

— Ничего, — проговорил лидер Небес, легонько поцеловав руку девушки. — Пока никому ничего говорить не будем. Просто веди себя так, как обычно ведешь. Это будет нашей маленькой тайной. А потом, когда уже немного мы… Ну… Ты поняла…

— Хорошо. Ты прав. А позволь узнать, кто тебе дал эту тетрадь?

— Габриэль, — спокойно ответил Михаил, вспомнив, что есть ещё и тетрадь.

— Понятно. Кто же ещё, — прошептала ангелесса, убрав прядь белых волос со своего лица. — А может?..

— Я приду сюда завтра. Давай под этим деревом и встретимся. Я буду тебя ждать.

— Я приду, Михаил, обязательно!

— Возьми свой дневник, — начал архистратиг, протягивая Марселине тетрадь.

Она взяла из его рук дневник и прижала к себе.

— Спасибо.

Лицо Лидера Рая озарила улыбка. Он ещё раз поцеловал руку девушки.

— Не опаздывай. Под этим деревом, хорошо?

— Хорошо, — ответила Марселина.

Теперь ангелесса светилась от счастья и… Любви.

Марселина посмотрела на Михаила, убрала свою руку из его руки, а потом быстро покинула Небесный Сад, скрывшись в тени густых, зеленых деревьев. Архангел проводил её взглядом, опустившись на лавочку.

***

Тем временем в Аду Люцифер сидел в своем кабинете, закинув ноги на стол и водил глазами по бумаге, которую держал в руках. Перед ним стояла бутылка коньяка, а возле лежала огромная гора всяких бумаг. Люцифер нехотя перебирал эти бумаги, не забывая наливать себе коньяк в бокал. Возле него стоял Аластар и что-то показывал Дьяволу.

— Здесь ещё. — Аластар взял очередную бумагу и протянул её Люциферу.

Архангел закатил глаза и недовольно фыркнул. Он посмотрел на Палача Ада, а затем на лист.

— Я устал! Это скучно, — капризно сказал Падший, нехотя поставив свою подпись на листе бумаги. — Ненавижу людишек. Ненавижу их всех. Не зря самые мерзкие из них попадают в Ад. Вот скажи мне, Аластар, зачем грешить на Земле, при жизни, чтобы потом попасть в Ад и получить за это наказание? Эти мерзкие, порочные недоноски, кучка тараканов, сами себе усложняют жизнь. И себе, и Дьяволу. Нет, ладно люди ещё души продают, например за богатство, за славу. Хотя и этого я тоже не понимаю. Они усложняют сами себе жизнь и придают работы и без того уставшему Люциферу. Люди тупее обезьян.

Аластар внимательно выслушал повелителя, явно не зная, что ему отвечать на это. Он покачал головой и протянул Дьяволу новый лист.

— Последний, — произнес он, видя недовольство Люцифера.

— Ты так говорил и о тех! — Архангел ухмыльнулся, указав на гору контрактов. — Точно последний? Я устал! Я хочу отдохнуть!

Светоносный обиженно надул губы.

— Это точно последний. Джереми МакФой, попал в Ад за… Его убила его же девушка. Воткнула нож ему в КХМ! Короче, туда. Это было странно, но так предсказуемо. Что она могла ещё сделать, когда он её постоянно бил?

Люцифер нахмурился.

— Бил?

— Ещё как.

— Ну тогда, — Он задумался, посмотрев на демона, — сам придумай ему наказание.

— Как прикажешь. Люцифер, ты так внезапно вернулся! Демоны до сих пор в шоке, а я придержал тебе трон. Справлялся как мог. История, которую ты рассказал нам очень неожиданная. Я сам не знал, что твоя супруга решится на такой важный шаг. Что призовет Смерть. Если бы я узнал. Хотя я был же в доме, и нужно было мне исчезнуть именно в тот момент, когда Палами на такое решилась!

— Ничего бы ты не сделал! Аластар, это же Палами! Научить её хоть капельке покорности — нереально. Это все равно, что научить рыбу говорить. Ты же сам знаешь. Она сама себе на уме. Как решила — так и будет. Она вряд ли бы тебя послушала. Послушала бы, но сделала по своему. И я уже привык к этому.

— Да уж. Это в стиле Палами. Она всегда такая.

— Вот за это я её и люблю. Знаешь, Аластар…

Но договорить архангел не успел. Неожиданно в его кабинет кто-то постучал. Верховный Палач и Люцифер удивленно переглянулись, а потом Дьявол сказал, чтобы входили. Услышав разрешение от Падшего, в комнату вошла девушка с длинными, рыжими волосами. Цвет её волос это было первое, что бросалось в глаза.

— Джули? — удивился Верховный палач, посмотрев на рыжую. — Что ты здесь забыла? Повелитель занят.

Люцифер поглядывал на Аластара и демоницу, пока ничего не говоря.

— У меня есть информация для Повелителя. Очень важная и это… Личное.

— Люцифер, помнишь Джули? Она одна из низших, но при этом посмела тебя потревожить.

— Но это о-очень важное, — запротестовала рыжая, испуганно посматривая на Аластара.

— Важное? — переспросил архангел. — Хорошо. Поговорим.

— Я могу идти?

До Аластара очень быстро дошло, что сейчас нужно поскорее покинуть кабинет Дьявола. Заметив одобрительный кивок со стороны второго, демон быстро покинул кабинет, захватив стопку контрактов и тихо закрыв дверь. Демоница осталась один на один с Люцифером. Тот пристально посмотрел на свою подданную, сложив руки за головой, а ноги ещё удобнее уместив на столе.

— Что же личное и важное у тебя случилось, что ты пришла к Люциферу? Или я должен давать всем советы? Может тебя демон какой-то бросил? Так ты не по адресу.

— Это касается, — Демоница немного сглотнула, опустив взгляд, — Вашей супруги. Я не хотела говорить Вам, милорд, но ведь такое нельзя оставлять в тайне. Тем более своей головой я ещё дорожу, а зная Вас… И Ваши методы… Я не хочу лишиться своей головы, поэтому Вы просто обязаны такое знать. А за хорошие новости вы поощряете, да?

Рыжая подняла глаза и хитро посмотрела на своего повелителя.

— Говори уже! Что с Палами?! — нервно вскричал он, прожигая взглядом подчиненную.

— Я Вам лучше все покажу! — Рыжая подошла к Дьяволу и протянула ему планшет.

Архангел нерешительно взял гаджет, а демоница провела пальцем по экрану. Его взору открылось видео. Он внимательно стал смотреть в экран, а демоница склонила голову в ожидании. В душе она уже ликовала. Джули больше всего ненавидела Палами. Она прекрасно знала экс-демоницу, с которой раньше конкурировала. И когда Рыжей подвернулся такой шанс (когда она увидела Михаила и Палами в Париже и засняла это на планшет), она просто не смогла пройти мимо. Это был реальный шанс убрать ненавистную Палами с дороги, лишить ее власти и отомстить ей по полной программе. Видео на жену Люцифера было сильным компроматом, который коварная демоница планировала показать Дьяволу при первой возможности. Они ведь демоны и понятие морали им не известно. Сдавать своих, подставляя собственную Королеву было делом обычным и нормальным.

— Что это?! — поинтересовался Светоносный, когда видеозапись закончилась.

В его голубых глазах стало отражаться непонимание, злость и гнев. Архангел почувствовал, как сердце наполняет… Боль. В глазах — злость и гнев, а в душе — ужасные адские муки. Приступ ярости охватил его, и он с силой отшвырнул планшет в сторону.

— Отвечай! Я задал вопрос! — Люцифер даже не замечал, как сорвался на крик.

Он схватил перепуганную демоницу за горло и прижал к стене.

Архангел почувствовал всю силу душевной боли и всю горечь предательства. Предательства той, которой он подарил свое сердце; той, с которой повенчал их Михаил; той, которая сидела с ним в одной темнице; которая стала принадлежать ему, ворвалась в его жизнь и кардинально её изменила; прыгнула с ним в бездну. Он почувствовал то, что почувствовал бы самый обычный человек: ярость, обиду и боль. А ещё он почувствовал предательство родного старшего брата, брата, который его лично воспитывал; Михаила, которого сам Светоносный любил больше жизни, боготворил и доверял; Михаила, который поддерживал его и жалел в трудную минуту, давал советы и понимал. И все это рухнуло в один момент, разбилось на тысячу мелких осколков, разрушилось. Люциферу как будто воткнули в спину ангельский клинок. Как будто кинули в него коктейлем Молотова со святым маслом…

— Вы же сами…

— Я не требовал ответа, — прошипел архангел, все ещё держа девушку за шею. — Твой ум затмить способен свет торшера!

И в руках Падшего появился клинок. Он резко отпустил девушку, и та скатилась по стене вниз. Демоница закашлялась, недоуменно взглянув на Дьявола. А он резко приблизился к своей подчиненной и воткнул в неё клинок.

— Я наказываю только в двух случаях, — шипел разъяренный Люцифер, проворачивая клинок в ране. Джули стала задыхаться, хватаясь за его руку, — за неповиновение и за плохие вести. Ты мне принесла плохую весть и теперь поплатишься.

Он ещё глубже воткнул клинок в Рыжую и ещё раз прокрутил его. Демоница пронзительно вскрикнула, вспыхивая изнутри багрово-слепящим светом, а затем замертво повалилась на пол. Архангел посмотрел на труп бывшей подчиненной и ухмыльнулся. В глазах застыл лед ярости и непонимания.

— Всё время бы так развлекался, и раз ты предала меня, Палами, я тебя убью, — прошипел Люцифер, сжав руки в кулаки.

Он поднял с пола гаджет, который отлетел в стену, а потом исчез.

Комментарий к Ужасная правда

А мне написали ещё одно дополнение.

“Ангел для Люцифера” - https://ficbook.net/readfic/3548052

Фанфик посвящен прекрасной и трагической паре Люцифер\Палами.

Братишка мой, Люцифер, огромное тебе спасибо! Ты потрясающий, а дополнение вышло бомбезное.

Я просто не могу не поделиться этим чудом!

========== Горькая судьба ==========

Your faith was strong but you needed proof

You saw her bathing on the roof

Her beauty

In the moonlight

Overthrew you

She tied you

To a kitchen chair

She broke your throne,

She cut your hair

And from your lips she drew the Hallelujah

Hallelujah, Hallelujah

Hallelujah, Hallelujah

Люцифер воткнул клинок в одного из демонов, и тот замертво упал. Уже часа три он убивал своих подданных. Просто убивал. Причины для убийств он находил с легкостью, и уже множество черноглазых от него пострадали. На полу комнаты всюду была кровь, в углу валялись окровавленные трупы. Люцифер хищно ухмыльнулся и сжал кулак, и демон, который со страхом наблюдал за этой картиной, пятясь куда-то в уголок, сначала закашлялся, затем повалился на пол, а потом умер, захлебнувшись собственной кровью. Архангел посмотрел на свою жертву, хищно оскалился и выставил руку вперед. Его ладонь засветилась ярким белым светом, и демоны, которые находились в тронном зале, куда переместился разъяренный Дьявол, и которые ещё жили, замертво попадали на пол. В это время в зал не вовремя вошел Аластар, и его с силой отшвырнуло на стену. Поднявшись, Палач Ада осторожно потрогал ушибленную голову.

— Что ты делаешь? — удивленно поинтересовался он.

Аластар явно не понимал, что происходит с архангелом и уже стал бояться и за свою голову. Ведь ожидать от разъяренного Люцифера можно всего чего угодно. И если это будет просто смерть, без мук и пыток, это будет ещё хорошо.

— Развлекаюсь! — жестким, холодным тоном, от которого даже у Палача Ада по телу побежали мурашки, ответил Люцифер.

Голубые глаза архангела поменяли цвет. Теперь они стали красными, и в них стал отражаться опасный адский огонь. Люцифер ухмыльнулся и посмотрел на демона. Тот нервно сглотнул, но попытался взять себя в руки. А уже вновь голубые глаза архангела наполнились злобой, местью, гневом.

— Что произошло? — аккуратно спросил демон, стараясь не встречаться взглядом с разгневанным Повелителем.

— А вот это ты у Палами спроси! — закричал Светоносный и что было силы ударил кулаком по стене, возле которой стоял демон.

Тот посмотрел на вмятину, которая осталась от удара Дьявола и мысленно поблагодарил Падшего за милость. Хорошо, что его хоть не ударил.

Аластар аккуратно сделал шаг навстречу разъяренному Люциферу. Он заглянул в голубые глаза Падшего, а тот только отвернулся. Ничего не говоря, он протянул Аластару планшет. Верховный Палач явно не понимал, какая связь между Дьяволом и планшетом и зачем он ему его показал. Заметив, что до белоглазого до сих пор не дошло, Люцифер ухмыльнулся и провел пальцем по монитору. На экране пошла видеозапись. Аластар внимательно просмотрел ее до конца, и мысленно содрогнулся.

— Что ты собираешься делать теперь? — спросил он, отдав архангелу гаджет.

— Карать, Аластар… По всей строгости адских законов! Она ответит за содеянное. Она ответит за измену, за предательство — обещаю. Уж ты-то меня знаешь… Даже не пытками, нет… Моя фантазия гораздо изощреннее, — прошипел Светоносный, склонившись над демоном. — Увидишь скоро…

И Дьявол исчез, оставив Верховного палача в шоке.

— Только не это… Что же ты натворила, девочка? — спросил тихо Аластар, отходя от злополучной видеозаписи. — Нужно что-то придумать.

***

Спустя час.

Одержимый гневом и злостью Люцифер влетел в гостиную и заметил Палами, которая сидела за письменным столом и что-то писала. При виде мужа она вздрогнула. Ей уже доложили, что про измену он узнал. Также экс-демоница узнала, что Люцифер убил множество демонов, и что он в ярости. Ужасная правда раскрылась. Теперь был главный вопрос: что Люцифер сделал с Михаилом и что будет с ней?

— Пишешь прощальную писюльку?! — с ухмылкой спросил архангел, пытаясь скрыть собственную душевную боль. Он быстро подошел к супруге и посмотрел на листок бумаги. — Правильно, пиши. И помолись Кастиэлю, потому что я все-таки узнал о твоих грешках. Знаешь, это так интересно, выдумывать тебе наказание. Нет, поверить не могу… С Михаилом… Палами, с Михаилом?!

Девушка неотрывно смотрела на Люцифера. Её щеки мгновенно покраснели, а внутри как будто побежала не кровь, а пламя. Она почувствовала, как волосы на её голове шевелятся от страха, боли и… Любви. Огромной и бесконечной любви к архангелу.

— Я не виновата! Я тебе уже говорила! — вскричала Палами, бросив в Люцифера скомканный листок бумаги. — Михаил сам. А я вскочила и сказала, что я предана тебе! Да, мы поцеловались, но больше ничего не было!

— А поцелуй за измену не считается?! С моим братом? Ты что, совсем страх потеряла?! И с тобой я хотел нормально жить?! Я хотел семью, я хотел ребёнка в конце концов! Да вот только теперь не от тебя, шлюшки. — Люцифер сам теперь не понимал, что говорит, но боль и обида брали верх, и он просто не следил за своим языком.

Палами оцепенела от последних слов, произнесенных Люцифером. Кровь отхлынула от её лица. Сейчас она была похожа на статую, занесенную снегом.

— Не смей так говорить! — процедила она, удерживая слезы. — Я тоже хочу ребёнка. Я клянусь тебе жизнью, что ничего не было! Клянусь. Только поцелуй!

— Оу, да ты так и не научилась врать, Палами. Знаешь, лгать — великая наука, а у тебя такого дара нет, дорогуша! — Люцифер глубоко вздохнул и отошел к столу.

Он достал оттуда большую бутылку и стакан. Архангел, не долго думая, налил содержимое из бутылки и залпом опустошил бокал.

— Никогда не пил ром… Так, начнем. А ты знаешь, Палами, что помимо супружеской измены, я тебя могу элементарно обвинить и в государственной? Почему бы и да? Я же правитель Ада… Я поверить не могу, что ты так поступила. Ты предала меня, предала нашу любовь… Я ненавижу предателей. Я их сурово и жестоко караю! Ты мне изменила с моим старшим братом и думала, что я ничего не узнаю? Черта с два! Я все равно всё узнал. И если ты хотела скрыть от меня свои амурные делишки, то ничего не вышло! Знаешь, что самое ужасное. Самое ужасное, что ты повела себе как последняя шлюха…

— Люцифер! — Девушка даже не заметила, как перешла на крик.

Она со злости перевернула письменный стол, и бутылка с ромом, которая стояла на столе, разлетелась на мелкие осколки. Он выдохнул, стараясь взять себя в руки, но, только взглянув на жену, опять вскипел.

— Заткнись, Пал, я говорю! — прошипел архангел. — Заговоришь, когда я разрешу.

От взгляда мужа экс-демоница опустила глаза. Она уже не скрывала слез. Её слезы всегда действовали на Люцифера, как болючий укол. Он не мог смотреть, когда плакала его такая любимая, драгоценная и бесценная жена. В такие моменты он подходил, прижимал её к себе, гладил по волосам и успокаивал. Но сегодня было не так. Архангел даже не собирался успокаивать жену, наоборот, он перестал контролировать эмоции, и гнев и обида брали верх.

— Так вот, самое ужасное, что изменив мне с Михаилом, ты забыла, что такое Клетка. Ты забыла, как мы вместе сидели в темнице, как я тебя поддерживал, когда тебя пытало собственное подсознание, как переживал за тебя, когда ты корчилась от адской боли. Как ты меня поддерживала, когда я был с Ником… Как мы вечерами — хотя какими там вечерами… — как мы просто сидели и разговаривали. Я сидел возле Михаила, ты возле нас, пускай даже за стеной, и мы все просто разговаривали, вспоминали… Ты забыла Санкт-Петербург, позабыла, как я тебе показал Стамбул, Берлин, Мадрид, как мы путешествовали, были на ромашковом поле… Ты все это променяла на моего старшего брата… И знаешь, мне теперь все равно. Наплевать мне на Михаила, но на тебя мне не плевать. Ты ответишь за все сполна!

Все время пока Люцифер говорил, Палами стояла и всхлипывала. Каждое слово, произнесенное мужем, для неё было страшнее смерти. Она поверить не могла, что сейчас это говорит её Люцифер. Её любимый муж, самое дорогое существо, смысл всей её жизни.

— Ты не справедлив! — сквозь боль прошептала шатенка, закрываясь длинными волосами. — Я все помню. Я помню наше заточение, я помню все… Я люблю тебя!

На последнем слове Светоносный взбесился.

— Черта с два! — рявкнул Люцифер, взглянув на Палами. — Ты не смеешь говорить о любви. Ты забыла, что это, когда мне изменила!

— Я не изменяла тебе! Я ради тебя в бездну прыгнула. И теперь ты говоришь такое? Это ты как смеешь?! Я с тобой в саму темницу, я ради тебя лишилась свободы, всего лишилась. С тобой. Ты не представляешь, о чем ты вообще сейчас говоришь!

— Я?! — В глазах Падшего вспыхнул адский огонь.

А далее архангел сделал самое неожиданное для себя. Он выставил руку вперед, и девушка отлетела. Она с силой ударилась о стену. Но Люцифер знал меру, и не сделал пока жене слишком больно. Перепуганная и плачущая шатенка поднялась с пола.

— Ты просто капризный мальчик! Если ты вбил в свою светлую, лохматую голову, что я тебе изменила, да будет так! Поверить не могу, что ты сейчас такое говоришь! Мой Люцифер. Ты как был своенравным, капризным дитятком с вечными перепадами настроения и с вечным ПМС так и остался!

— Шлюха!

Резко вскричал Люцифер, а затем, не контролируя себя, развернулся и ударил жену. Да ударил не просто так. Со всей болью, обидой и злостью, на которые только способен Дьявол, он ударил Палами. Девушка почувствовала, как отлетела к стене. От сильного удара в глазах экс-демоницы потемнело. Больно ударившись головой, дрожащая Палами провела ладонью по лицу. На губе мгновенно появилась кровь, а само оно побагрянело.

Вся в слезах, с окровавленным лицом, Пройс медленно встала и пошатываясь подошла к разозленному, красному Люциферу. Посмотрев ему в глаза, она коротко, хрипло и страшно вскрикнула и с силой отвесила мужу звонкую пощечину. Не ожидавший такого Падший схватился за щеку, ошарашенно смотря на Палами. А девушка резко развернулась и выскочила из гостиной.

— Мудак! — Это было последнее, что услышал архангел.

Светоносный держался за горящую щеку. Он поверить не мог, что сейчас с силой ударил любимую. Но он не жалел о содеянном.

— Шалава! — прокричал в след Люцифер, сразу же бросив взгляд на обручальное кольцо на пальце. — Ты ответишь за всё!

Но Палами не слышала Люцифера. Девушка выскочила на улицу, с грохотом захлопнув за собой дверь, а сам Падший опустился на пол, закрывая лицо руками и вздыхая. Какие-то странные мысли и воспоминания стало рисовать ему подсознание. Он вспомнил Клетку, все события, которые происходили там. Вспомнил, как утешал молодую невесту, как поддерживал её; вспомнил, как вечерами рассказывал ей истории из собственного архангельского детства, как они вместе с Михаилом вспоминали истории и делились ними с Палами. Он вспомнил, как Палами поддержалаего, когда Люцифер попал под власть воспоминаний Ника… И от всего этого душу ещё сильнее стало разрывать на части. Ему сделали больно, предали… И предала та, с которой он был венчан…

Из-за этих горьких мыслей, в памяти Люцифера с новой силой вспыхнули воспоминания.

— Палами, — тихо начал говорить Светоносный, — моя любовь, моя отрада. Не плачь. Это же хороший сон. Главное, я с тобой, и я люблю тебя. Во сне всякое может быть… Прошлого не вернуть, и нужно жить настоящим. Ты же меня так учила? Палами, родная моя…

Картинка перед глазами архангела резко изменилась.

— Смотри, я тебя снова перегнал!

Весело закричал Светоносный, перепрыгивая через большую лужу. Палами стояла возле архангела и задорно смеялась. Хмурое серое небо кропило пару мелким дождиком. Но этот дождь был совсем не холодным и не противным. Это просто был весенний дождик, который наоборот был приятным, и после которого удивительно пахло зеленью.

— Ах, ты так? — с улыбкой спросила Пройс, посмотрев на жениха, который стоял на другом конце лужи.

Рубашка и футболка Люцифера намокли из-за дождя, а со светлых волос стекала вода.

— Прыгай ко мне! Не бойся. Я же перепрыгнул!

— А я не боюсь! — отозвалась радостная Палами, посмотрев на лужу.

Хотя она и врала. Шатенка боялась прыгать через глубокую лужу, но вида не показывала. А ещё и дождь начал усиливаться.

— Трусишка зайка серенькая! — задорно засмеялся Светоносный, провоцируя невесту перепрыгнуть лужу.

— Я трусишка? Ну держись! — Девушка набрала в легкие воздуха, немного прикрыла глаза, подошла ближе к глубокой луже и прыгнула.

В отличие от ловкого и шустрого Люцифера, который смог перепрыгнуть лужу, шатенка не смогла этого сделать. Она прыгнула и провалилась туда, не забыв хорошо обрызгать весело смеющегося жениха. Теперь она сидела посреди лужи и бултыхала руками по воде, а Люцифер звонко смеялся. Дьявол достал мобильный телефон и стал снимать все на камеру…

Воспоминание Люцифера пропало. В сознании вспыхнуло третье событие, которое произошло совсем недавно. Он вспомнил, как две недели назад вернулся из своей темницы, и как горячо встретила его Палами. Он даже сейчас, когда уже пролетело две недели, ощущал сладость её губ, её прикосновения, чувствовал нежность и тепло, которое исходило от молодой жены. Он до сих пор ощущал такой родной и любимый запах её волос, запах мёда и корицы. А ещё он видел перед собой только её образ. Образ молодой Палами, демоницы, которая смогла пленить и покорить его сердце, которая принесла ему радость, подарила надежду на счастье, и которая принесла ему теперь параллельно боль, муки и страдания.

Вот уж удивительные, противоречивые и загадочные создания — женщины.

Глубоко вздохнув, Дьявол решил отогнать от себя воспоминания. Он больше не хотел её вспоминать. Не хотел видеть перед собой её образ, не хотел о ней думать. Люцифер встряхнул головой, проведя с силой ладонями по лицу, чтобы привести свои мысли в порядок.

И неожиданно, в его голове всплыли строки песни, которую он когда-то пел для Палами…

Maybe I’ve been here before

I know this room, I’ve walked this floor

I used to live alone before I knew you

I’ve seen your flag on the marble arch

Love is not a victory march

It’s a cold and it’s a broken hallelujah

Hallelujah, Hallelujah

Hallelujah, Hallelujah

Архангел ещё раз встряхнул головой, стараясь прогнать слова песни. Он поднялся с пола и направился на кухню. Зайдя туда и открыв мини бар, он достал оттуда небольшой бокал и бутылку с виски. Выдохнув, он налил напиток и залпом выпил. Затем и второй бокал опустошил, и третий. Остановился только на пятом, когда бутылка почти опустела.

— Пора вершить правосудие, — прошептал Люцифер, отставив бутылку с алкоголем. — Хватит. Вы оба ответите за все…

Он исчез.

***

— Мы нашли Палами, повелитель. Как Вы и приказывали…

Уже два часа, как Люцифер находился в Аду. Он молча сидел на небольшом троне и пил. Дьявол даже не считал, сколько за день выпил: ром, виски, коньяк, абсент. Да какая разница? Не это было самым важным, что с ним случилось. Самым важным был его приказ, который тот отдал недавно демонам: найти свою супругу, найти Палами. Где бы она не была. Найти её и доставить в Ад, а затем посадить в темницу. Долго думал архангел, а правильно ли он поступает, но обида и злость брали верх, решая все за него. И он сам себе ответил: правильно. За каждым преступлением следует наказание.

Люцифер задумался, и только голоса тех двоих демонов, вывели его из задумчивости.

— Где она?! — холодно и безразлично поинтересовался Падший, посмотрев на своих подчиненных.

— В темнице, как Вы и приказывали, — смиренно ответил один из демонов, тот, что был поменьше ростом, со светлыми волосами и поблескивающими глазками.

Растрепанные волосы демона забавно торчали в разные стороны, а в серых, пепельного цвета глазах играл хитрый огонек.

— Хорошо, можете идти! — кротко приказал он и посмотрел на подчиненных.

Демоны отвесили скупые церемониальные поклоны и быстро удалились. Светоносный с огромной болью в душе, которая разрывала сердце на куски, вышел из центрального зала и свернул за угол. Он пошел по темным коридорам, которые освещали настенные, тусклые факелы. В отличии от остального Ада, здесь не было пламени, котлов, и не слышны были стоны грешников. Просто темные и тусклые коридоры вились впереди.

За все время, пока Люцифер шел по коридорам ведущим в темницу, он чувствовал, как боль с новой силой наполняла сердце, как заставляла его сердце разрываться, доходя до самых потаенных уголков души. Гнев все больше брал верх над разумом, затуманивая ум. Люциферу вдруг захотелось завыть от тоски, все больше и больше наполняющей его.

Но, поборов себя, Люцифер дошел до темниц. Архангел, даже не обращая внимание на перепуганных неожиданным визитом Дьявола демонов-стражников, вошел в помещение и прошел к одной из отдаленных камер.

Открыв решетчатую дверь, он замер. В самом дальнем углу небольшой камеры сидела поникшая Палами. Она обхватила руками колени, поджав их к груди и положив на них голову. Её красная от его удара щека распухла, а на губе застыла кровь.

При виде супруги сердце Люцифера ещё сильнее сжалось от боли и… Любви. Он не мог видеть жену такой беспомощной и беззащитной. Которая не могла ничего сделать, а просто покорно ожидала дальнейшей участи и приговора. Но самое страшное для архангела было то, что он сам должен будет выступить в роли палача и свершить правосудие.

Палами видела Люцифера, но ничего не говорила.

— И как тебе тут?

Люцифер первым нарушил угнетающее молчание, которое повисло в темнице — эта тишина сильнее заставляла его страдать и переживать.

Пройс вздохнула и поджала губы. Ей стало ужасно больно… И физически и душевно. Она поверить не могла в то, что сейчас происходит… Вот перед ней стоит её Люцифер, её любимый муж… Муж, с которым они столько всего выдержали, с которым вместе прошли огонь, воду и медные трубы. Существо, которое она любит больше собственной жизни, и с которым была так счастлива. Неужели все это разрушилось? Неужели их хрупкое счастье разбилось как хрусталь, а семейная жизнь так резко закончилось?

Люцифер вышел из Клетки, когда Палами сделку ради него заключила. Она ждала его, мучилась, молила Кастиэля, Габриэля и самого Творца. Она пошла на сделку со Всадником, чтобы Смерть вытащил её Люцифера из клетки… Но самым ужасным было то, что мужу нельзя было доказать, что это было минутное помутнение рассудка, и Палами отказала Михаилу. Падший просто не верил её словам. Он слишком был одержим желанием наказать супругу, которую обвинил в супружеской измене, и отомстить старшему брату.

— Люцифер…

— Палами, за что ты так с нами поступила? Как ты смогла разрушить семью одним этим странным поступком? Зачем ты убила нашу любовь?

— Люцифер, не говори так! Я тебе говорила, ничего не было! — вскричала шатенка, чувствуя, как слезы опять льются из её глаз.

Она вскочила и бросилась к мужу, но он её оттолкнул от себя.

— Больше всего я ненавижу предателей, Палами. А ты меня предала. Вы оба это сделали. Больше нет смысла нам говорить. Сиди здесь, пока я не решу, что с тобой сделать за предательство. Все закончилось. Молись кому хочешь: Габриэлю, Кастиэлю, любовничку своему… И это тебе не поможет.

Даже не дав девушке что-либо ответить, архангел быстро закрыл дверь и вышел из темницы.

— Люцифер! Не оставляй меня здесь! — закричала жена и подбежала к двери.

Но Падший уже не слышал её возгласы.

Он ушел.

Maybe there’s a God above

And all I ever learned from love

Was how to shoot at someone who outdrew you.

And it’s not a cry you can hear at night

It’s not somebody who’s seen the light

It’s a cold and it’s a broken

hallelujah…

Комментарий к Горькая судьба

Отдельное спасибо хочу сказать своему любимому Варахаилу.

Братишка снова исправила всю главу и очень мне помогла.

Спасибо тебе большое, моя любимка.

Твой вклад в фанфик огромен, и эта глава благодаря тебе стала намного лучше.

Люблю))

========== Невеста из гарнизона (Часть 1) ==========

Небеса.

— Бальтазар, ты уверен в том, что ты мне докладываешь? По-моему, мне нужно запретить тебе принимать алкоголь, потому что это даже не смешно. Я понимаю, у тебя есть чувство юмора, хоть и специфическое, но речь сейчас идёт о моём брате. Ты отвечаешь за свои слова?

Михаил расхаживал взад-вперед по своему кабинету, периодически поглядывая на Бальтазара, который сидел на стуле около стола и наблюдал за своим командиром. Возле Бальта сидел и Габриэль, который пока ни во что не вмешивался, а только слушал.

