Шекспировский мальчик [Казимир Дукач] (fb2) читать онлайн

АВТОРСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

Забавная вещь случилась со мной по дороге в Морфевилль^[1] прошлой ночью: 1 марта 1989 года я лег спать в трущобах Нью-Йорка в Нижнем Ист-Сайде, а 1 марта 1599 года проснулся утром в еще более трущобном Ист-Энде Лондона! Мало того, но в Манхэттене я целеустремленно, радостно, гордо провозглашал себя мальчикопреследователем 73 убелённых сединами уютных лет, всегда путая Уголовный кодекс^[2] с пенисной системой^[3] (обычно катастрофически), тогда как в Английских землях я  - мальчик тринадцати свежайших лет и ничуть не смущен подобным ни в этом мире, ни в следующем. Его зовут Руи, он раньше времени прекрасно развит, и я - это он, потому что он - это я - хозяин моей судьбы и капитан моей души. Мальчик, кажется, обладает Мудростью веков прошлых, настоящих и будущих, ибо он как родившийся в рубашке Седьмой сын Седьмого сына^[4], в то время как я, да помогут мне небеса, только что пропустил восьмимесячный аборт из-за кожи моих еще не появившихся первых зубов!

В этот момент сомневающийся читатель может спросить: «Так что, черт возьми, произошло?!» Черт побери, если бы я знал! Был ли я рожден снова? Григорианский календарь каким-то образом переключился на летоисчисление Нижней Слоббовии^[5] с омолаживающими побочными эффектами? Была ли это трансформация пресуществления или пространственно-временная деформация в извращённо-обратном направлении? Мутирующие ядерные осадки? Или попросту старомодное чудо - типа непорочного зачатия, Иисуса, Х., ходящего по воде?  Ну нет, это может сделать кто угодно - если вода замерзла. Мне нравится думать, что это была чистая вневременная Магия - объединение людей 16 и 20 веков в экстатически фрагментарном сопряжении - и я надеюсь, что подобное продлится вечно!

Итак, вот перед вами богатая событиями история Руи, которая также и моя. Надеюсь, что она вам понравится.

1. ТЁПЛАЯ ВСТРЕЧА В «РУСАЛКЕ»

В 1599 году в правление Доброй Королевы Бесс^[6] - последней и лучшей из Тюдоров, хотя Эдуард VI^[7] мог бы затмить их всех, если бы не умер в нежном возрасте, с едва обсохшим молоком матери на его сладких губах - Лондон был шумным городом, населённым примерно 150 000 душ, за исключением того, что немногие среди пуритан или «круглоголовых» зловеще пророчествовали в своей обычной хнычущей песенной манере с благочестивыми глазами, устремленными на небеса, что только они обладают душами, и если остальная часть упрямого населения немедленно не отречется и не примет их истинную веру, то, в конечном счете, это население будет гореть в самом жарком адском огне Сатаны во веки веков, аминь! (Бог есть любовь.) Непуритане не были возмущены, они множество раз прежде слышали эти церковные бредни, поэтому в значительной степени игнорировали испарения с этой последней сумасшедшей окраины, чья концепция святости должна была превратить каждый день в 24 часа глубокого траура.

За рекой Темзой в прибрежной части Лондона располагалось множество увеселительных заведений, подобных Медвежьему саду (посмотрите, как морщится танцующий Топтыгин на раскалённом металлическом листе! О, какое развлечение всего лишь за полпенни!), и театров того времени - таких, как популярный Глобус, который, несмотря на свое название, был скорее угловатым, чем круглым. Не слишком далеко от Глобуса находилась таверна «Русалка», владельцем которой был шеф-повар Le Cordon Bleu по имени месье Бутагон - храбрец, вынужденный бежать из Парижа и Бастилии за то, что швырнул пирог с угрем в аристократическую голову маркиза де ла Тур Витесса за то, что тот публично высказал нелестные замечания по поводу трюфелей месье Бутагона в сокровенном заливном. Потеря Франции стала выгодой Лондона, и здесь, в этой приятной забегаловке и питейном заведении, холодным вечером в конце марта, можно было увидеть человека, сидящего за столом в дальнем углу зала с кружкой мягкого эля у его локтя, пока он ел со свежеиспеченным четвертинным хлебом с оловянного блюда, заваленного редким ростбифом с маринованной свеклой и луком.

Мужчина казался преуспевающим торговцем средних лет, с каштановыми волосами, спадающими с широкого лба, с орлиным носом, выступающим над маленькими, аккуратно подстриженными усиками, несколько впалыми щеками и глубоко посаженными пронзительными голубыми глазами, которые то и дело устремлялись вдаль, как это случается у бывалых моряков. Отодвинув блюдо, с которого он съел менее трети его содержимого, мужчина задержался на своем эле, когда его взгляд был пойман легкой мальчишеской фигурой, блуждающей вокруг да около, и задумчиво оглядывающей уставленные едой столы - юный оборванец, босой до гладких округлых бедер; с маленькими ступнями патриция, узкими и приятной формы; так же, как и другие его конечности - предплечья и руки приятной симметрии. Единственным одеянием, которое он, казалось, носил, был потрепанный и поношенный костюм Иосифа^[8], состоящий из многоцветных лоскутов, перекрывавших прорехи или разрывы в грубой ткани, через которые случались дразнящие проблески розового соска или лютиковой впадинки крошечного пупка. Невозможно было определить, прекрасно ли лицо у паренька или уродливо, ибо его волосы и все остальное было настолько покрыто грязью, жиром, сажей и чем-то еще, так что он мог оказаться как нищим, так принцем в запыленной маскировке. И этот мальчика остановился перед столом мужчины, облизываясь и не сводя глаз с по-прежнему наполненного блюда.

- Ты голоден? - спросил мужчина, поняв, что его вопрос абсолютно глуп, ещё до того, как он закончил его произносить.

- Нет, - презрительно ответил мальчик, - Я сыт по горло, потому что не далее, как час назад пировал с Лордом Верховным канцлером.

- Этот ребёнок неплохо говорит, - отметил мужчина, - и голос низкий, чистый и все еще сопрано.

- Ты голоден, так что ешь, - произнёс мужчина, пододвигая блюдо к парнишке, который чуть склонил голову в знак признательности, затем пододвинул табурет и с удовольствием опустился на него. Несомненно, у юного незнакомца глаза были цвета морской волны, мужчина разглядел это вблизи; но вот какого цвета волосы: светло-золотистые или львино-рыжие или тускло-медные, и нежны или резки черты лица - под налетом грязи этого видно не было. Срочно требовалось энергичное очищение. Мальчик вытер чистое блюдо последней корочкой хлеба и откинулся назад, удовлетворенно вздохнув.

- А теперь кувшин эля, чтобы все это промыть?

Мальчик сморщил нос. - Спасибо, но нет. Эль - это коровий кисель, и я не стал бы его пить, даже если бы был быком по жизни.

- Тогда что может соблазнить ваше изысканное небо?

- Стакан медового вина, если ваша честь будет столь великодушна.

Удивленный своим странным гостем, человек послал служанку за хозяином заведения. Месье Бутагон вскоре должным образом прибыл, весь в муке и поздравлениях. - Мессир Уилл, я рад снова видеть вас в моем скромном заведении! Чем могу служить вам?

- Добрый вечер, месье. Мой юный знакомец неравнодушен к медовому вину. А в вашем подвале есть такое?

- Увы, мой маленький запас этого деликатеса был исчерпан во время рождественских каникул, и в этом году, возможно, вообще не будет урожая, потому что я слышал, что пчелы здесь и за границей бастуют из-за более короткого рабочего дня или каких-то подобных ерундовых пустяков. Но могу ли я предложить мед в качестве сносной замены? Он несколько похож по букету и вкусу с сильной собственной идентичностью.

Тут заговорил мальчик. - Если у меня будет большой стакан меда - я буду благодарен вам обоим.

Велев незамедлительно доставить мед, мессир Уилл наблюдал, как его маленький гость неторопливо потягивает его с явным удовольствием, а затем сказал: - Вы очень интересуете меня, мастер Неизвестный. Я захвачен вашим поведением и тем немногим, что я могу разглядеть под лондонской грязью.

Глаза паренька внезапно вспыхнули зеленым огнём. - С какой целью? Что у вас на уме? Вы один из тех мужчин, которые соблазняют нуждающихся молодых парней хорошей едой и крепкими напитками, чтобы было легче заманить их в свою постель для содомского греха?  Я говорю это согласно собственному опыту.

- По правде говоря, столь необычное упражнение никогда не приходило мне в голову. А это приятное времяпровождение?

- Император Адриан считал это таковым, а он был мудр сверх всякой меры.

- Я... Но как ты можешь это знать? Адриан умер 15 веков назад!

- Призрак любимца императора, Антиной, сказал мне это в одну из звездных ночей, когда я спал, залитый лунным светом.

Мужчина рассмеялся. - Ты восхищаешь меня, юный незнакомец, но я боюсь, что твоя плодовитая фантазия обгоняет скучные факты.

- Если бы вы были мальчиком, вы бы поверили, но немногие мужчины сохраняют непредвзятость в отношении кажущихся невозможными вещам.

- Вполне возможно, и я подумаю об этом, но, мастер воображения, вернемся к практическим вопросам. Не скажешь ли ты мне, как тебе зовут?

- Ах, так я буду петь за ужином?

- Ты умеешь петь? - спросил человек, его интерес обострился. - Ты жаворонок, предвещающий рассвет?

- Да, я могу прокричать веселую балладу - если вам не жаль своих ушей! Я также могу танцевать, бороться, драться, заниматься любовью, ненавидеть, сочинять любовные послания в стиле Стратоса^[9], плакать, смеяться, какать, пи́сать…

- А как тебя зовут, твоё имя?!

- Меня зовут Руи, почти как короля^[10]. Я никогда не знал своей фамилии, но сделаю себе имя, если боги позволят мне прожить так долго. Моя мать умерла за несколько минут до моего рождения - меня выдернули головой вперед из ее теплой уютной утробы, и я был очень возмущён таким жестоким обращением!

- Мои искренние соболезнования - хотя и несколько запоздалые.

- Ваши с благодарностью принимаются. Я тронут.

- Здесь была какая-то насмешка? - удивился мужчина. - Так теперь ты живешь со своим отцом?

- Он исчез вскоре после смерти моей матери, - тут Руи хмыкнул. - Дьявол принял его за своего, и я думаю, что это оказалось плохой сделкой для дьявола!

- Значит, бедный ребенок, ты сирота?

- Но особенный сирота, отметьте, потому что я сильный, ловкий и промежуточный - то есть мне между двенадцатью и тринадцатью. Кроме того, я Седьмой сын Седьмого сына, я родился с конопушками до сосков, а цыганка-гадалка, которая была акушеркой при моём болезненном рождении, предсказала, что я рожден, чтобы оказаться повешенным.

- Бабушкины сказки! - мужчина усмехнулся.  - Не теряй из-за них сна.

Мальчик пожал плечами. - В любом случае, меня повесят, а если меня повесят, то от этого может заболеть горло! Но довольно обо мне - как вас зовут, добрый господин?

- Меня зовут Уилл, от Уильяма, и я ищу Джульетту.

- Тогда проходите мимо, потому что у меня слишком мало дырок, чтобы быть Джульеттой или любой другой девчонкой.

- Позволь мне объяснить. Я глава труппы актеров в театре «Глобус» и…

Руи сделал вид, что плюёт. - Актеры, чтоль?! Жалкое зрелище, многие из вас! Знаете ли вы, что за пределами Уайтхолла, Вестминстерского аббатства, Королевской биржи и других мест стоят огромные вывески: НИКАКИХ СОБАК ИЛИ АКТЕРОВ!

- Я хорошо осведомлён об этом, - с горечью возразил человек, - и достойные, талантливые актёры идут в списке вторыми после паршивых псов. Но моя труппа находится под покровительством и защитой Её Величества Королевы, и мы действительно выступали в Уайтхолле и в различных других королевских дворцах. Любимая пьеса Её Величества – «Ромео и Джульетта», но парень, который играл роль Джульетты, бросил меня, и сбежал с августейшей особой из Пруссии, и у меня нет никого подходящего на его место.

- Но какое отношение все это имеет ко мне?

- Вкратце, я спрашиваю, не согласишься ли ты пройти обучение Теспианскому^[11] искусству, чтобы, в конце концов, присоединиться к моей труппе?

Мальчик поморщился. - Мессир Уилл, я не смогу выбраться из этой разорванной паутины!

- Чепуха! Большинство мальчиков - прирождённые актеры, они постоянно играют и нуждаются лишь в том, чтобы их кипение было приглушено и направлено в нужное русло.

- Этот аргумент оставляет меня равнодушным. Актерское мастерство - это только работа, без игры и со скудной оплатой.

- Да, там есть работа, но также много игр - игра в любовь, игра в слова, игра для развлечения, игра в пьесе, и, если ты успешно пройдешь короткое обучение, тебе щедро заплатят в соответствии с твоими способностями. Кроме того, ты будешь хорошо накормлен, одет и хорошо устроен.

- Ну что ж, попробую, потому что устал мерзнуть, голодать и искать себе постель под мостами. Знайте же, что я был конюхом и получил копытом в голову от капризной кобылы; я был грязевым жаворонком^[12], и во время отлива не добыл ничего, кроме мокрых ног и ила Темзы; трубочистом тоже был, пока не стал плеваться черным и не выкашлял легкие; затем я стал звеньевым мальчиком, но обжег руки о расплавленную смолу моего факела. Я давно хочу стать уборщиком или поварёнком в какой-нибудь таверне, но все владельцы таверн знают, что у меня аппетит слона, и прогоняют меня прочь. Ну и каковы шансы?! А сейчас я буду пробоваться в мальчики-актёры... и, вероятно, сделаю из себя законченного осла.

- Напротив, я подозреваю, что ты прирожденный актер: ты обладаешь присутствием духа и уравновешенностью, отличным голосом, и под всей этой лондонской грязью я замечаю некоторую привлекательность лица и фигуры, не так ли?

- Скромность запрещает мне не соглашаться с вами, мессир Уилл, - ухмыльнулся мальчуган.

- Многообещающе. Кроме того, у тебя имеется явное преимущество старой головы на юных плечах.

- Ах, нет, вы меня неправильно поняли. У меня юная голова на таких же плечах. Руи постучал себя по круглому лбу. - ... Внутренности моего черепа битком набиты и переполнены древними знаниями и мелочами, слишком детскими, чтобы давать им возможность высказываться - не говоря уже о веселящемся дьяволёнке, сидящем внутри всех мальчишек.

- Я тебе завидую - или нет? В тебе что-то есть... Ты уверены, что ты не колдун или бастард колдуна, склонный к ужасным поступкам в лунной тьме?

Паренёк нахмурился. - Бессчетное число раз я задавал этот вопрос всем без исключения силам, но так и не получил ответа.

- Поверь мне, я очень хорошо умею выискивать ответы в самое подходящее время. Теперь, с твоего позволения, я собираюсь пригласить тебя на встречу с Диконом, который является главным мальчиком-актером в моей труппе и обучает таких новичков, как ты. Прислушайся к его советам и наставлениям, потому что через неделю он сообщит мне о твоём прогрессе или его отсутствии. Я полагаю, ты готов отдаться в мои руки?

- Так и есть, мессир Уилл, но не в буквальном смысле. Руи заискивающе ухмыльнулся. - А теперь не выпить ли нам немного прохладительного, дабы скрепить договор?  Я предлагаю вам ещё эля и большой стакан меда для меня, если вы будете так любезны.

2. ИГРА (И НЕМНОГО РАБОТЫ) С ДИКОНОМ

Дикон, нахмурив брови и скривив губы, бросил на Руи испуганный взгляд, а затем сморщил нос, демонстрируя крайнее отвращение. - Помилуй Бог, ты что, навозная куча, вонючая сточная канава, оборванец, или вся троица вместе?!

- Может, я твой братец, - прорычал Руи, почесывая в промежности.

- Я был единственным ребенком - а ты, будь я проклят, кишишь вшами!

- Если у меня есть вши, то они сбежали ко мне от тебя, и я хочу искупаться.

- Это звучит обнадёживающе, но если оно хочет принять ванну, то должно шевелить своими ленивыми костями. Топай за мной.

Они находились в передней небольшого коттеджа, который мессир Уилл снимал в двух шагах от «Глобуса», и Дикон неохотно повел своего маловероятного нового ученика в большую кухню, где в камине весело потрескивал огонь, а свечи в плошках мерцали мягким светом. Пол устилали циновки из тростника, большую часть помещения занимал длинный стол с окружающими его табуретами, а вдоль одной из стен тянулась полка с небольшими книжками в бумажных обложках. Дикон указал на несколько, стоящих в самом конце. - Это пьесы, - произнёс он с самодовольным превосходством. - Отныне они станут твоими учебниками, если ты умеешь читать по-английски, и они превратят твои мозги в желе, клянусь тебе! Он снова указал пальцем. - Видишь ту большую деревянную кадку в углу? Подтащи её к огню и наполни водой из тех горшков, что греются у камина.

Руи в молчании проделал всё, что ему было сказано, и стал ждать.

Другой мальчик резко сказал: - Чего ты медлишь? Снимай свои лохмотья и забирайся в кадку, черт возьми - или тебе неизвестен процесс цивилизованного купания?

- Я хочу мыло и полотенце - или с моей стороны невежливо просить такие вещи?

- Терпи-не терпи, я сейчас принесу. А ты, что раздеваться не собираешься, и будешь купаться в одежде?

- Я разденусь, когда ты выйдешь из комнаты.

- О, какая застенчивость? Оно боится, что я увижу его крошечный перчик?

- Нет, я боюсь, что ты увидишь мой член и покраснеешь от зависти, - ответил Руи.

- Только женщины страдают от зависти к пенису, придурок!

- Кое-кто из парней тоже, и я думаю, что ты один из таких, - парировал Руи.

Потеряв дар речи и кипя от злости, Дикон вышел из комнаты. Это был крепкий, хорошо развитый мальчик-подросток в аккуратном сером камзоле и рейтузах. С черными, как вороново крыло, волосами, карими глазами, яблочно-красными щеками - привлекательный юноша, пышущий грубым, крепким здоровьем. Мессир Уилл считал его честным, надежным, трудолюбивым и с добрыми намерениями, хотя и слишком склонным к неразумным дарованиям своих пылких чувств.

На кухне Руи обнажился и забрался в кадку с парящей водой, наслаждаясь роскошью тщательного очищения. Вернувшийся Дикон положил полотенце рядом с кадкой и протянул кусочек розового ароматного мыла. - Вот, мессир Уилл получает эти сладкие заморские штучки от мсье Бутагона, француза из «Русалки». Запах - как у сирени в марте, ну, почти. Оно слишком хорошо для такого как ты, но мессир Уилл хочет, чтобы мальчики - особенно, когда они одеваются девочками - пахли как конфетки. Он уселся на табуретку и принялся внимательно наблюдать за омовением, проходящим перед его глазами.

Руи повернулся спиной к парню, и принялся неторопливо скрести себя - сначала волосы, потом лицо.

- Боже, твои волосы светлы, как масло! - внезапно воскликнул Дикон.

- А какими они должны были быть по-твоему? - сердито произнёс Руи. - Пурпурными?

- Нет, но я ожидал, что будет что-то вроде мышиного коричневого или... эй, Руи, хочешь, я потру тебе спину?

- Нет! Держи свои назойливые лапы при себе.

Дикон украдкой передвинул свой табурет, стараясь увидеть мальчика спереди. Руи, ополоснув лицо, поднял голову - и нахмурился.

Дикон задохнулся, хватаясь за табурет, чтобы не упасть с него. - Любовь Господня, Руи, я не могу поверить - мои глаза меня обманывают? Твоё лицо... ты прекрасен!.. - тут он запнулся.

- А ты надеялся, что я буду уродливее, чем горгулья на соборе?

- О, нет, нет! Но я не был готов ни к чему подобному! Ты больше похож на принца из сказки, чем принц на самого себя в этой сказке.

- А ты подумал, что я жаба, квакающая «ква-ква!», «ква-ква!», и буду сидеть на листке лилии?

- Ни за что! Дикон опустился на колени рядом с кадкой так, что очутился почти нос к носу с другим мальчиком. - Послушай, Руи, мне жаль, что я был так груб с тобой и оскорблял тебя раньше, но ты был таким диким, таким грязным, твои волосы были такими спутанными, а твой наряд - настолько нищенским, что я…

- Забудь. Я отдал столько же, сколько получил, ну, или почти.

- Да, но я это заслужил, а ты - нет.

- Пусть это тебя не беспокоит - как и меня. Руи наклонился, чтобы что-то нащупать в темной воде кадушки. - Братец мой! Я потерял мыло. Разве французы не умеют делать мыло, которое плавает?

- Подожди, я найду его для тебя. Дикон закатал рукав своего камзола и сунул руку в воду между раздвинутыми бедрами парнишки, что-то там ощупывая. Пауза, затем резкий вдох. Дикон поднял на мальчика округлившиеся глаза. - У тебя... у тебя стоит? - прошептал он.

- Ну, это не мыло, за что ты так крепко ухватился - и перестань дёргать его, или я извергну свое молоко в то, что вряд ли сможет оценить его по достоинству. Лучше займи руки делом и потри мне спину - между лопаток есть место, до которого я не могу дотянуться.

Дикон застонал, сожалея, что ему пришлось расстаться с тем, за что он так нежно ухватился. - Я же предлагал тебе помыть спину, но ты отказался, - произнёс он с укоризной.

- А теперь я предлагаю тебе. Продолжай в том же духе - и, если тебе так необходимо журчать, как ручеек, расскажи мне о чём-нибудь.

- Спрашивай, и я отвечу, если смогу, - сказал Дикон, его рука заскользила туда-сюда по спине мальчика. Он никогда ещё не ощущал такой кожи - гладкой, напоминающей складки атласа над сталью, твердой, но податливой... и слишком впечатлительное сердце Дикона, слишком уж уязвимое, было окончательно потеряно.

- Мессир Уилл, - сказал Руи, чувственно извиваясь под ловкими движениями другого мальчика, - напоил и накормил меня в «Русалке», и я хочу узнать о нем побольше - хотя бы, как его зовут полностью.

- Шекспир - это его имя и слава.

- Встряхнуть Копье? Встряхнуть Копьем?^[13] - переспросил Руи. - Это два слова или одно?

- Это одно слово, уникальное, как и сам человек.

- Так какое у него копье и перед кем или чем он им трясет?! Для меня всё это звучит крайне непристойно^[14].

- Это просто имя, как и большинство других имен, и указывает на род занятий человека. Моя фамилия Миллер, потому что мои предки перемалывали зерно в муку вплоть до сегодняшнего дня. Предок мессира Уилла, вероятно, носил копье на службе какого-нибудь барона или графа, встряхивая им перед лицом врага, а затем используя его по назначению, если в том была необходимость, как это можно предположить. Но что такое имя? Главное, что значит сам человек, а не то, как он именуется.

- Ты прав, о мудрейший! И чем мессир занимается помимо управления компанией актеров из «Глобуса»?

- Он сам играет, когда возникает необходимость, а также написал множество пьес - трагедий, комедий, историй - это ужасно тяжёлая работа, я понял это, когда попытался написать свою собственную пьесу, но моя муза умерла прежде, чем я закончил первый абзац.

- Как можно написание пьесы назвать ужасно тяжёлой работой? - фыркнул Руи. - Тут несоответствие в словах. Один играет в пьесах, другой мелет зерно, пашет или рубит дрова.

- Попробуй сам написать пьесу, и посмотришь, получится или нет! - фыркнул Дикон.

- Ну, нет, - рассмеялся Руи, - это пахнет слишком тяжёлой работой! Кстати, случайно это не мессир Уилл накропал тот пустячок, что называется «Гамлет»?

- Да, это он, и это одна из его самых популярных пьес - повсюду призраки, психи, черепа и могильщики!

- По-моему, звучит чересчур истерично, а название просто глупо. Когда я впервые услышал о нем, то решил, что это про омлет с ветчиной.

- Нет-нет, это трагедия, хотя, конечно, в некоторых актерах есть много ветчины, если ты понимаешь, о чем я^[15].

Руи рассмеялся радостным и безудержным смехом мальчишки, рожденного с котлом, кипящим весельем и лёгкой иронией. - Ну, омлеты - с ветчиной или без нее - иногда тоже бывают трагедиями, когда их совершенно невозможно есть. А теперь передай мне полотенце, а то вода остывает. Он встал в кадушке, прикрывая руками промежность и, отвернувшись от другого мальчика, перебрался из кадушки на коврик.

- Позволь мне обтереть тебя, - пробормотал Дикон. - Я смогу сделать это намного лучше, чем ты.

- Почему? Мессир Уилл сказал, что ты должен научить меня играть в пьесе. А ты решил стать мне слугой?

- Слугой не тебе - твоему телу! - произнёс Дикон, затаив дыхание. - Да! Вот кем я хочу быть.

- Поскольку это твоё странное желание, я не стану вступать в дебаты, как в парламенте, - сказал Руи. - Ты можешь вытирать мне спину - пока я буду вытирать себя спереди.

- Крайняя плоть Бога, Руи, - взорвался Дикон, теряя над собой контроль, - но ты для меня невыносимая мука!

- Как же так? Я не коснулся даже волоска на твоей голове.

- Но ты сначала искушаешь меня, а потом отталкиваешь!

- Искушаю тебя? Как, каким образом?

- Будучи таким, как ты телесно, и тут, обнаженным предо мной. Поворачиваешься ко мне спиной в кадке и выходишь из нее, когда ты, должно быть, прекрасно понимаешь, что я жажду увидеть тебя всего!

- Нет, Дикон, я не знал ни об этом, ни о том, как ты чувствителен, так что прости меня. Видишь ли, я настолько привык к суровой жизни на улицах, что иногда забываю о тонких нюансах правильного поведения. Что касается желания увидеть меня полностью обнаженным - будь терпеливым, друг мой, потому что ожидание удовольствия часто приносит больше удовлетворения, чем его осознание.

- Тут я не могу с тобой согласиться, хотя мессир Уилл всегда говорит мне, что я ношу свое бедное сердце не только на рукаве, но и на всем своём камзоле. Он начал вытирать спину Руи от шеи до пояса, затем снизу, от ног к ягодицам, которым он уделил намного больше внимания. Под конец он раздвинул тугие половинки, чтобы протереть и между ними - и остановился.

- И что теперь? - проворчал Руи. - Разве там не мыто?

- Нет, совсем наоборот. Руи, ты знаешь, что твой анус похож на маленький мягкий тёплый туго свёрнутый бутончик тюльпана?

- Дикон, ты безнадёжен! - хихикнул Руи. - Читаешь оды какой-то дырке в жопе! Неужели купидон атаковал тебя своими беспощадными стрелами?

- Купидон тут не причём - это, увы, моя натура!

- Тогда будь верен своей натуре и не стыдись. А теперь дай мне полотенце.

Вытираясь, он заметил: - Дикон, почему ты постоянно произносишь имя Господа всуе и даже хуже: «Божьи яйца», «Божья крайняя плоть» и тому подобное? Разве ты не боишься, что Иегова уничтожит тебя огненным дождём? Таким путем ты никогда не достигнешь Рая.

- Это в ответ моим родителям, которые были чрезмерно набожными пуританами и превратили мое раннее детство в чистилище ада - но в любом случае Рай для меня недостижим, потому что я слишком погряз во грехе.

- Ха! Экс-пуританин, какие грехи ты совершил, кроме словесной нечестивости?

- Увы, я тону в грехах, почти что в преступлениях, но я не раскаиваюсь, ибо в этот самый момент мне хотелось бы грешить на тебе своим нечестивым ртом!

- Пустое дело! Это не грех - это делёж экзотического блаженства! Руи осторожно обернул полотенце вокруг своей талии. - А где моя кровать? Морфей зовёт меня, и я могу проспать день и ночь напролёт.

- Спать ты можешь здесь, - сказал Дикон, показывая дорогу в маленькую спаленку рядом с кухней, - но только до шести завтрашнего утра, когда начнется твоё обучение.

- Ах, я вижу, ты станешь жестоким надсмотрщиком, - Руи одновременно нахмурился и улыбнулся.

- То желание мессира, а не мое. Будь моя воля, я позволил бы тебе дремать вечно, пока я, как богиня Луна, насиловал бы очаровательного Эндимиона!

- Пусть святые оберегают нас! Теперь мы погружаемся в мифологию, да? Это долгожданная перемена.

Спальня была меблирована просто: огромный шкаф для одежды, два стула, маленький столик со свечой на деревянной подставке и двуспальная кровать.

- Я столкнулся с миражом?! - воскликнул Руи. - Эта огромная кровать целиком моя?

- Нет, я делюсь ею с тобой, потому что это единственная кровать в доме.

- Я могу спать на полу - или ты мог бы.

- Почему?! Ты боишься меня? Как и ты, я свободен от французской болезни, которая плоха, или итальянской болезни, которая еще хуже.

- Да будет так, я стану твоим соседом по комнате или наоборот - до тех пор, пока твои руки, рот или грубый орган пониже не изнасилуют меня ночью, - Руи ткнул пальцем в матрас и одобрительно кивнул. - Мягкий, но упругий, как попка ребенка! Может быть, он набит перьями ангелов?

- Только гусиным пухом, любезно предоставленным месье Бутагоном - за очень высокую цену, разумеется.

- Ах, да, обычное дело - французы думают, что деньги - это все и конец всего сущего, но исторические книги говорят нам, что французы - легкомысленный народ, любящий танцы и легкие вина. Вот и вся история – нефрит в её гниющие зубы!

Руи отбросил тяжелое стеганое одеяло, простыни были довольно чистыми, но несколько изнасилованными, с жесткими складками повсюду и благоухающими запахами созревшего, похотливого юноши - самого соблазнительного природного аромата, состоящего из смеси натурального крахмала, пота, спермы, смегмы и различных доброкачественных генитальных кислот, являющихся для разборчивых любовников мощным афродизиаком, перед которым невозможно устоять.

- Простыни пахнут так, словно твои осьминожьи руки возбуждали твои интимные места полночи! - поддразнил его Руи.

Дикон густо покраснел. - Я редко играю с своей штучкой - такое одинокое занятие оставляет меня неудовлетворенным; но если у меня есть добровольный компаньон, тогда - полный экстаз!

- Я вижу! Так это твой компаньон, которым так завлекательно пахнут эти простыни?

- О, нет - ты первый, кто ляжет в эту кровать, кроме меня. У меня был компаньон несколько месяцев назад, но мы занимались любовью на его кровати, а не на моей. Эх! Он уехал в Ирландию, и я совершенно одинок.

- Но кто же тогда передает этот запах оргий даже подушкам? - спросил Руи, сбитый с толку.

-Увы, это я, невольно. Просто дважды или трижды за ночь за ночь у меня случаются... э-э...

- Спускаешь по ночам? Мокрые сны?

Дикон смущенно кивнул. - Я завтра достану свежие простыни, - пообещал он.

- Не беспокойся на мой счёт. Мне нравится аромат излияний здорового парня - это драгоценный сок, из которого мы все были зачаты. Он осмотрелся вокруг. - А разве я не получу ночную рубашку? Как понимаешь, только ради скромности!

- Я сам сплю голым, - сказал Дикон, - но ты можешь надеть мою воскресную рубашку, если захочешь - я постирал её недавно. Он подошел к шкафу.

- Оставь свою рубашку для шаббата - это толстое одеяло должно согреть нас обоих. Снова повернувшись спиной к юноше, он сбросил укрывавшее его полотенце и скользнул в кровать, где с наслаждением потянулся. - Ах, это рай! - заметил он. - Последний раз, когда я спал в таком царственном комфорте, был... никогда!

- Тебе пришлось нелегко, - сочувственно произнёс Дикон, - и я сожалею об этом.

- Спасибо, но могло быть и хуже, и я все еще жив, и переполнен надеждами. Скажи-ка мне, мой друг, мессир нашёл тебя в таверне, как и меня?

- Почти. Мне было одиннадцать, и я работал поварёнком в таверне «Голова кабана» - еда там вызывает тошноту, - когда мессир Уилл нашел меня и взял к себе, чтобы я стал мальчиком-актёром.

- А сколько тебе сейчас лет?

- Четырнадцать с небольшим - две пятых моей жизни уже миновали!

- Как? Почему ты так говоришь?

- Потому что в Англии сегодня в среднем живут около тридцати пяти лет, если только ты не удачлив и не богат, и не везуч.

- Сущая чушь! Я чувствую... Я уверен, что ты переживешь библейского Мафусаила, а он дожил до ста сорока или даже больше.

- Откуда ты можешь это знать? - спросил Дикон, вытаращив глаза. - Ты умеешь предсказывать будущее?

- Не часто, но время от времени я могу читать по звездам, если ночь ясна.

- А ты уже прочёл своё будущее?

- Нет, звезды не сошлись, и мне неясно, и…

- И..? - подсказал другой мальчик, затаив дыхание.

Но Руи уже был глубоко погружён в страну сновидений, рука об руку с Песочным человеком^[16] - японцем, я думаю.

Дикон в полной мере насладился своими голодными глазами прелестным лицом своего соседа. - Спокойной ночи, милый принц! - многозначительно прошептал он в конце концов.

