В боях за освобождение Румынии, Венгрии, Чехословакии [Исса Александрович Плиев] (fb2) читать онлайн

Отсканировано в августе 2014 года специально для эл. библиотеки паблика «Баерзаефцаег» («Крестовый перевал»).

Скангонд аерцыд 2014 азы августы саермагондаей паблик «Баерзаефцаег»-ы чиныгдонаен.

http://vk.com/barzafcag

СЛАВНЫМ ВОИНАМ 1-й ГВАРДЕЙСКОЙ КОННО-МЕХАНИЗИРОВАННОЙ ГРУППЫ СОВЕТСКИХ ВОЙСК ПОСВЯЩАЮ, ЧЕЙ НЕМЕРКНУЩИЙ БОЕВОЙ ПОДВИГ БУДУТ ВЕЧНО ПОМНИТЬ БЛАГОДАРНЫЕ ПОТОМКИ.

НАПРАВЛЕНИЕ МЕНЯЕТСЯ

Стояла обманчивая, хрупкая прифронтовая тишина. Последние отблески дня уже погасли, но в небе еще не зажглись звезды. Накинув на плечи кожанку, я шагнул из хаты в сгущавшиеся сумерки. Воздух, насыщенный на росных травах, на ароматах лесов, раскинувшихся вдоль Вислы, приятно бодрил. Со стороны реки доносился глухой гул артиллерийско-минометной канонады. Горизонт вспарывали сполохи далеких пожаров.

Где-то правее нас гудели бомбардировщики, идущие на Варшаву, за которую еще цеплялись гитлеровцы.

Варшава… Более тысячи километров прошла за месяц конно-механизированная группа 1-го Белорусского фронта, которой мне довелось командовать. И весь месяц шли упорные бои. Прорвавшись в глубокий оперативный тыл противника, мы громили его резервы, взаимодействуя с главными силами фронта, наступающими с востока, окружали и уничтожали крупные немецкие группировки, дезорганизовывали тылы и управление войсками. Так, с боями мы вышли к реке Висла. Взяли острова, лежащие между городом Карачев и устьем реки Вельче. Впереди была Варшава. Мы уже строили себе планы о том, как после форсирования Вислы двинем на Берлин. Но, к сожалению, нашим планам не суждено было сбыться. Нас ожидали новые дела, на совершенно другом направлении.

Неожиданно я получил приказ командующего фронтом Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского: сдать участок обороны I-й Польской пехотной дивизии и к утру 24 августа сосредоточить 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус в районе Люблин — Любартовск и быть в готовности к погрузке в железнодорожные эшелоны. Другие корпуса группы выводились во второй эшелон фронта и оставались в его составе.

Я вызвал начальника штаба генерала Пичугина Николая Александровича, отдал необходимые распоряжения войскам. Затем, накинув кожанку на плечи, вышел из хаты, чтобы подышать свежим воздухом. «Да, Варшаву будут освобождать другие, — думал я, вслушиваясь в гул самолетов, идущих на Варшаву, — а наш путь на Берлин удлиняется…»

— Идут на Варшаву, пан генерал, — прервал мои мысли чей-то голос, раздавшийся у ближайших хат.

— Так ест, так ест, землоты. Надшедл час, да-да, час расплаты настал, — согласился тот, кого назвали паном генералом.

Они прошли мимо меня и остановились у входа в домик. Адъютант встретил их и показал в мою сторону. Ко мне подошел офицер связи капитан Васильев и доложил, что прибыл командир 1-й Польской пехотной дивизии.

— Генерал Войцек Бевзнюк, — представился комдив. В отлично сшитой шинели, подтянутый, в щегольски одетой конфедератке, генерал произвел на меня приятное впечатление. Мы зашли в хату и склонились над картой. Нам предстояло кое-что уточнить, выслушать мнение друг друга. В ходе нашей работы он проявил себя командиром мыслящим и решительным, хорошо ориентировался в боевой обстановке, правильно понимал все вопросы, которые нам надлежало решить. Возникшие было у него сомнения в целесообразности занятия островов посередине Вислы удалось быстро рассеять, так как, на наш взгляд, эти острова в последующем должны были оказать нам немалую помощь при форсировании реки.

Было уже далеко за полночь, когда мы закончили работу, и все почувствовали потребность сменить рабочий стол на обеденный. Генерал Бевзнюк предложил за ужином бутылку английского виски «блэк энд уайт».

— Мы называем это виски «аковец». Дрянь, но приходится пить. Война…

Мы знали, что «аковцами» называют солдат армии Крайовой — подпольной военной организации, которая подчиняется польскому эмигрантскому правительству в Лондоне. В ней было немало контрреволюционных элементов.

— В таком случае, вернее ориентироваться на нашу «Московскую», — не то в шутку, не то серьезно сказал полковник Карев.

— Так ест, товажишко, «Московская» — дело верное, — отозвался генерал. Он обычно начинал фразу по-польски, а затем переходил на русский язык, лишь изредка вставляя польские слова.

— Москва — наша надежда, — сказал он уже совершенно серьезно. — А за армию Крайову нам надо бороться, хотя она сильно скомпрометировала себя во время Варшавской авантюры. В ней немало и честных патриотов, которые нас поддержат.

1 августа 1944 года армия Крайова начала восстание в Варшаве. Не подготовленное материально и не согласованное с советским командованием, оно было обречено на провал. Многие тысячи польских патриотов, слепо идущих за армией Крайовой, стали жертвой этой авантюры.

— За победу! За свободную социалистическую Польшу! Дзенкуем бардзо! — торжественно произнес тост генерал Бевзнюк. — Так будет, потому что есть Крайова Рада народова, есть Звенек Вальки млодых! Як то по-российски: союз борьбы молодых. Есть армия Людова, батальоны хлопских коситерны — знаменитые повстанческие отряды крестьян, впервые созданные Тадеушом Кос-тюшко в 1794 году. Есть все, что нужно для объединения демократических сил страны.

Бевзнюк поднял свой бокал.

— Ваше здоровье, генерал Бевзнюк! — добавили мы к тосту генерала.

Теплой, поистине братской была наша встреча с польскими друзьями.

В течение ночи и следующих суток продолжалась передача участка нашей обороны на реке Висла польским войскам. Высвободившиеся свои дивизии мы направляли в районы сосредоточения.

На железнодорожных станциях Любартув, Быстрицы, Мотыч, Люблин было подано несколько тысяч вагонов. У всех на устах был один вопрос: «Куда?», «На какой фронт нас перебрасывают?»

И только когда наши эшелоны стали поворачивать на юг — все безошибочно определили, что нас, видимо, перебрасывают в распоряжение 2-го Украинского фронта, проводившего наступательную операцию на территории Румынии. По тому, с какой поспешностью шла переброска наших частей по железной дороге, мы догадывались, что на юге нас ждут интересные дела.

Вскоре выяснилось, что нам придется разгружаться где-то в районе Яссы (Румыния). Отсюда мы предполагали до передовой линии 2-го Украинского фронта продвигаться походным порядком. Поэтому наше внимание было приковано к событиям, разворачивающимся в этой стране. В сводках Совинформбюро и в газетах того времени широко сообщалось о крупном стратегическом наступлении советских войск в пространстве между Днестром и восточными Карпатами, в глубь Румынии. Здесь с 20 августа 1944 года проводилась Ясско-Кишиневская наступательная операция. Наши войска прорвали глубоко эшелонированную оборону группы армий «Южная Украина». В результате стремительных действий войск 2-го и 3-го Украинских фронтов 24 августа в кольце окружения оказались пять немецких армейских корпусов группы армий Велера. Днем раньше в Румынии произошло важное политическое событие — было свергнуто правительство Антонеску.

Уже в пути следования на юг на одной из станций мы получили кипу центральных газет за несколько дней. Помнится, с какой жадностью мы читали о событиях, происходящих на юге, как горячо их обсуждали. Мое внимание привлекло заявление Наркоминдела СССР в связи с событиями в Румынии. Советское правительство подтвердило свое заявление, сделанное еще в апреле 1944 года, что Советский Союз не имеет намерения приобрести какую-либо часть румынской территории, что правительство СССР считает необходимым восстановить совместно с румынами независимость их страны путем ее освобождения от немецко-фашистской оккупации. В этом заявлении содержался призыв к румынским войскам прекратить военные действия против Красной Армии и повернуть оружие против гитлеровцев.

Это заявление было подкреплено, как мы убедились из развития дальнейших событий, окружением двенадцати вражеских дивизий. А затем газеты сообщили, что вечером 23 августа румынские, английские и американские радиостанции передали о падении режима Антонеску. Было сформировано новое правительство во главе с генералом Константином Сатанеску. Ион Антонеску бежал в Германию. Ночью бухарестское радио передало декларацию короля Михая о прекращении всех военных действий против Советской Армии и состояния войны с Великобританией и США. Сообщался состав нового правительства.

Поздно вечером наш поезд остановился на узловой станции, и мы вышли размяться, подышать свежим воздухом. Подошли начальник политотдела полковник Карев, начштаба генерал Пичугин и другие.

— Как вам нравится, товарищ командующий, новое правительство Румынии? — с ходу спросил Карев и тут же обратил внимание всех на то, что министр обороны — генерал Михаил Раковица, министр иностранных дел — Григор Никулеску-Бузешти, министр военно-морского флота — вице-адмирал Георгеску, министр хозяйства — генерал Георг Патопьяну… даже министр здравоохранения и тот генерал — Николай Маринеску и так далее.

— Это правительство, пожалуй, лучше, чем было, но хуже, чем хотелось бы, — ответил я. — Мне кажется, что состав правительства еще может измениться. А вот народное восстание — это уже значит многое.

Беседа наша коснулась подробностей ареста Антоне ску, который; оказывается, не успел удрать в Берлин. Мы, конечно, не знали тогда всех деталей. А позже стало известно, что 23 августа И. Антонеску созвал экстренное заседание правительства, чтобы объявить о своем решении мобилизовать «все силы нации» для продолжения борьбы до последнего солдата. Так, во всяком случае, он обещал Гитлеру во время своего недавнего пребывания в его ставке. Молодой король и его окружение арестовали Антонеску, а затем его наиболее реакционных сторонников. Сделали они это, разумеется, под серьезным давлением сложившейся военной и политической обстановки. Военный комитет, созданный по инициативе и при участии коммунистической партии Румынии, отдал приказ гарнизону Бухареста о захвате всех важнейших пунктов города. В бой двинулись рабочие отряды. Развернулись захватывающие события. Ведь на нашу сторону перешло не подразделение, не полк и не дивизия, а вооруженные силы целого государства.

Газеты писали о напряженных боях в Бухаресте, о столкновении немецких частей с румынскими по всей стране. В эти дни советские войска продолжали решительное наступление, обтекая Восточные Карпаты с юга, одновременно стремительно приближаясь к столице Румынии. Все эти события радовали и вдохновляли нас, вызывали желание возможно скорее принять участие в столь удачно начатой и развивающейся крупной наступательной операции…

Прогуливаясь по перрону, я неожиданно увидел, как из-под вагона метнулась человеческая тень. За ней вторая, третья. И когда, казалось, тени вот-вот растворятся в темноте, они вдруг резко остановились. В следующее мгновение к нам подбежало несколько подростков: грязные, всклокоченные, почерневшие от гари и ветра. На худых, иссохших лицах поблескивали лишь глаза и зубы.

— Что это с вами?

— На железнодорожников нарвались. А вы начальник?

— Я солдат.

— Врешь! — с подкупающей непосредственностью возразил один из них, видимо, вожак. — У тебя вон сапоги хромовые, да еще сверкают.

Смелая фамильярность и завидная наблюдательность ребят, особенно вожака, позабавили нас. Видимо, темнота затушевала лампасы на брюках, но острый глаз мальчугана верно схватил другую деталь и дал определение.

— Что вы здесь делаете?

— Едем в Бухарест людей посмотреть и себя показать.

— Как то есть едете, где? — удивился стоявший рядом со мной генерал Пичугин.

— А вот так! — паренек кивнул в сторону вагона. — В ящиках под вагонами.

— Но ведь Бухарест еще не взяли.

— Ничего, мы поможем взять. А пошамать у вас не найдется? А то вас так быстро везут, что мы проезжаем все малые станции и нигде не можем подзаправиться, так можно концы отдать.

— Накормить мы вас накормим, но вам надо возвращаться домой.

— Нет, начальник, мы за фронтом давно уже идем. Весело и сытно. Нам надо и в Югославии, и в Венгрии побывать. Там тоже хорошо фашистам дают по мозгам! Скоро им вообще «капут».

Вожак говорил убежденно, с азартом. Видно, парнишка был смекалист, к тому же отчаянно смелый. Да и друзья его, судя по озорным взглядам и остроумным репликам, были под стать своему вожаку. Наш разговор заглушил паровозный гудок. Ребята рванулись было под вагон, но в следующее мгновенье их глаза с мольбой и надеждой посмотрели на меня. Я едва кивнул адъютанту, и он, обняв хлопцев за плечи, повел их в вагон комен-датского взвода. Мне было жаль их, детей войны, оставшихся без крова, без родителей. Детей, которые сами того не ведая, могли затеряться на дорогах войны, попасть в иностранные государства, затем потерять Родину. Ребят хорошо накормили, снабдили всем необходимым и на очередной большой станции сдали коменданту, чтобы их направили домой, на Родину.

Наши эшелоны шли дальше к фронту. Фалешчи, Бельцы, Яссы. Первые два — это города Молдавии, третий — город Румынии. Здесь прокатилась мощная волна фронта войны, стерев линию государственной границы. Для нас эти города означали просто районы разгрузки.

Оперативная группа нашего штаба прибыла в Бельцы с одним из первых эшелонов. С поезда мы сразу пересели в автомобили и выехали в штаб фронта. То было время, когда войска 2-го и 3-го Украинских фронтов, завершив разгром окруженной группировки Велера, прорвались через «Фокшанские ворота»^[1] и, овладев Бухарестом и Плоешти, продолжали развивать наступление на запад в пространстве между Дунаем и Южными Карпатами.

Дорога от города Яссы на юг, тяжко израненная только что прокатившимся здесь крупным сражением, дымилась пепелищами сел и хуторов, сгоревшими танками, самоходками и автомашинами. Всюду валялся домашний скарб, далеко по полю ветер разносил клочья белья, бумаги, пуха; По обочинам, беспомощно опустив стволы, накренившись, стояли орудия, кое-где смердили еще не убранные трупы вражеских солдат. А небо здесь было уже мирным. Навсегда.

Направление нашего удара меняется… Над картой генералы. Пичугин, Плиев, Юрченко.

Утреннее солнце светит ярко и празднично. Приветливые города и села Румынии встречают нас красными черепичными крышами и зеленью садов. Маленькие коттеджи с вывесками, на которых яркими буквами на черном фоне написано «Примари», гостеприимно приглашают освежиться добротным вином. Дорога плавно стекает с последней возвышенности, и мы видим высокие решетчатые мачты радиостанции города Яссы. Не останавливаясь, проезжаем по торцовому шоссе мимо городского сада и памятника войны 1916–1919 гг. В центре города магазины, здание университета, госпиталь Святого Спиридона, городской театр — все это хорошо уцелело. Сожжены лишь здания, в которых располагался штаб немецкого армейского корпуса и др. Легко можно представить себе, насколько внезапным и мощным был удар советских войск, чтобы захватить город почти уцелевшим.

Миновав Яссы, мы углубились в зону лесистых холмов в предгорье Карпат. На одном из них возле разбитого танка, в стороне от дороги, мы увидели румынскую листовку «Парунка времий». В ней пропагандисты Антонеску писали: «Верность братству по оружию обеспечит победу немцев во Франции, а затем новое, более мощное наступление на Востоке… Солдат! Твой долг…» Убитый солдат повис, вывалившись из башни танка. Кожа его лица была черно-желтой. Этот солдат был обманут своими хозяевами и гитлеровцами, обманут так же, как и вся румынская армия, весь румынский народ. Теперь они воочию убедились в этом.

Было уже около полудня, когда мы подъехали к большому, утопающему в зелени селу недалеко от города Фокшаны. Перед шлагбаумом тщательно проверили наши документы. Мы поехали по улицам села. Аккуратные, мощеные дороги, обложенные серым кафелем дома, тяжелые сочные кроны фруктовых деревьев в каждом дворе и приветливые улыбки жителей — все это не очень вязалось с грудами железа, развалинами сел и массой трупов вдоль дорог, которые мы видели раньше. Видимо, здесь немцы или не успели зацепиться, или в селе находилась восставшая против гитлеровцев румынская часть.

Возле большого добротного дома с фруктовым садом, около которого мы остановились, стоял порученец начальника штаба фронта. Он представился и доложил:

— Начальник штаба и член Военного совета фронта ждут вас.

Генерал-полковник, ныне Маршал Советского Союза, М. В. Захаров встретил нас тепло и сердечно. Он сказал об исторически сложившейся потребности донских и кубанских казаков протягивать руку помощи народам Балканских стран, затем спросил:

— Вы довольны, что вернулись во 2-й Украинский фронт?

— Да, благодарю Вас, — ответил я, — но казаки и танкисты наши настроились штурмовать Берлин и даже поить своих коней в Шпрее.

— Отлично! — подхватил член Военного совета, генерал-лейтенант танковых войск И. С. Сусайков. — Это совпадает и с настроением войск нашего фронта. Мы тоже рвемся на Берлин. — И, видимо, чтобы у меня не возникали сомнения, он конкретизировал свою мысль:

— Что вы скажете о таком боевом пути в логово Гитлера: Бухарест — Будапешт — Вена — Прага — Дрезден — Берлин?

— Да, это хорошее направление, — сказал я. — Правда, несколько далековато. Ведь наикратчайшим является направление Варшава — Берлин. Впрочем, на войне не всякая прямая короче кривой.

— Вот-вот! А что касается благодарности, то благодарить будешь комфронта. Он уже интересовался, прибыл ли генерал Плиев?

Дом, в котором работал командующий войсками фронта, был напротив, через улицу. Часовой, стоящий у калитки, четко и молодцевато поприветствовал нас. Во дворе, в тени фруктовых деревьев лежал огромный пес, который утомленно, без вдохновения залаял на нас. Мы поднялись на высокое крыльцо и, миновав сенцы, вошли в просторный, светлый зал. Ковер, стол, много стульев, несколько телефонов, портреты Ленина, Сталина. Адъютант приглашает пройти в кабинет Маршала.

Родион Яковлевич встает из-за рабочего стола, шутливо и тепло приветствует «командующего фронтовой рейдовой группировкой». Я обратил внимание на то, что движения у Р. Я. Малиновского несколько скованы, осторожны. Ворот кителя расстегнут, и на шее виден бинт. Он сразу понял мой недоуменный взгляд и слегка пожал плечами:

— Чудом остался жив. Ну, ничего — все заживет.

— Как это случилось?

— Летел на своем «кукурузнике» из-под Питешти. Надо было там повернуть шестую танковую армию на северо-запад, чтобы она совместно с двадцать седьмой армией прорвалась через Южные Карпаты и свернула оборону противника в Трансильвании и в Восточных Карпатах… — Поняв, видимо, что вместо ответа на мой вопрос он незаметно для себя начал говорить об оперативной обстановке, Малиновский улыбнулся:

— А что касается ранения, напали на наш «кукурузник» два «Мессершмитта»… Летчик мой такие кружева рисовал в воздухе — просто уму непостижимо. Во время стрельбы из автомата приходилось выполнять сложнейшие акробатические этюды. Над одним хутором пришлось даже два круга дать вокруг дома. В общем, ушли мы от них на бреющем, а самолет наш изрешетили основательно. Заодно и нам досталось. Но один «Мессер» был все-таки сбит нашими.

— Это хорошо звучит: «Командующий войсками фронта в воздушном бою с борта самолета «У-2» сбил вражеский истребитель».

— У меня нет полной уверенности, что это сделали мы. Скорее всего, кто-либо с земли. Хотя и не исключено… Очень рад, что вы вернулись в состав нашего фронта. Признаюсь, добиться этого было нелегко у Верховного Главнокомандующего.

Я поблагодарил Маршала Советского Союза.

— Вы назначаетесь, — сказал Малиновский, — командующим войсками конно-механизированной группы. В нее, кроме прибывшего с вами 4-го гвардейского Кубанского казачьего корпуса, на первый случай, войдут 6-й гвардейский кавалерийский и 7-й гвардейский механизированный корпуса, плюс части усиления. Это прекрасные соединения, имеющие боевой опыт, в том числе и в горно-лесистой местности…

Родион Яковлевич говорил о многих боевых достоинствах корпусов, с которыми мне предстояло пройти последний этап боевого пути в этой священной освободительной войне. Комфронта акцентировал внимание на их способности вести боевые действия на отдельных операционных направлениях — в отрыве от главных сил фронта, на их боеспособности и высокой тактической подвижности — проходимости в условиях резко пересеченной местности и бездорожья. И мне стало ясно, что в ближайшие дни нам предстоит провести одну из самых сложных рейдовых операций на оперативных тылах немцев.

— Боевое распоряжение, — продолжал между тем Маршал, — вы получите у тов. Захарова М. В. Надо в кратчайший срок привести 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус в полную боевую готовность и собрать конно-механизированную группу фронта в район сосредоточения — для дальнейшей подготовки к наступательной операции. Не исключается, и даже возможно, что в ближайшее время ваша группа будет введена в бой — в оперативный тыл Трансильванской группировки немцев, чтобы решительными действиями с фронта и тыла убрать с Восточных Карпат немцев. Затем тов. Малиновский начал интересоваться укомплектованностью наших дивизий, которые после месяца напряженных боев в ходе крупной наступательной операции 1-го Белорусского фронта нуждались в немедленном доукомплектовании. Он возмущенно заявил, что у нас это, к сожалению, становится правилом — передавать дивизии из одного фронта в другой, не укомплектовав их предварительно.

— При такой спешной, внезапной передислокации нас трудно было и доукомплектовать, — сказал я.

По взгляду Малиновского я понял, что он думает, будто генерал Плиев выгораживает свое прежнее начальство, то есть командование 1-го Белорусского фронта.

Родион Яковлевич дал указание, чтобы я немедленно подал начальнику штаба фронта все заявки, касающиеся личного состава, и в первую очередь, офицерских кадров, а также боевой техники, вооружения, боеприпасов, конского состава и т. д.

Уточнив еще, когда мы заканчиваем перевозку по железной дороге, комфронта приказал начать выдвижение наших дивизий 10 сентября. Надо было переправиться через южную часть Восточных Карпат и сосредоточиться в районе города Сфынтул-Георге.

— Там идут напряженные бои с армейской группировкой генерала Виклера и другими войсками 6-й немецкой армии, которые стремятся удержать так называемый Секлерский выступ, — сказал Родион Яковлевич.

— Снова, в который раз, эта 6-я армия! — Неожиданно вырвалось у меня.

— Да-да, та самая, по случаю гибели которой вся Германия трое суток пребывала в трауре; та самая, что была на Правобережной Украине разгромлена нами при активнейшем участии конно-механизированной группы под вашим командованием. Да и теперь она еле унесла ноги и укрылась за Восточными Карпатами.

— Кто же теперь командует войсками этой армии? — спросил я.

— Генерал артиллерии Фреттер-Пико, тот самый Максимилиан Фреттер-Пико, который тогда на Украине командовал армейским корпусом 6-й армии и так бездарно и бесславно похоронил своих солдат на полях Правобережной Украины.

«Какой удивительно удачливый генерал, — подумал я. — Каждое новое поражение приносит ему очередное, более высокое служебное положение. В ходе боев на Украине, когда в его оперативном тылу появились наша конница и танки, он заваливал подчиненные ему дивизии потоком противоречивых приказов, распоряжений, и дело кончалось паникой. Всех, бывало, запутает, в том числе и себя. И вот теперь, оказывается, придется еще раз встретиться на полях Венгрии с этим Фреттер-Пико».

Ну что же, мне думается, что и на этот раз его войскам повезет не более, чем в Правобережной Украине.

Командующий группой армий генерал-полковник Фриснер предпринимал в то время отчаянные усилия, чтобы привести в порядок свои потрепанные войска, заткнуть бреши в боевых порядках, заменить перешедшие на нашу сторону румынские армии венгерскими и немецкими дивизиями и стабилизировать фронт на водных преградах и других выгодных рубежах.

Сложилась своеобразная, сложная оперативная обстановка. 6 сентября 1944 года в оперативное подчинение 2-го Украинского фронта поступили перешедшие на нашу сторону 1-я и 4-я румынские армии, 4-й армейский, 1-й авиационный корпуса и другие части. Казалось бы, проход в Трансильванию через рубеж Тыргу — Муреш — Аюд, занимаемый 4-й румынской армией, является делом времени. Так как одновременно с удержанием этой важнейшей позиции можно использовать 1-ю румынскую армию, дислоцирующуюся в северо-западном районе страны, для мощного удара с тыла по скоплениям немецких войск в южных Карпатах. Но на первых порах еще не совсем чувствовалось, чтобы эти армии твердо вошли в роль наших союзников и со всей серьезностью дали бы понять и почувствовать немцам свое отношение к ним. Наше дальнейшее мощное и стремительно развивающееся наступление должно было помочь новому правительству Сатанеску быстро и правильно определить свою позицию.

Командующий войсками фронта сказал в заключение, что Верховный Главнокомандующий поставил задачу перед нашим фронтом в ближайший срок завершить освобождение Румынии. И что эту задачу мы должны выполнить в ближайшие дни. В связи с этим встал вопрос о создании штатного органа управления войсками конномеханизированной группы. Товарищи Малиновский Р. Я. и Захаров М. В. поддерживали такое мнение, и появилась надежда на то, что этот вопрос будет поставлен перед Сталиным, ибо временные штабы далеко не оправдывали своей роли, тем более в условиях, когда группа войск действовала на оперативных тылах немцев. В последующем, в ходе наступательной операции, этот вопрос, к нашей большой радости, был положительно решен Верховным Главнокомандующим.

По мере выхода корпусов и дивизий в районы сосредоточения, все мы, от солдата до командующего, стали готовиться к предстоящим наступательным операциям. В первую очередь, мы конкретно намечали перенесение военных операций из Румынии в Венгрию с тем, чтобы до Венгерской равнине выйти на оперативные тылы немецких и венгерских армий, действовавших против наших войск в Карпатах. Последующий ход событий показал, что операция была задумана командованием фронта исключительно смело, и проведена нашей группой войск на редкость дерзко и самоотверженно, при массовом героизме всего личного состава.

ДЕБРЕЦЕНСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

Мы ждали этой минуты с волнением и радостью. Так всегда бывает на войне перед крупным наступлением. Накануне я побывал почти во всех подчиненных мне частях и соединениях. Конно-механизированная группа напоминала сжатую до отказа пружину, готовую в нужный момент распрямиться с огромной силой. 3 октября 1944 года я получил приказ командующего фронтом Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского — нанести удар, который должен был сыграть решающее значение в Дебреценской наступательной операции.

К тому времени советские войска уже повсеместно вышли к границам Чехословакии, Венгрии и Югославии. Линия фронта проходила по хребту Лесистых Карпат на юго-восток, затем повернула по западным скатам Семиградских Карпат и, огибая Северную Трансильванию по линии Регин — Тыргу — Муреш — Дьюла, с трех сторон охватила группу армий «Юг». Далее она выгнулась далеко на запад, вдоль границ Венгрии и Югославии, создав мощный клин, разъединяющий группу армий «Юг» с группой армий «Ф» и оперативной группой «Сербия», оккупировавших Югославию. Своей южной конечностью фронт упирался в стык границы Югославии с Грецией.

Войска 2-го Украинского фронта, в составе которого действовала наша конно-механизированная группа, временно перешли к обороне на рубеже Прислоп — Регин — Турда — Орадеа-Маре, в северо-западной части Румынии. На левом крыле фронт имел глубокий выступ на запад, в сторону Средне-Дунайской низменности, образуя за Трансильванскими Альпами плацдарм для удара на Будапешт и далее на Вену.

Войскам 2-го Украинского фронта предстояло ударом на Дебрецен, Ньиредьхаза разгромить Трансильванскую группировку противника, и, взаимодействуя с 4-м Украинским фронтом, преодолеть Карпаты и освободить Закарпатскую Украину. Левое же крыло фронта должно было наступать на Сегед, чтобы выйти на реку Тисса от Сольнок до устья. Основной задачей наших войск было форсировать реку Тисса и развить наступление в направлении на Будапешт. Эта операция должна была вывести из строя последнего союзника гитлеровской Германии в Европе — хортистскую Венгрию.

Гитлеровское командование всячески стремилось сохранить Венгрию как союзника, так как она еще располагала значительной военной силой: двадцатью двумя дивизиями и пятью бригадами. Кроме того, вторжение советских войск в Венгрию открывало путь в Австрию. В Венгрии и восточной Австрии размещалось большое количество немецких военных заводов, а также два из трех еще остававшихся в распоряжении Германии источников нефти: в районах Надька-нижа и Вены. Гитлеровское командование, на примере бывших своих союзников, знало, что все эти военные силы и экономика не просто терялись фашистской Германией, а оборачивались против нее.

