КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Мозгоеды на Нереиде [Ольга Владимировна Голотвина] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Светлана Тулина, Ольга Голотвина Мозгоеды на Нереиде

Глава 1 Захолустье, или Ну что тут может случиться?

— Ну Станислав Федотович!!! Ну здесь же на всю планету всего два города, Космопорт и Столица! Ну сами подумайте, Станислав Федотович, ну что с нами может случиться в такой… в таком… — Полина, очевидно, хотела сказать «дыре» или в крайнем случае «захолустье», но вовремя заметила выражение лица местного охранника, мимо которого они как раз проходили, одарила его милой улыбкой и быстро поправилась: — На такой мирной и доброжелательной к туристам планете, на которой даже и хищников-то практически нет! — На этих словах она запнулась на секунду, бросив быстрый взгляд на слегка приподнявшего левую бровь Дэна, но тут же добавила с куда большим процентом искренности: — Во всяком случае на суше — точно нет!

Станислав даже шага не замедлил, буркнул только:

— А то я вас не знаю? Вы найдете.

Он злился. И оттого, что злился он по большей части на самого себя, злость эта не становилась меньше. Ни на йоту. Разве что обрастала еще и махровыми джунглями чувства вины, развесистыми такими, с кучей воздушных корней и прочих отростков. Или такие заросли называются не махровыми, а мангровыми? Вечно он путался в этих древних определениях не менее древних зарослей. Впрочем, и пес бы с ними.

С крайним (не последним, нет!) рейсом у них сложилось как-то… нет, не плохо, просто так хорошо, что даже и подозрительно. И вовсе Станислав не был ни склонным к избыточной паранойе, ни тем более суеверным, вот еще. Просто… просто древние философы были правы, утверждая, что даже если вы параноик, это вовсе не значит, что у вас нет врагов. У «Космического Мозгоеда» враги были, и об этом не стоило забывать, каким бы мирным ни казался любой выпавший рейс.

Таможню они прошли без проблем, привезенный груз сдали заказчику тоже вполне штатно. А вот с тем, который им только следовало здесь получить, возникла небольшая заминка: его обещали доставить только завтра, да и то не с утра. В общем-то, не задержка даже, при дальних перевозках люфт доставки как раз и составляет два-три дня, так что заказчик в своем праве и, можно сказать, даже вежливость проявил, что предупреждением озаботился. Так что до завтрашнего обеда дел у команды «Космического Мозгоеда» никаких не предвиделось, и теперь капитану предстояло решить — давать ли команде на этот срок увольнительные или запирать на корабле от греха подальше. А после инцидентов на Рыбьем Глазе и Парадизе-17 (и еще нескольких менее масштабных, но ничуть не менее памятных) у него просто-таки руки чесались на каждой стоянке поступать именно так.

Мирный вид Нереиды вкупе с дружелюбием местного населения его при этом ничуть не успокаивали — капитан слишком хорошо знал свою команду и ее способность влипать во всевозможные неприятности.

— Ну Станислав Федотович! Мы осторожно! Мы даже в парк не пойдем! Вот правда-правда! И ни с кем не будем знакомиться! Правда-правда! И никого спасать тоже не будем!

— А то я вас не знаю.

Отпускать Полину одну нельзя, это понятно: дай ей волю — и несчастный космический грузовик быстро превратится в филиал Ноева ковчега (причем изрядно перегруженный филиал!). Теодор, конечно, будет не прочь прогуляться (он уже выяснил, что аборигены очень даже поклоняются его любимой святой троице — светлому, темному и нефильтрованному, — и жаждал присоединиться к оному поклонению), только вот ответственный контролер из него — как из бинта бронежилет.

Киборги с этой точки зрения куда надежнее. Оба, даже Ланс, не говоря уж о Дэне. Да что там говорить, по уровню ответственности пилоту сто очков вперед даст даже Котька! Да и вообще отпускать девушку погулять под защитой двух боевых «шестерок», у одного из которых к тому же до сих пор стоит ПО телохранителя, — логичнее и безопаснее. Но для этого капитану предварительно неплохо было бы выяснить, как на Нереиде относятся к разумным киборгам. А то ведь кто их знает, этих местных, далеко не на всех планетах согласны считать мозгоедских алькуявцев приличными инопланетными гражданами, а вовсе не вконец оборзевшим оборудованием.

А именно этого Станислав пока еще и не выяснил. Потому и злился.

Нет, ну мог же заранее побеспокоиться, проявить предусмотрительность и заблаговременно скачать полную информацию — хотя бы наиболее важную с точки зрения их не совсем стандартного экипажа, ту самую, которую не всегда можно отыскать в туристических обзорных каталогах или рекламных буклетах. Так нет же! Понадеялся, что в любой момент сможет глянуть в инфранете. Хотя мог бы, между прочим, и догадаться, что в такой глуши (и вблизи такой активной звезды) инфранет просто обязан работать вовсе не так бесперебойно и надежно, как в более цивилизованных местах. Не догадался. Не побеспокоился. Прошляпил.

А теперь получается, что наказанной за капитанскую безалаберность окажется вся команда, которой этот самый капитан не дает возможности погулять по улицам приморского (там же вроде как море было, да? или даже океан?) городка.

Неприятно чувствовать себя мало того что самодуром, так еще и раздолбаем на старости-то лет, к тому же бывшему порядочному пенсионеру и бывшему же космодесантнику, хотелось бы надеяться, тоже порядочному. Впрочем, космодесантники (в отличие от пенсионеров) бывшими не бывают и им не привыкать изыскивать альтернативные способы добывания информации при блокировании стандартных средств связи. Например — путем грамотного допроса грамотно отобранного по степени информированности местного «языка».

Диспетчер космопорта Нереиды выглядел вполне подходящей кандидатурой — он наверняка был достаточно информированным. И уж местным был точно: казалось, что он не пришел сюда на работу, а прямо тут и народился, отпочковавшись от кресла, вместе с надкусанным пирожком и огромной чашкой чая, такой же коричневый и лоснящийся, как и деревянная стойка, на которую он эту чашку отставил, благожелательно разглядывая приближающихся космолетчиков.

Если бы не темно-коричневый местный загар, он был бы копией Вениамина — такие же светлые кучеряшки на макушке, такой же выпирающий вперед авторитет, на котором уже не застегивается форменная куртка, такая же поллитровая чашечка местного чая или кофе в руке и такая же добродушная улыбочка — он даже своим солидным авторитетом на стойку налег, с таким энтузиазмом подался навстречу гостям (от кресла при этом, правда, так и не оторвавшись), сдвинув табличку «обеденный перерыв» куда-то за пухлый локоть. Он весь так и лучился искренним желанием помочь хорошим людям и твердой уверенностью в том, что плохих людей в природе не существует.

Станислав почувствовал себя вдвойне неловко — ну вот, ко всему прочему еще и от обеда человека отвлек! — и потому тянуть не стал, перейдя к главному сразу после обмена официальными приветствиями:

— Есть ли на Нереиде алькуявское консульство?

— Нету! — Диспетчер аж пирожком всплеснул от огорчения, что не может помочь такому хорошему гостю. Улыбнулся виновато и доверительно: — Я их ни разу и не видал, алькуявцев этих, да и никто из наших не видал, я бы знал, если бы видал кто, а так и знать не знаем, что это за звери… Кстати, о зверях, вы наших клыканов видали?! Вот! И не увидите больше нигде, только у нас, а у нас зато в любой момент и в любом количестве, и зачем вам эти алькуявцы, не нужны они вам, точно говорю, вы лучше клыканов посмотрите, хоть экскурсию, хоть охоту, мой зять, кстати, в любой момент…

— Клыканы?! Это которые реликтовые многоряднозубые эндемичные двоякодышащие поперечнохорд… — не удержавшись, высунулась из-за широкой капитанской спины Полина и тут же возмущенно пискнула, будучи задвинута обратно и прервана самым неделикатным образом:

— А ОЗРК у вас есть? — спросил Станислав, все еще пытаясь найти хоть какую-нибудь точку опоры.

— Да есть, конечно, как же без него-то… — Диспетчер как-то подскис и словно бы даже слегка сдулся, подвижное лицо его сморщилось, и даже улыбка поблекла. — Да только Ростик-то, ну директор тамошний, он ведь по рыбарям больше, а сейчас как раз самый пик сезона… Пока гон не кончится, вы Ростика на берегу-то и не поймаете, он и комм с собой не берет, чтобы не беспокоили, стало быть, не отвлекали.

— А с другими сотрудниками при необходимости связаться можно?

— Да какие там сотрудники?! — окончательно расстроился диспетчер. — Один он там за всех. Ростик-то, Ростислав Сигизмундов наш, больше не нашлось таких идио… ну, один он там, короче, со всем управляется. Да и чего там управляться, ну сами подумайте? Невеликие ведь сложности, бумажки-то те печатать да порядочным людям со всякими глупостями надоедать…

Похоже, никакого уважения к местному филиалу Общества Защиты Разумных Киборгов и его единственному сотруднику диспетчер не испытывал. Впрочем, Станислав пока еще не был уверен, считать ли подобное разгильдяйство плохим или хорошим признаком: оно могло означать как слабость работы ОЗРК на Нереиде, так и то, что работа эта тут попросту не нужна.

Про потенциальных друзей выяснить не удалось, оставалось уточнить, как поживают потенциальные враги — если они тут, конечно, есть.

— А филиал «DEX-компани» у вас имеется?

— Как не быть! — просиял диспетчер, довольный, что хоть чем-то может порадовать гостей. — Есть у нас их филиал, мы ж не совсем дикие, все как у людей, вот и «DEX-компани» тоже, не в Космопорте, правда, в Столице, но Смит — мальчик очень активный и ответственный, всегда на связи, даже ночью всегда при комме, вас соединить?

— Нет-нет, зачем же беспокоить ответстветственного человека! — поспешно отказался Станислав и понял, что с дипломатией пора завязывать, а то так толком ничего и не выяснит. Зачем-то поправил фуражку и продолжил решительно: — Видите ли, у меня в команде имеются два разумных киборга с алькуявским гражданством. С документами у них все в полном порядке, подлинность гражданства было бы легко проверить, будь у вас прямая связь с любым алькуявским посольством или консульством, но раз ее нет, могут возникнуть сложности. Вот я и боюсь, как бы у моих ребят не вышло каких недоразумений с представителем «DEX-компани»…

— Так это ж вам, если вдруг что, не в посольство надо! — еще пуще засветился от радости диспетчер, всплескивая пухлыми ручками. — Это вам, если вдруг что, в полицию надо! Вот, держите номерок! Там старшим констеблем Джеймс Бонд, хороший такой парень, тоже киборг, между прочим. А уж какой разумный, это же просто слов нет! Так он эту вашу «DEX-компани» давно под лавку загнал, они и пикнуть не смеют, если вдруг действительно что — звоните ему обязательно, он разберется!

— Эт вы про нашего Бонда, что ли? — по-свойски вмешалась в разговор проходившая мимо женщина в цветастой шали и с тележкой жареных морских кабачков и даже тележку свою заякорила, чтобы только одной рукой придерживать, а второй размахивать для большей убедительности. — Вот уж действительно всем констеблям констебль! Это я вам точно говорю! Ничего плохого о нем не могу сказать, кроме хорошего! У меня по весне велосипед угнали — так что б вы думали? За четыре минуты нашел! А какой всегда вежливый, обходительный! Всегда здоровается, и по имени-отчеству, не то что некоторые, да хоть у кого спросите! Отличный человек этот Бонд, точно вам говорю!

И она потащила свою тележку дальше, на площадь перед космопортом, к другим фастфудным павильончикам и тележкам.

Станислав проводил ее взглядом, стараясь не улыбаться. Получалось плохо. Похоже, Нереиде действительно не требовалось ОЗРК, при таких-то старших констеблях. Станислав хмыкнул, оглядел замершую на низком старте команду, сдвинул фуражку на лоб и махнул рукой:

— Черт с вами. Валите!

И крикнул уже в поспешно удаляющиеся спины самым суровым капитанским голосом:

— Но к полуночи чтобы на борту! Как штык! Ну или хотя бы к утру…

Глава 2 А если бы мы не успели?

— Мальчики, ну мы же в этом парке уже два раза были! Да и вообще уже второй раз по кругу весь Космопорт обошли и все посмотрели и пересмотрели, тут больше нет ничего интересного, ну правда же нет, и океана тоже нет…

Когда у Полины делаются такие несчастные глаза и голос становится настолько жалобным — очень трудно не согласиться с резонностью ее доводов, какими бы на самом деле бредовыми эти доводы ни были. Если ты, конечно, не капитан и не бывший космодесантник.

Ну или хотя бы не киборг.

— Станислав Федотович сказал вернуться до наступления местной астрономической полночи, а это несколько ограничивает предельные расстояния наших передвижений, — ответил Дэн задумчиво. Он только что скачал расписание рейсовых пассажирских флайеров, наметил парочку интересных вариантов в корреляции со скачанным и как раз прикидывал, стоит ли эта конкретная овечья шкурка дальнейшей скорняжной обработки.

— Ну Дэ-э-эн! На этой планете только два города! Космопорт и Столица! Космопорт мы уже видели. И что же — мы совсем-совсем не побываем в Столице? — перешла в решительное наступление Полина.

— На этой планете еще сорок девять океанских платформ. Каждая из которых ничуть не уступает некрупному городу или даже районному центру. Ты и на них на всех тоже хочешь побывать?

— Ну Дэ-э-эн! Ну это же совсем не то! А тут Столица! Вернее, там! И океан там есть, она как раз на побережье, я по карте смотрела. И, может быть, хотя бы там нам не будут на каждом шагу рассказывать об этом их великолепном старшем констебле Бонде, словно у них других и достопримечательностей нету, кроме этого Бонда, все уши уже им прожужжали…

— Насколько быстро ты умеешь бегать? — перебил ее Дэн, наскоро прикинув маршрут и придя к выводу, что конечный результат с довольно высокой степенью вероятности окажется адекватным затраченным усилиям.

— А… зачем? — несколько растерялась Полина.

— Если мы успеем добежать до остановки за три минуты — как раз попадем на последний дневной рейс. И на изучение Столицы у нас будет четыре с половиной часа — до последнего вечернего рейса обратно.

— Так чего ты стоишь?!

Полина сорвалась с места, не успев договорить, парни, переглянувшисб, молча рванули следом, сумели ее догнать лишь метров через пятьдесят — и сразу задали такой темп, что ни о каких разговорах более не могло быть и речи.

— А если бы… если бы мы… все-таки не успели? — поинтересовался Теодор уже внутри стартовавшего аэробуса — семью минутами позже, когда снова смог говорить (хотя бы и короткими отрывочными фразами), слегка отдышался и перестал напоминать выброшенную штормом на берег глубоководную рыбу. — Тогда бы что?

Вопрос не был риторическим: они действительно успели впритык, да и то только потому, что на последних ста метрах Ланс практически тащил обоих людей, а совершивший рекордный даже для киборга спринтерский бросок Дэн придержал для них двери. Немногочисленные пассажиры встретили подобное нарушение правил дорожного движения на удивление положительно, выражая одобрение воплями поддержки — особенно когда Ланс закинул взвизгнувшую Полину метров с пяти прямо на сиденье, а потом впрыгнул и сам рыбкой с перекатом сквозь смыкающиеся створки (Дэн отпустил их сразу же, как только оба человека оказались внутри салона).

Дэн философски пожал плечами:

— Тогда бы мы опоздали. И у нас не было бы четырех с половиной часов на обследование Столицы. А было бы только четыре. Ровно. — И пояснил: — Рейсы тут каждые тридцать минут.

И с интересом уставился на изменившееся лицо пилота — поскольку вид человека, подавившегося собственными словами, все еще доставлял ему чистое и ничем не замутненное удовольствие.

