КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Передай привет Дылде [Игорь Юрьевич Маранин] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Игорь Маранин Передай привет Дылде

Обычно в письме было три слова: «Передай привет Дылде». Жертвы получали его за несколько дней до исчезновения — в конверте без почтового штемпеля и обратного адреса. Но нередко в конверте оказывалось объяснение Дылде в любви или воспоминание о давней прогулке. Репортёры назвали преступника «Маньяком с приветом». Всего известно пятьдесят два бумажных и четыре электронных послания. На электронную почту их получили люди-перекати-поле — из тех непосед, что просыпаются в Варшаве, а засыпают в Киото. Некоторые журналисты считали: были устные «приветы». Другие (в том числе я) в этом сомневались. Много лет репортёры, блогеры и просто досужие сплетники записывали в его жертвы всех пропавших без вести.

Маньяка с приветом считали русским: послания на английском, французском, испанском были коротки и заурядны. В пяти письмах на китайском — один и тот же иероглиф «тоскую». В единственном на арабском — «я разлюблю тебя, когда слепой художник нарисует звук лепестка розы, падающего на хрустальный пол несуществующего замка». Он вывел это арабской вязью с двумя явными ошибками. И лишь на русском его мысли текли на бумагу свободно и образно.

Криминалисты скрупулёзно изучали каждую букву, каждую запятую, каждый пробел его посланий, но преступник оставался непойманным в течение двадцати с лишним лет: самое старое письмо, известное полиции, датировано январём 2018 года, последнее — декабрём 2039-го. Но страшная загадка, заставлявшая сердца обывателей быстрее стучать о рёбра, а души уходить в пятки, таилась не в письмах и неуловимости преступника. Полицейские семнадцати разных стран не нашли ни одного тела жертвы! Люди бесследно исчезали из домов, офисов, ресторанов и просто оживлённых улиц. Маньяку было всё равно, откуда и кого похищать — ничего общего между исчезнувшими так и не удалось установить.

Восемь раз полиция сообщала о его аресте. И всегда попадала впросак, теряла лицо и садилась в лужу.

«In the soup», как говорят англичане.

«Faire un pas de clerc», как выражаются французы.

Но на этот раз я был уверен: преступника, наконец, поймали. И стал собираться в дорогу: я хотел услышать историю из первых уст.

1
Аня водрузила на голову «мигалку» — собрала волосы в пучок, закрепив сооружение заколкой. В школе её дразнили «дылдой», но она не обижалась. Ей нравилось быть высокой, стоять впереди мальчишек первой в шеренге. Потом мальчишки догнали Аню, вытянувшись в старших классах, но у неё осталось секретное оружие — каблуки и пучок волос на голове. На четвёртом десятке лет она начала полнеть, приобретая вид не только рослый, но и внушительный.

Денис поморщился, ожидая скандала.

— Ёлку купил? — спросила жена.

— Не по пути было, — Денис снял ботинки и аккуратно завязал на них шнурки, прежде чем поставить на место. Он знал, что раздражает своим педантизмом жену, но и она знала: муж терпеть не может «мигалки» на голове.

— Конечно, не по пути! — съязвила Аня. — Это же такой труд! Настоящий подвиг — Геракл от зависти удавится.

— Не стой надо мной, свет заслоняешь.

Перепалка вышла унылой: снулые слова не высекали искры, чиркая друг о друга — и супруги, замолчав, разошлись по разным углам.


Сообщение пришло в четыре утра — пустое СМС с неопределенного номера, второе за последний месяц. Денис отыскал на ощупь очки и, закинув дужки за уши, сел на кровати. Бросил взгляд на жену — Аня спала, завернувшись в отдельное одеяло, — и пошлёпал босыми ногами на кухню. На ходу включил чайник и неуклюже сложился на стул. В былые времена Дылда дразнила его «Железным дровосеком» за сходство с рисунком из книжки. Длинный и худой, он действительно напоминал Дровосека, но на ехидный вопрос «выходят ли девочки замуж за рисунки из детских книжек», жена лишь игриво показывала язык. Всё это осталось в прошлом. Слишком многое он теперь не мог объяснить: ни шальные деньги, ни внезапные «командировки».

