КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Завтрашний Ветер. Луна-и-Звезда [СИ] [Ника Дмитриевна Ракитина] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Ракитина Ника ЗАВТРАШНИЙ ВЕТЕР. ЛУНА-И-ЗВЕЗДА

Чрево луны. Вивек

Сон закончился, и образ Косадеса расплылся вместе с ним. Аррайда стерла слезу со щеки, увидела сидящую на краю кровати Эдвину. Темноволосая колдунья держала ложку на длинном черенке, с остро пахнущим содержимым:

— Пей.

— Не хочу.

— Тогда я позову Черрима, у него аргументы весомее, — ведьма на миг сотворила в воздухе фантом широкоплечего хаджита с пудовыми кулаками и гневно вздыбленной шерстью и захихикала.

Из-за ширмы тут же показалось лошадиное лицо Тьермэйлина, альтмер расплылся в улыбке:

— Уже проснулась? Пей! Общеукрепляющее зелье на черном лишайнике, ничего опасного. А то ведь даже призрака своего напугала, — увидев, что Аррайда послушно пьет, аптекарь довольно потер большие ладони. — Три раза Лландрас являлся.

Наемница резко села, преодолев головокружение:

— Лландрас? Он появляется, когда все плохо!

— А разве хорошо? — вскипела Эдвина. — Приползла вчера вся черная…

— Вчера, — Аррайда пальцами расчесала короткие волосы. — А сейчас?..

— Утро сегодня, — Лин окончательно проявился из-за ширмы, расписанной цветами пыльника и канета. — Фрайдас, а вчера турдас был.

— А-а…

— Ну, как ты?

— Голодная.

— Вот и отлично, — Эдвина отложила ложку. — К столу пойдешь или сюда подать?

Наемница выпрямилась и спустила ноги с постели.


Черрим в кокетливом фартучке возился у очага, извлекая на стол всякие вкусности. За завтраком не говорили, и только после, попивая из кубка пахучий чай, хаджит мягко намяукнул, что пора перейти к делу.


Рассказав о том, что ей надлежит отправиться в Вивек, Арри пожаловалась, что ее мутит на силтстрайдере.

Черрим подмигнул: если найдется минутка добраться в Альдрун через проводника Гильдии магов, то можно наведаться в священный город всем отрядом, а Эдвина, так и быть, оденется пороскошнее и сыграет роль едущей на богомолье богатой аристократки.

Эдвина холодно заметила, что ни за что и никогда. Хотя против собственно поездки в Вивек ничего не имеет: у нее помощник — достаточно толковый, чтобы завалить в Альдрунском отделении гильдии магов не больше половины дел за раз.

Аррайде тоже не хотелось помпы и лишнего шума. Таскать с собой повсюду больше дюжины воинов — это, по ее мнению, было уже слишком. Нет, в одиночку проще и незаметнее!

Тут Лин с Черримом принялись ржать: в эбонитовом доспехе незаметность, по их мнению, исключалась.

— Зато ты можешь сыграть мужа аристократки, — посмотрев на крепкую девушку, сказал кот.

— Сам сыграй! — рявкнула Аррайда. Эдвина же звучно фыркнула.

— Тогда телохранителя… И вообще, отчего не отправиться в Вивек на маге?

— Пусть уж меня лучше укачает, — пробормотала наемница.

И как в воду глядела.


Пронизав стеклянным взором погонщика «блохи», расточающего комплименты своему транспорту, Аррайда сделала несколько шагов вперед и неминуемо навернулась бы, будь здесь не дощатый помост, лежащий на холме, а привычная высоченная платформа. Силтстрайдер под холмом взревел и переступил с коленчатой ноги на ногу, помост содрогнулся. К счастью, Аррайда успела его покинуть. Травка!.. Цветочки!.. Наемнице хотелось обнять землю, натурально обнять — рухнуть ничком и не выпускать, пока та не перестанет трястись и раскачиваться. Кое-как редгардка обогнула живописную группу разрыв-травы, вереска и пузатого пробочника и пребывала там, пока желудок не очистился от содержимого. Потом вытерла пучком травы рот, кое-как разогнулась и все с тем же искренним желанием нежно обнимать природные объекты, что встречались на дороге, двинулась в сторону мостика, ведущего в Квартал Чужеземцев. Со стороны силтстрайдера священный город, заслоненный холмом, не впечатлял — виднелась лишь одинокая серая коробка под рыжим от ржавчины куполом, хотя наемница прекрасно знала, как это представление обманчиво.

Она перешла мост, оставила вещи в «Черном шалке», удостоилась очередной прочувствованной речи его хозяина о вечной к себе благодарности, и побрела в противоположный конец бесконечного коридора, в книжную лавку хитромудрого пожилого хаджита, сердечного друга дочери герцога Ильмени Дрен, того самого, которого до личной встречи искренне считала нежным имперским юношей.

За дорогу к книжной лавке наемница пришла в себя, похихикала в кулак воспоминанию о причудах любви и, спустившись на пару ступенек, толкнула тяжелую арочную дверь. В этот раз в лавке было многолюдно — должно быть, оттого, что убрали ординатора, в своих индорильских доспехах напоминающего желток в гривастом шлеме и призванного то ли стеречь Джобаши и его книги, то ли, наоброт, оберегать священный город от их тлетворного влияния.

Не желая отвлекать торговца, Аррайда побродила между шкафами, вытянула прекрасно оформленное издание «Истинной Барензии» («Вся правда о великой данмерской королеве») и, по своей привычке, усевшись на корточки и привалившись спиной к стене, погрузилась в чтение.

Колокольчик звякнул, отметив обеденное время и уход последнего из посетителей, и хаджит с довольным мурлыканьем зашаркал щеткой по полу, неторопливо подбираясь к убежищу Аррайды.

На входе в пространство между шкафами щетка замерла, а наемница виновато сунула книгу на место и встала.

— О, я подарил госпоже «Продвижение истины»! — узнал Аррайду Джобаши. — Хулейя очень тепло отзывалася о вас…

Аррайда припомнила аргонианина, знатока древних культов, книгочея и шпиона Косадеса.

— Надеюсь, книга понравилась? — опершись на щетку, Джобаши подмигнул. — Нужно что-то еще?

— Я… хотела спросить… Вы вхожи в Залы Мудрости? Мне… надо отыскать одного человека, не привлекая к себе внимания, — неожиданно для себя выпалила девушка-редгард. — Мехру… Мило.

— Да, — нисколько не удивился седой хаджит, — я проверяю, чтобы мне не продавали украденные из Залов Мудрости книги. Я знаю Мехру и могу… я обычно бываю там по лоредасам. Как раз… — он закатил золотистые глаза под лоб, — как раз сегодня.

И взмахнул рукой:

— Никому и ничего. Разумеется! А ты… вот, — Джобаши протянул девушке щетку. — Докончи прибирать за шкафами. Я тебя запру, чтобы не тревожили. Не испугаешься? Тут одна крыса вредная…

— Если что — я алмсивну.

— А-а… — Джобаши широко заулыбался и потопал к выходу.

Аррайда прибралась в магазине, поправила там и сям разлезающиеся стопки книг, вдосталь начихалась, нанюхавшись книжной пыли, и до половины дочитала полюбившуюся ей «Истинную Барензию», когда хозяин лавки вернулся, громко огласив от двери, что это именно он.

Аррайда вместе с книгой вышла из-за шкафов. Джобаши пристально поглядел на девушку-редгарда:

— Оставь себе, если понравилось. Дочитаешь — придешь за остальными.

И перешел к делу:

— Они сказали, что она заболела и лежит у себя в квартире. Но они так отводили глаза и так потели, — Джобаши дернул бархатистым носом, — что я позволяю себе усомниться в этом. Там явно нечисто. Пойдешь к Мехре домой — будь осторожна.


В маленькой квартирке на уровне каналов святого Олмса кошечка Аддхиранирр кинулась Аррайде на шею и облизала ей лицо:

— Ой, я так рада, я просто безумно рада! — она пробежалась по комнате, отталкиваясь от стен, и кинулась накрывать на стол.

— Я, ты, ой, — хаджитка уронила тарелку и, моргая, уставилась на осколки.

Потом затолкала их ногой под свисающую скатерть и уселась, подперши мохнатой лапкой щеку.

— Ты по делу, я понимаю?

Аррайда замерла, едва надкусив обожаемую Аддхиранирр чесночную колбасу. Закашлялась. Кошечка стукнула ее по прикрытой бахтером спине и стала дуть на ладонь:

— Ой-ей, ты и жесткая!

— Да, — наемница резко выдохнула. — Мне надо проверить одну квартиру в Залах Мудрости. На предмет засады.

— Ненавижжу стрражу! Ординаторы, — кошечка передернулась. — Хуже мытарей!

Девушки, вспомнив, как укрощали Дувиана Платориуса, расхохотались.

— Есть у меня один тип, — промурлыкала Аддхиранирр. — Из Гильдии. Отпрравлю его туда колбаски продавать. Нищий актер и побирушка…

Хаджиточка унеслась, а через полчаса вернулась, хихикая.

— Ну все, он пойдет, а мы прошвырнемся. Там дождик…


Они прогулялись по длинному, заполненному прохожими коридору. На пересечении хаджитка на секунду сбилась с шага — Аррайда почувствовала это по дрожанию локтя под своим, — но тут же выправилась и двинулась дальше все той же прогулочной походкой. Прошипела:

— Не оглядывайся! Чистильщик сапог… тут не было. Никогда.

— Ага.

Это уже наводило на подозрения.

— Впереди, — шепнула Аддхиранирр, приподымаясь на цыпочки, — перед девушками маячил парень в шляпе лодочника и белой, не очень свежей, зато хорошо заметной рубахе. В руке он нес плетеную корзинку, прикрытую салфеткой.

— Он, Сябик. Гляди!

— Кто-о?

— Себастьян. Разорился на игре в панцири, но артист! Я поклялась пристроить его в труппу Курицы…

— Кого-о?

— Темная ты, — фыркнула кошечка. — В Вивеке этого педе… мецената знает любой. Советник Хлаалу Крассиус Курио, содержит городской театр. И, хм, щупает… Но платит щедро, — призналась она. А болтают еще, заведет к себе и нежно эдак: «Пышечка!»

Киска засмеялась, прикрыв лапкой рот. Аррайда фыркнула.

— Во!

Сябик как раз входил за поворот, где была нужная дверь — в квартиру Мехры.

— Терь ждем…

Девушки не раз и не два истоптали бесконечный коридор — актер не появлялся.

Наличие потайных выходов исключалось — всяко Аддхиранирр расставила своих наблюдателей — разносчиков, уличных торговцев и мальчишек возле каждого. Скорее всего, наблюдатели эти очень мозолили глаза и травили душу тайным соглядатаям Ордена Дозора — охотников за еретиками. А может, путали, где кто. Так что проскочить мимо вышеназванный Сябик не мог.

Выходило так, что актер застрял в квартире. Вернее всего, задержан.

Аддхиранирр побеседовала со своими людьми. За то время, что велась слежка, в квартиру входили, но никто не вышел. Соглядатаи хаджитки перечислили молочницу, данмера из библиотеки, кондитера, швею, редгарда — точильщика ножей и Сябика.

— Он тебя не выдаст? — спросила Аррайда.

Аддхиранирр захихикала:

— Не, его Иеронимо лично инструктировал, обо мне Себастьян даже не знает… Гы… На «мышеловку» похоже. Там пойманных подержат до упора. Допросят со страстью, а потом всех посторонних запугают до смерти, чтоб язык держали на запоре, да выпнут.

— Ну что ж, — сказала наемница мрачно, — придется им познакомиться со мной…

— Уй-й!.. — кошечка прижалась к стенке, придавив собственный хвост. — Они сразу паралич или сетку…

— Рискнем. Ты постучишься и устроишь скандал на пороге, крича, что туда вошел твой парень и ты ревнуешь. Вперед не иди и ори как можно громче, я пройду под невидимостью.

— Они этого ждут…

— Проверим.

Аррайда поднялась на пару ступенек лестницы, ведшей, как пояснила чуть раньше Аддхиранирр, к задней двери в покои архиканоника Храма Альмсиви, и повернула камень в кольце Окружения. Мир вокруг стал чуть тусклее. Теперь лишь бы не обнаружить себя, с кем-нить столкнувшись. А хаджитка, одернув юбку, уже громко стучалась в двери Мехриной квартиры.

— Эй, Сябик! Ты застрял? Выходи! Я твоей крале патлы повыдергаю!!

Дверь приоткрылась. Аддхиранирр попытались затащить внутрь, но она ловко отпрыгнула, продолжая вопить. Собиралась толпа.

— Нет тут Сябика! — заорал ординатор в штатском, но кошка повисла на нем, норовя когтями расцарапать лицо, сзади кто-то огрел парня по голове, и началась свалка. Аррайда беззвучно шагнула в квартиру. Там было еще двое профессионалов-сыщиков и пятеро задержанных, связанных и с заткнутыми ртами.

— Кто здесь?!

Эта «мышь» оказалась ординаторам не по зубам. Через минуту они, упакованные так же аккуратно, как и их жертвы, лежали, будто два полена, а Аррайда, заперши двери изнутри на засов, стояла посреди комнаты, пытаясь рассуждать логически, где может находиться оставленный для нее Мехрой знак. В комнате все было перевернуто, книги вытряхнуты с полок, бумаги стопками и отдельными листами валялись на столе и под столом; только передняя была аккуратной, чтобы не смущать внезапных гостей.

Сдвинутая мебель, перекошенный гобелен, опрокинутая ширма — на Аррайду накатило: так было в особняке Раллена Хлаало в Балморе после убийства… В голове поплыло, наемница сморгнула слезы… Оперлась локтем на полку над очагом, задев музыкальную шкатулку. Голубая бархатная подушечка была грубо вспорота, нелепо завивалась пружина… Держа шкатулку в руках, точно мертвого котенка, Аррайда обернулась к поваленной ширме. Там была нарисована карта — озеро к северо-востоку от полей Кумму, и над ним луны. Витая надпись «Амай… я», меленько вышитая серебром, без капли волшебства — буковка, выдвинутая из ряда в сторону лун. Вот он — искомый знак. Осталось только понять, на что хотела намекнуть Мехра Мило.

Арри вынырнула из глубокой задумчивости, встряхнулась, развязала и отпустила «мышек», с досадой выслушивая горячие благодарности, мешающие сосредоточиться. И ушла, аккуратно заперши двери запасным ключом.


Аддхиранирр, сгорая от нетерпения, ждала Аррайду на ступеньках, толпа разбрелась, намяв сыщику бока и унеся его с собой. Хаджитка нервно вскочила навстречу:

— Ну? Как? Ты жива! — и повисла на наемнице, орошая бахтер слезами.

— Тихо, идем отсюда, — Аррайда потянула кошечку за собой.

— Как ты думаешь, бывает тюрьма в небе? — и осеклась. Косадес, когда она увидела первый вещий сон, предупреждал ее насчет такой тюрьмы…

— Ой, — Аддхиранирр прикрыла лапкой рот, разбив и подтвердив ее мысли. — Департамент правды, обитель верховного инквизитора и тюрьма — все внутри луны над городом, ну, той, что была ниспослана Шигоратом и остановлена Вивеком! От его проповедей кто угодно остановится, — ядовито добавила хаджитка. Наемница хмыкнула. И вновь задумалась.

— А-а… похоже, мне надо туда попасть.

— В тюрьму?.. — Аддхиранирр поддержала челюсть.

— Ну, не как заключенной…

— Ясно, — кошечка вздохнула. — Я не знаю… боюсь, своих людей там у Гильдии нет.

Сунула Аррайде ключ:

— Ты иди, отдыхай, а я… переговорю…

Они договорились встретиться через пару часов у главного входа в Высокую Капеллу и растались. Хаджитка не опоздала. И выражение на ее морде было одновременно озабоченное и довольное.

Она поманила Аррайду в сторону, к гигантскому каменному Вивеку, побивающему здоровенного шалка, прячущегося среди растрепанных канетов и разрыв-травы. Девушки присели на парапет квадратной клумбы, на которой стояла скульптурная группа. Аддхиранирр извлекла из складок платья тяжелый ключ со сложной бородкой, украдкой сунула в руку девушки-редгарда:

— Спрячь! Он от входной двери.

Хаджитка исподлобья посмотрела на висящую в небе чуть в стороне от храма каменную луну, обведенную деревянными мостками и снабженную растяжками-вантами, отчего луна походила на огромный каменный корабль.

По мосткам ходили рядами паломники, некоторые летели туда, другие возвращались. Особого трепета в паломниках полет не вызывал, только дети смеялись и болтали ногами и руками, загребая холодноватый воздух.

— Помолись у триолита Луны — так двое суток будешь в небе, словно нетч, трепыхаться, — фыркнула кошечка. — Но зелья полета я бы тебе прихватить все же советовала. И пару свитков божественного вмешательства. Ну и невидимости тоже. Мало ли как вам придется уходить… Можешь с паломниками смешаться, а можешь ночью пойти, но тогда караулы строже.

Аддхиранирр перевела взгляд на колени.

— В главную дверь не ломись. Обойди, чтоб стена по левую руку, и спустись — там еще одна дверь. Ключ от нее, поняла?

Аррайда кивнула.

— Входишь — бери направо. Оттуда у нас ключей нет, но там отмычкой поработаешь, я тебя поучу.

— Ага.

— Не «агакай», ты меня сбиваешь. За третьим поворотом дверь в саму тюрьму. Сверху мостки, по ним ходят часовые. Внизу яма для пленников попроще и камеры по кругу. Твоя Мехра сидит во второй противосолонь. Не перепутай — изнутри двери камер не открываются.

— Как ты все это узнала?

Аддхиранирр сощурила золотистый глаз:

— Не всем ординаторам нравится то, что творится. Некоторые на стороне жрецов-отступников. Молчат только в тряпочку пока. Ты это вот, клинком там сильно не размахивай, лады?

Аррайда потерла щеку:

— А я что, размахивала?

— Да нет, — протянула хаджитка задумчиво, — только меня особенно предупредили. Если убьешь кого из «желтков с гребнем» — будут у Гильдии неприятности. Так что… — Аддхиранирр развела лапами.

— Ясно. Постараюсь.

Кошечка шумно выдохнула:

— Вот и ладушки. Я в тебя верю.

Наемница невольно улыбнулась.

— У меня есть еще несколько дел, — пятнистая поднялась с парапета, — а потом начнем тренировки на сундуках. Ну, ключ от комнаты у тебя есть. Подождешь, если опоздаю.

Она смешно посопела, помахала лапкой и скрылась в толпе паломников и местных жителей. Аррайда, не вставая с парапета, потянулась. Изогнулась, чтобы поскрести изнутри о подкольчужник зачесавшуюся спину. Самое неприятное, когда вот так чешется, а рукой не подлезть. Наемница вздохнула. Повертела в руке ключ от Департамента правды, раздумывая, куда такой здоровенный сунуть. Может, почесать спину им? И тут зеленокожий великан-орсимер, вынырнув из толпы, попытался вырвать ключ у Аррайды.

Уходя от его руки, наемница успела разглядеть в подробностях плоскую зеленую морду и коричневый клычки, торчащие из-за нижней губы. Круглые золотые глазки под морщинистым низким лбом; бугрящиеся мускулами плечи и торс, и при этом дублет с вереницей аккуратных пуговок, кожаные штаны, тщательно заправленные в мягкую юфть дорогих сапог.

Орсимер выглядел пожилым и почтенным, хотя двигался все еще стремительно — как огрузневший от мирной жизни опытный боец.

— Ты что?

— Отдай! — на этот раз напавший хватал не за ключ, а за плечи. Аррайда присела и пнула его под колено. Орсимер охнул, покачнулся, но устоял.

Наемница ввинтилась в толпу. Судя по воплям сзади, зеленокожий кинулся преследовать, умножая количество помятых ребер и отдавленных ног сверх необходимости. А теснота мешала Аррайде как следует разогнаться.

На ходу она сунула злополучный ключище за пазуху. И тут орсимер ухватил ее за локоть. Позволив себя тянуть, Аррайда в развороте засадила напавшему локтем под дых. Он согнулся пополам, хватая воздух тонкогубым ртом, и тут объявилась стража:

— Проблемы?

— Да нет, — Аррайда осклабилась, — все в порядке, господа.

Ординаторы хмуро поглядели на нее сквозь прорези для глаз на закрытых шлемах, удостоили очередного «ничтожества» и разом повернулись уйти. Мгновенно поредевшая с их явлением толпа тоже огибала орсимера с Аррайдой, как заразных.

Наемница постучала латной перчаткой по плечу «врага»:

— Эй! Очнись!

— Клянусь Утесом Хартаг! — просипел он, кое-как разгибаясь. — Глорб Гро-Казар тебе обязан.

Аррайда, сощурясь, глядела на пожилого зеленокожего. Только что он произнес священную клятву своего народа — поклялся утесом, с которого, доказывая доблесть, некогда бросился великий орсимерский герой. Глупая смерть, но… у каждого свой обычай. Самоубийцу до сих пор продолжают чтить, для орсимеров Утес Хартаг является местом паломничества.

А еще… там расположены пещеры Иллуниби.

Аррайда глубоко вздохнула и подумала, что, возможно, это судьба.

Чрево Луны. Вивек. Продолжение

Лодочник, как и его лодка, переживал не лучшие времена: кожаные штаны, обрезанные под коленями, грязноватая рубашка на выпуск, кургузая куртка. И нелепая шляпа с круглыми огромными полями. Тем не менее, он ловко выскочил на пристань, подтянул лодку за нос и крепко держал, пока Аррайда вслед за Глорбом перебиралась на лиловое потертое сиденье под полинявший балдахин. Потом вернулся на корму и погнал лодку, умело загребая тяжелым веслом, лавируя между плотами, гондолами, грузовыми баркасами и рыбачьими шаландами, чистильщиками-аргонианами и всяким плавучим мусором, сквозь прямые, как по линейке расчерченные, каналы священного города.

Наемница задумалась, откинув голову на спинку сиденья, закрыв глаза, вбирала в себя звуки и запахи, сопение орсимера справа от себя. Они плыли в тени арок и мостов, среди массивных стен, зеленых не то от вкраплений малахита, не то от плесени. Гондольеры Вивека любили и умели петь и охотно драли горло, оглашая каналы какофонией звуков. Эхо отражалось от мостов и стен, заставляя вянуть уши. Но этот лодочник оказался чересчур молчаливым, и лишь под конец затянул почти что под нос:

— …А ведь я бы прошел и огонь и лед,
Я бы злые сны одолел.
И разорвал — если б ты помог —
Нас разделивший предел.
Сердце Аррайды вдруг пропустило такт. Она облизнула пересохшие губы:

— Эй? Ты что поешь?

— Могу замолчать, если не нравится, — буркнул данмер.

— Я спросила: о чем?

— А-а… это наша легенда. Знаешь, вот в городах все считают сплетней возвращение Неревара. Возрожденного, как его зовут в Пепельных землях. Хотя почему-то и здесь говорят о нем все чаще и чаще. А у пепельноземцев верят, и верят всерьез, что он однажды вернется. Не все племена, но многие. Раз в два года или три в степях всплывает какой-нибудь местный данмер, его объявляют Нереварином, и тогда Храм отправляется туда и отлавливает беднягу, объявляя самозванцем и разоблачая обман. Интересно, вот зачем это Храму? Чем им такие мешают?

Он сильно ударил веслом, лодка рванулась вперед, сильней зажурчала, обтекая борта, вода.

— Что-то варится, что-то носится в воздухе, верно тебе скажу. И эта шумиха вокруг пророчества…

— Угу. Ординаторы стали, как осы, злющие, хватают по первому подозрению, — пробурчал Глорб себе под нос.

— А песня… я в трактире ее услышал. Девчонка пела, уличная певица, плясунья, Пикстар. Тезка той, которую воспитали пепельноземцы в Альд-Редайнии, за Дагон-Феллом. Девушка хорошая, и песня тоже. Вот и запомнилась.

— Гнусные там места, — опять вмешался Глорб. — Я служил в Гнисисе, в «Мертвой голове», и там бывал. Острова, острова, скалы, один хуже другого. Контрабандисты, пираты, вампиры, трупаки и дреморы недобитые, — он сплюнул за борт. — И телванни еще не к месту попадаются.

— Говорят, девчонку объявили очередным воплощением, и тут же за ней стал охотиться Храм. И утверждать, что она умерла. От болезни или там еще чего, — вел свое лодочник. — Но кто видел ее мертвое тело? Никто? Вот то-то же.

Аррайда вспомнила, что о Пикстар впервые услышала от Шагран Гра-Музгоб из Балморской гильдии магов и рассказала Косадесу, но тогда это не показалось важным.

— А Звездочка, танцовщица, в Вивеке не задержалась, вроде как отправилась в Суран. Ох, и нехорошее там место. Как схватят охотники за рабами да определят к шлюхам Дезель…

…Но места нет для святой любви,
Где сходились пламя и сталь.
От удара меча пусть утонет в крови
Дружба наша, как встарь…
Аррайда еще услышит эту песню. Но тогда не знала этого, вновь откинувшись на потертый бархат сиденья и снова закрыв глаза. Наступают смутные времена, и народ нуждается в герое. Даже если его придумали ради чьей-то выгоды. Тут уж кто подсуетился первым, того и сапоги, язвительно подумала она.

Неревар некогда объединил данмеров и вел к победе, разве плохо дождаться его возвращения? Будто спит со своим войском в неизвестной пещере, за луной и звездами, а когда станет совсем худо — воспрянет ото сна и спасет. Объединит Дома и племена и изгонит захватчиков из Морроувинда. Удобно надеяться на кого-то. На Нереварина. Или на безумие и сны, разносимые красным пеплом… Или на имперские легионы… Платить им вовремя ни-ни, а надеяться можно… Или на крепкую руку — Орваса Дрена — и Камонна Тонг. Ну и что, что преступники! Зато в доску свои. К шармату! Выдумал ли Возрожденного император и воссоздали «клинки», признают ли меня Нереварином Нибани, Дагот и остальные… мне без разницы. Я встречала спящих, я видела Корпрусариум. Я должна это остановить. Просто должна выполнить свою работу. И выполнить ее хорошо.

Наемница подумала, что злится и язвит вовсе не из-за шумихи вокруг пророчества и не из-за девочки Пикстар, всплывшей неизвестно откуда и так же тихо исчезнувшей, а лишь потому, что Глорб Гро-Казар так ловко выследил ее и Аддхиранирр. А может, ему просто повезло, помогли его неизвестные орсимерские боги. Но все равно пообещала себе быть осторожнее и внимательнее впредь.

Глорб потряс Аррайду за плечо.

Они расплатились с лодочником и по деревянным мосткам поднялись на набережную. Орсимер купил у уличного разносчика два больших куска жареной рыбы, один подал девушке — она стянула латную рукавицу и взяла, — во второй вгрызся сам и повел Аррайду в свою мастерскую.

Они вошли не через главный вход, где в лавке обслуживали придирчивых клиентов бойкие подмастерья, но и с черного хода становилось ясно, что Гро-Казар не беден. Даже совсем наоборот. Широкий и короткий коридор привел в залу с выставленной напоказ броней и поделками, никак с ней не связанными. Морской водой зеленело самородное стекло. Золотой узор на эбоните походил на янтарные листья, плывущие по черной воде.

Орсимер заметил интерес гостьи.

— У каждого доспеха он свой. И никогда не меняется. Хотя есть легенда, что узор этот может преобразиться. Когда доспехи привыкают к новому хозяину. Или когда тот совершает что-то достойное или что-то низкое, например, бежит с поля боя.

Аррайда тряхнула плечами:

— И как, ты это видел?

— Говорю же: легенда.

Он поймал взгляд девушки, брошенный на натертый пол из черно-зеленых квадратов. Усмехнулся:

— Удивляешься, что не видишь мослов, яблочных огрызков, яичной скорлупы? Терпеть ненавижу мух. Ну, а если серьезно… Меня приучили к порядку в легионе. Поверь, за двадцать лет сумеешь чему-либо научиться, если не убьют.

Аррайда пошла вдоль манекенов, одетых в элитную броню, вдоль витрин с мечами в ножнах с каменьями и инкрустацией, и замерла перед букетом в половину человеческого роста, стоящим на массивном каменном столе. Был букет сделан из зеленого самородного стекла, белого и розового кварца и золотой проволоки. Поднимался, как многоступенчатый фонтан, от широкого основания до стреловидной верхушки. Но раскидывал на крученых проволоках не воду, а цветы. Цветы с росинками внутри казались живыми и легонько позванивали, когда кто-то переступал рядом. Дивная, тонкая, невероятная работа. Аррайда, не в силах оторваться, пялилась на букет какое-то время, потом повернула голову и встретилась с орсимером взглядом. Были в его карих глазках довольство мастерски сделанной работой, гордость от чужого восхищения и невероятная детская радость творца. Аррайда замерла удивленно, не ожидая увидеть такое в грубом зеленокожем чудовище. А Глорб понял, что она увидела и поняла. Наклонившись, поцеловал самые кончики ее пальцев.

— Нравится? Я делал этот букет на храмовый праздник для Вивека, нашего бога-короля, но одно только слово, и он будет твой. За ключ. Или хотя бы слепок с него.

Аррайда снова подосадовала, что была в беседе с кошечкой-воровкой так неосторожна и позволила их подслушать. Косадес бы ворчал на нее.

В груди засосало, стало одновременно тепло и грустно.

— Нет, он в мой дом не поместится. Лучше расскажи, зачем тебе ключ. Возможно, мы сумеем договориться.

Орсимер оскалился:

— Ладно. У меня есть друг, Галур Темир. Бронник, как и я. Он чванливый данмер, он жадная сволочь и ехидина, но друг все равно хороший. Мы проворачиваем совместные торговые дела, и он не подвел меня ни разу. Он хлаалу, купил две новые лавки в их квартале, перебрал на радостях и помочился на статую Вивека. Ту, где наш пресветлый бог побивает Хермусу Морру. Говорил я ему: дома пей и спи потом тихо. А дурня на подвиги потянуло!

Глорб насупился.

— А ординаторы сразу под руки: еретик! И туда, — орсимер ткнул толстым пальцем в потолок, разумея висящую над Вивеком луну с ее тюрьмой.

— Звучит правдоподобно.

Аррайда поискала полотенце, чтоб вытереть жирные от рыбы руки.

— Только есть одна загвоздка. У тебя там друг, у меня подруга. И если кто-то выберется раньше, то второй там застрянет надолго. Вряд ли ординаторы допустят два побега подряд.

Орсимер засмеялся и хлопнул Аррайду по плечу.

— Стало быть, прогуляемся наверх вместе. Если ты не против моей компании.

— А у меня разве спросили? — наемница тоже рассмеялась. — Что ж, давай разбираться, как нам ловчее это провернуть.

Казалось, Гро-Казар не таил камня за пазухой. Наоборот, изо всех сил старался помочь. У него нашлись свитки божественного вмешательства, зелья полета, новая одежда для пленников — пара штанов, рубах и мягкие башмаки. Аррайда подумала, что последние могут оказаться Мехре великоваты, а впрочем, она все равно не знала размера. От себя же наемница добавила, кроме ключа, приблизительный план Департамента и расписание движения стражи по коридорам — правда, тоже весьма примерное: количество ординаторов и ритм движения менялись довольно часто, и промежутки между патрулями могли оказаться разными. Впрочем, стражи и заключенных там было немного — можно считать, избранные. А попробуй доставлять воду и еду так высоко и на собственном горбу. Даже если сделать большие запасы, все равно рано или поздно они кончаются.

К Аддхиранирр Аррайда решила не заглядывать, поскольку вновь обретенный спутник неплохо разбирался в ловушках — обыкновенных и магических — и ловко справлялся с замками. Он продемонстрировал девушке свое умение на паре сундуков и дверей, вскрывая их легко и даже изящно. Подарил наемнице набор щупов и отмычек и прихватил с собой долбленку с маслом.

— У меня был дружок в легионе, Огрул его звали, с дивным заклинанием везения. И знаешь, что он любил повторять? Что главное везение — вот тут, — и Глорб со значительным видом постучал себя по сморщенному лбу.

В общем, поводов откладывать не было. Спутники возвратились к Высокой Капелле и, вознеся молитвы у янтарного трехгранного камня, исчерченного письменами, вознеслись сами. К вечеру поток паломников поредел. Усталые ординаторы-стражи сквозь пальцы поглядывали на проходящих и пролетающих мимо. Огибавшие луну мостки поскрипывали, ветер гудел в крепящих их натянутых снастях, и зависший над священным городом огромный метеорит походил на вставший на якоря галеон.

Аррайде доводилось уже летать. Скорее даже, заклинание заставляло воздух твердеть под ногами, и полет походил на ходьбу или бег по стеклу. Если не смотреть вниз, то вовсе даже не страшно. А вот Глорб, похоже, впервые оторвался от земли. И его мотало, как пьяного матроса, из стороны в сторону. Орсимер то хватался за канаты, скрепляющие мостки, то вцеплялся в камень стены — отдирать приходилось попросту силой. А то повисал всем весом на Аррайде, пару раз едва ее не уронив. Они привлекли внимание — паломники смеялись и указывали пальцами. А тут Глорбу еще приперло стошнить — он свесился через веревку, повиснув вниз головой, и лицо его, и без того вполне зеленое, еще больше позеленело. Наемница подумала, как среагируют на такой подарочек с неба. Еще запишут в осквернители и еретики, и решительно дернула орсимера за собой:

— Вниз не смотри!

С грехом пополам они обогнули луну и попали к нужной двери. Утопленную в камне, практически незаметную, ее никто не охранял. Да и посетителей тут не было. Судя по вони, дверь предназначалась для уборщиков и золотарей. Аррайда смазала дверные петли, смочила в масле ключ, вставила в скважину. Ключ легко и бесшумно повернулся на два оборота. Замок щелкнул. За дверью оказался грубо выдолбленный в камне коридор, слабо освещенный редкими факелами.

— Лучше бы я не жадничал, — Гро-Казар втянулся внутрь, перебирая руками по стене. — Подкупил бы кого надо.

— На это время требуется, а их, может, уже пытают.

— Тьфу, девчонка, — прошептал орсимер сердито, — умеешь ты совесть разбудить.

Они, как и договаривались, взлетели под потолок, достаточно высокий, чтобы случайно не зацепить за гребни ординаторских шлемов, использовали по свитку невидимости и стали продвигаться в клубок запутанных коридоров. Бронник постанывал, но держался.

Несколько раз пришлось замирать, пережидая проходящие патрули. К счастью, громкое эхо предупреждало о таких заранее.

На повороте беседовали два ординатора — различить их, одетых в доспехи, можно было только по голосам.

— …И все равно это подозрительно.

— Ну почему? Хаджитки — сама страсть. Ворвалась и наваляла из ревности!

Собеседник иронично хмыкнул.

— А мне вот кажется, она просто отвлекала внимание от главного. Да чего там, подвесить Мило и спросить, кто у нее такой защитник.

Аррайда выразительно глянула в ту сторону, где, по ее прикидкам находился Глорб. К счастью, от покаянного вздоха орсимер удержался.

— Да Берел хотел, но Сариони такой визг поднял! «Что за шум!», «Возле моей квартиры!» До сих пор еще разбираются.

— Толер Салу не выносит, ни для кого не секрет… — продолжая обсуждать отношения отношения архиканоника и магистра Ордена Дозора, ординаторы удалились в свою сторону, а Аррайда с Гро-Казаром — в свою.

Окованные железом полукруглые двери в тюрьму никто не стерег. Вернее, стерегли изнутри, что гораздо безопаснее и выгоднее, чем снаружи. И оставалось около четверти часа до очередного патруля. Потому Аррайда сторожила, а Глорб спустился вниз и взялся за щупы и отмычки. Вид у орсимера был все еще не самый здоровый: глаза слезились, руки тряслись… но он все же справился. Заклинание поиска показало две фиолетовые точки около двери и еще шесть или восемь, которые двигались, то исчезая, то попадая в границы заклинания — это стражники расхаживали по мосткам над лежащей внизу тюрьмой.

По счастью, скрип досок и шаги заглушили легкое царапанье железа по железу. Но как отвлечь от двери застрявших рядом стражников, Аррайда не представляла. А ведь предстояло еще отпереть двери в камеры Мехры и Галура.

— Запирай назад, — зашептала она в ухо орсимеру. По счастью, Глорб не стал протестовать и расспрашивать, зачем ей это надо, а послушно запер двери. — Идем за теми двумя. Оглушить их сумеешь?

Бронник хмыкнул.

Наемница не раз уже замечала, что чем безумней идея, приходящая в голову, тем легче она получает свое воплощение. И в этот раз ей с орсимером повезло дважды. Тот ординатор, что восхищался страстностью кошек, во-первых, уже расстался со своим спутником, а во-вторых, снял шлем с подстежкой и вытирал пот с обширной лысины. Гро-Казар медлить не стал. На пару они отволокли беспамятную жертву в глухой отнорок и стали стаскивать с нее доспехи. А поскольку были опытны, то и справились быстро.

Аррайда помогла Глорбу умяться в ординаторскую броню:

— Постучись и потребуй вывести на допрос своего Темира и Мехру Мило. Прибавь, что Берел Сала только что вырвался от Сариони и рвет и мечет, так что пусть потарапливатся.

— Погоди, девчонка, не части, — орк поправил шлем на круглой голове, возмечтал почесать лоб, да только зря стукнулся о личину. — Дай, повторю, правильно ли запомнил.

И торжественно выступил из ниши.

Аррайда подумала, что в Глорбе пропал незаурядный актер: орсимер до того умело скопировал движения лысого, что различить его с ординатром было почти невозможно.

— Ну, ты нахалка, — шепнул бронник, как напутствие, и строевым шагом направился к тюремной двери, стараясь не подлетать при ходьбе. Похоже, порядок вызова заключенных у ординаторов и легиона особо не различался. И бумаг у Глорба не спросили — когда заключенных переводят всего лишь из коридора в коридор, а тюрьма висит высоко в воздухе, формальностями можно пренебречь. Тюремщикам и в голову не приходило, что кто-то может устроить столь дерзкий побег. Галура и Мехру вывели, скованных общей цепью, и передали Гро-Казару ее конец.

От железа Глорб избавил пленников все в том же отнорке, действуя отмычкой куда более уверенно, чем с дверью.

Свалил на беспамятного лысого ординатора его доспехи. Подмигнул изнывающей от дурных предчувствий Аррайде.

Вручил каждому по свитку божественного вмешательства.

— Темир, уходишь первым, и сразу в сторону. Вы, девушка — на счет пять следом за ним, — кивнул Мило. — Потом ты. Я — последний.

Наемница на этот раз спорить не стала.

Она не узнала, на сколько опоздали их схватить ординаторы. Заклинание сверкнуло перед глазами, и Аррайду бросило в Эбенгард. Она тут же отпрянула, и почти сразу же на место, где она до того стояла, выпал Глорб Гро-Казар.


Бывшие пленники небесной тюрьмы и их освободители смешались с толпой молящихся, поваливших после завершения службы из Эбенгардской часовни Девяти, и благополучно покинули замок.

Галур, худой черноволосый данмер с залысинами и поджатыми в вечном презрении узкими губами, немедленно заявил, что собирается в трактир «Шесть рыбок» отпраздновать свое освобождение. Орсимер выразительно поглядел на Аррайду и страдающе приподнял брови. Коротко хлопнул наемницу по плечу:

— Ну, ты знаешь, где меня найти, — и поспешил за другом.

Мехра же потянула Аррайду за штабеля подгнивших бочек и поленниц за портовыми складами. Приняла от нее чистую одежду, охотно переоделась, старую скатала и запихала в кожаную сумку, чтобы выкинуть на досуге. Не отказалась и от сотни предложенных «дракошек». Улыбнулась, запрявляя за ухо прядь вороных волос:

— Спасибо. Кай говорил, тебе нужны утраченные пророчества. Когда будешь готова, иди в Восточные доки, здесь, в Эбенгарде. Найди баркас «Полосатый», спросишь Блатту Хаттерию. Скажешь ей: «Мехре хочется свежей рыбки», — и покажешь Кольцо окружения. Блатта доставит тебя в Холамаян. Это обитель жрецов-отступников. Там встретимся.

Данмерка улыбнулась, поколебалась, словно желая что-то спросить, и исчезла в портовом лабиринте. Аррайда глубоко вздохнула.

Розовое солнце катилось к горизонту, блестя на воде. Пахло гнилью и свежей рыбой. Прибой колотился в каменное подножие «Черного сердца». Наемница чувствовала себя опустошенной и усталой. Прыгая по мосткам и перебегая по песку, она обогнула взметнувшуюся до неба крепость и уселась на клочке травы под приметным камнем, похожим на голову гуара, спиной к крепости, к воде лицом. Прислонилась к шершавому боку валуна, за день прогретому солнцем. Разложила перед собой на платке баклажку с флином, кусок хлеба и пару луковиц. Убедившись, что здесь нет никого, кроме чаек и грязекрабов, роющихся в отдалении, набросала пару шифрованных писем. Одно — Тьермэйлину: что у нее все в порядке и она вскоре отправляется в Холамаян. Второе — разведчице Элон из Сейда-Нина с просьбой собрать любые сведения о девушке Пикстар, вероятном воплощении Нереварина, как можно скорее и как можно подробнее. Свернула письма и сунула в щель на «гуарьей голове» — для посыльного, которого никогда не увидит. И с чистой совестью принялась за ужин.

Утраченные пророчества. Холамаян

Солнце протаптывало серебряные с розовым дорожки на волнах Внутреннего моря, согревало холодные лбы валунов; поднимаясь, укорачивало тени, заставляло их уползать под влажные, поросшие мхом бока. Баркас «Полосатый» привычно нырнул в щель среди камней, где плещущая вода отдавала гнилой рыбой и все еще было очень холодно. Несколько коротких ударов весел — и нос ткнулся в хрустящую гальку берега. Пара матросов-данмеров, спрыгнув, протянули баркас вперед, чтобы не сняло игривой волной. Аррайда сунула в петлю «Погибель магов», привычно закинула сумку на плечо и, сказав «спасибо» экипажу, спрыгнула на первую ступеньку каменной лестницы, уводящей в разбавленные валунами заросли комуники, удушайки и зонтичной акации. Девушку уже ожидали. Данмерка в коричневой грубой рясе с капюшоном, подпоясанная веревкой, ласково кивнула и попросила поторопиться.

— Нашу обитель — Холамаян — не зря называют потаенной, в нее можно попасть лишь на рассвете и на закате, — высоким красивым голосом пояснила она и легко запрыгала по ступенькам, оставляя на сером камне влажные следы босых ног. Аррайда поспешила за ней. Каменные ступени иногда раскачивались, травы хлестко лупили по коленям, осыпали желтой пыльцой.

Лестница перешла в каменистую тропу и уткнулась в откос с утопленной в нем резной каменной дверью. Монахиня дернула торчащую веревку, где-то в недрах горы басовито загудел колокол, и дверь отъехала. Из отвора резко пахнуло цвилью и холодом. Аррайда, пригнувшись у низкой притолоки, вошла вслед за монахиней, за спиной скрежетнуло, и на мгновение сделалось темно. Розовая полоса света забрезжила впереди, как избавление.

— Свет Хозяйки зари, оказавшей нам свое покровительство в этом храме и оберегающей нас от псов рыкающих, идущих по следу, — торжественно произнесла данмерка, сыпанув перед собой горсть искристой пыльцы.

— Но… а…

— Госпожа Азура — не просто даэдра, она одна из Предтеч, не враждебных людям и указующих дорогу к свету истинной веры, — монахиня откинула капюшон и улыбнулась. — Прости, я не буду сейчас говорить с тобой о вере. Тебе нужно отдохнуть с дороги, умыться и поесть. Тобой займется Натлика. А я сообщу отцу настоятелю и госпоже Мехре о твоем прибытии. Можешь ходить где угодно и заниматься, чем пожелаешь. За тобой придут.

Монахиня подвела Аррайду к двери в келью и бодро зашлепала прочь по коридору. Над ней полетел наполненный мотыльками стеклянный розовый шар. А наемнице выскочила навстречу растрепанная девочка, сдувающая лезущие в рот темно-рыжие волосы. Алые глаза юной данмерки сверкали любопытством. Она отступила задом, позволив гостье войти в покой, вырубленный в скале и освещенный солнцем через трещину в своде. Искрились слюдяными чешуйками серые, без украшений стены. Топчан с тощим сенником и парой подушек был застлан грубым волосяным одеялом. Ярко выделялись лишь кувшин и таз для умывания да «Утешение в молитве» — багряный увесистый том на консоли рядом с постелью.

Натлика потеребила передник:

— Умыться желаете? Мы обычно купаемся в море, а воду берем в ручье наверху, она ледяная. Но я могу сбегать на кухню за кипятком.

Аррайда покачала головой. Сбросила броню, стеганку, рубаху. Наклонившись над тазом, с наслаждением подставила под холодные струи из кувшина шею и плечи.

— А когда ранят — больно? — спросила девочка-данмерка, разглядывая шрамы. — Если придется страдать за веру, я смогу терпеть?

— Лучше не надо.

Наемница с фырканьем и плеском умыла лицо и наклонилась за мылом, «убежавшим» под табурет, вспомнив жгучее, терновое — то, что подала ей данмерка-служанка в бане у Арилля. Ох, и глупая она тогда была…

— Я серьезно, — протянула Натлика, — а вы смеетесь.

— Я не с тебя.

Девочка зарделась, протянула грубо тканое полотенце. Затем, когда Аррайда вытерлась, подала чистое белье и коричневый, как у встречавшей монахини, балахон.

— Вот. Тут доспехи не нужны. Можете в келье оставить, мы чужого не берем.

— Спасибо.

Натлика сняла салфетку с подноса — кувшин с гуарьим молоком, вяленая скрибятина поверх миски с рассыпчатым рисом, рядом деревянный кубок, ложка и ломоть серого хлеба.

— Позавтракаешь со мной?

Девочка закрутила головой так, что взметнулись темно-рыжие пряди.

— Не, спасибо. Ешьте и отдыхайте. А то пройдите в библиотеку, два поворота направо, да вам любой покажет. А я простирну пока, — она похватала сброшенную Аррайдой одежду, кинула в корзинку и сбежала вместе с ней, звонко шлепая по камням босыми ступнями. Наемница хмыкнула: похоже, тут все предпочитают ходить босиком. Ну, все, кого она встретила.

От еды Аррайду разморило, она решила отложить знакомство с обителью на потом, растянулась на жесткой постели и закрыла глаза. Ей казалось, она проспала не больше минуты, но полоса солнечного света успела изрядно сдвинуться и, точно теплыми пальцами, гладила лицо. Наемница заморгала и села. В келье она была не одна.

Данмер в коричневой рясе глядел на нее; лицо, спрятанное в тени капюшона, было практически неразличимо, только светилилсь углями задумчивые, усталые глаза.

— Я разбудил тебя? Прости.

Он шевельнулся, повеяло легким запахом мускуса и канета.

— Я — Гильвас Барело, настоятель Холамаяна. Мне хотелось посмотреть на тебя. Когда человек спит — он не притворяется. А я… должен знать, кому доверю оружие.

Аррайда сердито подобрала ноги и обхватила руками колени.

— Я пришла за утраченными пророчествами!

Гильвас тепло улыбнулся.

— А ты разве никогда не задумывалась, девушка, что словом можно искалечить или даже убить? Что по слову начинаются войны и воздвигаются города? И, в конце концов, — теперь улыбались не только губы, но и глаза, — что есть заклинание, как не слово, отпирающее силу?

Настоятель мягко кивнул.

— Мехра… очень тепло отзывалась о тебе. И я склонен с ней согласиться. Еще раз… прости старика, — в алых глазах данмера сверкнуло лукавство. — Отдыхай и обдумай то, о чем мы говорили. И подумай еще, зачем ты пришла сюда? Ты взыскуешь истины или просто посредник, чтобы передать бумаги одного лица другому лицу? — он взял кувшин с молоком и кубок и присел на край постели. — К нам уже приходили за Апографом. И я задавал этот вопрос. И очень давно и совсем недавно.

— Кому? — спросила девушка, предугадывая ответ.

— Последняя… называла себя Пикстар. Не стоит тебе тревожиться об этом. Переписчики уже работают. То, что ты сделала для Мехры… Очень ловко у тебя это получилось — вытащить ее из небесной тюрьмы.

— Полагаешь… я только из-за бумаг, да? Или… думаешь, это подстроил храм? Чтобы я сюда попала?!

Наемница дернула ладонью с золотыми печатями гильдий и Храма Альмсиви, точно собиралась стряхнуть их с руки. Настоятель, отставив кубок, повернул руку ладонью наружу, чтобы стала видна такая же точно храмовая печать.

— Не сердись. Если бы я думал так, тебя бы здесь просто не было.

Он налил в кубок молока и протянул Аррайде. Молоко было терпким и сладким и пахло летом. Сам Барело отпил из кувшина, довольно зажмурился, шевеля смешными белыми усами над верхней губой.

И наемница — сама не поняла, как — заснула опять. А когда проснулась — свет, озаряющий келью, был уже розовым. Досадуя на себя, она отряхнула балахон, умылась, съела остывший обед, оставленный для нее под полотенцем, и наугад пошла по пустому коридору искать библиотеку.

— Переписчики только что закончили работу, — успокоил ее Гильвас Барело, указывая острым подбородком на свитки, загромоздившие стол у входа. — Пойдем, я покажу тебе библиотеку.

Они двинулись в путь по тесным проходам между уходящими ввысь шкафами, туго набитыми книгами. Книги топорщились обтрепанными листами, переплеты глухо темнели или мерцали позолотой и серебром. От шкафов пахло кожей, пылью, смолой и деревом.

Аррайда сдавленно прошептала:

— Какая огромная! Она больше, чем в Залах мудрости в Вивеке.

— Потому что ту библиотеку озаряет свет Альмсиви, а сюда пролегла их тень. Тени всегда длиннее. И тени прячут то, что многим хотелось бы скрыть. Даже богам, — торжественно ответил Гильвас Барело.

— Это меня, что ли? — к ним с приставной лестницы спрыгнула Мехра Мило, в синем вылинявшем платье похожая на девочку. Данмерка прижимала к груди растерзанный том и улыбалась.

— Вот, примас, держите ваши «Инструменты Кагренака».

И стеснительно обняла Аррайду.

Барело прокашлялся.

— Спасибо, Мехра.

— Если бы я знала, что здесь такая библиотека, — заговорила она оживленно, направляясь за ними, — то уже давно бы сюда перебралась. Правда, разобрать и привести все в порядок — работы лет на сто! Но мне нравится.

— Да будут у вас помощники, — умоляюще вскинул руки с книгой настоятель. — Понял уже.

Они немного посмеялись.

— Так вот, о чем это я… — Барелло вывел женщин к тому же столу у входа и, подвинув свитки, уселся на угол. — Мне твердили, что истина — как лекарство, что ее надо подавать строго дозированно, а слабого человека она может просто убить. Но… если незрячий стоит над пропастью! Он испугается, прозрев, но все же может спастись, а слепо шагнув вперед — не спасется точно.

— Я пообещала Аррайде достать Утраченные пророчества, — попыталась вернуть его с неба на землю Мило.

— Да я разве отказываю? — Гильвас вскинул мохнатые брови. — Вот же копии. Я перечитал Апограф и раскопал два особенно интересных отрывка. «Незнакомец» и «Семь Видений» среди степняков довольно известны. А «Потерянное Пророчество» и «Семь Проклятий», связанные с загадками Воплощенного, есть только у нас. Думаю, это те самые, которые тебе нужны.

Улыбнулся гостье.

— Не сочти меня многоречивым стариком. Но куски истины, собранные в Тайнопись нашими братьями, темны, как вода в облацех, и нуждаются в пояснениях. Возможно, у тебя возникнут вопросы. Не стесняйся, спрашивай.

Словно наяву, прозвучал для наемницы суховатый голос Нибани Месы, провидицы племени Уршилаку: «Не пытайся толковать и переспрашивать. Раскрой свое сердце и слушай. Слушай, как слушала я былую пророчицу племени, и как слушали меня те, кто назвались Нереварином до тебя». Звездную россыпь над головой сменил каменный свод, Нибани — въедливый книжник Гильвас Барело, повинующийся не сердцу, а разуму; целый остров и долгие дни пути между берегом Азуры и берегом Шигората. Но знание, как воду, следует брать там, где оно есть.

— …Я верил горячо и искренне, придя новичком в храм. Но чем выше поднимался по служебным ступеням, чем больше узнавал, тем сильнее колебалась моя вера.

Серые пальцы, как корешки, пробежались по костяным свиткам.

— Когда не принимаешь за истину все, что тебе говорят, а стараешься думать сам, то поневоле задаешься вопросами. А когда начнешь задавать вопросы — просто не можешь остановиться. И я спрашивал и спрашиваю до сих пор. Почему Неревар победил объединенные войска двемеров, северян и орсимеров у Красной горы, но остался всего лишь святым, когда его соратники сделались богами? Что за предательство совершил Шестой Дом — Дом неоплаканный? Почему Альмсиви и Дагот черпают силу из одного источника, и при этом Триединые благостны, а Дагот Ур — наоборот? Почему они заперлись в своих дворцах и перестали приходить на помощь, когда на Морроувинд обрушились семь проклятий и эта помощь нужна, как никогда? Так вот, по поводу «Семи проклятий».

Он выбрал нужный свиток и развернул. Прочитал негромко: «Сквозь двери Неоплаканного Дома из залов Дома Вероломных вырвутся казни, счетом семь. Проклятие Пепла наследует Проклятию Огня. Им последуют Пролятия Плоти, Призраков, Семени и Отчаянья. И завершит перерождение Седьмое Проклятие — Проклятие Снов».

Гильвас посидел, покачивая ногой, не замечая, что пергамент с негромким треском свернулся.

— От сих до сих можно трактовать по-разному, — наконец, продолжил он. Речь может идти о нечестии богохульного Дома Двемер, или о предательстве Дома Дагот. Или даже о неких нарушенных клятвах между Нереваром и Думаком, основателями Великого Совета. Эти двое были лучшими друзьями, пока разноглясия между двемерами и прочими Великими Домами не вылились в открытую войну.

Аррайда кивнула.

— С Проклятиями Огня и Пепла более-менее понятно. О них твердят уже давно. Пилигримы и караваны или обходят десятой дорогой отроги Красной горы, или совсем остаются дома, чтобы не заблудиться и не погибнуть в пепельных бурях, не стать жертвами моровых тварей и корпруса, который иначе зовут Проклятием Плоти.

Девушка кивнула снова.

— Насчет Призраков, Семени и Отчаянья неясно. А вот Проклятие Снов…

Гильвас пытливо взглянул на наемницу:

— И степняки, и горожане твердят о потревоженных снах. О несчастных безумцах, бегающих с дубинами и не могущих наутро воспомнить, почему они проснулись не в своей постели. О крайней усталости и при этом боязни засыпать. Да что я говорю тебе, если ты все это видела сама, верно? — и, не дождавшись ответа, завершил с глубоким вздохом. — То, что началась седьмая, последняя, казнь, свидетельствует, что опасность вот-вот достигнет крайности.

Он задумчиво поерзал на столе.

— Ординаторы… травят нас, убивают, тайно хватают и держат у себя в застенках, твердя, что мы разрушаем веру и тем даем шармату лазейку к душам данмеров. И даже не пытаются подумать, что лучше бы объединить силы против общего врага. Да Дагот сам не придумал бы лучше, чем стравить нас. На пепле религии Триединых пышным цветом расцветает старая вера в предков или в звероподобных богов, алкающих человеческой крови. Ладно, когда колеблющиеся души обращаются к богине Зари Азуре или ждут возвращения Неревара. А Храм боится последних совсем не зря. Земля качается у нечестивых святителей под ногами. И не доходит до их тупых гуарьих голов, — Барело выразительно постучал себя по лбу, — что пробуждение Шестого Дома есть твердое указание на его пришествие. Лгуны прячут истину в тайных библиотеках или вовсе кидают в костер.

— А кое-кто таскает эти книги из огня голыми руками, — заметила Мехра слегка ядовито. Гильвас спрятал левую руку за спину.

— Да… это животрепещуще для меня. Простите.

Настоятель потянулся и потер глаза. Еще раз перебрал свитки.

— О, вот оно, «Потерянное», даже тут норовит сбежать.

Данмер улыбнулся краешком рта, испытующе глядя на Аррайду. Она не отвела глаза.

— Знаешь, мне по-человечески понятно, почему это пророчество было утрачено. Не потому, что погибали целые племена или шаманки забывали по случайности или не успевали передать суть наследникам, как тебе, должно быть, говорили. Степняки, похоже, сознательно решили забыть, что Нереварин — чужак, нвах, рожденный далеко отсюда. Я бы… я бы тоже постарался его потерять.

Наемница сжала руки у груди, чтобы унять бунтующее сердце. А Гильвас продолжал:

— Вот, смотри. «Ни гончая, ни гуар, ни семя, ни борона»… Все это знаки, отмечающие великие кланы пепельноземцев… «Но рожденный Драконом и отмеченный дальней звездой». Дракон явно указывает на Империю. И дальше говорится вполне ясно: «Воплощенный пришелец» — что можно перевести и как «благословенный гость», человек, рожденный не в племенах, а принятый с правом убежища и гостеприимства. Под Красной Горой он встретит Семь Проклятий. Ну, о них мы уже говорили. А возможно, речь идет о семи братьях Дагот Ура, семи лордах-волшебниках, перерожденных в пепельных упырей.

Барело задумался, покусывая нижнюю губу. Потом помотал головой.

— «Рука, благословленная звездами, берет трижды проклятый меч, чтобы сжать урожай Дома Неоплаканного». «Благословенная звездами» — намек на леди Азуру, покровительницу магии, судьбы и пророчества. Проклятый клинок… Скорее всего речь идет о Разрубателе, связанном легендой с Битвой у Красной горы и Кагренаком. Ты знаешь, кто это?

Аррайда вспомнила аргонианина Хулейю, книжника и антиквара из Вивека, к которому ее направлял Косадес, и кивнула.

— «Сжать урожай», — примас оставил в покое мастера двемеров и вернулся к пророчеству, — тоже может трактоваться двояко: как награда за труд и как воздаяние. То есть, рука, благословленная Азурой, использует проклятый клинок, чтобы принести справедливость в Дом Дагот, или Дом Двемер, или даже в оба сразу.

Несколько минут прошло в молчании. Затем Гильвас опять закопался в свитки и, найдя нужный, посмотрел на него искоса и с прищуром: как скальный наездник на возможную добычу.

— Вот они, «Орудия Кагренака». Запомни, девушка, если эту книгу найдут при тебе — заключение в Департамент правды покажется верхом милосердия. Здесь говорится, что нечестивые двемеры отыскали сердце бога Лорхана, и Кагренак задумал создать нового бога и выковал три волшебных инструмента, чтобы силой Сердца управлять. «Призрачный Страж — волшебные рукавицы, защищающие надевшего их от повреждений при работе с Сердцем. Разделитель — зачарованный молот, нужный, чтобы бить по сердцу и получать желаемую силу, столько, сколько нужно. И Разрубатель — магический клинок для сбора и направления этой силы», — процитировал он. — Но что-то пошло не так, как Кагренак планировал; двемеры сгинули, а Ворин Дагот, соблазненный силой этих орудий, стал предателем. Что было дальше, ты, пожалуй, знаешь. Неревар пал, Дагот Ур был заперт внутри горы, а Альмалексия, Вивек и Сота Сил присвоили себе проклятые инструменты и возвысились до богов.

Настоятель тронул Аррайду за руку:

— Почему ты молчишь? Почему ничего не спрашиваешь? Тебе нужно время? Отдохни, мы продолжим разговор завтра.

Наемница тряхнула головой:

— Я не понимаю одного. Откуда об этом узнали? Это было так давно…

Мехра Мило улыбнулась, а Барело серьезно кивнул:

— Давно. По человеческим меркам. А я еще помню, как после последней Битвы у Красной горы отступали потрепанные войска, и как наскоро возводился Призрачный предел — гудящее волшебное полотнище, натянутое на столбы, увенчанные каменными головами. Меня еще жутко смешил усатый шлем Альмалексии. И при этом хотелось плакать.

Он стеснительно улыбнулся и погладил «Орудия Кагренака».

— Откуда узнали? Рядом с богами и героями всегда противостоят опасности простые люди. Свита делает королей. Конюх, оруженосец, маркитантка — они тоже умеют говорить. И даже если в чем-то соврут, то всегда можно сравнить сведения и отделить зерна от плевел. А потом приходит черед книжников и переписчиков. Эту книгу создавали многие, собирали по крупице, вычленяли истину, переписывали, хранили, распространяли.

Он потер большим пальцем острый подбородок.

— Неревар и Альмсиви вовсе не были одиноки в бою у Красной горы. И… мне кажется, Ложные боги боятся Дагота не потому лишь, что он враг, несущий Вварденфеллу страдание и безумие, а еще и потому, что он может свидетельствовать против них. Альмсиви — самые страшные некроманты. Они черпают силу мертвого бога, черпают не так безудержно, как это сделал Ворин Дагот, и потому не обезумели, как он. Но их сила день ото дня слабеет. Уже то, что Триединые не пришли на Красную гору, чтобы удушить Дагота в его норе, а отгородились Призрачным пределом — говорит об их слабости. А даже если бы они и победили — что же: предавать истину? Примиряться? Верить таким богам?

«Трое, которых Ты считал верными, предали тебя. И лишь я, которого Ты предал, остаюсь тебе верен».

Мехра передернула худыми плечами, Гильвас схватился за край стола, глянул на Аррайду в упор пламенеющими глазами.

— Когда пойдешь под Красную гору — возьми меня, свидетелем и летописцем. Да просто возьми с собой, я быстро соберусь, — Гильвас соскочил со стола, словно готовый выступать немедленно.

— А как же ваша паства, примас? — тонким голосом спросила Мило. Лицо настоятеля сделалось огорченным, как у ребенка, у которого отбирают игрушку. Похоже, для этого деятельного человека было нестерпимо сидеть в укрытии. Он вздохнул:

— Да, ты права. Я позабочусь, чтобы вы ни в чем не терпели ущерба. Мне понадобится какое-то время. И… многие еще пойдут со мной. Поверь, мы не будем тебе обузой, — обернулся он к Аррайде. — И можем дать войску не только духовное утешение. Многие из нас целители и аптекари, кто-то сведущ в разведке. И в магии. А примкнувшие к нам ординаторы — те вообще вояки что надо. Ты не пожалеешь.

— Но почему ты решил, что я собираю армию?

Барело подмигнул:

— Я осведомлен о том, что было в Альдруне. Похоже, собрать войско — это лишь дело времени… даже если ты сама еще не понимаешь. Ты ведь не остановишься? Только помни: не веди за собой слепых под Красную гору. Не верь на слово. Взыскуй и сравнивай и решай сама.

Аррайда кивнула. Посмотрела в лицо Мехры Мило и отчетливо поняла, что может больше не ревновать к ней Кая. Та, не глядя на Барело, сжимала и разжимала тонкие пальцы, и глаза светились в полутьме.

— Я доделаю свои дела здесь, — продолжал настоятель, — а ты пришли нам весточку, когда мы понадобимся. Не забудешь? Да, и не сочти за обиду, никому не говори, где находится Холамаян.

Наемница согласно качнула головой.

Гильвас с Мехрой помогли ей поместить свитки в сумку. И Аррайда вышла из библиотеки.

Какое-то время девушка посидела у стены на корточках, обхватив голову руками. Она узнала так много! Казалось, сведения сейчас просто выплеснут наружу, полезут из ушей. А еще предложение насчет войска… Наконец, Аррайда заставила себя встать. Пошла, вежливо кивая встречным, но ни с кем не заговаривая.

Шаги гулко отдавались под сводами коридора, слюдяные искорки дрожали в редком свете факелов. И в такт им приходили слова: «…зачем я плачу по красному небу… станет больнее от слез — и только; как скатерть, небо собьется в столки»… И она вдруг поняла: именно эти слова были врезаны в швы на стенах двемерской крепости Арктанд! Аррайда готова была поручиться! Она даже запнулась, прижимая руки к колотящемуся сердцу, и прислушалась, надеясь уловить знакомый тревожный гул ламп и лязг массивных железных дверей. Но услышала лишь шорох своей одежды, стук сердца и дыхание.

Рабыня. Молаг Мар

Молаг Мар был совсем, как Вивек, только маленький. Наверху вместо ржавого купола над Плазой распахнулось открытое небо. Оно могло красной пылью сечь лицо или хмуриться серым облаками, но сегодня было синим, ласковым и очень ярким, со слегка размытой розовато-золотой кляксой утреннего солнца. И дышалось легко. Чуть солоноватый воздух пах морем.

Ноги устали мерить наклоны сводчатых галерей, и Аррайда на минуту остановилась, держась за одну из стел, обозначающих вход во двор перед храмом. Вокруг сновала толпа: торговцы, мастеровые, пейзане с тележками и гуарами; пилигримы, зазывалы… воришки, слуги, рабы… После бурых пустошей Молаг-Амура от ярких красок рябило в глазах, а шум давил на уши.

Напротив храма располагался рабский рынок — один из самых больших в этом районе Вварденфелла. Говорили, он даже больше Тель-Арунского. Торги открывались на рассвете и в зыбком свете факелов не утихали до поздней ночи. И со всех сторон везли и вели к нему товар и покупателей морские и речные баркасы, силтстрайдеры, пропыленные цепочки гуарьих и пеших караванов. Пуп мира — каменные помосты под навесами из вылинявшего полотна. Столбы с баральефами Триединых — уменьшенные копии колонн Призрачного предела. Запах пота и благовоний, шорох шагов, охрипший глашатай, сдавленный плач…

Передернув плечами, Аррайда сорвала со стены надорванный клочок пергамента. С трудом читались рыжие буквы: «Разыскивается беглая рабыня из Сурана…». Перечислялись приметы и места, где беглянку видели в последний раз. Указавшему теперешнее местонахождение или схватившему и возвратившему девушку в «Дом земных наслаждений», госпожа Дезель, хозяйка заведения, сулила награду. Судя по виду, объявление висело здесь давно; Аррайда перечитала его еще раз и пустила по ветру. Настроение ее испортилось. Неприятно было думать, что в городе Вечных стражей — защитников от ужаса Красной горы, лучших воинов Дома Редоран, Дома благородства и мужества, — продают живых людей, приравненных бочкам со смолой или полотну. И она, Аррайда, ничем не может помочь. Не может изменить проклятые тысячелетние традиции и подписанный Тиберием Септимом Закон о Перемирии, в котором подтверждалось право данмеров на владение рабами и работорговлю.

Наемница резко повернулась к рынку спиной. У первого встречного спросила, как добраться до ближайшей таверны, где сдаются комнаты, и ей словоохотливо объяснили, что такая таверна — «Приют Велота» — ну просто рукой подать, тут спуститься и там пройти в двери и по коридору прямо. И снабдили совершенно ненужной информацией, что там любят останавливаться паломники по дороге к священной горе Канд и Ассарнибиби — месту рождения благословенной Альмалексии от девяноста девяти любовников Боэты. Наемница едва сдержала истеричный смешок, поблагодарила говорливого гида и отправилась в указанном направлении. Насчет «подать рукой» данмер слегка приврал, но таверна и впрямь нашлась. Было в «Приюте Велота» что-то от вивекского «Черного шалка» — паломники обоих полов с золотыми трилистниками на шапках, суетливые местные выпивохи; авантюристы; мастеровые, пришедшие пропустить чарочку. Вот только в Молаг Маре сквозила изо всех щелей непонятная тревога, и те, кому бы давно находиться в пути, медлили, заполняя таверну, так что хмурый хозяин едва отыскал для гостьи свободную комнату.

Отпер полукруглые двери, вручил Аррайде тяжелый ключ. Выслушал просьбы насчет обеда и горячей воды и, сухо поклонившись, ушел.

В комнате со стенами и сводами серого ноздреватого камня и единственным и привычным уже ярким пятном на прикроватной консоли — томом «Утешение в молитве» — ничего особенного не было. Зато воды хозяин не пожалел. Его намек, что можно спуститься в общественные бани на уровне каналов, остался без ответа, и данмер прислал Аррайде двух дюжих парней. Они закатили в комнату тяжелую кадь и по верхнюю кромку наполнили водой. От кади пахло распаренным деревом, по поверхности плавала сероватая пена. Наемница заперла двери изнутри, оставив ключ в замке, разделась и влезла в воду. Та доставала до шеи и была в меру горячей, кадь оказалась удобной и просторной, и Аррайда задремала в ней, едва начав расчесывать до хруста вымытые волосы. Гребешок выскользнул из ладони и с плеском ушел на дно. Наемница вскинулась, выбралась из кади, замоталась в одеяло и вытянулась на серой сырой постели, не обращая внимания на попискивание крысы в углу и шаги в коридоре. Спала Аррайда крепко, но недолго. В двери постучали, воду вычерпали, кадь выкатили и принесли обед. Девушка без аппетита поковырялась в каше, сдобренной вареньем из коммуники. Запила ее кислым вином и стала приводить в порядок снаряжение.

За такими монотонными занятиями, как полировка клинка и рихтовка наруча, Аррайда успокоилась, и ее вновь потянуло на люди. Возможно, это желание было бы не столь сильно, возвращайся она из Холамаяна, тайного укрытия жрецов-отступников, на баркасе «Полосатом», а не в одиночку по пепельной степи. Но еще прежде договорилась наемница встретиться на исходе луны с Черримом в Молаг Маре, и не стала делать крюк через Эбенгард.

Перво-наперво Аррайда взобралась к высоко подвешенной лампе и прицепила к ней сумку-невидимку с утраченными пророчествами. Судя по количеству пыли и паутины, протирали лампу нечасто, так что документам ничто не угрожало. Аррайда тоже постаралась не оставлять следов. Сказала быстро и испуганно взбирающемуся по паутинке паучку: «Я твой дом не трону, не надо меня бояться». И покраснела.

Ну вот, совсем одичала в одиночестве, если с паучком разговаривает. Девушка мягко, практически бесшумно спрыгнула вниз.

Полный доспех она решила не надевать, натянула бахтер с подстежкой, взяла нож и «Погибель магов». Заперши комнату, поднялась в полутемный обеденный зал «Приюта» и нашла себе местечко у стены, устроилась за столом. Ей подали мясо с овощами и подогретый флин. Проводя в тарелке ручьи из кровавого, остро переченного соуса, Аррайда оглядывала закопченные своды… Подпирающие их столбы, резьбу на изогнутой стойке и каменных столешницах… Коптящие масляные светильники. Болтающих и жующих посетителей… В углу напротив паломники оживленно шумели, сдвигая столы. Наемница протолкалась между ними и оказалась лицом к лицу с миниатюрной данмеркой в линялом плаще, послужившей источником суматохи. Та коротко, исподлобья, зыркнула на Аррайду и отвела глаза. Скинула плащ и легко вскочила на стол. Рокотом висящего на поясе барабанчика из толстой шкуры гуара привлекла к себе внимание.

Посетители жадно уставились на узкую голову с рыжей челкой и тощей, мечущейся косой. Нагие руки и плечи; едва прикрытую тканью грудь. Черный жесткий лиф, переходящий в узкую юбку с разрезами, сквозь которые то и дело мелькали крепкие голые ноги.

Танцовщица расставила руки, и по серой коже словно прошла волна — от кончиков пальцев правой до кончиков пальцев левой. И назад. И снова. Без капли магии — но это казалось чудом. А потом, чуть слышно постукивая пяткой, изогнулась так, что груди сосками уставились в зенит, и плавно завертелась вокруг собственной оси. При этом руки плясуньи продолжали двигаться, точно плетя невидимое кружево, и смешно подпрыгивала рыжая коса.

Толпа колыхалась, причмокивала, топотала в лад, дергала головами и встряхивала плечами, захваченная зрелищем. А девушка, распрямившись, наконец, выбивала по каменной столешнице замысловатый ритм, розовые пятки так и мелькали, и изредка от удара локтя или шлепка ладони взрыкивал барабанчик.

Аррайда нахмурилась — ей вспомнилось отчего-то: такой же рокочущий звук барабанчика из шкуры гуара успокаивал больных в Корпрусариуме. Танцовщица как-то разглядела в полутьме ее сведенные брови; насмешливо окликнула:

— Эй ты, чего дуешься?!

Кое-кто из зрителей обернулся к Аррайде. Из тесной, потной толпы бросили «нвах» — вполголоса, но все равно обидное.

Наемница вывернулась из давки, вернулась к недоеденному рагу, к мыслям о Кае, в которые убегала, когда становилось особенно плохо. Хотя сейчас вроде особенно плохо не было?

Коротко взглядывая поверх голов, она видела на столе плясунью, маслянисто взблескивающую под светильниками серой кожей. Наконец та то ли устала, то ли наскучила танцем, скользнула вниз. Барабанчик сменила лютня.

Какое-то время данмерка настраивала ее, на пробу перебирала струны, а потом запела. Голос оказался громким и удивительно чистым.

«За спиною полки, словно два крыла.
Ветер треплет шатры.
Словно бешеный конь,
Закусив удила,
Гонит пепел с Красной горы.
А ведь я бы прошел
И огонь, и лед,
Я бы злые сны одолел.
И разорвал — если б ты помог —
Нас разделивший Предел.
Это была та же песня, что напевал лодочник в священном граде Вивеке. Аррайда узнала ее с первой ноты. Песня прошла по сердцу — морозом по коже, скрипом ножа по стеклу. Должно быть, то же переживали сейчас слушатели, представляя себя Нереваром.

Но места нет
Для святой любви,
Где сходились пламя и сталь.
От удара меча
Пусть утонет в крови
Дружба наша, как встарь.
И как красная пыль
Ни сечет лицо
И как ни ярится мгла —
Палец до крови сжимает кольцо —
Все то же…»
Певица закашлялась, резко оборвав мотив. Ей протянули кружку с мацтом, добродушно похлопали по спине.

А наемница припомнила вдруг ясный, с легкой хрипотцой, тенорок Дивайт Фира: «…кольцо „Луна-и-Звезда“. Точнее, „Единый-народ-под-Луной-и-Звездами“. Все телванни давным давно об этом знают и могут рассказать. Если ты их разговоришь, конечно». И наемнице показалось, что вовсе не случайно подавилась певунья на полуслове.

Посетители таверны загомонили, затопали:

— Звездочка, еще! Спой еще, Пикстар! Эту же!

Аррайда вскинулась, как при звуке боевого рога. Насторожились и «вечные стражи» в зеленых доспехах из самородного стекла, до того бодро поглощавшие жареное мясо в венце из пепельных бататов и зелени и, казалось, не принимавшие во внимание все остальное. Встали и слаженным движением протиснулись к девчонке, но еще прежде наемница жестко ухватила ее за корень косы. Танцовщица попыталась достать пленительницу ногой. Та в ответ пнула ее под зад и заломила руку.

— Отпусти ее, — сказал страж сурово. — Это еретичка, враг Храма, она пойдет с нами, чтобы получить по заслугам. Костер для таких…

Толпа сдержанно загудела, не пытаясь, однако, вмешаться. Слово «Храм» было здесь священным.

— Нет, — чуть ослабив хват, коротко отозвалась Аррайда.

— По какому праву?

— Это беглая рабыня из Сурана, — наемница дернула ртом. — Хочу получить за нее награду.

— Она врет! — девчонка дернулась и застонала. Похоже, рабской участи она готова была предпочесть Орден Дозора и костер.

— У меня договор с госпожой Дезель.

— Да кто ты такая?

Аррайда стряхнула рукав рубахи и, точно верительную грамоту, сунула стражам в нос рубец от ножа Сарети и печати гильдий на распахнутой ладони — радуясь, что не надела наручи, и сейчас на глазах у всех не старается сдернуть левый, кряхтя, потея от неловкости и досады, путаясь в пряжках и ремешках.

Вечные стражи, переглянувшись, кивнули, мгновенно успокаиваясь:

— Рады знакомству с вами, госпожа. Нужна помощь?

— Я справлюсь, спасибо, — отозвалась наемница, пытаясь понять, узнали ли они ее или хватило знака кровничества, тройного вензеля Триединых и печати Гильдии Бойцов. Похоже, все-таки узнали. Правый хохотнул:

— Нисколько не сомневаюсь.

Левый двинул напарника кулаком в латной перчатке в бок, кираса загудела.

— Простите его, госпожа.

— Все в порядке.

Посетители таверны, вытягивая шеи, жадно пялились на рубец. Аррайда быстро обдернула рукав.

— Дом Редоран… кровник… — гудело, точно шмелиное гнездо в сухой траве. Кто-то поглядел на Звездочку и беспомощно пожал плечами. Она алым гневным взглядом обвела таверну и до крови прикусила губу.

— Что ты со мной сделаешь?

— На нее стоило бы надеть рабский наруч. Отвести к кузнецу? — поинтересовался один из вечных стражей.

— У меня в сумке в комнате… ладно, — кивнула Аррайда.

— Мы вернем ее через четверть часа, ждите здесь, госпожа.

Стражи учтиво склонили головы. Силач в зеленой броне подпихнул девушку-данмера к выходу. Второй пошел за ним. Таверна продолжала гомонить, понемногу успокаиваясь.

— Потаскуха Дезель из Сурана, надо же!

— Кто бы мог подумать!

— А как пела!

— Ну, да… пусть не смеет имя героя трепать!

Столы снова раздвинули, посетители нехотя вернулись к выпивке и еде. Пара данмеров в простых коричневых плащах шепталась в углу, поглядывая на Аррайду. Она сощурилась в их сторону и лениво передвинула меч. Шептуны заткнулись.

Наемница покрутила головой. Все равно эти двое не осмелятся напасть на нее на людях. А потом подоспеет Черрим… Вдвоем с катай-ратом они пол Молаг Мара снесут, и ничего им не будет, кроме радости.

Аррайда глубоко вздохнула.

Подскочил трактирщик, стал суетливо протирать перед ней и без того чистый стол. Его услужливость раздражала, и Аррайда спустилась к себе, договорившись, чтобы рабыню приведут туда же.

Вечные стражи с девчонкой нагнали ее в коридоре. Вид у певицы был неважный: одежда и волосы в беспорядке и лиловеющий синяк под глазом.

— А не дерись с профессионалами, — пояснил громила, равнодушно поводя бронированными плечами и подавая наемнице ключ от рабского наруча.

— Я не рабыня! Как вы смеете! — певица всхлипнула и скованной рукой утерла распухший нос. И заговорила быстро, хлюпая и икая: — Почему вы меня ей вернули? Почему ей верите, а мне нет? Кто она такая? Содержанка чинуши навроде Курио, «моя пышечка»?! Я найду поумнее вас или попродажнее и вывернусь опять, и тогда…

Вечный страж встряхнул ее и обратился к Аррайде:

— А ведь я сперва не поверил вам, госпожа. А шлюха Дезель и есть!

И снова встряхнул актрису:

— Не все продается и покупается, запомни. А вы уж поосторожнее с ней, госпожа. Связывайте, когда станете спать ложиться. А лучше поскорее спихните с рук.

— Спасибо.

Наемница отперла двери, подождала, пока девчонку усадят на табурет и уйдут. Та всхлипывала, вытирая ладонями замурзанное личико, взглядывала косо и зло. Казалось, еще мгновение — и кинется, целя ногтями в глаза.

От наблюдений Аррайду отвлек гостиничный слуга. Выкатив алые глазищи, дрожа, выпалил с порога:

— Госпожа, вас тут домогается какой-то кот, и лучше бы вам выйти, пока…

— Домогается, — Черрим вломился в комнату и оглушительно фыркнул. — Слова научись выбирать, деревенщина.

И заключил Аррайду в объятия.

— Это что, твой половой коврик? — хриплым сопрано уколола рабыня-данмерка. — Матроны телванни берут таких в постель вместо жаровни или нагретого кирпича. А если зверолюд не удовлетворяет их, вспарывают ему живот и греют в кишках ноги.

Бойцовый кот через плечо подруги сверху вниз посмотрел на девицу:

— Где ты подцепила эту мерзость, сестренка? Ума с наперсток, а самомнение так и прет. Кто она такая?

Рабыня вскочила, вытягиваясь во весь невысокий рост:

— Это кто вы такие?! Почему меня вернули тебе? — указала она на Аррайду. — Я думала, стражи просто повод нашли, чтобы забрать меня втихую, чтобы толпа не вмешалась! Чья ты посестра в доме Редоран?! Венима? И что будет со мной?

— Я отвечу, если ты заткнешься, — ответила Аррайда зло, оборачиваясь к ней. — Я выведу тебя из Молаг Мара, и катись на четыре стороны. Мой побратим — не Болван… Болвин Веним, а Атин Сарети.

Глаза рабыни полыхнули. Она отскочила, обвиняюще наставив палец:

— Ты Аррайда! Та, что разбудила спящих в Альдруне! Но это вранье! Ты не могла! Кому, как не мне, знать все эти легендарные преувеличения!

Черрим набычился, глаза обратились в щелки с золотой лавой:

— Это почему это не могла, а?! — пророкотал он, как готовый извергнуться вулкан.

— Потому что! — взвизгнула рабыня. — Потому что она не Нереварин. Нереварин — я!

Паломники. Молаг Амур

— Откричались? — Аррайда гневно посмотрела на того и другую. — Тогда ждите меня здесь.

Она добыла Звездочке кувшин ледяной воды для умывания и вытрясла с трактирщика ее вещи: барабанчик из шкуры гуара, лютню и несколько мелочей в походном мешке. Трактирщик клялся Триедиными, что ничего не пропало. И все время, пока ходила по коридорам и сворилась с хозяином «Приюта», Аррайда чувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Но, должно быть, следившие выбирали другое, более удобное время и место, потому что сейчас им явно не везло: по коридорам то и дело кто-то шел и пробегал, да и в гостевом зале народу только прибавилось. С другой стороны, профессионалу удобнее действовать в толпе, ткнуть ножом в бок и исчезнуть, пока жерта не поняла еще, что мертва, а остальные, которые терлись рядом — что же такое случилось. Но те двое, в простых коричневых плащах, во-первых, дали себя заметить, так что вряд ли это профессиональные убийцы Мораг Тонг; а во-вторых, нападать не спешили. Возможно даже, в их цели не входит кого-либо убивать: соглядатаи Храма или простые воздыхатели актрисы-данмерки. Или тоже охотники за рабами, которых наемница обошла на повороте. Она скорей досадовала на них, чем боялась.

Пока Звездочка успокоенно копалась в вещах, Аррайда спросила у нее об этих двоих. Актриса мрачно буркнула, что представления не имеет. И не похоже было, что врет. Черрим же сощурился, приняв сведения во внимание, и заторопил Аррайду. Они поднялись наверх, отдали хозяину ключ и вышли на храмовую площадь, теперь почти безлюдную, потому как разгулявшийся ветер гудел и позванивал в вывесках и завивал на каменных плитах красную пыль. Пригибаясь, закрывая лица плащами, все трое нырнули в наклонную галерею, чтобы спуститься на мостик, ведущий через оборонительный ров из Молаг Мара, как сходни замершего у причала огромного корабля.

