Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
====== Предисловие ======
или то, что не влезло в шапку
Айзек Азимов, Альфред Бестер, Сэм Дилэйни, Френк Херберт, Роберт Шекли, Роджер Желязны, Роберт Хайнлайн, Дэн Симмонс, Джеймс Кори и, конечно же Филип Киндред Дик — писатель сердца моего, что, учитывая характер его творчества, звучит довольно забавно… Все они наложили свой тяжелый отпечаток на и без того слабую психику автора шИдевЕра.
Сколько книг бумажных, а затем электронных было прочитано, пропущено через себя, осмыслено. Сколько разнообразных историй прошло перед глазами: трагических и эпичных как цикл «Дюна»; порой веселых как «ААА Попс»; иногда захватывающих настолько, что невозможно оторваться несмотря на то, что завтра рано вставать;) как «Тигр, тигр»; были среди них и прихотливые фантазии вроде «Гипериона», и гипнотически притягательные логикой безумия как «Убик».
И в каждой из них мне чего-то не хватало (это я сейчас не про слэш;) постоянно думалось: — Вот если взять антураж из этой истории, временную эпоху из другой, и рассказать все это языком четвертой, посыпав сверху идеями из пятой — вот тогда бы получилась идеальная (для меня) космическая опера!
А если взять одного персонажа оттуда, второго — отсюда, (это я сейчас про слэш;) и подкинуть им врагов из той короткой повести… Вообще — мечта идиота :D
Но по какой-то непонятной причине ничего подобного никто писать не собирался, и поэтому автор был вынужден, призвав на помощь народную мудрость — если хочешь, что бы все было сделано как следует, приходится делать это самому Х) взяться за работу.
Космоопера вертелась в голове, обрастая деталями, потихоньку рождался кислотно-бредовый мир, кристаллизовался сюжет, оживали персонажи. Первоначальный замысел изменился до неузнаваемости.
На это ушло примерно два года.
Но мне снова чего-то не хватало — просто беда!
Последние ингредиенты нашлись здесь, на КФ. Одно прочитанное стихотворение помогло появиться персонажу, а заявка, к которой эта работа имеет отношение крайне косвенное — добавила изюминку.
Наконец, все было загружено в шейкер, осталось только перемешать это добро, не взбалтывая, и начать выкладывать потихоньку главу за главой на свой страх и риск — а вдруг прочитают?!
А теперь, господа-товарищи, тем, у кого хватило мудрости (своеобразный синоним отваги) — последнее предупреждение на последнем рубеже перед окончательным апокалипсисом мозга.
ЧИТАТЬ СЮДА:
1. Хронология мира ведется по универсальному Имперскому календарю, то есть по земному юлианскому.
2. В редких случаях, когда хронология будет вестись по Календарю Федерации Вестерлунд — это будет оговариваться отдельно.
3. Каждое топонимическое обозначение, имя каждого персонажа имеют конкретное значение и несут определенную смысловую нагрузку, но для того, чтобы не перегружать ссылками главы, автор будет давать перевод и толкование только ключевых имен и названий. Если вдруг появятся желание и время, то можно покопаться тут* (см.примечания).
4. Приблизительная продолжительность жизни homo sum на момент пролога составляет 110-115 лет, риконтов — 135-145 лет. Продолжительность жизни потомков модификантов (модов) немного превышает порог homo sum.
5. На момент развития основного сюжета максимально достижимый возраст homo sum увеличился на 10-12 лет, риконтов — на 25 лет.
6. Автор просто обожает эллипсис, анафору (разновидность т.н. репетиции) парцелляцию, а также будет периодически начинать и заканчивать главы практически одинаковыми фразами, что он сделал уже в Прологе.
Муз посажен на цепь.
Игнисовые батареи — на полную.
Ключ на старт.
ТРОНУЛИСЬ!
Комментарий к Предисловие * http://kurufin.ru/ вещь в хозяйстве полезная.
====== Пролог ======
«…поднимались в черное небо один за другим гигантские пассажирские корабли, унося всех потомков модификантов сквозь бесконечность световых лет к самому массивному скоплению звезд в Обитаемой Вселенной.
Это событие произошло спустя 642 года, после того, как Деметрий Сантос издал Закон „О вмешательстве в генетическую структуру человека“. И человечество вернулось назад — в запредельно далекое третье тысячелетие, к анализам, выявляющим вероятные генетические заболевания будущих детей, к супружеским парам, выходящим из миллионов кабинетов в слезах и бессильной злобе, держа в руках развертки с результатами.
А результаты нередко показывали целый букет гарантированных заболеваний.
Люди выли, истерили, рожали детей на своей страх и риск, осаждали кабинеты психологов, ударялись в загулы, погружались с головой в работу. Волны самоубийств, громких и тихих бракоразводных процессов сотрясали Обитаемую Вселенную одна за другой еще в течение двух столетий.
Но никто и не думал роптать против закона, принятого Премьер-министром Империи Солнца Деметрием Сантосом (пребывание на посту 11.09/08.11. 4343/4372гг.) Слишком свежи были воспоминания о людях-пекарях, людях-строителях, людях-ландшафтных дизайнерах и людях-специалистах-инженерной разведки… И сверхлюдях, умеющих читать мысли других; сливаться с механизмами, управляя ими при помощи центральной и соматической нервных систем; универсалах-ментатах…
И многих…
Многих…
И многих…
Рост; длина ног; специализация; скорость мышечной реакции; способность с легкостью написать гиперреалистичный пейзаж в течение пары часов; тембр голоса; обаяние улыбки; цвет глаз; талант сочинить поэму в размере гаятри, чередуя с ануштубхом и джагати; общий метаболизм; изящество, легкость или нарочитая неторопливость движений; возможность решить алгебраическое матричное уравнение Риккати, при этом не запутавшись в гамильтонианах и лапласианах; форма носа; умения составить безупречную икэбану стиля рикка или мгновенно вычислить энергию Гиббса с выделенной энтропийной составляющей…
И еще…
И еще…
И еще…
…список доступных комбинаций был практически бесконечен. Качество и количество улучшений определялись толщиной кошелька родителей. Плюс льготы на некоторые виды модификаций для государственных служащих. Но даже наиболее продвинутые из тех, кого называли масс-модификантами, не являлись вершиной генной инженерии.
В новых образцах гениальные конструкторы по-настоящему выпендрились и совместили особенности всех эукариотов*, что дало возможность внедрить гены миксомицетов и хромистов. Так появился на свет новый вид человека — Риконт.
Это были существа, умеющие получать энергию от солнечного света, усваивать неорганические вещества через почечные дыхальца, при необходимости питаясь арсенидами и фосфинами. Они могли общаться при помощи IR-излучения: в сенсоры превратились слезные железы, а излучателями стали аденоиды — то есть этим органам были возвращены изначальные протофункции.
Их было немного.
Их родители принадлежали к самым различным слоям общества.
Более того, самих „родителей“ было по нескольку у каждой особи.
Первое поколение произвели на свет тщательно отобранные суррогатные матери. И по Высочайшему распоряжению дети получили разностороннее воспитание. Обучали риконтов исключительно научные светила. За здоровьем и физическим развитием следили лучшие медицинские специалисты, ежемесячно забирая анализы и проводя тесты.
Риконты не были заключенными. Они могли свободно покидать свои жилые помещения и путешествовать по всем подвергшимся терраформированию планетам Империи Солнца. Но всему этому они, большей частью, предпочитали общество друг друга. И проводили время, совершенствуясь в различных областях науки, занимаясь многочисленными видами искусств и медитаций, устраивая спортивные состязания, на громадной территории, именуемой „Вистерия“. На остальное человечество им было, разумеется, поебать.
Особей обоих полов было поровну. Они образовывали пары и давали здоровое потомство.
*
Социальные волнения, вызванные жестким неравенством, начались на окраинах — в системе Юпитера. Первые флешмобы, первые пикеты возле зданий Имперской Администрации прошли на Ио, Европе и Ганимеде: беднейшие подданные Его Величества подняли головы против несправедливости. Но их протесты остались незамеченными, не вызвав ни малейшего резонанса ни Лондиниум-палас, ни в Парламентском комплексе Тянь-лун.
А зря, потому что именно на этих провинциальных спутниках возникла оппозиция и не только.
Но когда в 4342г. беспорядки начались на Марсе — оплоте Империи — Его Величество Беленус-Аенгус XXXIII (14.09/25.12. 4340/4372гг.) был вынужден призвать Небесного дракона пред свои очи. Тот клятвенно заверил владыку в том, что мятежи будут подавлены, беспорядки ликвидированы. Однако не получилось… И когда в следующем году Дворец заседаний в административной столице Красной планеты (г.Чжулун) был взорван террористической организацией „Чистых“, Премьер-министр покинул Тянь-лун.
Взрывы гремели во всех крупных городах Империи Солнца, подвергались хакерским атакам серверы медицинских центров. Боевики на своих быстрых яхтах были практически неуловимы для неповоротливых полицейских фрегатов…
Становилось очевидным, что лозунг „Единство многообразий — каждому свое место в Мире“, под которым правительственные сторонники ген-модификаций воплощали свои идеи, перестал работать.
Надвигался хаос…
Ядро организации „Чистых“ состояло из людей, добровольно отказавшихся от услуг генной инженерии; вступивших в их ряды, так называемых примитивных модификантов; а также адептов евгеники**, которые в 4312г. откололись от них и организовали официальное оппозиционное движение „Homo sum“*** им.Френсиса Гамильтона.
В 4328 г. его лидером стал Деметрий Сантос.
…Который 11 августа 4343г. вошел в палаты Небесного дракона и в 4345г. разработал вместе со своей командой Закон, определивший дальнейшую судьбу обитаемой Вселенной.
На вмешательство в геном человека был наложен строжайший запрет. Модификанты и те представители человеческой расы, которые из религиозных, морально-этических и других побуждений появились на свет без вмешательства соответствующих специалистов, получали равные гражданские права.
Но этот Закон также обязывал людей перед зачатием ребенка пройти ряд медицинских обследований, и если их результаты показывали вероятность возникновения у гипотетических детей каких-либо заболеваний, будущим родителям предлагались два выхода из ситуации.
Первый, самый простой — отказаться от возможности обзавестись совместным потомством, во всяком случае, с данным конкретным супругом.
Второй — родить ребенка на свой страх и риск и обречь его на бесконечные обследования и пожизненные косые взгляды окружающих.
Во время занесения в Имперскую базу данных в течение часа после рождения такие дети получали особую пометку. И, несмотря на признание их полноценными гражданами, относились к ним, мягко говоря, паршиво. А потому таких граждан становилось все меньше…
И это была не единственная возникшая проблема.
После вступления Закона в действие, модификанты начали постепенно образовывать различные сообщества: ведь это было не запрещено. Они редко заключали браки с представителями популяции homo sum (оппозиционная организация после прихода к власти была распущена, и так стали называть всех представителей человеческой расы, зачатых естественным путем) и предпочитали селиться рядом.
Сначала в некоторых небольших городах появились кварталы модификантов; затем они заняли эти города целиком…
Самой влиятельной их организацией стала „Noli me tangere“***.
Когда Деметрис Сантос внезапно скончался от разрыва недиагностированной вовремя аневризмы аорты в собственном кабинете, а следом за ним, скорбя по своему другу и спасителю, отрекся от трона в пользу старшей дочери Беленус-Аенгус XXXIII — над Империей снова начали сгущаться тучи.
Лидеры модификантов требовали выделить им отдельную территорию и предоставить автономию.
Правящая в то время Императрица Брееда-Айн XLII (25.12/06.04. 4372/4418гг.) умела учиться. И уроки новейшей истории, разворачивающейся у нее на глазах, усвоила очень хорошо. Также, обладая в отличие от своего отца, решительным и твердым характером, она, не дожидаясь политического кризиса, призвала пред свои очи андиотра „Noli me tangere“ Манонию Эрроу.
Андиотр Эрроу прогостила в Лондиниум-палас две недели.
Одновременно с ней в Императорскую резиденцию, занимающую площадь 1800 км², прибыли: тогдашний Премьер-министр, главы администраций провинций Марса, Ио, Европы и Ганимеда. И в итоге Личным Указом Императрицы модификантам были выделены для проживания два спутника Красной планеты — Фобос и Деймос, на которых только что завершились работы по терраформированию.
Так появилась колония Nocturus.
Большая часть модов переселилась в эти негостеприимные места к 4390г.
Оба человеческих вида примирились и жили себе спокойно…
…до 4963г., когда Премьер-министром Империи Солнца стал потомок модификантов в шестом поколении Одвин Хав (пребывание на посту 11.08./01.01. 4963/4987гг.)
После получения автономии, модификанты оставались полноценными гражданами Империи, и многие из следующего поколения покинули дом с целью продолжения образования на Марсе. Некоторые, стремясь достигнуть еще большего успеха, отправились на Землю. Где и осели, впоследствии став бизнесменами, государственными служащими, учеными.
Но большая их часть продолжала тесниться в колонии. Работу там можно было найти только в сферах инженерного и электронного обслуживания терраподдерживающих установок, образования, да в нескольких торговых компаниях, занимавшихся импортом из метрополии практически всего — начиная от продуктов питания и заканчивая бытовыми роботами.
Население Nocturus продолжало расти.
Одвин Хав был младшим сыном последнего андиотра „Noli me tangere“ Эйвинда и его супруги Гуды. Оба вступили в брак после тщательного изучения родословных друг друга и многочисленных медобследований. Врачам в данном случае приходилось крайне трудно, поскольку определить все возможные комбинации генов было нелегко из-за недостатка информации и опыта. Вариантов было великое множество. Семья Хавов придерживалась закрепления таких признаков, как способность к быстрым расчетам и логическим рассуждениям. Семья потенциальной жены делала ставку на эмпатию и умение психологически манипулировать на уровне подсознания. Взвесив все „за“ и „против“, Гуда и Эйвинд решили рискнуть. Однако когда их старшая дочь достигла первого пубертатного периода, стало понятно что у девочки очевидные проблемы с психикой. Малышка уже в раннем возрасте была пассивно-агрессивна и периодически впадала в состояние кататонии. Но супруги Хав не теряли надежду, и через десять лет на свет появился сын — Одвин. И вскоре они поняли — все получилось.
Он унаследовал таланты обоих родителей.
После окончания единственной старшей школы для особо одаренных детей Одвин заявил, что хочет покинуть Nocturus и продолжить обучение на Земле, а затем сделать политическую карьеру в метрополии. Отец и мать одобрили и поддержали его.
Так супруги Хав стали на один шаг ближе к своей цели.
*
По легенде додревних времен, Зевс, спасенный матерью Реей от жадной пасти Кроноса, заставил его извергнуть из чрева проглоченных пятерых братьев и сестер, обманом напоив волшебным зельем, сваренным богиней Метис. И с двумя братьями — Посейдоном и Гадесом – возвел громадный алтарь, на котором они заключили священный союз против своего отца. Десять лет между горами Офрис и Олимп бушевала титаномахия. Молодые Олимпийцы бились против старых богов — против самого Времени.
Равны были сила, величие и ярость обоих воинств. Не было видно конца великой битве, скорбью и слезами исходила измученная Гея… Пока Зевс не освободил из подземелий гекатонхейров, взяв с них клятву, что они выступят под его предводительством против титанов.
С ревом понеслись в сторону врагов громадные обломки скал, швыряемые тремя сотнями могучих рук Бриорея, Котта и Гиеса; дым и жар подожженных молниями Громовержца лесов окутал Фесалию. Снова выла от боли и увечий Земля… — как пел когда-то ныне забытый Фимирис-фракиец.
Старый мир пал.
Кронос был повержен и низвергнут в Тартар.
Зевс воцарился на Олимпе.
Гигантский Жертвенник исчез в небесах…
*
Звездное скопление Вестерлунд Прайм, открытое еще в 1961г. шведским астрономом Бенгтом Вестерлундом, находилось на расстоянии 16 000 световых лет от Земли и состояло из сотен массивных звезд, полыхающих ярче миллиона пи-мезонных бомб. Некоторые из них оказались настолько громадны, что могли заполнить собой целиком все пространство до орбиты Сатурна.
Оно плыло по Вселенной в созвездии Жертвенник.
Огромная газовая туманность скрывала сияющий хорал торжественной мессы шести лучистых желтых гипергигантов, четырех триумально-красных супергигантов, синюю пронзительную переменную двадцати четырех звезд Wolf-Rayet и безграничный покой зеленого нимба водородных облаков, подсвечиваемым красным карликом от Империи Солнца.
В 3970г., поймав парусами звездный ветер, в направлении Вестерлунд Прайм отправились с космодрома „Гиппа“ пять кораблей для открытия и строительства ноль-портала, с целью освоения этой части галактики Млечный Путь.
Ни один из них не вернулся.
В дальнейшем туда пытались добраться немногочисленные авантюристы, пираты, сектанты и прочие маргиналы. На суперсовременных фрегатах и древних посудинах, оснащенных еще двигателями Кардановского, они исчезали в ноль-воротах, расположенных на орбите звезды Менкент (тета Центавра)…
Навсегда.
В барах спецзон космопортов астронавты, опрокидывая одну за другой стопки Марсианской впадины, травили байки то о фрегате Хаока, то о крейсерской яхте Глам, якобы вернувшихся обратно. О том, что кто-то слышал от знакомого, чей кузен однажды столкнулся на проспекте Цветущих глициний со своим старым приятелем, и тот рассказал, как собственными глазами видел на пятом причале космической станции „Гиппа“ этот чертов фрегат: — …вот побери меня тентакли — видел!
Треп оставался… трепом. После долгих рейсов расслабившиеся под воздействием алкоголя и „звездной пыли“ работяги космоса любят почесать языки…
*
Одвин Хав — блистательный логик и превосходный манипулятор-эмпат — с первого дня пребывания в Тянь-лун начал действовать согласно плану, разработанному верхушкой „Noli me Tangere“. Во время личных бесед с членами Парламента; на ежегодном праздновании Восшествия на Лучезарный Престол тогдашнего Императора Бьярда-Альрика LVII (01.07/04.12. 4963/5032гг); в отпуске, проводимом на Марсианском курорте Персиковый остров; во время охоты на аэроскатов в разломах — он виртуозно внедрял в подсознание собеседников, принадлежащих к финансовой и экономической элите, одну мысль: организовать очередную официальную экспедицию в звездное скопление Вестерлунд Прайм.
Основными членами экспедиции должны были стать потомки модификантов.
То же самое делали и другие члены „Noli me tangere“, обладающие способностями, сходными хоть в какой-то мере с выдающимся талантом Одвина. Каждый — на своем месте: в государственных научных лабораториях, укомплектованных новейшим оборудованием, и сельских мастерских Тритона, где под полупьяным приглядом мастера трудилась пара-тройка кое-как скрипящих роботов; в дорогих ресторанах Земли, где живые официанты, одетые в стиле эпохи расцвета Республики Филира, подавали изысканные блюда, и космопортовых барах, где перепившиеся пилоты внутренних рейсов устраивали драки между женщинами и мужчинами, по принципу — „кто кого“, и нюхали в сортирах „звездную пыль“… В каждом уголке Империи Солнца, где жил хотя бы один потомок модификантов.
Но — не все было так просто.
На верфях космодрома „Гиппа“ монтировали четыре транспортных крейсера-парусника, которые должные были отнести необходимое оборудование и доставить персонал для открытия ноль-портала в созвездии Гидры.
Лунные запасы гелия-3, а также все известные в обитаемой Вселенной источники изотопов водорода (дейтерий, тритий) были практически исчерпаны. До энергетического кризиса было еще очень далеко, но Его Величество Бьярд-Альрик
LVII
был дальновидным и расчетливым политиком, а потому Империя искала возможности расширить горизонты. Но пока ни хера не получалось.
Одвин Хав и его формирующие общественное мнение тайные помощники прилагали все усилия, дабы обратить внимание Восседающего на Лучезарном Престоле в сторону неисчерпаемых богатств этого крупнейшего в галактике звездного скопления.
И там уже имелся предположительно функционирующий ноль-портал.
Его Величество колебался. И в конце-концов отказал Премьер-министру, когда последний послал официальное обращение на Высочайшее рассмотрение, мотивируя свою резолюцию тем, что обратно не вернулся ни один из посланных туда кораблей.
Ровно через месяц (03.23.4974г) из „Вистерии“, занимающей территорию, называвшуюся в свое время островом Хонсю, в Лондиниум-палас пришло письмо от андиотра Риконтов.
А звали его Тальесин нор Хейд…*****
*
Риконты внешне не отличались от homo sum, разве что черты лиц были более правильными, а рост — выше среднего.
У них были белые волосы и глаза цвета зеленого леса…
Андиотр нор Хейд с пятью приближенными покинул „Вистерию“, выкупил и модернизировал фрегат Хаока. Они приспособили его для подключения-управления через соответствующие разъемы, хирургически имплантированные в их тела, чувствительные к воздействию на все приборы через собственную центральную и соматическую нервные системы.
Они стартовали с космодрома станции „Гиппа“, как и другие космические суда, но развернули паруса в сторону звезды Менкент…
11.30.4950г. нор Хейд со товарищи, задав предположительные координаты портала Вестерлунда, устремился в неизвестность…
И 04.25.4960г. вернулся обратно на „Гиппу“.
*
В своем письме на Высочайшее имя андиотр нор Хейд писал:
— »…Поскольку современные технологии и оборудование не позволяют эффективно управлять космическими кораблями во время перехода через ноль-портал, необходимо непосредственное сращение центральной и соматической нервных систем со всеми корабельными модулями. На данном этапе эволюции человечества единственным видом, приспособленным для подобной схемы, является Риконт. Осмелюсь предложить Вашему Императорскому Величеству разрешить данную проблему следующим образом: I — Риконты, во главе с андиотром, переоборудуют корабли, предназначенные для полета в созвездие Гидры с целью их перемещения в скопление Вестерлунд Прайм. II — Там, на пригодных для обитания планетах, о которых было сказано выше, они, совместно со всеми модификантами, пожелавшими покинуть нынешние места проживания, образуют независимую Федерацию. III — Со своей стороны Федерация Вестерлунд обязуется поставлять необходимое для нормального функционирования всех отраслей Империи Солнца количество энергоресурсов, находящихся в данном звездном скоплении, о которых будет сказано ниже, на льготных условиях до тех пор, пока поданные Вашего Императорского Величества будут в этом нуждаться…«
Андиотр нор Хейд предьявил ультиматум.
И ровно через две недели получил положительный ответ. Его Императорское Величество Бьярд-Альрик LVII знал, на какое предложение лучше ответить согласием.
Одвин Хав, просидевший все это время взаперти, не отвечая ни на один вызов, в своих личных апартаментах возликовал и напился вдребезги.
Его родители устроили на Nocturus грандиозное празднество.
В каждом уголке Империи Солнца возносили благодарственные молитвы богам потомки модификантов…
Риконты покинули сады „Вистерия“.
Навсегда.
Кроме четырех крейсеров, строящихся на верфях космодрома „Гиппа“, были также переоборудованы пятьдесят пассажирских судов. Риконты и дети Nocturus, прибывшие со всех концов обитаемой Вселенной, трудились без отдыха.
Наконец, когда строительство и модернизация были завершены, а на борт доставлены все необходимые грузы…
01.01.4987г. Премьер-министр Хав добровольно сложил свои полномочия.
02.01.4987г. отказался от титула андиотра его отец.
На Филире к тому времени собрались практически все моды. Дата старта первого крейсера была назначена на 03.23.4987г. И жители Филиры стали свидетелями судьбоносного события: в общественных и домашних обсерваториях, приникнув к телескопам с метаоптикой с отрицательной диэлектрической проницаемостью; в межпланетной паутине — они наблюдали как —
…поднимались в черное небо один за другим гигантские пассажирские корабли, унося потомков модификантов через бесконечность световых лет к самому массивному скоплению звезд в Обитаемой Вселенной — Вестерлунд Прайм.
Каждым кораблем управляли пятеро Риконтов.
На последнем фрегате отбыл первый Великий Андиотр будущей Федерации.
А звали его Тальесин нор Хейд…»
Из дневника Шанди (Альмадены) Голдблюм.
Комментарий к Пролог * http://qps.ru/o415w
наиболее толковая статья по евгенике, которую удалось найти в инете http://nlo-mir.ru/chudesa-nauki/12291-evgenika.html
homo sum (лат.) я – человек, я (есть) человек
Noli me tangere (лат.) не тронь меня.
Тальесин (бретон. имя) сияющее чело; нор (армянск.) редкая приставка к фамилии; хейд (древнескан.) честь, почет
====== Часть 1 ======
Нога Центавра, система Толиман (альфа и бета Центавра), провинция Филира, спецзона межпланетного космодрома «Гиппа III», 5815г.
— Эй, Лисенок, сыграй нам…
— Давай — выдай номер…
Полупьяный гул, тусклый свет парящих светильников, зависших над кривоватыми столиками; крепкий тяжелый дым от излюбленного пилотами внутренних рейсов фестия; изредка вырывающиеся из него вопли — «ты чо ваще…» — недовольное ворчание шлюх обоего пола — клиенты не давали цены; звон то и дело роняемых на пол трясущимися руками небьющихся стаканов; дребезжание роботов-уборщиков, не успевающих всасывать щедро валящиеся со всех сторон объедки…
… чудная атмосфера портового кабака.
— …Что, так и не взяли ни на один корабль? — заплетающиеся голоса сквозь вязкий душный угар.
Брать-то Лиса брали — вот только в каком качестве — об этом не хотелось даже думать.
— Как его?.. «Электронный джжаз Юпитера» — вспомнил!.. сыграй! — чей-то хриплый голос с акцентом Федерации.*
Он болтался на Филире уже пол местных года, ночуя в дешевых капсульных отелях и подрабатывая, то тут, то там игрой на флёр-де-вёдетт-сенсо, или проще говоря, — на флюшке.
Когда-то на Земле он поклялся не играть за деньги, но — времена меняются, меняемся и мы.
Справа от его столика началось какое-то шевеление. Так и есть. Слегка пошатываясь, поднималась со скамьи здоровенная филирийка, сшибив бритой башкой неуспевший шарахнуться светильник: гулкий удар о стену, испуганное мигание и вращение вокруг собственной оси придали сцене оттенок дешевого балагана.
— Ну что, Райт, потащишь на ринг свою жопу?! Или мне закопать тебя на месте, говножуйка пердячая! — дама громыхнула кулачищами по столешнице, стакан Зеленой звезды (местного фирменного напитка, его еще называли — «звездец для ливера») испуганно вздрогнул и опрокинулся.
Нет ничего нового — ни под Солнцем, ни под сестрами Толиман…
Лис, тихо радуясь, что его оставили в покое, посасывал положенное ему за счет заведения пиво и вполглаза смотрел, как один пилот-внутрирейсовик методично вколачивает в пол другого на ринге в центре зала. Зависшие над каждым углом светильники, превращали тени дерущихся в бесформенного монстра.
Это был мужчина.
Это был крепкий красивый человек.
Он стоял в полумраке у дверей, обшаривая невидящим взглядом зал. Затем, развернувшись, двинулся в сторону Лиса. Светящиеся в полумраке красным, грязные босые ступни расшвыривали ошметки еды, упавшие стаканы раскатывались в разные стороны. Задев бедром спинку, он опрокинул пустой стул:
— Ты знаешь, как это было, парень?! — слабое свечение рук, вцепившихся в столик, легло на него красноватой тенью. — Ты знаешь, как это — лететь сквозь звездный ветер, к сверхновой!!! Как это — когда сжавшись до абсолютного предела, медленно детонирует во всей своей неиссякаемой ярости белый карлик?! — он резко опустил голову: длинные белые волосы по черной поверхности — змеями.
Лисенок отшатнулся, вжавшись в стену, изумрудная серьга в левом ухе тихонько звякнула. Подняв стул, риконт уселся напротив:
— Ты знаешь — как это выглядело?.. Как пахло?! Мы неслись вперед, игнисовые батареи — на полную; слева — черная пустота; справа — россыпью цветных бриллиантов полыхал Вестерлунд; впереди, в ожерелье жемчуга** — бушевала обезумевшая звезда…
Он вскинул руки: заглушки на запястных разъемах отсутствовали, контакты частично заросли плотью — и уронил на стол.
— Корабль был мной — я был кораблем! Подключен к правому игнисовому двигателю правой рукой… — ладонь снова поднимается вверх, — …подключен к левому игнисовому двигателю левой рукой, — запястье мелькает в дюйме от лица Лиса. — В воздухе стоял запах корицы и амбры зрелого аэроската. Вселенная будто снова взорвалась в неистовом порыве и все, казалось, находилось внутри долбанного анагилятора. Все цвета спектра полыхали в моем мозгу… А еще — стены пели! Магнитная индукция заставляла их вибрировать и фрегат был полон воя, скрежета и стона — грязные аккорды сменяли вязкую тягучую До субконтроктавы, переходя в гнусаво-надрывный вокал… — мутно-зеленый невидящий взгляд не дает пошевелиться.
— Но я не мог вырвать эти чертовы провода!!! — пальцы руки мазнули по полузаросшему контакту другой. — А потом я ослеп!.. — На мгновение риконт отводит глаза. Лис успевает вдохнуть. — Но это забавная слепота, парень — я вижу тебя, я вижу их… — взмах головой в сторону ринга, где давно прекратился бой и победительница с интересом разглядывала странное существо, а побежденный ворочался и стонал, размазывая по полу красную жижу. — Весь мир, вы все горите белым огнем в моей голове!!! — руки вцепились в края столешницы. — Этот полет был проклят! Лейв нор Хейд**** — сумасшедший. Он провел нас почти до самого Ада и обратно… Но так и не достиг цели! Он отправил меня к врачам — эти идиоты не сумели помочь… Тогда я сбежал, парень, и теперь я здесь… Лейв — я пошел за тобой, с тобой! Зачем? — мутно-зеленый взгляд ищет кого-то среди тусклых лиц киборгов-внутрирейсовиков и местных проституток:
— Я!
Ничего! Не могу вспомнить!!!
Ладонь закрыла лицо, обломанные ногти царапнули по лбу и щекам — будто стремясь содрать кожу.
— Да уж, чувак, погано… — пьяненький голосок кого-то из молодых пилотов диссонансом разрезал тишину пополам.
Риконт поднялся, стул отлетел футов на десять в сторону ринга, заставив зевак порскнуть тараканами кто куда. Мягко разошлись, а затем закрылись за ним замызганные до потери прозрачности кварцевые двери.
Лисенок залпом проглотил оставшееся пиво, нашарил у стены футляр с флюшкой — на сегодня с него было достаточно. Пора домой.
— Слышал я об экспедиции семейки нор Хейдов к сверхновой…
— Так вот чем она закончилась — даже риконт не выдержал.
— …что думают сам ихний андиотр с наследничком?
Клиенты и шлюхи постепенно приходили в себя.
Кивнув на прощание бармену и быстро улыбнувшись знакомым пилотам-близнецам за столиком напротив, он покинул заведение. Светильник проводил его до стоянки аэрокаров, где ебнутая доисторическая рухлядь отказалась завестись уже в сто первый раз. Придется идти пешком.
Мимо стоянки, сопровождаемая персональным светильником, прошла пара — тоненькая женщина в пестром сарапэ держала за руку высокого мужчину, на плече которого дремал, поблескивая сложенными иссиня-черными перепончатыми крыльями, летучий ящер Палланта.
«Мужчина — явно вестерлундец, а кто она — непонятно…» – мысль промелькнула и пропала.
Лис поправил на плече лямку, устраивая поудобнее тяжелый инструмент, и пошел следом. Путь предстоял не слишком долгий. Это утешало.
Справа клубился туманом огороженный высокой стеной глубокий провал — бывший карьер, откуда брали натуральный гранит для строительства загородных резиденций местной аристократии и финансовой элиты. Из недр доносилось шуршание и пощелкивание вперемешку с писком; в ночь взметнулся вспугнутый неведомо чем аэроскат и, покружив в восходящих потоках, медленно спланировал обратно в темноту.
«Почему на них не среагировал паллантийский дракон — интересно…» — мысли Лиса были заняты необычным питомцем странной пары, а глаза смотрели под ноги, когда он словно врезался в стену.
— Смотри — куда идешь, — рука схватила его за ворот потрепанной курточки и небрежным движением отшвырнула к ограде. Футляр гулко ударился о камень.
Проклятье!
Если инструмент поврежден!..
Лисенок оскалился и поднял взгляд на незнакомца — лицо и открытые кисти рук в помигивающем освещении городского светильника окружали красные ореолы.
Что?!
Еще один чистокровный?!
Не до фига ли за один вечер?
Но этот выглядел подобающе своей расе. Волосы коротко острижены, капитанская форма, на правом рукаве шеврон: фон — синее небо, усыпанное черными звездами; в центре — переливающееся оттенками лесной зелени, око.
Не повернув головы в сторону сидящего с открытым ртом парня, риконт удалился в сторону бара.
Лисенок проводил его ошарашенным взглядом и обеспокоенно осмотрел футляр — ни вмятины, ни царапины, а значит — флюшка цела!
Он прошел не более пятидесяти ярдов, когда увидел в полутьме выходящий из проулка высокий силуэт и знакомое красноватое свечение — незнакомец из бара в конце концов натолкнулся на стену, отшатнулся и обвел пространство мутным взглядом:
— Это ты?.. — Голова мотнулась в сторону Лиса.
«Учуял?!»
— Смотря кого ищешь; если Тору Генко**** — вот он я! — полная злобного торжества кривая ухмылка во все лицо.
Лисенок был в ярости. Один из представителей «высшей расы» только что отшвырнул его как ветошь, даже не удостоив взглядом. Но сейчас перед ним другой риконт: оборванный, безумный, ослепший.
Лис достал флюшку. Заглушка заушного разъема вытащена и оправлена в карман, вытянут из гнезда на обечайке шнур — есть контакт! Пальцы правой руки поочередно пробежались по ладам обоих грифов инструмента, похожего двенадцатиструнную гитару U с ревербератором, снабженную сенсорной клавиатурой на верхней деке — пальцы левой легли на струны… Первое арпеджио-вспышка. И в воздухе появляется двадтифутовая пародия на бродягу-риконта, которому Лисенок придал черты краснокожего демона Они. Еще один резкий аккорд… И вот уже пугает спящих аэроскатов режущим стеклянным звуком диссонирующая рваная мелодия и подобно марионетке кривляется в воздухе демон. Лисенок извлекает несколько быстрых флажолетов — в воздухе запахло сероводородом.
Вокруг них постепенно собиралась толпа. Подтягивались завсегдатаи бара; опускались на дорогу аэророкары, водителей которых привлекло занятное зрелище. Лис выдал номер.
— Не надо, чувак, — тяжелая рука несильно сжала плечо.
Лисенок дернулся — рядом стояла та здоровенная филирийка из бара:
— Я тоже не готова целовать их в десны, но это перебор, — на лбу царапина, на скуле багровое пятно, но глаза смотрят спокойно и внимательно.
Он взглянул на сбитые костяшки, для порядка дернул плечом:
— Ладно, тетушка, уговорила.
— Сыграй лучше что-нибудь красивое, Лис. Для меня. А то ни «звездец», ни даже хорошая драка уже не помогают, — грустная улыбка в глазах, и жесткое прямоугольное лицо становится почти красивым. — Каждый раз между рейсами я тащусь в эту сраную забегаловку — тебя послушать.
Дама сплюнула кровь и растерла сапогом. Она пострадала несколько серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд.
Лисенок ответил понимающей улыбкой и сменил настройки на сенсорной клаве…
В клубах поднимающегося из карьера тумана, переливаясь из малинового в пунцовый, из амарантового в алый, медленно распускался фантастический цветок. Уравновешенно-прозрачный, воздушный, полифонический ричеркар, сопровождаемый имитацией запаха пиона с оттенками лаванды и крокуса, накрыл притихшую толпу.
Трехмерный пион парил над черным провалом, танцуя странную смесь целомудренного гавота и раскаленного танго. Зрители забыли дышать…
Никто не заметил, как риконт-оборванец доплелся до калитки, которой пользовались в сезон лова аэроскатов рыбаки.
Калитка была заперта и опечатана, но могучие руки вырвали ее из камня вместе с рамой и футовыми ригелями. Лязг металла по дорожному покрытию заставил всех очнуться.
Мелодия замерла.
Цветок растворился в полумраке.
Филирийка охнула. Знакомые Лису пилоты-близнецы попытались пробиться сквозь толпу к образовавшейся дыре. Зазвенела цепь: в воздухе забил крыльями пробудившийся наконец паллантийский дракон — его хозяева тоже оказались среди слушателей.
…Расшвыряв толпу, у провала оказался риконт-капитан — будто материализовался из воздуха.
— Гилд! — он наклонился над пропастью, вцепившись в неровный камень. — Куда ты?!
Лис переглянулся с филирийкой, та понимающе кивнула и подставила ему сцепленные замком кисти. Он, быстро запихнув флюшку в футляр, оттолкнулся, ухватился за верхний слой кладки и оказался на стене.
К площадке, с которой обычно стартовали рыбаки, вела широкая лестница; на ее нижних ступенях, обхватив голову руками, стоял, раскачиваясь будто под порывами несуществующего ветра, длинноволосый безумец.
— Гилд, стой!.. — капитан, не торопясь, спускался по неровным крошащимся ступеням: боялся спугнуть.
— Это ты?.. — оборванец повернулся на голос. — Я не могу… Ты взрываешься в моей голове дьявольской звездой, твой голос я слышу сквозь скрежещущий гул ее ветра!!! Будь ты проклят!
Лис на стене нервно тявкнул, глаза блеснули медью. Внизу белые змеи волос на мгновение взметнулись к ночному небу, бродяга-риконт оттолкнулся от края площадки, и вот тело падает вниз…
Потревоженные аэроскаты с испуганным писком взмывали в ночь, задевая друг друга плавниками-крыльями. Шарахаясь во все стороны, стая кружила под звездами, отбрасывая на встревоженных людей угловатые тени…
Бился на цепи и рвал криками туман, учуяв добычу, ящер Палланта…
Красное свечение потерялось в сумбуре мельтешащих животных…
Слабый звук удара тела о камни скрыл всеобщий гвалт…
Риконт тяжело двинулся обратно.
Он уже был на верхней ступеньке и медленно поворачивался к замершей толпе, когда светильник, отброшенный крылом аэроската, отлетел в его сторону и замер, вращаясь над головой.
Все ахнули — левую половину лица от нижней челюсти до корней волос пересекали уродливые шрамы: будто мантикора с Гиены мазнула его когтистой лапой. Глаз остался неповрежденным, в белоснежных волосах — там, где бордовый рубец доходил до линии роста — траурной полосой широкая прядь.
— Мне нужна новая команда. В свою первую экспедицию я отправился, имея на борту только супер-совместимых профи. Вы поняли, чем она закончилась, — он посмотрел в сторону зияющей дыры. — Сейчас я хочу попробовать найти пилотов среди вас. Мой фрегат управляется парой. Мне нужны три, запасным буду я.
Глаза, сверкнув зеленым огнем, внимательно обвели толпу, беря каждого на прицел.
— Вы, — рука небрежно махнула в сторону братьев, — однояйцевые близнецы и, по определению, высокосовместимы — пойдете со мной? — бровь на изуродованной части лица вопросительно поднялась вверх.
— Конечно, дайн, — братья ответили одновременно, мужчины и женщины расступились, пропуская их.
— Ты, — взгляд выцелил в толпе могучую филирийку. — Коэффициент у тебя какой?
Закатывая на ходу рукав синей термо-рубахи, она остановилась перед капитаном:
— Любуйся… дайн! — филирийка с гордостью подставила бицепс.
Риконт провел по нему ладонью, считывая информацию, и усмехнулся:
— Класс А, группа VII+, слишком хорошо для коренной. Ты ведь не будешь меня уверять, что этот чип получен в Пробирной Палате?.. — здороваяправая половина лица неподвижна, на изуродованной левой — ироничная усмешка.
— А откуда еще? У меня что, денег куча — себе во все места левые чипы пихать?! — хитрый взгляд в ответ. — Просто матушка была охоча до красивых мужиков, вот и спуталась с кем-то из ваших… Вряд ли он был чистокровным — иначе бы не стал пользоваться услугами портовой шлюхи. Хотя покойница тоже была недурна собой. Так что — я меченая гражданка. Обследований, как ты понимаешь, они не проходили, одобрения моего появления на свет получено не было…
— Поэтому ты гниешь на внутренних рейсах, а в перерывах закидываешься «крабовидным туманом» и отправляешь в нокдаун всех, кто случайно подвернется под кулак? — теперь на здоровой части — ирония, а на изуродованной… сочувствие?..
Филирийка раздосадовано дернула выбритой черепушкой и отошла к стене.
— Меня, жжену, пятерых бестий, высокий дайн, с собой возьмещшь ли, — голос из толпы с акцентом Вестерлунда, вперед вышла знакомая Лису пара — ящер, закрывшись иссиня-черным снова дремал на плече.
— Ты, жжена, пятеро бестий — с Палланта? В браке давно? — риконт мгновенно перешел на родной акцент.
— Я на Палланте, высокий дайн, неччистокровным рожжден был. Жжена — Дома Ххав наследница. Она будущшее можжет видеть, — вцепившийся кривыми когтями в наплечник ящер пошевелился, мужчина успокаивающе провел перчаткой по шелку крыльев.
— Высокий дайн, меня тяготила участь будущей главы Дома, и я бежала в Империю — на Филиру. Здесь мы познакомились, — легкая улыбка в сторону мужа, — нашим общим домом стала цирковая труппа «Ама-тэрасу» — изящная женская фигурка перед мощной мужской, на сарапэ вышивка шелком — карты Таро.
Лис потихоньку вытащил из футляра инструмент и, наведя объектив, нажал на клаве «запись» — невероятно яркая внешность! Волосы — чуть тронутая зеленью бронза, более темного оттенка брови, под черными ресницами глаза — прозрачный янтарь; четкие, даже резкие линии носа и рта: «Такая визуалка может пригодиться».
— …мы в браке двадцать девять лет, высокий дайн, и водили средний грузо-пассажирский транспорт в паре, — тем временем молодая женщина закончила свою речь, произнесенную на всеобщем британском.
— Значит, цирк «Ама-тэрасу» лишится пары пилотов, — обе половины лица неподвижны.
— Мне нужен еще один пилот — в пару дайне-букэ, — крупная фигура у стены вздрогнула от подобной вежливости.
— Ты.
Лисенок зарылся по самые уши в футляр в поисках нужного провода — хотелось сразу проиграть запись и проверить качество — когда его довольно бесцеремонно вытащили оттуда за шиворот.
— А?.. — он испуганно сжался, взгляд снова блеснул медью, но быстро мелькнул в сторону и потух.
С каменным лицом риконт стянул с Лиса куртку, закатал левый рукав растянутого свитера из эко-шерсти, поднес ладонь к бицепсу… и замер: обе стороны лица выражали недоумение. Затем, капитан, заметив в левом ухе изумрудную сережку, протянул руку… Длинные пальцы медленно скользнули по камням: верхний — круглый, необычной для этого камня огранки «роза» был окружен цилиндрическим ободковым кастом, к которому крепилась швенза; второй — длинной полтора дюйма, шахматной огранки висел на панцирном кольце, припаянном к ободку.
— Кто же ты?.. — шепот одними губами. Блеск изумрудов отразился в глазах цвета лесной зелени…
…на мгновение, левая сторона — болью.
— Землянин?
Риконт отпустил Лисенка, тот быстро собрал валяющиеся на дороге проводки и, затолкав обратно, прислонился к стене рядом с филирийкой.
Проклятье!!!
Отправиться в длительный рейс на одном корабле с озабоченными близнецами — заманчивая перспективка!
Конечно, далеко не все homo sum, моды и их разнообразное потомство реагировало на его запах одинаково остро — иначе жить было бы просто невозможно. Но эта парочка… Они преследовали его везде, где только могли. Нет, на людях все трое вели себя как добрые приятели, а в темных закоулках спецзоны у Лиса хватало мозгов с ними не пересекаться, но эти недвусмысленные взгляды, которые братья украдкой бросали на него… О да, они говорили о многом! Сможет ли он себя защитить в замкнутом пространстве космической посудины?..
— Мне нет смысла скрывать — да, у меня есть цель. Я подведу корабль к сверхновой, пройду сквозь взрыв и зачерпну там немного звездного пламени, — на здоровой стороне лица — холодная ярость, изуродованная — неподвижна. — Август и Патриция Беленус — мои соперники. Закон никому не запрещает гонятся за звездами на территории Федерации. В первый раз им удалось мне помешать. Во второй — я оставлю их позади. И вы, — взгляд — зеленая вспышка, — станете моей удачей!
По задохнувшейся толпе первой волной прокатилось недоумение. Затем все растеряно замерли. И второй -пронеслись восхищение и… тревога?..
— А теперь ты, дайне-букэ, назови данное имя.
Филирийка снова сплюнула кровь, утерлась рукавом и отлепилась наконец от стены:
— Шанди Голдблюм, дайн, — взгляд цвета болотной жижи уверенно смотрел в лесную зелень глаз риконта.
— Как называют тебя враги?
— А врагов у нее нет. Живых, — возле футляра с флюшкой Лиса корчило от смеха. — О, боги… Шанди!
— Альмадена, — ответила женщина и покосилась на грызущего рукав Лисенка, чье лицо покраснело настолько, что еще немного, и оно начнет светиться как у риконта. — Да скажи уже — в чем дело?
— На одном х-х-х… На каком-то из древних земных языков, кажется, хинди, «шанди» означает мир! — ему удалось, наконец, успокоиться.
— У тебя правильное имя, дайне-букэ, — улыбнулось все лицо.
Шанди отступила обратно и легонько пнула все еще сидящего на дороге Лиса в бок:
— Смотри у меня… напарничек.
— Бывшая наследница Дома Хав, назови свое избранное имя.
— Мы Эйя… — отступница, не глядя, протянула руку — ее тут же накрыла другая в черной перчатке, — и Финнлу Диармид, высокий дайн.
Мужчина поклонился с достоинством, подтверждая ее слова.
— Воин света и удача, свободные от зависти — верный выбор. Как называют тебя враги? — снова зеленый взгляд устремлен на изящную фигурку.
— Эйя, — коротко, четко, лишь колыхнулись на складках карты Таро.
Вопросительный взгляд в сторону ее спутника…
…и тут же — ответ:
— Финн-и-черти-Палланта, — веселый прищур слегка раскосых глаз цвета папоротника. Словно услышав свою кличку, проснувшийся ящер расправил над головой мужчины иссиня-черные паруса… быстрый успокаивающий шепот, и зверь затих, скрыв под крыльями карминовую грудь.
— Ты единственный известный мне, кто бестий смог прируччить, — риконт снова перешел на акцент Вестерлунда.
— О да! Мой номер оччень популярен был, — снова усмешка.
— Ваши имена.
Близнецы выступили вперед:
— Навни…
— …Эйд.
Их невозможно было отличить друг от друга ни на первый взгляд, ни на второй, ни на третий. Оба высокие, тонкие, но жилистые; покрытые красноватым загаром, будто родина — Красная планета — до конца дней отметила их ржавым цветом своих песков.
— Мы чистокровные homo sum…
— …но семья от нас отказалась, — один начинал фразу — второй продолжал.
— Нам сказали, что наши слова и поступки позорят фамильное имя…
— …а мы просто хотели веселиться. Ведь молодость не приходит навечно… — голоса невозможно было отличить друг от друга, и если закрыть глаза, то казалось — говорит один человек, делая почему-то короткие паузы.
— Мы двое…
— …но мы как один.
— Как называют вас враги?
— За пределами Марса нас зовут Деймос…
— …и Фобос, высокий дайн, — как всегда один начал фразу, другой ее закончил.
Братья встали слева от риконта, лицом к перешептывающейся толпе.
— Ты, землянин, назови себя для всех, — в голосе слышалась улыбка, улыбалась и здоровая часть лица, а изуродованная словно скрывала… испуг?
«Кто же ты?!»: проявился в голове у Лиса вопрос.
— Тору Генко. А как называют меня мои враги, я сообщу высокому дайну, когда они доложат мне об этом, — он с вызовом оскалился на риконта.
— Превосходно. Команда набрана, и вы знаете их имена, — голос резче ветров Юпитера хлестнул по толпе. — Опишите всем, что вы видели; расскажите, что вы слышали. Пусть молва пронесется по всей Империи и дойдет до Августа и Патриции. Мы идем за звездным огнем — пусть попробуют остановить! — стоящая в центре светового круга фигура казалась ожившей статуей древнего бога, чье лицо изуродовал неизвестный вандал.
Через несколько секунд, заставив замершую толпу вздрогнуть, на дорогу хищной птицей опустился аэрокар.
— Я буду ждать вас над баром, — риконт обратился к команде. — Ты — со мной, — он ухватил Лисенка за плечо (тот едва успел подхватить флюшку) и потащил к аппарату.
— Погоди, Высокий дайн, — взгляд Лиса блеснул красной медью навстречу лесной зелени. — Может, скажешь нам свое имя?
— Мое имя
Лейв нор Хейд.
В глубине души я верю, что возможно все*****
Это только стоит захотеть!
Я поймаю взрыв сверхновой, захвачу ее
Я сумею к смерти подлететь!
Знаю, пусть трудно в пути,
Но я продолжаю идти.
Ведь здесь моя судьба!
И мы дотянемся до звезд.
Здесь моя судьба!
Из пыли галактик строить мост.
Здесь моя судьба!
Мы звездный ветер зачерпнем
Здесь моя судьба!
Твой дом так далек, позабудь о нем.
Посмотри в мои глаза ты — видишь, каково
Быть в игре и свой держать фасон.
Плюй на все, ведь есть инстинкт — так слушайся его,
Просто в клочья разорви шаблон!
Ведь все, что не сделаешь ты —
Лишь часть сумасшедшей мечты.
И пусть моя судьба
Поможет нам достигнуть звезд!
Ведь моя судьба —
Сквозь сотни галактик строить мост!
Ведь моя судьба —
Огонь звезды забрать с собой!
Ведь моя судьба —
Поспорить с собственной судьбой!
Видишь мой взгляд —
Пусть говорят,
Что далеко,
Но мы достигнем звезд!
Да, мы достигнем звезд —
Нам это суждено судьбой!
Достигнем звезд —
Ты избран, стань самим собой!
Достигнем звезд —
Наш долг лететь, ведь я уже там был!
Достигнем звезд —
В ладонях времени, в объятиях судьбы! ******
И пусть моя судьба
Поможет нам достать до звезд!
Ведь моя судьба —
Сквозь пламя солнц построить мост!
Ведь моя судьба —
Забрать кусок звезды с собой!
Ведь моя судьба —
Сразиться с собственной судьбой!
*
Reaching For The Stars
Deep within my heart I got this very strong belief
That I can do anything I want
In this world I take my chances, somehow I just know
Where leads the right time to let go
I know the wrong will be low
But I will keep moving on
«Cause itʼs my destiny
To keep reaching for the stars
Itʼs my destiny
Youʼre one in a round I caught this far
Itʼs my destiny
Iʼm going straight up to the top
Itʼs my destiny
Iʼm on a round and I just canʼt stop
Look into my eyes and youʼll see what it really takes
To stay in the game and never fall
Knowing when to trust your instinct no matter what they say
Knowing when itʼs time to break the mold
Iʼll do what I have to do
To make all my dreams come true
„Cause itʼs my destiny
To keep reaching for the stars
Itʼs my destiny
Youʼre one in a round I caught this far
Itʼs my destiny
Iʼm going straight up to the top
Itʼs my destiny
Iʼm on a round and I just canʼt stop
Look where I am
See who you are
No matter how far
Iʼm reaching for the stars
‚Cause itʼs my destiny
To keep reaching for the stars
Itʼs my destiny
Youʼre one in a round I caught this far
Itʼs my destiny
Iʼm gonna do what I have to do
Itʼs my destiny
To make all my dreams come true
‚Cause itʼs my destiny
To keep reaching for the stars
Itʼs my destiny
Youʼre one in a round I caught this far
Itʼs my destiny
Iʼm going straight up to the top
Itʼs my destiny
Iʼm on a round and I just canʼt stop ©
Комментарий к Часть 1 * при создании данного акцента автор очень старался избежать сходства с речью мастера Йоды x)
**http://scienceblogs.com/startswithabang/files/2011/09/sn87a_chandra_hst.jpeg он действительно существует.
лейв (древнескан.) наследник. Арт, вдохновивший на создание персонажа http://cs7010.vk.me/v7010501/531c/c9Brmqt8EPI.jpg
Тору (яп. имя) странник, генко (яп.) черный или чернобурый лис-оборотень, мифическое существо. Арт, вдохновивший на создание персонажа http://cs7010.vk.me/v7010501/5315/f4jrp2uLUOY.jpg
перевод вольный и специально подогнан к содержанию работы, также последний припев представляет собой мою личную импровизацию на заданную тему http://www.musezone.ru/music/Russell+Allen+Reaching+For+The+Stars здесь можно прослушать или скачать песню.
эта фраза тут не просто так ;)
====== Часть 2 ======
Нога Центавра, система Толиман (альфа и бета Центавра) орбита Филиры, межпланетный космодром «Гиппа», 5017г.
«Спустя тридцать лет после того, как ведомый риконтами крупнейший флот в обитаемой Вселенной скрылся в портале возле звезды Менкент — 10 февраля 5017 г. Федеративный крейсер Тэнгу запросил стыковку.
И через месяц благополучно подошел к восьмому причалу космической станции „Гиппа“.
На его борту были пятнадцать риконтов и пятьдесят четыре потомка модификантов. А также тридцать квантовых с дискретным искривлением пространства-времени* контейнеров, содержащих гелий-3, дейтерий и тритий или, как эти вещества были обозначены в Торговом Договоре между Федерацией и Империей Солнца — игнис. Посол Вестерлунда Гудвард нор Хейд прибыл ко двору Его Императорского Величества не с пустыми руками.
*
Форкунд Беленус** был отдаленным потомком Императора Беленуса-Аенгуса XXXIII. Его прапрапрадед появился на свет в результате веселых новогодних каникул, которые будущий владыка, на тот момент — наследный принц, провел на Марсианском курорте Персиковый остров с местной звездой телерамы модификанткой Фрейей Фросте. Вопреки своему избранному имени, Холодная Весна оказалась очень горяча и не отпускала Его Высочество из своих страстных объятий две недели. А через девять месяцев на свет появился мальчик. Мать назвала его Родри. И проведенная по ее требованию генетическая экспертиза подтвердила отцовство будущего Императора.
По закону талантливая во всех отношениях Фрейя получила титул Дочери Империи, а ее маленький сын — фамильное имя Беленус, пожизненную ренту и небольшое поместье в окрестностях Чжу-луна площадью всего 850 км2.
Закончив на Земле Межпланетный Ядерный Университет, повзрослевший Родри вернулся на Красную планету и, вопреки истерикам вышедшей в тираж матушки, продал половину имения и открыл собственное дело по производству универсальных игнисовых батарей для бытовых роботов и музыкальных инструментов.
Так в 4365 г. появилась на свет скромная фирма „Беленус продакшн“.
*
В ожидании прибытия Послов Вестерлунда Казначейством для Департамента Энергетики Его Величества было разработано Техническое задание, в соответствии с Техническими условиями. В пакет тендерной документации входили: разрешение от Казначейского Отдела Транспортировки Энергии; изотопный состав; транспортировка; защитная тара; количество; гарантия поставщика; документация на цифровом и квантовом носителях; наличие банковской гарантии в семидесяти восьми системообразующих банках Империи Солнца; порядок расчетов и вносимого залога; решение комиссии по АХД под председательством троюродной племянницы Императора Рагнит**; гигиенический сертификат; экологический сертификат; свидетельство о межсистемной проверке, аттестованными средствами измерения свойств товара, указанных в ТУ; паспорт на товар с цифровой и квантовой подписью.
К 5017 г. небольшая фирма, основанная Родри, стараниями его наследников превратилась в компанию „Беленус Лимитед“, которая занималась изготовлением игнисовых батарей для личного космофлота Его Величества, а также добычей дейтерия и трития в поясе Койпера. И, учитывая побочное родство с царствующей фамилией, не было ничего удивительного в том, что тендер выиграла именно она.
На торжественном приеме в Лондиниум-палас в честь прибытия посла Федерации Вестерлунд, а также по случаю заключения Торгового Договора, было объявлено о помолвке племянницы, правящего в то время Бьярда-Альрика LVII (11.07/04.12 4963/5032гг.), Рагнит со старшим сыном президента компании „Беленус Лимитед“ Форкунда Беленуса Мадеком. Если бы Восседающий на Лучезарном Престоле знал, к каким последствиям приведет его желание держать под своим контролем торговые операции по купле-продаже игниса, а также редких металлов и новых разновидностей драгоценных камней и минералов, он бы вряд ли совершил подобный шаг.
Со стороны брак энергичной Рагнит с Мадеком — типичным представителем золотой молодежи Империи — казался не слишком удачным. Непутевый наследник компании даже после женитьбы предпочитал бизнесу и семейному очагу бордели Филиры. Зато со своим свекром она быстро нашла общий язык. Оставив пост Главы Административно-хозяйственного Департамента Империи и вырвавшись из-под неусыпной опеки своего венценосного троюродного дядюшки, эта выдающаяся молодая женщина развернула бурную деятельность на должности директора отдела импорта-экспорта, которую заняла в компании уже спустя год после свадьбы.
Рагнит Беленус уделила внимание таким, на первый взгляд, неперспективным направлениям, как импорт предметов искусства и роскоши из Вестерлунда. И оказалась права. Если цена на игнис жестко регулировалась Торговым Договором, то умело разрекламировав созданные ювелирами, дизайнерами, скульпторами и художниками Федерации изделия и расширив, таким образом, рынок их сбыта, она увеличила доходы „Беленус Лимитед“ на 24% в течение десяти лет. Когда 04.11.5057г. на сто одиннадцатом году жизни скончался Форкунд Беленус, его компания была крупнейшей в Империи Солнца.
При публичном оглашении завещания было объявлено, что ее владелицей отныне является Рагнит.
В длинном, сияющем белизной горных вершин Марса траурном одеянии шла сквозь стоящую по обеим сторонам ограждения толпу:
племянница Императора,
президент компании,
самая богатая женщина Солнечной системы — Рагнит Беленус.
Взойдя на прощальную трибуну она обвела стальным взглядом тысячи людей — они думают, что пришли проститься с Форкундом…
Черта с два!
Все эти людишки на самом деле видят ее триумф. А сотни парящих над головой дронов ведут его прямую трансляцию по всей Империи Солнца.
Рагнит глубоко вздохнула…
Огромный бриллиант 678 кр — подарок посла Вестерлунда на бракосочетание, поймав солнечный луч, на мгновение ослепил камеры дронов и настороженно замер на груди своей хозяйки.
Рагнит начала прощальную благодарственную речь…
О да! Она действительно была глубоко признательна своему покойному свекру.
Когда 12.24.5085г. на сто пятнадцатом году жизни могущественная дама отошла в лучший мир, в свои надежные руки наследники приняли Межсистемную Имперскую Корпорацию „Беленус шифт“.
Руки оказались не просто надежными, а еще и довольно цепкими — в результате уже внуки Леди Бриллиант фактически управляли Империей Солнца…
*
После месяца празднеств в Лондиниум-палас посол Гудвард нор Хейд со свитой отбыл в свою новую резиденцию „Толетум“ на Иберийском полуострове.
Бывшим садам „Вистерия“ было возвращено их исконное географическое название — Хонсю…
Все жилые домики причудливой архитектуры — одни по форме и цвету напоминали белую луковицу****, другие — опрокинутый цветок лотоса, чьи полупрозрачные перламутрово-розовые лепестки переливались теплым желтым, когда вечерами внутри зажигали свет… Все открытые и закрытые художественные студии; гимнасиумы; многочисленные парки с вымощенными синим филирийским мрамором дорожками, чей мягкий блеск перекликался с сиянием зеркальных поверхностей рукотворных озер, окруженных гранитными валунами Марса. По камням, пестревшим вкраплениями темно-мандаринового, горчичного и ржаво-красного, скользили полупрозрачные нефритовые кинжалы листьев вавилонских ив, соприкасаясь с ажурными ветками, высаженного вокруг аспарагуса. На севере возвышались пологие холмы, чью серебристую траву сакура осыпала лепестками весной… Укромные уголки садов соединяли аллеи глициний, где в период цветения звучала прихотливая симфония всех оттенков фиолетового: торжественный аккорд царственного темного пурпура переходил в гипнотически таинственную мелодию аметиста, а холодное звучание бледно-лилового оттеняло легкие мечтательные ноты фиалкового*****…
Все это великолепие стало зоной свободного проживания граждан Империи и было выставлено на торги.
По просьбе посла только одно здание было отдано под юрисдикцию Федерации — дом Великого андиотра. По приказу Гудварда нор Хейда, прилетевшие с ним моды обустроили там нечто среднее между музеем и храмом.
Напротив входных дверей, над чашами, в которых всегда стояли живые сезонные цветы, висел портрет самого Тальесина нор Хейда. Основатель Вестерлунда сидел вполоборота на простом стуле цвета голубого коралла, золотистая туника скользила по могучей фигуре и ложилась плавными складками на грушевый пол, строгое лицо было абсолютно спокойно, взгляд направлен прямо на зрителя. Висящая в правом ухе серьга перекликалась с лесной зеленью глаз изумрудным блеском.
Вот и все, что осталось от садов, где оркестр цветов играл свою стройную парящую симфонию…
*
Впервые об управлении различными машинами и механизмами путем прямой передачи сигналов центральной нервной системы задумались еще в начале далекого второго тысячелетия, но тогда это было связано с чудовищно громоздкими шлемами, от которых тянулись десятки проводов к не менее громоздким интерфейсам, передающим их управляемому объекту.
Тогда же были предприняты первые попытки путем передачи информации непосредственно в соответствующие отделы головного мозга ускорить обучение и подготовку специалистов самого различного профиля.
Оборудование сбоило, глючило, отказывалось работать как надо, а иногда его просто коротило и подопытному приходилось несладко.
Все это продолжалось до тех пор, пока не была разработана и внедрена технология хирургической имплантации коннектеров (разъемов) в соответствующие участки тела. Тогда дело пошло на лад.
Но тут встала проблема совместимости.
Если для управления машиной, прибором или механизмом требовался один человек — все было в порядке. Достаточно было индивидуально отъюстировать интерфейс, отфильтровать резонансные частоты и зафиксировать пороги чувствительности. И хотя это стоило довольно дорого, управлять — к примеру — аэрокаром было вполне возможно.
Гораздо хуже дело обстояло, когда работать надо было в паре, в тройке или вчетвером…
Об управлении таким способом космическими кораблями — за исключением яхт гоночного типа или орбитально-спутниковых — не могло быть и речи.
Далеко не все продвинутые специализированные модификанты могли справиться с этой задачей, а после Закона Деметрия Сантоса „О запрете вмешательства в генетическую структуру человека“ идея оказалась практически похоронена. Потенциально перспективная технология осталась в качестве средств обучения и приятного бонуса для обладателей толстых кошельков, которые могли себе позволить соответствующим образом настроенную легкую яхту.
Неожиданно homo sum получили помощь от Посла Гудварда и его сотрудников.
С разрешения Восседающего на Лучезарном Престоле Гудвард со товарищи объявил по всей Империи набор добровольцев для тестирования на предмет совместимости, и к 5040г. была разработана соответствующая методика классификации.
Отныне каждый желающий мог пройти тест в одной из специальных лабораторий Пробирной Палаты, учрежденной Императрицей Биргит-Альдис XXVI [12. 04/06.02.5032/5094гг.], сменившей на троне своего покойного отца, и вживить под кожу левого бицепса микрочип с кодом.
Взамен Ее Величество выделила риконтам тридцать грузовых транспортов с оборудованием, необходимым для освоения планет Федерации Вестерлунд.
Они решили проблему, над которой человечество билось несколько тысячелетий. Теперь можно было, подобрав необходимое количество совместимых пилотов, управлять любым космическим судном.
При переходе на подобный синергетический тип взаимодействия с кораблем скорость полетов увеличилась до субсветовой, резко выросли грузовой и пассажирский обороты.
Но пересечение областей ноль-пространства для homo sum по-прежнему оставалось закрытым.
Когда Тальесин нор Хейд прошел на фрегате Хаока через портал возле звезды Микент и оказался в скоплении Вестерлунд Прайм, он и его команда увидели дрейфующие среди столбов космической пыли пять мертвых крейсеров.
Им удалось проникнуть в каждый через посадочные шлюзы. И в каждом из кораблей они видели одну и ту же картину:
полностью сохранившееся оборудование,
мумифицированные трупы членов экипажа.
В процессе исследования и освоения Вестерлунда были найдены шесть фрегатов и две межпланетные яхты. Всех homo sum, кто в свое время решился испытать судьбу, ждал тот же конец, что и экипажи Имперских крейсеров, только корабли безрассудных авантюристов оказались в гораздо худшем состоянии, чем прибывший намного раньше Исследовательский Флот Его Величества — качество частных посудин оставляло желать лучшего.
Риконты — эти порождения неугомонных исследователей оставались единственным видом человека, способным проводить через ноль-порталы межзвездные суда.
*
Все эти события произойдут в далеком будущем. А пока…
…Спустя тридцать лет после того, как ведомый риконтами крупнейший флот в обитаемой Вселенной скрылся в портале возле звезды Менкент — десятого февраля 5017 г. Федеративный крейсер Тэнгу запросил стыковку.
Обитаемая Вселенная стояла на пороге новых потрясений…»
Из дневника Шанди (Альмадены) Голдблюм.
Комментарий к Часть 2 * без нарушений постулатов Шрёдигера и Гейзенберга. Визуалка кота Шредингера :D https://pp.vk.me/c543105/v543105405/7ded/JtvMeDeY8dU.jpg
галльское божество, отождеств. с Аполлоном, бог солнца.
имя возможно имеет прагерманское происхождение: ragina (совет, решение) + hildr (битва)
http://cs7011.vk.me/v7011614/ba7e/KRjAo17RHMc.jpg визуалка одного из домов.
http://cs636621.vk.me/v636621538/13c24/l7eI-jAbfXg.jpg цветение глициний.
====== Часть 3 ======
Нога Центавра, система Толиман (альфа и бета Центавра), провинция Филира, спецзона межпланетного космодрома «Гиппа III» 5815г.
Лисенок с флюшкой были закинуты на пассажирское сидение мощного аэрокара Гаруда-Вестер турбо. Риконт, вытянув из приборной панели шнур, небрежным жестом вытащил заглушку и воткнул контакт в разъем на правой руке. Аэрокар ровно загудел, плавно поднимаясь в воздух. Мечущиеся аэроскаты снова подняли гвалт и, тяжело махая плавниками-крыльями, разлетелись в стороны…
Высунувшись в открытое окно, Лис смотрел на дорогу — члены команды быстрым шагом направлялись к бару, только пара циркачей свернула куда-то в проулок — в сторону мотелей. Возможно, направилась домой за остальными ящерами.
Куда ты, Лис?
Ты бежал всю жизнь, и теперь тебя подобрали на дороге как вещь и везут в неизвестность…
Через какой-то миг они уже зависли в ста футах над баром, и вскоре к ним присоединилась разукрашенная по всем бортам изображениями пышногрудых краснокожих марсианских красоток выпендрежная машинка близнецов, а следом за ней медленно и основательно поднялся простой, потрепанный жизнью, полугрузовой Аэроскат-универсал, принадлежащий Шанди Голдблюм. Откуда-то сбоку показался другой легкий грузовик — серебристо-серый с эмблемой в виде повисшего под немыслимым углом на лентах гимнаста и надписью по кругу «Великолепный Звездный Цирк Ама-тэрасу». Эйя выглянула из окна и помахала рукой…
Риконт развернул аэрокар и рванул на Северо-Запад с такой скоростью, что у Лиса — вопреки всем законам анатомии и физиологии — кишки обмотались вокруг позвоночного столба.
«Кажется, для меня эта экспедиция закончится прямо здесь».
Но через мгновение его отпустило, а еще через несколько минут они невесомо опустились на крышу самого дорогого отеля спецзоны — «Магнетар-колизеум». Вскорее подтянулись остальные.
Финн с супругой тут же начали вытаскивать из грузового отсека клетки, затянутые черной мелкоячеистой сеткой и мешки с кормом. Материализовавшийся непонятно откуда — возможно из четвертого измерения — гостиничный служащий попытался что-то вякнуть, но узнав риконта, испуганно присел и залопотал с акцентом Федерации:
— Высокий дайн, добро пожжаловать, номера подготовлены, Вас и ващших гостей проводить позвольте… — он запнулся, заморгал и склонился под прямым углом.
Капитан обошел его и двинулся к лифту.
Гостиничная тележка с мешками и клетками вкатилась в просторную кабину следом за риконтом и его новой командой, двери лифта плавно закрылись, оставив пыхтящего лакея отдуваться на ледяном ветру.
Их расселили парами на одном этаже. Лис оказался в одном номере с Шанди.
— Как думаешь — этот Лейв полный тезка наследника ихнего Андиотра? — гламурный диван охнул, принимая на себя столь тяжкий груз.
— Не знаю?.. А в чем дело? — вырванный из своих размышлений Лис недоуменно взглянул на женщину.
— Слыш, чувак, ты что, проторчал всю жизнь на Тритоне?! Лейв нор Хейд — официальный наследник и будущий Великий Андиотр Федерации Вестерлунд! — глаза цвета болотной жижи таращились на него с глубочайшим изумлением.
— А… Меня это просто никогда не интересовало, — в сторону филирийки мелькнул настороженный взгляд.
«Она не реагирует на запах или просто умело притворяется?..» — ему было немного страшно.
Шанди наклонила голову и криво усмехнулась:
— Не ссы, родной — я вообще не по вашей части. А если мне вдруг придет в голову светлая мысль сварить студень… — она окинула взглядом поджарую фигуру Лиса, а потом задумчиво посмотрела на отделанный в стиле давно прекратившей свое существование Республики Филира камин, — то я пооткручиваю бошки ящеркам наших циркачей. Одна моя знакомая их пробовала, говорит — похоже на сублимированную курицу…
Филирийка тяжело поднялась с дивана, негромко охнула — давала себя знать недавняя драка:
— Ладно. Я в душ… — она потопталась перед огромным шкафом, но потом, сообразив, что сенсоры в этом запредельно дорогом номере отсутствуют, взялась за ручки и распахнула дверцы. — Ух ты, глянь-ка — халаты, пижамы, белье, полотенца… а это что за хрень? — она вытащила нечто воздушно-колышущееся, видимо, тренд сезона. – И таких тут разных размеров штук десять! Короче, напарничек, одежка у нас есть!
Уже в дверях филирийка обернулась:
— Слуш, Тору, как думаешь — почему вся экзотическая жратва похожа на сублимированную курицу?.. — и, не дождавшись ответа, скрылась в ванной.
Что ты ищешь, маленький одинокий Лисенок?
Куда ты хочешь попасть?..
- …Через два часа мы отправляемся на «Гиппу».
Лис подорвался с постели, запутался в собственных ногах и больно приложился коленками об пол. На соседней кровати бормоча что-то не совсем цензурное, заворочалась Шанди. За окном было темно. Их разбудили еще до рассвета.
— Если у кого-то есть вещи, которые он хочет взять с собой — сообщите мне, и я распоряжусь о доставке.
В приоткрытую дверь было видно свечение зеленого диода на стене в гостиной.
— Я давно живу в грузовике… высокий дайн, — титуловать риконта согласно этикету филирийке удавалось с трудом. — А уж до стоянки на крыше как-нибудь доберусь сама.
— У меня… — Лис бросился в соседнюю комнату, будто это могло помочь лучше расслышать его просьбу, — в капсюльном отеле «Последний Приют» осталась в камере хранения сумка. Там свитера из эко-шерсти и провода к флюшке… — он запнулся, пожалев о своем порыве.
— Хорошо. Все будет доставлено.
— Там большой палец надо приложить к сканеру… я должен сам!..
Зеленый огонек погас.
Лис оглянулся на зевающую филирийку и направился в душ.
Накануне вечером Мама-Кувалда* долго и красочно описывала ему «эту-в-ливер расторможенную систему» и «триебитсткие хуевины», которые надо покрутить, чтобы живой человек мог принять душ. Ситуация складывалась следующим образом. Померзнув в душевой кабине несколько минут в ожидании, когда автоматика настроится и даст, наконец, воду, филирийка взяла решение проблемы в свои руки и, повернув поочередно «триебитские хуевины», сначала обрушила на себя ледяной водопад, а затем крутой кипяток. И теперь Шанди клялась всеми богами и чертями — что никогда! Слышите — никогда!!! Даже, если она станет богаче Императора и семейки Беленус вместе взятых — ни за какие плюшки не заведет у себя дома такую «похуень, невьебень, оторвать-им-три морковки»!!! Вот.
И сейчас, проинструктированный еще вчера по самое некуда, Лис стоял под теплыми струями воды.
Что ты ищешь?..
От чего ты бежишь, Лисенок?..
…Он посмотрел в иллюминатор — внизу мигала разноцветными огнями отелей, борделей и кабаков на любой вкус и кошелек спецзона. На горизонте, окрашивая небо в кричаще-алый, который, смешиваясь с чернильной ночью, переходил по краям в королевский пурпур, поднималась старшая из сестер Толиман. Острые контуры сто-двестиэтажных высоток, казались на ее фоне почерневшими от старости кольями, вбитыми в плоть Филиры непонятно зачем.
Межпланетная крупно-тоннажная яхта «Грифон» взмывала к «Гиппе III». Ею управлял Финн — риконт удалился в спальню. Остальные находились в кают-компании: Эйа возле клеток шептала бестиям что-то успокаивающее; близнецы не могли дождаться того момента, когда можно будет приступить к закускам и напиткам, полностью предоставленным в их распоряжение щедрым работодателем; Шанди уснула в релакс-кресле; Лис прижимал к себе драгоценную флюшку…
*
…Лисенок несся сквозь толпу, проскальзывая между прохожими, подныривая под локти, шарахаясь в разные стороны. Здоровенный футляр, размером чуть ли не с него самого, больно колотил по тощей спине, раскаленный июльский воздух рвал легкие. Он метнулся в узкий проулок и помчался к портовым докам.
Криков не слышно.
Кажется — удалось…
Он перешел на быстрый шаг. Наконец грязно-серые стены расступились — сквозь силуэты строящихся круизных лайнеров лазоревым кобальтом переливалось море.
Двери едва успели разъехаться в стороны, когда Лисенок влетел в забегаловку папы-Акихито:
— Аки-сан, я… у меня получилось! Вот!!! — взмокшие от пота отросшие волосы прилипли ко лбу, но глаза сверкают красной медью.
Лис скинул лямку с натертого плеча и протянул футляр низкорослому крепкому мужчине. Тот, прервав небольшую войну с постоянно глючившим поваром-андроидом, обернулся:
— О боги! Где ты это взял?! Впрочем, можешь не отвечать… Ты таки спер ее из ломбарда Такеши на Хризантемовой улице!.. — вокруг глаз собрались «гусиные лапки». — Так и надо этому старому звездуну!
— Ты говорил, что умеешь играть на таком… Ты рассказывал — как это прекрасно… Сыграй мне, Аки-сан! — глаза слепили ярким сиянием и мольбой — устоять было невозможно.
— Я попробую вспомнить.
Наскоро засунув в ионный дезинфектор перепачканные гидравлической жидкостью руки, мужчина принял у Лисенка футляр и уселся на одну из скамей. Открыв его, он достал инструмент:
— Игнисовая батарея рабочая… базовые настройки сохранены, — он нажал на клаве несколько символов и вытащил из гнезда длинный шнур. — Есть даже кое-что в архиве. Ну что ж — смотри…
В раннем жарком вечере Кобэ легким шелком коснулись ушей звуки укулеле-сопрано, ей ответила бархатом укелеле-баритон и тут же — фоном — ватные глуховатые ноты барабанов ипу. На покрытой застарелыми пятнами и давно уже переставшей самоочищаться поверхности стола в голубом сиянии плавно возникла русалка. Хвост, повинуясь чувственным покачиваниям бедер, всплескивал в воздухе серебром раздвоенного плавника, закатное солнце роняло латунные блики на аквамариновую чешую, тяжелые пряди черными змеями обвивали колышущуюся в такт движениям золотистую грудь с острыми сосками, вишневые губы манили улыбкой, а гагатовые глаза обещали многое…
Лис стоял, открыв рот — снова перехватило дыхание… в забегаловке, куда приходили на обед вечно недовольные операторы-докеры, рождалось волшебство.