Вот почему нацистские главари делали все для предотвращения вторжения советских войск в Венгрию. Сюда в течение сентября из Германии, Франции, Италии и Греции было переброшено до двадцати пяти дивизий. Строились мощные оборонительные рубежи по рекам Тисса и Дунай и по линии Будапешт — озеро Балатон — Барч, на реке Драва.

Такова была в нескольких словах общая обстановка перед началом операции советских войск по освобождению Венгрии.

Территория Венгрии была освобождена войсками 2-го Украинского фронта в результате двух самостоятельных, но взаимосвязанных между собой операций: Дебреценской и Будапештской.

Что касается Дебреценской операции, в которой активнейшее участие приняла наша конно-механизированная группа, то она выполнила две важнейшие задачи: во-первых, войска фронта нанесли решительное поражение войскам группы армий «Юг», вышли на широком фронте к реке Тисса и, форсировав ее, захватили оперативный плацдарм для нанесения удара на Будапешт; во-вторых, этот успех создал прямую угрозу тылу вражеских войск, оборонявшихся в Карпатах, и вынудил их к отходу. Это способствовало и успеху войск 4-го Украинского фронта в преодолении Карпат.

Кстати, с Дебреценом связаны два важных события в истории Венгрии. Здесь в апреле 1849 года Национальное собрание провозгласило независимость Венгрии и объявило о низложении власти Габсбургов. А в конце 1944 года в Дебрецене было образовано Временное национальное правительство, которое объявило войну гитлеровской Германии и подписало соглашение о перемирии с Советским Союзом.

Следует отметить, что противник до начала операции недооценивал важности дебреценского направления. В районе Орадеа-Маре он держал всего две пехотные венгерские дивизии. Главное внимание командование 3-й венгерской армии обращало на прикрытие будапештского направления. Между тем, на этом направлении города Орадеа-Маре, Дебрецен, Ньиредьхаза являлись крупными узлами железных и шоссейных дорог. Через них проходили все коммуникации войск противника, действовавших в Трансильвании, и большинство коммуникаций войск, оборонявших Карпаты.

3 октября 1944 года я получил приказ командующего фронтом Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского — конно-механизированной группой (4-й и 6-й гвардейские кавалерийские и 7-й механизированный корпуса) нанести удар из-за правого фланга 53-й армии с рубежа Варшанд, Домбиратош в общем направлении на Бекеш, Сегхалом, Пюшпекладань. К исходу 8 октября войска конно-механизированной группы должны были овладеть рубежом Хайдусобосло, Карцаг и выдвинуть сильные передовые отряды на реку Тисса к Тиссафюред и Абадсалок.

Для прикрытия и поддержки нашего наступления выделялась истребительная и штурмовая авиация 5-й воздушной армии генерал-полковника С. К. Горюнова.

Главный удар в Дебреценской наступательной операции наносился правее нашей группы на Орадеа-Маре, Дебрецен, Ньиредьхаза, под основание выступа, образованного линией фронта в горах.

Конно-механизированная же группа, наступая параллельно и левее этого направления, совершала охватывающий маневр с юго-запада в оперативный тыл 6-й танковой армии противника. В полосе нашего наступления оборона противника была значительно сильнее, чем на главном направлении, поскольку это направление прикрывало Будапешт. А ему противник, как указывалось выше, придавал важнейшее значение.

Оборона на участке наступления группы представляла собой хорошо развитую систему инженерных сооружений, состоявшую из трех оборонительных линий, оборудованных траншеями, проволочными заграждениями, минными полями; мосты, дороги и другие объекты также были заминированы.

Вторая оборонительная линия опиралась на канал Береттьо, проходила на удалении шести-десяти километров от первой линии и представляла крепкий орешек. Населенные пункты Шаркад, Дьюла, Бекешчаба, Кереш-Тарча, Сегхалом и другие были превращены в мощные узлы сопротивления.

Предстоящее наступление мыслилось мне таким образом: одновременным ударом всех трех корпусов прорвать оборону противника, и, обходя уцелевшие опорные пункты, к исходу 6 октября овладеть районом Бекеш, Кереш-Тарча; в ночь на 7 октября захватить плацдарм на северном берегу реки Кереш и канала Хошсуфоки в районах Кереш-Тарча, Дьома. К исходу этого же дня овладеть районом Баконьсег, Фюзешдьярмат, Деваванья.

Задача стояла перед нами трудная, но вполне выполнимая. Группа имела мощный танковый кулак — более четырехсот машин — гораздо больше, чем у 6-й гвардейской танковой армии, действовавшей на главном направлении. Части и соединения группы были хорошо укомплектованы, закалены в боях и обладали высокой боеспособностью и боеготовностью. Да и времени на подготовку операции (до утра 6 октября) было достаточно. Готовились мы к наступлению основательно. Вместе с командирами корпусов, дивизий и полков провели на картах различные варианты действий войск в ходе сражения. Во второй половине дня 5 октября мы согласовали непосредственно на местности вопросы взаимодействия между корпусами группы и соседями: 6-й гвардейской танковой и 53-й армиями и авиацией 5-й воздушной армии генерал-полковника С. К. Горюнова.

Особое внимание мы уделяли скрытности сосредоточения войск и вообще всей подготовки операции. К ее разработке было допущено всего четыре человека: зам. по политчасти, начальник штаба, начальники оперативного и разведывательного отделов. Для того, чтобы притупить бдительность противника и обеспечить скрытность перегруппировки, все штабы соединений и частей в своих боевых донесениях повторяли формулировку: «Части конно-механизированной группы продолжают оставаться в прежних районах и ведут боевую подготовку».

6-я гвардейская танковая армия генерала А. Г. Кравченко и 27-я танковая армия начали наступление 2 октября, на четыре дня раньше конно-механизированной группы.

В районе Орадеа-Маре противник успел подбросить свежие войска и создать сильную группировку. Поэтому 6-я гвардейская танковая армия встретила упорное сопротивление. В первый день боя она смогла вклиниться в оборону противника на несколько километров только на направлении Солонта. Перед Орадеа-Маре армия остановилась и в последующие дни отбивала яростно наседавшего на ее фланги противника…

Раннее утро 6 октября 1944 года. Туманная дымка висит над полями, которым через считанные минуты суждено превратиться в огненный ад, в арену ожесточенного сражения. Это утро само было подобно туго натянутой тетиве огромного лука, которая вот-вот зазвенит, посылая грозные, смертоносные стрелы. И вот свинцовое небо озарила гигантская вспышка. Казалось, раскалывается небо. Заговорила наша артиллерия на всем фронте наступления. Воздух загудел от шума многочисленных моторов. Это стремительно неслись на вражеские позиции советские штурмовики.

С командного пункта я хорошо видел грозные силуэты наших танков, развернувшихся, казалось, во всю необъятную ширь полей. Они бешено неслись вперед, обрушивая смерч огня на вражеские позиции. Вслед за этой бронированной стеной фронтом в восемнадцать километров шли кавалерийские и механизированный корпуса. Шли на запад советские солдаты, грудью заслонившие родную столицу в грозном 1941 году, громившие фашистские орды под Сталинградом, солдаты, вынесшие горечь отступления и познавшие великую радость победы.

Оборона противника в полосе конно-механизированной группы была прорвана первым решительным ударом. Корпуса начали быстро развивать успех в северном направлении на Венгерскую равнину.

В 8 часов дивизии 6-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Соколова с трех сторон атаковали город Дьюла, ворвались в него и завязали уличные бои. К 12 часам значительная часть гарнизона города сдалась в плен. Тем временем 4-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Головского овладел населенным пунктом Бекешчаба, расположенным в одиннадцати километрах западнее Дьюла. Противник, опасаясь быть отрезанным с запада, начал отходить на север. Конница и танки перешли в преследование противника.

Только к вечеру у населенных пунктов Шаркад и Добоз 6-й корпус встретил новое организованное сопротивление 20-й венгерской пехотной дивизии и других частей, которые, умело используя систему каналов, стремились остановить наше продвижение на этом рубеже. Обойти населенные пункты было невозможно. Корпус перешел в решительное наступление. Венгры не смогли долго сдерживать мощный натиск ровенских гвардейских дивизий и с большими потерями 7 октября отошли на северный берег канала Хосшуфоки.

О героических подвигах наших воинов писали армейские газеты и боевые листки, печатавшиеся тут же.

Успешно протекали действия 4-го гвардейского Кубанского кавалерийского корпуса, наступавшего в центре оперативного построения. Корпус быстро сломил сопротивление противника, с ходу перешел к преследованию, отбивая контратаки, которые приходились в основном по боевым порядкам 30-й Краснознаменной кавалерийской Новобугской дивизии генерала Головского.

Энергично развивала наступление 9-я гвардейская дивизия полковника И. Н. Машталлера. Она уже к 13 часам ворвалась в город Бекешчаба и после короткого, но напряженного уличного боя овладела им. Затем на плечах противника ворвалась и захватила крупный населенный пункт Бекеш, а к исходу дня вышла к северной окраине Кереш-Тарча.

30-ю кавдивизию полковника Близнюка задержали бои за станцию Уйкидьош. Только с подходом 10-й гвардейской кавдивизии, следовавшей во втором эшелоне, она совершила обходной маневр и во взаимодействии с 10-й дивизией овладела станцией. После этого 10-я дивизия вновь вышла во второй эшелон, а 30-я начала стремительное наступление вперед, и к 23 часам овладела городом Мезе-Берень.

В более сложной обстановке протекало наступление 7-го гвардейского механизированного корпуса генерал-лейтенанта Ф. Г. Каткова, наступавшего на левом фланге группы, с рубежа Орсагут, Домбиратош. Собственно, осложнения возникли только вечером. Весь день бригады корпуса успешно развивали наступление. Противник отходил на Дьома. Однако в 20 часов, когда корпус овладел Камут и Кондорош, 1-я танковая и 20-я пехотная дивизии противника внезапно контратаковали 7-й гвардейский мехкорпус генерала Каткова. Разгорелся встречный бой, который с нарастающим упорством продолжался всю ночь. Чтобы создать перелом в ходе боя на левом фланге группы, пришлось бросить на помощь 7-му гвардейскому корпусу два танковых полка 4-го гвардейского кавкорпуса. Внезапный удар по флангу этих полков решил исход боя. Сопротивление противника было сломлено, и он к 10 часам 7 октября был отброшен с большими потерями на северный берег реки Кереш. Соединения корпуса с ходу овладели городом Дьома и завязали бои на переправах через Кереш.

В первый день операции войска конно-механизированной группы выполнили свою задачу. С боями прошли сорок пять-пятьдесят километров и полностью разгромили 20-ю пехотную дивизию венгров и другие части. Противник потерял только убитыми более трех тысяч и пленными свыше четырех тысяч человек. Успехи первого дня операции во многом предопределили ее последующее развитие.

Несмотря на отчаянные усилия венгров и немцев удержаться на северном берегу реки Кереш и канала Хошсуфоки, конные корпуса группы в ходе ночного боя прорвались через водный рубеж и утром 7 октября овладели городом Сегхалом.

С этого рубежа войска группы начали вбивать клин в группировку противника, раскалывая ее на две части. К вечеру 7 рктября 13-я, 9-я и 30-я кавдивизии захватили Надь-Байом, Сереп, а к 22 часам овладели Кешей. Здесь противник сделал очередную серьезную попытку сорвать наше наступление.

Хуже для нас складывалась обстановка в полосе 7-го гвардейского корпуса. Весь день 7 октября он вел ожесточенные бои с частями 1-й танковой и 2-й пехотной дивизий, оборонявшими северный берег реки Кереш на рубеже Жофиа, Киш Лапош. Лишь ценой огромного напряжения удалось сломить сопротивление врага и форсировать реку в районе Дьома. К вечеру корпус с ходу захватил Деваванья и устремился к городу Кишуйсаллаш, обтекая правофланговые части 53-й армии генерал-лейтенанта И. М. Манагарова, которые к этому времени вели бои на рубеже Туркево, Ечед, фронтом на северо-запад.

Вечером темп наступления начал заметно спадать. Противник усилил сопротивление, опираясь на сеть многочисленных танконедоступных каналов. Было приказано усилить нажим и уточнить боевые задачи корпусам и дивизиям. 6-й гвардейский кавалерийский корпус должен был к утру овладеть городом Хайдусобосло, расположенным в семнадцати километрах от Дебрецена. С этого рубежа корпус должен был развернуться для удара на Дебрецен. В связи с этим его левый фланг до выдвижения на новое направление 4-го гвардейского кавалерийского корпуса временно оказывался открытым. Для прикрытия фланга необходимо было захватить Бальмазуй-варош.

4-й гвардейский корпус должен был к утру овладеть городом Надудвар, а передовые отряды его захватить Медьеш иГенчи, чтобы создать заслон от возможных ударов противника с севера.

7-му гвардейскому механизированному корпусу ставилась задача — к утру захватить Кишуйсаллаш, а одной бригадой — Кендереш.

Таким образом, действия войск конно-механизированной группы в ночь на 8 октября должны были развиваться по самостоятельным направлениям, что расширяло полосу наступления группы с 40 до 75 километров.

Выполнение этих задач в ночных условиях требовало четкого взаимодействия, высокого темпа наступления и твердого управления. Но я полагался на опыт командиров и их штабы. С такими помощниками мне было не так трудно направлять действия соединений.

Корпусам не удалось полностью выполнить поставленные задачи в указанные сроки, так как большое количество каналов и речушек увеличивали силу сопротивления противника, снижали темп наступления подвижных войск. Однако наши ночные действия не дали противнику возможности закрепиться на этих естественных преградах, что и предопределило наш успех в дневном наступлении 8 октября. К исходу дня войска конно-механизированной группы вышли на дорогу Дебрецен — Кишуйсаллаш, захватив расположенные вдоль нее населенные пункты Хайди-Собосло, Надудвар, Пюшпек-Ладань, Карцаг, Кишуйсаллаш, Кендереш.

Выйдя на этот рубеж, конно-механизированная группа перерезала пути отхода орадеа-маренской группировки на запад и разгромила 1-ю танковую и 20-ю пехотную дивизии, которые уже до самого Дебрецена не смогли оказать нашим войскам организованного сопротивления.

Наше стремительное продвижение вперед оказало существенную помощь войскам центра и левого крыла фронта в развитии наступления в северном и северо-западном направлениях.

Ночью 9 октября я неожиданно получил приказ командующего фронтом, который резко менял направление и задачи конно-механизированной группы. Нам надлежало главными силами (кавалерийскими и механизированными корпусами) развернуться обратно на восток и нанести удар в направлении Деречке, Коньяр. Затем повернуть на юго-восток и во взаимодействии с войсками 6-й гвардейской танковой армии, наступавшей с фронта, захватить город Орадеа-Маре.

Наступление главных сил группы из оперативного тыла противника обратно к линии фронта с севера частично прикрывалось 6-м гвардейским кавкорпусом, действовавшим в направлении Дебрецена, а с запада — одной мотострелковой бригадой.

Этот сложнейший оперативный маневр был вызван следующими обстоятельствами. С выдвижением конномеханизированной группы к Дебрецену и 6-й гвардейской танковой армии к Орадеа-Маре, дебреценская группировка противника оказывалась охваченной с юго-востока и запада. Это создало условия для окружения войск противника, действовавших в Карпатах и в Трансильвании. Там находились 1-я венгерская, 8-я и 6-я немецкие и 2-я венгерская армии. В связи с выходом нашей группы войск на Венгерскую равнину, в оперативные тылы немцев, инициатива твердо находилась в наших руках.

8 октября немецкое командование вынуждено было начать отвод войск этих армий на запад. Для обеспечения отхода противник стремился во что бы то ни стало удержать в своих руках район Орадеа-Маре и отбросить на юг наши части, выдвинувшиеся к Дебрецену.

Мы столкнулись с огромными трудностями. Два корпуса нужно было повернуть для боевых действий в обратном направлении в течение трех-четырех часов. Все корпуса вели напряженные бои. Противнику в районе Надь-Байом и Бихар-Удвари удалось просочиться в наш тыл. Фашистские танки перерезали единственную коммуникацию группы — дорогу из Сегхалом на Пюшпек-Ладань.

С изменениями направления обнажался еще больше тыл и открывались фланги, для прикрытия которых надо было выделять войска.

Таким образом, с утра 9 октября наступление группы начало осуществляться по существу в двух, обратных друг другу, направлениях — на Дебрецен и Орадеа-Ма-ре. Управление войсками группы резко затруднилось. Усложнялись и условия наступлений: предстояло форси ровать такие большие водные преграды, как канал Береттьо и Кришул-Рейеде.

При совершении широкого обходного маневра, с выходом в тыл группировки противника, пришлось дать указание командирам соединений не ввязываться в затяжные бои за овладение опорными пунктами, а обтекать их и стремительно выходить на подступы к городу Орадеа-Маре, чтобы вновь соединиться с войсками нашего фронта. Важность этого оперативного маневра заключалась не только и не столько в помощи нашим войскам, наступавшим на Орадеа-Маре с юга, но главным образом в том, что с выходом в район этого города все пути отхода главных сил противника из Восточной Трансильвании на север и северо-запад оказывались отрезанными.

Вот почему я стремился любыми усилиями добиться предельно высоких темпов наступления, подчас идя на оставление в своем тылу и флангах вражеских опорных пунктов.

Развертывая два корпуса на новое направление, мы вынуждены были расходовать некоторую часть сил и средств для прикрытия флангов и тыла. Так, для прикрытия действий 7-го механизированного и 4-го гвардейского кавалерийского корпусов на Орадеа-Маре на южном берегу канала Береттьо были оставлены мотострелковая бригада и кавалерийская дивизия. На рубеже Надь-Работ — канал Береттьо действовала 8-я кавалерийская Дальневосточная дивизия генерала Хрусталева, имевшая задачу — не допустить выхода противника на запад и северо-запад, в тыл 6-го гвардейского кавкорпуса, наступавшего на Дебрецен. А еще одна бригада была оставлена нами на восточном берегу канала Хортобадь Чатора с целью прикрытия левого фланга конно-механизированной группы.

Разумеется, такой расход сил и средств на большом пространстве временами снижал оперативные возможности и ударную силу группы. Но этого настоятельно требовала реально сложившаяся оперативная обстановка.

Общее наступление группы началось с утра 9 октября. Уже первый удар 6-го гвардейского кавкорпуса завершился разгромом пехотной дивизии и танков противника и выходом к 16 часам на юго-западную окраину Дебрецена. Однако на этом успех корпуса пока закончился. Собственно, мы и не надеялись на то, что кавалерийский корпус без одной дивизии сможет овладеть таким крупным экономическим и административным центром страны, как Дебрецен, превращенный к тому же в мощный узел обороны. В течение всего следующего дня, после безуспешной попытки овладеть городом с ходу, соединения корпуса отражали сильные контратаки наседавшего со всех сторон противника.

Корпуса, наступавшие на Орадеа-Маре, сразу же встретились с большими трудностями. Перед ними стал преградой канал Береттьо, на котором противник встретил наши части яростным шквалом огня. Пришлось залечь. Наша артиллерия и «катюши» обрушились на вражеские позиции. Казалось, весь противоположный берег канала перепахан огнем и металлом, все очаги сопротивления подавлены. Но стоило только нашим воинам попытаться форсировать канал, как вражеский берег вновь ощетинился огнем. Наибольшее упорство проявили войска 64-й бригады 7-го механизированного корпуса. Трижды пытались они преодолеть водную преграду и к исходу дня 10 октября все же перебрались на другой берег в районе Сентпетерсег, расположенном в пяти километрах восточнее Береттьодифалу. За ними форсировали канал и главные силы корпуса, но контратакованные танковыми частями 2-й пехотной дивизии противника, вынуждены были остановиться.

Действия наших войск отличались высоким наступательным порывом и массовым героизмом. Первым на вражеский берег ступил взвод лейтенанта Котова. Несмотря на яростные контратаки гитлеровцев, взвод сумел закрепиться на крошечном пятачке. Казаки держались мужественно, они несколько раз переходили в контратаку. Пример им подавал командир. Вражеская пуля догнала его в тот момент, когда он поднимал взвод навстречу гитлеровцам, шедшим в психическую атаку. Но Котов поднялся. За ним устремились солдаты. Фашисты не выдержали и побежали. Осколок мины тяжело ранил лейтенанта. Но он, превозмогая боль, теряя сознание, продолжал руководить боем. От взвода осталась горстка солдат, но они удержали плацдарм до подхода других частей и подразделений.

Неподалеку от этого плацдарма несколько часов вел неравный бой экипаж «тридцатьчетверки» под командованием коммуниста старшего лейтенанта Белкина.

Как только танк выбрался на берег, вокруг него выросли черные фонтаны взрывов. Танк дернулся, замер. К нему сразу же поползли гитлеровцы с фауст-патронами. Танк молчал. Тогда, осмелев, они поднялись во весь рост и, что-то выкрикивая, подошли к нему почти вплотную. Вдруг танк дрогнул и, как разъяренный тигр, бросился на фашистов. Он раздавил пулеметный расчет, двинулся на дзот, но в этот момент вражеский снаряд разорвал его гусеницу. Думая, что боевая машина будет легкой добычей, гитлеровцы решили отбуксировать ее в свой тыл. Но не тут-то было. Метким выстрелом из пушки «тридцатьчетверка» подбила вражеский танк. Так и сражался героический экипаж, пока на подмогу ему не пришел наш танковый батальон. Память через годы донесла эти детали. А сколько было героев, совершивших прекрасные подвиги во имя Отчизны, имена которых должны знать современники!

Используя успех соседа справа, 4-й гвардейский кавалерийский корпус также форсировал канал, захватив плацдарм шириной восемь и глубиной два-три километра. При форсировании канала 4-й гвардейский кавкорпус был на северном берегу внезапно контратакован во фланг частями 6-й пехотной дивизии противника со стороны Иожеф. Но, как говорится, нет худа без добра. 10-я гвардейская дивизия не успела еще, к счастью, переправиться на южный берег канала и это оказалось как нельзя кстати. Мы поставили перед ней задачу: отразить противника, развернув ее фронтом на восток. Напряженный бой продолжался всю ночь, а к утру враг был разгромлен.

Тем временем наступление на Орадеа-Маре успешно продолжалось. Только на рубеже Бихаря, Борш, в шестисеми километрах от Орадеа-Маре, противник сделал еще одну отчаянную попытку остановить движение наших войск, наступавших с северо-запада к нему в тыл. Оказывая упорное сопротивление с фронта, он нанес удар в тыл группы со стороны Береттьоуйфалу, где находилась 8-я кавалерийская Дальневосточная дивизия, прикрывавшая действия 6-го гвардейского кавкорпуса. Я вынужден был укрепить это направление частью сил 7-го механизированного корпуса.

8-я гвардейская дивизия генерала Павлова активными наступательными действиями сковывала крупные силы противника, которые в другой обстановке могли бы ударить в тыл главных сил нашей группы. Надо сказать, что эта группировка врага, опиравшаяся на опорные пункты Надьрабе и Бакоисег, была для нас большой помехой.

К 19 часам в район действий дивизии подошли части 1-й румынской пехотной дивизии и 1815-й самоходно-артиллерийский полк 4-го гвардейского кавалерийского корпуса. Они личным распоряжением Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, находившимся в районе боевых действий, были переданы в подчинение командира 8-й кавалерийской Дальневосточной дивизии. Однако и этих сил оказалось недостаточно для того, чтобы выполнить задачу, поставленную перед ними Маршалом Тимошенко — ударом в направлении Бихар-Торба, Береттьоуйфалу разгромить противника, к исходу 11 октября занять оборону по северному берегу канала Береттьо и установить тактическую связь с правофланговыми частями 7-го гвардейского механизированного корпуса. По идее этот удар должен был перерезать последний путь отхода противнику через Орадеа-Маре, Береттьоуйфалу на северо-запад. Поэтому командование 6-й немецкой танковой армии предпринимало все меры для того, чтобы предотвратить катастрофу. Бои в этом районе приняли ожесточенный характер и продолжались всю ночь. Вражеские контратаки следовали одна за другой. Немцам удалось удержаться на занимаемых позициях.

Как бы то ни было, а попытки противника выйти в тыл конно-механизированной группы и сорвать удар на восток обратно к линии 2-го Украинского фронта были пресечены, и это обеспечило успех наступления на Орадеа-Маре. С севера действия главных сил в основном обеспечивал 6-й гвардейский кавалерийский корпус. По существу всем корпусам и дивизиям приходилось, как правило, действовать с открытыми флангами и тылом, да иначе и не могло быть — ведь мы действовали во вражеском оперативном тылу.

Корпуса, наступавшие на Орадеа-Маре, должны были в ночь на 11 октября приступить к решительным действиям и к 12 часам 11 октября овладеть городом. Однако быстро изменившаяся обстановка внесла свои коррективы. Неприятности начались в полосе 4-го гвардейского кавалерийского корпуса. Имея перед собой части 23-й танковой дивизии и части пехотной дивизии противника, корпус прорвал его оборону и начал успешно продвигаться вперед. В 6 часов со стороны Уй-Марья 24 танка противника вместе с САУ неожиданно контратаковали 30-ю кавалерийскую дивизию. Правофланговые подразделения дивизии начали отходить на северо-запад. Командир дивизии полковник Г. И. Рева своевременно развернул танковый полк, наступавший в направлении юго-западной окраины Киш-Марья и атаковал танки противника с тыла. Одновременно на их боевые порядки обрушился артиллерийско-минометный огонь. Лишь незначительная часть вражеских танков уползла в свое логово — Надь-Жереки. Вторично противник контратаковал корпус в 16 часов в полосе 9-й гвардейской кавалерийской дивизии частями 76-й пехотной дивизии, подошедшими из Орадеа-Маре. Противник был снова отбит с большими потерями. Продвигаясь вперед, корпус вскоре встретил крупный населенный пункт Бихаря, превращенный в сильный узел сопротивления с мощной системой огня и инженерных сооружений.

7-й гвардейский механизированный корпус к этому времени овладел Киш-Зомдешь и Сынтеон и всеми соединениями вышел на линию 4-го гвардейского кавалерийского корпуса. Дальнейшее наступление его было остановлено на этом рубеже сильным огневым сопротивлением противника.

Мне стало ясно, что отдельные фронтальные атаки этого прочного оборонительного рубежа решительного успеха в короткое время не дадут и связаны с излишними потерями. Нужен был мощный одновременный удар всеми силами и средствами. Именно всеми, так как противник, как мы считали, не имел значительных резервов.

В 18 часов 11 октября после короткого, но мощного артиллерийского налета по району Бихаря, Сынтеон и бомбового удара по району Епископя-Бихорулуй — последнему сильному узлу сопротивления противника на пути к Орадеа-Маре, 7-й и 4-й гвардейские корпуса возобновили дальнейшее наступление.

В ходе наступления в тыл механизированного корпуса со стороны деревни Надь прорвалась значительная танковая группировка. Против нее командир корпуса повернул танковую бригаду, которая с ходу разгромила противника. К 24 часам корпуса вышли непосредственно к окраинам Орадеа-Маре.

Всю ночь на 12 октября наша артиллерия вела методический огонь по расположению частей 7-й, 12-й и 76-й пехотных и 23-й танковой дивизий противника, оборонявших северную и северо-западную окраины Орадеа-Маре. Тем временем части и соединения вели усиленную подготовку к штурму. Одновременно наша авиация наносила мощные удары по противнику.

Штурм начали на рассвете 12 октября. Это были тяжелые ожесточенные бои за каждый квартал и дом. Только к 11 часам 4-й гвардейский кавалерийский корпус, преодолев отчаянное сопротивление частей 75-й пехотной и 23-й танковой дивизий, ворвался в город и овладел его северной окраиной, отделенной от остальной части города рекой Крышул-Репеде.

К вечеру крупный узел сопротивления город Орадеа-Маре пал. Пути отхода противника из восточной Трансильвании через этот город оказались отрезанными.

С овладением Орадеа-Маре главные силы конно-механизированной группы вновь перенацеливались на север к городу Дебрецен. Теперь перед фронтом стояла следующая задача: прикрывшись по реке Тисса соединениями 46-й и 53-й армий, ударом конно-механизированной группы в направлении Дебрецен, Ньиредьхазе, Чоп разгромить противостоящего противника, а затем, взаимодействуя с войсками 4-го Украинского фронта, быстро выйти через горы в Венгерскую долину, пересечь пути отхода к лужско-сигетской группировке противника и содействовать окружению и уничтожению ее.

В ходе выполнения этой задачи группе пришлось отражать многочисленные удары противника, пытавшегося во что бы то ни стало пробить себе путь на запад или отойти на соединение со своей дебреценской группировкой. Поэтому наше очередное наступление к Дебрецену протекало в условиях крайне сложной боевой обстановки.