Из тени нависающих ярусов подались навстречу знакомые фигуры, одетые в легкую броню, волоча за поводья ездовых гуаров. Из-под личины конического шлема раздался ворчливый голос могучей северянки Велвы:

— Ну, наконец-то вы. Черрим, тебя только за смертью посылать.

Аррайда повернулась к хаджиту:

— Ты что, весь отряд притащил?

Боец со звоном хлопнул себя по золотой удоспешенной груди:

— Не, только самых умелых.

Аррайда невольно улыбнулась. Среди дюжины рабов, спасенных в Андасрэте, и Черрим, и она выделяли четверых. Детинушку-редгарда Джофрея с носом-картофелиной и такими широченными плечами, что кузнецы только ахали, подгоняя на него доспех. Хрупкого светленького бретона Габриеля, под водительством Эдвины становившегося опасным боевым магом. Босмера Зайчика с пузиком и ушками, торчащими над скромной лысинкой. Чуть что, краснеющего, аки девица — однако умелого лучника и следопыта. И северянку Велву с тяжелыми льняными косами и тяжелой секирой, заброшенной сейчас за спину.

— Погляди, какого красавца мы для тебя купили, — гордо сказал хаджит. — И давай, переодевайся.

Зайчик счел его слова знаком и подвел полюбоваться верхового. Аррайда перевидала многих гуаров, и не самых худших. Особенно хороши были выбранные степняком Хассуром Зайнсубани для поездки отряда в Уршилаку. Но этот — обладал поистине выдающимися статью и красой. Широченные грудь и спина. Могучие задние лапы с внушительными когтями. Остойчивый, массивный в основании хвост. И тонкий коричневый узор по снежной чешуе. Восхищенние наемницы пришлось зверюге по вкусу. Гуар потерся башкой, едва не сбив ее с ног. Волосы встали дыбом от мощного дыхания. А пряный запах шкуры заставил расчихаться.

Аррайда отодвинула от себя зубастую морду и перевела взгляд на бахтер в лапах Черрима. Судя по листвяному узору на черном — ее собственный, подаренный советником Дома Редоран Атином Сарети.

— Та-ак… — протянула сердито. — В эбонитовых доспехах и на белом гуаре? Ты еще глашатая вперед пусти, чтобы мое имя выкрикивал.

— Пфэ, — сказал Черрим. — Богатый паломник возвращается с горы Канд… Или идет на гору Канд. В зависимости от направления, которое мы выберем. Зато гуар у тебя самый резвый, и защищена ты будешь надежно. Я обязан заботиться о твоей безопасности. Я слово Эдвине давал, и собираюсь его сдержать.

Аррайда кивнула, соглашаясь с его доводами. Особенно, насчет магички Эдвины.

Друзья помогли наемнице очень быстро облачиться в узорчатую лилово-черную броню, а старую растолкали по чемоданцам. Только шлем она пока не стала надевать, повесила, точно ведерко, на запястье.

Хаджит-боец взмахнул лапой, призывая к вниманию.

— Так. За нами поедут двое. Если не больше. Типы неизвестные и, как видно, неприятные. Так что ушки держим на макушке. И опасность чувствуем шкурой, и спиной.

— А может, лучше заклинание поиска сущности запустить? — виновато спросил Габриель. — У меня шкуры нет.

— Ну запусти, запусти, — хаджит величаво расчесал когтями усы. — А ты…

Данмерка не стала его слушать. Отобрала у Зайчика повод белого гуара. С ловкостью бывалой акробатки вскочила на высокое седло между тюками и барабанчиками.

Черрим сердито прижал уши к голове и резко дернул актрису за ногу. Перехватил, пока не упала, не дал ногтями вцепиться в лицо.

— Пока идешь с отрядом, как бога, слушаешь госпожу Аррайду или меня. Или останешься здесь, а ключ от рабского наруча в ров к шармату выкину. Уяснила?

Данмерка полыхнула глазищами, но через короткую паузу кивнула.

— Поедешь с Зайчиком, он самый легкий из нас, — Черрим указал на босмера. Данмерка послушно заняла место за спиной плешивого. Зайчик заерзал.

— Да пусть бы она на том гуаре осталась, — сказала Аррайда тихо. — И ехать-то всего ничего.

— Ну уж нет. Таких учить надо сразу: пока на шею не сели и ножки не свесили.

Черрим одарил Звездочку недобрым взглядом и вновь обернулся к подруге:

— Ты, я вижу, устала, на ногах не стоишь.

— Я-а? — от неожиданности Аррайда хватанула пыли и стала откашливаться и отплевываться, нагнувшись и хватаясь за грудь.

— Говорю же: не стоишь, — хмыкнул Черрим удовлетворенно. — Давай-ка со мной поедешь. До «блохи» только. Пока в себя не придешь.

При этом он так усиленно подмаргивал и дергал веками, что воительница разглядела это даже сквозь песчаную бурю. Согласно наклонила голову. Хаджит вскочил верхом, без малейшего усилия поднял Аррайду со всеми доспехами и усадил перед собой. Наклонился, обдав терпким дыханием:

— Слушай, мне поговорить с тобой нужно. Эта девица…

Аррайда понимающе кивнула.

— Что будем с ней делать?

Под рокот барабанчика и звонкие понукания отряд тронулся. Тополя гнулись под сильным ветром, бросая листья и ветки на мощеную дорогу, Габриель то и дело натягивал на шлем так и норовящий улететь капюшон плаща. Зайчик гикал и постукивал в барабан. Гуары икали, шлепая лапами в крутящейся пыли. Джофрей оглядывался, высоко прикрываясь краем плаща, а Черрим махал ему: мол, езжай, у нас все хорошо. Велва двигалась последней, шагов на шесть поотстав, сердито щурясь под секущей мглой.

— Эту девку нельзя отпускать. Если она где из злобы или мести заикнется о твоем нереваринстве… С каким удовольствием я бы утопил ее саму во рву, не только ключ! Эх! — выдохнул Черрим досадливо. — Давай, рассказывай, где ее нашла.

— …Скорее о своем праве первородства проболтается первым встречным, как вот нам с тобой. Ведет себя, как последняя дура! — довершила Аррайда историю. — Может, при своем нереваринстве она чувствует себя неуязвимой? Я тоже чувствовала — пока не вляпалась в Иллуниби. А еще, чтобы предостеречь от ошибок, у меня были вы и…

— Кай? Этот старый пройдоха, любитель лунного сахара? Ты все еще не можешь забыть его?

— Да. Я его люблю.

Красная пыль, летящая вместе с ветром, заставляла кашлять, резала и выжимала слезы на глаза. Или хотелось плакать совсем не из-за нее?

Аррайда сердито дернула головой.Внутренней стороной перчатки провела по лицу и насадила на голову шлем.

— Я еще не получила сведений о Пикстар. Так что не знаю, та самая это, с Альд-Редайнии, на которую охотился Храм, которую считают мертвой, или так, прикидывается. Или просто тезка, которой… моча в голову ударила, — выразилась наемница прямо. — Я хотела бы за ней понаблюдать. У данмеров возраст так просто не определишь…

— Ох уж эти данмеры!

«Чванливые ублюдки», — писалось на кислой кошачьей морде.

— Все данмеры разные. Ты же сошелся с Сул-Матуулом.

— Он воин, я его уважаю.

— Понятно.

Черрим запыхтел.

— Или в самом деле глупа, как пробочник. Или весьма ловко прикидывается глупой. Зная твой характер, защитница, ты не вмешаться не могла. И теперь чувствуешь себя за нее в ответе. Чем она беззастенчиво пользуется. А если встреча неслучайна, то гнать ее отсюда немедля.

— Лучше оставить. Лучше известный враг, чем незнамо кто, — рассудила Аррайда. — И вообще, мне теперь ото всех шарахаться?

— Шарахаться — не шарахаться, а смотреть в оба. Особенно, за теми, с кем раньше дела не имели.

— Тогда она тем более должна быть под рукой.

— Ясно. Удержим с нами под благовидным предлогом.

— Угу. Осталось только предлог этот выдумать, а мне ничего в голову не идет.

Черрим повертел башкой:

— А мне идет. Силтстрайдер мы проехали, и где его в этой мути искать… Кстати… Судя по твоей цветущей… гм… лицу, ты добыла то, что хотела.

Аррайда пошевелилась, поддернув ремень сумки на плече.

— Правда цветущей? Ага. Добыла. Только, боюсь, кому-то это не очень понравится.

— Значит, тебе нужно попасть к уршилакам как можно скорее?

Она кивнула.

— Мгм… — протянул Черрим. — Тогда самое простое — на «блохе» через Вивек, Балмору и Альдрун до Хуула, а там нанять лодку. Это если весь отряд с собой не тащить. Только… — он помялся, — одна загвоздка, поиздержались мы.

Аррайда прикинула свои запасы, неуверенно протянула:

— Ну-у, на вас бы у меня еще хватило. Но только без гуаров.

— Нет, нет и нет, — возмутился хаджит. — Не для того мы самых лучших выбирали, чтобы здесь бросать. Ну, и одну тебя теперь точно не отпустим. Мало ли от кого придется отбиваться. Ты девушка видная. Разошлют приметы…

Воительница тяжело вздохнула. Задумалась, припоминая карту.

— Тогда едем вдоль берега через Суран, а потом на север. Хотя можно и мимо горы Канд, а потом через перевал к форту Лунной бабочки. Кто его знает, возможно, чем более дикая степь, тем для нас безопаснее.

— Через Суран, — решился кот. — По дороге есть старая данмерская крепость, Теласеро. Возможно, в ней мы чем-нибудь разживемся. Тебе же войско собирать, я так понимаю?

Ну вот, и этот о войске, подумала Аррайда с тоской. Кажется, все всё решили и определили за меня.

— Краем уха я слыхал в гильдии бойцов, что где-то там потерялась ученая дама Зондааль из Шиммерена. За нее тоже обещана хорошая награда. Вечно эти ученые дамы ищут приключений на свои зад… кхгм. Ладно!

Подогнав гуара, Черрим объехал остальных и заставил свернуть к обочине, оставив на страже Велву.

Всадники спешились, частично прикрытые от бури могучими боками верховых. Джофрей и Габриель по слову Черрима растянули над головами плащ, бретон засветил магический огонек над картой, которую бойцовый кот вытащил из сумки на поясе. На ткани грубо, но в целом точно был прорисован Вварденфелл. Черрим ногтем указал на южную оконечность острова, заставив сосредоточиться на маршруте.

— Мы тут посовещались, и я решил. Но еще раз хочу выслушать ваше мнение, — хаджит дернул бархатным носом. — Мы можем углубиться фоядами вот сюда, мимо горы Канд к северу, прогуляться по пепелищам и вдоль озера Амайя и свернуть на запад, к форту Лунной бабочки. Мне это не нравится. Как думаете, чем?

Джофрей потянулся почесать курчавую голову, но вовремя вспомнил про шлем, и просто засунул большие пальцы рук за пояс.

— Моровые твари, — пробормотал он. — Чем дальше на север, к Красной горе, тем они опаснее и активнее. Нас не так уж много, чтобы ввязываться в бой, а уклоняться не всегда получится. И заразу можно подцепить. Легко.

Хаджит довольно кивнул.

— И еще, — подал голос Зайчик, — торговцы жалились в Молаг Маре, что караваны прямым путем на север не водят. Или идут в обход, — он провел пальцем вдоль береговой линии, или вовсе сидят дома. Капец торговле.

— И телванни… так и лезут, — робко вмешался Габриель. — Так рвутся оттяпать редоранские земли, будто не понимают, что стычки с Дагот Уром им первым боком вылезут.

И постучал согнутым пальцем по лбу.

Черрим с ухмылкой поглядел на Аррайду.

— Vox populi — vox dei. Пытаемся отыскать побережье и вдоль него движемся на Суран. А здесь свернем к северу, — еще одно движение когтем, — к Теласеро.

И повернулся к воинам:

— Вы забыли еще такую «мелочь», юноши, как участившиеся пепельные бури. У моря есть шанс продышаться, а в горах придется пережидать. Наши же запасы, между прочим, не безграничны.

— Охота? — пискнул Зайчик.

— В бурю? — покивал головой котище. — Ну-ну.

И тут подала голос Пикстар. Зашипела, как клубок разъяренных змей. Редгард Джофрей уронил карту. Волшебный огонек метнулся к хозяину и погас. И только глаза данмерки светились раскаленными угольками под плащом.

— Убийцы! Предатели! Вы не посмеете продать меня Дезель! Я Нереварин! Азура отомстит за меня!

Она закашлялась, охрипнув от собственного крика. Черрим подхватил Пикстар за шкирку и встряхнул.

— Все сказала? Аррайда, дай ключ.

В два движения он разомкнул на руке данмерки рабский наруч и вместе с ключом сунул его в сумку при седле.

— А теперь катись, — и легонько пнул певицу коленом. Она упала от неожиданности, утопив руки в пыли. Черрим поднял и отряхнул карту.

— Поехали!

Парни топтались и виновато моргали. Зайчик не выдержал первым, помог Звездочке подняться, отряхнул, и удостоился тычка под колено. Теперь пришлось поднимать босмера.

— Добрая ты, — пробормотал он обиженно, карабкаясь на гуара. Данмерка заняла место позади него.

— Вы не посмеете от меня избавиться! Я…

Бойцовый кот, громко фыркнув, подвел Аррайду к белому гуару и, усаживая в седло, продолжал пыхтеть, словно сдерживая смех.

Наемница наклонилась к нему, сказала быстро:

— Да пусть будет Нереварином. Пусть хоть горшком назовется, лишь бы в печку не ставили. Я за титулами не гонюсь.

— Да уж, — икнул Черрим, — проблем от нереваринства больше, чем пользы. Судя по этой девице и охотящимся на нее Вечным стражам. Более того, и без них там хватает охотников. Но без этого звания многие не захотят с тобой говорить. Ты что, сдаешься?

— Я-а?

— Ну ладно, ладно, я пошутил.

Аррайда, втянув в себя воздух, прикрыла глаза.

— Я просто должна остановить Дагота. Вот и все.


Море они нашли относительно легко. Редгарды способны почувствовать его где угодно, бретону Габриелю помогла его магия, а Зайчику и Черриму — исключительный нюх, который не смогла отбить даже пепельная буря. Которая, кстати, почти сразу и закончилась, стоило им оказаться на берегу. И они поехали у кромки прибоя, все так же внимательно поглядывая по сторонам, стараясь учуять возможных врагов и успеть занять оборону прежде, чем те станут атаковать.

Ночь отряд провел на небольшом островке, отдаленном неглубоким проливом от берега. Волны захлестывали скальное основание, но чуть подальше была высокая площадка среди камней, которой не касался прилив. Сухие водоросли и плавник отлично сгодились для устройства спальных мест и для костра.

Гуаров накормили и разместили с подветренной стороны. Поужинали сами. Джофрей устроился наверху плоского камня сторожить, могучая Велва, пыхтя от раздражения, потянула мыть посуду. Звездочка, наставив уши, бродила по берегу, делая вид, что никому ничем не обязана.

— Эта зверюка мне пол жизни отъела, — плаксивым голосом жалился Зайчик остальным, указывая пальцем через плечо. — То пою, то сказки рассказываю, а она вздыхает и молчит. И жует. Никакой тонкости в душевной организации.

— Он ей проповеди Вивека читал, — наябедничал Габриель. Воины заржали. Совсем немногим, изучившим эти проповеди целиком, удавалось остаться в здоровом уме и тверезой памяти. Но гуар оказался скотинкой, на голову крепкой. Труды святого Вивека ему не навредили. Разве что, он предпочел бы не слушать их в пересказе Зайчика, а саму книжку пожевать. Сравнить на практике, что вкуснее: наука или трама.

— А что? — загорячился босмер, нервно подергивая трепещущеее ухо. — Будет гуаром-философом. Вторым на весь Вварденфелл.

— А первый кто? — заинтересовалась Аррайда, вытягиваясь на подстилке и закидывая руки за голову.

— О-о… Ролли-гуар. Мы встретили его по дороге к Вивеку, — Зайчик поднял на командира незамутненные голубые глаза. — Там, где дорога выходит на мост к Кварталу Чужеземцев. Там еще такой дивный золотой канет! И вот, в этом канете нам встретился Терис Раледран, он возит ткани к Агриппине Кереннии в ее лавку в квартале Чужеземцев. На этом самом Ролли.

Зайчик поворошил в костре веточкой, проверяя, испекся ли пепельный батат.

— Всем гуарам гуар! Видели бы вы его широкий лоб. Благородную посадку головы. Его скромно поджатые передние лапы и изящный изгиб хвоста! Можно подумать, что сам Вивек в его смирении обратился в гуара… как это… — он перебросил из ладони в ладонь закопченный плод. — «Здесь Лорд Вивек повстречал бедного фермера, у которого издох гуар. Без этого гуара фермер не мог собрать урожай муска, чтобы обеспечить свою семью и деревню. И тогда Лорд Вивек сбросил свои изящные одежды и в поте лица трудился в поле, подобно быку, пока весь урожай не был собран».

— Поля Кумму, надпись на алтаре Смирения, — уточнил Габриель. Черрим выразительно зевнул:

— Вы, двое, смените Джофрея. Разбудите меня через два часа.

Бретон с босмером переглянулись и полезли наверх. Черрим устроился рядом с Аррайдой, накрыв ее и себя плащом. Зашептал на ухо, светя в темноте золотыми глазами:

— Я подумал. Очень выгодно иметь двойника, пусть привлечет к себе внимание, а мы тихо сделаем дело.

Почти беззвучно хмыкнул:

— А то может, отправим ее к Даготу на непрактичной синей тарелочке с каемочкой, и пока он будет разбираться, Нереварин она или где, скоренько его прикончим?

— Знаешь, я уже думала об этом, — произнесла Аррайда с каменным выражением лица. — Выдать себя за друга. Прийти под Красную гору и вызвать Дагот Ура на поединок. Или так прибить. Но, боюсь, после всего, что я сделала, он не поверит в дружественность моих намерений.

Хаджит пощипал шерсть на подбородке:

— М-да-а…

— Это становится любимым твоим выражением.

— Не язви, сестренка.

— Большая армия уже навернулась на этом, — продолжила она тихо. — А шармат будет ждать от нас проторенного пути. Все эти пепельные трупаки и упырь, и даже Дагот Гарес — это прощупывание, проверка. Соглядатаев будет становиться все больше, и не каждого мы сумеем обнаружить и устранить. Нужно отвлечь Дагота от наших истинных планов. Если мы станем собирать войско, он должен думать, что это войско пойдет не против него.

— Или пойдет, но не там.

Кот захрюкал.

— Помнишь место, где мы провели ночь между Альдруном и Маар-Ганом? Где еще этот пепельноземец целую лекцию по стратегии нам прочитал? Как оно зовется? Что-то, с камнями связанное.

— Бал-Исра.

Хаджит подоткнул подруге плащ.

— Да, верно.

— Советник Атин Сарети предлагал мне землю.

— Эта мысль перестала тебя пугать? — спросил Черрим быстро. — Насчет крепости… неожиданность постройки, удачное место… Помнишь, как там на нас моровые твари лезли? И кто-то еще…

Он какое-то время помолчал, размышляя.

— Мы отвлечем их внимание от Призрачных Врат. М-м, не знаю пока, что это нам дает, но сама мысль мне нравится.

— Удивительно, но мне тоже.

Аррайда улыбнулась и опять легла на спину. В небе над ними висело облако, похожее на крадущегося алита.

Особняк Морвейн. Альдрун

Война Домов для советника Сарети завершилась, но образ жизни он менять не торопился. Привычка к осторожности въелась в плоть и кровь. Так что принимал Атин Аррайду в своих покоях после обычной процедуры осмотра и сдачи оружия. Указал ей на скамью с подушкой, а Неминда и Черрим остались стоять у наемницы за спиной.

Исключая статую-телохранителя, была на этот раз в покоях пожилая, незнакомая данмерка с гордо поставленной головой, резкими, выразительными чертами и сложной прической. На данмерке было шелковое серое платье до пят с костяного цвета вставками — явно очень дорогое, несмотря на свою простоту. Сидела дама, выпрямившись, словно к спине ее привязали доску, руки с выразительными пальцами спрятав меж коленей. А глаза так и горели, переходя с лица на лицо гостей — точно аристократка пыталась залезть им в разум.

После взаимных представлений (Атин назвал даму советницей Брарой Морвейн) она воскликнула, не сдержавшись, выставившись на Аррайду:

— Но это же не она! Не та вульгарная шлюха в красном платье, что была у Болвина на званом ужине!

— Брара, — с нажимом произнес советник. — Я уже говорил вам: это была маскировка! Чтобы спасти Варвура.

— Бедный мальчик. Я рада, что все с ним разрешилось благополучно.

Дама опустила острый подбородок и стала наматывать на палец спускавшуюся вдоль ушка спиральную прядь серебристых волос.

— Я… у меня…

— У Брары… советницы Морвейн есть поручение для вас, сударыня, — Атин учтиво поклонился кровнице дома. — Полагаю, она сама… или я?

— Я сама скажу, Атин! — воскликнула дама чуть капризно, дернула прядь и поморщилась. — Видите ли, Аррайда… или мне стоит добавлять «госпожа»?

Черрим чуть слышно хмыкнул и дернул себя за усы, а Аррайда поспешила уверить редоранскую советницу, что без «госпожи» как-нибудь сумеет перетерпеть. Она чувствовала себя ничуть не более уютно в этом наполненном запахом благовоний кабинете и мечтала, чтобы советница поскорей приступила к делу.

— Итак, сударыня, видити ли… Дело это достаточно деликатное, хотелось бы, чтобы все осталось между нами, и Атин… советник Сарети порекомендовал… сказал, что вы способны преуспеть в нем и сохранить тайну…

Брара беспомощно подняла глаза к Сарети, который самолично наливал сейчас вино в толстостенные стеклянные кубки.

— Я вас слушаю, миледи, — Аррайда учтиво склонила голову, перед тем выразительно скосив глаза на Черрима, чтобы обошелся без шуточек. Котище, обещая вести себя смирно, завел под лоб хитрющие золотые глаза.

— У меня… есть тут особняк, недалеко от Скара. Вернее, был. Мы с Ремасом… моим мужем… мы были счастливы. Пока он не принес в дом пепельный идол. Он радовался, как дитя! Говорил, что ни у кого такого нет, и что мы сможем сразить гостей своими аристократизмом и изысканностью. Но никакого приема не получилось.

Брара скомкала желтое кружево на рукаве.

— Он… изменился… Он стал пугливым, усталым, и синяки под глазами. Он плохо спал и говорил, что ему снятся жуткие сны. Да и мне тоже. Я умоляла Ремаса обратиться к лекарю. А он засмеялся и сказал, что здоров. Хотя сделался похожим на труп. И слуги… они боялись…

Она подняла на собеседников близорукие, растерянные глаза.

— Выпейте, леди Морвейн, — Атин подал советнице кубок с вином, — оно вас успокоит.

— Да, спасибо, — пожилая дама отхлебнула напиток и отставила кубок на подлокотник. — Слуги начали разбегаться. Но мы не догадывались, что происходит. И я… если бы я… — она на миг прикрыла лицо худыми ладонями со вздутыми жилами. — В ту ночь я проснулась от странных звуков. Шорохов, плача и хохота. Ремас лежал на пороге мертвый, а идол… и какие-то существа. Они наполнили дом, как насекомые. Они кричали и махали оружием… И многие стражники пали. Телохранитель вытащил меня наружу, спаслось и несколько слуг, что еще были со мной. А остальные… остались лежать там. И Ремас!

Она глухо всхлипнула и вытерла платком сухие, красные глаза.

— Его тело осталось там. Я призвала на помощь магов, и они запечатали оба входа в дом. И эти чужовища тоже там, до сих пор. Я знаю! Мне снится, как они скребутся и хохочут, и муж зовет меня и просит их унять. Простите, — Брара вскинула башню прически. — Когда Льорос Сарано занялся этими идолами, когда обнаружилось, сколько их в Альдруне, я… промолчала. Я поняла все, но не посмела признаться. Оскорбить память моего мужа, не хочу, чтобы его сочли дураком… или преступником.

Сарети осторожно положил руку на запястье советнцы.

— Не утешайте меня, Атин! — воскликнула госпожа Морвейн. — Но ведь все так и есть! И…

— Чем я могу вам помочь?

Морвейн перевела взгляд на Аррайду, дрогнула ресницами.

— Я хочу, чтобы вы уничтожили этот идол. Не ставя в известность храм. Никого вообще, кроме этого вот узкого круга, — она обвела рукой присутствующих.

Черрим нервно провел когтем по усам:

— Думаете, мы вдвоем справимся?

— Можете взять своих людей. Но, разумеется, они поклянутся молчать. И… у меня недостаточно денег, чтобы им заплатить. Мы выскочили из дому, в чем были.

— Об этом не беспокойтесь, Брара, — бросил советник Сарети. — Я найду способ вознаградить госпожу Аррайду. Впрочем, вы тоже можете ее вознаградить — не деньгами, а добрым к ней отношением. Вас уважают в совете и…

— Я поняла вас, Атин, — отозвалась советница сухо и перевела вопросительный взгляд на наемницу.

— Я это сделаю. Мне нужен план и ключи от поместья.

— Они у вас будут, — Сарети кивнул. — Еще что-нибудь? Доспехи? Оружие?

— Нет, только план и ключи. И возможность поговорить с уцелевшими охранниками и слугами.

— Я распоряжусь, — известила Брара слабым голосом. Аррайда с Черримом вежливо поклонились.


Атин вышел за ними в прихожую.

— Дело в высшей степени деликатное. Брара не может очернить память своего мужа и в то же время опасается проклятия Храма, которым примас Сарано грозит всякому, посмевшему утаить пепельный идол и оставить у себя. Еще тогда, когда Ремас Морвейн погиб, он насторожился. Явление моровых чудищ прямо в городе! Будто и без того у нас мало проблем. А Брара честна, законопослушна, богобоязненна. Она хорошая женщина, мы обязаны ей помочь.

Советник замялся, но все же добавил:

— Я не поскуплюсь, сударыня… не сочтите это оскорблением.

— О крепости спроси, — подтолкнул в бок Черрим, — а то зря, что ли, ходили…

Его золотые глазищи сверкнули тепло и насмешливо. Негоже просить награды прежде подвига. А с другой стороны, столько уже было этих подвигов, что можно и не стесняться. Но, вопреки тому, что собиралась сказать и к чему готовилась, Аррайда выдохнула:

— Почему дом Редоран, известный своим благородством, узаконил рабство?

Словно из резко разжатого кулака, всплыло пыльное солнце над Молаг Маром, каменные ворота рабского рынка и кандальный звон. И яростный крик Пикстар: «Она врет!» Потому что для нее действительно было лучше погибнуть, чем стать рабыней.

— Я так понимаю, на вас оказали влияние «Две лампы», пытающиеся извести рабство в Морроувинде. И эта девица, Звездочка, подозреваемая в том, что выдает себя за воплощение владыки Неревара. Ложное воплощение. Кровнику дома негоже общаться с подобными особами, — сухо высказался советник.

— А с кем мне следует общаться?

Сарети сцепил пальцы:

— Сударыня! Иметь рабов — это исконная привилегия данмеров. Тиберий Септим, подписывая Закон о Перемирии с богом-королем Вивеком, и то не посмел ее отменить.

— Так сделайте это за них.

Карий взгляд скрестился с алым.

— Благородным надо быть до конца, а не только по отношению к друзьям и родственникам.

— Вы обвиняете меня в неблагородстве?

Ничего не стоило промолчать. Вспомнить, как Сарети по-доброму отнесся к ней, как награждал и наградит еще…

— Обвиняю.

Холодная вода поднимается к лодыжкам; охватывает колени; подступает под грудь, обручем сжимает горло. Дождевые капли оставляют на воде вмятины и круги… И вместе с ними падают слова:

— Мне кажется… данмеры стали прокляты не только потому, что предали Неревара. А из-за их чванства и гордыни. Из желания повелевать всеми.

— Что?..

— Вот мой друг, — Аррайда положила руку на плечо хаджита. — Под лохматой шкурой бьется благородное сердце. Но вы же данмеры! Мы все для вас нвах, а зверолюди и того больше звери, меховой коврик у кровати.

Черрим фыркнул:

— Не завидую я тому, кто из меня попытается сделать меховой коврик.

— Ко мне приходила во сне госпожа Азура…

Атин, переломив себя, шагнул вперед, взял Аррайду за руку со шрамом на запястье — знаком принадлежности к Дому Редоран:

— Это граничит со святотатством.

— Но ведь многие данмеры втайне продолжают поклоняться духам предков и исповедовать даэдрические культы. Даже Храм официально признает благих Предтеч, среди которых Боэта, Азура и Мефала. Возможно, желание иметь у себя пепельный идол идет отсюда? — она замерла на миг, пораженная собственной мыслью.

— Я не хочу спорить с вами о религии, сударыня.

— Значит, иди и исполняй? Мы для вас инструмент, хороший лишь до тех пор, пока молчит?

Атин покраснел, а наемница, уходя, бросила через плечо:

— Почему мне приходится метаться туда и сюда, давя очаги пожара, вместо того чтобы уничтожить его причину?

— Войны не выигрывают вот так просто! Нужен лидер, военный совет, четкий план…

— В общем, масса поводов, чтобы ничего не делать и ждать, пока кто-либо это сделает за тебя. Я поняла.


В коридоре она прислонилась к стене и закрыла глаза.

— Я дура, Черрим.

— Ну, есть немного.

Аррайда стукнула кулаком в стену:

— Я поторопилась с этим разговором. То, что для меня ясно, как на ладони… Что бунт спящих, нападения моровых тварей, пепельные бури и идолы — звенья одной цепи, и Дагот держит в руках ее конец… Сарети нужно время, чтобы это осознать и принять.

— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — бойцовый кот обнажил сверкающие зубы. — Пусть советник зреет. Идем к Эдвине.


Глава Альдрунской гильдии магов, забыв про свой статус, кинулась им навстречу, спотыкаясь на крутых ступеньках, и повисла сперва на Аррайде, потом на Черриме. После чего отступила и окинула обоих возмущенным взглядом.

— Ну разве так можно?! — вопрошала она. — Столько дней в отлучке, и ни слова, ни весточки. Явились-не запылились, день торчат в городе, и снова не ко мне!

— А ты откуда знаешь? — подгребая ее под мышку и неся по коридору, пробасил Черрим.

— Да уж знаю.

— Не люблю, когда за мной шпионят.

— Лучше мои люди, чем чьи-то еще. Считайте их негласной охраной. Да поставь ты меня!

Черрим послушался и поставил. Аррайда хмыкнула.

— Значит, за мной три охраны таскаются, как минимум. И все без спроса. Хорошо, еще денег за услуги не просят.

— Да я своим сама плачу, — магичка небрежно махнула рукой. И сняв защитные заклинания, отперла двери в кабинет. — Прошу. Так понимаю, дело касается особняка Морвейн.

— У тебя и в Скаре шпи… свои люди? — уточнила Аррайда. Черрим якобы удивленно хлопнул золотыми очами и устроился на краю широкого письменного стола. Магичка недовольно фыркнула и — уселась рядом с ним, оглаживая любимое синее платье. Синий цвет приятствует работоспособности.

— Ну, просто я умею делать выводы, — заметила Эдвина скромно. — Даже при недостатке сведений.

— Которые прямо от меня тут узнала, — котище сочно захохотал. — Пока ты, Арри, на чучело двемера пялилась.

Наемница демонстративно отвернулась от полного двемерского доспеха, подпиравшего стену. Насупила брови, но промолчала.

— И… я чувствую себя виноватой, что не отнеслась к этому делу с должным вниманием, — черноволосая магичка подняла глаза на собеседников. — Оррент Геонтин упомянул, что запечатал входы в поместье. Это один из членов нашего отделения, бретон, как и я. Он очень талантливый.

— У тебя все талантливые, — ухмыльнулся бойцовый кот. Эдвина надулась.

— Может, надо было сделать что-то еще. Но тут то одно, то другое, то индюк этот с отчетом пристает.

— Требониус? — припомнила имя главы гильдии магов Вварденфелла Аррайда.

Магичка зашипела не хуже масла на огне. Черрим приобнял ее:

— Не горюй. Наш Сжоринг еще хуже. Ваш так просто дурак.

— И советница Морвейн больше не обращалась, и твари наружу не лезли. И стратег из меня никакой. В общем… я чувствую себя законченной дурой!

Черрим с Аррайдой расхохотались. Хаджит похлопал расстроенную Эдвину по плечу:

— Вы как сговорились сегодня каяться. Ладно себя винить. С мором не шутят. Да и мало ли кто из корпрусных тварей засесть там мог и сколько. И в городе нас тогда не было. А потом… тут хватает дверей заколоченных. Люди ко всему привыкают, и очень быстро. Особенно, к тому, чего знать не хочется.

Эдвина тяжело вздохнула.

— Ладно. Кончаем плакать. Зови своего Оррента. Разберемся, какая скотина там засела.

Он почесал пышные баки.

— Возможно, для Дагота это была разведка боем. Тогда бретон твой и вправду отличный маг, раз при бунте спящих ни один оттуда на помощь не вылез.

— Или они друг друга уже съели… с голоду, — все еще дуясь за чучело, буркнула Аррайда. — Сколько они там торчат? Месяц или два?

Черрим сморщил нос:

— Эх! У семи нянек дитя без уха. Редоранская стража, легион, бойцы, маги… А советница Брара, как бродяга, под забором ночует.

— Ох, не верю я в такое счастье, что съели, отравились и сами умерли… — Эдвина пригладила блестящие волосы, прошлась по кабинету и постучала двемерские доспехи по кирасе, вызвав глубокий звук. Под сводами гильдии раскатилось эхо, и буквально через минуту на пороге объявился уже упомянутый Эдвиной Оррент Геонтин. Показался он гостям стеснительным и недалеким. А может, просто на бретона худо влияла несравненная краса его начальницы.

Меры, предпринятые им и его помощниками для того, чтобы корпрусные твари не вырвались на свободу, волшебник описал довольно складно. Поведал, как говорил с перепуганными обитателями особняка и какие звуки слышались из-за запечатанных дверей. Но кто конкретно там засел и сколько, сказать не сумел. Не пепепльные упыри и не маги Шестого Дома — единственное, в чем они могли быть уверены. Поскольку печати с дверей изнутри так никто и не снял.

Эдвина отпустила подчиненного и виновато покосилась на друзей.

— Негусто.

Черрим покрутил башкой.

— И то хлеб. Вы тут подождите план и ключи, девочки. А я пока соберу наших и займемся слугами. Возможно, кто-нибудь что-нибудь существенное вспомнит. У тебя же есть описание этих тварей, Эдвина?

Магичка потянулась к потрепанному здоровенному тому на полке у себя над головой, постаравшись не разронять листы.

— Бестиарий, и даже с картинками. Кто тебя интересует?

— Все! — отрезал Черрим. — Но потом.


Через час в кабинете Эдвины стало не протолкнуться. Кроме нее с Аррайдой набилась туда дюжина воинов — бывших рабов Андасрэта. Кто поскромнее, отирали стены, самые бойкие сгрудились над планами особняка, разложенными на столе и прижатыми книгами по углам, чтобы не сворачивался пергамент. Бретон Габриель играл в гляделки с соотечественником Оррентом, которого госпожа Элберт тоже вызвала на совет. Тут же дулась на всех певица Звездочка — потому что на нее никто не обращал внимания.

Последним объявился Черрим. Он сверкал довольной ухмылкой во все зубы и тряс в ладони звенящую связку ключей. Вместе с ним вошел высокий данмер в простых костяных доспехах редоранской стражи. Он был без шлема, черные с проседью волосы скручены в узел на темени и охвачены лентой цветов рода Морвейн. А лицо было разом смущенное и решительное, и на серых скулах цвели два коричневых пятна.

— Нилос Тальдс, телохранитель советницы Брары, — торжественно представил Черрим. — Он был в доме в ту ночь. И рассказал мне много любопытного. И, кстати, именно он спас жизнь госпоже Морвейн.

Данмер судорожно откашлялся.

Хаджит представил ему остальных и, переместившись к столу, попросил Тальдса рассказывать. Тот наклонился над схемами:

— Так… что тут у нас? А, вот… главный вход и комната для караула, парадная лестница вниз… Два других поста у задней двери и возле люков за уборной… Тут кухня, — он перебирал и откладывал пергаменты, — тут гостевые комнаты, зала для приемов… апартаменты госпожи Морвейн. Всегда трое дежурили в приемной, в ту ночь я как раз обходил посты. А тут, — он замер с устремленным в пустоту взглядом, словно рассматривал то, чего другим не видно, — покои ее супруга, Ремаса. В последнее время стражникам очень не нравилось там дежурить.

Нилос провел кулаком по пергаменту.

— Вот, его кабинет. Идол стоял здесь. Но потом его могли перенести.

Он резко выдохнул. Перетянул наверх из стопки карту Альдруна и окрестностей, разгладил.

— Я никак не мог оставить это дело. Глядите, — данмер указал место, где городская стена фактически смыкалась с горами. — Твари пришли отсюда. Тихо миновали дозорных на площадке, — он отчеркнул ногтем отрог горы, — там караульная башенка. Либо усыпили их магией. Прошли калитку вот здесь — госпоже Браре нравилось ухаживать за плантацией каменевки снаружи, и она калиткой часто пользовалась сама. Да и рабочие предпочитали короткую дорогу. На ночь калитку запирали. Но ключ нетрудно украсть или подделать. Или они могли перелезть через стену в промежуток между патрулями. А дальше… Хозяин сам открыл им заднюю дверь.

На минуту в кабинете повисло молчание. Нилос то сжимал пальцы в кулак, то разжимал их, постукивали пластины латной перчатки.

— Мне кажется, в тот миг, когда произошло нападение, злое колдовство спало с него. И он мужественно погиб на пороге спальни, защищая госпожу. Я никогда не говорил советнице Браре. Мне кажется, господин Ремас совершил это под воздействием идола. И тот ночной мятеж, что потряс Альдрун, подтвердил мои подозрения. Хозяин был одним из спящих. Этот амок овладел и многими слугами и охраной. Мы больше дрались между собой, чем с пришедшими извне.

Темнота, опрокинутые светильники, треск ломаемой мебели и огня, вопли дерущихся… словно тенью повисли над кабинетом, и какое-то время все не решались хотя бы движением разрушить эту тень.

— Спасибо, что вы рассказали нам это, Тальдс, — Аррайда посмотрела на данмера. — Значит… нам придется иметь дело со спящими. Или чем-то похуже. Слишком долго они оставались там, чтобы не измениться, и чтобы их можно было спасти. Разве что доставить в Корпрусариум на Тель-Фир и надеяться, что Дивайт однажды найдет лекарство.

— Корпрусариум? — переспросил Нилос. — Да, я слышал.

— Сколько их могло в доме уцелеть?

— Нас вышло шестеро, я, госпожа Брара и четверо слуг, а всего в поместье было около трех десятков. Слуг и стражи. Так что, вероятно, некоторые из них… еще живы…

Аррайда кивнула.

— Теперь… Вы можете подсказать нам, что пришло с гор?

Эдвина пододвинула на середину стола бестиарий. Нилос, сняв рукавицу и послюнив пальцы, стал листать пергаменты. Выбрал три.

— Пепельный трупак, — Эдвина, склонив голову к плечу, посмотрела на серую фигуру с темным провалом вместо лица на первом. Аррайда скривилась, припомнив встречу с таким в Балморском отделении магической гильдии.

— Магией не владеет, неплохо управляется дубиной.

Тальдс кивнул. Протянул ей еще рисунок.

— Этот, — магичка ткнула пальцем в большеголового силача в набедренной повязке, — раб пепла. С головой у него слабо. Зато швыряется молниями. Опасно, но не смертельно. А вот это, — она пустила по кругу вслед за первыми двумя третий, изображающий верткое полуголое создание с непреходящей злобой во взгляде и вытянутыми когтистыми пальцами, — ловчий корпруса. Так… — она выхватила из стопки четвертый листок. — Если там бегало это, то будут и калеки корпруса.

Пергаменты пошли по рукам. Воины неодобрительно или задумчиво фыркали, кто-то покашлял.

Аррайда посмотрела на Нилоса:

— Это все?

— Других я не видел. Но особняк большой.

— С чем мы еще можем столкнуться, Эдвина? Давай рассчитывать на самое неприятное.

Магичка фыркнула:

— Самое неприятное — Дагот Ур лично.

Со всех сторон посыпались смешки.

— А если серьезно, нам может встретиться вот это, — она отобрала существо в балахоне с маской мортуса — знакомого им по хижине Улин пепельного упыря, — и вот это.

«Этим» было упитанное создание со щупальцами вместо лица, ощетиненное молниями и огненными шарами.

— Ну и урод!

— Тихо! — рявкнул Черрим. — Налюбовались? Внимание!

Хаджит поднял руку, и гул сразу же утих.

— Расклад такой, — он посмотрел на Аррайду. — Идем тремя группами. В каждой три бойца и маг. Эдвина в ключевой, с нами — через главный вход. Геонтин, вы… — бойцовый кот почесал усы, чтобы скрыть наглую улыбку. — Вы так сочно описали нам ваш поход через канализацию, вам и панцири в руки. Не заблудитесь. Поднимаетесь через люк в уборную и этим вот коридором, — котище прикрыл лапой карту, — в главный зал. Там назначаем место сбора.

Он все-таки фыркнул, прикрывая рот лапой.

Оррент мрачно улыбнулся, покосился на начальницу и важно кивнул.

— Габриель!

Светленький бретон вскинул голову.

— Ты идешь через черный ход и кухню. Проходите здесь и здесь, — обозначил когтем черту, — и в главный зал тоже.

И, поймав радостную улыбку белобрысого, уточнил:

— Сера маги! Ваше дело не устроить тут битву с Шором! Ваше дело — вовремя предупреждать бойцов, когда появятся эти фиолетовенькие… сущности.

— Берем с собой сетки, или применяем заклинание паралича, — вступила Эдвина. — Остатки мебели ломать не нужно. Огненная буря только в крайних случаях. И… прихватите-ка по ведру воды. Против пепельных упырей самое оно, — она резко выдохнула.

— А для мордастых?

— А для мордастых годится любое оружие.

Хаджит стал распределять бойцов по отрядам.

— Так, еще слушать сюда. И внимательно. Хари видели и запомнили?

Бойцы выразили согласие.

— Калеки корпруса медленные, но очень сильные. Кому дороги целые кости — в драку с ними не лезть. Запутать сеткой, приложить заклинанием или подстрелить издали. В глаз. Иначе они разве почешутся. Ловчие корпруса, наоборот, слишком шустрые. Действуйте по обстановке, но касаться себя не давайте. Зараза, конечно, к заразе не липнет… — Черрим выразительно помолчал. — Так что если не хотите в Корпрусариум, будьте предельно осторожны.

Аррайда подняла руку:

— Дочь Фира Уупса просветила меня, что на больных успокоительно действует звук барабанчика.

Все тут же оглянулись на Звездочку. Данмерка покраснела:

— Что?! Я, Нереварин, должна стучать тварям в барабанчик?!

Нилос дернулся, но промолчал.

Эдвина красивым жестом поправила блестящие волосы:

— Или вы подчиняетесь приказам, милочка, или… — она кивнула магам-бретонам, — мы прямо сейчас потренируемся на вас в заклинаниях паралича и безмолвия и упакуем вот в эти прелестные… кто трогал доспехи?!

Силач-редгард Джофрей подпрыгнул и, установив двемерский доспех как можно ровнее, сделал вид, что сметает с него пыль.

— Я… буду подчиняться, — Пикстар скрипнула зубами.

Черрим с Эдвиной глянули на Аррайду.

— Пусть идет. В нашем отряде. Сера Нилос, вы тоже с нами. Покажете дорогу.

Хаджит резко выдохнул.

— Отвлекающие отряды! Только отвлекать! Не выходит идти вперед — забаррикадируйтесь. От вас в лоб переть не требуется. И головы сложить тоже. Тяните время, пока мы идол пепельный не уничтожим. При встрече групп две вспышки света в потолок. Если же… мы столкнемся с Даготом лично… с чем-то непосильным, то сигналим общее отступление. Что все разом могут услышать? — он повернулся к Эдвине.

— Заклинание уховертки. Наше — три подряд.

Магичка воспроизвела сигнал. Маги скривились и зажали уши.

— Годится. По этому визгу сразу же альмсивляем. Свитки раздам перед атакой. Еще… Нужны три мага, к дверям снаружи. По уховертке пусть снова их запечатают. Их-то самих не скрутит?

— Я подберу таких, что выдержат.

Хаджит кивнул магичке и строго посмотрел на свою армию. Мечтавшие о великих подвигах поспешно отвели глаза.

— Еще вопросы есть?

Вопросов не было.

— На закате выдвигаемся. Пока все свободны.

Воители повалили на выход, скопившись у двери, и подошедшему как раз сейчас Тьермэйлину пришлось изрядно поработать локтями и плечами, чтобы прорваться против течения. Его желтое лицо, увенчанное хвостатой прической, плыло над толпой, как сплющенная луна, губы улыбались. Наконец, он вырвался на свободу, пристально оглядел Аррайду с головы до ног и заключил в объятия.

— Ох! Как же я по тебе соскучился!

— Лин!.. Ты! Какими судьбами? — набросились на него друзья, дергая, тиская, хлопая по плечу.

— Из Вивека. Силтстрайдером. Застал! Уфф. Я предупредить. Ты же в Вивек не собираешься? — он посмотрел на наемницу. — Не хочешь попутешествовать? И от Альдруна подальше. И от Балморы. И вообще от всех правоверных городов.

— У нас тут особняк Морвейн. А потом разговор о крепости. Нибани Меса ждет только через полмесяца. А что случилось? — забросали его вопросами, Черрим попутно еще махал руками, чтобы поскорее освобождали кабинет. Запер дверь, встал к ней спиной и лишь тогда позволил аптекарю высказаться.

— У меня в Вивеке поставщик, — альтмер присел на угол стола и вытер лоб широким рукавом простой коричневой мантии. — Ауран Френис, аптекарь от богов. Я сдаю ей травы, у нее беру… А, неважно. Она меня попросила о помощи, какой-то гад оклеветал, будто у нее мази просроченные…

Черрим постучал Лина по плечу, призывая вернуться к делу.

— В общем, Арри, в Вивек тебе нельзя. Орден Дозора святой град на уши поставил, у них из Департамента Правды двое сбежали, — альтмер ткнул пальцем в потолок, обозначая местонахождение тюрьмы. — Беспрецедентный случай. И обвиняют в этом здоровилу орсимера и еще одного — в дорогих эбонитовых доспехах. Их как раз в тот день под вечер наверху видели, и вели они себя подозрительно.

Аррайда фыркнула. Тьермэйлин надул губы.

— И вовсе незачем ржать. И доспехи видели, и этих двоих. Я серьезно говорю. В городе обыск за обыском, стражи утроены, и глашатаи, и пергаменты по стенам, сулящие награду за головы. И аресты, и цепляются ко всем ординаторы, аки псы рыкающие. Вот я и говорю: тебе туда соваться не-за-чем. Да-а, совсем забыл, подарок тут для тебя. Как раз в крепости и поставишь.

Тьермэйлин распахнул двери и вернулся, кряхтя, обнимая руками нечто объемистое, завернутое в полотно. Шипеньем отгоняя добровольных помощников, взгромоздил на стол и сдернул ткань.

Это был тот самый букет из дома бронника Гро-Казара — из зеленого самородного стекла, белого и розового кварца и золотой проволоки. Похожий на многоступенчатый фонтан, от широкого основания до стреловидной верхушки раскинувший на крученых проволоках стеклянные и каменные звенящие цветы.

Невольно ахнула восхищенная Эдвина. Черрим с любопытством обернулся к аптекарю.

— Вам тут опытный бронник не нужен часом? — флегматично поинтересовался Лин.

Аррайда рассмеялась. И через минуту уже крепко жала руку богатырю Глорбу, облаченному в богатый доспех из стекла, в тон коже, и крайне серьезному.

Привал. Бал Исра

— А вообще дело по мне. Ходил бы себе и тюкал, — Черрим завел глаза к изжелта-серому небу и мечтательно вздохнул.

— Не натюкался еще, — фыркнула Эдвина. — Между прочим, вы мне так и не рассказали, как добрались от Молаг Мара до Уршилаку, а оттуда до Альдруна.

Хаджит подправил когтем усы:

— Ну, добрались, если до сих пор живы. А назад вообще просто — на лодке до Хуула, а оттуда на «блохе». А гуаров отправили с погонщиками.

— Ну и правильно, — магичка потерла бедро. — Просто ужасные животные, наглые, упертые, вонючие…

Аррайда оторвалась от раздумий и посмотрела на подругу снизу вверх. Даже через личину шлема было ясно, что смотрит мрачно. Но в голосе прозвенела насмешка.

— Это ты о тех животных, что испоганили особняк Брары Морвейн? Полностью с тобой согласна.

Эдвина передернулась.

— Вы, двое, — магичка глянула сперва на Черрима, потом на Аррайду. — Вы нарочно задались целью испортить мне настроение?

— Ну-у, — Черрим раздвинул в ухмылке губы: — Ты первая начала: как съездили да что. Оторвала меня от любимой темы…

— Как ходил бы и тюкал? — Эдвина поискала глазами, чем бы в него запустить, отломила и замахнулась колючей веткой трамы. Черрим ухватил подругу за локти:

— Золотко, лапушка! Ты же знаешь этих провидиц! Никогда напрямую не скажут. «Должно пасть великое королевство». И поди догадайся, о каком из них идет речь.

— Что, так и сказала? — не отступила магичка.

— Нет, — Аррайда задумчиво поворошила угли в костре. — Сказала спасибо за утерянные пророчества и что будет просвещаться, зреть вещие сны и советоваться с духами предыдущих провидиц. И чтобы прежде, чем пройдет лунный цикл, мы не показывались ей на глаза.

— О которой из лун идет речь, она не уточнила, — влез Черрим и стал раскладывать мясо по тарелкам.

— Мне не клади!

Кот насмешливо глянул на Эдвину:

— Ты худеешь?

— Не надо было мне напоминать об особняке Морвейн.

Составляя план кампании, они не учли ужасный смрад, застоявшийся в доме. Вонь пота, испражнений, гниющей пищи и корпрусного мяса, висевшая в непроветриваемых коридорах и комнатах, била по голове не хуже кузнецкого молота. Так что досталось не только пробирающейся через канализацию группе гильдейского мага Геонтина. Тем более, что они-то к вони как раз приготовились. А вот кое-кого из остальных так и сложило у стен: кого пополам в приступе рвоты, а кого в обморок. Если бы их враги были хоть сколько-то организованы, исход боя оставался бы весьма сомнителен. Так же Аррайда, защищенная магией эбонитового шлема, расколотила пепельную статую, и утративших кураж корпрусных тварей парализовали и связали. Впавшая в раж Эдвина запустила вдоль пола пару огненных языков, выжигая скопившееся там безобразие, пока ее не схватили за руки Черрим и Тьермэйлин. Чистящее заклинание которого тоже пришлось кстати, но весь бардак не устранило. Аптекарь потом долго приговаривал, что зря они магичку остановили. Мебель все равно восстановлению не подлежит. А после генеральной уборки советнице Морвейн долгонько придется воскурять на жаровнях смесь канета и вереска, чтобы очистить от дурного запаха дом.

Казалось, половина Альдруна сбежалась к особняку, чтобы приветствовать испачканных по уши победителей. Изнывая от любопытства, глазели зеваки, как могучего калеку корпруса заталкивают в деревянную, окованную железомклетку, чтобы после доставить в Корпрусариум. Только слегка подались назад, опасаясь заразы. Столь же внимательно следили они, как выносят наружу иссохшее, закутанное в простыню тело Ремаса Морвейна. Советница, было, попыталась кинуться ему на грудь, но резко отступила, прикрывая нос ладонью с зажатым платочком, и тяжело оперлась на руку Атина Сарети. Он же глядел на происходящее, не опуская глаз. Рядом столь же пристально следил за происходящим примас Сарано.

Пренебрегая опасениями Тьермэйлина, отряд задержался в Альдруне еще на неделю. Дел хватало. Отмыться, отъесться, залечить синяки и царапины; отремонтировать оружие и доспехи; провести несколько дипломатических бесед с Сарети, Морвейн и еще тремя советниками Дома Редоран. Узнать, что Аррайду повысили в звании, и получить полагающуюся к этому немалую денежную награду. Заказать у магов зачарование для шлемов с личинами, хотя бы частью подобное тому, что лежало на эбоните: от яда и дурного запаха. Опять явиться к Сарети, где наемнице вручили грамоту на наследственное владение Бал Исрой и прилегающими землями, здоровую, как простыня. Понять, что ты не просто наемница, а госпожа Индарис, задуматься, разозлиться и продолжать себя вести, как хочется. Послать за лучшим инженером и архитектором в Кальдеру. В тихом ошеломлении созерцать еще одну бумагу от Редоранского совета, где хозяевам рабского рынка в Молаг Маре предписывается передавать любого раба по ее выбору госпоже Индарис либо ее полномочным представителям за половинную цену для восстановления крепости в Бал Исре. И выслушать заверения смущенно сереющего Атина, что с этими рабами Аррайда может делать, что ей угодно. Все равно в таскании тяжестей лучше задействовать магов. Магов Эдвина обязалась предоставить и ради этого на какое-то время, передоверив гильдию помощникам, покинула Альдрун. Черрим занимался отбором людей для стройки и охраны, Глорб с Тьермэйлином ему помогали. Богатырь-редгард Джофрей вместе с Велвой с официальной грамотой и напутствиями отправились на силтстрайдере в Молаг Мар за рабами.

Стройматериалы, целебные зелья, еда, оружие… Голова шла кругом от всяческих забот, и потому отъезд из Альдруна наемница восприняла, как избавление. И теперь просто грелась у костра, слушая пикировку друзей и наслаждаясь отдыхом.

— Эй, ты тоже есть не собираешься? — разрушил грезы Аррайды Черрим. — Если собираешься — снимай горшок.

Он кивнул на эбонитовый шлем.

— Прости, забыла.

Наемница стянула шлем, и ноздри затрепетали от разом обострившихся запахов. Пахло степью, пахло известняком, водой и пылью. Горьким дымом, жареным мясом. А ветер, казалось, приносил запах далекого моря. Хотя, видимо, только казалось.

Подошел с котелком каши Тьермэйлин. За желтолицым аптекарем следовал орсимер Глорб с лепешками в руках, откусывая поочередно то от одной, то от другой.

— Погодка что надо, — сообщил Лин, косясь на небо, где в стороне Красной Горы бродили редкие тучи. Продолжая энергично работать ложкой. — Не дымит, не пылит.

— На зубах не хрустит, в нос не забивается, — радостно поддержал Черрим. — И доспехи хуже наждака не чистит.

Глорб недоуменно покрутил зеленой башкой. Перевел взгляд на вьющегося на краю лагеря скального наездника, которого обстреливали лучники.

— Ну да, — покивал котище, — когда пепельная буря, эти твари еще сильней докучают.

— Справимся, — прожевав лепешку, веско сообщил Глорб. — Когда вернетесь — вы эту гору не узнаете. Внешние стены уже будут стоять.

— А ведь полезут твари любопытные с горы разбираться, кто у них под носом копошится, — не унялся Лин. — Так лучше бы чистое небо продержалось, пока кольцо замкнете.

И задумчиво посмотрел на Эдвину.

— Я тебе что, благая Альмалексия? — спросила она и механически потянула в рот обжаренный кусок мяса. — Что смогут маги, то сделают.

— Охраны мало, — Аррайда вздохнула. — Мы и так вытянули людей, откуда могли.

Она повернулась в ту сторону, где раздавался зычный голос ее давнего друга, вислоусого легионера Корнелия. Перед самым отъездом из Альдруна Аррайду призвала к себе в форт Пестрой Бабочки победитель Раиса Пулия. Знакомы они были с той памятной грозы, когда Аррайда, свалившись в форт, призывала Льдышку разгромить контрабандистов в Андасрэте. Чуть позже Раиса же посылала ее на верную смерть в пещеры Шестого Дома в Иллуниби. А теперь, посадив в кресло перед огромным, заваленным документами столом, пристально посмотрела в глаза.

— Э-э… мы не против дружбы с местным населением. Но когда она становится слишком прочной…

Наемница сощурилась:

— Не поняла.

— Если ты используешь вновь построенную крепость против Легиона, я придушу тебя собственными руками, — объявила Раиса спокойно.

— Не поняла, — Аррайда не отводила взгляда.

— Видишь ли, разрешение на постройку новых крепостей герцог Ведам Дрен не давал лет триста или более.

— И?

— Шармат тебя подери! — Пулия стукнула кулаками по столу. — Не прикидывайся наивной девочкой! Все равно не поверю! Тебе ее вручили за красивые глаза?

— Не прикидывайся наивной девочкой, победитель, — оскалилась наемница. — Ты сама прекрасно знаешь, за что я эти земли получила. И далее… я собираюсь использовать ее как форпост против Красной Горы.

Раиса фыркнула и расслабилась.

— Полагаю, мы друг друга поняли.

— Чудесно!

И вот именно после этого разговора Пулия предложила Аррайде забрать себе ее вечную головную боль, острую бритву, все чаще шпыняющую начальство — легионера Корнелия — в качестве коменданта. Того самого Корнелия, что был с Аррайдой и в Андасрэте, и в Иллуниби. Три высокие стороны скрепили договор кувшином суджаммы, и вислоусый Корнелий влился в отряд.

— И второй при нем ничего, — вклинился в ее раздумья неторопливый голос Глорба. — Я в Гнисисе служил с киродиилами, могу сказать — Кальвус Горатиус не худший. И чего ему в жизни не повезло?

— Вот жуть какая, — пробормотала Эдвина, сглотнув, — все у нас про всех все знают. Чихнуть не успеешь — орут «будь здоров!»

Черрим с Тьермэйлином переглянулись и зафыркали. То, что первый был хаджитом, а второй — альтмером, взаимопониманию их никогда не мешало. Аррайда подозревала, что они и мыслями способны обменяться… иногда.

— Ну, это как сказать еще: повезло, не повезло, — почесал нос Лин. — Мог всю жизнь легионером плац топтать. А тут новые люди, земли новые…

— Жидкий супчик под «Крысой в котелке», — в том же тоне продолжил Черрим, — чтобы ноги не протянул и нарубил им дровишек.

— Так-так-так, — обвел их глазами Глорб. — Его что, из Легиона турнули? А подробнее?

Он опустил тяжелую голову к плечу.

— Пил? На скууму подсел?

— Виден деловой подход, — Лин воздел желтоватый палец. — Просто не повезло человеку. В бою прострелили колено.

Орсимер сморгнул, Черрим хмыкнул.

— Ну, может, не так радикально, — поправился аптекарь, — но Кальвус больше не годился для строевой. А на свой кусок земли еще заработать не успел. И… в Морнхолде бывших легионеров не сильно долюбливают. А там еще болезнь прицепилась, и «добрые» целители содрали с него все, что у него еще оставалось. Истинным чудом парню удалось добраться до Вварденфелла. У него был приятель в Альдрунской гильдии бойцов.

— Дальше я могу продолжить, — сощурил золотой глаз Черрим. — Перциус, наш глава — чудесный человек, но так запуган и так унижен Сжорингом, что даже в нужник ходит под охраной. И, естественно, в бойцы его принять не захотел. Даже под поручительство. Пришлось забрать Кальвуса к себе. Кстати, — обернулся хаджит к Аррайде.

— Я уже написала Аддхиранирр в Вивек, Гильдия воров подружку Перциуса из хлаалусских застенков вытянет. — И Анасси, чтобы за этим проследила.

Аррайда улыбнулась, припоминая живую, как ртуть, юную кошечку, и ее тетку — торговку из Пелагиада, безупречно владеющую приемами рукопашного боя. Наемница нежно любила обеих. Анасси как-то спасла Аррайде жизнь, а Аддхиранирр предоставила важную информацию о контрабандистах и помогла вытащить Мехру Мило из Департамента правды. Да и чесночная колбаса у нее была восхитительной.

— И тогда Перциус клятвенное обещание сдержит и еще охранников пришлет с новой партией рабочих. Уж если он слово дал…

Аррайда подняла голову, оглядывая суетливое движение на горе. Здесь уже работали каменотесы и проектировщики ходили вдоль стен с мерными рейками. Наемница вспомнила прошлую ночевку на Бал Исре, атаку моровых тварей. И все равно гора с развалинами крепости была полна какого-то странного очарования. Холм, будто шлем, возвышался над перекрестком, украшенный каменной короной поруразрушенных древних укреплений. Окружая его с тыла, торчали ребрами голые стволы сухих деревьев. А вдоль холма вилась тропинка, с усилием карабкаясь на крутой склон, к колодцу, вокруг которого проросла сквозь потрескавшиеся плиты трава.

— Давайте сядем и поедим спокойно, — скомандовала Эдвина. — А то у меня уже голова кругом. И что насчет рабочих?

Глорб показал на цепочку грузчиков, снимающих вьюки с гуаров.

— За них можете не беспокоиться, госпожа. Припасов нам хватит. А через неделю придет следующий караван. С охотой я бы повременил. И то, что добыто на отрогах Красной Горы, уж точно есть бы не стал.

— Да, зелья лечения! — Лин резко развернулся и побежал к вьючным животным, выкрикивая на ходу, чтобы без него его тюки не трогали. Глорб последовал за ним.

А на освободившееся место у костра присел босмер Зайчик, лучший стрелок отряда, философ и говорун. Уши трепетали над лысинкой, полные щечки покраснели, а глаза были наплаканы и печальны. Причиной тому было отсутствие могучей северянки Велвы, к которой босмер питал тем более жаркие чувства, чем холоднее и неприступнее становилась она сама. Несмотря на непрезентабельный вид, Зайчик не терял надежды покорить суровое нордское сердце девушки, но ее теперешнее отсутствие приводило босмера в уныние. Мало того, что он чувствовал себя одиноким, беззащитным и покинутым. Так и отсутствовал предмет его страсти вместе с Джофреем, и неизвестно что там между редгардом и Велвой могло произойти… А точнее, известно что, вот это Зайчика и пугало.

Все эти чувства так отчетливо читались на круглой, покрытой желтым пушком физиономии, что Черрим поскорее отвел глаза, а Эдвина уперла подбородок в пройму дублета и стала с остервенением растирать пострадавшие от езды на гуаре бедра. Зайчик же подхватил позабытый Тьермэйлином котелок:

— Я доем?

— Мгм, — отозвалась Аррайда, — да.

Босмер заработал ложкой.

— Госпожа Эдвина, — розовея и приходя в благодушное состояние после каши, заметил он, — вы хотели узнать, как мы добирались от Молаг Мара?

Магичка, которая начисто успела позабыть затронутую тему, осторожно кашлянула.

— Так я кое-что мог бы рассказать. Видите ли, — босмер смешался и покосился на хаджита. — Мы с госпожой Пикстар… она пообещала мне помочь создать героическую песнь о взятии Теласеро. Где мои подвиги… ну, не только мои, потому что все так или иначе…

Эдвина оставила несчастное бедро и подалась вперед, установив локти на коленях.

— Это интересно.

Зайчик расцвел.

— Разумеется, мы еще только приступаем. Но если вы выслушаете нас… то есть, меня…

— С вниманием.

Черрим поерзал на хвосте и каркнул что-то неопределенное. Аррайда видно было, что он едва сдерживает смех. А ободренный Зайчик начал повествование. Как сутки они, подвергаясь тяготам и лишениям, следили за старинной данмерской крепостью, пытаясь понять, заброшена она или нет. Как решали, где им искать внутри ученую даму Зондааль из Шиммерена, на что Черрим получил контракт в гильдии бойцов. Как маг-бретон Габриель напугал Зайчика, утверждая, что скелет у двери с запиской в руках, обращенной к задержавшемуся помощнику, и есть Зондааль. Либо сам этот помощник, раздетый ученой дамой до костей за опоздание.

Не обошел босмер и Звездочку, что помогла им нарисовать план крепости, потому как была бардом, то есть разбиралась в истории, дипломатии, этикете…

— А не только задом вертела у шеста, — сдавленно докончил Черрим. Магичка, явно увлеченная рассказом, досадливо от него отмахнулась. Зайчик оживился еще сильнее, повествуя о своем метком выстреле в затаившегося на карнизе над лестницей раба пепла и о том, как герои в полной темноте спускались к корням крепости, чтобы уничтожить пепельный идол засевших в Теласеро спящих.

— А Зондааль?

— Ее мы тоже нашли.

Босмер поскреб щетину на подбородке.

— То есть, как бы так сказать. В самом конце. Сперва мы услышали шипение и дикий визг. Затем увидели огненные вспышки, летящие из-за двери. А там уж и рослую даму на столе. О, как она визжала! — босмер зажал ушки.

Ученую альтмерку, идущую к цели, как двемерский паровой центурион, не напугали ни отсутствие помощника, ни руины, ни даэдра, ни спящие. Зато она жутко боялась крыс.

«Страшнее крысы нет зверья!
От крыс бежал не только я,
но даже Зондааль сама
— хотя великого ума,
а крыс увидит — прыг на стол!
Да так, что перезвон пошел», [1]
— повторил Зайчик последний куплет. Он раскраснелся от похвал и цвел и пах, точно вересковые кущи. И у Аррайды духу не хватило оставить его в лагере, когда Пикстар отправлялась к Уршилаку с ними.

Черрим, распустив уши и склонив голову к плечу, наблюдал, как босмер скачущей походкой удаляется обрадовать соавтора.

— Мне кажется, скоро Велва останется в одиночестве.

— Не думаю, что ее это огорчит, — с трудом сдержала смех магичка. — А Звездочку — обрадует.

И развернулась к наемнице:

— Ты точно уверена, что мы обязаны держать эту особу при себе?

Аррайда вздохнула.

— В Теласеро… на нас свалилось четыре десятка данмеров. Благодарных за пробуждение, но испуганных, недоумевающих, слабо сознающих, где они находятся. И потому помощь Пикстар оказалась неоценимой. Она довольно знаменита.

— Не преувеличивай, — дернул ушами Черрим. — Стоит нам начать ее уважать, как актрисулька тут же испортит это какой-либо гнусностью. Помнишь ее истерику перед Сураном?

— Она что, всерьез полагала, что вы способны продать девушку в публичный дом? — приподняла ровные брови Эдвина. — Даже такую дуру, как она?

— Она вовсе не дура!

— Возможно. Как она вела себя в Уршилаку?

— Провидица не склонна потакать девичьим капризам, — хохотнул хаджит. — Кроме того, нас слишком быстро оттуда выставили. А как ты сама съездила, Эдвина?

— Просто отлично, я уже говорила.

Магичка, заглянув в ручное зеркальце, послюнила палец и стерла полосу сажи со щеки.

— Путешествовать на магах — это не верхом страдать. Переговоры заняли больше времени, чем само перемещение. Что Сцинк-в-Тени дерева из Волверин-Холла пошлет свою помощь, я не сомневалась. С отделением в Кальдере было чуть потруднее, но их тоже удалось уговорить. А еще мы получаем прекрасную травницу из Балморы, нашу общую подругу Ажирру.

Эдвина улыбнулась Аррайде:

— Она до сих пор хранит твой трофей — шкуру скального наездника с Горького Берега. Действительно уникальный экземпляр.

О рыбаках и купании. Хуул, Уршилаку

Путешественники прибыли в Хуул на закате. В трактире Тонгара свободных коек не было, и ночевать они устроились в одной из рыбацких хижин, на сваях вынесенных в залив с берега. Так местные жители избегали налога на землю.

Рыбак все равно собирался на ночной лов, и потому взял за свою хибару красную цену и ни дракошкой больше. Хаджит Черрим и Зайчик с Тьермэйлином вызвались караулить первыми и, усевшись на деревянных мостках перед дверью, занялись рыбной ловлей. Рыба особенно хорошо клевала в сумерки. Девушки же стали устраиваться в хижине, через многочисленные щели в стенах которой еще сеялись солнечные лучи. В лучах радужно плясали пылинки, резко пахло мокрым деревом, солью и травой постелей.

Звездочка заняла единственный в хибаре гамак и покачивалась в нем, положив лютню на живот и пощипывая струны, ворча, что инструмент не строит от сырости. Вид у нее, в противоположность обычному, был блаженный. Эдвина, наоборот, бухтела, усевшись на сеннике и шурша пергаментами в сумке, поставленной на колени.

— Если они ловят на наш запас сушеной скрибятины, я им бошки поотрываю.

— На мидий.

— Тут водятся мидии? — магичка оживилась и повеселела. — Когда мы ловили некромантов у Топальской бухты… я тогда училась в Университете Таинств, в Столице. Вечером развели костер, набрали мидий… Слушайте! Я вам сейчас такой супец забабахаю! С Роландовыми слезками и саммерсетским лавром, есть у меня запас…

— Супе-ец, бошки, забабахаю, — протянула Пикстар презрительно. — Дикари!

— Клевета и инсинуации, — фыркнула Эдвина и вышла. Певица продолжала перебирать струны, и сквозь мурлыканье стало пробиваться нечто связное.

— На Морровиндском берегу.
А где — про то молчок.
Жил Аелвинус Меновальд,
отважный рыбачок.
А в Альд-Велоти под скалой,
Где мутная вода,
Плавал Старик Синий Плавник,
Всех рыбаков беда.
За кружкой мацта Меновальд
Поклялся извести
Синего Плавника, злобного Старика
И всех от него спасти.
Звездочка задумалась на какое-то время и печально завершила:

— …Полюбоваться можешь ты на призрак у воды,
Где деревянная нога оставила следы.
Аррайда, задремавшая, было, вздрогнула и повернулась, опершись на локоть:

— Погоди! А что там случилось-то?

Пикстар по-кошачьи потянулась:

— Ну, что-то случилось. Я потом придумаю. Кстати, есть желание — можем потратить денек и доехадь до Альд-Велоти, услышишь все из первых уст. Тут совсем рядом, на заход вдоль берега. И как раз посередине между деревушками Ашалмавия. Любопытный даэдрический мегалит. В неплохой сохранности. А под ним, по слухам, система пещер с сокровищами.

— Ох, не верю я в такое счастье, что их никто до нас…

Двери в хижину распахнулись, и Черрим загородил собой светлый по сравнению со стенами проем, локтями упираясь в косяки, распушась от возмущения.

— И что ж вы, девушки, не уйметесь никак? — ядовито вопросил он. — То песни орете, то…

— То? — Пикстар потянулась, укладывая лютню на сундук.

— Эдвину подослали нашу рыбу распугать… — котище засопел. — Значит, так. Ежли вам охрана не нужна, мы с Лином в море выйдем. С лодки острогой рыбы набьем. А Зайчика оставим при вас. Все равно он плавать не умеет.

— На здоровье, — Звездочка показушно зевнула и улеглась набок, свернувшись под одеялом. Аррайда вышла за Черримом наружу. Поежилась от ветерка. Отыскала взглядом Эдвину, колдующую над костром. И, махнув рукой хаджиту, двинулась к ней.

Котище, оттолкнув лодчонку с горящим на носу фонарем от берега, прыгнул к Лину. Босмер Зайчик, помогавший ему, вернулся на мостки и уселся, прислонившись к двери хибары спиной, собираясь бдить.

Ровный шум прибоя заглушал треск огня. Пламя дергало и тянуло в сторону моря вместе с паром, поднимающимся над котелком, висящим на треноге. И потому пряный запах варева стал ощутим только у самого костра. Он обозначался особенно резко при каждом движении большой деревянной ложки, которой помешивала в котелке Эдвина, попутно подсыпая измельченную зелень.

— Уже почти готово, — заметила магичка, рукою с ложкой отводя ото лба налипшую прядь. — Убрались неуемные? Не попробуют — им же хуже.

Она громко фыркнула.

— «Приличную уху» им подавай. Можно подумать, то, что я варю, у Дезель клиентов обслуживает.

Аррайда засмеялась. Проводила взглядом яркий огонек, мерцающий среди массы темной воды.

— Плащ расстели, а то тут колючки, — подала совет Эдвина. — Вроде выбрались мы по делу, а разбрелись кто в лес, кто по дрова.

Аррайда разложила плащ и устроилась на нем, жмурясь на огонь.

— Может, нам завтра никуда не торопиться, — бретонка отхлебнула, подув на ложку, и кинула в котел еще горсть приправ. — Обождать денек. Мне кажется, нам всем не хочется заглядывать за окоем.

— Мы уже туда заглянули, — Аррайда оперлась лбом на кулак и прикрыла глаза. — Меня преследует видение, будто мы стоим на самом краю, и песок и мелкие камешки шуршат из-под ног. Нас унесет вниз, Эдвина, даже если мы не станем шевелиться. Но если мы осознанно двинемся вместе с потоком, есть шанс не сломать себе шею.

— Возможно. Это же не я Нереварин, а ты, — магичка улыбнулась. Наемница хмыкнула.

— Мы выйдем на рассвете, как договорились. Если что — доспим в лодке.

От разговора их отвлекла возня на мостках. Пикстар рвалась из хибары наружу, приснувший Зайчик удерживал тушкой двери. Актриса поднажала. Зайчик отъехал и с воплем вскочил. Расставил руки для равновесия, чтобы не свалиться в воду.

— Ну вот! — ноющим голоском заметил он. — Я охранял ее, как сокровище, а она улупила меня дверью по спине!

Звездочка раздраженно фыркнула.

— Дрыхнуть не надо! Я стучала, между прочим.

И удалилась за камни. Зайчик подался к костру, потирая поясницу. Уловил аромат юшки и стал потирать ладони.

— И тебя не смущает неприличность этого варева?

Босмер отчаянно затряс головой.

— Ладно уж, — сжалилась Эдвина, — тащи миски. Звездочка, тебе наливать?

— Немного, — актриса подошла, стряхивая воду с пальцев. Изящно присела, поджав под себя ноги. Приняла миску, с поклоном поданную кавалером. Боясь обжечься, поскорей устроила на песке. — На ночь наедаться вредно.

Магичка фыркнула, оделяя варевом остальных. Поднесла ко лбу ладонь, вглядываясь в волны.

— Далеко же их занесло. Вон там огонек.

Зайчик привстал на колени:

— И вон там тоже.

Передернул плечами:

— Это же море Призраков! Мало ли чьи души носятся над водами.

— В туман, — подняла глаза к небу Аррайда. — А сегодня ясно.

Звездочка зачерпнула из миски и подула на ложку.

— А может, это вовсе огни Дагон-Фелла, земли Дагона, скалистой и суровой.

Наемница хотела поправить ее, что из Хуула остров Дагон-Фелл вряд ли разглядишь, но решила послушать, какую нить рассказа Пикстар сплетет. А та взглянула на тяжелые волны, потом на звезды над головой и продолжила таинственно:

— Пожалуй, это единственный клочок суши у Вварденфелла, где удержались северяне после гибели Лорхана, их бога Шора. Они прикидываются мирными рыбаками, рудокопами, пастухами квама, но по ночам, точно злые оборотни, меняют шкуру, превращаясь в контрабандистов и разбойников. И ждут, ждут, пока сумеют вернуть себе Морроувинд.

Эдвина стукнула по котелку, выражая несогласие, Зайчик же застыл с ложкой во рту, заслушавшись.

— Дагон-Фелл — остров страхов и чудес.

Пикстар тряхнула головой.

— Говорят, в одной из шахт квама несут золотые яйца. И тот, кто их найдет… — данмерка многозначительно замолчала. Проглотила несколько ложек супу.

— А еще в развалинах двемерской башни у самого поселка живет злой волшебник Сорквильд Ворон. Он хранит у себя маску Клавикуса Вайла, даэдра, который часто появляется в компании лохматого пса. Ту маску, что, несмотря на собственное уродство, дарует несравненную красоту надевшему ее. Она черная, блестящая и рогатая, с усами на личине. И кстати, в ней изображена Альмалексия — на столбах, подпирающих Призрачный Предел.

— Двемерская… — повторила Эдвина зачарованно, обращая глаза к огоньку на волнах.

— Зря ты это, — хрипло сказал босмер Звездочке. — Теперь нам придется завернуть на Дагон-Фелл, а я моря страх как боюсь.

Так далеко им плыть не пришлось, но даже путь вдоль берега Зайчик провел с закрытыми глазами, вцепившись в борт лодки, как вцепляется в дерево напуганный кот, и зеленея лицом, ровно тростник. Правда, перед этим он аккуратно уложил среди вещей лук, завернутый в просмоленное рядно, чтобы тот не пострадал от морской воды.

Босмер так спешил покинуть лодку, когда она ткнулась в песок, что не устоял на ногах.

Поднялся, пошатываясь, подхватил кладь и, сопя от жалости к себе, стал взбираться на склон, за которым скрывалось стойбище Уршилаку. С ним едва не столкнулась бегущая навстречу Тинувиэль — та самая найдена, которую Аррайда спасала от скального наездника. Девочка раскраснелась от спешки, разноцветные глазищи сверкали, а черная тощая коса прыгала и била по спине. Девочка обогнула босмера и Звездочку, коротко кивнула Черриму и обхватила Аррайду тощенькими руками. Подняла кверху счастливые глаза.

— Тетя Нибани сказала, что ты приедешь, и послала тебя встречать.

И стеснительно потупилась.

Арайда кинула в сумку-невидимку латную рукавицу, порылась и вытащила на свет бусики сенчальской бирюзы. Протянула девочке. Та зарделась. Сняла с шеи низку витых продолговатых ракушек, а из кошелька у пояса вытянула горсть сердолика и халцедона. Сопя, сунула подношения Аррайде.

— Я сама собирала. Тебе. И ракушки красила.

— Спасибо, — серьезно ответила та. Ремешком повесила на руку шлем, сгрузив в него камни, а синие ракушки надела на шею, поверх доспеха. Лин хихикнул, Черрим показал ему кулак. А девочка вцепилась в ладонь Аррайды и за руку повела ее к шатрам, беспрерывно болтая.

— А у нас гуарчики маленькие… пушистые… белые родились. Тетя Ниб говорит, белые — к счастью. Хотя они все рождаются белые… А у тебя… А где… А…

Наемница терпеливо отвечала.

— Из тебя получилась бы хорошая мать, — заметила Эдвина негромко Аррайде в спину. Черрим неодобрительно покрутил башкой в вороте двемерской кирасы, предлагая оставить подругу в покое.


Попытку всем набиться в свой шатер провидица Нибани Меса пресекла самым решительным образом.

— Но я голоден, — попытался воззвать к ее доброте Зайчик, раскрасневшийся и пыхтящий, но уже начисто забывший о морской болезни. Нибани выставила на белый камень у входа здоровенную сковородку с яичницей и опустила полог у них перед носом, забрав Аррайду с собой.

— И что мне теперь, руками есть? — озаботился босмер.

— У настоящего воина главное при себе всегда, — Черрим вытянул ложку из-за голенища сабатона. — Приступим здесь или к морю спустимся?

— Навидался я твоего моря… по самую плешь, — буркнул Зайчик.

Смеясь и подтрунивая друг над другом, они позавтракали яичницей и хлебом и запили ледяной суджаммой, что им поднесла в высоком кувшине Тинувиэль. Босмер корочкой собрал масло со сковороды и забросил корочку в рот. Сыто рыгнул. Прислонился спиной к камню, вытянул ноги и закрыл глаза. Тьермэйлин, глядя на него, широко зевнул, едва не вывихивая челюсть. Эдвина фыркнула, закатала рукава и взялась мыть посуду. Черрим раскачивался на корточках, дергая ухом, над которым вилась назойливая муха. Звездочка вообще куда-то исчезла.

Наконец, Аррайда вышла, отбросив полог шатра. Зайчик тут же вскочил, вытирая потные ладошки о штаны, и обошел вокруг нее, точно выискивая приметы божественности, чтобы при малейшем их признаке бухнуться на колени. Но Аррайда выглядела лишь сердито и раздосадованно. Зыркнула на лучника и повернулась к остальным.

— Там была еще одна гора.

— Что-о?!

— Если взобраться на гору, за ней обязательно найдется другая.

Она поглядела на чисто вымытую, блестящую сковородку в руках Эдвины.

— Я хочу есть.

Мало кто откажется от второго завтрака на свежем воздухе. Несмотря на страдания Зайчика, на этот раз они спустились к морю, и глядя на катящиеся на берег серые вспененные валы, Аррайда передала друзьям то, что сказала ей Нибани Меса.

— То есть, она признала, что чужак может быть Нереварином. Уже хорошо, — похлопал подругу по руке Черрим.

— И что же тут хорошего? — напустилась на хаджита Эдвина. — «Я поведу тебя по пути пророчеств… А не пошла бы ты… к Сул-Матуулу?»

— Дикие культуры всегда испытывают своих избранников, — флегматично заметил, глядя в небо, Тьермэйлин.

— И это всегда плохо кончается! — выкрикнул Зайчик. И уставился на Аррайду испуганными глазами: — А когда ты к нему пойдешь?

— Вечером. Его нет сейчас в лагере. В стаде прибавление, и Сул-Матуул возглавил охоту против тварей, чтобы не нападали на малышей.

— Так чего мы сидим? — пружинисто подпрыгнул Черрим. — Куда они пошли?

Аррайда указала рукой на ту низину, где уршилаки держали гуарье стадо.

— Охотники не собирались уходить далеко, просто хищников отогнать.

Черрим сощурился, выглядывая парящих на краю взгляда скальных наездников.

— Поучаствуем? Не валяться же целый день пузом кверху!

Эдвина ухмыльнулась:

— А то. До смерти хочу опробовать пару новых заклинаний.

— А я — здешние травы на ваших царапинах, — пробурчал Тьермэйлин, отмеривая широкие шаги на холм к стойбищу. Босмер скачками понесся за ним, поминая лук, забытый у шатра.

Собрались быстро. Пикстар искать не стали. В конце концов, та не маленький ребенок, сумеет о себе позаботиться. Зайчик, разрываемый противоречиями, еле плелся за остальными. Но в охоте оказался едва ли не лучшим и удостоился молчаливого одобрения вождя Уршилаку.

Трупы чудовищ стянули в загодя отрытую яму и забросали камнями. Аррайда трудилась наравне со всеми. И ей досталась улыбка, изредка освещающая точно рубленное из серого камня лицо Сул-Матуула.

Закончив, они пошли к морю, чтобы смыть грязь и кровь. Уршилаки бросались в море прямо в одежде. У кого были доспехи — сняли и оставили их на песке. Там же озирали берег и небо несколько бдительных караульщиков, которых после сменили, чтобы дать выкупаться и им. От рыб-убийц мелководье здесь отгораживала сетка на прочных кольях, глубоко вбитых в грунт. Но Зайчик с Эдвиной в воду все равно не полезли, обойдясь чистящим заклинанием Тьермэйлина.

Охотники сложили из плавника и запалили выскоий костер, чтобы греться после ледяной воды. Босмер ходил вокруг и приговаривал:

— Столько мяса пропало, столько мясо пропало! Вместо свежей, хорошо прожаренной вырезки — что я ем?

Сул-Матуул высвободился из кирасы — железной чешуи, нашитой на толстую кожу нетча.

