1/2009
СОДЕРЖАНИЕ
■ ПРОЗА, ПОЭЗИЯ_______________
Константин Ваншенкин. Наставления
подруги. Из лирики ...........................9
Людмила Уварова. Полюс сравнительной
доступности. Повесть ...................... 14
Эмманюэль Роблес. Невидимое древо.
Повесть. Перевод с французского .... 84
■ ПРОБА ПЕРА__________________
Марина. В темной комнате.
Стихи .............................................. 42
■ ГОВОРЯ ОТКРОВЕННО__________
Ал. Бродников. Любовь в эпоху
рынка .............................................. 45
Письма в «МЫ» ...................................2
■ КУМИРЫ И ЗВЕЗДЫ
Валерий Николаев:
«Работать нужно везде» ............. ....56
■ МИР ТВОИХ УВЛЕЧЕНИЙ
Сергей Чайкин. Бессмертные
джинсы ...................................... ...122
Новости виртуального мира,
или Во что бы нам сыграть? ........ 128
■ МУЗЫКАЛЬНЫЕ СТРАНИЦЫ
Компакт-известия ......................... 138
Группа «Город 312»: «Не страдаем
манией величия». С участниками
популярной рок-группы беседует
журналист Рамазан Рамазанов .......146
■ ТЕЛЕГА ЖИЗНИ
Страницы сатиры и юмора .............133
■ КИНООБЗОР
На наших экранах
отсутствуют страницы 2-3 в скане
.........МММ и i иммятии,
........... .
В
\ак называемые подруги, - из-за
денег. Обидно, конечно, было, но
всё равно ходила с ними. Потом
ушла из дома, специально, чтобы
мать меня нашла, и тогда бы мне
было проще сказать, что я колюсь.
Ну, так и получилось, положила
она меня в наркологию. Триста
штук отдали, а меня всё равно тя
нуло. Вышла я, ну и сразу же на
домашнее обучение, чтобы снова
не съехать. Приходили ко мне, уго
варивали, чтобы я снова колоться
стала. Но я вспомнила, из-за чего
они со мной ходили, и не стала. А
когда через два месяца в школу
пришла, стала эта моя бывшая по
дружка разборки наводить. Разо
брались вдвоем, я ее забила. На
следующий день она привела д ев
чонок, но я тоже их поставила на
место. Я только сейчас поняла, ка
кая моя подруга овца. Со мной идет
- про другую подругу всё, что не на
до, говорит. А с ней про меня. А еще
я люблю пацана из их компании, но
не того, с которым дружила. Всётаки жизнь очень зла. Может быть,
прочитав мое письмо, кто-то из
моих сверстников поймет, что нар
кота - это то, что открывает дорогу
в ад. Может быть, кто-то из тех, кто
колется, перестанет этим зани
маться. Не колитесь, ведь нарко
ман - это трус.
У1ИМ »ЙМ 1|»ИШ «М
i *имм т м и н ни Irt Полин
•ми» m i'iiii тирмПонал,
Ml ИЛИ I I 1ИИИИЖ и,
но
• 11мм т д у т щ и й день,
«и I mi I in ниi noipe 6oilllll* УЧИНШЬ ОМЯТЬ OT-
......... и liи
ном подвале. Вечера проходили обычно по одной программе - сна- <
чала мы пили, потом гуляли, а за
тем расходились трахаться. Утром
девчонки шли домой и в школу, а
вечером всё повторялось.
Мы с моим ненаглядным часто
ссорились. И знаете, что я делала?
Шла на улицу, поближе к метро, со
мной быстренько кто-нибудь зна
комился, я тутже оставалась с ним
на ночь, а если остаться было не
где, всё можно было проделать в
парадном или в машине. Возвра
щаясь домой, я думала: «Вот тебе,
урод! Я не нужна тебе - и не надо.
Я нужна другим!»
Так продолжалось около года, а
потом мы расстались насовсем.
Время шло, я продолжала ему
«мстить» с каждым встречным-поперечным. Потихоньку успокои
лась, но моя веселая жизнь меня
вполне устраивала. Я купалась в
своей «славе» под аплодисменты
подруг и слёзы родителей.
Кстати, о родителях. Они отлич
ные, образованные люди, очень
меня любят. Никогда не поднимали
на меня руку. После своих загулов я
видела только заплаканное мамино
лицо. Папа со мной не разговари
вал и как бы видеть меня не хотел,
но часа через три после моего воз
вращения домой они вместе захо
дили ко мне в комнату и спрашива
ли, не нужно ли мне чего. Я фырка
ла и отворачивалась к стене.
Постепенно я поднималась «вы
ше» - в шестнадцать лет у меня
было уже несколько не очень моло
дых богатых «мальчиков», которые
дарили мне подарки и водили по
хорошим ресторанам. Но привычка
ложиться в постель в день знаком
ства осталась. Вроде мне это было
ни к чему, и никакой потребности в
этом не было. Просто, как говорит
ся, плыла по течению.
6
И вот однажды одним прекрас
ным д нем встретила я Максима.
Не мачо, не секс-символ, просто
обычный нормальный парень приятный, располагающий к себе,
интересный собеседник, правда,
звезд с неба не хватает. Ну, в об
щем, это я потом поняла, что имен
но вот таким парням, от которых с
первого взгляда вроде бы и не
ослепнешь, на самом деле цены
нет. Он знал обо мне всё - я имела
обыкновение хвастаться своими
«достижениями», вот до него и д о
катилась моя «слава». Да я и сама
всё рассказала ему. Не удержапсь.
Месяца через три взбрело мне в
голову с ним расстаться. Очень уж
моя жизнь теперь не походила на
прежнюю, пьяную да разгульную,
когда я везде и всем была нужна.
Однако по-настоящему, как я впо
следствии убедилась, никому я на
самом деле и не нужна была. Вы
пала из той прежней тусовки, и обо
мне вскоре забыли. Во всяком слу
чае, никто и не старался вернуть
меня к прежним развлечениям. Все
прекрасно обходились и без меня.
Максим сумел удержать меня, сде
лать так, чтобы я была с ним. Он
стал моим любимым, другом, анге
лом-хранителем.
Не буду рассказывать все наши
истории, он просто вытащил меня
из всей этой грязи, отряхнул, по
чистил и оставил себе. Он - пода
рок неба. Сейчас, вспоминая свое
прошлое, я не могу поверить, что
это была я. Мне кажется, что всё
это было очень-очень давно и, ко
нечно, не со мной.
