========== Часть 1 ==========
Заседание сенатской комиссии по делам системы Карра назначили на вечер, после основного заседания ассамблеи. На полпути до Сената Лея признается себе, что, пожалуй, лично садиться за штурвал спидера было ошибкой: она слишком устала. Хотела взбодриться полетом, но вместо этого устала еще больше. От реклам и дорожных сообщений зудит в глазах. Но хотя бы тяжесть в перегруженной документами голове отступила. Отвлеклась — и то неплохо.
Непонятно, что делать с Каррой. Вернее — понятно. На Карре крупнейший дюрасталевый завод, отпускать их из Республики нельзя ни в коем случае. Дело даже не только в заводе — Карра стабилизирует регион. Уйдет Карра — уйдут ее сателлиты. А там — кто знает, кто подхватит отколовшуюся систему… Впрочем, понятно кто.
Империя официально мертва — неофициально же, особенно во внешних регионах, ситуация далеко не так очевидна. Имперские структуры только поменяли названия — а часто и названий не поменяли. И работают там все те же люди. Не на руководящих должностях, нет. Среднее-низшее звено. Они приняли республику, но какие их реальные политические взгляды, никто не спрашивал. Больше работать все равно некому.
Стоит отпустить Карру — и в ближайшей перспективе посыпется Среднее кольцо. Но как не отпустить Карру, если Республике нечего им предложить? Себе самой в служебном спидере можно и признаться: да, нечего. Никаких льгот. Даже восстановление пенсионной системы Республика сейчас не потянет, и увеличение компенсации потерявшим вклады — тоже. Но Карру нельзя отпускать.
И выход так очевиден, так прост. У Республики все еще есть боеспособный флот. Из-за пожара на заводе два разрушителя уже там — на вмешательство таких объемов и так быстро способны только военные. Более чем достаточно, чтобы взять систему под контроль. И возглавлявший операцию Люк писал ей — есть на Карре люди, поддерживающие силовое решение. Готовые взять власть, оттеснить сепаратистов. Разумеется, не бесплатно, но последствия потери системы куда важнее.
Лее противно даже думать о силовом вмешательстве. Это самый простой, самый очевидный выход. И — будем откровенны,— противно именно потому, что он пришел ей в голову первым. До переговоров, до компромиссов. Эффективные аморальные решения у нее в крови, и, как бы Лея ни старалась забыть, чьей она крови — она не может. Даже если все видят в ней принцессу Альдераана и Голос Восстания. Кроме Хэна и Люка. Они видят ее саму и никого больше.
Жаль, что Хэн на Кореллии, сейчас бы позвонить, услышать голос — отказаться от секса по комлинку («Да тебе ничего не надо будет говорить! Сиди себе на заседании, а я буду томно дышать тебе в наушник. М-м-м?»), — посмеяться…
Лея перестраивается на служебную трассу, основной поток транспорта уходит выше и правее, а она огибает здание Архива и видит наконец-то скучный серый купол Сената. До заседания двадцать минут, Лея успевает с запасом. Люк наверняка уже там — всегда приезжает заранее, всегда готовым и всегда нервничает перед докладом. Она успеет поймать его до — и успокоить. И самой успокоиться. Брат улыбнется, обнимет — и она снова почувствует себя той самой правильной Леей, какой должна быть. Карра будет наша, компромисс будет найден. Все будет хорошо.
Она уже заходит на посадку, когда над Сенатом разворачивается купол противовоздушной обороны, и черная чешуя брони начинает затягивать окна и щели стоянок. Турели поднимаются из укрытий.
Лея дергается. Пеленг посадки все еще не отключен и тянет ее в лоб на поле, она резко отворачивает. Взгляд на радар — пусто, — вверх.
Ничего. Темнеющее небо расчерчено вечными лентами пробок. Ни атакующих истребителей, ни хищного треугольника ИЗР, проломившего планетарную оборону… Нет больше «Исполнителя», почему страх постоянно показывает ей именно его?.. Канал срочного оповещения молчит.
— Вызвать техобеспечение Сената, — говорит Лея. Обходит Сенат по дуге. Что вообще происходит?
Техники не отвечают.
В воздухе толчея — уже поздно, поток не тот, что днем, но только перед ней полсотни спидеров срочно меняют курсы и тычутся куда попало, будто в первый раз в воздухе без автопилота. Лея уворачивается от подрезавшей ее богатой машины, шипит на хаттском сквозь зубы, набирает полицию.
— Ваш звонок очень важен для нас… — поет в наушнике искусственный голос. Техники Сената по-прежнему не отвечают.
Прямо перед ней снижаются два спидера — точно в купол. «Они уснули?» — думает Лея раздраженно, просчитывая маневр ухода, когда те наконец отвернут — и вдруг понимает, что их траектория не меняется, хотя все сроки нормальной реакции уже вышли. Это автопилоты идут по пеленгу сенатской стоянки. О Сила.
Первый врезается в поле, и Лея в ступоре смотрит на разлетающиеся огненные ошметки. Второй отворачивает в последний момент, но проходит над самой турелью и не успевает уйти от выстрела.
Выстрела. В гражданский транспорт.
Наконец-то в спидере взвывает сирена, и по лобовому стеклу растекается алый запрещающий знак — «Сенатская зона закрыта, немедленно покиньте зону!»
Лея уходит в сторону пирамиды Университета — и вызывает Люка. И Управление Безопасности. Комлинк Люка молчит.
«Люк!»
Она так и не училась Силе — Лея Органа, дочь Бейла, не может быть одаренной, — и сейчас остро жалеет. Ей кажется, он жив — но как отличить голос желания от голоса Силы? На Эндоре было иначе… Впрочем, на Эндоре все было иначе.
«Люк…»
Только не вздумай умирать. Только не бросай меня.
Наконец-то отвечает СИБ. «Нет, — поправляет себя Лея, — Республиканская безопасность. Республиканская». Она так и не смогла привыкнуть к новой аббревиатуре, и это неожиданно кажется важным и раздражает. Как и алые оповещения на лобовом стекле. Поняла уже, поняла, не загораживайте обзор.
— Ваше высочество, — это Мадин лично, — мы разбираемся с ситуацией.
— Не говорите мне, что у вас все под контролем. — Лея выводит спидер к Университету, в окнах здания толпятся люди. Сверху падают черные тени — и она едва сдерживает дрожь. Это всего лишь блокираторы. И военные транспорты. Силы специального назначения идут к Сенату. Теперь они за Республику — и неважно, кто их создал.
Но как же трудно забыть, кто их создал, когда темные корабли пикируют, кажется, прямо на тебя. Все, что он делал, оказывалось похожим на него.
Но к детям это не относится.
— Я присоединяюсь к операции, — говорит Лея. Если уж она не может взять бластер и пойти в Сенат вызволять Люка — он жив, жив! — то поможет иначе. Ждать и надеяться — не для нее.
— Лея, — Мадин меняет тон, и Лея оскаливается, — это не та боевая операция, к которым вы привыкли…
— Связь с общественностью, — внятно и с удовольствием проговаривает Лея. — Все беру на себя. Куда садиться?
Мадин вздыхает и дает пеленг.
***
Ее сажают на стоянку Дипшколы, знакомую до каждой заклепки. Здесь только стены перекрасили. В патриотичный бело-красный.
Лея выбирается из машины, подхватывает датапад и опоясывается кобурой с личным оружием. Давно не приходилось. Почему-то само действие успокаивает. Что бы ни было дальше, она не сдастся. Будто обещание самой себе.
Вокруг хаос — садятся транспорты. Люди тащат оборудование. Лея втискивается в служебный грузовой лифт вместе с пятью стальными контейнерами с маркерами СИБ — еще старыми, имперскими, — и тремя встрепанными людьми в форме безопасников, и ловит себя на мысли, что если двери откроются в ледяные пещеры Хота — она не удивится.
Быстрее, быстрее, враг наступает, от нашей реакции зависит будущее. Сила, почему ей этого так не хватало? Непонятно, что с Люком, непонятно, что со всеми запертыми в Сенате, а ее тянет улыбнуться. Оскалиться. Предвкушение боя — вот что это такое. Гнилая ее кровь хочет убивать.
Они выходят на последнем этаже — там только конференц-залы, насколько она помнит. Коридоры забиты народом — военные в черном и в масках, и лучше не смотреть на них вовсе или смотреть прямо, иначе видится совсем не то, пара человек в синих мундирах нового образца, серые безопасники, студенты… Охрана оттесняет студентов, очищает дорогу контейнерам — Лея спешит следом. Ей нужно найти штаб — найти Мадина, войти в курс дела. Разработать стратегию. Первое заявление следовало сделать еще четверть часа назад, но пока она даже не может сообразить, что врать общественности. Нужно избежать как паники, так и бессмысленного патриотизма. Еще ринутся освобождать Сенат «потому что профи ни на что не способны» — и полягут под турелями… Ей отчаянно нужна информация. И связь…
— Ваше высочество! — к ней кидается какой-то студент, возникший рядом охранник блокирует его — и тут Лея узнает лицо.
Алек, сын Мадина. Его существование — как и второй брак Мадина — в свое время наделало шуму: половина восстания, включая ее саму, Лэндо и Хэна, ставила на то, что после победы Мадин предложит Мон руку и сердце, и проиграла.
Лея знает его не слишком хорошо — встречались пару раз дома у Мадина и на банкетах. И «по знакомству» давала ему интервью для семестрового проекта («Все ждут, что я возьму у отца, а если у вас — полгруппы удавится от зависти». «Достойный мотив». «Зато честно»). Из слишком серьезного прилизанного подростка оказывается вырос юноша выше нее, со вкусом одетый и подстриженный по последней моде. Красавчик.
Лея останавливается, машет рукой охране. Алек сияет глазами, кидается ближе.
— Позвольте мне помочь!
Лея поднимает бровь.
— Отец тебе уже отказал, как я понимаю?
— Отец решил, что я лезу к силовикам, — Алек морщится. — Не было времени объяснить. Я не лезу. Я хочу посмотреть, как работает связь с общественностью в экстремальной ситуации. Когда еще будет такой случай. И помочь чем могу.
— И чем ты можешь?
Алек улыбается.
— Да хоть каф вам носить. Или тексты вычитать. Я быстро с документами работаю, вы же знаете.