— Многие уже пострадали от своей жадности. Болеют звери, болеют охотники. Мелкие племена мор выкосил подчистую. Я не стану рисковать своими людьми. Кстати, спасибо за помощь. Без вас нам было бы… труднее.

Он стянул через голову потную рубаху. Поиграл мускулами под серой кожей. Прицепил нож к поясу и спросил у Аррайды:

— Ты умеешь плавать?

Она кивнула.

— Тогда пойдем.

Наемница сбросила доспех и босиком пошла за ашханом по плотному слежавшемуся песку туда, где заканчивалась ограда купальни. На ходу Сул-Матуул нагнулся и сгреб песчаную горсть:

— Это перемолотые кости тех, кто полег на здешних берегах. Северяне когда-то дорого заплатили за попытку взять Морроувинд. Мы — тоже.

Вождь шагнул в воду цвета его кожи, соленую и ледяную настолько, что обжигала. И поплыл, раздвигая волны могучими взмахами рук. Аррайда без усилий держалась рядом. Быть может, это море и не было похоже на море Хаммерфелла, ее родины, но море всегда море.

Сул-Матуул лег на бок и улыбнулся:

— Я хранитель своего племени, и я должен назвать свое испытание. Завтра на рассвете ты отправишься в Когорун.

— Это…

— Бывшая столица Шестого дома, к полудню и восходу от нас. Проклятые развалины, населенные корпрусными тварями.

Он сплюнул соленую воду.

— Я был там с двумя охотниками. Должен был проверить…

Аррайда отгребла мокрые волосы с лица:

— И?

Сул-Матуул повел плечом:

— Мы живы.

И продолжил, улегшись на спину, с руками под головой, мягко покачиваясь на волнах:

— От тебя потребуются сила, отвага и смекалка. Чудовища вооружены клыками, когтями, у них тостая шкура и даже чешуя. Они ловчее охотника, превосходят его нюхом, скоростью, слухом и зрением.

Он встал в воде стоймя, подгребая ногами; притянул наемницу за плечи, пытливо вглядываясь в лицо, и продолжил:

— И все же мы: такие мягкие, такие слабые, способны их побеждать. То же относится в большей мере к корпрусным тварям, населяющим Когорун. Только эти еще опаснее, потому что многие из них произошли от людей. И от тебя зависит, сумеешь ли ты их победить. Ты принесешь мне доказательства, что была там: Щит теней в туннелях под Когоруном, где находится гробница Дагота Морина, чашу с клеймом Дома Дагот и «слезы корпруса». И тогда… я скажу тебе остальное.

И, отпустив Аррайду, поплыл к берегу.

Назвался Нереварином — полезай. Уршилаку, Когорун

— И как, по-твоему, мы заставим корпрусную тварь расплакаться?

Лин с Эдвиной переглянулись и расхохотались.

— Это плесень… — сообщила магичка, вытирая набежавшую от смеха слезу. — Редкий алхимический ингредиент.

— И ценный, — тряхнул хвостом волос Тьермэйлин. — Не знаю уж, почему она растет там, где водятся корпрусники. Придем вот и спросим.

— Вечно шуточки ваши! — натопырил губы Зайчик. Пикстар сочувственно похлопала его по пухлому предплечью. Актриса вообще вела себя на удивление мирно: внимательно слушала и больше не вещала о своем нереваринстве, что Аррайду непременно насторожило бы, если бы так не клонило в сон.

Они рано разошлись по шатрам. Внутри пахло дымом и сухими травами. И сквозь дремоту позванивали за стенкой костяные колокольчики, отгоняющие зло.

Ночь к утру сделалась вовсе знобкой, огонь погас, и Аррайда до носа зарылась в шкуры, спала глубоко и безмятежно, пока ее грубо и резко не потрясли за плечо.

— Вставай! Вставай!

— Что-о еще… — сонно пробормотала она.

— Звездочка сбежала.

— На краденом гуаре.

— В Когорун. И Зайчик с нею.

— Боги! Вы это серьезно?

— Да куда уж серьезнее, — прижал уши к голове Черрим.

Аррайда сбросила одеяла и стала одеваться, влезая в опостылевший, хотя и удобный доспех. Вроде в нем наемница должна была согреться, но ее продолжало трясти.

По ходу дела ей поведали подробности случившегося. Эдвина раздала каждому по сухой лепешке и кубку горячего травяного взвара.

— Мы успеем нагнать этих двоих, если поторопимся, — утешал подругу Тьермэйлин, — и двинемся по прямой. Вождь обещал нам проводника.

— Он…

— Бесится, — Черрим хмыкнул. — Но держит лицо. А вот от старой карги… пророчицы мы наслушались. Самое малое — как опасно связываться с дураками.

— Придержи язык, — буркнула Эдвина.

Снаружи едва рассвело. Небо в дымке, серое и розовое, и земля в тумане, ознобном холоде, прихваченная инеем. Аррайда поправила шлем, радуясь, что он держит холод снаружи. Страшновато было за кончик носа — а ну как отмерзнет?

— Мы втроем ночевали, — на ходу жаловался Лин. — Когда меня Черрим растолкал, его уже не было. Сумки и лука тоже.

— А вот записка была. Что он не может иначе. И чтобы не винили и не искали, потому что его сердце и его душа принадлежат ей одной, — яростно фыркнул хаджит. — Ушастый дурень! Я же слышал сквозь сон, как он возится. Но решил, он по малой нужде пошел!

У восточных ворот были привязаны к перекладине четыре оседланных гуара, полностью готовых к дороге. На пятом возвышался ашхан племени Сул-Матуул в своем пероподобном доспехе, на шлем с личиной был наброшен капюшон дорожного плаща. Рядом яростно била пяткой в землю Нибани Меса. Тряслась бахрома на одежде. Звенели серьги и цепочки. Щеки темнели сердитым румянцем. Похоже, вождь с шаманкой к приходу гостей успели обменяться всеми гадостями и колкостями, какими только возможно, и ничуть друг друга не убедили.

— Я еду с вами, — бросил данмер с седла. Меса обожгла всех алым взглядом и развернулась спиной. Хаджит, приладив сумки, подсадил магичку на гуара. Лин придержал для Аррайды второго. Вот и мужчины в седле.

— Тронулись!

Глухо загудел кожаный барабанчик, задавая шаг.


Собственно, дороги, как таковой, не было. Тянулась во все стороны холмистая голая степь. Гуарьи лапы туго ударялись в замезшую землю, прыжки становились жесткими, и Эдвина в седле то испуганно вскрикивала, то сжимала зубы, опасаясь за них. Но солнце поднималось, растапливая иней; пепел курился над степью, и все чаще встречались похожие на свищи грязевые колодцы, окруженные коркой запекшейся лавы. К их теплу льнули, цветя жарким цветом, огненные папоротники, и тянула колючие коричневые стебли трама. Густые заросли объезжали, где пожиже — перескакивали. Огибать еще приходилось торчащие там и сям крученые каменные столбы. Матуул назвал их Зубами пророчиц. Черрим похмыкал, решая, то ли пророчицы Уршилаку сильно зубасты, то ли зубы им проредили, но вслух делиться с вождем рассуждениями не стал.

— А почему их так зовут? — спросила Аррайда, вскидывая голову, чтобы рассмотреть острую вершину скалы, мимо которой они как раз проезжали.

— На рассвете и на закате они «поют». Издают странные то ли вой, то ли свист, мы считаем это предупреждением. Довольно… страшно… это звучит, — признался он.

— Сдвижки в породе, от тепла камень расширяется, от холода сжимается, вытесняя воздух из пор и трещин, — пробурчал Тьермэйлин. — Обычное природное явление.

Сул-Матуул взглянул на аптекаря с жалостью, Эдвина же согласно кивнула.

— Заночуем в степи, сами услышите, — вождь хмыкнул, словно отрок, вырвавшийся на прогулку от строгой мамочки, — тогда и скажете, природное то явление или духи говорят с нами.

Но когда на закате флейты-столбы запели, даже ашхану, казалось, привычному, расхотелось веселиться. Тонкий тоскливый звук заполнял небо, проходил сквозь землю, заставлял ныть кости и больно отдавался в голове. Он бередил, вызывая желание стать невидимым и маленьким и забиться в любую щель, и резко прекратился, когда упала темнота.

Еще до этого отряд стал лагерем, и хаджит готовил на костерке в ложбине простенький ужин, пока магичка с Тьермэйлином обходили стоянку, укрывая ее защитными и сторожевыми заклинаниями.

— Аж в зубах засвербело, — помянул Черрим вечерний вой. — У меня шерсть дыбом. Как от ее духа-покровителя.

Сул-Матуул распахнул глаза, глядя на Аррайду.

— Но… ты же не данмер.

— Так получилось, — она подтянула к груди колени, обняв руками, и уставилась в них. — Лландрас погиб из-за меня…

— Не из-за тебя, — горячо возразил Тьермэйлин, — а из-за тех мстительных ублюдков, Камонна Тонга.

— Давайте подумаем о насущном, други, — бойцовый кот потянулся. — Что ждет нас в Когоруне? Ведь это вроде бывший стольный град Шестого Дома? Как там по-нашему: «Вечный Дом»? Или «Вечный Очаг»? Как-то не хочется мне туда вслепую соваться и старинные ловушки на своей шкуре пробовать.

— Так пусть впереди бежит эта сладкая парочка, — растянул в ехидной усмешке губы Лин, — а мы пойдем сзади живые и целые.

Эдвина покосилась на него с укоризной: шуточек подобных она не одобряла.

Ашхан кивнул, прекрасно поняв кошачьи намеки, и вытянул из сумки стопку шуршащей тростниковой бумаги, расправил на коленях. Бумагу покрывали строгие черные линии — вечные чернила, сваренные из ягод коммуники, сажи и гуарьего жира.

Аррайда подумала, что последнее время ей постоянно приходится запоминать карты и планы. Покои Болвина Венима, особняк Брары Морвейн; собственные заметки по «утюгу» Андасрэта. Записи Косадеса и волшебная карта Тесси Хараскель, отмечающая систему пещер Иллуниби… По сердцу полоснул старый страх… И тепло при воспоминании о спутниках, что были с нею. В погребальные пещеры Уршилаку она шла без планов, но там на помощь явился Лландрас Белаал. А впереди еще Когорун и твердыни Дагота на Красной Горе…

Она постаралась отвязаться от мыслей и сосредоточиться.

— …Пропильонной башни там нет, — вел Сул-Матуул пальцем вдоль листа. — Или сровняли во время одной из войн, или в общее связующее кольцо крепость не входила. Да и от самой столицы сохранилось не так уж много. Основание. Большую часть его на заходе занимают зал Фисто — вот этот, с изгибом — и надстройка — зал Бдительного Прикосновения. На полуночи вот этот квадрат — Храм Обреченных. На восходе — две круглые башенки: Медвежья Башка к полуночи, а к полудню — Собор женщины Поллока.

И ответил на удивленные взгляды:

— Представления не имею, кто они такие — Поллок и его «женщина». Может, это вовсе «вечер» или «канун», кто теперь помнит. По поводу Фисто тоже не просвещу.

Он свободной рукой подбросил топлива в костер и отметил пальцем входы:

— В главные покои можно войти здесь и здесь. В последний раз ничего серьезного там не было. Просто веет жутью и попадаются корпрусные твари. Но Когорун потому Когорун, что там может все измениться почти мгновенно. Нам заповедали пристально за ним наблюдать.

— Не рискну спросить, кто именно заповедал, — сплел пальцы Тьермэйлин и улыбнулся с легкой насмешкой. — Но хотелось бы знать, как часто вы за Когоруном наблюдаете и когда были там в последний раз?

— В прошлом месяце. А время подсказывают сны Нибани Месы.

Вождь вздохнул.

— Теперь подробнее…

Лист за листом разглаживал он в зыбком свете костра, и, следуя за нарисованными линиями, разворачивались в воображении коридоры, лестницы и чертоги. Святилища с каменными сводами в обрамлении узорчатых карнизов; круглые, точно женские груди, купола. Двери с выжженным узором из цветов и трав; залитые водой тоннели — в голове отозвалось «Фарватер Набит». Пещеры с лужами лавы, проступающей кровью из ран, и Шепчущие колодцы даготских склепов. Аррайде казалось, будто кто-то или что-то, живущее внутри нее, пробует прорваться на поверхность, рассказать то, что она давно уже знает, но забыла по какой-то надуманной причине. А может, виновато было мельтешащее пламя, чарующее и загоняющее в сон.

Девушка тряхнула тяжелой головой и, сосредоточась, разглядела светящиеся глаза Черрима, старательно перерисовывающего планы с тростниковых листков. Над второй их стопкой, так же светя глазами, трудился Тьермэйлин, явно наколдовавший себе кошачье зрение.

Хаджит оглядел исчерканные бумаги, погрыз грифель белыми зубами:

— Ничего не пропустили, кажется.

Сул-Матуул отобрал у него планы и аккуратно уложил в сумку.

— Надеюсь, вам это поможет, — он зевнул. — Мы проводим сударыню Аррайду до крепости и подождем ее…

— И ты дашь загнать ее в Когорун в одиночестве? Даже не показав дорогу? — возмутился Черрим.

— По условиям испытания она должна… — ашхан опустил глаза. — И так я нарушил все установления и пошел против Нибани Месы, отправившись с вами и прихватив древние планы крепости.

— О! Вот отчего провидица так разозлилась! — хаджит покосился на вождя, обменявшись взглядом с остальными:

— Вынужден тебя разочаровать. Мы с сестренкой пойдем. Потому что она намживая нужна, а не труп может быть Нереварина. Прогонит, чтоб тебе угодить — все равно будем тащиться следом. Потому что это наш выбор, собственный.

Аптекарь и магичка согласно кивнули.

Черрим втянул холодеющий воздух.

— Небось, когда ты защитником веры становился, мечтал встретить воплощение Неревара, во сне видал здорового такого данмерского мужика с мечугой, который придет и все расставит по местам? Дагота пинком вышвырнет в Обливион? Так, да? Ну, не срослось с мужиком. Но ведь в ней, — хаджит кивнул на Аррайду, — есть свое чудо. Иначе, как думаешь, поперлись бы мы за ней по пепельной пустыне, забросив собственные дела? И ведь ты поперся тоже, гнева пророчицы не убоялся. Трудно принять в ней божество — просто помоги человеку.

Какое-то время они молчали. Сул-Матуул застыл эбеновой статуей. Аррайда подбрасывала в огонь веточки, пряча горящее лицо.

— Вот что мне интересно, не выдержал затянувшегося молчания аптекарь. — Сродни ли видения Нибани Месы тем снам, что навевает Дагот, или они имеют другую природу?

— Как представлю, что кому-то снюсь… — Эдвина передернула плечами. — Словно за мной раздетой кто-то подглядывает. Нет, хуже, чем раздетой!

— Снюсь… — мечтательно завел очи Лин.

— К снам провидиц следует относиться серьезно. Они предупреждают нас о грядущих бедах и помогают уцелеть. Они сберегают нашу веру во тьме и не отдают во власть злобных видений, навеянных Красной Горой.

— Кстати! — хлопнул себя по лбу аптекарь и поморщился. — Среди Уршилаку ведь не было спящих, тех безумцев, что в городе?

Похоже, и до диких земель добирались вести и объяснять ничего не пришлось. Ашхан торжественно кивнул.

— Сила Дагота велика, но над нами не властна. Нас бережет Луна-и-Звезда.

— А может, вас просто давить невыгодно, — буркнул Черрим под нос.

— Выгодно! Они знают такое, что может его остановить. Удивляюсь я Даготу…

— Знания есть в разных колодцах. Можно засыпать один, но пропустить остальные. Можно засыпать все, но тогда вода прорвется где-нибудь еще. Кроме того, Нереварин — отражение шармата, врага. И тот будет искать сражения с ним, а не с нами. Вам… я не должен этого говорить.

— Так поздно, уже сказал, — оскалился котище веселой улыбкой. — И вообще, будем прятать знания один от другого, так и разобьют нас по-одиночке. А ведь нам придется драться рядом, вождь. У жены под юбкой не спрячешься.

— У меня нет жены.

— В примитивных культах всегда имеется дуаль благостного бога и его вечного врага, и они постоянно ищут встречи, — сказал Тьермэйлин назидательно и скрылся в темноту. Ему с хаджитом первыми выпало сторожить. Сул-Матуул промолчал. Они с наемницей лежали у костра голова к голове. Аррайда нашарила в темноте и стиснула его руку:

— Я не обижаюсь, — шепотом отозвался ашхан, гладя девушку по волосам. — Я готов сказать тебе то, что не сказал бы никому другому. Не потому что ты молодая и красивая. Черрим прав. У тебя есть особое свойство склонять к себе сердца.

Аррайда рывком нырнула под шкуру, чувствуя, что краснеют уши.

— Дагот, Враг, это тоже умеет, — прожолжал ашхан. — Но посредством своего, черного волшебства. Вы с ним как тьма и свет. Когда светит солнце, всегда есть тень. Он всегда был тенью Неревара.

— Ворин был мо… его другом.

— Это было слишком давно. Не дай врагу обмануть себя, прикрываясь дружбой.

Его слова приснились Аррайде золотой сияющей нитью, за которую она держалась в темноте.


Пепельная буря налетела, когда путники уже несколько часов были в пути. Небо вдруг сделалось низким, красная пыль и мелкие камушки, поднятые ветром, завихрились в воздухе. Обнаженную кожу секло, стало нечем дышать. Аррайду и Сул-Матуула защищали закрытые шлемы, а Черриму с Эдвиной и Лину пришлось обмотать лица кисеей, и все трое спустили пониже капюшоны и крепче стянули завязки на них.

— Надо переждать! — перекричал вой ветра ашхан и направил гуара к груде высоких валунов, перекрытых каменной плитой, точно ворота.

— А если идти по или против ветра? — стал бурно допытываться Тьермэйлин, когда они спешились под валунами.

— Ветер крутит, меняет направление. Многие погибли в часе ходьбы от становища, двигаясь по кругу.

Камни укрывали путников сбоку, сверху и сзади. Спереди улеглись, заслоняя от секущего ветра, гуары. Буря заметала их сугробами красной пыли. Шуршала по туфу, насыпаясь в поры и трещины, словно тысячи паучьих лапок. Сипел ветер. День превратился в ночь.

Когда легко, то каждый сам по себе. Но когда вплотную, вот так прижавшись друг к другу, когда только вместе доступно выжить — какие-то совсем другие силы вступали в игру. Они таились где-то глубоко, спали до поры до времени; люди начисто забывали о них, пока… как кровь сквозь корку на ране, как лава сквозь взорванный базальт. И этой силе нечего противопоставить, она сильнее, чем раны или смерть, чем подленький гнусный страх, чем чужое презрение, зависть и жадность. Единение. Дружба.

Словами трудно передать то, что улавливалось в кровавой полутьме колдовской бури, в песке, скрипящем на зубах и забивающем горло, и в последнем глотке воды из баклажки, оставленном для тебя. И в понимающем пожатии руки.

Они забились в неровность скального столба с подветренной стороны, прижимаясь друг к другу. Рядом сбились в кучу гуары, с большего заслоняя людей от бури. Песчинки секли по натянутому над головами плащу. Летели колючки и мелкие камешки.

— Как там Зайчик, зараза ушастая? — почти беззлобно поинтересовался хаджит.

— Надеюсь, они тоже отыскали, где укрыться. А то найти сможем только случайно… лет через двести, скелеты, — скорбно, словно эпитафию, произнес аптекарь.

— Не суетись, такое не потонет. И не полная дура ведь.

— Не знаю, не уверен.

— А вдруг уже она наскребла той плесени и ныряет в фарватер Набит за щитом? — продолжал пугать и развлекаться Лин. — Прибежит с ними и найдет… наши скелеты.

Он засмеялся, Эдвина сплюнула и вытерла красный от пыли подбородок.

— Ну и что, что страшного случится, если Пикстар опередит нас? Принесет тебе этот щит? — прицепилась она к вождю. — Воровку признаете Нереварином?

— Нереварин может быть вором, может быть убийцей, благородство для него совсем не обязательно, — с достоинством отвечал Сул-Матуул. — Он просто сосуд для возрожденной души.

— Ну теперь уж точно нет! — рыкнул Черрим. — Если тебе так важны эти щит и чашка, я найду, как забрать их у этой дуры. А Зайчика просто выдеру.

— Мы спешим, чтобы помочь им, а не опередить. Чтобы не вляпались, — бросила Аррайда сердито.

— Боги, — простонал Лин. — Эти — могут.

— А к тому же, если они разворошат гнездилище, то нам будет намного труднее туда проникнуть и выбраться оттуда живыми.

— Не поверю, что у вас нет другого испытания, — сказал Черрим, — настоящего. Чтобы увидело душу этого вашего покойного полководца, а не только хитрость залезшего в Когорун мародера.

— Есть. Но я пока о нем не скажу.


Буря слабела. Порывы ветра делались реже, багровый чад, забивший воздух, оседал. Становилось видно не только на растоянии вытянутой руки и ясно, что до ночи еще далеко. Люди вытоптались из песчаного плена и стали прочищать гуарам ноздри и глаза.

— Двемерский когерер за возможность умыться, — простонала Эдвина, размазывая грязь по лбу.

Мутное солнце показало в пепле свой круг. Ашхан довольно кивнул. И указал направление.

По дороге им попался разбившийся скальный наездник. Он выглядел гнетуще, и путники уехали поскорее.

Вторую ночь скоротали они в развалинах неподалеку от Когоруна. Из песчаного холма торчали четыре стены с дверным проемом, к которому с радостным иканием с нечеловеческой силой поперли гуары, до того сохранявшие флегму даже во время песчаной бури. Поводов для радости у них было целых два — уведенные Пикстар и Зайчиком сотоварищи, привязанные к крюку в стене над здоровой охапкой трамы. Путы гнило хрупнули, и произошла радостная встреча, в которой наездники приняли весьма опосредованное участие. Кроме ашхана, принявшегося осматривать покражу и убедившегося, что с ездовыми ничего страшного не случилось.

Эдвина запустила заклинания, Черрим склонился над костровищем в углу, проверяя, как давно им пользовались.

— На пару часов мы от них отстали. Но сунуться в Когорун на ночь глядя, это ж надо додуматься!

— Определенный резон в этом есть, — пощипал губу аптекарь. Эдвина возмущенно зыркнула на него.

Аррайда посмотрела на небо с первыми звездами — крыши над руиной не было.

— Пойдем туда перед рассветом. Далеко отсюда?

— Час ходьбы, — отозвался Сул-Матуул. — Лучше выспаться здесь как следует, там слишком жутко, чтобы спокойно спать.

Утром Аррайда неохотно выбралась с нагретого местечка между Эдвиной и гуарьим боком и уселась, зевая, наблюдать, как смешно надувает щеки Лин, раздувая угли в костре.

— Ну, позавтракаем — и в путь? — бодро поинтересовался Черрим, расправляя когтями усы. — Ищем этих двоих и вещички?

— Быстро и скрытно, не увязая в бою, — повторила Аррайда загодя обговоренный план.

— И да благоволит нам Азура.

— И не пошлет крылатых баб с пустотой внутри, — завершил аптекарь, вынудив Эдвину громко фыркнуть.

— А ты? — посмотрела наемница на Сул-Матуула. — Заберешь гуаров в стойбище?

— Я пойду с тобой, — она встретила непримиримый алый взгляд.

— Я думаю… может, все же лучше одна? Корпрус мне не грозит…

— Здрасьте че удумала! — возмутился хаджит насмешливо. — А Дагота потом тоже одна пойдешь воевать? Против всех его могучих армий?

— Проберусь… как-нибудь, — рассмеялась девушка и вздохнула. — Понятно…

— Да ничего этим зверюгам не сделается, — Эдвина постучала по боку ближайшего верхового. — И за себя постоят, и за кого угодно.

И полезла еще раз проверить колдовские зелья.

— И дорогу домой сами найдут, — неожиданно поддержал ее вождь, выбирая из седельных сумок то, без чего точно не обойтись в пешем походе в Когорун.

Позавтракали они не торопясь и с шуточками. Между тем небо светлело и делалось из серого блекло-голубым, странно ясным для этих мест. Но Эдвина, заметив озабоченность спутников, пообещала укрыть всех заклинанием хамелеона и замести следы.

— Не сейчас, — возразил Сул-Матуул. — Стоит поберечь силы на будущее. А здесь вполне достаточно укрытий, чтобы добраться до крепости незамеченными.

Тьермэйлин связал пару веников из трамы, чтобы заметать следы там, где придется пройти по пыли. И отряд пустился в путь. Сеть заклинаний, раскинутая Эдвиной и аптекарем, не показала никакой жизни поблизости, исключая пару скальных наездников, кружащих высоко наверху. Пробирающиеся в Когорун странники как добыча их не заинтересовали.

Шершавая платформа, на которой стояла крепость, была начисто вылизана ветром, только к стенам привалило невысокие сугробы красной пыли. Плиты были уложены так плотно, что ни кустика, ни травинки не смогло пробиться между ними, даже пролезающей везде упрямой трамы тут не было. Здания, возведенные по древней данмерской традиции — из плинфы, скрепленной цемянкой на яйцах квама, — сужающиеся кверху, обведенные фигурными карнизами, казались заброшенными — что сама массивная крепость, что две пухлые башни под ржавыми куполами, что квадратный тесный храм с контрфорсами по углам. Да и не только казались. Заклинания твердили то же самое. И не ощущалось присутствия контрзаклинаний, должных обмануть не слишком опытного наблюдателя.

Путники взглянули на ашхана — тот кивнул. Все осталось, как было, с прошлого его похода сюда.

Осмотр начали с круглых башен и Храма Обреченных. Чувства отвращения, тревоги и горечи, испытанные ими, были лишь чувствами, такие навевают заброшенные здания, где кроме тлена и непонятных обломков, не осталось ничего, ни следа тех, кто заботился о надежности и уюте, растил детей, мечтал…

Еще были паутина, слой пыли на полу и густо истоптавшие эту пыль человеческие следы. Похоже, беглецы, Пикстар с Зайчиком, изрядно тут походили.

Сул-Матуул резко буркнул что-то, глядя на наклонную доску, прислоненную к стене, и к нему обернулись и хаджит, нырнувший носом в мебельные обломки, и все остальные.

— Чаша Дома Дагот здесь стояла, — вождь нахмурился и сердито выдохнул.

Черрим бамкнул себя лапой по шлему:

— Значит, больше не стоит. Надеюсь, плесень они не всю ободрали? Что-то я ее не наблюдаю, — он провел взглядом вдоль стен.

— Крепость большая, — утешил бойца аптекарь. — И для нас найдется что-нибудь. И за фарватер Набит можно в два раза меньше бояться, Зайчик плавать не умеет.

Черрим хлопнул Лина по плечу, заставив поморщиться:

— Ты вселил в нас надежду, друг.

Аррайда с магичкой рассмеялись.

Серая свеча на ветру. Когорун

Зал Фисто оказался жутким и гулким лабиринтом комнат и закругленных коридоров. Сквозняки выдували из него пыль, и потому ориентироваться по следам стало почти невозможно. Раз Зайчику удалось наступить на кучку песка у стены, а Звездочке — зацепиться за косяк рукавом (нитка застряла в занозистой доске) — вот и все следы. Но грязи и всякого мусора хватало и здесь. Когорун был похож на гнилой орех с крепкой скорлупой.

Запустение. Самым диким образом расположенная мебель — точно какие-то безумцы устраивали переезд и забросили на полдороги. Истлевшие гобелены с едва различимыми даготскими гербами: красное на черном. Чаши черного железа — масло в них успело прогоркнуть и высохнуть до тоненькой, отсвечивающей синим пленки, и даже сам запах истончился и исчез. Чаши где стояли на плотных основаниях, где валялись на боку, даря пронзительным ощущением внезапного бегства. Камни торчали из стен, как неровные, плотно слепленные пальцы, пересеченные фризами и поясами — в каждом покое с собственным узором, — то каменными, покрытыми остатками позолоты, то просто из гнилого дерева. На углах в ржавых гнездах сидели остатки факелов. Но путники обошлись заклинанием кошачьего глаза, а Черрим так вовсе, как всякий хаджит, видел в темноте.

Двигались они медленно, методично обшаривая закутки и углы и пока не пользуясь заклинанием хамелеона, потому что ни чувства, ни магия не указывали на чье-либо присутствие, кроме их собственного. Сул-Матуул смущенно заметил, что в прошлый раз крепость была намного оживленнее — если считать живыми рабов пепла, пепельных трупаков и ловчего корпруса.

— Зато пепельные идолы есть. Два.

Смотрели бусинками-глазами из темноты и третьим глазом-шпинелью изо лба. Аккуратные рожки, едва намеченные плечи…

Сул-Матуул подхватил Аррайду под локоть:

— Что такое?

— Запнулась. Он… может смотреть сквозь них.

— Кто?

— Дагот, враг.

Знание пришло изнутри — четкое и обжигающее — раскаленный железный прут через лоб. Как в ночь альдрунского мятежа — понимание, что через идолы Дагот насылает соблазны и сны.

Первый идол нашелся за углом. Стоило незваным гостям подойти, как красные свечи запылали хороводом вокруг. Ашхан подался к Аррайде. А когда идол распался на осколки, попытался отереть пот со лба, скребнув латной рукавицей по личине шлема.

— Наверное… их следовало бы изучить… — откашлялась Эдвина. — Но н-не хочется.

Черрим приобнял бретонку за плечи:

— Подруга! В тебе проснулся здравый смысл!

— Примас Сарано из Альдрунского храма говорил, что нашел способ с ними справиться.

— Угу. Самый действенный способ. Молоток.

Эдвина фыркнула. Обернулась к Аррайде:

— Но ведь это действительно интересно: такая глубинная связь между предметом и волей волшебника. Только Кагренаку удалось добиться чего-то подобного. Я говорю о знаменитом кольце Неревара — Луне-и-Звезде. Оно, согласно источникам, убьет любого, кто попытается его надеть — кроме хозяина. Что Дагот навязывает свою волю через идолы, мы уже уяснили. Но ты уверена, что… Это головой рехнуться можно, заглядывая через столько глаз сразу!

Лин ухмыльнулся:

— Так он уже.

— Эдвина, солнышко, — одернул подругу хаджит. — Может, после поговорим?

— Но ведь никто не мешает! Да, — она щелчком погасила свечи, — я просто испугалась.

— Нам еще плесень искать, — напомнил Тьермэйлин, оглядываясь и втягивая крупным носом затхлый воздух.

— Может, в погребах? Все же сколько тут комнат!

— «В доме мастера обителей много»…

— Поэтично…

— Просто приснилось, — Аррайда первой пошла дальше по коридору.

На углу они заметили, что вождь отстал, задумавшись над обломками пепельного идола. Наемница вернулась к нему, на ходу стягивая латную рукавицу.

— Сними рукавицу и возьми меня за руку.

Сул-Матуул тряхнул головой, словно просыпаясь, и послушался. Прикосновение, будто удар, заставило его очнуться окончательно.

— Для данмеров зов Дагота звучит сильнее. Ты держись. Прочим достаются только тревога и бессонница.

— Моя вера хранит меня, — отозвался он почти беззвучно, не выпуская руки Аррайды. — И ты — тоже.


Второго пепельного идола, что отыскался в круглой зале в конце одного из проходов, путники расколотили столь же основательно. И, обойдя останки, остановились перед узорчатыми деревянными дверьми. Арки, ниши, проходы и галереи Когоруна до сих пор не баловали препятствиями, и потому наличие закрытых комнат настораживало. Хотя в них не шумели.

— Там, — сверившись с заклинанием поиска сущности, Эдвина указала на правую дверь. — Небольшой, один.

Аррайда кивнула Сул-Матуулу на коридор, которым они пришли: стереги. Черрим же на мягких лапах подкрался к двери и, став сбоку, втянул в себя воздух через щель.

— Смердит? — жестами поинтересовался Лин. Хаджит покрутил головой и осклабился:

— Подозреваю, там наш фрукт.

Аптекарь тоже подошел и постучался костяшками пальцев:

— Зайчик?

Внутри что-то брякнуло, и опять стало тихо. Лин подергал двери — заперто.

— Эй, вылезай, кому сказано!

— Я вам не дамся! — пискнул босмер из-за двери.

Друзья переглянулись.

— Ну, все! Он попал! — Черрим сделал вид, что закатывает рукава. Тьермэйлин полез за отмычками.

— Осторожно, он может сдуру выстрелить, — предупредила Эдвина. — Зайчик, это мы! Мы не причиним тебя зла!

— Это почему не причиним? — буркнул Черрим. — Еще как причиним! Выдеру его, гада. Только узнаем сперва, где эта…

— Я вам не верю! — прокричал босмер. — Пепельные твари!

— И за «тварей» тоже ответишь.

Лин еще немного поколупался отмычкой в замке и поднял кверху большой палец: готово!

— Зайчик, где Звездочка?

— Не знаю! Она заперла меня и ушла… на разведку.

— Должно быть, вспомнила, наконец, что он плавать не умеет…

— Хватит! — зыркнула на Черрима Аррайда и решительно толкнула дверь. — Зайчик, или ты выходишь, или я иду к тебе. Одна.

Зайчик показался из-за двери, поддергивая лук на плече и, словно колпак, нахлобучивая шлем. Остановился, потупив глаза.

— Она сказала, что так безопаснее, что она скоро вернется. Выскользнула и замок замкнула. Я не ожидал и не успел.

— Эдвина! Выдай ему свиток божественного вмешательства.

— Не надо! У меня есть!

— Хорошо.

Аррайда вытянула из-за пояса кошелек и сунула босмеру в ладонь.

— Это тебе на первое время. А теперь используй свиток.

— Почему? А… как… а Звездочка?

— Мы ее найдем, — наемница опустила ресницы.

Зайчик судорожно стиснул кошелек в ладони.

— Мне… я не… хотел. П-простите меня…

— Используй свиток. Чтобы не отправлять тебя силой.

— А-а! — он шваркнул кошельком об пол и исчез во вспышке заклинания. Черрим наклонился, поднял кошелек, отряхнул и вернул Аррайде. Они вышли из круглого зала. Говорить не хотелось.

— Может, не стоило с ним так сурово? — промямлил Лин чуть погодя.

— И каждый раз ждать удара в спину? Пусть радуется, что отделался… легко, — Черрим непримиримо распушил усы. — Идем-идем, хватит уже тут прохлаждаться.

Переходы, коридоры, чертоги, узорчатые пояса над панелями и вдоль потолков. Тесаный камень, агатовые и яшмовые вкрапления. Слои пыли в тупиках. И ничьих следов, кроме их собственных. А когда-то тут было красиво. Стеклянные магические лампы, наполненные мотыльками, парили под сводами; шипели факелы. И не успевало улечься эхо многочисленных шагов.

А может, сны на привале, в которых Аррайде привиделось прошлое, просто чуть исказили реальность пройденного пути. Это как если собираешь целый день ягоды, в полудреме вечером они продолжают плыть перед глазами.

Наемницу бесцеремонно растолкали, едва она, как показалось, успела толком заснуть. Убедившись, что девушка пришла в себя окончательно, ашхан убрал ладонь, которой прикрывал ей рот.

— Что? Моя очередь стеречь?

— Ты стонала и металась во сне, — объяснила Эдвина. — Тебе снилось что-то страшное?

Аррайда села, опираясь на руки, прислонившись спиной к стене. Сердце сильно колотилось. Наемница потрясла головой.

— Мне приснился Храм Обреченных, он был совсем другим… Ни обломков, ни грязи. Все четко и строго. Огни в чашах. Гобелены чистые и яркие. И черные колокола от большого к маленькому, подвешенные к перекладине, — Аррайда помолчала, пытаясь восстановить гаснущее видение. — А потом… чья-то рука вывела белым герб Дагот по темному полу и приписала: «Спящий просыпается».

Эдвина передернула плечами:

— Это девиз безумцев с дубинами? Что вы думаете, ашхан?

— Нибани видит и толкует сны, она могла бы сказать больше. Но этот… мне ничуть не нравится.

Магичка зашуршала в сумке и ткнула подруге в ладонь шершавый, холодный ком:

— Пожуй. Это черный лишайник. На вкус отвратительно. Но, может, тогда это место не будет так влиять на тебя. У Лина тоже могут найтись подходящие травы…

Сул-Матуул отстранил магичку, бережно держа за плечи:

— Дело не в месте, сударыня. Дело в ней самой.

— Но если… вы так в ней уверены, в чем смысл испытания?! Зачем бродить по этой жуткой крепости в поисках ненужных вещей?

— Мы Звездочку должны найти, — перебила Аррайда подругу. Эдвина фыркнула и сбросила руки ашхана:

— А, ну да, конечно. Только, на мой вкус, эта вещь — самая бесполезная.

— Я сменю Черрима. Ты со мной?..


Коридоры, галереи, переходы. Столбы, как чахлые деревья, врастающие в свод. Фризы, пилястры, мозаики. Языки осыпавшихся камней, перегородившие дорогу. Прогнившие двери заброшенных кладовых. Стертые лестницы. Пустые покои.

Зал Фисто. Зал Бдительного Прикосновения. И снова вниз, к корням крепости — туда, где она должна сомкнуться с фарватером Набит.

Пандус озарила скользящая огненная фигура. Запахло пламенем и железом — как от раскаленного угольного утюга. Огненный атронах, навроде того, послужившего пугалом для контрабандистов Андасрэта. Только этот не призванный, совсем один, и вообще неясно, чем питается в каменном чертоге. Обломками мебели?

— Отойдите-ка, — засучила рукава платья Эдвина.

Сул-Мутуул ненавязчиво укрыл себя и Аррайду лиловым коконом защиты. Наемница выплеснула клеймору из-за плеча. Черрим и Тьермэйлин разошлись, контролируя пространство вокруг, готовые и прийти на помощь Эдвине, если она не справится, и остановить вздумавшего подкрасться в суматохе врага.

Со сведенных пальцев магички сорвалась ледяная шрапнель и легонько тюкнула атронаха в плечо. Он пригас в точках удара и, развернувшись, стремительно скользнул к Эдвине.

— Держитесь от него подальше! — ведьма выставила ладонь, растя перед нею мохнатый туманный шар. Дыша ровно, как на тренировке, и, казалось, ни капельки не боясь. Языки огня оттянуло назад, и в янтарном теле духа проявилась темная сердцевина — словно ветки, охваченные огнем. Атронах был опасен. И красив. Он дышал жаром, бросая в Эдвину ленты пламени. От первой она уклонилась. Вторую пропустила мимо себя, повернувшись боком, отставив ногу, словно танцуя в огне, продолжая питать своей силой и взращивать туманный клубок. И наконец, сойдясь с противником, бросила клубок на него. Атронах зашипел, задергался, испряясь, и опал горсткой пепла с дотлевающим внутри огоньком.

Эдвина вытерла кровь с прокушенной губы и ладонями сверху вниз сильно провела по лицу.

Черрим поддержал бретонку, Лин протянул откупоренный пузырек. И встал на колени, сгребая остатки атронаха в долбленку.

— Матерый… — уважительно протянул он.

Они устроили незапланированный привал, давай подруге прийти в себя.

Время в темноте вообще текло странно: то сжимая сутки в часы, то растягивая часы на сутки, отмечая усталостью в ногах и спине пройденный путь; давя поклажей на плечи. Голод и жажда притупились, короткий сон не приносил отдохновения.

И потому когда тесный отнорок вывел их в фарватер Набит, на серых сводах которого мерцало отражение воды, странники испытали облегчение.

Аптекарь указал на канал с неподвижной мерцающей водой:

— Резервуар на случай осады?

Слабый шепот разнесло эхом. Черрим приложил к губам мохнатый палец. Но каменные бережки, насколько хватало взгляда, были пусты.

Фарватер напомнил Аррайде подземелья под Вивеком, только здесь было чище и светлее. Фосфорецировала вода. Аррайда опустилась на колени:

— Интересно, ее можно пить и умываться?

Лин аккуратно зачерпнул ладонью и поднес к выразительному носу:

— Вода как вода. Правда, у меня нет лаборатории.

— Я бы не советовала. Тем, кто не защищен от корпруса, как ты, — Эдвина с сомнением посмотрела на Аррайду, а потом на ашхана.

— Не знаю, мы никогда не спускались сюда. Только воплощенные.

— И много их было? — едко усмехнулся Черрим.

— Достаточно.

— А нашей красавицы нет как нет, — Тьермэйлин мечтательно уставился в потолок.

Аррайда сбросила шлем и перчатки и плеснула водой в лицо.

— Плесенью отдает. А так хорошо-о.

Она обернула к друзьям лицо, чуть склоненное набок, обрамленное хауберком, строгое и неожиданно красивое. Улыбнулись губы и глаза, ямочки появились на щеках. Засверкали капельки воды. Черрим под локти поставил подружку на ноги и отер ей лицо тылом ладони.

— Плесенью!.. — Лин задергал носом.

— Далеко не отходи!

— Не буду, — зелейщик присел на корточки и ножом отковырнул от стены дырчатую желтую субстанцию. — Эдвина, взгляни-ка.

— Она, — кивнула магичка. И с подозрением оглядела просматриваемый насквозь и совершенно пустой коридор.

— Вот так ждешь-ждешь неприятностей, а они не наступают, — хмыкнул Черрим. — И это пугает, верно?

— Да чтоб тебя! — замахнулась на хаджита бретонка.

— Постерегите. А я все-таки искупаюсь, — Аррайда стала поспешно раздеваться. — А то еще немного, и никакая невидимость не поможет.

Сул-Матуул кивнул и последовал ее примеру.

— И не просите! Не полезу! — Эдвина сурово сложила руки на груди и отвернулась.

— Ладно, — Черрим хмыкнул. — Мы с зелейщиком после вас.

— Зараза к заразе не липнет, — Тьермэйлин со всех сторон еще раз оглядел кусок плесени и завернул в платок. — И всегда наготове мое чистящее заклинание! Но искупаться я не прочь.

Ушастый посмотрел на хмурую Эдвину Элберт. Ухмыльнулся:

— Хотя по карте… — он зажмурился, припоминая, — нам всем придется окунуться с головой.

Купанию никто не помешал. Тьермэйлин, разохотившись, даже предлагал идти дальше по дну или плыть под водой, упирая, что так их никто не заметит.

— Нет уж! — буркнула магичка. — Что на маскировку, что на водное дыхание — так и так тратиться. А на суше я уверенней себя чувствую.

— А ты ведь можешь бросить пометку… — Аррайда, сидя на корточках, задумчиво поковыряла пол.

— За зельями… туда… сюда… Где вас потом искать?

— Мы подождем.

— Нет, и не просите. Идем вместе. Нашего запаса должно хватить.

Наемница не была в этом уверена, но спорить не стала.

Двигаться вдоль фарватера было скучно. Серый пол, серые стены, слабо светящаяся вода. Ее мерцание убаюкивало, и состредоточиться удавалось с трудом.

— Мне кажется, или мы здорово вляпались? — поинтересовался зелейщик на привале. — И ни следа нашей прекрасной беглянки.

— Убили да в воду кинули…

— И я там еще купался! Фу-у…

— Хорошо, — Черрим изрядным глотком флина запил еду. — Готов признать, что Звездочка хитра и предусмотрительна, и мы с ней еще встретимся.

— Этот вариант мне больше нравится, — зловеще протянул Лин. Сул-Матуул поднял руку: тихо!

По противоположной стороне канала кто-то двигался в их сторону. Покачиваясь, словно свеча на ветру, плыла невзрачная фигура… Хламида колыхалась вокруг худого тела, капюшон с ушками туго охватывал голову, болталось у шеи широкое тканое ожерелье. Колебался отросток маски — будто вынюхивая незваных гостей. И сквозило от пепельного упыря странной силой, готовой подчинить всех вокруг.

Тьермэйлин скривился, растопыривая пальцы для заклинания невидимости. Аррайда задумчиво повернула камень в Кольце Окружения. Эдвина поспешно наводила чары на себя, Сул-Матуула и Черрима. А хаджит сощурился, прикидывая, как бы кинуть тварь через колено. Конечно, в воду упырь не полезет, но не оставлять же его за спиной!

И тут же, точно повинуясь всеобщему безмолвному желанию, пепельник развернулся и, дергаясь, поплыл туда, откуда пришел.

Друзья проводили его изумленными взглядами.

— И зачем мы так готовились? — спросила пустота раздосадованным голосом аптекаря.

— Догоню и утоплю! — страшным шепотом пообещал Черрим.

— Впереди еще трое.

Бойцовый кот наощупь поймал Аррайду за руку:

— Та-ак… А ты откуда знаешь?

— Корпрус. Дивайт Фир слепил из него дочерей, а Дагот — слуг. Я несу его в себе. Только… упыри внутри пустые, и я могу ими управлять.

— Как Дагот?! — Лин, обретя видимость, шлепнулся попой на бережок. Сул-Матуул протянул ему руку, помогая подняться. Эдвина испытующе заглянула подруге в лицо:

— Это… слишком опасное оружие.

— Ну, ножом тоже можно порезаться, — Черрим придержал магичку за плечо. — Нет, но каково! Недаром корпрус зовется «божественная болезнь».

— Это пророчество.

Аррайда глянула на вождя и покрутила головой:

— Не жди от меня… особых чудес. Я отогнала одного, но с двумя уже не справлюсь.

Черрим мохнтыми руками обнял ее и Эдвину:

— А мы тогда на что?

Оскалил белейшие зубы:

— В Набите искупаем, и растают, как снег в горах Джеррол в месяц Зенита.

Тьермэйлин покивал, закатив глаза:

— Красиво излагаешь. Общение со мной пошло тебе на пользу.

— И все равно, — продолжала хмуриться магичка. — Мне это не нравится. Арри! Пообещай, что не станешь прибегать к этой силе слишком часто. Дагот может ощутить твое присутствие в пустоте своих тварей, и в поединке — воля против воли — нетренированный разум не выстоит.

— Так натренируй ее!

— Прямо счас? — иронично скривил бровь Тьермэйлин и принялся собирать остатки трапезы. — Самые подходящие… и место… и время…

— Госпожа Элберт, — Сул-Матуул положил ладонь на тонкое запястье бретонки. — Нереварин найдет силы противостоять злу.

Магичка пальцем приподняла кончик носа.

— До сих пор… Дагот косвенно управлял пепельными идолами, не воплощаясь туда, где ждал отпор. Но так будет не всегда…

— Госпожа Элберт…

— Эдвина. Ты веришь в нее?

— Да ну вас! — магичка стряхнула руки вождя и хаджита и стала помогать аптекарю увязывать дорожные мешки.

— Послушай, — Черрим наклонился к Аррайде, сверкая золотыми глазищами. — А в воду ты его можешь заманить?

— Не знаю.

— Кажется, идея Лина прогуляться под водой была не такая уж глупая.

— Да уж, — подняла голову Эдвина. — И огрести молнией в спину. Любимое заклинание упыря, между прочим.

— Да, — поскреб баки хаджит, — это я не подумал. Но веселую компанию из четырех упырей лучше щемить по-одному. Так что я все-таки рискну шкурой. Попытаюсь их утопить.

И стал выбираться из сверкающей кирасы.

— Давай, Эдвина, лапушка, накладывай заклинания. Быстроплавания, водяного дыхания…

— Тебе плавники Рейноса или воздушный пузырек Дайнара?

— Плавники, вот ужас-то! — Черрим шутливо передернул плечами. — А в чем между ними разница?

— Ну, рассуждая академически, воздушный пузырек держится дольше, но быстрее с ним не поплывешь…

— Надеюсь, плавники не растут, — Черрим закатил глаза, — ну, там…

Эдвина шлепнула кота свитком. Аптекарь забулькал.

— Это он сейчас. Представляете? А что будет, когда мы полезем в нору к Даготу? Страшно вообразить!

— Если вы не заткнетесь, — пригрозила магичка сухо и обиженно, — я вам плавники на язык наколдую.

Зашуршал и с хлопком исчез в воздухе пергамент, выпуская заклинание.

— Ну, кого еще обработать?

— Сам справлюсь, ерунда! — Черрим глубоко вдохнул и мягким прыжком ушел в воду.

— Провожу-ка я его под невидимостью. И что там нужно для хождения по воде? Туманные тапочки Селин?

Тьермэйлин растворился не хуже пергамента. Лишь легкие шлепки по воде отметили его дорогу.

— По-одиночке люди как люди, — бурчала Эдвина, — но когда вместе соберутся… Никакой серьезности.

Аррайда присела на корточки, глядя вдоль теряющегося в мерцании фарватера.

— Надо было мне с ними пойти.

— Находишься еще, — магичка вздохнула. — Не последний бой в твоей жизни. И не страшный самый.

Сул-Матуул кивнул с одобрением.

— Это… правильно, но… — Аррайда помедлила, подбирая слова, — как-то несправедливо. Посылать других в бой и оставаться в стороне.

— Зато ты понимаешь, что такое отвечать за своих людей. Я тоже должен быть со своим племенем, когда решается его судьба.

— Возможно, — отозвалась Эдвина, — его судьба решается не в стойбище, а здесь.

— Так я и сказал Нибани. Ох, и сердилась же она…

— Она вообще суровая, правда?

— Провидица тоже чувствует ответственность за других. А Черрим… он справится. И вместе — мы бы наделали шума.

— Справится, да. Но Лин — обычный ап…

Наемница осеклась на полуслове. Почему-то вспомнилось, как они с Тьермэйлином проникли в поместье Ралена Хлаало… И нападение на Клуб Совета в Балморе. Вряд ли простые аптекари столь бурно проводят время. Да и не всех берут в «клинки».

Серая свеча на ветру. Когорун. Продолжение

Черрим сидел, обсыхая, на каменном бережке, бултыхая в воде мосластыми ногами с налипшей шерстью и, ухмыляясь, нудил, поглядывая на Эдвину:

— Разве я прошу невозможного? Всего-то булку. Свежую. С хрустящей корочкой. И кувшин мацта. Хотя бы кружку! С шапкой пены. И присолить, чтобы лопалась…

— Угу, — склонив голову к плечу, хмыкала бретонка. — Несусь, роняя туфельки и свитки заклинаний.

— Разве я не заслужил? — золотыми глазищами уставился на нее кот. — Я стянул упырей и притопил так изящно, что они даже «буль» не сказали! Вон, аптекарь может подтвердить.

— Могу, — вытираясь подолом мантии, согласился Лин. — Черрим, если тебе нужна булка, могу дать сухарей. А зелья глотать после пива не советую. И горько, и наружу полезут. Хм.

— Это дело принципа!

— Это кто-то ведет себя, как младенец, и время тянет.

Черрим отжал баки и произнес сурово:

— Тяну. Вот и хочу насладиться напоследок, мало ли что нас там ждет, — и перевел взгляд на зелейщика: — Давай твои сухари.

Сул-Матуул склонился над сидящей поодаль Аррайдой. Накрыл ее запястье ладонью в латной рукавице.

— Знаешь, что меня в тебе удивляет? Ты держишься в стороне, ты почти не лезешь в разговоры. Но ты скрепляешь всех, как цемянка скрепляет камни в ограде.

Аррайда порадовалась, что уже надела шлем, и не видно, как она краснеет.

— Что у нас с тем подводным куском дороги? — окликнула она Черрима. Хаджит поспешно проглотил сухарь и закинул в рот крошки.

— Ничего особенного. Дыхания хватило бы проплыть и без заклинания. Конечно, в доспехах и с вещами будет потруднее, но можно пройти по дну. И пока я болтаю здесь с вами, вряд ли там успели завестись неприятные сюрпризы.

— Я бы не особо надеялся — чтоб не сглазить, — улыбнулся Лин.

— Скажете, когда будете готовы.

— Да мы уже, — Черрим вытерся и с помощью зелейщика и ашхана забрался в доспех. Эдвина оглядела место стоянки, не забыто ли что, и вытянула очередные свитки, окружая спутников воздушными пузырями — как паучков-серебрянок. И они один за другим нырнули в фарватер Набит.

По другую сторону горловины был короткий сводчатый коридор, завернутый бубликом и упиравшийся в каменную дверь. И ни живой души вокруг.

— Крути-не крути, придется померти, — пробурчал Черрим, вылезая на берег и старательно полируя ветошью золоченую кирасу.

— Э-э?

— Ну, сколько мы ни оттягивали поход к могиле этого, как его, Дагота Морина, — а лезть все равно придется. Не нырять же обратно! Протри мне спину, Лин, рука не дотягивается.

— Пфэ, она ж не ржавеет, — фыркнул аптекарь, но ветошь взял и стал старательно натирать двемерик со спины. — А по поводу нырять — были там заслонки. Я так понимаю, для быстрого спуска воды. Давайте поищем рычаг и освободим дорогу.

— Не вздумай, — взмахнула рукой Аррайда. — Мне вообще не нравится, что воду можно убрать быстро. Для кого приготовлен этот проход?

— Не представляю.

— Значит, действуем, как решили. Крадемся, в бой не лезем. Находим Звездочку, Чашу и Щит теней, а дальше по обстоятельствам.

Аррайда ловчей пристроила меч за плечами. Остальные тоже проверили свитки, подогнали сумки и оружие — так, чтобы не мешали и не гремели. Запустив заклинание поиска сущностей, убедились, что по ту сторону пусто. И Сул-Матуул, нажимая на стертые завитки каменной резьбы на двери, открыл путь в пещеры.


Здесь было жарко и сухо, воздух приванивал серой — давали знать о себе обозначенные в планах лавовые выходы. Их красноватые отблески мерцали на своде, делая тьму не такой кромешной.

— Пещера «Чарующий вздох»! — Тьермэйлин поспешно обмотал тканью рот и нос. — Если не помрешь на месте от восторга, тут такое мерещиться начнет…

— Некоторые маги, — пробурчала Эдвина, — оказавшись в ядовитой атмосфере, притягивают к себе воздух с горных вершин.

— Не, не умею. Я по чистке специалист.

— Так почисти воздух, — хмыкнул Черрим. Зелейщик покорно щелкнул пальцами:

— О! Так действительно лучше… Но еще лучше вот это, — Лин вытащил из сумки кожаный кошель и вытряхнул на ладонь горсть дробленых головешек.

— Что это?

— Обыкновенный древесный уголь. Будем принимать утром и вечером. То есть, перед сном и после сна, — поправился он. — А если совсем накроет — тогда зелья, нейтрализующие яд.

И первый бросил уголек в рот и стал тщательно жевать. Его примеру нехотя последовали остальные.

— Ну, какая гадость там еще впереди? — произнес Тьермэйлин оживленно, прикрывая кисеей почерневший рот. — Пещерный лабиринт «Кровоточащее сердце»?

Сул-Матуул вскинул руку: тише! Хаджит поднял уши и коротко кивнул.

Уйдя под невидимость, прижавшись к стене, они переждали патруль из четырех пепельных упырей, носами масок-баут словно ощупывающих воздух. И перевели дыхание лишь тогда, когда те ушли далеко по собственным следам.

— Скажите мне, други, — Тьермэйлин посопел и вытер слезящиеся глаза, — почему у Дагот Ура так с фантазией туго? Эти балахоны серые, эти маски. И ведь ткани, пока они спали, должны были истлеть? А на Красной Горе лен не растет.

— Самый важный сейчас вопрос, — Эдвина глухо откашлялась в кулак.

— Мы обрабатываем траму. А рядно отбеливаем на берегу, — поделился вождь.

— А я считаю — магия, — аптекарь посмотрел на Аррайду. — Практически неограниченный источник — Сердце Лорхана — и «нечестивые» инструменты Кагренака…

— Или контрабандисты, — хаджит пощипал шерсть на подбородке. — Погодите-ка… Разведаю, что впереди.

Аррайда кивнула. И он практически бесшумно исчез в уводящем вниз, извивающемся коридоре. Даже не будь Черрим невидим, после первого же поворота он пропал бы с глаз. А уж мягкости и беззвучности кошачьей походки оставалось лишь завидовать.

Эдвина вздохнула и, присев у стены, погрузилась в рассчеты, как долго будет прикрывать Черрима заклинание. Остальные молча ждали.

— Так я и думал, — он скользнул к ним огромный, золотисто-рыжий, заставив перевести дыхание. — Пост не у самой двери, а чуть подальше. И не голые дурни с дубинами, а в двемерике и при мечах.

— Трупаки? — поразилась магичка.

— Я им под шлемы не заглядывал.

— Что будем делать?

Взгляды сошлись на наемнице. Аррайде припомнилась авантюра по освобождению Мехры Мило из Депертамента правды. Она улыбнулась под шлемом.

— Там свод высокий?

Черрим кивнул.

— Ловушек нет?

— Ни ловушек, ни летучих мышей, ни другой какой дряни, — отрапортовал он, всегда подходя к делу основательно и не упуская ни малейшей детали. Подумал и добавил:

— Паутины тоже нет.

— Тогда перелетим.

Эдвина бросила невольный взгляд на «библиотеку» — сумку со свитками заклинаний. Тьермэйлин столь же невольно и придирчиво оценил запас зелий в кожаных кармашках пояса. Они с бретонкой переглянулись.

Черрим промурлыкал под нос нечто неопределенное, отчетливо разобрать можно было лишь «свежее пиво». Но в тему углубляться не стал.

Стоячих караульных странники преодолели легко, а вот подвижные патрули могли стать проблемой. Ни их количества, ни расписания друзья не знали. Кроме того, и расписание это, и расстояние от патруля до патруля могли оказаться плавающими, известными только разводящим. И если заклинание поиска покажет врага впереди и сзади, останется уповать лишь на невидимость и бесшумность, а в слишком узких коридорах — еще и на зелья полета. Ресурс ограниченный. Вот при этом и было «свежее пиво». Смотаться туда-сюда, пополнив аптеку и библиотеку. Но сейчас уже не выпадало — велик шанс, возвращаясь, свалиться прямо на голову «спящего» или раба пепла.

Довольно много времени провели спутники в отнорках, следя за передвижением караулов, отсчитывая время между группами, пока снабженный летучестью и невидимостью бойцовый кот излазывал ближайшие коридоры, отмечая места, где можно безопасно укрыться на время прохода патруля.

По сравнению с Иллуниби, где чудовища бродили в целом хаотично и редко, лабиринт под Когоруном выглядел куда более оживленным. Если порождения больной фантазии спятившего за тысячелетия колдуна вообще можно считать живыми.

Движение это было сродни копошению в гнездах квама, где каждый организм выполняет задачу, которой соответствует (фуражиры отыскивают пищу и новые штольни, матка несет яйца, рабочие квама ухаживают за ней и потомством, воины их оберегают), но собственной воли и разума у него нет. Зато инстинкт отточен до совершенства.

Аррайда подумала, что ее собственная жизнь тоже упорядочена и однообразна. Сперва в одиночку, потомвтроем, теперь впятером они бродят по подземельям, полным чудовищ. В первый раз она попала в переплет из любопытства, во второй — был приказ разведать базу Шестого Дома. В этот раз — плетется за каким-то ненужным щитом. И — за девицей, вздумавшей доказывать свое превосходсво.

Кстати, о девице… «Гнездо» не казалось разворошенным, а значит, либо Звездочку не обнаружили, либо она сюда не дошла. Или утонула в фарватере, пытаясь избежать встречи с пепельными упырями, как мрачно шутил Тьермэйлин. Или — на такое куда больше хотелось надеяться — алмсивнула к ближайшему храму. Но подземелья с чудовищами придется осмотреть все равно.


В пещерах не было эха. Камни исправно шуршали под ногами и осыпались со стен, но звуки словно таяли у какой-то невидимой границы. И от этой глухой тишины стоял в голове комариный звон. На пределе слуха. Может, он чудится и комарья нет, но звенит в ушах и заставляет раздирать кожу до кровавых волдырей.

Аррайда силой заставляла его умолкнуть: перебегая между укрытиями, прижимаясь к стене, проползая под перемычками. Читая свитки, глотая зелья, горчащие на губах. Пробиваясь к собственным мыслям, которые в другом месте дались бы легко.

Когорун. Одна из баз, лучше защищенная — этим вот делением с фарватером-рубежом. Такая же, как Иллуниби. Сперва накатывают от Красной Горы моровые бури и твари, потом заполонят все пепельные идолы, мода либо суеверие. Потом вознесут кровавую молитву спящие — поднимаясь до видящих и выше — до матерых чудовищ, эмиссаров Шестого Дома. А потом, как очередная волна на беззащитный берег, хлынут из этих баз полчища Неоплаканного Дома, пустые воины, наполненные искаженной в безумце божественной силой Сердца.

Думать становилось все труднее. В голове ритмично звучали колокола, причем, ритм этот делался сильнее с каждым пройденным коридором и поворотом, звучал, подчиняя и раскрывая гармонию происходящего, в чем-то действительно похожую на ритм жизни гнезда квама. Это как если мимо тебя движется плясовая цепочка, то вперед, то назад, то совершая переходы, и если поймать соль ее движения и выбрать разъединственный миг, чтобы влиться, не нарушив ритма, то змейка в плясе увлечет за собой, не заметив, что присоединился кто-то еще. Не станешь для нее чужеродным. Тут, главное, не ошибиться, угадать этот миг — как дрожание весла, по которому бежишь над вспененным морем. Как ритм набегающих на берег валов. Слиться, но не дать себе ни раствориться в плясе, ни вести его. А колокола от малого до великого дрожат, пронизывают пространство вокруг. И видно уже, когда патрульные идут по коридору, и куда стоит свернуть, и где обойти ловушку, чтобы не задеть звенящие нити. И где застыли рядами пока что спящие воины Дома Дагот, Дома Неоплаканного.

Ритм ворожит, ритм зовет за собой. Но нельзя ударить латной перчаткой по пепельному идолу, срывая наваждение. Нельзя вступить в бой. Нельзя заглушить колокола.

— Что ты творишь?

— Отойди, Эдвина, — Черрим оттеснил магичку плечом.

Сквозь звон в ушах протискивается, пробивается тяжелый голос Сул-Матуула:

— Сними рукавицу и возьми меня за руку.

Вот так отдают долги. И сквозь марь теплое прикосновение к ладони и тихий ритм другого пляса:

«Ты вернулась дальней дорогой из-за луны и звезд. То, к чему ты приложишь руку, будет сделано. Что осталось несделанным, будет завершено… Многие пали, но одна осталась».

И губы движутся, повторяя молитву. Беспамятство отступает, колокола глохнут. Красные глаза заглядывают в глаза.

— Когда пройдешь посвящение, будет легче. А пока держись.

— Я… держусь. Я здесь.

— Ты что-то видела?

— Ловушки… много. И сторожа. Я их чую.

— А они тебя? — встревоженно спросила Эдвина.

— Нет. Кажется… нет.

— Я же говорила, что не надо…

Но Аррайда оборвала ее:

— Я использую… любой шанс, чтобы нам уцелеть.

Бретонка криво ухмыльнулась и больше не спорила. Только следила в полглаза за подругой, готовая в любой миг разорвать связь между ней и тварями Дома Дагот.

Но раз вырвавшись из паутины, Аррайда больше не позволяла ей увлечь себя, держала на краю сознания, а когда остановились на привал, и вовсе изгнала из мыслей.

«Что-то здесь не так, — сказала она себе, пытаясь то так, то этак устроиться на камнях, чтобы поспать. — Из норы Иллуниби, где таился Дагот Гарес, было несколько выходов.

Если бы сюда, как в другие „утюги“, стекались спящие и корпрусные твари, они кишели бы в крепости, упирающейся в фарватер Набит, или двигались сквозь него дальше — раз уж там их нет. Но ряска на стенках и дне однородна, значит, воду не спускают, не держат трубу сухой ни частью, ни полностью даже на время. Ну не ныряли же они, в самом деле!

Так и роятся. Не оболваненные сектанты, костяк серьезного войска с регулярным патрулированием, с тренировочными площадками, со складами, с… вменяемым командиром. Невменяемый не сумел бы все это организовать, даже подчиняясь воле Дагот Ура. Шармат с командиром… должен быть хотя бы один широкий вход, или откуда твари здесь взялись? На плане он не отмечен. Прорубили недавно? Где он находится? И куда ведет? Надо найти».

— Сестренка, с тобой все в порядке? — окликнул ее Черрим.

— Жестко.

— На, подстели мой плащ.

И тогда Аррайда наконец заснула.

Сон не принес отдыха. В нем наемница, спотыкаясь, брела все теми же коридорами, в полной темноте — никак не хотело срабатывать заклинание «кошачьего глаза». Так искра гаснет, падая в сырой трут. И потому ноги забирали по кругу, словно нарочно избегая сердцевины запутанного клубка. Где уж точно таится рогатый идол. И приставленный к нему жрец дергает за нити пепельное воинство. Мысли об идоле и его служителе причиняли Аррайде боль. Сила, повелевающая ею, принуждающая уничтожать святилища Шестого Дома, не должна была вырваться в этот раз. Слишком близко Когорун от Красной Горы, и нельзя обнаружить себя, пока к бою недостаточно готов.

Но вот свет забрезжил впереди — дымно-кровавый, как цвета Дома Дагот. Он вырывался из черненых тяжелых чаш, освещая того же колера алтари. Но в пустоте святилища не оказалось жреца. Там был лишь «шепчущий» колодец, заполненный прахом и человеческими костями. И на одно из копий, торчащих из него, была насажена рыжеволосая девичья голова.

…Наемница села, прислонившись спиной к стене. Нашарив баклажку, глотнула разбавленного вина. Услышала бормотание Черрима:

— Что ж это за испытание воина такое, если мы никого ни разу и не тюкнули? А воин — это не только сила, проявленная в драке. Это и хитрость, и ловкость, и терпение, умение выждать и напасть в самый выгодный момент. И талант предвосхищать действия врага.

— И зачем ты мне это говоришь? — хохотнул аптекарь.

— Чтобы не скучать, наверное. Арри? — обернулся он на шорох.

— Звездочка в беде.

— Да ничего не сделалось этой заразе, — буркнул кот, суя ей в ладонь острый осколок, гладкий с одной стороны, а с другой склизкий и податливый. Наяву заклинание «кошачьего глаза» вышло с легкостью. Аррайда повертела крупную яичную скорлупу, перемазанную в пыли. На яйце сохранился кусок белка.

— Не присыпала толком — я и увидел, — пояснил Черрим. — Совсем свежее.

Он потыкал в белок.

— И следы рвоты чуть подальше. Не сильно она нас опередила.

— Насчет угля не догадалась, — полез в сумку аптекарь. — Сухари закончились.

— У меня есть, — хаджит разложил на платке скудный завтрак.

— А все же изрядное мужество нужно, чтоб сюда в одиночку сунуться, — жуя вяленое мясо, заметил Лин. — И враги тебе, и камни, и трещины… Оступился — вывих или перелом.

— Шею б она себе вывихнула, поганка! — рявкнул кот. — Чуть что, вон к храму метнется. Вылечат.

— Это если сознание не потеряет. Свитки у нее есть?

— Все у нее есть, кроме совести, — Черрим выпустил и втянул когти. — Идем сменим Эдвину с ашханом. Пусть тоже поедят.


Аррайда пока не стала говорить друзьям о предполагаемых поисках черного входа в пещеры. Мысль эту она тоже отодвинула на край сознания. Сначала щит и Звездочка, остальное потом.

В том, что Пикстар жива, путники убедились совсем скоро: далеко перед ними мелькнул легкая фигура, закутанная в коричневый плащ, практически незаметная на фоне стены. И теперь не собирались терять ее из виду.

А еще чуть погодя за поворотом замерцал свет, и к серной вони примешалась вонь горящего масла. Все было точь-в-точь, как Аррайде снилось.

Из чаш било дымное пламя. Оно освещало черно-красные алтари по обе стороны входа в древнюю гробницу, обращенную в святилище и скудно украшенную парой гобеленов. То ли гобелены с гербом Дагот соткали совсем недавно, то ли восстановили магией — ткань была плотной и целой, узор яркий — цвета киновари по углю. Он совпадал с росписью алтарей.

Звездочка опустилась на пол и на четвереньках нырнула в проход между чашами, чтобы ее не выдала тень.

Черрим скрипнул зубами.

— Сул-Матуул, Лин, стерегите здесь. Девочки, за мной.

Друг за другом все трое протиснулись в узкую нору, буквально проползли на животе и залегли за каменной грядой, отделяющей нору от гробницы Дагота Морина. Черрим умел выбирать по-настоящему удобные позиции. Отсюда святилище было, как на ладони, а их самих не видел никто.

Идол стоял на возвышении, как и положено идолу, рогатый, трехглазый: рыхлый туф цвета запекшеся крови. А наискось от него, позади «шепчущих» колодцев торчал вмурованный в пол черненый крест. Навершие, сплетенное в виде герба Шестого Дома, с единственной кровавой шпинелью. Узкий столб с перекладинами и свисающей с них гирляндой влажного корпрусного мяса. Внизу на камнях приношения — бутыль с зельем, даэдрический молот и пара пожелтевших людских черепов.

К бортику «шепчущего» колодца, наполненного костями и прахом, прислонен был круглый щит из двемерика, сияющий от вплетенного в него колдовства. По металлу струились радужные разводы и искры, и мягкое это сияние словно прибивало гнетущее чувство, рождаемое могилой.

— Успели, — скорей догадалась, чем услышала, Аррайда. Звездочке поневоле пришлось затаиться в паре шагов от вожделенной добычи: между идолом и крестом расхаживал носатый жрец.

Его серое одеяние колыхал невидимый ветер, и служитель Дагот казался трепещущей свечой, готовой вот-вот погаснуть.

Он был здесь в обманчивом одиночестве, подставляя спину под бросок камня или удар меча. Но поднявшаяся тревога поставит крест на планах разведки, на поиске ворот.

Аррайду раздирало изнутри. Кровь поползла по подбородку.

Даже если в наемнице есть все качества, которые перечислил Черрим, их недостаточно, чтобы выиграть бой с самой собой. И Аррайда изо всех сил вжималась в зернистый, со слюдяными прожилками пол, словно так могла себя остановить.

— А он не заметит, что щит уперли?

Милая непосредственность Черрима позволила наемнице продохнуть. Воздух перестал быть стеклянистой патокой, время потекло обыкновенно.

— Спроси, — Эдвина ерзнула на животе, пожирая жреца глазами.

— И долго он будет так шастать? Ему что, ни есть, ни пить не нужно?

— Они едят. Расскажу. Потом.

— И по нужде не нужно? Я так скоро лопну уже.

— Схо…

Жрец сорвался с места, подобрав полы мантии, так что стали видны завязки на штанах, охватывающие тощие лодыжки, и рванул в дальний угол святилища и дальше по коридору.

— Куда он?

— Отлить, — сказала Аррайда грустно. — Не представляешь, как мне хочется.

— Ого! — Черрим, не рассуждая больше, метнулся к щиту Теней. Хаджит и Звездочка, тоже не упустившая шанс, схватились за него одновременно. Но воин перетянул. Рыжая скалила зубы и сверкала глазами, обморочно вцепившись в край.

— Отпусти! Или я тебя в камень обращу, — прошипела Эдвина.

— Рот ей заткни! — котище без рассуждений забросил девицу на плечо. — Уходим.

Аррайда подобрала с бортика «шепчущего» колодца пару черных даэдрических перчаток с вплавленной в броню шпинелью. И они бросились прочь.

— Есть! — окликнул хаджит стоявших на страже аптекаря и вождя. — Оба… обе… тьфу. — Алмсивнем, не хочу здесь больше оставаться.

— А чашка?

— Чашка тут, — зелейщик ощупал характерную выпуклость на дорожном мешке Пикстар.

— Будем надеяться. Свитки, Эдвина.

— Нет, — остановила наемница Черрима. — Я должна узнать, откуда твари попадают сюда.

— Логично, — котище ссадил с плеча помятую Звездочку. — Еще логичней было бы сделать это до кражи щита, пока они не встревожились, но тут уж ничего не поделаешь. Разве что отлить его пошлешь, еще раз, — Черрим хрюкнул от смеха.

Магичка погрозила ему кулаком.

— А поступи мы согласно логике — остались бы без щита.


Похоже, каждый из них задумывался, откуда тварей наносит в «Кровоточащее сердце» и «Чарующий вздох», потому совет на месте «ночной» стоянки вышел краткий и деловой.

— Вот этот коридор, — отчеркнул ногтем на пергаменте бойцовый кот. — Единственный, не ведущий в сторону святилища. Потому мы в него не заглядывали. Думаю, искомый вход там.

Тьермэйлин кивнул:

— На планах двери не отмечены, но это не значит, что их нет. Планы старые, некоторые коридоры, что на них, сейчас завалены, и появились новые. Могли и дверь прорубить, и окно.

— Эдвина, Тьермэйлин, стерегите эту. При малейшей опасности перемещайтесь в Гнисис, там встретимся.

— Вам понадобится маг, — сдержав возмущение, попыталась уговорить Аррайду бретонка.

— Эдвина… — сказала редгардка мягко, — может, ты этого не заметила, но ты выложилась сильнее остальных. Мы обойдемся свитками и зельями. Отдохни, ты непременно пригодишься потом.

— Ну, хоть Тьермэйлина возьмите, — пробурчала она, сдаваясь.

— Да пусть идут вояки. А я — высплюсь! — и зелейщик стал отбирать то, что могло пригодиться в походе остальным.

Эдвина занялась тем же. Запасы изрядно оскудели, но на поиски их должно было хватить.

Распихали полученное по поясам и сумкам, и Аррайда дала приказ выступать.


Нужный коридор (кишка между лавой и сталактитами) вел все вверх и вверх, никуда не сворачивая и постепенно расширяясь. Часть дороги трое пролетели под невидимостью, чтобы не столкнуться с патрулями. Грот в стене по левую сторону был задействован под кордегардию, аналогичную посту на входе с фарватера Набит. За ней коридор распахнулся в зал, чем-то похожий на Плазы священного града Вивека. Даже не чем-то, а конкретно: массивными полукруглыми воротами с калиткой в них. Но, в отличие от вивекских, отворявшихся по праздникам для религиозных шествий, эти были распахнуты настежь, и зал заливало алым: точно снаружи свирепел закат или рассвет. Но это не было закатом или рассветом. Все небо было таким и не думало меняться со временем.

— Небо Красной Горы, — хрипло сказал Сул-Матуул.

Долго ли разведчики провели там ошеломленные — минуту или вечность, Аррайда не могла бы сказать. Ее потрясли за плечо, заставляя очнуться, отводя в укрытие. Глаза данмера в глазницах шлема были цвета неба над Красной Горой, цвета проклятия Азуры.

— Мы должны поторопиться. Мой народ в опасности.

Вождь говорил так тихо, что Черрим с Аррайдой едва разбирали слова. Им совсем не нужно было, чтобы слуги Дагота их услышали.

— Мы все в опасности. Призрачный Предел, — Черрим дернул ртом, — мы просто прошли под ним. И они, когда будет приказ, пройдут тоже.

Но Аррайда задержалась, глядя на кровавое небо в воротах. И план, ударивший, как молния, обретал очертания.

Наконец она тряхнула головой: идемте.

Ушко Иглы. Пепельные земли, Уршилаку

Стоя на высокой платформе Когоруна, друзья смотрели на луны. Длинные тени падали на пустой двор за их спиной. Сухой, жесткий воздух степи казался восхитительно свежим. Ни звука не нарушало торжественной тишины.

— Придется ехать ночью и на рассвете, — заметила, наконец, Эдвина. — А солнечные дни — пережидать. Глаза совсем отвыкли от света.

— И пить буду только мацт, — засопел хаджит. — И никакой зелени.

— А что это с лунами? — удивленно поинтересовался Тьермэйлин. Черрим широко зевнул:

— А что с ними не так?

— Когда мы входили, они были вон где! Кроме того, Масера изрядно пополнела.

Толком задуматься о странном поведении лун помешал аптекарю странный звук, горловой, раскатистый, отдаленно похожий на рев силтстрайдера. Сул-Матуул, приложив ладони ко рту, отозвался похожим криком. И тут же навстречу спутникам вышли из ночи разведчики уршилаку. Черрим, точно коврик с плеча, скинул Звездочку им на руки и довольно потянулся.

Без лишних слов, уничтожая за собой следы, все отступили под укрытие руины, где оставляли гуаров. Еще двое степняков, что поддерживали огонь, встали перед вождем. В свете костра стали ясно видны узоры коричневой глины, нанесенные на серые лица.

— Давно вы здесь?

— Пол луны, ашхан. Провидица послала нас и велела ждать еще столько же.

— Скока-скока? — в ошеломлении выдавил Тьермэйлин, забывая обычную торжественность речи. Черрим прикрыл лапой озорную морду лица.

— Сколько вас? — продолжил Сул-Матуул.

— Здесь, — разведчик обвел взглядом руину, — четверо. И десяток прячется в холмах. Они услышали зов и вот-вот будут здесь. И приведут гуаров.

— Кто из вас оставлял «пометку» в стойбище?

— Я, ашхан. И Арассур.

Гибкий, словно трамовая ветка, пепельноземец, услыхав свое имя, возник из темноты.

— Хорошо. Хасупашти. Отбери себе воинов. Не сводите с Когоруна глаз, и при малейшем шевелении в той стороне дай мне знать. Пусть даже тревога окажется ложной. Арассур, — Сул-Матуул повернулся ко второму данмеру. — Ты понесешь Священный Огонь с запада на восток. Представители всех племен не позже юной Масеры должны собраться у гробницы Аландро Сула.

Они обменялись поясами. Вождь, присев на корточки, снял боевую рукавицу и протнул руку к костерку. На кончиках пальцев его заплясали огоньки, сливаясь и перетекая в ладонь, и лепесток рыжего пламени плеснул, устремляясь к небу. Арассур бережно перенял огонь в лодочку ладоней. Лица и воина, и вождя были застывшими и торжественными. Глаза раскаленно сияли.

Арассур наклонил голову и, выпрямившись, скрылся в темноту.

Сборы были недолгими. И вот уже отряд, оставив за собой десяток разведчиков сторожить Когорун, скачет в вольную степь. Ночь, влажнея, движется к концу. Луны катятся за окоем. Бледнеют звезды.

Утро вставало серенькое, хмурое, и сквозь дымку шлема казалось Аррайде не светлее ночи. Но Сул-Матуул все равно предложил устроить привал. И оставив воинов уршилаку на страже, пятеро заснули.

Еще в руине Эдвина освободила Звездочку от магических пут, но трамовые веревки были не менее действенны. Глаз с пленницы не спускали, и сумку с чашей Дома Дагот держали не на виду.

Спящих никто не потревожил.

— Только теперь я понимаю, как тяжело было внизу, — Лин потянулся и встряхнулся всем телом. — И жутко проголодался.

Мясо никс-гончей скворчало на сковороде, в углях запекались пепельный батат и корни трамы. Откупорили долбленку с перебродившим гуарьим молоком. И какое-то время были слышны лишь поскребывание, постукивание, хруст, вздохи да уханье, с каким Лин перебрасывал печеное с ладони на ладонь, чтобы остывало скорее.

— Вот что я подумал, — Черрим зыркнул на Пикстар, которую кормил завтраком один из следопытов, бдительно следя, чтобы не вывернулась и не убежала. Разровнял перед собой место и стал рисовать когтем в пепле подобие карты Вварденфелла, поманив к себе остальных. Провел резкую черту от обозначившего Когорун ноздреватого камушка.

— Будь я Дагот Ур, я бы пошел на Альдрун, — он стукнул по сковороде. — Первый удар, который можно нанести внезапно. И единственный. Кто владеет Альдруном, тот владеет Западным Нагорьем. Советники Дома Редоран окажутся в плену, осаде, или погибнут. Проще всего запереть их в Скар и двинуться дальше, оставив для осады небольшой отряд, — Черрим опрокинул сковороду и уложил рядом с ней несколько камушков. Подумал, и прибавил еще пару. — И даже большой — судя по тому, что мы видели в Когоруне. Ну, раз уж не удалось заразить столицу «снами». Остаются разрозненные очаги сопротивления. Форт Гнисис, — он сгреб пепел в кучку, увенчал кружкой и провел рядом несколько изогнутых линий, — отвлечем контрабандистами. В партизанской войне всегда побеждает тот, кому лучше знакома местность, и, в общем, тот, кто ее развязал. Длиться она может бесконечно, легионеры могут попытаться уйти морем, тогда Гнисис потерян.

Кружка улеглась на бок.

— Мелкие деревушки, Хуул, Альд-Велоти, сдадутся сразу или погибнут. Маар-Ган? Шахтерское поселение, охотники. Кто-то сбежит, кого-то переманят на свою сторону, храм осаждать нет смысла, завалить двери. Ну и последнее, почему Альдрун. Это повод отомстить за прошлое поражение. Дагот Ур после провалившегося мятежа просто обязан доказывать себе и другим, что он сильнее, хм, Нереварина.

— Я бы на его месте вовсе не двигался, — Тьермэйлин пошевелил прутиком в дотлевающем костре. — У него впереди вечность. Твари, мор, жуткие сны все сделают за него. Ну и полагаю, он до сих пор так медлит, потому что уже дважды ему настучали по голове Триединые.

— Неревар…

— В первый раз владыка был в этой компании.

— На мор я бы особо не надеялась, — Эдвина с кривым видом рассматривала самые крупные пятна на мятом, испачканном подоле любимого платья. — Корпрус так легко не подхватишь. А с другими болезнями, вызванными мором, лекари и зелейщики научились справляться.

— Да, надо бы нас поберечь, — Тьермэйлин поскреб зачесавшуюся бровь. — И за запасом снадобий присмотреть.

— Данмеров-лекарей сны накрывают, как и всех остальных. Но и лекари, и кузнецы — они особенно необходимы. Когда готовишься к войне.

— Ты так все растолковал, — обратилась Аррайда к Черриму, — что я как наяву вижу. Что Дагот предпримет дальше, стратег?

Черрим зафыркал:

— Обыкновенный здравый смысл. Дальше? Провел бы войско по фояде за Альдруном и с двух сторон атаковал крепость-храм на Призрачном Пределе. Падение Дома Редоран — это и удар по храму. Именно Дом Воинов снабжает Вечных Стражей оружием, снаряжением, провиантом и бойцами, в первую голову. А Храм лишь формально руководит орденом. Взять привратную крепость — открыть прямую дорогу к Балморе, плато Одай и Аскадианским островам. И это проще, чем магией ломать Призрачный Предел, раз уж он не сломан до сих пор. Что тогда остается, где возможно серьезное сопротивление? Вивек, Молаг Мар, Эбенгард, форты легиона и телванни. Телванни ненавидят нвах, с ними Дагот Ур договорится. Безумен-то он безумен, но себе на уме.

— А степняки?

— Позовет под свои знамена. Всех, кроме Уршилаку. Кого купит, кого напугает…

— Нас не так-то легко купить или запугать, нас всех, — вмешался Сул-Матуул, сумрачно сверкнув алыми глазами.

Хаджит прижал лапу к груди:

— Прости, вождь. Я всего лишь предполагаю. И его поступки, а не ваши. Еще… Дагот Ур может взять под свою руку Камонна Тонг. И возьмет скорее всего.

— М-да-а, — дернул ртом Тьермэйлин.

— А кто обещал, что будет легко? Странно, что он еще так тянет. Понять бы, почему. И не забудьте, что это исключительно мои домыслы. Все же я не шармат, а Черрим.

— Очень похожие на правду, — сказала Аррайда задумчиво. — Но на Уршилаку они тоже могут ударить.