Наиболее напряженные бои развернулись в районах Бихаркерестош и Береттьоуйфалу, где противник предпринял попытку задержать движение войск группы на северном и северо-западном направлениях, чтобы выиграть время для отвода своих главных сил из горных районов на Дебрецен. Мне было известно, что эти населенные пункты занимают отдельные части 1-й, 13-й и 23-й танковых дивизий противника.

Разведчики докладывали о движении многочисленных колонн по различным дорогам. Было ясно, что войска противника на широком фронте хлынули с гор на запад и северо-запад. Это движение прикрывалось сильными заслонами указанных дивизий. Следует иметь в виду, что на большом пространстве между Орадеа-Маре и Дебреценом наших войск почти не было, так как конно-механизированная группа, как я уже говорил, наступала на эти два города от Деречке в противоположных направлениях. Создался вакуум, в который и хлынули разбитые под Орадеа-Маре войска противника.

Нам приходилось действовать очень стремительно, чтобы ни на одном направлении не дать противнику уйти из-под наших ударов. Высокая подвижность войск конно-механизированной группы при твердом управлении и хороших действиях наших соединений делала такую задачу вполне выполнимой.

Сразу же после того, как главные силы конно-механизированной группы развернулись для наступления по пройденному ранее пути, чтобы вновь выйти на оперативные тылы немцев, стало ясно: их придется снова отвоевывать. И опять нам пришлось в тяжелых боях захватывать Бихаркерестен, Береттьоуйфалу и несколько населенных пунктов. Бихаркерестен был взят утром 14 октября 9-й гвардейской кавдивизией во взаимодействии с 64-й мотострелковой бригадой и частями танкового соединения, действовавшими южнее. Здесь были захвачены в плен сотни солдат и офицеров. К исходу следующего дня главные силы группы, форсировав реку Береттьо, полностью окружили и в результате ожесточенных уличных боев овладели городом Береттьоуйфалу. Несколько позже мне доложили, что в городе было взято в плен до 5000 солдат и офицеров противника, а также большие трофеи.

По всему было видно, что противник намеревался надолго сковать наши действия в этом районе и обеспечить планомерный отход своих войск с Карпат на запад. Но этого не произошло. Войска конно-механизированной группы, действуя отдельными частями и соединениями, настигали противника всюду и наносили ему тяжелые потери. Отход противника, вначале организованный, теперь превращался временами в паническое бегство. Управление войсками нарушалось, колонны под ударами наших частей рассыпались на мелкие группы, уходя далее на запад, или сдавались в плен.

В те дни мы узнали, что регент Хорти сделал заявление о своем намерении порвать с гитлеровской Германией и заключить перемирие с союзниками. Можно предполагать, что в числе других причин, толкнувших его на такой серьезный политический шаг, наш «дебреценский удар» занимал не последнее место.

Несколько позже стало известно, что военное командование немцев в Венгрии арестовало Хорти и наспех сформировало правительство, во главе которого поставило руководителя венгерских фашистов Салаши. В Венгрии прокатилась новая, повальная мобилизация в армию. Венгерские войска получили приказ драться за каждый рубеж до последней возможности…

Утром 16 октября войска нашей группы на рубеже Коньяр, Деречко, Селеше-Имре встретили яростное сопротивление 76-й пехотной и 23-й танковой дивизий. По приказу Маршала Малиновского мы должны были нанести удар на Деречке и к утру 16 октября соединиться с 6-м гвардейским кавалерийским корпусом, ранее оставленным мною на оперативных тылах немцев в районе юго-западнее Дебрецена. Но к утру эту задачу нам выполнить не удалось. Город Деречке был сильно укреплен, его гарнизон оказывал упорное сопротивление.

Только к 12 часам 30-я и 10-я гвардейская кавалерийские дивизии ворвались на окраины города и завязали уличные бои. Но взять его с ходу не удалось. Вражеский гарнизон непрерывно пополнялся новыми силами за счет войск, отходящих с гор. Наши дивизии еле выдерживали натиск превосходящих сил противника. Помочь дивизиям, дерущимся в городе, командир корпуса не мог, так как в это время со стороны Сент-Петерсег прорвался полк пехоты противника с 50 танками и ударил в тыл корпусу. Положение его осложнилось. А 7-й гвардейский механизированный корпус все еще продолжал вести бои в районе Коньяр.

Командир 4-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенант Комков беседует с командующим генералом Плиевым.

С выходом противника в тыл 4-го гвардейского кавкорпуса командир корпуса гвардии генерал-лейтенант Комков, прикрывшись со стороны Деречке одним полком, главные силы развернул фронтом на юг. В течение трех часов соединения корпуса отражали яростные контратаки противника, стремящегося прорваться к Деречке. Бой принимал затяжной характер. Чтобы быстрее изменить обстановку в нашу пользу, пришлось приказать командиру корпуса нанести фланговый удар по противнику 9-й гвардейской кавдивизией с двумя противотанковыми полками в юго-западном направлении. Одновременно 64-ю мотострелковую бригаду с танковым батальоном 41-й танковой бригады я направил для удара из-за левого фланга 9-й гвардейской кавдивизии в западном направлении. Противник не выдержал этого мощного удара и, потеряв убитыми и ранеными до 800 солдат и офицеров и 23 подбитых танка, начал отходить на запад и северо-запад. Командир 4-го гвардейского кавкорпуса вновь развернул главные силы на Деречке и вечером совместно с 7-м гвардейским мехкорпусом атаковал город с трех сторон. Сопротивление гарнизона было сломлено, и город в этот день был взят нашими войсками.

Поздно вечером командующий фронтом уточнил по срокам задачу конно-механизированной группы. Она должна была «ударом на север соединиться с нашим 6-м гвардейским кавалерийским корпусом и к исходу 17 октября овладеть Дебреценом».

Город Дебрецен обороняли части 6-й пехотной дивизии венгров, 23-я танковая дивизия немцев, 1-й кавполк СС, около ста двадцати танков и самоходных орудий, три тяжелых полка артиллерии и многие другие части. Все здания промышленных предприятий, расположенные за городом, были приспособлены для длительного сопротивления. Противник успел создать две линии траншей и хорошо оборудовать их в инженерном отношении. Активизировала свои действия и авиация. В целом Дебрецен был превращен в мощный оборонительный узел, перехватывавший все дороги на север, северо-запад и запад и сковывавший маневр наших войск на восточном берегу реки Тисса.

В полночь 18 октября я отдал приказ на штурм Дебрецена.

Правофланговый 7-й гвардейский мехкорпус нацеливался на юго-восточную часть города, 4-й гвардейский кавкорпус наносил удар по юго-западной части, в направлении стыка железных дорог на окраине города, а 6-й гвардейский корпус, находившийся на левом фланге, должен был наступать на западную и северо-западную часть Дебрецена. Для оказания решительного влияния на ход сражения в моем распоряжении оставались два полка гвардейских минометов, две истребительно-противотанковые бригады, штурмовая инженерно-саперная и две авиационные дивизии.

Утром 19 октября началась мощная артиллерийская и авиационная подготовка, длившаяся 40 минут. За ней последовал штурм Дебрецена. На подступах к городу завязались на редкость упорные бои. Около 11 часов корпусам удалось зацепиться за окраины города. Бои за Дебрецен принимали все более затяжной и ожесточенный характер. Противник стремился захлестнуть наше наступление волнами контратак, которые он проводил с фанатическим упорством. Потери с обеих сторон быстро росли. Надо было создавать решительный перелом в ходе боя.

Командирам корпусов и дивизий был отдан приказ ввести в действие все танки и САУ, всю артиллерию и минометы и произвести артиллерийский налет, продолжительностью еще двадцать минут. Одновременно сильные удары наносили наши славные авиационные дивизии, которые всегда так хорошо взаимодействовали с нами.

В 14 часов 30 минут по всему расположению обороны противника вновь прокатился шквал ураганного огня. Этот огневой удар оказался той дополнительной мерой, которая надорвала силы сопротивления противника, и оно сразу начало ослабевать. В 17 часов дивизии ворвались в город. Бой в этом крупном городе носил исключительно жестокий, напряженный характер. Одновременно с нами в город с северо-востока ворвалась танковая бригада 23-го танкового корпуса генерал-лейтенанта Ахманова.

К исходу дня вражеский гарнизон Дебрецена был полностью разгромлен. Остатки 6-й пехотной, 23-й танковой дивизий и других частей местами прорвались в северном и северо-западном направлениях.

Основную тяжесть боев за Дебрецен вынесли корпуса и дивизии конно-механизированной группы, которые проявили яркий пример мужества и отваги.

Впереди всех были коммунисты. Бесстрашным воином, умелым партийным работником проявил себя парторг 36-го полка 10-й гвардейской кавалерийской дивизии лейтенант Тютюнников. Перед очередной вражеской контратакой он вместе с членами партбюро пошел в эскадроны, побывал во всех пулеметных взводах. Для каждого у него находилось теплое, ободряющее слово. Командиру одного из эскадронов Тютюнников посоветовал создать пулеметную группу на самом опасном участке, и это сыграло немалую роль в успешном исходе боя. В итоге полк не только успешно отбил вражескую контратаку, но и прорвался дальше — к центру Дебрецена.

После взятия Дебрецена в числе других был принят кандидатом в члены ВКП(б) рядовой взвода связи 31-го гвардейского полка 8-й гвардейской кавалерийской дивизии комсомолец Яковлев. Лучшей рекомендацией ему были добрые слова товарищей, на глазах которых он совершил подвиг. В тяжелые минуты, когда немецкие танки и пехота вклинились в наши боевые порядки, была нарушена связь с одним из эскадронов. Яковлев добровольно вызвался восстановить связь и, ежесекундно рискуя жизнью, наладил ее.

Вместе с Яковлевым был принят кандидатом в члены партии гвардии старший сержант Майликараев, сын казахского народа. В бою за Дебрецен он заменил раненого командира эскадрона и повел бойцов в контратаку. Враг был отброшен и смят. Весь день, несмотря на ранение, Майликараев командовал эскадроном, очищая от гитлеровцев улицу за улицей.

Тысячи таких отважных людей, как Тютюнников, Яковлев, Майликараев, презирая смерть, шли на врага. Это они разгромили фашистский гарнизон и очистили Дебрецен от коричневой нечисти. И это им салютовала столица нашей Родины — Москва.

Наши дивизии получили почетное право называться Дебреценскими. Так гласил приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Соединения и части группы, а также многие бойцы и командиры были награждены орденами и медалями.

С потерей Дебрецена — важного политического и экономического центра страны, мощного узла обороны, противник не мог уже удержаться в северо-западной Трансильвании. Он начал отходить на запад. Взятие конномеханизированной группой города Дебрецена имело важное значение и для дальнейшего развертывания наступления войск 2-го Украинского фронта.

19 октября по приказу командующего фронтом в состав нашей конно-механизированной группы была включена конно-танковая группа генерал-лейтенанта С. И. Горшкова, состоявшая из двух корпусов. 5-й гвардейский Донской кавалерийский корпус был сосредоточен северо-восточнее города Дебрецена и в районе города Валялуй-Михай, а 23-й танковый корпус, выдвинувшись вперед, закрепился в Хайдумашшон.

Этим же приказом перед конно-механизированной группой была поставлена новая задача. Нам предстояло развивать наступление на город Ньиредьхаза, чтобы к исходу 20 октября овладеть им и выйти в район Бернес, Ньиредьхаза, Гава.

Город Ньиредьхаза, расположенный в сорока километрах к северу от Дебрецена, являлся крупным узлом железных и шоссейных дорог, и был последней лазейкой, через которую могли еще проскочить на запад войска немецкой группировки, действовавшей к югу и востоку от реки Тисса. Это и обусловило напряженный характер дальнейших боев.

Выступление группы возобновилось с утра 20 октября. Сопротивление противника нарастало с каждым днем. Откуда только брались у него силы! Он бросал в бой все новые и новые полки и дивизии, стремясь любой ценой не дать нашим войскам овладеть Ньиредьхаза и выйти к реке Тисса. Для создания оборонительных рубежей противник использовал широкую сеть каналов, оплетающую всю местность между Дебреценом и Ньиредьхаза, а также густо разбросанные на этой территории населенные пункты с их каменными зданиями. Корпусам пришлось преодолеть сорок километров в непрерывных кровопролитных боях. Лишь к середине 21 октября наш 23-й танковый корпус прорвался к городу и с ходу атаковал его. Штурм длился несколько часов. В 14 часов танкисты овладели городом Ньиредьхаза. Одновременно сильные передовые отряды группы (56-я мотострелковая и 3-я танковая бригады) вышли на Тиссу в районах Бенчелло и Рокамаз.

Немецкое командование не хотело мириться с потерей Дебрецена и Ньиредьхаза, связывавших будапештскую и трансильванскую группировки. Закрепившись на рубеже Тура, Котай, Белеград, немцы начали подтягивать танковые дивизии.

К этому времени все дивизии 4-го гвардейского кав-корпуса вышли в район Ньиредьхаза и закрепились на его западной и северо-западной окраинах. 7-й гвардейский мехкорпус в течение всего дня 21 октября вел бои в районе Теглаш, Хайду-Хадхаз, отражая попытки крупных сил противника прорваться вдоль шоссейной дороги на Дебрецен. 6-й гвардейский кавкорпус по-прежнему оставался в районе Дебрецена в ожидании подхода нашей пехоты, которой мы должны были передать город для обороны. 5-й гвардейский кавкорпус частью сил вел бои за Напкор, а главными силами действовал в районе Надь-Калло. Рубеж этих двух населенных пунктов проходит в десяти километрах к юго-востоку от Ньиредьхаза.

Утром 22 октября конно-механизированная группа возобновила наступление, но во второй половине дня обстановка резко изменилась. Противник, отходивший под натиском наших войск на запад, внезапным ударом захватил Колло-Шемьен и Надь-Колло. В связи с этим конно-механизированная группа оказалась разрезанной на две части. Видимо, противник стремился создать коридор в направлении Хайду-Напаш, чтобы вывести свои главные силы, неудержимо катящиеся на запад под ударами армий 2-го Украинского фронта.

Эта обстановка сложилась вследствие того, что конно-механизированная группа далеко оторвалась вперед от своих соседей — 7-й и 53-й армий и главных сил фронта в северном и северо-западном направлениях.

Я отдал приказ командиру 6-го гвардейского кавкорпуса генерал-лейтенанту С. В. Соколову немедленно перейти в наступление и вернуть Надь-Калло. 7-й гвардейский механизированный корпус в этой операции участвовать не мог, так как он, продвинувшись на двадцать километров к северу от Дебрецена, втянулся в тяжелые бои за Теглаш и другие населенные пункты.

Памятник, воздвигнутый в гор. Ньиредъхаза воинам 1-й гвардейской конно-механизированной группы, погибшим при освобождении города.

23 октября стало ясно, что одного 6-го гвардейского корпуса для выполнения этой задачи недостаточно. Хотя он и задержал противника, но значительных результатов добиться не смог.

К вечеру пришлось принять решительные меры для ликвидации образовавшегося коридора. В первую очередь для перехвата путей отхода противника было решено закрыть западный выход коридора. Эта задача возлагалась на 23-й танковый корпус, который должен был одной усиленной бригадой с западной окраины Ньиредьхаза нанести удар в юго-западном направлении и овладеть Хайдудорог, а затем во взаимодействии с 30-й кавалерийской дивизией 4-го гвардейского кавалерийского корпуса захватить и соседний населенный пункт Хайдунанаш.

Для выполнения этой задачи командир танкового корпуса выделил 3-ю танковую бригаду. К 11 часам она стремительным ударом овладела Хайдудорог и начала наступление на Хайдунанаш. Но противник, чувствуя опасность потери этих пунктов, подтянул из резерва до двух полков пехоты и семьдесят пять танков. В середине дня 3-я танковая бригада была контратакована с двух сторон: с юга — силами полка пехоты с пятьюдесятью танками и с запада — от Хайдунанаш — двумя батальонами и двадцатью пятью танками. Неравный бой длился в течение нескольких часов. Только к 15 часам, когда враг начал обходить наши фланги, командир бригады вывел части из-под удара и закрепился в трех километ-pax от Хайдудорог, фронтом на юго-запад. 30-я кавдивизия, наступавшая на Хайдунанаш, была контратакована. Гитлеровцы ввели в бой новые силы — две пехотные дивизии, восемьдесят танков — и ударом в стык между кавдивизией и танковой бригадой прорвались им в тыл. Командир дивизии, подчинив себе танковую бригаду, совместным ударом по тылу прорвавшейся группировки противника разгромил два полка его пехоты и закрепился на рубеже Казар-Пойян, Озеро, Лоци (5 км к юго-западу от Ньиредьхаза). Здесь же закрепились и другие части фронтом на юго-запад.

На улучшение положения кавдивизии и танковой бригады должно было повлиять наступление 7-го гвардейского механизированного корпуса и 8-й гвардейской кавалерийской дивизии с рубежа Уй-Фехерто, Теглаш на Хайду-Дорог. Однако мехкорпус встретил упорное сопротивление противника и не имел необходимого успеха. К исходу дня они продолжали бой на достигнутых рубежах.

Основные усилия конно-механизированной группы были по-прежнему сосредоточены на ликвидации коридора. Было решено на Надь-Калло нанести два встречных удара с севера и с юга: с севера — силами 4-го гвардейского кавалерийского корпуса и 63-й кавдивизии 5-го гвардейского кавалерийского корпуса, а с юга — силами 6-го гвардейского кавалерийского корпуса во взаимодействии с другими частями.

Наступление начали на рассвете 24 октября. Сильное огневое сопротивление и массированные контратаки танков и пехоты противника привели к напряженным боям, в результате которых к исходу дня мы не смогли добиться решительного успеха. Положение осложнялось тем, что мы не могли снять дивизии с других участков для наращивания удара, так как противник, используя отходящие с востока части, начал давить на 5-й гвардейский кавкорпус и ему удалось занять Денечер, Секель, Тура, Напкор. Гитлеровское командование напрягло все силы для того, чтобы вернуть Ньиредьхаза и обеспечить отход своих главных сил на запад. Войска 2-й венгерской армии достигли рубежа Кишварда, Вашарашнамень, Мате-салка. Одновременно продолжали наступать крупные силы противника с северо-запада, вдоль дороги Рокамаз — Ньиредьхаза. О сложившейся боевой обстановке я доложил командующему фронтом. Подумав, он дал указание вывести корпуса группы, действовавшие фактически в окружении, обратно в южном направлении на соединение с войсками 2-го Украинского фронта. Итак, вместо того, чтобы подтянуть вперед к нам главные силы фронта, мне опять было приказано оставить районы, захваченные нами, и отходить назад, на соединение с главными силами фронта.

Для выхода из окружения я решил бросить все силы северной группировки (4-й и 5-й гвардейские кавалерийские и 23-й танковый корпуса) на прорыв обороны противника в направлении Надь-Колло. Развивая стремительное наступление, корпуса должны были в первой половине 26 октября соединиться с войсками 27-й и другими армиями фронта. Южная часть нашей группы (6-й гвардейский кавалерийский и 7-й гвардейский механизированный корпуса) должна была выйти в район Перкед, Герень.

Временно для удержания города Ньиредьхаза и прикрытия наших войск с северо-запада я оставил недавно подчиненную мне 3-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию и 3-ю танковую бригаду. С прорывом обороны противника главными силами фронта они должны были присоединиться к конно-механизированной группе на линии войск нашего фронта.

Выполнение этой задачи проводилось в крайне сложной и трудной обстановке. Дивизии, которые вели напряженные кровопролитные бои, не смогли своевременно оторваться от противника для сосредоточения на исходном рубеже. А когда корпуса начали выход из боя, 3-я гвардейская воздушно-десантная дивизия и 3-я танковая бригада, не проявив необходимой выдержки, преждевременно оказались выбитыми из Ньиредьхаза и, ведя арьергардные бои, отошли на рубеж Орош, Сазкут. Наше положение резко ухудшилось. Со всех сторон нас атаковывали немецкие армейские корпуса и дивизии, прорывавшиеся через наши боевые порядки на запад. Они во что бы то ни стало должны были прорваться или погибнуть. Они лезли на будапештское направление с яростью обреченных. Теперь только стремительный удар всеми силами мог избавить нас от тяжелых затяжных боев и обеспечить прорыв с малыми потерями. Такой удар был нанесен в обход Надь-Колло с запада. Подвижные войска группы наступали на высоких скоростях. Очаги сопротивления ликвидировались с ходу. Счет времени велся на минуты.

Конно-механизированная группа, вихрем сметавшая вражеские заслоны, утром 27 октября соединилась с войсками 27-й армии и другими войсками фронта южнее Надь-Колло. В ходе этой операции соединениями группы было захвачено в плен 4655 и убито 15 876 офицеров и солдат противника, в том числе один генерал. Список уничтоженной и захваченной техники и прочих трофеев был неимоверно длинным.

Вечером 28 октября войска 2-го Украинского фронта заняли исходное положение для развития дальнейшего наступления, которое переросло в Будапештскую операцию. Впереди были новые бои.

СРАЖЕНИЕ ЗА БУДАПЕШТ

Огненная лавина фронта неудержимо двигалась на запад. Фронтовые дороги были забиты войсками. Грозно шли танковые колонны. Обгоняя их, проносились грузовики с автоматчиками. На рысях, четко держа строй, проходили казачьи эскадроны. Далеко, до самого горизонта, растянулись пехотные полки. И над всем этим мощным грохочущим океаном наступления гудели бесчисленные эскадрильи краснозвездных самолетов.

В эти дни в каждом подразделении конно-механизированной группы казаки и танкисты читали обращение Военного совета фронта к казакам-гвардейцам. В нем говорилось, что приближается решительный час окончательного разгрома, гитлеровской Германии… А это значило — приближается мир. Теперь все чувствовали, что мир уже недалеко, где-то за Татрами и Бескидами, за Восточными Альпами, Богемским лесом и Рудными горами.

Настойчивая и целеустремленная партийно-политическая работа, проводимая командирами и политработниками, способствовала приподнятому настроению, высокому морально-боевому духу воинов нашей группы войск. Это и понятно: советские войска успешно шли вперед, и уже никакие силы не могли остановить их. Начиналась Будапештская операция.

Надо сказать, что гитлеровцы придавали Будапешту особое значение. И помимо политических расчетов не последнюю роль тут играли расчеты экономические. В городе и его окрестностях было расположено около половины всей промышленности страны, почти 80 процентов всех машиностроительных заводрв. Недалеко от венгерской столицы находились крупные месторождения бокситов и нефти, важного стратегического сырья, вывозившегося в Германию. Вот почему фашистское командование всеми силами старалось удержать Будапешт.

Учитывая напряженную и неустойчивую политическую обстановку в Венгрии и важность быстрейшего выхода ее из войны, командование 2-го Украинского фронта еще в ходе Дебреценской операции готовило решающий удар на Будапешт. С этой целью к концу октября на левом крыле фронта были сосредоточены значительные силы. Сюда была переведена 7-я гвардейская армия генерал-полковника М. С. Шумилова. В районе Карцага сосредоточились выведенные в резерв фронта 6-я гвардейская танковая армия и 18-й танковый корпус. С юга на Будапешт нацеливалась 57-я армия соседнего 3-го Украинского фронта Маршала Т. П. Толбухина. Одновременно войска правого крыла фронта, куда входила и наша конно-механизированная группа, продолжали наступление на Ньиредьхаза, Мишкольц, имея целью сковать силы противника, сорвать переброску их в район Будапешта и нанести им серьезное поражение.

Будапештская операция началась успешным наступлением 46-й армии генерал-лейтенанта И. Т. Шлемина и действовавшего совместно с ней 2-го механизированного корпуса, а также 4-го механизированного корпуса, введенного в сражение в полосе армии. Мощный удар этих сил, при активной поддержке 5-й воздушной армии генерала Горюнова, вывел войска левого крыла фронта к южным подступам Будапешта. До столицы оставалось не более двадцати пяти километров. Из района Мишкольц к Будапешту были срочно переброшены три танковые и одна моторизованная дивизии противника. Это не могло не сказаться на темпах наступления. Противник значительно усилил сопротивление. 46-я армия и приданные ей корпуса в течение 3 и 4 ноября предпринимали попытки прорвать оборону внешнего оборонительного обвала города. Обстановка требовала ускорить наступление других армий фронта и особенно 7-й гвардейской армии генерал-полковника Шумилова, наносившей удар севернее Будапешта.

Для взаимодействия с 7-й гвардейской армией в преодолении реки Тисса конно-механизированная группа 5 октября перегруппировывалась в район Уйзас. По решению командующего фронтом, группа должна была ударом от города Сольнок на север снять оборону противника по западному берегу реки Тисса и тем самым оказать помощь 7-й и 53-й армиям.

Сосредоточение корпусов и подготовка к наступлению были закончены- 10 ноября. Войска 7-й гвардейской армии и наступавшей севернее ее 53-й армии к этому времени успешно закончили форсирование Тиссы и отбросили противника от реки.

После этого мы получили новую задачу: войти в прорыв на участке Соболк, Уйзас и развить наступление в общем направлении на Ясопати, Ясарокосаллаш.

Перед началом Будапештской операции в составе конно-механизированной группыпроизошли некоторые организационные изменения. Начало этим изменениям было положено приказом Ставки Верховного Главнокомандующего От 31 октября 1944 года. Ставка предложила командующему фронтом иметь в составе фронта две конно-механизированные группы^[2]. В состав моей группы вошли 4-й и 6-й гвардейские кавалерийские и 7-й гвардейский механизированный корпуса со всеми средствами усиления. Основные силы таким образом остались без изменений. Но в приказе Ставки говорилось: «Для управления группой сформировать штаб группы и выделить необходимые средства связи». Это, значило, что вместо нештатной конно-механизированной группы, со всеми ее недостатками и трудностями в управлении, создается штатная 1-я гвардейская конно-механизированная группа со своим органом управления армейского типа. До этого командующий группой в управлении войсками опирался на штаб корпуса. Ясно, что штаб корпуса не мог полностью справиться с задачами, так как в состав группы входило от трех до пяти корпусов.

Штатная конно-механизированная группа являлась более эффективным оперативным объединением во всех отношениях.

Организационное оформление конно-механизированной группы было логическим завершением тех качественных и количественных изменений, которые произошли в подвижных войсках к концу 1944 года. Быстро и широко развивающаяся танковая промышленность позволила еще в 1942 году развернуть формирование значительного количества танковых и механизированных соединений и объединений. Это с закономерной неизбежностью повлекло за собой все большее снижение удельного веса чисто кавалерийских соединений в операциях, проводимых советскими войсками. Снижение удельного веса конницы шло не за счет сокращения ее численности, а за счет значительного увеличения танковых и механизированных соединений и объединений. Кавалерия в «чистом» виде, как самостоятельный род войск, стала утрачивать свое былое значение, заменяться смешанными конно-механизированными группами. А кавалерийские соединения, входящие в состав конно-механизированных групп, были значительно усилены включением в их состав танковых, артиллерийских частей и других средств усиления. Я и сейчас с большим удовлетворением вспоминаю тех офицеров и генералов, которые пришли на укомплектование штаба и политотдела группы войск. Это были заслуженные, храбрые, имеющие уже богатый боевой опыт командиры, штабные и политические работники: начальник штаба генерал Пичугин, начальник оперативного отдела полковник Пустынов, начальник разведотдела полковник Компанеец и многие другие, показавшие себя в ходе дальнейших наступательных операций с самой хорошей стороны.

Начальники политорганов 1-й Гвардейской конно-механизированной группы: полковники Грищенко, Плантов, Юрченко.

Основу политотдела группы вначале составили: полковник Грищенко, подполковники Целуйко и Иванов, майор Колядич, капитан Давидов, майор Симок, майор Глезин, майор Егоров и др. Все как на подбор — отличные кадры. Естественно, политорганы корпусов и дивизий стали работать еще лучше.

К 10 ноября, одновременно с завершением сосредоточения дивизий группы в районе Сольнок, Абонь, Тертель, было в основном закончено комплектование штаба и политического отдела конно-механизированной группы. Заместитель начальника политотдела группы подполковник Целуйко доложил мне, что в частях и соединениях группы находится 10226 коммунистов и еще больше комсомольцев. Такое мощное ядро способно было создать огромную наступательную энергию в корпусах и дивизиях.

Конно-механизированная группа была введена в полосу наступления 7-й гвардейской армии, куда переносился главный удар фронта. Командующий армией имел приказ Маршала Малиновского: сконцентрировать на своем левом фланге не менее 1600 орудий, прорвать фронт обороны противника и обеспечить ввод в сражение нашей конно-механизированной группы, а также 2-го и 4-го гвардейских механизированных корпусов, переброшенных с южного участка фронта.

