Третье советское поколение [Майкл Давидоу] (fb2) читать онлайн

Издательство «Прогресс» выпускает в свет на иностранных языках книги серии «Свидетельства об СССР», которые адресованы зарубежному читателю. Авторы книг этой серии — посетившие СССР прогрессивные журналисты, писатели, общественные и политические деятели из разных стран — рассказывают, что они видели в нашей стране, о своих встречах с советскими людьми, о различных сторонах жизни общества развитого социализма.

Книги этой серии в переводе на русский язык в несколько сокращенном виде предлагаются вниманию советского читателя. Сокращения сделаны в основном за счет приводимых авторами общих сведений об СССР, фактических данных по истории, политике, экономике, культуре, которые, несомненно, интересны для зарубежного читателя, но хорошо знакомы каждому советскому человеку. Хотя в этих книгах, возможно, много общеизвестного, тем не менее наш читатель с интересом прочтет о личных, непосредственных впечатлениях иностранных авторов о Советском Союзе, о том, какой они видят и как воспринимают советскую действительность.

M. Davidow

THIRD SOVIET GENERATION

Progress Publishers, Moscow, 1983

ЗАРУБЕЖНЫЕ АВТОРЫ О СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ

Издательство «Прогресс» Москва, 1983

МОИМ СОВЕТСКИМ ЧИТАТЕЛЯМ

Порой случается, что тема книги становится настолько близкой автору, что он надолго, едва ли не на всю жизнь, привязывается к ней. Причем он любит ее любовью не безотчетной, а трезвой, основанной на хорошем знании «предмета», со всеми его достоинствами и недостатками. Эта любовь настоящая, прочная, ибо она исключает самообман и строится не на иллюзиях, а на реальности. Именно такое чувство вызывает у меня современная советская молодежь. Оно не покидало меня, когда я писал книгу «Третье советское поколение», которая вышла на английском языке в 1983 году. Издательство «Прогресс» сочло полезным опубликовать ее в сокращенном варианте и на русском языке. То, что мне предоставлена возможность высказаться на страницах книги по весьма важной теме непосредственно перед советскими читателями, для меня большая честь.

Ваше молодое поколение стало объектом всякого рода инсинуаций в американской, да и вообще западной прессе. Но мы не должны забывать, что сегодняшняя советская молодежь завтра встанет у руля вашей великой страны: она будет решать государственные и партийные дела, управлять промышленностью и сельским хозяйством, добиваться новых достижений в науке и культуре. И с какой радостью я бы поведал вам, что американские средства массовой информации пытаются понять ваше третье поколение и нарисовать его объективный портрет. К несчастью, это не так. Напротив, многие наши журналисты, пишущие о Советском Союзе, обнаруживают полнейшее невежество, а нередко умышленно преподносят материал поверхностно. Здесь все средства хороши: и полуправда, и откровенная ложь. Начиная с тех «десяти дней, которые потрясли мир», привилегированные классы, потерпевшие сокрушительное поражение, стремятся к одной цели: доказать, что ваш новый, подлинно гуманный образ жизни не имеет будущего. Были времена, когда они пытались не просто доказать это, но и сделать все для того, чтобы это будущее действительно не состоялось.

Первое героическое поколение советских людей защитило революцию и, выдержав небывалые испытания, не позволило «задушить большевизм в его колыбели». Ваше второе поколение, вдохновляемое и ведомое поколением отцов, остановило и разгромило самую мощную и самую жестокую военную машину, подмявшую под себя Европу с ее крупными, высокоразвитыми капиталистическими государствами. Представители этих двух поколений не только отстояли первое в истории социалистическое государство, но и спасли мир от нацистской чумы. Они пришли освободителями в Европу и Азию и помогли многим народам найти свой собственный путь к социализму. Вернувшись с полей сражений, они восстановили свою страну из руин и превратили ее в могущественное передовое государство, во многих областях современного развития равное ведущим державам Запада, а в некоторых — превосходящее их.

Ваше третье поколение — первое, которое не знает войны. Я видел собственными глазами — и пытался рассказать об этом в своей книге, — как плодотворно оно использовало мирные годы, строя счастливую, обеспеченную жизнь для народа. Если символами трудовых подвигов предшествующих поколений стали Днепрогэс, Магнитогорск, Комсомольск-на-Амуре и целина, то у нынешнего есть БАМ, КамАЗ, газопровод Уренгой — Ужгород, другие величественные стройки. Когда я писал эту книгу, меня не оставляла одна мысль: трудности и лишения, которые выпали на вашу долю и которые вы преодолели, чудеса — именно чудеса, — которые вы совершили, созидая свою страну, — все это заняло короткий отрезок времени: сменилось только три поколения, прожита одна человеческая жизнь. В истории, пожалуй, нет народа, три поколения которого прошли бы такую «проверку на прочность»: первая мировая война, революция, гражданская война и иностранная интервенция, нацистское вторжение и Великая Отечественная война, потеря 20 миллионов человеческих жизней и опустошение одной трети территории…

Нелегко достались вашим людям и индустриализация и коллективизация страны, наконец, восстановление ее после военной разрухи.

Достигнутые на этом сложнейшем пути завоевания как эстафету принимает третье поколение. И нигде я не видел такой глубокой связи, как та, что существует между тремя поколениями у вас в стране, ибо нигде молодежь так не ценит, так не дорожит богатым наследием традиций борьбы, самопожертвования, служения общей цели. Тесные отношения между поколениями объясняются также тем, что вы никогда не сворачивали с пути, начертанного великим Лениным, основателем Коммунистической партии Советского Союза и Советского государства. Каждое поколение, какие бы сложные и новые проблемы ему ни приходилось решать (и здесь никто не застрахован от ошибок), прокладывало свой участок пути, ведущего к сверкающей вершине — коммунистическому обществу. Ваше третье поколение во многом отличается от первого и второго, и это вполне естественно. Перед молодыми людьми стоят особые задачи. Их деды открыли новую эру в развитии человеческого общества, отцы избавили мир от фашизма. Но и у нынешнего советского поколения, как, впрочем, у молодежи всего мира, есть своя историческая роль — не позволить человечеству сойти с магистрального пути к прогрессу, предотвратить его падение в глубочайшую пропасть.

И я верю, что оно выполнит эту историческую миссию в духе великих традиций, завещанных ему предшествующими поколениями.

МАЙК ДАВИДОУ

ВВЕДЕНИЕ

Американская телевизионная компания Си-Би-Эс 3 августа 1981 года начала показ многосерийной программы под названием «Оборона Соединенных Штатов Америки». На экране демонстрировалась «оборона», результатом которой, судя по всему, будет уничтожение не только «противника» (то есть Советского Союза), но и самих США. Затем комментатор Си-Би-Эс обратился с вопросом к офицеру-ракетчику: знает ли он, по какой цели будет наноситься ракетно-ядерный удар, несущий уничтожение всем и вся?

— Нет, не знаю, — ответил офицер.

— Разве вам не интересно знать, какой объект поразит запущенная вами ракета? — допытывался комментатор.

До этого момента молодой человек на все вопросы комментатора отвечал четко, как подобает военному. «Нет, сэр» или «да, сэр» звучали бесстрастно, потому что противник был безликим. Когда же офицер был вынужден задуматься о возможной цели, он растерялся.

— Разве вы не хотите знать, что это за цель? — настойчиво повторял комментатор.

— Нет, не хочу, — ответил молодой человек.

— А почему не хотите? — упорствовал журналист.

— Потому что тогда я буду чувствовать себя причастным к этому.

Последнюю фразу он произнес, не добавив привычного «сэр». Для того чтобы научить одних людей хладнокровно уничтожать десятки миллионов других, последних необходимо обезличить.

Названная телевизионная программа включала также интервью ведущего комментатора Си-Би-Эс Дэна Разера с генералом Стратегического авиационного командования США (именно он отвечал бы за ход ядерного уничтожения мировой цивилизации, если такое трагическое решение было бы принято).

— Не считаете ли вы, что русские, понимая неизбежность гибели миллионов их сограждан в случае ядерного нападения на США, воздержатся от применения смертоносного оружия? — спросил Разер генерала.

— Нет, — отвечал тот, — русские потеряли в прошлой войне 20 миллионов человек и тем не менее сумели встать на ноги. Поэтому такие потери не должны их смутить.

Я смотрел, слушал, и все это казалось мне ночным кошмаром. Всего несколько дней назад я вернулся из СССР, где в течение трех месяцев общался с этим безликим противником. Я побывал в Кичере, поселке, отвоеванном у тайги, где мирная армия молодых людей строит великую Байкало-Амурскую магистраль; в Набережных Челнах^[1], где молодежь принимает самое активное участие в управлении гигантским автомобильным комплексом КамАЗа; в новосибирском Академгородке — крупнейшем центре науки; в Тбилиси — столице красавицы Грузии, где встречался с чрезвычайно талантливыми молодыми кинематографистами; в совхозе «Красноармейский» на Кубани, где беседовал с тружениками полей; в Московском университете, в котором познакомился со студентами и преподавателями факультета журналистики; в Верховном Совете СССР, когда говорил с его депутатами — знаменитой балериной Большого театра Бессмертновой и известным молодым математиком Кашиным, членами Комиссии по работе с молодежью. Наконец, я видел этого безликого противника и в военной форме — молодые офицеры Советской Армии выглядят почти так же, как американский офицер из упомянутой телевизионной передачи. Главная цель моей книги — показать тому американскому офицеру и американскому народу истинное лицо нашего «противника».

Никогда облик и характер никакого другого народа в мире не изображался более искаженно, чем это на протяжении многих лет делалось и по сей день делается в отношении советского народа. Граждане США и других стран дорогой ценой расплачиваются за навязываемый им антисоветизм. Ныне эта цена выросла до опасного уровня. Сегодня антисоветизм выступает в роли пироманьяка, забравшегося в ядерный арсенал. И чтобы его укротить, американцы должны знать правду о советских людях.

В этой книге мне хотелось донести до читателя правду о советской молодежи, представляющей третье поколение Великой Октябрьской социалистической революции, о молодежи, занятой созидательным трудом на благо того гуманного общества, которое завоевали их деды и ценою жизни отстояли отцы. Это рассказ о современной молодежи — о первом поколении советских людей, не знающем ужасов войны. Она желает жить в мире, и для нее в еще большей степени, чем для всего советского народа, характерно стремление созидать. Советская молодежь составляет главную ударную силу великой армии мирного труда. Она работает на БАМе, КамАЗе, на прокладке невиданных доселе гигантских трубопроводов из Сибири, которые будут снабжать природным газом не только различные области Советского Союза и страны социалистического содружества, но и западные державы, переживающие энергетический кризис. Газета «Уолл-стрит джорнэл», рассказывая о технических характеристиках и масштабах трубопровода Сибирь — Западная Европа, который наглядно иллюстрирует гигантскую программу мирного строительства, развернувшегося по всей Стране Советов, писала, что по сравнению с русским наш Аляскинский проект газопровода, который, кстати, никак не выйдет из стадии разработок, просто «пустяк».

Советский народ и, конечно, его молодежь как раз и заняты сооружением подобных мирных объектов, требующих мобилизации огромных материальных и трудовых ресурсов. И ничто так убедительно не опровергает миф о советской угрозе и стремлении СССР достичь военного превосходства, как эта вовлеченность советских людей в осуществление таких мирных проектов, по сравнению с которыми наши собственные представляются «пустяком». Таким образом, роль гигантской индустриальной машины США в мирном плане искусственно сводится к разного рода «пустякам». А огромная армия из 12 миллионов талантливых высококвалифицированных специалистов и рабочих обрекается на мучительную безработицу из-за того, что администрация Рейгана предпочитает выбросить за 5 лет полтора триллиона долларов на развертывание беспрецедентной гонки вооружений.

После московской встречи на высшем уровне в мае 1972 года и подписания главами наших двух государств исторической Декларации о принципах отношений, где подчеркивается, что в ядерный век мирное сосуществование не имеет альтернативы, народы всего мира вздохнули с облегчением. Они поверили, что «холодная война» отходит в прошлое. Когда я находился в Москве в 1981 году, чувство облегчения уже уступало место озабоченности и беспокойству. Они переросли в тревогу, когда администрация Рейгана сделала первые шаги на пути развязывания невиданной гонки вооружений, сопровождая это истерическими антисоветскими заявлениями. Какое безумство охватило Соединенные Штаты? С этим вопросом ко мне в Советском Союзе обращались повсюду. Самые горькие минуты мне пришлось испытывать во время импровизированного приема в мою честь в доме одного из работников совхоза «Красноармейский». В приусадебном саду, полном прекрасных роз, выращенных хозяином дома, гостей усадили за огромный стол. Он был уставлен многочисленными яствами, но особенно его украшали огромные блюда с клубникой. Меня просили отведать то одно, то другое и без конца подкладывали угощенье на тарелку.

Мы разговорились о житейских радостях, вещах простых, которые составляют смысл жизни всякого трудового народа. Однако я заметил, что один из мужчин оставался в стороне от общего разговора. Стройный, среднего роста, с сединой, тронувшей его виски, он сосредоточенно молчал и пристально смотрел на меня. Вдруг, будто его терпению пришел конец, он выпалил: «Что вам, американцам, нужно от нас? Почему наша счастливая мирная жизнь не дает вам покоя? Неужели вам мало 20 миллионов наших людей, погибших в войне?» Его губы задрожали — в голосе слышалось скорее отчаяние, чем гнев. За столом воцарилась тишина. Я посмотрел на людей, окружавших меня, и прочитал в их глазах те же вопросы. Хозяин дома был недоволен таким поворотом в разговоре, боялся, что эти вопросы обидели американского гостя. Но чем добрее он был ко мне, чем радушнее меня принимал, тем сильнее росло во мне чувство стыда.

Почему народ, ценою неисчислимых жертв спасший мир от фашизма, вынужден ставить нам эти вопросы? Почему он должен вопрошать об этом нас, американцев? Этот вопрос я задавал себе в то мирное, безоблачное воскресенье. Этот вопрос мы должны задавать себе, познавая истинный характер, истинное лицо нашего безликого противника.

ГЛАВА I МЫ СТРОИМ БАМ — БАМ СТРОИТ НАС

ОТ ВОЛХОВА ДО БАМА

От пуска Волховской гидроэлектростанции, первенца ГОЭЛРО, до начала строительства Байкало-Амурской магистрали прошло только 56 лет — время, за которое сменилось всего лишь два поколения молодежи. Первое советское поколение парней и девчат, у кого за плечами были уже революция, битвы против объединенных сил белой армии и интервентов четырнадцати государств, борьба с голодом, болезнями и невежеством, опиралось в боях за индустриализацию страны лишь на свой всесокрушающий энтузиазм, всепобеждающую веру в правоту своего дела и мускулы своих молодых рук. А в мае 1981 года на берегах озера Байкал я видел поколение сильных, здоровых молодых людей, обладающих, я бы сказал, уже «врожденным» чувством собственного достоинства. Пыл и страсть крушителей старого мира, наверное, неповторимы. Энтузиазм же строителей БАМа отличался той спокойной уверенностью, что является результатом великих достижений страны в предыдущие десятилетия. Ребята, которых я встретил на Байкале, были весьма квалифицированными рабочими и высокообразованными специалистами. Многие из них к тому времени проработали по 6–7 лет на различных стройках Сибири, участвовали в сооружении гигантских гидроэлектростанций в Усть-Илимске и Братске, прокладывали трубопроводы от богатейших залежей нефти и природного газа, открытых в зоне вечной мерзлоты в Тюменской области, и выдержали лютые морозы зимы 1974 года, чтобы превратить старое поселение в тайге под названием Тында в столицу БАМа. Волховская ГЭС строилась в основном молодежью из окрестных городов и селений. БАМ сооружается молодыми людьми из всех уголков Советского Союза.

Волховская ГЭС была словно первый дерзновенный, но пока лишь мерцающий луч в окутанной тьмой России. «Стройка века» БАМ сделает доступными богатства Сибири, считавшейся при царизме лишь местом ссылки, преобразит не только Сибирь и Дальний Восток, но и весь Советский Союз. Более того, открывая путь к использованию колоссальных запасов полезных ископаемых, нефти и природного газа для всех стран социалистического содружества, магистраль сыграет большую роль в развитии их экономики. Если же восторжествует дух мирного сосуществования, то эти богатства помогут утолить энергетический голод и в Западной Европе.

Советские строители, в чем я убедился во время моих длительных поездок по стране в течение последних семи лет, сооружают не только железные дороги и гидроэлектростанции. Они возводят рядом новые города или поселки городского типа, в которых создаются условия для полнокровной во всех отношениях жизни.

Байкало-Амурская магистраль преобразит тайгу и сделает ее надежным другом и союзником человека. Покорители тайги не будут стремиться выкачать до дна все ее богатства, не оставив ничего ни самой природе, ни будущим поколениям. Байкало-Амурская магистраль принесет с собой традиции самой гуманной жизни в края, которые исстари считались дикими. Она проложит сюда дорогу для последующих поколений молодых ученых, рабочих, студентов, художников и писателей, которые придут за поколениями первооткрывателей. БАМ откроет им новые, еще не покоренные вершины, и это будут мирные завоевания — единственно разумные в наш атомный век. Я расскажу о БАМе, каким я его видел: не о впечатляющих статистических данных и технологических достижениях, а о третьем поколении советской молодежи — поколении развитого социализма. Итак, мой рассказ не о том, как создается БАМ — об этом написано много. Мой рассказ о том, как БАМ создает новых людей.

КИЧЕРА

Кичера, где я пробыл 5 дней, — это один из поселков, разбитых посреди дикой тайги в районе северной оконечности Байкала. Над всей суровой округой здесь господствуют покрытые снегом вершины байкальских скал. Огромные сибирские кедры и сосны гордо несут свою вахту во владениях Байкала. Эта чарующая, хотя и несколько застывшая, красота согревается неброской пестротой берез. Исконно российские деревья как бы добавляют к девственной байкальской природе черты нежности и задумчивости. Чистое голубое небо заставляет вспомнить сказочную фантазию — землю «голубых озер», воспетую Лонгфелло в его бессмертной «Песне о Гайавате». Это действительно безбрежный и почти нетронутый край. Человек еще не успел «задымить» этот небесный свод. И Байкал поистине царствует здесь над всем. Он похож на море, окруженное скалами и тайгой. Но в этом море чистейшая пресная вода, защищенная первозданной природой.

Всю эту внушающую благоговение картину я увидел, когда летел на БАМ из Улан-Удэ — столицы Бурятской автономной республики. Повсюду внизу тайга! Для американцев это понятие необычное. Тайга — это северные джунгли. Ее первозданная красота все еще остается скрытой для большинства, но БАМ, помимо всего прочего, позволит многим увидеть это девятое чудо света и расширит представление человека о прекрасном. Однако даже в конце мая здесь бывает холодно, и я ощутил на себе острые иглы суровой природы Байкала. Какими же колкими они должны быть зимой, когда ее гнев ничем не сдержан!

В Кичере половину всех рабочих составляет молодежь. Другая половина не относится к этой категории лишь потому, что, проработав здесь семь лет — с самого начала стройки, — недавно перешагнула определенный демографами возрастной рубеж. Сегодня бамовским «ветеранам» не более тридцати — тридцати пяти лет.

Кичера — это городок «передового рубежа» с населением 2500 человек. В это число входят 17 бригад, работающих непосредственно на строительстве железной дороги, рабочие, сооружающие автодороги и разного рода здания, доктора, медицинские сестры, учителя, работники культурной сферы, экономисты, инженеры, техники и их дети. В Кичере очень высокая рождаемость: за три года существования поселка здесь родилось более 100 детей и отмечается тенденция к дальнейшему росту этого показателя. Это объясняется не только тем, что в Кичере живет молодежь. Несмотря на суровый климат, Кичера — просто рай для детей. Особенно великолепен здесь детский сад-ясли, о котором я расскажу позже.

Я упомянул о том, что Кичера является городком «передового рубежа» — у американцев это ассоциируется с представлениями о «Диком Западе», столь разрекламированном в Голливуде. Но Кичера не имеет ничего общего с городами «передового рубежа», которые создавались на костях беспощадно истреблявшегося индейского населения. В условиях свободного предпринимательства (особенно при нашей нынешней администрации) американская «кичера» на берегу знаменитого озера могла бы стать раем лишь для спекулянтов и финансовых магнатов, столь безжалостно разоряющих прекрасное. Советской Кичере это не грозит, потому что она — социалистический город «передовых рубежей» и живет не по законам капиталистических джунглей. Будучи составной частью общего проекта Байкало-Амурской магистрали, Кичера, подобно Усть-Илимску и тысячам других городов и поселков, возникла в ходе осуществления крупнейшей в истории программы мирного строительства. Кичера имеет все те социальные, культурно-просветительные, медицинские учреждения, которыми располагает любой другой советский город. По всему видно, что люди обосновались здесь прочно.

В Кичере нет людей, которые бы искали в этих местах прибежища от социализма. Как раз наоборот, молодежь, бурным потоком устремившаяся на восток, хочет утверждать его в самых отдаленных уголках своей огромной родины, хочет сражаться на передовых рубежах великой битвы за построение коммунистического общества. Молодежь привело в эти края не отчаяние, а пламенный патриотизм и глубокий оптимизм — черты, сформированные за шесть десятилетий великих социальных достижений. Их отцы и деды, движимые патриотизмом, защищали и перестраивали свою страну. Современной молодежи выпала миссия поднять этот дух преобразований на новую высоту.

Кичера являет собою содружество преданных своему делу людей. Мне удалось пожить их жизнью лишь пять дней, и это были дни задушевного общения с ними. За пять дней я вряд ли смог бы проникнуть в суть характера этих людей, если бы им не предшествовал год интересных поездок и содержательных встреч с другими такими же отрядами на разных рубежах коммунистического строительства, если бы к тому времени у меня не было шестилетнего опыта жизни в Советском Союзе.

Байкал — жемчужина Сибири

Вблизи станции Кичера

Бригада А. Бондаря за работой

Бригадир Александр Бондарь

Трасса БАМа

Мой папа строит БАМ

В детском саду поселка Кичера

Тяга к знаниям характерна для молодых бамовцев

По трассе БАМа идут поезда

Встреча с бригадой Славы Аксенова. Интервью дает бригадир

На очередной дискотеке

Прокладка туннеля на Бурятском участке БАМа

Известные артисты — частые гости на БАМе

Студенческий строительный отряд Московского института инженеров транспорта

Стела станции Кичера — работа московского архитектора Виктора Викторова

Дети строителей БАМа на занятиях в школе искусств

Еще немного — и дом готов

Новое лицо Северобайкальска

Молодежь, обосновавшаяся в Кичере, принесла с собой энтузиазм и убежденность, отдает ей силу своих рук и высокие профессиональные знания. Молодежь преображает этот край. Но и Кичера не остается в долгу: она преображает людей. Многие из них, я убежден, не понимают всей глубины этого воздействия. Оно заметнее человеку со стороны, объективному наблюдателю, к тому же довольно хорошо знакомому с жителями центральной части страны.

СЛАВА И ТАНЯ АКСЕНОВЫ

Первая моя встреча со Славой Аксеновым произошла непосредственно на месте работы, куда я прибыл для беседы с ним и его бригадой. Под лучами раннего утреннего солнца играли мускулы этих 18 крепких парней. Оказалось, что разговаривать с ребятами проще, чем с бригадиром, который, односложно ответив на несколько моих вопросов, совсем умолк. Было очевидно, что Слава предпочел бы побыстрее вернуться к своей работе. Трудовой пот появлялся у него значительно быстрее, чем приходили нужные слова. Признаться, я был крайне разочарован. Ведь Слава пользовался широкой известностью (я читал о нем в газете «Правда»), был кавалером правительственных наград, полученных за многолетний самоотверженный труд в тяжелейших условиях. Представить только, сколько интересного он мог бы мне рассказать! Однако этот источник «интересного» оставался закрытым. Мне не впервой было встречаться с такой замкнутостью. Обидно, но герои труда, как правило, редко берутся за мемуары.

На следующий день я был приглашен к Аксеновым. Аксеновы занимали одноэтажный, но добротный и очень просторный деревянный дом. Предполагалось «чаепитие», оказавшееся типичным русским хлебосольством с вкуснейшими домашними пельменями, каких я не пробовал за всю свою жизнь, и водкой. Таня, очаровательная жена Славы, изящная, со светлыми волосами и глазами, излучавшими душевную доброту — бесценный дар столь многих русских женщин, держала на руках своего почти годовалого Ванюшку (пятилетняя Наташенька в это время уже спала) и беспрестанно просила меня: «Угощайтесь!» — хотя я едва ли нуждался в таких просьбах. За столом Слава стал разговорчивей. «Дом существует для того, — начал он, — чтобы человеку было где отдохнуть». Дела на сегодня выполнены — теперь можно и поговорить. Я был поражен, узнав, что Славе уже исполнилось 30 лет. Стройный, сильный, с юношеским загорелым лицом, он выглядел значительно моложе.

Слава родился в деревне. Его мать была учительницей в сельской школе, проработала там 36 лет, теперь на пенсии. Отец, ветеран Великой Отечественной войны, получивший ранения в боях, умер в 1979 году. Родители Славы воспитали пятерых детей.

— Я выходец из крестьянской семьи, — говорил Слава. — Наверное, потому и люблю физический труд. Вот эти руки кормили и кормят меня. Закончив среднюю школу, я уехал в город и поступил работать на радиозавод. На заводе проработал два года, и все вроде бы шло хорошо. Но вдруг во мне поселилось какое-то беспокойство, какая-то тревога. Трудиться под крышей на сборке миниатюрных деталей — это было не для меня. Мое призвание в чем-то другом, более масштабном. Наверное, это и привело меня в конце концов на БАМ.

— Трудно ли вам было здесь поначалу?

— Внедряться в тайгу было нелегко. Но главная трудность заключалась в том, чтобы создать настоящий коллектив. Только тогда мы смогли бы за весну и лето как следует подготовиться к зиме. Создать коллектив — это значит не только научиться слаженно работать, но и хорошо понимать друг друга.

— Но разве это так сложно?

— Конечно, — ответил Слава. — Мы все советские люди, но у каждого свое прошлое, и оно по-разному подготовило нас к новой работе и новому образу жизни. Даже самым сильным приходилось нелегко. Не все имели опыт работы на заводах или в колхозах. Четверо вообще никогда не работали физически, а наш труд был тяжелым. Эти четверо делали все, чтобы поспеть за другими в работе. «То, с чем справляетесь вы, и нам под силу», — упрямо твердили они. Мы подбадривали их — что ж, ребята, давайте попробуем. И началось: подъем в 6 утра, завтрак, потом отправляемся на работу, в середине дня обед, и снова работаем до 18, а иногда и до 20 часов.

Тут Слава добродушно рассмеялся:

— Да, они здорово попыхтели и, похоже, готовы были хоть костьми лечь, только бы не отстать от нас, Не слышно было никаких жалоб. Они вместе со всеми пели, шутили, балагурили, сидя по вечерам у костра. Однако через пару недель чуть с ног не падали. И все-таки нытья не было. Никто из них не сдался, даже словом не обмолвился, что хочет уехать. Они были настолько измотаны, что спать уходили без ужина, а кто и засыпал прямо во время еды. Тогда я подумал: «Они не отступят, но окончательно свалятся с ног». Обсудили это дело всей бригадой и сказали им: «Ребята, вы молодцы! Но давайте немного сбавим темп. Работайте в своем ритме, а со временем подтянетесь и догоните нас». И они догнали!

— Вы знаете, — продолжил Слава, — бригадир должен не просто хорошо работать, он должен отлично знать своих людей. Каждого. В январе к нам в бригаду пришел новый парень. «Трудный». Родом из Подмосковья. Будучи в Москве, я встретился с его матерью, расспросил ее о сыне. У него были серьезные проблемы личного порядка — ведь не всякий сразу находит свое место в жизни. А отрешиться от своего прошлого не так-то просто. Но парню так хотелось работать с нами, завоевать уважение ребят! Мы поняли его и помогли, протянули ему руку дружбы.

Я слушал Славу и открывал для себя в этом сдержанном и молчаливом парне совершенно нового человека.

— Конечно, были и такие, кто уезжал. Особенно тяжелыми бывают первые месяцы. Они всегда до предела заполнены работой, ни на что другое времени не остается. Это настоящее испытание, и не каждый выдерживает его. Но иногда ребята уезжают по сугубо личным причинам: например, когда к ним на стройку отказываются приехать их жены.

— А как вы относились к подобным случаям? — спросил я. — Не было ли у вас обиды на товарищей?

Слава энергично ответил:

— Что вы! Конечно, нет. Никто их не осуждал. Не всем по плечу такая жизнь. Быть может, в другом месте они принесут больше пользы общему делу.

Слава продолжал:

— Недавно наша бригада отмечала третью годовщину жизни в Кичере. Мы вспоминали о трудностях и успехах, о любви и свадьбах, о рождении детей и о том, как они росли здесь. Ведь для большинства из них Кичера стала родиной. А наша дружба! А значение БАМа для нашей страны! И знали бы вы, как нам было хорошо вместе и какое единство мы ощутили!

Я взглянул на Таню. Ванюшка уже спал у нее на руках, и она нежно качала его.

— Конечно, нам нелегко, — сказала Таня тихо. — Но как же дороги и близки мы все стали друг другу за эти годы! Как мы, женщины, помогаем друг другу во всех делах! Мы все здесь как сестры!

Она поглядела на Славу, помолчала, потом решительно добавила:

— Мы все за БАМ! За БАМ до самого конца!

До этого момента вопросы задавал я. Теперь настал черед моих хозяев, и я почувствовал, о чем они спросят меня. О том же, о чем спросили в кубанском совхозе, — о судьбах мира. И мне отнюдь не показалось странным, что именно этот вопрос волнует людей в мирном доме в далекой Кичере, где Ванюшка сладко спал на руках у Тани.

— Мы строим БАМ уже семь лет. Еще много предстоит сделать. Нам нужен мир. Мир, чтобы строить БАМ, — сказал Слава.

Он посмотрел на Таню и Ванюшку и убежденно продолжал:

— Рабочие везде друг другу братья. Рабочим всех стран, как и нам, нужен мир. Мир, чтобы делать игрушки для наших детей, а не снаряды, чтобы убивать их.

Увлекшись беседой, мы засиделись допоздна. Я остался ночевать у Аксеновых.

В 6 часов утра в доме уже все поднялись. Через полчаса Слава вместе с бригадой выезжал на трассу. Я тоже должен был отправиться туда, но чуть позже. Мы позавтракали, и Слава стал собирать Наташу в детский сад.

Начинался новый день. Воздух был напоен свежестью. Лучи солнца решительно пробивали себе путь сквозь утреннюю дымку. А потом солнце вдруг вспыхнуло совсем близко, осветив своим огнем верхушки берез.

Наташа, шагавшая за руку с отцом, с розовыми лентами, которые выглядывали из-под ярко-красного платочка, в красной юбочке и таких же красных сапожках, была похожа на маленькую русскую Красную Шапочку. Целый отряд отцов, ведущих своих Наташек и Ванюшек, тянулся к детскому саду. Многие из них были из бригады Славы. В светлой прихожей, украшенной яркими картинками, детишек поджидали медсестра и няня. Слава помог дочке раздеться, а медсестра поставила ей термометр. Температура оказалась нормальной. Все в порядке. Теперь — на работу.

ВСТРЕЧА С БРИГАДОЙ

По дороге, насыпанной на вечной мерзлоте, тянулась длинная цепь мощных грузовиков. За ними пристроился автобус. Поездка на трассу была долгой.

Но вот я уже беседую с членами бригады Славы Аксенова. Мы сидим на только что срубленных бревнах. Я спрашиваю ребят: «Что заставило вас приехать на БАМ?» Вместо ответа — недоуменное молчание: что можно сказать этому американцу? Разве это не само собой разумеется? Всем известно, что уже более шести десятилетий советская молодежь работает в ударных бригадах на всех важнейших стройках социализма.

Впервые я встретился с такой же сдержанной реакцией на мой вопрос еще в Усть-Илимске в 1970 году. «Конечно, для вас это само собой разумеется, — хотелось мне сказать этим замкнутым ребятам, в упор смотревшим на меня. — Но, к сожалению, большинство американцев ничего не знают о подвигах ваших отцов, матерей и дедов. Они не имеют ни малейшего представления и о том, как живут советские люди сегодня. Наши газеты, телевидение и радио постоянно бомбардируют сознание своих читателей и слушателей сообщениями о Солженицыных, Сахаровых, о наращивании Советским Союзом вооружений, о советском терроризме и диссидентах, бегущих из России в поисках свободы… Но они почти ничего не говорят о БАМе».