Русалка повернулась к нему и, не прерывая гипнотического танца, бросила появившееся из ниоткуда цветочное ожерелье. Он зажмурился от удовольствия, вдыхая до боли в легких знакомый запах… Давным-давно, в другой жизни, другие руки — белоснежные с длинными пальцами — сплели для него такое же. Та женщина улыбалась совсем иначе – мягко и ласково.
Он называл ее мамой.
А сейчас…
…нежный аромат плюмерии** заглушил стойкую рыбную вонь.
Когда он открыл глаза, волшебство закончилось.
Русалка исчезла.
Привычно пахло рыбой.
— Вот и все, на что я сейчас способен, — Акихито отложил инструмент и поправил завязанные в хвост черные с проседью волосы. — Когда-то я играл в Императорской резиденции на Гавайях… а потом… — он вздохнул, тоскливый взгляд едва заметно скользнул по правой руке, на которой отсутствовал средний палец. — Это особенная флюшка, пацан. Вот гляди — видишь на верхней деке клеймо? Белая лилия в кольце серебряных звезд и буква V на самой крупной из них — это личный знак самого мастера Аркадия Винтера. Он разработал и практически с нуля создал флёр-де-вёдетт-сенсо для легендарной исполнительницы филирийских морн*** Атенаис Вёдетт. Ты слышал это имя, Тору?
Лисенок быстро кивнул. Его абсолютно не интересовала какая-то умершая лет тридцать назад певица.
— Мне рассказывали — до своей смерти Винтер с помощниками сделал еще сто пятьдесят инструментов, — мужчина вернул флюшку в футляр и, хлопнув себя широкими ладонями по коленям, вдруг расхохотался. — Если бы… если бы только этот занюханный торчок Такеши знал — какое сокровище попало к нему в руки… — смех мешал говорить, — он никогда б не зашвырнул ее в угол своей лавчонки…
— Ты научишь меня? Ты научишь меня играть, Аки-сан?!
Через десять лет, когда ему исполнилось сто шестьдесят пять — Лисенок играл так, как бывшей звезде Имперских стадионов не удавалось в лучшие годы своей музыкальной карьеры.
Вечерами он выступал у папы-Акихито. В сезон тот выставлял на улицу несколько столиков, и мрачные после очередной смены работяги светлели лицом, глядя то на изящных дам в кимоно, кружащихся под звонкие ноты сямисена, оттененные грустью флейты хаяси; то на ящеров, бьющихся за добычу в белой ночи Палланта под жесткий аккомпанемент барабанов тайко. Посетителей прибавилось. Некоторые пассажиры круизных лайнеров — возможно от скуки или дурной смелости — также забредали в припортовый район, наслышанные о юном музыканте от торговцев сувенирами с Хризантемовой улицы. В душном летнем воздухе Кобе, пропитанном зловонием машинного масла, гидравлической жидкости и, конечно же, вездесущим запахом рыбы плыли ароматы орхидей. Белоснежные корабли покидали причалы, отправляясь в закат, за ними по сапфировым волнам тянулся след цвета расплавленного золота…
Вскоре они выкупили ресторанчик.
Когда через двадцать лет**** его приемного отца развалил на части лазерным резаком пьяный докер, Лис продал забегаловку и навсегда покинул Хонсю.
Собранные в хвост волосы доставали до середины спины, а на левом плече висел футляр с флюшкой.
*
— Просыпайся, напарничек, — хрипловатый голос ввинтился в мозг подобно автоматической дрели.
Над Лисом скалой нависала Шанди:
— Гляди…
Восторженно-мечтательные нотки столь несвойственные филирийке заставили его обернуться к иллюминатору и поперхнуться собственным вздохом — наседьмом причале орбитального межпланетного космодрома «Гиппа III» был пристыкован фрегат Хаока*****.
Каждому гражданину Империи Солнца, родившемуся на Земле или проведшему всю свою жизнь на исследовательской подледной базе Юпитера, были знакомы эти резкие очертания.
На громоздкой, обвешанной солнечными батареями, зондами, датчиками звездного ветра и другим оборудованием махине, среди неуклюжих грузо-пассажирских крейсеров, рядом с помпезными Имперскими фрегатами и стайками всевозможных частных яхт — он выглядел хищной птицей, случайно оказавшейся посреди захолустного фермерского двора на Тритоне.
От изумления Лис дернулся, сердце подпрыгнуло к горлу, ухнуло обратно и выдало бешеное стаккато:
— Так не бывает! Шанди, это не может быть тот самый корабль?.. Или все-таки может?
— Конечно же, нет, — ровный голос сзади заставил обоих оторваться от созерцания четкого силуэта.
— А?.. — Лисенок испуганно перехватил падающий инструмент и прижал его к себе. Позади стоял риконт.
— Фрегат Хаока, который первым прошел через портал и достиг Вестерлунда, стоит под защитным куполом на Палланте, в храмовом комплексе «Вистерия» и служит гробницей Тальесина нор Хейда, — обе половины лица выражали абсолютное спокойствие. — Это его младший брат — Хаока-alter. На борт прибудем через двадцать минут по Земле, — в ярко освещенной кают-компании красное свечение исчезло, кожа была молочно-бледной, шрамы на левой стороне приобрели коричневатый оттенок.
Лис с трудом оторвался от равнодушного взгляда и почти успел повернуться обратно к иллюминатору, как глаза риконта ожили, вспыхнув на мгновение зеленым пламенем.
«Ты слышишь меня?» — снова всплыл в голове вопрос.
— Я?! — он не понял, что произнес это вслух.
Капитан резко отвернулся и опустился в кресло напротив. Взгляд — опять в никуда.
Филирийка снова уставилась на невиданное диво.
Эйа, уронив голову на одну из клеток, дремала прямо на полу.
Подвыпившие близнецы шептались, бросая на Лиса похотливые взгляды. Один из них — Эйд? Навни? — непонятно… высунул язык и неторопливо облизнулся.
Никто.
Ничего.
Не заметил.
Оставшиеся двадцать минут Лисенок пытался утрясти в голове услышанное. Во время недолгой спокойной жизни с папой-Акихито, он, как и другие дети доков, получил государственное условно-бесплатное заочное образование, просто подсоединяясь через заушный разъем к нужному облаку на пару часов в день. Но даже он знал — легендарный фрегат Хаока являлся уникальным армейским Имперским судном, избежавшим демонтажа после окончательной победы над самопровозглашенной Республикой Филира.
О боги — это же единственный настоящий военный корабль!
Почти забытый филирийский мятеж — при каких правителях он произошел Лис не помнил — был последним межпланетным вооруженным конфликтом в Империи Солнца. Со временем военные технологии утонули в архивах, а фрегат, уцелевший только благодаря тому, что его выкупил Тальесин нор Хейд, отбыл в 4987г. со всей флотилией в Вестерлунд.
Как и куда могли развить эти самые технологии риконты и моды?!
Душные волны животного ужаса накатывали на оборотня одна за другой.
К чему готовится Федерация?
Куда ты позвал нас, Лейв нор Хейд?!
Глупый маленький Лисенок, во что ты вляпался на этот раз?..
Традиционно-механический голос, мерно произносящий цифры, разметал мысли в клочья — начался обратный отсчет.
— …Ноль.
Шлюз поглотил яхту.
Прибыли.
Комментарий к Часть 3 * almadena – исп. кувалда. Возможно, имеет общий корень со словом madre (мать). Таким образом, условный перевод прозвища Шанди – Мама-Кувалда x) я вижу этого персонажа так http://cs622230.vk.me/v622230538/49ddb/vE7QCmNch78.jpg
https://pp.vk.me/c629331/v629331538/1adbb/qiXnPSOamu0.jpg из этих цветов на Гавайях делают ожерелья.
жанр песен островов Зеленого Мыса. В нашей Вселенной королевой этого жанра была и остается Сезария Эвора.
согласно большинству источников информации лисы-оборотни живут 1000 лет, каждые 100 лет у них прибавляется по одному хвосту.
*****https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%A5%D0%B5%D0%B9%D0%BE%D0%BA%D0%B0
Цитата-напоминалка из Пролога: “...поднимались в черное небо один за другим гигантские пассажирские корабли, унося потомков модификантов через бесконечность световых лет к самому массивному скоплению звезд в Обитаемой Вселенной – Вестерлунд Прайм.
Каждым кораблем управляли пятеро Риконтов.
На последнем фрегате отбыл сам Великий Андиотр.
А звали его Тальесин нор Хейд...”
====== Часть 4 ======
Полет фрегата Хаока-alter, направление — ноль-портал возле звезды Менкент, 5815г.
Лисенок думал, что он, согласно корабельным правилам, будет жить в одной каюте с напарницей, но риконт отправил Шанди в следующую; за ней поселили Финна, Эйю и зверинец, с которым бывшие циркачи отказались расставаться наотрез; близнецы оказались в самой дальней — это обнадеживало.
Он бросил на пол врученную капитаном сумку со свитерами и шнурами, прислонил в свободный угол футляр, скинув с койки постельные принадлежности, поднял металлическую крышку и начал проверку «гроба»: своего рабочего места. Качество разумного геля поражало: он идеально принял форму ладони. Лис коснулся поверхности еще в нескольких местах: результат тот же. Затем он вытащил на пробу из одного гнезда сверкающую новенькую заглушку, и провод, среагировав на тепло, моментально очутился в руке — отлично! Осматривая панель интерфейса, он заметил в самом нижнем углу крохотную надпись — Мэри-Сью.
— Ну здравствуй, Мэри, — Лисенок ухмыльнулся и указательным пальцем провел по нацарапанным неизвестным пилотом буквам. — Ты реально крутая, умная и диоды у тебя красивые, но микрофон я тебе отключу. Не люблю, когда бубнят в уши: «До вахты десять минут…». Так-то, Сьюха.
Забавное имя отвлекло его от вечного чувства страха.
Он разделся до белья, вытащил из своего тела сразу все заглушки и начал подключение. Первым делом — заушный провод; далее — два поясничных; последними — уже устроившись в обволакивающем содержимом «гроба» — Лис подсоединил запястные разъемы. Работало все просто великолепно. Шнуры легко разматывались, позволяя свободно двигаться. Он опустил крышку. Легкое дуновение справа — заработала вентиляция:
— Готово.
Он стал кораблем…
…Шесть часов по Земле пролетели как шесть секунд, и вот сработала электроника, и Лисенок снова стал собой. Поясницу ломило, в обоих запястьях чувствовалось остаточное покалывание. Хотелось есть. Ладно, сейчас вахта близнецов, а значит, он может спокойно пойти в кают-компанию.
Лис, оставив корабельную форму валяться в вакуумной упаковке, достал из сумки очередной свитер и пару любимых свободных штанов — отлично…
— Тору, захвати свой инструмент.
Голос риконта из интеркома чуть не сбил с ног. Чтобы не упасть, Лисенок запрыгал на одной ноге по каюте, отчаянно пытаясь запихнуть другую в штанину. Психанул и… перекинулся. Злополучный предмет одежды отлетел в сторону, но теперь трусы, сползшие под напором двух пушистых хвостов, опутали задние лапы.
А пошли все!..
Он превратился обратно.
Дверь плавно отъехала в сторону.
Сидящий с центре каюты враскорячку красный и взъерошенный Лис: из одежды только трусы висят на правой лодыжке — невозмутимый взгляд цвета лесной зелени бесстрастно считывал каждую деталь картины.
— Я подожду тебя снаружи, — лицо неподвижно, но когда риконт повернулся к выходу, рассеченную шрамами левую сторону тронуло подобие улыбки…
Лис похолодел, улыбка ему не понравилась.
Совсем не понравилась.
У лифта, прислонившись к стене, ждал его капитан. В полном молчании они спустились вниз.
«Ты ведь слышишь меня, Лис?»
В этот раз оборотень даже не дрогнул.
…Быстрая рябь по черной воде, перепончатое крыло мелькнуло над окруженным полупрозрачными лиловыми валунами бассейном, и ящер Палланта опустился на плечо своего хозяина.
Открыв рот, Лисенок замер на верхней ступеньке ажурной металлической конструкции.
То, что личный фрегат риконта не похож на раздолбанные грузовики, мотающиеся от одной обитаемой планеты к другой в системе Толиман, он давно понял.
Но это!
Теплый желтый свет плавающих под высоким потолком светильников создает на стенах, облицованных камнем цвета охры с перистыми росчерками прихотливую игру теней, осторожно скользит по пастельно-оранжевым креслам, разбросанным на полу палевым подушкам и низким столикам цвета цейлонской корицы — на мгновение Лису показалось, что он слышит этот аромат…
Он исходил от маминой одежды, когда она приходила с работы.
Корица…
Ваниль…
Кардамон…
Воспоминания нахлынули и пропали.
Лисенок поправил на плече лямку и, спустившись с лестницы, бездумно опустил руку в черную воду бассейна… Легкий всплеск — в воздухе мелькнула золотистая вуаль и тут же растворилась в чернильном мраке. Внезапно загорелась подстветка, и он увидел, что вода казалась темной из-за округлых черных камней, которыми выложено дно. Лазурная чешуя отразила луч света, на поверхности раскрылся веером гофрированный плавник — золотистому блеску в центре откликнулся небесной-голубой по краям. Три рыбки* подплыли к опущенной в воду ладони и защекотали маленькими ртами пальцы.
Таких точно не порубишь на сашими.
— Тору, иди поешь. О рыбках позаботится их хозяин.
— А?.. — Лисенок только сейчас понял, что в кают-компании кроме него и капитана еще кто-то есть. — Здрасьте…
Перед низким столиком, уставленным подносами со всевозможными вкусностями, расположилась на подушках Эйа, она приветливо кивнула, приглашая Лиса разделить трапезу. Чуть поодаль Финн баловал из собственной тарелки пару дрессированных бестий. За другим столом, возле дальней стены Шанди…
…писала что-то ручкой в блокноте?!
Он тряхнул головой — слишком много информации — присел напротив провидицы и принялся за еду.
— Как это работает?
— К-х-х… — Лис поперхнулся куском то ли рыбы, то ли мяса, услышав холодный голос прямо над ухом.
«Дебилоид! Ты оставил футляр у бассейна!!!»: заметалась в голове заполошная мысль.
Риконт держал в руках драгоценный инструмент — пальцы уже тянулись к сенсорам…
— Не трогать!!! — Лисенок скатился с подушек, — Верни, пожалуйста, Высокий дайн… — взгляд полыхнул красной медью, ярость соединилась с отчаянной мольбой, он был готов на все — лишь бы эти уверенные руки не дотронулись до клавы, не коснулись струн, не сбили тончайшие медиативные настройки. — Я сыграю. Могу прямо сейчас…
Волна эмоций угасла вместе с медно-красной вспышкой.
Остался только страх.
Он ведь всегда с тобой, Лис?
— Вы все можете называть меня по имени или — если угодно — капитан, — риконт вернул сокровище хозяину и отошел к бассейну:
— Эйа, отправь мне поднос.
Молодая женщина освободила один от многочисленных плошек и, поставив на него небольшую менажницу, толкнула в направлении капитана.
Лис чуть не выронил только что вновь обретенную флюшку — аккуратно разложенные по секциям, в менажнице извивались три вида червей.
Ни фига себе порядочки на этой шикарной посудине!
На одном столе еда для людей и корм для рыб?!
Слава богам, он не заметил этого раньше, иначе не смог бы проглотить ни куска!
Риконт тем временем ловко ухватил плывущий на высоте четырех футов на полом поднос и теперь задумчиво бросал содержимое менажницы в бассейн…
— Девушшку, прекраснейшшую в Обитаемой Вселенной я когда-то знал, — он перешел на акцент Федерации, изуродованной половины лица не видно, здоровая ничего не выражает. — Она тожже с Земли. Ты ее образ на своем инструменте мог бы сыграть?
— Мне нужно хоть одно ее изображение, высо… капитан, — поправился Лисенок.
— Я не могу показать тебе ее изображение, некто по имени Тору Генко, — два зеленых луча будто пытались просканировать мозг, вырвать из него все тайны. — Играй что захочешь.
Риконт отвернулся.
Через пару мгновений снова тихий всплеск хвостового плавника по воде: рыбки получили новую порцию еды.
В кают-компании повеял ветерок, лаская лепестки сакуры, разбрасывая их по подушкам и креслам. Лис выводил прихотливую мелодию.
Подстветка в бассейне погасла: сработал таймер.
Что ты видишь в этом черном зеркале, наследник самого могущественного Дома Обитаемой Вселенной?
Ты, чье имя — Лейв нор Хейд…
*
…Он взлетел по ступеням Рогаланда — Дворца Великого Андиотра, не обращая внимания на чиновников и придворных, которые испуганно приседали и кланялись наследнику Дома нор Хейд.
— Мама! Я выиграл! Я снова обошел их всех! — он примчался на Паллант сразу же после того, как был признан победителем в ежегодных гонках в честь основания Федерации. На яхте Грифон он пронесся сквозь Строжевые Столбы Вестерлунда** по кольцевому маршруту.
Это было десятое по счету состязание, в котором он участвовал, и седьмое — в котором победил.
— Для начала здравствуй, Лейв, — жесткая складка пролегла между идеальных бровей в форме крыльев чайки — Великий Андиотр выказала недовольство недостойным поведением сына. — И поздоровайся с Адалин.
— О, привет, — он только сейчас заметил сидящую напротив матери тетку.
— И, разумеется, я в курсе твоей победы. Ведь я слежу за всем, что ты делаешь… — последние слова правительница произнесла так, что казалось — они материзовались, повисли в воздухе, а затем рухнули на голову молодого риконта.
— Но я уже третий год участвую анонимно… — Лейв все понял и усмехнулся. — Тебе докладывает Гилд? Убью засранца!
— Нет, мой сын тут ни при чем, — тонкая улыбка скользнула по губам Адалин. — Это Лодур Фасти, ваш оператор-механик.
— Что?..
— Хорошо, что изволил заглянуть, значит, мне не придется пересылать это, — изящная рука, обвитая змеей зеленого золота***, от запястья до локтя протянула цилиндрик развертки, алый глаз полыхнул в луче дневного света синими искрами, — Приглашение на празднование двадцать второго дня рождения Патрисии Беленус на Гавайях. Ты постоянно пренебрегаешь своими обязанностями наследника. Дата не круглая, вечеринка будет неформальной, слетай и можешь возвращаться к своим яхтам, охоте на ящеров и всему, что тебе дороже Дома нор Хейд…
— Эдна, мальччики ещше очень молоды, — когда Адалин хотела успокоить сестру, то переходила на родной акцент. — С тех пор, как они с Гилдом*** вместе оба слегка поутиххли. Добр будь, приглашшение ему передай, — она достала из кармана просторной серебристой туники точно такой же цилиндрик, — И после дня рожждения Пат, на Земле до моего официального прибытия Послом в Империю задержжитесь. Это всего десять дней по Палланту и шшестнадцать по Земле, я думаю — вы не соскуччитесь.
Она подмигнула на прощание любимому племяннику.
Августа и Патрицию Беленусов он видел последний раз, когда они еще детьми гостили в имении «Игдрасиль» на Архипелаге Ящеров. Угрюмый замкнутый Август пришелся не ко двору в их жизнерадостной компании, зато малышка Пат постоянно убегала от нянек, гувернанток и старшего братца с ловкостью земной лисицы. Она ходила хвостиком за Лейвом, Гилдом и их приятелями, лазала вместе с ними по скалам и даже участвовала в краже охотничьего бластера с целью «пострелять бестий». Как же им тогда прилетело! И от матушки, и от тетушки, и от дядюшки, и от отца.
Лейв улыбнулся воспоминаниям.
Какая она теперь?
Та, которую когда-то прозвали Лисичкой?..
Яхта Грифон приземлилась на космодроме резиденции Беленусов ранним утром. Остров Мауи встретил их мимолетным бризом, несущим предвкушение расслабляющей неги, солнце поднималось из океана, перекрашивая темный кобальт вод в прозрачную лазурь. День обещал пройти легко и весело. Вечер сулил приятные сюрпризы…
Последняя вахта выпала Гилду, и Лейв открыл, наконец, развертку с приглашением. Анимированное фото Патриции впечатляло. Девочка-Лисичка выросла. Идеальные пропорции лица и фигуры полностью соответствовали «золотому сечению» — красота на все времена.
Он ухмыльнулся в предвкушении…
Черный как тропическая ночь личный аэрокар Августа отвез их в бунгало на побережье, где кузены валялись на шезлонгах до заката, изредка подзывая к себе полуголых официанток, чтобы лениво поковыряться в груде рамбутанов, питахай и чомпу или пригубить какой-нибудь коктейль. Лейв изредка посматривал на валяющуюся у него на бедре открытую развертку.
— Хочешь трахнуть наследницу Великого Дома Империи? — насмешка Гилда вторглась в его непристойные мысли. — Я не возражаю, только все это чревато непредсказуемыми последствиями… — он поправил подушку и продолжил. — все эти земные аристократки… Пара часов удовольствия… потом куча проблем. А тут сама Пат Беленус! — голос преисполнен издевательского почтения.
Любовники расхохотались.
— Добро пожаловать на праздник в честь появления на свет моей прекрасной сестры! — экзальтированное восклицание оборвало смех.
На веранде, где отдыхали двоюродные братья, возник из ниоткуда Август Беленус собственной персоной. В отдалении, на песчаном пляже, словно чертополох в райском саду маячила уродливая Торпеда XIII — его личный аэрокар.
«Он слышал?..»: тревожная мысль набежала облаком и тут же растаяла.
— Я хочу сам доставить вас до места. Пат пожелала устроить бал-маскарад и по своему желанию подобрала образы для всех почетных гостей… — он говорил и говорил, не переставая, за короткий полет кузены не смогли вставить ни слова. Высокий, тощий, болезненно-бледный, с редкими рыжими волосами он походил на свою красавицу сестру как аист-марабу на райскую птицу.
«Почему он ничего не делает со своей плешью? Лень или нет времени?.. Вряд ли…»: мысли вяло ворочались в голове под словесный понос наследника крупнейшей корпорации Империи Солнца.
— Мы прибыли.
— Ты очень любезен, Август, — Лейв, стараясь быть учтивым, поклонился.
— Вперед! Сюда! — он махнул рукой в черной перчатке в сторону невесомой серебристой конструкции, висящей прямо над рукотворным озером.
Как только все трое взошли на мост, тусклое серебро преобразилось в сапфировое стекло — они будто шли по воде; декоративные светящиеся рыбы поднимались к поверхности и, блеснув разноцветной чешуей, снова уходили на глубину, оставляя за собой золотистые, изумрудно-зеленые, лилово-аметистовые следы, медленно тающие в легкой ряби.
Впереди среди пальм, парящих светильников, подносов с коктейлями и всевозможными лакомствами смеялись, танцевали, напивались, меняли собеседников тысячи людей в самых разнообразных одеждах. В небе то извергали пылающую лаву вулканы; то проносились, дыша огнем, фантастические драконы; то трепетали невесомыми перламутровыми крылышками экзотические бабочки. Непрерывные залпы фейерверка заглушали музыку и гомон толпы.
Бал правил островом.
— Вы в гостях у Патриции и Августа Беленусов! Все надевают маски, все веселятся под покровом тайны!
Вопли уже откровенно выбешивали.
Как только они ступили на другой берег, очередные полуголые девушки задушили их ожерельями из плюмерий. Лейву предложили маску черного ящера Палланта, Гилд нацепил на голову морду мантикоры с Гиены и обернулся к Августу:
— А ты? — он вопросительно оглядел глухой черный пиджак с воротником стойкой, черные перчатки и такие же черные брюки.
— Сегодня царит и празднует моя драгоценная младшая сестра! — Август неестественно быстро взмахнул руками. — Я остаюсь в тени… — и растворился среди львов, волшебниц и сильфов.
— Ну его к черту, Гилд, — Лейв хлопнул кузена по широкой спине, — Нам велено веселиться!
Лейв нор Хейд обратился в зрение.
Лейв нор Хейд обратился в слух.
Где-то там, среди причудливых масок, ярких красок, среди мерцания парящих светильников скрывалась его цель — великолепная Пат Беленус.
Он шел сквозь пеструю толпу, как лайнер сквозь океанские волны, не обращая внимания на восхищенные взгляды и попытки заговорить — сына Великого Андиотра Федерации Вестерлунд многие узнавали даже под личиной. Он миновал сцену, где кто-то играл на флёр-де-вёдетт-сенсо.
— Убожество! Неделю назад, во время торжества в честь прибытия Его Величества на Гавайи выступал музыкант по прозвищу Лис — он был изумителен! Невероятные мелодии… Почему Пат не пригласила его? — чей-то капризный голос на мгновение задел его слух.
Вдруг…
К изгибам ее тела льнул аквамариновый шелк; тяжелые, цвета красного дерева волосы свободно ложились на плечи, в прорезях полумаски влажно блестели темные глаза, на полной груди мерно покачивался в такт шагам хозяйки бриллиант «Рагнит».
Ему навстречу шла Пат Беленус.
— С днем рождения, Девочка-Лисичка, — Лейв отвесил глубокий поклон.
— А ты вырос, Ящер Палланта, — в полумраке ее губы блестели как налитая соком черешня. Она протянула ему невероятно тонкую руку — ни одного браслета или кольца, да и зачем, когда есть легендарный камень, названный в честь первой владелицы?
— Ты тоже не теряла времени даром, — он оставил влажный поцелуй на изящной кисти и теперь осторожно сжимал в своих огромных ладонях хрупкие пальчики. — Пойдем куда-нибудь поговорим… Я хочу проверить — помнишь ли ты лето Палланта?
— О да, время в «Игдрасиле»… — короткая пауза, быстрый взгляд. — Оно было самым счастливым… — голос чуть дрогнул. — Видимо потому, что мы были детьми. – Легкий смех прозвенел в воздухе хрустальными колокольчиками и затих, заглушенный шумом толпы.
— Пат, — он прижал ее руку груди. — Пойдем отсюда.
Острые полированные ноготки впились в ладонь — девушка потянула Лейва куда-то в сторону…
Постепенно людей становилось все меньше, звуки музыки, смех, веселые крики превратились в фоновый гул. Только в ночном небе продолжали взрываться вулканы и распускаться причудливые цветы.
На прямой как стрела пальмовой аллее Патриция остановилась и перевела дух:
— Вот, — легкий взмах руки в сторону видневшегося в конце мощеной синим мрамором дорожки небольшого дома. — Мое личное бунгало, там мы можем спокойно поговорить.
Отогнав назойливый светильник, девушка бросила маску на полупрозрачный оникс пола — в центре комнаты он светился огненно-желтым — и, схватив с подлетевшего подноса бокал вина, проглотила двумя глотками бордовую жидкость. Несколько капель упали на платье, и казалось будто это кровь.
— Аквамариновый наряд и мордочка лисицы того же цвета. Немного неестественно, но стильно, — Лейв поднял отброшенную Патрицией маску. — Ты знала, что я прилечу?
— Я надеялась, — она смотрела на него как-то странно, словно хотела рассказать что-то важное.
Тогда он понял ее по-своему и, преодолев одним прыжком разделявшее их расстояние, стиснул в объятиях. На вздымающейся груди сиял бриллиант, из уголка черешневых губ на подбородок стекала тоненькая темно-красная струйка. Медленно, снизу вверх он слизнул терпкую влагу и впился в желанную мягкость.
Девушка замычала, попыталась вывернуться, но Лейва уже покинул здравый смысл — он сдернул с загорелых плеч ненужные тряпки и зарылся лицом в роскошные округлости, руки скользнули по стройной спине вниз.
— Ты прекрасна, Пат Беленус!
Застежка открылась.
«Рагнит» со звоном покатился по полу.
— Остановись! — Пат попыталась вывернуться. — Подожди…
— Убери свои грязные лапы от моей сестры! Ты, порождение монстров из пробирки!
Лейв обернулся и успел увидеть, как рука в черной перчатке запустила в них какой-то предмет. Он оттолкнул девушку в сторону — та неловко упала — и пригнулся. Неизвестный предмет угодил в один из светильников, тот врезался в стену, отскочил, задел другой… По огромной комнате хаотично заметались тени, и среди них стоял разъяренный Август Беленус.
— Вон. Из моего. Дома. Мразь, — лицо перекошено, во лбу бьется синяя жила, в глазах плещется безумие.
Лейв изумленно замер.
— Остановись! — поднимаясь, Патриция наступила на подол платья, треск рвущейся ткани взрезал недолгую тишину.
На Лейва черной стрелой летел Август.
Риконт увернулся, и удар кулака разнес вдребезги огромное зеркало, осколки брызнули в стороны острыми гранями.
Где-то далеко пронзительный крик:
— Нет!..
От второго удара Лейв отпрыгнул вправо дикой кошкой и приземлился на четвереньки прямо в желтое пламя, которое тут же стало оранжевым, а затем вспыхнуло алым.
«Как этот homo sum смог разбить зеркало, не повредив руку?!»
Он замешкался…
…Пять лезвий обожгли левую сторону лица, глаз мгновенно залила кровь. Сквозь багровый туман боли, на грани сознания он видел, как Август Беленус медленно, пуговица за пуговицей расстегивает глухой пиджак, как он летит черной птицей и падает на осколки стекла, как сверкает холодными молниями в свете беспорядочно мельтешащих светильников металл кибер-протезов. На одном, сквозь клочья перчатки сверкнули бликом вольфрамовые когти…
До угасающего слуха доносится женский крик:
— Это не твой дом!..
Тьма.
Лейв очнулся, когда Гилд затаскивал его на яхту, подсохшая кровь залепила левый глаз, правый с трудом различил стоящую чуть поодаль от желтого аэрокара прислуги Пат Беленус***** — аквамариновые лохмотья трепал ветер, волосы спутаны, взгляд потух. Солнце, восходящее у нее за спиной, окрасило цветом пыльной розы океанские волны…
*
— …Я заберу это, капитан?
Перед ним стояла Эйя.
Он протянул молодой женщине пустую менажницу и окинул взглядом черную поверхность бассейна.
Сколько времени ты пробыл в темных омутах памяти, Лейв нор Хейд?
Комментарий к Часть 4 * http://cs7011.vk.me/v7011334/128ee/ni-KmltAuRA.jpg
они действительно существуют, и представляют собой облака космической пыли https://pp.vk.me/c624417/v624417336/42cae/—aRZNTREuY.jpg
http://cs629213.vk.me/v629213538/30cd1/FT95zlB2Uj4.jpg как-то так:)
гилд (древнесканд.) жертва.
такой я вижу Пат в этом эпизоде http://cs627324.vk.me/v627324538/24edb/EUvCIHwWXbM.jpg
====== Часть 5 ======
Полет фрегата Хаока-alter, направление — ноль-портал возле звезды Менкент, 5815г.
Лис поспешил убраться к себе до того, как близнецы отстоят вахту и привалят в кают-компанию. Прихватив с одного из подносов пару пирожков с незнакомой, но очевидно мясной начинкой, он закинул на плечо футляр и, пробормотав общее «досвидос», умелся прочь. Дверь плавно скользнула в пазы, щелкнул замок, он облегченно выдохнул. Недолгая передышка – это хорошо.
До отбоя оставалось два часа.
Он взглянул на пустующую койку напротив.
«С фига кэп послал к собачьим мамкам все корабельные правила и отправил Шанди-Кувалду в другую каюту?»
Перед глазами пронеслась нехорошая улыбка риконта.
Лис подошел к встроенному кулеру и нервно проглотил два стакана воды подряд, не ощущая вкуса, сжевал пирожки. Снова попил.
До отбоя оставался один час.
Он со вздохом стянул с себя одежду и бросил ее куда-то в угол: свитер, зацепившись за застежку футляра, повисел в задумчивости, соскользнул на пол и остался лежать рядом со штанами кучкой вязаной эко-шерсти.
Лис наслаждался водным душем. Он привык к тесным как “гробы” ионным дезинфекторам — на грузовиках их было один-два на всю команду и приходилось уныло топтаться очереди, а тут — такая роскошь! Приглушив парой хлопков свет, лег на койку и свернулся калачиком.
Полчаса до отбоя.
Что ж, Лисенок, очень скоро ты узнаешь ответ.
Тебе страшно?
Лис уже задремал, когда дверь почти бесшумно отъехала в сторону…
— Попался… — тяжелое дыхание сзади обжигает ухо, безжалостные руки мнут тело, затем одна вцепляется в волосы и выворачивает шею — поцелуй-укус. Нижняя губа тут же начинает кровить.
И уже не страх, а настоящий ужас обездвиживает Лиса, заставляя напряженно замереть под грубыми ласками…
Когда риконт слез с него и поставил рывком на четвереньки, оборотень все еще пребывал в ступоре. Но когда в его кишку вонзились сразу два пальца, Лисенок издал тонкий крик подранка, вывернулся, перекинулся и тут же вцепился зубами в ненавистную руку. Пасть мгновенно наполнилась кровью и слюной.
Гадость!
Он отскочил в сторону.
Лейв, отрезвленный болью, смотрел на странное существо: два хвоста нервно рассекают воздух, глаза горят рубиновой яростью, уши прижаты, пасть оскалена, с белоснежных клыков медленно стекают алые капли.
— Так вы существуете… — он поднес к глазам прокушенную кисть, словно желая убедиться в реальности произошедшего. — Почему ты не сказал мне, кто ты такой? Почему ты не сказал мне, что твое тело не знает, как встречать мужчину?
Риконт попытался было сделать шаг вперед, но Лис сжался пружиной, готовясь к атаке — глаза полыхнули еще ярче.
— Все-все, — риконт поднял руки. — Я не трону тебя, не трону… Просто расскажи мне о себе, — он отвернулся к стене.
— Почему не сказал? — Лисенок лихорадочно собрал разбросанную одежду и теперь, сражаясь с перекрученной тканью, натягивал на себя штаны. — Кетцунэ и генко обычно стараются не светиться. А об этом… — он запнулся, — лучше один член в заднице, чем два! Братья-марсиане месяц гонялись за мной по всей Филире, а теперь я торчу, запертый с ними в этой металлической коробке! Я бы легко навалял каждому отдельно — но их двое, а мне даже удрать некуда.
Раздраженно тявкнув, оборотень немного успокоился.
— Я могу повернуться? — голос ровен, будто они ведут беседу в кают-компании.
— Делай что хочешь, — Лисенок с размаху плюхнулся на пустующую койку. Ему уже было плевать.
— В свое время на курсе истории Земли мне рассказывали, что кетцунэ и генко — мифические существа, — капитан медленно развернулся и присел на развороченную постель Лиса.
— Ну, тогда миф только что тяпнул тебя за руку, — глаза прищурены, губы кривит ехидная усмешка. На нижней застыл сгусток крови… то ли оборотня, то ли риконта. — Я понятия не имел, что чистокровные тоже реагируют на мой запах; хотя, ты первый, с кем я лечу на одном корабле.
— Тору, не злись, — зеленые глаза светились неожиданно тепло, шрамы слева кривились болью. — Я знаю — ты меня слышишь. Как? Почему? Только мой вид может общаться между собой таким образом, у нас аденоиды — излучатели, а слезные железы — сенсоры.
— Да я ваще не в теме! Ты у нас — высшая раса, вот и думай своими просветленными в охренительных далях мозгами. — Лис демонстративно дернул головой в сторону. Он, воспринявший попытку изнасилования как норму, отказывался признавать капитана, как собеседника… как человеческое существо?
— У тебя коэффициент совместимости А I+, — восьмифутовый риконт вскочил в койки и теперь метался по каюте, — у моего вида — А 0. Тебя можно ставить в пару с любым пилотом, более того — ты потенциально способен водить суда через ноль-портал… Но вместо этого торчал на внутренних рейсах системы Толиман… Ничего не понимаю, — остановившись напротив оборотня, он схватил его за подбородок и повернул лицом к себе.
Мощная фигура угрожающе нависала над Лисом, но в глазах плескалась растерянность; шрамы слева потемнели от прилива крови — красноватые ореолы вокруг лица и кистей рук светились ярче обычного, на правой подсыхали бурые потеки.
— Ответь, пожалуйста, — голос удивил неожиданной мольбой.
— Что мне тебе ответить, сын Великого Андиотра? Я ведь прав — ты наследник Дома нор Хейд? — красная медь сверкнула гневом и болью навстречу мягкости лесной зелени. — Что мой народ прятался тысячелетиями на Японских островах, среди айнов и нихондзин? Что риконты, пожелав создать сады «Вистерия», лишили нас дома? Что многие подались на материк и сгинули там? Или рассказать, как моя семья бежала на Гавайи, где их никто не ждал?! Лисы-оборотни живут тысячу лет, и когда я родился, еще не умер мой дед. Он помнил — они плыли до Гавайских островов в темноте и вони трюма круизного лайнера!!!
Невольные слезы затуманили медный блеск, проклятая влага перелилась через край и покатилась по щекам.
От изумления Лейв ослабил хватку: типичный говор провинциального пилота, завсегдатая сомнительных мест припортовых зон сменился правильной аристократичностью землянина.
— Скажи, у всех представителей твоего народа такая высокая совместимость? — капитан разжал хватку и тыльной стороной ладони вытер мокрые скулы Лиса.
— Я же сказал — моего народа больше нет… — погасший взгляд направлен в сторону, слипшаяся от пота челка, косыми прядями прилипла ко лбу. Лисенок судорожно вздохнул:
— Ни кетцунэ, ни генко никогда не имплантировали себе коннекты или, по-вашему — разъемы. Наши старики утверждали, что они помешают нам перекидываться. Единственный знакомый оборотень, у которого были эти штуки, — он машинально тронул себя за ухом — мой приемный отец. Его убили, там на Земле, в Кобе…
Пауза тянулась резиной, а затем разрешилась…
…оглушительным хохотом?!!!
У ног Лиса, по полу риконт катался от смеха.
«Какая неведомая хрень с ним стряслась?!»
— О боги… О нет… — наконец, чуть успокоившись, он посмотрел на оборотня снизу вверх, обе половины лица пересекала широкая улыбка. — Не замечать тысячелетиями целый народ, живущий на Земле, под самым носом Восседающего на Лучезарном Престоле — это в лучших традициях Империи Солнца!.. — капитан хлопнул Лисенка по бедру — тот вздрогнул и вжался в стену. — Ваши старейшины — как я понял — тоже хороши.
— Папа Акихито, когда оформил усыновление, сразу же отвел меня в клинику — он хотел что бы я, как все, как он, учился… Он занял денег, дал одному из чиновников взятку и меня оформили меченым гражданином, — тусклые глаза смотрят сквозь собеседника. — А потом я уехал с Хонсю, — последнюю фразу Лисенок пробормотал себе под нос.
Капитан наоборот старался поймать его взгляд, рука теперь успокаивающе поглаживала острое колено.
До Лиса дошло, что он забыл натянуть свитер. Сжавшись, словно пытаясь спрятаться внутри самого себя, оборотень искоса посмотрел на риконта и, наконец, решился:
— Ну, давай… я постараюсь… Я не буду вырываться!
— Не дам — ты кусаешься, — серебряные искры рассыпались по радужке: глаза цвета лесной зелени смеялись навстречу мрачной решимости Лисенка. — Ложись спать, а я устроюсь здесь.
Капитан, не сняв формы, растянулся на койке оборотня.
— Ты не сможешь. Тебе чердак сорвет от моего запаха и… — Лис ощерился с досады.
— Спи, — риконт повернулся лицом к стене.
— Ты должен уйти!
Широкая спина ответила молчанием.
Оборотень снова раздраженно тявкнул, хлопнул в ладоши — свет погас.
Теперь тьму разгоняло только слабое красное свечение на соседней койке…
Лейв осторожно повернулся. Укрывшись одеялом с головой, Лис тихонько сопел напротив. Капитан вытянул из панели интерфейса шнур (привет, Мэри-Сью) подключился к обширным архивам корабельной библиотеки. Надо освежить знания о кетцунэ. Гигабайты сказок и легенд содержали лишь крохи полезной информации, из которой можно сделать всего два конкретных вывода: первый — Тору Генко двести лет, что в пересчете на возраст риконтов составляет около двадцати пяти, то есть — принадлежи Лис к его виду, он бы только-только достиг совершеннолетия; второй — запах всех оборотней сексуально привлекателен для модов и homo sum. Слишком мало…
«Хотел бы почувствовать, как ты пахнешь, Лисенок…»
На вопрос — почему оборотень его слышит, ответа не нашлось.
И еще.
Откуда у него серьга с изумрудами?!
Последнее мучило капитана сильнее всего.
Лейв не заметил, как уснул…
…Он висел под потолком роскошной спальни Императорского люкса отеля «Алоха» на острове Гавайи, знакомой ему по визитам на Землю. За окном колыхалась растрепанными метелками пальм черная тропическая ночь, приглушенный свет парящих светильников освещал огромную кровать — на золотистых простынях, совершенно обнаженный лежал Лис. Мутный взгляд, голова вяло мотается из стороны в сторону в путанице черных прядей, темно-алые губы безвольно приоткрыты, длинные пальцы пытаются ухватить скользкий шелк, худощавые ноги елозят по простыне — ищут опору…
«Что с ним?..»
К кровати подошли двое homo sum средних лет, одетые в одинаковые атласные халаты кофейного цвета. Один прилег рядом с оборотнем и мокрым ртом присосался к основанию шеи, другой взял с подлетевшего подноса стакан с коричневатой жидкостью (виски?) и, неторопясь, со вкусом отпил пару глотков.
Лейв парил над этой сценой бесплотным призраком, не в силах ни закричать, ни оттолкнуть насильников от жертвы.
— Ты так вкусно пахнешь, — мужчина поставил стакан на пол. — Ты талантлив и невероятно красив Тору, у тебя такая гладкая кожа… — жадная рука скользнула по внутренней стороне стройного бедра — мышцы на мгновение напряглись, но тут же бессильно расслабились. Рука двигалась вниз, ногти впивались в плоть…
Наконец, толстые пальцы стальным капканом сомкнулись вокруг тонкой лодыжки.
«Не смей, ублюдок!..»
Бесполезно кричать во сне.
Оторвавшись от истерзанной шеи — на ней остались отпечатки зубов — первый homo sum достал из-под подушки прозрачный флакон с ароматическим маслом и вылил немного на пальцы.
— Растяни его пошире, — другой, резко дернув Лиса за лодыжку, заставил ногу согнуться в колене. — Не бойся, Тору, — он вновь обратился к беспомощному оборотню, — ты скоро привыкнешь, и мы всегда будем вместе. Днем ты будешь развлекать публику своей чудесной игрой, а ночью мы с братом будем ублажать твое великолепное тело. Что ты замер? — вопросительный взгляд в сторону первого.
— Не так держишь, — голос прозвучал скрипом ножа по стеклу. — Сядь позади него и придерживай ноги под коленями.
Второй быстро кивнул, и вот Лис лежит полностью открытый перед плотоядно ухмыляющимся насильником…
Лейв рванулся было на помощь, но только нелепо затрепыхался под уходящим в бесконечность потолком, словно муха в мерцающей лиловым паутине. Он корчился в липких нитях от бессилия, видя, как двое мерзавцев мучают Его Лиса!
Бесполезно пытаться спасти кого-то во сне.
Палец грубо тычется в сжатое колечко…
Голова жертвы слабо дергается…
В сонный морок ворвался высокий отчаянный вой, впился в барабанные перепонки, и сотней острых игл прошил мозг.
Лейв скатился на пол — на противоположной койке метался Лисенок. Нижняя губа закушена, сжатые до побелевших костяшек кулаки мелькают в воздухе, каждая мышца напряжена до предела…
— Тору, их здесь нет! Ты слышишь меня?!
Тело на смятых простынях изгибается под невообразимым углом, плач раненого зверя — кнутом по нервам.
Не стряхнув до конца привидевшийся кошмар, Лейв подползает к койке и сгребает извивающееся тело в охапку:
— Тихо-тихо… ты на корабле, никто тебя не тронет.
Обнять…
Прижать…
Успокоить…
Только бы не услышать опять жуткий крик боли!..
На секунду мелькает мысль: «Мы спали в одной каюте, совсем рядом, и я увидел его сон!»
А что вызвало этот кошмар из глубин подсознания?.. Как думаешь?
Лисенок судорожно всхлипывает, из-под намокших ресниц катится слезинка. Лейв осторожно слизывает соленую влагу:
— Все хорошо… — и тихонько баюкает обмякшее тело.
«Они опоили, отравили тебя, а потом!..»
Раскаленная лава гнева клокочет в груди, ломая ребра, поднимается к горлу, душит.
Нет!
Спокойно.
Ты нашел своего Лиса. Что будешь делать, Лейв нор Хейд?
Когда Лисенок проснулся, он понял, что капитан уже ушел. Матрац, подушка и одеяло лежали на самоочищающемся полу, а постельное белье риконт видимо выбросил в утилизатор.
Ночной кошмар оставил после себя ощущениевязкой мерзости в душе и липкого страха на коже. Еще он помнил появившиеся из ниоткуда руки, вырвавшие его из мутного болота ужаса — они принесли тепло и покой.
Он взглянул на панель интерфейса. Если верить часам его вахта закончилась сорок минут назад.
Дерьмо!
«Ты продрых десять часов без задних лап, с одними передними! И чо, получается — риконт вел корабль в паре с Шанди вместо тебя?»
— Тору, спускайся вниз.
Чертов интерком доведет его до ранней могилы!
«Нет, откуда этот проебонт знает, что я проснулся?!»
Через двадцать минут, с влажными после душа волосами, в съехавшем на одно плечо свитере Лисенок выскочил из лифта на верхнюю площадку лестницы. Насмешливо улыбаясь, капитан ждал его у подножия. Шанди, мгновенно отложив в сторону свой блокнот, уставилась на Лиса понимающим взглядом. Эйя подмигнула, Финн только приветственно кивнул и занялся любимым делом — кормлением ящеров. Они поочередно взмывали к потолку, разгоняя семифутовыми крыльями парящие светильники, и, развернувшись над бассейном, ловко выхватывали еду из губ довольного хозяина.
Риконт поднялся наверх и аккуратно прижал к стене впавшего в ступор оборотня, губы двигались, словно, он пытался произнести какую-то фразу, но до Лиса не доносилось ни звука: только мысль влетела в голову и нахально расположилась между извилинами: «Улыбнись. Мы ведь спим вместе, и ты рад меня видеть». Радужка цвета лесной зелени поблескивала серебряными искрами: «Нейрофункциональная киберсистема Шанди очень чувствительна, и она сразу поняла, что сегодня с ней в паре работает кто-то другой. Мне пришлось потом объяснить, мол, Тору Генко слишком утомлен и не смог заступить на вахту». Чужие слова нагло лезли в мозг, глаза напротив откровенно смеялись.
«Пошел на…»
Лисенок не успел додумать, как риконт смял его губы небрежным поцелуем.
Оставалось терпеть.
Так ли тебе противно, Лис?
Они спустились вместе. Риконт успокаивающе приобнял за плечи напряженного до срыва оборотня и со словами «иди, поешь» подтолкнул к накрытому столику. Лисенок подозрительно осмотрел содержимое всех чашек и плошек (слава богам, менажница с червяками отсутствовала) и, быстренько перекусив, обернулся к Шанди — та снова писала.
— Почему ты пишешь в блокноте, а не диктуешь прямо на развертку?
— Это дневник, — Мама-Кувалда понимающе вздохнула. Она давно привыкла к подобным вопросам. — Я веду его с тридцати лет. Мои заметки, — она коротко взглянула на заполненную страницу, — все, что я забрала тогда из грузовичка, помнишь? А почему ручкой и в блокноте… Я хочу написать книгу. Был когда-то такой способ передачи художественной информации. Ты в школе изучал «Архаичные формы искусства»?
— Нет… У моего приемного отца не было денег на платное обучение, — Лис недоуменно посмотрел на филирийку.
«Да что еще за книги?! Вот чокнутая!»
— Извиняй… гхм… напарничек. Не знаю, кем был твой отец, но «работа» моей покойной матушки явно оплачивалась лучше, — Шанди горько усмехнулась. — Красивые шлюхи всегда в цене. У меня вообще семьи толком не было, сам понимаешь, но образование я получила неплохое… Книги давно заменили телерамы — для совместного просмотра, и психорамы — для индивидуального.
Филирийка черкнула пару слов внизу страницы и, захлопнув блокнот, положила его на подушку.
— Я хочу написать роман, но у меня нет главного героя. Не описывать же свою… лоханку Бунзена, — усмешка снова кривит рот.
— А… ну ладно.
Прихватив с собой стакан с чем-то похожим на сок манго, Лис отошел в дальний угол и залез с ногами в кресло. Чуть поодаль Эйя на низком столике цвета корицы раскладывала пасьянс «Чет и нечет»: изящные руки задумчиво перебирали карты Таро.
«Циркач говорил, что она провидица».
Оборотень не верил ни картам, ни рунам, ни кофейной гуще и не понимал увлеченности других всевозможными гаданиями. О пророчицах Дома Хав ходили легенды даже в Империи Солнца, их превозносили до небес, но они никогда не покидали Вестерлунд и никогда не принимали подданных Восседающего на Лучезарном престоле.
«С фига она сбежала? У нее было все: родители, денег наверняка куча… чего ей там не жилось?..»
Над ним пронесся ветер, черное крыло мазнуло Лиса по макушке. Финн продолжал рискованную игру с бестиями.
Мысли перескочили на капитана. Тот спокойно проспал с ним в каюте всю корабельную ночь, будто не чувствовал его запаха.
«Какого лысого, он тогда ворвался и пытался меня трахнуть?!»
Откуда-то из подкорки мутным туманом поднимались клочья сна, обрывки воспоминаний…
*
…После похорон папы-Акихито и продажи ресторанчика Лисенок нанялся ремонтником андроидов-поваров на круизный лайнер, идущий из Кобе в Мумбаи.
На кухне ароматы всегда в изобилии: в горячем цехе андроид с бешеной скоростью разделывает осетрину и севрюгу для рыбной солянки; зеленщики крошат петрушку, чеснок, лук, кинзу для чорбы из баранины; кипит в смеси красного вина, коньяка и сливовой наливки кок-о-вэн* — жужжащая серво-моторчиками металлическая рука бросает в кастрюлю веточку тимьяна. Воздух, насыщенный пряной смесью, помогает Лису маскировать собственный запах…
Лайнер, неспешно рассекая воды Индийского океана, плыл в Мумбаи. Полыхающие красным золотом закаты сменяли нежные перламутрово-розовые рассветы. Лисенок, не вылезавший из кухни весь день, каждую ночь забивался в свою крошечную одноместную каюту — тут безопасно. Но даже его настигла «круизная болезнь» — скука. Солнце еще не взошло, когда он выбрался на третью палубу с флюшкой. В предрассветном небе медленно таяли льдинки звезд, мягкий бриз налетел, взметнул собранные в хвост волосы и умчался играть с барашками волн.
Он подключился к флюшке.
Над перилами возникло серебристое свечение, внутри которого проявлялся легкий крылатый силуэт; звон хрустальных колокольчиков рассыпался по палубе, покрывая искрящейся пудрой настил, двери кают, иллюминаторы… На заснеженной вершине скалы расправил белые крылья ледяной дракон Палланта** — в воздухе поплыли ароматы хвойного леса. Пальцы пробежались по ладам, звероящер взмыл в облачную высь — седые ели закачались от ветра. Диссонансный аккорд ворвался в плавную мелодию — в когтистой лапе сверкнул огненный опал***. Кода — и картина тает в лучах солнца, поднимающегося из океанских сумерек…
…Наступившая тишина через несколько секунд взорвалась аплодисментами: Лис не заметил, как вокруг него собралась небольшая толпа. Он испуганного скользнул взглядам по мужчинам во фраках и женщинам в пестрых вечерних нарядах, упаковал флюшку и уже собрался сбежать, когда кто-то ухватил его за рукав.
— Погоди, — высокий мужчина в темно-зеленом фраке показался смутно знакомым. — Ты не мог бы выступить сегодня? Пассажиры скучают, им все приелось, а тут такое! — он еще долго что-то бормотал под неумолкающие овации…
Вечером того же дня, homo sum, оказавшийся арт-менеджером, ответственным за развлечение публики, размахивая ухоженными руками, суетился вокруг Лисенка:
— Тебя ведь зовут Тору Генко?.. Это имя не годится для сцены. Я не прошу тебя оказываться от него, но нужно выбрать хотя бы прозвище… Короткое и яркое — что б звучало, — он отвлекся от бесполезный беготни и зарылся в ворох сценических костюмов. — Да что натащили сюда эти идиоты?!
— Лис.
— Что — Лис?! — менеджер взмахнул бронзовыми скинни.
— Прозвище — Лис. Подойдет?
На кухню он больше не вернулся.
Когда Лисенок сошел на берег в Мумбаи, у трапа его поджидали одетые в одинаково дорогие костюмы близнецы-антрепренеры.
Он выступал в ночных клубах, играл на частных вечеринках, а через три месяца собрал свой первый стадион.
Распущенные волосы развевались под порывами ветра; ящеров Палланта сменяли ундины и пери; то чарующе-гармоничные, то насыщенные синкопами, чувственные мелодии неслись по замершим в благоговении трибунам и растворялись где-то в небе…
— Лис, ты будешь выступать на празднестве в честь прибытия Императора в летнюю резиденцию на Гавайи! — братья ворвались в его пентхаус с единым восторженным воплем. — Нашими стараниями, сам Министр Двора прислал тебе приглашение!!! Это начало истинного триумфа!!!
Тем же днем они приземлились на острове.
Это был, действительно, триумф. Благородные дамы, сбежавшиеся к черному ходу Императорской филармонии, повизгивали как малолетние соплячки, когда охрана пыталась протащить его к аэрокару. Кричащие наряды, позвякивание драгоценностей, восторженные вопли — все слепило, оглушало. Казалось, мир заполнился безумными клоунами, которых вышвырнули из дурдома потому, что они довели санитаров до ручки.
— Пат, ты обязана позвать этого Лиса играть на дне рождения! Он бесподобен! И к тому же — красавчик!.. — высокий женский голос на мгновение перекрыл общий гвалт.
То, что произошло в Императорском люксе, Лис помнил фрагментами. Оба брата тараторили без умолку, один из них вручил ему небольшую коробочку, запечатанную личной печатью Восседающего на Лучезарном Престоле; другой подал ему стакан апельсинового сока, а спустя полчаса все слилось в вязкую серую муть…
Лежа на огромной кровати, он пытался сфокусировать сознание, подняться, но тело отказывалось служить одурманенному мозгу. Лисенок чувствовал, как по его шее елозит холодный слюнявый рот, слышал сквозь морок голоса… Он ощутил легкую боль, когда кто-то из близнецов запихнул член ему в зад и стал ворочать им внутри, будто мешалкой миксера. Его переворачивали, мяли, тискали, кусали соски. Сквозь пелену он видел то русалок — фрески на потолке, то смятые золотистые простыни. Смрадное дыхание ударило в ноздри и шепот назойливо — в уши: «Ты — необыкновенный! У тебя внутри так жарко… Мы войдем в тебя вместе». Видимо, сжалившись, остатки помутившегося сознания покинули его…
Лис очнулся раньше, чем рассчитывали его «благодетели». Один так и не успел проснуться. Последним, что увидел второй, были глаза, сверкающие рубиновой яростью и белоснежные клыки, с которых капала кровь.
В роскошной душевой кабине его долго рвало — полупереваренные ошметки шлепались с чавкающим звуком об отделанную зеленым ониксом стену и медленно исчезали в водостоке, смываемые струями воды. Из развороченной задницы вытекало что-то густое и липкое. Он вылил полфлакона геля на губку и с остервенением скреб тело, пытаясь стереть саму память о тошнотворно-похотливых прикосновениях. Именно тогда он поклялся землей и небом — никогда больше не играть за деньги.
…не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий; ни землею, потому что она подножие ног Его…***
Не удостоив взглядом валяющиеся на постели трупы (кровь из разорванных глоток успела пропитать натуральный шелк простыней), он бросил в сумку пару смен одежды, коробочку с Императорским вензелем, подхватил флюшку и, никем незамеченный, растворился в предрассветных сумерках.
Когда Лис садился на грузо-пассажирский крейсер (рейс Земля-Марс-Филира) у него была короткая стрижка, в левом ухе красовалась изумрудная серьга, а на правом плече висел футляр с флюшкой.
*
…А? — Лисенок выпал из воспоминаний и обнаружил, что в кают-компании он остался один.
«К чьим ебеням они все свалили?!»
Он взглянул на висящие над бассейном часы, все понятно — наступило время отбоя. Капитан и Шанди разошлись по своим каютам, Финн и Эйя заступили на вахту.
Близнецы.
Проклятье!!!
Оставалось только надеяться, что эта лихая парочка тоже дрыхнет в своей каюте, а не караулит его возле лифта. Лис безнадежно огляделся вокруг — естественно тут не было ничего похожего на оружие. Значит, придется положиться на удачу…
Эйд и Навни схватили бы его сразу, как только распахнулись двери, но им помешал громоздкий футляр. Лис использовал его как дубину — ткнул одного под дых, съездил по уху второму и рванул к спасительной каюте, но тут ему прилетело тяжелым сапогом в поясницу…
Футляр выпал из рук, заскользил по полу и глухо ударился о стену, но Лисенок устоял. Развернувшись, пробил с ноги в челюсть кому-то из братцев — тот отлетел к лифту, шмякнулся о двери и остался возле них отдыхать.
— Навни!.. — мельком взглянув на поверженного, Эйд двинулся на оборотня — губы кривит злоба, в глазах плещется похоть.
Лис отступил назад.
«Нужно подобрать флюшку и…»
Кулак просвистел в воздухе.
Он пригнулся и отскочил вправо.
— Задрали оба!
Эйд попытался его достать левой по корпусу, но Лис был быстрее. Увернувшись, рубанул противника ладонью по основанию шеи. Но тут его собственное горло захлестнул тонкий шнур, мгновенно пережав гортань — Навни пришел в себя.
— Кажется, нашим доблестным марсианам очень хочется за борт, — в голосе — сарказм, правая сторона лица неподвижна, изуродованная искажена спокойной яростью.
— Капитан?.. — Навни отпустил концы удавки.
Лис рухнул на четвереньки и зашелся лающим кашлем.
Громадный риконт поднял ворочавшегося на полу Эйда за ворот, встряхнул и швырнул о стену — тот невнятно булькнул, сползая вниз, и вырубился окончательно. Через пару секунд, Навни присоединился к брату.
Лисенок, спотыкаясь, подбежал к драгоценной флюшке и открыл футляр…
— Ты цел?
— А?.. — он испуганно заморгал.
В глазах цвета лесной зелени читалась искренняя тревога, капитан протянул руку, кончики пальцев неожиданно ласково мазнули по щеке… Лис судорожно сглотнул и выдавил:
— Да.
Риконт мгновенно отвернулся:
— Поднимайтесь.
Близнецы, стискивая зубы, приняли вертикальное положение.
— Простите, капитан…
- …это недоразумение.
— Мы не хотели…
— Молчать, — ледяной тон заморозил жалкие попытки оправданий. — Деймос и Фобос, говорите? Сейчас я покажу — что на самом деле означают ваши имена. В лифт. Пшли.
Марсиане, потирая ушибленные места, уныло поплелись в указанном направлении.
— Тору, жди меня здесь, — не повернув головы, бросил риконт. — Я должен отправить наших перегревшихся братцев охладиться.
Лис осматривал, ощупывал каждый сантиметр деки, проверял настройки — ему было плевать и на капитана, и на близнецов.
Все в порядке.
Он почувствовал, что саднит ободранная удавкой шея и немного побаливает правое колено.
*
Миновав предбанник, где по стенам висели скафандры для выхода в открытый космос, Лейв открыл дверь входного шлюза и зашвырнул туда поочередно насмерть перепуганных близнецов. Теперь от космического вакуума их отделяла только наружная дверь.
— Высокий дайн… — в глазах Эйда больше не было похоти — там царил страх.
— …пощадите?.. — Навни тоже утратил боевой пыл.
— Температура тут, согласно датчикам, плюс пять по Цельсию, — Лейв взглянул на панель. — Остывайте.
*
Флюшка, а точнее — футляр успешно сыграл роль «тяжелого тупого предмета». Изделие, вышедшее из умелых рук Аркадия Винтера более двухсот лет назад, было безупречно во всех отношениях. Все настройки сохранились.
Лис закинул на плечо лямку; простое движение тут же отдалось болью справа в пояснице: «Уебок! Сцуко!!! Отбил почку?!»
Дерьмо!
Придется тащиться в медчасть…
— Тору, быстро в медчасть.
«Какого?.. Как этому гребанному амбалу удается двигаться тихо как кошка?»
Капитан ухватил Лисенка за рукав растянутого свитера и потащил вперед по коридору.
— Раздевайся и полезай в сканер, — он приподнял крышку сапфирового стекла и включил аппарат.
Лис прислонил футляр в угол и, отвернувшись, медленно стащил с себя свитер, затем скинул безразмерные штаны и замер в одних трусах.
— Быстро. Я уже видел тебя во всей красе, помнишь? — снова серебристые искры на радужке, уголки губ растягиваются в лукавой в усмешке. Почему шрамы на левой стороне кривятся так, словно риконт испытывает боль?
Отказавшись от попытки прочитать выражение лица своего загадочного капитана, Лисенок стянул трусы и забрался в сканер.
Процедура заканчивается через несколько минут, крышка автоматически поднимается, и оборотень, прикрывшись рукой, бежит к стулу, где кучей свалены его нехитрые шмотки.
— Тору, иди сюда, — капитан стоит напротив голограммы, представляющей из себя послойную смесь внутренних органов, сосудов, нервных узлов.
Лису остается только изумленно таращиться на все это; конечно же, когда он решил стать пилотом, его обследовали в одной из клиник Пробирной Палаты на Филире, и он ложился под сканер, но результатов ему никто не показывал.
— Сейчас, увеличу, — риконт выхватывает некий фрагмент, который оказывается носоглоткой, – …видишь? Здесь и здесь в нижних носовых раковинах крошечные образования — это аналог моих излучателей. А здесь, в лобных пазухах у тебя, похоже, сенсоры, — взгляд искрится — серебро на лесной зелени. — Мой вид может, индивидуально настраиваясь, общаться друг с другом на расстоянии примерно одного километра. Твой народ может разговаривать также?
— Да… — до Лисенка потихоньку доходило. — Но мы не шевелим губами и можем посылать друг другу только короткие фразы. Наши старейшины называли это телепатией.
— С вашими старейшинами мне все ясно. Но ты ведь проходил обследование перед получением чипа. Неужели ни врачи, ни чиновники ничего не заметили?!
— Они постоянно жаловались на глюки, баги и устаревшее оборудование, — Лис сердито фыркнул. — А как только узнали, что я — меченный гражданин, забили на все и просто загнали чип под кожу.
— Жаль, на борту нет более совершенного оборудования, — капитан одним движением руки свернул голограмму. — Я сейчас вколю тебе нанитов. Он вынул из ящика стола, на котором секунду назад было развернуто изображение всей анатомии оборотня, «пистолет» — в цилиндре плескалась перламутрово-серая жидкость, и ткнул Лисенка в сонную артерию.
— С фига? Меня теперь часа три колбасить будет! — Лис шарахнулся в сторону, потирая красную точку. — Давай обезболивающее.
— Извини, не знал, что ты мечтал мочится кровью целую неделю, — риконт бросил опустевший «пистолет» на стол. — Если коротко — у тебя отбита правая почка.
— А ты у нас медицинское светило… — Лис снова раздраженно фыркнул, взгляд полыхнул было красной медью, но оборотень понял, что несет чушь и смирился. — Я пойду к себе, ладно? Скоро эта мелюзга примется за работу и я… — он подхватил инструмент.
Дверь отъехала в сторону.
Свернувшись калачиком на койке, Лисенок вцепился зубами в уголок одеяла — будто его вопли могли услышать сквозь звуконепроницаемые стены.
Шуршание открывающейся двери стало уже привычным.
— Я принес тебе «звездную пыль», — капитан, стоя возле койки, протягивал Лису две прозрачные капсулы. — Лучший наркоз в обитаемой Вселенной, — он откровенно дразнил оборотня.
…А к чертям все!
Лис сел и, не запивая, проглотил обе.
Капитан стоял над ним, ожидая, когда подействует «звездная пыль».
— Тору, можно тебя поцеловать? — улыбка в голосе. — Ты мне должен.
Лис никогда не пробовал ничего подобного, только изредка, когда хотелось выть, закидывался «крабовидным туманом»: от него сначала нападал хохотунчик; потом дико хотелось пить, а утром трещала башка. Но сейчас он чувствовал странную легкость, поясница, которая должна была справа гореть огнем — не болела.
— Не боишься, что укушу? — он лихо подмигнул и вскочил с койки.
— Не очень, — капитан продемонстрировал ему раненную руку — следы зубов выглядели, как коричневые точки.
Неуловимым движением рука ухватила его за шею.
— А!..
Язык мгновенно ворвался в приоткрытый рот, скользнул по небу… странное ощущение. Лисенок почувствовал шрам, пересекающий верхнюю губу — жестко. Другая рука легла на поясницу, пальцы нырнули под растянутый свитер…
Ты помнишь эти руки Лис?
Они вырвали тебя из кошмара.
Во рту вдруг стало горячо и влажно, язык капитана теперь осторожно трогал его собственный. Задыхаясь от непонятного чувства, Лис разорвал поцелуй и поднял глаза — взгляд цвета лесной зелени потяжелел от желания, стал темным, затягивающим. Неожиданно для себя оборотень подался вперед, уткнулся носом в шею (воротник-стойка страшно мешает!) и принюхался — кожа пахла горьким миндалем с легкими нотками… плюмерии? Оттянув в сторону помеху, он облизнул кадык — рот заполнил терпкий вкус полыни.
Полынь… Она росла на всех планетах, где Лисенку довелось побывать: у стен ресторанчика папы-Акихито; на свалках между искореженными деталями аэрокаров и древних андроидов на Ракшасе; по обочинам сельских дорог Тритона; возле переполненных объедками мусорных баков, приткнутых у черного хода каждого кабака спецзоны Филиры.
Ветер с привкусом полыни — поговорка его народа.
И сейчас — невзрачная трава заслонила своей горечью нежность плюмерий.
Пальцы под дешевой эко-шерстью осторожно поглаживают лопатки — это приятно… Сознание закружилось то ли в вихре «звездной пыли», то ли подчинилось ощущениям тела — Лисенок сам потянулся к темно-розовым губам, рассеченным косым шрамом. Чуть коснулся уголка…
Риконт ответил яростно — схватив его за волосы, прижав к себе, прикусив нижнюю губу, почти до крови.
Больно!
Хочу еще!!!
Приподнявшись на цыпочки, Лис сам нахально лезет в горячую влажность; теперь губы отвечают нежно, посасывая его язык, руки под свитером ласкают кожу, оба задыхаются. Незнакомое чувство жжет слева под ребрами и взрывается солнечными брызгами — они проникают в каждую клетку, согревая живым теплом.
Лейв отпускает его, потому что обоим нужно дышать. Лисенок бездумно кладет голову ему на плечо, тихонько подрагивая от прилива адреналина и наконец обнимает за шею. Доверчиво.
А зря.
Капитан усаживает оборотня на койку, стягивает свитер: поджарое загорелое тело; небольшие, но рельефные мышцы; соски — две маленькие светло-коричневые пуговки. Хочется попробовать их на вкус, но — не сегодня.
«Я не хочу брать тебя такого».
Свитер цепляется за серьгу.
«Откуда она у тебя, Лис?..»
Вытащив изумруд из разлохмаченных петель, он легко касается губами ушка, с трудом оторвавшись от мгновенно порозовевшей раковины, стаскивает с Лисенка мягкие сапожки. Какие узкие ступни! Сдерживать себя не осталось сил — и осыпает их дождем коротких нежных поцелуев.
Не сейчас.
Лисенок сам улегся на койку и натянул на себя одеяло.
— Я боюсь засыпать, — голос слабый полусонный.
— Я не уйду.
Узкие брюки капитанской формы давили нещадно. Лейв понял: или он сейчас пойдет в душ и позаботится о себе, или…
Лис пошевелился, одеяло сползло, открывая трогательно торчащие шейные позвонки.
«Я не буду тебя насиловать, но ведь можно…»
Куртка мелькнула шевроном и приземлилась на пустующую койку, в дальний угол отправились майка и ставшие тесными брюки, сверху упало белье. Лейв нырнул под одеяло и прижался к гибкому телу. Лис вздрогнул.
— Не бойся…
Опершись на локоть, он навис над своей жертвой, медленно провел языком по щеке, кожа на вкус оказалась чуть пряной, словно красный сицилийский апельсин — семена были подарены его матери кем-то из Беленусов. Каждой весной на Палланте деревья покрывались белыми звездочками цветов, а через несколько месяцев они с Гилдом, сидя на ветках, лакомились бордовой мякотью и бросали на траву пупырчатую кожуру…
«Прости меня, Гилд…»
Он скользнул вниз — язык почувствовал бьющуюся жилку, оборотень судорожно втянул ноздрями воздух. Боится? Или?..
Лейв потерся пахом о крепкие ягодицы, прикрытые мягкой тканью штанов. Этого мало! И вот рука сдирает последние преграды, и набрякшая плоть скользит между небольших полукружий… Порывисто прижав Лисенка к себе, он наращивает темп, обильно выступившая смазка позволяет двигаться в сладкой ложбинке легко и быстро. Задыхаясь, риконт протягивает руку к паху любовника… «Звездная пыль» действует на всех одинаково — тот пребывает в полной боевой готовности. Хочется насладиться медленными прикосновениями к бархатистой головке, огладить каждую жилку, поиграть с яичками, но сил терпеть уже не осталось. Собрав выступившие капельки, он размазывает их по стволу — поначалу плавные, движения ускоряются, и вот уже надсадный хрип рвется из глотки, сливаясь с тихим стоном. Два тела содрогаются на слишком тесной койке, вязкая жидкость выплескивается в ласкающую руку, пульсируя, член риконта извергается толчками между ягодиц, пачкает поясницу…
Тяжелое дыхание обоих постепенно выравнивается. Лисенок неожиданно оборачивается — нижняя губа припухла от укуса, глаза из-под пушистых ресниц горят красной медью, длинная челка сбилась на бок:
— Кайф!..
Лейв осторожно поцеловал темно-алые губы — их цвет и вкус напоминали красный апельсин.
— Тору, потуши свет. Я не могу, — он демонстративно облизал покрытые белыми потеками пальцы.
Лис хлопнул в ладоши, парящий светильник медленно погас под потолком…
— Сегодня ты не увидишь плохих снов.
— Да…
Через несколько минут оборотень тихонько посвистывал носом.
«Если бы у меня было время, я бы ухаживал за тобой хоть год, хоть два. Сначала мы бы просто подружились, и я пригласил бы тебя на Паллант. Если бы это произошло зимой, я бы отвез тебя на Северный материк — там, над заледеневшими горами парят полуразумные звероящеры (их крылья белы как снег), и один из них принес бы тебе огненный опал, в котором бьется живое пламя. Лето мы бы провели в моем доме недалеко от гнездовий Ренаровых Сердечек. Ты знаешь, как это — купаться в море Лотоса на закате, когда из волн выпрыгивают летающие медузы? А осенью отправились бы на Архипелаг Ящеров в Игдрасиль. Там можно охотиться на бестий и лазать по скалам. Однажды, когда ты, покорив очередную вершину, задорно улыбнулся, глядя мне в глаза, я бы поцеловал тебя… Постепенно ты бы привык к мужским ласкам… И вот, мы лежим на шкуре возле большого камина охотничьего домика в Красном лесу: в бокалах плещется вино, рядом дымится блюдо с кусками тушеного мяса; мы кормим друг друга с рук, и я слизываю капельку подливы у тебя со щеки. А потом до конца белой ночи занимаемся любовью под треск пламени…»
«У меня нет года!!!»
«Не верь мне Лис!!!»
Зачем ты его приручаешь?
Или ты забыл свое имя, Лейв нор Хейд?
Комментарий к Часть 5 * cog au vin – петух в вине, в некоторые рецепты входит сливовая наливка.
арт, вдохновивший на создание ледяного дракона http://cs623724.vk.me/v623724538/5142b/OViqPqECnFo.jpg
так выглядят огненные опалы https://pp.vk.me/c627427/v627427538/21e89/7dedS2p6JzU.jpg
Евангелие от Матфея 5:33-37. Также, отсылка к Часть 1, где Лис все же нарушил свою клятву.
====== Часть 6. ======
Полет фрегата Хаока-alter, направление — ноль-портал возле звезды Менкент, 5815г.
Не выпуская Лиса из объятий, Лейв отодвинулся к краю: вдвоем на койке было тесновато. Но уходить не хотелось. Уткнувшись носом в коротко стриженый затылок (шелковистые волосы тут же защекотали ноздри) он до боли в легких втянул воздух.
«Я так хочу услышать твой запах…»
Устраиваясь поудобнее, Лисенок прижал обнимающую его руку к груди. Слабое поскуливание перешло в тихие посвистывающие звуки. Он уснул. Сердце под ладонью Лейва билось быстрее, чем у риконта, мода или homo sum: капитан насчитал примерно девяносто четыре удара в минуту по Земле. Стараясь не разбудить, он осторожно погладил маленькую пуговку соска.
«Ты полюбишь меня. Отринув расовые различия, забыв про шрамы. Ты полюбишь!»
Шрамы…
Шрамы, это вечное напоминание о том, что твое имя – Лейв нор Хейд.
*
Скрежеща зубами в бессильной ярости, Гилд затащил изуродованного друга-любовника на яхту и сбросил на кровать. «Август безумен. Я хотела поговорить с Лейвом об этом… Но твой кузен сам все испортил! И теперь в опасности ваши жизни. Убирайтесь с Земли как можно быстрее и как можно дальше. Прочь!!!» Это были прощальные слова Пат Беленус. Она швырнула их в спину, в закрывающийся входной шлюз, словно камни, которыми в додревние времена побивали грешников.
Она помогла им.
Она возненавидела их.
Наплевав на все правила, Гилд нор Хейд вывел Грифон на орбиту и рванул на Деймос.
Принадлежащее его родителям поместье «Атала» в бывшей колонии Nocturus идеально подходило в качестве убежища. Когда-то прилетевшие вместе с Гудвардом нор Хейдом моды создали в доме Эйвинда и Гуды храм, где согласно традиции при входе висел портрет супругов Хав с сыном Одвином. Имение граничило с храмовой территорией — здесь они были под защитой тысяч глаз паломников и последователей культа «Трех Преподобных». Здесь он намеревался залатать Лейва и потом, дождавшись прибытия своей матери в Империю Солнца, обсудить произошедшее. Здесь даже чокнутый Август Беленус не решится на них напасть…
Лейв покинул яхту на своих ногах. Не видя ничего вокруг, прямой как стальное копье он поднялся по ступеням марсианского гранита и, оттолкнув услужливо подлетевший к нему поднос с напитками, опустился на диван. Глаза смотрели в пустоту. Оставленные когтистой пятерней раны уже затянулись розовой кожицей, но когда любовник протянул ему медицинский «пистолет», он оттолкнул его руку.
— Я не хочу.
— Послушай, Эдна придет в ужас, когда ты заявишься к ней с такой рожей, — изумленный Гилд поднял «пистолет», отлетевший в дальний угол огромного холла. — Почему?
— Я. Не. Хочу. — Взгляд — мимо; губы — жесткая линия; кулаки сжаты до белых костяшек. — Принеси «звездной пыли». Не в капсулах, в порошке.
Через несколько минут перед изуродованным лицом появился поднос. Две серебристые «дорожки» и тонкая трубочка сапфирового стекла помогут ненадолго унять телесную и душевную боль. Вздох, рука любовника резко сжала и тут же отпустила плечо, удаляющиеся шаги. Гилд ушел отдыхать.