По этому же приказу мы должны были с утра 10 ноября войти в прорыв, имея в первом эшелоне наш 23-й танковый корпус и к исходу следующего дня перерезать железнодорожную и автомобильную магистрали Будапешт — Мишкольц, попутно захватив крупные населенные пункты Карачонд, Вамошдъерк, а также важные узлы дорог Кал и город Дьендьеш, расположенный у подножья гор Матра. Нам предстояло пройти пятьдесят километров в условиях бездорожья, по местности, изрезанной густой сетью оросительных каналов, с разбросанными населенными пунктами, которые противник использовал для усиления обороны. Однако наступление началось днем позже, при более благоприятных для нас погодных условиях.

Хмурое утро 11 ноября 1944 года. Холодный пронизывающий туман плотным слоем накрыл Венгерскую равнину. Это нас радовало, туман был нашим союзником, надежно скрывавшим действия корпусов от наземного и воздушного противника.

С раннего утра в полосе 7-й гвардейской армии возобновилось решительное наступление в общем направлении на Хатван. Одновременно с нашей конно-механизированной группой вступили в сражение и прибывшие на это направление 2-й и 4-й гвардейские механизированные корпуса. Значительное увеличение подвижных войск в полосе наступления 7-й гвардейской армии внесло на этом участке фронта высокую боевую активность, а отсюда и успешные результаты. Начавшееся наступление должно было, по замыслу командования фронтом, привести к охвату Будапешта с северо-востока и севера, чтобы совместно с войсками левого крыла фронта, которые наносили удар по противнику, обороняющемуся на юго-восточных подступах к столице, окружить и ликвидировать будапештскую группировку.

Боевые действия первого дня показали, что противник умело использует каждый объект для жесткой обороны, всеми силами стараясь остановить наше наступление в междуречье Тиссы и Дуная, чтобы затем перехватить инициативу и восстановить свою оборону по Тиссе. Во всяком случае, характер действий противника говорил о том, что он не намерен для сохранения своих сил отводить войска на правый берег Дуная.

Донесения, поступившие от частей и соединений, свидетельствовали о высоком накале боев. Противник упорно сопротивлялся, неся большие потери. Боевая инициатива была твердо в наших руках.

Меня всегда особенно беспокоили первые результаты сражения, поскольку в них закладывается и моральный и оперативный фундамент успеха в целом.

Мы придавали большое значение захвату крупного населенного пункта Ясладань — узла шоссейных дорог, расположенного на железнодорожной линии Сольнок — Дьендьеш. Ясладань был первым мощным узлом обороны на пути нашего наступления. Взять его без больших потерь можно было только ворвавшись на плечах отходящего противника.

Я наблюдал со своего КП картину боя. Широко развернувшись, вал за валом шли на город танки генерала Ахманова. Под тяжелой броней их содрогалась земля.

Ветер доносил едкий запах гари: горели дома, превращенные немцами в опорные пункты, чадно дымили под-

битые танки. Туман уже рассеялся и было хорошо видно, как на окраину Ясладаня ворвался танк. Он мчался на предельной скорости. Впереди сверкнул орудийный выстрел. Расстояние от пушки до танка было небольшое, но вражеского артиллериста подвели нервы: он промахнулся. Второго выстрела он не успел сделать — стальная махина накрыла пушку. Потом танк круто повернул вправо — на пулеметное гнездо. Это было потрясающее зрелище: опоясанный огнем, сам извергающий огонь, танк носился по улице, бросаясь из стороны в сторону, сметая на своем пути все.

— Откуда этот герой? — вырвалось у меня.

— Из третьего батальона капитана Куприянова, товарищ командующий, — ответил генерал Пичугин, — а кто — узнаем после боя.

Потом мы получили точные сведения. Это был танк командира взвода, коммуниста лейтенанта Журавлева, который увлек за собой весь батальон. Он уничтожил в бою за Ясладань шесть орудий, три пулемета, четыре автомашины и тридцать вражеских солдат и офицеров.

Как бы соревнуясь в отваге с Журавлевым, бесстрашно действовал комсорг 2-го танкового батальона Александр Михайлович Юсов. Он стремительно ворвался в расположение противника. Впереди у орудий суетились вражеские расчеты. Они не успели выстрелить. На них обрушился танк. Он подмял под себя еще одну пушку и рванулся было на обезумевших от ужаса немецких солдат, тащивших пулемет, но вдруг дернулся и замер. В его борт ударил — снаряд немецкой самоходки. Черный дым окутал грозную машину, но она продолжала косить врагов.

После боя мы похоронили героев. И над их могилой прозвучал залп воинского салюта… Так славно дрались наши отважные танкисты из корпуса генерала Ахманова.

Захват города Ясладань был большим успехом. Но темп наших действий в общем был замедленным. Топкая, размытая дождями местность снижала подвижность войск, стесняла свободу маневра. Это было на руку оборонявшемуся противнику.

12 ноября конно-механизированная группа подошла к Яскишер и завязала за него бой. Танки и конница буквально увязали в грязи, но казаки и танкисты с поразительным упорством преодолевали вражескую оборону, ломая отчаянное сопротивление гитлеровцев и салашистов. Храбрость и выносливость наших солдат и офицеров, казалось, не имели предела. Каждый бой рождал все новых и новых героев. И через четверть века скупые строки боевых донесений воскрешают в памяти их подвиги.

Вот одна строка из боевого донесения 6-го гвардейского кавалерийского корпуса от 14 ноября 1944 года. В ней было сказано, что под Алаттьян бессмертный подвиг совершил танкист Коврижко. Я хорошо помню этот населенный пункт. Он затерялся между городами Сольнок и Хатван, на берегу речушки Задьева, впадающей в Тиссу. Вдоль этой речки на Алаттьян наступал 6-й гвардейский кавалерийский корпус. Как и все другие населенные пункты, Алаттьян был подготовлен противником к продолжительной обороне. Танковая рота капитана Коврижко входила в состав, кажется, 154-го танкового полка 8-й гвардейской кавалерийской дивизии, которым командовал подполковник И. А. Солсохом. Во время атаки капитан Коврижко повел роту за собой. Противник открыл сильный огонь. Танк Коврижко ринулся на вражеский танк и, ведя огонь на ходу, подбил его. Стремительно маневрируя, командир роты ворвался на огневую позицию противотанковой батареи гитлеровцев и успел раздавить два орудия. Но от прямого попадания его танк загорелся. То, что произошло вслед за этим, трудно передать словами.

Танкисты роты получили по радио приказ своего бесстрашного командира: «За мной, вперед!» Все видели, как охваченный пламенем танк рванулся вперед и с ходу раздавил пулеметы. Немцы в ужасе бросились в стороны. Затем танк горящим факелом метнулся вправо на огневые позиции минометов, стоявших за сараем и, раздавив два миномета, устремился дальше… Когда населенный пункт был взят, казаки-морозовцы обнаружили догорающий танк капитана Коврижко.

Герои, подобные Журавлеву, Юсову, Коврижко, были ярким примером мужества и отваги в бою, беспредельной верности советской Родине. Они поднимали на выдающиеся подвиги тысячи других героев. Так бывало во всех боях.

14 ноября сопротивление противника усилилось, а раскисшая земля и топи высасывали у людей и конского состава последние силы. Затруднялся подвоз материально-технических средств. Соединения группы продвигались вперед с непрерывными боями. Наступавший левее нас 4-й гвардейский механизированный корпус вел бой весь день под Ясберень, а 2-й гвардейский механизированный корпус продвинулся вперед всего на несколько километров.

7-я гвардейская армия вела бои совместно с подвижными войсками. Ее соединения, с боями продвигаясь на север, вышли на рубеж Эрк, Ясберень, Сентмартонката. Правофланговые части 46-й армии, оставаясь в основном на прежних рубежах, продолжали бои.

Противник перебросил в эти дни на будапештское направление значительные силы, средства и усилил сопротивление. Все это в исключительно неблагоприятных условиях местности и погоды: густая сеть каналов и насе-ленных пунктов, топь, половодье, дожди и непролазная грязь. Враг прилагал невероятные усилия, стремясь остановить наше продвижение. И все же ему это не удавалось, благодаря массовому героизму наших войск. Мы упорно продолжали продвигаться все дальше на север, захватывая один населенный пункт за другим. Казаки выполняли клятву, данную своим землякам: «Бить смело и беспощадно врагов нашей Родины». Эта клятва была ответом на многочисленные письма трудящихся Кубани, Дона, Ставрополья, Осетии и других районов нашей Родины, присланные к 27-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Эти письма вдохновляли и окрыляли весь личный состав наших соединений.

Неослабевающие, ожесточенные бои продолжались все дни. И каждый из них приносил все новые примеры героизма, которые быстро становились известными в соединениях группы через специальные выпуски боевого листка-летучки. Я часто думаю, вот если бы все эти боевые листки собрать и издать отдельным сборником, какая это была бы безыскусственная, непревзойденная по искренности и правдивости летопись героизма Великой Отечественной войны.

В одном из таких листков рассказывалось о парторге 2-го эскадрона 36-го кавполка гвардии старшем сержанте Лабонине. Полк в составе 4-го гвардейского кавкорпуса наступал на город Ясароксаллаш. На его пути протекал канал Тарна, переправа через который была заминирована и простреливалась пулеметным огнем. 2-й эскадрон первым вышел к берегу и остановился перед минным полем. Ждать подхода главных сил полка и саперов — значило дать противнику время закрепиться на этом выгодном рубеже. Коммунист Лабонин понимал серьезность обстановки и знал, что только он один из числа вышедших к переправе знаком с устройством немецких мин. Он обратился к комэску:

— Разрешите мне, я хорошо знаком с немецкими минами. — И, видя нерешительность командира, спокойно добавил — Я пойду к переправе, поработаю. Все будет хорошо. Только вы прикройте огоньком.

Под бешеным огнем врага смельчак пополз к переправе. Вокруг него рвались мины, вспыхивали трассирующие очереди пулеметов. Наши обрушили на гитлеровцев удар артиллерийских батарей. Обе стороны, поливая друг друга огнем, следили за Лабониным. Немцы со злобой и отчаянием, наши — с восхищением и надеждой. Несколько раз командир эскадрона посылал к переправе вестовых. Те, кто добрался обратно благополучно, докладывали: «Все идет нормально». Наконец, Лабонин дал знать, что путь открыт.

Атака эскадрона была стремительной. Он форсировал канал и сбил вражеское прикрытие. За ним переправился и весь полк. Потом выяснилось, что Лабонин извлек и обезвредил 50 противопехотных и противотанковых мин. И это под яростным огнем врага, ежесекундно рискуя жизнью!

С рубежа канала Тарна соединения 4-го гвардейского кавалерийского корпуса во взаимодействии с 23-м танковым корпусом неотступно преследовали врага до самого города Ясароксаллаш.

Я не могу сейчас точно сказать, чья часть первой ворвалась в город — конников или танкистов (да теперь это и не столь важно), но, судя по полученным тогда донесениям, и те и другие ворвались первыми. 23-й танковый корпус доносил, что 56-я мотострелковая Ясская бригада под командованием Героя Советского Союза полковника Штанько вышла к окраинам города и рота, которую возглавил вместо выбывшего из строя командира сержант Кузнецов, первой ворвалась в город. Сам комсомолец Кузнецов шел в атаку впереди роты и в рукопашной схватке уничтожил восемь солдат противника.

В донесении 4-го гвардейского кавалерийского корпуса говорилось, что 138-й кавполк 30-й краснознаменной кавалерийской дивизии в конном строю первым ворвался в город и завязал уличные бои. А когда я прибыл к месту боя, то танкисты и кавалеристы дрались как на окраинах, так и в самом городе. Наибольший успех удалось развить кубанцам и танкистам.

Продолжая наступление, соединения конно-механизированной группы захватили населенные пункты Лудаш, Адач, Вамошдьерк, расположенные на железнодорожной линии Будапешт — Мишкольц, а затем и город Дьендьеш — крупный узел шоссейных дорог, лежащий у южного подножья гор Матра.

Взять этот город оказалось легче, чем удержать его. Противник в течение всего дня 19 ноября пытался крупными силами прорваться в город и вернуть его. Местность вокруг города закрытая. Этим пользовался противник, которому без особого труда удавалось скрытно подходить к нашим позициям и атаковать их. Часто разгорались кровопролитные схватки. Наиболее напряженная обстановка сложилась на восточной окраине Дьендьеш. Здесь сразу за городом поднимается гора, с которой просматриваются все улицы. Используя численное и тактическое превосходство, враг шесть раз пытался прорваться в город. Однако все его попытки были тщетны. Убедившись в бесплодности своих атак, гитлеровцы и салашисты к вечеру перенесли свой удар на части 4-го гвардейского кавкорпуса, которые к этому времени обошли Дьендьеш с запада и перерезали дорогу, ведущую из города на северо-запад. Разгорелись тяжелые бои за населенные пункты Дьендьештарьян и Дьендьешпата.

Командиры 6-го Гвардейского кавалерийского корпуса.

Натолкнувшись на горы, покрытые лесным массивом, мы в известной мере утеряли свою подвижность и маневренность, то есть важнейшие качества подвижных войск, и, вынужденные действовать на захваченных рубежах, не могли создать решительного перелома в боевой обстановке. Противник нес большие потери, но сопротивление его не ослабевало. Наоборот, в район боевых действий он все время подбрасывал новые силы и средства.

Наши потери также стали сказываться на темпе наступления. Бои носили на редкость кровопролитный характер. В 4-м гвардейском корпусе в некоторых частях выбыло из строя много офицеров. В эти дни в корпусе были ранены полковник Машталлер, начальник штаба 10-й гвардейской кавдивизии Губанов, командир 9-й гвардейской кавдивизии полковник Демчук, заместитель начальника политотдела корпуса подполковник Шутковский, четыре заместителя командиров полков, три первых помощника начальников штабов полков, двадцать командиров эскадронов и двести шестьдесят семь командиров взводов и другие. Многими взводами командовали сержанты, а в 9-й гвардейской кавдивизии старые опытные сержанты стояли во главе двух эскадронов. Подобная картина была и в 6-м гвардейском кавкорпусе. В 23-м танковом корпусе к 23 ноября в строю осталось, к сожалению, незначительное количество танков.

Несмотря на потери, которые были восполнены за счет прибывающих резервных подразделений и частей, высокий боевой дух наших воинов давал возможность продолжать успешно сражение. Помню, когда войска группы вышли в район северо-западнее Дьендьеш, командир 4-го гвардейского кавкорпуса гвардии генерал-майор Головской доложил мне, что противник проводит сильные контратаки пехотой и танками, поэтому он просил ускорить выдвижение наших танков вперед. Пришлось с небольшой оперативной группой и радиостанцией выехать в 23-й танковый корпус. Оказалось, что он уткнулся в большой канал и не может его преодолеть из-за крутых скатов и отсутствия переправы. Подходы к каналу находились под сильным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Командир корпуса доложил, что ведется инженерная разведка с целью установления места для переправы. Меня очень возмутила такая бездеятельность и, помнится, пришлось серьезно указать ему на то, что разведку необходимо было вести раньше, а при подходе к рубежу должны были уже вестись работы по обеспечению форсирования канала. Я тут же приказал немедленно направить 176-й отдельный саперный батальон корпуса на постройку переправы.

Саперные подразделения быстро выдвинулись к реке и энергично взялись за работу. Вокруг вставали фонтаны воды от взрывов снарядов и мин, повсюду раздавалась ружейно-пулеметная трескотня. А саперы, горячо увлеченные своей работой, как будто не замечали ничего вокруг. Было приказано перенести артиллерийский огонь для прикрытия работы соседних участков. Наша артиллерия открыла сильный огонь, но враг не оставлял переправу. На моих глазах в шквале огня растаял один взвод, которым командовал старший сержант коммунист Богданов. Его место занял другой взвод. Погиб командир роты старший лейтенант коммунист Стольников. А темпы работы все нарастали. Два часа сорок минут продолжался подвиг этих беззаветно храбрых людей, пока не был построен мост и по нему двинулись танки, артиллерия и боевая техника. Танки подоспели во-время и помогли генералу Головскому отразить успешно все контратаки немцев и удержать захваченный нами город.

В день 27-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции нам не удалось провести традиционные торжественные собрания. Их проводили в частях, когда выпадала редкая минута затишья. Командиры, политработники, коммунисты всюду, где позволяла обстановка, проводили беседы, короткие митинги, выпускали боевые листки. В эти дни многие, идя в бой, подавали заявления с просьбой принять их в партию. В заявлениях часто писали: «Если погибну, прошу считать меня коммунистом!».

Во многих частях группы разнеслась весть о подвиге разведчика рядового Аникина. Выполняя боевое задание, Аникин был ранен. Когда друзья отправили его в медсанбат, он обратился к секретарю партийного бюро и сказал: «Это был экзамен перед вступлением в партию. Теперь я знаю, что смогу быть коммунистом». Он вытащил из левого кармана гимнастерки заявление и взволнованно спросил: «Примете?»

А дело было так: 19 ноября во всех частях отмечали День артиллерии. В этот день артснабженцы жаловались, что артиллеристы израсходовали все лимиты боеприпасов и наступают на горло. Я принимал эти жалобы к сведению, но артиллеристов не обижал. Пусть выкручиваются, на то и снабженцы. Отмечали этот праздник и артиллеристы 140-го гвардейского артполка. Разведчикам доставалось больше всех. От них требовали указать цели, и не какие-нибудь, а самые важные. Не размениваться же в такой день по мелочам! Получил боевую задачу и разведчик Аникин. Проникнув в расположение противника, Аникин заметил на скате высоты крупнокалиберный пулемет. Возле него виднелись свежие воронки и труп одного фрица. Солдат смекнул, что остальные укрылись где-то поблизости и в любой момент могут вернуться к пулемету. Недалеко от пулемета Аникин увидел вражеское орудие, которое вело огонь по нашим боевым порядкам. Аникин решил захватить пулемет, чтобы из него обстрелять орудие. И смелый разведчик, плотно прижимаясь к земле, пополз вперед.

«Каким долгим показался мне этот короткий путь! — рассказывал потом Аникин. — До пулемета рукой подать, силы выжимаю из себя до предела, а скорость ниже черепашьей. Только подполз, вижу, идут субчики. Вскинул и автомат, а он весь в грязи. А вдруг откажет! Но у наших ППШ русская душа. Не подвел. Сложил я этих фрицев одной очередью рядышком. Вот вам, думаю, «жизненное пространство». Довольствуйтесь.

Пулемет оказался исправным. Рядом коробки с лентами. Быстро развернул его, навел на расчет орудия и выпустил добрую половину ленты. Уцелевший фриц бросился бежать. Тут у меня мелькнула мысль — вооружиться более крупным калибром. Я схватил пулемет, прикрепил к нему две коробки с лентами и рванулся к орудию. Не тут-то было! Пулемет оказался тяжелым, колеса вязли в грязи, ноги скользили. Было трудно дышать. В горле — как постного масла выпил. Когда добрался до орудия и изготовил пулемет, совсем иссяк. Сел, отдышался, осмотрелся. И здесь была видна работа наших именинников. Одно орудие разворотило прямым попаданием, другое стояло с открытым замком, а вокруг трупы. Оробел я малость: вокруг враги, а я один. Думаю: от безделья это. Поискал цель, заметил пулемет. Дал по нему прямой наводкой, веселее на душе стало. Огляделся кругом, вижу — немецкая самоходка идет в моем направлении. Довернул орудие, жду, когда подойдет поближе. Стрелять боюсь, далеко. Промажу, не успею перезарядить. А ей стрелять, видно, неудобно, движется по скату, накренившись набок, и пробует снарядами твердость грунта за моей ОП (огневой позицией). Тут меня осколком и царапнуло… Шарахнул я ее почти в упор. Немцы выскочили — на меня! Огрел я их из автомата и присел отдохнуть. Чувствую себя, как в крепости: на вооружении орудие, крупнокалиберный пулемет, два автомата (один прихватил у убитого немца) и куча гранат. А тут и наши подошли, сделали перевязку».

Когда сабельные эскадроны ворвались на позиции противника, казаки увидели у орудия раненого Аникина, подбитую самоходку, а вокруг трупы вражеских солдат. Кто-то из конников дружески заметил:

— Ну и натворил же ты тут, друг!

— Выхода другого не было, — просто ответил Аникин.

Очень хороший ответ. Именно так. У советского воина единственным выходом из трудного положения, является только настоящий подвиг.

…К 26 ноября корпуса вышли на рубеж Чонкаш, Леринци. Двадцатидневные непрерывные жестокие бои переутомили и измотали войска группы.

В этот день мы получили директиву Маршала Малиновского, в которой он приказал сдать занимаемый группой рубеж 7-й гвардейской армий, а вновь организуемой 2-й гвардейской конно-механизированной группе выйти от нас в резерв фронта и начать подготовку к дальнейшим действиям в новом направлении. Мы тепло, по-братски простились с уходящими от нас соединениями, пожелав им ратных подвигов.

К концу ноября 1944 года 2-й Украинский фронт глубоко вклинился во вражескую территорию к северу и северо-востоку от Будапешта. Здесь войска остановились и начали подготовку решающего удара по будапештской группировке противника. Командование фронтом создало две ударные группировки. Главная группировка должна была нанести удар из района Хатван, расположенного в 40 километрах восточнее Будапешта, и выйти левым флангом к Дунаю, севернее Будапешта, отрезав тем самым пути отхода будапештской группировке противника на север.

Другой группировке (46-я армия с приданным ей 2-м гвардейским механизированным корпусом во взаимодействии с войсками 3-го украинского фронта) предстояло форсировать Дунай южнее Будапешта, на участке Эрд, Ардонь и, охватывая город с юго-запада и запада, отрезать пути отхода противника на запад.

Боевые действия КМГ северо-восточнее Будапешта. 10. 11–21. 12. 44 г.

1-я гвардейская конно-механизированная группа (4-й и 6-й гвардейские корпуса, 7-й гвардейский мехкорпус) и все части усиления, готовясь к новому наступлению, были выведены в район Чань, Пустамоноштор. Здесь дивизии были доукомплектованы личным составом, танками, САУ, артиллерийским вооружением, боеприпасами. К началу боевых действий группа получила большую партию конского состава с амуницией и снаряжением. К моему большому огорчению, состав нашей 1-й гвардейской конно-механизированной группы был ослаблен выводом в резерв фронта 23-го танкового корпуса на доукомплектование.

Вечером 27 ноября я получил приказ Маршала Р. fl. Малиновского, в соответствии с которым группе предстояло развивать успех в оперативной глубине, а не самостоятельно прорывать оборону противника, как это было в Дебреценской операции. По замыслу операции, главный удар наносила 7-я гвардейская армия генерал-полковника М. С. Шумилова. Она наносила удар на фронте в девять километров в направлении Вершеч, Чевар, Нетеич. Вслед за ней в прорыв вводилась 6-я гвардейская танковая армия генерал-полковника А. Г. Кравченко в направлении Вершеч, Боршом, Беренке. А затем, уже с выходом частей 7-й гвардейской армии на линию Леринци — Кёкениеш, мы должны были вслед за армией Кравченко войти в прорыв из-за ее правого фланга. На участке главного удара было сосредоточено 2012 орудий и минометов и 492 танка (включая и 99 наших). Правее наступала 53-я армия генерал-лейтенанта И. М. Манагарова в направлении Сарвашгебе, Сечень, которая должна была прикрыть правый фланг главной ударной группировки фронта.

Перед фронтом 7-й гвардейской армии к этому времени были отмечены действия одной пехотной, двух танковых дивизий немцев и трех пехотных дивизий венгров, входивших в состав 6-й армии, которой командовал генерал артиллерии Фреттер-Пико.

4 декабря в 17 часов дивизии двинулись к исходным районам для ввода в прорыв, а я вместе с оперативной группой выехал в Тура, на наблюдательный пункт командующего 7-й гвардейской армией. На НП помимо генерала Шумилова находился и генерал Кравченко. Совместно с командармами и представителем 5-й воздушной армии мы согласовали вопросы взаимодействия при вводе группы в прорыв. Был уточнен порядок прохода соединений группы через боевые порядки 7-й гвардейской армии; договорились о времени освобождения дорог и прокладки колонных путей для группы, о наведении переправ через каналы и по ряду других вопросов. Мы согласовали также вопросы огневой поддержки конно-механизированной группы при вводе ее в прорыв и способы поддержания связи между нашими штабами во время действий в оперативной глубине.

До начала наступления осталось несколько часов, когда офицеры связи доложили, что корпуса группы заняли свои исходные районы в полной готовности для наступления.

В 9 часов 30 минут 5 декабря артиллерия открыла огонь. Бомбовый удар обрушила авиация. Огненный смерч завихрился над обороной противника. После короткого, но мощного артиллерийского удара войска 7-й гвардейской армии двинулись вперед. В первый момент казалось, что артиллерия смела в стане противника все живое, и войска свободно пройдут по пробитому коридору, настолько плотным и сильным был артиллерийско-авиационный удар. Один из жителей рассказывал потом о нашем огневом налете так: «Когда началась артиллерийская стрельба русских, было что-то ужасное. Я участвовал во многих войнах, но ничего подобного не видел, даже представлять не мог… Каждую секунду в районе нашего села рвалось несколько сот снарядов и мин. Немецкие офицеры и солдаты, побросав все, разбежались, а мы молили бога, чтобы он внушил русским, что немцы уже убежали и чтобы русские кончили артиллерийскую стрельбу».

Первую позицию прошли без особого сопротивления со стороны противника. Но гитлеровцы быстро опомнились, и в дальнейшем оказывали исключительно упорное сопротивление. К 15.30 армия продвинулась только на шесть-восемь километров, расширив фронт прорыва до восемнадцати километров. Вражескую оборону прорвать на всю глубину не удалось, и наступление начало ослабевать. Тогда командующий фронтом ввел в сражение 6-ю гвардейскую танковую армию, которой пришлось завершать прорыв обороны противника. Примерно так же обстояло дело и у соседа справа. 53-я армия за весь день смогла продвинуться лишь на несколько километров.

Ввод в сражение танковой армии внес перелом. Темп наступления увеличился. Этому способствовали и мощные удары нашей авиации, волна за волной пролетавшей через наши головы в сторону противника. Гул сражения удалялся на север…

Теперь основной нашей заботой было поддержание высоких темпов наступления. Именно высокие темпы решали вопрос окружения будапештской группировки. Но горно-лесистая местность и распутица снижали их и затрудняли маневр.

Первые столкновения с врагом показали, что противостоящие 357-я пехотная и 18-я танковая дивизии «СС» и другие части, несмотря на выгодные для обороны условия, не могут сдержать нашего наступления. К исходу дня группа войск прошла с боями до 20 километров. Всю ночь на 7 декабря соединения 1-й гвардейской конномеханизированной группы продолжали преследовать гитлеровцев, отступающих с боями на север.

В районе Легенд враг оказал упорное сопротивление. Кроме 18-й танковой дивизии, против нас действовала новая механизированная дивизия «полицай». К утру 7 декабря врагу удалось зацепиться за оборонительный рубеж на линии Санда, Легенд. Весь день на этом рубеже соединения группы вели напряженные бои. Я решил ввести в сражение 4-й гвардейский кавкорпус из-за левого фланга группы, обойти противника с запада и, не задерживаясь, продолжать развивать наступление на Балашшадьярмат, расположенный на берегу пограничной реки Ипель.

В полночь мы получили информационную радиограмму фронта, в которой сообщалось, что 53-я армия своим левым флангом вышла на рубеж Палоташ, Сирак и что по имеющимся данным противник оттягивает и сосредоточивает в районе Пасто 24-ю танковую дивизию. Сообщалось также о положении 7-й гвардейской и 6-й гвардейской танковой армий, но с ними мы имели связь и взаимную информацию. Беспокоило то, что у нас на фланге идет сосредоточение хорошо укомплектованной 24-й танковой дивизии противника в районе Пасто — в тридцати километрах восточнее полосы наступления группы. Начальник штаба фронта генерал-полковник М. В. Захаров, ныне Маршал Советского Союза, предупредил меня о возможности серьезной контратаки танков с этой стороны. Однако я считал, что пока нет непосредственной угрозы контратаки в ближайшие часы.

Готовясь к встрече с противником, мы продолжали выполнять свою задачу. Больше того, мы увеличили темп наступления, чтобы упредить противника и раньше него выйти на рубеж возможного развертывания танковой контратаки на наш фланг.

После небольшой паузы утром 8 декабря наше наступление возобновилось. Наиболее упорное сопротивление противник оказал частям 4-го гвардейского механизированного корпуса и 13-й гвардейской кавдивизии в районе Бечке. Удачный выход 8-й гвардейской кавалерийской дивизии на фланг группировки противника, с обходом его со стороны Санда, создал реальные условия для окружения 18-й танковой дивизии «СС» и 4-й моторизованной дивизии «полицай» в районе Мохора, Бечке.