— Начальник, я люблю шутить, но сейчас я на полном серьёзе. Я за свои слова отвечаю, ты же знаешь… Я правду тебе говорю. У меня есть свои уши на Земле… Мне один ангел доложил об этом. В Дэлавере он. Был. Или я не знаю, где он сейчас, но был там.

Архангел слегка нахмурился, а Бальтазар, не удержавшись, потянулся за бутылкой алкоголя, которая стояла на столе. Габриэль отвернулся, дабы не засмеяться, а его старший брат закатил глаза, промолчав.

— То есть, ты хочешь сказать, что Люцифер вышел из Клетки?

— Ну да! — воскликнул Бальти, наливая себе коньяк и медленно растягивая удовольствие.

— Как такое возможно?! Ведь колец нет — как он мог открыть темницу?!

— Не знаю, начальник. Михаил, что же ты ко мне пристал? Я пришел сообщить важную новость, а вместо благодарности ты мне претензии высказываешь. Ты вообще странный. Я наоборот принес радостное известие от ангела, который мне об этом доложил. Они видели Люцифера и Палами в Дэлавере. Он вышел из своей клетки. Как такое случилось, я не знаю, но факт остается фактом. Почему же ты мне не веришь?

— Потому что это странно, Бальтазар. Он вышел из Клетки две недели назад, а мне сказали об этом только сегодня. Да и темница Люцифера — не шутки. Сам сидел в ней и поэтому знаю, что это такое.

— Но это правда! — настаивал на своем ангел, начиная раздражаться.

А вообще, если быть честным, то Бальтазар и вправду лгал Михаилу. Он ему по-ангельски красиво вешал лапшу на уши. Он просто решил промолчать относительно того, что замешан во всем этом деле. Чистым самоубийством было рассказывать архистратигу и о выданном Палами секрете ритуала вызова Смерти, и о ребенке, которого он выкрал для нее же.

А ещё ангел прекрасно понимал, что если обман раскроется, а его командир узнает всё, то ему несдобровать. Михаил покарает его по всей строгости райских законов, ибо за неповиновение в гарнизоне ангелы всегда несли суровое наказание. И, чтобы сохранить не только звание капитана, но и ещё свою голову, ангел и придумал всю эту историю, и активно старался внушить архангелу, что он говорит правду. И, кстати, никакой его знакомый ангел не был в Дэлавере и не видел Люцифера и его жену.

«Ложь во благо. Если бы ты узнал всю правду, ты бы покарал меня. Порой даже полезно наврать, особенно, когда жизнь ещё дорога. Меньше знаешь — лучше спишь, мой генерал. А вообще я молодец. Вон как убедительно наврал и даже лицо такое сделал. Мне было не тяжело внушить лидеру Рая, что я узнал о выходе его брата из Клетки от одного ангела. Он поверил, и птичка клюнула. Выкрутился и на этот раз. И Михаилу о Люцифере доложил и свою сексуальную попку прикрыл», — подумал Бальтазар и невольно сам себе улыбнулся.

И только вопрос командира оторвал его от размышлений.

— Хорошо. Но что же мы будем делать?

— Проведаем Люцифера, — пожав плечами, ответил Габриэль, пока Бальти приходил в себя.

— Да, проведаем Люцифера! — вскричал Бальти, подыгрывая старшему архангелу. — А в чем проблема?

А проблема была… Михаил замолчал, а Фокусник и ангел переглянулись.

Перед глазами архистратига мгновенно возник образ Палами. Он вспомнил, как он поцеловал возлюбленную собственного брата в парке Монсо, как она говорила об измене. Воспоминание снова вспыхнуло в памяти правителя Рая и заставило того невольно поморщиться. От мысли, что может сделать Светоносный с собственной женой, какой сможет приговор ей вынести, и как наказать за измену, архистратига передёрнуло. Он слишком хорошо знал капризный, вспыльчивый и инфантильный характер Падшего, и знал, что может Люцифер, когда он обижен.

POV Михаил

Черт, только этого мне не хватало! Я очень рад, что Люцифер вышел на свободу, правда. Я переживал за брата и я знал, что рано или поздно он покинет место своего заточения. Вопрос был только в том — когда. С одной стороны, я ждал его возвращения, а с другой я хотел, чтобы это возвращение затянулось. Чтобы Люцифер сидел дольше в своей темнице. Да, эти мысли мне не простительны, грех так думать, но только так я смог бы обезопасить Палами и дать ей время на «подумать» обо всем. Мой младший брат слишком рано вышел из клетки, не дал нам придумать что-то, и теперь он обязательно узнает о том, что произошло в этом гребаном Париже.

Все произошло о-очень быстро, и я не знаю, как мне обезопасить её. Я не знал, что Люцифер так быстро выйдет, если бы знал… То придумал бы что-то. В крайнем случае, забрал бы её даже сюда, в Эдем.

Молодец, Михаил, ты сам наворотил дел, подставив её и себя. Ведь я прекрасно знаю, что может быть Палами за предательство! Законы Ада ещё суровее, чем в Раю, и если она ответит… И самое горькое, что виной всему этому я. Я ничего больше к ней не испытываю, а она никогда ничего не испытывала ко мне. Все что было, это было просто минутное помутнение рассудка. И формально-то измены не было, ведь Палами мне отказала. Это её оправдывает. И как только она это сказала, меня осенило. Я понял, что совершил ошибку. Что я просто во всем запутался, и не смог отличить настоящие чувства от иллюзии и марева.

Но все это ничего не меняет. Мне придется ответить за свой поступок, и я готов к этому. Но я бы отдал все, лишь бы мой брат не трогал её. Это была моя вина, а не её. Я всю эту кашу заварил, я её и кушать буду.

Я ненароком вспомнил разговор с Габриэлем, который произошел совсем недавно, в Эдемском Саду. Он мне посоветовал, чтобы я откинул свои мысли и раскинул воображение. Чтобы я подумал обо всем и заглянул в самые потаенные уголки своей души. Чтобы я подумал сердцем, а не разумом, и наконец-то услышал то, о чем оно так кричит. И я последовал совету младшего братишки. Я все обдумал, взвесил и понял, что я совершил слишком большую ошибку. Детский, бессмысленный поступок!

Несправедливо!

Конец POV Михаил.

Архангел сел в кресло и молча, задумчиво уставился в стену. Габриэль с Бальтазаром сначала пытались достучаться до него, что-то ему говорили, но он просто застыл, полностью погрузившись в свои размышления.

И только громкий, настырный стук в дверь заставил архистратига вернуться в реальность. Он встряхнул светлыми волосами, покрутил головой и бросил удивленный взгляд в сторону двери.

— Да! — опередив Михаила, прокричал Габриэль.

Как только Габриэль разрешил войти гостю, дверь отворилась. В кабинет вошла Марселина. Ангелесса с презрением посмотрела в сторону Бальтазара, который пил коньяк и ехидно подмигивал вошедшей «подруге» по гарнизону, а потом и на Габриэля. От её взгляда Проказник, фыркнув, отвернулся. В его руках появились плитка черного шоколада и батончик.

— Марси! — наигранно, звонко и довольно весело закричал Бальтазар, заставив архангелов и ангелессу вздрогнуть. — Как жизнь молодая? Замуж не вышла ещё? Ой, в смысле… Как мы с Гавриилом рады тебя видеть, ага… Понравился тебе вчера наш подарок?

Содрогнувшись, Марселина вспомнила о подарке, который преподнес своей подруге по гарнизону Бальтазар и его друг Трикстер. А дивным подарком оказалась огромная, ползучая, скользкая, шипящая и противная кобра. Получив подарок, ангелесса так закричала, что напугала криком всех ангелов, которые находились в казарме в то время. А довольный Бальт рассмеялся и подмигнул. Он хорошо относился к Марселине, просто не смог удержаться от подкола, но подруга шутки явно не оценила. И после этого подарка она стала ненавидеть Бальтазара всеми фибрами своей души.

От этого воспоминания блондинка так сжала руки в кулачки, что костяшки побелели, а затем прошипела:

— Иди к черту, мудак. Я тебе отомщу…

— Какая грозная девочка. Мне уже страшно. От страха аж мой пиджак намок. Я сейчас в штанишки…

Марселина сцепила зубы, с трудом удерживаясь от того, чтобы не врезать кривляке чем-нибудь тяжелым. Вообще-то она спокойно относилась к шуточкам этой парочки, но чаша терпения переполнилась, когда мерзкая змеюка на нее зашипела. И теперь только от одного вида этого прилизанного и всегда пахнущего алкоголем ангела, ее начинало трясти.

— Та кобра на тебя похожа. Вы как две капли воды, — не унимался ангел, умильно смотря на ангелессу. — Да эта кобра это ты. Переродилась…

Габриэль скорчился в кресле, зажимая рот руками, чтобы не расхохотаться.

— Рот свой закрыл! Я хотя бы кобра, а не саламандра! Иди кури свою коноплю молча, гопник! — прошипела Марсель, все ещё еле сдерживаясь, чтобы не закричать сейчас.

— Я гопник? — Бальтазар театрально поднял руки к верху. — О, Отец, ты меня обозвала. А ты… Змея. Я тебе не зря кобру подарил. Это будет твоим символом… Ещё вместо твоего любимого сока тебе нужно яда налить. Чтобы наверняка статусу соответствовала, точнее, титулу: «Повелительница кобр!»

— Замолчал, Бальтазар! — громко закричал старший архангел, прервав начинающуюся ссору своих воинов. Он вернулся из плена собственных размышлений, оставив тяжелые мысли на потом. Пускай подождут. — Или пойдешь отсюда! Тебе слова не давали!

Бальт отставил коньяк и переглянулся с Габриэлем. Он не ожидал такого резкого ответа от своего командира. Михаил просто закричал на него (да так закричал, что стены затряслись, наверное) и заставил все же замолчать, и даже взгляд потупить. Перепуганный Бальт стал вертеть в руках перо, схваченное со стола, а его лучший друг — архангел Габриэль — непонимающе поглядывал то на своего старшего брата, то на Бальта. Проказник был в шоке от резкого окрика райского лидера. Таким верховного главнокомандующего видели редко. Точнее, почти никогда его таким не видели. Но сейчас…

— Докладывай, — заговорил Михаил, немного взяв себя в руки, довольный тем, что смог усмирить язвительного ангела, который не пропускал возможности пошутить, поиздеваться или наговорить гадостей подруге по гарнизону.

Взгляд его немного смягчился.

— Это личное, Михаил, — продолжила Марселина, довольная, что ненавистный Бальтазар получил от архистратига.

— Хорошо, отойдем. Габриэль, вы вместе с Бальтазаром остаетесь здесь. Мы ещё не договорили с вами. Только осторожнее. Ничего мне тут не разнесите. Кстати, а ты, — Архистратиг повернулся к языкастому Бальти, — ещё слово скажешь о Марселине, заденешь её или будешь издеваться… Бальтазар, поверь мне, темницей не отделаешься! Я тебе придумаю жестокое наказание, такое, чтобы ты запомнил, что Марси не игрушка для твоих подколов. Я даже не посмотрю, что ты лучший друг Габриэля, что я тебе доверяю и что ты капитан моего гарнизона. Понесешь жестокое наказание. И темница покажется тебе мёдом! Я ясно выразился?!

Перепуганный ангел пристально смотрел на архангела, который вроде уже и не кричал, но говорил строго, холодно и властно, явно не понимая, за что так получил. И главное, почему лидер Рая так стал защищать Марселину? Он постоянно её подкалывал, шутил над ней и издевался, и это оставалось безнаказанным много веков, но теперь…

Видя, что ангел закивал головой в знак согласия, Михаил взял за руку Марселину и покинул кабинет.

— Как там Винчестер говорил? — поинтересовался Бальтазар, смотря на шокированного Габриэля.

— Очешуеть! — ответил Гейб, почесав затылок.

***

Яркое солнце озаряло небольшую зеленую полянку в одном из отдаленных уголков Небесного Сада. Это место было одно из тех, где был вечный покой и умиротворение. Если сам Сад был самым популярным местом в Раю, и многие ангелы часто приходили сюда погулять, то это место часто пустовало. Эта поляна не была особо примечательной, но единственное, что её отличало от остальных, были огромные, красивые, удивительные пионы, которые росли вдоль небольшой аллеи. Белые, красные, розовые — пышные цветки с сильным ароматом придавали ей совершенно очаровательный вид.

А сама она излучала умиротворение и дарила покой. Здесь не были слышны голоса других ангелов, и казалось, что даже птицы сюда не летали, обходя это место стороной. Лишь где-то вдалеке было слегка слышно журчание фонтанов, которых было превеликое множество в саду у Джошуа.

— О чем ты хотела поговорить? Что-то случилось?

Тишину поляны нарушило появление на ней Марселины и Михаила. Архистратиг выглядел слегка взволнованным, а ангелесса была спокойной. По выражению его лица можно было понять, что он переживал за что-то.

— Михаил, — заговорила первой ангелесса, присаживаясь на небольшую лавочку.

— Говори уже, что произошло? — Архангел чувствовал, как волнение смешивается с любопытством.

— Ничего. Просто мы договаривались под большим деревом на Розовой поляне встретиться. А ты так туда и не пришел. Я тебя ждала, переживать стала, а потом пришла к тебе в кабинет. Это ты мне расскажи, что случилось? Я думала, ты пригласил меня на свидание. Или я ошиблась? Понять порой твои мысли…

Он слегка нахмурился, присаживаясь на лавочку. Нежно взял руку сидящей около него ангелессы и поцеловал её. Та не стала противиться, а полностью доверилась архистратигу, прикрыв глаза и наслаждаясь прикосновениями. Легкий ветерок развевал белые волосы ангелессы.

— Михаил, потом. Расскажи мне, что произошло, — обратилась к нему девушка и попыталась убрать руку.

— Люцифер из Клетки вышел. В Дэлавере он и его жена.

Ангелесса побледнела. Нет, она ожидала услышать все, что угодно, но чтобы такое…

— Ты уверен в этом? Но, как?

— Никто не знает. Важно, что братишка младший покинул темницу, а это означает, что он узнает обо мне и Палами, это только вопрос времени.

Румяное лицо Марселины мгновенно изменилось — она побледнела и закусила нижнюю губу. От одной мысли, что может сделать разъяренный Люцифер с собственным старшим братом её бросило в дрожь. Марсель было совершенно наплевать на Палами и что с ней будет, но ей было на архистратига не плевать. От мысли, что с её Михаилом может что-то случиться…

— Михаил… Что же теперь делать? Если с тобой что-то случится…

— Не случится, — спокойно ответил он, перебивая ангелессу. — Мы сами все решим… Да брось, Марсель. Я смогу за себя постоять. Я же Михаил.

— А он — Люцифер! Ты знаешь что будет, если Дьявол разозлится?

— Армагеддон, — заявил архистратиг, усмехнувшись.

— Шутишь? Я-то знаю, кто такой Люцифер и что он может!

— Я серьезен, как никогда. Ладно, Марселина, мы что-нибудь придумаем. Давай сейчас не думать о нем? Я пропустил сегодняшнее утреннее свидание под большим дубом, а ты меня ждала. Так давай я исправлю свою ошибку, м? Забудем хотя бы на минутку о Люцифере. Если он все узнает, я смогу найти к брату подход, и мы все решим. Он же мой любимый младший брат. Не бледней, Марсель… То, что будет — оно все равно будет. Но сейчас мы вместе и я не хочу думать ни о чем другом.

Марселина промолчала. Она решила довериться архангелу и поступить так, как он и предлагал, но это не означало, что переживания за его жизнь отступили. Наоборот, ангелесса ещё сильнее стала за него переживать, ведь Люцифер на свободе, а это означало, что он узнает все равно правду, рано или поздно. Ведь как говорят: «Тайное всегда становится явным». Или уже стало…

— Марселина!

Вкрадчивый голос правителя Эдема прервал ее грустные мысли.

— Ладно, давай. Только, Михаил, давай решим, кто мы друг для друга? Просто…

— Ты не сказала в гарнизоне о том, что между нами происходит? Мы же как договаривались? Пока о нас никому ни слова не говорить.

Ангелесса отрицательно замотала головой.

— Пока не скажем никому. Это будет нашей маленькой личной тайной. Но, возвращаясь к твоему вопросу… Мы будем парой, как и у людей. Ты, — Михаил чуть запнулся, — мне очень нравишься.

От такого заявления архистратига, Марсель невольно улыбнулась. Ужасные предчувствия, переживания и страхи немного развеялись, хотя ещё и не ушли совсем.

— Ты сроднился с Адамом… Парень и девушка? А ты точно мой командир? Ты архангел Михаил? Или сейчас со мной разговаривает юноша Адам?

— Юноша Адам и Михаил. Я ответил на твой вопрос?

Он широко и проказливо улыбнулся, придвинувшись ближе к ангелессе. А потом обнял ее за плечи, притягивая к себе и нежно целуя.

Марселина прикрыла глаза и положила голову на плечо архангелу, который обнял ее покрепче и устремил свой взгляд на лазурно-голубое небо.

— Смотри какое большое. Оно на медведя похоже, — заговорил Михаил и указал на пушистое облако.

Ангелесса ничего не ответила, а только поудобнее устроилась в объятьях архистратига.

Продолжение следует.

========== Невеста из гарнизона (Часть 2) ==========

Так пролетело два часа. Марселина и Михаил всё наслаждались присутствием и объятьями друг друга. Ангелесса поверить не могла, что отношения станут развиваться так стремительно. Столько веков, и вот Михаил теперь не просто её начальник, командир и правитель, а её возлюбленный. Они теперь не просто друг и подруга, а парень и девушка.

Нежнее прижавшись к старшему архангелу, Марсель прикрыла глаза и постаралась выбросить из головы все, что так беспокоило ее — возвращение Люцифера, страх за возлюбленного, когда его брат узнает о Париже… Она решила подумать обо всем этом потом.

— О чем ты думаешь? — тихо спросил Михаил, переведя глаза на ангелессу.

— Я? Ни о чем, — ответила Марселина. А потом вздохнула, положив голову на колени Михаилу. — Просто задумалась. Небо красивое очень.

— Марселина, я же тебе сказал, забудь пока о Люцифере! Его тут нет, и я не хочу, чтобы мы об этом говорили!

Архистратиг склонился и поцеловал ангелессу. Марселина с нежностью ответила на поцелуй.

— Михаил, а помнишь как я была у тебя в гарнизоне ещё совсем юным и не опытным ангелом? Давай вспомним то время, когда я была обычным ангелом, новичком, которая только поступила в твой гарнизон. Помнишь, как это было?

— Помню, я на тебя кричал постоянно!

— Потому, что я была самая непокорная и строптивая у тебя в гарнизоне.

От этих воспоминаний старший архангел легко улыбнулся, погладив возлюбленную по белым волосам. Перед его глазами возникла картинка из прошлого:

Михаил сидел на зеленой поляне, покрытой мягкой травой, подогнув под себя ноги. Он был сосредоточен на уроке, который проводил для новобранцев своего гарнизона раз в неделю. Вокруг него сидело около тридцати юнцов — молодых ангелов и ангелесс. Они не были ещё готовы к серьезным и настоящим боям. Их пока только обучали всему, знакомили, но особо не тренировали. Даже не каждые занятия им нужно было посещать. Например, Габриэль вообще частенько отпускал своих учеников со своих занятий. Вместе со своими «кишатами», как он их называл, он сбегал в самые укромные уголки Сада, где развлекал молодежь фокусами и шутками.

Но это занятие, которое вел Михаил, для юнцов было обязательным и все молодые ангелы должны были являться в указанное время на зеленую полянку.

— Итак, тема сегодняшнего нашего занятия, — Архистратиг окинул серьёзным взглядом своих будущих воинов, продолжив: — «Оборона в различных видах боя». Это вам пригодится, чтобы знать, как повести себя в том или ином бою. Начнем-с…

Но договорить он не успел. Откуда-то из леса раздались веселые крики и громкий топот. Юнцы синхронно повернули голову в ту сторону, откуда доносились крики, и, спустя несколько минут на поляну выбежала перепуганная и растрепанная Марселина. Ангелесса отдышалась, взглянув на удивленного архангела и своих собратьев.

— Ну вот, опоздала. Нужно было раньше выйти! — весело сказала ангелесса.

— Марселина, — начал Михаил, которого начали раздражать постоянные опоздания, — ты бы хоть извинилась. Я же ясно выразился: не опаздывать! Ты опоздала на двадцать минут, нарушила дисциплину, прервала лекцию, и теперь просто говоришь — опоздала?!

Архистратиг сделал глубокий выдох, чтобы не накричать на непокорную ангелессу. Но та даже не моргнула. Она побаивалась Михаила, но язык у нее всегда действовал быстрее головы, и думала она часто… Да она вообще особо не думала, из-за чего и постоянно влипала.

— Я больше не буду опаздывать, — буркнула Марсель, опасливо поглядывая на своего командира.

— Садись, — после недолгой паузы строго сказал Михаил, и Марселина быстро пробежала к своему месту.

Архангел выдохнул и продолжил:

— Переход к обороне осуществляется в целях срыва или отражения наступления превосходящих сил противника…

— Фу, нудно как, — прошептала Марселина на ухо Эсфирь. — Вчера столкнулась с Габриэлем, так тот вместе со своим дружком Бальтазаром показали мне, как сделать из некоторых растений сигарету. Они сами курили и мне предлагали, представляешь?

— Это была идея Бальтазара? — поинтересовалась Эсфирь, тут же забывая про урок.

— Скорее всего, — мечтательно ответила Марсель, вспоминая вчерашнее приключение. — А ещё Габриэль говорил, что растет здесь куст один. То ли фэйхоа, то ли как-то так, с которого можно добывать… Каннабис…

Но ответить Эсфирь не успела. Михаил, увлекшись, рассказывал и показывал своим ученикам различные тактические схемы, как вдруг до него дошло, что говорит не он один. Увлекшись, подружки забыли об осторожности и теперь переговаривались в полный голос. Архангел нахмурился. Вот же дерзкая девчонка!

— Марселина! — С трудом удерживаясь, Михаил встал, глядя на провинившуюся ученицу. — Повтори, что я сейчас сказал?!

Ангелесса вздрогнула и большими глазами посмотрела на архистратига. Что отвечать ему она не знала, так как всю лекцию пропустила из-за обсуждения вчерашнего предложения Гавриила и его друга покурить самокрутку.

— А? Ну… О войне, — как ни в чем ни бывало, ответила она.

Этим нелепым ответом она мгновенно вывела всегда спокойного архангела из себя. Тот раскраснелся как помидор, закричав:

— Пошла вон отсюда, Марселина! Чтобы я больше тебя сегодня здесь не видел! Вечером понесешь наказание за дерзость свою и непокорность! Я наведу порядок, я вам покажу, как меня злить! Что за поведение?!

Михаил замолчал, пытаясь перевести дыхание, а перепуганная ангелесса быстро покинула поляну, не огрызаясь. Она поняла, что на этот раз она всерьез вывела своего командира из себя. А другие юнцы, испуганно притихшие при виде разъяренного архистратига, сидели тихо-тихо.

— Да, я помню этот момент, — голос Марселины вывел Михаила из задумчивости.

Он улыбнулся, а затем склонился над ангелессой и поцеловал её.

— Наконец-то мы выяснили отношения, — тихо сказал, смотря на возлюбленную. — Я, кстати, вспомнил тут кое-что. Как я тебя выгнал, помнишь? Мы проходили занятие по боевой подготовке, а ты опоздала, а потом хихикала с Эсфирь!

Марсель рассмеялась.

— Помню… Я помню этот момент… А ещё вот что вспомнила…

— Ну же, давай, Дориэль, не бойся! Ты воин, ты должен сражаться уметь! Для ангела важна физическая подготовка и умение драться! Давай. Атакуй! А то скоро Михаил придет, а мы ничего не делаем.

Марселина, уже опытная и полноправная воительница в гарнизоне Михаила, стояла напротив ещё совсем юного ангела Дориэля, держа в руках ангельский клинок. Архистратиг ей поручил важное задание: обучить юнца тактике ведения боя.

— У меня не получится! — растерянно сказал юнец, держа клинок на отлете, как простую дубинку.

— У тебя все получится! Ты должен быть уверен в себе! — Ангелесса не хотела сдаваться. — У тебя нет другого выхода! Михаил приказал, чтобы я тебя потренировала в бою. Этот бой не настоящий, а представь, если бы был настоящий?

— Боюсь представить. Только ты не сильно атакуй!

На лице Марселины появилась еле заметная ухмылка. Девушка подняла над головой клинок, лезвие которого блестело в свете солнечных лучей, и внезапно атаковала ангелочка. Тот перепугался, вздрогнул и машинально увернулся, а её клинок прошелся по дереву.

— Молодец, у тебя уже получается! Михаил будет нами доволен, — торжественно произнесла ангелесса, по-новой атакуя.

Она сделала резкий выпад вперед. На этот раз Дориэль среагировал быстро и отразил атаку со стороны своей наставницы. Послышался лязг клинков, который доказывал, что юнец не собирался сдаваться, входя во вкус. Марселине, которой это и нужно было, удалось снова атаковать, а её юному противнику в очередной раз отразить атаку. Она даже глазом моргнуть не успела, как юноша перешел в контрнаступление. Ангелесса сглотнула, когда почувствовала, как холодное лезвие клинка противника прошлось по её щеке. Она лучезарно улыбнулась, перехватив инициативу.

Так тренировка и продолжалась не известно сколько, если бы на тренировочную поляну не пришел сам Михаил. Он встал в сторонке и тихо наблюдал за своими воинами. Гордость завладела его сердцем, когда он увидел, как Марселина учит юнцов тактике ведения боя.

И вот, облокотившись об дерево, архангел внимательно наблюдал за своими воинами, пока не был замечен Марселиной. Ангелесса опустила меч и объявила перерыв. Дориэль облегченно вздохнул, когда понял, что ему дали шанс отдохнуть.

— Ты очень хорошо тренируешь юнцов в моем гарнизоне, — выдал Михаил, все ещё облокачиваясь об дерево.

Похвала со стороны командира была для Марселины честью.

— Старалась, — ответила она, смотря на командира.

— С такими воинами я не пропаду. Я думал, ты мне снова начнешь перечить. Уж я-то тебя знаю, Марселина. Но нет. — Архистратиг и сам не замечал, как лицо озарила улыбка. — Кстати, на Дориэля у меня большие планы. Тренируй его хорошо. Этот юнец мне нужен бравым воином.

— Да, Михаил, я знаю.

— Хм, это хорошо, но… — Архистратиг замолчал, бросив удивленный взгляд в сторону своей воительницы. — Ты мне перестала перечить? Я тебя не узнаю…

— Напросишься, Михаил. Я? Перестала? Нет… Просто тренировать Дориэля входило и в мои планы. А покорности от меня и не дождешься! Я просто тренирую этого юношу и не потому, что я выполняю твой приказ. Я знаю, что это нужно и без этого никак.

— Почему я не удивлен? — Архангел развел руки в стороны, ещё шире улыбаясь. — Интересная ты воительница, Марселина. Таких у меня ещё не было.

— И ты ко мне привык. За столько-то веков…

— Я помню, как обучала Дориэля. Ты тогда мной даже гордился, а мне понравилось обучать этого юношу. У него определенно были способности к битвам, и он был хорошим учеником, моей гордостью.

— А я, наверное, тобой! — Михаил наклонился и поцеловал ангелессу в макушку. Затем он стал перебирать длинные волосы своей возлюбленной, вдыхая их удивительный аромат, аромат роз, пионов и каких-то других райских цветов.

— Нет, это я тобой горжусь… — Марселина даже не заметила, как перешла на шепот.

— Люблю тебя, — также тихо прошептал Михаил, смотря на девушку и боясь получить отказ.

Марселина ничего не ответила. Она вдруг сорвалась с места, и то и дело оглядываясь, как молодая белочка, побежала по Саду.

Михаил среагировал быстро и устремился за нею так, как бегут за судьбой: всем сердцем своим и всей верой в счастье.

Радость переполняла его, а сила кипела в каждой мышце. А источником, из которого он черпал эту радость, была — она. В ту минуту он был не архистратигом, не властителем Небес и всего Рая, не верховным главнокомандующим Святым воинством, не командиром в огромной армии, а мужчиной, наполненным любовью. И на душе у него было так легко и радостно, что хотелось просто петь и кричать всему Раю, насколько он был счастлив.

— Ты открылась для меня по-новому, Марселина!

Услышав это, она внезапно остановилась и посмотрела на архангела.

— И ты для меня, — ответила, потупившись, а потом весело засмеялась. — Я кстати, стихотворение вспомнила одно!

— Стихотворение? — Михаил удивленно вскинул бровь, и его сердце наполнилось любопытством. — А какое, если не секрет? Или ты не хочешь поделиться со своим командиром?

— Командиром? Ну-ну… — Ангелесса надула губки, сделав вид, что обиделась.

— Ладно, я же пошутил, — примирительно заявил архангел, взглянув на возлюбленную, которая теперь делала вид, что обижается.

— Я тоже! — вскричала она, заливаясь смехом.

— Так нечестно…

— А я никогда честно не играю, Михаил. А стихи вот какие:

Капля стала плакать, что рассталась с морем

Море засмеялось над наивным горем:

«Все я наполняя, все — мое владенье,

Если ж мы не вместе — делит нас мгновенье»

— Красивые стихи, — выдал Михаил, когда ангелесса замолчала. — Но ты красивее… Ты похожа на погоду: когда тебе грустно, ты похожа на осень. Дожди проливаются слезами, а золотые листья опадают мыслями. В радости, ты словно весна: в тебе пробуждается весь мир. Знойная и горячая, как лето, ты в страсти, способная сжечь. А когда злишься, подобна зимней вьюге. И в любую погоду ты моя любимая!

Марселина ничего не ответила. Она с любовью, на которую была способна, посмотрела на архангела, нежно прижавшись к нему.

И в эти минуты они были самыми счастливыми во всем Эдеме, и, казалось, что никто не сможет разрушить это счастье…

***

— Михаил! Какой архангел да без охраны! — радостно воскликнул Габриэль, заметив, как дверь в кабинет архистратига отворилась. — Мы тебя заждались… Тебя не было… Внимание… Пять часов! Ты нам запретил покидать кабинет почему-то, и мы с Бальтазаром с ума от скуки сходили…

— Угу, — подтвердил Бальтазар, сидя в мягком кресле и потягивая коньяк. — Мы и в карты поиграли, и беседовали, и обсуждали ангелесс… Устали ждать тебя!

Старший архангел удивленно взглянул на младшего брата и его друга, спросив:

— А зачем вы меня ждали пять часов? У меня было важное дело, и я и не думал, что вы оба покорно будете сидеть в кабинете как я приказал. Но то, что вы пять часов меня ждали, это похвально. Признаюсь, вы даже повзрослели в моих глазах!

Габриэль закатил глаза, а Бальтазар показал язык.