Времени прошло немного, и Лейв поднялся с дивана. «Звездная пыль» действует на всех одинаково…
Обойдя жилое крыло, он нашел друга в спальне его родителей. Гилд уснул на животе, раскинувшись звездочкой, и казался таким умиротворенным, что затуманенное сознание опалила ярость. Да как он смеет?! В бешенстве сорвав шнур удерживающий полог, он заломил ему руки за спину и скрутил так, что узлы впились в кожу, а потом долго вколачивал стонущего сначала от боли, затем от извращенного удовольствия любовника в кровать, вытрахивая из себя тоску, отчаяние и горечь унижения.
Они прожили в «Атале» пятнадцать дней по Земле, двенадцать по Деймосу*. Раны зажили, превратились в косые шрамы. Глядя на себя в зеркало по утрам, Лейв каждый раз сдерживался, чтобы не разнести одним ударом проклятое стекло, вспоминая блестящую металлическую клешню и торжествующе-безумный взгляд Августа Беленуса. Он решил игнорировать это новое отражение.
Кузены почти не разговаривали.
Утром тринадцатого дня по Деймосу, они также молча сидели внутри развернутой трехмерной телерамы и смотрели трансляцию официальной церемонии представления нового посла Федерации Вестерлунд поданным Восседающего на Лучезарном Престоле. Вокруг них кружилась, бурлила, колыхалась собравшаяся перед Церемониальным зданием Лондиниум-палас толпа. Получившие приглашение счастливчики наступали друг другу на ноги, пихались локтями, матерились, вытягивали шеи. Камера одного из дронов захватила юную homo sum, которая, с остервенением проталкиваясь вперед, заехала огромным перстнем в ухо потеющему во фраке пожилому господину. Ее талию тут же захлестнула петля, выброшенная из парящего над людским морем полицейского аэрокара и вопящая нарушительница, скрылась в металлопластиковом брюхе. Что ж, ничего необычного.
Первый удар гонга обрушивается на мгновенно притихшую толпу — на балконе находящемся на высоте тридцати метров над площадью распахнулись двери. Двое гвардейцев Его Величества занимают свои места по обе стороны проема, еще четверо встают по углам. Подлетевшие дроны ловят в объективы то неподвижные чеканные лица, то шевроны с императорским гербом: солнечный диск на белом поле, простирающий во все стороны многочисленные, заканчивающиеся раскрытыми ладонями лучи.
Пауза ровно двадцать секунд.
Второй удар гонга — людское море подается вперед, над островерхими белыми башнями раскрывается в ясном летнем небе трехмерная голограмма флага Империи: на амарантовом полотнище золотая сфера вращается в сложенных чашей человеческих руках.
Пауза.
Третий удар заглушен восторженным ревом тысяч глоток — на балкон выходят Его Величество и Меритатон, затем Макетатон** становится по левую руку от своей матери. Стайка дронов кружит возле венценосной семьи, позволяя кузенам во всех подробностях рассмотреть дежурное спокойствие породистых лиц и прихотливые узоры на золотистых церемониальных туниках, сотканных из арахфилума, добытого в джунглях Гиены в Вестерлунде.
Отзвучала последняя пауза, и бронзовый гул возвестил о появлении посла Вестерлунда Адалин нор Хейд с супругом — они заняли свое место справа от Императора. Сидя в холле «Аталы» друзья-любовники видят: как взрывается ликующими криками толпа; как неожиданно хмурится отец Гилда, всматривается куда-то вдаль, словно пытаясь разглядеть что-то на крыше противоположного здания; как он рывком бросается вперед, заслоняя супругу; как серебристая парадная туника окрашивается алым…
Отчаянный крик заглушает прокатившееся по людскому морю дружное «Ах».
Камеры дронов равнодушно транслируют на всю Империю изображение крупным планом женщины поддерживающей тело своего мужа — кровь выплескивается из умирающего сердца на тонкие белые руки… В кадре на мгновение появляется преисполненное глубочайшего недоумения лицо Восседающего на Лучезарном Престоле.
Через три часа по Земле Глава Придворной Медицинской Службы Его Величества сделал официальное заявление: «Супруг Ее Сиятельства посла Федерации Вестерлунд Адалин нор Хейд Олав скончался до приезда в больницу от ранения в сердце…». Далее было оглашено подробное медицинское заключение, но Гилд его не услышал.
Не двигаясь, он просидел на подушках в ожидании новостей все три часа. Вокруг него мельтешили то шевроны гвардейцев, то растерянные лица приглашенных: некоторые испуганно замерли; другие наоборот старались скрыться в ближайших переулках — охрана их не пропускала. Легкие полицейские аэрокары, летящие наперегонки к зданию, с крыши которого был произведен выстрел (по иронии судьбы там располагалась Штаб-квартира Личной Императорской гвардии) сменялись, словно из ниоткуда появившимися в небе над площадью хищными катерами Секретного департамента. Трансляция продолжалась. Гилд не шевелился.
Оглушенный произошедшим Лейв сжимал запястье кузена.
Когда в холле «Аталы» прозвучали роковые слова главного медика, Гилд, вырвавшись из хватки, буквально взвился в воздух.
Первым он разнес приемник телерамы — просто вырвал его из гранитного пола и швырнул о стену. Переходя из комнаты в комнату, он методично крушил все на своем пути: тяжелые кулаки превращали хрупкий паллантийский фарфор в мелкие осколки; ломали в щепки изящные столики оранжевого марсианского дуба. Сбившийся с курса в хаосе поднос с напитками врезался в лоб и был мгновенно отброшен. Расплескивая содержимое, по каменным плиткам жалобно зазвенели кубки… В конце-концов, Лейву удалось сбить его с ног метким ударом под дых и поднести к лицу полную горсть «звездной пыли». Тот жадно втянул носом серебристую пудру.
Остатки Лейв вынюхал сам.
Несколько часов подряд они совокуплялись словно дикие звери, кусая друг друга до крови, заламывая руки, почти вывихивая бедра, терзали поочередно развороченные внутренности, пока Гилд, вцепившись в волосы друга, не зашелся сухими рыданиями…
Август Беленус не собирался преследовать кузенов на Деймосе.
Он нанес второй удар Дому нор Хейд с другой стороны.
— Бери свою яхту и лети на Землю к матери.
Они очнулись в развороченной спальне разгромленного дома. Гилд лежал уткнувшись лицом в разорванную подушку, на плечах болтались клочья домашней рубахи.
— Ты слышишь меня? — Лейв тронул друга за плечо. — Ты ей нужен. Заодно послушаешь, что болтают при дворе о… об… убийстве.
Слово в тишине прозвучало приговором безбашенной юности.
— Я на Грифоне отправлюсь домой — хочу узнать, какие шаги намерена предпринять Великий Андиотр.
Он осторожно прикоснулся губами к расцарапанной щеке.
Любовник слабо пошевелился.
— Я вколю тебе нанитов и обычное обезболивающие.
Он поднялся на ноги, пошатнулся и отправился на поиски аптечки. Гилд раздолбал интерфейс, теперь нельзя было просто сказать: «Медпомощь».
Комната со сканером и прочим медицинским оборудованием нашлась в дальнем конце жилого крыла. Лейв быстро «разрядил пистолеты» (один — с нанитами, другой — с анальгетиком) в сонную артерию и, забрав еще два, вернулся в спальню к любовнику. Тот сидел на сбитых, залитых кровью простынях, уставившись перед собой. Пнув обломки столбика, который еще вчера поддерживал полог, Лейв опустился рядом.
— Я сам.
Взгляд пуст, но рука Гилда уверенно проделала необходимые процедуры.
— До Менкента двести десять дней по Земле на субсветовой. Ты в одиночку столько не выдержишь. Нужна смена. Один раз в тридцать дней.
Гилд смотрел спокойно, уверенно, жестко.
— Выдержу. Обязан выдержать.
— Тридцать суток по Палланту в «гробу» с активированным источником ультрафиолета и гамма-излучения, с подачей паров воды, аммиака, метана, углекислоты и фосфинов — это максимум. После превышения данного порога будут разрушены все липиды, митохондрии начнут деградировать, несмотря на продолжающийся синтез АТФ. Это — основа. Это — известно всем. Ты превратишься в первичный бульон раньше, чем доберешься до цели. Раз в тридцать суток, а лучше — раз в двадцать пять, тебе придется отключаться, ставить на автопилот и тащиться на околосветовой по меньшей мере неделю по Палланту, пока человеческая диета не восполнит все потери в организме. Не заставляй меня цитировать учебный материал для «маминой школы».
— Когда после переселения в Вестерлунд, Тальесин ходил в одиночные экспедиции, он однажды продержался шестьдесят три дня. И благополучно восстановился. Не заставляй меня делать тоже самое.
— Тальесин загнулся, не дожив до девяноста! — Гилд вскочил с кровати (наниты с обезболивающим начали действовать), меряя широкими шагами комнату, он расшвыривал ногами обрывки ткани, осколки ониксовой плитки, мелкий мусор… — Шестьдесят три паллантийских дня равно сто дней и девятнадцать часов по Земле, — заживающая на глазах разорванная нижняя губа презрительно оттопырилась. — Реши задачку.
— Там где сто — там и двести, — механическим голосом в ответ.
— Лейв, послушай, — Гилд опустился на колени перед любовником и, взяв его руку в свои, взглянул снизу вверх в потемневшие от холодной ярости глаза, — ты не дотянешь даже до портала, ты превратишься в желе… К тому же, с нашей станции возле Менкента наверняка отправлен гонец, твоя матушка уже знает обо всем! Ты погибнешь зря… — пальцы ласково поглаживают тыльную сторону кисти. — Прошу тебя…
— Я наследник Дома, она не должна принимать решение, не посоветовавшись со мной.
Вырвав руку, он встал, случайно уцелевшее в хаосе высокое зеркало отразило высокую обнаженную фигуру. Кровивший укус на дельтовидной мышце исчез без следа — остались только засохшие бурые пятна. Шрамы на левой стороне лица не изменились — наниты могут заживлять только свежие раны.
— Отправь шифровку на станцию, прикажи передать Эдне соответствующее послание, а сам либо найми второго пилота, либо лети по графику.
Гилд все также с тревогой смотрел на кузена снизу вверх.
— Второго пилота?! Гражданина Империи?! — изуродованная половина лица перекошена презрением. — Где гарантия, что все суперпрофи Солнечной системы не куплены Беленусами? А?.. Я не стану никого нанимать — это дело Федерации.
Наконец-то ты полностью осознал, кто ты.
Он долетел.
Делая недельные перерывы один раз в шестьдесят три дня по Палланту.
…Лейв медленно поднимался по ступеням РогаландаДворца Великого Андиотра, не обращая внимания на чиновников и придворных в белых траурных одеждах, которые приседали и кланялись наследнику Дома нор Хейд. Во взглядах, направленных вслед идущему, читались недоумение и испуг; некая дайне изумленно ахнула — на нее тут же зашикали. Шрамы вызывали ужас.
Матери уже доложили о его прибытии, она, презрев этикет, кинулась обнять сына… и замерла статуей на пороге собственного кабинета. Шрамы… Перевитая змеей зеленого золота рука потянулась к изуродованной стороне лица, пальцы мелко дрожали… Не решившись прикоснуться к ним Великий Андиотр лишь погладила Лейва по плечу.
Высокие двери серого с амарнатовыми прожилками дерева из Красного леса закрылись за двумя самыми могущественными существами Вестерлунд-прайм…
— Садись, — Эдна снова стала правительницей Федерации, — сейчас подадут бульон из драконятины и прочее, — она что-то быстро писала стилосом на сенсорной панели рабочего стола. — Тебе не стоило так торопиться. Я уже предприняла кое-что — Адалин отослан фрегат со взводом Черной Стражи и кучей охранного оборудования. Также усилены меры внутренней безопасности на орбитах всех обитаемых планет…
— Почему ты не отозвала посла? Почему ты не объявила войну?! — ярость в голосе медленно нарастала. — Конченый психопат Август Беленус покушался на Адалин, Олав погиб, закрыв ее собой! Она твоя родная сестра, и она сходит с ума от горя! Их брак был уникален. Союз, заключенный по рекомендациям генетиков, был благословлен любовью. Они даже не держали наложников!
Лейв поднялся из кресла — запавшие, цвета лесной зелени глаза неотрывно смотрят на мать. Он тяжело оперся руками о столешницу и вплотную приблизил лицо к лицу Эдны — та, не поднимая головы, продолжала писать на панели.
— Ты меня слышишь?! У твоей сестры отняли счастье! Хотя тебе трудно это понять. Вы с отцом настолько неприятны друг другу, что даже не смогли заделать мне братика или сестренку. Отец давно перестал считать перебывавших в его постели модов, полукровок, да и наших у него тоже было в достатке. Ты тридцать лет живешь с дайне Коринной, а восемь лет назад пожаловала ей титул Драгоценной Подруги.
— Присядь, пожалуйста, — Великий Андиотр отложила в сторону стилос.
Боковая дверь распахнулась, поднос с дымящейся чашкой бульона, огромной яичницей и вином опустился на стол. Свернул гранями алмазный графин, наполненный рубиновым, такой же кубок тихонько звякнул, соприкоснувшись с ним.
— Ешь. На тебя смотреть страшно и не только из-за шрамов, — она налила сыну вина и подвинула поближе бульон, — Коринна бесконечно предана мне и нашему Дому. Она любит тебя как родного…
— Я знаю! Когда она увидела меня в холле — чуть не лишилась чувств, — Лейв отпил из чашки, стенки пищевода впитали первый глоток, не дав ему достигнуть желудка. — Я сейчас о другом, мама. Империя не воевала со времен Филирийского мятежа, у них есть только полицейские межпланетные яхты, да штук пятьдесят устаревших фрегатов, которые не справляются даже с пиратами Филиры и Ракшасы, мы разнесем их на атомы, не потеряв ни одного корабля!
— Ты думаешь, мне не хочется обрушить на это гнилое болото весь наш военный флот?! Превратить к демонам в пыль все, начиная с Лондиниум-палас на Земле и заканчивая самой захудалой фермой на Тритоне??? — бешенство прорывалось сквозь ровный тон голоса правительницы. — Но мы не можем этого сделать! Также, предвосхищая твой следующий вопрос, отвечу — мы не можем взорвать ноль-портал и оставить Его Величество и Беленусов медленно подыхать от нехватки ресурсов.
Она схватила кубок и отпила из него изрядный глоток:
— Мы не можем… — Эдна выдохнула и влила в себя остатки вина, — Империя Солнца — наша историческая родина, сын. На Земле, на острове Хонсю находится храм Тальесина-первопроходца. Даже если нам с тобой удастся убедить риконтов, остаются моды. Культ Трех Преподобных — Эйвинда, Гуды и Одвина — возник спустя семнадцать лет после культа Тальесина. Прилетевшие с первым послом Федерации Гудвардом потомки модификантов испросили у Биргит-Алдис ХХVI разрешение на открытие храма в доме на Деймосе, где проживали супруги Хав и получили его. Даже если вместо уроков истории добросердечная Коринна разрешала тебе подключаться к облакам с порнушкой… — Великий Андиор позволила себе легкую улыбку, — то вы с Гилдом точно знаете, где находится «Атала». Или мой сын не может сложить два и два? Если мы решим прибегнуть к крутым мерам, то получим мощную оппозицию в самом сердце Вестерлунда, а именно… — Безупречная бровь в форме крыла чайки вопросительно ползет вверх — правительница ожидает ответа.
— Дом Хав, — Лейв проглотил бульон и принялся за яичницу.
Мать права — организм нуждался в скорейшем восполнении животных белков и липидов. Ему необходимы силы не только духовные: предстояло много дел. Очень много. Возможно — слишком много…
— Я рада, что мы понимаем друг друга. Кстати, начался сезон лова желтого карпа в горных озерах Гиены. Мне сегодня подвезли первую партию, — Эдна ткнула в иконку на сенсорной панели, — подать приготовленным на пару через два часа… — пробормотала она и отодвинула ее в сторону.
Лейв задумался. Во время перерывов он просматривал ленты новостей и узнал, что его дядя был убит террористом-одиночкой из обычной снайперской винтовки, украденной из музея Личной Императорской гвардии. Самого террориста случайно застрелил при попытке задержания перепуганный молоденький полисмен. Все шито-крыто. Имперские СМИ вовсю раздували гипотезу покушения на Восседающего на Лучезарном Престоле — неназываемый источник в следственных органах якобы сообщил о новой версии сыщиков… Это означало только одно — в случае военного вторжения им действительно придется стереть с лица Вселенной всех homo sum, разнести на атомы все города, в ином случае лютая ненависть и бесконечная партизанская война гарантированы… Слишком много бессмысленных жертв.
Август Беленус умел ненавидеть.
Август Беленус знал, как заметать следы.
Август Беленус великолепно манипулировал общественным мнением.
Эдна плеснула в бокал еще немного рубинового.
— Лейв, ты знаешь, что самое дорогое в обитаемой Вселенной?..
Великий Андиотр смотрела на сына сквозь грани алмаза, из которого был вырезан кубок.
— Жизнь членов Дома нор Хейд и подданных Федерации, — уверенно ответил молодой риконт.
— Если тебе суждено стать Великим Андиотром, ты превзойдешь просветленного гуманиста Тальесина-первопроходца… — бокал со звоном опустился на металлический поднос.
Правительница смотрела прямо на наследника.
— Но самое дорогое в обитаемой Вселенной — игнис. Начиная от этого… — обвитая змеей зеленого золота рука небрежно махнула в сторону одного из плавающих под потолком светильников, — и заканчивая нашим военным флотом — игнис повсюду. Несколько участков в Сторожевых столбах отданы в концессию корпорации «Беленус-шифт», основную добычу ведем мы возле Магнетара Тальесина***. Но главный источник — это одиночные сверхновые. Для того что бы обрушить экономику Империи Солнца придется подойти к сверхновой как можно ближе и захватить примерно восемь-девять тонн. Да и пяти хватит! Восседающий на Лучезарном Престоле и Беленусы превращаются в ничто — Империя наша. Без боя, без разрушений, без миллиардов уничтоженных homo sum. Конечно, будут мятежи — радикалы всегда найдутся — но основная часть населения, благосостояние которой повысится за счет удешевления буквально всего, начиная от бытовых роботов и заканчивая возможностью весело провести каникулы в игорных домах и борделях Филиры, встанет на нашу сторону… Кстати, — Эдна снова взяла в руки бокал и теперь задумчиво водила длинным серебряным ногтем по его граням, — …как думаешь, может предоставить Филире и Ракшасе широкую автономию?.. Сепаратистские настроения там не утихают даже спустя две с половиной тысячи лет.
Она машинально пригубила вино.
— Что-то я размечталась… — снова легкая полуулыбка. — Сначала надо дать пинка нашим высоколобым разработать соответствующую ловушку и тугоплавкую обшивку фрегата для этой весьма и весьма рискованной экспедиции… Так, ниобат циркония плюс карбид тантала… — рука тянется за стилосом, быстрый взгляд в сторону сына. — Приляг в моих покоях, рыбу тебе подадут туда.
Она ткнула в сенсорную панель и стала рассматривать появившееся изображение, кусая в задумчивости подушечку большого пальца.
Лейв не хотел отдыхать: в крови бушевал адреналин; необходимо принять и осмыслить огромное количество фактов! Но он послушно направился к нужной двери, ведь сейчас уединение было даром — в тишине приходят решения.
— Сын, — голос матери остановил его на полпути. — Кто эти раны тебе нанес, знаю, — она перешла на акцент Федерации, голос звучал неожиданно мягко, — Гилд, прибыв на Землю, со станцией связался, сообшщение мне ччерез портал приказал отправить. Я ххоччу спросить — поччему ты нанитов не вколол?
Она смотрела на него — будто знала ответ…
— Риторичческий вопрос, мама, — правая сторона лица неподвижна; горькая усмешка — на левой.
Шрамы никогда не дадут забыть — ты принадлежишь Вестерлунду, ты принадлежишь Дому нор Хейд.
Двери захлопнулись.
*
Ночь… Даже если это всего лишь искусственная корабельная «ночь» для многих она — время кошмаров; долгие, кажущиеся бесконечными минуты, когда память наваливается тяжелой глыбой, давит, душит, не дает пошевелиться. Мелькают перед глазами картины прошлого; события, в клочья разорвавшие шаблон, изменившие твою жизнь навсегда. И ты ждешь, ждешь прихода сна, как грешник — спасения на краю Адской бездны, надеясь, что монстры не найдут тебя. Сегодня это сработало.
Лейв не заметил, как уснул, прижавшись лбом к стриженому затылку…
…Лис почувствовал, что с него стаскивают одеяло, попытался снова нырнуть в тепло, ухватившись за краешек ткани, но тот был безжалостно вырван из рук:
— А?..
На противоположной койке: причесанный, гладковыбритый, застегнутый на все пуговицы, свежий как утренний бриз сидел капитан. Небрежно брошенное одеяло валялось рядом с безукоризненно блестящими сапогами.
— Твоя вахта через одиннадцать минут, — он кивнул в сторону панели Мэри-Сью. — Или ты думаешь, что я снова лягу в «гроб» вместо тебя?
Серебристые искры вспыхивали на зеленой радужке крохотными звездами, все лицо улыбалось, только рассеченные слева губы чуть кривились.
Лисенок сел на постели. События вчерашней ночи всплывали перед глазами одно за другим, а засохшие пятна на простыне доказывали их абсолютную достоверность.
«До вахты десять минут по Земле», — сообщила Мэри бархатным голосом.
Сколько же он проспал??? По расписанию за ним и Шанди наступает очередь близнецов, дальше фрегат пилотируют циркачи… Двенадцать часов?! Ровно столько он дрых без задних лап…
— Я… Просто оборотни… — он отчаянно пытался собрать недопроснувшиеся извилины в кучу и заставить их выдать разумное объяснение вальяжно расположившемуся на противоположной койке риконту. — На кетцунэ и генко сильно сказывается их вторая натура. Ведь когда хищники не охотятся, не заботятся о потомстве и не спариваются, они спят. Просто берегут силы.
«До вахты пять минут по Земле», — проклятая Сьюха была неумолима.
«Какого фига лысого кэп включил микрофон!»
Нервно тявкнув, Лис, как был (голышом) понесся в душевую. К несчастью, задница оказавшаяся в пределах досягаемости капитанской лапищи, схлопотала смачный шлепок, придавший ее владельцу столь изрядное ускорение, что дверь едва успела отъехать в сторону.
— Насчет спаривания мы с тобой потом поговорим, — донесся до его ушей насмешливый голос.
Кое-как помывшись и обсохнув под теплыми струями воздуха, Лисенок натянул одноразовое белье и, споткнувшись по дороге о скомканное одеяло, нырнул в «гроб». Успел…
Шесть часов спустя он вылез наружу. Капитана в каюте не было, видимо, ушел пока Лис вел корабль. Оборотень вспомнил его последнюю фразу… что ж, если риконт заявится к нему со «звездной пылью», то пусть трахает. Отличная дурь: действует одновременно как обезболивающее и афродизиак; помогает забыться…
Ты помнишь, чьи руки вырвали тебя из кошмара, Лисенок?
Живые сильные руки, а не «звездная пыль»…
Он медленно оделся. Интерком молчал — капитан не вызывал его в кают-компанию. Странно.
— Тору, почему ты до сих пор не спустился? Быстро сюда, — «матюгальник» ожил.
«Помяни черта, и он здесь» — вспомнилась Лису древняя поговорка. Закинув на плечо футляр, он вышел в коридор. По крайней мере, внизу его ждет вкусная еда. Это утешало.
Он остановился на верхней площадке. Оторвавшись от очередного пасьянса, Эйя приветливо улыбнулась и, заправив за ухо бронзовую прядь, вернулась к прерванному занятию; не обращая на оборотня ни малейшего внимания, капитан задумчиво бросал рыбкам корм. Финна и Шанди нигде не было видно.
Лисенок спустился вниз, пристроил возле лестничных перил флюшку; бросив взгляд в сторону риконта, опустился на подушку рядом со столиком и стал набивать рот чем-то похожим на копченого угря. Есть хотелось зверски. Утолив первый голод, он принюхался: корица, ваниль, кардамон… Снова знакомые запахи. Оборотень слышал их в тот день, когда первый раз пришел в кают-компанию. Тогда он решил, что это галлюцинация — потому что слишком напоминало о маме… Но сегодня ароматы кондитерской были вполне реальны. Они исходили от блюда со всевозможной сладкой выпечкой, которое он поначалу не заметил.
— Попробуй, это приготовлено по земным рецептам.
Спокойный голос над ухом напугал Лисенка хуже ёкая. Видимо, риконты могут не только проходить через ноль-порталы, но и передвигаться по комнате, нарушая все законы физики. Даже чуткий слух оборотня не помогает!
— Да… Спасибо.
Капитан присел рядом, рука, на мгновение задержавшись над блюдом, ухватила небольшое розовое печенье.
— Это макаруни. Ты ел их дома, в Кобе?
Печенюшка пахла клубникой и ванилью, с легкой примесью горького миндаля. Папа-Акихито не мог себе позволить такие сладости даже по праздникам. Ко дню цветения сакуры он собственноручно готовил «Сао-химе» — их нежный цвет и форма создавали неуловимо-легкое ощущение ожидания грядущей весны.
Макаруни иногда приносила мама, она работала в кондитерской Императорской резиденции на острове Гавайи, где женщины делали разнообразные десерты для Его Величества и многочисленных придворных. Использование поваров-андроидов на дворцовых кухнях не допускалось. Мама доставала по одному печенью из маленькой коробочки каждый вечер, и Лисенок, усталый, набегавшийся с приятелями за день по пляжу выхватывал его губами из белоснежных пальцев…
Сейчас он смотрел на протянутую руку: печенька в ней казалась совсем крошечной.
Боль воспоминаний о прошлом смешивалась с горечью настоящего, они превращались в вязкий комок на мгновение перекрывший дыхание.
— Я — оборотень. Это факт. Я согласен быть твоей домашней зверушкой. Но ты никогда не заставишь меня есть с рук. Так кормила меня только мать. Понял?!
Глаза полыхали красной медью, слова вылетали плевками из судорожно сжавшейся глотки в лицо капитана.
— Ты понял?!
Лис перемахнул через столик, метнулся к лестнице и, толкнув остановившуюся на нижней ступеньке изумленную Шанди, взлетел на верхнюю площадку.
Лифт закрылся.
Футляр с флюшкой остался забыт возле перил.
— Что??? — филирийка наклонилась за оброненным блокнотом. — Какие оборотни?! Это все сказки…
Она посмотрела на Эйю, та изумленно пожала плечами, затем — на капитана.
— Сам недавно выяснил, что не сказки. Обыкновенные лисы-оборотни, просто привыкли прятаться ото всех и вся, — он поднял футляр. — Возможно, поэтому нервные и кусаются… — последние слова риконт пробормотал себе под нос, поднимаясь по лестнице.
— Эйя, ты что-нибудь понимаешь?..
— Нет…
Лисенок сидел в каюте, его колотило. Он вспомнил тот день, когда нашел маму…
Привычный звук открывающейся двери заставил его оскалиться.
— Ты забыл, — капитан поставил футляр радом с пустой койкой.
Он смотрел на оборотня, лицо казалось вырезанным из камня.
— Ты, наверное, удивишься, если я скажу, что меня тоже рожала мать, — в голосе ирония, но взгляд ничего не выражает. — Я знаю, ты винишь мой народ во всех бедах, приключившихся с твоим… А теперь подумай, Тору: мои предки понятия не имели о существовании лис-оборотней, они не знали, что Хонсю — ваш единственный дом. Может, вы слишком долго и слишком хорошо прятались?
Он смотрел, не мигая — глаза потемнели, превратившись в темно-зеленые омуты.
— Расскажи мне о своей матери, — капитан присел напротив, лицо немного смягчилось.
— У нас нет коннектов, — Лис чуть успокоился, — поэтому детей обучают родители и старейшины. Как рассказывала мама, на Хонсю мы жили небольшими деревнями, выращивали кур, с катеров, переделанных под ручное управление, ловили рыбу в море. Ты не поверишь, но многие держали небольшие лавки, где торговали ароматическими маслами. И денежка идет, и запах маскируется.
Он улыбнулся и продолжил:
— Моя семья уже давно жила на Гавайях, когда бабушка подружилась с одной homo sum, и та сначала научила ее делать местные десерты, а потом печь торты. Мама рассказывала, как они вместе приходили к этой женщине и, выключив повара-андроида, часами колдовали на кухне.
К удивлению Лисенка его слушали очень внимательно: на изуродованной стороне лица капитана читалось сочувствие; взгляд перестал сковывать. Риконт расслабленно прислонился к стене и ободряюще кивнул — продолжай.
— Не знаю, почему эта homo sum была так привязана к бабушке. Возможно, запах сыграл свою роль, и она испытывала к ней какие-то чувства… — оборотень снова замолчал.
Он взял подушку, обхватил ее руками, вздохнул:
— Мама стала им помогать, и женщина ее очень хвалила, говорила: «Ты достойна работать при дворе»… Когда мама вышла за отца, она пекла дома на заказ — небольшое количество сладостей покупала у нее та самая homo sum и ее знакомые. Отец ловил рыбу. Я его почти не помню… Кажется, его катер попал в шторм и затонул. Я слышал разговор… — Лис стиснул подушку. — Как мама попала в Императорскую кондитерскую, я не знаю… Она приносила оттуда разные вкусняшки и давала мне по кусочку перед сном. Однажды она не вернулась домой. Бабушка привела девчонку-кетцунэ — присмотреть за мной, а сама исчезла на три дня… Наверное, искала вместе с другими лисами мою мать… А нашел я… ее выбросило море. На пляж, где мы с пацанами занимались всякой фигней, за валунами. Она лежала голая лицом вниз. Я узнал ее по браслету в виде согнутого в кольцо лисьего хвоста… Мама носила его на левой руке.
В тот день он кричал так, что друзья побоялись к нему подойти и позвали молодую кетцунэ, которая силой утащила воющего и кусающегося Тору домой. Вечером того же дня измученная вконец бабушка отправила их обоих в трюме идущего в Кобе круизного лайнера к папе-Акихито.
— …Без понятия, как ей это удалось. Может быть, она кого-то подкупила… Иногда мы способны проявлять чудеса изобретательности. Я тогда был совсем мелкий, почти ни фига не помню, — голос усталый, мутно-желтые глаза смотрят куда-то поверх головы капитана.
— Прости.
Риконт встал с койки и опустился на колени перед вцепившимся в подушку оборотнем. Зябко поведя плечами, Лисенок отложил ее в сторону и протянул капитану раскрытую ладонь:
— Давай.
— Что тебе дать? — осторожно взяв тонкую кисть, Лейв прикоснулся губами к запястью.
— «Звездную пыль». Ты ведь принес ее? — взгляд снова вспыхивает красной медью. — Она… заставляет желать и глушит боль.
Лис смотрел на покрывающие макушку короткие белые волосы, на широкие склоненные плечи. Громадная фигура капитана у его ног сейчас пугала сильнее, чем когда тот словно котят швырял близнецов поочередно о стены корабельного коридора. Риконт поднял глаза.
— Не хочешь попробовать без допинга?
Не дожидаясь ответа, он стянул с Лисенка мягкие сапожки. Коротко тявкнув, оборотень попытался сбежать, но ему этого не позволили. Согнув его ногу в колене, риконт легонько помассировал ступню и начал осторожно посасывать пальцы.
— Я еще в душ не ходил. Они… Они грязные, — Лис попытался вырваться.
— Не тебе решать.
Потяжелевший от желания взгляд манит, затягивает в темно-зеленые бездны. Лисенок откидывается назад: рот раскрывается в немом «О».
Почему приятно?..
Почему кружится голова?
Почему быстрыми горячими волнами приливает вниз кровь?
Он судорожно цепляется за край койки; руки комкают одеяло; лоб покрывается бисеринками пота. А широкий язык риконта скользит между пальцев, вызывая в теле оборотня мелкую дрожь; крепкие ладони изучают, оглаживают каждую мышцу, каждую косточку, медленно пробираются в широкую штанину… Капля пота скатывается со лба, бежит по виску, по краснеющей скуле вниз и падает в ямочку над ключицей — ее тут же вбирают в себя мягкие губы, только жесткий шрам слева щекочет кожу. В паху уже жарко и тяжело. Лис не возражает, когда с него стягивают одежду, только с готовностью приподнимает бедра. Ему хочется поласкать себя, но его хватают за запястья и удерживают их за спиной, а бесстыдно текущую головку вбирает жаждущий рот. Сознание окончательно захлестывает цунами удовольствия, Вселенная летит в тартарары — все тонет в теплой влажности; и вверх-вниз, вверх-вниз движется, надавливая на взбухшие вены, шрам. Из горла оборотня рвется непонятное бульканье; член выбрасывает струя за струей сперму куда-то в глубину чужой глотки. Лисенка колотит, корчит, голова мотается из стороны в сторону. Упираясь теменем в стену каюты, он выгибается, отдавая остатки своего семени жадным губам.
Перед глазами будто взрывается сверхновая…
— …Тору, ты живой?
Насмешливый голос вырывает его из астрала. Оборотень обнаруживает себя лежащим на койке без штанов, без белья… Раздраженно фыркнув, он рыщет глазами по каюте и, обнаружив искомое рядом с футляром, вскакивает с места и рывком натягивает на себя необходимый предмет одежды. Уф…
— Лииис… — хриплый манящий баритон за спиной не сулит ничего хорошего.
Он оборачивается и с ужасом видит, как капитан медленно расстегивает ширинку безупречных брюк. В глазах цвета лесной зелени снова лукавыми искорками серебристые блестки…
— Дай лапку, — на обеих сторонах лица, игривая усмешка.
Высвобожденный ствол нацелен на охреневшего Лиса.
— Чего?..
— Ты же не хочешь, чтобы я вошел… сюда? — приблизившись к оборотню в два шага, риконт хватает его за ягодицу, пальцы сквозь ткань проворно нащупывают дырочку и легонько надавливают на испуганно сжавшееся колечко. Ствол упирается в живот, проскальзывает под растянутый свитер; головка, размазывая выступившую смазку, трется о голую кожу.
Попал.
— Или мне все-таки раскрыть твою прекрасную хризантему?.. — баритон рокочет прямо в ухо. — Будь хорошим мальчиком, поработай лапкой.
Красный, как наливное яблочко, Лисенок просовывает между плотно прижатыми телами руку, неуверенно обхватывает толстое естество и начинает медленно размазывать густые капли по бархатистой поверхности головки. Обхватившие ягодицы пальцы сжимаются в такт его робкой ласке. «А ведь это приятно…» Движения оборотня становятся все увереннее, ноздри щекочет знакомым — горький миндаль с едва уловимыми нотками плюмерии. Лис приподнимается, целует под ухом — там где позволяет жесткая стойка воротника, закрывающая шею почти до подбородка. Снова этот привкус. Полынь… Здравствуй, старая подруга! Капитан, отпустив помятое полукружие, обхватывает любовника поперек спины и то ли хрипит, то ли рычит в стриженую макушку. Лисенок скользит, сжимает, легонько вращает рукой из стороны в сторону; наслаждается пульсирующей плотью, властью над содрогающимся крупной дрожью мощным телом. И ловит в кулак первую липкую струю. Неожиданно для себя он опускается на колени, обхватив губами налитую кровью головку, выпивает, проглатывает извергающееся семя…
Это совсем не грязно.
Это просто и прекрасно.
Это лучшее, что он когда-либо пробовал на вкус.
Стоя в тесной душевой кабине, они оба зажмурились, когда сверху обрушился водопад пены. Не успевший закрыть нос оборотень расчихался от пузырьков, и капитану пришлось приказать электронике подать воду, а затем снова пену. Прижавшись почти вплотную друг у другу, они массирующими движениями размазывали пахнущую неизвестными Лису травами субстанцию — первым делом капитан стер ее с многострадального носа оборотня. Затем хлынули теплые приятные струи, ополаскивая усталые распаренные тела. Лисенок начал было подремывать, когда прислонившись к любовнику заметил по обеим сторонам от пупка ряд небольших отверстий, прикрытых кожистыми клапанами.
— Это чего? — Сонливость мгновенно улетучилась. Задрав голову оборотень вытаращился на капитана.
— Отверстия почечных дыхалец, — снова лукавая улыбка во все лицо.
— Такая хрень, которая позволяет вам питаться неорганикой? А солнечный свет и гамма-лучи вы поглощаете через кожу? — сверкающий красной медью взгляд из-под мокрых ресниц встречается с серебряными искрами на фоне лесной зелени.
— Правильно, — легкий поцелуй в лоб.
— Здорово. Мне бы так…
«Ты способен на многое, Лис, и даже не догадываешься — на что…»
Горячие потоки воздуха обсушили тела. Оборотень первым выскочил из душа и нырнул под одеяло. Капитан задержался, отправляя в ионный дезинфектор вещи Лисенка — паршивец категорически не желал носить одноразовую корабельную форму. Повернувшись к койке, Лейв увидел странный клубок, откинул одеяло — на постели дрых черно-бурый лис: белые кончики обоих хвостов тихонько подрагивали во сне. Он лег рядом, погладил зверя по голове; в левом ухе блеснула изумрудная серьга: «Откуда она у тебя, я попробую выяснить завтра». Запустив пальцы в густой мех, он уснул.
Тень пророчества Оракула Дома Хав витала над ними черной птицей.
Комментарий к Часть 6. * спутник Марса http://znaniya-sila.narod.ru/solarsis/mars/mars_03.htm
в мире, созданном автором – титулы: Императрицы и наследницы престола, соответственно. И, учитывая другие атрибуты культа Атона, которые встречаются во фрагментах текста, касающихся Империи Солнца, это вполне логично :D http://qps.ru/EZdOA
магнетар Вестерлунд 1-5 http://tutknow.ru/astronomy/1089-magnetar.html в мире, созданном автором, называется магнетаром Тальесина-первопроходца.
====== Часть 7 ======
Полет фрегата Хаока-alter, направление — ноль-портал возле звезды Менкент, 5815г.
Тихо. «Корабельная ночь» прошла в каюте Лиса очень тихо и спокойно: ни оборотню, ни риконту не снились кошмары; словно, лежа рядом на одной койке, касаясь друг друга, они отпугивали монстров из прошлого. А монстры будущего еще не появились, но они ждут своей очереди, своего часа, своего бенефиса. Они уже близко…
*
Шанди опять не могла уснуть. Она уже которую «ночь» ворочалась на сбитой постели — филирийка всегда с трудом привыкала к корабельному режиму. Вот и теперь, когда надоело считать овец, кур, тараканов и прочую домашнюю живность, она использовала свой излюбленный способ борьбы с бессонницей — подключилась к архивам библиотеки. Но на этот раз все получилось по-другому: любопытство сгубило кошку. Вместо того, чтобы вырубиться за просмотром устаревших новостей, едва успев выдернуть из заушного коннекта шнур, она крутилась на койке свихнувшимся пропеллером, пытаясь переварить найденную инфу. Плюнув на все, Мама-Кувалда взглянула на интерфейс: вахта близнецов закончится еще не скоро; капитан развлекается с Лисенком; Финн и Эйя скорее всего у себя… Она решительно встала, натянула на себя очередной одноразовый комплект формы и, захватив блокнот с прицепленной к нему ручкой, оправилась вниз. Отлично! Предвкушая одинокие неспешные размышления в кают-компании, женщина ступила на верхнюю площадку лестницы…
Обостренное чутье опасности, наработанное во время многочисленных драк в барах спецзоны, заставляет Шанди пригнуться, когда хищная тень проносится в воздухе там, где еще долю секунды назад была ее голова. Барабанные перепонки рвет короткий звенящий крик. Филирийка изумленно оглядывается — по огромному помещению летают «черти Палланта». Все пятеро. Облаченный в сценический доспех Финн* отрывается по-полной. Вот, хлопая кожистыми крыльями, в центре под потолком зависает самый крупный ящер, другие держатся по углам. Бывший циркач издает гортанный возглас, и бестия камнем падает вниз, но всего в четырех футах от пола раскрываются черные паруса, она взмывает вверх и, описав круг, приземляется за плечо хозяина. Остальные четверо, словно зная, что нужно делать, начинают медленно, один над другим пересекать по диагонали кают-компанию. Снова гортанный звук разносится по комнате — перед глазами женщины мелькает карминовая грудь — и вот уже зверинец окружил риконта-полукровку, а тот гладит затянутой в перчатку рукой узкие рогатые морды и, наклоняясь поочередно к каждому, нашептывает что-то ласковое.
— М-м-м… можно? — Шанди насторожено посмотрела на довольного дрессировщика.
— Конечно, спускайся… — взгляд веселый, с легкой сумашедшинкой, — мы уже закончили.
— Наши ящеры привыкли к ежедневным тренировкам и выступлениям, — Эйя, которая все это время сидела у бассейна, поднялась навстречу. — Им трудно проводить так много времени в клетках, они начинают нервничать, теряют аппетит. Поэтому, мы иногда выпускаем зверушек немного порезвиться… Извини, что так вышло, — слегка смущенная улыбка смягчила резкий контур губ.
— Они обязательно должны общаться между собой, хотя бы изредка. Иначе стая распадется, — теперь мужчина кормил своих питомцев, бросая каждому из чашки куски сырого мяса.
— А ты значит у них вожак? — Шанди пришла в себя.
Расхохотавшись от души, Финн выставил вперед пятерню:
— Отбей, дайне-букэ!
Услышав ненавистный ей титул, филирийка скривилась, еле слышно пробормотала что-то вроде: «Оторвать им три морковки!» — но ответила на дружеский жест.
— Не надо злиться, Шанди, — Эйя мгновенно заметила ее недовольство. — Капитан правильно назвал тебя.
— Если я настоящая дайне-букэ, ** тогда мне положено невьебенных размеров поместье на Палланте с личным залом медитаций, боевой доспех, парадный доспех и еще дохрена всякой хренотени.
Аккуратно, по стеночке, держась подальше от зверинца, филирийка сошла вниз и присела у бассейна: в лучах подсветки, то поднимаясь к поверхности, то опускаясь к черным камням на дне, лениво плавали рыбки. Завороженная игрой золотых бликов на небесно-лазоревой чешуе и танцующими движениями вуалеобразных плавников Шанди невольно улыбнулась.
— По-моему, тебе надо выпить.
Филирийка обернулась. Понимающе подмигнув, Эйя подтолкнула в ее сторону поднос с графином, наполненным ядовито-зеленой жидкостью и высоким узким бокалом.
— Это настойка на молодой хвое драконьей пихты Северного материка Палланта, а не «звездец для ливера», — в янтаре глаз вспыхнули лукавые искры. — Нам скоро на вахту, а ты можешь расслабиться.
— Ну, ты у нас воистину великая провидица — догадалась.
Не церемонясь, Шанди отпила прямо из горлышка изрядный глоток. И решилась:
— Надо поговорить…
— Ты о Тору Генко? — Эйя опустилась на подушку рядом с мужем, самый крупный ящер дернул было крылом, но его быстро успокоило поглаживание черной перчатки. — Я до сих пор в недоумении. Это самое настоящее чудо! Древняя легенда, известная лишь немногим, оказалась былью.
Она посмотрела на Финна, который механически почесывал шейку одной из бестий.
— Легенды, сказки, мечты… — чуть раскосые глаза цвета папоротника озорно блестят под темными бровями. — Сейчас трудно представить, но наши далекие предки в двадцать первом-двадцать втором столетии утверждали, что перемещения на субсветовых скоростях невозможны. А потом, в двадцать пятом со своим двигателем, искривляющим пространство Минковского на их головушки свалился Эштон Кроули и доказал на пальцах, что время внутри корабля меняет векторный градиент, согласно тому, что Лоренцево преобразование переводит световой конус в себя, а также переводит в себя его внешний контур. Гиперповерхность пространства Минковского приобретает вид двухполостного гиперболоида, преобразование сводится к повороту на мнимый угол плоскости. И — вуаля! — он театрально взмахнул рукой, бестия встрепенулась: приоткрыв один глаз, она укоризненно посмотрела на хозяина.
— Тише, Сладенькая, тише, — гладкая перчатка снова скользит по чешуйчатой шее.
Продемонстрировав четыре ряда клиновидных зубов, Сладенькая зевнула, длинный красный язык ткнулся Финну в ухо, обслюнявил его и скрылся в узкой пасти.
— …Потом появились имплантированные коннекторы, — продолжил он, — а затем Гудвард нор Хейд и его команда в 5040г. преподнесли homo sum методику классификации совместимости и понеслась… А вы говорите — лисы-оборотни нашлись!
Насмешливый взгляд пробежался поочередно по лицам обеих женщин.
— Девчонки! Мы с вами летим за куском звездного ветра и неизвестно вернемся ли обратно в добром здравии… Капитан подписал нас на грандиозную экспедицию, результаты которой не возьмешься предсказать даже ты — пророчица Дома Хав, — свободной рукой Финн потрепал по плечу сидящую рядом супругу.
— Отступница Дома Хав, — наклонившись к мужу, Эйя облизала ему другое ухо и лукаво улыбнулась.
— Бегство и отказ наследовать место Оракула не лишают тебя дара.
— Я хотела поговорить не только о Лисе, — Шанди обвела тревожным взглядом супружескую пару. — Меня гораздо больше беспокоит тайное соперничество Дома нор Хейд и семейки Беленусов… А конкретно Август и Патриция. Я тут кое-что нарыла в корабельных архивах…
— Говори.
Финн резко посерьезнел, Эйя нервно теребила сарапэ: пальцы то сворачивали, то разворачивали край, на котором была вышита Колесница***.
— Я не специально… Не знаю, как начать, — филирийка машинально дернула прицепленную к блокноту ручку. — Когда у меня долго нет работы — в этот раз два месяца пришлось торчать на Филире — я с трудом привыкаю к тримандаблядским «корабельным суткам»! Не могу я уснуть когда положено, хоть бластером выеби! Поэтому «ночью» подключалась к библиотеке. Ну и… — плечи напряглись, могучие мышцы грозили разорвать куртку, взгляд цвета болотной жижи метнулся от одной стены к другой, рот скривился на сторону. Смущенная Мама-Кувалда представляла из себя зрелище не для слабонервных.
Собравшись с духом, она продолжила:
— Меня насторожило следующее…
…Лениво ковыряясь в файлах, Шанди наткнулась на интригующий факт: после своего двадцать седьмого дня рождения светская львица и некоронованная королева Императорских приемов Патриция Беленус, чью помолвку с младшим братом Макетатон ожидали через несколько месяцев, внезапно сменила воздушные наряды на строгий костюм и поступила на службу в собственную компанию в качестве директора по связям с общественностью.
Почему брат и сестра отказались от заботливо лелеемой их предками мечты официально породниться с Царствующей фамилией, навсегда смыв с себя клеймо потомков бастарда? Ведь Тутанхатон не какая-то там седьмая вода на киселе вроде Рагнит — он второй в очереди наследования! Этот вопрос не давал покоя неугомонной филирийке, и она начала копать…
— …Что произошло дальше — знают все. Проработав четыре года в «Беленус-шифт», Пат перешла в Министерство культуры агитации и пропаганды на должность главы секретариата, а впоследствии заняла пост заместителя министра по культурным связям с Федерацией Вестерлунд. Не прошло и девяти лет, как наша красавица получает титул Ее Сиятельства и отправляется послом на Паллант. Зачем братец устроил ей головокружительную политическую карьеру?.. — на этот раз филирийка чинно налила настойку в бокал.
— Я была очень удивлена, когда узнала, что следующим послом Империи будет Пат Беленус, — Эйя внимательно смотрела на Шанди, настороженность мелькнула в янтаре глаз. — На Филире тоже ходили упорные слухи, что Август состоит в противоестественной связи со своей сестрой, якобы поэтому Восседающий на Лучезарном Престоле по-тихому отказал семье Беленусов в помолвке их дочери со своим младшим сыном. А если свадьба с Тутанхатоном не светит — возможно, братец решил использовать сестрицу иначе?
— Погоди, — от изумления бывший циркач встал с подушек, уснувшая бестия даже не пошевелилась. — Ты хочешь сказать, что на праздновании дня рождения разыгралось грандиозное представление, а звездами арены в тот вечер были Беленусы-младшие и Лейв нор Хейд?! Я правильно понимаю?..
— Да, — филирийка снова скривилась, она явно сомневалась: стоит продолжать или нет.
— Колись, Шанди-Альмадена, какой архив ты вскрыла кувалдой? — Финн улыбался, но раскосые глаза сузились, а брови сошлись на переносице четкой линией.
— Личный. Личный архив нашего капитана, — широкие плечи поникли, грубые руки скрутили трубкой блокнот. — И кувалда мне не потребовалась — пароль был простенький, чисто символический. Видимо кэп не рассчитывал на чье-то излишнее любопытство. Там нашлось много занятного…
…Первым документом, прочитанным филирийкой, было письмо Гилда, оправленное Великому Андиотру после покушения на Адалин нор Хейд и гибели ее мужа от рук неизвестного террориста. В нем сообщалось о личной встрече Императора с Августом, на которой он попросил Восседающего на Лучезарном Престоле об отмене помолвки своей сестры и Его Высочества под предлогом распространения негативных слухов о том, что семья Беленус стремится, не гнушаясь нечистивыми средствами, пролезть в Царствующую семью. Эти сведения были получены кузеном капитана от двойного агента Секретной службы Его Величества. Также Гилд проинформировал Правительницу Федерации о том, как и где был ранен Лейв…
— …Все мы становимся киборгами в раннем детстве, всем нам устанавливают коннекты — это необходимо для нормального обучения… — филирийке надоело терзать блокнот, и она швырнула его на соседнюю подушку, — Август же отрезал себе живые здоровые руки и поставил киберпротезы! Зачем?! Но и это еще не все… — ее глаза утратили мутный цвет болотной жижи — полыхая зеленым огнем, они смотрели на изумленную пару.
— Ты присядь, чувак, — Мама-Кувалда криво ухмыльнулась стоящему посреди кают-компании Финну, — а еще лучше — приляг прямо на ковер, потому как с пола упасть нельзя! Я чуть с койки не грохнулась, когда нашла огромное послание от Адалин. Она отправила его на Паллант вместе с телом Олава…
…В обнаруженном Шанди документе было полное досье на нынешнего главу Межсистемной Имперской корпорации Беленус-шифт, его супругу и наследников. И содержало оно сведения, известные до сей поры лишь узкому кругу лиц. В частности, там говорилось о том, что оба родителя Августа и Патриции являлись носителями гена биполярного расстройства личности****…
— …То есть, не родись они в столь богатом семействе — быть братцу и сестрице мечеными гражданами, как мне. Кстати о птичках, вы помните сомнительную историю смерти их достопочтенной матушки? — филирийка вопрошающе взглянула на бывших циркачей.
— Кажется, что-то такое было лет тринадцать назад, — Финн задумчиво накручивал на палец завязанные в хвост волосы. — Мы не особо интересуемся светской хроникой.
— Рассказываю специально для фермеров с Тритона, — Шанди ехидно хмыкнула. — На праздновании очередной годовщины свадьбы Беленусов-старших в резиденции «Ситэ» мадам вышла на балюстраду, поскользнулась, сломала каблук и упала в Сену. Такова официальная версия. Тогда никто ничего не заподозрил — всем было известно о пристрастии благородной дамы к крепким напиткам.
Мама-Кувалда задумчиво покосилась на услужливо парящий возле правого колена поднос с «молодой пихтой» и решительно наполнила еще один бокал. Опустошив его, она продолжила:
— Но если верить письму тетушки нашего капитана, госпожа Беленус выбежала на эту балюстраду вся в слезах после скандала с мужем в кальянной. И уж совсем интересно следующее: примерно за полгода до странного происшествия психическое состояние Августа ухудшилось настолько, что мозгоправы вынесли вердикт — биполярное расстройство. Выводы можете сделать сами.
— Слухи о его странной болезни дошли даже до нас, — Эйа бросила чуть укоризненный взгляд на супруга. — Он практически исчез с полосы новостей после того, как Патперешла в Министерство культуры.Правда, все говорили, что причина того какое-то неизвестное инфекционное кожное заболевание, которое не в состоянии полностью излечить ни медикаменты, ни наниты. Именно поэтому он во время своих редких появлений на публике всегда надевает перчатки и закрывается плащом так, что не видно даже лица…
— Ох уж эта межпланетная паутина!
Шанди сплюнула на ковер: из открывшейся нижней стенной панели тут же выкатился робот-уборщик, укоризненно пискнув, он покрутился на зеленоватом пятне и, откатившись футов на пять, замер в боевой готовности. Филирийка смущенно глянула на бытовую технику и вздохнула.
— Если верить «желтым новостям», то террорист покушался не на посла Федерации, а на этого Высерающего на Лучезарном Толчке… — она снова хотела сплюнуть, но вспомнив про робота, досадливо хлопнула грубой ладонью по подушке.
— Я еще не добралась до папки, в которой лежит инфа о предыдущей экспедиции капитана…
Филирийка уставилась в пространство, глаза приняли обычный болотный оттенок.
— Нам пора на вахту.
Кажется, это сказала Эйя.
— Удачи…
Шанди подняла блокнот. Короткие пальцы сжали ручку.
«Слухи завернуты в сплетни и перевязаны мишурой лжи. Случайные события вплетаются в продуманные козни и порождают безумные планы. Они воплощаются романтиками и психопатами. Кто победит?..»
Она захлопнула блокнот, прицепила ручку к обложке, тело тяжело завалилось на бок… К филирийке пришел долгожданный сон.
—…Шанди.
Чья-то рука трясла ее за плечо, упорно стараясь выдернуть из блаженного забытья, в суровый реал.
— Проснись.
Тряхнув головой, проморгавшись, и, титаническим усилием воли вытащив себя из пресловутых объятий Морфея, филирийка попыталась сесть и тут же охнула. Болело абсолютно все.
— Сколько ты выпила, дайне-букэ, что отключилась прямо у бассейна?
Прямо над ухом насмешливый голос.
Тридцать три апостола и графинчик «пихты»! Это же капитан!
Внезапно в лицо прилетели холодные брызги — Шанди окончательно проснулась.
Звездец…
Лейв присел рядом с ошалелой филирийкой.
— Через час тебе на вахту.
«Выбрит, отглажен, свеж как марсианский крокус по весне. А сам небось всю „ночь“ не вынимал из Лисьей задницы!»
— Как там мой напарничек? В рабочем состоянии? — Мама-Кувалда не смогла удержаться.
— Как только Мэри-Сью его разбудит — будет в рабочем, — правая сторона неподвижна, легкая улыбка — по левой.
— И на том спасибо, капитан.
Филирийка несколько минут растирала затекшую ногу. Наконец, опершись об один из окружающих бассейн гладких камней, она попробовала встать: рука соскользнула, Шанди шатнуло. Но она все-таки поднялась и, прихрамывая, направилась к лестнице.
«Счастливо оставаться!»
Мама-Кувалда вышла из душа. Теплые струи воздуха приятно овеяли тело, осушая капли воды. Оглядев себя в зеркало, она провела рукой по бритой черепушке: отросла щетина. Надо бы пройтись лазером… Похуй — это может подождать. Филирийка вскрыла вакуумную упаковку с одноразовым комплектом белья: оно ей нравилось своей практичностью. До вахты оставалось еще полчаса.
Она открыла блокнот.
«Из-за увечья выражение лица капитана определить очень трудно. Какая половина проявляет его истинные чувства, настроения, мысли? Здоровая правая? Разорванная левая? Ясно лишь одно: Лейв нор Хейд двулик, но не двуличен».
Она закрыла блокнот.
…Лейв смотрел, как филирийка, нарочито выпрямив спину и крепко держась за перила, поднимается по лестнице.
«Шанди-Альмадена… А ты молодец! Взломать пароль из ста тридцати трех знаков за один час дано не каждому. Только наша Мама-Кувалда „забыла“ о двух вещах: все, что происходит — пишется в логах; а главное — остается полоса пропускания информации, характерная для каждой нейрофункциональной киберсистемы. Ты наследила, дайне-букэ. И сделала это намеренно. Теперь ты ждешь мою реакцию. Я тоже жду — когда будет вскрыт файл с материалами первой экспедиции…».
Он перевел взгляд на черную гладь бассейна: подсветка погасла. Легкий всплеск: возле лиловых камней мелькнула в воздухе гофрированная золотистая вуаль: рыбки ждали корм.
— Черви в ассортименте.
Минут через пять перед капитаном появился поднос с менажницей. Первая порция полетела в воду…
*
…Фрегат Хаока-alter был реконструирован и переоборудован в рекордные даже для риконтов сроки.
Лейв и Гилд… каждый словно утратил часть себя; словно что-то умерло в них; растворилось, исчезло, осталось в безбашенном прошлом. Они не просто повзрослели. Казалось, будто отчаянно-веселые кузены: гонщики и охотники, любимцы своих соплеменников и модов, кумиры поколения превратились в автоматы, предназначенные для единственной цели — захватить кусок звездного ветра. Бесконечные полеты на верфь межпланетного космодрома «Гемера» возле Палланта пришли на смену лихим оргиям; долгие совещания с учеными и инженерами — рискованным засадам на бестий в угодьях «Игдрасиля»; консультации со специалистами по нейрокибернетике — гонкам сквозь Сторожевые столбы Вестерлунда.
Любовники жили в резиденции «Адалин Сияющая» на берегу моря Лотоса. Огромный дом, возведенный на остром обрывистом мысе, казалось, парил над черной скалой сверкающим додекаэдром из отполированных алмазных плит. Внизу лизали скалы темно-сапфировыми языками волны; на закате из них выпрыгивали навстречу бледным лучам Умершей Сестры летающие медузы. Архитектурный бриллиант в оправе высокого неба и отполированного солеными водами камня был подарком Олава любимой супруге на двадцатую годовщину свадьбы…
Сестры Гилда отбыли в Империю на смену брату — к матери, отказавшейся несмотря на трагическую гибель супруг, покинуть пост посла, и теперь кузены в редкие свободные дни бродили по светлым комнатам неприкаянными тенями. Ночевали они в разных покоях. Только когда у одного просыпалась и, злобно зашипев, вонзала ядовитые зубы в сердце тоска, он шел к другому, прихватив с собой «звездную пыль»…
Спустя ровно восемь лет, пять месяцев и семнадцать дней по Палланту после убийства, совершенного Августом Беленусом, Лейв и Гилд провели первый тест-драйв обновленного фрегата Хаока-alter. Результат превзошел ожидания. Корабль пронесся по кольцевому маршруту Паллант-Гиена-звезда Ницневин-Паллант на рекордной скорости. Обшивка выдержала сверхвысокие температуры. Два измученных сердца снова счастливо бились в унисон. Вернувшись домой, они впервые за восемь лет, пять месяцев и семнадцать дней занялись любовью. Они не смогли дойти до дверей. Шедший позади Лейв, тихонько обнял друга, прижался щекой к щеке. Гилд, накрыв сжимающие его руки своими, повернулся навстречу изуродованным губам… Не размыкая объятий, не прекращая влажные взаимные ласки ртов, они опустились в мягкую травяную постель. Рваная рана на лице, рваная рана в душе, разбитая в мелкое крошево прошлая жизнь… Сегодня им впервые удалось собрать осколки и сложить слово «нежность». Она струилась мягким зеленым светом глядящих навстречу друг другу глаз; стекала согревающими обволакивающими струями с кончиков пальцев на вжимающиеся друг в друга тела и разливалась под сиянием тысячи звезд белой ночи Палланта.
— Срочное сообщение. Срочное сообщение. Отправитель — Эдна, — традиционно механический голос оповестил вошедших в холл обнаженных, глупо улыбающихся любовников.
— Читай, — голос Гилда не отличался от голоса интерфейса.
— «Август Беленус прибыл на территорию Федерации».
Нежность душ рассыпалась мелкой крошкой.
Яд и ярость поглотили ее.
Навсегда.
Сидя за рабочим столом своего кабинета в ночной рубашке, Великий Андиотр залпом проглотила второй бокал настойки из хвои молодой пихты Северного материка. Этой ночью ей было плевать на этикет. Когда растрепанная, недопроснувшаяся, но одетая, как положено, дайне Коринна доложила о том, что кузены вошли в здание, она все же приказала интерфейсу подать палантин.
— Зачем?
Лейв был холоден и зол.
— Присаживайтесь и присоединяйтесь, — Эдна поправила съехавшую с плеча золотистую ткань и разлила по бокалам ядовито-зеленую жидкость.
— Нет.
Лейв был резок и тверд.
— Как угодно, мальчики, — правительница проглотила еще одну порцию. — Официально причины следующие: первая — нанести дружеский визит Дому нор Хейд; вторая — инспекция концессий в Сторожевых столбах; и третья по счету, но не по значению — родственный визит. — Бокал летит куда-то в сторону, швырнувшая его рука сжимается в кулак, сверкающие аметистовым ногти впиваются в ладонь. — Ему, видите ли, необходимо навестить свою любимую сестрицу-посла!.. Садитесь, разговор будет долгий.
Кузены опустились в кресла напротив усталой женщины: словно замерзая теплой летней ночью, она то и дело поправляла палантин из арахфилума, соскальзывающий со скульптурных плеч.
— Наш просветленный предок Тальесин привел риконтов и модов в Вестерлунд, создал основные законы Федерации, летал в рискованные экспедиции, но иногда поступал как полный приду… истинный романтик, — Эдна слегка смутилась, — Он вообразил, что между нами и подданными Восседающего (чтоб его!) воцарятся вечный мир и гармония! И теперь — помимо Торгового Договора — мы имеем Нерушимое Соглашение, составленное первым Великим Андиотром и утвержденное им совместно с Бьярдом-Альриком LVII, согласно которому границы открыты. Я нашла в архивах официальные записи бесед Тальесина с Гудвардом, сделанные накануне отлета последнего в Империю, где он пытался возражать против столь открытой политики. Но переубедить этого идиота… идеалиста, — под влиянием настойки побегов молодой пихты правительнице становилось все сложнее подвергать цензуре свою речь, — было невозможно! Вы отлично знаете, что риконты обязаны проводить имперские суда через Ворота Тангейзера! На базе «Конкордия-aeterna» возле Менкента, наши дежурные пилоты заменяют пилотов-homo sum. И это продолжается из века в век! Есть, конечно же, некоторые запреты… — горькая ирония кривит, ломает безупречный рот, — они касаются homo sum, совершивших доказанные правонарушения либо у себя на родине, либо во время предыдущего пребывания на территории Федерации. Август Беленус нигде и никогда не совершал преступлений. Он чист как воды рек Красного леса! Мы можем только жестко контролировать его перемещения по нашей территории… наблюдать. И ждать.
Кулак разжался.
Несколько алых капель упали с аметистовых ногтей на выключенную сенсорную панель стола.
Обмакнув подушечку пальца в собственную кровь, Эдна начертила руну «Иса».
— Неужели ты хочешь повторно обратиться к Оракулу Дома Хав? — Гилд метнул недоумевающий взгляд в сторону друга — тот лишь дернул в ответ плечом.
— Незачем! Я выслушала ее предсказание, когда достигла совершеннолетия и в уточнениях не нуждаюсь, — взгляд обрел привычную твердость: Великий Андиотр вернулась; усталая женщина была изгнана или… спрятана?
На самоочищающейся поверхности панели медленно исчезала «Иса»…
*
…Лейв поставил на поднос опустевшую менажницу и взглянул на часы: вахта Тору и Шанди закончилась двадцать три минуты назад. Значит, близнецы сейчас лежат в «гробах». Самое время обыскать их каюту: он хотел это сделать сразу после нападения марсиан на Лиса, но отвлекся…
Оборотень завораживает тебя?
Среди личных вещей близнецов помимо четырех пар тяжелых ботинок, разверток, битком набитых всевозможной порнухой и прочей ерундой, обнаружился целый арсенал холодного оружия. Один за другим капитан открывал небольшие контейнеры и доставал чехлы, ножны… Чего там только не было! Смертоносные навахи; клювовидные марсианские керамбиты, разрывающие плоть в клочья при выдергивании из раны; простые, практичные пуукко; длинные кинжалы-бебуты, чьи позолоченные долы украшали тонкие черные линии узоров; незаменимые в ближнем бою клинки танто…
Маньяки!!!
В последнем контейнере он обнаружил несколько гаррот и понял, что доблестные марсиане «заботились» о своей потенциальной добыче — иначе бы Навни душил Лиса во время драки в коридоре струной с вплавленными в нее алмазами, а не кевраловым шнуром.
Сложив арсенал в одну из сумок, капитан покинул каюту. Опустошенные контейнеры остались валяться на полу.
Сразу по прибытии на станцию «Конкордия-aeterna» он намеревался просмотреть все известные данные по «веселой парочке».
Бой-баба хакер; дрессировщик, сумевший приручить самых опасных ящеров Палланта; беглянка-пророчица; близнецы-убийцы; и Он… то ли Паж Кубков, то ли Висельник, то ли Колесница.
Как тебе «команда мечты», Лейв нор Хейд?
Закинув сумку в свою каюту, он спустился вниз: методично поглощая лиловый виноград, Шанди что-то писала; сидя за низким столиком, Лисенок с набитым ртом увлеченно болтал с Эйей — растянутый свитер сполз, открывая дельтовидную мышцу и небольшой крепкий бицепс…
Риконт усмехнулся — сегодня будет новая интересная игра.
У него есть для нее время.
Пока — есть.
Лис жевал что-то похожее на сублимированную курицу, когда почувствовал у себя на плече огромную лапищу.
— К-х-х… Прекрати меня пугать! — глаза было полыхнули медью, но тут же погасли. — Извини, высокий дайн…
— Ты называешь меня согласно этикету, а сам не носишь корабельную форму, — серебряные искры сверкнули в ответ.
— Да ее тут никто кроме тебя и Шанди не надевает, — Лисенок возмущенно оскалился. — И потом, у нас ведь не военный корабль? Или я не прав?..
— Нет, ты прав. Это частное гражданское судно.
Голос идеально ровен, взгляд абсолютно спокоен. Капитан равнодушно смотрел на Лиса сверху вниз, лукавые искры погасли. Инстинкты оборотня взвыли в тоске и тревоге — он вспомнил хищный силуэт фрегата на фоне станции «Гиппа III»…
Что еще тут есть помимо водного душа, бассейна с золотыми рыбками и кучи всякой еды?..
Всплыл в памяти клубящийся туманом заброшенный карьер в спецзоне Филиры и проклятье слепого безумца, сгинувшего в его бездне…
Каждый из нас это видел и помнит.
Тогда почему мы так легко пошли за тобой, капитан?..
Легкий укус в шею вырвал Лисенка из вихря мыслей.
— Тору, вернись к нам.
— А?..
Оборотень нервно вздрогнул.
В глубине лесной зелени снова вспыхнуло серебро. Капитан сидел рядом (когда только успел!), рваная сторона лица весело улыбалась, здоровая — неподвижна.
— Идем.
Уверенные руки подхватили Лисенка под мышки и поставили на ноги.
— Эйя, будь добра, собери нам перекусить, — держа Лиса обеими руками, риконт задумчиво оглядывал стоящие на столе кушания, — жареного аэроската, макаруни, пару кусков «красного бархата» и бутылку воды «Красный лес». Мне тут недавно прочитали лекцию по биологии оборотней: они только и делают, что охотятся, спят, едят или спариваются.
Лисенок обиженно фыркнул, попытался вырваться, но ему аккуратно завели руки за спину и подтолкнули к лестнице. На верхней площадке их догнал отправленный бывшей циркачкой поднос.
В каюте оборотень сразу принялся уплетать аэроската: ну а что — ему даже не дали поесть! Сбросив куртку, капитан уселся напротив, закинул ногу на ногу и прикрыл глаза.
Оборотень настороженно покосился на расслабленную фигуру.
Да какого ёкая ему надо, в конце концов?!
Забив на загадочность, Лис открыл бутылку и отхлебнул прямо из горлышка.
— Дай сюда.
Изумленный оборотень, привстав, протянул риконту воду, и тот бережно принял ее. Он пил медленно, смакуя каждый глоток, так пьют выдержанное вино из семейных погребов.
— Если у меня будет время, я отвезу тебя в охотничий домик в Красном лесу — он стоит в горах на берегу самой чистой во всех обитаемых мирах реки…
Лицо абсолютно неподвижно, лишь из-под светлых ресниц мягко светится радужка цвета лесной зелени — манит, притягивает, гипнотизирует… Лисенок стряхнул наваждение.
— Ты чего, приставать сегодня не будешь?
— А ты хочешь? — обе половины лица улыбнулись, только на изуродованной на мгновение жестко скривился шрам.
— Просто привык.
Лис обхватил себя руками за плечи. Чертов свитер — все время сползает!
— Расскажи мне: откуда у тебя эта серьга, — взгляд распахнут и прям, от игривых искр не осталось даже отблеска.
— Тебя интересует подобная хрень? — оборотень сжал собственные плечи, глаза полыхнули алой злостью, но она быстро угасла, сменившись спокойным свечением красной меди. — Это вроде как личный подарок Императора, его мне передали… — пальцы нервно теребят разлохмаченные петли. — Я не знал, какую фигню засунули в эту коробку с вензелем, просто забрал ее с собой. Вдруг там что-то ценное — можно будет впарить кому-нибудь… А когда увидел серьгу, решил носить ее и помнить: никогда не играй за деньги; никогда не связывайся с власть имущими! Но если нет работы и очень хочется жрать, весь пафос летит к свиньям собачьим!..
Руки обессилено упали на койку, взгляд помутнел.
— Тору, можно взглянуть? — тихо, почти нежно.
— Неа.
Лисенок вдруг подался вперед:
— Я тебе всю свою биографию выложил, исповедался как католик перед падре, а ты мне о себе ничего не рассказал! — он подмигнул и, состроив невинную мордочку, уставился на риконта.
— Что ты хочешь узнать? — Лейв принял правила игры.
— Почему ты сначала попытался залезть на меня, а потом спокойненько спал себе на соседней койке? — любопытство, присущее кетцунэ и генко, вырвалось наконец наружу. — Тебя привлекает мой запах или как?..
— Тору, превращение аденоидов в излучатели частично повлияло на обоняние. Мой вид различает запахи довольно слабо, — теперь уже капитан подмигнул Лису. — Тоже самое со слезными железами, которые функционируют у нас как сенсоры. Они производят достаточно влаги, чтобы не пересыхали глазные яблоки, но плакать мы не можем. За все приходится платить.
— Ничоси… — оборотень повел носом, пушистые ресницы взметнулись вверх, медно-красный блеск глаз стал ярче. — У нас с чутьистостью все нормально, и плакать мы можем. Получается, что циркач-полукровка не реагирует на меня из-за неработающей нюхалки… А он тебя слышит? Ну, ты пробовал с ним общаться?.. — Лисенок вытаращился на риконта, нетерпеливо ожидая ответа.
— Не думаю, вряд ли у него сохранилась эта способность. Меня интересует другое — каков примерный процент homo sum, реагирующих на тебя подобным специфическим образом? — в глубине лесной зелени снова весело вспыхивали серебряные искорки; лицо стало чуточку мягче; даже рваные шрамы казались более гладкими. Мужчина откровенно развлекался.
Первый раз оборотень видел капитана таким — почти… счастливым? Не позволив себе податься обаянию столь неожиданной перемены, он раздраженно фыркнул:
— Я все статистические таблицы оставил в «Последнем приюте» на Филире. Знаешь, сто пятьдесят лет их составлял, каждый день вносил новые данные, а потом потерял, — он откинулся на стену каюты, надулся и нарочито уставился на дверь.
Лейв разглядывал профиль оборотня: выпуклый лоб; длинные пряди челки; тонкий нос; темно-алые губы — они такие мягкие… с пряно-цитрусовым привкусом сицилийского апельсина. Он невольно облизнулся.
Ты помнишь, как клялся после краха первой экспедиции, когда пожертвовал Гилдом — никогда больше не делить постель с мужчиной, Лейв нор Хейд?
«Не только ты нарушаешь данные себе обещания, Лис…»
Когда-то давно, в другой жизни Оракул Дома Хав предсказала ему неожиданную помощь в решающем деле со стороны иноземца — итогом гадания была «Гебо». Пророчица тогда не смогла точно прочитать руны. Нервно смешав их, она спрятала набор в специальную шкатулку, растерянно взглянула на Лейва и сказала: «Я не знаю, кто это: он не похож ни на риконта, ни на мода, ни на homo sum. И скорее всего, он или она никогда не бывали в Вестерлунде! Видимо, поэтому руны не отвечают. А сама я вижу только лисицу — животное, обитающее на Земле. И еще… Не знаю — поможет или нет, но у того существа будет изумрудная серьга Тальесина. Прости, высокий дайн…».
«Девочка-лисичка, прекрасная Пат Беленус оказалась ошибкой. А ты, Тору Генко, кто ты такой? Почему мне так хорошо рядом с тобой? Так спокойно и легко — словно в детстве, когда согретые звездой Ницневин, созревали в садах сицилийские апельсины…»
Он встал с койки и подошел к Лису.
— Иди ко мне…
Он приподнял оборотня за подбородок, прижавшись к темно-алым губам, снова ощутил знакомый пряно-цитрусовый вкус…
«Если бы мы пришли с тобой в апельсиновую рощу весной — все цветы мечтали бы коснуться твоего тела лепестками, ибо кожа твоя нежнее и прекраснее ткани из арахфилума. Если бы мы пришли туда в начале осени — созревшие плоды падали бы к твоим ногам, а потом, когда ты вонзишь зубы в сочную мякоть, с губ стекали бы кисло-сладкие капли. Я бы сцеловывал, слизывал их с твоей шеи. Там, под деревьями мы бы горели в объятиях друг друга ярче тысячи звезд белой ночи Палланта. Если бы только… Если…»
Лисенок вывернулся и хотел было, хлопнув в ладоши, приглушить свет, но Лейв ему не позволил.
— Я хочу тебя видеть. Твоя кожа восхительна…
— У мамы она была светлая… А я как отец — смуглый, — оборотень смутился и уткнулся носом в широкую твердую будто скала грудь.
— Сегодня мы пойдем чуть дальше, Тору. Ты согласен?..
— А?..
Он стоял, прикрыв глаза, прислонившись к мощной фигуре, и бездумного наслаждался прикосновениями: руки капитана шарили под свитером; блуждали по лопаткам; легонько сжимали ребра. Это успокаивало, заставляло отступить вечное чувство страха… Лис не понял, как он оказался обнаженным, как его уложили на койку, только когда капитан подхватил его под колени и, согнув, развел ноги в стороны, он заерзал, пытаясь вырваться, но был прижат тяжелым телом, а приоткрывшиеся губы смял жесткий шрам. Все куда-то унеслось: панель интерфейса мигнула размытыми огоньками и пропала; сизые стены каюты поблекли и растворились в лазурном сиянии. Остались только кружащие голову ароматы — горький миндаль и нежная плюмерия; да терпкий полынный привкус кожи, заставляющий желать большего, чем поцелуи и поглаживания. Оборотень коротко тявкнув, ухватился за крепкую шею, когда в него осторожно проскользнул палец… И удивился — почему не больно?.. Вдруг из какой-то точки внутри понеслись по нервам дикие всполохи блаженства, проникая в каждую клеточку… Держась одной рукой за шею любовника, Лисенок потянулся другой вниз и нащупал твердое, горячее, текущее влагой — в ответ уверенная ладонь легла на его собственную уже изнывающую без ласки плоть.
Он распахнул глаза и утонул в темной зелени ответного взгляда…
Лейв хлопком приглушил свет и набросил на оборотня одеяло — пусть спит. Стоя под струями воды, он усмехнулся — Лис снова отвлек его. Надо все же рассмотреть серьгу…
Осторожно опустившись рядом с койкой, он расстегнул швензу и вернулся обратно в душевую. Небольшой светильник, повинуясь жесту, подлетел ближе — Лейв долго и тщательно разглядывал оба камня; затем повернул верхний ограненный «розой», взглянул на внутреннюю сторону ободка. На потемневшем от времени металле была отчетливо видна буква «t»…
Звездный ветер, рвущий мирозданье
Увлекает в пустоту и вечность.
Рок жесток, и к черту покаянье —
Он тебе давно назначил встречу!
Ты не сможешь, скрывшись, раствориться
Где-то во Вселенной равнодушной —
Там где верить ничему не нужно.
И прожить остаток дней как птицы,
Что не жнут, не сеют и не пашут,
А парят беспечно над лугами.
