Сергей Коколов
AD ABSURDUS
(Две новеллы)
Что наша жизнь? Абсурд!
1. ЛЕТАРГИЧЕСКИЙ СОН
(Новелла для детей)
Один молодой человек, назовем его хотя бы Михаилом, однажды уснул и не проснулся!
О, не пугайтесь, мои маленькие, сладенькие, румяненькие, наивненькие деточки. Он не умер. Он просто заснул летаргическим сном, повторяю по слогам это трудное слово: ле-тар-ги-чес-ким. Запомнили? Ну и умницы.
Кстати! Я полагаю, что милые дети будут нашими собеседниками не более получаса. Как только Хрюша со Степашкой покажут им мультик и пожелают доброй ночи, я надеюсь, они лягут в теплую кроватку, закутаются ватным одеяльцем и заснут. А пока слушайте!
Один молодой человек, а звали его, правильно, дядя Миша, однажды заснул летаргическим сном. Летаргический сон — это когда человек спит, спит, спит и не просыпается.
Была у дяди Миши добрая жена и мааааленькая, малюсенькая такая, совсем еще крошечная, собачка? Почему собачка? Я хотел сказать — дочка. Что?
Собачка интереснее? Ну, будь, по-вашему, м-м-милые детки! И жена и… дочь то есть, собачка очень любили дядю Мишу.
— Ааах! — воскликнула жена, — Что ж ты заснул, проклятый! Кто ж нас теперь кормить будет?
— Гав! — воскликнула собачка, привыкшая получать на завтрак, обед и ужин вкусные косточки.
А дядя Миша, спит себе и в ус не дует.
Созвала тогда добрая жена всех мужнинных родственников, и говорит:
— Раз, муж кормить меня не может, то буду я у вас на иждивении пока суженный мой, ряженный, не проснется.
Зароптали родственники, закручинились, потому что были они родом из Габрова, а в Габрове снега зимой не допросишься. Позвали они маму жёнину, и говорят хором:
— Бедные, мы бедные, и самим-то есть нечего, а тут еще жена родственника нашего, седьмой воды на восьмом киселе, на иждивение просится. И это при родной-то матери!
— А она мне и не родная! — воскликнула мать ейная.
— Это как это? — возмутились родственники.
— Гав-гав-гав? — не поняла собака.
— Что!? — мягко спросила дочка, упирая руки в боки.
— Эту тайну я хранила тридцать лет и три года, — ответствовала не мать ейная. — Лежала я, значится, на печи, и силенок в ноженках не было. И зашел тут в избу мою дед старый-престарый и попросил воды испить. Рада бы, говорю, да ноги не слушаются. А он и отвечает: «Вставай красавица, пора!» И еще что-то о крейсере прибавил. Странный такой дед, наверное, марксист. Встала я, пошла, подняла бочку с водой. И тут обуяла меня жажда смертная. И выпила я всю воду из бочки. Глядь — а бочка-то опять полная. Снова я из нее всю воду выпила, а она опять полная. «Нет», — думаю, — «Не марксист дед!» А деду, вижу, пить хочется. Ан, нет, думаю. Не получишь ты у меня воды… И все пью себе и пью… Так и высох дед на моих глазах: я его теперь вместо швабры использую. Удобная в хозяйстве вещь получилась!
— А причем здесь дочка? — удивились родственники.
— Теперь о дочке! А что о дочке? (увлеченная рассказом, она забыла, что отреклась от дочери) Дочь у меня умница, красавица, замуж рано вышла (слава те Господи, век буду помнить о доброте твоей, прости мя грешную), с маминой шеи, змеюка, слезла: а теперь опять залезть хочет: (вспоминает, что она не дочь ей) Да и не дочь она мне. Дело-то как было…
Стоял себе, стоял высохший дед в виде швабры в углу. Год стоял, два стоял, три стоял: А тут собачка прибежала:
— Гав-гав! — обрадовалась собачка.
— У ты моя умница! — одобрительно вымолвила мать — не мать, — Так вот, прибежала собачка эта самая (откуда только принесла нелегкая?) и стала углы в доме метить. Ожил тут дед и говорит: «А давай-ка мы с тобой, старая, состругаем ребеночка!» И сказала я ему: «Стругальщик, тоже мне, нашелся! Стругай, коль полено найдешь», а я полежу на печи, бок погрею. Взял тогда дед полено и стругать начал. День стругает, два стругает, три стругает: от полена уж ничего и не осталось. Но все ж, состругал, подлец, доченьку ненаглядную, змеюку подколодную, состругал, да весь и высох…
— Выходит, во всем виновата собака! — обрадовались мужнины родственники. — Ей-то ее и кормить!
