КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

(Не) люби меня (СИ) [Ната Лакомка] (fb2)

Ната Лакомка (Не) люби меня

Глава 1. Цветок на севере

— Только не смейся во всю глотку, — наставляла меня свекровь. ни капли не стесняясь в выражениях. — Это север, здесь люди суровы, а мужчины — особенно. И женщинам полагается молчать и смотреть в пол.

— Но мне нравится смотреть на моего мужа, — сказала я, стараясь не обидеться на ее грубые слова. Я взглянула на Жозефа, и не смогла сдержать улыбки.

Он был таким красивым — мой муж. Высокий, широкоплечий, с настоящей гривой русых волос. И глаза у него голубые, как весеннее небо. Какое блаженство, когда тебя любит такой красивый мужчина. А то, что Жозеф любил меня — я не сомневалась. И я любила его, и ради него оставила родительский дом, свой город и даже страну, уехав от теплого лазурного моря в край снегов, где даже в середине весны приходилось кутаться в теплый плащ.

— Веди себя учтиво, — продолжала наставления леди Бригитта. — По нашим законам, король — бог на земле. Если ему что-то не понравится, вмиг отберет и землю, и титул, и сошлет куда-нибудь в горную деревушку. Будешь потом там хохотать.

— Матушка, ну что вы пугаете Диану, — вступился за меня Жозеф. — Его величество вовсе не чудовище, он не станет ничего у нас отбирать.

— Не чудовище? — свекровь поджала губы. — А с чего тогда он свернул с дороги и решил наведаться к нам? Мы на землях бывшего лорда Марвина, если помнишь.

Что если королю вздумается вернуть ему привилегии? Куда тогда ты увезешь свою старую, немощную мать?

Конечно, она не была ни немощной, ни старой — крепкая женщина, которой не исполнилось еще и сорока. Но перед сыном, как я уже успела заметить, она любила поплакаться, чтобы склонить его на свою сторону.

Да, жизнь в замке Верей будет не такой безоблачной, как я себе представляла. Но рядом — Жозеф. А значит, мне ничего не страшно.

Муж незаметно для матери взял меня за руку и ласково пожал.

Леди Бригитту страшно раздражали наши влюбленные взгляды, нежные прикосновения, а уж поцелуев на людях она терпеть не могла и бесилась до горячки, поэтому теперь Жозеф боялся поцеловать меня даже в щеку на глазах у матери или сестры.

О! Его сестра была великолепным образчиком желчной старой девы, и делала все, чтобы остаться ею на веки вечные. Едва увидев Элишу Верей, я поняла, что мира между нами не будет. Она милостиво приняла подарки, что я привезла, но тут же сообщила, что дочь их соседа — леди Кэтлин, особа немыслимых достоинств, очень огорчена, что Жозеф привез жену-чужестранку, ведь раньше все думали, что Жозеф и леди Кэтлин поженятся…

— Так думала только сама Кэтлин, — добродушно сказал Жозеф и подмигнул мне.

— Хорошо, если король тоже так считает, — проворчала леди Бригитта. — Если лорд Квентин подаст жалобу, и его величество сочтет, что она обоснована, с тебя еще штраф взыщут, за обман девицы.

— Матушка, какой обман… — запротестовал Жозеф.

Я слушала эти разговоры, и мне было и смешно, и досадно. Конечно, я не понравилась ни свекрови, ни золовке, но глядя на них можно было не сомневаться, что им бы не понравилась и звезда небесная, вздумай Жозеф жениться на ней.

На севере женщины не уделяли внимания ни одежде, ни искусному плетению волос, и были похожи в своих темных платьях на бесформенные мешки. Как объяснила мне свекровь, на севере не любят щеголих, но я все равно отказалась убирать свое шелковое платье в сундук. Мы женаты всего две недели, и в медовый месяц я хочу оставаться для мужа самой красивой, чтобы при одном лишь взгляде на меня его охватывало желание.

Конечно, любовь не была такой золотой песней, как я представляла себе, читая знаменитый трактат о нежной науке, но мне нравилось быть любимой, нравилось вызывать желание, нравилось смотреть в затуманенные от страсти глаза мужа и слышать его стоны наслаждения. Это было счастьем — дарить себя любимому человеку, и я наслаждалась этим счастьем.