Лея знала. Алек стажировался в Сенате у ее коллеги, отзывы были сплошь восторженные.
— Я подумаю, — говорит она. И он, кивнув, благодарит и отходит. Кто-то еще кидается к ней, но в этот раз Лея не останавливает охрану, спешит за исчезающими за углом контейнерами. И сразу забывает об Алеке.
***
Штаб развернут в конференц-зале, выходящем на Сенат. Перед дверью блокпост, вооруженная охрана. Лею сканируют и пропускают внутрь.
Большое помещение забито полностью. Стулья убраны. На столе переговоров посреди зала — голограмма Сената, и уже развернуты тактические экраны. Мадин в толпе черных фигур, и к нему не пробиться. Мимо Леи проносятся двое со спаннерами, усилителями в руках и мотками кабелей на шее, и, растолкав синие мундиры, сходу ныряют под стол.
«Ее» контейнеры отправляются в дальний угол, к двери, которую Лея и не заметила сначала, рядом с кафной машиной. Там стоит еще один охранник, почти сливающийся с темной стеной. Дверь открывается изнутри, контейнеры исчезают.
Гудит, разворачиваясь, поле — и огромное окно конференц-зала на мгновение бликует радугой, как пленка мыльного пузыря. Полная защита. Только экстренного генератора не хватает — и то, вероятно, пока просто не успели доставить.
Она кивает сама себе — паники в зале не чувствуется, только рабочая злость, хорошо, — и протискивается поближе к Мадину и экранам.
— И что мы имеем? — спрашивает в воздух.
Один из синих мундиров открывает было рот — но узнает ее и осекается. Лея улыбается.
— Господа и дамы, я — связь с общественностью. Что мы говорим городу и Республике?
— Пока рано что-либо говорить, — огрызается «синий».
— Еще минут десять и будет поздно, — возражает Лея. — Люди решат, что у нас тут атака Империи, и мы получим панику в центре столицы.
На экранах сектор блокирован полностью. Спецотряды готовы к атаке. Поднимаются полицейские роботы и оттесняют любопытствующих гражданских еще дальше.
— Где трансляции новостей?
— Слушайте, вам надо, вы и организовывайте, — говорящий щурится на характеристики Сенатской защиты. — Нам здесь не до того…
Она его не помнит. Кто-то из совсем новых офицеров.
— Выделите экран и рабочее место ее высочеству, — говорит Мадин. Черные его собеседники огибают стол и выходят из зала. — У аналитиков вас устроит?
— Более чем.
Он кивает в сторону, и незаметный офицер в сером убегает куда-то.
— Какова официальная версия? — продолжает Лея. — И что вообще произошло?
— Управляющая система Сената, — один из «синих» щелкает по линии на экране, — сейчас полагает, что на Корусант производится полномасштабная воздушная атака. Включилась «защита последней надежды». Щит, броня, коммуникации отключены. Они могут месяц там сидеть, воздуха и воды хватит.
— То есть, это может быть технический сбой?
— Теоретически, разумеется, может.
— Это хорошая версия для первого коммюнике, — говорит Мадин. Лея кивает. Никто из стоящих за столом в сбой не верит. Ну да это пока и неважно. Нужно сказать общественности хоть что-нибудь.
Офицер в сером возвращается, говорит, что ее рабочее место готово, и она уходит за ним в ту самую незаметную дверь.
Если в большом зале готовятся к войне, здесь все иначе.
В комнатке нет окон. На стенах экраны — в том числе настроенные на основные новостные каналы, на пустой сенатский канал — Лея видела на нем статику только после роспуска Сената Палпатином и сейчас отводит взгляд: серые помехи кажутся плохим предзнаменованием.
На экранах двух уже установленных рабочих мест — странные окна, схемы, страницы текста, написанного на смеси аурбеша и математических символов. Аналитики — двое мужчин, одна женщина, в псевдо-военной форме без знаков отличия, — монтируют третье. И, на мгновение оторвавшись от работы, приветствуют Лею.
Представляются позывными: УбойнаяСила — это женщина, — ВечноДевятый, Пилот, — и Лее кажется, будто она попала в молодежный клуб, хотя все аналитики старше ее лет на пять самое меньшее. Размещенная между экранами табличка «Если горит мозг — залей его кафом!» впечатление только усиливает.
Лее показывают выделенное рабочее место. В углу между большим серым блоком и чужим столом — но в ее распоряжении огрызок стола, стул, профессиональный датапад — и гарнитура. Ну наконец-то. Лея надевает визор — и чувствует себя дома. Переключает на привычный режим. В уши новости, а поверх, текстом, — приказы Мадина и предположения от тактического стола. Сейчас самое главное — набрать текст сообщения в медиа. И записать его где-нибудь в нейтральном месте… Одна из университетских комнат подойдет, только республиканскую символику добыть. Если в университете есть студенты, желающие помочь — а судя по коридору, их немало, — используем.
Работаем, ваше высочество. Вот уж что вы умеете отлично, так это убедительно трепать языком.
***
Устроить комнату для записи ей помогает деканат, а республиканскую символику – и герб, и флаг - находит Алек. Звук и запись ставят его друзья — быстрее, чем люди Мадина, тем остается только проверить систему. Студенты и правда хотят помочь, надо же.
В процессе подготовки с Леей связывается Мон. Президент сейчас на Кореллии с дружественным визитом, Кореллия тоже чует слабину Республики, и хотя центробежные настроения там не сильны, они не могли упустить возможность выторговать себе поблажки. Опасный прецедент. И кризис с Сенатом совсем некстати.
— Я вам всецело доверяю, Лея, — говорит госпожа президент. — Моя пресс-служба вас поддержит. Действуйте, как сочтете нужным.
«Но не допустите паники», добавляет Лея мысленно. Ну что ж. Постараемся.
Запись проходит прекрасно и улетает срочным выпуском новостей на все каналы.
— Я надеюсь, вы готовы к осаде, — встречает ее в логове аналитиков улыбающийся Пилот. — Милая дама с Первого узнала комнату, откуда вы вещали. Сейчас сюда явится десант.
Перспектива почему-то явно приводит его в восторг.
— Нужно было показать видео нам, — говорит УбойнаяСила неодобрительно. — Мы бы подретушировали. Это наша работа.
— Безопасность предупреждена, — добавляет ВечноДевятый.
Лея садится на свой стул и трет лицо руками. Все еще никаких подвижек. Все еще нет связи с Люком.
— Пусть десантируются, — говорит Лея. — Все равно бы отыскали. К нам их не пустят, и ладно. Вам сейчас не до моего видео.
— Пока, — неодобрительно роняет УбойнаяСила, — это не так.
— Мы страдаем от недостатка информации.
— Ну вот сейчас попробуем, конечно, кое-что, но…
— Но вот будет номер, если сработает!
— Что именно? — Лея давит в себе неуместную надежду. Только холодная голова. Только расчет. Бояться и все прочее — потом. Иначе…
— Если система повисла, что надо делать? — спрашивает Пилот, улыбаясь. — Ну вот и с Сенатом попробуем так же. Отрубить их от энергосистемы не получится, там генераторы стоят, а вот перегрузить линии можно попробовать. Система отреагирует на внешний мир и, может быть, придет в разум.
— Вероятность очень мала. — УбойнаяСила смотрит прямо на Лею.
Лея медленно кивает. Она привыкла воспринимать управляющие системы зданий неотъемлемой их частью, но эти люди, похоже, видят их совсем иначе. Как нечто сделанное, не данность. Как она сама воспринимает человеческие реакции — что-то, чем можно управлять, если знать как.
— Это, — Лея кивает на их экраны, — она? Управляющая система Сената?
— Только та часть, которая по энергии, — отвечает Пилот. — Есть там уязвимость небольшая, вот и попробуем…
— Когда? — Лея подается вперед. Хоть бы получилось. Хоть бы все это было только трагическим недоразумением, сбоем в технике…
— Да вот сейчас отмашку получим, — Пилот постукивает по своему наушнику. — И сразу того самого.
— У вас есть доступ к энергосистеме Корусанта?
УбойнаяСила холодно улыбается ей.
— У нас есть доступ ко всему.
— И вообще мы страшно законспирированные и могучие, — фыркает Пилот. — И выглядим совсем не так.
— Правда? — Лея почти готова поверить, но оттенок интонации ее останавливает.
Аналитики держат многозначительную паузу, а потом фыркают, будто один человек.
— Нет, — ВечноДевятый демонстративно потирает крючковатый нос. — Но было бы неплохо… Сигнал, — его голос полностью меняется, и в аналитиках исчезает всякое тепло и участие. К мониторам поворачиваются холодные люди без эмоций на лицах.
Лея поднимается и выходит из комнаты. Она чувствует себя лишней и не хочет мешать.
Вокруг тактического стола стоят собранные хмурые офицеры и смотрят на поток цифр. Лея подходит к Мадину, тот освобождает ей место рядом с собой.
— Думаешь, сработает? — спрашивает Лея негромко. Мадин кривит губы в ответ.
— Лимит через десять секунд, — произносит искаженный динамиком голос Пилота.
Они ждут. Поле вокруг Сената мерцает — у Леи чуть не вырывается радостное «не может быть», — но тут же восстанавливается.
— Сенат перешел на внутреннее энергообеспечение.
Лея проглатывает разочарование — но напряжение вокруг не исчезает.
— Принято, — говорит Мадин. — Вариант «беш».
— Принято, — теперь говорит УбойнаяСила. — Готовы. Легионы на связи. Параметры энергозащиты переданы — мы подтверждаем расчеты.
— Начинаем.
Штурм, понимает Лея, оглядывая экраны. Массированная атака с земли, воздуха и из коммуникаций, с целью перегрузить щит и прорваться к броне купола.
Список боевых единиц со схем расшифровывается ее визором автоматически, и Лея замирает, сжавшись.
На эмблемах легионов по-прежнему имперская шестеренка, пусть не серая теперь — алая. На черном фоне. У одного из отрядов — и того хуже: сжатая в кулак черная перчатка на алом. Лею передергивает.
— Эта символика…
— Они служат нам, — негромко говорит Мадин рядом. Лея понимает, что вцепилась в край стола до белых костяшек, и расслабляет руки.
— Она отвратительна.
— Сохранение ее было условием их согласия.
