Живые души или Кто идет к нам?. [Айдар Гайдарович Хусаинов] (fb2) читать онлайн

[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]

Айдар Гайдарович Хусаинов Живые души или Кто идет к нам?

Притча

Действующие лица:

Вафа, ветеран войны, учитель русского языка и литературы, ныне пенсионер, все его называют просто Старик. Он молчалив и скромен, говорит только по делу.

Варакия по прозвищу «Аракы^[1]-апай», его соседка, учительница, пенсионерка. Добрый она человек, но только чаще срываются с ее уст злые слова. Это оттого, что привыкла в школе держать детей в строгости. Без этого, она считает, нельзя.

Зайнулла по прозвищу «ГитлерКапут», ее муж, ветеран войны, бывший колхозник, тоже пенсионер.

Салимьян, сын Варакии и Зайнуллы, полковник, 42 года.

Марьям, медсестра, двадцать пять лет.

Урал по кличке «Майор улы^[2]», 6 лет, сын Марьям

Юлдаш, уфимский журналист, 33 года

Неизвестный.

Иностранец в черном.

Свита иностранца.

Действие происходит в деревне, от которой осталось всего несколько дворов. Дом Вафы — старенький, но добротный. Внутри почти аскетично чисто, на всю стену полки с книгами. Портреты Пушкина и Максима Горького на стене. Напротив — дом Зайнуллы и Варакии — новый, раза в два больше, чем у соседа. Обстановка в доме богатая, но как-то ненужная в деревне. У домов — общий двор. Посередине двора — большой стол.

Действие первое.

Сцена первая.

Раннее утро. Появляется Старик. Он садится за письменный стол, включает лампу, достает тетради и начинает их сосредоточенно проверять.

Голос. Вот уже двадцать лет, как я на пенсии. Но все также встаю с петухами, пью крепкий чай, как его заваривала моя покойная жена, и сажусь проверять тетради моих учеников.

Меня часто спрашивают, зачем ты это делаешь, зачем копаешься в прошлом, ведь все твои ученики уже давным-давно стали самостоятельными людьми, живут своей жизнью, у всех свои семьи, свое хозяйство, а некоторые уже успели отойти в мир иной. Так зачем тебе, Старик, все эти школьные тетради, зачем в сотый раз проверять их сочинения? Скажу честно — я не знаю, что им ответить. Я не знаю, зачем все это делаю. Не знаю.…

Сцена вторая

Во дворе появляется Варакия с ведром в руке. Она доила корову.

Варакия. Проклятая корова! Опять меня ногой пнула! Чтоб ты провалилась на этом месте, чтоб тебя в лагеря сослали по пятьдесят восьмой статье, кулацкое отродье! Чтоб тебе киллера подослали конкуренты-капиталисты!.. (видит Неизвестного, он перелезает через забор, тащит самовар).

Аракы-апай ставит ведро с молоком на скамейку, хватает метлу, подкрадывается к Неизвестному, тыкает его в спину.

Аракы-апай. Стой, сукин сын, сволочь, фашист, цепной пес империализма! Руки вверх!

Неизвестный роняет самовар, поднимает руки вверх.

Неизвестный (смертельно испуганный). Не стреляйте, не стреляйте! Я все отдам, все!

Аракы-апай(сурово). Ты кто такой, что тут делаешь?

Неизвестный. Я Неизвестный, я человек без имени.

Варакия. Что за чушь? Как это так, разве бывает человек без имени?

Неизвестный (несколько манерно, даже горделиво). Бывает, вот яркий тому пример — я. У меня нет имени.

Варакия. А это что такое? Самовар?

Неизвестный (неуверенно). Да, действительно, самовар.

Варакия. Как же это у тебя самовар есть, а имени нет?

Неизвестный. Ну вот так как-то вышло все…

Варакия. И что же ты тут делаешь без имени, зато с самоваром?

Неизвестный (он узнает Аракы-апай). Хочу самовар обменять, Аракы-апай…

Варакия (заинтересованно, в ней проснулся частнособственнический инстинкт). На что? На имя?

Неизвестный. Нет, на имя самовара не хватит… На это… (щелкает по горлу). Недорого, а то все горит внутри, душа горит, мается…

Варакия(заинтересованно, отчего теряет бдительность). А вижу, вижу… Самовар-то хорош? Дай-ка посмотрю!..

Неизвестный. Хорош, хорош, целых две… три медали…совсем забыл… четыре медали…

Варакия. Ну-ка, ну-ка… Хороший самовар, у меня такой же… (уверенно). Ну да в хозяйстве самовар лишним не бывает… Ставь сюда… Сейчас, сейчас, подожди минутку.

Уходит в аласык.

Неизвестный озирается, видит ведро с молоком, подбегает и начинает пить, жадно урча, как пес.

Варакия (появляется с поллитровкой под мышкой). Ты что делаешь, акула капиталистическая, инвестор проклятый! Зачем лизинг тут устроил! Я тебе покажу невидимую руку рынка! Я тебе покажу свободную конкуренцию! (ставит бутылку на стол, хватает метлу и начинает дубасить Неизвестного. Тот бегает вокруг стола, наконец хватает бутылку, выбегает со двора).

