КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Мы и Советский Союз [Эмиль Карлебах] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]


Издательство «Прогресс» выпускает на иностранных языках книги серии «Свидетельства об СССР», которые адресованы зарубежному читателю. Авторы книг этой серии — зарубежные журналисты, писатели, общественные и политические деятели — рассказывают об увиденном в нашей стране, о своих встречах с советскими людьми, о различных сторонах жизни общества развитого социализма.

Книги этой серии в переводе на русский язык в несколько сокращенном виде предлагаются вниманию советского читателя. Сокращения сделаны в основном за счет приводимых авторами общих сведений об СССР, фактических данных по истории, политике, экономике, культуре, которые, несомненно, интересны для зарубежного читателя, но хорошо известны каждому советскому человеку. Читатель с интересом прочтет о личных, непосредственных впечатлениях иностранных авторов о Советском Союзе, о том, какой они видят и как воспринимают советскую действительность.



E. CARLEBACH

REISE IN DEN BOLSCHEWISMUS

Frankfurt am Main, Verlag Marxistische Blatter, 1981


Зарубежные авторы о Советском Союзе

Эмиль Карлебах

ПУТЕШЕСТВИЕ В БОЛЬШЕВИЗМ

Перевод с немецкого П. Куриленко

© Издательство «Марксистише Блеттер», 1981

© Перевод на русский язык «Прогресс», 1983

Введение

Вторник, 12 августа 1980 года. Скорый поезд Франкфурт-на-Майне — Дюссельдорф. Напротив меня сидит молодой голландец, он побывал на каникулах в Италии и возвращается теперь домой. Я читаю книгу под названием «Сто раз Советский Союз».

Кашлянув раз-другой, молодой голландец решается наконец обратиться ко мне и спрашивает по-английски:

— Русская пропаганда?

В ответ я говорю ему, что автор этой книги Герман Пёрцген долгие годы, вплоть до самой смерти, работал в Москве корреспондентом газет: до войны — газеты «Франкфуртер цайтунг», после — «Франкфуртер альгемайне цайтунг» — и был одним из известнейших консервативных журналистов Федеративной Республики Германии.

Немного смутившись, мой собеседник благодарит за ответ. Несколько позже задаю уже свои вопросы я:

— А вы любую книгу о Советском Союзе считаете русской пропагандой? Не отдает ли от такой предвзятости антирусской пропагандой?

Но я не получаю ответа. Интересно, заставил ли я своего случайного молодого собеседника задуматься?

Восемь дней спустя, в среду, 20 августа 1980 года, я отправляюсь в запланированную поездку по Советскому Союзу. Кажется, я уже в двенадцатый раз увижу эту страну, в которой впервые побывал в 1955 году. Тогда я вместе с первыми западногерманскими журналистами приехал в советскую столицу в связи с предстоявшим визитом в СССР федерального канцлера Аденауэра. Тогда я провел в Москве четыре недели. И вот я пишу книгу воспоминаний о своих путешествиях, маршруты которых пролегли с запада на восток вплоть до озера Байкал, в глубине Сибири, и с юга на север, от турецкой границы до Ленинграда, раскинувшегося на берегу Финского залива.

Книга? Что нового можно рассказать о Советском Союзе? Все, что могли написать против Советов, уже напечатано. Все, что могли сказать в пользу Советского Союза, тоже уже опубликовано. Итак?

Как репортеру мне повезло в том, что на протяжении 25 лет я мог видеть эту огромную страну, представляющую собой фактически целый континент, даже два континента, все с новой и новой стороны, в ее развитии. И я понимаю, что в этом столетии отношение к Советскому Союзу стало для нас, граждан ФРГ, «вопросом жизни и смерти». Я — журналист и профсоюзный деятель и знаю по своему опыту, как много наших людей хотели бы побольше знать об этой стране, интересуются ею и одновременно недоверчиво относятся к ней. Вот почему мне хочется рассказать, прежде всего нашей молодежи и моим коллегам по профсоюзам, о том, что я увидел, услышал, узнал.

— Дорогой коллега Карлебах, — могут сказать в ФРГ, — все это очень хорошо и мило, но мы же знаем, кто ты и о чем думаешь. Ты симпатизируешь Советскому Союзу, ты просто не можешь быть объективным!

Что мне ответить на это? Одни мне поверят, другие нет. Поэтому я начну не со своих впечатлений, а с такой загадки: «Кто написал следующие строки и где они появились?»

«Моя встреча с Москвой. Поездка в Москву закончена… Город весь в движении, бурлит почти как днем. Москва засыпает поздно. Это, собственно, город, который никогда не успокаивается.

За окном, прямо напротив меня, — красные стены Кремля, желтые фасады правительственных зданий, построенных в стиле классицизма. На башне светится алая звезда. Чуть дальше на Красной площади видны контуры собора Василия Блаженного.

Когда я приехал сюда, первые шаги по улице казались мне опасным приключением. Сегодня мне жаль расставаться с этим городом. И если бы было не так душно и жарко, то я пошел бы посмотреть на молодежь или побродил бы по скверу вдоль Кремлевской стены, а может быть, сел бы на одну из скамеек и выкурил сигарету. Наверное, я поговорил бы с каким-нибудь москвичом, кое-как, мешая русские слова с немецкими или прибегая к жестам. Мне было бы все равно, как выглядит мой собеседник, как он одет, и, уж конечно, у меня не было бы ни малейшего ощущения опасности. Это Москва. Это Кремль. Все здесь совсем не совпадает с теми представлениями, которые я привез с собой: они складывались из книг и репортажей об СССР, за которыми я внимательно следил три с половиной десятилетия. Я чувствовал настоящую физическую боль, когда старался преодолеть эти представления. И боль эта длилась несколько дней. А потом неожиданно исчезла.

Вчера мы были в гостях в одной русской семье. Нас пригласил к себе главный редактор крупного иллюстрированного журнала. Кроме нас, пришли еще двое, один из них — крупный писатель с Дона. Нас встречала хозяйка дома, врач по профессии; была здесь и ее дочь со своим мужем. Мы расположились в небольшой, типичной для сегодняшних квартир столовой. Стол ломился от настоящей русской еды. Там были икра, водка, белое и красное вино и несметное количество всяких блюд и закусок.

Я редко сталкивался с такой сердечностью. Я редко видел такие добрые и правдивые глаза, как у этого писателя. Есть в русских какая-то непосредственность, какая-то искренность, которые вмиг разрушают стену наших предрассудков и условностей. Мы сердечно обнялись на прощанье. Известный писатель непременно хотел, чтобы мы побывали у него дома, на Дону. Он никак не мог смириться с тем, что нам нужно уезжать. Мы подарили хозяевам свои зажигалки, а в ответ получили отшлифованные камни с Кавказа. Мне трудно писать эти строки. Когда я ехал в Россию, меня беспокоил вопрос: удастся ли понять эту страну? Теперь возникла иная забота: что рассказать о России читателям?

Перед отъездом из СССР возникает и другая проблема — как преодолеть барьер старых представлений? У нас за десятилетия сложились прочные суждения и предрассудки. И когда мне хочется рассказать о жизни в России, о своих впечатлениях, меня подмывает предупредить, на всякий случай, читателя: «Я, собственно, всегда был консерватором и 25 лет назад причислил бы себя к правым, так что меня можно считать кем угодно, только не коммунистом, я начинаю ощущать, что постепенно погружаюсь в трясину избитых словечек, в путаницу политической терминологии и слышу грозные слова: «Дал опутать себя Советам», а то и вообще могу попасть под еще худшее подозрение в симпатиях к коммунистам…

И когда я начинаю думать о множестве вопросов и множестве людей, ожидающих меня дома, то уже вижу, как разгораются жаркие споры и раздаются колкие аргументы, которые, возможно, и правильны, но тем не менее я с ними не могу согласиться».

Итак, кто написал это и где?

Это написал главный редактор газеты Акселя Шпрингера «Вельт» Ганс Церер. В газете «Вельт» от 29 июня 1955 года. Главный идеолог шпрингеровского концерна! В антисоветском боевом листке Акселя Шпрингера! Как так, почему?

Федеральный канцлер ФРГ Конрад Аденауэр собирался в Москву. Предстояло совещание в верхах с участием США, СССР, Великобритании и Франции в Женеве — первый шаг на пути к окончанию «холодной войны». Однако в ФРГ все еще господствовал климат «30-летней войны против Советского Союза», как сказал в свое время федеральный министр юстиции, председатель СвДП доктор Томас Делер. Президент Всемирного совета церквей Мартин Нимеллер, отважившийся побывать в Москве у своих братьев по вере, был назван «изменником родины», которому лучше было бы «сразу остаться там». Поездка в такой атмосфере в Москву могла обойтись Конраду Аденауэру потерей части своих сторонников. Значит, надо было менять настроение. Вот тогда-то и отправился в СССР главный идеолог шпрингеровского концерна, написавший серию статей, целью которых было подготовить общественное мнение ФРГ к изменению внешнеполитического курса Аденауэра по отношению к СССР. Так читатель познакомился с понятиями, которые до этого считались «коммунистической пропагандой» или даже преследовались полицией и органами юстиции.

В Москву 1955 года

Мне на плечо легла чья-то рука:

— Разве вы не знаете, что здесь фотографировать не разрешается?

За моей спиной стоял молодой полицейский. Мы были на Восточном вокзале Берлина, столицы ГДР. Я собирался сфотографировать «Голубой экспресс», советский поезд, который доставит нас в Москву. Мы — это 1500 болельщиков из Федеративной Республики Германии, собравшиеся в Москву на сенсационный матч футбольных команд СССР и ФРГ. Эта игра проводилась впервые после десятилетий смертельной вражды в рамках подготовки поездки Аденауэра и должна была послужить смягчению напряженности, существовавшей между обеими странами. Когда я попытался смущенно объяснить полицейскому свое желание, его отношение ко мне изменилось: «Ну, если так, ничего страшного, можете оставить пленку в фотоаппарате».

В нашем «Голубом экспрессе» собрались самые различные люди из всей ФРГ — коммерсанты и рабочие, служащие и журналисты, бывшие солдаты вермахта и даже, как выяснилось, бывшие эсэсовцы. Поэтому сначала мы чувствовали себя несколько напряженно. Чем дальше мы ехали, тем больше встречались со всякими неожиданностями: «Здесь я был солдатом в 1943-м, все было сожжено дотла». Такие высказывания мне приходилось слышать не раз за двое суток пути. Развалины давно расчищены, железнодорожные пути и села восстановлены, бывшие солдаты узнавали теперь другой Советский Союз, которого они прежде не видели. На станциях по всему пути от Бреста до Москвы толпились люди, прежде всего дети, пожелавшие встретиться с «немцами». Нам дарили открытки, значки, всевозможные мелкие сувениры, все русские люди радовались началу эры взаимопонимания, высказывали свою готовность к упрочению мира, дружбы и добрососедства. Это приводило к горячим спорам в купе поезда, спорам, длившимся до самой Москвы.

Москва. Есть много городов, вызывающих определенные ассоциации. Рим и Афины, Париж и Лондон, Нью-Йорк и Рио-де-Жанейро. Одни не проявляют особого интереса к античным городам, другие лишь пожимают плечами по поводу суеты современных крупных городов. Но есть город, название которого не оставляет равнодушным никого, — Москва. Это слово из двух слогов может вызывать симпатию или антипатию, расположение или неприязнь, но только не равнодушие. Это слово служит водоразделом идеологий с 1917 года.

Как живет Москва? Перед тем как начать рассказ о своих впечатлениях, я хотел бы напомнить критически настроенным читателям еще раз о том, что писали консервативные западногерманские журналисты в 1955 году, когда они впервые после войны приехали в Советский Союз и у них явно «раскрылись глаза». Вот что сообщал главный редактор «Франкфуртер альгемайне цайтунг» Гуго В. Зайб о своих впечатлениях, возникших сразу после того, как он вышел из здания Белорусского вокзала в Москве: «Я не верю своим глазам. Это Франкфурт или Париж? Передо мной залитая светом площадь, по которой в три — пять рядов едут, протискиваясь среди пешеходов и торопливо сигналя, легковые машины. Непродолжительная поездка до гостиницы занимает 20 минут. Взгляд скользит по громадной площади и останавливается на вздымающихся вверх башнях. На них на фоне вечернего неба сияют большие красные звезды: Кремль. Я в Москве»[1].

Ганс Церер из шпрингеровского концерна рассказывал о том, как он открывал в гостинице один из крупнейших городов мира — Москву: «Три ряда столов с четырьмя стульями. На столах белые скатерти с белыми колпачками салфеток, на каждом столе хрустальные бокалы. Чистота необыкновенная. Я сажусь и жду девяти часов. А пока изучаю меню, составленное на четырех языках: русском, французском, английском и немецком. В нем 20 страниц, отпечатано оно на гладкой бумаге. Цены проставлены карандашом. Я взял с собой меню за 29 июня. Пусть дирекция гостиницы простит мне это. В нем 360 наименований. Вот, пожалуй, вкратце и все об этом меню-книге.

Помещение начинает заполняться, и мне становится ясно, сколь многоязыка гостиница «Националь». Мои соседи — трое французов. Напротив сидят восемь милых китаянок. Рядом — северо-корейский офицер с женой. За столиком у стены обедают четверо индусов. В одной стороне от меня сидят немцы из Тюрингии, в другой — из Австрии. В соседнем зале расположилась компания американцев. Русские сидят без пиджаков, в расстегнутых рубашках. Душно. Много русских офицеров. В углу устроились колхозники: мужчины в куртках и сапогах, женщины в платках. Мимо меня проходит негритянка в сером приталенном платье, с короткой стрижкой, ярко накрашенными губами и красными наманикюренными ногтями. Она распространяет резкий запах французских духов. Здесь словно собрался весь мир»[2].

А вот еще одно рассуждение Ганса Церера, теперь уже о москвичах: «Люди выглядят приятными и здоровыми. Я отмечаю это, не думая о том, что они едят. Они не угрюмы, не озлоблены. Они внешне, разве только одеждой, ничем не отличаются от жителей других крупных городов. В скверах царят оживление и смех, особенно среди молодежи, часто подмечаешь даже этакий задор. Люди поют и танцуют, наслаждаются, несколько по-обывательски, солнцем и тенью, расположившись на скамейках, или просто беседуют, любуясь фонтанами.

Что они едят? Нехватки продовольствия нет, хотя тот или иной товар или продукты определенного сорта иногда исчезают (слабость распределительного аппарата), а другие неожиданно появляются. Отсюда очереди. Кстати, в Москве очень мало магазинов»[3].

В Москве в 1955 году было очень мало магазинов, и сейчас их отчасти не хватает. Реконструкция города началась в тот период, когда товаров было немного. Однако, если побывать в сравнительно недавно построенных кварталах Москвы или в новых крупных городах Советского Союза, нельзя не отметить, что за последние 25 лет и в этом отношении многое изменилось.

(Интересно, между прочим, что главный редактор шпрингеровского концерна лишь вскользь отмечает, что в Москве иногда не хватает продуктов из-за «слабости распределительного аппарата». Теперь пресса ФРГ научилась обыгрывать проблемы, которые Церер в то время не считал существенными в советской жизни, во имя того, чтобы создать у бундесбюргера столь желанное негативное впечатление.)

А вот выдержки из политического комментария. Ганс Ульрих Кемпски в газете «Зюддойче цайтунг» отмечал: «Одно определенно — подавляющее большинство населения одобряет политику своих государственных деятелей. В этом можно убедиться в Москве шесть раз в неделю. Каждый день, кроме воскресенья, в течение шести часов открыт Мавзолей. Здесь, возле красной Кремлевской стены… покоятся Ленин и Сталин. Саркофаги с их телами установлены в здании из красного гранита. Когда бы я ни приезжал в Москву, я неизменно видел одну и ту же картину: две, иногда даже три или четыре тысячи мужчин, женщин, детей стояли в, казалось, бесконечной очереди в Мавзолей, растянувшейся по всей Манежной площади от сквера, разбитого у Кремля… Люди стояли в очереди даже в дождь. Никто из тех, кто видел их, не станет утверждать, что они пришли не по своей воле. Среди посетителей преобладают не члены делегации, а обычные люди, пришедшие семьями или поодиночке. Разбившись на пары, они медленным шагом со скорбными лицами молча приближаются к Мавзолею»[4].

Предоставим слово теперь доктору Карлу Зилексу. Воскресным вечером он совершил прогулку по московскому Парку культуры и отдыха имени М. Горького: «Я не опоздал.

В этот вечерний час в парке культуры отдыхала еще добрая сотня тысяч людей. А может быть, и больше. Здесь все понятия смешиваются. Территория этого одного из крупнейших в мире парков отдыха охватывает несколько квадратных километров прекрасных зеленых насаждений, среди которых быстро растворяются большие массы людей. Повсюду расставлены скамейки, каждый может найти себе место. Здесь поют народные песни, там играют на гитарах и балалайке… Под сенью деревьев устроились любители шахмат или шашек. Иду дальше, в глубь парка. На фоне ночного неба выделяются качели, колесо обозрения. Есть во всей этой картине что-то своеобразное. И я начинаю понимать, что эти карусели работают без музыки, что в качелях без грохота кинооргана или шарманки есть что-то сказочное… Что же это за развлечение, могут сказать… Но все веселы. Девушки, мужчины, как и у нас, вынимают расчески, причесываются. Такая попытка организации развлечений для огромных людских масс, без суеты, драк и алкоголя заслуживает, по-видимому, того, чтобы ее изучением занялись отцы наших городов»[5].

В своем восторженном отзыве Зилекс не говорит ничего о том, почему в Парке имени М. Горького нет драк и повального пьянства. Да потому, что там нет развлекательных заведений, стремящихся переманить посетителей у «конкурента по соседству» с помощью драк и алкоголя.

В то время в прессе ФРГ можно было столкнуться со всякого рода неожиданностями. Так, например, возвратившийся из Москвы Гуго В. Зайб писал в газете «Франкфуртер альгемайне цайтунг»: «Я сижу у себя в гостинице, в Западном Берлине, за завтраком. Хочу познакомиться с помощью газет с событиями последних трех недель. Беру одну западногерманскую газету и пробегаю заголовки. Увидев напечатанные крупными буквами слова «Московский парад силы», поражаюсь. Читаю: «В Москве опять отгремел блестящий военный парад. На солнце сверкают тысячи штыков, раздается скрежет гусениц, над колоннами участников парада проносятся эскадрильи самолетов. Вчера, как и ежегодно, Советский Союз отметил День Красной Армии — в 37-й раз со дня ее основания 23 февраля 1918 года. На этот раз спектакль прозвучал на несколько стальных акцентов выше, так как руководство СССР сочло в настоящий момент целесообразным показать миру, какой «ужасающей силой» (по словам маршала Конева) являются его вооруженные силы. И право, это государство обладает беспримерным военным аппаратом…» Я был в Москве в День Красной Армии. Это был один из последних дней моего пребывания в СССР, поэтому я исколесил тогда на машине всю Москву. Прошел снег, и на улицах действительно раздавался лязг, но не гусениц, а снегоуборочных машин. В этот день в городе было больше солдат, чем обычно. Их приводили в картинные галереи, музеи, кино и театры. Своеобразный «парад силы». Нам бы надо посмотреть, из каких источников поступает подобная заведомо искаженная информация. К ней нельзя относиться равнодушно. Иначе может получиться так, что подобная фальсификация заставит нас усомниться или даже полностью изменить имеющиеся у нас правильные представления о Советском Союзе»[6].

Аналогично выступила газета «Нюрнбергер нахрихтен» 16 сентября 1955 года: «После визита в Москву уже больше нельзя будет разговаривать с Советским Союзом тоном, который до сих пор был принят в Федеративной республике».

Однако здесь корреспондент, к сожалению, ошибался. Он недооценивал способности многих своих коллег к манипулированию фактами, к подаче ложной информации.

Но хватит воспоминаний, перейдем к сегодняшним дням.

Древняя твердыня и рубиновая звезда

Москва. Контрасты в этом городе захватывают дух. Вот стоит многовековой Кремль, а напротив него — огромная ультрасовременная гостиница «Россия». Необычно живописный собор Василия Блаженного на Красной площади.

Соборы Кремля с играющими золотом иконами соседствуют с современным зданием Кремлевского Дворца съездов, над которым вьется красный флаг с серпом и молотом. Манят рубиновые пятиконечные звезды на башнях бывшей твердыни, старые церкви с двойными крестами на куполах, ультрасовременное метро, облицованное цветным мрамором. Москва — многомиллионный город с четырьмя аэропортами, девятью железнодорожными вокзалами, высотными зданиями и бульварами, сюда стекаются сотни тысяч приезжих из Сибири и Украины, из Средней Азии и Крайнего Севера, ежедневно прибывающих в этот город в одиночку и с семьями.

Москва — древний символ матери-России и вместе с тем заново рождающаяся столица мировой державы, символом которой являются серп и молот.

Серп и молот. Правда, серп теперь можно встретить разве что в колхозных музеях, а молот как таковой уже давно вытеснен огромными станками с электронным управлением. Но как возникла эта эмблема? Когда и кем она была предложена?

Новая столица Советского государства готовилась впервые после революции отметить всемирный праздник рабочих — день 1 Мая 1918 года. Молодая власть обратилась с призывом к массам принять участие в украшении домов и улиц. Моссовет объявил конкурс на создание эмблемы города. И вот появился один молодой человек. Опустившись на колени, он провел на полотне несколько штрихов куском угля: серп — символ крестьянства — и поперек него молот — символ рабочего класса. Если бы он знал тогда, что созданная им эмблема станет известна повсюду — от Гренландии до Огненной Земли, от Австралии до Аляски!

Кремль. Сюда стекаются ежедневно тысячи людей. Бывшая царская крепость является не только резиденцией Советского правительства. Сюда открыт доступ и всем желающим полюбоваться сокровищницами царей и росписями соборов. А на Новый год в исторических помещениях собираются дети. Здесь устраиваются для них веселые праздничные елки.

У Кремлевской стены похоронены революционеры. Покоится там также прах немцев — Клары Цеткин и Фрица Геккерта. Здесь же захоронен прах Джона Рида, американца, и многих руководителей Советского государства. Здесь же находится Мавзолей В. И. Ленина.

С именем Ленина в этой стране связывают все передовое, прогрессивное. С ним связаны перемены, предоставившие сотням миллионов людей жилье и пищу, образование и право на счастье. Только тот, кто может сравнить, какой была Россия до Ленина и какой она стала сегодня, в состоянии понять, что этот человек значит для своего народа. «Что тебе сказать, сынок? — услышал я в ответ на свой вопрос в 1955 году от пожилой гардеробщицы Большого театра. — Ну что сказать? Я жила в дыре, а Советская власть дала мне квартиру». Требования людей и достижения государства выросли. Но что бы ни свершалось хорошего, в сознании советских граждан оно всегда будет связано с именем Ленина.

Красная площадь. Чего только она не видела на своем веку! Казни восставших против царского режима. Пожар Москвы, когда Наполеон вторгся в Россию. Парад рабочей милиции в 1918 году, когда она уходила на бой с белогвардейцами и немецкой армией. Первые парады только что созданной Красной Армии, которую не один только Гитлер считал слабой и полагал, что ее можно будет разбить в течение нескольких недель. Легендарный парад войск 7 ноября 1941 года, когда у ворот Москвы стояла гитлеровская армия и Иосиф Сталин показал всему народу, что столица будет сражаться до последней капли крови и что Верховный Главнокомандующий остается на своем посту. А потом парад в мае 1945 года, брошенные на землю сотни знамен и штандартов со свастикой, так праздновалась победа, после которой Союз Советских Социалистических Республик стал мировой державой. Потом на площади стали принимать и чествовать героев, возвращавшихся из космоса. По площади пошли межконтинентальные ракеты, а ведь было время, когда здесь в изношенных куртках толпились на холоде рабочие, которым перед уходом в бой с контрреволюцией вручались винтовки. «Бурная площадь» — так сказал однажды Илья Эренбург о Красной площади. Бурно развивался и сам город.


Вид на Кремль


Гостиница «Украина» в Москве


Храм Василия Блаженного на Красной площади в Москве


Аллея Космонавтов в Москве


Вид на заповедную зону «Новодевичий монастырь»


Большой театр


У Мавзолея В. И. Ленина и с другой стороны Кремлевской стены, у Вечного огня, зажженного в память о павших во время второй мировой войны, — цветы. Десятки, сотни букетов. Их кладут изо дня в день. Сюда все прибывают и прибывают молодожены. Оба — он в темном костюме, она в белом или светло-розовом платье — возлагают свои свадебные цветы в память о погибших, в память об основателе государства В. И. Ленине. Молодежь, живущая в мире и безопасности, чтит павших в боях, кто погиб ради счастья других.

Напротив Кремля — ГУМ, громадный универмаг, пересаженный в Европу восточный базар в камне с его многочисленными разбросанными на нескольких этажах магазинами, точнее, каменными лавками, в которых можно купить все: от спичек до шубы. Попавший сюда чувствует себя как на чемпионате по футболу: кругом теснота и толчея. У витрин и прилавков толпятся мужчины, женщины, дети со всего Советского Союза: из Восточной Сибири и Украины, из Армении и Литвы. И если Париж является воплощением Франции, то это вдвойне или даже втройне относится к Москве как к городу, воплощающему в себе для каждого советского гражданина Советский Союз. В Москве ежедневно бывает до трех миллионов приезжих. Их можно встретить повсюду: в метро, в автобусе, в ювелирном магазине, универмаге, на улице. Они молча и терпеливо стоят в очереди в Мавзолей, в котором покоится основатель их государства. Они посещают ВДНХ, огромную территорию выставки, где все республики Советского Союза демонстрируют свои достижения в области науки, техники и культуры. Вернувшись к себе домой, в родное село в Сибири, Казахстане, Якутии или на Украине, эти люди непременно скажут: «Прекрасна Москва. Вот какая большая, красивая и сильная у нас страна».

Битва в окружении, увенчавшаяся победой

«Битва архитекторов, попавших в окружение», — писал я в 1955 году, когда впервые увидел советскую столицу. Тогда речь шла о том, чтобы превратить старую Москву в новый город. Среди моря старых, ветхих домишек возникали районы новостроек. Это были солидные высокие здания с современными удобствами, в которые въезжали жители близлежащих старых домов. А старые дома постепенно сносились. Стали появляться бульвары шириной в 40, 50, 60 метров, обсаженные кустарниками и деревьями, — новая Москва.

Но сколько потребовалось усилий, чтобы только подготовить эту «битву в окружении», сколько нужно было преодолеть трудностей! Требовались миллионы тонн цемента, а цементные заводы предстояло еще построить, рабочих обучить. Для строек нужны были башенные краны, но еще предстояло создать тяжелую промышленность, подготовить квалифицированных рабочих. Требовались железные дороги и грузовики для подвоза стройматериалов, но предстояло еще начать выпуск грузовиков, построить автомобильные заводы, предприятия по производству железнодорожных вагонов и локомотивов. Надлежало проложить трубопроводы для подачи газа, воды, создать электросеть и канализационную систему для столицы. Ведь всего этого для большинства жителей Москвы в дореволюционной России не существовало.

После ликвидации разрухи, наступившей в результате гражданской войны, были начаты работы по реконструкции Москвы. В 30-е годы был подготовлен Генеральный план застройки столицы. В его разработке участвовали известнейшие архитекторы ряда стран. Были довольно любопытные предложения. Например, всемирно известный французский архитектор Ле Корбюзье предлагал снести всю Москву, а на ее месте построить город из небоскребов, защищенных сверху от бомбовых ударов броневыми плитами.

Но Советское правительство решило принять план, по которому историческая Москва становилась бы краше и современнее, но не теряла бы своей оригинальности. Однако осуществление этого плана было нарушено: гитлеровская Германия усиленно вооружалась, стремясь завоевать «жизненное пространство» путем покорения Советского Союза. Проектами градостроителей СССР пришлось пренебречь из-за планов наращивания оборонной мощи страны. И лишь после разгрома гитлеровцев вновь удалось взяться за реконструкцию столицы.

Между тем население Москвы ежемесячно увеличивалось на тысячи, десятки тысяч людей! Остро встала жилищная проблема. Пресса капиталистических стран злорадно рассуждала о «неспособности социалистической системы решать свои трудности».

Теперь стали предпочитать другие «аргументы», поскольку строительство в Советском Союзе приняло невиданный размах. Ежемесячно сдаются квартиры для полумиллиона жителей! Другими словами, в новых квартирах, построенных в Советском Союзе за период с 1970 года, могло бы разместиться почти все население Федеративной Республики Германии.

В новых квартирах есть все: отопление и горячая вода, газ и электричество, ванна и, разумеется, туалет. А квартплата с 1928 года остается неизменной. Она начисляется в соответствии с доходами людей и не превышает 4–5 процентов (в ФРГ, как правило, 20–30 процентов). Частное жилищное хозяйство на Западе привело к тому, что кварталы бедноты все больше превращаются в настоящие трущобы. Самым ужасным примером является в данном случае Нью-Йорк. Теперь такие районы есть и в ФРГ. А в Советском Союзе сегодня уже сносятся и со временем будут снесены все дома, не отвечающие требованиям современной гигиены.

Из-за высокой квартплаты на Западе много людей не имеют жилья. В ФРГ число бездомных составляет, по официальным данным, 800 тысяч человек. Советские люди просто не могут себе представить такого. Право на жилье закреплено в Конституции, и это ее положение соблюдается. Здесь нет ни бездомных, ни трущоб.

Интересно, между прочим, как можно манипулировать сознанием людей. Бездомные, ночующие в Париже под мостами или на скамейках в скверах, «клошары», считаются «романтической» составной частью города на Сене. Ни одна газета не станет писать о том, что они или их братья по несчастью в Нью-Йорке или Лондоне являются «жертвами системы». Но можно себе представить, что бы писалось, если бы в Москве, Ленинграде или Киеве появились бездомные, спящие под мостами или на скамейках скверов.

Колоссальное скопление людей в таком городе, как Москва, связано с рядом проблем. Некоторые из них решаются путем создания микрорайонов. Каждый микрорайон рассчитан в среднем на 30 тысяч жителей. Здесь находятся жилые дома, магазины, школы, детские сады, поликлиника, больница, столовые, клубы, кинотеатры, библиотеки. Такой район связан, разумеется, транспортом с остальной частью города. Как правило, с помощью метро или автобусов. В общем, это как бы небольшой город, разместившийся в более крупном городе.

Для советского градостроительства немыслимы такие пригородные поселки, как, например, под Парижем, где хозяева строительных организаций «забыли» о школах, потому что они не дают прибылей. Как немыслимы и кварталы типа «Меркишес фиртель» в Западном Берлине, где нет связи с метро, где для 50 тысяч жителей нет больницы, слишком мало школ и возвышается дом-чудовище с тремя тысячами квартир, в котором нет ни одного магазина.

Советские архитекторы сами приводят иногда подобные примеры, чтобы сравнить свою общественную систему с западной. «Вот если бы я мог так строить, не думая о ценах на земельные участки, о спекуляции землей», — воскликнул главный архитектор Ганновера доктор Май, когда в 1955 году мы вместе смотрели с террасы Университета имени М. В. Ломоносова на Москву.

Ликвидация частной собственности на землю имеет и еще одно преимущество: при закладке скверов и парков не возникает финансовых проблем. В Москве на каждого жителя приходится 18,8 квадратных метра зеленых насаждений, в Париже —6, в Лондоне —7,5, в Нью-Йорке —8,6 квадратных метра. Благодаря природному газу и центральному отоплению загрязнение воздуха здесь не такое сильное, как в крупных западных городах.

Особая глава — это очистка Москвы-реки. Еще в 60-е годы река была загрязнена сточными водами. И вот предприятиям было предписано соорудить очистительные установки или фильтры, и сточные воды стали очищаться и отводиться в сторону. Более того, с созданием водоподъемных плотин и крупных водохранилищ появилась возможность искусственно вызывать половодья, чтобы время от времени «промывать» все русло реки. Наносный грунт, оседающий в русле, сносится под сильным напором воды. Теперь жители столицы вновь могут купаться в Москве-реке и ловить рыбу.

К таким современным понятиям, как «охрана окружающей среды» и «микрорайон», можно добавить еще третье — «зона отдыха». Пределы города, насчитывающего более восьми миллионов жителей, ограничиваются кольцевой автострадой. За ней простирается полоса парков и лесов, служащих зоной отдыха. Только санатории и дома отдыха занимают здесь 30 тысяч гектаров. Известно желание многих москвичей иметь собственную дачу или садовый участок. Сейчас профсоюзы получают от государства земельные участки, на которых рабочие и служащие могут при желании строить дачи. Профсоюзы и предприятия помогают им при этом, как правило, стройматериалами и финансами.

Москва и Московская область занимают площадь в 47 тысяч квадратных километров, власти города не только должны заботиться, чтобы миллионы москвичей вовремя добирались на работу, но и учитывать почти три миллиона людей, приезжающих каждый день в столицу из других городов и сел. Абсолютный приоритет принадлежит общественным видам транспорта с низкой платой за проезд. За пять копеек можно как угодно долго и с каким угодно количеством пересадок ездить на метро. Его великолепные станции начали сооружаться в 30-е годы, но и в следующем столетии оно останется прекрасным памятником социализма. Пять копеек стоит также поездка на автобусе, независимо от того, на какое расстояние едет пассажир. Стоимость поездки на троллейбусе —4 копейки, на трамвае —3 копейки.

В прошедшие десятилетия трамвайные пути были сняты в центре города, и теперь трамвай ходит только на окраинах. В других крупных городах трамвай, наоборот, сознательно оставляют, учитывая, что этот вид транспорта практически не приносит вреда окружающей среде, а это порой недооценивалось.

С 4 часов утра до 1 часа 20 минут ночи осуществляется движение железнодорожного транспорта. Поезда, следующие с интервалом 10–15 минут, соединяют девять московских вокзалов с пригородами и перевозят ежедневно три миллиона пассажиров. Поездка на расстояние 40 километров стоит 25 копеек (для детей шесть копеек). Месячный билет обходится в 1 рубль 60 копеек, проездной билет на шесть месяцев стоит восемь рублей.

Не следует также недооценивать значения легковых автомобилей. Если бы московские улицы были такими же узкими, как, например, во Франкфурте-на-Майне, то здесь, очевидно, каждый час возникали бы «пробки».

Невысокая квартплата и низкая стоимость проезда на общественном транспорте возможны потому, что государство выделяет миллиарды рублей дополнительных средств на содержание общественного транспорта и для поддержания твердых цен на товары первой необходимости. Поэтому бывает странно слышать, если кто-то начинает говорить о «государственном капитализме» в Советском Союзе. Государство получает от предприятий прибыли и распределяет их таким образом, что это облегчает и улучшает жизнь всего населения страны. Если это капитализм, то что же тогда называется социализмом?..

Кто хоть один день походит по Москве с открытыми глазами, тот не сможет не отметить еще одну особенность, характерную для всего Советского Союза: чрезвычайно большое значение здесь придается науке, искусству, культуре, образованию. Повсюду встречаются памятные доски, рассказывающие о том, какой артист, композитор, писатель или исследователь жил в данном доме. У многих памятников турист узнает не только кого они изображают, но и каким скульптором они созданы.

Высоко на Ленинских горах стоит Университет имени знаменитого русского ученого М. В. Ломоносова. В центре всего комплекса, охватывающего 27 учебных и 30 подсобных корпусов, — здание с башней высотой в 240 метров. Длина главного фасада составляет 450 метров. Если побывать во всех помещениях, то придется проделать путь в 150 километров. Здесь свыше семи с половиной тысяч ученых проводят занятия с более чем 28 тысячами студентов. В библиотеке университета насчитывается около шести миллионов книг. Здесь 19 лекционных залов, 148 аудиторий, 1700 лабораторий. Всего в здании университета 45 тысяч помещений, в том числе 6 тысяч комнат для проживания студентов. Высшее образование в СССР бесплатное, успевающие студенты получают стипендию.

Признаюсь, что, когда бы я ни приезжал в Москву, я считал за счастье остановиться в гостиницах «Националь» или «Россия», из окон которых можно видеть Кремль. Зубцы красной стены, отличающиеся одна от другой живописные башни с красными звездами на шпилях, золотые купола соборов Кремля, крыша Кремлевского Дворца съездов, возвышающаяся за стеной, алый советский флаг, освещаемый ночью, наконец, огромная Красная площадь с необыкновенным по конструкции и красоте красок собором Василия Блаженного — все это представляет собой захватывающее зрелище. Не могу сказать, сколько раз я, используя вечерами свободное время, спускался вниз по кишащей людьми улице Горького, чтобы еще раз полюбоваться тем видом, который не раз производил на меня большое впечатление.

Затычка и очередь

Итак, все великолепно, все прекрасно, все отменно? Советский Союз — рай для рабочих, страна, где потоком текут мед и молоко? Конечно же, нет. Все, чего страна добилась, создано трудом. Все, чем располагает каждый, создано его трудом. Есть работа хорошая и плохая. Имеются крупные достижения, и есть слабые места. Иногда просто непонятные.

Начнем с самого поверхностного, что обычно бросается в глаза туристу-иностранцу. Гостиницы — современные, просторные, дорогостоящие. Работают они, как правило, хорошо. Я это отмечал в Минске, Братске, Москве, Ленинграде, других городах. Но бывают, к сожалению, и досадные исключения. Возьмем, например, «Пекин» в Москве. Позавтракать здесь можно, как четко написано на вывеске, с восьми часов утра. Но даже в девять часов официанты меня не впускают: они поздно начали здесь приводить все в порядок. На нескольких этажах есть буфеты, где можно быстро перекусить. Но в них так тесно, что возникает невыносимая толкотня. А фойе на каждом этаже при этом такие просторные, что по ним можно было бы смело проехаться на мотоцикле. Ведь ничего не стоит расширить буфет или хотя бы призвать работников ресторана к порядку. Или директор ничего не знает? А может, он просто об этом не думает?

На весь мир известна надежность Аэрофлота. Но когда нас на обратном пути из Ленинграда посадили не в новом аэропорту Шереметьево-2, а в Шереметьево-1, поскольку из нового аэропорта как раз вылетал на родину президент Индии, то нас больше часа продержали на страшном холоде в ожидании багажа.

Еще одно воспоминание. В любой гостинице у входа сидят пожилые дежурные в форме, обшитой золотыми галунами. Дел у них никаких, они просто отдыхают. Зато в туалетах никто не следит за чистотой. Поэтому некоторые туалеты в гостиницах выглядят соответствующим образом. В стране, где столько делается в области гигиены и охраны здоровья, это особенно поразительно.

Иностранца, как я уже сказал, удивляют такие контрасты. Ведь для того, чтобы что-то изменить, не пришлось бы затратить ни единой копейки, не потребовалось бы никакой дополнительной рабочей силы. И если кто-нибудь хочет подметить что-то отрицательное, он уцепится за подобные недостатки. Я тысячу раз читал в западногерманских газетах сообщения о том, что в ваннах в номерах советских гостиниц нет затычек. Я сам с этим сталкивался, но не только в Советском Союзе, а и в Гамбурге и Аугсбурге, во Франции и Испании. Но никому в голову не приходило обвинить именно капитализм в том, что в Германии или Франции в ваннах нет затычек. Я, кстати, во Франции узнал, как можно выйти из положения. Тонкая гибкая резиновая прокладка величиной с ладонь, приложенная к отверстию для стока, плотно закрывает его под давлением воды. Рекомендую воспользоваться ею при любой системе — при капитализме и при социализме.

Но бывает и хуже. Гостиница «Ани» в Ереване. Я прошу на завтрак масла, официант отвечает коротко: «Нет». Тогда пытаюсь заказать кефир и снова слышу: «Нет». Неужели в этот сентябрьский день 1980 года в Ереване пропали масло и кефир?

Если бы я был редактором журнала «Шпигель», то подготовил бы сообщение: «В Ереване нет ни масла, ни других молочных продуктов. Как стало известно из достоверных источников, это имеет место по всей Советской Армении».

А был бы я корреспондентом «солидной» газеты «Зюддойче цайтунг», я бы написал: «В Ереване нет ни масла, ни вообще молочных продуктов. По-видимому, начинает сказываться эмбарго на поставки зерна Советскому Союзу, объявленное президентом Картером».

Но поскольку я не пишу ни для «Шпигеля», ни для «Зюддойче цайтунг», а привык как член профсоюза разбираться во всех вещах сам, то, рассердившись, беру свою кепку и иду за угол в кафе на улице Абовяна. Там мне дают и масло, и кефир. Дело вовсе не в том, что в Ереване или даже во всей Советской Армении нет молочных продуктов, а в том, что ответственный работник в гостинице «Ани» не позаботился вовремя о пополнении запасов продуктов на кухне…

В Таллинском аэропорту, где нам предстоит длительное время ожидать вылета в Ленинград, мы хотим сдать багаж в камеру хранения. Но тут выясняется, что она трижды в день закрывается на перерыв. Могу себе представить, что будет спассажиром, который не учтет этого и, когда объявят посадку, окажется перед запертой камерой хранения. Неужели не найдется никого, кто бы объяснил работникам камеры хранения, что они могли бы делать перерыв посменно?

Все это неполадки, с которыми сталкивается в основном турист, и поэтому они не так уж важны. Но о них нельзя не сказать. И они должны быть устранены.

Другой недостаток — это известная всем очередь. Очереди стоят у книжных магазинов; ведь тираж продающейся книги всего 50 тысяч экземпляров, а при той страсти к чтению, которой отличается советское население, — это капля в море. Очереди видишь и у обувных магазинов. Хотя каждый может в любое время купить себе обувь, но элегантных дамских туфель и сапог, кажется, недостает, хотя, с другой стороны, на улицах все женщины в хороших сапогах.