— Они еще и условия ставили? — об этом Лея не знала. Знала, что войска Империи — отряды Вейдера — на Корусанте сдались победителям. Знала, что это позволило избежать тысяч жертв, но…
— Невелика цена. Не знаю уж, как Скайуокер это сделал… Спросите его при случае.
Люк. Люк убедил отряды, верные Вейдеру, сдаться. Он никогда ей об этом не рассказывал.
Лея сглатывает. Она не хочет знать — как. И даже думать об этом не хочет. Отключает расшифровку на визоре — так проще. Одни номера атакуют другие.
Взрывы на тактических экранах — всего лишь поток данных. Ни одно реалистичное изображение не даст полную картину, символическое же нужно уметь читать. Лея умеет.
Черные отряды идут вперед, не отступают, когда поднимаются все турели Сената, атакуют непрерывно со всех сторон — не дают системе Сената экономить ресурсы. Вся сотня генераторов Сената сейчас задействована, еще немного, и энергии и на оборону, и на атаку не хватит.
Турели уходят под броню, показатели поля взмывают вверх, и офицеры вокруг стола хлопают друг друга по плечам. Кажется, еще немного. Только дожать.
Лея закусывает губу. У нее отвратительное предчувствие. Но она же не провидец, в ней нет, нет этой Силы, это просто нервы — и предчувствие не оправдается…
— Код семь! — вдруг раздается из динамика. Люди вокруг Леи замирают. Она судорожно вздыхает.
«Код семь» — взятие заложников. Худший из вариантов.
Оправдалось.
Центральный экран мигает, и вместо схем атаки на нем появляется изображение какой-то комнаты. Пустой комнаты. Но в ней что-то не так…
Лея щурится на экран. Обычная комната отдыха в сенате, мягкие кресла, драпировки…
Не драпировки. На креслах тела в формальных сенаторских мантиях. У них просто нет голов — а красноватый цвет аварийного освещения скрывает кровь.
«Если вы будете продолжать атаку, — появляется на экране надпись, — они будут продолжать умирать».
И камера переключается.
Человек ползет по полу на спине, его лицо искажено ужасом. У него кровь на лице, кровь на руке, камера приближается…
— Изображение передает атакующий, — комментирует динамик. Лея зажимает себе рот. Так очевидно, что будет дальше. Лицо уползающего смутно знакомо, но она запрещает себе вспоминать. И не закрывает глаза, когда голова сенатора раскалывается пополам от удара. Камера смакует вытекающую кровь и серые ошметки мозга в осколках черепа. Останавливается на стекленеющих глазах.
«Если вы будете продолжать атаку, они будут продолжать умирать».
Камера переключается.
Лифт. В лифте только половина человеческого тела. Нижняя. Ноги еще подергиваются, а на дверях — улыбка артериальной кровью.
«…будут продолжать умирать».
— Остановите атаку! — Лея слышит свой возглас будто со стороны. Ее тошнит.
— Мы не разговариваем с шантажистами, — цедит Мадин. Он очень бледен.
— Мадин, — Лея заставляет себя смотреть на очередную смерть, — остановите атаку немедленно. Шантажист вышел на связь, мы должны этим воспользоваться.
— Мы сейчас вскроем Сенат, — шипит Мадин. — И этот ублюдок…
«У меня есть заарин, — пишет ублюдок. — Хватит на полсотни этих продажных слимо. Выбирайте — кого я убью следующим?»
Камера переключается.
Раз.
Переговорная, сенаторы сидят рядом друг с другом. Смотрят на камеру в ужасе. Живые.
Два.
Твилек убегает от кого-то по коридору.
Три.
Два стажера, обнявшись, сидят на полу у стены. И смотрят будто прямо на Лею. Живые, все еще живые. Все еще.
И где-то там Люк. Никакая Сила не поможет от заарина. Ничто не поможет.
— Сколько до вскрытия Сената? — хрипит Мадин.
— Полтора часа, — отвечает УбойнаяСила. — Оптимистичная оценка. Пессимистичная — три.
Мадин каменеет.
Через полтора часа в здании не останется никого живого. Проще тогда уж сразу бомбу. Милосерднее. Хотя бы быстро…
О чем она думает?
— Остановить атаку. Переговорщиков сюда. Немедленно.
— Я могла бы… — начинает было Лея, но ее обрывают.
— Нет, принцесса. Занимайтесь прессой. Это — дело для профессионалов.
Лея кивает. Конечно. Разумеется. И уходит к аналитикам.
Они смотрят на уползающего несчастного сенатора. Тери. Его звали Тери, и они однажды вместе пили каф после предыдущего заседания по Карре…
На экранах клубятся какие-то цифры, линии рассекают изображение. И кажется, будто это постановка. Даже легче смотреть. Не думать, чем это закончится…
— Это может быть подделка? — выпаливает Лея. Но безумная надежда исчезает, когда аналитики качают головами.
— Увы, принцесса. Это первое, что мы проверили.
— Что ушло в Сеть? — спрашивает она.
Новостные каналы обсуждают неудачный штурм, все еще стоящую защиту Сената. Смеются: «Что победит, республиканская компьютерная ошибка или же бывший имперский спецназ? Свободная пресса ставит на ошибку!».
— Разумеется, ничего, — Пилот смотрит на нее, подняв брови. — Право, мы же профессионалы.
— Вы заблокировали сенатский канал?
— Отряд, шедший через коммуникации, перерезал магистральный кабель, — УбойнаяСила что-то подкручивает на своем экране. — Ага… Интересно.
— Вы… отрубили связь всему сектору, — проговаривает Лея ошарашенно. — Всему госсектору.
— Мы молодцы, — ВечноДевятый гладит себя по бритой голове и ухмыляется Лее. — Ведь правда?
Сила великая. Они совершенно сумасшедшие. Лея переводит дыхание. Какое счастье, что сейчас здесь именно эти безумные люди.
— Правда, — говорит она и подходит ближе. На экране УбойнойСилы творится нечто странное — изображение выкручивается дугой, распадается на фрагменты. Аналитик хмурится на цифры.
— Вы что-то нашли?
— О да. Весьма занимательное. Убийцу.
— Вы знаете, кто он? — Лея обхватывает себя руками. У любого убийцы есть хоть что-то уязвимое. Что можно зацепить, использовать. Что-то, чем можно его уничтожить.
— Знаю, — отвечает УбойнаяСила. И многословно объясняет методику расчетов и анализа изображения. Все мелкие детали, расстояния, отражения, попавшие в кадр камеры ненароком — и характеристики изображения самой камеры.
Лея почти теряет нить объяснения, но ждет — это все не просто так, УбойнаяСила обосновывает вывод, который ей не понравится.
Она уже успевает придумать самый страшный вариант и ужаснуться ему — и реальность, хоть и безумна, кажется даже успокаивающей.
Согласно расчетам аналитиков, сенатора Тери убил дроид-секретарь.
***
Пресс-конференция кажется Лее полным кошмаром. Ей нужно улыбаться и отвечать на шуточки о некомпетентном спецназе. Ничем не выдать реального положения дел.
— Да, — говорит она.
— Все очень серьезно, — говорит она.
— Но сенаторам ничего не угрожает, — врет она. — Кроме скуки. Они сейчас отрезаны от мира.
— Полагаю, нас ждет множество пикантных подробностей, — заявляют в зале. Зал смеется. Лея улыбается. Скорее бы, скорее бы это все кончилось.
— Не волнуйтесь, — говорит она, — сегодня мы несомненно решим эту проблему.
После пресс-конференции к ней подходит Алек.
— Насколько все плохо? — спрашивает тихо. — Отец только ругается.
Лея качает головой. У нее нет комментариев — и в любом случае это не разговор для незащищенного пространства.
— Мы решим эту проблему, — повторяет она.
— Я хочу вам помочь. — Алек смотрит умоляюще. — Я хочу помочь отцу. А он — как всегда, будто я ни на что не гожусь!
Лея вздыхает. У тебя хороший отец, чуть было не вырывается у нее. Тебе повезло. И спохватывается. Ей тоже повезло. Бейл Органа был прекрасным отцом. Что за глупости лезут в голову.
— Я спрошу его, — говорит Лея и отмахивается от благодарности.
***
— Это не стажировка, — отметает ее просьбу Мадин, — и ему совершенно нечего тут делать. Только если он вам нужен, Лея.
Лея пожимает плечами. Пока ей никто не нужен. Пока пресса добродушна и с ней легко. Пока.
По сенатскому каналу на них льется поток из внутренних камер. Трупы, трупы — живые. Живые, обнимающие трупы. Живые, колотящие в запертые двери уже разбитыми в кровь руками. Единственные живые в комнате, полной трупов, безумно смотрящие в камеры.
И лишь однажды она видит Люка — Люк вытаскивает человека из лифтовой шахты, у него ободрана щека, обнажен до металла протез — но он жив, — и что бы он ни говорил спасаемому, у того в глаза возвращается свет.
Слишком быстро изображение сменяется другим, но Лея все еще улыбается. И прячет воспоминание о лице брата поглубже, поближе к сердцу, чтобы греться об него. Жив…
Прибывают переговорщики и требуют наладить двустороннюю связь. Какую угодно. Надписи на изображениях тем временем меняются — убийца начинает их подписывать.
«Казнокрад».
«Рабовладелец».
«Непотист».
«Казнокрад»…
— Это прекрасно, — потирают руки переговорщики. — Мы имеем дело с идеалистом, вы понимаете? Просто замечательно!
Лея кивает и уходит к аналитикам. Те почему-то не считают, что это — замечательно.
— Ну в самом деле, — говорит Пилот. — И так ведь понятно было, изначально, по той фразе с заарином, что у нас тут идеалист. Ну кто еще будет атаковать Сенат? Кому он вообще нужен?
— То есть? — хмурится Лея.
— Отставить разговор об идеологии, — бросает УбойнаяСила. — Пусть идеалист. Объясните мне, во-первых, как он это провернул, и во-вторых — почему вся эта ситуация мне чудовищно что-то напоминает.
— Мне тоже, — хмурится ВечноДевятый. — Но вспомнить не могу. Фильм, что ли, такой был…
— Точно. Неправдоподобный совершенно. Но жутенький. — Пилот морщится от усилия, демонстративно трет висок. — Проклятый… что-то это называлось.