Вот я хочу сказать девчонкам,
что от этой грязи невозможно очи
ститься ничем и никогда. Во всяком
случае, очень и очень трудно. Со
мной это происходило два года, и
вот уже три я лечу тело и буду еще
лечить не один год. А душу, я знаю,
не вылечу уже никогда. Всё, всё,
что ты делаешь, ляжет тенью на
счастье, если оно вдруг тебе выпа
дет, как это случилось со мной. Всё
хотят нормальной, человеческой
любви. Но ищут ее не в том месте.
Но что бы ни случилось, всё попра
вимо, если спохватиться вовремя.
Марина, 20 лет
Москва
От редакции. Мы, равно как и
Марина, считаем, что ей в жизни
повезло: она вытянула счастливый
билет - своего Максима. Он, понят
ное дело, слышал о Марине и ее
«подвигах», да она и сама любила
похвастаться своими «достижения
ми». И уж конечно, репутация ее
была далеко не безупречной. Тем
более что она не только не стара
лась, как можно было бы ожидать от
нормальной девушки, явить себя
миру лучше, чем она есть, но еще и
гордилась своими «успехами», счи
тая, что без труда стала «короле
вой».
Вообще все эти титулы в подро
стковых тусовках типа «королева» у
людей, скажем так, «формальных»
и не только взрослых, но ваших
сверстников могут вызвать в луч
шем случае лишь недоумение. А ча
ще всего - насмешливую иронию,
за которой стоит снисходительно
пренебрежительное отношение ко
всем этим «королевам» и «звез
дам», которые наивно полагают, что
уж они-то на голову выше всех. А
нормальная реакция на всех этих
«суперстар» примерно такая: «Ну,
подумаешь, королева! Морду нама
зала, юбку покороче надела - и за
делалась королевой. А сама - ноль
без палочки: учится кое-как, глупа
до неимоверности да еще каждый
день ложится под какого-нибудь
нового клиента. Себя, значит, не
уважает».
Королева есть королева. И этот
титул не требует никаких объясне
ний. Не бывает королев чего-
го, кроме своих похождений, боль
ше не волнует? Однако всё сложи
лось иначе. Думается, что откро
венность Марины сыграла здесь не
последнюю роль. По большому
счету, лучше всё честно и откро
венно рассказать самой, ибо всё
равно найдутся доброхоты (а они
наверняка были), которые постара
ются рассказать парню всю «прав
ду-матку», как всегда в таких случа
ях приукрасив ее и добавив грязи. К
тому же всегда «выгодно» напако
стить подруге: ведь чем нелице
приятнее будет выглядеть она, тем
выигрышнее на этом фоне будешь
смотреться ты.
Видимо, все эти Маринины при
знания стали для нее своеобразной
исповедью. Не перед Максимом
даже - перед самой собой. Быть
честным в подобной ситуации
очень тяжело, потому что в этом
случае ты сам себе судья, которому
нет необходимости лукавить и оп
равдывать прошлые подвиги. Но
только так, пройдя через чистили
ще собственной совести, можно
начать новую жизнь. Марина нашла
в себе силы перешагнуть черту,
отделяющую зло от добра, иллю
зорную славу «королевы подвалов»
- а в сущности, помоек - которая,
выбравшись из них, превратилась
из гадкого утенка в красивого лебе
дя.
Только вот интересно - надолго
ли. Да, Максим оставил ее себе.
Пока. Но ведь никто не может пору
читься, что его чувство к Марине
будет глубоким и долгим. Хотелось
бы верить, конечно, в хорошее - но
действительность, увы, как прави
ло, преподносит совсем другие ва
рианты. И, конечно, нужно найти в
себе немало душевных и жизнен
ных сил, чтобы навсегда отказаться
от ресторанов, чужих автомобилей,
богатых «папиков» и всего того, что
приносит красивая «королевская»
жизнь.
МИ|1ИМН ) 1НИ ММИЦИ МИ|Н1
исегоh m h ih im М|НИ mi и|им ними лопушка.
Дн о to I М)М|)и mii 'mil мкус. Так что
м|юни I iniм )< м i| im/ioim ? Все само•Ш и м м и
и
IIIIM II.I
р .М Н О Г О
ТИПЭ,
ИМИИМ» МО t yui, 1ЩМТСЯ гордиться
I МОИМИ омулнми ( т о л ь к о к т о , интеI ии мо о» присвоил?), поскольку на
мимом mi доле похвастаться им
П ож .ш о нечем. Никто не ценит их
королевские достоинства», никто
нм воспринимает их всерьез, и уж
h i m более никому не придет в голо
ву, что «королевская милость» мо
жет когда-то сделать их счастли
выми. На самом деле все эти коро
левы мечтают, чтобы кто-то сделал
счастливыми их самих. Но по не
понятным им причинам их некоро
нованные подруги оказываются в
жизни более удачливыми, быстрее
и надежнее находят свое счастье. А
они как были, так и остаются само
званками. Многие, конечно, знают
знаменитый театральный принцип:
королей играет свита. А какая «сви
та» может быть у недалеких дево
чек, которые чувствуют себя лучше,
значительнее других только пото
му, что их сегодняшний парень лидер тусовки? Но судьба таких,
как правило, оказывается плачев
ной. Следующей «королевой» ока
жется новенькая, свеженькая дев
чонка, которая по глупости попадет
в такую компанию. А эта, бывшая...
ну, думаем, всем всё понятно.
Можно предположить, что в пер
вые же дни знакомства с Максимом
Марина без тени сомнения поведа
ла ему о своих прошлых «подвигах»
- может быть, желала поднять себе
цену, показать, кто здесь главный,
за кем последнее слово. А скорее
всего потому, что считала, что это
очередной «проходной» вариант, и
будущее у каждого из них - свое. А
поговорить о чём-то надо - но где
взять другие темы, когда тебя ниче
8
Константин
ВАНШЕНКИН
НАСТАВЛЕНИЯ
ПОДРУГИ
Из лирики
РАЗНЫЕ СТОРОНЫ
Северная сторона
Откровенно холодна.
Её ценят только в зной
Ослепительно сквозной.
Ну а южная жарка
И для солнца широка.
Её только в холода
Уважают города.
Обожди, а как же мы?
Среди лета и зимы
Нам с тобою всё равно Только было бы окно.