В то время как Руи, подобно пирамидам, крепко спал - он, как Макбет, убил сон Дикона. Вот так всегда - печально размышлял последний - всякий раз, когда я так близок к прекрасному парню, я бодрствую, и сон ускользает от меня, пока я беспокойно погружён в сексуальные фантазии о его лице, его фигуре, магнетическом магните его интимных частей. И этот несравненный чародей рядом со мной - что, если мне нежно прикоснуться к его губам, векам, соскам, груди, к его члену, из которого проистекают все благословения?! Ах, нет, пропади пропадом эта мысль! Это погубит все – он пробудится, чтобы прогнать меня, и я потеряю то, к чему стремлюсь. Нет, благоразумие - лучшая часть страсти, поэтому я должен сдержать свою импульсивную страсть и удалиться от этого сладостного источника непреодолимого искушения.

Тихо, как мышь, Дикон выбрался из теплой постели, вынул из шкафа одеяло и пошел на кухню, где подбросил дров в догорающий камин и лег перед ним, подложив руку под голову. Томительные желания мальчика все еще бушевали в его мозгу, и он терпеливо добивался забвения, пока оно милосердно не захлестнуло его. Самый худший дурак - это влюблённый молодой дурак.

- Проснись и пой, Спящий принц, Спящий красавец! - воскликнул Дикон, плотно закутанный в одеяло - Уже утро и пора вставать людям и зверям!

- Кто? Что? Руи, зевая, приподнялся, все еще ошеломленный сном, и натянул одеяло до подбородка. - Где это я?

- Ты в постели, в Лондоне, в Англии, в мире, и в моём сердце!

- Неужели так скоро наступило шесть часов?

- Сейчас десять, - произнёс Дикон, - и нам дали отсрочку!

- Хвала Господу! Э-э... отсрочка от чего?

- Мессир Уилл был здесь ещё до петухов, и видел, что ты спишь аки невинный младенец, поэтому тебе даровали этот день свободы для отдыха и расслабления. Он также принес тебе хорошую одежду и еду для наших утренних и вечерних трапез. Завтрак почти готов, так что завернись в одеяло и ступай на кухню.

Мальчики поели перед камином: поджаренный хлеб, свежевыжатое сливочное масло, сливовый джем, яичницу с беконом, а ещё выпили из глиняных кружек заморскую смесь, именуемую «кофе», на вкус больше похожую на жареную полевую кукурузу и цикорий, но все же приятно согревающую внутренности.

- Где ты научился готовить? - пробубнил Руи с набитым ртом.

- В таверне «Голова кабана», где я был вынужден готовить для себя или умирать с голоду.

- Ты удивительно хорош в этом, ты можешь обслужить любого мужчину подобно идеальной жене!

- Черт бы побрал эту идею! Ни один мужчина не воспользуется моим анусом вместо пизды!

- А что, если мальчик настолько горяч - почему не воспользоваться им? - спросил Руи с огоньком в глазах.

- Хм... это будет зависеть от внешности мальчика и от того, не окажется ли его член дубиной. А теперь, как бы тебе хотелось провести свои каникулы?

- А не могли бы мы пойти в «Глобус» и посмотреть пьесу? Я никогда там не был.

- Взгляни в окно, там льёт как из ведра, а «Глобус» - театр под открытым небом, где все зрители намокли и уплыли.

- У «Глобуса» нет крыши? - спросил поражённый Руи.

- Только над сценой и ложами, где сидят эти чёртовы джентри^[17].

- Ну, а есть ли у тебя колода карт или какая-нибудь другая игра?

- Не здесь, но я знаю одно захватывающее развлечение, которое, уверен, порадует тебя.

- Соревнование по дрочке?

- Нет, - фыркнул Дикон, - это для деревенщин. Но сначала мы принесём матрас из спальни и положим его перед огнём. Четыре нетерпеливые руки быстро справились с этим делом. - Затем мы снимаем с себя одежду и с легкостью откинемся на нашем Lit d’Amour^[18], цитируя месье Бутагона. Это тоже было быстро осуществлено. - Тебе тепло без одеяла? - заботливо спросил Дикон, его глаза были обращены к тому, что укрывалось между бедрами другого мальчика.

- Уютно, как жучку в коврике рядом с божьей коровкой. А что будет дальше?

- Будет множество приходов, потому что мы сейчас займёмся любовью!

- Ура! Но на миг остановись - кто с кем займётся любовью?

- Черт! Это я как-то упустил. Что, будем тянуть жребий?

- Лучше не надо. Любовь - достаточная азартная игра сама по себе, без дополнительных опасностей.

- Иногда, Руи, ты говоришь как взрослый, взрослей чем... даже сам мессир Уилл!

- Разве это удивительно? Скажи мне, мой наивный друг, сколько раз в своей жизни ты совершал сложные обряды Эроса?

- Возможно, дюжину раз, хотя скорее меньше, чем больше, и только с ирландским мальчиком.

- Тебе не нравятся девушки?

- Не очень - мне неловко с ними, и я не знаю, о чём говорить.

- Они тебя смущают?

- Обычно. Я заикаюсь, запинаюсь и потею, и не знаю, что делать с руками.

Руи расхохотался. - Ты должен положить руки им на грудь и между бёдер, простак!

- Мои родители научили меня уважать хороших девочек.

- Хорошие девчонки, плохие девчонки - они все в глубине души тролли! Ты когда-нибудь видел их женское место - устрашающее три в одном клитор, дырку для мочи и влагалище?

Дикон вздрогнул. - Да, и зловоние оттуда - точно не букет фиалок.

- Я рад, что ты привередлив - это меня очень обнадеживает.

- Ну, при моей работе с мессиром я вижу так мало представительниц другого пола, что в настоящее время с этим нет никаких трудностей. Позже, возможно, я буду другого мнения. А тебе нравятся девушки?

- Господи Боже, я был слишком занят, пытаясь набить себе живот и найти подходящее место для ночлега, чтобы отправляться исследовать чужеродные виды, поэтому мой сексуальный опыт был исключительно с молодыми самцами, как правило, с уличными гаминами^[19], которые обладали ярко выраженной привлекательностью промежности и ягодиц.

- Это гуттер-секс^[20], - презрительно бросил Дикон.

- Что было, то было! Я находился не в том положении, чтобы приставать к отпрыску преуспевающего купца или бастарду какого-нибудь дворянина. Но мы, уличные мальчишки, умудрялись купаться в корыте для лошадей или пруду, и поэтому могли заниматься сексом с обоюдным удовольствием и без слишком грубого оскорбления нашего тонкого обоняния, - произнёс Руи с тонко завуалированной иронией.

- А скольких парней из трущоб ты, по-твоему, «познал» - в библейском, конечно, смысле?

- После первых пяти кто считает?! Может быть, все пятьдесят, как говорится, совершенно безнравственно. Но ты должен учитывать, друг мой, что я пробыл уличным мальчишкой большую часть моих лет от рождения, и на улицах мы трахаемся так же небрежно, как собаки, и так же бессмысленно.

- Руи, я любил своего ирландского друга. Неужели ты никогда не находил парня, которого мог полюбить?

- Некоторые из них были в высшей степени достойны самой искренней, самой нежной привязанности, но неизменно, сегодня они были, а завтра исчезали, как блуждающие огоньки, без следа.

- Явно и очевидно, что ты гораздо более опытен в любви, чем я, - мрачно произнёс Дикон, - так что вот тебе почетное место, ты сегодня доминирующий партнер, и я жду твоих приказаний.

- К чему такая торжественная серьезность, мой трезвый бывший пуританин? - рассмеялся Руи. - Любовь между парнями должна быть, как ты сказал, забавой и игрой, и я в значительной степени согласен с этим, пока не вмешается какой-либо любопытствующий взрослый гетеро. У меня нет садистского желания доминировать над тобой, и я буду предлагать, а не командовать, чтобы мы могли поучиться друг у друга более плодотворному общению. Договорились?

- Да! Вот моя рука. Когда же мы начнем открывать нашу частную «Школу злословия»?^[21]

- Не в этот раз. Но сначала давай немного узнаем о твоей любви к Эрину-любовнику^[22], сыну матери Махри^[23]. Как его звали?

- Микки Финн.

- Ты, конечно, шутишь! Микки Финн - эта та снотворная дрянь, которую капитаны кораблей подмешивают деревенской деревенщине в их эль, чтобы сшанхайничать их^[24].

- Я ничего не понял. Шанхай в Китае, кажется?

- Если он не переехал на Тайвань. Хм... Я чувствую, что в данный момент бесполезно заниматься этой темой, так что перейдём к другим вопросам. Чтобы я мог более полно определить степень твоего полового воспитания, будь любезен, расскажи, чем вы с Микки занимались на брачном ложе, так сказать. Вы трахались?

- Отрицательно. Я был более чем готов, а он не был, поэтому... Дикон пожал плечами. - И он даже не сделал этого со мной - что было ужасным унижением!

- Прекрасно! Значит, ты по-прежнему хранишь свою анальную вишенку, мой любимый фрукт. Но не пугайся, я сорву её так же нежно, как наковальня, падающая на яйца. Само собой разумеется, что вы, конечно же, сосали друг другу перчики?

- Отрицательно.

- Нет? Нет?! Но фелляция - это А в азбуке любви мальчика!

- Я всегда так думал, но ему захотелось встать на колени передо мной и дрочить мне в рот с расстояния трех дюймов!

- Я верю, что он, по крайней мере, хорошо прицелился.

- О да, его сперма всякий раз попадала в цель, но, естественно, я очень сожалею, что не имел с ним плотского контакта, но он был непреклонен в своем отказе.

- И никаких поцелуев в губы, полагаю?

- С губами отрицательно, но мне удалось облобызать в нем все остальное, что он нашел в высшей степени положительным.

- Я не удивлен, но боюсь, что твой Микки Финн оказался невыгодной сделкой – или он был прекрасен, как несравненный Люцифер, первый падший ангел?

- Нет, он был совершенно обыкновенным - глаза, как серый бархат, но, увы, они слегка косили. Нос как у мопса, большой рот и уши, рыжие волосы...

- Мой глупый друг, избегай рыжих голов, как чумы - они всегда разжигают самые тонкие эмоции в сексуальном пылу.

- Я должен это записать себе в блокнот.

- Честно говоря, я не могу понять, что ты увидели в Микки - или он платил тебе за твои ограниченные привилегии и преданность?

- Отрицательно. Он был беднее церковной мыши и постоянно занимал у меня небольшие суммы.

- Я мог бы и догадаться! Но тогда в чем же его привлекательность – или любовь действительно слепа?

- Ну, у него было определенное очарование гнома, которое заставило меня разбрасывать трилистники на его пути, а в остальном изображать легкомысленного ловеласа. На самом деле, я думаю, что он, должно быть, поцеловал Камень Красноречия^[25], потому что, несомненно, загипнотизировал меня.

- Это мука, от которой рано или поздно должны страдать все искренние любовники, и должен быть закон, запрещающий подобное. Но хватит подобных удручающих воспоминаний, которые сжигают больше, чем благословляют на нынешнее веселое педагогическое действо! Ложись на матрас и широко раскрой свой рот.

Руи бросился на своего партнёра и прижался губами к губам Дикона, выпуская обильную слюну в рот другого мальчика. Дикон задохнулся, закашлялся, а затем принялся жадно всасывать, под конец всунув свой влажный язык в рот Руи в поисках последних следов его оральных жидкостей и заменяя их собственными. Вскоре Руи поднял голову - его губы были влажными и слегка распухли - и улыбнулся своему собеседнику. - Этоназывается обменом плевками, - сказал он. - Ты когда-нибудь проделывал такое раньше?

- Отрицательно, - мечтательно пробормотал Дикон.

- А тебе понравилось?

- Утвердительно!

- Ну и как на вкус мой плевок?

- О, я бы сказал, как очень разреженный сахарный сироп. Напомни мне - я должен попросить месье Бутагона приготовить нам немного его французских тостов с густым сахарным сиропом и портвейновыми сосисками на гарнир: кулинарная кухня Небес!

- У меня бы слюнки потекли, но благодаря тебе они иссякли! – Руи продегустировал полученное. - А знаешь, на что похожа твоя слюна? Угадай!

- На воду из сточной канавы?

- Смотри, не подхвати сахарную болезнь! - рассмеялся Руи. - Это профессиональный риск гедонистов и им подобных.

- Игра стоит свеч. Что же нам теперь делать?

- Думаю, займёмся языковыми банями. Для тебя это тоже внове?

- Отрицательно, хотя у меня были бани в корытах, бани с мочалками, бани в бочках и бани под дождём.

- Чудо, что тебя не смыло водой из бани, но мне это нравится, потому что, клянусь, ты самый чистый, самый забавный парень из всех, с кем я когда-либо кувыркался, а чистота - это где-то рядом с сексуальностью.

- Ты похож на мессира Уилла - ты чеканишь слова, о которых никто раньше не слышал.

- Не надо больше мессира Уилла! Остановись на мне. Ты бы умер за меня?

- Охотно! Должен ли я повеситься или утонуть в Темзе?

- Нет, живи для меня, или я заставлю тебя встать в угол с дурацким колпаком на голове.

- Руи?

- И что сейчас свербит в твоем идиотском мозгу?

- Наклонись и приложи ухо к моим губам.

- Зачем? Ты собираешься запеть любовную песню и оглушить меня?

- Что-то вроде того! Наклонись!

- Полагаю, что должен потакать тебе, иначе ты бросишь меня и пойдёшь искать себе другого Микки Финна, - вздохнул Руи. - Итак! Мы мило соединены.

- Эй! -воскликнул Руи. - Любовь с первого взгляда, да?

- Может и так.

- Тогда объясни, почему твой первый взгляд на меня принёс тебе отвращение?

- Увы! Мои предательские глаза обманули меня! Потребовался второй взгляд, чтобы всё исправить. Более важно - ты любишь меня?

- Ах, люблю я или нет? Мне придется сорвать ромашку и оборвать ее лепестки, один за другим, прежде чем я узнаю это наверняка.

- Черт возьми, Руи, если бы я не любил тебя, я бы тебя ненавидел! Разве ты не говорил что-то о бане языком, или ты говорил это раздвоенным языком змеи?

Ещё до того, как последние слова слетели с губ Дикона, Руи обрушился на него, облизывая мочки его ушей, открывшиеся и закрывшиеся глаза, нос, засовывал язык в расширяющиеся ноздри; затем переместился дальше, на юг, к подбородку, и через адамово яблоко к соскам.

- Ах, соски мальчика! Такие розовые, дерзкие и красивые в своем умбровом^[26] ореоле! - выдохнул Руи, щелкнув указательным пальцем по правому соску. - Знаешь ли ты, мой товарищ по матрацу, что твои сосочки - это миниатюрные куколки, затвердевающие в сексуальной детской игре, и даже, когда они застывают в этот момент - у них есть крошечное отверстие на кончике, из которого можно выпросить - это практический опыт - пару капель росы, а та подобна нектару амброзии?

- Покончи с твоими глупыми полетами фантазии! - проворчал Дикон. - Спустись на землю и возобнови мою баню. Ты можешь языком прогнать мои грязные мысли?

- И лишить тебя одного из самых сильных восторгов Эроса? Не будь более абсурдным, чем твоя обычная ослиная сущность!

- Благодарю! - произнёс другой мальчик с горечью. - Ну, продолжай свою дурацкую стирку. Что там следующее?

- У меня неожиданно возникла необходимость попробовать твою титьку-манну, так что расслабься и наслаждайся. Теперь давайте посмотрим, как мне поступить с этим восхитительным, но деликатным источником? А он у меня есть! Сначала я потру его и поглажу вот так, а затем пососу и буду повторять так до бесконечности, после чего я ох-как-нежно ущипну, зажму и подою... и, вуаля! - как говорят лягушки. Смотри, Дикон, погляди на эту сверкающую жидкую звезду, которую эякулировали твои титьки! Я выпью все это сам, потому что я проделал всю работу, чтобы добыть это. М-м, вкуснятина! Поистине ликер, достойный всех богов, включая и меня самого. Руи поднял голову, облизывая губы. - Разве это не принесло тебе краткого блаженства, мой Ромео?

- Мне было там очень больно, вот что!

- Но как такое может быть? Я использовал твою правую грудь, так как же я мог ошибиться?!

- Черт, я не собираюсь спорить с тобой, потому что всегда проигрываю, - проворчал Дикон, - и теперь, когда я об этом думаю, у меня болит уже не так сильно.

- Мне очень приятно это слышать, - сообщил Руи притворно-торжественным тоном. - Ты заставил меня поволноваться секунду или две - я даже подумывал о самоубийстве в приступе раскаяния!

- Спускайся дальше и побеспокой мой пупок, - сказал Дикон, - и не пугайся, если отыщешь там немного ворса, потому что у моей шерстяной рубашки линька.

- С удовольствием, - ухмыльнулся Руи, нисходя, как сын на Западе^[27], на своего собрата. - Хо! А что у нас тут? Ты можешь похвастаться маленькой глубокой безволосой впадиной, похожей на мой собственный пупок - гораздо более эстетичный, чем пупок, который может понравиться только портному или портнихе. Теперь давай посмотрим, что можно обнаружить в этом углублении - быть может, драгоценную жемчужину, как в мидиях или устрицах? Хм, никакой жемчужины, но вкус - высшей степени вкусности - тонкий и пикантный, что-то между сладким и кислым, как в немецких соленых огурцах, так как слишком много сладости создаёт приторность, и твой пупок похож на аппетитный розовый бутон на твоём животе. Я бы хотел наполнить его медовым вином и опьянеть от Дикона!

- Хотелось бы мне верить половине того, что ты говоришь в мою честь, - задумчиво пробормотал Дикон, - но на самом деле...

- «Помоги моему неверию!» - воскликнул неверующий апостол Фома, и ему помогла любовь преданного ему Христа. А разве с нами не так?

- Да, но, когда я так плотски близок с тобой, я не могу избавиться от ощущения, что обречен!

- Святые оберегают нас! Ты все еще чувствуешь вину из-за нашей невинной сексуальной игры?

- Да, - с несчастным видом пробормотал Дикон, - я и сейчас так думаю. Я ничего не могу поделать, и было то же самое на свиданиях с Микки.

- Дикон, Дикон, твоя так называемая вина - это всего лишь наследие твоих пуританских родителей, а не твоя вина. Чума на пуритан! Они бросают тень на все, что должно приносить радость! Я выслал бы их всех в Америку или в другую первобытную глушь. Импульсивно, Руи обнял другого мальчика, поцеловал его и прижал к себе. - Скажи мне, мой робкий друг, каков твой естественный инстинкт по отношению ко мне? Я имею в виду, что ты чувствуешь, когда я рядом?

- О, Руи, когда ты со мной или вдали от меня, я хочу прикасаться к тебе, вдыхать твой запах, пробовать тебя на вкус, любить тебя, быть тобой!

- Вот видишь! Это твой естественный импульс, и он не может завести тебя куда-то не туда, если им не злоупотреблять. Теперь я хочу сделать кое-что такое, что заставит тебя забыть о своих адских пуританских нравоучениях, так что приготовься, потому что твой член будет полностью высосан! - Но что же это такое? Что произошло?! Ты уже должен щеголять пульсирующей косточкой - из-за моего пылкого, напряженного щекотания твоих сисек - быть готовым и рваться вперёд!

- У меня был стояк, но я его потерял, - стыдясь, произнёс Дикон. - Увы! У меня встаёт очень медленно, а кончаю ещё медленнее.

- Не беспокойся, потому что я хорошо разбираюсь в простых сложностях эрекции и могу исправить твою временную неспособность, но это сложное длительное стимулирующее действо, на который у меня сейчас нет времени, потому что я возбужден до предела!

- Позволь мне отсосать тебе! - взмолился Дикон, лихорадочно сверкая глазами.

- Нет, у меня внезапно появилось желание проникнуть в тебя, так как я уверен, что это спасет твою совесть, как ничто другое.

- Я готов и горю желанием, но... Наверное, в первый раз будет больно, да?

- Немного, если будет вообще - всё зависит от формы твоего ануса.

- Что-что? Я теряюсь.

- Переворачивайся, я всё объясню по ходу дела.

Дикон плюхнулся на живот, раздвинул ноги и положил голову на сложенные руки.

- Хм, да, да, и поистине так! У тебя очень соблазнительный зад, мой друг. Пухлые, крепкие, упругие ягодицы - сибаритская подушка для моих чресл, когда я в седле и скачу навстречу закату! Он наклонился, чтобы с жадностью поцеловать гладкие булочки. - Теперь давай исследуем между этими заманчивыми холмиками Ганимеда.

Раздвинув тугие булочки, Руи вскрикнул от удивления и восторга. - Да помогут мне небеса, мой сладострастный попоприятель, у тебя анус, созданный для того, чтобы его протыкали, говоря языком пениса!

- Это как?

- Твоё заднее отверстие в форме воронки!

- Но это же вполне обычно и нормально - узкий конец воронки выходит снаружи.

- В тебе, мой милый паренёк, это диаметрально противоположно.

- Христова промежность! Я уродливый, я урод как Квазимодо... а ты уверен? - Дикон подавил рыдания.

- Я практически засунул туда свой нос, так что ошибки быть не может.

- Но это же ужасно - я и понятия не имел, что это так. Знаешь, я никогда не видел свой собственный задний вход.

- Мальчики очень редко это делают, и очень жаль, потому что эта симпатичная трещинка является неотъемлемой частью их личности.

- Как ты можешь называть красивым то, что должно широко раскрываться подобно зевающему рту?!

- О, он не так глубок, как колодец, и не так широк, как церковная дверь, но вполне достаточен.

- Только не говори мне, что тебе может понравится мальчик-дурак такого сорта?

- Почему же, это лучший тип среди всех мальчишек!

- Ты говоришь загадками - перестань играть Сфинкса, ты не подходишь для этой роли.

- Сейчас я всё объясню. Твой вариант Небесных Врат идеально идилличен, потому что позволяет легко и безболезненно войти в тебя и моя головка свободно и полностью погрузится в твою зудящую нишу, а затем её сожмёт твоё глубоко утопленное анальное колечко, которое крепко обхватит и примется душить, захватывать и массировать мою уздечку - самую чувствительная область пениса. Ах, Дикон, это будет безмятежный трах, о котором можно написать домой - если бы у меня был дом. Позже мы сделаем это по-собачьи, или ты сможешь лечь на спину, уперев ступни в мои подмышки.

- В твоих устах это звучит не очень романтично!

- О, и этого тоже будет немного - воркование, сладкие мелочи, пускание слюней и разные любовные дурачества.

- Не знаю, Руи - Джульетта, ввинчивающая Ромео - это кажется не совсем правильным.

- Любимый дурачок, ты позабыл, что мы оба мальчики - со всем набором перчиков и шариков?

- По мне, ты больше похож на прекрасную Джульетту с пиздой!

- Чёрт тебя подери с твоею слабенькой похвалой, но смирись с тем фактом, что Джульетта по-королевски вдует Ромео, несмотря на пизду. Ловкий поворот, не так ли? Мы могли бы даже сыграть это на сцене в гробнице или на балконе, стоя на ногах и между наших бедер! О, думаю, я бы получил удовольствие от такой актёрской игры - если зрители не убьют меня за публичную непристойность. Но теперь моя завистливая косточка требует внимания, так что расслабься, ослабь каждую конечность, пока я буду готовить тебя к торжественному открытию. Обрати особое внимание, чтобы ты мог действовать умело, когда у тебя, наконец, появится возможность ввернуть кому-нибудь.

- Я хочу заниматься этим только с тобой!

- Слабая надежда! - хихикнул Руи. - Теперь больше никакой болтовни, она отвлекает меня, но ты можешь хрюкать, стонать, вздыхать и охать сколько душе угодно.

- Чёрт тебя подери! - Дикон сплюнул. - Не говори мне, что делать!

- Это мой мальчик! - Руи рассмеялся. - Ты и твой пенис отстаиваете свои гражданские права - никто другой не будет этого делать. Мальчик принялся массировать попку Дикона, украдкой сунув нос в анальную расщелину своего компаньона. - Как перед Богом, Дикон, твоя задница пахнет весной и обещанием лета! Или что-то с моим носом?

- Весна и обещание лета, - тихо пробормотал Дикон. - Мне это нравится - так романтично.

- Сорвалось с языка, - проворчал Руи, лизнув внутреннюю сторону ягодиц компаньона, затем вокруг отверстия, и в него языком, делая розово-красный колодец влажным и эластичным, и заставляя другого мальчика извиваться, чтобы тот ещё сильнее расслабил гладкие булки своей задницы.

- Теперь я собираюсь слегка потрахать твою дырочку, чтобы чуток расширить её к нашему взаимному удовольствию. Надеюсь, ты не станешь возражать?

- А будет ли мне от этого хоть какой-нибудь прок?

- Ни капельки. Осторожно, Руи вставил свой половой палец (средний палец любой руки) в гладкое преддверие Дикона - «Путь к гибели», согласно пуританам, - и, просунув его меж ягодиц, попытался всунуть быстрыми толчками, но, к сожалению, не смог протолкнуться через глубоко утопленное анальное кольцо. Спустя время он вытащил свой декадентствующий перст, понюхал его, сунул в рот и смачно пососал. - Знаешь что, Дикон? - спросил он в некотором изумлении. - Я понюхал свой половой палец и...

- Пахнуло дерьмом?

- Нет! У него горьковато-сладкий терпкий аромат... похожий... похожий...

- На запах сточной канавы посреди лета?

- Нет! Черт возьми, почему ты не можешь быть более романтичным? - он кашлянул. - А потом я пососал указанный палец, и на вкус всего мира он как...

- Как проходящее воспоминание о поносе?

- Божьи зубы, Дикон, ты хочешь трахаться или нет?!

- Я терпеливо жду уже почти полчаса.

- Ладно, начинаем! И без дальнейших предупреждений Руи вонзил свой набухший член в своего соседа по комнате, где тот быстро встретился с закрыто-сжавшимся анальным кольцом, ткнулся в него, врезался в него, и стал таранить его до тех пор, пока плотно сжатое устье медленно, нехотя раздвинулось настолько, чтобы позволить орудию юного насильника проникнуть по уздечку, где оно блаженно застряло, восторженно принявшись тереться об окружающие слизистые поверхности. Обезумев от мальчишеской похоти, Руи произвёл последний яростный толчок - и душераздирающе кончил, волны невыразимого наслаждения затопили его тело. - Господь Иисус и все святые! - слабо пробормотал он, рухнув на своего компаньона, с по-прежнему погружённым в него пенисом.

- Эй! - произнёс Дикон спустя некоторое время. - Помнишь меня?

- Я вряд ли забуду тебя, - пробормотал Руи. - У тебя самая лучшая жопа, которая когда-либо была у меня!

- Я вроде как догадался об этом.

- Я сделал тебе больно?

- Нет. О, я полагаю, что моя совесть позже устроит мне ад.

- К чёрту твою совесть! Мы вместе убьем её в ближайшие дни. Как ты себя чувствуешь, потеряв свою восхитительную вишенку?

- Я чувствую скорее прибыток, чем потерю - твои густые сливки в моих кишках. Дикон поколебался, а затем выпалил: - Руи?

- Да, мой милый трахалка, в чём дело?

- Может быть, ты сделаешь что-нибудь для меня?

- Все, что угодно, все или ничего! Просто скажи, что!

Краснея, Дикон сказал: - Ты все еще во мне, так что не уходи - оставайся там и вдуй мне снова. Сможешь?

- Конечно! - хвастливо произнёс Мастер Хвастовство. - Раньше я занимался этим постоянно, даже трижды подряд, и мой член никогда не покидал дымящуюся задницу моего компаньона.

- И тогда, - взволнованно добавил Дикон, - возможно, ты превратишь две порции своих жирных сливок в масло!

- Это будет само лучшее масло, - рассмеялся Руи. - Мы съедим его, намазав на тост!

В то время как Руи предавался полудрёме из-за лёгкого сексуального истощения и усталости языка, Дикон, вдохновленный и переполненный сексуальным ликованием - потеря анальной девственности, по мнению Британской медицинской ассоциации, терапевтически полезна для либидного метаболизма пубертатных puer'ов^[28] - разогревал ужин, который мессир Уилл принес из «Русалки», и который был простым заурядным рагу из старой говядины, хотя месье Бутагон настаивал на том, чтобы называть его Pot au feu à la Richelieu. Разбуженный пряными запахами, исходящими от очага, Руи поднялся.

- Который час? - зевнул он, потягиваясь и протирая глаза.

- Колокол в церкви Св. Бахуса только что пробил одиннадцать, но сразу после этого дозор на обходе прокричал: «Полночь и все в порядке!». Кому верить - церкви или государству?

- Я не верю ни тому, ни другому, - глубокомысленно изрёк Руи - Юпитер Плювий все еще неистовствует?

- Кто?

- Все еще идет дождь, невежда?

- Как из ведра, бочки и ведра полны - плюс обильная роса.

- Ной, спаси нас - я не умею плавать! - простонал Руи.

- Не беспокойся. Позади «Русалки» есть лодка с вёслами, только она даёт течь при нагрузке, - сказал Дикон, ставя на стол тарелки с горячим рагу. - Подвинь табуретку и поешь, пока не остыло.

Мальчики быстро превратили Pot au feu в приятные воспоминания, выскрёбывая тарелки остатками ячменных лепешек. - Ах! - лукуллово вздохнул Руи. - Хороший хлеб, хорошее мясо, хороший огонь, хорошая постель, хороший секс, хороший ты, хороший я - всё это прекрасно! А теперь, где твой переносной табурет^[29] - я должен пописать.

- Выгляни в окно - это та крошечная хижина с полукруглой резной дверью в глубине сада.

- Это против природы! В глубине сада должны быть только феи!

- Здесь нет фей - они все около Палаты общин.

- Но почему же, во имя здравого смысла, нет такого табурета в доме, как это бывает у джентри?

- Слишком сильно воняет, потому что им пользуются все клиенты «Русалки».

- О, слёзы Иисуса! - воскликнул Руи. - Ты всерьёз просишь меня пройти пятьдесят футов по этому ливню, чтобы опустошить мой чертов мочевой пузырь?!

Дикон пожал плечами. - Именно этим я и занимаюсь.

- Ты не я, буду мочиться из окна.

- Нет, не надо, Руи! - взмолился другой мальчик. - Мессир Уилл посадил семена подснежника прямо под окном, и твоя моча убьет их насмерть.

- Тогда я пописаю на пол и там вырастут пионы.

- Нет, ты не сделаешь этого! - рассердился Дикон. - Я отвечаю за чистоту этого места, и оно будет чистым, черт подери, будь то ад, наводнение, или злобная Джульетта!

- Тогда, - лукаво произнес Руи, - остается только один вариант - ты должен выпить меня!

- Что?!

- Ты же услышал меня! Пригуби меня, поглоти меня, выпей меня, проглоти меня, впитай мою водичку из члена!

- Ты это серьезно?

- Я ещё никогда не был так серьёзен.

- Но... но твоя жидкость может отравить меня до смерти - она ​​используется для отбеливания шерсти и дубления шкур!

- Это моча животных, а не человека. Другие уже приобщились ко мне и сегодня цветут подобно зеленому лавровому дереву.

- Что, правда? - Дикон дрогнул в агонии нерешительности, очарованный и в то же время отталкиваемый осознанием этой новой, но ужасающей близости.

- Разве я стал бы тебе лгать? - Руи расплылся в успокаивающей улыбке, достойной Мефистофеля. - Да ведь я и сам попробовал её и чистил ею зубы, когда не хватало ивового прутика. На самом деле, мальчишеское пи-пи запросто может быть источником мудрости, которая исходит из корней древа познания.

- Но я никогда не делал этого раньше, и от одной мысли об этом у меня сводит желудок, - пробормотал Дикон.

- О, лживый любовник! Коварный ухажёр! - воскликнул Руи. - Всего лишь несколько часов назад ты клялся всеми святыми, что любишь каждую частицу меня!

- Но я не думал о твоей моче!

- Любишь меня, люби и мою мочу! - Руи пожал плечами. - но, если ты этого не сделаешь, я пойду в «Глобус», помочусь по дороге и пожалуюсь мессиру Уиллу, что ты не справляешься, и я хочу, чтобы какой-нибудь другой мальчик учил меня Феспианскому искусству!

- Эй, ну же, не так быстро! - встревоженно произнёс Дикон. - Мне придется подумать вот о чём – быть или не быть писсуаром для Руи, вот в чем вопрос.

- Думай об этом как о соленых слезах, которые текут не из моих глаз, а из моего пениса, - сказал Руи, - но думай быстро, потому что я не могу больше сдерживаться. Смотри! у меня уже просочилась пара неудержимых капель!

- О, Боже! - возопил Дикон. - Я не знаю, что делать! Ты уверен, что твоя водичка не сведёт меня до срока в могилу?

- У тебя есть мое апостольское слово, так что покончи с этой бурей в горшке для мочи и используй свой рот в лучших целях, чем изрыгать глупые увертки!

- Ну, на этот раз я поступлю так, потому что дело крайне срочное, но…

Но Руи уже заставил Дикона опуститься на колени и, вставив свой пенис в рот другого мальчика, расслабил свой мочевой сфинктер и фактически утопил язык Дикона в топазовом потоке. - О небо! - заметил он с тающим восторгом. - Какое облегчение! - Ну и груз свалился с моего... мозга! - он сделал паузу, глядя на стоящего на коленях мальчика, отчаянно глотающего. - Эй! - прорычал он. - Держи свой рот закрытым, чтобы я не промочил яйца!

Наконец закончив, но по-прежнему находясь в устах Дикона, Руи неторопливо встряхнул свой опустошённый шланг, выдавливая последние запоздавшие капли и вынул его. - Ну, что? - спросил он у своего ошеломлённого компаньона. - Ты болен? Ты на пороге смерти? Ты мертв?!