— «Проклятый корабль». Точно!
Аналитики триумфально улыбаются друг другу.
— Это важно? — спрашивает Лея. Она не помнит такого фильма, но название вызывает странные ассоциации. Неужели все же смотрела и совсем забыла?..
— Там корабль очеловечился, сошел с ума и убивал свою команду, — заявляет Пилот. — Ничего не напоминает?
— Зачем… убивал? — Лея хмурится. Они имеют в виду, что сейчас сошел с ума Сенат?..
— Хотелось ему.
— А вы знаете, — тянет ВечноДевятый, носом в экран, — что вообще-то это на реальных событиях было основано.
— Ты еще мистику приплети.
— Нет, серьезно. На карточке фильма написано, что на реальных. На истории с ИЗР «Неуловимым». Никому ничего не говорит?
— Как интересно, — произносит УбойнаяСила. — Подними-ка ты эту историю и посмотрим. Уж слишком, действительно, похоже. Может, у нас и преступник один и тот же?
— Или он фильм смотрел и вдохновился.
— Вот и проверим, чем он там вдохновился.
***
Аналитики ставят фильм на одном из экранов — без звука, с субтитрами. А потом отвлекаются: террорист предоставляет переговорщикам входной канал. И приказывает присылать туда изображения. Снимки их требований, больше ничего.
— Как мило с его стороны, — говорит УбойнаяСила, а ВечноДевятый потирает руки и хищно ухмыляется.
— Но как это поможет? — вырывается у Леи. — Это же картинка.
На нее смотрят с недоумением, граничащим с жалостью.
— Картинка — это набор сигналов,— мягко произносит Пилот. — Чтобы ее увидеть, нужно их прочитать и интерпретировать. А читают программы. И в них есть ошибки.
— А если ошибок нет? Или… — Лея трет лоб. — Если датапад не имеет выхода в общую сеть? Тогда что?
— Тогда и узнаем, — бросает УбойнаяСила и поворачивается к экранам. — Работаем.
Лея остается один на один с новостями, каналом Сената и имперским триллером. И какое-то время тупо смотрит триллер. Он успокаивает.
Фильм кажется смутно знакомым, наверное все же видела… Но ему уже двенадцать лет, а все, что было до битвы при Явине, кажется Лее почти нереальным. Будто случилось не с ней, в какой-то иной жизни. Впрочем, почему ж «будто».
В фильме безумный корабль пережевывает собственный экипаж. Медленно и неотвратимо. Молодой техник — главный герой — чудом избегает опасностей, но все еще не понимает, что происходит. Командный же состав корабль почему-то не трогает, и они игнорируют все сигналы о творящемся неладном. Неожиданно для имперского фильма. И как только допустили до показа?..
Техник чем-то похож на аналитиков, и понятно, почему фильм запомнился им. Запомнился ли он так же и террористу? Похож ли на него террорист? Или же террорист подражает настоящему убийце? Или же?…
Лея отрывается от срежиссированных смертей и опускает взгляд в датапад. Двенадцать лет фильму. Если настоящему убийце дали пожизненное, а после смены режима сократили срок, как тогда сократили всем, не разбираясь, — то наверное он мог уже выйти. И повторить свой большой успех.
Досье СБ сухо и неинформативно. На ИЗР «Неуловимом» наблюдалась слишком высокая смертность наличного состава, в результате на корабль с инспекцией прибыл лорд Вейдер…
Лея кусает губу. Конечно же, без него не обошлось.
…Через три дня виновный техник был найден — неизвестно, кем и как. Отчет утверждал, что, разумеется, Вейдером, но он наверняка присвоил достижение кого-то из своей свиты.
Никаких проклятых кораблей и безумных ИИ. Один безумный человек — одна, поправляется Лея. Убийцей была женщина — начальник техников корабля. Оборудовала себе командный пункт и два года методично убивала людей. А потом пришел Темный лорд и казнил ее.
Если казнил.
К досье прикреплена запись ее смерти, без звука. Умирающая от удушья женщина в форме — синеющее лицо, глаза навыкате, открытый в крике рот. Ухоженные ногти раздирают ее собственную шею в кровь в попытке освободиться от незримого захвата.
Судороги бьют тело, на брюках расплывается пятно, но захват держит ее в воздухе, пока тело не перестает содрогаться, и только потом оно падает на пол. Смотревшие на экзекуцию люди отшатываются — и в ужасе глядят в камеру…
Лея, задохнувшись, закрывает экран ладонями и зажмуривается. Не камера это была — это был взгляд Вейдера. Это он записал казнь. Как видел. Через маску.
Сила, как теперь забыть, что она смотрела его глазами?
Лея переводит дыхание. Не глядя перелистывает страницу отчета.
Мог ли Вейдер срежиссировать эту смерть? Подделать запись? А на самом деле взять убийцу к себе? Он вечно подбирал каких-то отморозков… Мог ли?
Запросто. Такой талант к убийству, неужели Имперский Палач его не использовал? А если мог — то женщина эта наверняка сейчас жива. С новыми документами, возможно, с новой внешностью. И возможно, сейчас она в Сенате, мстит победителям.
А ведь там Люк, и не знать его в лицо она не может. На всю ведь галактику кричали, что последний джедай убил Императора и Вейдера… Проклятые пропагандисты, что ей стоило тогда надавить сильнее, заставить их отказаться от кампании, тем более что Люку от нее было так плохо…
Лея кусает губу и возвращается к отчету. Если там был независимый отчет о вскрытии… Но его нет. Тело якобы сожгли. И дело закрыли.
Есть только приписка, что год спустя Вейдер лично позволил производство фильма по этим событиям, с условием, что он сам там фигурировать не будет.
Скромный. Ну надо же.
Лея зло усмехается. Закрывает отчет. Оглядывается.
Аналитики сосредоточенно смотрят в экраны. Печатают что-то.
На ее визоре мигает алым их очень краткий отчет: «Пока не получается, но может получится». Пятиминутной давности. И сводка по ситуации от команды переговорщиков. В последней гораздо больше слов, но смысл тот же.
На сенатском канале огромная простыня текста ползет по экрану.
«…казнокрадов, купивших должность, непотистов, продающих законы за контракты, подделывавших выборы, лжецов, коллаборационистов. Их казни легитимны и должны быть признаны таковыми. Предавшие дело революции должны быть уничтожены. Не должно быть в Сенате истинной Республики нечестных на руку, убийц, дельцов, казнокрадов, купивших должность, непотистов…»
И — по кругу. По кругу.
Идеалист. Или же кто-то им прикидывающийся.
Та убийца, на «Неуловимом», тоже оправдывалась желанием покарать систему. Но на самом деле ей всего лишь нравилось смотреть, как люди умирают. Как и Вейдеру. Наверняка они спелись, наверняка.
Или же Лее просто хочется так думать. Если это правда — она смогла помочь Люку. Если нет…
Конечно, правда. Нужно только проверить, убедиться…
— Проклятье, — шипит УбойнаяСила. — Не может такого быть.
— Не получается? — неуверенно интересуется Лея.
— Такое впечатление, что он изображения посланные вообще не читает. — Аналитик массирует виски. — Что-то мы упускаем.
— А он может их действительно не читать?
— Он на них отвечает, — говорит ВечноДевятый. — Как-то он еще вывернулся, гад…
— Ничего, ничего, — бормочет УбойнаяСила. — Чтоб какой-то там…
— Главное, чтоб он план «Креш» не заметил раньше времени.
План «Креш» подразумевает незаметное проникновение в Сенат из коммуникаций, пока террористу заговаривают зубы. Но предчувствию Леи не нравится план «Креш». Предчувствию Леи не нравится ни один разумный выход. А вот идея проверить, тот ли это убийца, внутреннего протеста не вызывает.
И если она права, то времени терять нельзя.
Она же ничем не рискует. Только задаст один вопрос. Жаль, что задать его придется лично, информация о Сенате слишком важна, чтобы доверять любому, пусть защищенному, каналу. Мало ли…
Ради Люка. Ради Люка она сможет.
========== Часть 2 ==========
За ней присылают курьера. В спидере с черными окнами.
— Может быть, вы и глаза мне завяжете, — язвит Лея. Ей не по себе. В глухом пассажирском отсеке слишком просто представить, что Республика ей пригрезилась, а ее везут на допрос в СИБ.
Хотя и сейчас на допросы наверняка возят так же. Спецслужбы неизменны.
Ей не отвечают. Как и ожидалось.
Спидер садится на безликой стоянке, Лею встречает молчаливый дроид и ведет в глубину здания. Запускает в пустую комнату без окон и остается снаружи.
«Оставьте в контейнере оружие и все средства связи», – говорит механический голос с потолка. Слева от Леи, на уровне ее груди, из стены выезжает коробка.
Сила великая, мысленно вздыхает Лея. Какие предосторожности. Неужели все врачи их проходят, или это только для посетителей?
Она складывает все в коробку, как сказано, и только когда та исчезает в стене, открывается вторая дверь.
В следующую пустую комнату, с кругом на полу.
«Встаньте в центр. Стойте прямо, смотрите вперед. Громко назовите свое имя».
Когда Лея становится в круг и называется, комнату чуть потряхивает. Лифт. С гравикомпенсаторами. Совмещенный с биосканером. И с плазмотронами для не прошедших сканирование, вероятно. Стены металлические, трупы убирать должно быть очень удобно.
Лифт открывается в короткий темный коридор, в конце которого еще одна дверь. С биометрическим замком.
Лея представляла себе тюремную больницу СБ совсем иначе. Как-то… светлее. Это место походит на архив или сейф.
«Подойдите к двери, пройдите сканирование».
Лея подходит и наклоняется над замком. Прижимает ладони к панели. Скан сетчатки, скан отпечатков пальцев. Да, да, это она. Самой не верится. Пустите уже. Ей нужно задать вашему столь охраняемому трофею всего-то один вопрос.
Двери расходятся, и Лея видит тамбур.
«Войдите и ждите закрытия первой двери».
Сила, это уже смешно.
Лея подчиняется. Интересно, что дальше? Защитные поля? Ее заставят переодеться в больничную хламиду, чтобы она точно ничего не пронесла в палату? Что они еще придумали для того, чтобы пациент, не способный самостоятельно дышать, не сбежал?