— Неужели американский народ, как немецкий во времена Гитлера, позволит руководителям своей страны развязать новую, еще более разрушительную войну? У нацистов хотя бы не было ядерного оружия.

Именно так можно резюмировать вопрос, заданный молодыми русскими парнями, чем-то напомнившими мне юношу из незабываемого советского фильма «Баллада о солдате».

— Да, такая опасность есть, и она велика, — сказал я ребятам, — я не имею права говорить от имени всего американского народа, но знаю, что, хотя американцев год за годом ежедневно «пичкают» антисоветизмом, они не те немцы, что жили во времена Гитлера. Простые американцы не хотят всеобщего ядерного самоубийства, на которое, кажется, готовы наиболее реакционные из наших лидеров. Я приехал в Советский Союз и на БАМ для того, чтобы по возвращении домой рассказать своему народу, и особенно молодежи, об истинном лице и душе их безликого противника.

После этих слов ребята оживились, а двадцатидвухлетний Володя Яковлев сказал:

— Мы просим вас: пишите правду. Расскажите своим читателям, что мы строим железную дорогу. Поведайте им о наших недостатках, но не забудьте и о наших успехах. Объясните им, что мы хотим только одного — чтобы никто не мешал нам в нашем строительстве. Я уверен, что и американский народ мечтает об этом. Американцы тоже хотят жить в мире. И тоже страдают от гонки вооружений.

И я подумал: если бы только молодые люди Америки могли вглядеться в лица тех, кто окружал меня.

Тем временем Володя продолжал:

— Вы спрашиваете, почему я здесь? Главным образом потому, что нашел здесь настоящее братство. На БАМе никто не живет только для себя.

Володю поддерживает его товарищ, двадцатитрехлетний Саша Белогуров:

— Володя ответил за нас всех, — говорит он. — Мы живем по-настоящему коллективно. Мы вместе не только на работе, но и дома, на спортплощадке, в дискотеке. Здесь мы нашли себя. Конечно, работа у нас тяжелая, особенно зимой, но мы хорошо понимаем, что строим. А легкой работы, как мне кажется, вообще не бывает. Особенно, если делать ее всерьез. Действительно, если бы меня могли услышать молодые американцы, я, пожалуй, сказал бы только одно: «Постарайтесь узнать о нас настоящую правду. Это главное, о чем мы вас просим».

САША И ЛЮБА БОНДАРЬ

Лауреат премии Ленинского комсомола Александр Бондарь и Слава Аксенов имеют много общего. Они одного возраста. Оба бригадиры и самоотверженно трудятся на стройке уже семь лет, оба известны на весь Союз. На БАМ они прибыли по путевке XVII съезда ВЛКСМ в 1974 году. У каждого по двое детей, названных по случайному совпадению Наташей и Ваней. И тот и другой водят по утрам своих дочек в детский сад. Однако внешне они не схожи. Саша — широкоплечий, сильный. Слава, наоборот, худой, жилистый. Экспансивный по природе, Саша в разговоре со мной едва ли не предвосхищал мои вопросы. Своей широкой натурой и открытой душой он напоминал мне героев русской классической литературы.

Казалось естественным, что моя первая встреча с Сашей произошла в городском Доме культуры Кичеры, куда он пришел на репетицию народного театра имени Молодой Гвардии. Ставили чеховскую «Свадьбу». Репетиция проходила после напряженного рабочего дня. Но на лице Саши и его товарищей, увлеченных великой драматургией, не было и признаков усталости. После репетиции я беседовал с Сашей и другими участниками спектакля (кстати, многие из них были членами Сашиной бригады). Все они занимались в художественной самодеятельности после работы по три-четыре раза в неделю, а накануне премьеры даже чаще — ежедневно. Морозы зимних сибирских вечеров их не смущали. Я попытался представить себе американских строителей, которые, отработав целый день на прокладке траншеи или трубопровода, например, на Аляске, вечером спешат на трехчасовую репетицию, скажем, одной из пьес Юджина О’Нила. Пожалуй, у наших строителей не нашлось бы для этого ни помещения, ни необходимых моральных стимулов. Наша социальная система такова, что не допускает их существования. Так, например, в 1938–1939 годах был отклонен проект создания федерального театра, который мог стать первым в истории США общедоступным театром для народа. Этот проект сочли пустой затеей и бессмысленной тратой средств. И сегодня в США лишь менее 5 процентов населения может похвастаться хотя бы однократным посещением профессионального драматического театра. Администрация Рейгана, воскресившая в 80-е годы атмосферу экономической депрессии и кризиса времен президента Гувера, беспощадно урезающая и без того мизерные ассигнования на культуру и искусство, обрекает американскую молодежь на эстетический голод. Поэтому к моей радости от общения с Сашей, только что «вернувшимся» из чеховской дореволюционной России в сегодняшний БАМ, примешивалась горечь. Я спросил у него:

— Неужели это не утомительно — после тяжелого трудового дня мчаться в клуб на репетиции, и так целых пять лет?

Саша добродушно рассмеялся в ответ:

— Театр — не работа, а удовольствие. Здесь я не просто Саша Бондарь, а дядя Андрей из бессмертной «Молодой гвардии» Фадеева, чьи герои отдали свои жизни в борьбе против фашизма. Разве не забываешь об усталости, когда воссоздаешь образы наших героев?

Он замолчал, вспомнив о сокровенном.

— Я не актер и не стремлюсь стать профессионалом. Я рабочий, хороший рабочий. До приезда на БАМ я всегда занимал в театре место по ту сторону рампы. А здесь поднялся на сцену. Сначала было страшно. Затем во мне произошел какой-то перелом. Вдруг почувствовал, что я уже не просто Саша Бондарь, что во мне живет сразу много людей. Добиться этого было очень трудно. Но зато сколько жизней мне с тех пор удалось прожить! Кстати, свою будущую жену я тоже встретил в народном театре.

Саша и Люба Бондарь также пригласили меня к себе «на чашку чая». Их дом по планировке, а в чем-то и по обстановке напоминал тот, где жили Аксеновы. Напоминал, но не повторял полностью. Он, как и каждый другой дом в Кичере, нёс отпечаток индивидуальности хозяев. «Чашка чая» в семье Бондаря тоже оказалась обильным угощением. Красивое лицо Любы светилось нежностью. Вместе с тем на нем отражалась большая внутренняя сила. Такое же лицо было у Тани Аксеновой. Нельзя не поразиться тем, как богат БАМ отважными и смелыми женщинами.

ТЕАТР ИМЕНИ МОЛОДОЙ ГВАРДИИ

Театр, и это я хорошо знал (я обстоятельно писал об этом в книге «Народный театр: от кассы до сцены»), имеет огромное влияние во всех, даже самых удаленных уголках Страны Советов, раскинувшейся на двух континентах. Однако по-настоящему осознать и понять это я смог именно в Кичере, когда присутствовал на спектакле театра имени Молодой Гвардии. Рабочие на моих глазах перевоплощались в чеховских героев. Не пытаясь подражать актерам-профессионалам, они интуитивно, полагаясь на собственное воображение, достигали беспредельного расширения границ сцены — возвращались вспять к России начала XX века с ее глубокими революционными течениями, бурлившими под покровом скуки и пошлости буржуазной жизни.

Такая же разительная перемена произошла и с теми, кто сидел в зале. Зрителям особенно радостно было узнавать в актерах своих товарищей по бригаде. По окончании спектакля зал разразился аплодисментами, по праву заслуженными «артистами». Они играли вполне квалифицированно, а если иногда и ощущался недостаток профессионального мастерства, то его с лихвой перекрывал энтузиазм. Народные театры в Советском Союзе — это то звено, которое неуклонно приближает друг к другу профессиональное и самодеятельное театральное искусство. Самодеятельному коллективу «Молодая Гвардия» в 1977 году было присвоено званиенародного театра, и это было официальным признанием его мастерства. Недаром он с неизменным успехом выступает в различных поселках на трассе БАМа.

После спектакля в театре была организована встреча со всеми 45 его участниками. И хотя сибирский мороз пробирал меня до костей даже в доме, настроение у меня было прекрасным. Горячий чай и близость людей, сидевших тесным кругом, вскоре заставили меня забыть о холоде. Молодой режиссер Анатолий Байков, высокий, красивый и жизнерадостный, рассказывал об истории создания театра.

— Я приехал в Сибирь в октябре 1974 года. Когда наш вертолет приземлился на этой промерзшей земле, я подумал: в этой глуши не только театр не создать, здесь вообще больше месяца не выдержать.

Он говорил об этом, словно подсмеиваясь над самим собой, а по улыбкам присутствующих можно было догадаться, что такие мысли когда-то возникали не у него одного.

— Тепло нашей дружбы и товарищества побороли холод. Энтузиазм, позволивший нам покорить тайгу, помог создать театр там, где, образно говоря, еще не ступала нога человека, — говорил Байков. — Да и что за жизнь без театра? И мы сразу приступили к репетициям, а через несколько месяцев показали наш первый спектакль. Это была пьеса Арбузова «Город на заре», посвященная близкой для всех нас теме строительства Комсомольска-на-Амуре — первого города, возведенного комсомолом в Сибири.

Байков окинул взглядом друзей и продолжал:

— Я мог бы назвать основателями нашего театра многих из сидящих здесь ребят. Но есть один человек, который сыграл в этом особую роль, — это Тоня Гольянова. — И он дал слово красивой светлоглазой девушке.

— Я приехала на БАМ семь лет назад. По путевке XVII съезда комсомола, как и многие другие. Я считала, что нельзя жить одной работой, что театр нам нужен как воздух. Товарищи согласились со мной и помогли воплотить идею в жизнь. Одна я ничего не сделала бы. Помню, как мы подыскивали пьесу для постановки. А когда прочитали «Город на заре», поняли: это именно то, о чем мы мечтали! Действительно, в этой пьесе нам не нужно было даже играть. Ведь мы знали ее героев, как самих себя. Мы играем ради самого счастья творчества, ради того, чтобы порадовать зрителей — наших товарищей, ради того, чтобы они веселились и грустили вместе с нами! А что уж говорить о тех, кто нашел в театре свою судьбу. Вот, например, Саша Бондарь. Здесь он познакомился с Любой. Да и я нашла свое счастье в театре. Конечно, теперь, когда у меня двое детей и прибавилось забот, мне сложнее ходить на репетиции. Но я не отказываюсь от театра. Труд окупается — приходит тот большой день, когда наши герои воплощаются в живые образы. Какое огромное счастье мы переживаем все вместе!

Слова счастье и все вместе Тоня отчетливо выделила.

ДЕТСКИЙ САД В ТАЙГЕ

Даже самые злобные противники Советского Союза вынуждены признать, что ни в одной другой стране мира дети не окружены такой заботой, как здесь. Наша Америка — богатейшая страна в мире — урезала даже те скудные федеральные ассигнования на детские сады и школы, которые выделялись до этого. А в Советском Союзе и после страшной, разрушительной войны с гитлеровской Германией никогда не сокращались ассигнования на детское воспитание и просвещение. За шесть лет жизни в СССР я посетил немало яслей и детских садов — в городах и селах, колхозах и совхозах. Каждое такое посещение было большой радостью. Но, по правде говоря, оно всегда омрачалось сознанием того, что миллионы детей в США лишены внимания, заботы, медицинской опеки.

Так и в детском саду в Кичере: чувства боли и радости были неотделимы друг от друга. Даже Москва с ее детскими садами, в которых есть все, о чем только мечтает детвора, могла бы позавидовать Кичере. Здесь, в сибирской тайге, взрослые создали для детей настоящий оазис. Расположенные как на картинке, в красивой березовой роще стоят пять больших, красивых и добротно построенных зданий с 30 просторными комнатами. У входа вас встречают огромные фигуры медведей, искусно вырезанные художниками из вековых деревьев. Вы попадаете в удивительный мир сказки и фантазии, и невольно появляется желание вернуться в детство. Однако улицы нью-йоркского Истсай-да, где я вырос, никак нельзя сравнить с детским раем Кичеры. И сегодня, несмотря на «прогресс», о котором у нас говорится так много, дети негров, пуэрториканцев и других отверженных играют на пустырях и на улицах, где нередко встретишь пьяниц и преступников.

Малыши, похожие на мягких игрушечных зайчат, резвились на полянке среди берез под наблюдением опытных воспитательниц. Дети проводят на свежем воздухе значительную часть дня — они не боятся даже мороза. Зима для них — пора увлекательных спортивных развлечений: они катаются на лыжах, на коньках, на санках. Мне говорили, что здешние дети болеют очень редко. Думаю, что во многом это объясняется их здоровым режимом дня.

Мир сказок живет и в комнатах детского сада. Цветы, ветки деревьев, яркие картинки, изображающие таежных зверей, знакомят ребят с красотами Сибири — края, который стал их родиной.

Следует сказать, что именно в детских садах преподаватели музыки и танцев выявляют таланты, которые нуждаются в дальнейшем воспитании и развитии. Здесь начинается формирование самой большой и самой благодарной аудитории в мире, заполняющей каждый вечер многочисленные театры и концертные залы страны. Здесь же детям прививается чувство любви и уважения к труду. Им рассказывают не только сказки, их знакомят с замечательными делами отцов и матерей, и в памяти ребят надолго остаются имена тех, кто своей смелостью и силой, своим трудом вносит вклад в строительство Байкало-Амурской магистрали. Дети узнают не только о героизме прошлых поколений. «Герои живут рядом» — часто слышат они от взрослых. Мне врезалось в память выступление малышей из детского сада в Кичере. Они пели песню о строителях БАМа.

Детский «комбинат» в Кичере посещают 190 детей. Их обслуживают 46 работников. Дети регулярно обследуются врачами: педиатром, стоматологом, невропатологом и другими. Дети обеспечены четырехразовым питанием, приготовленным с учетом требований детской диеты. Подумать только, что за все это родители платят от десяти до двенадцати рублей в месяц.

Заведующая детским садом, а также Люба и Саша Бондарь рассказывали мне, что в ноябре 1980 года этот детский сад посетила аккредитованная в Москве представительница американской телевизионной компании Эй-Би-Си Анна Гаррелз. Ей показали все, чем располагали. Затем ее пригласили к себе Бондари, у которых, как я уже говорил, двое прекрасных детей: Наташа и Ванюша. Сопровождавшая Анну Гаррелз группа операторов производила съемки. Однако американским телезрителям из всего отснятого были показаны лишь виды сибирской зимы и тайги. Еще бы! Ведь изумительные детские сады, построенные в лесной глуши, никак не вяжутся с теми представлениями о советском образе жизни, которые пресса, радио, телевидение США пытаются навязать своему народу.

РЭМ НИКОЛАЕВИЧ КОЗЛОВ

Жизнь пятидесятилетнего бурята Рэма Козлова олицетворяет связь между старым Байкалом и молодым БАМом. Этот сильный, смуглый, хорошо сложенный мужчина чуть выше среднего роста, с умными и веселыми глазами — руководитель местного профсоюза строительных рабочих. Его память — неистощимый источник самых различных фактов и сведений о БАМе: о начале строительства, о достигнутых успехах и трудностях, о будущем. Как почти каждый бурят, он — настоящий певец Байкала, его древней и вечной славы.

Комсомольцы-строители пришли на Байкал не завоевателями. Они рассматривают природу не как врага, а как союзника. Конечно, нелегко превратить в союзника лютый 50-градусный мороз, из-за которого прокладка каждого метра колеи становится испытанием всех сил человека. Однако при одном взгляде на величественные воды Байкала сердца молодых строителей наполняются благоговением, и это чувство вытесняет всякий страх и усталость.

Рэму не страшна и самая суровая стужа. Впрочем, еще в 1972 году при посещении Мурманска я убедился, что для жителей Крайнего Севера белое покрывало зимы столь же привычно, сколь зеленое — для жителей других широт. И поэтому если кто-либо и способен сделать здешнюю природу своим союзником, так это такие люди, как Рэм. С ним мне довелось провести незабываемый день на озере Байкал. Рэм закоптил на костре несколько омулей (это рыба, которой славятся байкальские воды), а капитан небольшого судна, служившего нам для экскурсии по озеру, типичный моряк, плотный и здоровый, приготовил такой борщ, что пальчики оближешь. Вкуснейшая рыба, с пылу-жару борщ, домашней выпечки черный хлеб и пара рюмок «Столичной» — все это было надежным заслоном против резкого, обжигающего ветра. Рэм был доволен — он видел наши восторженные взгляды.

— Ну, что вы скажете о нашем Байкале? — спросил он, хотя видел, что нет нужды выражать словами то, что было написано на наших лицах. Все тревоги мира, все наши личные заботы в этот момент отступили прочь. Глядя на пламя костра, мы были как зачарованные. И нас обступали образы бурятских былей, которые нам рассказывал Рэм. Казалось, оживает старик Байкал, у которого было 336 сыновей — рек, питавших его, и только одна-единственная дочь — Ангара, вытекавшая из озера. Ангара влюбилась в соседний Енисей и умоляла отца разрешить ей соединиться с любимым. Но Байкал разгневался и затворил непокорную дочь среди скал. Однажды ночью Ангара попыталась убежать, но проснулся Байкал и сбросил ее с самой высокой горы. Воды Ангары потому так чисты, что это слезы дочери старого Байкала.

У каждого народа есть свое устное творчество — у одних это легенды, передаваемые из поколения в поколение, у других, как, например, у американцев, баллады. В них выражается любовь народа к своему отечеству.

ДИСКОТЕКА НА БАМЕ

Почти повсюду в мире пятница — особый день. Это конец рабочей недели и начало выходных. В Кичере вечер накануне уик-энда проходит под знаком дискотеки. Сейчас в Советском Союзе музыка диско и танцы под нее чрезвычайно модны. Популярна она и у молодых строителей БАМа. Но об этом чуть позже…

Мы только что вернулись из поездки на озеро Байкал, поездки прекрасной, но все-таки утомительной. Порядком уставшие, мы поспешили в баню — снять «дорожную пыль». (После работы сюда шли и рабочие.) «Единственное, что мне сейчас нужно, — это хорошая, удобная постель», — думал я. О танцах я и не помышлял. Но постепенно под действием сильного пара усталость стала отступать.

— Забирайтесь на верхнюю полку, — предложили мне, — там погорячее.

И тут же предупредили:

— Но как только вам станет жарко, немедленно скажите об этом.

Недолго пришлось ждать того момента, когда я истошно закричал «хватит» и, как безумный, бросился под душ. Холодная вода погасила жар, который я чувствовал во всем теле. Я оживал, буквально воскресал из мертвых. Да, действительно, баня наряду с колесом одно из самых выдающихся изобретений человечества, вспомнились мне чьи-то слова. Отработавшие смену парни, лица которых потемнели от усталости, на моих глазах изменялись до неузнаваемости. Теперь они уже никак не напоминали мне изможденные лица солдат, которых я видел на Окинаве в апреле 1945 года. Глаза их заискрились, плечи расправились.

Под вечер молодые пары из всех уголков Кичеры потянулись в дискотеку. Одетые по-праздничному, они шли не спеша и с достоинством. Так же выглядят американские рабочие, собирающиеся после тяжелого трудового дня на какое-нибудь торжество.

В дискотеке царила романтическая атмосфера: свет был притушен, столы сдвинуты к стенам, чтобы образовалась площадка для танцев. На столах стояли легкая закуска и бутылки с вином. Водки и других крепких напитков не было. Как я узнал позже, это правило всех комсомольских дискотек в стране. В зале звучала тихая, лирическая музыка. Вскоре она сменилась более темпераментными мелодиями, и молодежь немедленно откликнулась на них. Первая половина вечерней программы почти целиком состояла из зарубежной диско- и рок-музыки. Казалось, танцующие хорошо знают и американские популярные мелодии. В перерывах между танцами, когда музыка прекращалась, молодые люди могли побеседовать друг с другом или принять участие в совместных играх и развлечениях. Вторая часть вечера была полностью отдана советской диско-музыке. Звучало множество широко популярных в СССР песен, многие из которых основаны на народных мелодиях, причем не только русских. Если бы американские дискотеки относились к советской музыке столь же уважительно, как советские к американской, то — и в этом я совершенно уверен — молодежь США открыла бы для себя поразительное сходство со своими сверстниками в Советском Союзе. Впрочем, такое сходство обнаружилось бы не только на танцплощадке.

ГЛАВА II КАМАЗ

ГИГАНТ, ПОСТРОЕННЫЙ И РУКОВОДИМЫЙ МОЛОДЕЖЬЮ

БАМ — это одна из величайших в мире железных дорог, которую в непроходимой глуши строит советская молодежь. Индустриальный гигант КамАЗ построен ею же. Но молодежь не просто возвела этот крупнейший в своем роде промышленный комплекс. Она работает на нем и сама управляет им. Молодые строители преобразили и древнее поселение на реке Каме — Набережные Челны, где расположено это предприятие, — в крупный промышленный город. Он стал одной из достопримечательностей Татарской Автономной Советской Социалистической Республики. В СССР люди привыкли к необозримым просторам. Но даже по советским масштабам Набережные Челны и КамАЗ поражают воображение. Чтобы понять, что такое этот город и завод, представьте себе, будто Сан-Франциско (его площадь близка к площади Набережных Челнов) и автомобильный завод фирмы «Дженерал моторе» в Детройте построены одновременно всего за 10 лет. К этому еще добавьте, что городом Сан-Франциско и заводом «Дженерал моторс» управляют люди, чей средний возраст 27 лет. В Набережных Челнах я не встретил ни одного руководителя старше 40 лет. Генеральному директору промышленного объединения КамАЗ, где работает больше 100 тысяч человек, всего 34 года^[2]. Мэру города Набережные Челны 38 лет. Большинство из начальников управлений и директоров заводов, с которыми я встречался лично, — молодые специалисты моложе 30 лет. Те же, кому за 30, уже имеют производственный стаж от 5 до 10 лет. Наконец, можно ли представить себе, что половину работников завода корпорации «Дженерал моторс» составляют женщины? А вот на КамАЗе 51 процент работающих — представительницы прекрасного пола. Среднегодовая рождаемость в Набережных Челнах 8—12 тысяч человек. В новой части города построено 50 прекрасных детских садов и 26 школ, в которых работают первоклассные специалисты воспитания и просвещения.

Я беседовал о Набережных Челнах и КамАЗе с Ренатом Назировым. Этот красивый татарин в течение 7 лет был главным архитектором города. Сейчас ему 39 и он работает заместителем заведующего городским управлением капитального строительства. Назиров рассказал мне, что слово «челны», производное от татарского «чаллы», в переводе на русский означает белые камни. Говоря о становлении города и перспективах его развития, Назиров показывал мне архитектурный план города.

— Социологи, архитекторы, экономисты и даже философы с большим интересом изучают опыт КамАЗа и Набережных Челнов, — говорил он с гордостью. И тут я подумал, что лишь немногие американские социологи, философы, экономисты, архитекторы что-то слышали о КамАЗе и о Набережных Челнах. Зато им хорошо известны такие имена, как Солженицын и Сахаров…

Впрочем, если бы Назиров и знал, что его город и КамАЗ не существуют для большинства американцев, энтузиазма у него не убавилось бы.

— Я не буду говорить о миллионах тонн бетона, стали, стекла и цемента. Я буду говорить о людях. Особенно о молодежи, — с подъемом сказал Назиров. — Тысячи людей приехали сюда из всех уголков Советского Союза. Их взору открывались бесконечные голые степи. Предполагалось, что население города увеличится до 300–350 тысяч примерно через 25 лет. Но в действительности оно выросло даже чуть больше и в значительно более короткий срок. Одновременно с городом строился уникальный промышленный комплекс, где использованы новейшие достижения науки и техники. Не забывайте при этом, что нам надо было удовлетворять нужды рабочих, ведь на КамАЗе трудится огромный коллектив. Да, подумал я, его не назовешь тесным, как тот, с которым мне посчастливилось познакомиться в Кичере.

Комплекс преобразил все народное хозяйство Татарской республики, резко увеличив объем ее промышленного производства. Но, пожалуй, самый значительный результат деятельности КамАЗа — это тысячи высококвалифицированных инженеров и техников, глубоко убежденных созидателей социалистической экономики, которые приобретают здесь профессиональный и жизненный опыт. Следует отдать Назирову должное: он не стремился идеализировать свой город, обходить молчанием здешние проблемы.

— Мобильность всегда присуща молодежи, — заметил он. — Она неугомонна, ей не сидится на месте. Она готова ринуться на поиски нового. Но без постоянных кадров не может быть достигнута стабильность и тем более рост производства. Совершенно очевидно, что только благоустроенная жизнь позволит удержать молодых рабочих в городе и закрепить их на заводе. Ежегодно мы сдаем тысячи квадратных метров жилой площади и ставим своей задачей в ближайшем будущем предоставить каждой семье отдельную квартиру. Для одиноких рабочих у нас построены комфортабельные общежития. Кроме того, в Набережных Челнах есть прекрасные спортивные сооружения. Практически все работающие на КамАЗе активно занимаются физкультурой, половина посещает спортивные секции и участвует в соревнованиях. В одиннадцатой пятилетке в городе будет возведен еще один современный спортивный комплекс, вступят в строй новые кинотеатры и другие учреждения культуры, отвечающие самым высоким требованиям.

За шесть лет моего пребывания в СССР я сумел хорошо познакомиться и по достоинству оценить высокие советские стандарты. Более того, я видел настоящую зависть в глазах американцев, приезжавших в СССР в составе различных делегаций для ознакомления с той или иной областью богатой советской культуры. В Набережных Челнах, как и на БАМе, созданы многочисленные драматические кружки и студии, танцевальные и хоровые ансамбли. Сюда с удовольствием приезжают на гастроли и ведущие артисты советской сцены. И если американские деятели культуры завидовали своим советским коллегам в 70-е годы, то можно представить себе их чувства в рейгановские 80-е годы.

В словах Назирова не было и следа самодовольства. Скорее наоборот — чувствовались нотки озабоченности. Как все настоящие архитекторы, он смотрел вперед.

Набережные Челны, как молодой, быстро развивающийся город, в один прекрасный день может «вырасти из своих одежек». Будущее сулит городу рост населения до 750 тысяч человек, а с пригородами — до 1,5 миллиона (что примерно соответствует показателям большого Кливленда).

Одной из важнейших задач в Набережных Челнах является развитие сети городского транспорта. Надо поспевать за чрезвычайно бурным ростом моторизации — и тем более в этом автомобилестроительном центре. В этом отношении сделано уже много: в Набережных Челнах едва ли не самая совершенная в СССР система внутренних коммуникаций. Это красивый, просторный, хорошо спланированный город со множеством уютных парков. Город станет еще привлекательнее, когда будет завершена программа его озеленения.

Нынешняя администрация США практически приостановила действие ранее принятого закона об охране окружающей среды, что перечеркивает те скромные достижения, которые имелись в этой области. И все это под лозунгом «свободы индустрии». Советское же правительство не жалеет ни средств, ни сил для охраны окружающей среды и, в частности, в таком промышленном центре, как Набережные Челны. Здесь приняты все необходимые профилактические меры. Например, заводы расположены на значительном расстоянии от жилых массивов. Кроме того, подобно всем другим предприятиям в СССР, КамАЗ перед пуском прошел самую строгую проверку в отношении воздействия на окружающую среду. Ее защиту от загрязнения обеспечивают специальные очистные сооружения. Это новейшая и на сегодняшний день самая эффективная система.

Заставить Назирова говорить о себе было довольно сложно. В Советском Союзе, где не принято выставлять на всеобщее обозрение личные проблемы и отношения, это считается неприличным, во всяком случае нескромным.

Назиров из многодетной рабочей семьи. Его отец (как у Бондаря и Аксенова) сражался на фронтах Великой Отечественной войны, был тяжело ранен. Умер он уже после войны, в 1954 году. Все заботы по воспитанию шестерых детей легли на плечи матери. Миллионы женщин, потерявших мужей, должны были заменить своим детям отцов. Можно вообразить, к каким тяжелым последствиям подобная трагедия привела бы в США, где до сих пор женщины за равный труд с мужчинами получают лишь 60 процентов заработка, где столь редки государственные детские сады, а частные не по карману большинству простых работниц.

УЧЕБНЫЙ И КУЛЬТУРНЫЙ ЦЕНТР

Предприятия в Советском Союзе — это не только место работы людей, это одновременно учебный и культурный центр. Такова одна из важнейших особенностей советского производства, отличающая его от производства США. Чрезвычайное значение эта особенность приобретает для КамАЗа — предприятия почти целиком молодежного. Культурные и учебные мероприятия составляют здесь часть обычных рабочих будней. Иногда они занимают часть времени, отведенного на обеденный Перерыв. Мне довелось присутствовать на них не однажды. В первый раз это был замечательный концерт художественной самодеятельности завода, на следующий день — лекция о решениях XXVI съезда КПСС применительно к конкретным задачам КамАЗа. В третий раз в центре мероприятия оказался я сам. На встречу-беседу с «американским гостем» пришли после трудового дня многие рабочие.

— Давайте вначале посоветуемся, что лучше — непосредственный разговор на русском языке, которым я владею плохо, или разговор на хорошем русском языке, но через переводчика? — обратился я к собравшимся.

Единодушно решили, что лучше мне говорить по-русски. Я сам был поражен тем, откуда взялись у меня слова и как я добился того, что меня понимали присутствовавшие. Правда, аудитория была весьма снисходительна и прощала мне многочисленные ошибки. Около 45 минут я рассказывал об обстановке в США после прихода к власти администрации Рейгана. Затем в течение полутора часов отвечал на вопросы рабочих. Они интересовались буквально всем, касались многих сторон жизни американского народа. Приведу некоторые из этих вопросов:

— Почему так резко ухудшились отношения между США и СССР, ведь это угрожает их народам?

— Почему правительство США не желает выполнять свои обязательства, по которым достигнуты международные договоренности? (При этом мне напомнили: в исторической Декларации об основных принципах отношений между СССР и США, подписанной во время встречи на высшем уровне в Москве 29 мая 1972 года бывшим президентом Р. Никсоном и Л. И. Брежневым, сказано, что обе стороны не видят в наш атомный век какой-либо альтернативы мирному сосуществованию.)

— Понимает ли американский народ, какой опасный политический курс проводит его правительство?

— Неужели ваш народ позволит своему правительству ввергнуть человечество в пучину ядерной войны?

— Почему ваша печать распространяет всякую ложь о советских людях?

Слово взял молодой рабочий:

— Мы не скрываем своих недостатков и не просим изображать нашу жизнь в розовом свете. Но мы бы хотели, чтобы о нас писали правду.

Советские рабочие интересовались и проблемами внутренней жизни в США: безработицей, инфляцией, нормами оплаты труда, пособиями по безработице, положением женщин в американском обществе, участью негров, индейцев и выходцев из стран Латинской Америки. Эти вопросы убедительно показали, что советские люди гораздо лучше знакомы с жизнью в США, чем американцы — с советской действительностью. Важно отметить и то, что советские рабочие стремятся к объективности суждений в отношении Америки. Однако порой, и я видел это по выражению их глаз, им трудно понять и осмыслить антигуманную природу капиталистического общества. Впрочем, уверен, что и американцам трудно понять социалистический образ жизни, столь же трудно, сколь вообразить себе, как жил человек в эпоху феодализма. Были и такие вопросы, которые отражали иллюзии относительно широко разрекламированного изобилия в США. Но подобные ошибочные убеждения были присущи немногим. Здесь, среди тех, кто создает новые города и сооружает гигантские комплексы, среди рабочих КамАЗа, нет и не может быть места каким бы то ни было иллюзиям.

БЕСЕДА С КАМАЗОВСКИМ БРИГАДИРОМ

Геннадий Баштанюк — плотный, крепко сбитый украинец с копной белокурых волос, красивый, как киноактер. В глаза сразу бросается его жизнелюбие. Оно проявляется во всем: Геннадий любит свою работу слесаря-ремонтника, любит КамАЗ и Набережные Челны, а больше всего бригаду, которую возглавляет. Ему 31 год, а на КамАЗ он приехал семь лет назад, в 1974 году. Еще до КамАЗа, закончив службу в армии, он в 20 лет стал бригадиром.