— Можно подумать, ты взрослый. У самого сосуд ещё юнец! — подметил сладкоежка и подмигнул, чем вызвал ещё большую улыбку на лице Михаила.

— Взрослый, — ответил архистратиг.

— Тебе двадцать лет, ну, или двадцать один. Или сколько там твоему малышу?

— Нет, вы все-таки не повзрослели ещё, а Адам это всего лишь сосуд.

— Так что же нам делать, начальник? Ты приказал нам ждать тебя в кабинете у себя, а сам пропал на пять часов. У меня даже коньяк закончился и пришлось у тебя немного одолжить, надеюсь ты не против? — Бальтазар лучезарно улыбнулся и указал на полупустую бутылку с алкоголем.

Михаил покачал головой. Он привык к такому поведению воина.

— Ты неисправим, Бальтазар. Ладно, можете идти. Я вспомнил, о чем мы говорили. Бальтазар мне доложил о том, что Люцифер вышел из клетки и теперь наш брат со своей женой в Дэлавере. Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Но сегодня я очень устал, и спасибо, что вы мне сказали. Я понял, что Люцифер теперь на свободе, а это значит, что вскоре все изменится, — заговорил Михаил, внутренне содрогаясь.

Архангел выдохнул, присаживаясь за стол. Он окинул взглядом Бальта и Гейба, а те удивленно переглянулись.

— То есть мы, — изрёк Фокусник,создавая из воздуха шоколадную конфету, — прождали тебя пять часов, только для того, чтобы ты пришел и сказал нам, чтобы мы были свободны?! Вот это кидалово! Михаил, поверить не могу. Ты нас с Бальтазаром просто кинул! Мы пять часов потратили ожидая тебя ибо думали, что у тебя что-то важное для нас будет… Но мы ошиблись. Я бы за это время… Да с Орабель… Эх ты!

— А я бы просто, — продолжил Бальт, похотливо улыбнувшись. Но строгий взгляд Михаила, который понял, что хотел сказать ангел, заставил его замолчать и не продолжать свою речь. — Просто пошел бы… Домой, — ловко выкрутился Бальтазар.

— Или в бордель, — невинно дополнил Габриэль, за что получил звонкий и смачный подзатыльник от старшего брата.

— Все, я понял, что вы молодцы, что покорились моей воле и исполнили приказ, но теперь свободны! — приказал архистратиг.

— Ну, Михаил. Обвел вокруг пальца!

— Да вообще! Только пять часов зря потеряли! Я бы уже с телочками был! Девочки-красавицы, любушки, барышни…

— Пошли вон отсюда, оба! — без всякой злости, даже с улыбкой, закричал Михаил, заставив Гавриила и Бальтазара быстро направиться на выход из кабинета. — И закройте дверь снаружи!

Детский сад!

========== Если разозлится Люцифер… ==========

Спустя две недели.

Окрестности Стамбула, Турция.

Люцифер стоял на берегу Мраморного моря и смотрел на волны. Он был на том самом месте, где когда-то был Габриэль. Он видел, как море пенилось, шумело, и как билась об камни вода. Смотря на большие волны, он думал, что же натворила его любимая, дорогая Палами, единственная жена, молодая Паламиэль. Он до сих пор любил её, и была эта любовь сильнее смерти. И теперь сложно было поверить в то, что такое хрупкое счастье исчезло, разбилось как хрусталь, также, как и сердце Люцифера. Он до сих пор не хотел верить в то, что его любящая Палами сотворила такое с их семьёй, изменила ему и всё разрушила. Но это было совсем не так. Мысли Падшего были ошибочными и неверными, но только сам он не хотел это признавать…

А Палами две недели сидела в темнице, ожидая решение мужа. Тот был настолько обиженным, что принял решение сам вершить правосудие и самолично покарать предательницу. Но, пока Люцифер ничего не решил, Палами томилась в заточении. Эти две недели для неё не были адом, она привыкла к своему новому дому. Теперь ей было все равно, что сделает с ней Дьявол, ведь хуже, чем сейчас, ей уже не будет. Она знала, назад дороги нет, и она бессильна. А в том, что Светоносный не даст ей пощады, она и не сомневалась.

Но от этого ей совсем не было легче…

Да и ему тоже.

«Как ты могла? Ты была самым дорогим в моей жизни! Ты была той, которой я подарил свое сердце, которая изменила мою жизнь, подарила мне любовь, доказала, что я могу любить и быть любимым. Ты была со мной на линии фронта, наша любовь была сильнее преград и именно она нам помогла выжить. Она подарила нам шанс на спасение, на счастье, дала нам веру и надежду… Но потом все рухнуло, когда ты так бессовестно предала меня, позабыв все испытания, которые мы преодолели вместе», — говорил про себя Люцифер, смотря на бушующее море.

Архангел все думал о предательстве любимой женщины, видел перед глазами её образ и ничего не мог с этим поделать. Он хотел выкинуть её из головы, хотел забыть, но ничего не выходило. Казалось, он видел её силуэт где-то вдалеке, где пенилось Мраморное море.

— Предательница… — прошептал Люцифер, смотря куда-то вдаль.

Он даже не заметил, как машинально поднял руки к небу. Над побережьем Мраморного моря внезапно стал образовываться сильный ветер, который набирал обороты с каждой секундой. Солнце в считанные секунды скрылось и уступило место черным, тяжелым тучам. Он невольно бросил взгляд на черное небо и закрыл глаза. Ветер усилился, сверкнула первая яркая молния, и загремел гром. Волны стали ещё больше, и теперь море не просто пенилось и шумело. Оно гудело, ревело, точно разъяренный зверь. Сверкнула ещё одна мощная молния, грохот грома разнесся над бушующей водной гладью.

Люцифер открыл глаза и увидел, как волны, которые возросли до невероятного размера, достали до маленького поселения, которое находилось недалеко от пляжа. Он коварно ухмыльнулся, прищелкнув пальцами. И в третий раз ударил гром, который был сильнее предыдущего, молнии стали сверкать одна за другой, волны все наступали… Теперь они были такого размера, что небольшие домики на побережье стало просто сносить. Люди в панике стали разбегаться, стараясь спасти себя и свои семьи от стихии. Некоторые просто бежали, оставляя все, что было в их владениях, некоторые старались спасти хоть что-то, а другие просто падали в воду, сдаваясь и погибая.

— О, Аллах, что же это такое творится? Цунами такое мощное, что просто не верится! Пять лет такого не происходило, а сегодня… Что вообще происходит? Мехмед, скорее! — кричала женщина-мусульманка, которая держала на руках маленького ребёнка, спасаясь из разрушающегося дома.

Светоносный, хищно ухмыляясь, наблюдал за людьми. Мощные молнии яркими вспышками озаряли небосклон, а стихия расходилась все сильнее.

— Ну вот и всё, — заявил архангел, глядя, как огромные волны уничтожили последние домики.

Теперь от поселения на побережье остались только редкие обломки, а Люцифер зловеще расхохотался.

— Ну, привет, Стамбул… Теперь твоя очередь… А вот теперь поиграем!

***

Палами сидела в темнице, прислонившись головой к холодной стене и тихо напевала их с Люцифером любимую песню.

Do you remember standing on a broken field,

White crippled wings beating the sky.

The harbingers of war with their natures revealed

And our chances flowing by.

If I can let the memory heal,

I will remember you with me on that field.

When I thought that I’d fought this war alone,

You were there by my side on the front line.

When I thought that I’d fought without a cause,

You gave me a reason to try.

Она две недели здесь томилась, смирившись с судьбой. Она не плакала, как было в первые дни заточения. Теперь ей было все равно, что будет дальше. Для неё закончилась жизнь. Она умерла. Живая телом, но мертвая душой… Она знала, что её ждет впереди, и была мысленно к этому готова.

Палами перестала молиться Отцу и давно приняла тот факт, что готова умереть от руки мужа. Она знала, что смерть не за горами, а Люцифер огласит ей приговор, только вопрос времени: когда?

Но поразмышлять ей не дали. Внезапно в коридоре темницы послышались чьи-то шаги. Экс-демоница нервно сглотнула и вскочила на ноги, почувствовав страх. Страх, который волнами разнесся по всему телу, сковал её движения и почти заморозил все чувства.

«Так, кто бы это ни был я должна себя вести спокойно. Все будет хорошо. Неужели Люцифер огласил свой приговор? Так, нужно успокоиться… Я давно приняла судьбу, согласись умереть от руки Люцифера, а это значит, что мне не стоит переживать! Всё самое худшее осталось позади», — лихорадочно подумала Пройс, пытаясь себя успокоить.

Девушка убедила себя в этом и стала ожидать посетителя. И он не заставил себя долго ждать. Входная дверь, ведущая к камерам, противно скрипнула, а потом отворилась. Посетитель прошел по коридорам темницы и направился к камере Палами.

— Аластар! — удивленно воскликнула шатенка.

У девушки как от сердца отлегло. Она выдохнула и подошла ближе к решетке.

— Привет, Палами, — заговорил демон, подходя к камере бывшей ученицы. — Как же ты так? Как ты могла такое совершить? Неужели тебе спокойно не жилось при Люцифере? Я никогда бы не подумал, что ты сможешь сюда попасть и ожидать собственной казни.

— Я не виновата, — начала оправдываться Палами. — Я не изменяла ему! То был просто поцелуй… Но затем я сказала Михаилу, что между нами быть ничего не может, потому что я — жена его младшего брата. Это было просто минутное помутнение рассудка, нелепая ошибка, которая стоила мне свободы и жизни.

— Именно ошибка… И посмотри, — Аластар указал на темницу, — куда она тебя довела, ошибка твоя… Знаешь, может быть, Люцифер будет к тебе снисходителен, если учтет, что ты ради него заключила сделку со Смертью… Но это с одной стороны. Ведь ты ему изменила, ты предала его, и он имеет право обвинить тебя в супружеской и государственной измене. А если он обвинит тебя в измене, то тебе светит казнь.

— Он должен учесть тот факт, что я ради него заставила Бальта ребёнка выкрасть, а потом его чуть не убила! Я ради него пошла на сделку и выполняла такую работу, которую врагу не пожелаю… И все было только ради того, чтобы вытащить любимого мужа из его клетки!

— Может он и справедлив и примет это к сведению, — вторил ей Верховный палач, слегка склонив голову набок. — Я не имею власти над Люцифером. Объясни мне, Палами, ещё раз: зачем ты вообще все это натворила? Ты понимаешь, что ты венчанная супруга Дьявола?! Вас в клетке обвенчал Михаил, который заменяет самого Творца на Небесах! А ты предала мужа, ты изменила ему! И с кем изменила, Палами? С ним же… С Михаилом. Для чего ты это сделала? — Аластар даже не заметил, как повысил голос на свою подопечную. Но когда заметил это, то взял себя в руки, унял эмоции, добавляя: — И самое страшное, что ты забыла, что это ещё и предательство по отношению к Дьяволу, истинному правителю Ада.

— Я не изменяла ему! — повторила узница. — Аластар, вытащи меня отсюда! Люцифер может придумать любое наказание, вплоть до пыток и убийства. Я его боюсь. Тем более теперь, когда я не имею способностей и стала беззащитна, как котенок! Я думаю, мое умение пытать меркнет на фоне виртуозных пыток Дьявола! Что-что, а фантазия у него креативная и изощренная! Я убеждала себя, что смирилась и приняла приговор. Да, это так. Я готова принять смерть, но неужели нет шанса на спасение?

Верховный палач обреченно покачал головой, давая понять, что в этой ситуации он бессилен.

— Палами, я все понимаю… Я бы и рад, но я не знаю, как это сделать. Ты сама втянула себя во все это. Детей с детства учат, что за свои поступки нужно отвечать. А ты совсем не ребёнок. И только ты сама сейчас можешь себя спасти. Я тебе не смогу тут помочь, ведь это не игрушки в детство с Дьяволом! Это жизнь, Палами.

— У меня ещё есть время? Или Люцифер уже придумал, как со мной поступить? Я две недели сижу в этой темнице… Хочу, чтобы хоть как-то это все закончилось. Лишь бы поскорее.

— Нет, он ещё не огласил своё решение. Палами, послушай меня… Я понимаю твое положение, и за тебя у меня сердце кровью обливается. Но я не смогу тебя сейчас отсюда вытащить… Даже если бы и хотел или мог. Статус Верховного палача мне здесь не поможет! Но я обязательно что-нибудь придумаю и спасу тебя. Я не дам тебя в обиду! А теперь прости, мне пора. Держись только.

Шатенка обреченно опустила голову.

— Вряд ли что-то придумаешь. Спасибо, что пришел, Аластар, — поблагодарила Пройс, чувствуя, как слезы снова текут по щекам. — А разве можно, чтобы приходили посетители?

— Ну Люцифер не запретил. Значит, можно, — пожав плечами, ответил демон. — Не плачь, Палами. Мы что-то придумаем. Потерпи. Я думаю, Люцифер будет к тебе снисходителен…

— Не уверена. Он покарает меня по всей строгости адских законов. Мне пофиг на трон, я потеряла мужа и разрушила семью. А это страшнее любого наказания и это самое худшее, что могло со мной произойти. Ладно, иди уже, Аластар, — экс-демоница закусила губу и отвернулась.

«Что же я натворила? Я не знаю, сколько ещё Судьба приготовила испытаний, и что меня ждет впереди. Моя жизнь изменилась кардинально после того, как впервые на меня обратил внимание Люцифер. С того момента моя жизнь поменялась, а счастливой я была несколько месяцев или полгода. Привыкла ли я к постоянным страданиям и выживанием? Конечно, привыкла… Сломала ли меня такая жизнь? Я не знаю…»

Шатенка даже не заметила, как Аластар исчез, а она опять осталась в темнице одна. Палами хмыкнула и присела на холодный пол. Девушка обхватила руками колени, и снова из глаз полились слезы. Больше всего ей сейчас хотелось просто сдаться и принять будущее наказание, которое придумает Дьявол за измену. Но в глубине души она все еще надеялась на то, что Люцифер все еще ее любит. Она вдруг подумала о своих мечтах — о дочке, которую непременно назовет Этуаль… О доме, где они втроем будут счастливы… Эти мечты хоть немного помогали ей держаться.

Она всхлипнула, а затем продолжила напевать любимую песню, которая так напоминала ей о её любимом, самом дорогом на земле голубоглазом чуде:

Turn the page I need to see something new,

For now my innocence is torn.

We cannot linger on this stunted view,

Like rabid dogs of war.

I will let the memory heal,

I’ll remember you with me on that field.

When I thought that I’d fought this war alone,

You were there by my side on the front line.

And we thought to believe the impossible.

When I thought that we’d fought this war alone,

We were one with our destiny’s intertwined.

When I thought that I’d fought without a cause,

You gave me a reason why.

***

Люцифер стоял на берегу Мраморного моря и смотрел, как огромные волны, которые им же были созданы, уничтожали поселения, располагающиеся в окрестностях турецкой столицы — Стамбула. Почему именно в этот город перенесло архангела, он и сам не знал. Просто перенесся сюда и все. Он невольно взглянул на черное небо и в очередной раз поднял к нему руки. Сверкнула молния, ударил гром и снова огромные волны пошли в наступление, повинуясь его руке. Казалось, что Дьяволу доставляет удовольствие наблюдать, как созданные им цунами смывали поселения и почти подобрались к самому великому городу, столице Турции. Хотя, почему казалось?

— Нет, этого мало! — прошипел разъяренный архангел, смотря на то, как волны уничтожали все вокруг, а люди бежали, спасая свои жизни. — Вот вам подарок!

Дьявол повернулся к морю и щелкнул пальцами. Огромные волны теперь слились в один сплошной водоворот, которым стал управлять сам архангел. Он направил огромный поток воды на очередное небольшое село, до которого еще не добралась стихия, и звонко рассмеялся. От его смеха всё засверкало, и теперь гром гремел без остановок. Серые облака превратились в страшные, черные тучи, а вокруг мгновенно потемнело. Было ощущение, что начинался конец света.

Неизвестно сколько бы продолжалось это безумие, сколько бы ещё Дьявол стёр с карты мира деревень и сколько бы убил людей, если бы не одно странное происшествие. Неведомая сила зашвырнула Люцифера в старый дом. За разбитыми окнами тепло светило солнце, не было ни туч, ни волн, ни разбушевавшейся стихии.

Люцифер не понял, что он делает в заброшенном доме. Он начал осматриваться по сторонам, чтобы хоть как-то понять, что случилось, и почему секунду назад он стирал с лица Земли целые поселения в окрестностях Стамбула и хотел добраться и до самого города, а сейчас он сидит среди битого стекла и деревянной трухи.

— Привет, Люси!

Звонкий и такой знакомый голос заставил Падшего вздрогнуть и обернуться. Он остановился, захлопал удивленно глазами и посмотрел на гостя, который вышел из дальнего угла комнаты. Каково было удивление Дьявола, когда он увидел Габриэля, своего младшего братишку, держащего в руках шоколадный батончик. Сладкоежка ехидно усмехался и все подходил ближе к старшему брату, а тот наблюдал за ним. Светоносный даже опомниться не успел, как Габриэль достал коробку спичек и поджег одну, а потом бросил её на деревянный пол.

Вокруг Люцифера во мгновение ока выросла стена огня, смыкаясь в кольцо. Пара секунд — и Светоносный оказался в огненной ловушке. Вопросительно вскинув бровь, Люцифер демонстративно осмотрелся вокруг себя.

— Какого черта, Габриэль? Святое масло? — спросил Падший. — Ты сейчас заточил меня в клетку из святого огня?!

Сладкоежка улыбнулся, откусив от шоколадного батончика.

— Ну да… С тобой просто нереально было поговорить. Ты же у нас такой занятой — прямо беда-беда! То демонов истребляешь, то Стамбул смываешь к Аластаровой бабушке. Зато теперь мы сможем спокойно, ни на что не отвлекаясь, поговорить.

Люцифер насупился, сложив руки на груди. Он до сих пор поверить не мог, что брат додумался заманить его в ловушку.

— Догадался… И о чем мы должны поговорить?

— Ну для начала, — Габриэль подошел ближе к старшему брату и посмотрел на пламя, которое того окружало, — поздравляю с выходом из клетки. Я рад, Люси, что моя семья в сборе! Пускай даже с такими проблемами. На днях мне Михаил рассказал всю правду относительно того, что произошло в Париже. Я его выслушал и сделал вывод. Ты спросишь, какой вывод? Я отвечу: Палами не виновата. Её вины в случившемся нет. Там был виноват Михаил, который совершил глупую ошибку… А ты впал опять в истерику, вбив в свою лохматую голову несуразные идеи и раздул из всего этого совершенно нелепую историю с изменой. Хотя там ничего не было! Девчонка не виновата. А ты её хочешь покарать и вынести ей несправедливый приговор!

— Это не твоё дело, — прошипел Люцифер, оскалившись. — Это моя семья и не смей туда лезть, младший братик. Строй свою семью, люби свою Орабель и будь с ней, а в мою свой нос не суй. Выпусти меня отсюда!

Гавриил внимательно выслушал брата и машинально провел рукой по каштановым волосам.

— Это и моё дело, Люцифер. Я не могу видеть, как ты изводишь себя и издеваешься над Палами. Ты её в темницу ни за что заточил! Я не могу смотреть, как твоя семья разрушается и как вы, два идиота, страдаете. У меня за вас сердце кровью обливается. Я хочу, чтобы у вас было все как раньше. Чтобы ты и твоя жена перестали страдать и начали, наконец, любить…

— Габриэль, — Люцифер засопел, чувствуя, как боль с новой силой наполняет душу и разрывает её изнутри, — я тоже хочу сохранить семью, я хочу ребёнка от любимой женщины… Но давай будем реалистами? Все прошло. Я ничего не могу вернуть на круги своя. Я бы тоже хотел все восстановить. Но я знаю, что назад пути нет.

— Она тебе не изменяла! — резко сказал Проказник, посмотрев на брата. — Там не было ничего! Вы самое дорогое, что у меня есть. Вы моя семья, Люцифер, а о семье нельзя забывать. Я хотел тебе вправить мозги и доказать, что Палами не виновата. Неужели тебе так сложно уступить собственным амбициям и гордыне, и просто все вернуть на круги своя? Поговорить с женой нормально, а затем попробовать начать все сначала?

Падший внимательно выслушал младшего брата, и когда тот заговорил о ценности семьи, опустил глаза. Он прекрасно понимал Габриэля, и знал, что тот хотел ему сказать. Люциферу и самому было больно за Палами, и он меньше всего хотел наказывать ее. Он невольно взглянул на огонь. Словно в каком-то мареве он увидел облик жены. Вот она, его любимая Палами, его отрада, его надежда и опора, любовь. Вот её такие любимые карие глаза. Больше всего ему хотелось сейчас вернуть любимую, забыть все, что происходит как страшный сон, вникнуть в слова младшего брата. Но Светоносный знал, что все это нереально, а реальность другая, горькая…

— Люцифер, ты чего? Хватит смотреть на огонь! — Все размышления архангела прервались окликом младшего брата.

Фокусник удивленно смотрел на задумчивого Люцифера, и видел в его глазах боль, печаль, грусть и обиду. Заметив на себе пристальный взгляд сладкоежки, Падший ещё ниже опустил голову.

— Люцифер, прошу тебя. Решите все с Палами. Хотя бы просто поговорите. Ты же сам будешь страдать, если придашь её казни. Ты сам себя за это возненавидишь! Прошу тебя, ради меня, поговори с Палами, отложи её казнь…

— Казнь? — переспросил Люцифер, не поднимая глаз. — Я и не собирался.

— То есть, ты хотел её как-то по-другому наказать? — сладкоежка облегченно выдохнул. — И убивать её не собирался?

— Нет, — тихо ответил Светоносный, подняв глаза. — Я хотел наказать её очень жестко. Наказать так, как того требует моя адская политика. Но теперь я не буду этого делать! Я долго думал, что с ней сделать за измену и придумал. Но это точно не казнь. Будь уверен в этом, Габриэль! Я люблю её, и я не могу поступать так жестоко. Думать про эшафот, гильотину или просто про кинжал, который в неё могу воткнуть. Тем более сейчас, когда она стала беззащитна как котенок. Я её могу кухонным ножом убить, но делать этого не стану! Можешь не переживать.

— Вот это уже хорошо, — довольно изрёк Трикстер. — Я тебе сказал, Люцифер, нравится тебе это или нет, но я не дам невестку в обиду. Я очень рад, что ты отказался от своей глупой идеи казнить собственную жену.

— Я её и не думал казнить. Что ты заладил? Все, мы поговорили? — Даже не дав Габриэлю ответить, Дьявол его перебил, делая свои выводы: — Поговорили. А теперь выпусти меня отсюда!

— А ты шкодничать и бушевать не будешь?

Видя недоумение на лице старшего брата, Трикстер пояснил:

— Я знаю, Люцифер, что ты натворил. Ты уничтожил деревни в окрестностях Стамбула, наслав огромные цунами. Люди погибли!

— Это сделало цунами, — оправдывался Светоносный

— Вызванное тобой…

— А что? Меня обидели… И я Люцифер, мне можно! Подумаешь, — Он махнул рукой, — одним больше, другим меньше. Габриэль, с чего ты так печешься о каких-то людишках? Но, если тебе станет спокойно, любимый младший братик, то я больше не буду ровнять деревни с землей. Пойду просто куда-то напьюсь. Надеюсь, этого ты мне не запретишь?

— Это нет. — Сладкоежка вяло улыбнулся и подошел вплотную к огню. Он опустил руку и пламя, которое окружало Дьявола исчезло. — Ты свободен, Люцифер. Помни, что ты мне обещал! Даже пальцем не трогай Палами…

Светоносный, заметив, что клетка из святого огня исчезла, ничего не ответил Габриэлю. Он щелкнул пальцами и исчез. Гейб посмотрел туда, где недавно стоял Люцифер и обреченно покачал головой. От боли за брата и за невестку у него сердце разрывалось. Он знал, насколько сильно Люцифер любит Палами, и какую боль и муки приносит ему эта любовь.

Комментарий к Если разозлится Люцифер…

Не спрашивайте почему Стамбул. Просто :D Потому что это Полина.

И спасибо отдельное Варахаилу за помощь с главой.

Братишка, ты чудесен у меня!

Люблю тебя, Дашистик.

========== Спасение ==========

Пайк-Крик, штат Дэлавер, США

Разозленный и задумчивый Люцифер вошел в небольшой бар, который располагался в центре Пайк-Крика. Он прошел к барной стойке и сразу же заказал себе бренди. Архангел принялся опустошать бокалы, игнорируя закуску и только все приказывая бармену наливать. Он явно не считал, сколько пил.

— Ещё, — приказал Люцифер, выпивая очередной бокал.

— А, может, Вам закуски? — Бармен опасливо посматривал на посетителя, за несколько минут уничтожившего целую бутылку спиртного.

— Нет, закуска мне не нужна, — ответил Люцифер, теперь наливая сам себе.

Он пил бренди, даже не замечая, что с ним в одном баре находился Бальтазар, который сейчас стоял около небольшого стола в окружении других посетителей бара.

— Гони бабки! Я выиграл! — радостно вскричал Бальтазар, держа в одной руке стакан с виски, а в другой пачку денег. — Ну, кто хочет ещё сыграть? — Он окинул взглядом друзей-собутыльников и обратился к ним: — Что же замолчали, господа? Что, денег больше нет?

Бальтазар победно оглядел своих товарищей, лучезарно улыбнувшись и выпив из стакана.

— Скучно с вами! Я думал, вы продержитесь дольше. Ландскнехт-то дело такое. Не умеете играть — не беритесь. Хотя мне было весело с вами, господа. Это было даже…

Но договорить ангел не успел. Когда один из его новых друзей отошел в сторону, Бальтазар заметил за барной стойкой Люцифера. Ангел удивленно посмотрел на него, думая, что у него начались галлюцинации, ведь видеть Дьявола, да ещё и в баре… Это было странно.

— Эй, толстый, — обратился Бальт к одному из своих новых друзей. — Ты видишь мужчину там, за барной стойкой?

Генри, а именно так звали Толстого, пристально посмотрел туда, куда указывал Бальтазар.

— Мужчину в футболке и серой рубашке? Вижу, а что? — Генри удивленно вскинул бровь.

— Да нет, ничего, — изрёк ангел, все ещё не веря собственным глазам. Он знал о выходе Люцифера из клетки, но он не знал, что встретит архангела, пьющего бренди. — Просто думал, что у меня глюки начались.

— Для тебя, Бальтазар, — подметил Генри, — глюки это нормально.

— Пошел в жопу, пьянь! — фыркнул ангел, допивая бокал с виски до дна. — И я тебя покину. У меня с этим мужчиной старые счеты…

— Понял, пойду в жопу. Кто бы говорил… Сам ты пьянь. — Новоиспеченный друг ухмыльнулся, начиная что-то говорить Бальтазару.

Но Бальт уже не слышал его. Он быстрыми шагами направился в сторону Люцифера, желая с ним поговорить и обо всем расспросить. И вот, подкравшись к ничего не подозревающему архангелу, ангел выкрикнул громкое «Бу-у-у», заставив Люцифера чуть не поперхнуться только что налитым бренди. Архангел вздрогнул, закашлялся и резко повернулся вправо.

— Бальтазар! — вскричал он. — Вот это встреча… Как я рад тебя видеть! Все также просиживаешь в баре, да? А ведь я думал, ты тогда погиб, — задумчиво дополнил Люцифер.

— И я так думал, но нет. Я просто сбежал, прихватив в собой немного небесного оружия. Кстати, я тебе тоже удивлен. Твой выход из Клетки. Я не хотел тебе говорить, — Он слегка запнулся, признаваясь: — но это я посодействовал… Ну не могу я молчать! Михаилу постоянно лгал, потому что боюсь его, он и казнить может. Но ты должен всё знать.

Люцифер мельком взглянул на ангела, отвечая ему:

— Бальт, давай не здесь, а?

— Хорошо, но я все равно тебе сейчас все расскажу! — настаивал он на своём. — Я просто настроился рассказать тебе всю правду!

Светоносный сдался, решив выслушать старого друга.

— Хорошо, расскажи мне то, что ты скрываешь от Михаила. А заодно расскажи, каким образом ты оказался замешанным в истории со сделкой Палами.

— Это будет исповедь, — промямлил Бальтазар, собираясь с мыслями. — Как я тебе уже говорил, что это я тебе помог выйти на свободу!

— То есть? А подробнее? — Люцифер насупился. — Что ты мямлишь!

Бальтазар ещё минуты две помедлил, а потом быстро начал рассказывать о недавних событиях. За время рассказа Падший не перебивал ангела, внимательно слушая и потягивая бренди. Когда история закончилась, Бальти облегченно выдохнул.

— Так все и было, — заключил он.

— То есть Палами пошла на сделку со Смертью из-за тебя? Это ты ей рассказал о ритуале?

— Вообще-то и да, и нет. — Ангел решил защитить себя, чтобы ему не влетело от старшего по рангу. Даже если этот старший и его друг. — Это же ты Палами сказал о Смерти. А у меня она только спросила о ритуале. Я не смог промолчать, прости. Она так говорила, она как плакала и молила, чтобы я все рассказал. И я сделал это, прекрасно понимая о последствиях. Я не мог иначе, потому что…

— Безотказная натура? — перебив Бальтазара, спросил Люцифер. — О, да, я знаю. А ещё ты уголовник! Выкрасть ребёнка!

— Это была цена сделки, — пояснил ангел. — А вообще-то, да, я натура безотказная. Тяжело отказать девушкам. А уж красивым… И что мне теперь будет?

— Тебе? От меня — ничего. Если не расскажешь Михаилу, он и не узнает. Бальтазар, — Светоносный опустошил очередной бокал, продолжая: — мне все равно на правду. Я подаю на развод!

Как только Люцифер произнес слово «Развод», Бальти похолодел. Он удивленно взглянул на старого друга, а тот отвел взгляд в сторону, не собираясь ничего больше говорить.

— Стоп, — резко начал он. Он твердо вознамерился помешать Дьяволу совершить необдуманный поступок, на который того явно толкали эмоции, но никак не разум. — Как развод? Подожди, Люцифер, не горячись раньше времени! Развод — дело серьёзное, и с наскока нельзя такое делать!

— Наскок?! — Архангел поставил бокал на барную стойку, с силой ударив кулаком по ней. — Да она мне изменила!

— Нет, Люцифер. Она не виновата, я тебе говорю это точно… А про развод забудь! Ты говоришь сейчас руководствуясь эмоциями, а не разумом! Ты понимаешь, что ты семьи можешь лишиться? Я не вправе давать советы тебе, но я переживаю за вас, и не хочу, чтобы ты натворил глупостей, о которых потом жалеть будешь! Ты же страдать будешь, дурья твоя лохматая голова.

— Да что же вы все в мою семью-то лезете? Габриэль, ты… Это мое дело, моя семья, и я сам решаю, как мне поступать! Она предала меня, предала нашу любовь, и теперь ответит за все. И если я решил развестись, я сделаю это!