Варакия. Вот сволочь, капиталист проклятый! Правильно Маркс говорил, нет такого преступления, на которое не пойдет буржуй за триста процентов прибыли! (осматривает ведро). Стакан, может, и выпил. Невелика потеря. Лишь бы был незаразный. А то вокруг птичий грипп, понимаешь, какой-то развели! При коммунистах никакого птичьего гриппа не было! (машет рукой). Да ладно, он же не птица, человек, как-никак! Процежу через марлю, все равно хотела на рынке продать. Эти городские все равно ничего в деревенском молоке не понимают. Жрут и жрут! Уже от пуза напились, уже скоро лопнут, а все равно жрут и жрут! Я вот недавно в Уфе была и видела там одного… (В сложной пантомиме пытается изобразить, какой он толстый. Покажет с одной стороны, потом отходит метров на пять и показывает с другой стороны). Это разве таким человек должен быть? Таким? Проклятые капиталисты! Накормили Россию, того гляди лопнет!

Сцена третья

Входит Зайнулла по кличке «ГитлерКапут».

Зайнулла. Варакия, старушка моя! Ну, такие новости тебе принес, Гитлер капут!

Варакия. Неужели, неужели сынок мой Мурзагильде объявился? (плачет).

Зайнулла (досадливо). Ну что ты все его вспоминаешь? Пятнадцать лет прошло, как пропал на Дальнем Востоке наш Мурзагильде, а ты о нем плачешь! Какая ты, жена, все-таки! О старшем сыне слова не дождешься, а ведь Салимьян у нас не кто-нибудь, а полковник! В Чечне воевал! Ордена имеет! Полгода не пишет, а ты хоть бы словом о нем обмолвилась! Нет, ты помнишь только плохое! Если в детстве тебя муха укусила, это ты помнишь! Пропал Мурзагильде и черт с ним! Было, ушло, прошло! Гитлер капут!

Варакия. Так ведь живая душа, сынок, а не муха! И зло его я давно забыла! Вот ушел он лучшей доли искать и пропал! Сынок! (плачет).

Зайнулла. Когда он пил-гулял, все из дома пропивал, кто его ругал на чем свет стоит? Кто кричал, мол, чтоб тебя черти взяли, а? Я, что ли? Хватит, сказал я тебе! Давай на стол собирай и все, Гитлер капут! Тем более что самовар у тебя уже на столе. Говорю же тебе, хорошая новость! Вот так пойдешь корову выгнать, а жизнь-то и переменилась!

Варакия. Самовар я этот только что купила. Он еще не вскипел.

Зайнулла (недоуменно). Как это ты наш самовар купила?

Варакия. Приходил тут один за огненной водой, принес его. Это похожий, наш в аласыке. Сейчас принесу.

Уходит.

Зайнулла. Совсем спятила старуха. Что, я дедовский самовар, из которого всю жизнь чай пью, не узнаю, что ли?

Раздается крик. Выбегает Варакия.

Варакия (в гневе). Проклятая акула империализма! Враг народа! Троцкист недобитый! Бухаринская собака! Эффективный менеджер! Спер мой самовар, а потом мне же его и продал! Ну что за люди! Что за соседи! Одно ворье! Сволочи! Враги народа! Так и норовят обмануть пенсионерку, бывшую учительницу! Разве я вас плохому учила всю жизнь? За что же вы меня так ненавидите? (Плачет, ей становится плохо, она валится на землю).

Зайнулла (поднимает Варакию, кричит в сторону). Марьям, Марьям!

Марьям (издалека). Да, Зайнулла-агай!

Зайнулла. Беги сюда быстрей, Варакие опять плохо!

Сцена четвертая

Появляется Марьям с чемоданчиком с красным крестом. Она участковая медсестра, живет через двор.

Марьям. Здравствуйте, Зайнулла-агай! (начинает хлопотать вокруг Варакии).

Зайнулла. Ну что с ней?

Марьям. Да все как обычно. Сейчас оклемается.

Появляется мальчик с автоматом в руках. Это Урал. Он подкрадывается, как разведчик.

Урал. Гитлер капут!

Зайнулла. О, кто пришел! Сын майора! Привет!

Марьям. Не мешай, видишь, Варакие — апай плохо.

Урал. Привет! А что у тебя за новость такая, Гитлеркапут?

Марьям. Сколько раз тебе говорить, что взрослым надо говорить «Вы»? И вообще подслушивать нехорошо!

Урал. Я не подслушивал, я был в разведке!

Зайнулла. Правильно, молодец! Герой! (Марьям). Оставайтесь, чаю попьем, заодно расскажу новость. Ну такая новость, такая! Сбылись мои мечты!

Марьям (Уралу). Иди, иди отсюда. Гуляй! Поиграй вон в сарае!

Урал. Опять меня гонят! Вот так всегда- как только начинается что-то интересное, мама говорит — иди отсюда(уходит).

Варакия оживает, поднимается, но все равно плачет.

Зайнулла (Варакие). Хватит реветь! Новая жизнь начинается! Все, Гитлер капут!

Варакия (сквозь слезы). Какая новая жизнь?

Зайнулла. Так я тебе о том твержу уже полчаса, что я новость хорошую принес. А ты все не хочешь меня слушать.

Варакия. Ой, ой, ну давай я самовар поставлю, приготовлю что-нибудь.

Начинает суетиться, Марьям ей помогает. Наконец самовар вскипел, поставлен на стол, на котором стоят сметана, масло, деревенский хлеб, пироги, конфеты, мед, в общем все, что есть в доме.

Зайнулла и Варакия садятся пить чай.

Зайнулла. Э, постой. Не так сидим! Ну-ка, родная, позови-ка соседа. (показывает на дом соседа).

Варакия. Не пойду. Вафа-старик святой человек, учитель, а ты опять ругаться с ним будешь.

Зайнулла (сердито). Да какой он ветеран, бандеровец он, точно тебе говорю. (немного успокоившись). Ну да ладно, такой уж сегодня день. Обещаю тебе, что ругаться с ним не буду. Зови.