Этот мир навеки стал бы нашим —
Песней рек с цветными берегами…
*
«Время… „Корабельный день“ сменяет „корабельная ночь“. Мы постоянно следим за временем: считаем годы, месяцы, дни, часы, минуты, секунды… Зачем? Мы все равно не можем им управлять. Когда мчимся на сверхсветовой — оно движется вспять; перейдем на около-световую — пойдет как положено. Но переходы продиктованы не нашими желаниями, а маршрутом, планом полета и многими другими обстоятельствами. Так почему мы постоянно следим за временем? Попытка создать иллюзию контроля? Или страх того, что не знаем: сколько осталось?..»
Из дневника Шанди (Альмадены) Голдблюм.
Комментарий к Часть 7 * арт, вдохновивший на создание персонажа http://cs622230.vk.me/v622230538/49c68/VcwHq-eVyr0.jpg
А так мог бы выглядеть ящер http://cs7011.vk.me/v7011334/11655/NNMzajd29Z0.jpg
в мире, созданном автором, этот титул означает, что капитан причисляет Шанди к военной аристократии Федерации Вестерлунд.
кому интересно ЧЗХ – ходить сюды;) http://magiachisel.ru/KartyTaro/VseKartyZnacheniya.aspx там же можно узнать значения других карт, которые упоминаются ниже: Паж Кубков, Висельник. Для того чтобы не вынести себе мозг на фиг и навсегда, автор пользуется наиболее традиционными толкованиями :D:D:D
http://www.medicalj.ru/diseases/psychiatrics/1171-bipolyarnoe-rasstroistvo
====== Часть 8 ======
Полет фрегата Хаока-аlter, направление — ноль-портал возле звезды Менкент, 5815г.
Лис не сразу понял — что не так. Он проснулся; облизав губы, зевнул во весь рот; прогнулся, потягиваясь, и уселся на койке. Капитана в каюте не было. Оборотень уже собрался забросить постельное белье в утилизатор, но рука замерла на полпути к кнопке и сама потянулась к мочке левого уха. Где серьга?! Он носил ее с тех самых пор, как простился с Землей, привык, что длинный камень качаясь при каждом движении, задевает шею. И сейчас мозг отчаянно сигнализировал ему об отсутствии обычных ощущений. Дерьмо! Скомканные тряпки полетели в угол.
«Какого ёкая кэп забрал ее?!!!?!»
Вдруг, Лисенка поманил тусклый огонек надежды. Поминая демонов Они, он перетряхнул кучку белья, осмотрел пол вокруг койки. Взгляд, то угасая, то вспыхивая медно-красным, метался по небольшому помещению, пока не зацепился за оставленный риконтом поднос со сладостями. Возле блюда с макаруни мигала зеленой единицей свернутая в трубку развертка. Дернув за уголок, он открыл сообщение: «Серьга у меня. Вниз не спускайся. Я приду к тебе через час после окончания вахты близнецов. И подготовь свою прекрасную хризантему». На кобальтовом фоне послания закружились один за другим жуки-бронзовки; превращаясь постепенно в мерцающие огоньки, они сложились в форме глаза. Глаз подмигнул и с легким хлопком исчез. Выпавшая из рук развертка свернулась трубочкой и покатилась в сторону душевой.
«Да он издевается! Поиграть решил?! Чтоб тебя Иттан-момэн* задушила!»
Затолкав наконец грязное белье в утилизатор, оборотень замер посреди каюты. Верхняя губа вздернулась, обнажая белоснежные зубы. Рот растянулся в ехидном оскале.
Генко и кетцунэ тоже любят игры.
«Тебя будет ждать сюрприз, высокий дайн!»
Одеваться Лис не стал.
Риконт шел к оборотню не с пустыми руками — за ним следовал поднос с курицей терияки и двумя сосудами: в переплетенных словно корни неведомого дерева стеклянных трубках** колыхалась жидкость цвета темной крови.
Дверь плавно отъехала в сторону…
На койке лежал черно-бурый лис***. Он лениво повернул голову на шум: рубиновые глаза озорно блеснули навстречу капитану; два пушистых хвоста чуть шевельнулись, подрагивая белыми кончиками, и по роскошному меху прокатилась волна бликов от парящего под потолком светильника.
От этого зрелища Лейву стало свободно и весело. По жилам заструился огонь, но не всепоглощающим пожаром, а кротким теплом, исходящим от камина в охотничьем домике.
— Хитрец! Впрочем, чего еще ждать от генко, — серебро в глубине темно-зеленого взгляда искрилось навстречу рубиновому сиянию. Капитан неторопливо уселся напротив, достал из нагрудного кармана куртки серьгу. Таинственный холод изумрудов, зародившихся сотни тысяч лет назад в земных глубинах, отразил теплый лучик светильника, робко скользнувший по гладко отполированной грани. Лис нарочито равнодушно смотрел, как покачивается прикрепленный к ободку круглого верхнего камня длинный нижний. Он даже не соизволил тявкнуть.
— Послушай меня, Тору, — Лейв положил драгоценность на койку и взял с зависшего у правого колена подноса один из странных сосудов, — ты знаешь, что к тебе в руки попало украшение, принадлежавшее Тальесину-первопроходцу?
Он пригубил кровавую жидкость.
Лис вытаращился на движущийся вверх-вниз кадык — по нему медленно, цепляясь за белесую щетину скатилась и исчезла под воротником-стойкой тяжелая капля.
Капитан напоминал ему вампира из страшных сказок Европы, которые ему рассказывал зимними ночами много где побывавший папа-Акихито, а Лисенок, блестя глазенками из-под термо-одеяла, требовал еще.
— Это одно из лучших вин Палланта. Его делают из плодов, название которых тебе ничего не скажет, — риконт читал его как открытый на развертке файл. — Вы, лисы-оборотни, очень любопытны. Так не хочешь узнать, почему я уверен, что эту серьгу когда-то носил сам Тальесин? Может, перекинешься в человеческий облик? Заодно и вино попробуешь. — Стекло звякнуло о металл, жидкость цвета темной крови медленно стекала по прозрачным стенкам горлышка. — Ты есть будешь? Миску на пол поставить?
«Чертов проебонт, да он просто стебется!»
Лис не выдержал. Презрительно фыркнув, он демонстративно положил мордочку на передние лапы и прикрыл глаза.
— Ладно, фырфырка, как тебе угодно, — серебряные искры вспыхнули ярче. — Учитывая ненависть твоего народа к моему, вряд ли ты бывал в храме на острове Хонсю, иначе ты бы видел портрет Тальесина-первопроходца, где мой предок изображен с этим украшением. До отбытия в Вестерлунд он подарил (в знак дружбы) одну из серег тогдашнему Императору, а взамен получил перстень с цейлонским аметистом, который передавали в царствующей семье из поколения в поколение. Когда я увидел у тебя серьгу… там на Филире…
По разорванной половине лица словно прошла волна землетрясения: косые линии шрамов на мгновение превратились в зигзаги — казалось, еще немного и сросшиеся края разойдутся, обнажая мясо. Здоровая сохраняла спокойствие мертвеца.
Серебро искр растаяло в темно-зеленой бездне.
«Какие секреты спрятаны на дне этих жутких глазищ? Да что с тобой происходит, кэп?»
— …Я решил, что это одна из многочисленных копий, которые делают как придворные ювелиры моей матери на Палланте, так и в Императорских мастерских Земли. Но там используют синтетические камни, — Лейв откинулся на стену, теперь обе половины лица неуловимо иронично улыбались, — А для изготовления украшения по заказу андиотра риконтов, в свое время, были куплены натуральные изумруды. И как все природные камни они имеют определенные дефекты. Это значит, мастеру пришлось подбирать их не только по каратности, цветности и прозрачности, но и с идентичными потемнениями, вкраплениями и так далее! Тебе понятно, Тору?!
Лисенок навострил уши, из-под полуопущенных век короткой алой вспышкой мелькнуло любопытство.
— Сначала я подумал, что это просто одна из дорогостоящих подделок, максимально приближенных к оригиналу — такие обычно предназначены в подарок исключительным особам. — Полушутливый тон, напряженный взгляд — жуткий контраст. — Но потом я увидел вот это…
Риконт поднялся с койки. На раскрытой ладони лежала серьга: верхний камень был повернут обратной стороной; на ободке изнутри отчетливо читалась строчная «t»…
— Когда началось массовое изготовление копий, все мастера негласно решили, что это первая буква имени Тальесин. И «исправили» «ошибку» ювелира, изготовившего оригинал. На всех, гуляющих по обитаемой Вселенной репликах, стоит прописная «Т». — Холодный изумруд отражался в рубиновом пламени взгляда оборотня. — Только нашей семье известно — это первая буква слова «tempus». Означает — время… Тальесин-первопроходец считал его ласковым чудовищем, баюкающим своих детей сказками, обещаниями залечить раны, пока те не уснут, не начнут грезить, а затем медленно, кусок за куском пожирающим их. Клеймо в виде строчной «t» оттиснули по его приказу.
Нащупав прокол в левом ухе Лиса, капитан застегнул швензу.
— Так-то, Тору Генко, несчастный, всеми обиженный оборотень и одновременно владелец редчайшего сокровища обитаемой Вселенной! — В голосе мелькнула улыбка. Из темно-зеленой вынырнули и снова и вновь заплясали задорные искорки. — Имперские чиновники умудрялись в течение тысячелетий не замечать твой народ, поэтому меня не удивляет, что какая-то мелкая сошка из личной сокровищницы Восседающего перепутала коробочки. Рыба гниет с головы…
«Кому я лгу, Лис? Тебе? Себе? Нам обоим??? Если верить невнятному предсказанию Оракула Дома Хав, серьга не случайно попала в твои руки».
Лейв нарочито оглядел оборотня. Тот повел ушами, сел и, наклонив голову набок, уставился на риконта. Уголки черных губ слегка приподнялись, придав острой мордочке лукавое выражение.
Игра будет забавной.
Мужчина сгреб животное в охапку, устроил у себя на коленях.
— Давай посмотрим, где у тебя в этом облике эрогенные зоны?
Придерживая Лисенка одной рукой под меховым брюшком, он провел другой от загривка к хвостам. Зарывшись в пушистый блестящий мех, пальцы осторожно почесывали крестец. Оборотень вздрогнул, передние лапы топтались по отглаженным брюкам.
— Нравится? А если попробовать так?..
Не прекращая ласкать свою «жертву» там, где у нее в человеческом облике была поясница, капитан потянулся к белому «галстуку» — Лис, часто задышав, вывалил из пасти язык. Глядя на откровенно поплывшую мордаху, мужчина чмокнул влажный черный нос… Оборотень вдруг взвился в воздух, две пушистые белые кисти мазнули капитана по лицу… и через мгновение ему на колени лицом вниз рухнул Тору Генко.
— Вот это удача!
Лисенок почти мгновенно сообразил, что он лежит на животе, кверху голой задницей. К сожалению ключевым тут было слово «почти» — огромная лапища недвусмысленно надавила чуть пониже лопаток, лишив возможности удрать. Оборотень физически ощущал скользящий по его беспомощному телу насмешливый взгляд — он оставлял на коже горячие следы.
— Сегодня я выиграл…
Хриплый баритон касается чуть заостренного уха, заставляя его покраснеть… Легкий укус в шею; дыхание, обдает щеку изысканно-терпким ароматом вина. Лис снова пытается вырваться и получает смачный шлепок по ягодицам.
— На твоем месте, да еще в такой позе, я бы не дергался, — улыбка в голосе звучит аккордом Ми-мажор.
«Блин — какое у кэпа сейчас выражение лица? Рваную сторону опять всю перекосоебило?..»
Риконт, утешая, поглаживает «обиженную» задницу; рука, медленно опускаясь, подразнивает ложбинку — большой палец легонько надавливает на вход…
— Тору, ты подготовил для меня это место?..
Тягуче-плавные ласки заставляют Лисенка сжаться, а затем расслабиться от удовольствия. Рука капитана собирает яички в горсть — искусные пальцы осторожно их перекатывают. В голове оборотня, меняя тона от слепяще-белого до опьяняюще-бордового проносятся разноцветные всполохи. Он медленно поворачивается, изгибаясь в спине под невозможным для человеческого существа углом, ему хочется увидеть, как серебряные искры всплывают из темно-зеленых бездн; хочется коснуться тонких темно-розовых губ, почувствовать жесткую нежность шрама; и вдохнуть медленно, до боли в легких, смешанный с томной плюмерией горький миндаль.
Когда этот запах стал тебе родным?
Ты помнишь, Лис?
Внизу уже горячо и тяжело — налитая плоть изнывает, сочится в ожидании ласки…
— А байки о похотливости лис-оборотней оказались правдой!..
Сквозь наваждение желания, сквозь собственное порывистое дыхание, сквозь жар поглаживающих, играющих с его телом сильных рук смысл услышанного до Лисенка доходит не сразу. А когда затуманенный негой мозг обработал, наконец, сказанное капитаном, оборотень стремительно вывернулся из объятий и отскочил к двери.
То же самое говорили о его матери гнусные ублюдки…
— Мы похотливы?! Ты считаешь меня шлюхой?! — глаза разгораются рубиновой яростью, верхняя губа приподнимается, обнажая зубы. — Так управляющий Императорской резиденцией и еще трое сановных подвыебков называли мою мать, когда похитили ее прямо из кондитерской, а потом насиловали два дня! Девчонка-кетцунэ, когда привезла меня к папе-Акихито, все ему рассказала. Они думали, что я уморился и сплю… Но я все слышал! Мама не лезла к этим высокоеблым сральникам в постель! И я к тебе не лез!!! Ты сам…
Когда смачный плевок ослепил Лейва — он все понял.
Вскочив с койки, оттолкнув поднос, он вылетел в коридор.
Ты решил, что можешь расслабиться, поиграть, как в безбашенной юности?..
Ты забыл свое имя, наследник Дома нор Хейд?
Он на несколько секунд прислонился к стене. Слева под ребрами, ломая грудину, раня внутренности, в отчаянной попытке вырваться наружу билась боль. Дикий взгляд, жестокий оскал оборотня отпечатались где-то на внутренней стороне сетчатки. Лейв машинально отер лицо рукавом форменной куртки и двинулся к лифту.
На лбу вздулись жилы, шрамы побагровели, мерные шаги разносились по пустому коридору черным эхом — риконт был страшен.
«Хорошо. Игра окончена. Настанет время, и ты, Тору Генко, выполнишь мой приказ. Теперь мне гораздо легче отправить тебя в пекло».
Лисенок потихоньку приходил в себя. Бешеный ритм колотящегося где-то под горлом сердца постепенно замедлялся. Потухший взгляд, бездумно перескакивая с места на место, снова остановился на подносах. Они так и висели в воздухе рядом с койкой: вчерашний со — сладостями и сегодняшний — с курицей терияки и вином. Один из странных сосудов опрокинулся: вытекающая из него жидкость казалась оборотню настоящей кровью… Он встряхнулся, вытащил из валяющейся рядом с футляром сумки пару штанов и очередной растянутый свитер. Натянув на себя одежду, принялся за еду. Курица была приготовлена отменно и таяла на языке, раскрывая сладкий вкус мирина и пикантную остроту имбиря. Наконец-то знакомая пища. Это успокоило окончательно.
*
Шанди нервничала. Любимое кресло в углу кают-компании стало для нее своеобразным подобием Железной Девы — орудия пыток эпохи инквизиции, о котором она узнала на уроках истории Древней Европы. Она ерзала; закидывала ногу на ногу; стараясь принять удобную позу, обложилась подушками-думками. Нифига не получалось! Ибо повод для беспокойства у нее был довольно серьезный: «ночью» она добралась до последней папки личного архива капитана. И прочитала отчет о провалившейся экспедиции.
Решив отвлечься, филирийка открыла блокнот.
«В предыдущей экспедиции, когда встал вопрос: попытаться вывести корабль из неудачного маневра, несмотря на сломанный парус, или дать ему рухнуть во взрывающуюся звезду, капитан пожертвовал Гилдом — кузеном, другом, любовником. Возможно, учитывая произошедшее, он сумел модернизировать фрегат. И тут возникает мысль — а что если модернизация невозможна в принципе? Если верно последнее — кого он решил использовать на этот раз? Ведь даже при условии, что Беленусам не удастся снова ему помешать, остается множество опасностей. И дистанция, на которую необходимо подвести «Хаока-alter» к сверхновой — главная из них».
Отложив ручку, она замерла над исписанной страницей.
— Шанди, почему ты…
— …все время пишешь?
Филирийка сфокусировала взгляд.
«Да, конечно же, вахта близнецов уже закончилась».
Она устало вздохнула:
— Я хочу написать книгу. Вы ведь изучали «Архаичные формы искусства»?
— Давно, на Марсе, когда были совсем детьми…
— …мать настояла, что бы прошли расширенный курс.
— Но мы почти все забыли…
— …ведь это не поможет в хорошей драке или когда позарез надо отжать немного деньжат.
Братья стояли перед Шанди: одинаковый цвет волос, одинаково наглый прищур холодно-лимонных глаз, воротники курток из полированной кожи аэроската всегда одинаково подняты.****
«Интересно, родители могли отличить их друг от друга?! И зачем оба носят розарии, словно фанатичные адепты Новой Марсианской Католической Церкви??!!!?!»
Один начинает фразу, другой — заканчивает. Каждый раз, когда филирийке случалось беседовать с ними, у нее спустя довольно короткое время начинала кружиться голова и возникало ощущение раздвоения личности.
Мама-Кувалда раздраженно мотнула бритой черепушкой: «Мать моя, сингулярность! Внепространственное пересечение конечных множеств побери вас обоих!! Лемниската Пуанкаре через три колена однозвязная!!! Из-за вас меня уже глючит!..»
— Ты думаешь…
— …кто-то прочитает твою книгу?
— Ох, чуваки, ничего я не думаю. Просто пишу, когда есть время, — Шанди демонстративно уткнулась в блокнот.
— Извини… — Кто-то из марсиан — Навни? Эйд? — тряхнул длинными, зачесанными на правую сторону, темно-русыми патлами.
— …мы не хотели тебя беспокоить. — Другой близнец повел плечами и, резко отвернувшись, вопросительно взглянул на свою точную копию.
— В додзё?..
— …к твоим услугам!
Братья парой Чжулунских скакунов унеслись вверх по лестнице ноздря в ноздрю.
Филирийка задумчиво посмотрела вслед взметнувшимся в дверном проеме темным гривам и взяла ручку.
«Общаясь с людьми разных социальных слоев, я постепенно прихожу к выводу, что образованность и интеллигентность становится в нашем обществе вещью ненужной и более того — вредной. Меня это не удивляет».
Она закрыла блокнот.
Мысли вернулись к вскрытому файлу. Да побери ее все черти Обитаемой Вселенной — она просто обязана поговорить с оборотнем! Осталось только застать его в одиночестве.
«Интересно, капитан навеки поселился в твоей каюте, Тору Генко?»
Мама-Кувалда решительно хлопнула блокнотом по колену. Скоро они прибудут на станцию «Конкордия-aeterna», где у Лисенка будет единственная возможность соскочить… Ну а что — попытка не пытка! Имеет она, в конце концов, право зайти к своему напарничку «на поболтать за рюмкой чая»?.. Если его высокородный ебарь окажется там, она как истинная дайне-букэ вежливо попросит пардону. Дерьма-то!
Филирийка решительно потопала к лестнице.
Затолкав блокнот в задний карман брюк и, нацепив похерфейс, она приложила большой палец к сканеру; потопталась перед дверью: «Кажется — не вовремя…». Но тут в открывающемся проеме показался Лис:
— Здорово, тебе чего?
— Нездорово. Поговорить надо.
Почти квадратная Мама-Кувалда затолкала оборотня внутрь.
В каюте стоял густой винный дух — на панели Мэри-Сью датчик воздухоочистительной системы жалобно семафорил красным. Еще бы! Возле свободной койки болтался в воздухе поднос с опрокинутым сосудом, подсохшая жидкость вокруг него напоминала кровавое пятно. Шанди с сожалением покосилась на второй — уцелевший. Она бы сейчас с удовольствием выпила, но через два часа нужно заступать на вахту… Придется разговаривать «на сухую». Впрочем, капитана здесь нет, а значит, можно позволить себе глоточек. Ухватив за горло непонятной формы посуду, филирийка плюхнулась на сложенное одеяло.
Лисенок прибывал в откровенном недоумении: «А ее-то каким цунами ко мне принесло?». Обычно спокойная как сытый удав, Мама-Кувалда сейчас нервно перекладывала из одной руки в другую вычурный графин, болотные глаза смотрели то на оборотня, то на дверь («она жалеет, что пришла?..»), то — непонятно почему — на потолок. Сделав достойный глоток, она тяжко вздохнула и поставила сосуд на место:
— Слуш, Тору, тут такое дело…
Лавина информации обрушилась на оборотня, грозя накрыть с головой, задушить, похоронить под собой. Он, сторонившийся богатых и власть имущих, медленно осознавал — во что по воле случая (или судьбы? как думаешь, Лис?) его угораздило ввязаться. С каждым словом, сказанным филирийкой, все сложнее становилось прятаться от наползающих монстров. Поток фактов постепенно формировался в тяжелые бетонные блоки, и теперь они громоздились друг на друга, окружая маленького Лисенка высокими стенами. Не сбежишь!..
— …Я бы помогла тебе подключиться к нужному серверу, но ты бы там наследил. Так что — сам понимаешь, напарничек… Пока капитан знает только одно — я добралась до его личного архива. И если корабль не набит прослушкой, то он не в курсе моего разговора ни с циркачами, ни с тобой. А потому, придется верить на слово. И последнее, что мне необходимо пересказать… — Шанди снова приложилась к графину, но в этот раз, поставив его посредине засохшей «кровавой» лужи, решительно оттолкнула поднос в сторону, — …это отчет, представленный Лейвом нор Хейдом его матушке и другие материалы по проклятой экспедиции. Если коротко, то…
…Двойная звездная система: желтый субгигант и сверхтяжелый белый карлик выбрасывали в пустоту потоки высокоэнергетичных нейтрино и готовы были сколлапсировать в любой момент. Если верить астрофизикам, Хаока-alter, управляемый поочередно тремя парами пилотов-риконтов, должен был долететь туда к тому моменту, когда жадный белый карлик медленно пожирающий своего компаньона достигнет предела Чандрасекара. Зловещий малыш уже вытянул желтую звезду из ее полости Роша, как молюска из раковины и, кружась в смертельном танце вокруг точки Лагранжа, стремился как можно скорее ослепить Вселенную термоядерным взрывом, превращаясь в нейтронную звезду. Лейв и Гилд планировали поступить следующим образом: когда в точке L1 полости Роша компоненты двойной звездной системы соприкоснутся и равнодействующая притяжений обратиться в ноль, подойти на максимально близкое расстояние, развернуть ловушку и пройтись ей как тралом, захватывая тяжелые изотопы. Столько времени сколько выдержат горящие нервы. Предполагаемое количество игниса составляло семь тонн.
Гравитационный коллапс, сжимающий в инфернальной ярости электронные и ядерные оболочки элемента номер двадцать шесть, разгоревшегося от цвета берлинской лазури до нежного оттенка земного василька, генерировал магнитное поле чудовищной напряженности, формируя длинные гелиево-водородные жгуты.*****
Они подошли к звезде, чтобы зачерпнуть гигантскую пригоршню ее пламени.
По приказу кузенов пилоты перевели фрегат на субсветовую: был необходим визуальный обзор. Лейв отдал команду интерфейсу поднять термостойкие щиты на панорамных окнах корабельной рубки, являющейся одновременно их с Гидом каютой. Перед ними, заслонив умирающую сестру, разрастался от центра к краям термоядерный фронт углеродно-кислородной смеси сияющей иступленной белизной звезды — одна буквально высасывала другую, в остервенелом ритме, выстреливая в пространство голубые всполохи.****
На расстоянии трех световых от готового взорваться белого карлика Лейв нор Хейд с экипажем готовились к финальному броску.
Ударами метронома звучал в тишине традиционно-механический голос, докладывая поочередно о состоянии корабельных систем. Часы на интерфейсе отсчитывали:
тысячные…
сотые…
десятые доли секунд.
Секунды…
минуты…
Четкое, размеренное, размеченное прямыми линиями течение событий нарушило объявление:
— По правому борту зафиксирован приближающийся искусственный объект. Связь не установлена. Производится распознавание.
Лейв развернулся медленно, всем корпусом. Цифры на панели, отсчитывающие тысячные, сотые, десятые замедлили свое мельтешение. Ожидание длилось, тянулось густой вязкой нитью смолы, пока…
— Распознавание завершено. Фрегат Солнечная Корона; владелец — Имперская межсистемная корпорация Беленус-шифт; порт приписки: Ахетатон, Луна-1, Солнечная система. Движется со скоростью…
И без этих данных было понятно — Август Беленус идет на перехват.
Как он здесь оказался?
Где произошла утечка информации?
Почему Великий Андиотр не смогла задержать его под любым предлогом на территории Концессии?!
Лейв посмотрел на своего кузена, любовника, друга — Гилд криво ухмыльнулся и едва заметно кивнул. Молча, не обращая внимания на вопросы других членов экипажа, они улеглись в «гробы».
Жар мгновенно опалил оголенные нервы.
Лейв управлял маршевыми двигателями, Гилд контролировал маневровые и паруса. Одержимый яростью белый карлик хлестал пространство кнутами бледно-голубого пламени — обжигая сетчатку, они проносились перед глазами колючими зигзагами.
Игнисовые батареи на полную…
Солнечная Корона перешла на сверхсветовую практически одновременно с Хаока-alter.
«Он хочет пройти перед нами и направленным потоком высокоэнергетической плазмы сбить с курса?» — мысль сверкнула в мозгу капитана.
«Да. Поэтому движемся вперед — тогда Августу придется вернуться на субсветовую, если он не хочет погибнуть при столкновении. Он останется позади, а мы сможем исполнить задуманное и вернуться, обогнув его по широкой дуге», — ответ мгновенно проявился у Гилда.
«Нет. Не получится. Сгорим. Я выпущу паруса, звездный ветер отбросит назад. Мы гарантированно сохраним корабль и экипаж. Будут другие сверхновые».
Диалог шел с самой высокой скоростью обитаемой Вселенной — скоростью реакции риконта.
«Паруса могут не выдержать. Слишком большая нагрузка».
Они неслись вперед. Слева — черная пустота. Справа — россыпью цветных бриллиантов полыхал Вестерлунд. Перед ними, в кольце жемчужного ожерелья, выплевывая из себя вихри гелиево-водородных жгутов, бушевала неистовая звезда.
Гилд развернул паруса…
Через несколько секунд импульс, пройдя через запястные разъемы, обжег нервы.
Парус превратился в металлокерамические ошметки.
«Mea culpa. Mea maxima culpa. Я разверну фрегат по максимально узкой дуге. Перебрось на меня маршевые».
«Нет!!! Маршевые — на мне».
«Тогда сгорим. Вместе. Ты привел нас сюда, но я тоже хотел этого. До встречи, Наследник Дома нор Хейд…»
Горели нервы, пылала сетчатка, каждая долбанная клетка корчилась в пламени жарче тысячи пи-мезонных бомб.
Последним усилием воли, затухающим нейроимпульсом Лейв переключил маршевые двигатели на интерфейс Гилда…
Он сделал выбор…
— …Я поняла так, — Шанди с тоской покосилась на загадочную емкость с вином. — В Астрофизическом институте Палланта, курируемом высокородным батюшкой нашего капитана был выявлен шпион Патриции — homo sum, косящий под примитивного мода из Малых Домов. Интересно было бы узнать, что сделала со своим муженьком Великий Андиотр… — Рука сама потянулась к прозрачному горлышку, но филирийка превозмогла себя. — Эта проклятая крыса и нашептала Беленусам о готовящейся экспедиции. К несчастью, будущая нейтронная находилась на расстоянии чиха от концессий Корпорации в Сторожевых Столбах, где болтался в тот момент Август. Объективных доказательств попытки нападения на фрегат найти не удалось. Черный ящик Хаока-alter зафиксировал только некий движущийся искусственный объект. Видимо, там поработала магнитная индукция. Даже риконты к сверхновым не каждый день летают и не смогли все предусмотреть. Несчастный homo sum, оказавшийся потомком обедневшего Дома с Филиры, ничего толком сказать не смог. Он всего лишь отправил информацию по электронному адресу на сервер, который к моменту, когда спохватилась Черная Стража был раскассирован с концами…
Мама-Кувалда напряженно дернула блестящей свежевыбритой черепушкой и прислонилась к стене каюты: «То, что я скажу дальше, тебе очень не понравится, Лис».
— А теперь подумай, напарничек: что если у капитана не получилось модернизировать корабль? От своей идеи наследник Дома нор Хейд не откажется. Тут помимо личных мотивов присутствует гребанная политика. Эдна и Лейв хотят использовать для разгрома Высерающего Величества и семейки Беленусов лазейку в Торговом Договоре, где на всеобщем британском оговорено минимальное количество игниса, которое Федерация обязана поставить Империи, но не оговорено максимальное. Однако, Беленусы обязаны выкупить все, что им привезут. И даже по фиксированной цене двух-трех тонн будет достаточно для их полного разорения!..
Филирийка, тяжело дыша, подошла к кулеру, в невесомый стаканчик полилась тонкая хрустальная струйка. Она смотрела, как свет парящего светильника отражается в чистой воде теплыми золотистыми бликами: «Размеренный корабельный режим, вкусная еда, напитки, бассейн, где красивые рыбки играют переливчатыми плавниками, выпрашивая корм — призрачный покой».
— …Так кем он пожертвует в этой экспедиции, Тору? Я знаю из корабельного журнала, твой коэффициент: А I+. Самый высокий у не-риконтов!
Лис молчал. Он сидел на своей койке, сложившись почти пополам: руки болтались между колен сломанными прутьями; голова свесилась так низко, что Шанди видела только стриженую макушку.
— Думай, напарничек. Скоро мы остановимся на «Конкордия-аeterna». Думай.
Нажав кнопку, она открыла дверь.
Вахта через полчаса.
Пора готовиться.
Если Шанди решила, что Тору Генко впал в раздумья или депрессию — она космически ошиблась. Оборотень был оглушен, раздавлен, размолот в пыль грубыми ударами фактов.
Разве ты ни о чем таком не подозревал, Лис?
Ты все видел, все слышал, все подмечал. Так почему рассказ филирийки вогнал тебя в ступор?
«Эта высокородная сволочь приручала, дрессировала меня как зверька с одной целью — в нужный момент отдать соответствующую команду! А я, чертов придурок, пошел бы на все ради принца риконтов, оказавшего величайшую честь моей заднице!!!»
Последний раз Лисенок плакал на Земле, в Кобе. После похорон папы-Акихито, скинув на его многочисленных друзей и клиентов проведение поминок и прочих церемоний, он забился в кладовку, где стоял в углу старенький почти развалившийся повар-андроид (Аки-сан упорно отказывался выбрасывать эту рухлядь), прислонился к его замызганной до утраты первоначального цвета металлической руке и тут слезы… Они хлынули сами: как река по весне ломает кривенькую деревенскую запруду, слезы прорвались сквозь глупую обязанность сохранять лицо везде и всегда. Оборотень прижимался щекой к мертвому металлу суставчатой кисти. Он видел другие руки — отсеченные пьяным в дымину докером; они валялись на заднем дворе ресторанчика дохлыми кальмарами, рядом с разрубленным наискось туловищем; в ломких сизых кустиках чернел рукоятью лазерный промышленный резак.
Сегодня он плакал снова.
Ветер с привкусом полыни, откуда ты взялся в каюте фрегата, летящего на сверхсветовой из темноты во мрак?.. Или не зря светящаяся в темноте красным кожа горчила на вкус, словно этот вездесущий сорняк?
Ты успел привязаться к своему капитану, Лис?
Оборотня трясло от ярости, обиды и досады на собственную почти доверчивость. Но куда более сильное чувство медленно выползало на поверхность из недр подсознания — страх.
*
«Какого цвета страх? Какова его форма? Возможно, он похож на блекло-лиловую паутину, усеянную серо-коричневыми вязкими каплями яда; она облепляет, окутывает со всех сторон, покуда человек не ослепнет, не оглохнет, не будет обездвижен. Или он выглядит как мерзко-розовые щупальца с трупно-холодными жадными присосками; они, чавкая, впиваются в плоть, сдавливают конечности, парализуя, не дают пошевелиться. А какой вкус у страха? Тут можно уверенно сказать: «Это медный вкус свежей крови жертвы, смешанный с безотрадной сухой горечью полыни…»
Из дневника Шанди (Альмадены) Голдблюм.
*
И снова «корабельный день» сменяет «корабельная ночь». Вахты чередуются строго по графику. Когда Лисенок спускается вниз, капитан приветствует его улыбкой; иногда, касаясь плеча, легко целует в лоб; изредка бросает две-три двусмысленные фразы — со стороны кажется, что они любовники; их отношения безмятежны, беспечальны, безоблачны. Игра в счастье, дабы не вызывать лишних толков. Иллюзия.
Капитан больше не заходит в каюту оборотня.
Это радует Лиса. Он все решил — как только фрегат прибудет на станцию «Конкордия-аeterna», он сбежит; спрячется где-нибудь в лабиринтах технических помещений и отсидится там, пока одержимый своей идеей наследник Дома нор Хейд ринется в погоню за взрывом, рванув через портал в Вестерлунд. Генко и кетцунэ умеют скрываться от всех и вся. У него есть шанс.
А ты не боишься ночных кошмаров Лис?
Они ведь могут вернуться…
Кто тебя вытащит?
*
Лейв смотрит на оборотня: тот набивая рот то ли копченым угрем, то ли тушеной драконятиной, пытается что-то рассказывать Эйе; к ним подсаживается Финн (один или два ящера дремлют вцепившись в подлокотники кресла, стоящего рядом со столиком); они смеются навстречу друг другу — Лис наконец прожевал кусок и выдал какую-то забавную историю. Пора подойти к маленькой компании и улыбнуться, словно эта байка тебя тоже веселит. Может быть, коснуться Его плеча… И вернуться обратно к бассейну.
Лейв смотрит на Шанди: она пишет; короткие пальцы уверенно держат тонкую ручку. Каждый раз по окончании вахты Мама-Кувалда спускается вниз и, наскоро перемолов обед мощными челюстями, удобно устраивается в кресле и принимается строчить. Иногда она прихватывает с собой тарелку с лиловым виноградом, и тогда методичное шуршание бумажных листов перемежается сочным лопающимся звуком раскусываемых ягод. «Я знаю — ты добралась до отчета о предыдущей экспедиции, и почти уверен, что пересказала его оборотню… Я уже знаю, кто такой Тору Генко по прозвищу Лис. Теперь мне необходимо разобраться с марсианами, а также с тобой, дайне-букэ. Там, на Филире у меня не было для этого ни времени, ни сил…». Мысли уводят из призрачного покоя кают-компании, тянут в недавнее прошлое, в ту ночь, когда с выщербленных камней рыбацкой площадки в бездонный карьер сорвался Гилд…
*
…Лейв медленно опускался в глубину, осматривая каждый уступ. Вокруг мельтешили, попискивая, в который раз за эту ночь вспугнутые аэроскаты, крылья-плавники то и дело отбрасывали куда-то в сторону парящий светильник: его огонек терялся в хаосе всех оттенков мрака. Света налобного фонаря категорически не хватало, и Лейву приходилось командовать «стоп». Раскачиваясь на проволоке, он разглядывал копошащихся в гнездах детенышей, погребенные под объедками и испражнениями разной степени разложения каменные выступы, ожидая, пока бледно-желтый огонек снова не зависнет над головой. Тогда риконт благодарил богов Вселенной за то, что его вид не слышит запахов.
Гилд…
Как тебе удалось сбежать?..
Неужели ты смог пройти через портал на своей яхте?
Кого ты искал на Филире?
Если меня — то зачем?..
Гилд…
Тело нашлось на дне. Лейв закрепил на изломанных останках полную страховочную систему, словно его любовник был жив, просто потерял сознание: сейчас они поднимутся наверх, а там — два укола в сонную артерию (наниты и обезболивающее) и через несколько часов… Пристегнув карабин к подъемному механизму, он обнял Гилда и отдал команду «вверх».
Наполненный жидким азотом, металлокерамический ящик исчез в багажнике аэрокара «Гаруда»; влетев следом за ним, помятый светильник опустился рядом, мигнул и потух. Трансформировавшись в дверцу, подъемная платформа закрылась практически бесшумно. Тяжело помахивая плавниками-крыльями, аэроскаты возвращались в гнезда — их ждали детеныши. Следующее дело — навестить «Последний приют».
Забрав без проблем нехитрые Лисьи пожитки из камеры хранения капсульного отеля, Лейв отправился на стоянку космических яхт и, подключившись к интерфейсу, нашел судно Гилда. Ослепший, безумный, практически беспомощный по заключению врачей — он долетел.
Какая сила вела тебя?
Только ли желание бросить мне в лицо проклятье?!
Теперь я никогда не узнаю ответа…
*
— …Капитан?
Видимо, Финн обращался к нему не в первый раз.
— Капитан, мы можем сегодня «ночью» дать ящеркам размяться? Они скучают, нервничают; им обязательно нужно полетать в стае…
— Да, конечно, — Лейв поднялся с подушек.
— Я отправлю сообщение близнецам — пусть едят у себя, — доставая развертку из нагрудного кармана свободной рубахи, бывший циркач с легким поклоном отступил назад.
— Уже сделано, — Эйя помахала стилосом — ее развертка лежала открытая на свободном краю стола.
— Ты нарочно! — Финн хлопнул себя по бедрам. — Вас, пророчиц вроде бы натаскивают видеть будущее, только когда настраиваетесь на определенного человека и берете в руки карты Таро, руны Футарка и тому подобную фигню?..
— Особо продвинутые могут «включать» и «выключать» эту способность по желанию, — миниатюрная женщина-мод встала напротив высоченного полукровки: даже на каблуках она едва доставала ему до плеча. — И ты вроде в курсе…
Неуловимым движением схватив с тарелки какую-то печенюшку, Эйя подбросила ее в воздух: Финн ловко поймал сладость ртом и, проглотив, попытался схватить развеселившуюся супругу. Тонкой змейкой та проскользнула у него под рукой и, мгновенно взлетев на верхнюю площадку лестницы, скрылась в лифте — только разноцветная вышивка сарапэ мелькнула в дверях. Буркнув под нос что-то не совсем цензурное, Финн рванул следом.
Оторвавшись от блокнота, Шанди проводила взглядом дрессировщика; вернулась к исписанным листам; покачала бритой черепушкой; понимающе вздохнула и продолжила.
«Для того чтобы жить вместе долго и счастливо оба супруга должны быть либо одинаково адекватными, либо одинаково ебанутыми. Ибо во всех остальных случаях им не удастся достичь гармонии Инь и Ян».
Она закрыла блокнот.
Лис давно ушел, капитана тоже нигде не видно — небось уже вставляет оборотню по первой. А значит, ей тоже пора к себе, ведь скоро привалят циркачи со зверинцем. Она старая и к тому же пострадавшая во многочисленных драках женщина и обязана беречь свою нейрокибернетическую систему от излишних потрясений!
*
Поднявшись к себе в каюту, Лейв уселся на крышку «гроба», вытащил заглушку заушного разъема и, вытянув из панели интерфейса нужный шнур, подключился к корабельному журналу, открыл папку с личными данными его разношерстной команды. Перед глазами, одна за другой представали страницы. Лицо в профиль и анфас; коэффициент совместимости; антропометрические данные; учетная карточка гражданина Империи, включающая в себя дату, место рождения и графу «Одобрено Центральным институтом евгеники Его Величества», где у Финна, Эйи, Шанди и оборотня стояли «черные метки». Все правильно. Циркачи родились в Вестерлунде, покойная мать филирийки была проституткой, а папа-Акихито зарегистрировал Лиса, заплатив немножко денег чиновнику соответствующего департамента, как своего внебрачного сына. Короткие официальные досье, которые ничего не расскажут о сути скрывающихся за ними людей и нелюдей. У Тору Генко даже дата рождения подправлена: получается он не двухсотлетний лис-оборотень, а двадцатишестилетний homo sum! Что ж, за малую толику хакеры любой спецзоны и не такое сделают… Близнецы: если с их происхождением все понятно, то чем они занимались после изгнания с Марса неясно совсем. Тут должны помочь архивы межпланетной паутины, имеющиеся на «Конкордия-аeterna». Мама-Кувалда… с ней еще сложнее. Официально она дочь некой Артемис Голдблюм (сфера деятельности: услуги интимного характера) и неизвестного риконта-полукровки. Такая «легенда» хороша для пилота-внутрирейсовика системы Толиман.
«Впрочем, ты вряд ли подумывала о службе на корабле Дома нор Хейд… Надо будет найти данные о твоей матери, дайне-букэ».
Лейв снова открыл страницу Лиса. Рост: сто восемьдесят сантиметров (5,90551 фута); вес: пятьдесят шесть килограммов (123,459 фунта)…
«О боги Вселенной, да ты в два раза легче меня!»
Мужчина выдернул шнур. Если бы вырвать из сознания тонкую фигурку в растянутом свитере и кое-как держащихся на тазовых косточках безразмерных штанах было также просто!..
«Лисенок… Чудесное порождение Земли, явившееся пред мной: глаза светящиеся изнутри красной медью, когда он в человеческом обличии нервничает, рассержен или возбужден; и обманчиво спокойное сияние рубиновой радужки, когда он превращается в зверя. Трогательно торчащие уши; длинная шея и тонкие ключицы, постоянно вылезающие из разлохмаченного ворота — я готов смотреть на них не мигая, до рези в пересохших глазах; сердце, бьющееся под моей рукой — я хочу каждую ночь засыпать под его частый стук! Он прекрасен, он завораживает как закат на море Лотоса, когда в насыщенный кобальт волны опускается дремлющее око Ницневин…»
Рука обреченно расстегивает ширинку безупречных форменных брюк. Надо сбросить к чертям болезненное возбуждение! Изгнать мысли о жаркой тесноте, о гибком теле — они опаляют нервы сильнее безудержного взрыва сверхновой!! Беспорядочные движения верх-вниз; желание наказать себя за похоть заставляют царапать ногтями бесстыдно текущую головку — и прозрачные капли смешиваются кровью, текут по судорожно сжимающим возбужденную плоть пальцам… Из горла вырывается ни стон, ни хрип — скрежет проржавевшего до шестеренок андроида, которого забыли вырубить перед тем, как засунуть под пресс.
Разрядка не приносит ни крошки удовольствия.
Откинувшись на стену каюты, Лейв засыпает — надломленное борьбой с самим собой сознание погружается в вату забытья… Мощная фигура оседает на крышку «гроба». Парящий светильник равнодушно отлетает в сторону, автоматически приглушая освещение. Тишина.
…Она была разодрана в клочья истошным криком, полоснувшим острыми лезвиями спящий мозг. Где-то внизу на койке бился в путах кошмара оборотень. Риконт подорвался с места и, кое-как застегнувшись, вывалился в коридор.
В лифт!
Почему он так медленно тащится?!
Лейв вломился в едва приоткрывшийся дверной проем. Зацепившись за створку, куртка разорвалась, и металл оставил на правом плече длинную кровоточащую полосу. Корчащийся, воющий Лис свалился с койки в крепкие объятья…
«Тихо, я здесь», — беззвучно шевелящиеся губы послали сигнал тонущему в ужасе сознанию оборотня.
«Я услышал твой плач и пришел. Успокойся, Лисенок. Я буду рядом, пока…» — риконт оборвал последнюю фразу.
Повернувшись лицом к капитану, оборотень приоткрыл глаза: тревожно-алый блеск сменило чуть более мягкое свечение красной меди; искусанный до кровавых рытвин рот приоткрылся:
— Спасибо…
Уткнувшись в плечо капитана, Лис заснул. Лейв осторожно уложил его на койку, скинув порванную куртку, устроился рядом.
Каков теперь будет твой выбор, Лейв нор Хейд?
Мы могли бы быть с тобою
Ненаглядными друг другу,
Но ведет судьба по кругу
Властной жесткою рукою.
Сон и явь крушат сознанье,
И ломает с хрустом ребра
Сердце — будешь ты отобран
На расправу, умиранье.
В слепоте, в огне кипящем —
Вечный взрыв перед глазами;
Мне же станут наказаньем
Боль, кошмар в ночи звенящей
И тоской о настоящем
Жизни цепкие объятья.
Ненадолго
Нас согреют ночь и нежность;
Дальше мрак и неизбежность,
Одиночества проклятье —
Слёзы волка…
Комментарий к Часть 8 * http://qps.ru/lPmKs
http://cs631523.vk.me/v631523538/176c2/NvUN3B92o38.jpg образ Лиса в зверином обличьи.
http://cs630416.vk.me/v630416538/16700/1W0UHVxuSBM.jpg ну очень замечательная посуда x)
http://cs622230.vk.me/v622230538/49dbe/MncikjTyUJU.jpg и http://cs622230.vk.me/v622230538/49dc5/UKKMsmUVioo.jpg визуалки близнецов :P
http://www.astronet.ru/db/msg/1188703 тут можно посмотреть, ЧЗХ сверхновые вообще, и тип Ia – в частности :D
http://cs629214.vk.me/v629214538/38f87/t2XB-p1ArLU.jpg а здесь просто красивая картинка;)
====== Часть 9 ======
Полет фрегата Хаока-alter, направление — ноль-портал возле звезды Менкент, 5815г.
Было тепло. Тепло, надежно и как-то очень спокойно. В полузабытом беззаботном детстве были легкие, как пыльца крыльев бабочки, вечера, когда он бежал по песчаному пляжу к дому, и запыхавшийся, вспотевший с размаху плюхался в привязанный к подпирающим крышу веранды столбам гамак. Из приоткрытой двери тут же доносится голос бабушки:
— Тору, отряхнись хорошенько. Из-за тебя в зале все время полно песку!
Оранжевое солнце лениво опускалось в синий кобальт, прокладывая мерцающую золотыми бликами дорожку от карминового горизонта до белой пены прибоя. Взъерошив и без того растрепанные метелки пальм, ветерок с моря влетал на веранду, остужая разгоряченное бегом тело; обоняние щекотала привычная смесь запахов соли, водорослей и плюмерий. Дневная жара спадала медленно — словно тяжелое душное одеяло, и дом с пляжем окутывала прохладой невесомая вуаль вечера. Плавно раскачивался гамак…
— Ты где застрял? Стряхни песок и быстро ужинать! Я принесла твои любимые макаруни. — Это уже мама.
Но даже обещанные сладости не могли заманить в комнату: ведь в гамаке так уютно, надежно и спокойно.
Ты помнишь эти ощущения, Лис?..
*
Просыпаясь, Лисенок сначала почувствовал обнимающую его руку; ноздри втянули воздух и легкие заполнил горький миндаль.
Капитан здесь?!
— Проснулся, Тору?
Рука отпустила оборотня, и он смог повернуться:
— Здрасьте… Сколько я спал?
— У тебя до вахты два часа, — риконт резко поднялся с койки Лиса и уселся на противоположную. — Иди в душ, потом мне нужно с тобой поговорить. — Голос ровен как стены корабельного коридора, лицо кажется мертвым.
— Ага, — Лисенок коротко кивнул. — Я сейчас, я быстренько, — и, скидывая на ходу одежду, нырнул в открывающуюся дверь. Однако он успел заметить валяющуюся на полу порванную куртку и длинную красную царапину на плече капитана.
Стоило оборотню высунуть нос из душевой — по обонятельным рецепторам резко ударил знакомый запах. Жаренная морская рыба! Лис не ел ее с тех пор, как покинул Землю. Он осмотрелся: возле неубранной койки парил поднос с завтраком. Капитан все так же сидел напротив, будто никуда не уходил, но застегнутая до подбородка свежая куртка говорила об обратном. Лис покосился на неподвижную фигуру, в один прыжок оказался возле сумки с одеждой, кое-как натянув свитер и штаны, уселся и принялся, давясь, чавкая, роняя на поднос крошки, поглощать еду. Походящий на изуродованную статую древнего бога, риконт вызывал безотчетный страх.
— Я это… — оборотень запил последний кусок водой из бутылки, — готов. О чем ты хочешь поговорить высокий… капитан?
Лисенок поднял глаза на капитана и мгновенно пожалел об этом — направленный в никуда взгляд был безжизнен, словно превращенная в пустыню оплывшего камня Имперскими боевыми фрегатами столица Республики Филира.
— Помнишь нашу первую «ночь», Тору? Находясь рядом, в каюте я увидел твой кошмар, — слегка хриплый баритон исчез: звуки, вылетающие из кривящихся губ риконта напоминали скрежет несмазанного голосового аппарата андроида. — Сегодня «ночью» я услышал твой крик, на расстоянии, превышающем радиус распространения и приема IR-излучения для моего вида! Ты мне рассказывал, что лисы-оборотни могут общаться только короткими фразами на небольших расстояниях. Сканирование подтвердило — твои излучатели и сенсоры слабее, чем у меня. И мы не настраивались специально друг на друга! Я пытаюсь понять, — капитан вскочил с койки и навис над сжавшимся в испуге Лисом, — почему я вижу твои сны, почему я слышу тебя — ведь это невозможно физически?!
Ты уверен, что все может объяснить наука? Например, пророчицы Дома Хав: ученые смогли выделить комбинацию генов, отвечающую за способность видеть будущее, но до сих пор не могут понять — как все работает! Возможно, существует нечто помимо сканеров, масс-спектрометров, газо-жидкостных анализаторов и прочих приборов? И это нечто — тонкое незримое для самого мощного гелий-ионного микроскопа, неуловимое даже для жидкостного-пузырькового детектора нейтрино дает редчайшую возможность слышать боль связанной с тобой души? Как думаешь, Лейв нор Хейд?.. Не все может объяснить наука.
Оборотня потряхивало под склонившейся на ним мощной фигурой; под взглядом тяжелым, гипнотическим, сковывающим; под гнетом полыхающей алым ауры. Ему хотелось сжаться до размеров бесконечно малой частицы, а еще лучше — исчезнуть отсюда в параллельный мир.
Лис, подумай: где бы ты ни находился, что бы ни делал, главным твоим чувством всегда был — страх. Может, быть пора от него избавиться?
Лейв очнулся, увидев съёжившегося перепуганного Лисенка, ссутулился и подошел к двери.
— Ты часто видишь этот кошмар? — Он говорил, не оборачиваясь, словно не хотел напугать оборотня еще сильнее. — Да я был в твоем сне, знаю, что они сделали…
— Но ты не знаешь, что сделал я!
Вскочив с койки, оборотень встал за спиной капитана. Он смотрел на сгорбленные плечи и если бы мог, прожег взглядом риконта до внутренностей.
— Я перекинулся и порвал своим «благодетелям» глотки, пока они изволили почивать! Имей это в виду, когда будешь засыпать рядом со мной!
Минутой раньше Лисенок трясся от страха, но сейчас он был в ярости, в бешенстве, в отчаянии. Ведь капитан опять вытащил его из цепких когтей ужаса и заставил вспомнить то мимолетное будто аромат плюмерий время, когда душе было тепло!
«Ты ведь собираешься уничтожить меня! Швырнуть в пекло, как Гилда, а ведь он был твоим кузеном и любовником!!!»
Откуда такая уверенность, Лис?
Только со слов Шанди?
Да, она умеет подбирать пароли, но не может читать мысли.
— Хорошо. Я запомнил.
Не обернувшись, риконт вышел из каюты.
Лис смотрел на плавно закрывающуюся дверь: «Да пошел он в дали охеренные!»
Проверив, не включил ли капитан микрофон Мэри-Сью (еще эта дура электронная будет нервы мотать идиотскими напоминалками!), оборотень взглянул на поднос с остатками завтрака и машинально допил воду.
«Надо бы отправить его обратно на камбуз».
Открыв стенную панель рядом с куллером, Лисенок опустил в темноту поднос, закрыл, нажал на сенсорной клаве нужный символ (куриную ногу) и только потом обнаружил, что сжимает в руке пустую пластиковую бутылку. По кругу простой белой этикетки шли надписи серебристым эльзевиром* «Река Красного леса» — сверху и «Паллант. Личное имение Великого Андиотра «Игдрасиль» — на сафлоровой полосе у донышка.
Судя по часам на панели интерфейса, до вахты осталось семь минут. Пора готовиться. Лис поставил бутылку возле футляра с флюшкой, стянул с себя одежду и, по расписанию подключившись к системе, стал кораблем.
*
«День» всегда сменяет «ночь» — таков порядок в обитаемой Вселенной.
После нашего с Лисом разговора между ним и капитаном что-то произошло. И хотя оба старались сохранить видимость отношений, было понятно — они притворяются. Оборотень чересчур спокойно реагировал на скабрезные словечки любовника. Слишком неподвижным стало лицо риконта. А если улыбалась здоровая сторона, то изуродованную корежило спазмом. Даже воля наследника Дома нор Хейд не в состоянии контролировать порванные и кое-как сросшиеся мышцы: они выдают его истинные чувства, эмоции, мысли. Только изредка, когда капитан расслаблен и доволен, настроение обеих половин совпадает.
Я чувствую — Лейв нор Хейд несет тяжкий груз: долг перед Федерацией, долг перед видом, долг перед Именем, долг перед самим собой, своей совестью, своей любовью. Это раздирает его на части, мучает, заставляет страдать каждую милисекунду.
Интересно, что нас ждет?..»
Из дневника Шанди (Альмадены) Голдблюм
*
— Корабль вышел из пузыря Алькубьерре, ** переход на автопилотирование. Направление — станция «Конкордия-aeterna».
Традиционно механический голос разнесся по кают-компании.
Сидя за столом, Лисенок подавился очередным пирожком, схватился за горло, зашелся в хрипе, но хороший удар кулаком промеж лопаток вышиб из него дух и непрожеванный кусок — у Мамы-Кувалды рука тяжелая.
— Ну как, напарничек, полегчало?
— Х-х-х… Если забить на то, что ты меня чуть не убила — да, — Лис сверкнул красной медью в сторону заботливо склонившейся филирийки.
— Чуть — не считается, — она выпрямилась и обернулась к сидящему возле бассейна риконту. — Капитан, мы должны были перейти на автопилот по окончании вахты циркачей, а не братьев-марсиан. Что случилось? — на последних словах голос едва заметно дрогнул.
Оторвавшись от созерцания рыбок, Лейв сфокусировал взгляд на неестественно вытянувшейся филирийке. «Не зря беспокоишься, Шанди. Не зря… Когда же придет ответ со станции?» — пронеслось в мыслях.
— Если считать по Палланту, у Эйи сегодня день рождения. Вот и все, — ровным тоном вслух.
— А почему раньше не сказал? — Шанди растеряно заозиралась вокруг. — Я бы подарок какой-нибудь сочинила… Ну, оторвать им три морковки, — пробормотала она под нос одну из любимых присказок.
— По традиции Вестерлунда, в день рождения подарки дарит именинник. Так он благодарит Дом, подаривший жизнь, и поддерживающих его все последующие годы друзей и соратников. Разве ты этого не знала, не изучала наши обычаи?
— Забыла, блин! Я ж не в каждый рейс с вестерлундцами хожу, а училась в те времена, когда Филира была тепленькой. Ладно… — филирийка уселась в любимое кресло.
— Поэтому ее и Финна тут нет? Они готовятся? — оживший Лисенок подал голос.
Больше всего оборотень жалел о съеденных пирожках: наверняка Эйя заказала повару-андроиду кучу всяких вкусняшек, а он уже налопался до отрыжки. Вот непруха!
— Тору, сходи за инструментом. Ты давно не играл и должен порадовать нас сегодня. — Обе половины улыбались, и Лису на мгновение почудилось — шрамы исчезли, лицо разгладилось, стало беззаботным и веселым. Только глубоко на дне зеленых омутов мелькнула темным призраком тоска.
— Да, конечно.
Проводив взглядом убегающего оборотня, Шанди искоса посмотрела на риконта: «Ты сегодня слишком спокоен, кэп. На обеих сторонах лица одинаковое выражение. Значит — будет интересно!» Приподнявшись, она вытащила из заднего кармана блокнот и, подложив еще одну подушку под спину, приготовилась наблюдать.
Выходя из лифта, Лисенок столкнулся с марсианами. Они отступили к стене, давая дорогу. Оборотень ехидно сверкнул глазами на обоих: они потупились и отошли еще дальше. Отголосок печали, мелькнувший в лимонных глазах близнецов, он не заметил — торопился за флюшкой. Нефиг тратить время на эту парочку: для всех Тору Генко — собственность капитана и лихим братцам здесь не светит!
Лис уже взялся за лямку, но что-то легонько задело сапог из тонкой эко-кожи и покатилось по полу: пустая пластиковая бутылка замерла возле свободной койки. На боку читалась часть надписи «Река…» — на белом фоне сверху и «Паллант…» — на сафлоровом снизу. Сколько дней она тут простояла? Почему робот-уборщик ничего не заметил? Скорее всего, бутылка находилась слишком близко к футляру и примитивные кибер-мозги решили, что это его часть.
Оборотень отпустил лямку, поднял бутылку. Капитан… После приснившегося Лису кошмара он приходил каждую корабельную «ночь», сбрасывал куртку, ложился рядом. На узкой койке вдвоем с огромным риконтом было тесновато: спать приходилось в обнимку. Но тот никогда не покушался на Лисью задницу, не пытался поцеловать, только прижимал к себе и долго рассказывал ему о Палланте, об имении «Игдрасиль», о Красном лесе… Под успокаивающую хрипотцу баритона Лисенок медленно погружался в тонкую дрему. Ужас не пытался вцепиться обломанными зазубренными когтями в сонное сознание. Только однажды… В ту «ночь» капитан задержался. Оборотень ворочался на съехавшей перекрученной простыне, взбивал подушку, свернувшись клубочком под одеялом, пытался заснуть — но не мог! Снова было страшно. Кое-как расправив под собой мятую ткань, он постарался расслабиться, прикрыл глаза. И услышал знакомый звук отъезжающей двери. Риконт не сказал ни слова. За шипением пневматики последовал размеренный стук каблуков форменных сапог: капитан сдернул с Лиса одеяло. За улетевшей в подсвеченную красным темноту тряпкой, отправились трусы, и в нутро оборотня решительно вонзился хорошо смазанный палец. Капитан не был груб, но особо не церемонился. Вслед за первым пальцем легко протиснулся второй. То сгибаясь, то поглаживая, они вытворяли непристойности в кишке: трогая, дразня некую точку. Сначала Лисенка накрыло душной волной стыда, но когда от каждого движения, каждого ласкающего прикосновения по натянутым струнам нервов понеслись шальные будоражащие вспышки — глаза распахнулись, а из глотки вырвался короткий лай. Лай быстро перешел в разочарованный скулеж: из задницы с чавкающим звуком выскользнули пальцы.
— Бедра сожми. — Короткий приказ.
Оборотень напряг мышцы обеих ног. На него тут же навалилось мощное тело — его тяжесть была такой естественной иприятной! Он ощутил налитую плоть, скользнувшую между бедер по яйцам, по собственному уже торчащему колом стволу. Руки сами потянулись вниз… Лис вцепился в широкую кисть любовника: их пальцы, переплетаясь, хаотично размазывали, смешивали текущую с обеих головок смазку. От плавных толчков бьющие по звенящим нервам вспышки молний превратились в стремительный раскаленный поток. Мгновенно достигнув мозга, он выжег остатки связных мыслей и, сжавшись в комок раскаленной плазмы, пульсировал в черепной коробке. Взрывной оргазм ослепил, заставил Лисенка биться в судорожных объятиях на грани блаженства и агонии. Боль от укуса, в дельтовидную мышцу оборотень почувствовал не сразу; то, что их соединенные тела скатились с койки на пол — тоже.
Он очнулся на спокойно вздымающейся груди капитана под ритмичный стук бьющего под ухом сердца. Поняв, что любовник проснулся, Лейв, все также молча, поднял Лиса на руки, отнес в душ. Прислонившись друг к другу, они долго стояли под расслабляющей теплотой струй. Очень долго. Намного дольше, чем положено по корабельным нормам расхода воды и энергии.
Прогоняя наваждение, Лисенок встряхнулся.
Его ждут в кают-компании.
Нужно поторопиться.
Ступив на верхнюю площадку, оборотень огляделся. У подножья лестницы, обложившись подушками в кресле, филирийка шуршала блокнотом: видимо, перечитывала свои дурацкие заметки. Закинув ногу за ногу, Финн вальяжно расположился на одном из пуфов. Потягивая из высоких стаканов какую-то розоватую жидкость, братья-марсиане тихонечко приткнулись на небольшом диванчике в углу. Излюбленное место риконта возле бассейна пустовало.
— Шанди, а где капитан?
— Матюгальник объявил, что прибыло срочное сообщение со станции, и наш кэп пошел к себе, — ответила та, не поднимая головы. — Наверное, его высокородная матушка изволит сыночку нервы мотать или какая-нибудь фигня в Вестерлунде стряслась. Кто ж их разберет, власть имущих…
Мама-Кувалда излишне внимательно рассматривала страницы: она явно старалась скрыть беспокойство.
Инстинкты оборотня взвыли, потребовали немедленно перекинуться, убежать и забиться в самую глубокую нору, в самый темный угол технических этажей, в самое далекое от кают-компании место. Лисенок дернулся к лифту, но заглушив заполошный вой и подавив грозящий поработить тело страх, спустился вниз и устроился у бассейна: с этой точки удобно наблюдать за лестницей. И когда капитан появится на верхней площадке, он постарается уловить каждую тень эмоций, каждое движение мышц изуродованного лица.
*
Сидя на крышке «гроба», Лейв в четвертый раз перелистывал присланные файлы. Выдернув из заушного разъема шнур, достал из кармана куртки цилиндрик развертки и, скопировав на нее по высокочастотному каналу три папки, сунул обратно. Часы панели интерфейса показывали 21:47 по Земле: примерно через пятнадцать минут в кают-компанию спустится бывшая наследница Дома Хав, ныне — Эйя Диармид, удача-свободная-от-зависти.
«Ты смогла уйти, решилась сбросить бремя долга перед семьей, перед видом, перед Федерацией Вестерлунд. Тебе повезло. Мне — нет».
Поднявшись с крышки, Лейв машинально коснулся чуть оттопыренного кармана. Что ж, все встало на свои места.
Капитан расправил плечи.
Его ждут в кают-компании.
Нужно поторопиться.
*
Лис увидел риконта первым: позиция у бассейна действительно отказалась удобной для наблюдения. Только это нифига не помогло — наблюдать было абсолютно нечего. Лицо капитана походило на безупречно изготовленную посмертную маску.
Поприветствовав сидящего за низким столиком Финна коротким кивком и зыркнув на марсиан, капитан опустился на подушки рядом с Лисенком. И тут…
…Окутанная шафрановым: лицо покрыто терракотовой вязью ритуальных узоров, в ушах покачиваются массивные серьги матового желтого золота, шею плотно облегает ожерелье, копна бронзовых волос убрана под шапочку цвета ржавчины, янтарный взгляд отрешен и слегка надменен — над ажурной конструкцией лестницы плыла Пророчица Дома Хав.
Шанди выронила блокнот. Близнецы разом сглотнули. У Лиса брови встали на лбу домиком, а челюсть рухнула на коленки. Финн поднялся с пуфа и, поприветствовав супругу легким поклоном, подвел к одному из столиков, на котором были разложены шкатулки и футляры разных форм и размеров. Взяв большой плоский чемоданчик из махагона (инкрустированная белым серебром и речным перламутром крышка сверкнула радугой под лучами подлетевшего светильника), Эйя направилась к марсианам. Переглянувшись, оба братца одновременно поставили недопитые стаканы на ковер, вытянулись по струнке.
— С днем рождения…
— …Прекрасная дайне.
— Благодарю, Эйд, прозванный Фобосом. Благодарю, Навни, прозванный Деймосом. И вновь вверяю свою судьбу в ваши руки, — она передала одному из близнецов подарок. Все трое раскланялись.
Покрывало взметнулось шафрановыми крыльями, в такт движениям позвякивали в тишине массивные серьги. Лис видел, как обутые в золотистые туфли маленькие ступни касаются ковра и как шаг за шагом бывшая циркачка возвращается обратно к столику: но ему все равно чудилось, будто она парит над полом. Ни одно живое существо не может так двигаться!
Тем временем Эйя, взяв узкий белый футляр, направилась к Шанди. Неловко выбравшись из кресла, при этом подушки-думки посыпались под ноги, Мама-Кувалда произнесла:
— С днем рождения, Мудрая дайне, — и, торжествующе покосившись на смутившихся марсиан, подумала: «Так-то, невежды, ошиблись вы! Она из Великого Дома и к тому же — замужем»
Оборотень мельком взглянул на окончательно утративших кураж братцев и снова уставился на Эйю.
— Благодарю, дайне-букэ Шанди Голдблюм, прозванная Альмаденой. И вновь вверяю свою судьбу в твои руки, — футляр лег на грубую ладонь филирийки. Они раскланялись.
«Что же такое маленькое она подарила нашей здоровенной Маме-Кувалде?» Вытянув шею, Лисенок пытался разглядеть утонувший в кулаке женщины футлярчик, когда услышал деликатное покашливание. Перед ним стояла Эйя.
— А? Это… С днем рождения, Мудрая дайне!
Спихнув флюшку на капитана, оборотень вскочил. Торжественно серьезная циркачка не удержалась от улыбки.
— Благодарю, Тору Генко, прозванный Лисом. И вновь вверяю свою судьбу в твои руки.
Она протянула оборотню крошечную коробочку. Желая сгладить неловкость, Лисенок решил поклониться как можно изящнее, слишком резко отступил назад: натолкнувшись на гладко отполированный камень, нога соскользнула в воду; пытаясь удержать равновесие, он подался вперед и чуть не выбил из рук Эйи подарок, но сумел выпрямиться.
— Осторожно, — по натуре живая, веселая циркачка поперхнулась смешком и сунула коробочку покрасневшему смущенному оборотню.
— Может быть, мы закончим официальную часть, Эйя? — подал голос капитан. — Пока кое-кто не утонул в бассейне.
Раздраженно фыркнув, Лис сунул подарок в карман, уселся на подушки и постарался сделать вид, что его тут нет.
— Тору, сыграй нам. Сыграй для именинницы.
Ощутимый толчок в плечо — капитан протянул оборотню футляр с флюшкой.
Лисенок достал инструмент: «О боги Вселенной, как же давно я не брал тебя в руки!» Привычным жестом, вытянув шнур из гнезда обечайки, подключился к заушному разъему — есть контакт! И вот уже пальцы правой руки уверенно бегут по ладам нижнего грифа, пальцы левой ложатся на струны… С первым доминант септ-аккордом в воздухе сгустился шафраново-желтый туман; «бой шестерка» — и по кают-компании разносится сладкий древесный аромат сандала: он смешивается с пьянящей чувственностью жасмина. Торжественное глиссандо — и в шафрановом облаке проявляется сильное строгое лицо: четко очерченный рот, высокие скулы, взгляд янтарных глаз прям и решителен. Плавное легато заставляет облако закружиться смерчем, из которого уже целиком возникает женская фигура, закутанная в покрывало. Флажолеты добавляют к ароматической гамме свежую травянистую ноту гальбана. Парящая над замершей в восхищенном изумлении публикой пророчица Дома Хав медленно поднимает руку: под полифонический теппинг с ее указательного пальца слетает оранжевая вспышка и рассыпается под потолком слепящими искрами. Ломаное арпеджио — легкий светло-желтый дымок клубится над покрытым пюсовым перламутром ногтем и медленно растворяется вместе с замирающей мелодией…***
Лис не видел упоенных взглядов; не слышал аплодисментов, бессвязных восторженных слов. Он не заметил плывущих по комнате подносов с угощением. Даже огромную чашу с пуншем, где на скрещенных катанах, роняя тягучие капли в бордовую жидкость, пылала сахарная голова — он проглядел. Еще несколько минут назад оборотень был мелодией и ритмом; образом женщины в шафрановом; ароматами сандала, жасмина, гальбана… Почему он так долго не играл?..
— Тору, ты с нами?
Голос капитана вернул его в кают-компанию.
— А?.. Да, прости, — Лисенок посмотрел на поднос с макаруни и дымящимся стаканом пунша и тут же задумался, удастся ли запихнуть любимые печенюшки поверх съеденных за обедом пирожков? Сокрушенно вздохнув, он огляделся вокруг.
Близнецы открыли чемоданчик: судя по довольному хмыканью и забытым на полу стаканам с выпивкой, подарок им определенно нравился. Кто-то из них (Эйд? Навни?), потряхивая темной гривой, тыкал в некий невидимый остальным за поднятой крышкой предмет — видимо, тот был особо интересен.
Не выпуская из левой руки раскрытый блокнот, Шанди держала в правой стакан пунша: возле ее колена болтался поднос с любимым лиловым виноградом и кучкой чего-то напоминающего пострадавшую в боях нежно-розовую подушку.
Эйя, мгновенно утратив торжественность, скинула шафрановое покрывало. Оставшись в облегающем золотистом платье, она кормила с рук мужа неизвестным Лисенку фруктом цвета зеленой мяты с фиолетово-сливовой сердцевиной. Сидя на расстоянии нескольких метров от поглощенной друг другом пары, оборотень слышал резкий аромат гвоздики и более тонкий — земного лайма.
— Это сао-орино. Растет в экваториальных областях Палланта, — хрипловатый баритон вновь вырвал оборотня из задумчивости. — Хочешь попробовать?
Лис снова с тоской подумал о пирожках:
— Нет, спасибо.
— Тору, почему ты на меня не смотришь?
Смутившись еще больше, оборотень стал нарочито тщательно укладывать флюшку в футляр: в памяти снова всплыла та ночь, когда они, забывшись наслаждением, свалились с койки на пол. Было так хорошо! Против воли, внизу живота потеплело, в трусах началось подозрительное шевеление. Взяв с подноса палевую печеньку, Лис сунул ее в рот и ощутимо прикусил пальцы — возбуждение быстро спало: «Эта сволочь высокородная сожжет тебя ради достижения своей цели, идиот! Помни об этом!» Проглотив макаруни, Лисенок уставился на кровоточащий след собственных зубов — кажется, он перестарался.
— Капитан, я должна сделать тебе подарок, — бывшая циркачка опять облачилась в покрывало и теперь стояла прямо перед риконтом. — Прошу, пройди сюда, она указал на окруженный подушками пустой столик. — Я хочу погадать на экспедицию.
— С днем рождения, Мудрая дайне, — поднявшись, Лейв поклонился и пошел к столику.
Эйя расположилась напротив.
— Согласно обычаю, полагается, чтобы кто-то из близких подал мне карты…
— Ты работаешь с Таро? Твоя мать гадает на рунах, она уже предсказала мне судьбу.
Оторвавшись от созерцания прокушенных пальцев, Лисенок осторожно покосился на риконта. Инстинкты оборотня зудели: он кожей чувствовал — капитан не хочет такого дара!
— Я это знаю, также я знаю, что за редким исключением предсказание совершается один раз. Сегодня мой день и мне решать, какие подарки преподносить друзьям и соратникам, — едва заметная тень лукавства мелькнула в глубине янтарных глаз. — Ведь от успеха или краха нашей экспедиции зависит, куда повернет история обитаемой Вселенной. Но сначала я должна открыть остальным некоторые тайны, известные лишь Дому Хав и Дому нор Хейд…
*
«...О судьбе дочери Эйвинда и Гуды знали немногие — более того, первый Великий Андиотр Тальесин, супруги Хав, и сам бывший премьер-министр Империи Солнца Одвин принесли клятву, что эта тайна никогда не будет открыта никому, кроме прямых потомков правящего Дома и Дома Хав.
А дело заключалось в том, что увлеченные интригами, подготовкой к обретению долгожданной независимости риконтов и потомков модификантов в звездном скоплении Вестерлунд, Эйвинд с Гудой просто-напросто «упустили» девчонку. После рождения Одвина они бросили все силы на образование, воспитание, карьеру гениального сына, забыв о его старшей сестре. До отлета на новую родину несчастную содержали в отдельном доме на Фобосе под присмотром двух клинических психологов и одного примитивного мода. Большую часть времени она проводила под сильнодействующими психотропами.
Только обустроившись на Палланте супруги занялись, наконец, дочерью. После долгих исследований, разнообразных тестов, немыслимого количества энцефалограмм, ЭНМГ, НСГ и прочего, крутейшей для того времени нанотехнологии, когда тысячи невидимых глазу роботов запускаются в кровоток и передают интерфейсу данные о состоянии сосудов, кучи генетических анализов практикующие медики и ученые-теоретики пришли к единогласному выводу: «больная» фрагментарно видит будущее каждого риконта и мода, находящихся в радиусе примерно одного километра! Для Эйвинда с Гудой это был шок. Они осознали: стоило уделить дочери чуточку больше внимания и все избежали бы кучи бед! Ведь зная будущее, человек в состоянии скорректировать его. В крайнем случае — сделать осознанный выбор.
Когда после двух мальчиков супруга Одвина понесла девочку, у плода забрали соответствующий анализ. Результат был предсказуем — совпадение определенной генетической структуры будущего ребенка и с общим геномом тети по отцовской линии. Сразу после рождения малышку отвезли в глушь Красного леса, где был выстроен нафаршированный самым современным оборудованием дом. Доступ к девочке имели только мать, врач-педиатр и психолог-ментат. Периметр охранялся строже, чем резиденция Великого Андиотра.
Как только девочка начала держать головку, ментат показал ей руну Наутиз…
Дальше началась настоящая дрессировка, целью которой было научить ребенка активировать свою способность только после прикосновения к рунам. Когда наступил возраст осознания личности, к психологу-ментату присоединился лучший специалист по физиогномике детей младшего возраста. Будучи потомком продвинутых модификантов, эта дама легко определяла по мимике не умеющей пока точно выражать свои мысли крохи, находится ее талант в активной или латентной фазе. Постепенно к малышке стали допускать родных. Первым стал ее отец Одвин. Несколько часов спустя, выйдя из внешне уютного домика, видавший виды мужчина долго плакал, сидя на камнях возле прозрачно-голубых вод самой чистой реки в обитаемой Вселенной…
К пятнадцати годам по Палланту (окончание первого пубертатного периода у модов) дочь Одвина Хава блестяще управляла собой. Девушка-подросток отлично усвоила — если не загнать в самую глубь подсознания способность видеть будущее человеческих существ, когда не требуется гадать на рунах — ее ждут довольно болезненные ощущения.
По достижении двадцати двух лет по Палланту (возраст совершеннолетия модов) она села на треножник в только-только возведенном Храме Предвидения. Миру явилась первая Пророчица Дома Хав.
Методика дрессуры совершенствовалась из поколения в поколение. Постепенно стало понятно: некоторые девочки быстрее учатся управлять своим даром, если предложить им карты Таро или обычные игральные. Но старая-добрая плеть по-прежнему занимала свое почетное место.
Старшая сестра бывшего премьер-министра Империи Солнца, сподвижника Тальесина-первопроходца и канонизированного при жизни Одвина Хава дожила свой век в абсолютном одиночестве на острове в море Лотоса. За ней круглые сутки велось дистанционное наблюдение, а периметр охраняли напичканные самонаводящимися ракетами дроны. Одним весенним утром она не проснулась и вечером была похоронена братом на своей любимой полянке возле скалы, похожей на птицу с распростертыми крыльями… Охрану сняли.
Что же касается Эйвинда и Гуды… иногда даже сильные, умные, целеустремленные представители любого человеческого вида совершают ошибки. А если выразиться конкретнее — ведут себя как долбоёбы галактических масштабов!»
Из дневника Шанди (Альмадены) Голдблюм.
*
…Вот так, друзья мои, — Эйя поочередно поймала взгляд каждого участника экспедиции, — Теперь никто не осуждает меня за отступничество, за пренебрежение долгом, за бегство от сытой жизни?
— Ну, меня отучили осуждать других людей сразу, как пешком под стол начала ходить, — цинично усмехнувшись, Шанди отхлебнула пунш. — Когда ты дочь шлюхи, быстро начинаешь соображать, что почем в этой жизни… — звякнув донышком опустевшего стакана о бронзу подноса, она стала переворачивать последние заполненные страницы лежащего на коленях блокнота, попутно исправляя написанное.
— Нас изгнали с родной планеты…
— …без права возвращения.
— У нас также отобрали право носить фамильное имя…
— …теперь мы просто Навни и Эйд: но не жалеем ни о чем!