— Ты просто упрямый баран, Люцифер! Она любит тебя, а ты сейчас такое говоришь. У вас семья рушится, а ты как последний щенок в кусты! Проще всего сейчас развестись, но проблему нужно решить, а не просто вот так вот…

От эмоционального монолога Бальти, сын Зари округлил глаза, явно не ожидая, что тот начнет так говорить. Его слова повергли Люцифера в шок, и он не знал, что отвечать, ведь была доля правды в словах Бальтазара. Он, Люцифер, сейчас слушал свои эмоции, раненое сердце, которое от боли разрывалось, а не разум. А ведь если он подаст на развод — жалеть потом будет! И Бальтазар как в воду глядит.

— Ладно, прости. — Ангел опомнился и опустил взгляд. — Я просто…

— Да прав ты во всем, Бальтазар! — Люцифер с силой потер лицо ладонями. — Я не знаю, что делать. Ппросто запутался во всем. Все так завернулось, как будто в смерче…

Но ответить у ангела не получилось. Внезапно в баре изменилась музыка — если до этого играли какие-то легкие песни, то теперь на мини-сцену вышли музыканты, начав проигрывать свою совсем не тихую и спокойную программу. Музыка стала такой громкой, что не давала возможности друзьям поговорить.

— Здесь очень громко стало! Опять эти хиппи решили оторваться! — прокричал Бальти, перекрикивая музыку. — Пойдем на крыльцо и там поговорим?

Падший усмехнулся и встал из-за барной стойки. Он понял, что его барабанные перепонки могут пострадать.

— Идем, но вряд ли нам нужно говорить.

— Нам нужно поговорить, Люцифер.

Бальтазар расплатился по счету, который принесли его другу, и оба пернатых покинули шумный бар. А в спину друзьям продолжала орать громкая музыка.

***

Палами сидела в темнице, бездумно смотря в одну точку. Мертвую, угнетающую тишину нарушали только её тихие всхлипывания. За длительное время заточения, она уже успела о многом подумать. Она не представляла, что с ней сделает Люцифер, что будет дальше, но она знала одно: любовь к мужу сильнее преград, а она его любит.

— Мда-с, карамелька, влипли мы…

Внезапно прозвучавший голос заставил Палами резко встрепенуться и вскочить с пола. Пройс нервно сглотнула и стала судорожно осматриваться, думая, что наступила очередь галлюцинаций. Хотя из-за замкнутого пространства это не было удивительным. Она попыталась взять себя в руки, нерешительно спросив:

— Кто здесь?

Прямо перед ней появился Габриэль, и девушка попятилась. Она потерла глаза, думая, что все-таки темница начала шутить с ней, подкидывая галлюцинации — но архангел не исчезал. Стоял и смотрел на нее, ожидая, пока она придет в себя.

— Что ты на меня смотришь как Гитлер на голую Еву Браун?! Не ожидала увидеть? — Габриэль насмешливо улыбнулся, и в его руках появился шоколадный батончик.

— Как ты?..

— Попал сюда? Ау, девочка, я же Трикстер. Фоку-у-у-у-сник… Эти маленькие фокусы-покусы, которым научил меня твой муж. Ты, наверное, забыла, что я и не такое могу? Если забыла, могу напомнить. Или у Винчестеров спроси, — ответил Габриэль, откусив от шоколадного батончика.

— Но… Зачем ты сюда пришел?

— Чтобы спасти тебя, глупышка. Я не хочу, чтобы Люси казнил тебя на рассвете. Ну, или что он там сделает? Я не знаю, что может прийти в голову моему старшему братику. Я с ним только-только разговаривал. Буквально часа два назад. Загнал его в круг из святого огня и хорошо поговорил. Ну ты даешь, девка. Сразу с двумя… Знаешь, я тебе верю, что ты не хотела. Михаил совершил ошибку.

Палами посмотрела на Гейба, ничего не ответив. Она опустила глаза, все ещё не веря, что он может её спасти.

— Пора отсюда уходить, — спокойно заговорил Проказник, прочитав мысли невестки. — Люси явно палку перегнул. С ним такое бывает. А невестку я в обиду не дам!

— Выходит, ты сюда проник за просто так? — поинтересовалась девушка, немного склонив голову набок.

— Нет. Пришлось, — В его руках появился клинок архангела, — вот этим немного убить демонов, охранников этой темницы. Просто так я бы тебя не спас. Да и если бы Люси узнал… Я бы тебе составил компанию.

— Но если ты меня спасешь, ты же предашь Люцифера? Он узнает о том, что я сбежала, и нам будет не сладко. Прости, Габриэль, но тебе лучше уйти отсюда. Я не хочу и тебя подставлять. Я понимаю, что мой финал близок, но я не хочу, чтобы пострадал ты. Ты не заслужил такого.

— Ничего он мне не сделает. Я знаю, как разговаривать с братом… Ну, или сделает… Посадит в небесную темницу, например. Но и оттуда найдется выход. Уничтожим её к чертям, да и все. Я уже так делал. Я знаю, на что иду. Но я не могу бросить тебя здесь, Палами. Ты — член моей семьи. А за семью… Поверь мне… Я верю, что ты не предавала Люцифера, а он обвиняет тебя несправедливо. Я же знаю тебя, сладкая. Ваша любовь с Люцифером настолько огромна, что способна разрушить все, способна Апокалипсис новый создать. О такой любви не напишут в книгах…

— Пожив среди людей, ты стал сентиментальным… Габриэль, спасибо… Но я не хочу тебя подставлять…

— О, нет. Я просто за семью свою горой. Да ты меня и не подставляешь! Я уже тебе все объяснил.

— Ты самый лучший из всех. Самый добрый, хороший, единственный здравомыслящий архангел! Ты ценишь людей, считаешь их равными себе, в отличие от своих братьев. Ты не собирался уничтожать планету, в отличие от моего мужа. Ты умеешь получать удовольствие от жизни и ценить ее такой, какая она есть. Ты лучик света в этом дерьме, но я не хочу, чтобы Эдем такого лучика лишился… И все из-за меня. Уходи, Габриэль, и больше не появляйся здесь. Люцифер мой муж, я люблю его, но я приму любое его решение. Пытки? Заслужила. Казнь? Увы, но заслужила. Умереть от рук любимого мужа… Я готова на это. Прости.

Трикстер внимательно слушал девушку, и медовые глаза наполнялись болью и отчаяньем. Веселый Фокусник потупил взгляд, мысленно жалея пленницу.

— Мне приятны такие слова, Палами… Но я не боюсь за свою жизнь, а вот за твою боюсь. Я — архангел Габриэль, который сможет найти выход из любой задницы… А ты — экс-демон, у которой нет способностей и которая бессильна. И я тебя не брошу в беде. Это не обсуждается!

— Да, но…

Договорить она не успела. Резко в темнице послышались шаги. Палами вздрогнула и печально посмотрела на Габриэля. Её сердце бешено забилось. Сладкоежка достал меч архангела и подошел к решетке, машинально закрыв собой невестку.

— Тише…

— Это… Кто? — дрожащим голосом спросила Палами, прячась за Габриэля.

— Не Люцифер. Тише, — успокоил он узницу, держа в руках клинок. — Со мной ты в безопасности. Помолчи, Палами, привлекаешь внимание.

А шаги становились громче. Габриэль, сверкнув медовыми глазами, исчез из камеры и появился за её пределами. Он медленно пошел вперед, аккуратно осматриваясь по сторонам. Неожиданно, сзади него появился демон, вероятнее всего, один из охранников темницы. Почувствовав на своей шее лезвие клинка, архангел усмехнулся. Он замер, а затем развернулся и воткнул свой меч в демона. Тот повалился на землю. Габриэль вскинул голову, довольный результатом. Далее он направился вперед и прислонился к стене, всё держа в руках свой меч. Когда шаги приблизились, и в камеру вошли остальные охранники, сладкоежка появился сзади и опять воткнул клинок в одного из стражников. Тот замертво упал к его ногам.

— На твоем месте, я бы не рыпался, мудак, — прошипел архангел, косо посмотрев на другого демона.

— Предаешь Люцифера? — угрожающе спросил демон, сжимая пальцы в кулаки.

Он ухмыльнулся. Черноглазый понял, что сила рядового демона не сравнится с магией архангела, пусть даже и самого младшего из них.

— Вау, — Фокусник театрально захлопал в ладоши, — но я архангел, ты, кусок сверхъестественного дерьма! — промолвил и исчез.

Появившись прямо перед демоном, Габриэль схватил того за сжатый кулак и что есть силы сжал его. Брызнула кровь, которая заляпала стены темницы, и демон начал корчиться от боли. Габриэль, резко и коротко размахнувшись, воткнул клинок в черноглазого, и тот упал, без звука, только сверкнув ярким багряным светом.

Архангел фыркнул и собирался исчезать, как в помещение вбежало ещё около десятка демонов, а за ними и другие. Габриэль вздохнул, когда стражники обступили его и образовали плотное кольцо.

— Вот это мой брат позаботился о том, чтобы ты не сбежала, — изумлённо выдал он, замечая, как стражников становится все больше, а выйти из круга он не может. — Я могу сейчас просто исчезнуть и оставить её… Но я так не сделаю. Поиграем.

А демоны, которых было уже около двух десятков, все сужали кольцо вокруг архангела.

— Габриэль, зачем ты сюда пришел?

— Не ваше дело! Поиграем?

Черноглазые удивленно переглянулись, а Фокусник насупился. Внезапно в темнице послышался противный звук, который усиливался с каждой минутой. Это заставило демонов заткнуть уши и разбежаться, нарушив кольцо, которое они создали. А Габриэль расплылся в ухмылке, находясь в предвкушении веселья.

За его спиной появилась пара величественных бело-золотых крыльев. Он решительно выставил ладонь вперед. Яркий белый свет вырвался из ладошки, озарил помещение, а ультразвук усилился. Палами зажмурилась, а демоны, которые находились в темнице, замертво попадали на пол.

Когда все стихло, сладкоежка посмотрел на свою работу. Потом гордо вскинул голову и пнул ногой труп демона, который первым ему попался на пути.

— Ну вот. Поиграли. Жаль, что так мало!

Палами поверить не могла в то, что произошло. Она удивленно смотрела на белоснежные крылья архангела, отдающие позолотой, и не могла ничего произнести. Сегодня она впервые увидела роскошные крылья Габриэля. Картина была такой… Странной и непонятной. Пройс впервые ощутила всю мощь младшего архангела и увидела эту непередаваемую красоту.

— Валим отсюда! — закричал сладкоежка, переступая через трупы демонов. — Ты увидела мои крылья, да… Выхода другого не было. Что ты застыла?! Давай. О впечатлениях потом расскажешь, когда отойдешь от этой картины. Бежим отсюда!

Архангел снова появился в камере невестки, поднял её на руки, и также быстро с ней исчез, щелкнув пальцами и оставив после себя только одинокое крохотное перышко.

***

Люцифер и Бальтазар стояли на крыльце бара и думали каждый о своем. Архангел — о предательстве любимой души и о том, как ему теперь все это пережить, а ангел думал, что нужно заказать себе ещё коньяк и смешать его с бренди. Идиллии не мешал даже сильный ветер, гнувший деревья к земле.

Внезапно, около бара появилось двое мужчин. По всей видимости, они были знакомы, ибо у них велась веселая и оживленная беседа. В руках одного из мужчин была бутылка пива, а второй просто был изрядно подвыпивший.

— Простите, вы не знаете, как пройти до ближайшего мотеля?

К ним подошла молодая девушка, которой было на вид лет двадцать пять. Длинные белые волосы, простые джинсы и черная куртка, сапоги на небольшом, широком каблуке. Блондинка подошла ближе к мужчинам и игриво окинула их взглядом.

— И тебе доброй ночи, красотка, — отозвался первый мужчина и оценивающе осмотрел незнакомку. — Конечно знаю, красотуля. Пойдешь сейчас по дороге, пройдешь три квартала, завернешь за угол, перейдешь перекресток и там увидишь вывеску «Черная роза». Это и есть ближайший мотель.

— А что же такая мисс, да одна гуляет в ночи? — поинтересовался второй мужчина, который с лихвой компенсировал невысокий рост буйной растительностью на физиономии.

— В гости приехала, — спокойно ответила незнакомка, окинув взглядом новых собеседников. Она одновременно прикоснулась к обоим мужчинам, а после улыбнулась. — А теперь простите, я пойду. Спасибо, что указали мне путь.

Незнакомка развернулась и зашагала туда, куда указал ей один из мужчин.

— Николас, а ты не хочешь пойти не в бар, а в парк? Ты не замерз? — заботливо спросил первый мужчина у второго и снял с себя куртку.

Николас благодарно посмотрел на друга и, взяв куртку, улыбнулся:

— Ты знаешь, Эндрю, пошли. Нечего нам делать в этом баре! Парк куда лучше!

А далее эта странная парочка, обнявшись, направилась к арке входа в парк.

За этой картиной невольно наблюдали Бальтазар и Люцифер. От этого зрелища ангела аж перекосило. Пожалуй, это был один из немногих человеческих грехов, которые он не прощал. Гомосексуалистов он всегда избегал, а если уж они все-таки попадались ему на пути, Бальтазар разыгрывал их похлеще Фокусника.

— Нет, Люцифер, ты это видел? — сердито спросил Бальт, показывая в сторону удаляющихся мужчин. — Я сейчас блевану. Педрилы какие-то. Нет, им что, баб нормальных мало?! Им что, не хватает прекрасного пола? Обязательно трахать друг друга?! Фу, какой позор. Теперьпостоянно меня это будет преследовать! — Бальтазар явно завелся.

Дьявол, которому было абсолютно наплевать на мужчин с нетрадиционной сексуальной ориентацией, засмотрелся в другую сторону. Его внимание привлекла другая персона, та самая незнакомка, которая подошла к мужчинам и одновременно к ним прикоснулась. Так как Люцифер обладал способностью видеть всех сверхъестественных существ такими, какие они есть, то сомнения у него пропали… Он уже был полностью уверен в том, что встретил самого Купидона.

И в глазах Падшего загорелся коварный и зловещий огонь, а сердце, которое так и не покинула боль и обида, опять наполнилось желанием отомстить. Отомстить этим ангелам за то, что свели его с Палами, и что теперь он так страдает. Ему вдруг захотелось сделать незнакомке так больно, как она сделала ему, когда соединила их союз, сведя его и экс-демоницу.

— Бальтазар, — заявил Люцифер, посмотрев на ангела, — я тебя сейчас покину. У меня появилось важное и неотложное дело. Ты давай… Иди по своим делам, а поговорим как-нибудь в другой раз…

Ангел в недоумении уставился на архангела.

— Дело? — спросил он, почему-то не веря словам друга.

— Я не буду трогать Палами, — спокойно ответил Люцифер, мгновенно поняв, о чем хотел спросить Бальтазар. — Я вообще не к ней иду. У меня есть неотложное дело в моем доме. Оно никак не связано с женой, можешь не переживать. Я даже не буду пока крушить города… Даю тебе слово архангела. Мне просто…

— Нужно побыть одному, — дополнил с понимаем Бальт, выслушав Светоносного.

— Вот, в самую точку. Ты прости, друг, но мне нужно побыть наедине с самим собой и своими мыслями. Я рад, что встретил тебя. Я тоже ценю нашу дружбу, Бальтазар. Ты заходи, если что…

— Хорошо, Люцифер. — Ангел похлопал Светоносного по плечу в знак поддержки. — Держись. У вас все наладится. Ты, главное, ошибок не делай. Не совершай то, за что потом будешь корить себя.

— Обязательно последую твоему совету, Бальтазар. Давай, до встречи!

Далее Дьявол развернулся и направился в противоположную от бара сторону, быстро скрываясь между домами.

— Любовь-морковь, — сделал вывод Бальтазар, покидая бар.

========== Купидонам тоже попадает ==========

Кипр

После того, как Габриэль спас Палами из темницы, они переместились в центр небольшого дворика, утопавшего в пышной зелени. Архангел бережно поставил невестку на землю, и та внимательно посмотрела вокруг. По за кустами виднелся невысокий аккуратный заборчик, выкрашенный белой краской. А прямо перед ними стоял домик.

Небольшие окна, центральный вход с расписной дверью. Сама постройка была выполнена в стиле эпохи Возрождения и выкрашена в белый цвет. Окна украшали рифленые рисунки, а над центральным входом был балкончик. Две колонны, выполненные в таком же стиле, придавали домику вид небольшого храма. По обоим бокам невысоких ступенек были разбиты две красивые клумбы, радовавшие глаз и хозяев домика и соседей. В отличие от Америки и Европы, где была зима, здесь царило тепло и лето. Палами даже сняла вязаную кофту.

— Габриэль, что это? — удивленно поинтересовалась Пройс, посмотрев на Трикстера.

— Добро пожаловать на Кипр, на остров, на котором никогда не бывает холодно. Здесь вечное лето, радость, красота и… Средиземное Море. Пока твой муж немного лютует, как мороз в феврале, ты поживешь здесь. Нам нужно переждать этот период. Люцифер сейчас злой и разъяренный, и он готовит тебе приговор, возможно даже смертельный. Я тебя выкрал из темницы, спас и буду прятать здесь, пока этот лохматый немного не успокоится. Твоя задача — ни при каких обстоятельствах не покидать дом. Способностей у тебя нет, ты беззащитная, слабая и уязвимая. И не вздумай сунуться к Люциферу! Я тебя вытащил из неё не для того, чтобы ты добровольно вернулась к моему братишке и подставила голову под гильотину. Здесь ты в безопасности. Дальше все только от тебя зависит. И чтобы тебе было не скучно, за тобой будет следить Орабель. Она тебе поможет если что…

Фокусник вздохнул и пошел по направлению к дому. За ним в дом пошла и Палами. Она робко оглядывалась по сторонам. Как только пара пересекла порог дома, и Гейб закрыл входную дверь, из ванной комнаты вышла темноволосая девушка.

— Орабель! — радостно воскликнул Габриэль и подошел к брюнетке.

Он нежно поцеловал невесту, и она ответила на поцелуй.

— Скучала по тебе…

— Я тоже, любовь моя! — ответил Габриэль, обнимая ангелессу. — Орабель, я тебе говорил про Палами?

— Да, мы это уже обсуждали. Вчера. Люцифер тебя здесь не найдет, если, конечно, ты не сдашь саму себя. Если тебе что-то нужно… Рада тебя видеть!

— Если ей что-то нужно, — перебил сладкоежка возлюбленную, — говори мне. Я принесу. Хотя, что ей нужно? Вкусняшки есть, конфеты, выпечка, другое что-то… Всё есть. В моем доме и нет конфет и сладостей? Я вас умоляю! — Габриэль рассмеялся.

Орабель засмеялась в ответ, а Палами тихонько хмыкнула.

— Очередное заточение? Теперь младший из вас. У вас это семейное. Сначала Михаил, а теперь — ты. Хотя нет: сначала Люцифер, потом Михаил, а теперь и ты?

— Почему заточение? — спросил Проказник, перестав смеяться. Он внимательно посмотрел на невестку, создавая из воздуха шоколадный батончик. — Просто я переживаю за тебя и не хочу, чтобы ты попала в лапки к Люси, который сейчас придумывает тебе самые жестокие и изощренные пытки. А, может быть, уже даже придумал, что с тобой делать. А здесь ты в безопасности. Заешь в чем прелесть этого домика?

— И в чем же?

— Здесь Средиземное море. Выходите с Орабель на пляж, развлекайтесь и веселитесь. Смотри, какая красота. Да здесь Рай на Земле.

Архангел подошел к окну, указывая куда-то вдаль. Палами и Орабель сделали тоже самое. Взору троицы открылась непередаваемая, завораживающая и восхитительная картинка: недалеко от дома виднелось море, которое переливалось яркими тонами: лазурно-голубым, насыщенно синим и переливающимся зеленым. Над морем плыли пушистые облака, а пальмы, находившиеся на берегу, создавали эффект настоящей экзотической сказки. Возле них пышно росли райские цветы.

— Чем не сказка? — переспросил Проказник, развернувшись.

— Очень красиво, — согласилась Палами, смотря на то, что её окружало.

— Ладно, дамы, я вас покину, у меня дело важное на Небесах есть. Вы остаетесь вдвоем. Не поубивайте друг друга и ведите себя хорошо, — сказал Трикстер, широко улыбаясь. — А будете послушными, я вечером вам сюрприз приготовлю, чтобы кое-кто не думал, что он в заточении.

Орабель понимающе кивнула и обняла своего возлюбленного, а Габриэль нежно поцеловал невесту.

— Я очень люблю тебя. Не скучай, Бель, до вечера, — попрощался он, с неохотой оторвавшись от сладких губ Орабель.

— И я тебя, родной. Беги давай. А то Михаил будет злиться!

— Да, иди, Габриэль. Не бойся, я не уйду отсюда! — Палами слегка нахмурилась, присаживаясь на диван.

Сладкоежка окинул взглядом девушек и, прищелкнув пальцами, исчез.

***

В то же время в Аду Люцифер тащил по земле девушку за длинные белые волосы. Та громко кричала и вырывалась, явно не понимая, чем она не угодила Падшему архангелу. Когда они добрались до одной из пыточных камер, архангел втолкнул свою пленницу внутрь, и та упала на холодный пол. Девушка попыталась подняться, но ничего не вышло.

— Что я тебе сделала?! — вскричала пленница, со страхом смотря на ухмыляющегося архангела. На ладошке у неё виднелись лук и стрелы.

— Да ничего, — разведя руки в стороны, ответил Люцифер. — Плохо мне. Очень плохо. И все из-за вас, тупиц. Знала бы ты, как я ненавижу вас, розовопопеньких младенцев в памперсах! Это все из-за тебя и твоих собратьев произошло. Видишь, как я теперь страдаю?! Какого черта тебе нужно было соединять меня с Палами? Засунуть бы тебе твои стрелы и твой лук!.. Но ничего, ты ответишь за все, розовопопенькая, я тебе обещаю! Я сделаю тебе так больно, как ты сделала мне! Де-факто так сказать. Твои собратья хорошо постарались, чтобы свести меня и мою драгоценную жену. Но вы не подумали, как мне может быть больно! Что где любовь, там и измена. Конечно, чем там думать. У вас, купидонов, мозга нет в принципе. Но делать больно из-за любви вы умеете и практикуете! Но этим поступком ты сама себя обрекла на мучения!

Купидон выслушала Люцифера и залепетала:

— Все уже было запланировано ранее, Падший! Это была твоя судьба. Быть счастливым именно с Палами. Я не понимаю, что я сделала, но так было предначертано. Даже ты не вправе менять судьбу. Нам же нужно было только немного постараться и помочь вам обоим.

— Помогли! — закричал Светоносный, схватив блондинку за волосы. — Вы так помогли, что просто слов нет! И за эту помощь ты ответишь, розовопопенькая. Нужно думать прежде, чем помогать. Усекла? Так ладно, хватит уже разговаривать. Меньше слов — больше дела.

И после этих слов Люцифер, с нескрываемой злобой и ненавистью, взглянул на Купидона. Та сжалась под взглядом Дьявола и захотела оказаться подальше отсюда. Удовлетворившись произведенным эффектом, Падший ухмыльнулся и удовлетворенно покачал головой. Но ему нужно больше чем испуганный взгляд, ему нужны крики мольбы и изящные пытки, которые будут вселять в него былое блаженство, восторг и удовольствие.

Щелчок пальцев — и Купидон прикована к стене цепями. Херувим испуганно посмотрела на цепи с енохианскими символами и попыталась высвободиться, но все было тщетно. У неё ничего не получилось. Наручники с силой захлопнулись на её запястьях, причиняя неописуемую боль. Еще один щелчок пальцев и у Люцифера в руках появился ангельский клинок. Купидон испуганно смотрела на Падшего, который хищно оскалился. Медленными, ленивыми шагами и крутя в руках клинок, он подошел к ангелессе, которая стала биться в цепях, в надежде спастись.

— Флёриэль, верно? — поинтересовался архангел, и оскал стал шире. — Ну, что же ты теперь шарахаешься от меня, Флёр? Если бы ты не свела меня с Палами, ты бы здесь не была.

— Но это была воля Божья, Люцифер! — Решила подать голос Купидон, все ещё брыкаясь в цепях и пытаясь выбраться. — Так решили на Небеса…

Херувим не успела договорить, как Падший внезапно полоснул клинком по ее груди. Она вскрикнула, а тонкая рана, набухшая кровью, слабо засветилась.

— А эти ваши чертовы Небеса подумали, что мне может быть больно от такой любви? — зарычал архангел, с ненавистью смотря в глаза своей пленницы. — Они об этом не подумали?

Он провел клинком по плечу Флёриэль и сильно надавил, от чего крови стало еще больше, а Купидон громко закричала, извиваясь в цепях.

Люцифер был зол и в тоже время подавлен из-за своей боли и огромной любви к собственной супруге. Он хотел выместить всю ту боль и страдания, которые отложились в его сердце на перепуганной Флёр. Он хотел, чтобы она испытала на себе ту боль, которую сейчас чувствует он, почувствовала, насколько ему невыносимо жить.

— Ну что теперь скажешь про волю Божью, а, Флёриэль? — склонив голову набок, спросил архангел.

— Ваш союз был предопределен Небесами! — прохрипела херувим, чувствуя, как железные оковы, пропитанные святым маслом, начали разъедать кожу, оставляя на ней кровоточащие язвы. — Нам оставалось лишь свести вас вместе.

Люцифер слушал Купидона, и с каждым новым словом злился все больше и больше. Крепче сжав клинок, от чего костяшки на пальцах побелели, он приставил лезвие к шее своей пленницы.

— А вы понимаете, что я страдаю?! Понимаете, что мне больно вот здесь?

Он провел лезвием от шеи, останавливая клинок напротив сердца и слегка надавливая. Из небольшой ранки капля за каплей потекла кровь, и опять появилось легкое свечение

Флёриэль стиснула зубы от боли, но не закричала.

Сглотнув ком в горле, она посмотрела на своего палача, тяжело дыша. Насупившись, Люцифер медленно провел острием клинка по руке Купидона, отрезая кусок плоти. Закричав от боли и увидев собственное мясо, пленница начала опять брыкаться и пытаться избавиться от цепей, теперь не скрывая ужаса в глазах. Удовлетворившись достигнутым эффектом, архангел поднял с пола кусок плоти с пораненной руки херувима, щелкнул пальцами и развернулся к Флёриэль спиной.

Прошествовав к появившемуся столику, на котором стояла чаша с какой-то жидкостью, и положив клинок на стол, он, резко развернувшись, посмотрел на перепуганную и плачущую от боли Флёриэль.

— Знаешь, Флёр, что это за жидкость? — задал вопрос Светоносный, но ангелесса отрицательно покачала головой. — Прискорбно, но ладно. Но я, так и быть, расскажу тебе. Это, моя розовопопенькая, расплавленный ангельский клинок. Тебе понравится, обещаю…

Снова повернувшись к столику, архангел взял чашу и, не выпуская из рук отрезанную плоть, подошел к херувиму. Обмакнув её в чаше, Люцифер ухмыльнулся и приложил кусок плоти обратно к ране. При соприкосновении её с раной, Купидон даже не закричала — завизжала, срывая голос и корчась от непереносимой боли.

— Почувствуй то, что чувствую я, Флёриэль! — Люцифер почти вплотную приблизился к корчившейся от боли ангелессе, пристально смотря ей в лицо.

Тяжело дыша, мученица смотрела на архангела взглядом, полным страдания, боли и ужаса. А он надавил на её руку сильнее, и херувим взвизгнула. Довольно усмехнувшись, Люцифер развернулся к своему столу, перебирая различные орудия пыток.

Сверкнув глазами, он взял железный поднос, на котором находились разные иголки. Да непростые иголки, а только что сделанные из расплавленного ангельского клинка.

Взяв эти иголки, он подошел к ангелелессе, а затем, хищным взглядом разъяренного тигра, посмотрел на мученицу.

— Сейчас будет чуточку больно. — Люцифер взял в руки одну иголку и воткнул в грудь ангелессы, а потом и еще… И еще… Флёриэль застонала, стараясь удержать крик. — Ладно, я шутил, — издевательски добавил он.

Через несколько минут около десятка иголок торчало из груди Купидона. Закончив загонять последнюю иглу под ноготь мизинца херувима, Люцифер отошел на пару шагов и, скрестив руки на груди, полюбовался на свое творение. И нахмурился — Купидон не кричала и не умоляла его. А шипения и стонов сейчас Дьяволу было мало. Он задумчиво осмотрел щедрый ассортимент орудий и нехорошо прищурился.

Подойдя к мученице, Люцифер щелкнул пальцами, и в руке у него появились щипцы. Посмотрев пленнице в глаза, он спокойно произнес:

— Ну, что же приступим?

Приставив щипцы к пальцам Флёриэль, Падший, не отрывая взгляда от ее лица, с силой выдернул ноготь из указательного пальца. Хотя и готовила себя херувим к новой боли, от крика она удержалась с трудом. Запрокинув голову и зажмурившись, Флёр изо всех сил кусала губы.

— Как ты там говорила? Ах, да. Пути Господни неисповедимы, — продолжил издеваться Люцифер, вырывая следующий ноготь.

Флёриэль все-таки закричала. Сквозь слезы она взглянула на своего мучителя и прикрыла глаза. Что-то ей подсказывало, что это только начало её пыток. И она не ошиблась.

— Да! — сквозь слезы закричала херувим. — Я не отказываюсь от своих слов! На все воля Божья! Как угодно Небесам и Отцу так и будет!

— Не смей трогать моего Отца! — вскричал разъяренный Люцифер.

Дьявол с силой ударил Купидона по лицу.

— Ну что, Флёр, игра только началась. Почему же ты так кричишь? Я же только разминаюсь, — насмехался Падший, которому доставляло удовольствие видеть мучения пленницы.

Люцифер прищелкнул пальцами, и возле него появился дымящийся чан. Увидев его, Купидон на мгновение зажмурилась, чувствуя, как застывает кровь в жилах. А Люцифер взял со стола кувшинчик и вылил содержимое в бурлящую воду. Жидкость коротко взбурлила, постепенно становясь желтой.

— Сейчас мне позавидует самый лучший шеф-повар, — загадочно проговорил Люцифер, поднимая чан. — Хочу приготовить Палами на ужин суп. Из крови и плоти херувима. Никогда ещё не пытал херувима. Но, хотя ты и первая, ты далеко не последняя.

Флёриэль сглотнула, не отрывая взгляда от бурлящей жидкости.

— Прошу тебя, не нужно, — взмолилась жертва.

— Надо, Флёриэль, — спокойно ответил Светоносный. — Сейчас будет о-очень вкусно. Выше нос, розовопопенькая! Твои муки только начинаются.

Архангел ухмыльнулся, щелкнув пальцами. Оковы исчезли, и пленница рухнула на каменный пол. Она подышала открытым ртом, но ее все-таки вырвало кровью. А Люцифер, постояв пару минут, подошел к ней, схватил за растрепанные светлые волосы и поволок к чану. Херувим пыталась отбиваться — но куда ей против рассвирепевшего архангела. Сильным движением Дьявол почти полностью погрузил голову Купидона в кипяток.