Геннадий с улыбкой вспоминает начало:

— Я был еще зелен, да и чересчур серьезен. Это свойственно молодым. Задача моя, как мне казалось, была очень проста. Главное — производство. У бригады есть план. Его надлежит выполнять. Только и всего.

Он улыбнулся, вспомнив, как был наивен.

— Много воды утекло, и немало шишек я заработал, прежде чем познал эту науку. Оказалось, что главное — не план и не производство, а люди. От них-то все и зависит. Я слесарь и хорошо разбираюсь в станках, в том числе в самых сложных. Человек, однако, сложнее любой машины.

В моей памяти всплыли мудрые ленинские заповеди. Еще в первые годы Советской власти он предупреждал, что самой сложной и трудной задачей, стоящей перед революцией, является преодоление привычек, унаследованных от предшествующих эксплуататорских формаций и глубоко укоренившихся в людях и живущих в них даже после победы социализма. Шесть лет, проведенные мною в Советском Союзе, позволили мне осмыслить великую правду, заключенную в этих словах. Думаю, что без учета этого ленинского завета ни Геннадий, ни кто-нибудь другой не могут успешно руководить массами.

Геннадий еще раз пояснил свою точку зрения:

— Там, где люди, неизбежно возникают и сложности. Каждый человек в большей или меньшей степени связан с другими людьми. И вот что интересно: жизнь без трудностей теряет свою привлекательность. Если берешься руководить бригадой, то каждого ее члена обязан знать, как самого себя, — продолжал Геннадий. — На работе и дома одни и те же люди могут быть совершенно разными. Если с товарищами видишься лишь на службе, то может случиться, что никогда их по-настоящему не узнаешь. Какие-то черты характера, и, может быть, даже самые важные, останутся нераскрытыми. Один приходит на работу грустным. Другой полон веселья и задора. В чем тут причина? Чем озабочен первый? Чему так радуется второй? Хороший бригадир должен знать, что происходит в душах его товарищей, помогать каждому, кто нуждается в поддержке. А когда мне нужен совет, как помочь в том или ином конкретном случае, я знаю, к кому обратиться — к самой бригаде.

Он помолчал, словно обдумывая что-то, а затем добавил:

— Мы много говорим о хороших работниках; по-моему, важнее замечать хорошего человека. Из него всегда получится хороший работник.

Баштанюк, Аксенов, Бондарь — как много у них общего. За шестьдесят лет Советской власти сложился не только новый человек (даже если в нем еще немало пережитков), сформировался и новый тип руководителя. Естественно, далеко не все постигли науку руководства людьми. Многие по-прежнему видят вначале план и производство, а только потом человека. Такой тип руководителя подвергается беспощадной критике в театре, кино, на телеэкранах, в литературных произведениях. Но большинство, несомненно, составляют такие, как Геннадий. Они — душа и сердце КамАЗа.

ВСТРЕЧА НА ЭЛЬБЕ В МИНИАТЮРЕ

Вечером следующего дня мне представилась возможность встретиться в неофициальной обстановке с тремя рабочими завода по выпуску двигателей. Все они были членами одной бригады. Меня пригласили в дом одного из них — поджарого, смуглого, слегка разбитного татарина, весь облик и манеры которого выдавали в нем бывшего моряка. Как выяснилось, до приезда на КамАЗ он плавал на морских судах и побывал во многих странах. Казалось, в его душе все еще живет морская стихия. Однако теперь прошлое для него лишь приятное воспоминание. Чувствовалось, что скитания по белому свету еще сильнее привязали его к дому, родной Татарии, друзьям, вот хотя бы к тем двоим, что присутствовали здесь: невысокому, худощавому, русскому по национальности блондину и сильному, с усами цвета льна белорусу. Когда тот узнал, что тоже родом из Белоруссии, обнял меня и предложил тост за «земляков». Мы выпили по рюмке водки — на брудершафт. Так в доме камазовского рабочего началась наша «встреча на Эльбе».

Как и американцы, советские люди славятся радушием и выражают свое дружелюбие, обильно потчуя гостя. Было бы заблуждением полагать, что пир, устроенный в мою честь, — повседневность для советских людей. Но столь же ошибочно думать, что деликатесы, от которых ломятся столы в американских домах в День благодарения и на рождество, никогда не переводятся в средней семье в США. Тем не менее должен признаться, что не помню ни одного случая, когда меня бы плохо, недружелюбно приняли даже в самом скромном по достатку советском доме. Напротив, я буквально не знал, куда деваться от щедрости хозяев. Где «голодающие русские» достают все эти вкуснейшие продукты? — спрашивал я себя. Мои московские друзья рассказывали с озорным огоньком в глазах, что одна француженка заметила по этому поводу: «Во Франции изобилие продуктов в универсамах, но едят очень скромно. В Советском Союзе, наоборот, в магазинах не всегда большой выбор, зато в домах на столах чего только нет». Я полностью разделяю эту мысль.

Мне ни разу не приходилось слышать от кого-либо из ответственных советских руководителей утверждения, будто СССР уже догнал США по производству товаров широкого потребления. Несмотря на всевозрастающее производство таких товаров, что, изредка позволяя себе быть объективной, отмечает даже американская пресса, эта проблема продолжает оставаться одной из самых главных и пока еще не решенных проблем советской экономики. Принципиальное различие состоит в том, что кривая потребления средней семьи в США постоянно, и со всевозрастающей скоростью, падает. Кривая же потребления товаров широкого спроса советскими людьми неуклонно идет вверх, и это несмотря на серьезные хозяйственные трудности в стране (например, несколько неурожайных лет подряд).

Но эти показатели и в СССР, и в США могут ухудшиться, если не будет остановлена опасная гонка вооружений, начатая администрацией Рейгана. Эта «незваная гостья», к сожалению, всегда незримо присутствовала на моих встречах с работниками КамАЗа. Мы старались изгнать ее песней. В дружеских встречах бывает момент, когда слова уже не могут передать теплоты сердец. Так как раз и рождается потребность в песне. О, как прекрасно звучали наши песни в тот незабываемый вечер!

Душой компании неожиданно стал Анатолий Агаев — секретарь комсомольской организации завода по выпуску двигателей. Я не случайно сказал «неожиданно» — раньше он казался мне степенным, важным, даже несколько официальным. Агаев сопровождал меня в экскурсии по предприятию и поразил своим превосходным знанием производственного процесса. (Комсомольские руководители, как и их партийные товарищи, не только обладают навыками политической работы, но и являются высококвалифицированными инженерами.) Однако поначалу я не увидел в нем той теплоты, что согревала меня при встрече с Геннадием Баштанюком. Анатолий произвел на меня впечатление скорее своими деловыми, чем душевными качествами. В тот вечер я убедился, на-насколько поспешными и ошибочными были мои суждения о нем. И дело не только в том, что он прекрасно играл на гитаре и пел задушевные русские и цыганские песни. Я увидел здесь иного Анатолия: в его отношениях с членами бригады, их женами и детьми. Я почувствовал, с какой неподдельной искренностью относятся к нему окружавшие его люди. А гитара и песня лишь помогли выразить то чувство дружбы и товарищества, которое воспитал в людях КамАЗ.

Песня сплотила нас. И казалось, мелодия льется так же привольно, как привольна степь, в которой вырос КамАЗ. В этот вечер звучали и грустные песни, отражавшие страдания, какие выпадают на долю не каждому, и песни, полные радости за дела, какие не каждому дано свершить. И еще звучали песни, рождавшие в человеке чувство гордости за то, что он человек.

КАМАЗОВСКИЕ НАСЛЕДНИЦЫ ОЛЬГИ КОРБУТ

Ольга Корбут хорошо известна американцам. И тем не менее лишь немногие из наших спортивных журналистов задали себе труд осмыслить основы советского спорта, выдвигающего таких замечательных мастеров, как Ольга Корбут и Нелли Ким. Зато мы хорошо знаем, что происходит в этой области у нас. Так, администрация Рейгана отвергла требования общественности о том, чтобы американские спортивные организации, финансируемые федеральным правительством (ныне оказываемая им помощь сильно урезана), обеспечивали женщинам равные с мужчинами возможности для занятий спортом. Различные женские организации США осудили этот шаг правительства не только как неприкрытую дискриминацию женщин, но и как тяжелый удар по спорту, как меру, которая нанесет значительный ущерб, а может быть, и вовсе сведет на нет скромные успехи американских спортсменок, достигнутые в последние годы.

В Советском Союзе равенство мужчин и женщин во всех сферах жизни, в том числе и в спорте, утверждается с раннего детства и в полной мере соблюдается и в дальнейшем. В СССР в отличие от США высшие учебные заведения — не единственные центры спортивной жизни. Советские вузы, конечно, являются важными очагами спортивной деятельности, однако основным средоточием массового спорта всегда были заводы и фабрики. Организация и руководство физкультурным и спортивным движением, а также подготовка спортсменов осуществляется профсоюзами совместно с администрацией предприятий и правительственными органами. Они финансируют спортивное движение, возводят на свои средства спортивные сооружения. На профсоюзы возложена задача организации спортивных занятий и проведения разного рода спортивных мероприятий для детей тех, кто работает на КамАЗе. Мне удалось посетить заводской детский спортивный центр № 1. Построенный в 1977 году, он полностью отдан во власть гимнасток. Здесь тренируются более 250 девочек в возрасте от 5 до 17 лет, и кто знает, может, среди них есть и будущие чемпионки, подобные Ольге Корбут и Нелли Ким. Всего в городе функционирует восемь детских спортивных центров, в которых занимаются 4500 ребят. В настоящее время сооружается еще десять таких центров. Пока же используются спортивные залы средних школ. Важно отметить, что регулярные занятия физкультурой начинаются в школах с первого класса и продолжаются в течение всех десяти лет обучения. Они являются обязательными для всех учеников. В американских школах, и начальных, и средних, уроков физкультуры очень мало, а во многих городах родителям школьников приходится платить за то, чтобы их дети могли участвовать в спортивных состязаниях. В Советском Союзе никто не платит за право выступать в школьной команде. В физкультуру и спорт вовлекается все больше и больше людей всех возрастов.

Девочек в гимнастический центр принимают начиная с пяти лет. Отбор кандидатов проводится в детских садах. Тренеры, наблюдая за детьми во время игр, выделяют тех из них, у кого имеются нужные задатки. Именно здесь они находят подающих надежды девочек — наследниц Ольги Корбут. Меня провели по хорошо оборудованным медицинским кабинетам центра. Дети проходят тщательный врачебный осмотр до и после каждой тренировки. Появление малейших признаков усталости означает обязательный перерыв в тренировках.

— Здоровье ребят для нас главное, — сказала мне врач. — Мы хотим растить чемпионов, но не ценою здоровья детей, — добавила она.

Строгие требования предъявляются к юным спортсменам и в отношении их успеваемости в школах. Стремление вырастить чемпионов во что бы то ни стало, часто за счет занятий в школе или в вузе, столь распространенное в США, совершенно не свойственно советской системе спорта. У нас университеты, безразличные к судьбе молодых людей, нещадно эксплуатируют их спортивные способности. В СССР тренеры, учителя и родители строго следят за учебой детей в школе. Я с восхищением смотрел, как упражнялись на параллельных брусьях хрупкая девятилетняя Светлана и тринадцатилетняя Елена. Мне, не посвященному в тайны гимнастики, они уже казались достойными чемпионских титулов, однако тренер был более строг в оценках. Он подозвал к себе девочек, чтобы представить нас друг другу. Смелые и решительные на снаряде, они вдруг стали застенчивыми. Отвечать на мои вопросы за них пришлось самому тренеру. Елена начала заниматься гимнастикой с 7 лет, а Светлана — с 6. Они тренируются ежедневно по два часа. Я спросил девочек, не устают ли они на тренировках после занятий в школе.

— Когда как, — уклончиво ответила Елена, а Светлана и вовсе промолчала. И мне стало неловко за свой нелепый вопрос. Елена отличница в школе, а Светлана учится на четверки и пятерки. Такие отметки практически у всех девочек, занимающихся гимнастикой.

— А как вы поступаете, если дети начинают отставать в учебе? — спросил я.

— Немедленно связываемся с преподавателями и родителями, чтобы организовать девочкам помощь, — ответил тренер.

Однако к этой мере приходится прибегать нечасто — систематические спортивные занятия, укрепляющие здоровье, закаляющие детей, не мешают им в учебе, более того, способствуют хорошему усвоению школьной программы.

— Дети становятся более организованными, собранными, их умственное и физическое развитие проходит гармонически. Лучшее доказательство этого — высокие спортивные достижения совсем юных. Наши чемпионы, как правило, получают хорошее образование. Среди тех, кто желает остаться в спорте и после активных выступлений, одни становятся преподавателями физкультуры, другие — тренерами или спортивными судьями. Но для этого спортивных заслуг недостаточно. Необходимо закончить специальный вуз. Надо сказать, что в спорте остаются далеко не все, чемпионы сами выбирают себе профессию по душе.

В подтверждение этого мне назвали целый ряд прославленных мастеров, ныне работающих инженерами, директорами предприятий, журналистами.

— Век гимнаста-чемпиона недолог. На рубеже 16–17 лет девушки достигают вершин мастерства. Их карьера в большом спорте уже завершилась, тогда как их жизнь в широком смысле только начинается. Вот почему мы с малых лет стараемся готовить их к этому.

КОМСОМОЛЬЦЫ КАМАЗА

Американцам трудно понять ту роль, которую комсомольцы играют на любом участке созидательной деятельности советского народа, особенно на строительстве таких гигантских комплексов, как БАМ и КамАЗ. В США ни одна из существующих молодежных организаций не принимает какого-либо участия в управлении корпорациями. Невозможно представить, чтобы молодежь, работающая в «Дженерал моторс», обсуждала и разрабатывала планы (да еще имела бы нужные средства для их реализации), связанные с отдыхом молодых рабочих в период летнего отпуска. Но именно этот вопрос бурно обсуждался на собрании комсомольской организации одного из цехов завода по производству двигателей, где присутствовало около 60 юношей и девушек (их было примерно поровну). В критическом выступлении секретарь комсомольской организации говорил:

— Все еще мало делается для создания лучших условий культурного отдыха молодых рабочих. Лето не за горами. Пришла пора провести проверку подготовки к сезону отпусков.

От себя уточню, что КамАЗ имеет свои санатории, дома отдыха, туристские базы, пионерские лагеря, лодочные станции, спортивные сооружения. Профсоюз оплачивает большую часть стоимости обслуживания, а во многих случаях с рабочих вообще не берут никакой платы. В театрах и концертных залах Набережных Челнов выступают известные артисты Татарии, частыми гостями города, особенно в летние месяцы, становятся актеры московского МХАТа и других знаменитых театров, а также выдающиеся певцы и музыканты. Но несмотря на все это, комсомольцы КамАЗа считают, что еще недостаточно сделано для культурного отдыха молодежи. Признаюсь, их тревога была мне непонятна. Молодые рабочие любого предприятия в США сочли бы за счастье иметь хотя бы часть тех благ, которыми пользуются комсомольцы КамАЗа и которые они воспринимают как сами собой разумеющиеся. Думаю, что в таком отношении к предоставляемым молодому поколению благам как к чему-то само собой разумеющемуся таятся элементы негативного, потребительского взгляда на жизнь. Мне приходилось встречать в СССР немало молодых людей, которые, не ведая таких «благ» американского общества, как массовая безработица, инфляция, высокая стоимость высшего образования, расовая дискриминация и неравенство полов, находятся во власти иллюзий, будто США — это царство благоденствия.

Советская молодежь теперь уже не довольствуется тем, что в ее распоряжении огромное число возможностей культурного проведения досуга. Ее интересует не количественная, а качественная сторона дела. Но количество никогда автоматически не переходит в качество. Для этого необходима большая работа! В. И. Ленин еще на заре века говорил, что политическая сознательность не рождается в массах стихийно. Она должна вноситься в массы, пропагандироваться и утверждаться в них мощными общественными силами. Такие силы — Коммунистическая партия Советского Союза и комсомол.

Сеть культурных и просветительских учреждений в Советском Союзе настолько широка, что это даже трудно вообразить гражданам США (особенно в условиях нынешней «рейгамоники»). Используются эти учреждения всесторонне. Однако, несмотря на глубокие преобразования, совершенные в ходе культурной революции, пережитки прошлого все еще влияют на значительную часть молодежи. Пока серьезной проблемой остается пьянство. Не все молодые людинаучились с пользой для себя проводить свободное время. Серьезное беспокойство вызывает хулиганство, хотя его масштабы в СССР несравнимы с американскими. Построение коммунистического общества предполагает не только изобилие материальных благ, но также и моральное, идейное обогащение огромных масс людей. Подобных процессов еще не знала история. И это самая трудная задача, которую надлежит решить на долгом пути в борьбе за нового человека — человека высокой культуры и образования. Все это позволяет понять, почему не только комсомольцы КамАЗа, но и советские писатели, печать, школа, советское общество в целом так серьезно рассматривают проблему использования людьми свободного времени.

Собрание комсомольской организации цеха, на котором я присутствовал, ставило конкретный вопрос: «Что должны сделать комсомольцы для того, чтобы заводская молодежь в свободное время не только развлекалась, но и могла использовать это время с наибольшей пользой?» Ребята говорили открыто и пылко. Был принят конкретный план, назначены ответственные за его выполнение. Проверка исполнения была возложена на комсомольское бюро цеха. Меня, как гостя, попросили сказать несколько слов. И я сказал молодым рабочим, что американская молодежь может лишь позавидовать их трудностям и заботам.

Разумеется, вопрос о свободном времени — не единственная забота комсомольцев КамАЗа. Им приходится решать и более сложные задачи, связанные с непрерывным притоком в Набережные Челны молодежи из разных концов страны, молодежи с разным жизненным опытом и уровнем образования. Структура этого уникального индустриального комплекса неизбежно рождает свои социальные проблемы. Комсомольцам приходится осваивать не только новейшие достижения в области науки и техники, но и решать не менее сложные задачи по воспитанию человека нового типа. На этой задаче и сосредоточивает основное внимание Комитет ВЛКСМ на КамАЗе, на заседании которого мне разрешили присутствовать. Собравшиеся заранее познакомились с повесткой дня, просмотрели решения предыдущих заседаний и тезисы предстоящих выступлений. Эта подчеркнутая деловитость не мешала непринужденному обсуждению вопросов, главным из которых было привлечение на КамАЗ выпускников средних школ города. Эта задача продиктована стремлением обеспечить непрерывный приток рабочей силы, используя внутренние ресурсы (хотя КамАЗ строили рабочие со всего Советского Союза, многие из которых остались работать на заводе, в будущем не приходится рассчитывать на приток кадров извне). Комсомольцы КамАЗа сталкивались, таким образом, с одной из самых сложных задач социалистического общества. Мне пришлось обсуждать эту проблему с видными советскими экономистами, и они признались, что решить ее будет нелегко.

Советское общество, широко открыв для народа двери высших учебных заведений, создало для молодежи неограниченные возможности роста и развития. В Соединенных Штатах, где безработица охватила в общей сложности около 20 процентов молодежи (и от 40 до 50 процентов негритянской молодежи), главной заботой является получение работы. В СССР безработица была ликвидирована в 1930 году. Молодой человек может свободно выбирать место работы и учебное заведение любого профессионального профиля. Все это значительно расширило горизонты молодых. Профессии в различных областях науки, в техническом творчестве, искусстве, средствах массовой информации по мере развития страны стали более привлекательными. Но главное, что они стали и более доступными для молодежи.

В Советском Союзе, как нигде в мире, труд вообще и труд рабочего в частности считается высокопочетным и соответственно вознаграждается. Любовь и уважение к труду являются доминирующим мотивом у людей этого общества трудящихся — от колыбели до самой смерти. Однако, несмотря на это, закрепление молодежи на заводах и фабриках, в промышленности и сельском хозяйстве — процесс весьма сложный. С одной стороны, важно улучшить условия труда, повысить материальные стимулы — это сделает работу на предприятиях более привлекательной. С другой стороны, необходимо неуклонно повышать гражданскую сознательность молодежи. О том, что комсомольцы достигли значительных успехов в этой области, наглядно свидетельствуют БАМ, КамАЗ, десятки других комсомольских ударных строек, на которых трудятся миллионы советских молодых людей. И все-таки идеологическая и воспитательная работа, направленная на углубление гражданской ответственности молодежи, не должна ослабевать. Участники заседания обсуждали этот вопрос в его конкретном преломлении, в связи с условиями КамАЗа.

Это заседание позволило мне лучше понять молодежь, работающую на огромном промышленном комплексе, и ближе познакомиться с комсомольцами. С ними я забыл о своем возрасте. В США кажется, что людей разных поколений отделяет друг от друга пропасть. Поэтому мне особенно дорого общение с молодыми людьми на равных. И если даже временами я чувствовал разницу в возрасте между мной и моими молодыми друзьями, то их тепло и сердечность заставили меня забывать об усталости.

Ильдар Габдрахманов — заместитель секретаря комсомольской организации КамАЗа по идеологии — был в Набережных Челнах моим гидом. Он ненавязчиво и в то же время очень умело организовал мои многочисленные встречи с молодежью КамАЗа. Я много говорил и с самим Ильдаром. Конечно же, прежде всего о мире. Но не только о нем. Говорили, например, о культе личности Сталина, который он рассматривал как трагическую страницу в советской истории, мужественно вскрытую самой партией. Я был поражен зрелостью его суждений. Его вера в социализм, в будущее своей страны была непоколебимой. Он хорошо понимал, что дорога в новый, более гуманный мир не может быть гладкой.

Незабываемыми были и проводы. В Интернациональном клубе собрались комсомольские вожаки КамАЗа. Вопросов, как всегда, было множество. Моих молодых друзей особенно интересовала жизнь американской молодежи.

— Стремится ли ваша молодежь к дружбе и миру так же решительно, как наша? Неужели молодые американцы верят той лжи, которую буржуазная пресса распространяет о нашей стране? Неужели их ничему не научили уроки «холодной войны»? Разгул маккартизма? Вьетнам? Десятилетие разрядки?

И я был счастлив сказать им в ответ, что есть среди американцев люди — и их становится все больше, — которые, несмотря на мощный пропагандистский щит, стремятся докопаться до истины, мечтают о сближении наших народов, ведут активную борьбу против милитаризма. Пришла пора прощаться.

— Ну что ж, до свидания, — сказал я. Ребята обняли меня, окружили, мы взялись за руки, и зазвучала традиционная комсомольская песня, которой обычно провожают друзей.

ДЕПУТАТЫ КАМАЗА

Рядовой американец никогда не сможет представить сенатора или члена палаты представителей конгресса США работающими рядом с ним на заводе, зарабатывающими столько же, сколько и он, живущими в таких же, как он, условиях. Американец не поверит и в то, что возможно не только постоянно встречаться со своим депутатом в приемной, расположенной прямо на производстве, но и просто излить ему душу, сидя за одним столом во время обеденного перерыва. Американец с недоверием воспримет рассказ о том, что предвыборные пожелания избирателей являются для советских депутатов официальным наказом; что депутат по существующему законодательству обязан не менее одного раза в три месяца встречаться со своими избирателями и отчитываться о проделанной им работе. И, наконец, американца несомненно поразит то, что избиратели могут в любое время отозвать депутата, если он должным образом не выполняет своих обязанностей.

Что же представляют собой советские депутаты? Я беседовал с некоторыми из них на их рабочих местах на КамАЗе. О том, что они депутаты, можно было догадаться по значку на рабочей спецовке. Этот значок был единственным атрибутом, отличавшим их от других рабочих. Во всем остальном они были рядовыми членами большого производственного коллектива. Я глядел на них, и мне не хотелось верить, что это люди, которые вершат большие общественные дела. Они абсолютно ни в чем не соответствовали американским представлениям о людях, занимающихся общественно-политической деятельностью.

В группе депутатов, с которыми мне организовали встречу, был, например, Раис Ганеев — уверенный в себе, красивый молодой татарин. Он депутат Верховного Совета СССР с 1979 года (его избрали, когда ему было 29 лет). На КамАЗ Раис прибыл в 1970 году, сначала работал на строительстве завода, а после пуска возглавлял одну из самых знаменитых камазовских бригад. Позже, когда я уже вернулся домой, в Соединенные Штаты, я увидел в одном из номеров газеты «Комсомольская правда» портрет Раиса. 10 миллионов читателей «Комсомольской правды» узнали о том, что его бригада перевыполнила производственный план. В условиях США этот факт едва ли мог быть упомянут даже на самых последних страницах такой, скажем, газеты, как «Нью-Йорк таймс». Я попытался представить себе, будто в какой-либо детройтской газете сообщается, что один из сенаторов от штата Мичиган — отличный производственник, работающий на сборочном конвейере автомобильного завода фирмы «Дженерал моторс». Это была бы неслыханная сенсация. А вот Раис наверняка был бы поражен тем, что подобное сообщение может вызвать удивление читателей. Раис был избран депутатом высшего законодательного органа страны именно потому, что несколько лет самоотверженно трудился на КамАЗе. Правда, его путь на КамАЗ был относительно прост. Он родился и вырос всего в 80 километрах от Набережных Челнов. Мальчишкой он, как и многие его сверстники, мечтал стать летчиком. Но не всем дано работать в небе. Ведь и на земле дел достаточно.

— Мне не пришлось долго искать свое призвание. Совсем рядом строился новый город и величайший индустриальный комплекс. Разве это не сулило романтику? Мой отец с детства внушал мне, что нет большей радости, чем работа с машинами, и оказался прав.

Раис быстро познавал новое. В 1971 году он уже возглавил бригаду. Этот коллектив выдвинул его в депутаты. Но жизнь Раиса по-прежнему неразрывно связана с бригадой. А это залог того, что он останется поистине народным депутатом.

— Какие задачи приходится решать в молодежном городе? — спросил я Раиса.

Он ответил не раздумывая:

— Наша главная задача сегодня — это организация досуга тружеников. Производственные проблемы в основном решены. Теперь самое время подумать о том, как молодежь живет, чем интересуется, чем занимается после работы.

Так, по-своему Раис говорил о том, что мне уже приходилось слышать на БАМе от Баштанюка, Аксенова и Бондаря. Действительно, в СССР все больше внимания уделяется духовной жизни народа, и особенно молодежи. Как же несправедливы те, кто приписывает советскому обществу черты прагматизма!

— Раньше в городе был лишь один кинотеатр, — продолжал Раис. — Теперь у нас их восемь. Но пока мы не можем сказать, что полностью удовлетворяем культурные запросы молодежи. Нам нужно еще строить и строить.

Вероятно, американцы и не подозревают о размахе нашего строительства. В 1975 году я посетил США, побывал в Нью-Йорке, Филадельфии, Питтсбурге и Вашингтоне. Однажды мне задали даже такой вопрос, есть ли в Советском Союзе детские сады. Сколь же превратное представление о нашей стране создает американская пресса!

ГЛАВА III НАУКА И СОЦИАЛИЗМ

ЦЕНТР НАУКИ В СИБИРИ

«Добиваться органического соединения достижений научно-технической революции с преимуществами социалистической системы хозяйства». Так сформулирована одна из важнейших задач, поставленная XXVI съездом Коммунистической партии Советского Союза. Сибирское отделение АН СССР является живым свидетельством великой силы единства науки и социализма. Его центр находится в Новосибирске, а точнее говоря, в новосибирском Академгородке. Несмотря на такое название, Академгородок — не город. Он лишь часть огромного индустриального центра — города Новосибирска с населением более 1 миллиона человек. Наш самолет приземлился в Новосибирске 19 мая в 5 часов утра после утомительного перелета с посадкой в Челябинске. Здесь, на Урале, шел мокрый снег. «Что же тогда делается в Сибири?» — подумал я с тоской. Однако мои опасения оказались напрасными. В Сибирь уже пришла весна. Новосибирск окружен своеобразной «кремлевской стеной», созданной самой природой. Этот «щит» из берез защищает город от налетов сильных, холодных ветров. Из окна моего гостиничного номера казалось, что до берез можно дотянуться рукой. Из рощи доносилось пение птиц, сливавшееся в божественный хор. Настроение у меня поднялось, усталость отошла. Белки, прыгавшие по деревьям в поисках пищи, напомнили, что и мне пора позавтракать. Я наскоро поел и отправился в город. Сибиряки гордятся особым сибирским воздухом так же, как французы — своим шампанским. И не зря. Воздух здесь действительно опьяняюще свеж.

В Академгородке, который стоит прямо в лесу, наука и природа сосуществуют в удивительном согласии. Думаю, что это оказывает определенное воздействие на всю деятельность ученых, живущих и работающих здесь. Такое соседство не только помогает ученым быстро восстанавливать силы. Оно постоянно напоминает им об их главной задаче: «Сделать природу своим союзником, а не противником».

Первым, с кем я встретился в Академгородке, был Валерий Макаров — заместитель директора Института математики и кибернетики, член-корреспондент Академии наук СССР. Хотя, строго говоря, его не причислишь к молодежи — ему за сорок. Этот худой, чуть ниже среднего роста шатен с вьющимися волосами и живыми, умными глазами выглядит очень молодо. Уроженец Новосибирска, он работает в Институте математики уже больше 20 лет. Теперь он сам опекает талантливую молодежь. С двумя своими бывшими студентами он занимается индивидуально в течение многих лет, не получая за это никакого вознаграждения. Макаров не считает эту работу обременительной и рассматривает ее как один из важнейших аспектов своей научной деятельности.

— Первый из молодых математиков обратил на себя мое внимание, когда я читал лекции в университете, — вспоминает Макаров. — Он был всего лишь студентом первого курса, но уже тогда подавал надежды. Я предложил ему заниматься со мной.

— В дополнение к обязательным занятиям в университете? — спросил я.

— Конечно, ведь до окончания учебы ему оставалось еще четыре года, — ответил Макаров.

— А что было после окончания университета? — полюбопытствовал я.

— После мы занимались еще упорнее. И недавний студент стал аспирантом.

— Как долго он учился в аспирантуре?

— Два года.

— Что же было потом? — допытывался я.

— Он защитил кандидатскую диссертацию, — ответил Макаров с улыбкой, ожидая от меня очередного вопроса.

— И продолжал занятия с вами? — спросил я.

— Да, и даже более настойчиво, — ответил Макаров.

— А сейчас?

— Он готовится к защите докторской диссертации.

— И остается вашим учеником?

— Да, остается моим учеником, — ответил Макаров, вновь улыбнувшись.

— Сколько же лет вашему ученику? — поинтересовался я.

— Не так давно исполнилось тридцать.

— А сколько ему было лет, когда он начал заниматься у вас?

— Чуть больше восемнадцати.

— Следовательно, он ваш студент в течение 12 лет?

— Совершенно верно. Чтобы стать в нашей стране доктором наук, надо затратить много времени и усилий.

— А в моей стране для этого требуется еще и много денег, — воскликнул я, и тут же подсчитал, что четырехлетний курс обучения в Гарвардском, Стэнфордском, Принстонском университетах или в Массачусетском технологическом институте стоит студенту более 40 тысяч долларов (10–11 тысяч долларов в год). А аспирантура? А стажировка и дополнительные занятия, не говоря уже о таком двенадцатилетнем индивидуальном научном руководстве, какое имел ученик Макарова?

Макаров понял ход моих мыслей. Он бывал в США, и для него не новость баснословная стоимость американского высшего образования.

— Моим ученикам учеба не стоила ни копейки, — заметил он.

Теперь представьте себе, сколько в стране таких людей, как Макаров, и сколько учеников они смогли подготовить, и вы получите примерное представление о качественном скачке в области науки, достигнутом благодаря единству второго и третьего советских поколений. Оно-то и позволило создать спутники и луноходы, проложить БАМ, воздвигнуть КамАЗ, сделать выдающиеся научные открытия, имеющие всемирное значение.

Советские ученые играют важную роль в борьбе за построение коммунистического общества. Они пользуются уважением в обществе, получают высокое вознаграждение за свой труд. Однако они не являются привилегированной прослойкой советского общества и не обнаруживают стремления стать таковой.

В разговоре с Макаровым я с удивлением заметил, что советские шахтеры, например, зарабатывают больше, чем средний кандидат технических наук.

— Ну и что же? — услышал я в ответ. — Тот, кто выполняет самую трудоемкую работу, да еще под землей, и получать должен больше других.