С этой целью пришлось поставить задачу перед командиром 6-го гвардейского кавкорпуса генерал-лейтенантом Соколовым: к исходу 8 декабря выйти передовыми частями в район Мохора, перерезать шоссе и железную дорогу Надь — Берцель — Балашшадьярмат и закрыть пути отхода противнику.

Успешное наступление 6-го гвардейского кавалерийского корпуса решило исход борьбы. Избегая полного окружения, гитлеровцы поспешно, с боями начали отходить на север.

К вечеру 8-я гвардейская кавдивизия генерала Павлова, преследуя врага, вышла в район Мохора. Здесь дивизия оставила заслон для уничтожения отходящих на север групп противника, а главными силами продолжала развивать наступление на город Балашшадьярмат.

Поздно вечером соединения 4-го механизированного и 6-го гвардейского кавалерийского корпусов подошли к рощам, раскинувшимся в двух километрах южнее Балашшадьярмат. Это был последний населенный пункт на территории Венгрии, севернее которого начиналась Чехословакия. Противник оборонял этот город остатками разбитых 357-й пехотной, 18-й танковой и 14-й механизирован-ной дивизий и других частей, пополненных Подошедшими резервными частями.

Город был подготовлен к длительной обороне. По его юго-восточным, южным и юго-западным окраинам, а также по северному берегу реки Ипель проходил сильный оборонительный рубеж, перёд передним краем которого были установлены минные поля. Не удивительно, что взять город с ходу нам не удалось. Пришлось приказать приостановить атаки, перегруппировать силы для ударов в узких полосах с трех направлений: 13-й гвардейской кавдивизией с востока, 8-й гвардейской кавдивизией с юго-востока и 4-м гвардейским корпусом с юга вдоль шоссе. Атаку планировалось начать до рассвета 9 декабря, после мощного огневого налета. Для этого необходимо было вытянуть на огневые позиции артиллерию, которая отстала из-за бездорожья. Преодолеть это препятствие было не легче, чем сопротивление врага — такая была непролазная грязь. Но техника противника тоже отстала по той же причине, и при отходе он бросил ее. Недостаток артиллерии мы должны были компенсировать хорошо организованным ночным штурмом. Перед началом артналета командир 6-го гвардейского кавкорпуса генерал Соколов доложил мне, что эскадрон 29-го кавполка под командованием капитана Артамонова ведет бой в черте города. Это было неожиданно. Путь в город оказался открытым. Необходимо было немедленно развивать успех полка.

Руководящий состав 4-го гвардейского кавалерийского корпуса.

Но как эскадрон Артамонова оказался в городе? Ведь хорошо известно, что он не прорывался. Артамонов чутьем настоящего, смелого и опытного командира уловил ритм боя, и в момент едва заметной паузы проскочил на окраину города вдоль реки Ипель. Этот успех был тем более важным, что он осуществился на фланге обороны противника. Командиру 8-й гвардейской кавдивизии генералу Павлову было приказано немедленно атаковать противника. Артиллерия со всех огневых позиций поддержала боевые действия дивизии. Одновременно я приказал начать атаку по всему фронту и сковать силы противника. Вскоре стали поступать донесения о том, что 29-й кавполк Ворвался в город, а Вслед за йим за окрай-ну зацепились 46-й, 48-й и 50-й кавполки 13-й гвардейской дивизии генерала Белоусова. Одновременно с ними ворвался и 49-й полк 8-й Дальневосточной кавдивизии генерала П. А. Хрусталева, а также части 4-го гвардейского мехкорпуса.

В городе завязались уличные бои. К утру Балашшадьярмат был взят и очищен от врага. Остатки разбитых немцев группами сдавались в плен. Венгры переодевались и под видом гражданских лиц стремились пробраться домой. Многие из них оказывали помощь нашим воинам.

Мне рассказали, что в городе был обнаружен склад с амуницией. Перед складом спокойно ходил венгерский солдат с винтовкой, не обращая никакого внимания на перестрелку и разрывы снарядов и мин. Когда казаки подбегали к складу, венгр приветливо замахал им рукой.

— Здесь находится немецкий военный склад, я охраняю его, чтобы не растащили цивильные, он нужен русским войскам, — ответил солдат на удивленный вопрос нашего офицера. Так венгерские солдаты самоотверженно помогали нам.

В Балашшадьярмат было захвачено в плен более 2000 солдат и офицеров противника. Остатки противника закрепились на северном берегу реки Ипель, а часть отошла на северо-восток — в направлении Сечень.

Весь день 8 декабря мы не имели своевременных донесений о действиях 4-го гвардейского кавкорпуса: радиосвязь в горах работала с перебоями. Только с овладением Балашшадьярмат мы уточнили, что к исходу 8 декабря корпус вел бой южнее Ипольсег, наступая на противника, уводившего свои части за реку Ипель. Вскоре к исходу дня корпус появился на юго-западных окраинах Балашшадьярмат.

Итак, мы первыми вышли к границе Чехословакии, от которой нас отделяла река Ипель, широкий (местами до сотни метров) водный рубеж с глубиной в среднем три-четыре метра.

…С группой автоматчиков я подъехал к реке. Ее спокойная гладь холодно поблескивала. Казалось, нет войны: таким сонным покоем все дышало вокруг. И если бы не разбитая немецкая самоходка, опустившая свой загнутый ствол в свинцовую воду, не сожженные автофургоны, от которых остались лишь почерневшие каркасы, — так действительно можно было подумать.

Я навел свой старый полевой бинокль на противоположный берег. Бинокль скользнул по крутому склону, потом рядом — по отлогой песчаной отмели, близлежащему лесочку. Где же враг? Или успел отойти, или ловко за-маскировался? Скорее всего, замаскировался. Разве оста вит он такой выгодный рубеж? И как бы в подтверждение этого за лесом сверкнули огненные сполохи. В следующее мгновение мы уже лежали, плотно прижавшись к земле, содрогавшейся от близких взрывов. Видно, враг, заметив нас, не выдержал и раскрыл свою огневую позицию.

В ответ заговорили наши орудия. Противоположный берег потонул в огне и дыму.

Артиллерийская дуэль продолжалась, а мы направились в 1-й гвардейский кавалерийский корпус. Меня интересовало настроение бойцов перед серьезной операцией, политическая работа в подразделениях. Нас встретил начальник политотдела полковник Юрченко. Это был образованный офицер, человек большой эрудиции, опытный политработник, умеющий вдохновить людей пламенным большевистским словом, поднять их на подвиг. Уже тогда полковник Юрченко имел ученую степень кандидата экономических наук, а ныне он— доктор наук, профессор. Под стать ему были другие политработники корпуса.

— Настроение солдат и офицеров отличное, товарищ командующий, — доложил полковник Юрченко, — политическая работа в частях и подразделениях приобретает от сражения к сражению все больший накал.

Мы побывали в трех полках и убедились, что слова полковника не расходятся с истинным положением.

Очередная задача нашей группы состояла в том, чтобы с ходу форсировать реку, зацепиться за ее северный берег, иначе бы пришлось брать большой кровью. Еще до подхода к городу было приказано готовить части для форсирования. Это обеспечило успех, 1-й мотострелковый батальон 14-й гвардейской мехбригады под командованием капитана Сермита Алзабоева первым прорвался к реке и, используя доски, бревна, двери и все подручные средства, переправился на северный берег. Закрепившись на плацдарме, батальон установил проводную связь с нашим берегом. А затем, когда переправились остальные части, батальон Алзабоева атаковал вражеские позиции. В этом бою пал смертью храбрых капитан Алзабоев.

Вспомнился еще один бесстрашный подвиг, совершенный в этих боях. Захватить плацдарм и протянуть линию связи оказалось легче, чем удержать его и поддерживать бесперебойную связь. Потеряв выгодный плацдарм, противник спохватился и с высоты, прилегающей к берегу, обрушил на смельчаков плотный ружейно-пулеметный огонь. По береговой кромке ожесточенно били вражеские снаряды. Связь постоянно рвалась. Связисты прилагали нечеловеческие усилия, восстанавливая ее под сильным огнем неприятеля. Связиста Острового ранило, когда он первый раз пошел исправлять поврежденную линию. Истекая кровью, превозмогая боль, этот герой несколько раз налаживал связь, потому что он знал: без связи не может быть успеха в бою. «Будучи раненым, он не покинул своего поста», — было написано о нем в донесении. Кажется, сказано слишком сухо, но мне нравится: «не покинул поста». Солдат занимает боевой пост, и как трудно, какие предельные усилия подчас нужны, чтобы его не покинуть, чтобы выполнить свой воинский долг, часто даже ценой собственной жизни. Трудно сказать, как бы сложился бой, если бы наши артиллеристы не получали с того берега по этой едва заметной «ниточке» огневые команды.

Для того, чтобы удержаться на плацдарме, надо было во что бы то ни стало сбить противника с высоты. Наши артиллеристызаставили его на время замолчать. Воспользовавшись этим, взвод под командованием комсорга сержанта Житного стал быстро обходить высоту справа, а прямо к траншее двинулись остальные подразделения. И тут артиллеристы приняли команду: «Перенести огонь вглубь». Гул артиллерийских взрывов переместился на противоположные скаты. Раздалось дружное «Ура-а-а-а!», и высота пала.

Развивать успех дальше за рекой Ипель нам не пришлось. Во второй половине дня мы получили от командующего фронтом новую задачу — до подхода пехоты частью сил прочно закрепить за собой город Балашшадьярмат, а главными силами нанести удар на северо-восток и овладеть Шальготарьян и Лученец.

За эти дни напряженных боев мы достигли серьезных результатов. 1-я гвардейская конно-механизированная группа с овладением Балашшадьярмат вышла во фланг и тыл группировке противника, действовавшей против правого крыла 2-го Украинского фронта. Это оказало благоприятное влияние на быстрый исход операции по овладению крупным узлом обороны и важным железнодорожным узлом — городом Мишкольц. Кроме того, благодаря разгрому Хатванской группировки противника, в котором группа приняла активное участие, было достигнуто разобщение будапештской и мишкольцкой вражеских группировок. Войска 7-й гвардейской армии вышли на Дунай. Пути отхода будапештской группировки на север были отрезаны.

Перед группой стояла новая задача: фланговым ударом вдоль границы смять противостоящие 53-й армии войска противника и ликвидировать с этой стороны угрозу нашей ударной группировке фронта. Мы должны были своими действиями к северу и северо-западу от Будапешта помочь другим армиям завершить окружение столицы Венгрии и разгром противника.

10 декабря 1-я гвардейская конно-механизированная группа повернула на Сечень. Перед нами тогда находились 4-я механизированная дивизия «полицай», 18-я танковая дивизия «СС» и 357-я пехотная дивизия, изрядно потрепанные. Они закрепились на подготовленном оборонительном рубеже по северному берегу реки Ипель.

Нам предстояло взломать эту оборону и к концу дня 10 декабря овладеть обширным районом Шалго-Тарьян, Лученец. Эту задачу мы начали выполнять двумя (6-м и 4-м) гвардейскими корпусами. По овладению городом Сечень кавкорпус нацеливался на Шалго-Тарьян, а мех-корпус на город Лученец, находящийся на территории Чехословакии. 4-й гвардейский кавкорпус частью сил оставался для удержания Балашшадьярмат до подхода пехоты. После сдачи обороны города он должен был действовать в направлении Лученец. В моем резерве находилась 10-я гвардейская кавдивизия. Начало выступления всех соединений было назначено на 00 часов 10 декабря. Времени было в обрез, приходилось действовать решительно и быстро. Этой ночью мы приняли по радио приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. В нем объявлялась благодарность нашим соединениям за участие в прорыве обороны противника юго-восточнее Будапешта.

Утром поступило новое донесение о том, что 8-я Дальневосточная кавдивизии на рассвете подошла к городу Сечень своим 49-м полком с танками и ворвалась на его западную окраину. Начало было хорошее, пришлось посоветовать командиру дивизий ввести в бой все силы дивизии, чтобы быстрее развить успех. Однако противник обошел фланги полка, создав угрозу окружения. Главные силы дивизии успели развернуться, сбили врага и завязали бой в городе.

8-я гвардейская кавдивизия в 17 часов атаковала населенный пункт Варшань в 5 километрах к югу от Сечень.

Противник оказал здесь стойкое сопротивление. Сразу развернулся упорный бой. 31-й и 33-й кавполки с большим трудом пробились сквозь плотный огонь и достигли окраины. Пехота противника контратаковала 2-й и 3-й эскадроны на правом фланге 31-го полка, но попала под кинжальный огонь фланговых пулеметов и залегла. Рассвирепев, немцы открыли из минометов ураганный огонь. Позиции пулеметчиков покрылись фонтанами разрывов. Один за другим замолкали наши расчеты. А когда гитлеровцы поднялись в новую атаку, их встретил огонь только одного пулемета. Но он был так меток и беспощаден, что вражеская пехота, оставив десятки трупов, откатилась.

И снова противно завыли мины, обрушиваясь на уцелевший расчет сержанта Томилина. Но он очень удачно выбрал позицию и долго оставался неуязвимым. В бессильной ярости обрушивал враг сотни мин на склоны высоты. Снова и снова поднималась в атаку немецкая пехота и залегала, устилая землю трупами. Беспощадно бил пулемет Томилина. Докрасна накалился его ствол, до боли сжимали рукоятку руки бесстрашного пулеметчика. И, заслышав, как строчит томилинский пулемет, плотнее прижимались к земле вражеские солдаты, и никакая сила не могла их заставить броситься вперед.

Оглушенный бесконечными разрывами мин, Томилин посылал очередь за очередью в серо-зеленые волны атакующих. И вдруг перед глазами его вспыхнуло ослепительное пламя. Очнувшись, он увидел развороченный пулемет, убитого товарища, кровь на своем разодранном рукаве. А совсем близко пьяные физиономии эсэсовцев. Томилин схватил автомат погибшего товарища и стал поливать эсэсовцев свинцовым дождем. Он стрелял, истекая кровью, пока к нему на помощь не подоспели бойцы соседнего эскадрона.

Исход боя за Варшань решил смелый глубокий обход эскадрона 33-го гвардейского кавполка под командованием старшего лейтенанта Шевчука. С тыла эскадрон Шевчука ворвался в населенный пункт. Одновременно атаковали остальные части дивизии. Остатки гарнизона Варшаньского опорного пункта частично прорвались и ушли в горы.

Захватив Варшань, дивизия быстро двинулась к Се-чень и завязала бой на его юго-западной окраине, с тем, чтобы с ходу взять его. Противник успел подтянуть и ввести в бой свежие силы и после мощного артиллерийско-минометного удара контратакой сковал наши части. Это во многом объяснялось тем, что наши дивизии не смогли из-за бездорожья быстро подтянуть за собой всю артиллерию. Орудия застревали в грязи и трясине так, что никакими силами их нельзя было вытащить. А люди и конский состав, еще в предыдущих боях изрядно измотанные, медленно выдвигались к Сечени. Части 4-го гвардейского корпуса шли вдоль реки Ипель, на северном берегу которой находился противник, обстреливавший наши колонны артиллерийским огнем. Части мехкорпуса, подошедшие к городу, атаковали его совместно с 6-м гвардейским кавкорпусом, но встретили хорошо организованное сопротивление немцев. Атака не приносила решающего успеха.

Корпус закрепился на захваченном рубеже в одном километре западнее Сечень, и завязался жаркий огневой бой.

Решено было овладеть городом ночной атакой, действуя с юга и запада силами обоих корпусов. Разведчики наши установили, что в полосе 6-го гвардейского кавкор-пуса действует вновь подошедшая 76-я пехотная дивизия. Было приказано после короткого мощного артналета атаковать противника, взять Сечень, и в последующем решительно развивать наступление, чтобы выполнить задачу, поставленную группе.

4-й гвардейский кавкорпус этой же ночью сдал свой участок частям 81-й стрелковой дивизии и двинулся на восток вдоль реки Ипель. А 30-ю кавдивйзию, выведенную в мой резерв, пришлось ввести в бой для обеспечения группы с юга.

Весь день с 11 на 12 декабря шли напряженные бои. Мы переносили свои усилия с одного участка на другой. Но противник, не считаясь с потерями, вводил в бой все новые части и подразделения. Кроме 76-й пехотной дивизии, появились свежая 24-я танковая дивизия, 94-й саперный батальон и другие части. Дело было в том, что наше продвижение на Сечень, Шальготарьян перерезало пути отхода вражеской группировке, действовавшей против 53-й армии и других наших частей. Сечень и Лоц были ключевыми пунктами, потеря которых должна была отразиться крайне тяжело на положении 8-й армии генерала Велера.

Решено было взять Сечень ночной атакой. Командиру 10-й гвардейской кавдивизии генералу Шмуйло было приказано форсировать Ипель в районе Худьяч и, наступая по ее правому берегу, выйти в тыл сеченьской группировки. Особенно отличился при форсировании 3-й эскадрон 40-го гвардейского кавполка. В ночь на 13 декабря шестьдесят шесть казаков 3-го эскадрона на наскоро сбитых плотах, на бочках и других подручных средствах двинулись к противоположному берегу. Это был передовой отряд. В его задачу входило захватить плацдарм и обеспечить высадку главных сил полка, а затем и дивизии.

Однако скрыть начало форсирования дивизии не удалось. Да на это и нельзя было твердо надеяться. Как только эскадрон отвалил от береговой кромки, в воздухе повисли «фонари», темноту прорезали сверкающие дуги трассирующих пуль, вода забурлила от разрывов снарядов и мин. Только тридцати смельчакам удалось переплыть реку. Они захватили плацдарм и удержали его до подхода основных сил дивизии. Вот имена этих воинов-гвардейцев: старший лейтенант Казбеков, старший сержант Фардзинов, сержант Невишен, рядовой Садорский, комсорг эскадрона Рощин, старшина Щукин, старшина Гунчин, рядовой Пигусов и другие.

Тем временем был получен новый приказ командующего войсками фронта. В течение ночи под огнем противника наши дивизии перенацеливались для наступления на новых направлениях: на Киш-Терение—6-й гвардейский корпус, вдоль линии фронта на Альшетолд, Пасто — 4-й гвардейский корпус.

На рассвете 16 декабря войска группы начали продвигаться вперед с непрерывными боями. Обозначился успех и в 53-й армии, она своим центром продвинулась до рубежа Пасто — Надьлизе — Альше-Толд.

В 10 часов 45 минут совершенно неожиданно для меня начальник штаба группы генерал-майор Пичугин получил указание начальника оперативного управления штаба фронта генерал-майора Н. О. Павловского опять об изменении направления наступления корпусов. 6-й гвардейский кавкорпус перенацеливался на Медьер, Киш, Кишхартиан, а 4-й гвардейский — на Тар, то есть стрелы обоих корпусов поднимались севернее. Это было вызвано тем, что войска 53-й армии, продвигаясь на северо-восток, в свою очередь, оттесняли в этом же направлении полосу наступления нашей группы. Решение было совершенно правильным. А неожиданным этот шаг явился потому, что, на мой взгляд, он был несколько преждевременным. Наступление только началось, и переломный момент еще не наступил.

К исходу 18 декабря дивизии 4-го и 6-го гвардейских корпусов продвинулись далеко в глубь обороны противника. 4-й корпус навис над вражескими тылами войск, противостоящих 53-й армии, а 6-й корпус — над тылами 18-й танковой дивизии «СС» и 4-й механизированной дивизии «полицай». Противник под угрозой окружения начал свертывать свою оборону. Войска 53-й армии, используя успех конно-механизированной группы, решительно двинулись в северном направлении. Таким образом, был создан надежный внешний фронт обороны к северо-востоку от Будапешта.

Поздно вечером 18 декабря поступил опять новый приказ командующего фронтом. Конно-механизированная группа должна была сдать свои боевые участки соединениям 53-й армии и к 8 часам 21 декабря сосредоточиться в районе Дрегель, Паланк, Патак, Дейтар.

Весь день 19 декабря соединения сдавали свои участки. Вместо них в бой входили 100-я, 203-я стрелковые и 72-я гвардейские дивизии и другие части. Ночью конница и мехчасти двинулись по своим маршрутам, чтобы к утру следующего дня достичь указанных районов сосредоточения.

21 декабря в 11.30 я собрал совещание руководящего состава, вплоть до командиров полков, замполитов и начальников полковых штабов. Мы так горячо и самокритично обсуждали недостатки проведенной операции, что нас не мог отвлечь серьезный артиллерийский обстрел нашего командного пункта, продолжавшийся до самого вечера. К счастью, все обошлось благополучно, а утром пришлось приказать перенести штаб группы в Вадкерт, в более безопасное место.

Штаб нашей группы расположился в доме миллионера. Во дворе штаба (справа-налево): генерал-майор Белоусов, генерал Плиев, полковник Плантов, генералы Соколов и Куц.

К началу последнего решительного удара Советской Армии, приведшего к окружению будапештской группировки противника, наши войска охватили полукольцом главные силы 6-й немецкой и 3-й венгерской армий, оборонявших район Будапешта. 2-й Украинский фронт (по директиве Ставки от 12 декабря 1944 года) выполнял задачу — 7-й армией совместно с 6-й танковой армией и нашей 1-й гвардейской конно-механизированной группой нанести удар из района Шахы в общем направлении на Солдин. Цель этого удара — выйти на северный берег Дуная на участке Несмей, Эстергом, чтобы не допустить отхода противника на северо-запад. В то же время 3-му Украинскому фронту Маршала Советского Союза Ф. И. Толбухина предстояло прорвать, так называемую, «Линию Маргариты» — очень сильный глубокоэшелонированный рубеж обороны, прикрывавший Будапешт с юго-запада. Прорыв этой линии намечалось произвести восточнее и западнее озера Веленце (оно разделяло вражескую оборону на два участка).

Результатом этого наступления должно было быть полное окружение и уничтожение будапештской группировки противника. Общее наступление было назначено на 20 декабря.

Наступление началось в 10 часов утра. В первый же день 6-я гвардейская танковая армия ударом из района Шахы прорвала оборону противника, и к вечеру своим 9-м корпусом овладела городом Моравце, а 5-м корпусом выбила гитлеровцев из Мадьяровце, и, выйдя на реку Грон, атаковала населенный пункт Калница. 7-я гвардейская армия действовала главными силами в горно-лесистой местности южнее Шахы. К вечеру этого же дня части 7-й армии вышли к долине реки Ипель. Значительно медленнее развивалось наступление левофланговых соединений, наносящих удар на Будапешт.

21 декабря начались контрудары противника из районов Дол-Жемберовце в южном направлении, Сакалош-на Шахы и из района Некия на юг. Особенно ожесточенное сражение разгорелось на северо-западном участке фронта. Здесь противник непрерывно наращивал удары. Вечером 22 декабря ему удалось прорвать фронт 7-й гвардейской армии и выйти в район Томпа, Слатина. Обстановка серьезно осложнилась, так как прорыв произошел в основании длинного клина, вбитого ударной группировкой фронта в оборону противника. Командующий фронтом приказал мне поднять ночью по тревоге 4-й гвардейский корпус и немедленно перебросить его в район Кринта, Грковце, занять здесь круговую оборону. Корпус совершил стремительный бросок, а вскоре от командира корпуса была получена радиограмма следующего содержания:

«Веду бой в 3 км сев. Грковце, противник оказывает упорное сопротивление на рубеже: Плащтовце — Слатина и южнее Штакор-Гонт».

Ввиду того, что 4-й гвардейский мехкорпус втянулся в бой на участке 6-й гвардейской танковой армии и сменить его в ближайшее время не представлялось возможным, командующий войсками фронта 23 декабря вывел этот корпус из нашей группы и ввел его в состав танковой армии, которая имела задачу главными силами уничтожить танковую группировку противника в районе Лонтов, Сакалош, Вишковце. С этой целью ее главная группировка снова развернулась на северо-восток для удара в тыл противнику. 23 декабря в 17 часов командующий фронтом приказал мне сменить остальные части 6-й гвардейской танковой и 7-й гвардейской армий на фронте Федимеш — Жемберовце — Левице и, заняв прочную оборону, обеспечить с севера и северо-запада боевые действия этих армий.

Нам предстояло двумя кавкорпусами занять фронт обороны протяженностью более сорока километров и не допустить прорыва крупной группировки противника в направлении Шахы. Если бы этот прорыв осуществился, противник получил бы возможность нанести мощный контрудар во фланг и тыл ударной группировки 2-го Украинского фронта, занятого в это время уничтожением будапештской группировки противника.

Вплоть до 26 декабря части конно-механизированной группы вели напряженные бои на новом рубеже, отражая многочисленные попытки противника срезать вбитый в его оборону клин. Перелом в ходе боевых действий наступил 26 декабря. В этот день войска 6-й гвардейской танковой армии овладели Шалов, Дармотки, Палд. Войска 7-й гвардейской армии частью сил вышли на рубеж Вишковцы — Сакалош, а соединения, действовавшие на юге, овладели Лелед, Хелемба и продвигались вдоль северного берега Дуная на Гарам Кевешд.

В это время войска 3-го Украинского фронта, наносившие удар с юга из района озера Веленце, также вышли на южный берег Дуная и соединились с войсками 2-го Украинского фронта. Кольцо окружения вокруг будапештской группировки противника сомкнулось.

Вечером 26-го декабря мною был отдан приказ корпусам группы о переходе с утра 27 декабря в наступление. В течение пятидневных наступательных действий войскам пришлось отражать частые ожесточенные контратаки противника с самых разных направлений, преодолевать его упорное сопротивление в горно-лесистой и болотистой местности. К полудню 31 декабря корпуса продвинулись на десятки километров, расширив и углубив клин, вбитый в оборону противника. Задача группы — обеспечить с севера действия главной группировки войск фронта, взаимодействовавшей с войсками 3-го Украинского фронта, по завершению окружения противника в районе Будапешта — была успешно выполнена.

Боевые действия 1-й гвардейской конно-механизированной группы 2-го Украинского фронта по окружению будапештской группировки были закончены в последний день 1944 года. В этот день казаки дрались с особым подъемом. 163-й кавалерийский полк 6-го гвардейского кавкорпуса отбивал сильную контратаку у одного небольшого села. Танкам и пехоте врага удалось ворваться в село. Командир полка подполковник Косогов, оставшись с небольшой группой казаков, начал отходить лишь после того, как немцы захватили восточную и западную окраины села. Уже под ураганным огнем противника Косогов вместе со знаменосцем и ординарцем спустились в канал и пошли по пояс в ледяной воде. Но и здесь настигали их вражеские пули. Убит знаменосец. Тяжело ранен ординарец. Задела пуля и самого командира полка. Косогов взял знамя и, помогая своему боевому другу, двинулся вперед. Пятьсот метров по каналу в ледяной воде, истекая кровью, выбиваясь из последних сил, под огнем противника нес полковое знамя и солдата командир полка Косогов. И вынес. После оказанной ему помощи, он вновь принял управление боем и повел казаков в атаку. Противник был выбит из села и отступил, оставив десятки трупов, побросав орудия, минометы и другую военную технику.

К вечеру бои на всех участках нашего фронта стихли, и мы передали войскам конно-механизированной группы только что полученное новогоднее поздравление Военного Совета фронта, подписанное товарищами Малиновским, Захаровым, Стахурским и Тевченковым. В нем говорилось: «Поздравляю Вас и вверенные Вам войска с Новым годом и желаю дальнейших боевых успехов в деле окончательного разгрома немецких захватчиков».

Настроение личного состава наших корпусов и дивизий, их боевой дух были очень высоки. Не жалея крови и даже самой жизни, они были готовы ринуться в новое большое наступление с тем, чтобы возможно скорее добить фашистские полчища, принести мир и свободу народам нашей страны, а также и народам Европы.

ОТ ГРОНА К МАЛЫМ КАРПАТАМ

Далекими раскатами грома доносилась артиллерийская канонада. Наши войска добивали гитлеровцев, окруженных в Будапеште. Будапештская операция подходила к концу. 1-я гвардейская конно-механизированная группа, прикрывавшая действия 7-й гвардейской и 6-й гвардейской танковой армий с севера и северо-запада, занимала подковообразное положение, в центре которой находился крупный населенный пункт Левице, а концы ее упирались в Прибельце и Свети-Юр на Гроне. Таким образом, группа во второй половине декабря 1944 года вышла на территорию Чехословакии, с народами которой мы исстари связаны узами братской дружбы.

И тут — приказ командующего 2-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского от 23 января 1945 года: группу вывести в резерв фронта. Сдав участок обороны 49-му стрелковому корпусу, войска группы 29 января сосредоточились в центре треугольника Хатван, Будапешт, Балашшадьярмат, штаб группы расположился в Алшо-Бодонь.

Понеся определенные потери в предыдущих боях, группа нуждалась в доукомплектовании людьми, конским составом, боевой техникой, материальной частью и другим. Нужно было за короткий срок добиться высокой боевой подготовки всех частей и подразделений.