Её тело задергалось, окровавленные пальцы с силой вцепились в запястья Люцифера. Херувим изо всех сил пыталась высвободиться из стального захвата. Но поздно. Святое масло проникало в раны, выжигая плоть. И как не зажмуривалась она — когда Падший оттолкнул ее от чана, ее глаза белыми бельмами смотрели куда-то за плечо палача.

Люцифер, скрестив руки на груди и скривив губы, смотрел на скорчившуюся на полу Флёриэль. Сил кричать у истерзанного Купидона не было. Слабо поводя руками, она пыталась отползти — куда угодно. Только подальше от Падшего.

— Дурак ты, Люцифер, — прошептала херувим, не обращая внимания на кровь, которая лилась из ослепших глаз. — Михаилу твоя Палами давно не нужна. Он забыл о ней. У него невеста есть, с которой он счастлив. А твою жену никто у тебя не забирал!

Услышав это, сын Зари задумался, прикусив указательный палец. Это была… Интересная информация.

— Невеста? — переспросил архангел, и Купидон зажала рот руками, сообразив, что сказала слишком много. — А ты не врешь, розовопопенькая? Невеста, говоришь, у моего брата есть. Очень интересно!.. И как же зовут сие небесное создание?

Херувим молчала. Люцифер схватил пленницу за волосы и второй раз окунул в кипяток.

— Ещё раз повторяю вопрос: как зовут невесту Михаила? Не ответишь, в третий раз окуну сюда. Я вижу, понравилось ныряние в кипяток?

— Марселина её зовут! Ты её знаешь отлично, — выдала Флёриэль и провела руками по лицу. Она почувствовала, что волдыри от кипятка и святого масла полопались, обнажая плоть. — Я все сказала. Прошу тебя, отпусти меня, Люцифер.

— Не может быть, — изумленно протянул Светоносный, не веря собственным ушам. — Ты уверена, что это та Марселина, о которой я думаю?

— Это она! Бывшая невеста Габриэля! Это та Марселина, которую ты отлично знаешь! Что, не ожидал?! — Флёриэль тихо всхлипнула. — Твоя старая знакомая. Подружка бывшая!

— Он позарился на эту шлюху? Да её же каждый второй парижанин имел. — Архангел поморщился. — Никогда её не мог терпеть. Как вообще Михаил мог выбрать себе эту подзаборную потаскуху? Она мне никогда подружкой не была. Максимум я её использовал для удовлетворения собственных желаний. Вот это новость. Я думал, что у него любая другая ангелесса, но чтобы Марсель. Неожиданно, но приятно. Это хорошее известие.

— Я рада, — коротко бросила херувим, смотря мимо Падшего, — что доставила тебе приятное известие. Отпусти меня, — взмолилась она.

— За то что ты выдала мне такую важную информацию, — произнес архангел, поднимая девушку с пола, — я тебя награжу. Я не буду тебя больше пытать…

Сказав это, Люцифер коротко размахнулся и с силой вонзил в грудь Купидона ангельский клинок. И провернул его.

Херувим даже не вскрикнула — только ухватилась за рукоять оружия, медленно вытягивая его из груди. С силой хлынула кровь, и Флёриэль медленно опустилась на колени. А потом так же медленно завалилась набок.

Из раны вырвался сноп света. А когда он угас, Флёр неподвижно лежала на каменном полу. А на стене был отчетливо виден черный абрис крыльев.

— Прости, Флёриэль, — пробубнил Дьявол, мельком глянув на мертвую ангелессу. — Вас таких много.

И исчез.

Теперь он знал, как сделать старшему брату настолько больно, насколько было ему сейчас…

Комментарий к Купидонам тоже попадает

Флёриэль - http://www2.vietbao.vn/images/vi55/giai-tri/55127799-nhungncParis-24-10-3.jpg

========== Мудрый Мухибби ==========

Garou — Je n’attendais que vous

On garde un soleil

Au fond de nous

Un feu qu’on réveille

Malgré tout

Malgré les douleurs d’hier

Tout à coup on espère

Au hasard d’un jour

Pareil aux autres

On se sent moins lourd

La vie nous porte

Pour un regard de lumière

Un seul aveu à faire

Спустя некоторое время…

— Мы нашли её…

Люцифер сидел на троне в Аду и неторопливо потягивал абсент. После пыток Купидона, ему нужно было успокоиться и прийти немного в себя, чтобы совершить то, что он задумал. Но чтобы воплотить свой жестокий, но справедливый — как думал он сам — план, нужно привести в порядок собственные мысли. И в этом деле ему должен был помочь алкоголь. Сказать по правде, он уже пил где-то час, намешав целый букет напитков: абсент, коньяк, виски и бренди…

Внезапно Падший заметил обручальное кольцо, которое было до сих пор на его пальце, а потом почувствовал, как душевные муки оживают и завладевают его сердцем с новой силой. Он с болью и обидой поднес очередной бокал к губам, но выпить его не успел. Посреди тронного зала появилось два демона, а с ними девушка. Оба демона были изрядно потрепанными. Появление гостей заставило Люцифера поперхнуться и отставить бокал.

— Отлично, свободны, — с ухмылкой произнес он, и демоны быстро и покорно исчезли.

После исчезновения слуг, Светоносный подошел к девушке. Ангелесса спокойно стояла перед ним. Железные кандалы не давали ей двигаться, вынуждая повиноваться.

— Привет, Марселина, — спокойно произнес Люцифер, опустошив бокал до дна.

— Привет, нарциссическая и пернатая задница. Поздравляю с выходом из Клетки. Ты теперь на свободе? Прощай зона? — ответила Марсель, холодно окинув взглядом собеседника. А затем она посоветовала: — Да и вообще. Не стони, если не занят сексом, Люси! А то стонешь как беззубая, маленькая Люся с косичками!

— Как ты меня назвала?! — переспросил архангел, неверяще смотря на ангелессу. — Ты как была подзаборной шалавой, такой и осталась. Давно не виделись, Марсель. Первая проститутка Парижа, которая переспала сначала с Габриэлем, а потом с Михаилом. Что, я не прав? Что он в тебе вообще нашел? И вообще, мне не нужно стонать. Это не я же стою в цепях! Ладно. Мне очень нравится наш диалог, но время — деньги, или в твоем случае время — порция моих самых виртуозных пыток, которые испытала на себе Флёриэль. Я разогрелся, поэтому её пытки были цветочками по сравнению с тем, что я подготовил специально для тебя!

Он подошел к удивленной ангелессе и приложил ей два пальца ко лбу. Марселина даже сообразить ничего не успела. Секунда — и она начала падать. Но Люцифер вовремя среагировал, подхватив её на руки. Вместе с ангелессой он исчез из тронного зала.

Очнулась Марселина в камере, когда Люцифер вылил на нее ведро ледяной воды. Судорожно выдохнув, ангелесса встряхнула головой, пытаясь осмотреться.

Люцифер приковал свою пленницу к цепям, свисающим с потолка. Оковы крепко охватывали запястья, не давая ей шевелиться. Марселина поморщилась — Падший слишком туго защелкнул браслеты оков и теперь нежную кожу жгло, а кисти рук начали неметь.

— Садомазохизм? Ролевые игры? БДСМ? Ты мой Сулейман, а я твоя наложница? Ох, — простонала ангелесса, взглянув на Светоносного, — потуже затяни. А то так не интересно… Любви все возрасты покорны, но органы, увы, не все, — продолжила нараспев пленница, морщась от боли.

— Заткнись, французская шлюха, — прошипел Люцифер, проверив оковы на запястьях новой игрушки. В отличие от Флёриэль, Марселина держалась и даже умудрялась язвить и перечить архангелу. — Я тебе сейчас такие ролевые игры устрою, что нам все позавидуют. Мне даже Камасутра не потребуется. Ты сейчас ощутишь и оргазм и ролевые игры… Сейчас будет тебе и Сулейман, и Папа Римский, и Барак Обама. Все будет, только терпение, Марсель, терпение! Хотя знаешь, — Он призадумался, — мне до сих пор интересно как Михаил вообще тебя выбрал?

— Как выбрал, не твое дело! Зато я в постели хороша! Хочешь проверить, Люцифер? А ты же знаешь, что меня сейчас ищет Михаил. И когда он найдет меня…

Архангел усмехнулся и окинул свою пленницу взглядом. Та спокойно висела на цепях и ждала дальнейшей участи. Марселина старалась шутить, но делала это с трудом. Крепко-накрепко зафиксированные оковы как будто жгли, и с каждой минутой боль становилась все сильнее. Люцифер задумчиво посмотрел на сильно побледневшую ангелессу, а потом налил в стакан воды и поднес к губам пленницы.

— В мои планы не входит, чтобы ты вырубилась слишком быстро, моя остроязычная шлюшка. И не вздумай мне тут в обморок падать! Я даже не начал развлекаться!

Глядя в глаза Марселине, Падший прищелкнул пальцами, и возле него появился столик на высоких ножках. На нем стояло четыре кувшина — один меньше другого. В камере повис тяжелый приторный запах святого масла. За кувшинами, на замшевой тряпочке, лежало около десятка всевозможных ножей и кинжалов. Люцифер нехорошо улыбнулся, медленно проведя по ним пальцами, а Марселина содрогнулась.

— Поиграем в игру, солнышко, — сладко протянул Падший. — Игра называется «Не ври мне!» Правила просты. Я задаю тебе вопросы, ты на них отвечаешь. Если ответ меня устраивает, тебе повезло, а если нет — буду пытать так сильно и так страстно, что завизжишь у меня как сучка, поняла? Я тебе такое садо-мазо устрою, какого ты себе даже и представить не можешь. Святая инквизиция тебе покажется радугой в отличие от моих пыток! И да… Михаил ищет тебя, вот тут ты права. Но найти тебя он не сможет. А знаешь почему? — Он склонился к перепуганной ангелессе и нежно прошептал ей на ухо. — Это Ад, солнышко. Здесь играют по моим правилам. А уж я позаботился о том, чтобы мой старший братец не смог нас найти.

— Михаил меня найдет и заберет отсюда! — прошипела Марселина и с ненавистью посмотрела в голубые глаза архангела. — Я не стану ничего тебе говорить и не буду играть в твою жалкую игру.

— Потаскушка! — прорычал Люцифер. — Ты находишься в моей пыточной и в моей власти, и ты будешь выполнять мои проказы и требования, усекла?!

Падший сильно ударил ангелессу по лицу, от чего та ахнула и, стиснув зубы, зажмурилась.

Боль. Ужасная, адская боль.

Безысходность.

Люцифер отошел к столу с оружием. В задумчивости перебрал блестящие лезвия и, довольно усмехнувшись, выбрал тонкий кинжал с золотой рукоятью. Лезвие ярко блеснуло в свете факелов.

Повернувшись, он показал ангелессе выбранное орудие, издевательски покрутив его — так, чтобы пленница хорошенько рассмотрела все. Марселина, ругнувшись, попыталась дернуться, но только зашипела от боли.

— Ты же все равно скажешь. Давай по-хорошему, пока я добрый? — нахмурившись, спросил Дьявол и взмахнул в воздухе клинком. — Ты же знаешь, что это не обычный клинок, а ангельский. Поэтому лучше тебе быть послушной и отвечать на мои вопросы.

— Я не собираюсь потакать тебе и подчиняться, — посмотрев в глаза палачу, ответила Марселина. — Ты зазнавшийся, лживый, невыносимый архангел. У тебя появилась Палами, твоя любовь. Она тебя любит всем сердцем, и ты изменился, когда полюбил и стал любимым. Любовь это самое прекрасное в жизни людей или не людей. Я по себе знаю, так как полюбила Михаила. И Палами любит тебя всем сердцем, и она боится за тебя, боится, если ты вдруг совершишь какую-нибудь глупость.

Дьявол застыл на месте, внимательно слушая монолог ангелессы, но когда она договорила, он с силой сжал в руках клинок. Его глаза вспыхнули огнем и льдом.

— Что? Она мне изменила! Изменила с моим братом — твоим возлюбленным, между прочим! И ты говоришь, что она меня любит? Да, она изменила мою жизнь, да, я полюбил ее всем своим прогнившим сердцем. Но теперь мое сердце разбито на мелкие осколки, и оно снова почернело, и пустота заполнена гневом! Михаил сделал мне больно, и я ему тоже сделаю больно. Я буду пытать тебя без горечи и без жалости! Знай это, Марселина!

Ангелесса с ужасом смотрела на Люцифера. Она была сильной, язвила там, где другие плакали и смеялась там, где другие впадали в депрессию. Но сейчас, находясь в полной его власти, ей впервые за долгое время стало страшно. Хотя подчиняться мучителю она все-таки не собиралась.

— Ну, так что? Будешь отвечать на мои вопросы? — поинтересовался Падший и посмотрел на пленницу.

— И не подумаю! — в тон ему ответила Марсель.

— Эх, а я старался быть добрым, — покачав головой, произнес архангел и с силой вонзил в плечо ангелессы узкий клинок.

Марселина не удержалась от крика. Ухмыльнувшись и прикусив нижнюю губу, Падший провел кончиком лезвия по щеке пленницы. Вниз побежала струйка крови. Ангелесса зажмурилась, чтобы не видеть глаз Люцифера — в них она видела адское пламя.

Архангел продолжил наносить аккуратные порезы на лице и плечах Марселины. Он упивался ее стонами и страхом. Это напомнило ему времена, когда он пытал мерзких людишек, наполняя ад истошными криками, предсмертными хрипами и беспредельным ужасом.

— Ну же, ответь, Марселина. Михаил тебе определенно все рассказал. Как он влюбился в мою Палами, как он поцеловал ее, как он ухаживал за ней. Хотя как поцеловал я знаю. Мне сообщила одна мерзкая, рыжая демоница. Она засняла все на планшет и мне показала. Но ты мне должна рассказать, как вспыхнули чувства любви Михаила к Палами! Мне больно это слушать, но ты должна сделать это, — прорычал архангел и сильнее надавил на клинок.

Ангелесса вскрикнула, а Люцифер удовлетворенно улыбнулся. Он возвращался в свою стихию, снова чувствуя себя палачом, и ему определенно это нравилось.

— Ты мог спросить все у Палами или Михаила! Я тебе зачем?! — задала вопрос Марселина, стараясь побороть боль.

— А я хочу причинить боль и разбить сердце Михаилу! Чтобы он чувствовал то же самое, что и я, когда увел у меня Палами, — перехватив клинок поудобнее, ответил Люцифер. — Ну же, говори!

Он вонзил клинок в бок девушки, прокрутил несколько раз и посмотрел на неё. Марселина кусала губы, стараясь не кричать. Не доставлять своему мучителю этого удовольствия.

— Я тебе ничего не скажу, упертый ты баран! Какой же ты эгоистичный! — крикнула ангелесса, и сильный удар по лицу заставил ее до крови прикусить губу.

— Ну, что есть, то есть, — ухмыльнулся Светоносный и, отложив клинок, схватил блондинку за волосы. — Говори, или будет еще хуже!

Ангелесса молчала, и тот, стиснув зубы, в третий раз её ударил по лицу с такой силой, что гладкое кольцо на его пальце разодрало кожу на скуле.

— Я в последний раз спрашиваю, Лина — что ты знаешь об отношениях Палами и Михаила? — Люцифер опять взял кинжал и, не дождавшись ответа, по рукоять вонзил лезвие в бедро ангелессы.

Марселина дернулась и попыталась пнуть Люцифера, но промахнулась.

— Ты эту штуку не туда пихаешь. Ох. Я люблю ролевые игры. Давай, тигра, накажи меня, — прошипела ангелесса, заставляя Дьявола все больше злиться.

Оттолкнув пленницу, Люцифер взял со стола кувшинчик со святым маслом и тоненькой струйкой начал лить его на оковы, обхватывающие запястья ангелессы. Марселина закричала, когда масло коснулось кожи. Стекая вниз, оно причиняло гораздо б[о]льшую боль, чем порезы и раны от кинжала.

— Ну, ответ меня не устроил, милая. Ещё раз спрашиваю: что было между моим старшим братом и женой? Отвечай, потаскушка маленькая! Или тебе жить надоело?! Я могу тебя сейчас как последнюю муху прихлопнуть.

— Ничего я больше не знаю! Давай, красавчик, ещё сильнее. Полей меня маслом, устрой мне спа-салон и любовные игры. Мужчина, поднявший руку на женщину, подобен мужчине, поднявшему член на мужчину. Вот! — прохрипела сквозь боль ангелесса и сплюнула кровь.

Люцифер оскалился и резким движением выплеснул остатки масла на рану на плече. Марселина уже не могла сдерживать крик, и Падший поморщился.

— А в объятиях Михаила ты сильнее кричишь? — Люцифер взял следующий кувшинчик. — Проверим, насколько у тебя сильный голосок?

Широкая струя масла, стекающая по израненному животу и ногам, задымилась, перемешиваясь с ангельской кровью. Ангелесса закричала так, что все-таки сорвала голос.

— Говори, или тебе мало?!

— Я ничего не знаю… Я тебе клянусь своей жизнью… — почти неслышно прошептала Марселина и бессильно повисла на цепях.

Архангел прищурился.

— Эй, Марселина, еще рано в обмороки падать! — Люцифер дал ей сильную пощечину, а потом взял ведро с водой, устроив пленнице очередной душ. — Веселье только началось! На улице еще только ночь! Чего это ты уже спать собралась?

— Ночь наступила, солнце зашло, пусто в постели — не хорошо! — Даже в таком состоянии ангелесса находила в себе силы язвить.

— И ты еще ангел! — скривился Люцифер. — Тебе дорога к демонам!

— Ну, уж такая я! Не нравится — не ешь, — из последних сил прошептала она, снова потеряв сознание.

Архангел покачал головой, рассматривая безвольно повисшую на цепях пленницу. Он щелкнул пальцами, и оковы исчезли. Она не сбежит, он это знал.

— Хватит с тебя на сегодня. Придешь в себя, потом продолжим, — проговорил Люцифер и вышел из пыточной.

***

Когда солнце садилось за горизонт, а весь Кипр готовился встречать волшебную ночь, Палами сидела у открытого окна и задумчиво смотрела куда-то вдаль, где виднелось лазурное и хрустально-чистое море. В её руках была сигарета, а возле неё валялась уже опустевшая пачка из-под них же. Недалеко от экс-демоницы сидела и Орабель, периодически поглядывая на курящую подругу. Она только обреченно качала головой и сосредоточенно что-то вышивала. Последнее время Бель стала замечать, что вышивание её привлекает. Да, это занятие не для анегелесс, но ей это нравилось и ничего с этим поделать было нельзя.

— Надымила, — заговорила Орабель, рассматривая узор на ткани. — Люцифер-то хоть знает про твою тягу к сигаретам?

Экс-демоница затянулась, с силой потушив окурок.

— Знает. Он меня пытался отучить от этого, но ничего не вышло… А когда-то сам мне купил сигареты. И что? Знаешь, Орабель, не дай Бог что бы ты пережила то, что пережила я. — Палами потянулась за новой пачкой. — Я сидела в заточении больше полугода, вместе с Люцифером… Нас разделяла стена. Там нет дней, нет ночей. Бесконечные муки — одна боль проходит, другая возвращается. И каждый гребаный день ты молишь Отца о спасении. А потом, когда я смогла выйти из темницы, какой-то бес меня за жопу дернул. Я поддалась искушению Михаила и все пошло под откос. Мое маленькое, хрупкое счастье, моя надежда на спасение пошла ко дну… А теперь Люцифер вышел из клетки и все узнал. Разрушилось то, что так долго строилось. Теперь ответь мне, Орабель, как тут не закурить?

Всегда жизнерадостная и солнечная Орабель стала грустной, а её сердце наполнилось болью и переживаниями за Люцифера и Палами, за страдания такой красивой, крепкой пары, которые вместе выдержали заточение, разлуку и ужасную стену посреди огромной темницы где-то в самых глубоких недрах Ада.

— Ничего не отвечай, Орабель, тебе этого не понять. Не дай Отец, чтобы ты попала в клетку со своим Габриэлем… Хоть вы счастливые будьте.

— Я тебя понимаю, — продолжила Бель, отложив пяльцы. — У нас с Габриэлем тоже были проблемы. Ты думаешь, было все радостно и солнечно? Да, было… Но трудности выпадали даже нам. Не могло все быть в радужных тонах, а наши отношения не могли быть карамельными. Я служила у Рафаила. Тогда шла гражданская война, а мы встречались тайно, потому что — где же это видано, чтобы солдат Рафаила встречалась с командиром враждующей армии? Габриэль ведь был военачальником в своем гарнизоне, таким же, как и Рафаил… Они воевали против друг друга. Эта война каждый день уничтожала самые красивые места в Эдеме, и почти каждый день происходил бой, в эпицентре которого был Габриэль и на которого его воины возлагали надежды. И каково было мне, а? Когда я видела, как мой возлюбленный дает приказы об атаке. И я даже не знала, а выживет ли он в том бою, или же его убьют? Я не знала, а выживу ли я, или останусь там, на линии фронта. Вы были в заточении, а мы вели войну. Так что не стоит утверждать, что я тебя не понимаю… Понимаю. И знаешь, Палами, мы встречались даже несмотря на угрозы. Я прекрасно знала, что может со мной сделать Рафаил, ведь законы военного времени суровы. Но даже это мне не стало помехой…

— Вы тоже многое пережили, я же не спорю… Я не представляю, что бы делала я, если бы войну вел Люцифер, а он бравый военачальник, хороший тактик. Мы обе много пережили, обе знаем, что такое боль потерь, крепкая и чистая любовь. Мы обе переживали за любимых, пожертвовали всем ради них. Я пожертвовала свободой, прыгнула с Люцифером в клетку, а ты чуть ли не жизнью. Рафаил мог прихлопнуть тебя как букашку и ты знала, на что идешь. При этом всё равно пошла против него. Ещё мы обе пошли против Атропос, изменили судьбу. Но знаешь, — Палами сделала очередную затяжку, продолжая: — чем мы отличаемся? Ты сейчас счастлива с Габриэлем. Вы красивая пара, твой возлюбленный рядом с тобой. Вы с ним живете в маленьком, но уютном домике на берегу Средиземного моря, вы счастливы, вам хорошо вместе, а я… Я с Люцифером снова разлучена. Он где-то в Аду придумывает мне самые изощренные наказания, даже несмотря на то, что я сделку заключила ради него, а я сейчас в доме его младшего брата.

— Но ещё не все потеряно… Ты ещё можешь быть счастлива, поверь мне. Нужно только верить, что все наладится. Ты совершила ради него нечто невероятное и рискованное, при этом лишившись способностей. И он должен это учесть. Вашей любви многие завидуют на Небесах — сильной и красивой, которая перенесла очень многое… Ты будешь ещё счастлива, Палами. Ты… — Но договорить Орабель не успела.

Она внезапно услышала, как хлопнула входная дверь и в гостиную вошел Габриэль. В руках сладкоежка держал два пакета. Поставив их на стол и окинув взглядом возлюбленную и невестку, он нахмурился.

— Накурила здесь, фу! Палами, а тебе не говорили, что курение вредит здоровью?

— А ты у нас доктор? — саркастично поинтересовалась невестка.

— Доктор Секси, — отшутился Габриэль, на лице которого появилась улыбка об упоминании о веселом прошлом. — Откуда ты узнала?

— Ты — сама загадка. Ты ничуть не меняешься, Гейб.

— Ну да, — Архангел ещё больше улыбнулся и взял пакет. — Но курить прекращай. Нужно будет поговорить на эту тему с Люцифером, когда он придет в себя и станет более-менее адекватным. Ладно, я тут вам вкусняшек принес, — Младший архангел заглянул в пакет и стал вытаскивать оттуда продукты, — яблочки, лимончик, килограмм конфет, большой торт-мороженное, который нужно поставить в холодильник, вафельки шоколадные и большой сникерс. На вечер хватит! А чем вы тут занимались?

— Да так… По душам разговаривали, — ответила Орабель, подойдя к жениху. Она нежно посмотрела в медовые глаза сладкоежки и сладко его поцеловала. Габриэль тут же забыл про вкусняшки, обнимая возлюбленную и целуя. — Скучала по тебе.

— Я тоже, — тихо сказал архангел, проведя пальцем по щеке ангелессы и отведя прядку волос. — Бель, моя любовь, моя отрада. Твои глаза манят, зовут и светят в ночи. Ты самое прекрасное и дорогое, что есть у меня. Ты моя любовь. Ты и представить себе не можешь, сколько ты для меня значишь. И как я жил без твоей любви? Я существовал! А ты, родная, превратила дни и ночи в рай. Ты такая лучистая, как солнце в чистом лазурном небе; такая светлая, как первый выпавший снег, и такая же искристая, как только что загоревшийся огонек! А знаешь, почему? Потому, что наша любовь делает тебя счастливой и самой любимой в этом странном мире!

Орабель порозовела и смущенно прижалась к нему. Вдыхая сладкий медовый запах возлюбленного, она прикрыла глаза, наслаждаясь теплыми и крепкими объятиями. Они настолько увлеклись друг другом, что забыли о Палами, которая сидела возле окна. Девушка, сразу поняв, что она здесь лишняя, тихонько, почти на цыпочках прошла в гостевую комнату и закрыла дверь.

Она запрыгнула на кровать и уткнулась лицом в подушку. Она была искренне рада за Габриэля и Орабель, что у них все сложилось и они счастливы. Но от этой любовной сказки её сердце сжалось и наполнилось болью. С ней такого не будет. Теперь рядом нет Люцифера, который её утешал. Не было мужа, который поддерживал ее, находя нужные слова. И с большим трудом она сдерживала горькие слезы, стоящие где-то очень-очень близко.

А потом перед глазами вдруг промелькнуло воспоминание.

— Куда ты меня тянешь?

Палами хваталась за руку Люцифера, еле успевая бежать за шустрым архангелом по лестнице, на второй этаж их дома. Когда возлюбленные вбежали в комнату, архангел без слов подвел девушку к большому зеркалу, стоящему у стены и улыбнулся.

Пройс, в длинном персиковом платье посмотрела на свое отражение, а Светоносный, взяв что-то с тумбочки и подойдя к невесте, бережно и аккуратно начал застегивать на шее возлюбленнойизящное коралловое ожерелье. Пройс улыбнулась и приподняла волосы, чтобы возлюбленному было удобнее. Люцифер бережно застегнул ожерелье на тонкой шейке невесты и поцеловал её.

— Красивое, — произнесла Палами, потрогав ожерелье. — Зачем же ты так тратился, Люцифер? Оно красивое, но ты для меня лучше любого подарка…

— Никакие деньги, — перебивая невесту, тихо сказал архангел, — не сравнятся с тобой, моя королева. Это ожерелье меркнет на фоне твоей красоты. Для меня ты красивее самой Афродиты. Твои губы похожи на алые маки, которых хочется целовать. Твои глаза — это бездонные озера, в которые хочется нырнуть и остаться там навсегда. Твои дивные волосы, я так люблю касаться их и вдыхать еле уловимый, тонкий аромат. Твоя кожа похожа на шелк — гладкая и нежная. А ты похожа на распустившийся цветок. Самый прекрасный, какой я только видел в жизни. Ты мое бесценное сокровище, моя царица и госпожа. Повелительница моего сердца…

Счастливо вздохнув, Палами крепко обняла Люцифера, замирая в его нежных объятиях. Уткнувшись носом в ямочку под ключицей, она вдыхала запах, идущий от кожи любимого. Тут крепкие пальцы возлюбленного, пройдясь по скуле и щеке, приподняли лицо девушки за подбородок, и она счастливо улыбнулась, смотря в такие родные голубые глаза.

— Один мудрый Мухибби*, — сказал Люцифер, — писал такие стихи:

Тебя назвал бы я мечтою,

Тебя назвал бы я судьбой.

Но этой темной луной ночью,

Хочу назвать тебя звездой.

Звездой которая откроет,

Дверь счастья в сердце у меня.

Развеешь все мои страданья,

И любовь подаришь для меня.

Ты будешь для меня моей звездой,

Ты станешь для меня дороже всех.

Дороже той пустынной жизни,

Которая теряет смысл свой.

Прошу тебя будь моей звездою,

И путь без млечный со мной ты пройди.

— Мухибби? — переспросила Палами.

— Я тебе расскажу потом о нем, моя любовь…

От этого воспоминания Палами глубоко вздохнула и ещё глубже уткнулась в шелковую подушку. Воспоминания давали ей силы — но они же приносили сильнейшую боль…

А тем временем над лазурным морем взошла луна, и Кипр погрузился в объятья ночи.

Комментарий к Мудрый Мухибби

Писалось под песню Гару… Выбор немного странный, но интересный. Хорошая песня. Очень рекомендую послушать.

* - Мухибби - творческое имя великого Сулеймана Великолепного, правителя Османской Империи. Он был не только знаменитым и великим султаном династии Османов, но ещё и талантливым поэтом, который писал волшебные, романтичные стихи для своей любимой жены - Хуррем.

Я очень извиняюсь, что ТАК долго не было продолжения. Я затянула с ним, потому что сейчас очень большой завал и в учебе, и в работе и я просто не заходила на ФБ. Времени не было вообще. И нет. Очень я была занята.

И следующая глава не знаю, когда выйдет. Я думаю, вы поймете меня.

Да и тем более сейчас у меня дипломная работа, и она сама себя не напишет.

Отдельное спасибо хочу сказать своему брату Варахаилу или же любимой сестре Дашуле. Ты же знаешь, как я тебя люблю и спасибо за помощь в главе. Да и второй Дашке тоже спасибо. Короче люблю вас, Дашеньки.

И да. Главу я не проверяла, если встретите опечатку, укажите мне на неё. Буду очень признательна =))))

========== Все узнают о пропаже ==========

Утро на Кипре выдалось солнечным и теплым. На небосклон взошло яркое солнце и озарило своими лучами тихий берег могучего Средиземного моря. Солнечные лучи опускались в прозрачную голубую воду и отражались в ней, создавая удивительную и умиротворяющую картину. Вокруг все было окутано беззаботностью и покоем. Небо, окрашенное в желтый цвет восходящим солнцем, играло яркими красками и словно свидетельствовало о приближении теплого дня. В такие умиротворенные минутки море было спокойное, и только легкий ветерок гнал гребни волн к песчаному побережью.

***

Палами проснулась сегодня очень рано. Почему так получилось, она и сама не знала ответ. Девушка потянулась, ещё минуту понежилась в кровати, а потом встала. Она подошла к окну, раздвинула шторы, и в спальню проникли юркие солнечные лучи, озаряя комнату волшебным свечением. Яркое солнце заставило Пройс слегка поморщиться, но спустя минут пять её глаза стали медленно привыкать к свету. Зевнув, экс-демон распахнула створки окна, впуская в спальню свежий морской воздух.

Подышав свежим воздухом, Палами накинула легкое шелковое платье и вышла из спальни.

— Доброе утро, — поздоровалась девушка, войдя в гостиную.