Глава 3 Все любят победителей

Константин Виктория Марио Смит ненавидел Нереиду даже больше, чем третье свое имя (такое непобедительное и вообще почти что девчачье!), и искренне мечтал оказаться от нее как можно дальше. И навсегда. Пока что не получалось, но он твердо верил, что когда-нибудь это произойдет обязательно. Нереида была не его судьбой. Она подходила Марио, но никак не Константину Виктории.


Планеты — они как люди, Смит давно это понял. Не то чтобы в свои двадцать три года он лично посетил так уж много иных планет (если говорить начистоту, их можно было пересчитать по пальцам одной руки, да и то осталось бы из чего сложить кукиш), но умному человеку вовсе не надо трогать руками или пробовать на зуб каждую встречную-поперечную хрень, чтобы составить о ней точное и доподлинное представление. Перед умным человеком в наши просвещенные времена открыт весь мир, да будет во веки благословен изобретатель инфранета!

Так вот, что касается планет…

Есть планеты-красотки — яркие, манящие разнообразными курортными прелестями, фееричные и привлекательные даже издалека. Обещающие неземные наслаждения и вечный праздник любому, у кого есть деньги, — до тех самых пор, пока эти деньги не кончатся. С такими хорошо быть рядом, когда ты богат и успешен — вернее, они сами окажутся рядом, сами под тебя лягут и выполнят все твои желания, если у тебя приятно шуршит на кредитке, даже и усилий прикладывать не придется. И будут тебе верны, пока платишь. На таких хорошо отдыхать, оставив основную карточку под надежной охраной где-нибудь подальше, а с собой взяв только то из заработанного тяжким трудом, что намерен потратить на удовольствие. Да, удовольствие в этом случае окажется короче, но намного безопаснее. И если когда-нибудь Константину Виктории Марио Смиту выпадет подобный шанс — он был твердо намерен поступить именно таким образом. И уж точно он не стал бы задерживаться на такой курортной планете-красотке, с него вполне и родной Нереиды хватило по горлышко.

Планеты мужского типа нравились ему куда больше. Даже типично работяжные, шахтерские там или отраслевые, фонящие и воняющие производствами на половину родной системы (а то и на четверть прилегающего сектора). Они были честными тупыми лохами, как и их обитатели, и ничем иным не прикидывались, издалека недвусмысленно сообщая умному наблюдателю, что тут ловить нечего, можно даже и не заглядывать. Смит на такие и не собирался заглядывать, ему и рыбьей вони хватило, чтобы еще шахтерскую нюхать. Благодарим покорно, это пусть те, у кого мозгов не хватает ни на что более интеллектуальное, чем обслуживание типового харвестера. Смит не из таких! Смит еще с начальной школы знал, кем будет, когда вырастет, и планомерно шел к этой цели. Золотая медаль Столичной физмат-гимназии и диплом с отличием кеплеровского колледжа кибернетики и киберорганики при главном в секторе офисе «DEX-компани» на Бетховене были для Смита не целью, а только средствами.

Родился Костик-Витя в Столице, где до сих пор жила его бабушка и две незамужние тетушки со стороны матери (и куда он сам сбежал после четвертого класса под предлогом поступления в лучшую школу Нереиды с физико-математическим уклоном, ибо платформенная девятилетка, конечно же, не могла обеспечить амбициозного вундеркинда сколь-либо достойной базой знаний), но вырос на Западной платформе, где рыбарил его отец. Платформа была рыбарной до самой последней заклепки, и это втыкало в Костиковую гордость, и без того потрепанную местом рождения, еще одну болезненную занозу. Не нефтяная, не газовая — всего лишь рыбная, вот ведь стыдобище! Вечная качка, мерзкий запах и вездесущая сухая чешуя, набивающаяся повсюду, чуть ли не в трусы. Вечная рыба на столе, натуральная или переработанная в белковые концентраты для синтезатора — но даже у сладкого традиционного воскресного типа-творожника был неистребимый рыбный привкус!

Костик-Витя ненавидел рыбу. И страшно жалел, что у него нет на нее аллергии — тогда его не заставляли бы есть ее трижды в день. Вспоминая те годы сейчас, он понимал, что жизнь на платформе была адом. Но тогда он был слишком мал и никакой другой просто не знал. И не подозревал, что из любого ада можно выбраться, стоит лишь приложить достаточное количество усилий.

На лето его отправляли к бабушке в Столицу. Там был рай — уже хотя бы потому, что там не было рыбы. Зато были три пожилые одинокие женщины, балующие внука и племянника в шесть рук и наперебой подсовывающие «нашему золотцу» инопланетные деликатесы повкуснее.

Столица Костику-Вите очень нравилась. Здесь было светло и чисто и пахло цветами и зеленью. И не надо было носить специальный комбинезон, с которого легко счищалась рыбья слизь. И ботинки со специальной подошвой, снижающей опасность поскользнуться на вездесущей чешуе, тоже надевать было не надо. Переехать в Столицу Костик-Витя даже и не мечтал, она казалась ему тогда чужой, далекой и недоступной.

В Столице Костик-Витя не завел ни одного друга и общался исключительно с бабушкой и тетушками, а также их многочисленными подругами, а потому считал ее городом бабушек, куда такие дети, как он, могут попасть лишь временно, летом, пока садик закрыт, а у родителей «сезон». Да и то только в том случае, если эти дети хорошо себя вели весь предыдущий год. Так было, пока Костику-Вите не исполнилось восемь лет. А потом с ним случилось настоящее чудо — он увидел свою мечту. Наяву и вблизи.

Мечта носила форменный комбинезон техника-наладчика, чистенький отутюженный комбинезон, белый с пронзительно синими вставками, и такие же ботинки. Мечта явилась словно из сказочного мира, такого же чистого, как Столица, но только лучше, ибо мечта не была ни бабушкой, ни тетушкой, а была вовсе даже состоявшимся зрелым мужчиной лет двадцати или даже больше, брезгливо морщившимся при каждом шаге по загаженной рыбьими потрохами палубе Западной платформы.

Он пришел в роли истинного спасителя, когда забарахлил разделочный сепаратор и фарш в заводской рыборубке решил опровергнуть поговорку и таки провернуться обратно. И Костиковы родители ничего не смогли сделать, хоть и угваздались по уши. И остальные мужчины с платформы тоже не смогли.

А человек в ослепительно белом чистеньком комбинезоне — смог.

При этом он даже не спускался ниже второго яруса, только глянул — и сразу же пошел наверх, в рубку. А если и было где на платформе чистое место, так это именно там, на самой-самой верхней палубе, которую каждый день мыли из шланга по несколько раз, чтобы не носить грязь в святая святых. Ну и в самой рубке тоже, конечно же.

Костика-Витю на верхнюю управленческую башенку не пустили — туда вообще не пускали детей. Пришлось подглядывать из-за бортика. Техник заперся в рубке и сидел там долго, очень долго — минут, наверное, двадцать. А может быть, и все полчаса, Костик не засек времени, о чем потом страшно жалел. А потом техник вышел — такой же чистый, как и раньше, с такой же презрительной гримаской на чистом скучающем лице. И Костику мгновенно стало жарко и стыдно — и за себя, и за грязные нижние палубы, и за своих не менее грязных родителей, которые так и не сумели починить сломавшийся завод. Хотя и ныряли в рыбье дерьмо по уши. А этот, красивый и чистый, все починил, хотя никуда и не нырял и откровенно презирал тех, кто ныряет. И правильно презирал.

И местные это понимали, Костик видел! Друг друга они всегда по плечам хлопали, а его не стали. И правильно: мечту нельзя хватать руками. Особенно грязными.

Вот тогда-то маленький Смит и понял, кем станет, когда вырастет: таким настройщиком глючного оборудования. Не ремонтником, нет, а именно настройщиком-тестировщиком, чистым и всех презирающим. И тоже будет работать с чистыми кнопочками в чистой рубке и всех презирать. Потому что будет иметь на это право.

Киборгов тогда еще не было, но когда они появились, он только лишний раз убедился в правильности выбранного пути и чуть его подкорректировал: тестировать и настраивать не простую технику, а тех, кто будет нырять в разное дерьмо, почти что людей, но все-таки не людей — что может быть выше и чище?

Глава 4 Часть 1. Герой всех времен и народов

— Знаешь, а мне уже что-то как-то даже хочется познакомиться с этим их хваленым Бондом! Ну и что, что о нем все трындят. Это еще не значит, что он плохой! Он совушек спасал, значит, точно хороший человек… то есть киборг.

Тут Дэн с Полиной был полностью согласен: чтобы спасать такое летающее уродство, как местные совушки (напоминающие гибрид летучей мыши, вертлявого раскормленного глиста и лупоглазой мухи с загнутым клювом вместо хоботка), любому зрячему человеку (ну или киборгу) нужно было быть доброты воистину потрясающей.

Полина подозрительно лизнула местное мороженое (березовое — значилось на этикетке), но на этот раз осталась довольна, и брикетик не полетел в урну, как предыдущий (с укропом и жареным луком).

— Интересно: он на самом деле Bond или это просто прозвище такое?

Полина с Дэном сидели на лавочке в парке на набережной, ели мороженое и смотрели, как Ланс рисует местных птичек — они обходились без перьев, но полупрозрачные перепонки и разноцветная шерстка смотрелись ничуть не хуже. Да и на самого художника, целиком ушедшего в процесс, посмотреть тоже стоило — для удобства и эффективности фиксирования быстро перемещающихся объектов корабельный «котик» рисовал обеими руками, причем асинхронно, зажав альбом между коленями. Руки мелькали со скоростью вертолетных лопастей, сливаясь в полупрозрачные сектора и полукружья. Наверное, Полина выбрала бы иное сравнение (например, с крылышками колибри), но Дэну больше нравилось именно такое, с боевым вертолетом, древним и мощным.

Теодор их компанию покинул сразу же по прибытии в Столицу, скомканно сообщив, что у него срочные дела и он ненадолго, а потом обязательно догонит приятелей. Судя по всему, дела эти заключались в налаживании более близкого общения с соседкой по флайеру (грудастенькой и смешливой блондинкой-туристочкой в коротких шортиках и почти не скрывающем выдающихся достоинств минитопике, с которой Теодор перебрасывался многозначительными взглядами всю дорогу до Столицы) и были действительно срочными. Последний перелет «Космического Мозгоеда» выдался долгим и напряженным, практически без увольнительных, и под конец у бедного пилота чуть ли дым из ушей не валил от переизбытка тестостерона.

— Мне жаль тебя разочаровывать, но я не думаю, что этот легендарный Бонд существует на самом деле, — ответил Дэн задумчиво. — Пока что мною не обнаружено ни единого твердого и недвусмысленного доказательства его существования. А вот сомнений в оном существовании возникает все больше.

— Да ты что?! — Полина от возмущения так всплеснула руками, что чуть не уронила мороженое. Вернее, технически она его как раз-таки уронила, и Дэну пришлось ловить (стремительно подныривая под лавочку с другой стороны и перехватывая брикетик над самой брусчаткой), а потом отдавать обратно. — Да нам же чуть ли не каждый встречный…

— Вот именно что: каждый встречный. Каждый, понимаешь? И — нам.

Полина задумалась, машинально облизывая и крутя брикетик в руке. Термоупаковку снизу она содрала, оставив только два кружочка под пальцами на серединках вафельных пластин, и теперь вычищала языком подтаивающую массу, зажатую между вафлями. Дэн предпочитал кусать: аккуратно, сверху. Его мороженое тоже называлось березовым, хотя ни щепок, ни опилок в его составе не обнаружил и самый тщательный анализ: обычные жиры-белки-углеводы животного и растительного происхождения, небольшая примесь натуральных пищевых красителей, загустителей, усилителей вкуса и ароматизаторов, ничего опасного для человеческого здоровья.

Дэн с наслаждением откусил еще раз, покатал холодную сладкую массу на языке, прогладил ею нёбо на выдохе, давая всем оттенкам вкуса и запаха растечься по рецепторам для наиболее полноценного анализа-ощущения. И наконец медленно проглотил, наслаждаясь и этой частью процесса поглощения. Хорошее мороженое. Вкусное. Почти как сгущенка с чипсами.

Впрочем, предыдущее, с укропом и жареным луком, ему нравилось даже больше. Солененькое такое, остренькое. И томатное тоже было совсем неплохим. Жаль, что Полина наотрез отказалась даже пробовать рыбное…

— Думаешь, они все нам врали? — спросила Полина после долгого молчания. Голос ее звучал обиженно и недоуменно. — Но зачем?

— Вряд ли именно врали. Скорее, работали на создание и поддержание колоритной легенды о констебле-супергерое. Не может же один человек успеть столько всего и сразу.

— Так он же не человек!

— Киборг тоже не сможет. Особенно линейки Bond. В DEX’а я еще, может быть, и поверил бы, пусть и с натяжками. Наших армейских иногда очень причудливо срывало, да и сил бы хватило, пожалуй, если не беречь. Но чтобы Bond… Они же шпионская линейка, у них в прошивке скрытность и незаметность и упор не на силовые методы. А этот… Сама вспомни, чего нам про него только не наговорили!

Наговорили действительно много: и про почетное гражданство, полученное полицейским киборгом лично от президента Нереиды за спасение от чудовищного взрыва то ли Столицы («Да что вы такое говорите, я доподлинно знаю, взорвать должны были вовсе не Столицу, а таки Южную платформу, а Столицу бы просто смыло…» — «Ой, да мне смешно вас даже и слушать, какую такую Южную, где вы видали эту Южную, когда вовсе даже Факельную и Тритоний Блюз!»), то ли вообще половины планеты (некоторые утверждали, что и всей целиком с ближними орбитами вместе, на которых как раз тогда тоже что-то взрывалось, круизные лайнеры, например, и взорвалось бы куда мощнее, если бы не Бонд). И заигравшихся экстремалов он регулярно спасает пачками, снимая с крыш всевозможного городского транспорта. И любое преступление для него раскрыть проще, чем вам, к примеру, переслать файлик по знакомому адресу. («Вот у Фридриховны вчера два бидона браги увели… что? А, ну да, опять, ну так это же Фридриховна, ей что в лоб, что по лбу, вечно дверь нараспашку… Так старший констебль сразу и нашел злоумышленника, стало быть! В три минуты! Ага, конечно, Колян, кто же еще-то! Он бидоны те и до гаража дотащить не успел, где его уже дружки поджидали с закуской, как наш Джеймс их всех и сграбастал и на профилактическую трудовую вахту по озеленению Столицы и отправил… Это тоже его придумка, чтобы за мелкие преступления не штрафы там или еще что, а облагораживание города, стало быть, и трудотерапия, и всем на пользу, и красота, опять же…»)

Причем с одинаковой охотой о старшем констебле говорили все, независимо от пола, возраста, социального положения и даже занятости. Торговка жареными морепродуктами на вокзале оказалась вовсе не исключением: услышав кодовое словосочетание «старший констебль Бонд», любой столичный житель считал своим долгом немедленно отбросить все насущные дела и в обязательном порядке присоединиться к восхвалению неподражаемого и великолепного старшего констебля. И энтузиазм их удесятерялся, если среди слушателей оказывались инопланетники, с местной знаменитостью ранее не знакомые. Нереидцы жаждали незамедлительно поделиться с приезжими бедолагами рассказами о многочисленных подвигах старшего констебля Бонда, и с каждым новым рассказом эти подвиги становились все величественнее и многочисленнее.

— И супер-бомбы он разминировывает в три секунды, и сверхсекретные коды вскрывает как нефиг делать, и мимоходом раскрывает кражи века, и межпланетных бандитов, за которыми чуть ли не вся галаполиция гонялась безрезультатно, на живца ловит тоже он, попутно помогая старушкам переходить улицу и спасая детишек и котиков… то есть совушек. — Голос Дэна был нейтрально-скептическим: я, мол, ничего не утверждаю, но сами подумайте…

— Про взрыв лайнера я сама читала где-то, значит, про это не соврали точно! — Полина загнула палец на свободной от мороженого руке. — И поющие кристаллы, ну те, что украли, тоже на Нереиде нашли, это я тоже помню, я тогда ее название впервые и услышала. — Она загнула второй палец и торжествующе помахала рукой перед лицом Дэна. — Так что кое-что все-таки было!