— Мы будем готовы, — сказал ашхан. — Разведчики день и ночь станут дежурить у Когоруна. Когда начнется нашествие, мы узнаем. Женщины с детьми и старики сядут на лодки и отступят на островки. А мы будем биться за свою землю. Я послал Священный Огонь другим племенам. Мы соберем совет, чтобы выступить вместе.

— Хорошо, — в горле Черрима зародилось урчание. — Пусть Когорун ни для кого не станет неожиданностью. Давай прощаться.

Хаджит повернулся к Аррайде.

— Ашхан теперь с компанией, не пропадет… Мы отдохнули. И нет смысла возвращаться через Уршилаку. Надо как можно скорее предупредить твоего друга Атина Сарети, чтобы готовился к войне.

— Я остаюсь.

— Почему-то я так и думал, — кот поскреб себя за ухом.

— Пришло время для последнего испытания, того самого, настоящего, о котором ты спрашивал, когда мы ехали сюда.

Сул-Матуул положил руку Аррайде на плечи.

— Если посвящение не завершить, шармат овладеет разделенной душой. А без Нереварина наш бой безнадежен.

— Нам нужно поговорить наедине, — магичка выразительно посмотрела на вождя. Он кивнул и отошел. Друзья, стоя на коленях, сдвинулись головами.

— Скажи. Ты правда веришь в это предопределение? — спросила Эдвина быстрым шепотом.

— Император верит. Иначе я так до сих пор и гнила бы в тюрьме в Киродииле. Верят данмеры. Иначе слухи об этом пророчестве не всплывали бы постоянно. И не ярился храм. И не исчезали бы те, кого признали избранными. Не сгорело бы целое племя у Призрачных Врат. Кай… тоже верит.

— Кай — это серьезно, — протянул Лин. Бретонка отстранила его локтем.

— Ты как двемерский механизм! Совершаешь все, потому что надо. В Арктанд за головоломкой? Полезла. Череп Льевула Андрано? Нате вам на блюдечке…

— Эдвина, не передергивай! Череп добывал я.

— А что нужно тебе самой?! Разве не достаточно того, что ты уже совершила? Звездочку поймали. Хватит уже этих дурацких испытаний.

— Эдвина, лапушка. Не такое уж дурацкое, раз мы нашли ход на Красную Гору, — придержал локти магички кот.

— Мужчины, я не с вами говорю!

Аррайде же как наяву представился Дивайт Фир, пытающий, почему ей нужно исцелиться от корпруса. И ответы, промелькнувшие в раскалывающейся от боли голове. Но на этот раз ответ был прост и точен.

— Только так я могу стать собой.

— Мы идем вместе.

— Нет. Вы будете моим голосом на Вварденфелле. Черрим, — Аррайда заглянула в золотые глаза хаджита, — уговоришь гильдию бойцов выступить на нашей стороне. Если Сжоринг откажется… Собирай тех, кто поймет. Мы найдем, чем заплатить. Эдвина… нам нужны маги.

— Угу. Сцинк-в-Тени-Дерева из Садрит-Моры и так на моей стороне. Ранис Атрис охотно напакостит Храму. С остальными я поговорю. Наконец-то уберем надутого дурака…

Хаджит мягко похлопал подругу по плечу:

— Ну-ну, развоевалась…

— Вы же предупредите Атина Сарети и Льороса Сарано из Альдрунского храма.

— Конечно, лучше бы ты поговорила с ними сама, — отозвался Черрим. — Но мы постараемся.

Аррайда глубоко вдохнула.

— Теперь Лин. За тобой «клинки» и Легион. Обратись к Раисе Пулии. Пусть будет готова помочь Уршилаку, если все же удар придется по ним. У нее к Шестому Дому счет личный, она поймет.

Зелейщик кивнул. Аррайда стянула с пальца Кольцо Окружения:

— А вот это покажи Лариусу Варро из форта Лунной Бобочки. Скажи, что настало время исполнить его план. Это то, что вы должны сейчас сделать. И это только начало. Я вернусь в Индарис, как только смогу. Известия для меня оставляйте там. Ну, отправились?

Не сговариваясь, все четверо взялись за руки, соединившись в живое кольцо, и какое-то время оставались так.

— Еще одно, — Черрим пружинисто встал с колен. Подошел к Сул-Матуулу, и золотые кошачьи глаза встретились с алыми.

— Ашхан, береги ее.

— Обещаю.

Хаджит удовлетворенно кивнул, хлопнул данмера по плечу. И один за другим боец, магичка и аптекарь скрылись во вспышке перемещающего заклинания. Остальные, посидев у костра еще немного, забросали его землей, уничтожили следы стоянки и поехали дальше, все круче забирая к получночи и заходу.

Ощущение тоски и одиночества было вовсе не таким сильным, как Аррайда боялась. Ровный бег гуара приносил радость, обещая новые события и встречи, оставляя зловещую тень Когоруна позади.

Второй привал они устроили ближе к закату, в одной из ложбин, где булькающий грязевый колодец осеняли листья и багряные цветы огненного папоротника. Аррайда наклонилась раздуть костер, сложенный на старом кострище, который никак не хотел разгораться. То ли это была мелкая пакость Звездочки, сидящей по другую сторону и ко времени шепнувшей заклинание, то ли случайный порыв ветра запорошил пеплом глаза. Побежали слезы. Аррайда отодвинулась от костра. Постаралась держать глаза открытыми, чтобы слезы вымыли пыль. Резь не проходила.

Бросив возиться с костром, Сул-Матуул развернул наемницу лицом к себе. Заглянул в красные, слезящиеся глаза. И, пока Аррайда не успела опомниться, провел языком с внутренней стороны век, вынимая пылинки.

— Здесь часто такое бывает. Погоди.

Ашхан сел к солнцу спиной. Уложил девушку головой себе на колени. И стал закладывать под веки мазь, по капельке вынимая из костяного коробка.

— Это древний рецепт. Такую готовили еще для Аландро Сула.

Он прикрыл глаза наемницы платком.

— Полежи так немного.

— А он кто? Ты призвал представителей племен собраться у его могилы…

— Он щитоносец Неревара. Ты слыхала «Пять песен о короле Вулфхарте»? Их часто пересказывают у наших костров. Там есть и шестая, тайная песнь. Как Неревар принес на Красную гору клинок, скованный из звона лунной тени, чтобы сразить Лорхана и Вулфхарта, его союзника.

Звуки и запахи были сейчас особенно резкими. Хриплый присвист костра, вонь смолы и сажи. Короткое дыхание Звездочки по ту сторону. Отдаленное бульканье грязи в колодце. Шаги. Скрип чешуй на панцире Сул-Матуула, когда он двигался. И голос:

— Рядом с владыкой были Думак, вождь двемеров, с божественным молотом, и Аландро Сул, сын Азуры, одетый в призрачную броню. Вулфхарт сразился с Сулом, но не мог его убить, и сам умер от страшных ран. Но до того успел ослепить противника.

Ашхан перехватил руку Аррайды, не давая сдернуть платок.

— Когда Неревара убили, Сул бежал от мести Триединых, потому что был свидетелем их предательства. И с тех пор жил с нашим племенем, и его имя стало для нас священным. Говорят, Щит теней тоже ему принадлежал. И Аландро Сул перед смертью велел отнести его в недра Когоруна — то ли в память о победе и поражении, то ли как испытание для будущих воинов.

— У него был совсем другой щит, — вдруг сказала Аррайда. — Овальный, ростовой, с заостренным нижним концом, чтобы упирать в землю. Из «крови Вварденфелла», эбонита. Полупрозрачный… черно-лиловый… С золотым узором по краю, как от сплетенных веток.

Слова текли так же, как мгновенно и ярко выспыхивали в голове воспоминания.

— Он прикрывал меня… Враги подошли очень близко. Толкнули в низ щита, коварный удар… И когда Сул повалился вперед, ударили по голове.

Шипел и плевался искрами костер. По ту сторону костра шипела Звездочка. Но это было не важно. А важна картина, где мальчишка, прикрывавший Аррайду, падает под ноги, а сама она сечет вражеские руки коротким двемерским клинком и хрипло кричит, чтобы Сула вынесли из боя.

— Он выжил, — отозвался ашхан чуть погодя. — И даже имел детей.

— Тебя назвали в его честь?

— Да.


Наемница проснулась у огня, закутанная в шкуры, когда ее осторожно потрясли за плечо. Девушка не помнила, кто снял с нее доспехи и кто устроил постель. Глаза совершенно не болели. Льдистая степная ночь ткала туманности над головой. Величаво двигались луны. Пока Аррайда влезала в эбонит, данмеры загасили костер и сворачивали лагерь.

Управившись, отряд поскакал сквозь степь, а потом по зализанному волнами песку вдоль берега, чтобы свернув в распадок между холмами, оказаться в становище Уршилаку. Последствия скачки давали знать о себе: ногиподгибались, окостеневшие мышцы просили отдыха. Какое-то время Аррайда стояла, держась за седло, бездумно глядя, как разыгравшийся ветер рвет и треплет пламя факелов на столбах ворот. Тучи неслись так низко, что едва не цепляли копья стражников.

Дальше была тьма кромешная. Все звенело и шуршало. Ветер норовил сбить с ног, пока они шли до середины поселения, и приходилось кланяться ему навстречу. Добравшись до шатра провидицы, Аррайда заснула, едва коснувшись подушки щекой.

В полдень Нибани Меса бесцеремонно растолкала ее и поднесла чашу с горьким содержимым.

— Это гуарье молоко с травами. Не кривись, пей. Оно укрепляет силы.

Наемница выпила, давясь.

— А теперь вставай! У тебя есть пол дня, чтобы поесть, умыться и привести себя в порядок. Искупайся в море, если холода не боишься. А как стемнеет, чтоб была у шатров старейшин. Не вздумай опаздывать! Ну! Встала-пошла!

Аррайда сжала запястье провидицы:

— Спасибо, Нибани.

Данмерка взглянула на нее и с сомнением покрутила головой. Вручила корзинку с чистой одеждой, полотенцем, мылом и мазью для ноющего тела. И вторую — с обедом. Прибавила к этому меч и пару ножей и бесцеремонно выставила гостью за порог.

Издевательство над собственными ногами, которые наемница мяла, терла, шлепала, щедро намазав жгучей мазью, подействовало. Теперь она могла не только брести на полусогнутых, но идти и даже бежать. Аррайда с удовольствием искупалась и, выстирав одежду, растянулась на прогретом солнцем песке. Ночная буря улеглась, небо было синее, море цвета зеленоватого балморского стекла. Нахальная серо-коричневая чайка бочком подпрыгала к корзинке с обедом. Девушка сыпанула в нее горсть песка. И подумала, что непременно поныряет в море за жемчугом, когда будет время и запас зелий водного дыхания. А пока можно просто лежать на песке и слушать прибой.

Казалось, прошло совсем мало времени, но солнце, бросившее по воде золотую полоску, розовея, укатывалось к окоему. Аррайда собрала вещи, закинула клеймору за плечи и побежала наверх в холмы, размахивая корзинками, оставляя в мягком пепле следы босых ног. А по лагерю шла уже чинно, отвечая на улыбки и приветствия, поглядывая под ноги, чтобы не пораниться ненароком.

Нибани Меса встретила ее беззлобным ворчанием. Поставила перед наемницей ужин. Дождавшись, пока поест, помогла вычесать песок из волос и надеть доспехи. Осмотрела. Выдохнула:

— Иди.


Пламя большого костра освещало белый войлок и лица старейшин, точно выточенные из камня. От костровых отблесков они стали походить на кроваво-серую яшму.

А там, где круг шатров размыкался, полукольцом теснилось племя. Все, кроме младенцев, стражей и ушедших на многодневную охоту и в разведку. Разговоры постепенно стихали, движения прекращались, напряжение нарастало, и только светящиеся над головой туманности и искры звезд были спокойны, как всегда.

Сул-Матуул стоял на белой кошме, высокий, отчужденный. Даже странно было думать, что с ним можно спать у одного костра, разговаривать, держаться за руки, преодолевая злобное колдовство Шестого Дома.

Перед вождем лежали «слезы корпруса», Чаша Дагот и Щит теней. Освобожденная от пут Звездочка то косилась на Аррайду, то скромно опускала глаза. Наемница вслушивалась в шумное дыхание пепельноземцев у себя за спиной.

— Вы обе можете идти дальше путем пророчества, — произнес ашхан, и тяжелый голос перекатился между шатрами, заставляя звякнуть костяные колокольчики. — Испытание воина пройдено, вас ждет испытание мудрости. Загадка такова:

Ушко иглы лежит в зубах ветра.

Пасть пещеры лежит в жемчужной шкуре.

Сон — это дверь, а звезда — это ключ.

Пещера воплощения, посвященная Азуре, откроется тому, кто ее разгадает.

И вождь широко, ободряюще улыбнулся Аррайде. Она чуть заметно кивнула в ответ.

Меры Уршилаку не торопились расходиться. Кто-то перекатывал на языке загадку, кто-то с трепетом разглядывал и трогал вещи, принесенные из Когоруна, кто-то вполголоса обсуждал тайны и знаки Пещеры воплощения. Пастухи, косясь на старейшин, громким шепотом выговаривали Пикстар за краденых гуаров.

Невысокий гибкий данмер тронул Аррайду за руку:

— Я Занумму, приемный отец Тинувиель. Она… много говорит о тебе, — он неожиданно улыбнулся. — Я разведчик. Мы прежде не встречались. Нет ничего хитрого в этой загадке. «Зубы Ветра» — это две скалы у входа в залив далеко на востоке побережья Шигората. Зубы Айрана, отмечающие вход в долину Ветра. Там две похожих долины, тебе нужна та, что ближе к восходу.

Они неторопливо пошли вдоль улицы-луча, а потом повернули назад, к юрте Нибани Месы.

— «Ушко Иглы»… — Занумму почесал кончик носа. — Иглой называют скалу, замыкающую долину Ветра. «Жемчужная шкура»… Когда пик Иглы освещает солнце, он словно горит белым огнем. Вот что… Я провожу тебя до Зубов, на лодке с парусом. Так выйдет быстрее. И подожду там твоего возвращения. А пока окажи мне честь: переночуй в нашей юрте.

— А Нибани…

— Вот уж нисколько не обижусь! Хотя бы смогу спокойно выспаться, — подошла к ним пророчица.

— Погоди. Я еще хотела спросить. Насчет звезды.

— Что это за испытание мудрости, если сама не желаешь думать?

— Я думаю! Уже голова болит, сколько думаю. Может, мне лечь спать под этой скалой, и сон перенесет меня в пещеру?

Нибани фыркнула.

— Или вставить в подходящее отверстие камень в форме звезды? Нужно быть степняком, чтобы разгадать загадку, а я не могу им стать. Потому с благодарностью приму твою помощь.

— А ведь ты научилась кой-чему у мальчишки! — сверкнула глазами Меса. — Ладно. Ключ — это звезда Азуры. Она видна на рассвете и в сумерках. А дальше — думай сама.

— Как в Холамаяне… Час Азуры отпирает дверь.

В час Азуры разбудил Аррайду Занумму утром. Его жена возилась у костра, обжаривая оладьи. Часть их лежала уже пышной горкой на глиняном блюде. Разведчик с гостьей позавтракали сосредоточенно, поблагодарили и вышли под светлеющее небо, на котором у самого горизонта висела влажная голубоватая звезда.

Возясь и потягиваясь, пробуждался день. Поднимался ветер. Гнал с холма песок, поднимал барашки в море. Вещи были принесены, увязаны и старательно завернуты в парусину.

Аррайда не думала, что их будут провожать. Но когда, упираясь ногами в песок, помогала Занумму толкать лодку к воде, тяжелая ладонь легла на плечо.

Ашхан отстранил наемницу и помог спустить суденышко на воду. И пока Занумму укладывал припасы в лодку и распускал парус, обернулся и взял девушку за плечи.

— Возвращайся в силе своей славы, Нереварин.

Поцеловал в лоб и стоял на берегу, глядя из-под ладони, даже когда лодка скрылась из виду.

Призраки и подарки. Пещера воплощения

Мертвец лежал головой к заходу и казался бы спящим, если бы нож не торчал из спины чуть пониже левой лопатки. На черной рукояти светились золотом сплетенные знаки Алмсиви. Занумму, нагнувшись, ногтем постучал по ножу. Потом, отбросив копье, на которое опирался, повернул мертвеца на бок. Шапочка слетела, ветер дернул рыжие волосы.

Веко данмера дрогнуло.

— Она не ожидала нападения. Шла спокойно. Видишь? Следы ровные.

Аррайда кивнула.

— Их двое. Метнули сзади нож, потом подошли убедиться, что мертва. И ушли назад, туда, — разведчик указал на полузасыпанные вмятины на пепле и на восход. — С час назад, не больше. Их догонят, если нужно.

— Кто?

Занумму издал тот же горловой звук, которым вождь Уршилаку подзывал своих людей после Когоруна. Тени, неотчетливо мелькнувшие на краю зрения, оказались всадниками на гуарах, вооруженными луками и копьями.

— За нами шли?

— С самого начала.

Разведчик наклонился за копьем, Аррайда поддержала его, чтобы не упал.

— Ашхан приказал охранять тебя. Стражи потеряли нас на время, потом нашли.

— Я хочу узнать, кто это сделал. И… почему.

— Слышали? — обратился Занумму к остальным. — Шестерка Курапи вдогон, остальные с нами. Йен, Сакиран, — он кивнул на тело, — позаботьтесь о… ней.

— Спасибо, — Аррайда посмотрела на небо. Закат неминуемо близился, облака, висящие над ущельем, делались золотистыми и розовыми. В воздухе стояла взвесь пепла, поднятого гуарьими лапами ускакавшего отряда. Она была окрашена в те же нежные цвета.

Наемница пребывала в том странном состоянии, когда разум ясен, как хрусталь, а тело готово рухнуть и уснуть, где стоит. Последние две ночи она спала урывками. Плаванье оказалось не таким гладким, как они надеялись. Даэдра Шигорат насмешничал, ловко играясь с дождем и ветром на берегу своего имени. Занумму сказал, странно не верить в того, кто куда древнее и сильнее, чем присвоившие божественность Триединые.

Внезапный шквал снес лодку к безымянному островку, и пока разведчик с Аррайдой возились, спуская парус и убирая мачту, на них напали дреуги, существа глубин, полулюди, получудовища. Тенями они мелькнули во взвихренной воде — коричневатые тела, растопыренные руки, увенчанные коронами головы… Дреуги размахивали короткими копьями с обсидиановыми наконечниками, щупальцами, что были у них вместо ног, раскачивали лодку и тянулись через борта. Один обвил лодыжку Аррайды и потянул наемницу в воду. Занумму проткнул копьем чешуйчатую плоть. И тогда второй дреуг вцепился зубами ему в бедро.

Заклятья и оружие помогли отбиться, но нога разведчика отекла, рваная рана кровоточила. И два дня степняк прометался в жару, а спутница испробовала все подходящие зелья и заклинания, пытаясь его исцелить. Остров — песчаный пятачок и горсть высоких камней, окруженных морем, оказался идеальным убежищем. К счастью. Занумму выздоровел. Рана закрылась, опухоль спала, и они смогли продолжить путь.

Разведчик досадовал на себя, боялся, что Звездочка их опередит. И вот соперница мертва, потому что слишком торопилась навстречу судьбе.

— Тебя проводят.

— Что? — Аррайда тряхнула головой, пытаясь осознать слова Занумму.

— Или отдохни…

— Я должна идти. Одна.

Она знала, что охрана пойдет с ней, но будут держаться поодаль.

— Можно отдохнуть. Спешить некуда.

— Да… Конечно…

Аррайда пошла, не оглядываясь, между Зубами Айрана в ущелье — долину Ветра. Точно зная, что Занумму стоит на плотном песке у берега, опираясь на копье, стараясь не утруждать больную ногу, и глядит ей вслед. Ветер дул — такой же плотный. Раскачивал траму вдоль дороги. Поднимал пепел. Даже сквозь личину шлема выжимал слезы из глаз. А может, Аррайда плакала по Звездочке, так нелепо погибшей на середине пути. Считая себя виноватой в ее гибели.

Стоило прислушаться к мудрым словам и отдохнуть. Усталая, Аррайда едва ли смогла бы толком отбиться даже от никс-гончей. Да еще и проскочила мимо нужного места. Взяла чересчур на север, где изгородь из жердей и веревок отмечала крутой склон. Девушке казалось почему-то, что дверью в священную пещеру Азуры будет такой же огромный движущийся кусок скалы, как в Холамаяне — убежище жрецов-отступников. Но ничего похожего вокруг видно не было. А солнце медленно скользило за горы, и синяя звезда в его короне делалась все чище и ярче. И белый пик — «Жемчужная шкура» — пронзительно сиял верхушкой, отбрасывая все более густую и длинную тень.

Аррайда постаралась не суетиться и не метаться. Вернулась назад по ущелью и начала поиски заново. Зная, что вот-вот от стенотразятся последние розовые лучи, и отнорки утонут в чернильной синеве. И завтра на рассвете придется начинать все заново. И тут взгляд зацепился за каменные завитки резьбы на массивной двери.

Наемница думала, что проникнуть внутрь потребует изрядных усилий, но дверь подалась легко — сработали то ли магия, то ли искусный механизм. Как и с Погребальными пещерами Уршилаку — оседлые данмеры из городов считали степняков дикарями, а на деле это был великий народ.

Двери закрылись так же мягко и бесшумно, как и распахнулись. Со свету в пещере казалось темно, только толстый розоватый луч спускался сверху на огромную статую из песчаника. Азура сидела, держа перед собой сложенные лодочкой ладони, свет падал прямо на них, блестя и переливаясь на чем-то мелком. Аррайда скинула шлем; избавилась от латных рукавиц, протянула руку и взяла из ладоней божества кольцо с камнем, искусно вырезанным в виде луны и звезды. Ничего не случилось. Азура все так же отрешенно глядела поверх ее головы.

Святилище было пустым и безопасным. Только где-то шуршали песчинки, сбегая со стены. Да посвистывал в расщелинах ветер.

Девушка-редгард облизала сухие солоноватые губы. Покачала кольцо в ладони, раздумывая, что оно ковалось на мужскую руку и явно окажется велико. И решительно надела Луну-и-Звезду на безымянный палец.

Сон накрыл Аррайду тяжелой приливной волной, понес в свою глубину, закручиваясь водоворотом, ячеями огромной рыбацкой сети — туда, где давило ребра и не хватало дыхания. А потом стал свет.

Картинки торопились, накладывались одна на другую. Вот юрты степняков, паутина Скара; особняк Хлаалу в Балморе… Ступени Высокого храма в Вивеке, вот крепость Призрачного предела. Полузнакомые лица, смутные голоса, видения битв. Сады и кровь. Пепел, лязг оружия. Огонь. И плывущие перед глазами письмена. Аррайда не понимала даэдрики, но все равно угадывала содержание.

«Многие пали, но один остался. В пещерной тьме Азура видит все и заставляет звезды и луну сиять. То, к чему он приложит руку, будет сделано. Что осталось несделанным, будет завершено. В рожденном под знаком Башни подкидыше возродились Звезда и Луна».

И вновь, как в имперской тюрьме и на арестантской лодке, Азура заговорила с ней:

«Твои первые три испытания закончены. Теперь тебя ждут два новых испытания. Найди ашханов Пепельноземья и советников Великих домов. Четыре племени должны назвать тебя Нереварином, три Дома должны назвать тебя Наставником. Нибани Меса будет твоим проводником. После того, как ты предстанешь перед ложными богами и освободишь Сердце из заточения, излечи мой народ и восстанови Морроувинд. Сделай это для меня и с моего благословения».

И спираль закрутилась назад: из сна к яви, из тьмы к свету, из глубины к рождению.

«Просыпайся… Ну, просыпайся… Почему ты дрожишь?» Капли падают, оставляя вмятины и круги на воде

— Шармат, кажется, я бок отлежала. А еще тут холодно.

Наемница заворочалась, как не вовремя разбуженный медведь. Села. Слизнула каплю, упавшую со сталактита, и сплюнула, морщась от вкуса известки. Азура все так же сидела, молчаливая, вытянув вперед раскрытые ладони.

«Ну надо же было вообразить, что она со мной говорит!»

В пещере было свежо — должно быть, воздух просачивался снаружи сквозь поры и трещины камня. И светло — оправдывали свое название, фосфорецировали «светящиеся сыроежки», горстями торчащие из пола.

Наемница потрясла рукой. Теперь кольцо сидело на пальце так плотно, что и захочешь — не снимешь, будто нарочно подгоняли. И Аррайда вдруг почувствовала, что впервые за долгое время вернулась к себе. Что душа Неревара, угодившая в разлом ее беспамятства, перестала вертеться и умащиваться, колоться острыми гранями, а внезапно встала на место, пришлась, как ей следует быть. Как осколок к надколотому краю чашки. Как меч к ножнам. Просто пришлась. И ощущение цельности было таким радостным, что хотелось им поделиться и боязно было расплескать.

Девушка поискала на полу оброненную латную рукавицу. И почувствовала, что больше не одна.

Вся благость мгновенно слетела. Ошибка была непростительной. Сразу кинуться хватать кольцо и уснуть, даже не разведав пещеру. Ну и что, что уршилаки караулят снаружи? Здесь может быть несколько выходов. Да и профессионал всегда найдет способ отвлечь или обойти охрану.

Аррайда напряженно вслушивалась в окружающую тишину. Ни шороха случайно потревоженных камней, ни дыхания. Она нахлобучила шлем и крадучись стала обходить пещеру Воплощения, пробираясь меж торчащими камнями, стараясь не наступать на сыроежки. Святилище оказалось неожиданно маленьким, похожим на ключ без бородки, со статуей Азуры в середине кольца. Глаза притерпелись к темноте, а грибы ночью светились ярче, и потому Аррайда увидела то, что не заметила с вечера — несколько мумий, сидящих со скрещенными ногами — таких же, как в усыпальнице Уршилаку, только несколько и без приношений. Засветив кошачье зрение, наемница оглядела низкий, зубастый от сталактитов потолок. Там затаиться мог разве что очень маленький скальный наездник.

Аррайда с досадой хлопнула себя рукавицей по колену и использовала еще одно заклинание из арсенала Эдвины — то, с которого следовало начать: поиск сущности. Заклинание сработало. Но ничего не показало.

И все равно кто-то упорно смотрел ей в затылок.

В латах пожимать плечами неудобно и бесполезно. Потому Аррайда просто повернула к выходу.

— Остановись, милая девушка! Дай нам посмотреть на тебя.

Над мумиями всплывали тени. В них не ощущалось бешенства призраков из Вивекских гробниц или Погребальных пещер Уршилаку. Не ощущалось безумия.

— Кто вы?

— Ты обо всех или обо мне?

При жизни он был видным данмером: высоким, широкоплечим. А еще решительным. И, видимо, нравился женщинам. Ощущение мощи исходило от призрака и сейчас.

— Я Конун Чодал. Я был ашханом. И когда киродиильцы бежали от акавири, как от бешеных кагути, те так же бежали от меня. Мы загнали их под Красную гору и заставили умыться собственной кровью. Но я слишком жаждал славы. И к своему стыду, я пренебрег наставлениями провидиц и не сумел разглядеть истинных моих врагов. У меня не получилось. И не только у меня.

Он склонил голову.

— Азура призвала нас сюда, чтобы мы делились опытом и — предостерегали от ошибок тех, кто придет следом.

Рядом с ним встал призрак еще одного данмера — лысеющего, худого, в лиловой мантии с оторочкой. У его пояса болталась сумка с пергаментами. Тень сплетала и расплетала пальцы, упрятанные в слишком длинные рукава.

— Я Хорт Ледд. Моя жизнь закончилась четыреста лет назад, когда Империя втроглась в Морроувинд. Я был философом, а не воином. И хотя меня благословили звезды, героя из меня не получилось. И не только из меня.

— А я Эрур-Дан, и мне пришлось им быть.

Рядом с философом встал могучий воин в костяной кирасе, окруженной сиянием, настолько ярким, чтоб было невозможно разглядеть призрачное лицо.

— На моих глазах Морроувинд сдался Империи. И я досыта хлебнул горя побежденных. Я клялся отомстить киродиилам и Триединым — за предательство. Борьба была безнадежной, но позже я обрел новую цель. И сдался смерти у Красной Горы, борясь с порожденными мором чудовищами. У меня не вышло, но я верил, что получится у тех, кто придет за мной.

— Рабы Триединых зовут это место пещерой ложных воплощений. Не верь. Я — Ане Терия. Я была священным рыцарем Храма и знаю, о чем говорю. Я приложила руку к Апографу, который так защищают жрецы-отступники и так старается уничтожить Храм. Но я не посмела противоречить Триединым, к сожалению. Я никогда не верила в пророчество Нереварина, пока не стало слишком поздно. Опасайся слепой веры, держи глаза открытыми.

— Да уж! — выскочила вперед тень тощей данмерки, одетой по-мужски и в черное, гибкой, как змея. — Я Идрени Неротан из Дома Хлаалу. Впрочем, мне было плевать и на мой Дом, и на сладкую троицу Сота Сила, Вивека и Альму… лексию, которые ханжески требовали от нас морали, а сами предавали, лицемерили, прелюбодействовали почем зря. И плевать на Дагот Ура и Нереварина. Я и не знала-то о них, пока не пришлось прятаться у степняков от… И не смотри на меня так! — Идрени зыркнула на Терию. — Я вела жизнь подлеца и гробокопателя и погибла, пытаясь ограбить разрушенный Когорун. Не стыдись, — обратилась она к Аррайде, — когда победишь. Мы не ложные. Мы — предтечи. Ты станешь тем, кем не стали мы.

Наемница приложилась ладонью к шлему, давя смешок. Как-никак Триединые, устав бороться с верой данмеров в даэдра, приписали к благостным предтечам себя любимых Азуру, Мефалу и Боэту, а более зловредных Мехруна, Молаг-Бала и Малаката с Шигоратом определили в Дом Забот. А у Нереварина предшественников аж пятеро, явный выигрыш.

— Ну вот. Теперь у меня тоже есть предтечи. Я польщена.

И она поклонилась призракам.

— А что, узнать, что у меня не получилось, не хочешь? Не хочешь поторжествовать?

Тень, до того робко держащаяся за спинами других призраков, вылетела вперед. Растрепанная, рыжая, в той самой одежде, в которой ее нашли, и Аррайда потрясла головой, давя в себе желание заглянуть Пикстар за спину: а торчит ли там нож.

— И теперь ты Луна-и-Звезда. А я кто? Несчастный дух под опекой Азуры. Провалившаяся попытка. Предтеча. Смейся, ну!

— Мне жаль, что так вышло.

Наемница обхватила пальцами пояс.

— Засунь свою жалость в…

— Я и так виню себя в твоей смерти. Не пытайся сделать эту боль еще сильнее.

Звездочка еще мгновение посверлила соперницу алым взглядом и неожиданно опустила глаза.

— А вот этого не надо. Доведи до конца то, что мы затеяли. Оплакивай Дом неоплаканный. Все, что они делают, все, чем они стали — это зло и нечестие, но начинали они с яркости и чести. И невольной причиной их падения была… был ты. Владыка Неревар… Не вели ты Даготу охранять Нечестивые инструменты под Красной горой — он не поддался бы искушению. Выполняя твой приказ, он защищал их от Триединых. И ненавидит тебя, предавшего его, и этих троих, насмеявшихся над его честью, напавших и похитивших Разделитель, Разрубатель и Призрачный страж для себя самих.

Аррайда молчала, несколько ошеломленная этим внезапным экскурсом в историю.

— Всем им захотелось стать богами. И Кагренаку, и Даготу… всем. И ни один не откажется от украденной силы добровольно. Будь осторожна с Храмом. Они не захотят твоего возвеличения.

— Знаешь… я тоже не хочу своего возвеличения. Если ты еще не поняла. Дедка Сул-Сенипул говорил, что мертвые видят дальше…

— Прости меня.

Звездочка робко коснулась Луны-и-Звезды, обдав руку Аррайды колючим холодом.

— Я так стремилась к этому кольцу. Я так тянулась. Я так спешила тебя опередить, что забыла об осторожности.

— Знаешь, я тоже.

— Опасайся Храма. Не дай себя убить.

— Это они…

— Они шли по моему следу, да.

Аррайде вдруг припомнились соглядатаи из Молаг-Амура, данмеры в простых коричневых плащах, шепчущиеся в углу таверны.

— Ты вырвала меня у них из рук, ты столько раз спасала меня, а мне казалось, что ты стоишь на моей дороге и путаешься под ногами.

Звездочка покусала рыжую прядь.

Аррайда откашлялась:

— Надо было взять тебя с собой.

— И что бы, дала мне примерить кольцо? — тень рассмеялась. — Я бы все равно сбежала. Я ушла из Уршилаку той же ночью «вмешательством Альмсиви», пока ты благополучно дрыхла в шатре этого… Занумму. А потом на судне в Вос, надеясь тебя обогнать. Оттуда до Пещеры воплощения намного ближе.

Звездочка пожала плечами.

— Я потому так и бесилась, что в глубине души знала: Нереварин не я, а ты. И не заметила, что соглядатаи храма вновь взяли мой след. Дура я дура! Из актрисы худой полководец. Великие Дома все равно не признали бы меня. Ты знаешь, что тебя ждет? Бегать, уговаривать, уламывать, облизывать; пытаться соединить несовместимое. Льстить, доказывать силу. Раздавать подарки и затыкать рты. Данмеры способны объединяться в годину нужды, — Пикстар заходила перед строем молчаливых призраков, — но поди докажи им, что нужда настала. А еще придется убеждать, что ты военачальник — Нереварин для степняков, Наставник — для Великих домов. Чтобы показать им правду, тебе придется рассказать, как Триединые приняли Нечестивые инструменты Кагренака, как они предали свой народ — и представить доказательства. Тебе придется раскрыть им глаза на Дагот Ура, Шестой дом, их планы и силу. И что Альмсиви больше не могут сдерживать их. А люди очень не любят, когда их пробуждают от благодатного невежества.

— Могут и в морду засветить, — скромно поделилась опытом Идрени Неротан. Пикстар дернула острым плечом.

— Храм объявит тебя врагом. Ординаторы устроят загонную охоту, а правоверные данмеры будут плевать и браниться вслед или просто сдадут первому патрулю. Степняки же станут испытывать тебя и сомневаться в твоей чести. О тебе раскопают все. Будь готова к этому.

— Вывалят всех скелетов из шкафа и рассмотрят на свет.

Ане Терия наступила Идрени на ногу.

— Чтобы стать командиром объединных армий, просто покажи мощь в бою, благородство в речи и мудрость в руководстве.

— Ага, спасибо, — Аррайда кивнула.

— Но даже если ты добьешься всего этого, — продолжала стращать Звездочка, — это не означает твоей победы.

— Но и не означает поражения, — перебил ее философ Хорт Ледд. — Видения, что посылает нам Азура, туманны по двум причинам. Одна — потому что будущее нельзя узнать, и всегда есть выбор. Вторая — потому что правда не бывает ясной или простой. Владычица сумерек учит нас, что нужно думать долго и усердно. Искать правду и смысл, и не надеяться лишь на порыв и силу.

— Зато можешь надеяться на друзей. Я перестану чувствовать себя жалким призраком, если хоть чем-то помогу твоей победе, — Эрур-Дан раздернул пряжки на ремешках сияющей кирасы и уложил доспех к ногам Аррайды. Рядом сложил копье. — Мои кости как-нибудь обойдутся без этого, а тебе пригодится.

Конун Чодал хмыкнул и стал разуваться:

— Вот тебе сапоги. И топор еще. Прими с благословением.

Хорт Ледд опустил поверх переливающуюся мантию и рядом — бережно — книгу:

— Знания тоже не бесполезны.

Ане Терия кивнула и прибавила к подношениям свою книгу в зеленой обложке и увесистую булаву.

Идрени Неротан громко зафыркала и сунула в руки Аррайде воровской инструмент:

— Лучше укради что-нибудь достойное. Да хоть всю вивекскую библиотеку.

Гора подарков росла у ног наемницы, и Аррайда задумалась, не помогут ли призраки дотащить их хотя бы до выхода. Не хотелось бы еще день провести голодной в пещере, перетаскивая подношения. Звездочка отвлекла Нереварина от мыслей, хрипловато закашлявшись:

— Вот, — и стеснительно сунула в руки зачарованный поясок и изрядно потертые, в бурых пятнах, штаны.

— Надеюсь, это не кровь? — пошутила Аррайда неловко.

— Это я села на смолу, — Пикстар чмыхнула и засмеялась. — Она отвратно отмывается, зато штаны зачарованы на полет и, поверь, летать в них хуже не стало. А лютню оставь с моим телом, ты все равно играть не умеешь.

— Хорошо. Спасибо.

Горло перехватило.

Конун Чодал ободряюще похлопал Аррайду по плечу:

— У нас не вышло. Пусть получится у тебя, девушка. Иди, пора.

— Те, что наверху, пока солнце встает, как раз успеют вынести все наружу, — широко улыбнулась Идрени.

— Мы благословляем тебя, иди, — звучно произнесла Ане Терия. И Аррайда двинулась к проему распахнувшейся двери.


Утро снаружи было перламутровым и розовым.

Девушка подняла руку, и солнечный луч сверкнул на Луне-и-Звезде.

Она сказала подбежавшим степнякам:

— Помогите мне вынести подарки и уложите в пещере тело Звездочки. Так будет правильно.

Делай, что должно. Бал Исра, Индарис

Глорб вел Аррайду по подземному коридору, то и дело оглядываясь на пепельноземцев, следующих по пятам. Встряхивал лампу со светящимися насекомыми. Зевал, показывая коричневые клычки.

— Вот так и ходим. Мне приходится привыкать, — Аррайда сильней оперлась на могучую руку орсимера. — Чувствую себя священным триолитом. А их цель — защищать меня любой ценой.

Бронник хмыкнул.

— Ла-адно. Тут есть пустая кладовая. Пусть устраиваются. А для караулящих под твоей дверью распоряжусь принести спальники.

Орсимер отпер замок на окованных бронзой арочных дверях. И после пустого, едва оштукатуренного здания Аррайду поразила собственная спальня, уже обставленная скромно и со вкусом.

Пока охрана ерзала под кроватью и обшаривала закомарки спальни, гардеробной и не действующей пока купальни, Глорб давал пояснения — со сдержанной гордостью — и ключи: с видимой неохотой. И пообещал кадку горячей воды поутру. А Нереварин с вожделением засматривалась на широченную кровать.


Спальня располагалась глубоко под землей. Здесь было тихо, как в очищенном экзорцистами склепе — даже когда наверху бушевала буря, — и потому девушка не смогла уснуть сразу, хотя телохранители осмотрелись и оставили одну, пожелав добрых снов. Вытянувшись на постели, покачивала ногой волшебный фонарь — мотыльки вспыхивали золотыми искрами и разметывались по всему шару, поднимаясь со дна. И думала, что впервые может почувствовать себя дома. Где она жила до Вварденфелла, Арри не помнила. А потом… что ей было считать своим домом? Хибару Косадеса в Балморе, опустевшую с его отъездом? Гостевые покои Скара? Юрту Нибани Месы?

Груда камня, цемянка, известь… строительный мусор в коридоре. Как много еще предстоит сделать, и не только с поместьем.

Стеклянный шар, сдвинутый касанием, повис над стеклянным букетом Глорба, вплавленным в кусок льда. Аррайда щелчком пальцев развеяла магию, и ледяная глыба, защищающая букет, лужей стекла на пол.

Нереварин лежала и слушала, как позванивают на проволоках стеклянные листья и цветы, и как капли постукивают в каменный пол. И внезапно для себя заснула, глубоко и сладко.


— Не впускать меня? Меня-у?! Да я всем бошки поскручиваю! — ворвался в спальню разгневанный Черрим. — Почему Глорб нам не сказал?!

— Потому что дал человеку выспаться и правильно сделал, — Эдвина уселась в кресло, аккуратно расправляя любимое синее платье — вымытое, заштопанное и идеально выглаженное.

— Ты лежи, — Тьермэйлин удержал Нереварина за плечо, — лишний час безделья пойдет тебе на пользу.

— Правда. А то одни глаза остались.

— Завтрак в постель! — Черрим взгромоздил на колени Аррайде поднос. — Собственноручно приготовленная яичница по моему рецепту. И не говори, что ты ее не любишь!

Зелейщик хмыкнул:

— Ужасно сложный рецепт. Жаришь самые большие яйца квама. А на них плюхаешь…

— Маринованый скаттл, свежайший тростник и помидоры.

— Где ты их взял?!

— Ни за что не признаюсь, — сморщил Черрим мохнатый нос.

— Тоже мне секрет, — Эдвина фыркнула. — Встревоженный мором герцог Дрен ищет пути отхода и вызвал портальщика из Морнхолда. А я с Асьен Рейн всегда была в чудесных отношениях, мы учились вместе. Ну и заказала, что мы все давно тут забыли.

Черрим разложил нарезанные куски яичницы по тарелкам. По всей спальне расплылся аппетитный запах. Аррайда ухватила вилку.

— Смотрю, Матуул позаботился о твоей безопасности. Надо к ним своих бойцов прибавить. И твоих магов, Эдвина.

— Убью! — Аррайда замахнулась вилкой с куском яичницы, кусок улетел в угол. Нереварин проводила его огорченным взором.

— А придется. Сул сам где, кстати?

— Поехал на встречу племен, — девушка поймала помидор с тарелки и смаковала с наслаждением. — Как мой представитель и защитник веры в Нереварина.

Она поморщилась. Эдвина покосилась на кота:

— Дай ей поесть спокойно.

— Да пусть ест, — Черрим пожал широкими плечами. — А мы попутно обсудим кое-что. Пока гости подтягиваются. Часть здесь уже, часть через пару-тройку часов будет.

— Я взяла на себя смелость, — бретонка вонзила вилку в маринованный стебель трамы, — установить в Индарисе портальный камень и пригласить проводника. А то неудобно. До Альдруна альмсиви, а оттуда обратно день скакать.

Оглядела стебель со всех сторон и сунула в рот.

— Спасибо, — Аррайда кивнула, — я думала об этом попросить.

— Чаем запивай.

— Эдвинка вообще хорошо устроилась, прямо мастер интриги, — прожевав, заметил хаджит. — Нашла способ своего «индюка» не убивать.

— А зачем? Он и так подставился. Хотел извести всех советников телванни — за то, что те торгуют магией в обход гильдии. Что вместе с Храмом лишает нас огромного дохода. Даже исполнителей нашел. Сцинк нарочно подогнал ему пару пареньков, и мы имеем письменные показания о замышляемом убийстве. Так Требониус, этот дурак непроходимый, еще и проглядел шпиона телванни у себя под носом. Вел с ним задушевные речи о происхождении двемеров, просто бред!

— Эдвина!

Магичка поморгала.

— Но я бы никогда это письмо не получила, хотя в Университете таинств в столице серьезные люди за меня стояли горой… Вот, смотри, — магичка развернула перед Аррайдой пергамент, подписанный архимагистром Травеном и канцлером империи Окато, — если бы не ваш череп.

— Какой череп?

— Ну, тот, Льевула Андрано. За которым Лин в могилу лез. На нем особые пометки были, так?

— На мне? — приподнял бровь аптекарь, но бретонка не дала себя сбить.

— Он был для обряда некромантии. А Ганнибал Травен некромантию очень не одобряет.

— То есть, наша орсимерка…

— Ла-адно, мне важен был прецедент. И ее слово, что больше никогда. А с Ранис я не обсуждала, я и так у нее травницу увела.

— У данмеров двойственное отношение к некромантии, — Лин почесал ухо. — С одной стороны духи предков, ходячие трупаки как хранители могил, с другой — Храм борется и осуждает…

— Вопрос бытовой некромантии данмеров мы рассмотрим на заседании гильдии… Приглашу тебя содокладчиком.

Альтмер показал Эдвине язык. Черрим последним куском яичницы подобрал соус с тарелки:

— Вы бы вернулись к делу, а? Теоретики!

Аптекарь перенес на кровать большую шкатулку:

— Я так понимаю, подруга, ты должна стать полководцем трех Великих Домов, и собрал тут… кое-что.

Аррайда в священном ужасе глянула на толстую пачку бумаг внутри. Перелистала.

— Не представляю, как можно уговорить объединиться тех, у кого такие разные интересы…

— Говорят, беда объединяет. С моей гильдией намного хуже, — прижал уши к голове Черрим, как всегда, когда был рассержен или озабочен. — Эдвина может не снимать посох архимагистра с трупа, а у меня среди глав отделений только два союзника: трусливый донельзя Перциус и Хрунди из Садрит-Моры. Впрочем, подход к Айдис Огненный Глазок… Не то чтобы она поклонялась даэдра, но собирает памятные вещички — Эдвина, тихо! — Клавикуса Вайла. И за Маску или чашу Горькой милости открыто станет на мою сторону.

— А собачку ей не подарить? Клавикуса?

Лин придержал распалившуюся Эдвину за плечо, и Черрим флегматично завершил:

— И когда я вызову на поединок мерзавца Сжоринга, нашего главу, не станет устраивать истерику с рукоприкладством.

Госпожа Элберт сердито фыркнула. Котище ухмыльнулся.

— Чашка, по слухам, в Альд-Редайнии, далековато, а вот Маска поближе, на Дагон-Фелле… После совета отправлюсь туда.

— Я с тобой. Эдвина, помнишь, мы сидели в Хууле на берегу, смотрели на огонек вдали, и Звездочка рассказывала о Сорквильде Вороне?

Магичка кивнула.

— Я должна попрощаться… с ней.

Нереварин сухо рассказала друзьям о смерти Пикстар и о неудавшейся погоне.

— Лин, на два слова…

Черрим с Эдвиной вышли с грязными тарелками. Зелейщик присел на край постели и стал греть руку Аррайды в ладонях.

— Звездочка дала нам время. Храм пока не станет охотиться на тебя.

— Мы станем охотиться на Храм, — сказала она жестко. — Свяжись с Гилдан. «Клинки» должны выйти на след убийц.

До сих пор Нереварин практически не задействовала шпионскую сеть, оставленную Косадесом, только исправно получала рапорты о положении в провинции. А поскольку на месте не сидела, информация, раньше стекавшаяся в дом, который Кай снимал в Балморе, шла к Гилдан из Альдруна, очаровательной глазастой босмерке и «клинку ночи» по совместительству. Та сортировала сведения, отбирала существенное и переправляла с надежными курьерами в Бал-Исру, в руки Тьермэйлина. Так что известить разведку о новой задаче тоже предстояло ему. Храм Триединых, их соглядатаи и Ордена должны были оказаться под неусыпным контролем. Ту же задачу получили люди Сул-Матуула в Гнисисе.

— Сделаю. Кстати… тебе не придется самой возиться с бумагами, — Лин покосился на одиозную шкатулку. — Приехал Гильвас Барело.

— Глава жрецов-отступников? — Аррайда просияла. — Это… отличная новость! А что с Легионом?

Тьермэйлин поеразал и потянулся, закидывая руки за голову. Отрапортовал бодро:

— О-о, на военном совете Легиона было весело. Им придется стрясти жирок и осознать, что Вварденфелл надо не только доить, но и защищать. Теперь по-порядку. Раису Пулию мой рассказ о Когоруне серьезно встревожил. Она пообещала поставить в известность власти Альдруна и отвела меня к Имсин Видящей, своему командиру. Толковые девушки, нет слов. И почему с ними Корнелий не мог ужиться?

Аптекарь ухмыльнулся.

— Быстро организовались и созвали встречу с командирами остальных фортов. Твой любимый Ллариус Варро, получив Кольцо Окружения, заявил, что если ты выжила — то по крайней мере стоишь того, чтобы тебя выслушать. А вот рыцаря Дракона из Эбенгарда в известность о встрече не ставили.

— Раиса и Ллариус его не выносят, я помню.

— Как шкаф, застрявший в дверях, — Лин фыркнул и тут же посерьезнел: — Даже если Варуса Вантинуса удастся уломать и встанет весь Легион Вварденфелла, они не смогут дать Даготу серьезный отпор. Но могут послужить военными инструкторами, могут открыть доступ к складам с броней и оружием. Офицеры могут возглавить рекрутов и научить их воевать. Научить организации и дисциплине. Командиры могут оказать нам существенную помощь. Могут, но пока не слишком хотят. Только Имсин с Раисой и Ллариус полностью на нашей стороне. И тебе придется встретиться с командирами фортов лично. Я потрудился собрать кое-какие сведения по ним, все в той же шкатулке. Надеюсь, это пригодится.

— Четыре «Бабочки» и форт Пелагиад — как пальцы одной руки, — Аррайда улыбнулась аптекарю. — Пригодится. Тьермэйлин, спасибо.


Через два часа она, умытая и одетая с особым тщанием, появилась в зале совета. Белое пространство из-за отсутствия мебели казалось особенно просторным. Наличествовал только стол со стратегическими картами Вварденфелла, чернильными приборами и стопками чистых пергаментов. Рядом Гильвас Барело трепетно обнимал огромную книгу в зеленой обложке — дар Ане Терии Нереварину.

— Это невероятно, — как альфик на солнце, жмурился он. — Издание времен расцвета Трибунала. Нет, посмотри, посмотри… — жрец показал подушечки пальцев. — Золотая пыль на обрезе! Банкорайский шелк… А миниатюры внутри! Ох, осторожнее, мы можем ее испачкать.

Поднял голову к свеже оштукатуренному своду, близоруко сощурился:

— А где это я?

Аррайда улыбнулась.

— Мехра Мило сказала бы, что при виде книг вы теряете голову.

— При виде редких книг. Ох, давай обнимемся, девочка.

Гильвас закрутил головой, ища, куда бы отложить свое сокровище. Аррайда обняла щуплого жреца вместе с книгой.

— Возьмите ее к себе, мастер. В библиотеку Холамаяна.

— Ох, такой подарок, такой подарок, невероятно! Мехра передавала тебе привет с поклонами и самые добрые пожелания. Да… а что ты сама здесь делаешь?

— Ищу украденное ведро. Глорб Гро-Казар целую бучу из-за побелки поднял. А по мне, так задвинул в угол кто-то из строителей и позабыл. Вы ведь с Глорбом знакомы? — Аррайда тряхнула волосами. — Не поверю, что нет. Он скрупулезный.

— И на диво аккуратный для орсимера. Ты хорошо подбираешь людей. Но, — глава жрецов-отступников потер переносицу, — дело все-таки не в ведре?

— Угадали. Мне страшно. Я не представляю, как убеждать такое количество важного народа. Пришла заранее примериться, но ничего не идет в голову. А еще… думаю о Звездочке. Глупая, склочная, но это не повод ее убивать.

Она качнула головой.

— Я… говорила с теми, в кого Неревар пробовал воплотиться до меня. Эти люди… страдали, любили, надеялись. А теперь их судьбы бросили мне под ноги, как ветки, чтобы я выбралась из топи.

Алые глаза данмера заглянули в карие:

— Сделай, чтобы их смерть не оказалась напрасной.

Аррайда кивнула.

— Они сделали мне подарки, которых хватит снарядить небольшую армию. И я не потрачу их зря.

Барело задумчиво обвел пальцами уголки из двемерика на книжной обложке:

— Тебе пригодилось… то, что мы переписывали?

— Да, — Аррайда показала ему Луну-и-Звезду. — Я нашла то, что искала.

Гильвас наклонился и поцеловал руку с кольцом.

На секунду девушка застыла.

— Не делайте так больше!

— Не надо обижаться. Считай, что я выразил уважение к Неревару, данмерскому герою и святому. Выслушаешь совет от старика?

Он улыбался, и Нереварин улыбнулась в ответ.

— Не становись рабом долга. Иногда уходи из тени Красной горы. Это позволит тебе увидеть цель со стороны и оценить ее правильно.

— Спасибо, — ответила Аррайда серьезно. — Я так и поступлю.


…Зал наполнялся.

Вошел Ллариус Варро, на этот раз трезвый и сосредоточенный, совсем не такой, каким Аррайда встретила его впервые в одну из ночей на башне форта Лунной бабочки. С генералом были Раиса Пуллия и Имсин. С Видящей Арри до того не встречалась и с интересом разглядывала светлую кожу с веснушками и пронзительно синие глаза. Да еще губы, покривившиеся при виде ветерана Корнелия, вместе с Глорбом вносящего в зал дополнительные скамьи. Морщились дамы из «Пестрой бабочки» не из-за самого факта встречи с опальным легионером, а потому что тот с бронником намеревались поучаствовать в совете — хотя бы и в лице скромных наблюдателей из-за спины.

Эдвина с Черримом с почтением ввели Атина Сарети, советника Великого дома Редоран, и Льороса Сарано, главу Альдрунского храма.

Жрец увидел Гильваса и подался назад, но выйти не сумел — высокий Тьермэйлин заблокировал двери.

— Если… здесь этот еретик, мы отказываемся участвовать!

— Говорите за себя, — Атин подошел поздороваться и задержал руку Аррайды неприлично долго. — Брара… госпожа Морвейн и мой сын передают поклон тебе и наилучшие пожелания. Жаль, что мы встречаемся накануне таких грозных событий.

— Вам придется сотрудничать со мной, Сарано, — отозвался жрец-отступник звучным голосом. — Вы больше не сможете закрывать глаза на правду. Вы знаете то, что жрецы-отступники первыми осмелились высказать вслух. И что такое те пепельные идолы, которые вы уничтожили. Пора перестать отворачиваться от правды, пора признать, что перед нами бог — извращенный, безумный, но такой же, как Триединые, а может, уже сильнее. Он владеет двумя из трех Проклятых инструментов, он неограниченно черпает силу Сердца, и только все вместе мы сможем его остановить. Да я и не собираюсь нарушать ваш покой, я пока останусь в Индарисе, помогу Нереварину с документами.

— Нере-варину… — Льорос запнулся.

— Мне бы надо взять тебя под стражу, как врага империи, — подошел Ллариус, улыбаясь Аррайде.

Она прихотливо переплела пальцы. Командир чуть заметно кивнул:

— Но теперь у меня другой приказ.

Пальцем в трещинах, черных от оружейной смазки, он повел по изгибам Луны-и-Звезды. А потом надел рядом Кольцо окружения.

— В тот раз не мог лично засвидетельствовать благодарность, но теперь делаю это сам.

— Начнем, — сказала Аррайда, прерывая неловкую сцену.

Явившиеся на совет подошли к столу.

— Я ни в коей мере не собираюсь нарушать сложившееся статус-кво, вредя Великим домам, Храму Триединых или Империи. Я приняла на себя эту… это обязательство, — Аррайда оперлась ладонями о стол так, что кольцо Неревара было видно всем, — чтобы освободить от Дагота Морроувинд. Но я никогда не справлюсь с этим в одиночку. Азура… мне снился сон в пещере Воплощений, а потом я говорила с теми, кто пытался исполнить эту задачу до меня.

— Я получил известия о Когоруне, — вступил Атин, — и предпринял некоторые шаги. Мы усилили охрану и укрепляем городские стены во всех поселениях, где они есть. И обновляем запасы продовольствия. Также я отдал приказ чинить боевые машины и делать новые и загрузил работой лучников, бронников, оружейников. Все, кто захочет укрыться в Альдруне, получат такую возможность. Еще я предупредил Вечных Стражей. Они проверяют целостность Призрачного Предела, ищут подкопы и места, где его проще всего преодолеть поверху. Боюсь, это слишком мало…

— Мы, со своей стороны, готовы предоставить любую помощь, — сказала Имсин. — Мы — это главы всех фортов, кроме Эбенгардского и «Мертвой Головы». Дариус хочет повидаться с госпожой Индарис лично.

— Я со своим командиром побеседую. И мозги ему вправлю, — объявил из угла Глорб, услыхав знакомое имя.

— Тогда мне точно стоит поехать в Гнисис, — Аррайда улыбнулась. — Хочется на это посмотреть. Гильдия магов?

— Предоставим все: от медикаментов до разведки. Вопрос с главой гильдии Вварденфелла фактически решен, — друзья дружно заулыбались.

— С бойцами я сейчас работаю, — заметил Черрим.

— Пепельноземцы, племя Уршилаку, на нашей стороне. Остальных привлечь — дело времени и некоторых усилий.

— Кочевники? — Атин переглянулся с Сарано.

— Да, любые силы, любые союзы, чтобы разобраться с Даготом раз и навсегда. Впрочем, Когорун, подземелья которого так пугают нас, может быть использован в обе стороны. Триединые уже ходили на Красную гору, ходили с большими армиями, положили многих, а результатов добились скромных. Вот я и подумала — а почему в этот раз не пойти подземельями скрытно, малым отрядом, и не ударить в сердце?

Совет замолчал, прикидывая.

— Да. То есть, нет, — первым нарушил тишину Варро. — Просто так, без поддержки снаружи, без грамотного отвлечения твой отряд вырежут, едва вы нарушите скрытность. И еще. Вам нужны будут очень сильные маги, не в обиду Гильдии, — он поклонился Эдвине.

— Телванни.

— Они самые.

— Азура сказала, что мне придется стать полководцем для трех Великих домов.

— Мы… не избирали таких едва ли не со времен Первого совета, — показался озабоченным Сарети. — Империи и герцогу Ведаму, наместнику на Вварденфелле, это не понравится. Такое пахнет полномасштабной войной.

— Война уже идет. Может, хватит делать вид, что ее нет? Империя против не будет, — переглянувшись с Имсин, положил на стол ладонь Варро. — Дагот уже обходится Тамриелю слишком дорого. Куда дороже вашей самостоятельности. И императору это прекрасно известно. А герцога Дрена отвлеките тем, что собираете войско против Красной горы и особо ретивых юных телванни, покусившихся на ваши земли. Не против империи и его шахт.

— Тогда нам придется это делать. Придется усилить давление на ползучих телванни и моровых чудищ. Как? Все наши ресурсы уходят на поддержку Вечных стражей. Дому Редоран остро не хватает людей.

— Я знаю, что мы сделаем, — произнесла Аррайда негромко. — Мы выкупим рабов, дадим им оружие и пообещаем землю после победы.

— Вы… э… ну… да.

— Не такая уж плохая мысль, — вмешался Черрим. — Никто не назовет меня плохим воякой, а в рабство я едва не угодил. И Эдвина тоже. А наш отряд?

— Но почем вы знаете, что они не восстанут против нас?

— Не до внутренних склок, когда в доме пожар, — Аррайда серьезно глянула на советника. — Мы поговорим об этом еще, советник, обсудим все «за» и «против». Я не стану действовать без вашего искреннего согласия.

Сарети кивнул.

— Можно подготовить неплохих воинов, довести до ума. Меня сделают кастеленом? — спросил Ллариус наполовину шутливо, наполовину серьезно.

— И рыцарем-драконом, — хмыкнула Имсин. — Можно считать, что предварительная договоренность достигнута?

Сарети переглянулся с Льоросом.

— Да. Я сегодня же переговорю с советниками насчет госпожи Аррайды. Статус наставника Дома Редоран ей необходим.

— А мы подумаем, как получить рыцаря-дракона, который не станет совать нам палки в колеса. Мы тоже готовы принять беженцев и начали укреплять форты, но занимаемся всем этим неофициально. Мы даже дополнительный набор в Легион не можем объявить. Варро и я отбываем в Эбенгард, — ледяные глаза Имсин потеплели, обратившись к Нереварину. — После визита в Гнисис мы ждем вас там.

Аррайда улыбнулась Видящей:

— Я буду.

Льорос побарабанил пальцами по столу:

— Вообще-то я должен подвернуть вас церковному суду, милая девушка. За ересь и идолопоклонство. Но если вы и впрямь станете выполнять свои обязательства, я временно отведу глаза. Только будьте осторожны с храмом, не все окажутся такими снисходительными, как я.

— Тогда у меня к вам одна просьба, примас, — сказала Аррайда серьезно. — Те, кто не был столь снисходителен, уже убили моего… друга. Звездочку. Я прошу вас помочь мне найти того, кто это сделал. Я не успокоюсь, пока не буду знать.

Весенние хлопоты. Дагон Фелл

Море походило на растрескавшееся бутылочное стекло, каждой морщинкой отражавшее солнце. Глухо плюхалось в позеленевшие сваи причалов. Покачивало суденышко с подтянутым к рее полосатым парусом.

Вились чайки, выпрашивая хлеб. Скрипел и терся о кнехт канат. Рыбак ковшом вычерпывал из лодки черную воду с кусочками льда. Стояла на мостках коленями прачка, вальком отбивая белье.

У воздуха был запах мерзлой рябины. Напополам с солью.

От пристани мимо портовых складов, лодочных сараев и хибар бедноты вела замощенная дорожка в имперского облика городок. Оживленный, шумный, полный людского смеха и гомона. Аррайду поразило, что есть место, где не говорят и не думают о войне, не обсуждают военные планы. Просто живут и радуются жизни. Здесь, конечно, были свои беды и хлопоты. Но совсем не те, что по другую сторону пролива. А у колодца так и вовсе был праздник. Бил в бубен рослый норд, нагой до пояса, красный от весеннего загара. Рядом плясала девушка, потряхивая корнями пробочника, наполненными семенами. Их шорох походил на шум ветра. Зрители то громко хлопали, подбадривая танцоров, то сами вступали в круг. Аррайда, Черрим и Глорб какое-то время наблюдали за плясунами, удостаиваясь коротких острых взглядов — среди простого люда они выделялись если не ростом, так качеством доспехов — из самородного стекла на броннике, начищенного до ослепительного блеска двемерика на Черриме и эбонита на Аррайде, где из лилово-черной пугающей глубины проступал листвяный узор.

Танцоры выплясывали, а зрители топали и рукоплескали так зажигательно, что Аррайда, бросив шлем-горшок хаджиту, невольно вступила в круг. И значения не имели ни тяжесть доспехов, ни тяготы наступающей войны: были только она, и плясовая, и жар весеннего солнца, и запах мерзлой рябины в воздухе. Весеннее безумие и свобода.

К бубну присоединилась окарина. Северянка запела высоким, чистым голосом.

На весле не раб, а брат,
Кто куда: герой в Совнгард,
Трусу вечно гнить в воде,
Ну а мне назад, к тебе,
Моя синеглазая…
— Хэй-хо! — взревели норды, подхватывая припев, задающий ритм на веслах. Обнявшись, замкнув кольцо, принялись вбивать и без того утоптанную землю, двигаясь вокруг колодца то посолонь, то обратно.

Аррайда выпала из круга разгоряченная, подставляя ветру лицо. Черрим подал ей шлем:

— Надевай. А то я устал уже стрелков выглядывать.

— Лучше бы нашу охрану высмотрел, — Нереварин послушно нахлобучила шлем. — Растворились, как сахар в суджамме.

— Я бы о них не беспокоился. А выпил горячего, — Глорб подбородком указал на купу фахверковых домов, занимающих середину поселка. — Как тут у них с этим?

— Не хуже, чем с танцами, — бойцовый кот осклабился, ведя друзей путаными закоулками, похоже, отлично ему знакомыми. Указал на двухэтажный дом под тростниковой крышей, с веселым дымком над трубой: — Вот она, «Край света».

Они вошли и сели у очага. Светлокожая хозяйка приняла у Глорба горсть дракошек и принесла огромное блюдо в пирожками, поставила на решетку кувшин с флином. Подождав, пока хмельное зелье согреется, Черрим разлил его по чашкам. Разломил пирожок:

— С грибами будет кто-нибудь? Мне больше с мясом нравится.

Вздохнул:

— Помянем… нашу непутевую подругу. Да будет теплым песок на ее дороге, где бы она сейчас ни шла.

Аррайда залпом осушила свою чашку и уставилась в огонь. Гро-Казар озабоченно покрутил головой, за спиной у нее показывая хаджиту кулак. Тронул девушку за плечо:

— Арри, посмотри на меня.

Она нехотя повернулась.

— Ты считаешь себя виновной в гибели Звездочки?

Аррайда смяла в кулаке мягкое серебро чашки.

— Возить ее с собой и использовать как маскировку, было… жестоко. Чтобы храм клюнул на нее, как на Нереварина.

Черрим возмущенно дернулся, пытаясь поведать, что без них и при таком характере Звездочка погибла бы еще раньше, но Глорб придержал котище за руку.

— Послушай меня. У нас с Черримом нашлась минутка переговорить во время плаванья. И мы пришли кое к каким выводам. Галура, моего приятеля, помнишь? Засунули в тюрьму над Вивеком за куда меньшее преступление. Целое племя у Призрачного Предела сожгли только за то, что они исповедовали свою веру в… тебя. А ей все время удалось избегать гнева ординаторов. Почему? Ведь Пикстар называла себя Нереварином чуть ли не открыто. Тебе с Черримом просто бросила в глаза.

Девушка-редгард задумалась, подпирая щеку кулаком, выуживая в памяти сведения, сообщенные ей разведчицей Элон из Сейда Нина.

— У нее были друзья… предупреждали об облавах. Помогали ускользать, избегать засад.

— Почему они не пошли с ней в Когорун?

Глаза Аррайды распахнулись. Словно она искала на зеленом лице Глорба удобоваримый ответ.

— Должно быть, потеряли ее из виду. Когда мы увезли ее с собой.

— И Звездочка не попыталась с ними связаться? Она везде ездила с вами, но не была пленницей. Не так уж трудно черкануть и доверить посланцу пару строк.

— Помнишь соглядатаев из Молаг-Мара? — поддержал Черрим орсимера. — Тех, в коричневых плащах? Ты еще не могла определить, друзья они Звездочке или храмовые шпионы.

Нереварин снова кивнула. Досадуя, что эти двое почти сразу напрочь вылетели из головы. Уже догадываясь, куда ведут друзья. Гро-Казар ногтем постучал по чашке:

— Она была приманкой храма, лампой для насекомых, для взыскующих истины,для верников легенды.

— Мы практически уверены, что она не одна такая. Что можно встретить еще «Нереваринов» на просторах Вварденфелла. И ловить на них, как на живца, противников Триединых. Если бы ее всерьез хотели поймать — она бы не сбежала. Нет, ей дают ходить вольно, будоражить умы, петь и плясать, болтать, что вздумается.

— И тут в игру вмешиваешься ты.

— Но почему вы сразу не сказали?!

— Сложный вопрос, — Черрим улыбнулся. — Мы бы и догадались раньше, что они используют Пикстар как приманку — не будь у нас вечно полные руки забот. И не торчи мы вдали от больших селений и проторенных путей. Да и вообще, чего ты хочешь от простого наемника? Это зелейщик ушастый у нас великий стратег.

— И зелий от него не допросишься, — пожалился Глорб. — Совсем бы пропали, не привези Эдвина травницу Ажирру в крепость. А то раненые, покусанные, и лечи чем хочешь.

— Еще и Анисси с мужем явились, не ужились в Пелагиаде с теткой, — поскреб себя за ухом Черрим. — Помнишь, как мы их из руин под Гнаар-Моком вынимали? Как их… Аддадшаша… шуша… Ай, все равно не выговорю.

— Да? А почему вы промолчали, что они в Индарисе?

— Ну, не до того было. Прости.

— Они сами боялись тебя потревожить, — Глорб покаяно опустил голову. — Я их хорошо устроил. И… больше такое не повторится, чуть что — к тебе. Вернемся к Звездочке?

Нереварин выдохнула и кивнула. Подкинула смятую чашку на ладони.

— Значит, вы думаете, она работала на храм?

— Нет, что ты. Звездочка не была шпионом храма. Ее использовали. И все были довольны. Они должны были сильно встревожиться, когда она исчезла. И начать копать, кто свистнул рыжую менестрельку у них из-под носа.

— И определенно узнали много интересного, — говорили Черрим с Глорбом на два голоса, дополняя друг друга. — Во-первых, Лландрас. Не каждый день данмер прилюдно падает перед кем-то на колени и приносит клятву верности. А когда его убивают — в отместку весь клуб Совета в Балморе, вся верхушка Камонна Тонг вдруг оказывается убитой. Первая странность, — Гро-Казар загнул указательный палец.

Аррайда наклонилась к огню, разбив кочергой полено. В трубу взлетели искры. Тупо повернулась в груди застарелая тоска.

— Значит, тебе рассказали?

— Да. Из Департамента Правды над городом пропадают двое заключенных, — загнул он второй палец. — Скорее, это связали со мной, чем с тобой… Но что отметили как особенное — точно.

Аррайда кивнула: да-да, я слушаю.

— Ночь мятежа в Альдруне — вовсе игнорировать невозможно. Свидетелей море, — пытливо глянул на подругу Черрим. — И все показывают, что от страшных снов и влияния пепельных идолов их избавила ты. Даже не прикасаясь, одним присутствием!

— Я упала с крыши, — Нереварин виновато улыбнулась.

— Продолжим. Что можно подумать, узнав, что Звездочка находится рядом с таким человеком?

— Что она обрела достойного союзника. И от песен и болтовни резко переходит к делу, — Глорб налил еще флина себе в чашку и отдал ее Аррайде. Проследил, чтобы выпила. — Или что рыбак видит рыбака. Глубоко копнуть они не могут, соглядатаев заслать… проблематично. Уршилаки — закрытое племя, там все наперечет. И все друг другу известны. Как и своим неприятием храма.

Аррайда кивнула, вспоминая сердитого «дядю Забамунда», гулахана племени, вышвырнувшего ее вон из шатра, потому что счел храмовым соглядатаем.

— Остается разведчикам ординаторов держаться поодаль и ждать, чем все это закончится. Или когда Звездочка останется одна.

— Они могли отираться вокруг становища и даже проследить ее до Когоруна, при большом везении, но вряд ли показали бы себя — пророчица вовремя послала нам подкрепление. Но поход в Когорун — это еще один камешек в серьезность намерений Пикстар. Они могли даже сунуться в бывшую столицу Дома Дагот после нас и найти останки разбитых пепельных идолов. Когда встретишься с Сул-Матуулом, узнай, что ему доложили оставленные в Когоруне разведчики.

— Шармат! — вторая чашка превратилась в мятый комок серебра. Пришлось Глорбу с кошельком иди за новыми.

— Не беспокойся, — промурлыкал Черрим. — Даже если у ординаторов есть планы крепости и они проникнут достаточно глубоко в тоннели за фарватером Набит, то это наши планы не сорвет и тварей Дагота не напугает. Будут храмовники достаточно умны — уцелеют, в противном случае — мир праху несчастных дурней. А Дагот Ур начнет войну ровно в тот день, на который она намечена.

— Реально для него опасна только ты, — Глорб поставил на скамью поднос с тройкой узорчатых асбестовых кубков и уселся сам. — А что вы нашли прямой ход к Красной горе, ему вряд ли известно.

— Утешает, — Аррайда вздохнула, но больше к флину притрагиваться не стала. Протянула ладони к огню, и тот мягко качнулся навстречу. — Продолжайте.

— Звездочка, торопясь опередить тебя, альмсивляет в Гнисис. А оттуда спешит в Вос, потому что из Воса до Пещеры воплощения добраться быстрее. Кто-то замечает ее одиночество. И предупреждает ординаторов. Что она, наконец, ходит самостоятельно. У Пепельной маски Вивека роятся паломники и служители храма. Это мог быть и соглядатай, и случайный знакомый, сболтнувший о ней храмовникам, — бронник перевел дыхание. — Так что я бы начал поиски оттуда. И при везении размотал всю цепочку.

— Взять ее след… Попытаться схватить. Но убивать?

— Пикстар перестала быть для них маткой квама, несущей золотые яйца, — отозвался Черрим. — Мало того, опасно приблизилась к той границе, где реально могла оказаться Нереварином. Храм не вхож в Пещеру воплощений, но за столько тысяч лет не мог не узнать, что она существует. Да сам лично Вивек мог на нее указать.

Редгардка покрутила головой.

— Он не в игре. Или уже помешал бы нам.

Котище чмыхнул:

— Место и без Вивека примерно можно определить. За столько-то лет. Загадки уршилаку были для тебя, а не для Ордена дозора.

— Или в дело вмешался Дагот, — протянула Аррайда задумчиво. — Храмовники тоже видят тревожные сны.

— Давайте не умножать количество сущностей сверх необходимого, — Черрим поскреб мохнатый затылок. — Они могли иметь приказ следить за Пикстар. И… либо убить, потому что она приблизилась к Пещере и дальше есть непосредственная опасность Триединым от воплощенного. Либо — интересовались, с кем она встретится, а потом поступать по обстоятельствам. Либо — хотели посмотреть, как ты в этот раз отреагируешь на смерть товарища. Либо… да, расходный материал, который паче чаянья мог догадаться, что священники ее использовали втемную. Просто приказ убрать Пикстар долго вертелся в бюрократических недрах, потому она смогла зайти от Воса так далеко, а не погибла еще в Гнисисе или где-нить на пересадках по дороге из Гнисиса в Вос. Здесь же, в гавани Дагон-Фелла, к примеру. Хотя тут мои соглядатаи зацепок не нашли.

Хаджит смочил флином пересохшее горло.

— Или это все-таки личное. Не всем кавалерам нравится, когда их запирают.

Гро-Казар прикрыл ладонью усмешку. Черрим вытряс в чашку последние капли из кувшина.

— Это не более чем наши предположения, как ты понимаешь. Но уж очень они похожи на правду. И хотелось бы выяснить все раз и навсегда. Потому что скоро храм поймет, что вытянул пустышку, и начнет охоту за тобой.

— Звездочка дала нам время, — повторила Аррайда слова Тьермэйлина, сказанные им перед советом в Бал-Исре. — И мы будем готовы. А пока… Мне нужно уложить все это в голове. С вашего позволения, — она встала.


Глорб первым зашел в отведенную им комнату на втором этаже. Высунулся в оконце, оглядывая улицу и крыши домов напротив. Насвистел простенькую мелодию, услышал ответную, довольно покивал. Закрыл и запер ставни. Влез на сундук и постучал в дощатый потолок палкой с крюком, которой затягивают занавески на окнах и балдахины. Когда постучали в ответ, впустил Аррайду. Помог ей снять доспехи.

— Запирайся изнутри на засов и думай, сколько нужно. А лучше поспи. Мы постучим.

И следующие пару часов они с хаджитом поочередно караулили, сидя на лестнице под дверью. В комнате было тихо, и друзья решили, что Аррайда уснула.


За час до заката Нереварин вернулась в общий зал. Сейчас здесь было не протолкнуться от шахтеров, рыбаков, охотников, зашедших промочить горло и скоротать вечерок. Черрим, напирая могучими плечами, проложил подруге дорогу до очага, где Глорб беседовал с двумя мрачными нордами преклонных лет. Каждый держал в заскорузлой ладони по кружке с мацтом, а на коленях — деревянную тарелку с солеными сухариками из трамовой муки. Явилась сердитая хозяйка, громко стукнула подносом о стол между ними, расплескав жаркое. Кинулась протирать полотенечком красные брызги с дорогой стеклянной кирасы бронника.

— Стоило уезжать из Скайрима, когда здесь ввечеру те же грубияны топчут мои половики и паскудят пол. Потом так спиной наломаешься, чтобы приличную публику не пугать.

— Не фырчи, Фрифнильд, — северян ущипнул ее за бедро. Белокожая взвизгнула и шлепнула охальника полотенцем поперек шрама, рассекавшего нос. Но потом уселась на обтянутое кожей колено и приняла пенную кружку из грубой руки.

— Сорквильдом, значит, интересуетесь?

— Ага, — невинно отозвался Глорб.

— Не к ночи будь помянут, — меченый сплюнул через плечо. — Худого ничего не скажу, сам не видел.

— Только люди болтают, — хозяйка подалась к Глорбу. — Покойников он поднимает. И как что не по нему — жди беды. Мы уж сколько в легион стучались, просили убрать его отсюда. Но это у данмеров храм против некромантов всегда выступает. А нам вечный ответ: своих людей ложить не станем.

— Считайте, ваши просьбы услышаны.

Орсимер вытащил из поясной сумки грамоту на поимку Сорквильда Ворона, подписанную помощником Ллариуса Варро Раддом Твердосердечным. Получить ее было не так уж и сложно.

Фрифнильд обтерла руки и осторожно взяла пергамент.

— Это ж аж в Лунной бабочке подписано. Будто ближе к нам фортов нет.

— А тебе, милая, не все одно? — меченый ткнул толстым пальцем в ровные строчки. — Сказано ж, что одним духом своим дискра… дискру… что делает?

— Гадит.

— Порочит, — в один голос объяснили Глорб и Черрим. — Всех граждан империи. И нас с вами.

— Ну да, у нас его б дом давно огню предали, а самого скормили ледяному вирму, — заметила Фрифнильд кровожадно.

— Не думаю, — ответил второй, молчаливый северянин, сгребая щетку блеклых волос со лба. — Ульфрик вон кричал против него, стучал в ворота. А потом я видел его в шахте квама, издали. Большой ходячий трупак. Безглазый.

— Уфф.

Глорб отобрал и аккуратно свернул пергамент.

— Вот и легион против такого гнусного чародейства. Так что Сорквильд или уберется отсюда, или…

— А вы хоть справитесь втроем?

Аррайда обвела глазами каждого и ответила твердо:

— Мы справимся.


— Ну, нас немного больше, чем трое, — фыркал Черрим, размахиваясь с причала и бросая плоскую гальку. Та несколько раз подпрыгнула на воде, нырнула и скрылась. — Хорошо пошла. Дай-ка еще одну!

Глорб протянул очередной камешек.

— Но знать Сорквильду об этом не следует. Видели того, с кустистыми бровями? — котище дернул бархатным носом, втягивая резкую вонь смолы. — Вон как порысил! Надо дать ему время добежать.

— Думаешь?

— Уверен. Странно, что местные шпиона не опознали и рыло ему не начистили.

— Ладно, что не начистили, — Глорб сам метнул камешек. Проследил за его прыжками. — Пусть наплетет колдуну, что его три дурня в дорогих доспехах идут воевать. Нам легче будет.

Подошел к данмеру, устроившемуся с удочкой среди камней на кромке берега, будто интересуясь уловом. Но на деле передал приказ. Данмер свернул снасти и, подхватив ведро, скрылся за лодочными сараями.

— Пора и нам, — выждав пару минут, с легким вздохом сказала Аррайда. — Берегом пойдем или на дорогу поднимемся?

— Наверх. Там идти удобнее. И заметят нас издалека.

Они обогнули поселок и поднялись в гору, где из валунов торчал жалкий остаток двемерской твердыни — башня Сорквильда Ворона. Остановились от нее чуть дальше полета стрелы или боевого заклинания. Башня под ржавым куполом со шпицем казалась нежилой.

— Поторчи я в таком месте да на заплесневелых сухарях — я бы тоже некромантом стал, — покивал головою Глорб. — В поселок не ходит, с людьми не беседует, свежего печенья в глаза не видывал.

Черрим искоса взглянул на орсимера:

— Как бы не так. Это днем его местные честят почем зря, а ночью оставляют на крыльце подношения. А его присные забирают. Мои разведчики не зря тут неделю сидели, пару раз даже самого видели.

— А если сегодня как раз не выйдет? — Гро-Казар глянул на краснеющее небо.

— Выйдет. При его амбициях он считает себя хозяином местного края и сопротивления не потерпит. Просто ночи ждет. Мертвяки ночью злее.

— Профессионал…

— Это ты о ком?

— О тебе. Не мог раньше предупредить! Нам тут час мерзнуть еще.

— Тогда постучи и предложи корзину свежих булочек в обмен на маску. Вдруг сработает.

Аррайда улыбнулась. Присела на обомшелый валун, провела пальцами вдоль трещины, рассекающей каменный бок. Растущий в расщелине кустик трепало ветром. Но на нем уцелели зелено-желтые листья и несколько алых мерзлых ягод. Девушка стянула шлем и кинула одну из них в рот. Сглотнула терпкую слюну. Словно ягоды, перебрала воспоминания: камешки с причала, запах смолы, танцы у колодца. Несмотря на предстоящую встречу с Сорквильдом, несмотря на жгучий ветер, здесь было хорошо. Потому что тень Красной горы не падала на Дагон-Фелл.

— Я жалею, что последовала совету Барело.

Мужчины обернулись к ней.

— Почему?

— Мне будет очень трудно возвращаться.

Черрим похлопал ее по плечу:

— Ты вернешься, сестренка. И открутишь Дагот Уру голову. И не кори себя: не сомневаются только дураки и покойники.

— Мы вернемся, — пробасил Глорб. — Мы, я сказал. Любому хотелось бы сбросить ту ношу, что ты на себя взвалила. И от того, что ты призналась, я меньше уважать тебя не стал.

Он помог Аррайде нахлобучить шлем и застегнуть пряжку.

Они ждали, пока солнце не закатилось. И тогда из своей башни вышел Сорквильд Ворон.

Широкогрудый норд спускался с горы, задевая камешки острием посоха. Они катились, шурша. Голову Сорквильда закрывал шлем-горшок, вороненый, рогатый. На верхушке посоха болотной зеленью светился череп крысы.

— Маловата черепушка будет-то, — сказал Черрим насмешливо, двигаясь некроманту навстречу.

— Так гуарий перевесил бы, — ухмыльнулся орсимер.

— Спелись, — гулко произнес северянин. — А третий где?

— Ногу стерла, — выдал котище. — Вон, на камушке сидит. Все твои ягоды сожрала.

— Весельчаки вы, как я погляжу.

— А почему не веселиться? Почва тут каменистая, — топнул Черрим, — мертвяки твои скоро не выкопаются. Не хочу хвастаться, но мы тщательно готовились к свиданию.

— И что вам от меня нужно?

Глорб протянул Сорквильду грамоту легиона. Некромант поднес ее к черепу на посохе — словно чтобы прочитать при свете. Пергамент полыхнул зеленым пламенем и спланировал к ногам колдуна. Тот наступил и растер золу.

— А у нас еще есть!

— Хватит шуток, — Аррайда встала. — Сорквильд Ворон, я предлагаю тебе присоединиться к моему войску.

Все трое мужчин казались одинаково ошеломленными. Это словно звенело в воздухе.

— Вообще-то мы за маской Вайла…

— И по приказу Легиона…

— Мы так или иначе убьем тебя, — продолжила Аррайда, и слова гулко отдавались в морозном воздухе. — И лишимся возможного сильного союзника.

— Самомнения тебе не занимать, девица. Кто ты?

— С этого бы и начинали, — шепнул Черрим в усы. Они с Глорбом переглянулись и обменялись едва заметными кивками, переходя в наблюдатели.

— Нереварин, — Аррайда стянула шлем и ведерком устроила на руке. Череп на посохе некроманта пригас, и теперь только густое сеево звезд освещало лица и отражалось в глубине глаз. — Мне нужны союзы. Даже с таким, как ты. Тень Красной Горы все длиннее, однажды она дотянется сюда. И твоя гордыня, твои умения рядом с этим будут ничто.

Нереварин смотрела на Сорквильда снизу вверх, и все равно казалась равной ему. Или даже чуть выше.

Левой, свободной рукой Сорквильд взял маску Клавикуса за рог и снял с головы. Протянул Нереварину.

— Держи. Пойду складывать вещи.

— И все? — поразились хаджит с орсимером. — И никакого боя?

Сорквильд громко, насмешливо фыркнул:

— А об этом мы позже поговорим.