Белая Луна не умещалась за окном и заливала двор бледным болезненным светом. Допив чай, Денис оделся и, подхватив заранее собранный чемоданчик, отправился прогревать машину. В салоне, свисая на тонкой верёвочке, раскачивался фонарик в виде женской фигурки, примеряющей стеклянную шляпку. Шляпку украшали мелкие иероглифы, отчего свет фонарика приобретал неожиданный и таинственный вид. Открепив «подставку» под туфельками фигурки, Денис вставил её в телефон вместо симки — и экран тотчас ожил новым заказом. Лететь предлагалось недалеко — в Краснодар, электронные билеты туда и обратно прилагались отдельным файлом. Ещё одним файлом пришло фото мужчины лет пятидесяти с нездоровым лицом и бородавкой на шее.


В Краснодаре зима почти не чувствовалась. По деревьям Чистяковки бегали разжиревшие за лето белки да ленивые голуби, сидя на проводах, караулили доброхотов с халявным хлебом. Несмотря на выходной, парк казался полупустым. Лишь в глубине его — там, где расположился в несколько рядов книжный рынок — шумел и толкался локтями досужий воскресный люд. Раскладные столики, пластмассовые ящики, цветастые покрывала и клеёнки, расстеленные на земле, — классический книжный развал, самый популярный в столице казачьего края. Человека с фотоснимка Денис выхватил глазами сразу: в зелёном берете и оранжевом свитере он стоял за складным столиком с томиками фантастики. Книжки были старыми, потускневшими от времени и читательских рук, собранные по объявлениям вроде «отдам бесплатно» или прихваченные в буккроссингах. Всё складывалось как нельзя лучше: люди шли мимо, скользя взглядами по обложкам, не останавливаясь и не глядя на продавца. А сам он расположился просто идеально: спиной к густому подлеску, за ветками которого легко укрыться от посторонних глаз.

Если настроить канал на полную мощность — человек исчезает почти мгновенно. Свет фонаря при этом похож на только что выпавший снег — белый и холодный, Можно даже уловить момент, как после исчезновения объекта тают «снежинки-иероглифы». В людном месте иначе нельзя: стоит уменьшить мощность канала, сместить свет фонарика в тёплые лимонные тона, и процесс станет видимым. На минимуме человек может исчезать целый час, постепенно становясь всё более и более прозрачным. Он даже может разговаривать с тобой, рассказывая о своих ощущениях. Всё шло хорошо ровно до того момента, как произошёл захват объекта. Едва на оранжевом свитере закружились иероглифы, почти невидимые на ярком солнце, как мощность канала резко упала.

— И этот мусор кому-то интересен?

Как назло, именно в этот момент возле исчезающего продавца остановился прохожий — из тех зевак, что любят подолгу рассматривать книги, но никогда их не покупают. В круглых очках и кургузой курточке, не закрывавшей даже ремня на брюках, он был похож на школьника-переростка с картинок о счастливом советском детстве — не хватало только кожаного портфеля под мышкой.

— Не всё же серьёзные книги читать, — охотно отозвался продавец. — Людям чудес хочется, а где их взять? В реале-то чудес не бывает.

Сквозь его берет в это время можно было видеть небо, а ноги и вовсе исчезли — продавец висел в воздухе, сам того не замечая.

— Нечего и писать о том, чего не бывает! — заявил переросток, продолжая разглядывать пышнотелую девицу с бластером на обложке.

Денис раздраженно потряс фонарь — и о, чудо неведомой технологии! — канал заработал на полную мощность. Когда прохожий поднял через пару секунд голову, человек в оранжевом свитере и зелёном берете уже навсегда исчез из Чистяковского парка. На мгновение прохожему показалось, что он видит перед собой снежники, но видение тут же исчезло. Переросток покрутил головой по сторонам, а затем неожиданно схватил со стола книгу с девицей на обложке и засунул под куцую курчонку.


Звука пришедшей СМСки в суете аэропорта не было слышно. Уже на борту, отключая телефон по просьбе стюардессы, Денис заметил значок пришедшего сообщения. Оно опять было пустым.

— Какого чёрта?! — выругался он.

Два вызова в месяц было много, но два практически подряд, за одни сутки! Денис вдруг вспомнил: жена просила оставить машину — ей нужно было съездить в больницу на обследование. А он вместо этого бросил автомобиль на стоянке в аэропорту.

— Филин сдутый, — расстроенно пробормотал он.