— Ей надо было надеть платок, — сказала Элиша, кивая в мою сторону. — Это неприлично, когда замужняя женщина не покрывает голову.

— Ничего неприличного, — возразила я. — Сама королева ходит с непокрытыми волосами. К тому же, у меня — сетка. Чем не головной убор? — я и правда убрала боковые локоны в золотую сетку, украшенную жемчужинами. — А Жозефу нравится, когда я распускаю волосы.

— Жозефу всё в тебе будет нравиться ровно год, — желчно сказала Элиша. — Мужская любовь не длится дольше года, будь к этому готова, дорогая невестка.

Мне ужасно хотелось показать ей язык. Какая же она дурочка! Жозеф будет любить меня до самой смерти. Уж я об этом позабочусь. Конечно же, Элиша сказала это, чтобы меня разозлить, но Жозеф сделал вид, что не расслышал, и я решила не отвечать на колкость. В конце концов, сестра — не стена. Рано или поздно она выйдет замуж или отправится в монастырь, и я буду избавлена от ее кислой мины, косых взглядов и словесных шпилек.

Пошел снег — но не такой, какой идет на новый год в моей стране, не мягкими пушистыми хлопьями. Этот северный снег был колючим, он не кружился, плавно падая, а летел наискосок, царапая щеки. Я пожалела, что взяла плащ без капюшона.

На глаза мне попался тоненький анемон — первый цветок в этом году. Он бесстрашно пробился сквозь мерзлую землю, надеясь на солнце, а его встретили снегом. Я пожалела цветок, который дрожал под порывами ветра, трепеща всеми лепестками. Бедняга, не повезло же ему родиться в такой холодной стране. У меня дома в это время все уже утопало в цветах и зелени, а здесь… Но я привыкну. Я обязательно привыкну к этой суровой красоте, научусь не замечать холод, снег и вечно хмурое небо. Потому что рядом будет Жозеф. А когда есть любовь, непогода — такая мелочь.

— Едут! — крикнул мальчишка, стоявший на воротах, и мы встрепенулись.

Жозеф много рассказывал мне о короле. У короля было нежное имя — Дезире.

Правда, на севере правителя называли Дидье — северный говор был так же суров, как его жители. Еще короля называли Ланварским волком, намекая на свирепость нрава. Ланвар был столицей королевства, но я не верила, что под стенами города валяются полуобглоданные зверьем трупы, а над воротами прибиты человеческие черепа. Очень уж все это походило на сказку, которую рассказывают детям в Сочельник. Стоит посмотреть на Жозефа, и сразу ясно, что ужасный Ланварский волк — всего лишь сказка. Потому что мой замечательный муж не мог восхищаться плохим человеком. А Жозеф именно восхищался королем — и тем, как его величество шел в бой наряду с простыми солдатами, и тем, как хитро и умело он вел переговоры.

Даже до нашего благодатного края долетали отголоски войны на севере — прежний король умер, не оставив наследника, и лорды передрались, пытаясь захватить корону. Надо всеми выдвинулся Дидье Ланвар — привлек союзников, победил врагов, и надел серебряную корону севера.

И вот теперь он едет к нам, и моя свекровь заранее умирает от страха.

Но зачем бояться? Ведь Жозеф говорил, кто король благоволит ему, и даже подарил ленд, отобрав его у предателя.

— Не забудь поклониться, — зашипела мне в ухо свекровь. — И не хохочи!

Глава 2. Ланварский волк

Свекровь говорила еще о чем-то, но я перестала ее слышать, потому что это время в распахнутые ворота въехали всадники — их было много, человек тридцать, и все они выглядели грозно — крепкие, рослые, в меховых плащах, длинноволосые и бородатые.

Я никогда не видела короля Дидье, но безошибочно угадала его среди мужчин. Но выделялся он не роскошной одеждой и не драгоценными украшениями. Само лицо его было лицом короля — оно подчиняло, подавляло волю. Его взгляд сгибал, повелевал подчиниться. И эту властность подчеркивал меховой плащ, ничуть не напоминавший бархатную мантию, опущенную горностаем, которую носили наши короли.