Она ожидает увидеть очередной коридор. Больничный на этот раз. Дверь в палату. Саму палату, в конце концов. Пленника на кровати. И потому замирает, только шагнув за порог.
Ни коридора, ни палаты. Похожая на склад оборудования небольшаякомната заставлена аппаратурой до потолка. А посредине на возвышении — контейнер. Металлический. С прозрачной крышкой. С огоньками приборов в цоколе.
Лея подходит ближе, не ощущая под собой ног. Догадка ее встряхнула, но наверняка она что-то поняла не так, контейнер слишком мал, чтобы…
Она заглядывает внутрь.
Контейнер полон вязкой жидкости, и в ней, словно в смоле — человек. Половина человека. Худое, бесцветное, искромсанное шрамами тело. Какие-то трубки выходят из живота, из ничем не прикрытого пениса прямо перед ней, и Лея спешно отводит взгляд.
Обрубки его рук и ног зафиксированы темными петлями, еще одна пересекает грудь. Он дышит. Движется жидкость, толкается в прозрачную крышку. Лицо закрыто прозрачной маской. Маска совсем не скрывает ни его шрамов, ни его старости.
Лея вглядывается в его лицо.
Вейдер открывает глаза, и она вздрагивает. Он щурится, будто не узнает ее. А Лее хочется хлестнуть его фразой, отомстить за свой страх, но слова не складываются — а потом она понимает, что он не видит ее лица. Не различает, хоть его взгляд и ощупывает ее.
Лея наклоняется ближе — и его глаза расширяются. Вот теперь увидел. Узнал.
Она смотрит в серые, почти белесые, почти мертвые глаза Вейдера и говорит совсем не то, что планировала.
— Почему ты соврал Люку? — и бьет по крышке ладонью. Крышка даже не вздрагивает.
— Поясните, ваше высочество, — произносит синтезированный голос, так непохожий на его бас, что Лею передергивает. Губы Вейдера даже не шевелятся.
Это какой-то абсурдный, безумный сон.
— Ты написал, что тебя лечат! Что с тобой хорошо обращаются. Зачем?.. — и она замолкает, потому что Вейдер щурит глаза, нижняя половина его лица остается неподвижна, но Лея уверена, что он усмехается. И начинает понимать причину.
— У меня нет связи с внешним миром, — озвучивает Вейдер ее понимание. — Люку… писали от моего имени?..
Сила. Люк был так рад. Так счастлив получать редкие, короткие сообщения. Как они могли?.. Почему?
— Я это так не оставлю, — уже произнося слова, Лея ощущает их бесплотность. Глаза Вейдера насмехаются над ней. Лея кусает губу.
— Не советую, — говорит Вейдер. — Подписка о неразглашении вряд ли стала просто формальностью.
— Но он должен знать, что…
— Ваше высочество, — даже механический голос умудряется подчеркнуть эти слова, и Лея осекается. — Какой бы договор ни заключила СБ с моим сыном, он выполняется. Вмешательство приведет к неконтролируемым последствиям. Я сейчас говорю не о своей жизни.
Он прав. Жизнь Вейдера сейчас — контролирующий Люка фактор. С точки зрения СБ — обеспечивающий его лояльность. Если Люк узнает, то попытается отбить отца любой ценой. Если даже ей — ей! — хочется сейчас вытащить Вейдера из этого саркофага, то брат…
Она встряхивает головой. Комнату прослушивают. Вейдер намекнул более чем ясно. Держи себя в руках, Лея Органа. Тебя сюда пустили только потому, что ты ненавидишь Вейдера, и все об этом знают. А ты чуть не проговорилась так глупо, едва не назвала Люка братом.
— Какой доступ к информации у вас есть? — спрашивает она. Знает ли он о захвате Сената?
Визоров не заметно, но возможно, из-за особенностей жидкости… Вейдер смотрит на нее со странным выражением, почти с жалостью.
— У меня нет связи с внешним миром, — повторяет он.
Лея хмурится.
— Не к новостным каналам, хорошо, я понимаю. Но к информаторию?..
Он прикрывает веки.
— Сложно представить, верно, ваше высочество?
Лея смотрит на него, не шевелясь. «Нет связи» — это… совсем нет? Нет доступа ни к книгам, ни к людям, ни к новостям — ни к чему? Это значит, что пять лет, прошедшие с Эндора, он лежал в этом… гробу — в изоляции?
— Вас… хотя бы допрашивали? — ее голос звучит отвратительно беспомощно.
— У меня очень насыщенная публичная жизнь, — едкий взгляд из-под голых век ожигает ее. — Каждые полгода кто-то да приходит. Проверять, не сошел ли я с ума. Наверняка пару статей на мне уже написали, но я не в обиде. И нет — с ума я пока не сошел.
Он явно не желает сочувствия. Лея бы тоже не желала.
— Что вы здесь делаете, ваше высочество? — холодный голос выводит ее из ступора. — Вы не из тех, кто приходит полюбоваться.
И Лея сдергивает ладонь с прозрачной крышки. Которую наверняка сделали для любителей «полюбоваться». Врачам-дроидам датчиков достаточно, не было никакой необходимости… Неужели в СБ есть… Или же кто-то из руководства республики приходил сюда, чтобы… Сила великая. Она не хочет об этом знать.
Дело. У нее важное дело. Время идет. Времени совсем нет. Даже если сейчас кажется, что оно остановилось, а она подвешена в кошмаре.
— Что вы знаете о деле «Неуловимого»?
Вопрос явно застает Вейдера врасплох, и он задумывается.
«Только бы он действительно не был безумен», повторяет про себя Лея, смотря в его лицо. Пять лет неподвижности, изоляции, сенсорной депривации. Как они могли, Люк же просил… Мы же не Империя, мы же…
— «Проклятый корабль»? — Под прояснившимся пытливым взглядом Вейдера Лея кивает. — Да, я его хорошо помню. Что вас интересует?
— Что стало с убийцей на самом деле?
— Вы не верите записи в досье, или она не сохранилась?
— Запись можно подделать, если человек зачем-то нужен.
— Нет, — Вейдер едва заметно качает головой. Насколько позволяют фиксаторы. — Я убил ее с большим удовольствием. И никогда не взял бы к себе, ни в каком качестве.
— Судя по досье, она была гением.
— Она убивала моих людей потому что ей это нравилось. Психопатов невозможно ни контролировать, ни вылечить, только убить.
— Как Палпатина? — не удерживается Лея. Но он отвечает очень спокойно.
— Именно.
— Кто на самом деле нашел ее?
— Я, — говорит Вейдер. И Лея морщится. Сила, она понимает его желание сохранить гордость — и защитить своих, — но сейчас на это нет времени.
— Это очень важно. Кто из вашей команды раскрыл загадку? Я вам обещаю, если он жив и скрывается, то я гарантирую его безопасность, нам нужна его помощь.
— Принцесса, — механический голос напряжен, — у меня нет иного ответа. Нашел убийцу я. Могу рассказать детально, если хотите. — Она смотрит в его лицо, в его внимательные глаза, и внутри нее что-то умирает. Она так надеялась…
— Что случилось? — продолжает Вейдер. — Что-то Люком?.. Что с Люком?
Лея опускает голову, отводит взгляд. И рассказывает. Когда она заканчивает, он молчит. Недолго.
— Он жив, — произносит Вейдер резко. — Я бы почувствовал. Сквозь любой блокиратор.
Лея кивает. Все еще на него не смотря.
— Я дам любую клятву. Я найду как вытащить Люка оттуда. Я вам обещаю.
— Если вы используете этот предлог, чтобы бежать… — и Лея осекается. Ей нечем ему грозить, с ним случилось уже все — кроме смерти. А смерть после таких пяти лет…
Она наконец встречается с ним взглядом. Вейдер смотрит пристально и жестко.
— Я обещаю вам не бежать. Все, что мне нужно — это чтобы он жил.
Лея кивает. Но молчит. Чем в их ситуации поможет военачальник, пусть и талантливый? Пусть даже лучший из живущих? Мадин справится не хуже.
— Спросите у ваших аналитиков, или у кого хотите из СБ, поможет ли им ТН367.
Лея медленно повторяет фразу. Поднимает брови.
— Вы полагаете, они узнают ваш… как это называется? Код? Вы выбрали странное имя.
— Я под ним родился, — отвечает Вейдер.
— Простите?
— Я родился рабом. На Татуине рабов регистрировали как дроидов. Вы не знали?
Она не знала. Информация с трудом укладывается в представление о нем. Совсем, прямо скажем, не укладывается…
Стоп. Это неважно. Время выходит, а она стоит тут и… О чем она вообще думает? О том, как вытащить Вейдера из его — назовем это камерой. Как ей в голову только пришло?.. Только потому, что предчувствие совсем не против, и потому, что она верит в то, что он сможет спасти Люка. Спасет Люка. И чего больше в этой вере — предчувствия Силы или же наивной надежды на то, что этот человек действительно любит сына достаточно, чтобы не разрушить их жизни еще раз?..
Лея Органа, неужели тебе мало досталось?
Лея отворачивается, ничего не отвечая, и уходит прочь. Она пришла проверить, проверка оказалась отрицательной. Теперь нужно переключиться на иные пути и забыть.
Она заставит СБ прекратить подделывать его ответы Люку — и все. Он ей никто, и он получил по заслугам.
Его голос догоняет ее у двери.
— Когда закончится кризис, скажите мне, что с Люком. Пожалуйста. Скажите мне.
Лея сглатывает и молча кидается в шлюз.
Она вернется в штаб-квартиру, и — Сила великая! — пусть кризис уже разрешится, пусть аналитики найдут лазейку, пусть отряды Мадина проникнут в Сенат, пусть все решится само собой.
Когда она возвращается, в штаб-квартире похоронное настроение.
Штурмовой отряд засекли на подходе, план «Креш» провален, а на канале Сената демонстрируется ретрибуция: расстрел пятерых в забитом битком сенатском кабинете. Конкретно и выборочно пятерых.
— Атакует частная система безопасности кабинета, — говорит УбойнаяСила. На экране очередь бьет в тело в кресле. Бьет и бьет, отсекает руку, отсекает голову, расколотая пополам голова падает на колени сидящего в прострации на полу интерна, он даже не отодвигается. Только смотрит на камеру широко открытыми пустыми глазами.