Она увидела, что Орабель не спала. Да и похоже ангелесса даже не ложилась, ведь в отличие от неё, экс-демона, Орабель сон не требовался. И поэтому она просто сидела на диване и сосредоточенно что-то вышивала. Сидеть в тишине и вышивать крестиком по канве красивые картины в последнее время было её излюбленным времяпровождением.

И только спокойный, но громкий голос Палами заставил Орабель отложить вышивание и повернуться в сторону старшей невестки.

— Доброе, Палами. Как тебе спалось в новом доме? — заботливо поинтересовалась она, убирая пяльцы и канву с дивана. — Габриэля нет. Он с утра пораньше улетел на Небеса по срочному приказу Михаила. Он исчез, как только рассвело и даже не попрощался. Я не понимаю, что произошло, но… Там определенно что-то случилось, я это чувствую. Только мне не сказали…

Ангелесса погрустнела, посмотрев в сторону удивленной Палами.

— Но что там могло произойти такого важного, что Михаил приказал Гавриилу лично явиться ни свет, ни заря? — задала интересующий их обоих вопрос Пройс.

— Не знаю, Палами, — отмахнулась Бель, дополняя: — но мне все нужно узнать. Просто все это слишком подозрительно. Габриэль и сам был очень взволнован таким резким приказом. Сердцем чувствую, что случилось что-то такое, что привело в панику даже всегда спокойного Михаила, и он поднял всех на уши. Поэтому мне все нужно разузнать…

Экс-демон кивнула в знак согласия.

— Правильно, — ответила она. — Бель, не волнуйся, со мной ничего не случится. Улетай скорее, вдруг беда случилась! А я буду здесь! Я уже тоже переживаю! Разузнай все и мне расскажи!

— Я так и сделаю, только… — Ангелесса помедлила, проговорив: — Габриэль приказал тебя одну не оставлять, а то мало ли что. А я приказы мужа всегда выполняю, поэтому…

Бель бросила взгляд в сторону входной двери, которая отворилась и в гостиную, к удивлению Палами, вошел молодой ангел Самандриэль, которому шустрая Орабель уже успела рассказать все относительно Палами и ввести в курс последних событий.

— Самандриэль, — объяснила она, — поможет тебе, если что-то потребуется.

— Ты мне наняла маленького няня? — Пройс перевела взгляд на юношу. — Зачем мне он?

— Он с тобой посидит, пока я не вернусь. Прости, Палами, но Габриэль о-очень за тебя переживает.

— Не переживай, — В диалог встрял Самандриэль, который до этого просто молчал и наблюдал, — я смогу тебя защитить!

И на последней фразе ангелочка Орабель и Палами непроизвольно улыбнулись. Альфи не понимал причину смеха этих двоих, но картинка выглядела действительно странной и необычной, ведь ещё совсем юный ангел сейчас обещался защитить такую взрослую женщину как Палами.

— За ним я как за каменной стеной! — шутя сказала Палами.

— Ладно, — продолжила Бель, перестав смеяться, — мне пора. Остаетесь здесь за главных. Я, как все разузнаю, сразу же появлюсь! — И она исчезла, оставив после себя шелест перьев.

Самандриэль робко улыбнулся, а экс-демон спросила:

— И чем займемся, а, юноша?

***

Марселина, подобно Палами, тоже встала очень рано. Всю ночь девушка пыталась хоть немного подремать, чтобы забыть о боли и о жестоких пытках, но этого ей не удалось. В темнице, где она находилась, было очень жарко, а воды в кувшине было совсем мало. Из-за того, что она стала пленницей Люцифера, тот заблокировал все её способности и наложил заклинание, которое медленно лишало ангелессу собственной благодати.

Но не спала она ещё по одной причине: спать было негде. На небольшой лавочке, которая стояла напротив зарешеченной двери спать было не удобно, и от такого полусна спина Марселины ужасно ныла. М-да, Люцифер не позаботился о комфорте.

— Как же больно, — прошептала Марсель, садясь прямо. — Из-за того, что Люцифер почти лишил меня благодати, вчерашние раны не затянулись и даже не убавились. Сколько же он будет надо мной издеваться и чего он добивается?

Ангелесса прислонилась головой к стене и закрыла глаза. Раны на её теле, ослабленный организм и бессонная, мучительная ночь сделали свое дело, и Марселина все-таки задремала.

***

— Где Марселина?! Где моя невеста?! Где моя любимая?

Михаил метался из стороны в сторону по тренировочной поляне. На ней, ровным строем стояли воины из его гарнизона. Первым стоял Бальтазар, внимательно наблюдая за взбешенным архистратигом, а в конце — Габриэль, которого в срочном порядке с утра вызвал Михаил. Сладкоежка даже с Орабель не успел толком попрощаться, и только начало светать, сразу же исчез. Той ничего не оставалось, как приняться за вышивку. И вот теперь он стоял на поляне, тоже наблюдая за братом и мысленно жалея того.

— Успокойся, истеричка, и скушай конфетку, — заговорил первым Габриэль, когда старший брат ещё быстрее стал расхаживать перед строем воинов. Теперь Михаил выглядел разъяренным и о-очень гневным. — Можно подумать, что паникой ты тут чем-то поможешь!

Услышав слова младшего брата, Михаил резко затормозил, слегка отдышался, а потом подошел к Габриэлю. Тот нервно сглотнул, но твердо посмотрел в лицо брату.

— Ты мне говоришь успокоиться?! — грозно сказал старший архангел, сверля взглядом Фокусника. — Да как ты смеешь, Габриэль?! Ты понимаешь, Марселина пропала! Конечно, она твоя бывшая невеста, и какое тебе дело до неё?! Ты даже, наверное, рад будешь, если с ней что-то случится!

Сладкоежка закатил глаза, доставая из кармана куртки шоколадный батончик.

— Закрой рот, Михаил. Мое прошлое тебя не касается! — Тон Габриэля стал серьёзным. — Не твое дело, — продолжил он, жуя батончик, — какое оно у меня было с Марселиной. Ты не смеешь о нас говорить, это не твоего ума дело! Мне все равно, что ты архистратиг, я не позволю, чтобы ты трогал мою жизнь и отзывался так о моих отношениях с ней. Тебе ясно?

Резкий ответ младшего брата ввел архистратига в ступор. Михаил внимательно слушал того, не зная, что ему теперь говорить. Он понял, что сказал лишнее, и Габриэль имел право дать такой резкий ответ. Чтобы не начинать скандал, Михаил отошел от брата и окинул взглядом своих воинов.

— Бальтазар, — резко заговорил он, заставив ангела вздрогнуть.

Ангел прищурился, склоняя голову набок.

— Бери своих лучших воинов и отправляйтесь на поиски Марселины. Живой или мертвой, но мне её доставьте. Из-под земли!.. И если вы не справитесь с заданием, всех казнить прикажу! Ясно?! Всех казню! До единого!

Перепуганные ангелы переглянулись, а сам Бальтазар не знал, что ему сейчас надлежит делать. Он набрал в легкие воздуха, решаясь заговорить:

— Михаил, это нереально! Я не могу посылать ангелов на поиски Марселины. Они не выполнят приказ. Где мы её найдем? Искать её, это все равно, что искать иголку в стоге сена!

— А мне плевать, — Архистратиг грозно посмотрел на Бальтазара, перебив того, — где вы её найдете! Отправляйтесь на Землю и ищите её. А если не будет там, значит летите в другие миры! Даже на Луну, если потребуется. На Марс, Юпитер, на Солнце или на другие планеты ты отправишься со своими воинами, но невесту мне найдешь. Это приказ. Архистратига. Тебе ясно?!

Ангел нервно сглотнул, понимая, что оспорить приказ Михаила он не имеет права. Но ещё Бальтазар, в отличие от влюбленного архангела, четко видел и понимал опасность и сложность ситуации, которой подвергается он и его ангелы. Он знал, что найти пропавшую Марселину будет тяжело. Они просто-напросто могут погибнуть, но делать нечего. Раз архистратиг дал приказ, Бальтазару придется подчиниться. Михаил сейчас руководился сердцем, а не разумом, хоть и подставляя жизни своих воинов серьёзному риску.

— Я понял, Михаил, — отрезал ангел, вернувшись в реальность. — Приказ, так приказ.

— Славно! — коротко и холодно ответил архистратиг и покинул поляну, напоследок бросив: — не справитесь с задачей, я тебе сказал, что будет. Всех казню! Столько голов ещё не летело в Эдеме!

И Михаил скрылся в густых зарослях папоротника, оставляя ангелов в шоке, и не давая Бальтазару даже ответить.

— Что будем делать? — спросил Габриэль.

— Выполнять приказ, — заявил ангел.

— Ну, ты капитан гарнизона, ты и выполняй, — пробубнил сладкоежка, доставая леденец. — Меня вон вообще удовольствия лишили и от жены забрали.

Бальти удивленно вскинул бровь.

— Вот как ты заговорил? Я-то выполню приказ, Габриэль, но, видать, одним словом ты разрушил нашу дружбу. На одного друга и весельчака у тебя стало меньше!

Габриэль ухмыльнулся. Он понял, что всегда веселый дебошира Бальтазар, сейчас шутку не оценил, и с ней он переборщил.

— Я пошутил, тупица. Вместе выполним. Я — главный, ты на подмоге. Ну что, — Сладкоежка повернулся к ангелам, — значит план такой: сейчас лучшие из вас, такие как: Кастиэль, Рахиль, Натаниэль и Инайа отправляются на поиски невесты Михаила. Мы с Бальтазаром будем контролировать процесс и, конечно же, идем с вами. Я у вас главный, это понятно?

Ангелы покорно закивали головами, а Бальтазар стал наблюдать за процессом. Он знал, что Гейб его никогда не бросит в беде, и теперь в искренней, крепкой и сильной дружбе он ещё раз убедился.

— И чего это мы стали и глазами зыркаем до сих пор, карамельки?! Приказ мой слышали? Ангелы, которых я назвал, живо за мной и Бальтазаром! Живо-живо! Времени нет! — приказным тоном вскричал Габриэль и хлопнул в ладоши.

Воины, которые получили приказ, быстро засуетились. Они должны были найти Марселину любой ценой и сделать это в кратчайшие строки.

— Габриэль, а как мы будем её искать? Откуда начинать?

К младшему архангелу подбежал Кастиэль. Поправив свой бессменный бежевый плащик, он внимательно посмотрел на своего командира.

— Куда мы отправляемся? — спросил он.

— Ну, для начала слетаем в Париж, — ответил Габриэль, — а потом, если там её не найдем, облетим планету.

— Всю планету? — Кастиэль в недоумении склонил голову набок.

— Да, Касси. Я ответил на твой вопрос?

— Понятно, — произнес он и побежал догонять остальных.

Габриэль проводил взглядом Каса и посмотрел в сторону молчащего до этого Бальтазара.

— Отправляемся, Бальти, — приказал он другу и с группой избранных ангелов отправился на поиски бывшей невесты.

Бальтазару ничего не оставалось как подчиниться.

***

Орабель тоже перенеслась в Эдем, и была одержима желанием поскорее все разузнать. Ей никто ничего не сказал, никто из ангелов не встречался в Раю, и поэтому ей пришлось самой всё выяснять. Ангелесса зашла в казарму, но там никого не оказалось. Все это показалось ей подозрительным, и сердце учащенно забилось, чувствуя беду.

«Может я встречу кого-то в Саду? — подумала Бель, выходя из здания небесной казармы. — А если там никого не будет, то тогда спрошу у Джошуа, уж он-то точно в курсе всех событий».

Темноволосая ангелесса направилась в Сад и не прогадала. Как только она зашла туда и свернула на первую же цветочную полянку, вдалеке заметила Эсфирь, сидящую на одной из отдаленных лавочек и смотрящую куда-то вдаль. Довольная тем, что все-таки хоть кого-то нашла, Орабель быстро побежала к подруге по гарнизону.

— Привет, Эсфирь! — поздоровалась Орабель с блондинкой, присаживаясь рядом с ней на лавочку. — Что-то грустная ты и задумчивая. Почему нос повесила? Что-то случилось? Сегодня с утра что-то такое происходит, что Михаил приказал Гейбу лично явиться к нему с утра-пораньше…

Блондинка повернулась, смотря на подругу.

— Я не грустная, Орабель, — начала она, — а задумчивая. Я переживаю за Инайю.

— Переживаешь? — спросила брюнетка. — Но почему? Что с ним случилось?

— Что с ним случилось? Как что? — Эсфирь всплеснула руками, объясняя: — Его и других опытных ангелов Михаил на задание послал. Точнее, архистратиг приказал Габриэлю и Бальтазару разыскать Марселину, а Габриэль твой отправил на её поиски лучших воинов гарнизона! И Инайа вошел в их число! А теперь сама ответь на свой вопрос, Орабель, почему я такая грустная и взволнованная! Да потому что твой муж послал моего парня на невыполнимое и опасное задание, и я не знаю, вернется ли он живым!

— Марселина?

— Да, — сказала Эсфирь, и видя, что Орабель не понимает, что происходит, дополнила: — пропала на днях она. Как сквозь землю провалилась, и в гарнизоне об этом только и говорят. Михаил места себе не находит, поэтому и выстроил сегодня собратьев на тренировочной поляне. Тебя ведь не было на построении, потому ты и не знаешь ничего. Он приказал найти её любой ценой, а твой муж назвал лучших воинов, и они все вместе, — блондинка запнулась, продолжая: — отправились на поиски Марсель. Архистратиг метал и рвал. Он таким редко когда бывал.

От этой новости Бель и сама похолодела.

— Поверить не могу, — изумленно произнесла она, все ещё не веря собственным ушам. — Марселина пропала? Вот почему Габриэля с утра как ветром сдуло…

— Да, и самое страшное… Орабель, вдумайся, твой муж и мой парень отправились на это самое задание. Ты понимаешь, что это очень рискованно? Искать Марселину — задача невыполнимая! Они могут не справиться, пострадать, и один Отец знает, что с ними может случиться! Михаил послал их на верную смерть! Он думает влюбленным сердцем, а не головой!

От этих слов Орабель почувствовала, как от страха за жизнь возлюбленного ее бросило в жар. От одной мысли о том, что с её любимым сладкоежкой может что-то случиться, её стало трясти. Теперь волнения за жизнь любимого полностью затмили разум, и ангелесса начала тихо всхлипывать.

Услышав всхлипы, Эсфирь встрепенулась.

— Эй, боец, ты чего? — спросила она.

— А если, — всхлипывая, ответила брюнетка вопросом на вопрос, — они пострадают? Если с Габриэлем что-то случится? Я тогда собственными руками задушу Михаила и мне будет плевать на последствия!

Эсфирь вздрогнула, а потом просто прижала к себе плачущую подругу по гарнизону.

— Отставить грустные мысли! — скомандовала блондинка, понимая, что сейчас ей нужно успокоить Орабель. — С ними все будет хорошо! Они справятся. Габриэль, Бальтазар и Инайа опытные воины. Габриэль вообще великий полководец, а Бальтазар прошел много войн. Они сражались вместе столько раз, сколько и не сосчитать, поэтому выполнят приказ. Орабель, поверь мне, с ними ничего не случится! Мы с тобой будем в это верить…

— А если все-таки…

— Нет! — прервала подругу Эсфирь, — они справятся! Тем более, Орабель, вы с Габриэлем пережили Вторую гражданскую войну, а это уже о многом говорит! Что ему справиться с этим заданием? Кстати, ты думаешь, что я не переживаю? Я переживаю… У нас с Инайей только все налаживаться стало, а тут такое.

— Помоги им, Отец! — Орабель снова всхлипнула, а Эсфирь погладила её по темным волосам в знак поддержки.

— Мы будем в это верить! И отставить плохие мысли! Чего ты раньше времени сопли развела? Или ты хочешь, чтобы тебя такой Михаил увидел?

— Нет, не хочу!

— Тогда вытирай слезы, Бель, и давай верить в лучшее.

Брюнетка сделала глубокий вдох, вытирая слёзы.

========== И снова адский день ==========

В своей камере Марселина давно проснулась и ожидала новую порцию пыток. Новый день — новые пытки. И она была права, потому что в коридоре темницы послышались чьи-то шаги. Марсель глубоко вздохнула, бросив обреченный взгляд на дверь. Та со скрипом отворилась, и в проходе возник Люцифер. Архангел был сегодня весел и выглядел все также: те же потертые синие джинсы и болотного цвета футболка, темно-зеленая рубашка. Он сложил руки на груди и лучезарно улыбнулся.

— Привет, Марселиночка, не скучала? Я же говорил, что приду ещё. Чем занималась?

— Да вот, скорбела по тебе, — иронично отозвалась пленница, посмотрев на гостя. — Места себе не находила, переживала, дорогой. Проходи. Чай, кофе, потанцуем?

Падший усмехнулся, смутно удивляясь смелости этой ангелессы, которая даже при угрозе смерти не побоялась съязвить. Марселина обладала специфическим чувством юмора, и в критической ситуации только этим и спасалась. Это была своеобразная защитная реакция, которая помогала ей выживать и не думать, что с ней будут делать. Своими шутками, сарказмом и иронией она хотела убедить себя, что не все так страшно, и забыть о страхе, который сковывал все тело.

— Зачем пришел? Что, опять пытать будешь? — спросила она, оторвавшись от своих мыслей. — Но мы же ещё даже не предались любовным ласкам и утехам… — И снова её ирония.

— Предадимся любовным утехам? Хм… — Люцифер задумался, приложив палец к подбородку. — Нет, — отмахнулся, смотря на невестку. — Я тебе откажу в этом. Я не султан Сулейман и, в отличие от тебя, похотливой шлюхи, я предан одной девушке. Но про пытки ты права. Скучно мне, Марселиночка, очень скучно. Вот мы с тобой и развлечёмся…

Дьявол щелкнул пальцами, и посреди темницы появилась небольшая ванна. Самая обычная, ничем не примечательная, даже со сколами по бортам. Марселина похотливо улыбнулась и удивленно посмотрела на архангела, а потом перевела взгляд на странный объект.

— Вместе в ванной? Ох, а ты змей искуситель. Ты знаешь, Люси, что мужчина может бесконечно долго смотреть на две вещи: на сиськи и на голую девушку? И я так поняла, мне раздеться? Только ты же учти, я невеста Михаила, и он тебе даст по твоей смазливой… Личику твоему смазливому.

Архангел ухмыльнулся и посмотрел на гордо вскинувшую голову Марсель. Дьявола эта особа уже порядком достала, и в душе он признался себе, что зря вообще связался с этой язвительной и странной дамочкой. Но это были только мысли в его голове, и он не собирался их озвучивать пленнице. Вместо этого, почти ласково улыбаясь, он прищелкнул пальцами, и в его руках появился большой кувшин. В камере тут же разлился приторный запах. Марселина нервно сглотнула, понимая, что создал сейчас её палач. И от этого осознания блондинку затрясло, а вчерашние раны заныли с утроенной силой.

Медленно Люцифер подошел к ванне, и, с ухмылкой взглянув на жертву, тоненькой струйкой вылил содержимое кувшина в воду. Большое облако пара окутало фигуру архангела. Марселина завороженно наблюдала за ним, невольно признаваясь себе, что сейчас она сказала бы этому палачу все — даже то, о чем поклялась молчать.

«Михаил… Где же ты, мой любимый? Я так не хочу умирать…» — Марселина даже не могла зажмуриться. Осознание скорой и мучительной смерти сковало ее тело.

А разбавленное водой масло начало бурлить, распространяя отвратительный приторный запах. От него у ангелессы начала кружиться голова. Единственное, что она могла сейчас сделать — молить Отца, чтобы ей была дарована быстрая смерть.

— В Иерусалиме был? — спросила Марсель, у которой от ужаса позабылись все язвительные и пошлые шуточки.

— Угадала, милашка, — с ухмылкой ответил Люцифер и повернулся к девушке. — Ради тебя туда слетал.

— И как тебе ещё крылья не подрезали?

— Мои крылья лучше, чем у прокладки!

— Язвишь, — протянула Марселина, почувствовав, как непроизвольно задрожали руки. — Сарказм, да? Люцифер всегда умеет подколоть!

— А тебе страшно? Правильно, Марселина. Знаешь, мне это даже нравится… Ну, ладно. Меньше слов — больше дела.

— В постели с Палами будешь так разговаривать. Там эта фраза подойдет, — выкрикнула блондинка, которая снова не удержалась от подкола. — Мы так и будем друг друга подкалывать?

Дьявол отрицательно покачал головой, зловеще проговорив:

— Продолжаем нашу игру, Марселина. Вчерашняя игра мне не очень понравилась, надеюсь сегодня все будет по-другому. Тем более не забывай, что ты почти без благодати, а это значит, что тебе будет ещё в сто раз больнее, чем было вчера! Итак, я продолжаю задавать тебе вопросы, а ты на них отвечаешь. Вчера ты нарушила правила игры и наврала мне. За что, собственно, и получила. Сегодня такое не пройдет. У меня везде свои уши, и я кое-что сам знаю. Я тебе задам вопрос, на который я уже знаю ответ, от достоверных источников и преданных мне ангелов, и даже можешь не пытаться лгать.

Ангелесса прикусила губу. Сегодня Люцифер был тих — а вот это пугало гораздо больше, чем вчерашний, разъяренный архангел. В таком состоянии он вполне может ее растерзать на мелкие кусочки.

— Хорошо, — прошептала перепуганная девушка. — Задавай.

— Из достоверного источника я знаю, что Михаил вместе с моей женой был не только в том парке. Они еще и посещали кабаре «Мулен Руж» — знаешь такое? Или рассказать тебе об этом рассаднике разврата? Знаешь? Прекрасно. Внимание. Теперь вопрос… Что моя жена и Михаил делали в этом кабаре? И только не говори, что ты ничего не знаешь, я все равно не поверю. Ведь братец мой старшенький наверняка тебе про поцелуй-то рассказал. Он ведь у нас такой честный — дальше некуда! Отвечаешь — уходишь целой и невредимой. Не отвечаешь… Ну, тогда ты сама напросилась.

— Я тебе клянусь, не знаю! Михаил мне ничего не говорил про Мулен Руж!

Блондинка не лгала. Она и вправду не знала ответа на поставленный вопрос, ведь архистратиг и полусловом не обмолвился про этот треклятый «Мулен Руж». Но Дьяволу было этого не доказать. Он просто не верил. Да и его можно понять. Его — мужчину, которого предала жена и изменила.

— Вот как? Не знаешь? Ты сама всегда все портишь! Я хотел по-доброму! — вскричал архангел и схватил Марселину, толкая к ванне. Сильным движением он почти окунул ангелессу в это адское варево.

Каждая клеточка взорвалась дикой болью. Она закричала, пытаясь вырваться, но хватка Люцифера не давала ей даже дернуться.

— Я не знаю! — Хрип Марселины было почти не разобрать.

Но этого архангелу было явно мало. Он вытащил ангелессу из воды, отшвыривая ее в угол камеры. Рядом с ним появилась жаровня. Угли кроваво мерцали в полумраке камеры. В жаровню был воткнут ангельский клинок, раскалившийся почти добела. Марселина задохнулась криком, выставив вперед руки, когда увидела, как Падший берет зловеще светящееся оружие и идет к ней.

— Умоляю, Люцифер! Я чем угодно могу поклясться — архистратиг ничего не говорил мне о кабаре!

Но архангел не обращал внимания на крики. Он дернул ворот платья, обнажая плечо ангелессы, и с силой прижал раскаленный клинок к коже. Марсель закричала и рванулась в сторону, оставляя на лезвии клочки своей обугленной плоти. Люцифер ругнулся сквозь зубы и что есть силы сжал горло ангелессы, почти не давая ей дышать. И снова, и снова, и снова… Ангельские клинки медленно нагреваются… Но и остывают они еще медленнее. Уже около десятка глубоких ожогов было на теле Марселины. И она только хрипела, хватаясь за запястья Падшего, моля его взглядом…

— Ну что — хватит или ещё?! — спросил Люцифер и отбросил остывший клинок в сторону. — Ладно, и снова вопрос, Марселина: что было ещё у Палами и Михаила, помимо поцелуя и Парижа?

— Ничего, — ответила она, стараясь не обращать внимание на боль, от которой ускользал разум. Марселина со слезами посмотрела на Люцифера и взмолилась: — Хватит! Если бы я только знала, я бы тебе все сказала. Но я не знаю. Мне кажется, ничего они больше не делали. Прошу тебя, оставь меня в покое! — И она тихо заплакала. — Я клянусь всеми богами… Я клянусь тебе Отцом, что ничего не знаю. Палами не изменяла тебе, и там не было ничего.

Минуту, растянувшуюся на вечность, Марселине казалось, что сейчас пытки продолжатся. Но вот адский огонь в глазах архангела исчез, а железная хватка на горле ослабла. Марселина съехала по стене на пол, съеживаясь в комок. Закрыла голову руками и затихла. Люцифер вздохнул и прищёлкнул пальцами, заставляя исчезнуть и ванну, и жаровню с клинком.

Прикусив губу, он смотрел на ангелессу, которая сейчас больше была похожа на зомби из плохого ужастика — разорванная одежда, сквозь которую проглядывает избитое, изрезанное и обожженное тело. Волосы спутались, грязные руки заметно дрожат…

— Да гореть тебе, Люц… Здесь! Михаил не оставит такое безнаказанным… — из последних сил прошептала Марселина. — Ты просто идиот, — выдавила последние слова.

Люцифер, проигнорировав последнее проклятье невестки, ничего не ответил. Он развернулся и направился на выход из камеры.

— Достаточно с тебя, — коротко бросил он и захлопнул дверь.

А перепуганная невеста Михаила так и продолжала лежать на полу темницы, корчась от боли. Теперь она была просто похожа на еле дышащий кусок мяса.

***

Волшебный и теплый вечер опускался на весь Эдем, когда самые сильные воины гарнизона вернулись с задания, во главе с Бальтазаром и Габриэлем. Отдав приказ ожидать дальнейших действий, Бальтазар направился к Михаилу, чтобы обо всем доложить, а Габриэль последовал за ним.

Михаил же сидел в своем кабинете и нервно барабанил пальцами по столу. Он силой воли заставил себя выйти из штопора паники и теперь пытался найти выход из положения. Он все пытался понять, где могла быть Марселина, и как она пропала. Но, несмотря на приказ самому себе, он периодически волей-неволей просто сваливался в омут тревоги и страха.

Резкий стук в дверь вывел архистратига из раздумий. Он вздрогнул, а затем бросил короткое: «Войдите». Получив разрешение от своего командира, в кабинет вошел Бальтазар, явно не с хорошими новостями. Ангел боялся отчитаться перед своим главнокомандующим, боялся сейчас сказать правду, но он понимал, что выхода другого нет.

Полдня безуспешных поисков по всей Вселенной — результата нет. С самого утра лучшие воины гарнизона искали Марселину, но толка не было. Её не было ни на Земле, ни в других мирах. Бальтазар со своими воинами посетил много разных миров, обшарил всю планету в поиске невесты Михаила, но все тщетно.

А доложить все равно нужно было.

— Михаил, — сделав глубокий вздох, первым заговорил Бальтазар, заметив на себе серьёзный взгляд командира, — мы облетели всю Землю, были в парочке близлежащих миров, были даже на Марсе.

Услышав это, архангел нахмурился. Бальтазар же нервно сглотнул, продолжая:

— На твоем бы месте, я бы нас сразу не казнил. Мои лучшие воины отправлялись на её поиски, но все без толку. Её нигде нет. Марселина как будто сквозь землю провалилась! — На последней фразе ангел повысил голос.

И тут Михаил вздрогнул. Он медленно поднял руку, подав знак ангелу замолчать. Бальти удивленно прищурился, а затем в его руках появился бокал с виски. Ангел пожал плечами и сделал глоток. Он думал, что Михаил сейчас начнет на него ругаться или сделает замечание относительно приема алкоголя в его кабинете, но ничего этого не было. Задумчивый Михаил даже не обратил на стакан внимание, что было очень странно.

— Повтори, Бальтазар… Ты сказал сквозь землю?

Ангел в недоумении посмотрел на своего командира, нерешительно покачав головой.

— Сквозь землю… А что? Я что-то не так сказал? Ты только не ругайся…

— Да ты гений! — вскричал архистратиг.

Бальтазар от удивления в один глоток осушил стакан.

— Иногда тебе даже полезно принимать алкоголь, Бальтазар, — саркастично продолжил Михаил, ещё больше шокируя беднягу.

«Если я сейчас правильно предполагаю, то я, кажется, догадываюсь, где сейчас может быть Марселина. Дело даже не в сердце, а в разуме. Если так прикинуть, сложить все пазлы и подумать… Подумать о Люцифере, и о том, что я сделал, то тогда всё складывается! Я же сделал больно младшему брату, поцеловав тогда Палами, а он… Он хочет сделать больно мне… Пора с этим заканчивать!» — подумал про себя Михаил, бросив взгляд на своего солдата.

— Бальтазар, — начал он, — сейчас остаешься здесь за главного, а мне нужно слетать в одно место! А, хотя нет… Иди обратно в гарнизон. Меня не будет какое-то время. Не дебоширьте здесь с Габриэлем.

И архангел, щелкнув пальцами, внезапно исчез, не дав Бальти ничего ответить.

А тем временем, под дверью кабинета Михаила стоял Габриэль, который слышал весь разговор брата и друга, и ему уж очень стало интересно, куда отправился Михаил. Недолго думая, сладкоежка тоже исчез.

Бальтазар, постояв еще пару минут и ошарашенно попялившись на пустое место архистратига, покачал головой, нахально налил себе в стакан коньяка из запасов Михаила и отправился в свой гарнизон.

Комментарий к И снова адский день

Марселина - http://cs319031.vk.me/v319031708/3083/eYZ7iElsloI.jpg

http://lichnosti.net/photos/364/13612188669.jpg

Немного не дотянула до 8 Марта =)

Заранее поздравляю всех наших прекрасных дам с этим замечательным, весенним женским днем.

Пусть радостью сегодня солнце светит,

В тени оставив сноп больших тревог,

И все цветы, какие есть на свете,

Цветут сегодня пусть у ваших ног.

От себя же хочется пожелать прежде всего женского счастья. Обычного женского счастья. Чтобы мы, девушки, оставались такими же красивыми, нежными, и чтобы украшали жизнь мужчины.

Ваша Полина =)

========== В объятьях смерти ==========

Комментарий к В объятьях смерти

Простите за оооочень долгую задержку.

У авторши были проблемы со здоровьем и подготовка к защите дипломной.

Через неделю я буду защищать свой дипломный проект, и все это время шла к нему подготовка. Поэтому я очень извиняюсь перед всеми вами, мои любимые, за таакую вот задержку.

После своей защиты, я торжественно клянусь, что главы будут выходить чаще.

Спасибо огромное тем, кто меня ждал и верил! Вы чудо!

Светик, Линочка, Дашка, Люська и другие!

В этой главе действия описаны как в прошедшем времени, так и в настоящем. Резкие переходы от прошлого к настоящему.

Это я знаю, и это сделано специально.

Отдельное спасибо Дашке моей, любимому Варахаилу, что она написала половину главы =)) Люблю тебя! Ты у меня лучшая.