Чудесным образом следующий день выдался ясным, холодным и безоблачным. Боги, подобно одному юному безнравственному смертному внизу, перестали окроплять землю и глотку любовника.

- Увы! - проворчал Руи. - Сегодня я должен идти в школу к таким, как ты!

- Я обещаю, что не буду слишком жесток с тобой, - улыбнулся Дикон.

- Но если ты не твёрд, то мне не нужен - никто не любит безвольных любовников.

- Это верно только для постели! - чопорно произнёс Дикон. - В классе сексу места нет.

- Да ну? А я-то думал, что всесторонняя учёба всем формам секса - кроме гетеросексуальной - должна быть неотъемлемой частью хорошо продуманной учебной программы.

- Я отказываюсь спорить с тобой, - поспешно сказал другой мальчик. — Вот тебе пьеса о Ромео и Джульетте.

- Засунь себе в задницу, я уже читал – или ты думал, что я не умею читать?

- Нет, но я в этом слегка сомневаюсь...

- Я говорю тебе, что прочитал эту книгу, или кто-то прочитал ее мне, или я узнал ее содержимое при помощи осмоса^[30] или какого-то лесного духа, нашептавшего мне в ухо, в то время как Морфей погружал меня в путанный мокрый сон.

- Очень хорошо, - вздохнул Дикон, - я верю тебе, хотя в это невозможно поверить! Может, ты расскажешь мне что-нибудь о сюжете этой пьесы?

- Какой сюжет?! Грудной младенец мог бы состряпать сюжетец и получше! Там есть та глупая сучка Джульетта, переменчивая, как английская погода, потому что сначала она любит красивого юного Париса, а потом внезапно, как молния, она вся мокрая от слёз по какому-то придурку по имени Ромео, но в конце - жопа, должен я сказать - они оба умирают своими руками.

- Ну, раз это трагедия, поэтому в ней должны быть мертвые люди, или же тогда это комедия.

- Это какой-то бред умалишённого или чепуха, и её следует переписать или полностью уничтожить! Взять, к примеру, сцену на балконе, где Джульетта мяукает: «Ромео, Ромео, о, где же ты, Ромео?!» А теперь я спрошу тебя, слышал ли ты когда-нибудь за всю свою жизнь такое слезливое мычание?!

- Но ведь она тоскует по своему возлюбленному! - воскликнул Дикон, подумав: «Даже я тоскую по тебе!»

- Это старомодное занудство для старых дев! Надо быть современным в наши дни! Джульетта должна быть более современной, сказав: «Ромео, будь проклята твоя шкура, тащи свою измученную задницу сюда, на этот гребаный балкон, или я размозжу твою тупую голову полным ночным горшком!» А теперь признайся, разве это не более драматично?

- Это вызвало бы беспорядки среди зрителей! - нахмурился Дикон.

- Ну и что? Нет ничего плохого в том, чтобы устроить бунт во благое дело. И вот еще что! Я слишком молод, чтобы изображать Джульетту.

- Ты с ума сошёл?! У тебя как раз подходящий возраст для этой роли.

- Ты чокнутый?! Джульетте 14, а мне только двенадцать с половиной.

- И потому ты еще больше понравишься зрителям - кажущаяся, мокрая от слёз, подростковая невинность!

- Я знаю, - ухмыльнулся Руи, прихорашиваясь. - У меня есть опыт в подложном умении. Но у меня имеется еще одна жалоба.

- У тебя больше бед, чем Иова в Библии!

- Но у меня нет его терпения. А теперь слушай! Почему спектакль не в Англии, а в Италии? Я не доверяю этим спагетти-поедателям ни в войне, ни в мире - они более коварны, чем медведь с занозой в лапе.

- Гамлет в Дании; Макбет в Шотландии. Жителям этих стран ты тоже не доверяешь?

- Черт, я не доверяю даже англичанам! В половине случаев они превосходят всех остальных в низменном вероломстве и лицемерии, не говоря уже о том, что их стряпня - мерзость!

- Есть еще какие-то вопросы, раздражающие Ваше Императорское Величество? - спросил Дикон.

- О, определённо, - энергично ответствовал Руи, - но в данный момент моя память их потеряла, однако я одобряю одного человека.

- Изумительно! Кого, скажи на милость.

- Себя, конечно! Я буду первым натуральным блондином за всю историю сцены, который изобразит Джульетту - по крайней мере, в детстве.

- Ты будешь сенсацией! - с жаром воскликнул Дикон.

- В этом нет сомнений, - согласился Руи. - И все джентри предпочтут меня!

- Как и я! - задумчиво пробормотал другой мальчик. - Но, послушай, Руи, во время спектакля в «Глобусе» зачастую очень шумно, потому что торговцы яблоками, орехами и сладостями громко выкрикивают свой товар, поэтому хороший актер должен уметь передавать свой голос так мощно, чтобы его было слышно в дальних углах театра. Способен ли ты на это?

- Папа же католик? Глубоко вздохнув, Руи округлил губы и направил голос к открытой двери спальни: - КАК СЕЙЧАС КОРИЧНЕВАЯ КОРОВА! - издал он приглушенный рев, который наверняка был слышен в «Русалке». - ТРАХНУ ТЕБЯ, ЗЕЛЁНАЯ СВИНЬЯ!

Дикон зажал ладонями уши. - Довольно! Слишком сильно! Тебя услышат по всему Лондону и всей Европе! Тем не менее, один только громкий голос не делает актера актёром. Сможешь ли ты запомнить множество строк монолога или диалога, не прибегая к подсказкам или иным способам?

- Проверь меня.

- Повтори речь Порции о проявлении милосердия^[31].

Руи, дерзко ухмыльнувшись, сделал это - слово в слово.

- А теперь монолог Гамлета.

Руи тут же произнес его - нараспев, безупречным слогом, с чувством.

- Божьи яйца! - благоговейный произнёс Дикон. - Есть ли что-нибудь, чего ты не можешь сделать?

- Я не могу слетать на Луну на вербе... пока! - рассмеялся Руи.

В этот момент раздался стук в дверь. - Вы, мальчики, в пристойном виде? - крикнул мужской голос. - Если так, я вхожу.

- Я полностью одет, но я не пристойный! - завопил Руи.

- Это мессир Уилл, - прошептал Дикон, торопясь к двери. Мужчина вошел, заметив в руке Дикона пьесу.

- Доброго всем дня. Я вижу, вы заняты работой. Ребята тепло приветствовали его, и заняли места за столом. - Ну, как дела? Руи подаёт надежды?

Руи пожал плечами, но Дикон сказал: - Что касается меня, мессир Уилл, мне нечему учить Руи, и я думаю, что он готов к репетиции прямо сейчас.

- В самом деле?! Удивительно, если это правда. У тебя уже был опыт работы на сцене, Руи?

- Нет, сэр. На самом деле, моя нога никогда не вступала в театр, куда, как говорят пуритане, даже ангелы боятся входить. Но вы можете поверить мне на слово, что я быстро учусь, и, если прочитаю что-то дважды и проговорю про себя, чтобы не забыть, я этого не забываю.

- Замечательно, это уникальный талант. Поскольку сегодня в «Глобусе» нет спектаклей, я предлагаю пойти туда и показать тебе окрестности, чтобы ты почувствовали себя на подмостках как дома.

Прибыв в театр, Дикон принялся указывать на различные особенности интерьера, а мессир Уилл, сказал: - Это место известно как Яма, здесь стоят простые люди.

- Под дождем, - фыркнул Руи. - Я предполагаю, что многие члены палаты общин часто бывают в Яме - тут самое подходящее место для ловкачей.

- Боюсь, что наоборот, - рассмеялся мужчина, - потому что им явно не хватает общения, и слишком много членов этой неправильно названной парламентской палаты напускают на себя вид более напыщенный, чем герцог или королевская особа. Я избегаю их, когда могу.

- А это два яруса лож, предназначенных для джентри - так называемый Цветок Качества, так я понимаю? - усмехнулся Руи.

- Да, - добавил Дикон, - и мелкая знать сидит на этих табуретах на сцене, слишком близко к нам, актерам. Я их ненавижу, потому что они мне досаждают, когда я переодеваюсь девушкой - а иногда приходится - и эти благородные подонки вечно пытаются пощупать меня через платье или даже задрать юбку, чтобы посмотреть, что под ней!

- Очарование неведомого, - укоризненно вставил мужчина. - Мы все становимся жертвами этого в тот или иной момент. Но сценическое дворянство, так сказать, и те, кто в ложах, платят неплохие деньги за свои небольшие привилегии, поэтому мы должны терпеть их, так как в плохие времена может помочь любая мелочь.

- На втором ярусе позади сцены находится балкон, на котором будешь стоять ты, Руи, играя Джульетту, - указал в ту сторону Дикон.

Руи с сомнением воззрился на него. - Хм, эти балконные перила не кажутся мне слишком прочными, - раскритиковал он. - Мне бы не хотелось упасть на свое прекрасное лицо посреди сладких слов любви к Дикону... Я имею в виду Ромео!

- Мастер^[32], которому трудно угодить, - произнёс мессир Уилл, невольно улыбаясь, - весь «Глобус» был построен из крепкого английского дуба опытными английскими плотниками, поэтому ты не должен испытывать опасений по поводу простых балконных перил.

Дикон указал на небольшое сооружение, воздвигнутое под потолком сцены. - Это комната для переодеваний, где мы надеваем и снимаем наши костюмы. Ты не можешь увидеть их отсюда, но там в потолке и полу есть скрытые люки, откуда боги, дьяволы, призраки и ангелы могут спускаться сверху или же подниматься снизу.

- Я верю, что все они остаются на своих местах! - зловеще пробормотал Руи. Наморщив свой гладкий детский лоб, он повернулся к мужчине. - Всё это очень хорошо, мессир Уилл, но мне очень не нравятся все эти лоточники, которых пускают сюда! Посмотрите, пол Ямы усеян ореховой скорлупой, апельсиновыми корками, яблочными огрызками и прочим мусором.

- Уборщики приходят по ночам.

- Но почему бы лоточникам не продавать свой товар на улице?

- Потому что зрители любят грызть то одно, то другое во время пьесы. Кроме того, торговцы платят небольшую сумму за то, что им дозволяется торговать внутри...

- Так как в плохие времена может помочь любая мелочь, - улыбнулся Руи.

- Именно так, - сказал мессир Уилл. - Теперь вы и Дикон подниметесь на сцену, и мы пробежимся по вашим репликам. Тебе нужна книжка с пьесой, Руи?

- Нет, но вы должны дать мне подсказку, если кто-то, кроме Ромео, должен обратиться ко мне.

Все прошло на удивление гладко. Руи казался олицетворением Джульетты, он обладал врождённым чувством сцены, и только бедный Дикон пару раз путался в своих репликах.

- Это вина Руи! - грустно рассмеялся Дикон. - Когда я смотрю на него, то спотыкаюсь в своих репликах. Я - одна безмолвно кричащая боль желания!

- Очень хорошо! Мессир Уилл одобрительно кивнул. - Ромео был бы несколько беспорядочен в речи и эмоциях при встрече со своей первой настоящей любовью. Придерживайся своей роли, Дикон - это самое верное по жизни и эффектно на сцене.

- Вы не понимаете, мессир Уилл! - воскликнул Дикон со слезами на глазах. - Я люблю Руи!

- А вот это уже совсем другое дело, - торжественно произнёс мужчина. - Очень хорошо, но ведь это не конец света, правда? Нет ни сломанных костей, ни разрушенных жизней. Так что люби Руи, раз он позволяет, а если твоё сердце не в порядке, юный Дикон, это как раз сможет улучшить твою интерпретацию Ромео или Отелло в напряжённых любовных сценах.

Руи взял Дикона за руку, пожал ее и поцеловал его в щеку. - Вы очень терпимы, мессир Уилл.

- Большинство актеров редко борются с велением сердца, к добру это или к худу.

- Восхитительно – и всё же мне кажется, что в случае с моим другом Диконом вы были чрезмерно черствы, ибо вы подчинили его искреннюю привязанность простой игре!

- А что бы ты сделал?! - сказал мужчина. -  Мне нравится Дикон, и я делал и буду делать все, что в моих силах, для его благополучия, но, видишь ли, пьеса должна продолжаться, потому что это и есть моя жизнь. Теперь перейдем к менее трезвым вопросам. Я думаю, что вы, мальчики, заслуживаете особого удовольствия, поэтому я приглашаю вас обоих на ужин в «Русалку», и вы сможете заказать все, что захотите!

В этот поздний час «Русалка» оказалась почти пустой, но кухня все еще работала, а месье Бутагон, как всегда, был таким же приветливым и готовым угодить. Руи заказал жареную курицу с каштановой начинкой и большим количеством соуса, запеченный картофель с кусочками сливочного масла, пудинг из кукурузного крахмала с подслащенными взбитыми сливками и две пинты меда. Дикон попросил печень и лук с картофелем, жаренным по-французски - вкусная новинка, которую месье Б. недавно привёз в Лондон, - и большую кружку эля. У мессира Уилла была небольшая миска ячменной каши и стакан пахты.

- У вас совсем нет аппетита, сэр? - спросил Руи. - Я не люблю пировать, когда мой хозяин питается так скудно.

- Я ценю твою заботу, мой мальчик, но в большинстве трапез я развлекаю незваных гостей - нервный желудок, так говорят доктора.

- Я не доверяю лекарям, - решительно заявил Руи. - Вы когда-нибудь замечали, что они неизменно выживают своих пациентов?! По моему твердому убеждению, они - кучка ничего не знающих выскочек и представляют собой большую угрозу, чем все остальное. Можете ли вы представить паутину на открытой ране, которая должна излечить ее? Или использование банок на бедном сукином сыне, который уже полумертв от потери крови?! - Нет?! Чума, забери их всех, потому что они колдуны и должны быть утоплены или сожжены на костре, как и другие ведьмы!

Пока они ели, в голову белокурому парнишке пришло ещё одно критическое замечание, которое он тут же изрёк. - Прошу прощения, мессир Уилл, но не кажется ли вам, что многие ваши пьесы имеют непристойный оттенок?

Потрясенный, Дикон приложил указательный палец к губам, пытаясь заставить другого мальчика замолчать, но мужчина сказал: - Каким образом непристойным? Пожалуйста, объясни подробнее.

- Ну, сэр, ваш «Сон в летнюю ночь», например. Разве название не является эвфемизмом для ночного спуска - влажного сна?

Дикон побледнел от такой наглости, но мессир Уилл рассмеялся. - Ну, я полагаю, что такое толкование возможно применить к нему, но оно далеко от моих намерений.

- Конечно, нет, сэр, но вы же знаете, что люди - они почти всегда горазды делать неверные выводы.

- Нет ничего ни хорошего, ни плохого, но мышление делает это таковым – ты это имеешь в виду?

- Именно, сэр.

- Хм... Мессир Уилл задумался. - Ты имеешь в виду и другие мои творения, названия которых каким-то образом могут вызвать подозрение?

- Несколько, сэр. «Как вам это понравится»^[33] - разве там не указывается на похотливого мужчину, который хочет больших сисек и узкой пизды у женщины, или на похотливую женщину, постоянно желающую большого члена мужчины?

- Должен признаться, что такое возможно.

- А что такое «Буря»^[34], как не оргазм мужчины в женщине или у обоих?

- И два мальчика, сравнивающие длину своего члена или две девочки, сравнивающие размеры своего тела, могут быть «Мера за меру»^[35]! - воскликнул увлёкшийся Дикон.

- Тише, тише! - предостерёг мессир. - Если кто-то подслушает вас, моя репутация будет разрушена, а мое имя - запятнано! И все же я не могу не спросить вас, есть ли в «Много шума из ничего»^[36] такой же похотливый подтекст?

- Это очень просто! - ухмыльнулся Дикон. - Понимаете, там есть один красивый мужчина, постоянно хвастающийся тем, что у него всегда стоит и он величайший любовник всех времен, но когда, наконец, какая-то женщина затаскивает его в постель, то с ужасом обнаруживает, что его член, мягкий ли, стоячий ли, едва больше наперстка!

- Юный Дикон, тебе бы следовало писать порнографические пьесы, - сказал мужчина. А есть ли еще какие-нибудь примеры моей невыразимой похоти?

- Можно сказать, что три пьесы связаны в своего рода сексуальную трилогию, - произнёс Руи.

- Просвети меня.

- Ну, - продолжил Руи, - есть новобрачная пара, и независимо от того, сколько бы муж не целовал, не обнимал и не ласкал свою жену, у него всё равно не встаёт! И весь любовный пыл насмарку. Затем, спустя почти две недели, муж наконец добивается великолепной длительной эрекции.

- «Двенадцатая ночь!»^[37] - хмыкнул Дикон.

- И я полагаю, что все хорошо, что хорошо кончается, и это означает, что у мужа больше нет никаких трудностей с... э-э, неспособностью полового члена?

- Да, сэр, - сказал Руи. - Мессир Уилл, надеюсь, вы не обиделись на то, что я высмеиваю названия ваших пьес, потому что я не имел в виду никакого неуважения.

- Без обид - и я понимаю, конечно, что мальчишки всегда остаются мальчишками, это удивительное и забавное явление, которое мне, скорее, нравится. Но уже очень поздно, и я должен покинуть вас, несмотря на то что ваше общество весьма занимательно. Вы, ребята, хорошенько выспитесь, потому что завтра нам предстоит много работы.

После взаимных прощаний Дикон и Руи наконец-таки оказались дома. - Ты так же настроен на любовь, как и я? - прошептал Дикон, пока они раздевались у тлеющего огня в камине.

- Не сегодня, - пробормотал Руи, положив руку на лоб. - У меня болит голова.

3. ДЕБЮТ РУИ В РОЛИ ДЖУЛЬЕТТЫ

- Ты нервничаешь? – спросил Дикон, вертя в руках меч и поправляя кинжал.

- Нет, почему я должен нервничать? - ответил Руи. - Как уличный мальчишка, большую часть своей жизни я провел на огромной публичной сцене.

- В первый раз, когда я появился на подмостках, я очень боялся, что испугаюсь сцены и опозорю мессира Уилла и себя.

- И как?

- Нет, но тогда у меня была очень маленькая роль – Пака^[38] в «Сне в летнюю ночь».

- Держу пари, ты был милым бесёнком, выставляющим напоказ свою маленькую попку на всеобщее обозрение! - рассмеялся Руи.

- О, нет! - возразил Дикон с пылающими щеками. - Тогда, как и сейчас, пуританское влияние было слишком велико во мне.

- Я помогу тебе выкорчевать его в совместном экстазе, - пообещал Руи.

- Сегодня вечером? - пробормотал Дикон с надеждой.

- Сегодня вечером, так тому и быть - напомни, если я забуду. «Выцарапай пуританина и покажи сатира», подумал Руи, забавляясь. Ну, я за сатиров - если только они не слишком сатирические.

Мальчики сидели за занавеской в кулисах «Глобуса», ожидая со сцены шипения или улюлюканий, ибо елизаветинская аудитория, как правило, была такой же непостоянной и изменчивой, как и флюгер женского рода - то, что приветствовалось вчера, сегодня могло быть освистано, а завтра этому снова аплодировали. Однако мальчики-актеры почти никогда не подвергались травле, особенно если они были хорошими подражателями и искусными имитаторами, и из-за этого театралы имели два мнения об этих соблазнительных юнцах, считая их либо заблудшими ангелами, спустившимися с Небес, либо учениками Дьявола, поднявшимися из ада.

- Твое белоснежное платье подчеркивает твою красоту, - сказал Дикон, поглаживая шелковистую ткань. - Что это - самит, сатин?

- Насколько я знаю, это монашеская одежда, - пожал плечами Руи.

- Белый - цвет девственности, - пробормотал другой мальчик. - Ты должен носить его всегда.

- Ха! - фыркнул Руи. - Девственна только моя задница, хотя иногда я не слишком уверен в этом. Может быть, какой-нибудь демон украл мою вишенку, когда я пребывал в муках ночного кошмара или наклонился, чтобы поднять мыло в бане.

- Но ты бы понял, что потерял её, не так ли? Ты бы это почувствовал.

- Нет, не почувствовал, если был пьян в стельку. Он нахмурился, глядя на свое платье. - Посмотри на эту чертову штуковину - оно почти ​​до моих ступней, и, если я не споткнусь об это платье и не сломаю себе шею, это будет чудом!

- Ты более ловок, чем горный козел, - сказал Дикон, - и разве ты не говорил мне однажды, что рожден быть повешенным?

- Да, но случаются и несчастные случаи - боги любят подшучивать над нами, беспомощными смертными. Ай! У меня ужасно чешутся титьки! Что, черт возьми, у меня там подложено - парижская штукатурка?

- Это просто складки ткани. Твои сиськи...

- Грудь, черт возьми!

- Грудь должна быть похожа на распускающуюся грудь четырнадцатилетней девочки, ты же понимаешь.

- Мне повезет, если моя грудь не поднимется к горлу и не задушит меня или не опустится к промежности, и я не кончу, запачкав моё прекрасное белое платье!

- Не волнуйся, я сам крепил подкладку - она ​​останется на месте. Ах, Руи, твоя красота и обаяние вызовут восхищение у любого галантного кавалера - но береги себя! Эти благородные хамы пытаются позволить себе неприличные вольности!

- Если они осмелятся сделать это, - прорычал Руи, зловеще сверкая глазами, - то я так пну их между ног, что их фамильные драгоценности с грохотом посыпятся на пол!

- Я бы с удовольствием на это посмотрел! - хихикнул Дикон.

- Тогда держи глаза открытыми! Эй! Вот и твоя реплика! Топай отсюда - и держи свой член высоко!

Нацепив на лицо веселую улыбку, Дикон с важным видом вышел на сцену - цветок юности из Вероны, которому суждено влюбиться в девочку, которая была мальчиком и оба «умрут» в самом конце. Руи прав - это глупая пьеса, но, не смотря ни на что, бесконечно драматичная.

Руи наблюдал за ходом пьесы - слуги, Капулетти, Монтекки, пир, Бенволио, затем кормилица - сейчас его выход, или нет? Ну вот, мрачно подумал он, была не была! Приподняв юбку чуть выше своих чертовски тесных изящных туфелек, Руи-Джульетта появился на сцене, скромный и невинный подобно послушнице у монахинь, как это можно было предположить.

Обычно шумная публика тут же примолкла в некотором смущении. Боже мой, что у нас тут - белокурая Джульетта?! Никогда ещё в человеческой памяти не было Джульетты, которая явно родилась блондинкой! И наблюдая, прислушиваясь к ней - ее милые маленькие ножки мерцают под ее платьем, её грациозные движения, ее пронзительные звуки птичьего сопрано, её... Не может быть! Эта Джульетта не мальчик, а настоящая девушка?! Не дай Бог, чтобы это было так, потому что подобное нечестиво, если уже не ересь, а может и даже хуже, и Иегова наверняка накажет такую ​​безбожную пародию огнем, потопом и мором!

Завсегдатаи спектаклей, владевшие программками, теперь лихорадочно сверялись с ними, просматривая имена актеров. Нет, Джульетта - мальчик, потому что вот его имя - Руи. Конечно, это явно имя мальчика, хотя и несколько иностранное. Тем не менее, важно то, что очаровательный подросток идеально подходит для его роли, он больше девушка, чем любая девушка с пиздой - это головоломное, но явное откровение, и аудитория продемонстрировала свое искреннее одобрение. Они хлопали в ладоши и топали ногами каждый раз, когда появлялсяРуи, каждый раз, когда он говорил, и они проливали ручьи печальных слез в сцене у гробницы, где Руи - Джульетта пронзает себя насмерть кинжалом Ромео.

Когда спектакль закончился, зрители разразились бурей похвал и восхищения. Букеты, конфеты и монеты, большие и маленькие, посыпались на сцену. И хотя на сцене не было никакого занавеса, Руи - Джульетте пришлось сделать пять «выходов к занавесу» - последний вместе с покрасневшим Ромео - прежде, чем зрители, наконец, успокоились.

За кулисами ждал мессир Уилл, чтобы пожать руку Руи. - Поздравляю тебя, Мастер трагический актёр - ты добился огромного успеха!

- Похоже, это была всего лишь вспышка на сковороде, - произнёс Руи, на этот раз странно скромный.

- Я предсказываю трехмесячный тур - летом мы можем совершить поездку по отдаленным городам: в Бат, Бристоль, Саутгемптон и даже Манчестер.

- Распятый Иисус! - скривился Руи. - Мне уже надоела эта роль. Не говоря уже о том… но я все равно скажу - у меня болят ноги, я порвал платье, пронзая себя до крови, и... - тут он подмигнул Дикону, - мне надо пописать! Почему, во имя Водолея, за кулисами нет туалетного кресла, чтобы мне не приходилось карабкаться по всем этим лестницам в комнату для переодевания?

- Есть один, - сказал мужчина. - В чулане в конце коридора, где хранится сценическое оружие.

- Слава Богу, что есть хоть какие-то удобства! - ухмыльнулся Руи. - О, мессир Уилл, знаете - все эти монеты, что были брошены на сцену – это в знак уважения к моей безупречной игре?

- Я видел и слышал их - нежный дождь, нисходящий с небес.

- Да, но мне бы хотелось четвертую часть из них, еще одну четверть Дикону, а остальные пусть будут разделены между актерами.

Мужчина на мгновение огорчился, но затем пожал плечами. - Пусть будет так, как ты хочешь.

Когда Руи удалился, задрав юбку до промежности, мессир Уилл повернулся к другому мальчику. - У тебя сегодня тоже все было хорошо, - сказал он.

- Думаю, это заслуга Руи, это он вдохновляет меня.

- Я надеюсь, что он не превратится в темпераментную примадонну, как это часто случается с парнями, которым легко вскружить голову.

- Я уверен, что это не так. Руи ногами стоит на земле.

- А головой в облаках?

- Бывает, но я очень привязался к нему и, кажется, понимаю его натуру.

Человек внимательно посмотрел на Дикона. - Полагаю, вы делите постель?

- Там только одна кровать, мессир Уилл.

- И вы там балуетесь?

- В некоторой степени, - признался мальчик.

- А ты любил других парней?

- Одного, только между нами мало что было.

- Значит, у тебя есть склонность к подобному?

- Всегда и во веки веков.

- А как к этому относится Руи?

- Кажется, ему это нравится, но я сомневаюсь, что это его истинная склонность, хотя, судя по некоторым высказанным им замечаниям, он вполне может быть таким же убежденным любителем мальчиков, как и я сам.

Мужчина кивнул. - Ну, что ж, я уже говорил, что это не так уж важно, и, может быть, у тебя что-нибудь получится с чистым мальчиком, а не с каким-нибудь больным уродом с Фиш-стрит - бывали случаи. Человек любит так, как он рождён любить, но соблюдай осторожность – не провозглашай свою страсть с крыш!

Вернулся ухмыляющийся Руи. - Мессир Уилл, мне пришлось сидеть сложа руки, и я едва удержался, чтобы не подрочить там - рассмеялся он. - Но я не стал так поступать, потому что Дикону не понравилась бы такая пустая трата природных ресурсов! Щёки бедного Дикона запылали ярче, чем маринованная свекла месье Бутагона.

- Ну, тебе понравилось играть на сцене, юный Руи? - спросил мессир Уилл.

- Я еще не решил, но все эти гендер-бендерные^[39] забавы заставляют меня чувствовать себя играющим в шесть и девять - мальчики, переодетые как девочки, играют в мальчиков и наоборот! Меня это так смущает, что я уже не уверен, какой у меня конец, и с какой стороны у меня попа! И, знаете, мне пришлось проверить между ног, чтобы убедиться, что у меня по-прежнему есть член и яички!

Мессир Уилл от души расхохотался так, что Дикон уставился на него в изумлении. - Не бери в голову, мой мальчик - такова жизнь, и она даже лучше той, что у тебя была прежде.

- Это Божья истина, и я благодарен - и раз уж мне приходится играть женские роли, то когда же я смогу стать Леди Макбет? Я восхищаюсь ею - у нее яйца были в два раза больше, чем у её мужа.

- Макбет намечен на конец осени, если все пойдет по плану. Теперь вы, ребята, переодевайтесь и отправляйтесь домой на заслуженный отдых.

Позже, когда они разделись, чтобы лечь спать, Дикон дрожащим голосом произнес: - Тебе же не хочется спать прямо сейчас, ведь правда?

- Пожалуй, я лучше свернусь калачиком в постели с хорошей книгой. У тебя нет ничего такого?

- Только пьесы.

- И у тебя нет копий древнегреческих любовных стихов, адресованных мальчикам?

- Я даже никогда не слышал о таких!

- Бедняга! Ну, спокойной ночи, сладких снов, и не позволяйте суккубам кусаться!

- Но, Руи! - воскликнул другой мальчик. - Ты позабыл, что обещал мне заняться любовью сегодня вечером?!

- Я ничего такого не делал.

- Ну не совсем такими словами, но ты сказал, что уничтожишь мое пуританское влияние в общем экстазе!

- И я сделаю это - завтра или, быть, может, послезавтра, если не вчера.

- О, Руи, не дразни - это несправедливо!

- Ладно, расслабься! И ты снова выпьешь меня!

- Нет, если ты сначала не выпьешь меня!

- Хо, вот это да! - сказал Руи. - Ромео восстает? Мятеж в рядах?!

- Ты сам это сказал. Око за око, пи-пи за пи-пи, мера за меру!

- Мятеж и восстание должны быть подавлены немедленно, если не раньше! - произнёс Руи, смеясь и заваливая Дикона на кровать. - Ты можешь поцеловать меня в губы - французским поцелуем, поцелуем Руи, поцелуем души, поцелуем языка с полным ртом хлюпающей слюны!

Голодные губы Дикона неистово и влажно скользили по рту другого мальчика, впиваясь в него, они переплетались языками в сладкой борьбе, он высасывал оральные соки Руи досуха, до последней капли. - Ты - способный ученик, мой Ромео, - сухо сказал Руи, - быстро учишься, и, если тебе не хватает изящества, ты с лихвой компенсируешь это своим напором!

Истекающий слюной язык Ромео пропутешествовал по телу Джульетты к средоточию его желаний – «её» члену. - А твой член всегда одинаковой длины, твердый или мягкий? - изумился он.

- Да, это такой не усыхающий вид, унаследованный от моей матери, - но у меня всего шесть или семь дюймов в самом крайнем случае. Руи сплюнул в отвращении.

- Но он всё же больше моего, который в лучшем случае около пяти дюймов - и позорно сжимается почти до нуля, когда обвисает или холодно, или я боюсь, или нехорошо себя чувствую, - пожаловался Дикон. С любовью и страстью он поласкал пульсирующий член другого мальчика, погладил его, обнюхал, облизал, как будто хотел съесть его, кусочек за кусочком. - Мне нравится его запах - как у раздавленных персиков! - пробормотал он. -- Или у жимолости, которая дает сладкий нектар, когда ты её сосешь!

- Как актёр ты пропадаешь зря, - хмыкнул Руи. - Тебе бы читать горячие оды лобковым волосам твоего любовника!

- Но у тебя нет волос на лобке!

- Тогда начеркай парящие сонеты лобковым кудрям, чтоб они пришли.

Дикон принялся облизывать розово-загорелую промежность Руи, двигаясь в сторону анального бутончика, ощупывая свернувшийся «тюльпан», а затем снова вернулся к пенильному стержню, прижав губами закатанную огненно-красную блестящую мембрану воротника крайней плоти и дальше, выше, к оголённой набухшей головке, втянув теплое лакомство в рот. - Где пчела сосет, там я сосу! - пробормотал Дикон.

- Тогда почему ты не можешь сделать медовое вино, моя мерзкая жужжалка?

Дикон продолжал свои языковые манипуляции до тех пор, пока другой мальчик не задёргался, не зашевелился, и волны нарастающего блаженства не пробежали по его животу и бедрам.

- Я доставляю тебе удовольствие? - пробормотал Дикон, поднимая голову. - Ты уже близок к удовлетворению?

- И нужно спрашивать? Смотри, ты уже выудил жемчужину пре-коитальной слизи из ротика на моём члене.

- Ты что, сейчас кончишь?

- Еще нет, но моя сперма уже стучит в ворота, - простонал Руи. - Дикон, воткни кончик своего языка в мою уретру так…

- Во что?

- В губки моего члена, тупица! Так ты почувствуешь мой крем ещё до того, как он выстрелит из моего пистолета. И не глотай мою липкую дрянь - я хочу высосать её из твоего рта.

Горячий язык Дикона коснулся кончика члена, пробуя вкус невыразимую субстанцию, а потом и всем языком, пока Руи с горящими глазами, вздымающейся грудью, и покрытым бисеринками пота лбом не вскрикнул от внезапной боли-удовольствия и не забился в конвульсиях, заливая рот своего возлюбленного. Дикон нежно подоил член другого мальчика, пока не опустошил его целиком.

- Ах ты сволочь! - вспыхнул Руи. - Ты всё проглотил!

- Сам ублюдок! - прорычал в ответ Дикон, раздраженный сверх всякой меры. - Я впервые в жизни пробую сперму мальчика, и ты хочешь, чтобы я отдал ее тебе – тому, кто сосал бесчисленное множество петухов?! Отправляйся в ад, даже в двойной ад!

- Ну и ну! Ну и ну! Вложи меч в ножны, мой воинственный петушок! Ты слишком серьезно относишься к пустякам, но я полагаю, это всё твоё пуританское наследие. - Очень хорошо, я признаю себя виновным в том, что был бездумным жадиной, но я постараюсь исправиться! - раскаиваясь, произнёс Руи. - Я прощен?