ЖЕНЩИНА
Как женщину, любил
Роскошную машину Большие деньги вбил
По своему почину.
Смотрел в окно, дрожа Она в ответ сияла,
Пока без гаража,
Несчастная, стояла.
Какой ужасный гнёт
Следить ночами-днями,
Как бедная гниёт
Под снегом и дождями.
9
11пннм и без суда,
Чинк :ё непоправимо,
О троет со стыда,
Когда проходит мимо.
ВАЛЕНКИ
Вместо тапочек у ней
Валенки на босу ногу.
Вновь один из зимних дней
Угасает понемногу.
Молча глянуть на леса,
Уходящие покато.
А над ними полоса
Сизо-красного заката.
Ну а валенки у ней
Служат той корыстной цели,
Что не выдумать умней,
Если сбросить у постели.
Очень долго не хотела,
Всё держалась за своё,
А мои душа и тело
Просто жаждали ее.
Но впоследствии так живо
Вдруг обрадовалась мне,
И ни капли не фальшиво,
А естественно вполне.
Иногда пригубить снова
Стоит прошлого бокал...
Но злорадства никакого
Я уже не испытал.
НАСТАВЛЕНИЯ ПОДРУГИ
Сперва ему пошли улыбку,
Небрежно, на ходу Как бы почтовую открытку,
Где нежность на виду.
Он растеряется в два счёта,
А ты с ладони сдуй
10
Неосязаемое что.то _
Воздушный поцелуй.
ТРОЙКД
- Как здоровье?.. Ответил: - На тройку!.. А когда-то под этим словцом
Понимали летящую тройку
Да еще с разливным бубенцом.
Понимали старинную повесть
О венчанье в российских снегах
И медвежью тяжелую полость
На замерзших прелестных ногах.
Посильнее иных иномарок
Хриплый крик ямщика; —Не балуй! —
Да свечной драгоценный огарок,
Да ночной потайной поцелуй.
ПОКА!
Словечко легкое дарила,
Любимое наверняка
Когда, прощаясь, говорила
Своё небрежное: _ пока!
Так ручкой делала при этом
С доброжелательностью всей
И обязательным приветом
Для остальных ее друзей.
И выглядело всё сначала
Забавно, может быть, слегка,
Пока однажды не сказала
Она последнего (у» (»й раз как-нибудь, теперь уже поздно.
Ну и что с того?
hпк что с того? Тебе же завтра рано утром в школу...
VI больше не пойду в эту школу, - сказала я.
Не пойдешь? Твердо решила? - спросил дед.
Тверже твердого!
В самом деле, я уже не могла себе представить, что вот настанет ут
ро, и я снова пойду в школу, и войду в мой класс, и увижу Люлю, увиж}
Серёжу и всех остальных ребят. Какими глазами я буду смотреть на них? К
как они будут смотреть на меня? Нет, нет, лучше не думать, не пред
ставлять себе, а просто-напросто вычеркнуть их всех из души, из памяти!
навсегда, навеки...
- Мы с ним летали в одном самолете, - медленно начал дед. Каза
лось, он позабыл обо мне и говорит сейчас сам с собою. - Он был моС
штурман. Красавец мужик, ростом чуть ли не под потолок, плечи широ^
ченные, глаза ярко-синие, одним словом, гроза женщин, девушек и реши'
тельно всех старух!
Дед улыбался, хотя, мне думалось, ему вовсе не хочется улыбаться.
- Мы были друзьями, как я полагал, на всю жизнь. До самого конца
Однажды, когда мы уже возвращались домой, на наш самолет набросил
ся "мессершмит”, подбил нас, самолет загорелся, и Фёдор, так его звали,
потерял сознание. А самолет горит, можешь себе представить?
- Могу, - сказала я.
Дед легонько дернул меня за косичку.
- Нет, Маруся, к счастью, не можешь. Это очень страшно, когда
горит самолет и ты еще сам не можешь определить, над какой землей
горит, над нашей или над вражеской, и сумеешь ли долететь до нашей
земли.
- И что же? - спросила я.
Дед опустил голову, словно пытался разглядеть на полу что-то, видное
и понятное ему одному.
- Надо было выпрыгнуть из самолета и лететь на парашюте прями
ком вниз.
- И ты так и сделал?
Дед кивнул.
- Я так и сделал. Схватил Фёдора подмышки, привязал лямки парашю
та и вместе с ним прыгнул вниз.
- Прыгнул, - повторила я. - И что же? Прямо к немцам?
- Нет, это был лес неподалеку от села, из которого, к счастью, уже уш
ли немцы. И к вечеру мы с Фёдором уже были у себя, на нашем аэродро
ме.
- Он знал, что ты спас его? - спросила я.
- Знал, - ответил дед. - Он сказал тогда: я тебе этого никогда не
забуду.
32
Дед встал из-за стола, прошелся по комнате.
- Ладно, давай спать, Маруся, после расскажу, как всё потом получи
лось.
- Расскажи сейчас, - сказала я.
Он ответил:
- Нет, как-нибудь в другой раз.
И я отстала, я знала, слово у деда твердое: если сказал "да" - будет
да", но если "нет" - то его уже не убедить, не переспорить.
Спустя несколько дней к нам явился человек, которого мне еще ни ра
пу не приходилось видеть. Я открыла ему дверь, увидела: на пороге стоит
старый старик, во всяком случае, он выглядел куда старше деда. У него
было желтое, измученное лицо, впалые щеки, мне подумалось: должно
быть, он тяжело, а, возможно, и неизлечимо болен.
- Я, кажется, не туда попал, - пробормотал он, слегка задыхаясь. - Это
квартира Туровцева?
- Да, - сказала я. - Туровцева.
- Вячеслава Васильевича? - продолжал он.
- Вот именно, - сказала я и хотела уже было позвать деда, как он сам
показался в передней.
- Слава, - сказал старик, всё еще стоявший в дверях. - Это ты, Слава?
Узнаешь?
- Узнаю, - ответил дед. Повернулся, пошел в комнату, и старик медиенно последовал за ним.
Не знаю, почему, но я догадалась. Ведь мне, само собой, ни разу не
пришлось видеть этого человека, но я внезапно, неожиданно для самой
себя, догадалась: это Фёдор. Бывший друг деда.
Тот, кто предал его.
Я вошла в комнату, стала возле притолоки. Старик тяжело рухнул на
сгул, сказал негромко:
- Не ждал меня?