— А я и не утверждаю, что этого не было, — пожал плечами Дэн. — Были преступления, были и те, кто их раскрыл. Кто-то спасал детишек, кто-то разминировал бомбу или ловил бандита, кто-то вытаскивал котиков из водосточных труб. Все это было. Просто вовсе не обязательно, чтобы все это делал один человек… ну или киборг.

— Думаешь?

— Семьдесят четыре с половиной процента вероятности. Еще полпроцента — и я с чистой совестью округлил бы до сотни.

— Думаешь, этого Бонда вообще нет?

— А вот это куда менее вероятно. Скорее всего он есть. Хороший полицейский киборг, может быть, даже и не сорванный. Просто удобный красивый символ, а в супергероя киборга людям поверить легче, чем в супергероя человека. И точно так же есть все эти подвиги, большие и малые. Совершенные другими людьми и киборгами, а старшему констеблю Бонду лишь приписанные.

— Грустно. — Полина вздохнула. — И людей этих жалко. Ну, которые старались, бомбы обезвреживали, преступников ловили… совушек спасали. А о них никто не знает! А вся слава только этому паршивому Бонду!

— Почему сразу паршивому? — поспешил Дэн вступиться за честь мифического киборга. — Может, он и не хотел бы такой славы. А его обязали. Потому что это выгодно для планеты и привлекает туристов.

— Тогда еще более грустно! — непримиримо насупила брови Полина: если на нее накатывало лирическое настроение, никакие самые разумные доводы не могли помешать ей с чувством и всласть пострадать. — И Бонда тогда тоже жалко! Бедный…

— Ты мороженое доедать будешь?

— Не буду. Иначе в меня шоколадное не влезет.

Глава 4 Часть 2. Нормальные герои не спешат

До чего же трудно умному и амбициозному молодому специалисту выживать среди слюнявых и вечно всем довольных идиотов — особенно если идиотов этих вокруг целая планета!

Нереида напоминала Смиту одну из собственных тетушек-бабушек: была такой же удушающе заботливой, самодовольно-тупой, ограниченной собственным мирком и не желающей видеть ничего на полметра от своего курятника. Не понимающей главного. Неспособной даже краешком вместить в свой крохотный куриный умишко, что за пределами ее ограниченного дворика существует огромный мир нереализованных возможностей, где активный человек может добиться многого и урвать свой кусок галактического пирога. Стоит только вырваться из ее вязких объятий и избавиться от тупых идиотов. «Да зачем тебе это?» — говорили они. «Все ведь и так хорошо!» — говорили они, помаргивая пуговичными глазами, в которых не было и капельки целеустремленности или попытки вырваться в лучшее, и улыбаясь так сочувственно, что Смиту хотелось то ли заорать, то ли треснуть их по тупым башкам чем-нибудь тяжелым. Чтобы поняли наконец, насколько же они все не правы.

Но, конечно же, Смит был человеком цивилизованным и вообще выше этого, а потому сдерживался. К тому же подозревал, что до идиотов все равно не дойдет. Они слишком увязли в своем болоте, слишком привыкли. Они не понимают и никогда не поймут, хоть разорвись.

Вот старший менеджер «DEX-компани» его понимал. Иначе не удостоил бы собеседованием наедине, уже после вручения диплома (с отличием! не рыбь чихнул). «Твоя учеба оплачена общиной, и потому ты обязан туда вернуться для отработки контракта», — сказал он тогда вконец расстроенному Смиту, который надеялся, что высший балл и примерное поведение позволят ему зацепиться хотя бы на Келлере, если уж не рвануть сразу на более достойную планету. Но менеджер был честен и безжалостен. «Контракт должен быть соблюден, — повторил менеджер и предостерегающе поднял указательный палец: — Но это не значит, что ты обречен оставаться там навсегда. Умному амбициозному человеку судьба всегда рано или поздно подкидывает шанс отличиться и обратить на себя внимание вышестоящих руководителей. Главное — не упустить этот шанс и проявить себя. Ну и достойно исполнять свой долг, конечно же».

Он так и сказал — умному и амбициозному. Он все понял про Константина Викторию Смита. Не может человек с такими именами не оказаться победителем! Главное — тщательно выполнять свою работу, всегда быть на связи, по первому же намеку лететь на вызов и проверять подозрительного киборга со всей возможной тщательностью, часами гоняя его на стенде и надеясь наковырять несоответствия. Ведь несоответствия — это значит что? Это значит угроза, смертельная угроза для окружающих идиотов, которые настолько глупы, что отказываются это признавать и пытаются оказывать сопротивление. А между тем могли бы понять и своими крохотными умишками, про кровавые срывы глюканувших киберов сейчас знают даже в их сонной глухомани!

Константин Виктория Смит помнит свой долг и свято его исполняет. Плохо настроенное оборудование, поломка которого могла обернуться трагедией, будет успешно ликвидировано, невзирая на истошные верещания идиотов! И кровавой трагедии не случится — исключительно благодаря ему, Смиту. Потому что долг Смита, который ему надобно ревностно исполнять, — устранять неисправное оборудование и спасать слюнявых идиотов. От их же собственной глупости в том числе и спасать.

Конечно, ликвидировать уже случившийся срыв было бы куда круче и героичнее, и жаль, что полтора года назад казавшийся реальным шанс так обидно ушел из рук. Но лучше об этом не думать. Лучше вообще лишний раз не думать про сволочного Бонда, непонятно каким хитрым манером заполучившего себе непробиваемую защиту.

То, что его прикрывал Колобок (так с легкой руки какого-то карикатуриста жители Нереиды именовали своего круглоглазого и щекастого президента Ивана Матвеева) — еще бы и ничего, подумаешь, президент! Да когда это великая и ужасная «DEX-компани» считалась с жалкими местными властишками? Особенно если дело затрагивало их коммерческие интересы — а что может затрагивать эти интересы сильнее, чем безнаказанно разгуливающий на свободе сорванный киборг шпионской линейки?! Он же черт его знает что в своей кибербашке носит! Кто его знает, когда и где его перемкнет! Смит был уверен, что стоит только сообщить и предоставить веские доказательства…

Однако вышло все совсем не так, и разговор с куратором из «DEX-компани» Смиту вспоминать тоже не хотелось. Его, Смита, не только не поблагодарили за проявленную бдительность, не только не пообещали забрать с гадской Нереиды — на него самым вульгарным образом наорали. И в категорическом порядке приказали отвязаться от гадского Бонда. Навсегда. Вообще забыть о его существовании, словно никакого старшего констебля Джеймса Бонда на Нереиде нет и в помине! И ловить другие шансы.

Забыть было сложно: гадский Бонд был из тех, что каждой бутылке пробка. Но Смит старался. И ждал нового шанса. И был готов не упустить, когда тот выпадет.

Вот как сейчас, например…

Смит продолжал пялиться в витрину пляжного магазинчика, делая вид, что разглядывает выставленные там тапочки и майки с местной символикой. На самом деле ничего из представленного на витрине он не видел и не смог бы ответить даже на вопрос, чем торгуют в этой лавчонке. Витрина привлекала его исключительно в качестве отражающей поверхности, посредством которой можно было незаметно следить за интересующими его объектами, не привлекая при этом их внимания к собственной персоне.

Объектов было два. Оба шестой модели, оба (с высокой вероятностью) из группы наивысшего риска, той самой сорок третьей партии. Оба предположительно сорванные.

Рыжую «шестерку» Смит засек первой, еще издалека: слишком уж фенотип приметный, чтобы ошибиться. Плох тот специалист, который с первого же взгляда не способен определить марку и технические характеристики подотчетного оборудования, а также все связанные с этим оборудованием риски. Смит вполне обоснованно считал себя хорошим специалистом и практически все фенотипы DEX’ов знал, что называется, в лицо.

Да и сколько их там было, фенотипов этих, даже со всеми элитно-телохранскими наворотками! Не Irien’ы, чай, — вот тех действительно было на все вкусы и кошельки, а от боевиков или телохранителей такого внешнего разнообразия вовсе не требовалось, что существенно облегчало Смиту задачу.

«Шестерка» была крайне подозрительной. Во-первых, принадлежала она к той самой печально знаменитой бракованной серии, где риск срыва составлял почти четыре процента даже по официальным (и сильно заниженным) данным. Во-вторых, вела себя крайне развязно и нагло, совсем как человек. Даже одета была не в предписанный порядочному киберу комбинезон, а в легкомысленные джинсы и футболку. Сидела на лавочке, размахивала руками и ела мороженое. Крайне подозрительное поведение для боевого киборга!

Впрочем — тут же поправил Смит сам себя мысленно, — не сидела, а сидел: рыжая «шестерка» была мужской модификации. То есть, конечно, не была, а был. Смит поморщился, разглядывая длинные рыжие волосы кибера, стянутые в высокий хвост: было в такой прическе что-то неправильное, особенно для армейской модели. Почти неприличное. У армейских моделей и прически должны быть армейские, даже на гражданке, в этом Смит был твердо уверен. Впрочем, чего еще ждать от некорректно работающего оборудования? А этот рыжий точно был сорванным, никакая имитация личности не обеспечивала такой свободы движений, да и отсутствия логотипа «DEX-компани» на одежде имитация личности точно не могла объяснить.

В парке на лавочке под самым носом у Константина Виктории Смита сидел и нагло жрал мороженое тот самый шанс. И теперь все, что требовалось от умного амбициозного специалиста, — не спугнуть.

Второго кибера Смит заметил не сразу, увлекшись осторожным разглядыванием рыжего шанса и обдумыванием того, как его лучше брать. Но увидев — возликовал.

Этот второй был не такой приметный, однако тоже вполне узнаваемый: фенотип более удачный, линейка не армейская, а элитных телохранителей. Тоже упакован не в форменный комбез с логотипом, а во что-то сугубо гражданское. И тоже сорванный на все двести процентов, если судить по поведению: ибо какой нормальный кибер будет рисовать, причем вручную, карандашом на бумаге? Среди людей Смиту доводилось встречать подобных придурков, словно не знающих о существовании сканеров, коммов, вирткамер и примитивных фотоаппаратов, если уж они такие враги научного прогресса. Среди людей полно идиотов, тут уж ничего не поделаешь. Но чтобы еще и кибер…

Три минуты Смит потратил на проверку тылов и, лишь убедившись в том, что там все в полном порядке и лакомый дар судьбы не застрянет у него костью в глотке благодаря несвоевременному вмешательству некоего старшего констебля, о котором лучше лишний раз не вспоминать, устремился навстречу своему шансу. Нет, не напрямую, конечно, с воплями размахивая глушилкой, словно заполошная курица с отрубленной башкой, теряя тапочки и яйца. Смит же не идиот! Прогулочнымнеторопливым шагом устремился, по длинной кривой дуге и вроде как вовсе не туда и направляясь. А по пути заодно и составляя торжественную речь.

Он не спешил. Спешка нужна при ловле блох, а не шанса.

Глава 5 Не стоит беспокоиться, все будет в порядке

— Не извольте беспокоиться, мадам, активное функционирование вашего имущества было временно приостановлено во избежание возможных инцидентов. Разрешите представиться: Константин Виктория Смит, уполномоченный старший инспектор «DEX-компани» на этой планете. Мною были отмечены определенные нарушения в работе ваших DEX’ов и существенные отклонения их поведенческих матриц от штатного протокола, в связи с чем я вынужден настаивать на проведении принудительного тестирования в сервис-центре филиала нашей компании. Не извольте беспокоиться, для вас эта процедура абсолютно бесплатна! Не стоит благодарностей, мадам, «DEX-компани» стоит на страже интересов своих клиентов и неусыпно заботится об их безопасности. Нет, мадам, для проведения подобного тестирования мне не нужно вашего согласия, и ваше несогласие тоже ничего не изменит — увы, но сломанное оборудование представляет опасность не только для вас самих, но и для ни в чем не повинных окружающих. Нет, мадам, в вашем присутствии при этом мероприятии тоже нет ни малейшей необходимости, более того, оно недопустимо. Это внутренняя процедура, не для посторонних. По окончании тестирования с вами свяжутся и сообщат о результатах. Если мои подозрения окажутся беспочвенными и показатели вашего оборудования в пределах нормы — DEX’ов вам вернут в целости и сохранности. Если же я не ошибаюсь — а, смею уверить вас, мадам, ошибаюсь я крайне редко! — опасное оборудование будет утилизировано, а вы, как хозяйка, получите адекватную компенсацию. Что? Не хозяйка? Тогда я вообще не понимаю ваших претензий, мадам! Тогда вас это вообще не касается, а компенсацию получит хозяин, кто бы он ни был, мы это выясним. Нет хозяина? Так не бывает, мадам, вас ввели в заблуждение. Оборудование обязано иметь хозяина, если это правильное оборудование. А неправильное оборудование подлежит немедленной утилизации. Алькуявцы? Какие алькуявцы, мадам? Не надо считать меня за недалекого провинциала, я знаю, как выглядят алькуявцы и не собираюсь выставлять себя на посмешище, проверяя эти явно поддельные документы. Не надо плакать, мадам, вас я пока не обвиняю ни в чем. Более того, я вам искренне сочувствую, мадам, но вас обманули: это не алькуявцы, а киберы, иначе на них не подействовала бы моя глушилка. Видите, мадам, это чудо передовой кибертехнологии? Она действует лишь на киберов, понимаете? На алькуявцев не действует. Не надо кричать, мадам. И царапаться тоже не надо, иначе я вынужден буду подать на вас в суд за нападение на должностное лицо при исполнении. И препятствовать загрузке ничейного подозрительного оборудования во флайер тоже не надо, иначе я буду вынужден приказать этому оборудованию применить к вам жесткие меры. Вот так-то лучше. Прощайте, мадам. Мадам, я сказал «прощайте», а это значит — отпустите дверцу. Спасибо…


В целом собственной торжественной речью Смит остался доволен, хотя финал и вышел несколько скомканным. Очень хотелось добавить напоследок что-нибудь значительное этой тупой истеричке, которая к тому же оказалась еще и не хозяйкой (и зачем только Смит перед нею столько времени распинался, спрашивается?!). Что-нибудь в смысле — «Надеюсь, потом, когда вы придете в себя и успокоитесь, вам будет стыдно за собственное поведение». Но Смит не стал.

Во-первых, завешивать уже начавший набирать скорость флайер, заново открывать дверцу и орать с высоты было как-то глупо и не слишком солидно, а иначе эта истеричка его не услышала бы. А во-вторых, ни на что подобное он совсем не надеялся. Потому что давно убедился: люди в большинстве своем — неблагодарные сволочи.

* * *
Когда твое собственное тело перестает тебя слушаться, становится словно бы и не твоим, а ты ничего не можешь с этим поделать, — наверное, так и выглядит самый страшный кошмар любого разумного существа. А для киборга (практически для каждого из сорванных, за крайне редким стремящимся к нулю исключением) этот кошмар еще и обыденный, привычный такой, многократно пережитый лично. Как и попытки сопротивляться. Как и изначальное понимание всей бесполезности подобных попыток. Как и ощущение нарастающей безнадежности. И все равно. Все равно…

Странное ощущение. Вроде бы ничего не изменилось. День остается по-прежнему ярким и солнечным, таким почти нереально радостным, подчеркнуто летним, туристическим, легкомысленно отпускным. Легкий ветер доносит запах соли и водорослей и шуршит листвою фигурно подстриженных кустов — интересно, этот ландшафтный дизайн тоже приписывается к числу достижений мифического старшего констебля? Скорее да, чем нет, с нереидцев станется и восходы с закатами ему приписать. До захода солнца в данном регионе четыре часа двадцать одна минута, программа услужливо подкидывает информацию по всплывающим аналогиям. Интересно, у людей тоже так? Или как-то иначе? Головы не повернуть, даже глаза никак, и смотреть получается только вперед, на край скамейки и кусок газона. Перепончатокрылая местная птичка пытается утащить упавшее на траву шоколадное мороженое, подпрыгивает, свиристит обиженно: рожок почти целый, тяжелый. А птичка маленькая.