Заскулила собака, опечалилась, ниже лап буйну голову повесила. Но делать нечего. Побежала в лес она дремучий, отыскала волка тощего. А тот уж на последнем издыхании. Оголодал, серенький. И говорит собака ему.
— Что ж ты, серый волк, не весел, весь зеленый, словно плесень?
Что ж не воешь на луну!
Упал, отжался! Быстро! Ну!
Мы теперь в одной команде
Я — твой узел, ты мой бантик…
Уши кверху! Грудь колесом!
Что ж ты словно знак вопроса?
Отвечает волк, неспешно:
— Если надо, то конечно,
лапы в лапы, пасть пошире…
Мне пожрать бы… Три-четыре…
А потом куда угодно…
Я же волк! Дитя природы…
Я заклятый друг желудка.
Мне бы зайца или утку,
На худой бы мне конец,
борщ мясной иль холодец:
А собака пуще злится:
— Разрыдался как девица!
Мой хозяин нынче утром,
Поступил довольно мудро.
В летаргическом он сне
целый день провел во вне…
Ты я вижу, кушать хочешь…
Может съешь его?
— Так точно!
— Что ж, тогда меня волчара
В полночь встретишь у амбара!
Перестань быть кислорожим,
Заграница нам поможет!
Почему и чем им должна была помочь заграница, собака не знала, волк тоже, однако, на последнего эти слова произвели неизгладимое впечатление.
Убежала собака, и пополз за ней волк, так как от голода еле ноги таскал, а путь был не близок не далек, три версты и те с гаком. Дополз он до амбара за пять минут до полуночи. А рядом с амбаром жили курицы, вертлявые и обжористые. Вышла одна из них на улицу свежим воздухом подышать, да себя местным петухам показать, которые, впрочем, уже спали. А тут серый волчище на последнем издыхании. А надо сказать, что любила курочка червячков, особенно одного.
Кстати о червячке. Жили-были, значит, курицы. И жил был червячок.
Все курицы за ним охотились, не для того, чтобы поймать, а так, ради спортивного интереса, потому что червячок занимался марафонским бегом, каждое утро делал зарядку, и поймать его было невозможно. Звали червячка Ваней. Соберутся вечером куры, и давай кудахтать. «Я сегодня, Ваню, в попу клюнула!», — хвасталась одна. «Да ну! Брешешь!», — завидовали другие. «А я, а я!» — принималась третья — «Его сегодня ловила-ловила, ловила-ловила…».
«И…» — взволнованно вздыхали куры. «И… не поймала!».
Курица, которая хоть раз не погонялась за Ваней, считалась не курицей, и, вообще не птицей. Поэтому все как одна были тайно и безнадежно в него влюблены. А Ваня? Ваня бегал себе и бегал, не отвечая на куриную влюбленность взаимностью. Как говорится: «Любовь горька, полюбишь и червячка».
Так вот, вышла курица прогуляться, глядь — лежит на спине волчище, желтые клычища, и еле дышит (отдыхает, значится). Ну лежит себе и лежит… И вдруг! О, чудо! Видит она, как неуловимый марафонец Ваня, спокойненько так, неспеша даже, я бы сказал, прогулочным шагом фраеровато ползет по волчьему брюху и в ус не дует. «Вау!», — подумала курица, заорала «куд-куда» и клюнула волка прямо в брюхо. (Взбалмошная, баба!) Ваня, конечно, уполз…
Стоп! Если честно, никакого Вани на волчьем брюхе и не было. Просто курице померещилось: от любви: «Amantes-Amentes!» — тут уж ничего не поделаешь.
Клюнула, значит, она волка и распорола ему живот. А из живота вылезла Красная шапочка и воскликнула:
«Козлятушки, ребятушки, отворяйте ворота.
Ваша мама пришла: молочка принесла».
Слова были совсем не ее, и вообще из другой сказки, она просто перепутала. Могла она перепутать или нет? Красная шапочка она, в конце концов, или нет?
Ровно в полночь за волком прибежала собака и увидела девочку. «Говорила, я тебе, Братец Иванушка, не пей из лужицы, козленочком станешь», — сказала девочка. А собака подумала: «Раз я козленочек, то меня можно скушать». Такая же мысль пришла в голову и доброй жене. Выбежала она из избы с топором и давай гоняться за собакой, которая тоже видела выкрутасы червяка Вани и иногда соревновалась с ним в беге на короткие дистанции: Тяжело ей было с ним тягаться. Но, как говорил великий Лёня: «Легко бежится, когда за тобой бегут». Час они бегали, два бегали, три бегали… Кому сейчас легко?
«Им-то хорошо!» — подумала девочка. «Тепло и мухи не кусают».
Замерзла она, вошла в дом, и увидела лежащего на белых простынях юношу.
Подошла она к нему и поцеловала в мертвые губы. Превратился юноша в медведя, завыл нечеловечьим голосом, посмотрел мутным взглядом на девочку.