Варакия (идет, потом возвращается). Точно?

Зайнулла. Точно. Зови.

Варкия (идет, потом возвращается). А тогда зачем зовешь?

Зайнулла. Ну, иди же! Хочу, чтобы он тоже услышал мою новость! Сбылись мои мечты! Пусть и он услышит, позавидует мне!

Варакия. А что за новость-то?

Зайнулла. Иди, сказал! Узнаешь сейчас!

Варакия в недоумении уходит.

Зайнулла. Ну что, дорогой сосед! Есть правда на земле! Тебе, небось, такое никогда не обломится! Вот она, моя награда за всю жизнь, за то, что я честно воевал, что всю жизнь в колхозе работал, за то, что в начальство не лез! Гитлер капут, вот что я тебе скажу!

Сцена пятая

Возвращаются Варакия и Старик.

Варакия. Садитесь, садитесь, Вафа-агай!

Вафа. Здравствуйте (садится).

Молчание, во время которого Старик степенно пьет чай, Варакия нервничает, как бы чего не вышло, а Зайнулла разглядывает своего старинного врага.

Варакия (не выдержав, обращается к Зайнулле). Ты что-то хотел рассказать, новость какую-то, да?

Зайнулла (с важным видом). Хотел.

Варакия (разозлившись). Ну так рассказывай, а не тяни кота за хвост! Что за утро на мою голову!

Прибегает Урал.

Варакия. Урал, сынок, иди садись, покушай!

Урал. Да кушаю я, кушаю!

Марьям. Не груби!

Урал. Я не грублю, я кушаю! Я же сын майора!

Марьям укоризненно качает головой.

Марьям. Горе ты мое!

Урал. Я не горе твое, а счастье! Вырасту — во всем сможешь на меня положиться!

Варакия. Как на отца похож! Боевой характер.

Марьям. Да уж, не говорите. Гляну на него, аж сердце кровью обливается, до чего похож…(плачет).

Урал. Мама, давай выкопаем папу из могилки, положим его в больницу и вылечим! Нам же ведь без него так плохо!

Марьям (сквозь слезы). Мертвые не оживают, сынок!

Варакия (Марьям). Тьфу, тьфу, что ты такое говоришь! Замолчи! (Зайнулле, сердито). Ну мы дождемся от тебя хоть слова? Всех перебаламутил, а теперь молчишь, как партизан!

Зайнулла. С вашими бабскими разговорами разве слово вставишь?

Варакия. Ну, давай, не тяни, что случилось?

Зайнулла. Ну вот, пошел я корову выгнать нашу, Индустриализация ее зовут, вы все ее знаете. И сразу за околицей подходят ко мне трое…

Сцена шестая

Звук подъезжающей машины. Все оборачиваются к ней. Входит Салимьян. Он — в форме полковника, уставший, не склонен к разговорам, мрачен.

Салимьян. Здравия желаю!

Все поворачиваются к нему.

Варакия, Зайнулла бросаются к Салимьяну, обнимают, жмут руку.

Варакия. Сынок, Салимьян! Что, новости какие про Мурзагильде есть?

Зайнулла (обрадованно). Уже полковник! Ну, сынок, скоро генералом будешь, а?! (напевает).

Впереди на лихом коне

Хамидуллин — генерал!

Вот, знай наших!

Варакия причитает. Подходит Вафа, жмет руку. Наконец Салимьян моет руки, с полотенцем в руках садится за стол. Все остальные тоже возвращаются за стол. Все это время Марьям сидит, опустив голову.

Салимьян (спокойно, устало). Здравствуй, Марьям!

Марьям. Здравствуйте! (Уралу). Пойдем домой!

Урал. Мама, ну еще варенье же не кончилось! И с дяденькой военным я не поздоровался.

Марьям. В другой раз поздороваешься. А варенье я тебе дома положу. Пошли. (Варакие). Извините, в другой раз дослушаю, Варакия-апай!

Урал. Нет, я хочу сейчас поздороваться!

Марьям тянет его за руку.

Урал (кричит). А вы кто, дяденька военный?

Салимьян. Полковником был с утра.

Урал. А мой папа был майор и меня все зовут сын майора!

Марьям уводит его за руку.

Зайнулла. Видишь, какой боевой? Гитлер капут!

Салимьян (спокойно). Вижу. Боевой.

Зайнулла. Ну как ты, сынок, шесть лет тебя не было, полгода не писал, и вдруг сам появился. А что шофер не зашел?

Салимьян. Некогда ему, не до чаев. Подбросил, в район поехал. О делах потом расскажу. Не сейчас.

Варакия. Ну что ты к человеку пристал? Он с дороги, а ты к нему с расспросами. (Салимьяну). Салимьян, сынок, ну как ты живешь? Как невестка? Как дети? Книги читаешь? Ты ведь сын учительницы, должен заниматься самообразованием, книжки читать.

Салимьян. «Хаджи-Мурата» Льва Толстого недавно перечитал. Ты, Вафа-агай, не зря, наверное, давал нам ее читать, как будто знал, что случится война в Чечне.

Зайнулла. Погоди ты, старуха, со своими книжками. Ну как там, в Чечне? По телевизору говорят, что мы им там надавали.

Салимьян. Надавать-то надавали, да все равно, похоже, что победа остается за ними.

Зайнулла. Это отчего же?

Вафа. И правда, как это понимать?

Салимьян. Оттого, что дух у них силен. Чечены друг друга поддерживают. Они, слов нет, злой народ — ко всем на свете злые, убить, ограбить — нет проблем, что есть, то есть. А вот к своим с добром относятся, поддерживают друг друга…

Вафа. Ну, этого еще мало. Еще и люди нужны. А они за эти годы много народа потеряли.