На XXVI съезде КПСС подчеркивалось, что повышение производительности труда и качества продукции по своему значению могут быть приравнены к индустриализации страны, проведенной несколько десятилетий тому назад. Что думает по этому поводу сибирский ученый? Мой собеседник подтвердил, что именно это является главной задачей в настоящее время. Однако при этом он разъяснил, что повышение производительности труда в нашем понимании не имеет ничего общего с пресловутой капиталистической потогонной системой, которая доводит рабочих до нервного истощения.

— Ваше общество служит интересам капитала, а наше — удовлетворению потребностей человека. Мы считаем, что труд должен доставлять человеку радость. Вот за такой труд, за такое повышение эффективности производства мы боремся. Да, чтобы лучше жить, мы должны лучше работать. Но и труд должен быть приятным, менее утомительным. Эту задачу как одну из основных и решает советская наука.

Если бы американские ученые умели мыслить такими категориями, если бы они могли работать в этом направлении! Но союз труда и науки невозможен в такой общественной формации, где автоматизация означает превращение миллионов рабочих в армию безработных. Такой союз невозможен в условиях, когда лучшие умы страны поставлены на службу многонациональным корпорациям, заинтересованным лишь в получении максимальных прибылей. А такие прибыли военно-промышленному комплексу приносит в первую очередь гонка ядерных вооружений.

НАУКА В СРЕДНЕЙ ШКОЛЕ

Хочу напомнить, что десятки тысяч студентов в США своим образованием обязаны советскому спутнику и Юрию Гагарину — первому человеку, покорившему космос. Парадоксально? Ничуть нет!

В течение долгих лет американская печать рисовала родину социализма как страну отсталых землепашцев и ограниченных, унифицированных умов. Как вдруг, подобно комете, арену истории озарили первый советский спутник и космический корабль с Гагариным на борту. В те дни, когда на весь мир прогремели слова «Советский человек в космосе», я работал на швейной фабрике. «Русская коммунистическая пропаганда», — прокомментировал сообщение наш хозяин. Не скрою, многие из тех, кто работал тогда рядом со мной, думали так же, как он. Однако постепенно эта историческая реальность проникла в сознание американцев. Эпохальный полет Гагарина разрушил миф об отсталости Советского Союза. Представители просвещения вынуждены были признать, что неграмотная в недалеком прошлом страна качественно превзошла ведущую страну капитализма в области образования, и особенно преподавания таких наук, как физика и математика. И этого добились в стране, в которой во время войны было разрушено более 80 тысяч школ.

Пережитое американцами потрясение имело исключительно благотворные последствия. Впервые конгресс, президент страны и деятели просвещения и образования поняли, что американской науке (а следовательно, и общественной системе) брошен вызов.

Идея мирного соревнования, к которому давно призывал Советский Союз, получила новый стимул. Дальнейшие события уже принадлежат истории. Конгресс принял законы, по которым были выделены средства на бесплатное обучение и поощрительные стипендии, а также тысячам молодых людей из семей среднего и низкого достатка предоставлены кредиты на оплату образования в вузах.

Сейчас администрация Рейгана пытается повернуть историю вспять — к догагаринской эре. Двери американских высших учебных заведений снова закрылись для сотен тысяч молодых людей, особенно представителей негритянского населения и выходцев из Латинской Америки. Гонка вооружений, оцениваемая гигантской суммой в 1,6 триллиона долларов, отметает возможность мирного соревнования в области просвещения и образования.

В Советском Союзе высшие учебные заведения открыты для молодых людей, представляющих национальные меньшинства, многие из которых до Октябрьской революции даже не имели своей письменности. Они пользуются в социалистическом обществе определенными привилегиями, в частности преимущественным правом поступления в различные учебные заведения.

В Академгородке я посетил школу-интернат для учащихся, проявивших особые способности в математике, физике и химии. Несколько слов о характере такой школы. Учащиеся отбираются в школу на олимпиадах (какое прекрасное название выбрано для соревнований в знаниях по естественным наукам!). Такие олимпиады проводятся в масштабах школы, района, области, края, республики, а затем и всего Советского Союза. В школе-интернате в Академгородке обучаются 550 школьников 26 различных национальностей в возрасте от 14 до 17 лет. Примерно 70 процентов из них прибыли из небольших городов и поселков Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии. Школьники находятся на полном пансионе, а занятия с ними ведут видные ученые.

Когда я вошел в класс, ребята писали контрольную работу по физике. Несмотря на то что это был последний день занятий перед каникулами, школьники работали сосредоточенно.

Сопровождавший меня 34-летний Владимир Харитонов — заместитель директора школы — не увидел в этом ничего необычного. Владимир сам когда-то сидел здесь за партой. Уроженец Красноярска, сибиряк, он был в составе первой группы школьников, отобранных для школы-интерната. Затем поступил в Новосибирский университет, после окончания которого работает в школе. Харитонов показал мне вопросы, предложенные учащимся. Я своим глазам не поверил — вопросы были на уровне американских университетских экзаменов. Каждый школьник мог выбрать вопрос. Преподаватель обходил класс, подсаживаясь то к одному, то к другому ученику, и тот шепотом объяснял ему логику ответа. Это скорее напоминало непринужденную беседу, чем контрольную работу.

Мне захотелось поговорить с ребятами. Харитонов не возражал. Он пригласил на беседу тех, кто уже закончил работу.

Первой была Таня Куприянова — девушка 16 лет.

— Что же вы получили за контрольную работу? — спросил я. Она расплылась в улыбке, и я понял, что этот вопрос можно было и не задавать — конечно же, пять.

Таня приехала из небольшого поселка в Якутской Автономной Советской Социалистической Республике, на Крайнем Севере, где зимой температура 50 градусов ниже нуля считается нормальной. С сильной, стройной фигурой, Таня внешне была поразительно похожа на эскимосов с Аляски и даже на коренных жителей Америки — индейцев. И все-таки во всем остальном она была очень русской. По-русски она говорила безупречно. Конечно, она столь же безупречно владела своим родным языком — якутским.

— Расскажите, пожалуйста, о себе, о вашей семье, — попросил я Таню. — Как вы попали сюда? Каковы ваши планы на будущее?

— Мои родители работают в совхозе. В семье семеро детей. Я самая младшая.

Таня рассказала мне также о своих успехах на математической олимпиаде в ее родном крае, о приеме в школу-интернат, о своем увлечении антропологией.

— Мне хочется изучать историю древних народов, особенно моего родного якутского, а также историю американских индейцев. Существует научная гипотеза, что индейцы переселились в Америку из Азии. Возможно, мы, якуты, одного с ними происхождения.

— Знаете ли вы что-нибудь о сегодняшней жизни американских индейцев? — спросил я.

— Знаю, что их жизнь в вашей стране нельзя назвать счастливой.

Она замолчала, озабоченная тем, не обидела ли меня. И с облегчением вздохнула, когда я кивнул ей в знак согласия.

— Ваша страна так богата, и все-таки вы так плохо относитесь к индейцам, — добавила Таня.

— А как относятся к вашему народу в СССР? — спросил я.

— Вы сами можете убедиться, что как и ко всем остальным. До революции у нас не было даже своей письменности. А теперь в Якутии создан филиал Сибирского отделения Академии наук СССР. И я сама надеюсь когда-нибудь работать в нем.

Второй контрольную работу закончила пятнадцатилетняя Вера Новикова с Камчатки — одного из самых отдаленных районов Советского Союза. Блондинка, с характерными славянскими чертами, Вера горела нетерпением поговорить со мной по-английски. Она говорила, спотыкаясь; с сильным русским акцентом, опуская артикли, временами переходила на свой родной язык. Однако в целом она успешно выполнила это упражнение в английском языке и безусловно заслужила высший балл за решительность.

— Я приехала сюда после победы на нашей олимпиаде, — начала она рассказывать о себе. — В первые дни мне было одиноко. Даже хотелось вернуться домой на Камчатку. Теперь я рада, что тогда выдержала. Мне здесь очень, очень, очень…

Вера пыталась найти нужное английское слово. «Нравится», — подсказал я ей. Ее детское лицо озарилось радостью.

— Нравится, очень нравится, — повторила она. — Не только потому, что у нас хорошие учителя, а потому, что наши учителя — прекрасные люди. Я могу доверить им все, посоветоваться о чем угодно.

Вера не собирается поступать в Новосибирский университет. Она призналась мне, что хочет стать хирургом.

— Но ведь вы учитесь в математической школе. Будете ли вы готовы к экзаменам в медицинский? — спросил я.

— Мне всегда помогут, — ответила Вера, посмотрев на Харитонова.

— Да, наша главная задача — помочь учащимся найти свое место в жизни, — сказал он.

БЕСЕДА С МАТЕМАТИКАМИ

Самыми интересными часто оказываются незапланированные встречи. Впрочем, встреча с видным молодым математиком Гончаровым была намечена, и она состоялась. Но вот то, что было дальше… Высокий, крепкого сложения блондин с добрым лицом, Гончаров сразу располагал к себе. Он предложил мне пройти в аудиторию и при этом загадочно улыбнулся. Там меня ждал сюрприз — около пятидесяти человек, в основном молодых мужчин. Собрались вокруг стола, на котором стоял огромный электрический кофейник, чашки с блюдцами и вазы с печеньем. Атмосфера была самой непринужденной. Я вопросительно взглянул на Гончарова.

— Это наши традиционные посиделки, — объяснил он. — Время от времени мы собираемся, чтобы обменяться мнениями по разным вопросам. — Он представил меня известному математику Ершову. Пошептавшись с Гончаровым, Ершов обратился ко мне:

— Если не возражаете, мы зададим вам несколько вопросов.

— А я думал, что вопросы — это по моей части, — сказал я. На эти слова присутствовавшие отреагировали добродушным смехом.

— Мы постараемся ответить на все ваши вопросы, но, пожалуйста, давайте начнем с наших.

Слово «пожалуйста» в русском языке исключает возможность отказаться от предложения. На меня смотрело множество глаз. Аудитория быстро заполнялась: все, кто узнавал, что здесь происходит встреча с американцем, спешили сюда. На всех без исключения лицах я читал ту же глубокую озабоченность, какую заметил в людях еще на КамАЗе. Наша встреча проходила в то время, когда у русских было больше оснований задавать вопросы американцам. Угроза ядерной войны, исходящая от США, — это проблема посложнее самых сложных математических уравнений.

Охватит ли американский народ ядерное безумие? — этот вопрос, слышанный мною не раз, опять поставил меня в тупик. Мог ли я отвечать за весь американский народ? Мог ли сказать больше того, что верю в свой народ, в его здравый рассудок, гуманность и миролюбие.

Не знаю, удалось ли мне убедить своих собеседников. Я с облегчением вздохнул, когда наступил мой черед задавать вопросы.

— К сожалению, у меня нет возможности побеседовать с каждым из вас в отдельности, поэтому я буду обращаться ко всем.

Я почувствовал, что ученые предвкушают удовольствие от беседы. Я задал первый вопрос, касающийся их практической деятельности.

— Какой процент на математическом факультете Новосибирского университета составляют женщины?

— Примерно 50 процентов, — последовал ответ.

Известно, что в американских университетах на математических факультетах крайне мало женщин.

— А каков этот показатель среди преподавателей?

— Женщины-преподаватели составляют примерно одну треть.

— Тогда почему же их так мало на нашей встрече? — спросил я.

— Потому что теоретической математикой, а именно это наша специальность, женщины занимаются редко.

— Что ждет студентов-математиков Новосибирского университета после окончания учебы?

— Безусловно, каждый из выпускников получит работу по специальности, — ответили мне, — но какая именно это будет работа, зависит от его способностей, уровня квалификации и потребностей страны. Одни станут преподавателями математики или научными работниками (при этом относительно немногие — математиками-теоретиками), другие будут заняты непосредственно в сфере производства.

— Это, вероятно, в какой-то мере продиктовано решениями XXVI съезда КПСС, в которых подчеркивается необходимость ликвидировать разрыв между практикой и теорией в науке? — предположил я.

— В той отрасли науки, которой мы занимаемся, дело обстоит значительно сложнее, здесь теория связана с практикой опосредованно, — ответили мне.

— А что вы скажете по поводу чрезмерной учебной нагрузки советских студентов? — спросил я.

— Возможности сокращения шестидневной учебной недели в настоящее время изучаются.

Следующий вопрос не был непосредственно связан с профессией моих собеседников. Он касался главной цели советского общества — воспитания нового советского человека. Не секрет, что и в социалистическом обществе существует мещанское отношение к жизни, хотя формы его проявления здесь иные, чем в капиталистических странах. На эту тему хотел высказаться каждый, но суть высказываний сводилась к следующему:

— Наша страна идет вперед семимильными шагами: всего за несколько десятилетий мы проделали путь, который смело можно назвать феноменальным. Однако развитие проходило неравномерно. У нас ликвидирована эксплуатация человека человеком и национальное угнетение. Это наши исторические завоевания. Труднее всего преобразовать человеческие отношения, но социализм обязан решить и эту проблему. В этой области нам предстоит сделать еще очень много. Мы ведем борьбу против мещанства, но, вероятно, недостаточно активно.

— А что вы можете сказать о заблуждениях некоторых советских людей относительно жизни на Западе, и особенно так называемого «изобилия» в США?

— Эти заблуждения скорее московские, чем новосибирские, — запальчиво ответил один молодой человек. Остальные, по-видимому, были согласны с ним.

— Наверное, это потому, что Москва ближе к США, — смеясь, парировал другой. Меня тут же спросили, а что я сам-то думаю по этому поводу.

— Ну и ну! — воскликнул я, делая вид, что возмущен. — Это же исключительно ваша проблема, а вы хотите переложить ее на мои плечи.

Эти слова были встречены дружным смехом.

— Ладно, попробую, — продолжил я. — Начнем с главного, пусть и хорошо знакомого: в отличие от моей страны у вас отсутствуют эксплуатация, безработица, расизм, национальное угнетение, широкомасштабная организованная преступность, а вместе с этим и неуверенность в сегодняшнем дне, страх за день завтрашний. К сожалению, значение этих завоеваний социализма иногда ускользает от вашего внимания — ведь ни вы сами, ни большая часть современных советских людей никогда не испытывали на себе «блага» капитализма. Поэтому они порой и подвержены влиянию критериев системы «свободного предпринимательства».

— А как насчет уровня жизни, — прервал меня один из молодых людей, — не станете же вы утверждать, что у вас он ниже?

— Вы не первый, кто задает мне этот вопрос. Казалось бы, стоит лишь сравнить уровни зарплаты, и все становится на свои места. Даже пособие по безработице, с вашей точки зрения, может показаться достаточным, чтобы не впадать в безнадежную нищету. Но в том-то и дело, что это с вашей точки зрения. Сто долларов вам кажется суммой значительной, если у нас, например, колготки стоят доллар, а у вас обходятся намного дороже. Но это магия цифр. Да, вроде бы даже пособие безработного с точки зрения вашего представления о возможностях доллара кажется весьма приличным, но ваше представление базируется на ваших ценах, на ваших условиях жизни. Некоторые из вас думают, что на доллар можно купить больше, чем на рубль. Но этим долларом еще надо заплатить за жилье, за учебу детей, за лечение в больнице, за транспорт. И тогда становится ясным, что доллар вовсе не такой уж всемогущий, как кажется некоторым иностранцам. Вы сколько платите за поездку в городском автобусе? 5 копеек. А мы, ньюйоркцы, — 90 центов. Вот эти центы и складываются в значительную сумму, которую надо выложить за квартиру, страховку, транспорт. Кстати, о пособиях по безработице — их получают далеко не все нуждающиеся. И появляются целые категории бедности: «бедный», «очень бедный», «безнадежно бедный». К примеру, для последней категории годовой доход на семью из трех-четырех человек оценивается примерно в 5 тысяч долларов. Для рядового советского человека сумма немалая. Для американца — нищенская. Учтите, что американцу из пяти тысяч придется три-четыре тысячи отдать на оплату жилья. А жилье это скверное, на окраине города.

— А автомобиль у такого «безнадежно бедного» есть?

— Вероятно. Без автомобиля в Америке трудно. Общественный транспорт развит плохо. В некоторых городах его вообще нет. Без машины не найдешь работы. Для советского человека такое кажется странным — «безнадежно бедный» и автомобиль, но это потому, что он плохо представляет подлинные условия существования в Америке. У США совсем другое прошлое, чем у России. Вы перенесли первую мировую войну, войну гражданскую, опустошительную отечественную. Ничего подобного у нас не было. Ничего не мешало нашей индустрии в ее бурном росте. Даже во время войны. В результате простейший автомобиль стал предметом ширпотреба. Он доступен многим. Точнее — был доступен. Сейчас заметная часть населения не может себе позволить приобрести новый автомобиль. А многим безработным вообще не по карману собственные колеса. Автомобиль не показатель уровня жизни в США. Доступно ли американцу другое, такое, чем располагаете вы, советские люди, вот в чем вопрос. И там, в Америке, и здесь, в СССР, меня часто спрашивают: где лучше жить — у вас или у нас?

Всегда отвечаю одинаково: все зависит от того, что вы хотите от жизни. Если вы считаете, что лучшая жизнь у того, кто имеет больше автомобилей, больше товаров, — одно дело. Но теперь все больше американцев знают, что это не самое главное. У многих из них есть автомобиль, но нет счастливой жизни.

— А что понимать под счастливой жизнью для американца?

— Думаю, что надо говорить о качестве жизни. Именно — качестве. Жизнь, как любое явление, имеет свое качество, то есть совокупность всех позитивных и негативных сторон. Я уверен, качество жизни советского человека выше качества жизни американца. В чем? Пускай далеко не у каждой советской семьи есть автомобиль и в ваших магазинах меньше товаров, чем в наших. Но в отличие от американцев советский человек не испытывает страха перед будущим. Он знает, что государство обязано дать ему образование, что государство не сегодня, так завтра обеспечит его жильем. Конституция гарантирует ему и получение работы. И это не декларация. Поэтому-то я не встречал у вас на перекрестках ничего не делающих молодых людей. Никаких подобных обязательств американское государство по отношению к своим гражданам на себя не берет.

Не уверенный в будущем трудовой американец теперь скорее отложит доллар на черный день — а вдруг выгонят с работы? — чем истратит его на дорогостоящую поездку на курорт. То, что достигнуто было за последние пятьдесят лет, мы стали терять все больше и больше. Вы от прежней своей необеспеченности, несмотря на все трудности, неуклонно движетесь вверх, все более совершенствуя жизнь, мы же в благополучии теряем одну позицию за другой.

Когда я закончил, по рядам прошел ропот. Послышались возгласы одобрения. Потом со своего места встала стройная застенчивая молодая женщина.

— Знаете, в чем наша беда? — сказала она. — Мы считаем все завоеванные у нас в стране бесценные права человека вполне естественным и закономерным явлением, чем-то обыденным, о чем и говорить-то не стоит.

РАЗГОВОР С ИЗВЕСТНЫМ УЧЕНЫМ

Молодежь и ядерная физика неразрывно связаны друг с другом. В этом убежден академик Александр Скринский — директор Института ядерной физики Сибирского отделения Академии наук СССР. Скринскому, конечно, виднее. Сейчас ему 45 лет, а членом-корреспондентом Академии наук СССР он стал в 32. Говорят, что это самый молодой ученый, когда-либо удостоенный такой чести. Внешне Скринский ничем не примечателен. Таких немало найдешь в московской толпе. Но когда Скринский начинает рассказывать о своем институте, он преображается. Несмотря на скромный вид, тихий голос, сдержанность, в Скринском чувствуется сильная личность, человек, в котором беззаветная преданность науке сочетается с ревностным стремлением как можно лучше послужить своему народу.

— В нашей области знаний молодые ученые занимают ведущее положение. В отличие от общественных наук и медицины, где зрелость приходит с жизненным опытом, в математике и физике способности проявляются рано — к 25 годам. Замечено, что позднее они уже не проявятся, хотя, конечно, бывают и исключения. Надо также учесть, что поколение математиков, к которому я принадлежу, в своей работе более тесно, чем какое-либо другое, связано с практической сферой — экспериментальной и производственной.

Скринский принадлежит к тому поколению, на котором сказались последствия второй мировой войны. Хотя сам он не воевал (когда закончилась война, ему было 9 лет), он помнит о лишениях тех лет. Годы учебы в школе и университете пришлись на тяжелое время восстановления страны, когда советский народ, собрав все силы, залечивал военные раны. Годы учебы совпали и с временем «холодной войны», развязанной на том безумном и злобном основании, что якобы народ, спасший человечество от фашизма, стремившийся возродить свою страну из пепла, угрожал безопасности США.

Скринский и его сверстники учились так же самоотверженно, как их отцы и матери сражались на фронтах.

Я попросил его высказать свое мнение о нынешнем, третьем советском поколении.

— Современные молодые люди знают больше, чем знали мы в их возрасте. Различие ощутимо уже в школьной программе (двадцать пять лет назад преподавание в школах велось намного слабее). Будучи хорошо подготовленными, они могут добиваться больших успехов в практической деятельности и быстро расти.

— Работают ли у вас ученые индивидуально с одним-двумя студентами, как это делается в механико-математическом институте? — спросил я.

— Нет, наша отрасль науки отличается от математики тем, что в ней господствует дух коллективизма. Наши ученые и студенты, как правило, работают большими группами, — подчеркнул Скринский.

— Каков возраст сотрудничающих с вами студентов? — спросил я.

— В среднем студенты начинают учиться в 17 лет. На последних курсах, когда им 21–22 года, уже можно судить об их потенциальных возможностях, — пояснил он. — Как правило, студенты приобщаются к научной деятельности еще до окончания учебы. Многие из тех студентов, которых мы опекали и которые помогали нам, стали впоследствии кандидатами физико-математических наук, а некоторые даже избраны членами-корреспондентами и действительными членами Академии наук СССР.

— Мы занимаемся не только исследовательской, но и производственной деятельностью. Например, мы производим новейшее промышленное оборудование.

К 1978 году институт сконструировал и изготовил 45 ускорителей (дезинфекторов) десяти различных модификаций, которые используются в СССР и других странах (включая Японию). Этот ускоритель особенно эффективен в уничтожении насекомых и их яиц в зерне. Я поинтересовался у Скринского, не проявили ли желания приобрести этот ускоритель американские фирмы?

— Это планировалось, но до возникновения последних политических осложнений. К сожалению, в США научные и торговые связи поставлены в зависимость от политики, — ответил он.

БУДУЩЕЕ — ЭТО МИР

Валентин Пармон — высокий, атлетического сложения молодой человек с голубыми глазами. Он нетороплив и очень мягок в обращении с людьми. Может быть, поэтому его слова особенно убеждают и трогают.

Пармону сейчас 33 года, он доктор физико-математических наук, заместитель директора Института катализа. Кроме того, он возглавляет группу из 14 научных работников, которая ведет исследования в области новых источников энергии. Пармон познакомил меня с лабораторией, в которую входит его группа. Здесь трудятся 40 человек, причем примерно половину из них составляют женщины. Я спросил у Пармона, связана ли его научная деятельность с производством. По всей видимости, вопрос показался ему наивным — занимаясь наукой, нельзя рассчитывать на получение немедленных результатов.

— Видите ли, — ответил он, — наш коллектив работает над долгосрочной научной программой.

Он помолчал, затем пристально посмотрел на меня и произнес:

— Мы работаем на будущее. А будущее означает мир.

В 1980 году Пармон выезжал в США для участия в научной конференции в городе Болдер (штат Колорадо). Американские коллеги очень тепло принимали его, но спираль гонки ядерных вооружений уже начала раскручиваться, часы уже начали отсчитывать обратное время, возвращая его к дням «холодной войны».

— Научное сотрудничество между нашими странами заметносократилось. Грустно сознавать это, — сказал Пармон. — Прежде наш институт поддерживал тесные отношения с американскими коллегами. Мы ежегодно принимали у себя 10 ваших специалистов и такое же число наших направляли в США. Это приносило огромную пользу. Мы ближе знакомились друг с другом, общались — ведь и ученым «ничто человеческое не чуждо». Так было. А что теперь? — Он задумался. Затем продолжал: — Вот, например, такой факт: в прошлом году одна из американских корпораций заключила с нашим институтом соглашение. По этому соглашению мы должны были провести комплексные экспериментальные работы (дело в том, что ни в США, ни в какой-либо другой стране нет нужного для этого оборудования). Мы же располагаем таким уникальным оборудованием, в том числе специальным ускорителем. Но эксперименты были сорваны — их «загубила» политика.

Пармон иронически усмехнулся и добавил:

— Не знаю, кому от этого стало хуже — нам или той американской корпорации? У американской администрации это называется «наказать нас»!

Спустя некоторое время он вернулся к начатому разговору.

— Прошу понять меня правильно. Мы всегда выступали за самые тесные контакты, и не мы виноваты в том, что они сошли на нет. Мы желаем жить в мире и дружбе со всеми народами. К сожалению, мы не можем сказать того же о вашей стране. Слишком много кризисных ситуаций в мире лежит на совести американцев. И порой они не прочь свалить свою вину на других. Я ездил в США для обмена научным опытом, а меня засыпали вопросами об Афганистане. При этом те, кто спрашивал меня, часто толком даже не знали, где находится эта страна. Столь же слабо они были знакомы с историей афганского народа. И уж совсем неизвестна им была история наших отношений с Афганистаном. Американская печать совершенно не информирует читателей об этом. А между прочим, Афганистан был одной из первых стран, с которыми молодая Республика Советов установила дружеские отношения. С тех пор мы никогда не вмешивались во внутренние дела этого государства. Думаю, что Афганистан — лишь предлог для конфликта с нами. Приведу такой пример: все знают, что взаимный обмен печатными научными трудами — это полезное дело. Такой обмен принят среди ученых всего мира. В прошлом году я запросил копию научной статьи одного из американских ученых, на что получил уведомление правительственного чиновника США, в котором черным по белому было написано: обмен научными статьями запрещен до тех пор, пока Советский Союз не уйдет из Афганистана. Что это — наивность или злонамеренность?

Пармон был глубоко озабочен попытками американских средств массовой информации представить Советский Союз как страну, угрожающую безопасности США.

— При этом американская печать не заботится даже о самой элементарной достоверности. Одна из газет США напечатала в прошлом году фотографию военного парада на Красной площади, состоявшегося, по ее утверждению, в день 1 Мая того же года. Однако всем хорошо известно, что 1 Мая военные парады у нас не проводятся вот уже более семи лет.

Пармон родился в 1948 году в Белоруссии. Среднюю школу окончил в Минске, диплом защищал в Московском инженерно-физическом институте. В Академгородок он приехал в 1977 году.

— Молодые всегда тянутся к молодому, — так объяснил Пармон притягательную силу Академгородка для начинающих ученых. — Кроме того, природа в Академгородке, вся его атмосфера, на мой взгляд, больше располагают к научной работе, чем Москва. Научные исследования дорогостоящи. Наш институт, на который государство не жалеет средств, однако, не всегда может позволить себе приобрести все необходимое оборудование. В Академгородке в подобных случаях можно найти выход из положения: обратиться за помощью в соседний институт. В Москве такой возможности нет. Институтов там много, но они не так тесно связаны друг с другом. Кроме того, они разбросаны по всему городу, расположены на значительном расстоянии друг от друга. Поездка из одного института в другой занимала бы много времени. А здесь мы живем одной семьей, — улыбнулся он. — В такой «семейственности» кроются и определенные недостатки: совершенно некуда скрыться от работы. А от этого здорово устаешь. Зато и отдыхать мы, похоже, научились неплохо, — поспешил добавить он. — Любители спорта имеют все условия для занятий любимым видом. Я, например, отдаю предпочтение яхтам. У нас их целая флотилия. Кроме того, ходим в походы, на рыбалку. Плаваем, бегаем на лыжах, катаемся на коньках, играем в футбол и волейбол.

Возможности культурных развлечений в Академгородке и Новосибирске достаточно велики, но не для избалованных в этом отношении москвичей, ленинградцев и киевлян. Чтобы удовлетворить, в частности, и их запросы, в Доме ученых регулярно организовываются выступления лучших артистов, драматических и музыкальных групп из разных городов Советского Союза. В самом Новосибирске имеются прекрасные театры, например Театр оперы и балета. Однако многим все это не может заменить родных мест. Так, например, жена Пармона, коренная москвичка, тоскует вдали от столичного шума и суеты, рвется в Москву. Но Пармон решил твердо: в Академгородке он не временный житель. Он врос в его жизнь и полностью отдает себя ему, потому что Академгородок устремлен в будущее, а будущее означает мир для людей.

ГЛАВА IV АГРАРНЫЙ КАМАЗ НА КУБАНИ

АЛЕКСЕЙ МАЙСТРЕНКО И СОВХОЗ «КРАСНОАРМЕЙСКИЙ»

Алексей Майстренко напомнил мне героя горьковских рассказов. Молодым людям, составляющим треть работающих в совхозе «Красноармейский», вероятнее всего, не приходит в голову такое сравнение. Однако они чувствуют, что бок о бок с ними живет, трудится необыкновенный человек, олицетворяющий русскую и советскую историю. Крепкого крестьянского сложения, с львиной головой и мощной шеей, Майстренко живое воплощение того, как дореволюционная отсталая Россия переходит к нынешней фазе бурного общественно-экономического развития. Сын конюха и бывший батрак, он в свои 77 лет является генеральным директором одного из самых производительных и рентабельных аграрно-промышленных предприятий на Кубани. В 1980 году хозяйство, которым он руководит, произвело миллион тонн риса. Двадцать пять лет ушло на превращение угодий, значительная часть которых в 1956 году представляла собой заболоченные земли, в 15 000 гектаров полезных площадей, на которых раскинулось сельскохозяйственное предприятие. Антисоветская печать США намеренно акцентирует и преувеличивает недостатки советского сельскохозяйственного производства, скрывая от читателей, какой путь был проделан СССР от голода, безземелья и убогого крестьянского труда к современным индустриализированным колхозам и совхозам. Совхоз «Красноармейский» и сам Майстренко лучше всего отражают это историческое преобразование. Дальновидность Майстренко в принятии решений и непоколебимость в их выполнении сыграли решающую роль в развитии хозяйства, в превращении его в богатейшую рисовую житницу. Весь процесс производства риса от поля до элеватора в совхозе механизирован. В результате это дает снижение производственных затрат (они меньше, чем в Японии, примерно в 20–30 раз). Рис, впрочем, не является единственным источником доходов совхоза. У совхоза есть свой племенной конный завод (800 коней арабской породы), где выводятся чистокровные скакуны-рекордисты. Кроме того, совхоз производит кумыс, который здесь пользуется даже большим спросом, чем коровье молоко. В хозяйстве есть большое стадо племенного скота, свиней, овец и десятки тысяч кур и уток. Богатые рыбой воды Кубани ежегодно дают совхозу более 400 тонн вкуснейшей рыбы. Совхозные фруктовые сады, огороды и виноградники приносят прекрасные урожаи фруктов и овощей. Совхоз изготавливает собственные вина и фруктовые соки. Есть здесь и кирпичный завод, благодаря чему совхоз может строить дома для своих работников.

Но совхоз «Красноармейский» — это прежде всего люди. И в первую очередь дети и молодежь. В совхозе три средние школы, укомплектованные высококвалифицированными преподавателями. Заботясь о собственных кадрах, совхоз направляет способных выпускников школ в ведущие институты страны и обеспечивает их стипендиями, которые, как правило, выше государственных. У совхоза есть своя музыкальная школа, какой мог бы гордиться любой город, своя художественная школа, школа спортивной гимнастики, школа верховой езды (здесь были подготовлены наездники, завоевавшие две золотые и четыре серебряные медали на Всесоюзных конно-спортивных соревнованиях). Совхоз имеет свою больницу на 75 коек, в которой работают 15 врачей. Все эти блага, начиная от занятия музыкой, живописью, спортом и кончая медицинским обслуживанием, люди получают бесплатно.