Видел я также очереди у мясных прилавков. Здесь уже недостаточно поверхностного взгляда проходящего мимо туриста. Здесь уже надо учитывать то, что однажды несколько резко сказал один корреспондент западногерманского телевидения: «Магазины пусты, но на столах чего только нет».

Необходимо учитывать, что продукты доставляются на многие, прежде всего крупные, предприятия, где рабочие могут их приобрести. При временной нехватке каких-либо продовольственных товаров они идут прежде всего сюда. На мелких предприятиях, где создание торговой точки себя не оправдало бы, поступают иначе, как, например, в ереванской типографии, где занято 400 человек. Я познакомился там со специальным бюро, в котором работницы оставляют утром заказ, а вечером забирают домой продукты.

Но как же все-таки живет рабочий, служащий? Сколько он получает? Что может он приобрести?

Первый вопрос иностранца всегда связан с размером заработка. Среднемесячная заработная плата превысила в 1980 году 168 рублей.

И тут начинаются сложности. По официальному курсу 168 рублей — это меньше 600 марок. По западногерманским масштабам это очень мало. Но такое суждение неверно.

Начнем с цифровых данных. Заработок советского рабочего без вычетов и с вычетами почти одинаков: он платит относительно невысокие налоги (налогами облагаются заработки свыше 70 рублей). Все расходы на социальные нужды, выплаты по бюллетеням, по старости и так далее покрываются профсоюзами и предприятиями. Рабочий в этих случаях не платит ни копейки, кроме профсоюзных взносов. Сравним с ФРГ. Рабочий, зарабатывающий 2000 марок, выплачивает из них 30 процентов налогов: на страхование по старости, по безработице, по болезни. Так что уже одно цифровое сравнение заработков рабочих там и здесь получается разным.

Далее. Советский рабочий отдает не более 5 процентов, а обычно лишь 3 процента своей зарплаты за квартиру. В Западной Германии квартплата составляет 25, а часто даже 30 процентов заработка рабочего.

За отопление в ФРГ платят в год минимум 1000 марок, то есть в среднем 80 марок в месяц. В Советском Союзе плата за отопление включена в квартирную плату. Проезд до места работы обходится советскому рабочему в несколько копеек, его западногерманский коллега — неважно, едет ли он на своей машине или на одном из общественных видов транспорта, — платит гораздо больше. Так, во Франкфурте-на-Майне месячный проездной билет на метро и трамвай стоил в 1981 году 54 марки, а для жителей пригородов — более 80 марок.

Место в детском саду стоит во Франкфурте-на-Майне 104 марки в месяц, а советский рабочий платит за содержание ребенка совсем небольшую сумму, а иногда вообще ничего не платит.

Итак, на первый взгляд заработок западногерманского рабочего в три раза выше заработка его советского коллеги, однако, если учесть налоги, расходы на социальные нужды, квартплату, отопление, стоимость поездки на работу, становится сразу заметно, что разрыв начинает быстро таять.

При этом следует добавить, что в СССР цены на основные продукты питания — хлеб, мясо, масло, молоко, — а также квартплата и стоимость проезда в общественных видах транспорта остаются вот уже в течение десятилетий неизменными, в то время как зарплата из года в год повышается в среднем на три процента. Поэтому из года в год увеличивается и потребление на душу населения. «На столах чего только нет», — сказал корреспондент телевидения. Во всех советских республиках, в которых я побывал, а я побывал в половине из них, мне все говорили, что семье из четырех человек (а в ней обычно работает не один член семьи) для покрытия всех расходов на питание достаточно 200 рублей в месяц.

Конечно, хороший мужской костюм или легковой автомобиль стоят в СССР дороже, чем у нас. Несомненно и то, что товары повышенного спроса дороже, чем на Западе. Но зато все, что связано с элементарной насущной потребностью — от квартплаты до продуктов питания, от службы здоровья до транспорта, — дешевле, если вообще не предоставляется бесплатно, как, например, медицинское обслуживание. Странно читать в шпрингеровской «Вельт», что «полкило картофеля в Москве обходится в половину дневного заработка»[7]. В действительности же 500 граммов картофеля стоят не половину дневного заработка, а пять копеек.

И еще несколько слов к вопросу о сравнении цен. На рубль сегодня — как и десять лет назад — можно купить 5,5 килограмма ржаного хлеба, или полкило говядины (первого сорта), или 11 яиц, или 10 килограммов картофеля, или один килограмм сахара. В обычной столовой обед (закуска, суп, второе и сладкое) обходится приблизительно в 80 копеек.

При такой системе деньги не являются мерилом всего и вся и никогда им не будут. Вот почему все большую роль начинает играть «невидимый рубль». Речь идет о так называемых общественных фондах, благодаря которым восполняются расходы каждого члена общества или ему обеспечивается право бесплатного пользования какими-либо благами. Миллиардные доходы предприятий оказываются не в сейфах частных владельцев, а идут в значительной степени на покрытие социальных и культурных нужд всего населения страны.

Государство практически полностью финансирует городское жилищное строительство, на 70–80 процентов — квартирную плату. Оно несет все расходы по социальному обеспечению, хотя управляют этим делом профсоюзы (оплачиваются пенсии, бюллетени, отпуска по беременности, путевки на турбазы, в дома отдыха и так далее). Государство берет на себя расходы, связанные со школой и институтами. Оно полностью финансирует бесплатное лечение у врача, в больнице. И это лишь часть наиважнейших достижений.

Подобная социальная политика проводится потому, что нельзя одним росчерком пера отделаться ни от того, что люди добиваются разных жизненных успехов, ни от факта, что в одних семьях заработок приносит один человек, а в других — несколько, однако разница в доходах не должна никого лишать возможности удовлетворять свои элементарные человеческие потребности в пище, жилье, отдыхе, образовании, охране здоровья, обеспеченности в старости. Этому и служат общественные фонды с их «невидимым рублем».

Знание всех этих фактов тем не менее не помешало западногерманскому телевидению без дополнительных пояснений сообщить 26 февраля 1981 года во время работы XXVI съезда КПСС, что «в конце новой пятилетки средняя заработная плата в СССР будет составлять около 600 марок».

Существуют и другие льготы, которые имеют для человека огромное значение.

Пенсионный возраст в СССР на пять лет меньше, чем в ФРГ: мужчины начинают получать пенсию в 60 лет, женщины — в 55. Но они могут продолжать работать, причем в большинстве случаев ни зарплата, ни пенсия от этого в размерах не уменьшаются. Для некоторых профессий пенсионный возраст начинается даже с 50 лет, например для всех, кто занят в горнодобывающей промышленности (в том числе и для работающих на открытых разработках), для рабочих химической промышленности, летного персонала и других профессий. Продолжительность рабочего времени для работников тех же профессий составляет в среднем не 40,6, а всего лишь 35,6 часа в неделю.

Наши профсоюзы борются за продление обязательного образования до 10 лет, в Советском Союзе это давно уже стало законом.

Наши профсоюзы борются за то, чтобы было обеспечено право на труд и гарантирована полная занятость. В Советском Союзе последний безработный пришел на предприятие в начале 30-х годов. С тех пор существует полная занятость.

Наши профсоюзы борются за полное участие в решении всех жизненно важных вопросов, в Советском Союзе оно существует. Идет ли речь о принятии на работу или увольнении, о размерах заработной платы или капиталовложениях, об изменениях в производственном процессе или об отпуске — ничто не делается без согласия профсоюзов.

Равная оплата для мужчин и женщин у нас существует только на бумаге, а в СССР осуществляется на практике с 1917 года. Равную оплату получает и молодежь. Отпуск каждому гарантируется Конституцией. Он может продолжаться от 12 до 48 рабочих дней.

Бесчисленные учебные заведения на предприятиях и в городах способствуют тому, чтобы каждый, у кого есть способности и желание, мог продолжать образование, повышать квалификацию, будь то сын директора завода или дочь рабочего, стоящего у станка, у каждого есть возможность свободно развивать свою личность. Кстати, последняя фраза содержится и в статье 2 Основного закона ФРГ уже свыше 30 лет…

Уволенным может быть также — не так, как у нас, — и любой руководитель. И это не только теория: по официальным данным, за последние годы по требованию профсоюзов были сняты со своих должностей более 5000 руководителей разного ранга.

Каждый год администрация предприятия заключает с профсоюзом коллективный договор. В нем письменно закрепляются обязательства администрации перед коллективом по вопросам производства, условий труда, по планируемым прибылям, их распределению, социальным и культурным мероприятиям. Коллективный договор вывешивается на всеобщее обозрение, за два месяца до утверждения он вручается каждому рабочему, обсуждается в цехах, и в случае надобности в него вносятся встречные предложения. Только после этого он окончательно подписывается. Минимум два раза в год руководитель предприятия отчитывается перед коллективом о выполнении принятых решений.

За охраной труда следит профсоюзная комиссия. Если она считает, что безопасность труда должным образом не обеспечена, она может закрыть отдельные цеха и даже целые предприятия.

Без согласия месткома не может быть переведен на другую работу ни один рабочий. Конфликты между членами коллектива и администрацией решаются избираемыми на паритетной основе конфликтными комиссиями. К ним может обратиться каждый рабочий. Если согласие не будет достигнуто, рабочий обладает правом обратиться в местком. Решение месткома имеет обязательную силу, даже если администрация выступает против.

Распространенное у нас представление о том, будто труд рабочего нормируется только «сверху» — кем-либо в Москве или в соответствующем управлении, — неправильно. План и возможности его выполнения обсуждаются и утверждаются на постоянных производственных совещаниях. Ведь любое совершенствование производства отражается непосредственно на заработной плате и косвенно на различных сторонах социальной жизни предприятия. Так что существует прямой стимул к выполнению и перевыполнению планов, а принуждением едва ли чего можно добиться. Кроме того, особое значение придается совершенствованию технологии и облегчению условий труда. (Так, например, при строительстве фирмой «ФИАТ» автомобильного завода в Тольятти пришлось замедлить скорость движения конвейеров, поскольку советские профсоюзы высказались против рабочего ритма, существующего в Италии на предприятиях «ФИАТ».)

Рабочий знает по своему опыту, что он может заставить благодаря профсоюзной и производственной демократии прислушаться к своим требованиям и критике. Он знает, что с повышением экономического потенциала страны повышается и его жизненный уровень. Наконец, он знает, что доходы от его труда поступают не в руки какого-нибудь акционера или частного владельца, а идут на строительство жилищ и дорог, школ и больниц, мелиорацию, сооружение других объектов, на все то, что на Западе делается за счет налогов, так как доходы от производства поступают у нас в частные руки.

Многое из того, что кажется в этой стране «загадочным», стало бы понятным, если бы некоторые из нас уяснили себе одно: здесь все объясняется уверенностью в стабильности жизненных устоев, в поступательном характере развития экономики, без кризисов и безработицы. Для такого развития существует только единственная угроза — война.

Есть одно интересное слово — «будет». Больше квартир лучшего качества? Будет! Элегантная одежда? Будет! Будет, потому что так записано в программе!

Жители Западной Европы, привыкшие к кризисам и спадам, к тому, что предсказания «экспертов» не сбываются, что обещания политических деятелей оказываются пустыми предвыборными обещаниями, часто воспринимают такую уверенность в будущем, которое люди строят собственными руками, как «загадочную». Но эта уверенность основывается на опыте, накопленном миллионами людей в течение уже более 60 лет. «Будет» — значит, что то, что решает партия, становится действительностью. Два поколения уже выросли на этом опыте. На опыте, который говорит, что опасаться следует лишь одного — войны.

На восток

«А мы, идиоты, думали, что сможем завоевать эту страну». Человек, сказавший эти слова, сидел рядом со мной в реактивном самолете, летевшем из Москвы в Новосибирск. Это было летом 1963 года. Мой коллега Гельмут Бауш служил до последнего дня войны летчиком-истребителем люфтваффе.

И вот бывший лейтенант люфтваффе, ставший журналистом, находился уже несколько часов в советском реактивном самолете, летевшем на восток, и воочию убеждался в огромной протяженности этой страны.

Тогда мы летели много часов, теперь — 23 августа 1980 года — мой полет продолжается 3 часа 40 минут.

Нашему Ту-154Б, в котором заняты все 160 пассажирских мест, при крейсерской скорости около тысячи километров в час, требуется теперь значительно меньше времени. Мы вылетели из московского аэропорта Домодедово. Но, если бы не мой верный спутник Александр Лаврик, я и сейчас, наверное, все еще находился бы там. Ибо в аэропортах внутреннего воздушного сообщения царит настоящее столпотворение. Насколько я могу судить, там толпятся тысячи людей. Колхозники с большими мешками и корзинами, командированные с небольшими чемоданами, отпускники со своими вещами, женщины с грудными детьми — все смешалось в пестром круговороте различных одеяний и разноязыком гуле жителей этого многонационального государства. И все же каждый находит свой самолет. Александр нашел наш. Жизненный путь моего спутника, кстати, типичен для многих советских граждан. Сначала школа, затем работа на заводе. Потом он изучал германистику, частично в ГДР. Сейчас он работает в издательстве «Прогресс»: редактирует книги, выпускаемые на немецком языке.

В самолете снова встречаюсь с людьми разных возрастов и профессий. Если бы я не знал, что лечу за тысячи километров от столицы, то можно было бы подумать, что я попал в пригородный поезд, заполненный рабочими. Но большие расстояния заставляют в Советском Союзе летать на самолетах. Так как билет на самолет стоит почти столько же, сколько на поезд, каждый может пользоваться авиатранспортом. Пожалуй, нет ни одной страны в мире (кроме США), которая бы так зависела от воздушного транспорта, как СССР. Я иногда спрашиваю себя, как удавалось управлять этой страной в то время, когда дорога из Москвы в Сибирь отнимала одну-две недели? Сегодня Аэрофлот обладает наибольшей протяженностью воздушных линий в мире и советские самолеты экспортируются во многие зарубежные страны.

Стюардессы, стройные, приятные на вид, в ладно пригнанной форме, выделялись на пестром фоне пассажиров. У меня сложилось впечатление, что в Аэрофлоте внешнему виду придается большое значение.

Мы летели над Уралом. «Уральские горы, река Урал, Каспийское море, Кавказ» — с помощью этого довольно нескладного стишка я когда-то запоминал на уроках географии в школе, где проходит граница между Европой и Азией. Но Урал не только граница, но и промышленно развитый район. Где-то там, внизу, остался установленный давным-давно знак, указывающий, где кончается Европа и начинается Азия. Но с высоты 10 тысяч метров его не видно.

Сибирь — земля чудес

Сибирь. С чего мне начать? По размерам территории она превосходит Австралийский континент, на ней могли бы свободно разместиться США, ФРГ, Франция и Великобритания. Озеро Байкал, жемчужина в сибирской короне, равно по площади Бельгии. Председатель Иркутского облисполкома управляет территорией, в три раза превышающей размеры Федеративной Республики Германии. Так с чего же начать?

Сибирь — это непроходимые леса, бесконечная тайга, холод, снег, вечная мерзлота, отсталость, принудительный труд, «край нищеты», как писал Максим Горький. Несколько лет спустя другой человек о Сибири писал: «Чудесный край. С большим будущим». Имя этого человека — Владимир Ильич Ленин. Он положил начало сибирскому чуду, начало тому, чтобы этот «край нищеты» стал в XX столетии краем неограниченных возможностей.

Каждый, кто захочет написать о Сибири, может забросать читателя цифрами. Но за любыми цифрами стоят люди, живые люди. Они строили Братск, гигантскую электростанцию и крупный город. В центре Сибири. Когда мы, журналисты, приехали в августе 1955 года с федеральным канцлером Аденауэром в Москву, здесь, на северо-западе от Байкала, была сплошная тайга, нетронутый сибирский лес. А зимой 1955 года сюда прибыли 11 человек. 11 человек окунулись в сибирскую зиму. 11 человек разбили палатки и стали зимовать — здесь предстояло соорудить электростанцию, которая должна была поставить огромные энергоресурсы Ангары на службу человеку. Они не боялись холода, хотя температура падала зимой 1956 года до 56 градусов ниже нуля. Летом они боролись с невыносимо докучавшей им мошкарой. Здесь уже появились инженеры, техники, рабочие. Некоторые не выдерживали. На помощь пришла партийная организация близлежащего Иркутска, отстоящего на 700 километров от стройки. На подкрепление в тайгу были направлены 500 активистов-коммунистов. Стали появляться первые деревянные дома, каждый коммунист отвечал за строительство одного дома. Когда не хватало плотников, помогали все, кто мог, — от трактористов до машинисток. 7 ноября 1958 года отпала необходимость в последней палатке.

В августе 1963 года я впервые приземлился в Братске. Двухмоторный самолет сел на поляне, это был аэродром. Поблизости уже стоял город, насчитывающий около 100 тысяч жителей. «Но настоящий город мы построим по соседству», — сказали мне тогда. Город возник вокруг крупнейшей электростанции мира. Мощность каждой ее турбины составляла 225 тысяч киловатт, или три тысячи лошадиных сил. «Целая монгольская конница», — писал я в своем первом репортаже из Сибири.

Уже работали 12 агрегатов мощностью 2,7 миллиона киловатт. До Октябрьской революции во всей России не производилось и половины такого количества электроэнергии. И еще одно сравнение: мощность известной во всем мире электростанции «Тэнесси Волли», строительство которой санкционировал Рузвельт, составляет 1,9 миллиона киловатт.

При высоте плотины почти в 125 метров и ширине реки в отдельных местах до нескольких сот метров возникло водохранилище, поверхность которого равна 5470 квадратным километрам. По двум этажам плотины, длина которой составляет почти километр, над рекой идут поезда и машины.

— Наша электростанция недолго будет крупнейшей в мире, — сказал мне несколько удрученно директор, — в Усть-Илимске предусмотрено строительство еще более крупной электростанции. И стоить она будет в два раза дешевле.

— Неужели ваша электростанция оказалась нерентабельной? — спросил я удивленно.

— Нет, — ответил мой собеседник, — но в Усть-Илимске будут использоваться машины и механизмы, поработавшие здесь. Туда перебросят также заводские цеха, переедут и наши строители. А это сократит расходы наполовину.

12 лет спустя я снова прилетел в Братск. На этот раз современный реактивный самолет совершил посадку в современном аэропорту с бетонной дорожкой, залом ожидания и необозримой толпой пассажиров. «Город по соседству» был готов: повсюду широкие улицы, скверы, высокие здания, в нем уже насчитывалось около 200 тысяч жителей. Вокруг жилых кварталов расположились предприятия — алюминиевый завод, деревоперерабатывающий комбинат, — промышленный центр словно вырос из-под земли.

Сибирь — это край, где будущее опережает настоящее. В 1963 году я впервые попал в Новосибирск. Забытое некогда провинциальное местечко стало крупнейшим городом. Железнодорожный вокзал обслуживал тогда 70 тысяч пассажиров в день и являлся одним из крупнейших в Советском Союзе. Оперный театр на 2200 мест, который был построен в тяжелые годы войны, — крупнейший в Европе и Азии. «Если я, показывая вам какую-нибудь достопримечательность, забуду сказать, что подобного нет нигде в СССР, то вы можете добавить это без меня», — не без иронии сказал мне во время поездки по городу главный редактор новосибирской газеты.

Город тогда представлял собой одну огромную строительную площадку. Сплошные грузовики, бульдозеры, башенные краны, пыль и строительный мусор, дороги разворочены транспортом. Таким у меня остался в памяти Новосибирск.

Теперь, в 1980 году, я уже не видел здесь ни выбоин, ни строительного мусора, не слышал шума строек. Он стал крупным современным зеленым городом с населением почти полтора миллиона человек.

В оперном театре шла «Мадам Бовари». В антракте один седовласый артист повел меня в театральный музей. Он познакомил меня с газетными вырезками, плакатами и сувенирами, привезенными оперным коллективом из Франции и Англии, США и Австралии. Американские газеты изумлялись, как в центре Сибири смог родиться конкурент всемирно известных театров оперы и балета в Москве и Ленинграде.

Здесь родился Швейк и был расстрелян Колчак

Иркутск. Сюда по распоряжению царя отправили в ссылку декабристов — молодых офицеров, которые попытались поднять восстание, — они стремились установить в России конституционную монархию. Деревянные домишки, где жили ссыльные декабристы, стоят и по сей день в центре крупного современного города Иркутска.

Здесь родился Швейк и был расстрелян Колчак. Это вовсе не шутка. Чех Ярослав Гашек, создатель бесподобного «Бравого солдата Швейка», перешел во время первой мировой войны на сторону русских. После революции он присоединился к Красной Армии. С ней он вступил в Иркутск. На улице, носящей с того времени название «Улица 5-й армии», выпускалась газета, в которой работал Гашек. Здесь он сделал наброски своего «Швейка». В Иркутске десятью годами позже была напечатана первая книга, написанная одними детьми. Они подарили ее первому съезду советских писателей. Аналогичные книги были затем написаны в Японии, Югославии и других странах.

Я стоял на берегу Ангары у красивой церкви с иконами, сияющими позолотой; перед ними, молясь, пали ниц три старушки. Я смотрел на мощный поток, дающий сегодня миллионам людей тепло и свет, на поток, воды которого поглотили более 60 лет назад труп пресловутого «правителя Сибири» Колчака, схваченного бойцами Красной Армии и здесь же расстрелянного.

Шоссе от Иркутска до Байкала протянулось на 70 километров. По обе стороны от него лежит тайга, то там, то тут попадаются сибирские деревни. И вот мы стоим на берегу уникального озера. Это крупнейший на земле водоем пресной воды. Площадь его поверхности равна территории королевства Бельгии, подводная фауна неповторима. Озеро питается многочисленными подземными источниками, в него впадает 336 рек, а вытекает лишь один мощный поток — Ангара. Некогда она возвеличивалась в древних народных сказаниях, сегодня на ней действует, помогая осваивать эту землю, целый ряд электростанций, «каскад», как говорят русские.

Байкал — объект, нет, субъект резких споров в СССР! Причиной послужил предложенный ранее план промышленного использования его водных ресурсов. На берегах озера предполагалось воздвигнуть целую серию предприятий. Но общественность выступила с протестом. Понятия «охрана окружающей среды» еще не существовало, но именно об этом шла тогда речь. На собраниях и в прессе стали выступать ученые, деятели искусств, рабочие, партийные руководители. План был подвергнут критике. И наконец изменен: уже построенный целлюлозный завод оставался на месте, но больше рядом с озером не возникло ни одного предприятия. А целлюлозному заводу пришлось построить очистные сооружения, которые сохраняют байкальскую воду такой, какая она есть: кристально-прозрачной и чистой.

На самом юге Байкала находится Лимнологический институт. Там я узнал, что Ленин еще в разгар гражданской войны подписал декрет об исследовании и охране животного и растительного мира, а также вод Байкала. Дальновидность его удивительна. В Советской России царили голод, тиф, кровопролитие, а он уже думал о том, как сохранить Байкал и его окрестности для будущих поколений.

Мы совершали прогулку по озеру на небольшом катере. Капитан Череганов рассказывал о своей семье, история которой повествует о том, что пришлось пережить сибирякам нашего поколения. Один его брат был расстрелян во время революции 1905 года, второй, бывший руководителем партизанского отряда, пал в 1918 году. Сестра и зять убиты белогвардейцами в 1918 году. Третий брат стал в 1930 году жертвой кулацких банд, орудовавших тогда еще в районе Братска.

Потом мы пели полночи у костра в палаточном лагере иркутских студентов русские и немецкие песни, пели с беззаботной молодежью, которая знает только мир и мечтает о счастливом будущем. Будущее! На сибирской земле оно каждодневно обгоняет настоящее.

Созидатель бакланов

И снова Братск, апрель 1975 года. Воспоминания довлеют над действительностью. Мой номер в гостинице современен, удобно отделан со всем комфортом. Широкая улица с большими жилыми кварталами залита ярким солнцем. Местами еще виднеются остатки снега. В дверях появляется фигура человека, который с распростертыми объятиями направляется ко мне.

Все вокруг расплывается. У меня перед глазами возникает большая площадка, каменное здание, деревянные бараки, колючая проволока, люди в форме с примкнутыми штыками. Между ними колонна исхудалых, полуголодных, оборванных людей, шагающих в ногу по направлению к воротам…

Сейчас апрель 1975 года. А тогда стоял апрель 1945 года. В той колонне шли советские военнопленные, которых в нарушение всех международных прав держали в Бухенвальде. Теперь их должны были — поскольку приближались американцы — «эвакуировать». Эвакуация означала уничтожение. Это знали они, это знал я, это знал каждый. Не знал я другого: наша тайная военная организация передала советским товарищам из своих тайников пистолеты, кинжалы, ручные гранаты. Они решили освободиться из плена в пути, и это им удалось.

«Руководитель подпольной организации Николай Симаков и командир подпольной военной бригады Степан Бакланов покинули поезд, когда в нем уже почти никого из военнопленных не осталось. Преодолевая колоссальные трудности, они добрались до лесов Чехословакии и присоединились к чешскому партизанскому отряду. После освобождения этих мест Советской Армией они продолжили службу в ее рядах». Это слова из документов Международного бу-хенвальдского комитета, опубликованных в 1961 году в Берлине и Франкфурте-на-Майне.

Человек, появившийся теперь, в апреле 1975 года, здесь, в Братске, у меня в номере в гостинице «Тайга», был Степаном Баклановым. Бывший командир подпольной бригады военнопленных работал теперь заместителем директора строительного комбината в Братске. На Бакланова приходится существенная доля участия в создании целого города — города в Сибири, — Братска, который он помогал строить вместе с другими. Ведь за цифрами всегда стоят люди. Такие люди, как Степан Бакланов.

Пятилетние планы — это планы побед, побед над силами природы, побед в собственной стране. За годы мира, начиная с 1945 года, только в Сибири, не говоря уже об остальной части Советского Союза, были пущены в эксплуатацию предприятия, во много раз превосходящие по объему продукции заводы Рурской области в ФРГ. Советские люди были бы глупцами, если бы искали выгоды в войне. И они это знают. Повышение жизненного уровня более 260 миллионов советских людей зависит от обеспечения мирного сосуществования. Чем более тяжелым бременем будет ложиться гонка вооружений на плечи всех народов, тем ощутимее замедлится экономическое развитие в различных странах мира. В западных странах существуют влиятельные концерны, владельцы которых зарабатывают на производстве оружия даже за счет своего народа. В Советском Союзе никто не наживается на оружии. Поэтому здесь все заинтересованы в разоружении и мире. У этой страны есть все, что нужно, для того, чтобы стать крупнейшей экономической державой мира: уголь и нефть, руда и газ, благородные металлы и алюминий, шерсть и дерево, трудолюбивые люди, способные ученые и эффективное социалистическое планирование.

Я поинтересовался у ученых в городке Сибирского отделения АН СССР, что они думают по поводу того, будто Советский Союз заинтересован в завоевании нефтяных месторождений Ближнего Востока. Они над этим лишь посмеялись. «Одни нефтяные и газовые ресурсы Западной Сибири превосходят все то, чем располагает Средний Восток, — услышал я в ответ. — Неужели вы думаете, что мы начали бы прокладывать нефтепроводы во все другие социалистические страны Европы, если бы наши собственные запасы были недостаточно большими? Или вы думаете, что мы стали бы поставлять природный газ ФРГ и другим странам капиталистического Запада, если бы у нас самих было его мало?»

За последние 20 лет добыча нефти в Сибири возросла почти до 260 миллионов тонн в год. Аналогичное развитие в США продолжалось почти полтора столетия. «Неужели вы думаете, что нам нужны богатства других стран и их земли?»

За цифрами стоят люди. Ведь богатства добывались и добываются в природных условиях, при которых трубы обычных нефтепроводов лопаются от мороза, шины автомобилей трескаются от нечеловеческого холода, как стекло, и при этом приходится строить не только жилища, но и школы, больницы, детские сады, библиотеки, театры, кино. И не когда-нибудь, а сразу, как только начинает зарождаться город.

Социалистическая индустриализация Сибири осуществляется не так, как индустриализация США в прошлом столетии. Здесь школы и детские сады стремятся соорудить на первом этапе строительства, чтобы рабочие могли как можно раньше начать жить вместе со своими семьями. Здесь строятся клубы, кинотеатры и даже парники, чтобы обеспечить жителей свежими овощами и фруктами. Промышленные сооружения выносятся за черту новых городов.

Так строить стали не сразу. Но научились. Опыт, накопленный в одном месте, становится, без исключения, достоянием всей страны. «Решающая сила социализма кроется в способности быстро и эффективно концентрировать людские ресурсы, материалы и технику на важнейшем участке», — прочитал я как-то в одной научно-популярной брошюре о развитии Сибири.

Я сибиряк

Люди есть люди. Конечно, в Сибири зарплата выше и отпуска продолжительнее. Государство старается восполнить чем-то суровость природы. Но это далеко не все, если говорить о людях. «Я сибирячка», — сказала с гордостью 25-летняя стюардесса Тамара Словохотова в самолете, направлявшемся в Новосибирск. Сибиряки, как это понимают они сами, — люди сильные, энергичные, полные душевного подъема и новаторства.

Когда в середине 50-х годов КПСС решила начать в широких масштабах освоение Сибири, вице-президент Академии наук СССР М. А. Лаврентьев согласился взять на себя руководство развитием сибирской науки. В 57 лет он оставил Москву и отправился с первой группой исследователей в тайгу под Новосибирском для строительства научного городка, он жил в палатке и деревянном домике, подавая пример своим помощникам.

Как это повлияло на других? Однажды в 1958 году ленинградский профессор Кутателадзе поехал в Москву, чтобы обсудить с одним из своих друзей вопрос о том, стоит ли ехать в Сибирь. У него был обратный билет. После разговора с другом и коллегой он сдал этот билет, позвонил жене, сказав по телефону: «Я еду в Сибирь». Он взял с собой еще 20 человек и прибыл в Новосибирск. В Ленинграде он оставил кафедру с семью лабораториями.

Для поиска нового, неизведанного в Сибири существуют прекрасные условия, и это захватывает ученых. Возможность развернуться, чего-то добиться, я бы сказал — полностью проявить себя, увлекает большое число молодежи.

Десятки тысяч юношей и девушек выбирают тяжелый труд на строительстве Байкало-Амурской магистрали, которая протянется более чем на три тысячи километров. Заявок поступило столько, что пришлось устроить отбор, «выбирать лучших из лучших». Быть строителем БАМа — это честь. И во многих местах Советского Союза можно встретить молодых людей в характерной для строителей спецодежде, с эмблемой «БАМ», которую они и дома носят с гордостью.

«Нам нужны образованные люди». Не знаю, сколько раз за многие годы я слышал во время бесед такие слова. Возьму в качестве примера Новосибирск, во многом типичный для всего Советского Союза. Не будем принимать во внимание Академгородок с его тысячами ученых, который раскинулся близ Новосибирска, а остановимся лишь на самом городе. В Новосибирске имеются университет, 14 вузов, 37 техникумов, несколько музыкальных училищ, консерватория, театральное училище, хореографическое училище, шесть театров, около 200 библиотек, полтора десятка стадионов, два зимних ледовых комплекса, крытые плавательные бассейны, плавательный бассейн под открытым небом, филармония, несколько симфонических оркестров, 63 клубных учреждения, которые посещают около 50 тысяч участников художественной самодеятельности.

Неграмотная, отсталая страна превратилась в считанные годы в страну с наибольшим в мире числом ученых, врачей, инженеров. «Вот что мы понимаем под социализмом», — говорят здесь люди.

Развитие Сибири — дело стоящее! Лаврентьевы и Кутателадзе, строители, инженеры, учащиеся осваивали богатства СССР, богатства Сибири. И освоили! В Новосибирске ежегодно проводятся математические олимпиады. Задуманные первоначально как внутрисоюзные мероприятия, они теперь стали соревнованиями, в которых принимают участие школьники всех социалистических стран. Сюда съезжаются лучшие из лучших, чтобы показать свои знания физики и математики. В Новосибирске со школьниками обращаются как со студентами. Занятий в привычном школьном понимании не существует. Известнейшие профессора выступают с докладами, учащиеся 10-х, 9-х, 8-х классов работают ассистентами. Это настоящий поиск талантов. Успехи колоссальны…

Борьба за хлеб

Бывший командир танка наклонился вперед. Сжав кулаки, он с чувством сказал: «Я открою вам один государственный секрет…»

Но то, о чем он поведал мне, не было военной тайной.

Хочу сразу сказать, что бывший командир танкового батальона Боев, родившийся в семье железнодорожника, является сегодня директором Института экономики Сибирского отделения Академии наук СССР. Ему 58 лет.

— Я выдам вам один государственный секрет. Пройдет немного лет, и советское зерно будет продаваться на мировом рынке. Причем независимо от конъюнктуры и погодных условий.

Обстановка, в которой мы находились, была располагающей. Мы сидели в уютном кабинете одного из современных зданий «опытной серии» (здание академии было построено в 1969 году) длиной в 800 метров, соединенных друг с другом от сибирской непогоды застекленными коридорами. По соседству раскинулись жилые районы, тоже самые современные, со школами и другими общественными зданиями, каждый из трех районов рассчитан на 12 тысяч жителей. Все они связаны троллейбусной линией с Новосибирском. В 1985 году сюда дойдет линия метро.

Академия занимается вопросами полеводства, животноводства, механизации и электрификации сельского хозяйства, сельского строительства, ветеринарии, экономики и строительства предприятий. Как и всюду, здесь тоже не жалеют денег для науки.

Я задаю директору Боеву известные вопросы:

— В царское время Россия зерно экспортировала, а теперь ей приходится его ввозить?

— Вы когда-нибудь думали над тем, что кроется за этим вопросом? В царское время 40 миллионов человек в этой стране голодали. Сегодня снабжение хлебом вообще не проблема. В 1913 году на душу населения потреблялось 20 килограммов мяса, теперь 57 килограммов, 120 литров молока, теперь — 321 литр, 48 штук яиц, теперь — 230. И это в то время, как население страны увеличилось по сравнению с 1913 годом почти вдвое! Так что потребление в среднем основных продуктов питания на душу населения возросло в несколько раз.

— Но ваши производственные показатели ниже, чем в США?

— Я знаком с США и очень уважаю достижения американских фермеров. Но хочу вам сказать: если бы им пришлось работать в наших условиях, то они продали бы свои фермы и уехали.

— Почему?

— Посмотрите на Сибирь. Она охватывает более половины всей территории Советского Союза. На юге созревает даже виноград, а на севере — вечная мерзлота. Земля промерзает на глубину до 800 метров. Вся Сибирь и еще часть территории Советского Союза относятся к районам «рискованного земледелия».

— Что это такое?

— Районами рискованного земледелия называют территории, где в год выпадает менее 300 миллиметров осадков, а вегетационный период продолжается менее 100 дней. Как температурные условия, так и производительность почвы в США в среднем в два раза лучше, чем у нас. 60 процентов территории США получают в отличие от нас в год по 600 миллиметров осадков. Достаточно посмотреть на карту. Проведите пальцем по соответствующей широте: территории, где возделывают зерновые, расположены в США южнее географической широты Украины, а осадков в этих американских районах выпадает в два раза больше. С помощью науки и ведения крупного современного социалистического хозяйства нам удалось существенно повысить сельскохозяйственное производство. Однако у нас еще есть большие резервы. Собственно, только сейчас начинают по-настоящему разворачиваться мелиорация земель, использование в широких масштабах химии. Что касается возделывания в стране технических культур, то проблема во многом нами решена. Например, мы добились рекордных урожаев хлопка, получая его по 28 центнеров с гектара. И хотя территория Сибири на 50 процентов совершенно не пригодна для земледелия, тем не менее она уже сегодня дает хлеб Уралу и Средней Азии. То же можно сказать и о картофеле. Что касается производства молока, мяса, яиц и овощей, то с точки зрения научных норм оно еще недостаточно развито. Но учтите: поскольку у нас нет тех природных благ, которые есть в США, нам приходится вкладывать огромные средства в развитие сельского хозяйства. И на это нужно время.

— Что вы можете сказать о средней урожайности?

— В сельском хозяйстве США используются только хорошие и высокопродуктивные почвы. Мы ведем хозяйство на землях с менее пригодной почвой. Поэтому и получаем более низкие урожаи в среднем. Если бы мы могли отказаться от обработки неудобных для ведения сельского хозяйства земель, то статистические данные по средней урожайности были бы выше. Но разве мы пойдем на это?

— Что вы можете сказать о закупках зерна в США, о которых часто приходится слышать?

— Одно нужно четко поняты у нас нет нехватки в хлебном зерне, уже давно нет! Ввозить нам приходится прежде всего фуражное зерно для животноводства. В основном это кукуруза и соевые бобы.

— Но вы закупаете и пшеницу?

— Да, но это, скорее, связано с вопросом сбалансирования нашего экспорта.

— Объясните, пожалуйста.

— Например, мы поставляем пшеницу Кубе. Но выгоднее покупать ее в Канаде и доставлять оттуда на Кубу, а не из СССР. Мы экспортируем хлеб в Индию, в страны социалистического содружества. Но все экспортные поставки мы не можем покрыть сами. Пока еще не можем. Но мы достаточно сильны экономически, чтобы оплатить закупки зерна. Так при чем здесь «отсталость»?

— А что вы думаете о казахстанской целине? У нас говорят, что ее освоение было ошибкой.

— Наоборот. Мы освоили почти 42 миллиона гектаров целинных земель. Сегодня на них приходится значительная часть всего производимого в Советском Союзе зерна. Но я уже сказал, что мы сейчас все больше переходим от экстенсивных к интенсивным методам ведения сельского хозяйства. Предусмотрен дальнейший подъем химической промышленности. На границе с Монголией открыты крупные запасы фосфатов, на Дальнем Востоке — крупные запасы калия и фосфатов, которые начнут осваивать с завершением строительства БАМа.

— У нас пишут, что Советскому Союзу не удалось выполнить планы развития сельского хозяйства.

— Возьмем цифровые данные. Сравните среднегодовое производство зерна по пятилеткам: 1956–1960 годы — 121,5 миллиона тонн, 1966–1970 годы — 167,6 миллиона тонн, 1976–1980 годы — более 200 миллионов тонн.

В 10-й пятилетке мы планировали получать в среднем в год 220 миллионов тонн. Но из-за засухи только два года пятилетки оказались для сельского хозяйства благоприятными, и мы не смогли достичь плановых целей. И тем не менее по сравнению с 9-й пятилеткой сельскому хозяйству удалось добиться значительного роста в производстве зерна. Аналогичным образом обстоит дело также во всех других областях сельского хозяйства.

— У нас говорят, что без небольших подсобных хозяйств колхозников в СССР встала бы со всей остротой продовольственная проблема?

— Разве это аргумент? — говорит Боев, улыбаясь. — Колхозы и кооперативы предоставляют своим членам посевной материал и корма. С помощью колхозной техники осуществляются сев и уборка урожая. Удобрения отпускают тоже колхозы. Колхозные машины помогают доставлять произведенные продукты на рынок. Что же в таком случае остается от так называемой «подсобной деятельности»?

— Значит, дело не в способе ведения хозяйства, не в превосходстве ведения личного хозяйства над социалистическим сельскохозяйственным производством?

— Интересно, об этом же мы говорили во время встречи на международной конференции в Женеве с американским социологом профессором Бакком. «Ваша система плоха, а у нас свобода, поэтому и достижениявыше», — говорил он мне. Я посоветовал ему сравнить показатели. Его вывод: «Да, мне придется внести кое-какие поправки».

Наряду с достижениями в социалистическом сельском хозяйстве существуют, однако, недостатки в связанной с ним промышленности, уже не раз приводившие к срывам в снабжении. Речь идет о хранении, транспортировке и переработке продуктов питания. 11-я пятилетка (1981–1985 годы) должна положить этому конец. Пятилетний план предусматривает не только дальнейшее совершенствование техники, но и более действенное распределение обязанностей, что помогло бы устранить возникшие с годами бюрократические препоны и затруднения.

План — техника — система

«Свободное хозяйство» превосходит плановую социалистическую экономику», — говорил в споре с директором Боевым американский социолог профессор Бакк. Что касается сельского хозяйства, то ему пришлось внести кое-какие поправки. Ну а как обстоит дело с промышленностью?

Сколько раз мне приходилось читать и слышать, что плановая экономика, мол, «бюрократична, громоздка», плетется за развивающимся «свободным хозяйством», то есть за капитализмом. Доказательство? Советам не удалось догнать США.

Русским, пишут и говорят на Западе, необходима-де западная технология, разработанная прежде всего в ФРГ и США. Без помощи Запада им не продвинуться вперед. Подтверждают или опровергают факты подобные утверждения?

В начале 1963 года боннский бундестаг принял решение о том, что трубы крупного диаметра (1020 мм), заказанные Советским Союзом для строительства газопровода, поставляться не будут.

И вот теперь, полгода спустя, на Челябинском трубопрокатном заводе я беседую с Псачевым, начальником цеха, где выпускают трубы того же диаметра, поставлять которые Бонн отказался. У входа в цех большой красный транспарант: «Дадим стране в 1963 году 20 тысяч тонн труб крупного диаметра (1020 мм) сверх плана!»