- Мне нечего прощать, - пробормотал Дикон.

- Ты великодушен и зеница моего ока! - сказал Руи, насмешливо подводя итог. Внезапно он застонал, схватившись за живот.

- Ты что, заболел? - встревоженно спросил Дикон.

- Нет, я голоден! Есть что-нибудь съестное в доме?

4. РУИ КРИТИКУЕТ КОРОЛЕВУ ЕЛИЗАВЕТУ

- Воплощение Иисуса, что ещё за групповое выступление? - озадаченно спросил Руи.

- Её Величество Королева приказывает нам сыграть пьесу перед ней - в данном случае ее любимую «Ромео и Джульетта», - сказал мессир Уилл.

- Мне не нравится, когда меня группируют, - фыркнул белокурый мальчик. - Мне нравится, когда меня просят, преклонив колено.

- Когда приказывает королева, ты подчиняешься - иначе... - вставил Дикон.

- Когда король Лир приказал морю отступить, море ткнулось в него носом! - с издёвкой сообщил Руи.

- Король Лир был фантастической выдумкой, как и море.

- Так что же нам теперь делать? Королева может прийти в «Глобус» и посмотреть спектакль, как и все остальные.

- О нет, - сказал мужчина.

- Почему бы и нет? Она что, калека, и не может ходить? Она не может заплатить за вход?

- ЕЁ Величество никогда не посещает театр - это было бы крайне недостойно её и ниже её положения. Мы должны пойти к ней.

- Хм! Хорошая Королева Бесс отныне звучит как Плохая королева, Возомнившая-себя-пупом-земли! Кстати, второе слово - «Королева» - лучше писать через «a» в середине^[40].

- Что-что? - спросил мессир, глядя искоса.

- Что означает изнеженную, взрослую шлюху-мужика, напудренную и раскрашенную, расфуфыренную и, обычно, в женской одежде.

- Ты сам носишь платье, Руи! - хихикнул Дикон, увернувшись от пинка другого мальчика, нацеленного в него.

Хотя уже стоял конец мая, в воздухе все еще ощущался резкий холод, и они бездельничали перед ревущим огнем в коттедже, поджаривая хлеб и пальцы своих ног. На столе валялись останки холодной курицы, а также стояли огромные опустевшие кувшины эля и меда - особая уступка Руи, звёздному артисту.

- Ну, не знаю, - проворчал Руи, в основном ради удовольствия поворчать. - Все это кажется мне ненужным трудом! Он вздохнул. - Так когда же состоится это проклятое групповое выступление?

- В следующее воскресенье, - произнёс мессир Уилл.

- Играть спектакль в субботу?! Неужели, королева - отступница?

- Нет, но она не особо фанатична в религиозных вопросах.

- Неужели? Разве не она сжигала всяких и разных католиков?

- Это была ее сестра, Кровавая Мэри, которая повсюду сжигала протестантов.

- Ах, ну я сам-то язычник. Руи дотянулся до мёда и налил себе полную до краев чашку. - И где же будет совершаться это субботнее святотатство - в Соборе Святого Павла?

- Во дворце Её Величества в Гринвиче, который называется Плацентия.

- Вот это самое грязное слово из когда-либо слышанных мной! - воскликнул Руи. - Плацента - это послед женщины, и некоторые бесплодные женщины едят её с уксусом, надеясь, что смогут зачать.

- Постичь что? - спросил Дикон, слегка потерявший нить разговора^[41].

- Зачать, как при Непорочном Зачатии! - завопил Руи, развивая свою тему. - Голая правда в том, что однажды ночью Дева Мария вышла на улицу с заезжим торговцем, который обрюхатил её, но чтобы спасти лицо и сохранить свою религиозную репутацию, она обвинила в этом Святого Призрака. или Святого Духа, как называют его деликатные уста. Но, знаете, что? У меня есть настоящий, честное слово, Дух, который является моей спермой, и она может обрюхатить девчонку ещё до того, как она стащит с меня штаны!

- Юный Руи, ты опять хвастаешься! - предостерёг мессир Уилл.

- Я знаю, но это весело! Вам стоит когда-либо попробовать.

- А что касается «Плаценты» - это просто латинское слово, означающее «безмятежность» или «умиротворенность».

- У вас есть своё мнение, а у меня своё, - пробормотал Руи, совсем не убежденный. - Эй! А нам заплатят за это групповое выступление?

- Нет, но, если ее величество выделит тебя особо, она обязательно сделает тебе небольшой подарок.

- Насколько небольшой? Похоже, она несколько скупа.

- Ну, скажем так: она очень бережно относится к своим расходам.

- Скажем так, скупая скряга было бы ближе к цели. Глаза мальчика сверкнули. - Черт меня подери! Если бы у меня был доступ к королевской сокровищнице, я бы провел там весь день, всю ночь и все остальное время!

- А мне, Руи, нравятся групповые выступления! - сказал Дикон.

- Почему? Ты что, чёртов мазохист?!

- Нет, но потом всегда бывает много хорошей жратвы!

Уши белокурого паренька дрогнули. - Какой?

- О, говядина и ветчина, и телятина, и курица, и баранина.

- Баранина - это не еда, а беда!

- Так не ешь, привереда! А ещё есть все виды хлебов, сладких пирогов, пудингов и океаны выпивки!

Руи облизнул губы. - А будет ли там медовое вино?

- Может быть, потому что говорят, что винный погреб королевы глубже, чем ее подземелья. Но ещё есть и эль, и сак^[42], и мед, и молоко, и вода с сахаром - под музыку виолончели и лютни!

- Но почему мы не можем попировать перед спектаклем? Я не могу играть на пустой живот!

- О, Руи, ты никогда не бываешь доволен!

- Это потому, что я был неудовлетворен большую часть своей растраченной впустую жизни.

* * *

В субботу было ясно, не слишком холодно, и солнце робко согласилось появиться, хотя и ненадолго. Когда актёры в костюмах подплыли к Гринвичскому дворцу по воде на собственной её величества королевской барже, Руи фыркнул. - Вы когда-нибудь видели столь неприглядное здание, подобное этому? - воскликнул он. - Его явно построил бешеный сумасшедший или деревенский идиот, или, быть может, сама королева повинна в этом аборте?!

- Ну-ка, болтун, попридержи свой язык, - произнёс мессир Уилл. - Не кусай руку, благоволящую к тебе.

- Но посмотрите на это строение повнимательнее, мессир Уилл! У него нет ни равновесия, ни изящества, ни плана - просто бедлам из башен, башенок, зубчатых стен и бесполезных шпилей; частично церковь, частично крепость и на треть фактория по производству туалетных кресел!

- Зато внутри великолепно, Руи, - произнёс Дикон. - Как будто попадаешь в сказку.

Внутри было величественно, даже величаво - первосортный дворец султана прямиком из «Тысячи и одной ночи». Актёров провели в большую комнату, обставленную удобными креслами и мягкими табуретками, и велели ждать. Вскоре объявился надменный мажордом, объявивший, что спектакля сегодня не будет, поскольку Её Величество тесно общается с дипломатической делегацией из Испании.

- Вот шуты! - сказал Руи с полнейшим презрением. - Я-то думал, что все эти поедатели риса с фасолью утонули вместе с Армадой!^[43]

- Их трудно вывести - как тараканов! - улыбнулся Дикон.

- И они такие чокнутые! Все женщины чувствуют себя голыми, если у них в ушах нет модных серёжек, а мужчины и того хуже. Они чувствуют себя голозадыми, если не обладают мерзкой маленькой порослью, уродующей их верхнюю губу. Да я вам гарантирую, что если они сбреют усы, то не смогут трахаться, драться, пердеть или даже стоять прямо!

- У тебя есть сильные и громкие мнения обо всем, не так ли? - спросил мессир Уилл.

- Что есть, то есть. Это как скрипучее колесо, требующее побольше смазки.

- Или пустая бочка, которая грохочет сильнее всего! - рассмеялся Дикон.

- Это верно как Божья Любовь, которая не истинна, клянусь Богом! - произнёс белокурый мальчик, осенив себя крестом, а затем небрежным движением пальцев «стирая» крест. Он нахмурился. - Теперь, когда ясно, что не будет никакого представления, интересно, нас хоть покормят? Я голоден как скелет во время Великого поста.

Словно в ответ на его вопрос, вернулся мажордом, и, задрав нос, высокомерно сообщил собравшимся, что закуски будут поданы в столовой для слуг, которая оказалась всего лишь на толику меньше, чем весь театр «Глобус» целиком. Но так как компетентных слуг невероятно трудно заполучить в нынешние демократические дни, то обращаться с ними следует очень любезно, или же они могут посоветовать поцеловать их в их непочтительные зады, которые, вероятно, для начала, не слишком чисты.

С другой стороны, меню превзошло даже яркое описание Дикона, потому что оно действительно оказалось роскошным, если не сказать чрезмерным, и было представлено в виде фуршета - актёры накладывали в большие тарелки еду, выбирали напитки по своему вкусу и несли всё это к небольшим столам и скамейкам, разбросанным по залу. Даже имелись вилки, для самых искушенных, но большинство актеров полагалось на верную ложку и личные ножи, стилеты, кортики, кинжалы и аналогичные режущие инструменты. Гости набросились на еду, как вежливые свиньи в свинарнике - и Руи, конечно же, в первую очередь. Затем они расстегнули одежду, сделали несколько глубоких вдохов - и снова принялись жевать.

- Должен сказать, что королева накрыла хороший стол, - пробубнил Руи сквозь марципановый пирог и половинку фруктового пирога, - но нет никакого медового вина, чёрт побери!

- Рад видеть, что ты хоть частично отдаёшь должное, - улыбнулся мессир, который, как обычно, ел весьма скупо. Просто удивительно, что нежный желудок мессира Уилла от близости Руи не превратился в нервное расстройство.

- О, Я всегда отдаю кесарю то, что принадлежит кесарю, а сатане – то, что принадлежит Вельзевулу, - проворчал светловолосый мальчик, гадая, осмелится ли он пукнуть в столь разнородной компании, потому что в его кишках уже ощущались соответствующие позывы. В конце концов он всё-таки решился последовать зову природы и с осторожностью испортил воздух, но никто ничего заметил, потому что пердёж Руи оказались не вонюч - за исключением Дня всех святых.

А затем появилось нечто новое - маленькие коричневые хлопья, называемые «табаком», которые набивали в чаши глиняных трубок и поджигали. Через длинные трубки всасывали или «вдыхали» дым от тлеющих хлопьев, и это называлось «курением». Хотя Дикон и мессир Уилл воздержались, Руи рискнул попробовать - он пробовал всё, что угодно, лишь бы его не поймали за этим, но тут он быстро швырнул трубку на пол, едва не выкашляв свой обожжённый язык.

- Что это за хрень?! - пробормотал он, когда смог заговорить.

- Сэр Уолтер Рэли привез это из Нового Света, - сказал мужчина.

- Ну, он сможет отвезти это обратно, вместе с моими наихудшими пожеланиями! - нахмурился мальчик.

- Я слышал, что он весьма популярен среди знатных кавалеров города, - заметил Дикон.

- Среди них?! - усмехнулся Руи. - Если сказать им, что это самая последняя причуда, они бы выкурили высушенное дерьмо летучей мыши! Разве этот тип Рэли не столкнул королеву в лужу и не набросил на нее свой плащ – или что-то в этом роде?^[44]

- Нет! - хихикнул Дикон, вступая в Великую Мальчишескую Игру. - Рэли бросил лужу на плащ, а королева ударила его за это по голове!

- Прекратите! - гаркнул мессир Уилл. - Обуздайте свои фантазии, пока они не ускакали вместе с вами! Или вы оба уже навеселе?

- Только не я! - икнул Руи в отрицании. - Но мне бы хотелось!

- Я выпью за это! - жадно добавил Дикон.

В этот момент к ним в третий раз вышел мажордом и снисходительно поделился волнующими новостями о том, что Её Величество Королева желает аудиенции с мальчиком- Джульеттой, как только её фрейлины сменят ей прическу и переоденут её во что-нибудь более удобное.

- Разве это не похоже на женщину? - взорвался Руи. - Откладывает встречу со мной только ради того, чтобы сменить свое дурацкое платье и прическу!

- По слухам, у нее есть разные платья на каждый день года, - сказал Дикон, - а драгоценных камней больше, чем ты сможешь потрясти своим членом за всю жизнь!

- Матерь Божья! - воскликнул Руи. - Один ее гардероб мог бы прокормить тысячу бедных семей за год!

- Королевы должны одеваться соответственно своей роли, - сказал мессир Уилл. - Этого от них и ждут... нет, даже требуют.

- По-моему, это гораздо более непристойнее, чем любое порно с мальчиками, над которым мне посчастливилось позлорадствовать! - пробурчал Руи.

- Довольно об этом! - резко сказал мужчина. - Вы наслаждаетесь щедростью королевы, ее покровительством и гостеприимством, так что немедленно прекратите свою детскую критику в отношении неё самой!

- Извините, мессир Уилл, - смущённо произнёс белокурый мальчик. - Я говорил слишком импульсивно - это плохая привычка, приобретённая мной на улицах.

- Очень хорошо, но я ожидаю от тебя большего в будущем, или придётся посадить тебя на короткий поводок.

Пришёл паж, сообщивший, что Руи-Джульетту ждут. - Позвольте мне пойти с ним, - взмолился Дикон. - Я его друг и... э-э, наставник.

Паж пожал плечами. - Вы можете пойти с ним, если хотите, но вас не допустят до аудиенции. Он провел их в маленькую прихожую, где они уселись на диван почти такой же ширины, как сама каморка. Пажом был стройный красивый парень лет 16, но с таким самодовольным выражением превосходства на лице, ясно говорившем о том, что он являлся мелким отпрыском мелкой знати - и вы сможете забыть об этом только на свой страх и риск! Ныне он с откровенным любопытством взирал на парочку на диване. - Вы пара друзей или любовников? - спросил он у Дикона, который густо покраснел.

- Почему же, - сказал Руи, - я люблю его, а он любит меня - но это не делает нас любовниками, не так ли?

- О, умнозадый, да? - ухмыльнулся паж, сверкнув глазами.

- Не могу отрицать, что моя задница очень мудра, как и всё остальное во мне. А какова твоя задница? Держу пари, что ей бы не помешала хорошая порка, чтобы преподать столь необходимый урок хороших манер.

Паж побагровел. - Я бы бросил вам вызов, но ваше происхождение гораздо ниже моего, а Её Величество очень не любит, когда гражданские дерутся на шпагах. Она жестоко наказывает за это.

- Не прячься за этим оправданием, потому что я буду драться с тобой здесь и сейчас. Дикон, одолжи мне свой меч.

- Держи себя в руках, Руи! - произнёс Дикон с непривычной твердостью. - Если ты будешь драться на дуэли в собственном дворце королевы и вопреки её воли, то нарушишь её щедрое гостеприимство, и на твою задиристую голову ляжет ответственность за всё случившееся, а я умою руки. Ну же, вы двое - если вы не можете быть друзьями, то будьте хотя бы нейтральны!

- Согласны ли вы на перемирие? - спросил паж у Руи.

- Да, - с презрением произнёс белокурый мальчик, - если я смогу драться с тобой позже и в месте, в котором это не запрещено.

- Так и будет, уверяю. Паж был храбрее большинства ему подобных, но боялся гнева королевы.

Пока они ждали вызова к королеве, Руи беспокойно шевелился, прикрывая руками промежность. Внезапно он застонал.

- Что такое, Руи? - спросил Дикон, чутко реагируя на все, что касалось его любви. - У тебя заболели яйца?

- Нет, у меня... вот что! - поморщившись, Руи убрал руки. Остальные мальчики - Дикон с тоской, паж с завистью – уставились на гордую эрекцию Руи-Джульетты, торчащей под прямым углом к его, облачённому в платье, телу. - Я позабыл надеть набедренную повязку под платье, - смущенно объяснил Руи, - поэтому королева наверняка углядит мой позорный выступ, и Бог знает, какую ужасную участь она может мне уготовить! Я слышал, она не прочь рубить головы тем, кто ей не нравится!

- Это был её отец, Генрих Восьмой, - сказал Дикон, - но он, в основном, делал подобное со своими жёнами.

- Я рад это слышать, - сообщил Руи, - но вряд ли моё затруднение упадёт! Он погрозил кулаком своей необузданной непреклонности.

- Если можно так выразиться, - вздохнув, произнёс паж, - это прекрасное зрелище, и даже не очень видимое!

- Прошу тебя, избавь меня от своих комплиментов, - простонал Руи, - они только издеваются надо мной при моём нынешнем положении. Он вздохнул. - Ну, ради приличия, я полагаю, самое разумное - слегка побить свою плоть.

- Нет, не надо! - произнёс ошеломлённый Дикон, опускаясь на колени. - Позволь мне более бережно отнестись к твоей плоти.

- Я очень благодарен тебе за твою отзывчивость, - улыбнулся белокурый мальчик, - но - один момент! - сэр паж, можно ли запереть эту дверь?

- Конечно! Иначе зачем тут болт?

- Тогда позаботься об этом - уединение превыше всего! А теперь, Дикон, мой милый спаситель, поспеши - но быстрее, учти, ибо если это будет сделано тогда, когда это будет сделано, то хорошо, чтобы это было сделано быстро, иначе из-за предательского опоздания за мной начнёт охотиться стража королевы! Руи встал, задрав свое платье, чтобы потом оно ниспало на коленопреклоненного инаморато, который в этом белом шатре поглощал Рай, принявшись со страстным пылом сосать.

- Не так грубо! - поморщился Руи. - Не будь таким пылким, не то погубишь меня!

Слишком поглощенный совершаемым, чтобы прислушаться к предостережениям сверху, Дикон принялся рьяно сосать, его наполненный рот становился всё более наполненным по мере того, как головка белокурого мальчика разбухла до максимального своего размера. Дикон почувствовал, как напрягается его собственный член, в который поднимается сок, но он надеялся, что Всемогущий Бог не позволит ему извергнуть семя в его почти новые бриджи, которые были склонны к плачевной усадке от применения слишком большого количества крахмала при стирке. Внезапно он почувствовал, как кто-то пытливо шарит по его животу, настойчиво отыскивая ширинку, открывая её, забираясь в неё... Это был паж, распростёртый на полу, с торсом промеж ног Руи, с его руками, лицом, ртом...

Дикон оторвался от сладострастного очарования блондина и зашипел: - Божьи яйца! Какого чёрта ты тут делаешь?!

- Я только хотел поучаствовать в этой забаве, - пробормотал паж. - Ты сейчас при дворе, так что будь вежлив – позволь мне сделать это!

- Дикон! – измученным голосом прохрипел Руи сверху. - Вернись к работе! Ты оставил меня на грани, так что, ради Бога, закончи!

В то время как Дикон виновато возобновил свои блаженные усилия, паж нежно извлек гордость и радость черноволосого юноши - набрякшую, влажную розоватую пятидюймовку, благоухающую невыразимыми грядущими вещами. - Огненные яйца! – в задумчивости произнёс ослеплённый паж. - Это волшебная палочка, это настоящий стержень радости! Слегка приглушив свою ненасытность, он принял этот стержень радости в свой рот.

- Небеса! - думал Дикон, мило трудясь в этом «винограднике любви», - у этого пажа рот, словно горячая мокрая печь, и он так подходит к моему члену, как будто был сшит на заказ на Треднидл-стрит!^[45] И думая так, чувствуя это - Дикон принялся изливаться, выплёскивая свою расплавленную мальчишескую лаву на восприимчивого пажа. - Вот дерьмо! - угрюмо подумал Дикон. - Этот хлыщ слишком быстро заставил меня кончить! Неужели он ничего не знает о приятных прелюдиях? Но у него не было времени размышлять о сожалениях или взаимных обвинениях, потому что в этот момент чресла Руи содрогнулись, затопив язык, зубы и вкусовые рецепторы Дикона ароматными белокурыми излияниями.

Теперь феллирующие пареньки стали уборщиками, выдаивая последние драгоценные дистилляты из своих партнеров - и они бы ещё дольше задерживались на своей восхитительной работе, если бы Руи, опустошённый и довольный, не оторвался от них. Два других женоненавистника с мокрыми и липкими губами ошеломленно поднялись на ноги. Едва они закончили приводить в порядок свою одежду, как в дверь кто-то тихонько поскребся - словно любопытный петух явился на зов и принялся царапать дверь когтистой лапой.

- Во имя трех ведьм конца света, что это такое?! – в беспокойстве пробормотал Руи.

Паж сардонически рассмеялся. - Это королевский церемониймейстер, который - насколько я знаю - может быть и ведьмой, и волшебником! - произнёс он, открывая дверь. - Он пришёл проводить вас к королеве.

Руи в последнюю минуту поспешно осмотрел свое платье, которое успокаивающе улеглось гладкими аккуратными складками вокруг его тела. Слава Богу, никакой смущающей выпуклости! Кивнув Дикону и пожав ему руку, белокурый мальчик рывком распахнул дверь и удалился.

Оставшись в одиночестве, Дикон и паж уставились друг на друга со смешанными чувствами. - Хорошо ли я тебе отсосал? - наконец робко спросил паж.

- Лучше некуда! - произнёс Дикон, и на его губах заиграла легкая улыбка. Конечно же, это была наглая ложь, но он был очень добрым парнем, и не любил причинять людскому эго ненужную боль.

- Я очень рад, - пробормотал паж, - потому что ты мне очень нравишься! Видишь ли, другие пажи здесь либо ужасно правильны, либо им нравятся девушки, либо они пуритане, что еще хуже.

- Я знаю, - сказал Дикон. - Боже, как мне всё это знакомо! Пуритане - бич Англии, или они им станут, и я их ненавижу! Он остановился, нахмурившись. - Только до меня дошло, - произнёс он с некоторым раскаянием, - Руи получил удовольствие, я тоже, но ты-то нет, и, должно быть, чувствуешь себя обделенным. Я не буду тебе сосать, потому что я делаю это только Руи, но я могу подрочить тебе, если хочешь.

- Я очень благодарен, но мои страсти, кажется, всецело сосредоточены в моем сердце и в моих устах.

- Ты адски обделён! - А как насчет твоей задницы? - спросил Дикон, вспомнив о своем собственном анусе и его захватывающем «изнасиловании», проделанном Руи.

- Ну, это что-то вроде другого рта, не так ли?

- Мой друг, ты кажешься ещё более сдержанным, чем пуритане!

- Вина могла быть или не быть в том, что меня воспитывали исключительно женщины, в дополнение к сему у меня есть воинствующая старшая сестра, которая безжалостно оскорбляла меня, сексуально и иначе - отсюда и мои предпочтения. Паж после некоторого колебания выпалил: - Дикон, ты не сделаешь мне большое одолжение?

- Если смогу, и в пределах разумного.

- Навещай меня время от времени.

- Для секса?

- Только за тем, что я только что сделал с тобой - и что, как я думаю, тебе понравилось.

- Да, чрезвычайно. Очень хорошо: я приду к тебе, когда Руи будет отъезде или не в настроении для интимных отношений.

- Замечательно! Моя комната - угловая на первом этаже правого крыла дворца и имеет отдельный вход. Ты не сможешь пройти мимо, потому что я нарисую на двери наивысший мужской символ - круг со стрелой, выступающей из верхней правой части окружности.

- Я приду к тебе при первой же предоставившейся возможности, но теперь мне пора, я должен присоединиться к мессиру Уиллу. Кстати, назови мне имя пажа, который так восхитительно умело обошёлся со мной?

- Я Эдвард, виконт Кларендон - к твоим услугам!

Покидая мальчиков, Руи ожидал, что королевский церемониймейстер окажется точной копией королевского мажордома - самодовольного ничтожества, возвеличенного просто своим положением. Что же увидел Руи? Лилипута? Карлика? Гнома? Эльфа? Если существо было не выше трех футов в высоту, то подобное тоже могло показаться преувеличением - но его внешность не была неприятной: веселое морщинистое маленькое личико, хорошо сложенное крошечное тело с четко очерченными мышцами, зелёная шапка с пером на каштановых кудрях, зеленая же одежда и обувь.

- Я знаю тебя! - воскликнул белокурый мальчик, никогда не терявшийся ни в словах, ни в поступках. - Поскольку вы во всём зеленом, вы - заблудившийся гном с Изумрудного острова^[46]. Вы случайно не знаете парня по имени Микки Финн?

- Не верно! - произнёс церемониймейстер, высунув язык. - И единственный Микки Финн, которого я знаю, это мальчик, чьи интимные части застряли во вращающейся двери, так что теперь он девочка! Мини-существо повело Руи по длинному, узкому пустому коридору, в котором звучало гулкое эхо.

- Значит, вы болванчик чревовещателя, и какая-то добрая или злая фея-богиня вдохнула в вас жизнь!

- Не верно! - заявил церемониймейстер, встав на голову и насвистывая «Боже, храни королеву!».

- Тогда вы, должно быть, сбежали из кукольного шоу, оживленного добрым колдуном, и надеетесь баллотироваться в парламент!

- Не верно! - сказал церемониймейстер, крутясь подобно волчку или юле.

- Хм! - пробормотал белокурый мальчик. - Вот это диво! Я редко ошибаюсь в своих суждениях о уродах, а если и ошибаюсь, то мне неприятно это признавать!

- Верно! - завопил церемониймейстер, боднув Руи ниже пояса.

- Ой! - взвыл мальчик, и его фамильные драгоценности чуть не выпали из своей естественной оправы. - Ну, я тебе покажу!

- Так кто же я? - спросил крошечный «кто бы там ни был», ухмыляясь, как Чеширский Кот, чьё время еще не пришло. - У тебя есть еще одна догадка!

- Поскольку вы ведёте себя как Король дураков, вы, должно быть, придворный клоун, шут королевы!

- Не верно! - сказал церемониймейстер, сделав кувырок.  - Королева сама смеется над своими шутками, и тебе будет плохо, если ты не станешь смеяться над ними. Стой!!

Они оказались на пороге огромного зала, который, казалось, бесконечно простирался во всех направлениях, за нижнего. Толстый ковер от стены до стены покрывал пол, поверх него были разбросаны коврики, а на стенах висело множество высоких свечей в канделябрах. Повсюду стояли богато одетые придворные и чиновники, хотя и не слишком близко к великолепному Присутствию, доминировавшему в зале. - Ты знаешь, как вести себя рядом с Её Величеством? - спросил гомункул, пристально глядя на Руи.

- Конечно! - ответил мальчик. - Я буду поступать так же, как если бы встретил нищенку или торговку рыбой.

- Совсем наоборот! - проворчала четверть мужчины, больно треснув Руи по голени ребром своей твердой руки. - Ты степенно и с достоинством подойдёшь к королеве и на расстоянии трех шагов низко поклонишься - верхняя часть твоего туловища должна быть под прямым углом к нижней половине тела.

- Я никогда и никому не кланяюсь! - огрызнулся белокурый мальчик. - Но я могу склонить голову, на полдюйма или около того.

Церемониймейстер пожал плечами. - Я сообщил тебе, на этом мои обязанности заканчиваются. То, что ты совершишь по собственному почину, приблизит твои похороны, и я не буду посылать цветы. Теперь, если королева протянет тебе правую руку ладонью вниз, ты нежно возьмешь ее и почтительно поцелуешь.

- Не дождётесь! - взревел Руи. - Я никогда не целовал даже собственную руку.

- Полагаю, боялся подхватить чуму! - усмехнулся церемониймейстер. - Слушай внимательно! Жди, пока ее величество не обратится к тебе, и ни при каких обстоятельствах не начинай говорить первым. - А если её платье загорится, а она об этом не знает?! - ухмыльнулся Руи.

- Гаси огонь и держи рот на замке! - церемониймейстер свирепо сверкнул глазами. - Когда тебя выпроваживают из зала, ты должен отойти на десять шагов назад, и только потом повернуться, потому что показывать свой грязный зад королеве - верх дурного тона!

- Откуда вы знаете, что он грязный - вы засовывали туда язык? - белокурый мальчик улыбнулся. - И я совсем не собираюсь пятиться назад, чтобы не споткнуться об один из этих чертовых ковриков и упасть на свою попу, которая не отскакивает.

- Вот на это было бы приятно взгляуть - как ты брякнешься! - произнесло низкорослое существо, улыбаясь при этом как злая горгулья. Затем, по-видимому, по сигналу, полученному откуда-то свыше, церемониймейстер приложил ладони ко рту и завопил голосом великана, задув все свечи в пределах двадцати футов от него: - МАСТЕР  РУИ-ДЖУЛЬЕТТА, да будет угодно Вашему Величеству!

Хлопнув со всей силы по заду Руи, церемониймейстер прошипел: - Твой выход, белокурая бестия, и пусть тебе не повезёт!

Слегка пошатнувшись, но быстро придя в себя, Руи с невозмутимым достоинством подошел к королеве на расстояние трех футов, где склонился в поклоне, более низком, чем ему было сказано - его спина заскрипела в горьком протесте, ибо она совершенно не привыкла к подобному обращению. «Какого хрена на меня нашло! - подумал мальчик про себя. - Я нарушаю все свои собственные правила!»

Вблизи было почти невозможно определить, как выглядит лицо королевы, настолько сильно оно было замазано неумело нанесенными румянами и пудрой, а ее редкие волосы, обильно выкрашенные хной, буквально вопили - но высокомерно-властные манеры Тюдоров проявлялись во всей своей силе. Драгоценности блестели в ее изысканном головном уборе и великолепном платье, переливающимися всеми цветами павлиньего хвоста.

Её величество протянула не слишком чистую правую руку, на всех пальцах которой красовались золотые кольца с драгоценными камнями. Взяв руку, Руи поцеловал свой собственный большой палец, оказавшийся поверх монаршей руки, ощутив при этом небольшой триумф от того, что вновь обрел небольшую часть своей запуганной мужественности.

Голос королевы неуверенно колебался между меццо-сопрано и легким басом - подобно неуверенному голосу юнца на грани полового созревания. Она хрипло спросила: - Так ты и есть Руи-Джульетта?

Белокурый мальчик подавил хмурый взгляд. - Так некоторые называют меня – но меня называли и похуже.

- А кто ты на самом деле - Руи или Джульетта?

- И то и другое, Ваше Величество, на сцене.

- Мы видели твоё выступление в «Глобусе» несколько дней назад.

- Неужели? Но мессир Уилл сказал, что королевские особы никогда не посещает театр!

- Мы другие. Конечно, мы ходим в маске и под густой вуалью и инкогнито занимаем ложу с моей хорошей подругой, герцогиней Кларендон. Ее сын служит здесь дворцовым пажом.

- Я знаю его, - коротко сказал Руи. - Очень жаль, что он не мальчик-актёр, потому что у него большие перспективы играть злодеев!

- Ты действуешь очень хитро – и это весьма тревожит нас.

- Я не могу играть, вопя как из дождевой бочки, но мои импровизации частенько лучше оригинальных фраз и прочего.

Королева скрыла полуулыбку за веером из слоновой кости. - Очевидно, слово «скромность» не часто встречается в твоём лексиконе, - усмехнулась она.

- О, прискорбно скромен мой кошелек, Ваше Величество – и временами это становится источником смущения.

- Говорят, когда ты изображаешь Джульетту, ты превращаешь иллюзию в реальность, настолько правдоподобную, что большинство зрителей уверены, что ты на самом деле девушка.

- Тогда они ужасно оскорбляют меня, Ваше Величество! - сквозь стиснутые зубы произнёс мальчик, с трудом скрывая свой гнев. - Я мальчик, можете в этом не сомневаться!

- Должна признаться, что у нас два мнения. Ты носишь это платье очень по-девичьи, скажем так; твои миленькие манеры и хитрые уловки принадлежат, скорее, к более нежному и убийственному полу, и даже сам дьявол знает, что ты достаточно красив, чтобы быть самой Еленой Троянской^[47]! Королева стукнула по руке Руи своим веером. - Так ты уверен, что ты мальчик в девичьей одежде?!

- А вы уверены, что вы не мужчина в женской одежде?

- Туше^[48]! Но у нас все еще есть сомнения. У королевы было напряженное, несколько жестокое выражение лица, как у кошки, играющей с мышью.

Хотя он был осторожен, стремясь не показать этого, но Руи ощутил отвращение - не было ничего, что злило бы его больше, чем эта женщина, подобная Неверующему Тому^[49]! - Что я могу ещё сказать?! - пробормотал он. - Если бы мы были наедине, я мог бы, к вашему удовлетворению, продемонстрировать вам, что я оснащён как мужчина - полным набором, и в хорошем рабочем состоянии!

Её Величество изогнула выщипанные брови – точнее, то, что от них осталось. - Интересно, а это имеет смысл? Армада была до краев наполнена мужским началом, и как мало пользы оно принесло! Однако мы поверим вам на слово, так как уединение редко бывает милостью при дворе и даже наш собственный сон подслушивается!

Белокурый мальчик позволил себе успокоиться, но ему потребовалось выяснить ещё кое-что. - Ваше Величество, почему вы часто используете местоимение «мы», когда говорите только о себе?!

- Это, мой дерзкий мальчик, привилегия королев, которые правят по Божественному праву, и просто указывает на саму королеву и королевство под её властью, а также на авторитет, привилегии, прерогативы и прочее.

Руи рассмеялся. - Если уж на то пошло, то я тоже «мы»!

- В самом деле? Я вижу только тебя - простого мальчика-актёра.

- Вовсе нет! Я - это я, я и я, которое есть «мы» - божественное право мальчиков - и я далеко не прост! - с горячность воскликнул мальчик.