Салимьян. Это правда, но правда и то, что очень многих приобрели. Рождаемость у них — ого! Там чеченская девушка на свадьбе встает и говорит — “я рожу и подниму семь детей, пять детей, девять детей!” Сам слышал не раз, был тому свидетелем.

Зайнулла. Ну Чечня, это далеко. И у нас тоже люди неплохо рожают. Все равно наше время мне больше нравится. Вот я — ветеран, что мне положено- отдай, не греши. Все ко мне относятся с уважением, в школу зовут. Отвозят, привозят. Мое это время, мое! Сколько лет я голодал, холодал! Так пусть теперь хотя бы, на старости лет, поживу как человек! Раз государство дает — бери, не стесняйся. Другого раза не будет. Было время — голодали, было время- под пули нас гнали, а теперь едим от пуза, ей-богу, не жалуюсь!

Салимьян. Давно вас хотел спросить, Вафа-агай. А вот вы почему никогда и нигде не говорите, что вы ветеран, что у вас заслуги есть. Вы ведь тоже воевали…

Вафа. Войну я никогда не забываю. Когда я партизанил, мы с тремя бойцами как-то остановились в одном доме. Там красиво было, как у нас в Башкирии. Ну не совсем так, но похоже. Горы, озеро, лес. И дом стоит. Лесник там живет. Поели, немного выпили. Тишина. И тут я вышел в другую комнату — за кисетом. Поворачиваюсь — в дверь стоит один мой боец, ждет, когда я дам ему табачку. И вдруг выстрелы, он падает и так медленно медленно. И все сразу в крови, дым, грохот.

Я выскочил в окно, все бросил, не помню, как добежал до речки и спрятался в камышах. Трое суток в воде сидел, ждал, когда немцы уйдут. Вот тогда я и поклялся — если вернусь домой, буду просто жить. Жить — это уже счастье! Просто жить! Ничего мне больше не надо!

Салимьян. Да, теперь я это понимаю… Ну что же, мать, отец, теперь я могу сказать — зачем я сюда приехал.

Зайнулла и Варакия. (испуганно). Зачем?

Салимьян. Чтобы умереть (падает).

Зайнулла (растерянно). Марьям! Марьям! Что же это такое?

Варакия. Сынок!

Вафа. Салимьян!

Конец первого действия.

Второе действие

С конца первого действия прошло немного времени — минут пять, не больше. За это время Салимьяна положили на стол.

Сцена восьмая

Вафа, Варакия, Зайнулла, Марьлям сидят, опустив головы, в глубокой печали, по обе стороны стола, на котором лежит Салимьян.

Молчание. Долгая пауза.

Вдруг у Салимьяна начинают дергаться ноги, затем все туловище, наконец, он садится на столе.

Все (в ужасе). А-а-а!

Салимьян. Полковая артиллерия, огонь! Почему молчите!?

Варакия. Сынок, сынок!

Зауйнулла. Салимьян!

Вафа. Салимьян!

Марьям щупает пульс.

Марьям. Сердце-то бьется! Он жив!

Наконец Салимьян тоже понимает, где он, что он жив.

Салимьян. Где я?

Варакия. Сынок, сынок, ты дома!

Салимьян. Да, я дома, дома!…

Зайнулла. Что это с тобой было?

Салимтьян. Я умер.

Варакия. Как это так?

Салимьян. Я умер и душа моя полетела в небо. Я видел, как вы тут бились над моим телом, как перекладывали нка стол, как Марьям уколы делала… А я лечу и лечу…

Варакия. Что за ужасы ты рассказываешь, сынок? Как такое может быть…

Салимьян. Может, мама, может.

Зайнулла (к нему почти вернулась обычная его живость). Может, ты и Аллаха видел? А? Гитлер капут…

Салимьян. Не видел.

Зайнулла (Варакие). Ну вот, а ты вечно — Аллах накажет, Аллах накажет.

Салимьян. Я Его слышал.

Марьям. Как?

Салимьян. Он мне сказал- оглянись, неужели тебе не жаль того, что ты оставляешь? А ведь ты еще не все сделал, о чем Я тебя просил.

Зайнулла (растерянно). Как это просил…

Салимьян. Я оглянулся и увидел — как без меня осиротела земля. Как она хочет, чтобы я вернулся. И еще — над нашими лесами и полями встает черная туча. И еще я понял, что это Иблис.

Зайнулла. Как это Иблис?

Салимьян. Иблис. Самый настоящий. Хочет забрать себе наши души, наши имена, нашу землю.

Вафа. И что же ты ответил Ему, Аллаху?

Салимьян. Я забыл о Нем, у меня кровь вскипела, и я стал организовывать оборону своего полка против Иблиса, а мои артиллеристы почему-то не слушались моего приказа…

Варакия. Ну что ты на столе? Слезай, сынок, слезай. Радость какая! Давай чай попьем!

Салимьян слезает со стола, Варакия и Марьям снова организуют чай.

Вароакия. Ох, сынок, ты нас так напугал!

Салимьян. Я ведь заболел восемь месяцев назад. Врачи сказали — рак, умрешь завтра или послезавтра. Жена ушла, дети уже большие, им не до меня. Я все бросил и сюда. И вот умер и снова ожил. А теперь чувствую — жить буду. Видно, Аллах дал мне сил. Только понять не могу, о чем же он меня просил.

Зайнулла. Да брось ты, ни о чем не горюй! Ты ветеран войны в Чечне, возьмешь свое. Никуда не денутся, отдадут!