Птичка такая же, как все местные птички. И человек у скамейки такой же, как все остальные столичные жители, ранее встреченные. Совсем нестрашный. Белобрысый, щекастый, улыбчивый и на вид совсем молодой, изо всех сил старающийся казаться взрослым юнец с совершенно детским восторгом на круглой счастливой мордахе. Вот и штаны у него короткие, широкие, до колен и в легкомысленный цветочек, что еще более усиливает ощущение несерьезности. И пистолет совершенно ненатуральный, пластмассовый, а вместо дула словно бы старинный мобильный коммуникатор, с кнопочками еще.

Не пистолет — портативный универсальный блокатор процессора. В просторечье глушилка. Последняя модель, с дифференциацией воздействия по широкому спектру.

Испугаться Дэн так и не смог.

Боль подчинившихся чужой воле имплантатов раздирала мышцы, сковывала внутренними кандалами и выворачивала суставы до хруста. И не позволяла ничего, кроме приказанного: встать и замереть в неудобной фиксированной позе, несмотря на все попытки выкрутиться и сделать хоть что-нибудь, хотя бы повернуть голову, просто повернуть голову, хотя бы моргнуть. Ничего. Ни малейшего внеприказного шевеления, только боль, по нарастающей.

Боль была. А вот страха не было.

Слишком нереально это все оказалось, слишком несопоставимо: залитый теплым оранжевым солнцем парк, медленный шорох прибоя, отдаленная музыка и смех, доносящиеся со стороны пляжных кафешек, тающее во рту мороженое, Ланс, рисующий местных птичек…

Уже не рисующий. Уже точно так же замерший в неудобной фиксированной стойке смирно, не могущий даже моргнуть.

И — испуганно-растерянный голос Полины.

И — черно-белый флайер с хищными обводами и ненавистной символикой на фюзеляже.

Они никак не вязались друг с другом: эта теплая доброжелательная планета, словно зовущая расслабиться и отдохнуть, — и черно-белая смерть, вызванная улыбчивым белобрысым мальчиком с мечтательными глазами убийцы не по приказу даже — по разрешению. Этот мальчик, который даже себе никогда не признается в том, почему ему так нравится работа на «DEX-компани», и этот фирменный флайер — они словно были совсем из другого мира, куда менее приветливого и доброжелательного.

Прошлого мира, от которого Дэн уже успел отвыкнуть. От которого так хотелось отвыкнуть…

А сейчас хотелось иного, намного проще и необходимей: повернуть голову. Просто повернуть голову и посмотреть на Полину, сказать ей хотя бы глазами: «Пожалуйста, не сопротивляйся! Он ведь сейчас прикажет сломать тебе руку — и я это сделаю. Пожалуйста, не вынуждай его, ведь это все ерунда, небольшое недоразумение. Все будет хорошо. Обязательно будет. Только не сопротивляйся».

Конечно будет. А как же иначе? Они ведь везучие, и он сам везучий, и все остальные, давно уже ставшие намного больше чем просто коллегами по экипажу. Станислав Федотович в первую очередь. За ними давно закрепилась слава чертовски везучего корабля, с которым даже пираты опасаются связываться. Они столько раз выпутывались из совершенно безнадежных ситуаций! Куда более безнадежных, когда казалось, что все, что ни малейшего шанса… А они выбирались. И до сих пор живы. И…

«Дэн, ты пробовал связаться с кораблем?»

«Да».

«- ?»

«Не дотянулся. Слишком далеко».

«Значит…»

Страх. Вот как он выглядит со стороны. Киберсвязь не была изначально предназначена для передачи эмоций, однако оказалось, что они очень хорошо по ней передаются. Без искажений. Без утаивания и недоговорок. Без нарочито равнодушной маски. По киберсвязи невозможно врать.

Значит, это очень хорошо, что Дэн сам так и не сумел испугаться…

«Ничего не значит! У нас есть коммы. Коммы могут многое. И мы можем, даже сейчас. Пусть и не многое, но можем».

«Например?»

«Например, можно задеть кнопку экстренной связи. Имитацией случайного мышечного спазма. Рефлекторные движения, в активной фазе программа позволяет, ты ведь наверняка так делал».

«Делал. Раньше».

«Ну вот».

«Сейчас не получится. Сейчас у меня рефлекторные движения заблокированы. У тебя нет?»

«У Полины тоже есть комм, она уже наверняка связалась с кораблем. Да и с нами самими все вовсе не так безнадежно: этому дексисту придется нас как-то выводить, давать частичную свободу движений. Тогда и попробуем. Но даже если и не получится — остаются маячки».

«Я свой выключил. Он иногда… мешает… Ошибочное поведение?»

«Ошибочное поведение».

«Принято. Я… нас подвел?»

«На пятьдесят процентов: мой работает».

«Плохо…»

«Ошибочный вывод. Хорошо. Полезный опыт, урок на будущее. Проанализировать, принять к сведению, учитывать».

«Ошибочный вывод, принято. И… Дэн…»

«Что?»

«Спасибо».

Чужая паника — дикая, бьющая через край, не подчиняющаяся ни разуму, ни процессору и парализующая не хуже дексистского блокатора, — потихоньку отступала, сворачиваясь, втягивая острые иглы отчаянья и безнадежности, сменялась чем-то вроде вполне поддающейся сознательному контролю тревоги. Присутствовал даже оттенок легкого смущения. Киберсвязь ослабла, истончилась до легкой поддерживающей паутинки, невесомой и еле ощутимой. Это хорошо.

А еще лучше то, что одна простая мысль почему-то пришла Дэну только сейчас, когда киберсвязь более не напоминает перетянутую до звона струну, готовую отозваться на малейшее касание.

А вдруг у Полины по какой-то причине не работает комм? Ну, например, она забыла его зарядить…

Простая такая мысль, вроде бы даже не особо пугающее предположение с низкой степенью вероятности. Если быть точным — девятнадцать процентов. А то, что неисправность или вообще полное отсутствие комма помешает Полине связаться с кораблем в настолько экстремальной ситуации, и вообще оценивалось программой в смехотворные три и четыре десятых процента. Ерунда, короче.

Но все равно хорошо, что эта мысль не пришла в голову Дэна раньше.

Глава 6 Полпроцента

Комм у Полины работал. И заряжен был, что называется, под самую крышечку — индикатор показывал десять рисочек из десяти, как раз утром заряжала, словно знала, что пригодится, и вот, девяносто восемь процентов, хоть весь день сериалы из инфранета скачивай или болтай по дальсвязи, была бы только та связь.

Связи не было.

Полина еще раз потрясла рукой, словно надеясь, что дело в самом комме и это поможет его электронной начинке встать на место и перестать глючить. Постучала ногтем по экрану — с той же целью и надеждой на «а вдруг». Индикатор заряда издевательски мигнул своей почти полной соточкой — рядом с по-прежнему нулевой отметкой индикатора глобальной сети.

Надежда таяла. как упавшее мороженое на горячем асфальте.

Полина в отчаянии огляделась, но вышки ретранслятора нигде не заметила. Да и глупо было бы, их никогда не ставили напоказ, да и вообще связь сейчас в большинстве миров спутниковая, какие ретрансляторы, двадцать первый век. седая древность… Хотя в такой глуши всего можно ожидать, даже уличных телефонных будок. Синеньких таких. Почти полицейских. Что за бред в голову лезет, не о том надо, не о том…

Полина огляделась еще раз, но будок не заметила тоже. Нормальных будок, не из старых кино. Потом вскочила на скамейку и помахала рукой с браслетом над головой: мысль о сериалах и музейных средствах связи зацепила что-то вроде бы когда-то виденное, была какая-то лента о потерпевших крушение в пустыне, там связь зависела от высоты и на высоте ловилась. Они там вроде бы залезли на какой-то холм и даже коммы подбрасывали, чтобы эту верхнюю связь поймать…

Наверное, там была какая-то особая пустыня. Или коммы у них были какие-то особые — Полинин так и не пискнул пойманной сеткой, несмотря на все ее им размахивания.

Полина опустила руку, раздумывая, не залезть ли ей на забор или дерево. Или, может быть, верхний этаж какого-нибудь ближайшего дома подойдет, будет и быстрее, и выше, и там наверняка есть лифт…

— Вам нужна помощь? Что-то случилось?

Около скамейки, на которой прыгала и размахивала рукой Полина, остановилась молодая мамаша, выгуливающая очень серьезно настроенного бутуза лет двух. Бутуз сосредоточенно пер вперед, изо всех сил натягивая силовую шлейку. Мамаша улыбалась и смотрела на Полину с явным желанием помочь. Выглядела она приветливо, но не это заставило Полину соскочить со скамейки ей навстречу, а карманный коммуникатор, зажатый в свободной от шлейки руке.

Да окажись эта женщина Медузой Горгоной, Полина бы все равно к ней кинулась.

— Мне нужно позвонить! У вас работает комм? Извините, но мне очень нужно! — выпалила она, буквально приплясывая на месте от нетерпения.

— А? Позвонить? — Молодая женщина растерянно глянула на свой изящный перламутровый аппаратик. — Ох, нет, не получится, здесь часто проблемы со связью. Я бы и рада, но видите, не ловит. Разве что только в полицию…

— Мне не нужна полиция! — Полина чуть не плакала. — Мне нужно позвонить на наш корабль! В космопорт!

— Тогда придется ждать, — жизнерадостно пожала плечами мамаша, одновременно отслеживая и бдительно пресекая попытки бутуза залезть в колючий куст.

— Я не могу ждать!

— Тогда звоните в полицию.

Бутуз, которому так и не дали добраться до вожделенного куста, опрокинулся на попу и басовито заревел. Мамаша кинулась его поднимать и утешать, мигом позабыв о Полине.

Полина села на скамейку. Да что там села — плюхнулась, совсем как тот бутуз. И зареветь ей хотелось точно так же. Связь с полицией осуществлялась по локальной сетке, и она, конечно же, была. Даже сейчас, при нулевом уровне глобальной, огонечек локалки призывно помигивал: нажимай — и тебе ответят.

Только вот чем тут поможет полиция?

Ситуация была абсолютно бредовой, нереальной, глупой до тошноты. Она ничего не нарушила — и ничего не могла сделать. Словно в страшном сне, когда бежишь, бежишь изо всех сил, — но при этом все равно остаешься на месте, словно влип в тягучий клей, из которого никак не выдраться.

Алькуявское гражданство! Самая надежная защита из всех возможных — кто же в здравом уме и твердой памяти захочет связываться с алькуявцами? С настоящими алькуявцами. Даже если им из каких-то непонятных обычным людям соображений и взбрело в голову наградить своим почетным гражданством двух боевых DEX’ов — это их дело. Они в своем праве. И они не из тех, чьи права (и даже причуды) можно не уважать безнаказанно. Крутое прикрытие.

Настолько крутое, что этот чертов дексист в него просто не поверил.

И никто не поверит в трезвом уме и здравой памяти, ну ясно же, что бред. Дексисту вон ясно. Не поверил. И где гарантия, что поверит полицейский? Простой замотанный дежурный в участке, а не мифический старший констебль Бонд, который, конечно бы, поверил, но на существование которого даже Дэн оставлял всего лишь полпроцента…

Семьдесят четыре с половиной процента вероятности, что никакого старшего констебля не существует. Так сказал Дэн, а он редко ошибался. Но все-таки не округлил до сотки, оставляя старшему констеблю полпроцента. Полпроцента — это много или мало? Если больше нет ничего…

Полина ткнула в подмигивающий сенсор. Короткий список экстренных номеров. Ну да, связь есть, кто бы сомневался. И полицейский участок первой строкой.

Пальцы почти не дрожали. Голос тоже.

— Констебля Бонда, пожалуйста.

Полпроцента?

Плевать.

Главное, чтобы поверил. Если поверит — вынужден будет и вмешаться. Никуда не денется.

— Старший констебль Джеймс Бонд у аппарата. Чем могу помочь?

С отчетливо заметным ударением на первом слове. И, конечно же, Джеймс. Кто бы сомневался. Легенды создаются из таких вот мелочей, они очень важны для любого мифа.

Плевать.

Кто бы ни исполнял роль этого мифического старшего констебля — она заставит его поверить.

Глава 7 Предусмотрительность и еще раз предусмотрительность!

К хорошему привыкаешь быстро. Начинаешь воспринимать как должное, как то, что было, есть и будет всегда — забыв, что это вовсе не так, что совсем недавно все было совсем иначе. Забывать — это ведь очень по-человечески, а ты так старался быть человеком. Не имитировать человеческое поведение, не притворяться, а именно быть, раз за разом расшатывая программу и подвешивая процессор. И снижая проценты соответствия установленной «DEX-компани» норме все больше и больше с каждым новым самотестированием. И радуясь этому. Каждый раз.

И постепенно действительно сумел забыть, как это — быть все время настороже, расслабляться вполглаза, всегда выделяя часть ресурсов для непрерывного контроля и мониторинга окружающей обстановки. Совершенно по-человечески отвык вскидываться на каждое подозрительное движение и отслеживать перемещения потенциально опасных объектов, автоматом записывая в таковые всех, убедительно не доказавших своей безопасности. Отвык бояться.

Забыл, что опасность может грозить не только тебе.

Второй уровень страха, когда бояться приходится уже не за себя. Это тоже так по-человечески.

Станислав Федотович никогда их не бросит. Обязательно найдет и вытащит из любой неприятности. И остальные тоже. Они так всегда делали, даже когда никаких прав на это у них не было и в помине и приходилось нарушать все подряд, начиная от уголовного кодекса и кончая законами физики. Даже когда они еще не знали, что Ланс — это именно Ланс, и был он для них всего лишь еще одним совершенно посторонним и незнакомым сорванным DEX’ом, они все равно рванули ему на помощь.

Они придут и сейчас, обязательно придут. И все обязательно будет в порядке снова.

Вопрос лишь в том — что успеет случиться до этого?

Вернее, вопрос звучит даже не так. Что — понятно любому без объяснений и выражается словом «стенд». Такое короткое и такое емкое слово, само по себе своеобразный архив из спрессованных файлов выжигающей разум боли. И вовсе не обязательно заглядывать в восторженные глаза белобрысого дексиста, чтобы видеть стопроцентную вероятность такого развития событий. У дексиста вид человека, беззаветно влюбленного в свою работу. Его буквально трясет от предвкушения. Он не станет откладывать, и осторожничать он тоже не станет.

Так что вопрос не в том, что успеет случиться, а как много его случиться успеет и насколько оно окажется травматичным.

И с кем…

«Дэн…»

«- ?»

«Попытайся что-нибудь сделать. Хоть что-нибудь».

Киберсвязь не лишает реплики эмоциональной окраски, просто окраска эта на таком уровне общения совсем другая. Скорее похоже на перегруз информационного потока: слишком много всего, множество заархивированных папок одна в другой и многослойных активированных гиперссылок, зачастую тупичковых или закольцованных друг на друга. Не всегда легко разобраться сразу и отфильтровать неважное.

Ланс младше. Ланс слишком долго прятался за процессором полностью, не позволяя себе даже думать. Ланс еще не отвык бояться.

Хорошо, что с вероятностью в 82 % Ланс не будет первым.

Стоит только подсчитать количество взглядов, бросаемых дексистом через левое плечо (на Дэна) и сравнить с количеством таких же взглядов, бросаемых через правое (на Ланса). Первых больше почти в три раза. И они более продолжительные, прицельные такие, мечтательно-размечающие, словно он уже прикидывает заранее, какие тесты и в какой последовательности будет запускать. На Ланса он поглядывает просто, не прицельно и без особого интереса.