- Не ждал, - коротко ответил дед.
Он не желал казаться приветливым. Не раз признавался: "Я привык
оставаться всегда верным самому себе” .
Гость снял пальто, размотал шарф ядовито-зеленого цвета с длинной
пахромой, дед молча взял пальто и шарф, отнес в переднюю, вернув
шись, спросил:
- А шапку не хочешь снять?
- Нет, - сказал старик. - У меня голова мерзнет.
Посмотрел на меня, спросил:
- Это, наверное, твоя внучка?
- Угадал, - ответил дед. - Внучка.
- Кажется, у тебя был сын?
- Дочь, - сказал дед. - У меня была дочь, Фёдор. Но ее уже нет.
Умерла.
- Вот как, - сказал Фёдор. - А у меня два сына. Инженер и музыкант,
скрипач.
- Понятно, - равнодушно произнес дед.
Я подумала:
2. «МЫ» № 1
33
34
"Как дед всегда радушно, сердечно встречает своих комбатантов, а тут
холоден донельзя..."
Не могу сказать, что я осуждала деда. Отнюдь! Напротив, мне нрави
лось, что он разрешил себе оставаться самим собой. Подобная роскошь,
право же, встречалась не так уж часто.
Фёдор еще раз внимательно оглядел меня, У него были выцветшие, в
резких морщинах, почти безресничные глаза, белки глаз сплошь в крова
вых жилках. Дед понял его взгляд по-своему.
- Маруся! - Он звал меня так всегда в отличие от всех остальных,
звавших меня Машей. Должно быть, потому, что так же звал и мою бапушку. - Выйди, пожалуйста, дай нам поговорить...
Я послушно поднялась с места, но тут Фёдор внезапно поднял вверх
руку, распухшая, как бы налитая тяжелой водой ладонь его врезалась мне
и память.
- Не надо, не гони ее, она нам не мешает...
Дед сказал:
- Как хочешь.
Фёдор зачем-то снял шапку с головы и тут же снова надел ее.
- Как живешь, Слава?
- Нормально, - ответил дед.
- Маруси нет, я слыхал?
- Нет, - сказал дед. - Скоро уже семь лет...
- Вера тоже умерла, - сказал Фёдор. Дед помедлил, прежде чем
произнес:
- Мне говорили...
- Совсем я один остался, - сказал Фёдор, тонкие, синеватого цвета
|убы его плаксиво дрогнули. - Понимаешь, совсем один!
- Почему один? - спросил дед. - Ты же сам сказал, у тебя два сына!
- И внуков тоже двое, - продолжал Фёдор, часто моргая веками. Я ис
пугалась, вдруг он заплачет, но он не заплакал, наверное, всё-таки посгеснялся...
Однако мне показалось - глаза его блестят, словно вот-вот распла
чется. Должно быть, я была права, потому что он, бесспорно, стремился
вызвать у нас жалость:
- И никто из них меня знать не желает! Никто, ни сыновья, ни внуки!
11онимаешь, Слава?
Не выдержав, он всхлипнул. Дед молча встал, налил воды в стакан,
подал Фёдору.
- Не надо раскисать, Фёдор...
- Ладно, - покорно сказал Фёдор, отхлебнув воды, внезапно закаш
лялся, вода брызнула ему на грудь, и он начал быстро стирать ее трясу
щимися руками. - Ладно, не буду больше...
Дед долил воды из графина в стакан.
- Выпей еще, Фёдор.
Фёдор не слушал его.
- Я один, Слава, совершенно один на всей земле, и никому, на всём
свете никому не нужен!
Дед молча взглянул на него.
- Что, не веришь? - спросил Фёдор.
- Почему, верю, - ответил дед. - Но в то же время удивляюсь.
- Чему ты удивляешься?
?•
35
- Тому, как ты себя любишь!
Мне подумалось: сейчас Фёдор непременно обидится на деда, но oi
не обиделся, спросил только:
- Разве?
Недлинное это слово прозвучало как-то по-детски беззащитно. Даж
стало жаль Фёдора, правда, ненадолго. Я не знала, что такое одиночест
во, но, должно быть, это по-настоящему страшно, когда ты никому в це
лом мире, решительно никому не нужен!
- Помнишь, какой я был? - спросил Фёдор, откинув назад крупную го
лову. - Говорят, фактурный мужик был! - Снова опустил голову, вздох
нул. - И куда всё подевалось? Можешь мне объяснить?
- Нет, - сказал дед. - Разумеется, не могу. Только совет могу дать
ничего больше.
- Какой же совет, Слава?
- Всё тот же. Перестань жалеть себя, пожалуйста, не жалуйся, не бе
на сочувствие, будь, в конце-то концов, мужчиной!
Несколько мгновений Фёдор смотрел на деда. Но дед не отвел глаза
сторону. Должно быть, он знал, о чём его спросит Фёдор. Знал и не ошиб
ся.
- Ты мне до сих пор простить не можешь?
Голос Фёдора звучал тихо, почти неслышно.
Дед промолчал.
- Не хочешь отвечать?
Дед опять ничего не ответил. Фёдор с трудом, наверно, нехотя под
нялся со стула.
- Ладно, Слава, пойду. Настоящего разговора, видно, не получится у
нас.
Дед ничего не сказал в ответ.
- Славная девочка твоя внучка, - промолвил Фёдор, обернувшись ко
мне. - И знаешь, похожа на Марусю. Глаза, брови - один к одному...
- Похожа, - согласился дед. - Всё-таки, как ни говори, близкие род
ственники.
Фёдор засмеялся, как мне показалось, притворно.
- Близкие родственники, - повторил он, уже стоя в передней и наде
вая пальто. - Надо же! Близкие родственники...
- Это тоже твой комбатант? - спросила я деда, когда он закрыл за ник
дверь.
Дед кивнул:
- Тоже.
Я сказала:
- По-моему, это тот самый, твой штурман, который предал тебя. Вер»
но?
- Верно, - сказал дед. - Угадала.
- Может быть, теперь-то расскажешь, как всё было? - спросила я.
Дед прошелся по комнате, заложив руки за спину. Лицо его казалось
сумрачным, даже печальным.
- У меня до твоей бабушки была девушка, - начал он.
- Вера? - почему-то, сама не пойму почему, догадалась я.
- Да, Вера. Я дружил тогда с Фёдором, и однажды познакомил его С
Верой.