Не теряя времени, мы с 1 февраля приступили к учебе на основе разработанного штабом группы месячного плана боевой подготовки. Одновременно принимали пополнение и приводили в порядок технику.

За месячный период обучения нам хотелось добиться тщательной одиночной подготовки бойца и подразделений в наступательном бою, улучшить оперативную подготовку и сработанность командиров и штабов. Особое внимание было уделено действиям кавалерийских, танковых и механизированных частей и соединений в прорыве с форсированием рек; действиям в оперативной глубине, в сложной обстановке, в дерзком маневре; организации взаимодействия в бою частей и соединений конницы с механизированными (танковыми) частями и соединениями и с авиацией.

Учебные бои разыгрывались на штабных тренировках, на картах, непосредственно на местности. Всем офицерам удалось подробно изучить характер местности и режим рек Грон, Нитра, Ваг, Морава и других в полосе вероятных действий на Брно и Прагу. В дальнейшем это облегчило нам выполнение боевых задач, улучшило организацию боевых действий и управление войсками.

В те январские дни мы получили приказ Народного Комиссара Обороны Союза СССР от 26 января 1945 года о преобразовании конно-механизированной группы в гвардейскую.

В приказе говорилось:

«В боях за нашу социалистическую Родину против немецких захватчиков конно-механизированная группа в составе 2-го Украинского фронта наносила сокрушительные удары фашистским войскам, уничтожала живую силу и технику противника.

За проявленный героизм и отвагу, за стойкость, мужество, дисциплину, организованность и умелое выполнение боевых задач преобразовать конно-механизированную группу в гвардейскую и впредь ее именовать «Первая гвардейская конно-механизированная группа».

Командующий группой генерал-лейтенант Плиев Исса Александрович.

Преобразованной КМГ вручить гвардейское знамя…

Нарком обороны Союза ССР Маршал Советского Союза СТАЛИН^[3]

Надо сказать, что группа до этого приказа уже официально именовалась «1-й гвардейской». Основанием для этого была директива командующего 2-м Украинским фронтом № 00738/ОП 1944 года, в которой он приказывал командующему 7-й гвардейской армией в ночь на 27 ноября сменить части конно-механизированной группы на рубеже Чонкаш, отм. 241 (иск) Леринци, «командующему конно-механизированной группой, после сдачи боевых участков, вновь реорганизуемую 1-ю гвардейскую конномеханизированную группу сосредоточить в район…» и т. д. Приказ Наркома Обороны лишь юридически закрепил директиву командующего 2-м Украинским фронтом в той части, которая выходила за пределы его прав.

2 марта в штабе получили приказ командующего 2-м Украинским фронтом изменить район дислокации войск группы. В соответствии с этим приказом мы совершили пятидесятикилометровый марш на север, полностью вышли на территорию Чехословакии и заняли пограничный район между Лучинец и Шахи. Штаб группы расположился в Сакал.

Приказ И. В. Сталина вызвал новый подъем боевого духа и моральной стойкости среди всего личного состава КМГ. Продолжая боевую учебу и сколачивание войск, полностью укомплектованные части и соединения группы готовились к новым решающим боям на полях Австрии и Чехословакии.

13 марта мы решили проверить готовность войск к выполнению боевых задач. С этой целью провели строевой смотр ряда частей. Я с большим удовлетворением убедился, что воинский дух и выучка солдат и офицеров высоки, материальная часть, вся техника и вооружение приведены в порядок, штабы укомплектованы и хорошо сработались. Обо всем этом я с удовольствием доложил Р. Я. Малиновскому.

К началу операции на реке Грон в состав конно-механизированной группы входили: 4-й гвардейский кавкорпус (9-я гв., 10-я гв., 30-я краснознаменная кавдивизии, два истребительных противотанковых артполка, гвардейский минометный полк, зенитные полки и др.); 6-й гвардейский кавкорпус (8-я гв., 13-я гв. и 8-я Дальневосточная кавдивизии, два истребительных противотанковых артполка, гвардейский минометный полк, зенитный полк и др.). В состав группы входило также пять танковых полков, два самоходно-артиллерийских полка и 5-я горно-инженерная саперная бригада и др. Кроме того, в оперативное подчинение группы были переданы: отдельная противотанковая бригада, два гвардейских минометных и два зенитных полка. Для обеспечения и прикрытия действий группы были выделены из состава 5-й воздушной армии для работы с нами 264-я штурмовая и 13-я гвардейская истребительная авиационные дивизии генералов Степичева, Каманина, полковников Юдакова, Чижикова и др. Остальным соединениям необходимо было продолжать доукомплектование и обучение.

20 марта штаб группы получил боевое распоряжение командующего фронтом о сосредоточении войск в исходный район Гурша, Слатина, Ладзани и о вводе группы в прорыв в стык 53-й и 7-й гвардейской армий.

С наступлением темноты части 23-го корпуса вышли в исходные районы, строго соблюдая маскировку передвижения. К 18 часам следующего дня войска, совершив пятидесятикилометровый марш, заняли указанные им районы. Штаб группы разместился в Демандице.

В соответствии с боевой задачей фронта, 53-я армия генерал-лейтенанта И. М. Манагарова с рассветом 25 марта должна была начать прорыв обороны противника на реке Грон и наносить удар в общем направлении Левице, Врабле, Нитра, Глоговец. 7-я гвардейская армия генерал-полковника М. С. Шумилова наступала с рубежа Горна-Сечи (1 км восточнее Кальна), Жемльяри в общем направлении Комьятица, Шаля, Сенец.

Первой гвардейской конно-механизированной группе предстояло по особому сигналу войти в прорыв на участке Теков, Жемльяри и, стремительно развивая наступление на Серед, на третий день операции овладеть районом Трнава, Сенец и т. д.

25 марта после получения боевого приказа офицеры политотдела группы разъехались в соединения и части. Они помогали политработникам и партийным организациям довести содержание приказа до каждого бойца, вдохновить людей пламенным словом. В подразделениях были проведены партийные и комсомольские собрания, показавшие политическую зрелость личного состава, готовность воинов пойти на подвиг во имя Родины.

Казак 138-го кавполка Насыров заявил на партийном собрании: «Мы доукомплектовались и снова представляем грозную силу для врага. Мы будем бить немецких фашистов в предстоящих боях еще сильнее, чем били их на Украине, в Белоруссии и в недавних боях на венгерской и чехословацкой территориях. Наши подразделения сейчас хорошо вооружены, сколочены и личный состав только и ожидает того часа, чтобы обрушиться на немецких фашистов».^[4]

По-деловому и горячо обсудили свои задачи на партийных собраниях коммунисты 32-го кавполка. Они заверили партийное собрание о готовности своих подразделений к боям против злейшего' и ненавистного врага. «Мы ждем сигнала к наступлению», — говорили коммунисты. На партсобрании 2-го эскадрона этого же полка закаленный в боях бронебойщик Иван Кудинов заявил: «Я прошел большой боевой путь от Кавказа до Чехословакии и накопил неплохой опыт борьбы с немецкой броней. Своим опытом я недавно делился с воинами молодого пополнения. Броня фашистских танков нам не страшна, и они нас не остановят на пути к окончательной победе».^[5]

26 марта — в день ввода конно-механизированной группы в сражение — в частях были проведены митинги, на которых зачитывалось обращение Военного Совета 2-го Украинского фронта к «Казакам-гвардейцам генерал-лейтенанта Плиева».

Привожу это обращение-листовку полностью, как один из документов того времени:

Смерть немецким оккупантам!

КАЗАКАМ-ГВАРДЕЙЦАМ

генерал-лейтенанта ПЛИЕВА И. А.

Боевые товарищи!

Приближается решительный час окончательного разгрома гитлеровской Германии, час торжества нашей полной победы над ненавистным врагом. Советские орудия гремят уже за Одером, наши войска вплотную подошли к логову врага — Берлину. Успешно громят немцев на Западе и наши союзники. Не спастись немцу и на Юге!

Мечется в страхе смертельно раненный фашистский зверь, но положение его безнадежно. Не уйти ему от расплаты и возмездия!

Славные конники-гвардейцы! Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза товарищ Сталин приказал нам перейти в решительное наступление, разгромить и уничтожить противостоящие силы врага. Великое доверие и честь оказаны нам!

Наш народ знает немало беспримерных подвигов советского казачества. Сколько раз деды и отцы ваши — славные сыны Урала, Дона, Кубани и Терека беспощадно рубили врагов, очищая от них родную землю. Покажите и сейчас героизм и доблесть, могучей лавиной обрушьтесь на врага, разите его насмерть!

Военный совет фронта обращается к вам, прославленные конники, советские чудо-богатыри! Покажите, что крепка и несокрушима казачья сила! Смело входите в прорыв, развивайте успех наступления! Полностью используйте преимущества конницы — стремительность, лихость и умелый маневр в бою. Дерзко нападайте на противника, обходите узлы сопротивления, смелым и энергичным маневром громите врага — его коммуникации, тылы и штабы, обрушивайте всю мощь огня и сабельных ударов на головы фашистских разбойников. Больше дерзости и инициативы, больше сметки и военной храбрости в бою. Свято выполняйте уставное требование: в бою равняться только по передовым!

Всегда твердо помните, что вы воюете на чужой территории, — поэтому будьте бдительны, будьте начеку. Высокая советская воинская дисциплина и организованность, строжайшее повиновение командирам — залог нашей победы. Пусть в сердцах наших неугасимым пламенем горит священная ненависть к гитлеровским извергам, принесшим неисчислимые страдания народам нашей Родины, народам Европы.

Помните указания великого Сталина: «Обреченный враг бросает в бой последние силы, отчаянно сопротивляется, чтобы избежать сурового возмездия. Он хватается и будет хвататься за самые крайние и подлые средства борьбы. Поэтому надо помнить, что чем ближе наша победа, тем выше должна быть наша бдительность, тем сильнее должны быть наши удары по врагу».

Славные казаки-гвардейцы! Военный совет фронта выражает полную уверенность, что вы с честью и достоинством выполните боевой приказ и новыми героическими подвигами приумножите славу советского оружия.

Под знаменем Ленина, под водительством Сталина— вперед на полный разгром врага!

Смерть немецким захватчикам!

Командующий войсками член Военного совета

2-го Украинского фронта 2-го Украинского фронта

Маршал Советского Союза генерал-лейтенант

Р. МАЛИНОВСКИИ А. ТЕВЧЕНКОВ

Начальник штаба 2-го Украинского фронта генерал-полковник

М. ЗАХАРОВ.

Митинги вылились в яркую демонстрацию духа интернационализма, беспредельной преданности казаков, сержантов и офицеров Родине и партии, готовности нанести по врагу уничтожающие удары.

Старшина Бодин на митинге в 6-м истребительном противотанковом дивизионе 6-го гвардейского кавкорпуса говорил: «Мы прошли с боями путь от Москвы до Чехословакии, уничтожая немецких оккупантов. В предстоящих боях мы не посрамим наших гвардейских знамен, приумножим их славу. Будем ежедневно, ежечасно наращивать свои удары по врагу и добьем фашистского зверя в его собственной берлоге».^[6]

В течение 25 и 26 марта командиры, партийно-политические работники и офицеры штабов довели до всего личного состава стоящие перед ним боевые задачи. Это отлично сказалось на ходе боевых действий, где казаки проявили массовую отвагу и героизм. В новых сражениях ярко проявились лучшие качества советского воина, стяжавшие ему неувядаемую славу.

С рассветом 25 марта после короткой, но мощной артиллерийской подготовки войска 7-й гвардейской армии генерал-полковника М. С. Шумилова внезапно для противника перешли в наступление, форсировали Грон и к исходу дня захватили плацдарм на западном берегу реки, глубиной пять-шесть километров. В ночь на 26 марта инженерные части армии навели шесть наплавных мостов. Кроме того было разведано несколько бродов для конницы.

Продолжая наступление с утра следующего дня, армия еще дальше продвинулась, и к 18 часам вышла на рубеж Лок, Теков-Шарлуги.

Конно-механизированная группа оставалась в исходном районе в полной готовности к выполнению поставленной задачи. Томительно тянулись часы. Ждали специального сигнала. Над нами с воем проносились немецкие бомбардировщики группами в шесть-двенадцать самолетов. Они пытались бомбить наши войска, переправы и особенно город Левице.

И вот, наконец, долгожданный сигнал: «333 — Москва». Я посмотрел на часы: ровно 18.00. Конница, танки, артиллерия двинулись к переправам. К 21 часу главные силы корпусов уже находились на плацдарме. Штаб группы переместился в Левице.

В связи с тем, что тактическая глубина вражеской обороны не была полностью прорвана стрелковыми войсками, коннице и танкам пришлось делать это своими силами при отчаянном сопротивлении противника. Положение осложнялось тем, что на пути нашего наступления был ряд труднопреодолимых водных преград. Завязались упорные бои, которые продолжались до 29 марта. Особенно ожесточенное сопротивление оказывал противник на линии высот Горни-Дюрад, Возокани, расположенных к западу от Грона. 134-й танковый полк подполковника В. А. Подлесного, действуя с 10-й гвардейской кавдивизией, при атаке села Позба наткнулся на сильную противотанковую оборону и сразу же потерял шесть танков. Повторная атака с ходу также не дала решающего успеха. Пришлось сокрушить оборону противника ударами артиллерии и авиации. Остальное довершили танки и конница.

По всему фронту разгорелись жаркие, ожесточенные бои.

Особенно упорно оборонял противник рубеж Беша, Позба, Возокани, Чака.

4-й гвардейский кавкорпус, продолжая отбивать сильные контратаки, решительно проделался вперед. Частям 6-го гвардейского кавкорпуса не повезло: выйдя к высотам на рубеже Возокани, Чака они попали под сильный артиллерийско-минометный огонь и наткнулись на минные поля, установленные по виноградникам севернее и южнее Возокани. 154-й танковый полк подполковника И. А. Солсохома, наступая в составе передового отряда корпуса, в ночном бою за село Чака потерял несколько танков, их подбили из засад гитлеровцы, стрелявшие фауст-патронами.

Получив эти донесения, я выехал в Дольни-Пяль (2 км южнее Горни-Пяль) и, уточнив конкретно сложившуюся обстановку на месте, приказал создать в корпусах и дивизиях сильные артиллерийские группировки для подавления опорных пунктов врага. Подобные же указания были даны приданной нам штурмовой и истребительной авиации.

На врага обрушился огромной силы огневой вал. В воздух взлетели осколки бетона, изуродованные рельсы, бронеколпаки. Сопротивление неприятеля было подавлено. За считанные часы группа прошла 15–20 километров, и к исходу дня 27 марта вышла на реку Житева, в нескольких местах форсировала ее и захватила плацдарм той же ночью.

36-й и 40-й полки 10-й гвардейской кавдивизии вышли на подступы к селам Издег и Федимеш, расположенным на восточном берегу реки Цетинка (приток реки Нитра), где вновь встретили упорное сопротивление врага.

В целях повышения темпов наступления необходимо было принять целый ряд мер. Пришлось срочно выехать в расположение дивизии. Комдив полковник Г. И. Рева был явно смущен.

— Почему медлите? — резко спросил я.

— Противник ведет сильный огонь из Дольни-Огай, товарищ командующий, — ответил полковник, — наши потери возросли.

Я видел, что комдив в нерешительности. В этих случаях распекать подчиненного, как это делают некоторые просто терять дорогое время. Нужно было действовать, вдохнуть в людей уверенность. Я взял непосредственно под свое командование подвернувшиеся подразделения 9-й гвардейской кавдивизии, находившейся в резерве группы, и мы вместе с автоматчиками моей охраны с ходу атаковали и заняли Дольни-Огай. Мы решили использовать взятие Дольни-Огай для немедленного удара силами 9-й гвардейской и 30-й кавдивизий в направлении Бановска-Кеса, форсировав с ходу реки Житава и Нитра.

Вечером ко мне привели пленных. Помощник начальника разведки 8-й Дальневосточной кавдивизии капитан Каширин, действуя с группой разведчиков, внезапно наскочил на второй эшелон штаба 211-й пехотной дивизии немцев, не отмечавшейся здесь ранее, и захватил его полностью в плен. Среди пленных оказался один подполковник — заместитель командира дивизии по тылу, четыре майора, несколько младших офицеров и пятнадцать солдат. Всего тридцать с лишним гитлеровцев, десять повозок с имуществом и штабными документами.

В это же время в полосе 6-го гвардейского кавкор-пуса был взят в плен с группой солдат 711-й пехотной дивизии немцев командир роты обер-лейтенант. Этой дивизии здесь тоже ранее не отмечалось. Немец показал: «Мы не ожидали здесь такого стремительного наступления русских. Мы считали, что на этих оборонительных рубежах сможем держаться надежно и долго. Наши солдаты и офицеры отлично понимают, что война проиграна для Германии… сейчас мы лишний раз убедились, что сопротивление бесполезно. Будучи раненным в руку, я приказал сдаться В плен…»^[7]

Между тем, боевое напряжение к исходу 27 марта не ослабевало. 10-я гвардейская кавдивизия силами 36-го и 40-го полков настойчиво продолжала наступать вперед, но повсюду встречала сильное сопротивление. 3-му эскадрону 40-го кавполка удалось зацепиться за окраину села Рендва. В это время командир эскадрона капитан Антропов был ранен. Он не мог вести бойцов дальше. Собрав последние силы, он на клочке бумаги написал: «Враг отступает. Вперед, товарищи! Помогайте своим друзьям, которые находятся уже на окраине». Этот листок облетел цепи эскадрона. Воодушевленные словами командира казаки, поддержанные танками, ринулись вперед и захватили Рендва. За ними последовали другие эскадроны. Всем полком в конном строю за танками гвардейцы ворвались в село Гуль и освободили его. Враг вновь усилил огонь из-за реки Житава, но атака успешно завершилась.

Командир полка подполковник В. Н. Макаров настойчиво искал слабое место в обороне противника. Он предполагал, что направление на село Федимеш, расположенное на восточном берегу реки Цетинка, обороняется меньшими силами. Это нужно было срочно разведать. Первым из добровольцев пойти на разведку и установить силы противника вызвался гвардии рядовой 2-го эскадрона Пономарев, недавно прибывший в полк на пополнение из глубокого тыла. Это было его по-настоящему боевое крещение. Товарищи проводили его на разведку. Они видели, как солдат под покровом сумерек, где ползком, где перебежкой, от куста к разбитой самоходке, оттуда к воронке, плотно прижимаясь к земле при вспышках ракет, упорно продвигался вперед. Вот воздух прошила очередь трассирующих пуль. Солдат упал. За первой трассой последовала вторая, третья… Однополчане открыли ответный огонь. Противник замолчал. Воспользовавшись этим, разведчик сделал стремительный бросок вперед и скрылся в темноте. Гитлеровцы снова открыли огонь по тому месту, где недавно упал разведчик. Сопровождавшие Пономарева солдаты поняли, что враг потерял цель, «отцепился» и вернулись в подразделение. А Пономарев тем временем быстро уходил в тыл врага. Вскоре он подобрался к окраинам Федимеш и приступил к выполнению задания…

В течение всей ночи на 28 марта противник подтягивал новые части, поспешно закрепляясь по реке Цетинка, на рубеже Черник-Бешенев. В ночном бою были захвачены пленные отошедших 357-й, 46-й и вновь появившихся 153-й и 27-й пехотных дивизий. Враг всеми силами пытался остановить продвижение конно-механизированной группы с тем, чтобы успеть подтянуть новые резервы и прочно закрепиться на реках Нитра и Ваг.

С самого утра 28 марта в полосе наступления 4-го гвардейского кавкорпуса упорные бои разгорелись на западном берегу реки Житава, особенно за населенные пункты Издег и Федимеш.

В этом бою бессмертный подвиг совершил гвардии казак комсомолец Василий Савченко. Накануне я был в той части и хорошо запомнил его. Это был молодой, невысокий, крепко сложенный парень с открытым, улыбчивым лицом. Потом я узнал и некоторые подробности его биографии. Детство в трудовой семье. Семилетка, школа ФЗО, работа. В августе 1940 года Василий был призван в армию. Война застала его на одной из пограничных застав. Здесь, в суровых условиях пограничной службы, закалялся его характер, здесь он стал комсомольцем. Беззаветная преданность своему народу, верность присяге побудили рядового Савченко в грозный час на самопожертвование во имя жизни своих боевых товарищей…

Эскадрон приближался к северной окраине Федимеш. Уже виднелись дома, каменный забор между ними. И тут бешено застрочил немецкий пулемет. Попадали казаки, сраженные беспощадными очередями. Эскадрон залег, попробовал подняться в атаку — и снова губительный огонь. И тогда, сливаясь с землей, вперед пополз рядовой Василий Савченко. Пули ложились рядом с ним, вздымая фонтанчики пыли. Но он упрямо полз, стиснув зубы. Вот она, вражья нора. Он с силой бросил гранату, вторую. Пулемет кашлянул и умолк. Василий с надеждой приподнялся, но пулемет снова затарахтел.

Бесстрашный казак до боли сжал ствол автомата, посылая короткие очереди. Но враг не утихал. Василий нажал на спусковой крючок, но автомат не дрогнул, как обычно. Опустел диск. И тогда все увидели, как вперед метнулась фигура советского воина. И словно захлебнувшись, замолк пулемет. Эскадрон, вдохновленный подвигом Савченко, ринулся в атаку.

Тяжело пережили казаки-гвардейцы смерть своего боевого друга, повторившего подвиг Матросова. Отдав последние воинские почести, они похоронили его в селе Федимеш. А 8 апреля его матери Ефросинье Ивановне, жившей на хуторе Братское, Гулькевичского района Краснодарского края, почтальон вручил письмо с адресом полевой почты. Почерк на конверте был незнакомый. Тревожно сжалось материнское сердце в предчувствии непоправимого горя. Писали младший лейтенант Котов, старший сержант Володин, рядовые Олейник, Турбан, Гриськов, Самотюк, Буев, Сиволобов, Каглик,Успенов.

«Мама, — обращались они к Ефросинье Ивановне, — в в ожесточенном бою под селом Федимеш, в Чехословакии, мы потеряли лучшего своего товарища и друга, Вашего сына. Он умер смертью героя, расчищая путь товарищам… Мы никогда не забудем нашего друга Василия Савченко, его имя и его подвиг живут в наших сердцах. И когда мы идем в бой, то каждый повторяет: «Иду расплачиваться за Василька». И ни один фашист не уходит от нашей пули и клинка… На этом писать закапчиваем: идем в бой. Жмем Вашу руку».

Заняв Федимеш, казаки 40-го полка 10-й гвардейской дивизии узнали и о судьбе не вернувшегося из разведки рядового Алексея Пономарева. Оказалось, что Пономарев был схвачен фашистами. Его повели на допрос. На допросе гвардеец на все попытки врага «развязать ему язык» отвечал презрительным молчанием. Фашисты стали избивать его. Он молчал. Его зверски пытали. Отважный воин молчал. Тогда гитлеровцы повели его на расстрел. Черные дула автоматов в упор глядели па него. Но сердце разведчика не дрогнуло. Фашисты в последний раз предложили ему жизнь за измену. И услышали гордый отказ. Тогда разъяренные гитлеровцы пошли на страшное преступление: связали ему руки, облили бензином и сожгли.

Героический поступок комсомольца Алексея Пономарева и зверская расправа, совершенная над ним гитлеровцами, мгновенно облетела весь корпус. В полках были проведены митинги, на которых воины давали клятву отомстить фашистским извергам. И они свято выполняли ее, с новой силой громя ненавистного врага.

Так в бою за безвестную, ничем не примечательную чехословацкую деревню, вдали от Родины, сгорели два героических сердца, неся факел свободы дружественному народу, попавшему в большую беду. Таков был советский воин-освободитель — бесстрашный и прекрасный.

А волна наступления шла дальше. К исходу 28 марта 4-й гвардейский кавкорпус форсировал Нитру и завязал бои за крупный населенный пункт Шураны. 6-й гвардейский кавкорпус захватил Новы-Замки и успешно продвигался на запад.

Форсирование Нитры на участке 4-го корпуса и бои за плацдармы на западном берегу развивались с трудом: противник оказывал упорнейшее сопротивление, кроме того подступы к переправам были сильно заболочены.

На участке 9-й гвардейской кавдивизии полковника А. П. Смирнова сильный артиллерийско-минометный огонь противника не давал навести переправы. Однако части дивизии успешно форсировали Нитру и с ходу захватили Бановска-Кеса. При этом особенно отличился 34-й гвардейский кавполк и его командир подполковник И. И. Болдырев.

В боях за Нитру исключительно отважно дрались танкисты 128-го танкового полка подполковника Н. П. Гапоненко. Член партийного бюро части лейтенант Зайцев за день боя уничтожил два вражеских танка и более двадцати гитлеровцев. Однако и его танк был подбит и загорелся. Уводя танк из-под обстрела, Зайцев не прекращал огня. В укрытии экипажу удалось сбить пламя и сохранить машину. Командир танкового взвода этого же полка старший лейтенант Колотушкин поджег два танка и уничтожил до пятидесяти гитлеровцев. Продвигаясь вперед, танк Колотушкина наскочил на немецкую танковую засаду и был подбит. Метким выстрелом в ответ Колотушкин поразил немецкий «тигр», рассчитавшись с врагом.

Танкистам не уступали в отваге и кавалеристы. Наводчик станкового пулемета рядовой 48-го полка 13-й гвардейской кавдивизии М. Г. Потовой выдвинулся далеко вперед и уничтожил более десятка фрицев. Ответным огнем немцы разбили его пулемет. Тогда коммунист, поднявшись во весь рост, крикнул: «За нашу Родину, вперед, товарищи!» и своим примером увлек весь эскадрон в атаку на противника. В рукопашной схватке, завязавшейся в траншеях, Потовой уничтожил еще четырех гитлеровцев и сам погиб смертью храбрых.

Командир эскадрона 49-го полка 8-й Дальневосточной кавдивизии капитан Седов в уличном бою в селе Двори противотанковой гранатой подбил немецкий танк. В единоборстве с танком Седов был смертельно ранен. Бойцы похоронили своего командира с воинскими почестями и поклялись отомстить за его гибель. Каждый день, каждый час боев давал все нбвые примеры героизма и отваги советских воинов.

Не хуже закаленных в боях ветеранов дрались и бойцы нового пополнения. 4-й эскадрон капитана Фролова 49-го кавполка был сформирован из бойцов, недавно призванных из областей Западной Украины и Западной Белоруссии. Глубоко ненавидя немецко-фашистских захватчиков за все их злодеяния, эти воины, так же, как их товарищи-ветераны, рвались в бой, показывая примеры мужества и самоотверженности.

Вечером 28 марта пришлось потребовать от командиров корпусов решительного повышения темпов наступления, сосредоточив основные силы на участке Шураны, Новы-Замки, чтобы с ходу форсировать реку Ваг, нанести удар на Такшонь, и в дальнейшем развивая наступление 4-м гвардейским кавкорпусом на Сенец, перерезать пути отхода противника на Братиславу.

Враг продолжал оказывать упорное сопротивление, подбрасывая в бой все новые силы и средства.

С утра 29 марта немцы предприняли сильные контратаки, пытаясь сбросить наши войска с западного берега Нитры. Соединения группы, отражая вражеские контратаки, продолжали расширять плацдарм. К исходу дня части 4-го гвардейского кавкорпуса, ведя бои на южной окраине Шураны, продвинулись в северо-западном направлении — на Тардошкед. 6-й гвардейский кавкорпус в течение ночи и первой половины дня основными своими силами вел бои в районе города Новы-Замки.

Бой был в разгаре, когда представитель штаба фронта полковник Максимов передал начальнику штаба группы генерал-майору Пичугину распоряжение Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского: «За Новы-Замки и Шураны не драться. Обходить их и выполнять дальнейшую, ранее поставленную задачу».

К этому времени основная часть города Новы-Замки была уже очищена от противника; лишь на окраинах оставались небольшие группы автоматчиков. Командиру 6-го корпуса генерал-лейтенанту С. В. Соколову было отдано распоряжение — двумя дивизиями развивать наступление на северо-запад, одной дивизией закончить освобождение города, после чего вывести ее во второй эшелон корпуса.

Командир корпуса немедленно повернул 8-ю гвардейскую и 8-ю Дальневосточную дивизии в указанном направлении, оставив 13-ю гвардейскую дивизию для ликвидации небольших очагов противника в Новы-Замки. К 20 часам 8-я Дальневосточная дивизия завязала бой за Вельки-Чики, а 8-я гвардейская дивизия вела бой в двух километрах западнее железнодорожной станции. 13-я гвардейская кавдивизии была выведена во второй эшелон. Части 4-го гвардейского кавкорпуса, освободив полностью Шураны, также вырвались на оперативный простор, успешно развивая наступление на запад. В боевых Действиях наступил решающий перелом.