Боже! Да видела ли я раньше королей?!

Теперь правители моей страны казались мне актерами, представляющими на подмостках, а вот этот… он был настоящим правителем. Королем. Государем.

Он был загорелый, с обветренным лицом, и темно-русые волосы спадали на плечи, завиваясь на концах крутыми кольцами. Я вдруг подумала, что если потянуть эту жесткую прядь, то она распрямиться нехотя, а только отпусти — опять совьется в тугой завиток. И характер у такого человека, наверное, под стать северному краю — такой же суровый, холодный, жестокий, не обращающий внимания на нежные анемоны, которые дрожат под снегом.

Король не обратил на меня внимания — мазнул взглядом, а Жозеф уже бросился вперед. придерживая стремя, и меня почему-то покоробила его услужливость. Да, он восхищался королем, но можно восхищаться без подобострастия… Потом я подумала, что мой муж тут ни при чем. Это король подавляет всех. Может, не так уж неправа была моя свекровь, расписывая его, как жестокого и деспотичного человека.

— Вы оказали нам честь, ваше величество, — говорил Жозеф. — Для вас отведены лучшие комнаты, и уже затоплена баня, а как только вымоетесь — будет готов праздничный обед.

— Да, баня кстати, — сказал король, бросив поводья Жозефу — Мы грязные, как черти.

Хотим задержаться у тебя дня на два. Льюис свалился с коня и немного расшибся, ему надо отлежаться, — голос у него был звучным, раскатистым, и я опять подумала, насколько он подходит этому краю, этой дикой, величественной природе.

— Огромная честь… благодарю… — повторял Жозеф, пытаясь удержать королевского коня, который сразу же начал мотать мордой и всхрапывать.

Король заметил и снова перехватил поводья, и конь сразу покорно склонил голову.

Это была особая северная порода — животное не слишком высокое, но с широкой грудью. Такие не особенно красивы, но очень выносливы. Конь был черным, без единого пятнышка, так же, как и моя кобыла, которую я забрала в качестве приданного. Только моя лошадь была тонконогой, изящной, с высоко посаженным хвостом-репицей. Я представила, как забавно моя Морера смотрелась бы рядом с косматым северным жеребцом, и улыбнулась.

И тут король словно споткнулся. Взгляд его остановился на мне, и глаза блеснули.

Этот блеск напугал и взволновал меня. Может, северные порядки — не такая уж глупость? И мне не стоило открыто улыбаться? Я едва не забыла поклониться, но свекровь дернула меня за руку.

— Ваше величество, — сказал леди Бригитта, делая два поклона вместо одного, — позвольте представить вам мою невестку…

— Твоя жена, Верей? — спросил король. — Разве я давал согласие на брак?

— Да, ваше величество, — торопливо напомнил Жозеф. — Вы разрешили мне сыграть свадьбу на побережье. Если помните, вы были в ярости, что я выбрал девушку чужого королевства. Вы сказали, что наши цветы не так красивы, как тамошние, но гораздо ароматнее.

Неужели он так сказал?! Я едва не фыркнула, задетая за живое. Красивые цветы без запаха! Это намек, что наши девушки недостаточно умны? Или недостаточно честны?..

Но откровенность Жозефа, похоже, задела не только меня. Король чуть заметно поморщился, и я приписала это смущению. Только винить в этом его величеству следовало лишь себя самого и впредь быть деликатнее, когда речь заходит о женщинах.

— Помню, — проворчал Ланварский волк. — Заберите уже коня кто-нибудь.

Один из спутников короля взял жеребца под уздцы и повел в сторону, а король подошел ко мне, снимая перчатки и разглядывая меня

— Новобрачная хороша, — сказал он. — Как зовут?

Он явно ждал ответа от Жозефа, но я опередила:

— Диана, сир.

— Диана… — повторил он. — Необычное имя.

— В моих краях — совершенно обычное, — ответила я и снова улыбнулась, потому что даже грубоватая похвала короля в присутствии моих новых родственниц была очень приятна. — И должна вас заверить, что в наших краях цветы не только красивы, но ароматны. У северных фиалок запах нежный, но с запахом роз им все равно не сравниться.