- И снова туше, мастер Иезуит - так что отныне между тобой и мной наедине, мое «мы» будет «я», а ты будешь ты, и дьявол заберёт остальное! Ты понял меня?

- И да, и нет, ваше величество, но я постараюсь постичь, если будет время подумать.

- Ты мне нравишься, мальчик, так что в знак особой милости тебе больше не нужно обращаться ко мне «Ваше Величество», что лучше подходит к маслянистым языкам жаб. Вместо этого ты можешь называть меня просто «мэм»^[50], потому что я отношусь к тебе по-матерински.

Руи пребывал в восторге - он одержал победу в битве полов. - Спасибо, мэм, - произнёс он. - Я очень благодарен за это, ибо никогда не знал свою мать. У вас никогда не было сына, мэм?

- Не говоря уже о дочери – хотя и не из-за недостатка возможностей, как ты понимаешь! - сказала королева, размахивая веером так, словно хотела разорвать его на куски, но он был произведён в немецком Мейсене и остался целым. - Увы, эта сука Лилит^[51] - Мать-природа, извратила важные части моей анатомии, так что я не могу ни наслаждаться удовольствиями зачатия, ни страдать от мучительных радостей родов. Иронично, не правда ли? Я повсюду известна как «Королева-девственница», хотя мне хочется иного! Но хватит жалости к себе! Нужно играть теми картами, которые сданы, и не делать из мухи слона. Тут она испытующе воззрилась на своего юного собеседника. - Скажи-ка мне, мальчик, ты девственник?

- Толькосзади, мэм, - ответил мальчик, - и я бы отказался от этого, если бы попался хороший человек.

- Понятно, - произнесла королева, - или мне так кажется. Она была стара и мудра не по годам, и её мало что могло удивить. - Твоё происхождение, случаем, не от древних греков?

- Их эталоны повлияли на все западные народы, но - несмотря на мое испанское имя - я наполовину бербер, а наполовину лондонский трущобник.

- Я слышала о берберах - арабском горном племени из Северной Африки, это так?

- Именно. Многие из них светловолосые и необыкновенно симпатичные - как я!

- Я не могу опровергнуть тебя, хотя ты ошибаешься в одном - в Лондоне нет трущоб.

- О, мэм, тут вы ошибаетесь, ибо большую часть своей жизни я провел именно в этих трущобах, которые, безусловно, являются худшими во всей Европе!

- Но лорд Берли, мой доверенный советник, самым торжественным образом заверил меня, что лондонский люд ни в чем не нуждается – ни в пище, ни в одежде, ни в крове!

- Мэм, что лорды могут знать о трущобах? Я сомневаюсь, что они когда-либо видели их или закрывают глаза на то, что видели. Но если вы мне не верите, то посмотрите сами и убедитесь!

- Я верю тебе - в твоих словах есть доля правды, и я клянусь, что исправлю это упущение как можно скорее. Увы, в государственных делах мало что движется, если я не делаю это сама!

- Я знаю, мэм, - сочувственно произнёс Руи. - Так везде - государственные дела обычно находятся в адском состоянии!

- Ты - освежающее зрелище, бодрящее усталую старуху, мальчик, и я хочу сделать тебе небольшой подарок в память о нашей встрече. Итак, что это может быть? Может, кольцо? Королева вытянула обе руки ладонями вниз. - Выбери себе безделушку, которая тебе понравилась, и ты получишь ее с моего благословения.

Руи долго разглядывал инкрустированные золотом драгоценные камни, а затем указал на радужную россыпь бриллиантов. - Мне хотелось бы вот это, за что заранее благодарю вас.

- Ах, нет! - вздохнула королева. - Я не могу расстаться с этим кольцом, потому что его мне подарил граф Эссексский.

- Но вы же отрубили ему голову, мэм!

- Он это заслужил, потому что лгал мне и Англии! Выбирай заново.

На этот раз мальчик коснулся прямоугольного изумруда, тлевшего зеленым огнём. - Я возьму вот этот.

- Ах, нет! - вздохнула королева. - Я не могу расстаться с ним, потому что это единственный подарок на память от Марии, королевы Шотландии.

- Но вы тоже отрубили ей голову, мэм! - произнёс мальчик, сбитый с толку.

- Чего она вполне заслуживала, ибо замышляла узурпировать мой трон! Я не могла этого допустить, иначе всякий Том, Дик и Гарри сговорились бы захватить мою корону! Выбирай заново.

Руи указал на сапфир, окруженный мерцающими винно-красными рубинами. - Вот это сразу бросилось в мои глаза.

- Ах, нет! - вздохнула королева. - Я бы с удовольствием отдала это кольцо тебе, но не могу буквально, потому что оно настолько плотно сидит, что не снимается с пальца. Выбирай заново.

Внутренне кипя от возмущения, белокурый мальчик покачал головой. Тот, кто сказал ему, что королева Англии была скупой, мелочной, скаредной и жадной, говорил правду - и она, вероятно, самый настоящий индейский даритель^[52]! Он был уже сыт по горло всем этим драгоценным отрицанием, поэтому сказал: - Мэм, если подумать, я бы очень оценил ваш веер.

На этот раз королева оказалась в замешательстве. - Мой веер?! - эхом отозвалась она. - Но это же сущий пустяк, простая безделушка, стоящая, пожалуй, не больше шиллинга на Чипсайд-Маркет.

- Тем не менее, - мягко сказал Руи, - вы держали его в руках, он был близок к вам и наполнен вашей царственной аурой.

- Это самый очаровательный комплимент, который мне когда-либо делали! - воскликнула глубоко тронутая королева. - А вот и то, чего жаждет твоё сердце! Она вручила мальчику веер так, как будто это было рыцарское звание с Орденом Подвязки.

- А хочу я его ещё и потому, - нагло заявил мальчик, - что веер, который мне дали как «Джульетте», наверняка был сделан в Японии, потому что он разбился вдребезги, когда я по рассеянности воспользовался им, чтобы почесать задницу во время любовной сцены.

- Ох, ступай-ка ты отсюда, мальчик! - невольно рассмеялась королева. - Будь осмотрительнее, и мне хотелось бы поговорить с тобой подольше, но теперь я должна принять королеву Нидерландов, которая, несомненно, пришла просить золота, чтобы построить ещё больше её бесконечных дамб.

Сжимая веер, Руи удалился, не пятясь назад. Это доставило ему определенное удовлетворение, но церемониймейстер издал болезненный крик и упал в обморок.

5. НЕПРИЯТНОСТИ ОТ КРИСТОФЕРА МАРЛОУ

Ненастный и неразумный май - следуя календарям - преобразился в благопристойный и благоразумный июнь - месяц мальчиков-невест и ошеломленных женихов, которых в приличном обществе не упоминают. Руи ошивался на Лондонском мосту, где лавочники выставляли свои товары в ларьках и маленьких фахверковых домишках, готовых в любую минуту рухнуть в Темзу. Мальчик искал скромный подарок для Дикона, чье пятнадцатилетие должно было состояться спустя несколько дней, и после долгих раздумий решил, что лучше всего подойдет перстень с каким-нибудь подходящим символом или девизом, хотя тема колец все еще терзала память мальчика, напоминая о Королеве и ее неподаренных  безделушках. «Мне следовало спереть кольцо с её левого мизинца, потому что оно сидело свободно, и небольшая ловкость рук сделала бы это кольцо моим, - подумал Руи, - но оно слишком мало и для Дикона, и для меня». Он не гнушался воровством, если возникала такая возможность, но, подобно будущему Робин Гуду, воровал только у богатых.

Заметив вывеску ювелира, он вошел в крошечный магазин и подошел к прилавку, за которым сидел седовласый человек почтенных лет с крючковатым носом.

- Доброе утро, юный господин, - поприветствовал его мужчина, улыбаясь и оживлённо потирая руки, как будто сильно мёрз. - Прекрасный день, не правда ли? Я уже почти примирился с мыслью, что солнце питает отвращение к английской погоде и покинуло эти берега, чтобы порезвиться в Вест-Индии. Чем могу служить вам, юный господин? И действительно, Руи в своем новом сером камзоле, бриджах, туфлях из перчаточной кожи и шапочке с пером казался воплощением жизнерадостного отпрыска мелкого дворянского рода.

- Я ищу золотое кольцо с простой надписью или рисунком на нем, - сказал мальчик.

- Так. Для девушки?

- Для мальчика, моего... э… брата.

- Итак. Я уверен, что у меня есть кое-что для вас. Человек нырнул под прилавок и вынырнул с подносом, на котором было больше колец, чем в стаде андалузских быков. Одни были из золота, другие из менее драгоценных металлов, а одно - сделано из гвоздя для лошадиной подковы - возможно, коня короля Ричарда Третьего, прославившегося своим отсутствием^[53]. Один кружок особенно привлек внимание Руи - кольцо было из тяжелого золота и на нем было написано «Те Амо».

- Позвольте мне на него взглянуть, - сказал мальчик, указывая пальцем.

- Вы демонстрируете хороший вкус, - одобрительно произнёс мужчина. - Консервативный, но с тонким братским чувством. Мужчина вручил кольцо Руи. - Обратите внимание, насколько оно весомо - целиком из абсолютного чистого очищенного золота.

- Это, возможно, не так уж хорошо, оно может оказаться слишком мягким и слишком легко согнётся, - возразил мальчик.

- Вы правы, юный господин, поэтому мы допускаем там золота на 99 и 44 сотых процента с добавлением небольшого количества меди для придания прочности более драгоценному металлу. А вы знаете необходимый размер? Важно, чтобы кольцо прилегало плотно.

- Я знаю его размер. Мой... средний палец брата его левой руки на волосок больше моего. Руи надел кольцо на указательный палец, для которого оно оказалось чуть-чуть свободно. - Вполне подойдёт. Мальчик улыбнулся про себя, вспомнив Дикона и его первую ночь любви, когда он просветил мальчика, что средний палец любой руки является «половым пальцем», а когда другой мальчик искоса взглянул на него, Руи продемонстрировал в самом укромном месте, как вышеупомянутый перст может стать наиболее приемлемой заменой пениса, хотя, естественно, ему не будет хватать большей части сверхчувствительности члена. Поначалу Дикон был несколько шокирован, затем очарован и требователен - так что теперь умелое трахание пальцами стало любимым лакомым блюдом в их сексуальном меню, не говоря уже о том, что подобный способ мгновенно стал популярен в среде их задниц, а кольцо, несомненно, усилит эти приятные ощущения.

Руи погладил кольцо, потёр его о рукав своего камзола, чтобы вызвать сияние металла. Он поднял голову. - И какова же цена? - спросил он, полагаясь на Маммону^[54] и Мидаса^[55], что у него в кошельке хватит денег!

- Юный господин, у меня одна цена для всех, которую я не намерен снижать, и не буду торговаться, как какой-то сомнительный сирийский торгаш. Цена ровно два фунта, включая королевский налог.

Мальчик с облегчением вздохнул. Он быстро заплатил два фунта, и у него осталось ещё несколько мелких монет. Аккуратно уложив кольцо во внутренний карман своего камзола, он пребывал в полной уверенности, что Дикону его подарок понравится, и вежливо распрощался с хозяином лавки. - Слишком много торговцев думают, что они делают одолжение, что-то продавая тебе!

Человек кивнул: - Да, в наши дни торговцы слишком независимы, но это верный путь от независимости прямиком к банкротству. Доброго вам дня, юный господин, я надеюсь увидеть вас снова.

Когда Руи подошел к концу Лондонского моста, его охватило чувство, что он что-то забыл в только что завершившейся сделке. Он уселся на ближайшую скамью и порылся в памяти - и тут его осенило. Он хотел спросить у лавочника, знает ли тот значение надписи на кольце: «Te Amo». Руи знал, что по-испански или по-итальянски «Amo» означает «люблю», но вот что значит «Те»?

Постепенно мальчик осознал, что другой конец скамьи занимает нечто, что никак нельзя счесть толстым или даже дородным - нечто гораздо более округлое, что можно описать как огромную бочку эля на двух ногах. Кроме того, от этого субъекта чертовски сильно разило ядовитой и отвратительной вонью, напоминавшей Руи о протухшей рыбе, настолько протухшей, что от неё отказались даже черви. Кроме того, очевидно, что этот ожившее туалетное кресло явно не мылось со времен Нормандского вторжения, а может и с более давних времён.

Белокурый мальчик собрался поспешно уйти, но тут мужчина заговорил с ним. - Какая встреча, паренёк. Ты знаешь, кто я?

- Я точно знаю, что вы не архиепископ Кентерберийский, воскуривающий святой фимиам в свою честь! - фыркнул Руи.Поднялся сильный речной бриз, подувший с подветренной стороны от находившегося перед ним котла с дерьмом, так что мальчик решил посмотреть, чем закончится эта встреча.

- Нет, - произнёс мужчина, - я не архиепископ, ни кардинал, ни папа, но я стану более бессмертным, чем любой из них!

- Я сомневаюсь, что вы Христос Иисус, воскресший из мертвых во второй раз! - снова фыркнул Руи.

- Нет, и не Дева Мария к тому же - хотя ты можешь убедиться в этом сам.

- Ну, если вы не замаскированный сфинкс и не загадываете мне неразрешимую загадку, я сдаюсь. Кто вы?

- Я Кристофер Марлоу^[56], называемый друзьями «Китом». Ты тоже можешь называть меня «Китом», потому что я чувствую, что мы действительно станем хорошими друзьями!

- Чёрта с два мы ими станем! - подумал мальчик, но его врожденная вежливость помешала ему так едко ответить. - Мне кажется, я слышал о вас где-то раньше - если мне не изменяет моя память. Разве не вы написали пьесу под названием «Доктор Фауст», в которой было семь дьяволов?

- Я, это - гениальное и мое собственное произведение, которое сейчас исполняется в театре «Лебедь». А ты её видел?

- Нет, но разве семь дьяволов не слишком много?

- Вовсе нет - хорошего не бывает много, а семь - счастливое число.

- Как и для меня, так как я седьмой сын седьмого сукиного сына, как оказалось, - осторожно сказал Руи. - Я также слышал, что вы есть «Дом Многих Темных Углов»!

- Это относится к моей обители, а не ко мне, - ответил мужчина, флегматично посмеиваясь и отхаркивая себе под ноги гнойную каплю.

«Если бы у этого человека было кольцо в носу, - размышлял мальчик, - он был бы точной копией хряка, кабана, гадаринской свиньи. Хрю! Хрю!»

- В отличие от тебя, мой мальчик, - произнёс мужчина, наклонившись вперед, - я не только много слышал о тебе, но и видел тебя раньше - на сцене в «Глобусе».

- В какой же роли?

- «Джульетты», и ты был настолько реалистичен в этой роли и очарователен во внешности, что мне показалось - твоя пизда стала влажной от желания похотливого мужского члена. Например, такой похотливого мужчины, как я!

- Клянусь Богом, у меня у самого имеется похотливый мальчишеский член, и у меня нет девчачьей пизды - я только имитирую её! - произнёс Руи с раздражением.

- Я знаю это, - беззаботно сказал Марло, - потому что видел вблизи твою божественную троицу - твой длинный член и парочку здоровенных, но безволосых яиц!

- Когда и где вы могли увидеть то, что, по вашим словам, видели! - мальчик заскрежетал зубами, потому что даже когда он был уличным мальчиком и время от времени совокуплялся на публике, то усердно соблюдал этикет и прикрывал свои интимные места даже в момент проникновения.

- Всё до нелепости просто, мой милый мальчик! Когда солнце или другой сильный свет освещает тебя сзади в твоём прозрачном платье Джульетты, то твои самые гордые владения великолепно просвечиваются!

- Я не верю! - воскликнул мальчик, бледнея. - Вы ошибаетесь или у вас плохо со зрением, потому что я уверен, что платье совсем непрозрачно!

- Я могу доказать тебе, что видел под твоим практически прозрачным нарядом - что ты так нагло носишь между своими стройными бедрами!

- Тогда докажите это - если сможете!

- Я так и сделаю. Твои яйца свободно свисают, большие, как у гуся, а твоё левое яйцо немного ниже своего собрата. Я прав?

- Многие мальчики моего возраста имеют нечто подобное.

- Это чепуха, и ты это прекрасно сознаешь! Кроме того, твой завораживающий пенис невероятно длинный, по крайней мере, в семь дюймов - и это наивкуснейший тип без малейшей усадки. Его ствол представляет собой совершенную круглую трубочку, которая в месте головки сужается и нет неприглядных выпуклостей вокруг её основания, если крайнюю плоть закатать назад. Я прав?!

- Вы правы, - нехотя признал Руи. Может, проговорил Дикон или кто-то из трущобных друзей Руи? Нет, нет, невозможно! - Когда я вернусь в «Глобус», то сожгу это проклятое платье! - прорычал белокурый мальчик.

- Не будь дураком! - рассмеялся Марлоу. - Носи его с гордостью, потому что оно привлекает множество зрителей тем, что выставляет напоказ, и нет ничего постыдного в том, что красивый парень демонстрирует свою серафическую наготу на сцене или где-либо еще!

- О, конечно! - сказал Руи. – Чтобы потом оказаться схваченным Дозором или королевским стражником и брошенным в тюрьму за непристойное разоблачение?!

- Увы! - произнёс мужчина. - Я позабыл про лицемерие англичан, резко осуждающих публичную наготу, и в то же время украдкой стремящихся ей подражать. Они хуже испанцев и их кровожадной инквизиции!

- Кстати об испанском, вы знакомы с этим языком? - спросил мальчик, отвлекшись от темы разговора.

- Ну да, французы разговаривают через нос, англичане - через шляпу, а испанцы - как градины, падающие в жестяную кастрюлю, - но я знаю несколько словечек из их жаргона.

- Можете ли вы сказать мне, что означает «Tе Aмо»? Я знаю, что «amo» - это «любовь», но «te» одолевает меня, если только «te» не означает «чай», который как «моча» для некоторых людей.

- Гм! В контексте я бы сказал, что фраза означает «Я люблю тебя» или «Я любим тобой» или «Тобою я любим» - выбирай сам. Но «любовь» - безвкусное женское слово, и я предпочитаю мужественную «похоть», «страсть» или «насилие». Тебе следует познакомиться с более подходящими испанскими терминами, такими как «bicho» вместо «член», и «culo», заменяющее «жопу». «Cojones» взамен «яиц», «malaquia» означает мастурбацию, «chinga» заменяет слово «трах», а «puto» - это «мальчик-шлюха» и...

- Спасибо за столь подробные сведения, - произнёс мальчик, - но мне пора. Нужно выполнить еще одно поручение и…

- Не торопись, мой милый мальчик, потому что я знаю о тебе кое-что еще.

- О, Боже! - пискнул Руи. - Что-то плохое?

- Это совершенно естественно, нормально и респектабельно.

- Так что же это, ради Бога?!

- Я слышал, что ты очень любишь медовое вино.

- Да! - сказал мальчик, со слюной во рту. - Полагаю, вам это сказал месье Бутагон. Он ужасный сплетник - думаю, у него в голове три языка! Но он сказал, что в этом году медового вина не будет, поскольку пчелы бастуют.

— Это же чистейшая ерунда! Пчелы похожи на муравьев – если они не работают своими маленькими головками, то впадают в депрессию и совершают самоубийство. Забастовка или нет, но у меня дома есть по крайней мере с дюжину бутылок прошлогоднего урожая, так что если ты захочешь пойти со мной, то мы можем разделить бутылку, и я дам тебе еще пару бутылок, чтобы ты захватил домой. Я живу всего в одном прыжке отсюда, прыгаю туда-сюда.

Рассыпаясь в благодарностях, Руи охотно согласился – в предвкушении он почти ощущал вкус своего любимого напитка во рту. Но Марлоу ошибся в оценке расстояния, и им пришлось пройти больше мили по все более и более убогим улицам, прежде чем они добрались до его – как он выразился – «скромного жилища» - которое находилось на третьем этаже ветхого дома, такого же вонючего и невзрачного, как и его хозяин. - В этом районе полно воров и головорезов, так что ты не можешь быть слишком осторожным, - заметил мужчина, тщательно заперев наружную дверь на засов. - Садитесь, чувствуй себя как дома.

Мальчик присел на единственный чистый табурет в комнате, а затем его взгляд привлекла клетка у окна, в которой копошилось нечто ярко-сине-красно-зеленое с желтым. - О, у вас есть попугай! - воскликнул Руи. - А он может говорить?

- Он сносно говорит по-английски, когда ему вздумается – и потом не может удержать свой чертов рот на замке!

- А он ответит, если я скажу ему что-нибудь?

- Обычно он так и поступает, но ты можешь оказаться оскорблен тем, что он ответит! Однако, ты должен помнить, что он только повторяет слова, которые слышал, и никогда их не забывает, как ни странно.

- Привет, прелестная Полли! - начал мальчик. - Меня зовут Руи.

- Красавчик, красавчик! - крикнула птица. - Красавчик Руи, радость, игрушка... ПСИХ!

- А красавчик Полли хочет крекер? - рассмеялся Руи.

- Красавчик Полли хочет красавчика-мальчика, красавчика Руи, красавчика-мальчика. Внезапно взгляд попугая устремился на мужчину. - Привет, Марлоу! Трахни себя... ПСИХ! Птица замолчала, погрузившись в свою чашку с семенами.

Марлоу сидел на смятой постели рядом Руи, улыбаясь, как добрый Дед Мороз. - Знаешь что, мой прекрасный мальчик, - сказал он, - когда я увидел тебя в «Глобусе», я был настолько ослеплен твоими прелестями, что мне захотелось взобраться на сцену и обнять тебя, поцеловать тебя, сорвать с тебя платье и войти в тебя!

Смутное беспокойство начало тревожить мальчика. - Я бы никому не позволил сделать это со мной! - он стиснул зубы, его глаза засверкали.

- А разве ты не таков? Я подозреваю, что ты известен как «Шекспировский мальчик», потому что ты его постельный мальчик! И если это так, а я уверен, что это так, то милому Уильяму повезло, у него есть деревенская супруга по имени Энн и городская жена по имени Руи, которая спит с ним, пока его супруга-рогоносец плачет горькими слезами в Стратфорде!

- Это такая же грязная ложь, как и вы сами! - резко выкрикнул мальчик, вскакивая на ноги. - Мессир Уилл никогда не притрагивался ко мне!

- Конечно, ты будешь отрицать это, и я, конечно, тебе не верю! Ты как Цезарь: для всех женщин - и мужчин тоже!

- Я пока невинен в отношении женщин! - сказал Руи.

- Тем лучше! В нашем спаривании не будет никакого запаха рыбы! А если ты не уступишь моим желаниям, я распространю повсюду клевету, что столь обожаемый Бард из Эйвона спит с симпатичным мальчиком-фантазёром, мальчиком-неженкой, мальчиком-шлюхой!

- Теперь я всё понял! - вспыхнул мальчик. - Ты заманил меня сюда обещанием вина - но ведь здесь нет медового вина, правда?

- Нет! У меня отвращение к этой тошнотворной дряни.

- И как только ты привел меня сюда, леопард поменял свои пятна!

- Леопарды часто так поступают - если они люди.

Внезапной неожиданной атакой Руи швырнул свой табурет в голову Марлоу и бросился к окну. Но сбежать этим путём не получилось - окно снаружи было плотно забрано решеткой. Мужчина погнался за ним, белокурый мальчик поспешил к единственной двери в комнате, распахнул её - за ней не имелось окон и было пусто, за исключением визжащей речной крысы, проскользнувшей мимо. Мужчина оказался уже рядом, его тошнотворное дыхание било в лицо мальчика, а руки уже рвали штаны.

- Наконец-то я тебя поймал, - злорадствовал Марлоу. - Так что приготовься стать оттраханным жеребцом, мой гордый красавчик.

- Прибереги свои реплики для театра! - выдохнул Руи, впечатав каблук в икру мужчины и отпрянув, как только Марлоу на мгновение ослабил хватку - только для того, чтобы стянуть собственные штаны, из которых выскочил чудовищный отросток, истекающий гнилостно пахнущими серо-жёлтыми выделениями.

- Да у тебя же триппер с сифилисом! - содрогнулся мальчик. - Так что найди себе какую-нибудь портовую шлюху, чтобы вонзить в неё свой больной бычий хуй!

- Я поимею только тебя и никого другого! Расскажи мне, что за сладкий рай скрывается между твоими нежными ягодицами?

- Дерьмовое блаженство, наверное! - рявкнул Руи.

- Мне всё равно- мой член не брезглив!

- Помечтай о несбыточной мечте! - мальчик плюнул, его правая рука скользнула под камзол, чтобы появиться со сверкающей полоской стали.

- Что это у тебя там, пиздюшонок? - с издёвкой спросил мужчина. - Зубочистка?

- Зубочистка, способная проколоть твои кишки, если ты не выпустишь меня отсюда!

- Ну-ка, послушайте эту маленькую Джульетту - она считает себя мужчиной - большим и храбрым бойцом!

- Посмотри на себя, леопард! - крикнул Руи. - Я буду защищать свою честь до смерти - твоей или моей!

- «Честь» - пустое слово! - усмехнулся Марлоу. - Ты не сможешь ни съесть её, ни выпить, и она не согреет тебя в зимний холод. Сохранишь ли ты свою честь или потеряешь, но я всё равно доберусь до твоей прямой кишки и заполню ее до кровавого разрыва! Он удвоил усилия в нападении, и разорвал переднюю часть бриджей мальчика, обнажив его гениталии. Правая рука Руи метнулась вверх, и резко нанесла удар, отточенная сталь вонзилась в рубашку мужчины, в его грудь – глубоко, по самую рукоять.

Марлоу отшатнулся, прижав руку к животу, затем тяжело упал на пол, откуда уставился на мальчика, стоящего над ним. - Ты... ты!.. Он захлебнулся потоком крови, и больше уже ничего не сказал.

Руи пнул его в бок. - Ты уже мертв, бешеный пес, или мне придётся ещё разок вонзить в тебя кинжал?! Ни движения, ни звука - могильная тишина! Мальчик опустился на колени, чтобы нащупать пульс на шее мужчины – никакого. Он осмотрел смертельную рану - аккуратный разрез чуть ниже ребер с левой стороны. - Отлично! - пробормотал Руи. - Я пронзил его прямо в сердце! Он осторожно вытер свое оружие об рубашку Марлоу, а затем привёл в порядок собственную одежду - насколько это было возможно до той поры, как он доберется до какого-нибудь портного с Треднидл-стрит. Он бросил последний взгляд на своего поверженного врага. -  Желаю вам всего наилучшего, - произнёс он. - До самой жопы!

Когда мальчик уходил, ожил его друг-попугай. - ПСИХ! Пососи мой член, мальчик-красавчик, красавчик-блондинчик!

- Попробуй сделать это себе, птичьи мозги! - ответил Руи, рассмеявшись.

Лишь спустя восемь часов мальчик-слуга из «Русалки» сообщил Руи и Дикону, что писатель пьес Кристофер «Кит» Марлоу был зарезан в пьяной драке.

6. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ДИКОНА

Спустя три дня после кончины драматурга Марлоу наступил день рождения Дикона, и Руи планировал устроить для него вечеринку в «Русалке» - хотя и был несколько встревожен недавней вестью о том, что расследователи смерти Марлоу сочли, что он был убит одним человеком, который, как полагали они, был юн, делил с ним постель, стол и выпивку, но с остервенело с ним ругался и зловеще угрожал его жизни. И ныне велись интенсивные поиски этого юноши, и в скором времени ожидалось его задержание. «Ну что ж, - подумал Руи, - я мальчик, а не юноша, я никогда не делил с этим ублюдком постель, стол и выпивку, и это была самооборона - так что не стоит волноваться!»

Знаменательный день Дикона начался за завтраком, когда Руи подарил ему кольцо. - Тебе не следовало это делать! - воскликнул черноволосый мальчик, показавшийся довольным почти до невозможности, и спросивший, что означает надпись.

- Она означает «я люблю тебя», но это то, что говорит кольцо, а не я.

- Божьи глаза! - взорвался Дикон. - Даже если бы ты и любил меня - в чем я сомневаюсь - ты бы никогда не признался в этом многими словами, разве не так?!

- Успокойся, Ромео, или у тебя яйца треснут! Суди меня по моим поступкам, а не по пустым словам, которые слишком легко произносятся; и помни, что тебе лучше верить только половине сказанного мной, - если ты разделишь это на два!

- Тогда давай посмотрим на некоторые твои поступки - хотя бы фрикционные! - нахмурился черноволосый паренёк. - Теперь ложись со мной!

- Я лягу с тобой сегодня вечером, после вечеринки в честь твоего дня рождения.

- Но я хочу повеселиться прямо сейчас, в постели, с тобой! - плаксиво произнёс Дикон. - Я даже сменил простыни с утра пораньше!

- Попридержи свою страсть, Ромео, - хмыкнул Руи, - или Джульетта подумает, что ты обожаешь только её прекрасное тело!

Месье Бутагон превзошёл себя, если не сказать большее, сумев сделать вечеринку незабываемой, вплоть до того, что предоставил скатерти и салфетки из тонкого хлопка, окрашенные в нежный сливовый цвет - напиток Дикона (эль) был за счёт заведения, в качестве подарка ему. «Мой мед тоже должен был оказаться на столе, - горестно подумал Руи, - но француз слишком уж прижимист!» Мессир Уилл не смог присутствовать на празднике, потому что его вызвали в Стратфорд из-за тяжелой болезни его единственного сына Хэмнета.

Так что эль лился обильно, и мёд лился ещё обильнее (но за отдельную плату), и даже месье присоединяется к ним со своей личной бутылкой бургундского 1575 года. Он предложил ребятам попробовать по глотку, который Дикон с благодарностью принял, а Руи отверг, потому что предпочитал вино, отражающее телесный оттенок обнаженных загорелых мальчиков - а медовое вино делает это с потрясающим совершенством! - А когда мы будем есть? - проворчал мальчик. - Я уже выпил достаточно жидкой закуски для затравки.

- Как следует из названия, закуска - даже если это всего лишь мед - служит для того, чтобы дарить вам аппетит! - подмигнул француз, приложив палец к носу и приняв вид галла. - И сейчас подадут то, что вы могли бы назвать высшим светом трапезы - новое блюдо из-за заграницы, которое я импортировал, так как у меня самый широкий кругозор в отношении любого съестного.

Мальчики с сомнением уставились на то, что было поставлено перед ними. Они узнали картофельное пюре, легкое и пушистое, подобно перистым облакам, пропитанное маслом; они были знакомы с пряной маринованной свеклой – но с некоторой тревогой воззрились на плоские круглые диски в окружении овощей. - Что же это за несварение желудка такое?! - вздрогнул Руи, указывая пальцем.

- Это пирожки с мясом, которые были созданы немцем по имени Путци Ханфштайнгель, проживающем в Гамбурге, и поэтому он назвал их гамбургерами, - произнёс месье.

- А вы уверены, что он не засунул одного из своих врагов в мясорубку, и вот это результат?! - фыркнул белокурый паренёк.

- Нет, нет, нет! Эти пирожки сделаны из чистейшей английской говядины из Девоншира - и они великолепны! - сказал месье, целуя соединённые вместе кончики пальцев. - Наберитесь смелости и попробуйте их - они вас не укусят.

- Я не доверяю немцам, - сообщил Руи, все еще глядя с подозрением. - Они либо у твоих ног, либо у твоего горла!

- Это на войне! - воскликнул француз, - но на кухне они зачастую превосходны, их квашеная капуста просто восхитительна - это говорю я, хотя и не должен.

- И вдобавок они такие же чокнутые, как сам Бедлам^[57]! - продолжал гнуть свою линию Руи. - Я ведь знал одного парня, настоящего фрица из Берлина или откуда-то там, который обычно кричал «Ахтунг!» на свой член, чтобы тот встал по стойке «смирно»!

- Ты просто завидуешь, потому что не можешь сделать то же самое! - ухмыльнулся Дикон.

- Черта с два, потому что его член никогда не вставал, что бы он там ни кричал.

- Ох, заткнись и попробуй пирожки - они действительно очень вкусные.

Руи осторожно попробовал кусочек иноземного блюда, потом еще, и еще, и в мгновение ока они исчезли, как сосульки в аду, взмахнув бычьим хвостом. - Они не так уж и плохи, - наконец неохотно признал Руи, - но они никогда не станут популярны, и лучше бы выглядели с хреном сбоку. Кроме того, картофельное пюре было бы намного вкуснее, если его пропитать густой говяжьей подливкой вместо масла.

- Он никогда не бывает доволен! - со вздохом сообщил Дикон французу. - Когда он умрет и отправится в ад, то будет критиковать дьявола за то, что тот позволил огню погаснуть!

- Для меня, - сказал Бутагон, - нет ничего лучше, чем разнообразие блюд из свинины - ветчина, бекон, ребрышки, жареная филейная часть, свиные отбивные, потроха, внутренности для колбасы, свиные ножки и свиная рулька в дополнение к свиному салу. Свинья съедобна целиком, сама по себе целое меню, и в Провансе, откуда я родом, имеется поговорка:

Собаки смотрят на людей снизу, Кошки смотрят на них сверху - А свиньи как на равных.

- А ещё, - добавил белокурый мальчик, - женщину часто называют «свиньей», а «поиметь свинью» означает «трахнуть»!

- Это неправда! - с негодованием воскликнул месье. - Мужчина рожден от женщины, поэтому он должен уделять ей должное уважение и преданность!

- Остынь, французик! - улыбнулся Руи. - Я просто использовал фигуру речи!