Промозглый питерский ветер показался ему особенно мерзким. Такие ветра гуляют у подножия горних небес, заставляя оставлять всё земное земле. Похоже, один из них ускользнул и поселился на изрезанных морем берегах Финского залива. За несколько минут хода до автостоянки он выдул из Дениса и мысли, и чувства — осталось лишь желание побыстрее добраться до тепла. Но стоило завести машину и немного отогреться, как земное вернулось: сердце испуганно замерло в предчувствии чего-то необратимого и напиталось неприятной тоскливой мутью. Преодолевая внутреннее сопротивление, Денис вставил информационный блок из фонарика в телефон и посмотрел на вспыхнувший экран. С фотографии на него смотрела жена. Понадобилась целая вечность, странным образом уместившаяся в минуту, чтобы осознать это…

2
Маньяка с приветом задержали в самом нищем и захудалом углу мира — в Сомали. Десяток непризнанных государств, ведущих бесконечную и бессмысленную войну, превратили страну в наиболее опасное место планеты. Разбойники, пираты, нищета, суеверия, колдуны, голод, болезни — если есть земное отражение ада, то находится оно в Сомали. Но хотя смерть и её эмиссары в человеческом облике свободно бродят по землям Африканского Рога, гражданская власть там всё равно существует. В сети даже появился ролик с задержанием маньяка: высокий нескладный человек с длинными седыми волосами в окружении пяти чернокожих полицейских. Его вели по разбитой улице с вывороченными камнями и горами мусора, сваленного у стен жилых домов. Ролик был коротким — две минуты пятнадцать секунд. Один раз маньяк повернул голову и посмотрел прямо в камеру.

3
Когда Аня проснулась, муж сидел на кухне — тихий и задумчивый. Рядом стояла бутылка вина, но отпито было совсем немного.

— Нам надо поговорить, — слегка охрипшим голосом сказал он.

Дылда промолчала.

— Присядь, пожалуйста.

— Не о чем нам разговаривать, — отрезала она, доставая из холодильника кастрюлю со вчерашним бульоном.

— Тебе нужно уехать из города — срочно, сегодня.

— Ты спятил? Сегодня Новый год!

— Я не спятил, — Денис отвёл взгляд. — Я… задолжал крупную сумму. Два миллиона проиграл. В карты.

Некоторое время Дылда смотрела на мужа, держа кастрюлю в руках перед собой — словно забыла о ней от неожиданной новости. Затем как-то обреченно поставила суп на плиту и прикрыла глаза рукой.

— Господи, — пробормотала она, — чувствовала же я…

Но почти сразу выпрямилась и спросила тоном, в котором уже был ответ:

— Ты собираешься всю жизнь прятаться? Я никуда не еду. Ты должен пойти к адвокату и проконсультироваться, насколько законна эта карточная игра. А если дойдёт до угроз — заявить в полицию.

И никаких возражений слушать не пожелала. Лишь уходя, сказала нормальным голосом, успевшим позабыться в череде бесконечных ссор:

— Поешь. Голодным ничего не придумаешь.


Дылда работала в мебельном цехе небольшой фирмы — руководила сборщиками, которые время от времени с удовольствием прикладывались к бутылке. Производственное помещение арендовали на окраине, и Ане приходилось целый день мотаться из цеха в офис, из офиса — к заказчику, от заказчика — к поставщикам, от поставщиков — обратно в цех. Без машины — никак, но служебная легковушка сломалась несколько дней назад, а свой кроссовер Денис давал жене неохотно. Особенно обидно было за вчерашний день, когда ей нужно было съездить на обследование в больницу. Сегодня она просто взяла ключи с книжной полки и ушла, не спрашивая разрешения.

Утренний разговор выбил Дылду из колеи: она чувствовала фальшь в словах мужа и не поверила ему. Но не могла придумать причину, по которой Денис выдумал карточный долг. Однако вскоре он позвонил и осведомился, всё ли в порядке и долго ли она будет на работе — 31 декабря всё-таки.

Ближе к полудню, когда Аня уже отпустила работников, на машине сработала сигнализация. Дылда посмотрела сквозь окно, украшенное бумажными снежинками и разноцветной мишурой, во двор: кроссовер стоял в двадцати шагах от ворот цеха. Показалось, что позади машины качнулась ветка, и Аня стремительно выбежала на улицу. Ей навстречу шагнула фигура в куртке с накинутым капюшоном, вскинула руку с баллончиком, и в лицо Ани, по-змеиному шипя, ударила пахучая аэрозольная струя.

— Что за… — произнесла Дылда и потеряла сознание.


Сознание вернулось вместе с головной болью.