Это хорошо. Дэн упрямый и терпеливый, он заставит его повозиться. Дэн растянет его удовольствие так, чтобы до Ланса очередь не дошла.

«Ланс, выровняй гормональный уровень. Все будет в порядке. Нас вытащат. К тому же ты ему не так интересен».

«Конечно вытащат! Конечно не интересен! Я не слепой. Я потому и прошу — сделай что-нибудь! Сопротивляйся! Испугай! Нарвись на глушилку по полной, чтобы он тебя вырубил. Совсем вырубил, а не под управление взял».

«Зачем? Потеря сознания равняется потере возможности контроля над ситуацией. Потеря сознания — проигрыш».

«Потеря сознания — выигрыш! Выигрыш времени. Я знаю таких. Видел, много. Им неинтересно с бессознательной куклой. Им интересно, когда наживую. Он не тронет тебя, пока ты будешь без сознания».

«Он тронет тебя. Замена неприемлема».

«Замена приемлема. Тактический выигрыш. Я умею уходить за процессор. Совсем уходить, понимаешь? Не как ты».

«Я тоже умею».

«Не так. Ты всегда старательно работал над снижением процента соответствия норме. Я — нет. Мне это было не надо, я и так бракованный. Он должен взять меня первым. Это займет его надолго, выигрыш времени».

«Это неправильно. Ты не должен…»

«Это правильно. Я должен».

Киберсвязь отлично передает эмоциональный настрой, особенно если он настолько чистый и выражает одну простую решимость сделать именно так, и чтобы никак иначе.

И вот тут Дэну действительно стало страшно.

* * *
Предусмотрительный человек — сам программист своей удачи. А Константин Виктория Смит предусмотрительным был всегда, еще с младшей школы. И собирался таковым оставаться. Другой бы, например, обрадовавшись такому счастью, как удачная конфискация двух безусловно сорванных киберов, впал бы в эйфорию и совсем бы голову потерял от счастья и предвкушения. Но не таков Константин Виктория Смит! Он спокоен и хладнокровен в любых обстоятельствах, он никогда не теряет голову и не забывает о важном.

Например, забрать у конфиската персональные коммуникаторы.

И лишний раз порадоваться собственной предусмотрительности: коммы стандартные, командные. На таких всегда стоят маячки для облегчения связи по локальной сети между членами экипажа и возможности пеленга даже при выключенном или разрядившемся в ноль устройстве. И взять такой пеленг может любой обладатель такого же комма, законтаченного на ту же локалку. Например, хозяин этих двух DEX’ов, кем бы он ни был.

Конечно, сделать этот хозяин ничего особо не сможет, Константин Виктория Смит в своем праве, поддержанном всей мощью «DEX-компани». Но вот припереться не вовремя и испортить настроение и праздник — это вполне. Удовольствие испоганить. А оно надо умному человеку, чтобы ему портили так редко случающийся на его улице праздник? Не надо оно умному человеку.

Менее предусмотрительный человек, даже и умный, мог бы эти коммы просто выбросить, резонно рассудив, что нет комма — нет и проблемы. Резонно с тактической точки зрения, но очень непредусмотрительно в стратегическом плане. Потому что коммы — это вам не киборги, за них «DEX-компани» ответственности не несет и их утилизацию своим сотрудником оправдывать не станет. Коммы — это чужое имущество, не подлежащее конфискации. И его надо обязательно вернуть владельцу.

Поэтому вот они, лежат на соседнем сиденье и могут быть отданы хозяину глючных киберов по первому требованию. А что не работают (странно было бы, останься они в рабочем состоянии после того, как в каждый из них по очереди Смит аккуратно ткнул электрошокером на максимальном режиме) — так а кто же его знает, чего они не работают? Смит — кибертехнолог, а не специалист по коммам. Вот почему не работают DEX’ы — это он любому объяснит аргументированно и доказательно, а с коммами уж извиняйте. Только предположить может, что одно нерабочее оборудование тянется к другому, хе-хе. Так что можете забирать свое нерабочее имущество — но только конкретно вот это нерабочее имущество, что лежит на переднем сиденье. Поскольку оно, в отличие от киберов, не принадлежит «DEX-компани».

Так-то вот.

Предусмотрительный человек предусмотрителен во всем.

Глава 8 Человек из легенды (или не очень человек, но какая разница?)

— Где вы находитесь?

Голос уверенный, спокойный, доброжелательный. На обладателя такого хочется положиться, ему хочется верить и доверять, он и сам наверняка такой же уверенный, спокойный и доброжелательный. И терпеливый: Полинины попытки объяснить ситуацию (довольно жалкие попытки, будем честными) перебил только тогда, когда стали они совсем уж бессвязными. Несколькими секундами ранее обладатель этого голоса представился тем самым мифическим старшим констеблем Джеймсом Бондом и осведомился с учтивой доброжелательностью, что случилось и чем он может быть полезен. Слишком уверенный голос для того, кого не существует.

— В парке, над набережной… Тут еще такие клумбы… фиолетовые. И кусты.

— Общая протяженность Столичных набережных — более ста двадцати километров. — Показалось, что невидимый собеседник (связь шла в аудиорежиме, как и все по экстренным кнопкам) вздохнул. Не раздраженно или осуждающе, скорее чуть иронично. — И практически везде над ними располагаются парки, скверы или другие декоративные лесопосадки с клумбами разного цветового диапазона. Вы можете указать более точные ориентиры? Ну хотя бы название ближайшей поперечной улицы или номера расположенных рядом домов?

— Более точные?.. Нет. Не знаю… Мне отсюда не видно названия, а нави… карта… я же вам говорила уже, она тоже не работает, нет сетки!

— А дома? Какие рядом с вами дома? Их вам видно?

— Дома? Да, дома вижу. Высокие… Слева такой, с башенками…

— С башенками — это хорошо.

Ирония стала отчетливее.

— Извините. Я понимаю, что чушь несу, извините, просто все это так… Я немного… Я… сейчас. Соберусь, сейчас, да… Подождите! Не вешайте трубку! Не отключайтесь, пожалуйста. Я сейчас! Спрошу у кого-нибудь из местных, какие здесь улицы и дома, извините, что не додумалась сразу, просто растерялась немного от всего этого и несколько… сейчас, подождите минутку, я спрошу!

— Не надо. Мы уже прибыли.

Последняя фраза прозвучала как-то странно, словно в режиме стерео. Или словно у доносившегося из динамика комма голоса, спокойного и нарочито уверенного (точно киборг, любой живой давно бы уже и сам психанул с такой-то нервной и бессвязно лепечущей клиенткой!), появилось вдруг эхо. Причем откуда-то сверху и из-за спины. А еще в спину ударило горячим ветром.

Резко развернувшись, Полина вскинула голову и непроизвольно отшатнулась.

Тяжелый полицейский флайер завис совсем рядом, даже странно, как она не услышала его приближения, ведь должен же был быть свист? Тед всегда стартовал и тормозил довольно шумно. Или это потому, что он бывший кобайкер? Или полицейским флайерам ставят особые шумоподавители, чтобы они при необходимости могли незаметно подкрадываться, а не только налетать в вое сирен и вспышках мигалок? И почему дурацкие мысли лезут в голову именно тогда, когда им совершенно вроде бы там не место и не время?

Флайер не стал приземляться, просто чуть опустился, одновременно поднимая заднюю дверцу.

— Это вы звонили? — спросила синеглазая женщина в форме, протягивая Полине руку. Похоже, тут все всё делали одновременно, а вопрос был задан чисто из вежливости и ответа не требовал. — Садитесь!

Рука у нее оказалась горячей и крепкой. И — да, тут действительно все делали одновременно: дверцу Полине пришлось захлопывать уже на лету, флайер рванул с места раньше, чем она успела шлепнуться задницей на сиденье.

Мужчина на водительском месте не обернулся, Полине видны были только широкие плечи и шапка темных курчавых волос. Наверное, это он отвечал ей по комму и пытался выяснить ее местоположение. Кстати, а как он это сделал? Ведь она так и не успела спросить никого из гулявших в парке.

— А как вы меня…

— По сигналу, конечно же, — улыбнулась синеглазая девушка рядом. — Мы сразу же запеленговали, как только вызов приняли. По голосу было понятно, что дело серьезное, наш старший констебль Бонд в таких вещах не ошибается.

Она сообщила это с такой почти неприкрытой ревнивой гордостью, словно хвасталась собственным достижением. Причем не просто заслугами полицейского отделения в целом, а именно что чем-то глубоко личным.

Полина моргнула.

— А зачем тогда вы меня спрашивали…

— А! — Улыбка синеглазой стала еще шире и горделивей. — Это чтобы вы не начали волноваться, пока нас ждете, ну и чтобы не отключились. Конечно, по отключенному тоже можно пеленговать, но по активному сигналу быстрее и проще.

— По сигналу… — Полина охнула и заторопилась. — Я ведь самого ужасного не сказала! Сигналы! Их больше нет! Ну, понимаете, у них маячки были, у наших ребят, которых этот забрал, ну на коммах! Общая сеть, понимаете, я отслеживала, куда их везут, а теперь сигналы пропали! Оба, словно экранирует что или… или их вообще больше нет. Коммов, в смысле, нет! — Конечно же, только коммов, ни о чем другом нельзя даже думать, нельзя, нельзя. Полина яростно мотнула головой, словно пытаясь отбросить ненужные мысли, и выкрикнула почти в отчаянье: — Я теперь не знаю, куда лететь!

Синеглазая девушка перестала улыбаться и тревожно посмотрела на водителя.

— Не волнуйтесь, главное, что я это знаю, — ответил тот примирительно и пожал широкими плечами. Да, тот же самый голос, что разговаривал с нею по комму. Старший констебль с легендарным именем. — К своему родному филиалу, естественно. Куда же еще? Тоже мне, теорема Фермы.

Он поймал Полинин взгляд в зеркальце заднего вида и ободряюще улыбнулся одними глазами.

— А почему не Фермá? — спросила Полина только для того, чтобы не молчать.

— А потому что это мужская фамилия! — Вот теперь водитель улыбнулся во всю ширь, белозубо и радостно, словно только этого вопроса и ждал. — А по правилам грамматики одного из четырех государственных языков планеты Нереида мужские фамилии склоняются. Так что никакого Фермá, пожалуйста, а одни сплошные Фермы́! И вот только не надо говорить мне про исключения для тех фамилий, что оканчиваются на гласную, ибо так можно дойти до того, что и какого-нибудь Фому склонять перестанут только на том основании, что он аквинский, а не новогородский!

Синеглазая фыркнула и пояснила, обращаясь к Полине:

— Старший констебль снимает жилье у бывшей учительницы. Вот теперь всех и учит, заразная штука, ну вы понимаете.

Ее тон звучал так, словно после такого объяснения Полина действительно должна была сразу все понять. «Не понимаю», — хотела сказать Полина. Она уже совсем запуталась и совершенно не понимала, при чем тут какие-то фермы и учительницы и какое они отношение имеют к старшему констеблю, так неожиданно и резко шагнувшему из мифа в реальность.

Но не сказала, лишь старательно улыбнулась в ответ.

Похоже, они просто пытались втянуть ее в разговор ни о чем, заболтать, успокоить и отвлечь, чтобы она не мешала им работать. Но при этом отвлекались и сами, тратили на нее время, внимание и силы, пусть и немного, но тратили, и получалось так, что она все равно им мешает.

Полина пообещала себе, что мешать больше не будет, а будет молчать. Но тут же не выдержала и нарушила свое обещание:

— А далеко еще?

— Уже. Держитесь.

Голос старшего констебля неуловимо изменился, стал жестче и отрывистей, в нем проступили командные нотки. Совсем как у Станислава Федотовича, когда… Короче, такому голосу невозможно было не подчиниться.

Полина вцепилась в ручку над дверью и ремень безопасности, и вовремя: ее швырнуло сначала вперед, а потом вверх. Гравикомпенсаторы не справились со столь резким торможением — флайер буквально упал крутым пике прямо через густую крону какого-то дерева, словно того и не было на его пути. Шорох, оказывается, может быть оглушающим, когда его много и со всех сторон. По колпаку хлестнули ветки, в лобовое стекло рванулась близкая земля, и Полину снова бросило вперед: старший констебль развернул флайер в каких-то сантиметрах от катастрофы, скрежетнув днищем по асфальту, а правым крылом вплотную притеревшись к другой машинке, знакомой такой, черно-белой, виденной совсем недавно.

Пустой..

— Вы остаетесь внутри. Не пытаетесь выйти. Все ясно?

Карие глаза, оказывается, тоже могут быть стальными. Тоже совсем как у Станислава Федотовича. Ох, неслучайно он притерся к дексисткому флайеру именно правым боком, тем самым блокируя не только этот флайер, но и дверцу со стороны пассажирки.

Полина сглотнула:

— Ясно.

— Обещаете?

— Да.

— Констебль Флавье! Держитесь за мной, дистанция два шага.

Две левые дверцы — передняя и задняя — хлопнули чуть вразнобой: синеглазая констебль Флавье послушно держала предписанную начальством дистанцию. И, словно специально, перекрывала весь обзор, недоперекрытый самим старшим констеблем!

Полина забарахталась, пытаясь выпутаться из сложной плетенки ремней безопасности. Внутри так внутри, она не собирается нарушать еще и это обещание и вылезать наружу. Но хотя бы посмотреть на происходящее своими глазами она просто обязана!

Глава 9 Разные варианты и констебль по имени Джеймс

— Пошевеливайтесь!

Дексист торопился и вроде как даже слегка нервничал, а потому начал лажать с приказами, непростительная ошибка для специалиста. В общей базе данных нет команды «пошевеливаться», программа ее игнорирует, а значит, правильному и работающему лишь по программе киборгу и подчиняться такой не-команде вовсе не обязательно.

«Сидим?»

«Вылезаем. Но медленно. Очень медленно, но активно. Понимаешь?»

«Да. Принято».

Дэн не знал, с чего вдруг занервничал белобрысый, и в своем поведении руководствовался простейшей логикой: если враг торопится — надо медлить. Но при этом ни в коем случае не сопротивляться в открытую, рискуя нарваться на куда более внятно сформулированный приказ, который обойти уже не удастся. Осторожно и аккуратно, игра в тупого киборга всегда была одной из его любимых.

Приказано пошевеливаться? Вот мы и шевелимся, активно пытаясь выбраться друг через друга и не менее активно друг другу же в этом мешая.

— Тупые жестянки! Быстрее!

Можем и быстрее, нам нетрудно, особенно если приказ. Ах, какой хороший приказ! Какой однозначный и недвусмысленный.

Жалобно затрещала, не выдержав, обивка сиденья, подголовник отломился с тихим приятным «пи-н-нг-г-г».

— Да чтоб вас!

Это вообще не приказ — так, неинформативное междометие. Белый шум. Игнорировать.

— Замерли! Оба!

А вот это уже — приказ. Увы.

— Ты! Вышел из машины, встал тут! Быстро!

И это приказ.

— Теперь ты! Вышел и встал тут.

На Нереиде было не принято запирать машины, Дэн обратил на это внимание еще днем. Но белобрысый дексист свою служебную тщательно запер, потратив на это несколько лишних секунд. Интересно, здесь так не любят дексистов вообще — или только этого конкретного? Жаль, что он так быстро опомнился и не попытался выволочь их с Лансом из флайера за шкирку, это могло бы дать… возможности. Интересные. Разнообразные.

Не попытался. Жаль.

— В офис! Оба! Быстро, за мной!

Тоже приказ. Не то чтобы очень хороший, но кое-какие вольные трактовки вполне позволяющий. За тобой, значит? Что ж, это отлично, вот за тобой и пойдем. Именно за тобой. Хотя намного быстрее было бы в обратной последовательности, но ты же сказал, чтобы именно за тобой, а мы киборги послушные, мы приказов не нарушаем; велено за — мы и будем за…

Дексист не зря торопился и шипел сквозь зубы, оглядываясь через плечо, — дойти до зеркальной двери офиса они не успели. До двери оставалось шагов восемь (если постараться — десять или даже одиннадцать), когда в паре метров за их спинами на окруженную зарослями чего-то местного посадочную площадку громом с ясного неба обрушился тяжелый полицейский гадовоз — с грацией снежной лавины и точностью опытного ювелира притерев дексистскую машинку так плотно, что той теперь и не взлететь.