Совхозу принадлежат два дома отдыха — один в Пятигорске, а другой в Ессентуках. Это известные курорты с прославленными минеральными водами. Следует иметь в виду, что за путевку в дом отдыха работники платят лишь 30 процентов ее стоимости. У совхоза есть и свой пионерский лагерь на 400 детей. Сейчас строится еще один на берегу Черного моря. В нем смогут одновременно отдыхать 450 ребят. В течение трех летних месяцев лагерь полностью отдается в распоряжение детворы. В остальные месяцы он используется как профилакторий, куда рабочие приезжают на 3–4 дня, чтобы восстановить силы и пройти медицинский осмотр. Рабочие вместе с семьями регулярно выезжают на автобусах на прекрасные пляжи Азовского моря. Эти поездки, конечно же, совершенно бесплатны. Гордостью совхоза является ансамбль песни и пляски кубанских казаков, который пригласил меня на свой концерт. Сотни людей принимают активное участие в различных формах художественной самодеятельности. Совхоз имеет несколько детских садов и клубов. Практически вся молодежь вовлечена в активные занятия спортом. Я сам присутствовал на футбольном матче, в котором команда совхоза одержала победу над командой из Краснодара. Всего в совхозе 8000 жителей, из которых 2500 заняты активной трудовой деятельностью. Я уверен, что ни одно аграрное хозяйство такого же масштаба в США не сможет конкурировать с совхозом «Красноармейский» по части культуры, спорта и других социальных благ, предоставляемых работникам. Для того чтобы руководить подобным аграрно-промышленным комплексом, нужно иметь незаурядный талант организатора, неиссякаемую инициативу и почти юношескую фантазию. В первую очередь, однако, от руководителя требуется умение работать с людьми разных поколений. Майстренко обладает всеми этими качествами.

Я очень внимательно следил за отношениями между Майстренко и рабочими, особенно молодыми. Они не сводились к чисто деловым связям между руководителем и подчиненными. Следует иметь в виду, что структура отношений между людьми в совхозах и колхозах отличается от подобной структуры на промышленных предприятиях. В совхозе работники не только трудятся вместе, но и живут рядом, на виду друг у друга. Поэтому отношения, сложившиеся у руководителя с работниками, играют чрезвычайно важную роль, а отсутствие контакта между ними может стать роковым. Это непременно скажется не только на производительности труда, но и на жизни совхоза в целом. И напротив, теплые отношения между людьми в значительной степени гарантируют успешное руководство. Майстренко прекрасно усвоил этот принцип, и это позволяет ему руководить совхозом «Красноармейский» на протяжении четверти века. Для людей его поколения он товарищ, для молодежи не только директор, но еще и «дедушка». Его открытость, непринужденность, несколько даже грубоватые манеры не могут не поразить горожанина. И чем больше я приглядывался к нему, тем больше понимал, что, кроме черт горьковского рабочего, он несет в себе свойства толстовского крестьянина. Он полный жизни, приросший корнями к хозяйству землепашец, но он же тот, кто преодолел вековую темноту, беспредельную бедность, жестокое угнетение, царившие в феодально-капиталистической России.

Советская молодежь все сильнее, все заметнее тянется к глубокому познанию того, что составляет коренную основу народной жизни. Она стремится приобщиться к своему прошлому, к своей истории. Это нашло отражение и в советской литературе, особенно в произведениях популярного сибирского писателя Валентина Распутина. Молодежь с уважением и нежностью относится к тем, кто является живым напоминанием о победах и поражениях, неизбежных в столь бурном процессе перемен. К тем, кто уходит, оставляя после себя великие свершения.

С горечью должен признаться, что у нас в США крайне редко встретишься с проявлениями любви и уважения к старшему поколению.

Конечно, не стоит идеализировать, представляя, будто во взглядах людей разных поколений в СССР нет никаких различий, будто они всегда единодушны в решении всех проблем. Это не так. И здесь есть свои трудности. Но все-таки ведущим в Советском Союзе в отличие от США является единство и союз поколений. Объяснять это можно по-разному. Но, по моему глубокому убеждению, главное заключается в следующем: все три советских поколения объединены общей целью высочайшего нравственного значения. Эта цель — построение коммунистического общества. Каждое поколение участвует в великой исторической эстафете, в пути к самой высокой вершине, которую когда-либо намеревалось покорить человечество.

ТРЕЗВЫЙ ВЗГЛЯД НА СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО США И СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Неделя, проведенная мною в совхозе «Красноармейский», совпала по времени с поднятой в очередной раз печатью США шумихой о «вечном» кризисе советского сельского хозяйства. Когда на страницах американских газет речь заходит о Советском Союзе, то объективности здесь не ищите. Еще невероятнее встретить объективное суждение, когда речь заходит о советском сельском хозяйстве. Каждый неурожайный год, любое невыполнение намеченных производственных планов — их излюбленная тема. Зато если в СССР собран хороший урожай, то сообщения об этом не всегда найдешь и на последних страницах газет. Даже президенты Соединенных Штатов позволяют себе заявлять, что якобы советский народ питается «опилками». Цель всех этих лживых утверждений — доказать, что сельское хозяйство может быть продуктивным только при капитализме.

Сельское хозяйство, однако, может быть в разных местах либо даром небес, либо наказанием матери-природы. Недаром в одной из популярных песен поется: «Америка, Америка, бог одарил тебя своей милостью». Действительно, климат и географическое положение в США чрезвычайно благоприятны. Другое дело в Советском Союзе. Взять, например, среднегодовое количество осадков: в США 60 процентов пахотной земли расположено в зоне, где осадков выпадает до 700 и более миллиметров в год. В СССР в такой зоне находится только 1,1 процента обрабатываемой земли. Более того, около половины земельных угодий СССР расположено в зоне вечной мерзлоты, где лето коротко, погода неустойчива. Это обстоятельство создает колоссальные трудности не только для сельского хозяйства, но и для промышленности, а также для строительства. Исключительно благоприятные для сельского хозяйства климатические условия, какие имеются в Калифорнии, Флориде, во многих южных штатах, в СССР не встречаются вообще.

Сравнивая сельское хозяйство Соединенных Штатов и Советского Союза, американские «специалисты» совершенно игнорируют и исторические различия. Царская Россия оставила в наследство не только отсталую промышленность, но и неразвитое сельское хозяйство. Она была страной безземельных крестьян и помещиков, чьи земельные угодья по площади иногда равнялись целому округу в США. Голод был вечным спутником крестьянской жизни. В одном лишь 1910 году от голода умерли миллионы крестьян-бедняков. Советское сельское хозяйство было подорвано гражданской войной и иностранной интервенцией 1918–1921 годов. В результате варварского фашистского нашествия было разрушено 70 000 деревень и сел, 98 000 колхозов, 1876 совхозов и тысячи машинно-тракторных станций. В Германию было вывезено 25 миллионов голов крупного рогатого скота, и это не считая бесчисленного количества коров, овец и свиней, которые фашистские армии забили на месте. Советская деревня была полностью восстановлена лишь в начале 60-х годов. Правомерно задать вопрос: что было бы с американским сельским хозяйством, если бы оно понесло такие неисчислимые потери? Нельзя забывать и о том, что положение усугублялось необходимостью решать неотложные задачи: надо было помочь людям хотя бы просто выжить. Отвлечение на это сил и средств неизбежно приводило к отставанию в решении более глубоких по значению коренных задач.

Советское сельское хозяйство и сегодня все еще сталкивается с серьезными трудностями, особенно в области производства мяса. Но важно отметить, что уровень сельскохозяйственного производства снижен не был. Напротив. За годы Советской власти были полностью ликвидированы голод и нищета. Валовое производство сельского хозяйства возросло на 260 процентов. Эти высокие темпы роста сельскохозяйственного производства были достигнуты одновременно со снижением с 75 до 21 процента населения, занятого сельскохозяйственным трудом. Сегодня один труженик полей дает такое количество продукции, которой достаточно, чтобы прокормить 11 человек. До Октябрьской революции один крестьянин мог обеспечить продукцией лишь двух-трех человек.

Государство стремится как можно полнее удовлетворять постоянно растущие потребности людей. В течение многих лет цены на продукты питания сохраняются примерно на одном уровне. Низкие цены сохраняются за счет весьма внушительных государственных субсидий. В США же более 20 миллионов американцев живут в нищете и приблизительно столько же на грани нищеты. Около 40 миллионов американцев не могут быть зачислены в категорию постоянных потребителей продукции на рынке. Они привыкли к лишениям.

И все это при том, что в отношении производительности сельское хозяйство США значительно опережает советское. В сфере сельского хозяйства в США занято менее 5 процентов всего населения. Но огромные ресурсы и интенсивная производительность сами по себе не обеспечивают полной ликвидации голода в США. Миллионы американцев, особенно стариков, негров, выходцев из Латинской Америки, а также индейцев, вынуждены влачить полуголодное существование. Их положение значительно ухудшилось в связи с сокращением администрацией Рейгана ассигнований на помощь нуждающимся. Но этого мало. В американском обществе «свободного предпринимательства», к примеру, обильные урожаи считаются таким же бедствием, как засуха. Газета «Уолл-стрит джорнэл» за 1 октября 1981 года писала: «Нынешний год щедрого урожая так же тяжел для тех, кто занят в сельском хозяйстве, как прошлогодняя засуха». Газета утверждала, что инфляция и высокие банковские процентные ставки в «сочетании с растущими излишками зерна разрушают сельское хозяйство США». Американским «кремлинологам», которые изо всех сил пытаются убедить всех в том, что советское сельское хозяйство переживает кризис, следовало бы тщательнее изучить состояние дел у себя дома. Та же газета 6 октября 1980 года сообщала: «По заявлению Управления главной бухгалтерии (один из контрольных органов конгресса США. — Прим. авт.) менее половины земельных угодий США принадлежит фермерам, которые сами обрабатывают земли». Бывший министр сельского хозяйства Боб Бергланд считает такое положение «тревожным». Он сказал: «Сегодня в стране число землевладельцев снизилось до самого низкого уровня за всю историю США. Чем больше земли будет скупаться сторонними владельцами, тем быстрее будет расти цена на земельные участки, а также земельная рента. В конце концов цены на земельные участки будут регулироваться факторами, не имеющими никакого отношения к собранному урожаю и к сельскому хозяйству вообще… В конечном счете повышение цены на землю приведет к повышению стоимости продуктов питания».

И это действительно так. Сельское хозяйство США становится широким полем финансовых махинаций и спекуляций: крупные наделы хорошей пахотной земли продаются предпринимателям для постройки автомобильных стоянок, станций технического обслуживания, а также транспортно-товарных центров. «Уолл-стрит джорнэл» указывает далее: «По данным министерства сельского хозяйства, потери пахотной земли из общего баланса примерно в один миллиард акров составляют три миллиона акров в год». В заключение газета резюмирует: «Таково будущее сельского хозяйства США». Что ж, это довольно мрачное будущее. И оно вряд ли привлекательно для молодежи. Поэтому нет ничего удивительного в том, что средний возраст фермеров США превышает 50 лет. Пожалуй, коренное различие между сельским хозяйством Советского Союза и США кроется в направлениях, по которым идет их дальнейшее развитие, в том, каким образом каждая из стран распоряжается имеющимися у нее ресурсами. Ничто в Стране Советов не претерпело более глубоких преобразований, чем деревня. Я замечал перемены и раньше, во время посещений колхозов и совхозов в 14 из 15 союзных республик. Однако лишь тогда, когда остаешься на селе на более длительный срок, можешь вникнуть в существо и характер этих перемен. Советские колхозы и совхозы — это сложный организм, находящийся в постоянном процессе роста и развития. Даже специалистам не всегда под силу выявить закономерности этого процесса. И тем не менее мне кажется, что совхоз «Красноармейский» во многом олицетворяет собой будущее всего советского сельского хозяйства. Но все это американская печать утаивает от народа, лишая его возможности познакомиться с замечательным опытом советских колхозов и совхозов.

ЗЕМЛЯ-МАТУШКА — ВСЕМ НАМ РОДНАЯ МАТЬ

Надежда Дробина, необычайно привлекательная молодая женщина, в совхозе считается «городской» — она родом из Ленинграда. «Если бы мне кто-то сказал, что я навсегда уеду из родного города, я бы никогда в это не поверила. Уехать из Ленинграда — самого прекрасного города в мире?!» Ее карие глаза искрились, когда она подсмеивалась над собой. Надежда или просто Надя, как ее зовут в совхозе, работает здесь санитарным врачом.

— Так как же вы попали на Кубань? — спросил я Надю.

— Случайно, — сказала она. — После окончания Ленинградского санитарно-гигиенического медицинского института (это одно из немногих в мире медицинских учебных заведений такого профиля) меня направили работать в Краснодарский медицинский институт. И вот однажды приехала в совхоз «Красноармейский» в командировку. Увидела его и буквально влюбилась. Я сама не подозревала, что всю жизнь ждала и искала именно то, с чем встретилась здесь. Так и осталась в «Красноармейском» навсегда.

Все это Надя сказала очень просто, но за этими словами стояло твердое, продуманное решение.

— Значит, все-таки меняете Ленинград на «Красноармейский»? Судя по тому, что мне говорили, да и сам я мог убедиться в этом, современная советская молодежь скорее стремится уехать из деревни в город, — заметил я.

— Да, это так, — согласилась Надя, — но эта тенденция уже пошла на убыль. Сейчас, по-моему, начинается движение в обратном направлении.

— А каковы причины? — поинтересовался я.

— Я не занималась этим вопросом специально и выскажу лишь свою собственную точку зрения. Во-первых, за последние несколько лет наши колхозы и совхозы очень изменились. Конечно, еще не все достигли уровня образцового «Красноармейского». Но наш совхоз — живой пример того, каким может и должен быть каждый совхоз в Советском Союзе. Различие между городом и деревней постепенно стирается. Вот вам, человеку, приехавшему к нам из страны больших городов, разве не нравится наш «Красноармейский»? Наши дома? Улицы? Школы? Масштабы нашей культурной жизни? Кстати, связи совхоза с крупными культурными центрами страны становятся все более тесными. А главное, здесь есть та близость людей друг другу, которая утрачена в больших городах. С первого дня жизни в «Красноармейском» мне казалось, будто я знаю этих людей долгие годы. Это такое прекрасное чувство!

— И вы совсем не скучаете по Ленинграду?

— Конечно, скучаю. Все-таки это мой родной город. Но народная пословица гласит: «Не место красит человека, а человек — место».

И Надя начала говорить страстно:

— Кубань — необыкновенный край. Видели ли вы еще где-нибудь такое небо? Небо такой нежной голубизны. Слышали ли вы, как в вечерней тиши поют на Кубани соловьи? С чем это может сравниться? Здесь человек обретает душевный покой, достигает внутренней гармонии и единения с внешним миром.

Мы вели разговор в тенистой роще. Над нами щебетали птицы. Доносилось благоухание расположенных неподалеку совхозных садов. Было так прекрасно, что мы невольно замолчали. Надя сама нарушила это молчание:

— Не поймите меня превратно. Я не ищу здесь тихого убежища. Вместе с другими работниками совхоза я готова бороться за лучшую жизнь, преодолевать недостатки, которых у нас еще немало. И мы одержим победу в этой борьбе, потому что нам безмерно дорога наша земля — всем нам родная мать!

НАСТАВНИК И ЕГО УЧЕНИК

Пожалуй, ничто так убедительно не подтверждает преемственности поколений, как отношения, существующие между наставниками и их учениками. За примером далеко ходить не пришлось.

Николай Морозов, всеми уважаемый высококвалифицированный комбайнер, встречал меня у своего дома. Это был высокий мужчина с очень добрым загорелым лицом, обрамленным седыми волосами. Морозову 55 лет, но выглядел он постарше. Виной тому — его трудная судьба, не столь уж необычная для людей его возраста. Николаю было всего 15 лет, когда его соотечественники встали на защиту своей земли от фашистов. Ему пришлось сражаться на двух фронтах: сначала на трудовом — во время войны самоотверженно работали как подростки, так и старики, а затем и на передовой — с винтовкой в руках. Демобилизовавшись, он участвовал в восстановлении разрушенных войной колхозов и совхозов и опять работал беззаветно, подвижнически. Морозов из тех людей, у которых любая работа спорится, а вот слова приходят с большим трудом, но постепенно и он разговорился. Рассказывал мне о том, как решил стать наставником: хотел делиться своим опытом, своими профессиональными «секретами» с молодыми. Фактически он опекал молодежь всю жизнь. Только теперь наставничество получило официальный статус, ведь именно от уровня подготовки рабочих зависит производительность труда.

А в битве за повышение производительности труда, пожалуй, нет более сложного фронта, чем сельское хозяйство. В промышленности коллективный труд обусловлен самим характером производства. Однако крестьянин издавна привык работать в одиночку. Его привязанность к собственному клочку земли затрудняла переход к коллективному хозяйству. Американская печать и поныне утверждает, что причина всех трудностей, переживаемых советским сельским хозяйством, в отсутствии личной заинтересованности колхозников, являющейся якобы единственным двигателем производительности.

Совхоз «Красноармейский» и такие люди, как Морозов, опровергают этот кочующий по страницам американской прессы миф. Мало найдешь людей, которые так любят землю, как Морозов. Он нежно ухаживает за ней, умело собирает ее дары, осторожно маневрируя своим огромным комбайном, чтобы не потерять ни одного рисового зернышка из щедрого урожая. Этому прославленный герой труда учит и молодежь. Одним из его учеников был Иван Дурицкий. Получив аттестат зрелости, он записался на четырехмесячные курсы механизаторов при совхозе «Красноармейский». День окончания молодыми людьми курсов в совхозе отмечается как праздник. Новоиспеченных механизаторов поздравляют, преподносят им букеты роз. Вот в такой-то день Иван и решился подойти к Морозову с просьбой, чтобы тот стал его наставником. Морозов откликнулся на это предложение.

— Как долго Морозов помогал вам осваивать дело? — спросил я Ивана.

— Одиннадцать лет. Я и сейчас обращаюсь к нему всякий раз, когда нуждаюсь в совете и помощи, — ответил Иван.

— Одиннадцать лет? — с удивлением повторил я.

— В поле всегда можно чему-то научиться, а опыт приходит с годами, — сказал Морозов. — Наша земля таит в себе много секретов.

Так и продолжается этот одиннадцатилетний союз двух тружеников. Хотя этих представителей второго и третьего советских поколений разделяет почти четверть века, они стали близкими друзьями. Я сказал им, что такие отношения едва ли возможны между американскими рабочими. Старший, видя, как его более молодой и сильный напарник набирается опыта, будет неизбежно опасаться, что тот займет его место, а сам он останется без работы. Такие чувства были, конечно же, чужды моим советским собеседникам.

Приведенный мной разговор проходил в доме Морозова. Это добротный, аккуратно построенный шестикомнатный дом из кирпича местного производства. Пол здесь паркетный, мебель простая, но удобная. В комнате стоит цветной телевизор, диван, кресла, на стенах и на полу красивые ковры. Видно, что хозяева любят литературу — в шкафу и на полках много книг. Перед домом высажены розы, за домом — сад и огород. Таких домов на одну семью в совхозе «Красноармейский» построено немало. Директор совхоза Алексей Майстренко определенно предпочитает такие дома двухэтажным.

— Те, кто трудятся на земле, должны и жить на земле, а не над землей, — как-то сказал он мне.

Условия выплаты стоимости приобретенного дома, принятые в совхозе, привели бы в изумление любого американца. За дом стоимостью 8000 рублей рабочий вносит первый взнос в 2000 рублей. В течение нескольких лет он должен выплатить еще 3000 рублей. Оставшуюся сумму он может выплачивать на протяжении последующих 20 лет. За квартиры городского типа рабочие вносят буквально символическую плату — по нашим американским меркам она просто ничтожна. И все-таки рабочие совхоза предпочитают приобретать отдельные дома.

Интересных тем было множество, и наша беседа могла продолжаться бесконечно. Но тут к нам подошла жена Морозова и пригласила к столу. Даже у самого красноречивого рассказчика не хватит слов, чтобы описать кубанское хлебосольство. Я смотрел на добрых людей, собравшихся за этим столом в честь американского гостя, и, как никогда, ясно понимал, что им нужен мир.

Главный конвейер автосборочного завода

В одном из цехов КамАЗа

Зал ЭВМ конструкторского бюро инженерных расчетов

Автор в гостях у детей рабочих КамАЗа

Продукция завода — грузовики КамАЗ

Вместе с заводом вырос и новый город Набережные Челны (ныне город Брежнев)

Раис Ганеев — бригадир и депутат Верховного Совета СССР

Концерт участников заводской самодеятельности

Вычислительный центр Сибирского отделения Академии наук СССР

Круглый стол Института ядерной физики Сибирского отделения АН СССР — традиционное заседание ученых института

Академик Александр Скринский, директор института ядерной физики лауреат Ленинской премии

Пульт управления ускорителя ВЭПП-4 со встречными электрон-позитронными пучками

Вице-президент АН СССР, председатель Сибирского отделения АН СССР академик В. А. Коптюг

В Институте геологии и геофизики Сибирского отделения АН СССР член-корреспондент Н. В. Соболев, академик В. А. Кузнецов и член-корреспондент Г. В. Поляков обсуждают геологические проблемы, связанные с освоением зоны БАМа

Жилые дома в Академгородке соседствуют с лесом

Будущие ученые. Ученики специализированной физико-математической школы в Академгородке

Директор совхоза «Красноармейский» Алексей Майстренко (справа) и автор книги

Коневодческий комплекс совхоза «Красноармейский

Среди участников совхозного самодеятельного фольклорного ансамбля

Совхозная детская музыкальная школа

Монумент «Мать-Грузия

Тбилиси. Вид на улицу В. И. Ленина

Традиционное блюдо — шашлык

Тбилиси. Возрожденные старинные здания

Высокогорное село Дартло

Словно орлиные гнезда, прилепились к скалам древние башни-крепости

Студенты Тбилисской академии художеств оформляют своими работами фойе драматического театра

На натуре

ГЛАВА V ТВОРЧЕСКАЯ МОЛОДЕЖЬ ПРЕКРАСНОЙ ГРУЗИИ

ЮНОСТЬ ГРУЗИНСКОГО КИНО

Октябрьская революция проложила широкую дорогу для развития творчества. Всего сильнее это проявилось в кинематографии. Советское кино было не только молодым искусством. Оно было детищем талантливейшей молодежи. Сергей Эйзенштейн, чье гениальное творчество до сегодняшнего дня оказывает влияние на мировую кинематографию, в том числе и на американскую, создал свой лучший фильм «Броненосец «Потемкин» — шедевр революционного искусства, — когда ему не было и 30 лет. С тех пор советская кинематография получила мировое признание. Около четверти века Московский кинофестиваль, который проходит под девизом «За гуманизм в киноискусстве, за мир и дружбу между народами», привлекает деятелей из самых разных стран. Я не однажды присутствовал на этом смотре прогрессивного кино. Последний раз — в 1981 году, это был XII фестиваль (он проводится один раз в два года). В нем принимали участие кинематографисты из 98 стран. Большое впечатление на меня произвели внимание и конкретная помощь, которые советские кинематографисты оказывают молодым представителям киноискусства развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки. Как-то мой сын Джо — молодой композитор — познакомил меня со своими приятелями — студентами знаменитого кинематографического вуза ВГИКа (среди них были молодые люди из разных стран мира). Теперь многие из них стали известными режиссерами, сценаристами, операторами.

Советское киноискусство носит многонациональный характер. Ныне половина всех фильмов в Советском Союзе выпускается киностудиями союзных республик. Работы одной из них — грузинской — мне полюбились особенно, полюбились своим лиризмом, задушевностью, неповторимым настроением. И я отправился в Тбилиси.

Красавица Грузия как бы сама просится на кинопленку. Ее природа — не только фон, но и героиня грузинских фильмов. Образ преодолевающего крутой подъем всадника в бурке приобретает в грузинских фильмах символическое значение. У народа, живущего среди такой красоты, поэзия — в крови. Но грузины — народ философского склада, ибо такая красота наводит на размышления.

В тех молодых кинематографистах, с которыми я познакомился в Тбилиси, прекрасно уживались поэзия и философия. Сочетание этих черт особенно ярко проявилось в фильме «Земля матери», которым в 1976 году дебютировал Годердзи Чохели. Среди молодых грузинских кинематографистов он считается самым многообещающим. Сейчас Чохели 25 лет. Фильм «Земля матери» он закончил, когда ему было 20.

Этот фильм — протест против одиночества людей среди прекрасной природы. Чохели не пришлось долго искать натуру, чтобы показать «райские кущи». В необычайно красивом месте лежит уединенная деревня, где жили и умирали его предки. Кинокамера переносит зрителя в эти места, куда не отказались бы переселиться и обитатели Олимпа. А может быть, и в самом деле здесь некогда жили боги? Ведь существует же легенда о том, что Грузия — избранная богом страна. Рассказывают, что грузины проспали в тот день, когда бог делил мир между народами. Проснувшись, они поспешили к богу за своей долей. Каково же было их огорчение, когда они узнали, что свободного пространства на земле не осталось! Но грузины не могли с этим смириться. И они решили перехитрить господа. «Мы проспали потому, что накануне всю ночь пили за ваше здоровье», — сказали они богу. Их слова растрогали всевышнего. «Есть только одно незанятое место, которое я приберег для себя, — сказал он грузинам. — Но раз вы опоздали по такой благородной причине, я отдам его вам». Вот почему Грузию считают господней обителью. Если в действительности все было так, как гласит легенда, то у бога недурной вкус. Грузия соединяет в себе и грацию старых гор Англии, и величественность швейцарских Альп, и красоту зеленого покрова Ирландии.

В фильме Чохели среди этой природы живут три существа: старая женщина, слепой и беззубый старик, лишенный дара речи, да корова. Никого больше нет в этой забытой богом и людьми деревне, зажатой меж гор. Но пока угли тлеют, очаг еще не угас. Старухе не с кем перекинуться словом, и она идет к корове: «Поговори со мной, моя любимая. Ведь ты тоже мать», — увещевает она животное. Но корова отвечает ей лишь печальным взглядом. Женщина приносит хлеб и молоко старику, устремившему свой невидящий взгляд на горы. «Поговори со мной, Георгий, мой дорогой друг и единственный сосед. Поговори — или я сойду с ума». По ее огрубевшему лицу, прорезанному морщинами, текут слезы. Она смахивает их черной шалью, которой покрыта ее седая голова. Потом старуха идет на деревенское кладбище. Здесь крестов намного больше, чем осталось жителей в деревне. Она кладет цветы на могилу своего сына, погибшего во время Отечественной войны. Старая мать бережно обтирает его саблю и нежно кладет ее в колыбель, которую когда-то качала. «Какая немка-мать послала своего сына убить тебя, отнять тебя у матери, мой мальчик?» — причитает женщина. В надежде найти утешение она бежит к месту, где оставила старого Георгия, однако его там уже нет. Стоят только принесенные ею и нетронутые хлеб и молоко. Объятая ужасом, она застывает в оцепенении. Подобно библейскому Иову, старуха упрекает бога за то, что он ниспосылает на нее нестерпимое горе и не внимает ее воплю. «Чем мы прогневали тебя, что ты лишил жизни наших детей?» Потрясая кулаками, она кричит небесам: «Нет, боже, ты не дождешься меня. Георгий ушел к тебе, но я не уйду». Женщина еще раз окидывает взглядом красоту, которая окружает ее. Глаза женщины полны слез. «Боже, не допусти конца света!» — умоляет она. Одиночество приводит ее в отчаяние. Она решает повеситься. Уже надевает петлю на шею, как вдруг замечает дырку на своем черном платье. Разве может она уйти из жизни в такой одежде? Она усаживается, зашивает дырку, делает глоток прохладной ключевой воды и снова просовывает голову в петлю. И вдруг старуха слышит протестующее мычание коровы, та осуждающе смотрит на нее. Старуха отбрасывает в сторону петлю и бросается к корове. «О, моя милая любимица, как ты могла подумать, что я тебя оставлю одну. Нет, моя сестрица, я никогда не сделаю этого, ведь мы обе матери», — приговаривает она. Роль старухи в фильме играет 86-летняя мать Чохели — крестьянка, которая и сейчас живет в горной деревне. Фильм «Земля матери» — это поэма о корнях человеческих, поэтическая исповедь о любви к родной земле и мольба о мире. Чохели крепко связан со своими корнями. Подобно Уильяму Фолкнеру, он смотрит на мир сквозь призму деревенского мироощущения. Снова и снова возвращается он на свою родину и здесь черпает вдохновение. Чохели не одинок в своих поисках разрешения темы родины, темы истоков. Он один из представителей этого нового, значительного течения в советской литературе и искусстве.

Протест против одиночества, но одиночества среди людей, — таков пафос короткометражной ленты 24-летней Марины Хорейлидзе «Комнаты». Этот фильм был ее дипломной работой. Небольшого роста, хрупкого сложения, со смуглым лицом и темноглазая, Марина похожа на небольшую красивую птицу. Голос у нее тихий, говорит она в основном на своем родном грузинском языке. Русский она знает хуже. В деревнях, и особенно в горных, русский язык, хотя и изучается в школах, в повседневной жизни используется мало (это характерно для удаленных районов Кавказа и Средней Азии). Марина приехала в Тбилиси шесть лет назад, так же как и Чохели, из горной деревни. Фильм «Комнаты» — глубоко личное, необыкновенно трогательное и проницательное повествование о том, как молодая деревенская девушка приспосабливается к городской жизни. Его героиня в отличие от старухи из фильма «Земля матери» одинока в толпе.

Тбилиси — динамичный советский город, климатом и колоритом похожий на средиземноморские города. Когда смотришь на него с горы, он очень напоминает Сан-Франциско. Ранним утром голубовато-зеленые холмы, на которых возвышается монумент Матери-Грузии — в одной руке у нее чаша дружбы, в другой — меч для врагов, — кажутся бледно-розовыми. Так и просится сравнение с гомеровскими «розовыми лучами восхода». Полные очарования старинные грузинские дома с башенками и балконами соседствуют с современными высотными зданиями. Повсюду виднеются непривычные остроконечные купола православных церквей. Однако смешение различных архитектурных стилей придает Тбилиси особое очарование. Основной цвет города зеленый, но с множеством оттенков от темно- до желтовато- и коричневато-зеленого. В сумерках город становится серо-голубым с мягкими отблесками красного — подобно девушке со слабым румянцем на щеках. Ночью в домах, примостившихся на склонах гор, зажигаются огни. Эти освещенные окна, когда смотришь на них с вершины горы, кажутся звездами. Река похожа на темное серебристое озеро, а автомобили, «ползущие» по крутым подъемам и спускам, — на светлячков. Дует освежающий ветерок. Несмотря на поздний час, город и не собирается отходить ко сну. При такой красоте даже сама мысль о сне кажется святотатством. Тбилиси — город любви и поэзии, а не сна.

Вот какой предстала передо мной столицаГрузии. Вероятно, теперь такой она кажется и Марине. Но, судя по фильму, вначале город произвел на нее совсем иное впечатление. Любой, кто когда-нибудь «слышал» волшебную тишину леса, живет с памятью об этом. Как свидетельствует фильм «Комнаты», именно такого молчаливого, тихого общения-содружества и недоставало Марине в Тбилиси. Мы видим шумный городской мир, окна комнаты в студенческом общежитии. И ни один из тех, кто окружает девушку, не замедляет шаг, чтобы задуматься, прочувствовать окружавшую их красоту, позволить ей поселиться в их душах. Целая вереница девушек и парней проходит мимо героини фильма, появляется и исчезает, не оставляя следа в ее жизни. В горной деревне, где выросла Марина, один человек умел становиться частью жизни другого, проникать в сердца тех, кто рядом, недолго оставаться в их памяти.

Фильм «Комнаты» рассказывает не только об одиночестве человека в толпе. Он и о поисках своего места в жизни. Перед молодыми людьми широкий выбор, неограниченные возможности. Но решение должно быть единственным, и каждый принимает его сам. В этом сложность взросления человека — и она не уменьшается даже в самых благоприятных условиях. Понимая это, один из молодых героев фильма, стоящий на пороге выбора, говорит: «Моя жизнь была значительно проще всего лишь несколько лет назад».

— Одиночество и поиск своего места в жизни — это смежные проблемы. Обе они неотъемлемы от процесса взросления, — считает Марина.

— А как вы чувствуете себя в Тбилиси сейчас? Все так же одиноки? — спросил я.

— О, нет, — ответила Марина. — Теперь я занимаюсь любимым делом, а это несовместимо с одиночеством.