- И он ее увел, - продолжила я.
36
■
Увел, - повторил дед. - Она влюбилась в него, вернее, он поста1'ппся, влюбил ее в себя, и она как-то призналась мне, что уже не может
Пиз него.
И что же? Ушла к нему?
Да, они вскоре поженились. Он ведь был очень красивый когда-то
ннрень, теперь и не скажешь.
Он противный и жалкий, - сказала я.
Но тогда был неотразим, - возразил дед.
Выходит, он и в самом деле предал тебя, - сказала я.
Выходит, предал, - согласился дед.
И Вера тоже предала тебя, - сказала я неумолимо.
Он не стал оспаривать:
Да, так оно и было.
- А ты любил ее?
Любил... - Дед как бы через силу произнес это слово. - Да, любил.
Ни ведь тогда я еще ни о чём не догадывался. Вера сама всё рас|казала.
Я подумала: каково было деду выслушать признание Веры? Он любил
•hi, и она полюбила другого, и кого же?
Лучшего его друга...
VI боялась, что дед поймет, как мне жаль его. И потому сказала самым
Пт щечным тоном:
Хорошо, что это всё в прошлом...
Наверно, хорошо, - согласился дед.
И что же ты потом сделал? - продолжала я допытываться.
Ничего, ровным счетом. Сказал им обоим: пусть делают, что хотят.
И они тут же поженились?
Ну, не тут же, но, кажется, довольно скоро.
И гы тоже поспешил жениться?
Зачем ты так? - возмутился дед, но мне подумалось, я попала в самую
•очку, наверное, так оно и было; обманутый, преданный другом и
цомушкой, которую любил, он решил жениться на первой встречной.
Гы не думай, - сказал дед, - что я поспешил жениться на ком бы то ни
Омло назло!
Он обладал поразительной особенностью: умел проникнуться мысчмми того, с кем говорил. Не раз приходилось мне слышать, как его ком•инннгы говорили: "Слава у нас ясновидящий, на три метра вглубь виЯ в самом деле влюбился в Марусю, - сказал дед.
1ы был счастлив с бабушкой? - спросила я.
Да, - ответил он. - Был счастлив всегда, все тридцать восемь лет, что
н|м 1жил с Марусей.
Лицо его оживилось, веселые лучики разбежались от глаз к вискам.
Знаешь, как мы с нею познакомились?
Разумеется, не знаю, откуда мне знать?
Тогда слушай!
И он рассказал, как оно всё получилось.
Дед, летавший на тяжелых бомбардировщиках, в конце войьы приехал
и Москву на несколько дней. Пошел к кому-то в гости, задержался, не
учил, что наступил комендантский час, двенадцать часов, когда нельзя
пыж) ходить по улицам без специального пропуска. Военный патруль от37
вел деда и милицию, там, кроме него, было еще немало опоздавших м<
окничой, Он сел на скамейку рядом с девушкой, девушка плакала в<
прими, понюряя, что если она не придет домой, тетка ее умрет от бесп
к о й с ти Но никто не слушал ее, никто не пытался помочь, и только де
окааал:
I In надо плакать. Давайте что-нибудь вместе придумаем...
Нею ночь он проговорил с этой девушкой, моей будущей бабушкой,
yipoM имеете с нею отправился к ней домой, к ее тетке, и сделал офищ
ильное предложение.
И тогда Маруся переехала ко мне на Коровий вал и стала ждать мет
о фронта, - сказал дед...
- А ты ни разу не вспомнил о Вере? - спросила я.
- Вспоминал, и не раз, - ответил дед. - Я ведь любил ее, а потом, ког/
отболело, я понял: Маруся мне намного ближе, чем Вера. И лучше м ен!
понимает.
- А она была счастлива с Фёдором?
На лицо деда как бы упала мрачная тень.
- Не знаю. Не думаю.
- Почему не думаешь? - не отставала я.
- Говорили разное, - неохотно сказал он.
- Тебе сегодня не было его жаль? - снова спросила я.
- Кого? Фёдора?
- Нуда, тогда, когда он говорил, что совершенно одинок.
Дед проговорил задумчиво:
- Как тебе сказать. Странно как-то всё получается: гляжу на нег<
слушаю, вроде бы и жаль немного, но простить не могу, и хотел бы, но н
могу, уж очень я страдал тогда. До сих пор помню...
- Я тебя понимаю, - сказала я.
Дед улыбнулся.
- Так уж и понимаешь? Сама, что ли, прошла через всё это?
- Всё равно, понимаю, - сказала я.
- А ведь, в сущности, я же незлой, - задумчиво проговорил дед.
Совсем незлой.
- Конечно, скорее очень даже добрый, - сказала я. - Зачем он при*
ходил к тебе?
- От одиночества, наверно, - ответил дед. - Деваться некуда, вот и меня
решил отыскать.
- Неужели он думал, что ты простил его? - удивилась я.
- Не знаю, что он там думал, - сказал дед. - Только одно знаю: он и
вправду здорово одинок, если ни дети, ни внуки знать его не желают...
Подошел ко мне, положил руку на мое плечо, сразу же согрев его. И s
поняла то, что он хотел сказать и не сказал мне.
*
*
★
Однажды осенью, я уже училась тогда в другой школе, дед предложил
- Давай махнем куда-нибудь за город...
Признаться, надо было делать уроки, к тому же день был не так чтобь
очень солнечный, временами налетал довольно холодный ветер, должне
быть, и вправду в такую вот погоду было бы куда лучше остаться дома
затопить печку и глядеть на угли, подставляя огню то одну руку, то дру38
lym, но дед так просительно смотрел на меня, видно, до того ему хотеmiici. прошвырнуться куда-то из дома, что я, конечно же, согласилась.
Мы с ним не раз трогались вот так в путь, неизвестно куда. Добираmu:i> до какого-нибудь вокзала, Киевского или Савёловского, а то и до
I пиинчёвки, садились в первую попавшуюся на глаза электричку и ехали
■иПп до тех самых пор, пока не решали, где слезть.
Обычно мы слезали на не ведомой раньше станции, на которой до том1 ии разу не вылезали. Непременно входили в лес, шли друг за другом
ни лесным дорожкам, случалось, искали ранней весной щавель или осеiiiiio грибы, или ничего не искали, просто шли куда глаза глядят, ни разу,
..прочем, не заблудившись.