Салимьян. Это что — все, жизнь кончилась, что ли? Зачем мне теперь жить?

Вафа. Что тебе сказать, Салимьян? Свой ум в чужую голову не вложишь. Видно, пора мне идти.

Зайнулла. Нет, постой, постой. Как же ты пропустишь такой момент? Ведь я его всю жизнь ждал! Сиди, вот смотри, сейчас дверь откроется и сюда войдут за мной…

Сцена девятая

Входит Юлдаш. Это потрепанный жизнь человек, хотя еще и относительно молодой.

Юлдаш. Здравствуйте, Ахмадуллин здесь живет?

Зайнулла. Что за черт!

Юлдаш. Я не черт, я журналист! Зовут меня Юлдаш! Просто Юлдаш!

Зайнулла. Один черт!

Варакия. Здесь, здесь, вот он.

Юлдаш (радостно). Василий Михайлович?

Вафа. Нет, меня зовут Вафа Мустафович.

Юлдаш (страшно разочарованно). Эх, опять ошибка. Где же я его найду! Последняя была моя надежда.

Варакия. Сынок, ты садись с нами, чайку попей, да и расскажи, что за Василия ты ищешь да к тому же Ахмадуллина. Может, мы его знаем.

Юлдаш. А что остается делать? Сяду. Расскажу. (садится за стол, прихлебывает чай). Эх, вижу я, как люди вместе, всей семьей, дружно чай пьют, разговаривают, а мне податься некуда, не с кем вот так посидеть, поговорить…

Салимьян. Не прибедняйся, солдат, не строй из себя казанскую сироту. Расскажи, кто такой, что забыл в наших краях.

Юлдаш. Юлдаш меня зовут, детдомовский я, бывший журналист.

Салимьян. Тебе уже за тридцать, какой- же ты детдомовский? У тебя свой дом небось есть? И журналист разве бывшим бывает? Он же как шпион, никогда на пенсию не выходит.

Варакия. К нам журналист на ферму приезжал, с начальством. Такой важный и еще фотоаппарат у него был такой (показывает).

Юлдаш. Эх! (вздыхает). Ездил бы я с начальством… как бы так было оно, бродил бы я по свету… Привык с детства выпрашивать свой кусок хлеба, вот и бью на жалость, что, мол, детдомовский. Все у меня было хорошо, школу кончил, в БГУ учился на журфаке, потом в газете работал, может, слыхали, “Лучшие преступления” называется?

Варакия. Ой, ой, какая страшная газета. В нее даже валенки заворачивать страшно!

Юлдаш. А я-то думал, что мне повезло. Подсказать некому было, никого не знал в городе. Работал, старался. Однажды позвонили мне. Такой голос мрачный, я думал, что с того света звонят. Я, говорит, Шаляпин! Я перетрусил, думаю, точно, певец с того света звонит! Как там, говорю, у вас в раю? Сами поете? Или больше ангелов слушаете? Он засмеялся и отвечает, я вор в законе, Шаляпин — это моя кличка. А тебе звоню, говорит, потому что благодарность хочу объявить. Вот ты честный человек, ничего лишнего не припишешь, как было, так и есть. Я ведь по твоим статья проверяю, как мои подопечные работают и сколько денег они украли. Они же, собаки, все норовят утаить трудовую копейку, а ты, значит, на чистую воду их выводишь. Так что спасибо тебе за труды, получи в подарок “Мерседес”. Он, правда, подержанный, но тоже хороший.

Зайнулла. Ну, Гитлер капут! Вот тебе повезло!

Салимьян. И ты взял?

Юлдаш. Взял. Взял, потому что думал — не украл же, заслужил! Да только пожалел потом — все вокруг я возненавидел. Иду по Уфе, по улице Ленина и думаю- здесь ограбили такого-то. Еду в автобусе мимо Центрального рынка- и думаю — здесь такую-то изнасиловали. И так везде! Родина моя показалась мне адом, люди вокруг — как черти. Пить я стал, всех стал ненавидеть. Вот что со мной случилось!

Вафа. И что же потом с тобой было, сынок?

Юлдаш. Позвали меня за границу, раз я так родину не люблю. Пять лет в Чехии жил, на радио “Свобода” работал.

Марьям. Ну и как там за границей?

Юлдаш. Я думал, только у нас люди злые. А там, оказалось, еще хуже.

Варакия. Мы же злые, сынок, потому что бедные. А они там богатые- они должны быть добрые.

Юлдаш. Нет, нет! Это злоба во мне жила, во мне! Я и себя стал ненавидеть! Вот до чего довел меня подарок вора! Хотел даже повеситься, нарочно в лес уехал подальше.

Салимьян. И что же, испугался?

Юлдаш. Нет, не испугался. Просто шел по лесу, и вдруг смотрю — камень, а на камне табличка, а там написано по чешски — “здесь за свободу Чехословакии сражался отряд партизан под руководством славного сына башкирского народа Василия Ахмадуллина”. И тут все во мне перевернулось. Думаю, найду этого человека! Ведь не зря он воевал за этих уродов, значит, видел в них что-то доброе! Пусть и меня научит!

Зайнулла. Вот тебе и Гитлер капут!

Юлдаш. Да, да, всю жизнь я, оказывается, хотел встретить не простого человека, а героя, чтобы рассказал мне вместо отца, которого я никогда не видел, что такое хорошо в этой жизни, а что такое плохо.

А здесь его тоже нет!

Зайнулла. Конечно, нет. Есть только вот этот — враг народа, который в плену побывал.

Вафа. Это старый спор, Зайнулла, ты меня никогда не поймешь. (встает).