— Начинаю в это верить, — сказал король, сунув перчатки Жозефу. и тот сразу прижал их к груди, как нечто драгоценное. — Ваша улыбка осветила этот хмурый день. Так улыбаются только счастливые люди.

— Потому что я и в самом деле счастлива.

— Вот как? — он не спускал с меня глаз, и его взгляд смущал.

Его взгляд будто требовал от меня что-то, будто приказывал, и я не могла этому сопротивляться. Но я сказала себе, что это всего лишь внимание государя к верным вассалам. Конечно же, он волнуется, чтобы Жозеф выбрал в жены достойную женщину, и я должна доказать, что мой муж не ошибся в выборе.

— Мы с мужем счастливы, как только могут быть счастливы смертные на этой грешной земле, — ответила я.

— Тогда многие вам позавидуют, леди Верей. Потому что быть счастливым — это значит быть богаче самого короля.

Я заметила, как вытянулось лицо Жозефа, но не придала этому значения и произнесла:

— Что значат богатства по сравнению с любовью, ваше величество? Но я верю, что вы богаче нас. Ведь королевская любовь — самая огромная, она охватывает всех подданных — начиная от ее величества и заканчивая последним вилланом.

— Вы правы, — согласился он. — Иногда я чувствую себя невыносимым транжирой.

Я не сдержалась и прыснула, посчитав слова короля остроумными, но больше никто не засмеялся, да и сам Ланварский волк продолжал смотреть на меня без тени улыбки.

— Пройдемте в замок, ваше величество, — вмешалась леди Бригитта. — Вам надо отдохнуть с дороги…

Король пошел за ней, задержав на мне тяжелый взгляд, и за королем потянулись его люди. Некоторые посматривали на меня украдкой, некоторые не смотрели вовсе, но ухмылялись и перешептывались.

— Что случилось? — тихо спросила я у Жозефа. — Я сказала что-то не то?

— Все хорошо, не волнуйся, — ответил мой муж, и я впервые увидела, что он побледнел. Он — мой Жозеф, которого я считала храбрейшим на свете. — Нам лучше не отставать, — сказал он, взял меня за руку и нежно пожал.

Глава 3. По правую руку от короля

— Веди себя прилично, — брюзжала мне на ухо свекровь. — А лучше скажи, что плохо себя чувствуешь, и уйди в свою комнату.

— Разве я нарушаю какие-то правила приличия? — спросила я, с любопытством глядя на короля и его свиту.

Мы, женщины, сидели отдельно, как было принято на севере. За нашим столом все было чинно и правильно — ведь за всем бдила моя свекровь. Никто не смел засмеяться или даже улыбнуться, а съесть разрешалось лишь половину кушанья со своей тарелки, потому что женщина не должна быть обжорой.

Как назло, порция была так мала, что я не утолила, а только раздразнила аппетит.

Но я не стала злить свекровь и отложила ложку, откровенно завидуя мужчинам, которые могли не ограничивать себя в еде.

Эти северные мужчины совсем не походили на аристократов. Они громко смеялись, грубо шутили, многие ели и пили без меры, некоторые — весьма неопрятно. Король тоже пил вино, и много, но не стал ни разговорчивее, ни веселее. Он мало говорил, и слушал разговоры рассеянно, словно думая о чем-то другом.

— Король грустит, — сказал Жозеф, подойдя к нам, озабоченно потирая ладони. — Матушка, надо бы поднести ему вина, как полагается по обычаю. Может быть Элиша…

— Надо угостить короля вином? — спросила я. — Так я сейчас угощу.

— Сейчас она уронит кубок или ляпнет что-нибудь не к месту, — тут же прошипела Элиша, бросив на меня злобный взгляд, но свекровь одернула ее.

— Пусть идет, — сказала леди Бригитта. — Подносить вино — обязанность хозяйки. А она, все-таки, хозяйка.

— Хорошо, — пробормотал Жозеф.

Мух и свекровь смотрели, не отрываясь, пока я брала серебряный кубок, наливала его вином и ставила кубок на поднос. По-моему, они ждали, чтобы я и вправду уронила кубок или разлила вино. Но я справилась со всем безукоризненно, и подмигнула мужу:

— Пойдем со мной? — предложила я ему. — Вместе с тобой мне будет не так страшно.