— У нас не было оборудования для выпуска таких труб, — рассказывал инженер Псачев. — Поэтому мы хотели приобрести трубы за границей. И тут как гром среди ясного неба — решение о бойкоте из Бонна. У нас не было необходимого оборудования, пришлось срочно создавать свое оборудование, разрабатывать свою технологию. Работали с огромным напряжением. И мы добились своего. Сейчас мы выпускаем более миллиона тонн труб в год, причем всех размеров, начиная с полудюймовых и кончая вот этими трубами крупного диаметра в 1020 миллиметров. А теперь можете сделать сравнение: во всей Великобритании производится столько же труб, сколько на нашем заводе. ФРГ выпускает несколько больше, около 1,7 миллиона тонн.


Ленинские горы в Москве. На переднем плане Центральный стадион имени В. И. Ленина, на заднем плане — здание МГУ имени М. Ломоносова


На ВДНХ СССР в Москве. Фонтан «Каменный цветок», оформленный по мотивам народных сказок


Академический театр оперы и балета в Новосибирске


Академгородок под Новосибирском. Дом ученых


Один из районов Братска


Российский пейзаж


Ташкент, восстановленный после землетрясения 1966 года


В семье узбекского колхозника-пенсионера


Свадебный праздник на площади Регистан в Самарканде


Кусочек современного Самарканда


Узбекские девушки


Узбекистан. Имам-Хатыб Хайдаров за чтением Корана своим детям


Узбекистан. Верующий Анарбек Бегимкулов, Герой Социалистического Труда


В Новосибирске я столкнулся с другим примером. На трубогенераторном заводе имени XX съезда партии мне показали запись, сделанную в книге посетителей: «Теперь я верю, что такие предприятия существуют в Сибири. Сенатор Эллендер». Вкратце история этой записи такова. Во время посещения Братска американский сенатор побывал на громадной электростанции, турбогенераторы которой значительно превосходят по мощности американские. Он спросил удивленно, где они производятся. Когда ему ответили, что это советские машины, он не поверил. Тогда ему предложили самому в этом убедиться. Так появилась его запись на турбогенераторном заводе имени XX съезда партии.

В той же книге мне показали еще одну запись: «Это одно из лучших предприятий, которые я когда-либо видел. Сайслер». Сайслер был советником по вопросам энергетики при тогдашнем президенте США Кеннеди.

Торговый бойкот, разрушения, причиненные войной, гонка вооружений смогли замедлить развитие СССР, это верно. Но было и остается ошибкой полагать, будто Советская страна, ее люди и ее общественная система зависят от Запада. В наше время — о чем, правда, можно прочитать лишь в специальной литературе — западные концерны во все возрастающей степени закупают советские лицензии. Для этих целей в 1962 году в Москве было создано объединение «Лицензинторг». По данным, опубликованным в 1980 году, оно продало несколько сот лицензий, которые охватывают самые различные отрасли: от изготовления шампанского и изделий фармацевтической промышленности до сооружения доменных печей. В опубликованных материалах содержится, между прочим, следующая оценка представителей западногерманского концерна «Зальцгиттерверке»: «Советский способ производства полиэтилена под высоким давлением является в настоящее время одним из самых совершенных в мире».

А вот мнение руководителей западногерманского объединения «Гутехофнунгсхютте»: «Советская доменная техника производит на наших покупателей большое впечатление своими несравнимыми преимуществами».

Представители японского сталелитейного концерна «Ниппон шуко» считают, что «благодаря советской лицензии почти полностью отпала необходимость в ручном труде и значительно снизились шум и загрязнение воздуха».

В Японии по советским лицензиям сооружено 29 доменных печей. В США ряд предприятий сталелитейной, химической и нефтяной промышленности, таких компаний, как «Кайзер-алюминий», «Анко-инк», «Техас ютилитиз», «Олин-Брасс», «Макдермотт» и известный химический концерн «Дюпон де Немур», работает по лицензиям, приобретенным в СССР. Думаю, этих примеров достаточно. Они показывают, что бойкот в торговле «Восток — Запад» вредит Западу больше, чем Советскому Союзу.

— Но СССР ведь не догнал Америку, — говорят сторонники капиталистической системы. — Значит, плановая социалистическая экономика уступает капитализму.

Но и это ошибочное мнение. Когда рождалась Советская власть и совершался переход к социалистическому планированию и производству, страна значительно отставала от всех промышленно развитых государств. Шаг за шагом СССР стал опережать Германию, Францию, Италию, Англию, Японию, а теперь из года в год все больше приближается к уровню промышленного развития США[8]. И это несмотря на то, что за время своего существования СССР дважды подвергался опустошительным войнам, в то время как США не было нанесено никакого ущерба и они могли спокойно развивать свою экономику.

В целом ряде важных отраслей промышленности СССР уже сегодня не только догнал, но и перегнал США, например в производстве нефти и газа, стали и цемента. Большое значение имеет, с моей точки зрения, и еще одно обстоятельство. Социалистическое государство выпускает продукцию не ради получения прибылей частными лицами, а для улучшения жизни всех советских людей. Здесь можно привести поистине впечатляющие показатели. СССР стоит на первом месте в мире по масштабам жилищного строительства. То же относится к здравоохранению и народному образованию. В Советском Союзе на каждую тысячу жителей приходится больше врачей, чем в любой другой стране мира. Учителей и инженеров тоже больше. И все это при низкой квартплате и бесплатной охране здоровья людей. Подобные факты говорят о том, что советский строй является отнюдь не «государственно-капиталистической системой», как пытаются внушить в странах Западной Европы членам профсоюзов, а системой социализма, где экономика находится на службе у человека, а не наоборот.

Следует остерегаться обходить или тем более отрицать факты, опираясь лишь на сложившееся ранее мнение. Просчеты, совершавшиеся в течение полувека и приводившие к ошибочным заключениям, призваны послужить хорошим уроком. Почти 50 лет тому назад, в 1932 году, когда успешно была завершена первая советская пятилетка, весьма солидные газеты Запада писали следующее:

«Пятилетний план развития промышленности, поставивший перед собой целью пропорциональное развитие индустрии, не считаясь ни с какими затратами, о чем так часто горделиво заявляла Москва, в действительности не является планом. Это просто спекулятивная игра» («Нью-Йорк таймс»).

«Если рассматривать пятилетний план как пробный камень плановой экономики, то следует сказать, что он полностью провалился» («Дэйли телеграф», Лондон).

«Сталин и его партия оказались из-за проводимой ими политики перед банкротством системы пятилеток и провалом всех задач, намечавшихся пятилетним планом» («Файненшл таймс», Лондон).

С сегодняшней точки зрения подобные публикации выглядят гротеском. Но разве не высказывают и в наши дни «серьезные» комментаторы и «сведущие» эксперты подобную чепуху?

Самообман, на который способна в этой связи западногерманская политика, не знает сравнений! Так, Герман Пёрцген пишет: «…все немецкие дипломаты в Москве (жили)… в напряженных отношениях со своей столицей. Из 13 послов, назначавшихся с 1918 года по сегодня на этот щекотливый пост, десять постоянно страдали от угрызений совести»[9].

В другом месте Пёрцген пишет то, что должны были бы навсегда запомнить западногерманская общественность и в особенности политические деятели: «Было бы совершенно неправильно связывать свои интересы и симпатии, как это делалось в последние годы, лишь с группой изолированных представителей интеллигенции в несколько сотен, пусть даже тысяч человек, ориентирующихся на Запад, в то время как основная масса 250-миллионного[10] населения Советской страны идет совершенно иными путями».

Города науки, родившиеся из мечты

За тысячи километров от Москвы, в глубокой Сибири, среди тайги, в 27 километрах юго-западнее Новосибирска вырос город науки Академгородок.

Когда я побывал там впервые в 1963 году, у этого небольшого города еще не было названия, он был частью Новосибирска. Теперь в нем живут десятки тысяч людей: ученые, студенты, работники предприятий сферы обслуживания.

Этот город вырос и живет в тесном единении с природой. Выходя из домов, институтов или лабораторий «на улицу», вы оказываетесь в тайге. Институты и лаборатории оснащены самыми современными научно-исследовательскими установками, вычислительными машинами, приборами. «Проводя эксперименты, мы стремимся, чтобы студенты пользовались самой совершенной техникой», — сказал директор института катализа профессор Свинько, когда мы впервые знакомились в 1963 году с его «царством».

Ушло время, когда таким людям, как академик Лаврентьев и профессор Кутателадзе, о которых я уже писал, приходилось создавать Академгородок из ничего. Теперь этот «городок» является «страной с молочными реками и кисельными берегами» для ученых. Такая забота окупается сторицей! Миллионы, которые государство вложило в эти исследовательские центры, уже оправдали себя. Богатства Сибири, поставленные на службу человеку, исчисляются не миллионами, а миллиардами.

Академгородок — не единственный город ученых, во многих районах огромной страны возникли и другие новые научные центры. Вот только некоторые из них: Дубна под Москвой, Улугбек в Узбекистане, о котором я еще расскажу, Дальневосточный научный центр на Тихом океане, неподалеку от Владивостока, и многие другие.

Чтобы разобраться во всем, что я услышал в Академгородке, мне пришлось бы еще пару лет подучиться. Но я понял, например, что бесконечные утомительные серии опытов в химической лаборатории частично заменяются или сокращаются с помощью компьютера методом математического моделирования процессов.

В нескольких сотнях метров дальше, по соседству с этим образцом рентабельности научных исследований, я познакомился с примером отнюдь «не выгодного» занятия, я увидел, как другая группа ученых, тоже с помощью компьютера, расшифровывала иероглифы тысячелетней давности.

Человеческий ум должен дерзать во всех направлениях, устремляться ввысь и глубину — таков девиз этого «мозгового треста». И свобода исследовательской деятельности оказывается столь полезной, что государство вслед за Академгородком создает целый ряд других, ему подобных научных центров.

Узбеки завоевывают Узбекистан

Давайте себе представим: губернатором американского штата Алабама становится негр, большинство в конгрессе от штата Миссисипи составляют депутаты-индейцы, а от Техаса в конгресс США избирается испаноязычный метис. Представим, что генеральным директором заводов Форда в Детройте становится негр. Фантазия? Бредовая идея? Разумеется, с точки зрения современной национальной политики США это бред.

Между тем, например, в Советском Казахстане, в Киргизии, в Узбекистане и других республиках депутатами Советов, министрами, руководителями предприятий являются в большинстве своем представители той нации, которая населяет данную республику. Ни один из казахов не ютится в трущобах, подобно неграм в Гарлеме. Ни один из узбеков не подвергается дискриминации, подобно мексиканцам, которые проживают в захваченном американцами в 1845 году Техасе. Октябрьская революция покончила не только с господством капиталистов и помещиков над рабочими и крестьянами, она положила также конец угнетению отдельных национальностей бывшей «царской тюрьмы народов». Можно сказать, что киргизы, казахи, татары и многие другие народы после 1917 года впервые обрели собственную государственность. В этом смысле и узбеки «отвоевали» Узбекистан.

Я никогда не представлял себе этого столь ясно, как во время моей беседы с Васивой Садыковой. Она моя ровесница. Родилась в 1914 году.

Женщина-министр, носившая чадру

Судя по тому, как она ведет беседу, дружелюбно и непринужденно отвечает на мои вопросы, никто бы не подумал, что передо мной сидит министр социального обеспечения республики. И уж вряд ли кто может обнаружить в ее облике следы прошлого ее родины. А ведь Васива Садыкова еще в молодости носила чадру из конского волоса, ужасную паранджу, которую всю жизнь должны были носить женщины-мусульманки Узбекистана. В то время когда я в Германии заканчивал среднюю школу, эта женщина, бывшая тогда еще молоденькой девушкой, сняла чадру. И не только она, а тысячи, сотни тысяч девушек и женщин.

По их судьбе можно судить о том, какое значение для освобождения людей имеет Октябрьская революция. Биби Пальманову, например, в возрасте 14 лет продали в жены за 50 баранов. Сегодня она министр в Советской Туркмении, коллега Васивы Садыковой.

42 процента депутатов Верховного Совета Узбекистана — женщины. Министр юстиции и Председатель Верховного Совета — тоже женщина.

— Этим мы обязаны нашей революции, — говорит Васива Садыкова.

Родившись в семье бедного сапожника, она уже с раннего возраста вынуждена была зарабатывать себе на жизнь. Но «предпосылкой освобождения женщины является возвращение всего женского пола к общественному производству», — цитирует она Энгельса.

В Средней Азии и после Октябрьской революции еще долго было сильно влияние баев, но женское движение поддерживали большевики.

— Работая, я начала одновременно учиться, — говорит она. — Я посещала ликбез. В 1927 году тысячи женщин сбросили паранджу. Но некоторые пожилые женщины носили ее до 1945 года. Законом ношение паранджи не запрещалось, против ужасного обычая женщины боролись вместе с партией. Многое зависело от отношения к этому мужчин. Помощь оказал комсомол. С 1936 года в советской Конституции указано, что ущемление в правах женщины карается законом. Сегодняшнему поколению легче. Моя дочь — директор музея истории, о парандже она знает только по картинкам и книгам.

На беседе присутствуют также заместитель министра социального обеспечения Махкамова, заведующая отделом Мирзахмедова, а также редактор журнала министерства Манапов. Тираж журнала составляет 75 тысяч экземпляров.

— Кто покупает и кто читает ваш специальный журнал?

— Сотрудники учреждений социального обеспечения, профсоюзные работники, врачи и другие интересующиеся данной проблематикой граждане.

— В чем заключается практическая деятельность вашего министерства? Насколько мне известно, социальное страхование находится в руках профсоюзов?

— Да, это так, — подтверждает министр, — но министерство выделяет средства на социальное обеспечение и руководит их распределением. В настоящее время пенсии или другие виды помощи в Узбекистане получают 2,5 миллиона человек. На эти цели расходуется 1,5 миллиарда рублей в год. Мы финансируем общества слепых, на эти средства потерявшие зрение получают образование, а потом общества обеспечивают их работой. Аналогичные общества существуют для глухонемых и других людей, имеющих физические недостатки. Мы следим за тем, чтобы лица, входящие в эти группы, пользовались льготами при распределении жилплощади. Мы выделяем желающим деньги и землю для постройки собственного дома.

— Если это так, то какую же роль в деле социального обеспечения и страхования играют профсоюзы?

— Профсоюз производит расчет пенсии, оформляет предоставляемые для получения пенсии документы. Профсоюз выдает путевки в санатории и дома отдыха.

— А как обстоит дело с теми, кто не является членом профсоюза?

— Помощь получают и они. Система советского социального обеспечения и страхования охватывает все слои населения. Но тот, кто не имеет установленного стажа работы или же является членом профсоюза, получает меньшую пенсию. Если женщина отработала на производстве установленное законом время, она может уволиться и не работать, а по достижении 55-летнего возраста она получает полную пенсию.

— Может ли пенсия переходить по наследству? Существуют ли пенсии для вдов и сирот?

— Пенсия для вдов составляет 40 процентов от заработка умершего мужа, на каждого ребенка выплачивается дополнительное пособие.

— Кто получает пенсию?

— Пенсионное обеспечение гарантируется каждому мужчине, достигшему возраста 60 лет при наличии 25 лет трудового стажа, женщине —55 лет при стаже 20 лет. Если работа связана с опасностью для здоровья, то пенсионный возраст у мужчин составляет 50 лет, у женщин —45 лет. Это относится, например, к работникам горной, химической промышленности и к ряду других профессий…

Когда эта женщина была еще девочкой, узбеки, как и многие другие национальные меньшинства Российской империи, не имели права на труд, на получение гарантированной заработной платы, социальное страхование, пенсию.

А вот как функционирует система здравоохранения в США.

«Теотис Литтл, 36 лет, недавно после тяжелой драки был доставлен в отделение неотложной помощи в госпиталь Барнеса в городе Сент Луисе. В спине еще торчал нож, пострадавшему угрожало поражение спинного мозга. Скорая помощь была крайне необходима. Но в США жажда обогащения значит больше, чем клятва Гиппократа.

У Теотиса Литтла не было 1000 долларов, которые нужно было уплатить за операцию, и с ножом в спине он был отправлен в городскую больницу. Там Теотису сделали операцию. К сожалению, слишком поздно. В результате поражения спинного мозга у 36-летнего Теотиса Литтла оказались парализованными обе ноги. Подобный случай в США может повториться в любой момент. Об этом свидетельствуют опубликованные недавно данные национального центра здравоохранения США. Из-за непомерной стоимости лечения 26,6 миллиона американцев не застрахованы на случай болезни. Застрахованные американцы вынуждены выплачивать обременительные взносы для оплаты расходов, связанных с медицинским обслуживанием. За простой визит к врачу они выкладывают из собственного кармана от 16 до 23 долларов. За пребывание в больнице застрахованные американцы из 1100 долларов платят 200 долларов сами. За очки стоимостью в 71 доллар доплата составляет 64 доллара»[11].

Революционное преобразование жизни в Советском Союзе привело к тому, что с 1917 года население Узбекистана увеличилось более чем втрое, а продолжительность жизни — вдвое. До революции в республике, которая почти в два раза превышает по площади территорию ФРГ, была одна тысяча больничных мест, сегодня почти на 16 миллионов жителей приходится около 170 тысяч мест. В 1913 году на 34 тысячи приходился один врач, сегодня один врач — на 385 человек (в Федеративной Республике Германии один врач — на 472 человека).

В 1914 году во всем Узбекистане было 17,5 тысячи учащихся — главным образом детей русских чиновников и местных крупных землевладельцев. В сегодняшнем Узбекистане насчитывается почти четыре миллиона школьников и почти полмиллиона студентов. В детских садах и яслях находится более 700 тысяч детей, каждый колхоз и совхоз республики имеет свои собственные дошкольные учреждения. 28 театров, 33 музея, более шести тысяч публичных библиотек дополняют перечень достижений культурной революции в республике, население которой еще в 1917 году на 98 процентов было неграмотным.

Культурная революция

Попробуйте представить себе, каким образом ленинской партии удалось осуществить революционные преобразования в Советском Союзе, где проживает более чем 100 наций и народностей. Что значит в считанные годы открыть для ста с лишним миллионов неграмотных доступ к знаниям и прогрессу? Еще во время гражданской войны, когда страна задыхалась от нехватки буквально во всем, были открыты тысячи школ. Несмотря на голод и острейшую нужду, образованию и здравоохранению уделялось первостепенное внимание! Проводило ли когда-либо такую политику правительство богатых Соединенных Штатов или ФРГ?

Равноправие женщины не только декларировалось, а было осуществлено на деле. Эти меры не были результатом простых постановлений, это была кровавая борьба. Женщин, сбрасывавших паранджу, убивали. Отсталые декхане убивали своих дочерей за то, что они изъявляли желание учиться в школе. Нет необходимости напоминать о том, что «цивилизованный Запад» поддерживал фанатизм и суеверие. Московский корреспондент «либеральной» «Франкфуртер цайтунг» Альфонс Ранус распространил сенсационную новость о том, что в Советской России осуществляется «социализация» женщин, что женщину можно получить на ночь в обмен на талон. Священники всех вероисповеданий, иезуиты, журналисты и писатели и, разумеется, «антибольшевистская лига», финансируемая концерном Штиннеса, доносили эту клевету до глухих немецких деревень, эта клевета подготовила почву для восприятия пропаганды Гитлера и Геббельса.

Культурная революция начиналась в покосившихся избушках, в которых крестьяне и крестьянки учились писать первые буквы на древесной коре и на обрывках старых газет. Сегодня культурная революция достигла такого уровня, когда каждый ребенок имеет возможность окончить 10 классов (неизвестно, когда к этому придет Запад?), когда вузы и другие учебные заведения способствуют постепенному преодолению различий между умственным и физическим трудом, когда женщины и молодежь занимают равноправное положение в общественной жизни. Равные возможности для всех — от каждого по способностям, каждому по труду — вот основной принцип социализма.

Страна молодежи

— Мы — республика молодежи, — говорит Шукурова, секретарь Комитета молодежных организаций (КМО) Узбекистана. Я встретился с ней, ее товарищем по работе Асоковым и секретарем Центрального Комитета комсомола Узбекистана Ибрагимом Сайдаматовым в здании КМО в Ташкенте.

— Мне известно о существовании Коммунистического союза молодежи в Советском Союзе. Что представляет собой Комитет молодежных организаций?

— Комитет молодежных организаций — это общественная организация, которая проводит работу с молодежью в тесном взаимодействии с комсомольскими и пионерскими организациями, с организациями молодых писателей, художников, скульпторов и спортсменов.

— Чем занимаются молодежные организации?

— Мы стараемся удовлетворить интересы молодежи: организуем молодежные клубы, способствуем развитию туризма, спорта, проводим встречи молодежи с писателями, художниками.

— Значит, вы занимаетесь и дискотеками?

— Да, но должна признаться, что здесь нам еще предстоит поработать.

— Как обстоит дело с организацией туризма?

— По Советскому Союзу ежегодно совершают путешествия сотни тысяч молодых людей, в том числе и из-за рубежа. За границу ежегодно выезжают десятки тысяч советских туристов, треть из них совершает эти путешествия бесплатно.

— Поддерживаете ли вы контакты с Федеративной Республикой?

— Конечно, мы обмениваемся молодежными группами по линии общества дружбы между Федеративной Республикой Германии и Советским Союзом, которое находится в Гамбурге. Каждый год через «Спутник» в Федеративную Республику из Узбекистана выезжает одна группа.

— Дорого ли стоит туристическая поездка по стране?

— Это зависит от продолжительности поездки и расстояния. Путевки для молодежи стоят, как правило, недорого или вообще бесплатно. Частично или полностью стоимость путевки оплачивается нашей организацией или профсоюзами.

— В чем заключается политическая деятельность комсомола?

— Мы заботимся об идейном развитии молодежи, о моральном облике юношей и девушек в быту, на работе, учебе.

— Что это значит?

— Комсомол призван воспитывать у молодежи активную жизненную позицию, чувство ответственности за порученное дело. Юношей мы воспитываем так, чтобы они относились к девушкам как к своим равноправным товарищам, чтобы они не совершали антиобщественных поступков.

— Возникают ли у вас проблемы, связанные с деятельностью американской радиопропаганды?

Ибрагим Сайдаматов качает головой:

— Отдельные молодые люди, конечно, проявляют интерес к модным джинсам, но не к идеологии, которую нам пытаются навязать американцы. А вообще действуют много центров антисоветской радиопропаганды, которые пытаются посеять в нашей стране национальную и расовую рознь. Но это им не удастся. Ежедневно узбеки на собственном опыте убеждаются в том, что для нас и вместе с нами делают русские и представители других национальностей нашей страны. Достаточно вспомнить только, как восстанавливался Ташкент после землетрясения.

Возрождение Ташкента

Ташкент — город-чудо. В апреле 1966 года сильное землетрясение за несколько мгновений превратило множество зданий города в груду развалин. Было зафиксировано более тысячи подземных толчков. Призыв Коммунистической партии и Советского правительства помочь братскому узбекскому народу вызвал повсюду в стране подъем солидарности. Все советские республики направили в разрушенный город более 200 тысяч врачей и строителей, инженеров и архитекторов, продовольствие и строительные материалы. Каждая республика взяла на себя восстановление определенной части города. Умение противостоять бедствиям, проявившееся в годы войны против гитлеровского фашизма, помогло теперь справиться и со стихийным бедствием. Через два года каждая из 80 тысяч пострадавших семей получила новую квартиру. Ташкент возродился заново, сохранил свою самобытность, превратившись в современный город. Возрожденный Ташкент сегодня стал городом туристов. В современной вместительной гостинице «Узбекистан» можно встретить японцев и англичан, немцев и индусов. И, как бы наперекор природной стихии, в двухмиллионном городе было проведено метро. Оно построено с великолепием, в котором явно просматривается желание сравниться с московским метрополитеном.

Невольно вспоминаешь сообщения прессы, что с 1968 года жители южноитальянского города Беличе, разрушенного во время землетрясения, еще до сих пор ютятся в бараках, в ужасных условиях. 35 тысяч мужчин, женщин и детей расселены во «временных жилищах», лишенных в большинстве случаев элементарных удобств. В течение 12 лет политические деятели «свободного мира» остаются безучастными к нуждам пострадавших.

После победы Октябрьской революции на молодую Советскую республику со всех сторон надвинулись враги. Два года продолжалась кровопролитная гражданская война и иностранная интервенция, пока окончательно не победила Советская власть.

Отсталость, унаследованная от царского режима в Средней Азии, была невероятно велика. Только незначительная часть местного населения умела читать и писать. Вплоть до 20-х годов поля обрабатывались деревянным плугом! По указанию В. И. Ленина из Москвы в среднюю Азию были посланы учителя. Помощь русских дала узбекам возможность создать свою республику, развить национальную экономику и культуру.

В народе бережно сохраняется память о первом профессоре-узбеке Солиеве, о первом узбеке — генерале Красной Армии Сабире Рашидове, узбеки воевали на всех фронтах Великой Отечественной войны против гитлеровского фашизма. В 1943 году, в разгар войны, в Узбекистане была основана национальная Академия наук, из оккупированных гитлеровцами западных районов в Узбекистан были эвакуированы и снова введены в строй более 100 заводов. Узбекские семьи приняли в годы войны тысячи оставшихся без родителей детей. Одна только семья Шахмедовых усыновила 14 детей. Так ответил Узбекистан на предоставленную ранее помощь братских советских республик.

«Негритянская деревня из глины и кизяка». Таким, по мнению Эгона Эрвина Киша[12], был еще в 1930 году узбекский город Ташкент. Сегодня Ташкент — город-красавец, ушли в прошлое старые обычаи и нравы.

Имя Джамили Джумаевой известно всему Узбекистану. Когда пришла Советская власть, Джамиля стала учительницей. В 1928 году она решила сбросить чадру и за это была убита собственным мужем, религиозным фанатиком.

Одними приказами и запретами против религиозного суеверия бороться трудно, необходимо прежде всего воздействовать на сознание людей. Коммунисты призывали узбекских женщин к борьбе за свое равноправие. Каждый год в Международный женский день 8 Марта проводились массовые мероприятия, во время которых женщины снимали чадру и публично ее сжигали. События тех лет стали достоянием истории. Но они происходили не в средние века, а в наше время. В музее, где я видел фото убитой Джамили, мое внимание привлекла картина, на которой было изображено нападение басмачей в 20-х годах на узбекскую деревню, они убивали девочек, осмелившихся ходить в школу, выкалывали глаза и отрезали уши комсомольцам, оскверняли тела своих жертв. Басмачи вели борьбу, поддерживаемую и финансируемую английским колониальным режимом в Пакистане и Афганистане, откуда они по тайным пограничным тропам проникали в Узбекистан, в Советскую Туркмению.

— С такими же явлениями приходится сталкиваться теперь народу Афганистана, — сказал в беседе со мной узбекский писатель Рамз Бабаджан.

Недавно он побывал в Афганистане и написал об этой стране книгу.

Гордость за последнее место

По своему внешнему виду он похож на южанина-француза, мы могли бы с ним встретиться где-нибудь в Марселе. Этому стройному, среднего роста человеку, с густыми черными волосами, короткими усиками и седыми висками, я дал бы около пятидесяти лет. Виталий Александрович Зотов, первый заместитель прокурора Узбекской республики, одет в черный костюм, белую сорочку и серый галстук, держится с достоинством. Он кандидат юридических наук и занимает свой пост с 1963 года.

Мне хочется его расспросить о преступлениях, о судебных процессах, о мерах наказания, но эти проблемы не являются главными в его деятельности.

— Я назначен на свою должность Генеральным прокурором СССР и ответствен перед ним. В мои обязанности входит противодействовать любого вида нарушениям законности, в том числе в области производства и сельского хозяйства, а если они имеются, то принимать соответствующие меры.

— Значит ли это, что при любом нарушении выполнения плана вы можете предъявлять соответствующее обвинение?

— Конечно, нет. Во-первых, предприятия связаны между собой договорными отношениями. Если предприятие не выполняет свои плановые поставки, то в соответствии с договором оно должно оплатить неустойку или дело передается в суд. В случае же необходимости вмешивается прокурор.

— От чего зависит ваше вмешательство?

— Это происходит либо по заявлению пострадавшего предприятия, либо по моей собственной инициативе.

— На чем основывается ваша инициатива?

— Мы регулярно посещаем предприятия и собираем там информацию. В сферу деятельности прокурора иногда входит от 100 до 200 предприятий. Мы приглашаем соответствующих специалистов, которые могут обрисовать нам истинное положение дел.

— У вас большой аппарат?

— Нет, в каждом районе есть прокурор, его заместитель, следователь и секретарь.

— Кому вы непосредственно подчиняетесь?

— Генеральному прокурору республики, заместителем которого я являюсь, и Генеральному прокурору СССР. Мы не зависим от местных органов власти.

— А кому подчиняется Генеральный прокурор СССР?

— Он назначается Верховным Советом СССР и подотчетен ему.

— Какие у вас права?

— Прокуратура осуществляет надзор за точным исполнением законов всеми учреждениями, организациями, должностными лицами и гражданами в соответствии с Конституцией СССР, следит за соблюдением законности в деятельности органов дознания и предварительного следствия, за законностью исполнения приговоров и за соблюдением законности в местах лишения свободы.

— Мне хотелось бы коснуться актуальной у нас на Западе проблемы, связанной с уголовными процессами и уголовными преступлениями. Имеет ли обвиняемый право на защиту?

— Конечно, имеет. Как только заканчивается предварительное следствие, обвиняемый вместе со своим защитником может ознакомиться с обвинительным заключением.

— А во время предварительного следствия?

— Молодежь до 18 лет имеет на это право с самого начала расследования.

— Несет ли государство в случае необходимости расходы, связанные с защитой?

— Конечно, а вообще обвиняемый может защищаться и сам.

— Могут ли обвиняемого вынудить дать показания?

— Нет, законом это запрещено.

— А если его оправдывают?

— Тогда он получает компенсацию, равную заработку, которого он лишился в результате неоправданного ареста.

— Еще раз к вопросу об аресте. Кто, кроме прокурора, может вынести решение о заключении под стражу?

— В первую очередь, разумеется, суд. Милиция может задержать правонарушителя или подозреваемого не более чем на трое суток.

— А по истечении этого срока?

— С санкции прокурора нахождение под арестом во время следствия может длиться до двух месяцев. Если речь идет об особо трудном расследовании, когда арестованного необходимо, например, обследовать у психиатра, то предварительное заключение может быть продлено до шести месяцев, в крайнем случае до девяти месяцев, но для этого требуется санкция Генерального прокурора СССР. Предварительное заключение на срок более девяти месяцев невозможно, это запрещается законом.

— Допускается ли предупредительное заключение?

— Нет, это недопустимо.

— Предположим, произошел такой случай: шестнадцатилетний подросток украл мотоцикл, и его задерживает милиция. Какие меры принимает в этом случае прокурор?

— Все зависит от личности задержанного. Если он был судим ранее, то он может быть заключен под стражу. Но обычно мы устанавливаем контакт с родителями, беседуем с ними, узнаем об их методах воспитания, а также о поведении подростка. Главное для нас — профилактика, а не наказание. В случае необходимости родители привлекаются к ответственности своими товарищами по работе за плохое воспитание детей.

— Но если виновность доказана, то какое наказание налагается в таком случае?

Если обвиняемому меньше 18 лет, то к нему могут быть применены принудительные меры воспитательного характера, не являющиеся уголовным наказанием.

— А может ли несовершеннолетний быть осужден на какой-либо срок тюремного заключения?

— Это бывает в исключительных случаях, например при нанесении тяжелых телесных повреждений, неоднократном повторении хулиганских поступков или при совершении многократных краж. Но мы стремимся, я это подчеркиваю, прежде всего к профилактике правонарушений.

— Какую роль играет Министерство юстиции?

— Министерство юстиции координирует деятельность юридических организаций страны.

— Должность судьи является выборной?

— Да, народный судья выбирается и поэтому не зависит от каких-либо инстанций в вынесении своих решений и приговоров. В случае необходимости при серьезных недостатках в его работе он может быть отозван местным Советом.

— Как осуществляется наказание осужденного?

— Граждане, не имевшие ранее судимости, направляются, как правило, в трудовую колонию общего режима. За работу им начисляется обычная заработная плата, часть зарплаты идет на сберкнижку осужденного, другая часть вычитается для возмещения расходов, связанных с его содержанием.

— Из ваших слов я понял, что существуют различные режимы для осужденных?

— Да, вторая категория наказания означает, что осужденный, направленный в трудовую колонию, реже имеет свидания, реже может получать почту. В третьей категории свидания и получение почты еще более ограничиваются.

— Обычно у нас на Западе сообщается, что наказания в Советском Союзе носят особо суровый характер.

— Для совершивших тяжкое преступление существует особый режим. Так, например, преступник может быть осужден на три года тюремного заключения, остальной срок он должен отбывать в трудовой колонии.

— Тюремное — это значит одиночное заключение?

— Нет. К одиночному заключению на какой-нибудь срок может быть приговорен лишь тот преступник, который совершает, например, насильственные действия в отношении других заключенных.

— Как обстоит дело в целом с преступностью в Узбекистане? Много ли у вас работы?

— Мы отмечаем постоянное снижение преступности. Воспитание советских людей в школе, на производстве в духе ответственности перед обществом, наши усилия по профилактике правонарушений приносят свои положительные результаты. Мы с гордостью можем отметить, что по количеству совершенных преступлений Узбекистан находится на последнем месте в Советском Союзе.

Несостоявшееся интервью

Беседа, которую я здесь воспроизвожу, никогда не происходила. Прокурор Зотов наверняка воспринял бы такие вопросы как оскорбление. Но я полагаю, что мои читатели быстро поймут, почему в книгу репортажей, в которой описываются реальные события, я вставляю вымысел.

— Как относится милиция Узбекистана к местному населению?

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, как русские, то есть «белые», милиционеры относятся к узбекам, которые принадлежат к другой «расе»?

— Подобные вопросы неуместны. Милиция формируется из граждан всех национальностей.

— Поясню свой вопрос подробнее. Я приведу вам похожий случай, а вы, пожалуйста, постарайтесь его прокомментировать. Предположим, что какой-нибудь ташкентский житель проезжает на своем мотоцикле на красный свет светофора. Четыре милиционера, по происхождению русские, а не узбеки, преследуют его и задерживают. Затем бьют до тех пор, пока он не испускает дух.

— Ничего подобного у нас не было и быть не может!

— Позвольте мне продолжить. Поскольку нашлись свидетели происшедшего, милиционеров привлекают к суду. Все судьи русские, узбеков среди них нет.

— Я повторяю: у нас такого не может быть.

— Но разрешите мне продолжить. Милиционеры предварительно разбили мотоцикл и стараются представить дело так, будто речь идет об аварии, в результате которой узбек погиб. Но истина выясняется, поскольку один из них дает правдивые показания. После месяца подобного разбирательства русский суд полностью оправдывает русских милиционеров и объявляет их невиновными. Что вы скажете?

— Все это полная бессмыслица. Подобного не может быть и никогда не было.

Я прошу прощения, что эту историю я перенес в Ташкент. В действительности речь идет о событии, которое произошло 17 декабря 1979 года в США, в Майами. Тридцатидвухлетний негритянский рабочий Макдуффи, проехавший на мотоцикле на красный свет, был убит в этом американском городе белыми полицейскими. Суд, состоявший из шести белых, признал всех четверых убийц невиновными…

Милиция

Я хочу привести интервью, которое записал 27 марта 1975 года в Москве.

Мой собеседник — выходец из рабочих. Чтобы это определить, достаточно посмотреть на его широкие, рабочие руки. Антон Лекар — генерал-майор советской милиции, его служебный стаж равен 37 годам. Он доктор юридических наук, профессор. Рядом с ним сидят генерал-майор милиции Николай Буланов, кандидат юридических наук, и заместитель начальника отдела кадров Алексей Иванов.

— Кто может стать в Советском Союзе милиционером? — задаю я свой первый вопрос.

— Вам, возможно, известно, что в 1917 году на предприятиях и в деревнях была сформирована рабоче-крестьянская милиция для охраны порядка, жизни и собственности граждан. Сегодня работа в милиции стала профессией. Но принципы формирования милиции остались неизменными. Она пополняется рабочими предприятий, колхозниками или, например, молодыми людьми, окончившими службу в армии.

— Как вы боретесь с преступностью?

— Нашу главную задачу мы видим в предупреждении преступлений. Профилактическая работа заключается в том, что милиция проводит большуюразъяснительную работу среди населения, в воспитании социалистического сознания, бережного отношения к социалистической собственности. При этом мы опираемся на помощь всего общества и отчитываемся о своей работе перед населением через местные Советы, которым мы подчиняемся.

— Однако отдельные люди продолжают совершать правонарушения? Как вы к ним относитесь?

— Поведение того, кто совершил правонарушение, разбирается товарищами на предприятии или по месту жительства; часто такие общественные меры воздействия приводят к тому, что человек начинает вести правильный образ жизни. Мы ведем борьбу за каждого человека. В случае серьезного правонарушения дело рассматривается судом, который и определяет меру наказания.

— Может ли милиционер применить оружие?

— Огнестрельное оружие может быть использовано только в крайних случаях, когда жизни милиционера угрожает непосредственная опасность.

— Мне хотелось бы кое-что уточнить в связи с теми проблемами, которые имеются у меня на родине. Может ли милиционер стрелять в убегающего вора? Может ли он стрелять в мотоциклиста, который проезжает на красный свет и при требовании остановиться пытается скрыться?

— Нет, это полностью исключено. Милиционер, который применит в подобном случае оружие, будет уволен из милиции и наказан. Ведь меры, принятые милиционером, не соответствовали бы совершенному проступку или преступлению.

— Как осуществляется подготовка милиционеров?

— Если кандидат, желающий работать в милиции, получает рекомендацию от своего предприятия или колхоза, он проходит основной курс подготовки, которая продолжается от трех до шести месяцев, в зависимости от полученного им до этого образования. Сюда же входит и юридическое образование. Милиционер должен знать законы, определяющие его деятельность. После основной подготовки работники милиции постоянно повышают свое образование на специальных курсах или в одном из наших учебных заведений. Продвижение по службе ничем не ограничено. Например, все сидящие перед вами начинали свою службу рядовыми. Никто из нас не начинал службу офицером.

— Как вы оцениваете работу милиции и эффективность принимаемых вами мер?

— Наша деятельность дает свои результаты. Число преступлений сократилось и продолжает сокращаться. Кроме того, изменилась природа правонарушений, больше не существует банд преступников и бандитизма. Снижается и степень общественной опасности правонарушений.

Справа — колхоз «Коммунизм», слева — колхоз «Ленинизм»

На картине, которую я рассматриваю, изображен скорбный, исхудавший старик, стоящий на коленях. Над ним, расставив широко ноги, с кнутом в руке навис бай, помещик, феодал. Это — зарисовка не времен Средневековья, она повествует о жизни узбекского крестьянина в начале нашего столетия. Картина висит в музее колхоза «Ленинизм».

«Ленинизм» — так назвали свой колхоз узбекские крестьяне и батраки в начале 30-х годов. «Коммунизм» — название соседнего колхоза. На 40-м километре дороги проезжий отмечает, что налево путь ведет к колхозу «Ленинизм», а направо — к колхозу «Коммунизм»…

В Алиме Исакове, председателе «Ленинизма» с 1974 года, все округлое: узбекская тюбетейка на круглом затылке, широкое, цветущее лицо, живот, позволяющий предположить, что его хозяин весит добрых сто килограммов. О хорошей здешней жизни говорят и данные, которые он мне сообщает, и показать ему есть что.

Уже при выходе из машины я обращаю внимание на высокий дом с развевающимся красным флагом.

— Наш Дворец бракосочетания, — сияет Исаков.

Дворец построен для молодых людей всего района на сверхплановые доходы колхоза. Свадеб здесь празднуется больше, чем во многих других областях Советского Союза, а свадьба — это радость и гордость одновременно. К тому же если Дворец бракосочетания есть в Москве, то почему такого дворца не может быть в «Ленинизме»?

Я был настроен несколько скептически и испытывал в то же время любопытство, когда Павел Наумов, заместитель председателя агентства печати «Новости», говорил мне в Москве: «Наши колхозники больше не желают жить в старых домах. Сегодня они требуют современные квартиры с горячей водой и ванной, центральным отоплением и другими удобствами».

Здесь, в колхозе «Ленинизм», эти слова Наумова нашли свое подтверждение: прямые улицы, новые дома с террасами, сады. Перед зданием правления колхоза справа и слева сооружены бассейны, наполненные водой и обсаженные деревьями, над мраморной лестницей, ведущей в здание, висят фонари. Скрыть своей гордости Исаков и не пытается.

Еще в 1927 году здешние крестьяне обрабатывали землю сохой. В 1930 году кооператив получил 35 тысяч рублей прибыли, в 1980 году — более 6 миллионов. 3,3 миллиона из них выплачиваются в качестве заработной платы, половина остальной суммы вкладывается в основные фонды и капитальное строительство, другая ее половина расходуется на пенсии, социальное страхование и культурные нужды.

— Каковы же доходы колхозников?

— Тракторист зарабатывает 400 рублей, доярка — 250–280 рублей, механизатор —350–400 рублей в месяц. Средняя заработная плата в колхозе (многие женщины работают неполный рабочий день) составляет 185 рублей. Если в семье трое детей, то продолжительность рабочего времени женщины сокращается на три часа в день.

На первом месте в колхозе стоит производство хлопка, второе занимает животноводство, третье — молочное хозяйство. При поголовье стада в 1500 голов средние надои составляют 4500 литров в год.

В текущем пятилетии с каждого гектара было получено около 40 центнеров хлопка, в будущем пятилетии, в результате мелиорации, использования больше удобрений, новой техники и новых сортов, производство хлопка будет доведено до 45–50 центнеров с гектара. Интересно отметить, что в 1960 году средняя урожайность хлопка составляла 24 центнера, а надои молока от каждой коровы равнялись 1700 литрам.