Мы подходили к очередному серьезному водному рубежу— реке Ваг, шириной 250 метров, многоводной, глубокой, с быстрым течением. Все мосты немцы при отходе уничтожили. Форсировать же такую реку с ходу не представлялось никакой возможности, тем более с нашей многочисленной техникой. Надо было создать хотя бы один тяжелый мост под огнем противника. Для этого мы кроме корпусных и дивизионных переправочных средств располагали одной тяжелой понтонно-мостовой бригадой.

Здесь сказалась забота о нас нашего замечательного начальника инженерных частей фронта Александра Даниловича Цирлина. Такой мост на пашем фронте был первый и единственный.

Нам удалось ввести в заблуждение противника и построить тяжелую переправу не там, где мы несколькими дивизиями демонстрировали в ходе боя подготовку к переправе, а на нашем левом фланге, где перелески вплотную подходили к реке. Личный состав понтонномостовой бригады проявил исключительное мужество и стойкость. К полуночи была переброшена одна дивизия, а к утру на западном берегу Ваги мы имели уже более одного корпуса. Неожиданное появление наших войск вызвало среди гитлеровцев панику. Наши части устремились вперед, взламывая вражескую оборону.

Успешно поддерживала действия конно-механизированной группы штурмовая и истребительная авиация, прикрывая войска от ударов воздушного противника.

Разбитые конно-механизированной группой вражеские части в течение 31 марта с боями отходили в северо-западном направлении, оказывая серьезное сопротивление.

Проанализировав конкретно сложившуюся обстановку, мы вновь уточнили задачи войскам. Необходимо было наращивать темпы, быстрее и стремительнее развивать наступление к Малым Карпатам и далее в общем направлении на Брно.

Командиру 4-го корпуса генерал-майору Головскому было приказано форсировать Ваг, к утру 1 апреля захватить город Трнава, с ходу овладеть Малыми Карпатами и к исходу следующего дня одной дивизией захватить Яблоница, а главными силами из района Надаш повернуть в юго-западном направлении и овладеть Рарбок.

Командир 6-го корпуса генерал-лейтенант С. В. Соколов получил задачу стремительно развивать наступление в направлении Дъесек, Немецки-Граб, Шенквица, Малацки и к исходу 2 апреля овладеть Малацки.

В резерве группы была оставлена одна дивизия из гвардейского 6-го кавалерийского корпуса.

В течение 31 марта 4-й корпус форсировал Ваг и, расширяя плацдарм, охватил город Галанта с востока, юга и запада, который был полностью освобожден в 17 часов. К этому же времени 9-я дивизия освободила крупный населенный пункт Такшонь. Корпус перешел к преследованию противника в западном и северо-западном направлениях и, уничтожая отдельные очаги сопротивления частей и подразделений 211-й, 711-й, 46-й пехотных дивизий, поддерживаемых штурмовыми орудиями 10-й танковой дивизии, быстро продвигался на Трнава. В 9 часов 1 апреля части корпуса вели бои на рубеже Фаркашин, Майцихов.

Находясь в районе боевых действий, мы стали свидетелями интересного боевого эпизода. 152-й корпусной истребительный противотанковый полк Героя Советского Союза подполковника Е. А. Костылева, следуя по маршруту, перед рассветом выдвинулся тремя батареями за передний край конников, занял огневые позиции для стрельбы прямой наводкой в двух километрах севернее Малы-Гай и хорошо замаскировался. Противник, не видя в тумане цели, вел беспорядочный огонь, который не причинял нам существенного ущерба, несмотря на большое скопление обозов и техники в Малы-Гай.

Солнце уже взошло высоко, когда на шоссе Серед-Фаркашин появились темные силуэты немецких танков. Они шли, стреляя на ходу, все более приближаясь к нашим позициям. И вдруг, словно блеснула молния. Передний танк от мощного удара накренился к обочине шоссе и густо зачадил. За ним вспыхнул, как спичечная коробка, другой. Следующий снаряд попал в машину с горючим. Яркий пламень охватил ее. Два танка успели все-таки прорваться вперед, но через несколько минут у одного из них, пораженного метким выстрелом, отлетела башня, у другого перебило гусеницу.

Я смотрел в бинокль, не отрываясь, громко восхищаясь блестящим искусством наших артиллеристов. И как бы приветствуя их, в воздух над позициями корпуса взлетели ракеты. После боя я поздравил артиллеристов 152-го противотанкового истребительного полка Героя Советского Союза подполковника Е. Костылева.

Узнал я и другие подробности боя. Первой открыла огонь 5-я батарея, за ней — другие. За панораму встал командир взвода гвардии лейтенант Ильгов и с первого же снаряда поджег танк противника. Он же подбил второй танк и машину. Остальные два танка, которым удалось было прорваться, попали под огонь 3-й батареи. Оказалось, что экипажи других четырех танков пытались бежать, бросив свои машины. Вдогонку за ними бросился взвод управления 5-й батареи под командой лейтенанта Петрова. Они захватили четыре исправных танка, уничтожили четырех танкистов, а трех взяли в плен.

Этот эпизод еще раз ярко показал, как высоки были выучка, мастерство наших воинов, приближавших день великой победы.

Побеседовав с артиллеристами, я направился на КП командира 4-го гвардейского корпуса. Он сообщил, что решил захватить Трнава ударом с юго-востока, то есть в лоб противнику, у которого здесь были наиболее сильная система огня и инженерные заграждения.

Такое решение могло привести к затяжному бою, к излишним потерям живой силы. Пришлось отменить его и приказать главный удар нанести с юга и юго-запада. Это требовало некоторой перегруппировки войск, но, как показали дальнейшие события, полностью оправдало себя. Кроме того, я приказал командиру 6-го корпуса держать одну дивизию в готовности для нанесения вспомогательного удара по западной окраине Трнава. В 17 часов корпус завязал бой за Трнава, а в 19 часов все уже было успешно кончено, и штаб корпуса перебрался в город. В этот день войска группы нанесли серьезный урон противнику, захватили 3837 пленных и большое количество трофеев.

После освобождения Трнава 4-й гвардейский корпус стремительно прорвался на северо-запад и вышел к восточным склонам Малых Карпат. Противник, используя выгодные командные высоты по рубежу Замок — Остри-Врх — Лошонец, силами 357-й, 211-й, 711-й пехотных дивизий и частями венгров, при поддержке танков, самоходок и тяжелых артиллерийских и минометных батарей, авиации, оказывал упорное сопротивление. Особенно сильную оборону встретила конница в районе Надаш, прикрывавшем горный переход на Яблонице. Здесь были две-три линии траншей с дзотами, противотанковыми рвами в несколько линий и проволочными заграждениями.

Вечером 2 апреля при прорыве обороны противника на рубеже Кльчовани — Горне-Орешани танки 10-й гвардейской кавалерийской дивизии вынуждены были остановиться перед противотанковым рвом, тянувшимся от Горне-Орешани на восток. Лишенные маневра и укрытий, танки подверглись артиллерийскому обстрелу противника. Неизбежны были серьезные потери. Жители Горне-Орешани, поняв наши затруднения, по собственной инициативе, несмотря на сильный артиллерийско-минометный огонь, вышли к противотанковому рву и быстро лопатами проделали проходы. Это позволило нашим танкам прорваться на передний край противника, подавить и расстроить его систему огня.

6-й гвардейский кавалерийский корпус 31 марта, перейдя к преследованию отходящего с боями врага, стремительно продвигался вперед и овладел рядом крупных населенных пунктов. Действия корпуса энергично поддерживала 264-я штурмовая авиационная дивизия, непрерывно наносившая бомбоштурмовые удары по отходящим немцам. За день боя штурмовики сделали сто с лишним боевых вылетов.

31 марта на долю 6-го корпуса достались значительные трофеи, в том числе: много боевой техники, вооружения, 208 вагонов с продфуражем и боеприпасами, элеваторы с зерном, которые немцы не успели взорвать. В плен попало около трех тысяч гитлеровцев и штаб тыла дивизии во главе с полковником и двумя подполковниками.

Помимо наступательных операций крупными силами, мы тревожили противника дерзкими, неожиданными рейдами небольших групп, сея среди немцев панику, дезорганизуя их тыл.

Так, в ночь на 1 апреля на северо-западную окраину Вел-Диосек скрытно встали на огневую позицию 4-я и 5-я батареи 142-го корпусного истребительного и проти-йотанкового артиллерийского полка подполковника И. Т. Климанова. В ста пятидесяти метрах от них стояла на огневой позиции 75-миллиметровая противотанковая батарея противника, готовившаяся к смене позиции. Командир 4-й батареи капитан Турдаков с группой автоматчиков из орудийного расчета подкрался к вражеской батарее и внезапно атаковал ее. В результате налета восемнадцать гитлеровцев сложили головы, девять попало в плен, остальные разбежались, оставив отважным артиллеристам три пушки и пять тягачей.

Подобными действиями мелких подразделений могли похвалиться многие полки и дивизии.

6-й гвардейский кавалерийский корпус, преодолевая упорное сопротивление немцев, продвигался вперед. К середине дня 1 апреля корпус захватил ряд крупных населенных пунктов и вышел на рубеж Модра, Цайла, Пе-зинок (15 км северо-восточнее Братиславы), расположенных на восточном склоне Малых Карпат. В район Модра вышла 8-я Дальневосточная, а в район Пезинок — 8-я гвардейская дивизии.

Группы вражеских бомбардировщиков «ФВ-190» подвергали частым ударам боевые порядки корпуса, трижды бомбардировали Вел-Диосек, в котором располагался штаб конно-механизированной группы. Враг, очевидно, был информирован о перемещении нашего штаба.

К 22 часам штаб группы разместился в Цифер. Но авиация противника не оставляла нас в покое и на новом месте.

По первым боям на склонах Малых Карпат было ясно, что враг легко не расстанется с горными перевалами и проходами. Следовательно, нам предстояли упорные бои. Действия 6-го гвардейского кавалерийского корпуса, которому за день боя удалось вклиниться в район Пезинок всего на четыре километра, подтвердили мое предположение.

2 апреля вместе с оперативной группой штаба я выехал в Пезинок. Мы облюбовали уютный чистенький домик с садом, в котором жила хорошая словацкая семья. Из окна открывался чудесный вид на зеленые горы. Хозяин и его супруга были музыканты. В семье кроме них было трое детей и бабушка… Хорошо и по-домашнему уютно почувствовали мы себя в этой милой семье. Казалось, ничто здесь не напоминало о войне. Но вот в воздухе появились немецкие самолеты… Они кружили над селом, что-то высматривали, проявляя подозрительное любопытство к той части населенного пункта, в которой мы расположились. Создавалось неприятное ощущение, будто противник брал нас на прицел.

Я попросил хозяев, чтобы они увели своих детей из дома и сами ушли, так как было небезопасно. Они ушли, а ночью незаметно вернулись. На следующий день около 5 часов вечера мой адъютант капитан Леонид Емельянович Семенидо вышел по своим адъютантским делам. И тут в воздухе послышался гул вражеских самолетов. Раздался леденящий душу свист и вдруг страшный удар обрушился на меня, швырнув во мрак.

— Товарищ командующий, — услышал я, как сквозь сон, чьи-то голоса. Я очнулся, открыл глаза. Надо мной склонилось знакомое лицо адъютанта.

Врачи сообщили: тяжелая контузия с кровоизлиянием в мозг.

Погибла вся гостеприимная семья вместе с несколькими офицерами и солдатами, были тяжело ранены помощник начальника оперативного отдела штаба группы майор Абрамов, лейтенант медицинской службы Архипов, легко ранены офицер связи 6-го корпуса младший лейтенант Жуков, без вести пропал офицер связи лейтенант Джапкотов. Невредим остался один адъютант, которого, как я уже говорил, не оказалось в тот момент в доме.

От госпитализации я отказался: надо было оставаться в строю. Правда, контузия давала знать о себе сильной головной болью, головокружением, общим серьезным недомоганием. Однако лечиться было некогда, да и не время. Война подходила к концу, и у меня не было никакого желания встречать нашу славную Победу на больничной койке. Надо было кончать с противником в Малых Карпатах и развивать удары на города Брно и Прагу.

3 апреля я отдал приказ решительно форсировать наступление, но избегать лобовых атак крупных населенных пунктов. 4-й гвардейский кавалерийский корпус получил задачу с овладением Яблонице развивать наступление в направлении Сеница, Годонин, Чейч. 6-й гвардейский кавалерийский корпус с овладением Малацки должен был наступать в направлении на Ланж-гот, Вельки-Павловице. В ходе наступления предстояло опять форсировать несколько рек, из них наиболее крупной была Морава.

Уступом назад справа от нас в том же направлении действовала 53-я армия, а слева наступала 7-я гвардейская армия на Братиславу.

Выполняя поставленную задачу, 4-й гвардейский кавалерийский корпус утром 4 апреля сдал боевой участок в районе Надаш подошедшим передовым частям 53-й армии. Наступая в горно-лесистой местности, сбивая и уничтожая гарнизоны противника, корпус к исходу дня успешно преодолел Малые Карпаты и занял Плавецки-Свати-Микулащ. 6-й гвардейский кавалерийский корпус также успешно преодолел горный хребет и продолжал вести бой в лесном массиве юго-восточнее Малацки. В 20 часов 4 апреля части корпуса ворвались в Малайки и завязали жаркие уличные бои.

Н. Л. Гапоненко, танковый полк которого первым ворвался в город Братиславу.

Таким образом, были перерезаны пути отхода братиславской группировки противника в направлении города Брно.

В ходе борьбы в Малых Карпатах решающую роль сыграли обходящие отряды. Действуя ночью, в лесистой местности, они выходили на фланги и тылы немецких частей, оборонявших горные перевалы, дороги, дефиле, и своими дерзкими, неотразимыми действиями вносили в ряды противника панику, нарушали управление, связь, вынуждая противника бежать с Малых Карпат.

С радостью узнали мы об освобождении Братиславы. Выход конно-механизированной группы к Малым Карпатам надежно обеспечил правый фланг 7-й гвардейской армии, облегчив ей выполнение этой важной задачи.

Кстати, советскому читателю небезынтересно узнать, что в этих- исторических местах в 1423 году дрался с венгерскими рыцарями слепой чешский полководец, славный Ян Жижка.

При форсировании Нитры чешские воины устанавливали поперек реки возы, груженные для устойчивости камнем. Они способны были пропустить колонну в четыре ряда. На камни ставили пушки и щиты для стрелков. Пушки Жижки — его тарасницы и гоуфницы не только успешно прикрыли войска, но и принудили атаковавших их рыцарей отступить с большими потерями.

Жижка останавливал войска у Трнавы на отдых и для приведения в порядок боевого обоза. Далее он двинулся через Малые Карпаты, называвшиеся тогда Белыми горами, на восточных склонах дал бой венгерским рыцарям и, прорубив в лесу проходы, вывел войско на равнину, к западу от гор. Вскоре Кралов Градец встречал у себя непобедимого отца гуситов — Жижку. Седая старина славных времен гуситских войск перекликалась с событиями великой освободительной войны против фашизма.

Наши войска стремительно рвались вперед через леса и горные кряжи, по бездорожью, сметая на своем пути врага. Их ждала исстрадавшаяся под фашистским игом чехословацкая земля. Их ждали Брно и Прага.

НА БРНО И ПРАГУ

Снова перед нами река. На ее широкой спокойной глади играют неяркие блики утреннего солнца. Противник на той стороне. Его надежно скрыл густой лес. Нужно с ходу форсировать эту реку — Мораву. Но, как это уже повелось — ни одной переправы. Враг взорвал все мосты. Прямо перед нами торчат в мутной воде исковерканные конструкции железнодорожного моста. Может быть их удастся как-то использовать? Двое саперов, разведав окрестности, доложили: впопыхах немцы не успели полностью уничтожить мост, на нем можно проложить настил. Но прежде нужно было овладеть мостом. Когда наши саперы стали подтаскивать доски, бревна, по ним ударили из пулеметов с того берега. Наша артиллерия ударила в ответ, и под прикрытием ее огня группа смельчаков из 33-го кавполка 8-й гвардейской дивизии 6-го корпуса перебралась по искореженному железу на ту сторону и захватила небольшой плацдарм. Наши героические саперы под огнем противника навели настил и по нему хлынул 33-й полк; под командованием майора Д. Ф. Михайлова. Гвардейцы подоспели вовремя — поредевшая горстка их товарищей была прижата к воде, ее вот-вот могли сбросить в реку.

Полк расширил плацдарм, а вскоре здесь уже сосредоточились основные силы дивизии. Одновременно своим левым флангом дивизия вела бой в Бродске, расположенном на восточном берегу реки Моравы.

Преодолевая яростное сопротивление противника, 6-й корпус успешно вышел в район Ланжгот, создав тем самым угрозу флангу и тылу противника, действовавшего перед 4-м гвардейским корпусом. Наиболее энергично в 4-м гвардейском корпусе действовала 30-я краснознаменная кавдивизия, успешно отражавшая неоднократные контратаки противника, силою до полка, с танками и артиллерией в районе Унин. Не хуже сражались и остальные. Начиная от Трнава, 4-й гвардейский корпус несколько отставал от 6-го гвардейского корпуса и действовал недостаточно стремительно. После отмены мною неправильного решения на взятие Трнава и исправления ряда других ошибок командир корпуса генерал-майор Головской начал проявлять все больше недисциплинированности. В связи с этим вечером 7 апреля приказом Маршала Советского Союза Малиновского он был отстранен от должности. Командование корпусом временно принял заместитель командира корпуса. Не повезло и с командиром 6-го корпуса генерал-лейтенантом С. В. Соколовым, у которого внезапно осложнилась болезнь, и его вынуждены были срочно положить в госпиталь. Соколова заменил генерал-майор И Ф Куц.

Тем временем обстановка перед фронтом конно-механизированной группы сложилась такая. Противник получил подкрепление, в том числе до десяти артиллерийско-минометных батарей. Населенные пункты Тинец. Гврдонице, Костице, Ланжгот, расположенные по требням высот к северо-западу от Моравы, были сильно укреплены. Все восемь мостов на участке Ланжгот — Кути взорваны. Конечно, задача перед корпусом стояла нелегкая. Но ведь смогла же 8-я гвардейская дивизия форсировать Мораву, закрепиться на том берегу и вести наступательные бои.

Однако исполняющий обязанности командира 6-го гвардейского корпуса генерал-майор Куц, опираясь на непроверенные и преувеличенные данные разведки о силах противника и характере оборонительных сооружений в Ланжгот, пришел к выводу о непосильности поставленной корпусу задачи, о чем донес непосредственно командующему кавалерией Красной Армии Маршалу С. М. Буденному, не поставив об этом в известность ни меня, ни командующего фронтом. Трудности, конечно, были, но не такие, чтобы теряться и подавать сигнал бедствия, взывая о помощи. Решали мы и куда более сложные и трудные задачи. А эту тактическую задачу корпус, безусловно, мог решить своими силами, что потом и было доказано на месте. Временно исполняющий обязанности командира корпуса, внушив себе нереальность поставленной задачи, обрек корпус на пассивные действия. Лобовые, недостаточно обеспеченные атаки на Ланжгот не имели успеха. По своей инициативе Маршал Малиновский после звонка к нему И. В. Сталина, спросившего — почему перед 6-м гвардейским кавалерийским корпусом поставлена невыполнимая задача — генерал-майора Куца снял с работы и отправил из 2-го Украинского фронта в резерв.

Разобравшись в обстановке на месте, я приказал начальнику инженерной службы использовать все инженерно-саперные части и подразделения группы и корпусов для восстановления моста не только через Мораву на шоссе Кути — Ланжгот, но и семи других мостов, взорванных противником при отходе. В течение всей ночи под сильным артиллерийско-минометным огнем саперы восстанавливали мосты. К yтрv 9 апреля мосты были готовы. Форсирование пошло быстрыми темпами. В ту же ночь кавалерийские полки, действовавшие на плацдарме, были усилены танками, дивизионной и корпусной артиллерией. Штурмовой и истребительной авиационным дивизиям было приказано нанести бомбо-штурмовые удары по опорным пунктам противника и поддержать конницу на поле боя. Утром 9 апреля мы продолжали бои против бешено сопротивлявшегося противника. Проверяя боевые порядки корпусов и их действия, я установил, что решение бывшего командира 4-го гвардейского кавалерийского корпуса на глубокий прорыв в тыл противника 9-й гвардейской кавдивизией уже не соответствовало сложившейся обстановке. Готовность переправ через Мораву и выход частей 53-й армии в район действий 4-го гвардейского корпуса позволили сдать боевой участок стрелковым частям и, не распыляя сил, одним мощным ударом разбить противостоящую группировку противника в Моравской долине, а затем развивать наступление в общем направлении на Брно как можно быстрее и решительнее, совершенно не оглядываясь на свои открытые фланги и тыл.

На основании сделанных мною выводов командир 4-го гвардейского корпуса получил распоряжение перенацелить 9-ю и 10-ю гвардейские кавдивизии, перейти водную преграду и во взаимодействии с соседом слева овладеть узлом обороны Ланжгот. 30-я кавдивизия была выведена в мой резерв и сосредоточена в Бродске, чтобы быть готовой развить удар главных сил на Ланжгот и далее на Брно.

С Бродске связан один интересный боевой эпизод, о котором нельзя не рассказать. Сразу же после освобождения Бродске туда переместился штаб 6-го гвардейского кавалерийского корпуса, хотя обстановка в этом районе еще была напряженной. Берег не был полностью очищен от противника.

И вот в ночь на 8 апреля до ста пятидесяти гитлеровцев на автомашинах и четырех бронетранспортерах, с артиллерией, одним тяжелым и тремя средними танками выдвинулись в направлении на Бродске. Позже стало известно, что они имели задачу внезапным налетом разгромить штаб корпуса и перерезать дороги, ведущие к переправам, сорвать подход наших резервов на западный берег Моравы.

Враг не подозревал, что на пути к Бродске стояли батареи капитана Хорунжего и старшего лейтенанта Минина 1732-го зенитного артиллерийского полка подполковника Шиповалова, которые прикрыли штаб корпуса и переправу на Мораве. Эти-то батареи МЗА наших славных зенитчиков преградили и намертво закрыли путь врагу.

Около часу ночи высланные в разведку сержант Черкашин и рядовой Кирнос доложили командирам батарей о силах и направлении движения гитлеровцев. Батареи быстро изготовились к отражению на этот раз не воздушного, а наземного врага. «Стоять насмерть» — эти слова капитана Хорунжего понеслись по батареям от старшины Арустомяна к командиру отделения управления батареи старшему сержанту Багрову, от него к командиру орудия сержанту Попову, к наводчикам ефрейтору Чубареву, рядовому Харламову и другим.

Зенитчики не хотели обнаруживать себя раньше времени, решив встретить противника огнем с двухсот метров. Навстречу колонне гитлеровцев выслали ракетчиков, которые должны были осветить врага, когда он подойдет на это расстояние.

Шум моторов и скрежет гусениц быстро нарастали. Враг все ближе подходил к батареям. Замерли у орудий зенитчики. Кажется, пора бы начинать. Но команды нет. Стволы наводятся по шуму моторов, чтобы при освещении целей немедленно взять их на прицел.

И вот в воздух взвились ракеты, вырвав из тьмы моторизованную колонну. Впереди шел тяжелый танк, получивший от своих создателей, гитлеровских разбойников, хищное название — «королевский тигр». Зенитчики открыли беглый огонь трассирующими пулями и снарядами. Темноту разорвали огненные языки пламени. Уже первые снаряды выбили из танков брызги искр. Еще не успела догореть первая серия ракет, как головному «тигру» перебили гусеницы. Он завертелся на месте, несколько раз чихнул и остановился. Ракеты погасли, но в это время загорелись бронетранспортер и грузовая машина с солдатами. Взвившиеся языки желтого пламени опалили солдат, и они бросились бежать, описывая огненные зигзаги. Теперь хорошо освещалась вся колонна немцев. А нашим зенитчикам только этого и надо было.

Гитлеровцы засуетились, пытаясь организовать сопротивление. Вскоре они открыли беспорядочный огонь из пушек, пулеметов и автоматов. Но их стрельба по невидимым целям в темноту была бесполезной. А тем временем наши скорострельные зенитки не умолкая били по освещенным горящим машинам. Снаряды точно ложились в цель. Вскоре вспыхнул средний танк. Гитлеровцы стали бросать орудия, экипажи начали выскакивать из машин и разбегаться в разные стороны. Крики и стоны раненых доносились до батарей. Врага охватила паника.

В этом коротком бою первые восемь наших зениток успели выпустить по врагу до тысячи бронебойных и осколочных снарядов. В руках небольшой группы отважных воинов эти орудия оказались грозной силой против явно превосходящих сил противника. Враг так и не прошел к Бродске. На поле боя осталось пятьдесят семь убитых и сгоревших солдат и офицеров, а также все подбитые и исправные танки, бронетранспортеры, орудия и автомашины. Захваченные в плен гитлеровцы рассказывали, что большинство их товарищей, избежавших смерти и плена, были тяжело ранены. Невредимыми остались лишь те, которые в первые минуты боя догадались незаметно раствориться в темноте.

У зенитчиков в этом бою были ранены командир взвода лейтенант Шанин, один сержант и два солдата.

О подвиге зенитчиков рассказывали во всех соединениях группы. Все они были представлены к боевым наградам.

Упорные кровопролитные бои за Ланжгот продолжались. Противник ввел здесь новые резервы: 13-ю танковую дивизию, 21-й полицейский полк «СС», 10-й учебнозапасной батальон «СС» из Брно и другие. Он предпринимал отчаянные попытки ликвидировать наш плацдарм юго-восточнее Ланжгот. Наши атаки, поддерживаемые ударами артиллерии и авиации, сменялись сильными контратаками врага, несшего при этом серьезные потери.

Для увеличения ударной силы атак мы решили ввести в боевые порядки спешенной конницы побольше танков и САУ, полковую и дивизионную артиллерию, кроме этого я решил бросить в бой свой резерв — 30-ю кавдивизию. Все это дало свои результаты. 30-я дивизия стремительно прорвалась сквозь мощный огонь противника в Ланжгот.

Надо ли говорить, какой напряженной жизнью жил в те часы мой КП. И вдруг — это было 10 апреля — адьютант вручает мне пакет со штампом 2-го Украинского. Думая, что это срочное предписание, я тут же вскрыл его и прочитал:

«Генерал-полковнику Плиеву И. А.

Ввиду того, что мне не удалось видеть Вас вторично, обращаюсь к Вам письменно.

После перенесенной Вами контузии мозга у Вас остались патологические изменения, как-то: головные боли, головокружения, общая слабость, повышенная нервная возбудимость… и т. д. При несоблюдении Вами строгого предписываемого режима эти опасные симптомы будут усиливаться, сделают Вас совершенно неработоспособным и потребуют очень длительного срока для их устранения. Таким образом, Вы в скором времени совершенно выйдете из строя. Очень прошу Вас учесть все это и сделать для себя соответствующий вывод. Предлагаю, не теряя ни одного дня, начать лечение во фронтовом тылу и далее в Москве.

Желаю Вам скорейшего выздоровления.

Главный хирург 2 УФ генерал-лейтенант мед. сл. профессор Еланский Н. Н. 10. IV. 45 г.»

Итак, доктор хотел упрятать меня в госпиталь под надзор вежливых сестер на целых две-три недели. В другой раз можно было бы и поболеть, но не теперь. Обстановка требовала самого решительного и непрерывного вмешательства в управление войсками группы, ведущей тяжелые бои с противником. Поэтому о койке можно было лишь помечтать минутку и извиниться перед добрым доктором за невозможность выполнения его разумных предписаний, по крайней мере, до конца войны, что должно было быть в недалеком будущем.

А сообщения с переднего края шли все более радостные. 6-й гвардейский кавалерийский корпус совместно

С 30-й краснознаменной дивизией и другими частями блокировали и уничтожили очаги сопротивления врага, выбивая его из погребов, с чердаков, ведя бой за каждый дом и каждый этаж. К 20 часам Ланжгот был взят полностью. Противник понес очередное тяжелое поражение от дерзких ударов наших войск.

Боевые действия группы за переправы на реке Морава и за крупный узел обороны Ланжгот отвлекли на себя значительные силы врага из районов Годонин, Брежецлав и других пунктов. Это способствовало успешному продвижению остальных объединений фронта и форсированию ими реки Морава.

После окончания боев за Ланжгот мы собрали совещание командиров и начальников штабов всех соединений группы. Наряду с сильной обороной врага на темпы нашего наступления влияла иногда и собственная наша медлительность, отдельные просчеты. Кроме того, сказалась несомненно и значительная изнуренность частей беспрерывными боями с форсированием целого ряда водных преград, действиями в горах, заболоченной местности и т. д.

11 апреля приказом Ставки Верховного Главнокомандующего командиром 4-го гвардейского кавкорпуса был назначен генерал-лейтенант Ф. В. Камков.