Он кивнул, мы прошли через зал, и нас провожали взглядами все, кто был в зале.

Жозеф волновался, а я чувствовала себя необыкновенно легко — как будто несла не серебряный кубок, а венок из маргариток, и шла не по каменному полу, а по зеленому лугу.

Король тоже смотрел на нас, и его обветренное лицо походило на деревянную маску — неподвижное, непроницаемое, только глаза блестели, как уголья в прорезях для глаз.

Я поклонилась, протягивая поднос, но король не взял кубок, словно чего-то дожидаясь. Жозеф кашлянул, и я повернула голову, глядя на него вопросительно: было что-то, чего я не знала.

— Прошу прощения, — сказал мой муж извиняющимся тоном, — но моя жена еще не знает всех наших обычаев, — и добавил уже тише и для меня: — надо пригубить вино, Ди.

— Что? — спросила я шепотом.

На неподвижном лице короля появилось какое-то подобие улыбки.

— По нашим обычаям, — пояснил он, — хозяину надо первому попробовать угощение и вино, а уже потом предлагать их гостю.

— О! — поняла я, и мне стало смешно и немного неловко. — Конечно же, мудрый обычай. Вдруг мы решим отравить самого короля!

Муж посмотрел на меня в ужасе, а за столом повисло напряженное молчание, но я уже поставила поднос, взяла кубок двумя руками и, улыбнувшись королю поверх кубка, сделала глоток.

Напиток обжег мои язык и горло, согрел сердце и желудок, и я почувствовала легкое головокружение. Неужели, от глотка вина? Или это король смотрел на меня так пристально, что это было почти неприлично.

— Теперь ваше величество может ничего не опасаться, — сказала я, протягивая кубок королю. — Под этой крышей вам не от кого ждать предательства. Мы с мужем будем верны вам до последнего вздоха.

— Хорошо сказано, леди Верей, — сказал король, принимая кубок.

На мгновение наши пальцы соприкоснулись, и король вздрогнул. Да так, что несколько капель вина выплеснулось мне на руку.

— Мне кажется, вы сидите на сквозняке, ваше величество, — встревожилась я. — Позволите передвинуть ваше кресло поближе к камину?

— Не откажусь, леди, — ответил он любезно.

Я приказала слугам передвинуть массивное кресло поближе к огню, а Жозеф расправил медвежью шкуру, чтобы королю было мягко и удобно сидеть.

Мы уже собирались уйти, но король остановил нас:

— Пусть твоя жена, Верей, сядет рядом со мной, — попросил он.

Такая просьба могла рассматриваться лишь как приказ, и Жозеф не посмел возразить:

— Да, ваше величество, — ответил он и сам поставил рядом с креслом скамеечку.

— На скамейке ей будет неудобно, — сказал король. — Принесите кресло для леди.

Моему мужу ничего не оставалось, как распорядиться, чтобы мое кресло из-за женского стола перенесли к камину и поставили справа от кресла короля, развернув, чтобы мы с его величеством сидели лицом к лицу.

Я пересела, не понимая причины такого внимания. Теперь мы с королем находились в стороне ото всех, будто бы наедине. На нас бросали косые взгляды, но король не замечал их, и я тоже постаралась не замечать.

— Мне захотелось поболтать с вами, — объяснил он. — Вы очень красивы. И у вас такая милая улыбка… Верхняя губа коротковата, кажется, что вы все время чуть улыбаетесь.

— Леди Бригитта постоянно щипает меня за бок, — сказала я, как будто поверяя страшную тайну, — чтобы смеялась поменьше. Она утверждает, что в вашей стране женщине смеяться неприлично.

— Понимаю, почему ваша свекровка так считает, — сказал король, не сводя с меня взгляда. — По ее лицу видно, что сама она улыбалась последний раз еще до первого причастия.

Я рассмеялась и тут же извинилась:

— Простите, ваше величество. Я не должна быть такой непочтительной.

— Ну что вы, это я был непочтителен, — утешил он. — Но вы и в самом деле не похожи на наших женщин. У вас смуглая кожа и темные глаза.

— Моя мама была принцессой княжества Лаллапур, если вы слышали о таком.

Он покачал головой, показывая, что не знает.