Мне кажется, дед, даже если бы и хотел, никогда бы не заблудился - до
и к о умел запоминать любую примету на не известной раньше дороге, в
•лмых вроде бы запутанных лесных дебрях, где дорожки, подобно паук.им лапкам, расползались в разные стороны, умел выбрать единственно норный и нужный путь.
На этот раз мы были в лесу совершенно одни. Ни одного грибника не
ииднелось в окрестности, никто не нарушал лесную тишину ауканьем или
ниожиданным криком.
В конце концов мы выбрались из низкорослого ельника, и перед нами
^крылась светлая, совершенно круглая, словно блюдце, полянка.. Чуть
hi и>даль стояли березы, тонкие, видно, совсем еще молодые, недавно
поднявшиеся. Трава на полянке была еще ярко-зеленая, на взгляд све
тя , словно в разгар лета, ни капельки не пожелтевшая.
Погляди, дед, - сказала я. - Что за травушка-муравушка, разве не
чудо?
Чудо, - серьезно ответил дед, нагнулся, поднял с земли упавший
оирезовый лист, протянул мне:
А это разве не чудо? Видишь, какие четкие, красивые линии, как всё
прочерчено точно и ясно, захочешь перерисовать - обязательно оши' нпиься в чём-либо, наверняка не сумеешь прочертить такую же верную и
инкую линию!
Не сумею, >- согласилась я. - Тем более что по черчению я, кажется,
•уже всех в классе.
Ну уж, хуже, - усомнился дед.
- Хуже, - вздохнула я. - Можешь мне поверить.
А как учится Алиса? - спросил дед.
Алиса была моя новая подруга, с которой мы подружились с того са
мого дня, как я пришла в их класс.
Теперь, когда позади многие, многие годы, я сужу себя самым что ни
нл есть строгим, не знающим пощады судом. Нет, прошлый урок не нау
чил меня ничему. Особенность, присущая мне, должно быть, с самого
рождения, принесшая впоследствии немало для меня огорчений и раючарований, не покидала ни тогда, ни после: я бросалась в дружбы, слов
но н воду, с головой, легко поддаваясь первому впечатлению, решитель
но доверяя каждому слову новоявленного друга, не сомневаясь ни на миiiyiy, мгновенно очаровываясь и после горько сожалея о своей новой
ошибке...
- Алиса - лучшая ученица класса по всем предметам, - с гордостью
произнесла я.
Я и в самом деле гордилась Алисой. Она была поразительно способ39
на. Так считали все, считала и я так же. И вообще она казалась мне н
обыкновенной умной, удивительной, необычной...
Когда мне кто-то нравился, я спешила навесить на него, словно nrpyi
ки на елку, кучу всяческих достоинств, зачастую получалось так, что в»
эти достоинства превосходно придумывались мною и охотно приписыв:
лись моему "предмету". Зато тем горестней было непременно появля!
шееся впоследствии отрезвление, холодное разочарование, пришедш
на смену недавней восторженной влюбленности.
Дед остановился, посмотрел на меня. Глаза его казались в душно|
дремучести леса темными, почти черными, но сейчас вдруг выгляну,
ненадолго солнце, солнечный луч на миг коснулся лица деда и высветли|
зрачки, которые вдруг стали прозрачными.
- Опять, Маруся? - спросил он.
Я сделала вид, что не понимаю, о чем это он.
- Что опять?
- Будто бы не знаешь.
- А вот и не знаю, - сказала я.
- Перестань влюбляться и восхищаться. - Дед медленно покач»
головой. - А то, честное слово, не знаю, как будет с тобою в будущем...
Глаза его сузились, словно он старался где-то в будущем разглядет|
поджидавшую меня участь, если я не перестану влюбляться и приукр;
шивать тех, кого успела полюбить, всеми достоинствами в самой прево»
ходной степени.
- Вспомни о полюсе сравнительной доступности, - сказал дед.
- Что? Что ты сказал? - спросила я и тут же вспомнила.
Ох, до чего же я была забывчива! Ни разу не вспомнила о предост»
режении деда.
Ведь и на этот раз, подружившись с Алисой, я ни о чём не подумала]
не остереглась, не вспомнила о том, что говорил дед. Чуть ли не в пер-|
вый же день, когда мы вместе шли из школы домой, я, можно сказать,
постаралась вывернуть себя наизнанку, не оставив ни одного мало'
мальски белого пятна, ни одной неразгаданной строчки. Всё, как есть
вывалила перед Алисой.
Дед всё еще не сводил с меня глаз, потом улыбнулся.
Как часто впоследствии виделась мысленно его улыбка, исполнение?
невысказанной печали, незлой насмешки, то ли надо мною, то ли над ник
самим...
- Эх, Маруся, Маруся, - как бы про себя проговорил дед. - Когда же
станешь большая и умная?
Я засмеялась.
А он повернулся, пошел впереди. Я вслед за ним. И мы прямехонько
вышли к сельскому кладбищу, тихому, заброшенному, с полуразвалившимися крестами, со стершимися буквами на крестах.
- Давай постоим, - сказал дед.
Мы остановились. Он долго стоял, опустив глаза в землю, потом ска
зал:
- Вот здесь я бы хотел лежать. Хотя, я знаю, для меня уготовано место
на Ваганьковском, но, право же, здесь, кажется, лучше...
Я вздрогнула - показалось, будто ослышалась. Но нет, не ослыша
лась. Слова эти как-то внезапно проникли в самую душу, проникли и вдруг
словно бы ожгли сразу.
40
- Зачем ты так, дед? - спросила я.
Он промолчал. Совсем недавно, всего лишь месяц назад, он похоро
нил одного из своих комбатантов - Якяка. Помню, вернулся он в тот вем»р поздно, жена Якяка устроила пышные поминки, собрала множество
людей.
Дед сказал тогда:
Ненавижу этот дурацкий обычай - поминки.
А по-моему, есть что-то мудрое в этом обычае, - возразила я. - Люди
шгоревали и после, чтобы как-то забыться, собираются вместе по
мянуть ушедшего, подумать о жизни...
О жизни, - прервал меня дед. - Если бы так! А то поначалу всё
пристойно, говорят о покойнике, жалеют его, вспоминают какие-то его
олова, поступки, а потом, потом! Ну буквально спустя полчаса чуть ли не
плени намереваются петь за поминальным столом...
Он строго глянул на меня.