- Ты самый непослушный enfant terrible! - произнёс Бутагон, грозя указательным пальцем юному обидчику, - и я боюсь, что ты плохо кончишь!

- О, я уже это сделал! - хихикнул неуёмный мастер. - Один из моих любимых мальчиков-задниц слег с тяжелым случаем хлопка в прямой кишке!

- О, я буду игнорировать вас, юный Руи, - высокомерно сообщил месье, - потому что вы представляете страшную угрозу моей не слишком устойчивой морали! Он повернулся к черноволосому пареньку. - Для тебя, Дикон, особое угощение, приготовленное моими собственными лилейно-белыми руками! Повар жеманно улыбнулся, щелкнул пальцами, и прибежал мальчик-слуга с высоким трехслойным праздничным тортом, поставив его его перед Диконом.

- Regardez-la^[58]! - просиял Бутагон. - Это роскошное кондитерское изделие состоит из самых лучших, самых чистых ингредиентов - рафинированной белой муки, тростникового сахара из Вест-Индии, сладких, как поцелуй девы, сливок, только что взбитого сливочного масла, свежих яиц из куриной попки и экзотических вкусностей из Парижа. Это мой кулинарный шедевр, поэтому я окрестил его Gateau Beau garçon^[59] в твою честь, мастер Дикон!

- Вам не следовало это делать! - сказал мальчик, краснея. - Но я от всего сердца благодарю вас, месье Бутагон, и первый кусочек будет вашим! Руи, верни мне мой кинжал!

Белокурый мальчик угрюмо достал кинжал, но не удержался от замечания. - Обязательно порежь торт, Дикон, а не свои неуклюжие пальцы! Дикон справился легко и умело, раздавая большие порции деликатеса всем вокруг, в том числе и мальчику-слуге. Все были щедры в своих похвалах, кроме равнодушного Руи, сказавшего: - О, этот торт совсем не плох, месье, но вы добавили слишком много шпанских мушек в глазурь!

- Merde^[60]! - воскликнул Бутагон, его профессиональная честь была сильно задета. - Что такое?! Не понимаю! В моей глазури нет насекомых - даже французских!

- У вас же есть ширинка на штанах, не так ли? - рассудительно, но не совсем тактично спросил белокурый мальчик^[61].

- Не обращайте на него внимания, - успокоил Дикон. - Руи любит дразнить, но обычно слишком усердствует.

- Прошу прощения, сударь, - сказал мастер Оскорблений, - я подумал о ком-то другом. И знайте, что, если бы вы подарили этот торт мне, я единолично съел бы его до самой последней восхитительной крошки!

Успокоенный, француз извинился и ушел - ему нужно было проверить только что прибывшую партию каплунов с рынка Мидлсекс. «Русалка» все еще была полна шумных посетителей, но столик именинника находился в углу, так что тут стояло уединение. Наконец, мальчики откинулись на спинки стульев, поглаживая свои раздувшиеся животы. - Роскошный ужин, - произнёс Дикон. - Разве ты не согласен, Руи?

- Ну, да и нет. Всё было довольно утомительно, но я думаю, что в торте находился какой-то сексуальный стимулятор. Отрежь мне четвертый кусок, Дикон, и не скупись на толщину. Четвертый кусок сразу же исчез после предыдущих трех, после чего Руи внезапно охнул, застонал, его глаза заблестели. - Дикон! - настойчиво простонал он.

- Да, знаю, знаю! - фыркнул другой мальчик. - Маленький боров снова обожрался и страдает от боли в животе!

- Эта боль чуть ниже! Добрый Дикон, щедрый Дикон, помоги мне! Приди мне на помощь! Моим орешкам требуется облегчение!

- Ты с ума сошёл?! Здесь нет уединения - мы на виду, как слон на церковной скамье!

- Дурак! Неужели ты думаешь, что я буду стоять на столе, пока ты будешь делать это со мной?! Залезай под стол – скатерть скроет тебя, как мое платье в Гринвичском Дворце!

- Но...

- Почему ты медлишь?! Знаешь, робкому сердцу не совершить достойную фелляцию. Но скорость тут имеет решающее значение, потому что я близок и готов пролить свой членобальзам на этот бесчувственный пол! Ты ведь этого не хочешь, правда?

- Нет, но почему ты вдруг так возбудился - как жеребец в жару? Ты что, играл сам с собой под столом?

- Нет, дурень! Я сказал тебе, что в торте что-то было - и я чувствую результат! А теперь иди-ка ко мне или убирайся прочь и будь проклят!

Дикон опустился - не сделать этого было бы преступлением против природы! После чего чуткий слух смог бы уловить некоторое возмутительно интригующее всасывание, хлюпанье и чавканье –кульминацией которых вскоре стал судорожный спазм, практически сбросивший со стула белокурого мальчика.

Той ночью мальчики лежали в постели в коттедже, небеса и комната освещались полной луной и обилием искрящихся звезд, а сирень романтично благоухала в воздухе. Дикон поглаживал внутреннюю часть бедер белокурого паренька с частыми вылазками в более уединённые окрестности, в то время как Руи с невероятной силой зевал.

- Руи, - дрожащим голосом произнес черноволосый юноша, - сегодня утром ты обещал, что мы займемся любовью сегодня ночью, помнишь?

- Да, но то было утром, а это сейчас. Мне нужно закрыть глаза на чуть-чуть, это был напряженный день.

- Черт бы побрал твои глаза и тебя тоже! - прорычал Дикон. - Меня тошнит от твоих дурацких обещаний, которые ты никогда не выполняешь!

- Ну и ладно! - устало согласился блондин. - Твой рот в нескольких дюймах от моего члена, так что пососи его и заткнись!

- Я сделаю это позже, но сейчас мне хочется чего-нибудь другого.

- Ты хочешь! Ты хочешь! А люди в аду хотят ледяной воды!

- Тем не менее... и не забывай, что я старше и крупнее тебя, и могу тебя побить!

- Не будь слишком уверен в этом - и я не люблю угроз! Так на что же ты настроился?

- Я хочу трахнуть тебя пальцем, надев мое новое кольцо.

- Боже мой, и это твоя благодарность! - возмущённо воскликнул Руи. - Я дарю тебе дорогое кольцо стоимостью более десяти с трудом заработанных фунтов, а ты хочешь тереться им о мой нежный анус!

-Я буду нежен, как вздох бабочки!

- Никаких бабочек и безымянных пальцев - но ты можешь поиметь меня языком, если хочешь. Испробуй блаженство моей зада!

- Я сделаю это позже. Дикон бросился на другого мальчика, лихорадочно целуя его глаза, щеки, губы. - Тогда, пожалуйста, позволь мне трахнуть тебя, позволь моему пенису поиграть в твоём сладком углублении - в этом абсолютном раю между твоих ягодиц!

Белокурый мальчик презрительно рассмеялся. - Будь уверен, ты никогда не попадешь на мои небеса, будь хоть самим Папой римским!

- Но ты сделал это со мной, а я никогда не делал этого раньше ни с кем!

- Невезучий Ромео! Но Джульетта не любит, когда её трахают - увы, наступило время месячных!

Дикон покраснел от гнева. - Я тебя вылечу, - злобно прорычал он. - Вот увидишь, если я этого не сделаю!

- Что ты собираешься делать, маленький пуританин - помолишься за меня? Дашь мне пощёчину?

- Ну зачем мне эти хлопоты. Нет, я пойду к Эдварду - он пригласил меня к себе в гости, и я готов поспорить, что он будет рад позволить мне войти в него!

Руи нахмурился. - Этот Эдвард взрослый? Я не позволю тебе контробандничать с мужиком - он может испортить твой задний вход!

- Он ненамного старше меня.

- Тогда он, должно быть, брат-близнец Микки Финна, но я предупреждал тебя однажды - я одержимый убийством ревнивый любовник!

- Он королевский паж - ты встречал его в Гринвичском дворце.

- Этот надушенный хлыщ?! Я должен был драться с ним на дуэли, но он, наверное, струсил!

- Не смей вызывать его на дуэль! Придворные пажи обучены владеть мечом, чтобы в случае необходимости защитить Её Величество.

- Не беспокойся. Я могу владеть мечом так же смертоносно, как и кинжалом, и… - внезапно побледнев, белокурый мальчик хлопнул себя ладонью по лбу. - О. Господи! Я совсем забыл!

- Забыл что? Свои манеры?

- Я забыл про попугая Марлоу!

- Ты знаешь Марлоу? Он не очень хороший человек.

- Я встретил его в первый и последний раз несколько дней назад.

- Но при чём тут попугай?

- Попугаи болтают, идиот, и это может стать моей погибелью!

- Ты говоришь загадками, так что возьми себя в руки и расскажи мне обо всём!

Руи рассказал обо всем - о встрече с драматургом на Лондонском мосту, обещании мифического медового вина, о попугае, который запоминает каждое услышанное слово, попытке изнасилования, об ударе кинжалом и смерти Марлоу. - Так что понимаешь, - закончил Руи, - если кого-то обвинят в убийстве, мне придется признаться и рассказать всю правду.

- Но это была самооборона! - возразил Дикон. - Тебя не станут обвинять в преступлении.

- Почему не станут? У Марлоу есть влиятельные друзья, а я всего лишь простой уличный мальчишка, и ты увидишь, на чьей стороне будет королевский судья.

- Я слышал вчера, что власти решили: смерть Марлоу была результатом пьяной драки, поэтому никто в этом не виноват.

- Это хорошо, - вздохнул Руи, - если только не заговорит попугай!

- Но ведь птица не сможет сказать столько слов: «Я видел, как белокурый мальчик Руи убил моего хозяина», правда?

- Нет, но он может повторить слова «блондин», «мальчик» и «Руи», которые услышал от Марлоу! Понимаешь, это будет ключ к разгадке.

- Не будь смешным! Нет ни единого шанса из миллиона, что этот чертов попугай свяжет три эти слова вместе!

- Возможно, ты и прав, но я ненавижу вот такие незавершённые дела! - Руи поморщился. - Знаешь, большую часть своей гребаной жизни я попадал в такие вот переделки, и никогда по своей вине!

- О, Руи, всякий раз, когда ты уходишь от меня, я в страхе задерживаю дыхание, потому что ты, кажется, рожден для неприятностей, от тебя искры летят! Тебе нужен пастух-нянька!

- А тебе козочка, чтобы вставить ей! - улыбнулся белокурый мальчик.

- Эй! Давай вернемся в «Русалку» и напьемся до бесчувствия! Это может принести мне удачу.

- Я поддержу это, - согласился Дикон, - если мы займемся любовью потом!

- Я даю тебе своё торжественное обещание, - произнёс Руи, скрестив пальцы за спиной.

Когда мальчики покинули «Русалку» во второй раз, большинство звезд уже разошлись по своим монашеским постелям, Луна опустилась на Юпитер, Марс или в еще какую-нибудь планетарную извращенность, а на горизонте зарозовела Аврора. Дикон надеялся, что In vino veritas^[62] его спутник раскроет самые сокровенные тайны своего сердца и души, но, хотя Руи надрался так, что едва мог стоять, он не удостоил другого мальчика ничем, кроме обычного самовосхваления и прерывистой икоты.

- Почему ты так неимоверно тщеславен?! - в конце концов спросил черноволосый паренёк, задетый непрекращающимся самовосхищением Руи.

- Я единственный, кто ценит совершенство до конца, когда я вижу его - в твоем покорном слуге, естественно - и это работа на полный рабочий день!

- Ты не только отвратительно тщеславен, - фыркнул Дикон, - но и так часто передумываешь заниматься со мной сексом, что я никогда не знаю, куда меня с тобой занесёт.

- Я таков! Я как погода, тщеславная, вечно дую то туда, то сюда каждым бродячим ветерком и голодным ртом, куда душа пожелает! Эй, Дик-он^[63], я должен пописать, но не могу отыскать свой член! Может, я оставил его в «Русалке»?

- Он свисает из твоих бриджей, так что пописай, черт возьми! - нетерпеливо сказал старший мальчик.

- Направь его, пожалуйста, Дик-он, а то я обоссусь больше, чем месячный ребенок. И обязательно встряхни его хорошенько, когда я закончу, но не слишком сильно, понимаешь?

Черноволосый мальчик, наполовину поддерживая, наполовину неся шатающегося белокурого мальчика, в конце концов сумел добраться до коттеджа, где и раздел их обоих, уложил спотыкающегося Руи в кровать и горячо обнял его. - А теперь мы занимаемся любовью, верно?

- Ошибаешься! Займись любовью с собой! - последовал невнятный ответ. - И отпусти мой член — это тебе не поможет, потому что он пьянее, чем я! Руи плюхнулся на живот, раскинув руки и ноги на львиную долю их супружеского ложа, и начал тихонько похрапывать, как мурлыкающий котенок.

Дикон собирался швырнуть анафему в недвусмысленных выражениях во взъерошенную голову своего партнера и выдать подчеркнуто-жгучую оплеуху или даже пару, когда его взгляд будто магнитом притянула изящная попка белокурого мальчика, которая торчала вверх и, казалось, была беременна приглашением - гладкие глянцевые бугорки-ягодицы были плотно прижаты друг к другу и... манили к себе?! Нет, вот всегда так с этим манящим, расстраивающим «господином-нет»! Но он мог досыта насмотреться, в этом нет ничего дурного, мог наслаждаться своими глазами, пальцами, языком и... неистовым членом?!

Аккуратно, очень осторожно Дикон раздвинул тугие булочки, уткнулся носом между ними и глубоко вдохнул аромат половогосозревания, возникший, чтобы свести его с ума. Запах раздавленных гвоздик, лепестков роз? - все это и даже ещё больше. Дикон раздвинул ягодицы пошире, и крошечный бутончик мальчика оказался полностью обнаженным, пастельно-розовым на фоне цвета слоновой кости окружающей плоти, плотно свернутым анальным колечком, похожим на сжатый рот младенца, жаждущего поцелуев. Дикон поцеловал его, облизал, ощутив любовный вкус корицы, нежно изнасиловал его дрожащим кончиком языка. Это было божественно - но недостаточно, чтобы удовлетворить его ненасытные желания. Осмелился ли он сыграть в «Мастера Брауна» - поклонника Инкуба? Да, он осмелился - сейчас или никогда - и лучше быть беспечным, чем ублюдком, как сказала дымящаяся от похоти Клеопатра слишком нерешительному Антонию, когда они плыли по Нилу.

Но осторожнее! Неужели Спящая красавица все еще спит? Дикон тревожно прислушался. Да, Руи по-кошачьи мурлыкал, его гибкое тело расслабилось, как влажное полотенце. Следует ли мне потрахать пальцами очаровательного Эндимиона, чтобы расширить его отверстие для моего легкого входа? Да, но только указательным пальцем до второго сустава, хорошо увлажненным слюной. Это было быстро проделано, но с трудом, с большим трудом - всё равно, что проталкивать большой палец в мизинец плотно облегающей перчатки.

Дикон уже был болезненно возбужден, его головка покрылась предкоитальными выделениями. Он встал на колени над своим распростертым партнером, нежно потыкал пальцем в тугой анальный портал своей пульсирующей шишечкой, вызывая легкое расслабление отверстия. Он проталкивался все глубже и глубже, пока половина ствола его пениса не оказалась в прямой кишке белокурого мальчика, которая была на удивление такой же тугой, как и его анальное кольцо! Медленно, затаив дыхание, почти беззвучно он проникал всё глубже, пока его алчный член не упёрся мошонкой. И тогда он начал трахать.

«О Боже! - размышлял трепещущий насильник - это первая попка, которая у меня была, и, несомненно, лучшая из всех, что я когда-либо получу, если доживу до ста лет!» По мере того, как Дикон двигался взад-вперед в тесном слизистом кожухе Руи, ректальные соки белокурого мальчика начали просачиваться - и слишком скоро Дикон ощутил распространяющуюся теплоту и покалывание приближающейся кульминации. Он попытался сдерживаться, чтобы как можно дольше испытывать свои изысканные ощущения, но его переполненный фаллос увлек его, неумолимо доведя до содрогающегося, задыхающегося, бьющего струями оргазма, высасывая все жизненные флюиды из его трепещущего тела, а истраченная сперма сочилась из распухшего отверстия Руи.

Дикон сделал паузу, чтобы перевести дух, по-прежнему с эрекцией, полностью погружённой внутрь своего дорогого оттраханного приятеля. Произнося беззвучные слова благодарности Эросу и своему неосведомленному инаморато^[64], он продолжил своё неописуемое совокупление.

Руи медленно поднялся из болот глубокого сна, подсознательно осознавая, что тут что-то не так, подобно бездарному актёру в синагоге. Реальность проникала в его сознание: простыни были прохладными, чистыми и удобными, матрас и подушки были равносильны сновидению сластолюбца, он не испытывал ни голода, ни жажды... а затем он безошибочно уловил в комнате аромат только что спущенной спермы мальчика, опьяняюще тяжелый! Что-то теплое, твердое и не слишком тяжелое навалилось на него сверху, двигаясь в нем с нежной настойчивостью - и теперь он ощущал полноту в той самой сокровенной его части, которая была девственной территорией до этой ночи. Он слегка повернул голову и краем одного прищуренного глаза украдкой глянул вверх и назад. Иисус Христос в инвалидном кресле! Это был Дикон, и он трахал его, подлый черноволосый ублюдок с черным сердцем! Он ломал издавна лелеемую вишенку Руи - если она уже не была сломана без возможности восстановления!

Но как поступить в такой чрезвычайной ситуации?! Он мог достаточно легко сбросить другого мальчика из седла и, брыкаясь и крича, сражаться с ним насмерть, не обращая внимания на запреты! Но, подождите! Белокурый мальчик не чувствовал боли, скорее приятную, возбуждающую теплоту, распространяющуюся от его заднего прохода через его смятенные внутренности прямо в грудь - его соски напряглись, а член стал твердым словно камень - и он хотел продлить это блаженное ощущение до кульминации, почувствовать, как глубоко внутри него разгорается жаркое семяизвержение. Так что же делать?!  Если бы он показал, что бодрствует и сознает происходящее, то вряд ли в будущем сможет отказывать, больше не будучи девственником сзади, но это же немыслимо, чудовищно! Итак, Руи продолжил притворяться, быть якобы по-детски погружённым в сон, потому что, если он не узнает о своем бурном изнасиловании, то его анус формально окажется по-прежнему целым, разве не так?! И если мне не изменяет память, именно Пиндар, поэт из древних Афин, сказал: «Как думает мальчик, так оно и есть!» Очень просто – всё элементарно, взаправду. Я считаю, что все еще храню свое самое ценное достояние - так оно и есть! И, мысленно отмахнувшись от всего этого дурацкого философствования, Руи сосредоточился, желая в полной мере насладиться экстазом своей дефлорации.

7. ВОСКРЕСЕНЬЕ. РУИ В ГОСТЯХ У МАЛЬЧИКА ИЗ БОРДЕЛЯ

На следующее утро Дикон вёл себя весьма самодовольно из-за какой-то постыдной тайны, но - ему повезло! - он не сделал ни малейшего намека насчёт печально известного инцидента, случившегося прошлой ночью. Если бы он это сделал, то почувствовал бы, насколько тяжелыми могут быть кулаки Руи!

Поскольку в воскресенье не было выступления в «Глобусе», а Дикон был занят яростной весенней уборкой коттеджа - отвергнув нерешительное предложение Руи помочь - поэтому белокурый мальчик решил снова посетить Лаймхаус, известный ему квартал с дурной славой, который он хорошо знал с детства, когда был уличным мальчишкой. Там он столкнулся с Брауни, пареньком своего возраста, с которым разделил множеством сексуальных приключений, чередуемых с набегами на представителей высших классов. Тот также щеголял аккуратной попкой, и хотя его член не был чем-то таким, о чем можно было бы рассказать маме, но у него были блестящие каштановые волосы, одухотворенные карие глаза, и он любил попотеть^[65] с некоторыми избранными друзьями из трущоб, так что Руи прозвал его «Брауни»^[66] в описательном восхвалении его достоинств.

Белокурый мальчик осторожно обходил кучки дерьма и следы разложения на грязной улице, когда кто-то, подошедший к нему сзади, шлёпнул его по заду с умением, демонстрирующим долговременную практику. Руи сердито обернулся, мгновенно приготовившись оказать сопротивление или же напасть на другого засранца-бандита подобному Марлоу! После чего улыбнулся с тёплыми воспоминаниями. - Брауни! А я как раз подумал о тебе, а ты по-прежнему бедствие для дворянских кошельков?!

- Нет, Руи, - усмехнулся другой мальчик. - Я стал слишком неуклюжим, чтобы продолжать заниматься подобным честным трудом. Но заметил, что ты теперь достаточно известен в театральных кругах - на днях я видел тебя в «Глобусе» и клянусь, что ты были более «девочкой», чем настоящая Джульетта!

- Да, - небрежно ответил Руи. - Публика ценит гениальность пьесы, когда видит ее, но мне не очень нравятся роли трансвестита в глупых героинях. Такая искренняя и бессердечная злодейка, как Леди Макбет, больше бы подошла мне, и я надеюсь, что очень скоро изображу её – я буду сенсацией абсолютного зла, хотя она была непоследовательна в своих убеждениях. А чем занимаешься ты в эти дни?

- Ну, я держу бордель для мальчиков на Лавендер-стрит.

- Изумительно! Уже давно существует вопиющая потребность в чем-то подобном, но откуда ты взял средства на его создание? Неужели какой-нибудь богатый старый спекулянт с Королевской биржи влюбился в то, на чем ты так сладко сидишь?!

- О, все было вполне прилично и респектабельно. В одну прекрасную ночь мне посчастливилось срезать кошелек у какого-то гранда из Испании, и добыча составила почти пятьдесят золотых!

- Поздравляю! - воскликнул другой мальчик. - Я безмерно восхищён тобой, ибо, содержа дом профессиональной проституции, ты вносишь свой вклад в жизнь, распущенность и стремление к сперматозоидам! Я бы с удовольствием осмотрел твой курятник, если ты не против.

- Добро пожаловать - и он уже не за горами.

Лавендер-стрит была тупиком, а бордель для мальчиков оказался последним домом на улице, старым и ветхим, но добротно построенным из Суссекского известняка, а вход в него был замаскирован густыми зарослями небольших деревьев и кустарников. - Мои покровители благодарны за уединение, даруемого всем этим кустарником, - отметил Брауни. - Это отличная заградительная полоса отлично скрывает заведомо незаметные приезды и уходы.

- Насколько я понимаю, все твои клиенты хорошо обеспечены?

- Весьма вознаграждающие - больше маркизов, графов и лордов, чем можно найти в справочнике Бёрка. Знаешь ли, мальчики - это поистине джентльменские удовольствия.

- Они мне тоже очень нравятся – но я не джентльмен! Я предпочитаю, чтобы меня считали одним из аристократов природы.

- Скромен, как всегда, как я посмотрю! - рассмеялся другой мальчик, когда они вошли в дом. - Мои комнаты, большая гостиная, кухня и кладовая занимают первый этаж. На втором этаже находятся двенадцать маленьких кабинок, где парни соблазняют наших гостей, и два туалетных кресла, ибо я считаю, что полная экскрименторная санитария очень важна, и заранее тщательно проверяю посетителей на предмет всевозможных венериных болезней, которые смертельны для любовной жизни человека.

- Очень мудро! - одобрительно кивнул Руи. - Избегай ловушек проституции любой ценой - это ​​окупается, в конце концов, и с фронта тоже.

- Третий или верхний этаж, - подытожил Брауни, - это одна большая комната, в которой мальчики спят, и в данный момент они мертвы для мира, поскольку работают - и играют - с шести вечера и до трёх утра.

- А сколько парней у тебя сейчас на подхвате?

- Круглая дюжина в возрасте от десяти до тринадцати - а ещё есть длинный список ожидания. Я скоро добавлю ещё каморок.

- А какова цена обольщения ваших маленьких протеже?

- Скользящая шкала, в зависимости от того, что желает клиент - хотя я не позволяю хлыстам, цепям, и другим садистским пыткам входить в этот Дом Великой Славы. Вот список того, что могут предложить мои мальчики. Он вытащил из кармана грубо напечатанную, но явно возбуждающую листовку, в которой было изложено нижеследующее:

Вуайеризм полностью или частично.....................................1 шиллинг

Простое объятие без сексуального контакта........................1 шиллинг

Простой фетишизм без сексуального контакта...................1 шиллинг

Только разговор, без физического контакта........................1 шиллинг

Продвинутые объятия с сексуальным контактом..............2 шиллинга

Продвинутый фетишизм с сексуальным контактом..........2 шиллинга

Только сухой минет....................................................................2 шиллинга

Мокрый минет.............................................................................3 шиллинга

Второй мокрый минет................................................................3 шиллинга

Минет мальчиком.......................................................................4 шиллинга

Анальное сношение от мальчика, сухое.................................3 шиллинга

Анальное сношение от мальчика, мокрое.............................4 шиллинга

Анальное сношение от мужчины, мокрое или сухое...........1 фунт

- Гм! - произнёс Руи, тщательно изучив листовку. - Твои цены слегка кусаются.

- Кусачие цены - это название игры, не так ли?! - рассмеялся Брауни.

- Ещё я заметил, что ты не включил в своё меню употребление мочи.

- О, я уже запретил юнцам принимать мужскую воду - это жестокая и странная забава! Хотя, если мужчине захочется выпить мочу мальчика - такое бесплатно, потому что удобно для парня и спасает его от похода к туалетному креслу.

- Но разве ты не знаешь, что взрослый берет в рот пенис ребенка, когда тот писАет?

Брауни нахмурился. - Черт, я не подумал об этом! Я добавлю это в меню, когда распечатаю следующую партию листовок.

- А сколько времени твои клиенты могут проводить с твоими сладкими наложниками?

- Ровно тридцать минут. Если мужчина задерживается, то мальчик сообщает об этом, и мужчина доплачивает.

- А парням, без сомнения, платят комиссионные?

- О, да, и очень щедрые, 2/5 от их заработка; в дополнение к этому они хорошо питаются, одеты и с удобством размещены. Но, учти, у меня не колышковый дом, являющийся болезненным французским извращением, которое я совершенно ненавижу!

Светловолосый мальчик кивнул. - Я безоговорочно согласен насчёт колышков, моркови или любых других твердых предметов, но обнаружил, что некоторые юнцы с энтузиазмом относятся к тому, что в их маленькие попки вставляют не слишком спелые бананы - особенно, когда фрукты имеют немного «шоколадной» глазури», когда их вынимают - они, по-видимому, являются основным продуктом питания некоторых пуэр-гурманов^[67].

- Я осведомлён об этом, но подобное - чисто академическая точка зрения, потому что бананов на рынке почти не бывает. Хотя, по-моему мнению, половой палец является очень подходящей заменой.

- Ну, Брауни, мой старый друг, очевидно, у тебя здесь процветающий бизнес, и я завидую тебе!

- Да, я зарабатываю около 4 фунтов в неделю, и мог бы удвоить, если бы установил побольше кабинок. Позади есть большой сад, где мальчики помогают выращивать овощи и фрукты в сезон. Кроме того, у меня также есть пара дойных коров, множество кур-несушек и несколько свиней, поскольку молодые люди без ума от жареных поросят с яблоками во рту. Пожилая немка приходит каждый день, чтобы приготовить завтрак и ужин, и содержит дом в чистоте.

- Твой род занятий мне очень нравится, и я запросто смогу составить тебе конкуренцию! - улыбнулся Руи.

- Здесь есть много возможностей для расширения, поскольку спрос всегда превышает предложение – но не подрезай меня, или я натравлю на тебя своих парней! - рассмеялся Брауни. - Пошли ко мне в комнату, где мы перекусим и выпьем. Моя немка-кухарка готовит очень вкусное блюдо, которое она называет «кренделями», и которое превосходно сочетается с горьким элем.

- Полагаю, у тебя в комнатах нет мёда? - задумчиво спросил Руи.

- Нет, но мне недавно привезли чрезвычайно пьянящий напиток из Ирландии или, может быть, Шотландии под названием «Аскебоу»^[68], который опьянит тебя быстрее, чем голый девственник, несущий горшок с золотом!

- Я буду пить только мед, если он у тебя есть, так как все еще страдаю от легкого похмелья, приобретенного прошлой ночью.

- А теперь, - сказал Брауни после того, как они наелись и напились досыта, - не хочешь ли ты порезвиться с одним из моих юных Ганимедов? К этому времени они уже должны быть на ногах, принять ванну и позавтракать, а поскольку все они обладают чудесной способностью к восстановлению сил, то, без сомнения, уже в напряжении, морально готовые и жаждущие довести до экстаза Руи-Джульетту. Оставайся, сколько хочешь, с выбранным мальчиком или несколькими - бесплатно и безвозмездно, конечно, и с моими наилучшими пожеланиями.

- Я тебе искренне благодарен! - произнёс белокурый мальчик, ощущая некое шевеление в своих бриджах. - А какие жеребята есть в твоей уникальной конюшне?

- В основном все удивительные красавцы из лондонских трущоб, приученные к порядку и воспитанные. Кроме того, есть распутный дублинец с сильным акцентом и симпотяга из Эдинбурга с картавыми трелями в речи - но избранным является парень с соболиными бровями из Персии по имени Хаким, который может расстроить твои чувства и воспламенить твоё либидо подобно забористому опиуму!

- Тогда, во что бы то ни стало, позвольте мне выбрать его - я сам наполовину араб.

Увы и ах! Маленький Хаким был именно таким, как сказал Брауни, но его внешность и враждебные политические речи отражали позицию его деда - некоего аятоллы из Тегерана, и не позволили Руи получить полное и неразбавленное удовольствие!

8. ТО ЖЕ САМОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ - ДИКОН ПОСЕЩАЕТ ГРИНВИЧСКИЙ ДВОРЕЦ

Дикон завершил весеннюю уборку незадолго до полудня, ожидая, что Руи объявился задолго до этого момента - голодный, возбужденный или то и другое вместе. Неужели он сказал, куда идет и когда вернется? Скорее всего, нет – белокурый мальчик был похож на комету, стремглав несущуюся своим собственным беспорядочным курсом и не обращающую внимания ни на что другое. Ну и черт с ним – я не скромная служанка и не робкая домохозяйка, чтобы потакать его прихотям!

Дикон помылся, надел свой лучший камзол и отправился в Гринвичский дворец, его пульс учащался, когда он вспоминал горячий рот и ищущий язык пажа, жадно сосущего его петушок. Он решил пойти речным путём, но ему пришлось громко торговаться, чтобы заставить разбойника лодочника сбросить плату с трёх пенсов до двух и одного пенни. Даже тогда чёртова лодка дала течь, и он был вынужден вычерпывать воду, вспотев, как рыбачка на солнцепёке, в противном случае ему пришлось бы промочить свою новую обувь.

Он довольно легко нашел отдельный вход в покои пажа – мужской символ был отлично заметен – и осторожно постучал. Нет смысла будить все крыло огромного здания нетерпеливым стуком, но - ни ответа, ни открывающейся двери, готовой впустить его, чтобы оказать теплый прием и ещё более теплый секс. Он снова постучал, на этот раз громче - и опять без ответа! Озадаченный Дикон нахмурился. Паж сказал ему, что проводит тут большую часть времени, так где, черт возьми, он - в церкви? Нет, то касается пуритан, которые большую часть времени по воскресеньям проводят в церкви или на собраниях - их трудно оттуда вытащить! Может, виконт на дежурстве? Вряд ли, иначе он оставил бы записку на двери или сообщение с каким-нибудь дворцовым слугой.

Мальчик уже собрался в третий раз докучать порталу громовым стуком, когда увидел прогуливающуюся мимо напыщенную, надутую особу. Не слишком низко поклонившись, он обратился к ней:

- Прошу прощения, сэр, но не знаете ли вы, виконт Кларендон в резиденции?

Мужчина демонстративно остановился, нахмурившись в явном отвращении, как будто он находился слишком близко к переполненному туалетному креслу. - А кому он нужен?

- Мне.

Мужчина поднес ароматический шарик поближе к носу и изысканно нюхнул. - И кто же ты - если вообще кто-нибудь?!

- Я Дикон Миллер, мальчик-актёр, к вашим услугам.

- Слава Богу, не к моим! Ты сказал «мальчик-актёр»?!

- Да, ваша милость.

- Фу! Ты ничем не лучше нищего или никчемного бродяги, так что дуй отсюда со всех ног, или я позову стражу! Мужчина зашагал прочь, оскорбленно задрав нос.

«Нет! - угрюмо подумал мальчик. - Этот член не придворный, как я предполагал - он явно придворночлен или, может быть, придворноёб^[69], отвечающий за опустошение Королевского ночного горшка, не иначе. Чтобы его оспа взяла!» Дикон был очень обидчив, когда унижали мальчиков-актёров.

Может, постучать ещё разок? А почему бы и нет, раз уж он здесь? Он поднял руку, готовясь вызвать переполох, способный разбудить и мертвых, но тут дверь распахнулась – и на пороге появился заспанный и зевающий Эдвард, паж, который, вытаращив глаза, ухмыльнулся, а затем кинулся и горячо обнял своего гостя. - Дикон! - воскликнул он радостно. - Это действительно ты?! Я так долго ждал, а ты всё не приходил!

- Ну, вот я пришел - и если ты не впустишь меня и не закроешь дверь, то вызовешь скандал. Благородный виконт, обнимающий бедного мальчика-актёра - тень Содома и Гоморры, английская версия!

- Входи, мой дом к твоим услугам! Подвигай стул и садись за стол - я как раз собирался позавтракать, так что присоединяйся, здесь более чем достаточно для нас обоих! - воскликнул паж, целуя Дикона в губы.