— Подарок просто офигенный… — внезапно выпалил непонятно кто из них.
— …Эйя, ты настоящее чудо! — задорно улыбнулся другой.
— Я не сомневалась в вашем понимании, и давайте уже приступим, — в отличии от Лейва, Эйе явно не терпелось начать. — Лис, ты — самый близкий капитану человек, подай мне карты. — Украшенная браслетом из латунных цепочек разного плетения рука махнула в сторону столика, где ранее лежали подарки.
«Не знаю, кэп, какие у тебя заморочки с предсказаниями-гаданиями, но постараюсь испортить этот ритуал!»
Желая скрыть предательский красный блеск глаз, Лисенок опустил голову пониже и взял единственную оставшуюся шкатулку.
— Оставь ее на месте, достань карты и заверни в харинд — такая шафрановая салфетка, она рядом лежит, — вытянув шею, Эйя следила за оборотнем.
«Смотрит. Нифига не выйдет, ёпть!»
— Погоди, Тору, — властный баритон заставил всех замереть. — Значит, просто Эйд — огонь и Навни — имя? Не хотите уточнить, за что вас прозвали Фобос и Деймос?..
Выросшие на Марсе, где сила тяжести составляет 0,38 от Земной, долговязые близнецы съежились на маленьком диванчике под прицелом потемневших до абсолютной черноты зрачков. Один из них попытался было спрятать чемоданчик под валяющуюся на полу подушку, осознал свою оплошность и, покорно вздохнув, поднялся:
— Возьмите, капитан…
— … у нас не было намерения использовать их против вас.
Все внимание устремилось на братьев: Шанди отложила блокнот; Финн поперхнулся сао-орино; лукаво прищурившись, Эйя поглядывала то на капитана, то на протягивающего ему набор ракшаских метательных клинков Навни? Эйда?
Оборотень понял — это шанс.
«Значит так, если колода сложена согласно традиции, то Старшие Арканы лежат сверху…»
Быстро перебрав их, он спрятал одну карту в глубокий карман безразмерных штанов: «Посиди-ка на измене, жлоб Вестерлундский!». Лис был не силен во всевозможных гаданиях, но знал достаточно, дабы не лохануться с предметом кражи.
— Получите обратно после окончания экспедиции, — Лейв небрежно прислонил чемоданчик к ножке столика. — В свое время я не произвел досмотр вашего багажа — моя ошибка, — он достал из кармана развертку. — Теперь небольшое досье на наших доблестных марсиан, — дернув цилиндрик за уголок, он ткнул в нужный файл. По каюте разнесся хорошо поставленный мужской голос…
…Родившиеся в весьма влиятельном Марсианском Доме, близнецы прославились своими дебошами в Чжулуне и его окрестностях задолго до совершеннолетия. Но последней каплей стало убийство приятеля (сына деловых партнеров фирмы их отца) во время веселых каникул на Филире. Кого они не поделили — мальчика или девочку — Имперская полиция не сумела дознаться. К тому же обе семьи приложили максимум усилий и денежных средств, с целью избежать огласки весьма нелицеприятных обстоятельств дела. Что ж… Родителей можно было понять. В противном случае, им пришлось бы долго объяснять соответствующим органам: как их несовершеннолетние детишки вместо экскурсии по уцелевшим историческим памятникам эпохи Республики, оказались за карточным столом в обществе высокозатратных проституток обоего пола. Боевого товарища лихой парочки хоронили в закрытом гробу. Иначе было нельзя — клювовидные марсианские керамбиты, при выдергивании из раны, раздирают плоть в клочья. Судмэксперт Службы охраны жизни, имущества и душевного равновесия поданных Империи Солнца насчитал на теле погибшего в начале славного пути homo sum двадцать одно проникающее. Почему именно столько? В тот дивный вечер трое друзей играли в Блэк Джек.
До совершеннолетия братья сидели под домашним арестом в удаленном ото всех крупных городов Марса поместье родителей. Крошечный флигель охраняли: дроны — с воздуха; силовое поле высотой сорок пять метров — по периметру; вооруженные посты охраны — в радиусе трех километров от последнего. Еду, одежду и прочую мелочевку ежемесячно сбрасывали на облицованную танжериновым гранитом террасу малые грузовые беспилотники. Дважды близнецам почти удалось бежать. Во второй раз они сумели, использовав простенькие «мозги» повара-андроида, взломать и перепрограммировать дронов так, что те разнесли генератор силового поля на субатомные частицы и расстреляли остатки боезапаса в охранников-homo sum. С уцелевшими Эйд и Навни разобрались вручную при помощи всевозможных острых металлических предметов из арсенала разобранного на детали повара: в просторечии — ножи кухонные. Их задержали, когда на угнанном аэрокаре (голову владельца нашли в двадцати метрах от туловища) они добрались до отцовской межпланетной яхты. Пока готовились к отлету, недовольный папа успел подогнать на стартовую площадку пушку-анигилятор, состоявшую на вооружении Империи в период подавления Филирийского мятежа. Как и все оружие из коллекции уважаемого на Красной планете политика-бизнесмена, она находилась в полной боевой готовности. Близнецам пришлось сдаться. Они вывалились из входного шлюза, покрытые коркой чужой крови, от тяжелых ботинок до свалявшихся колтунами длинных волос.
Они были побеждены.
Временно.
Оставшиеся до дня рождения две недели по Марсу братья просидели в подвале чудом уцелевшего дома. Забросивший дела отец бдил за личными бодигардами, которым было велено не спускать глаз с заключенных в индивидуальные глухие силовые поля братьев. Эйд и Навни не могли видеть друг друга, не могли разговаривать друг с другом, но они чувствовали, как в унисон бьются их, питаемые яростной жаждой свободы, сердца.
Наконец близнецы достигли совершеннолетия. Собравшийся на экстренное тайное заседание Имперский Совет Управления провинцией «Марс и сателлиты» лишил их фамильного имени, приговорил к вечному изгнанию и отправил под конвоем взвода полицейских Империи на стартовую площадку, где стояла готовая к отлету яхта их отца. Для широкой общественности Эйд и Навни добровольно отказались от своего статуса и отбыли в неизвестном направлении.
Низко опустив остриженные наголо головы, близнецы вошли в открытый шлюз, зашипев, дверь начала медленно закрываться… Из сужающегося проема высунулись две оскаленные физиономии; две пары лимонных глаз сияли ярче редчайших топазов, добываемых на Марсианском Олимпе; две правые руки демонстрировали средние пальцы.
Братья обрели свободу.
Отныне их звали Фобос и Деймос.
Прибыв на Ракшасу, они поселились в местной портовой зоне и незамедлительно озаботились созданием наилучшей репутации в соответствующих кругах, а конкретно — ограбили ювелира, изготовлявшего реплики знаменитых драгоценностей времен Республики. Оставив после себя в горящей мастерской четыре трупа с перерезанными глотками, доблестные марсиане рванули на Филиру, где им повезло пропить вырученные от продажи побрякушек деньги вместе с парой пилотов-киборгов пиратского фрегата Синяя Птица. Так они оказались в составе экипажа сказки, легенды и занозы в задницах всех добропорядочных граждан и правоохранительных органов Империи Солнца.
Фобос и Деймос прожили шесть лет по Земле как в раю, обещанном епископами прихожанам Новой Марсианской Католической Церкви. На шустрых межпланетных яхтах, базой которым служила неуловимая Синяя Птица, они совершали набеги на все подвергшиеся терраформированию планеты и спутники. В составе из двух десятков мелких судов брали на абордаж сразу на выходе из пузыря Алькубьерре неповоротливые грузо-пассажирские крейсеры. Нет, они не вырезали всех подряд, а только тех, кто попадался под ноги. Но однажды, во время очередного отдыха в лучшем заведении Филиры, подвыпившая пара коллег по славному пиратскому цеху продемонстрировала им ахуенные «разумные удавки». Близнецы немедленно пожелали такие же. Им вежливо отказали. В результате, отделанный натуральным вестерлундским бархатом нежного цвета фламинго кабинет был перекрашен в багрово-алый, коллеги-пилоты и шесть жриц любви, искромсанные до неузнаваемости, валялись в смеси собственных крови и ливера, а торжествующие Страх и Ужас покинули бордель, украсив себя вожделенной добычей.
Законов у пиратов немного. Один из них гласит: «Один пират может убить другого либо на дуэли в присутствии четырех секундантов и одного практикующего медика, либо во время войны кланов. Братья же прикончили двух пилотов фрегата Синяя Птица — корабля, капитану и команде которого они поклялись служить до гроба. Пришлось два года по Земле чинить древних роботов на фермах Тритона.
Вернувшись на Филиру, Фобос и Деймос вели себя очень скромно: за местный год никого не убили — только слегка подпортили нескольким наглецам рожи. То ли капитан Синей Птицы был занят более важными делами, то ли ему было поебать на совершенное марсианами преступление (парой киборгов больше, парой меньше — какая нафиг разница!), но братьев никто не искал. Однако наняться на более-менее приличную посудину и заработать деньжат они тоже не могли…
…Лис впитывал, осмысливал, крутил в голове услышанное. До оборотня дошло — ему невероятно подфартило: он познакомился с Эйдом и Навни, когда те немного поутихли. Переработанная инфа засела у него в мозгу как титановый гвоздь в притолоке двери ресторанчика папы-Акихито. Ясен-красен, близнецы отморожены до абсолютного нуля и одновременно — им ахренеть везет! Такого сочетания нужно опасаться.
— Что скажете? — слегка хриплый баритон капитана перешел в рык.
— Это правда…
— …отрицать — глупо.
— Вы послали запрос на Конкордию…
— …сразу после перехода на автопилот? — Эйд и Навни осмелились задать вопрос.
— Разумеется. Вы же заметили исчезновение любимых игрушек? И не думали, что я не запрошу досье на обладателей подобного арсенала? — Слова вылетали рокочущими волнами, почерневший взгляд удерживал в фокусе обоих братьев.
— Мы не будем клясться…
— …наши клятвы дешевле песка марсианских пустынь.
— Просто мы хотим…
— …пойти за вами, капитан.
— Полет за звездным огнем, риск погибнуть в вихре гелиево-водородных жгутов, рвущихся из сгустка плазмы…
— …или захватить невиданное количество игниса и победить не только Беленусов, но и саму Вселенную!
— Такой шанс не выпадал еще никому…
— …и никогда.
— Не сомневайтесь в нашей преданности…
— …высокий дайн.
Второй близнец поднялся, подошел к столику. Оба низко склонили головы, длинные пряди темных волос задели сапоги капитана.
— Тогда оставьте марсианский этикет и обращайтесь на «ты» и «капитан», — голос смягчился. — Марш на место, — риконт махнул рукой.
— Так мы продолжим? — очевидно Эйя твердо решила исполнить задуманное. — Тору, принеси колоду.
Простоявший все это время со шкатулкой в руках, Лисенок засуетился. Завернув карты в салфетку (как ее там? харинд?..), он передал их пророчице.
— Теперь всем полагается покинуть каюту и отойти на расстояние не менее одного километра…
«Какого кэп не хочет, чтобы она ему погадала? Нифига не ясно!»: — Лис вернулся к бассейну.
— Необязательно, — Эйя развернула харинд и протянула колоду, —включить свой дар только в отношении тебя, — грустная усмешка. — Я была хорошей ученицей. Самой лучшей. Перетасуй Таро, капитан.
На переливающимся всеми оттенками золота куске ткани лежала аккуратная колода: шафрановые «рубашки» были окантованы лентой цвета крови.
Задержавшись на мгновение, крупная кисть решительно ухватила карты. Сухое шуршание — риконт перетасовал колоду.
— Справа от себя положжи, — Эйя перешла на акцент Федерации. — Теперь любую возьми и на середину стола клади.
На поверхность цвета корицы лег диск чистого золота сверкающий на фоне высокого неба. Туз Денариев.
— Это хорошший знак: об удачче, о правильности действий на достижжение материальных целей направленных, он говорит. Ччтобы игнис заххватить и Вестерлунд возвеличчить, сломив Империю, у тебя все есть. Ччто или кто Тузу Денариев противостоит, посмотрим.
Поперек туза легло изображение мужчины с властным лицом: в одной руке — скипетр и держава — в другой. Император.
— Власть, силу и покровительство этот Старшший Аркан символизирует. Могушщественный и влиятельный человек против тебя выступит…
— Все знают — кто это, — спокойный голос перебил пророчицу. — Сегодня я получил долгожданное послание от него.
Прочитать выражение лица невозможно: двигались только губы, чуть кривясь на разорванной стороне. Капитан ткнул в оранжевый кружок лежащей на правом колене открытой развертки…
В центре кают-компании повис черный куб голограммы. Начиная с углов, абсолютная тьма начала постепенно окрашиваться полуночно-синим; затем проявился лазурный: в нем закружились розово-лиловые туманности, поплыли по диагонали пылевые столбы. Последними, небрежно брошенной горстью алмазов, внутри изображения рассыпались звезды. Сквозь танцующую дымку медленно проявлялась одетая в наглухо застегнутый пиджак человеческая фигура. Вдруг незримый вихрь унес мерцающую пелену… Август Беленус был виден по пояс, руки спрятаны за спиной.
— Приветствую тебя, наследник Дома нор Хейд, — существо слегка наклонило голову.
Лица не видно. Оно закрыто шлемом, зеркальное забрало которого переливалось отблесками звезд из выгоревшего оранжевого в фиалковый и лазурный.
— У homo sum нет таких врожденных способностей как у риконтов. Но в моем распоряжении есть ученые: физики, нейрокибернетики, хирурги. И я умело использовал эти ресурсы. Не все так плохо в Империи. Видишь, кто я теперь. Ты видишь?!
Запрокинув голову, Август расхохотался. Если доносящийся сквозь невидимый динамик голос напоминал человеческий, то заполнивший кают-компанию смех влетел в уши изумленного экипажа смесью лая земной гиены и скрежета древнего боевого андроида времен подавления Филирийского мятежа.
— Смотри! — с нечеловеческой скоростью скрещенные за спиной руки взметнулись в воздух и швырнули в зрителей прозрачный куб, в котором был заключен желтый карлик. — Империя Солнца принадлежит homo sum, Империя Солнца принадлежит мне, — по зеркальному забралу неслись отражения вращающихся вокруг одетой в черное фигуры звезд и туманностей. — Я жду тебя в Вестерлунде, Лейв нор Хейд.
Изображение растаяло.****
Нервно тявкнув, сидящий у бассейна Лис вцепился в футляр. Шанди зажала рот ладонью, обрывая испуганный крик. Выронив полный стакан пунша, Финн замер возле чаши, где на катанах догорала сахарная голова. Эйд и Навни, тряхнув темными гривами, разом вскочили с дивана и подались вперед, но словно натолкнувшись на невидимую стену, застыли с искаженными лицами. Эйя неловко всплеснула руками: упав с плеча, покрывало шафрановым крылом смахнуло на ковер карты Таро…
Лейв понял — это шанс. Возле его правого сапога лежал Паж Кубков. Воспользовавшись всеобщим замешательством, он спрятал его за обшлаг рукава форменной куртки. Пусть все думают: «Капитан, пользуясь служебным положением, развлекается со смазливым киборгом-экзотом».
— Все понятно? — хриплый баритон прозвучал в тишине рокотом горной лавины. — Теперь мы можем завершить гадание. Эйя, я соберу карты? — Последние слова прозвучали немного тише.
— Да… Конечно, собери и продолжим, — пророчица моргнула, поправила покрывало и рассеянно оглядела столик.
— Шоу окончено, — бросил капитан замершим взъерошенными статуями близнецам и положил справа от себя колоду.
Деловитое жужание робота-уборщика, подкатившегося к малиновому пятну пролитого пунша, немного всех успокоило. Жизнь продолжается.
— Прошу, — Эйя нашла в себе силы приветливо улыбнуться.
Над Тузом Денариев, перекрытым Императором, ложится на стол изображение духа, сияющего подобно солнцу над стоящими на пересечении двух дорог мужчиной и женщиной. Влюбленные.
— Неожиданно, — пророчица задучиво глядела на столик. — Женщина символизирует искушение, мужчина хочет идти праведным путем. Борьба между страстями и совестью. Но все не то, чем кажется, иллюзия. Не нужно бояться искушений, капитан — их все равно не избежать. Ведь царящий над двумя людьми дух любви — единственная сила, способная исцелить от страданий. Позволь себе полюбить, и все внезапно изменится… Впрочем, придется немного подождать: лишь шестая карта в сочетании с третьей все прояснит, — забыв про соблюдение традиций, она перешла на всеобщий британский.
Четвертая карта ложится на стол: девушка непринужденным движением закрывает пасть льва, знак бесконечности парит над ее головой. Сила.
— Ты всегда был хозяином своей судьбы — это вне всякого сомнения. Карта показывает жизнелюбие, жажду удовольствий, харизму. Качества, заставляющие восхищаться и завидовать одновременно. Сила говорит: «У тебя есть все для достижения цели, ты на верном пути, но только Силы недостаточно». Что же скажет пятая карта?..
Слева от Туза Денариев и Императора ложится на стол изображение усталого, но спокойного рыцаря. Он стоит на фоне ограды из восьми зеленеющих посохов и держит в руках еще один. Девятка Жезлов.
— Тяжелый опыт недавнего прошлого научил тебя дисциплине, терпению и дал способность мудро планировать. В сочетании с Силой означает, что ты уже четко оценил противника и достаточно осторожен. Вытяни шестую, пожалуйста.
Справа от Туза Денариев и Императора ложится на стол изображение стоящего на крепостной стене юноши. Он держит в одной руке посох покрытый листьями и золотой шар — в другой; еще один посох прислонен к серому камню. Двойка Жезлов.
— Все говорит о том, что ты не можешь сделать выбор между долгом и любовью, а медлить нельзя — ведь времени остается все меньше. Но пока в раскладе не выпали Кубки. Именно они отвечают за сердечные дела. Непонятно… Седьмая карта расскажет о твоих страхах.
Справа от Силы ложится на стол изображение женщины, сидящей на троне. Она держит в руках золотой диск, на голове сияет корона. Дама Денариев.
— Могущественная и богатая женщина предложит тебе некое дело. Ты опасаешься своей матери, Лейв?! Да, Великий Андиотр предложит тебе что-то сомнительное, — Эйя не заметила, как назвала капитана по имени. — Посмотрим на восьмую…
Над Дамой Денариев ложится на стол изображение другой женщины на троне. Она смотрит в безграничную даль и протягивает невидимому человеку золотую чашу. Дама Кубков.
— Это не возлюбленная, — пророчица уверено посмотрела на капитана. — Я бы сказала — сестра. У тебя ведь есть младшая сестра? Я не особо слежу за светской хроникой, — Эйя немного смутилась. — Она сенситивна, добра, ведает многие тайны души и поможет тебе разобраться в чувствах; поддержит мужественным сердцем и твердой рукой, будет рядом до конца.
«Ты не просто хорошо училась, Эйя. Ты — лучшая из Дома Хав», — легкая улыбка тронула рассеченные губы — обе половины лица на мгновение осветили понимание и радость.
Над Дамой Кубков ложится на стол изображение мужчины, сидящего на троне. В руке он держит золотой диск, на голове сияет корона. Король Денариев.
— Ты опасаешься отца?! — пророчица выглядела растерянной, она повертела карту в тонких пальцах, вернула на место. — Его слова, сказанные при встрече наедине, могут поколебать твою решимость. Хорошо, посмотрим итог.
Над Королем Денариев ложится на стол изображение женщины в высокой тиаре. В одной руке у нее щит, в другой — скипетр, поза дышит величием и покоем. Императрица.*****
— Третий Аркан. Спокойствие, уверенность, глубокое знание, понимание жизни и человеческой натуры. На твое доверие соратники ответят истинной преданностью. У тебя есть все для успешного достижения цели, но я не вижу Солнца. При таком раскладе, именно эта карта должна была стать итогом. И где возлюбленный — Паж, Рыцарь Кубков или Рыцарь Мечей? — Эйя нервно теребила край покрывала. — Нумерологический итог — опять Влюбленные! Но кого ты должен разрешить себе полюбить?! Какой выбор успокоит тебя и поможет очистить мятущееся сознание? Сама я вижу лишь смутный образ, а карты не отвечают. Кажется, мне нехорошо… — она виновато взглянула на капитана. — Я обещаю, что не буду «включать» дар и подсматривать будущее: твое и других. Хотя, не взяв в руки Таро, я могу настроиться только на мужа. Больше никаких гаданий! Прости…
Окончательно забив на ритуалы и традиции, отступница Дома Хав — ныне Эйа Диармид удача-свободная-от-зависти, собрав карты в харинд, спрятала их в поданную Лисом шкатулку и вернулась к столику, за которым ждал Финн. Сброшенное в досаде шафрановое покрывало осталось валяться на ковре.
— Вы видели Августа и слышали его слова, — Лейв поднялся с подушек. — Загадочная болезнь оказалась многочисленными операциями. Их итогом стал абсолютно новый киборг, чьи возможности неизвестны никому. — Взгляд темен, на мертвом лице движутся только губы — в такт подрагивают на изуродованной стороне шрамы; голос глух, но слова, пробив грудину, вонзаются стрелами в сердца. — Мы движемся на Конкордию. Каждый, кто пожелает уйти, сможет покинуть корабль. Его безвозмездно доставят в любую точку Империи. Оставшиеся пойдут со мной до конца.
Марсиане стояли, вытянувшись по струнке. Шанди выбралась из кресла и спокойно слушала капитана: она давно приняла решение. Сидя на подушках, Финн обнимал поникшую супругу.
— Эйя, мне не выпало Солнце. Но если выбор за мной — он будет правильным. Мы соберем игнис, вернемся с добычей на Паллант, и даже киборг нового поколения не остановит нас. Сверхновая ждет. Кто готов пройти по краю и захватить кусок звездного ветра?
— Я, капитан. У меня никого и ничего нет. Мне некуда бежать, — первой ответила Шанди.
— Мы! — Эйд и Навни хищно осклабились.
— Я свое слово на Филире сказал. И сейчас его подтвержждаю, — произнес Финн с акцентом Федерации. — Да побери нас вселенские черти… — он сжал плечо супруги, в глазах появился шальной блеск, — упустить такое веселье — дураков нет, капитан!
— Я забыла сказать — благодарю, Лейв, наследник Дома нор Хейд, и снова вверяю свою судьбу в твои руки, — янтарный взгляд Эйи ясен и тверд. — И да, мой муж в кои-то веки прав. — Она незаметно ткнула спутника жизни локтем под ребра.
Возникла короткая пауза.
— Тору Генко?..
Оборотня в кают-компании не было. Флюшки не было тоже.
На изуродованной стороне лица капитана творилось нечто, не поддающееся названию — это были ярость? боль? досада смешанная с тоской? Казалось — шрамы вот-вот разойдутся, превратившись в сочащиеся кровью трещины. Покачнувшись с пятки на носок, он почти мгновенно взял себя в руки.
— Эйя, — легкий поклон в сторону бывшей циркачки, — еще раз — с днем рождения. Я — к себе, а вы продолжайте праздновать, — спокойный взгляд цвета зеленого леса смотрит в никуда. — Веселитесь, пока можно.
Не оглядываясь, риконт поднялся к лифту.
— Капитан прав…
— …никто не знает будущего.
— Прости, Эйя, ты сама сказала…
— …что все зависит от выбора капитана.
Переглянувшись, Эйд и Навни подошли к чаше с пуншем.
Комментарий к Часть 9 * http://qps.ru/o4q5E
тут можно коротко ознакомиться ЧЗХ http://qps.ru/D1jQP
образ Эйи Диармид (бывшей Хав) http://cs622230.vk.me/v622230538/49eed/GYr0WMU5KXo.jpg
образ Августа Беленуса http://cs622230.vk.me/v622230538/4a091/vWD2qNee09s.jpg
расклад “Кельтский крест”, выпавший Лейву нор Хейду ;)http://cs615816.vk.me/v615816538/7a2f/r9-D5QFHcwk.jpg несчастный автор ещё раз напоминает, что он использует наиболее распространенную трактовку значений Таро)))
====== У ворот Тангейзера ======
Полет фрегата Хаока-alter, направление — ноль-портал возле звезды Менкент 5815г.
Едва щелкнули автоматические замки, Лис, не сняв с плеча флюшку, сполз по двери на пол. Вот и все. Через двое суток по Земле фрегат состыкуется с Конкордией, оборотень спокойно покинет эту роскошную, непонятно чем набитую посудину, распрощается с бешеными близнецами, с остальными чокнутыми, которые непонятно на фига решили остаться, и вернется на Филиру. Август Беленус вызвал у оборотня животный ужас.
Подумай Лисенок: где бы ты ни жил, что бы ты ни делал — цепляясь склизкими пальцами за душу, обдавая смердящим дыханием затылок, за твоей спиной всегда тащился страх. Как долго ты будешь убегать? Сколько выдержишь, прежде чем однажды ночью в очередном капсульном отеле вскроешь вены старым рыбным ножом, подаренным еще папой-Акихито?
Не пора ли остановиться и посмотреть в сочащиеся бурым гноем глаза чудовища?
Не пора ли заткнуть его смрадную пасть?
Не пора ли сделать нечто важное?
Как думаешь???
Лис тяжело поднялся. Рука механическим движением ухватилась за лямку. Не слыша глухой стук упавшего футляра, оборотень сделал несколько неверных шагов и рухнул на койку лицом вниз.
Сколько он так провалялся? Лисенок не помнил. Да это и неважно. Поднявшись, он, сдирая на ходу свитер, пошел в душ. Выйдя оттуда некоторое время спустя, прикоснулся к панели над койкой и впервые достал вакуумную упаковку с корабельной формой. Одевшись, поднял валяющиеся возле душевой штаны и переложил в нагрудный карман карту Таро. Затем подошел к двери и, подхватив лежащий на полу инструмент, покинул каюту.
*
Устало опустив веки, Лейв лежал на покрывале цвета пламени. Что ж, он позволит оборотню бежать с корабля. А сам не покинет рубку до тех пор, пока не проведет Хаока-alter через ворота Тангейзера. Незачем. Сведения получены, инструкции даны. Главное — распоряжение персоналу Конкордии об отправке послания Августа Беленуса в Рогаланд. Оно будет передано на станцию «Вестерлунд-Прайм», как только курьерская яхта выйдет из ноль-портала и вскоре попадет к Великому Андиотру. Об остальном он поговорит с обоими родителями на Палланте. Так предсказала лучшая из пророчиц Дома Хав.
Зуммер выдернул Лейва из легкой дремы. Кто-то стоял под дверью.
— Картинка.
На небольшом экране рядом с кнопкой «ключ» появились: растрепанная челка на выпуклом лбу, блеск красной меди под пушистыми ресницами и обкусанные темно-алые губы — Лис поднял голову.
— Открыть.
Дверь плавно отъехала в сторону.
— Входи.
Лисенок замешкался в проеме, закрывающаяся створка, задев висящий на плече футляр, заставила его сделать шаг вперед.
Первый раз за время полета Лейв видел оборотня в корабельной форме: она сидела на нем как влитая — даже цвет голубой стали идеально подходил смуглому лицу.
— Выслушай меня, капитан. Ты шел своей дорогой, увидел на обочине Лисенка, рассмеявшись, переступил через него, обернувшись, наклонился, сунул за пазуху и забрал с собой — в неизвестность. Скажи — зачем Лейву нор Хейду звездный ветер? Ответь — для чего наследнику Великого Андиотра нужен простой музыкант, меченый гражданин Империи, вечный беглец, шарахающийся от собственной тени? Дай мне увидеть сверхновую так, как видит ее твое сердце, а потом просто позови — и я пойду!
Лейв сидел оглушенный, растерянный, пораженный до глубин души и сознания. Он смотрел на Лиса и не узнавал. Он раньше слышал, как типичный говор пилота-внутрирейсовика сменялся аристократичной речью землянина, но сейчас перед риконтом стоял представитель древнего народа, обладающего корневой мудростью и духовной силой.
— Мне нужно пять-семь тонн игниса. Чтобы отвезти часть в Империю. Корпорация Беленус-Шифт вынуждена будет выкупить у меня все и, разорившись, пойдет ко дну. Иначе — нельзя. Иначе — война. Иначе — гибель миллиардов граждан Империи. И остатков твоего народа, рассеянных по Земле — тоже. Ты ведь не сомневаешься в боеспособности флота Федерации? — поднявшись с кровати, Лейв встал напротив Лиса. — Это еще не все. Будут уничтожены наши святыни. Храм Тальесина-первопроходца на Хонсю и священные места в бывшей колонии Nocturus, — короткие фразы резали воздух. — И тогда запылает Вестерлунд. Дом Хав соберет под свою руку всех недовольных модов и поднимет мятеж против власти риконтов. В обитаемой Вселенной не останется никаких островков спокойствия. Прятаться будет негде. — Лицо — белый мрамор. Только рассеченные губы, кривясь, выбрасывают жестокие слова. — Ты видел, во что превратил себя Август Беленус? Возможно, он способен водить корабли через портал. Пока его ученые не модифицировали необходимые методики, не поставили на поток производство подобных киборгов — корпорация должна быть уничтожена, — крупные ладони сжали плечи оборотня. — Тору Генко, ты единственный в экипаже, кто способен управлять фрегатом в паре со мной, когда мы подойдем к коллапсирующей звезде — об этом говорит твой коэффициент совместимости. Ты нужен мне, Лис, твоя музыка — тоже. — На краткий миг разорванная сторона исказилась болью. Отпустив Лисенка, риконт уселся на смятое покрывало.
— Лучше покажи мне сверхновую, какой ее видит твое сердце. Ты ведь для этого принес флюшку?
Лис не ответил. Присев на кровать чуть поодаль от капитана, он открыл футляр.
Надо сменить настройки. В мыслях рождалась полифоническая мелодия, перед глазами мелькали пока еще неясные образы. Необходимо подобрать нужное звучание каждому тону, каждой ноте. И сейчас все зависит от темперации квинты* — именно она придаст звучанию необходимую жесткость, четкость, драйв. Строго одно биение в секунду. В шкале двенадцать идентичных квинт. Каждая октава поделена на двенадцать полутонов и, соответственно, с равнотемперированными терциями* и секстами*: их выравнивание требует значительно больше усилий, нежели квинт и кварт*. Все должно быть идеально. Сегодня Лис впервые прикоснулся к части клавы «органная кафедра»*. Пальцы бегали по символам, нажимая клавиши мануалов*, «педалей»*, выключателей регистров. Далее — рычаги для включения копул* и переключения комбинаций банка памяти регистров*. Последними он настроил швеллеры*: им подчиняется динамика.
Полутон-тон-тон-тон-полутон-тон-тон.
Фригийский лад.
Переживший прочие натуральные лады при утверждении мажорно-минорной системы, но потом под натиском диатоники, ушедший надолго в тень. И воскресший после изобретения Аркадием Винтером флёр-де-вёдетт-сенсо.
Полутон-тон-тон-тон-полутон-тон-тон.
Суровое мрачное звучание тетрахорда, оттененное пронзительностью холода.
Абсолютное.
Совершенное.
Безупречное.
Вставив в заушный разъем, вытащенный из гнезда на обечайке шнур, Лис опустил веки.
Что ты видишь, когда закрываешь глаза?
Взрыв.
Он слегка передвинул ревербератор. Пальцы левой руки легли на струны…
В первом регистре зазвучала одноголосная тема. Звуки разлетелись по каюте танцующим ветерком, отражаясь от стен. Во взволнованной фактуре была едва различима обособленная речь созвучий. В воздухе почувствовался прозрачный аромат морозного утра. Напротив широкого ложа появилась крохотная, испускающая во все стороны острые лучи, светящаяся точка. Певучей исповедью души, вступил второй голос. Точка превратилась в сияющий шар размером с кулак. Лучи стали ярче и острее. Тема перешла в другой мануал. Лис перебросил пальцы правой руки со струн на сенсоры. И вот токкатная россыпь несет странную радость зарождающейся звезды. Подхватывая напряжение первых фраз, поток мелодии становится шире и глубже. Тема в третьем мануале переплетается с двумя верхними голосами. Аромат светлого морозного утра сменяет резкий запах озона. Так бывает, когда в комнате взрывается залетевшая во время грозы шаровая молния. Короткая интерлюдия. Нисходящие секвенции основного мотива главной темы наполнены патетикой и драмой. Торжественно вступает тема. Теперь — она река, текущая вспять. И отчетливо-мощно, трубным гласом небес в басах проходит контрапункт. Звезда продолжает расти. Лучи превращаются в слепящие белые всполохи. В виртуозных руках один мануал ведет канон, второй отзывается сильным эхом. Уже не видно стен каюты, не видно пола: остался лишь расширяющийся сгусток плазмы. Строгое четырехголосие обрушивается запредельной мощью. Шквал звуков до предела насыщен густым ревом басов. Запах озона разрывает легкие. Стретта. Апофеоз разрушения. Упоение триумфом безудержной ярости взрывающейся звезды… **
Что ты видишь, когда закрываешь глаза?
Темноту.
В каюте медленно исчезал запах озона. Лисенок не двигался. Фуга не отпускала. Она еще трепетала на кончиках пальцев множеством отдаленных отзвуков. Выдохнув, он выдернул из коннекта шнур, тот, хлестнув по плечу, спрятался в гнезде обечайки.
«Где эта чертова заглушка?»
Положив флюшку на постель, Лис беспорядочно рылся в складках покрывала из арахфилума.
— Тору.
— А?..
— Возьми, — капитан протягивал ему пропажу.
— Спасибо.
Лис замер в расслабленной позе. По телу разлилась беззаботная легкость. Прислушиваясь к внутренним ощущениям, он обнаружил какую-то странную пустоту. Нечто привычное, сопровождающее с раннего детства исчезло, оставив после себя быстро затягивающуюся лакуну. Внезапно он понял. Страх. Чудовище, парализующее сердце, управляющее разумом, растворилось в торжественной полифонии сыгранного образа. Веки опустились сами собой. Рука потянулась к нагрудному карману…
Что ты видишь, когда закрываешь глаза?
Солнце.
— Возьми свою карту, капитан.
— А ты возьми свою.
Что-то легонько шлепнуло Лисенка по носу. Глаза распахнулись. Улыбаясь, риконт протягивал ему карту с изображением стоящего на речном берегу стройного юноши: тот разглядывал лежащую в золотом сосуде рыбу. Паж Кубков.
— Тору, тебе известно значение этой карты? — взгляд цвета зеленого леса глубокий, манящий, гипнотизирующий танцем серебряных искр. — Рыба — символ новых начинаний, потенциала, ожидающего реализации. Паж Кубков восприимчив и артистичен, но очень юн и еще не разобрался в своей натуре. Чтобы научится любить других, он сначала должен полюбить самого себя.
Забрав у оборотня Солнце, риконт вложил ему в руку Пажа Кубков.
Лис уставился на карту.
Капитан прав. Мама, бабушка, папа-Акихито — ты любил их? В раннем детстве на Гавайях, когда вселенная пахла корицей, ванилью и кардамоном, а ветерок подмешивал к ним легкую нотку плюмерий; позже, в Кобэ когда вокруг висели запахи рыбы и гидравлической жидкости. В разное время они и все, что с ними связано, было твоим миром… Как можно любить или не любить мир, в котором существуешь? Ты просто проживаешь день за днем, и если дома есть еда и постель, а на улице улыбается солнце — это хорошо. А когда все резко обрывается — больно. Как ты относишься к себе? Как выживал после отлета с Земли? Схема проста: опасность — бегство — нора. Очередной дешевый капсульный отель, где воющая от натуги воздухоочистительная система устала справляться с пышным букетом вони подтухшей еды, год не видевшей ионного дизенфектора одежды и никогда не бывавших в водном душе тел. Там легко спрятать собственный запах.
Ты когда-нибудь любил?..
Он стряхнул наваждение.
— Я не знаю, капитан, — взгляд полыхнул красной медью и тут же спрятался под черными ресницами. — Я не знаю, но я попытаюсь… попытаюсь… — слово застряло в горле обломком кости, который ни проглотить, ни выплюнуть.
— Успокойся, Тору.
Легкий поцелуй в висок.
Лисенок наконец-то сглотнул.
— Я должен кое-что сделать, — Лейв подошел к «гробу» и, вытянув из панели шнур, подключился через заушный разъем к интерфейсу. Минуты через три, удовлетворенно кивнув собственным мыслям, он прервал связь.
— Кают-компания.
На панели замигал синий диод, спустя пять секунд ожил динамик.
— Эпический пиздец! — возглас Шанди, а затем звон металла. Видимо, на поднос опрокинули кубок. — Не, ну оторвать им… все и сразу!
Невнятное бормотание, шорох сдвигаемой мебели, шумный всплеск. Кто-то упал в бассейн?
— Эйд, Навни, на вахту. Заход на Конкордию отменяется. Направление — ноль-портал. Через пять часов тридцать семь минут по Земле я вас сменю.
— Эм… капитан, они как бы не могут на вахту, — снова Шанди.
— На-а-авни, ты живо-о-ой? Ик… — заплетающийся голос одного из братьев.
— Да живой он, — это уже Финн. Опять всплеск.
— Осторожно, не задави рыбку, — взволнованный возглас Эйи.
Шум воды, нецензурное ворчание Финна и смягченный ковром звук падения тела.
— На-ав-ав… ты утонул!..
— Шанди, что происходит? — баритон Лейва обрушился громом на ни в чем неповинный динамик. Но когда капитан обернулся к Лису, обе половины лица улыбались, а серебряные искорки отплясывали на радужке джигу.
— Да ужрались наши доблестные марсиане до выпадения в параллельную вселенную. И на парах пунша Навни прилетело в голову заглянуть в будущее через водное зеркало…
— Так на Ракшасе одна гадина… гардина… гадалка такое делала и мы… — речь одного из братьев прервалась характерным бульканьем.
— На-ав-ав…
— Эйд, лежи тихо, где тебя положили, а то успокою. Финн, сунь ты ему чашу из-под пунша. Заблюет ведь все — никакими уборщиками не отчистишь, — филирийка приняла командование на себя.
Капитан, ткнув на панели одну из серых кнопок, включил панорамный обзор, и жестом подозвал Лиса к себе. Изображение передавалось на дисплей с камеры, расположенной на высоте двадцати футов со стороны лестницы. Возле бассейна, стараясь подняться на ноги, неуклюжим, затянутым в черную кожу контуженным кузнечиком возился Навни. Его тело содрогнулось, но Финн успел поймать следующую порцию праздничного ужина в чашу. Эйя держалась подальше от веселья, прижимая к груди шкатулку с Таро. Свесив ноги с подлокотника небольшого диванчика (долговязый марсианин целиком на нем не помещался), Эйд страдал от разлуки с братом. Встревоженное попискивание роботов-уборщиков, снующих по кают-компании в безуспешных попытках навести чистоту, добавляло шума. Подносы с опрокинутыми кубками и остатками угощения благоразумно сгрудились над верхней площадкой лестницы. Всюду перевернутые столики, тарелки, плошки, менажницы; по коврам размазаны ошметки еды. Блики парящих светильников играли на гладковыбритой черепушке Мамы-Кувалды: уперев руки в бока, она стояла посреди разгрома. И, судя по напрягшимся бицепсам, сдерживала рвущиеся наружу эмоции.
— Понятно. Финн, Эйя, вы заступите на вахту, — голос тверд, но Лис видел — капитан с трудом сдерживает смех. — Кстати, Финн и Эйя, вы сколько выпили?
— Жена не пьет, а я по сравнению с братцами прозрачен и чист как алмазный кубок, — бывший циркач заботливо поправил волосы стоящему на четвереньках Навни: того снова полоскало.
— Хорошо. Но когда вы с Шанди отнесете близнецов в медчасть, не забудь себе замерить уровень алкоголя и вколоть оксиклацинол.
— Есть, капитан.
— Шанди…
Филирийка, быстро сообразив что к чему, повернулась на камеру.
— …класть марсиан сначала в основной сканер — много чести. Поэтому сразу распихайте их по «люлькам». Они настроены на распознавание, диагностирование и лечение риконтов и модов, но там есть программа для homo sum. Активируй ее вручную. Потом займись рыбками и бассейном. Воду придется слить. Инструкцию найдешь в корабельном архиве, она в папке… — капитан позволил себе короткий смешок. — Впрочем, тебе не привыкать рыскать по документам. Сама разберешься.
— Пиздейшн… — Маму-Кувалду аж перекосило. — Я знала — вы заметите мои «следы»! Но все-таки… Финн, твой клиент готов к транспортировке?
— Местами, дайне-букэ, — циркач скептически взглянул на мотающуюся по изгвазданному ковру гриву Навни. Вокруг них, истерично подвывая динамиками и гневно сверкая диодами, катался робот-уборщик.
— Эйя, доложишь мне за пять минут до входа в пузырь.
— Да, капитан.
— Ладно, — Шанди подошла к дивану и, взвалив слабо бормочущую тушку Эйда на плечо, посмотрела в камеру. — Ну мы пошли?..
— Легкой вам дороги.
— Благодарим за уместное пожелание, капитан, — брезгливо кривясь, Финн поднял на руки лишившегося всех пяти чувств Навни. — Эх, остался я без подарка… — Он потопал к лестнице.
— Я тебе потом все компенсирую, — хихикнула уже стоящая на ступеньках Эйя.
Возглавляемая циркачкой процессия скрылась в лифте, следом за ней, побрякивая упавшими кубками, чинно потянулись подносы. Роботы-уборщики перестали истерить лампочками и принялись за дело. Капитан отключил камеру.
Только когда погас дисплей и, тихо щелкнув, отключился динамик, Лис почувствовал лежащую на плече руку. Он невольно вздрогнул.
— Капитан я готов, — Лисенок отчаянно смотрел в сторону. — Я подготовил себя, как мог и постараюсь…
— Успокойся, — Лейв чмокнул его в макушку. — Я — в душ. Дверь не заблокирована. Захочешь, можешь уйти.
Риконт скрылся в душевой. Оборотень остался один.
*
Лейв стоял под струями воды, не чувствуя ни тепла, ни холода. Лису не нужно стараться. Это ему сегодня придется сделать почти невозможное — доставить оборотню удовольствие при первом проникновении. Учитывая разницу в физических параметрах — задача практически невыполнимая.
Он провел указательным пальцем по каплям воды на голубовато-серой стене. Необходимо выкроить, выдернуть у судьбы два дня и отвезти Лисенка в Игдрасиль. Там, слушая вместе хрустальную песню реки Красного леса, они зачерпнут ясный холод ее вод. И проведут единственную ночь в Охотничьем домике. Это все, чего хочет наследник Дома нор Хейд. Пригоршня счастья. Пусть она задержится ненадолго на ладони, прежде чем просочится каплями сквозь ослабевшие пальцы.
*
Свалив тощих, затянутых в черную кожу аэроската марсиан кучей хвороста в углу стационара, Шанди, подконнетившись через заушный разъем, рылась в меню одной из «люлек»; Финн, не заморачиваясь определением дозы алкоголя в крови, «выстрелил» себе в сонную артерию из нужного «пистолета» и отправился с Эйей на кухню — по дороге в медчасть выяснилось, что у трех подносов сбились градиентные стабилизаторы вектора магнитной индукции и придется тащить их пешком.
Активировав нужную программу у двух соседних моделей «Универсальный лекарь Марк XIII», Мама-Кувалда шумно вздохнула и посмотрела на близнецов. Куча развалилась. Своевременное освобождение от излишков пунша позволило Ужасу сползти со Страха и принять сидячее положение, но взгляд утратил сочный оттенок лимона, и сейчас глаза марсианина больше напоминали цветом мочу молодого поросенка. Мысленно помянув незлым тихим словом лихие годы, проведенные на фермах Тритона, она помогла Навни раздеться и лечь в «люльку». Крышка закрылась автоматически, гибкий манипулятор вонзился в руку, забирая анализ крови, пробежался лучом простенький внутренний сканер, определяя возможные повреждения печени, поджелудочной, селезенки, гипофиза, вилочковой железы и прочего ливера. Шанди удовлетворенно кивнула. С Эйдом хлопот было чуть больше: его опять пришлось транспортировать на себе. Шикарные шмотки близнецов были отправлены в ионный дезинфектор, где снова надо было ковыряться в меню в поисках раздела «кожа натуральная разная»…
Закрыв панель, Шанди оглядела стационар. Ровно семь «люлек». По числу членов экипажа. Разумно. Взгляд упал на рычаги аварийного открывания крышек — на них она повесила розарии близнецов: «Неужели эти отморозки действительно адепты Новой Марсианской Католической Церкви? Интересно…»
Убедившись в наличии блокнота на своем месте, а именно в заднем кармане брюк, она потопала к двери: предстояло разобраться с бассейном.
*
Из задумчивости оборотня вывел зуммер. На дисплее маячил поднос, на котором стояли небольшое блюдо с макаруни, глубокая тарелка с горкой сао-орино и уже знакомый Лису причудливый стеклянный сосуд, наполненный вином.
— Открыть, — он вовремя вспомнил, что дверь не заблокирована.
Поднос угодливо завис возле правого колена, соблазняя печеньками и загадочными фруктами. Лис решился. Взяв продолговатый плод размером с земной абрикос, он осторожно откусил кусочек. Язык защипала горьковато-кислая кожица, сдобренная гвоздикой, но резкий вкус был тут же погашен желейной сладкой серцевиной, напомнившей зеленую землянику. Последнюю он пробовал на Земле в недолгий период славы: она считалась редким деликатесом. Он обнюхал надкушенный фрукт…
— Пять минут до входа в пузырь.
Традиционно-механический голос из динамика прервал исследования Лисенка: бывшие циркачи уже подключились к системам управления — интерфейс озвучил мысли Эйи.
Капитан, не удосужившись надеть белье, вытянул из панели шнур: поглощенный экзотической вкусняшкой Лис не заметил, как он вышел из душа. Риконт стоял спиной к оборотню в спокойной позе отдающего будничные распоряжения. Освещенный парящим светильником он напоминал статую из лунного камня: белая кожа слегка опалесцировала красным. Лисенок с настороженным восхищением разглядывал широкие мышцы спины, четко очерченные бицепсы, плотно закрытые кожистыми клапанами отверстия почечных дыхалец над поясницей… Опустить взгляд ниже он не решился.
Не говоря ни слова, риконт в два шага пересек каюту и, присев на корточки, набрал на невидимой оборотню панели код. Из основания ложа выдвинулась полка. На ней стояли простой прямоугольный контейнер цвета топленых сливок размером на глаз двадцать на двадцать пять дюймов, закупоренная островерхой пробкой бутылочка темного стекла и пузатый дымчато-голубой флакон. Не осмеливаясь наклониться поближе, Лис отчаянно косил глазом в попытке рассмотреть — что же это такое. Лейв вынул из контейнера нечто похожее на чашу, поставил на поднос и, вытряхнув в сосуд немного жемчужно-серой пудры из темной бутылки, взглянул на Лисенка.
— На двоих. — Капитан залил «звездную пыль» вином.
Лис тявкнул от изумления. Из устойчивого основания вырастала вверх стилизованная гигантская гусеница, держащая в шести тонких лапках округлый сосуд с волнистыми краями.*** Рассеянный свет робко скользил по стенкам кубка и овальным сегментам тела неведомого насекомого, опасаясь их пронзительно-льдистой прозрачности. Пригубив вино, риконт протянул сосуд оборотню:
— Это мой личный, предназначен для особых случаев, — здоровая сторона улыбается, но изуродованная кажется ироничной. — Пей.
Легкая рябь, вызванная движением, взволновала карминовую жидкость; серповидные оранжевые блики на округлом боку качнулись, сдвинулись, превратившись, в конце концов, в эллипс. Это настолько заворожило Лиса, что он едва не выронил странный кубок? бокал? — тот оказался неожиданно тяжелым.
— Не урони — он выточен из цельного алмаза.
«Ничоси!
Да что бы выдолбить такую дуру, нужен булыжник весом больше шести фунтов!
А Беленусы носятся со своим «Рагнитом» как хуй с яйцами!..»
— Пей, — риконт подтолкнул руку оборотня. Серебряные искорки на темно-зеленом продолжали отплясывать джигу.
— А… — поперхнувшись первым глотком, Лисенок сумел проглотить остальное и отвернулся: на обнаженного капитана, сидящего перед ним на корточках, он старался не смотреть.
И стал ждать, когда подействует «звездная пыль».
Уверенные руки забрали у него умопомрачительную посуду. Расстегнули куртку. И рывком стащили ее через голову вместе с майкой. Подхваченный под мышки, Лис был приподнят и брошен в шелковистые глубины арахфилума.
— Ты так и не посмотришь на меня?
Пришлось повернуться.
«Звездная пыль» действует на всех одинаково…
Иначе Лис воспользовался бы тем, что дверь не заблокирована и сбежал. Память услужливо подсунула их первую «ночь», когда капитан попытался вломиться в его задницу. И вот опять растущий на глазах ствол угрожает Лисьей дырочке. Он завороженно смотрит на жесткие светлые волосы в паху, на толстую «одноглазую змею»…
— Не бойся.
Прикосновение к губам. Легкое как первый взмах крыльев бабочки, согретой новорожденным лучом. Влажное сладкое, как сердцевина сао-орино, созревшего в тропиках под неведомой звездой…
«Ницневин», — в затуманенный желанием мозг проникает чужая мысль.
«Ницневин?»
«Одно из солнц Палланта»
«Я увижу его? Я увижу Паллант?»
«Да»
«Обещаешь?»
«Обещаю. У нас будет время».
Мысль спешит навстречу мысли. Они сплетаются в прихотливый разноцветный узор словно ленты. Цвета красной меди — Лиса. Цвета зеленого леса — Лейва. И серебристые искры кружатся светлячками в ритуальном танце слияния душ.
«Обещаешь?»
«Обещаю»
Широкий язык раздвигает губы, скользит по деснам. Не торопится. Лисенок, смущаясь, медленно разжимает зубы и осторожно отвечает «гостю». Риконт тут же вламывается в приоткрывшийся рот, наваливается сверху, вдавливая глубже в приятно холодящий кожу арахфилум. Запястья оборотня схвачены стальными капканами сильных рук. Ленты и серебряные светлячки превращаются в цветные круги — не хватает кислорода.
С чавкающим звуком Лейв разрывает поцелуй и ловит губами биение жилки в ямочке над ключицей. Теплый рот добирается до соска, и Лисенок вздрагивает от игривого укуса. Хватка разжимается — запястья свободны, и он вцепляется в шелковистое пламя покрывала, а из горла рвется возглас радости:
— Обещаешь!
«Обещаю!»
Губы ласкают, мучают теплой влажностью каждый дюйм тела, и оно, отзываясь, подается навстречу жадным, жаждущим, зовущим в пучину наслаждения касаниям. Руки. Уверенные, властные разводят в стороны бедра; язык поддразнивает головку горячей шершавостью, заставляя Лиса выгнуться дугой и, толкаясь навстречу, тихонько скулить.
Он не ощущает дискомфорта, когда пальцы один за другим проникают в кишку: они что-то массируют, настойчиво трогают внутри — и это так хорошо! Исходящий от тела риконта запах горького миндаля силен как никогда; нежная нота плюмерий звучит ярче и громче.
И куда-то исчезла полынь…
«Я сгорю?..»
«Нет»
«Обещаешь?..»
«Обещаю»
Лисенок чувствует, как его хватают за бедра. Подпихивая под поясницу подушки, подтягивают к краю кровати. Видимо, капитан задевает кнопку «проиграть повторно» на клаве забытой флюшки. Потому, что в центре каюты появляется крошечная звезда и начинает угрожающе расти под величавый хорал органных труб…
Подаваясь навстречу друг другу, тела соединяются. Поначалу плавные движения сменяются резкими, рваными как шрамы на лице риконта. Подушки летят на пол. Двое мечутся в текучем пламени арахфилума. А в это время, загасив парящий светильник, стремительно заполняя собой мироздание,
взрывается…
Взрывается…
И взрывается сверхновая.
Все держусь за мечту,
Ярче во тьме звездный свет,
Если есть горы, я покорю.
Нелегко?
Наплевать!
Пусть день проходит за днем,
Ночью сменяется ночь.
И вся жизнь напролет
Как безумный полет
Приближает к мечте.
На ладонях времен любовь и судьба,
Крошечный шанс свой путь отыскать.
На ладонях времен наша судьба,
Не перестанет сиять этот свет.
И навсегда
Всю мою жизнь
Не погаснет мечта.
Никогда не предам этот свет.
Просто взгляни из окна —
Звездопад проливным дождем.
Просто пойми — больше нечего ждать.
А кого обвинять?
Ты достигаешь вершин,
Ты научился летать,
Я смотрю на тебя —
Может быть все это зря,
Но звезды сводят с ума.
На ладонях времен любовь и судьба,
Ничтожен шанс свой путь отыскать.
На ладонях времен жизнь и судьба,
Не перестанет сиять этот свет.
И навсегда
Даже сквозь смерть
Не погаснет мечта,
Никогда не предам этот свет!
На ладонях времен…
На ладонях времен…
На ладонях времен…****
*
Holding on to my dream
Winter is coming to me
If thereʼs a mountain I must climb it
And thatʼs the way it must be
Day after day holding on
Night after night out of sight
Like a lifetime away I will never stop
In the hands of time weʼre chosen ones
Every chance is for us to find
In the hands of time weʼre chosen ones
Never stop reaching when dream shades its light
Eternally a lifetime away
But I keep holding on
I canʼt walk away from this dream
Looking through my window pane
Singing through the pouring rain
Since I realize Iʼve been nothing to gain
And thereʼs no one to blame
I reach for mountainʼs peaks
And yet Iʼve just learnt to fly
And Iʼm staring at all these occupations
I must be losing my mind
In the hands of time weʼre chosen ones
Every chance is for us to find
In the hands of time weʼre chosen ones
Never stop reaching when dream shades its light
Eternally a lifetime away
But I keep holding on
I canʼt walk away from this dream
In the hands of time
In the hands of time
In the hands of time
My mind
In the hands of time weʼre chosen ones
Every chance is for us to find
In the hands of time weʼre chosen ones
Never stop reaching when dream shades its light
Eternally a lifetime away
But I keep holding on
I canʼt walk away from this dream
In the hands of time
In the hands of time
In the hands of time
P.S. Часть называется «У ворот Тангейзера» по двум причинам: первая — это своеобразный рубеж в судьбе героев повествования; вторая — автор отдает дань глубочайшего уважения своему любимому писателю Ф.К. Дику.
Комментарий к У ворот Тангейзера * темперация (temperatio лат.) – в музыке, выравнивание интервальных отношений между ступенями звуковысотной системы.
квинта (quita лат.) – музыкальный интервал шириной в пять ступеней.
терция (tertia лат.) – музыкальный интервал шириной в три ступени.
секста (sexta лат.) – музыкальный интервал шириной в шесть ступеней.
кварта (quarta лат.) – музыкальный интервал шириной в четыре ступени.
органная кафедра (Spieltisch нем.) – пульт со всеми необходимыми средствами для игры на органе, набор которых индивидуален для каждого инструмента.
мануалы – клавиатура, на которой в нашей вселенной органист играет руками. На флюшке – несколько сенсорных кнопок.
педаль или педальная клавиатура – в нашей вселенной органист управляет ею ногами. На флюшке – те же кнопки.
копула – механизм, который позволяет включенным регистрам одного мануала звучать при игре на другом мануале или педали. На флюшке достигается включением нужных функций на сенсорной клаве.
швеллер – устройство, позволяющее регулировать громкость конкретного мануала, открывая и закрывая створки жалюзи в ящике, где располагаются трубы этого мануала. На флюшке настраивается нужными кнопками и далее работает автоматически.
банк памяти регистров – доступно на электроорганах и в нашей вселенной.
Лис исполняет фугу. http://www.belcanto.ru/bach_565.html
https://pp.vk.me/c636116/v636116538/b26c/uVJHkXqAvKg.jpg
In the Hands of Time https://music.yandex.ru/artist/356921
====== Часть 10 ======
Вестерлунд Прайм, планета Паллант, резиденция посла Империи Солнца, 414г.*
Ее Сиятельство посол Империи Солнца Патриция-Августина Беленус проснулась в 10:30 по местному времени. За годы пребывания на должности у нее выработалась привычка вставать ровно за полтора часа до официального подъема. Полтора часа. Ее личное время. Только полтора часа каждый Паллантийский день она могла ощутить себя обыкновенной homo sum. И даже представить, будто находится на Земле в резиденции «Ситэ»… Хотя нет, этот дом Пат не любила: там после ссоры с отцом по поводу душевного здоровья Августа бросилась в Сену мать. Молодая женщина отогнала от себя зудящую назойливой мухой мысль: мама не могла покончить с собой, оставив любимую дочку, Девочку-Лисичку с вечно занятым папашей и полусумасшедшим братом!
Вынырнув из шелковых объятий арахфилума, Патриция прошлась по огромной спальне. Пнула точеной беломраморной ступней валяющуюся возле кровати на палевом пушистом ковре служебную развертку: на уголке мигала неприятно большая цифра двадцать — официальные сообщения подождут! Сейчас ее личное время. И пусть родная Империя и чужой Вестерлунд катятся к демонам космоса! У нее есть полтора часа.
Под рассеянным взглядом шелохнулась бронзовая минутная стрелка на переливающемся всеми оттенками розового перламутровом циферблате, подсказывая, что осталось только пятьдесят восемь минут. Скривившись, госпожа посол отвернулась. Как же она ненавидит эти проклятые часы — подарок Адальрада (супруга Великого Андиотра). Ее первый день рождения на Палланте был отпразднован в соответствии с Земными традициями. Якобы с целью выразить уважение Империи и лично госпоже послу. О да, они сделаны из раковины редчайшего на планете моллюска: как его там? Цирцея? Цирезия?.. И помещенные внутрь через небольшое отверстие плата и крошечная игнисовая батарейка позволят им показывать точное время дольше, чем проживет сама Пат Беленус. Последнее особенно раздражало.
Но еще больше ее тогда выбесил официальный презент всемогущей правительницы Вестерлунда — церемониальный кубок.
*
Эдна незамедлительно взяла под личную опеку молодого посла Империи: при личных встречах и на публике Великий Андиотр излучала любезность и гостеприимство. Поначалу Пат почувствовала инстинктивное влечение к Правительнице: ей ненадолго почудилось — сильная спокойная женщина поможет обрести душевную защищенность.
Потом на официальной церемонии вступления в должность ей преподнесли алмазный кубок.
В тот день Патриция-Августина Беленус нарядилась в любимые аквамариновые оттенки, украсив декольте бриллиантом «Рагнит». Она хотела сиять, покорять, хотела выразить уважение Вестерлунду и лично Эдне, надев фамильную драгоценность, подаренную легендарным предком нынешнего Великого Андиотра. Она хотела…
Дамская комната Дворца приемов, куда Пат сбежала сразу же после вручения подарка, встретила ее медитативной музыкой, непривычно пряными ароматами неизвестных цветов и мониторами, отобразившими перекошенный гневом рот.
Кубок!
Алмазный, чтоб его, кубок!!!
Выточенный из камня весом примерно шесть фунтов. И только демоны знают, сколько в нем карат!!!
Главы Великих Домов Федерации носят исключительно огненные опалы, добываемые на Северном материке какими-то там местными драконами.
Госпожа посол ощущала себя просто дурой. И сославшись на плохое самочувствие, покинула прием. «Рагнит» — гордость семьи Беленусов — был похоронен в одном из личных сейфов.
В тот теплый весенний вечер она окончательно возненавидела Паллант, Эдну, риконтов, модов и саму себя.
*
Патриция подошла к панорамному окну. Но не отдала команду пьезорутиловому стеклу** перейти в прозрачную моду. Там, за блестящей поверхностью оттенка синей смальты поднимался из моря Лотоса голубой гигант Ницневин — дневное солнце Палланта. Сияние огромной звезды уже окрасило темную лазурь спокойных волн в цвет Земного гелиотропа, обрушилось на прибрежные скалы, придав их графитовым выступам и граням сдержанный благородный блеск. Пат Беленус не допустит, чтобы наглое светило нарушило ее недолгий покой! Рука сама потянулась потрогать приятную глянцевость стекла. Оно напомнило госпоже послу гавайское небо. Вечность назад Девочка-Лисичка обожала их приветливое уютное поместье вблизи Императорской резиденции…
*
Как же она радовалась, когда в день совершеннолетия*** в ее спальню в главном доме постучал отец и, завязав едва проснувшейся дочери глаза шарфом, бережно отвел к аэрокару. Весь недолгий полет сердце колотилось в радостном предвкушении где-то под горлом, ноздри жадно втягивали аромат плюмерий смешанный с йодистым запахом беззаботного утреннего бриза. Отец, подхватив дочку за талию, весело рассмеялся и поставил на согретые утренней зарей каменные плиты. Сдернул шарф:
— С днем рождения!
Так Пат увидела свое первое собственное бунгало.
Забыв о том, что она не обута, мысленно послав подальше живую служанку и андроида-дворецкого, встречающих хозяйку возле аэрокара, юная девушка зашлепала босыми ступнями по мрамору. Ей не терпелось как можно скорее попасть внутрь!
Пат ступила на полупрозрачную прохладу оникса и замерла в немом восхищении — в центре необъятного холла, соперничая с льющимся из окон утренним сиянием Солнца, пол вспыхивал желто-оранжевым пламенем костра язычников Ракшасы. По углам стояли высокие строгие амфоры. Но главное — огромные зеркала. Которые отражали безудержную молодость и классическую красоту наследницы компании «Беленус-шифт».
— Ты довольна, моя Лисичка?
Протягивая бокал с коктейлем, позади нее стояла мать. Видимо, она прибыла уже давно и лично проследила, чтобы интерфейс работал должным образом.
— Тебе нравится, Пат?
В распахнутых дверях показался улыбающийся отец, к нему тут же услужливо устремился поднос с разноцветными напитками и местными фруктами.
— Мы знаем, о твоей нелюбви к прислуге. Поэтому они… — он махнул в сторону маячащих на пороге андроида и служанки, — будут только следить за бунгало во время твоего отсутствия, а в остальных случаях являться исключительно по приказу.
— Спасибо…
Больше ни на что Пат в тот момент не хватило.
Потом было сказано много слов и тостов; выпиты галлоны кюрасао, черного, белого рома и классического коктейля «Тридцать секунд до Марса» (он наконец свалил с ног неутомимую супругу главы Межсистемной Имперской Корпорации «Беленус-шифт»). Было много музыки. Гости все прибывали: треть из них Пат видела ранее только мельком, а еще треть — не знала вообще. Даже, страдающий перепадами настроения Август смеялся вместе с ней и с поклоном подавал руку, приглашая на вальс, контрданс, полонез. Рядом с живыми парами плавно двигались созданные приглашенным музыкантом образы дам и кавалеров в огромных белых париках, шитых золотом пышных платьях, атласных камзолах.
Вальс…
Контрданс…
Полонез…
Кружение силуэтов, лиц, летящих юбок, узорчатых палантинов и пестрых лент.
Закончилась официальная часть. Отбыл с почетом присланный на один вечер в качестве подарка придворный виртуоз игры на флёр-де-вёдетт-сенсо. Томные вальсы и чинные полонезы сменились ревом басов, оглушающим грохотом ударных и визгом электрогитарных запилов. Сцена теперь во власти филирийской рок-банды. На праздниках Беленусов — только живая музыка! В черных тропических небесах величавый полет белоснежных звероящеров Северного материка Палланта сменялся нежными соцветиями Земных бугенвиллей**** и вызывающе-алых цезальпиний****: фейерверк поражал воображение избалованной публики.
Разгоряченная Пат прыгнула в фонтан и стояла под хрустальными брызгами, упиваясь праздничным шумом и царящей вокруг нее суматохой.
— Не желает ли Венера выйти из морских волн? — чей-то добродушно-насмешливый голос донесся до нее сквозь взрывы салюта и хриплые вопли трясущих радужными хаерами рокеров.
Патриция взглянула на незнакомца. Его необычная для этих широт бледная кожа, короткий платиновый ежик волос и до странности светлые брови и ресницы смутно кого-то напоминали.
Лейв нор Хейд.
Весть о первой победе наследника Великого Андиотра в гонках космических яхт сквозь Сторожевые столбы Вестерлунда недавно докатилась до всех новостных лент Империи. Его спокойная снисходительная улыбка триумфатора заставила вспомнить детскую влюбленность.
Парень отдаленно напоминал принца риконтов.
— Вылезай, Лисичка.
Прозвище, данное ей Лейвом и Гилдом во время каникул в «Игдрасиле» прижилось и последовало за Пат на Землю.
— Но так называют меня только родные и близкие друзья. Откуда ты знаешь?.. — она смутилась, даже рассердилась. Но белоснежная кожа и не по-юношески строгие черты лица манили, а вкрови резвился марсианский коктейль.
Когда неизвестный осторожно коснулся руки наследницы корпорации «Беленус-шифт», она пошла за соблазнителем, не думая ни о чем.
Все случилось на океанском берегу. Тихий шепот прибоя убаюкал, усыпил остатки стыдливости, унес прочь сомнения…
О том, что Август наблюдал за ними, Патриция узнала лишь через год.
Где бы ты хотела сейчас оказаться, Пат Беленус?
Только не на острове Гавайи!
Каждый раз ныряя в прозрачную глубину воспоминаний о счастливом дне своего совершеннолетия, она натыкалась на острые обломки скал. Стоящая на четвереньках в центре вспыхнувшего алым плазменного «костра» огромная фигура риконта. Режущий глаза блеск когтей кибер-протеза Августа. Брызги темной крови на зеркальных осколках, усеявших пол.
Визит на Землю Лейва нор Хейда.
Это был день ее двадцатидвухлетия.
Тогда она хотела поговорить с ним об Августе, попросить помощи у одного из самых могущественных существ в Обитаемой Вселенной.
Беленусы-старшие давно отдалились от повзрослевших детей. Мать уже к полудню успевала накидаться всем, что горит; постоянно изводила саркастичными сообщениями отца и содержала то ли двух, то ли трех хостов элитного клуба «Приап». Уставший от бесконечно-болезненных перепадов настроения Августа и ядовитых выбросов со стороны супруги, отец все реже общался с семьей, предпочитая проводить редкие свободные от бизнеса и политики часы в крошечном домике на Таити: если верить сплетням, там его ждал прекрасный рыжеволосый мод-эмигрант. Таким родителям не расскажешь, как ночью к тебе приходит собственный брат…
Ты действительно хотела улететь с Лейвом в Вестерлунд, Пат Беленус?..
Спустя несколько недель после злополучного дня рождения, притупилась горькая боль, перестала жечь досада, и Патриции удалось все оценить и осмыслить. Даже если бы молодой риконт выслушал ее, согласился бы забрать на Паллант; если бы они сбежали раньше, чем служанка-шпионка доложила Августу; если бы им удалось благополучно добраться до ноль-портала…
Что бы ждало тебя дальше, Пат Беленус?
Она могла провести с Лейвом лет десять-двенадцать — не больше. Век homo sum короче века риконтов. Она постарела бы намного быстрее. К тому же наследник Дома нор Хейд обязан жениться на специально подобранной подходящей по генетическим параметрам партнерше. Она не смогла бы остаться с ним даже любовницей: гетеросексуальные связи на стороне для лиц, состоящих в браке, запрещены в Вестерлунде законодательно еще первым Великим Андиотром Тальесином.
И весь недолгий период совместного «счастья» ты делила бы Лейва с Гилдом.
А потом принц риконтов отослал бы тебя на Гиену или Диану-Тривию — с глаз подальше.
*
Пат шарахнула кулаком по стеклу: на месте соприкосновения разошлись и быстро затухли круговые волны. Панорамное окно не могло ответить на ее печаль, обиду или злость. Оно лишь исправно выполняло свои функции, скрывая от рассерженного взора госпожи посла ненавистный пейзаж морского побережья южных широт Палланта. Кулак разжался. Бессильно скользнув по равнодушной гладкости пьезорутила, рука повисла вдоль тела сломанной плетью. Развернувшись как сомнамбула, Патриция потащилась обратно к кровати. Там, в основание мягкого ложа вмонтирован сейф, в нем — «пистолеты» с лекарством. Она разрядила один в сонную артерию. Официально Ее Сиятельство трижды в неделю колола себе витаминно-минеральный комплекс, необходимый для нейтрализации воздействия на организм homo sum повышенного радиационного фона Палланта.
Соловьиная трель рассыпалась по комнате прихотливыми руладами. Будильник.
Уверенным шагом Пат вышла на середину спальни: привезенное с Земли снадобье от личного психиатра семьи сработало мгновенно. На полных губах цвета черешни заиграла приветливая улыбка. Через несколько секунд двери распахнутся и поочередно войдут: горничная землянка homo sum, андроид-дворецкий и личный секретарь мод. Начнется рабочий день посла Империи Солнца Патриции-Августины Беленус.
Она готова.
Комментарий к Часть 10 * сидерический период планеты Паллант составляет 700 земных дней (437 паллантийских дней). Год прибытия флотилии Тальесина нор Хейда в звездное скопление Вестерлунд Прайм считается первым годом. Исходя из длительности паллантийских суток (38 часов 27 мин), а также вышеупомянутого сидерического периода описанные события происходят в 414г. по летоисчислению Палланта. Планета Паллант – вымысел автора, а звездой Ницневин может быть любой голубой гигант Вестерлунд-1 :)
аналоги в нашей вселенной http://oknanagoda.com/steklo/osteklenie-steklo/steklopaketi/ehlektrokhromnoe-smart-steklo.html
20 лет по Земле для homo sum.
присутствуют и в нашей вселенной http://fototayland.ru/tsveti-taylanda-foto-s-nazvaniem.html
====== Часть 11 ======
Сторожевые столбы Вестерлунда, полет фрегата Хаока-alter, направление — планета Паллант, 414г.
Отконнетившись, капитан выбрался из «гроба». Он перевел фрегат в режим автопилотирования на один час тридцать четыре минуты — хотелось, чтобы Лис увидел Строжевые столбы. Ему необходимо показать киборгу-землянину те самые Сторожевые столбы, где сердце, превратившись в варп-двигатель, гнало вперед межпланетную яхту Грифон по кольцевому маршруту; где кожей ощущался то полыхающий жар светил, то холод абсолютной вечности; где неслись по нервам импульсы, бросая верткую посудину в лихой вираж сквозь плывущие в сиянии изумленных звезд облака космической пыли. Ненадолго погрузиться в те времена, когда он по глупости считал себя обыкновенным молодым риконтом; вспомнить просто Лейва. И, взяв любимого за руку, отправится вместе в дни безрассудного азарта и насмешливой беззаботности. В дни, когда он не осознавал всю тяжесть имени нор Хейд. В дни, когда он позволял себе роскошь жить…
Лисенок перекатился на бок под пламенеющим покрывалом арахфилума. Среагировавший на движение парящий светильник немедленно окружил спящего теплыми лучами, подождал немного и, убедившись, что данный объект не собирается вставать, вернулся к Лейву.
Опершись коленом о край кровати, риконт приподнял тонкую ткань. По смуглому бедру оборотня медленно стекала белесая струйка. К ней примешивалась тонкая, не толще волоса алая линия.
— Медпомощь!
Рев разметал в пыль сонную безмятежность.
Лиса от испуга подкинуло: он уставился на капитана.
— А?..
Зуммер известил о прибытии подноса с аптечкой.
Не произнеся ни слова, Лейв открыл контейнер со стандартным набором: «пистолет» с нанитами, «пистолет» с обезболивающим, «пистолет» с универсальным молекулярным модулятором клеточного стресса. Два первых были немедленно разряжены в сонную артерию ничего непонимающего Лиса.
«Звездная пыль» действует на всех одинаково…
— Прости, — он приобнял недоумевающего любовника. — У тебя кровит. Боль ты не почувствовал из-за афродизиака.
— Я и сейчас ее не чувствую.
— Значит, действие еще не закончилось. Прости, Тору.
Склонившись к Лису, Лейв лизнул острую скулу. Терпкость красного апельсина заполнила рот, заставляя сожалеть и радоваться одновременно: «Пусть не слышу твой запах, зато знаю, каков ты на вкус: пряный, сладкий с легкой примесью горечи, нотками корицы и жгучей кислинки. Твой вкус — твое воплощение; отражение твоего характера; твоей натуры».
— Я хочу тебе кое-что показать. Подожди немного.
Развернувшись в сторону висящего неподалеку светильника, капитан жестом поманил его к себе. Тот мигнул и, подлетев поближе, замер. Обратное движение руки — и светильник, медленно затухая, опустился в дальнем углу.
— Он настроен так, чтобы реагировать на определенные движения, а не зажигаться и гаснуть по хлопку, как в остальных помещениях, — глядя на озадаченную мордочку Лисенка, Лейв усмехнулся. — Мне так удобнее.
— Нифига не знал, что так можно.
— Здесь — можно.
«Снова говорок пилота-внутрирейсовика. Значит, ему действительно не больно»
— Наружный обзор.
«Смотри, Тору!» — телепатический импульс пронзил мозг оборотня.
…Лисенок завертел головой.
«Чо за херня?! Чертов проебонт! Мало ему жопу трахать, решил еще и мозг выебать, — мысли метались в голове чокнутыми белками, хватившими пару стаканов «звездеца для ливера». — Куда, его неебическую мамашу, смотреть?!»
Растерянного Лиса подхватили под мышки и развернули к задней стене каюты. Или к тому, что минуту назад было этой стеной.
Справа бесконечно тянулось ввысь облако. В отблесках многочисленных светил оно резко меняло тона от жженой умбры до желтой охры. Слева был виден только насыщенно-горчичный край другого пылевого скопления. А в центре безграничного пространства темного кобальта рассыпался рой звезд, в самой глубине которого обманчиво манил золотистым сиянием огромный магнетар Тальесина.
Стена превратилась в гигантский панорамный экран.
Лис оцепенел, застыл; забыл дышать, думать. Осталось только зрение — перед ним во всем своем равнодушном великолепии выстроился в торжественной мессе мирозданию Вестерлунд Прайм.
Лисенок нашел в себе силы вдохнуть, закашлялся и, повернувшись в широком кольце рук капитана, заглянул в лесную зелень глаз.
— Это что? Какая-то трансляция?..
— Нет. Я поднял бронированные экраны.
— Получается тогда?..
— …Алмазное стекло, модифицированное наночастицами тория.
— То есть, я вижу то, что вижу. И мы действительно тут. В смысле там…
Мозг отказывался воспринимать происходящее и генерить правильные вопросы.
— Мы пересекаем границу Сторожевых столбов и собственно Вестерлунда. Кстати, здесь недалеко гоночная трасса. Когда-то, я был чемпионом… Ворота Тангейзера, то есть — ноль-портал, отделяющий Федерацию от Империи — у нас за спиной, — риконт старался объяснять оборотню, не покидавшему ранее владения Восседающего на Лучезарном Престоле, как можно понятнее. — Прямо первый из центральных сетевых порталов — Медуза-1. Называется так потому, что задав координаты, можно попасть в нужную точку. Направления — словно змеи, растущие на голове мифической горгоны. А Ницневин и Хелль — ее Умершая Сестра справа, — он махнул рукой в сторону того, что казалось Лисенку голубым бриллиантом на синем бархате. Скоро мы туда прилетим.
— А?.. Какие еще ворота? Вы так называете портал, — до Лиса стало потихоньку доходить.
— Его так назвал сам Тальесин во время своего первого полета на фрегате Хаока в Вестерлунд. 30 ноября 4950г. перед тем как устремиться в неведомое, он вспомнил арийскую легенду, сложенную в древние времена на Земле, о миннезингере Тангейзере. Воин и поэт, любивший вкусную еду, хорошее вино и красивых женщин, он скрылся до скончания времен то ли в гроте своей возлюбленной — богини Венеры, то ли в пещере, ведущей в иные миры. И никому не дано знать, где теперь пребывает великий бард, чьи стихи и музыка были столь прекрасны, что высшие силы отпустили ему все грехи, заставив зазеленеть деревянный посох надменного иерарха…*
Капитан откинул со лба Лиса спутавшиеся пряди челки.
— Они направлялись в неизвестность и не знали, что их ждет: новая жизнь, мучительная гибель, медленное угасание в немой пустоте. Ушедший в портал, отлично снаряженный Имперский флот сгинул. Тальесин и его соратники искали место, где риконты и моды могли бы обрести независимость, жить по своим правилам…
Лисенок снова заглянул в бездну, полную звезд. Капитан развернул перед ним картину прекрасного в своем безразличии мироздания.