На столе, за которым мы беседуем, — виноград, яблоки, груши, финики, дыни. «Фрукты укрепляют сердце», — говорит председатель, угощая нас. Вера этих людей в социалистическую перспективу была, должно быть, неукротимой, когда в 1930 году они, располагая жалким инвентарем, назвали свой колхоз «Ленинизм». Сегодня здесь есть своя прекрасная школа, кинотеатр, Дом культуры. В новой пятилетке будет построен стадион, сооружен плавательный бассейн.

— Может ли член колхоза выйти из него? — задаю я вопрос.

— Конечно. Решение об этом принимает общее собрание. Мы никого не удерживаем. Кто не хочет оставаться здесь, тот все равно не принесет пользы колхозу. Но каждый может возвратиться обратно.

— А может ли бывший колхозник, например, распорядиться своим домом, продать его?

— Он может его продать. Но следует иметь в виду, что в большинстве случаев на практике дело обстоит иначе. Кто-то, скажем, выходит из колхоза, но его родственники остаются здесь жить и работать. Им и оставляется дом.

— Как обстоит дело с молодежью? Не тянет ли ее в город?

— Хотя Ташкент от нас недалеко, но никаких проблем с молодежью нет. Мы удовлетворяем запросы молодежи: у нас работают спортивные секции, различные кружки, в клубе демонстрируются фильмы. Молодежь сменяет колхозников, уходящих на пенсию. У наших колхозников (их 1300 человек) 400 личных автомобилей и около 400 мотоциклов. В каждом доме давно есть телевизор.

— Я хотел бы вам задать еще один вопрос: вчера я беседовал с заместителем прокурора республики и спрашивал его о преступности в Узбекистане. Как обстоит с ней у вас?

— Преступность? О чем вы говорите? Да любой проступок у нас просто позор, ведь люди знают друг друга с детства. У каждого есть все необходимое для нормальной жизни.

— Я поставлю свой вопрос более конкретно: бывают ли у вас случаи обмана, присвоения имущества, нанесения телесных повреждений, убийства?

— Насколько я помню, у нас этого давно не было. У нас только один милиционер. Во время танцев ему помогают несколько добровольцев — на тот случай, если кто-то поскандалит. Но преступлений нет.

— Чем вы это объясняете?

— Видите ли, у нас крепкие трудовые коллективы. Коллективный труд — хороший воспитатель. Нарушитель трудовой дисциплины может быть переведен на худшую работу. Его могут даже исключить из колхоза.

— Были ли у вас подобные случаи?

— Мы никого не исключали, но об одном решении товарищеского суда я могу рассказать. Как-то по вине одного колхозника столкнулись два трактора. Нарушился производственный процесс, 45 человек лишились премии. Виновного судил товарищеский суд и наложил на него денежный штраф.

Мы с Исаковым побывали в домах колхозников. Все они отапливаются газом, везде электрические плиты, холодильники, телевизоры. В каждом доме по две и больше жилые комнаты: одна меблированная примерно так, как это принято у нас, и одна устроена по-узбекски. Здесь много ковров, одеял. Около дома фруктовые деревья, огород. Во дворе каждого дома — хлев. Однако некоторые колхозники считают, что затрачивать свой труд на содержание личного скота не стоит.

Несколько слов о колхозном музее. Одна из фотографий свидетельствует о том, что здесь побывал премьер-министр Индии Джавахарлал Неру. Каждый эпизод в развитии колхоза бережно запечатлен. Вот фотография общего колхозного собрания: в первом ряду с длинными бородами и в пестрых тюбетейках сидят основатели колхоза. Среди них — первый председатель тогда еще молодого кооператива. Он служил батраком у бая, когда свершилась Октябрьская революция, давшая землю бедным. Затем, в течение тридцати лет, он был председателем. С глубоким уважением Исаков говорит о своем предшественнике. У Исакова уже «типичная» советская биография: колхозник, бригадир, после окончания института — агроном и, наконец, председатель колхоза, который направил его в свое время на учебу в институт.

Он не только типичный советский гражданин, но и типичный узбек, у него семеро детей.

— Сегодня они могут свободно выбирать свой жизненный путь, — улыбается он.

Старшая дочь изучает историю, старший сын хочет стать летчиком, еще одна дочь — дояркой, ее младшая сестра — юристом, а самая младшая дочь занимается музыкой. Семилетний сын хочет стать, конечно, космонавтом, а четырехлетний… кучером.

— Пожалуй, — говорит с улыбкой отец, — его ждут наибольшие трудности, эта профессия почти что отмерла…

Один из стендов колхозного музея привлекает особое внимание: на нем перечислены имена 160 колхозников, погибших в последней войне.

На прощанье я говорю Исакову:

— Вы руководите прекрасным колхозом.

— Да, прекрасным, потому что у нас прекрасные люди, — отвечает он.

«Белое золото»

После победы над фашизмом в Узбекистане приступили к наступлению на пустыни и степи. Я собственными глазами увидел в республике то, о чем мне рассказывал в Новосибирске доктор Боев. В районах, где есть соответствующие климатические условия, советское сельское хозяйство может превосходить американское. Узбекистан это доказал на примере хлопководства. В 1945 году в республике собрали 825 тысяч тонн, в 1950—2 миллиона 282 тысячи тонн; в 1979—5 миллионов 763 тысячи тонн.

Со стен зданий в глаза бросается одна и та же цифра — 5 800 000. Такое количество хлопка, «белого золота», обязались вырастить труженики Узбекистана в 1980 году. «Золотые руки создают «белое золото»», — гласит один из лозунгов[13].

Если Исаков показывал мне плоды труда колхозников, то на следующий день Сакиджан Таджиев продемонстрировал мне успехи рабочих. Таджиев, секретарь парткома Ташкентского завода сельскохозяйственных машин, показывал мне завод вместе с заместителем главного конструктора Дитиновым.

— Наше предприятие было построено в 1927 году, — рассказывают они. — Коммунистическая партия приняла решение увеличить производство хлопка. Но сначала надо было подготовить узбекских рабочих. Раньше подобной промышленности у нас не было. Хлопкоуборочные машины ввозились из США. В 1932 году мы начали их приспосабливать к нашим условиям. С 1948 года выпускаются хлопкоуборочные комбайны отечественного производства. Каждая из этих мощных машин заменяет труд 150 человек. Она захватывает только спелый раскрытый бутон.

На предприятии трудятся 7500 человек, 35 процентов из них — женщины. Средний заработок — 190 рублей в месяц, продолжительность отпуска — от 15 до 24 рабочих дней. Работа ведется в две смены. Заводская столовая просто украшает предприятие: полированные столики, обтянутые искусственной кожей стулья; общая стоимость обеда примерно 60 копеек. Кроме того, в цехах есть еще шесть небольших столовых на 1300 мест. Время обеда неодинаковое: инженерно-технический персонал обедает на час позже, чем основная масса рабочих, руководители во время перерыва принимают рабочих по различным вопросам.

Мне показывают магазин, в котором продаются продовольственные товары и полуфабрикаты: фрукты, кефир, рыба, мучные изделия. На заводе есть собственная пекарня.

Как и везде в Советском Союзе, у завода есть свой пионерский лагерь для детей. Для взрослых построен дом отдыха на берегу озера Иссык-Куль. При заводе работает больница на 100 коек (35 врачей и 80 человек обслуживающего персонала) и профилакторий на 100 мест. Имеется также техникум и, разумеется, детский сад.

В истекшую пятилетку с помощью местного строительного комбината предприятие построило дома для 400 с лишним своих работников. Тот, кто желает получить квартиру от предприятия, пишет заявление в профсоюз, заносится в список на ее получение и ждет своей очереди. Профсоюзные взносы составляют один процент от заработка.

Секретарю парткома 44 года, он инженер, на предприятии работает свыше 20 лет. Его отец — рабочий, окончивший два класса начальной школы, мать — домохозяйка, неграмотная.

Конструктору Дитинову 43 года, его отец погиб на фронте в 1943 году. Мать — техник горной промышленности.

В столице Тамерлана

Самарканд — мечта туристов, приезжающих в Среднюю Азию, жемчужина Востока — основан 2500 лет тому назад. Некогда этот город был религиозным центром мусульман Средней Азии. Расстояние в 260 километров от Ташкента до Самарканда наш медлительный Як покрывает за 40 минут. Стоимость билета 11 рублей. В Ташкенте я успел взглянуть на карту маршрутов: из местного аэропорта ежедневно вылетают 60 самолетов.

С высоты 5000 метров при отличной видимости, которая бывает летом, четко просматривается рельеф местности. Бывшая степь превратилась в земледельческий край. Среди огромных колхозных полей отчетливо видны новые поселки с прямыми, как бы проведенными по линейке, улицами, обсаженными деревьями, немного в стороне — большие вытянутые постройки для скота и техники. И здесь социалистическое сельское хозяйство одолело степь.

«Для двоих земли слишком мало», — заявил пять столетий тому назад вселявший ужас Тамерлан, хромой Тимур, и устремился со своими конными ордами на Запад, чтобы стать единоличным властелином Земли. Самарканд — его резиденция — должен был стать центром мира. Тамерлан пышно отстроил свою столицу. Регистан — центральная площадь, окруженная красочными медресе, — ежегодно привлекает в Самарканд до 50 тысяч туристов со всех концов света. В этом городе оживают сказания и легенды, иначе и быть не может. Здесь рассказывают и о набожном Кусаме Ибн-Аббасе, который позволил отрубить себе голову, так как не хотел прервать свою молитву, обращенную к Аллаху.

А вот Биби-Ханым, роскошное строение, которое Тамерлан приказал воздвигнуть в честь своей жены. Но, когда он находился в походе, его жена позволила поцеловать себя придворному архитектору. Узнав об этом, ревнивый Тимур приказал, чтобы отныне женщины в течение всей своей жизни носили паранджу, так рассказывает одна из самаркандских легенд.

Смиренный паломник, поднимающийся по ступеням Шахи-Зинда, может избавиться от всех своих грехов, говорится далее в легенде; он сможет это сделать тогда, когда при восхождении на молитву и спускаясь вниз после нее насчитывает то же самое число ступеней. Эта милость Аллаха выпала и на мою долю. А может быть, и епископ Вюрцбургский пойдет на то, чтобы ввести это божественное правило для тех паломников, которые приходят в его «часовню».

Но Тамерлана давно уже нет, и в его великолепной столице сегодня правит бывший учитель математики сорокашестилетний Синдар Хамракулов, родом из деревни Аксай. У него восемь детей. 10 лет проработал он учителем в деревне. Затем его избрали в районный Совет, и он возглавил плановую комиссию. А сейчас является, как это говорят у нас, обербургомистром почти полумиллионного города Самарканда. Его отцу был 31 год, когда он погиб под Тулой в боях с фашистами…

— В бывшей столице Тамерлана производится изюм, вино и коньяк, холодильники, радиодетали и кондиционеры, — рассказывает Синдар Хамракулов. — В 1927 году в городе открыт университет, в настоящее время он расширяется. Запланировано строительство нового, с большей пропускной способностью, аэропорта. В Самарканде 7 высших учебных заведений, 14 техникумов, 18 профессионально-технических училищ, 60 школ, 5 научно-исследовательских институтов. Здесь имеются 4 театра: оперный, драматические узбекский и русский, кукольный. Есть филармония.

Строится город-спутник на 80 тысяч жителей, дома в старой части города, не отвечающие более современным требованиям, будут сохранены как памятники старины, жить в них уже больше никто не будет. Строится домостроительный комбинат мощностью в 226 тысяч квадратных метров жилья в год.

— А средства?

— Средства отпускаются по плану, а план — это закон. Только на реконструкцию мусульманских памятников ежегодно расходуется миллион рублей.

— Какие же квартиры строят в Самарканде?

— Двухкомнатные —32 квадратных метра, трехкомнатные —42 квадратных метра, четырехкомнатные —56–65 квадратных метра, пятикомнатные —65–68 квадратных метров. Следует иметь в виду, что кухня, туалет, ванная, коридоры в общую площадь не входят. Мы исходим из современных требований с учетом местных условий, строим не отдельные дома, а целые улицы и кварталы индустриальным методом. Дома подключены к центральной системе отопления, углем в Самарканде больше не топят.

— Как обстоит дело с общественными учреждениями?

— Кроме школ и институтов, мы уделяем большое внимание сооружению спортивных комплексов, поскольку почти половина наших жителей — молодые люди в возрасте до 30 лет. В настоящее время строятся четыре спортивных комплекса, в том числе гребной канал длиной в 2,5 километра. На строительство гребного канала мы отпускаем 25 миллионов рублей.

— Откуда поступают эти средства?

— Частично из городского бюджета, частично из прибылей, получаемых предприятиями города. За чертой города, в горах, мы построили для населения, в том числе для молодежи и детей, дома отдыха, пионерские лагеря.

— Какие меры вы принимаете по охране окружающей среды?

— Мы разбили четыре новых парка. Каждое предприятие обязано ежегодно отчислять определенную сумму на озеленение города. Для очистки сточных вод и отработанных газов каждое предприятие обязано устанавливать очистные сооружения.

— Но это снижает прибыль?

— Да, но ради чистого воздуха и воды государство идет на это.

— Учитываете ли вы при распределении жилой площади интересы инвалидов?

— Люди, которые, например, передвигаются в коляске, получают квартиры на нижнем этаже или там, где есть лифт. Для одиноких инвалидов, за которыми некому ухаживать, мы строим пансионаты.

За 60 лет Советской власти в Самарканде произошло больше изменений, чем за 600 лет после Тамерлана. Одно осталось, пожалуй, неизменным. Как и во времена Тимура, красочен и богат восточный базар, на котором сельские жители предлагают свои продукты: дыни и помидоры, горох и фасоль, виноград и птицу, арбузы и пряности…

В десяти минутах от этого базара появился другой базар — колхозная ярмарка в Парке культуры имени М. Горького. Здесь вытянулись колхозные ряды. На вывесках и транспарантах можно прочитать, что производит тот или иной колхоз, насколько повысилась его производительность. Сюда поступают те же самые продукты, что и на соседний базар, но в качестве продавца здесь выступает не отдельный колхозник, а кооператив. Здесь торговля ведется по твердым ценам, как и в любом магазине. Для покупателей это, несомненно, выгодно.

В гостях у муфтия

На окраине Ташкента в медресе находится резиденция духовного главы мусульман Средней Азии и Казахстана муфтия Бабаханова. Поскольку сам муфтий находится в отъезде, нас принимает его заместитель Шакиров. Под тюрбаном — приятное лицо, умные глаза, белая бородка.

— Сколько у вас здесь учащихся, будущих священнослужителей? — спрашиваю я.

— В нашей медресе учатся 40 человек, еще 70— в Бухаре и несколько человек — за границей: в Египте, Марокко, Сирии, Иордании. Все они после окончания учебы станут муллами.

— Сколько мечетей в вашей области и как много верующих?

— У нас 200 больших мечетей, и, кроме того, еще есть небольшие молельни. Точное число верующих я вам назвать не смогу, потому что их учета мы не ведем.

— Хватает ли у вас мулл?

— Конечно. Вы, должно быть, знаете, что в исламе принято использовать в качетсве мулл и простых верующих.

— На какие средства вы существуете?

— На пожертвования. Иногда помогает государство, например когда речь идет о реставрации исторических зданий.

— В связи с событиями в Иране мы узнали о том, что между суннитами и шиитами, исповедующими ислам, существуют разногласия. Имеет ли это какое-то значение и у вас?

— У нас в стране есть как сунниты, так и шииты. Шииты живут в основном в Азербайджане и Таджикистане. Речь идет о двух течениях ислама. После Октябрьской революции рознь между национальностями и религиозными течениями нам удалось преодолеть. Не враждуем мы и с другими религиями.

— Западная печать спекулирует на том, что исламская революция из Ирана перекинется в Узбекистан и доставит трудности Советскому Союзу. Что об этом думаете вы?

— Это грубый вымысел! Раньше нас обвиняли в том, что мы стремимся якобы к тому, чтобы революционизировать мусульман, проживающих за пределами Советского Союза. Теперь же этот аргумент получает противоположное направление. Мы равноправные граждане своей страны, — продолжает Шакиров. — Мы достигли того, о чем другие могут еще только мечтать. У нас есть мусульмане с высшим образованием, мусульмане-депутаты, председатели колхозов. Вам это, может быть, непонятно, но у нас люди думают несколько иначе. У нас обычно спрашивают, кто больше подходит для той или иной работы, а не кто какую религию исповедует.

Мы пользуемся полной религиозной свободой. Только в Ташкенте у нас 15 больших мечетей. Мусульманская мечеть в Ленинграде, которая при царе была закрыта, после Октябрьской революции вновь открылась для наших братьев.

Наша беседа подходит к концу. Доктор Шакиров проводит нас в соседнее помещение, в котором находится библиотека. В ней собрано более 30 тысяч томов литературы духовного содержания, среди них более чем две тысячи редких изданий, рукописи, которым более 800 лет. Он показывает нам новое, только что выпущенное издание Корана, а на прощание дарит книгу муфтия Бабаханова «Ислам и мусульмане в Стране Советов», а также великолепный альбом с видами самых красивых древних мечетей и мавзолеев Советской Средней Азии.

Улугбек и атом

Улугбек — знаменитый узбекский ученый раннего Средневековья. Но кому он был известен в царской России? Царских чиновников это не интересовало, а подавляющее большинство узбеков были неграмотны — образование им было недоступно. Сегодня именем Улугбека назван один из многочисленных научных центров, созданных в Советском Союзе. В городке узбекских ученых разбиты парки, скверы, сверкают бассейны, фонтаны, построены школа, поликлиника, универмаг — государство не жалеет средств для создания необходимых условий для жизни и работы ученых.

Вице-президент Академии наук Советского Узбекистана Хабибуллаев является одновременно директором Института ядерной физики, ему 44 года, у него трое детей, мать и отец — колхозники. Таких биографий в Советском Союзе немало. Небывалый культурный подъем стал возможным благодаря Октябрьской революции, помощи русского народа.

Институт ядерной физики имеет собственный экспериментальный завод, принимает на стажировку ученых из социалистических стран, поддерживает связи с Западной Европой и США, производит радиоизотопы для медицинской промышленности, для сельского хозяйства, микробиологии.

В Улугбеке семь тысяч жителей. Две тысячи из них работают в институте, тысяча из них — научные сотрудники.

— Мы изучаем причины загрязнения не только воды, но и льдов в горах, — рассказывает Хабибуллаев. — Мы проверяем действие минеральных удобрений на плодовые растения и, например, установили, что выращиваемый у нас виноград никаких вредных компонентов не содержит. Все предприятия должны соблюдать те положения, которые разрабатываем мы. Об этом заботятся комитеты по охране окружающей среды, имеющиеся во всех союзных республиках, а также при Совете Министров СССР. Наши исследования имеют большое экономическое значение. Мы получаем все необходимое для нашей работы и учебы.

Перед нашей беседой директор показал нам библиотеку института, в которой хранится 150 тысяч томов.

— А как вы относитесь к использованию ядерной энергии, считаете ли вы ее безопасной или ее использование может привести к отрицательным последствиям для жизни человека? — спросил я.

— Как вам должно быть известно, традиционных источников энергии — угля, нефти — на все времена не хватит. Самыми перспективными являются, пожалуй, только три постоянных источника энергии: солнечная, термоядерная, получаемая в результате ядерного синтеза, и энергия ядерного распада. Вам, видимо, известно, что мы много работаем над проблемой использования солнечной энергии. Я сам считаю, что через 10–20 лет этот источник энергии в определенной степени может быть использован прежде всего здесь у нас, на юге, где много солнца. В северных областях это вряд ли будет возможно. Проблему термоядерной энергии мы решим, как мне кажется, лет через 20–30. Уже сейчас в лабораторных условиях мы получаем температуру до десятков миллионов градусов. Но для того, чтобы осуществить ядерный синтез в промышленных условиях, необходимы огромные капиталовложения. Поэтому Советский Союз предложил европейским странам решать эту задачу совместно.

Третьим источником энергии является ядерный распад. Накопленной ядерной энергии существует так много, что ее хватило бы человечеству на целые столетия. У нас существует обширная литература на эту тему и ведутся оживленные дискуссии среди общественности, в печати. Мы полностью отдаем себе отчет в том, что при использовании ядерной энергии возникают определенные отрицательные явления…

— Осознаете ли вы отрицательное воздействие атомных электростанций на окружающую среду, на природу, на человека?

— Мы построили крупную атомную электростанцию под Ленинградом и никаких отрицательных последствий не наблюдаем. Ни для окружающей среды, ни для живущих там людей. Поэтому я считаю целесообразным строить такие электростанции в районах, где ощущается нехватка энергии. Эту энергию мы должны использовать на благо человека, а не для производства атомного оружия.

По всем этим проблемам ведется широкая публичная дискуссия в нашей печати, и, конечно, было бы полезным, если бы об этой дискуссии стало известно за рубежом. Конкретное отражение эти дискуссии нашли в решениях XXV и XXVI съездов Коммунистической партии Советского Союза. Короче говоря, атомные электростанции нужно строить там, где существует нехватка других видов энергии. Важной задачей является и разработка мер по охране окружающей среды; этой проблеме советская наука уделяет постоянное внимание. В результате проведенной работы у нас разработана широкая программа охраны окружающей среды.

— Позвольте задать еще один вопрос. Во время нашей беседы вы говорили о трудностях, существующих в атомной промышленности. У нас, в Западной Германии, было немало случаев, когда атомные электростанции приходилось останавливать ввиду опасных неполадок, например утечки радиоактивной воды и т. д. Большой переполох вызвала катастрофа в Харрисберге, в США. Она оказала огромное влияние на умы людей, на прессу. Что об этом скажете вы? Вы говорили, что советская наука занята тем, чтобы обеспечить полную безопасность на подобного рода станциях, и, если я вас правильно понял, вы сказали, что надеетесь на то, что советская наука такую систему безопасности создала. Как вы оцениваете в этой связи события в Харрисберге и в Западной Германии?

— Прежде всего мне хотелось бы сказать, что у нас подобных катастроф или несчастных случаев не было. Советская наука и промышленность сумели разработать эффективные меры для их предотвращения. Мы построили собственный атомный завод «Атоммаш» для того, чтобы разработать всевозможные меры обеспечения охраны окружающей среды на случай какой-либо опасности. Что же касается несчастных случаев и неполадок на Западе, о которых вы говорили, то я хотел бы сказать следующее: между использованием атомной энергии у нас и в капиталистических странах Запада существует принципиальная разница. У нас на первом месте стоит вопрос общественной пользы, общественной безопасности людей. На Западе на первое место выдвигается задача получения прибылей, доходов от производства ядерной энергии. Мне приходилось бывать в Англии, Японии, и я могу судить об этом по собственному опыту!

Кроме того, есть еще одно решающее отличие: на Западе исследования в области ядерной энергии с самого начала велись для военных целей — для создания атомного оружия. Мы же постоянно предлагаем использовать атомную энергию только в мирных целях. В этом вы можете также убедиться, ознакомившись с заявлением, которое сделал в Алма-Ате (сентябрь 1980 г.) товарищ Л. И. Брежнев. В его предложениях ясно подчеркивается, что Советский Союз заинтересован в том, чтобы использовать ядерную энергию исключительно в мирных целях. И в нашем институте исследования направлены только на мирное использование ядерной энергии.

— У меня есть еще один вопрос: как обстоит дело с радиоактивными отбросами и их уничтожением? Эта проблема у нас обсуждалась долго, порой весьма горячо.

— Мы ищем подходящие места, где можно захоронить под землей такие отходы. А контроль, который мы постоянно осуществляем, показывает, что никакой угрозы для окружающей среды эти отходы не представляют.

Примерно в то же время, когда директор Института ядерной физики в Улугбеке давал мне интервью, другой всемирно известный советский ученый-ядерщик Михаил Старикович опубликовал статью по этой проблеме. Ста-рикович является заместителем председателя Международного исполнительного совета мировой энергетической конференции и вице-президентом Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). Старикович, в частности, отмечал, что при использовании ядерной энергии на широкой основе, правда, возникают проблемы, связанные с обеспечением безопасности, но большинство из них уже решены. Что касается безопасности атомных электростанций, то накопленный за последние десятилетия примерно на 200 ядерных установках опыт, а также тщательный анализ нарушений явно показывают, что атомные электростанции в их современном виде менее опасны, чем многие другие устройства по получению энергии.

Большинство возражений против широкого развития ядерной энергетики высказывается в связи с ориентацией на реакторы, работающие на быстрых нейтронах, и топливный цикл, связанный с тем, что использованное ядерное горючее обогащается, а вторичное горючее — плутоний, а также продукты распада и трансурановые элементы, образующиеся в процессе работы реактора, — выделяется из урана и плутония. Приходится слышать, что технология обогащения разработана недостаточно хорошо, что проблема хранения радиоактивных отходов не решена.

На обогатительных установках будущего при обогащении еще «горячего» ядерного материала будут применяться методы дистанционного управления, и из него будут получать новые энергетические элементы. Использование подобного топлива в примитивных условиях практически невозможно, то есть сокращаются возможности скрытого использования.

Разумеется, было бы абсолютно неправильным оценивать трудности, связанные с обогащением больших масс радиоактивных отходов в отдаленном будущем, не учитывая технический прогресс. Уже при сегодняшнем уровне развития техники возможно отделять продукты распада по отдельным элементам. Только немногие продукты распада являются устойчивыми изотопами: последние составляют только небольшую часть от общей массы продуктов распада. Радиоактивность остальных продуктов распада быстро падает, так что уже через несколько десятков лет они становятся практически безвредными. Хранение остальной небольшой части продуктов распада с их весьма устойчивыми радиоизотопами с большими трудностями не связано, поскольку при медленном распаде этих элементов освобождается немного тепла, их использование довольно простое. Их количество невелико и составляет около 100 килограммов на каждые 10 миллиардов киловатт-часов электроэнергии, производимой быстрыми реакторами. При соблюдении необходимых мер безопасности энергетическая система будущего, базирующаяся на быстрых реакторах в качестве главного источника получения энергии и экономически оптимально сочетающая его с другими энергетическими ресурсами, будет достаточно безопасной.

Любовь и партийность

1 сентября 1980 года, Ташкент. Помещение узбекского Союза писателей, разместившегося в старом дворце. За столом — секретарь Союза, лауреат государственной премии Бабаджан, заслуженный писатель, главный редактор журнала «Звезда Востока». Рядом с ним — Анатолий Бауер, ответственный секретарь «Звезды Востока», Шермухамме-дов — главный редактор издательства «Литература и искусство», профессор и доктор филологических наук, а также Галина Кравченко, председатель иностранной комиссии узбекского Союза писателей.

— Чем занимается ваш Союз?

— Мы издаем три журнала. Дважды в неделю выпускаем газету «Культура Узбекистана», — говорит Бабаджан.

— Каков тираж этих журналов?

— Более 200 тысяч экземпляров.

— И их читают?

— Мы могли бы спокойно увеличить тираж.

— Сколько в вашем Союзе членов?

— В нашем Союзе объединены 450 человек.

— Что находится в центре внимания узбекской литературы?

— Наша главная тема, — рассказывает Шермухаммедов, — человек, его жизнь в деревне, в городе, история нашего народа. Первый секретарь Коммунистической партии Узбекистана товарищ Ш. Рашидов — также писатель. Его основное произведение называется «Сильнее бури». Оно повествует о строительстве гидроэлектростанции. В 1942 году он написал также роман «Могучая волна».

— Каковы тиражи ваших книг?

— Издательство «Литература и искусство» ежегодно выпускает 250 названий. Средний тираж новой книги — 15 тысяч экземпляров, в общем средний тираж составляет 30 тысяч экземпляров. Произведения известных писателей издаются тиражом в 60 тысяч экземпляров.

— Какие у вас гонорары?

— За авторский лист текста мы платим 400 рублей. После перевода на другие языки автор получает 60 процентов от первоначальной суммы гонорара. Гонорар выплачивается также при перепечатке в журналах, при переиздании. Молодые, еще не известные писатели получают по 300 рублей за авторский лист.

Во время работы над литературным произведением мы оказываем поддержку писателям, прежде всего молодым. При этом следует иметь в виду, что почти все молодые писатели работают в газетах, издательствах и обычно уже имеют источник дохода. Наш Союз располагает также специальным фондом, из которого он финансирует санаторное лечение, пребывание в домах отдыха.

— Как можно стать писателем в Узбекистане?

— Мы издаем собственный альманах, — вступает в разговор Бабаджан, — который служит прежде всего для того, чтобы популяризовать новинки. Если у новичка есть талант, то ему оказывают помощь.

— Но и проблемы здесь, видимо, есть. Из истории немецкой литературы я помню, что, например, Гёте не признавал никакого таланта у Клейста.

— Конечно, подобные вещи случаются и у нас, — говорит, улыбаясь, Бабаджан. — Хочу вам напомнить, что в свое время в певчий хор был принят Горький, в то время как Шаляпина не приняли из-за недостаточных якобы способностей. Но все-таки мы считаем, что в основном наши решения правильные.

— Давайте перейдем к проблеме, — говорю я, — которая особенно занимает людей в Федеративной Республике Германии. Как обстоит дело со свободой творчества писателя? Можете ли вы писать то, что вам хочется?

— Этот вопрос нам знаком. В 1973 году я участвовал в конгрессе писателей в Дортмунде, мне пришлось тогда выступать в школах и в других учреждениях, и этот вопрос мне задавали не раз. Я придерживаюсь позиции Михаила Шолохова, который говорил: «Мое сердце принадлежит партии, а в своем творчестве я следую велению моего сердца».

— Почему, собственно, на Западе пытаются осветить наши проблемы в искаженном свете? — спрашивает меня Бауер.

— Вам известно, что весьма влиятельные силы в ФРГ ненавидят советскую систему. Федеральный канцлер Аденауэр называл СССР публично «смертельным врагом». Поэтому наша пропаганда изображает Советский Союз и советский образ жизни с отрицательной стороны. Вначале пропаганда в ФРГ утверждала, что в Советском Союзе царят голод, нищета и насилие. Затем пропагандистские методы стали более утонченными, появились высказывания о том, что Советский Союз не достиг уровня развития западной промышленной цивилизации, там, мол, нет достаточного количества личных автомобилей, телевизоров, холодильников, стиральных машин. Но постепенно и в этой области Советский Союз достиг соответствующего уровня. Поэтому сегодня антисоветская пропаганда на Западе сосредоточена на двух положениях: «Советский Союз — страна агрессивная, он угрожает нам» и «в Советском Союзе отсутствует свобода».

— Благодарю за подробный ответ.

— Я еще раз хочу возвратиться к тому, — добавляет Шермухаммедов, — что на Западе наша позиция не учитывается, несмотря на то что в действительности это гуманная позиция. Судите сами. У вас, например, большими тиражами издается Ницше, несмотря на то что Ницше пропагандирует культ сверхчеловека, угнетение человека человеком. Могу только добавить, что, с нашей точки зрения, любая литература служит определенным социальным интересам. Буржуазная литература — одним, а наша — другим. И поэтому мы выступаем против такой литературы, которая пропагандирует войну, расизм, угнетение.

— Как развивается узбекская литература?

— У нашей национальной литературы, — рассказывает Бабаджан, — глубокие вековые традиции. У нас хранятся манускрипты, написанные многие сотни лет назад. Наша сегодняшняя литература развивается, используя духовное богатство мировой литературы, русской литературы, собственно узбекской классической и современной советской литературы. До Октябрьской революции из-за угнетенного положения узбекского народа в царской империи у национальной литературы было мало возможностей для развития. Сегодня мы можем широко знакомить наш народ с лучшими достижениями не только узбекской, но и мировой литературы. Так, например, мы издаем сейчас 200-томное издание мировой литературы на узбекском языке. Среди авторов — и немецкие писатели.

— Еще один вопрос о партийности. Насколько свободно писатель может писать о человеческих чувствах, например о любви? Нет ли здесь какой-либо регламентации?

— Вы и сами, видимо, догадываетесь, — продолжает Бабаджан, — что это наивный вопрос. Но мне его действительно задавали во время моего пребывания в Федеративной Республике. Я на него отвечу. Речь идет не о партии, а об истории нашего народа, о его нравственности. Я сам опубликовал недавно стихотворение и могу сказать, что оно очень подробно обсуждалось. Речь идет о том, что раньше у нас в Средней Азии считался проступком, грехом и даже преступлением, например, обычный поцелуй, за поцелуем должна была следовать или свадьба, или наказание «виновного».

— Мне хотелось бы сформулировать свой вопрос в еще более острой форме. Существует ли связь или принципиальная разница между любовью и партийностью? Можно ли по лирическому стихотворению судить о том, служит ли оно во вред или на пользу социализму?

— Было бы неправильным противопоставлять любовь партийности или социализму. Без любви нет человеческой жизни. Но мы против извращения отношений между полами, как это происходит на Западе. Оно начинается со вступления в брак по расчету и доходит до открытой проституции. По нашему мнению, такие отношения не имеют с любовью ничего общего. Насколько я понимаю, любовь возвышает человека, это чувство, которое принадлежит только ему, его личности. А это требует, чтобы литература трактовала, изображала, показывала любовь в соответствии с ее истинной ценностью.

— А как к этому относятся ваш народ, ваши читатели?

— Мой коллега Бабаджан, — говорит Шермухамммедов, — опубликовал томик лирических стихотворений под общим названием «Моя любовь», тираж сборника —300 тысяч экземпляров. В этом, пожалуй, и заключается ответ на поставленный вами вопрос. Это лирика поэта и коммуниста одновременно.

Добавлю только одно: до революции наш народ был обречен на невежество, на безграмотность. Сегодня только в Узбекистане более 16 тысяч библиотек. Что касается вашего вопроса о свободе, то только Октябрьская революция принесла нам свободу духа.

Немцы в Казахстане

Алма-Ата. Промежуточная посадка при перелете из Ташкента в Ереван. На этот раз я не могу покинуть аэропорт, но более 15 лет назад я здесь был, осмотрел город и Казахскую республику. Алма-Ата относится к красивейшим городам, какие я только знаю. Этим город в какой-то степени обязан одному из царских губернаторов, который повелел каждому домовладельцу посадить по одному дереву. Таким образом, город уже был зеленым, когда Советская власть начала его реконструировать и улучшать. У нас на Западе о Казахстане узнали тогда, когда там стали осваивать огромные целинные земли. Сегодня на этих землях получаютзначительную часть урожая зерновых, собираемого в Советском Союзе.

Однако у нас не знают о развитии науки, культуры и промышленности в этой советской республике. Казахстан производит больше электроэнергии, чем Турция, Греция и Португалия, вместе взятые. В Казахстане, где в 1917 году была лишь одна средняя школа с тридцатью учениками, уже в 1963 году, когда я там был, насчитывалось около 90 тысяч учителей, более 10 тысяч школ, более 2 миллионов учеников.

В Казахстане с 15-миллионным населением проживает 600 тысяч человек, разговаривающих на немецком языке. Это потомки тех крестьян и ремесленников, которых русские цари приглашали в страну. После 1917 года у них была своя советская немецкая республика на Волге. Но Гитлер использовал «фольксдойче» в Судетской области, в Верхней Силезии, Бельгии и Эльзас-Лотарингии в качестве «пятой колонны» в борьбе против этих стран и народов, и немецкая республика на Волге — как только гитлеровская армия вторглась в Советский Союз — была упразднена. Ее жители были переселены в восточные районы страны. Суровая мера, вызванная суровыми законами войны.

Сегодня эти немцы в Казахстане являются депутатами Советов, руководителями предприятий, инженерами, председателями колхозов, учителями, учеными. Радио Казахстана регулярно транслирует передачи на немецком языке, на немецком языке выходят книги и журналы.

Я приобрел там учебник немецкого языка для 9—10 классов, в нем 400 страниц, и стоит он 40 копеек. В нем есть разделы, где воспроизводятся диалоги на немецком разговорном языке, есть главы, рассказывающие об Австрии, Швейцарии, Федеративной Республике Германии, о Моцарте и Гёте, Брехте и Кларе Цеткин и о Германской Демократической Республике.

Много страниц посвящено Федеративной Республике Германии. Без каких-либо негативных намеков. Сравните содержание этой главы с теми сведениями о Советском Союзе, которые даются в западногерманских школах…

Ереванский Нью-Йорк

То, что Люксембург является столицей Люксембурга, бабушка Эгона Эрвина Киша, как об этом пишет «неистовый репортер», считала одной из его глупых шуток. И если бы он сказал ей, что Нью-Йорк находится в Ереване, она бы вынесла тот же самый приговор. И все-таки Нью-Йорк находится в Ереване!

Точнее говоря, в армянской столице есть местечко, называемое «Нью-Йорком». Домики в этой части города были воздвигнуты после второй мировой войны для тысяч армян, возвратившихся в Ереван из эмиграции.

Армения является «страной иммиграции». Точнее: Советская Армения является «страной иммиграции», тогда как прежняя Армения, находившаяся под турецким, а позднее под царским гнетом, была «страной эмиграции». В Армянской Советской Социалистической Республике, насчитывающей более трех миллионов жителей, проживает около 2,5 миллиона армян. Здесь живут также азербайджанцы, русские, курды и представители других национальностей. Более миллиона армян проживает за границей: в Турции, на Ближнем Востоке, во Франции, в США и частично в ФРГ. Бедность, нищета и жестокие преследования вынудили их покинуть родину. В романе «40 дней Муза Даг» писатель Франц Верфель описал, как союзник германского кайзера турецкий султан во время первой мировой войны устроил резню, в результате которой погибло более миллиона армян-христиан. Были уничтожены целые поселения. Не щадили никого: ни мужчин, ни женщин, ни стариков, ни детей. Германские военные советники султана были тому свидетелями. Германские политики — консерваторы, либералы, правые социал-демократы, христиане — промолчали; Орадур, Лидице, Освенцим и Треблинка были предвосхищены союзниками Германской империи. А Германия молчала.

На холме над Ереваном армянский народ воздвигнул мученикам достойный памятник. Там горит вечный огонь в окружении двенадцати расположенных по кругу колонн, наклоненных к центру. На другом холме, напротив, возвышается статуя «Матери-Армении». В хорошую погоду отсюда можно видеть священную гору всех армян — Арарат, которая возвышается по ту сторону армяно-турецкой границы. Здесь говорят:

— Лучше всего очертания границы вы можете увидеть ночью: там, где светло, где горят огни, — там Советская Армения, а там, где темно и нет огней, — турецкая земля.

Ереван — один из древнейших городов мира. Арабы и турки, монголы, персы и снова турки завоевывали Армению, пока она в прошлом столетии не присоединилась к России.

Когда в 1978 году я впервые побывал в армянской столице, мой друг и коллега Сергей Тоссуньян показал мне двухэтажный дом, который был единственным каменным строением в 1918 году. Бедные лачуги из глины, узкие, кривые, плохо мощенные переулки — таким был Ереван до революции. Сегодня здесь стоит миллионный город с современными, высокими, сделанными из красноватого туфа домами, город, в котором ощущаешь желание жить, как не во многих городах мира, которые я знаю. Фонтаны, причудливо оформленное уличное освещение, часто в форме светящихся деревьев, бурлящая жизнь днем и прежде всего вечером, автомобильное движение, какого я не видел ни в одном другом советском городе, все это — Ереван. И конечно — иначе и быть не может, — здесь строится метро, открытие которого приурочено к 60-летию установления Советской власти в Армении.

— Ереван так же древен, как Рим и Вавилон, но в течение жизни одного поколения он превратился в современный крупный город, — рассказывает председатель горисполкома Мурад Мурадян. — За две последние пятилетки (1971–1980 гг.) мы смогли предоставить 100 тысячам семей новые квартиры, построить 67 новых школ и детских садов, а также больницы на 2800 мест. Сейчас мы строим новый аэропорт, кольцевую дорогу, новые гостиницы и магазины, расширяем зону отдыха в Раздане.

— Значит, вы все довольны?

— Ни в коем случае. Есть немало недостатков и нерешенных проблем. Особенно в сфере коммунального хозяйства, городского транспорта, а также в организации торговли и сервиса.

— Что вы намереваетесь предпринимать?

— Мы решили начать с проблем городского жилищного и коммунального строительства. В компьютер вводятся данные о жилплощади, а также данные о нуждающихся в ней: состав семьи, состояние здоровья ее членов, местонахождение работы и т. д. Конечно, мы еще не в состоянии удовлетворить все желания, но все же компьютер в течение короткого времени выдает оптимальные варианты распределения квартир, учитывая при этом положение нуждающихся. Эффект превзошел все наши ожидания.


Площадь Ленина в Ереване


Ереван. Улица Саят-Нова


Матенадаран имени М. Маштоца


Ереван. Католикос Вазген I в окружении сановников армяногригорианской церкви совершает ритуал освящения мира


Ереван. Памятник М. Маштоцу — создателю армянского алфавита


В одном из цехов «Армэлектромаша» в Ереване


Станция метро «Молодежная» в Ереване


Древний армянский храм Хор-Вираб в Ереване


На берегу озера Севан под Ереваном


Ереван. Стадион «Раздан» на 75 тысяч зрителей


Дети в Ереване. Ну и жара!


Медведь держит символический ключ от богатых полезными ископаемыми недр Зангезурских гор Армении

Тысяча и вторая ночь в Ереване

10 сентября 1980 года. Центральная площадь в столице Армении Ереване. Еще несколько минут назад в бассейне отражалось голубое небо. Теперь надвигались сумерки. Небо стало черным, лишь с южной стороны в слабых лучах заходящего солнца виден силуэт памятника Владимиру Ильичу Ленину.