Вечером я встретил ее на улице. Вечерние прогулки в Америке давно вышли из моды: охваченные страхом, люди вечерней порой предпочитают отсиживаться дома. Современные американцы лишены возможности наслаждаться этой своеобразной — нестройной, но полной очарования — мелодией городской жизни, где уличный гул, обрывки голосов и напевы сливаются в одно целое. Марина вынырнула из веселой толпы людей. Она чувствовала себя в ней уверенно. Трудно было представить, что именно она — автор печального фильма об одиночестве человека в городе. Марина была не одна, а с коллегой. Они только что закончили работу в киностудии. Засиделись там допоздна, готовясь к съемкам нового исторического фильма. Действие его происходит в Грузии во втором веке. (Я подумал: «Как просто выбрать тот или иной период истории, тот или иной сюжет для исторического фильма в стране столь древней культуры».) События фильма разыгрываются в течение одного дня, последнего дня жизни 20-летней красавицы, чья жизнь трагически обрывается… Главная мысль фильма: подлинная красота — красота души человека.

Я поинтересовался у Марины, не трудно ли ей работать с мужчинами. Она улыбнулась и ответила:

— Отнюдь. Мужчины очень помогают мне.

В Советском Союзе постоянно растет число женщин-режиссеров. Достаточно сказать, что 7 из 45 режиссеров студии «Грузия-фильм» — молодые женщины. В США женщины крайне редко осваивают профессию режиссера. «С 1949 по 1979 год лишь 14 фильмов из 7332, выпущенных крупнейшими киностудиями США, были поставлены режиссерами-женщинами. За те же 30 лет драматические постановки женщин-режиссеров на телевидении составили всего лишь 115 часов (для сравнения скажем, что общее телевизионное время, занятое драматическими постановками, составило 65 500 часов» («Пост трибюн», Гэри, Индиана, 14 ноября 1981 года).

Марина Хорейлидзе и Годердзи Чохели всем своим творчеством доказывают, что культурная революция, начатая 60 лет назад, дает в третьем советском поколении богатые плоды.

Советская кинематография остается верной лозунгу «За гуманизм в киноискусстве, за мир и дружбу между народами». Когда мы с супругой вернулись в США после шести лет жизни в Советском Союзе, мы никак не могли привыкнуть к духу насилия и жестокости, царившему на теле- и киноэкранах. Миллионы американцев, особенно женщин, матерей, уже давно, но безрезультатно протестуют против такой бесчеловечности. Широко известный критик Винсент Кэнби еще в 1976 году выразил по этому поводу тревогу в статье под названием «Неприкрытое насилие доминирует на экранах над всем остальным» (опубликована в газете «Нью-Йорк таймс» от 17 октября 1976 года). Рецензируя ряд фильмов, он писал: «Когда в фильме «Лихач» громила нажимает на курок, то это показывается крупным планом, дабы зритель мог лучше рассмотреть, как разлетается на куски голова человека. В фильме «Предзнаменование» героя Дэвида Уорнера искусно обезглавливают на глазах у зрителя… И так — во многих фильмах, независимо от того, поставлены они талантливыми режиссерами или ремесленниками». Обращая внимание на то, что показ насилия развращает зрителей, Кэнби отметил: «Когда я смотрел фильм «Дикая шайка» в одном из кинотеатров на Таймс-сквер, люди, сидевшие в зале, выли и гудели, наслаждаясь кровопролитием». Другой кинокритик, Стэнли Эйхельбаум, в выходящей в Сан-Франциско газете «Санди экзаминер кроникл» от 15 апреля 1979 года подчеркнул, что в США выпускается «великое множество гангстерских фильмов. Они безудержно рекламируются, подогревая интерес людей к сценам насилия на экране (особенно в таких кровавых фильмах, как «Воители», «Ночи на бульварах»), разжигая страсти среди взрослых и заманивая мальчишек, у которых чешутся руки». Эйхельбаум далее отмечает: «Чтобы убедиться, сколь популярно насилие среди зрителей и как оно увеличивает сборы, достаточно подсчитать прибыль, полученную в течение первого месяца демонстрации фильма «Воители». Эта прибыль исчисляется 10 миллионами долларов». А кто в основном ходит в кино в США? Газета «Уолл-стрит джорнэл» от 19 августа 1981 года утверждает: «В прошлом году 59 процентов всех кинозрителей страны составляли молодые люди в возрасте от 12 до 24 лет. Эта возрастная группа представляет 29 процентов населения страны».

Поэтому, беседуя с молодыми кинематографистами Грузии, я поинтересовался их отношением к ужасам, насилию и жестокости на киноэкране. За круглым столом собралась целая группа студентов — будущих кинорежиссеров: Дато Джанелидзе, Дито Цинцадзе, Вахтанг Котетишвили, Гио Хуцишвили, Ика Папава и Леван Эристави. Самому младшему из них 19 лет, самому старшему 30. Еще до встречи мне удалось посмотреть фильмы, сделанные некоторыми из них, в том числе «Один плюс один» Джанелидзе, «Сонату» и «Каждую субботу» Цинцадзе. Подобно картинам Годердзи Чохели и Марины Хорейлидзе, они отличаются пониманием жизни, ее трудностей, глубоким проникновением в проблемы входящего в жизнь молодого человека, добротой и парадоксальным юмором. Человечность, любовь, участие в судьбе своих собратьев, переживающих трудные минуты, — эти чувства проходят через все первые фильмы молодых режиссеров.

Большинство из них почти ничего не знали о духе насилия, который царит как в американской жизни, так и в американских кинофильмах. Я начал рассказывать им об этом, но они меня не вполне понимали. Дело в том, что подобные американские фильмы не демонстрируются на советских экранах. Да и причины популярности таких картин в самих Соединенных Штатах они не могли себе уяснить.

— Почему на такие фильмы ходят зрители? Почему режиссеры и продюсеры создают их? — недоумевали они.

Они прекрасно знали лучших кинорежиссеров США: Роберта Альтмана, Франциско Форда Копполу, Вуди Аллена и Стенли Крамера, удивительно точно высказывались об их фильмах. Но они вовсе не знали тех картин, которые наводняют сейчас американские кинотеатры. Поэтому и рассуждать на эту тему могли лишь абстрактно.

— Насилие, столь чуждое нашему обществу, по-видимому, прочно укоренилось в американском образе жизни. Его жертвами стали братья Кеннеди, Мартин Лютер Кинг, известный певец из четверки «Битлз» Джон Леннон… Этот перечень можно было бы продолжить, — сказал один из них.

А другой добавил:

— Да, насилие еще не искоренено на земле. Не будем это отрицать. Дело в другом: как оно трактуется в фильме, какое место отведено ему в нем. Киноискусство, как искусство в целом, должно иметь в виду лучшее, а не худшее в человеке. И если изображать жестокость, лицемерие, мещанство, то с единственной целью — пробудить у людей стремление бороться с этим злом. Но взывать к самым отвратительным инстинктам человека средствами искусства? Это преступно.

Весьма интересно мне рассказывал о новом поколении грузинских кинематографистов руководитель одной из кафедр Института кинематографии Грузии Акакий Двагишвили. Красивый, обаятельный мужчина лет шестидесяти, Двагишвили уделил мне много времени.

— Грузинское кино, — сказал он, — питают три источника: революционные традиции, национальная классика и современная советская жизнь, литература, искусство. Грузинское кино постоянно развивается. В 1975 году у нас был открыт Институт кинематографии. Первый выпуск этого вуза (15 человек) состоялся в 1981 году. Теперь мы сами можем обеспечивать для себя творческие кадры. Мы должны поддерживать молодых в их стремлении смотреть на жизнь своими глазами. Мы наблюдаем ее долгие годы, и наше зрение притупилось. Глаза молодого человека видят больше, ярче, точнее, видят другое и по-другому. И мы, старшее поколение, должны предоставить молодежи широкое поле деятельности. Конечно, при таком подходе неизбежны издержки, ведь не все до единого из молодых талантливы. Но еще Станиславский говорил: чтобы взрастить один талант, надо «отработать» целую сотню не имеющих таланта. В этом утверждении, как бы оно ни звучало, кроется правда.

Меры по стимулированию участия молодежи в творческой деятельности способствовали повышению внимания к талантливой молодежи во всех областях культуры. Так, была создана экспериментальная творческая группа, и молодые режиссеры получили возможность снимать художественные и документальные фильмы. Они преследуют учебные цели и не поступают в прокат. Лишь самые лучшие из них демонстрируются по телевидению.

Кроме того, создана специальная группа сценаристов, в которой совместно работают начинающие и опытные драматурги. Сценарии создаются коллективно и затем обсуждаются.

— Что вы считаете своей главной задачей? — спросил я Двагишвили.

Поразмыслив, он ответил:

— Максимально сблизить талант и объективную реальность. В талантах у нас недостатка нет. Важно, чтобы талант работал в направлении решения сложных, многоплановых проблем общества развитого социализма. Осмыслением существа нашей жизни, изображением ее соответствующими, наиболее подходящими средствами, доступным зрителю художественным языком — вот чем проверяется искусство самых талантливых. Объединить в произведении субъективные стремления и взгляды с объективно существующей жизнью — в этом заключается наша главная задача.

КРАСКИ ЖИЗНИ И КРАСКИ ПАЛИТРЫ

Антон Рефрежье — ныне покойный американский художник, чья последняя запомнившаяся публицистическая работа^[3] свидетельствует о его глубоком постижении советского образа жизни, особенно ярко пишет о советском изобразительном искусстве. В книге он много места уделяет живописи Армении, но то, что острый глаз художника заметил в этой советской республике, расположенной в Закавказье, можно в равной степени отнести и к Грузии.

В Грузии прекрасны люди и природа, и красота их порой достигает трагедийной силы. Рождаемые ею жгучая любовь и боль раскрываются в грузинских песнях и танцах, в грузинских фильмах и, конечно, в грузинской живописи.

Выставка дипломных работ молодых художников была организована в картинной галерее Государственной академии художеств в Тбилиси. Я смог увидеть здесь глазами молодых проницательных и любящих людей «Мать-Грузию» с тех давних дней, когда она вела борьбу за само свое существование, и вплоть до ее гордого настоящего. Эти картины символизировали развитие и расцвет древней грузинской живописи. Я беседовал с молодыми художниками (среди них было немало женщин) и вспоминал ушедшие в прошлое дни американского культурного возрождения, периода хотя и кратковременного, но вселявшего надежду. Это были 30-е годы — время великой депрессии. Тогда решительные массовые демонстрации и голодные марши предотвратили голод и волну самоубийств. Для людей был отвоеван не только хлеб, но и розы. Программы поддержки искусств существовавшей тогда так называемой Администрации рабочих проектов (АРП) позволили работать жившим впроголодь талантливым молодым художникам. В то время ими были созданы прекрасные произведения живописи и скульптуры. Тысячи американцев, многие из которых никогда ранее не посещали картинные галереи, впервые познакомились с изобразительным искусством. Познакомились и полюбили его. Но их стремление глубже познать живопись не смогло осуществиться. Давление реакции извне и внутри конгресса задушило зачаточные проявления этой американской «культурной революции». «Пустая трата государственных средств!» — вынесли ей приговор. А сегодня верные последователи этой политики закрывают картинные галереи и музеи повсюду в США, лишая художников даже скудной помощи. Здесь же, в Грузии, я видел молодых художников, говоривших о своем будущем с такой уверенностью, которой их собратья в США могли бы только позавидовать.

— Что вы будете делать после окончания учебы в академии? — спросил я.

— Буду работать по специальности, — отвечали все как один.

Более подробно я говорил с Вано Целевани.

— Было бы нерационально, отучившись 6 лет в академии, работать не по специальности.

Целевани был студентом пятого курса. Все годы учебы он ежемесячно получал стипендию, а также кисти, краски, холст — все это бесплатно. Его картины уже экспонировались на выставках, некоторые из них были куплены.

— На чем основана ваша уверенность в том, что вы получите достаточно заказов и сумеете обеспечить себя и свою семью? — спросил я его. — В США лишь немногие — самые талантливые художники — зарабатывают своим искусством достаточно средств на существование.

Целевани слушал меня внимательно и понимающе кивал головой.

— Конечно, талант необходим. В вузе мы проходим в этом отношении первые испытания. Однако одного таланта мало. Нужен упорный труд. Мы должны непрерывно совершенствовать свое мастерство, расти профессионально. После окончания академии мы можем работать на художественном комбинате, куда поступают заказы на картины: такие заказы поручаются отдельным художникам или выполняются коллективно. Эта работа неплохо оплачивается. Участвуем в выставках. Получаем заказы на картины для музеев, художественных галерей, государственных учреждений. Заказы на произведения живописи поступают также от заводов и фабрик, колхозов и совхозов, домов и дворцов культуры. Искусство прочно вошло в нашу жизнь, поэтому и спрос на хороших художников никогда не уменьшается.

— В США правительство нередко в целях экономии закрывает музеи и картинные галереи. Случалось ли такое в вашей стране? — поинтересовался я.

Первой реакцией на мой вопрос был взрыв хохота. Затем от имени друзей и коллег выступила совсем юная студентка факультета теории и истории искусства Марина Минзари.

— Нам и нашему народу не понятна такого рода экономия, — сказала она в заключение своего выступления.

На встрече присутствовал ректор академии заслуженный художник Грузии профессор Георгий Тотибадзе. Он с интересом слушал своих студентов, наконец взял слово сам.

— Чем более развита страна, тем выше духовные и культурные запросы ее граждан. Причем каждый новый шаг в ее развитии вызывает новое повышение духовных запросов, поэтому они никогда не могут быть удовлетворены полностью. Но эти потребности могут удовлетворяться все более полно. — Тотибадзе перевел дыхание и решительно добавил: — Единственное, что нам для этого нужно, — мир.

ГЛАВА VI НАСЛЕДНИКИ ЛОМОНОСОВА

ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ

Сквер у старинного желтоватого здания с белыми колоннами, расположенного неподалеку от Кремля, наполнился звонкими молодыми голосами. У памятника Михаилу Ломоносову, великому русскому ученому и просветителю, основавшему Московский университет, не видно обычных здесь голубей. Они разлетелись, распуганные непривычной суетой. Оживление царило и в университетских залах, аудиториях, коридорах. С тетрадками и брошюрами в руках около стендов для объявлений толпились молодые люди. Было 11 часов утра 26 апреля 1981 года. В университете начался день открытых дверей.

Когда я вошел в лекционный зал, он был уже почти заполнен. Юноши и девушки спешили занять места. Я обратил внимание, что в зале есть и люди постарше. Позже я выяснил, что это были работники издательств, типографий, органов печати, желавшие поступить на факультет журналистики. Для поступления на вечернее и заочное отделения университета возрастных ограничений не существует. Предельный возраст для поступления на дневное отделение — 35 лет.

Профессор Ясен Засурский, декан факультета журналистики, предложил мне занять место в президиуме, где уже сидели руководители различных кафедр. Засурский тепло приветствовал молодых людей, лелеющих надежду поступить в университет. Затем он подробно изложил требования, предъявляемые к абитуриентам при поступлении на факультет журналистики.

— Хорошему журналисту нужны не только дар и профессиональное умение, но и хорошее знание жизни, — особо подчеркнул он. — Большинство из вас уже имеет трудовой стаж. И хочу вам сказать: не жалейте времени, «потраченного» на производстве. Его сполна возместит приобретенный вами там жизненный опыт.

Засурский открыто говорил о строгих требованиях, предъявляемых к абитуриентам на вступительных экзаменах, о высоком конкурсе среди поступающих, но, похоже, молодых людей это ничуть не смущало. Ведь они прекрасно знали, что в советских вузах действует принцип «открытых дверей»: каждый имеет право сдавать вступительные экзамены столько раз, сколько пожелает. Главное же, что позволяет абитуриентам чувствовать себя уверенно, — это отсутствие каких-либо финансовых препятствий на их пути в университет. На факультете журналистики, как и во всех советских высших учебных заведениях, обучение бесплатное, а учебники и другие пособия студенты берут из факультетской библиотеки. Студенты наряду с этим обеспечиваются стипендией, а за проживание в общежитии платят всего несколько рублей в месяц. Кроме того, половина всех студентов обеспечивается льготными талонами на питание в студенческой столовой.

Дни открытых дверей, в той форме, в какой они проходят в Москве, были бы совершенно невероятны в Гарвардском, Корнуэльском или Стэнфордском университетах США. Плата за обучение в них постоянно растет, и это уже само по себе закрывает двери в университеты для всех — конечно, кроме самых богатых. В газете «Уоллстрит джорнэл» от 24 сентября 1981 года сообщалось, что Гарвардский университет повысил плату за обучение на 15 процентов (теперь она составляет 7490 долларов в год), Корнуэльский университет — на 18 процентов (7000 долларов в год), Стэнфордский — на 14 процентов (7140 долларов в год). Если к этому прибавить расходы на питание студента, плату за жилье и учебники, то окажется, что средняя стоимость одного года учебы в наиболее известных университетах США в настоящее время составляет не менее 10 000 долларов. Таким образом, четырехлетний курс обучения в университете будет стоить не менее 40 000 долларов. Однако это не гарантирует выпускнику университета работы по специальности. В связи с закрытием ряда газет в США спрос на журналистов резко упал. В подавляющем большинстве американских городов теперь выходит лишь одна газета. В статье, помещенной в газете «Уоллстрит джорнэл» от 14 октября 1981 года, говорится: «В настоящее время лишь в 30 городах США в прессе имеет место конкуренция. В 1954 году таких городов было 88. В связи с недавним крахом газеты «Вашингтон стар» и серьезными финансовыми затруднениями газеты «Филадельфия буллетин» американские журналисты не без оснований предполагают, что таких городов будет все меньше. И действительно, вскоре после этого прекратила свое существование газета «Филадельфия буллетин» — без работы остались более полутора тысяч человек. Возможности получения работы для журналистов значительно сузились в связи с укрупнением книгоиздательств в США. Сенатор Говард Е. Метзенбаум (демократ от штата Огайо) заявил в газете «Сан-Франциско экзаминер» от 18 марта 1980 года, что 8 крупнейших издательств США держат в своих руках более 80 процентов книжного рынка изданий в мягкой обложке. А вот какими мрачными красками описывает «тупиковую» ситуацию в американском издательском деле, на телевидении и в кино Кларенс Петерсон в газете «Чикаго трибюн» (статья была перепечатана в газете «Сан-Франциско экзаминер» от 1 июля 1979 года):

«Мы становимся свидетелями того, как индустрия издания книг в мягкой обложке терпит крах из-за того, что произведения писателей еще до их появления на книжном рынке экранизируются на телевидении. Крупные капиталовложения, высокооплачиваемые звезды телевидения, а также широкая реклама телепостановок наносят такой же урон книгоизданию, какой они в свое время нанесли системе радиовещания… Книгоиздание, кино и телевидение превращаются в единый огромный массовый коммерческий комплекс, называемый индустрией развлечений. А она неизбежно будет подчинена удовлетворению самых низменных побуждений и страстей».

Охваченная коррупцией, выполняющая социальный заказ своих хозяев, американская монополистическая пресса постоянно клевещет на советских журналистов. Они изображаются как литературные поденщики, слепо исполняющие указания партийных руководителей. Между тем советские журналисты всегда оценивают события с социалистической, марксистско-ленинской точки зрения, которая лежит в основе их мировоззрения, сформированного еще в студенческие годы. Конечно, здесь не место полемизировать по поводу прессы двух стран с противоположными общественными системами. Однако не лишне сказать по этому поводу несколько слов. Марксизм-ленинизм — это наука, руководствуясь которой революционный рабочий класс развернул движение за создание в разных странах влиятельных коммунистических партий и построение мировой социалистической системы. Несмотря на величайшие успехи социализма в мире, в американских университетах до сих пор не предпринято даже попытки серьезного изучения марксизма-ленинизма. В течение шести десятилетий американцы неизменно ежедневно получают свою порцию антикоммунизма и антисоветизма. На этой почве в США развилось особое интеллектуальное заболевание. Следствием этого является и забвение этических принципов журналистики, как только дело доходит до социализма и Советского Союза. Советская печать откровенно заявляет о том, что рассматривает все события с марксистско-ленинской точки зрения и оценивает их исходя из интересов рабочего класса и всех трудящихся. А может ли монополистическая печать США столь же открыто признаться, например, в том, что она служит лишь интересам крупного капитала, перестанет ли она когда-нибудь прикрываться своей мнимой «надклассовостью»?

День открытых дверей был завершен заключительным словом Ясена Засурского, подчеркнувшего высокую ответственность журналиста.

— Журналист должен не просто владеть искусством слова, он должен обладать глубочайшим чувством гражданской сознательности и заботиться о благе народа. Наше общество своей главной целью считает максимальное удовлетворение материальных и духовных потребностей народа — это основной закон социализма. Советский журналист обязан жить и работать, руководствуясь этим законом.

Возможно, точнее всего значение Дня открытых дверей было определено в заметке, написанной девятиклассником средней школы О. Розенталем и напечатанной в факультетской газете «Журналист»:

«Еще год-два — и учеба в школе подойдет к концу. Пора серьезно подумать о своем месте в жизни. Меня привлекает профессия журналиста. Почему? Во-первых, потому, что журналистика — дело творческое (…) Во-вторых, журналист всегда находится в гуще жизни, в центре событий, в движении. Слово — оружие журналиста. С его помощью он борется против зла, отвоевывает добро. И я хочу посвятить себя этой борьбе».

Факультет журналистики Московского государственного университета

На лекции

Группа солистов студенческого ансамбля «Плакат» на репетиции.

Крайний справа — Юрий Яковлев

Встреча с комсомольскими активистами факультета журналистики

Здание МГУ на Ленинских горах

Светлана Кормилицына

Ольга Карлова

Студенты и преподаватели МГУ на коммунистическом субботнике

Наталия Бессмертнова — балерина и депутат Верховного Совета СССР

Гостя встречает генерал-полковник Давид Драгунский

После учений

Беседа с молодыми офицерами

Фотография на память

ЗНАКОМСТВО С УНИВЕРСИТЕТОМ

С университетом меня знакомила Светлана Корми-лицына, энергичная, веселая блондинка.

— Пойдемте, я вас проведу по нашим хоромам. — Полная энтузиазма, Светлана горела желанием поделиться со мной своей радостью.

— В течение восьми лет я работала чертежницей, но все эти годы чувствовала, что такая работа не по мне, — сказала она. Действительно, трудно представить эту подвижную, общительную женщину склонившейся над чертежным столом.

— В течение восьми лет? — переспросил я. — Вам ведь, похоже, не больше двадцати пяти.

Я ошибся: оказалось, что Светлане почти тридцать пять лет и что у нее есть сын-школьник. На факультет журналистики она попала как раз в один из Дней открытых дверей (такие дни проводятся в университете дважды в год). Перешла работать на телевизионный центр, поступила учиться на вечернее отделение факультета, четыре раза в неделю посещала занятия. Она закончила университет за шесть лет, а теперь занимается в аспирантуре. Светлана — журналист-телевизионщик широкого профиля: может быть комментатором, режиссером или сценаристом. Светлана, например, написала сценарий для телевизионного фильма о Сергее Образцове, основателе известного во всем мире кукольного театра. Вдруг, прервав нашу экскурсию, она воскликнула:

— Что же я наделала! Кормлю вас баснями, вы, наверное, умираете с голоду! — И она пригласила меня в столовую. Я не отказывался, потому что рассчитывал познакомиться там с новыми людьми и поговорить с ними в непринужденной обстановке. Светлана могла оказать мне в этом неоценимую помощь. У нее в университете было так много знакомых! Она то и дело останавливалась с приятелями, обменивалась приветствиями и рукопожатиями. С одной из подруг — Олей Карловой — она меня познакомила.

Мы получили обед. Его, конечно, нельзя было назвать роскошным, но по любым стандартам этот обед, который обошелся нам чуть больше 60 копеек, был весьма обильным, питательным и достаточно разнообразным. Льготные же талоны на обед стоят и того меньше — всего 30 копеек.

За столом я узнал, что Оле двадцать два года, в Москву она приехала из небольшого городка в Куйбышевской области.

— Я с детства мечтала стать журналистом. Хотела писать о людях. После окончания средней школы пошла работать на фабрику. Только там я по-настоящему поняла, о чем должна писать. Потом были подготовительные курсы, и наконец я — студентка факультета журналистики. Конечно, я счастлива, что исполнилась моя мечта. Счастлива, несмотря на трудности, которых немало. Но у меня здесь много друзей, и я знаю, что есть на кого опереться. Кроме того, вокруг так много интересного, неизведанного.

Светлана с любовью и почти материнской нежностью смотрела на подругу. И я подумал: да, Оле в самом деле есть на кого опереться.

После обеда я посетил студенческое общежитие в главном корпусе университета на Ленинских горах. Здесь моим гидом была Гуля Алаи — уроженка Баку, столицы Азербайджана. Гуля — хозяйка одного из этажей огромного общежития. На этаже живут около 100 студентов, большинство из них — в отдельных комнатах. Мы заглянули в некоторые из них. Комнаты были, пожалуй, чуть меньше, чем в общежитиях американских университетов, однако вполне удобные. Из окон открывается чудесная панорама Москвы. В общежитии имеется несколько столовых, но помимо этого на каждом этаже есть большая, хорошо оборудованная кухня. Многие студенты любят готовить сами. Надо сказать, судя по запахам, исходящим из кухни, меню здесь весьма разнообразное и экзотическое. На каждом этаже есть и комната для занятий, и комната для отдыха. В субботу и воскресенье в них устраиваются дискотеки. Кроме того, эти большие помещения используются для лекций, диспутов, национальных и интернациональных встреч. Здесь можно и просто посмотреть телепрограмму.

Университет на Ленинских горах — это целый город. Чтобы попасть из жилой зоны в учебную, надо пройти по коридорам, каждый из которых словно квартал, и «прокатиться» на скоростном лифте.

— Хотите повидаться со своими соотечественниками из США? — неожиданно спросила меня Гуля.

— Конечно, — ответил я с готовностью.

— Сейчас посмотрим, дома ли они. — Гуля постучала в одну из дверей. Дверь открыл высокий представительный мужчина. Это был профессор Смит — физик из Нью-йоркского университета. Он пригласил нас войти.

— Как вам здесь нравится? — спросил я его.

— Очень нравится. Здесь интересно.

В соответствии с программой взаимного обмена Смит полгода стажировался в Московском университете. Помимо занятий физикой, он изучал русский язык.

— Овладеть русским нелегко, но я уже сделал некоторые успехи. Теперь по крайней мере могу по-русски заказать обед в ресторане, — пошутил он.

«ПЛАКАТ» — АНСАМБЛЬ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПЕСНИ

В США в период 60-х годов возникло музыкальное движение песен протеста; его вершина — ставшее классическим произведение Боба Дилана «Развевающийся на ветру». В Советском Союзе в 70-е годы, и особенно после фашистского переворота в Чили, зверского убийства Сальвадора Альенде, Виктора Хары, вызвавшего негодование всего советского народа, ансамбли политической песни появились во всех уголках страны, в университетах и институтах, на предприятиях и в средних школах, в колхозах и совхозах… К этому движению оказалась причастной и моя семья. Помню, как в нашей московской квартире впервые прозвучала баллада «Реквием о Неруде», сочиненная нашим сыном Джо. Позднее вокальный ансамбль, состоявший в основном из чилийцев (им аккомпанировал на рояле Джо), записал эту песню, и ее передавали по радио для Чили. Творческое движение, связанное с политической песней, отражает гневный протест советской молодежи против насилия, ее солидарность с борцами за свободу и справедливость. Концерты и фестивали политической песни, ставшей своего рода живой газетой, несущей отпечаток современности, пользовались и по сей день пользуются огромным успехом.

Одним из самых популярных в стране ансамблей политической песни является коллектив «Плакат», в который входят студенты и преподаватели факультета журналистики Московского государственного университета. Созданный в 1976 году, он дал более 200 концертов в различных учебных заведениях и на предприятиях, стал лауреатом Международного фестиваля песни в Берлине в 1976 году, а в 1980 году завоевал специальный приз на Международном фестивале песни в Москве. Я понял, чем заслужил «Плакат» такой успех, когда слушал «специальное выступление», организованное для меня в студии звукозаписи факультета студентом и солистом ансамбля Юрием Яковлевым. Юрий прокрутил для меня записи нескольких лучших песен из репертуара ансамбля. Я обратил внимание на одну из них, в которой в качестве прелюдии было использовано щебетание птиц.

— Эта песня написана нами на слова известного стихотворения Горького, — сказал Юрий.

Затем зазвучала знакомая насмешливая мелодия.

— Да это ведь «Трехгрошовая опера!» — воскликнул я. Юрий пояснил:

— Только мы написали новые слова к музыке Курта Вейля. Думаем, что Брехт не стал бы возражать против этого. А теперь послушайте вот это, — предложил мой юный друг.

Зазвучала печальная музыка. На лице Юрия отразились гнев и решительность.

— Негодование охватило нас, когда мы услышали об убийстве Виктора Хары, — тихо сказал Юрий, когда песня закончилась.

Большинство прослушанных мною песен исполнялись на русском языке, однако участники ансамбля поют и по-английски. Особенно нравится слушателям песня рабочего класса США, высмеивающая штрейкбрехеров, — «Кейси Джонс».

— Какой из ваших концертов вам запомнился больше всего? — спросил я Юрия.

— Тот, что мы давали на БАМе прошлой зимой, — ответил он без колебаний. — Нам здорово повезло: Центральный Комитет ВЛКСМ обратился к нам с предложением выступить перед рабочими БАМа. Мы пробыли на БАМе 12 дней и ежедневно давали по два концерта как в клубах, так и непосредственно на строительных участках, где прокладывалась колея, в вагончиках-столовых. Нас слушали такие же молодые парни, как и мы, приехавшие в суровый край строить великую магистраль. И хотя термометр показывал минус 45 градусов (такая погода в Сибири не в диковинку), мороз нам был не страшен — нас согревала и объединяла песня.

ЭЛЕН ГОЛДЕН — ТРЕТЬЕ ПОКОЛЕНИЕ ЧЕРНОКОЖИХ СОВЕТСКИХ ГРАЖДАН

Утром следующего дня, поднимаясь по лестнице факультета журналистики, я услышал, как кто-то громко выкрикнул мое имя. Тембр молодого женского голоса показался мне знакомым. Но прежде, чем я успел узнать его, меня обхватили сильные и изящные черные руки. «Бейби!» — воскликнул я. Да, это был голос очаровательной чернокожей девушки Элен Голден — дочери Лили Голден, моего дорогого московского друга. «Бейби» (теперь ей 19 лет и она уже, конечно, не «деточка») является представителем третьего поколения Голденов, живущих в Советском Союзе. Ее дед, Джон Оливер Голден (он умер в Москве, когда Лили было всего 6 лет), был сыном раба из штата Миссисипи. Джон и его жена Берта, полька по происхождению, приехали в СССР из США вместе с группой чернокожих специалистов сельского хозяйства в 1931 году, в разгар «великой депрессии». Лили — кандидат наук, работает в Институте Африки АН СССР. Она — автор весьма популярной книги «Африканцы в России» (изданной на английском языке АПН в 1966 году). Вступление к этой книге было написано покойным Уильямом Паттерсоном, выдающимся борцом за гражданские права негров, длительное время жившим в СССР. Вместе с Уильямом Дюбуа, а также Полем и Эсландой Робсон Лили принимала участие в создании Университета Дружбы народов имени Патриса Лумумбы. Когда я впервые увидел Элен, ей было всего восемь лет. Находясь в Советском Союзе долгое время, я мог наблюдать, как росла в Москве эта представительница третьего поколения советских негров. Теперь я встретил уже вполне взрослого человека, хорошо сознающего свое место в жизни, унаследовавшего от старших поколений все самое лучшее — типичность советского человека.

В доме Голденов я провел прекрасный вечер. Лили на днях вернулась из Ташкента с кинофестиваля стран Азии и Африки и была занята работой над статьей о нем. Берта без устали угощала меня своим фирменным блюдом — вкуснейшей гречневой кашей с мясом — и с упоением выслушивала мои комплименты. Это был редкий вечер, когда и Элен оказалась дома. Как и для американских девушек, быть дома для нее значит «висеть на телефоне».

— Элен, — обратился я к ней, улучив момент, — давай поговорим.

— О чем? — спросила она с улыбкой.

— О тебе и твоей учебе, — ответил я.

— Хочешь взять у меня интервью? — заговорил в ней журналист.

— Ну что ж, можно назвать это и так.

— Хорошо, я согласна, но буду говорить по-русски, — поставила условие Элен. (Она неплохо говорит по-английски и вполне могла бы поддерживать беседу, но немного стесняется своего английского.)