Зайнулла. А что не понять? Жил ты, как пескарь из сказки Салтыкова Щедрина, одно только это я и запомнил из всей литературы. Жил молчал, и умирать будешь — тоже будешь молчать.

Вафа. Если я молчу и вперед не лезу — что же я, дрожал, получается, что ли? Если я себя в грудь не бью, так и заслуг у меня нет, так что ли? Как ты вообще можешь себя так расхваливать, Зайнулла, вот чего я не понимаю! Расхвастался, понимаешь.

Как ты вообще можешь говорить о себе — я герой, дайте мне то, дайте это!

А что твои товарищи, которые погибли, кто до этого дня не дожил, уже не герои, что ли? Важно было остаться в живых, что ли, в те времена, чтобы теперь присвоить себе заслуги всех тех, кто жизни не жалел ради Родины! Понимаешь, Родины, а не бесплатного автомобиля “Ока”?

Даже Аллах в своих речах и то смиреннее тебя. Он говорит- я довел до них слово, может быть, они опомнятся! А ты тут стоишь, как будто ни Сталин, ни миллионы ничего не сделали, один ты одной левой — раз, раз, и Гитлер Капут!

Занулла. У нас ведь не попросишь — ничего не дадут, каких бы ты заслуг не был человек! Сдохнешь под забором, и все!

Вафа. А ты не проси! Жив и довольно! Кто умер, ничего этого не видит и не слышит! Жить — разве это не самое большое счастье на земле? А то посмотри по телевидению выходит баба и спокойно так говорит — мне любовник подарил квартиру. И что, она тоже ветеран? У нее заслуги?

Зайнулла. По тебе живи в нищете и безвестности, а я что, зря свою кровь проливал? А сколько таких уже погибли от нищеты? А если все передохнем? Что тогда? Китайцев сюда завезут или негров?

Вафа. Какая нищета, если есть руки и ноги? Земля всегда прокормит, работай, не пей, детей рожай! Кто тебе мешает?

Салимьян. Эх, Вафа-агай! Когда я чеченцев гонял по горам, не думал я ни о каких наградах. А как в штабе нашем представление прочитал на себя на звание Героя России, только пожал плечами, знаю, что нашим не больно-то дают, не хотят героев делать, А вдруг вернутся в свою республику и замутят дело, как Дудаев в свое время? Но когда сынки московских начальников стали генералами, когда они мне — слышишь ты, мне стали отдавать приказы, из-за которых мы погибали, тут все во мне перевернулось. Живем все хуже и хуже оттого, что вот такие пролезают вперед, кто умеет себя оправдать да у кого папаша в начальстве. Вот отчего я заболел.

Юлдаш. Что-то устал я дороги. Мне бы прилечь куда, а?

Варакия. Пойдем, сынок, пойдем, полежишь.

Зайнулла. Подождал бы малость, сейчас тут такое случиться!

Юлдаш. Да что такое может случиться в деревне!

Уходят с Варакией.

Сцена десятая

Вбегает Неизвестный.

Неизвестный. Ага, вот вы где! Тепленькие, живые! (кричит в сторону). Сюда, сюда! Тут они!

Варакия. Да, вот мы где! А ну, троцкист проклятый, сукин сын, отдавай бутылку назад!

Неизвестный (поет, вытанцовывает). А я бутылку не отдам, не отдам, не отдам!

Варакия (поет). А я тебя поколочу, поколочу, поколочу!

(хватает метлу, колотит Неизвестного)

Зайнулла. Вот, вот он! Сейчас войдет!

Раздаются фанфары. Входит свита, выстраивается. Варакия от шока перестает бить Неизвестного. Тот отбегает от нее, вытягивается в полный рост, как герольд.

Неизвестный. Внимание, внимание, мистер И. Б. Лисс.

Входит Лисс.

Это манерный молодой человек, одет с иголочки, во все черное- фрак, жилетка и так далее.

Зайнулла. Ну вот он, вот, я же говорил, что он придет!

Варакия (испуганно). Иблис!

Марьям (растерянно). Иблис!

Салимьян. Иблис^[3]!

Лисс (якобы скромно). Ну, ну, побольше скромности, не надо фанфар. Просто Иероним Бенджамин Лисс. Собственной персоной! Ну-с, не будем вас утомлять неведением, приступим к процедуре. (Неизвестному). С кем мы имеем дело на сей раз?

Неизвестный (выступает вперед). Хамидуллин Зайнулла.

Зайнулла (чуть угодливо от растерянности, выступает вперед) Это я. (остальным). Я же говорил!

Лисс. Ну что же, господин Хамидуллин, подпишитесь.

Неизвестный подсовывает бумагу.

Зайнулла. Нет, нет, вы им сперва расскажите, в чем дело! А то они мне не верили, особенно вот он (указывает на Вафу).

Лисс. Ну что же, охотно. (Неизвестному). Огласите условия сделки.

Неизвестный. Господин И. Б. Лисс (показывает), действующий по собственной воле и господин Зайнулла Хамидуллин, действующий по собственной воле, заключают сделку — господин И. Б. Лисс предоставляет во владение г-на Хамидуллина квартиру в городе, дачу и автомобиль Жигули 9 модели. Автомобиль в студию!

Звучат фанфары, приносят ключи.

Зайнулла. Дальше. Дальше что там!

Неизвестный. А господин Хамидуллин Зайнулла отдает господину И. Б. Лиссу свою душу.

Все. Как?

Хамидуллин. Как душу?

Неизвестный. Так душу.

Хамидудллин. Я ветеран войны. Вы же сказали, что все бесплатно!