Центральная площадь, такая большая, что может вместить несколько футбольных полей, окружена со всех сторон монументальными зданиями. В лучах света мерцают колонны фасада картинной галереи, справа и слева от нее — расположенные полукругом и сделанные из красноватого туфа — здания Совета Министров Армении, Центрального совета профсоюзов, Центрального почтамта и гостиницы «Армения». Перед галереей — бассейн.

Над зданием Совета Министров развевается красный флаг с серпом, молотом и продольными голубыми полосами — флаг Армянской Советской Социалистической Республики, над зданием Центрального совета профсоюзов — тоже красное знамя с серпом и молотом. В этот момент большие светящиеся часы показывают восемь часов вечера. Вдруг из бассейна устремляются вверх водяные струи молчавшего до того фонтана. Центральная, самая сильная, струя бьет на 15 с лишним метров; вокруг нее устремляются вверх множество маленьких, тоненьких фонтанчиков… Водяные струи отражают красные, голубые и зеленые лучи искусно спрятанных прожекторов. И сразу же из громкоговорителя раздается армянская музыка. В такт музыке поднимаются и опускаются водяные струйки фонтана. Это захватывающее зрелище притягивает вечером сотни, а часто и тысячи людей.

Такое же зрелище я видел во Франции, возле замка «Сон е Люмьер». И там мы были очарованы. Но «мы» — это платежеспособные туристы, ибо это зрелище можно увидеть только по другую сторону забора за соответствующую входную плату.

В Ереване нет никакой решетки, никакой платы. К фонтану приходят туристы, прибывшие со всех концов света: из Европы, Америки, Африки. И конечно, сюда стекаются жители города. Я вижу смеющихся молодых девушек, солдат в легкой субтропической форме, молодых людей с небрежно зажатыми сигаретами в уголке рта, инвалида в коляске, молодую супружескую чету с грудным младенцем, мужчин, женщин, детей. Они смотрят, слушают и мечтают.

Здесь, на площади имени В. И. Ленина в Ереване, разговоры почти замолкают, когда «поющие фонтаны» начинают свое вечернее представление. Лестницы и каменные балюстрады вокруг площади еще сохраняют тепло жаркого летнего солнца. Люди сидят, стоят, прогуливаются и — мечтают.

Того, кто пересекает днем площадь имени В. И. Ленина, поражает монументальность обрамляющих ее зданий. Конечно, все сделано продуманно. Но, когда наступает ночь, когда начинается игра воды, картина резко меняется. И это тоже продумано. Грезы созданы человеком.

Ибо и эта площадь в столице Армении строилась по плану, была плановой стройкой одной из пятилеток. Кто считает, что пятилетние планы содержат в себе только функционализм, рассудочность, целесообразность, тот должен убедиться в своем заблуждении на площади имени В. И. Ленина в Ереване.

Всемирно известны площадь Петра в Риме, площадь Марка в Венеции, Красная площадь в Москве, площадь Плас дю Театр на Монмартре в Париже. Площадь Регистан в Самарканде Эгон Эрвин Киш называет самой красивой площадью в мире, отражающей влияние красочной мусульманской культовой архитектуры ближневосточного Средневековья. Теперь же и площадь имени В. И. Ленина в Ереване надо причислить к этим красивейшим площадям мира. Площадь, воздвигнутая в наше время, остается частичкой «тысячи и одной ночи», это «тысяча и вторая ночь» социалистического планирования. Она спланирована и построена так, чтобы пробуждать мечты.

О чем мечтают люди вокруг? Может, молодые девушки мечтают о Борисе или Саше, который им улыбнулся сегодня? А солдаты — об отпуске? Молодые супружеские пары — о мебели для квартиры, которую они хотят приобрести? Инвалид вспоминает об ужасной войне, которую он пережил? Я этого не знаю. Да и кто может знать?

А перед моими глазами снова встает квартира слесаря Матевосяна, в которой я побывал несколько часов назад. «Я свое место в жизни нашел, — говорит он, — пусть мои дети и внуки растут счастливыми». А его старая бабушка добавляет: «Только бы сохранился мир».

Парк Пароникяна

Начало сентября 1980 года. Мы не спеша шли по аллее в западной части Еревана. Сплетенные над нами кроны деревьев дарят тень в этот жаркий по-летнему день. Параллельно рядам деревьев расположены продуктовый магазин, сапожная мастерская, трикотажная лавка, магазин одежды, касса Аэрофлота, парикмахерская, поликлиника.

В этом не было бы ничего необычного.

Необычное, однако, состояло в том, что над нами, среди крон деревьев, проложены трубопроводы, ибо мы находились не в каком-нибудь парке, а на территории завода «Армэлектромаш». Мой сопровождающий, Пароникян, крупный широкоплечий мужчина с побелевшими волосами, является председателем профкома предприятия, где трудится 12 тысяч человек, среди которых четыре тысячи женщин. Здесь изготавливаются трансформаторы, генераторы, слаботочная аппаратура и небольшие электростанции мощностью до 100 киловатт. Продукция предприятия экспортируется в 60 стран, в том числе и в западные: Италию, Норвегию, Австрию.

Но не чисто производственные проблемы явились причиной нашей прогулки по аллее. Я спросил у Пароникяна:

— Чем занимаются советские профсоюзы?

Председатель профкома и присутствующий здесь же секретарь парткома завода Акопов громко рассмеялись.

— Мы не будем вам рассказывать, мы все вам покажем!

И они привели меня сюда, на эту аллею. Оказалось, что все магазины и мастерские, которые я видел, были построены на средства предприятия, точнее, за счет его прибылей, более того, они были созданы для работников завода по требованию профсоюзной организации. В парикмахерских мужчины и женщины обслуживаются бесплатно. В продовольственных и других магазинах они могут сделать необходимые покупки, не прибегая к услугам городских магазинов. В ателье мод каждая работница или служащий могут заказать себе костюм или платье. Сберкасса осуществляет операции по безналичному переводу зарплаты работников завода. Кроме почты, имеется и касса Аэрофлота, ибо в Советском Союзе самолет играет такую же роль, как у нас железная дорога или междугородный автобус.

В заводской поликлинике работают 100 человек. Завод имеет восемь детских садов и яслей, расположенных в близлежащих районах. Ежегодно за счет завода строится 70–80 квартир, имеется общежитие для холостых работников, и прежде всего для тех, кто учится. Предусмотрено построить еще одну поликлинику и профилакторий, где работники завода смогут проходить профилактический медицинский осмотр, а в случае необходимости — и курс лечения.

Для детей сотрудников построен пионерлагерь «Юные пионеры», в котором почти полностью за счет предприятия ежегодно проводят каникулы более тысячи детей. Кроме того, при Доме культуры завода созданы два самодеятельных ансамбля, хор, детский оркестр, музыкальный кружок, открыт и Народный университет культуры.

Руководитель профкома Пароникян с гордостью показывает мне Дворец спорта с залом на 1200 зрителей, в нем проводились даже международные соревнования. Потом ведет меня в детсад. Это было трогательно. Застеленные белые кроватки, маленькие шкафчики, на каждом из которых приклеена картинка с изображением какого-нибудь животного, поскольку дети еще не могут прочитать свои имена. Огромная терраса обсажена виноградными лозами, дети только что собрали виноград и горделиво подают его нам на стол. За 25 детьми ухаживают две воспитательницы и одна няня. Кроме того, здесь работают повара, врач и другой обслуживающий персонал. Содержание персонала поликлиники и детского сада, по западным понятиям, «нерентабельно», все это, как выразился один из наших господ-предпринимателей, «социальная возня». Но здесь не экономят на социальных нуждах. Наоборот. Много поездив по республикам Советского Союза, я могу подтвердить, что учреждения, подобно поликлинике, детскому саду, существующие при «Армэлектромаше», являются не исключением, а типичным явлением.

Потом отправились в построенный заводом жилой район. Улица Шираки, дом 10/7, квартира И. Здесь живет сварщик Карлос Матевосян. Дома, состоящие в основном из трехкомнатных квартир, были сооружены в 1961 году. Вид подъезда говорит о том, что строители, а может, и жильцы уделяют ему недостаточное внимание. Тем красивее кажется квартира. Большая комната имеет 28 квадратных метров, там стоят стенка, письменный стол, обеденный стол, вся мебель — из полированного дерева и выглядит очень представительно. Ванна и туалет в квартире раздельные, есть центральное отопление и электроплита. (Надо добавить, что во всем Ереване, да и на тысячу километров в округе, не увидишь дымоходной трубы!)

Хозяин квартиры, сварщик Матевосян, 30 лет назад пришел на завод учеником, вырос до мастера и теперь сам обучает молодых рабочих.

— Какие у вас планы на будущее? — спрашиваю я у него.

— Я нашел прочное место в жизни, — отвечает он. — Я доволен. Мои дети должны быть счастливыми, и мои внуки тоже.

Бабушка, 86 лет, — бывшая крестьянка, муж которой погиб в 1941 году, добавляет:

— Если только мир сохранится, то наши внуки будут жить счастливо.

Сколько зарабатывает сварщик Матевосян? Вместе с женой —500 рублей в месяц, это высокий доход.

— Вы копите деньги?

— Да. Для покупки новой мебели или для очередного отпуска…

Как только мы заговариваем об отпуске, женщины становятся разговорчивыми: они уже, конечно, были в доме отдыха предприятия, а теперь хотят навестить своих родственников в других городах Армении, для этого потребуются кое-какие деньги.

Это мы создали сами

Армянская народная культура, веками презираемая и подавляемая, очень бережно сохраняется и развивается в республике. В Матенадаране, дворце, возвышающемся над городом, хранится не менее 15 тысяч армянских рукописей и книг древних и средних веков. Более 300 из этих произведений куплены в США, Франции и других странах армянами, живущими за границей, и подарены национальному культурному центру в Ереване.

С какой любовью простые люди относятся к своей культуре, рассказывает судьба крупнейшей в Матенадаране рукописи. Она весит ни много ни мало как 28 килограммов. Однажды когда турки похитили ее, то безграмотные армянские крестьяне собрали 25 килограммов серебра, чтобы ее выкупить. Две женщины доставили рукопись потом тайно через границу. Из-за веса они разделили фолиант на две части и затем, обмотав ими тело, спрятали под одеждой, чтобы вернуть рукопись в Армению.

Если в 1917 году 90 процентов армян были неграмотными, то теперь здесь есть университет, вузы, школы, введено всеобщее обязательное среднее образование и, как и в любой другой советской республике, создана национальная Академия наук.

И вот автострада ведет нас в горы, к Бюраканской обсерватории Армянской Академии наук. Справа и слева от дороги пасется совхозный скот, виднеются новые чистые поселки с одно- и двухэтажными домами, вокруг которых разбиты фруктовые сады и виноградники. Промелькнули Дома отдыха, молодежный лагерь. Мы проезжаем мимо окруженного забором строения с часовней посередине — резиденции католикоса, главы армяно-григорианской церкви.

На высоте полутора тысяч метров нас встречает профессор Людвик Мирзоян, заместитель директора обсерватории. Здесь как в ботаническом саду: повсюду белые пихты, лиственницы, цветы, аллеи. Когда была основана Академия наук, во главе ее встал профессор Амбарцумян, армянин, получивший образование в Ленинграде. Он воспитал целое поколение армянских ученых.

— Чем занимается Армянская Академия Наук?

— Исследованием космического пространства, электроникой, радиофизикой, изучением изменений, происходящих в материи. Мы хотим овладеть термоядерным синтезом, так как количество энергии, которое солнце выделяет за одну секунду, в миллионы раз превосходит все запасы энергии, какие мы только знаем на Земле, — говорит профессор Мирзоян. — Мы занимаемся прежде всего фундаментальными исследованиями, какие получатся результаты, никто заранее сказать не может.

Профессор Мирзоян известен и в ФРГ. Его труд «Проблемы современной космологии» был издан в 1976 году на немецком языке в Штутгарте и Базеле. Была издана в ФРГ и его работа «Идея точного знания — наука и техника в Советском Союзе».

— Наш журнал «Астрофизика» издается и на английском языке в Нью-Йорке. С одной лишь разницей: у нас номер стоит один рубль, а в Нью-Йорке —50 долларов, — говорит он мне. — Вы были в Сибири? — спрашивает он меня вдруг. — В Академгородке? Вам там понравилось?

Я не подозреваю, что он имеет в виду, и начинаю воодушевленно рассказывать о городе ученых под Новосибирском. Но тут профессор Мирзоян перебивает меня:

— Да, все это правильно. Но этот центр был создан учеными, приехавшими со всего Советского Союза. А здесь свою Академию мы, армяне, в основном создали сами.

Только теперь я начинаю понимать, что это говорит не только ученый, но и человек, который со всей страстью и энергией принимал участие в духовном возрождении своего народа.

Совхоз на границе

«Страна, где произрастает перец» — так назвал я свой репортаж после первого посещения Армении несколько лет назад. Меня вдохновил на это ереванский базар — большое современное здание, в котором крестьяне продают свои продукты: помидоры и стручковый перец, яблоки и груши, красный и черный перец, дыни и виноград. Все это изобилие плодов выращено на бедной каменистой почве. Даже использование искусственного орошения на склонах гор представляет собой проблему — вода может смыть плодородный слой почвы.

Теперь мы едем на юг, в сторону границы с Турцией. В один из совхозов, в котором трудятся сельскохозяйственные рабочие. Перед нами простирается гладкая равнина, повсюду голая коричневая земля да валуны. Но вот мы подъехали к столбу с табличкой: «Пограничный район». Но ни одного солдата не видно вокруг, ни одного шлагбаума. Я удивлен. Проезжаем мимо памятника с колокольней. Здесь в 1918 году были побеждены и разгромлены вторгшиеся турки. Армяне сражались храбро, они не забыли резню 1915 года. Во главе народного ополчения стоял один из высших духовных сановников армяно-григорианской церкви архимандрит Татевос. Армяне защищали свою родину, свою жизнь, свою свободу.

Мы находимся всего лишь в трех километрах от границы, вдруг ландшафт меняется. Повсюду цветы, виноградники, пастбища, новостройки. Мы в совхозе «Новая Кесария». По ту сторону границы лежит турецкая деревня Кесария, крестьяне которой иногда приезжают в гости. По их просьбе армянский совхоз и получил название «Новая Кесария». Здесь две тысячи человек, 450 из них работают в совхозе, как мне говорит его директор Димитрий Азизян.

— Все, что вы видите, было буквально отвоевано у пустыни. И дома, и школа, и детсад, и Дом культуры, и виноградники, и пастбища, и скотные дворы.

— Откуда родом люди, которые пришли сюда, в пустыню, чтобы основать совхоз?

— Это — большей частью горцы, до этого они вели личное хозяйство.

— Какие условия вы предлагаете им?

— Каждый получает от государства дом и приусадебный участок. У совхозных рабочих восьмичасовой рабочий день. Во время уборки урожая приходится работать по воскресеньям — а это возможно только с разрешения профсоюза, — принуждать никого мы не имеем права, но за работу в выходные дни они получают 200 процентов зарплаты или отгул.

— Бывают ли другие сверхурочные работы?

— Да, но тоже только с одобрения профсоюза. За первые два часа работник получает 50 процентов надбавки к зарплате, а начиная с третьего часа — двойную ставку.

— Сколько зарабатывает совхозный рабочий?

— Тракторист —250 рублей плюс премии. Неквалифицированный рабочий получает в среднем 164 рубля.

— Какова ваша зарплата?

— Я получаю 430 рублей в месяц.

— Как вы сами попали в эту бывшую пустыню?

— Я был бригадиром в одном колхозе, затем секретарем партийной организации, а потом шесть лет председателем колхоза. И вот уже 10 лет я директор этого совхоза.

В его кабинете висит портрет Шаумяна, армянского революционера, которого в 1918 году английские интервенты расстреляли вместе с другими 25 комиссарами. Они выполняли свой партийный долг. Коммунисту Азизяну было поручено оставить свой процветающий колхоз и создать в пустыне совхоз.

— Хороший организатор должен быть прежде всего хорошим человеком. Он должен понимать людей и уметь с ними работать, — говорит секретарь партийной организации Гайк, который сидит рядом с Азизяном.

— Судя по всему, вы успешно выполнили партийное поручение?

— Вы видели наши жилые дома. Вы знаете, что мы построили среднюю школу, детский сад, поликлинику, столовую и Дом культуры. План по производству мяса мы перевыполнили. В прошлом году от каждой коровы мы получили в среднем по 3070 литров молока. В 1979 году мы произвели продукции на 7,5 миллиона рублей. Один миллион от чистой прибыли остался в совхозе для расширения производства, жилищного строительства и социальных нужд.

Мы осматриваем Дом культуры. Его лекционный зал вмещает 400 человек, он может использоваться для показа кинофильмов и проведения концертов. Здесь есть бильярдная, зал для настольного тенниса, гимнастический зал, комната для шахматистов и комната для семинарских занятий, библиотека. В небольшом совхозном музее среди прочих экспонатов выставлен и мешочек с землей из Турции — подарок крестьян с той стороны границы. Имеются и другие памятные подарки, и… томик Гёте на армянском языке…

Один из старейших жителей совхоза Рубен Геворкян говорит, что родился в 1904 году в Западной Армении, то есть в Турции. Пережил резню 1915 года. Его родители, крестьяне, погибли. Он сам двенадцатилетним мальчиком стал беспризорником, одним из тех бездомных мальчишек, которые, прося милостыню, скитались по стране.

— Положение было невыносимым, сегодня такое уже невозможно представить, — говорит Рубен Геворкян. — Лишь с укреплением Советской власти пришло чувство уверенности и безопасности.

В школе

Когда директор входит в класс, все ученики и ученицы вежливо встают. На перемене же в коридорах и на лестницах все смеются и шумят, так что директору и учителям приходится лавировать, чтобы не быть сбитыми с ног. Мы находимся в ереванской средней школе № 129, носящей имя героя гражданской войны Гая. Нас встречает Нина Михайловна Татевосян, директор, ей около пятидесяти лет. Здание школы, построенное в 1963 году и отремонтированное в 1975 году, отделано мрамором, полы — паркетные. В 38 классах обучается около тысячи ста учеников.

Работает 75 учителей, большинство из которых женщины. В каждом классе в среднем по 30 учеников, при этом в старших классах — около 20.

— Мы знаем, что среднее, десятилетнее, образование в Советском Союзе является обязательным. Но ведь не все школы похожи, наверное, одна на другую?

— В Армении есть армянские, русские и азербайджанские школы. Родители решают, в какую из этих школ пойдет их ребенок. В армянской школе, как наша, преподавание ведется на армянском языке. Но уже с первого класса мы говорим с детьми и на русском. С четвертого по восьмой класс уроки русского языка занимают от четырех до шести часов в неделю. Начиная с девятого класса — немного меньше. Таким образом, дети изучают свой родной язык и одновременно овладевают русским.

— На каком языке вы ведете официальную переписку?

— На армянском, конечно.

— У вас 75 учителей, большинство из них женщины. Как вы выходите из положения, если учительница заболела или ушла в декретный отпуск?

— Занятия не отменяются. В случае необходимости районо присылает замену.

— Сколько уроков дается в неделю?

— В среднем —36, ученики посещают школу шесть дней в неделю. В первых трех классах ежедневно дается по четыре урока, в последующих — по пять и шесть уроков. Недельная рабочая норма учителя составляет 18 часов. Дополнительные часы оплачиваются как сверхурочные.

— Каковы зарплата и отпуск учителей?

— Учителя имеют 48 дней отпуска летом, кроме того, еще три раза в год по неделе во время каникул. Основной заработок учителя составляет 120–145 рублей в месяц. Кроме того, учителям платят за классное руководство, за внеклассную работу, за проверку контрольных работ, за руководство спецкабинетом.

— Что такое спецкабинет?

— Это кабинеты для специальных дисциплин, например кабинет физики, биологии, истории, или кабинеты русского и армянского языков. Там ученики могут углублять свои знания, а учителя руководят этим процессом.

— Как школьники обеспечиваются учебниками?

— До пятого класса включительно учебники выдаются бесплатно. Со временем они будут бесплатными и для учеников старших классов. Учебники у нас стоят совсем недорого, потому что их производство субсидируется государством.

— Какова успеваемость в школе? У вас много второгодников?

— Мы считаем, что любой здоровый ребенок в состоянии усвоить учебную программу. При необходимости учителя помогают отстающим. Если оказывается, что ребенок нездоров, то по согласованию с родителями его подвергают медицинскому обследованию, и в случае необходимости его переводят затем в специальную школу.

— Каковы отношения между родителями и школой?

— В школе создан родительский комитет, имеются и классные родительские комитеты. Отношения у нас превосходные.

— Как обстоят дела с дисциплиной школьников?

— Бывают проблемы, но в целом дисциплина в школе хорошая. У нас не было еще ни одного случая, чтобы школьник совершил какой-нибудь антиобщественный проступок.

— А как обстоит дело с дошкольным воспитанием?

— Мы считаем, что уже в этом возрасте ребенку нужно прививать, в доступной ему форме конечно, общепринятые нормы поведения в коллективе, чувство уважения к старшим и своим товарищам. Мы стараемся найти индивидуальный подход к каждому ребенку. Важной задачей является научить их правильно говорить на родном языке. А чтобы дети все усваивали и получали от этого удовольствие, в процессе обучения используются также различные детские игры. Обучают и воспитывают детей специально подготовленные педагоги.

— Ваши дети могут питаться в школе?

— Конечно. Дети с первого по четвертый класс получают бесплатные завтраки, а старшеклассники могут покупать еду с буфете.

После беседы мы осматриваем здание школы. Школа № 129 является школой продленного дня. В соответствующих помещениях стоят столы, стулья, диваны; полы покрыты коврами. Имеются и кровати для тех учеников и учениц, которые хотели бы отдохнуть. Дети, остающиеся в школе на целый день, получают трехразовое питание. Имеется медицинский кабинет, где ежедневно дежурят врач и медсестра. Здесь же проводятся регулярные профилактические осмотры детей. Имеется и зубоврачебный кабинет со всем необходимым оборудованием.

На образовании и здравоохранении здесь не экономят. Приведу лишь одну цифру: в Советской Армении один врач приходится на 287 жителей, а в Федеративной Республике Германии — на 472 человека.

Здесь нет надобности давать широкую, обобщающую оценку школьной системе Армении, приведу лишь одну запись, сделанную в школе в «Книге для гостей»: «Самый большой комплимент, какой мы можем сделать в ваш адрес, — это сказать, что мы желали бы быть питомцами вашей школы. Орчад, первый секретарь посольства Великобритании в СССР. Кларк, второй секретарь посольства Австралии в СССР».

Пресса и гражданские инициативы

Здание Союза журналистов Армении напоминает дворец, здесь расположены роскошный зал заседаний, фойе, в котором постоянно проводятся художественные выставки, ресторан, кафе-бар, кинозал.

Встречают меня сердечно. И я тут же попадаю в неловкое положение: Астхик Геворкян, секретарь Союза, тепло приветствует меня.

— Вы ведь редактор антифашистской газеты из Федеративной Республики Германии? Вы уже были у нас два года назад? — говорит она.

— Вы меня узнали? — отвечаю я.

— Да, однако вы меня не узнали!

Мне становится неловко, однако сердечность приема от этого не уменьшается. Вместе с секретарем меня встречает заместитель председателя правления Союза журналистов Хачатурян, который одновременно является руководителем национального агентства печати. В Армении издается около 90 газет на русском, армянском, азербайджанском и курдском языках. Советская Армения является единственной страной, в которой курды имеют собственную прессу. Такого нет ни в Турции, ни в Иране или Ираке.

Газеты Коммунистической партии Армении, Верховного Совета республики и правительства выходят ежедневно. Кроме того, в таких крупных городах, как Ленинакан, Кировакан, Дилижан, и в районах республики издаются местные газеты. Имеются также заводские и институтские газеты. Газета армянского комсомола выходит три раза в неделю на русском и армянском языках. Кроме того, в республике издаются газеты и журналы для армян, живущих за рубежом.

Членство в Союзе журналистов является добровольным. Однако, чтобы быть принятым в члены Союза, необходимо иметь трехгодичный стаж журналистской работы; только при этом условии специальная приемная комиссия рассматривает заявление. Оно направляется в Секретариат Союза, который его рассматривает.

Главный редактор крупной газеты получает около 350 рублей в месяц, он может, однако, получать гонорары за статьи, помещенные и в своей газете, эти гонорары не должны превышать суммы, равной 60 процентам оклада. Заведующий отделом газеты зарабатывает обычно от 170 до 200 рублей в месяц. Бюджет газеты распределен так, что 60 процентов гонорара выделяется для оплаты статей штатных редакторов, а 40 процентов — для оплаты материалов внештатных корреспондентов. При этом учитывается, что на страницах газеты должны публиковаться не только статьи специальных корреспондентов, но и материалы читателей газеты.

И здесь я задаю так часто дискутируемый в ФРГ вопрос:

— Как у вас относятся к свободе творчества журналиста?

— Центральный орган партии, или правительственная газета, — говорит Хачатурян, — выражает, естественно, политику издающей организации и учреждения. Журналист же выбирает тему, на которую он пишет, или форму, в которой он ее раскрывает, по своему желанию. В проблемах нехватки нет, так что журналисты действительно имеют богатые творческие возможности. Журналисты пишут о том, что они считают важным, и при этом их свобода не ограничивается. Мы знаем, что население, общественность Федеративной Республики Германии плохо осведомлены о работе советской прессы, нам пришлось убедиться в этом не один раз во время приема делегаций.

— Позвольте мне все же уточнить свой вопрос. В чем проявляется свобода печати для жителя Еревана, Ленинакана или любого другого города Армении? Как пресса представляет его интересы?

— Как редакторы, так и читатели газеты имеют право и возможность открыто, остро критиковать негативные явления в нашей жизни. Такую критику вы всегда найдете на страницах наших газет. От 30 до 40 процентов объема наших газет — это критические публикации. Вы ведь, наверное, знаете, с каким усердием западная пресса использует именно такие материалы. Таким способом некоторые хотят создать у читателя негативный образ нашей страны, они концентрируют внимание на этой критике и оставляют в стороне позитивную советскую действительность. О том, как наше население оценивает позицию газеты, можно судить хотя бы по тому, что их тиражи не удовлетворяют спроса.

— Значит, вам необходимо выпускать газеты большими тиражами?

— Конечно. Но у нас не хватает бумаги. Как раз сейчас идет подписка на следующий год, и мы отовсюду получаем письма, и нам звонят с просьбами о принятии дополнительных заказов, что мы далеко не всегда в состоянии выполнить. Если бы читатели не чувствовали, что мы представляем их интересы, они не стремились бы подписаться на наши издания.

— Насколько мне известно, обзор читательских писем в советских газетах играет более важную и эффективную роль, чем у нас на Западе. Не могли бы вы мне сказать, какое количество писем приходит в ваши газеты?

— Газета «Советская Армения» получает в год 11–12 тысяч писем, то есть 30–40 писем в день. Газета «Коммунист» получает около 6 тысяч писем в год.

— Однако такое количество писем вы не можете опубликовать. Что вы делаете с неопубликованными письмами?

— Редакция обязана ответить на каждое письмо. При этом она обязана разобраться в каждом критическом замечании, и если автор прав, то и поддержать его.

— О чем идет речь в письмах?

— Часто речь идет о сфере обслуживания, о жилищной проблеме, о вопросах эстетического воспитания, о том, что надо сделать для улучшения жизни в нашем городе. Проблемы, затронутые в письмах, обсуждаются затем на страницах газет. Вот так и поддерживается тесная связь между газетой и читателями.

— Кроме того, например, в газете «Коммунист» имеется постоянная рубрика «Народный контроль». Вы, наверное, знаете, что у нас есть общественная организация, которая носит такое же название. Под этой рубрикой и публикуются результаты контроля.

— Кем издается «Коммунист»?

— Это орган Центрального Комитета Коммунистической партии Армении.

— Я хотел бы затронуть один специальный вопрос. У нас в Федеративной Республике Германии вот уже несколько лет существует и ширится так называемое движение гражданских инициатив. Жители наших городов или земель объединяются, чтобы заставить городские власти или даже правительства земель учитывать пожелания граждан при принятии какого-либо решения.

Хочу привести пример из жизни моего родного города Франкфурта-на-Майне. Например, магистрат принимает решение о сносе небольших домов, потому что банки и страховые компании или спекулянты земельными участками желают там построить новые, высотные дома с более высокой квартплатой. Тогда жители объединяются и требуют, чтобы были сохранены старые дома, где относительно низкая квартплата, а кроме того, эти дома представляют определенную историческую ценность; жители протестуют против спекуляции земельными участками.

Или другой пример. В магистрате принимается решение о строительстве автомобильной дороги через какой-нибудь жилой массив. Жители протестуют против шума, который неизбежно возникнет при этом, против загрязнения воздуха выхлопными газами и требуют, чтобы решение о строительстве дороги отменили.

Отсюда и мой вопрос. Итак, как обстоят дела в Ереване, когда речь заходит о реконструкции городских районов, о новостройках? Только ли горсовет принимает решение? Или последнее слово принадлежит экспертам? Каково влияние прессы, могут ли вмешиваться жители города в решение таких проблем?

— В прошлом у нас имелись недостатки в этой области. Проекты строительства часто претворялись в жизнь без достаточного учета общественного мнения. Теперь мы стремимся этот недостаток преодолеть. Привлекаем к обсуждению проектов прессу, профсоюзы, различные общественные организации, вообще общественность. Ведь если допустить ошибку, то ее трудно будет исправить.

Поэтому теперь планы переустройства города сначала выносятся на обсуждение общественности. В прессе публикуются точки зрения общественных организаций, различных граждан, специалистов, журналистов, писателей. Высказанные пожелания учитываются затем плановыми органами.

Таким образом мы можем в значительной степени избежать прежних ошибок. Так, например, у нас существует массовое движение за сохранение тех жилых домов, которые являются архитектурными памятниками старины. Раньше они были бы снесены, потому что лишены современных удобств. Сегодня мы поступаем по-другому. Жители переселяются в новые дома, а старые постройки сохраняются, реконструируются и реставрируются, затем в них размещают какие-либо организации или учреждения.

— Не могли бы вы в качестве примера привести конкретный случай, когда вмешательство прессы привело к необходимым изменениям или предотвратило нежелательные изменения?

— Несколько лет назад здесь, в Ереване, был построен новый жилой район, который вызвал много критических замечаний. Там было мало магазинов, мало прачечных, мало кинотеатров и комбинатов бытового обслуживания. Жители остались недовольны работой строителей. Мы получили много писем, критические выступления были опубликованы в прессе. К критике присоединился целый ряд научных учреждений. Отовсюду раздавались требования не строить в будущем подобные жилые районы.

Критика была учтена. В новых районах, где ведется широкое жилищное строительство, в первую очередь уделяется внимание строительству культурно-бытовых учреждений. В то время как часть жилых домов находится еще в стадии строительства, здесь уже открыты магазины, школы и комбинаты бытового обслуживания.

А что касается спекуляции землей, то у нас ее просто-напросто не может быть, ибо в СССР нет частного землевладения. Автомобильные же дороги строятся у нас с учетом их целесообразности и, конечно, не вопреки интересам населения.

— У меня есть еще один вопрос. Если какой-нибудь гражданин был подвергнут критике в прессе, но считает, что критика была несправедливой, какие у него есть возможности защитить себя?

— Он может опубликовать ответ в газете. В соответствии с законом он имеет также право подать жалобу в суд. Но это случается очень редко. Наши редакторы, прежде чем опубликовать критические замечания, сначала обстоятельно проверяют их обоснованность.

— Не можете ли вы мне рассказать, как стать журналистом в Советском Союзе? Я спрашиваю потому, что у вас эта проблема, вероятно, решается по-другому, чем у нас.

— Специального учебного заведения для подготовки журналистов в Ереване нет. Журналисты готовятся на филологическом факультете университета, а также в некоторых других вузах республики, где наряду с основной специальностью студенты могут изучать и журналистику. Выпускники этих учебных заведений вместе с дипломом по специальности получают и диплом журналиста. Желающие впоследствии стать журналистами могут продолжить свое образование в школе имени Юлиуса Фучика при Союзе журналистов Армении. А вообще, я считаю, что к журналистике надо иметь склонность, журналистом надо «родиться».

— Сколько членов в Союзе журналистов?

— В Армении пять тысяч журналистов. Из них в Союзе состоят только тысяча триста.

— К какому профсоюзу относятся журналисты?

— Они относятся к профсоюзу работников культуры. Для работы в нашей прессе не имеет значения, является ли работник печати членом Союза журналистов или нет. Все они имеют равные права, и никто неподвергается какой-либо дискриминации.

Как спасли озеро

На прощание мои гостеприимные армянские хозяева предоставили мне возможность провести один день на озере Севан. Оно расположено на высоте двух тысяч метров над уровнем моря и является одним из самых красивых высокогорных озер мира. Мы купались в кристально чистой воде, посетили старую церквушку на полуострове, бывшем раньше островом; здесь, в расположенном на живописном берегу озера ресторане, нас угощали рыбой, приготовленной разными способами: на первое — вареная рыба, на второе — поджаренная на вертеле, на третье — жареная, ко всем блюдам подавались различная зелень и удивительно вкусно приготовленные белые лепешки. Затем мы сидели в темноте ночи под звездным небом на берегу озера. И мои друзья рассказывали мне различные истории о Севане.

Земля Армении бедна и камениста. Однако народ решил превратить «страну бедности и слез», как ее называли до революции, в страну благоденствия. В 30-х годах было начато строительство Севанского каскада ГЭС. Сток воды из озера увеличился, удалось оросить десятки тысяч гектаров засушливых земель, на берегу озера возникла зона отдыха с отелями и санаториями. Армения по производству электроэнергии — в пересчете на душу населения — встала в один ряд с высокоразвитыми индустриальными странами.

Но уровень воды понизился на 18 метров. Остров, на котором монахи когда-то построили церковь, превратился в полуостров. Площадь озера уменьшилась на 100 квадратных километров, уменьшилось количество рыбы. Необходимо было что-то предпринимать для спасения озера.

Спасение Севана превратилось в центральную экологическую проблему Армении. И проблема была решена. Решена таким способом, который является, пожалуй, уникальным в мире: от реки Арпа до Севана был проложен Арпо-Севанский подземный туннель длиной в 48 километров. Основание этого туннеля местами лежит на глубине полутора километров. Работы продолжались с 1965 по 1979 год — более пяти тысяч дней! Затем сооружение было пущено в эксплуатацию, подземный поток воды поит Севан, поддерживает в нем уровень воды. Озеро Севан спасено.

В сувенирном киоске на берегу озера я увидел наряду с другими безделушками, которые обычно продаются в таких киосках, фото довольно молодого человека в рамке. Ничего не подозревая, я спрашиваю, кто бы это мог быть? На меня удивленно смотрят: «Разве вы его не знаете? Это же Шарль Азнавур, знаменитый певец, гордость армянского народа!» А я, в своем невежестве, думал, что Азнавур — это француз…

Белоруссия, возрожденная из руин

Мы едем по автомагистрали. Справа и слева стоят деревья, за ними — обширные зеленые поля. Деревни построены вновь, потому что здесь все было разрушено…

Автотрасса Минск — Брест протянулась на 350 километров. После фашистской оккупации здесь все лежало в развалинах, была пустыня. Почему, собственно, ни одному западногерманскому телерепортеру не пришло в голову показать, как выглядела Белоруссия в 1944 году и как она выглядит сегодня? Почему жителям моей страны не разрешается увидеть то, что жители Белоруссии, советские коммунисты, свершили, подняв страну из руин?

— У нас побывал заместитель министра сельского хозяйства США с группой экспертов. Нас посещал американский сенатор. К нам приезжал министр сельского хозяйства Англии и прислал затем сюда двух фермеров для изучения опыта. У нас проходят практику американские студенты из сельскохозяйственных вузов, — рассказывает Константин Высоцкий, директор совхоза-комбината «Мир», расположенного вдоль автотрассы, западнее Ба-рановичей.

— Вас посещали западногерманские землевладельцы или специалисты? — спрашиваю я.

— Нет. — В беседу вступает секретарь райкома партии. — Получается так: американцы приезжают сюда и англичане тоже, а вашим соотечественникам, наверное, нельзя?

Мы надеваем белые халаты, натягиваем на ботинки специальные калоши и входим в здание откормочного комплекса. В совхозе насчитывается 11 тысяч бычков, 1600 коров. Каждые две недели совхоз получает с другого предприятия 300 бычков весом от 40 до 60 килограммов, примерно через 13 месяцев откорма они — уже весом по 400 килограммов каждый — сдаются на бойню.

В совхозе работают 700 человек. Кроме разведения крупного рогатого скота, здесь выращивают на трех тысячах гектаров различные сельскохозяйственные культуры, есть и небольшой табун из 40 лошадей.

В коровниках автоматически регулируются температура и влажность, ультрафиолетовое освещение. Навоз убирается с помощью трубопровода, корм также подается по трубопроводу.

В одном из помещений мы видим компьютерную установку, поставленную голландским концерном «Филипс»: она обеспечивает необходимое соотношение компонентов кормовой смеси. Управление процессом ведется с центрального пульта: лампочки, стрелки, самописцы — ничто не напоминает традиционного сельскохозяйственного предприятия.

Этот совхоз был образован в 1973 году на базе двух близлежащих колхозов.

Секретарь партийной организации совхоза Галина Гунько была экономистом в одном из этих колхозов, участвовала в реорганизации. Вначале предложение о реорганизации вынесли на обсуждение колхозников. Были дискуссии. Общее собрание высказалось за реорганизацию. За свою личную собственность — дома и сады, которые подвергались в процессе реорганизации сносу, — колхозники получили денежную компенсацию и переехали в совхозные дома. Зарплата и пенсия колхозников, которые стали теперь совхозными рабочими, были приравнены к зарплатам и пенсиям работников государственных предприятий, средняя зарплата составляет 220 рублей в месяц, к этому надо добавить доход от личного хозяйства, и, кроме того, надо иметь в виду, что во многих семьях работает по нескольку человек.

В прошлом году совхоз получил шесть с половиной миллионов рублей прибыли. Делится она, как и на любом государственном предприятии, на три части: одна идет на расширение производства, другая — на премии, третья — на социальные и культурные нужды. Партийный секретарь сообщает мне, как практически реализуется доход. В совхозе построены дома на 200 квартир, открыта столовая, есть школа, детский сад, медпункт, Дом культуры и спортивный комплекс. Строится бассейн.

— Однако недалеко отсюда я видел старые, довольно обветшалые дома, — говорю я секретарю парткома.

— Они постепенно будут заменены новыми, в конце 1982 года их намечено снести, — отвечает партийный секретарь.

— Чувствуете ли вы себя здесь оторванными от города, от крупных культурных центров? — спрашиваю я Галину Гунько.

— Отнюдь нет. У нас есть все для нормальной жизни. Наши дела идут успешно.

Когда она вручает мне на память сувенир, то чувствует себя несколько смущенной: она заметила, что я некурящий, а в качестве сувенира заранее приготовила настольную зажигалку. Ничего, Галина, это нисколько не испортит моих впечатлений, которые я получил от увиденного.

Курорт и… совхоз одновременно

Если еще час назад я спрашивал партийного секретаря совхоза «Мир», хорошо ли ей живется в деревне, то теперь, находясь в деревне Малеч, в 90 километрах от Бреста, я уже не задавал этого вопроса. Совхоз «60 лет Коммунистической партии Белоруссии» не может похвастать такими видными посетителями, как министры из США и Англии, но он произвел на меня большое впечатление. Здесь, по моему мнению, действительно преодолено различие между городом и деревней. В Малече я увидел будущее социалистической деревни…

Центральная улица представляет собой аллею, обсаженную деревьями, освещаемую электрическими фонарями. Современные дома оборудованы центральным отоплением. Заканчивается улица искусственным водоемом. В Малече есть свой Дом культуры с залом на 600 мест, музыкальная школа. Прачечная и плавательный бассейн находятся в стадии строительства. Открыт детский сад для 160 самых маленьких жителей деревни, он занимает территорию в 1,5 гектара; здесь располагаются маленькие домики и беседки, в которых дети играют в «аптеку», «магазин», «автостоянку». Кроме того, в Малече построен спортзал площадью в 200 квадратных метров, больница на 150 коек, в лесу имеется школа для больных детей.

Василий Шик, директор совхоза, шутит, что готов принять меня, если я захочу провести здесь свой отпуск.

— Он должен о нас хорошо позаботиться, — улыбается один из собеседников, — иначе мы от него уйдем в соседний совхоз, где директором стал его брат.

В нескольких словах мне рассказывают историю совхоза. Раньше в этом районе Полесья были лишь болота. При Пилсудском поблизости находился концентрационный лагерь. В конце 40-х годов началась здесь коллективизация сельского хозяйства. Сначала были основаны три колхоза, из которых потом образовался этот совхоз. «Труд и благосостояние — основа политики партии», — говорит директор. Сегодня в совхозе насчитывается 4000 голов крупного рогатого скота, 5000 свиней, более 100 тракторов, 30 самоходных комбайнов и 65 грузовиков. Из 680 работников —72 высококвалифицированные специалисты, 24 человека имеют высшее образование.

Чистый доход совхоза в прошлом году составил один миллион рублей. Тракторист зарабатывает от 200 до 220 рублей в месяц, доярка — то же самое, остальные работники — около 180 рублей.

Если в первые годы здесь собирали по 10 центнеров зерна с гектара, то теперь — около 40 центнеров. Откуда они взяли технику?