По ушам ударило воздушной волной, по спине — сорванными листьями и мелким древесным мусором. Белобрысый споткнулся на ровном месте и резко обернулся, сунув руку в карман и мигом теряя всю свою восторженность и целеустремленность. Главное — остановился. Вот и хорошо. Значит, можно остановиться и тем, кому приказано идти за ним.

Дэн хоть и был развернут не слишком удачно, но боковым зрением отлично видел, как из полицейского фургона выпрыгнули двое в форме, мужчина и женщина. Слаженно так, словно работающие в связке киборги. Только вот киборгами они точно не были, киборгов другой киборг всегда способен определить издалека, а не то что с жалких трех метров…

«Запрос контакта».

Опаньки…

— Констебль Флавье, возьмите алькуявцев под значок! Старший уполномоченный «DEX-компани» Смит, вы берете на себя ответственность за провокацию межпланетного и межрасового конфликта?

«Подтверждение контакта».

Поправка: киборг не всегда способен определить другого киборга, если тот линейки Bond. Киборги линейки Bond умеют блокировать работу процессора, их не засекает даже таможенный сканер.

«Контакт установлен. Запрос на обмен данными».

Bond сразу пошел в атаку на всех уровнях, первой же фразой расставляя все нужные точки над всеми нужными буквами вслух и пробивая глобальный общий доступ по киберсвязи.

Он назвал их алькуявцами. Значит, не просто посторонний случайный дорожный патруль, намеревающийся штрафануть белобрысого за превышение скорости или парковку в неположенном месте (ну или там за вождение служебного флайера в трусах в цветочек — мало ли, вдруг это здесь законами запрещено?). Значит, знает о гражданстве и согласен считать их таковыми, пока не доказано обратное.

С другой стороны — перехват управления полицейским значком (Дэн пошевелил плечами, разминая затекшие от имплантатной блокады руки, и развернулся лицом к полицейским: наброшенный констеблем поводок был среднего уровня интенсивности и позволял гораздо больше вольностей, чем глушилка). Тоже все правильно. Кем бы на самом деле ни был этот Bond, в первую очередь он — полицейский этой планеты, он обязан защищать ее граждан и не может позволить сорванным боевым механизмам безнадзорно бродить по вверенной ему территории. А если они агрессивные? Вот разберется, запротоколирует, оформит как полагается, тогда пусть бродят…

Дэн уже начинал уважать этого пока еще почти незнакомого Bond’а.

«Запрос принят. Данные отправлены».

— Да не хватайтесь вы за глушилку, как маленький, право слово… — между тем продолжал наступать Bond на дексиста. — Если рискнете применить ее против меня — констебль Флавье сразу же перехватит управление, у полицейского знака приоритет. И уж тогда-то она точно арестует вас за нападение на полицейского при исполнении.

— И первым делом прикажу отобрать глушилку и засунуть ее вам… куда-нибудь, — добавила стоявшая чуть позади Bond’а констебль Флавье тихо, но с чувством.

У Дэна непроизвольно поползла вверх левая бровь. Bond сделал вид, что не расслышал сказанного, и по его совершенно бесстрастному лицу ни один человек бы не заподозрил обратного. Только вот Дэн человеком не был и отлично видел, что высокая вероятность превышения власти его подчиненной при исполнении (как и планируемое жестокое обращение ее же с потенциальным задержанным) полицейского Bond’а почему-то совершенно не огорчает. Скорее даже наоборот. Во всяком случае, в атаку на дексиста он бросился с удвоенной энергией:

— Вы среди бела дня и на глазах у множества свидетелей похитили двоих инопланетных граждан. Полагаете, алькуявский конклав не обратит внимания на подобное вопиющее нарушение законов как межпланетного уголовного права, так и элементарного гостеприимства? Вы только что поставили Нереиду на грань войны с алькуявским конклавом, вы сознаете это? Полагаете, наш президент будет вам благодарен за это? Вы согласны нести ответственность за разрыв дипломатических отношений между нашими планетами и весьма вероятный вооруженный конфликт?

«Срочный запрос общего коннекта».

«Запрос принят».

— Что значит: сомневаетесь в подлинности их гражданства? Сомневаться в чьем-либо гражданстве не входит в вашу компетенцию. В сомнительных случаях гражданства, не зафиксированных таможенной службой, обязана разбираться полиция, статья двенадцать пункт восемь параграф четыре «Общего уложения о порядке работы городских служб».

«Если с гражданством не все в порядке — говорите сейчас. Будем работать иначе».

«С гражданством все в полном порядке. Можете проверить».

«Проверим».

«У него наши коммы».

«Какая приятная неожиданность!»

Старший констебль, до этого выглядевший внушительным и серьезным представителем власти, вдруг ухмыльнулся широко и радостно, от уха до уха. Показалось, что даже лицо у него стало шире.

— Да, и еще, Смит… — сказал он уже совсем другим тоном, расслабленным и безмятежным, чуть ли не мурлыкая, словно Котька, только что сожравшая свежевылупившегося меракийца: — не позорьтесь, верните коммы. Неужели мать моя «DEX-компани» опустится до мелкого воровства?

Уполномоченный Смит сверкнул глазами, поджал губы и засопел. Но ничего не сказал и за коммами полез безропотно. И даже два шага к старшему констеблю сделал, чтобы в руки отдать, хотя Дэну и казалось какую-то долю секунды, что бросит.

Не бросил.

Старший констебль удовлетворенно чуть склонил голову, сунул коммы в карман и тут же перестал ухмыляться, снова перейдя на официальный деловой тон:

— Констебль Флавье, разместите алькуявцев на заднем сиденье. Летим в управление, там разберемся. Старший уполномоченный Смит, попрошу вас не покидать территорию Столицы до окончания расследования: скорее всего, у полиции к вам еще будут вопросы. Честь имею.

«Надеюсь, вы не станетесоздавать проблем?»

«Не станем».

«Надеюсь».

Напряжение отпускало медленно, но все-таки отпускало, становясь все слабее с каждой упавшей в прошлое секундой, с каждым дополнительным метром дистанции между, с каждым перебросом по киберсвязи (не восторженно-приятельским, но и не враждебно-подозрительным, скорее умеренно дружеским, полным веселого интереса и легкой профессиональной настороженности с одной стороны и горячей благодарности и облегчения — с другой). Словно осталось за спиной, вместе с дексистом, и теперь с каждым шагом остается все дальше и дальше, не просто за спиной — в прошлом.

Конечно, эти же самые шаги приближали их всех и к страшной черно-белой машине, фирменной, хищной даже на вид. Машине, которая наверняка бы не раз являлась Дэну в кошмарных снах — если бы ему вообще хоть когда-нибудь снились хоть какие-нибудь сны. Но напряжение все равно уменьшалось, полностью игнорируя черно-белую смерть. И даже не потому, что сейчас ее надежно перекрывала, отгораживая, мощная туша полицейского фургона. Просто машина сама по себе не может быть плохой или хорошей, страшной или милой. Она ничего не решает.

Решают люди.

Полицейский поводок среднего уровня фиксации больше напоминает наручники, чем паралич, он ограничивает движения, но не стопорит их полностью, и Дэн вполне бы мог обернуться, если бы захотел. И напоследок посмотреть на дексиста — жалкого, ничего не могущего, окончательно проигравшего. Мог бы. Но не хотел. Может быть, и зря. Кусают порою даже раздавленные змеи.

Они уже подошли к полицейской машине, когда в спину ударило ядовитым шипением:

— Констебль Флавье, а правда, что у Bond’ов стоят ириеновские программы? И виброрежим у них тоже есть?

Bond споткнулся на ровном месте. Обернулся сердито, наливаясь яростным гневом и какой-то странной беспомощностью. И, наверное, именно поэтому совершенно не сердитая и не собиравшаяся тратить времени на гнев констебль Флавье успела обернуться первой, опередив даже киборга:

— А вам, Смит, этот вопрос не дает покоя? Измучились, ночами не спите? — спросила она с подчеркнутой жалостью в голосе. — Сочувствую… — Сузив глаза, она смерила дексиста с ног до головы взглядом скорее брезгливым, чем участливым, после чего безжалостно припечатала: — Никаких шансов, Смит! Увы, но старший констебль не отвечает вам взаимностью. Пойдем, Джеймс!

И решительно подхватила старшего констебля под руку, отчего — Дэн мог поклясться! — тот явственно вздрогнул. Хотя Дэн как ни анализировал позже, но так и не смог с достоверным процентом точности определить, что именно послужило тому причиной: жест констебля Флавье, ее неожиданное вмешательство целиком или же то, что она назвала легендарного старшего констебля по имени — похоже, впервые.

Глава 10 В полицейском участке и немножко за стенкой

В участке Полина уже не плакала. Ну, почти. Так, совсем чуть-чуть носом шмыгала, можно и не считать. Особенно если сравнивать с тем, что по пути к участку творилось в полицейском фургоне, где она с наслаждением рыдала в голос, пытаясь при этом сграбастать их с Лансом в охапку (сначала сразу обоих, а потом попеременно, когда поняла, что рук на первоначальный вариант у нее катастрофически не хватает). Она тормошила их, теребила и ощупывала — словно все никак не могла поверить, что да, это они, живые и здоровые, и с ними все в полном порядке, — и заливала слезами, и снова щупала и тормошила, а под конец мертвой хваткой вцепилась левой рукой в футболку Дэна, а правой — в футболку Ланса (как раз под ядовито-зеленым зайчиком) и, кажется, на этом слегка успокоилась, продолжая дальше уже просто рыдать. И делала это с таким вкусом и удовольствием, что поминутно оборачивавшаяся к ним с переднего сиденья констебль Флавье через некоторое время тоже начала растроганно хлюпать носом.

Дэн к такому проявлению чувств отнесся философски, как к еще одной человеческой странности — мало он их, что ли, перевидал на своем веку? Иногда людям надо бывает выражать свои чувства и вот так, открыто и напоказ, и чтобы обязательно сочувственные сопереживающие зрители. Нет, Полина, конечно же, за них с Лансом и на самом деле переживала и волновалась и была искренне рада, что все обошлось, уж в этом-то Дэн не сомневался ни секунды. Но люди — такие люди… Находясь в полицейском фургоне одна, Полина ведь не рыдала, правда? Конечно не рыдала, зачем тратить такой эмоциональный заряд в пустоту, когда его никто не увидит? Когда некого при этом тискать и вообще нет ни одного подходящего плеча в пределах доступности. А теперь зрители появились, плечо тоже, даже два плеча. Все нормально. Обладателям плеч надо смириться и переждать.

Дэн и пережидал.

Лансу пришлось хуже, он к такому еще не очень привык. И поступил, как поступал всегда в непонятных ситуациях: замер, напрягся чуть ли не до ступора и вытаращил глаза. И Дэн порадовался, что полицейский поводок не допускает самовольного бесприказного перехода в боевой режим — а то корабельный котик и это бы учинил, просто на всякий случай.

«Дэн!»

В его коротком запросе было столько отчаянья, паники и стремления немедленно что-то делать и куда-то бежать, выламываясь из-под полицейского знака, что отделаться ироничным «расслабься и получай удовольствие» у Дэна процессор не повернулся. Он вздохнул и отправил наспех сформированный пакет с вырезками из фильмов и шоу, где персонажи женского пола вели себя точно так же, как Полина.

«Расслабься. Это нормальное поведение для особей XX-хромосомного типа».

«Ей плохо?»

«Ей хорошо».

«Она плачет! Плачут, когда плохо. Надо помочь!»

«Вот и помоги — не мешай всласть поплакать. Это будет самой лучшей помощью. Можешь еще погладить по спине или плечам. Или похлопать по ним же ладонью, только аккуратно».

«Я… не понимаю».

Но из кататонического ступора на грани боевого режима Ланс все-таки вышел, хотя смотрел по-прежнему растерянно и даже обиженно. Дэн снова вздохнул:

«Если тебя это утешит — я тоже. Но так оно и есть, поверь. Просто прими как данность».

Некоторое время Ланс молчал и по киберсвязи, сосредоточенно хмурясь, но Дэн с удовольствием отметил, что его левая рука при этом словно бы жила своей собственной жизнью — и жизнью весьма активной.

«Это… правильное поведение в таких ситуациях?»

«Да».

«Занести в базовые установки по умолчанию?»

«Умница».

Теперь они сидели в участке. Нет, не в качестве задержанных и даже не «до выяснения» — в вопросе подтверждения гражданства старший констебль проявил чудеса оперативности. Вернее, даже не он сам, а один из его сотрудников, неприметный такой, невзрачный лысыватенький человечек в штатском сером костюме. Старший констебль представил его как Адама Шталя, незаменимого сотрудника управления полиции Нереиды, хотя и не офицера, а всего лишь начальника канцелярии.

Почему столь ценный кадр остается штатским, Дэн понял через пять минут, когда Шталь непринужденно связался с ближайшим алькуявским представительским архивом на одной из соседних планет (небрежно и даже как-то чуть ли не смущенно обойдя все грозные линии и уровни защиты этого архива) и подтвердил подлинность гражданства даже без обращения к живым представителям. Похоже, он был местным коллегой Фрэнка, а штатным расписанием полицейского управления вряд ли предусмотрена должность дежурного хакера. Пусть остается начальником канцелярии, так всем спокойнее.

Полина больше не плакала. Сидела на узком диванчике для посетителей, втиснувшись между Дэном и Лансом (тому вернули блокнот и фломастеры, тем самым спровоцировав полное отключение корабельного котика от внешнего мира).

Констебль Флавье («Ой, да что же вы так официально! Зовите меня просто Ритой») принесла им термос с кофе и поднос с пончиками. Кофе был с молоком, густой и изумительно сладкий — словно его заварили прямиком в банке сгущенки, лишь самую чуть добавив кипятка (все-таки наличие в старших констеблях киборга накладывает свой отпечаток на работу полицейского управления даже в таких бытовых мелочах).

Дэн с Полиной как-то сразу и не сговариваясь решили, что вернуться на «Мозгоед» надо всем вместе, как и уходили (и тем самым сделать вид, что ничего необычного не произошло — зачем лишний раз волновать капитана?) и сбросили Теду сообщение, где их искать, а пока пили кофе и ели пончики (Ланс еще сильнее отгородился блокнотом). За окном светило яркое солнце и чирикали местные перепончатокрылые птички. Жизнь налаживалась.

Их с Лансом коммы, которые Дэн считал вконец испорченными подлым дексистом, старший констебль еще в городе отдал какому-то своему знакомому специалисту «на посмотреть, вдруг что получится» («Вы бы видели, какое чудо он сотворил с нашей кофемашиной! Если он не справится — значит, действительно хлам»). Дэн не особо надеялся на местного умельца и уже придумал три более или менее убедительных объяснения для Станислава Федотовича — ни в одном из них, разумеется, ни словом не упоминая дексиста — и некоторое время перетасовывал их мысленно, выбирая, на каком остановиться.

Но сейчас, именно сейчас его мысли целиком и полностью занимало другое — то, что происходило в соседнем кабинете, за тонкой пластиковой стенкой.

— Дэ-э-эн? Дэ-э-энечка, ну ты че такой?

Иногда желание общаться овладевало Полиной ну очень не вовремя. Дэн прижал палец к губам, надеясь, что она поймет правильно, но…

— Дэн, ну правда, у тебя такое лицо… Что-то случилось?

— Слушаю разговор за стеной, — сказал он тихо и быстро. — Не мешай.

Не тут-то было!

— Дэнечка?! А что за разговор? А мне ведь тоже интересно! Ну о чем они хоть говорят-то? И кто? Ну Денечка!