Лисс. Ну конечно бесплатно. Разве душа что-то стоит в рублях? Есть прейскурант? Прейскуранта нет.

Марьям. А вам она тогда зачем?

Лисс. Женщины, ох уж эти женщины, все они хотят знать… Ну я вам расскажу… Я их ем.

Марьям. Как?

Все. Как?

Лисс. Ну вы же любите съесть кусок хорошо прожаренного мяса? Вот так же и я люблю съесть душу. О, какие это незабываемые, потрясающие ощущения!..

Вафа. Но ведь душа бессмертна!

Лис. Ну конечно бессмертна! Это-то и дает мне столько удовольствия! Я ведь могу съесть ее еще раз, и еще раз, и еще раз и еще раз! Ха-ха-ха!

Марьям. И что бывает с теми, кого вы съели?

Лисс. А с ними бывает то, что случилось с этими и вот с этим (показывает на Неизвестного). У них больше нет имени, нет памяти, ни-че-го! Ха-ха-ха!

Неизвестный (злобно). Ну что, старик, давай, пошевеливайся! У нас мало времени!

Варакия (наивно). Если нет времени, зайдите в другой раз. Мы всегда дома, ведь мы же на пенсии!

Низвестный. Я ошибся. Это у него нет времени!

Зайнулла. Я… Я … согласен. Где подписать?

Вааракия. Да ты что, отец?

Салимьян. Ты что, отец?

Марьям. Как вы можете, Зайнулла-агай!

Зайнулла. А ну что? Я все равно умру. А так сыну моему останется квартира, тебе, Салимьян! Вот ты уже полковник, а все без квартиры ходишь! Я ведь за тебя воевал, и сейчас голову свою не пощажу!

Салимьян. Нет, нет! Как-то жил эти годы и сейчас проживу! Душа дороже, отец! Душа дороже! В конце концов, у меня деревня моя есть, здесь буду жить!

Лисс. Прощу прощения, что вмешиваюсь. Жить вам здесь не придется.

Салимьян. Это почему же?

Лисс. Объясни им!

Неизвестный. Согласно заключенного нами соглашения, вся ваша деревня с прилегающей территорией куплена господином И. Б. Лиссом.

Вот бумаги! Все оформлено надлежащим образом.

Салимьян. Земля-то вам зачем?

Лисс. Понимаете, ведь земные блага просто так не даются. Надо же мне на что-то покупать все эти квартиры, дачи, посты, золотые унитазы, на которые так падки люди. Вот и пришлось мне заняться бизнесом. Так что здесь я построю транспортный узел. Здесь пролегает единственный удобный путь по маршруту Юг- Север, Восток-Запад- вдоль реки. Ну вот — за Уралом будет зона юаня, а до Урала будет зона евро. А посередине буду я — у меня здесь будут склады. Вот и все. А вас мы выселим отсюда. И заработаю я на этом — страшно подумать какие деньги! И сколько прикуплю душонок! Мммм!

Салимьян. Да, Вафа агай, вы были правы, когда в школе говорили нам про “Живые души”!

Лисс. Живые души? Это интересно! Что же вам такого говорил в школе ваш учитель?

Салимьян. Это место у реки и называется «Живые души».

Лисс. Любопытно, очень даже интересно. И что же дальше?

Салимьян. Так вот Вафа-агай нам в школе рассказывал, что этим путем шли на нас монголы. Там же такая горка, монголы на своих резвых лошадях пошли в атаку, хотели смять защитников. А защитники осыпали их тучей стрел. Летит, летит лавина пришельцев, вот-вот захватят гору, никого не пощадят. Но стрелы летят, свистят, впиваются во всадников, сбивают их с лошадей. Так всех и перебили.

Лисс. Ну, с монголами понятно. Помню, помню! А почему же это место называется “живые души”?

Салимьян. А потому что люди потом устроили перекличку, и оказалось, что все остались живы. Вот потому и называется то место “Живые души”. И с тех пор поверье пошло, что пока это место в наших руках, никто нам не страшен, никакой враг!

Лисс. Ну как это скучно! И не интересно!

Салимьян. Это как раз не скучно и очень интересно, потому что мы сейчас с вами тоже заключим сделку.

Лисс. Это действительно интересно, и тут вы правы. Так что же ты хочешь? Девочек? Звания? Квартиру? Хочешь быть генералом?

Салимьян. Я хочу документы на наши земли. Вот что я хочу.

Лис. В обмен на такую храбрую душу? Хмммм…. Согласен!

Салимьян. Да нет, а за деньги. Я вот воевал в Чечне, кое-что заработал. Этого должно хватить! Марьям, принеси-ка мой вещмешок.

Лисс. Ну, не уверен, что у тебя есть столько денег! Знаешь, сколько предлагают мне за мой пай? Так что аргумент у тебя должен быть очень весом!

Марьям приносит вещмешок.

Салимьян вытаскивает оттуда деньги и автомат Калашникова. Эффектно будет, если он соберет его из частей.

Салимьян. Вот мой аргумент, самый главный. Ты что, думаешь, я так легко отдам тебе землю, за которую мои деды и прадеды пролили столько крови? У нас есть такая пословица — чем зря пропадать, выстрели! Так что ни земли, ни отца ты не получишь!

Лисс. Ну что тебе сказать? Меня ведь не напугаешь, я бессмертен.

Салимьян. Но тебе будет очень и очень больно! Это я тебе гарантирую… И вся твоя свора тоже разбежится. Придется искать новых менеджеров. А это очень большие убытки.