— Оно находится на востоке, — объяснила я. — Там всегда лето, всегда солнце, и люди смуглые и черноглазые. Но очень красивые.

— Даже не сомневаюсь, — галантно поддакнул он. — Говорят, на востоке женщины ведут себя, как мужчины…

— Если вы о том, что они могут смеяться, когда им вздумается — то да, как мужчины, — мне было приятно говорить с ним о своей родине. Тем более, я видела, что он слушал меня с искренним вниманием. Жозеф тоже слушал, но когда я его о чем-нибудь спрашивала — отвечал так, словно только что с неба упал. А леди Бригитта с Элиш и вовсе не любили слушать о моих родных краях. По-моему, они считали, что я все выдумываю, рассказывая о животных, величиной с крепость, которые носом могут вырвать с корнями столетний дуб.

Короля интересовало абсолютно все, и я с удовольствием рассказывала ему об отце, о нашем короле, и о слонах, на которых каталась, когда приезжала в гости к маминой родне. Когда я упомянула, что люблю верховую езду, король спросил, как я нахожу его жеребца.

— Он не очень красив, — ответила я лукаво, — но сразу видно, что сможет выдержать не один заезд. Только моя кобыла все-таки быстрее и выносливее. Я забрала ее сюда, не могу с ней расстаться. Правда, здесь для нее слишком холодно, я всегда держу ее в попоне.

— Будет любопытно на нее взглянуть, — сказал король. — Я наслышан о ваших скакунах. Говорят, они — помесь кобылицы и пса, и поэтому такие верные.

— Сказка, не имеющая почти ничего общего с истиной, ваше величество.

— Но что-то есть?

— Есть, — я опять разулыбалась. — Собачья верность наших лошадей.

Он тоже улыбнулся, и суровые черты немного смягчились, а морщинка между бровями разгладилась.

— В наших краях все не похоже на те места, где вы жили, — задумчиво произнес он. — Как вы привыкаете к переменам?

— Здесь все слишком… уныло, — призналась я, но тут же торопливо добавила: — Я не скучаю, нет. Совсем не скучаю, ведь со мной Жозеф. Но все так непривычно…

— Вам надо обязательно посетить Ланвар, — сказал король. — Тогда ваше мнение о нашей стране изменится в лучшую сторону, я уверен.

— Даже не сомневаюсь, — вернула я ему его слова. — Думаю, Жозеф в ближайшее время сможет показать мне вашу столицу. Скажем, летом…

— Зачем тянуть? — он поднял голову, нашел взглядом Жозефа и поманил его пальцем.

Мой муж сразу же вскочил и приблизился едва ли не бегом.

— Ты так хорошо нас принимаешь, — сказал король, — что я хочу пригласить тебя и твою милую жену с ответным визитом. Приезжайте в Ланвар на следующей неделе.

Устроим охоту на лис.

— Благодарю, ваше величество, — ответил Жозеф. но мне показалось, он не слишком обрадовался.

— Можешь идти, — бросил король, не глядя.

Жозеф тут же ушел, хотя я взглядом предлагала ему остаться.

Сказать честно, меня не вдохновили ни предполагаемая охота, ни то, что мой муж ведет себя в собственном замке вовсе не как хозяин, а как слуга на побегушках, поэтому я заговорила холодно:

— Я не люблю охоту, сир. Мне жаль бедных животных. Особенно лис. Они такие красивые.

— Тогда устроим соколиную охоту, — предложил он. — Вы никогда не видели, как Жозеф тут же ушел, хотя я взглядом предлагала ему остаться.

Сказать честно, меня не вдохновили ни предполагаемая охота, ни то, что мой муж ведет себя в собственном замке вовсе не как хозяин, а как слуга на побегушках, поэтому я заговорила холодно:

— Я не люблю охоту, сир. Мне жаль бедных животных. Особенно лис. Они такие красивые.

— Тогда устроим соколиную охоту, — предложил он. — Вы никогда не видели, как охотится сокол? Это похоже на сражение. Прекрасно и грозно.

— Боюсь, мне будет жалко и птиц.

— Не бойтесь, они станут меньше вас смущать. когда окажутся на столе в жареном виде.

В ответ я вежливо улыбнулась.