Путь предназначения. Балмора

Аррайда спускалась с платформы силтстрайдера, словно входила в одну и ту же реку. Даже себе самой наемница не смогла бы объяснить, зачем сюда вернулась. Встретиться с Тьермэйлином можно было бы где угодно. Перед ней лежала Балмора — заставляющая ныть сердце, пугающая, любимая. Закатное солнце освещало плоские крыши, стены и парапеты. Площадь перед платформой была пуста, только под аркой шаркала метлой бедно одетая аргонианка, подметая мостовую. Да переступала с ноги на ногу на брусчатке худая данмерка, пялясь на заколоченный Клуб Совета. Тот самый, где Аррайда убила заправил балморской Камонна Тонг, мстя за смерть Лландраса Белаала.

Безлюдье девушку не удивило — всю дорогу погонщик «блохи» ныл и жаловался пассажирке на сокращающийся объем перевозок и клятвенно обещался молиться Триединым, чтобы они прекратили это безобразие. Ну и сильно удивлялся, что путешествует она не в одиночестве. Нереварин задумалась даже, насколько бы возросло его удивление, отправься с ней сразу все стражи-кочевники. Но авангард двинулся чуть пораньше, а замыкающие должны были прибыть после нее. Так что Аррайда выкинула мысли из головы, прислушиваясь к погонщику.

А с другой стороны, рассуждал он, у горы Канд и в Суране еще страшнее, в красной буре сгинули не один и не два каравана. И люди вовсе не желают отправляться в путешествие. А если нужда гонит из дому — готовы переплачивать вдвое, сигая между отделениями гильдии магов, лишь бы не оказаться в диких местах за городом.

Аррайда радовалась еще, что прикрыла плащом роскошный эбонитовый доспех, а то бы, того гляди, погонщик содрал с нее втрое, компенсируя расходы.

«Блоха» огласила площадь трубным ревом. Данмерка обернулась и встретилась с Нереварином глазами.

— Этот дом… почему он пустует? — спросила Аррайда, следя краем глаза, как охрана растворяется в предвечерних тенях.

— Хочешь купить? Нилено Дорвайн уступит его за полцены.

Метла перестала шаркать. Прошлепали лапы, завоняло тиной.

— Не слушай ее! Кто в своем уме — не то что селиться, даже пройти здесь лишний раз не захочет. Разве не чуешь, как жутью несет? Дурное место, совсем дурное. Пятерное убийство здесь произошло.

— Туда им и дорога! — данмерка злорадно плюнула на порог. — Нет такой гадости, какой бы эти ублюдки ни совершили. И тот, кто расправился с ними… Можешь звать его безжалостным убийцей, Та-что-под-Мостом. Но на самом деле он поступил справедливо. Он освободил всех нас. И дух моего бедного хозяина наконец обрел покой.

— Увита? — спросила Аррайда неуверенно: уж слишком не походила гордая женщина на запуганную пленницу, которую они с Тьермэйлином нашли в подвале особняка Раллена Хлаало.

— Я вас знаю?

Наемница откинула капюшон и сняла шлем.

— Ты хорошо выглядишь.

— Спасибо, — Увита расплылась в счастливой улыбке. — Идем. Я угощу тебя ужином.

Аргонианка удивленно зашипела: «Свет перевернулся». И опять стала ожесточенно скрести метлой брусчатку.

— Не обращай внимания, она любит этих пятерых еще меньше, чем я, — болтала служанка на ходу. — Просто до сих пор боится. Кстати, тому, кто наказал убийц моего хозяина, положена награда. Восемьдесят дракошек, сумма немалая.

— Оставь ее себе. Твоя преданность заслуживает и большего.

— Я хочу поступить честно. Кроме того, я не бедствую, — Увита оправила передник. — Родственники хозяина уговорили меня постеречь дом, пока они ищут покупателя. А еще я убираюсь в особняке совета Хлаалу. Как у нвах сказали бы, в ратуше. Ох, простите, добрая госпожа! Вы так много для нас сделали. Нилено обязательно захочет с вами встретиться.

— Кто это?

— Моя благодетельница. Важный человек в Доме Хлаалу, управляет Балморой от лица совета.

Это была удача. Улыбка Азуры. Выход на хлаалусских советников.

— Тогда давай не откладывать встречу, — Аррайда бросила взгляд на синеющее небо. — Если не слишком поздно.

— Что вы! Госпожа Нилено работает до глубокой ночи, — Увита остановилась и обдернула платье, пересобрала в узел волосы. Проговорила слегка невнятно из-за шпилек во рту: — Вы не обидитесь, если мы войдем через черный ход?..

Аррайда улыбнулась:

— Ну, без ковровой дорожки я как-нибудь обойдусь, — и подала знак телохранителям: следовать.


По сравнению с редоранскими залами особняк совета в Балморе смотрелся небогато. Да и Нилено Дорвайн в коричневой войлочной мантии, подпоясанной солдатским ремнем, походила скорее на прижимистую торговку. Аристократично выглядели разве что уложенная волосок к волоску прическа да сверкающие карбункулами глаза. Седая прядка спускалась на морщинистый лоб, но взгляд оставался цепким, а губы упрямыми. За скромной внешностью прятались воля и умение повелевать.

Пока Аррайда разглядывала Нилено, та столь же беззастенчиво разглядывала ее. Но оторвала взгляд, привлеченная шумом на крыше.

Нереварин выругалась про себя. Но все было тихо.

— Ветер, должно быть. Ступай, Увита, — произнесла градоправительница ворчливым старушечьим голосом. — И загляни на чердак.

— Я обещала накормить госпожу ужином.

— Хорошая мысль. Закажи в «Восьми тарелках» ужин на троих, пусть запишут на меня. А вы присаживайтесь вот сюда, — Нилено указала на скамью у очага и положила на тлеющие угли полено. — Вечер и вправду зябкий.

Она разлила по кубкам вино из темной узкой бутыли. Один протянула гостье:

— Попробуйте. Ни в одном из трактиров Вварденфелла вам такое не подадут.

— Контрабанда?

Нилено хмыкнула.

— Нет, прислал из Скинграда торговый партнер. Вино братьев Сурили урожая 403 года. То лето было необычайно знойным, и виноград вызрел сладкий, как никогда.

Аррайда, задумавшись, сколько Нилено может быть лет, рукой в латной перчатке приняла кубок. Госпожа Дорвайн склонила голову к плечу. Губы растянулись в торжествующей улыбке.

— Какой любопытный узор на эбоните, госпожа Индарис. «Гордость Дома Редоран». Похоже, у вас талант улаживать проблемы. Но рядом с наградой Сарети мои восемьдесят дракошек смотрятся нелепо.

— Зато вы можете дать мне толковый совет. Кто может признать меня «наставником» Дома Хлаалу, разрешить собрать и возглавить его войско?

Нилено поперхнулась вином и долго откашливалась. Аррайда едва удержалась, чтобы не постучать ее по спине.

— Четыреста лет мы лишены права собирать и поддерживать армию. Да если бы и захотели… нарушить Закон о перемирии, нам просто неоткуда ее брать! Стражники, что охраняют наши эбонитовые шахты, плантации и поселения — все, что есть у нас. После проигранной Триедиными войны на Красной горе Вварденфелл обезлюдел. Данмеры вынуждены впускать сюда поселенцев! Даже двое наших советников — нвах! Или что-то изменилось?

Аррайда стянула перчатку с правой руки.

Нилено, помолчав, откашлялась.

— Ты… Тебе все же удалось меня удивить. Мы все так или иначе тебе благодарны за то, что сняла удавку Камонна Тонг с нашей шеи. И будет справедливым поделиться с тобой тем малым, что я знаю. Но все равно мы не воины. И Балмора далека от войны. После того, как мы, по примеру Альдруна, выловили здесь пепельные идолы и избавились от угрозы мятежа. Знаешь, — продолжила данмерка с гордостью, — редоранцы презирают нас и честят Домом торгашей. Зато наши аристократы занимаются делом, а не хвастают друг перед другом опасными артефактами.

— И все же… впечатление мира обманчиво.

Наемница достала карту из сумки-невидимки и расправила на коленях. Прочертила ногтем фояду, ведущую на полдень от Призрачных врат.

— Вот самая короткая и удобная дорога к Балморе. Если Призрачные врата падут, через три-четыре дня войско Дагота будет здесь.

Госпожа Дорвайн взяла у гостьи пергамент, хрустнув краями. Близоруко поднесла к лицу. Отложила. Из угла в угол дважды пересекла тесный кабинет.

— Варро сказал мне то же самое.

— Ллариус?

— Непонятно, что тебя удивляет, — проскрипела госпожа Дорвайн, резко оборачиваясь и глядя Аррайде в глаза. — Легион наделен правом расследовать преступления на наших землях и определять наказание виновным. Мы вместе занимались резней в Клубе совета. Тьфу, что я несу.

Она разгладила пальцами глубокую складку между бровями.

— Мы не могли открыто назначить награду за головы убийц, но постарались отвести подозрения от того, кто свершил правосудие. Дело представили пьяной дракой. А в подвалах храма установили пять урн с прахом. Почетное погребение за городской счет. Так что можешь не беспокоиться хотя бы об этом.

— Спасибо.

Они прервались на время, чтобы поужинать. Увита распрощалась и ушла. Дорвайн заперла за ней двери и вернулась в кабинет.

— Ллариус, да, — она хрустнула сплетенными пальцами. — Когда пришли вести об Альдрунском мятеже, я обратилась к нему. Я считаю его достаточно компетентным и надежным. Кроме того, Легион обязан нас защищать! Мы проделали обыски тихо, чтобы не было паники. Разобрались с теми, кто сеет заразу. По крайней мере, с теми, кого смогли обнаружить и взять.

Аррайда кивнула: разумно. Хлаалуска вновь скосила взгляд на Луну-и-Звезду на ее руке. Затем выглянула за двери, проверяя, что не подслушивают.

— Их действительно было меньше, чем в Альдруне. Я бы хотела на этом успокоиться…

— Но…

Старуха сердито фыркнула:

— Когда все кругом говорят о Шестом Доме, тревожных снах и поветрии, трудно изображать слепую. Тем более, в силу обязанностей я вынуждена знать… несколько больше, чем обыватели. Я напомнила Варро о его долге. Знаешь, что он ответил? Война стоит на пороге, война тяжелая, которая так или иначе коснется всех. И форт Лунной Бабочки в одиночку защитить нас не в состоянии.

— И даже все форты. Если в одиночку.

— Засада, — Нилено потерла лоб. — Император ведь не пошлет сюда армию? Даже если мы попросим…

— Есть закон о перемирии, его не станут нарушать.

— Значит, от нас все, а нам ничего?

— Нельзя помочь тому, кто сам не хочет защищаться. Но если постараться, мы успеем удушить шармата в его логове.

— Ну да, да, в чем-то ты права, — данмерка подалась к Аррайде. — То, что я расскажу тебе сейчас о советниках Хлаалу — всего лишь концентрированная сплетня. А не великие тайны нашего Дома. Я ничем не рискую. Зато упрощаю работу тебе. Если ты распорядишься сведениями разумно. Ллариус разглядел опасность прежде других. А долг красен платежом и взаимопомощью.

Сощуренные алые глаза глядели на Нереварина исподлобья, взгляд оценивающий до глубины.

А потом Нилено сняла с полки большую книгу в желтом переплете. Раскрыла ее. Придвинула ближе лампу.

— Знаешь, что это? Желтая книга Дома Хлаалу. Здесь перечислены имена и заслуги наших советников и указаны места их проживания. Не для всех, Драм Беро предпочитает таинственность… Как, я не слишком быстро говорю?

Аррайда покрутила головой.

— Ладно тогда. Слушай…

Закончив, она отпила еще вина, смачивая пересохшее горло.

— Надеюсь, это все, что нужно, чтобы привлечь советников на свою сторону. А им, да помогут Триединые, пусть у них хватит мозгов к тебе прислушаться.

Пожевала губы.

— Если вдруг кто-то из нашего Дома захочет до разрешения совета на свой страх и риск присоединиться к твоему войску, к кому им идти?

— За гору, — Аррайда повела рукой, — в форт Лунной Бабочки, пусть говорят с Раддом Твердосердечным. Он скажет, что нужно.

Нилено кивнула и встала, показывая, что разговор окончен, и проводила гостью до выхода.


На улице была глубокая ночь. Сети лун плыли над Балморой, и от их красоты сжималось сердце. Аррайда долго простояла завороженная, не обращая внимания на ветер, ерошащий волосы и холодящий лицо. Очнулась, обогнула особняк и площадь, двигаясь в тени под арками, избегая света факелов в руках стражников и фонарей. Ветер нес запах промозглой реки и камня. Нереварин по мосту перешла Одай и по лестнице поднялась к дому Кая. Нашла ключ, спрятанный за притолоку двери. Позволила телохранителям осмотреть двор и единственную комнату. На вежливое предложение степнякам остаться в доме получила такой же вежливый отказ. Заперлась изнутри. И, рухнув на постель, мгновенно уснула.

К утру забытая на столе плошка догорела, обугленный фитилек плавал в масляной лужице. Зато солнце светило через толстое зеленоватое стекло единственного окна, и комната казалась погруженной в глубокую воду. Пылинки серебрились в воздухе.

Одеяло сползло, и Аррайда здорово замерзла. Она потянулась, спрыгнула с кровати и сделала несколько упражнений, чтобы разогнать кровь. Умылась в ручье во внутреннем дворике, принесла оттуда воды и стала варить кашу из риса, завалявшегося в шкафчике. Двоих охранников она разбудила, открывая двери во дворик, один ходил по крыше, еще двое под аркой дома Ритлин изображали утренних пылких любовников. Значит, улыбнулась Аррайда, за ночь никто не погиб от голода и холода. Люди Сул-Матуула сами заботились о пище и питье для себя, сами выбирали место для ночевки, предпочитая спать вне дома. Охрана была незаметной, как и положено элитной охране. Но Аррайда подозревала, что степняки мгновенно окажутся рядом, если кто-нибудь нападет. Но ни пепельные трупаки, ни упыри не тревожили Нереварина. То ли Дагот еще не знал, что она отыскала кольцо Неревара, то ли выжидал чего-то. Это беспокоило. А еще при утреннем свете стало заметно, что комната, на удивление, оказалась тщательно выметенной, без следа пыли. И все в ней было расставлено чуть-чуть не так с того раза, когда девушка в последний раз появлась в доме. И на какое-то короткое мгновенье Аррайде показалось, что Косадес вернулся. Что вот сейчас он войдет с улицы или из двора. В двери шкрябнул ключ. Она резко обернулась и почти столкнулась с Тьермэйлином. Он обнял подружку:

— Здорово я тут все прибрал, верно?

Аррайда втянула воздух через нос, стараясь не заплакать.

Альтмер прижал ее к себе, гладя по спине:

— Ты думала, Кай вернулся? Он… оставил мне запасной ключ. Я подумал, что ты тут будешь. Не плачь, он вернется, раз обещал.

Арри пробормотала ему в плечо:

— Боюсь… что его убьют.

— Даже и не думай. Он умница, он опытный, он справится.

Достал свежий платок из широкого рукава коричневой мантии и стал вытирать Аррайде лицо.

— Сейчас я поставлю чай. Вот тут хлеб, пирог с рыбой и листья хальклоу, — зелейщик положил два свертка на край стола. — Мне Косадеса тоже не хватает, приходится столоваться где попало.

— По-моему, ты справляешься, — она присела на кровать, глядя, как Лин сноровисто снимает с огня котелок с рисовой кашей и ставит греться воду, как перебирает и промывает в воде предназначенные для чая листья хальклоу и режет и раскладывает по тарелкам холодный пирог.

— Прошу прощения, что не встретил. Я ожидал тебя только утром, — бросил аптекарь через плечо.

— Не волнуйся, мне было чем заняться.

— Чем именно?

— Обсуждали с главой Балморы хлаалусских советников. Зацепки, — стала загибать пальцы Аррайда. — Тайные пороки. Черты характера.

— И чем же таким она поделилась, чего не было в моей шкатулке? — спросил аптекарь ревниво.

— Скорее, подтвердила то, что собрали на них «клинки», гильдии и легион. И была предельно откровенной, так что можем числить ее в союзниках.

— Не удивляет, если учесть, что ты для них сделала. Держи, — Лин сунул тарелку с пирогом ей в руки. — Или дождемся чая и позавтракаем во дворе?

— Лин, почему я никогда не спрашивала, сколько тебе и откуда ты родом?

— Да у «клинков» не принято интересоваться биографией. Будешь смеяться, двести. Мы, альтмеры, вообще долго живем. Но Саммерсет я вряд ли когда увижу. Все мы, что ушли оттуда — изгои. Но здесь мне намного интереснее. Маску Клавикуса вы достали.

— И взяли на службу Сорквильда.

Аптекарь широко улыбнулся:

— Видел и ту, и другого. Только не понял, почему некромант так поспешил от маски избавиться. И кстати, Эдвина его присутствия не одобряет.

— Да, неловко получилось, — Нереварин громко фыркнула, рассыпая крошки. — Когда одного за некромантию снимают с должности, а второго — наоборот. Но она может Требониуса вернуть.

— Нет уж! — Лин решительно проглотил рис. Прислушался к себе. — А неплохо получилось, знаешь. Только я бы сахару положил.

— Лунного?

Теперь зафыркал аптекарь. Аррайда вздохнула.

— С Сорквильдом все просто. Он сказал, что не любит унылой предопределенности. А даэдра всегда отбирает свои дары в самое неподходящее время. Вот и решил обмануть судьбу.

Она отставила тарелку с остатками пирога, подтянула колено к груди и обняла руками.

— Я так понимаю, Черрим отправился Сжоринга воевать?

— Так не один, а с Айдис, Хрунди и Эдвиной. И как только наставит бойцов на путь истинный и на нашу сторону, немедля сообщит. Что-то случилось в Гнисисе? — прозорливо спросил Лин.

— Ну, во-первых случился Дариус. Хитропопое создание и прекрасный командир. Его бойцы едва ли не лучшие на Вварденфелле. Глорб заставил его нас выслушать. А взамен мы вломились в башню Арвс-Дрелен. Есть там такая над городскими воротами. И пока бронник шарил по закуткам в поисках похищенной орсимерки Рагаш, я имела долгую беседу с хозяином о природе и наследии двемеров.

Аптекарь заморгал.

— Да, да! Там должна была быть Эдвина! Я не умею вести научные разговоры. И не разбираюсь в исчезнувших народах.

— Разве что в их оружии и броне, — адьдмер прижал подружку к себе, ладонью приглаживая волосы и дуя на разгоряченные щеки. — Не пыхти. Делов-то! Цепляешь вопрос, существенный для оппонента, а потом молчишь и киваешь с важным видом.

Аррайда улыбнулась.

— Я тянула время, как могла. По счастью, Демневанни так раскалился, что минут пятнадцать орал о неспособности нвах постигнуть научную теорию в целом и двемеров в частности. Приплел индюка Требониуса, а под конец заявил, что если тот зашлет меня к нему еще раз, то Баладас скормит меня ручному даэдроту. И если таковы все телванни, то не представляю, как с их советниками говорить.

— А там был даэдрот?

— Был. Наворачивал круги в нижней зале. Ну и пасть у него, — Аррайда покрутила головой. — Обошла по стеночке, все думала, что нападет.

— Их колдуны вместо собачек держат.

— М-да.

Задумавшись, она раскрошила хлеб и, слепив фигурку, стала разглядывать, поставив на ладонь.

— Дариус официально подтвердил, что будет с нами, если нас поддержит рыцарь-дракон Вварденфелла. А пока у него достаточно проблем с шахтерами и контрабандистами, чтобы отвлекаться еще и на Дагота. Впрочем, за Андасрэт он мне благодарен, после разгрома этого кубла ему стало легче жить. И за спасение Рагаш теперь благодарен тоже.

— Какое счастье! Аж дышать легче стало! — аптекарь сграбастал хлебную фигурку и запихал в рот. Прошелся по комнате, головой возвышаясь под потолок, и Аррайда удивилась, какой Тьермэйлин высокий. Или домик низкий: встав на кровать, можно теменем задеть балку. — Ладно, Дариус во-первых. А что во-вторых?

Кольчуга для повелителя. Эбенгард

Среди башен Эбенгарда в колодце замкового двора в закутке располагалась гостиница «Шесть рыбок», та самая, где оружейник Темир, приятель Глорба, когда-то шумно праздновал свое освобождение из небесной тюрьмы.

Слишком помпезная для матросни и клерков Восточно-Имперской компании, слишком близкая к замку и гарнизону, слишком… традиционная, сейчас таверна практически пустовала. Деревянные мощные балки потолков, резные лестницы, гобелены. Дубовая мебель, массивная стойка, бочонки с вином у трактирщика за спиной — все здесь было надежным, чересчур дорогим, так что несколько богатых арматоров и один ушедший на покой следопыт составляли все население, исключая хозяина и нескольких слуг. Паломники Эбенгардской часовни Девяти в «Рыбках» тоже не часто задерживались — рядом был и священный Вивек с куда более умеренными ценами в харчевнях, и кабаки гавани, злачные, зато дешевые. Офицеры «Хищной бабочки» в силу последних событий были лишены увольнительных, как и их подчиненные. Охрана герцога Дрена брезговала гулять рядом с нвах. Просто идеальное место для организации бунта, тихое. Тут и собрались командиры фортов и свита Нереварина.

Большая часть эшлендской охраны растворилась в закоулках Эбенгарда, как соль в море. И это было достаточно просто. Несмотря на карантин, в городке так и роились представители разных рас и сословий: клерки Восточно-Имперской компании, матросня, рыбаки, контрабандисты, паломники. В бухте хватало судов, а в кабаках гавани было не протолкнуться. Аррайда даже поспорила с Лином по дороге из порта, сумеет ли он отыскать хоть одного из телохранителей. Зелейщик обнаружил четверых. Один неосторожно высунулся из-за трубы на крыше конторы, еще трое недостаточно быстро завернули за фонтан посреди площади, с гигантской статуей внутри круглого глубокого мраморного корыта.


Имсин, командир форта Пестрой Бабочки, не зря прозывалась Видящей, никто лучше нее не знал законы и уставы военной службы. Согласно уложению о службе в Легионе императора Пелагиуса, статья 213, пункт 4.8, Ллариус мог вызвать рыцаря Дракона Вварденфелла на поединок и в случае победы занять его место. Но это создавало нездоровую обстановку. Командиры фортов, не участвовавших в заговоре, и легионеры могли колебаться, признать ли командование Варро, имперское начальство — задуматься, стоит ли утверждать на посту бретера. Да и на поединок Ллариуса могли вызвать тоже. В общем, Имсин решила обратиться в архивы Эбенгарда, чтобы разузнать обо всех подобных прецедентах и их последствиях. И в архивах же вчерне северянка придумала новый план.


Варус Вантинус угнездился на острове плотно, как сундук в слишком узких дверях. И нашкодил немало. Изрядная часть прибылей, полученных от экспорта эбонита, стекла-сырца, диковин двемер, утекала мимо Восточно-Имперской компании в карманы самого рыцаря Имперского Дракона. Имел он долю и в торговле рабами, у Орваса Дрена кормился с руки. Присваивал жалованье легионеров, приходившее из метрополии. Скорешился с начальником порта, не выпускал в море капитанов, которые ему не заплатили сверху, крутил темные дела с контрабандистами и вообще обнаглел свыше меры. Но при этом кого следует подкупил, кого надо запугал, документы подчищал, жалобы перехватывал, и вменить ему ничего не могли. До сих пор.

— «Шесть рыбок», а рыбы не подают, — поморщился Черрим, баюкая руку на перевязи и с недовольным видом оглядывая накрытый стол. Генерал Варро поднял голову от стопки документов:

— Я закажу, если хочешь.

Котище оживился. Посверкивая золотыми глазами, встретил служанку с блюдом рыбы, и, провожая, ущипнул за пухлый зад. Девица взвизгнула.

— Мужчины! — фыркнула Эдвина. — Давай рассказывай, где руку повредил. Я-то знаю, а другим интересно.

— Пустяки, — вонзая вилку в рыбью тушку, сообщил боец. Облизал с усов брызнувший горячий жир. — Заживет, как на хаджите.

— И все-таки?

— Сжоринг, все он, зараза. И его знаменитый сундук. Подозревал я, что с его содержимым не чисто. И если бы все складно вышло, то поимели бы мы всю черную бухгалтерию и прижали Сжоринга к стенке без кровопролития. Но, — Черрим оттопырил здоровую руку, — не свезло. А у тебя что неладно? Чего смурная? — обратился он к Аррайде.

— Это с Гнисиса еще, — сообщил Лин. — Мне не раскололась. Пообещала рассказать всем сразу.

— Зайчик, — Аррайда вздохнула. — Как последний пропойца, спустил все до исподнего. Когда мы с Глорбом его нашли в Гнисисе, рубил дрова в трактире Мадача за похлебку и крышу над головой. А еще до того направо-налево болтал о Звездочке, а его какие-то типы подпаивали. И когда Пикстар появилась во дворе храма, босмер тянулся за ней аж до силтстрайдера, попрекал, рыдал и признавался в чувствах. Там торговка стоит, шпион Сул-Матуула. Так не только она, пол Гнисиса этому скандалу были свидетелями, и паломники, и священство. Правда, шли ли за Звездочкой соглядатаи, Ашулки сказать не смогла. Но, видимо, шли. Потому что собутыльники Зайчика после того растворились, как соль в воде.

— Опять себя винишь? — Черрим оставил вилку и притянул подругу к себе. — Объявив себя Нереварином, Звездочка по тонким мосткам пошла. А на них без друзей не выжить. Так или иначе, раньше или позже, а ординаторы бы ее достали.

— Я… понимаю.

— Ничего ты не понимаешь! — рявкнул хаджит. — И вот за это я тебя люблю. За неравнодушие.

— Мне легче одной все было бы пройти, чем кого-либо еще из вас потерять, — сказала Нереварин едва слышно. Хаджит посмотрел ей в глаза:

— Глупости не говори. Мы уже твердили тебе, что мы взрослые, чтобы самим за себя решать, лезть в это дело или нет.

Аррайда коснулась повязки на его руке:

— Ага, взрослые… Ну что, тебя теперь можно поздравлять как главу гильдии бойцов?

Черрим испуганно распахнул и без того большие глаза:

— Не-не-не! Перциус возглавит. Я не приспособлен к бумажной работе. А Зайчик что? О Звездочке ему рассказали?

— Я не смогла. Денег ему дали и уехали.

Черрим подумал, что в морду босмеру надо было дать, а не денег, но, глядя на хмурое лицо подруги, смолчал.

— Сундук заветный мы распотрошили, — вернулся он к теме Сжоринга. — Несколько лет глава обманывал гильдию по-черному, присваивал доходы, лучшие контракты своим ставленникам отдавал. Ну, и как мы догадывались, был плотно повязан с Камонна Тонг. Он и его помощник Лорбумол гро-Аглах выполняли самые грязные задания для Орваса Дрена. Иногда лично, иногда через одноразовых исполнителей, то-то мы с Перциусом прикидывали, что смертных случаев в гильдии многовато.

Ллариус Варро забросил свои бумаги и внимательно слушал, изредка кивая.

— О последнем задании Сжоринг написал как-то мутно, не вдаваясь в детали, но пометил, что сможет убраться на материк и будет обеспечен до конца жизни. Двух исполнителей подобрал и отправил к Орвасу накануне своей безвременной кончины. Ранес Енит и Навил, шелупонь, приличный боец им руки не подаст. Но опасные. И вроде кроме нас работали на Мораг Тонг.

— Надо было Сжоринга скрутить и допросить…

— …сказала Эдвина, засадив ему огненным шаром промеж глаз, — Черрим потянулся и нежно похлопал магичку по предплечью. — Спасибо за это. Ине волнуйся так. Разберемся. И с заданием этим, и с Орвасом.

— Только оставь его в живых, — глянула исподлобья Аррайда. — Без Орваса Веланда Омани и Невена Улес не дадут мне возглавить войско Дома Хлаалу.

— Это советницы? Ты с ними уже говорила? — поинтересовался Черрим.

— Только с Нилено Дорвайн в Балморе.

— Толково, — одобрил Ллариус. — Там у меня налаженные связи и прочищенные мозги. А опасность ощущается куда сильнее, чем за стенами священного города или на Аскадианских островах. По поводу последнего заказа Сжоринга… Если за него действительно так много платят, исполнители Орваса должны покушаться на кого-то действительно важного, — он на мгновение закрыл глаза ладонями, чтобы окружающее не мешало просчитывать варианты, — ключевую фигуру. Или Нереварина, или герцога Ведама Дрена. Между братьями всегда были натянутые отношения.

— Возможно, дело не только в пылкой братской любви. У нас есть сведения, — Тьермэйлин переплел пальцы в опознавательном жесте «клинков», — что к плантатору Орвасу подбивают клинья эмиссары Шестого Дома. Такая вот лирондель.

Генерал коротко улыбнулся:

— Согласен. Но время у нас есть. Какое-то время убийцы будут разбираться, кто напал на Сжоринга и его приспешников и какую информацию получил и сидеть тихо. А я предупрежу герцога и Фральда Белого.

— Командира Хищной Бабочки? — уточнила для себя Аррайда.

Варро кивнул.

— И отправлю нескольких людей тайно охранять Ильмени. Они с дядей смотрят на рабство чересчур по-разному, так что могут покуситься и на нее.

— Я мог бы навестить плантацию Дрена и потрясти эту парочку, если они там, — Черрим расчесал когтями здоровой руки шерсть на темени. — И повод есть: официальные переговоры с Домом Хлаалу по поводу войны и полководца.

— Я с тобой, — быстро сказала Эдвина. — Пока Сцинк-в-Тени-Дерева приносит советникам Телванни формальные извинения от гильдии магов за индюка Требониуса и прощупывает почву. А потом займусь окучиванием этих несговорчивых волшебников. Должен же кто-то взять Дом Телванни на себя.

— Спасибо, — Аррайда достала из сумки-невидимки «Желтую книгу Хлаалу» и перевязанный лентой скруток пергаментов. — Вот тут пометки от Нилено. И бумаги из Линовой шкатулки. Что бы я без вас делала?

— Сама бы по советникам бегала, — хмыкнул Черрим. — Ого!

Мужчины невольно встали, приветствуя красавицу в синем платье и костяного колера полумаске, со светлыми волосами, собранными под драгоценный гребень с инкрустацией из сапфиров. Только последний параноик угадал бы в этом небесном создании командира форта, расположенного на суровейших землях Вварденфелла. Маскировка Имсин была идеальной. Льдышка-Раиса, изображающая телохранителя, на ее фоне в отполированном двемерике смотрелась мощно и угрожающе.

— На ваши рожи глядеть одно удовольствие, — осклабился неугомонный Корнелий, входя вслед за дамами. Облапил Аррайду, за руку поздоровался с хаджитом, альтмером и имперцем, перед госпожой Элберт вежливо наклонил голову.

Пулия стянула шлем и уселась рядом с Варро. Поморщилась:

— Весь день он за нами таскается.

— Я вас охраняю! По старой дружбе. И провожу рекогносцировку.

Имсин фыркнула, занимая место во главе стола.

— Как вам биография рыцаря Дракона? — она подтянула блюдо со скаттлом и стала уписывать за обе щеки, запивая флином из серебряного кувшинчика.

— Я ознакомился, — сказал Ллариус. — Сочный ворюга…

Видящая обвела глазами остальных. Усмехнулась.

— Ну хорошо. О глубинах падения Вантинуса поговорим после. Тем более, как вы понимаете, всем этим, — она похлопала по внушительной стопке бумаг, — с нами поделились частным образом. И отопрутся, если делу дать ход. Я их не виню, — Имсин изящным жестом заправила светлую прядь за ухо. — Но даже если каким-то чудом мы убедим свидетелей заговорить и добьемся процесса, купленные судьи оправдают Варуса, как оправдывали балморских убийц Камонна Тонг.

Ллариус кивнул и улыбнулся Аррайде уголком рта.

— В Киродииле у него тоже есть покровители, если добиваться экстрадиции. Да и времени на следствие потребуется много. Но… — Видящая сделала выразительную паузу, — Вантинус допустил грандиозную бяку. Из хранилища Эбенгардской часовни Девяти исчезла кольчуга повелителя.

— Кого?

— Того, кто спас Уриеля от Ягара Тарна, — пояснил Лин торжественно, будто сам это совершил. — Была лет сорок назад история, когда имперский боевой маг подменил собой императора, не суть. А суть в том, что диковину Тамриеля свистнули у рыцаря Дракона из-под носа. Либо покусился сам.

— Скандал замять не удалось, — продолжила Видящая, усмехаясь. — Примчалась комиссия имперской канцелярии разбираться, кто приделал реликвии ноги. По крайней мере, повод их появления на Вварденфелле такой. Даже мора не боятся. Впрочем, это как бы выезжать отсюда нельзя, а въезжать сколько угодно пожалуйста.

Тут торжественно заулыбалась Эдвина: то, что новость о пропаже артефакта вылетела за пределы Эбенгарда и в рекордном темпе донеслась до столицы, было ее заслугой. Подруга бретонки, Асьен Рейн, телепортировала не только помидоры.

— Я с ними познакомилась в архивах, — Имсин аккуратно, чтобы не размазать помаду, вытерла салфеткой угол рта. — Руфинуса Алейуса, главу комиссии, интересуют и убытки Восточно-Имперской компании, причиненные нашим ценным кадром, и остальные его «подвиги», но кольчуга повелителя прежде всего. И если нам удастся доказать, что Вантинус замешан, его карьере в Легионе конец.

— А он замешан?

— В последнее время он просто бредил ею. Едва ли не воображал себя новым воплощением сына Кинарет, столпом справедливости и хранителем Морроувинда. Свидетелей тому десятки. Правда, не все согласятся подтвердить это официально. И разговоры — еще не кража.

— А не могли ее стибрить, чтобы сковырнуть этого парня? — Черрим повертел перед собой обглоданный рыбий хребет.

— В любом случае это нам на руку, — взметнул рукавами мантии Тьермэйлин. — Позволяет отодвинуть Вантинуса от руля без кровопролития. Члены комиссии будут в восторге. Удовлетворятся ритуальным жертвоприношением, спишут на Варуса потери и удалятся с честью. А Ллариус возглавит легион.

— А теперь давайте ближе к телу, — Видящая выковыряла из расшитой бисером сумочки пергамент с планом прилегающих к задам Часовни Девяти покоев и расстелила на столе. — Где-то с месяц назад рыцарь Имперского Дракона убедил служителей, что хранилище охраняется слабо и не худо бы установить у черного хода часовых.

— И впрямь через эти покои шляется уйма народу: советники, гости герцога, слуги, — поддержала Раиса командира. — В часовне к аргументам Вантинуса прислушались, и Фральд стал отправлять в стражу своих людей. Дежурили по двое по два часа. Почетно, скучно и ненапряжно.

— Дверь массивная, запирается крепко. Алейус нас туда провел и все показал. Кстати, его самого устроили вот в этой спальне, — Имсин указала место на плане. — Подозревают в краже одного из охранников, Фьюриуса Ацилиуса. Его напарник был найден спящим. А он сам исчез. Подняли тревогу, заглянули в хранилище. Обнаружили пропажу. Но вот что интересно, — обратилась Видящая к склонившимся над планом товарищам. — Мимо других стражей он не проходил, ни изнутри замка, ни по крепостной стене. На задней двери хранилища были царапины от ключа, а на той, что напротив — нет. Спальня, куда ведет эта дверь, тоже охраняется, гвардией герцога. У них с легионом напряженные отношения. Фьюриус их мог подкупить, теоретически…

— Не в трубу же он улетел, — погладил раненую руку Черрим.

— Какой он человек? — спросила Аррайда.

— Обыкновенный. Киродиил. Служит здесь пять лет. В блестящих подвигах не замечен, в преступлениях тоже. Чтобы общался с Вантинусом, никто не заметил. Но могли пропустить или соврать. В Эбенгарде хватает тайных уголков. Чтобы встречаться не при свидетелях. Его койку и сундук обыскали и ничего не нашли. В покоях рыцаря Дракона кольчуги повелителя тоже нет.

— Могли найти в казарме улики и промолчать, — пробурчал Корнелий. — Не станет Фральд Белый сдавать своих шишкам из столицы.

Имсин с Раисой согласно кивнули.

— Вряд ли Ацилиус воровал легендарный доспех для самого себя, — почесала бровь Эдвина. — Если не для Варуса, то для кого? Герцога Ведама Дрена?

Варро слабо улыбнулся:

— Не с руки Ведаму свориться с империей и часовней, он и так изо всех сил изображает лояльность, надеясь на поддержку против брата.

— Ну вот, закольцевало на Орваса Дрена.

— Когда будешь в Вивеке, спроси у Адхиранирр, не гильдия ли воров приделала артефакту ноги.

Черрим кивнул.

— А служители? Стоит ли их из виду упускать?

— Похоже, они ни при чем, — доложил аптекарь. — Кольчугу повелителя извлекали из хранилища редко, по большим храмовым праздникам. Чтобы попасть туда что с черного хода, что с парадного, требовалось несколько ключей, хранившихся у разных служителей. Новых людей в Часовне не объявилось. Собственно, если бы не сон, приснившийся оракулу — это что-то навроде провидиц пепельноземцев, — об этой потере еще полгода никто бы не догадался. А тут исчезновение Ацилиуса и странный сон его напарника. Естественно, Фральд потребовал вскрыть сокровищницу.

— Фьюриуса не убили. Гвардейцы герцога не слышали шума борьбы и сами его не убивали. Следов крови нет, мебель цела. Нашли только мусор на полу. И в одной стене при простукивании обнаружили пустоту. Но попасть туда так и не смогли.

— Есть замки, которые не отпереть без ключа или особого механизма, — вставил Корнелий.

— Или магии, — добавила Эдвина.

— Если он отпер задние двери часовни ключами, то кто раздобыл ему эти ключи? — спросила Аррайда. — Надо справиться у кузнеца, не заказывал ли ему кто ключи по слепку в последнее время. Когда кольчуга пропала? В прошлый сандас?

— Я обойду здешних слесарей, — пообещал Лин. — И вивекских тоже.

— То есть, не отмычка, не «взлом замков Екаши», именно ключи? — Эдвина поцарапала вилкой пустую тарелку.

Имсин кивнула:

— Именно. И на первый взгляд, и на второй. Замки и дверные петли тщательно смазаны, царапин от взлома нет.

— А не могли ключи одолжить у служителей, а потом незаметно подкинуть обратно?

— Утверждают, что не могли, — отозвался Лин. — Имсин, сводите госпожу Элберт на место, пусть все проверит магией.

Видящая кивнула.

— Раиса отведет. А я уговорю Алейуса еще раз обыскать апартаменты рыцаря-дракона, — Имсин задумчиво похлопала большим пальцем по губам. — Вдруг мы что пропустили.

— Ну что ж… — подвел итог генерал Варро. — Если парень украл кольчугу повелителя для себя, то давно исчез с концами. Остается надеяться на заставы на дорогах, усиленные патрули и охотников за головами. Но… — он помедлил, — если старался для кого-то другого, то все еще торчит под Эбенгардом.

Ллариус ткнул указательным пальцем в пол.

— И еще долго проторчит, — Имсин хмыкнула. — Вантинус под домашним арестом изображает оскорбленную невинность и может снестись со своим подчиненным разве что ночной вазой, выставленной на подоконник.

— Но где нам его искать? Там этих пещер, как дырок в сыре, — Лин потянулся, широкими рукавами мантии поднимая ветер. — Часть из них известна контрабандистам, часть используют «Две лампы», борцы против рабства. А вот потайные ходы на случай осады не отмечены даже на планах. А если отмечены, кто нас пустит в герцогскую библиотеку?

— Руфинус в архивы вхож, — заметила Видящая.

— А герцог упрется рогом: я не я и крепость не моя.

Вдоль стола прокатился легкий смешок.

— Прижмем контрабандистов, — пообещала Раиса.

— «Полосатый» сейчас в гавани, — заметила Аррайда. — Это не контрабандисты, но могут местные пещеры знать.

— Лично я к Джобаши, — Черрим здоровой рукой поскреб себя за ухом.

— А… ты о его связях с Ильмени Дрен.

— Ну, мы же собирались предупредить девочку насчет планов «доброго» дяди Орваса.

— А я расспрошу спящего красавца, напарника этого Фьюриуса, — подмигнул Корнелий. — И с Фральдом глотнем пивка.

— Только на бровях назад не приползи, — флегматично заметила Имсин.

— Обижаешь! — поднял руки Корнелий.

— А я попробую вскрыть потайную дверь, — Эдвина подперла ладонью подбородок, подняв глаза к массивным балкам потолка. — Возможно, ход за нею приведет нас прямо к цели.

— Вот и славно. Встречаемся здесь на закате, — Варро стал складывать бумаги.

— Госпожа Аррайда, вы со мной, — обратилась Видящая официально. — Алейус хотел вас видеть.

Кольчуга для повелителя. Эбенгард. Продолжение

— Зачем еще раз обыскивать покои Вантинуса? — спросила Аррайда, идя вслед за Видящей по коридору и отмечая с легкой завистью, что командир форта Пестрой Бабочки чувствует себя в платье куда уютнее, чем она сама, когда покоряла Ведама Дрена.

— Потому что мы не то искали. И дошло это до меня только сейчас, — отозвалась Имсин весело. — Мы искали кольчугу и доказательства коррупции. А надо было перелопатить архивы его предшественника.

Она покивала указательным пальцем.

— Чертежи замка с потайными ходами. Вполне! Не сам же Фьюриус по апартаментам бегал, простукивая стены. Командиры обязаны такие вещи знать.

Аррайда кивнула.

— Значит, и Фральд знает?

— Не обязательно. Варус мог придержать информацию для одного себя. Но если чертежи не уничтожены, я их найду.

С решительным выражением лица, сохранявшимся всю дорогу, Видящая толкнула двери, миновала секретарей и порученцев и ворвалась в кабинет Алейуса. Стража и глазом не повела: очевидно, имела четкие инструкции насчет Имсин и ее сопровождения.

— Ступеньки, сударыня! — Руфинус, отвернувшись от книжных шкафов, подхватил Видящую и поставил на пол, ударжав за плечи чуть дольше, чем требовали приличия. От глаз имперского комиссара разбежались веселые лучики-морщинки.

Аррайда подумала, что Алейус не соответствует представлениям о высоком имперском чине. У него было тело атлета и приятное круглое лицо с веснушками, а взгляд карих глаз проницательный и глубокий. Руфинус походил на Дариуса, генерала «Мертвой головы», но без вечного выражения ехидной озабоченности на лице.

Отпустив Имсин, Алейус развернулся к Нереварину, радушно распахивая руки:

— Такая честь встретить вас…

Наклонил кудрявую голову. Аррайда ответила вежливым кивком и тоже улыбнулась.

— Преклоните колено, сударыня, — глава комиссии взял с заваленного бумагами письменного стола и с глубоким поклоном протянул девушке свиток в футляре с болтающеся восковой печатью.

— Указ императора, требующий оказать вам поддержку не только «клинков» и Легиона, но и восточно-имперской торговой компании. Кроме того, вам передается налог на войну, собранный в провинции Вварденфелл.

Нереварин приняла указ. Обычно холодные глаза Видящей разгорелись.

— Ты хоть представляешь, что это такое? Деньги и ресурсы, практически неограниченные. Мы сможем получить металл и дерево с Солтсхейма для боевых машин…

— А еще Легиону перестанут зажимать жалованье, — посмеялся необидно Руфинус. — Разрешение императора у вас есть. Осталось только заставить торговцев и Дом Хлаалу его соблюдать. Ну и разобраться с Вантинусом.

Имсин, насмешливо скривив губы, кивнула:

— Мы постараемся.

— Нисколько не сомневаюсь, — Алейус учтиво поклонился и поцеловал даме руку. И она тут же поделилась своими соображениями и потребовала разрешения на еще один обыск апартаментов рыцаря-дракона Вварденфелла. Глава комиссии хмыкнул.

— Похоже, вам проще сказать «да», чем «нет». Идите и обыскивайте. Вдруг да он выдаст себя неосторожным словом. А вы, сударыня Аррайда, останьтесь. Нам надо переговорить наедине.

Имсин вышла. Руфинус, присев на угол стола, свел пальцы в жесте «клинков». Аррайда ответила, и он подал ей половинку листка с четырьмя строчками почерком Косадеса:

«Что для меня
Огромный этот свет?
В нем только ты,
Другого счастья нет».
Сердце на миг замерло и толкнулось в горло. Ресницы сделались влажными. Тысячи вопросов стеснились на языке. Но Аррайда ничего не спросила. И Руфинус кивнул, одобряя ее молчание.

Послеполуденное время Нереварин провела на крепостной стене, сидя между зубцами, прислонившись спиной к прохладным камням, сжимая письмо в ладони и невидяще глядя в небо.

— Что-то случилось? — проницательно заметил Лин, подходя и присаживаясь перед ней на корточки. Аккуратно разгладил коричневую мантию на коленях, сметнул с нее невидимые пушинки. Аррайда коротко покрутила головой.

— Я тут переговорил с Оракулом часовни. Если мы найдем кольчугу — она твоя. Лучше, чем если бы ее опять украли. Так сказала Лалатия Вариан.

— У меня есть доспех, — Аррайда бросила взгляд на железо, надетое вместо приметного эбонита. — А если этот придет в негодность, Гро-Казар что-нибудь сообразит.

— Сообразит обыкновенное, — воздвигся за спиной зелейщика легионер Корнелий, могучими плечами заслоняя солнце. — Не защищающее ни от яда, ни от враждебной волшбы, пфэ! И уж точно не сплетенное самой Кинарет. То есть… я не хочу обидеть Глорба, он бронник замечательный, но тебе необходимо нечто особенное. А эбонит твой уже примелькался.

— Это как метка для убийцы: Нереварин — это такой здоровила в черном с листвяным узором доспехе. Приходи и нападай, — подхватил Лин.

— Нет смысла пока об этом говорить.

— Зато есть повод! — Лин, осклабясь, покачал на ладони огромный, с вычурной бородкой ключ. — Это недостающая часть запорного механизма. Остается только вставить и повернуть.

Корнелий гыгыкнул и потупился.

— Где вы его взяли? — оживилась Аррайда.

— В тайнике за постелью вора. Словно нарочно прятал, чтобы нашли. И нашли ведь. Только Варусу не отдали.

— То-то он ходил и выспрашивал улики.

— Еще там записка была с предложением встретиться у фонтана, ну, того, что у пристани на главной площади. Почерк изменен, но обе наши магички, что Асьен, что Эдвина, твердят, будто Вантинус к ней причастен. Если не сам писал, то держал в руках. Но чтобы обвинение предъявить, этого мало.

— Понятно.

Тьермэйлин встал и хлопнул ладонями:

— Обедать. Все уже собрались, только нас ждут.

И как в воду глядел.

Заговорщики потеснились, высвобождая вновь прибывшим место у накрытого стола. Генерал Варро потянулся, снимая крышку с огромного блюда с тушеным мясом в огненной подливе. Тьермэлин, подвязав рукава, стал накладывать рис.

— Мне кажется, или служанки втрое быстрее забегали? — поинтересовался Корнелий, принимая кувшин с мацтом из рук дородной подавальщицы и в награду щипая ее за зад.

— Это из-за меня, — выглянула из-под руки Черрима хрупкая данмерка в скромной одежде. Видно было, что она недосыпает и тяжко работает, но воля у девицы железная.

Котище стрельнул золотым глазом:

— Ильмени Дрен, рекомендую.

Ллариус резко кивнул, Корнеий присвистнул.

— Я благодарна вам за предупреждение насчет дяди и постараюсь донести до отца всю его серьезность. Несмотря на разногласия между нами, — она досадливо дернула узким плечом. — А еще я подумала, что лучше сама отведу вас в подземелье. Так проще, чем описывать на словах или рисовать планы.

Ильмени наклонила голову, прижав к глазам согнутые большие пальцы, словно ей так удобнее было заглядывать внутрь себя.

— Это ведь тот ход, который начинается между гостевой спальней и задней дверью в часовню Девяти? Дед раз меня туда водил, в детстве, но я и теперь дорогу с завязанными глазами пройду.

— Это может быть опасно, — сказал Ллариус.

— Я не боюсь.

— Дело не в том, боитесь вы или нет. Конфликт с герцогом Дреном Легиону ни к чему.

— Я буду осторожна, — пообещала Ильмени.

— Поговорим об этом после обеда, — вмешалась Видящая, придвигая опальной дочери герцога самую большую порцию.

— И еще, — сказала Ильмени, старавшаяся есть немного и аккуратно, несмотря на постоянный голод. — Мне сказали, что вы собираетесь предоставить освобожденным рабам место в своей армии, а после победы — дать им равные со свободными права и землю.

— Если речь идет о гражданской войне против рабства, то для нее не время, — Аррайда вздохнула. — Морроувинду сейчас хватает Дагота. Но если рабы сами примкнут к войску, гнать их я не собираюсь. И постараюсь выполнить свои обещания.

— Этого вполне достаточно, — отозвалась Ильмени живо. — Я удовлетворена вашим ответом и постараюсь помочь.

А Нереварин подумала, что слухи о связях юной Дрен с «Двумя лампами» правдивы и что заговорщики внезапно приобрели важного союзника.


Обед был съеден, чай из листьев хальклоу заварен и подан в пузатых глиняных чашках вместе со скаттлом и засахаренными яблоками. И пока он остывал, Ильмени повертела и ощупала ключ из тайника. Фыркнула:

— Новодел. Старый ключ хранился у отца в кабинете, не знаю, почему он его не выбросил. Ход стал бесполезен, когда после землетрясения нижний выход залило водой.

— То есть, Ацилиус в мешке, это чтобы не сбежал с добычей, — Корнелиус воткнул вилку в скаттл и стал обгрызать по краю круглое коричневое лакомство. — Спорю на кувшин мацта, Варус подстраховался и о ловушке ему не сказал.

— И что верхом тоже не выйти, двери открываются только снаружи, — хмыкнул Лин. — Но парень не такой уж дурак, заказал у кузнеца в Вивеке не один ключ, а два за ту же цену. Образец вернул рыцарю-дракону, чтобы тот подкинул его на место, первую копию явно использовал сам, а вторую припрятал в казарме. Уверенный, что найдут и помогут выбраться, если там действительно ловушка.

— Негодяи всегда не доверяют друг другу, — заметил Ллариус.

— Или накрылась цепочка посредников. И копия, предназначенная Вантинусу, до него не дошла.

— Значит, записка о встрече у колодца ему?

— Между прочим, кусок коридора, ушедший под воду, не так уж длинен, — важно заметил Черрим. — Я заглянул на «Полосатый», интересовался. Здоровому мужчине как раз хватит дыхания, чтобы его проплыть без заклинаний.

И удостоился зырканья и фырканья Эдвины после «здоровому».

— Но не в кольчуге, — покрутил головой Корнелий. — У нее много бесспорных достоинств, но на плавание не заклинали точно.

Имсин тонко улыбнулась:

— Хватит спорить, горячие тамриельские парни. Руфинус с Оракулом ждут нас наверху, у этой самой двери. Обыск у Вантинуса опять ничего не дал. Ходит и пыжится. И пора положить этому конец.


Алейус обеспечил заговорщикам беспрепятственный вход в гостевые покои, куда уже раньше сопровождал Эдвину. Чем выше начальство, тем длиннее свита. Поэтому десяток человек, идущих за ним, никого не смутил. Только оракул Лалатия Вариан чуть отступила к черному входу в сокровищницу часовни, словно загораживая его худым телом. Спиной прислонилась к двери, зыркая из-под бровей.

Лин ощупал стену в месте, где должна была располагаться потайная дверь. Постучал по ней кулаком, прислушиваясь к гулкому звуку.

— Дайте я, — Ильмени Дрен пробежалась тонкими пальцами по стене и с легким щелчком вставила рычаг в нужную выемку. Повернула. Налегла на него тщедушным телом, и часть стены с хрустом отошла. Из проема пахнуло соленым холодом.

— Лин, Варро и моя охрана со мной, — приказала Аррайда. — Остальные прикрывают нас с тыла.

— Следят, чтобы дверь не захлопнулась, — глубоко вздохнул Черрим.

— Это в первую очередь.

— Ну да, для рукопашной я пока не годен, — котище погладил раненую руку.

— Я тоже иду, — сверкнула глазами дочка герцога.

Аррайда кивнула:

— Идешь позади. Слушаешься приказов. И при малейшей опасности отступаешь.

— Я прослежу за малышкой, — подал голос Корнелий. От этого не отвяжешься. Нереварин обреченно кивнула. Ильмени увернулась от лапищи легионера и за остальными шагнула в проем.

Заклинание кошачьего глаза делало мир зеленоватым и зыбким. Факелы не зажигали, чтобы их свет не вспугнул вора. Шли неспеша, выверяя каждый шаг, стараясь не навернуться и не нашуметь. Ступеньки, вырубленные в стене, были неровными, склизкими, усыпанными каменным крошевом, похрустывающим под сапогами. Было холодно. Дышалось тяжело. По стенам кустилась плесень.

Внизу лестницы ход разветвлялся. Ильмени без раздумий указала на правый, более широкий. Здесь оказалось просторнее и свежее. Резко пахнуло солью.

Пещера то расширялась, то сужалась, но неуклонно вела вниз. Глухо капала вода. Светились голубоватые шляпки проросших в трещинах сыроежек. Корнелий закашлялся и зажал рот рукой. Отряд замер, но все оказалось тихо.

— Сдается мне, что его уже здесь нет, — пробормотал легионер.

— Хоть бы сыроежку раздавил для разнообразия, — согласился Лин.

Следов в каше камней на полу не было: ни магических, ни обыкновенных. Вор не прислонялся к стенам и не задевал потолок… И уже казалось, что отряд бесцельно провел в подземелье целую вечность, хотя прошло не более получаса. Но тут один из следопытов Уршилаку потянул носом и кивком головы указал на узкий проход.

Зелейщик принюхался:

— Дым…

Они двинулись друг за другом — медленно и почти беззвучно. Перешли вброд несколько грязных луж, протиснулись в щель, где можно было идти только боком, и оказались в низкой круглой пещере. Посреди нее на возвышении тлел костерок, подернутый пеплом. Рядом спал небритый, грязный мужчина в светящейся кольчуге, сжимая ладонью обнаженный гладиус. Аррайда, присев на корточки, смотрела на него. Легионер почувствовал взгляд и пробудился. Затравленно огляделся и сразу понял, что кидаться в драку бесполезно. Перекатившись, вскочил и метнулся в темный отнорок. Раздался крик и всплеск.

Нереварин кинулась за беглецом. Упав на живот, подхватила за волосы и потянула из воды.

Общими усилиями Ацилиуса выволокли на берег. Он натужно дышал и громко кашлял, отекая водой. И с трудом сфокусировал на Аррайде плавающий взгляд:

— Ты спасла меня. Почему?

— Мне нужно свидетельство против твоего бывшего командира.

— Фральда Белого? — прохрипел он.

— Нет, рыцаря-дракона.

— Вона как… — Фьюриус обеими ладонями отжал воду из намокших волос, и те некрасиво прилипли к круглой голове. — Докопались… что я не для себя…

Он еще раз громко, тяжело откашлялся.

— Только в этот раз не на того напал. Обойдется!

Он сделал несколько шагов, встал на колени и дрожащими руками стал совать плавник в костерок. Тот тоже плевался и кашлял от тяжелых капель, падающих в огонь.

— Я обвиню Вантинуса. Если ты поможешь мне.

Ацилиус вытянул руки над огнем.

— Убраться с Вварденфелла. И тридцать тысяч дракошек.

— Сколько?! — все в величайшем изумлении вытаращились на наглеца.

— Столько музей в Морнхолде дает за диковины Тамриеля.

— Выбраться с Вварденфелла — легко, — обрела дар речи Нереварин. — Но столько денег у меня нет.

— Тогда ты не получишь кольчугу и доказательства, — буркнул вор.

— Парень, смотри сюда! — рявкнул Корнелиус, садясь на корточки, чтобы встретиться с нахалом взглядом. Его лицо стало коричневым от гнева. — Ты не в том положении, чтобы торговаться. Целую комиссию ради расследования сюда прислали. Тебя разыскивают. За твою голову назначена награда. И только лояльность имперского комиссара позволяет нам говорить с тобой, а не сразу взять в железо.

— Мог бы и поумерить аппетиты, — Тьермэйлин демонстративно отряхнул грязь с широких рукавов. — Все равно с кольчугой дальше этой пещеры убраться не сумел. А случись чудо, и мы тебя выпустим, думаешь, Вантинусу живой свидетель нужен? Он тебе уже ловушку устроил, ждал только, пока ты сам окочуришься, — заметил альтмер прозорливо. — Ты — вор, совершивший кощунство, а он — спаситель и герой.

Ацилиус хмуро и упрямо уставился себе в колени.

— Тридцать тысяч дракошек, и точка. Это мой единственный шанс начать жизнь заново.

Ллариус вскинул голову:

— Для того, чтобы начать жизнь заново, деньги не нужны. Я, генерал Варро, от имени имперского Легиона обещаю тебе жизнь и свободу за свидетельство против настоящего вора.

Фьюриус стиснул кулаки:

— Вы не понимаете. Имперская комиссия как приехала, так и уедет. А Вантинус как был рыцарем-драконом, так и останется. И мне тогда больше не жить. Он людей не чета мне топил. Он…

— Не так страшен, как разъяренные фанатики, мстящие за свою святыню, — флегматично подсказал Тьермэйлин. Корнелий глянул на бедолагу Ацилиуса, склоняя голову к плечу:

— Ты просто трус.

И сплюнул в песок.

— Корнелий! — прикрикнула на него Аррайда. И повернулась к вору: — Я постараюсь найти деньги. Но это займет время.

— Держи, — пепельноземец брезгливо уронил Фьюриусу на колени кожаный кошель. — Остальное получишь после. У Уршилаку хватит денег, чтобы помочь Нереварину.

Дезертир уставился на Аррайду:

— Ты — Нереварин? Но это же… пустой данмерский треп. Легенда. Ты не можешь быть…

Девушка сдернула латную перчатку. Во тьме пещеры засияла Луна-и-Звезда.

И долго было тихо.

— Но ты даже не данмер… — прошептал Фьюриус неуверенно.

— Это долгая история, — Аррайда присела на плащ у костра. — Свидетельство против Вантинуса нужно мне не просто так. А чтобы Легион Вварденфелла обрел достойного командира и помог в битве против Дагота.

— То есть, шармат действительно существует? — круглые, как плошки, глаза Ацилиуса отразили пламя. — Это не просто спятившие данмеры с дубинами? Это взаправду?

Корнелий подпер щеку рукой:

— Ох, и отстал ты от жизни, паренек…

— К сожалению, взаправду, — Аррайда вздохнула и стала рассказывать, вертя кольцо на пальце, когда не сразу получалось подобрать слова.

Если у кого-то из мужчин и возникало желание, не тратя времени, выволочь Фьюриуса наверх силой, то они успешно себя сдерживали.

— Вот и все.

Нереварин откашлялась и припала к поданной баклажке.

— Возьми меня в свое войско, — внезапно сказал Ацилиус. Стянул кольчугу повелителя и положил на пол перед Аррайдой: — После Андасрэта. После Иллуниби и Альдруна… Вот. Тебе она больше нужна, чем мне. Я буду свидетельствовать против рыцаря Дракона.

— Я бы ему не верил, — бурчал Корнелий, пока они шли обратно запутанными коридорами и карабкались по неровным высоким ступеням. — Видел, как тут Варус все поганит, и решил урвать свое. А тебя за дурочку держит и продаст при первой возможности.

— Неправда, — возразила Ильмени Дрен, вскидывая острый подбородок. — Рядом с неблагородными людьми слабые духом опускаются, рядом с сильными и благородными — обретают отвагу и честь.

— Посмотрим, что он там еще обретет!

— Талос-победитель! По-твоему, я кипятком от счастья писался, глядя, как Легион гниет и разваливается под водительством этого урода? — огрызнулся Фьюриус устало. — Я хоть кольчугу постарался спасти. Лучше уж музей диковин, чем загребущие лапы Вантинуса.

— А деньги ты бы нищим раздал? Нет? Так не трынди!

— Прекратите вы, двое! — прикрикнул Ллариус Варро, переглядываясь с Нереварином. Они подумали об одном и том же: о первом своем разговоре в башне форта Лунной бабочки.

— Так всем и говори, — влез между Фьюриусом и Корнелием Тьермэйлин, — хотел спасти от загребущих лап. Я еще из тебя героя сделаю.

— Не нужно, — отрезал дезертир хмуро.

Зелейщик пожал плечами:

— Как хочешь. Но кое-кому я это все-таки шепну.

Обретая черты. Молаг Амур

Скального наездника приняли на мечи и прикончили, отрубив ему голову.

— Осторожнее! Вы ему шкуру попортите. — Эдвина громко чихнула и вытерла платком потное лицо.

— Госпожа Элберт, у нас стрелы кончаются.

— А какая разница, — Тьермэйлин одной рукой поддернул штаны, а со второй сдул колючие искры огненного заклинания, — если мы потом эту шкурку на шматки порежем и зелья полета наготовим?

Он передернулся и с достоинством оправил на себе мантию.

— Кстати, всегда было интересно, почему на кувшинах с этим зельем оттискивают перо, когда наездник лысый?

Скальных тварей в этих местах встречалось едва ли не больше, чем по дороге к Уршилаку, охота по необходимости (и просьбам главы магической гильдии) велась без перерыва, а зелейщик здорово облегчал охотникам жизнь и давал выигрыш во времени, используя на свежесодранных шкурах свое чистящее заклинание. Но сам страдал, выдувая едва ли не половину запаса зелий, восстанавливающих магию, и потому постоянно нуждался в уединении, которого атакующие его наездники не блюли.

Шкуру с этого тоже сняли и, очистив, навьючили на поводного гуара. Можно было отправляться.


Отряд из трех десятков воинов неспешно и неуклонно двигался по фояде к северу от Молаг-Мара. Их видимой целью была пара волшебников, в этой фояде обитающих. Ранис Атрис, глава Балморского отделения гильдии магов, давно искала того, кто получит деньги с давних должников. Реальной целью отряда была старая данмерская крепость Марандус, расположенная в лавовых полях на перекрестке между Молаг-Маром и фортом Лунной Бабочки, ближе к последнему. С точки зрения генерала Ллариуса, идеальное место для военно-тренировочного лагеря. Незаметное и в то же время достаточно легко доступное для тех, кто умеет управляться с оружием.

— Дагот любит лепить свои гнезда у нас под носом? — с горящими глазами говорил Варро на последнем совете. — Почему бы нам не сделать то же самое? Охватить его кубло нашей цепью?

Аррайда подозревала, что он пробует увильнуть от бюрократии, но идею поддержала.

Старые данмерские крепости для поставленной цели подходили идеально. А Эдвина пообещала сделать все, чтобы восстановить пропильонное сообщение. Форты легиона и крепость Индарис явно были под наблюдением даготской разведки и герцога Дрена, который из страха за свою власть вполне мог противиться сбору войск. А за древними укреплениями, обычно напичканными нечистью или контрабандистами по самое не хочу, следили только имперские археологи.

Получив от Фьюриуса перед лицом имперской комиссии формальное свидетельство против рыцаря дракона, Варро заступил на место последнего и впрягся в дела Легиона. Черрим с Эдвиной и Ильмени Дрен отправились в Вивек обаивать Великий Дом Хлаалу. Аррайда же с Тьермэйлином встречалась с Вечными стражами, чьей базой был Молаг-Мар. Этот город назначили местом сбора. Оттуда отряд и вышел через несколько дней, не привлекая особого внимания. Паломники, то и дело собирающиеся к горе Канд, уходили под охраной и более сильных конвоев.

Для Нереварина миновали первые самые тяжелые дни: неуюта, растерянности, привыкания. Горечи оттого, что не удалось поймать убийц Звездочки. Усталости от навалившейся горы документов и горячих споров первого совета. Работа героя оказалась рутинной и тяжелой, без какого-либо внешнего блеска. Но Дом Редоран (исключая Болвина Венима), Легион, Гильдии бойцов и магов были теперь на ее стороне.

План пройти через подземелья Когоруна малой группой и ударить по Даготу в его гнезде возражений не вызвал. Трибунал уже дважды пытался раздавить Ворина огромной военной силой, и дважды эти отряды были почти разбиты. Так что приводить под Красную Гору еще одну армию, чтобы она там погибла, Аррайда не видела смысла. И так за последнюю войну Вварденфелл обезлюдел настолько, что на него разрешили въезжать колонистам из других провинций — уже не в качестве рабов.

Ллариус просто внес уточнения: во-первых, штурмовая группа должна быть качественной и сильной — очень сильной. А во-вторых, необходимо чем-то как следует занять армию Дагота, чтобы эта группа сумела дотянуться до ее головы. Войско обсядет Призрачный Предел, станет устраивать вылазки, отлавливать лазутчиков и отряды покрупнее, задействует боевые машины… А люди Аррайды займутся безумным богом. Генерал брался выучить, снарядить и возглавить армию, если ему доверят. Но теперь, копнув поглубже делишки Вантинуса, бурчал, что насчет «снарядить» несколько преувеличил.

Аррайда же до того не подозревала, что тяжелый поход и бой могут оказаться для нее передышкой. Но когда пошла с отрядом на Марандус, вышло, что именно так. Переговоры с Вечными стражами оказались тяжелыми — при том, что у нее были рекомендательные письма от Редоранского совета. Формально Стражи подчинялись храму, а Великий Дом Редоран снабжал их всем необходимым. Сидеть на двух стульях всегда сложно, Тидрос Индарам, глава крепости Стражей, изворачивался и так, и сяк. И вырванное у него обещание подумать уже было немалым достижением.

Чем сильнее к северу забирал отряд, тем неприютней и неприглядней становилось вокруг. От лавовых выходов распространялись вонь и жар, корка запекшейся земли хрустела и обламывалась под тяжестью верховых и всадников, во все поры и отверстия проникала тонкая пепельная взвесь, серым облаком висела над отрядом. Камешки, срываясь со скальных обломков, рождали нехорошее эхо. Зато яйца квама можно было испечь прямо в земле, не разжигая огня.

Но костер на ночь все-таки развели — чтобы отпугнуть хищных тварей. И долго сидели, слушая, как похрустывают щебнем, икают и чавкают трамой гуары; глядя, как искры уносятся к звездам над головой.

— Кому, как не Вечным стражам, понимать исходящую от Шестого Дома опасность? Зла на них не хватает. Почему бы просто не взять и не помочь?

— Может, не стоило начинать с долга кузнецу?

Аррайда зыркнула на Лина, сняла с шеи забытый платок, которым на марше обвязывала лицо, и шумно вытрясла в костер.

— За брата Тидросу самому было стыдно. Помнишь ведь: от поединка удержал, извинения заставил принести и расплатиться. Не-ет, все дело в этом, — она вытянула и подбросила на руке мятый пергамент.

— Дай-ка, — Ллариус отобрал документ и впился глазами в каллиграфические строчки профессионального писца:

«ВОЗЛЮБЛЕННЫЕ ЖИТЕЛИ МОРРОУВИНДА!

БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ!

ПРОЯВЛЯЙТЕ БДИТЕЛЬНОСТЬ!

Тать по имени Аррайда, по личине воин, именующая себя „Воплощенная“ и „Нереварин“, состоит, как ныне стало ведомо сыскным Ординаторам и Магистратам Вварденфелла, платным агентом Имперской Разведки. Заявления сей девицы заведомо лживы. Пророчества ее являются обманом. Бесчестная натура и подлые цели сей воровки ведомы каждому.

Аррайда эта разыскивается Ординаторами и городской стражей по обвинению во множестве преступлений. Сообщайте о всех встречах с сей преступницей надлежащим властям. При обнаружении ее в общественных местах поднимайте тревогу.


Составлено властями Храма, Ордена Дозора, Магистратами Вварденфельского округа, за подписью и полномочиями Великого Мастера Берела Салы, Капитана Дозора. Слушайте и бдите!» И ниже подробное перечисление примет.

Тьермэйлин, пользуясь ростом, наклонился и читал через плечо Варро. Черрим с Эдвиной тоже ознакомились с пергаментом, и бретонка брезгливо швырнула его в костер.

— И если старший Индарам нас после этого из крепости Стражей выпустил, то с головой у него все в порядке, — заметил аптекарь.

— Так сказано же: «Сообщайте, поднимайте тревогу», — Черрим насмешливо сверкнул глазищами. — Но ни полслова: «Хватать и вязать».

Эдвина сердито ткнула друга в удоспешенный бок.

— Не думаю, что они докопались до правды, — продолжил Лин. — Просто собрали в одну бумагу все ужасти, которые смогли измыслить. Вменяемые люди не поверят.

Госпожа Элберт дернула щекой:

— К сожалению, вменяемы не все.

— Я уже известил Гилдан. Проверим, откуда у этого свинства ноги растут.

— Знаешь, дево… Нереварин, — Варро поворошил костер, чтобы горел луше, — тебе лучше исчезнуть из обитаемых земель…

— Знаю.

— …пока мы все не утрясем или, по крайней мере, не сделаем тебя полководцем трех Великих Домов. А тогда уж Орден Дозора может выкусить.

— Все прошло бы лучше, если бы не этот пасквиль, — Нереварин спрятала ладони под мышками. — Да, я злюсь. До сих пор. У Вечных стражей на Красной горе налажено и обшарено все. Они знают тайные тропы, убежища, ведут разведку, оберегают паломников. Знают о тварях Дагота, что только можно знать, и молчат! Мы и так отстаем от шармата. Они бы смогли сберечь нам столько сил и времени. Предоставить карты и сведения о даготских твердынях, хотя бы о том, что будет нам противостоять на поверхности.

— Разведчики Уршилаку могут пройти через Когорун, — отозвался один из пепельноземцев задумчиво.

— А маги — просто перелететь Призрачный Предел, — ревниво заметила Эдвина.

— Нет, нет и нет, — Аррайда дернула плечом. — Нельзя вводить новые факторы, Дагот тут же насторожится. И надо оставить в покое Когорун до самого последнего момента, до начала отвлекающей операции. Разве что с Тидросом вообще ничего не получится…

— Раиса займется Атином Сарети и своим заклятым другом храмовником, как его, Льоросом Сарано, — сощурился Варро. — Мы добьемся, чтобы Вечные стражи нас не только выслушали, но и посодействовали. Теперь… Что там с Хлаалу, Черрим?

Котище потрогал усы.

— Все, как предсказывали Нилено Дорвайн и шкатулка. Курио и Полутролля мы уломали. Беро ищем. А Улис с Омани категорически сказали «нет». Ну, раз тетки Орвасу в рот смотрят, придется самого трясти. Тут или протежей Сжоринга поймаю, или Ильмени поможет. Мне кажется, девчонка лучше осведомлена о дядиной плантации, чем он сам.

— А как ты Курио ломал? Через колено? — невинно поинтересовался Лин, сбивая верхушку с яйца квама и с аппетитом поедая содержимое. Эдвина, давясь от смеха, зажала кулаками рот.

— Зачем такие страсти? — наконец, сказала она. — Мы просто в двери вошли.

— Через всю шелупонь до покоя, где Красиус актеров выбирал.

Черрим развернулся так, словно широченной грудью раздвигал толпу. Блеснул двемерик кирасы. Аррайда представила, как очередь, невнятно бранясь, уворачивается и вжимается в стены. А магичка, плывя у хаджита в хвосте, щурится и с намеком катает в ладонях трещащий огненный шар.

— А все Сябик твой. Помнишь Сябика?

Нереварин кивнула, припоминая парня в несвежей рубашке и большой соломенной шляпе. Он помогал освобождать Мехру Мило.

— Он получил роль без слов в «Похотливой аргонианской горничной».

— Значит, Курице Сябик понравился.

Бретонка гыкнула:

— Ага! До того понравился, что стал частью этой горничной: ползал под юбкой другого актера, вертя торчащим наружу хвостом. Ну вот. Может, напился он. Может, голова от духоты закружилась. Но на премьере Сябик выпал, оторвав половину юбки, наружу. Там в театре такое было! — магичка переглянулась с Черримом и опять зашлась хохотом, вытирая брызгавшие из глаз слезы. — Вот только Курица… ой, держитеменя!.. Курица счел это оскорблением искусства и выгнал Сябика к шармату.

— И сказал, что я ему очень подхожу. Что просто создан для этой роли. Назвал меня пышечкой и попросил раздеться. Может, я и пышечка, — Черрим поиграл мускулами под золотистой шерстью. — Но от прямого в нос его спасла только Эдвина.

— Я твою руку спасала, между прочим! До носа Курио мне дела нет.

— Я прошу всего только руку… Если можно, раненую руку… — печально произнес Тьермэйлин.

— Пусть не знать ни сна мне, ни могилы, — поддержал Варро, и они с аптекарем ошеломленно уставились друг на друга. Обменялись улыбками.

— Мы недоразумение выяснили, и Красиус подписался за Нереварина как полководца Хлаалу, — проигнорировал подначку бойцовый кот. — И дал пару толковых советов насчет Полутролля.

— Ну да, или сунуть денег, или прибить, — усмехнулась магичка. — Весьма толково.

— Но мы нашли третий путь.

— Инглинг и вправду такой урод, как Нилено о нем рассказывала?

— Моральный. Берешь деньги на ремонт часовни в квартале Редоран — так потрать их на ремонт часовни, а не клади в карман или там покупай доспехи для своей охраны, — брезгливо заметил Черрим.

— И вы ему на это намекнули?

— Собирались. Даже доказательствами запаслись. Только предъявить их оказалось некому. У них там загонная охота на крыс была. Горничные позапирались в комнатах, перед кухней построили баррикаду, а хозяин разоружал охрану, в неприличных выражениях поясняя, что с ними будет, если с его драгоценных крыс упадет хоть шерстинка. Он каждый месяц выставляет на арену бойцовых крыс и еще ни разу не проиграл. Так какой-то недоброжелатель подкинул в загон к элитным пасюкам несколько больных. Или сами прогрызлись. В Вивеке с крысами бя-да-а…

Хаджит откусил хлеба с яйцом и принялся жевать, запивая мацтом.

— Зубы — во! Глазищи кровавые! Холкой мне по колено… В общем, понимаю колебания охраны. Мне самому не сильно-то хотелось с голыми руками на них переть.

Эдвина скривилась.

— Я применила заклинание паралича. А дальше уже просто.

— Кто-то карьеру в гильдии бойцов начинал с охоты на крыс, — заметил аптекарь невинно. — Вышел из кладовой Драрейны Телас с безумным взглядом, в перьях и варенье из разбитого горшка, волоча тушки за голые хвосты.

— Пойду, посты проверю, — Аррайда встала.

— Смеяться пошла, — заметил Лин, когда девушка-редгард исчезла в темноте. — А то неловко — перед охраной.

И непонятно было, шутит он или всерьез.

— Хватит уже о крысах, — пробурчала Эдвина, — а то всю ночь будут сниться.


Не известно, мучили ли Варро страшные сны, но поднял он всех до света. Отряд свернул лагерь и бодро порысил на север. Луны заходили, тени удлинялись, покрывая старую караванную тропу, но «кошачий глаз» справлялся с темнотой. Пока не натянуло утренний густой туман. Слоистый, плотный, так что магичке пришлось расчиситить его на тропе заклинанием.

Гуары почуяли воду, зафыркали, прибавили шаг, и вот уже пили на мелководье. Пахло влагой и зеленью.

— Это озеро Набай, — пояснил генерал, — я специально выбирал место для базы поближе к пресной воде.

— Разумно, — согласился Черрим.

Всходило солнце, и туман напоминал медленно тающее, розовое и золотистое облако. А когда совсем исчез, открылась серебристо-розовая озерная гладь с торчащими каменными зубьями, и, отражаясь в Набае, парила на фоне скал, уходя ступенями вверх, величественная древняя крепость.

— Ух ты! — выдохнул Лин и оглянулся несколько раз, пока отряд уходил под укрытие горного кряжа.

— Кто хочет полетать? — спросила бретонка. — Глянуть на Марандус сверху?

— Давай я, — зелейщик прочел заклинание и свечкой ушел в небо, на глазах пропадая из виду, поскольку свиток давал еще и невидимость.

Черрим и трое разведчиков Уршилаку растворились в мешанине камней вокруг твердыни.

Командир охраны Нереварина не отводил взгляда от крепости:

— Мы были великим народом, — вздохнул он. — Глупость Триединых это уничтожила. Спасибо, что пытаешься все исправить.

Прошло около часа, и соглядатаи вернулись, неся на руках беспламятного данмера. Уложили раненого перед Нереварином и генералом Варро.

— Бедняга… Эти оседлые вовсе охотиться не умеют. Крался за водяной гончей, а сам чуть не достался скальному наезднику.

Лин, который тоже успел вернуться, бережно освободил раненого от кирасы и рубахи. Бегло ощупал плечо и бок:

— Ребро не сломано. Только синяк здоровый.

Потянулся за травами и бинтами. Пострадавший открыл глаза и уставился на Аррайду:

— Мне кажется… я вас знаю…

Нереварин кивнула, безошибочно узнавая одного из «разбуженных» в Альдрунскую «Ночь дубин», среди криков и огня.

— Тевин Атин?

Бедняга покраснел, постанывая, стал влезать в рубашку.

— Госпожа… как приятно, что вы меня помните! Прошу прощения… не ожидал встретить вас… в этой глуши.

— Не раскланивайся, сиди смирно, — придержал его аптекарь. — Кирасу пока не надевай. Попить ему дайте.

Данмер припал к баклажке, шумно глотал мацт, дергая кадыком.

— Уфф… спасибо… сударыня. Соскучился по пиву.

— Что ты здесь делаешь?

— Мы с друзьями подумали… увидели, что Болвин сидит на попе ровно. И решили сами… Отвоевать форпост, вклиниться в земли Хлаалу. И заработать… немного, — признался Тевин, вытирая губы.

— Очень вовремя, — фыркнул Варро.

Раненый оживился:

— Именно! Архимастер раздувается от пыхи. Бесчестит чужих жен. И ни хрена не делает, чтоб вернуть Дому Кальдеру и остановить ползучих телванни на наших границах.

— Ого-го! — Черрим дернул себя за ухо. — Как по писанному шпарит, прям как ты на совете в Индарисе, сестренка, поясняя Сарети, что следует делать.

— Значит, советник Сарети с нами согласен?! — лицо Тевина расплылось в улыбке.

— Ну… некоторым образом, — прищурился хаджит.

— А Марандус стоял пустой, мы его почистили от всякой дряни. Убили всех крыс внутри.

— Хватит про крыс! — набычилась Эдвина.

— И у нас закончились припасы, — раненый потряс опустевший кувшин. — Еще… нас было достаточно, чтобы захватить крепость, но… слишком мало, чтобы ее удерживать.

— С этим мы поможем, — усмехнулся Ллариус. — Если отдохнул и можешь встать — отведи нас к своему командиру. Можем тебя нести.

— Не нужно, — Тевин с помощью Лина встал. Поклонился Аррайде. — Мы рады будем приветствовать вас в Марандусе, госпожа.

И говоря за всех, не погрешил против истины. В Марандусе отряд Нереварина встречали, как героев. И не только из-за спасения непутевого охотника. Трудно изголодавшимся беднягам встречать иначе запас еды и напитков на целый месяц — с тем, что снабжение сейчас станет регулярным. А еще оружие и опытных воинов, умеющих как владеть им, так и научить этому других.

Из кучки авантюристов, которым могли накостылять как Хлаалу, так и Редоран, данмеры, занявшие крепость Марандус делались участниками подготовки к войне против Дагота, шармата. Цель несколько другая, чем они ставили изначально, но не менее благородная. Командование генералу Варро Норус Марвел, командир отряда, передал с облегчением. Удостоившись похвалы за зачистку форта. Получив обещание, что редоранцы останутся здесь как костяк будущей армии.

Изнутри Марандус выглядел больше, чем снаружи и, казалось, вовсе не пострадал от времени. Наклонные стены из идеально пригнанных камней, соединенных собственным весом, ровные полы, полукруглые арки с гнездами для факелов, массивные двери с кованными кольцами вместо ручек… Собор на плоской крыше — купол, поддержанный раскидистой, как дерево, колонной. Кому здесь молились древние, уже не понять, только имя осталось. Каменная лестница, врезанная в высокий фундамент, ступеньки стерты, но надежны. Пропильонный зал с метанием алых огненных лент — сюда генерал прежде всего выставил охрану. Чертоги и коридоры двух ярусов — надежные, темные, бесконечные.

— Вот здесь будут спальни, — Ллариус переступил через кучу мусора. — Вот там — зал для тренировок, а дальше — кухня…

Словно уже видел все это воочию.

— Это ж какие деньжищи надо, чтобы все тут содержать, — Эдвина, споткнувшись, ухватила Варро за плечо. — Имперского налога на войну нам разве хватит?

— Придется нашей Аррайде скорей становиться Наставником Хлаалу. Пусть раскошеливаются, — хмыкнул Черрим. — Торговля — дело накладное.

— Стану. Как только вы позаботитесь об Орвасе Дрене, — Нереварин потянулась, закинув руки за голову. — А я, раз здесь обедом не кормят, пока исчезну из обитаемых земель. Как вы и советовали, генерал. Пусть Орден Дозора ловит воздух.

Суета сует. Грейзленд

— И что, ты пойдешь туда без доспехов? — Тьермэйлин постучал согнутым пальцем по лбу. — А, нет, понимаю. Первую стрелу ты отобьешь мечом, вторую поймаешь зубами, а все остальные придутся в меня…

— …такого красивого, — подсказал Сул-Матуул. Лин онемел — зелейщик не ждал, что его побьют собственным оружием иронии и насмешки, да его же выражениями. От кого угодно — но не от сурового ашхана.

Аррайда засмеялась и тут же посерьезнела.

— «В доспехах ты чувствуешь себя „блохою“ в панцире, но уязвима со всех сторон. Но если ты станешь ветром — ни стрела, ни меч не смогут тебя настичь»…

Сул-Матуул уважительно кивнул, касаясь ее руки.

— Но хоть меч-то возьмешь? — воззвал к рассудку Нереварина аптекарь.

— Нет. Здесь священная земля. У костров племен мне ничто не угрожает.

Альтмер покривился:

— Счазз! Знаю я эти сборища. Усядутся выпить кубок мира да тем же кубком и приложат по маковке. Насмерть.

— Она пойдет без меча. Но у защитника веры в Нереварина меч есть, — Сул похлопал себя по бедру. — И у тебя твоей магии никто не отнимал. Кроме того, Нереварина хранят духи Предков.

— И где ж они?

— Здесь, — ехидный Сул-Сенипул соткался из воздуха, ледяной ладонью хлопнув Лина по плечу. Рядом возник Лландрас Белаал.

— Разве все плохо? — спросила у дедки Арри.

— Все хорошо, — ответил дух-хозяин Когтегрыза. — На священной земле иногда можно почувствовать себя почти живым, посидеть у костра и принять участие в сотворении истории.

И обнял сына.

— Ты все правильно делаешь, мальчик, — шепнул он на ухо вождю Уршилаку.