— Мы ее купили. Получили в банке кредит и выплатили его из наших доходов, — говорит директор.

Проекты на будущее: осушить еще 900 гектаров земли, построить два полностью механизированных животноводческих комплекса. Предусматривается также улучшить медицинское и культурное обслуживание населения и расширить торговую сеть в совхозе.

— У вас я проведу свой очередной отпуск, — говорю я под впечатлением увиденного.

— Согласен, — говорит Василий Шик.

Ну что ж, посмотрим…

Жизнь побеждает смерть

Прошлое не отпускает меня. В 40 километрах восточнее Минска находится крупное предприятие. На нем трудятся 10 тысяч человек. Это автомобильный завод БелАЗ. Напротив административного корпуса, в окружении цветочных клумб, стоит памятник: статуи пятерых молодых мужчин. Напротив них — бюст женщины. Это Анастасия Куприянова. Всех своих пятерых сыновей потеряла эта крестьянка во время последней войны. Сама она пережила их, ей было 107 лет, когда она в 1979 году умерла. Завод поставил ей и ее сыновьям памятник.

Чего только эта женщина не пережила! Вторжение немецких войск во время первой и второй мировых войн. Голод и эпидемии. Крестьянские волнения 1905 года и их кровавое подавление с помощью нагайки и виселиц. Революцию 1917 года, гражданскую войну и затем постепенные, мучительные, трудные годы восстановления разрушенного хозяйства. Надежда на мирную, безопасную и благополучную жизнь становилась действительностью, но тут вторглась в страну гитлеровская армия. Фашисты отняли у этой женщины не только ее дом, но и ее сыновей.

Ежедневно к памятнику Анастасии Куприяновой кладут свежие цветы. Жизнь победила прошлое.

БелАЗ, основанный в 1947 году на месте развалин, является символом возрожденной жизни. В чистых, светлых цехах на досках почета висят портреты лучших молодых рабочих, а рядом — сообщение: «Александр и Татьяна стали мужем и женой, поздравляем!»

На Доске почета комитета комсомола — портреты лучших рабочих-комсомольцев, с дерзкими взглядами, длинноволосых — как и повсюду в мире. Вместе с Дмитрием Сроквашом, 47-летним директором завода, с секретарем парткома и председателем профкома мы идем по заводу. В одном из огромных цехов — более 100 станков, управляемых компьютерами. Рабочие, в основном молодые люди, дружеским кивком приветствуют нас со своих рабочих мест. Я вспоминаю слова своего коллеги по профсоюзу и товарища по Бухенвальду Вилли Бляйхера: «Ты не должен унижаться перед другим человеком». Рабочие здесь не угодничают перед начальством, директор — их коллега.

— А почему здесь не носят защитных касок?

Александр Анисович, председатель профкома, отвечает:

— Правила по технике безопасности устанавливаются специальной профсоюзной комиссией. Она решила, что в этом цехе защитные каски не нужны.

— Я вижу женщин на заводе. Не является ли работа для них здесь слишком тяжелой?

— Женщины здесь работают главным образом на контроле, выдаче инструментов и кранах. Это нетяжелая работа.

Затем мне позволили проехать в кабине огромного самосвала. На площадке, равной по площади пяти футбольным полям, мы сделали несколько кругов на этой машине грузоподъемностью в 180 тонн. Ее колеса более двух метров высотой. Мне казалось, что я нахожусь в самолете.

Сколько зарабатывают на БелАЗе? Токарь Самотыко, которого я спрашиваю об этом, зарабатывает в среднем 240 рублей в месяц.

— Но средняя заработная плата наших рабочих составляет 205 рублей в месяц, — добавляет директор, — и если план выполняется, а мы его выполняем постоянно, то к этому добавляется еще 13-я месячная зарплата в качестве премии.

Как и повсюду, доходы предприятия идут на расширение производства, премии, социальные и культурные нужды. Завод располагает семью детскими садами на 280 мест, в которых занято 70 человек персонала, на каждую группу приходится две воспитательницы и одна няня. Здесь есть огромная поликлиника, я насчитал по 23 окна на каждом из четырех этажей. В ней работают 53 врача и 85 медсестер.

Внезапно у меня возникает вопрос:

— Разве это рентабельно?

На меня смотрят с удивлением. О какой рентабельности можно говорить, когда речь идет об охране здоровья людей?

Конечно, мне показывают и Дворец культуры с античными колоннами и зрительным залом на 600 человек. В заводской библиотеке —40 тысяч книг. Стадион рассчитан на пять тысяч сидячих мест. Футбольная команда завода — обладатель кубка Белоруссии.

Каждый десятый на предприятии, по словам секретаря парткома Николая Телебука, является членом партии.

— Все модели машин, которые вы здесь видите, — говорит Телебук, — разработали мы сами. Ни одна деталь в наших машинах не изготовляется по зарубежным лицензиям. Свою продукцию мы экспортируем как в социалистические, так и западные страны: во Францию, в Швецию, Аргентину, а также в ФРГ. С 1976 по 1980 год мы увеличили наш экспорт вдвое, так будет и дальше. Если сохранится мир.

Мы прощаемся перед памятником Анастасии Куприяновой. Красными и желтыми огоньками светятся цветы перед памятником ее сыновьям. Александр и Татьяна поженились. Футбольная команда БелАЗа завоевала кубок. Малыши в детских садах спят в белоснежных кроватках. Жизнь продолжается. Жизнь победила смерть!

Минск — зеленый город

Перед нацистским вторжением столица Белоруссии насчитывала около 270 тысяч жителей. В 1944 году после освобождения здесь осталось всего 45 тысяч человек. Восстановление Белоруссии началось еще во время войны с помощью всех советских республик. Предусматривалось, что в новом Минске будет проживать 500 тысяч человек. Но жизнь перечеркнула все планы. Уже сегодня в нем насчитывается около полутора миллионов жителей.

В то время когда началось восстановление города, на Западе еще ни один человек не задумывался над проблемами охраны окружающей среды. А Минск с первых дней возрождения превращался в зеленый город. Повсюду деревья, аллеи, парки, пруды, цветочные клумбы — я не видел нигде подобного.

— Теперь, — сообщает нам Ярослав Линевич, заместитель главного архитектора города, который полдня возил нас по городу, — решено, что в каждом районе города должен быть разбит парк с прудом. Свислочь, небольшая речка, протекающая по окраине города, была запружена, по берегам образовавшегося водохранилища раскинулась зона отдыха, которая может принять 130 тысяч человек. Фасады домов украшаются белорусским национальным орнаментом с использованием различных оттенков красок.

И в Минске я не увидел дымовых труб. Метро, троллейбусы и трамваи — основной вид общественного транспорта. Я заметил меньше автомобилей, чем в других городах. Но люди в Минске одеты хорошо, модно.

Как и другие республики, Белоруссия имеет свою Академию наук, в Минске имеется свой университет, а также 30 вузов с более чем 170 тысячами студентов, десятки профтехучилищ и техникумов. До Октябрьской революции в Белоруссии не было ни академии, ни университета, ни вузов. Теперь же вместе с сотнями тысяч белорусов здесь обучаются более трех тысяч студентов из 90 стран мира.

Белоруссия, как я узнаю на республиканской Выставке достижений народного хозяйства, производит теперь электронно-счетные машины третьего поколения, более 30 миллиардов киловатт-часов электроэнергии и почти 90 тысяч тракторов в год.

Когда я с прогулки возвращался пешком в отель, построенный в современном стиле, то на одном из строящихся домов увидел от руки написанную табличку: «Здесь работает бригада Карсули. Мы обязуемся выполнять работу только на «отлично»». Это одно из свидетельств социалистического соревнования. Строители обязались не только выполнять план в установленный срок, но и работать качественно. Пример должен увлекать других.

Народный судья района

Судья Чернов является председателем народного суда Ленинского района Минска. У нас его должность мы назвали бы так: директор суда нижней инстанции. В Москве я брал интервью у руководителя милиции, в Ташкенте — у заместителя прокурора республики, теперь же я хотел бы узнать поподробнее о судоустройстве.

Эту беседу организовал сотрудник Госкомиздата Белоруссии Владимир Яцко. Он родился в одной из деревень Гомельской области. В 1941 году фашистские танки разрушили и сожгли его родную деревню. Ему было тогда 16 лет, вместе с матерью и сестрой он ушел на восток. Отец был на фронте. Позже солдатом стал и сын, который участвовал в боях вплоть до освобождения Варшавы, где был тяжело ранен. Только после победы он узнал о гибели отца. Такова его судьба, которую вместе с ним разделили миллионы советских граждан…

Вернемся теперь к беседе с судьей Черновым:

— Как становятся судьей в Советском Союзе?

— Надо получить, конечно, юридическое образование. После учебы я работал в прокуратуре. Затем некоторое время я был на комсомольской работе. В 1960 году в одном из сельских районов меня избрали народным судьей. С 1976 года я являюсь председателем суда Ленинского района Минска.

— Вы с самого начала хотели стать судьей?

— Да, это было моим желанием.

— Как происходят выборы судей?

— Судьи народных судов избираются непосредственно населением района или города на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании сроком на пять лет.

— А если вас не избирают на новый срок, кем вы можете работать дальше?

— Я могу, например, стать прокурором или работать в одном из юридических учреждений.

— Какие процессы ведет ваш суд?

— Большинство дел — гражданские. Но мы рассматриваем и уголовные дела.

— О каких уголовных делах идет речь?

— Это главным образом драки и мелкие кражи. Таких правонарушений, как, например, бандитизм, у нас уже нет. Они искоренены.

Из кого состоит суд? Как выносится приговор?

— Суд состоит из народного судьи и двух народных заседателей. Решение по гражданскому делу или приговор выносится большинством голосов, каждый член суда имеет равный голос. Апелляция может быть подана в вышестоящий суд.

— Какого рода приговоры вам приходилось выносить?

— Половина всех дел касается подсудимых, совершивших правонарушение впервые, обычно они получают наказание условно. Если они продолжают затем хорошо трудиться у себя на работе, то судимость снимается.

— Долго ли сохраняется судимость?

— Нет. Судимость до трех лет снимается через три года, судимость до пяти лет — через пять лет. Если по истечении этого срока человек снова нарушает закон, то предшествующая судимость при вынесении приговора не учитывается.

— Насколько я в курсе дела, у вас существует понятие «общественного защитника», то есть профсоюз, комсомол или другая общественная организация могут выступить в поддержку подсудимого?

— Правильно. Но у нас есть также и общественные обвинители. За последние шесть месяцев у нас было 20 случаев, когда на суде наряду с прокурором выступали общественные обвинители, в то время как только в четырех случаях — общественные защитники. Я думаю, что увеличение числа общественных обвинителей является признаком того, что наши люди все в большей степени рассматривают нарушение законности не только как дело, касающееся лишь представителей власти и суда, но и как свое собственное дело.

Смысл нашей деятельности состоит не в том, чтобы людей штрафовать или сажать в тюрьму, а в том, чтобы исправлять правонарушителей.

Сожженная деревня

Лучи теплого осеннего солнца падают на автотрассу, которая прямой полосой бетона набегает на нас. Справа и слева по опушкам леса стоят легковые автомобили, владельцы которых собирают грибы; сельские жители по обеим сторонам дороги продают яблоки. Спокойная воскресная картина…

Я впервые еду по этой дороге, и все-таки как хорошо я ее знаю! Я читал о ней в то время, когда она называлась «автострадой», была автострадой для гитлеровских танков, вторгшихся в Советский Союз. Это та самая дорога, которая идет от Варшавы через Брест, Минск и дальше на Смоленск и Москву. Мы едем в обратном направлении. Ничего больше не напоминает о разрушениях войны.

Ничего больше? Картина обманчива. Дорога в хорошем состоянии. Солнечные блики играют на зелени деревьев, деревни отстроены вновь. И все-таки живы гнетущие воспоминания.

Мы направляемся в одну деревню. Нет, мы едем не в деревню, а туда, где когда-то стояла деревня Хатынь. До 22 марта 1943 года в ней жило 149 человек, из них — 76 детей. В этот день в деревню ворвался специальный батальон СС. Всех жителей — мужчин, женщин и детей — выгнали из домов и загнали в сарай на окраине деревни. Каратели облили его бензином и подожгли. Стоны и крики людей, плач детей не трогали эсэсовцев. Кто пытался бежать, того убивали. Деревня была разграблена и сожжена, была стерта с лица земли.

Но не все погибли. Один остался в живых. Деревенский кузнец Иосиф Каминский случайно избежал участи других. В это время его не было в деревне. Когда он вернулся, то нашел лишь дымящиеся развалины и среди них — своего ребенка, своего умирающего сына.

Выше человеческого роста возвышается сегодня на месте злодеяния статуя удрученного горем мужчины с мертвым ребенком на руках. Мне вспоминается школьная пора, когда пришлось учить наизусть стихотворение Гёте «Лесной царь»: «В руках его мертвый ребенок лежал…» Как бездумно монотонно читали мы, юнцы, эти стихи. Кто из нас мог тогда понять чувства отца, держащего мертвого ребенка на руках? Теперь я могу это понять. Сколько бед, сколько нужды пережило мое поколение, сколько страданий выпало на нашу долю, чтобы мы смогли понять это!

Хатынь — это не единичный случай. 209 городов и 9200 деревень уничтожили солдаты вермахта и войска СС только в Белоруссии! 186 деревень были снесены с лица земли со всеми жителями. 43 деревни — только в районе Верхнедвинска, 13 — под Городком, 11 — под Полоцком, 8 — под Шумилино…

Волнующий памятник воздвигла Белоруссия своим мученикам в Хатыни. На месте каждого сожженного эсэсовцами дома сегодня возвышается каменная печная труба с колоколом внутри. 26 труб, 26 колоколов. Они звонят не только по мученикам Хатыни, но и по двум миллионам людей, которые были убиты фашистами только в одной Белоруссии.

Каждый четвертый житель этой советской республики стал жертвой убийц. Мы знаем об Освенциме и Треблинке. Мы знаем об уничтожении деревни Лидице в Чехословакии и Орадура во Франции. Почему историография Федеративной республики умалчивает о преступлениях в Белоруссии? Почему молчат пресса, радио, телевидение?

За памятниками сожженным домам возвышается бетонная стена со встроенными в нее решетчатыми нишами. Каждая ниша символизирует один из концлагерей, которые были созданы на территории Белоруссии. В нишах надписи: «Тростянец. 206 500». Это означает, что в этом концлагере было убито 206 тысяч 500 человек. «Полоцк. 150 000». «Гомель. 100 000». Затем идут «маленькие» лагеря, в которых было убито «лишь» 6900, 5000, 700 и 800 человек…

В каждой из этих памятных ниш лежат цветы. Цветы от выживших. Изо дня в день идут люди к этому месту злодеяния и памяти.

Рядом лежит большая каменная плита с четырьмя круглыми отверстиями. Из трех отверстий растут деревья. Из четвертого полыхает вечный огонь: символ того, что каждый четвертый житель Белоруссии погиб от рук фашистов.

В 1942 году в Белоруссии были перебиты все дети одного детского дома, которые были якобы сыновьями и дочерьми советских офицеров. В одной деревне дети были затравлены до смерти эсэсовскими собаками. (Для тех, кто в этом сомневается: в концлагере Дахау я был свидетелем того, как комендант Канчустер учил свою собаку рвать на части людей.) И эти эсэсовцы пользуются сегодня в Федеративной республике покровительством властей!


У входа в мемориальный комплекс «Хатынь»


Брестская крепость в Белоруссии


Главный монумент мемориального комплекса «Защитник цитадели» в Брестской крепости


Общий вид мемориального комплекса «Хатынь» под Минском


Площадь Победы в Минске


Спортивно-оздоровительный комплекс «Раубичи» под Минском


Рабочий одного из минских заводов с семьей на своей даче


Выступление одного из национальных ансамблей Белоруссии


В детском саду одного из колхозов Белоруссии


75-тонный БелАЗ


Но в Хатыни нет ни одной надписи, направленной против немецкого народа! Среди других надписей в качестве виновников называются «фашистские оккупанты». Можно прочитать и такие строки:

«Люди добрые, помните:

любили мы жизнь, и Родину нашу,

и вас, дорогие.

Мы сгорели живыми в огне.

Наша просьба ко всем:

Пусть скорбь и печаль обернутся

в мужество наше и силу.

Чтобы смогли вы утвердить

навечно мир и покой на земле.

Чтобы отныне нигде и никогда

в вихре пожаров жизнь не умирала!»

Мы едем назад по дороге к столице Белоруссии Минску, который, возродившись из руин и пепла, стал еще красивее. Я вспоминаю слова чехословацкого журналиста и борца Сопротивления Юлиуса Фучика, который, как и крестьяне Хатыни, стал жертвой фашистских убийц: «Люди, будьте бдительны!»

Крепость

Чего только не рассказывают в школах ФРГ о героических деяниях прошлого. Мы узнаем о презирающих смерть Нибелунгах, которые сражались спина к спине, когда на них коварно напали в крепости короля гуннов Этцеля. Мы слышим о Леониде, который с 200 спартанцами защищал Фермопильское ущелье от персов, наступавших такими превосходящими силами, что «от их стрел небо потемнело». Еще сегодня я помню стих с надгробного камня тем спартанцам, который мне пришлось учить в школе наизусть: «Путник, будешь в Спарте — передай гражданам, что видел нас, лежащих, как закон повелевал».

Но какой учитель в моей стране рассказывает о Брестской крепости, в которой в 1941 году располагался лишь небольшой гарнизон и стены которой не могли противостоять современному оружию. Но если стены Бреста и не могли уже считаться крепостью, то развалины этих стен превратились в настоящую крепость.

В ту июньскую ночь 1941 года, когда с нападением на Советский Союз была решена судьба «германского рейха», должны были быть уничтожены и защитники Брестской крепости. Мужчины, женщины и дети гибли под огненным градом в результате внезапного нападения. «Русские выскакивали прямо из постели», — писал один из офицеров Гитлера. И этот человек, доктор Рудольф Гшопфлин, — пастор! В своей книге «Мой путь с 45-й пехотной дивизией» он сообщает, что своими проповедями готовил солдат быть безжалостными ко всем советским людям.

Что развертывалось потом — в течение более одного месяца, — может представить себе лишь тот, кто сам пережил подобные ужасы. За разрушенными стенами, в руинах, под градом пулеметных очередей, разрывами гранат и в условиях нестерпимой жары от огнеметов сражались те, кто остался в живых после первого дня нападения; винтовкой и штыком они защищали свою Родину, своих женщин и детей…

Сегодня здесь мемориал, в котором собраны документальные материалы о тех ужасных событиях, сегодня это памятник героям Бреста. Огромная каменная фигура изображает солдата, ползущего под градом пуль к ручью, чтобы зачерпнуть своей стальной каской воды для умирающих от жажды женщин и детей.

«Лейтенант Бабков — погиб. Его жена — умерла. Его дочь — умерла». Эти слова высечены на камне, который сохраняет для последующих поколений имена защитников, имена их жен, имена их детей. Тихая музыка подчеркивает траурно-торжественную атмосферу мемориала. Это «Грезы» Шумана; немецкая музыка здесь, на этом месте…

В одном из залов музея стоит венок с лентой, на которой надпись: «Полгода я делала этот венок. Мама». Она приехала сюда, чтобы найти здесь останки своего сына. Но это было невозможно. От большинства жертв в этом аду не осталось ничего. И она оставила свой венок здесь.

И все же осталось достаточно свидетельств, чтобы поведать о том, что здесь произошло. После первого внезапного нападения на рассвете, в результате которого погибли многие офицеры гарнизона, последовал ультиматум о сдаче. Но защитники крепости, оставшиеся в живых, не дрогнули и продолжали борьбу. «Мы умираем без позора», — написал один из защитников на уцелевшей стене. На другой стене написано: «Я умираю, не сдавшись».

Под этой второй надписью стоит дата: «20 июля 1941 года». 20 июля. Это значит, что более четырех недель шла борьба в цитадели, более четырех недель люди умирали от голода и жажды, более четырех недель они сражались против во много раз превосходивших сил противника.

В музее Брестской крепости собрано столько документов и экспонатов, что, пожелай я их все воспроизвести, они заняли бы целую книгу.

Вот письмо одного из юных защитников своим родителям: «Я хочу стать членом Коммунистической партии. Если мне суждено умереть от вражеской пули, то я хочу умереть как большевик».

А вот брошюра того самого пастора Гшопфлина, который своими проповедями призывал гитлеровских солдат к нападению.

Далее висит фотография генерала Карбышева — русского инженера, построившего Брестскую крепость. Раненым он попал в плен и оказался в концлагере «Маутхаузен», однажды его вывели на мороз и обливали водой, пока он не замерз.

А вот еще два фото к теме «немцы и русские»: на одном из них изображен генерал СС фон Панвитц вместе с двумя белогвардейскими генералами Красновым и Шкуро, которые из-за ненависти к собственному народу пошли на службу к нацистским палачам. Это фото было сделано во время заседания Международного военного трибунала в 1946 году. На другом фото изображена группа защитников Брестской крепости, которым удалось вырваться из окружения, и они продолжали воевать партизанами вместе с немецким антифашистом Феликсом Шефлером, который после войны стал контр-адмиралом военно-морского флота Германской Демократической Республики.

Брест. Здесь в 1918 году Германская империя заставила молодую Советскую республику подписать кабальный Брестский мирный договор.

Четверть столетия спустя здесь началось нападение, которое привело к краху «германского рейха».

Брест стал местом паломничества для бесконечного числа советских граждан. Сюда бы следовало приводить западногерманских школьников и молодых солдат бундесвера…

Депутат

Людмила Александровна Ратынская — ткачиха, ей 44 года, у нее две дочери, вот уже более 23 лет она работает на камвольном комбинате города Минска. Поэтому она, как женщина с большим стажем работы и которую уважают, считается ветераном труда. Но причиной нашей встречи является другое: она депутат Верховного Совета СССР, высшего законодательного органа Советского Союза.

— Как становятся депутатом? — спрашиваю я.

— Я была выдвинута коллективом моего предприятия и попала в список кандидатов.

— Вы были единственным кандидатом?

— Нет, сначала от предприятий и жителей трех районов Минска было выдвинуто несколько кандидатов, но затем окружная комиссия единогласно остановилась на моей кандидатуре.

— Что сыграло в вашу пользу?

Она улыбается:

— Видите, меня считают хорошей работницей; я всегда старалась план не только выполнить, но и перевыполнить. Кроме того, восемь лет я являлась депутатом нашего местного, районного Совета народных депутатов.

— У вас было какое-нибудь специальное поручение Совета?

— Конечно. Я была членом комиссии по вопросам молодежи, и мои коллеги были довольны моей работой.

— Каков у вас доход?

— На своей работе я получаю 250–300 рублей в месяц.

При необходимости меня освобождают от работы с сохранением средней заработной платы для выполнения моих депутатских обязанностей, мне предоставляется бесплатный проезд на поезде или самолете, если я еду в командировку.

— Вы говорите, что вас освобождают от работы для выполнения депутатских обязанностей. О чем конкретно идет речь?

— В Верховном Совете СССР я работаю в комиссии по жилищным вопросам, а это означает, что я обязана помогать людям решать их жилищные проблемы. Я принимаю посетителей, и на это время меня освобождают от работы. Кроме того, мне приходится посещать тех или иных ответственных руководителей, чтобы защищать перед ними интересы моих избирателей. А на все это требуется время.

— Выполняете ли вы еще какие-нибудь общественные обязанности?

— Да, я являюсь членом Минского городского совета профессиональных союзов.

— Есть ли у вас семья? Остается ли у вас время для семьи?

— Я замужем, мой муж работает на том же предприятии, что и я. У нас две дочери, одна из них — рабочая и учится в вечернем институте, другая учится в техникуме и хочет стать педагогом. Обе они замужем. У меня есть внуки.

Людмила Александровна Ратынская в своем темносинем костюме с колодкой ордена Ленина на груди не производит впечатления политического деятеля.

Я только что узнал, как становятся депутатом. Избирательная система в СССР отличается от нашей. Здесь не существует предвыборной кампании по западному образцу, во время которой кандидаты в течение многих недель говорят друг о друге как можно больше плохого и дают избирателям как можно больше обещаний. Отбор кандидатов производится по согласованию между общественными организациями заранее. Затем решают избиратели. Кандидат, набравший в день выборов менее 50 процентов голосов избирателей, считается не избранным. В этом случае проводятся дополнительные выборы. А такая процедура выборов, как в США, когда был избран президент Рейган, в Советском Союзе невозможна: в выборах главы государства участвовало лишь 52 процента избирателей США, причем Рейган получил только 51 процент голосов избирателей из числа принимавших участие в голосовании, то есть ему отдали голоса лишь 26 процентов избирателей, имеющих право голоса. В соответствии с советской избирательной системой этот кандидат считался бы не избранным.

Рабочая и депутат Ратынская познала все ужасы фашистской оккупации: ее отец погиб, родная деревня была сожжена, мать с тремя детьми была вынуждена бежать из дома.

— Страшное время, — говорит Людмила Александровна, — людей казнили безо всякой причины. Это никогда не должно повториться.

Любовь Русак, бригадир на минской фабрике медицинского оборудования, также рассказывает, что она пережила во время войны:

— Казнили невинных людей — это правда. А сотни тысяч оставшихся в живых угоняли в Германию. В том числе и женщин. В Германию была угнана и моя сестра… Однако были случаи, когда некоторые солдаты помогали нам, один солдат, например, спрятал мою вторую сестру и таким образом спас ее.

Любовь Русак активно участвует в общественной жизни. Она избиралась своими товарищами делегатом XXV съезда КПСС — это самое высокое признание коммунистами заслуг своего товарища. Членом партии она является с 1957 года. Более 20 лет работает бригадиром. Почти столько же времени она является профоргом цеха. У нее шесть братьев и сестер. Ее 83-летняя мать живет у нее. Любовь Русак гордится сыном, который играет в сборной Белоруссии по гандболу.

За время моих поездок в СССР у меня было много возможностей поговорить с такими коммунистами, как Русак, а также с ведущими партийными и хозяйственными руководителями советских предприятий. Встречался я и с ветеранами партии…

Жизнь Мирона Криштофовича

Мы сидим в брестской гостинице, и Мирон Криштофович рассказывает мне о своей долгой, трудной и насыщенной событиями жизни.

— Я родился в 1899 году. Моя семья состояла из 11 человек. У нас был небольшой кусочек земли, поэтому мы постоянно голодали, хлеба едва хватало до нового года, а затем мы питались тем, что удавалось достать. Голод вынудил одного из моих братьев покинуть Родину. Он умер на чужбине, в Канаде.

С 1914 по 1918 год Западная Белоруссия, где мы Жили, была оккупирована германскими войсками. В 1918 году немцы ушли, и Западная Белоруссия была вскоре оккупирована поляками. Польские буржуазные власти угнетали нас не меньше, чем царские чиновники раньше. В Польше тогда царила безработица, а это означало, что белорусу было почти невозможно получить работу, ибо при поступлении на работу предпочтение отдавалось полякам. Мы видели и знали, что на другой стороне — в Советской Белоруссии — жизнь улучшалась. У нас постоянно усиливалось желание снова объединиться с Советской Белоруссией. Поэтому в 1923 году, будучи молодым человеком, я стал членом Коммунистической партии Западной Белоруссии, которая выступала за воссоединение с Советской Белоруссией.

Польское правительство преследовало коммунистов со всей жестокостью. В 1925 году за свою политическую деятельность я был брошен в тюрьму, тогда же здесь происходили важные события. В 1925 году была создана Белорусская крестьянско-рабочая громада, которая уже к 1927 году насчитывала около 120 тысяч членов. Военный диктатор Пилсудский вначале терпимо относился к этой организации, надеясь использовать ее в своих целях. Когда же выявилось, что она все в большей степени разделяет позицию Коммунистической партии, Пилсудский в 1927 году отдал приказ запретить громаду, а все руководители ранее легальной организации были посажены в тюрьму.

Коммунистическая партия Западной Белоруссии находилась в подполье, в ней насчитывалось около семи тысяч членов, почти половина из них постоянно находилась в тюрьмах. Те, кто, отсидев свой срок, выходил на свободу, через некоторое время снова оказывались за решеткой. Но преследования не могли нас поколебать, мы продолжали нашу борьбу за воссоединение с Советской Белоруссией.

Затем наступил сентябрь 1939 года. Польская буржуазия отдала свою страну Гитлеру. Красная Армия взяла под защиту население Западной Белоруссии, которая в 1921 году была отторгнута Польшей от Советской Белоруссии. Белорусское население ликовало. Крестьяне приходили из деревень, чтобы собственными глазами увидеть красноармейцев и поприветствовать их. Они приносили с собой молоко, хлеб, сало и мясо, чтобы угостить красноармейцев.

Для меня это был самый счастливый день в моей жизни. После многих лет подпольной работы я смог наконец дышать свободно. С угнетением было покончено.

Находясь в подполье, наша партия вела борьбу за социальное и национальное освобождение Западной Белоруссии. После освобождения мы стали членами Коммунистической партии Советской Белоруссии. Я получил задание вернуться в свою родную деревню и стал там председателем сельского Совета.

Затем наступил 1941 год. На страну напала гитлеровская Германия. Все 12 членов нашего сельсовета организованно ушли в лес, мы создали партизанскую группу. Мы помнили, как русские партизаны боролись против наполеоновских войск, мы помнили, как красные партизаны в гражданскую войну боролись с белогвардейцами и иностранными интервентами, теперь мы, став партизанами, начали бороться за освобождение своей Родины. Наши силы росли. Вначале мы организовали районный комитет партии, а затем областной. Все делалось в подполье, в лесу. Во всех деревнях, занятых нацистами, у нас были связные. Я был секретарем подпольного обкома партии, отвечал за пропаганду и агитацию.

— В чем конкретно состояла ваша задача как секретаря?

— Прежде всего мы вели информационную и разъяснительную работу среди нашего населения, расклеивали по деревням листовки. Вели агитационную пропаганду и среди немецких солдат, но здесь нам было труднее, поскольку мало кто из нас знал немецкий язык, чтобы писать листовки на немецком.

Однажды в бою мы захватили в плен 12 полицейских и одного немецкого офицера, командовавшего ими. Немецкий офицер согласился с нами сотрудничать, и мы сохранили ему жизнь. Затем он как немецкий офицер выступал по нашей просьбе перед населением освобожденных нами деревень и рассказывал жителям о преступных планах нацистов по уничтожению Белоруссии и белорусов. В наших рядах он оставался до конца войны. Его жена и дочь были брошены нацистами в концлагерь, однако им посчастливилось пережить нацизм. После окончания войны Якоб — так звали этого офицера — работал в одной из типографий в Белоруссии. Затем он вернулся в свой родной город Дюссельдорф, где нашел свою жену и дочь. Все они уже побывали у нас в гостях в Бресте.

— Мне еще раз хотелось бы услышать подробнее, как развивались события после 17 сентября 1939 года, когда в Западной Белоруссии была установлена Советская власть?

— Трудящиеся Западной Белоруссии получили возможность свободно определить свою дальнейшую судьбу. Вскоре состоялись выборы в Народное собрание. Народное собрание единодушно провозгласило Советскую власть и обратилось в Верховный Совет СССР с просьбой о принятии западных областейБелоруссии в состав СССР и воссоединении их с Советской Белоруссией. В ноябре 1939 года эта просьба была удовлетворена.

— Каким образом это отразилось на жизни людей?

— Одной из первых задач было восстановление национальной культуры. При Пилсудском у нас не было белорусских школ, были только польские. Теперь были открыты белорусские школы.

Следующим шагом должна была быть ликвидация экономической и социальной отсталости. Необходимо было покончить с безработицей, достигшей к этому времени небывалых размеров.

— Как это происходило?

— Хочу вам привести один пример. В 20-х годах нам необходимо было построить ирригационный канал. Однако польские власти не были заинтересованы в освоении земель Западной Белоруссии. Только при Советской власти приступили к строительству этого канала, и тем самым была обеспечена занятость значительной части населения. До войны был также построен театр… Можете себе представить, насколько популярными были все эти меры.

— А как шли дела в деревне? Были сразу организованы колхозы?

— Нет, не сразу. Нам приходилось крестьян убеждать, надо было доставать технику для будущих колхозов. Я был свидетелем и участником того, как в 1941 году, то есть через полтора года после объединения с Советской Белоруссией, в нашей области оказалось возможным наконец создать первые колхозы. В моем районе весной 1941 года мы первые организовали шесть или семь колхозов. Они были еще очень слабыми, имели мало техники, использовались в основном лошади.

— Дело продвигалось очень медленно?

— Да, очень медленно и тяжело. Мы давали беднейшим крестьянам лошадей и убеждали их объединяться в сельскохозяйственные кооперативы.

После победы над нацистами колхозы создавались вновь. Сегодня вы сами можете убедиться, чего мы достигли за эти 35 лет мирного социалистического строительства.

Было еще темно, когда мы выехали на машине из Бреста в Минск, чтобы оттуда вылететь в Эстонию. Водитель включил приемник. Вдруг Александр оживился.

— Только что сообщили о запуске нового советского космического корабля, на этот раз с кубинским космонавтом на борту, — сказал он.

Как быстро меняется мир, как быстро меняется эта страна! Позади меня лежит Брестская крепость с павшими в ней защитниками. На нашем пути — Хатынь, деревня, стертая с лица земли эсэсовцами. А теперь космический корабль страны, которую нацисты собирались разрушить и обескровить, несет к звездам космонавта социалистического государства, расположенного на Американском континенте.

Красная столица под колокольнями

Таллин. Этот город как бы создан для того, чтобы здесь бесцельно бродить, проводить отпуск, влюбляться. Романтика Средневековья в старом городе — и современные жилые кварталы. Едва ли можно полностью налюбоваться улицами этого города с его церквами, башнями и старинными домами. И наконец, море, Балтийское море. Эстонию можно поздравить с такой столицей.

Таллин является столицей социалистической республики. Но не красные флаги или высотные дома господствуют в центре города, а колокольни. Каменные свидетели Средневековья заботливо сохраняются и реставрируются. К счастью, при бегстве из этой части Советского Союза у гитлеровцев «не было времени», чтобы оставить после себя «выжженную землю».

170 тысяч человек насчитывал Таллин перед войной, сегодня здесь проживает 450 тысяч. Лишь около 10 тысяч из них живут еще в старом городе. Постепенно люди переселяются в новые жилые районы, а старый город — как памятник старины — находится под охраной государства. Там рядом с красивыми, ухоженными деревянными домами можно встретить и покосившиеся, наполовину ушедшие в землю домишки, там и тут — еще не заасфальтированные переулки. Но вся прелесть средневековой романтики олицетворяется в каменных строениях: в старинной ратуше, в многочисленных церквах, в башне «Смотри в кухню», получившей это название потому, что с высоты этой башни можно было тогда «заглянуть в кухню» любого близлежащего дома.

Крепостная стена не защищает город со всех сторон, а делит Таллин на две части: верхний город, где некогда жили немецкие рыцари и царило крепостное право, и нижний город, где поселились эстонские ремесленники, купцы и крестьяне, которые умели противостоять немецким рыцарям. Если крепостному удавалось убежать в нижний город, то он получал свободу. С гордостью в истории Таллина сообщается, что когда один немецкий барон силой вернул ставшего свободным бывшего крепостного и замучил его до смерти, то он был приговорен эстонцами к смерти и казнен.

С тех пор как в 1980 году Таллин стал олимпийским городом, открытки с видами города обошли весь мир. На них изображены: Домский собор, ортодоксальная церковь св. Александра, церковь Святого духа XIV века (молодой священник устраивает здесь каждый понедельник после богослужения дискотеку для молодежи), почтенного возраста аптека в ратуше, которой более полтысячи лет и которая считается одной из старейших в Европе, первая типография в Эстонии, основанная в 1633 году, в здании которой еще и сегодня находит приют одно из издательств, — все это свидетельства гордого, но и тревожного прошлого, когда немцы и шведы, датчане и русские вели войны за обладание этим городом на Балтийском море.

На окраине Таллина на берегу Балтийского моря расположен ультрасовременный олимпийский комплекс, построенный в виде верхней палубы корабля, просторный и комфортабельный. В Эстонии, как и во всем Советском Союзе, спорту уделяется большое внимание.

Отдельную главу можно написать о новых жилых районах. «Бутон», как назвала один из районов наш гид, действительно построен так, что напоминает цветок. Стоящие в центре дома имеют по девять этажей, дома, расположенные от центра к периферии, — по пять этажей. Школы и другие бытовые учреждения расположены в центре, объявленном зоной пешеходов, так что дети по пути в школу и обратно пересекают свободные от автомобилей улицы. Некоторые дома построены жилищно-строительными кооперативами.

Месячный автобусный проездной билет стоит четыре, а трамвайный — два рубля. В Старом Таллине есть, однако, и другое транспортное средство — одноконные экипажи для прогулок по городу. За пятнадцатиминутную прогулку кучер берет по рублю с человека. «Если он кладет деньги в карман, то скоро станет богатым человеком», — замечаю я. Мой спутник считает, что кучер состоит на службе в горисполкоме. Но поскольку билета он нам не дает, то как же он будет отчитываться? Этот вопрос я оставляю горисполкому Таллина. Мы же охотно заплатили по рублю: поездка была действительно прекрасной.

Проживает в Эстонии около полутора миллионов человек. Жизненный уровень здесь явно несколько выше, чем в некоторых других советских республиках. Средняя заработная плата в городе составляет 180 рублей, а в сельской местности —240 рублей. Наглядный пример воплощения в жизнь ленинской национальной политики!

Встреча с пастором

В молчаливом согласии стоят рядом друг с другом лютеранские, православные и католические церкви. Православная церковь св. Александра, полностью отреставрированная, украшенная изнутри позолоченными иконами, все больше становится местом паломничества туристов, чем верующих. Мы увидели с десяток молящихся пожилых женщин, в то время как желающих просто осмотреть храм были сотни.

Часть разрушенного во время войны Доминиканского собора превращена в музей, на другой половине производится богослужение. Над фасадом красуется написанное позолоченными латинскими буквами изречение: «Это дом божий и небесные врата».

Архиепископ эстонских лютеран Эдгар Харк во время моего пребывания в Таллине был болен, и меня принял его заместитель Эрик Хиисярв, одновременно являющийся настоятелем «Тоомкирика», кафедрального собора.

В это воскресное утро было не так просто попасть в собор. Десятки людей толпились у входа в храм, их сдерживал одетый в ливрею привратник. Как потом оказалось, все эти люди пришли не ради богослужения, а чтобы посмотреть построенную в XIII веке церковь. Но, как и повсюду в мире, журналистское удостоверение подействовало как магическое «Сезам, откройся», и нам разрешили войти. Внутри висят обветшалые желто-голубые знамена времен шведских войн, стоят саркофаги с телами некогда почтенных граждан, иногда украшенные статуями в рост человека, то тут, то там на стенах висят картины и гербы — все это производит очень своеобразное впечатление. Большое помещение приблизительно на одну треть заполнено верующими, пастор читает молитву, естественно, на эстонском языке, так что мы ее понять не можем. Напротив его кафедры расположены деревянные застекленные беседки, висящие под потолком, словно ласточкины гнезда, — это ложи бывших латифундистов и баронов, которые на виду у всех верующих восседали на своих креслах над церковными духовниками.

После службы пастор принял нас в своей ризнице. Пока он беседовал с нами, его жена за соседним столом собирала пожертвования верующих…

— Сколько церквей в Эстонии? — спрашиваю я.

— У нас 145 церквей, которые посещают приверженцы нашей веры.

— Поддерживаете ли вы контакты с лютеранскими церквами за рубежом?

— Да, конечно. Мы входим во Всемирный союз лютеран. Недавно здесь, в Таллине, состоялась конференция представителей европейских лютеранских церквей. На ней присутствовал генеральный секретарь Всемирного союза Карл Мау (США), а также секретарь Европейского союза Пауль Ханзен.

— Нам сказали, что в церкви Святого духа в нижней части города раз в неделю организуется дискотека для молодежи. Организуете ли и вы что-нибудь подобное?

— Нет. Священник церкви Святого духа — молодой человек, а я такими вещами не занимаюсь.

— Вы здесь уже давно пастором?

— Да, пастором я здесь уже 42 года, а всего мне 67 лет.

— Значит, вы пережили все переломные моменты этого столетия: крах царской империи, короткое время Эстонской советской коммуны, буржуазную Эстонию, последующее воссоединение с Советским Союзом, фашистскую оккупацию — и вот уже более 35 лет живете при Советской власти. У вас нет разногласий с государственной властью?

— Разногласия были. Однако могу вам сказать, что сегодня больше нет никаких трудностей. У каждого свои заботы: как у государства, так и у нас…

— Не создается ли у вас впечатления, что влияние церкви на общественность понижается?

— Да, это действительно так, но я считаю, что это касается всех стран мира, а не только Советской Эстонии. Принадлежность к церкви не является сегодня само собой разумеющимся делом, как это было раньше.

— И последний вопрос. Как бы вы оценили положение вашей церкви и вашей деятельности?

Пастор на мгновение задумывается, а затем, улыбаясь, говорит:

— Знаете, тот, у кого тяжелая жизнь, желает себе скорой смерти. Я не желаю себе смерти.

Таким видит пастор из Таллина положение своей церкви. У нас же имеются высокооплачиваемые пропагандистские центры — один из которых находится в нескольких километрах от моего родного города Фарнкфурта-на-Майне в Кенигштайне, — которые изо дня в день распространяют брошюры и книги о «преследованиях за религиозные убеждения в России».