В течение 12–15 апреля войска группы продолжали развивать наступление. Боевые действия на рубеже Грушки, Бржецлав приняли исключительно тяжелый характер. Враг не уступал без ожесточенного боя ни одного метра земли. Для усиления действенности огня артиллерии мною было приказано вплотную приблизить все калибры к переднему краю и вести огонь прямой наводкой; к участию в артналетах привлекать зенитную артиллерию, противотанковые ружья, крупнокалиберные зенитные пулеметы, после артналета в течение нескольких минут вести огонь из всех видов стрелкового оружия, затем переходить в решительную атаку.

К 20 часам 14 апреля соединения группы вели бои в пяти-шести километрах к северу от Бржецлав. В это время мы получили выписку из приказа командующего фронтом, в соответствии с которым в полосе наступления группы в 10 часов 15 апреля вновь вводился наш 7-й гвардейский механизированный корпус на фронте Поддворов, Вельки-Биловице, в общем направлении на Брно. Конно-механизированной группе теперь приказывалось развивать наступление и, разгромив противостоящую группировку немцев, взять город Брно.

Этот день и следует считать началом непосредственных боевых действий за освобождение Брно, поскольку конно-механизированная группа была вновь усилена фронтом именно с этой целью.

Город Брно, являясь важнейшим промышленным центром Чехословакии, имел для немцев огромное стратегическое значение. Здесь были такие военные заводы, как «Шкода», «Зброевка» и другие, большие запасы боеприпасов и других материально-технических средств. Это был крупнейший узел дорог, большой административнополитический центр страны. Здесь враг создал мощный узел сопротивления. Все это и другие соображения приводили к выводу, что мы должны быть готовы к самым жестоким сражениям. И наши опасения подтвердились.

В 10 часов 15 апреля войска 1-й гвардейской конномеханизированной группы в четком взаимодействии всех корпусов и авиации перешли в наступление в северо-западном направлении. Противник до самого Брно оказывал исключительно упорное сопротивление. Шли непрерывные кровопролитные бои за каждую высоту, каждый дом, каждый тактический рубеж. Атаки сменялись контратаками. Войска группы, имея примерно равное соотношение в силах, дерзко и умело взламывали вражескую оборону и, преодолевая сопротивление противника на резко пересеченной местности, уверенно приближались к Брно. Действия войск связывались сложным рельефом, более выгодным для обороны, чем для наступления, труднопроходимыми участками местности, вынуждавшими порой на руках подтягивать артиллерию, тяжелые минометы, автомашины и т. д.

Бои за освобождение г. Брно. 15–26. 4. 45 г.

Нашей группе к этому времени противостояла следующая группировка врага: сводный отряд разбитой 711-й пехотной дивизии, части 46-й пехотной дивизии, 21-й полицейский полк «СС», части 8-й легкой пехотной дивизии, 8-я и 13-я танковая дивизии, 107-я саперно-строительная бригада РГК, 4-й саперный батальон, 10-й учебный запасный батальон «СС», маршевые роты 511-й зенитной бригады и др. В дальнейшем мы будем показывать лишь те подразделения и части противника, которые появились вновь.

Нет нужды последовательно и подробно освещать ход боевых действий за каждый день. Это было непрерывное, сплошное сражение, не прекращавшееся ни на минуту ни днем, ни ночью. Мы прорывались на Брно и Прагу.

Остановлюсь на наиболее существенных событиях этого периода. К середине дня 17 апреля войска группы продвинулись в северо-западном направлении на несколько десятков километров, достигнув: 4-м гвардейским корпусом — Тешани, 6-м гвардейским корпусом — Грушовани (1 км западнее Жидлоховице), 7-м гвардейским механизированным корпусом — Медлов.

Разведка установила выдвижение пехоты и танков противника с северо-запада и скопление их в районе Баркани, Шитборжице. По показаниям пленных солдат, противник имел задачу ударом на Густопече отрезать наши части, прорвавшиеся на северо-запад. Эти данные под-

твердил захваченный в плен при бое за Тешани офицер связи 62-й пехотной дивизии. Он показал, что 62-я дивизия, командный пункт которой находится в Розаржин, готовит контратаку совместно с 8-й танковой дивизией и 98-м мехполком из Розаржин в направлении Густопече, имея целью отрезать и уничтожить прорвавшуюся группировку, конницу и танки в районе Тешаны, Густопече, Шитборжице. Пленный показал также, что в ночь на 18 из Брно должны прибыть их резервы, численность которых ему не известна.

В 16 часов противник начал контратаку, нанося удар по 10-й гвардейской кавдивизии, овладевшей к тому времени Тешани. Под давлением превосходящих сил врага дивизия прекратила наступление, отражая огнем натиск немецких фашистов.

В воздухе наши славные летчики почти все время вели воздушные бои с противником. Фашистские стервятники упорно стремились нанести удары по нашей коннице, танкам, артиллерии. Особенно частым атакам с воздуха подверглась батарея реактивной артиллерии 11-го гвардейского минометного полка 6-го корпуса.

Зенитчики стойко отражали атаки воздушных пиратов. Труднее всех, пожалуй, пришлось ефрейтору Полохову и рядовому Кузьмину из зенитно-пулеметного взвода ДШК, прикрывавших батарею реактивных установок на огневой позиции. Самолеты противника, обнаружив позиции наших «катюш», несколько раз пытались расправиться с ними, но каждый раз их отгонял плотный огонь зенитных пулеметов. Тогда они перенесли удар на пулеметы.

Один из «мессершмиттов» несколько раз пикировал на пулемет ефрейтора Е. А. Полохова и рядового Кузьмина. Коршуном падал он вниз, пытаясь нанести молниеносный смертельный удар. Однако нервы немецкого летчика, видимо, не выдерживали меткого огня зенитного пулемета и стремительного приближения земли. Он отворачивал, на мгновение подставляя под огонь зловещие кресты, взмывал ввысь и снова с воем и свистом устремлялся в атаку.

Советская военно-правительственная делегация во главе с генералом Плиевым почтила память советских воинов, отдавших жизнь за свободу чехословацкого народа.

Последняя атака воздушного пирата была особенно яростной. В перекрестии пулеметного прицела Полохова пикирующий самолет быстро увеличивался, выливая на пулеметчиков струю горячего свинца. Ответные трассы впивались в тело истребителя, но он неумолимо приближался. За этой смертельной схваткой, длившейся всего несколько секунд, с замиранием сердца следили тысячи бойцов.

Упорный попался враг, но советские воины оказались еще более упорными. Меткий огонь гвардейцев прошивал стервятника, но он продолжалприближаться с устрашающей быстротой. Кузьмина, как током, ударила догадка: «Самолет неуправляем, он не отвернет!» От этой мысли мгновенно выступил холодный пот. Но вот самолет запылал. Отвалились, завертелись в воздухе крылья.

Оставляя длинный шлейф черного дыма, изуродованный самолет продолжал лететь на пулемет по инерции. Черная тень на мгновение закрыла все небо… Удар!..

Смятый пулемет вогнало в землю. Из-под обломков горящего «мессершмитта» вынесли убитого ефрейтора Полохова и тяжело раненного рядового Кузьмина. Так беззаветно храбро дрались с врагами советские воины.

По пути в санчасть Кузьмин пришел в сознание. Тяжело переживая потерю друга, он долго молчал. А потом тихо произнес:

— А все-таки стервятник взорвался…

Между тем, 6-й гвардейский корпус, сбивая арьергардные части и подвижные отряды противника, быстро развивал наступление в междуречье Свратка, Йиглава. 18 апреля его 13-я гвардейская кавдивизия овладела городом Иванчице, освободив попутно десять других населенных пунктов. К исходу дня корпус обошел Брно с запада и вел бой на рубеже Росице, Ославани.

Создавалась благоприятная обстановка, в которой командир 6-го гвардейского кавкорпуса был сориентирован на удар по юго-западной части Брно, а командир 7-го гвардейского мехкорпуса по южной части города. Командир 4-го гвардейского кавкорпуса должен был развивать наступление на Брно и нанести удар с юго-востока; с выходом на реку Литава одной дивизией действовать в направлении на Вишков, обеспечивая правый фланг конно-механизированной группы.

Должен сказать, что тут нам повезло. Мне сообщили, что на участке 8-й гвардейской кавдивизии генерал-майора Д. Н. Павлова 18 апреля был убит гитлеровский офицер, у него обнаружили план обороны Брно с особой детализацией обороны южной части города, которая нас больше всего интересовала. В тот же день копии захваченного документа были переданы штабам 4-го и 6-го гвардейского корпусов, а подлинник направлен в разведотдел штаба фронта. В дальнейшем этот документ нами был использован и помог сохранить много жизней советских воинов.

Противник яростно сопротивлялся. 19 апреля перед конницей появились вновь подошедшая 16-я пехотная дивизия и батальоны 500-го штрафного полка с 24 танками и самоходками. В этот день части 4-го гвардейского корпуса отбивали яростные контратаки из районов Шитборжице и Новый Двур. В двух километрах северо-западнее Новый Двур противник сосредоточил части эсэсовской дивизии с 30 бронеединицами. Цель его оставалась прежней — отрезать и уничтожить прорвавшиеся на северо-запад части конно-механизированной группы.

В течение 19 апреля 7-й гвардейский мехкорпус, используя успех 6-го гвардейского корпуса и действуя восточнее его, совместно с 8-й Дальневосточной кавдивизией овладел Стршелице, отбив несколько контратак со стороны Остоповице и Босоноги.

Особое удовлетворение за два последних дня вызвали у нас отличные действия 13-й гвардейской кавдивизии, которой в этих боях блестяще командовал генерал-майор Г. А. Белоусов. Смелые, решительные и инициативные действия дивизии, сумевшей найти слабое место в обороне противника и стремительно прорваться в его тыл, я поставил в пример другим дивизиям конно-механизированной группы.

Противник, чувствуя реальную угрозу падения Брно, подбрасывал в район боевых действий все новые резервы. 20 числа он ввел боевые группы «Иоганс» и «Гордоль» с 50 танками и 35 бронетранспортерами. 21 апреля появилась эсэсовская боевая группа «Фрундеберг», а 22 были отмечены части 16-й танковой дивизии, переброшенной из Моравска-Острава. В этот же день появились боевая группа «Отто», 10-й гренадерский полк «СС» и 134-й запасный батальон, затем 302-й запасный батальон, боевая группа «Шлотау» и т. д. Гитлеровское командование бросало против нас все, что попадало под руку. Мы дрались с самой разношерстной арийской братией.

Вечером 20 апреля в полосу действий 4-го гвардейского Кубанского корпуса подошли части 53-й армии. В соответствии с предписанием Маршала Малиновского я приказал командиру 4-го гвардейского кавкорпуса в ночь на 21 сдать участок 18-му стрелковому корпусу и выйти в район Райград, Челодице, Сировице и быть в готовности к штурму Брно с юга, юго-запада и запада.

22 апреля командующий фронтом передал в мое подчинение 6-ю Орловскую стрелковую дивизию и одновременно потребовал возможно скорее освободить Врио. В этот день мною был отдан боевой приказ на штурм Брно. Основное содержание его сводилось к следующему:

1. Командиру 6-й стрелковой дивизии сменить 4-й гвардейский кавкорпус и с рубежа Райград (1 километр южнее Желешице) нанести удар вдоль шоссе Челадице — Брно и во взаимодействии с 7-м гвардейским мех-корпусом овладеть юго-восточной окраиной Брно.

2. Командиру 7-го гвардейского мехкорпуса продолжать развивать наступление на север, с выходом на рубеж Остоповице, Сржелице, нанести удар в направлении Босоноги, Н. Лисковец и овладеть южной и юго-западной частью Брно.

3. Командиру 4-го гвардейского кавкорпуса сдать участок в районе Райград 6-й стрелковой дивизии и, по овладении Оржеховички Тиковице нанести удар из-за левого фланга 7-го гвардейского мехкорпуса в направлении Прштице, Радостице, Каменный Млын, западная окраина Брно.

4. Командиру 6-го гвардейского кавкорпуса с выходом частей на рубеж Стржелице, ст. Стржелице двумя дивизиями нанести удар из-за левого фланга 4-го гвардейского кавкорпуса в направлении Попувки, Комин и овладеть северо-западной частью Брно, отрезая пути отхода противника на северо-запад и на север.

В 8 часов утра 23 апреля соединения I-й гвардейской копно-механизированной группы после мощной артиллерийской и авиационной подготовки перешли в решительное наступление. Ломая яростное сопротивление врага и дробя его силы на части, войска группы упорно пробивались к Брно.

Противник оборонял каждую высоту, каждый населенный пункт, каждый дом. Всеми силами стремясь задержать развитие нашего наступления, он вводил новые части и подразделения, с ходу бросая их в контратаки.

В ходе ожесточенных боев 25 апреля соединения заняли ряд пригородных населенных пунктов и вплотную подошли к Брно с юга и юго-запада. К исходу дня мы овладели Богунице, форсировали реку Свратка в районе Н. Лисковец, захватили Босоноги, вышли к Когоутовице, очистили от врага юго-восточную часть Жебетин и вели подготовку переправ через реку Свратка на западной окраине города.

Левофланговые дивизии группы наступали по более труднопроходимой местности, к тому же совершая сложный маневр для выхода к западной и северо-западной части города Брно. Соединения, наступавшие на южную часть города, вели боевые действия более успешно, вдоль дорог, 6-я стрелковая дивизия, используя успех соседей, совершила смелый бросок, удачно форсировала реку Свратка, ворвалась на южную окраину Брно и, поддержанная массированным огнем артиллерии и авиации, завязала уличный бой с противником.

Ночью дивизия захватила железобетонный мост на южной окраине Брно, который был немедленно использован для ввода в сражение танковых частей и средств усиления группы. Штаб 1-й гвардейской конно-механизированной группы переместился в Мораваны.

Начались жестокие уличные бои. 7-й гвардейский мех-корпус, развивая наступление в стыке между кавалерийскими корпусами, вел бой в юго-западной и западной части Брно.

Части 4-го гвардейского кавкорпуса, очистив от врага берег реки Свратка, в 2 часа ночи форсировали ее и, ведя уличные бои, продвигались вдоль западной окраины города. 10-я гвардейская кавдивизия, переправившись через реку вброд, также ворвалась в город. Вслед за ней переправилась 30-я Краснознаменная кавдивизия, она развивала наступление Вдоль восточного берега, в направлении на Жабовржешки, очищая от очагов сопротивления пригородную часть Брно с запада.

6-й гвардейский кавкорпус, наступая на северо-западную и северную часть Брно-Комин обеспечивал левый фланг группы действиями в направлении Книницы, Роздроевице. Я заставил ускорить овладение этими пунктами, чтобы не допустить подхода резервов противника с направления Веверска-Битышка. Этот маневр так же перерезал пути отхода немцев из Брно на Прагу.

В жестоких уличных боях особенно отличились наши танкисты. Их грозные боевые машины уничтожали огневые точки противника, врывались в его тылы, сея панику. В эти часы мы вновь были свидетелями героизма наших воинов. В огне непрерывного сражения, лицом к лицу со смертью, они находили время помочь местному населению.

Вот какую картину я наблюдал на одной из улиц в западной части Брно, где сражался 7-й мехкорпус. Наш тяжелый танк, раздавив немецкий дзот, двинулся было к другому, но вдруг запылал, подожженный фауст-патроном. Из него начали выпрыгивать танкисты. Прижимаясь к мостовой, они стали стрелять по врагу из автоматов. И вдруг один из них пополз вперед, прямо под пули. Товарищи прикрывали его огнем. Обратно он вернулся с маленьким чешским мальчиком. Оставшись на улице один, он громко плакал у стены дома. Говорят, потом после боя родители нашлись и горячо благодарили наших танкистов.

В результате ночных уличных боев, продолжавшихся и 26 апреля, в 13 часов Брно был полностью занят войсками конно-механизированной группы, подошедшими соединениями 50-го стрелкового корпуса.

До конца дня еще в разных районах города раздавалась стрельба. Это конница и танки очищали улицы, ликвидируя небольшие группы автоматчиков и одиночные огневые точки врага. Главные же наши силы преследовали гитлеровцев к северо-западу от города.

Так ровно месяц спустя — после первых выстрелов наших дивизий на реке Грон в Чехословакии, стихли и последние выстрелы на улицах гор. Брно. Улицы города заполнили ликующие толпы людей. Они вышли из подвалов и бомбоубежищ приветствовать своих освободителей — советских воинов. Нас встречали восторженно, с хлебом-солью, цветами… Усталые, запыленные, покрытые пороховой гарью, солдаты переходили из одних объятий в другие. То здесь, то там вспыхивали стихийные митинги. Это была настоящая манифестация дружбы и братства двух народов. И она навсегда осталась в моей памяти как одно из самых ярких, впечатляющих событий.

Как же развивались события после освобождения Брно. В ночь на 27 апреля войска конно-механизированной группы, ломая упорное сопротивление противника, продолжали наступать в северном и северо-западном направлениях от Брно. А в 15 часов от командующего фронтом была получена директива, требующая к 29 апреля с ходу овладеть рубежом Тишнов, Збишов, Иванчице и закрепиться на нем. Нашей группе был передан 50-й стрелковый корпус, теперь в составе группы действовало четыре корпуса.

Мы самостоятельно взломали фронт и пошли на Прагу.

Чехословацкой столице требовалась срочная помощь. 5 мая радио принесло нам известие о том, что в Праге началось вооруженное восстание против гитлеровских оккупантов. Отряды революционной гвардии и боевые группы трудящихся Праги, возглавляемые Чешским Национальным Советом, в первые же часы боев овладели частью города. Во главе восставших встали коммунисты. По инициативе коммунистов Чешский Национальный Совет обратился по радио с призывом о помощи к союзным войскам и прежде всего к Советской Армии.

Освобождение г. Праги, 9. 5. 45 г.

Когда мы с волнением слушали по радио голос восставшей Праги, мне вспомнились слова крестьянина села Моравце Юрия Король. Села, в котором, как и повсюду в Чехословакии, нас встречали с открытой душой, по-братски. Очень хорошо тогда выразил мысли и чувства своего народа этот простой крестьянин: «Мы вас ждали и вы пришли. Спасибо вам, русские солдаты», — сказал оп со слезами на глазах и крепко пожал руку рядового 15-го кавалерийского полка Стратонова. И казалось в этом, глубоко символичном рукопожатии слились все братские чувства наших народов. Весь дальнейший боевой путь по территории этой страны нас сопровождали слова благодарности, крепкие рукопожатия и объятия.

В ночь на 7 мая соединения конно-механизированной группы сдали захваченные рубежи подошедшим стрелковым соединениям и сосредоточились к северо-западу от Брно, в районе Богунице, Гаяны, Силувки, Когоутовице. Части срочно приводили в порядок вооружение, боевую технику, снаряжение: готовились к новому наступлению, к новым боям. А вечером в тот же день, после получения личных указаний Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского, мною был отдан войскам боевой приказ: перед рассветом 9 мая взломать фронт немцев и перейти в решительное наступление в общем направлении: Вельки-Битеш, Вельки-Мезиричи, Чилгава, Влашим, Бенешев и к исходу 10 мая овладеть Прагой. Начало атаки по сигналу «333-Москва». Противостоящие части и соединения немцев должны быть разгромлены во что бы то ни стало.

Я доложил, что задача будет нами успешно выполнена. Нас ждала восставшая Прага. К этому времени, как известно, советские войска овладели Берлином, освободили все южное побережье Балтийского моря, вышли на Эльбу и в Саксонскую провинцию Германии. Войска 4-го и 2-го Украинских фронтов освободили восточную часть Чехословакии, а 3-й Украинский фронт овладел Веной и продолжал наступление в Западной Австрии. Огромной дугой советские войска охватывали немецкую группу армий «Центр» и часть сил группы армий «Австрия», действовавших на территории Чехословакии. В центре этой дуги на удалении сто пятьдесят-двести километров от линии фронта находилась восставшая Прага.

Город Брно. Вручение И. А. Плиеву грамоты о присвоении ему звания почетного гражданина г. Брно.

После разгрома Советской Армией берлинской группировки немцев и падения Берлина гитлеровские войска в южной Германии и Австрии сдались англичанам и американцам.

Совсем иная картина была на фронте советских войск. Группа армий «Центр» и главные силы группы армий «Австрия», действовавшие в Чехословакии, насчитывали около миллиона человек. Немецкое командование делало все для сдержания наступления советских войск, создания условий для оккупации Чехословакии англичанами и американцами, чтобы сдаться в плен им. «Капитуляция только на Западном фронте» — такова была политическая цель немецкого командования в этот период военных действий.

Сложившаяся военно-политическая обстановка диктовала необходимость быстрейшего разгрома группировки войск противника в Чехословакии и оказания своевременной помощи вооруженному восстанию пражских трудящихся.

Пражская операция явилась завершающим этапом разгрома вооруженных сил фашистской Германии.

Для удара по Праге по сходящимся направлениям изготовились мощные группировки советских войск. С севера главная группировка 1-го Украинского фронта Маршала Советского Союза И. С. Конева нацелила стрелу удара на Прагу из района северо-западнее Дрездена. Навстречу ей с противоположного конца дуги из района Брно устремлялась стрела ударной группировки 2-го Украинского фронта. В состав ее входили четыре общевойсковые, одна танковая армия и одна конно-механизированная группа. Эта группа войск должна была стремительными ударами вдоль долины реки Ииглава по кратчайшему направлению выйти к Праге с юго-востока и отрезать пути отхода противника на запад. Усилиями 1-го и 2-го Украинских фронтов предусматривалось окружить вражеские войска в Чехословакии и совместно с 4-м Украинским фронтом рассечь их и уничтожить по частям.

Интересно отметить, что в тот момент, когда советские войска заканчивали подготовку к наступлению на Прагу, американская военная миссия в Москве передала Советскому Верховному Главнокомандованию сообщение генерала Эйзенхауэра о том, что американское командование решило начать наступление в Чехословакии и выйти к рекам Эльба и Влтава, то есть значительно дальше установленного ранее рубежа. Советское командование вынуждено было указать генералу Эйзенхауэру на недопустимость таких изменений в планировании межсоюзнических операций и сообщило, что оно уже создало соответствующую группировку войск и приступило к выполнению намеченной операции. Вместе с тем советское командование напомнило американскому командованию, что оно, идя навстречу пожеланиям генерала Эйзенхауэра, остановило продвижение своих войск к Нижней Эльбе на линии Висмар, Шверин, Демитц, поэтому оно надеется, что генерал Эйзенхауэр, в свою очередь, учтет пожелания советского командования и не допустит дальнейшего продвижения американских войск в Чехословакии.

Военная и политическая обстановка требовали ускорить начало операции. 6 мая, на один день раньше наме-ченного срока, войска ударной группировки I-го Украинского фронта перешли в наступление. Путь к Праге пересекали труднопроходимые для танков и сильно укрепленные гитлеровцами Рудные горы и крупная вражеская группировка «Митль». Сильные дожди размыли грунтовые дороги, что затрудняло темпы движения войск, в особенности боевой техники. Но советские воины знали, что в Праге их ждут восставшие трудящиеся и, преодолевая трудности, с величайшим упорством днем и ночью пробивались вперед.

Ударная группировка 2-го Украинского фронта к 6 мая также успела закончить подготовку и двинулась навстречу 1-му Украинскому фронту перед рассветом 7 мая, сокрушая войска фельдмаршала Шернера.

Перед рассветом 9 мая я дал сигнал к последнему наступлению. Части 7-го гвардейского механизированного корпуса на предельной скорости атаковали заслоны немцев и прорвались в район Вельки-Битеш. Развивая стремительное наступление вдоль шоссе Брно — Прага, части корпуса сметали со своего пути слабо управляемые разрозненные группировки ошеломленного противника. 4-й и 6-й гвардейские кавалерийские корпуса действовали параллельно, заодно обеспечивая и фланги мехкорпуса. Все остальные соединения нашей группы наступали во втором эшелоне. Вечером того же дня, наш 7-й гвардейский механизированный корпус генерал-лейтенанта Камкова, совершив почти стокилометровый стремительный скачок на северо-запад, вошел в столицу Чехословакии город Прагу с юга и соединился здесь с 4-й танковой армией 1-го Украинского фронта генерала Д. Д. Лелюшенко. Занятием Праги кольцо окружения вражеских войск в Чехословакии было сомкнуто. В течение двух следующих дней крупная группировка войск генерал-фельдмаршала Шернера под ударами войск 1-го, 4-го, 2-го Украинских фронтов капитулировала.

Исторический день победы Советского Союза над гитлеровской Германией — день 9 мая 1945 года — явился днем освобождения Советской Армией столицы Чехословацкой республики. В этот день на улицах Праги царили великая радость и ликование. Народ был преисполнен чувства глубокой благодарности советским людям за свое освобождение. Рождалась новая социалистическая Чехословакия. Заканчивалась великая освободительная миссия советского народа и его Вооруженных Сил.

Всю ночь и день 10 мая соединения конно-механизированной группы продолжали уничтожать сопротивлявшиеся группы противника в пригородах Праги, к западу и юго-западу от города. Это были наши последние выстрелы в Великой Отечественной войне.

К исходу 10 мая войска группы сосредоточились южнее и юго-западнее Праги. Здесь, у древних стен, помнивших Гуса и Фучика, закончился боевой путь казаков и танкистов I-й гвардейской. Впереди — путь на Родину!

Войска I-й гвардейской конно-механизированной группы на протяжении всего периода боевых действий в Чехословакии, начиная с марта, наступали впереди главных сил фронта, составляя острие клина 2-го Украинского фронта, который последовательно пронизал толщу обороны противника через всю Чехословакию до Праги и юго-западнее, до встречи с союзными войсками.

Казаки и танкисты, артиллеристы и летчики, разведчики и саперы показали себя верными сынами многонационального советского народа, бесстрашными и умелыми воинами. И я всегда буду гордиться тем, что мне выпала честь командовать такими воинами, вместе с ними переносить тяготы войны, вместе с ними увидеть день великой нашей Победы.

Тепло провожали советскую делегацию трудящиеся Чехословакии.

Уже в мирное время мне была оказана высокая честь.

Трудящиеся Братиславы и Брно удостоили меня звания почетного гражданина своих городов. Я удостоился ее вместе с другими генералами и офицерами Советской Армии, участвовавшими в освобождении этих городов от гитлеровских оккупантов.

Много лет минуло с той поры, много воды утекло. Но незабываемы великие события тех огненных лет, вечны дружба и братство наших народов, закаленные в совместной борьбе против фашистской чумы.

После войны мне пришлось бывать во главе военной делегации в Праге, Брно и других городах, в местах былых сражений. Нашу делегацию принимали всюду — на заводах, фабриках, в кооперативах, в учебных заведениях как самых дорогих, близких друзей. Мы были окружены большим вниманием и любовью трудящихся. И я твердо знаю: благодарная память братских чешского и словацкого народов навсегда сохранит для потомков немеркнущий подвиг советского солдата-освободителя.

Уже четверть века над нами — мирное небо и это потому, что на страже его советский воин, свято берегущий боевую славу отцов, безгранично преданный Родине, народу, партии, осененный великим ленинским знаменем, вооруженный могучим, всесокрушающим оружием.

Редактор А. Т. Голиева. Художник А. Арчегов. Обложка художника Ю. Аратовского. Художественный редактор У. К. Канунов. Технический редактор С. X. Гутиева. Корректор Л. М. Елканова. Наборщик Н.П. Кидина. Печатник В. И. Журавлев.

Сдано в набор 17-1V-71 г. Подписано к печати 3-1Х-1971 г. Формат бумаги 70 х1081/₃₂. Усл.-п. л. 7. Печ. л. 5. Учетно-изд. листов 6,55. Заказ № 1500.

Тираж 15000. Изд. № 27. ЕИ 01860. Цена 32 коп.

Книжное издательство Управления по печати при Совете Министров СОАССР. г. Орджоникидзе, ул. Димитрова, 2. Книжная типография Управления по печати при Совете Министров СОАССР, г. Орджоникидзе, ул. Тельмана, 16.

Примечания

1

Фокшанские ворота — равнинное пространство между Карпатами и низовьем Дуная, удобный проход с севера на Дунайскую низменность.

(обратно)

2

ЦАМО, ф. б/н, д. 9, л. 77.

(обратно)

3

Фонд б/н, оп. 350441, д. 9, лл. 84,85.

(обратно)

4

Фонд КМГ, д. 16, лл, 91, 92.

(обратно)

5

Там же.

(обратно)

6

Фонд КМГ, Д. 16, лл. 91, 92.

(обратно)

7

Фонд КМГ, д. 16, л. 99.

(обратно)

Оглавление

НАПРАВЛЕНИЕ МЕНЯЕТСЯ

ДЕБРЕЦЕНСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

СРАЖЕНИЕ ЗА БУДАПЕШТ

ОТ ГРОНА К МАЛЫМ КАРПАТАМ

НА БРНО И ПРАГУ

*** Примечания ***