Пульсарам, магнетарам, Сторожевым столбам и туманностям нет никакого дела до риконтов, модов и homo sum. Они рождаются, живут, умирают по законам, которые нам не дано постичь до конца. Как землянин Тору Генко может вклиниться в непознаваемый механизм Вселенной? Или все-таки может?..
Как думаешь, Лис?
— Но зачем алмазное стекло? Ведь достаточно внешних камер, — он не мог осознать: нафиг оно сдалось устанавливать на фрегат настоящие обзорные окна, закрывать их противометеоритной броней и защитой от жестких космических излучений, когда можно приткнуть несколько камер и если надо — поднять шторки объективов и получить голограмму где припрет позыриться.
— На Хаока-alter постоянно подключены восемь камер. Если возникнет необходимость посмотреть, можно развернуть изображение или подконнектиться к интерфейсу, — хриплый баритон звучал мягко, даже мечтательно.
— Получается, это нужно только для…
— Для того чтобы выйдя ненадолго из пузыря, полюбоваться видом с балкона, — смешок над ухом напомнил спокойный рокот прибоя летним вечером в Кобэ.
— Но ты… ты отдал голосовую команду! Как так вообще можно?! — оборотень пришел в себя, в голове сформировалась туча вопросов, которые градом посыпались на спокойно обнимающего его риконта.
— Подключившись к управлению, ты становишься самим кораблем. Голос дан животным и человеческим существам, он — неотъемлемая часть каждого из нас. Так почему не научить фрегат слушать?
— Хераси! Так получается — можно сказать этой посудине: а ну пшла в пузырь; курс — жопа мира. И все само пошкандыбает куда надо?
Слова вырвались сами собой, и Лис тут же пожалел о сказанном, но слишком велико было желание подколоть наследника Великого Дома. Задрал уже своим умничанием! Легенды травит, судьбу Обитаемой Вселенной вершить собирается, а еще у него светильники слушаются голосовых команд и окна для того, чтобы тыриться на звездочки в свободное от безделья время!
— Если отдать именно такой приказ, то корабль останется на месте или окажется там, куда ты его отправил. — Дыхание коснулось уха, в голосе чувствовалась усмешка. — Не все так просто. Настроить голосовое управление бронированным шибером в одном помещении достаточно легко — почти также, как двери в каютах. А если мы хотим управлять кораблем только голосом, придется полностью переписать интерфейс, изменить конструкцию космических судов. Да и нужды в этом пока нет.
— Как это нет? Ведь такой фрегат можно безопасно подвести к сверхновой… — поняв, что протупил, Лис запнулся. — Ну не совсем безопасно. Но тогда точно не оплавятся нервы. Вот.
— Подобный вид управления кораблем обычно используется на межпланетных круизных лайнерах. Он пригоден только вне пузыря. Но с учетом автопилотирования, является скорее забавой.
— Ясно.
Слова риконта должны были хлестнуть по нервам, пробудить желание спрятаться и, забившись в очередную нору, грызть в страхе собственные пальцы.
Страх не вернулся.
Только покой и осознанная необходимость поступка.
«Обещаешь?»
«Обещаю».
Риконт не лгал. И оборотень был в этом уверен.
— Убрать наружный обзор.
— Уже все? — Лисенок посмотрел направо — туда, где сверкал на синем кобальте голубой алмаз Ницневин.
— Да. Стекло недостаточно защищает тебя от нейтронного излучения, гамма-излучения и жесткого рентгена. Хватит.
— Повезло. Можете болтаться на автопилоте, любоваться видами, попивать винцо со «звездной пылью», гамма-лучами закусывая.
— Да.
Броня опустилась.
Бездна исчезла.
Окно стало стеной.
Повинуясь призывному жесту, светильник поднялся и, медленно разгораясь, подплыл к кровати. Пара оказалась в центре светового круга. Лис огляделся. На мгновение ему почудилось будто они сидят на раскаленных углях: смятое покрывало цвета пламени, вспыхивало костром, догорающим в ночи…
Урчание в желудке напрочь испортило момент: оборотень ощутил звериный голод.
— Сейчас все будет.
Шлепок по бедру застал Лиса врасплох. Капитан спрыгнул с кровати и уже через мгновение стоял возле гроба, воткнув провод в заушный разъем.
«Кэп одеваться сегодня собирается или чо?»
Лисенок вдруг понял: он сидит голый, волосы на лобке слиплись от собственной спермы, а из дырки при малейшем движении течет.
— А можно помыться?
— Иди, — риконт только махнул рукой в сторону душевой.
— Ага.
— Ого!
Лисенок застыл перед услужливо открывшейся дверью: вместо обычного душа перед ним стояла здоровенная ванна, вырезанная из черного опалисцирующего сиреневым камня.
— Это чего? Туда лезть?.. — он обернулся к широкой спине.
— Лезть. Туда.
— Как прикажешь.
Щелчок замка уведомил Лиса о закрытии двери. Придется ложиться в это каменное корыто. Едва он перекинул ногу через бортик, из четырех отверстий сбоку с шипением хлынули струи воды; облачка пара устремились вверх, разнося по ванной комнате аромат сао-орино. Оборотень принюхался. На секунду в насыщенно-манящих нотах гвоздики и лайма ему послышалась горечь полыни…
Прогнав наваждение, он погрузился в расслабляющее тепло.
Наскоро обсохнув, Лисенок сначала оглядел, а затем ощупал все панели ванной.
«И где тут, спрашивается, белье?»
Выходить голышом ему очень не хотелось. Стыд жег от волос на макушке до ногтей на пальцах ног. Нежась в мягкой воде, вдыхая аромат плода, созревшего под звездой Ницневин, Лис вспомнил корабельную «ночь». Ладони, считывающие реакции тела; пальцы вызывающие ощущение электрического разряда внутри; жесткий шрам на ласковых губах, придающий поцелую волшебную остроту; обволакивающую шершавость широкого языка, дразнящего соски. И долгий стон удовольствия от ощущения заполненности, и короткие всхлипы от размеренных толчков в кишке, и крик, слившийся с клокочущим хрипом…
У самой двери открылась третья снизу панель, за ней — аккуратная стопка одноразового безразмерного белья в вакуумных упаковках.
Лис выдохнул.
Выйдя из ванной комнаты, он сразу же увидел висящий возле кровати поднос. Курица-терияки в чашке, пирожки на алебастровом блюде, тарелка с горкой сао-орино, две бутылки воды с хорошо знакомой этикеткой — капитан заказал повару-андроиду завтрак. Сам риконт был полностью одет, даже успел пройтись по щетине лазером и теперь, сидя на убранной постели, лениво жевал пирожок. Недолго думая, оборотень плюхнулся по другую сторону подноса, цапнул с блюда еще теплую выпечку и затолкал ее в рот.
— Кх-х-х… — проглотив непрожеванный кусок, он уставился на капитана. — Можно еще спросить?
— Спрашивай, Тору.
— А как тут хранятся продукты? Все такое свежее. Даже это самое сао-орино — как с куста сегодня сорвали… — Лисенок осекся. — Ну или на чем оно у вас растет. И курица — будто только что бегала. Я знаю, у папы-Акихито был ресторанчик. И могу отличить свежак от лежака. А уж сублимированного корма нажрался до рвоты, пока мотался с Филиры на Ракшасу и обратно… Вот, — он потянулся за последним фруктом.
— Инертный газ. В данном случае — аргон. И температура плюс четыре по Цельсию. Можно сохранять продукты свежими в течение года по Земле.
— Понял.
Лицо капитана застыло, превратившись в посмертную маску.
«Да о чем он думает?! Вряд ли о курах с ягодами…»
Забив на загадочные мысли риконта, оборотень открыл бутылку с водой.
— Тору…
— А?.. — булькнув в горле, вода устремилась в нос. Опустив голову, Лис отчаянно закашлялся.
— Ты испугался? — Губы едва шевельнулись, взгляд пуст. — Я лишь хотел спросить — почему ты не называешь меня по имени? Даже в постели.
Вода брызнула из ноздрей и теперь стекала капля за каплей по кадыку, неприятно холодя кожу. Лисенок не знал ответа. Он просто не мог выговорить имя сына Великого Андиотра Вестерлунд Прайм. Слишком глубока, слишком темна, слишком непреодолима пропасть между потомком рассеянного по Земле народа и наследником Дома нор Хейд.
— Я должен это делать, капитан?
— Ты ничего не должен. Не бойся.
— Ну, тогда я вернусь к себе?..
«О боги вселенной, пусть он разрешит мне убраться нахрен отсюда!»
— Сиди тут. Я схожу за твоими вещами.
— Эй, я и сам могу! — вскочив, Лис задел край подноса: плошка с остатками курицы-терияки угрожающе накренилась, но удержала позиции.
— В одних трусах? Одноразовой формы твоего размера у меня нет. Даже если ты готов попасться на глаза нашим доблестным марсианам в таком пикантном виде — я тебя не пущу.
Звукоизоляция не позволила покинувшему каюту капитану услышать звонкий возглас похожий на лай: «Лейв!»
*
«Лейв нор Хейд. Ты прав, Лис. Его трудно произнести вслух даже мне. Оно гнетет, давит, лишает выбора и в конце пути искалечит. Но у меня есть время. У нас — есть»
Лифт остановился этажом выше жилых помещений и медчасти. По обеим сторонам сизо-серого коридора тянулась безликая череда дверей, только черные пиктограммы сухо сообщали: «кухня», «кладовая»… Он остановился напротив последней — на ней был нарисован черный треугольник со сторонами три, пять и восемь** дюймов. И, приложив большой палец к сканеру, открыл.
На противоположной стене располагались одна над другой шесть ячеек. Ровно на одну меньше чем стандартное число пилотов-киборгов фрегата Хаока-alter. На панели верхней левой равнодушно горел ядовито-зеленый диод.
«Скоро ты будешь дома, Гилд».
Он простоял, прижавшись лбом к холодной крышке ровно две минуты.
«В аргоне хорошо сохраняется не только драконятина, курица или сао-орино, Тору Генко».
Вернувшись, он застал Лисенка послушно сидящим на кровати. Искоса мелькнул потухший мутно-желтый взгляд, немного нервно шевельнулись плечи. Молчание. Бросив ему под ноги две потертые сумки с нехитрыми пожитками, Лейв коснулся колючего ежика волос на виске. Все хорошо.
Сначала надо отдать распоряжения.
— Оповещение команды. Всем. Хаока-alter благополучно прибыл на территорию Федерации Вестерлунд. Курс ноль-портал «Медуза»: 76гр 16′ галактической долготы 114гр 57′ галактической широты. Вахта Эйд-Навни через одиннадцать минут по Земле ровно. Большинство членов экипажа — граждане Империи Солнца, поэтому, я принял решение не переходить на время Палланта и новое расписание вахт будет составлено исходя из Земных суток. Следующие за близнецами — Эйя-Финн, далее — Шанди-Тору. Подтвердить.
— Есть капитан! — с излишним энтузиазмом отозвались протрезвевшие марсиане.
— Есть капитан, — спокойный голос Эйи.
— Слушаюсь, кэп, — немного ворчливо — Шанди.
— Я понял тебя, Лейв, — как удар гонга.
— Повтори, — он должен услышать это снова.
— Да понял я, уже дошло до мозга. Мы с Шанди ложимся в «гробы» сразу после циркачей.
Голос за спиной прозвучал напряженно.
— Повтори мое имя. Пожалуйста, Тору.
Только бы не испугать, не разорвать невесомую паутинку доверия, так нежданно коснувшуюся души.
«Пожалуйста…»
«Лейв…»
Мысль оборотня опалила нейронную сеть слепящей вспышкой и сформировалась в отчетливый образ — «я верю тебе».
«Благодарю, Лис»
Он медленно обернулся. Лис все также сидел на кровати. Теперь сквозь черные ресницы взгляд полыхал звездой Ницневин скрывающейся за очертаниями пиков Северного материка.
Кого ты видишь перед собой, Лейв нор Хейд?
Лисенка, который боится каждого взгляда и шепота?
Или носителя памяти древнейшего народа в обитаемой Вселенной способного водить через ноль-портал космические суда?..
Ты научил его верить не только тебе.
— Доволен? — лукавый тон снял напряженность. — Я смог выговорить твое имя, Ле-е-ейв.
Оборотень сдул со лба упавшую челку, вскочил с кровати и… тут же споткнулся о лежащую под ногами сумку.
— Дерьмо! — Лис стушевался, покраснел. Пнув виновную, он пробурчал под нос: — Куда это совать? Потом я хочу в додзё, а то давно не разминался. Ты меня отпустишь?
— Сначала оденься, — желая поддразнить, Лейв придал голосу некоторую двусмысленность.
— А…
*
Шанди привычно изводила бессонница. Кэп (оторвать ему три морковки!) поставил их с Лисом на «собачью вахту»*** — с ноля часов до шести утра по Земле. Себе он взял четыре часа сразу за ними. И спрашивается — нафига?! Хотя, если подумать, то получается, пока риконт будет лежать в «гробу» его любовничек выдрыхнется и успеет подготовить задницу к высочайшему визиту. Получается, кэп — в шоколаде. А проблемы старой больной женщины никого таки не думают колыхать… Она перевернулась на койке в стопиццотый раз: тонкое одеяло лениво сползло на пол, оставив Маму-Кувалду мерзнуть под освежающим поддувалом климатконтроля. Да чтоб его минтикора с Гиены порвала как Тузик грелку! Ухватив за краешек обнаглевшую постельную принадлежность, Шанди затащила ее обратно и попыталась устроиться поудобнее. Бесполезно. Сон улетел, но обещал… нет, не обещал. Ебитский шалунишка!
Разбудив хлопком в ладоши светильник, филирийка уселась на койке.
Любимый блокнот ночевал под подушкой.
Она перевернула страницу…
«Ноль-портал. Или как его называют в Вестерлунде — врата Тангейзера. Point of no return. Точка Н. Мы ее прошли. Пути назад нет: ни для меня, ни для Тору Генко, ни для кого. Судьба наследника дома нор Хейд стала нашим уделом. Что же заставило нас (таких разных) пойти за ним? Да, нас объединяет то, что всем нечего терять и, чего уж скрывать — мы любим приключаться на свое филе. Но не только… Почему даже Лис, которому угрожает страшная участь, решил остаться? Неужели для живущего инстинктами оборотня так привлекательна роль вершителя судеб Вселенной, несмотря на риск превратиться в полубезумное существо, у которого в вечности полыхает перед глазами сверхновая? Или главная причина — капитан?
Капитан. Глядя на него, невольно задумываешься: «Что делает представителя человеческого вида героем? А что предателем и убийцей?». Цели могут быть чисты как воды реки Красного леса, а методы их достижения вонять как помои в отстойниках спецзоны Филиры. И тогда героизм поступков весьма сомнителен. Лейв нор Хейд не дурак. И знает, что нельзя сделать знаменитый паллантийский омлет из яиц черных ящеров, не прикончив предварительно наседку и самца. Он понимает — будут еще жертвы кроме Гилда. Так почему же он — герой, и мы готовы ринуться без оглядки в горящий ад? Может, потому что он испытывает боль, принимая жесткие решения?
И еще вопрос. Почему мы сразу не взяли курс на Паллант, а вместо этого, проскочив через «Медузу», летим к какой-то странной планете?
Не сомневаюсь — будет интересно»
Она закрыла блокнот.
*
— Корабль вышел из пузыря Алькубьерре, переход на автопилотирование. Направление — система Целеста, планета Даймонд-severe.
— Какого черта космического кэпу сдался этот Суровый Брюлик? — филирийка вопросительно уставилась на Эйю — Финн ворковал в углу кают-компании со своей Сладенькой, в такой момент от него ответа не дождешься. — В корабельных архивах я нашла только координаты и запись: планета представляет из себя остатки белого карлика, находится на расстоянии один миллион километров от пульсара Целеста, совершает полный оборот вокруг него за три часа двадцать минут и так далее. Ничего интересного. Может, ты меня просветишь?
— Все просто. Это планета-алмаз. Там давно ведется добыча в промышленных масштабах. В то время, когда я жила в Вестерлунде было открыто семь подобных планет в различных звездных системах. На Даймонде самые благоприятные условия: там можно установить защитный купол с антигравом и сравнительно спокойно работать. Не такой уж и суровый этот бриллиант, — сидящая за низким столиком бывшая циркачка отправила филирийке поднос с любимым лиловым виноградом и высоким бокалом настойки молодой пихты. — Расслабься, Шанди. Сегодня можно, — она отсалютовала стаканом сока Земного манго.
— Бли-и-ин! Старость-не-радость-маразм-не-оргазм! Могла бы и сама вкурить — ведь, если у планеты масса близкая к Юпитеру, а в поперечнике всего пятьдесят пять тысяч километров, то даже фермеру с Тритона понятно — это сплошной кристалл алмаза, **** — Мама-Кувалда залпом осушила «пихту». Она была крайне недовольна собой.
— И правда стареешь, мать, — подал голос Финн. — Может, тебе в сканер прилечь? Вдруг начальная стадия Альцгеймера? Обследуйся, а потом вколешь себе нужную дурь и все как рукой снимет.
— Заткнись, ладно? Может я постарше буду, но силенок выбить нахалу пару зубов у меня хватит. — Лицо отвердело, нижняя челюсть выдвинулась вперед, в расширенных зрачках горел черный ад — демон, заставлявший филирийку валить на рингах спецзоны коллег-киборгов, мечтал вырваться наружу.
— Шанди, я же шучу, — полукровка осекся. — Пойдем-ка домой…
Крупная самка паллантийского ящера вцепилась когтями в наплечник, плавным движением расправила крылья, зевнула четырьмя рядами зубов и, завернувшись в черный плащ, затихла.
— Прошу прощения, дайне-букэ, — Финн скрылся в лифте.
— Да ладно, — ей стало неловко. — И ты извиняй… Так, Эйя, слушай, а за какими плюшками нас понесло на эту бриллиантовую планету? Неужели кэп решил выбрать камушек в подарок моему напарничку?
Если уж из Мамы-Кувалды полился поток вопросов, остановить его было также легко, как сель, сходящую с горных массивов Ракшасы по весне.
— Нет. Мне нужны плиты для саркофага. Необходимо должным образом похоронить умершего нор Хейда. — Капитан стоял на верхней площадке лестницы. — Я хочу сам отвезти их на Паллант.
Стук стеклянного донышка о дерево разнесся в замершей кают-компании гулким эхом. Пролившийся на сарапэ сок Эйя не заметила.
Не сговариваясь, обе женщины встали и, поклонившись Лейву, протиснулись мимо него в лифт.
— Не только ты туго соображаешь, — хрупкая циркачка прислонилась к надежному бицепсу. — Все должны были догадаться — на борту тело Гилда нор Хейда. Не оставил же капитан своего кузена гнить в помете аэроскатов на дне заброшенного карьера.
— Вот уж в прямом смысле слова: мертвые погребают своих мертвецов, — вырвалось у Шанди. — Да уж… удачные шутки сегодня так и сыплются.
Они разошлись по каютам.
*
Взяв со столика заботливо приготовленную бывшей пророчицей менажницу с кормом, Лейв опустился на груду подушек возле бассейна. Взволновав черное зеркало, рыбки подплыли к камням и заиграли плавниками в теплом освещении, ожидая еду. Беспокоиться не о чем. Фрегат сам примет контейнер, доставленный беспилотником.
Он бросил первую горсть.
Лис опять отпросился в додзё и прибежит оттуда потный, взъерошенный и голодный. Копченый угорь, пирожки с драконятиной, сао-орино на десерт уже заказаны. Повар-андроид отправит поднос в должное время. Остается ждать, когда завибрирует развертка в нагрудном кармане куртки.
Он бросил вторую горсть.
Едва Хаока-alter вынырнул из портала «Медуза», пришло голо-письмо от матери. Патриция находится в резиденции Посольства. Беленус-младший безвылазно сидит на территории Концессии: даже отклонил приглашение на день рождения супруга Великого Андиотра, сославшись на резкое ухудшение здоровья. В ответ он отправил ей послание Августа и полное досье на Шанди-Альмадену и ее мать. Перед входом в пузырь успели загрузиться последние результаты поисков по Артемис Голдблюм. Она же — Адальгунда Голдфлауэр. Портовая шлюха оказалась элитной куртизанкой Fleur dʼOr*****, убитой в припадке ревности местным олигархом — фактическим владельцем спецзоны Филиры. После чего едва достигшая совершеннолетия Шанди, исчезла с радаров государственных служб, прихватив с собой наличные и коллекцию драгоценностей, хранившихся в домашнем сейфе. Логично. Опозоренное на всю Империю почтенное семейство могло обрушить свое праведное негодование на девушку. Что ж… У Правительницы Федерации будет время принять ситуацию и подготовиться к встрече с новым представителем Дома нор Хейд.
Он бросил третью горсть.
Возле сердца завибрировала развертка.
Груз прибыл.
— Оповещение команды. Обратно к «Медузе» фрегат я поведу сам. После выхода из портала вахта Эйя-Финн, длительность четыре часа по Земле. Далее переход на автопилот. Мы летим на Паллант.
— Есть, капитан, — мгновенно отозвалась Эйя.
— Есть, капитан, — близнецы не удивили своим энтузиазмом.
— Ну оk… кэп, — ответила мокрая филирийка, выскочив из душевой: шум воды — фоном.
— Ле-е-ейв, я заскучаю. Не надо так, — смешливое фырканье.
«Засранец!»
Комментарий к Часть 11 * здесь можно ознакомиться с одной из версий биографии Тангейзера, а также с сюжетом оперы Вагнера “Тангейзер” http://qps.ru/8Hiyv
числа Фибоначчи.
aналог в нашей вселенной http://vladimir-l-s.livejournal.com/3791.html
аналог в нашей вселенной http://www.membrana.ru/particle/16640
*****golden bloom (англ.), fleur d'or (фр.) – золотой цветок (цвет). Таким образом настоящая фамилия и прозвище матери Шанди означают одно и то же.
====== Часть 12 ======
Вестерлунд Прайм, Сторожевые столбы, территория Концессии Корпорации «Беленус шифт», дрейф фрегата Солнечная Корона, 414г.
Глава Концессии, фактический правитель Империи Солнца Август-Патриций Беленус откинулся на спинку кресла. Шнур отсоединился от затылочного коннекта и скользнул в подголовник черной мамбой. Зеркальное графеновое забрало исчезло, словно растворилось, открыв худое вытянутое лицо самого могущественного homo sum Обитаемой Вселенной. Да, он не был красавцем. В отличие от сестры.
Весть о прибытии в Федерацию фрегата наследника Дома нор Хейд облетела Вестерлунд Прайм как только Хаока-alter вынырнул из ворот Тангейзера. Еще одно пафосное название! Сколько их по всему звездному скоплению: магнетар Тальесина-первопроходца, Диана-Тривия, Паллант!..
Тальесин-первопроходец?! Как бы не так. Первым в далеком 3970 году сюда оправился специально снаряженный Имперский флот и все homo sum погибли, не выдержав постперегрузочного стресса при прохождении портала. О них не вспомнил ни один Великий Андиотр.
Система Диана-Тривия. Именуется так в честь додревней богини трех дорог и тройной власти: на небесах, на земле и в преисподней.* Несметно богата всякой флорой и фауной. Именно там обитают огромные пауки, плетущие плотные невесомые сети. Их потом разбирают на прозрачные нити для самой дорогой ткани — арахфилума. Три планеты-сестры, вращающиеся вокруг желтого гиганта. Не пригодны к постоянному обитанию для модов даже после терраформирования, поскольку находятся слишком близко к светилу. Но для риконтов это — курорт. Местный «Персиковый остров»!
Паллант. Гигантская планета-столица, названная именем титана, отца Победы, Силы, Мощи и… Зависти.** Последнее заставило бескровные губы превратиться в белесую полосу. Нет! Он не завидует. Август Беленус выше подобного ничтожного чувства.
Едва слышное шуршание пьезопривода — и шлем повернулся в сторону двери. Вошедший homo sum поставил перед главой Концессии высокий плотно закрытый стакан, наполненный бурой питательной смесью. Все правильно — время обеда. Испуганно приседая, слуга растворился в дверном проеме. Бесшумно закрылись створки. Август вздохнул. Теперь он хорошо понимал, почему Пат так не любила живую прислугу. Они улыбаются и кланяются; они вышколены и вежливы; они точные, как эталон времени цезий-133. При этом наблюдают за тобой; подмечают каждое движение; пялятся исподтишка, как на диковину. И перешептываются в общем дортуаре. Но положение наследника Корпорации — обязывает. Приходится терпеть.
Губы захватили торчащую из стакана приплюснутую стеклянную трубочку. Выглядящая откровенно отвратительно смесь по вкусу была такой же мерзкой. Ему пришлось перейти на подобный способ питания после заключительной операции. Но Август никогда не был гурманом, так что особых сожалений по поводу отсутствия в нынешнем меню драконятины по-вестерлундски и какого-нибудь Земного рамбутана не испытывал. Его недовольство вызывало лишь то, что по настоянию отца пришлось сохранить человеческое лицо. Глава Концессии предпочел бы нанометаллопластик и биополимер, сохранив из живых тканей только мозг. Однако условие, при соблюдении которого сыном, отец соглашался отойти от дел, фактически передав управление всей Корпорацией, а значит, и Империей Солнца в его руки, было жестким — Август обязан сохранить лицо человека. Пришлось подчиниться. Зато теперь папаша жарит свое пузо и задницу рыжего мода под солнышком Таити, не путаясь под ногами. Все к лучшему в этом лучшем из миров.***
А если Август выиграет гонку за главным призом — игнисом, Обитаемая Вселенная вообще превратится в рай. Рай для него и армии суперкиборгов: не чета этим недоделкам с семью коннектами. Риконтам и модам придется потесниться. Раздавленная экономически Федерация будет трепыхаться. Дом нор Хейд не сдастся до последнего. Лишь когда через портал хлынет армия настоящих людей, возглавляемая его офицерами, большая часть потомков модификантов встанет на сторону Империи. Его Империи. Ибо за ней — численное превосходство. Возможно, об этом думать пока рано. Отбор кандидатов для изготовления киборгов нового поколения только начался — впереди еще много дел. Но будущий правитель мира обязан видеть в перспективе.
Август Беленус проглотил остатки белково-минеральной смеси, отодвинув стакан на край выключенной сенсорной столешницы, уставился перед собой. Туманно-голубой оттенок внутренней поверхности бронированных экранов успокаивал, вызывая состояние близкое к медитативному. Глава Концессии не любил яркие цвета. Да и на что смотреть? На помойно-коричневые Столбы? Он четыре года по Палланту торчит в этой забытой богами и демонами дыре, тщательно подготавливая финал истории, начатой несколько тысячелетий назад кучкой Земных ученых. Кому первому пришла в голову идея почти полностью заменить ДНК в цепочке генов и сотворить чудовищ, которые отказались служить своим создателям? Разумеется, сначала все выглядело очень привлекательно: риконты должны были стать пионерами в открытии и освоении дальнего космоса. Они и стали таковыми. Только не принесли богатства новых планет в дар Империи. И пусть Гудвард нор Хейд с подручными разработал методику классификации совместимости, дав возможность перейти на синергетический тип взаимодействия с кораблем. Этого мало! Проход через ноль-портал остался по-прежнему недоступен. До тех пор, пока он, Август-Патриций Беленус не взял дело в свои руки.
После того, как он вернется в Империю с восемью тоннами игниса и Патрицией, она выйдет замуж за Тутанхатона и взойдет на Лучезарный Престол не как Меритатон. Она станет первой правительницей новой династии. Макетатон станет фрейлиной нового двора; Император с супругой отправятся на заслуженный отдых, а их сына ждет почетный титул принца-консорта: нужно обеспечить преемственность, дабы избежать возмущения подданных.
Бросив взгляд на мертвый блеск выключенной панели, Август встал. Несильный толчок кибер-протеза, затянутого в перчатку цвета бычьей крови**** заставил стол, сделанный из цельного куска лазурита Дианы отъехать в сторону на шесть футов. Кривая тень улыбки изогнула блеклую линию губ: «А ты можешь сдвинуть одним касанием семьсот семьдесят один фунт камня, Лейв нор Хейд? Когда ты попался мне под руку в бунгало Пат, тебе крупно повезло. Я мог бы снести твою белобрысую башку быстрее и аккуратнее лазерного резака. Но зачем? Эдна незамедлительно объявила бы войну. Вы бы разметали Землю на атомы… Данная неприятная ситуация не входила в мои планы. Ах да, еще сестрица могла разгневаться, закатить истерику и, упаси боги-которых-нет, взбунтоваться».
Мерное тяжелое эхо шагов отразилось от замерших стен полупустого кабинета.
За время политической карьеры Патриция должна научиться вести себя подобающим будущей Императрице образом. Раньше она умела только любоваться своей красой в зеркалах, да раздвигать ноги перед каждым встречным блондином, похожим на нор Хейда-младшего. Вспомнив сцену на Гавайском пляже, Август содрогнулся от омерзения. Его сестра, наследница половины состояния крупнейшей Межпланетной Корпорации не пропускала ни одного светловолосого парня! Спустя год пришлось вмешаться. И самому заняться ее ненасытной дырой. Остается только надеяться, что многолетнее пребывание рядом с решительной и умной Эдной пошло на пользу прекрасной сестрице. Возможно, она даже научилась думать…
Зуммер прервал прогулку главы Концессии.
Кто там?!
Надоедливая прислуга явилась забрать посуду. Его комфортное состояние души категорически нарушено! В одном Пат безусловно права: хорошо настроенный интерфейс, тщательно стабилизированные вектора магнитной индукции у подносов и андроиды намного удобнее живых людей.
— Открыть, — с подавленным раздражением.
Забрав пустой стакан, слуга все такжеподобострастно изгибаясь, уполз за двери. В подобные моменты Август испытывал рвотное чувство по отношению к представителям одного с ним человеческого вида.
Раздражающий фактор исчез. Казалось, состояние сосредоточенного спокойствия должно вернуться. Почему же тогда не покидает ощущение, будто он упустил нечто важное?..
Снова эхо шагов пытается заполнить гулкими раскатами пустоту.
Будущий повелитель Обитаемой Вселенной задумался.
У него не получилось раздобыть чертежи усовершенствованной конструкции Хаока-alter. Хотя Концессии удалось подкупить двух примитивных модов — толку от подобных манипуляций было немного. Бравые представители офисного планктона смогли сообщить только следующее: «Данные о проведении работ не обнаружены. Данные о поставке материалов на верфи межпланетного космодрома „Гемера“ отсутствуют». Потом несчастные трусы уволились из Службы управления делами Великого Андиотра и скрылись неведомо куда. Да сожрут их демоны-которых-нет! Ладно. Есть достаточно сведений о паллантийских технологиях. Приблизительные выводы он сделает сам. И Солнечная Корона тоже не просто так стояла два с половиной года по Земле в Императорских доках. Августа это не беспокоит.
Следующий фактор, влияющий на исход противостояния Беленусов и нор Хейдов, вызывает чуть больше озабоченности — где и когда явит себя миру нова? После раскрытия шпиона Эдна незамедлительно отправила в почетную отставку своего непутевого муженька, и сейчас раздобыть какие-либо сведения о координатах очередной звезды, готовой превратиться в сверхновую, практически невозможно. Нынешний куратор в рекордные сроки провел оптимизацию персонала, а самое главное — закрыл набор сотрудников на неопределенное время. Институт Астрофизики Федерации недоступен. Но это не столь важно.
Резкий удар титанового каблука о металлокерамический пол.
Вот оно! Как только Лейв нор Хейд прошел через портал, со станции «Вестерлунд-Прайм» понеслось по всей Федерации официальное сообщение: «Наследник Великого Андиотра возвращается домой». Зачем? Можно легко скрыть факт прибытия Хаока-alter. У Августа нет информаторов на станции, а визуальное наблюдение недоступно из-за Сторожевых столбов. Проклятая космическая пыль! Тогда почему порождение монстров из пробирки нагло объявило о своем появлении? Над станцией даже развернули голограмму: на полуночно-синем небе, окруженное черными звездами, темно-зеленое око внимательно смотрит на мир. Штандарт Дома нор Хейд. Неужели Эдна собирается нарушить один из пунктов Нерушимого Соглашения и арестовать ни в чем неповинного гражданина Империи Августа Беленуса, выведя его таким образом из игры?! Или тут другой подвох?.. А вот это вызывает настоящую тревогу.
Зуммер вторгся в размышления навозной мухой.
Что еще?!
Таймер, имплантированный хирургами по желанию Августа в кибер-протез левой руки, послал сигнал в нейронную сеть: «15:45 по Земле. Вдохновляющая речь на еженедельном собрании сотрудников».
Вороний грай нарушил покой рабочего кабинета. Август рассмеялся.
О да! Его сегодняшняя речь заворожит, увлечет, заставит поверить в абсолютную чушь о грядущем царствии homo sum даже неглупых представителей этого вида.
Зеркальное забрало закрыло лицо и туманно-голубое искаженное отражение стен легло на него призраком спокойствия. Замер в четырех футах над головой парящий светильник. Август-Патриций Беленус развернулся к высоким двустворчатым дверям. Через несколько секунд сюда войдут: заместитель по сотрудничеству с Федерацией Вестерлунд; личный представитель Восседающего на Лучезарном Престоле; спичрайтер (зачем он тут вообще?..); андроид-дворецкий.
Будущий повелитель Обитаемой Вселенной готов к встрече со своими рабами.
Только мысль неотступно царапает мозг кошачьим когтем: «Почему Лейв нор Хейд не спрятался, а ответил на вызов столь дерзко? Неужели у него в рукаве любимой формы капитана фрегата спрятано Солнце*****?..»
Комментарий к Часть 12 * http://www.vsemifu.com/mifu/antika/diana.php
здесь можно ознакомиться с версиями легенд о титане Палланте http://qps.ru/J3yxe
Вольтер “Кандид”.
черный с алым отблеском.
Август имеет ввиду карту Таро Солнце.
====== Часть 13 ======
Вестерлунд Прайм, система Ницневин [альфа Ницневин и бета Ницневин (Хелль — Умершая Сестра)], Паллант, территория резиденции Великого Андиотра, 414г.
Крупнотоннажная межпланетная яхта Грифон опустилась на стоянку, вздрогнула и замерла. Открылся шлюз. Первой на Паллант выкатилась тележка с пятью клетками, за ней бежал встревоженный Финн:
— Я же говорил, что им в корм нужно снотворное подмешать! Стоять, — он обошел тележку, прислушиваясь к шебуршанию и пощелкиванию. — Почуяв знакомые запахи, Сладенькая разнервничается, а остальные — следом за ней. К тому же в ее положении стресс противопоказан, — бывший циркач укоризненно посмотрел на спускающуюся следом супругу.
— Я дала им немного. Зачем отправлять в глубокий сон? Так быстрее привыкнут. А со Сладенькой ты в любой ситуации договоришься.
Лисенок остановился у трапа. Вот ведь странные ребята. Они вроде как на родину прилетели, а скачут вокруг своих ящерок, будто на все остальное им с пальмы класть.
— Чего застрял, напарничек? Прибыли, — Шанди поправила на плече лямку единственной, но объемистой сумки. Топай, давай. — Обойдя Лиса, она тяжело спустилась на графитно-серую площадку.
— Финн, когда твоя любимица снесется-то?
— Да где-то через месяц по-местному. Девчонки, это ж настоящее чудо! Первые черные драконы, рожденные вне Архипелага Ящеров, — качнувшись с пятки на носок, бывший циркач присвистнул от удовольствия.
— Хочешь прощальный поцелуй? — хриплый баритон за спиной.
— А?.. — он никогда не привыкнет к тому, как здоровенному риконту удается бесшумно подкрадываться. Может у них в ДНК до кучи антигравы встроены?
— Или тебе трудно ходить? — крепкая рука ощутимо сжала ягодицу. — Побаливает?..
— Нет! — Лисенок мухой вылетел из яхты. Хотя — побаливало…
— Аэрокар отвезет вас в один из гостевых домов и останется в вашем распоряжении. Считайте, что получили двухдневный отпуск, — капитан повернулся к филирийке. — Шанди, в 20:00 по Палланту ты отправишься со мной к Великому Андиотру.
— Какого?.. — Мама-Кувалда едва не высказалась по существу. — Можно хотя бы узнать, зачем оно надо?
— Я не могу не представить правительнице Федерации своего старпома.
— И с когда я старпом? — бросив сумку на раскаленную площадку, филирийка приготовилась излить свое скромное мнение.
— С этой минуты, дайне-букэ.
Шлюз начал медленно закрываться.
— Оторвать им… три морковки! — сокрушенно качнула головой Шанди вслед исчезающим в щели капитанским сапогам. — Ну слушаюсь, кэп.
По категорическому требованию Финна, клетки были загружены в салон полугрузового аэрокара: слава богам, места оказалось достаточно. Пристроив на одно кресло флюшку вместе с двумя сумками, Лисенок уселся рядом. Сиделось неуютно. Как только фрегат прошел через «Медузу», Лейв перевел его на автопилот, и до космодрома «Гемера» они тащились на околосветовой. Все это время капитан отпускал Лисову задницу только по нужде. Чертов проебонт словно с резьбы сошел! Пытаясь устроиться поудобнее, Лис ерзал на ортопедическом сидении. Поудобнее — не получалось.
…Любовник разбудил его укусом в шею и, подхватив на руки, потащил куда-то. Оба пахли вчерашним сексом, потом и горечью сорной травы, пробивающейся из каждой трещины Обитаемой Вселенной. Последний запах чуткий нос оборотня отчетливо различил, но когда они погрузились в мягкую сливочную воду, полынь утонула в сладости аромата сао-орино. Лейв ласкал его и нежил, оглаживая широкими ладонями шею, плечи, торс… Потом был плотный завтрак с копченым угрем, с пирожками, начиненными черепаховым мясом, с Паллантийским вином, дразнящим вкусовые рецепторы нотками ягодного вальса*. И макаруни. Взяв крошечную печеньку, капитан, улыбаясь поднес ее к губам Лисенка… Рот открылся сам. Непроизвольно. Оборотень принял угощение не из материнских рук. Впервые в жизни.
Неочемный смех. Веселая возня. Темное вино, случайно пролитое в пламя арахфилума из алмазного кубка. Прикосновения, становящиеся более настойчивыми; и кружащие голову поцелуи по всему телу. Запястья прижатые к постели; и язык скользящий в подмышечной впадинке, вызывающий тягучее желание. Лейв входил в него раз за разом, не давая передохнуть, заставляя скулить, рвать зубами простыни, корчится в прекрасной агонии сухого оргазма…
Результат — саднящая кишка.
Да уж, сложно разобраться в ощущениях после марафона. Никак не поймешь: то ли тебя удовлетворили на год вперед, то ли просто затрахали до усрачки. Одно Лис знал точно — надо будет найти аптечку в гостевом доме.
Решив отвлечься от боли в заднице, он открыл окно.
Полдень затопил жарой и слепящим светом деревья; их гибкие ветви, колыхаясь под ленивым полетом ветерка, небрежно мели маренговую плитку дорожек. Редкие прохожие шли не торопясь, прогуливаясь. Соплеменники Лейва отличались от модов не только статью: мужчины и женщины носили минимум одежды. Однако у некоторых нижняя половина лица была закрыта подобием защитного экрана, его цвет, видимо, соответствовал вкусу хозяина. Точеное плечо женщины-риконта ласково лизнул луч Ницневин и на белой коже появились нежно-зеленые пятна: среагировали хромопласты. Стоило ей сделать шаг в тень — пятна начали медленно тускнеть. Незнакомка присела на бирюзовую траву, нажала какую-то точку над левом ухом, и пол-лица мгновенно исчезло за бланжевой завесой. Лис едва не свернул шею.
— Эйя, зачем эта защита?
— Она нужна, когда риконты, настроившись друг на друга, общаются между собой на расстоянии. А чтобы никто не мог прочитать по губам, используют простенькие экраны. Для этого на левое или правое ухо цепляется небольшой генератор. Когда-то они имплантировались под кожу… А теперь представь, ты нежно берешь в ладони лицо своего любимого, случайно активируешь экран и вместо, ждущих поцелуя губ — бац! Появляется завеса. Поэтому перешли на съемную версию. Мог бы сам догадаться, — задорно подмигнув, циркачка снова повернулась к клеткам.
Шофер опустил аэрокар на пешеходную дорожку перед двухэтажным зданием. Багажник открылся, и тележка тут же выкатилась наружу. Под шебуршание, щелкание, покрикивания Эйи: «Аккуратнее!», Финн, бормочущая нецензурщину Шанди и безупречно молчаливый мод принялись выгружать клетки. Стараясь не путаться под ногами, Лисенок отступил назад, и правый бок обдало струей холодного воздуха:
— Чо за нахуй?! — он едва не уронил флюшку. Отскочив в сторону, Лис заметил выхлоп диаметром четыре дюйма, прикрытый мелкоячеистой сеткой: такие тянулись по обеим сторонам дорожки на расстоянии примерно десяти футов друг от друга.
— Климатконтроль. Часть терраформирования. Дополнительное охлаждение действует в этих широтах с середины весны до середины осени. Раньше все районы, где жили и работали моды, были накрыты защитными куполами. Великие Андиотры заботились о нашем здоровье. Установки уже лет двести как усовершенствовали, также придумали кучу противолучевых стабилизирующих снадобий, но некоторые места, где живут мои соплеменники, до сих пор остаются под старыми куполами. Если захотите, прогуляемся — я вам с Шанди все покажу, — Эйя снова пришла на помощь.
— Извините, — до Лиса дошло, что он выругался. — Спасибо. — Стараясь скрыть смущение, он быстро зашагал к гостеприимно распахнутым дверям. Но вдруг замер.
Раскидистое дерево, накрывшее густой тенью дом, было усыпано крупными цветами, полыхающими оттенками заката в Кобе — от мадженты и глубокого оранжевого до золотой ряби на темной морской лазури. Внезапно, словно повинуясь неслышному зову, цветы, взмахнув тысячей крыльев, сорвались с ветвей и, выстраиваясь пестрой спиралью, устремились в небесную синь. Распахнув глаза, оборотень тявкнул от изумления, но, спохватившись, вытащил флюшку и ткнул запись. Спираль уходила в бесконечность. Несколько отставших птиц, издавая тревожные крики, заторопились вслед улетевшей стае. Последняя, ослепив разноцветным взмахом крыла, ушла вертикально вверх. Лис только успел заметить похожее на сердце ярко-алое пятно на золотистой грудке.
Проводив взглядом исчезающее в небе волшебство, он убрал инструмент.
— Осень скоро. Сердеччки на южжное побережжье моря Лотоса улетают, — подошедшая Эйя улыбнулась исчезающей точке.
— Сердечки? Вы их так называете? Я видел похожее пятнышко.
— Да. У них есть длинное латинское название. Но мы зовем их Ренаровы** Сердечки. Их пение любил сам Тальесин. Он приказал выстроить дом для своего Драгоценного Друга в роще, где они обитают, чтобы в его отсутствие тот не грустил, а слушал песню сердец, — она перешла с родного акцента на всеобщий британский. — Они всегда держатся вместе. Первую трель выводит вожак; потом вступают старшие; за ними — младшие. И так пока не отзовется вся стая. Каждая выводит свою ноту и держит определенный ритм. Заканчивает коротким криком главный самец. Во время гнездования Сердечки выдают концерты каждый вечер. Наши орнитологи считают это чем-то вроде переклички, — бывшая циркачка вытянула шею, округлила глаза. В неизменно ярком сарапэ она напоминала одну из птичек. — Внимание! Внимание! У нас все дома? — молодая женщина прыснула в кулак.
— Каво стоим? — Мама-Кувалда окончательно развалила романтический флер. — Пошли-пошли. — Пихнув Лиса в спину, она затопала ко входу.
Сзади чинной процессией следовали: шебуршащая и щелкающая тележка; Финн с лицом страдальца и шофер с похерфейсом.
Лисенок посмотрел в опустевшее небо. Он не сможет записать вечернюю песню сердца. Жаль.
Задница снова напомнила о себе, когда заняв по указанию андроида-дворецкого одну из спален, он плюхнулся с размаху на вычурное деревянное кресло напротив панорамного окна. Наплевав на понимающие взгляды, которыми наверняка обменяются Шанди с Эйей, усевшиеся поболтать на диване в холле, оборотень фыркнул и четко сказал:
— Медпомощь.
*
— Он без нас отлично устроит Сладенькую…
— Дайне-букэ, пожжалуйста встань, — монотонная плавность речи синтезированная софтом и переданная биопластическими динамиками перебила Эйю на полуслове. Перед мирно сидящими женщинами возник андроид-дворецкий. — Я мерки сниму. Форма старшшего помощщника капитана Личчного флота Великого Андиотра ччерез ччетыре ччаса пятьдесят две минуты ровно должжна готова быть. Иначче к девятнадцати тридцати ровно служжба доставки не сможжет ее привезти.
— Как все серьезно, блин, — Мама-Кувалда нехотя вытащила себя из уютных объятий диванных подушек.
Она вытянула руки в стороны и покорно ждала пока биорезонансный ультразвуковой сканер БРУС-XXX попискивал вокруг нее.
— Дайне-букэ, благодарю, — сканер исчез в недрах андроида, как не было, сам он, сложившись в пополам в поклоне, скрылся в левом крыле. Оттуда же ему навстречу выплыл поднос с кислотно-синей аптечкой и улетел в распахнувшиеся двери жилой половины.
Шанди хмыкнула и понимающе улыбнулась Эйе, та ответила коротким смешком. Странную походку ее напарника не заметил только озабоченный состоянием своих ящерок Финн.
— Слушай, а можно нескромный вопрос? — Мама-Кувалда снова с удовольствием утонула в подушках и продолжила прерванный разговор.
— Нескромных вопросов не бывает. Бывают нескромные ответы, — автоматически нервно рука бывшей циркачки затеребила уголок сарапэ с вышитой на нем Колесницей.
— Ты и Финн… Вы собираетесь навестить родных? — выпалила скороговоркой Шанди.
— Два дня слишком небольшой срок для подготовки официальных визитов. К тому же родители вряд ли захотят устроить прием в честь отступницы. Я успею поговорить только с младшей сестрой. Она единственная, кто обрадовался моему отречению: так я расчистила ей дорогу к заветному треножнику, — циничная улыбка. — Всех дочерей старшей ветви Дома Хав воспитывают как будущих пророчиц. Но в Храм Одвина входит только старшая. Насчет Финна не знаю…
— Ну и обычаи у вас — прям верх гуманизма! — Мама-Кувалда с силой шарахнула широкой пятерней по невиновной во всех отношениях спинке дивана. — Но если я правильно поняла — у носительниц этого гена вариантов немного: либо дрессура, либо полная изоляция, либо сумасшествие.
— Да. Правильно. Что-то я устала. — Быстрым шагом Эйя упорхнула в жилое крыло. — Удачи тебе у Великого Андиотра, — донеслось из автоматических дверей.
— Она мне не помешает.
Шанди потянулась к расползшейся квашней под ногами сумке. Вывалив в пушистость ковра некоторое количество упаковок с одноразовым нижним бельем и, обстоятельно порывшись, извлекла со дна бездны нужный блокнот.
Тонкая ручка голубой стали с тигровым глазом на колпачке (подарок Эйи) зашуршала по бумажному листу…
«Все заняты. Финн возится с забеременевшей ящерицей; Эйя успокаивает обоих. Тору Генко лечит отлюбленный капитаном пердак. Сам кэп, прихватив близнецов себе в помощь, занимается подготовкой похорон кузена.
Со дня рождения пророчицы никто, никогда, даже вскользь и ненароком не говорил о нашей цели. Все молчат.
Возможно, каждый уже готов к смерти?»
Она закрыла блокнот.
Часы на выпавшей из сумки развертке сообщили неоновыми цифрами — до визита к Правительнице осталось три с половиной часа. Есть время вздремнуть. Мама-Кувалда взбила подушки.
— …Дайне-букэ, проснись. Дайне-букэ, проснись, — по барабанным перепонками стучали резиновые молоточки неживого голоса.
— Как? Уже? — Шанди неохотно вывалилась из объятий Морфея в суровую реальность. Реальность сверкала алмазной гранью и светодиодами цвета влюбленной жабы вместо глаз. Рядом болтался поднос с плоским ящиком серого с алыми прожилками дерева.
— Твоя форма готова. До визита к Великому Андиотру тридцать ччетыре минуты ровно. Наследник передать приказал, ччто на террасе Рогаланда жждать будет.
— Ну уговорил, — она потянулась за сумкой. — Где? Где мои вещи, болванка ты титановая?!
— Дайне-буке, вещщи твои во второй спальне слева.
— Ладно.
После недолгих диванных раскопок она обнаружила таки блокнот с прицепленной к обложке ручкой и отправилась в указанном андроидом-дворецким направлении. Поднос устремился следом.
Она давно забыла те времена, когда похожий андроид будил ее по утрам…
Как ни старалась Мама-Кувалда придраться к форме: майка, куртка, брюки, сапоги — все сидело идеально. Нигде не жмет, ничего не тянет и даже — стройнит! «Комплект сшит из плотного волокна аристерии с добавлением арахфилума и платиновой нити, сапоги стачаны из кожи черных ящеров»: об этом Шанди сообщила голограмма портного, выскочившая из ящика, как только она приподняла крышку. Проекции на мониторе сменялись одна за другой: вот вид спереди в полный рост, а вот — со спины; дальше снизу — высота голенища ровно 21,57 дюйма; снова спереди, но до пояса… Она остановила последнюю, и вгляделась в нагрудную нашивку старпома: синий круг с черной семилучевой звездой.
У филирийки, которая с одного удара ломала ребра коллегам-пилотам Толимана, подкосились ноги. Сканер сбился. Изображения мельтешили, путались, накладывались одно на другое. Казалось — сердце мечется по грудной клетке в поисках выхода. Стоя на карачках, она пыталась дышать, но легкие сплющились, а из глотки вылетал только отчаянный скрежет. Невозможно позвать на помощь! Перед глазами круги. Сначала — цветные; затем — черные. Лоб уткнулся в холодное и твердое. Спазм отступил. Вдох. Судорожный всхлип.
Опираясь о прохладу каменного пола, цепляясь за висящую на стене полку с безделушками, Шанди медленно поднялась.
— Дайне-букэ, аэрокар жждет, — интерком занудел голосом андроида-дворецкого. — Дайне-буке, пожжалуйста, поторопись.
«Соберись, тряпка! Ты старпом или куда?»
— Иду.
Ее ждут.
Мама-Кувалда выпрямилась.
Чему быть, того не миновать.
Сахарно-белая с кораллово-розовыми прожилками терраса вырастала из скалы, за ней — шестиэтажное здание с тяжелыми контрфорсами, между которыми отражали купающийся в солнце парк панорамные окна. Когда аэрокар подлетел ближе, Шанди поняла — дворец Великого Андиотра вырублен из вершины горы. Все: терраса, фасад, боковые стены — это гигантская глыба, от которой просто отсекли лишнее.
Вокруг было на удивление пусто. Только высоко в небе патрулировали дроны, да возле дверей стоял, поблескивая светоотражающими забралами шлемов, почетный караул из шести Черных Стражников.
«Вот ведь струна гетеротическая, Дираком квантованная! *** Бозон Хиггса ей в задницу! *** Где же капитан?»
В брючном кармане завибрировала развертка. Филирийка нетерпеливо дернула уголок: «Заходи внутрь» — краткое сообщение.
— Есть, кэп, — буркнула она гаджету и затолкала его обратно.
Поприветствовав филирийку коротким кивком, наследник Дома нор Хейд развернулся к лифту. Стараясь не таращиться по сторонам, Шанди затопала следом. Но нельзя не заметить того, что само лезет в глаза — на капитана исподтишка поглядывали снующие по коридорам придворные и чиновники.
«Это из-за шрамов? Или им тоже страшно?..»
Хотелось достать из заднего кармана блокнот, присев в каком-нибудь тихом закутке, записать возникающие одна за другой мысли… Потом. Сейчас перед ними распахнутся высокие парадные двери и Мама-Кувалда — бывший пилот-внутрирейсовик системы Толиман — предстанет перед Великим Андиотром Федерации Вестерлунд в качестве старпома ее сына. Шанди почувствовала, как по выбритому до блеска виску катится первая капля пота.
Пришли.
Прижав правую ладонь к сердцу, капитан замер в поклоне. Мгновенно вспомнив уроки этикета, филирийка хлопнула себя пятерней по нашивке, отступила на три шага к дверям и застыла, низко склонив бритую черепушку.
— Капитан, добро пожжаловать.
Шанди лихорадочно старалась припомнить — что же делать дальше?!
— Ты свою судьбу в достойные руки вверил.
«Хватит смотреть в пол. Встань рядом».
Мама-Кувалда поторопилась исполнить приказ. Только когда выпрямилась, она поняла: риконт не произнес ни слова.
— Присажживайтесь, — взмах руки, обвитой браслетом-змеей, указал на стоящие перед простым деревянным столом кресла.
Шанди разрешила себе дышать.
Слева от сенсорной панели опустился поднос с тремя высокими стаканами уже знакомого ей по корабельной пирушке слабого коктейля. Опасливо косясь на сверкающую красным глазом змею, филирийка деликатно пригубила напиток.
— Мне рассказано о тебе было, — Великий Андиотр смотрела не мигая, — дайне-букэ Шшанди Альмадена Голдблюм. Трудная судьба тебе выпала, но лишшь душшу твою закалила.
— Благодарю, правительница, — вслух.
«Боги вселенной, когда же эта хуета закончится???» — про себя.
— Ты своим новым экипажжем доволен? — породистая голова повернулась к капитану, длинные белоснежные локоны искуственно небрежной прически колыхнулись в такт движению.
Великий Андиотр и наследник обменивались дежурными фразами, а Шанди мечтала убраться из огромного кабинета как можно скорее и как можно дальше. Однако любопытство брало верх: она стала украдкой разглядывать обстановку. В глаза бросился алтарь Тальесина-первопроходца в нише справа от рабочего стола. До чего же Лейв нор Хейд похож на своего прапрадеда! Облачи его в просторную парадную тунику, прицепи серьгу в ухо — получится вылитый Тальесин.
— Дайне-букэ, ты ведь с дороги не успела отдоххнуть?
— Благодарю за твою заботу, правительница, — выпалила она, мысленно похвалив себя за то, что в детстве была настоящим ботаном.
Поднявшись с кресла, Шанди отступила на три шага, прижала правую ладонь под нужным углом вроде бы куда надо, развернулась и шагом заржавевшего боевого робота времен Филирийского мятежа покинула кабинет Великого Андиотра.
С огромным удовольствием усевшись на переднее сидение аэрокара, она задумалась о произошедшем и пришла к необходимости задать следующий вопрос:
— Послушай, а здесь можно найти пойло покрепче дворцового компотика?
— Дайне-букэ, я, пожжаллуйста уточчните.
Некоторая растерянность в голосе мода насмешила ее почти до слез.
— Короче, где тут бар?
— Дайне-буке, я пожжелания твои не до конца уяснил. В спокойном месте посидеть изволишшь? Или…
— Или! А если найдется заведение с рингом для кулачного боя — просто круть.
Завтра она все как следует обдумает.
А сейчас Маме-Кувалде срочно нужно размяться.
*
— Что скажешь?
— Ты правильно поступил, когда прислал мне вместе с досье ее изображение, — Эдна выдержала взгляд Лейва. — Когда ты начал подозревать, что она полукровка?
— С первой встречи. Шанди слишком рослая для коренной филирийки — семь футов четыре дюйма. Затем я посмотрел коэфициент совместимости: класс А, группа VII+. Ты не хуже меня знаешь — homo sum редко присваивают класс выше В. А когда она сказала, что ее отцом был риконт-полукровка — все стало на свои места, — Лейв ждал. Его мать — правительница Федерации. Но также — женщина…
— Из досье понятно, почему Шанди сменила фамилию. Совсем молоденькая девушка проявила незаурядную смелость и сообразительность. Видимо на взятки чиновникам ушла большая часть денег, которые она захватила из материнского дома, — указательный палец с аметистовым ногтем коснулся желтой точки в правом верхнем углу сенсорной панели. Великий Андиотр выхватила фрагмент записи и развернула его над столом. — Об этом ты тоже быстро догадался?
В воздухе медленно вращались две белые спирали ДНК. Различными цветами: салатовым, оранжевым, сиреневым… выделялись участки совпадений аллелей в локусах. Одна принадлежала старпому фрегата Хаока-alter Шанди (Альмадене) Голдблюм. Другая — Высокому дайну Адальраду нор Хейду (урожденному нор Гейтиру) супругу Великого Андиотра. Совпадений было достаточно.
— Нет. Только приглядевшись к ее жестам. Например: когда она сдерживает себя, то упирает руки в бока; так же, как отец старается казаться грубоватой, глуповатой и неумелой… А главное — черты лица, — Лейв позволил себе ироничную улыбку. Со стороны это выглядело гримасой боли. — Шанди сочинила вполне правдоподобную для Толимана легенду об отце — риконте-полукровке и матери — местной проститутке. Но не могла знать, что у риконтов и homo sum не может быть потомства, а редкие гибриды, рожденные от модов практически всегда бесплодны. На распространение этой информации наложил запрет сам Тальесин, дабы избежать волнений в Федерации и ненужных слухов в Империи. Всем Великим Домам он повелел принести клятву молчания! — резкий смешок прозвучал в покое кабинета выстрелом древнего ружья. — Она сохранила в новых документах дату своего рождения. Моя единокровная сестра появилась на свет в особняке Адальгунды Голдфлауэр в 5769 году по Земле…
— …Я сообразила, что как годы не меряй — она младше тебя! — нотка раздражения отчетливо пробивалась в голосе. — Вступив в гетеросексуальную связь, будучи в браке, Адальрад нарушил закон. И, узнав о беременности любовницы, отправил ее в Империю с глаз подальше. Думаю, мой благородный супруг снабдил девицу достаточной суммой денег, но ей хватило ненадолго. Вернуться домой маленькая шлюшка опасалась — в случае широкой огласки, наказания не миновали бы оба. Скорее всего, по приказу бывшего любовника кто-то с Конкордии сделал ей документы, превратил в homo sum, и красотке осталось только выживать за счет смазливого личика. Видишь — я сама выстроила логическую цепочку, — ловким движением Эдна собрала в горсть висящее над столом изображение. — Мне понравилась Шанди. Она умна, предана и надежна. Наши генетики были правы, когда убеждали меня согласиться на этот брак, рассказывая, какие от Адальрада нор Гейтира родятся отличные дети. С этой Адальгундой у него тоже получилось неплохо, — ладонь сжалась в кулак. Доказательства измены стерты.
— Я просил узнать настоящее имя матери Шанди. Какому Дому она принадлежала? Я надеялся на скорый ответ. Неужели ты ничего не нашла? — разорванные мышцы левой стороны исказил короткий спазм. — Или не искала?..
— Подобные сведения меня не интересуют. Можешь узнать подробности у отца. Я написала ему о прибытии дочери в Федерацию в качестве твоего старпома. Ответа не получила. Но к серьезному разговору о своем поступке он внутренне подготовлен, — на мгновение зависнув над панелью, рука потянулась к другой иконке. — Послушай, когда все закончится, я хочу оставить Эйю и Финна при себе. Если есть малейшая надежда на излечение Финна от бесплодия, они станут основателями нового Великого Дома. Ты только представь, какое выдающееся потомство могут дать полукровка, сумевший приручить бестий Драконьего Архипелага и самая одаренная из пророчиц Хав! Свежая кровь послужит благу всей Федерации. А если яйцеголовые сумеют доработать технологию реплицирования, то за счет полукровок мы сможем разнообразить генофонд, — Правительница выбрала нужный файл. — Жаль, никто раньше об этом не задумывался…
— Не забудь спросить согласия Эйи и Финна, мама. Также ты не ответила на другой, присланный мной с фрегата вопрос — как Гилду удалось сбежать?
Эдна нехотя отодвинула файл с пометкой Диармид (свободный-от-зависти) в сторону.
— После твоего отлета в Империю, он жил в «Адалин Сияющая», где врачи пытались за ним присматривать, но твой кузен объявил всех идиотами и допускал к себе только твоего бывшего оператора-механика. Его звали Лодур Фасти, когда вы с Гилдом были подростками, он тренировал вас на трассе Сторожевых столбов, позже подготавливал яхты к гонкам. Мод из Малого Дома, помнишь?
— Почему звали?
— Лодур Фасти нарушил присягу, данную при поступлении на службу нашему Дому, не выполнил мое прямое указание: не выпускать больного за пределы поместья. Более того, способствовал побегу Гилда — отвел его к яхте. Я приказала казнить преступника, — лицо — тверже камня, взгляд — зеленый лед. — По словам механика, Гилд почти не ел, бродил по комнатам, натыкаясь на стены, твердил только одно: «Я хочу найти Лейва» и просил отвезти его на стоянку. Еще Фасти рассказал, что когда он отвез Гилда к яхте, понадеялся, что у того не получится подключиться и ему придется вернуться обратно. Жалкая попытка оправдаться. Остальное тебе известно лучше меня, — Эдна склонилась над панелью, словно в поисках потерянной папки.
— Не слишком ли жестоко? Проводив Гилда к яхте, Фасти выполнил приказ одного из нор Хейдов. Или сын твоей сестры вдруг перестал принадлежать нашему Дому?
Хруст ломающегося дерева заставил брови изумленно взлететь крыльями чайки, а на гладком лбу появилась тонкая морщинка. Правительница замерла.
— Гилд утратил ясность мысли. Он не мог адекватно отдать распоряжение, — вымолвила она спустя растянувшуюся на вечность минуту. — Поскольку я Великий Андиотр и глава Дома нор Хейд, мои приказы должны исполняться. Прежде чем крошить подлокотник, тебе следовало бы учесть важность медицинских тестов и обследований. Из-за побега моего племянника их не провели полностью. Теперь, пытаясь разработать методику восстановления нервных окончаний, медики вынуждены мучить виртуальную модель. Благодаря стараниям Лодура Фасти, живого объекта нет. — Снова рука хищной птицей парит над разномастными иконками, выискивая цель.
На белоснежную безупречность пола падали одна за другой окровавленные щепки.
— Тебе нужно извлечь занозы, — голос ровнее сенсорной панели, на которой Великий Андиотр высматривала файл. — Медпомощь. Автомедик.
Двери личных покоев распахнулись спустя четыре минуты. Следом за подносом, доставившим прибор вошла обеспокоенная дайне Коринна:
— Здравствуй, Лейв, — она ласково улыбнулась наследнику. — Эдна, я нужна?
— Все хорошо, родная. Ты можешь вернуться к своим обязанностям. — На несколько секунд Великий Андиотр, стала человеческим существом.
— Хорошо. Удачи во всем, Лейв.
«Буду ждать около Саркофага с музыкой».
Мысль всплыла в мозгу капитана, сразу же после того, как двери захлопнулись за Драгоценной Подругой его матери.
Он положил кровившую кисть ладонью вверх на круглую подставку и, предоставив интерфейсу возможность делать свою работу, посмотрел на Правительницу.
«Что она ищет? О чем думает? Понимает ли, что за иконками, цифрами, законами и правилами — живые человеческие существа. Казнь механика можно формально оправдать нарушением присяги. Но Фасти давал клятву Дому нор Хейд — не только его главе! И когда настало время выбора — он поступил по велению совести. Эйя права, иногда я боюсь свою мать».
Короткий писк Автомедика известил о завершении курса лечения, и поднос уплыл в жилые покои.
— Вот она, — палец блеснул аметистовым ногтем над медно-красным ромбом. Нашла. — Эдна удовлетворенно кивнула. — В твоей команде есть еще один интересный экземпляр — лис-оборотень.
Правительница казалась спокойной. Слишком спокойной. Зная мать, Лейв насторожился.
— У него действительно коэффициент класса А группа I+?
Страх ударил в грудную клетку марсианским керамбитом****.
— Да.
Выбросить чувства.
Заглушить назойливые мысли.
Керамбит погружается глубже, разрезая живую плоть.
Боль.
— Ты им пожертвуешь и сможешь уцелеть, — утвердительный тон. — Поскольку в присланном тобой файле отсутствуют данные о соплеменниках Тору Генко, я сама просмотрела все архивы, включая личные письма Тальесина, и не обнаружила ни следа, ни намека, ни одной ниточки, потянув за которую, можно найти правдивые сведения. Ничего кроме мифов. Куда они переселились после бегства с Хонсю? — пристальный взгляд вонзает керамбит в сердце. — Ты собираешься что-то добавить?
— Нет.
Только бы не раскрошить в щепу второй подлокотник.
Только бы слева мышцы лица не скрутил спазм.
Только бы не выдать себя.
Шрамы-метки.
Шрамы-проклятья.
И боль терзает сердце безжалостным клювом керамбита.
— Я прикажу поднять спящую агентуру по всей Империи… — между бровями-крыльями появилась вертикальная морщина. — мы должны найти каждого оборотня и уничтожить.
— Нет.
— Я знаю, подготовка похорон Гилда тебя утомила, — понимающая улыбка. — Ты бредишь. Иди отдохни.
— Ты не сделаешь этого.
— Лейв, сынок, ты ведь понимаешь — с таким коэффициентом оборотни могут пройти через портал. И если клевреты Августа случайно наткнутся хотя бы на одного… Беленусам не потребуется изготавливать армию монстров-киборгов. Имперский Флот поведут соплеменники Тору Генко, — в голосе привычная усталость. — Ступай, развлекись со своим лисом напоследок, — Правительница оторвала взгляд от панели. — Ты ведь спишь с ним?
— Ты. Не сделаешь. Этого. Ты. Никого. Не убьешь.
Раскаленная ярость расплавила кинжал страха.
— Наши предки, разбив сады «Вистерия», устроив райский уголок для духовных интеллектуальных и телесных практик, лишили их дома. Ты ведь помнишь значение слова «Дом». Хватит. Оставшиеся лисы-оборотни — если таковые существуют — будут жить. — Защитным куполом на Лейва опустился покой. Покой нор Хейда, отбросившего последние колебания. — Поклянись, что не тронешь их.
— Ладно. Шанс у Беленусов найти оборотней действительно ничтожен, — правительница пренебрежительно пожала плечом. — Только ради тебя. Я клянусь светлым челом Тальесина-первопроходца, Преподобными Эйвиндом и Гудой… — зазвучали традиционно-торжественные слова.
— Нет, мама. Клянись Домом нор Хейд.
— Но… — дрожь, растерянность. Пальцы с аметистовыми ногтями вцепились в небрежно лежащий на груди белый локон. Змея зеленого золота обвивает руку, сверкая алым глазом в льющихся сквозь прозрачность окон лучах Ницневин.
— Я клянусь благополучием и существованием Дома нор Хейд, что никогда ни один лис-оборотень не будет убит, — из горла вырывается короткий звук, похожий на клекот. — Ни по моей воле, ни по воле Великих и Малых Домов Федерации Вестерлунд Прайм, — рука падает на сенсорную панель, ненадолго высвечиваясь, мельтешат иконки. В глубине алого драгоценного камня вспышкой синяя искра ударяет в алтарь Тальесина. — Теперь ты доволен?..
— Спасибо, мама.
Лейв касается губами щеки матери.
Впервые с далекого детства.
— Я переночую в своей спальне наверху. Завтра похороны.
Тяжелые парадные двери бесшумно закрылись.
Нервно отбросив локон с плеча, Эдна растерянно посмотрела на хаотично мечущиеся иконки, схватила с подноса стакан с коктейлем, опрокинув залпом, тут же схватила второй — недопитый Шанди. Взгляд упал на портрет Тальесина-первопроходца: «Вот так всмотришься, наконец, в знакомые черты и уверуешь в переселение душ. Однако у этой Шанди-Альмадены острый глаз. Она сразу заметила сходство».
*
На шестом этаже пусто и гулко. Наследник Дома редко бывает во Дворце матери. Миновав холл и гостиную, капитан Хаока-alter вошел в спальню. Сопровождающие — андроид-дворецкий и мод Хранитель покоев — поклонились захлопнувшимся створкам и отправились по своим делам. Некоторое время спустя Дворец Великого Андиотра покинул капитан Черной Стражи. На стоянке аэрокаров он сел в один из служебных аппаратов и, заложив крутой вираж, унесся в сторону мемориала «Вистерия».
Глицинии отцвели еще яркой Паллантийской весной, и теперь сады, разбитые в память пребывания риконтов на Хонсю, выглядели довольно буднично. На рубеже лета и осени здесь всегда тихо. Нет паломников; прогуливающихся парочек; матерей, гонящихся за детьми; самих детей, штурмующих декоративные каменные реки*****. Сонное царство, покой которого нарушали лишь андроиды-садовники. На западе, окрасив золотисто-оранжевым буйные кроны деревьев и крыши редких зданий, погружался в море Лотоса голубой гигант Ницневин — дневное солнце Палланта. На востоке над столовыми горами медленно поднималась Хелль Умершая Сестра — ночное солнце.
На полупустой в это время года стоянке сиротливо приткнулись два аэрокара. Один, похожий на бронированную сухопутную черепаху с Гиены, слабо мигал бортовыми огнями, ожидая когда андроиды закончат работу. Второй — вытянутая серебристая торпеда, подаренная Эдной Драгоценной Подруге на тридцатую годовщину — смотрелся рядом с грузовиком милой безделушкой. Заметив на подлете асфальтово-серое с черными молниями по бортам судно, Коринна выпрыгнула на площадку и помахала рукой.
— Ты опять переоделся стражником. — Невысокая и слишком хрупкая для риконтов она подняла голову, улыбнувшись подошедшему капитану. — Давай ко мне. Я уже забила маршрут. Полетаем вокруг Саркофага?
Лейв опустился на переднее пассажирское сидение. Коринна села рядом. Едва слышно загудев, торпеда плавно взмыла в воздух и, развернувшись, полетела в сторону усыпальницы Тальесина-первопроходца. Дайне молчала.
— Я пыталась спасти Лодура. Он был мне другом. Об этом знали немногие. Мы вместе обучали тебя и Гилда. Заботились о вас… и в конце-концов сдружились. Правда, в последнии годы виделись редко... — стараясь прогнать головную боль, она потерла виски. — Я надеялась доказать Эдне ее неправоту. Объясняла… Втолковывала, что бывший тренер и механик лишь исполнил единственное желание своего любимого воспитанника. Ничего не вышло! — жалобный звон брачных браслетов заглушил последние слова. Коринна спрятала в ладонях навернувшиеся слезы.
— Иногда мать невозможно переубедить, — капитан отстегнул шлем и бросил его назад. — Посмотри на меня. Ты не виновата.
— Хотелось бы мне в это верить, — потерянный взгляд; на щеках мокрые дорожки; нижняя губа подрагивает от сдерживаемых рыданий.
— Я хочу тебя попросить, — Лейв смотрел на приближающийся прозрачный купол, по традиции закрывающий легендарный фрегат Хаока. — Ты личный секретарь Великого Андиотра и сможешь отслеживать переписку с Управлением Внешней Разведки. Сделай так, чтобы все приказы, где упоминаются лисы-оборотни, затерялись среди файлов. Моя мать собирается нарушить не только Законы Тальесина: она хочет пойти против своей совести и уничтожить целый народ.
— Я читала присланные тобой досье на членов команды. Тору Генко тебе дорог?
— Да.
— Тогда все распоряжения твоей матушки попадут в буферную зону. Это должно дать ей время образумиться, — браслеты зазвенели резко и пронзительно: Коринна в сердцах ударила кулаком по боковой двери.— Иногда Эдну нужно спасать от нее самой…
Сквозь темную зелень деревьев звезда Ницневин уронила последний луч на верхушку купола. Сады «Вистерия» огласили величавые звуки гимна Федерации Вестерлунд. Еще одна традиция. Над восточными горами воцарилась Хелль Умершая Сестра. Паллант плыл сквозь вселенную в океане света тысячи звезд.
*
Не доверяя голосовому сообщению, Правительница писала в одном из окон: «…поднять спящую агентуру на местах, разыскать всех лис-оборотней (признаки указаны ниже). Установить круглосуточное наблюдение за каждой особью…». Стилос молниеносно скользит по глади панели, пока не замирает в правом нижнем углу открытого окна. Закончено. Палец с аметистовым ногтем нажимает мерцающую молочно-белую маску: текст превращается в шарик мышиного цвета. Зашифровано. Далее рука выхватывает его из окна и кидает в центр неприметного ромба. Отправлено.
Комментарий к Часть 13 * выражение из лексикона сомелье.
Le renard (фр.) ренар – лис :)
чем ругается Шанди http://qps.ru/Pg6MD тут про гетеротическую струну,
тут про бозон Хиггса http://light-science.ru/chto-takoe-bozon-xiggsa.html и то, и другое сложно найти :D
родиной этого клювовидного ножа считается остров Филиппины https://pp.vk.me/c630720/v630720538/41025/BswzmCv_rz0.jpg
аналог в нашей вселенной https://pp.vk.me/c630721/v630721538/4765b/5oW5B_o-HeM.jpg
====== Часть 14 ======
Вестерлунд Прайм, система Ницневин [альфа Ницневин, бета Ницневин (Хелль Умершая Сестра)] планета Паллант, резиденция посла Империи Солнца, 414г.
На Палланте цвет траура — белый. Не сахарно-белый как любимые простыни из арахфилума, не бледно-меловой, не с легкой пыльцой желтизны как «чайная роза». Белый. Режущий сетчатку холодной ясностью и чистотой.
Патриция-Августина Беленус стояла в гардеробной перед огромным монитором, который помимо нее демонстрировал суетящихся вокруг двух горничных homo sum. Худощавая пожилая женщина, прислуживавшая Пат еще на Земле, помогла ей облачиться в просторную тунику и длинный плащ. Осталось только, закинув полу на левое плечо, красиво уложить складки. Другая (помоложе) осторожно придерживала тяжелую косу цвета красного дерева: вплетенный в нее жемчуг, добытый в мелководных морях Гиены, опалисцировал дымчато-золотым в первых лучах голубого гиганта.
Пат вяло повернула голову в сторону панорамного окна. На смену болезненной блеклости Умершей Сестры заступила величавая роскошь Ницневин. Острые графитовые скалы видневшегося в отдалении островка рушились каменным водопадом в живую пену волн. Если бы не сделанная час назад инъекция, она бы швырнула шкатулку с «Рагнитом» в проклятое стекло! Но кровоток уже разнес по сосудам покой и хорошее настроение, поэтому огромный алмаз безмятежно лежал в мягкости подушечки цвета медвяной росы.
Наконец старшая горничная закончила выравнивать непослушную ткань и щелчком пальцев подозвала поднос со шкатулкой. «Рагнит» был с почтением извлечен из объятий шелков. Затем женщина аккуратно закрыла застежку, закрепив складки, и со вздохом облегчения отступила назад. Вторая горничная бережно уложила косу на правом плече. Капюшон «мадонна» падает на лоб. Готово.
Госпожа посол, одарив прислугу рассеянной улыбкой, сделала вид, будто рассматривает проекции на мониторе. На самом деле тщательно задрапированный плащ с просторной туникой, искусно вплетенный в волосы редкий жемчуг (кто-то рассказывал, что он меняет цвет в зависимости от температуры воздуха) и даже предстоящая церемония похорон одного из нор Хейдов абсолютно не волновали Пат.
Госпожа посол думала о другом.
Она вспоминала зеркала размером двенадцать на шесть футов, вмонтированные в стены бунгало на Гаити. Настоящие. Они изготавливались путем классической технологии магнетронного распыления на кварцевое стекло драгоценных металлов: индия, золота, платины. И обладали подлинной изысканностью. Только такие зеркала достойны отражать облик наследницы корпорации «Беленус шифт» и будущей Императрицы! Почему на Палланте даже в резиденциях местной знати ставят дурацкие мониторы? А стоит только к ним подойти — над ухом начинает зудеть сканер. Он будет виться комаром вокруг, пока не обследует послойно каждый дюйм: сначала верхнюю одежду; затем тунику; далее белье; потом каждый изгиб, каждую складочку, каждое отверстие тела. Последнее необходимо дабы отследить вероятность возникновения ощущения дискомфорта во время движения. Излишняя забота! Пат всегда предпочитала безупречно отъюстированные девайсы живой прислуге, но когда вокруг летает сканер, а рядом стоят горничные, возникает чувство, словно ее выставили голой на террасе Рогаланда во время празднования дня рождения Великого Андиотра. Мерзость! Впрочем, сейчас Патриция спокойна и дружелюбна. Спасибо волшебной смеси личного психиатра.