Придя в себя, Аня не сразу сообразила, где находится и что происходит. Потом вспомнилась «сигналка», фигура в капюшоне, баллончик с усыпляющим газом… Пленницу везли с завязанными глазами на заднем сиденье машины, и, судя по тряске, дорога не была асфальтирована. Она попробовала пошевелиться, но лишь неуклюже заерзала — ремни не давали свободы. Казалось, прошла половина дня — хотя на самом деле чуть больше часа, — когда автомобиль затормозил и остановился. Видимо, водитель был один: он заглушил двигатель, открыл дверь и выбрался из машины. Дылда отчаянно заерзала, пытаясь сорвать с головы закрывавшую глаза повязку. Вернулся водитель через несколько минут. Открыл дверь, отстегнул ремни безопасности, развязал руки и едва увернулся от пинка по коленной чашечке. Аня стремительно выбралась из машины, на ходу срывая повязку. Развернулась к похитителю и застыла на месте: перед ней стоял Денис.


Вечностью позже, когда закат уплыл за равнодушные к людским делам сосны, супруги сидели в деревенском доме. Затерянный на топографических планах, спрятавшийся в сосновом бору дом тонул в разросшемся подлеске и сугробах. Денис растопил печь и готовил ужин: резал хлеб и огурцы да варил магазинные пельмени в отмытой от грязи кастрюльке. Под его глазом наливался тёмными соками фингал: оправившись от изумления, Аня первым делом съездила по физиономии мужа.

— Заранее готовился, — неприязненно сказала Дылда, наблюдая за приготовлением ужина. — Утром всё равно уйду. Пешком пойду, если ключи не отдашь.

Денис пожал плечами:

— До ближайшей деревни — пятьдесят километров. Дорогу для рыбаков чистят — тут рядом есть, но под Новый год они сюда не поедут.

— А ты не пугай! Куда ты меня завёз?

Денис отставил кастрюльку в сторону и пододвинул на раскалённый круг чайник, украшенный разноцветными птицами. Птицы выцвели от времени, потемнели, а местами и вовсе отшелушились до металлической основы. Большой синий петух смотрел ржавым глазом прямо на Аню.

— Название деревушки тебе ничего не скажет, — спокойно ответил муж. — Последний житель её исчез и уже никогда не вернётся. Впрочем, и деревни давно нет, только кладбище осталось…

— Брешешь ты насчёт бандитов, — Дылда пытливо посмотрела на мужа. — Если это попытка исправить отношения, Динька, давай лучше сразу вернёмся.

Из ржавого глаза петуха тонкой струйкой заклубился пар.

— Брешу, — легко согласился похититель, заваривая чай. — Давай сначала поедим, а все беседы потом. У нас сегодня будет самый фантастический Новый год. И, возможно, самый печальный.


Сумерки выползали из-под кустов, из-под деревьев, из-под крестов и оградок заброшенного кладбища и крались по снегу к человеческому жилью, не оставляя следов. Но над ними висело чистое небо, темнеющее благородно и с достоинством. И в этой благородной небесной тьме медленно разгорались серебряные и золотые звёзды. Серебряные — совсем маленькие, далекие, пульсирующие. Золотые — ближние, яркие.

— Я похищаю людей, — буднично сообщил Денис.

— И что же ты с ними делаешь? — недоверчиво спросила жена.

— Переправляю на другую планету. Земля занесена в Красную книгу, и тех, кто представляет для неё опасность, инопланетяне вынуждены… — Денис слегка запнулся, подыскивая правильное слово, — изымать.

Аня закрыла глаза и мысленно сосчитала до десяти. Ей вдруг стало жалко и обидно видеть человека, которого она всё ещё любила, в таком бредовом состоянии.

— В Красную книгу… — пробормотала она.

— Конечно, они не называют это книгой, я просто использовал подходящий образ. С их точки зрения, мы уникальны, потому что сочетаем разум и животное начало. Сами они никогда животными не были.

— И скольких ты уже похитил? — стараясь не выдать себя дрогнувшим голосом, поинтересовалась Дылда.

— Семнадцать человек. Понимаю, в это трудно поверить…

— Как это происходит?

Денис достал из кармана фонарик с иероглифами.

— Это инопланетная технология. Если включить его и направить на человека, тот исчезает. Перемещается в заданную точку Вселенной.

— Диня, — мягко проговорила Дылда. — Я его включала, но никто никуда не переместился.