Трупы расстреливают в кашу — и бойня останавливается.
«Так будет, пока мои требования не будут выполнены», появляется на экране. «Так будет, пока…»
— У вас не получилось, — констатирует Лея.
Аналитики молчат.
— Вы… — она колеблется. Но… Но там ведь Люк. Там Люк. И с чувством, что совершает чудовищную и неизбежную ошибку, она все же спрашивает:
— Скажите, вы что-то знаете о человеке под кодом ТН367?
***
— Мы проверили, — говорит Лее куратор «проекта семь» (кодовые названия начинают сильно ее раздражать). — Я вас поздравляю, ваше высочество, вы добыли у него чрезвычайно важную информацию, мы никак не могли идентифицировать этот аккаунт.
— Вы хотите сказать, он шифровался и от своих?
— Судя по всему, в первую очередь от своих. Вы знаете, что именно этот аккаунт взломал защиту тогда еще прототипа Звезды Смерти и внедрил вирус? Постройка ее была отсрочена на пять лет. Мы были уверены, что это — республиканец. Подумать только…
Они сидят в малом конференц-зале переоборудованном в столовую. Военный синтезатор флотского образца, еще имперский, производит протеиновую сладкую массу, которую накладывают в кружки для кафа — тары не хватает. Лея облизывает ложку. Вкусно.
У нее нет сил ни на какую эмоциональную реакцию.
Вейдер ненавидел Звезду Смерти, это никогда не было секретом. Попытка саботажа — возможно не одна, — прекрасно объясняет, почему он угодил в опалу. Почему Палпатин поставил над ним Таркина. И почему в результате Вейдер начал подготовку к перевороту. Но все эти встающие сами собой на место кусочки паззла имперской политики Лее сейчас не интересны совсем.
Он стоял за ее спиной и ничего не сделал, чтобы остановить выстрел. Ничего больше не имеет значения. Даже то, что он дал ей соврать Таркину, хотя не мог не знать, что она врет.
Лея трет лоб.
— Аналитики полагают, он может нам помочь.
Их энтузиазм ее шокировал. Она не ожидала, что они узнают то кодовое имя — и тем более не ожидала, что о хакере и инженере ТН367 в голонете рассказывают легенды.
— Несомненно может, — отвечает безопасник. — Вопрос исключительно в рисках. Сейчас он не представляет опасности. Любой контакт с внешним миром повышает шанс побега. Успешный же побег поставит под удар всю галактику.
— И вы готовы пожертвовать Сенатом из опасения, что ампутант на искусственной вентиляции легких удерет от вооруженной охраны.
Куратор молчит. Вдумчиво доедает сладкую массу из своей чашки.
Лея облизывает губы. Если бы в Сенате не было Люка, она бы думала так же — и Вейдер бы ее понял. Она совершенно в этом уверена. Неужели ей никогда не уйти от голоса его крови?
— Отрядите ему отдельную охрану, отдельное наблюдение…
— Готовы ли вы взять эту операцию под личную ответственность, ваше высочество? — спрашивает куратор мягко. И Лея за его словами слышит уверенность в своем отказе. Действительно, кто же в здравом уме согласится так рисковать. Ради чего?
— Да, — говорит она. — Под мою ответственность.
***
Его доставляют все в том же черном спидере. Первым выходит куратор с датападом в руке, подходит к Лее. И вручает датапад ей.
На экране — схематичное изображение человека в инвалидном кресле. Со статусами систем обеспечения, с процентами концентрации лекарств. Статус блокиратора.
Системы светятся зеленым.
— Управляете креслом вы, — говорит куратор. — Вы контролируете подачу блокиратора. Вы можете отключить пациента в любой момент, нажатием на эту кнопку…
Лея слушает инструктаж. Запоминает. Система управления проста и надежна. Вейдер привязан к креслу и по-прежнему не может шевелиться. И не способен говорить сам: гортань искусственно парализована, а специальная графа пульта управления отслеживает этот показатель.
— Зачем? — не может сдержать недоумения Лея.
— Чтобы он не откусил себе язык, — походя отвечает куратор и продолжает объяснения.
Лея молчит.
— …и самое главное, — говорит куратор, — контроль над системой жизнеобеспечения. Эта кнопка выключит его сердце. В случае угрозы побега немедленно воспользуйтесь.
Лея кивает.
— Немедленно и без колебаний, — повторяет куратор. — Риск слишком высок.
— Конечно. — Лее хочется, чтобы он куда-нибудь исчез. Сейчас же. — Разумеется.
Из спидера выбираются два охранника в глухих шлемах и наставляют оружие на открывшуюся пассажирскую дверь.
И ничего не происходит.
— Креслом управляете вы, — негромко напоминает куратор.
Лея закусывает губу и выводит кресло из спидера.
Слишком маленькое тело в темном комбинезоне встроено в металл и окружено металлом. Слава Силе, они его одели.
Культи закреплены металлическими обручами, тело держат ремни. На лице все та же прозрачная маска. Шрамы на голове ничем не прикрыты и на свету кажутся еще уродливей.
Вейдер смотрит на Лею, и у него живые ясные глаза.
— Удачи, ваше высочество, — говорит куратор. — Держите оружие наготове.
И возвращается в спидер.
Лея судорожно кивает. И как только спидер поднимается над стоянкой, вкалывает антидот от парализатора в гортань Вейдера.
Она всегда успеет парализовать его вновь, но сейчас даже воспоминание о механическом голосе ей противно.
— Люк жив, — говорит она. И направляет кресло к выходу со стоянки. Охрана следует за ними.
Вокруг пусто. На следующие пятнадцать минут весь путь от стоянки до штаб-квартиры полностью очищен от людей. Никто не увидит Вейдера. Никто посторонний не должен знать, что он здесь.
— Это точно известно? — голос Вейдера очень тих, почти шепот.
— Мы видели его живым. Преступник передает визуальный поток с камер Сената.
— Зачем?
— Эксперты полагают, он пытается нас запугать.
По оценкам экспертов, преступник — мужчина средних лет, скорее всего воевал в Альянсе и несомненно республиканец. Наверняка потерял кого-то во время войны. И сейчас мстит виновникам. Тем, кого считает виновниками размывания идеалов революции.
— Странный способ, — говорит Вейдер, выслушав Лею. — Он мог убивать заложников по одному. Так бы их хватило надолго.
Лея сдерживает смешок. Юмор совсем неуместен в их ситуации.
— Почему он не начал с Мотмы? — продолжает Вейдер. — Или с тебя? Или вы уже не при делах?
— Сенат — символ Республики, — говорит Лея назидательно. Честно говоря, она сама задавалась этим вопросом. — Эксперты полагают, именно недостатки сенаторов послужили толчком… Но мы не знаем, что именно.
— Провели закон о восстановлении рабства?
— Культурных особенностей систем, — поправляет Лея. — И… уже давно.
— Вот как, — он кажется странно разочарованным.
— Это не рабство! — восклицает Лея. Его осуждение ей неприятно. Хотя казалось бы. Он не имеет никакого права их судить. После всего, что сделал. И все же…
— Я надеялся, что хотя бы этих ошибок вы не повторите, — говорит он.
Они наконец-то добираются до штаб-квартиры, и Лея проглатывает свой ответ. К лучшему. В нем был перебор раздражения.
Осторожней, Органа. Еще и получаса не прошло, а он уже влез тебе под кожу без всякой Силы. Пульт у тебя — и не забывай об этом. Иначе Вейдер заставит тебя действовать так, как нужно ему, а не тебе.
========== Часть 3 ==========
В штаб-квартире сдержанная паника. Мадин манит Лею к себе, но она качает головой. Она не имеет права отлучаться от кресла. Вейдер должен быть у нее перед глазами.
…Сила великая, ей же придется как-то выступать перед прессой… Нет, выступать можно выпихнуть кого угодно, но ей придется писать что именно этот «кто угодно» будет говорить. Не выпуская Вейдера из зоны контроля. Как она об этом не подумала?
— У нас проблемы, — немедленно говорит УбойнаяСила, увидев их. Оглядывает Вейдера и поднимает брови. — Это вы — ТН367? На какой свалке вас подобрали?
— Какие проблемы? — спрашивает тот, насмешку полностью проигнорировав.
— Сведения об опасности сенаторам, — УбойнаяСила смотрит прямо на Лею, — утекли к журналистам. Можете себе представить, что там сейчас творится.
— Записи? — резко спрашивает Лея.
— Нет. Фактов у них нет.
Но когда это журналистов останавливало.
— Вы в самом деле тот самый? — в голосе Пилота слышится невероятно раздражающее Лею благоговение. Вейдер морщится.
— В самом деле, — говорит он.
— Замечательно, — бросает УбойнаяСила скептически. — И чем вы нам сейчас поможете?
— Сейчас и посмотрим, — говорит Вейдер. — Пододвиньте меня к экранам, ваше высочество.
Лея пододвигает его кресло куда он просит — и переключает визор. За пять минут Вейдер вряд ли куда-то денется, а ей нужно понять, как остановить зарождающийся поток истерии в СМИ.
Лее срочно нужна вторая пара рук, которой можно было бы доверять. И откуда ее взять — незанятую? Все, кто в курсе ситуации, уже работают. И все, кто действительно в курсе ситуации, сейчас под подозрением в утечке.
Хотя… Хотя есть же решение. Действительно есть.
«Мадин, — пишет она на личный канал, — мне все-таки нужен ваш сын. Если вы ему доверяете».
«Вполне, — отвечает Мадин. — Сейчас он у вас будет. Только угомоните журналистов, принцесса, пока я не начал их отстреливать».
Журналисты уже пытались заснять происходящее в штаб-квартире с другой стороны окна, поднявшись с нижних этажей на ранцах, так что это не пустая угроза.
«Непременно», — обещает Лея.
***
Алек вливается в их странную команду так легко, будто всегда с ними был.
Он схватывает на лету, не зря его так хвалили в Сенате (не думать об оставшихся там знакомых, не думать… Не думать о Люке). Приносит Лее каф, когда она только начинает о нем думать, приносит каф аналитикам, записывает мысли Леи лучше, чем смогла бы она сама, подсказывает фразы, слова — и ей становится легче дышать, хотя ничего на самом деле не изменилось.