В этой связи я вспоминаю несколько случаев. В США среди белого дня убивают «неудобного» священника — Мартина Лютера Кинга. Это, естественно, «не имело ничего общего с преследованиями за религиозные убеждения». К десяти годам тюрьмы приговаривают другого священника — Бэна Дэвиса. Тоже в США. И в этом случае — «никакого преследования за религиозные убеждения». Поджигаются церкви, чтобы запугать общины, потому что они состоят из «цветных». Этим занимаются куклуксклановцы. Тоже в США. На ступеньках алтаря в своей церкви убивают архиепископа. В Сан-Сальвадоре. Это совершают преступники, которых вооружает Вашингтон.

Советская же конституция, как и советская действительность, гарантирует каждому гражданину свободу вероисповедания. А убийство священников и сожжение церквей — это характерная черта современной политики США.

«Миллионеры» из колхоза имени Кирова

Много удивительного увидел я не только в Сибири и Белоруссии, но и в Эстонии. Например, у рыбаков на Балтийском побережье. В рыболовецком колхозе имени Кирова меня не покидало приятное удивление.

Приближаясь на автомашине к колхозу, лежащему в нескольких километрах от Таллина, мы увидели построенные со вкусом небольшие домики на одну семью, окруженные садами и живыми изгородями, прямые улицы — поселок был красивым и чистым.

Потом мы увидели еще много интересного. А пока мне хотелось бы обратиться к истории. В 1950 году 73 рыбака объединились в колхоз. У них было 27 моторных, 20 весельных и парусных лодок, семь лошадей и семь плугов. Уже через год коллективной работы они смогли записать на свой счет 11 тысяч рублей чистой прибыли.

Теперь в распоряжении колхоза имеется 100 судов водоизмещением до 100 тонн. Среди них есть суда-холодильники, предназначенные для хранения и переработки рыбы в море. На берегу расположены холодильники для хранения двух тысяч тонн рыбы. У колхоза есть 250 грузовиков, 90 тракторов, собственный ремонтный цех, в котором заняты 450 рабочих. Территория колхоза занимает 340 километров побережья с десятью причалами для судов. Чистый доход с 11 тысяч рублей вырос в 1979 году до 13,9 миллиона рублей. А в первом полугодии 1980 года чистый доход составил уже 10 миллионов рублей.


Вид на Таллин


На Ратушной Площади в Таллине


Один из новых жилых районов Таллина


Центр парусного спорта под Таллином


Рига. Один из многочисленных районов новостроек


В Таллинском парусном олимпийском центре: будущие олимпийцы



Балтийская парусная регата


Эстония. Студенты Тартусского Государственного университета


Административное здание рыболовецкого колхоза имени Кирова


Рыбаки колхоза имени Кирова на промысле в Финском заливе


Центральная усадьба рыболовецкого колхоза имени Кирова


Один из поселков рыболовецкого колхоза имени Кирова


Колхоз насчитывает сегодня более шести тысяч рыбаков и членов их семей. Ежегодно он поставляет 60 миллионов банок рыбных консервов, которые экспортируются также и в ФРГ. Теперь я буду читать надписи на консервных банках со шпротами и кильками: не прибыли ли они из Таллина!?

Свыше 13 миллионов рублей чистой прибыли — что это означает? Это означает, что в колхозе имени Кирова на социальные нужды ежегодно выделяется три миллиона рублей. Недалеко от поселка рыбаков выстроились бунгало, такие же красивые, как я знаю в ФРГ. В колхозе имеются пять детских садов, санаторий для детей, средняя школа с техническим уклоном, в которой ребята одновременно могут получить и какую-нибудь специальность. Все, что построено для детей и молодежи, — великолепно: музыкальная и спортивная школы, школа живописи, детский сад.

Затем нам показали пансионат для одиноких пенсионеров. В нем 54 жилых комнаты, в каждой есть душ и туалет. Здесь постоянно дежурят врач и медсестра. Столовая занимает большое светлое помещение. Имеется и сауна. Пенсионеры отдают за все услуги 75 процентов своей пенсии, что, конечно, не может покрыть всех затрат, поэтому остальную сумму доплачивает колхоз. Здесь может поселиться при желании и супружеская пара пенсионеров.

Нас привели в большое светлое здание из стали, бетона и стекла: это культурно-бытовой центр. В нем располагаются магазин, аптека, библиотека, читальный зал, поликлиника, где работают 26 врачей и 50 медсестер. Только на медицинское обслуживание колхоз расходует ежегодно 600 тысяч рублей. При больничном и амбулаторном лечении лекарства — бесплатные.

Мы осмотрели библиотеку. Наряду со многими другими авторами мое внимание, естественно, привлекли книги Лессинга, Гейне, Брехта, Фейхтвангера, Фаллады, Е. Т. А. Гофмана, Келлермана, Фриша, Йогана Р. Бехера, Вайзенборна, Гёте и других немецких писателей, переведенные на эстонский язык. Все книги зачитаны, ни о какой «декорации» речи быть не может.

В колхозе несколько столовых. Первая смена работающих колхозников платит за обед 50 процентов его стоимости, а вторая смена получает еду бесплатно.

300 тысяч рублей ежегодно выделяется на культурные цели. 250 тысяч — на развитие спорта: «В нашем колхозе подготовлено 50 мастеров спорта, среди них — чемпион мира по буерным гонкам», — сказали мне.

Прощальный обед состоялся в одной из комнат правления колхоза. Правление переизбирается каждые три года и состоит из 41 человека. Затем мы осмотрели зал заседаний правления. Я видел залы заседаний многих профсоюзов, а также зал заседаний Бачка коммунального хозяйства в ФРГ — ни одному из них не уступает зал в колхозе имени Кирова.

— Чтобы все это иметь, надо хорошо трудиться, — говорит председатель колхоза.

Ему 41 год, он сын моряка, начинал матросом, потом был помощником капитана, затем работал на берегу мастером в одном из цехов колхоза, теперь он — председатель. Зарабатывает 300 рублей в месяц. За перевыполнение плана, как и все колхозники, получает премии. Средний заработок в колхозе составляет 265 рублей, но рыбак может зарабатывать и до 400 рублей.

Производство продукции по сравнению с 1950 годом выросло в 1979 году на 1747 процентов. Годовой доход составляет 73 миллиона рублей, 13,9 миллиона рублей из них — чистая прибыль. Эта прибыль, которая материализуется в жилые дома, санатории, детские сады, школы и дома для престарелых, отчетливо показывает, сколько средств в условиях социализма идет на улучшение жизни людей и сколько денег (будь это в условиях капитализма) течет в карманы отдельных капиталистов.

— Мы работаем с людьми и для людей, — говорит Вэйно Нигуман, помощник председателя. — 98 процентов жителей колхоза имеют среднее образование, более тысячи окончили средние специальные учебные заведения, более 300 человек — вузы. Наши специалисты изучают все новое, что есть у нас и за рубежом. 500 человек перенимали поочередно опыт в Финляндии. Кто желает повышать квалификацию, тому мы предоставляем все возможности.

Тот, кто учится вечером, например, имеет четырехдневную рабочую неделю с полным сохранением зарплаты.

Рыбаки Таллина, так же как и колхозники Белоруссии, у которых я был в гостях, показали своим зарубежным коллегам, чего можно достичь в условиях социализма. Без эксплуатации и эксплуататоров. То, что они создали, — это лучшие достижения, а не обычное явление — пока еще не обычное. Пример должен воодушевлять, увлекать за собой! Так оно и есть на деле! Лишь одно необходимо этой стране, чтобы все жили так же благополучно, как «миллионеры» колхоза имени Кирова: дальнейшее сохранение мира.

«Присоединена — насильственно»?

«Эстония была присоединена Москвой насильственно в июле 1940 года в результате пакта, заключенного между Гитлером и Сталиным», — писал гамбургский журнал «Штерн» 7 августа 1980 года в одной из статей, «посвященной» бойкоту Олимпиады-80.

Присоединена насильственно? А что говорят факты?

Одновременно с установлением Советской власти в Петрограде, в Эстонии, как и во всей Прибалтике, в 1917 году были образованы Советы рабочих и солдатских депутатов. Для капиталистических правительств мира это было сигналом тревоги. В то время как на западе Германия воевала с Антантой, их войска на востоке совместно выступили против молодой Советской республики.

Эстонская Советская Республика продержалась с 26 октября 1917 года до 25 февраля 1918 года. Она пала под огнем английских корабельных орудий, под натиском германской пехоты и артиллерии.

Ноябрьская революция 1918 года в Германии отозвалась новым подъемом рабочего движения в Эстонии. 29 ноября 1918 года была провозглашена Эстляндская трудовая коммуна. В январе 1919 года половина Эстонии была освобождена от оккупационных войск. Но тут снова вмешались западные государства. Наемники из Финляндии и Швеции усилили белогвардейские войска царского генерала Юденича, вторгшиеся на территорию Эстонии.

На помощь белогвардейцам поспешили Англия, Франция и США, поставлявшие оружие и боеприпасы и посылавшие своих военных советников, а Англия прислала и свой флот. В мае 1919 года в Эстонии находилась стотысячная армия белогвардейцев и интервентов. Трудовая коммуна была распущена. Начались массовые аресты, массовые расстрелы, Коммунистическая партия была запрещена, ее члены подвергались жесточайшим преследованиям. Такие вожди рабочих, как Кингисепп, тайно уничтожались без суда и следствия, а другие, такие, как Йоханнес Лауристин, были брошены за решетку На 10–15 лет.

Но эстонские рабочие не капитулировали. В зале заседаний 2-го съезда эстонских профсоюзов в 1922 году был вывешен портрет убитого Кингисеппа, коммунист Яан Томп был избран председателем Центрального совета профсоюзов. Правительство обрушило репрессии на активистов. Томпа приговорили к смертной казни. Вместе с ним перед судом предстали 149 рабочих-активистов, 39 из них были приговорены к пожизненной каторге.

В 1924 году вспыхнуло вооруженное восстание, которое было жестоко подавлено. Затем в Эстонии, как и в других буржуазных государствах Европы, зародилось фашистское движение. В марте 1934 года Эстония последовала примеру Германии: все партии были запрещены, функционировал лишь фашистский «Фронт», демократические свободы были ликвидированы. Президентом стал Константин Пятс.

В 1940 году Советский Союз добился того, что назад в Германию выехали все немецкие помещики и предприниматели, которые служили опорой фашистской диктатуры в Эстонии. Пятс и его сторонники лишились поддержки влиятельных сил в своей борьбе против рабочего класса. Местная реакция оказалась не в состоянии удержать власть. Рабочий класс сверг правительство Пятса, Лау-ристин и его товарищи были освобождены из тюрем, вновь была установлена Советская власть, фашистские палачи получили по заслугам.

На холме Тоомпеа в Таллине установлен памятник Йоханнесу Лауристину, который был убит немецкой гранатой, после того как эстонские рабочие освободили его из тюрьмы. Весь путь, который проделала Советская Эстония, заслуживает того, чтобы каждый западногерманский журналист писал об этой республике правду, а не сеял отравленным пером раздор и ненависть.

Город Ленина

Ленинград. «Северной Флоренцией» называют этот город из-за дворцов, «Северной Венецией» называют его из-за сотен мостов и каналов. Вам здесь задают неизбежный вопрос: «Какой город вам больше нравится: Ленинград или Москва?» Но я ни за что не отвечу на этот вопрос! Если бы я ответил, то обидел бы миллионы людей — или москвичей, или ленинградцев.

В Москве меня очаровали контрасты между исторической матушкой-Россией и современным городом мирового значения. Меня очаровала зимняя картина: покрытая белым снегом Красная площадь, залитые светом красные стены Кремля, золотые купола церквей, красные звезды на башнях, красный флаг над Кремлевским Дворцом съездов. Меня очаровала также картина, когда из-под колонны снегоуборочных машин вырываются вверх метровые снежные фонтаны, освобождая улицы от снега…

В Ленинграде меня ничто так не очаровало, как белые ночи в конце июня. Даже в полночь в городе так светло, что можно читать газету. Вдоль набережной Невы прогуливаются люди. На парапете сидят юноши и девушки, поют, играют на гитарах, радуются жизни. А над Невой разводят мосты — захватывающее зрелище: вдруг в середине мост разделяется надвое, каждая часть приподнимается, разделяются трамвайные пути, фонарные столбы стоят уже не вертикально, а под углом. Теперь суда могут следовать из Финского залива дальше по Неве или в обратную сторону — в Балтийское море. Такой Ленинград уникален, так же как по-своему уникальна и Москва.

Я вытянул счастливый жребий: я живу в построенном несколько лет назад огромном отеле «Ленинград», моя комната расположена на четвертом этаже над Невой. Из своих окон я вижу силуэты дворцов на набережной, за ними — купол Исаакиевского собора. А подо мной стоит крейсер «Аврора», выстрел с которого возвестил в 1917 году о начале Октябрьской революции.

«Здесь сегодня рождается новая эпоха мировой истории, и вы можете сказать, что вы участвовали в этом», — писал Иоганн Вольфганг Гёте, когда в 1792 году услышал канонаду под Вальми, которая возвестила о том, что солдаты Французской революции одержали победу над объединенными войсками контрреволюции.

Еще в большей степени эти слова можно отнести к Октябрьской революции 1917 года.

«Санкюлотами далекой страны» назвал мой друг и товарищ по Бухенвальду Пьер Дюран русских революционеров 1917 года. Один из них, из плоти и крови, сидит сейчас передо мной: Артем Потапович Титов был в октябре 1917 года в Петрограде. На первый взгляд ему можно дать чуть больше 60 лет, однако Артему Потаповичу Титову уже 82 года. Стройный, волосы с проседью, густые брови, серовато-коричневые глаза, натруженные руки. При этом он подвижен, полон энергии, чему можно только позавидовать. Орденские колодки на груди свидетельствуют о его активной жизни.

Он сражался за революцию

Я беру у Артема Потаповича Титова интервью.

— Как вы пришли в революцию?

— Я родился в крестьянской семье в 1898 году. У нас в деревне царил голод, я подался в город, чтобы найти работу и хлеба. Нашел место на одной крупной фабрике в тогдашнем Петрограде. Платили не очень-то хорошо, но по крайней мере не умер с голоду. Затем пришла февральская революция 1917 года. Впереди были мы, рабочие. Мы получили общедемократические свободы, мы могли наконец объединяться в организации, мы могли издавать газеты, могли открыто говорить на собраниях то, что хотели, о том, что нам было необходимо обсудить. И мы — что было немаловажно — получили оружие.

— Как было с продовольствием?

— Изменилось немногое. Мы по-прежнему голодали. И к тому же к власти пришло буржуазное правительство, которое поступало совсем не так, как того хотели мы, рабочие.

— Что вас не устраивало?

— Мы хотели мира. Мы свергли царя, развязавшего войну, посылавшего миллионы рабочих и крестьян на смерть. А буржуазное правительство, которое называло себя демократическим, требовало, чтобы мы продолжали вести войну, по-прежнему отправляло нас в окопы на смерть.

— И тогда вы стали большевиком?

— Нет, пока еще нет. Но вскоре из эмиграции в Россию вернулся Ленин…

— Когда это было?

— Это было в апреле 1917 года. Тогда он выступил перед большевиками со ставшими знаменитыми «Апрельскими тезисами», которые затем были перепечатаны всеми большевистскими газетами.

— О чем он говорил?

— Ленин говорил, что мы, рабочие, солдаты, крестьяне, должны довести буржуазную революцию до конца и совершить революцию социалистическую. Он призвал нас организовывать рабочие дружины для охраны заводов, демократических завоеваний, для защиты интересов рабочих и крестьян.

— Как относилось буржуазное правительство к создавшемуся положению?

— Между февралем и октябрем практически царило двоевластие. На одной стороне находилось буржуазное Временное правительство, у которого становилось все меньше приверженцев, на другой — выборные органы: Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, за которыми стояла народная масса. Когда мы, красногвардейцы (к тому времени я вступил в Красную гвардию), взяли на себя охрану порядка в Петрограде, то этому — говорю без преувеличения — было радо все население, так как преступность достигла невиданных размеров, а вооруженные рабочие со всей строгостью боролись с бандитами и ворами. Мы вмешивались также, если торговцы укрывали муку и другие продовольственные товары или продавали их по спекулятивным ценам. Мы заставляли их продавать продукты населению, но по нормальным, а не по спекулятивным ценам. Поэтому симпатии к Красной гвардии росли.

— Как же Временное правительство мирилось с создавшимся положением?

— Оно и не мирилось! Третьего июля 1917 года, когда мы, рабочие и солдаты, проводили мирную демонстрацию, правительство отдало приказ расстрелять демонстрацию. Многие руководители большевистской партии были арестованы и брошены в тюрьмы. Другие же, как и В. И. Ленин, вынуждены были уйти в подполье, чтобы их не арестовали или даже не убили, как это случилось позднее, например, в Германии с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург. С этого момента стало ясно, что мирное развитие социалистической революции далее невозможно, что против насилия реакционного мы должны использовать насилие революционное.

— Однако реакция не достигла своих целей?

— Вначале была попытка ликвидировать даже демократические завоевания Февральской революции. Царский генерал Корнилов поднял мятеж и пошел на Петроград. Он хотел установить военную диктатуру. И тут выяснилось, что правительство не могло или не хотело противостоять этому военному путчу. Только Советы рабочих и солдат были в состоянии организовать сопротивление. Они мобилизовали нас на оборону Петрограда. Мы защищались не только с помощью винтовки, но и силой правды. Коммунистическая партия большевиков направляла своих лучших агитаторов к корниловским солдатам, они разъясняли солдатам, против кого и за что они выступили. Солдаты дезертировали или переходили к нам. Это, естественно, сильно укрепило влияние Ленина и большевиков среди народных масс. Но нам было ясно, что наша цель еще не достигнута. Необходимо было, чтобы буржуазная революция переросла в социалистическую.

— Вы сами участвовали в июльской демонстрации?

— Да. Я участвовал в этой демонстрации. Без оружия. Я был среди демонстрантов, когда в них — и в меня тоже — стреляли. Мне повезло: в меня не попали. Я видел, как группа матросов из числа демонстрантов пыталась проникнуть в дом, из которого стреляли по безоружным людям.

— Где вы были в ночь штурма Зимнего дворца?

— Я был в отряде красногвардейцев, мы должны были охранять Николаевский мост. В ту ночь надо было поднять мосты, чтобы пропустить к центру города военные корабли с матросами из Кронштадта. Было невыносимо холодно, все мерзли. Мы услышали залп «Авроры». Мы стали свидетелями штурма Зимнего дворца. Он прошел относительно бескровно. Важнейшие пункты города уже были в наших руках. Как только начался штурм, войска Керенского, охранявшие Зимний, сдались или разбежались.

— В это время вы были уже членом партии большевиков?

— Нет, я был беспартийным, как и многие красногвардейцы, сражавшиеся вместе с большевиками.

— Итак, вы взяли власть в свои руки. Как события развивались дальше?

— Вы, вероятно, удивитесь, если я вам скажу, какова была моя, наша, ближайшая задача. В Петрограде, и прежде всего в царских подвалах и домах богачей, были огромные запасы вина. Существовала реальная опасность, что жители, и главным образом уголовники, станут громить винные погреба, лавки и устраивать дебоши, которые перерастут в пьяные грабежи и погромы. Реакционные элементы специально нашептывали адреса таких винных подвалов. Итак, мы получили приказ все запасы алкоголя уничтожить. Делали мы это просто. Стреляли в бочки с вином и ждали, пока все содержимое не выльется на землю. Мы получили приказ расстреливать на месте каждого, кто грабил винные подвалы.

— А что было дальше?

— Революция победила во всей России. Но реакция не сдавалась. Белогвардейские офицеры, крупные капиталисты и многие иностранные правительства, например французское, английское, американское и германское, присылали деньги и оружие, которые использовались против нас. Советская власть должна была защищать себя. Были созданы новые отряды Красной гвардии, а также полк латышских стрелков. Мы были брошены на юг, против царского генерала Каледина, который из Ростова выступил против Советской власти. Это был первый белогвардейский мятеж из тех многих, которые нам еще предстояло пережить. До Харькова мы ехали по железной дороге, а оттуда до Ростова нам пришлось идти пешком. Плохо вооруженные и плохо одетые, замерзавшие — нам приходилось воевать в страшные морозы, — мы все же освободили 10 февраля 1918 года Ростов от белогвардейцев.

— Вы несли тяжелые потери в боях?

— Да, бои были очень кровавыми. Это был один из первых, решающих этапов гражданской войны, и мы не подозревали, что она будет длиться еще годы. Борьба буквально шла не на жизнь, а на смерть — смерть за смерть.

— Вы как раз говорили о занятии Ростова…

— Да, мы вошли как победители. Но не думайте, что мы выглядели слишком героически. В течение двух месяцев мы страдали от холода и грязи, не мылись и не всегда даже умывались. Наша одежда была грязной и кишела паразитами. Такими мы вошли в Ростов. Там мы впервые прошли дезинфекцию и частично переоделись. Затем нас снова направили в Петроград.

— И вы остались в Петрограде?

— Нет. Я уже говорил, что Красная Армия стала регулярной армией. Я по национальности белорус, а Белоруссия в то время была занята польскими оккупантами; со своей частью я был послан на Западный фронт освобождать Белоруссию. Я принимал участие в освобождении Минска и ряда других городов и воевал до окончания гражданской войны в дивизии Котовского.

— В это время вы уже вступили в партию?

— Нет, я все еще был беспартийным. Я принял участие в разгроме последнего белогвардейского выступления против Советской власти. Это было выступление атамана Антонова в 1920 году. Оно было особенно опасным, так как Антонов действовал в богатой сельскохозяйственной области, а в стране царил голод. Потому самые боеспособные части под командованием Котовского и Тухачевского были посланы на разгром Антонова.

— У меня к вам попутный вопрос: годами вы рисковали своей жизнью, в тяжелейших условиях боролись за социализм. И вот пришел 1920 год, а вместе с ним — и победа. Но нужда и голод не исчезли. Что вы думали тогда об этом?

— Прежде всего я думал исключительно о том, чтобы защитить и сохранить Советскую власть. И я полагаю, что все мои товарищи по борьбе думали так же. Наша ненависть к царям, князьям, генералам и капиталистам была настолько велика, что все остальное отступало тогда на второй план. Сохранить Советскую власть — вот была наша первая мысль. Только так мы могли улучшить наше положение. Сам я хотел снова вернуться на свое старое предприятие, которое стало между тем социалистическим, и продолжить там работу, которую я оставил в 1917 году. Но судьба распорядилась по-другому.

— Каким был ваш путь дальше?

— Я вернулся в Петроград, но поскольку и там была большая безработица, то я снова вернулся в свою белорусскую деревню. И там царили нужда и голод. Во время выборов в местные органы власти меня выбрали в местный Совет и одновременно военным комиссаром.

— Вы были уже членом партии?

— Нет, я все ещё оставался беспартийным. Но, выбирая меня, люди считали, что поскольку я боролся до победы революции как красногвардеец, то я стану и надежным представителем Советской власти. Позже были проведены выборы в сельские Советы, и меня избрали председателем сельсовета. И лишь потом я вступил в Коммунистическую партию.

— Изменило ли это вашу жизнь?

— Конечно. У меня было лишь четырехклассное образование. И только в 1925 году, когда меня послали учиться в партийную школу, началась моя настоящая учеба. После партшколы меня послали учиться в педагогический институт, окончив его, я некоторое время работал педагогом. Затем стал сотрудником партийной газеты, журналистом. С тех пор я работаю в прессе.

— И во время войны?

— Да, во время второй мировой войны я был в Красной Армии редактором дивизионной газеты. Войну я закончил во Франкфурте-на-Одере. Затем я снова вернулся в Белоруссию, работал сначала в прессе, а затем секретарем по вопросам печати в Центральном Комитете Компартии Белоруссии. В настоящее время я работаю в Госкомитете по делам печати, полиграфии и книжной торговли Белоруссии.

— Позвольте мне еще раз вернуться к вашей молодости. Вам было 20 лет, когда вы и ваши товарищи узнали об убийстве Карла Либкнехта и Розы Люксембург в Германии. Как вы отнеслись к этому?

— Мы были потрясены и страшно возмущены. Тогда мы были еще молоды и неопытны, и старшие товарищи нам объяснили, что подобные убийства из-за угла — обычный метод реакции. Таким способом были убиты не только Карл Либкнехт и Роза Люксембург. Коварное покушение было совершено и на Ленина; из-за угла были убиты и такие большевистские вожди, как Урицкий и Воровский. Наши опытные товарищи учили нас: есть единственное средство, чтобы положить конец подобного рода преступлениям, — победа рабочего класса.

— Я хотел бы задать вам еще один вопрос. Я знаю, что с окончанием гражданской войны контрреволюция не сложила оружие, борьба против Советской власти приобрела другой, скрытый характер. Кроме того, и в самой партии были люди, которые, прикрываясь лозунгом «несвоевременности социализма в России», фактически встали на путь раскола партии и борьбы против Советской власти. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Да, время было трудное. Особенно сложной была борьба с троцкизмом. Естественно, что и я оказался в круговороте этих событий. Вот вам один пример. Я был тогда редактором одной из газет. И вот в другой газете появляется статья, написанная комсомольцами из моей газеты и направленная против меня, в которой говорилось, что товарищ Титов ведет недостаточную борьбу против троцкизма. Кое-что в борьбе против троцкизма я тогда уже понял, а кое-что, конечно же, нет. Однако молодые комсомольцы, работавшие в моей газете, понимали в этой борьбе, естественно, еще меньше, чем я. И только с годами все стало ясным также и для меня.

Это сегодня мы ясно видим, каким сложным, запутанным было тогда положение в стране. Еще сохранялись пережитки капитализма, оставались и богатые крестьяне-кулаки, и мелкие предприниматели в городе. Поэтому у троцкизма было довольно много сторонников, пытавшихся возродить капитализм. Далеко не всем было легко ориентироваться в этой ситуации.

— Сомневались ли вы в то трудное время в социализме, в революции?

— Нет. В этом я не сомневался. И даже тогда, когда мне не все было ясно, необходимость ведения борьбы за окончательную победу социализма была мной осознана до конца.

— Благодарю вас за искренний ответ. У меня есть еще один вопрос, на который, вероятно, вам будет трудно мне, немцу, ответить. Суть его в следующем: вы — гражданин Белоруссии. Вы пережили нападение на свою родину гитлеровской армии, а также гибель более двух миллионов белорусов. Жертвами стали ваши друзья и родственники. Что вы чувствовали, когда вступили в борьбу с врагом, и как вы встретили освобождение своей страны?

Титов вытирает ладонью крупинки пота со лба, а потом говорит:

— Мы начали войну со словами: «Смерть фашизму!» С первых дней войны мы увидели, что делали фашисты с нашей страной, с нашими людьми. Когда мы контратаками отбивали то или другое селение, мы ужасались бесчинствам врага. Мы должны были свести счеты с фашизмом.

Мои родные были убиты эсэсовцами. Когда наступил перелом в войне и мы погнали фашистов прочь, они разрушали все, что могли разрушить, уничтожали гражданское население: женщин, стариков, детей. Они превращали в руины школы, больницы, жилые дома. Враги поступали так для того, чтобы, вернувшись, мы нашли здесь пустыню.

Под Минском, разгромив окруженную часть противника, мы пережили страшные минуты, войдя на территорию концлагеря Тростянец: здесь еще догорали трупы замученных людей. К радости победы примешивалась боль за погибших и ненависть к убийцам.

Но вот мы перешли границу и стали встречать первых гражданских жителей-немцев, мы рассказывали им о том, что наделали их соотечественники в нашей стране, показывали им фотографии, запечатлевшие жестокие преступления; они говорили, что это неправда: они нам просто-напросто не верили. Они оспаривали все, что мы пережили сами, и утверждали, будто это сплошная пропаганда, которую мы якобы хотим использовать для оправдания захвата Германии. Такие рассуждения вызывали у наших солдат недоумение.

— Разрешите задать вам последний вопрос: вы боролись за Советскую власть и вот уже более 60 лет, можно сказать, сами участвуете в ее укреплении. Оглянувшись назад, оценив прошедшие годы, скажите, какие чувства вы испытываете? Достигнуто ли то, на что вы надеялись?

— Прошедшие 60 лет — это моя жизнь. Этим годам я отдал все, что мог. свои силы, свои способности, свое здоровье, свою семью. Сегодня, оглядываясь назад и оценивая достигнутое, я могу сказать: я прожил не напрасно. И еще я хочу добавить, что принадлежу к тем, кто создал все, что мы имеем ныне в стране. Сегодня наши люди живут несравнимо лучше, чем в то время, когда мы поднялись на борьбу с угнетением, и я радуюсь этому. И если бы мы не находились сегодня в окружении капиталистических государств, угрожающих нам, то наша жизнь была бы еще лучше. Десятилетиями мы работали, не считаясь ни с чем. И поэтому я знаю, что только труд может обеспечить наше лучшее будущее. Мирный труд. За это я выступаю и сегодня, как, впрочем, и всегда.

В заключение мне хотелось бы высказать некоторые свои мысли. Человек у нас воспитывается в духе уважения к другим, ему чужды агрессивность и захватнические цели. Этого он ожидает и от других. Нам чуждо чувство ненависти к другим народам и странам. Мы желаем жить и работать под мирным небом. Мы верим в здоровые силы немецкого народа. Мы знаем, что этот народ дал миру Карла Маркса, Карла Либкнехта, Эрнста Тельмана. Поэтому мы были очень удивлены и потрясены, когда увидели, что многие немцы позволили обмануть себя при Гитлере… Мы были очень удивлены и потрясены, когда во время и после войны обнаружили, какие отвратительные намерения многие немцы приписывали нам, советским людям. И мы до сих пор продолжаем удивляться тому, что в Федеративной Республике Германии сегодня есть люди, которые верят, что мы якобы хотим захватить часть территории ФРГ, что мы хотим напасть на нее…

Краснаяармия

И эту главу мне хотелось бы начать с вопроса-загадки: кто сделал нижеследующее заявление:

«В сегодняшней международной обстановке надежды всего цивилизованного мира устремлены на победоносное знамя храброй Красной Армии».

Это заявление сделал американский генерал Дуглас Макартур 23 февраля 1942 года. «Надежды всего цивилизованного мира…» Да, и такие слова произносили американские военные о Красной Армии.

Как была создана Красная Армия? В конце 1917 года, через несколько недель после победы Октябрьской революции, в России не стало армии. Царская армия была распущена Советской властью. В знаменитом ленинском Декрете о мире было предложено немедленно прекратить все военные действия и без промедления заключить мирный договор. Если бы Германия, Франция, Англия и США приняли это предложение, то Советской власти достаточно было бы одной милиции, чтобы поддерживать внутренний порядок.

Но произошло обратное — как хищные звери, набросились эти державы на Советскую Россию. По варварским деяниям их превзошел, пожалуй, только Гитлер. На Украине и в Белоруссии германские и австро-венгерские генералы сооружали виселицы. В прибалтийских странах хозяйничали ландскнехты. На юге Украины, в Одессе, бросил якорь французский флот, французские офицеры не стыдились выступать в роли палачей. На каспийском берегу англичане расстреляли 26 бакинских комиссаров. В Грузии они вооружали контрреволюцию. На Дальнем Востоке японские интервенты сжигали коммунистов в топках паровозов. Американские, турецкие, румынские войска — всего в интервенции участвовали 14 государств — атаковали со всех сторон страну, ставшую беззащитной. Советской власти надо было обороняться. Обороняться не только против собственной контрреволюции, бывших царских генералов, но и против контрреволюции, экспортируемой Вашингтоном и Берлином, Парижем, Лондоном и Токио. Войска интервентов хозяйничали на занятой ими территории, словно гангстеры Чикаго.

В распоряжении правительства, во главе которого стоял В. И. Ленин, не было достаточно военных сил для обороны. Чтобы защитить социалистическую революцию, правительству пришлось обратиться к народу, и народ поднялся на борьбу. Интервенты были изгнаны. К чести простых солдат иностранных армий надо сказать, что они все с меньшей охотой воевали против Советской власти. Восстание французского флота в Одессе, которое заставило Париж отозвать свои войска, стало как бы символом такого отношения к интервенции.

Хочу остановиться еще на одном моменте. Ни одно другое государство в мире не имеет такой протяженной границы, как Советский Союз, — свыше 60 тысяч километров; ни одно другое государство в мире не имеет стольких граничащих с ним стран, сколько Советский Союз; и ни одно другое государство в мире не пережило за столь короткий срок (1917–1922 и 1941–1945) столько жестоких войн, как Советский Союз.


Памятник Петру I — основателю Петербурга (ныне Ленинград)


Ленинград. Крейсер «Аврора» на Неве


В парке Петродворца в Ленинграде


Исаакиевский собор в Ленинграде


Смольный монастырь в Ленинграде


В одном из парков Ленинграда


Прогулочный катер на реке Мойке


Алма-Ата. В педагогическом институте имени Абая


Профессор-микробиолог Мая Шигаева в лаборатории Казахского Государственного университета


Алма-Ата. Десятилетняя поэтесса Раушан Аспандиярова, автор книги стихов «Часы» и ее рисунки, иллюстрирующие эту книгу


Алма-Ата. Ансамбль Государственного женского педагогического института «Айгуль»


США, граничащие лишь с двумя государствами — Канадой и Мексикой, содержат крупнейшую армию в мире, имеют сотни военных баз на других континентах, нацеленных на Советский Союз. Удивительно ли в этой связи то, что Советский Союз стремится поддерживать равновесие сил?..

Чтобы судить о какой-либо армии, недостаточно знать ее мощь и оружие, необходимо знать ее традиции и моральный дух. Названия городов, где происходили важнейшие сражения, играют большую роль в традициях любой армии. Для Советской Армии это, например, такие города, как Псков и Нарва, где 23 февраля 1918 года были разгромлены вторгшиеся германские войска, и этот день считается с тех пор днем создания регулярной Красной Армии; а во второй мировой войне — это Москва, Ленинград, Сталинград, Курск. Как мы видим, все эти города, где был побежден вторгшийся враг, находятся на территории Советского Союза.

А солдатам бундесвера и сегодня все еще говорят о победах вермахта в Польше 1939 года, во Франции 1940 года под Дюнкерком, Тобруком в Северной Африке, о битвах, происходивших в чужих странах, далеко от своей родины.

О Красную Армию, о силу сопротивления советских народов более 60 лет назад разбились армии Антанты, а более 35 лет назад — фашистские армии. В СССР не могут себе позволить ослабить усилия по укреплению обороноспособности страны, пока переговоры по разоружению не приведут к успеху.

Однако стремление США постоянно подстегивать гонку вооружений имеет не только военный, но и социально-экономический аспект: в США, как и повсюду на Западе, определенные промышленные и финансовые круги наживаются на гонке вооружений; то, что она ложится тяжелым бременем на народ, считается второстепенным. В Советском же Союзе никто не наживается на производстве оружия, так как в СССР нет ни промышленных, ни банковских магнатов. Гонка вооружений является, таким образом, и в мирное время целенаправленной атакой на развивающееся социалистическое общество. Западные державы спекулируют на том, что, мол, благодаря гонке вооружений им удастся предотвратить поступательное развитие Советского Союза. Для социалистической же страны, в том числе и для Советского Союза, мир и разоружение имеют основополагающее значение как для ее политики, так и для экономики…

Шестнадцать гладиолусов

Дорожка кажется бесконечной. Деревья не защищают от палящих лучей солнца. Начинают болеть глаза. Передо мной высокая каменная фигура женщины с лавровым венком в руках. За ней — серовато-белая стена с надписью: «Ничто не забыто, никто не забыт»…

Шаг за шагом мы продвигаемся вперед. Слышу обрывки фраз двух молодых женщин, идущих позади. У меня в руках 16 гладиолусов. Прямая как стрела дорожка, ведущая к стене с надписью, как бы направляет посетителей. Справа и слева — трава. Только трава. В огромных, обрамленных камнем квадратах тянутся к свету стебли травы. Сотни тысяч.

Перед каждым квадратом стоит каменная плита, на которой высечены дата и символ: серп и молот или пятиконечная звезда. Шаг за шагом ведет нас дорожка мимо поросших травой квадратов. Каменные плиты сменяют друг друга. На одной написано: 1941 год — и изображены серп и молот, на другой — 1941 год и высечена звезда, далее — 1942 год и серп и молот, на следующей — то же самое, и опять — 1942 год и звезда… Дорожка кажется бесконечной.

С каждым шагом мы приближаемся к монументу, он становится все выше и выше. Стебли травы справа и слева покачиваются на слабом летнем ветру. А солнце палит. Позади меня слышны легкие шаги обеих женщин. И шаги Володи… В моих руках 16 красных гладиолусов.

Сколько травинок растет здесь? Сотни тысяч, и перед каждым травяным полем стоит плита с высеченными датой и символом.

Сотни тысяч? В голове проносится сравнение: на каждого умершего — один стебелек травы. Мы находимся на Пискаревском кладбище Ленинграда, — на кладбище, подобного которому на земле нет.

Безжалостно жжет солнце. И безжалостно жжет мысль: ты — на Пискаревском кладбище. Ничто не забыто, никто не забыт. А ты, хорошо одетый, отдохнувший, сытый, обдуваемый летним ветерком, продолжаешь идти по дорожке, по обеим сторонам которой похоронены в братских могилах 470 тысяч умерших от голода людей. 470 тысяч! Население крупного города! Младенцы, умиравшие с голоду на материнской груди, матери, умиравшие на глазах своих детей, отцы… 470 тысяч умерших от голода мужчин и женщин, детей и стариков лежат, погребенные на Пискаревском кладбище, умершие от голода граждане осажденного Ленинграда. Приговоренные к смерти в моей стране человеком, который однажды возомнил о себе, что он может говорить и действовать от имени моего народа, немецкого народа.

470 тысяч погибших! Ни один из них не поднял руки против моего народа. Коварной и жестокой, как и нападение, была цель: уморить голодом, искоренить, уничтожить. А теперь, десятилетия спустя, я иду по дорожке между могил.

16 гладиолусов лежат в моих руках. Позади меня легкие шаги. И шаги Володи… Семнадцатилетним он был эвакуирован из Ленинграда. А там остались отец, мать, сестры. Они не знали, что в тогдашнем Берлине их городу и им был вынесен смертный приговор: смерть от голода.

Сотни тысяч стебельков для сотен тысяч мертвых. Однако мне трудно представить «сотни тысяч мертвых». Я постоянно думаю о рассказе Володи: «Продукты кончились. День и ночь в осажденном городе рвутся гранаты, авиабомбы. Нет почти ни одного уцелевшего дома. В неотапливаемых квартирах, в разрушенных заводских корпусах, где на ледяном ураганном ветру продолжали работать, и прямо на улицах падали люди. Падали, замерзнув, обессилев от голода. Однажды вечером сестра, находившаяся, как и мать, на пороге смерти, вернувшись домой, нашла отца мертвым. От голода. В кармане его куртки была записка: «В шкафу я спрятал три плитки шоколада. Может быть, они вас спасут. Для нас всех этого было бы недостаточно. Будьте здоровы».

Никто не забыт, и ничто не забыто. Ни Володин отец, ни маленькая Таня Савичева, беспомощная, беззащитная, обреченная на голодную смерть. За застекленной витриной у входа на кладбище висит фотография этого ребенка, а рядом — девять маленьких исписанных листков бумаги. Своей безжалостной прозаичностью эти записи потрясают, как и дневник Анны Франк, ставшей, как и Таня, жертвой убийц.

«Женя умерла 28 декабря в 12.00 часов утра 1941», — написано трогательным детским почерком на первой странице. И далее: «Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г.

Лека умер 17 марта в 5 час. утра 1942 Дядя Вася умер 13 апр. 2 ч ночь 1942 Дядя Леша —10 мая в 4 ч. дня 1942 Мама — 13 мая в 7.30 утра 1942».

…И последняя запись: «Савичевы умерли. Умерли все».

Ничто не забыто, никто не забыт. Ни Анна Франк, ни Таня Савичева.

Мы достигли монументальной скульптуры женщины, державшей лавровый венок в руках. Я кладу к ее ногам 16 гладиолусов. Рядом лежат цветы моих спутников. Цветы для тех, кто принял на себя самую жестокую смерть, чтобы спасти других. Цветы для таких детей, как Таня, которым пришлось умереть, не познав жизни. Цветы для стариков, у которых были украдены последние годы жизни. Цветы для бесчисленных жертв, которые, как отец Володи, проявили самый величайший героизм — они приняли ужасную смерть, чтобы спасти беззащитных и беспомощных.

Володя отошел в сторону. На высокой каменной стене я вижу стихи поэтессы Ольги Бергольц, женщины, которая пережила блокаду, которая сама лишь случайно была спасена от смерти, когда ее, полуживую и без сознания, нашли на улице в ужасный мороз. Это стихи спасенной от смерти ленинградки своим умершим согражданам. Ни одного слова о Германии или немцах. Ни одного слова ненависти, ни одного проклятия, ни одного сухого напоминания о вине. Только слова: «Никто не забыт, и ничто не забыто». И стихи, посвященные памяти умерших, прославляющие тех, кто спасал беззащитных женщин и детей.

Володя стоит в стороне. Я не могу решиться заговорить с ним. Да и что я скажу ему? Что так же по приказу из Берлина немцам приходилось умирать страшной смертью, прежде чем такое же преступление свершилось в Ленинграде? Что немецкие борцы Сопротивления жертвовали своей жизнью, чтобы защитить свободу и спасти умирающих? Как и его отец. Или что виновники тех преступлений еще и сегодня могут похваляться своим высоким положением? Что командующий войсками, блокировавшими Ленинград, генерал Ферч, осужденный в Советском Союзе как военный преступник и переданный правительству ФРГ без права амнистии, стал генерал-инспектором бундесвера?..