- Завтрак в полдень? Какая роскошь! Или ты ленивый слизень?

- Я заслужил отдых, потому что до трех утра дежурил. Её Величество провела бал в честь императора Австрии - она ​​надеется заключить с ним союз против Франции. Но ешь! Тут куча белых тостов, апельсинового мармелада, яблочного масла, ветчины и яиц, тушеных с грибами и трюфелями, булочек, пышек - и изобилие сидра!

- А сидр крепок? - спросил Дикон, охотно напав на еду с ножом и ложкой.

- Крепок как ты, я надеюсь на это! - рассмеялся Эдвард, наливая большой стакан напитка для своего гостя.

- Но откуда у тебя столько вкусной еды – самой вкусной из всего, что я когда-либо пробовал!

- Я знаком с одним из личных поваров королевы, - сказал паж, приподнимая бровь и подмигивая.

- А, понятно! И этот Поварёшка очень надеется завладеть твоим прекрасным юным телом, не так ли?

- Именно так! - ухмыльнулся паж. - Вот я и веду его дальше - обещаю, обещаю, потому что у моего бездонного живота нет совести!

Дикон принял серьёзный вид. - Но разве это не игра с опасностью?  А что, если, обезумев от похоти и безответной страсти, он изнасилует тебя одной страшной и темной бурной ночью?!

- Тогда он почувствует на шее петлю палача или будет сварен в масле! Но не бойтесь, мой милый друг, потому что повар - маленький и хрупкий человек - я легко одолею его одной рукой.

- А много ли мужчин делают тебе непристойные предложения? - спросил Дикон, не уверенный, что хочет услышать ответ.

- Некоторые - ровня мне или выше по рождению и классу - но я бы никогда не занялся сексом с мужчиной! - Эдвард содрогнулся.

- Я тоже, - задумчиво произнёс Дикон, - но думаю, что Руи - это какой-то особенный человек.

- О, Руи! - паж пренебрежительно нахмурился. - Он либо сумасшедший, либо под чарами какой-то злой ведьмы!

- Он очень странный в некотором смысле - и все еще хочет драться с тобой на дуэли.

- Тогда он, конечно, лишился рассудка, потому что я целый год посещал школу фехтования в Париже – может ли он сравниться с этим?!

- Насколько я знаю, у него нет никакого формального образования.

- Тогда, пожалуйста, отговори его от этой глупости - я не хочу убивать твоего друга и товарища по сцене. Ты уже наелся досыта?

- Да, спасибо. Это будет памятная трапеза!

- Их будет больше, можешь на это рассчитывать. Позволь мне снова поцеловать тебя, Ромео, я не могу насытиться тобой! M-м!.. Твои губы пахнут жимолостью! Он беспокойно зашевелился. - Ну, что, пошли в постель? Я не могу ждать, иначе потеряю над собой всякий контроль!

Мальчики направились к кровати, и почти достигли ее, когда паж накинулся на другого паренька и нежно-грубо сорвал с него одежду. - Ты прекрасно сложен! - выдохнул он, когда Дикон оказался голым. - Ничего особо не выделяется - сплошные твердые извилистые плавные линии. Ты случайно не был моделью у скульптора Фидия?

- Насколько помню, нет! - улыбнулся черноволосый мальчик. - Но мне нужно принять ванну, потому что я слишком потный - мне пришлось изрядно потрудиться, опустошая протекающую лодку, которая переправила меня через реку.

- Нет, в этом нет необходимости, я обожаю свежий мальчишеский пот - это главный возбудитель! Он прикоснулся к члену Дикона, затем наклонился, чтобы поцеловать его наглую мордочку. - Но ты все еще вялый! Разве я тебя не возбуждаю? Я тебя отталкиваю?!

- Нет-нет, ты мне очень нравишься, и я хочу тебя, но, видишь ли, правда в том, - Дикон болезненно покраснел, - что мой пенис все еще пуританин, это проклятие моего детства!

- Но ведь он встанет, не так ли? - с тревогой спросил паж. - Или ты уже опустошен Руи до истощения?!

- Нет, меня не трогали с прошлой ночи. Мне нужно немного времени, чтобы привыкнуть к незнакомому месту - или чему-то другому. Прости, Эдвард.

- Не надо, я люблю твой даже увядающий петушок - будь он твердый или мягкий. И зови меня Эдди, как зовёт меня мама. Он снова коснулся члена Дикона, лаская его. - Послушай, может, небольшая прелюдия сможет разбудить очарование твоего дополнительного пальца?! Как ты думаешь, это поможет?

- Я действительно не знаю, потому что у меня было так мало подобного, увы!

- Тогда я начну с твоих пальцев на ногах. Мой кузен обожает подобное, но ему всего шесть лет, и он неисправимый болтун, поэтому я не осмеливаюсь доставлять удовольствие его интимным частям.

И паж принялся лизать скользкие подошвы небольших ног другого мальчика длинными влажными движениями своего проворного языка, затем проник между пальцами и стал посасывать сами пальцы, нежно покусывая их и щекоча подошвы ног своими перстами. Дикон корчился от восторга. Затем Эдди принялся за уши мальчика, глубоко и влажно прижимаясь к ним губами, вылизывая каждый розовый завиток и перламутровые углубления. Потом паж переключилась на яички своего гостя - безволосые, овальной формы и размером с гигантский орех, напрягшиеся в своём тесном мешочке; шумно пососал сначала одно, а затем другое и, наконец, поглотил оба своим мокрым ртом. Дикон, охваченный нарастающей эйфорией, начал ласкать свои затвердевшие соски, но штуковина между его бедер едва поднялась на дюйм.

- Я не знаю, что со мной сегодня не так! - извиняющимся тоном пробормотал черноволосый паренёк. - У меня обычно быстро встаёт, когда я начинаю играть сам с собой. Может, это из-за незнакомой кровать или…

- У нас еще полно времени, так что расслабься и получай удовольствие – я здесь! - пробормотал паж.

- Нет, подожди! - воскликнул Дикон. - Я помогу тебе, немного помогу... но, пожалуйста, продолжай сосать мои яйца! Схватив свой несговорчивый придаток, он начал жестоко щипать и сжимать его, безжалостно терзая кусок теплой плоти, бешено раскатывая его между настойчивыми ладонями своих рук. Увы! Никакого заметного результата!

- Ты слишком груб - так ты можешь себе навредить! - предупредил Эдди. - Относись к своему драгоценному пенису с нежной любовной заботой, и он ответит тебе самым великолепным образом!

- Я попробовал - не получается! - с отчаянием произнёс другой мальчик.

- Надежда умирает последней! Я знаю более простой способ, который может оказаться наиболее эффективным. Вот, давай я подложу эти подушки тебе под поясницу, а потом подтяни колени к подбородку и широко раздвинь ноги.

- Ты собираешься войти в меня? - спросил Дикон, нисколько не возражая против этой идеи.

- Нет, я собираюсь пососать тебе там, и, если это не поможет, я попрошу мессира Сатанаса, врача королевы, дать мне сверхсильное любовное зелье!

- Ты заставишь меня кончить, даже если это убьет меня! - черноволосый мальчик грустно рассмеялся.

Но едва Эдди прикоснулся своими пылкими губами и блуждающим языком к влажной розовой слизистой пульсирующего алькова своего посетителя, как медлительный член Дикона ускорился, подпрыгнул, взмыл в воздух, исторгнув из крошечной уретры хрустальную каплю чистой, скользкой эссенции. Затем, прежде чем движущийся анилинетус^[70] продолжил своё движение, Дикон задрал свои бедра ещё выше и простонал: - О, Боже, Эдди, поднимайся! Быстрее! Я вот-вот кончу!

Паж с жадностью погрузил в свой рот безудержное возбуждение другого мальчика, плотно обхватил губами и задвигался вверх-вниз и снова вверх по пульсирующему стволу... и задохнувшись, подавившись, принялся лихорадочно глотать.

После этого, когда Эдди осторожно разгрузил член Дикона до простого воспоминания о сперме, он спросил: - Тебе понравилось, как я украл твой бальзам из петушка?

- У меня есть целый легион слов для этого, но ни одно из них не кажется достаточно достойным того, что ты заставил меня почувствовать!

- Неужели я был так же хорош, как твоя Джульетта?

- Лучше, безусловно, лучше! Я должен признаться в этом сейчас, потому что это правда. У Руи всё второпях, с бухты-барахты и во главе желание собственного удовлетворения - а у тебя нет.

- Я счастлив от этого, потому что мне понравилось так, что не передать словами. Знаешь ли ты, что твоя маленькая розовая уретра настолько крошечная, что, когда из тебя вырывается эта липкая штуковина, она похожа на жидкий камень, выброшенный из катапульты! Мне кажется, что мой язык пострадал от экстатической контузии!

- Довольно обо мне. Тобой постыдно пренебрегли. Виконт, ты позволишь мне обнажить тебя?

- А ты разве не заметил, слепой поклонник? Я уже и так с голой задницей, за исключением нижнего белья.

- Но почему ты до сих пор скрываешь свои сексистские части? Дикон ухмыльнулся и притянул к себе пажа. - Мм...! Ты пахнешь цветами, которые распускаются весной, тра-ла-ла!

- Нет, это не от меня пахнет, это цветочная эссенция под названием «Любовь в праздности». Её Величество подарила мне на последнее Рождество. Она настаивает, чтобы ее пажи пахли как парижские проститутки, но чтобы не вели себя также!

- Ты должен сообщить королеве, что гениталии ее пажей имеют естественный аромат, гораздо более сильный.

- И мне вручат мою же голову! - рассмеялся Эдди.

Дикон дрожащей рукой ​​погладил гладкий торс и бока другого мальчика. - Ты стройный и прямой, как стрела! - изумился он. - Как стрела купидона, ранившая меня любовью.

- Сними моё бельё, и ты обнаружишь еще одну стрелу - но совершенно безвредную.

Дикон стянул одеяние и понюхал промежность, пахнущую мальчишеским потом, слизнув языком крохотное пятнышко спермы. - Как розовое масло от Эдди! - усмехнулся он, причмокнув губами. Он поласкал член пажа, покрывая его поглощающими поцелуями. - А твой петушок не стремится к более возвышенным высотам?

- Да, но не только сейчас. Видишь ли, когда я проснулся этим утром, то почувствовал себя таким одиноким и несчастным, что дважды подрочил. Если бы я знал, что ты придешь, я бы приберёг себя для твоих удовлетворяющих ухаживаний - но дай мне полчаса, и я буду возбужден как козёл!

- Какое жестокое разочарование! - улыбнулся Дикон. - Может, ты утешишь меня другим Эдемом - между твоих ягодиц?

- Охотно! Но он уже использовался пару раз раньше - один раз моим младшим братом, а другой раз - наследным принцем Баварии, которому всего десять, но он был так одержим этой идеей, как единорог в брачный сезон!

- Это знак чести - войти туда, где побывал принц! - хихикнул черноволосый мальчик. - Развернись, пожалуйста.

Плюхнувшись на живот, Эдди приподнял свой аккуратный зад, в нетерпении раздвигая пальцами ягодицы.

- Да хранит меня Господь! - благоговейно воскликнул другой мальчик. - Виконт Кларендон, твой пастельно-розовый и страстно-красный маленький анус похож на крошечный букетик опушённых розовых бутонов!

- Это написал Шекспир?

- Нет, он слишком правильный! Я сочинил эту гиперболическую мальчиковость в уме, а затем озвучил её.

- Это своего рода задняя дань уважения, хотя, возможно, ты предвзято относишься к попкам мальчиков.

- Ну, конечно же! Какой же здравомыслящий человек не поступает также?!

- Полагаю, ты вращаешься среди легиона мальчишеских попок? - с завистью пробормотал паж.

- Поверишь ли, что ты самый первый – а я еще даже не поимел тебя!

- Теперь я польщен и надеюсь, что окажусь не слишком неудовлетворительным.

- О, так и будет - я чувствую это, я знаю! Теперь, давай посмотрим - как же мне осуществить это катастрофическое проникновение? Есть какие-нибудь предложения?

- Другие просто выплёвывали мне на попку побольше слюны, немного размешивали ее указательным пальцем – и таранили!

- Это слишком грубо для меня. Я буду красться на цыпочках - мягко, нежно, как несовершеннолетний нарцисс, вторгающийся в киску ивы^[71], или что-то в этом роде.

Дикон покрыл туго сжавшееся отверстие Эдди горячими плевками, а затем любовно помассировал его опухшим кончиком головки своего члена - сопротивляясь неодолимому импульсу всунуть весь свой пенис с головой и хвостом в лежащего пажа.

- Сделай это немедленно! - принялся настаивать ожидающий траха паж. - Если ты будешь слишком долго возиться, то растеряешь весь свой заряд!

- Знаменитые последние слова! - хмыкнул любовник-Ромео. - Но ты сам напросился!

Хотя у него не было никакого примера для сравнения, по мнению Дикона, более чем ошеломлённого, Эдди, определённо, обладал лучшей попкой во всей Англии, если уж не на всём континенте. Казалось, тот предвидел все совокупительные движения черноволосого паренька и восторженно дополнял их. Он расслаблял стенки своей прямой кишки, когда его насильник погружался внутрь, и сжимал их, когда тот частично выходил, извивался, изворачивался и вращался на набухшем члене Дикона, как безумный вихрь. Он брыкался и дергался так, что чуть не выбросил с седла своего вспотевшего наездника. А затем - столь же неожиданно, как и вулканически - Дикон кончил выворачивающимися всплесками густых сливок, заведших его в дымку задыхающегося блаженства.

Вскоре Эдди ткнул его локтем под ребра. - Ну, Демон-любовник – каков вердикт?

- Я никогда не думал, что это может быть таким! - воскликнул черноволосый паренёк с сияющими глазами. - Посмотри! Просто чудо! Я снова тверд – быть может, мы выйдем на бис?

- Мне хотелось бы поглощать твои сливки по сто раз на дню, открывая и закрывая твой сладкий краник, - но, чёрт побери, мне пора на службу.

- Уже так поздно?

- Дворцовые часы пробили девять несколько минут назад.

- Божьи бриджи! Мне нужно спешить домой, иначе Руи пошлёт Дозор на мои поиски!

Мальчики оделись и страстно обнялись, не желая расставаться. - Ты придёшь навестить меня завтра? - взмолился Эдди.

- Приду, если смогу, но...

- Тем не менее, я буду ждать тебя - и надеяться!

Когда Дикон вернулся в коттедж, Руи встретил его в дверях с грозно нахмуренными бровями, но, прежде чем белокурый мальчик успел открыть рот, другой мальчик резко спросил: - Где же ты был весь день?

- Ну... Я ходил в Лаймхаус навестить старого соседа по трущобам.

- И докатился до мерзкого гуттер-секса, нисколько в этом не сомневаюсь.

- Мы были так же чопорны и благопристойны, как два священника, служащие Великую мессу, что бы это ни означало! - возмущенно рявкнул Руи. - А где, черт возьми, был ты, если уж на то пошло? Я вернулся голодным и хотел, чтобы ты приготовил нам что-нибудь вкусненькое.

- Самое время тебе научиться готовить простую еду, - едко заметил Дикон. - Не нужно быть гением, чтобы сварить яйцо или даже пару…

- Дерьмо! Я даже кипяток вскипятить не умею!

- Потому что ты слишком ленив, чтобы шевелить своими обрубками.

- Зачем заниматься подобным, если кто-то другой сделает это за тебя? - Руи пожал плечами.  - Но ты ничего не объяснил. Чем ты занимался, пока тебя не было - общался с пуританами?!

- Я посетил того пажа в Гринвичском дворце.

- Вот это красотка! Он спал с тобой или наоборот?

- Естественно! Очень лестно, когда тебе отсасывает паж королевы и, к тому же, виконт.

Белокурый мальчик нахмурился. - Вот тебе и верность! - произнёс он с горечью. - Этот чертов паж оскорбляет меня, а ты, мой так называемый друг и коллега-актер, занимаешься с ним сексом!

- Насколько я помню, он позже извинился за то, что обидел тебя.

- Если это и так, то я ничего не услышал - а мои уши идеальны! Как бы то ни было, я при первой же возможности вызову его на дуэль.

- О, забудь о своем драгоценном достоинстве! Если ты станешь сражаться с ним на дуэли, то можешь получить серьезную рану, потому что он провел год в школе фехтования в Париже!

- Я знаю – я тут порасспросил всех об этом ублюдке.

- Тогда откажись от своей безрассудной идеи - она принесёт тебе только горе или даже смерть!

- Не от меча, ибо я рожден быть повешенным – во всяком случае, так предсказано. Кроме того, для меня это вопрос чести.

- Чепуха! Ты говоришь как какой-нибудь романтичный школяр, начитавшийся сказок о короле Артуре и рыцарях Круглого стола!

- Это были лучшие годы в истории Англии! - восхищённо пробормотал Руи.

- Это были мифы, басни, так что выкинь их из своей детской головы! - Дикон закашлялся. - Но вернёмся к гораздо более важному вопросу – есть ли у тебя деньги?

- А почему ты спрашиваешь?

- Потому что, если мы хотим поесть сегодня вечером, то должны иметь хотя бы пару шиллингов, а я отдал свой последний пенни разбойнику, выдававшему себя за лодочника с Темзы.

- Но прежде, чем уехать в Стратфорд, мессир Уилл открыл для нас счёт в «Русалке». Мы поедим там.

- «Русалка» сегодня закрыта - устанавливают новые печи.

- В субботу?! Неужели месье Бутагон - язычник?!

- Нет, но он никогда не позволяет религии вмешиваться в дела. У тебя есть несколько монет? Если нет, то мы останемся голодными.

- О, у меня есть добыча - смотри! Прекрасный целый золотой, к тому же недавно отчеканенный! Руи радостно подбросил сверкающую монету высоко в воздух.

- Где ты его взял? - нахмурился Дикон. - Снова срезал кошельки?

- Нет! Я заработал его честно и законно, и открыто.

- Как?

- Это мое личное дело!

- И моё тоже - я отвечаю перед мессиром Уиллом.

- Мне не хочется тебе говорить об этом! - с притворной застенчивостью прошептал белокурый мальчик.

- Клянусь Богом, ты скажешь мне, или я тебя убью!

- Ха! Не думаю, что ты сможешь это сделать, болтун!

- Так испытай меня - проверишь на себе.

- Ну и ладно! Богатый торговец из Хаммерсмита заглотил меня, заставив отстреляться так сильно, что у меня чуть яйца не лопнули!

- Хвала Господу, сегодня нам не придется поститься! Может, пойдем в «Кабанью голову»?

- Боже, нет! Когда-то я работал в этой помойке, и от тех помоев, что они готовят, стошнило бы и свиней!

- Тогда в «Королевские доспехи». Я слышал, у них есть особый горячий и холодный шведский стол по воскресеньям.

Когда они вышли из коттеджа, Руи грубо толкнул Дикона локтем в бок. - Послушай, ты! - прорычал он, сверкнув глазами. - Ты познакомился со мной задолго до того, как встретился с этим пижоном-пажом, поэтому у меня есть приоритетные права на твои чувства! Забудь о нём на свой страх и риск!

9. РУИ И ПАЖ В ВОЙНЕ И МИРЕ

В Хэмпстед-хит^[72], незадолго до полудня, спустя несколько дней после насыщенного событиями воскресенья, благочестиво посвященного отдыху, спокойным и возвышенным мыслям, можно было наблюдать элементы потенциальной драмы. Или, возможно, это был разворачивающийся фарс с клоунами, буффонадой и живым смехом. А кто же герои этой драмы/фарса?

Ну, например, там был мужчина. Необычайно тайный пуританин по имени Джебедайя Клип был до крайности невзрачным человеком - низкорослый, с мордочкой грызуна, слегка хромающий - это притворство не всегда проходит - и имеющий скрытые миазмы тайного, вкрадчивого, слишком заискивающего, лицемерного ханжества, исходящего от него тошнотворными волнами. Избегайте его, если сможете, ибо это человек-шпион. О, не обычный заурядный тип, а собственный секретный агент Её Величества, должным образом аккредитованный государственным министром, самим лордом Бёрли^[73].

Клип проявлял кошачье любопытство ко всему, что касалось благополучия Альбиона, будь то иностранное или внутреннее вмешательство, и усердно выискивал нарушения Королевских эдиктов - коих было множество - что заставляло его не жалея себя напряжённо работать по двадцать часов в день, не исключая воскресенья. Он наслаждался своей работой, хорошо вознаграждаемой, и при выходе его в отставку имелся смутный намек на возможное рыцарство. Клип буквально светился от подобной вероятности - сэр ДЖЕБЕДАЙЯ КЛИП! В этом имени была прекрасная, хорошо сбалансированная звучность, и он издал бы пару слабых смешков, но старался никогда не привлекать к себе даже малейшего внимания, если имелась возможность избежать подобного.

В настоящий момент этот мужчина наблюдал за мальчиком, который с большим интересом взирал на голубя, у которого случился запор, и который пытался пошевелить своим забитым кишечником, одновременно наблюдая за сочной крошкой пирога, которая рисковала быть съеденной браконьерствующим воробьем - который также настороженно наблюдал. И Бог, естественно, следил за всеми ими - или так беззастенчиво утверждает его пресс-секретарь.

Клип принципиально никого не любил, а особенно ему не по нраву были мальчишки - из-за убеждения, что все они лживы, коварны, нерешительны, хитры, скользки, самодовольны, непредсказуемы, капризны, тщеславны, нечестивы и похотливы больше, чем сатиры на оргии. У них имелись все худшие качества женщин и не находилось ни одной из их спасительных благодатей, таких как добродетель, кротость и сострадание - кроме того, они были склонны к любому виду зла и проступков, которые могли сойти им с рук, а большинство мальчишек было, в лучшем случае, не слишком хорошими.

Этот паренёк пробудил злобный интерес Клипа, потому что он, будучи явно простым человеком, носил меч - хотя подобное было запрещено представителям низших классов. Кроме того, он видел этого мальчика раньше - но где? Он должен вспомнить, потому что этот юнец - нехотя признался самому себе Клип - был чертовски красив лицом и фигурой, хотя красота у мальчиков - всё равно, что языческое идолопоклонство, ересь и тому подобное! Ах, вот оно что! Он видел этого необычного юнца в компании мессира Шекспира, пьесо-писаки, за соседним столом в таверне «Русалка». Клип никогда не стеснялся подслушивать, раз это могло послужить его цели, и они вдвоем обсуждали какие-то изменения в роли Джульетты и тому подобное. Конечно! Этот юнец, мальчик-актёр - бродяга, бездельник и прочее - изображает девушку на сцене и носит женскую одежду! Чистое язычество! Против этого должны быть строгие законы, и когда, наконец, пуритане овладеют верховной властью в стране, так и будет!

Шпион раздумывал, стоит ли приставать к парню здесь и сейчас, потребовать его имя и место обитания и конфисковать незаконное оружие, но решил не торопиться, дабы не пропустить еще более компрометирующие события. Почему, например, вооруженный юнец находится здесь, в этих окрестностях, похожих на парк? Любовное свидание? Вряд ли такое возможно. Мальчишка кажется слишком юным - 12, 13? – для такого рода безумия посреди лета и зачем тогда меч, когда следует ворковать сладкие глупости и пустяки? Это и в самом деле была загадка, но Клип любил разгадывать загадки, которые могли привести к возможным злоумышленникам или к тем, кто замышляет что-то незаконное. Притаившись за кустами, он принялся грызть ногти в нетерпеливом ожидании.

Внезапно Клип напрягся, приведя все свои чувства согласно qui vive^[74]. На сцене появился еще один парень, несколько старше первого и одетый в цвета королевы - подобное указывало на то, что он был одним из личных слуг Её Величества - скорее всего паж, учитывая его возраст. Он тоже был с мечом, но, несомненно, имел на подобное привилегию, поскольку явно принадлежал к мелкой знати. Мальчики встретились, заговорили - и Клип напряг слух, взбешенный тем, что не может разобрать ни одного понятного слова или фразы. Небольшая ремарка – у него имелся ясный и беспристрастный взгляд на любые незаконные действия, которые могли иметьместо.

- Добрый день, - произнёс паж, вежливо кланяясь.

- Для тебя это плохой день! - ответил Руи, ни делая ни малейшей попытки ответить поклоном. - Ты опоздал на это свидание.

- Не моя вина, это лодочник через Темзу опоздал - снова был в стельку пьяный!

- Удобное оправдание! - усмехнулся Руи.

- Каждому - своя дорога. Ладно, это целиком моя вина, что я опоздал.

- Так-то лучше, - невозмутимо ответил Руи. - Теперь, когда прелюдия закончилась, возьмёмся за оружие.

- Один момент, юный Руи. Ты вообще что-нибудь знаешь о фехтовании?

- Я знаком с мечом со времён сахарной титьки, и знаю, что им можно резать, колоть, ранить и убивать. А также знаю, что ты провел год в школе фехтования в Париже. Вот и всё. К оружию!

- Еще один вопрос, пожалуйста! А сколько тебе лет?

- Мне будет 13 через несколько месяцев.

- Боже мой! - взволнованно воскликнул паж. - Это невозможно! Если бы я ранил или убил тебя, меня бы обвинили в убийстве невинного!

- Ты ошибаешься, - холодно возразил Руи. - Даже моя смерть не создаст ни малейшего шумихи, потому что ты - чёртов виконт, а я - ничтожество из трущоб!

- Ты - близкий друг мессира Шекспира.

- Только знакомый. А теперь берись за оружие, черт побери, или я нападу на тебя!

- Я отказываюсь скрещивать с тобой мечи – называй меня трусом или как хочешь! Паж снова поклонился, повернулся и зашагал прочь.

В бешенстве белокурый мальчик швырнул свое оружие рукоятью в сторону удаляющегося виконта. Меч просвистев в воздухе, развернулся полукругом - и острием вонзился в левое плечо пажа, на камзоле юноши проявилось багровое пятно.

Руи уставился на него, потрясенный и испуганный - он не хотел подобного! Он подбежал к другому мальчику и опустился перед ним на колени. - Прости! Я... Я не хотел... - запнулся он, глубоко раскаиваясь.

- Я понимаю, - пробормотал другой паренёк. - Это был несчастный случай и ничего более. Думаю, рана несерьёзная.

Пристыженный, белокурый мальчик покраснел как рак. Этот странный виконт сам нарвался, и вполне заслуженно получил! - Давай я сниму с тебя камзол и перевяжу твою рану своей рубашкой – она чистая.

Кровотечение прекратилось, и, по счастью, ни мышцы, ни сухожилия не пострадали, так как паж мог легко поднять левую руку, хотя и с некоторым неудобством. Плотно перевязав рану, Руи помог другому мальчику подняться на ноги. - Я помогу тебе добраться до твоего жилья и вызову лекаря, хотя не очень-то верю в костоправов.

- И я не очень, - поморщился паж. - К счастью, я быстро выздоравливаю, а Мать-Природа - самый мудрый лекарь среди всех.

Он слегка задремал во время короткой поездки на лодке назад ко дворцу, и Руи помог ему раздеться, чтобы снова осмотреть плечо паренька. - Кровь больше не идёт - повязка совсем чистая. А теперь, кому я должен сообщить о случившемся?

- Никому не надо, - твердо сказал старший мальчик. - Я так хочу.

- Но кто-то будет должен сменить тебе повязку и...

- Один из поваров позаботится об этом - он мой особый друг, - произнёс паж, слегка покраснев. - Здоровый ночной сон, и утром я буду как новенький!

Нерешительно, Руи коснулся руки другого мальчика. - Я был совершенно неправ насчет вас, сэр виконт, - пробормотал он. - Ты не такой заносчивый сноб, как большинство тебе подобных, и к тому же очень красивый!

- Зови меня Эдди, если хочешь. Как моя мама, и Дикон тоже.

Руи улыбнулся. - Ну, поскольку мы с тобой делим Дикона, я также хотел бы разделить с тобой дружбу – если ты позволишь.

- Охотно! Но тебе лучше сейчас уйти, потому что тут скоро будет дежурить Ночной Дозор, и он может задать слишком много неудобных вопросов.

Когда Клип увидел, что паренёк постарше получил ранение, но крови оказалось немного, он сильно разочаровался, ибо секретный агент был извращенно влюблен в вид крови, много крови – лишь бы только не его собственной! Поспешив как можно скорее в Уайтхолл, он доложил о событии, равносильном запрещенной дуэли, непосредственно государственному министру, который, выслушав его, задал несколько острых вопросов.

- Очень хорошо, Клип, - произнёс, наконец, министр, - я позабочусь об этом деле, и ты будешь молчать, как моллюск. Ясно?

- Я всегда так делаю, милорд! - подобострастно закивал Клип. - Всегда так поступаю, милорд!

- Проследи за этим. Кроме того, я получил информацию, что испанский агент, как полагают, действует из ночлежки в Уайтчепеле. Позаботься о нем.

- Конечно, милорд! Немедленно, милорд! Он будет сожалеть о том дне, когда прибыл в Англию, милорд!

- Молись, чтобы так оно было. Вот тебе кошелёк с небольшим вознаграждением. Можешь идти.

- Спасибо, милорд! Очень любезно с вашей стороны, милорд! Ваше здоровье, милорд!

Лорд Бёрли с предельной дистанции наблюдал за низко кланяющимся и удаляющимся секретным агентом. Он не любил ни шпионов, ни секретных агентов, кому бы они не служили. Увы! Все они слишком важны для безопасности Королевства. Он вздохнул. Что касается рассматриваемого вопроса, он не знал, как Её Величество отреагирует на эту несколько тревожную новость, и хотя и был осведомлён, что королева находится под влиянием обольщения именно этого мальчика-актёра - Руи, кажется? – и довольно трудно определить, как Её Величество отнесется к этой нынешней ситуации. Она могла счесть случившееся обычной мальчишеской неосторожностью, заслуживающей лишь строгого выговора. С другой стороны, королева со всей серьёзностью относилась к своим эдиктам, и их нарушители вполне могли ощутить на себе весь пыл ее гнева.

Когда Руи, взъерошенным и без рубашки, вернулся в коттедж, он решил не рассказывать Дикону о своей встрече со пажом, чтобы напрасно не волновать его. Белокурый мальчик ожидал, что в следствие этого инцидента может последовать ад какого-нибудь вида, но он издавна привык к различным степеням Ада в своей прошлой жизни и был уверен, что сможет справиться со всеми неприятностями.

- Что с тобой случилось? - спросил черноволосый паренёк.

- Я подрался с воинствующим католиком, который ударил меня по голове своим распятием и попытался задушить меня своими чётками, - легкомысленно сообщил Руи.

- Зачем ему это понадобилось?

- Вообще-то ни за чем, - произнёс Руи с притворным негодованием. - Я просто спросил, сколько у Папы было детей.

Дикон подавил смешок. - И кто выиграл бой - если это так?

- О, конечно я, чисто технически.

- И ты потерял рубаху в драке?

- Я позабыл надеть её сегодня утром – но никто ничего не заметил, пока я держал свой камзол застёгнутым.

Старший мальчик покачал головой в притворном отчаянии. - Знаешь, Руи, я боюсь, что мне придется посадить тебя на цепь, чтобы ты избегал неприятностей!

- В течение двенадцати долгих лет я вел собачью жизнь, поэтому цепь не принесет в неё ничего нового! - улыбнулся Руи.

На следующий день белокурый мальчик вернулся в Гринвичский дворец, чтобы увидеть, как поживает паж. Он застал его в постели за обильной трапезой, которую тот настоял разделить со своим гостем.

- Значит, ты идёшь на поправку? - пробубнил Руи с полным ртом тушёных почек и грибов.

- Как это ни удивительно. Повар сказал мне, что никакой инфекции нет и рана практически закрылась.

- Мне приятно это слышать. А были ли какие-нибудь последствия нашей... э… заварушки?

- Никаких, и, должно быть, никто не знает об этом, кроме тебя, меня и повара, а я не рассказал ему о тебе.

- Слава Богу! Я боялся, что у тебя будут неприятности - хотя это целиком моя вина.

- Однако есть одно затруднение, которое сильно беспокоит меня.

- И какое? - спросил Руи, слегка встревоженный.

- Вот это! - плаксиво воскликнул паж, откидывая простыни, чтобы продемонстрировать вставший пенис, почти такой же прекрасный, как у Руи; его жаждущая мордочка указывала прямиком на гипсовую лепешку палермского путти, распростертого на потолке.

- Благодарение Господу! - воскликнул Руи, наклонившись, чтобы поцеловать пахнущий спермой полюс Эдди. - Моя любимая конфетка! Твой перчик - буквально вылитая копия моего собственного несравненного члена.

- Но мой съёживается, когда он не в тепле, черт возьми! - печально пробормотал Эдди.

- Вероятно, в этом есть и хорошее - меньше износа. Я буду в восторге от возможности припасть к тебе, но выдержит ли твоё плечо?

- Мое плечо будет наслаждаться этим почти так же, как и я, но, будь добр, обслужи меня без промедления, потому что я дрожу на грани разрядки!

Дразняще щекоча между орешками пажа и под ними, Руи опустился ртом на выпуклость другого мальчика, наслаждаясь теплом и ароматом сочной спермы, истраченной в прошлом. С диким взглядом Эдди принялся совершать неистовые трахательные движения пахом, скользя между губами своего феллятора - как можно выше, желая прикоснуться к языку белокурого мальчика, который, казалось, пытался вставить его крошечный кончик в раскрывшуюся уретру пажа. Руи просунул одну пронырливую руку под булочки Эдди, затем между ними, и его половой палец безошибочно нацелился на заднее отверстие, поглаживая его, а затем вонзившись в него, и, задев ошеломлённую предстательную железу, принялся прощупать шелковистые стенки прямой кишки пажа, доведя до почти полуистерического состояния её сигмовидный изгиб^[75].