Журналисты снаружи старательно доводят себя до истерии — еще чуть подождать и можно будет уже выходить с заявлением, — аналитики и Вейдер разглядывают поток изображений из Сената и говорят на непонятном диалекте бейсика. Но никакого прорыва. Ничего. Ничего…
«У вас замечательный сын», — пишет Мадину Лея. Нужно говорить подобное, пока есть возможность. Мало ли… Кто знает, что будет дальше.
Время будто замедлилось, переговорщики старательно рапортуют о небольших успехах, но у Леи ощущение надвигающейся катастрофы. Она выкладывает свой бластер на стол, иногда касается ребристой рукояти. Успокаивает.
Если они ничего не придумают, убийца вырежет Сенат. По одному. В четко контролируемой среде. Что это говорит о преступнике?
Подумав, Лея задает этот вопрос вслух, ни к кому конкретно не обращаясь. У нее еще десять минут, через пять нужно перечитать написанный Алеком текст, а пока хочется отвлечься от необходимого фигурного вранья. Насколько возможно.
— Мы полагаем, что это — главный техник, — говорит УбойнаяСила. И бросает взгляд на Вейдера. — Поиск по изображениям канала не находит никого из них. Несомненно преступник контролирует камеры и не собирается показывать себя.
— Несомненно, — задумчиво произносит Вейдер. — Вот что… Распределение камер дайте мне. И давайте построим перекрытие зон. Что-то мне в этом всем очень не нравится.
— Что тут вообще может нравиться, — бурчит ВечноДевятый и наклоняется над клавиатурой.
Лея смотрит на них — Вейдер командует тихим голосом, и аналитики слушаются мгновенно, будто его собственные руки, — и начинает понимать опасность. В первый, пожалуй, раз. По-настоящему.
Если он прикажет им отобрать у нее пульт управления, не подчинятся ли они так же легко?
Визор мигает алым — и она отвлекается. Пора.
«Повторяйте то, что у вас на экране, — пишет она Мадину. — Выделенный текст нужно подчеркнуть голосом».
«…»
«Вы не сможете его озвучить?»
«Смогу», — отвечает Мадин.
Позже она смотрит, как он насмехается над страхами журналистов («Я так же слышал слухи о бунте кафных машин, о чудовищном маньяке, пожирающем людей, а еще о внезапно пробудившемся древнем проклятии. Отвечу по порядку. Проклятие…»), и с каждым аргументом ей все страннее его слушать. В первый раз она слышит придуманные ей слова от кого-то другого. Будто Мадин стал ее голосом, изъятым из тела.
Аналогию она отгоняет подальше.
***
Журналисты успокаиваются, как успокаивается на время пожар. Пройдет пара часов и они поймут, что на самом деле Мадин не сказал им ничего важного. И они по-прежнему не знают, что происходит в Сенате и почему отказала связь.
Лея смотрит на то, как Вейдер и аналитики сортируют изображения Сенатского канала. Будто поток воды разделяется на ручейки, вновь сливается, разделяется — а потом камера поднимается, и видна вся река от гор до моря.
…И об Альдераане не стоит думать. Не стоит вспоминать.
— Обратите внимание на движение камер, — говорит Вейдер.
На экранах — убийства сенаторов. Пробитые головы. Настигающие убегающих выстрелы. Полуразрубленные тела, которые кидают к все еще живым и запертым.
— Камеры следуют за жертвами, — говорит Лея. — Но мы это и так знали. Разве нет?
— Время, — отвечает Вейдер, — совпадает до секунды.
— Ты имеешь в виду, что он использует ИИ? Но это очевидно, он использует даже дроидов-секретарей.
УбойнаяСила закрывает лицо руками и стонет глухо.
— Ну конечно, конечно же… И картинку он читал…
ВечноДевятый тихо ругается по-хаттски.
— Согласно профилю, — говорит Вейдер, — убийце доставляет удовольствие наблюдать мучения жертв. Наиболее жестокие мучения.
— И что?
— Он не смог бы наблюдать все убийства одновременно. Если он не инсектоид, конечно, но у их расы нет подобных патологий. Нормальный человек разнес бы экзекуции на пару минут. Чтобы успеть посмотреть их не в записи.
— Хорошо, — Лея хмыкает, — поверю эксперту. И? В самых лакомых ситуациях он управлял сам… — и она осекается. Потому что Вейдер прав. Убийца никак не ограничен во времени, он мог насладиться каждым убийством, но этого не сделал.
— Ты имеешь в виду, что он не похож на свой профиль?
— И это тоже. Но в основном я имею в виду, что его там вообще нет.
— …что?
— Если часть убийств определенно совершена ИИ здания — то почему, собственно, не все?
***
— То есть, — Лея ходит из угла в угол, сжимая в руках пульт управления, она никак не может сесть и выдохнуть, даже ради свежезаваренного кафа, принесенного Алеком. — То есть — это просто свихнувшаяся машина? Всего лишь машина?
— Машины просто так с ума не сходят, — произносит Вейдер холодно. УбойнаяСила чуть развернула его кресло, и он следит за Леей глазами. Неодобрительно.
— Не то что люди, да?
— Очевидно.
— Ты хочешь сказать, что убийца все же есть?
— Разумеется. Но все эти требования — всего лишь маскировка. Строить на них какой-то портрет не имеет смысла.
— А на чем по-твоему имеет?!
Вейдер усмехается.
— На фактах, разумеется.
— Но разве есть другие факты? — удивляется Алек из угла. — У нас ведь только требования и все. Почему вы считаете, что они ложны?
— Потому что они ничего не дают, — вздыхает УбойнаяСила. И остальные кивают.
— Слишком много подозреваемых, — добавляет ВечноДевятый. — Нужен другой критерий.
— Вы же захватили трофеи, — говорит Вейдер. — Когда отряды шли по туннелям. Управляющий блок турели был бы сейчас очень кстати. Любой управляющий блок. Там ничего подобного нет?
— Нам сообщили, что управляющие блоки были уничтожены во время захвата, — отвечает УбойнаяСила.
— Полностью или частично?
— Блок связи с центральной системой был… — УбойнаяСила обрывает фразу и наклоняется к пульту. — Сейчас их доставят. Пара минут.
— Очень хорошо. — Вейдер прикрывает глаза. Лея подходит ближе, сгоняет Алека со своего места. Алек уходит к Пилоту — его, несмотря на явное отвращение к изображениям смертей, интересует программа для анализа изображений.
Она не хочет думать, куда ее можно применить. Она не хочет думать вообще. Камеры засекли Люка, он ранен и выглядит усталым. И пытается спасать людей от обезумевшей техники.
По дороге к управляющему пункту техников ему подбросили комнату умирающих людей, и Лея уверена, что не случайно.
— Ему не дадут прорваться к управлению, — говорит она тихо.
— Прорваться мало, — так же тихо отвечает Вейдер. — Там нет большой красной кнопки «Выключить ИИ». Нужно знать систему.
— Как ты?
— Как я.
— Откуда?..
— Профессиональный интерес. В Сенате очень старый ИИ. Господа, — повышает он голос, выходит едва громче шепота, но разговоры немедленно обрываются, и аналитики поворачиваются к нему. — Проверьте еще раз, нет ли связи между убитыми. Любой. Комиссия, известный закон, скандал.
Аналитики кивают, как один человек.
— Почему? — спрашивает Лея. Смерти выглядят совершенно случайными.
— ИИ не подвержен эмоциям. То, что нам показывают, рассчитано на зрителя. Меня интересует, есть за этим иной мотив.
— И ты думаешь, что есть.
Вейдер кивает.
— Его требования — чушь в деталях, но скорее всего выражают его общую позицию. Профайлеры вряд ли ошиблись в общей оценке. Иначе выбор именно Сената не имеет смысла. Любое старое здание с ИИ подошло бы, включая университет. И в любое проникнуть было бы проще, чем в Сенат, а вскрыть — не факт.
— Но менее эффектно.
— Это, — он усмехается, — смотря как подать.
И Лею передергивает. Потому что он прав, и она представляет прекрасно, как подать захват Университета так, чтобы вся галактика рыдала и тряслась — как никогда не будет трястись над Сенатом.
Доставляют трофеи с попытки захвата Сената. Люди в черном с эмблемами спецназа сгружают посреди комнаты покореженные металлические коробки и выходят, не обратив внимания ни на кого и ни на что больше. Будто дроиды.
Аналитики бросаются к коробкам.
Лея утыкается в датапад. И пару раз напоминает отвлекающемуся Алеку о деле. Он то и дело поглядывает на аналитиков — и на командующего ими Вейдера.
— Сосредоточься, пожалуйста, — говорит Лея устало.
— Кто он такой? — тихо спрашивает Алек.
— Это засекреченная информация, — отвечает Лея. Алек хмурится — не нравится мальчику чего-то не знать, знакомая черта, — и возвращается к подготовке пресс-конференции. Семь часов с захвата Сената. Очередной круг суточных новостей скоро падет на их головы.
***
Прорыв происходит после пресс-конференции. Лея снимает наконец визоры — все же очень странно контролировать Мадина на расстоянии, — и замечает радостное оживление. Будто бы и дышать стало легче.
Аналитики столпились вокруг Вейдера и УбойнойСилы, и на экранах перед ними — змеи странно структурированного текста.
— Это что? — спрашивает Лея.
— Код управления турелью, — отвечает ей ВечноДевятый. — Каждая турель Сената — малый ИИ. Когда система защиты кардинально модернизировалась в последний раз, управление всем вооружением Сената не тянула ни одна система, и с тех пор так и осталось…
— Код был переписан общим обновлением по всей системе, — говорит Вейдер. — Убийца хакнул стандартный формат обновлений, а запустил его одним сообщением на общий канал Сената. Восемь часов назад.
— То есть, ему даже не нужно было там находиться?
— Именно. Но он хорошо знал техников Сената. И он молод.
— Очень молод, — кивает УбойнаяСила. — Так пишут только в последние несколько лет, раньше… — Она качает головой. — Это сложно объяснить.
— В коде каждого хакера — кладбище пережитых парадигм, — говорит Вейдер. — В моем в том числе. А этот — чист. Он начал недавно. Вы запросили Форум Четырнадцати о третьем сегменте?
— Они в процессе анализа и предлагают сотрудничество, — отвечает ВечноДевятый.