Запрещаю тебе по мне поминки устраивать, слышишь?
Я снова повторила:
- Зачем ты так говоришь, дед? Или и вправду умирать собрался?
Хотелось, чтобы голос мой звучал бодро и насмешливо, но, кажется,
слёзы сумели пересилить. Не дожидаясь его ответа, я заплакала. Слёзы
против воли хлынули из глаз, покатились по щекам, я не вытирала слёзы,
неё время повторяя одно и то же:
- Зачем ты так, дед! Не надо так говорить...
Ладно, не буду, - покорно отозвался он. И всё стоял, не уходил, и я
!оже не уходила, глядя на тихие холмики, на кресты, на бумажные венки,
кое-где упавшие в пожухлую по-осеннему траву...
Пролетела близко над нашими головами неведомая птица, широко
итмахнула просторными крыльями, потом уселась на дерево неподалеку,
сцепилась в ветку обеими трогательно тоненькими лапками, не сводя с
нас круглых, совершенно черных, без единого просвета, глаз. Наверное,
дивилась, видя кого-то чужого, решительно незнакомого здесь, в этой устйчивой и глухой тишине...
Мне много всего думалось сказать деду - о том, что я ужасно стра
шусь потерять его, потому что ближе деда у меня нет никого на всей зем
но, и о том, как мне хорошо с ним, и еще сказать ему просто, в лицо: "Я
юбя люблю, дед..."
Пройдут годы, и ясно, словно было это всего лишь вчера, вспомнится
мне осенний лес, мглистое небо над деревьями, неяркий солнечный луч,
ндруг блеснувший сквозь ветви, кое-где еще опушенные листьями,
пспомнится, как мы стояли с дедом на краю круглой и ровной поляны в
окружении светлокожих берез...
Наверное, тогда, когда мы стояли в лесу, на краю поляны, совершенно
одни, я впервые неожиданно для самой себя осознала хрупкость челове
ческого бытия, бесследную его преходящность, кажущуюся прочность,
которой суждено в конце концов обернуться ломкой, постепенно тающей
1енью.
Когда дед умер, я похоронила его на Ваганьковском кладбище, рядом
с мамой и с бабушкой.
Я помнила о том, что ему хотелось бы лежать на том тихом, однажды
увиденном нами сельском кладбище. Но без деда я бы никогда не сумела
отыскать его, как бы ни старалась...
41
ПРОБА ПЕРА
Марина
Возраст и адрес не указала
В ТЕМНОЙ КОМНАТЕ
Стихи
Пепел по ветру в бездну. Пускай!
Ни о чем не жалеть - это кредо.
Лишь два шага, а там сразу рай.
Попаду прямо в звездное небо.
Отражение в бликах луны,
И глаза, что в себя заглянули.
Сердце бьется тревожно в груди
С ускорением загнанной пули.
А по небу звезда... Миг словить!
Загадать, чтобы не было боли.
А потом что? Опять просто жить?!
Вот опять. Обманули, надули...
Из осенних, опавших листов
Я сложу заклинание тлена.
Чтоб остаться, не нужен засов.
Нужно, чтобы душа захотела.
В час луны курс возьму на восход,
Чтоб увидеть встающее солнце.
Первый луч - то лекарство богов,
От бессонницы средства нет лучше.
Радость в каплях дождя на стекле,
Что, стекая, оставят дорожки.
Эта ночь лишь привиделась мне,
Я летала во сне понарошку.
ПЕСНЬ ДОЖДЕВЫХ КАПЕЛЬ
Несусь вместе с ветром в бескрая просторы.
Пока долечу - я упьюсь до запоя.
Я - дзинь на макушку, в полете скользя.
Таких миллионы, нас, капель дождя.
Откуда мы взялись, куда мы прибудем?
Мы словно кочевье не пойманных судеб.
42
Попадаем с неба дождем проливным.
Не ожидали вы? Ну и чёрт с ним!
Играя в догонки, несемся к забвенью.
О, остановись, ты прекрасно, мгновенье!
Спокойных дней тишь - лишь она нам страшна,
А в бурю и гром наша жизнь хороша.
Вой ветра закружит в предсмертном паденье
И в землю уйдем, чтобы дать продолженье.
С ветки на ветку: простила - забыла
Может, не помню, а может - любила.
Мыслей поменьше - вот весь секрет,
Как благополучно дожить до ста лет.
Легче по жизни - и в голове ветер.
Смеяться над ложью, как малые дети.
Нигде, ни на ком не оставить следа
Пришла - ухожу, не скажу я «пока».
Реальность проста, мы не ищем в ней смысла,
И где-то в начале мысль наша зависла.
Порхая по жизни, лететь на огонь.
Ты смотришь? Любуйся. Да только не тронь!
И все идеально, приятно, понятно
Жизнь наша - огромный кусок сладкой ваты.
Так влипнешь, что напрочь забудешь себя.
Всё офигенно - ведь так ведь, друзья?
Пришел - получи, что положено с мира.
Стандартный набор: работа, квартира.
Еще мы, пожалуй, добавим семью.
Ну что, всем доволен? Да-а-а, жизнь как в раю!
А ночью пустой, когда светят лишь окна,
Поди, догадайся, в каком из них стекла
Разбиты с отчаяния мелким дождем...
Какое нам дело? Мы мимо пройдем...
РАССТАВАНЬЕ
От безделья или скуки
Ноет сердце, стынут руки.
Затерявшиеся где-то,
На краю встречаем лето.
По проселочной дороге
Утомились быстро ноги.
43
Мы бежали снам навстречу
Спохватились - поздний вечер.
Сохнут в вазочке ромашки.
Вспоминаем день вчерашний.
Мне сказать так трудно было,
Что я страх давно забыла
Ветер спутал наши планы,
Крылья дал: «Летите сами!»
Высь - потом земля, удушье...
Замолчи, не стану слушать!
Мне слова простые эти Как в час прожито столетье.
Руки, твои руки, где вы?!!
Я кричу, я на пределе.
Сердце вдребезги - упало
Ты его ногой устало...
В темной комнате спокойно.
Ты ушел... забыть не больно...
В ОЖИДАНИИ
По скомканной странице дрожащей рукой - пишу.
Для чего? Что дадут мне слова?
О боли поведать, что гложет внутри
И снова понять, что я не права.
Не нужно скрывать и о главном молчать
О том, что сегодня не так, как вчера.