На мониторе выскочила увеличенная боковая проекция «Рагнита». Бриллиант ослепил радугой острых граней, но ликующее сияние затмило всплывшее перед глазами вчерашнее письмо Эдны. Правительница прислала не голограмму, а простое сообщение, начертанное от руки твердым почерком: слитно написанные буквы говорят об умении мыслить критически и рассуждать логически; идущие вверх под углом градусов двадцать строки характеризуют смелого, привыкшего многое брать на себя риконта. Послание казалось на первый взгляд составленным между делом, на бегу. И Пат поверила бы в это, если бы не изучала Эдну в течение семи лет по Земле. Взять хотя бы обращение: «Хорошего дня, прекрасная дайне…», — белобрысая дьяволица пытается заигрывать с ней! Делает вид, что приветствует добрую знакомую, а не посла Империи! Сука!!!
Ты злишься, Пат Беленус?
Неужели стандартная дозировка уже не помогает?..
Дальнейшее содержание вышибло из легких — воздух, а из головы — мысли. Взгляд метался по строкам. Мозг отказывался воспринимать прочитанное. «…Я надеюсь на внимательное отношение к моей просьбе: заколоть складки траурного плаща „Рагнитом“. Ведь алмаз добыт лично Тальесином-первопроходцем, когда он впервые ступил на планету Даймонд-severе, а затем, по прибытии на Паллант, он огранил его собственными руками. Дружеские отношения между Федерацией и Империей сложились благодаря достижению взаимопонимания между легендарными правителями Тальесином нор Хейдом, Бьярдом-Альриком LVII и, стоявшей у истоков процветания Корпорации „Беленус шифт“, Леди Бриллиант. Великие и Малые Дома будут благодарны, если в скорбный для них час ты подтвердишь уважение к прошлому и незыблемость настоящего…». «Леди Бриллиант!»: эта стерва осмелилась упомянуть семейное прозвище ее прапрабабки!
Но гораздо сильнее выбешивало другое.
Эдна с размаху ткнула ее носом в незнание истории происхождения самой знаменитой фамильной драгоценности!
Сквозь уходящие вверх строки письма, орущая в бессильной ярости госпожа посол видела надменный профиль, небрежно лежащий на скульптурном плече локон и насмешливо приподнятую бровь в форме крыла чайки, парящей над темно-зеленой глубиной радужки. Размазывая по лицу злые слезы, она ломала ногти о крышку контейнера, под которой спрятаны от посторонних глаз пустота забвения и глубина умиротворения. Трясущейся руке удалось прижать «дуло» к сонной артерии. Вскоре Пат заснула, поглаживая лиловую теплоту ковра. Раньше ей хватало одной дозы на двое Паллантийских суток. Сегодня утром до прихода горничных Пат пришлось снова разрядить пистолет.
— Госпожа посол, сообщение с территории Концессии. — Пожилая служанка робко протягивала своей хозяйке личную развертку с вращающимся на уголке изображением планеты Земля. — Вы забыли возле кровати… Простите, Вы задумались… Я осмелилась… — Homo sum окончательно смутилась и застыла, опустив глаза к полу.
— Все хорошо, Фрина. — Улыбка тронула черешневые губы отблеском любезности. — Вы с Майей мне пока не нужны.
Взяв из подрагивающей руки цилиндрик, Патриция замерла перед монитором. Когда прислуга, кланяясь, убралась из гардеробной, она, дернув за уголок, открыла письмо.
«Если соизволишь прочитать это, ты сможешь сделать то немногое, что от тебя требуется…»
Разумеется, Август не удостоил свою сестру даже приветствием!
«…Я думаю тебе известно о том, какой груз доставил Хаока-alter…»
Да он считает ее идиоткой!
Патриция смотрела на аккуратные, четко написанные строки: строго перпендикулярная линия письма прослеживается во всех абзацах, почерк ровный, поля со всех сторон совпадают, пробелы четкие, заглавные и строчные буквы почти не отличаются по высоте. Выглядит так, будто его писал андроид-дворецкий эксклюзивной модели, в которого при дистрибьюции бонусом заложили соответствующую функцию. Насколько же Августа изменила последняя операция?.. Когда-то давно она посмеивалась над рукописными сообщениями брата, рассказывая подругам, что они не нуждаются в шифровке: наползающие друг фразы и без того никто не сможет прочитать.
На Земле Пат изучала графологию и отчетливо понимала: сегодняшнее послание писала машина, созданная с единственной целью — обрушить Вестерлунд Прайм.
«Тебе нужно сделать следующее: выразить уважение нор Хейдам, заколов плащ „Рагнитом“, а не фибулой с гербом Империи; далее во время церемонии погребения и траурного приема искреннее сопереживать Эдне: она должна поверить в твое полное неведение относительно инцидента, произошедшего во время первой экспедиции Хаока-alter к сверхновой. Ты давно не общаешься со мной и ничего не знаешь о моих планах. Так понятнее?
Дорогая сестра, тебе осталось потерпеть совсем немного — уже известны координаты очередной звезды. Скоро мы вернемся домой.
Твой любящий брат».
— «Твой любящий брат!» — Горькая ирония последних слов обожгла язык. В конце ЦПУ* под названием «Август-Патриций Беленус» выдал порцию душевного тепла.
Холеный палец нажал весело подмигивающее в правом нижнем углу сообщения солнышко: Патриция открыла вложение. Перед ней повисло голографическое изображение размером шесть на восемнадцать дюймов, где, стоя на верхушке трапа гоночной яхты Грифон, Лейв мял ягодицу черноволосого смазливого мальчишки. Звук записался плохо: миниатюрному дрону не хватало мощности. Пат нахмурилась. Досада, исказив классические черты, придала лицу брюзгливое выражение, что немедленно продемонстрировал монитор. Слава богам — она отослала горничных! Госпожа посол снова прислушалась, но ей так и не удалось разобрать короткий диалог между любовниками. Оставалось довольствоваться последовательно разворачивающейся картинкой. Она смотрела, как зыркнув медно-красным глазом на принца риконтов, чернявый сопляк, возмущенно раздувая ноздри, неловко сбегает вниз на посадочную площадку к странной компании, состоящей из мужеподобной тетки, маленькой женщины в балаганно-пестром сарапэ и риконта-полукровки одетого в нелепый бурнус поверх широченных штанов. Наследник Дома нор Хейд провожает взглядом нового любовника. Лицо словно разделено на двое: грубые красно-коричневые шрамы слева перечеркивают, ломают строгую красоту. Однако, серебристые искорки весело пляшут на темно-зеленой радужке — взгляд капитана лучится самодовольством после ночи, проведенной со своим пилотом.
Развертка выпала из внезапно ослабевших рук. Голограмма смялась и, превратившись в клубок световых нитей, исчезла с едва слышным хлопком.
Почему?
Почему она не позволила Августу прикончить Лейва в ту ночь?..
Почему?
Почему помогла ему бежать с Земли?..
Ответ прост — она позволила себе влюбиться в бездушного неблагодарного монстра из пробирки! Открыла сердце!! Подпустила слишком близко к себе!!
Принц риконтов забыл о ней и тешит свою похоть в заднице тощего мальчишки. Нет! Второй раз Патриция Беленус не станет его выручать! Она словом не обмолвится ни самому предателю, ни высокомерной стерве Эдне о том, что Август готов к гонке за игнисом.
Неверным шагом, хватаясь за стены, Пат поволоклась в спальню. Вчера ночью, с трудом открыв контейнер, она решила спрятать три пистолета под подушкой. Правильно сделала! Сейчас ей срочно нужна доза, иначе она не сможет притвориться милой, искренней, чутко сострадающей чужому горю.
Указательный палец резко давит на курок. Скоро ей станет хорошо и спокойно.
Прислуга все уберет, не сказав ни слова. Тройной след от уколов скроет коса. А если кто-то заметит, то подумает, что слабое здоровье госпожи посла ухудшилось, и врач увеличил ей дозу противолучевых препаратов.
Прощай, Лейв нор Хейд.
Оглянувшись назад, Пат посмотрела на виднеющийся в дверях гардеробной монитор. Там зависла последняя фронтальная проекция: кожа лица цвета топленого молока мягко сияет в тени капюшона; взгляд кажется спокойным; на левом плече, засвечивая часть изображения радужными всполохами, играет «Рагнит»; на правом — лежит тяжелая махогоновая коса, украшенная нежным жемчугом. Ее Сиятельство безупречна в ледяном облачении скорби.
Сегодня госпожа посол Патриция-Августина Беленус хоронит свое сердце.
На Палланте цвет траура — белый.
Комментарий к Часть 14 * ЦПУ – центральный процессор управления.
====== Часть 15 ======
Вестерлунд Прайм, система Ницневин [альфа Ницневин, бета Ницневин (Хелль Умершая Сестра)], Паллант, территория резиденции Великого Андиотра, 414г.
Лис скучал. Сегодня утром ему влетела в уши трель неизвестной птицы: сработал будильник. Правда настырный интерфейс вскоре заткнулся, и, потянувшись в пушистых облаках постели, оборотень решил было подремать еще немного, но тут проснулся интерком и знакомым плавным голосом неумолимо оповестил:
— Завтрак через полчаса ровно, прекрасный дайн.
«Да чтоб у тебя платы полетели, батарейка игнисовая рванула, хрен титановый! Опять это разъебитское «прекрасный дайн»!»
Лис неохотно выпутался из уютного одеяла и, зевнув во всю пасть, перекинулся. За несколько часов до рассвета он, приняв звериный облик, порыскал вокруг дома, но, услышав подозрительное шуршание в каких-то колючих кустах, сбежал обратно. Тот, кому не страшны пятидюймовые шипы, вряд ли испугается лисицы, а вот сервировать себе на раннюю трапезу экзотическое мясцо — не откажется.
Во время завтрака Шанди, у которой под левым глазом наливался бордовым солидных размеров синяк, вкратце рассказала коллегам-пилотам о своем визите к Великому Андиотру и последующих похождения. Привыкшая изъясняться по существу, филирийка безапелляционно заявила, что даже если ей предложат в полное пожизненное владение Суровый Брюлик, ноги ее не будет в этом бело-розовом торте, где сидит ледяная тетка с глазищами-сканерами и голосом, замораживающим кровь не хуже зимних ветров Ракшасы. На вопросы Эйи, откуда у нее синяк, и почему на обеих руках сбиты костяшки, Мама-Кувалда рявкнула:
— Если бы я не нашла на этой планете местечко, где нормальное человеческое существо может отдохнуть, как следует, то пришлось бы вызвать на поединок твоего муженька. — Вскочила и, отшвырнув стул, потопала к себе.
Оставшиеся трое настороженно переглянулись. Шанди сложно было назвать деликатной и благовоспитанной дамой, но обращалась она со всеми по доброму. Лис, привыкший к ее грубоватой теплоте, недоумевал: с фига она сорвалась на Финна? Однако сильнее злых слов настораживали: поникшие плечи; потерянный взгляд; сжавшиеся жесткой линией губы.
«Какая фигня стряслась во Дворце?!»
Циркачи поспешили к бестиям. Андроид-дворецкий, поблескивая диодами на андрогинном лице, дежурно-вежливо осведомился, не хочет ли «прекрасный дайн» добавки, получив отрицательный ответ, отправил подносы на кухню и откланялся. Оборотень остался в одиночестве. Скучно. Психораму он не любил. Накануне, решив посмотреть новости, подключился к интерфейсу, но официальные ленты, заваленные подробностями подготовки к похоронам Гилда нор Хейда, вызвали чувство неловкости и странную боль слева под ребрами, а сайты местных дешманских журнальчиков — рвотные позывы. Первый этаж он обошел еще вчера. Шесть жилых помещений, одно просторное — техническое. Обстановка ничем особенным не отличалась. Каждая комната была разделена на две части ажурной металлической конструкцией: гостиная напоминающая кают-компанию на Хаока-alter; спальня с огромной кроватью и примыкающей к ней ванной. Удобно. Практично. Эстетично. Скучно так, что клыки ноют! Наверх можно было подняться на расписанной фрактальными узорами Мандельброта* ленте. С едва слышным шуршанием бесконечно повторяющиеся белые на синем завитки, уменьшаясь в размерах, постепенно меняли цвет, становясь желтыми, медово-желтыми, янтарными… Зачем в спокойном минимализме гостевого дома подобная яркость? Когда в другой жизни он был восходящей звездой по прозвищу «Лис», то останавливался в похожих гостиничных люксах. Этот стиль, заимствованный у риконтов, земляне называли le cœur de renar**. Лисенок смотрел на гипнотическое движение ленты, пока не услышал шелест крыльев взлетающих с ветвей птиц. Оперение, сочетающее в себе оттенки заката в Кобе, ослепившее его вчера, и стая, уходящая сверкающе-пестрой спиралью в небесную синь, нашли символическое отражение в узорах.
— Тору.
— А?..
За спиной стояла Эйя. Задорная улыбка, янтарные глаза распахнуты, маленькая туфелька в нетерпении отбивает джигу.
— Поехали кататься! — Не дожидаясь ответа, она вцепилась в растрепанные петли эко-шерсти и потащила Лисенка к выходу. — Аэрокар ждет. Я хочу показать тебе «Вистерию»…
Они выбежали в обжигающий сиянием день позднего Паллантийского лета. Шофер-мод и его неизменный похерфейс торчали возле распахнутой пассажирской дверцы аэрокара. Циркачка щебетала о Финне, ящерицах, о том, что поданный к завтраку салат из вальдиссы (сезонный овощ) недостаточно сдобрен карриндовым маслом. Говорила обо всем, кроме неестественной выходки Шанди. Кроме грядущего полета к нове… Лис тоже не рвался это перетирать. Он открыл окно. Высота деревьев поражала до драной одури. Великий баньян Индии, * гигантские секвойи Северной Америки* и пальмы Гавайских остров растеряли в его глазах свое величие нафиг и навсегда. Дерево, закрывшее жирной графитовой тенью двухэтажный гостевой дом, было высотой примерно футов семьдесят, а для того чтобы обхватить ствол, пришлось бы согнать к нему с пару десятков риконтов. Но были и другие — еще выше! Темно-зеленые, почти черные конические верхушки доставали до ватных куч облаков; прорываясь сквозь них в роскошную лазурь неба, стремились пронзить плывущий над лесом огненный шар Ницневин. Почти вываливаясь из окна, оборотень втягивал сладковато-перечную смесь ароматов. Старался увидеть, услышать, унюхать как можно больше. Жадно. Отчаянно жадно. Опустив взгляд, он увидел знакомый колючий кустарник. Посреди малахитового переплетения ворочалось нечто цвета поноса молодого поросенка. И, судя по всему, чувствовало себя в райских кущах.
— Эйя, — прервал он трескотню циркачки. — Это что за хренотень?
— Это риста, как ее там дальше, не помню. Они травоядные. Травоядные звероящеры, — молодая женщина потрепала Лис по макушке. — На территории резиденции нет опасных животных. На них можно ездить верхом. Тору, скажи: ты от ристы несся сегодня под утро, так что хвосты сверкали похлеще праздничного салюта? — она прыснула в кулак.
— Да, едрическая сила, откуда ж я знал, что они травку кушают и не сочтут деликатесом задницу залетевшего сюда оборотня? — Ноздри обиженно раздулись.
— Нет, они бы никогда не осмелились покуситься на собственность наследника Дома нор Хейд, — Эйя подмигнула.
Лис сперва чуток прихуел, а потом щелкнул ее легонько по носу. Внизу, словно услышав веселый треп, зашевелился звероящер. Над колючей путаницей взметнулась и замерла шишковатая голова: взгляд фиалковых с поволокой глаз скользнул по борту аэрокара, челюсти продолжали меланхолично перемалывать ветки, роняя с пластинчатых губ мутно-зеленую кашицу.
— Ну, я же говорю — лапочки…
Эйя продолжала рассказывать про рист. Лисенок слушал вполуха. Он думал: как же странно действует его запах на некоторых. Взять хотя бы циркачку-мода — запах оборотня явно ее привлекает, но чувства, которые она испытывает, сродни сестринским.
Одно оборотень знал точно: сегодня ночью он перекинется и облазает все уголки резиденции. На четырех лапах бежать ловчее!
*
Вопреки привычке, Лейв медленно вел аэрокар к гостевому дому. Хелль Умершая Сестра висела над морем Лотоса гигантским диском. Раскачиваясь под порывами предосенних ветров, деревья роняли на траву, ставшую из бирюзовой платиновой, хаос теней. Белая ночь Палланта.
Все дела закончены. Гилд упокоился навечно в фамильном склепе. Запланированные после официальной церемонии похорон посещения Институтов генетического здоровья и Астрофизики прошли удачно. Последовавшая за ними беседа с отцом оставила в душе снисходительную горечь…
…Адальрад нор Хейд приветствовал сына усталым кивком на пороге своего поместья, куда он отбыл сразу после окончания церемонии похорон:
— Заходи, — вздохнул он, раздраженно отгоняя поднос с напитками.
Лейв, видевший отца в последний раз во время подготовки к первой экспедиции, удивился его потускневшими глазам, неуверенным бестолковым жестам и какой-то общей беспомощности. Могучий риконт, сибарит, добродушный весельчак за несколько лет превратился в ослабевшего от метких ударов судьбы старика.
— Я виноват. Перед тобой, Гилдом, Эдной, Адалин. Перед всей Федерацией, — он щелкнул пальцами, подзывая поднос. — Я не знаю, как шпион Августа просочился в штат Института Астрофизики! Всех кандидатов проверяют вдоль, поперек и по диагонали, включая родословную. Но тут либо произошел сбой идентификации, либо проклятый Беленус оказался слишком умен… — так и не выбрав напиток, он слабо махнул рукой.
— Забудь.
— Да… Все равно ничего уже не исправить. Бедная Адалин. Она получит лишь запись. Запись, Лейв! И будет вместе с дочерьми смотреть на ровные ряды официальных лиц в белом, отполированный бриллиант саркофага и закрывающиеся двери склепа… — Адальрад отвернулся к окну: Ницневин затопила небо и море пожаром заката.
— Я видел ее голограмму, — выдохнул он после паузы. — Интересная штука — жизнь. Каковы шансы, что вы с ней встретитесь?.. И вот, пожалуйста — Шанди старпом на твоем фрегате.
— Она отличный старпом.
— Спасибо…
Лейв смотрел на когда-то сильные узловатые руки, растерянно поправляющие безупречные складки траурного плаща. Отец был жалок.
— Я не дурак. Когда мы с Эдной поженились, представлял, как пойдет жизнь. Твоя мать рождена, чтобы править… — он оглядел холл, словно надеясь разобрать в пестроте самоцветной мозаики стен нужные слова. — Нет. Не так. Ее произвели на свет, дабы она железной рукой управляла Вестерлундом. Я не рассчитывал на обычный брак!
Видя отчаяние в отцовском взгляде, Лейв позволил себе сочувственно улыбнуться. Здоровой стороной лица.
— Эдна, увлеченная в то время проектом терраформирования на планетах системы Диана-Тривия, встретила программиста-эколога — совсем юную дайне Коринну… Она берегла мое самолюбие и надела брачные браслеты возлюбленной только после твоего совершеннолетия, — взгляд исподлобья. — Разрабатывая брачное законодательство, Тальесин закрепил возможность гомосексуальных связей и, запретив гетеро, виртуозно решил проблему союзов по указке генетиков. Чертов гений! С одной стороны — у нас нет меченых граждан второго сорта, как в Империи; с другой — есть возможность ввести в семью дорогое тебе человеческое существо, сделав его Драгоценным Другом или Подругой. Только с мужчинами у меня никогда не складывалось… Кх-х-х… — речь прервал стариковский кашель.
«Ты сильно сдал».
Подозвав болтающийся у двери во внутренние покои поднос, Лейв подал отцу стакан сока сао-орино.
— Попей. Успокойся. Я никого не сужу.
— Да, ты не судишь… — кадык дернулся вверх-вниз. Адальрад вливал в себя фрэш, словно умирал от жажды.
— Мне нужны подробности. Кто такая Адальгунда Голдфлауэр?
«Что же ты ответишь, отец? Почему ты бросил беременную любовницу на произвол судьбы в чуждой ей Империи?
— Подробности… — узловатые пальцы машинально ухватили полу плаща, и белоснежная безупречность окрасилась джеральдиновыми полосами: пожилой мужчина вытер рот. — Я встретил мать Шанди на одном из перфомансов. Она работала в паре с весьма талантливым голограммистом. Тогда зрителям предлагалось определить: где в инсталяции реальные предметы и человеческие существа, а где голограмма. Адальгунда изображала Фрею на празднике Дис.****
— Ты уже тогда любил проводить время с богемой.
— Да. И если бы не традиции и слова Эдны о том, что супруг Великого Андиотраю конечно же, может быть меценатом, но все-таки должен курировать Институт Астрофизики, я бы до сих пор… — поперхнувшись словами, Адальрад рассеянно снова оглядел холл. Он то ли не понимал, где находится, то ли пытался отыскать нечто исчезнувшее, ускользнувшее, уплывшее в потоке времени навсегда. — Наши имена даже начинались одинаково — Адаль… — голос звучал тихо, на грани слышимости. — Но у нас не было ни шанса: ведь она — мод! Я не бросил ее в Империи. Адальгунда воспользовалась для покупки дома только частью средств, которые получила от меня. Остальное перевела на счет какой-то художественной галереи на Палланте. И решила выживать в одиночку. Я храню сообщение, присланное в Филиры. Первое и последнее. Она благородно билась…*****
— Ты встретишься с Шанди по ее возвращении из экспедиции. Если она того пожелает.
— Да-да, спасибо, — в пустоте взгляда мелькнула радость. — Я хотел попросить тебя об этом. И, пожалуйста, пусть фамильное имя матери Шанди останется в тайне до моей смерти, — радость сменилась мольбой.
«Кому ты боишься навредить: семье Адальгунды или себе?»
— До встречи, отец.
— На любом празднике или приеме слева от Эдны всегда находится дайне Коринна. Место слева от меня — пусто. Ты не забудь обещание… я хочу увидеть ее… — затухающий шепот вслед.
Лейв покинул его с облегчением.
Унося в море Лотоса день траура, Ницневин уходила за горизонт.
…Ветерок, обласкавший лицо теплыми ладонями, сдул вязкую пелену воспоминаний и, поигравшись немного со складками плаща, умчался к Восточным горам. Лейв вошел в дом. Встроенный сканер считал радужку. Двери бесшумно распахнулись. На втором этаже заботливо сохраняли обстановку того времени, когда здесь со своим Драгоценным Другом жил сам Тальесин…
Второй этаж. Просторная комната с потолком-куполом. Пространство, условно разделенное на три зоны. Уютный уголок возле панорамного окна с мольбертом и парой стульев медового дерева заканчивался стыком дымчато-белого камня и мягкого ковра цвета морской раковины. Слева от импровизированной спальни на покрытой ализориновой паутиной узоров плитке стояли несколько белоснежных круглых столиков, поблескивала лиловым ониксом ванна, а возле нее притулилась низкая скамья. Из окна просматривался луг, освещенный холодным светом Хелль; вдали — сквозь проплешину в колючей живой изгороди — обрыв и море Лотоса. В этот час из волн медленно поднимаются обитатели глубин. Вот под темной синью воды раскрывается и тут же вспыхивает амарантовым купол летающей медузы, за ним — другой, третий… И еще. И еще… Первая взмывает в воздух фейерверком: длинные щупальца вытянуты в линию, мокрый купол переливается всеми оттенками маджента, капли-огоньки разлетаются в стороны. Пролетев над водой футов двадцать, медуза погружается обратно, оставив за собой тающую россыпь светящихся брызг.
Лейв посмотрел на единственную глухую стену за кроватью. Два портрета над изголовьем. Они весели рядом. На первом — Тальесин-первопроходец с неизменной изумрудной серьгой в правом ухе, одетый в короткий хитон. На втором… Смуглый худощавый юноша, облаченный в тусклое золото осеннего вечера и черные струи волос.
В сильном сердце поет свобода,
Улыбнись, обернись ко мне!
Золотой красотой природа
Пригвоздила меня к стене.
Любоваться тобой обречен я,
Бедер шелк забирает в плен.
Волны-волосы — ветер черный
Не позволят мне встать с колен.
Звездный свет на твоих ресницах —
Заигрался, по полной влип.
Я на землю хотел спуститься —
Под собой не нашел земли.
Я пришел, чтоб с тобой покончить,
Но убить не хватает сил.
И пускай бьется сердце звонче —
Лишь о счастье судьбу просил.
Больше нет нужды притворяться:
Ты мой ангел, мучитель, бес.
Я хотел в небеса подняться,
Только нет для меня небес.
Написанный Тальесином портрет, сложенное стихотворение — это все, что осталось от их любви. Остальное — слухи, сплетни, загадки, домыслы, семейные легенды, которыми делилась дайне Коринна. Поначалу Драгоценный Друг летал с первым Великим Андиотром в экспедиции. По установившемуся обычаю стоял слева от Правителя во время официальных торжеств.
Всегда рядом.
Всегда вместе.
Всегда друг подле друга.
Во время обычного полета на Даймонд-severе между ними произошло нечто. И возлюбленный уединился в доме, построенном возле летнего гнездовья Ренаровых Сердечек. Тальесин стремился проводить с ним каждую свободную минуту. Когда дела только-только зародившейся Федерации не требовали его присутствия в Рогаланде, Правитель припадал к ногам своего желанного. Теперь в экспедиции Великий Андиотр летал в одиночку. После кончины Тальесина, его Драгоценный Друг уничтожил все свидетельства своего существования: отформатировал архивные документы, вытер свои изображения на голограммах, отправил в утилизатор подарки — даже одежду. И исчез. Пощадил только висящий в их доме портрет, написанный рукой любимого, и стихотворение, вырезанное на камне рядом с ним.
Дом пустовал, пока Эдна, предварительно приказав перестроить первый этаж, не подарила его сыну на совершеннолетие.
— Кто же ты?
Стоя напротив, Лейв всматривался в полные темно-алые губы. Взгляд скользил по плечам; темной дорожке, спускающейся к паху; брачным браслетам, украшающим оба предплечья; стройным икрам…
Освещенный спокойным теплом парящего светильника, портрет молчал.
Лейву оставалось только развернуться и покинуть странное место, строго хранящее тайну мучительного счастья первого Великого Андиотра Вестерлунд Прайм.
В опустевшей комнате под печальным лучом Умершей Сестры блеснула красная медь.
А кто же, ты, Лейв нор Хейд?
Ты уверен, что знаешь это?
*
Дождавшись пока Финн закончит шоу в холле (да-да, зубастым страхуилищам необходима разминка, чувство единения, прочая тупая херня…), Лис вырвался на свободу. Шквал запахов атаковал, ошеломил обонятельные рецепторы. В уши хлынул нестройный хор посвистывания, стрекотания, теньканья непонятной живности: его заглушал шелест листьев огромного дерева подобный морскому прибою под западным ветром. Оборотень переминался с лапы на лапу, вслушиваясь, вглядываясь, внюхиваясь в симфонию звуков и ароматов, обрушившуюся на него белой ночью Палланта. Шаг. Еще шаг. И вот черная стрела летит в неизвестность. Мышцы, сокращаясь и расслабляясь, поют под шкурой. Легкие качают воздух. Лапы пружинят в мягкой траве. А вокруг рассыпает голубые опалы бликов Хелль — ночное солнце. Прыжок через скальную расселину пьянит сильнее «звездной пыли». Вперед! Сквозь ползущий в подлеске туман. Сквозь круговорот теней и бледных лучей, трепещущих на листьях. Ветер свистит в ушах, подобно ёкаю Сагари…
Вспахав когтями землю, он выскочил на небольшую прогалину. Из-под белых с коралловыми прожилками валунов бил ключ. Вода скапливалась в природной каменной чаше и, переливаясь через щербатый край, журчала по разноцветной гальке. Лис с жадностью лакал вкусную холодную жидкость, остывая от стремительного бега. Напившись до отрыжки, он ощутил зверский голод. Повел ушами. Принюхался. Справа от валуна, похожего на марсианский гриб, что-то вполне сожрабельно зашевелилось. Метнувшись к камню, оборотень перекусил хребет мелкой ящерице, захрустел косточками и проглотил добычу. Пора возвращаться. Он потрусил обратно по собственному следу. Прогулка удалась.
*
Внизу Лейва ждал, таращась диодами, андроид-дворецкий:
— Приветствую, Высокий дайн…
— Тебя что переформатировали?! Капитан. Ка-пи-тан — понял? — после тяжелого дня внезапный глюк сыграл роль соломинки из древней Земной поговорки. — В утилизатор отправлю. Неотключенным. Ясно?
— Капитан, — диоды обиженно моргнули. — Первое слева помещшение к твоему прибытию подготовлено.
— Пшел с глаз.
Сбросив надоевший траур, он лежал в ванне, смывая свинцовую усталость, прилипчивую шелуху встречи с Адальрадом нор Хейдом и стылую тоску вопросов без ответов. Заботливо обволакивая тело нежным теплом, сливочная вода растворяла боль; расслабляла сознание; успокаивала саднящее тревогой сердце.
Его ждет Лис.
Первое, что увидел Лейв, войдя в длинный коридор — открытая дверь комнаты Тору Генко. Мгновенно материализовавшийся рядом андроид ничего не прояснил, только испуганно мигал диодами и старался держаться подальше от хозяина. Капитан впервые пожалел, что давно отключил систему слежения вокруг дома. Оставалось только запросить картинку у патрулирующих территорию резиденции дронов.
«Где этот засранец?!»
Он затрахал оборотня до полусмерти перед тем, как оставить одного. Конечно же, тот воспользовался аптечкой, но даже его похотливой заднице должно было хватить хотя бы на двое суток. Лис изменился. Изменился стремительно и до неузнаваемости. Из испуганного, смущенного, краснеющего от каждого прикосновения мальчишки, оборотень превратился в роскошного, смелого любовника. Когда он, раскинувшись в пламени арахфилума, медленно раздвигал бедра и, приподняв их, просовывал в дырку палец, у капитана вся кровь мгновенно устремлялась в пах. Поблескивающие красной медью глаза; влажные темно-алые губы: острый язычок облизывает их и тут же прячется за белоснежными зубами. И голос тихо зовущий: «Ле-е-ейв…».
Два дня!
Два проклятых дня!
«Близнецы оставлены на Грифоне. С кем он тут успел?.. С шофером? С этим снулым карпом с Гиены???»
— Подойди. Мне нужно получить картинку с дронов за последние двое суток. — Лейв подозвал андроида. Дворецкий незамедлительно повернулся спиной, открыл заглушку затылочного коннекта…
Стук когтей по плитке.
Лейв обернулся.
Вывалив розовый с черным пятном язык, Лисенок с любопытством наблюдал за происходящим.
Схватив оборотня за шкирку, риконт решительным шагом двинулся в комнату.
— Мне информацию скаччать, капитан?
— Провались!!!
— Я твое указание не могу исполнить…
Захлопнувшаяся дверь оборвала плавную речь.
Капитан швырнул Лисенка на кровать. Тявкнув от такого обращения, оборотень перекинулся.
— Тебя чего, местное зверье покусало? Так тут вроде хищники не водятся… Или ты на поминках перебрал?! — оскалился Лис.
— Задницу показал, — Лейв схватил его за лодыжки и, опрокинув навзничь, буквально сложил пополам. Аккуратная сжатая звездочка. Никаких следов контакта. Вдруг кольцевая мышца раскрылась… Запахов риконт не слышал, зато ощутил струю воздуха на лице. В животе оборотня булькнуло, и он едва увернулся от второго залпа.
— Да пусти ты!
Скрывшись за мерцающим бежевым экраном, Лисенок вздыхал на унитазе уже минут десять. Сидя на сбитом в сторону ворсистом покрывале, Лейв не знал: плакать или смеяться.
— Кого ты все-таки слопал? — он открыл стоящий на подносе контейнер с «пистолетами».
— А я знаю? Вроде на ящерицу похожа… На ней биометрии не было! — вздох, сопровождаемый характерными звуками. — Вкусная, только костлявая…
— Выходи, укол сделаю.
— Не. Не выйду, — решительно из-за экрана.
— Хорошо. Я положу рядом с ионным дизинфектором нужный «пистолет» и сам выйду, — Лейв с трудом сдерживал смех.
Услышав тихий щелчок закрывающегося замка, Лисенок ткнул на стене сенсор и с облегчением приставил «дуло» к артерии. Наскоро ополоснувшись под душем, принюхался: воздухоочистители справились с последствиями поедания местной фауны. Не заморачиваясь с одеждой, он закутался в покрывало:
— Открыть.
Все это время покорно прождавший за дверью капитан, широко улыбался обеими сторонами лица.
— Вроде закончилось, — Лисенок плотнее запахнул ворсистую ткань. — Только у меня это… приемный шлюз пока в нерабочем состоянии. Может, нанитами догнаться? Там жжет, конечно, но не сильно. Мелюзга справится в пять сек.
Лейв опустился на кровать.
— Не стой столбом. Иди сюда, — он хлопнул по простыни.
Волоча за собой покрывало, Лис осторожно приблизился. Его тут же подхватили под мышки, уложили на кровать. Сильные руки решительно развернули кокон.
«Он что, собрался меня поиметь?!»
Приподнявшись на локте, оборотень изумленно смотрел, как риконт скидывает легкий хитон, стягивает белье, берет с парящего на уровне кровати подноса прозрачную бутылочку с маслом и протягивает ему.
— Это нафига?
Долгий, жадный, жаркий до испарины поцелуй в ответ. И прохладное стекло, непонятно как оказавшееся в руке. Хлопок в ладоши. Угасая, светильник отплывает к двери.
— Сегодня ты сверху.
В лучах Умершей Сестры, пробивающихся сквозь густую листву, риконт кажется призраком: слабый красный ореол разрезан косыми бледными линиями. Только глаза: живые, искрящиеся серебром, искушают неведомым. Когда он, становясь на колени, выпячивает зад, до Лисенка доходит окончательно.
— Но это же унизительно… — невольный возглас.
Лейв оборачивается. Взгляд меняется не сразу. Услышанное неохотно пробивается к сознанию сквозь туман желания. Но вот с лесной зелени радужки исчезают танцующие искры… Он садится и тяжело смотрит на Лиса:
— Значит, все это время я тебя унижал?.. — в голосе неверие, недоумение… испуг?
— Ну… — Лис на всякий случай отполз подальше. — Ты вроде как заботился обо мне, не насиловал, не рвал в лоскуты, не бил. Я благодарен за это. — Он смотрел, как изувеченную сторону лица корежит спазм, и думал, что хорошо бы сейчас, вот прям сию секунду удрать подальше. Собравшись с духом, он быстро забормотал. — Понимаешь, у нас некоторые старейшины забирали к себе наложниками мальчишек из семей победнее. Я тогда мало чего понимал, но однажды подслушал, как бабушка долго ругалась с главой клана: кажется, тот увел сына ее старой приятельницы… А бабушка заступилась. Она обзывала его старым блядуном, который всех заебал в корень или что-то вроде того. У нас такое считается позором. Вот.
Оборотень исподлобья посмотрел на риконта, не удержавшись нервно, фыркнул и добавил на всякий случай:
— С тобой — кайф.
Разорванная сторона медленно расслаблялась, взгляд смягчался, снова из темно-зеленой глубины всплывали искры.
— Иди сюда, фырфырка.
Лисенок осторожно положил руку на протянутую ладонь.
Не разрывая взгляд, они опустились в сахарную белизну арахфилума. Лейв перебирал его пальцы. Успокаивая, объяснял прикосновениями, что приятное для двоих не унижает никого. Лис посмотрел на зажатую в руке бутылочку:
— Ты действительно хочешь?..
Ответом стала улыбка обеих сторон лица и пляска серебра на лесной зелени. Лис потянулся к капитану и понял: сегодня не его целуют, сегодня — целует он. Сейчас именно он — Лис — шепчет тягучим шепом непристойности. Возбуждает, посасывая соски, оглаживает рельефные грудные мышцы, вызывая мурашки и сладкую дрожь. Именно ему отдается сильное тело и открывается смутная душа капитана. Даже от легкого касания кожа становится горячее; красное свечение — ярче. Ветер за окном, срывая листву, ломает ветви огромного дерева, а бледные лучи Хелль Умершей Сестры швыряют в комнату горсть за горстью голубые опалы. Аромат горького миндаля и утонченность плюмерий заполняют легкие при каждом вдохе. Каменный член сочится под его ладонью; сокращаясь, вздрагивают кубики пресса. Лисенок выцеловывает дорожку от пупка к паху, оставляя мокрые следы и, слизнув первую выступившую каплю, касается губами головки: «Я знаю, ты от такого тащишься!» Теперь — глубже. Расслабляя горло, пропускает в себя твердое, влажное. Мощное тело содрогается. Комкая простыни, Лейв захлебывается утробным хрипом, переходящим в мучительный стон. А Лис откровенно наслаждается солоноватым вкусом, то щекоча языком под крайней плотью, то размеренно двигая ртом вверх-вниз. Выпустив из плена перевитый набухшими венами ствол, он зубами выдергивает застрявшую пробку и дотрагивается до мелких складок,сжатого входа. Они оказываются приятно-бархатистыми. Льет прозрачное между ягодиц, осторожно поглаживая, сморщенное колечко. Торопиться не хочется. Мышца отзывается нетерпеливой пульсацией на прикосновения… Палец свободно проскальзывает внутрь… Там не горячо — там тепло и атласно. Покрытые бугорками стенки оказываются очень эластичными: растягиваясь, они поддаются ласковой настойчивости. У Лисенка давно уже потемнело в глазах, яйца поджались, член потек. Размазав по собственному стволу смесь масла и смазки, он вламывается в раскрытое отверстие и замирает под шквалом новых ощущений: его засасывает, жадно затягивает глубже туда, где кишка сужается. И сквозь рев кровотока в ушах доносится:
— Тор-р-ру, прошу… — риконт рычит, сжимая до побелевших костяшек тонкую ткань.
Восьмифутовое тело толкается навстречу. Приподнявшись на локтях, Лейв изгибается дугой; и Лисенок впервые видит, как открываются клапаны почечных дыхалец. Почему он раньше этого не замечал?! Оборотень лает, скулит, прерывисто подвывает, яростно двигаясь в жарком нутре. Сквозь поющее перед глазами черное марево, диссонансом вспыхивают слепящие алые молнии. Риконт подхватывает себя под колени, позволяя проникать глубже. И Лис кончает струей не выдерживая давления сжавших его стенок, отдавая все. Обессиленный, он склоняется над содрогающимся любовником, слизывая со светящейся красным кожи густые потеки. Ощущая на языке тревожащий привкус полыни… А потом целует слева, где шрам навсегда перечеркнул губы. Словно впервые… И засыпает, покачиваясь на тяжело вздымающейся груди.
За окном листья тихонько подрагивают под затухающими порывами западного ветра.
*
«У них есть немного времени. Крохи. Ровно пятьдесят семь часов по Палланту».
Из дневника Шанди (Альмадены) Голдблюм.
Комментарий к Часть 15 * http://elementy.ru/posters/fractals/Mandelbrot а здесь визуализация https://pp.vk.me/c637825/v637825538/b371/2MvTi9VqSzw.jpg
le cœur de renar (фр.) сердце лиса.
http://qps.ru/7n5cK
http://qps.ru/TcLne
здесь можно прочитать о Фрее и празднике Дис http://qps.ru/UHbmr
От древнегерманского имени Adalgund: adal, athal (благородный) + gund (бой).
====== Часть 16 ======
Вестерлунд Прайм, Сторожевые столбы, территория Концессии Корпорации «Беленус шифт», дрейф фрегата Солнечная Корона, 414г.
Август-Патриций Беленус отдыхал. Сегодня это подразумевало подключение к интерфейсу через затылочный коннект и игру в шахматы Четырех сезонов. Играл Август сам с собой. Четыре времени года. Четыре цвета на черно-белой перечеркнутой крестом доске. Первый сезон — весна. Время, когда растения пробуждаются, наполняясь живительными соками, время радости и молодости. Его цвет — лесная зелень. Раздражающий зрительные нервы цвет глаз монстров из пробирки. Второй сезон — лето. Время жары и засухи, время царствования Солнца. Его цвет — красный. Это Августу по душе. Третий сезон — осень. Время дождей, приминающих увядающую траву и первых холодных ветров, срывающих с деревьев высохшую листву. Его цвет — черный. Цвет умирания, пустоты и уходящей эпохи господства риконтов. Вскоре Август оставит ее за спиной. Четвертый сезон — зима. Время стужи, льда и снежных бурь, заносящих дороги. Его цвет — белый.* Цвет траура в Федерации Вестерлунд. Скоро поданные Великого Андиотра снова облачатся белое. Но на сей раз хоронить будут не какого-то кузена правящей фамилии, а наследника Дома нор Хейд.
По установленным правилам игрок зелеными фигурами ходит первым, нападая на «красных»…
Ты помнишь правила Август Беленус?
Он помнил все.
Развлечение наскучило, не начавшись. Август отдал мысленную команду свернуть программу и отсоединил шнур. Порождение монстров из пробирки лишило его любимой игры! Дополнительный пункт в список преступлений Лейва нор Хейда и его соплеменников. Заносчивый хлыщ уверен, что его соперник болтается беспомощный на территории Концессии посреди кучи космической пыли, не имея шпионов ни в Институте Астрофизики, ни при дворе Великого Андиотра.
Он прав.
У Августа нет шпионов.
У Августа есть дроны.
Специальные исследовательские дроны той же модели, какую использовал Институт Астрофизики. Эдна предоставила в качестве широкого жеста огромную партию еще его отцу.
«Спасибо, правительница! Ты оказала огромную услугу».
Он велел снять часть с добычи игниса, настроить соответствующим образом рабочие частоты и теперь эти аппараты, вместе с принадлежащими Федерации рыскали по всему Вестерлунду в поисках звезды, готовящейся превратиться в сверхновую. Данные с четырехсот пятидесяти восьми дронов поступают каждые три часа по Земле и обрабатываются программой, анализирующей плотность вероятности состояния вещества в пространственно-временном континууме. В случае обнаружения зарождающейся новы, Август будет оповещен незамедлительно. Остается только ждать. Ждать он умеет. И помнит: побеждает не самый сильный, не самый смелый, не самый быстрый. И даже не самый умный. Побеждает самый терпеливый.
«Ты слишком горяч, неугомонен и сентиментален, Лейв нор Хейд, а потому — проиграешь. Сейчас вместо того чтобы оставаться на идеально охраняемой территории резиденции своей матушки, отправляешься на север в Игдрасиль, куда уже пришла настоящая осень. Хочешь полюбоваться листвой Красного леса? Если бы ты играл в шахматы Четырех сезонов, то знал бы цвет осени — цвет смерти! К тому же у тамошних деревьев в это время года чернеет кора…»
Неспешные размышления прервал назойливый зуммер. Голосовое сообщение от Эдны? Занятно.
«Воспроизвести».
В ушах зазвучал хорошо поставленный голос: «Приветствую тебя, прекрасный дайн…». Полуофициальный тон на грани фамильярности? Что она себе позволяет?! Обращается к нему словно к мальчишке, будто Империя Солнца уже протекторат Федерации, а Беленусы превратилась в пыль под ногами нор Хейдов. Это вопиющее нарушение международного протокола — скрытая угроза. Август вслушивался в слова и понимал, что на фоне привычного раздражения постепенно проявляется давно забытое чувство изумления: «Во время церемонии похорон у твоей горячо любимой сестры случился припадок, похожий на эпилептический. Поскольку никто из нашего Дома не мог сопровождать ее в клинику, Патрицию отправили туда в сопровождении ее личного секретаря и моего помощника по связям с корпорацией Беленус-шифт, который к счастью оказался под рукой…» Биополимерные связки сократились, щель рта разомкнулась, и внутреннюю поверхность забрала хлестнул резкий клекот. Эдна назвала посла Империи просто по имени. Он прервал воспроизведение. Дабы ясно мыслить, необходимо вернуться в состояние сосредоточенного спокойствия. Графен исчез, и глава Концессии с облегчением оглядел успокаивающие туманно-голубые стены рабочего кабинета. Он знал, офисный планктон за его спиной шепчется: дескать, в таком месте хорошо только вены резать. Но блеклый, казавшийся остальным депрессивным цвет, возвращал Августу душевное равновесие. Впрочем, эти примитивные создания не понимают нужд выдающейся личности. Он опустил забрало и возобновил прослушивание. Надменная обитательница Рогаланда продолжала вещать невозмутимым голосом: «Разумеется, как только удалось улучить свободную минуту, я запросила отчет…» Эффектная пауза. Он замер на жесткой крышке. Эдна пересказала содержание присланного предварительного медицинского заключения, из которого следовало, что его сестру с трудом вывели из состояния передозировки психоанальгетиком. «Я приложила отрывок записи с камер дронов и присланные врачами документы. Можешь подробно ознакомиться. Также по моей просьбе лечащий врач будет ежедневно докладывать тебе о здоровье Патриции в десять утра и двадцать шесть вечера…». Фальшивые любезности Август пропустил. Пат его подвела. Она должна была научится у Эдны, если не править, то вести себя, как подобает царственной особе. Если не думать, то хотя бы делать вид, что способна мыслить как государственный деятель. Если не строго блюсти репутацию, то хотя бы уметь прятать своих демонов от посторонних глаз. Вместо этого госпожа посол Патриция-Августина Беленус, будущая Императрица, позволила себе, задыхаясь, корчится в собственной блевотине на глазах Великих и Малых Домов. А дроны транслировали сузившиеся до крошечных точек зрачки; посиневшие сведенные судорогой губы и изгвазданный бурыми ошметками плащ на весь Вестерлунд в реальном времени. Он еще раз прокрутил присланную Эдной запись. Надменный выродок и его мамаша шествовали по обеим сторонам стоящего на армированной траурной повозке бриллиантового саркофага и даже не соизволили обернуться на испуганные вскрики. Его сестрица (чертова дура!) стояла в первом правом ряду и вывалила харч прямо на усыпанную белоснежными хризантемами дорожку, а потом, раззявив рот, рухнула поперек и забилась в корчах, продолжая спазмами выталкивать желчь уже на собственную одежду. Да как она посмела? Во всем виноват нор Хейд. Слабая на передок Пат влюбилась в него и не смогла обуздать себя спустя почти двадцать лет, если считать по Земле. Август задумался о неочевидных на первый взгляд преимуществах состояния супер-киборга. У него не осталось потребностей, свойственных человеческим существам. Ему не нужны объекты для удовлетворения сексуальных желаний, питается он протеиново-минеральными смесями. Ничто не отвлекает его от целей — унижения и уничтожения риконтов; достижения власти над Обитаемой Вселенной. Возможно, произошедшее с его прекрасной сестрой вовсе не является катастрофой. Ее вылечат от зависимости. И он получит готовую чистенькую производительницу новой императорской династии. Династии Беленус.
Август поднялся с крышки «гроба», сделанного из титанового сплава: только он мог выдержать вес супер-киборга. Все: хирурги, нейропрограммисты, разработчики биополимерных протезов наперебой предлагали, уговаривали использовать легчайшие сплавы и материалы. На Земле стоило некоторого труда растолковать высоколобым самонадеянным недоумкам, что будет так, как надо ему — будущему повелителю Обитаемой Вселенной! Если уроды из пробирки рожают гору мяса весом 146 кг или 321,87 фунта, то он не желает выглядеть пушинкой по сравнению с проклятым нор Хейдом.
Зуммер снова тихонько зажужжал в правом ухе. Новое сообщение. Он мысленно отдал команду открыть текст на внутренней стороне графенового забрала. Перед глазами росчерками молний понеслись коды. Вести были добрые. Дронов можно отправить не только на поиски звезды…
«В Игдрасиле тебя ждет сюрприз, ничтожество».
Цвет осени — черный. Он символизирует умирание и пустоту.
Вскоре игра в шахматы Четырех сезонов снова станет любимым отдохновением Августа Беленуса.
Комментарий к Часть 16 * здесь можно прочитать о шахматах Четырех сезонов и не только http://skyruk.livejournal.com/460205.html
====== Часть 17 ======
Вестерлунд Прайм, система Ницневин [альфа Ницневин, бета Ницневин (Хелль Умершая Сестра)], Паллант, территория резиденции Великого Андиотра, далее территория имения Игдрасиль, 414г.
Лейв старался дышать размеренно и спокойно. Не хотелось будить пригревшегося Лисенка. Кончив, звереныш вырубился прямо на нем и засвистел носом. Он слышал короткие быстрые удары сердца оборотня; при каждом вдохе-выдохе чувствовал, как кожи касаются твердые пуговки сосков. Шевельнувшись во сне, Тору Генко прижался к пупку влажным расслабленным членом, потерся и снова затих.
«Спи».
Можно было бы отдать команду оконному стеклу перейти в моду непрозрачности, но Лейву не хотелось выходить из обволакивающего состояния полудремы. Он смотрел на затухающую бурю: ветви еще колыхались, но уже не ломались; лишь на платиновой траве слабеющий западный ветер кружил смерчами сорванную листву. Слева показался андроид-дворецкий, за ним катились несколько садовых комбайнов, а позади процессии дергающейся походкой (не успели, как следует, подготовить к сезону?) хромал еще один. Когда андроид, подпрыгнув вверх футов на пятнадцать, стал карабкаться по стволу, Лейв успокоился: сломанные ветви будут обрезаны, места срезов — обработаны антисептиком. И вернувшиеся домой на следующий год птицы снова совьют гнезда и каждый вечер в кроне, позолоченной закатом Ницневин, будут звучать песни сердец… Нет среди живых Тальесина-первопроходца. Нет его Драгоценного Друга, сгинувшего в неизвестности. Осталась только комната наверху. И Ренаровы Сердечки, прилетающие к тысячелетнему дереву каждую весну…
Лисенок вдруг повернулся: мазнув теплыми губами под мышкой, он скатился на постель. Лейв набросил край покрывала на аппетитно торчащую задницу. Сейчас не время для второго захода. Но тонкий арахфилум скользнул между ягодиц, облепив полукружия. Сквозь поредевшую крону дерева Хелль Умершая Сестра щедро лила свет, придавая смуглой коже спящего оттенок старой бронзы. Надо отвлечься. Капитан решил принять ванну.
Включив экран и настроив звукоизоляцию, он улегся в прохладу камня. Тут же с тихим шипением из отверстий справа полились горячие струи. Пришлось убавить температуру. Диод на бортике сменил цвет с оранжевого на бледно-желтый и журчащий поток стал более освежающим. Так немного лучше. Мысли всплывали в голове ленивой чредой. Лис — второй мужчина с которым он разделил постель. Лейв мог сравнить его только с Гилдом. Они были кузенами, родившимися с разницей всего в три месяца, и росли вместе. После первой выигранной капитаном гонки сквозь Сторожевые Столбы, они, пьяные победой и заслуженной славой, решили попробовать. Гилд захаживал в спецзону Палланта и сказал, что в первый раз ему лучше быть снизу. Все получилось. Нет, они не ограничивались друг другом: вокруг столько изящных девушек-модов и утонченных красавиц-риконтов. Но пустые мимолетные связи перестали их интересовать сами собой… Если бы ему почти двадцать лет назад не ударило бы в голову соблазнить Пат Беленус, возможно, они остались бы вместе навсегда…
Глупые мысли.
Запоздалые мечты.
Напрасные сожаления.
Амбиции Августа Беленуса никуда бы не исчезли. Обитаемая Вселенная получила бы небольшую отсрочку. Только и всего.
Он собрал в ладонь облачко пены. Подсвеченное красным, оно выглядело зловеще в отгороженном экраном пространстве: «Пора вылезать».
Капитан отключил экран.
Лис стоял у окна, одетый в тусклый свет зависшего справа светильника. Нога согнута в колене, рука свободно свисает вдоль тела. Пальцы другой обхватывают бицепс… Поза точь-в-точь повторяет позу юноши с портрета, написанного Тальесином. Не хватает брачных браслетов и мягких переливов черных шелковых струй на плечах. Только стриженый висок, взлохмаченные пряди длинной челки… И блеск красной меди сквозь опущенные ресницы.
Лейв пошатнулся. Отступил назад. Нащупав под собой край ванны, опустился на камень. Он вспомнил, как оказался во сне Тору Генко в первую «корабельную ночь» на Хаока-alter, как висел бесплотным духом в мерцающей лиловым бесконечности, а далеко внизу на золотистых простынях слабо шевелилось поджарое смуглое тело и голова моталась из стороны в сторону в клубке черных змей.
«Ты носил длинные волосы…»
Легенды о Драгоценном Друге — боли и отраде Тальесина-первопроходца — знали все. Но документальные данные о нем уничтожены. Живых свидетелей не осталось. Нынешнее поколение вестерлундцев считает юношу модом по умолчанию. Ошибочно. Возможно, Эдна с Адалин скрывают нечто известное только старшей ветви Дома нор Хейд? Он понял: на единственном сохранившемся портрете, написанном рукой первого Великого Андиотра, изображен генко. Черно-бурый лис.
«Почему бы и нет? На Хонсю вполне могли остаться несколько семей оборотней. Кто-то из них мог приглянуться молодому Тальесину, ответить на его чувства, а затем последовать за ним в Вестерлунд…»
— Ты в порядке?
Приоткрыв опухшие зацелованные губы, Тору Генко повернулся к своему капитану. Очарование сходства не исчезло. Но теперь перед Лейвом стоял Его Лис. На исходе белой ночи Умершая Сестра осыпала последней пригоршней голубых опалов освещенное теплым желтым стройное тело, превратив его в невесомый мираж.
— Ты завораживаешь меня, — Лейв нашел в себе силы только на легкую усмешку.
— Слушай… — Лис переступил с ноги на ногу. Приблизившись, обхватил руками шею и прижался лбом ко лбу. — Я не сдержался. В тебя кончил… Прости, а?
Его глаза сияли так близко. Казалось еще немного и медно-красный свет, выжигая глазные яблоки, проникнет в череп и взорвется всепобеждающей яростью. А Лейв примет власть огня и с радостью отдастся ему навеки.
«Твой соплеменник околдовал Тальесина. И тот чувствовал себя по-настоящему живым только рядом с ним. Жаль, у меня недостаточно времени, чтобы узнать — почему он хотел убить своего Драгоценного Друга. Своего генко. Куда оборотень скрылся после его кончины? Вернулся в Империю?»
Ты узнаешь ответы.
Ты, чье имя в этой жизни — Лейв нор Хейд.
— Наверное, я фигню свалял. Слышишь? Эй, капитан!
Отгоняя наваждение, Лейв тряхнул головой. Услышал взволнованное дыхание, ощутил осторожное поглаживание мягких ладошек на шее и его накрыло волной нежности к чуду, волей звездного ветра оказавшегося рядом.
— Дурак! — Он слегка прикусил кончик носа. Лисенок вздрогнул, тряхнул челкой и чихнул. — Какой же ты все-таки маленький, фырфырка. Если так считаешь, то в Игдрасиле будешь наказан за свой проступок, — рука потянулась к маленькой круглой ягодице, палец легко проник в податливую дырочку.
— Я и не сомневаюсь, — быстрый шепот коснулся уха. Трепещущий язычок обвел контур нижней челюсти; губы влажные, вспухшие прижались к кадыку…
— Стоп. Или накажу прямо сейчас, — Лейв сгреб нахала в охапку и понес на кровать. — Через четыре часа мы на Грифоне отправимся на Архипелаг ящеров. Проведем там одни сутки по Палланту. Оттуда — сразу на фрегат.
— Ясно, — Лисенок завернулся в покрывало. — Ну, я тогда посплю.
Лейв улегся рядом с любовником. Стриженый затылок, длинная шея, заблудившийся луч Хелль коснулся тонкого стерженька позвоночника и ненадолго задремал между лопаток.
За окном листья все еще подрагивают под затухающими порывами западного ветра. Завершая круг, Умершая сестра тонет в море Лотоса. Прошивая красным золотом лучей*, ее сменяет ликование Ницневин, несущей день.
*
— Блять! — Мама-Кувалда крепко приложилась коленом о дверцу аэрокара. — Финн, в багажнике есть манипуляторы, а мы тут раком корячимся с этими триебучими клетками! Вот нафиг надо?!
Они снова грузили бестий в салон.
— Дайне-букэ, я не засуну их в багажник: там нет вентиляции, — бывший циркач стоял на своем как марсианский дуб.
— Тогда двинься вправо, я перехвачу, а потом назад и медленно… Ну оторвать тебе все и сразу, — филирийка закатила глаза. — вправо — от меня!
Вопреки пассивно-агрессивному сопротивлению им удалось запихнуть клетки в конец салона, потирая ушибленную конечность Шанди отдала манипулятору сумку и устроилась рядом с Лисом и флюшкой.
— Знаешь, напарничек, а я рада этому. Игдрасиль видела только на картинках, а тут живьем посмотрю. Думала, что кэп захочет там уединиться с твоей задницей. Ан нет — даже близнецы полетят…
Она справилась с собой и стала прежней Мамой-Кувалдой: добродушно-насмешливой и готовой помочь. Поникшие плечи распрямились. Рот, еще вчера сжатый до желваков на скулах, снова извергал полушутливую нецензурщину. Только взгляд так и не вернулся к состоянию Будды. Он стал жестче.
— Плазма, мать моя высокоэнергетическая, — не успевшая пристегнуться, филирийка вцепилась в подлокотники, когда капитан поднял аэрокар в воздух и, набирая высоту, заложил вираж на северо-запад к стоянке яхт. — Кэп, тебе (я так поняла?) живой старпом не нужен… Ладно бы ремни срабатывали на автомате, а то в дорогущих машинах — все вручную, — ворчание продолжалось, пока она не защелкнула замок.
Лис посмотрел в окно. Дом показался ему утомленным путником, присевшим отдохнуть в тени дерева, потрепанного предосенним ветром.
«Прощай».
На стоянке их встретили спокойные деловитые близнецы: темно-русые гривы собраны в хвосты, куртки из кожи аэроската застегнуты до горла. Грузовой шлюз открыт, тележка ждет у трапа. Возни с клетками при выгрузке было намного меньше. И через несколько минут Грифон, управляемый Навни, протаранив облака, поднялся в экзосферу**. Стараясь рассмотреть Паллант с высоты 3000 км, Лисенок прилип к иллюминатору. Глубокий сапфировый цвет моря Лотоса, острые клинья изумрудных полуостровов, а сверху, над ними, растрепанное кружево облаков. Далеко на западе от Рогаланда сформировался белоснежный облачный вихрь, смотрящий в космос неумолимо-равнодушным оком. Завтра ночью любимое дерево Ренановых Сердечек снова согнет ураган…
— Эйа, а почему — море Лотоса? — он привычно обратился к циркачке. — Там что-то нимфейное плавает?
— Нет. Форма похожа на лотос, — с готовностью отозвалась та. — Вот смотри.
Вытащив откуда-то из-под пестрого сарапэ развертку, она быстро отыскала нужную картинку и развернула голограмму. Над проходом между сидениями, медленно вращаясь, повис Паллант. Море, разделяющее два огромных континента, охватывало всю планету и действительно напоминало лотос, обращенный цветоложем к югу, чашечкой — к северу. На некоторых сапфировых лепестках виднелись коричневатые пятнышки островов.
— Мы летим на север, сюда, — Эйя выхватила фрагмент и кинула его в Лиса.
Перед изумленным оборотнем возник архипелаг из шести гористых островов: один крупный и пятеро помельче, к юго-востоку от главного.
— Это и есть Архипелаг ящеров. На самом большом — любимое поместье нор Хейдов. Там живут собратья Сладенькой. Там Красный Лес и реки с чистейшей водой… — она свернула голограмму посмотрела на Лиса. — Я понимаю, почему капитан решил отвезти нас туда перед… перед… — растерянный взмах руки.
Эйя встала и пошла назад, к покрытым мелкоячеистой сеткой клеткам и сидящему рядом мужу. Все знают, что ждет этот набранный по воле случая экипаж. Даже если удача возьмет их под свое крыло, и Август проиграет гонку — никому не известно, чем закончится полет фрегата в бездну неистовства сверхновой… Сейчас у них есть возможность забыть об этом. Ненадолго.
Лис отвернулся к иллюминатору. Грифон стремительно снижался. Игдрасиль приближался, грозя угольно-серыми пиками с ярко-алыми брызгами на уступах. В редких долинах брызги превращались в озера свежей крови, лижущие острые обломки скал. Сюда уже пришла осень.
Стоянка яхт на главном острове казалась крошечной: расположенная на срезанной верхушке голой скалы, она могла вместить не более двадцати крупнотоннажных посудин и пяти аэрокаров одновременно. Оставив циркачей и Шанди мудохаться с клетками и напрочь проигнорировав близнецов, Лис осторожно заглянул за край. Сквозь замызганные клочья облаков скала уходила отвесно вниз, где ее подножие исчезало в осеннем буйстве Красного леса.
— Осторожно, не свались. — Поцелуй в макушку. Перехватившая поперек груди рука осторожно тянет назад. — Ты не слишком ловок в человеческом облике.
— Чего думаешь — я полный дебилоид?! — оборотень решил обидеться на такое обращение. — Тут ведь живут эти чертовы страхуилища! Как насчет обезопасить от попасть к ним на завтрак? Целиком, канешн, вряд ли сожрут, зато понадкусать могут, — вывернув шею, он старался смотреть на риконта с вызовом. Но когда ты ниже больше чем на два фута, да еще притиснут здоровенной лапищей к широкому торсу, получается как-то не очень. К тому же прижавшийся к пояснице член начал проявлять ощутимую, даже сквозь плотную куртку, активность.
— Пусти меня, — громко заявил Лисенок. И вывернулся из объятия, не забыв случайно сжать капитанские яйца.
— Дроны.
— А?..
Если бы на зеленой радужке не плясали серебряные искры, Лисенок решил бы, что Лейву нор Хейду поебать на его дразнилку.
— Дроны отгонят бестий от твоей костлявой тушки, — наследник Великого Андиотра позволил себе пошутить. — Пошли.
Два аэрокара опустились на угольно серую площадку. Три андроида ловко и быстро выгрузили клетки на тележку, поразив Шанди до витиеватых выражений. Финн крутился рядом отдавая ценные указания:
— Нет! Эту наверх, там беременная самка…
— Не волнуйся ты, — Эйя ласково погладила его по плечу, — Черти Палланта отнюдь не фарфоровые чашки.
Свалив пожитки на другую тележку, возглавляемая капитаном компания двинулась по прорубленной в скалах тропинке к Охотничьему домику. Примостившиеся где-то высоко на уступах деревья роняли под ноги остроконечные резные листья. Каменные стены расступились внезапно и шедший в полушаге позади от капитана Лис ожидал увидеть строго прямоугольное здание, где вместо стен — окна…
В узкой долине на берегу реки стояла островерхая избушка из замшелого марсианского гранита без единого оконца. Только на втором этаже притулилось нечто похожее на лоджию или эркер. Справа три водопада рушились со слоистых угольно-серых камней, сливаясь в ровное стремительное течение. Поток, неоново-голубой в середине, у берегов казался глубоко-черным: за века неширокая речка вгрызлась в скалу. А вокруг колыхалось, полыхало, кипело алое…***
Перебравшись по горбатому каменному мостику (тележку с клетками раза три тряхнуло, и бестии выразили свое недовольство резким пощелкиванием), путешественники добрались до входа. Оказалось, это не один домик, а два. Во второй, одноэтажный флигель, отправились андроиды с клетками, сокрушенно вздыхающий Финн и шепчущая что-то успокаивающее Эйя. Остальных капитан повел в другой дом. Лис понял одно — у него сломалась фигелка. Сколько можно биться нижней челюстью о различные твердые поверхности, разевая в изумлении рот?! Стоящий в центре холла-гостиной стол был выточен из цельного камня, а точнее: у него спилили верх, открыв лазурно-неоновые разводы, переходящие в иссиня-черный. Столешница казалась застывшим потоком текущей за гранитными стенами реки. ****
— Шанди, можешь устроиться здесь, — риконт махнул в сторону неприметной двери справа. — Вы — туда. — Непривычно серьезные близнецы тряхнули хвостами. — Обед через час. — Он повернулся к Лисенку: на обеих сторонах лица широкая улыбка.
— А я чего, по-твоему, только о жрачке думаю?
— Не только. Могу напомнить твою же лекцию о поведении лис-оборотней. Помнится, там было что-то о спаривании…
Мама-Кувалда издала звук, похожий на грохот горного обвала и поспешила скрыться в своей комнате.
Подхватив с тележки сумку и футляр с флюшкой, Лисенок обиженно запрыгал через ступеньку на второй этаж. Наследник Дома нор Хейд в хорошем настроении был еще стремнее, чем в гневе. Водный душ оказался автоматическим. Быстренько пофыркав под пеной, оборотень отчаянно рылся в брошенной на каменный пол сумке в поисках свитера. Без дыр. Старенькая эко-шерсть расползалась под руками.
«Ебана икебана!»
Подумав, судьба решила сжалиться: нашелся свитер с одной небольшой прорехой спереди. Штаны тоже давным-давно не подгонялись автоматически: «умный эластик» поглупел еще на Филире. Решив, что оно сойдет — чай не в Рогаланде на приеме! — Лис скатился по ступенькам на обед.
За столом было шумно. Летали подносы. Шанди не отправилась как обычно в уголок, прихватив еду и блокнот, а рассказывала о своих тяжких годах на Тритоне. У братьев-марсиан тоже нашлась парочка историй о славном периоде сельхозработ на местных фермах. И потому они обсуждали наперебой породу свиней Lucifer Imperator, **** выращиваемую для Восседающего на Лучезарном престоле. Особенно яркие впечатления у филирийки остались от эпизода, в котором она напоила трехлетних кабанов нефильтрованным пивом (так полагалось еженедельно), подмешав туда «звездную пыль» (а вот это уже — отсебятина)…
— …Говорят — «звездная пыль» действует на всех одинаково. Хрен вам! Этот хамон не стал с упоением трахаться, а взял и разнес совместными усилиями в ебены клочья весь загон. Да и сделан он был, считай из фольги, а тут две сотни рыл под двести пятьдесят фунтов, не шприцованных стероидами, а накачавших мышцу на выгуле… — Мама-Кувалда взмахнула насаженным на вилку куском очередного звероящера, затолкала еду в рот и, проглотив, почти не жуя, продолжила: — Так вот, вся эта банда организованно ломанулась на хутор и там развеселилась окончательно. Хозяин пытался выставить против них пару купленных у пиратов ржавых андроидов-пехотинцев времен филирийского мятежа. Но куда там… Несущая свет императорская ветчина быстро донесла до них вечное сияние своего чистого разума!
— Дайне-букэ, зачем ты… — начал один.
— …подсыпала им в пиво «звездную пыль»? — закончил второй. И оба изумленно уставились на нее.
— Начнем с того, что хозяин меня лапал. Ну и хотелось посмотреть, что получится, — невозмутимо ответила Шанди. — Получилось забавно.
— С тобой уже тогда были шутки плохи, — хохотнул Финн.
Эйд и Навни переглянулись.
— Я же говорил тебе…
— Ничего ты не говорил…
— Лучше «звездная пыль». С «крабовидного тумана» они все заблевали…
— Стоп, мальчики, обитатели этой жопы мира на вас тоже покушались? И в отместку вы накормили хрюшек «крабовидным туманом»?
Теперь все уставились на близнецов.
— Нет, мы хотели…
— …трахнуть фермерских двойняшек.
— У нашего хозяина была двойня…
— …сын и дочь.
— И пока он бы разбирался со свиньями…
— Мы успели бы.
— Но вместо развлечения…
— …пришлось чистить выгул.
Марсиане уныло повесили гривы.
Лежа на шкуре у камина, Лейв наблюдал за своим экипажем. В жестах и улыбках, в интонациях, в блеске глаз — во всем чувствовалась расслабленность и покой. Просто обед, непринужденный разговор, забавные воспоминания. То, что нужно перед финальным рывком. По обыкновению набив полный рот, Лисенок вклинился в разговор, одновременно потянувшись к подносу с фруктами. Коричневая пуговка соска дерзко выскочила из прорехи в растянутом свитере. Принюхиваясь, оборотень копался в груде плодов разных форм и размеров. Пуговка маячила уже откровенно нагло.
— Эйя, а эту хитроебину ваще едят?! — он ткнул в нос циркачке длинным продолговатым фруктом.
— Конечно, едят. Это тауи-орино. Здесь сезон уже заканчивается, — циркачка протянула ему прибор для чистки. — Кожура у него тверже гранита.
Лейв напрягся. Лазер испарил кожуру, и Лис, облизнувшись, вытаращился на багровую с лиловыми прожилками сердцевину. Губы плотно обхватили мякоть, коричневая пуговка торчала из разлохмаченных петель… Капитан не выдержал. Вскочив со шкуры, он подхватил эротичного засранца под мышки.
— Эй, я же ем!
— Потом доешь.
Швырнув возмущенно сверкающее глазищами чудо на шкуру, разорвав в клочья ветхий свитерок, он добрался до нахальной пуговки. Сосок затвердел под языком. Лисенок задышал чаще. Где-то на грани слышимости тонко звякали откладываемые в сторону ножи и вилки, тяжело стучали ботинки близнецов, тихо шаркали туфельки Эйи. Последним долетевшим звуком, было сказанное Шанди громким шепотом «Пошевеливайтесь!». А потом остались только треск поленьев, бьющееся под рукой сердце и терпкий вкус комочка плоти. Штаны сползли, открывая член. Оторвавшись от соска, капитан погладил блестящий островок волос. Лисенок толкнулся бедрами вперед.
«Потерпи, фырфырка», — мысленный сигнал.
«Нет!»
«Потерпи…»
Член подрагивает под языком, наливаясь кровью. Прекрасное зрелище! Ярче тысячи звезд… Вкус сладкий, пряный, с острой примесью кислинки впитывается в губы. Швырнув куда-то в сторону остатки штанов, Лейв переворачивает Лисенка на живот, подхватив под коленки, дергает на себя.
«Держись!»
И зарывается лицом между ягодиц. Щетина поцарапает нежную кожу? Плевать! Главное — языком вокруг пульсирующей мышцы. Главное — внутрь податливого входа. Рваное дыхание и тихое поскуливание ласкают слух чарующей песней. Главное — трепет отзывчивого тела под руками. Жар камина, жар кожи и прозрачные капли испарины на пояснице. Отблески пламени, танцующие на изогнутой спине. Жар нутра готового принять… Лейв давно потек, но нет сил оторваться от роскошной плоти… Размазав собственную слюну и смазку, он проводит головкой по мокрой от пота ложбинке, трется и проскальзывает во вход. Неглубоко. Чтобы подразнить, почувствовать, как тонкие стенки раздвигаются под напором. Чтобы услышать, стон, переходящий в разочарованное подвывание
«Потерпи…»
«Трахни меня!»
«Сначала…»
Сначала впиться в призывно раскрывшиеся губы. Сначала провести языком по бархатному небу. Наслаждаясь сладкими муками. Сначала выпить чистое дыхание с привкусом Земного апельсина и ноткой корицы. А потом, когда поплывут перед глазами тени и шатнет от головокружения, отпустить смятый рот. И погрузиться в торчащую кверху задницу. Медленно. Пробить первый сфинктер, второй… Неглубокими толчками долбить по простате, смотреть, как дергается кадык и слушать, рвущееся из глотки «Ха-а-х». Выйти. Сплюнуть вязким на собственный член. И натянуть податливое тело до шлепка яйцами по крепким ягодицам и наконец отпустив себя на свободу, потеряться в дикой скачке…
— …М-м-м. Слезай уже, — оборотень попытался выбраться из-под риконта. — И вытащи свою дубину!
Опять чертов проебонт раздолбил кишку в хлам. Соскользнув с полуопавшего елдака, он взвизнул от боли.
— Зря ты вчера вколол нанитов. — Смешок над ухом. — Стал как девственник. Могло бы быть еще больнее, если бы не моя слюна.
— Ты чего, сдурел? Чо за бред несешь?! — он попытался отползти ближе к огню.
— Не дергайся.
Лежа на животе в лохматости шкуры, Лис почувствовал, как риконт деловито раздвинул ягодицы, а дальше густое, теплое полилось в растраханную дырку. Внутрь осторожно протиснулся палец и с хлюпаньем вышел.
— У нас слюна содержит природный антисептик и клеточный модулятор. — Между ягодиц шлепнулся следующий плевок. И вот палец снова размазывает по саднящим стенкам вязкую жидкость. — Все, достаточно. — Чувствительный шлепок, быстрый поцелуй в поясницу.
— Есть хочу, — громкое урчание в животе весомо подтвердило слова Лиса.
— Есть, говоришь… — в голосе отчетливо слышался смех. — Тогда придется повернуться.
«Ты «звездной пылью» закинулся, пока я валялся в отключке?!»
«Нет. Кое-кто оказался забористей «звездной пыли», – мысленный ответ не заставил себя ждать.
В обернувшегося Лисенка целился капитанский ствол. Ну, ладно… Оборотень прищурился. На долю секунды шрамы, ото лба до подбородка перекосил спазм, в глазах проступил сгустк боли. Но все исчезло — капитан снова улыбался обеими сторонами лица.
— Будешь? — Улыбка стала шире и как-то естественнее.
Лис поцеловал побагровевшую головку…
…От первого осторожного прикосновения Лейв, откинувшись назад, впился пальцами в жесткий ворс шкуры. Восхитительный мягкий рот то швырял его на темное дно реки, до возносил к сияющей над вершинами скал Ницневин. Оборотень роскошен. Захотелось погладить стриженую макушку, отвести челку со лба и увидеть блеск красной меди сквозь смоляные ресницы. Неожиданно он ощутил под рукой длинные шелковые волны… В танцующем свете камина черные пряди стекали по плечам на мех. Длинноволосый юноша откинул привычным жестом волосы с лица, дразняще погладил кончиками пальцев каждую взбухшую вену и одним умелым движением вобрал почти целиком, пропуская в расслабленную глотку. Капитан рухнул навзничь. В подсознании трепыхалось, пытаясь всплыть, слово. Имя. Портрет на втором этаже дома возле дерева Ренаровых Сердечек. Поджарое смуглое тело.
— Шигео…******
Молния перед глазами. Конвульсии. Юркий язычок, слизывающий потеки его спермы.
Ты на один шаг ближе к разгадке, Лейв нор Хейд.
— Шигео…
Резкий удар пяткой в грудь.
— Кто такой Шигео?
Алая ненависть в глазах. Оборотень перекидывается в прыжке, не заблокированная дверь распахивается. Ветер швыряет в комнату палую листву, рассыпая ее по неубранному столу кровавыми брызгами. Слишком много алого!
— Постой!
Лейв кидается за Лисом в жидкий сумрак долины. Скатываясь по угольно-серым камням, журчат прозрачные струи. С едва слышным шуршанием деревья роняют листья. Оборотня и след простыл.
— Тору! Я не понимаю, не знаю, откуда взялось это имя…
Эхо мечется между высоких скал и гаснет. Нет ответа.
«Где ты, Тору?»
Мысль пытается дотянуться до Лиса.
«Здесь опасно. Перекинься и возвращайся, прошу!»
Оборотень не хочет отвечать, или он слишком далеко???
«ТОРУ!!!»
Можно ли передать мыслью отчаяние, жгущее ядом сердце?