— Без специальной программы, что рассчитывается на корабле индивидуально для каждого объекта — это просто фонарь.

— Меня инопланетяне тоже хотят забрать?

Денис кивнул.

— Но, по твоим словам, — с явным ехидством в голосе продолжила она, — похищают всяких чудовищ. Я что, по-твоему, Гитлер или Чингис-хан? Может, ключ от ядерного чемоданчика у меня в косметичке хранится?

Вместо ответа муж посмотрел куда-то вверх.

— По-моему, уже достаточно темно, — сказал он. — Пошли!

На улице он воткнуло фонарик в снег и, подвигав кнопкой по пазам, словно рычагом коробки передач, включил. Над домом вспыхнул невероятно яркий, словно от мощного армейского прожектора, свет. Свет уходил высоко в небо, образуя столб, в котором призывно кружились иероглифы, став большими и объёмными.

— Инопланетяне понимают нас плохо, — принялся объяснять завороженной невиданным зрелищем жене Денис. — Мы, как необычная диковина, представляем для них чисто научный интерес. Где-то там, за тысячи световых лет, их учёные проели плешь их бюрократам, и те внесли нас в охранные списки. У них лишь две цели: наблюдать за жизнью нашего вида и уберегать его от вымирания. Со временем они нашли простой, но эффективный способ: заблаговременно перемещать с Земли людей, которые могут запустить процесс пандемии.

Продолжая завороженно смотреть на кружащийся световой столб, Дылда спросила почти шепотом:

— Куда перемещать?

— Не знаю… Где-то есть планета земного типа, своего рода карантин.

— А как они узнают, кого следует переместить?

— Их компьютеры способны обрабатывать такие объёмы информации, которые нам и не снились. Ты прошла обследование и в тот же день твои данные, как и миллиарды иных, были получены на корабле и проанализированы. Удивительно другое! Как они определяют самый опасный источник болезни где-нибудь в Африке, где никто никаких обследований не проходит?


Пока в небе не появилась стремительно движущаяся точка, Дылда не могла себя заставить поверить Денису. Точка превратилась в пятно, пятно обрело форму объёмного куба с девятью гранями, и тот пришвартовался в небе у круга с иероглифами. Аня сама не заметила, как встала и взяла за руку мужа. Через мгновение они потеряли вес и поплыли вверх по лучу. Это было и странно, и страшно, и восхитительно. Затем была камера шлюза, сменившаяся помещением с высокими пятиметровыми потолками. Денис и Аня не двигались с места — это пространство вокруг них крутилось и переворачивалось, поднималось и опускалось, словно они попали в центр кубика Рубика. Лязг при этом стоял такой, что у Ани заложило уши.

А потом их разделили.

Как это произошло, Денис не заметил: только что они с женой стояли рядом, и вдруг из пола выехала прозрачная стена, и он оказался в одной комнате, а жена — в другой. Последнее, что запомнилось Денису — испуганное лицо Ани, бросившейся к нему. Сам он не успел сделать и шага: разделяющая их стена уже поехала в сторону, унося соседнюю комнату в другую часть корабля. Почувствовав присутствие инопланетянина за спиной, Денис резко развернулся и нервно выкрикнул:

— Я хочу быть вместе с женой!

Голос у хозяина корабля был неживой, механический: за него говорила компьютерная программа:

— Не стоит переживать, человек. На иной планете вирус умрёт, а твоя женщина проживёт долгую и здоровую жизнь.

— Но не счастливую…

— Счастье — это животное удовольствие, перенесенное в духовную сферу. Вы, земляне, преувеличиваете его значение.


Инопланетянина звали Оболо. Он возлежал в кресле, отдаленно напоминавшем гнездо. Денису вспомнилась давняя сентенция, сказанная им: «Разуму присуща форма яйца». Это было очень необычное существо: в состоянии отдыха или раздумий толстый слой кожи скрывал органы дыхания, слуха и зрения. Конечности подворачивались и тоже исчезали под кожей. В прошлый раз Денис видел целый отсек с отдыхающими обитателями «летающей тарелки»: на полу вповалку лежали белые, желтые, фиолетовые, оранжевые, зелёные, лимонные «яйца».

— Я хочу быть вместе с женой!

— Перенос биологического объекта на такое расстояние — огромная трата ресурсов. Мы не являемся приоритетным направлением в исследовании космоса и не можем позволить себе лишнего.