— Да, — Матуул поглядел на Аррайду. — Нибани Меса приносит свои извинения, что не пришла тебя встретить. Она у костров беседует с другими провидицами.

— Готовит почву? — обрел голос Тьермэйлин.

— Угу, вроде того. Пойдем.

В священной долине горели костры. Советники племен установили шатры кругами — каждый у своего огня. А общий костер под тонким кожаным навесом не был пока зажжен. Его время настанет, когда пепельноземцы договорятся.

Палатки каждого племени были своего цвета, кроме того, новые, яркие, еще не вылинявшие от солнца и непогоди.

— Ты готова официально принять титул Нереварина от Уршилаку? — наклонившись к Аррайде, спросил Сул-Матуул. А призрак его отца прибавил:

— Так будет проще договариваться с упрямыми гуарами из других племен. Сын старался изо всех сил, но каждому многого хочется, и даже самую мелочь они готовы повесить на героя.

— Некоторые задания тебя позабавят, — ашхан подвел Аррайду к костру Уршилаку и налил ей кислого гуарьего молока.

— Все идет медленней, чем мы хотели, — вздохнула девушка, отпивая по глотку. — Черрим пытается договориться с Хлаалу, Эдвина — с Великим Домом Телванни.

— Хотя гильдию магов они недолюбливают, — вставил Лин, — и это мягко сказано. Только Редоран за нас. И то без Венима.

— Но тянуть с нереваринством я не стану, раз уж я здесь.

— Хорошо, — Сул кивнул. — Пошлю за Нибани и начнем.

— А почему у костра сидят с такими промежутками? — спросил аптекарь, проводив взглядом в спину гонца. — Народу здесь мало? Или чтобы избегать конфликтов?

— Многие заняты в охране совета. Но это не пустые места. На них сидят духи предков, чтобы советовать живым. А провидицы доносят до нашего слуха ими произнесенное.

Но сколько Аррайда ни всматривалась, духов предков, кроме Сенипула и Белаала, так и не разглядела.

Через четверть часа примерно явилась раздраженная Меса, схватилась за чашку с молоком:

— Да чтоб их! Вечно требуют решать за них ерунду. Притязания удалось умерить, но побегать придется. А Эрабенимсуны и вовсе недоговороспособны. К их вождю Улат-Палу и соваться нечего. Все кругом для него враги, все покушаются на его власть и воруют его гуаров. Пойдем сразу к Манирай, их пророчице, хоть она там вменяемая, может, присоветует чего.

Нибани вытерла локтем потное лицо и пустила чашу по кругу.

— Никто из нас не сомневается, что ты, Арри, достойна звания Нереварина Уршилаку. Не завидую тебе, девочка, божеством быть трудно.

— Слишком много конкурентов, — вылез Лин.

Меса торжественно кивнула.

— Перед лицом предков, греющихся у священного огня, — Сул-Матуул надел Аррайде на шею эбонитовый медальон с кровавым камнем, — нарекаю тебя Нереварином нашего племени. «Зубы Уршилаку» тому порукой.

— Действительно зубы?

— Нет. Но хорошая защита от паралича, — дедка Сенипул хмыкнул. А Сул добавил: — Прости, что все так скромно, но сейчас не до пышных торжеств.

— Я не обижаюсь.

Аррайда прислушалась к себе, пытаясь уловить изменения, тряхнула головой:

— Я готова идти к остальным. И принести продуманные подарки.

— Вернее, выслушать жалобы и поручения? Ох, я и так за день натопталась, — Нибани тяжело встала. — Я так думаю, ты еще хочешь узнать, кто убил Звездочку?

Нереварин дернула щекой.

— Пришли новые вести от Ашулки из Гнисиса?

— Нет. Но кое-что рассказала Синнамму Мирпал, провидица Ахеммуза. Им не позавидуешь, у них нет защитника-вождя. Синнамму приходится все разгребать самой. Если ты не голодна, пошли. Все равно там накормят.

Но Нереварину при упоминании убийц Звездочки стало не до еды.

— Если я правильно помню, убийцы скрылись на лодке от наших разведчиков? — переспросила старуха. Аррайда кивнула:

— Мои защитники даже видели парус в море, лодка шла на восток. И след: где ее стянули с берега. Чуть подальше Зубов Айрана.

— Так вот, Синнамму рассказала мне, что на острове, где они обычно ищут убежища в годину бедствий, видели ординаторов. Это к северу от Вварденфелла и становища Ахеммуза. Среди мелких островков там есть один достаточно большой. Ординаторы прогнали рыбаков, якобы, те возят еду адептам Шигората, поселившимся в руинах Альд Даэдрот. Индорильские доспехи, «желтки с гребнем», — Нибани скривила губы. — Ну, выкуривать «язычников» они будут долго. А еще у Ахеммуза увели трех лучших гуаров. Причем, первого… — провидица хмыкнула. — Расспроси сама Мирпал или пастуха. Пусть тот краснеет.

Желтые аккуратные шатры Ахеммуза вблизи оказались не новыми. Хотя были ярко раскрашены и заплатаны там, где это было нужно.

Над костром висел котел, распространяя запахи приправ. Лин чихнул. Морщинистая данмерка, мешающая варево в котле, проворно разогнулась.

— Вас мне показывал сон или не вас? Вы разбираетесь в лечьбе?

— Хм-м… — избежал подробностей альтмер, предчувствуя подвох. — Мир тебе, добрая женщина.

— И вам, странники. Я Уршамуса Рапли, лекарка племени. Мне снился сон о белом гуаре. Кто побежит за ним — найдет исцеление нашим хворям. Мор жесток, мои отвары помогают слабо.

— Может, сразу им рецепт зелья дать? — наклонился к уху подруги аптекарь. — Не уверен, правда, что нужные травы здесь растут, — он повертел головой, разглядывая камни вокруг и под ногами, и чихнул опять. — Хотя если бы не пепельные бури и Дагот, тут бы цвели сады. Потрясающая земля.

— Надо будет послать к Ахеммуза Ажирру…

— Надо.

— Кто побежит за белым гуаром… — тянула Рапли.

— Единственный белый гуар, что я здесь видел, твой, — Лин подмигнул Нереварину. — Спутан и пасется с остальными. Так и быть, я мог бы за ним побегать.

Лицо лекарки просияло надеждой. Тьермэйлин вздохнул.

— Эх! Надо было отправиться в Вивек с Черримом, — и отсалютовав просительнице, отправился на выгон.


Провидица Ахеммуза Синнамму Мирпал оказалась такой же морщинистой и ворчливой, как Меса. Худая, в золотистом кожаном платье с красным ожерельем, с диадемой на совершенно седых, гладко причесанных волосах. Склонив голову к плечу, она иронично рассматривала Аррайду.

— Это Нереварин?.. Больно длинная да тощая…

— А еще нвах.

Нибани придержала девушку за локоть:

— Тихо.

— Знала я другого Нереварина. Другую. Шкода, Предок прости. Хотя нехорошо так о мертвой. Ночевала у нас, ела наш хлеб и пила молоко. Хвостом мела. А потом с лучшим гуаром усвистала.

— Была за ней особенность верховых красть.

— И не только! Парня-пастуха с толку свела, как суранская шлюха.

Аррайда подумала, что слава дома земных наслаждений госпожи Дезель достигла самых глухих уголков острова, если провидица поминает ее чаровниц с таким знанием дела.

— Облапошила дурня несчастного! А потом сверху по голове получил. И еще двух верховых как не бывало.

— От кого получил?

Мирпал пожала узкими плечиками:

— От кого-то здорового, женщина с такой силой не ударит. Ну, если не ты, конечно. Сверху пришлось, значит, выше пастуха. Левша.

— У Пещеры воплощения гуаров не было. И гуарьих следов.

— От зараза!

Синнамму покосилась на Луну-и-Звезду на пальце Аррайды.

— Жаль, что прежняя померла. Но ездовых этим не вернешь.

Сул-Матуул достал и отдал старухе тяжелый кошель. Нибани сморщилась, но промолчала.

— Ну, так я не против признать тебя Нереварином, девушка…

— Аррайда.

— Ага. Но мое племя страдает от мора, мы лишились вождя. И жены с детьми, которые не могут воевать, должны получить надежное убежище. До сих пор в годину бедствий мы прятались в Альд Даэдроте. Там можно укрыть три племени таких, как наше. Храм древний крепок, в нем имеются подземелья, потайные чертоги, запасы пищи и воды. Стеноломным орудиям и то его не взять. Но плясуны Шигората и ординаторы… Уговори воюющих пропустить нас. И когда я убежусь, что самые слабые в безопасности, то провозглашу тебя Нереварином Ахеммуза и дам лучников и разведчиков в твое войско, — выдала Синнамму на одном дыхании.

— Да.

Сул одобрительно кивнул.

— Когда отправимся? — деловито спросила провидица.

— Прежде я должна поговорить с предводителями других племен.

Старуха фыркнула, но согласилась. Указала место у костра и предложила ужин.

— Как выглядели гуарьи воры, пастух вовсе не разглядел? — поковыряв кашу, спросила Аррайда. Мирпал крякнула.

— Не… думаю. Слишком был разочарован исчезновением девицы после обещания сладостных утех. Но как-то слишком много совпадений, чтобы считать их случайными. И гуары… И парус после был в нашу сторону, но никто не причаливал. Мимо нашего берега, кстати, на заход чужая лодка не шла. Разве что пробиралась в тумане рано утром или поздно вечером. Но в те дни, о которых Нибани выспрашивала, тумана не было. Рыбаки выходили на лов, а мы тщательно следим за округой. А вот в нашу… Да я говорила уже. Парус обычный, вымпела не было. Мелькнул и исчез между островками.

— А в Восе твои люди что-либо узнали, Сул?

— Звездочку там запомнили, деревня невелика, все на виду. А вот преследовал ли ее кто? Никого особенного не заметили. Если шпионы храма сопровождали ее от Гнисиса до Воса, то там сменились, скорее всего, на кого-то из местных.

— Значит, среди островов…

— Мы дознаемся. Я обещаю. Но сама в это не лезь.

— Да.

Чего ей это стоило, Аррайда и сама не знала пока.


— Твой гуар меня невзлюбил, — жаловался Лин, вернувшись к середине ужина, — и так дернул, что мы с пастухом верхами едва его настигли. Наши гуары чуть ноги не переломали на камнях, хоть солнце еще не зашло. Пастух подстрелил скального наездника. Толковый паренек и в следах шарит.

Он уселся, вытянув длинные ноги, и надолго припал к долбленке с сывороткой.

— Кисленькое, хорошо-о… А когда нагнали белого, тот мигом сделался паинькой, стоит, траму жует. И на меня пялится. А под кустом нашли тело. Оно высохло давно, одежда обветшала, но по размерам и платью женское. И не здешнее. Платье шерстяное, с богатой вышивкой. Вдруг в остатках сумки что-то блеснуло. И вот! — зелейщик протянул на ладони медальон с цепочкой, — амулет исцеления.

— Погоди-погоди…

Меса поднесла вещичку к глазам. Прищелкнула языком:

— Амулет Ашаману! Лечит всякие хвори. Добрый сон Уршамусе приснился. Спасла племя.

Приглушила голос, чтобы не слыхала Мирпал:

— Они не могут себе позволить покупать у оседлых дорогие зелья…

— Ну, с лекарствами и зачарованными оберегами мы поможем, — Лин наивно хлопнул ресницами.

— Да уж, поможете, — захихикала Нибани. — Большое дело надо делать сообща. Иди, порадуй Рапли и догоняй нас. Повеселишься.


Шатры Зайнаб, стоящие сразу за Ахеммуза, были роскошные, яркие, из паучьего шелка. Самые большие на совете.

Вождь Каушад — тоже в самом расцвете, каким положено быть ашхану сильного племени. Но… несколько расплывшийся, чуть более упитанный, чем следует. Возможно, он участвовал в каких-то ритуалах навроде «догони белого гуара», попади копьем в мишень, но мишень эта была ненастоящая. Из-за богатства можно было не прикладывать реальных усилий в борьбе за добычу и выживание.

И огорошил Зайнаб Аррайду мечтой о крутобедрой данмерской женщине из рода телванни. С хлаалу у него и так уже был союз, основанный на торговле эбонитом. А телванни под боком, что тоже следовало учитывать.

— Это мы еще отговорили его приставать к тебе с убийством вампира, — подмигнула Меса, видя выражение лица Нереварина. — У Каушада язык без костей, услал бы тебя в дальние дали до Красной горы, хотя на деле гробница Нерано с этим вампиром в двух шагах от становища. И вообще, мы сами с кровососом справились.

— Пст, — окликнула их пророчица Зайнаб на выходе из шатра Каушада. Подхватила Аррайду под локоть. Завела в собственный, шуганув девчонку, колдовавшую над жаровней и горшками. Усадила гостью на кошму. Протянула руку:

— Сонумму Забамат меня звать. Не знаешь, с чего начать? — усмехнулась, в глазах мелькнули веселые искорки. — Тут такие дела творятся! А ему вздумалось заняться продолжением рода.

— Понятное желание оставить наследника, накануне войны, — отозвалась Нереварин нейтрально.

— Кагути блудливый, — не меняя выражения лица, шепнула Меса.

— Как же, знатные телваннийки перед шатром его толпой выстроились! Свои девушки красавицы того гляди подадутся в мабригаш, пока он аристократку ищет. Да, это придало бы весу торговле. И уравновесило хлаалу, которые у нас имеют интерес.

— Это свидетельство мудрости ашхана.

Лицо развеселившейся Забамат собралось в морщинки, как печеное яблоко.

— Вполне понятное желание купца породниться с аристократом, — стояла на своем Аррайда, полагая, что Сонумму не выдержит и наконец начнет говорить по делу. И скажет даже чуть больше, чем собиралась.

— Зайнаб богаты и преуспели в торговле. Это наше преимущество и наша беда. Слишком высоко заносит парня. Не на ровню засматривается, забывая, кто мы есть. А мы не Великий Дом, чтобы с нами знатные телванни рвались породниться. Тем более, что чванства у них поболе, чем у остальных оседлых будет.

Полная, уютная, округлая, она угостила гостей масляными лепешками.

— Но где я достану аристократку телванни? — не лез Аррайде кусок в горло.

— А и не нужно, — провидица Зайнаб ухмыльнулась. — Ни к чему посторонней бабе им вокруг пальчика крутить.

Лин подмигнул желтым глазом и одними губами шепнул:

— Ну еще бы! Крутить молодым вождем — дело провидицы Зайнаб, исключительно. Благородная дама не потерпит конкуренток.

— Слушай сюда, — шаманка доверительно наклонилась к Арри. — Отправишься в Тель-Арун. Или доверенных людей отправишь.

Вручила Аррайде костяной гребень с изящной резьбой.

— Отдай это Савиль Имайн, торговке рабами. И скажи, что мне нужен особый товар. Она поймет, что ты от меня.


Выйдя из шатра, Аррайда вдохнула полной грудью. Воздух пах ледяной свежестью и дымом. Тот легким флером тянулся над поярчевшими кострами, соединялся и подымался вверх, к темно-сапфировому небу, на котором все ярче проступали созвездия — рис, ледяное крошево, цветные фонарики. Луны восходили из-за шатров, огромная, ноздреватая багряная и мелкая белая, похожая на яйцо, который жарил в небе великан. Сети лун тянулись через зенит, пока еще слабо различимые, как туман.

— Идем спать. И набегались за день, и наговорились — язык во рту застревает.

— А Эрабенимсун?

— С Манирай можно и утром поговорить. Даже лучше утром. Мало ли что Улат-Палу померещится с пьяных-то глаз. Мацтом зенки позаливает и ну кулаками махать. Тьфу, — Нибани злобно фыркнула. — Хан-Амму должен был наследовать отцу. Но мальчик скромный, тихий, а эти зверюки, Пал с дружками, наложили лапу на его наследство. Другие мужчины племени их поддержали, чему сами теперь не рады. Я вообще удивляюсь, что Улат явился на совет.

— Только чтобы позлить меня, — бросил Сул коротко.

— И все-таки… — Аррайда повернула голову туда, где возвышались чуть подсвеченные пламенем коричневые шатры самого воинственного племени пепельноземцев. — Идем к Манирай.

— Да она уже все мозги сломала, как и я, — бросила Меса в сердцах. — Если бы Хан-Амму захотел и сумел взять власть, то он бы сделал тебя Нереварином Эрабенимсунов непременно. Но он ничего не хочет, он всем доволен! У него амбиций меньше, чем у гуаров, которых он пасет. Матуул взывал к его чести, к уважению предков, к памяти отца… все равно что скальным наездником по бревну стучать.

— Я поговорю с ним.

Лин зевнул, прикрывая рот широкой ладонью:

— Думаешь, получится? Такие вещи лучше на тверезую голову решать и кумекать.

Аррайда дернула плечом:

— Все равно по дороге.

И зашагала к костру, сиявшему, как звезда, в двух шагах от места, где они спорили.

Костер плевался искрами, дымил, потрескивал. Молодой пепельноземец жарил над ним колбаски на палочке. Худой, просто одетый, сидел на корточках, перемазавшись в пепле так, что лицо и руки стали из серого черными. Алые глаза вожделели колбасы.

— Вечер добрый, — сказала Нереварин у него над плечом. Парень подпрыгнул. Но справился с собой.

— И вам здоровья. Был ли легок ваш путь?

Нереварин улыбнулась.

— Нет. Но спасибо, что спросил…

— Хан-Амму, — назвал тот свое имя и опять повернулся к костру. Жир, капая на огонь, зашипел.

— Это — мальчик? — Лин хмыкнул.

— Мальчик, — пробурчала Меса. — Гуар упрямый. И ты для меня тоже мальчик, между прочим.

Тут уж захрюкал невидимый дедка Сенипул. Хан вздрогнул.

— Манирай у себя? — спросила Нибани ворчливо.

— Да. Но я опять скажу «нет». Я не хочу вносить раздор в наше племя и не чувствую себя вождем. Отец был хорошим ашханом для нас, я — нет.

— Идет война.

— Я знаю. Но Улат-Пал не станет участвовать в ней. И не даст вам воинов.

— А ты бы дал? — спросила Аррайда прямо.

— Я?.. — он уставился испуганными круглыми глазищами на Луну-и-Звезду, блестевшую на ее руке. — Я плохо понимаю в войне. Я хороший пастух.

— Завел, как мельница, — провидица Уршилаку погрозила парню сухим кулачком. Откинула полог юрты, заглядывая в темноту. Темнота зашевелилась. Высунулась распатланная голова старой данмерки:

— Заходите тихо. А ты, Хан, молчи.

Парень закивал.

— Совсем Улат зашугал парня. Он и на меня руку готов поднять, но духи предков не дозволяют, — с порога огорошила Манирай. — Ты, девушка, если хочешь стать Нереварином Эрабенимсунов — верни Хану украденное наследство. Разберись с Улат-Палом и его присными. А я сделаю из парня доброго вождя для нас.

Она оглядела гостей.

— Не вступайте с Улат-Палом в разговоры и не поворачивайтесь спиной. Потребуйте украденное. Если что — отберите силой.

— Проливая кровь в сваященной долине?

— Ну, подождите, пока мы вернемся домой. Но Хан может туда и не доехать, — возразила провидица резонно.

— Мы сделаем, — произнес Сул с неохотой.

— Зато далеко бегать ненужно, — фыркнула Нибани. — Идем.

— Оставайся со мной, Меса, — сказала Манирай. — Иногда стоит закрыть глаза, чтобы самый лучший сон сбылся. А я жду давно.


В шатре Улат-Пала смердело. Прокисшим пивом, немытым телом, мочой. Сам он в обнимку с приятелем развалился на узорной яркой кошме среди подушек и битых кувшинов и уставился на Аррайду с нехорошим пристальным удивлением. Сама она, привыкшая к чистоплотности пепельноземцев, тоже была обескуражена.

— Как-то даже слишком предсказуемо, — она поскребла щеку.

— Стоило бы здесь прибраться, — заметил дедка Сенипул едко.

— Нвах… — Улат-Пал свел на гостье мутные глаза. — Что ты забыла здесь?

— Пришла за тем, что ты украл.

— А я думал… будешь умолять… назвать тебя Нереварином…

— Много чести!

— Эй, Ахаз, Ашу-Аххе, Ранаби! — заорал он. — Приветствуйте гостью!

Толкнул спящего. Поднялся и, растопырив руки, пошел на Нереварина, готовый удушить или переломать кости в смертельном объятии. Или устрашить одним видом, чтобы девчонка, визжа, убежала прочь.

Одним скользящим движением Сул оказался между ним и Аррайдой. Глянул с презрением, склонив голову к плечу. Улат-Пал рыгнул.

— Прочь! Щенок.

Огреб поддых. Согнулся пополам, тяжело, с присвистом дыша. Ашхан Уршилаку спокойно пережидал, пока Улат-Пал снова сможет двигаться. Призраки удержали взмахнувшего ножом Ахаза. Лин подставил ногу вломившемуся Ашу-Аххе. Аррайда кинула в Ранаби кувшином, в котором грелся на треножнике мацт. Ранаби заорал и свалился на Ашу, сбитый с ног Ханом-Амму, влетевшим в шатер последним.

— Ты?!.. — ашхан Эрабенимсунов грязно выругался, лицо его сделалось темно-серым от прилива крови.

— Нельзя! Обижать не дам! — пастух толкнул Улат-Пала плечом.

Они словно играли в «петуха», когда руки складывают за спиной, прыгают на одной ноге и толкаются плечами. Пал выхватил нож. Пастух икнул и отшатнулся. Аррайда не раздумывая прыгнула, роняя Улата в кучу-малу. Кто-то яростно взвыл, сверкнули молнии, и в сопящей куче наступила тишина.

Сул-Матуул помог Нереварину подняться. Притянул за плечо:

— Цела?!

— Да. Как остальные?

— Живы и даже не поцарапаны, — гордый дедка Сенипул соткался над поверженными врагами. — Свяжите эти морды и выкиньте наружу. Лландрас, полог откинь, пусть проветрится.

Заколыхался над испуганным пастухом:

— Ты храбро повел себя, Хан. Пора бы Айран-Амму появиться и сказать, что ты честно отвоевал свое наследство.

Хан-Амму прижал руки к груди:

— Не надо. Пожалуйста.

— Ну, не надо так не надо, — Сенипул помотал перед ним ключом на шнурке. — Не стой столбом, в сундук загляни.

Пастух, послушавшись, присел у сундука. С великим почтением вынимал он и называл каждую вещь.

— Амулет. Огненное сердце Санит-Кила, великого ведьмака. Он дает отвагу в бою, смелость, которой мне не хватает. Если я хочу… принять ответственность за мой народ — в моем сердце должен гореть этот огонь.

Сул-Матуул одобрительно наклонил голову.

Хан-Амму достал скруток сияющей ткани:

— Мантия… Одеяние Эрур-Дана Мудрого. Она позволяет обдумывать и принимать верные решения. Это не просто одежда, — обернулся он, как новорожденного гуарчика, поглаживая ткань. — Это знак того, каким следует быть правителю.

— И без мантии ты рассуждаешь мудро, — уважительно заметил Тьермэйлин.

— Я видела Эрур-Дана в Пещере воплощения, — Аррайда вспомнила воина в доспехе, сияющем так ярко, что больно было глядеть. — Он… гордился бы тобой.

Хан-Амму коротко кивнул, пряча повлажневшие глаза. И вытянул последнюю вещь.

— Топор моего отца, — проговорил будто в забытьи. — Он дает силу держащей его руке. Дает доверие племени.

— Но это доверие нужно оправдать, — прозвучало словно эхом. — Топор для руки ашхана, который защищает свой народ.

Хан-Амму оглянулся:

— Вы тоже слышали? Я… не боюсь. Больше не боюсь, Айран-Амму… отец. Я принимаю на себя ответственность за племя Эрабенимсун. Я понял твой урок. И твой, — он поклонился Аррайде, коснувшись ладонями пола. — Как только меня назовут вождем, я нареку тебя Нереварином, даю тебе мое слово. А пока прими от меня.

Хан-Амму протянул ей на раскрытой ладони Огненное сердце — алый прямоугольный камешек с продольной полоской и завитками крепления, на золотой цепочке:

— В тяжком походе, в невзгодах пусть с тобой будут наши сердца.

Суета сует. Тель Арун, Вос. Продолжение

До Тель Аруна отряд Аррайды добрался грязным, усталым, но без происшествий. Если не считать морскую болезнь. Залив Зафирбель с его тысячей островов показывал норов, и довольно не скоро судну с полосатым сине-белым парусом на единственной мачте удалось бросить якоря в спокойной гавани.

Аррайда внимательно наблюдала, как над горой по мере их продвижения открываются дома-грибы, не похожие ни на кубические постройки Вивека и Балморы, ни на островерхие домишки Сейда Нина и Пелагиада, ни на ракушки Альдруна и Гнисиса. Города телванни ни на что не были похожи. Кроме самих себя.

Из-за корпруса Аррайде некогда не удалось полюбоваться ни величественным Тель Фиром, ни прекраснейшей Садрит-Морой, и сейчас она наверстывала упущенное, во все стороны вертя головой, пока гуары шлепали лапами по выдолбленным в грибных ножках мостовым, оскальзывались и икали.

Тель Арун был аккуратным, чистым и маленьким. Несколько лавок, аптека, таверна, кузница и чуть подальше — дворец из переплетенных грибов с округлыми и острыми шляпками-крышами, похожими на опрокинутые ладьи. Собственно Арун, жилище архимагистра Готрена. Одно из самых древних сооружений Тамриеля, едва ли не ровесник киродиильской башни Белого Золота. Разом высокий и приземистый из-за своей массивности, обведенный пандусами, огрубевший от старости.

— Любуешься? Их выращивают из великих камней душ, в которые ловят дремору или атронаха, — поделился Тьермэйлин. — Так мне Эдвина рассказывала.

Аррайда вздохнула. Судя по письму, дожидавшемуся в порту, новая глава гильдии магов успела уладить дела с Готреном и отбыла в Вос. Они разминулись буквально на день.


Матуул посоветовал Нереварину вымыться и отдыхать, и ушел в город. А вернувшись, разложил на кровати одежду, роскошные ткани и драгоценности.

— Это приданое крутобедрой аристократки телванни? — хмыкнул зелейщик, вытирая полотенцом волосы.

— Нет, — Сул поклонился Аррайде, коснувшись пальцами пола. — Это для тебя, моя госпожа.

— Зачем?

— Ты слишком… — он щелкнул пальцами, ища подходящее слово, — дружелюбная. Это не внушит Савиль Имайн почтения. С подобными людьми надо показать власть, чтобы они поняли, что повелевая рабами, сами лишь прах у твоих ног. Об этом скажет твоя одежда. И кстати, это замечательный способ отвлечь от себя внимание. Люди сперва замечают оболочку, не суть. Если они поражены — слухи укроют тебя, как покрывало.

— Вроде из диких мест, откуда столько знает? — уважительно удивился Лин.

— Пепельноземцы были великим народом. Когда-то они помогли Неревару под Красной горой. Теперь, — Аррайда подняла голову, — помогают мне. И я сделаю все, чтобы выполнить то, что он… я им обещала.

Сул-Матуул кивнул и улыбнулся:

— Лучше не скажешь.

Повернулся к аптекарю:

— Ты тоже переоденься. Будешь советником-альтмери, карманным Окато. И хоть усы для маскировки отпусти, что ли, — и не сдержавшись, фыркнул. Лин показал ашхану кулак.

Но в новой мантии, украшенной самоцветами, в зеленом капюшоне с галуном, надвинутом на глаза, и вправду стал совсем на себя не похож. Как, собственно, и охранники Уршилаку, сменившие практичную кожу на дорогое стекло.

Приходилось им соответствовать.

Это чем-то напоминало переодевание, когда Аррайда спасала сына Сарети Варвура. Но в этот раз маска была другой.

Шлем с золотой тонкой личиной, обернутый тончайшим шелком, скрепленным прозрачным аквамарином. И юбка, тянущаяся сзади и короткая спереди — из такого же шелка, цвета моря, но не северного хмурого, а южного, теплого, солнечного, в которое падают вишневые лепестки. Ткани пропитаны духами. Поножи видны спереди — пластинки и колечки из двемерика с инкрустацией и эмалью, произведение искусства. И кираса — надежная и прекрасная. Странное сочетание воинственности и женственности.

— И все же тебе не хватает суровости, — Сул присел к столику, подпирая щеку кулаком, глядя на Аррайду долгим взглядом. — Как думаешь, Неревар добивался своего только учитвостью и мудростью?

— Думаю, нет…

— Стань владыкой, ощути себя им. Давай, губу вперед, взгляд в сторону, и фразы цеди коротко и с неохотой.

— Так за личиной лица не видно.

— Вот и хорошо, меньше шансов, что тебя узнают. Телванни нелояльны Триединым, но уверен, соглядатаев тут крутится много.

— Полагаешь, храм будет и здесь за мною охотиться?

— Не исключено.

— Могли бы уже оставить меня в покое, — пробурчала Аррайда, чихая от резкого мускусного запаха.


От гостиницы до Подземелья было идти всего ничего, но Сул настоял, чтобы Аррайда поехала верхом. Гуар был вычищен и чуть ли не облизан. Обзавелся высоким, словно трон, седлом, цепочками и ярко-красной в зубчиках сбруей. И, словно чувствуя важность ноши, вышагивал степенно, не срываясь на галоп, провожаемый любопытствующими и завистливыми взглядами местных жителей. Цепочки звякали, охрана слаженно шагала, вскинув копья, блестя стеклом брони.

У рабского рынка Сул с Тьермэйлином бросили под ноги плащи. Под локти сняли всадницу и поставили на них, как драгоценную куклу.

— Самый большой рабский рынок на Вварденфелле, — махнул широким рукавом мантии Лин. — И самые низкие цены. Пеперекупы в дни торгов здесь роятся.

— Я заметила.

Аррайда ехидно кивнула на круглую дверь со множеством замков, утопленную в скале. Вычурные клетки, в которых возле Ямы демонстрировали живой товар, тоже были пусты. И любопытная ребятня отстала. Только востролицая девица вышла с амбарными книгами на солнышко: то ли чтобы согреться, то ли потому что хотела сэкономить на освещении. Пристроилась за хлипким столиком, совершая расчеты и покусывая растрепанное перо. Заслышав шум, бросила взгляд на нежданых покупателей, мгновенно оценивая статус и платежеспособность. И голос был слаще лунного сахара:

— Прошу прощения. Рынок открывается в тирдас. Сегодня мы не работаем.

— Мне нужна Савиль Имайн. По личному делу, — Аррайда капризно надула под личиной губу и топнула сапожком, входя в роль. — Ваши услуги будут оплачены.

Она шевельнула пальцем, Лин подал данмерке кошель. Лицо той и вовсе расцвело. Девица стала поспешно, с громким клацаньем, отпирать замки, висящие на круглой двери в Подземелье. Подхватила свои книги, перегнулась в поклоне:

— Прошу.

Их вели по верхним переходам, сухим, просторным, без запахов. Тут не было ни загонов с животными, ни клеток с рабами. Только редкие факелы на стенах.

Ступеньки вверх и вниз, несколько поворотов, и вот провожатая робко стучится в двери:

— К вам тут по личному делу.

— Госпожа Даунайн, — подсказал Сул. Девица повторила.

— Пусть войдут!!

Комната маленькая, торговые книги и свитки на столе. Савиль почти терялась за ними.

Подняла аккуратно причесанную голову:

— Я вас слушаю.

Одета она была в тяжелое платье, золотое с черным, — скорее потому что в комнатке было холодновато, чем чтобы кичиться богатством. Лоб в морщинках, а щеки гладкие, и алые глаза уходят к вискам. Приличная женщина. Даже не скажешь, что крутит крупным рабским рынком вокруг пальчика. И улыбается искренне.

Аррайда уселась без приглашения. Выложила на стол гребень.

— Сонумму Забамат велела кланятся. Ей нужен «особенный» товар. Юная данмерка для вождя Зайнаб: милая, скромная, обходительная. Способная сойти за благородную.

— И с крутыми бедрами, — очертил руками Лин.

Торговка провела ногтем вдоль разграфленной страницы:

— У меня есть… то, что вас интересует. Фалура Льерву, данмерка, двадцати шести лет, хороша собой, девственна и зубы целы. Девушка утонченная, воспитанная, владеет каллиграфией, играет на музыкальных инструментах, танцует. К несчастью для себя, она оказалась слаба в магии, а для телванни, как вы понимаете, это позор. Отец продал мне ее за тысячу дракошек. Я бы хотела получить их плюс двести комиссии сверху, поскольку оберегала, кормила и давала ей кров.

Имайн встала из-за стола, подхватила светильник:

— Пройдемте, чтобы после не жаловались, что продаю вам скриба в мешке. У меня все по-честному.

Внизу, в сводчатом погребе Савиль нажатием рычага заставила повернуться кольцо с подвешенными клетками. Три были пусты, в четвертой нагая данмерка, зажмурясь, держалась за прутья.

— Она не строптива и, как видите, тела ни разу не касалась плеть.

— А это? — указала Аррайда на бедро девушки.

— Магическое клеймо, — Савиль, просунув руку сквозь прутья, сгребла светящееся пятно в кулак, — чтобы если вздумается бежать, рабыню вернули ко мне, а я — к покупателю. В моих книгах все записаны. Но вы можете поставить свое, тогда охотники за головами доставят ее прямо к вам.

— Нет… пожалуйста… госпожа…

— Открывайте!

Вцепившись в руку аптекаря, Фалура вышла из клетки. Лин целомудренно набросил на девушку плащ.

— Оденьте ее прилично, — сказала торговка. — Так, чтобы ваш Каушад поверил в обман. Принесите мне изящную рубашку, юбку, туфли и нижнее белье ее размера. Лучшие наряды шьет Элегнан из Тель Моры, далековато, но оно того стоит. Еще… — Савиль намотала на палец прядку волос, — понадобится флакон жучиного мускуса телванни. Но это в последнюю очередь, перед тем, как заведете девочку в шатер вождя.

Нереварин вспомнила приторный запах платочка, что лежал у нее на груди во время пира у Венима в Скаре. Ну, если мускус делает мужчин безумными и готовыми на все, нужен так нужен.

— Займитесь этим, а Фалуру пока умоют и умастят и я научу ее, как следует себя вести.

— Не годится, — представив в уме карту, сказала Аррайда. — Мы заберем ее прямо сейчас, а одежду купим по дороге. И… — она бросила лукавый взгляд на Сула, — мой советник научит ее, как себя вести. У него это хорошо получается.

— Госпожа… — испуганная рабыня обняла бедра Имайн. — Мне страшно!

Та потрепала ее по плечу и резко отстранила:

— Веди себя уважительно, слушайся новую хозяйку, и тебя ждет великое будущее.

Получив деньги, Савиль не только принесла Льерву одежду на первое время, но и сама проводила покупателей до выхода. До гавани отсюда было ближе, чем догостиницы, и Аррайда предпочла отправиться на зафрахтованное судно, отрядив Тьермэйлина и пару стражников за верховыми и вещами.

Вот якоря подняли, сине-белый парус наполнился ветром и понес баркас на север вдоль берега. Солнце медленно заходило, окрашивая красным водяную зыбь. Холодало.

— На ночь мы причалим к берегу, — сказал кормчий пассажирам. — Опасно в здешних водах, легко пропороть дно.

— Только оставим между собой и Тель Аруном как можно больше лиг, пока светло, — Тьермэйлин из-под руки посмотрел на отдаляющийся причал. Аррайда взглянула туда же: вдоль выдолбленного грибного корня, сползающего к воде, мельтешили факельные огни, увеличиваясь в количестве.

Нереварин обернулась к аптекарю:

— Что это?

Альтмер пожал плечами под роскошной мантией: «А я что? Я ничего…» Громко фыркнул, косясь на Сула:

— Закрытый шлем, ко времени уроненное имя… Похоже, славные тель-арунцы приняли тебя за госпожу вампира, главу клана Аунда.

— Замели следы, называется!

И все трое расхохотались, ухватившись за руки.

Пригнувшись, вошла Аррайда в шатер на корме, куда устроили Фалуру. Первым делом стянула шлем, чтобы не пугать девушку. Разомкнула на ней рабский наруч и бросила его вместе с ключом в подушки. Данмерка ухватилась за ее колено:

— Я вам не угодила, госпожа?!

— Успокойся. Выслушай меня.

Коротко поведала о хитрости Забамат и сватовстве Каушада. Добавила покаянно:

— Мне не стоило соглашаться, но как-то все очень быстро получилось. Я не повезу тебя туда, если ты не захочешь. Придумаю что-нибудь.

Лин за плечом Аррайды яростно покрутил указательными пальцами у висков.

— В незнакомой обстановке, замужем за нелюбимым. Не лучшее решение, — продолжила девушка-редгард.

— Лучше рабства! — возразила Фалура горячо. — Какой он, этот Каушад?

— Он вождь сильного племени. И добрый человек, — отозвался Матуул. — С ним ты ни в чем не будешь нуждаться.

— А уж если понравишься их пророчице… Кстати, — Лин протянул Льерву изящный флакон с плотно притертой пробкой. — Жучиный мускус телванни, прихватил у аптекаря. Владей.

— Но это же очень дорого!

Аррайда бережно коснулась плеча данмерки:

— То, что ты делаешь для меня — куда дороже.


Отряд ночевал у костра под звездами, где-то между Тель Аруном и Тель Морой, завернувшись в плащи и одеяла. В который раз уже. Только эта ночь была теплее и пахла цветением. Сзади их укрывал склон горы с дозорными наверху, впереди было море. Костер подмигивал своему отражению в воде, похрустывал ветками. Шуршал в темноте тростник. На островок не было ходу пепельным упырям и прочим даготским тварям. Зато мелким зверушкам раздолье. Что-то шелестело, потрескивало, посвистывало вокруг. Топотали маленькие лапки. И, казалось, можно было услышать, как упругие стебли хальклоу, чпокая, проклевываются из земли.

А наутро был переход в Тель Мору, а оттуда в Вос, владение советника телванни господина Ариона. Измученные болтанкой, странники сошли по сходням в сумерки, разбавленные редкими масляными фонарями. И в густом тумане едва не пропустили Торговый Дом Варо, где Эдвина назначила встречу.


— Ох уж эти телваннийские советники, — пожаловалась госпожа Элберт. — Мечусь между ними, как альфик с трещоткой на хвосте. Хорошо еще, у Сцинка тут налажены связи. Ну, то есть, как налажены? Так и норовят друг другу подгадить гильдия магов и телванни. Знаешь, снабжение сейчас какое? Поневоле приходится с местными торговать. А они разрешений требуют за каждый чих и препоны чинят. Так мои запустили призрака в Привратный трактир. Возрождающегося, представляешь? Наложили на Южный покой проклятие…

Они сидели в полуподвальном кабачке. Галун на платье бретонки взблескивал в полутьме. Здесь было сыро и холодно — как и положено полуподвалу у моря весной. Впрочем, и летом тут вряд ли было теплее. К стене, отекающей влагой, было опасно прислоняться. Плошки едва чадили, зато мацт был волшебен. И рисовые шарики с рыбой. Холодные. А мацт — раскаленный.

— Пусто здесь.

— Рыбаки в море, а торг с пепельноземцами не начался. Да и судов в гавани, кроме вашего, нет. Так о чем это я?

Аррайда поерзала, уронив прислоненный к скамье тяжелый посох. Нагнулась поднять.

— Ого! Любопытная вещица. Магией так и шибает.

Госпожа Элберт вздохнула:

— Знак статуса, шармат его дери. И от никс-гончих удобно отбиваться.

Хихикнула.

— Ну, от гончих тебя и так отобьют, — Арри бросила взгляд на рассевшихся за разные столы красавца-бретона Габриеля и Джофрея с Велвой, упорно делавших вид, что они здесь сами по себе и для собственного удовольствия. Спасенные ею когда-то рабы рабов уже не напоминали, зато в походах отметились талантами и отвагой. И теперь помогали Эдвине в ее миссии.

— А чего парням… и девушке бездельничать? И опять же, статус. Кстати, с посохом этим прелюбопытная история вышла. Когда Требониуса от власти отстраняли, мне его посох и оберег достался. Я пригляделась поближе, а амулет-то Некроманта! Вот же дрянь. Да за одно это Ганнибал Травен индюка нашего без соли бы съел. Но отсылать я улику не стала, торопилась сюда. И знаешь, являюсь к Готрену… это самый неуступчивый маг их совета и архимагистр Дома Телванни заодно. Ну, думаю, баранкой меня завернет. А он выменял на вещички Требониуса твое нереваринство и свой посох впридачу, — глаза Эдвины сверкнули. — Все равно, говорит, за ним гильдия воров охотится. Я подумала и согласилась.

— Лучше бы вы Готрена убили. Ну что ж, придется справляться самому.

Стройный данмер в шелковой мантии с золотыми вставками возник из полутьмы, коротко поклонился и впился в девушек взглядом. Внешне он напоминал Варвура Сарети — легок в движениях, прекрасно сложен, разве что чуть ниже рослого редоранца. Но на этом сходство заканчивалось. Насмешливо сощуренные глаза, волевые складки у губ — этот не то что не дал бы захватить себя врасплох Болвину Вениму, а скорее упаковал его, перевязал веревочкой и продал с прибылью для себя. Безупречно одет, уверен в себе, аккуратен — просто образец для молодежи телванни.

— Да, важные дела я тоже предпочитаю не передоверять помощникам, — светски-холодным тоном заметила Эдвина и представила:

— Арион Вос из Тель-Воса, советник Великого Дома Телванни и хозяин здешних земель.

— А также поклонник диковин двемеров, — данмер улыбнулся, показавшись Аррайде совсем молодым.

— Чем же вам так не угодил Готрен?

— Он изоляционист. Он всегда колеблется. И сопротивляется новому.

— Он трус?

Арион улыбнулся глазами:

— Да, именно. Госпоже Элберт ужасно повезло, что его хоть чем-то удалось соблазнить.

— Амулет Некроманта — не «хоть что-то», — Эдвина дернула плечиком. — Надеюсь, наверху об этом не узнают, — она подняла глаза к темному своду кабачка. — Я гляжу, господин Арион, вы не в восторге от совета телванни.

— Это еще мягко сказано, — отозвался он с живостью. — Мой Дом разобщен, и им скорее управляют Голоса, а советники… Вам со стороны лучше заметны их проблемы, Эдвина.

— Голоса — это представители советников, говорящие от их имени, — пояснила бретонка Аррайде. — Хотите сплетен и гадостей? — ведьма, смеясь, повернулась к Ариону. — Извольте. Я посетила Нелота в Тель-Нага. Последнему нет дела ни до чего, он поставил свою подпись, когда остальные поставили. Госпожа Драта привела меня в полный восторг. Долго разливалась о чванстве мужчин, — Эдвина покачала кружку с мацтом, глядя, как темный напиток бултыхается между стенками. — И о том, что истинным Нереварином могла быть только женщина. Интересно, как бы она встретила Нереварина-мужчину? Ему пришлось бы, умоляя, валяться в ногах или побриться и надеть юбку?

Арион расхохотался. Эдвина покосилась на него:

— Терана… сильная и опасная. Но вовсе выжила из ума. Ее интересуют только хаджит-любовник и яйца квама. Там так смердело тухлятиной, что пришлось постоянно поддерживать Пузырек Дайнара вокруг лица. Хуже скампятины, правда.

— Ну и я…

— Да, вы, — бретонка сделала глоток. — Но тут я пристрастна. Я видела ваш музей двемер.

— И помогли починить центуриона.

Эдвина наклонила голову:

— Всегда к услугам. С удовольствием.

— Кстати, об услугах. Представляете, какие сокровища двемер можно отыскать под Красной горой? Добыть библиотеку Кагренака. И даже разобраться раз и навсегда, почему двемеры исчезли. Не могли же, мстя за Неревара, вырезать целый народ. Да, я знаю и о его дружбе с Думаком, и о проклятых инструментах, и о всем клубке домыслов и лжи, которым обросла эта история. Может быть, лучше и не знать… правду.

— Их вырезали. Кагренак исчез. Но оставался еще Дом неоплаканный. Их тоже добивали, загоняли под Гору, сдавшихся присоединяли к другим Домам. Но это уже было после меня.

— И на совести Триединых. Я понимаю, — Арион покивал. — Меня сочтут глупцом, если я признаю вас наставником просто так. Но если книги и волшебные вещи… Реликвии двемер достанутся нам.

— У вас будет право на часть военной добычи. Согласно вкладу.

— Хорошо.

Он приподнял тонкую бровь.

— Удивляет, что я торгуюсь? Это больше приличествует Хлаалу?

Аррайда едва заметно покрутила головой:

— Каждый хочет получить что-нибудь от меня. Почти каждый.

— И вон та милая данмерка в углу, что поедает меня взглядом? Ах, алые глазки, алые глазки… — улыбнулся Арион. — Торг — на публику. На тех, кто однажды изберет меня архимагистром телванни. А значит, должны видеть, как я радею нашему Дому.

Он через плечо Эдвины вежливо кивнул Фалуре. Та потупилась. Нереварин сохраняла каменное выражение лица.

— Я пытался уговорить Фира войти в совет, мне нужны в нем свои люди. По ходу дела поговорили и о тебе, — уголки губ Ариона чуть дрогнули. — Ты уникальна. И раз уж дедушка это признал… Ты умеешь выстоять там, где другие давно бы уже сдались. Послушай. Фактически народ телванни гибнет. И наивные попытки молодых отхапать новые земли ничего не могут изменить. Точнее, народа нет, есть могучие колдуны, окруженные прихвостнями и лизоблюдами, хватающими крошки с хозяйского стола, готовыми ударить в спину, лишь господин ослабнет. Империя… — советник смотрел прямо и строго Аррайде в глаза, — пустила здесь слишком глубокие корни, чтобы, согласно пророчеству, их смогла выкорчевать даже ты, Нереварин. Если ты вообще этого хочешь. Я полагаю сотрудничество с Империей желательным, а теперь и вовсе необходимым.

— Мои отношения с Империей не так тесны, как это кажется Храму, — ответила Нереварин, аккуратно подбирая слова. — Уриель ясновидец, он интересуется астрологией и верит в сны. Потому приказал освободить меня из имперской тюрьмы и отправить на Вварденфелл идти по пути пророчества. Но… Я собираюсь сражаться с Даготом не ради Империи, а ради жителей Морроувинда.

— Интересно, такой подход одобряет император?

— А моего мнения вам недостаточно? — Эдвина подняла тяжелые волосы. — Там шрам, его вполне еще можно нащупать… Конечно, это был не Дагот, а простые разбойники. Но я благодарна Аррайде за спасение. Или вы не считаете меня жителем Морроувинда, Арион? И не надо иронично улыбаться.

— «Если не увижу раны и не вложу перста моего, не поверю»… Эдвина, оставьте! Вон же доказательство, — он указал на руку Аррайды. — Последний нищий телванни может рассказать о Луне-и-Звезде. Мы помним. Много, куда больше, чем другие Дома. Но, увы, меньше, чем хотелось бы.

— Наши провидицы охотно разделят знания с тобой, — Сул встал у Нереварина за плечом. — Они хранят то, что оседлые данмеры давно забыли.

Глаза Ариона беснули. Он вдруг напомнил Аррайде гуарчика, шлепающего передними лапками и вожделенно икающего перед особенно свежим кустом золотого канета. Трогательный, смешной. Даже если впечатление обманчиво.

— С этого места поподробнее. Когда? Где?

— Ашхан Зайнаб Каушад ждет нас с высокородной невестой телванни.

— Вы ее нашли? Я мог бы…

Нереварин отлично поняла его нетерпение. Зная по каналам «клинков», что Арион и его правая рука Туредус Таланиан давно уже ищут подходы к зайнабам. Те продавали эбонит Дому Хлаалу, Арион же мечтал замкнуть торговлю на себя.

Она долила в чашку мацт, сделала глоток и протянула чашку советнику.

— Мудрая Забамат посоветовала нам купить рабыню и выдать ее за аристократку из вашего Дома. Фалура, подойди, пожалуйста.

— Да, госпожа.

Девушка прошелестела шелковой юбкой, с достоинством поклонилась. Арион хмыкнул:

— Недурно. Но знатная телванни должна и чемоданцы иметь, и ездовых гуаров, и свиту…

— Мы скупили для нее половину модного магазина в Тель Море. Ездовые гуары и свита есть. Вот насчет чемоданцев я не подумала, каюсь.

Советник с Аррайдой прекратили бодаться взглядами и рассмеялись.

— Дай мне руку, Фалура, — сказал Арион. Провел ладонью над ладонью Льерву. Бывшая рабыня вскрикнула от впившейся в кожу магической печати.

— Теперь ты сестра Дома Телванни, — сказал Арион. — Веди себя достойно. Туредус!

Кряжистый киродиил лет сорока, до того сидевший у двери, подошел к столу быстро, но сохраняя достоинство. Коротко поклонился, прижав к сердцу кулак. В свое время Таланиан служил имперскому легиону и даже сейчас был одет в форменную кирасу со вздыбленными конями на груди.

— Позаботься, чтобы сестра Дома ни в чем не испытывала недостатка в дороге. И я тоже, — Арион наклонил голову к плечу. — Я сам доставлю невесту Каушаду. И позабочусь, чтобы ее приняли учтиво и уважительно.

— Я отправлю с вами своих людей, — сдержав удивление, сказал Сул. — Сами мы прибудем на совет племен позднее.

— Хорошо. Последнее.

Арион развернул сверток, который его управитель положил на край стола. Мягкое сияние разошлось от золотистого шелка сложенной мантии. Сверкнули жесткие вставки.

— Это реликвия нашего Дома, Нереварин. Мантия Наставника. Символ твоей власти и ответственности как полководца Дома Телванни. Туредус… будет твоим советником. Все вопросы, все проблемы обговаривай с ним. И со мной.

Он положил руку Аррайде на плечо:

— Наша армия не будет велика. Но это будут лучшие маги Вварденфелла.

Признание. Альд Даэдрот, Грейзленд

— Произнесешь стихи по поводу? — спросила Аррайда с легкой ехидцей. Лин помотал головой.

— Не придумалось. Ни крыс, ни пауков не наблюдаю, — повертел головой аптекарь.

— Так руины обитаемые.

— И всех давно съели?

— Опять вы о крысах, — прошипела Эдвина, запуская заклинание поиска.

Они стояли в боковых дверях нефа, огромного и совершенно пустого, не считая статуи Шеогората на помосте. Поскуливал ветер, таскал по каменному полу сор. В углу валялись некрупные и неровные каменные обломки. В остальном храм сохранился прекрасно — и ребристый потолок из розового кварцита с черными спиральными узорами, словно вплавленными в камень, и массивные, грубо обработанные стены, и пол из того же кварцита, но так зализанный, что сделался скользким. Время просвистело стороной. И это даже пугало.

Вошел отряд в Альд-Даэдрот с бокового входа, через сложную систему полузатопленных и местами разрушенных коридоров, избежав счастливо и ловушек, и засады ординаторов у передних ворот, но промокнув, устав, извозившись в грязи и иле, заработав синяки и ссадины.

— Столько магии вложили в строительство, и она осталась в этих стенах.

— Поиск ничего не показывает?

— Отчего же? — Эдвина пожала плечами. — Кто-то есть у статуи. Странно… Он словно бы висит в воздухе. Еще двое поблизости, за помостом, и трое за стеной. Больше никого. Или нет, или они далеко.

— Хорошо, — Аррайда вскинула голову. — Я пойду одна. Не вижу смысла помогать ординаторам, устраивая тут драку. А в бой полезем, если с сектантами вообще невозможно будет договориться.

С ней спорить не стали.

Подковки сапог клацали по полу, разносилось гулкое эхо. Движение сметало с пола крохкие сухие листики и пыль. Статуя бога безумцев вырастала над головой, кривились в ухмылке губы. Аррайда посмотрела на Шеогората, запрокинув голову. Обошла посолонь и увидела Синнамму Мирпал, привязанную к каменной ноге. Провидица Ахеммуза при виде Аррайды задергалась в путах, то ли пытаясь вырваться, то ли показывая, что она здесь.

Едва избавившись от кляпа, выговорила сердито:

— Могла Каушаду с его кралей позже помочь! Вечно мы последние самые. Давай отвязывай меня, раз уж пришла.

— Стой! Не двигайся…

Худая данмерка вылетела из-за колонны и остановилась, потирая одну босую ногу о другую, морщась от холода. Одета бедно, но опрятно. Губа упрямо оттопырена. В глазах больше любопытства, чем гнева. Следом за ней плавно тек орсимер. Косая сажень в плечах, выпирающие надбровные дуги над пуговками глаз, клычки, топырящие нижнюю губу. Голый торс, кожаные штаны до колен, безоружен.

Аррайда убрала руку от ножа.

— Я Хлирени Индавель, жрица Шеогората, — приятным голосом оповестила данмерка. — Он — Ра’Грузгоб. А ты кто? Ты заодно с нашими гонителями?

— Нет. Я пришла сюда по важному делу. Позвольте мне освободить Синнамму, и я все объясню.

Орсимер сложил ручищи на необъятной груди. Промурлыкал басом:

— Ра’Грузгоб не хочет, чтобы ее освобождали. Плохая женщина! Плохая, плохая… Она… посмела сказать… что он не хаджит! А он такой милый, такой пушистый, у него такой могучий хвост!

— А у него есть хвост? — Аррайда подавила желание заглянуть орсимеру за спину. Тот качнул бедрами:

— Ну конечно! У него есть хвост, и он любит лунный сахар. И если ты дашь ему кусочек, он откроет тебе тайну.

— Хватит прятать «гамболпадди» под подушкой. Дядюшка Шео обыскался своей перчатки, — капризным тоном сказала жрица.

— Статуи не роняют перчаток! — возмутилась Синнамму.

— А он уронил! Уронил! — Ра’Грузгоб глянул на Хлирени с подозрением. — А откуда ты знаешь о перчатке, Хли?

— Ластидрайк сказал.

— Плохой скамп! — завел орсимер. — Плохой, плохой…

— А может, ты станцуешь с нами? — клинки, выскользнув из рукавов Индавель, серебряными рыбками мелькнули в воздухе перед Аррайдой.

— Она о драке, девчонка, если ты не понимаешь, — проскрипела Мирпал.

Но девушка-редгард уже прониклась витающим безумием, нащупала его ритм, и постаралась следовать ему, как танцовщица по канату.

— Я бы с радостью станцевала с вами, но у меня уже есть партнер.

— Кто он?

— Дагот.

Нереварин увидела, как на мгновение сквозь шутовскую маску лица Хлирени проступил взаправдашний страх. Жрица рубанула веревки, прикрутившие Синнамму к статуе. Поддержала старуху, мешая упасть:

— Не знаю, зачем ты пришла сюда, злюка, но уходи.

— Вот уж нет!

— Позвольте объясниться за эту почтенную женщину, — Нереварин бережно задвинула Мирпал себе за спину. — Она попросила меня найти здесь убежище для Ахеммуза. Но я промедлила. И нетерпение погнало ее по волнам мимо скальных наездников на этот остров, раздираемый войной. Потому что прежде и всегда Ахеммуза находили защиту в этих стенах.

— Мы перестали доверять Трибуналу и и ищем защиты у старых богов, — сказала Индавель. Но это не означает, что мы лишены милосердия. Пусть приходят и живут здесь, сколько потребуется.

— А ординаторы?

— Желтки с гребнями? — жрица фыркнула. — У них не хватит армии для штурма, а осада может длиться бесконечно. Здесь много крысиных нор, чтобы выскользнуть, огрызнуться и спрятаться снова. Орден Дозора просто натаскивает своих рыцарей, как никс-гончих, не пытаясь реально уничтожить храм и его обитателей.

— И все-таки это нехорошо.

— Если какой глупец насмелится осквернить этот храм, — заговорила Хлирени жарко, — то как бы не обнаружил себя пытающимся затыкать вилкой огромного нетча. Или — той же вилкой красящего стены в цвета травы и крови.

Она крутанулась вокруг себя.

— А если дядюшка Шео не справится самостоятельно, так это храм пяти даэдра. Подобный ему есть лишь в старом Морнхолде. И боги как-нибудь договорятся, чтобы наказать нахального смертного.

— А еще есть Ваббаджак! Сыру, всем сыру! — вклинился Ра’Грузгоб, маша руками.

— Ну да, никогда не угадаешь, во что этот посох превратит того, на ком испробован.

— Альд Даэдрот подобен сыру с тысячей ловушек и тысячей дырочек, чтобы сбежать, — прокомментировал Лин издали. — А чтобы проломить эти стены, нужны осадные орудия.

Эдвина тряхнула волосами:

— Я тебя умоляю! Ради десятка сектантов тянуть сюда катапульты? А если бить магией — снесет весь остров.

— Хватит твоим друзьям топтаться у двери, — заметила Индавель. — Пусть подойдут. Ластидрайк! — крикнула она. — Всем горячей суджаммы! Помоги ему, Ра.

Орсимер скрылся за статуей. Вернулся, неся подмышкой сенники для сидения, а на руке поднос с разномастными глиняными и деревянными чашками. За Ра семенил скамп с хитрой мордочкой, обнимая кувшины и лупя себя голым хвостом по ляжкам.

Эдвина дернула ноздрями.

— Откуда он у вас? — спросила удивленно.

— Да прибился как-то.

Скамп разлил пиво по кружкам и стеснительно отошел вонять в сторонке. Хлирени подняла свою чашку. Обратилась к Аррайде:

— Твои слова ну очень убедительны, чужеземка.

— Присутствие Дагота делает их такими. А еще вот это, — Аррайда стянула перчатку. Солнечный луч, упав сквозь продух, заставил «Луну-и-Звезду» сиять.

Скамп сморщился и заплакал. Ра’Грузгоб, воображающий себя хаджитом, нервно захрустел луковицей. Хлирени с разлету хряпнула суджамму, не обжегшись лишь потому, что была данмером — они стойки к влиянию огня.

— Ты и вправду идешь под Красную гору? — отшипев и отплевавшись, спросила она. Аррайда развела руками:

— В этой войне не выйдет спрятаться и отсидеться.

— Я понимаю. А твои планы достаточно безумны, чтобы мы приняли в них участие.

Лин незаметно от Индавель одобрительно поднял большой палец. Жрица посмотрела на свои ладони:

— Я соберу три… четыре руки бойцов. И пошлю весть храмовникам, что мы уходим. Ординаторы потянутся за нами следом, и тогда слабейшие Ахеммуза будут здесь в полной безопасности.

— Спасибо. Идите в Марандус, спросите Ллариуса Варро. Он укажет место для вашего танца.

— Я напишу генералу, — сказал Тьермэйлин. — Где мне устроиться, Хлирени?

— И со мной на два слова, — поднялся Матуул.

Они ушли.

— Ладно, — цедя суджамму, проворчала Мирпал. — Тебе удалось. Но если бы ты была расторопнее, то избавила бы меня от близкого знакомства с «дядюшкой Шео». Я слишком стара для столь тесных отношений. И бедра у него холодные.

Нереварин подняла глаза на статую. И могла бы поклясться чем угодно, что Шеогорат ей подмигнул.


Где все началось, там все и заканчивалось. Звезды смотрели тысячей глаз на священную долину, на шатры, уставленные по кругу, на огромный костер, наконец-то разожженный между ними. И на искры, летящие к черному небу и затмевающие заглянувшие в темноту тысячи звездных глаз.

У костра сидели плечо к плечу и призрачные, и плотские людские существа. Пускали по кругу чашу, пели хрипло.

— Поднимись из тьмы, Красная Гора!
Раздвинь темные тучи и зеленые туманы!
Породи землетрясения, раздроби камни!
Покорми ветры огнем!
Прогони племена со своей земли!
Покорми опаленную землю нашими душами!
Но никогда ты не будешь править мной.
Никогда я не буду дрожать перед твоей мощью.
Никогда не брошу я свой дом и свой очаг.
И мои слезы удобрят почву,
На которой вырастут цветы.
И когда песня была допета и вино с гуарьим молоком допито, когда луны встали над головой, обозначая полночь, поднялись ашханы и пророчицы племен. И перед ними стала Нереварин. Она держалась прямо и просто. Внимательно прислушивалась к каждому, кто подходил.

А пепельные ханы и мудрые женщины неуловимо изменились тоже. Ушла суетность, желание выгадать что-либо для своих людей.

Глава Зайнаб Каушад перестал быть вальяжным и мягким. Стал собранным и строгим, как и положено вождю великого племени.

— Ты сделала меня счастливым.

Шепнул:

— А бедра у Фалуры все-таки узковаты.

И громко добавил:

— Прими «Плеть Зайнаб», — он надел на шею Аррайде витой кожаный ремешок с зубчиком-подвеской, украшенным кисточкой. — С ее помощью мы находим сбежавших гуаров, где бы они ни прятались. Называю тебя Нереварином Зайнаб.

Каушад весело ухмыльнулся. Хлопнул девушку по плечу.

Следом подошел Хан-Амму — не напуганный пастух, а воин. С почтением наклонил голову:

— Ты научила меня отвечать за свой народ. Прими «Захват Эрабенимсун». Пусть дальнее станет близким, — и застегнул пояс на Нереварине. — Пусть упадет тебе в руку, как спелый плод. Называю тебя Нереварином Эрабенимсун.

Третьей и последней подхромала Синнамму Мирпал.

— Я думала, что я все знаю. Но узнала новое для себя. Что у Шеогората костлявые колени, — мудрая женщина фыркнула. — Заслужила. Прими «Камень Безумия Ахеммуза».

Сунула Аррайде в руку амулет на кожаном шнурке: алый полумесяц рожками вверх и синяя капелька с нарисованным глазом. Смешно топырились реснички. Амулет слабо гудел, готовый по приказу хозяина взорваться воем, сбивающим с мысли и ослабляющим заклинания.

— Называю тебя Нереварином Ахеммуза, — завершила Мирпал торжественно.

Аррайда обернулась к ашхану Уршилаку: испытание окончено?

Холодный ветер влез в щели между шатрами. Пламя костра легло параллельно земле. И между ашханами и пророчицами прошел к Аррайде призрачный слепой старик.

— Позволь мне прикоснуться к тебе. Это ты? Это правда ты?

Дрожащие руки поднялись и ощупали лицо девушки-редгарда. Скользнули по плечам, обхватили запястья. Обвели «Луну-и-Звезду».

Губы призрака дрогнули. Слезы потекли из-под повязки по щекам, собираясь и капая с подбородка.

— Аландро…

— Я ждал. Я знал, что ты вернешься.

Он отер слезы ладонями и гордо выпрямился.

— Я нарекаю тебя Нереварином четырех племен. Мы будем готовы и придем под Красную гору на твой зов. Я проведу твои отряды через ее ловушки, сломанные мосты и пропасти. Обещаю.

Проглотив ком в горле, Аррайда осторожно, чтобы руки не прошли насквозь, обняла бывшего оруженосца за плечи.


…Ночь заканчивалась. Звездные глаза закрывала усталость. По краю неба улыбкой прорезался рассвет. Нереварин подперла ладонью щеку, локоть поставила на колено и сонно моргала на огонь.

Сул-Матуул набросил ей плащ на плечи:

— Мы расстанемся ненадолго. Я соберу войско. Племена охватят Призрачный предел с севера и запада и не дадут роздыху даготским тварям, будут тревожить их, отвлекая на себя. А лучшие наши лучники и разведчики поспешат на помощь Варро и станут служить под его началом. Все завтра. А пока спи, моя хорошая.

Буря под куполом. Альдрун

Ветер трепал и дергал обрывок пергамента на стене альдрунской гильдии магов. Неслась, набивалась в ноздри, красная пыль. Плотная взвесь стояла в воздухе. Горожане брели сквозь нее, заслоняясь локтями или полами плащей. В Грейзленде Аррайда успела забыть, каковы пепельные бури, и теперь пожалела, что не надела закрытый шлем. Прислонила ладонью слезящиеся глаза.

— Госпожа Индарис! Ох…

Стоило советнице Морвейн отойти от стены, как ветер взялся за нее всерьез. Пока старушка обеими руками с трудом удерживала рвущийся с головы капюшон, Аррайда ловила ее саму.

— Ничто не могло порадовать меня сильнее твоего возвращения, — став спиной к ветру, сказала Брара.

— Что-то случилось?

— Болвин случился, — фыркнула Морвейн. — Носилки за углом, отправимся в Скар. Здесь говорить невозможно.


— Меня так и тянет звать его Болваном, — советница захлопнула дверцу с резным окошком. — Наш архимастер вбил себя в голову, что обязан выполнить приказание храма по твоей поимке. И настроил против себя даже собственных слуг. Хорошо, что мы вложили ему толику ума, и он не успел выставить караулы у силтстрайдера, на воротах и у Гильдии магов. И вообще, не попытался взять ее штурмом. Еще и пергаменты с обещанием награды за твою голову везде развешивал с завидным постоянством, не все посрывали, дрянь!

Аррайда не ответила, щадя зубы: носилки были, как жесткий, тесный шкаф, который еще и трясло. И девушка покинула их с облегчением, едва носильщики остановились на пороге залов Совета. Следом за ней с кряхтеньем вылезла Морвейн и отослала лектикариев движением руки.

Внутри Скара ураганный ветер ощущался легким дуновением, заставлявшим трепетать листья растений в кадках и чуть потряхивавшим стеклянные шары со светлячками. Кареглазая распорядительница Неминда при виде гостий выскочила из-за стола в приемной. Оттолкнув летучий шар плечом, подбежала, поклонилась, коснувшись ладонями узорчатого ковра.

— Добро пожаловать! Госпожа Морвейн, госпожа Индарис… Аррайда… Что бы ни думали наверху, мы на вашей стороне!

— Вот именно, — величаво кивнула Брара. — А сейчас проводи нас в купальню, милочка.

— Охотно!

Перед советницей Неминда старалась держаться сурово, но радость встречи бурлила в ней, как вода в купальне, выхлестывая через край. И распорядительница показывала эту радость всю дорогу то широкой улыбкой, то стремительным пожатием руки.

Нереварин спросила:

— Как продвигается подготовка к возможной осаде?

— Хорошо продвигается, — сообщила распорядительница с удовольствием. — Мы подновили стены, укрепили ворота, надставили башни. Потом тебя там проведу.

— Гильдия магов предоставила нам помощь в переноске тяжелых глыб. И отказалась взять деньги за услуги. Что… весьма благородно, потому что эти услуги недешевы, — с достоинством сообщила Брара. — Мы пустили по стенам и вдоль них двойные патрули, а в фояде, ведущей к Призрачному Пределу — тройные. Установили несколько скрытых постов, разослали лазутчиков. А еще запаслись продовольствием. Чего не хватало — закупили на Аскадианских островах.

— Нилено Дорвайн, глава Балморы, помогла нам сбить цену, — подхватила Неминда, пока Морвейн переводила дыхание. — Сказала, что мы теперь на одном баркасе. Мы раздали продовольствие всем жителям Альдруна. И если тварям шармата даже удастся миновать городскую стену, то каждый наш дом станет крепостью.

— А кто пытался скупить продовольствие, чтобы потом спекулировать… — заметила советница желчно. — Они дожидаются суда в подвалах Скара. Но не будь к ним слишком милосердна.

— Еще… кузнецы работают днем и ночью. Кстати, Тувесо Белет очень благодарит за те деньги, что ты стрясла с Гираса Индарама в крепости Вечных стражей, на них она купила металл и заготовки.

— Я рада, что у нее все хорошо.

— Я ей это передам. Дальше… Легионеры из «Пестрой бабочки» обучают наших рекрутов. Еще Имсин открыла склады с оружием, и его может взять любой горожанин. Патрули на дороги до Молаг-Мара и Гнисиса тоже посылает она. А мы помогли людьми. Контрабандистам, связанным с Шестым Домом, стало намного труднее действовать.

— Не хотела бы показаться кровожадной, — глянула искоса Морвейн, — но их и разбойников вешают на месте. Ополченцы… проверяют себя в деле, и край стал намного спокойнее. Таким союзом мы более чем довольны.

Они с Аррадой обменялись учтивыми кивками.

— Должна еще заметить, что Перциус, вернув себе Гильдию бойцов, не понесся в Вивек, а остался помогать нам здесь. Дом Редоран ценит его усилия и тоже очень благодарен. Кажется, мы пришли.

Старуха величаво обернулась:

— Тебе надо привести себя в порядок, умыться, поесть прежде, чем вступать в… сражение. А мальчики, — она указала на телохранителей, — поскучают снаружи бани. Как и мои.

— Сперва мы осмотрим помещение, — возразил командир пепельноземцев.

— Разумеется.

Степняки все проверили и вышли, оставляя дам втроем.

— Помочь тебе раздеться?

Аррайда покрутила головой: не нужно.

Купальня была огромной. Вода слегка припахивала серой, зато горячая и много! Она бурлила, переливаясь струями, в мраморном корыте. Поднимался пар. Еще пахло ароматным мылом, утюгом, свежестью недавно выстиранного белья — всеми теми радостями, которых лишен в долгих походах. И Нереварину хотелось расцеловать и Неминду, и мудрую Брару за то, что начали не с дел, а с купания.

Редгардки спустились в бассейн. Морвейн уселась за ширмой. Но все, что говорила советница, было прекрасно слышно.

— …Итак, о грязных поклепах, поганящих наши стены. Когда Льорос Сарано попросил Болвина успокоиться, тот назвал прелата безвольным дурнем, пошедшим у тебя на поводу.

— А прелат его — жертвой даготской пропаганды, — фыркнула Неминда.

— Именно! — громко высказалась Морвейн. — Льорос абсолютно уверен, что в верхушке Храма и Ордене Дозора заправляют агенты Шестого Дома, которым выгодно это противостояние. И которые будут трясти любым грязным бельем, чтобы тебя уничтожить морально, раз уж убить не получилось.

— Я рада, что не получилось.

— Я тоже! Ни один советник не отозвал свою подпись после пасквиля Салы! Все признают тебя Наставником и полководцем.

— Кроме Венима.

— А я его спросила: что? Накануне войны с Шестым Домом хотите устроить гражданскую? Вивек, дай ему каплю ума, а Атину — терпения.

— А что не так с Сарети?

Неминда потянулась за полотенцем:

— Просто… он хочет с вами поговорить.


Сарети не просто хотел, он изнывал от нетерпения у накрытого стола в апартаментах. И едва не вырвал у Нереварина третий рисовый колобок и отодвинул подальше заварник с листьями хальклоу, но не от жадности, а потому что жаждал перейти к делам.

И перешел. Положил между тарелками знакомую грамотку с обещанием награды за голову Аррайды. Морвейн, обернувшись к Атину, поджала губы.

— Здесь правда только то, что я «клинок», — произнесла Аррайда спокойно. — Как я уже говорила телваннийскому советнику Ариону, мои связи с Империей исчерпываются тем, что император послал меня разбираться с Даготом и его присными. И да, я называю себя «Воплощенной» и «Нереварином», вернее, меня так называют, — она положила на стол руку с «Луной-и-Звездой». — Когда война закончится, я готова предстать перед советом Дома Редоран и ответить за свои преступления, если они были.

— Полно! — советница Брара сжала сухонькие кулачки. — Победителей не судят. И не вставляют палки в колеса тем, кто подставляет голову под топор за нас. Болвину придется это уяснить.

Она вместе с креслом развернулась к Сарети так резко, что скрипнули ножки:

— Суть не в том, что девочка работает на имперскую разведку. А в том — что она единственный заслон между нами и Даготом! И что, вам надо напоминать, что она сделала для вас, для меня, для Альдруна, в конце концов?

Атин смутился под ее колючим взглядом.

— Ей верят обычные люди, и этого достаточно. Вы же умны, не дайте мне в вас разочароваться.

— Вы так пылко ее защищаете, Брара, — улыбнулся советник.

— Я защищаю всех нас.

— Льорос говорил мне ровно то же самое.

— Потому что прелат способен смотреть на вещи шире, чем оно принято.

Сарети пожал плечами. Взял грамотку со стола и швырнул в камин.

— Отведите ее, Брара.


Кабинет архимастера при залах совета больше был похож на тесную заброшенную кладовую. Высохшие до ломкости цветы в высоких вазах, катышки пыли на полу, столе и пожелтевших свитках. Болвин явно никогда этим кабинетом не пользовался, а принимал здесь Аррайду, чтобы унизить ее.

Чтобы закончить визит как можно скорее, он не пригласил гостий садиться и сам статуей возвышался в тяжелых доспехах рядом с поставцом, украшенным миниатюрной статуэткой скального наездника из эбонита, с золотыми разводами. Веним погладил его по спинке. Второй рукой скомкал грамотку — копию той, что сжег Атин. Глянул исподлобья.

— Эти трусы из совета заставили меня пренебречь принципами и говорить с тобой. Но что бы ты ни предложила, однозначно нет. Я верен Триединым, верен моему Дому. И льстивыми, лживыми речами тебе этого не изменить. Быть его полководцем должен я. И я это место никому не уступлю, — выдохнул Болвин с холодной яростью.

Госпожа Морвейн молчала, поджав губы.

Нереварин вздохнула.

— Никто не сомневается в вашей верности. Да, вы глава Дома Редоран две сотни лет. И все эти годы Вечные стражи и ординаторынадежно охраняли Призрачный Предел. Но теперь этого слишком мало. Надо объединить все силы и перейти в наступление. Для этого я и должна стать наставником Дома, повести его войска.

— Вот ка-ак? — оскалился архимастер. — Шлюха в полководцы захотела? Ах ты, прошмандовка! Выкормыш Сарети!

Аррайда побледнела и сощурилась:

— А может, это вы оплатили Мораг Тонг приказ на его «благородную казнь»?

Веним взмахом руки сбил наездника с поставца, и тот раскололся на полу.

— Ты… ты… дрянь подзаборная…

Она показала шрам на запястье:

— Я кровник, сестра Дома. И я имею право вызвать на поединок… даже вас.

Болвин повертел шеей в тесном ожерелье эбонитовой кирасы — словно задыхался или искал поддержки. Кого угодно: слуг, стражи, членов семьи… Но издевательский смех одиноко растаял в воздухе.

Архимастер справился с дрожанием рта.

— Ты-ы… предлагаешь мне поединок? Хорошо, — он выпятил нижнюю губу. — Завтра на рассвете, на Арене в Вивеке. И посмей опоздать!..

И, развернувшись, ушел из кабинета, толкнув Аррайду плечом.

— Ну, все прошло лучще, чем мы могли ожидать? — госпожа Морвейн заглянула девушке-редгарду в лицо. — Ты же справишься с этим напыщенным дурнем?

Нереварин кивнула. Наклонилась за эбонитовыми осколками, соединила туловище и крыло.

— «Дальше будет кровь. Много. „Погибель магов“ раскалывает эбонитовый шлем Болвина; песок Арены плавится под ногами Требониуса, и Эдвина рвет из мертвых пальцев Амулет Некроманта; горит поместье Дрена; раненый Черрим устало стирает кровь с меча, вспоминая предательство Сжоринга; угрюмо стынет безжизненная скала Тель-Аруна в полном соответствии с „правом, данным силой“; в Великом Костровище Молаг Амура идет охота на людей — стрелки Уршилаку добивают сторонников Улат-Пала»… (Скелл.)

Советница стиснула ее запястья:

— Эй! Ты в порядке?

Девушка положила фигурку на стол.

— Это снилось Нибани Месе. Один и тот же сон преследовал ее из ночи в ночь. А потом получилось, что сбылся пока только насчет гильдии бойцов. И то не весь. И она сказала, что я все могу изменить, даже пророчества! Я не стану убивать Венима, если получится.

— Такого опасно оставлять живым. Но… попробуй. Куда теперь?

Сияющий Варвур Сарети объявился на пороге:

— Ко мне. Хотелось бы загладить суровость отца.

Аррайда широко улыбнулась, отвечая на рукопожатие. После надутого Болвина видеть его бывшего пленника было приятно. Вообше видеть открытое, дружеское лицо.

— Спасибо. Я пока занята. Но вечером охотно с тобой встречусь.

Если младщий Сарети и был разочарован ее ответом, то ничем этого не выказал и проводил Аррайду до выхода из Скара.


Нет ничего более естественного, чем после долгого странствия принести в храм Триединых свои дары и молитвы. А, уходя оттуда, попросить приюта от усилившейся бури в том доме, возле которого она бросается на тебя особенно яростно. Ну, или тебе кажется, что бросается. И никому не обязательно знать, что по совпаднию дом этот принадлежит большеглазой босмерке Гилдан, клинку ночи и просто «клинку».

Дома редоранцев, как известно, растут вглубь и снаружи выглядят меньше, чем изнутри. Потому там отлично разместились и охрана Аррайды, и Эдвина с Лином, и сама Аррайда. Охрана осталась наверху гонять чаи, а внизу собрался миниатюрный совет.

Шум бури практически не доносился сюда, даже светильник под потолком не вздрагивал. А вот очаг Гилдан предусмотрительно не топила — ну кому интересно кашлять и задыхаться от забиваемого в дымоход дыма? Раздала особо мерзнущим гостям подушки и одеяла. Поставила на стол заварник с хальклоу и те же рисовые колобки. Выложила на край письмо в запечатанном конверте:

— Его передал в Индарис господин Сарано.

Нереварин разломала печать. Прочла имена. Сказала сухо:

— Прелат сообщает мне, кто убил Звездочку. Они были у Альд Даэдрота, а теперь отозваны в Вивек, в департамент правды, и где эти двое теперь, Сарано не известно.

Гилдан забрала письмо:

— Попробую выяснить. А что Болвин?

Нереварин коротко пересказала друзьям результаты визита к архимастеру.

— Не думаю, что это подвох, — шевельнула пальцами босмерка. — Дом Редоран очень… традиционен. И все поединки проводит на Арене. А после вызова Болвин ни с кем не пожелает разделить триумф победы над Нереварином.

— Но остается Храм.

— Это вопрос… деликатный, — Гилдан усмехнулась. Архиканоник Сариони очень любит нашего Льороса, а Берела Салу — наоборот. Человек он больной, старый, и если решил, что Нереварин уехал в дикие земли и там пропал, то кто посмеет настаивать на обратном?

Она чуть помедлила, отпивая чай, давая собеседникам насладиться сообщением.

— А еще он очень не хочет бунта в священном городе. Народ уже не просто задумывается, а серьезно ропщет и на выбитые двери, и на аресты, и на самоуправство инквизиторов. Народу непонятно, почему на человека, посмевшего в открытую встать против шармата, идет загонная охота. В Вивеке крепнет альтернативное мнение.

— Благодаря тебе.

— Что ты! — босмерка сверкнула похожими на сливы глазами. — Мы только мнение о тебе обнародовали. А всего, в нем изложенного, ты добилась сама. Ну и, — она повернулась к Эдвине с Лином, — священный город живет с паломников и их пожертвований, и если их распугивать — ручеек благоденствия может стать очень жидким. Это и Сала хорошо понимает. Потому вернул большинство ординаторов к рутинным обязанностям, сократил досмотры на входе в город и между кварталами и даже, представить страшно, убрал пост перед гильдией магов, оставив парочку ловких шпионов. Которых мы, кстати, перекупили. Надо выставить императору счет.

Гилдан улыбнулась: морщинки разбежались от уголков глаз.

— Не то чтобы там вовсе безопасно. Но, если, не выходя из здания гильдии, использовать вмешательство Альмсиви, то можно смешаться с паломниками у Высокого собора и на гондоле добраться до квартала Арены. Тут наш Болвин сильнее рискует — ординаторы ищут здоровилу в эбоните.

Она развернула план Вивека, прижав чашками и блюдом углы.

— Есть еще вариант. Отвлечь шпионов и спуститься в подземелья. Орден дозора все еще напуган той теткой, что резала горла ординаторам. Так что внизу безопасно. Ну, не считая крыс и голодных нищих. Может быть, еще ловчих корпруса. При старании миновать их и проплыть между кварталами не так уж сложно. А вот лететья бы не советовала, отследить легко. Что скажете?

— Прямо сейчас осмотрюсь на местности, — подергал себя за нос Тьермэйлин. — Вариант с собором и гондолой кажется мне лучшим, но не хочу загадывать. Назад вот проще — Божественным вмешательством в Эбенгард, Варро под крыло. Свитки на тебе, Эдвина?

— И не только, — магичка сунула в руку аптекарю свернутый пергамент. — Это чтобы ты не застрял. Я запретила проводнику альдрунской гильдии переносить кого-либо без моего письменного разрешения. И разрешила применять силу в случае необходимости.

— Ого! — сказала Гилдан.

— Буря разгулялась не на шутку, так что это единственный способ попасть в Вивек на сегодня. И я уж позабочусь, чтобы порученцы Венима туда не прошмыгнули, — Эдвина пожала руки Лину и Аррайде. — А за ним самим пошлю Габриеля и Джофрея с Велвой. И вивекское отделение предупрежу. Пусть послужат фундаментом Болвинской честности. Кстати, вот и тебе разрешение, не потеряй.

Аррайда улыбнулась краем рта.

— Вернусь и отчитаюсь, — пообещал Тьермэйлин.

— А я с тобой, — Гилдан сунула в рот последний рисовый пирожок. — Пожа ожвежиться… пока Вивек цел, — проговорила она с набитым ртом. — Вы же помоете пошуду?

Охота на крыс. Альдрун, Вивек, Аскадианские острова

— Госпожа, я прошу тебя о милости, — Варвур преклонил колено и взял Аррайду за руку с «Луной-и-Звездой», заглядывая в глаза. Это переход от вечернего застолья с легкой светской беседой ошеломил. Ладони юноши были сильными и теплыми, безупречно белая рубашка оттеняла кожу, а два алых глаза над острыми скулами казались драгоценностями и проникали в душу глубоко, пожалуй, глубже, чем следует. И еще слабый флер жучиного мускуса телванни поверх пота и вина.

Не следовало оставаться с ним наедине.

— Позволь мне быть твоим заступителем… на поединке с Венимом, — произнес Варвур просто. Аррайда выдохнула. Постаралась освободить руку так, чтобы это не выглядело оскорбительным.

— Это честь для меня. Но… я справлюсь.

— Я нисколько не сомневаюсь, что ты справишься, — не вставая с колен, сказал Варвур. — Мало того, Болвин огрузнел и давно не участвовал в настоящих боях. Дело не в тебе, а во мне.

Алые глаза потемнели, точно юноша заглядывал внутрь себя. И заговорил через силу:

— Мне до сих пор снится комната, где меня держали. Вонь испражнений. Текущий по телу пот. Я просыпаюсь от собственного крика. И никак не могу избавиться от липкого, гнусного страха. Я должен! Встать к нему лицом.

— Отец не переживет, если ты погибнешь.

— А если погибнешь ты — потеряет надежду весь Морроувинд. Это не обсуждается.

— Я не погибну. Можешь утром отправиться со мной и сам в этом убедиться, — она неловко улыбнулась. — Надеюсь, одного разрешения от Эдвины проводнику хватит, чтобы перенести в Вивек двоих.

— Какого разрешения? — сумрачно спросил Варвур.

Аррайда достала свернутый пергамент, положила на угол стола. Юный Сарети прочел внимательно.

— Хорошо. Еще по кубку на прощание? Тебе надо отдохнуть перед боем.