И да. Главу я не проверяла повторно, поэтому если увидите ошибки, выделяйте их мышкой. ПБ в вашем распоряжении.

Да, и следующая глава будет уже только после моей защиты диплома.

Пожелайте мне удачк

Give me a reason to believe that you’re gone

I see your shadow so I know they’re all wrong

Moonlight on the soft brown earth

It leads me to where you lay

They took you away from me but now I’m taking you home

I will stay forever here with you

My love

The softly spoken words you gave me

Even in death our love goes on

Михаил очутился в большой темной камере. В высокие узкие окна пробивался зловещий багровый отсвет. На стенах были закреплены факелы, дающие неровный свет. Архистратиг замер, увидев распятую на каменном полу темницы фигурку с безвольно распластанными белыми крыльями. Лужицы крови около ангелессы, страшные раны, закрытые глаза — все это охватил в одно мгновение взглядом побелевший Михаил.

Возле ангелессы стоял его младший брат, держа в руках свой меч…

И увидев всю эту картину, ярость, адская, неимоверная, мгновенно загорелась в сердце архистратига. Он не мог поверить, что видит перед собой такую Марселину. Его любимую, хрупкую, но при этом сильную невесту. И боль, ужасная боль завладела его сердцем. Он с холодом в глазах взглянул на младшего брата, а далее сделал то, что он и сам не ожидал. Со всей силы, на которую был только способен архистратиг, он развернулся и откинул брата к противоположной стене. Сильная волна откинула Люцифера, тот отлетел и здорово ударился. Голубые глаза наполнились непониманием, а сам он лежал на полу.

Блондинка приоткрыла глаза.

— Михаил…

***

Палами сидела в своей комнате, которую ей выделил Габриэль в собственном доме, бездумно смотря на страницы какой-то книги. Тяжелые мысли текли медленно, заставляя голову кружиться.

Внезапный резкий шелест крыльев заставил ее вздрогнуть и вскочить, уронив книгу на пол.

— Ты нужна, Палами.

Крепкие пальцы Габриэля ухватили девушку за запястье. Мгновенная головокружительная тьма — и они оказались в пыточной камере, так хорошо знакомой бывшей демонице. Палами тихо вскрикнула, зажимая рот руками: разъяренный Михаил, стоящий над поверженным Люцифером и лежащая в крови Марси лишили ее способности соображать. Девушка рванулась к мужу, но Габриэль успел ее перехватить и остановить.

— Не вмешивайся, — приказал он, держа вырывающуюся девушку.

От увиденного Палами пришла в шок. Она посмотрела на младшую невестку, и от боли за неё сжалось сердце. Так же она посмотрела и на мужа, который пытался понять, что произошло, и на разъяренного Михаила, сердце которого разрывалось на куски.

Марси приподнялась с пола и отползла, насколько позволила ей боль. Она забилась в угол подальше ото всех. Видя, что второй невестке ещё страшнее и больнее, чем первой, Габриэль оставил шокированную Пройс и подбежал к Марселине. Два пальца на её лбу — и большие раны затянулись, а ей стало значительно легче.

— Как ты посмел?! — шипел Михаил, смотря на брата.

Люцифер вскочил, отталкивая архистратига — с такой силой, что Михаил отступил на несколько шагов.

— Как ТЫ посмел! Воспользовался тем, что я в темнице — и попытался мою жену соблазнить?!

Палами зажмурилась, закрывая лицо руками.

— Нет… Только не это! Пожалуйста! Это я виновата! — Она снова было дернулась к двум взъерошенным архангелам, но Габриэль успел ее остановить.

— Да что же ты такая прыткая?! Я не могу то к одной, то ко второй.

Габриэль прижал Палами к себе, а та опять попыталась вырваться. Марсель просто смотрела на все большими глазами, не зная, останавливать ли жениха или нет. Пускай ответит Люцифер за все, что он натворил. Но с другой стороны, и Михаил был не прав. Они оба друг друга стоили!

— О, Палами, бросила любовничка? — От иронии Люцифер не избавился.

— Ты не виновата, — буркнул Михаил, еле сдерживаясь, чтобы не взлохматить светлые волосы брата ещё сильнее.

— Один-один, Михаил. Ты сделал больно мне, я — тебе!

Михаил медленно повернулся к брату. Глаза архистратига вспыхнули, а пальцы сжались в кулаки.

— МНЕ надо было делать больно, брат. Марселина не причем. Только я один во всем виноват — меня и бей. Я даже отвечать тебе не буду. Ну?!

Старший архангел выпрямился, развел руки в стороны, пристально глядя на брата.

Палами рванулась из рук Фокусника, увидев, что в руке мужа появился меч.

— Люцифер, нет! Пожалуйста! Только не его!

Марселина тоже вскочила, а Габриэль разозлился.

— Я тебя, дуру, сюда привел не для того, чтобы ты под мечом помирала! А чтобы вы четверо наконец-то разобрались между собой!

— Разобрались? Да они же убьют друг друга! — заявила младшенькая невестка, которая теперь не была похожа на воина гарнизона, а скорее на загнанного в угол котенка… Она вскочила и попыталась подбежать к жениху, но легкий щелчок пальцев сладкоежки, и Марси летит назад.

Габриэль недовольно посмотрел в сторону Марселины и задумался. Пока оба старших брата решали кто прав, а кто виноват, он незаметно для всех исчез из темницы, появившись за её пределами. Он что-то прошептал на енохианском, и камеру озарил легкий белый свет.

— Они не убьют друг друга, — проговорил Фокусник и исчез.

Люцифер вертел в руках меч.

— О, Михаил, зачем мне делать больно тебе? Ты увел у меня Палами, я у тебя Марселину. Все честно. Дать тебе сейчас в морду, зачем? Тем более, я маленьких не бью.

Девушки и ахнуть не успели, когда Михаил бросился на брата. В руках архистратига пламенел багровым меч. Два клинка, встретившись, зазвенели, в стороны прыснули снопы искр.

— Ненавижу! — сквозь зубы прошипел Люцифер. — Вы разрушили все! Так катитесь оба отсюда!

Он пинком отбросил Михаила к стене и повернулся к жене.

— Слышишь, Палами? Забирай своего любовничка — и катитесь отсюда колбаской!

— Черт, что же делать?

Младшая невестка в растерянности бросилась к обезумевшей от горя Палами. Та только смотрела на все, чувствуя, что сейчас расплачется… Но она будет сильной, она не даст обоим братьям друг друга убить.

— У тебя остались способности? Хоть какие-то? Благодать?

— Нет, — пропищала Марселина, — совсем чуть-чуть, а что?

И глаза Палами загорелись слабой надеждой. Она посмотрела на Марселину, а та поняла, что ейнужно делать. Ангелесса нерешительно пошевелила пальцами и мечи, которые скрестились над головами обоих архангелов полетели в разные стороны.

— Остановитесь! — вскричала блондинка и бросилась к Михаилу. После пыток она чувствовала себя ещё слабой, и бег ей дался с трудом, вызывая очередную волну боли.

Но архистратиг оттолкнул от себя невесту.

— Исчезай отсюда, — прошептал Михаил возлюбленной. — Скорее. Переносись в гарнизон, там Бальтазар.

— Она не сможет, как и вы все…

Палами попыталась подойти к мужу — но отшатнулась, наткнувшись на пламенеющий адским пламенем взгляд. Такой ненавидящий…

Она всхлипнула без слез.

— Любимый… Кроме тебя, у меня никого нет и не было. Я клянусь тебе всем, чем хочешь. То, что случилось в Париже — было секундной слабостью, просто не успела…

Люцифер взмахнул рукой, отметая все, что пыталась сказать ему девушка.

— Заткнись. Я не верю — ни тебе, ни ему. И либо вы убираетесь отсюда на счет «три», либо кто-то из вас сегодня умрет!

— Идиот ты лохматый, послушай её. Она и вправду не виновата! — Михаил бросил взгляд на клинок, который валялся на полу, пытаясь его притянуть. Не тут-то было.

Если Марселине Габриэль позволил применить способность, то этим двоим нет. Удивленный Михаил посмотрел на свою руку, а затем на меч.

— Так вот, — продолжил архистратиг, — она не виновата. Между нами ничего не было! Ничего. Я тебе клянусь чем хочешь. Я её слегка поцеловал, а потом… Потом она сказала, что предана тебе! А ты, идиот, делаешь больно всем. И ей, и себе и моей невесте!

— Вот как ты заговорил, Сулейман, — Люцифер хмыкнул, бросив взгляд полный холодности в сторону жены. — Сначала моя Палами, потом Марси. Да ты самец! Похлеще Габриэля, — не унимался он.

Девушки притихли в углу, безотчетно схватившись за руки — как будто ища друг у друга поддержки.

Михаил взревел и бросился на Люцифера с голыми руками, а тот, не ожидавший от брата такой прыти, отшатнулся, и архистратиг схватил свой меч.

— Самец?! Ты — самовлюбленный идиот, братец! У тебя есть все, но ты сам рушишь! Собственными кривыми ручонками!

Люцифер побледнел и, подняв меч, медленно двинулся на Михаила.

Две фигуры посреди камеры, кружат в страшном и одновременно завораживающем танце.

В танце смерти…

***

— Они сейчас друг друга убьют! — вскричала Марселина, окинув взглядом темницу. — Где Гейб? Я не могу на это смотреть.

— И что я сделаю? — Палами посмотрела на серьёзную драку обоих братьев, а затем вскочила.

Пройс, не ведая, что творит, бросилась к деверю и мужу… В темнице, в очередной раз, послышался противный лязг мечей, которые скрестили два великих архангела. Михаил занес меч, который в тусклом свете факела зловеще заблестел. Люцифер же, видя угрозу, пригнулся, и меч попал в стену, оставив там глубокий след.

— Идиот, ты успокоишься? — прошипел Михаил, отражая атаку.

— Он его ранит сейчас! — запаниковала Марселина и стала кричать одно только имя «Габриэль».

Люцифер нехорошо улыбнулся — от этой улыбки-оскала Михаила продрал мороз. Подняв меч, Дьявол бросился на брата, тесня его к стене бешеными выпадами.

Экс-демон вдруг медленно сделала шаг вперед.

И еще один.

Багровый меч прошел буквально в миллиметре от лица Михаила, срезав прядь волос…

Дальше все случилось как в кошмарном сне. Палами не заметила, как оказалась около Люцифера, в эпицентре битвы. Дьявол, одержим желанием отомстить старшему брату даже не заметил, как занес меч над головой Михаила. Тот машинально увернулся, переходя в контрнаступление.

Минута — и Люцифер заносит меч, отражая атаку. Промахивается, и меч попадает в неё саму.

Она толком и сообразить ничего не успела. Боль, ужасная, адская, тупая боль, воткнутый в бок клинок, из-под которого на пол темницы капает алая кровь. Капли крови заполняют пространство около Палами, зловещим веером окропляя стену.

Говорят, демоны почти не чувствуют боли…

Брехня!

Когда лезвие архангельского меча вошло в ее плоть, Палами показалось, что она попала на раскаленную пику в Аду…

Боль — режущая, уничтожающая…

Боль — и растерянные голубые глаза возлюбленного напротив…

Время шло на минуты, а Пройс уже и не почувствовала боли. Только в груди стало как-то сразу горячо.

— Лучше меня, чем брата, любимый…

Почему так дрожат ноги? Так хочется прилечь — она ведь так устала…

— Нет…

Меч со звоном падает на каменный пол. Люцифер одним движением оказывается возле жены, подхватывая ее.

— Дурочка… Что же ты наделала?!

Он, с болью смотря в тускнеющие глаза любимой женщины, медленно опускается на колени, не отпуская Палами.

Она тихо кашляет-вздыхает — и из уголка рта по подбородку и шее бежит струйка крови.

— Не… допустила братоу…бийства… Ты — моя жи…знь, Люц… Ради тебя…на все…

========== Вовремя пришедшая ==========

Seven devils all around you

Seven devils in your house

See I was dead when I woke up this morning

I’ll be dead before the day is done

Before the day is done

Михаил медленно отступил, неверяще смотря на брата и невестку. А потом, отбросив меч, бросился к дверям, стуча в них руками и ногами.

— Гейб! Медовый засранец — СЮДА! — в панике кричал он.

Габриэль появился на другом конце камеры. Он внимательно посмотрел на все, что происходило. Архангел на редкость был серьёзным, и во рту ни конфетки. Нет, он не этого добивался. Все пошло не так, как предполагал сладкоежка. Он быстро подбежал к Люциферу и посмотрел на того умоляющим взглядом.

— Я не знал…

Светоносный ничего не ответил, а только прижал к себе тело возлюбленной, которая уже закрыла глаза.

— Заткнись, — прошипел Люцифер, смотря на сладкоежку. — Что делать? Выпусти нас отсюда…

Фокусник помедлил, опустил голову и посмотрел на хмурого старшего брата и на такого же Михаила. Ситуация полностью вышла из-под контроля.

— Проблема одна, — начал он. — Все пошло не так, как я думал. Я не могу снять заклинание, которое наложил… Исчезнуть отсюда не получится. Только сюда, а обратно. Сюда я мог перенестись, но как выбраться обратно.

Архистратиг побледнел, а Люцифер как будто и не слышал брата. Сердцем он чувствовал — его любимая уходит.

— Не оставляй меня, Паламиэль… — Тихо-тихо прошептал он. — Без тебя мне нечего здесь делать…

Михаил встряхнул Габриэля, видя адскую боль младшего брата.

— Думай, болван!

— Чем. Он. Подумает?! — встрял Люцифер, прижимая к себе полумертвое тело любимой жены. — Она умирает, Михаил! Время идет на секунды…

— Это я и так знаю. Давай, думай, Габи! Скорее! Соображай! Или тебя конфетами накормить?!

Голос архистратига срывался на крик.

Габриэль хмыкнул и впервые почувствовал себя в растерянности. Что делать он понятия не имел. Снять магию, которую он сам же наложил выдалось задачей не легкой. Фокусник ничего не ответил, а только присел на пол, пытаясь хоть что-то сообразить.

— Если есть одно заклинание, значит, должно быть и обратное…

— А если Гримор? В этой древней книге есть обратное заклинание. Если его прочитать, заклятье исчезнет, и мы отсюда свалим. А потом накажем Габриэля! — предложил Люцифер, вспоминая, что они в Аду, а, значит, на его территории.

— Проблема в том, что отсюда не исчезнуть. Как ты книгу достанешь? — Михаил понял, о чем говорил младший брат.

— МЭГ! — вскричал Люцифер.

— Точно, Мэг! — повторил за ним Габриэль. — Она же здесь.

— Ждем её… А пока иди сюда и помоги мне! — Люцифер сердито посмотрел на младшего брата. — Ты меня силы лишил, как я ее смогу вылечить?!

— Чем я тебе помогу? Я не знал, что так выйдет! Палами сама нарушила все. Мой план был, чтобы вы поговорили спокойно, сидя взаперти. Ведь известно всем, что заточение объединяет. Но я не знал, что будет потом драка, и Палами бросится в её эпицентр! Она сорвала план мой, а теперь вот…

— Не знал он. Скажи это МЕРТВОЙ ПАЛАМИ! — взревел Михаил, склоняясь над невесткой.

— Она не мертвая… Пока не мертвая… Михаил, что делать?!

И в этой ситуации оба брата давно забыли предательство Палами и Михаила. История с поцелуем мгновенно отошла на второй план и уже была не важна, а на смену ей пришла ещё большая проблема. Все находящиеся в темнице забыли об псевдоизмене, а страшное положение их сплотило. Люцифер перестал злиться на брата и думал только о спасении жены.

— Кажется, идет кто-то, — прошептала Марселина, о которой все забыли.

Звуки накатывали волнами, то накрывая с головой, оглушая, то откатывая — и становились невнятными шепотами…

Надо сказать что-то очень важное… Что-то…

Палами с трудом открыла глаза.

— Люц…

Архангел тут же забыл про всех.

— Палами! Я здесь.

— Я не вижу тебя — это неважно. — Сил девушки хватало только на шепот. — Я так тебя люблю…

Все. Она сказала.

Тьма накрыла Пройс.

***

Люцифер судорожно моргнул и переложил возлюбленную на пол. Он попытался привести её в чувства, но ничего не вышло. Взял за руку молодую супругу, а та — холодная. Пульса нет. Она не чувствует ни боли, ни слез, ничего. Только понимает, что навсегда покидает ЕГО.

Светоносный склонился над супругой и поцеловал её белое лицо. Михаил же просто не знал, как помочь брату и что посоветовать в этой трагической ситуации. Он только прижимал к себе перепуганную всеми событиями Марселину, гладя её по светлым волосам. И вот резко дверь начала отворяться, а сама темница озарилась ярким светом, таким же, который был у Габриэля.

От неожиданности архистратиг, который обнимал Марси и стоял около входа, быстро отпрыгнул от двери, отпустив невесту, и в проеме показалась темноволосая голова Мэг Мастерс.

— Что за… Пришла проведать Марселину. Эй, вы что все тут делаете? — спросила она, смотря на гостей темницы.

Ничего и никого сейчас не слышал Люцифер. Прижимая к себе тело возлюбленной, он шептал ей на ухо что-то, закрыв глаза и раскачиваясь.

Мэг, замерев, посмотрела на Повелителя, потом на Палами в его руках и лужу крови.

— Так. Что происходит? — Даже Михаил отшатнулся от взбешенной Мастерс.

— Кхм! Мэг! Нужна Гримор — и ОЧЕНЬ быстро! — залепетал Габриэль.

Объяснить демонице, что требуется, заняло у архангела буквально несколько секунд. Мэг исчезла, а Габриэль присел рядом с Люцифером. Осторожно коснулся двумя пальцами ко лбу Палами.

— Держись, Люци. Она еще жива…

***

Поиски древней архангельской книги под названием Гримор выдались для Мэг задачей не из легких. Её перенесло в Дэлавер в спальню Люцифера и Палами. Как она догадаться, что книга может быть там? Все очень просто. Она обшарила весь Ад, попыталась найти её тут, но безрезультатно. Поразмыслив, до демонши дошло, что Люцифер мог хранить книгу в таком месте, куда бы не сунулся ни один глазик любопытных демонов. Да и она была бы там в безопасности. И вот, так думая, Мэг перенеслась в дом Ника. Перевернув всю комнату вверх дном, демонша начала искать книгу. Все тщетно, её нигде нет. Мастерс запаниковала, обхватила лицо ладошками, попыталась сообразить и найти что-то в огромном бардаке.

Ничего не вышло. Книги не было.

И вот, собираясь уже выходить, внезапно внимание Мэг привлекла небольшая коробка, которая виднелась под занавесками. Мастерс подошла, нерешительно одернула занавески и взяла её. Она начала оттуда выкидывать разные бытовые вещи наподобие телефона, блокнотов и тому подобного, а потом, на самом дне и показалась древняя книга.

— Ну ты даешь, — прошептала Мэг и достала старинную Гримор.

***

Перекинуть Гримор через порог, не пропускающий живых, оказалось проще простого.

Габриэль сразу открыл фолиант на нужной странице, проговорил несколько слов на енохианском — и вспышка буквально ослепила Мэг. Когда же она наконец-то проморгалась и предметы обрели более четкие очертания, то обнаружила перед собой совершенно пустую пыточную. Только лужа крови прямо посередине говорила о трагических событиях, развернувшихся здесь.

Не долго думая Габриэль перенес всех в дом Ника, в спальню Палами и Люцифера.

Он стоял в дверном проёме, скрестив руки на груди и наблюдал за Михаилом и Люцифером, которые вместе с Марселиной пытались «вернуть» Палами.

— Ну вот… Зато теперь они больше не будут драться. — Младший архангел кивнул, улыбнулся и исчез…

Михаил даже не обратил на исчезновение брата внимания. Он перевел взгляд на до сих пор напуганную Марселину, и пока Люцифер бережно укладывал жену на кровать, архистратиг прошептал:

— Всё хорошо, Марси, ты выдержала это. Переносись в Париж, в Рамбулье.

Блондинка попыталась воспротивиться решению архистратига, но тот был непреклонен.

— Я скоро буду, — заверил Михаил невесту. — Не переживай за меня.

— С тобой ничего не случится? — переспросила она, чувствуя, что стоять все тяжелее.

После пыток она была ещё слишком слабая, и ей нужно было только лежать. Видя это, Михаил нежно взял за руку невесту и взглянул в бледное, перепуганное лицо любимой.

— Ничего, обещаю!

И ей ничего не оставалось, как последовать совету архистратига. Послышался легкий шелест белоснежных крыльев, и Марселина из комнаты исчезла.

Михаил перевел взгляд на Люцифера, который находился около жены. Он уже не слышал последних слов брата и не обратил внимание на исчезновение Марселины.

Падший быстро разорвал теплое платье Палами, оголив огромную рану. Пока Михаил мысленно поддерживал его, архангел склонился и приложил ладонь на рану. Он стал что-то шептать, и его ладонь загорелась ярким белым светом. Многострадальная люстра в спальне все-таки упала, буквально в метре от вздрогнувшего Михаила.

— Ничего, потом повесим обратно, — прошептал Люцифер, и снова притронулся к ране.

Он прошептал ещё несколько слов, и рана стала медленно затягиваться.

— Она придет в себя. Позже, — облегченно констатировал Дьявол.

— Твоих сил хватило?

— Как видишь…. Главное, она жива…

Комментарий к Вовремя пришедшая

Тааадам! А мы подошли к финалу))))))))))))))))

Глава вышла опять с опозданием. Знаю. Но я защитила диплом!!!! В общем, бухаем =)))))))))))))))))) Всееееееее я счастлив.

Да, Дашульке-Варахаилу опять огромное спасибо. Опять она помогла Полине и тоже написала главу))

И ещё. Я снова не проверяла главу. После защиты диплома я.. ну сами понимаете, ахахаххаааах. Поэтому ПБ в вашем распоряжении. Указывайте мне, если встречаете ошибку в тексте. Буду признательна

https://vk.com/pauline_brunet_fanfic. И я наконец-то обновила группу по фанфику. Добро пожаловать =)

========== Все будет, но не сразу (Финал. Конец) ==========

Комментарий к Все будет, но не сразу (Финал. Конец)

ТААААДАМ, Я ЭТО СДЕЛАЛ!!! ДВА ГОДА ПРОЛЕТЕЛО. ПОВЕРИТЬ ПРОСТО НЕ МОГУ!!!

Отдельное спасибо хотелось сказать своим читателям, которые напротяжении всей истории меня поддерживали. Ребята, если бы не вы, ничего бы не вышло. Каждый отзыв (маленький, большой) давал мне энергию и придавал мне желания писать дальше. Вы просто потрясающие, неимоверные!!! Гранд мерси, дорогие мои! Большое мерси, архангельское!

А моим любимым братикам я отдельно кланяюсь до земли.

Благодарю, что вкладывали труд в этот фанфик, что тратили свое время на проверку глав и вообще, что всегда были рядом со мной. Ваши советы мне были необходимы и спасибо, что вы есть!!!! СЧАСТЛИВ.

Я очень-очень вас всех люблю!

Итак, братики-пернатики.

За много месяцев у нас образовалась своя потрясающая, неимоверная СПН семья. Те, кто это прочитают сразу же поймут о чем я. И братья давали мне повод для гордости.

Я - ваш архангел Михаил, архистратиг очень вами горжусь и машу белыми крыльями.

Я хоть и ставлю статус “завершен”, но ведь это ещё не конец.

Совместно со Светиком, с Люцифером моим, братишкой любимым, мы будем выкладывать наш общий фанфик. Эта ангельская история об ангелессе Марселине (Кстати, именно эта ОЖП полюбилась многим) и ангеле Вельзевуле. Думаю, будет интересно.

Ну, а пока на этом усе)))))))

Михаил уполз в закат XDDDDDDD

Do you remember standing on a broken field

White crippled wings beating the sky

The harbingers of war with their nature revealed

And our chances flowing by

If I can let the memory heal

I will remember you with me on that field

When I thought that I fought this war alone

You were there by my side on the frontline

When I thought that I fought without a cause

You gave me a reason to try

Уже несколько часов Палами лежала без сознания в спальне. Около неё всё сидел Люцифер, держа любимую за руку, а возле окна стоял Михаил, смотря на холодный снег за окном. Архистратиг все равно чувствовал напряжение, которое повисло над ним огромной грозовой тучей, ведь в комнате был младший брат, который совсем недавно чуть ему перья неповыдирал. Да и самому ему было не комфортно, ведь с Люцифером они так и не выяснили отношения.

Тишину в комнате вдруг нарушил резкий звук. Михаил вздрогнул и обернулся. Это просто Люцифер расхаживал по комнате туда-сюда, которого снова охватила ярость. С угрюмым видом он, буквально, расшвыривал все, что попадало под ноги.

Михаил понаблюдал за братом, а потом не выдержал:

— Не качайся маятником, Люцифер! Меня укачивает…

Архангел резко остановилс и подошел к брату. Сейчас он уже был менее злой, чем, буквально, час назад. Но все равно обида на архистратига была в его сердце, и ничего он не мог с этим поделать. Да и Михаил сам чувствовал обиду на Люцифера, ведь тот пытал его невесту.

— Маятником?! — переспросил Падший, сверля взглядом Лидера Рая. — Все вот это из-за тебя! Ты посмел притронуться к моей жене! Поцеловать её…. И что мне делать?

— А ты посмел притронуться к моей невесте, — произнес Михаил, тоже смотря на него.

— А ты!..

Тут Люцифер остановился.

Схватился за волосы, с силой дернув.

— Что же мы с тобой делаем, брат?!

Светоносный обернулся к кровати, на которой все так же неподвижно, мертво лежала Палами.

— Что делаю Я?.

— Ты себе сейчас все вырвешь и не будет у меня лохматого брата, — попытался пошутить Михаил, но у него это не вышло. — Правильнее сказать, что мы наделали!

— И пострадали наши девушки, это самое плохое… — Архангел нахмурился, при этом не сводя глаз с Палами. — А если она не придет в себя. Михаил, она умереть может…. И я в это виноват.

— И я, но хватит самобичевания! Проблему нужно решить, Люцифер. Мы тут не правы были, оба, а пострадали наши любимые. Моя Марселина сейчас не в лучшем состоянии!

Светоносный промолчал. Он присел на край кровати, взял Палами за руку. Прижал ее ладонь к губам и застыл.

Михаил, поколебавшись, сел на стул, напротив Люцифера.

— Как мне убедить тебя, что ничего не было? Как доказать тебе, что никаких чувств к Палами, кроме любви брата к сестре, я не испытываю?

— Никак! — буркнул Люцифер, сложив руки на груди.

Архистратиг молча смотрел на брата, чувствуя, как внутри горит и печет.

— Эх, ты… Глупый младший братец…

***

Холодный снег сыпался за окном, покрывая землю белым покрывалом. Холодно, на улице ни души. Все нормальные люди в это время сидят по своим домам и не выходят на улицу, потому что ужасный холод им просто не позволяет. Только в небольшой таверне, которая располагалась на окраине Пайк-Крика, постоянно горел свет. Точнее, просто свечи, которые стояли на столиках и странным, каким-то загадочным отблеском отдавались на фоне снежной погоды.

— Привет, белоглазенький ты мой. Зачем звал?

Габриэль сидел за одним из дальних столов таверны и ел шоколадные конфеты, запивая их коньяком. Напротив него сидел никто иной, как Аластар, который не обращал внимания на шоколадную трапезу Проказника. Адский Палач положил руки на стол и застыл в ожидании.

— Планшет у меня один есть, — начал демон, дождавшись, пока Фокусник конфету прожует. — Его показала Джули, демоница одна, Люциферу и вся эта каша заварилась.

Габриэль, посерьезнев и отставив в сторону стакан, протянул руку.

— Показывай. Я знаю, о чем ты.

Аластар протянул планшет архангелу, а сам взял его стакан, делая глоток.

— Знаю, как вы все, небесные, к нам относитесь. Но я не верю, что моя девочка могла так поступить. И никогда не поверю! Так что я решил провести собственное расследование.

— Шерлоком заделался? Что, пыточки не интересны стали? Или ты пошел по стопам Винчестеров? Динушка на тебя плохо повлиял, — съязвил Габриэль, проведя пальцем по экрану.

Он сразу же нашел нужную видеозапись.

— Габриэль, пыточки мне никогда не надоедают. Ты смотри-смотри.

— И что? Я видел это… Знаю я, что Палами не виновата. Это знают все, кроме моего старшего братишки! Но зачем ты мне показал повтор.

Демон ухмыльнулся, снова взяв гаджет. Он провел пальцем по экрану, открывая ещё одну видеозапись и показывая её Габриэлю.

— Оказалось, дура Джули засняла на камеру не только поцелуй, но и что было после него. Она сохранила файл два раза. Это вторая видеозапись, на которой Палами отталкивает Михаила, говоря, что она жена Люцифера.

Габриэль прожег взглядом Аластара, отобрал у него свой стакан. А потом запустил второй видеофайл.

— Это… Так, адовенький, посиди-ка тут. Я мигом!

И архангел исчез.

Аластар усмехнулся и подозвал официантку…

***

Тем временем в доме Ника Михаил опять отошел к окну. Сейчас, когда он немного успокоился, он опять начал беспокоиться о Марселине — Габриэль ей помог, это он помнил. Но как же он хотел сейчас оказаться рядом со своей любимой!

Но оставить Люцифера одного и в таком состоянии он не мог.

Резкий шелест крыльев заставил его отвернуться от окна.

— Габриэль?..

— Братики мои лохматенькие и светленькие! Вы оба законченные идиоты, — заговорил сладкоежка.

Михаил и Люцифер синхронно уставились на дерзкого младшенького. Глаза архистратига стали как две большие тарелки. Видя такую реакцию на его появление, сладкоежка только хитро заулыбался и провел по волнистым волосам.

— Прости? Ты назвал нас идиотами? — первым заговорил Светоносный, которого появление Гейба явно удивило.

— Тебя в особенности! Ты идиот, Люцифер, маленький придурок. Ну, да ладно! Знаю я, что я дерзкий засранец и сладкая попка, не продолжайте. Но к вам я по другому поводу. Здесь кое-что появилось, и это кое-что полностью оправдывает Палами, но не оправдывает Михаила. Но с Михаилом ты сам разберешься, а я пришел доказать, что невестка не предавала тебя. Смотрите.

И Габриэль протянул Люциферу тот самый гаджет.

Люцифер помедлил, переглянулся с Михаилом. Потом взял планшет и провел пальцами, запуская видео.

Архистратиг сделал несколько шагов, заглядывая через плечо брата.

Вот он — тот парк. Вот он — тот поцелуй.

Светоносный почувствовал, как перед глазами опять появляются яростные черные точки.

И вдруг картинка резко поменялась.

Не веря своим глазам, Люцифер увидел, как Палами резко отталкивает его брата и с искаженным яростью лицом что-то ему говорит. А потом резко разворачивается и почти убегает за деревья.

Последние секунды видео — Михаил, на лице которого явно видно неверие, удивление и… Страх?!