О прошлом - забыть и ждать в завтра ответ
На все ожиданья текущего дня.
Сегодня дела, но... Стоп! Ночь гасит свет,
Чтоб сидя в разгадке далекой звезды,
С собой говорить, вновь встречая рассвет,
О том, куда нас приведут все пути.
Разбита секунда на то, что сбылось и придет,
И нового дня уже стрелки пошли по кругам
Когда-то мы знали, что там, впереди, уже ждет,
Но время пришло вновь вопрос задавать небесам.
Не будем просить - за заслуги получим сполна
Но снова сижу, караулю желанья звезду.
Ну вот, вот летит... загадаю-ка я...
Нет, лучше лишь взглядом ее до земли провожу.
44
ГО В О Р Я О ТК Р О В Е Н Н О
ЛЮБОВЬ В ЭПОХУ РЫНКА
ем у это й публикации п о д
нам юная читатель
Тсказала
ница, ко тор ую зо вут Ольга.
ЧЕГО ЗАХОТЕЛА ТОГО И ДОБИЛАСЬ
Я давно хотела написать, но
никак не решалась. Я хочу рас
сказать о своей жизни, о том, ка
кие мысли тревожат меня.
Живу я в небольшом поселке
городского типа. Мне семнадцать
лет, я учусь в одиннадцатом
классе. Семья у нас бедная, кро
ме того, у меня есть родная сест
ра, которая учится на третьем
курсе института. Родители ей
должны помогать. В этом году
буду поступать я.
Недавно я получила от одного
состоятельного мужчины предло
жение вступить с ним в интимную
связь. Разумеется, не безвоз
мездно. Я девушка красивая и не
Письмо без обратного адреса,
но обы чно авторы под об ны х
писем не сообщ аю т не только
свои ко ор д и н аты , но и свое
имя. Письмо Ольги показалось
нам очень актуальны м , п о
скольку ее при м е р вовсе не
единичен и свидетельствует о
новых те нд е нц ия х, которы е
связны с изм енением эконом и
ки нашей страны и социальных
условий. Но, как выясняется,
самое п р е кр асн о е че ло в е че
ское чувство - лю бовь - эти
отнош ения тож е не об ош ли
стороной. Как и всегда в по
добны х случаях, начнем с
письма.
45
удивляюсь тому факту, что на ме
ня засматриваются взрослые
мужчины. Надо признать, пред
ложения подобного рода получа
ют многие девушки моего возрас
та. Но в моём случае есть нюанс:
этот мужчина знает моего отца,
правда, они не близкие друзья, а
просто знакомые. И вот Б. пред
ложил мне фактически стать его
любовницей. Он женат, у него
есть ребенок. Он заверил меня,
что будет давать мне деньги, по
обещал, что никто ничего не уз
нает, а я, мол, девушка красивая и
мне нужны деньги. А мне дейст
вительно нужны были деньги. И я
согласилась.
Б. щедро оплачивал мои «ус
луги». Я откладывала деньги, по
купала красивую одежду, хоро
шую косметику. И не раскаиваюсь
в том, что сделала. Ведь я не
разбила их семью, никто никогда
ничего не узнает. Я поняла одну
вещь: если ты беден - это твои
проблемы, и тебе их решать. А так
как денег мне не дают и родители
не могут купить мне то, что хочет
ся, то, значит, я должна их зара
батывать. Пусть даже своим те
лом.
Когда у меня с Б. еще не было
связи, я устраивала дома истери
ки, ночами рыдала в подушку от
того, что плохо, бедно одета, что
родители не в состоянии купить
мне джинсы и кофту, не понимая,
что деньги с неба не свалятся. Я
тогда говорила: «Раз родители значит, одевайте». Теперь я рас
суждаю по-иному. У меня есть
красивые вещи, выгляжу я ухо
женно, на меня заглядываются
парни. И эти деньги я зарабаты
ваю сама, а не клянчу у кого-то.
Просто мне в один прекрасный
день надоело выглядеть чучелом,
ходить в одном и том же, не имея
возможности пойти в магазин и
купить понравившуюся помаду
или сделать элементарный пода
рок подружке на день рождения. И
я сказала: «Почему?» Почему у
кого-то есть возможность поку
пать то, что они хотят (хотя бы мои
одноклассники), а меня нет? Их
родители и одевают, и вкусно
кормят, и деньги на карманные
расходы дают. Чем я хуже? Ведь
живу я всего один раз, и мне на
доело то, что я должна пользо
ватьсятушью за тридцать рублей,
не имея возможности купить себе
что-то стоящее. Хотя я прекрасно
понимаю, что всегда так было были богатые или были бедные, и
ничего тут не поделаешь.
Многие подумают, что это на
писала какая-нибудь шлюха и что
нравственные принципы у меня
на нуле. Это их право. Когда я
поступлю учиться в городе, я во
все не собираюсь зарабатывать
себе на жизнь телом. Я буду ис
кать любую работу, хоть в посу
домойки пойду, лишь бы подра
ботать и иметь средства. Я не хочу
жить без денег. Мне это так
надоело. С самого детства. А
чтобы жить в достатке, я найду
приработок. И пусть некоторые
меня осуждают за безнравствен
ность - каждый живет, как может.
Это не оправдание, оправдывать
ся мне не перед кем. Просто я так
захотела этого - и добилась.
Но недавно мой мир перевер
нулся: я влюбилась в парня из
параллельного класса. У меня
сердце разрывается на части, ко
гда я его вижу. Я думаю о нём всё
время. Мы с ним познакомились
и теперь дружим. Я хочу быть с
ним, но как быть с Б.? Ведь я не
хочу отказываться от тех денег,
которые получаю от него. Влю
бившись, я стала другой. Я не
знаю, что мне делать. А что если
он узнает, что я уже не девствен
ница? Конечно, в этом нет ничего
такого. Просто хочется быть пе46
вью» с пятнадцатилетними
ницами. Естественно, за
Он никого ни к чему не5 I
^
дал, однако многие д ^ ч у ^ 1района охотно бывали у
V
гостях до тех пор, пока Оц^С) и
подруг не выдала своей бдгЧ . 16
секрет, откуда у нее берутСч\ ^ 3
Ольга
бодные деньги и почему
Ч г .6
адо сказать - очень откровен
дый вечер приходит домо^ •%;'
ВЫПИВШИ.
НИКОГО из
ИЗ юных
ЮНЫХ«цЧ