— Соглашайтесь.
— Да, сэр.
Лея вздрагивает. Ответ аналитика абсолютно автоматический, тот смотрит на экран и что-то усердно печатает. Он среагировал на властный тон.
Сила, если они сейчас найдут, кто — найдут, как, — то ей придется немедленно…
Она оглядывает показатели на пульте управления. Вот кнопка — большая и красная, — чтобы лишить его сознания. А вот — чтобы убить. И СБ наверняка не против, если она сорвется и убьет столь опасного пленника. Их договор с Люком не будет нарушен, а их с Люком сцепка — будет. Все так логично…
Лея нарезает круги по залу, смотрит, как на экране бьется пульс Вейдера. И ждет.
— Форум ответил! — восклицает ВечноДевятый. — Аккаунт появился три года назад, он прогрессировал очень быстро. Но начал с нуля. Они нашли ментора…
— Есть связь, — восклицает УбойнаяСила. — Все убитые принимали закон «о культурных особенностях» три года назад.
О Сила…
— Идеалист, действительно, — говорит Вейдер. — Список стажеров сената этого времени. Корреляция…
— Да, сэр, мы в процессе. Мы подключили СБ. Владелец аккаунта выходил на форум из здания университета…
И тут Лея чувствует прикосновение дула к своей голове.
— Никому не двигаться, — холодно и мертво говорит Алек за ее спиной.
***
Первое ее чувство — глубокое изумление. Из всех людей — его она не подозревала совсем.
— Сила, Алек, — она не двигается, как и было сказано. Смотрит в экраны перед собой — в отражении видно искаженное гневом лицо Вейдера.
Это ее собственное оружие сейчас направлено ей в голову. Алек взял его со столика — а охрана… Не заметила. Либо…
— Алек, но зачем? Что с тобой случилось?
— Со мной? — Дуло бластера стучит в ее висок. У него дрожат руки. — Сенат вернул рабство в галактику! Как вы могли? Как?!
— Алек, никто не заслуживает такой смерти, — говорит Лея, глядя прямо перед собой. В отражение глаз Вейдера. Он ее не видит, она видит его плохо. Знает ли он, что она сейчас не врет? — Что бы они ни сделали, такой смерти они не заслужили.
УбойнаяСила пытается повернуться — Алек вскрикивает и дергает Лею на себя, вжимает спиной в свою грудь.
— Не двигаться! Я убил причастных к чудовищному преступлению — так, как меня учил отец. Так, как учили в Альянсе. Разве нет? Разве вы не карали палачей?
— Алек, — говорит Лея мягко, — отпусти остальных. Отпусти невиновных.
— Там нет невиновных!
— Там Люк Скайуокер, — очень спокойно произносит Вейдер. — В чем виновен он?
— В том, что молчал и не предотвратил! Они все виновны. Все! Хотя бы ужас они заслужили все!
— И получили его полной мерой, — Лея с трудом удерживает мягкость голоса. И не двигается. — Отпусти их сейчас.
— Нет, — Алек сухо смеется. — Никто оттуда не уйдет. Мою программу нельзя вскрыть снаружи.
— Так покажи нам свой канал, — продолжает Лея. — Ты же отдавал приказы ИИ. Позволь нам прекратить это.
— Канал был одноразовый, — Алек склоняется к ее уху и шепчет громко, — никто не вскроет Сенат сейчас. Потому что я не оставил себе контроля. Ваши профайлеры полностью профнеприго…
И рушится на пол. Бластер отлетает в бок, под аппаратуру. Лея выдыхает и поворачивается. Один из охранников СБ у стены опускает парализатор.
— Благодарю за выдержку, — говорит она.
Они рискнули, дали разговорить преступника, жаль только — безрезультатно…
Охранник возвращается в исходную позу и не делает никакого движения чтобы убрать Алека с пола. Это не их зона ответственности, верно.
Алек кажется таким юным. У нее в голове не укладывается…
— Он должен был врать, — У Пилота срывается голос. — Ведь верно?
— Мне так не показалось, — размеренно произносит Вейдер. — Это было бы логичным. Ему важнее триумф его идеи, чем он сам и чем контроль над исполнением.
— И что теперь? Если он закрыл доступ полностью…
— Найдем… — УбойнаяСила трет ладонями лицо. — Не мог он закрыть все, он не настолько хорош.
На канале Сената мечутся люди, вспыхивает таким знакомым зеленым, Лея дергается и поворачивается к экрану.
На экране — расстрел раненых людей в конце коридора. Но между атакующими и ранеными — Люк. Грязный, усталый, весь в крови, Люк крутит мельницу сияющим мечом, и камера дергается, меняет угол: заряды отлетают в стреляющих.
Но как долго он сможет продолжать так? Против всего Сената, защищая обреченных?
— Принцесса, — хриплый голос Вейдера встряхивает ее. — Я вам клянусь, я никуда не денусь. Клянусь чем хотите. Остановите блокиратор. Если систему нельзя вскрыть снаружи, то изнутри — можно.
Изнутри?…
Лея разворачивает его кресло к себе. Смотрит в лицо. В отчаянные глаза.
Люк говорил ей, что слышал голос Вейдера в своей голове. Раньше. Слышал зов, слышал слова…
— Ты сможешь достать так далеко? Не видя его? Сможешь объяснить, как сломать ИИ?
— Да.
— И ты… сдашься? После?
— Да.
На них смотрят все находящиеся в комнате. Наверняка недоумевают. А она на самом деле рассматривает немыслимый вариант.
— Чем клянешься, что сдашься?
— Памятью матери, — Вейдер смотрит на нее прямо. И ей, идиотке, кажется, что он искренен.
Судьба галактики за жизнь горстки людей, за жизнь Люка. Бейл Органа не понял бы ее. А вот этот, убивший Императора ради сына — наверное да. Он наверняка просчитал ее выбор, но от этого выбор никуда не девается.
Лея берет пульт управления и останавливает блокиратор. Пульт вспыхивает алым. «Минута до отмены эффекта», пульсирует надпись. «…Пятьдесят секунд!»
— Так быстро?..
— Сила всегда была щедра ко мне, — говорит Вейдер и закрывает глаза.
«Три, две…»
И холод расходится от него волной. Лея сглатывает. Сейчас карлик на медицинском кресле, неспособный самостоятельно дышать — самое опасное существо на Корусанте. Сейчас он может все.
Но ничего не делает.
Только Люк на экране, пытающийся отдышаться, вдруг вскидывает голову, и у Леи щемит сердце от неверящего счастья на его лице.
Люк кивает невидимому собеседнику и бежит прочь. Вне зоны камер.
Им остается только ждать.
***
Лея стоит рядом с Вейдером, с пальцем на кнопке, и ей уже даже не страшно. Ничего не происходит. Ничего.
Аналитики пытаются поймать Люка на камерах Сената, но безуспешно. Они молчат.
Вейдер тяжело дышит, кусает губы. Но ничего, ничего, ничего…
Пока вдруг Сенатский канал не схлопывается в статику. Не начинает раскрываться черный купол защиты, не спадает поле…
Пока на комлинке Леи на столе не появляется лицо Люка.
— Мы живы! — кричит он. — Живы!
В следующую секунду комм разносит лучом бластера.
И одновременно падают охранники, не успевшие даже вскинуть оружие на новую опасность. Оседает на стуле Пилот с изумленным лицом.
Дуло парализатора смотрит прямо в лоб Лее, и рука УбойнойСилы не дрожит.
— Что?.. — выдыхает Лея.
УбойнаяСила и ВечноДевятый стоят перед ней, напряженные, и в глазах их дюрасталь.
— Отдайте пульт управления, — негромко просит ВечноДевятый. — Добровольно. Пожалуйста.
— Опустите оружие. — На лице Вейдера ярость. — Не сметь ей угрожать.
— Милорд, мы искали вас пять лет. Все готово. Мы вывезем вас отсюда. Она не должна нам помешать.
— Опустите. Оружие.
И они подчиняются. Но явно готовы вскинуть парализаторы в любой момент. Сверлят Лею взглядами. Стоит ей перехватить пульт удобнее…
— Это… твои люди? — Лея не двигается. Именно на такой случай была сделана вторая кнопка, так удобно лежащая под пальцем. Именно на этот. Но Вейдер может сейчас убить ее только о том подумав, а она все еще жива. — Они… Что именно вы подстроили? Вы как-то замешаны?..
Аналитики синхронно трясут головами.
— Мы пробивались в структуру СБ все эти пять лет. Упомянули тот фильм наудачу. Повезло. Милорд, пожалуйста, мы искали вас…
— Я недостоин такой преданности, — тяжело говорит Вейдер. Поднимает глаза на Лею. — И я обещал.
В следующее мгновение Лею сносит в стену, она стукается спиной и, шипя, приподнимается на локтях. Аналитиков отбросило к противоположной стене, а пульт, выпущенный Леей во время падения, дергается на полу, поднимается в воздух и летит к Вейдеру.
И Лея понимает, четко и однозначно, какую именно кнопку он сейчас нажмет. Ему нужно только увидеть экран. Чтобы не ошибиться.
Время замедляется, и Лея смотрит на то, как к уродцу в кресле летит его смерть.
«Обещаешь ли ты, что сдашься», вспоминается ей. Она и не подумала, что он может иметь в виду второй смысл слова. Не он. Не лорд Вейдер.
Лея дергается вперед, к отлетевшему в сторону парализатору охранника, и, когда рукоять будто прыгает ей в ладонь, стреляет в отца.
Три раза, быстрой очередью. Пока он не оседает в ремнях, уронив голову на грудь.
***
— Что это значит? — спрашивает УбойнаяСила. Аналитики поднимаются на ноги, смотрят на Лею настороженно. А Лея протягивает им пульт управления.
— Стреляйте в меня, — говорит она. — И забирайте его отсюда. Куда вы там хотели его забрать. Я не хочу знать.
— Вы…
— Я делаю ошибку, — говорит Лея. Наверняка. И чудовищную. Но вернуть Вейдера в гроб заживо — лучше было бы дать ему умереть на его условиях. — Пока я согласна ее сделать, не теряйте времени.
УбойнаяСила кивает и вскидывает парализатор.
Лея улыбается ей.
Ей беспричинно радостно. А предчувствие беды почему-то молчит.