— Сталкивалась ли ты с журналистикой на практике? — спросил я Элен.

— Конечно, ведь практика начинается у нас чуть ли не с первых дней учебы. Прошлым летом, например, я работала в газете в Домодедове — это небольшой городок под Москвой. В газете было опубликовано 10 моих материалов. И все подписные, — сказала она с гордостью.

Я прочитал ее статьи и заметки. В целом они были хорошо написаны, а что важнее всего — каждая новая была лучше предыдущей. Сотрудники газеты помогали Элен советом, раскрывали секреты журналистской профессии, которые постигаются лишь «с запахом чернил».

— Сейчас я работаю над статьей о киностудии «Мосфильм». Тебе приходилось там бывать? — спросила она. Я кивнул в знак согласия.

— Знаешь, что меня особенно заинтересовало там? Работа декораторов — тех, кого мы не видим на экране, но без кого не было бы фильма. Именно о них я и собираюсь написать.

— Ты довольна университетскими преподавателями? — спросил я.

— Да, это хорошие специалисты. Но особенно мне нравится наша преподавательница русской литературы. В ней есть нечто такое, что отличает «удивительного» преподавателя от просто квалифицированного. А это дано не каждому.

— Что ты думаешь о студентах?

— Наиболее серьезные из них — те, что уже работали на предприятиях или отслужили в вооруженных силах. Они зрелые. Об остальных этого не скажешь. Им, а если говорить откровенно, то и мне вместе с ними еще многому надо учиться.

— Ну а студенческая жизнь?

— Не беспокойся, — засмеялась Элен, — мы живем не одной лишь работой. Каждую субботу у нас дискотека. Часто проводим тематические вечера, встречи с видными писателями и журналистами, в том числе иностранными. Главное для нас — общение с людьми, ведь они основной материал для нашей работы.

— А как у вас обстоит дело со спортом? — спросил я.

— Спорту в университете придается большое значение. Практически студенты могут заниматься любым видом спорта, но моя страсть — теннис. Я тренируюсь три раза в неделю и вхожу в состав университетской команды.

Мне любопытно было узнать, как складываются отношения Элен с ребятами, и я спросил ее об этом.

— Наши парни иногда слишком заносчивы, — заметила Элен. — А некоторые девушки спешат выйти замуж, боятся, что останутся «старыми девами». Поспешные же браки, как правило, недолговечны. Вот поэтому у нас так много разводов.

— Делается ли что-нибудь для исправления такого положения? — спросил я.

— Наша печать, работники просвещения и социологи глубоко обеспокоены распадом семей. Молодежные и «взрослые газеты» предостерегают молодых людей от поспешных браков, влекущих за собой тяжкие последствия, призывают молодежь более продуманно относиться к своей судьбе. В университете организуются лекции и дискуссии по вопросам взаимоотношения полов.

— А как обстоит дело у тебя, Элен? Ты сама-то не спешишь с замужеством?

— Я не хочу спешить. Хочу, как большинство наших девушек, быть самостоятельной и материально не зависеть от мужчин. Хочу получить образование, добиться успехов в профессиональной работе. Понятно, что и к мужу буду предъявлять высокие требования. Впрочем, таковы почти все советские женщины.

Я слушал, как убежденно говорила Элен, и понимал, что ленинский призыв «Учиться, учиться и учиться» стал девизом и ее жизни. И если то поколение людей, к которым был непосредственно обращен этот призыв, совершало революцию, а последующее отстаивало ее, то нынешнее обязано сохранить мир, предотвратить атомное уничтожение всей цивилизации, не позволить распоясаться страшному чудовищу, имя которому империализм.

ИНТЕРВЬЮ С ДЕКАНОМ ЯСЕНОМ ЗАСУРСКИМ

Ясена Засурского я впервые встретил в 1969 году, вскоре после приезда в Москву. Тогда он пригласил меня прочитать лекцию о газете «Дейли уорлд», в которой я работал, для студентов отделения международной журналистики. Для того чтобы проиллюстрировать трудности, с какими повседневно сталкивается печатный орган рабочего класса, я захватил с собой для сравнения экземпляр респектабельной американской газеты «Нью-Йорк таймс». Затем я показал, сколько места в газете «Нью-Йорк таймс» отдано рекламе (называя при этом стоимость каждой рекламной страницы), и сравнил это с объявлениями в пару строк, публикуемыми в «Дейли уорлд». Не успел я закончить свое драматическое повествование о труднейших условиях, в которых находится в США прогрессивная пресса, как в помещении из-за короткого замыкания погас свет.

— Пожалуйста, продолжайте, — решительным тоном сказал Засурский. — Ваша лекция проливает столь яркий свет на предмет нашего разговора, что в дополнительном освещении просто нет нужды.

Студенты разразились смехом и зааплодировали. А теперь, по прошествии 12 лет, я пришел к Засурскому уже не как тот, кого слушают, а как тот, кто слушает.

— Я собираюсь писать книгу о третьем советском поколении, — начал я, — а понять его по-настоящему можно, только хорошо зная людей вашего, то есть второго, поколения. В Советском Союзе люди разных возрастов значительно сильнее, чем где-либо, связаны друг с другом, ибо у них общая точка отсчета — Великая Октябрьская социалистическая революция. Ваше поколение, идя по стопам отцов и закрепляя их завоевания, с неиссякаемым революционным энтузиазмом создавало в годы первых пятилеток социалистическую промышленность и сельское хозяйство. И именно ваше поколение было ввергнуто в пучину самой разрушительной в истории человечества войны. За победой последовали трудные годы восстановления народного хозяйства. На долю немногих поколений выпало столько испытаний. Как все это повлияло на ваших сверстников? — спросил я.

Засурский задумался.

— Трудно найти некую общую формулу для моего поколения, — начал он. — Страдания, лишения, смерть, ставшая в годы воины повседневностью, несомненно отрицательно влияли на характеры людей, даже порой ломали их судьбы. Но в основном мы выстояли. Закалились. И поэтому, полагаю, главная особенность моего поколения в том, что оно обреталомудрость, преодолевая трудности: экономическую и культурную отсталость, фашистское нашествие, послевоенную разруху. Все это научило нас быть сильными. Помните, как поется в одной американской песне: «Мы преодолеем!» Так вот, мое поколение сумело это сделать.

А люди, преодолевшие такие огромные трудности, понимают, ценят любят жизнь более глубоко. Мое поколение научилось не бояться трудностей. В этом, пожалуй, и заключается фундаментальное отличие моих ровесников от нынешней молодежи.

— Но ведь вы не хотите, чтобы ваши дети тоже прошли проверку трудностями и страданием? — сказал я. — Тогда как вы мыслите передать им свой жизненный опыт? А что положительного вы видите в современной молодежи? И что плохого?

Засурский улыбнулся. Я просто забросал его вопросами, но он терпеливо выслушал все.

— Начну по порядку. Во-первых, жизненный опыт передается и усваивается значительно труднее, чем знания и умения. Но мы стараемся воспитывать молодежь и в семье, и в школе на революционных и трудовых традициях. Много дают молодым встречи с участниками войны и ветеранами труда, организуемые на фабриках и заводах, в колхозах и совхозах и, конечно же, здесь, в университете. Важно научить молодежь видеть традиции во всем, что окружает их сегодня.

— Вы тоже носитель традиции, — вставил я.

— В отличие от нашего нынешнее поколение получает, пожалуй, слишком много рекомендаций и указаний. Мы, вступая в жизнь, пускались в путешествие в неведомое — они же ясно видят свое будущее. А в этом есть свои достоинства и недостатки.

— Достоинства, вероятно, заключаются в том, что молодежи будущее как бы гарантировано, а недостатки — в том, что такая гарантия может подавлять инициативу, — рассудил я.

— Справедливо, — подтвердил мои предположения Засурский, — наша задача состоит именно в развитии и поощрении у молодых людей инициативы.

— И что вы делаете для этого? — спросил я.

— Стараемся пробудить в них активность, требуем самостоятельности уже в изучении тех или иных дисциплин в университете. Особый упор делаем на это, когда они начинают участвовать в работе производственных предприятий, посылаем их на стройки и в колхозы. Иначе какие из них получатся журналисты? О чем они будут писать? И кто будет читать то, что они напишут? Мы воспитываем в студентах чувство гражданской ответственности за все, что происходит в нашей стране. Вот, например, недавно мы посетили колхоз, который находится недалеко от Бородино — места исторической битвы во время Отечественной войны 1812 года. Каждая пядь земли Бородинского поля помнит мужество, героизм и самопожертвование наших патриотов. Это действительно святая земля. Но оказалось, что Бородино не окружено должным вниманием, и студенты не остались к этому равнодушными. Такие экскурсии очень полезны: они помогают ощутить ту связь поколений, с которой мы начали наш разговор. Что же касается особенностей нынешнего молодого поколения, то, мне кажется, его отличает от других компетентность. Их знания шире и прочнее, чем те, которыми мы располагали в их годы. Самая главная задача современной молодежи — с максимальной эффективностью использовать эти знания, реализовать тот колоссальный потенциал возможностей, который был накоплен предыдущими поколениями.

Каждое поколение по-своему оценивает одни и те же события и факты. Так, например, я вижу в нашей действительности достижения, которых может не замечать молодежь. Я родился в ветхом деревянном доме, в котором не было никаких удобств: водопровод был проведен только в 1937 году, а газ подключили в 47-м. Теперь этого дома, как и десятков тысяч подобных ему, уже нет. Сегодня в Москве никто не живет в таких примитивных условиях и мало кто знает, что такое печное отопление. А я помню, с каким трудом доставались нам дрова: приходилось самим ходить в лес, рубить деревья, доставлять их домой, просушивать, колоть… Поэтому, оценивая сегодняшний день, я всегда имею в виду вчерашний. Молодежь же не видит в настоящем контраста с прошлым, поэтому достижения, ну хотя бы в решении жилищного вопроса, ей кажутся чем-то само собой разумеющимся.

— Многие молодые люди сравнивают свои жилищные условия с теми, какие, по их мнению, существуют на Западе для людей среднего достатка, и делают вывод об отставании Советского Союза в этой области, — добавил я.

Засурский согласился со мной.

— Некоторые молодые люди судят о Западе по кинофильмам, по всякого рода рекламной продукции да по разодетым туристам. И вот появляется далекий от действительности образ. Они ведь никогда не видели ни нищенских лачуг Алабамы, ни потерявших всякую надежду найти работу молодых негров в гетто крупных городов, ни проявлений ненависти и насилия, о масштабах которых они и не догадываются.

— Вот теперь мы с вами и подошли к вопросу о долге советских журналистов, — сказал я. — Перед вами стоит очень сложная задача: убедить людей, которые никогда на себе не испытывали безысходности безработицы, унизительного расизма, страха за завтрашний день, тирании крупных корпораций — одним словом, господства монополистического капитала, — в том, что капиталистический образ жизни по самой своей сути антигуманен.

Засурский задумался:

— Вы затронули очень интересный и важный вопрос. В 30-х и 40-х годах мы решали крайне трудные, но предельно ясные проблемы. А сегодня мир стал несравненно сложнее. До войны СССР со всех сторон находился в капиталистическом окружении. Сложнее, разветвленнее стал и сам социализм. Существование социалистического содружества стран с различным уровнем развития выдвигает новые проблемы, никогда прежде не решаемые на земле. Растут ряды стран, освободившихся от колониальной зависимости. В ходе их развития формируются национальные особенности социализма. Да и в капиталистических странах видение социализма далеко не однородно…

— Теперь нам приходится распознавать, где настоящий социализм, где фальшивый. Это, — добавил я, — не просто для тех, кто свое понимание социализма основывает, не отдавая себя в этом отчета, на искаженном представлении о новой общественной формации. Не способствуют правильному пониманию социализма и трудности в жизни отдельных стран, например, в Польше. Разумеется, этим вовсю пользуется буржуазная пропаганда. Положение в мире осложняется и из-за как никогда реальной угрозы ядерной катастрофы. Стоящие у власти в цитадели капитализма бряцают оружием, неистово желая остановить ход истории, повернуть ее вспять.

— Да, это представляет собой самую серьезную опасность. Конфронтация может привести к катастрофе, — согласился Засурский. — Альтернативой ей должна стать всеобщая борьба за мир, объединяющая все нации и государства. От гибели человечество может спасти лишь мирное сосуществование, и спасение должно быть выше всех идеологических противоречий. Но это не означает ликвидации борьбы между социализмом и капитализмом. С одной оговоркой, это должна быть борьба идей, а не ядерных средств уничтожения. Да, обстановка в мире сегодня намного сложнее, чем в прошлом. Это и составляет одну из главных трудностей, с которой нынешние журналисты, особенно молодые, сталкиваются в своей деятельности. Простого решения этой проблемы не существует. Журналистика всегда была одной из самых ответственных профессий. И может быть, ее ответственность никогда не была так высока, как сегодня. Мы откровенно говорим: мы учим наших студентов марксистско-ленинскому, классовому подходу ко всем событиям. Учим применять марксизм-ленинизм не как догму, а в конкретной связи этой науки с современным этапом развития отдельных стран и международных отношений. А научить всему этому непросто. Кроме того, наши студенты должны быть готовы к еще одной реальности нынешнего мира. Реальности нашей внутренней жизни. Наш народ достиг больших успехов не только в сфере производства материальных благ, но и в подъеме образовательного и культурного уровня. Однако некоторые журналисты явно недооценивают своего читателя, продолжая писать по старинке, прямолинейно истолковывать описываемые события. Наша партия выступает за новую, современную журналистику, без формализма и штампов. И мы обязаны внести свой вклад в ее развитие.

ГЛАВА VII ОДИН ДЕНЬ В СОВЕТСКОЙ АРМИИ…

«Я БЫ СКАЗАЛ АМЕРИКАНСКОМУ СОЛДАТУ…»

Однажды, когда срок моего пребывания в СССР уже подходил к концу, раздался телефонный звонок.

— Ваша просьба удовлетворена, — сообщили мне.

— Какая просьба? — осведомился я.

— Вы ведь говорили, что хотели бы провести один день с советскими военнослужащими? Так что завтра рано утром будьте готовы.

Группа офицеров ожидала нас у ворот. Высокий полковник при нашем появлении встал по стойке «смирно» и по-военному приветствовал нас, а молоденький офицер вручил мне букетик цветов. Среди встречавших меня я увидел генерал-полковника Давида Абрамовича Драгунского, героя Великой Отечественной войны, дважды Героя Советского Союза. По русскому обычаю мы обнялись. Генерал Драгунский возглавляет Высшие офицерские курсы «Выстрел», которые за 60 лет своего существования выпустили многих прославленных командиров.

— Начнем с того, что покажем наши «военные секреты», — сказал Драгунский. — А потом разговаривайте с молодежью сколько душе угодно. Подходит?

— Замечательно! — ответил я.

«Военными секретами» оказались учения, проведенные со скрупулезной точностью. Затем в комнате, выходящей окнами на площадку, где только что проходили учения, собрались вокруг большого прямоугольного стола человек 25 молодых офицеров, одетых в зеленую полевую форму.

— Я приехал к вам совсем не затем, чтобы обсуждать увиденное мной только что, — сказал я, показывая на «поле боя». — Я приехал, чтобы обсудить, как вы, советские люди в военной форме, и мы, американцы, можем сделать так, чтобы то, чему я сейчас был свидетелем, никогда не стало ничем иным, кроме как учениями. И более того, как добиться наступления такого дня, когда и в учениях не будет необходимости.

К сожалению, отношения между двумя нашими странами приняли за последнее время опасный характер, — продолжал я. — Нам твердят, что Советский Союз, то есть вы, представляет военную угрозу нашей безопасности и спокойствию. Поэтому я ставлю вопрос прямо. Предположим, сейчас на моем месте находится некий американский солдат. Что бы вы сказали ему?

Последовало долгое молчание. Затем один из молодых офицеров заговорил:

— Я инженер-механик. Родом из Минска. Белоруссия первой встретила удар фашистов. И я бы рассказал историю моей семьи. Многих своих родных я так и не успел узнать. Оба моих деда были убиты фашистами. Я бы сказал американскому солдату: «Знаешь ли ты, сколько внуков не увидели своих дедов? Сколько детей выросло без отцов и матерей?» Я не видел войны, но мой отец всю жизнь так и не поправился после ранения. — Виталий Кулагин замолчал и отвернулся. Потом он сказал: — Мы ликовали, когда наши и ваши космонавты обменялись рукопожатием в космосе. Я бы сказал ему: «Разве не такие отношения должны быть между нами?»

Многим хотелось поговорить с воображаемым американским солдатом. Встал лейтенант Виктор Волошин:

— И отец и дед мой были военными. Я из Ростова-на-Дону. Вы там бывали? Нет? Очень зря! Вы обязательно, просто обязательно должны там побывать. Так вот что я бы сказал американскому солдату: «Ты молод, и я молод. Ты хочешь жить мирно в своем доме, и я хочу жить мирно в своем доме».

Молодой офицер, сидевший напротив, внимательно рассматривал меня. На какое-то мгновение я даже почувствовал себя этим воображаемым американским солдатом…

— Я капитан Филатов, — начал было он, но потом замолчал. Все выжидающе посмотрели на него. — Я родом из Ленинграда, прекрасного Ленинграда. Но мы любим свой город не только за красоту. Каждая пядь ленинградской земли пропитана кровью его защитников. Я водил своих солдат на Пискаревское кладбище. Там покоятся свыше 600 тысяч героически погибших ленинградцев. Перед их могилами мы клялись: «Это не должно повториться!» Я бы показал американскому солдату Пискаревский мемориал. Я бы сказал: «Мы помним наших убитых. Ты думаешь, те, кто похоронил столько своих близких в ту войну, хотят новой войны? Я бы отвел его в музей при мемориале и показал ломтик хлеба весом в 120 граммов — дневная порция на человека в те 900 дней блокады. Я бы дал ему почитать дневник Тани Савичевой, в котором 12-летняя девочка описывала историю гибели своей семьи. И я спросил бы его еще раз: «Ты думаешь, мы хотим войны?»

Эта беседа с советскими солдатами была для меня не первой. Сыновья многих моих советских друзей служили в армии, я не раз обсуждал с солдатами пьесы во время антрактов в театре. Советские военнослужащие составляют значительную часть театральных зрителей. Я видел их на колхозных полях помогающими убирать урожай. Я видел их в отпуске, когда, розовощекие, здоровые, они, взявшись за руки, шли по Красной площади. Но ни разу за 6 лет пребывания в СССР я не был свидетелем их недостойного поведения, что, к сожалению, совсем не редкость среди американских солдат. Бросались в глаза не только их образцовый вид и манера вести себя, но и отношение к ним советских людей.

Став солдатом или офицером Советской Армии, молодые люди не замыкаются на одной лишь военной службе. Мне запомнились слова старшего лейтенанта Никифора Антонова:

— Я семь лет занимался в детской музыкальной школе по классу фортепиано. Люблю театр. Так что же, если я военный, я должен отказаться от всего этого? Конечно, нет. Приходите в наш клуб и вы сами убедитесь. У нас регулярно проводятся концерты классической музыки, есть свой довольно хороший ансамбль. К нам в гости приезжают выдающиеся исполнители, а Московская консерватория — наш шеф. По меньшей мере два раза в год консерватория устраивает для нас специальные концерты. Вы, наверное, знаете, как трудно достать билеты на театральные и оперные спектакли. Но мы все-таки довольно часто ходим в театр.

По дороге к «Выстрелу» я видел поля пшеницы, пасущиеся стада и подумал, что это земли какого-нибудь колхоза. Но, к моему удивлению, это оказалась территория курсов.

Капитан Павленко объяснил мне:

— Что делать с этими плодородными землями? Ведь не пропадать же им зря! Мы сами косим сено и отдаем его соседям-колхозникам.

— Вы хотите сказать, продаете? — переспросил я.

— Почему же продаем? Мы им отдаем сено бесплатно.

— И так принято во всех воинских подразделениях?

— Конечно! — ответил Павленко.

Полковник Анатолий Слесарчук, начальник боевой подготовки курсов, обрадовался затронутой нами теме.

— У нас здесь плодородная земля, — включился он в разговор. — Многие солдаты родом из деревни. Безразличное отношение к земле для них все равно что преступление. У нас стадо в пятьдесят коров, свинарник на двести голов, плодовый сад. На наших столах свежее молоко, мясо и овощи. Мы снабжаем армейскую столовую. А работаем в свое свободное время.

— А что вы скажете о тех солдатах, которых я видел на стройках и во время ремонтных работ в городе? А также о тех, которых я видел на полях собирающими урожай? — спросил я.

— Крупные строительные работы производятся подразделениями военных строителей. А что касается сбора урожая, то им занимаются солдаты всех родов войск, — ответил Павленко.

НАРОДНАЯ АРМИЯ

Во время второй мировой войны я почти четыре года служил пехотинцем в американской армии. Я принимал участие в битве за Окинаву в составе 165-го пехотного полка 27-дивизии. Мои товарищи испытывали интерес и уважение к Советской Армии. Все знали, что я коммунист, и считали меня своего рода авторитетом в этом вопросе. Несмотря на то что СССР был наших союзником, реакционная часть командования армии считала людей с коммунистическими взглядами недостаточно благонадежными, чтобы быть на передовой. И мне в буквальном смысле слова приходилось сражаться за право сражаться. Моим однополчанам была известна моя настойчивость, и одни не понимали, зачем это мне, другие считали, что я делаю глупости. Мои рапорты с просьбой послать меня на фронт только усугубляли их интерес к коммунистам. Когда пришла весть о том, что Советский Союз разгромил «непобедимый» вермахт и уничтожил Квантунскую армию в Маньчжурии, наши солдаты ликовали по поводу победы Красной Армии.

«Что же за солдаты в этой армии? — спрашивали меня они. — Почему они так хорошо воюют?»

Они ничего не знали про армию нашего главного союзника. Те же реакционные силы в США, на которых лежит ответственность за умалчивание фактов героической борьбы и побед Советской Армии во вторую мировую войну, за превращение этой войны в «неизвестную войну», и сегодня пытаются скрыть от американцев народный характер Советских Вооруженных Сил. Советская Армия могла так драться оттого, что это была поистине народная армия. Но мои товарищи не верили мне, они считали, что, наверное, было еще что-то другое.

Американцу, чье понимание правящих партий ограничено представлением о двух партиях большого бизнеса — республиканцах и демократах, — трудно себе представить ту любовь и уважение, которыми пользуется Коммунистическая партия Советского Союза. Такое доверие к партии, которому буржуазные партии могут лишь позавидовать, нельзя купить, его можно лишь заслужить. И Коммунистическая партия Советского Союза, и комсомол заслужили его, показав примеры героизма в решительных схватках с врагом. «Коммунисты, вперед!» — таков был призыв и команда в каждом бою, и тысячи и тысячи коммунистов и комсомольцев отдали свои жизни, поднимаясь в атаку по этому призыву.

Идя в бой под Окинавой во время второй мировой войны, я никогда не слышал команды: «Республиканцы и демократы, вперед!»

ГЛАВА VIII БЕСЕДА С БАЛЕРИНОЙ БОЛЬШОГО ТЕАТРА И МОЛОДЫМ УЧЕНЫМ

Наталья Игоревна Бессмертнова — знаменитая на весь мир балерина прославленного Большого театра. Она также является депутатом Верховного Совета СССР. Как и Борис Сергеевич Кашин — молодой, но уже широко известный ученый из Математического института Академии наук СССР. Бессмертнова и Кашин — члены постоянной Комиссии Верховного Совета СССР по делам молодежи. Я встретился с ними в конце апреля 1981 года в приемной Верховного Совета, находящейся в старинном здании неподалеку от Кремля.

Раньше я знал Бессмертнову только как балерину. Она захватила меня своим исполнением центральной партии в «Лебедином озере» и окончательно покорила мое сердце в «Жизели» и «Спартаке». Сейчас она, чародейка балета, сидела передо мной, простая и милая. Среднего роста, с упругой гибкой фигурой, кажется, каждую минуту готовой устремиться в движение, со скромной гладкой прической на прямой пробор, смуглым лицом, подчеркивавшим белизну зубов, Бессмертнова произвела на меня впечатление уравновешенной, уверенной в себе, но в то же время хрупкой, очень доброй женщины. Я украдкой рассматривал ее: в скромном серо-голубом свитере, с большими и глубокими карими, очень живыми глазами, на лице нет и следа косметики.

Я смотрел на нее, и во мне оживало то волнение, которое я испытывал, видя ее волшебный танец. Пожалуй, мне даже недоставало этого волнения. Но тут Бессмертнова улыбнулась. И тогда мне открылась ее подлинная красота — внутреннее, истинно душевное очарование, столь свойственное русским женщинам.

Она пришла на встречу с приготовленными заранее статистическими данными о работе Комиссии по делам молодежи, однако, когда я сказал, что хотел бы поговорить с ней без излишней официальности, сразу же отложила их в сторону.

— Расскажите мне о себе, — попросил я ее.

Бессмертнова неторопливо начала свой рассказ.

— Я родилась в Ленинграде во время войны. Моя мать была учительницей, отец сражался на фронте… Вы, конечно, знаете, что за трудное это было время. Потом нас эвакуировали в Среднюю Азию. А в четыре года я впервые влюбилась — в музыку. Она-то и положила начало моему увлечению балетом. Довольно рано, как только пошла в школу, я начала заниматься в танцевальном кружке. Учитель танцев много работал со мной. (Ему помогали и пионервожатые — это был кружок при Доме пионеров.) Однажды он сказал моей маме: «Почему бы вам не отвезти Наташеньку в детскую балетную школу при Большом театре? У нее незаурядные способности». Я прошла все три этапа конкурса и была зачислена.

— Когда это было? — спросил я.

— В 1952 году. Я училась в балетной школе при Большом театре 11 лет.

— Вашим родителям приходилось платить за учебу?

— Конечно, нет. — Бессмертнова улыбнулась. — В школе я получала бесплатное питание, а также балетные туфли и костюмы. Каникулы я вместе с другими ученицами проводила в Серебряном Бору, в доме отдыха Большого театра.

— Почему учеба в балетной школе продолжалась так долго? — спросил я.

— Дело в том, что наряду с усиленными занятиями хореографией мы получали среднее образование. Перед самым выпуском из школы нас проверяла комиссия Большого театра, отбирая артистов в свою труппу. Меня приняли в Большой театр, и я танцевала в «Шопениане» еще до окончания школы. Это было в 1961 году. А годом позднее я выступала в составе труппы Большого театра в США.

Я заметил, что эти выступления послужили толчком к пробуждению большого интереса к балету американской молодежи. Однако, к сожалению, высокая стоимость обучения в балетных школах закрывает доступ к этому искусству многим одаренным девочкам и мальчикам.

— Это жестоко по отношению к искусству, — воскликнула Бессмертнова. — Лишь неустанный поиск талантов может быть залогом его успешного развития. В нашей стране это прекрасно понимают. Известно, что многие дети любят музыку и танцы. Но как выделить среди них самых способных, как превратить детское увлечение в серьезное творчество? Ответы на эти вопросы может дать массовая работа в детских садах, школах, дворцах пионеров. Именно благодаря этому наш Большой театр поистине Большой.

— У нас же правительство резко сокращает ассигнования на социальные нужды, не говоря уже о культуре и искусстве, расходы на которые считаются просто неоправданными, — сказал я. — Колоссальная программа увеличения арсенала вооружений (она обойдется налогоплательщикам в 1,6 триллиона долларов) основана главным образом на лживой предпосылке: американцам внушают, что Советский Союз тратит на вооружение больше, чем США.

На самом деле инициаторами нового витка в гонке вооружений выступают сами США.

Газета «Уолл-стрит джорнэл» от 8 февраля 1982 года писала: «В суммарном выражении новый военный бюджет возрастает еще более значительно, если учесть те ассигнования, которые администрация запрашивает на последующие годы, а также неизрасходованные средства, оставшиеся от предыдущей администрации». Далее газета пишет: «Военный бюджет предусматривает ассигнования многих миллиардов долларов на разработку и создание секретных видов вооружения, что делает официальные сообщения о распределении военных расходов совершенно недостоверными». При всей «недостоверности» этих данных к 1987 году администрация Рейгана намерена увеличить военные расходы до 37 процентов общего федерального бюджета США.

Пытаясь исказить истинную картину, администрация Рейгана всячески избегает прямого сравнения ассигнований на военные цели в США и СССР. Вместо него предлагается сопоставление на фоне соответствующих валовых национальных продуктов. Поскольку в США все еще производится значительно больше продукции, чем в СССР, то создается впечатление, что военный бюджет США не столь уж велик, а миф о советской военной угрозе приобретает «реальные» очертания. При этом наша печать умалчивает, что в противоположность США Советский Союз постоянно увеличивает ассигнования на социальные и культурные цели. Я поинтересовался у Бессмертновой, не сокращались ли средства, предназначенные для Большого театра, и не планируются ли такие сокращения в будущем? Мой вопрос был встречен с недоумением.

— Что вы! Нет никаких причин для таких сокращений. Аудитория нашего театра постоянно растет.

— И вас никто не убеждает в том, что «времена сейчас трудные и надо затянуть пояса потуже»? Нам, американцам, такие слова приходится слышать сплошь и рядом, — сказал я.

Бессмертнова не осталась равнодушной к моим словам.

— Культура не роскошь, а первейшая потребность людей, — сказала она. — Поэтому у нас в стране на нее не жалеют средств. И Большой театр учитывает все нужды артистов. Средства выделяются как для подготовки и обучения творческих кадров, так и на строительство и благоустройство их быта. У нас есть свои дома отдыха, своя поликлиника. В нашем театре работают 2500 человек, так что расходы у нас немалые, но разве наше искусство не стоит таких расходов?

— Обращаетесь ли вы к народу с просьбой пожертвовать на нужды театра? — спросил я. — В США это делается постоянно. И президент убеждает нас, что именно таким образом следует добывать средства, причем не только для искусства, но и для удовлетворения социальных нужд.

Бессмертнова посмотрела на меня с изумлением.

— Нам не надо просить пожертвований. Большой театр, как, впрочем, и все остальные, существует на средства государства.

Коснулись мы в беседе и «беглецов» — бывшего артиста Большого театра Годунова и бывшего артиста театра оперы и балета имени Кирова Барышникова. Бессмертнова говорила о них скорее с болью, чем с гневом.

— Они утверждают, что уехали из Советского Союза ради «свободы» творчества. А что они создают? Лишь повторяют то, чему их научили здесь, и наживают на этом свои доллары. Отказаться от Родины! Чем он живет без нее? Особенно если он артист? Без Родины, без своего народа он превращается в ничто, лишается корней. У нас немало примеров подобных трагедий. Вот хотя бы известный русский писатель Иван Бунин. Он уехал из России после Октябрьской революции. На чужбине его талант потерял былую силу. И это участь каждого, кто покидает Родину. Надеяться им не на что, — сказала Бессмертнова строго и решительно. В ее словах сквозило презрение.

Все это время Кашин слушал нас, теперь и он вступил в разговор.

— Таких людей у нас лишь незначительная горстка. Но американская антисоветская пропаганда, поднимая их на щит, пытается сделать из мухи слона, и в этом нет ничего удивительного, ведь антисоветизм стал прибыльным делом в США. Конечно, у нас есть и трудности и недостатки, и мы открыто обсуждаем их. Когда общество проходит через новую, более высокую ступень развития, это неизбежно. Сложнее всего перестроить сознание человека. Есть у нас и такие, что теряют нить в жизни. На это есть много причин — как субъективных, так и объективных. Одних неправильно воспитали родители. Другие не могут преодолеть собственной слабости и недостатки в области идеологической работы. Одной из наших главных задач является улучшение идейного воспитания нашей молодежи, не знающей по собственному опыту, что представляет собой капиталистическая система на деле, а не на обложке рекламных журналов.