Лисс. Да, уж убытки будут большие. Да и с автоматом Калашникова я тоже знаком… Ну да ладно. Ведь жизнь кончается, так даже интереснее! Игра продолжается! Я приду завтра, а там посмотрим!

Салимьян делает знак. Марьям выхватывает документы у Неизвестного.

Лисс. Бай-бай! Я подожду!!!

Идет к выходу. Свита за ним. Неизвестный стоит, не двигается.

Лисс. Ну ты что там, застрял?

Неизвестный. Отпустите меня. Не хочу больше с вами… (плачет).

Лисс. Ишь чего захотел. Что, решил, я слабину дал? А ну пошел! Не надо было договор со мной заключать, а теперь поздно! Пошел, пшел!

Неизвестный. К маме хочу, домой хочу. Нет, нет!

Варакия(появляется). Стой, стой!

Лисс. О, мадам, ради вас что угодно!

Варакия. Голос, голос сына моего, Мурзагильде послышался мне! Кто сейчас кричал?

Зайнулла. Вот этот, помятый кричал (показывает на Неизвестного). Но ведь он не поход на сына нашего…

Варакия(Неизвестному). Как тебя зовут?

Неизвестный. Не знаю. Не помню.

Зайнулла. Оставь его, он продал душу Иблису.

Варакия. Мать не обманешь, он это, он! (Лису). Оставь его, мою, мою душу возьми! Только верни моего сына! Мурзагильде(плачет).

Лисс. Не возьму.

Варакия. Почему?

Лисс. Она и так моя. Недолго тебе, старая, осталось людей травить фальшивой водкой! В ад пойдешь, понимаешь?

Варакия. Нет, нет! Никогда, больше никогда к этой водке не прикоснусь, человека не обижу! О Аллах! О Раббым!

Лисс (Неизвестному). Пошли, нечего здесь ломать комедию! (остальным, игриво). А вас я буду ждать! Грешите, друзья мои! Грешите!

Нечеловеческая сила уносит Неизвестного за кулисы.

Салимьян. Жди, жди! Не дождешься! У меня еще сын есть. И еще будут. Я им накажу. Я их научу землю любить.

Сцена одиннадцатая

Входит Юлдшабай.

Юлдаш. А что это за гром тут был. А? Что случилось? Неужели я опять опоздал? Эх, никогда не смогу я стать хорошим журналистом, ни о чем хорошем рассказать и не смогу!

Вафа. Сможешь, cынок. Сможешь! (вытаскивает из-за пазухи тетрадку). Вот возьми, напиши по ней повесть.

Юлдаш. А что это такое?

Вафа. Это мои дневники, я вел их в партизанcком отряде «Высокие Татры» в Чехословакии.

Юлдаш. Не понял…

Вафа. А что тут понимать? Я воевал там, в 44–45 годах. Там и победу встретил. Это там меня звали Василий Михайлович.

Юлдаш. Так это вы тот герой, которого я так искал!

Вафа. Какой же я герой? Просто делал свое дело.

Юлдаш. Нет, вы герой, герой! Я напишу о вас повесть! Напишу обязательно! Все о вас узнают! (Убегает).

Варакия. И куда это журналисты все время торопятся? Даже чаю не попил!

Вафа. Видно, надо рассказывать о своей жизни, о том, что в душе твориться. Видно, судьба наша такова!

Зайнулла. Что же это я теперь, так и остался без машины и квартиры в городе? А ты где жить будешь? Эх, ведь плыло прямо в руки!

Салимьян. Эх, отец. Земля есть, не пропадем. Я ведь все думал, как жить, как жить. А сейчас вижу- нет ничего кроме родных, кроме родины своей. Пришла пора мне вернуться домой. Марьям, позови Урала.

Марьям приводит Урала.

Салимьян (смущенно). Урал, ты… это… больше не называй себя майор улы.

Урал. Почему?

Салимьян. Потому что твой отец полковник. И ты, получается, сын полковника.

Урал. А как же мой отец полковник, если он майор?

Салимьян. Вот видишь, на погонах моих три звезды? Что это значит?

Урал. Полковник.

Салимьян. У кого такие погоны, тот полковник. Их ношу я. А я твой отец. Поэтому и получаешься ты сын полковника.

Урал. Так это ты мой отец? Разве ты не умер?

Салимьян. Я ожил.

Урал. А чем же ты мне это докажешь?

Салимьян. Сынок, жизнью своей докажу, все своей жизнью! (обнимает его). Марьям, простишь ли ты меня?

Марьям. Давно тебя простила, давно!

Салимьян. Будешь ли жить со мной, БУДЕТ ЛИ У НАС СЕМЬЯ?

Марьям. Да, да! Только живи! Я рожу тебе пятерых сыновей, только живи!

Урал. Мама, лучше десятерых! Тогда мы сделаем команду и наконец выиграем чемпионат мира по футболу!

Зайнулла. Если уж мы монголам задницу надрали, Гитлеру сделали Капут, неужели мы сдадимся теперь? Да ни за что! Никогда!

Вафа. Все у нас сладится!

Варакия. Как же мне жить, как?

Урал. Ну вот, поругались — еще роднее стали!

Смех.

Варакия. Эх, сынок! Какую судьбу ты для себя выбрал! (всем) Ну, мы сегодня чай попьем или нет? Давайте чай пить!

Радостные, все садятся пить чай.

Эпилог

Раннее утро. Появляется Вафа. Он садится за письменный стол, включает лампу, достает тетради и начинает их сосредоточенно проверять.

Вафа роняет голову на стол.

Занавес.

Примечания

1

То бишь тетя Водка

(обратно)

2

Сын майора

(обратно)

3

диавол

(обратно)