Землянин хмуро посмотрел на брата по разуму и достал пистолет.

— Я настаиваю, — хрипло сказал он.

Пол под ногами Дениса с громким скрежетом поехал в сторону: помещение трансформировалось, двигаясь в двух плоскостях сразу. Землянин перескочил с одной плоскости на другую, пробежал по движущейся стене десяток шагов и бросился к уплывающему от него гнезду. Яйцо проявило себя неожиданно: оно резко взлетело вверх, перевернулось и уцепилось выскочившими из-под кожи конечностями за штангу под потолком. Землянин поднял пистолет и выстрелил. Он целился в сторону, но пуля, срикошетив, пролетела в сантиметре от разумного яйца.

— Животное! — панически выкрикнул инопланетянин, быстро-быстро перебирая тонкими ручками по штанге.

В тот же миг одна из стен поднялась вверх, совместив помещение с пылесборной камерой. Потоком воздуха Дениса сбило с ног и потащило по полу. Через мгновение его, словно тряпичную куклу, вышвырнуло в другой отсек.

— Дайте хоть проститься, сволочи! — заорал Денис, но ему никто не ответил.

4
…Всё, что я читал о Сомали, оказалось правдой: белый человек мог передвигаться по стране лишь под охраной автоматчиков. Под верблюжьими шкурами акара (так называют местные жилища) таилась бедность и опасность, словно они были хищными холмами, поджидавшими доверчивого путника. Иногда нам попадались дома местных богачей — большие хижины с соломенной крышей. При виде машин чёрные козы бросались врассыпную, верблюды лениво поворачивали голову, а люди настороженно провожали взглядом, держа наготове автоматы. Наконец, мы прибыли в Кисмайо — столицу сомалийских пиратов, шумную и крикливую, как громкоголосая негритянка на африканском базаре. Огороженная колючей проволокой тюрьма представляла из себя беспорядочную кучу строений, напоминавших клетки — в них сидели местные преступники. В основном это были пленники из конкурирующих бандитских отрядов, бродяги и должники. Группа африканцев в армейском камуфляже — местная охрана — обжаривала на костре козлёнка. Встречать меня вышел их начальник: рубашка едва сходилась на его объёмном животе, а руки были влажными и липкими от жира. Скорее всего, он только что сам разделывал свой будущий обед, вокруг которого облизывала слюнки охрана. Цветисто приветствовав его на английском, я вручил конверт с десятью сотенными купюрами. Заглянув, он одобрительно кивнул, похлопал меня жирной пятернёй по плечу и что-то отрывисто скомандовал на местном наречии.

Тысяча евро — огромные деньги в Сомали!


Для разговора нам выделили отдельно стоящую акара. Нам никто не мешал — таково было непременное условие сделки. Гораздо больше усилий понадобилось, чтобы уговорить заключённого поведать свою историю. Но еда — большая роскошь в Сомали даже в обычном доме, а в тюрьме — тем более. И пока мой собеседник жадно ел, я жадно слушал, ловя каждое слово. Прошло, наверное, часа полтора, прежде чем рассказ Маньяка с приветом завершился историей, как он попался с поличным.

— Слушаете вы с интересом, — заметил он, привалившись после сытного обеда спиной к мягкой стене. — Но не очень-то удивлены.

— Почему же? — не согласился я. — Ваша биография произвела на меня сильное впечатление. Скажите, вы действительно надеялись, что ваши приветы передадут жене?

— Конечно, надеялся, — ответил он. — Неужели вы поверили моему рассказу?

Я усмехнулся и поднялся на ноги.

— Уже пора? — вздохнул он.

— Да, пожалуй, что пора, — согласился я. — Передавайте привет вашей Дылде.

Достал из кармана фонарик в виде фигурки танцора, придерживающего руками стеклянное сомбреро, и передвинул рычажок на минимум. Мне давно хотелось посмотреть, как неторопливо исчезает человек, когда никто этому не мешает. Минут сорок мы ещё разговаривали о том, что на Земле понятно было только нам двоим. А потом он окончательно растаял. Только белые иероглифы, словно снежинки, ещё целую минуту кружились в жарком воздухе африканской хижины. Как-никак было 31 декабря, а в этот день даже в Африке должен идти снег.

Достав из кармана конверт с ещё одной тысячей евро, я направился к начальнику тюрьмы. Впереди было много дел, и самое первое из них — как можно скорее отыскать безвестного нищего в трущобах Кисмайо.