Нереварин обрадовалась, что он так легко сдался. И потому не обратила внимания ни на горьковатый вкус вина, ни на его запах, ни на то, что рука, которой Варвур протягивал кубок, заметно дрожит. И словно кулаком по темени, девушку обрушило в сон.

Аррайда не почувствовала, как Варвур снимает с нее кольчугу и подкольчужник, стягивает сапоги, как сует подушку под голову и укрывает, заботливо подоткнув одеяло. Он, еще раз просмотрев, спрятал разрешение в сумку и столкнулся в дверях с Тьермэйлином.

— Нереварин?

— Она спит.

Аптекарь в два шага очутился у постели, наклонился, дернул ноздрями.

— Что здесь, к шармату, происходит?

— Тише. Ей нужно как следует выспаться.

— И ты…

— Дал ей вино Западного леса Тамики с болотным тростником и канетом, — Варвур протянул Лину кубок Аррайды. — Помогает от кошмаров.

«Клинок» фыркнул. Взвесил кубок на руке, покатал на языке терпкую каплю, оставшуюся от содержимого.

— Целый кубок?

— Половину.

Аптекарь видимо расслабился.

— На будущее не решай за нее, что ей нужно.

Варвур сухо, коротко поклонился перед уходом.

Разговор этот Аррайда пропустила тоже. Спала, ровно дыша, улыбаясь, пока рано утром Лин, ночевавший в кресле, не принялся ее будить.

Обычно Нереварин просыпалась легко, но не в этот раз. Сонное зелье было крепким, и Аррайда цеплялась за остатки сна, пока зелейщик, отчаявшись, не выплеснул на нее кувшин ледяной воды. Девушка вскрикнула и села. Альтмер сунул ей полотенце.

— Голова болит? Кружится?

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Пойдем через гильдию магов и альмсиви, подземельями не успеем.

Она насухо вытерла лицо и волосы.

— Мне что, в мокром идти?

— Неминда принесла смену. Держи.

— Я не понимаю, — ворчала Аррайда, переодеваясь, — почему вообще ночевала здесь? Я собиралась в гильдию магов… Кстати! — она осмотрела стол и стала рыться в сумке. — Ты мое разрешение от Эдвины не…

Она встретилась взглядом с зелейщиком.

— Варвур! — произнесли они хором.

Дальше все происходило стремительно. Влезть в сухое, надеть подкольчужник, броню… С помощью Лина затянуть ремешки. Застегнуть пояс с зельями. Пристроить за спину «Погибель магов». Кинуть сумку охране… Приказать следовать. И почти от нее оторваться. Только длинные ноги позволили аптекарю держаться вровень. Не отстать, как тогда, когда Аррайда мстила убийцам Лландраса Белаала.

Вот только в этот раз она была холодней. Состредоточенней. Опасней. Лин порадовался, что подвесные мостики Скара еще пусты.

Мимо сонной утренней стражи вылетел отряд в утихающую алую бурю. Через верхний город в нижний: переулками, тупиками и через ограды — напрямик.

Коридорами гильдии магов до круглой платформы с проводником:

— Вивек!

Нереварин бросила проводнику горсть монет, не считая. Лин наспех показал свое разрешение.

— Но…

— Эдвина… госпожа Элберт где? — проскрипел Лин.

— Уже отбыла.

— Не тяни! Ты нас знаешь! — прозвучало угрозой. Проводник счел за лучшее не спорить, глаза у него были круглые от испуга.

Они вынырнули в вивекской гильдии и один за другим альсимвнули. И в этот раз Нереварин нарушила принцип пускать часть охраны перед собой. Выпала из воздуха перед Высокой капеллой, машинально шагнув вперед, чтобы не упасть. И уступить место следующим за ней.

Двинулась с целеустремленностью двемерского парового центуриона. От девушки шарахались прохожие.

Лин умудрился поймать Аррайду за руку:

— Выдохни. Турнир — это много формальностей перед боем. Время есть.

Нереварин коротко глянула на него. Резко выдохнула. Сбежала по лестнице к причалу, где черные гондолы покачивались на розовой воде. Прыгнула в лодку, пнула дремлющего гондольера.

— К Арене!!

Лодочник налег на весло.

Спрыгнуть с лодки, не дожидаясь, пока та причалит. Взбежать по каменной лестнице. Нырнуть под арку.

Мелькали двери, отнорки, коридоры. Кто-то попытался заступить дорогу. Аррайда отодвинула его плечом. Лин бросил встречному дракошку:

— Не связывайся!

Еще несколько запутанных коридоров, решеток, дверей. И вот она, круглая площадь, засыпанная песком. Окруженная амфитеатром скамей. Солнце, падая сквозь отверстие в куполе, пронизывает помещение пыльными лучами. Пахнет пылью, каменным крошевом, железом. Редкие зрители на скамьях, яма арены далеко внизу.

Короткий кивок Эдвине. Взмах рукой. Беглая дробь шагов лестницей без перил.

Нереварин оттолкнула распорядителя. Ссыпалась по лестнице в яму, перепрыгнула ограждение.

Поединок уже закончился. Победитель стоял, пошатываясь, опираясь на меч. Побежденный лежал, кровь впитывалась в песок, бурым языком выползая из-под тела. На лежащем были знакомые эбонитовые доспехи: черные, с медленно тускнеющим золотым узором.

Варвур обратил к Нереварину потное лицо с трясущимися губами. Кровавая полоса шла вдоль щеки, исчезая под подбородком. Опущенные руки дрожали тоже. Шлем притулился к лодыжке опрокинутым ведром. Один из ремешков ссечен был напрочь. Лин, присев на корточки, зачем-то потрогал уцелевшую пряжку. После приложил пальцы к шее Венима под ухом. Хмуро кивнул.

— Все было честно, — сказал Варвур.

Аррайда, сбросив боевую перчатку, молча сунула мальчишке зелье исцеления. Круглый скользкий бутылек едва не выпал, пока младший Сарети подносил его к губам.

— Ну все же славно, сестренка! — Черрим, в два прыжка преодолевший лестницу, придержал подругу за плечо, словно боялся, что она выместит страх за Варвура пощечиной ему же.

Варвур хрипло вздохнул:

— Я понимаю, что не гожусь пока править. Я передам отцу звание архимастера Дома Редоран, завоеванное этим поединком. Но сперва…

Толстенький распорядитель подбежал по щелчку пальцев, выслушал, послал за пергаментом, пером, чернилами. Толкнул служку, чтобы тот согнулся, развернувшись к Варвуру спиной. Последний набросал несколько строк. Присыпал песком, чтобы чернила скорее сохли. Вручил Аррайде.

— Сперва своим правом я делаю тебя Наставником нашего Дома.

— Я благодарю тебя за эту честь.

— Нам пора, — сказала Эдвина, прерывая повисшее неловкое молчание. Полезла в сумку за свитками божественнго вмешательства. Зелейщик придержал ее за руку:

— Знаешь, я тут подумал… пока вчера по стокам лазил. Подумал, что если Арри узнают — Сале выгодней всего нас в Эбенгарде у часовни ловить. Потом вести и кокнуть в подходящем переулке.

Эдвина зыркнула на него снизу вверх.

— В стратегически выгодном месте покончить с проблемой, присвоившей священное имя владыки Неревара. Культурно выражаясь.

— Ухмылку с рожи убери. Эстет!

— Лин прав, — сказала Аррайда холодным голосом. — У нас в Вивеке остались дела.

— Я совсем не это имел ввиду. А впрочем, — аптекарь пожал плечами. Первым вышел на прохладный ветер галереи, несущий запах водорослей и гнили. Подобрав горчичную мантию, стал неторопливо спускаться по лестнице к гондолам. Следом, все еще обнимая Нереварина за талию и заботливо поправляя капюшон ее плаща, шагал сияющий Черрим. Эдвина поспевала за ними, придерживая кожаную сумку у бока. Двое охранников-пепельноземцев ждали у лодок, трое прикрывали отход. Никто не помешал им занять лодки, никто не гнался по воде и мостами поверху. Нигде не мелькнул голубой гребень на желтом шлеме, никакой опасный взгляд твердым наконечником копья не уперся в спину.

— Но вздохну я с облегчением, только когда мы уберемся из священного града. Так о каких делах шла речь?

— Может быть, ты придумаешь, куда подевался Беро? — Черрим поезрал на обитой парчой банке гондолы. — Никто не знает, какой шармат и куда его унес.

— Я не могу думать. Я злюсь.

— Всегда любил твою прямоту, сестренка, — хмыкнул Черрим. — Ну, давай обнимемся.

И облапил Аррайду, качнув узкую лодку.

— С нами после… — торопливо сказала Эдвина. — Не хочу, чтобы мы утонули.

— Хорошо, что ты у меня есть. Вы есть.

— Так куда править? — гондольер оттолкнулся веслом от каменного парапета, обомшелого, покрытого разводами соли по срезу воды.

— Округ святого Делина, южная сторона.

Гондольер буркнул что-то и погнал узкую черную лодку по рябящей, засыпанной мусором воде вдоль уходящих в воду каменных стен и под арочными мостами, с которых свешивались и трепыхались на ветру штандарты, обозначающие районы священного города. Ловко огибая углы платформ, другие гондолы, крытые кожей грузовые суда… Движение на каналах становилось оживленным. Впрочем, все три лодки отряда причалили к деревянной пристани почти одновременно.

Черрим выпрыгнул из гондолы первым. Протянул руки дамам. Тьермэйлин расплатился за всех.

— А как оказалось, что отпрыск благородной фамилии дрался вместо тебя? — не выдержала магичка, на суше чувствуя себя уверенней, чем на воде.

— Не зли ее, Эдвинка. Мне показалось, Луна-и-Звезда разорвать мальчишку готова.

— И за дело, — сморщился Лин. — Не будь он сыном главного нашего союзника, я бы его сам порвал на клочки, кусочки и тряпочки. Подсунул Арри сонное зелье и сам драться полез. А если бы прибил его Болвин?

— Ну, дрался Варвур хорошо, я видел, — Черрим пожал широченными плечами. — Но поговорить серьезно с мальчишкой стоит. Ты как, кстати, сестренка?

— Во рту горько. И в сон клонит, — не стала темнить Аррайда.

— Пойду проверю, как там наверху, — заторопился аптекарь.

Он убежал и вернулся. Аррайда присела на кнехт, к которому чалили гондолы, Эдвина задумчиво пошевеливала мыском туфли сухой лист, невесть как занесенный в каменный, без единого дерева, город. Котище, как всегда, пристал к местным рыбакам, пробуя задешево выторговать корзину рыбы.

— Брось, она здесь невкусная!

— А знаешь, — задумчиво сказала Аррайде госпожа Элберт, — Веним не посылал своих людей к ординаторам. И не бегал тебя продавать самолично. Он, конечно, дурень был, бабник, гордыня из него так и перла, но в последнем поединке играл честно. Надо принести соболезнования семье.

— Ох, мне его почти жаль, — фыркнул аптекарь, сбегая по лестнице. — Идемте, все чисто наверху. И Ильмени нас ждет.


В квартирке на уровне каналов пахло сыростью. Плесень взялась за стены. При этом тут было идеально чисто. Умывальные принадлежности за ширмой, застеленная одеялом без единой морщинки кровать. На выскобленном столе несколько ярких чашек и стопка пергаментов.

И сама хозяйка, одетая бедно, но опрятно. И все с тем же решительным выражением в алых глазах. Она приветствовала всех и предложила садиться. Нереварин опустилась на кровать и широко зевнула. Лин предупредительно сунул подушку ей под спину.

— Просим прощения за незапланированный визит, — наклонила темноволосую голову Эдвина.

Дочь Ведама ответила столь же изысканным поклоном.

— Всегда рада друзьям. Раз уж так получилось… я охотно узнаю новости. И поделюсь своими.

— О, новостей хватает. Прежде всего, архимастер Дома Редоран мертв, — Лин взял чашку и повертел в руках, рассматривая глазированный рисунок. — Убит в честном поединке нынче утром.

— Не мной, — Аррайда с силой потерла глаза. — Власть отойдет старшему Сарети, скорее всего. А звание полководца редорана у меня теперь есть.

— Это ведь хорошо?

Нереварин вздохнула.

— С телванни тоже удалось договориться. И со всеми племенами пепельноземцев.

— Правда, мы имеем Орден дозора на хвосте, — хмыкнул Лин. — Но это же сущие пустяки, верно?

— Э-эй… Попрошу без намеков на мой хвост, — прогудел Черрим. — И без Салы у нас есть проблемы. Во-первых, две эти ба… хлаалусские советницы, как их… Веланда Омани и Нивена Улис. Ох, сколько я ходил вокруг них! И ни в какую. Крутят и врут. Но дали понять обиняками, что поддержат любое решение вашего дяди, госпожа.

— Да, дядя… — Ильмени вынула чашку из рук аптекаря. — Я заварю хальклоу. Боюсь, еды, что есть в доме, не хватит… на всю компанию.

Черрим подхватил висящую у двери корзину, когтем поманил Лина.

— Только обсуждение без нас не начинать.

Завтрак вышел простым, но обильным. После него все телохранители, евшие поочередно, вышли наружу. Ильмени убрала со стола грязную посуду, смахнула крошки и выставила несколько чистых чашек и тарелок перед заговорщиками.

— А синие тарелки красивее, — протянул Лин.

— Значит, обозначим ими собственно поместье и контору плюс склад. Чашки будут хижины рабов, — дочка Ведама расставляла посуду как макет. — Эти вилки и ложки — пристань. На ней всегда полно грузов. Удобное место, есть где спрятаться. Прежде, чем пойти к дяде открыто, нужно иметь веские доказательства его измены. И я знаю, где их добыть.

Ильмени постучала по краю ближайшей синей тарелки.

— Эти двое, Ранес Енит и Навил, которых нанял Сжоринг, прячутся в цокольном этаже большого дома. Вход туда ведет отдельный, с гостями не пересечься, дверь из дома к ним надежно заперта.

— И откуда ты все это знаешь, милая? — пригладил усы Черрим.

— А оттуда, — пожала девушка узкими плечиками, — что даже данмеру надо есть, спать, оправляться. А уж эти на всем готовом и ни в чем себе не отказывают. Самая лучшая еда, вина, девушки, и все за хозяйский счет. Орвасу даже поприжать их пришлось, чтобы шум и слухи по поместью не расползлись. Еще и без свеч оставил на время, потому что ставни не закрыли. Но ненадолго.

Ильмени качнула тарелку.

— Дяде они пуще соленого риса надоели. Но уж сильно много он вложил в них, чтобы избавиться. Да и то, что отца устранят не его люди, а Гильдия бойцов — это как двух кагути одной стрелой уложить.

— Понимаю… — прищурился Черрим.

— Енет с Навилом еще похвалялись официальной бумагой за подписью Орваса. Мои конфиденты забрать ее не сумели. Придется самой. Но с контрактом на убийство отца дядя поневоле сговорчивым станет.

— Ну просто чудо, а не девочка, — улыбнулся кот. — Что бы мы без тебя делали?

— Это ты сейчас серьезно? — спросила Ильмени с подозрением.

— Да уж серьезнее некуда. Но рисковать мы тобой не станем, проводишь нас и в коридорчике постоишь.

Данмерка вынула из-за ворота ключ на ремешке:

— Вот, копию для меня сделали. Но почему в коридорчике? Я неплохо ножом владею. И… они вообще могут мне бумагу отдать взамен на покровительство и забвение замыслов.

— А могут и не отдать. Лучше поприжмем их, — сказал Черрим.

— Крики в доме услышат, — озаботилась Эдвина.

— Не услышат. Там перекрытия толстые.

Дочка Ведама вернула ключ за пазуху.

— И еще вот что. Поселили на отшибе в пустой хижине нечто. Служанки боятся туда еду носить, хотя им приказывают.

— А почему боятся? — спросил Лин с интересом.

Ильмени Дрен составила тарелки в стопку:

— Даже не знаю. Одиноко он живет, на девушек не обращает внимания. Сидит вечно спиной к входящим, кряжистый, в плащ завернут, и капюшон на голове, точно лысину застудить боится. И все молчком, и затиснуть рабынь не пробует. Только покряхтывает да вздыхает. Странный, одним словом.

— По ночам не вылазил? Кровь не пил?

Госпожа Элберт погрозила развеселившемуся зелейщику кулаком.

— Сам знаешь отлично: пепельные упыри кровь не пьют.

— Не то что наша Эдвинка.

— Уймитесь, — буркнул Черрим. — Не станет пепельный упырь сидеть и бухтеть. И вообще, он тощий и дымный, а тут серьезный парень. Квадратный. Эдвина, думай…

— Ну-у… — магичка хлебнула подостывший чай. — Я под капюшон ему не заглядывала. Для калеки корпруса низковат. Да и к чему Ведаму Дрену держать у себя корпрусного калеку? И разве что на цепи — они ж бешеные…

Ильмени хрустнула пальцами.

— Значит, с этого и начнем. Проясним, что там в плаще, — Аррада зевнула. — Разбудите меня ближе к вечеру… На закате в Эбенгардской часовне служба, с верниками смешаемся…


Сомнения Лина насчет топтунов Ордена Дозора по счастью остались сомнениями. Вынырнув один за другим из воздуха на пороге часовни Девяти, заставив прихожан привычно шарахнуться от нескольких громких хлопков, Аррайда со свитой смешалась с толпой, по стенам, лестницам, через мосты спускающейся из крепости. Часть охраны, переместившаяся в Эберганд раньше, страховала их со стороны. Остаток следовал.

Замок спутники покинули спокойно и, одолжив в конюшнях легиона верховых, выехали из городских ворот на север — к плантации Дрена. Где трактом, где напрямик добрались к полуночи до места. И, оставив гуаров под укрытием берега, перебрались на другую сторону потока, служившего естественной границей угодий Ведама. В небе над ними один за другим проплыли два нетча с просвеченными лунами синими куполами.

— Отвязались коровы… — прошептала Ильмени, задрав голову. Нырнула в тень ящиков, загромождавших пристань. За ней последовали Лин и Аррайда. Впереди трижды мелькнул и погас синий огонек — Черрим с Эдвиной давали знать, что усыпили стражников. Путь на плантацию был открыт.

— Пригнись, — Ильмени Дрен нажала на затылок Аррайды, хотя за ящиками, загромождавшими пристань, их и так не было видно. — Как бы пастух не выскочил. Мы у него, как на ладони.

И, задрав голову, несколько секунд напряженно взглядывалась в крышу ближайшей к ним хижины и старалась уловить малейший скрип — лестницы или двери. Наконец выдохнула:

— Идем.

— Вы там заснули, что ли? — заворчал бойцовый котище нетерпеливо. Стражники были аккуратно упакованы и уложены вдоль дощатой стены, из щелей которой прорывался могучий храп — вероятно, того самого пастуха.

Ильмени подняла руку: «Внимание!» — и заняла место во главе отряда. Шли они впятером, оставив эшлендеров в резерве. Чтобы те вмешались, если основной отряд до рассвета не возвратится.

Впрочем, дочь герцога Дрена была уверена, что спасать никого не придется. Цепочка часовых вокруг поместья была достаточно редкой, чтобы войти без шума и пыли. Надсмотрщики и сторожа не боялись тех, кто придет снаружи. Они боялись тех, что внутри — рабов. И потому на ночь запирали их в хижинах и даже сажали на цепь. А выпускали псов. Которых Ильмени прикормила заранее. Да и госпожа Элберт держала свитки подчинения наготове.

— Третья… пятая… здесь.

Лин с Ильмени, остались, как уговорено, караулить снаружи. Черрим с Эдвиной и Аррайда вошли внутрь. Двери даже не скрипнули — столько было в петли залито масла. Хижину освещал сальный огарок, бросал дрожащие отсветы на сваленные вдоль стен корзины и ящики, обломки досок, подпиравшие гнилые стены, рухлядь пыльную настолько, что предназначение ее не угадывалось. Аррайда аккуратно прикрыла двери и прислонилась к ним спиной. Здесь пахло гнилью и чем-то приторным — то ли патокой, то ли подкормкой для растений. Впереди кто-то громко, с присвистом сопел. В коричневом плаще спящий практически сливался с мебелью, уложив голову на руки, скрещенные на столешнице, седалищем упираясь в массивный табурет. Черрим свойственной хаджитам неслышной походкой обошел незнакомца, наклонился, пытаясь заглянуть в лицо. Потом осторожно, двумя когтями, потянул с него капюшон. Обнажился безволосый, бугристый, морщинистый череп неестественно серого колера.

— Поднявшийся спящий… — выдохнула Эдвина, и Черрим без колебаний воткнул твари кинжал в затылок, под основание черепа. Удерживая за плащ, мягко спустил на пол кверху лицом с чудовищными отростками вместо носа. Брезгливо вытер руки о штаны.

— Здесь все понятно. Идем.

— Что там? — коротко спросил Лин, когда они вышли наружу.

— Поднявшийся спящий. Потом с собой тушку прихватим.

Ильмени задержалась, чтобы собственными глазами взглянуть на чудовище Дома Дагот. Вышла пошатывающаяся, белая.

— Значит, дядя и впрямь…

Черрим поддержал бедняжку под локоть. Повел в тыл главного дома так уверенно, будто изучал поместье не только по макету. Стараясь держаться в тени стен, избегая открытого пространства.

Ключ подошел к замку. Провернулся без треска. За небольшими сенями открылась гостиная с низким сводчатым потолком и прикрытой чехлами старой мебелью, сдвинутой к стенам. Стол посередине занимали грязная посуда, таз с объедками и несколько разнокалиберных бутылей и кувшинов с остатками перебродившего пива и вина — судя по запаху. Под стол были небрежно задвинуты два стула с высокими спинками. Мозаичный пол был тем хорош, что не скрипел. Сквозь арочное окно пробивался лунный свет, ложился квадратами под ноги. По обе стороны гостиной были двери, левей окна вверх уходила каменная лестница, соединяющая цоколь с домом.

Лин с Эдвиной вошли первыми: проверить помещение на ловушки. За ними двигались остальные. Черрим мягко прикрыл входные двери.

А перекрытия и впрямь были толстые: беленый плоский потолок подпирали массивные черненые балки лакированного дерева. Потолок успел потемнеть, с балок и по углам свисала паутина.

— Ну и грязь они тут развели, — прошипела Ильмени. Проверила засовы наверху. Аптекарь между тем привычно и беззвучно отпирал замок на двери слева — куда указала магия обнаружения сущностей.

Вот с уговорами вышла заминка. И дело было не в ловушках, которые, в ожидании убийц Орваса, пьяные бойцы наготовили. Ловушек нежданные гости благополучно избегли. Но даже под великим заклинанием подчинения Енит и Навил отказывались подписать свидетельство против Дрена.

— Я дурак вам, что ли, добровольно в петлю голову совать? — скрипел Ранес, яростно сверкая углями-глазами. — При его дочке признаться, что злоумышлял на герцога?

— Сдохни, тварь блохастая! — сплюнул Навил на ногу Черриму. — Ничего не подпишу.

Мерзавцев привязали к стульям, заткнули им рты и занялись обыском. Эдвина разогнулась от сундука, радостно размахивая свитком с болтающимися на шнурах печатями.

— Посмотри-ка, — Черрим склонил голову к плечу, растянув свиток перед собой. — Это подпись Сжоринга. Этих двоих закорючки. А заказчиком кто вписан?

— Дядя, — сказала Ильмени хмуро. — Пожалуй, вот это и тело Поднявшегося Спящего — вполне достаточно, чтобы он пошел на переговоры. Уходим.

Ранес Енит и Налвил задергались в путах, прожигая врагов глазами, мыча ругательства, такие же бесполезные, как болт самострела, застрявший в стене.


Остаток ночи отряд провел на берегу озера. Они успели выспаться у костра и привести себя в порядок, отрядив к Орвасу Дрену посланца. Сработал эффект любопытства. И ближе к полудню глава Камонна Тонг встречал гостей на площадке внутренней лестницы своего особняка.

Увидев среди визитеров племянницу, Орвас сердито насупил брови. Остальным поклонился без особого уважения.

Был младший брат герцога Ведама высок и широкоплеч, стать его подчеркивал посеребренный доспех орсимерской работы. Если Болвин носил доспех для пыхи, то этот явно побывал в деле. Это ж насколько Орваса должны не любить, чтобы даже в доме оставаться в броне. Или готовился выехать на плантации?

— Чем обязан? — спросил Дрен сухо. Аррайда, заложив большие пальцы за чеканный пояс, смотрела на него. Красавца-данмера с вишневыми глазами и правильными чертами холеного лица. Глотала горькую слюну. И никак не могла заговорить. Пауза делалась неприличной. Камонна Тонг убил в Балморе друга — Лландраса Белаала. Камонна Тонг травил крысами в Аддадшашанамму хаджитку Анисси. А теперь Аррайда должна вести с убийцей дела?

— Нереварин, я так понимаю? — спросил он резко.

— Да.

— Я не участвую в войне.

— Участвуете. Либо на стороне Шестого Дома, либо на моей.

— А если я откажусь?

— Я пойду на крайние меры.

— А как же ваше хваленое благородство? — Орвас насмешливо вздернул бровь.

— Если не будет другого выхода, я вас убью. Можете не сомневаться.

Владыка Неревар смотрел ее глазами на Орваса Дрена и отмечал, что тот по-своему благороден и честен, вот только выбрал не ту цель и не те средства. Как Ворин Дагот когда-то. А Орвас разглядел в глазах стоящей перед ним девушки несгибаемую волю и опустил взгляд. Холодный ветер взметнул его волосы, знаменуя появление Лландраса.

— Это… твой дух Предка? — не выдержал молчания Дрен.

— Это дух данмера, убитого твоими людьми за то, что первым разглядел мою суть. Я ношу имя «нвах», как корону, потому что этим не похожа на тебя.

— Моих людей в подвале ты связала?

— Твоих крыс? Я, дядя, — Ильмени выступила вперед. — Как видишь, они плохие убийцы, если даже я с ними справилась. Я знаю, что ты готовил покушение на отца. Но закрою на это глаза, если ты поможешь Нереварину.

— У тебя нет доказательств.

— Доказательств предостаточно, учетная книга Сжоринга, например, — хмыкнул Черрим. — Бывший гильдмастер очень тщательно вел документацию. Да и эти вояки языки за зубами не держали. И письменные их свидетельства у нас есть.

И ведь не соврал: не держали. Не уточнять же для плантатора, что в основном это была площадная брань. И контракт на самом деле имеется, даже два.

— Чего тебе нужно? — спросил Орвас у Аррайды напрямую.

— Ты ведешь переговоры с эмиссарами Шестого Дома. Мне интересно, насколько далеко ты готов пойти, чтобы очистить Морроувинд от таких, как я. Узнаешь? — перед Орвасом опустили тело, завернутое в коричневый плащ с капюшоном. Дрен отчетливо припомнил квадратную закутанную фигуру с сиплым голосом, приходящую ночью говорить от имени Дагот Ура. А Черрим откинул плащ, обнажая во всей неприглядности труп Поднявшегося спящего с наростами на месте лица.

Орваса перекосило.

— Готов стать таким?

— Нет. Не готов. Пожалуй, мы сможем договориться, — он отвернулся от тела под ногами. — Не люблю складывать яйца в одну корзину.

Ильмени ухмыльнулась: она знала дядю, как никто другой, и знала, что сейчас он не врет. А Орвас наклонился над секретером, набрасывая по нескольку строк. Присыпал письма песком, чтобы скорее сохли. Накапал воску со свечи. Прижал кольцо-печатку.

— Отдадите это Веланде Омани и Нивене Улис, ведь закавыка в них? Советницы согласятся, чтобы ты стала полководцем нашего Дома.

Передавая пергаменты, он на миг задержал руку Аррайды в своей. Еще раз скрестил с нею взгляды и опять опустил глаза. Прокашлялся. Всем корпусом повернулся к племяннице:

— Один вопрос напоследок, Ильмени. Как ты смогла попасть в подвал?

— Детские воспоминания не подвели. Я всегда обожала секретные ходы и тайны.

Покушение. Марандус

Аррайда вышла из особняка Дрена, и ее стошнило. Ильмени протянула свежий платок. Эдвина с Тьермэйлином синхронно полезли в сумки за противоядием. Нереварин отстранилась ладонью:

— Я не отравлена. Просто ощутила, как хрупка грань между благородством и необходимостью. Ненавижу… советников. Они меряются собственным величием вместо чтобы совершить важное для всех.

Она откашлялась и резко обтерла платком рот.

— Ты действительно убила бы дядю, если пришлось? — спросила Ильмени. Нереварин глянула на данмерку и твердо ответила:

— Да. Мы увязли в этих переговорах и уговариваем, как младенцев. Чувствую себя рубахой на бельевой веревке, которую треплет ветром туда-сюда, и при этом она остается на месте.

— Завтрашним ветром, — широко улыбнулся Черрим. — И ты больше похожа на парус.

Аррайда кивнула.

— Веланду с Нивеной уже не придется уговаривать, — Лин вскарабкался на верхового и стукнул его пятками. Гуар повернул башку, флегматично продолжая жевать. — Отвезу им письмо Орваса — вдвое быстрее забегают, — бодро продолжил зелейщик. — И сразу назад. Где вас искать?

— В Марандусе, — Аррайда втянула пряный аромат гуарьей кожи. Оттолкнувшись от ладони Черрима, запрыгнула в седло. — Узнаю, как там. Но сперва проводим Ильмени.

— А что меня провожать? Вмешательством альмсиви до собора. А там по мосту два шага. Кстати, принимайте у себя моих людей.

— И наших, — гордо подбоченился Черрим. — Ох, как охрану мне с собой таскать надоело! А реноме обязывает! Я ж теперь Перциусу правая рука.

Аррайда оглянулась на своих пепельноземцев и кивнула.

— Ну, сейчас-то они не с тобой — сказала госпожа Элберт с легким ядом в голосе. Она всегда становилась раздражительной, когда приходилось ехать верхом.

— Да, — осклабился хаджит, — Эдвинка навела порядок в вивекском отделении своей гильдии. Сидят вон сейчас не разгибаясь, для армии заклинания строчат и зелья варят. А то есть там две бабы!.. Станут у входной двери и давай трепаться. Не обойти — не выйти. Я взял аккуратно одну под локотки и сдвинул в сторону, так она так визжала — чуть у плазы крыша не рухнула.

Госпожа Элберт саркастически покивала:

— Мои маги не только заклинания переписывают. Самых хладнокровных и опытных я отправила к Варро. Будут участвовать в войне. Разведчиками, лазутчиками, боевой поддержкой. Не говоря о лекарях. Этих всех призвали.

— Хорошо. Не пыхтите друг на друга, что там с Беро? — вернула друзей к теме Аррайда.

— Да, а что с Беро? — заинтересовалась Ильмени.

— Эм-м… — бойцовый котище проглотил готовое сорваться с уст слово «жопа». — Никто не знает, где его искать.

— Хм, — аптекарь шлепком пятки понудил гуара двигаться быстрее. — Скажу Гилдан, чтобы занялась.

— Адхиранирр уже ищет, — помянул бойкую кошечку из вивекской гильдии воров Черрим. — Пока никак.

— Он вообще скрытный. И ненавидит, когда его донимают просьбами, — сказала юная Дрен. — Может, прячется в поместьях? Или торчит в Кальдере, расспрашивая шахтеров…

Она почесала переносицу.

— Мне кажется, я знаю, как его вытащить. Он давно интересуется шахтой Вассира Диданата. Рудник сто лет как заброшен, в прямом смысле, и путь к нему утерян. А залежи эбонита там были просто невероятные. И если распустить слух, что вы эту шахту нашли, то Драм вылезет непременно. Ею в нашем Доме только ленивый не интересуется и любой готов будет информацию перекупить. Так что Беро медлить не станет.

Черрим подъехав, облапил данмерку:

— Ты гений! Я думал выманить его фальшивым наследством покойной тетушки, но так гораздо лучше!

— Слухами я займусь, — пообещала Ильмени. — И как только советник объявится — дам вам знать.

— Спасибо. С этим решили.

Какое-то время они, попрощавшись с Лином и двумя бойцами сопровождения, молча ехали в сторону Эбенгарда.

— Я вот что хочу спросить, — наклоняясь к Аррайде с гуарьей спины, сказал Черрим. — Ведь Дагот великий маг. Безумный, но великий.

— Боюсь, он давно уже больше… чем просто маг.

Бойцовый котище дернул рыжим ухом.

— Собственно, я… как раз об этом. Найдем мы Беро. Курица передаст тебе полномочия Наставника Хлаалу. И нужно будет переходит к делу. И я, прости, сестренка, вдруг задался вопросом, как именно бить Дагот Ура.

Он поскреб затылок.

— Ну, обсядем мы Призрачный предел. Влезем к нему в логово. Вот так по голове тюкнем… А… если не помрет?

Дочка Дрена интересом наблюдала за его ужимкам. Бретонка хмурилась.

— Помрет. Куда он денется?

— «Благословленная Звездой рука взмахнет проклятым клинком, пожиная Дом Неоплаканный»… — задумчиво процитировала Аррайда пророчество. — Вот только я пока не знаю, где искать меч Кагренака. Где-то на Красной горе, где альмсиви бросили его, спасаясь бегством. Извини, — она виновато посмотрела на Ильмени.

— Не извиняйся, — сказала та. — Джобаши хранит в своей лавке много запрещенных книг, а сложить два и два я умею. Можно расспросить ветеранов, где все это произошло…

— Только вряд ли проклятые инструменты все еще там лежат. Скорее всего, Дагот подсуетился и припрятал их, жалея, что Призрачный страж ему не достался…

— …потому что Вивек очень быстро бегал, — докончила Эдвина под всеобщий смех.


На перекрестке перед воротам Эбенгарда они распрощались с Ильмени, дождались, пока дочь герцога Дрена исчезнет во вспышке заклинания, и свернули на северо-восток, чтобы через два дня неспешного марша теснинами и мимо знакомой уже реки Набай выйти к Марандусу. До старой данмерской крепости оставалось не больше пары часов пути, когда в горловине фояды навстречу отряду Нереварина выдвинулся патруль на гуарах. Едущий впереди данмер-командир жестом приказал остановиться.

— Стрелки наверху, — предупредили разом Черрим и начальник охраны. Чуть заметным кивком котище указал на гору, советуя прижаться к склону, чтобы выйти с линии обстрела.

— Стоять! Кто такие?! — командир силился выглядеть сурово. Алые глаза метались по добротному снаряжению неизвестных. — Рекруты?

— Да, — ляпнула Аррайда и сердито поерзала в седле, глядя, как пепельноземцы берут ее в «коробочку», прикрывая со всех сторон, а Эдвина сплетает заклинание щита.

— Очень хорошо, — данмер сказал несколько слов своим людям и приглашающе махнул рукой: — Поезжайте со мной. Нам воины о как нужны.

Обогнув озеро, гости оказались под стенами крепости. Та за время их отсутствия изменилась разительно. Вокруг был отрыт ров, соединенный с озером, за ним располагался укрепленный лагерь. Проходящие с равными промежутками патрули, наблюдатели на крыше Марандуса, дымы многочисленных костров, шатры, выстроенные ровными рядами — тут явно ощущалась рука генерала Варро. Безупречный порядок Легиона и целесообразность.

Отряд въехал в раскрытые ворота, спешился у коновязи, и провожатый повел их к большому шатру, в котором записывали добровольцев. Приподнял полог, приглашая войти. Под висящим на опоре щитом Легиона стоял письменный стол, заваленный свитками. Сидящая за ним женщина подняла глаза на вошедших, одновременно небрежным жестом отсылая молодого данмера прочь. Потерла переносицу, поправила белые волосы и процедила:

— Что за шуточки у вас?

— Раиса, — распахнул мохнатые ручищи Черрим, — а мы-то, мы-то как тебе рады!

Они обнялись, хлопая друг друга по удоспешенным спинам.

— А теперь я вызову ординарца, и пусть проводит вас к рыцарю Дракона, — победитель Пулия фыркнула. — Я действительно очень и очень занята и шутки вашей не поняла.

— Это я… — созналась Аррайда, — захотелось вдруг глянуть, как у вас все поставлено. Не помню, чтобы служила в Легионе.

Раиса неожиданно тепло улыбнулась.

— Хотите все проинспектировать? Хорошо. Тулий!

Вбежал юноша-имперец в кирасе со вздыбленными конями.

— Это новые рекруты. Я подготовлю бумаги, а ты проведи их по лагерю. Сперва накорми, потом инструкторы определят, на что они годны. На склад можешь не водить, они и так замечательно экипированы. Распределишь по отрядам — и ко мне.

И Пулия опустила голову к бумагам. Парень отсалютовал и коротко скомандовал:

— За мной!

Тулий привел гостей к большому костру в середине лагеря, возле которого суетилось несколько поваров с помощниками. Кто перебирал крупу, кто начищал огромный котел, а один, судя по виду, самый главный, жарил грибы на огромной сковороде и бросил, не оборачиваясь:

— Кого шармат принес? Потерпите…

— Раиса велела новичков накормить, — сказал Тулий звонко, хотя и слегка неуверенно. Повар снял сковороду с огня, вытер о передник руки и обернулся.

— Быть того не может! — и кинулся обнимать гостей. — Все, все, мальчишка, — бросил он опешившему провожатому. — Скажи победителю, что ты справился. Дальше я сам. Так, — он пригладил усы пальцами, — что за фокусы, родные мои? Зачем играть в новобранцев?

— Да так… — Черрим ухмыльнулся, принюхиваясь к аппетитным ароматам из котлов. — К ней все.

Кивнул на Аррайду. Потер лапищи:

— А вроде здесь неплохо кормят…

— И поят тоже, — поднял Корнелий на стол мехи с вином. — Давайте отведайте. Кстати, мы всех здесь так кормим, не только важных гостей.

Поварята, понимая, что творится что-то неординарное, превзошли себя, меча на стол лучшее, что у них было, от каши с грибами до сушеного скаттла и скрибового желе.

— Ох, не могу, — отвалилась от тарелки Эдвина. — Нам же еще с новичками сражаться, доказывая, что годимся в армию Варро.

Корнелий оживился.

— Ну ладно, сам вас к инструкторам сведу. Только личико прикрой, а то тебя ж родные маги мигом узнают.

Эдвина засмеялась:

— Веди. Покажем им тактику смешанного боя. Поддержишь, Черрим?

— А то, — торжественно произнес он.


На огороженной изгородью арене два упарившихся мага, поддерживая вокруг себя чары щита, перебрасывались колючими огненными шарами. Ни у одного из них не было преимущества, не получалось перехитрить противника или одолеть силой. Маги громко сопели и готовились рухнуть на песок, но явление рекрутов их спасло. Навалившись на верхнюю жердь изгороди грудью, парни с любопытством следили за происходящим. Инструктор мрачно зыркал на женщину с закрытым лицом и упитанного бойцового кота.

— Он магии не умеет.

— Зато я умею! — пропищала Эдвина не своим голосом. Аррайда закашлялась в ладонь, душа смех. Корнелий, ухмыляясь, постучал ее по спине.

— Ну… ладно, — сказал инструктор, физически чуя подвох. — Давайте сюда оба. Вот вам противники… Ваше дело — добраться до их нежных шкурок… Точнее, до мантий, — он дернул плечом. — Если подпалите друг друга — тоже не страшно. Главное, не убейте. Лады?

Черрим перепрыгнул изгородь, Эдвина подлезла. Корнелий с Аррайдой устроились на одной из скамеек, выставленных вдоль ристалища. На соседней скамейке поочередно прикладывались к бурдюку двое незнакомцев в одинаковых шляпах из связанной стеблями разрыв-травы. Еще один, худой маг в лиловой мантии, сидел поодаль. Он показался Аррайде знакомым. Но поскольку был далеко и голову прятал под капюшоном, узнать его девушка не смогла.

— Тоже рекруты? — Корнелий, выражая сомнение, пожал могучими плечами. — Тут многие высмотром учатся. Или очередь до них не дошла. Здесь не бездельничают, это точно.

Аррайда кивнула, глядя, как распорядитель дает отмашку, и противников укрывают защитные пузыри. Впрочем, если кто и надеялся на длительное зрелище, то роковым образом ошибся. Пока маги готовились отражать огонь, Черрим подкатился им под ноги и разорвал каждому подол.

— Так нечестно! — заныли проигравшие.

— К тварям Дагота тоже станете о чести взывать? Тренируйтесь, балбесы, — инструктор уважительно кивнул паре Эдвина-Черрим и собирался отпустить их, когда худой маг в капюшоне поднялся со скамьи и легко перепрыгнул ограждение.

— Я бы хотел испытать свои силы с вами, госпожа, — поклонился он учтиво. — Один на один.

— Ладно, только без смертоубийства, — бросил маг-учитель. — Блюдите правила.

Черрим поглядел на Эдвину и неохотно выбрался за ограду. Инструктор последовал за ним. А маг, в котором Аррайда все сильней подозревала Ариона, навел аккуратные чары на место поединка — чтобы не пострадали зрители. Госпожа Элберт одобрительно кивнула. Дуэлянты стояли друг напротив друга в изящных, небрежных позах, чуть раскрыв руки, выпрямившись, не делая попыток как-то обозначить начало боя. Не используя ни защитных, ни атакующих чар.

— Сколько они будут так стоять?.. — зафыркал один из новичков. Черрим придавил его тяжелым взглядом и тут же опять уставился на бойцов:

— Они уже сражаются. Познают и оценивают друг друга. И простоят сколько нужно, не бойся.

Эдвина подняла правую руку и сплела пальцы. Ее противник мгновенно накрыл себя защитным пузырем. Эти двое были точно привязаны друг к другу, предвосхищая любое движение, колдуя столь же легко, как дышали. Двигаясь, как в танце, который делался все стремительней. Вот с ладони Ариона срывается огненный шар и распадается на колючие брызги, взрывающие песок. Вот Эдвина ладонями небрежно закручивает воздух, несогласованно, в разные стороны, так что смерч напоминает огромные песочные часы. Нижняя чашка которых прикрывает магичку от атаки, а верхняя несется на колдуна. Он уходит плавным движением, откинувшись назад, почти параллельно земле, а руки плетут опасную сеть подчинения.Колебания магии ощущаются даже через защиту. Флегматичные мужчины в шляпах, вытянув головы, шумно дыша, следят за поединком.

— Живи ты подольше — ты бы меня превзошла, — Арион размел все свои защиты и низко поклонился. — Благодарю, госпожа Элберт. Надеюсь, мы будем сражаться рядом.

Глава магической гильдии Вварденфелла поклонилась столь же изысканно и, приковыляв, ткнулась в ограду грудью, с присвистом дыша. Черрим подмышки вытянул ее наружу.

— Плохо?

— Хорошо!! Давно не получала такого удовольствия.

Она помахала Ариону:

— Не исчезайте. Встретимся с вами позже.

Советник телванни ответил вежливым кивком.

— Куда теперь? — спросила Аррайда.

— К лучникам идем, — встал с лавки Корнелий. Собрались и двое в травяных шляпах. Один поднял из-за скамьи даэдрический, очень характерный лук: черный с мерцающими красными огнями по рогам. Бойцовый кот уважительно цокнул.

Отряд поднялся на плоскую крышу Марандуса, где кучка лучников стреляла по сплетенным из лозы кругам. У кого-то выходило замечательно, у кого-то не очень — и расстояние было немалое, и ветер сильный.

Перед владельцем даэдрического лука новички раздвинулись, почтительно уступая место. Требовалась недюжинная сила, чтобы даже натянуть такой. И черненые стрелы ложились в центр мишени кучно, подрагивая алыми охвостьями. Мелкий босмер-инструктор покивал и воткнул в трещину кладки прут. Жестом предложил попасть по нему.

Худой владелец лука облизнул палец, поднял, определяя направление ветра, натянул тетиву и выстрелил. Стрела ободрала с прута кожуру. Зрители восторженно загудели.

— Рискнешь? — улыбнулся Корнелий Нереварину.

— Не-а. Лук не мое.

— Жаль, жаль. Никому этого выскочку не превзойти.

Но тут из толпы шагнул еще один босмер с обмотанным платком лицом. Натянул лук и спустил тетиву практически не целясь. Но костяная стрела располовинила прут.

— Только один так стрелять умеет, — поскреб Черрим макушку. — Проверим?

Но ловкий стрелок исчез так же быстро, как выстрелил.

— Давайте к Ллариусу теперь, — мрачнея, сказала Аррайда и первая пошла к люку в крыше. Корнелий распрощался с друзьями у кабинета генерала, сетуя, что без него мяса в кашу не доложат или с пряностями переборщат.


Варро почтительно встал, приветствуя Нереварина. Предложил девушке-редгарду кресло, сам вытащил из-под стола табуреты для себя, Эдвины и Черрима.

— Очень хорошо. Я так и думал, что вы появитесь. Вот, — он вытянул из ящиков одну за одной и положил перед гостями пухлые конторские книги. — Тут записано, сколько людей мы рекрутировали и рекрутируем ежедневно, их специализации и уровень владения оружием, общая подготовленность. Здесь — снабжение крепостей. У нас уже шесть старых данмерских твердынь и налаженное пропильонное сообщение между ними. На сегодняшний день гарнизоны составляют от пятидесяти до двухсот легионеров. И мы продолжаем набор. Тут, — генерал стукнул ладонью по обложке очередной книги, — списки рекрутов, командиров, сведения по оружию и броне. Расходы на кузнецов, оружейников, бронников… Склады, подвоз снаряжения… Здесь — еда, вода. Ознакомитесь, если будет интересно. У меня все записано. И по людям, и по верховым, и по гужевым животным. Еще планы тренировок. Новички тренируются в лагерях, а тех, кто уже смыслит в военном деле, отправляем в патрули. Нам удалось разорвать цепочку распространения пепельных статуй контрабандистами, накрыв самые главные их логова. Еще занимаемся разбойниками. Они попытались отбить Хлормарен, — Варро указал точку на карте, извлекши ее из-под бумаг, и учтиво поклонился магичке, — но, благодарю вас, госпожа Эдвина, пропильоны помогли нам вовремя перебросить подкрепления.

— Обращайтесь, если что, — она улыбнулась.

— Мы также задействуем летучих магов, организовав наблюдение вокруг Призрачного предела. Самые крупные щели под ним нам удалось прикрыть летучими группами и ловушками. В общем, не теряем времени зря. Заодно остановили несколько компаний молодых телванни, которые под видом паломников свернули на чужие земли.

— Надо сказать Ариону.

— О… он уже знает.

— А кто поставляет вам продовольствие… э, танцует девушку? — поинтересовался Черрим.

— Нилено Дорвайн в первую очередь. Но, в общем-то, весь Великий Дом Хлаалу. Они заинтересованы в переговорах с Редораном о шахтах Кальдеры. И считают, что Нереварин поможет им сгладить противоречия.

— Не все так прагматично, — с разрешения Ллариуса в кабинет вошли двое, те самые в травяных шляпах, и с ходу вмешались в разговор. — Нас прежде всего заботит выживание.

— Ну и из-за блокады теряете прибыли, да.

— Теряем, пышечка, — круглолицый имперец стянул шляпу и локтем отер потное лицо. Котище стал закатывать рукава.

— Рекомендую, — сказал сладчайшим голосом, — Красиус Курио, театрал, советник и меценат.

— Напрасно вы отказались от театральной карьеры, — посетовал советник. — Но не будем о грустном. Госпожа Нереварин, я полагаю?

Курио уставился Аррайде на руки, точно надеялся сквозь металл перчаток разглядеть Луну-и-Звезду.

— В знак благородства своих намерений я привел к вам вот его.

— Драм Беро, — худой лучник протянул ладонь для пожатия. — Мне было любопытно. Потому я решил проявиться сам. Ну и шахта Вассира Диданата…

— Ну и оперативность, — осклабился Черрим. — Мы ее найдем и вам сообщим первому.

Беро рассмеялся.

— Ладно, купили. Давайте, где подписать. И располагайте мной в вашей армии. Как я стреляю, вы видели.

— Приятно познакомиться, пышечка. Как только подписи несговорчивых советниц будут у вас, сразу же за мной посылайте.

И вместе с Беро откланялся.

— Мне сообщили, что пепельноземцы обложили Призрачный предел с севера, — продолжил рыцарь Дракона, когда хлаалусцы вышли. — Мы готовы сделать то же с юга. Крепости на Красной горе штурмом возьмем вряд ли, но для облоги наших теперешних сил вполне хватает. Я заказал дерево для военных машин на Солтсхейме. Когда оно прибудет в Сейда Нин, можно начинать. И, девочка. Пора тебе продумать, кто войдет в ударный отряд. У меня есть несколько кандидатур. Но в первую очередь я послушаю тебя.

Нереварин кивнула.

— Утром.

— Да, еще Гильвас и Мехра… — Ллариус улыбнулся. — Ей удалось добыть древние планы двемерских крепостей. И они уже у меня.

Варро вытянул из ящика еще одну стопку бумаг.

— Она разбирала библиотеку жрецов-отступников. Просто сокровище. Жаль, что показывает твердыни лишь изнутри. Но разведку мы на Красную гору пошлем в последний момент. Или все же сумеем договориться с вечными стражами.

— Я надеюсь, сумеем. Спасибо.

— Набор добровольцев мы продолжим. Как здесь, так и в крепостях легиона. А ты спокойно обдумай следующие шаги.

Аррайда знала за собой, что лучше всего ей думается на ходу. Но не хотелось топтаться по лагерю, и она опять поднялась с друзьями на крышу. Небо медленно розовело, тренировки были завершены, и несколько свободных воинов собрались на краю крыши вокруг худой девушки-актрисы, одетой в черное. Этим она сперва напомнила Аррайде Звездочку, но была северянкой, светло-рыжей. Избавленные от шлема волосы сейчас тяжелой волной падали на плечи. Сидя на парапете, красавица вытянула правую ногу, а на подогнутом колене левой пристроила лютню. Неторопливо перебирала струны, иногда задумчиво прерываясь, и мелодия выходила рваная, слегка печальная, далеко разносящаяся в воздухе. Когда компания Нереварина подошла, рыжая определилась наконец, что петь. А ликующие поклонники подхватывали припев. Особенно близко к актрисе стоял давешний босмер — победитель Беро, на этот раз без маски-платка. Но спиной к Аррайде. И заглянуть ему в лицо было невозможно, не потревожив зрителей.

— За спиною полки, словно два крыла,
Ветер треплет шатры.
Словно бешеный конь,
Закусив удила,
Гонит пепел с Красной горы…
Голос певуньи тоже не походил на голос Звездочки, он был бархатным, низким, но у Аррайды все равно стиснулось сердце. А еще она словно снова летела в лодке по каналам Вивека, и гондольер в соломенной шляпе с широкими полями пел, отталкиваясь большим веслом.

— …И как красная пыль ни сечет лицо
И как ни ярится мгла,
Палец до крови сжимает кольцо —
Все то же: Луна-и-звезда.
Словно мороз продрал Аррайду по хребту. Она шагнула вперед, а северянка отложила лютню и встала. Нереварин потеребила кольцо на пальце, как часто поступала, когда хотела успокоиться. Взгляды ее и певуньи встретились — точно перекинули нить.

— Брунхильда, еще!

— Потом… — пробормотала рыжая, подходя к девушке-редгарду. Певице с почтением уступили дорогу.

— Нереварин?

Аррайда кивнула. Брунгильда с уважением поклонилась, касаясь рукой голенища. И кинулась с ножом. Но босмер успел встать между девушками. И упал, обливаясь кровью. На какую-то секунду мир застыл в хрупком равновесии. Затем Аррайда прыгнула на убийцу, швыряя наземь, выбив нож из руки. Уперлась коленом в грудь, сцепила пальцы на горле и давила до тех пор, пока Черрим с кем-то из мужчин не оторвали общими усилиями, пока не достучались, заставив очнуться. Брунхильда хватала ртом воздух. Убийцу подняли и скрутили.

— Заприте ее пока, — бросила Эдвина яростно, занимаясь раненым. Черрим гладил плечи Аррайды:

— Цела? Будет жив твой Зайчик. Пусть хвалит свой малый рост, нож скользнул по ключице и воткнулся в плечо.

Нереварин смотрела куда-то поверх голов. Дующий над крышей ветер сушил на глазах сердитые слезы.

— Пойдем-ка со мной, — Черрим обхватил девушку за талию, увлекая с крыши в люк, по короткой лестнице за резные двери и — каменным коридором — к гостевым комнатам.

— Кого тебе сейчас нужно, так это мальчика с ловкими пальцами, помогающего расслабиться перед боем. Но у тебя есть только старый котище, который может облапить, пожалеть и размять косточки так, чтоб трещали.

Забрал и отложил ее оружие. Усадил Аррайду на топчан. Стянул с нее сапоги, снял кольчугу с подкольчужником. Сунул в руки кувшин с мацтом.

— Хлебни — и ложись на живот.

Задрал на ней рубаху и стал массировать спину, помогая успокоиться и уснуть. А проснулась Нереварин утром — в отворы под потолком лился солнечный свет, пятнами ложился на пол. Громко трещал на стене почти догоревший факел. Одеяло сбилось, сквозняк холодил лопатки. А у постели сидел на полу Сул Матуул, взяв Аррайду за руку. Алые глаза светились.

— Прости, если разбудил. Я привез весть от Нибани Месы, которую ты очень ждешь.

Летящая на огонь. Пелагиад, Вивек

Закат в Пелагиаде весной особенно красен, ярок. Поднявшийся ветер заставляет куриться пыль на дороге и плясать кружевные тени едва зазеленевших деревьев. Как раз в такое время в заднее окно дома хаджитки Анасси, уважаемой торговки, поскреблись. Думая, что за каким-то надом явился сосед, огородник Дралас Гилу, тетка подняла раму. Вечерний гость уперся ногой в фундамент и дотянулся до подоконника, показав довольную разъетую физиономию с пышными баками и наглыми золотыми глазищами.

— Тебе тут племянница велела кланяться. Передает копченый гуарий бок и яичко.

— Яичко? — тетка Анасси задумчиво потрогала перламутрово сияющее здоровенное яйцо квама, который гость взгромоздил на окошко вместе с ароматной торбищей. — А через двери войти не мог.

Черрим развел мохнатыми ручищами, талантливо сохраняя равновесие на узком пояске камней.

— Мало ли что тут деется.

— А у нас тут не столица. И если что случится, мне первой и сообщат.

Взмахом лапы тетка Анасси разогнала докучливых вечерних насекомых.

— Ты давай, или внутрь, или отсюда.

— Так я не один. Пришел вот разведать… и гостинцы…

Седая хаджитка хмыкнула.

— А сколько вас?

— Да отряд большой. Тридцать душ. Мы пока в склепе Андрано устроились. Там места много. А я к тебе.

Анасси сощурилась.

— А моя подопечная тоже с вами?

— Ну…

— Дом огромный, пустой. Ночуйте, сколько влезет. Кому места не хватит — Дралас заберет. И вон таверна «Полпути» стоит пустая. Они счастливы будут и денег за постой не возьмут.

Черрим недоверчиво сморщил нос.

— А не подозрительно будет, что нас вооруженных и столько?

— Ну, катапульты ж вы с собой не тянули? — покивала головой Анасси. — А отряд по нонешнему времени и невелик. Кругом все вооруженные ездят, кто вообще за стены осмелится сунуться. И караульных нанимают. Говорю же: если появится кто чужой, ко мне первой прилетят. Нечего вам ходячие трупы пугать. Веди всех сюда. Только через дверь.

И сочтя разговор законченным, принялась готовить на гостей обильный ужин.

Черрим, фыркнув, спрыгнул с фундамента и отправился за остальными. Закатное солнце играло бликами на двемерике его доспеха.


Ждать себя гости долго не заставили. Кто с парадной калитки, кто через ограду объявились в усадьбе Анасси. Смущенно топтались на пороге, вытирая ноги о половики. Складывали у стенки поклажу. Анасси показывала гостям, где умыться, где привязать верховых. Черрим распределял людей в охранение и в помощь по котлам и громко фыркал на Аррайду:

— Твое дело караулы проверять, а не в них ходить. Отдыхай.

Нереварин и Лин с Эдвиной обнялись с кошкой и зашедшим Драласом Гилу, как старые добрые друзья. А вот некоторые новички косились на Анасси с опаской — похоже, им уже успели рассказать и о гордом ее характере, и о боевых умениях в Дожде-на-Песке. Да и когти, которые хаджитка выпускала время от времени, внушали.

Стульев на всех не хватило. Принесли из кладовой доски, обернули рядном и уложили на сиденья, тесно устроились за столом.

Тетка Анасси, оценив богатыршу Велву, вместе с ней вынесла караульным горячий флин — после заката все еще изрядно холодало, да и соленый ветер с залива нельзя было назвать ласковым.

Черрим отобрал разведчиков и отправил их промочить горло в «Полпути» и в лавки, что еще не закрылись: и прикупить нужное, и послушать сплетни. Выдав им кошелек и приказав не увлекаться особо. Дракошки приятно звякали, глаза сверкали в предвкушении ужина. Хотя Анасси с Гилу расстарались, и еда, что они выставили на стол, казалась куда привлекательней той, что подают обычно в тавернах. Имелись даже киродиильская маринованая капуста в огромном фарфоровом тазике и местные маринованные грибочки.

Так что сперва только ходили челюсти да раздавался смачный хруст.

Зазвала на ужин Анасси лекарку Игфу и командира форта, босмера Ангорила. Оба отдали должное ужину и проявили искреннюю радость гостям.

Проверив дозоры и услав отряд спать, после того, как они покончили с дневными трудами, вытерев стол и перемыв посуду, Черрим подтянул к очагу скамью и поставил флин на каминную решетку. Анасси наблюдала со снисходительной усмешкой за тем, как он хозяйничает.

Лин рукавами мантии обхватил кубок, чтобы не обжечься, отпил и в наслаждении зажмурился. Анасси кочергой разбила прогоревшее полено.

— Вижу, спросить вам не терпится…

— Нам, — завел глаза к потолку Черрим. — Ну разве что последние новости узнать. Мы ж в своем кагутьем углу… ни новых лиц…

Лин саркастически захмыкал.

Анасси пожала плечами.

— Да все как всегда. Болтают разное. Мол, никакого тебе Нереварина. Что это переодетая дочка герцога Дрена головой тронулась и пошла против дяди войной, чтобы его рабов освободить. Что людей с собой ведет целые тышши. Языки без костей. А вот командир форта наш наконец за ум взялся. Убрал всю живность с двора, ров расчищает и стены надстраивает. Ибо приказ ему такой из Эбенгарда вышел. С другой стороны, запасы провианта лишними не бывают и свинок жаль. А вы сами сюда зачем?

— Да по дороге в священный град пришлось. Ты там часто бываешь, может, что скумекаешь.

Черрим достал из сумки свернутый в трубочку пергамент с болтающейся восковой печатью без герба.

— Ух ты! Сурово…

Кошка пригладила шерсть на голове, старательно вытерла ладони о передник и приняла письмо. Точнее, пакет, запечатанный безымянной восковой печатью, сейчас сломанной, с одиноким листочком внутри.

На пакете было крупно выведено: «Чужеземцу, именующему себя Нереварином, доставить срочно».

Почерк письма был уборист, но четок — почерк профессионального писца.

«Высказанные притязания, а именно: что вы — Нереварин, перевоплощение Святого Лорда Неревара, — прямо противоречат доктрине Триединых и к тому же недопустимы учением Храма, совершенно невероятны и неправдоподобны.

Открытия, сделанные инквизицией, в частности, то, что вы являетесь агентом имперской разведывательной службы, также известной как Орден Клинков, подтверждены существенным доказательством высшего архиординатора Берела Салы и ставят под сомнение законность и мотивацию ваших притязаний.

Но, как ни невероятны ваши заявления, и то, что они прямо противоречат учению Храма, и запятнаны сделанными выводами о вашей зависимости от тайных организаций и интересов императора, интересы Храма и его руководства, в частности, интересы его бессмертного величества Вивека, требуют более подробных рассмотрений заявленных притязаний, а также мотивов и личности предъявившего их.

Храм провел проверку своих записей, в частности, записи Иерографа и Апографа, и близко ознакомился с многочисленными и разнообразными знаками и подвигами Нереварина, согласно пророчеству.

Поэтому, для выполнения этих примечательных, но едва ли вероятных притязаний (претендент должен в одно и то же время являться признанным обладателем древних титулов власти народа данмер: Наставником Великих Домов и Нереварином племен Пустошей) Храм предлагает именующему себя Нереварином предстать перед его преподобием Толером Сариони, советником Вивека, высшим архиканоником провинции Вварденфелл, первосвященником Высокого собора для рассмотрения его притязаний и личности. Но если к этому времени претендент будет назван Наставником, вместе и по отдельности, тремя Великим Домами Вварденфелла, и в то же время назван Нереварином, вместе и по отдельности, четырьмя племенами Пустошей, необходимости рассматривать или обсуждать эти притязания не будет.

Из-за официальной позиции Храма относительно пророчеств Нереварина и в интересах защиты претендента от партий, могущих причинить ему вред, называющему себя Нереварином будет удобным тайно прибыть к архиканонику Сариони в его личные апартаменты в Высоком соборе Вивека.

Чтобы выразить согласие с этими условиями, именующий себя Нереварином должен прибыть к лекарю Высокого собора Вивека Дансе Индулес для выполнения необходимых приготовлений. Но если к этому времени претендента не назовут Наставником три Великих Дома и Нереваром — четыре племени Пустошей, встреча, вероятнее всего, завершится ничем.

Написано по просьбе и от имени Его Преподобия Толера Сариони, архиканоника и советника Вивека,

Дилено Льоран, жрец Вивека, помощник Архиканоника».
Анасси потерла глаза, уставшие от мелких буковок.

— Ох и наворотили, без стакана не разберешь… Письмо настоящее?

— Настоящее. Нашим друзьям в Вивеке удалось раздобыть несколько документов, начертанных рукой секретаря почтенного прелата. Адхиранирр с друзьями расстаралась.

— Моя племянница дадеко пойдет, — улыбнулась Анасси.

— Стиль и почерк совпадают, — вмешалась Эдвина. — Никаких подделок вручную или магией. Кто писал, специалисты моего отделения могут определить абсолютно точно. Остается характерный след прикосновения…

Глянула на лыбящихся друзей и замолчала.

— Так что тогда вас смущает?

— Во-первых, это может быть подстава, — Черрим подрал когтями баки. — Все знают, что Толер Сариони не выносит Берела Салу, командира Ордена Дозора.

Анасси дернула узкими губами: мол, знаю, давай без подробностей.

— Но этом может быть лишь видимость. В таком важном деле, как разоблачение еретички и врага Триединых.

— А второе?

— А второе: что ее приметы снова развешаны по всем столбам и углам священного Вивека. Такую дылду не спрячешь, даже если переодеть.

— И магия исключается, — подхватила Эдвина. — Ординаторы ее за милю учуют.

— А архиканоник через эту Индулес настоятельно потребовал предъявить ему Луну-и-Звезду вместе с рукой.

— Вот зараза, — ухмыльнулась кошка. — И вы ничего придумать не можете?

— Все, что мы придумали, никуда не годится. С другой стороны — отказаться от подобного предложения было бы глупо, — Черрим вздохнул. — Внести рознь в стан противника, натянуть нос Сале или, если очень повезет, получить могущественного союзника в Храме и ресурсы…

— Гильвас Барело учился вместе с Толером и говорит, что он порядочный человек.

— Порядочных людей, облегченных властью…

— Ну-ну, — сощурился аптекарь.

— …я мог бы по пальцам пересчитать, — вывернулся кот.

— Если… — подал голос стеснительный Гилу. — Как госпожа Аррайда должна попасть в покои серы Сариони?

— Не через парадный вход, — успокоил Черрим. — Господин архиканоник озабочен своей репутацией и шпионами Ордена Дозора, потому мы сперва должны встретиться с некой Дансой Индулес и предъявить письмо Сариони и кольцо Неревара, как я говорил уже, вместе с рукой, а уж она передаст нам ключи от задней двери в его покои. А сам Толер в назначенное время уберет оттуда охрану. Если ему можно довериться, конечно.

— У нас нет другого выхода, — Аррайда отставила кубок с остатками флина и сощурилась на огонь.

— Я знаю эту женщину, — огорошил всех Гилу. — Она послушница и метет площадь перед храмом. А еще торгует самыми простыми зельями, для бедных пилигримов. И качественными заклинаниями, восстанавливающими утерянные силу, разум и так далее.

Взгляды сошлись на огороднике, и его серые щеки покрылись бурым румянцем.

— Если, госпожа, я скажу неправильное и нехорошее, то простите меня заранее, — он прямо посмотрел на Аррайду. — Я часто бываю в Высокой Капелле, знаю там многих, делал пожертвования на храм… Если я представлю вас моей захворавшей рабыней… Это позволит вам спокойно получить ключ.

— Хорошая мысль, — неожиданно поддержала Драласа Игфа. — Вивек так и кишит больными и убогими, прикинуться одной из них и смешаться с толпой — никто не заметит.

— Вот только рост выдает, — флегматично возвел глаза к потолку Черрим.

— А отвези ее на тележке, — Игфа улыбнулась. — Замаскируем под разжижение разума или там бурую гниль. Я объясню, как чувствуют себя и ведут больные.

— А я замаскирую, — хмыкнула Анасси. — Я и перевидалась таких, и не одного сама сделала. Больным и убогим подают охотно, на этом все нищие держатся. Ну и в копилку Гильдии… — она прикрыла рот лапой. — Ох, разболталась я. Если все согласны, то теперь спать. С утра нам предстоит немало работы.

Но спать отправились не все и не сразу. Эдвина сидела в кресле у очага, ежилась от тянущего в окно сквозняка, зевала, прикрывая рот ладонью. Черрим подкидывал в огонь рассыпавшиеся по полу щепки и кору. Кошка решительно отодвинула его бедром, сунула в огонь сухое полено. Поворошила кочергой, чтобы лучше разгоралось.

— Что, теперь и по Вивеку нельзя ходить спокойно?

— Получается, нельзя, — Черрим вытер лапы о штаны, оставляя на холстине черные разводы. — Там только присные Дагота чувствуют себя вольготно. Когда нас открыто поддержали не только поклонники даэдра и жрецы-отступники, но и некоторые иерархи храма, Сала вовсе озверел… Прошлый визит в священный город сошел нам с рук разве что из-за исключительной наглости. Не ждал Орден Дозора, что Нереварин будет шляться там в открытую.

— А Вивек? — перебила его Анасси, приглаживая шерсть за ушами.

— Ревнует, — сказала Эдвина. — Вместо того чтобы цыкнуть на псов и дать действовать открыто. Гильдию магов и гильдию бойцов практически взяли в осаду.

— И не один несчастный шпион, — хмыкнул бойцовый кот, — а стадом ходят, на плечи едва ли не ложатся, в затылок дышат, разговоры подслушивают без стеснения.

Он схватил и согнул в кольцо кочергу.

— Прощупывали мы дорогу, чтобы Красиус подтвердил полномочия полководца Хлаалу. Ну, пришлось спасаться каналами. Не первый раз, но прошлые не были столь сокрушительны. А Курицу вызвали в Кальдеру письмом — шахтеры народ сурьезный, шпионам Ордена Дозора рыло начистить не постеснялись.

— Странно Сала использует пожертвования, на которые живет, — хаджитка отобрала кочергу и, с пыхтением разогнув, поставила на место. — Народ ему платит, чтобы он их за эти же деньги гнобил?

— Ну, послушаем, что скажет Сариони. Не все же они дураки, в конце концов.

— Ну, я надеюсь, — посмотрела стеснительно Эдвина.

Кошка дунула на лампу:

— Теперь точно спать!


Игфа с Анасси занимались Аррайдой, добиваясь безупречной маскировки. А Черрим гонял отряд ради слаженного взаимодействия.

Он поделил своих людей на три части. Первые должны были идти в авангарде и осуществить предварительную разведку, выбрать безопасный маршрут. Потом выдвигалась основная группа — прикрывать Аррайду с Гилу. А за ней уже следовал аръергард, он же резерв.

— Ваше основное дело — оберегать Нереварина, — внушал Черрим подопечным. — Все остальное тоже существенно, но не очень. Не влипайте в драку, дайте отвести Арри подальше и прикройте отход.

С условными сигналами здорово помог командир форта Пелагиад Ангорил, наградив каждого из спутников Аррайды порцией шариков, безо всякого заклинания дающих, если их расплющить, высокий световой столб. А еще научил запускать цветные дымы, способные дезориентировать на время любого противника. Чтобы местные жители не сбежались на зрелище, командир приказал запереть ворота, но зеваки стояли под стенами и разошлись совсем не скоро. А утром проспали дольше обычного, что позволило отряду покинуть Пелагиад на рассвете почти незаметно.

Последний привал перед рывком на святой город они устроили чуть в стороне от моста, ведущего в квартал Чужеземцев.

Здесь было пусто, горячие солнечные лучи пронизывали ветви ивового пыльника и канета, покрытые свежей весенней листвой. Словно рыбья чешуя, сверкали на темной воде обводного канала.

Авангард ушел в город, и оставалось время отдохнуть без суеты перед тем, как, дождавшись гонца, двинуться следом.

Аррайда, уже замаскированная, присела на перевернутую тележку, в которой ей предстояло ехать. Внимательно разглядела свои кисти, перевязанные грязными бинтами. Старательно посребла пальцами землю, добавляя под ногти грязи, и задумчиво произнесла:

— И скажите мне, какая зараза запретила тут вьючных и верховых?

— Гуарий помет не должен осквернять мостовые Священного Города, — ответил огородник.

— А еще это сильно бы ударило по гильдии лодочников и носильщиков, — поднял желтый палец вверх Тьермэйлин.

— Нашли проблему, — фыркнула Эдвина. — Могли бы им мешки под хвосты подвязать.

— Лодочникам?

Громовой хохот встряхнул ветки. Черрим зашипел:

— Тихо-о…

— А не обратиться ли нам к гильдии чистильщиков, — провещал Лин, перестав икать от смеха, — и не пройти ли к Храму тайными широкими тропами канализации? Все же легче, чем в тележке трястись.

Эдвина зажала нос и гнусаво пробурчала:

— Там воняет.

— Зато ординаторы после той бабы с ножом не лазят.

— Ну, ради Арри слазят, — Черрим хмыкнул, теребя себя за ухо. — Проще надо быть.

— И к тебе потянутся, плотно сжимая кольцо.

— Еще лектикариев нанять предложи. Орден Дозора и за занавески к тебе заглянет, и братский поцелуй запечатлеет на гнусной твоей физиономии.

Аптекарь с притворным ужасом прикрылся широкими коричневыми рукавами.

— Я серьезно, — вздернула подбородок Эдвина. — Да ну вас. Обсудили уже все! И лодка не годится! И вплавь!

— Ладно-ладно, — вскинул мохнатые кулачищи Черрим. — Это мы так. Поговорили, и будет.

Тут как раз объявился, раздвинув ветки, гонец, и сообщил, что путь чист. Гилу перевернул тачку, бросил на дно свернутый втрое плащ, и Нереварин уместилась внутри, согнувшись в три погибели, руками ухватившись за борта. Сверху огородник прикрыл «рабыню» кожаным фартуком и с усилием двинул тачку с места.

На мостах Гилу несколько раз останавливали патрули, но, заглянув под фартук, где «болящая» пускала пену изо рта, брезгливо сплевывали и разрешали ехать дальше. Несколько раз огородник останавливался, отдыхая. Пил воду из долбленки, привешенной к поясу, давал Аррайде продышаться. И снова трогался в путь.

Тележка тряслась и подскакивала на неровностях мостовой, и, несмотря на подстилку, Аррайда набила себе синяков и занозила ладони о шершавые борта. Все болело, а пальцы, казалось никогда не получится разогнуть. Да и спину тоже. А еще «Рабыня» обливалась потом под кожаным фартуком и панически боялась, что грим потечет.

Но наконец тачка остановилась, скрип колес прекратился, принося облегчение, зато стали слышны плеск воды, легкие шаги и шорох трущейся о мостовую метлы. Гилу хрипло откашлялся. И терпеливо ждал, пока Данса освободится и подойдет.

— Что у тебя? — послушница отставила метлу к стене арки. Огородник поманил ее наклониться, чуть сдвинул с тачки фартук и слегка оттянул бинт на руке Аррайды, демонстрируя Луну-и-Звезду. Данса, покачнувшись, ухватилась за пояс.

— За мной.

За углом две осклизлые ступеньки вели вниз, в полукруглую дверцу, за которой с одной стороны стояли метлы и ведра с тряпками, а с другой две кровати за ширмами и широкий стол с алхимическими приборами и ингредиентами для зелий.

Гилу, взвалив на плечо Аррайду, спустился под влажные, тронутые плесенью своды.

— Сидите тут, пока стемнеет, — велела Индулес и сунула огороднику ключ. — Это от задней двери в покои архиканоника. Недалеко от квартиры беглой библиотекарши, я говорила, помнишь? Ладно, — она зябко повела плечами. — Как солнце опустится — сама отведу. Запритесь изнутри. Я постучу вот так.

Она постучала по стене и, покряхтывая, вышла. Зато в дверную щель буквально втек Черрим.

— Ну, все спокойно, — утешил он. — Мы за данмеркой проследим.

Оглядел подвал и выскользнул наружу, позволив Гилу запереть наконец двери.

Солнце зашло мгновенно. Вот только на стене лежал, проникая в высокое окно, его розовый отблеск, а вот в подвале уже темно и, кажется, соленый запах близкого моря стал резче в темноте.

Явилась Данса с метлой, постучала условленным стуком и повела гостей бесконечными коридорами к задней двери в покои архиканоника, оглядываясь время от времени, испуганно прислушиваясь к шорохам и высматривая ординаторов. Но так никого и не заметила.

Указала на крутую лесенку в несколько ступенек:

— Вам туда.

И поспешно растворилась в полумраке.


Охраны у задней двери не было. Ключ легко повернулся в смазанной маслом дверной скважине. Эдвина проверила покои заклинанием. Одинокая лиловая тень откинулась в невидимом кресле. Подтверждая ее присутствие, по темным комнатам разносился заливистый храп.

— Умаялся старичок, — шепотом заметил бойцовый котище. — Осторожней, а то напугаете со сна.

Шестерка охранников бесшумно проскользнула в апартаменты, занимая оборону у выходов. Друзья задержались поодаль, Аррайда же встала напротив архиканоника в свете горящей у кресла лампы и осторожно кашлянула.

— Кто здесь?

— Вы звали меня? Я пришла.

Маскировка удалась на все сто. При виде Нереварина на Толера Сариони напала икота. Черрим плеснул старику воды из расписного кувшина.

— Что за… — архиканоник близоруко вгляделся в Луну-и-Звезду на пальце Аррайды.

— Я так понимаю, это маскировка? — пожевал губами. — Полагаю, если ты не пренебрегла условиями из моего письма, нужды скрываться больше нет. Вон там таз, умойся, — он дернул подбородком в угол на ширму. Протянул лапку: — А мне подтверждающие бумаги извольте.

На какое-то время в комнате остановилось. Аррайда умывалась с шумом и плеском, Лин поливал ей из кувшина. Черрим с Эдвиной помогали облачиться в доспех и подали оружие. Толер шелестел бумагами.

— Все правильно как будто. Госпожа полководец, ступайте за мной.


Еще в коридорах храмового квартала Нереварин обратила внимание на приглушенный, равномерный шум, а когда двери под небо распахнулись, поняла его природу. В лицо пахнуло морской солью и свежестью и пригоршней ударил дождь.

Непогодь накрыла Вивек одеялом туч так плотно, что не было видно ни зги. Разве что слепили короткие молнии: золотые, алые, лиловые. Ливень равномерно дробил по ржавым крышам, мостовой, парапетам в лад морю, бьющему о сваи священного города. Вивек был залит водой. Она маслянисто блестела везде, отражая свет молний и редких фонарей, по щиколотку заливала ноги, текла за шиворот, заставляла ежиться и вбирать голову в плечи. Всех, кроме Аррайды. Она впитывала запах мокрых листьев и соленой воды, дышала с наслаждением. После душного дня гроза казалась восхитительной.

И вспоминался разговор с Черримом, когда они вышли из особняка Дрена.

… — Чувствую себя рубахой на бельевой веревке, которую треплет ветром туда-сюда, и при этом она остается на месте.

— Завтрашним ветром, — широко улыбнулся Черрим. — И ты больше похожа на парус…

— Что? — архиканоник обернулся, прислоняя фонарь полой плаща, чтобы не погас.

Спутники перешли мост и стали подниматься по лестнице, окруженной каскадом водопадов, текущих из Канала загадок под дворцом.

Бесстрастные стражи, как статуи, выстроились по обе стороны ступенек. Капли дождя стекали по индорильской броне. Поднявшись на верх крутой лестницы, задыхаясь, Толер Сариони припал на колено у алтаря Благородства, бросил в чашку ритуальный мешочек с дракошками. Аррайда последовала его примеру.

И почти сразу же огромные, окованные бронзой двери дворца бога-короля растворились, бросая на лестницу прямоугольник света. И, отсекая грозу, захлопнулись за спиной. Сразу сделалось тихо.

Огромная сводчатая приемная встретила гостей внимательным молчанием. Своды ее терялись в темноте, важно шелестели шелковые занавески. По натертому полу боязно было ступать. Креслица и кушетки изгибались, выпячивая бархат и кожу подушек, завивая спиралью деревянную позолоченную резьбу. Лампионы выгибали бронзовые стебли с цветочными чашами стеклянных абажуров, в которых сиял огонь. Пахло благовониями, скаттлом и канетом. Огромные желтые цветы торчали из узких, высоких, покрытых чеканкой ваз. По периметру зала тоже стояла стража из ординаторов: неподвижная, безмолвная.

Архиканоник попросил гостей подождать в приемной — всех, кроме Аррайды, жестом пригласив ее следовать за собой.

Парадная приемная была образцом изысканности и чистоты, но чем глубже они продвигались, тем сильнее был запущен дворец.

Стражники попадались все реже, Сариони тоже вежливо отстал, и наконец перед Аррайдой остались пустые коридоры с фестонами паутины и редкими факелами по сторонам, протянувшими до пола языки копоти.

Казавшийся бесконечным проход перетек в круглую ротонду под ржавым куполом. Середину ротонды занимал круглый же помост, вокруг которого горели огни в чашах, а над помостом колебался, как лезвие свечи, бог-проповедник Вивек, странно похожий на шута из-за кожи наполовину золотистой, наполовину серой. Острые данмерские уши торчали над маленькой головой, губы были выпуклые, глаза впалые. На Вивеке не было ничего, кроме набедренной повязки, но из-за странной двухцветной кожи он не казался голым.

Мстилось, бог спит, все время меняя позы. То вращаясь над помостом, то подбирая ноги, но глаза оставались закрытыми. Возможно, снились ему кошмары.

Аррайда должна была бы испытывать трепет или возмущение, возможно. Но так устала за этот день, что способна была только на слабое любопытство. Она остановилась перед помостом и без стеснения Вивека разглядывала.

Один из Триединых то ли ощутил ее взгляд, то ли решил, что пора заметить мошку у себя под ногами. Серые глаза открылись и взглянули на гостью прямо.

— Будешь бросать мне горькие упреки или сразу перейдем к делу? — спросил он то ли с опаской, то ли с легкой насмешкой.

— Я пришла искать союза против Дагота.

Вивек вскинулся и стремительно повернулся вокруг собственной оси.

— Ты он, ты вправду он. Неревар! Прямолинейный, скучный! Но без тебя мы не могли побеждать. Ты сделал нас тем, чем мы стали, объединил в первый совет. Только с тобой мы смогли прийти на Красную гору и победить Шора, Вулфхарта и Думака. Только с тобой мы одолели Ворина Дагота! А потом все пошло не так, совсем не так. Когда Дагот сумел восстановить силы в первый раз, мы привели на Красную гору огромные армии, и все равно были разбиты и позорно бежали, оставив Ворину два Инструмента из трех. Едва успев возвести Призрачный предел, чтобы его потрепанной войско не хлынуло с горы на Вварденфелл. Кто мы были без тебя? Кучка детей, испугавшихся темноты. Ах, если бы мы сразу это поняли!

— Кажется, мы собирались обойтись без горьких сожалений.

Вивек завис в воздухе, поджав под себя ноги.

— О, прости. Иногда меня мучают воспоминания, иногда — сны. Оказалось, быть богом — совсем не то, что мы думали. Меня словно двое. Один видит сны о Морроувинде и совершает положенные подвиги, другой висит здесь, в пыли и паутине.

Он дернул рукой, и по ней поплыло тонкое и опасное радужное сияние.

— Чем больше проходит веков, тем сильнее я скучаю по временам, когда мы были молоды, когда только что пришли на Вварденфелл, и весь мир с его радостями и соблазнами лежал перед нами. Весь мир, и ты был рядом. Мы воевали, мы покоряли и открывали новые земли, мы были веселы и неведающи.

Он подался к Аррайде, присевшей на край помоста.

— Ты сидишь, как когда-то я у твоего трона. Я так любил играть на лютне, прислонясь к твоим коленям.

— Или коленям Альмы?

— Ты помнишь? — Вивек испуганно дернулся и завращался на своем помосте. — Вот не надо инсинуаций. Лучше вспомни, как Аландро и Ворин пытались добиться твоей благосклонности, искали взгляда, притрагивались к тебе, обмениваясь злыми взглядами и словами и не только. Ладно, не буду сплетничать о том, что происходило за твоей спиной. И как бы ты ни упрекал…а меня, тебе придется мне довериться. Или как я научу тебя пользоваться Призрачным стражем? А без него инструменты Кагренака станут медленно тебя убивать. Дай руку, — сказал Вивек повелительно, переставая быть ревнивым юным поэтом и вновь становясь богом. Аррайда заглянула в продолговатые глаза кимера — или все же данмера? — и вложила ладонь в сухую лапку пережившего себя существа. И словно поплыла по цветной спирали — как тогда, в пещере воплощения. Только снов она не видела.

Нереварину было трудно сказать, сколько прошло времени, пока она вынырнула из мутных волн чужого разума. Хотелось отряхнуться, как отряхиваются звери, выходя из воды. И правое предплечье свела странная тяжесть.

Переливающийся радужно наруч, до того украшавший руку бога, теперь плотно сел на ее предплечье. Призрачный страж был живым, текучим, хотя в нем просматривалась жестковатая бронза двемерика.

Вивек смотрел на девушку из-под приспущенных век.

— Теперь ты можешь спокойно прикасаться к Разделителю и Разрубателю. И знаешь… я теперь не понимаю, может, лучше бы ты убила меня и избавила от снов.

— А как же это? — Аррайда неуверенно подвигала рукой.

— Ты разве не встречалась с Ягрумом Багарном? — Вивек ухмыльнулся. Нереварин покопалась в памяти.

— Если и встречалась, то не помню.

— Дивайт Фир. Корпрусариум. Он подобрал и вылечил последнего живого двемера.

— Правда?

Бог рассмеялся.

— Правда. Не терплю конкурентов. Но если бы ты сняла Призрачный страж с моего мертвого тела, то Ягрум научил бы тебя, как им пользоваться.