*
Не разбирая дороги, Лис летел по узкой долине. Хотелось забыть сорвавшееся стоном с любимых губ чужое имя. Плавное, текучее, воздушное. Так не похожее на его собственное. Ясно-понятно, наследник дома нор Хейд драл не только своего кузена. Этот Шигео наверняка холеный белокожий красавчик, сладкий и нежный, как сердцевина сао-орино. Дорогая шлюха-мод. Лисенок остановился и растерянно огляделся. День ушел. Ницневин уступила небосвод Хелль. Справа за деревьями шумела река, вокруг невнятно шептал Красный лес, высоко над ним скалы острыми копьями пронзали клочья перистых облаков в тщетном старании поразить Умершую Сестру. Лапы дрожали от усталости. Надо бы забиться под какой-нибудь валун, свернуться клубком и поспать. Спать…
Царапнув когтем по сердцу, разбудило беспокойство. Встряхнувшись, он порысил обратно. А что еще оставалось делать?.. В воздухе запахло речной водой, гидравлической жидкостью и жареным мясом: охотничий домик уже близко. Тихое гудение заставило замереть. Он насторожил уши. Гудение усилилось. Дрон. Лис ускорил бег и, выскочив на опушку увидел сидящего на мосту обнаженным капитана: руки обхватывают колени; голова покоится на сгибе локтя: глаза закрыты. Уснул?..
Сверху выстрелило темным сгустком. Фигуру риконта накрыло сетью. Дрон, рассчитанный на отлов черных ящеров, старался удержать, поднять в воздух разъяренную гору мышц. Лисенок рванул было к дверям домика, и тут из-за флигеля, где ночевали циркачи появились три андроида. Вместо предплечий в мертвых лучах Хелль у двоих блестели тяжелые кухонные тесаки. У третьего голубыми всполохами интерферировали лазеры.
Быстрей!
Будить Шанди и марсиан!
Он перекинулся, едва влетев в комнату.
— Шанди, Эйд, Навни! Ебать! Харе дрыхнуть! — Он отчаянно молотил кулаками по двери, забыв про коммуникатор. — На мосту пиздец с крылышками по наши задницы! И сбрендившие андроиды.
— На кэпа напали? — Полуодетая Мама-Кувалда сдвинула брови. Лис только кивнул. — Вы, двое — за ним, — бросила она вывалившимся из своей комнаты близнецам. — Я — искать оружейную, — в коммуникатор: — Финн, Эйя, нападение на капитана. Мост. Один дрон и три андроида. Вероятно, с переебанными мозгами.
Марсиане выскочили наружу. Лисенок понесся следом. В воздухе запела струна. Кто-то Эйд? Навни? сорвал с шеи розарий и тот, мгновенно превратившись в тонкую проволоку, захлестнул ноги одного из андроидов. Удавка из умного металла! Другой попытался поймать дрона, но петля соскользнула с гидрофобной поверхности. Хрипя, капитан рвался из затягивающейся сети. Вторым броском марсианин буквально перерезал ее у основания под брюхом натужно гудящего механизма. Лейв вырвался из ошметков и, увернувшись от лазера, ринулся на сверкающего тесаками андроида. Удар риконта был страшен. Пролетев футов двадцать, робот с шумным плеском рухнул в реку. Его собрат корчился и искрил перебитыми «розарием» ногами. Никто, кроме Лисенка не услышал приближающийся гул…
— Воздух! Еще дерьмо с прицепом!!!
Секунды растянулись на минуты, часы, годы… Лис смотрел, как раскрываясь, падает сверху сеть… за ней — другая. Опутывая, Лейва, снова лишая возможности пошевелиться.
Гортанный возглас и высокий ликующий крик в ответ; над схваткой развернулись черные паруса. Финн выпустил бестий. Легко маневрируя между хлещущими голубыми лучами, Сладенькая со стаей атаковала выбросивших сети дронов. Врезаясь рогатыми мордами в легкие машинки, ящеры сбивали их вестибулярные системы. Первый беспилотник медленно поднимался в небо…
— Сбей! — один близнец, другому.
В руке непонятно откуда появилось лезвие.
— Светлы мои глаза…
— …темна моя душа.
— Сталь моего ножа…
— …сделана из мрака и холода.
Нож пробил единственное уязвимое место дрона — открытый глаз видеокамеры. Брошенная Эйдом? Навни? удавка уже перерезала удерживающие Лейва сети, когда где-то позади полыхнули сгустки плазмы. Мама-Кувалда таки вскрыла оружейку. Последним выстрелом онапрожгла дыру размером с кулак в выползающем на берег андроиде.
Обхватив голову руками, капитан стоял посредине моста. Эйд и Навни мониторили пространство острыми взглядами. Одернув напяленный впопыхах бурнус, Финн устало опустился на крыльцо флигеля: дверь тут же приоткрылась, в проеме показалась встревоженная Эйя. Разбросанные по траве обломки роботов искрили и шипели вывернутыми электронными потрохами. А над полем боя, рассекая воздух восьмифутовыми крыльями, парили в бледных лучах Умершей Сестры знаменитые черти Палланта.
— Нечегошные игрушки вы отжали у коллег-пиратов, — Шанди сплюнула под ноги. — Всегда сомневалась в вашей принадлежности к ново-марсианским католикам. Я только слышала о существовании таких удавок. На какую длину они растягиваются, не теряя прочности?
— Футов девяносто. Можно до ста, если цель — человеческое существо…
— …они легко перережут мышцы.
— Ножи метательные откуда? — Лейв вырос за спиной у лихих братцев.
— Ты забрал все, капитан…
— …но не осмотрел обувь.
Тряхнув растрепанной гривой, один из близнецов наклонился и достал из голенища хорошо сбалансированный клинок.
— Теперь понятно, почему на вас надеты лишь трусы и ботинки, — изуродованная половина лица дрогнула то ли в спазме, то ли в ухмылке. Капитан скрылся в дверях.
Мама-Кувалда смущенно оглядела себя: на ней были только белье и куртка старпома. Сообразив, что он голый, Лисенок решил последовать за капитаном. За спиной послышались резкие гортанные возгласы. Финн подзывал бестий.
Лейв сидел на низком угловом диванчике: из заушного разъема тянулся провод к интерфейсу. Глаза прикрыты. Губы — сухая полоса. Взгляд Лиса зацепился за лежащую у камина шкуру и опять в ушах прозвучал хриплый стон: «Шигео…». Тело с головы до пят пробила дрожь, сжалась и застряла ноющим пульсирующим сгустком слева под ребрами.
— Кэп, я там в профилактических целях сделала каждому контрольный в процессор, — Мама-Кувалда стояла на пороге. — Думаю, передать инфу они не успели. Августовы штучки, я уверена.
Лисенок посмотрел на собранную, нахмурившуюся филирийку, на своего любовника, поглощенного передачей послания Великому Андиотру. И поплелся наверх. Все. Хватит. Он хочет спать.
*
«Вскоре началась бесполезная беготня. По окрестностям бестолково носилась Черная Стража. Воздух патрулировали ее аэрокары. Какой-то тип, не соизволив даже поднять забрало и показать лицо, попытался наехать, мол, зачем я разнесла процессоры. Пришлось доходчиво объяснить. Кэп не отключался от интерфейса до самого рассвета. Ох, надеюсь, ему удалось разобраться, как Беленус исхитрился перепрограммировать дронов. А иначе я нам не завидую…».
Из дневника Шанди (Альмадены) Голдблюм.
Комментарий к Часть 17 * в данном случае, имеется в виду цвет https://pp.vk.me/c631628/v631628538/4a3f4/HaKNbCnYMqg.jpg
http://ru-ecology.info/term/13580/
арты, вдохновившие на создание Красного леса https://pp.vk.me/c637129/v637129538/161e4/_EM4c0Opoh8.jpg
впечатливший несчастного аффтара стол https://cs7062.vk.me/c540103/v540103457/2587b/zmnbDGGKE1Q.jpg
Lucifer Imperator – псевдонаучное латинское название породы свиней, которое можно перевести как “несущий свет император”:)
образ Шигео https://pp.vk.me/c637129/v637129538/160af/_oN0Z7FvvNs.jpg
Также Шигео (重夫): японское имя, означающее “Роскошный мужчина”.
====== Часть 18 ======
Вестерлунд Прайм, Сторожевые столбы, территория Концессии Корпорации «Беленус шифт», дрейф фрегата Солнечная Корона, 414г.
Стоя в центре квадратного кабинета, Август-Патриций Беленус ждал. Не столько вестей о готовящейся взорваться нове от четырехсот пятидесяти семи дронов, сколько от одного, оправленного к Палланту. Разумеется, с помощью беспилотника, предназначенного для поиска и добычи небольшого количества игниса, трудно организовать успешное покушение: можно только перепрограммировать несколько следящих за передвижением звероящеров легких дронов охотничьего хозяйства да андроидов, обслуживающих владельца и его гостей. Однако порождение монстров из пробирки должно получить хорошую оплеуху на территории своего любимого поместья. По меньшей мере. К тому же видео нападения еще не пришло, а значит не исключен удачный исход операции. Это радовало будущего повелителя Обитаемой Вселенной. Более того, он мог уверенно назвать свое сегодняшнее состояние «счастьем».
Графеновое забрало, свернувшись, исчезло. Туманно-голубой цвет стен полупустого кабинета сегодня смотрелся особенно функционально. Хорошо бы сделать данный нейтрально-спокойный оттенок символом новой Империи. То, что подходит Августу, сгодится остальному люду, а также направит мысли подданных в нужное русло. Настроенный на определенную частоту зуммер оповестил его об очередном медицинском отчете. Надо взглянуть: как там здоровье его непутевой сестрицы. Повинуясь мысленной команде, забрало упало на лицо.
«Воспроизвести».
На внутренней поверхности появилась слегка осунувшаяся Патриция в сопровождении двух миловидных девушек-модов. Их пастельно-розовые форменные комбинезоны сидели безукоризненно, а сами младшие служащие клиники Рогаланда выглядели вышколенно-вежливо. Он знал: Эдна успевает уделять внимание мелочам и умело делегирует полномочия. Иногда Август испытывал некоторую досаду из-за того, что придется уничтожить столь совершенный экземпляр. Ничего, подобные потери допустимы. Вяло поздоровавшись, сестра монотонным голосом сказала на камеру несколько ниочемно-сумбурных фраз и отправилась в сопровождении модов в зал медитаций или сад камней? Август пропустил ее бормотание мимо ушей. Зачем тратить время? Ведь очевидно — будущая Императрица идет на поправку. Он остановил воспроизведение: нужно составить распоряжение для сотрудников, на тот случай если ему вдруг придется, бросив все, погнаться за игнисом.
Глава Концессии развернулся и направился к рабочему столу. Ритмичные звуки шагов и заметавшегося между стенами в испуге эха тронули сверхтонкий слух сладчайшей музыкой. Новое тело безукоризненно во всем. Почему человеческие существа так цепляются за хилые конструкции из мяса и костей? Ведь это нерационально. Да, наниты и препараты клеточной модуляции искоренили все известные медицине заболевания…
Кроме некоторых наследственных.
Ты помнишь об этом?
Август помнил все. Он помнил тот день, когда вытащив подвыпившую мать из закрытого женского клуба, швырнул ее на заднее сидение аэрокара и, проигнорировав нецензурные вопли, злые слезы и сыплющиеся с разорванного подола вызывающе-роскошного платья марсианские топазы, потребовал ответов на вопросы:
Почему семья Беленус откладывает помолвку Патриции и Тутанхатона?
Почему вчера утром, подлетая к дому своего психиатра на острове Шильйон, * он увидел сестру, садящейся в аэрокар на стоянке возле открытой веранды? А сам доктор ободряюще улыбался и махал ей с крыльца рукой…
Почему на его недоумение — зачем на прием явилась абсолютно здоровая, по уверениям родителей, Пат? — старый хрен покашлял, помялся и в конце концов посоветовал откровенно поговорить с матерью?
И главное: почему самого Августа все сильнее мучают перепады настроения? Сегодня он ощущает неуязвимость и силу; непоколебимую уверенность в безграничности своих возможностей и эмоциональный подъем. Но уже завтра вокруг него хлопьями грязного филирийского снега, застилая зрение, кружат уныние, тоска, предчувствие скорой смерти и необъяснимое чувство вины… Почему, дорогая матушка?!
Размазывающая сопли клатчем из расшитого палладиевыми нитями арахфилума, женщина сдалась сразу после предложения Августа воспользоваться встроенным баром. Смешав себе трясущими руками любимый крепкий коктейль (о да! мадам может ругаться как фермер с Тритона, но пить из горла ром не намерена!), мать поведала ему старую как Лондиниум палас историю финансово выгодного брака. Еще бы: союз единственного сына тогдашнего президента и владельца Корпорации «Беленус шифт» с наследницей сети элитных курортов «Персиковый остров» и «Гора Олимп»** на Марсе позволил деду Августа присоединить к и без того обширным угодьям Корпорации треть Красной планеты! Когда же будущие родители Августа и Патриции задумались о продолжении рода — открылась неприятная правда. Пришлось решать проблему на ходу: анализы, в которых у обоих были выявлены гены биполярного расстройства личности, сгорели вместе с сотрудниками одной из государственных клиник в результате очень кстати сдетонировавшей игнисовой батареи, что повлекло за собой цепную ядерную реакцию. Только своевременное вмешательство аварийных служб и андроидов-ликвидаторов спасло от заражения один из самых красивых городов Земли — Эритрею. Анализы же, сданные позже в клинике, принадлежащей одной из дочерних компаний Беленус шифт, гарантировали появление здорового потомства. Никаких «меченых граждан» в благородном семействе! Правда, о следующем шаге Беленусов к получению абсолютной власти в Империи, а именно — браке одного из гипотетических детей с Макетатон или Тутанхатоном — пришлось забыть.
Август хорошо помнил, как смотрел из окна поднимающегося вверх аэрокара на мать, стоящую на террасе резиденции Сите: она раскачивалась под колючей смесью дождя и ноябрьского ветра, а затем осела на мокрые камни безвольной тряпичной куклой. Через несколько недель, будучи такой же нетрезвой и подавленной, мадам выбежала на ту же, продуваемую всеми ветрами террасу и бросилась в Сену… Туда ей и дорога! Потом пришлось играть роль честного благородного потомка Рагнит и отказаться от помолвки Пат с Тутанхатоном под предлогом нежелания потакать слухам о беспринципной жажде Беленусов породниться с правящим ныне Императором. Зато теперь у Августа есть новое тело супер-киборга и его возможности лечат наследственный недуг лучше, чем психотропы и технология hemi-sinc, синхронизирующая путем сочетания различных звуковых частот работу левого и правого полушарий***. А главное — он может заполучить Обитаемую Вселенную целиком. Что ж, сидя в кресле фрегата полностью готового ко второй и последней гонке за игнисом, можно позволить себе предаваться воспоминаниям. Которые тебя уже не трогают. Откинувшись назад, он устроил в ячейке подголовника металлокерамический затылок и уже хотел отдать команду подконнектиться, как вдруг снова зажужжал зуммер, а справа на внутренней стороне забрала замигала точка цвета лесной зелени — поступила голограмма от Эдны. Глава Концессии решил отложить указания своим служащим: его заинтересовало пришедшее послание. Сегодня Великий Андиотр расщедрилась на визуалку!
«Воспроизвести».
Правительница Федерации стоит у северного панорамного окна гостиной личных покоев на шестом этаже. Это нарочито подчеркивает неформальный характер послания. Легкий кивок головы. Затем брови в форме крыльев чайки озабоченно сходятся к переносице, но лицо быстро разглаживается и приобретает дружелюбное выражение: «Прекрасный дайн, по прогнозам медиков твоя сестра… — многозначительная пауза. — Госпожа посол скоро избавится от своей неприятной зависимости, однако ее ментальное здоровье нуждается в дополнительном внимании. Пребывая в неустанной заботе о сохранении добрых отношений между нашими государствами, а также испытывая глубокое сочувствие к Патриции, которую я знаю с детства… — сокрушенный вздох, белый палец с аметистовым ногтем скользит по слегка искривленным темно-розовым губам, взгляд уходит от объектива в сторону: все кричит о притворной нерешительности. — Если коротко, то посоветовавшись с лечащими врачами, психологами и адептами различных медитативных практик, мы приняли решение задержать твою сестру в клинике Рогаланда. Разумеется, находясь под контролем врачей и моей Драгоценной Подруги, она сможет исполнять свои обязанности посла, — прямой взгляд, правая бровь взлетает вверх. — После возвращения моего сына из экспедиции, мы вчетвером обсудим сложившуюся ситуацию. Я вышлю тебе официальное приглашение. Всего наилучшего, прекрасный дайн, — кивок головы. Небрежный взмах руки. Великий Андиотр выходит из кадра. Голограмма схлопывается.
Неужели проклятый нор Хейд остался жив?!
Кулак в черной перчатке разносит сенсорную столешницу в углеродную пыль. Подняв графеновое забрало, разъяренный Август видит черные клубы, оседающие на туманно-голубые стены, пачкающие пол. Его гармоничный успокаивающий мир исчезает под жирной грязью.
Неужели портовый сброд, который нельзя даже назвать экипажем, уцелел?!
Перед глазами открывается черная дыра и засасывает остатки здравого смысла. Август физически ощущает равнодушие сжирающей его антиматерии.
Неужели белобрысая ведьма осмелилась взять заложницей его сестру?!
На грани слышимости — знакомое жужжание. Назойливый звук терзает биопластические барабанные перепонки, зовет…
Куда?..
Зачем?..
Все тревожнее, все громче…
Угасающая мысль: «Воспроизвести».
Забрало закрывает лицо. Цифры, знаки скачут, мельтешат, опаляют сетчатку и оформляются наконец в координаты магнетара Тальесина. Август тянется к заветным значкам, сияющим на серой пелене графена ослепительно-прекрасным созвездием. Руки погружаются в крошево нанотрубок, сознание медленно возвращается. Все ясно и прозрачно, как обожаемые риконтами воды рек Красного леса. Выродок нор Хейдов не собирался ждать зарождения новы. Он решил нырнуть сразу в девятый круг Ада. Его цель — магнетар, монстр Вселенной, висящий в центре звездного скопления Вестерлунд Прайм. Супер-киборг принимает вызов.
Он вызывает слугу. Тот бочком вползает в приоткрытую дверь и Главу Концессии снова накрывает отвращением к раболепию жалкого представителя рода homo sum. Он бросает короткий приказ:
— Сменить столешницу, — добавляет: — Отбываем через три часа по Земле.
И отворачивается к стене.
Указания сотрудникам забыты за ненадобностью. Будущего Повелителя Обитаемой Вселенной ждет последний рывок к главной цели. Взрыв!
Комментарий к Часть 18 * http://allcastle.info/europe/swiss/001
имеется в виду гора на Марсе http://qps.ru/1ODJW
аналог в нашей вселенной:) https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Hemi-Sync
====== Часть 19 ======
Вестерлунд Прайм, полет фрегата Хаока-alter, направление — магнетар Тальесина-первопроходца, 414г
Лисенок выбрался из «гроба». Их с Шанди смена закончилась и можно спуститься вниз поболтать с марсианами. Когда пестрая компания выгрузилась из Грифона, доставившего всех на борт фрегата, Лис вместе с остальным экипажем поднялся на лифте до жилого этажа и, не оглядываясь на Лейва, пошел к себе в каюту. Пусть дрочит на своего распрекрасного Шигео в одиночестве. А вот срать из экзосферы на кэпову любофф! Он не собирается служить суррогатом паллантийского красавца, подставляя дырку под высокородный хуй наследничка нор Хейдов!
И не обидно ему.
И совсем не больно…
Не больно. Совсем.
Единственное, кого оборотень опасался — близнецы, чьи крыши унесло на субсветовой видимо сразу после рождения. Они запросто могли возобновить атаки на его задницу. Но, нет. После схватки в Игдрасиле Эйд и Навни держались собрано, говорили тихо и только по делу, а с Лисом вели себя подчеркнуто вежливо. С трудом верилось, что совсем недавно братья-марсиане действовали как отлаженный механизм, и боевая мантра разносилась по узкой долине кинжальным звоном. Неужели даже этих шиложопых предстоящее заставило пригнуться и заткнуться? Ну что ж — зато можно спокойно заправиться хавчиком, таращась на рыбок, которых теперь кормила Шанди. Лейв в кают-компании появился только однажды, по выходу фрегата из ноль-портала Магнетар-Т, куда они попали через Медузу-1. И какого ёкая он не оставил своих любимиц на Палланте? Впрочем, на предложение Великого Андиотра выстроить вольер и временно поселить бестий в Игдрасиле циркачи также отказались хором. В ответ Правительница, вскинув бровь, отключилась. Теперь вот летим за игнисом с рыбками в бассейне и звероящерами на цепи. А охуевший в край Беленус наверняка где-то неподалеку… Лисенок встряхнулся, потянулся — надо-таки сходить пожрать. Война войной, а обед — по расписанию. Скоренько перекусить, а затем спать. Кошмары исчезли. Интуиция подсказывала оборотню: они не вернутся. Никогда. И принц риконтов ему нах не упал!
— Да пошел ты, Лейв нор Хейд! — крик вырвался сам собой, и непонятно откуда дохнул в лицо ветер. Ветер с привкусом полыни.
*
Шанди считала корабельные сутки, оставшиеся до прибытия к верхнему краю аккреционного диска.* Ни один пилотируемый звездолет не приближался так близко к магнетару Тальесина. Лишь сделанные из немагнитных материалов и оснащенные набольшими ловушками дроны вели добычу в окрестностях, выбрасывающей мощные потоки протонов во время разрывов поверхности нейтронной звезды. Суток оставалось все меньше. Сегодня «утром» перед вахтой она привычным движением открыла развертку и увидела две цифры: одна была вписана в обычный белый кружок, следующая за ней — в красный. День Х уже завтра. Рядом мигал огонек цвета лесной зелени, «ночью» кэп прислал сообщение: «Дайне-букэ, после вахты у тебя двадцать пять минут на обед. Потом — поднимись в рубку». Немногословно, однако. А впрочем, ничего удивительного.
Просто капитан.
Просто вызывает.
Просто старпома…
Ни хрена не просто! У нее нервы натянуты струнами и готовы лопнуть к чертям вселенским!!!
Поприветствовав кивком спускающегося по лестнице напарничка (во имя постоянной Планка**, какого он разосрался с кэпом в Игдрасиле?!), филирийка рассеянно посмотрела на замерший возле кресла поднос. Капли красно-коричневого соуса на тарелке, прозрачный стакан, в котором осталось на палец воды: она разве ела? Видимо, да… Взгляд переполз на раскрытый блокнот и лежащую поперек страницы ручку — подарок Эйи. Таких блокнотов — с практичными пылеотталкивающими обложками — у нее скопилось 74,96 фунта за двадцать семь лет. События, наблюдения, размышления годами хаотично записывались без намека на структуру. И только недавно стали обретать форму и смысл. Она начала вести первый дневник, намереваясь когда-нибудь написать книгу… Шанди решительно закусила нижнюю губу. Пальцы уверенно обхватили ручку.
«Я знаю, о чем и о ком будет мой роман».
Две жирных линии подчеркнули написанную по диагонали фразу. Блокнот закрыт и надежно засунут вместе с ручкой в задний карман брюк. Быстрый взгляд в сторону обедающих за низким столиком Лиса и марсиан. Здесь — полный порядок. Пора идти к капитану.
*
Размышляя, Лейв расхаживал по каюте. Стена, дверь, снова стена. В Институте Астрофизики он получил графики периодов звездотресения магнетара. Эдна лично переслала ему все наработки врачей обследовавших Гилда; и сейчас в интерфейс «люлек» загружены первые методики восстановления нервных окончаний, пусть несовершенные, но какие есть. Во время беседы в Игдрасиле она сказала, что дала указание сменить у всех гражданских беспилотников рабочие частоты с целью предотвращения перепрограммирования. А до военных Августу не добраться: данные отсутствуют. Затем Великий Андиотр предложила наследнику организовать Солнечной короне аварию с непосредственным участием точечной пи-мезонной бомбы в варп-двигатель. Лейв ответил резким отказом, напомнив ей о законах и традициях созданных Тальесином. На это правительница недовольно хмыкнула и, пробормотав что-то о фамильном идиотизме, в смысле — идеализме, потребовала пред свои очи весь экипаж для визуального напутствия. Она долго беседовала с Финном и Эйей; приветливо улыбнувшись, похвалила Эйда и Навни за ловкость и смелость; со сдержанным достоинством поприветствовала Шанди, но смотрела только в сторону стоящего справа от близнецов Тору Генко.
«О чем ты тогда думала?..»
Он мог бы вновь набрать экипаж из суперсовместимых профи. Лучшие пилоты повиновались бы любому приказу прямого потомка Тальесина-первопроходца. Похожий на своего великого предка Лейв нор Хейд был для соплеменников полубогом.
Нет.
Нельзя.
Неправильно.
Поэтому он зачерпнет звездный ветер со своим нынешним экипажем — лучшим экипажем Обитаемой Вселенной. Шанди (Альмадена) Голдблюм, Финнлу и Эйя Диармид, Эйд и Навни — ныне Деймос и Фобос, Тору Генко: они трижды подтвердили свою добрую волю. Первый раз — промозглой ночью в спецзоне Филиры возле заброшенного карьера, где Гилд нашел свою смерть. Второй раз — на праздновании дня рождения пророчицы Дома Хав. Третий раз — перед возвращением на Хаока-alter, в Охотничьем домике Игдрасиля. Даже Лис на вопрос: согласен ли он провести фрегат в паре по краю взрывающегося ада, который представляет собой аккреционный диск? — бросил короткое «да» и пошел собирать вещи. Но по прибытии на фрегат демонстративно оправился в свою прежнюю каюту…
«Ты так и не ответила мне, кто такой Шигео?»
Лежащая рядом развертка пискнула напоминалкой: скоро придет Шанди. Лейв четко осознавал, какую тяжкую ношу он собирается взвалить на нее. Ничего, выдержит. Она же — старпом фрегата Хаока-alter и его единокровная сестра. Зуммер подал сигнал. Монитор рядом с дверью показал бритую черепушку, сдвинутые брови, пристальный взгляд цвета болотной жижи и решительно выпяченный подбородок. Мама-Кувалда готова оторвать три морковки всем, кто от большого ума встанет поперек дороги. И если понадобится — сделает это в открытом космосе!
Филирийка слушала внимательно, тщательно изучила доказательства родства с Домом нор Хейд. Согласно кивая на все последующие приказы и личные просьбы, сунула во внутренний карман форменной куртки «таблетку» с записью его послания Эдне. Никаких лишних вопросов, только попросила отвести ее в медчасть, где вдумчиво разбиралась с активацией программ восстановления нервных окончаний, которые местный интерфейс адаптировал для риконта и оборотня. Затем послушно разделась и залезла в главный сканер: посовещавшись, они решили, что необходимо разработать отдельную программу для нее — полукровки. Никто не знает, куда повернут события. Потом, роняя то одно, то другое, с трудом напялила белье и взлезла в брюки; долго не могла натянуть куртку: руки отказывались попадать в рукава, и Мама-Кувалда в сердцах закинула ее на крышку ближайшей «люльки». На прощание, Лейв коснулся губами покрытого испариной лба сестры. В ответ та ощутимо ткнула его кулаком в бицепс, прижалась на мгновение лицом к плечу и, оттолкнув, повернулась к лежащему на столе «пистолету» с опознавательным чипом старпома фрегата Хаока-alter Гражданского космического флота Федерации Вестерлунд. Только выйдя из медчасти, он заметил мокрое пятно на рукаве…
Освещенный эргономичными парящими светильниками коридор знакомого до каждого винтика судна показался чужим, холодным, размытым. Словно вел из ниоткуда в никуда. Череда кают по левой стороне. Вон та, возле лифта — Тору Генко. Одно из преимуществ капитана — у него есть аварийные коды от всех дверей…
Лис сидел на койке со спущенными до щиколоток штанами. Глаза закрыты, с губ срываются скулящие стоны, одна рука рваными движениями надрачивает торчащий член, пальцы другой толкаются в задницу.
— Тору?..
Оборотень повернулся на голос, глаза распахнулись. На мгновение он замер, тявкнул и рухнул лицом вниз, закрывшись с головой одеялом. Пришлось преодолеть молчаливое сопротивление, вытащить взъерошенное чудо из кокона, выдержать несколько чувствительных пинков по ребрам, увернуться от последнего — в пах и заткнуть рот, открывшийся для возмущенных воплей поцелуем. Звереныш дрался до последнего — острые клыки прокусили верхнюю губу капитана до крови. Но когда Лейв, прижав Лисовы запястья к стене, облизал текущую предэякулятом головку, Тору Генко тоненько заскулил от удовольствия. Через минуту он, не стесняясь, трахал капитана в глотку и быстро кончил, выдохнув протяжное «А-а-а».
— Со мной лучше? Или как?..
Лейв ожидал ехидного вопроса: «Каков я на вкус? Хорошая замена Шигео или так себе?» — но оборотень удивил:
— Отпусти. — И медно-красное пламя сквозь черные ресницы, за которое можно продать душу. — Можно я сверху? — Когда капитан в изумлении разжал хватку, Лисенок свалился на него, толкнув на пол. Лихорадочные поцелуи: щеки, виски, подбородок. Проворные пальцы расстегивают куртку, лезут под майку, задирают ее вверх, добираются до сосков, сжимая, выкручивают. Легкий вздох касается уха и вот проворный язычок повторяет контуры раковины заставляя дыхание сбиться, а сердце гнать кровь со сверхсветовой. — Мне поебать на Шигео! Сегодня ты — мой! Слышишь Лейв нор Хейд? Ты — мой!
«Шигео — имя Драгоценного Друга Тальесина».
Прежде чем капитан осознал произошедшее, мысль достигла Лисенка…
«Я верю», — в ответ.
Лис поверил. А иначе — невозможно. Иначе — лучше сдохнуть здесь, на полу каюты. Иначе — проще спокойно выброситься за борт, покончив со всей этой херней!
— Мой капитан…
Что было дальше? Если бы Лисенку целились в лоб бластером и от точности пересказа зависела бы его жизнь, он бы не смог ответить. Нельзя описать словами нежные прикосновения кончиков пальцев бегущих от ягодиц к лопаткам. Вверх, вниз и снова вверх. Нельзя описать словами тягучее погружение на самое дно зеленых омутов. Вынырнуть обратно? Да нахуй нужно?! Существует ли в Обитаемой Вселенной язык, в котором найдутся нужные эпитеты, метафоры, аллегории? Лис мог бы сыграть их любовь на флюшке, выпустив на волю роящиеся в мозгу образы, добавив к горькому миндалю и нежности плюмерий привкус полынного ветра… Мог бы провести мелодию на фоне рычащих басов, мистических звуков пан-флейты*** и закончить торжественным хоралом. Взрыв! Сладко тянущее ощущение в пояснице. Член до боли сжимает атласное упругое, заставляя выплескиваться. И тут же липкая струя бьет в ладонь, а на грани слышимости раздается протяжный хрип.
Где-то на Земле душным вечером отплывает от причала в Кобе круизный лайнер, оставляя за кормой полосу расплавленного золота… Где-то на Филире промозглой ночью, тяжело махая плавниками-крыльями, поднимаются из черной пасти заброшенного карьера аэроскаты… Где-то в другой жизни на Северном материке смотрит со скального уступа на заснеженную лощину Шигео. А над ним, охраняя, кружит полуразумный звероящер.
Где-то…
*
— Корабль вышел из пузыря Алькубьерре, расстояние до края аккреционного поля — один световой год. Время до следующего звездотрясения и выброса протонного потока девяносто четыре суток по Земле, — сообщение интерфейса разнеслось по всем уголкам фрегата.
Зажатый между капитаном и стеной Лисенок попытался пошевелиться. Получилось не очень.
— Кэп? Труба зовет! Блин блинский, давай, что ли, помыться сбегаем? — он изловчился ткнуть капитана локтем.
— Я давно проснулся, фырфырка, — насмешливый баритон. — Ты так забавно посвистывал носом, что не хотелось будить… — губы прижимаются к щеке.
— Пусти тогда, слоновья туша.
В душе Лис наслаждался каждым пузырьком пены, насыщенной ароматом сао-орино; каждой каплей воды, стекающей по белой коже риконта; каждым бережным движением крепких ладоней, оглаживающих его тело.
— Пора?..
— Да.
Они поднялись в рубку. Хорошо знакомая Лисенку широкая кровать была застлана бельем нейтрального цвета серого жемчуга. Никаких оттенков пламени.
— Наружные камеры.
Интерфэйс мигнул ожерельем ярко-желтых диодов, и перед ними начали появляться поочередно изображения с разных точек. Лис вздрогнул. Капитан не хочет полюбоваться окружающей их красотой мерцания звезд; он не собирается визуально оценить состояние висящего прямо по курсу магнетара. Он ищет Солнечную Корону. Подтверждая догадки оборотня, риконт отдал следующую команду:
— Расширенный поиск космических судов.
Пестрые голограммы исчезли со звуком лопающегося пузыря. Наступившая тишина казалась сгустком живой материи, который, увеличиваясь, постепенно вытеснял из помещения воздух. Дышать становилось все труднее.
— Результат отрицательный.
— Слушай, а может и правда этот хмырь не смог пройти через портал? Ну или очканул? И сейчас подыхает от злости в своей навороченной посудине? — оборотень цеплялся за появившиеся в душе ростки надежды. Но инстинкты подсказывали — Август появится. В свой черед.
— Нет, Тору. Не думаю. Скорее тут режим невидимки, — Лейв обнял его за плечи. — У нас тоже он активирован.
— А как тогда? Попытаемся заставить его показаться? — Лисенок всматривался в окаменевшее лицо, надеясь угадать по спазмам изуродованной половины настроение и мысли капитана. На краешке сознания традиционно-механический голос мерно докладывал о состоянии корабельных систем. Как и той далекой филирийской ночью Лейв походил на статую древнего бога, изуродованного неизвестным вандалом. — Командуй.
— Мы не будем выманивать Августа. Если угодно — пусть прячется. Мы сделаем, что должны. И захватим звездное пламя. — Поцелуй капитана горчил, заставляя сердце колотиться о ребра испуганной птицей. Механический голос замолк. — Пора, Тору.
— Есть, капитан.
Крышки «гробов» уже закрылись, когда в рубку вошла Шанди. За ней следовали носилки, оснащенные смарт-реанимационным оборудованием. Инструкции капитан дал четкие: «Ты должна подключится к интерфейсу и отслеживать показания всех приборов и датчиков. Если будет хоть один сигнал о том, что некое судно находится в опасной близости: значит, Август идет в атаку. Еще следи за жизненными показателями Тору Генко, когда они войдут в оранжевую зону, отправь в медчасть и займи его место. У нас общий отец, мы высокосовместимы и сможем вместе вести корабль и в экстремальных условиях. Не бойся…». Мама-Кувалда уселась прямо на пол, привалившись спиной к «гробу» Лиса. Неловко выдернув шнур, подконнетилась через заушный разъем: «Ну, понеслась…». Она не заметила, как зашуршав страницами, вывалился из заднего кармана блокнот и открылся на предпоследней записи.
«Магнетар.**** Монстр Обитаемой Вселенной во время вспышки сверхновой выбросивший с орбиты своего «донора», у которого он высосал столь огромное количество энергии, что начал вращаться вокруг своей оси со скоростью несколько тысяч оборотов в секунду. От всепожирающего магнитного поля нас отделяет лишь дополнительная оболочка с ионизированным покрытием платиновой триады. Если Беленусу удастся ее повредить — то пиздец нам окончательный. Обжалованию не подлежит».
Из дневника Шанди (Альмадены) Голдблюм.
*
Первое ощущение Лиса — жар. Пока терпимый. Игнисовые батареи подавали энергию. По нервам неслись импульсы, посылаемые маневровыми, работающими в холостом режиме. Оставалось ждать выброса протонного жгута. А там нужно только вовремя заложить вираж и, развернув ловушку, захватить тяжелые изотопы. Еще он ощущал капитана. Слияние нейрокибернетических систем настолько полное и гармоничное — оно сродни занятиям любовью. Каждая клеточка тела, каждый уголок души пели в экстазе свободную песню звездного ветра.
«Врубай маневровые».
Посланный мозгом нейроимпульс с ног передался на движки. Лисенок почувствовал привычное покалывание в лодыжках.
«Есть».
«Готов? Вираж по параболической дуге вправо».
«Есть, мой капитан».
«Развернуть ловушку».
«Готово».
Лисенка словно накрыло приходом от хорошей горсти «звездной пыли» и пяти стаканов коктейля «Тридцать секунд до Марса». Да он и был пьян! Пьян адреналином, пьян идеальным единением с Лейвом и мощью фрегата, мчащегося на пределе ярости варп-двигателя. Он, Тору Генко, потомок рассеянного по Земле народа, поймал звездный ветер!
«Сколько у нас набралось, кэп?» — возглас радости.
«Восемь тонн, пятьсот двадцать три килограмма, Лис!» — довольный ответ.
«Я завершаю маневр?».
«Да».
По нервам хлестнула вспышка, за ней — другая. На секунду Лисенок ослеп.
«Что происходит?!»
«Прямо держи! Сколько сможешь. Вижу сигналы. Другой корабль идет на сверхсветовой параллельным курсом. Август хочет, чтобы мы вышли из пузыря. Тогда он попытается повредить антимагнитную защиту. Если удастся — магнетар разорвет фрегат».
«Август…»
«Держи прямо».
И он держит.
Снова слепота. Она отступает, мерцая пурпурными кругами, но нервы продолжают гореть. Они корчатся, плавятся словно проволочные жгуты, брошенные в жерло вулкана. Только то, что угрожает капитану, Лису, всему экипажу фрегата намного страшнее. Хаока-alter зажат между Солнечной Короной и неистовством звезды. Неожиданно сознания касается невесомый шепот:
«Шигео…»
Знакомый голос…
«Тальесин?..»
Лисенок чувствует себя странно. Он — несомненно Тору Генко и одновременно кто-то другой. Мозг опаляет новой вспышкой, и оборотень видит покои на втором этаже в доме у дерева Ренаровых Сердечек… Он же так и не поднялся туда! Но сейчас, подключившись к интерфейсу, Лис-Шигео стирает свои голограммы, удаляет из баз данных все упоминания своего имени. Затем подходит ко встроенному рядом с южным панорамным окном утилизатору и швыряет туда одежду, развертки, какую-то мелочевку. И, оставшись обнаженным, надевает простой кожаный ошейник с надежно прикрепленным к нему мешочком: там спрятан огненный опал. Перекидывается и выбегает в летний рассвет, оставляя опустевшее жилище. Тальесин умер. Тальесина больше нет. А значит, он так и не сможет попросить прощения за давнюю глупую измену… Значит — незачем здесь оставаться. Видение затягивает. Лис-Шигео знает, куда он хочет попасть. На Север. Там живет единственный друг: ледяной дракон, подаривший им с Тальесином камень, в сердце которого бьется живое пламя. Огненные опалы долго держат тепло, и даже выпадающий зимой снег тает вокруг них. Дни сменяют ночи, становится все холоднее… Лис-Шигео завершает путь возле знакомого ущелья. Звероящер, учуяв оборотня в зверином обличии, приветствует коротким криком. Год за годом они живут рядом, охотятся, делят добычу. Друг Шигео тоже одинок: его самка попала в буран и сгинула в белом безмолвии Севера. Им спокойно вдвоем. Летними вечерами они любят смотреть, как за лесистый горный хребет опускается Ницневин. Однажды поздней осенью, Лис-Шигео, поскользнувшись на узенькой тропке, срывается в горную реку. Дракон подбирает израненное тело и приносит в пещеру. Звероящер пытается кормить его пережеванным мясом и поить из пасти родниковой водой, но оборотень не хочет жить… Его взгляд угасает на рассвете четвертого дня, и ледяной дракон скорбит, закрыв широким белым крылом будто саваном остывающий труп. Только сияние опала не меркнет…
«Тальесин, прости…»
Новый всполох хлестнул по глазам.
Тору Генко поглотила тьма.
*
Оранжевая зона. Значит, переходим к плану Б. Шанди рывком вытащила потерявшего сознание Лиса из «гроба». Один из шнуров хлестнул по руке, но боли она не почувствовала. Швырнув беспомощное тело на носилки, запустила не глядя реанимационный комплекс. Последнее, что филирийка услышала, опуская крышку — тихое шипение открывающейся двери. Хорошо. В медчасти дежурит Финн, еще вчера загруженный инструкциями по самое «не могу». Ну, держись, Беленус, бозон Хиггса тебе в задницу!!!
«Я здесь, капитан».
Ее сознание омывает ласковая волна.
«Брат…»
«Передаю маршевые. Курс — прежний».
«Есть, кэп».
Боль. Зарождающаяся в костях в мышцах, грозящая вывернуть наизнанку. Запредельный жар растекается по нервам, заставляя сдаться. Не выйдет! Филирийка привыкла к боли. Однажды на ринге Мама-Кувалда пропустила удар и ей крепко прилетело в левую почку, но даже тогда не разрядила пистолет с нанитами в сонную артерию. Само, блять, заживет!
«Мы выйдем из пузыря…»
«Как?! Зачем??!!»
«Разворачиваясь носом к аккреционному диску и отбрасывая ловушку. Далее разворот по узкой дуге прочь от магнетара в пределах двух световых лет. Далее переход на автопилотирование».
Гениально — да! Рискованно — просто ахуеть до чего…
«Гонки в Сторожевых столбах. Подобный маневр избавил меня от соперника, пытавшегося загнать Грифон в пылевое скопление. Тогда я запустил в него спасательным модулем».
Сквозь жар к Шанди пробились короткие импульсы похожие на… смех?
«Август сократил расстояние между кораблями: сигналы по правому борту усилились. Пора».
«Есть, кэп».
«Действуем».
«Всегда хотел стать профессиональным гонщиком…»
Кто произнес последнюю фразу? Шанди ощутила на горле удушливые щупальца бреда и едва справилась с маневром…
«Кэп? Это ты?»
«Я жив, и я мертв. Я молод, и я стар.***** Сейчас мое имя Лейв нор Хейд».
Затухающее сознание уловило сквозь скрежещущий в ушах гул звездного ветра:
— Корабль вышел из пузыря Алькубьерре. Переход на автопилотирование…
Финн, уложив Лиса в «люльку», убедился, что программа восстановления нервных окончаний запущена, вызвал в медчасть близнецов и понесся в рубку. За ним следовали двое носилок. Исполняя приказ старпома, сначала он отключил и вытащил капитана. Тот слабо шевелился, пытался выбраться сам — это давало надежду… Благополучно отправив его, циркач приподнял крышку «гроба», в котором лежала Шанди:
— Ебанный нахуй! — перевалившись через край, Мама-Кувалда сблеванула красноватым Финну под ноги. — Эйя мониторит пространство? Связывался с ней? — сдавленный кашель. — Агх… Август где? Куда закинуло ловушку?
— Ложись, дайне-букэ. — Финн подхватил ее под мышки. — Сначала на носилки, а потом в «люльку». Иначе под дых прилетит. Сама приказала врезать тебе, если начнешь буянить!
— Ладно, — Шанди позволила себе помочь. — Где Солнечная Корона?
— Болтается у нас за кормой на расстоянии полутора световых. Ловушка значительно ближе. Эйя считает, что антимагнитная защита цела и герметичность не нарушена.
— Марсиан — в «гробы». Пусть подберут ловушку, а Корону я Беленусу обломаю лично, — игла вошла в вену и филирийка, позволив себе сдаться, вырубилась.
— Есть, старпом, — Финн сжал зубы. Сейчас главное — игнис.
*
Шанди очнулась. С трудом повернув голову, увидела в соседней «люльке» капитана. Он лежал неподвижно. Прозрачная крышка откинулась автоматически, и филирийка попыталась подняться. Чьи-то руки помогли. Утвердившись в сидячем положении, она прищурилась. Свет казался слишком ярким, резал глаза.
— Курс завершен. Рекомендация больной Шанди Голдблюм. Воспользуйтесь жидкокристаллическими защитными линзами. Процесс восстановления полностью завершится через двое суток по Палланту, — сообщил интерфейс.
Руки снова помогли: свет перестал терзать сетчатку.
— Близнецам удалось закрепить ловушку…
Финн. Его голос.
— Где этот кибер-выблядок? — Мама-Кувалда вернулась.
— Там же. Похоже, у Солнечной Короны проблемы с управлением, — глаза цвета папоротника заметно потускнели, голос звучит напряженно. — Эйя наблюдает за ней без перерывов.
Мысленно залепив себе оплеуху, она мотнула бритой черепушкой: не думать о капитане и Лисе!
— Финн, на моей развертке запись под черной звездой —разошли по всем каналам. Орем на весь Вестерлунд — игнис собран. Миссия выполнена, — она забрала у циркача одежду. — Короче, зовем кавалерию. А пока до нас доберутся Черная Стража, Военный флот и я хрен знаю — кто еще! Мне надо кое-что сделать, — филирийка встала. Ноги держат. И мысленно добавила: «Все будет исполнено, кэп. Твое личное послание Эдне стоит на таймере. Но прости, ждать законнейшего решения судьбы Августейшей мрази я не собираюсь».
— Куда ты, дайне-букэ? Что задумала? — встревоженный голос за спиной.
— Точку поставить. Жирную.
Спасательные шлюпки на фрегате представляли собой полноценные малотоннажные космические яхты, а значит — оснащены варп-движком. И, согласно уставу Гражданского флота, имели на борту, до кучи, аварийные скафандры с полным жизнеобеспечением, рассчитанным на пять Паллантийских суток. В этом старпом убедилась лично сразу после того обстоятельного инструктажа бывших циркачей. Сначала она подумывала взять Грифон. Но не решилась: Грифон любимое судно капитана, на нем Лейв нор Хейд выигрывал гонки на трассе в Сторожевых столбах. И никто кроме него не имеет права управлять им! Погрузившись в прохладу геля, она первым делом подключила заушный коннект.
«Эйя, докладывай!»
«По всем данным, включая голограммы с наших камер, у Солнечной Короны повреждение верхних слоев антимагнитного покрытия по правому борту площадью приблизительно восемьдесят квадратных футов. Наличие повреждений варпа определить не удается. Сбрасываю данные приборов, картинку и уточненные координаты. Шанди, сигнал идет ко мне из шлюпки № 4, почему ты не в медчасти?»
Мозг обработал присланную инфу. Заебца!
«Шанди, тебе надо отдохнуть…»
«Старпом! В холодильнике для трупов высплюсь, там вроде свободно. Пилот Эйя Диармид, задачи: первая — наблюдать за пятном на корпусе вражеского судна; вторая — взять спасательную шлюпку, найти по сигналу аварийного маячка и подобрать старпома Голдблюм в открытом космосе».
«Есть… старпом».
«Все будет хорошо! Просто замечательно! Отбой».
Филирийка подконнектилась полностью. И перед стартом решила проверить начинку незнакомой посудины.
— Мать моя, Мари Кюри! — кажется, она произнесла это вслух, обнаружив на борту пи-мезонную бомбу мощностью пять килотонн. — Эх, кэп, какой же ты все-таки… идеалист.
Ладно, зато она использует «малышку» по назначению. Выполнить задуманное стало проще. Намного проще.
*
Сидя за столом в кабинете Август Беленус снова находился в режиме ожидания. Согласно показаниям приборов Хаока-alter не получил повреждений. Экипаж даже сумел подобрать ловушку с игнисом. Значит, порождение чудовищ из пробирки выиграло гонку? Нет! Самоуверенный ублюдок захочет отдать его под суд. Наследничек нор Хейдов чтит законы и традиции своего божка — Тальесина. Он явится лично арестовать Августа. И окажется в западне. Супер-киборг разделает жалкую тушку из мяса и костей в одно касание. Риконт даже ничего понять не успеет. После настоящий победитель спокойно захватит ловушку с игнисом, а гордость Федерации — Хаока-alter — будет сброшен в ад. Царапина на борту Солнечной короны — сущий пустяк. Она не мешает. Будущий владыка Обитаемой Вселенной допил остатки белково-минеральной смеси и позволил вошедшему слуге забрать посуду. Графеновое забрало закрыло лицо. Из подголовника выскользнул черной мамбой шнур: есть контакт. В мозгу проявилось изображение, передаваемое с одной из камер: по правому борту из пузыря вышла малотоннажная яхта. Последняя мысль всплыла в сознании Августа в обрамлении вопросительных знаков:
»??? Где Грифон???»
*
Старпом не собиралась заваливаться в гости на чай с плюшками. Она вывела яхту из пузыря, чуток покопалась в настройках, залезла в скафандр и, открыв люк, выбросилась в сияющую тысячей звезд бездну. Позади дрейфовал ставший родным домом фрегат. Слева, выбрасывая резкие голубые всполохи, бешено вращался магнетар Тальесина. Стремясь убраться подальше, Шанди включила встроенные двигатели. Спасательная шлюпка исчезла: значит — вошла в пузырь. Через секунды, тянущиеся вечность, жар омыл поглощающей волной, неся спасительное забытье. Взрыв! Маломощная бомбочка и крохотное суденышко разнесли на атомы Солнечную Корону. Даже магнетар не потребовался. Расчеты оказалась верны. В системе Толиман Мама-Кувалда удивляла не только тяжелыми кулаками: она также славилась своей предусмотрительностью.
Старпом Хаока-alter не почувствовала, как ее обхватила спасительная петля троса…
*
— Люди, где я? — Шанди старалась идентифицировать себя в окружающем пространстве.
— В медчасти. Я собираюсь усадить тебя на стул.
— Финн? Чувак, это ты? Глаза режет…
Успокаивающий холод коснулся раздраженной сетчатки, задница плюхнулась на что-то упругое. В поле зрения появились светлый бурнус и озабоченное женское лицо, сбоку. Пространство обретало контуры.
— Эйя? Ты тоже здесь?
— Да. Пришла сменить, и тут программа твоего лечения завершилась.
Потолок…
Стены…
Бурнус исчез: Финн зачем-то отошел.
Две «люльки».
В одной манипуляторы разминали суставы и мышцы капитана; в другой с иглой, воткнутой в поключичную артерию лежал Тору Генко.
— Все плохо? Или очень плохо? — филирийка пыталась надеть принесенную форму: пальцы не слушались.
— Если за время нашего отсутствия Паллантийские медики не создадут панацею, то кэпу не судьба вернуться к нормальной жизни, — усталый мужской голос над головой. — А Лис…
…Лисенок очнулся во время дежурства Эйи. Подключившись к «люльке» Лейва, считал его показатели и перспективы полного выздоровления. А потом опустился рядом на колени и завыл. Циркачка пыталась обнять, погладить по голове, шептала слова утешения — оборотень не чувствовал ее тепла. Вой вырвался в коридор и прокатился цунами по жилому этажу, когда вызванный на подмогу Финн ворвался в медчать, скрутил Лиса и вогнал ему дозу психотропа.
— Который день вы держите его в таком состоянии? — Набычившись, Мама-Кувалда уперлась ладонями в коленки. Подобная ситуация ее никак не устраивала.
— Пятые сутки по Земле, — испуганно выдохнула Эйя.
— Выводите. Это приказ.
Плавное шуршание отъезжающей двери заставило филирийку обернуться. В комнату вошел риконт в форме капитана Черной Стражи. Недобро зыркнув на виновато притихших циркачей, она попробовала встать. Финн бросился поддержать, но Шанди решительно отодвинула его в сторону:
— С прибытием на фрегат, дайн-букэ, — ей совсем не нравилось смотреть на мерцающую поверхность форменного забрала.
— Рад, что ты поправилась, — в пропущенном через динамик голосе невозможно уловить интонации и настроение. — Фрегат находится под моим командованием. Через час жду тебя… Шанди Голдблюм?.. — короткая пауза и нарочитый вопрос. — В рубке для беседы.
— Спасибо, дайн-букэ, что приглядел за хозяйством, пока я валялась в отключке, — Мама-Кувалда едва сдерживалась. — Но пока наш кэп не поправится, распоряжаюсь тут я — страпом Хаока-alter Гражданского космического флота Федерации Вестерлунд, — она подставила бицепс с чипом, — и личико покажи, а то разговаривать неудобно.
Стражник приподнял руку. Опустил. Затем решительно поднес ладонь ко вздувшему бицепсу. И отступил на шаг.
— Дайне-букэ, мое почтение, — на этот раз слова прозвучали слегка озадаченно. Риконт отвесил легкий поклон. — Я Армин Аронсар. Черная Стража Великого Андиотра. Уполномочен сопроводить груз игниса и твой экипаж на Паллант. — Не дожидаясь ответа, риконт развернулся к двери.
— Будь добр, дайн-букэ, покинь рубку. Здесь достаточно жилых кают, — Шанди повело в сторону, и подоспевший Финн усадил ее обратно.
— Когда воронье налетело?
— Несколько часов назад, — Эйя взяла стул и, усевшись рядом, набросила на плечи Шанди куртку с шевроном. Око цвета лесной зелени в окружении черных звезд мелькнуло перед лицом филирийки. Ее пробрала дрожь от бритой черепушки до пяток. Она осознала: почему звезды, сияющие россыпью драгоценных камней, когда наблюдаешь их в телескоп или любуешься развернутой голограммой, вышиты черной нитью… — Четверо явились к нам на борт. Сколько осталось на их корабле — неизвестно. Главный сразу полез в интерфейс, а потом нас… — она оглянулась на мужа, — потащили на допрос.
— Мы рассказали правду, — циркач залихватски подмигнул. На изможденном лице появилась ехидная ухмылка. — Ты отправилась с намерением провести с Августом Беленусом переговоры, но случилось нечто непредвиденное. Возможно, электронную начинку спасательной шлюпки № 4 как-то повредила магнитная индукция? Тебе удалось покинуть судно.
— А я тебя благополучно подобрала, — краешки рта Эйи невольно поползли вверх. — Близнецы тогда отсыпались и вообще не знали ни о чем. Вот так.
— Значит, есть в жизни счастье, — Мама-Кувалда хмыкнула. Потом еще раз. На нее напал истерический хохот, который подхватили циркачи. Они смеялись, цепляясь друг за дружку, утирая рукавами слезы, пока Финн, опомнившись, не подошел к «люльке» Лиса и не запустил программу выведения из наркотического сна. — Кэпа тоже выводи.
В медчасти стало тихо.
*
На плечо Лисенка опустилась крепкая ладонь. На мгновение почудилось — это капитан. Но нет. Пальцы — слишком короткие и узловатые.
— Извини, напарничек, — голос виновато прозвучал совсем рядом, — это всего лишь я. — Бритая черепушка в бликах светильников, насупленные брови, черные круги под глазами цвета болотной жижи, взгляд обреченный и понимающий. Шанди. Трубочка тычется в губы. — Попей-ка.
Лису удалось проглотить безвкусное питье.
— А капитан?..
— У себя в рубке, — черепушка склонилась. — Глаза не режет?
— Погоди, кэп здоров?! — сердце подскочило к горлу.
Надежда.
— Нет. Его состояние лучше, чем было у Гилда. Ну насколько я могу судить, — филирийка шмыгнула носом. — Учитывая, как его поджарило, могло быть и хуже. Много хуже. Так-то, Тору.
Отчаяние.
Смирение.
Пустота.
*
Перед прибытием на Паллант Лисенок, собравшись с духом, поднялся к капитану. Находившаяся при нем неотлучно Мама-Кувалда, впустила оборотня, хлопнула по плечу и вышла. Лейв сидел на одном из «гробов» в излюбленной позе: откинувшись на стену и прикрыв глаза. Можно подумать: он отдыхает или размышляет о чем-то.
— Тору? — баритон стал ниже. — Я вижу тебя. Ты — графический рисунок черным по белому. Цветов и оттенков нет. Таков теперь мой мир.
Почему обе половины лица улыбаются?
Какого ёкая кэп выглядит таким умиротворенным?
— Я смог простить тебя, Шигео, — легко и ласково. — В этой жизни мы снова не можем остаться вместе. Однако удалось исправить прошлые ошибки и пройти еще несколько шагов… — не глядя, капитан взял лежащую на подносе карту Таро. — Возьми, Тору Генко. Ты больше не Паж Кубков. — Он повертел картонный прямоугольник, с изображением юноши, мчащегося по дороге на колеснице. — Странно. Я понимаю, что держу ее в руке, но совсем не чувствую этого.
— Благодарю, капитан, — Лис целовал поочередно каждый палец, каждую выступающую косточку. Горечь сорной травы заполняла рот. Кроме нее не осталось ничего.
«Ветер с привкусом полыни». У лис-оборотней эта поговорка означала одно: любые перемены несут с собой печаль. Печаль о прошлом. Печаль о будущем. Остается лишь идти дальше.
— Я люблю тебя, Лейв нор Хейд… Тальесин.
Колесница убрана в нагрудный карман.
Дверь рубки закрылась.
Комментарий к Часть 19 * https://pp.vk.me/c637921/v637921538/17272/FBHQVHDU0uE.jpg
http://qps.ru/T9fK3
https://youtu.be/UKUF6xghrjQ
в русском языке борятся два написания этого слова: магнитар – характерно для научной и научно-популярной литературы; магнетар – встречается в художественной литературе и комиксах.
слова, приписываемые легендарному барду Тальесину (Талиесину) http://qps.ru/8p6P4
====== Часть 20 ======
Вестерлунд Прайм, система Ницневин [альфа Ницневин и бета Ницневин (Хелль — Умершая Сестра)] планета Паллант, резиденция Великого Андиотра, 414г.
Эдна очнулась на полу. Пробившийся сквозь упавшие на лицо волосы луч согревал щеку. Ногти царапнули по каменной плитке, взгляд упал на алтарь Тальесина в углу кабинета. Путаясь в разорванном подоле туники, она заворочалась, оперлась на локти и, в конце концов, села.
Вчера?
Сегодня?
Когда?
Когда пришло личное послание сына с Хаока-alter?! Включая воспроизведение, она знала: добрых вестей не будет. И ошиблась. Почти.
«Великому Андиотру Федерации Вестерлунд Прайм Эдне нор Хейд от Лейва нор Хейда на правах нерушимой воли…»: начало заставило похолодеть пальцы ног. «Я, Лейв нор Хейд, сын Эдны и Адальрада, сим подтверждаю, что все описанные ниже действия совершил, находясь в здравом уме, трезвой памяти, в соответствии с законами и традициями Тальесина-первопроходца и на благо государства…»: кто бы сомневался?.. Правительница смотрела на своего наследника и удивлялась светлому спокойствию изуродованного лица, уверенной звучности голоса — сын принял решение и осуществит его с легким сердцем! Или такой эффект придает голограмма?.. А ясный блеск глаз и едва заметная мудрая улыбка всего лишь глюк или баг? “…Старшая ветвь нашего Дома не прервется, поскольку, посетив перед отлетом в Игдрасиль Институт генетического здоровья, я сдал сперму. И как только ученые найдут, а ты одобришь кандидатуру невесты, я заключу с ней брак. Путем ЭКО детей можно наделать столько, сколько необходимо для благоденствия нашего рода…”: он действительно усмехнулся? Какова же сила духа у человеческого существа, смеющегося на краю бездны! «Кстати, закрепи законодательно обязанность сдачи генетического материала каждым достигшим совершеннолетия риконтом и модом. Это необходимо для дальнейшего процветания Вестерлунда…»: тут он безоговорочно прав. Давно пора! “…Ты не убьешь ни одного лиса-оборотня. Я хочу, чтобы этот рассеянный народ получил в свое полное и безвозмездное владение остров Хонсю на планете Земля. Ты издашь соответствующий указ»: Эдна наблюдала, как правая рука сидящего на крышке «гроба» сына сжимается в кулак до побелевших костяшек, но пальцы расслабились и легли на отполированный металл. «Помимо доли, причитающейся каждому члену экипажа, я дополнительно отдаю Тору Генко яхту Грифон. Пусть вернется на родину — он там нужен…»: в груди ухнуло, подступивший к горлу комок перекрыл дыхание, а в ушах словно зазвенел гонг. «Мама, я долго размышлял, пересматривал графики, изучал накопленные данные и пришел к выводу — мне не удастся вернуться прежним. И мой пилот по прозвищу Лис не станет жертвой скрытого конфликта между Федерацией и Империей».
Риконты не могут плакать. У них слезные железы переродились в сенсоры и выделяемой влаги достаточно лишь для предотвращения пересыхания глазных яблок (ксерофтольмии). Эдна закричала. Позвонившая по внутреннему коммуникатору дайне Коринна, услышав звук разбивающихся на осколки безделушек, что-то встревожено спрашивала. Ее голос доносился до правительницы размытой галлюцинацией из параллельного мира. Перед глазами мелькали то панорамные окна и несомые предосенними ветрами листья, то белый с коралловыми прожилками пол дворца Рогаланда, то парадный портрет предка на алтаре справа от стола, то обломки чаши горного хрусталя с Гиены, бросающие на стены радужные всполохи в закатных лучах Ницневин. На краткий миг перед ней возникло среди хаоса лицо сына, изувеченные шрамом губы произнесли: «Так надо, мама. Так надо». Она кричала, пока не охрипла. Потом сипела. Риконты не могут плакать…
К Эдне подкатился робот уборщик, озабоченно мигнув диодом, поспешил убраться в угол. Она попыталась встать. Ступню пронзила острая боль: один из осколков вечность назад украшавших кабинет ваз впился в пятку. Резко выдернув его, она похромала к рабочему столу, оставляя за собой кровавую полосу. Слава богам — сенсорная панель цела! Цепляясь за спинку, кое-как села и ухватила испачканными пальцами стилос. Зашифровав и отправив распоряжение Секретной службе относительно судьбы оборотней, удовлетворенно кивнула и принялась за следующее письмо. Скоро оно попадет к номинальному главе Корпорации «Беленус-шифт», отцу Августа: как-никак именно ему предстоит выкупить три тонны игниса, простившись навсегда с властью и богатством. Третье письмо полетит сквозь врата Тангейзера лично Восседающему на Лучезарном Престоле — его ждут недобрые вести. Четвертое, адресованное Адалин заняло больше времени. Великий Андиотр нетерпеливо обтерла окровавленные пальцы обрывком туники и поставила последнюю точку.
— Медпомощь.
Разрядив «пистолет» с нанитами, оглядела кабинет: в недрах робота-уборщика исчезала длинная белая прядь. Она рвала на себе волосы? Впрочем, они скоро отрастут. А пока проплешины станут проблемой скорее для парикмахера — не для нее.
— Открыть.
Тяжелые деревянные створки распахнулись, и в кабинет ввалилась перепуганная Коринна. Остановившись на полпути, растерянно всплеснула руками:
— О боги, Эдна! Лейв… я все знаю. Мне удалось развернуть голограмму у себя, — она подбежала к возлюбленной, рухнув на колени, стала целовать заживающую стопу. — Прости. Мне не стоило так поступать.
— Ты сидела под дверью? — ухватив Драгоценную Подругу за подбородок, правительница понимающе улыбнулась в ответ запавшим глазам. — Не стоило. Я в порядке. Сейчас умоюсь и займемся делами. Включи мне на громкую отчет Черной Стражи. Сколько там у нас игниса точно? Когда Хаока-alter прибудет на Гемеру?
Великий Андиотр скрылась в комнате отдыха. Стянув через голову превратившуюся в лохмотья одежду, отбросила прочь. Журчание и мягкость воды, любимая смесь ароматов горных цветов Северного материка взбодрили тело. Мысли окончательно упорядочились. Нужно немедленно отдать распоряжение о поисках невесты. Предстоит также решить, кому доверить доставку игниса в Империю. Возможно, придется привлечь военных. Адалин умело проведет переговоры с Императором — тут можно быть спокойной. Ах, да! Не забыть отослать Пат к отцу…
Государственные дела не терпят отлагательств.
====== Эпилог ======
По прибытии на космодром Гемера, Тору Генко, подключившись к управлению яхтой Грифон, привез экипаж Хаока-alter на Паллант. Таково было указание Великого Андиотра. На стоянке резиденции их встретили как героев. Над толпой риконтов и модов колыхались штандарты великих и малых Домов, а в лазурной высоте на фоне сияния Ницневин плыло в окружении черных звезд широко открытое око цвета лесной зелени. Первыми вышли марсиане. И толпа взорвалась аплодисментами вперемежку с одобрительным свистом; многие размахивали безобидными копиями удавок из умного металла. Следом по трапу спустились Финн и Эйя Диармид. Вцепившаяся в наплечник Сладенькая держалась с достоинством, как подобает будущей мамаше. Но вдруг, словно повинуясь невидимому сигналу, развернула над циркачами иссиня черные паруса и, задрав рогатую морду к небу, издала резкий победный рев. Собравшиеся ответили ликующими возгласами. Последними показались Лис и поддерживаемый за локоть Шанди капитан. Тишина, повисшая над тысячами человеческих существ, прервалась нарастающим гулом и вот уже отчетливо и громогласно звучит Имя:
!!! Лейв нор Хейд!!!
Кто-то упал на колени, кто-то воздел руки к зеленому оку. Риконты сосредоточенно молились, моды улыбались сквозь слезы. Только Черная Стража деликатно, но неумолимо расчищала путь к аэрокарам.
Эдна, внимательно рассматривая передаваемые дронами изображения, довольно кивнула и поцеловала сидящую рядом Коринну в висок. Драгоценная Подруга отлично поработала, умело распуская слухи, создавая иллюзии утечки информации, вовремя выбрасывая на ленты новостей захватывающие подробности экспедиции.
— Лейв настолько схож с Тальесином и внешностью, и приверженностью законам, и… идеализмом, что видится многим его перевоплощением. Необходимо закрепить эту мысль в массах — поможет сплачиванию подданных, — безупречная бровь взметнулась крылом чайки, глаза лукаво блеснули. — Культ Лейва-победителя? Или Лейва-сияющего? Как лучше?
— Придется тщательно продумать каждый шаг, но мысль весьма своевременная. Древняя поговорка гласит: куй железо — пока горячо! — Коринна чувствовала себя счастливой: ее прекрасная Эдна не позволила горю переломить свою волю через колено. Она крепко держит бразды правления. А значит, Дом нор Хейд принесет благоденствие Обитаемой Вселенной. Драгоценной Подруге же нужно только быть рядом: помогать, поддерживать. Порой — сдерживать и направлять. Она вспомнила, как перехватив ответ главы Секретной службы на запрос Великого Андиотра о розыске лис-оборотней, три часа кряду убеждала Эдну в необходимости оставить столь ценные экземпляры в живых. Ведь их можно легко превратить в преданных союзников Федерации, сделав лишь один шаг…
Жизнь продолжается.
*
Помпезный золотистый аэрокар с зеленым глазом на крыше унес Лейва и Шанди в сторону Рогаланда. Остальных повезли в гостевой дом под деревом Ренаровых Сердечек. Во время короткого путешествия Эйя опустошенно молчала; устроив сонную Сладенькую на спинке сидения, Финн каждые пять минут связывался с летящей следом машиной: по распоряжению дайне Коринны остальных звероящеров отправили отдельно. Марсиане искоса поглядывали в сторону оборотня, но завести разговор не решались… Лисенку ничего не хотелось. Даже смотреть в окно.
Выходили также молча. Только циркач долго перепирался с шофером по поводу очередности выгрузки клеток. Близнецы, забросив шмотки в спальню, попросили уже знакомого мода отвезти их куда-нибудь отдохнуть с дороги. Скривившись, тот согласился. Доблестные марсиане, перебрасываясь скабрезностями, отправились наводить Страх и Ужас на задницы местных забияк.
Лис слонялся по холлу. Сам не зная зачем, ступил на расписанную фракталами Мандельброта ленту и тут же ухватился за перила: цвета заката в Кобе перетекали один в другой, создавая иллюзию зыбкости. Казалось, его вот-вот затянет в бесконечное вращение синего, желтого, медово-желтого, оранжевого, и он исчезнет без следа. Когда сканер считывал сетчатку правого глаза, Лисенок был уверен, что дверь не откроется. К его удивлению замок щелкнул, створки бесшумно распахнулись, пропуская внутрь.
Два портрета.
Напротив входа.
Тальесин и Шигео.
Неужели он, землянин Тору Генко, был в прошлой жизни возлюбленным основателя Федерации Вестерлунд? Лис отчетливо помнил, как удерживал фрегат на заданном курсе, как горели нервы и плавился костный мозг, проступая сквозь трубчатую ткань раскаленными каплями. Тогда плазменной вспышкой сверкнуло воспоминание о Шигео, о Тальесине. О непростой истории любви… Измена, свершенная из-за детской обиды. Нелепая. Злая. Они прилетели на Даймон-severe, где велись работы по терраформированию. Шигео, не простивший первому Великому Андиотру женитьбу, с легкостью завлек в свои сети инженера-мода. И когда последний, одурманенный запахом, захваченный гибкостью тела, завороженный медно-красным сиянием глаз сквозь смоляные ресницы пал к ногам оборотня, тот подстроил так, что Тальесин застал их в разгар сексуальных игр. Злосчастный мод остался вкалывать на суровой планете до конца дней. А Шигео Тальесин запер в доме у дерева. За неверным круглосуточно следили камеры дронов. И если бы он попытался выйти за пределы радиуса в тридцать километров, его бы усыпили выстрелом и вернули обратно. Покидать свое роскошное узилище он мог только в сопровождении возлюбленного для совместного присутствия на церемониях, приемах, праздниках… Этого требовали от Драгоценного Друга зарождающиеся традиции Вестерлунда. История закончилась безвременной кончиной обоих. В новом воплощении Лейву нор Хейду и Тору Генко тоже не повезло.
А в следующем?
Что произойдет с вами в следующем воплощении?
Будет ли шанс остаться вместе без измен, страданий? Снять бремя долга, отягощающее одного, и укротить капризную натуру другого, заставляющую мучить своего любимого?
Как думаешь, Лис?..
— Тору! Тору, где ты! — встревоженно-восторженный зов прервал размышления.
Он выглянул из комнаты, ступил на ленту и увидел Эйю, постукивающую в нетерпении каблуком по полу.
— Сладенькая снесла первое яйцо! Спускайся.
Циркачка потащила его к спальне, превращенной в родильную палату. Пока вокруг стонущей ящерицы кудахтал Финн, они подсматривали в щелочку и волновались под дверью. Вскоре на расстеленное ворсистое покрывало выпало второе овальное крапчатое яйцо. Дракониха, клацнув четырьмя рядами острых зубов, цапнула из руки полукровки здоровенный кусок мяса. Третье пришлось подождать. Помещение огласила похабная песенка двух пьяных глоток, известившая о возвращении из местной спецзоны доблестных марсиан; в панорамное окно постучался первый рассветный луч Ницневин, когда Сладенькая с натужным криком снесла последнее яйцо. И тут же закусила поданной Финном курятиной.
Они провели в гостевом доме три месяца и две недели по Палланту. Дни тянулись вязкой резиной. Стараясь развлечь, Эйя учила Лиса кататься верхом на ристе. И добродушные травоядные осторожно поедали колючие ветки с их рук. Оборотень больше не перекидывался, не бегал, наслаждаясь песней ветра, по мягкой траве сквозь белую ночь Палланта. Флюшка сиротливо стояла в углу его спальни. Только робот-уборщик, перепутав футляр с деревянной мебелью, смахивал с самоочищающейся обивки несуществующую пыль. Одним осенним утром на усыпанную палой листвой дорожку опустился золотистый аэрокар с зеленым оком на крыше. Прибыли приглашения в Рогаланд на торжество. На врученной каждому развертке** отсутствовал текст: лишь мерцало стилизованное изображение магнетара.
Створки из сахарно-белого с розовыми прожилками камня распахнулись, и в парадный зал вошли одетые в форму пилотов фрегата Хаока-alter Лисенок и близнецы. Из зала вышел первый Андиотр лис-оборотней в длинной серебристой тунике. Позади, сверкая на чиновников и придворных желтыми топазами глаз, в блестящей угольно-антрацитовым форме стражников следовали Эйд и Навни. На широких поясах красовались церемониальные мечи в ножнах с гравировкой танцующего черно-бурого лиса. Телохранители.
Створки открылись снова, пропуская отступницу Дома Хав и ее мужа. Из зала вышли те же Удача и Воин Света Свободные-от-зависти. Эйя и Финн твердо отказали правительнице в проведении над ними медицинских экспериментов, несмотря на заманчивую перспективу обзавестись потомством, послужив Вестерлунду. Они решили вернуться в систему Толиман, а на долю, полученную от продажи игниса выкупить и обустроить цирк Ама-Тэрасу.
Шанди осталась на Палланте с братом.
Жизнь продолжается.
*
Агенты Секретной службы Вестерлунда, которым Эдна приказала найти рассеянных по Земле лис-оборотней, оповестили обнаруженные объекты, что они могут вернуться на историческую родину задолго до прибытия на Землю их первого правителя — Тору Генко. Старая семихвостая лисица обругала нехорошими словами неприметного homo sum, явившегося к ней на порог выгоревшего под гавайским солнцем бунгало. И просидела весь вечер, развернув над кухонным столом чудом сохранившуюся запись празднования пятого дня рождения внука. В тот день дочь впервые испекла макаруни и предложила довольному Тору попробовать новую вкусняшку. На следующее утро к ней с шумом ввалилась куча подруг со чада и домочадцы. Они немедленно включили телераму и начали тыкать пальцами в красивого юношу поднимающегося по трапу крупнотоннажной космической яхты:
— Смотри, Рин*, — стараясь привлечь внимание, худощавая кетцунэ махала у нее перед носом индиговым палантином. — Там Тору. По указу Великого Андиотра он теперь — наш правитель. Очнись!
— Убери свою тряпку, дурища, — Рин отпихнула подругу. — Разорались, понимаешь, не оборотни, а кошаки под валерьянкой! — Расталкивая всех, старая лисица подалась вперед и замерла. Крупный план. Родные до дрожи черты лица давно погибшей дочери, только кожа смуглая — в отца. Ее внук. Ее маленький Тору нашелся и летит домой. Впервые за долгие десятилетия она разрыдалась. От счастья.
Не только племя лис-оборотней ожидали перемены. Император сохранил трон. Однако теперь он царствовал, но не правил. Впрочем, учитывая, что власть давным давно фактически принадлежала семье Беленусов, у нынешней династии просто сменился кукловод. Макетатон отбыла в Федерацию на смену Патриции. То ли послом, то ли почетной заложницей… Адалин нор Хейд стала прокуратором Империи Солнца.
Жизнь продолжается.
*
«В начале весны 415 года в Рогаланде Великий Андиотр и первосвященник культа Тальесина-первопроходца скрепили и освятили союз Лейва из великого Дома нор Хейд и Дианы из великого Дома нор Акковран. Ровно через два года супруга наследника благополучно разрешилась от бремени тройней: двумя мальчиками и девочкой. По прошествии пятнадцати лет Лейв отказался от прав на престол, передав их старшему близнецу, и уединился в имении Игдрасиль на Архипелаге ящеров. Осенней ночью, когда кора деревьев чернеет, а подножия скал тонут в алом кипении, он тихо скончался во сне.
Где-то среди сияния тысяч звезд Вестерлунда, щедро рассыпанных создателем всего сущего, подавая краткие четкие сигналы каждой планете и астероиду; каждому неповоротливому крейсеру и легкой яхте; каждой частице мироздания от магнетара до нейтрино, плывет фрегат Хаока-alter. На борту которого обрел покой последний и единственный капитан.
Не печалься, не думай, забудь о былом.
Смерти нет, если мы наших душ воплощенье.
Станешь птицей — позволь быть твоим крылом;
Станешь болью — и я обернусь исцеленьем.
Даже если сегодня потеряно все,
Круг Сансары продолжит незримо вращенье,
На ладонях времен вспыхнет имя твое.
Станешь выстрелом — буду твоей мишенью.
Пусть сверхновая вновь опалит Вестерлунд —
Мы закружимся в танце двойной звездою,
Сквозь галактики вихрем последних минут,
Во Вселенной, рожденной для нас с тобою.
На ладонях времен всех надежд пустота
За сияющей гранью — грядущая встреча.
У камина вдвоем наши дни коротать:
Ты — мое продолжение, ты — мой предтеча.
Я спущусь за тобой в темноту как Орфей,
Чтобы снова увидеть в любом воплощеньи.
Чтобы вновь прикоснуться к ладони твоей,
Стать любовью, слезами — твоим отраженьем.
А имя его было Лейв нор Хейд.***»
Из романа Шанди (Альмадены) Голдблюм.
ПЫ.СЫ. Слово «романа» в последней фразе — не описка.
Комментарий к Эпилог * Рин имя (яп.) 凛 – величественная (внушительная).
скоро в нашей вселенной появятся развертки. Случайно наткнувшийся на эту заметку аффтар не знает плакать или смеяться :D http://www.3dnews.ru/940984
образ души Тальесина-Лейва https://pp.vk.me/c637331/v637331538/1df1a/ihV-OwuqUIY.jpg