Бессмертнова и Кашин рассказали мне о деятельности Комиссии по делам молодежи Верховного Совета СССР. Эта комиссия работает при высшем законодательном органе страны. Статья 125 Конституции СССР гласит: «Все государственные и общественные органы, организации и должностные лица обязаны выполнять требования комиссий Верховного Совета СССР…» Другими словами, комиссия может действенно влиять на дела молодежи. Как и все другие комиссии Верховного Совета, Комиссия по делам молодежи не ограничивает свою деятельность обсуждениями и рекомендациями. Она осуществляет постоянный контроль за тем, как промышленные предприятия, колхозы и совхозы, учебные заведения, культурные и научные учреждения выполняют решения об улучшении условий жизни и труда молодежи, проверяют работу местных Советов народных депутатов по вовлечению молодежи в органы власти. Она принимает участие в составлении бюджетов, а также в разработке пятилетних планов. Благодаря ее законодательной деятельности в 1978 году были осуществлены меры по повышению заботы о матерях и детях, а также увеличены ассигнования на детские сады, школы-интернаты и пункты детского питания. В 1980 году комиссия приняла решение об улучшении снабжения продуктами питания интернатов и стационаров для больных детей, повысив при этом бюджетные ассигнования на бесплатное санаторное лечение детей, страдающих астмой и бронхитом. По инициативе комиссии в сельской местности было увеличено общее число клубов и библиотек.

Следует отметить, что в политической жизни Советского Союза молодежь занимает очень важное место. Возьмем хотя бы тот факт, что более 21 процента из примерно полутора тысяч депутатов палат Верховного Совета составляют мужчины и женщины в возрасте от 18 до 30 лет. В конгрессе США члены палаты представителей и сенаторы конгресса упомянутого выше возраста могут быть пересчитаны на пальцах одной руки. Более 750 тысяч молодых людей являются депутатами местных Советов (городских, областных и республиканских).

Мы сделали паузу в нашем разговоре, но мне показалось, что Бессмертнова хотела сказать что-то еще.

— Разрешите мне задать вам вопрос? — поколебавшись, обратилась ко мне она. — Почему ваши сограждане, американцы, не желают понять, насколько опасную обстановку создает в мире правительство США? — спросила Бессмертнова.

Я не нашелся, что ей ответить.

Мы стали прощаться.

— Приглашаю вас 1 Мая на «Лебединое озеро». Я буду танцевать, — сказала мне балерина.

В Кремлевском Дворце съездов я вновь почувствовал магическое воздействие этого волшебного спектакля. Добро в нем торжествует над злом.

ГЛАВА IX ВСТРЕЧА С КОМСОМОЛЬСКИМИ РУКОВОДИТЕЛЯМИ

КУЛЬТУРУ — СТРОИТЕЛЯМ

Перед поездкой на БАМ и КамАЗ я встретился в Москве с ответственными работниками Центрального Комитета ВЛКСМ и Комитета молодежных организаций СССР. На беседе присутствовали: Анатолий Макушев — заведующий сектором отдела пропаганды и агитации, Анатолий Храмков из отдела рабочей молодежи, Анатолий Иллюк — заведующий сектором областей Уральского района, Александр Косов — заведующий сектором средств массовой информации, а также Сергей Улин — заместитель председателя Комитета молодежных организаций. Разговор был непринужденным и откровенным.

— В своей книге мне хотелось бы рассказать о буднях советской молодежи, — начал я. — Особенно меня интересует идейная и культурная сторона ее жизни, а также работа, которую в этом направлении проводит комсомол на крупнейших стройках Сибири.

Первым мне отвечал Анатолий Макушев — серьезный молодой человек в очках. Против ожидания я не услышал от него сухой лекции, пересыпанной статистическими данными. Макушев говорил просто, исходя из собственного опыта. А опыт у него богатый: до своего назначения на нынешнюю должность он долгое время работал на одном из агитпоездов, организованных газетой «Комсомольская правда», и расстался с этим делом не без сожаления.

— Культура должна следовать за строителями повсюду, — начал Макушев. — А стройки сейчас ведутся и в недоступных ранее районах нашей необъятной родины. Чтобы обеспечить культурный досуг и там, «Комсомольская правда» организовала несколько агитпоездов. Они совершают рейсы на все крупнейшие стройки страны, как бы далеко те ни находились. Члены поездных агитбригад читают лекции и выступают перед рабочими с концертами, а также оказывают помощь местным комсомольским организациям в постановке культурной и просветительной работы.

Гражданская война и иностранная интервенция в России 1918–1920 годов. Немецкие войска в Киеве. Август 1918 года

Владивосток. 1918 год. Американские интервенты на Дальнем Востоке

Гражданская война и иностранная интервенция в России 1918–1920 годов. Запись добровольцев в Красную Армию

Демонстрация в Одессе после изгнания интервентов и вступления в город Красной Армии. 1919 год

Москва. 1925 год. Комсомольцы на демонстрации

Первый советский серийный автомобиль «АМО». 1924 год

«Последние известия» на селе

На одном из первых рабфаков. Главная задача — учиться!

1929 год. Владимир Маяковский читает свои стихи красноармейцам

На строительстве Комсомольска-на-Амуре. Эта стройка стала легендарной в истории комсомола

1932 год. Молодые крестьяне подают заявления о приеме в колхоз

1941 год. Немецкие танки на подступах к Москве

1943 год. Сталинград

Отвоевался…

1945 год. Берлин. Капитуляция немецко-фашистских войск

В небе Германии. 1945 год

Спасибо, сынок!

Берлин. 1945 год. Победа!

Возрожденный Волгоград

Молодежь — за мир! Марш мира-82

По зову комсомола — на БАМ!

Нет войне!

— Какие трудности существуют в этой области? — спросил я.

Культура и идеология — это вообще сложные участки работы, тем более в отдаленных, необжитых еще районах страны. Но мы знаем, что люди ждут нашего приезда, и стремимся не обмануть их ожиданий. Ни одному нашему артисту, ни одному лектору не приходилось раньше встречаться со столь доброжелательной аудиторией. И нам хочется сделать для нее как можно больше.

Услышав последние слова, сказанные Макушевым особенно убежденно, я понял, почему ему не хотелось расставаться со своей работой на агитпоезде.

— Другая наша задача — принести радость детям, живущим в этих отдаленных районах, — продолжал Макушев. — Детские впечатления играют важную роль в формировании человека. Я сам вырос в глуши на лесных разработках. Никогда не забуду, как к нам приехал кукольный театр. Теперь, когда мне удается попасть в театр С. Образцова, во мне оживают эти детские воспоминания. Наш агитпоезд — это также театр на колесах. Кроме того, это и передвижная библиотека, и книжная лавка. Книги у нас никогда не залеживаются — и дети, и взрослые охотно их покупают.

ИЛЛЮЗИИ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ

— Мне кажется, что у вас есть еще одна важная задача — бороться с ложными представлениями о жизни на Западе, навеянными буржуазной пропагандой. Как рождаются эти иллюзии? Вероятно, отчасти они объясняются притупившимся чувством классовой сознательности у некоторых молодых людей. В Советском Союзе сложились гармоничные отношения между рабочим классом, колхозным крестьянством и интеллигенцией, давно уже нет ни крупных капиталистов, ни мелкой буржуазии. Итак, внутри страны классовая борьба отсутствует. И чем стремительнее вы продвигаетесь к коммунизму, тем более удаляетесь от нее. Однако классовая борьба не затухает на международной арене, именно ваше общество выдвинуто историей на ее передовые рубежи. Не случайно ведь Советский Союз уже более шести десятилетий является главным объектом нападок мирового капитализма и империализма. Полагаю, что эта ситуация накладывает на вас большую ответственность, требует усиления идеологической работы.

— Безусловно, вы правы. В нашей стране нет классовых противоречий, — ответил Макушев. — Но мы знаем, что такое классовое сознание. В сердцах молодежи живет память о битвах, которые выдержали отцы и деды. Великая Отечественная война была борьбой против самого агрессивного и самого реакционного проявления мирового империализма, и мы извлекли из нее большой урок. Мы подвергаемся самым яростным нападкам пропаганды западных стран, пропаганды умелой, изощренной, учитывающей все еще существующие у нас элементы национализма, мещанской психологии и другие пережитки. И некоторая часть политически незрелой молодежи попадает под ее влияние, подчеркну, именно некоторая… В основном же молодежь активно участвует в строительстве социализма, и успехи страны — это в значительной степени ее успехи.

— У нас есть пословица, — вступил в разговор Улин, — «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». На БАМе и на КамАЗе вы все увидите своими глазами.

— Иллюзии и заблуждения, о которых вы говорили, — продолжил Макушев, — отражают также недостатки и слабости нашей идеологической работы. Мы хорошо понимаем это и уделяем все больше внимания воспитанию классового сознания у молодых людей. Идеологический фронт сегодня важен, как никогда. И чтобы выиграть битву, мы должны хорошо знать своего идейного противника, его цели: подорвать моральный дух народа, распространить антисоветизм и антикоммунизм, расколоть единство стран социалистического содружества. Надо изучать различные формы буржуазной пропаганды, анализировать механизм ее воздействия на людей. Словом, наша идеологическая работа должна отвечать современной международной обстановке, а также иметь в виду возросший уровень молодежи.

Слово взял внимательно слушавший товарищей Сергей Улин. Красивый, безупречно одетый молодой человек, он совсем не походил на так называемого типичного представителя советской молодежи, издевательски изображаемого американской буржуазной прессой.

— Вам предстоит интересная поездка, встречи с различ-ними представителями нашей молодежи. Они наверняка помогут вам многое понять, — заметил он. — Что же касается классового сознания, то у нас оно проявляется не так, как в капиталистических странах: не в борьбе против эксплуатации, а в добровольном участии в строительстве социализма, в созидательном труде, в умножении наших достижений, в индустриализации и сельском хозяйстве, в науке и культуре. Советская молодежь демонстрирует свое классовое сознание и тем, что отстаивает мир. Наше классовое сознание выражается в единстве социалистических стран, в солидарности с рабочими капиталистических стран Запада, с народами Африки, Азии и Латинской Америки, борющимися за свою независимость и освобождение от оков империализма. Не буду отрицать, что у нас есть молодые люди с разного рода иллюзиями в отношении жизни на Западе. Это лишний раз подтверждает необходимость вести среди молодежи серьезную идейно-политическую работу.

ГЛАВА X ТРЕТЬЕ СОВЕТСКОЕ ПОКОЛЕНИЕ ГЛАЗАМИ ОТЦОВ И ДЕДОВ

ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ

Никому не дано судить о третьем поколении советских людей с большим правом, чем представителям первого и второго поколений. Поэтому я и обратился к советским друзьям с просьбой высказать о нем свое мнение, а затем сопоставил его с тем, которое сложилось у меня в результате всего увиденного в СССР. В большинстве случаев наши суждения совпадали. Вот что говорили мне друзья — советские люди первого и второго поколений, преобразившие одну из самых отсталых стран Европы в могущественное государство и добившиеся колоссальных успехов в развитии его промышленного производства.

— Главная заслуга наших поколений — то, что мы отстояли первое в мире социалистическое государство в открытых схватках с врагами, считавшими его существование «незаконным» (США, например, отказывались официально признавать Советскую Россию в течение 16 лет). Капитализм годами вынашивал идеи исправления этой «ошибки истории». Черчилль призывал капиталистические государства «задушить большевизм в колыбели». Гитлер пытался уничтожить нашу страну, когда ей исполнилось 24 года — это почти юношеский возраст, — а за спиной у нее были всего лишь две выполненные пятилетки. После второй мировой войны против нас долгое время вели другую войну — «холодную». Теперь же угрожают ядерной войной, которая может привести к катастрофе весь мир. Таким образом, с первых дней существования нам пришлось бороться за международное признание, за равноправие среди других наций, за то, чтобы с социалистическим государством считались как с реальным фактом истории. В настоящее время мы достигли очень многого, и фундамент для этих исторических завоеваний был заложен нашими поколениями. Но, конечно, за наши достижения мы заплатили дорогой ценой. Например, мы не могли направить больше средств и усилий на решение таких важных задач, как улучшение материального благосостояния народа, коренное повышение качества продукции и производительности труда. Их предстоит решать нынешнему и будущему поколениям, и мы уверены, что они нас не подведут. У современной молодежи по сравнению с нами много преимуществ. Во-первых, она, проанализировав наши промахи, сумеет избежать подобных. В конце концов, мы были первопроходцами и имели право на ошибки. Мы были неопытны и недостаточно образованны. Новое поколение более трезво в суждениях, несравненно лучше образованно, серьезнее подготовлено в культурном отношении. К тому же теперь ни один здравомыслящий человек в мире не станет отрицать реальности и силы советской страны. Социализм не только утвердил себя на века, с ним человечество связывает свои надежды на будущее. Миллионы людей на земле, живущих в условиях раздираемого кризисами капитализма, ищут замены этому несовершенному социальному строю. Нынешнее поколение советских людей должно сделать все возможное для увеличения притягательной силы социализма. Сейчас, когда мы вот уже более тридцати лет живем в мире, мы можем осуществить наши самые смелые планы и доказать всем преимущества социализма как в материальном, так и в духовном отношении.

Наша главная сила не в военном превосходстве, а в более гуманном образе жизни, и противникам внушают страх именно наши моральные преимущества. Уже три поколения советских людей воспитаны в духе мирного сосуществования, принципа, положенного В. И. Лениным в основу всей нашей внешней политики. Современная молодежь понимает значение этого принципа даже в большей мере, чем ее предшественники. Еще никогда ни на одном поколении людей не лежалатакая огромная ответственность за судьбы человечества, какая лежит на сегодняшней молодежи всего мира. Нынешнее советское поколение не испытало на себе всех ужасов войны. Но война оставила свои отметины и в его жизни, следовательно, в определенной степени она — часть его личного опыта. А если это так, разве может наша молодежь не дорожить миром? Молодежь Советских Вооруженных Сил никогда не допустит вторжения в нашу страну какого-либо противника. К сожалению, мы вынуждены выделять значительные материальные и трудовые ресурсы на нужды обороны. И это ложится непосильным бременем на советский и американский народы, на народы других стран. XXIV съезд Коммунистической партии Советского Союза, состоявшийся в 1971 году, положил начало великому мирному наступлению. В результате были проведены Московская, Вашингтонская и Владивостокская встречи на высшем уровне, совещание в Хельсинки, заключено соглашение ОСВ-1, расширились торговые, культурные и научные связи, а советские и американские космонавты обменялись рукопожатиями в космосе. Такими событиями вошли в историю годы разрядки. XXVI съезд КПСС в 1981 году принял новую программу мирного наступления, направленную на устранение растущей угрозы возникновения ядерной войны. Действия, которые СССР предпринимает на международной арене, красноречиво свидетельствуют о его миролюбии.

ЛУЧШАЯ ЖИЗНЬ ДЛЯ ВСЕХ

Из всего сказанного советскими друзьями особенно важным мне показался тезис об увеличении притягательной силы социализма в ходе мирного соревнования с капитализмом, и я попросил их конкретизировать его.

— Как вы понимаете и как могли бы пояснить тезис о лучшем по сравнению с капиталистическим образе жизни? — спросил я.

— Понятие хорошей или лучшей жизни основано на общечеловеческих категориях. К ним можно отнести наиболее полное удовлетворение таких основных материальных потребностей, как потребности в питании, жилище, одежде, а также доступ к духовным и культурным ценностям, созданным человечеством. Эти категории не чужды и социалистическому обществу, но это общество выработало свои собственные критерии качества жизни, присущие лишь ему. Жизнь показывает, что производство многих товаров широкого потребления в США и других западных странах не всегда оправданно, подчас просто представляет собой пустую трату природных и трудовых ресурсов. Спрос на эти товары не основан на реальных нуждах людей, стимулируется искусственно, подогревая потребление. Потребительство становится неотъемлемой чертой экономики, не только достигшей высокой производительности (это ее положительная сторона), но и производящей расточительно, неведомо зачем. Потреблять больше того, что фактически нужно, превращать потребление в самоцель с чисто человеческой точки зрения является мещанством, а с точки зрения экономической — способом извлекать повышенные прибыли, другими словами, проявлением все той же капиталистической эксплуатации. Мы не собираемся вступать в соревнование с США и западными странами в области безудержного потребления именно потому, что у нас отсутствует эксплуатация и мы против мещанской психологии. Наша концепция хорошей, лучшей жизни — иная. Мы стремимся обеспечить ровный, высокий уровень жизни для всего нашего народа; предоставить людям достаточно благ, максимально удовлетворять их реальные материальные потребности, создавать им условия для богатой и разнообразной культурной жизни, заботиться об их здоровье, благополучии, о всестороннем развитии личности. Достижение всего этого, но не за счет других людей, и составляет, по нашему убеждению, понятие лучшей, по-настоящему гуманной жизни. Этим и определяются критерии социализма. Мы не утверждаем, что уже полностью достигли того, к чему стремимся, но в этом — главная цель построения коммунистического общества. Не следует забывать, что с момента свершения Великой Октябрьской социалистической революции в нашей стране сменилось всего три поколения, но мы уже прошли огромный путь, приблизивший нас к цели. Новая советская Конституция в законодательном порядке утвердила завоеванное нами. Сегодня мы находимся на новом этапе пути к тому, что считаем хорошей жизнью. Огромный потенциал в промышленности, сельском хозяйстве, культуре и науке, накопленный благодаря самоотверженному труду и борьбе трех поколений, должен теперь действовать с максимальной эффективностью. В наши дни задача повышения производительности труда играет такую же роль, как в свое время индустриализация страны и коллективизация ее сельского хозяйства. И третье советское поколение успешно справляется со своей задачей. Это формирует и характеры молодых людей…

— Вы коснулись сейчас важной и сложной нравственной проблемы, — сказал я. — Конечно, экономические цели и задачи имеют решающее значение. Но достижения в сфере производства, постоянное улучшение материальных условий жизни сами по себе, автоматически не приводят к идейному росту людей. Необходима преемственность поколений, передающая духовное богатство.

Социализм — первая в истории человечества формация, которая ставит целью устранение векового противоречия между умственным и физическим трудом. В социалистическом обществе, где нет угнетателей и угнетаемых, каждый трудящийся имеет возможность приобщаться к культуре, работать творчески, духовно совершенствоваться. Казалось, в таких условиях гармония легко достижима. Но живой человек сложнее умозрительных представлений о нем. Поэтому борьба за новую, более совершенную личность, хотя и не связанная с классовыми антагонизмами, не прекращается и в обществе развитого социализма. Этого не понимают многие, даже искренне симпатизирующие Советскому Союзу люди. Сталкиваясь со все еще существующими у вас отрицательными явлениями (которые не могут быть преодолены в короткий срок), не находя в действительности подтверждения ими же выдуманному идеалу, они бросаются из одной крайности в другую, разочаровываются, предаются унынию. Эти чувства никак не оправданы, ведь в Советском Союзе изменилась ценностная шкала. Здесь без преувеличения можно говорить о равенстве двух важнейших сторон жизни: удовлетворении как материальных, так и духовных потребностей. Таким образом, здесь решена проблема, над которой веками тщетно бились философы. Судя по тому, что я видел на БАМе, на КамАЗе, в других местах, советская молодежь стремится к осуществлению этой долго лелеемой человеком гармонии. Однако мне показалось, что пока не все молодые люди осознают ее подлинное значение. Среди тех, кто покоряет новые вершины, будь то на БАМе и КамАЗе или даже на менее ответственных, а точнее, менее знаменитых участках социалистического строительства, господствует передовой дух — дух оптимизма и целеустремленности, товарищества и международной солидарности. Это понятно. Но есть и такие молодые люди, которых эти новые вершины, по сути дела, мало заботят. Иногда кажется, что динамичная жизнь страны проходит мимо них. Их души отравлены цинизмом. Их привлекает лишь ложный блеск западного образа жизни. Аккредитованные в Москве корреспонденты буржуазной прессы балуют своим вниманием именно такую молодежь, выдавая ее за реальных представителей советского третьего поколения, якобы «разочарованного в забытых идеалах Октябрьской революции и тянущегося к свободам, которые дарует капитализм».

Я 6 лет прожил в Советском Союзе и знаю, как бесстыдно западные журналисты искажают образ советской молодежи. Правда состоит как раз в обратном тому, что они утверждают. Весь народ США, и особенно американская молодежь, остро нуждается в правдивой картине того, чем живет сегодня советская молодежь.

— Вы откровенно говорите с нами о наших трудностях. Мы ценим это, — отвечали мои друзья. — Конечно, в нашей жизни немало недостатков, и мы ни от кого их не скрываем. Корреспонденты западных газет нередко используют в своих целях те факты, которые отмечаются в наших самокритических выступлениях. Но главным содержанием антисоветской прессы Запада еще с первых дней Великой Октябрьской революции была и остается клевета. В буржуазной журналистике в ложном свете представлен образ каждого советского поколения, и третье не было в этом смысле исключением. Но достижения нашей молодежи говорят сами за себя. В какой стране Запада в столь больших масштабах, как в СССР, ведется мирное строительство, в какой из западных стран созидание стало сутью жизни всего народа? В каком советском городе вы видели молодых мужчин и женщин, бродящих по улицам в поисках работы? В каком советском университете установлена плата за обучение? Какому находящемуся в здравом уме представителю советской молодежи придет в голову искать для себя «свободу», которая лишит его истинных прав гражданина и человека? Многих благ мы уже добились. Наше третье поколение добьется еще большего.

МОЛОДОСТЬ — ЛУЧШАЯ ПОРА В ЖИЗНИ

— Главное преимущество нашей молодежи перед молодежью западных стран заключается в том, что она имеет неограниченный простор для покорения новых рубежей, — говорили мне друзья. — Ничто не препятствует ей на пути к великим свершениям. Никто не исключает ее из процесса производства, как это делается в американском обществе «свободного предпринимательства». Напротив, в распоряжение молодежи предоставлены все возможности и ресурсы нашей страны. От нее же требуется лишь честная работа в интересах общего дела. Все ли у нас гладко в этом отношении? Конечно, нет. Молодость — самая прекрасная, но и самая трудная пора в жизни человека, пора становления личности, определения каждым своего места в жизни. Не всем под силу определиться сразу, несмотря на широкие возможности, предоставляемые социалистическим обществом. Бывают и неудачи, и разочарования. Главное тогда — не потерять общественной путеводной нити, не замкнуться в личной обиде, не противопоставить себя другим.

Теперь, основываясь на собственных наблюдениях, хотелось бы высказать несколько соображений в дополнение к тому, о чем говорили мои советские друзья. Как известно, ликвидация при социализме векового различия между умственным и физическим трудом — длительный и сложный процесс, процесс, в настоящее время незавершенный. В этом кроются многочисленные проблемы — как психологические, так и социальные, например такая: как добиться оптимального совмещения потребности социалистического общества в рабочей силе и личных желаний и намерений людей. Не все молодые люди могут стать инженерами, учеными, писателями и артистами. Обществу нужны рабочие: в сталелитейной, горной, строительной и других отраслях промышленности, а также в сфере обслуживания. Вопрос выбора, кому быть дипломированным специалистом, а кому рабочим — не из простых. Хотя ни в одной другой стране физический труд не пользуется таким почетом и не оплачивается в сравнении с другим общественным трудом так высоко, как в Советском Союзе, умственный труд продолжает быть более привлекательным. Большинство родителей, с которыми мне приходилось беседовать в СССР, признавались, что хотели бы видеть своих детей специалистами с высшим образованием. И лишь немногие не возражали бы против того, чтобы их дети стали рабочими. Я обсуждал этот вопрос с первыми комсомольцами.

— Эту проблему надо рассматривать с учетом особенностей развития нашей страны, — говорили они. — В первые годы существования мы строили ее буквально голыми руками. Московский автомобильный завод имени Лихачева возводился сначала с помощью самых примитивных орудий труда. Это была тяжелая работа, и, если бы не энтузиазм наших отцов и матерей, она была бы просто невыполнимой. Однако к социализму не прийти таким путем — необходимы самые современные машины и технология, а также люди, способные всем этим управлять. Поэтому наши родители, вполне естественно, желали видеть нас, росших в годы первой пятилетки, инженерами. Мы стали поколением инженеров, выполнили свою задачу, овладели техникой. Наши дети выросли в иных условиях, в атмосфере музыки, театра. Это облагородило, возвысило их, но вместе с тем породило и несколько однобокие убеждения, например о том, что умственный труд по значению превосходит труд физический. Однако жизнь сама разрушает такие убеждения: труд наших рабочих хорошо оплачивается. Кроме того, в настоящее время они все чаще заняты на автоматических линиях, станках с программным управлением, где почти совсем отсутствует тяжелый ручной труд. Использование достижений научно-технической революции наряду с преимуществами развитого социализма стимулирует и ускоряет этот процесс. Причем в СССР он не имеет таких отрицательных последствий, как в капиталистических странах, где всем правит прибыль. Снижается прибыль, и гигантские предприятия закрываются или переводятся в другие места, оставляя после себя умирающие города и десятки тысяч «перемещенных лиц» нового типа — рабочих без работы. Автоматы, роботы и компьютеры на производстве увеличивают и без того огромную армию «лишних людей». Миллионы молодых рабочих, особенно чернокожих, вообще лишены надежды на получение работы. У нас сегодня рабочие отличаются хорошим образованием и профессиональной подготовкой, высоким культурным уровнем.

Итак, третье поколение советских рабочих обладает более высоким уровнем культуры и образования по сравнению с предыдущими поколениями. Но не только. Оно выигрывает сравнение и с рабочими любой другой страны мира. Все это рационально стимулирует заинтересованность рабочих в общем деле, меняет взгляды людей на физический труд. Выбор деятельности для человека мотивирован множеством факторов. Не каждый способен стать музыкантом, математиком или поэтом, так же как не каждому дано вырасти в квалифицированного рабочего. Есть и среди рабочих своя «элита» и свои «середняки». Такова жизнь. Главное — это найти себя, а в нашем, социалистическом обществе это не только возможно, но и реально осуществимо.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Подошло время подытожить все сказанное о той роли, которую играет каждое из трех советских поколений, и особенно нынешнее, третье. Пожалуй, не найти другой страны, которая пережила и свершила бы столько в короткий отрезок времени, равный одной человеческой жизни. Советский Союз — это страна древней истории и самой молодой общественной формации. Не усвоив этого, не понять стоящие перед ним задачи. Чтобы как следует запечатлеть для истории целые поколения, мало быть только летописцем, нужно быть еще и драматургом, наконец, поэтом. Я поставил перед собой более скромную цель: сделать моментальную фотографию того поколения, в руках которого находится будущее страны, положившей начало новому, более гуманному миру, страны, освободившей человечество от фашизма и ныне ведущей борьбу за спасение всей цивилизации от ядерного уничтожения.

Сохранение мира — вот главная забота советского и американского народов. Мой приезд в Москву весной 1981 года был одновременно и приятным, и горьким. Приятным потому, что я вновь встретился с друзьями, горьким же потому, что на их лицах я читал один и тот же вопрос — вопрос о судьбах мира, который должен не в меньшей степени волновать американцев. К сожалению, он стал реальностью нашей жизни.

В редакции газеты «Комсомольская правда» я видел большие почтовые мешки, наполненные письмами от молодых рабочих, колхозников, студентов и представителей интеллигенции из всех уголков Советского Союза. Это была лишь небольшая часть открытых писем 4 миллионов советских молодых людей, адресованных вашингтонской администрации. И хотя эти письма были отправлены в Белый дом, советская молодежь обращалась в них ко всему народу США. В них был и вопрос, на который не захотел отвечать в телевизионной программе станции Си-Би-Эс молодой американский офицер, который, выполняя приказ, должен будет запустить ракету с ядерной боеголовкой по «безликому» противнику. Это вопрос, который мы не имеем права оставлять без ответа: «Неужели третье советское поколение будет последним? Неужели США исчезнут с лица земли на пороге третьего столетия их существования?»

Сегодня антисоветизм пытается превратить в своих заложников не только советский народ и народы Европы, но и саму историю, остановить, если не повернуть вспять, отсчет времени. И, подойдя к концу книги, я хотел бы еще раз подчеркнуть свою мысль, высказанную в самом начале: сегодня антисоветизм — своего рода пироманьяк, забравшийся в ядерный арсенал. Это самая неприкрытая и страшная правда.

Антисоветизм не имеет ничего общего с критикой и даже отрицанием социалистической системы и коммунизма. Такой вывод нашел отражение в исторической Декларации об основных принципах отношений между двумя странами, подписанной в Москве 29 мая 1972 года. В декларации говорится, что в нынешний ядерный век мирное сосуществование раличных социальных систем не имеет альтернативы. Злобная антисоветская истерия в годы правления Рейгана приостановила процесс нормализации отношений между США и СССР. На смену десятилетию торжества разума пришла политика ядерного безумия. Политика, основанная не на неразрешимых противоречиях между США и СССР, а на мифе о «советской угрозе», на психологическом воздействии на массы разнузданной антисоветской пропаганды.

Антисоветизм в нынешней обстановке не может быть объяснен различиями в политических системах и неприятием советского образа жизни. Разногласия можно обсудить, а осложнения урегулировать путем переговоров на основе взаимного уважения и равенства. Давайте же уважать право другого на собственное мнение. Давайте спорить и отстаивать свои позиции, но не с помощью конфронтации, которая может привести к немыслимому бедствию. Иначе будет поздно взывать к благоразумию. Пусть же третье советское поколение с присущим ему пылом и энтузиазмом следует по собственному пути строительства нового общества, проложенному его дедами и отцами. Пусть молодежь Соединенных Штатов Америки трезво и без предвзятости присмотрится к своим ровесникам в Советском Союзе.

ИБ № 12887

Редактор Н. С. Бардовских

Художник Т. С. Богданов

Художественный редактор А. Д. Суйма

Технический редактор В. П. Шиц

Корректор Е. Н. Панкратова

Сдано в набор 8.4.83. Подписано в печать 17.8.83. Формат 84х108¹/₃₂. Бумага офсетная. Гарнитура тайме. Печать офсет. Условн. печ. л. 7,14 + 2,73 печ. л. вклеек + усл. кр. отт. 10, 50. Уч. — изд. л. 9,20. Тираж 100 000 экз. Заказ № 2254.

Цена 1 р. Изд. № 37306.

Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Прогресс» Государственного комитета СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Москва, 119021, Зубовский бульвар, 17

Ордена Трудового Красного Знамени Калининский полиграфический комбинат Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, г. Калинин, пр. Ленина, 5.

Зарубежные авторы о Советском Союзе

Майк Давидоу родился в России в 1913 году. Некоторое время спустя его родители, фотограф и швея, эмигрировали в США. Периодом становления жизненных позиций писателя было начало 30-х годов, когда он принял активное участие в борьбе американского рабочего класса и студенчества против монополистического гнета, за обеспечение своих гражданских прав. Во время второй мировой войны М. Давидоу служил в американской армии, участвовал в боях за Окинаву. После войны занят в основном литературным трудом. Одна из его пьес — «Долгая жизнь» — получила первую премию на национальном конкурсе в США.

М. Давидоу хорошо знает Советский Союз, в 70-х годах шесть лет провел в Москве, работая постоянным корреспондентом газеты «Дейли уорлд». В настоящее время он снова занимает этот пост. Опубликовал множество репортажей и статей о жизни в СССР. Им также написано несколько книг на различные темы советской действительности, среди которых «Города без кризисов», «Народный театр: от кассы до сцены» и «Московский дневник».

Примечания

1

Ныне город Брежнев. — Прим ред.

(обратно)

2

Автор был гостем КамАЗа в 1981 году. — Прим. ред.

(обратно)

3

Антон Рефрежье. Очерки о Советском Союзе. M., «Прогресс», 1978.—Прим. ред.

(обратно)

Оглавление

МОИМ СОВЕТСКИМ ЧИТАТЕЛЯМ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I МЫ СТРОИМ БАМ — БАМ СТРОИТ НАС

ГЛАВА II КАМАЗ

ГЛАВА III НАУКА И СОЦИАЛИЗМ

ГЛАВА IV АГРАРНЫЙ КАМАЗ НА КУБАНИ

ГЛАВА V ТВОРЧЕСКАЯ МОЛОДЕЖЬ ПРЕКРАСНОЙ ГРУЗИИ

ГЛАВА VI НАСЛЕДНИКИ ЛОМОНОСОВА

ГЛАВА VII ОДИН ДЕНЬ В СОВЕТСКОЙ АРМИИ…

ГЛАВА VIII БЕСЕДА С БАЛЕРИНОЙ БОЛЬШОГО ТЕАТРА И МОЛОДЫМ УЧЕНЫМ

ГЛАВА IX ВСТРЕЧА С КОМСОМОЛЬСКИМИ РУКОВОДИТЕЛЯМИ

ГЛАВА X ТРЕТЬЕ СОВЕТСКОЕ ПОКОЛЕНИЕ ГЛАЗАМИ ОТЦОВ И ДЕДОВ

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

*** Примечания ***