За нашей спиной колышатся на ветру сотни тысяч стебельков травы. Над травой возвышаются каменные плиты, на которых серпы и молоты символизируют умерших от голода горожан, а звезды — погибших солдат. Где-то под этими стеблями лежит отец Володи, который принял смерть, чтобы спасти от голода жену и дочь. Как и Володя, сюда изо дня в день приходят мужчины и женщины, которые детьми были эвакуированы из Ленинграда, а теперь, став взрослыми, не знают, где лежат их отцы и матери…

Молча я направляюсь к выходу. У подножья монументальной скульптуры остается мой букет гладиолусов. У входа на кладбище стоит седой мужчина. Он плачет. Только теперь я замечаю: справа и слева от входа на кладбище развеваются приспущенные флаги… Никто не забыт, и ничто не забыто…

Глава о коммунальной политике

25 сентября 1941 года в Берлине был подписан приказ, согласно которому ленинградцы обрекались на голодную смерть, а Ленинград должен был быть стерт с лица земли. Но прежде — пригласительные билеты были уже отпечатаны — в гостинице «Астория», что напротив Исаакиевского собора, было намечено дать торжественный обед для завоевателей по случаю победы.

900 дней длилась блокада, 900 дней длились мучения, которые едва ли когда-либо переживал мир. Каждый ленинградец потерял одного или нескольких близких. Но Ленинград победил. В гостинице «Астория» не удалось отобедать генералам вермахта со своими сотрапезниками из СС. В гостинице «Астория» отдыхают сегодня мирные туристы со всего мира, в том числе и из Федеративной Республики Германии.

Автострада, соединяющая аэропорт Пулково с городом, переходит в Московский проспект; десятикилометровое, прямое как стрела шоссе разбито вначале на восемь полос движения, а затем — на шесть. Справа и слева возвышаются новостройки: жилые дома, кинотеатры, магазины.

Московский проспект проходит через площадь Победы. Величественный монумент напоминает о борьбе жителей этого города — мужчин и женщин — с захватчиками. На шестиметровой глубине находится музей — огромный зал площадью сотни квадратных метров, освещенный 900 красными лампочками (каждая лампочка символизирует один день блокады). Здесь показывают фильм о знаменитой «Дороге жизни» через Ладожское озеро, которая позволила сначала спасти детей, а затем доставлять обреченным на голодную смерть защитникам хотя бы минимум продовольствия.

Потом мы едем по Невскому проспекту. Перед нами Нева, Петропавловская крепость, Адмиралтейская стрела — символы города с давних времен.

900 дней и ночей выстоял Ленинград под обстрелом немецкой артиллерии. 400 миллионов рублей стоило одно только восстановление разрушенных домов в этом городе. Но мертвых не воскресить.

Сегодня в Ленинграде более четырех миллионов жителей. Новостройки, сооруженные после 1944 года в спешке для оставшихся без крова людей, выглядели, когда я был там впервые, монотонно. За прошедшие же годы картина изменилась благодаря зеленым насаждениям, да и архитектура нынешних домов отвечает современным требованиям.

В кабинете главного архитектора города, а затем в Ленсовете нам рассказали подробно о коммунальном хозяйстве города. Ежегодный бюджет города составляет 1 миллиард рублей, 90 процентов его — поступления от предприятий. В городе 550 школ, 140 профтехучилищ, 43 вуза и 89 техникумов. За X пятилетку были построены 44 школы, 29 профтехучилищ, 216 детсадов и яслей. Промышленность города производит сегодня в год примерно столько, сколько производила за год промышленность всего Советского Союза в 30-х годах.

Жилая площадь увеличилась с 1917 года втрое, квартплата, как и повсюду в Советском Союзе, остается неизменной с 1928 года: 13–16 копеек за один квадратный метр, это примерно 3–5 процентов от семейного бюджета.

В Ленинграде, как и везде в СССР, отдается предпочтение общественному транспорту. Проезд на городском транспорте дешев. Три копейки стоит поездка на трамвае, четыре копейки — на троллейбусе и пять копеек — на метро. Ленинградское метро является, пожалуй, самым современным в мире. Платформа отделена от путей автоматическими дверями. Только в тот момент, когда поезд останавливается, автоматически открываются двери как платформы, так и самого поезда. Перед отходом поезда все двери закрываются одновременно, так что исключено, чтобы кто-нибудь, хотя бы и случайно, упал на пути.

Я обратил внимание на то, что ленинградское метро красивее и чище, чем метро в Париже и Лондоне, однако станции находятся относительно далеко друг от друга.

— Не означает ли это, что пассажирам приходится проделывать довольно продолжительный путь? — спрашиваю я собеседников.

— В среднем расстояние между станциями, — говорит заместитель начальника ГлавАПУ города Черненко, — составляет полтора километра, то есть пассажиру надо пройти максимум 750 метров, затратив около 10 минут. Он может также подъехать на автобусе или трамвае. Постепенно мы совершенствуем сеть городского транспорта за счет создания диагональных линий, а также кольцевой железной дороги вокруг города, типа такой, какая существует в Берлине.

— Как у вас обстоят дела вообще с автомобильным транспортом, автостоянками, гаражами и пешеходными зонами?

— В настоящее время в стране есть города, где на одну тысячу жителей приходится 25 легковых автомобилей, а также города, где это соотношение составляет 80 к 1000. Мы не стремимся к тому, чтобы достичь такого соотношения, как, например, в Лос-Анджелесе или Токио, которые задыхаются от потоков легковых автомобилей и выхлопных газов. Наша цель — иметь к 1990 году около 170–180 автомобилей на тысячу жителей. О создании целых пешеходных зон говорить пока еще рано, мы пока только создаем специальные улицы для пешеходов. Мы планируем также строительство подземных автостоянок, чтобы не менять сложившийся облик города. В Ленинграде под площадью Восстания в центре города мы собираемся создать подземный торговый центр.

— Мне бросилось в глаза, что в Ленинграде все еще имеются фабричные трубы. Что вы на это скажете?

— Вы правы. Но надо учесть, что в середине прошлого столетия здесь строилось множество промышленных предприятий, вокруг которых возводились рабочие кварталы, являвшиеся тогда кварталами бедноты. После Октябрьской революции мы постоянно занимались перестройкой этих кварталов и старались выносить по возможности промышленные предприятия за черту города. Нам пока не удалось осуществить это полностью. Но вы убедитесь в том, что не трубы определяют облик Ленинграда, а исторические здания и дворцы. Мы создали целые «зоны памятников», на территории которых не разрешено строительство новых зданий, а перестройка старых осуществляется только по специальному разрешению, чтобы не испортить внешнего облика Ленинграда и его своеобразия.

— Во всех советских городах я слышал о так называемой зеленой зоне. Как с этим обстоят дела здесь?

— У нас в городе много зеленых насаждений. Кроме того, мы создаем целые зеленые зоны в различных частях города.

В Ленсовете рассказ о городе продолжил заведующий международным отделом Витольд Кублицкий.

— Для охраны окружающей среды созданы сооружения, которые уже сегодня очищают 750 тысяч кубических метров воды. В следующей пятилетке мы сможем полностью очистить от загрязнения воды Финского залива. Тепловые станции города будут работать на природном газе. Специальные комиссии при горсовете контролируют предприятия и заставляют их, штрафуя в случае необходимости, принимать меры против загрязнения воды и воздуха. Уже работает одно предприятие по переработке отходов, другое будет сооружено в следующей пятилетке. В жилых домах строятся мусоропроводы. Существует долгосрочная программа перехода предприятий на газ, выполнение которой на ряде крупных заводов, как, например, на «Электросиле», уже осуществляется. Помимо этого, Ленинград — первый город, в котором разработана комплексная социально-экономическая программа развития.

— Что это означает?

Раньше каждое предприятие использовало средства по своему усмотрению. Поэтому планы по благоустройству города зачастую не согласовывались. В Ленинграде нам удалось объединить все заинтересованные инстанции и на основе отдельных планов создать единый план развития города. В нем предусмотрено строительство жилых домов, спортивных площадок, школ, институтов, предприятий. В результате мы сэкономили огромное количество рабочей силы и финансов. Товарищ Л. И. Брежнев предложил использовать наш метод во всех городах Советского Союза.

— Как работает ваш горсовет, из кого он состоит?

— На последних выборах в горсовет было избрано 600 депутатов. 51 процент — мужчины, 49 — женщины. 162 депутата — молодые люди до 30 лет. 55 процентов депутатов — рабочие, почти половина — коммунисты, остальные — беспартийные. Большинство депутатов имеют среднее или высшее образование.

Больше не «сименс и галске»

На Московском проспекте, который связывает аэропорт с центром Ленинграда, до первой мировой войны находился небольшой монтажный заводик фирмы «Сименс и Галске». Сегодня здесь расположилась «Электросила», и распоряжается там генеральный директор Борис Фомин. Но не как уполномоченный западногерманских концернов, а как руководитель социалистического предприятия, насчитывающего более 20 тысяч человек.

— Вы интересуетесь историей становления нашего предприятия? — говорит Анатолий Янков, секретарь парткома завода. — Тогда познакомьтесь сначала с карьерой нашего генерального директора: он был производственным мастером, затем, получив высшее образование, стал инженером, начальником цеха, заместителем главного инженера, главным инженером и, наконец, генеральным директором. Эту должность он занял в 43 года и работает на этом посту вот уже 10 лет. Вот так же, как росли наши люди, росло и наше предприятие. Каждый рабочий здесь осваивает три-четыре профессии, так чтобы идти в ногу с промышленным прогрессом. Машины у нас хорошие, но главное — это люди.

Когда мы осматривали токарные станки с программным управлением, Янков не преминул подчеркнуть:

— Отечественного производства. С Урала.

Затем он рассказывает:

— В 20-е годы начиналось воплощение в жизнь великой идеи Ленина — электрификации всей огромной России. Для одной из первых электростанций на Волхове требовались турбины по семь тысяч киловатт каждая. Их намеревались приобрести в Швеции. Тогда с инициативой выступили рабочие бывшего завода «Сименс и Галске». «Правительству незачем отдавать деньги за границу, мы сами будем производить генераторы», — заявили они. Правительство решило таким образом: четыре генератора заказать в Швеции, а четыре изготовить на «Электросиле». В 1927 году «Электросила» дала первую турбину. Все четыре турбины функционируют еще и сегодня, а шведские уже давно демонтированы.

Сегодня завод производит турбины мощностью не только в 7 тысяч, но и в 700 тысяч киловатт. Только в этом, 1980 году пять таких турбин были отправлены для электростанций Сибири.

Эти люди испытали многое. В пяти километрах от завода проходила линия фронта; тысячи бомб падали на завод, но работа на оборону продолжалась. Четырнадцатилетним мальчишкой пришел бригадир Иванов на «Электросилу», здесь погибли его отец и брат. Его однофамилец, слесарь Иванов, тоже пришел на завод четырнадцатилетним подростком. Все его родные похоронены на Пискаревском кладбище.

Они не испытывают никакой ненависти к нашему народу, они хотят жить с нами в мире. На столе, за которым мы сидим, они поставили флажок с черно-красно-золотыми полосками и угощают меня «пепси-колой», считая, вероятно, что этот западный напиток нравится мне.

— Мы производим не только большие турбины, но еще и электронагреватели, пылесосы, скороварки, электрочайники. А еще генераторы, которые могут работать при температуре 260 градусов ниже нуля. Мы ориентируемся не только на сибирские холода, но и на космические условия, — шутит инженер.

Около четырех тысяч работающих здесь — коммунисты. 40 процентов занятых — женщины. О квалификации женщин здесь заботятся особо: один из заместителей главного металлурга — женщина.

Заработная плата доходит до 400 рублей. Средняя зарплата —172 рубля. Работают здесь в две смены, а при необходимости — и в три.

— Что значит быть бригадиром? — спрашиваю я Иванова.

— Бригадир работает вместе с бригадой, состоящей, как правило, из 15 человек. Работает на равных. У каждого свое задание, которое распределяет бригадир после получения задания от мастера. Бригадир выбирается членами бригады.

— По каким критериям выбрали вас?

— Ну, надо, конечно, кое-что знать в своем деле. Товарищи должны быть уверены в опыте и знаниях бригадира. Меня избирают бригадиром уже с 1967 года. Могут, конечно, и переизбрать, если товарищи будут недовольны мной.

Кировцы

И снова мы едем по городу. Проезжаем зону отдыха, зеленые насаждения, отдельные домики, санатории. Здесь проходила линия фронта во время войны. Мы находимся в районе завода имени Кирова. В войну здесь падали бомбы, гремела артиллерия. Прямо под открытым небом, среди металлических защитных щитов стояли за станками рабочие, отложив в сторону винтовку, и выпускали оружие для своих товарищей, которые в нескольких сотнях метров от них лежали в окопах. Здесь проходил фронт. И рабочие Кировского завода защищали здесь не только свой город и свою страну, но и свое имя, завоеванное ими в боях за революцию.

Сегодняшний Кировский завод (с его зелеными насаждениями, санаториями, домами культуры и зонами отдыха) назывался раньше Путиловским. Путилов — русский Крупп того времени. Рабочие с Путиловского первыми выходили на баррикады в 1905 и 1917 годах. Они составляли ядро Красной гвардии, они отличились при штурме Зимнего дворца.

Как неправильна точка зрения некоторых западных журналистов, считающих, что советские люди выдержали трудности социалистического строительства лишь благодаря якобы «привычке русских к страданиям»! Однако неоднократные крестьянские восстания, революция 1905 года, февральская революция 1917 года и затем Октябрьская революция свидетельствуют не о «привычке к страданиям», а говорят о мужестве русского народа, его воле к победе. Кировские рабочие вписали в историю свою страницу: они с оружием в руках поднялись против угнетателей, они перенесли трудности времен гражданской войны, голодных лет, строительства социализма и войны против Гитлера, потому что они осознавали, что борются за себя, за свои семьи, за своих детей, за свой народ.

— Мы знаем, ради чего мы работаем и боремся, — говорит один из «кировцев».

«Способность к страданиям», «русская душа», «загадка русского человека» — что только ни говорят на Западе, чтобы только не раскрывать истинное положение дел. Конечно, узбек во многом отличается от баварца или армянин — от британца. Но баварец 1980 года существенно отличается от своего соплеменника, например, 1580 года. Сегодня, как и прежде, есть умные и ограниченные люди, сильные и слабые, добродушные и злые — как в Баварии, так и в Узбекистане; однако моральные и социальные условия окружающей жизни изменились. И они изменили людей. Кто это осознает, для того не будет больше «загадок» в Советском Союзе.

Уже в детском саду ребенку прививают чувство коллективизма, товарищества. Отец и мать на заводе не знают, что такое конкуренция, лихорадочное соперничество. Принцип социалистического соревнования гласит: «Ни одного отстающего рядом, каждый помогает другому». Уверенность в будущем создает благотворный климат и в семье. Нет нервного напряжения из-за боязни за завтрашний день, страха остаться безработным, никаких опасений, что повысят квартплату, никакого страха оказаться «за бортом». Зарубежные гости, посещающие Советский Союз, удивляются тому, как терпеливо обращаются с детьми, или тому, что детей не бьют, и поэтому едва ли встретишь кричащего, бьющегося в истерике ребенка в залах ожидания или на улицах. Разве люди у нас в ФРГ лишены естественного чувства любви к детям? Разве они из-за «расистских наклонностей» так грубо обращаются с детьми? Разве издевательства над детьми, убийства детей, о которых так часто пишут, — проявления «немецкой души»? Или на обращение с детьми влияет лихорадочная повседневная жизнь, для которой характерны конкуренция всех со всеми, погоня за деньгами, страх за свое будущее? И при этом политические деятели, называющие себя «христианами», всеми возможными средствами навязывают людям мысль о необходимости существования конкуренции.

И только тогда, когда людей посылают умирать за богатых и сильных, тогда их учат обратному: ни одному солдату бундесвера никогда не скажут, что в случае опасности он должен спасаться, а остальных бросить на погибель! Нет, в этом случае даже самые фанатичные приверженцы «свободной конкуренции» говорят, что он должен постоять за соседа. А тогда рушится и утверждение, что погоня за деньгами и богатством является основным условием человеческого развития; и разве скажут солдату бундесвера: «Соизмеряй свой долг с оплатой»?

Воспитание каждой личности в Советском Союзе в духе коллективизма присуще рабочему классу с давних пор, рабочее движение всегда проявляло солидарность, человечность, взаимопомощь. Тот, кто понимает, что в Советском Союзе личность развивается согласно этическим нормам социалистического рабочего движения, тот никогда не станет говорить о «загадке русской души».

«Московские часы идут по-другому» — называлась одна книга об СССР, которая должна была внушить читателям, как неправильно, как плохо идут, мол, там дела. Что ж, московские часы действительно идут по-другому, так же по-другому, как ход профсоюзных «часов» отличается от хода «часов» предпринимателей.

«Не может быть того, чему нельзя быть…»

«…не может быть того, чему нельзя быть» — так звучат строки в одном из иронических стихотворений Моргенштерна. Успехам социалистической экономики «быть» как раз «нельзя», они должны быть искажены, о них не надо сообщать западноевропейцу. Так, бывший корреспондент телевидения ФРГ в Советском Союзе Шмидт-Хойер «открыл» «существенную черту» планового хозяйства — «бюрократию и коррупцию». Есть, конечно, и бюрократия, встречаются еще и нечистоплотные люди. Но разве этим в гораздо большей степени не отличается капитализм? А подумал ли этот «эксперт по Кремлю» о том, что значило в течение нескольких месяцев, даже недель после нападения гитлеровской Германии перевести из западных областей сотни крупных предприятий на Урал, в Казахстан, где они работали, давали продукцию? А быстрое освоение производства труб большого диаметра, когда Бонн объявил бойкот на поставки, — это тоже проявление «бюрократической» системы?

Кто цепляется за подобного рода утверждения, тот переживает горькие разочарования. Так было с Гитлером, Аденауэром и некоторыми другими. А чтобы такое впечатление поддерживать, уничтожались даже человеческие жизни: президент США Трумэн позволил казнить якобы за шпионаж супругов Этель и Юлиуса Розенберг, ибо просто «нельзя» было предположить, что советские ученые могли самостоятельно открыть тайну расщепления атома и создать атомную бомбу. Сам папа Римский выступил в защиту невинных супругов, но его не стали и слушать: «нельзя», чтобы Советский Союз без шпионажа догнал США, и двое невиновных отправились на электрический стул.

Несколько лет спустя последовал «спутниковый шок»: в 1957 году Советский Союз запустил первый спутник в космос, он обогнал США, этого уж нельзя было отрицать. Запад снова стал жертвой собственных предрассудков о своем превосходстве. Ибо за год до этого в СССР было объявлено, что будет запущен спутник в космос. Но на Западе лишь высокомерно посмеивались: «Русские? Спутник?.. Это все пропаганда!»

И еще одно замечание. По поводу слова «бюрократия». Конечно, есть бюрократические ошибки и в планировании. Они наносят ущерб социалистическому строительству, и поэтому с ними борются. А как обстоят дела у нас?

После 1956 года нефтяным концернам удалось добиться того, что по решению правительства (!) были закрыты или разрушены (!) десятки угольных шахт в Рурской области. Владельцам шахт правительство выплатило «компенсацию» в 30 миллиардов марок из кармана налогоплательщиков. «С криками «ура» «угольные бароны» позволяли взрывать шахты», — писала газета западногерманских коммунистов «Унзере цайт» 20 июля 1979 года. Это была не бюрократическая ошибка, а хладнокровный расчет — и не в интересах «народного хозяйства», а в интересах тех нефтяных концернов, которые наряду с военной промышленностью становились самыми изощренными эксплуататорами народа.

Приведу еще один пример. В 1976 году американский концерн «Бекер индустриал корп» основал в Браке (Нижняя Саксония) фабрику по производству минеральных удобрений. В спешном порядке земельное правительство на льготных условиях выделило американским акционерам несколько миллионов марок. Десятки миллионов марок прибыли ушли в США, а затем компания объявила себя банкротом!

Что это? Бюрократия? Обман? Коррупция? Ничего подобного! Предприниматели действовали «совершенно легально». В социалистической стране подобного рода методы были бы осуждены как преступление, у нас же закон стоит на службе интересов бессовестной «свободной» конкуренции.

Как же обстоят дела с коррупцией в СССР? Время от времени в советских газетах можно прочитать, что те или иные лица, в том числе руководители предприятий, были наказаны за злоупотребления. У нас же легально совершаются дела, которые по советским законам считались бы актами коррупции; согласно нашей конституции, депутаты бундестага не обязаны следовать наказам избирателей (в отличие от Конституции СССР), но могут, однако, принимать деньги и голосовать в интересах дающего их. Это решение было принято федеральным конституционным судом вскоре после первого заседания бундестага.

Многие депутаты на основе так называемых договоров о советниках регулярно получают деньги от частных фирм; об этом стало известно в 1972 году во время разбора одного скандального дела в бундестаге. Подобные финансовые сделки были объявлены «допустимыми».

Министры и сенаторы осуществляют контроль над предприятиями, в которых они сами являются членами наблюдательных советов (это привело, например, в январе 1981 года к падению западноберлинского сената). Однако наказан не был никто.

Министры и депутаты, пользуясь своим положением, приобретают огромные состояния, это делается легально и в нашей стране в то время как в СССР это невозможно. И вот на этом фоне те же «эксперты» «обнаруживают» коррупцию и бюрократию в СССР как «характерные признаки социалистического планового хозяйства».

Такое подробное сравнение я сделал для того, чтобы побудить западного читателя не верить этим, десятилетиями вдалбливаемым в голову клише-утверждениям, а остерегаться подобного рода измышлений.

И еще раз о плане

Что же представляет собой пятилетний план на практике? Как он претворяется в жизнь? Более 60 лет наша пресса не уставая старается изобразить «провал» всех планов, даже неизбежное «банкротство» советского хозяйства. Спустя более шести десятков лет нам снова и снова приходится разбираться в том, что же все-таки происходит по ту сторону границы, почему все-таки вопреки всем «умным» предсказаниям не наблюдается никакого краха. Что же происходит в действительности с «этими пятилетними планами»?

В странах Запада все еще бытует представление, что «где-то там, в Кремле», находится якобы «какая-то таинственная инстанция», которая «каким-то непостижимым образом» «диктует» стране «какие-то плановые задания». А чтобы лучше понять, что же происходит в действительности, надо познакомиться с истинным положением дел.

В середине 20-х годов, после того как были залечены тяжелейшие раны гражданской войны, Советским правительством были предприняты шаги для оценки имеющихся в стране производственных мощностей. Учитывались не только — и это характерно — количество заводов и машин, но и прежде всего возможности и моральный дух людей. В течение двух лет изучались «контрольные цифры»: предприятия обязаны были сообщать, какое количество продукции они могли производить.

Лишь после этого на основе полученных данных был разработан первый пятилетний план (1928–1932 гг.). На Западе он вызвал сарказм и неверие, в Советском же Союзе — огромное воодушевление. Рабочие, техники, инженеры вносили предложения выполнить план за четыре года вместо пяти; они сами не подозревали, на что были способны. При этом хозяйство поднимали довольно примитивными орудиями труда.

Когда в 1919 году в Большом театре Ленин представил план электрификации России, то в столице пришлось на некоторое время отключить свет, чтобы зажечь на географической карте лампочки, символизирующие будущие электростанции. А когда несколько лет спустя строился Днепрогэс, то «мужики» замешивали бетон (под презрительными взглядами американцев и западноевропейцев) все еще босыми ногами! С годами такое неверие обернулось крахом многих утверждений западной прессы…

На основе достижений первой пятилетки был разработан план на следующую пятилетку — снова с учетом возможностей самих предприятий. Под «предприятием» имеются в виду не только его руководители, но и весь коллектив. Коллективная оценка возможностей и коллективное решение! Каждый знает, что, почему и для чего он производит, никто не работает бессознательно и тупо ради какой-то там неизвестной цели (или даже на какого-то там акционера); отчуждения труда, которое советские люди считают типичной чертой капитализма, здесь нет. И тринадцатая зарплата является стимулом для всего коллектива. Если план выполняется, то в конце года все работники в виде премии получают тринадцатую зарплату.

В плановой системе есть и свои слабые места: предприятию, которое искусственно занижает свои возможности, легче, конечно, «перевыполнить» план и получить премию, чем тому, которое берет на себя максимально реальный план. Для совершенствования механизма планирования партией и профсоюзами ведется соответствующая воспитательная работа, не стоят в стороне, конечно, и государственные органы. И все-таки в большинстве случаев «встречный план», который берут на себя предприятия после утверждения министерством «взвешенного» плана, содержит в себе более высокие показатели.

Когда я пишу эти строки, комментатор газеты «Франкфуртер нойе прессе» в номере от 16 февраля 1981 года разглагольствует о плохой якобы трудовой морали на советских предприятиях, поскольку — видите ли! — там нет страха перед безработицей и увольнением. Наполовину этот журналист прав — здесь действительно нет массовых увольнений, а следовательно, и страха; и безответственные рабочие также встречаются. Другую же сторону действительности он не хочет или не может понять: свободный от эксплуатации и принуждения человек получает удовольствие от своей работы. Конечно, в отдельных случаях и отдельных людей быстрее переделаешь с помощью страха и боязни, однако этот путь бесчеловечнее. На длительную же перспективу эффективнее воспитание творческого отношения к труду, о чем свидетельствуют успехи Советского Союза, который во все больших отраслях промышленности достигает мирового уровня развития, и это уличает во лжи антисоветских «комментаторов».

Смольный — мозг и сердце революции

Когда-то здесь варили смолу. Затем на этом месте, носившем название «Смольный», основали школу для дворянских дочерей. Сегодня это здание является святыней не только для советских людей, но и для коммунистов всех континентов: Смольный.

На двери комнаты все еще висит табличка: «Классная дама», до 1917 года здесь жила учительница. Человек, который взял судьбу огромной страны в свои руки и который работал затем в этой комнате — Владимир Ильич Ленин, — не придавал этому значения. И табличка осталась до сегодняшнего дня.

Обстановка в комнате скромная: письменный стол, стул, настольная лампа, все просто и разумно, как в комнате какого-нибудь студента. За перегородкой — железная кровать. В этой комнате жил, работал и отдыхал человек, самоотверженность и скромность которого были удивительными. Сильнее этих качеств было, пожалуй, доверие, которым он пользовался в народе, среди простых, тогда необразованных, малограмотных рабочих и крестьян, доверие, которого он ни на йоту не потерял и в самое страшное для страны время…

Все лучшее, что свершается в этой стране — от Бреста до Владивостока, от Ледовитого океана до Кавказа, — связывается с именем Ленина. Люди, стекающиеся со всех уголков света к Мавзолею В. И. Ленина, почитают этого гения не как какое-нибудь мистическое божество, а как реального вождя, который указал путь миллионам от безграмотности к образованию, от голода к уверенности за свое будущее, от унижения к величию.

В помещении перед бывшей рабочей комнатой В. И. Ленина висит мраморная табличка. Ее прислал президент Финляндии. В тексте выражена благодарность Финляндии за то, что молодое Советское государство во главе с Лениным предоставило независимость этой бывшей провинции царской империи. Эта табличка говорит о справедливой советской национальной политике. (Еще и сегодня некоторые государственные деятели на Западе недовольны тем, что Финляндия отвечает на это решение политикой добрососедства, а не вражды, как было во времена Маннергейма и Гитлера.)

На другой стороне Невы стоит Петропавловская кре-посты ужасная царская тюрьма, в которой заживо хоронили революционеров. Здесь содержали в заключении русских писателей Достоевского и позже Горького, русского революционера Шаповалова, который в 1924 году стал членом Центрального Комитета Всероссийской Коммунистической партии большевиков. Здесь находился в заключении немецкий революционер Фридрих Ленгник, он неоднократно избирался членом ЦК партии.

Сюда же (и этозаслуживает упоминания) в ночь Октябрьской революции были заключены министры правительства Керенского. Они содержались под стражей до утра, а затем под честное слово — не выступать против Советской власти — были отпущены на свободу. Революция совершилась почти без кровопролития, и без кровопролития, как надеялись большевики, должна была наступить и мирная жизнь. Однако министры Керенского, дав честное слово, вскоре его нарушили. Вместе с белогвардейцами, царскими генералами, англичанами, войсками германского кайзера они повели вооруженную борьбу против своего собственного народа. Началась гражданская война.

Эрмитаж, этот комплекс из бывших царских дворцов на берегу Невы, является сегодня крупнейшим музеем с десятками тысяч картин, статуй и других произведений искусств. После Октябрьской революции, помимо бывшей царской коллекции, здесь были собраны произведения искусств из домов богачей и знати.

Мы находимся в Малахитовом зале. Столы, колонны, настенные украшения изготовлены из этого зеленого полудрагоценного уральского камня. Уже один только этот зал дает представление о невероятном богатстве царей, крупнейших эксплуататоров крупнейшей страны мира. В зале в ту октябрьскую ночь 1917 года беспомощно сидели министры уже сбежавшего Керенского. На оставленных ими листках бумаги можно увидеть кренделя и человечков, которых они рисовали, не зная, что предпринять, оставшись один на один с революционным народом. У них больше не было ничего и никого, кто был бы готов за них сражаться. Их ударные батальоны разбежались. С выстрелом «Авроры» закончилось их призрачное существование. Со словами «мира и хлеба» врывались представители нового мира во дворец.

В нескольких километрах западнее города, в Павловске и Пушкине, еще и сегодня видно, как по-варварски похозяйничали здесь в 40-х годах господа эсэсовцы. На втором этаже устроились гестаповцы, а на первом они устроили конюшню. Они украли все, что можно, даже иконы из часовни. В Павловском дворце была Янтарная комната, то есть комната, полностью отделанная янтарем. Она была украдена, увезена в Германию. Следы ведут в Кёнигсберг, сегодняшний Калининград, и там исчезают. Подобное преступление не мог совершить простой солдат или фельдфебель, это мог сделать только офицер, в распоряжении которого находились люди и транспорт.

Бесчисленные миллионы рублей тратит Советская страна на то, чтобы ликвидировать разрушения, причиненные войной. Только в Пушкине вот уже в течение 20 лет 200 реставраторов занимаются восстановлением каждой комнаты, каждой статуи, каждой картины. Большинство из реставраторов — молодые люди. Они работают с огоньком и усердием. Я растерялся от неожиданности, увидев в их комнате плакат с надписью: «С Новым годом!» Новый год в сентябре? Раздался дружный хохот: свой план на 1980 год они выполнили уже в сентябре, и для них настал Новый год…

Вчера, сегодня, завтра

Директор Исторического музея Ленинграда приготовила мне на прощание сюрприз: в ее кабинете я встретился с ветеранами гражданской и Отечественной войн, а также с юношами и девушками, которые родились после войны и уже поработали на строительстве Байкало-Амурской магистрали. Ветеранов я спрашивал о том, как они в голодные годы и годы кровопролитных сражений представляли себе 1980 год, а молодежь — как они представляют себе будущее.

16 лет было крестьянскому сыну Фарутину, когда его в 1918 году избрали секретарем сельсовета и он поднимал бедноту на борьбу с кулаками. В 17 лет он командовал особым отрядом, который сражался в Сибири против Колчака и занимался сбором хлеба для голодающих городов. В 1941 году он был заместителем командира танковой бригады.

— Превосходству гитлеровской армии в вооружении на первом этапе войны мы противопоставляли самоотверженность и отвагу, — говорит Фарутин. — Мы не теряли веры в нашу победу, в социалистическую Родину.

— Я родился в 1915 году, — говорит инженер Смирнов. — В юности мне приходилось голодать. Хлеба было недостаточно. Институт, в котором я затем учился, надо было сначала построить. В 1941 году я добровольцем отправился в осажденный Ленинград. Я участвовал в прокладке «ледового пути», под градом бомб. Это было тяжелое время. Но мы были всегда уверены в нашей победе.

Бывшей учительнице Зайцевой, ныне пенсионерке, 76 лет. Ее брат погиб на войне, сестра умерла от голода.

— Мы получали 125 граммов хлеба на день, — рассказывает она. — Во время воздушных налетов дети стояли на крышах домов и гасили зажигательные бомбы. После очередной воздушной атаки занятия продолжались. Многие прямо из школы уходили на фронт. Того, что мы достигли сегодня, тогда мы не могли и представить. Наша молодежь должна быть счастливой.

И 72-летняя текстильщица Ефремова тоже уже давно на пенсии.

— Когда мы начали строить новую жизнь, — говорит она, — царил настоящий хаос, фабрика была разрушена, на ней стояли старые машины, не было никакой дисциплины. В 1928 году мы, 49 коммунистов и комсомольцев, собравшись, решили трудиться, оказывая друг другу помощь, блюсти чистоту на рабочем месте, бороться за экономию. Мы добились большего успеха, чем ожидали: первый пятилетний план мы выполнили задолго до конца пятилетки. Во время войны нам снова пришлось голодать и страдать.

Я довольна нашей сегодняшней молодежью. Мы никогда не сомневались в победе, ни одной минуты, даже во время блокады.

А вот что говорит молодежь. Студент Панчук — в будущем инженер-строитель.

— Почему я поехал работать в Сибирь? — переспрашивает он. — Хотелось самому поработать на БАМе. Я ничуть не разочарован. Я бы еще раз поехал туда. Работать на БАМе — большая честь.

Александр Полозов — доцент института железнодорожного транспорта. Он тоже работал на БАМе.

— Ничего в этом нет особенного, — говорит он. — Я и раньше работал в студенческих строительных отрядах.

Студентка Белевцова хочет стать инженером-железнодорожником.

— В составе студенческого строительного отряда я работала в Сибири на строительстве школы, затем на уборке урожая овощей. Мы, девушки, работали не хуже, чем юноши. Многие желали поехать на БАМ, но не каждого брали. Это большая честь работать там. Ее надо завоевать. Почему я туда поехала? Наши родители пережили тяжелые, голодные годы, всю свою жизнь отдавали делу социализма. Нам сегодня не нужно приносить таких жертв. Но и мы хотим показать, на что мы способны.

Александр Иванов, так же как и Белевцова, учится в институте железнодорожного транспорта.

— Я хотел, — говорит он, — проверить себя, проверить, на что я способен, хотел испытать себя. Я уже три раза был на БАМе.

— Чего ожидаете вы от двухтысячного года? — спрашиваю я.

Панчук:

— Я думаю о том, где смогу приложить свои способности. Мечтаю работать на какой-нибудь крупной стройке.

Иванов:

— Надеюсь к тому времени стать доцентом. И прежде всего надеюсь на то, что не будет войны.

Белевцова:

— Трудно сказать, чего я жду от двухтысячного года. Но одно я знаю точно: душою мы останемся такими же молодыми, как ветераны, сидящие за этим столом. И подрастающее поколение мы будем воспитывать так же, как воспитывали они нас.

ИЗДАТЕЛЬСТВО "ПРОГРЕСС"

Готовится к печати


ПРОМЫСЛОВ В. Земля Москва. На русск. яз.

Автор — председатель Исполнительного комитета Моссовета — немало сделал для развития нашей столицы. Его книга — лирический рассказ о том, как возникла, росла и хорошела Москва, о ее культурных центрах, о наиболее значительных постройках прошлых лет и зданиях современных, о том, какой станет Москва в недалеком будущем. Отдельная глава посвящена рассказу об олимпийских объектах.

Издание иллюстрировано.

Рекомендуется широкому кругу читателей.


По Советскому Союзу: (Зарубежные авторы об СССР — Г.Гриффин, Ф. Хитцер). Вып. 5. Сборник. Пер. с англ., нем.

Это очередной выпуск сборника в серии книг, призванных показать Советский Союз глазами прогрессивных зарубежных авторов (предыдущие опубликованы в 1979, 1980,1981, 1982 гг.).

Гарольд Гриффин — известный канадский писатель и публицист — неоднократно бывал в СССР. В своей книге он увлекательно и объективно рассказывает о крупнейших социально-экономических программах, осуществленных в последнее десятилетие в Сибири.

Фридрих Хитцер — прогрессивный западногерманский писатель — также не раз бывал в нашей стране. Во время последней поездки он больше месяца провел в Кузбассе. Его книга посвящена истории развития и сегодняшнему дню этого промышленного района, судьбам людей, с которыми он встречался.

Издание иллюстрировано.

Рекомендуется широкому кругу читателей.


ИБ № 11385

Редактор А.Лаврик

Художник С. Кузяков

Художественный редактор А. Суима

Технические редакторы Т. Купцова, Г. Лазарева

Корректор Т. Дмитриева

Сдано в набор 5.05.82. Подписано в печать 19.11.82. Формат 84Х108 1/32. Бумага офсетн. Гарнитура таймс. Печать офсетная. Условн. печ. л. 10,08 + 2,31 п. л. вкл. Усл. кр. отт. 13, 27. Уч. — изд. л. 11,69. Тираж 20 000 экз. Заказ № 610. Цена 1 р. 00 к. Изд. № 35848.

Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Прогресс» Государственного комитета СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Москва, 119021, Зубовский бульвар, 17.

Можайский полиграфкомбинат Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, г. Можайск, ул. Мира, 93.

1 р. 00 к.


ЗАРУБЕЖНЫЕ АВТОРЫ О СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ



Эмиль Карлебах родился в 1914 году во Франкфурте-на-Майне (ФРГ), с юношеских лет принимает активное участие в борьбе за защиту интересов трудящихся Германии, являясь членом Коммунистического союза молодежи Германии, а затем — членом Коммунистической партии Германии (с 1968 года — Германская Коммунистическая партия). С 1934 по 1945 год находился в заключении в концлагерях «Дахау» и «Бухенвальд». Член президиума Союза антифашистов и вице-президент Международного комитета «Бухенвальд-Дора». Длительное время был редактором антифашистского журнала «Ди Тат». Известен в ФРГ как публицист, общественный и профсоюзный деятель.

Являясь профессиональным журналистом, Э. Карлебах неоднократно бывал в Советском Союзе, много ездил по нашей стране, поэтому он видел советскую действительность в динамике. В книге «Мы и Советский Союз» он в яркой публицистической форме рассказывает о своих впечатлениях от поездок по нашей стране.

Примечания

1

«Франкфуртер альгемайне цайтунг», 12 марта 1955 г.

(обратно)

2

«Ди Вельт», 9 июля 1955 г.

(обратно)

3

«Ди Вельт», 12 июля 1955 г.

(обратно)

4

«Зюддойче цайтунг», 15 июля 1955 г.

(обратно)

5

«Тагесшпигель», 13 сентября 1955 г.

(обратно)

6

«Франкфуртер альгемайне цайтунг», 13 апреля 1955 г.

(обратно)

7

«Ди Вельт», 5 июня 1976 г.

(обратно)

8

Сегодня Советский Союз производит промышленной продукции примерно столько, сколько все страны Западной Европы, вместе взятые. — Прим. ред.

(обратно)

9

Пёрцген Г. Сто раз Советский Союз. Мюнхен, 1972.

(обратно)

10

На 1 января 1982 года население СССР составило 268,8 миллиона человек. — Прим. ред.

(обратно)

11

«Унзере цайт», 21 ноября 1980 г.

(обратно)

12

Киш Э. Э. (1885–1948 гг.), чешско-немецкий писатель. В 20—30-х годах несколько раз бывал в СССР, написал несколько политических репортажей о Советской Средней Азии. — Прим. ред.

(обратно)

13

В 1981 г. в Узбекистане собрано 6023 тысячи тонн хлопка. — Прим, ред.

(обратно)

Оглавление

  • Введение
  • В Москву 1955 года
  • Древняя твердыня и рубиновая звезда
  • Битва в окружении, увенчавшаяся победой
  • Затычка и очередь
  • На восток
  • Сибирь — земля чудес
  • Здесь родился Швейк и был расстрелян Колчак
  • Созидатель бакланов
  • Я сибиряк
  • Борьба за хлеб
  • План — техника — система
  • Города науки, родившиеся из мечты
  • Узбеки завоевывают Узбекистан
  • Женщина-министр, носившая чадру
  • Культурная революция
  • Страна молодежи
  • Возрождение Ташкента
  • Гордость за последнее место
  • Несостоявшееся интервью
  • Милиция
  • Справа — колхоз «Коммунизм», слева — колхоз «Ленинизм»
  • «Белое золото»
  • В столице Тамерлана
  • В гостях у муфтия
  • Улугбек и атом
  • Любовь и партийность
  • Немцы в Казахстане
  • Ереванский Нью-Йорк
  • Тысяча и вторая ночь в Ереване
  • Парк Пароникяна
  • Это мы создали сами
  • Совхоз на границе
  • В школе
  • Пресса и гражданские инициативы
  • Как спасли озеро
  • Белоруссия, возрожденная из руин
  • Курорт и… совхоз одновременно
  • Жизнь побеждает смерть
  • Минск — зеленый город
  • Народный судья района
  • Сожженная деревня
  • Крепость
  • Депутат
  • Жизнь Мирона Криштофовича
  • Красная столица под колокольнями
  • Встреча с пастором
  • «Миллионеры» из колхоза имени Кирова
  • «Присоединена — насильственно»?
  • Город Ленина
  • Он сражался за революцию
  • Красная армия
  • Шестнадцать гладиолусов
  • Глава о коммунальной политике
  • Больше не «сименс и галске»
  • Кировцы
  • «Не может быть того, чему нельзя быть…»
  • И еще раз о плане
  • Смольный — мозг и сердце революции
  • Вчера, сегодня, завтра
  • *** Примечания ***