Видео давно остановилось, а в комнате все еще очень тихо. Габриэль, прислонившись плечом к косяку, с усмешкой смотрит на застывших братьев…

— Ну, допустим, — первым заговорил Люцифер, которого гробовое молчание начало угнетать. — Её вины в этом нет, но кто сказал, что нет вины в этом Михаила?! С Палами-то я поверил… А вот со старшеньким. Не обессудь, Габриэль, но с Михаилом будет отдельный разговор.

— Эм, минуточку! — Михаил закатил глаза, так как история снова повторялась. — Теперь ты знаешь правду. Я виноват, да. Я не отказываюсь от своих слов. Виноват. Вина моя огромна, и такое нельзя забыть, но ведь…

— И он виноват! — заявил Габриэль, за щекой которого была шоколадная конфета. — Он пытал Марселину! Он виноват. И ещё как виноват. Ваша вина тут равная, и вы можете заткнуться и подумать своими котелками, что совершили равные преступления, и винить только Михаила, ты, Люцифер, права не имеешь.

— ГАБРИЭЛЬ! — хором воскликнули Люцифер и Михаил.

— Это уже просто подстрекательство, медовый ты наш! — Михаил грозно посмотрел на брата.

Люцифер вдруг рассмеялся, отбрасывая планшет и закрывая лицо ладонями.

— Ох, Отец… Какие же мы все-таки идиоты! — невнятно воскликнул он.

А потом встал, посерьезнев, и повернулся к Михаилу.

— Наш дурашливый братец прав. Ты сделал больно мне и Палами, и это твоя вина. А я сделал больно тебе и Марселине. Это моя вина. Груз этой вины будет на нас обоих еще долго…

— Поэтому я предлагаю Михаилу быстро валить к безутешной Марси, которая вообразила себе уже все самое страшное, до чего могла только додуматься! — Габриэль сосредоточенно разглядывал леденец на палочке. А потом серьезно посмотрел на обоих братьев. — И я не шучу. Вам лучше какое-то время побыть врозь. Остыть и подумать о своем поведении.

— Сейчас ты подумаешь о своем поведении! — с укоризной, но без всякого зла произнес Михаил, в душе признавая, что брат прав.

Им с Люцифером пока, действительно, лучше не встречаться. Он будет со своей невестой в том же Париже, а его младший брат в Дэлавере. Пройдет время и раны затянутся, и братья снова смогут друг с другом видеться. Все станет на круги своя. Только нужно совсем немного дать обоим времени.

Михаил резко исчез, а его младшие братья поняли и без слов, что останавливать его смысла нет. Архистратиг перенесся в Рамбулье к безутешной Марселине, которая его мысленно уже похоронила, а Люцифер остался в доме.

— Че-ерт, там же Аластар в кафе. Ой ты ж, — вскричал Габриэль и тоже быстро исчез, оставив удивленного Люцифера с открытым ртом.

Падший невольно улыбнулся и подошел к Палами. Он ещё минуту посмотрел на жену и собирался уже уходить из спальни, как она открыла карие глаза. Теперь Люцифер спокойно выдохнул. Жизни Палами уже ничего не угрожало, а она была в доме, в таком родном для неё Пайк-Крике. Перед глазами Палами все поплыло, но теперь она отчетливо видела комнату и любимого мужа рядом.

Палами улыбнулась, протянула к нему руку — и вдруг воспоминания о битве в камере обрушились на нее огненным водопадом.

Девушка побелела и отдернула руку. Ей показалось, что Люцифер все еще в ярости, и, собрав все силы, она попыталась отодвинуться на другой край кровати.

— Нет, любимая! — Светоносный сел на кровать, схватив Палами за руку. — Не надо… Не бойся.

Он видел страх жены так отчетливо, как будто он стал материальным черным облаком.

— Поздравляю… — Он грустно усмехнулся, опуская глаза и отпуская руку жены. — Ты вышла замуж за круглого идиота.

И тут Пройс невольно засмеялась. Она придвинулась к мужу и посмотрела в голубые глаза. А далее она просто провела ладонью по щеке любимого и облегченно выдохнула.

— А ты женился на истеричке…

— Бывает, — засмеялся Люцифер и махнул рукой. — А ты на идиоте.

И не дожидаясь ответа от любимой, Люцифер сгреб ее в объятия, целуя и смеясь.

Луна, заглянувшая в окно, прикрылась тучей, не нарушая уединения влюбленных… Все закончилось.

***

Габриэль вернулся в свой домик на солнечном Кипре, немного выпивший. Ну, или много выпивший. А виной всему была та таверна и Аластар, которому очень понравился коньяк, и который споил нашего сладкоежку. По головной боли Трикстер понял, что он больше никогда не будет бухать с адским палачом, а Аластару такой поворот событий даже понравился.

И вот, наш архангел перенесся к себе на Кипр, где на диване его ждала Орабель. Уже три дня девушка была без мужа и все извелась.

— Скучала? — спросил сладкоежка, сверкнув медовыми глазами.

— Габриэль! — Ангелесса вскочила с дивана и бросилась к Проказнику. — ЖИВ! — Она даже не обратила внимание на резкий запах алкоголя.

— Жив? — Фокусник звонко рассмеялся и вытащил из-за спины коробку шоколадных конфет. — Там такое было. Сейчас я тебе всю историю расскажу!

Но ангелесса его перебила.

— Помолчи… У меня для тебя новость….

— Подожди, ты даже не выругаешь меня, что я немного пьян? — выгнув бровь, поинтересоваться Габриэль.

— Сегодня тебе можно! — понимающе ответила Орабель. — Я же сказала, у меня для тебя новость!

— И какая же?

— Крылатая, Габи! От аиста новость…

Габриэль помолчал и попытался переварить информацию. А потом, когда до него дошло, он хлопнул в ладоши и подбежал к ангелессе. Закружив её в объятьях, архангел ещё звонче расхохотался.

— Счастлив я! Сладкоежка у нас родится!..

Turn the page I need to see something new

For now my innocence is torn

We cannot linger on this stunted view

Like rabid dogs of war

I will let the memory heal

Iʼll remember you with me on that field

When I thought that I fought this war alone

You were there by my side on the frontline

And we fought to believe the impossible

When I thought that I fought this war alone

We were one with our destinies entwined

When I thought that we fought without a cause

You gave me the reason why.

***

Спустя пол года.

Яркое солнце июля месяца озарило весь Делавер. На улице стояла жаркая погода. Деревья стояли все во свежей зелени, раскинув зеленые ветки, а в воздухе приятно пахло разными цветами: розами, пионами, магнолиями и, конечно же, жасмином. Над цветами этими жужжали пчелы, опыляя разноцветные бутончики.

Люцифер проснулся раньше Палами из-за того, что кто-то сильно и настойчиво стучал в дверь. Нехотя накинув джинсы и футболку архангел перенесся на первый этаж и оказался перед входной дверь. Стук только усилился. И вот он нерешительно подергал ручку — дверь отворилась.

Замер.

На пороге дома стоял его старший брат — Михаил, бережно держа за руку молодую жену. Под просторным цветочным платьем у ангелессы уже виднелся довольно большой и круглый животик. Щеки её были налиты румянцем и беременность ей пошла только на пользу.

— Может, пустишь? — Неловкое молчание около входа первым нарушил архистратиг.

Полгода понадобилась обоим братьям, чтобы все обдумать и взвесить, чтобы все осознать. Полгода старшие братья не общались, и это было к лучшему. Им просто необходимо было подумать «Над своим поведением», как выразился когда-то Габриэль.

И вот сейчас архистратиг стоял перед домом брата, ожидая разрешения войти.

Люцифер невольно улыбнулся, бросив взгляд на кругленький животик невестки, а затем указал на гостиную.

— Проходите, — пригласил он.

Палами тем временем уже встала и вертелась на кухне, дабы приготовить завтрак себе и любимому. Она тоже была одета в такое же цветочное платье, как и Марселина. Видать, мода на них пошла последнее время.

— Давай помогу, — предложила Марселина, войдя на кухню.

Старшая невестка не удивилась визиту Михаила и его супруги. Она была искренне рада их видеть и надеялась, что братья уже забыли все раздоры и недомолвки, а что было в прошлом, давно забылось. И вот, светло улыбнувшись, экс-демон протянула Марселине тарелку с овощами.

***

— Люцифер, — Михаил присел в мягкое кресло в гостиной, закинув ногу на ногу, — давай забудем все, что было раньше. Все что было в прошлом — утекло водой. Нужно жить настоящим…

Светоносный улыбнулся и покачал головой.

— Справедливо, — ответил он.

— Все у нас уже хорошо, а это главное, — продолжил архистратиг.

— Кстати, у тебя девочка?

— Нет, Люцифер, мальчик у меня!

И на последней фразе Падший заулыбался. Он поднялся с кресла — то же сделал и Михаил — и, подойдя к старшему брату, просто обнял его. Тот слегка помедлил и нерешительно похлопал младшего по плечу.

— Вот всё и закончилось. Мы счастливы, а это самое главное. И у нас только начало новой жизни, — прошептала Марселина Палами. Обе девушки стояли на пороге кухни, рассматривая своих мужей.

Позабыв все обиды, братья смотрели на своих возлюбленных — таких счастливых. И таких трогательно-смешных в почти одинаковых широких платьях.

— Ну вот, пора за стол, я уже всё накрыла. Скорее, мальчики! — Палами махнула рукой.

Оба архангела переглянулись и последовали на кухню. Войдя туда, они заметили накрытый столик, на котором стояли несколько салатиков, бутылка дорогого французского вина, а также фрукты. При виде этих лакомств Люцифер улыбнулся, подошел к жене и поцеловал её.

— Моя кулинар, — произнес он.

— Прошу к столу! — Палами оторвалась от сладких губ мужа и пригласила всех за стол. И когда семьи уже сидели, Михаил открыл вино и стал его наливать в бокалы.

— Мне не нужно, — промолвила Марселина, открывая бутылку сока.

— Прости, дорогая, забыл. Виноват. Так вот, — Архистратиг поставил бутылку на стол и посмотрел на брата, жену и невестку, — я предлагаю выпить за нас. Выпить за то, что наконец-то всё хорошо, и что у нас такая крепкая и большая семья… И мы снова вместе.

— И чтобы больше мы никогда не страдали! — дополнил Люцифер, беря бокал.

Палами выпила из бокала вина.

— За нас!

И послышался звон бокалов под дружный и веселый смех.

Как видите, всё с нашими героями хорошо.

The end

========== Дополнение “Сказка о том, как ангелочки Бальтазара проучили” ==========

Сыну Михаила Эмилю позавчера исполнилось шесть лет. Это был очень активный, светловолосый малыш, который уже проявлял способности к боям. Пока детским, но все равно — боям. Эмиль рос здоровым и веселым малышом и был головной болью для Небес, но Михаил гордился сыном и ставил его в пример.

Марселина с дочкой сейчас гостила на Кипре, у Орабель и Габриэля, оставив Михаила с сыном на Небесах.

Архистратиг отложил перо, взглянул за окно — уже утро. А он обещал сегодня сыну показать настоящую тренировку в гарнизоне.

В коридоре послышался громкий топоток, дверь распахнулась, и Михаил улыбнулся — Эмиль был весь перемазан амброзией, курточка была одета наизнанку, а на правом ботиночке развязался шнурок. Сразу было видно — мальчик сильно торопился.

От внешнего вида малыша Михаил слегка улыбнулся. Он примерно догадался, что произошло. Было два варианта: либо малыш подрался с кем-то (что не было удивительным) либо архангел Гавриил снова пытался научить его Фокусам. Михаил надеялся на первый вариант.

— Эмиль, что на этот раз? — поинтересовался архистратиг, подходя к сыну.

Малыш с улыбкой посмотрел на отца, а затем гордо произнес:

— Мы показывали тренировочный бой дяде Люциферу, и чему нас Бальтазар научил. Я так мастерски уложил Этуаль, а она расплакалась…

— Солнышко… — Михаил быстро оттер мордашку от амброзии, поправил курточку и завязал шнурок. — Этуаль — девочка. А ты — мальчик. Её братишка. Ты должен её защищать, а не драться с ней.

— Кто девочка? Она?

Малыш насупился, а затем взъерошил свои светлые волосики. Этим он, видать, пошел в дядю.

— Она не девочка. Она первая начала. Только дядя Люцифер немного разозлился. А вообще светловолосая немного приофигела.

Видать, Бальтазар и этому ребенка научил.

— Так, Эмиль. — Михаил строго покачал пальцем у носа малыша, и тот завороженно уставился на отцовский палец. — Больше я не слышу от тебя словечек дяди Бальтазара и дяди Габриэля, понятно? Иначе я сначала отшлепаю тебя, а потом вымою рот с мылом твоим дядькам!

— Ну вот… Ты снова бу-бу-бу… А вообще, девчонка и вправду офигела. — Малыш захотел показаться взрослым и серьезно-деловито добавил: — Папа, ладно. Я тебя понял. Не буду бить эту су… Девочку…

Архистратиг только покачал головой. Не стоило доверять ребенка Бальтазару. Где же Фредерика была?

— Ладно, сына, ты понял? Больше плохих слов чтобы я не слышал! А теперь пошли извинимся перед маленькой Этуаль. Ты должен защищать её и Бьянку, а не бить.

— Хорошо, — буркнул малыш. — А потом ты покажешь мне настоящую тренировку!

— Я обещал, значит — покажу.

Михаил протянул руку, и мальчик вцепился в его пальцы.

И архангел снова с восторгом подумал, что ни на что не променяет прикосновения этих цепких пальчиков…

***

А в большой зале возле стола сидели Палами и Люцифер. На коленях матери все еще с обидой всхлипывала Этуаль. Не помогало ничего — ни сладости, ни мамины поцелуи, даже водяная лилия, сотворенная папой из воздуха не смогла утешить девочку.

— Маленькая моя! Ну он мальчик. А мальчики все дерутся! — Палами с улыбкой посмотрела на Люцифера и смешно наморщила нос. — Вон, папа подтвердит.

Светоносный прихрюкнул в ладонь — смеяться сейчас было опасно. Этуаль могла еще пуще расплакаться.

— Правда, Этуаль! — Он взял у Палами ребенка и поднял на руки свою светловолосую принцессу. Архангел аккуратно поправил два забавных хвостика на головке дочки, а затем притронулся к ее носику пальчиком. — Я когда-то твоему дяде Михаилу в нос дал!

В его голубых глазах вспыхнули веселые воспоминания из детства. Он вспомнил, как они были с братьями совсем маленькими, и как они были дружны. Каким он был задирой и каким правильным был Рафаил. Каким проказливым был Гавриил и заботливым Михаил.

И только голос дочки вывел его из воспоминаний.

— А папа дяди Михаила сильно тебя потом отшлепал?

Палами все-таки рассмеялась. Этуаль недоуменно посмотрела на мать, а потом на смеющегося отца и сама прыснула.

В это время открылась дверь, и в зал вошли Михаил и Эмиль.

Увидев мальчика, Этуаль тут же насупилась.

А далее случилось самое неожиданное для обоих семеек. Малышка схватила со стола детский пластмассовый меч и оказалась возле удивленного Эмиля. Малыш, не ожидавший такого, еще сильнее насупился и сжал руку Михаила.

Люцифер усмехнулся, но дочку не остановил. Он сложил руки на груди. Что-то ему подсказывало, что сейчас дочка отомстит. Тем более, характером пошла в него же…

— Вот вырасту — и побью Эмиля! — Этуаль сердито сопнула носом и посмотрела на мать. — Правда?

Михаил не успел среагировать, как Эмиль с воинственным кличем бросился навстречу девочке. Только когда дети замолотили мечами, и, сшибая стулья, ринулись вокруг стола, он дернулся было разнять их, но был остановлен Люцифером.

Тот ухватил брата за перевязь меча, почти сдергивая его с пути двух смерчиков.

— Не мешай, братец! Шишки должны зарабатываться самостоятельно! Пусть выпустят пар — все равно через час опять помирятся, ты же знаешь.

Архангел смеялся, смотря, как то Этуаль теснит Эмиля, то он заставляет девочку отступить.

— Игра закончилась? — деловито спросил малыш, замахнувшись на сестренку клинком. — Папа говорит, что я тебя защищать должен. Слаба-ачка-а.

Этуаль хмыкнула, а затем взмахнула в воздухе своим клинком, подалась вперед и провела игрушкой по коже малыша.

— Что ты вякнул?

— Ты слабая. Все девки слабые. А я мальчик!

И не ожидавшая от себя Этуаль резко откинула меч, а затем с разбегу повалила малыша на пол, и тот стал кричать.

Михаил опять рванулся было к сыну, но его опять остановил брат.

— Сами разберутся!

Этуаль в полной мере насладилась слезами Эмиля, встала и протянула мальчику руку.

— Вот. Я тебя побила и больше не обижаюсь! Пошли есть мороженое?

Эмиль вытер слезы кивнул и, взявшись за руки, дети побежали к Ромиэлю — ангелу, который умел делать самое вкусное на небесах мороженое.

— Вот видишь? А если бы мы их развели, они бы еще полдня друг на друга дулись!

— Да ты психолог, братишка, — со вздохом ответил Михаил, ставя стулья обратно. — Маленькие петушки.

— Они все в вас, — ненароком заговорила Палами, смотря на братиков-архангелов. — Люцифер вообще тебе в глаз дал. Он мне сам сказал.

Архистратиг удивленно вскинул бровь, а затем расхохотался.

— Кто мне дал в глаз? Малышка Люси? Это я ему дал в глаз, а онОтцу с плачем нажаловался.

— Я? — Люцифер развел руками, но ответить не успел.

Где-то за окном послышались веселые голоса ребятни, а затем и Бальтазара:

— Да зачем вам то мороженное? Смотрите какое растение интересное!

— Растение? — Михаил с Люцифером переглянулись. — У нас же у крыльца только крапива раст…

Он не успел договорить, как со двора раздался дружный рев и голос Бальтазара:

— Эх, вы! Я же сказал — ПОСМОТРЕТЬ! Зачем хватать-то сразу?!

Не сговариваясь, оба архангела вылетели за дверь…

И офигели от увиденного. Ребятня синхронно плакали и чесались, а Бальтазар пожимал плечами, вальяжно потягивая изумрудную жидкость.

— Этуаль! — вскричал Люцифер, быстро подхватив кричащую дочку.

— Эмиль! — повторил за ним Михаил, успокаивая сына. — Ну, Бальти…

— Что? Я же их наставник. Вот и поучились. Теперь не будут трогать ее. Они же дети и познания нового и неизведанного это нормально!

Люцифер прищурился, прищелкнул пальцами и Бальтазар, поперхнувшись, с силой закашлялся.

Выпрямился.

Икнул.

И Эмиль вместе с Этуаль радостно захлопали в ладоши, подпрыгивая и показывая пальчиками на разноцветные пузыри, вырывающиеся у ангела изо рта и ушей.

— Я же пошутил! А что я не прав? В Эдеме столько всего неизведанного, которое они должны будут познать, — заговорил ангел, пуская разноцветные шары.

А ребятня весело хохотали.

— Ладно, все понял, я больше так не буду! Кстати, ребятня, если вы уговорите Люси снять магию я вам покажу еще одно дерево. От него сразу становится весело и поднимается настроение.

— Я тебе покажу! — хором сказали архангелы.

— Ты у меня не только икать пузырями будешь! — Люцифер нехорошо улыбнулся.

— Ой! — Этуаль даже подпрыгнула. — Он и какать ими будет?!

Бальтазар опять поперхнулся, а Люцифер и Михаил расхохотались.

— Все-все! — Ангел отмахнулся от пузырей. — Больше не буду! Дяденька, верни как было! Фредерика не оценит!

Светоносный закатил глаза, а затем щелкнул пальцами. Пузырики пропали, и ангел с облегчением вздохнул.

— Ну, понял, Бальти, — просмеявшись, заговорил Светоносный, — что будет, если опять ребятню не тому научишь!

— Или вот так будет, если он снова заговорит о конопле!

Михаил щелкнул пальцами, и уши Бальтазара стали похожи на уши Шрека с торчащей толстой серой.

Ребятня снова захохотала, а их наставник схватился за уши и горестно взвыл.

— Михаил! Заканчивайте! Это уже и правда не смешно! Меня жена на порог не пустит!

— И поделом! — Люцифер даже присел. — Будешь в следующий раз думать головой, а не…

Он вовремя закрыл рот, но фразу за него продолжил Эмиль:

— А не попой. Да, папа?

Они все рассмеялись, а Бальтазар, горестно ощупывая уши-трубочки, взмолился:

— Ну все — верните мне мои замечательные, красивые, удобные…

— Все-все! Мы поняли! — Люцифер, смеясь, щелкнул пальцами, возвращая ангелу его облик. — Катись отсюда, пока мы еще чего-нибудь не придумали!

— Ага! — Дети запрыгали вокруг Бальтазара. — Папочка, а сделай дяде Бальти хвостик, как у лисички!

— Желание ребенка — закон! — Михаил торжественно поднял руки, и Бальтазар, коротко матюкнувшись, исчез.

— Папа! Ты обещал вымыть дяде Бальтазару рот с мылом, если он будет ругаться!

И семейство снова дружно рассмеялось.

— Папа, — Этуаль стала дергать Люцифера за джинсы и футболку, — а что такое ПМС?!

— БАЛЬТАЗАР!

Комментарий к Дополнение “Сказка о том, как ангелочки Бальтазара проучили”

Просто забавное и флаффное дополнение)))))) Маленький подарок для вас, мои дорогие, от Полины =)))))))))))))))))))))))))) Многие просили рассказ о малышке Этуаль - получите же и распишитесь)))))))))))

Дашуля, ты удивительна =)

========== Дополнение “Габриэль, день рождения и чудо” ==========

День рождения всегда долгожданный и чудесный праздник для каждого ребёнка. Всем детям нравится праздновать этот день, так как это прекрасный повод, чтобы провести незабываемо время с друзьями и родителями, получить множество подарков, попробовать именинный торт.

С самого утра накрыты столики со сладостями, двор и сад украшены множеством разноцветных надувных шаров с надписями «С днем рождения» или «Нам пять лет», с рисунками веселых смайликов и милых рожиц. Недалеко стоят батуты с разноцветными шарами, игровые площадки, рассчитанные развлекать маленьких гостей, готовятся к своему дебюту клоуны, печется торт.

Все счастливы: и взрослые, и дети.

Габриэль идёт по тихим улочкам Пайк-Крика, думая о чём-то своем. Буквально несколько дней назад, два его старших брата, а также невестка — Палами попали в Клетку, и он в очередной раз лишился семьи. Он самолично стал свидетелем, как они, трое, проваливались в бездну, и один Отец знает, какие испытания их там ждут.

Грустно терять… Боль потери сводит с ума, медленно лишает здравого смысла. Одиночество угнетает, в памяти невольно вспыхивают разнообразные картинки о счастливом архангельском детстве, о братьях, с которыми так любил он играть, об Отце… О первом полете и фокусе, о взлете и падении, о гражданской войне…

Война — страшное слово от которого кровь застывает в жилах. Не хочет он её начинать, не хочет, чтобы все происходило вот так. Рафаил, с которым ему предстоит сразиться, тоже его брат, и какой бы он не был — он — часть его семьи, плоть и кровь. И теперь, когда нет ни Люцифера, ни Михаила, темнокожий архангел единственная его опора, надежда хотя бы на крошечное счастье. И как это горько осознавать, что вот-вот он должен взяться за оружие и отдать приказ об атаке ангелам.

Друг против друга.

Кровь против крови.

Брат против брата.

Несправедливо.

Как жаль, что Рафаил не понимает, что такое семья. Он ставит свои амбиции превыше братских отношений и заставляет его — веселого Фокусника Габриэля играть иную роль — полководца, главнокомандующего батальонами, генерала… Нет, безумие! Ему нужно остановиться. Война не нужна никому. Она унесет жизни миллионов ангелов, заставит содрогнуться Небеса, опустошит ресурсы, разрушит Рай.

За всеми мыслями о войне и Клетке, Габриэль даже не замечает шепота в голове, детского голоса, обращенного к нему в… Молитве.

Он так не привык, когда к нему взывают, ведь он — ни Отец и даже не архистратиг. Обычно люди молятся только Богу, ну некоторые из них архангелу Михаилу, но вот ему… Редко когда такое бывает, хотя на иконах он тоже изображен. Люди его воспринимают как Небесного вестника, которого Бог посылает, чтобы возвестить им — людям Свои планы о спасении рода человеческого.

Он останавливается, пытается вникнуть в слова ребёнка.

К нему взывает Габриэлла — маленькая девочка пяти лет, воспитанная в богатой семье и выросшая в роскоши и шике. У неё с детства есть всё, что необходимо богатому ребёнку — куклы, платья, украшения. Она три раза в неделю ходит на бальные танцы, на вокал, играет на скрипке, посещает кружок рисования и изучает шесть иностранных языков, включая русский. Каждый день около неё по трое нянек, домработницы, кухарки, садовницы — все обхаживаю девочку, удовлетворяют каждую её прихоть. Отец души в ней не чает, носит на руках.

Но зачем она молится архангелу?

Всё просто… Она не имеет матери. Женщина бросила её едва ли девочке исполнилось четыре года. И сейчас, когда у Габриэллы день рождения, с ней рядом все — сестры, няньки, папа, две бабушки, дяди и тёти, но нет её — матери.

Бабушка, ещё не старая женщина, верующая и служащая Богу, с детства говорила девочке, что её назвали в честь архангела Габриэля, которого сама она очень почитала. Она говорила внучке, что архангел всегда её оберегает, помогает в трудную минуту и всегда рядом. Только позовет его — и он появится.

Так и случилось.

Находясь в саду и играя со своей любимой куклой — Джессикой, девчушка даже не замечает стоящего позади неё архангела. Чувствуя чье-то присутствие, девочка вздрагивает и медленно поворачивает голову, с готовностью закричать и позвать на помощь нянек.

— Не бойся, — ласково говорит сладкоежка, доставая из кармана куртки шоколадный батончик и протягивая удивленной девочке. — Я не причиню тебе зла. Как тебя зовут?

— Габриэлла, — тихо отвечает она.

— Габриэлла… — Архангел полминутки думает и весело выдает: — Имя у тебя на моё похоже. Меня зовут Габриэль.

— Габриэль? — Девочка берет свою куклу и прижимает её к себе. — Прикольно. А моя бабушка говорит, что меня назвали в честь… — Она замолкает и пытается вспомнить слова: — ангела Габриэля. Она говорит, что он мой ангел-хранитель.

— Ангела? — Улыбка с лица Фокусника не пропадает. — А ты веришь в него?

— Странный вопрос. — Девочка становится серьёзной и совсем по-взрослому говорит: — Если бы не верила, разве бы молилась? Я взывала к нему.

— А ты бы поверила, если бы этим ангелом, точнее, архангелом, был бы я?

Габриэлла смеется и лукаво смотрит на Фокусника.

— Нет!

— Но почему?

— Потому что ты не можешь быть архангелом. — Габриэлла слишком взрослая для своих пяти лет. — Ты одет как человек, у тебя модная куртка, бардовая рубашка, джинсы, в руках шоколадный батончик. Разве архангелы так одеваются? И у тебя нет нимба… И крыльев. На иконах, которые показывала мне бабушка, архангел изображен совсем по-другому.

— А если мои крылья невидимые. Они есть. — Сладкоежка понимает, что девчушка ему все больше и больше нравится.

— Невидимых крыльев не бывает!

— Ну хорошо. А если я тебе кое-что покажу? Только… — Он опасливо озирается по сторонам. — Мы отойдем отсюда, а то твои нянюшки не так меня поймут. Хочешь, покажу тебе фокус, из-за которого ты поверишь, что я и есть архангел Габриэль?

Девочка опасается незнакомого мужчину, но его поведение, задорный взгляд и веселый нрав, детская энергия, которая от него исходит, по-потихоньку стирают между ними границу. Он невольно сует под щеку конфету, а вторую протягивает девочке. Она почему-то ему верит, чувствуя его энергию и непередаваемое тепло. Ей кажется, что сейчас она видит божественный свет.

Они уходят недалеко, но этого достаточно, чтобы няньки и служанки ничего не заподозрили.

Габриэль дожевывает конфету и смотрит на девочку, застывшую в ожидании чудес. Он легонько щелкает пальцами, и около девчушки появляется большой Тедди-медведь, держащий в руках красную розу. Габриэлла вопросительно смотрит на подарок, не понимая, откуда он взялся, а архангел снова щелкает пальцами. И на девчушку сыпется миллион лепесточков роз.

— Как ты? — спрашивает она, всё ещё не веря в происходящее.

— Я же говорил, что я Фокусник. Архангел Габриэль.

И только она видит сейчас его крылья — большие, белые, слегка отдающие позолотой и скрытые от глаз людских.

— Непривычно, — говорит Габриэлла, поднимая большую игрушку.

— Ты молилась мне, я пришел. Но зачем? У тебя ведь всё есть…

— Потому что мамы нет. — Девчушка грустнеет, вытирая непрошеные слезы. — У меня сегодня день рождения. Папа подарки подарил, бабушки поздравили, друзья вот придут, чтобы попробовать уникальный торт, испеченный по тайному рецепту лучшего пекаря Пайк-Крика. Меня завалят шоколадом, сладостями и подарками, но мама не придет…

— Она?

— Меня бросила. Я больше всего хочу, чтобы она была здесь — со мной. Мне не нужны богатства, подарки и торт. Я хочу на день рождения видеть маму.

Габриэль слегка хмурится и опускается на колени перед девочкой. Он нерешительно обнимает её, а она утыкается носиком в его волнистые волосы. Она верит ему, чувствует его поддержку и тепло.

— Я настоящий Фокусник, — заявляет он, слегка отстраняя девочку от себя. — Я могу выполнить любое желание, ведь я — твой ангел-хранитель. Только ты мне пообещаешь, что никому и никогда не расскажешь об этой встрече, хорошо? Пускай это будет наша маленькая тайна. Пообещаешь?

— Да, — уверенно отвечает Габриэлла. — Но ты уйдешь и оставишь меня? Насовсем? — В её детских глазках застывают слёзы.

— Нет, не оставлю, — ласково говорит архангел. — Я рядом. Всегда. Буду тебя оберегать и следить за каждым твоим шагом. Никто и никогда тебя не обидит, обещаю!

— И мама будет рядом?

— Всегда-всегда.

— Это интересный день рождения.

Габриэль целует девочку и исчезает.

***

— Габриэлла! С днём рождения! — восклицает молодая женщина-брюнетка, заходя в сад. Она протягивает дочери большую коробку, в которой красуется детский бет-мобиль.

Девчушка ахает, бросает мишку Тедди и подбегает к матери.

— Ты вернулась? — нерешительно спрашивает она.

— Навсегда, — обещает женщина.

Габриэлла заливается детским смехом и виснет на шее матери.

— С днём рождения, Габриэль, мой ангел-хранитель!.. — шепчет Габриэлла.

Архангел нежно улыбается, стоя где-то далеко-далеко.

А завтра война… И воины, во главе с Кастиэлем и Бальтазаром ждут его приказа.