- О, Господи, это просто божественно! - воскликнул Эдди, извиваясь в экстазе. - Это уже слишком! Я так не могу... А потом паж изо всех сил брызнул, и рот белокурого мальчика затопило его обильным мальчишеским пряным нектаром, праздной каплей просочившись сквозь губы. Палец-насильник Руи задержался в заднем проходе пажа до того момента, пока он не выдоил досуха всё ещё пульсирующий пенисный источник. Затем белокурый мальчик вытащил свой влажный ошеломляющий палец и понюхал его.

- И чем пахнет? - хихикнул паж в восхищении.

- Без сомнения, попо-делью^[76]! - ухмыльнулся белокурый мальчик, и, сунул бесстыдный палец в рот, одобрительно пососал.

- А как на вкус?! - спросил паж, потрясенный, но завороженный.

- Как шоколадное пирожное и анальное felicity^[77]! - рассмеялся Руи. - Я хочу большего.

- Ещё большего траханья пальцами?

- Нет, нечто более утонченное в сексуальном плане – лизание задниц в позе 69! Подожди, пока я сниму эту чертову одежду.

Оголившись, белокурый мальчик присоединился к обнаженному Эдди, и после аперитива душевных поцелуев они с нетерпением переместились в нужное положение - анус ко рту, рот к анусу. Руи оказался в восторге от того, что обнаружил - у пажа, как и у Дикона, имелась трепетно приоткрытая задняя дверь воронкообразного типа, с глянцевыми поверхностями от нежно-розового снаружи до страстно-красного внутри. Такую попку легко трахать и великолепно лизать, погрузившись внутрь, поэтому белокурый паренёк умудрился впихнуть свой проворный язык настолько далеко, насколько получилось его высунуть. Жаль, что язык был не такой длины, как его пенис - но никто не идеален. Влажно-нащупав и погрузившись в частную территорию Эдди, он почувствовал, как язык пажа играет на его сжатых анальных губах, слегка раздвигая их, и кончиком протискивается внутрь примерно на полдюйма, стараясь разжать их ещё больше в попытке ненасытно проникнуть ещё глубже в мускусный портал. Руи блаженно застонал, его собственная требовательная твёрдость грубо вонзилась в парчово-гладкий живот Эдди, а затем он глубоко вздохнул, содрогнувшись от внезапного преждевременного семяизвержения. Он оторвал свое лицо от попки другого мальчика.

- Черт возьми, я кончил! - произнёс он с сожалением, его член все еще бешено содрогался. - Это не моя вина - твой проворный язык в моей дырочке превратил меня в гейзер!

- Восхитительное затруднение! Раздвинь бедра, и я вылижу тебя досуха - я обожаю богатое кальцием мальчишеское молочко.

Пока паж облизывал гениталии белокурого мальчика, Руи с жадностью слизывал свой обильный пенисный сок с нежного живота старшего мальчика, затем с удивлением произнёс: - Знаешь, Эдди, думаю, что ты испытал оргазм в своей прямой кишке в то же время, что и я - я уловил пьянящий горько-сладкий нектар, смочивший мой язык. У тебя и в самом деле случился спазм в том месте?!

- Похоже на то – и всё из-за твоего умелого языкопоповедения! - рассмеялся паж, вернувшись затем к своему непристойному отмыванию. Когда он, к своему удовлетворению, отмыл языком пах белокурого мальчика, то снова погладил пенис младшего мальчика, бормоча при этом:  - Перефразируя речь Ричарда Второго в пьесе, которую я читал в школе, можно сказать: «Непоколебимая твердость твоего прямостоячего перчика притягивает меня»!

- Чуть позже он с радостью снизойдет до того, чтобы сочно вознаградить тебя за благоговейное облизывание! - ухмыльнулся Руи. - Но будь добр, избавь меня от следов зубов на моей нежной крайней плоти!

- Что ты предпочитаешь - трахаться или сосать?

- Зачем тебе? - хмыкнул белокурый мальчик. - Собираешься донести на меня королеве?

Эдди покраснел. - Ты же знаешь, что это не так! Но Дикон говорит, что ты очень опытен в сексе для своего возраста, поэтому мне любопытно.

- Мне больше всего нравится фелляция - трахаться, как правило, чертовски утомительно.

- Я полагаю, за эти годы ты познал много мальчиков?

- Я бы сказал, шесть или семь сотен - почти все дети из трущоб, как я, и, как правило, приятно раскованные.

- Я имею в виду, познать в библейском смысле.

- Ах, ну это жеребенок другого окраса! По библейским меркам их было около девяноста, плюс – минус дробь - и некоторые из них я ублажил не по одному разу, в зависимости от степени их привлекательности и других фак-туальных^[78] причин.

- Святые свыше! Это кажется невероятным!

- Ну, ты должен понимать, что секс, как правило, единственное удовольствие в трущобах, поскольку он бесплатный и око-за-око. Во что поиграем сейчас?

- Выбирать тебе, ты же здесь гость.

- Ини, мини, майни, мог, поймай виконта за носок. Я выбираю...

Но в этот момент раздался повелительный стук костяшками пальцев по двери. Паж спрыгнул с кровати, накинул халат и направился отвечать на столь несвоевременный вызов. Может, его мать плохо себя чувствует и зовет его? Снаружи стоял лакей, бледный и явно встревоженный. - Виконт Кларендон?

- Да?

- Вас просят немедленно явиться к распорядителю дворцового хозяйства.

- Что случилось? - спросил Эдди. - У меня какие-то затруднения?

- Её Величество королева Елизавета только что скончалась.

После краткого, но нежного обмена прощальными словами Руи оставил пажа наедине с его официальными обязанностями, пообещав вернуться в более благоприятное время. - Я захвачу с собой Дикона, - сказал он. - Ты когда-нибудь пробовал секс втроем?!

Вернувшись в коттедж, он обнаружил мессира Уилла, только что вернувшегося из Стратфорда, и радостно поприветствовал его: - Добро пожаловать, мессер Уилл! Надеюсь, вы в добром здравии?

- К счастью, да, юный Руи, а ты краше, чем прежде!

- Как поживает ваш маленький сын, Хэмнет?

- Есть небольшое улучшение, но он все еще подвержен периодическим рецидивам, что беспокоит нашего лекаря.

- А зачем ему беспокоиться? - спросил белокурый мальчик, нахмурившись. – Не он же болеет!

- О, Руи, ты всегда такой придирчивый! - нетерпеливо возразил Дикон.

- Если не убить всех гнид, никогда не избавишься от вшей, - сообщил Руи, - и я должен знать!

За ужином они обсуждали прискорбную кончину королевы. Мессир Уилл закрыл «Глобус» до похорон и составлял памятную речь для чтения в Вестминстерском соборе. В Лондоне и на всем Альбионе приспустят флаги.

- А мы можем присутствовать на похоронах? - спросил Руи.

- В соборе для тебя не будет места, но похоронная процессия открыта для всех.

- Кто будет новым государем? - задумчиво спросил Дикон. - Хотелось бы, чтобы это был еще один мальчик-король, подобный Эдварду Шестому.

- Боюсь, что шансов нет, - сказал мужчина. - Все указывает на то, что это будет Яков, король Шотландии^[79].

- Фу! - фыркнул белобрысый мальчик. - Довольно плохой выбор, если вы спросите меня!

- Никто тебя и не спрашивал, - проворчал Дикон.

- Заткнись, или я засуну тебе в рот сам-знаешь-что. Руи повернулся к мессиру Уиллу. - Разве Джеймс не сын Марии - шотландской королевы, великанши и какого-то ничтожества по имени Лорд Дарнли - если это был не Риццио, лютнист Марии, который чертовски озабочен, как и все эти проклятые пиццепоедатели!

- О, нет никаких сомнений в том, что лорд Дарнли является его отцом, поскольку Яков унаследовал от него несколько нежелательных привычек, - произнёс мессир Уилл.

- Это каких? -спросил Руи, почуявший скандал.

- Он любит выпить, и придворные пажи укладывают его спать, когда он напивается.

- Что в этом плохого? - нагло хмыкнул белокурый паренёк. - Хорошая привычка! Кроме того, я не жалую шотландцев, кем бы они ни были. Они слишком часто бывают религиозными фанатиками, и я готов поспорить, что их члены на вкус подобны торфу!

- Осторожнее, юный Руи, твой язык опять выходит из-под контроля! - строго предупредил мужчина. - А король Яков - убежденный протестант, хотя и не пуританин, слава Богу! Теперь, ребята, отправляйтесь в постель и выспитесь.

Прихорашиваясь в постели, Руи сказал: - Мне нужен не хороший сон, а парочка озорных забав и игр. Как насчет этого, милый Дикон?

- Не сегодня, мой несладкий Руи - у меня болит голова!

День Королевских похорон выдался солнечным, ясным и тёплым, как будто сама матушка-природа отдавала дань памяти доброй Королеве Бесс. Красочная процессия протянулась на две мили, и мальчики заняли удобные места для наблюдения, примостившись на дереве. - Я встречался с королевой только раз, - задумчиво заметил Руи, - но она мне понравилась, хотя мы и не были с глазу на глаз.

- И, конечно, ты был прав, а Её Величество неправа! - саркастически заметил Дикон.

- Это, само собой разумеется, - пожал плечами белокурый мальчик, пытаясь столкнуть другого мальчика с дерева.

Мессир Уилл встретил их в «Русалке» за долгожданным ужином. - Случилось, - доложил он. - Завтра король Шотландии Яков Шестой будет должным образом помазан и коронован как король Англии, Ирландии, Шотландии и Уэльса Яков Первый.

- А почему они не коронуют его королём Франции, раз уж занялись этим? - заметил Руи. - Французские короли никогда не стоили того пороха, которым можно было взорвать их к чертовой матери!

- Заткнись! - рявкнул Дикон. - Мессир Уилл, я тут подумал...

- Он подумал! - белокурый паренёк засмеялся, подмигивая мужчине. - Мне показалось, или я действительно почувствовал запах горящего бычьего дерьма^[80]?!

- Тише, Руи, - нахмурился мессир Уилл. - Да, Дикон?

- Ну, до того, как умерло Её Величество, нас называли людьми королевы. Теперь нас станут называть людьми короля?

- У меня есть все основания надеяться, что новый король, как говорят, так же любит театр, как и Её Величество.

- Послушайте, мессир Уилл, разве не время, чтобы сменить пьесу? - серьезно сказал Руи. - Меня уже тошнит от этой жалкой Джульетты - она как заноза в её/моей пизде.

Мессир Уилл невольно громко рассмеялся. - Значит, ты все еще хочешь сыграть леди Макбет?

- Ещё как! Настоящая, подлинная, старомодная злая злодейка - это мой хлеб!

- «Ромео и Джульетта» по-прежнему очень популярны, но знай - мы посмотрим, что предпочтёт король Яков.

- О, нет! - застонал Руи. - Только не очередное групповое выступление!

- Мы познакомились там с Эдди, - напомнил ему Дикон.

- Кто такой Эдди? - спросил мессир Уилл. - Вы, ребята, что-то замышляли в мое отсутствие?

- Прошу прощения, сэр, - усмехнулся Руи, - но это наш секрет!

10. РУИ ТЕРЯЕТ СВОЮ ПОДДЕРЖАННУЮ НЕПОРОЧНОСТЬ

Шли дни, и Руи постепенно начал осознавать, что всюду, куда бы он ни шел, по улицам за ним следует небольшая фигура, облаченная в тусклую серую сутану с узким белым воротничком пуританина. Вряд ли можно было ожидать, что пуританин с самовлюблённым лицом и сладкоречивым ртом ходит по его пятам, восхищаясь его безупречной красотой и звездной игрой на сцене, поэтому он был озадачен причиной столь упорной слежки. Дважды он внезапно оборачивался, чтобы встретиться лицом к лицу со своим преследователем - и обнаруживал, что глаза того кротко склонились к земле или восторженно устремлены к Небесам. Однажды он обратился к молодому незнакомцу и резко спросил его: «Кто ты? Что ты хочешь? Почему ты преследуешь меня?! Если ты принял меня за мальчишку-шлюху, то глубоко заблуждаешься! В Лаймхаусе ты найдешь множество их – и самых привлекательных тоже». Но парень, который был едва старше белокурого мальчика, молча растаял с лицом, полным болезненного потрясения и презрения.

Вечером того же дня, пока Дикон обсуждал с мессиром Уиллом вопрос о ремонте сильно изношенных театральных костюмов, Руи вернулся в коттедж и увидел у камина вездесущего пуританина, прижимающего к груди Библию в медном переплете.

- Что ты здесь делаешь? - требовательно спросил Руи, готовясь к возможной стычке. - Как ты вошел сюда?

- Дверь была не заперта и слегка приоткрыта, поэтому я вошел, - ответил юноша тошнотворным певучим голосом, обычным для своей странной секты.

- Никто не давал тебе разрешения войти, а ты вторгся!

- Всевышний дал мне разрешение войти.

- Этот коттедж принадлежит мессиру Уиллу – а не Всевышнему.

- Божественная Сущность владеет всем на Небесах и на Земле, - произнёс юноша.

- Фу! Я мог бы с таким же успехом поговорить и с камнем, который, безусловно, имеет больше здравого смысла!

- Я невосприимчив к оскорблениям.

- Охотно верю - но, по крайней мере, объясни, зачем ты в последнее время ходишь за мной по пятам?

- Я хочу обратить тебя в Истинную Веру.

- Которая и твоя тоже, полагаю?

- Ничего иного - и, если ты не примешь мою вечную истину, твое тело и душа будут корчиться в вечном адском огне!

Белокурый мальчик застонал. - Я уже столько раз слышал эту ерунду, что могу повторить ее дословно даже во сне! Назойливый незваный гость, ты зря теряешь время. Я - язычник древнего афинского типа и горжусь этим, ибо язычники не нуждаются в подтверждении того, что ты присоединился к их вере, и не грозят, что поджарят тебя в каком-нибудь воображаемом пекле!

Юный трезвенник испуганно вздрогнул. - Ты пропал, пропал безвозвратно, если не отречёшься в этот самый день и час!

- Довольно твоего занудного бреда! И если пуританин обладает дурными манерами, то язычник - нет. Не хочешь ли выпить со мной кружку эля?

- Я абсолютный трезвенник.

- Само собой! Может, немного хлеба и сыра?

- Я не преломляю хлеб с еретиками!

- Без сомнения, твоя вера святее, чем ты сам. Ну что ж, по крайней мере, ты не будешь возражать против того, чтобы назвать мне свое имя!

- Саул^[81].

- Промашка. Тебя следовало бы назвать Моисеем, хотя ты не доволен только десятью заповедями, и склоняешься к тому, чтобы навязать сто десять заповедей и без того перегруженному миру!

- Я больше не желаю выслушивать твои безбожные нечестивости! Вместо этого я прочитаю тебе те части Священного Писания, которые наиболее точно относятся к истинной и Божественной Вере.

- А я прочитаю тебе Закон о массовых беспорядках! с горячностью воскликнул Руи, вскакивая на ноги. - Немедленно убирайся отсюда, или я тебя вышвырну!

Пуританский детёныш вздохнул и закатил глаза к небу - или, по крайней мере, к потолку. - Боюсь, мне придется прибегнуть к последнему решительному убеждению. Сказав это, он резким движением, быстрым как молния, швырнул Библию в голову белокурого мальчика.

Руи пригнулся, но полностью избежать попадания не успел - латунный уголок Доброй Книги (?) поразил его в висок. Он пошатнулся, упал, и его последней мыслью, когда он погружался в забвение, стала следующая: «Пуританин в ярости?! Теперь я увидел всё в этом мире!»

Когда спустя некоторое время белокурый мальчик пришел в себя, то у него от боли раскалывалась голова, он лежал в постели на животе в полной наготе и совершенно обездвиженным - его запястья и лодыжки были крепко привязаны к четырем угловым стойкам кровати. Струйки горячего пота стекали по его телу, он отчаянно пытался освободиться, но чем больше усилий он прилагал, тем глубже в его плоть врезались путы. После пяти минут безумных тщетных попыток освободиться он сдался - он был так же надёжно связан, как и приговоренный к смерти на электрическом стуле.

И тут он увидел этого чёртового никчемного урода - скользкого пуританина, материализовавшегося словно из неоткуда. - Немедленно отпусти меня, иначе тебе будет хуже! - заорал Руи.

- Твои пустые угрозы не производят на меня впечатления, - нараспев произнес другой парень.

- Но почему я голый как сойка?! Я возмущен тем, что полностью разоблачен перед враждебно настроенными библейскими святошами!

- Библия - это эффективный тупой предмет, не находишь?

- Грязный, подлый, коварный трюк, и Иегова жестоко ответит на непристойное использование тобой Его святого дела!

- Он уже знает - и полностью одобряет.

- Я не удивлен - самый типичный из всех религиозных обманов! Естественно, я говорю как язычник. Даже при самых неблагоприятных обстоятельствах, белокурый мальчик стремился сохранить хладнокровие и утончённое самообладание - иначе это могло бы повредить его уникальному образу. - И теперь, когда ты практически меня обездвижил, по рукам и ногам, что ты предполагаешь со мной сотворить? Избить меня, отхлестать, распять?!

- Я собираюсь научить тебя смирению, избавить тебя от невыносимого высокомерия, искоренить твоё чрезмерно высокое мнение о себе!

- Ха! С таким же успехом ты мог бы остановить солнце на его пути!

- Это было сделано - Божественной Сущностью.

- О, конечно! - с горечью произнёс Руи. - Божественность - постоянный благовидный аргумент, к которому вы все прибегаете!

- Нет ничего более истинного, более неопровержимого.

- Черт возьми, избавь меня от твоего дурацкого ослиного рёва! Как же ты собираешься учить меня смирению и тому подобному?

- Я собираюсь оттрахать твою девственную задницу! Это кажется наиболее подходящим наказанием, способным проколоть твоё чудовищно раздутое эго.

На мгновение белокурый мальчик потерял дар речи от ярости - затем, спрятав лицо в подушку, он задушил свой веселый тайный смех. Едва ли этот чертов пуританин понимал, что он всего лишь псевдодевственник - подержанный товар - но все равно идеально подходящий для подобного. Вытерев глаза о наволочку, он поднял заплаканное лицо - со слезами радости, а не испуга, потрясения или отчаяния!

- Ты, - презрительно сказал Руи, - самый отъявленный лицемер, когда-либо позоривший эту зеленую Англию! Ты славишься тем, что избегаешь самых простых похотей и вожделений, но ныне намереваешься трахнуть меня – мальчика - а это прямо осуждено и запрещено Богом и гетеро человеками!

- Господь Всемогущий простит меня за это достойное дело.

- Чума тебя возьми, тогда делай и покончим с этим, потому что мне нет больше мочи терпеть эти прокрустовы пытки! Но учти - точно так же, как Ночь следует за Днем, я буду охотиться за тобой и убью тебя самым жестоким способом, который только смогу придумать!

- Бог защитит меня, потому что я его посредник.

- Неужели ты даже не собираешься раздеться!! Это цивилизованный способ трахаться или ты стыдишься своей наготы? Ну, я подозреваю, что тебе есть чего стыдиться, причем очень сильно! - издевался Руи. - Без сомнения, когда ты мочишься, то никогда не пачкаешь свои святые пальцы прикосновением к своему уродливому члену – ты держишь его завернутым в кусок бумаги или ткани! Разве это не Божья правда, омерзительная жаба?!

- Заткнись! - пуританин почти взвизгнул, с силой треснув белокурого мальчика по затылку и тем самым вызвав временное онемение и помутнение зрения у Руи. А затем мальчик почувствовал движение над собой, больные похлопывания по ягодицам, грубое их раздвижение, когда некто протискивался в лоснящуюся расщелину его зада.

«Похоже, я действительно буду изнасилован, - мрачно подумал Руи, - а насколько хорошо или приятно, еще предстоит понять». Что ж, как сказала одна восторженная старая дева: «Если изнасилование неизбежно, лучше всего расслабиться и наслаждаться им!». Белокурый мальчик расслабился, особенно свои анальные мышцы, чтобы облегчить вторжение, и принялся ждал, надеясь, что подобное станет не слишком обременительным опытом.

Всё очень быстро закончилось - каким всё было, таким и осталось. Неуклюжий нащупывания членом входа в анус, затем неловкое введение крохотного пениса, практически неощутимое, легкое и безболезненное - всё равно как соску-пустышку вставить в рот младенцу - после чего последовали неопределенно ощущаемые неуверенные толчки и движения туда-сюда, а затем, Бога ради, чертовски преждевременное отступление! Руи выругался вслух - вытерпеть столько мучений, а потом оказаться так слабо, неадекватно вознагражденным! Это была самая гнусная несправедливость, но кому он мог пожаловаться?!

Когда пуританин слез с него и начал поправлять одежду - его член по-прежнему был невидим - белокурый паренёк снова рассмеялся. - Придурок, почему бы тебе не показать мне свой член?! Это было похоже на жалкие сверхтонкие 3 дюйма! Он действительно настолько короток – или я сильно преувеличиваю?! У пуританина, по крайней мере, хватило юношеского тщеславия, чтобы густо покраснеть, и Руи удвоил свои словесные атаки и наскоки. - Да я ставлю десять к одному, что ты даже не кончил! Либо ты ещё не можешь брызгать - либо никогда не сможешь, ты, жалкая особь ничтожных оправданий среди человеческих существ! (Возможно, наш герой здесь слегка переусердствовал, но он был осуждён, не так ли? И будь он проклят, если не даст отпор!)

- Я не достиг кульминации, - пробормотал пуританин, - потому что я отказал себе в этом сомнительном потворстве.

- Христова клюка! -  взвизгнул белобрысый мальчишка в полном отвращении. - Ты безумен, как Шляпник! Сумасшедший, как лунатик в полнолуние богини Луны!

Но таинственным образом святоша-злоумышленник исчез и, осмотревшись вокруг, Руи через окно спальни увидел пятки улепётывающего незваного гостя. В этот момент хлопнула входная дверь, и в комнате наконец-таки появился надолго задержавшийся Дикон. - Боже милостивый, что с тобой случилось?! - воскликнул он в ужасе.

- Больше ничего не спрашивай - просто перережь эти чёртовы веревки!

В одно мгновение черноволосый паренёк стал воплощением нежной и любящей заботы. Он освободил вспотевшего пленника, омыл его натертые и кровоточащие запястья и лодыжки, наложил успокаивающую боль мазь и аккуратно перевязал их.  А затем вопросительно посмотрел на своего друга и соседа по кровати.

Светловолосый паренёк произнёс с глупым видом: - На меня напал незваный пуританин - хочешь верь, хочешь нет!

- Пуританин? Но я думал, что они все кроткие, безответные и миролюбивые!

- Никогда не доверяй этим тупорылым болванам, которые ходят вокруг и талдычут повсюду: «Мир!» «Умиротворённость!» - они запросто могут убить тебя, если ты с ними не согласишься!

- Он ограбил тебя?

- Нет, он хотел обратить меня в свою так называемую «Истинную веру»!

Дикон рассмеялся. - Ему следовало бы знать, что это будет невыполнимой задачей! Как он напал на тебя – с кулаками?

- Нет, черт возьми! Он швырнул в меня Библию в медном переплете, которая попала мне в голову и вырубила. А когда я пришел в себя, то уже был связан, как гусь на рынке.

- Святые, хранящие нас, что же дальше?! - черноволосый мальчик нахмурился.

- А дальше - эти чокнутые ублюдки чувствуют безнаказанность и могут причинить серьёзные неприятности, если им позволить, - нахмурился Руи.

- Возможно, ты и прав. Твоя голова ещё болит?

- Сейчас нет, но я проголодался - у меня ворчит в животе!

- Я схожу и возьму что-нибудь в «Русалке». Чего бы ты хотел?

- Гамбургеры, если они есть у Бутагона, картофельное пюре с густой говяжьей подливкой, цветной капусту со сливками и чего-нибудь сладкого - пирожные, заварной крем, фруктовый пирог, что угодно, да побольше. О, и у нас почти закончился мед!

Дикон наклонился и поцеловал другого мальчика в щеку. - Я вернусь раньше, чем ты успеешь подумать. Береги себя!

Когда его любезный друг удалился, Руи с наслаждением растянулся на простынях, широко улыбнулся и задумался, как долго продержится его вторая вишенка!

ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОЗМОЖНО...

© 1991 Dukahz Casimir (Drexel Brian O.) SHAKESPEARE'S BOY

Примечания

1

город Сна

(обратно)

2

Penal codes

(обратно)

3

Penile Code

(обратно)

4

В народных колдовских поверьях считается, что седьмой сын седьмого сына рождается с неимоверными магическими и целительными способностями

(обратно)

5

местность из популярного американского комикса Li'l Abner 1930-1970-х гг.

(обратно)

6

Елизавета I, королева Англии и Ирландии, правила с 1558 по 1603

(обратно)

7

Edward VI, 1537 - 1553, король Англии и Ирландии с 1547 по 1553

(обратно)

8

Израиль любил Иосифа более всех сыновей своих, потому что он был сын старости его, - и сделал ему разноцветную одежду. Бытие 37:3

(обратно)

9

в греческом стиле

(обратно)

10

Roi – король, франц.

(обратно)

11

драматическому

(обратно)

12

тот, кто копается в речной грязи в поисках ценных предметов. Этот термин используется специально для описания тех, кто копался в грязи Темзы

(обратно)

13

Shakespeare - У. Шекспир, Shake Spear - встряхнуть копьё, произношение в обоих случаях одинаково

(обратно)

14

Копьё – эвфемизм пениса

(обратно)

15

ham - ветчина, окорок, и ham - бездарность, англ.

(обратно)

16

дрёма

(обратно)

17

английское нетитулованное мелкопоместное дворянство, занимающее промежуточное положение между пэрами и йоменами

(обратно)

18

ложе любви, фр.

(обратно)

19

парнями, от фр. gamin - уличный мальчишка

(обратно)

20

от датск-норв. gutt, gutter - мальчик

(обратно)

21

сатирическая комедия Ричарда Бринсли Шеридана (1751-1816), ставшая незабываемым событием в лондонской театральной жизни конца XVIII века

(обратно)

22

от искаж. Éire - Ирландия

(обратно)

23

т.е. сыну матушки-Ирландии

(обратно)

24

похитить для работы в качестве матросов

(обратно)

25

ирл. Cloch na Blarnan, англ. Blarney Stone - камень, вмонтированный в стену замка Бларни в графстве Корк в Ирландии

(обратно)

26

коричневом

(обратно)

27

тут подразумевается Филиокве (лат. Filioque - и [от] Сына) - добавление к латинскому переводу Никео-Константинопольского символа веры, принятое Западной (Римской) церковью в XI веке в догмате о Троице: об исхождении Святого Духа не только от Бога-Отца, но «от Отца и Сына»

(обратно)

28

мальчиков

(обратно)

29

close-stool - переносное кресло-туалет, англ.

(обратно)

30

процесс односторонней диффузии через полупроницаемую мембрану молекул растворителя в сторону большей концентрации растворённого вещества из объёма с меньшей концентрацией растворенного вещества

(обратно)

31

Порция - персонаж пьесы У. Шекспира «Венецианский купец»

(обратно)

32

обращение к мальчику или подростку в Англии, как правило, к сыну джентльмена

(обратно)

33

одна из самых зрелых и совершенных комедий У. Шекспира

(обратно)

34

пьеса Уильяма Шекспира, традиционно считающаяся одной из последних в его творчестве

(обратно)

35

пьеса У. Шекспира

(обратно)

36

пьеса У. Шекспира

(обратно)

37

пьеса, комедия У. Шекспира

(обратно)

38

Пак, или Плутишка Робин, маленький эльф, лесной дух

(обратно)

39

Gender bender - англ, нарушитель пола, человек, играющий не свою гендерную роль

(обратно)

40

тут игра слов^ Queen - королева, Quean - распутница, шлюха, чаще всего применятся по отношению к гомосексуалам, произношение обоих слов одинаково; возможно, что это слово появилось именно во времена Шекспира

(обратно)

41

Conceive, англ. постичь, зачать

(обратно)

42

белое сухое вино типа хереса, импортировавшееся из Испании

(обратно)

43

Непобедимая армада (исп. Armada Invencible) - крупный военный флот (около 130 кораблей), собранный Испанией в 1586-1588 годах для вторжения в Англию во время англо-испанской войны (1585—1604). Поход Армады был весьма неудачным.

(обратно)

44

По легенде, он накрыл своим плащом лужу перед королевой Елизаветой

(обратно)

45

улица в лондонском Сити, известная своими портными и банком Англии

(обратно)

46

зелёный – цвет Ирландии

(обратно)

47

в древнегреческой мифологии прекраснейшая из женщин

(обратно)

48

фр. Toucher – удачный выпад в фехтовании

(обратно)

49

аналог Неверующего Фомы

(обратно)

50

Ma’m, от слова madam - госпожа, матушка

(обратно)

51

Лилит - демоница в еврейской мифологии. В каббалистической теории - первая жена Адама

(обратно)

52

мем, означающий дарителя, ожидающего ответного дара

(обратно)

53

во время битвы с Генрихом Тюдором, претендующим на престол королю предложили лошадей, чтобы бежать, но он отказался

(обратно)

54

слово в Новом Завете, олицетворявшее богатство, земные блага

(обратно)

55

фригийский царь, славившийся неисчислимыми богатствами

(обратно)

56

Christopher Marlowe, 1564 - 1593, английский поэт, переводчик и драматург-трагик елизаветинской эпохи, наиболее выдающийся из предшественников Шекспира, разведчик. Благодаря ему в елизаветинской Англии получил распространение не только рифмованный, но и белый стих. Ему принадлежит афоризм: «Кто не любит табака и мальчиков — дураки». Убит в пьяной драке, которая считается подстроенной

(обратно)

57

название дома умалишённых в Англии

(обратно)

58

Взгляни-ка на это, фр.

(обратно)

59

Торт красивый мальчик, фр.

(обратно)

60

Проклятие, фр.

(обратно)

61

fly – муха, она же ширинка. Руи пытается скаламбурить, что глазурь – ничто иное, как засохшая сперма повара

(обратно)

62

истина в вине

(обратно)

63

игра слов, dick - член, англ.

(обратно)

64

возлюбленному

(обратно)

65

brown – коричневый, каштановый, карий, browned – попотеть, англ.

(обратно)

66

Brownie

(обратно)

67

ценителей мальчиков

(обратно)

68

виски

(обратно)

69

functionary - придворный, fucktionary - ????,  fucktotum - ????, от лат. totum - всё, целиком, совокупность

(обратно)

70

то, чем делают анилингус, т.е. язык

(обратно)

71

pussy willow - ива, англ

(обратно)

72

Hampstead Heath, буквально «Хампстедская пустошь» - лесопарковая зона на севере Лондона, между деревнями Хампстед и Хайгейт

(обратно)

73

глава правительства королевы Елизаветы Английской, государственный секретарь и лорд-казначей Англии

(обратно)

74

кто идёт? Тревога! - фр.

(обратно)

75

cигмовидная ободочная кишка - конечная часть ободочной кишки, переходящая в прямую кишку

(обратно)

76

assphodel, от Asphodel - Асфодель, цветок, растение родаасфоделиевых

(обратно)

77

блаженство

(обратно)

78

от слова fuck - трахать, англ.

(обратно)

79

Яков VI Шотландский, он же Яков I Английский; 1566 - 1625, король Шотландии (с 24 июля 1567 года — под опекой регентского совета, с 12 марта 1578 года — единолично) и первый король Англии из династии Стюартов с 24 марта 1603 года. Яков I был первым государем, правившим одновременно обоими королевствами Британских островов. Великобритании как единой державы тогда ещё юридически не существовало, Англия и Шотландия представляли собой суверенные государства, имевшие общего монарха

(обратно)

80

bullshit – дословно, бычье дерьмо, в переносном смысле: чепуха, ерунда, чушь, небылица.

(обратно)

81

первый царь народа Израиля и основатель единого Израильского царства, создатель регулярной еврейской армии; в ветхозаветном повествовании - воплощение правителя, поставленного на царство по воле Бога, но ставшего Ему неугодным. Возможно, является реальным историческим лицом

(обратно)

Оглавление

АВТОРСКОЕ ПРЕДИСЛОВИЕ

1. ТЁПЛАЯ ВСТРЕЧА В «РУСАЛКЕ»

2. ИГРА (И НЕМНОГО РАБОТЫ) С ДИКОНОМ

3. ДЕБЮТ РУИ В РОЛИ ДЖУЛЬЕТТЫ

4. РУИ КРИТИКУЕТ КОРОЛЕВУ ЕЛИЗАВЕТУ

5. НЕПРИЯТНОСТИ ОТ КРИСТОФЕРА МАРЛОУ

6. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ДИКОНА

7. ВОСКРЕСЕНЬЕ. РУИ В ГОСТЯХ У МАЛЬЧИКА ИЗ БОРДЕЛЯ

8. ТО ЖЕ САМОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ - ДИКОН ПОСЕЩАЕТ ГРИНВИЧСКИЙ ДВОРЕЦ

9. РУИ И ПАЖ В ВОЙНЕ И МИРЕ

10. РУИ ТЕРЯЕТ СВОЮ ПОДДЕРЖАННУЮ НЕПОРОЧНОСТЬ

*** Примечания ***