— А как развлекаются у вас дома? — спросил король. рассеянно разламывая лепешку и кидая в рот кусок за куском. Зубы у него были белые, крепкие, и я снова подумала, что он — воплощение севера, воплощение этой земли, как будто родился не от смертных родителей, а от богов гор и лесов.

Этот вечер я просидела рядом с королем, и он ни на кого больше не обращал внимания. Признаться, я тоже позабыла обо всех, и лишь иногда спохватывалась. отыскивала взглядом мужа и кивала ему. Жозеф кивал в ответ, но вид у него был не очень довольный.

Я рассказывала о великолепных маскарадах, которые устраивали в столице моей страны, об уличных актерах, о менестрелях, которые каждый год состязались друг с другом за право получить фиалки из рук королевы, я словно не вспоминала, а переживала свою прежнюю жизнь наяву.

— Вы очень скучаете по родине, — сказал король, когда я замолчала. — И очень ее любите, это чувствуется даже в словах.

— Это так естественно — любить свою родину, — ответила я мягко, — но благодаря мужу я обрела настоящую любовь, и уверена, что смогу полюбить ваш край всем сердцем.

— Даже не сомневаюсь, что вы умеете любить только так — всем сердцем, всей душой.

— Разве можно любить иначе? — засмеялась я.

— Нет, — ответил он медленно и глухо, как будто каждое слово давалось ему с трудом. — Полагаю, что по-другому любить нельзя.

Несколько секунд мы, молча, смотрели друг другу в глаза, и вдруг я почувствовала себя, как тот маленький анемон, которого снег заковывал в холодный плен, и затрепетала, совсем, как цветок под порывами северного ветра.

— Почему вас прозвали Ланварским волком? — спросила я тихо, не в силах отвести взгляд от темных глаз короля. — Говорят, что вы суровы нравом. Но я не вижу в вас волчьей жестокости, и это прозвище у вас появилось задолго до того, как вы стали королем в Ланваре.

— Ваша прямолинейность очаровательна, леди, — сказал он. — Но слухи не то чтобы сильно лгут обо мне. Я и в самом деле не миндаль с сахаром. Иначе бы и не стал королем. А родился я в глухой деревушке в горах, которая называлась Ланвар.

Сейчас ее нет — прежний король приказал стереть ее с лица земли вместе с жителями. В то время я был далеко, но когда вернулся — решил, что не дело моей деревне упокоиться безымянной, и переименовал в Ланвар столицу.

— Так вы отомстили, — прошептала я, потрясенно.

— Можно сказать и так, — кивнул он. — Вы разочарованы?

Я помолчала, прежде чем ответить.

— Испуганы? — настаивал король, наклонившись ко мне. — Я стал вам противен?

Ведь уверен, что почти все, что вы слышали обо мне — правда. Я и в самом деле жесток с врагами.

— Не знаю, что ответить, — покачала я головой. — Не мне судить вас, ваше величество. Но возможно, когда-нибудь, вы поймете, что истинное королевское величие — это быть милосердным с врагами.

— Тот, кто милосерден с врагами, зачастую живет недолго, — спокойно ответил он, откидываясь на спинку кресла.

— В этом с вами не поспоришь, — сказала я, заставив себя улыбнуться. — Какое счастье, что мне не надо быть жестокой — я всего лишь женщина, и могу позволить себе жить в мире с собственным сердцем.

Король посмотрел на меня так, как будто я сказала несусветную глупость, но ничего не ответил. Я тоже замолчала, опасаясь обидеть его чем-нибудь или снова нарушить какой-нибудь северный обычай.

Пауза затягивалась, и я не выдержала первой:

— Разрешите мне удалиться к мужу, сир?

Он кивнул, я вскочила, поклонилась и почти бегом отправилась к мужу, который сидел мрачнее тучи. Но едва я оказалась рядом, как он нашел мою руку, сжал, и лицо посветлело, а голубые глаза засияли. Я потянулась поцеловать его, но Жозеф удержал меня, одними губами шепнув:

— На нас смотрят.

— Кто?! — спросила я с наигранным ужасом, но Жозеф не поддержал шутку.

— Матушка… — произнес он углом рта. ...

Скачать полную версию книги