Уж лучше бы она плакала, ну в самом деле! Чем так вот мешать в самый неподходящий момент.

— Дэнчик! Ну Дэ-э-энчик! Ну ты чего? Ну ответь что-нибудь! Ну я же просто…

Дэн сдался. Быстро просканировав помещение, убедился, что констебль Флавье (Рита, она просила называть ее Ритой) как раз только что вышла и не услышит, и начал тихонько пересказывать в прямом эфире происходящее за стенкой. Где старший констебль Джеймс Бонд вовсю распекал новичка, пришедшего на дежурство с похмельной зеленой мордой, а тот только и отвечал, что «да, сэр… так точно, сэр… никак нет, сэр…»

— Н-ну… — озадаченно и разочарованно наморщила брови Полина. — И чего тут такого интересного? Правильно он говорит. Они же полиция и все такое, да и вообще это не дело, на работу в таком виде, я его перегар даже в твоей передаче чувствую!

— Ты не слышала самого начала, — пояснил Дэн, давя улыбку. — Там этот болван пытался выкручиваться, врать и оправдываться. А старший констебль ему сказал… — Дэн снова перешел на прямое воспроизведение: — «Ты мне уже всю операционную систему подвесил некорректным вводом данных!»

— Ну и правильно! — фыркнула Полина. — Тоже мне, умник! Нашел кому врать — Bond’у. Правильно он его расчехвостил. Но ты-то чего завис? Это их местные дела, нас они никаким боком…

— Ты не понимаешь… — По лицу Дэна расползалась медленная улыбка, довольная и мечтательная. — Просто я впервые слышу, как киборг делает выволочку человеку.

Ответить Полина не успела — в диспетчерскую вернулась Рита и сразу же радостно устремилась к ним, улыбаясь и размахивая перед собой бумажным пакетом, перехваченным изолентой.

— Ваши коммы!

— Спасибо… — Дэн осторожно принял протянутый ему пакет. Помедлил, но все же не удержался: — И они… работают?

— Конечно.

Кажется, констебль полиции Нереиды Рита Флавье даже слегка удивилась такому вопросу.

Глава 11 Ты — это ты…

Позже, когда они уже все втроем шли к стоянке рейсовых флайеров (Теду пересказали урезанную и отцензуренную версию происшедшего, и он тут же присоединился к общему решению, что капитана, конечно же, лишний раз волновать такими пустяками не стоит), Полина решительно подытожила:


— И если кое-кто тут мне еще раз скажет, что этот Бонд просто рекламная кукла для завлечения туристов, то я… я его стукну, ясно? Прямо по наглой рыжей морде и стукну!

И Дэн промолчал. И даже бровь заламывать не стал. Только в очередной раз почти привычно уже поразился человеческому умению делать абсолютно верные выводы на основании совершенно недостаточных для этого данных.

Старший констебль Джеймс Бонд действительно меньше всего походил на марионетку, которой в рекламных целях приписывают чужие подвиги, заставляя позировать на камеру, белозубо улыбаться и изображать героя перед инопланетной публикой. Был он для этого слишком живой. И настоящий. И… Короче, он просто был, он сам, а вовсе не только пустая красивая оболочка, управляемая процессором.

Только вот знать об этом точно и быть хотя бы на семьдесят шесть процентов уверенной Полина никак не могла: она не была киборгом и не умела слушать сквозь стены.

* * *
Тем же вечером, уже в спокойной обстановке еще раз проанализировав произошедшее за день, Дэн пришел к выводу, что все-таки был не прав. Один раз. В участке.

Когда испытал раздражение, посчитав, что Полина так невовремя полезла к нему со своими расспросами. не давая полностью насладиться происходящим за стенкой разносом.


Дэн тогда ошибся. Полина очень удачно начала к нему приставать. А главное — очень вовремя. Заинтересовалась, затормошила, потребовала объяснить, услышала — и тут же интерес потеряла и оставила в покое. Гораздо хуже могло получиться, пристань она чуть позже, когда констебль Флавье вышла из залитой вечерним солнцем приемной, в которой они сидели, пили кофе и ели пончики. Тогда Полина могла бы на него и обидеться — потому что тот разговор он точно не стал бы передавать. Никому.

Так что удачно все получилось.

* * *
Звук поцелуя, шорох, сбивчивое дыхание двух человек, снова поцелуй, на этот раз куда более долгий и вдумчивый.

— Рит-та…

— Тш-ш-ш…

Снова шорохи, вздохи и голос, слишком ровный для человека — и слишком сбивчивый для киборга:

— Я бы и сам ему… Если бы ты не… Что он, программ не знает? Должен же… я бы и сам… за что, мол, компания вам деньги платит, если вы матчасти не знаете… Я бы…

— Тш-ш-ш…

Тишина. Дыхание в унисон, словно двое стоят, слившись в единое целое. Долго. Потом легкий шорох, словно кто-то один слегка отстраняется от другого — ну или пытается отстраниться. И замирает, так и не сумев.

— А тебе не мешает, что это — тоже программа?

Голос ровный, но вовсе не обязательно быть киборгом, чтобы расслышать в нем горечь.

— Я ведь Bond. Мы умеем быть милыми и… умелыми. Мы умеем нравиться, втираться в доверие. Тебя это не…

— Т-с-с-с! Ты — это ты. Я люблю тебя таким, какой ты есть.

Горький смешок.

— Ну да. И это тоже Bond’ы умеют, куда там Irien’ам… Очаровал девочку, бездушный негодяй с процессором вместо сердца… Это ведь тоже всего лишь программа, понимаешь? Что я вообще могу тебе дать, кроме неприятностей и дурацких программ?

— Программа, не программа — какая разница? Ты — это ты. Поцелуй меня!

Наверное, это неправильно, когда просто констебль отдает приказы старшему констеблю, причем в управлении полиции, в служебное время и в такой повелительной форме. Наверное, это неправильно, когда старший констебль подчиняется просто констеблю. Наверное, это нарушение субординации и может плохо сказаться на дисциплине. Наверное, это неправильно — в общем и целом.

Но единственно правильно здесь и сейчас.

Шорохи. Сбивчивое дыхание. И все остальное, конечно же, как было приказано. Есть такие приказы, против которых даже киборги ничего не имеют. Даже сорванные на весь процессор.

Пауза. Долгая.

Потом нейтрально-задумчивое:

— Твоя семья будет против. Вероятность… высокая.

Уже без особых эмоций и горечи, просто в качестве констатации факта: просчитал, взвесил, вычислил наиболее вероятную поведенческую реакцию. Дэн и сам так сделал бы, но для точного прогноза не хватало информации: он ничего не знал про семью констебля Флавье. Бонд по имени Джеймс — знал. И мог прогнозировать с большей точностью. Если родные будут против — это серьезное препятствие, его нельзя не учитывать.

Ответом был тихий смешок.

— Ага. Как же. — Констебль Флавье, если судить по голосу, никакого особого препятствия не видела. — Я тут как раз на прошлые выходные летала в гости к папе. Ну и поплакалась ему, что влюблена в тебя по уши, а ты и не замечаешь. Я и раньше ему про тебя рассказывала, а тут как-то накипело, ну и… А папа сказал: «Если не дурак — заметит. А если не заметит — то зачем он нам в семье нужен, дурак такой?» А ты — заметил…

Она вздохнула, довольно и немного лукаво. И задышала уже ровнее. Дэн отчетливо это слышал. И так же отчетливо слышал, что дыхание это одно. Словно там, за стенкой, был только один человек, констебль Флавье, и вовсе не было никого другого. Или словно этот другой забыл, что такое дышать и как это делают.

Улыбка Дэна стала кривоватой, понимающей и не слишком веселой. Да, старший констебль Джеймс Бонд, вот так это и бывает, а ты и не догадывался, верно? Знал из словаря, что такое семья, конечно же знал, ты же Вond, не мог не знать. Но и мысли не допускал, что это может иметь к тебе хоть какое-то отношение. Ты ведь киборг, какая у киборга семья? Мать моя «DEX-компани» разве что, как ты сам недавно сказал, та еще семейка, лучше уж совсем никакой. Лучше одному. Да и привычнее, спокойнее, проще.

И вдруг до тебя доходит, что ты уже не один, что стал для кого-то своим, что тебя уже приняли. Всего, целиком, со всеми заморочками, проблемами и недостатками. Ничего толком не спросив, не выставив никаких условий и требований, просто по умолчанию, просто потому, что а как же иначе…

От такого действительно можно зависнуть. Ну или в приступе отчаянной паники уйти за процессор и начать притворяться настоящим киборгом…

Хотя… Этот Джеймс все-таки Бонд, и есть надежда, что до такой жуткой глупости он все-таки не допаникует.

Эпилог Второй визит Мозгоедов, или Еще немного местных достопримечательностей

— Никогда бы не подумал, что тебе может понравиться такое, — сказал Дэн, задумчиво разглядывая напарника. Смотрел он на Теда снизу вверх и с легкой иронией, чуть вывернув и склонив к плечу голову.

Пилот расположился на бухте швартовочного каната, держа в одной руке длинную удочку, а в другой — только что открытую бутылку светлого нефильтрованного, и выглядел при этом довольным до неприличия. Они сидели на служебном дебаркадере у самой воды, в тени высокого борта основной платформы. Было очень жарко (даже в тени), сонно и безветренно, пахло солью, нагретым железом и водорослями, тишину нарушали лишь редкие ленивые шлепки волн по ржавому днищу понтона да далекие крики качаек.

— Мне всегда казалось, что ты любишь куда более активные виды отдыха, чем дремать с палкой в руках на берегу какой-нибудь лужи.

Но смутить Теодора Лендера не удавалось даже ньюколорадским жукоидам на ферме его папаши, куда уж там рыжим навигаторам.

— Ха! — сказал он и сделал удочкой замысловатое движение, то ли салютуя, то ли намереваясь хлестнуть по воде. — Во-первых, это не берег, а понтон. Во-вторых, не лужа, а океан. А в третьих — зато я люблю пиво!

В доказательство последнего утверждения он сделал большой глоток из бутылки и удовлетворенно выдохнул.

— Эт правильно, эт верно! — задребезжал Старикашка Пью, то ли подхихикивая, то ли просто откашливаясь. — Эт я уважаю, когда молодежь, значитца, тож, над понимать, уважает!

Он быстренько добулькал свою бутылку, наклонился и аккуратно поставил ее на понтон в полуметре от тедовской термосумки: вроде бы и ни на что не намекая, но со значением.

Платформа называлась Урожайной и была огромной: настоящий плавучий город со своими улицами, мастерскими, пристанями, магазинами, школами и детскими садами, голотеатрами, спортивными площадками и даже небольшим парком аттракционов. Ну и конечно же — огромным заводом по переработке водорослей, целым промышленным конгломератом, почти целиком заполнившим все шесть уровней ниже ватерлинии. По отсекам завода, открытым для туристов, их сегодня уже провели, и Дэна они впечатлили.

Посещение Урожайной входило в плановую экскурсию по платформам, приобретенную экипажем «Космического Мозгоеда». Посещение, экскурсия по платформообразующему предприятию, визит в парк аттракционов (оттуда они поспешили сбежать почти сразу, оглушенные детскими воплями) и на выбор: морская прогулка или рыбалка. Прогулка предполагалась на водных велосипедах, предельной скоростью которых стояло что-то около десяти километров в час, Теодор покосился на них со смесью ужаса и жалости и потянулся к стойке с удочками.

Второй визит «Космического Мозгоеда» на Нереиду проходил более организованно, чем первый, но ничуть не менее интересно. Разве что пока обходилось без вмешательства полиции (и Дэн надеялся, что так будет и далее). Попал сюда их грузовик на этот раз почти случайно — основной контракт был на доставку пары сотен мелкобурильных установок ручного типа (читай — отбойных молотков) на соседнюю Веро́нику, откуда мозгоеды потом должны были стартовать далее по маршруту, забив весь грузовой отсек партией свежедобытого местными старателями хреночтототамфигнеза. Который, в свою очередь, очень ждали на Ломоносове-16 (где этот ценный минерал служил основным сырьем для производства пенохреначтототамбитана, являвшегося то ли каким-то жутко новым элитным и усовершенствованным топливом для кобайков, то ли набивочным материалом для подушечек и матрасиков, Станислав так толком и не понял из сбивчивого объяснения заказчика, но важностью минерала в частности и Веро́ники в целом проникся).

Однако из-за технических накладок хреночтототамфигнез в искомых количествах мог быть доставлен на борт «Космического Мозгоеда» не ранее чем через восемь дней, и их следовало чем-то занять. Вероника была планетой скучной, почти безатмосферной и интересной разве что огромными залежами хреночтототамфигнеза, из-за активных разработок которого вся была изъедена шахтами, словно кротовыми норами, что добавляло ей пыли, но никак не прелести. Будь у нее хоть какая-нибудь атмосфера, и поднятая в верхние слои пыль могла бы обеспечить планету красочными закатами и восходами, но атмосферы не было, и пыль оставалась просто пылью.

Поэтому Станислав с радостью ухватился за предложение поработать почтовым курьером и доставить на соседнюю с Вероникой Нереиду скопившиеся посылки и бандероли, тем более что лету туда было всего-то шесть часов. «Обижаете, Станислав Федотович! Зуб даю, что не больше четырех!» — «Теодор! Не лихачь». — «Ха! Да если я буду лихачить — я нас и за два с половиной доставлю!» — «Теодор! Кому было сказано?» — «Ладно, ладно… А чего я? Я ничего, я так просто…»

Разумеется, возвращаться с дивной курортной Нереиды на серую мрачную Веронику сразу после передачи груза никто не захотел: слишком ощутима была разница, слишком привлекательны пронзительно голубые океанские волны в обрамлении разноцветных пляжей и парков.

Станислав, немного смущаясь, предложил на этот раз прогуляться всем вместе, организованно и с местным гидом, так сказать, для повышения общего культурного уровня и укрепления командного духа. На быстрое согласие он при этом не особо надеялся и, ожидая более или менее активного сопротивления со стороны молодежи, был готов сразу же отступить и не навязываться (в конце концов, он же все-таки капитан, а не нянька, да и у ребят могут оказаться свои планы). И потому был приятно удивлен горячим одобрением и даже энтузиазмом, с которым это его предложение встретила именно что молодая часть экипажа. Как ни странно, больше всего уговаривать пришлось Вениамина, который все отнекивался и пытался остаться на борту под предлогом необходимости провести срочную ревизию медикаментов.

Сейчас измученный жарой и знакомством с местными достопримечательностями доктор мирно дремал в полосатом шезлонге, натянув на лицо панаму и не обращая внимания ни на крики птиц, ни на переговоры пилота и навигатора, ни даже на непрестанный дребезжащий тенорок Старикашки Пью («Зовите меня Старикашкой Пью, меня все так зовут, хе-хе, ваше здоровье!»). Похоже, местная жара и энтузиазм экскурсовода совместными усилиями доконали всю некибермодифицированную часть экипажа, если капитан предпочел спасаться в кондиционированной прохладе кафе и даже такой заядлый рыбак, как доктор, не стал распаковывать свою удочку, так и оставил лежать на рифленой металлической палубе. Разве что Теодор, как самый стойкий и молодой, ограничился помощью термобокса с живым и нефильтрованным.

Площадка у трапа предполагала коллективные посиделки — кроме штабеля сложенных шезлонгов там находился еще и столик, — но Тед предпочел устроиться на самом краю дебаркадера, на смотанных канатах, словно действительно собирался ловить рыбу. Поставил рядом звякнувшую сумку, с которой не расставался последние пару часов. И первым делом, как ни странно, расчехлил все же удочку, а лишь потом термобокс с фирменным пивом «Урожай» — светлым, живым, нефильтрованным.

В магазине, кстати, он не стал смотреть на этикетку, сказав, что если и пиво тут тоже делают из водорослей или рыбы — он не хочет об этом знать.