— Хорошо, что я этого не знала, — Аррайда опять присела на край помоста рядом с шутовской двухцветной фигурой. — Я не помню своей ненависти к тебе, даже если она и была. И не собиралась тебя убивать.

— Спасибо, — Вивек наклонил голову. — Да, теперь и ты, и твои друзья, и жрецы-отступники перестают быть вне закона. Я благословляю вас на войну. И желаю удачи. У нас не получилось, пусть выйдет у вас.

Словно холодный ветерок пробежал по спине. Словно с Нереварином вновь заговорили призраки Пещеры воплощения.

— А сам ты не будешь с нами?

— Только молитвой и добрым советом, — Вивек вздохнул. — Я уже рассказывал, как мы бежали под Красной горой. Как наскоро вкладывали силы в Призрачный предел. Не очень хорошо получилось, не то чтобы его прорывают там и сям, но под ним и сверху… Я не сижу здесь слепым и ничего не понимающим, — он обвел взглядом грубые серые стены круглого чертога. — А мне, как богу, перестают доверять, взыскуют истины, уникая в вере. Еще и Дагот перехватил силу Сердца и перетянул на себя, как одеяло, оставив Триединых мерзнуть на ветру. Ох, прости, — смутился он. — Иногда я все еще больше поэт, чем бог. Пройди вдоль покоя, прочитай документы, что для тебя приготовили мои писцы. Прими мой план разгрома Дагот Ура или используй свой собственный. Неревар…

Она послушалась совета и погрузилась в записи. Кое-что из выжимок Аррайде было уже известно, некоторые детали были уточнены, а кое-что — любопытно сравнивать с разведданными «клинков» и Легиона, удивляясь, насколько же точно ей с друзьями удалось перечеркнуть планы Дагот Ура собственными.

Она перебирала материалы допросов, манускрипты жертв вынужденного сна, личные заметки Вивека и ужатые варианты, обнажающие суть планов Ворина Дагота по захвату Вварденфелла, Морроувинда, Тамриеля.

Узнавала его надежды и страхи по поводу императора и конкретные предпринятые шаги в маниакальном желании очистить Тамриель от нвах для самого себя. Впереди вечность, позади вечность, можно не торопиться.

Перерезать Триединым доступ к Сердцу Лорхана, убрать их присных с Красной горы. Создавать нового бога и держать это в тайне.

Отравить сны данмеров и расширять кольцо своих слуг вокруг Красной горы. Устроить главную базу в Когоруне для дальнейших операций в пустошах. Организовать меньшие базы у небольших портовых городов и в прибрежных районах Вивека, где проживает беднота. Внедриться и захватить синдикаты контрабандистов. Вербовать сторонников среди тех, кого не накрыло снами, включая представителей дна, нищих и ненавидящих империю.

Распространиться из меньших баз в другие города и деревни и завербовать всех, кто поддается внушению через сон. Захватывать покинутые башни и развалины и там обучать сектантов как налетчиков и солдат… И такдалее.

Свеча, догорев, растеклась восковой лужицей, и Аррайда нетерпеливым щелчком пальцев сотворила себе кошачье зрение.

«Недавние действия Дагот Ура. Хронология».

«Спящие и грезящие».

«Апограф. Неревар у Красной горы»

«…Азура сказала им, что использует свою власть над восходом и закатом, дабы Неревар смог вернуться и все исправить. Но Триединые посмеялись над ней, говоря, что вскоре сами станут богами.

И Азура прокляла их народ. И чтобы они вечно помнили о своем бесчестии, превратила кимеров в данмеров, и их кожа стала пеплом, а глаза пламенем. „Пусть проклятие это напоминает вам о вашей истинной сути, как вампиры, пожравшей благородство, героизм и веру владыки Неревара“».

«Битва у Красной горы. Возвышение и падение Триединых; выдержка из слов лорда Вивека, обращенных к жрецу-отступнику Малуру Омейну на допросе последнего».

Вивек не лгал и не щадил самого себя.

А вот и последняя стопка пергаментов.

«…мы терпели поражение, потому что не могли атаковать и поддерживать Призрачный Предел разом. Теперь, когда Нереварин может стать острием атаки, свою силу мы отдадим поддержанию Призрачного Предела, чтобы отравленные Даготом твари не вырвались наружу. Однако утрата Разделителя и Разрубателя сделала нас слабее.

Потому мы предлагаем разведку боем на Красной горе.

Мы предлагаем убить пепельных вампиров Дагот и забрать артефакты с их тел.

Мы предлагаем штурмом взять привратную цитадель Веминал, убить Дагот Вемина и вернуть магический молот Разделитель.

Мы советуем напасть на привратную цитадель Одросал, убить Дагот Одроса и вернуть магический клинок Разрубатель.

После чего атаковать цитадель Дагот с инструментами Кагренака, чтобы разорвать связь Дагот Ура с Сердцем Лорхана и этим разрушить Дагот Ур.

…Ты не узнаешь тайных обрядов, чтобы принять божественность, ты просто разобьешь и Сердце, и чары Кагренака в осколки и положишь конец проклятию.

Тебя будет искушать мысль украсть силу Сердца для себя. Дагот Ур и Сота Сил одни знают его секрет.

Ворин может обещать научить тебя, как стать богом. Мы сомневаемся, что ты ему поверишь. Но если и так — приходится рискнуть…

Дагот Ур может попытаться отнять у тебя Призрачный Страж. Используй альмсиви при опасности смерти или плена…

Делай внезапное, делай то, что не сделает никто, и тогда победишь.

Дагот Ур не ожидает, что ты уничтожишь чары Кагренака. Он не знает, что это возможно. Он бы не сделал такого сам и он знает, что мы никогда не пытались от божественной силы отказаться. Он не поверит, что кто-то принесет в жертву обещание такой силы…

Мы не настаиваем на своих планах, изложенных здесь. Мы считаем, что они дают лучший шанс уничтожить Дагот Ура. Но мы также готовы довериться твоим суждениям и опыту. Откровенно говоря, у нас нет выбора…

Может случиться так, что если ты победишь, мы не выживем, чтобы встретить твое возвращение. Пусть чувства твои обратятся тогда к земле и людям Морроувинда.

Мы молимся за тебя и желаем тебе удачи.

Триединые».
Аррайда свернула «план разгрома» в трубку, сунула в сумку и протерла глаза.

Вивек прекратил свой вечный танец и присел на край помоста.

— Я прекращаю преследовать жрецов-отступников, останавливаю Берела Салу и буду тебе помощником во всем, в чем потребуется. До самого конца. Вечные стражи и ординаторы усилят твою армию.

Нереварин устало присела рядом с ним.

— Спасибо. Но… ведь, когда погибнет Сердце, погибнешь и ты. Ты отважен.

— Не погибну, не думаю. Сота Сил и Альма лишились проклятых инструментов как связи с Сердцем давным-давно. И при этом не то что не умерли, божественной силы не утратили. Как и я сегодня. Нас давно питает вера.

Он посмотрел на Нереварина искоса:

— Странно, я всегда знал тебя как завоевателя, а не защитника. Разве что в детстве. Некоторые вещи быстро забываешь.

— Мне пора.

— Заглядывай хоть иногда, — Вивек глянул с тоской. — Мне здесь одиноко.

Из тени. Вивек, Призрачные врата

По Высокому собору плавали благовонные дымы, подсвечивали розовые лучи рассветного солнца, насквозь пробивающие темноту нефа, обвивающие светящиеся янтарные триолиты. Нанизанный на эти дымы голос архиканоника заставлял сердца то распускаться неведомыми цветками, то испуганно ухать вниз, то подниматься в горние выси. Толпа в соборе представлялась сейчас единым многоголовым телом, и Толер умело управлял и наставлял его.

— Се женщина, что по правую руку от меня, — он указал на Аррайду решительным жестом. — Нынче ночью Вивек, бог-король, избрал ее героем, своим орудием в битве с нечестивым шарматом. И каждый, слышите, каждый должен ее в этом охранять и поддерживать!

Дымы качнулись. Эхо заметалось под сводами, перемалывая и усиливая слова, похожие на гром.

— Она предстала перед богом, как в пророчестве, и Вивек признал в ней Неревара Возрожденного! Все провины разрушены, все запоры сняты. Признайте и вы!

«На колени… — пронесся шепоток по нефу, — на колени… на колени…»

Но были в зале трое, что не поддались всеобщему порыву, даже когда опустился коленями на холодный каменный пол собора огородник Дралас Гилу, стоящий от Аррайды одесную. Черрим, Лин и Эдвина занимали удобную позицию за колонной, где их не было видно, зато самим им было отлично видно все. Остальная охрана растворилась среди верующих и караулила боковые двери.

— Самое время напасть, торчит одна, — Черрим водил туда-сюда золотыми глазами, примечая буквально малейшее движение.

— Заклинанием прикрою, вытащим, — выдохнула Эдвина.

Ближайшие горожане к ним обернулись. Собор был полон, даже снаружи клубилась толпа, которой не хватило места внутри. Тьермэйлин успел отметить и цвет Дома Хлаалу, включая советников, и простых паломников с горожанами, и ординаторов, почтительно преклонивших колени вместе с остальными.

— Надеюсь, у Вивека достаточно влияния, чтобы Берел Сала и Орден Дозора выполнили его волю и оставили в покое жрецов-отступников и нас, — прошептал аптекарь, пока верующие шумно вставали и подходили под благословение.

— А вот это мы сейчас и проверим, — Черрим дернул головой в сторону коренастого ординатора без шлема. Алые глаза того сверкали, лицо было уксусно кислым, когда он двинулся к Сариони и Нереварину. Друзья, работая локтями, протолкались туда же. Но главный инквизитор сумел справиться с собой. Поклон был глубоким, улыбка искренней. Он почтительно поцеловал руку с Луной-и-Звездой.

— Приношу свои глубочайшие извинения за недоразумения, возникшие между нами, — произнес Сала глубоким, хорошо поставленным голосом. — В знак глубокого уважение и искренности мои намерений готов передать вам палачей Пикстар в любое удобное место и время для надлежащего суда.

— Недоразумения? — прошипела Эдвина. — Да я ему морду расцарапаю!

Лин придержал ведьму за руки.

Аррайда в упор смотрела на главу Ордена Дозора.

— В первую очередь наказание должны понести вы сами, — сказала она тихо, так, что едва расслышали Толер и Берел. — Но сейчас не то время, чтобы мстить союзникам. Пусть палачей отвезут на Призрачный Предел и там они присоединятся к разведке Вечных стражей. А рыцари ордена вольются в армию, что будет осаждать Красную гору.

Сала склонил голову. И друзья могли бы поклясться, что он почтителен и растерян.

— Пора выйти к народу, — подсказал Аррайде Сариони. — Пусть увидят вас те, кому на службе не хватило места. Пусть ободрятся и уверуют в победу.

— Да чтоб ты провалился, — бросил Черрим. И поднял правую руку, подавая знак охране. Перед которой теперь стояла задача посложней, чем вчера: оберегать Нереварина от ликующей толпы.

— С вашего позволения, — подошел к котищу Сала. — Мои ординаторы готовы вам помочь.

Из собора инквизитор с хаджитом вышли вместе. Лин подпер щеку рукой:

— Чудны дела твои, Аури-Эль…


Чтобы добраться до жилища Ильмени Дрен, им понадобилось не меньше часа, хотя всего-то надо было перейти мост и спуститься по ступенькам. Восторженная толпа окружала Нереварина и свиту, хоть одним глазком стараясь разглядеть вблизи, коснуться одежды, бросить цветок, обратив на себя внимание, алкая благословения и чуда. Лезли на оцепление, выкрикивали здравицы. И лишь холодная состредоточенность пепельноземцев и опыт и недюжинная сила ординаторов помогли благополучно достигнуть убежища. Но и там жители Вивека расходиться не желали. Кто-то радостно кричал, что Нереварин не брезгует войти в дом бедняка, как-то забыв, что тут живет дочь герцога Дрена. Кто-то тянул голову в надежде увидеть героя, когда тот снова выйдет. Но в конце концов увещевания помогли, и у входа в дом осталось не более двух десятков меняющихся зевак.

Оцепление не снимали.

Внутри Ильмени радостно приветствовала гостей и стала выкладывать на стол угощение из огромной корзины, чтобы не опростоволоситься, как в прошлый раз.

Лин шумно отхлебнул чая с листьями хальклоу:

— Всю ночь… всю ночь мы проторчали в этой проклятой приемной… Думали, ты навсегда там застряла.

Аррайда зевнула:

— Я предстала перед проклятым богом. Как в пророчестве. А вот что меня действительно интересует… После шума с проникновением в священный град так легко отпустить меня одну?

— А кто сказал, что одну, — Черрим взялся нарезать скаттл, споро стуча ножом по дощечке.

— Они у меня сумку заклинаний «Воздушной ноги» извели, — пожаловалась Эдвина, тоже зевая. Это быстрый полет с невидимостью. И еще с моими дополнениями, делающими магию незаметной.

— Так и шастали мухами под потолком туда-сюда, пока ты с Вивеком говорила, — котище бросил кусочек скаттла в рот и расплылся в восторженной улыбке. — И хоть бы какая зараза голову подняла и нас заметила. Или Вивек приказал на нас внимание не обращать. Прошу к столу, — Черрим отодвинул скамейку, чтобы всем было удобно уместиться.

— Так о чем же ты с ним болтала всю ночь? — не унимался аптекарь. Аррайда вынула из сумки и положила на угол стола бумаги. Черрим потыкал себя в нос и поскреб за ушами, углубляясь в ровные убористые строчки профессионального писца. Он мычал, хмыкал, бормотал под нос, вовсе забыв о еде. И наконец подытожил:

— Очень хороший план. И, подозреваю, кто-то из писцов уже несется к Дагот Уру, чтобы этим планом поделиться.

Аррайда свернула пергаменты и вернула в сумку.

— А никто и не заставляет нас добуквенно ему следовать. Соотнесем план с нашим, может хорошо получиться.

— А как тебе Вивек? Который бог, — распахнула алые глазищи Ильмени.

— Мне его жаль. Бедный мальчик, запутавшийся в божественности.

— Бедный мальчик! — заорал Черрим возмущенно. — Подсунувший отравленные свечи Неревару. Всех ты жалеешь, все у тебя бедные… А Альмалексия и того хуже…

— Мотив отравленной одежды, подложенной мужу, часто присутствует в мифах, — сообщил Лин назидательно. — Но ведь не факт же, что так оно и было?

— Да Триединые во вранье по уши увязнут, лишь бы себя обелить.

— Они на нашей стороне, — Аррайда глянула на смутное свое отражение в темной поверхности чая. — И это уже хорошо. Они пообещали удержать Призрачный предел, пока мы пойдем на Красную гору.

— Всего-то… — Лин опять побарабанил пальцами по столешнице. — Почему Вивеку самому не вступить в бой?

— Дагот уже победил их и отнял Разделитель и Разрубатель.

— Скорее, Вивек боится искушения снова ими завладеть, — Аррайда опять широко зевнула. — Никто не против, если я все-таки посплю?

Друзья не возражали.

Девушке-редгарду не помешали ни приветственные оглушительные выкрики, проникающие даже через стены, ни ворчание Лина, ни шаги сменяющихся часовых. Спала она не больше часа, но замечательно выспалась. Стараясь не потревожить прикорнувшую Эдвину, перебралась к столу, чтобы позавтракать еще раз. И тут в двери ввалился взъерошенный и страшно довольный собой Черрим. Подтянул к столу табурет, плюхнулся на него и залпом выдул из кружки горький остывший чай.

— Ну что, продолжаем сидеть в осаде, — фыркнул он брызгами.

— А-а… что-то не так? — косясь на двери, спросила девушка-редгард осторожно.

— Не-не-не, — друг похлопал ее по руке. — Глашатаи кричат с каждого угла, что ты истинный Нереварин, а с обвинением была ошибка. И пергаменты везде болтаются с тем же самым. Берел Сала готов мыть лапы твоему гуару, а лучше, провести его под уздцы вместе с тобой по всем улицам Вивека, чтобы к твоей славе примазаться. И ординаторы… они все еще торчат под дверью. Тебе точно наружу хочется?

Ильмени выглянула из-за ширмы. Вытерла мыльные руки о передник. Улыбнулась и поманила бойцового кота к себе. Громко заскрипели ржавые петли, стукнула крышка поднятого люка. Гилу вызвал из-за дверей охрану.

Дочь герцога Дрена спустилась в подземелье первой, сняла со стены и зажгла фонарь. Свет побежал по неровным каменным стенам узкого коридора. Черрим послал с ней первую пятерку. Через пять минут двинулась основная группа. Лин шел с арьергардом, аккуратно заперев на засовы входную дверь, а потом и люк.

Коридор, прямой, как стрела, незаметно понижался и вскоре вывел к отверстию, за которым болталась на воде привязянная за кольцо лодка. В несколько заходов отряд выбрался на ней из города.

— Пусть две лампы осветят ваш путь к свободе, — напутствовала Ильмени и, ловко орудуя веслом, оттолкнулась от берега. Какое-то время Аррайда смотрела ей вслед.

Вивек, как странно… Вот и еще одно пророчество сбылось. Как предпоследняя капля, вытекшая из водяных часов. И внутри осталась всего одна. Слезой ползет по изогнутому стеклу.


В Пелагиаде в доме кошки Анасси их ждали, не расходились, хотя время давно перевалило за полночь и обе луны, поднявшись в зенит, выглядывали из за серых облачных закраин. Хаджитка за обе руки втащила Аррайду в дом, и там поднялись из кресел навстречу лекарка Игфа и комендант форта Ангорил. Анасси едва не задушила друзей в объятиях, попутно разглядывая, целы ли. Игфа с босмером приветствовали их сдержанным рукопожатием.

— За смертью вас гонять, — ворчала кошка. — Рыбу третий раз разогреваю.

Черрим оживился:

— Рыба!

И кинулся помогать накрывать на стол.

— Ну, и как все прошло? — полюбопытствовала Анасси, когда ужин был съеден вместе с десертом. Убрала посуду в таз. Вытерла влажные руки о передник.

Нереварин кратко поведала о своей встрече с Сариони, Вивеком и Салой. Обратилась к Ангорилу:

— Пошлите к Ллариусу Варро. Начинаем.

— Ты не представляешь, сестренка, как я ждал одного этого слова, — вытер глаза лапой Черрим. — Как мы все ждали.

— Я займусь письмами, — посвятился Лин. — Дайте мне час. И куда потом?

— Через Балмору в Призрачный предел. Меня интересует стеклянная шахта на Красной горе и вечные стражи с последними новостями. А еще я хочу помолиться в надвратном храме. Пусть генерал прибудет туда на последний совет.

Босмер кивнул:

— Сделаю.

— Нечего по ночам шастать, — разворчалась Анасси и громко зевнула. — Девушкам я в задней комнате постелила. А ты, сосед, — она толкнула задремавшего огородника, — ступай к себе.

— Погоди, — Аррайда обняла Драласа и поцеловала в щеку. — Спасибо.

Его серые щеки побурели от смущения. Он запнулся, уронил шапку и, подталкиваемый кошкой, выпал за двери.

— Ты, — обернулась Анасси к Лину, — там чернильница и чистый пергамент на подоконнике. А ты, здоровила, — подхватила она под локоть бойцового кота, — помоги мне посуду помыть. Не люблю, когда до утра грязная стоит. И да, я иду с вами.

Аррайда ушла в заднюю комнату, хихикая, и так и уснула с улыбкой на губах. Ворчунья, мастер Дождя-на-Песке, разбудила воительницу на рассвете, и даже если сегодня не ложилась, по ее лицу это определить было невозможно.


В Балморе Черрим наконец исполнил давнюю свою мечту переодеть Эдвину Элберт аристократкой, совершающей паломничество к алтарю Гордости. В испытании Семи Добродетелей странствие туда считалось самым опасным. Нужно было войти за Призрачные врата на Красную гору, и поднявшись по склону на северо-запад, возложить камень душ к подножию стелы, вытесанной в честь могущества альмсиви и гордости данмерских побед.

Нилено Дорвайн, которую они навестили, бойцового кота шумно поддержала и обеспечила отряд всей необходимой маскировкой. Пыхающая яростью магичка сломилась под общими уговорами, сменила практичное платье на роскошные одежды, а волосы обмотала куском прозрачного шелка, закрыв его краем лицо так, что виднелись одни глаза. Мускус телванни перебивал пряную вонь гуарьей шкуры, а надменности жестов могла бы позавидовать императрица Кейла Вория.

Паломницу сопровождали четыре стража, похожие, как близнецы. В одинаковых шлемах с личинами, одинаковых черненых кирасах и плащах из тонко выделанной кожи. И хаджиты-слуги, ехавшие на тележке. Остальной отряд, поделенный на четыре части, прикрывал их со всех сторон, передвигаясь по гребням холмов вдоль фояды.

Серьезно столкнуться с врагами им довелось единожды — в развалинах Ассарнатамат, как раз посередине между Балморой и Призрачными вратами. Несчастных даэдр покрошили, практически не задерживаясь. Черрим сознался, что это проще, чем выполнять капризы Эдвины. И все ее: «Подай, поддержи, я устала…», — произнесенные томным либо пронзительно-капризным голосом, надоели хуже соленого риса.

Магичка, надувшись, сообщила, что котище сам все это придумал, так что пускай и расхлебывает. Что аристократкой она не была отродясь, и единственный пример для подражания, который удалось вспомнить — девица-киродиил Виатрикс Петилия, которая примазывалась к ним когда-то в Альдруне, убеждая, что им по пути. По крайней мере, до форта Лунной Бабочки, где она найдет себе проводника.

— Нашла? — спросил с любопытством Тьермэйлин.

Эдвина с бойцовым котом переглянулись и яростно зашипели. Видимо, Петилия досадила им обоим.

По крайней мере, после этого подначивать они друг друга перестали.

Фояда вилась меж покрытыми желтым и серым лишайником склонами холмов, под лапами гуаров похрустывали песок и мелкие камни. И редкие кустики, корнями вцепляющиеся в негостеприимную землю, казались среди неприветливой серости настоящим чудом.

Но вот проделанная лавой в склонах Красной горы дорога вильнула в последний раз, робкая зелень стала гуще, и Аррайда, приподнявшись в стременах, наяву увидела крылатую крепость, приснившуюся ей в Пещере Воплощения. Изогнутый гребень крыши над надвратным храмом, два купола, венчающие крыло Заката и крыло Рассвета, и прикрытая герсой широкая арка, ведущая в сырую темноту. А в обе стороны от Призрачных врат молочный, туго натянутый, гудящий от напряжения полог Призрачного предела, и столбы, столбы с ликами альмсиви, его поддерживающие. Штукатурка выветрилась, и лица стерты и почти неразличимы.

— Меня просто колотит от его магии, — созналась госпожа Элберт, не позволив Нереварину потерять лицо. — Идем уже внутрь.


Оставив нескольких степняков присмотреть за гуарами, остальные ступеньками и извилистыми переходами добрались до гостиницы, где обычно располагались паломники, пришедшие помолиться у алтаря Гордости. Но этим вечером, кроме их отряда, Призрачные врата никто не навестил. Все чувствовали тяжелые времена, и гостиница пустовала. Только в общем зале у стойки цедил свое пойло старый солдат.

Со спины он так был похож на Кая, что сердце Нереварина рвануло под горло и комом застряло в нем. Но старик оглянулся, и наваждение развеялось.

Имперец смотрел на Аррайду линялыми голубыми глазами. Лицо было рубленое, с застрявшим в складках загаром. Брови хмурились, угол губ дергался то ли в тике, то ли в кривой ухмылке.

Нереварин подумала, что пялится почти неприлично, и опустила глаза.

Легионер встал. Он был высоким и широким в плечах и прямо держал спину.

— Я слышал, ты идешь туда, — киродиилец дернул подбородком. — Туда, на Красную гору. Я слишком стар, чтобы идти с тобой. Вот, сижу, пью здесь. Но… вот, возьми, — он сунул девушке в руки позеленевший кругляш с профилем Тиберия Септима. — Счастливую монету старика. Пригодится непременно. И помни, что наши сердца с тобой.

Горло перехватило еще сильнее. Аррайда кивнула молча.

— Меня Вулфом звать, запомнишь? Скажешь этому шармату в его гнезде, что нас не покорить. Ему только кажется, что империя слаба и что его план близок к завершению. Но Дагот ошибается. И скоро ты докажешь ему это.

Девушка кивнула еще раз.

Легионер поймал ее за подбородок и заглянул в глаза.

— Удачи! Она тебе понадобится. А сейчас я провожу тебя в комнату, тебе надо отдохнуть.

И взял у трактирщицы ключ.

Аррайда заснула быстро и спала сладко и глубоко, без сновидений.

А когда проснулась, захотела поблагодарить старого солдата еще раз. Но в общем зале его не было. Девушка потрясла за плечо трактирщицу-данмерку Галоре Сальви, прикорнувшую у стойки, с головой, опущенной на руки. Та вскинулась и долго лупала красными глазами-камушками, пытаясь уразуметь, чего от нее надо гостье. Решительно скрутила волосы узлом на темени, переколов шпильки, и пожала плечами:

— Не понимаю, о ком ты говоришь.

Аррайда постаралась как можно внятней описать все, что о Вулфе запомнила. Словно говорила с ребенком.

— Здесь не было никакого Вулфа! Ни норда. Ни киродиила. Да и с чего бы легионеру здесь торчать? — в голосе данмерки прозвучали сварливые нотки. — И нет, здесь никто не ночевал, кроме вас. Мы вообще ждем атаки тварей и постарались всех известить, что сюда приезжать не стоит. Ветеран, хы, — она слабо хмыкнула. — Может, завтрак? А вода для умывания у вас в комнате. Если остыла — я прикажу ее разогреть.

Нереварин, кипя от досады, оставила трактирщицу в покое. Но кого ни спрашивала еще о старом солдате, все, словно сговорившись, твердили, что такого здесь не видели.

А к завтраку приехал Ллариус Варро, и она прекратила напрасные поиски.


За клецками с мясом водяных гончих и суджаммой, которые гостям подали в сводчатом, скудно освещенном зале, генерал шумно делился новостями.

— Орвас Дрен о-очень недоволен. Рабы бегут в твое войско. Он жаловался брату. Но Ведам только посоветовал ему нанять больше сторожей. И… заметь, — Ллариус приподнял вилку, — я собираюсь это использовать.

— Как?

— Пусть Дагот думает, что мы пойдем на плантаторов войной. И станем разбираться с ним не раньше, чем установим свое правление на Аскадианских островах.

— Но ведь тогда он посчитает, что самое время выплеснуться через Призрачные врата!

— Не так скоро, — возразил Ллариус. — Он пошлет разведку проверить и перепроверить, чем мы там занимаемся, станет концентрировать войска… И, как минимум, отвлечется от твоего отряда, ломящегося в заднюю калитку.

— Он бы и так отвлекся. Безо всех этих кружений, — сказала Аррайда недовольно. — Вы просто постучитесь с юга в Призрачные врата.

— Так да не так, — хмыкнул генерал, клецкой вымазывая с глазированной тарелки подливу. — Я собираюсь пустить слух, что отстранил тебя от власти. То есть, не я, а восставшие рабы. А меня они заставили спасаться бегством в форт Хищной бабочки и сидеть там.

— А Ведам Дрен?

— А что я могу неполной когортой? Ну разве в охране Эбенгарда помочь. И то не сильно.

— Ну, не знаю, — Нереварин вздохнула. — Как-то все это сложно для меня.

— Вот и у шармата голова пойдет кругом. А потом… ты не против, чтобы Раиса получила твой эбонитовый доспех и гуара?

— Изображать Нереварина? Это опасно!

Раиса похлопала ее по плечу:

— Не бойся за меня.

— Пусть враг думает, что ты возглавляешь атаку с парадного входа, когда мы до него наконец доберемся.

— То есть, меня уже расковали?

— Ну, за три дня и расковать могли, — торжественно потер лапы Черрим. — Не скажу, что план идеален…

— Но он будет таким, — вмешалась Анасси, — если я поеду рядом с этой беленькой миленькой девчушкой в твоей кирасе, — она постучала кулаком по двемерику на груди Черрима. А Раиса густо покраснела: должно быть, давно ее не называли «миленькой девчушкой», не рисковали. Хотя вот Корнелий, тот бы мог.

— Ну, развлекайтесь, — вздохнула Аррайда, отпуская образ вислоусого дядьки-легионера.

— Чем больше путаницы, тем веселее, — заметил Арион. — Госпожа Драта согласилась возглавить летучую разведку.

— Согласилась?! — Эдвина сверкнула глазами. — Ну, теперь я спокойна. То есть, наоборот, беспокоюсь за присных Ворина. Они ведь как один мужчины!

Над столом пролетел звучный смех. И словно вторя ему, за дверью приятный тенор пропел глуховато, но выразительно:

— Мы на Призрачном Пределе
Дружно Альмой овладели.
В кружевном ее белье…
— Кто-то хочет выдать государственную тайну? — хмыкнул Лин.

— Или показывает, что не подслушивает? Я определенно хочу узнать окончание, — Черрим широко распахнул двери. В конце темного, перегороженного стражей коридора удобно устроился в нише ординатор в индорильской броне. Качал на колене гребенчатый шлем. Широко улыбался, сверкал багряными глазами. И встал, заметив проявленное к нему внимание, оказавшись едва ли не выше долговязого аптекаря. Протянул для пожатия раскрытую ладонь:

— Сельмен Релас из Ордена войны. Послан сопроводить вас наверх.

— Черрим, — котище решительно сжал его руку. — Так что там у Альмалексии с бельем?

— В кружевном ее белье
Тяжко ездить на коне,
— Сельмен зажал ладонью-ковшиком нос и рот, чтобы непочтительный смех не вырвался наружу. — Идемте, нас уже ждут.

И заторопился вперед, страшно довольный подозрительным кашлем у себя за спиной.


Две велотийский башни, соединенные надвратным храмом, назывались башня Заката и башня Рассвета. Под ними имелись лестницы, залы, хитрые подземные переходы; погреба, спальни, кузницы, складские помещения, почти зеркально копирующие друг друга, настолько запутанные и огромные, что без проводника отряд блуждал бы там днями. Но Релас отлично знал дорогу и довольно скоро провел гостей под купол башни Заката, в верхний зал, освещенный зеленоватым светом, падающим из овальных окон. Середину зала занимал большой стол с макетом Красной горы.

Среди отрогов и пропастей, перечеркнутых легкими веревочными мостами, среди выходов раскаленной лавы и серых голых вершин торчали, напоминая о бывшем величии народа двемеров, остатки их крепостей: выкрошенные непогодой стены, ржавые крыши и двери. Засыпанные скальными обломками подъездные дороги. И названия, полученные по именам пепельных упырей — братьев Ворина Дагота.

Эндусал с мастерской Кагренака — почти у самого Призрачного Предела. Крепость-библиотека Турейнулал, почти вросшая в восточный склон. Веминал с огромным ступенчатым залом, напоминающим браслет. Одросал у фояды Эсаннудан, ведущей от Призрачных врат прямо к кратеру на верху горы. Внутри которого, пережившая два извержения, сохраненная то ли магией, то ли чудом, пряталась твердыня Дагот Ур.

— Какая прекрасная работа! — заметила госпожа Элберт. — Словно наблюдаешь с высоты птичьего полета. И каждая деталька выверена.

Она коснулась пальцем острого шпиля Веминала. И тут же по-детски сунула уколотый палец в рот.

— Жаль только, что самих тварей Дагота на нем не видно. Было бы удобно наблюдать, как движутся их патрули, из кого состоят и насколько часто проходят по маршруту, — заметил генерал. — От моих людей из… шахты Яссу, вот она, давно не было известий, к сожалению.

— Когда у нас появятся данные от летучей разведки, оживить макет не составит труда, — пообещал Арион. — А пока…

— Дрелиле Льеним, помощник капитана Вечной стражи, — представилась высокая данмерка с узлом темно-рыжих волос на темени, терпеливо переждавшая восторги Эдвины и реплики остальных. Подтолкнула вперед худую женщину в костяной броне. Пепел навечно застрял в морщинках, раскрашивая ее лицо полосками. — Эльвасея Талас, разведчик.

Кивнула на скромнягу в драгоценном стеклянном доспехе:

— Энар Дралор, вечный страж. С Сельменом вы уже познакомились.

Релас озорно подмигнул из-под шлема. Косясь на Льеним, не заметит ли та неуместное нахальство.

— У Эльвасеи есть то, что вам нужно.

Разведчица вложила в руку Ариона смятый пергамент:

— Передвижения рабов пепла, поднявшихся спящих… — она едва заметно передернула плечами.

Советник телванни, сообразуясь с текстом, стал водить над макетом свободной рукой.

— Вот, другое ж дело!

— И с шахтой Яссу все в порядке. Мы доставляли туда провиант и посоветовали запереться изнутри и на гору пока не соваться.

— Разумно, — генерал Варро кивнул. — Благодарю вас, сера Талас. Советник Арион?

Тот потер сухие ладони:

— Готово!

Все склонились над макетом.

— Это что еще за гадость? — Анасси осторожно ткнула когтем в большеголовое создание в палец размером, пробежавшее между сухими деревьями у Одросала. — Молниями пуляется.

— С головой, как котел? Раб пепла, — пояснил Эдвина. — А вон тот с туманом вместо лица — пепельный трупак. Я тебе потом книжку дам, там о них все.

— Как-то их не очень много, — Арион поцарапал ногтем большого пальца верхнюю губу и опять уставился в список. — Кто-нибудь знает точно, каких размеров армия нам будет противостоять?

— Никто, — вздохнула Льеним. — Нам известно, сколько тварей схватилось с Триедиными в последнюю войну. Сколько в состоянии вместить двемерская крепость. Вместить — не прокормить. Но тут же замешана магия! И кроме собственно крепостей есть и пещеры под ними, и преогромные. А Шестой Дом вполне мог их еще углубить и расширить. Съедобные грибы, рыба… Вот, смотрите, — по жесту командира Дралор уложил на соседний стол охапку старинных планов и чертежей. Листы были хрупкими, вытертыми на сгибах. — Так что наши прикидки очень уж примерные. Вероятней всего, чудовища спят, как это было в Когоруне. И проснутся, когда настанет время воевать.

— Мы заберем это? — Аррайда перебрала стопку планов.

— Да, да, конечно. Мы собирали их для вас. Жаль, но это да макет — все, чем мы можем вам помочь.

Дрелиле виновато вздохнула.

— Монстры снаружи Красной горы — как капельки большой воды, скрытой под землей. Она просачивается на поверхность, но толком еще не хлынула. Непонятно, чего шармат ждет.

— Он достраивает своего бога — выдохнула Нереварин.

День и ночь.

Пыхтят мехи. Пылают горны. Бьют молоты по наковальням. Изгибаются золотистые полоски двемерита, образуя каркас нового тела.

Видение — морозом по хребту.

— Что еще… — Льеним покусала губы. — Вы будете получать все сведения, что добудут наши разведчики. И у войска будет возможность отступить в Призрачные врата, если что-то пойдет не так. Мы не дадим врагу слабину. Мы постоянно укрепляем крепость, подводим резервы, подвозим запасы. Отремонтировали стены, установили боевые машины и защитные заклинания. Твари с горы думают, что мы готовимся к обороне.

— Пускай думают, — от сердца сказал генерал Варро. — Наше появление будет для них неприятным сюрпризом. С вашего позволения. Я осмотрю укрепления.

— Мы с Реласом вас проводим. Талас и Дралор проследят, чтобы вам никто не помешал, — она поклонилсяась остальным.

— Спасибо, — отозвалась Аррайда. Дождалась, пока генерал с сопровождающими выйдет, и перешла к делу. — В первую очередь нас интересуют Одросал и Веминал, именно там спрятаны Разделитель и Разрубатель.

— Ободрал и Вынимал, — фыркнул сквозь зубы Тьермэйлин. Госпожа Элберт задумчиво покосилась на него. Аптекарь пожал плечами:

— И не надо меня в жабу превращать… Все претензии к Ллариусу. Это он так обозначает, что мечтает с ними учинить.

— На здоровье, — Аррайда поводила глазами по макету, отмечая, что Одросал ближе всех прочих цитаделей Шестого Дома находится к Когоруну. Буквально руку протянуть. — Когда мы заберем оттуда Инструменты. Но как это лучше сделать? Стоит нам напасть на одну из крепостей — Дагот тут же кинется защищать остальные. Или уберет Инструменты в Дагот-Ур.

— Почему он не держит их там сразу?

— Похоже, они с братьями не сильно друг другу доверяют, — пощипал губу советник Арион.

— Или Ворин, как Орвас, не кладет яйца в одну корзину.

— Мы должны атаковать две крепости одновременно, — с нажимом произнес Черрим.

— В отряде у нас, конечно, лучшие из лучших. Но… не мало ли по два с половиной десятка на целую крепость?

— Не в лоб, а как принято в Гильдии воров, тихо войти и тихо уйти с добычей. Учи вас тут еще! — проворчала Анасси и постучала себя по лбу.

— Знать бы еще, где эта добыча.

— Такое сильное магическое возмущение отследит даже неопытный маг… — Арион с Эдвиной понимающе переглянулись. Их-то к неопытным никак нельзя было отнести.

— Но только я смогу дотронуться до Разделителя и Разрубателя без вреда для себя, — Аррайда нахмурилась.

— Телекинез?

— Я услыхала о последнем двемере в Корпрусариуме и, уж простите, не удержалась… Конечно, он совсем не то, что я ждала…

Лин покосился на магичку:

— Ученых бесед… а он простой работяга…

— Но у него была заготовка левого наруча! — выпалила госпожа Элберт прежде, чем весельчак-аптекарь еще раз ее перебил. Все взгляды скрестились на главе гильдии магов Вварденфелла. — Парного подаренному Вивеком!

— Второй призрачный страж?!

— Ого!

— И я умею им пользоваться, — скромно призналась Эдвина.

— Победа дипломатии Эдвины! — Лин с кряхтением оторвал подругу от пола.

— Скорее, Ягрум понимает, чем кончается дело Дагота, — заметила она, вырвавшись и укрываясь за спиной Черрима.

— Как он там живет? — полюбопытствовал Арион.

— В общем, хорошо. Без излишнего любопытства со стороны. Мастерит потихоньку всякое. Армия двемерских паучков поможет Ллариусу в его отвлекушках. И нам тоже.

— Центурионы сферы… — глаза советника телванни замаслились.

— Самопочиняющиеся. Недоумения в двемерских башнях не вызовут.

— Ладно придумано, — Аррайда раскрыла над макетом ладонь, окутанную радужным сиянием Призрачного стража. — Идем в обе крепости разом.

Красное небо. Когорун, Красная гора

В тринадцатый день месяца Второго Сева войско Нереварина пришло в движение. Старые данмерские крепости выплескивали его пропильонами в Марандус, оставляя за собой небольшие гарнизоны. Примерно треть ушла в форт Лунной бабочки «божественным вмешательством», возникая во внутреннем дворе и отработанным движением отодвигаясь, уступая дорогу следующим. А потом помаршировала наверх, мостом к Арктанду, чтобы там привычно раствориться в скалах, обсаживая по обе стороны фояду, ведущую к Призрачным вратам. По самой фояде двигались патрули. Часть отправилась зачищать даэдрические руины Ассарнатамат, рассекавшие путь.

В то же время остальные две трети объединенного войска под водительством северянки Велвы сплавлялись по реке Набай к югу, к роскошным Аскадианским островам с их плантациями и рабами. Всадники двигались вдоль берега. Сам же генерал Варро засел в Эбенгарде, в форте Хищной бабочки, отмахиваясь от выражавшего озабоченность и обеспокоенность Ведама Дрена, впервые за долгие годы примирившегося с младшим братом ввиду грядущего восстания рабов.

Орвас в панике бросился к тому, требуя объявить Аррайду вне закона, созвать ополчение, прислать из ненавидимой доселе Империи подкрепления и обещал даже навеки отречься от претензий на власть — так испугало его движение армии на юг.

Но еще прежде, чем начался ожидаемый грабеж плантаций, часть войска просто растворилась в воздухе и возникла в Эбенгарде. Но вместо стычек со стражей и атаки на дворец наместника спустилась к ожидающим в гавани судам для перехода в Сейда Нин и Хла-Оуд. В Сейда Нине крепкий отряд в доспехах Легиона получил груз дерева для боевых машин и вместе с ним двинулся через Пелагиад на Балмору. Когорта, отделившись от него, отплыла дальше в Хла-Оуд, вовсе запутав как шпионов Дрена, так и соглядатаев Шестого Дома.

Еще одна, сплавившись озерами и протоками, свернула на Пелагиад, не появляясь в Эбенгарде. Впереди этой когорты — на белом гуаре, в приметном эбонитовом доспехе, в сопровождении бойцового кота, одетого в ярко начищенный двемерик, — ехала, выдавая себя за Нереварина, Раиса Пулия.

Пока все это происходило, полусотня личной гвардии Аррайды собиралась в покое «мертвого героя» в Когоруне. Имя покой получил из-за найденной там мумии авантюриста. Надетый на него доспех из самородного стекла прекрасно сохранился, вот только хозяину выбраться из ловушки не помог.

Кто-то случайно ляпнул, назвав полусотню Неистовыми. Имя прижилось, хотя бойцы скорее были опытными, рассчетливыми и хладнокровными. Их делом было расчистить Нереварину путь к Даготу любой ценой. Но пока, собравшись и проверив снаряжение, отряд готовился выйти к фарватеру Набит. Они должны были попасть на Красную гору в тот же день, когда войска Ллариуса обсядут ее с юга и ударят катапультами в парадный вход. На это у Неистовых было шесть дней.

Сул Матуул обнял Аррайду, когда она покачнулась, обретая плоть в тесном зале Когоруна.

— Здравствуй.

Обменялся рукопожатиями с Лином и Черримом. Учтиво поклонился Эдвине…

— Можем сразу же выступать. Перекусим на ходу.

Аптекарь потер руки, перекусить он никогда не отказывался. Но вступив под низкие своды фарватера Набит, тут же отказался от еды, как и остальные. Справиться с желудком, не позволяя ему вырваться наружу, уже требовало усилий. Вода была спущена. Скользкое, зеленое от водорослей дно канавы покрывали застоявшиеся лужи пополам с гниющим мусором. Обломки досок, кости, расползшееся тряпье…

— И мы тут плавали? Бр-р…

Заклинание воздушного пузырька Дайнара позволило продышаться. Лица вновь обрели краски и отряд пошел бодрее.

В этот раз не было нужды таиться, что позволило выиграть во времени.

Когда легионы Варро правым крылом уперлись в полк Эрабенимсунов, а левым соединились с редоранцами, перекрывшими западные отроги Красной горы, и тем замкнули кольцо вокруг Призрачного предела, Неистовые вошли в зал, ворота которого вели на Красную гору с черного хода. Войск Шестого Дома здесь уже не было. Его просто утопили, спустив в Фарватере воду и предварительно забив сток. До сих пор в пещерах оставались размытый песок, ил, грязь, сырость и остатки луж. И все это омерзительно воняло, с чем полусотне приходилось мириться. Как и Занумму с его отрядом, который зачищал пещеры, а теперь охранял их для Неистовых.

Разведчик, который некогда провожал Аррайду до Пещеры Воплощения, подошел поздороваться с ней и остальными.

— Мы все это приберем скоро, — он указал на мусор вокруг и потер слезящийся глаз. — Всю дрянь, что от Шестого Дома осталась. А еще я хотел спросить, что делать с парой их командиров, которых мы захватили. Ничего толком они не знают. Или прикидываются старательно.

Нереварин поморщилась.

— Давай их сюда.

Руки пленников были связаны. Серые мантии грязны и помяты. Носы масок уныло свисали, а в прорезях для глаз ворочалась темнота. Сильным толчком в хребет пепельных упырей бросили на колени перед Нереварином. Они зашипели, как шипят плевки на раскаленной сковороде, и попытались встать.

— Гордые… — дернул губами Занумму.

«Гордым легче, гордые не плачут ни от ран, ни от душевной боли…» — пробормотал Тьермэйлин.

— Спекутся, как остальные.

Прорези, полные тьмы, уставились на Аррайду:

— Смотри-ка… Пялится на меня, глупышка. Потешка Азуры. Дурочка из пророчества. Думаешь, даэдическим лордам можно доверять?

— О-о, госпожа сумерек любит пророчества, — подхватил второй. — И любит смертных ими дурачить. Что она пообещала тебе на этот раз? Исполнила ли прошлые обещания?

— Кукла забыла, Улен. Память смертных так коротка…

В шипении слышалась насмешка.

— Смертные так забавны. Лорды даэдра дергают за ниточки, а бедные глупцы пляшут и кланяются. Почему ты служишь им? Почему так падка на их ложь?!.

Дагот Улен подполз ближе, едва не тычась Нереварину в сапоги. Посмотрел снизу вверх, опаляя взглядом:

— Аррайда… Герой, Благословленный Звездой? Или кукла Азуры, которую так просто сломать?!

Он резко разогнулся, выдохнув последние слова, целя Аррайде головой в живот. И тут призрак Лландраса появился ниоткуда и выплеснул на командиров Шестого Дома воду из кожаного ведра. Плоть пепельных упырей зашипела и растеклась грязной лужицей. Лин, убедившись, что Нереварин не пострадала, задумчиво щелкнул пальцами. И лужицы исчезли вместе с грязными мантиями и капюшонами.

— Мир праху несчастных придурков, — произнес надгробное слово аптекарь и протянул Белаалу руку для пожатия.

— Эй, меня подождите! — скрипуче-ворчливый голос заставил компанию обернуться в поисках его источника.

— Дедушка Сенипул… — проворчал Черрим. — А можно не из меня выпрыгивать? А то так и заикой стать не долго.

Призрак довольно захихикал. Покрутил головой и стал здороваться в обычной своей ехидной манере, то выскакивая из-за спины, то жгучими прикосновениями к голой коже, пока не облетел всех. Скрестив ноги, завис в воздухе, карикатурно напоминяя Вивека:

— Мы тут с Лландрасом подумали. И сильно поудивлялись, почему нас ни разу с собой не пригласили. Мы же идеальная разведка!

— Ну да… Если не использовать заклинание отпугивания нежити, — фыркнула Эдвина, пошевелив лопатками под платьем и кожаной броней.

— Бу… — отозвался дедка обиженно. — Зато мы проскользнем без ваших искрящих волшбой штучек и дрючек в любую щель. Найдем вам Проклятые инструменты. И обнаружение магии не позволит тварям нас отследить.

— И еще сможем вас связать с генералом Варро. Мгновенно, — улыбнулся Аррайде Белаал.

— А что, — советник Арион запустил худые пальцы в рыжеватые волосы. — Генерал мужчина отважный. В обморок не упадет.

— Договорились?! — дедка еще раз облетел Неистовых по кругу.

Аррайда подставила ладонь.

— По рукам.

— А теперь позволь ей отдохнуть, отец.

Сул повел Нереварина в угол, где были приготовлены постели. Спросив негромко:

— Ты… кажешься смущенной. Неужели ты этим тварям поверила?

Прочитал ответ по ее лицу. Бережно провел ладонью по щеке Аррайды:

— У всех бывают минуты слабости. Это не делает тебя предателем.

Он помог девушке снять доспехи, пожелал сладких снов. И ушел, задув волшебныйогонек. Нереварин приказала себе спать, но и во сне перебирала сказанное командирами Дагота, словно нанизывая на суровую нитку угловатые черные бусины. Аррайду разбудил ближе к закату Тьермэйлин, пригласил к общему столу — длинной доске, поставленной на козлы. Неистовые поужинали. И подробно, до мельчийших деталей, обговорили дальнейшие шаги.

Взялись подгонять доспехи, чтоб не гремели; проверять заточку мечей; паковать снаряжение. Лин на минуту бросил упихивать в гнезда на поясе зелья, посмотрел на подругу искоса:

— Я сам после них как в дерьмо опущенный. Знаешь, ведь есть такие. Вроде бы говорят правду, а на деле — врут.

— Некоторых вещей мне не понять… — Аррайда пыхтя, продела голову в узкую горловину табара, прикрыв им тусклое сияние кольчуги повелителя. — У Азуры свои резоны.

— Ты служишь не Азуре, — сказал Сул Матуул, помогая ей пристроить за спину «Погибель магов». — Ты помогаешь народу Морроувинда. С тобой мое сердце.

— И мое, — сказал Лландрас.

— И мое, — добавил Сенипул.

— И мое, — протянула руку Эдвина.

— И мое, — серьезно сказал Арион. — Мы пойдем за тобой. Что бы ни случилось.

— Помнишь, провидица Зайнаб говорила, что с тобой будут наши сердца? Вот так, сестренка, — улыбнулся Черрим. — Веди.

И первым шагнул к воротам на Красную гору.


Ночью небо над ней было таким же кровавым, как днем, только не алым, а ближе к цвету запекшейся крови. И ни свет лун, ни одной звезды не мог пробиться сквозь эту корку.

Дул ветер, шуршал щебнем и колючими кустами, редко разбросанными среди камней. Заглушал шаги. Но особо далеко и идти не нужно было: обогни подошву горы, поросшую выгоревшей, похожей на ножи травой — и вот они, рыжие стены и ржавые конусы крыш с острыми шпилями — двемерская твердыня Одросал. На самом деле из земли торчат только башни, зауженные к верхушкам, как пережатые пальцами шеи, а все остальные коридоры, переходы, гулкие двемерские покои с половинками круглых, звонких дверей из двемерика, с трубами, плотно пригнанными плитами, поясками, украшенными даэдрическими символами — все это уходит вглубь горы. Там же лесенки, мостики, и крепость явно успела разрастись с той поры, когда ее заложили двемеры. У Одросала оставалась половина отряда. Вторая — двадцать пять избранных бойцов, возглавляемых Эдвиной, — отправлялась дальше, к Веминалу. С ними летел и дедка Сенипул: чтобы отыскать проклятый Разделитель, чтобы отряду не бродить наугад долгие дни и недели в поисках артефакта. Проводником к мечу Разрубателю послужит Лландрас Белаал. Вон призрак висит, обретя видимость, чуть покачиваясь на ветру. Аррайда, стянув латную рукавицу, вложила ладонь в призрачную руку своего защитника:

— Удачи, друг.

Лландрас кивнул: я не подведу, госпожа. И, метнувшись зеленоватой дымкой, исчез. А живые устроились за камнями, в стороне от дороги, там, где торчали в небо стволы высохших деревьев, доказывая, что когда-то и на Красной горе буйствовала жизнь. Нереварин отправила в разные стороны парные патрули и наблюдателей на вершину пригорка. Твари Дагота бродят поверху все еще разрозненные, глуповатые, но это не повод с ними встречаться.

Время шло. Шуршало травой под ветром. Отекало мелкими камушками с бока горы. И ощущалось почти недвижным монолитом, пока Белаал не вернулся.

Между тем небо опустилось ниже и воздух пронизало мглой. Начиналась одна из тех ужасающих магических бурь, которые Дагот насылал на плодородные земли Морроувинда. Вряд ли она была как-то связана с приходом Неистовых на Красную гору. Но могла им здорово помешать.

Отряду Эдвины придется лететь: слишком уж круты и запутаны горные тропы, чтобы одолевать их пешком, даже если с врагом встретиться не приведется. Буря же может отогнать, сбить с пути, да и в небе примет нет. Оставалось только надеяться на чутье мага. И выполнять свою часть работы.

Незамеченными они взлетели на вершину башни, указанной Лландрасом.

Гремел под ветром полуотодранный кусок жести. Корпрусное мясо болталось на шпиле. Кружил скальный наездник. Его сбили стрелами, удержали легкую тушку от падения с крыши, чтобы не привлекла внимания. Привязали к шпицу. Отодрали кусок ржавой жести окончательно и поочередно протиснулись внутрь. Привязав веревки к стропилам, скользнули на пол верхнего покоя, стараясь не шуметь.

Здесь был не просто чертог, круглое святилище, провонявшее старыми благовониями. Фестоны пыльной паутины были небрежно оборваны, неопрятно колыхаясь далеко вверху, Пыль с мозаик и подножий круглых колонн стерта — так же небрежно, разводами, но все же. Между колоннами по кругу были втиснуты пепельные идолы цвета запекшейся крови, рогатые, трехглазые. Огни редких светильников заставляли эти глаза светиться алым. Казалось, идолы живут некой странной жизнью в тишине.

Но, должно быть, шармату было сейчас не до того, чтобы следить их глазами или насылать кошмарные сны. По крайней мере, Нереварин не испытывала неосознанного желания крушить идолы на куски. Огляделась, дернула губами, пожала левым плечом. Прислушалась к глухой тишине. И перевела глаза на главный алтарь. Вместо идола на нем высился меч, торчал из камня, поблескивал золотистым навершием. Короткий, но даже на вид тяжелый. И в полутьме собственным светом яростно светился клинок.

Аррайда уже протянула руку к нему, когда петли люка в полу скрипнули, и крышка откинулась. Показалась голова данмера — не похожего на даготское чудовище, без хоботов и отростков, без прячущей уродство жуткой маски. Первым чувством Нереварина было удивление. Незнакомца — тоже. И этих секунд хватило, чтобы втянуть его наверх и захлопнуть люк.

— Орать не вздумай, — Лин приставил кинжал к горлу данмера. Тот презрительно искривил чувственный рот. Посмотрел на Аррайду исподлобья, игнорируя остальных.

— Я Дагот Одрос. Вели своим шавкам отпустить меня. И беги, пока можешь.

— Ну, ты нахал! — произнес зелейщик с восхищением. И слегка надавил на кинжал. На шее Одроса выступила капля крови.

Аррайда вытянула Разрубатель из алтаря. Легко, почти небрежно.

— Свяжите его. Мы уходим.

— Ты не посмеешь оставить меня здесь связанным, как раба.

— В самом деле, — вмешался Белаал. — Негоже оставлять врага за спиной.

— Идите, — сказал Арион. — Я с ним разберусь.

Аррайда моргнула.

— Ты же не убьешь связанного и безоружного?

— Милосердие окупается к людям, и то не всегда. А это тварь.

— Все равно. Не могу убивать пленника.

Она потянула клеймору из-за спины:

— Дагот Одрос, я предлагаю тебе поединок.

Сул Матуул мягко удержал ее за руку:

— Не сейчас. Тебе предстоит тяжкий бой с шарматом. А здесь позволь сражаться твоему защитнику.

Все разошлись, образовав круг. Одросу разрешили достать оружие, и они с Сулом стали кружить друг вокруг друга, прощупывая соперника, с коротким мечом и щитом каждый. Одрос, не защищенный броней, держался настороженно, закрывшись тарчем наглухо, положив меч на его верхний край, острием к врагу. Матуул, наоборот, выглядел расслабленным — меч опущен, рука со щитом висит свободно.

— Ну, это надолго, — Лин шлепнулся на подножие алтаря Разрубателя. Он бы и длинные ноги вытянул, да боялся, что их оттопчут в драке. Но хозяину твердыни дела не было до аптекаря и его ног. Яростный взгляд поверх щита сверлил вождя Уршилаку.

— Ты, — прошипел Одрос. — Так ли хорошо идти за Звездой, зная, что она вечно будет на расстоянии?!

Он плавно перетек в сторону на два приставных шага.

— Зная, что чужачка никогда не войдет в твой шатер? Никогда не родит тебе детей?

Сул щитом оттолкнул торчащий меч Одроса, своим пытаясь достать его ногу. Противник, уходя от удара, вынужден был развернуться к Сулу правым боком. И сделал выпад, чтобы удержать врага на расстоянии. Но ашхан Уршилаку резко отбил его клинок книзу своим щитом, и поверх поднимающегося тарча ударом сверху вбил клинок в межключичную ямку. С хрустом провернул в ране и дернул на себя. Два удара сердца брат Дагота еще стоял, хотя был уже мертв.

Вождь кончиком меча подцепил и рванул цепочку, срывая с Одроса родовой медальон. И бросил его Аррайде под ноги.


Отряд покинул башню, как и вошел — через крышу. Ни с кем не столкнувшись, вернулся в пещеры под Коргоруном. Вскоре туда же вернулись воины Эдвины. Магичка держала в руке, облитой сиянием Призрачного стража, золотистый, сверкающий магией молот. Но сперва протянула Аррайде амулет Шестого Дома — копию снятого с Одроса.

— Вемин мертв. Мы без потерь. Разделитель вот. Ну и тяжеленный…

Неревар приняла молот в руку:

— Спасибо. Сообщите Варро. Пусть занимает Ободрал и Вынимал и давит тварей Дагота, где только может. И держится. Белаал, Синипул, не вы. Габриель!

— Отличный выбор, — улыбнулась госпожа Элберт. — Пусть юный маг разомнется.

— Есть, командир! — бретон Габриель исчез в лиловой вспышке альмсиви. Совсем скоро он будет у генерала. Дело сделано. И в пещерах Когоруна можно почувствовать себя дома. Умыться, поесть, отдохнуть. Перед последним боем. Завтра, то есть, уже сегодня Неистовые войдут в крепость Дагот Ур.

Вместе. Дагот Ур. Зал Сердца

Аррайде не спалось. Она встала и прошлась вдоль постелей друзей, ненадолго останавливаясь возле каждого. Вместе они провели столько времени…

Эдвина, черноволосая бретонка, один из лучших магов Вварденфелла. Мягкая и жесткая одновременно.

Хаджит Черрим… Сильный воин, хороший друг, с невероятным чувством юмора. Родись он в Эйльсвейре в определенное время, мог бы стать главой своего народа. Но и без того заслуживает уважения: и как советник, и как боец, и как командир.

Тьермэйлин, альтмер. Алхимик, аптекарь, учитель «клинков», умеющий то, что ему вроде не положено уметь. Шутник и любитель поэзии. Орсимер Глорб, бронник, весельчак, надежный, как скала. Советник телванни данмер Арион. И госпожа Драта. Она помогла Эдвине не заплутать в пепельной буре, сопровождала отряд в Веминал и лично добила Вемина. А после была достаточно убедительна, чтобы ее взяли в отряд вместо задержавшегося у Варро Габриеля.

И Сул. Воительница присела на корточки рядом с вождем, глядя, как тот морщится и вздыхает во сне. Любит его, как друга, как брата, и жалеет, что не может дать ему большего.

Все соратники бесконечно дороги ей. Как бы ни приходилось трудно, ни один из них не плакал, не голосил, что все пропало, не рвал на себе волосы. Они гневались, смеялись и делали общее дело. Без друзей Аррайда никогда бы так далеко не зашла.

Она улеглась на место, завернувшись в плащ. И наконец заснула. Ее долго не тревожили, давая поспать подольше, даже когда все уже встали. Ходили мимо на цыпочках. Негромко разговаривали, готовя завтрак, обсуждая незначащие мелочи. Собственно, все уже было обговорено накануне.


Буря продолжала яриться вовне, зажив самостоятельной жизнью, то ли не желая допустить отряд до замка Дагот, то ли наоборот, давая Неистовым укрытие и роздых. Снизу клубилась густая, красная пепельная взвесь. Наверху она становилась пожиже, но оставалась все такой же секущей и неприятной. И было непонятно, как вообще в ней ориентироваться. Но госпожа Драта уверенно летела впереди, показывая дорогу. Несколько раз Неистовые отдыхали на горных пиках, обновляя заклинания «воздушной ноги Ноторого», дающие не только возможность летать, но и скорость.

— Внизу осторожно, — предупредила советница телванни на последнем привале. — Там лавовые выходы. Странно, что крепость не развалилась и не утонула в них до сих пор.

— Мы все равно не пойдем через главный вход.

Арион запустил большие пальцы под лямки заплечного мешка, натиравшие плечи. И пошагал по воздуху к плоской горной верхушке, облюбованной заранее. Там они с госпожой Элберт аккуратно выгрузили содержимое и стали собирать двемерского паука-центуриона, соединив два двемеритовых полушария с механической начинкой и приладив к ним колючие ножки. Вот магистры в четыре руки полыхнули магией, придавая пауку жизнь, и зверюшка бодро поскакала по склону, стряхивая вниз мелкие камушки, цепляясь лапами за неровности и выемки. Проехала на животе остаток дороги, бодро засеменила к замковой стене и стала подкапываться под нее, расшвыривая сухую траву и щебень. Поколыхалась, сложила лапки и замерла. Арион пошевелил губами, считая мгновения. И тут земля тяжело дрогнула под ногами. Сработал начинивший паучка двемерский ранцевый заряд — такие когда-то применяли для расчистки шахт и тоннелей. Направленным взрывом высадило стену. И Неистовые ринулись в проем, магическими щитами прикрываясь от летящих обломков, окружив пузырьками Дайнара лица, чтобы можно было дышать.

Они были уже внутри, когда пыль развеялась и камни перестали падать. Переступали через тела погибших тварей, добивали оглушенных. Серьезного сопротивления не было, но так продлится недолго. И потому Аррайда почти бежала, подгоняя свое войско, брякая сапогами по каменным, ровно пригнанным плитам пола. Желтые светильники бросали бестеневой свет, охватывая рунные пояса вдоль стен. Столько лет прошло, как двемеры исчезли, а все работает. Вряд ли тонкую технику поддерживают твари.

Она подумала об это мельком, поворачивая камень в кольце Окружения и сливаясь со стеной. Держа в голове план твердыни, ступила в боковой тесный проход и стала спускаться вниз по лестнице, когда остальные ринулись вперед, чтобы ввязаться в бой, отвлечь чудовищ на себя и от Нереварина.

— Иди ко мне сквозь шум сражения! Не прячься в тени, как вор!..

Казалось, голос звучал для нее одной. Как когда-то в жутком сне, где она шла между рядами мертвецов, словно в свадебном шествии, и Ворин вел ее за руку. Она так вцепилась в руку Косадеса сквозь сон, что у того с запястья неделю не сходили синяки. Держалась, как за ветку, выбираясь из болота. Теперь вот держаться не за кого.

Воительница скинула наваждение. Проверила Разделитель и Разрубатель у пояса. И скользнула вдоль стены, стараясь не ерзать Погибелью магов. И не топать, словно кагути во время гона. Даже поймала себя на желании разуться и нести сапоги в руках. Но это, пожалуй, уже чересчур.

Вниз, вниз, вниз…

Шум сражения, лязг, крики прорываются через воздуховоды и голосники, наполняя залы Дагот Ура эхом. И легких шагов Аррайды почти не слышно. Поднявшиеся спящие, упыри, безликие пепельные трупаки безладно бегут наверх мимо нее, не замечая. Там уже идет настоящее сражение, без дураков. Значит, и самой Аррайде надо торопиться.

Обработанные, правильные, регулярные чертоги как-то внезапно закончились, и пошли пещеры со светящимися сыроежками, с редкими факелами, с запахом серы и огня. Несколько раз Нереварин замирала на развилках, подталкивая память, заставляя ту подсказать правильный поворот.

В одной из ниш девушка остановилась, чтобы принять зелья из гнезд пояса, зелья горчили и хотели вылезти наружу. Следовало заесть сладким или хотя бы запить, но Аррайда не рискнула. Облизала губы, чувствуя, как тело реагирует на алхимию, наполняясь свежей силой. Как уходит из членов усталость.

Голос Дагота продолжал звучать, но Аррайда больше не обращала на него внимания. Пока не столкнулась с ним лицом к лицу. Вернее, лицом к золотой маске, растопырившей лучи, как условное солнышко. Лицо маски было карикатурно круглым, грубой работы, с дырками для глаз, носа и рта. А ниже тело атлета в набедренной повязке, схваченной широким кожаным поясом. Узкие бедра, широкая рельефная грудь… Ворин был божественно красив. И ничуть не состарился за это время.

Зато хорошо отоспался, должно быть.

Какое-то время они оба стояли молча, привыкая, осознавая присутствие друг друга. А потом Нереварин нарушила молчание:

— Сними маску. Я хочу видеть твое лицо.

Серая рука легла поверх ее руки. Вторая потянулась к маске. На какое-то мгновение почудилось, что за ней — знакомое лицо Сул Матуула, он сбросит личину и улыбнется. Но тут Дагот безумно расхохотался, отталкивая Аррайду от себя.

— Азура! Старая стерва! Старая божественная стерва. А уж как посмеется Альмалексия, тебя увидев! А может, в этом облике ты ей больше понравишься! Западала же она на безусого мальчишку-стихоплета Вивека! А у тебя теперь тоже — ни усов, ни бороды… Альма знала, как меня влечет к тебе. Больше, чем друзья, больше, чем братья. Мы никогда не переступили границу, но она все равно стервенела от ревности. Стареющая крашеная баба, мечтавшая остаться молодой. Вечно! Ты же не помнишь этого. Я чувствую, что ты все забыл…а.

— Перестань.

— Перестать… что? Напоминать тебе об их предательстве? И… о твоем?.. А Сота Сил всегда находился в стороне, — продолжал Дагот, раскачиваясь из стороны в сторону. — Возился со своими железками, ублажал Кагренака. Все ждал, что ему откроется высшая мудрость. А потом просто решился ее украсть. Он первым сказал нам, что сможет управиться с «Инструментами». Считай, война началась из-за него.

— Мы все в ней виноваты. Мне не хватило мудрости, кому-то — терпения…

— Как благородно! Знаешь, — он наклонил голову к плечу, едва не задев его лучом маски. — Ты на него совсем не похожа внешне. На Неревара. Он был… мужественней… И все же ты — это он. Он мог одним взглядом погасить склоку между нами. У вас одинаковый взгляд. Я только надеюсь, что ты окажешься умнее него. И решишься присоединиться ко мне. Вместе мы возродим Морроувинд.

— Ты уничтожаешь его.

— На пепле вырастут цветы. А кто не с нами — погибнет. О чем мы спорим? Вспомни, Неревар, ты же хотел видеть Морроувинд свободным.

— Не такой ценой.

— Ты тру-ус… — протянул Ворин невнятно, точно язык с трудом ворочался во рту. — Еще тогда ты струсил и побежал клянчить совета у этой даэдра Азуры. Бросив меня с инструментами внизу.

Он наклонил голову к другому плечу, будто оценивая собеседника.

— А потом набросился на меня. Как предатель.

— Хватит плести ложь! — рыкнула Аррайда. — Ты ополчился против всех, против Морроувинда, империи, Азуры и Триединых.

— И убью их в твоем лице, — бросил Ворин непримиримо.

— Или я — тебя.

Он хрипло рассмеялся:

— Ты думаешь, что можешь убить бога?!!

— Мне придется это сделать.

— Уж насколько я тебя знаю, ты постараешься, — прокаркал шармат. — Но, может, Азура свела нас не для этого? Гарес говорил, что ты красива. Но не говорил, насколько. Я… жажду тебя.

Ворин стремительно шагнул вперед, кладя Аррайде руки на плечи. По пещере сквозь жар и тлен поплыли сладкие ароматы цветения. Золотые губы личины почти соприкоснулись с живыми губами.

— Ах ты гад! — Глорб, ставший невольным свидетелем сцены, с размаху засадил Даготу в челюсть. — Оставь ее!!

Наваждение спало. Дагот Ур развернулся и сбежал. Орсимер поднял блеснувшее на полу оброненное кольцо и растерянно покачал на рукавице.

— Ах ты ж вот… Охмурять удумал.

Оскорбленная, красная, как рак, Аррайда отвернулась.

— Я ему голову откручу, — проскрипела она сквозь зубы.

— Вначале Сердце. Оно большое, не промахнешься. На вот, возьми колечко.

— Себе оставь, — рявкнула девушка в сердцах, дергая двери. — Предупреди остальных, чтобы уходили. Я иду за ним.

— Я обещал быть с тобой до конца. Кстати, она в другую сторону открывается.

Он деликатно придержал для Нереварина створку.

— Говорят, вы грубые…

— И неженственные, — оттопырил нижнюю губу Гро-Казар.

— И нечего насмешничать! — фыркнула она. — Ты… ты лучший орсимер, которого я знаю.

Глорб обнял Аррайду, похлопывая кулаком по удоспешенной спине:

— Выше нос, девочка! Скоро мы будем праздновать победу. А пока на-ка, глотни. Особое орсимерское зелье по тайному рецепту. И поторопись, оно не будет действовать вечно.

Девушка послушно сделала глоток. Почувствовала, как по жилам растекается жидкий огонь, проявляясь ощущением, что можешь свернуть горы. Голова была ясной, мысли — четкими, доспехи и оружие перестали что-либо весить. А еще Нереварин знала, что все получится. Сомнения отступили, будто тени, колючки и сумерки, открывая светлую дорогу.

Она толкнула следующую массивную арочную дверь, едва не сорвав с петель. Та, как ни странно, не была заперта.


От огромности зала Сердца перехватывало дыхание.

Это была естественная пещера, облагороженная, обработанная, с механизмами и системой переходных мостиков над лавой: сложным паутинным плетением. Но Нереварин лишь миг любовалась этой извращенной красотой, озаренной магическими огнями и лавой. Ее тянуло Сердце. Отзывалось Разделителю и Разрубателю неслышно, но ощутимо. Лишенное тела, оно было живое. Лежало в каркасе недовершенного искусственного божества, задуманного Даготом. Трепетало, билось.

Аррайда не стала спускаться мостиками и галереями, а полетела к нему напрямую, предоставив Глорбу заниматься остальным. Еще на краю зрения мелькнули зеленые вспышки, помстились скрип спущенной тетивы лука Когтегрыза и хруст плоти под призрачным ножом Белаала. А потом сознание отсекло все, что не мешало. Впрочем, и Дагот помешал далеко не сразу. Он думал, Аррайда попытается расправиться с ним. А когда Разделитель дважды ударил в Сердце, и оно отозвалось мелодично… Ворин был еще слишком далеко, запутавшись в собственной паутине дорожек и мостков, и ни одно боевое заклинание не могло до Нереварина дотянуться. Только чарующий голос, такой же, как в снах.

— Возьми… Возьми себе силу Сердца. Раздели ее со мной.

Но Разрубатель не остановился, проводя сквозь себя силу Сердца, делая из Нереварина нового бога, а продолжал кромсать… изуродованную корпрусом плоть… заросшие глаза… уродливое тело, впихнутое в деревянную клетку… алое небо и пепел Красной горы… черноту под капюшонами трупаков… злые молнии… носатые маски пепельных упырей… круглые головы рабов пепла, похожие на котлы. Медальоны братьев Дагота… Все криворукое безумие, которое было сотворено по прихоти Ворина Дагота из ясности и чистоты. И Дагот Ур взвыл бессильно, упав на колени и обхватывая голову руками, переставая быть… богом. Делаясь мером — опустошенным, слабым, но все еще безумно опасным. И всей силой своей магии ударил по Нереварину. Срывая защиты. Сминая человека. Отбирая силу, волю, разум… все, кроме красоты. Словно пытался перелить в Аррайду муку опустошенности и потери. Но железный стержень — воля мертвого владыки Неревара, когда-то позволившая ему, наплевав на смертельные раны, выиграть битву под Красной горой, — спасала Аррайду сейчас. Дагот все еще выл, а она поднялась с колен. Шатаясь, потея, опираясь на меч, чувствуя неподъемную тяжесть доспехов на истерзанном магией теле. И не только поднялась. Шагнула вперед, поднимая оружие. И сошлась в поединке с бывшим другом. Удары «Погибели магов» были прямыми и беспощадными. Ворин уклонился и попытался ответить, но меч цвета волны упорно искал проемы в его защитах, и хозяйка клеморы не отступала ни на шаг.

И в этом поединке мечей и воль Дагот проиграл безоговорочно. Повернулся. Побежал. И, оступившись, с криком полетел в лаву.

И тут начало рушиться все.

Как во сне, Аррайда примечала малейшие детали происходящего. Четкие, словно время остановилось, нарочно позволяя их запомнить.

Вскипает лавовый океан. Летят вниз дощечки. Мотаются и бьются веревки. Обугливаются растрепанные концы.

Могучая рука тянется сверху и вместе с доспехами, как альфика за шкирку, выдергивает Нереварина на каменный пол. Он ходит ходуном, летят камни.

— Ты высоты… боишься…

— Шармат с ней. Помогай мне. Двигайся!

Аррайда то ползет, отталкиваясь руками и коленями, то Глорб тянет и толкает ее вперед и вверх, забрасывает на каменные ступени, с рычанием подтягивается сам. Дергает за рычаг. И буквально вталкивает девушку в тесный коридор, когда пол позади с грохотом проваливается, и щели плюются лавой, и двери за спиной сминаются под тяжестью обвала.

Каменный пол коридора холодный и устойчивый. Призрачно светятся сыроежки. И впереди стоит женщина в легком голубом платье, таком неуместном здесь.

— Неревар! — вибрирующие интонации знакомого голоса побуждают подняться. И тело Аррайды остается лежать, а дух стоит перед Азурой, глаза в глаза. Нереварин даже чуточку выше. И массивнее в доспехах. Азура улыбается краешками губ.

— Вот мы и встретились лицом к лицу. Снова.

— Я думала, это предсмертный бред, видения.

— Твоя клятва вернуться из-за Луны и звезд?

— Которой луны из двух? Или трех? Одну удержал Вивек над священным городом… кажется… — Аррайда поморщилась. Щеку саднило. Похоже, она здорово ободралась о камни лицом, когда падала. Вот и конец несравненной красоте.

Богиня дернула ноздрями:

— Не говори мне про этого прощелыгу. Ну вот, всю красоту момента изгадила.

— Хотелось произнести пафосную речь?

Азура улыбнулась, едва сдерживая смешок:

— А мне положено. И в Пещере Воплощения тебя это не напрягало.

— Там были сны. А здесь я, кажется, умираю.

— Не надейся! На вот, — даэдра стянула с пальца кольцо с черным камнем, похожим на зрачок. — Кошачье зрение пригодится в твоих авантюрах. И возможность почти не уставать.

— Все?

Азура взяла Аррайду за плечи:

— Нет. Я еще хочу сказать спасибо за свой народ. Я прокляла его когда-то за коварство. За то, что кто-то присвоил себе божественность. Теперь я снимаю это проклятие. Дагот убит, мора больше нет.

— Они снова просветлеют?

— Золота кимеров не вернуть, — произнесла богиня строго. — Пепельная кожа и алые глаза пусть напоминают данмерам о том, чем кончаются свары с богами. И предательство.

Аррайда глубоко вздохнула — хотя тело на полу дышало коротко и неровно.

— И еще, — продолжала Азура, одергивая голубое платье. — Ты свободна теперь.

— И что?

— Попробуй эту свободу на вкус. Иди куда вздумается. Делай, что хочется. Празднуй.

— Думаешь, мне позволят делать что хочется?

— А, ты об империи… Ну, отпраздновать все-таки можно.

И исчезла.

На лицо Аррайде капала вода.

— Очнись, — звали издалека. — Очнись, пожалуйста…

Она разлепила веки.

— Вот, попей немного, — пробормотал Глорб. — Идти можешь?

Понял, что не может. Поднял. Точно плащ, перекинул через плечо. Воительница увидела, как орсимер разворачивает свиток божественного вмешательства. Возникла перед фортом Пестрой Бабочки, шагнула вперед и упала вниз лицом.

Мой свет золотой. Форт Пестрой бабочки

Странник в сером плаще, опираясь на посох, вошел в ворота крепости Пестрой Бабочки. По усталой походке и согбенным плечам видно было, что идет он издалека. И очень спешит.

Когда стражи у ворот хотели остановить его, странник, взяв посох подмышку, по-особенному сплел пальцы. И караульные почтительно вытянулись, отсалютовав копьями.

Разводящий послал за Видящей.

Она выскочила. Стуча сапогами, сбежала по крыльцу. Белые волосы растрепались, щеки покраснели. Словно Имсин бежала всю дорогу. Словно из серьезного командира вдруг стала девочкой с восторженно распахнутыми синими глазищами, спешащей рассказать отцу, как прошел день.

Они с гостем сошлись. И крепко обнялись.

— Я рада, что ты вернулся, Кай.

Через главный зал Имсин провела гостя к себе. Выплеснула в очаг остывший чай, заварила свежие листья хальклоу. Отодвинула бумаги. Придвинула закуски.

— Хочешь умыться, поспать?

— Сперва новости.

Видящая ухмыльнулась.

— Кто бы сомневался! Что в первую очередь ты поинтересуешься новостями. Мы выиграли эту войну. Дагот мертв, мора больше нет.

— Это точно?

— Я сама была у Призрачного предела. В той фояде за альдрунским храмом, что ведет к склепу Фадатрамов.

Она выдвинула из-под письменного стола массивный табурет. Уселась. Наклонилась к собеседнику.

— Вот только предел гудел туманным полотнищем, дрожал от напитавшей его магии — и вдруг исчез. Словно его задули. Крыса, что за ним бродила, бросилась наутек. А мы вступили на Красную гору. Не через Врата, как уже столько лет до этого. Я думала… Думала, настал конец Триединым. Вот честно, мне было страшно.

Она хлебнула чаю и поморщилась.

— Я подняла голову вверх. Вместь красного неба там были звезды. Понимаешь?

Собеседник кивнул.

— Мы двинулись глубже. И тогда нам стали попадаться даготские твари. Вернее, их прах. И несколько дезориентированных спящих, несущих бред о темноте, тишине и пустой дороге впереди. Мы отвели этих несчастных в храм. Надеюсь, они придут в себя со временем.

Видящая запустила пальцы в волосы, тщась уложить их, но привела в больший беспорядок.

— А потом пришло послание от рыцаря-дракона Варро. И подтверждение от Неистовых. Я смотрела на ровные строчки и понимала, что все уже знаю. Но… они внесли определенность.

— А Нереварин?


Походная кровать была поставлена перед алтарем Девяти. Здесь положили Аррайду после того, как нашли ее, перенесенную божественным вмешательством во двор крепости. И тут же послали за Игфой.

Для Нереварина сделали все, что могли, и даже больше, чем все. Но она так и не пришла в себя.

Целительница вздрогнула, когда Видящая тронула ее за плечо. Протерла красные глаза. Перевела взгляд с командира на Кая. Сказала хрипло:

— Она борется за жизнь. Но положение тяжелое.

Какое-то время они молчали. Косадес смотрел на бледное лицо женщины на подушке, на руки, сложенные поверх грубого солдатского одеяла. С них смыли кровь, да и шрамы поджили под целительным воздействием алтаря Девяти.

А еще у нее на руке прибавлось колец. И, словно кошачий зрачок, глядит черный камень.

— Дело даже не в физических и магических ранах. Слишком долго Дагот был ее частью, половинкой ее души, и либо она справится с тем, что осталась одна, либо…

Игфа вдруг прикрыла лицо ладонями.

— Она не одна, — произнес Косадес твердо. — Я хочу, чтобы она стала моей женой. Прямо сейчас.

— Дулиан проведет обряд.

Видящая вышла, чтобы привести жрицу в парадном облачении, сосредоточенную и гордую доверенной ей честью. Та стала у алтаря.

— Пусть жених возьмет невесту за руку. И перед лицом Девяти распрощается с прошлым. Дибелла дает нам чувственную любовь, Мара скрепляет чувства браком. Дав жизнь всему сущему, богиня опекает нас. И любовь ее говорит…

Колебались огоньки свеч на алтаре, клевала носом целительница Игфа. Вскидывалась, расширив глаза, взглядывала на раненую и задремывала снова, окончательно сломленная усталостью.

— …что жизнь, прожитая в одиночестве — и не жизнь вовсе. Под взором Мары что будет скреплено, того и богам не разорвать. Обдумай и ответь, Кай Косадес, по любви ли вы связываете свои жизни вместе — сейчас и навсегда? Будут ли души ваши едины в этой жизни и в следующей, в богатстве и в бедности, в радости и в горе?

Опустилось глубокое молчание. Косадес сжимал холодные пальцы Нереварина, и на безымянном все ярче сияло мягким светом его счастливое колечко. А Имсин вдруг захотелось подтолкнуть Кая, чтоб не молчал. Жрица же ждала терпеливо, понимая ответственность.

— Да. Сейчас и навсегда, — отозвался «клинок».

— Властью, данной мне Марой, богиней любви, объявляю вас супругами.

— Спасибо.

И как только он сказал это, Аррайда раскрыла глаза и резко села в постели.

— Он убит. Дагот убит. Мора больше нет.

— Я знаю, девочка. Лежи спокойно.

И шепотом добавил строчки, посланные когда-то из Киродиила на листочке без подписи:

«Что для меня
огромный тот свет?
В нем только ты.
Другого счастья нет»…
Кай встал на колени перед постелью и поднес ладони Аррайды к щекам, где по короткой щетине бежали слезы.

— Отвези меня домой, — сказала Нереварин.

— В Балмору?

— В Индарис. Неистовые?! — спросила она с тревогой.

— Живы, — широко улыбнулась Имсин. — Им удалось уйти до землетрясения.

— Хорошо…

«Клинок» вытер глаза, переглянулся с Видящей и Игфой:

— Готовьте отряд.

Они выехали из Альдруна на рассвете. Полтора десятка воинов и носилки между ездовыми гуарами. Аррайда покачивалась на них, укрытая меховым плащом, и смотрела на облака. Белые облака на бледно-голубом небе. Оно никогда больше не будет пыльно-красным.

Жизнь не успокоится так скоро, как пепельная буря. Не все уляжется так сразу, распутается и разрешится. Придется зачищать Красную гору. Строить союзы. Долго устранять последствия войны.

Но мора больше нет. И небо синее. А если посмеет напасть скальный наездник, его снимут лучники из отряда сопровождения.

Наконец-то Аррайда сможет. Жить не по воле Азуры, а строить свою жизнь, как она хочет сама. Заново привыкать к Каю. Встречаться с друзьями. Любить.

Тряский ход гуаров разбередил раны, но она удержала стон внутри. А назад медленно утекала отмеченная каменными сейдами дорога.

Примечания

1

Стихи о крысах — М. Бобров.

(обратно)

Оглавление

  • Чрево луны. Вивек
  • Чрево Луны. Вивек. Продолжение
  • Утраченные пророчества. Холамаян
  • Рабыня. Молаг Мар
  • Паломники. Молаг Амур
  • Особняк Морвейн. Альдрун
  • Привал. Бал Исра
  • О рыбаках и купании. Хуул, Уршилаку
  • Назвался Нереварином — полезай. Уршилаку, Когорун
  • Серая свеча на ветру. Когорун
  • Серая свеча на ветру. Когорун. Продолжение
  • Ушко Иглы. Пепельные земли, Уршилаку
  • Призраки и подарки. Пещера воплощения
  • Делай, что должно. Бал Исра, Индарис
  • Весенние хлопоты. Дагон Фелл
  • Путь предназначения. Балмора
  • Кольчуга для повелителя. Эбенгард
  • Кольчуга для повелителя. Эбенгард. Продолжение
  • Обретая черты. Молаг Амур
  • Суета сует. Грейзленд
  • Суета сует. Тель Арун, Вос. Продолжение
  • Признание. Альд Даэдрот, Грейзленд
  • Буря под куполом. Альдрун
  • Охота на крыс. Альдрун, Вивек, Аскадианские острова
  • Покушение. Марандус
  • Летящая на огонь. Пелагиад, Вивек
  • Из тени. Вивек, Призрачные врата
  • Красное небо. Когорун, Красная гора
  • Вместе. Дагот Ур. Зал Сердца
  • Мой свет золотой. Форт Пестрой бабочки
  • *** Примечания ***