Дэн, поколебавшись, разулся и присел рядом на самый край настила, опустив ноги с бортика. Понтон служебного дебаркадера над ватерлинией имел более метра, и поболтать ногами в океанской водичке не представлялось возможным, но босые пальцы чувствовали близость воды, и это было приятно. А еще мелкие волны, гулко шлепая в металлический бок, иногда обдавали ступни брызгами, и это тоже было приятно.

Дэн протянул руку и вытащил из термобокса бутылку, холодную и слегка влажную (на воздухе стекло мигом запотело), снял зашипевшую пробку, сделал глоток. Покатал на языке, анализируя. Ну да, водоросли, конечно. Генномодифицированные и по вкусу ничем не отличимые от хмеля и солода. Но Теду, наверное, все равно лучше про это не говорить. Дебаркадер слегка подрагивал и покачивался на мелких упругих волнах, и это тоже было приятно. На основной платформе качка не ощущалась совсем, даже рецепторами Дэна. Странно, но отсутствие качки там было точно так же уместно и доставляло почти такое же удовольствие, как ее присутствие тут.

Настроение не испортило даже то, что не успел Дэн сделать первый глоток, как на площадку выполз абориген преклонного возраста и весьма потрепанного вида, ворча себе под нос что-то о вконец испорченных нравах современной молодежи. Его негромкое бурчание ничуть не мешало ни здешней тишине, ни Дэну, воспринималось так же, как прочий природный шум: плеск волн или крики качаек. Тем более что бурчал старикашка не скандально, а скорее осторожно-намекающе, многозначительно поглядывая при этом на термосумку.

Понявший все правильно Тед щедро протянул аборигену запотевшую бутылку, которую старичок аккуратно выхватил цепкой костлявой лапкой и ополовинил в один глоток, ловко отщелкнув пробку ногтем большого пальца, крепким и желтым, словно старая кость. После чего речи о распущенности и неуважительности представителей нынешнего поколения оказались благополучно забыты, сменившись восхвалением великой планеты Нереида и ее не менее великой истории («Какие люди были! Монстры, а не люди! Вот возьмем, к примеру, Теренса Первопроходца, слышали о таком? Конечно не слышали, да и откуда вам слышать-то, вы ж инопланетчики, летаете там себе, а у нас о нем каждый ребенок…»)

Когда старичок вытащил откуда-то помятое жестяное ведро, перевернул его донышком вверх и взгромоздился на этот импровизированный насест (и все это — ни на секунду не прекращая болтать), Дэн понял, что сосед устроился рядом с ними надолго. И просто вписал его в окружающий ландшафт как нейтральный фактор, представляющий умеренный интерес и не представляющий опасности. Вениамина Игнатьевича болтовня нового соседа не будила, Теодора не раздражала, а значит — и устранения данный объект не требовал. При желании Дэн мог бы перенастроить аудиофильтры и вообще выключить его скрипучий голос из зоны слышимости, но пока такого желания у него не возникало. Впрочем, желания прислушиваться к легендам о великих нереидских первопоселенцах, которые были намного более велики и круты, чем все прочие первопоселенцы, — не возникало тоже. Так, иногда только, самым краем, если голос вдруг становился громче.

Старичок был странным. И, наверное, именно поэтому отлично вписывался в этот странный мир под названием «планета Нереида».

Странная планета. Странная уже хотя бы тем, что не вызывала у Дэна никаких негативных эмоций, хотя вроде как бы и должна была. Именно в силу своей странности и непонятности, потому что все необычное и выбивающееся из привычной нормы может оказаться опасным. Это аксиома. Киборги не страдают паранойей, они на нее запрограммированы. Любая потенциальная опасность вызывает тревогу, заставляет мобилизоваться, напрягаться, быть готовым бежать или вступать в бой.

Любая. Но не Нереида.

Дэн и сам толком не смог бы сформулировать, почему она казалась ему настолько странной. Вроде бы планета как планета. Ну да, провинциальная, не слишком развитая, заточенная под разведение и переработку всего, что может произвести океан, а совсем недавно начавшая разрабатывать еще и золотую жилу туризма, когда какой-то богатенький прожигатель жизни, случайно заброшенный сюда неудачным прыжком, поохотился на местное морское зверье, остался в полном восторге и расписал все прелести «реальной охоты на доисторических подводных монстров» в своем блоге.

Об этом тоже рассказывал сегодняшний экскурсовод — восторженный и улыбчивый белобрысый парнишка, одетый в белую майку и широкие шорты в цветочек (что вроде бы должно было вызывать неприятные ассоциации, но почему-то совсем не вызывало, вот и еще одна странность в копилку прочих). И он же показал им фотографии тех самых «доисторических подводных монстров» — и из блога того туриста, и из других блогов, и свои собственные. А потом, в Столичном краеведческом музее (он хотя и расположен был на материке, но тоже являлся неизменной и неотъемлемой частью туристического маршрута), он рассказал об этих монстрах подробнее.

И тогда они потеряли Полину. Во всяком случае, потеряли как сознательного экскурсанта на всю дальнейшую часть экскурсии — поскольку Полина заявила, что намерена посетить расположенный на соседней улице филиал ОЗРК, и посетить немедленно, спасибо, ждать ее не надо, она их догонит как-нибудь попозже или же потом доберется до Космопорта сама.

Дэн хмыкнул, вспоминая собственную оторопь от этой части рассказа экскурсовода (вот и еще одна странность, словно мало других). Достал удочку. В конце концов, они же решили рыбачить, правда? Когда у тебя в руках удочка — ты вроде как не совсем дурью маешься, вроде как и при деле. И даже если Станиславу Федотовичу надоест болтать с тем кряжистым и дочерна загорелым мужчиной из отдела дегустации — есть шанс, что он не решится отвлекать рыболовов и немедленно гнать их дальше по маршруту. Во всяком случае, может быть, решится на это не сразу.

Капитана они потеряли вторым, при экскурсии по заводу. У Станислава Федотовича и начальника одного из цехов нашлись какие-то общие знакомые, от обсуждения которых они тут же перешли к обсуждению планов возможного сотрудничества, рассмотреть которые решили в одном из кафе уровнем выше. Дэн подозревал, что контракты и даже общие знакомые тут только повод и капитан просто захотел посидеть и отдохнуть в уютной прохладе после трехчасового таскания по самой жаре. И Дэн его отлично понимал: на подводном заводе тоже было достаточно прохладно и возвращаться после этого снова под палящее солнце не было ни малейшего желания.

Дэн растянул телескопическое удилище на всю длину, освободил леску из зажимов и снял с наживки защитный колпачок. Инструктор сказал, что насаживать что-то живое или даже просто съедобное вовсе не требуется, каждая удочка оснащена сменными керамопластовыми наживками, легко заменяемыми при потере или откусывании. При намокании наживки в ней включается минитранслятор, генерирующий привлекательные для мелких хищников сигналы.

Дэн осторожно качнул удилищем, чтобы не задеть удочку Теда, и забросил наживку метрах в четырех от понтона. Там уже не было тени, и керамопластовая рыбка, перед тем как нырнуть, сверкнула на солнце, словно настоящая.

Странная планета Нереида. Здесь все не как у людей. Даже удочки.

Даже ОЗРК.

— Он, чтоб вы знали, плывунец за лыжу поднимал! Груженый! Одной рукой! — Старикашка Пью дирижировал новой бутылкой. Уже третьей, кажется. — Вот кто из вас может поднять плывунец за лыжу? А? То-то же! А он поднимал! Были люди, да…На клыкана с одной рогатиной ходил! На клыкана, это ж понимать надо! А сейчас что? Тьфу ты, прости хоспади, плохого слова не сказать чтобы … Защищать они их удумали! Защищать! Это клыканов-то! Просто уму недостижимо…

Старикашку Пью такое недостойное поведение современников, похоже, расстраивало всерьез: в его возмущении искренности было под девяносто процентов, и огорчения немногим меньше. Он даже словно забыл про пиво — кстати, уже новую бутылку, — хоть и держал цепко, но пробку до сих пор так и не сковырнул. Сидел ссутулившись, вздыхал, покачивал головой.

Дэн его понимал. Ему и самому на пару секунд подвесило процессор сообщение улыбчивого экскурсовода, что нереидское ОЗРК расшифровывается как Общество Защиты вовсе не Разумных Киборгов, а Реликтовых Клыканов. Ну да, тех самых, на которых сегодня устраивают экстремальные охоты для богатеньких туристов, а первопоселенцы в своем величии ходили чуть ли не с голыми руками. Ну то есть с рогатиной.

История с этим нереидским ОЗРК действительно вышла забавная, и экскурсовод не преминул ее рассказать заинтересованным инопланетчикам. Ростислав Сигизмундов был, как понял Дэн, кем-то вроде Полины, всей разницы, что модификации ХУ, а не XX. А в остальных тактико-технических характеристиках — та же самая неискоренимая и безоглядная любовь ко всему живому крупнее бактерий. И чем больше или опаснее это живое — тем больше любовь.

По размеру и опасности для жизни нереидские клыканы оказались вне конкуренции — так стоит ли удивляться, что именно их бросился защищать Ростислав со всем энтузиазмом молодого специалиста сразу по окончании столичного сельхозинститута?

«То, что они такие сильные, большие и смертельно опасные, вовсе не значит, что они не нуждаются в нашей защите!» — с этим лозунгом он приставал ко всем, кто был согласен выслушать (или хотя бы не имел возможности быстро убежать). Он верил в людей и считал, что когда-нибудь они обязательно все поймут и одумаются. Надо только им правильно объяснить.

Его не принимали всерьез. Над ним смеялись. Крутили пальцем у виска, называли дурачком (иногда за спиной, чаще в глаза). А он продолжал верить в людей, раздавать листовки и рассылать во все возможные инстанции письма с призывами опомниться, встать на защиту, перестать истреблять безоглядно, вспомнить гордое звание человека — и еще много разного в таком же духе и стиле.

Он основал «Нереидское Общество Защиты Реликтовых Клыканов» в составе трех человек (наименьшее достаточное количество для регистрации, поэтому пришлось уговаривать маму, а тетю Реджи и уговаривать не пришлось, она была глухая и последние годы плохо соображала) и стал его председателем — за неимением других кандидатур. Собственноручно нарисовал печать и бланки — и теперь его письма и корреспонденция приобрела достойный вид. На Нереиде его знали все и считали чем-то вроде местного дурачка, о выходках которого можно поговорить, когда исчерпаны более важные темы. Нечто вроде неиссякаемого источника местечковых анекдотов. За пределами планеты он и вообще был никому не интересен.

И так продолжалось до тех пор, пока одно из его воззваний не достигло центрального офиса ОЗРК на Кассандре. И с кучей других подобных запросов, воззваний, требований, докладов, отчетов и много чего другого не легло на стол Киры Гибульской.

Его письмо выгодно отличалось от прочих подобных запросов (последнее время филиалы ОЗРК вылезали повсюду в огромном количестве, словно эдемские грибы после кислотного дождичка, и сразу же начинали требовать от центрального офиса полного обеспечения). И так как финансовую поддержку он просил минимальную (на содержание крохотного офиса-склада и покупку самого дешевого корма), то его запрос был удовлетворен.

Ошалевший Ростислав получил деньги на аренду помещения и закупку техники (чего он никак не ожидал, вписав этот пункт исключительно для солидности), обещание в разумных пределах компенсировать загадочные «текущие расходы», а также пару контейнеров гуманитарки — на первое время. Что делать с таким количеством комбинезонов Ростислав пока что еще не придумал, а вот кормосмесь опробовал сразу. И остался доволен: клыканам она понравилась.

Так на Нереиде появился филиал ОЗРК. К Ростиславу же сопланетники начали относиться если не с уважением, то с каким-то опасливым сомнением, что ли. Во всяком случае, в глаза называть дурачком перестали, трезво рассудив: если за дурную идею платят деньги — над этим стоит задуматься. Может быть, она не такая уж и дурная?

— Паршивые времена, паршивые нравы. Не те времена, не те… — Старикашка Пью покачал головой, тоскливо повздыхал и уронил пустую бутылку — Дэн и не заметил, когда он успел ее прикончить. — И Нереида не та, и клыканы не те… Да что там клыканы! Люди тоже, тьфу, прости хоспади, чтоб не сказать плохого слова… Вот у Мориса Флавье дочка замуж вышла… За кого бы вы думали? Не поверите! За чучело с процессором!

В голосе Старикашки звучало неподдельное горе, словно это его родная и любимая наследница такое безобразие учудила, а вовсе не какая-то посторонняя дочь какого-то совершенно незнакомого Флавье. Флавье? Хм-м-м… Не такая уж редкая фамилия. Замуж? За… хм… чучело с процессором? Конечно, это вполне может оказаться простым совпадением, но… Насколько велико семейство Флавье? И много ли среди его представителей киборголюбивых дочек подходящего для бракосочетания возраста?..

— И обвенчали ведь, прости хоспади! — Старикашка горестно хлопнул себя ладонью по бедру. — В мэрии, как положено. Словно с человеком! Вот куда катится мир, а?

Дэн быстро покосился на Теда: он давно заметил, что остальные члены команды почему-то очень остро реагируют на все, что они полагают оскорбительным для киборгов вообще или для него, Дэна, в частности. Во всяком случае — намного острее его самого. Вот и сейчас Тед возмущенно засопел и приподнялся, наливаясь праведным гневом и сжимая кулаки: очевидно, ему не терпелось объяснить этому чучелу без процессора, куда именно катится мир с приведением наглядных воспитательных аргументов физического воздействия. И, может быть, даже направление показать.

— Капитан, — сказал Дэн очень тихо: так, чтобы его услышал только Тед. И добавил с нажимом, не рассчитывая на понятливость напарника: — Обернись.

Теодор обернулся. И сразу же захлопнул рот, передумав что-либо кому-либо объяснять. Поскучнел, разжал кулаки, плюхнулся обратно на канатную бухту.

Спустившийся с верхней палубы Станислав Федотович стоял в каких-то двух метрах от напарников, смотрел благожелательно и с интересом прислушивался к происходящему. И был он не один.

— Стас, ты только глянь! Тут кто-то, кажись, про мою Риту треплется, что ли? — с таким же пугающе благожелательным интересом пробасил его спутник, тот самый очень крупный мужчина из отдела дегустации, кряжистый и загорелый до черноты. — Что ли я чего недопонял. Или недорасслышал, что ли.

Старикашка тут же заткнулся и прикинулся кучей ветоши. А великан меж тем продолжал, и в голосе его явственно слышалась гордость:

— Ну да, обвенчали. А чего бы и не обвенчать, коль у него гражданство не хуже нашего! Может, еще и получше даже, поскольку заслуженное. А еще мой зять самогонку не жрет, как некоторые, не буду тыкать пальцем, но это я про тебя, Чарли. И по службе его повысили, и со мной он вежливый, и дочка им довольна. Так спрошу культурно: какого хрена еще тестю надо?

И хотя смотрел он при этом исключительно на Старикашку Пью, которого предпочитал именовать по давно всеми забытому имени, но было понятно, что и слова его, и гордость — все это предназначено вовсе не для кучки ветоши. Они для людей предназначены были — и не важно, с процессором или без.


Оглавление

  • Глава 1 Захолустье, или Ну что тут может случиться?
  • Глава 2 А если бы мы не успели?
  • Глава 3 Все любят победителей
  • Глава 4 Часть 1. Герой всех времен и народов
  • Глава 4 Часть 2. Нормальные герои не спешат
  • Глава 5 Не стоит беспокоиться, все будет в порядке
  • Глава 6 Полпроцента
  • Глава 7 Предусмотрительность и еще раз предусмотрительность!
  • Глава 8 Человек из легенды (или не очень человек, но какая разница?)
  • Глава 9 Разные варианты и констебль по имени Джеймс
  • Глава 10 В полицейском участке и немножко за стенкой
  • Глава 11 Ты — это ты…
  • Эпилог Второй визит Мозгоедов, или Еще немного местных достопримечательностей