А та как заорет: «Аааааааааааааааа». Испугался медведь и убежал в лес. С тех пор его больше никто и не видел.
Тут и сказке конец, а тем, кто слушал, пора ложиться спать.
Все-все деточки. Спать! Дальше все будет только для взрослых. Исключительно для взрослых.
Баю-бай! Баю-бай!
2. «ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ КУПИТЬ АВТОМОБИЛЬ» В ЛЕТАРГИЧЕСКОМ СНЕ
(Новелла для взрослых)
Я буду шепотом, чтобы не разбудить деток, ладно?
Все было, конечно же, совершенно не так.
Можно от первого лица? Так удобнее.
Меня зовут Мишель. Я не очень богат, вернее очень не богат. С Натали мы снимаем восемь комнат в хорошем доме. Мы не делаем культа из мебели! Зачем нам излишества? Комнаты просторные, особенно спальня. Приняв позу эмбриона и ложась по диагонали, вполне можно в ней поместиться и даже не стукаться во сне головой, если крепиться и не спать всю ночь. Мы спим вместе с Натали. Я человек традиционных взглядов, и считаю, что влюбленные должны проводить ночи вместе. Так же считала и Натали, пока не познакомилась со мной. Не понимаю, почему ее мнение поменялось так резко? Верно, иногда я кричу по ночам. Но в этом нет моей вины. Доктор объяснил, что таким образом проявляется моя клаустрофобия. Когда я просыпаюсь от собственных криков, то сжимаю возлюбленную в судорожных объятиях. Сначала она пугалась, а теперь привыкла, хотя нервы у нее все еще не в порядке. Буквально на днях, она очнулась среди ночи и прошептала:
— Слышишь?
— Нет, любимая, абсолютно ничего не слышу, — прошептал я сквозь сон, хотя и слышал подозрительные шорохи.
— Ну, вот же! Совсем рядом! — не унималась Натали.
— Ветер, — отозвался я.
В соседней комнате, что-то упало.
«Неужели бабушкин чугунный утюг?» — подумал я.
— А теперь? — спросила Натали.
— Сосулька с крыши упала, — ответил я.
— Мишель, — сказала Натали. — Это воры!
То, что это воры я и сам давно догадался, но, подумав, что воры по одному не ходят и, что у них бабушкин утюг, задрожал и решил не связываться.
— Да брось ты! Что у нас красть? — отмахнулся я, убив ее своей логикой.
— Черт! — выругались за стенкой.
— Мишель! Перестань дрожать! Ты же мужчина!
Мужчиной в этой ситуации быть совсем не хотелось, но если я не встану сию же секунду и не «покажу этим ворам», то Натали пригрозила покинуть меня.
Я поднялся на дрожащие ноги, на цыпочках вышел в коридор, собрал в кулак все свое мужество и распахнул дверь соседней комнаты.
Там никого не было. Пот градом стекал с меня. Белозубым победителем я вернулся в спальню и обнял Натали.
И тут! О, ужас, прямо над нами раздались стоны.
— Что это? — испугалась Натали.
Азбука Морзе за правой стенкой включилась в какофонию звуков.
— О, Боже! — прошептал я.
В эту ночь мы так и не уснули. Бедный я! Не зря говорят, что женщины выносливее. Натали выглядела гораздо свежее меня.
Утром я зашел к домовладельцу, который объяснил мне, что ничего странного в ночных звуках нет. Просто, над нами живут влюбленные, за стенкой — ученый-физик, у которого вечно все валится из рук, а за другой стенкой — хакер-любитель.
— Из чего сделаны стены дома? — поинтересовался я, — Из фанеры?
— Что вы! — поразился моей неосведомленности домовладелец. — Фанера слишком дорога. Картон! Хороший добротный картон, даю вам честное благородное слово!
— Хм: — вымолвил я.
— Зато, в вашем доме нет тараканов.
— В каждом приличном доме есть тараканы, — заметил я.
— Что вы! — окончательно поразился домовладелец. — А если они выскребут кусочек известки из швов? Дом же рухнет!
— А без тараканов: не рухнет?
— Ничто не вечно под луной! — философски заметил домовладелец и улыбнулся.
— Натали! — сказал я, вернувшись, домой. — В нашем доме нет тараканов!
— Правильно! — заметила Натали. — Вымерли от холода.
Действительно, было очень свежо.
— Что, у нас совсем не топят? — возмутился я и решил, что этого так не оставлю. Я, который выкраивает жалкие крохи из своего жалования, чтобы заплатить за отопление: Я: не испугавшийся ночных воров…
Я спустился в подвал, где обнаружил двух детей увлеченно дующих в трубки.
— Что вы здесь делаете? — возмутился я.
— Мы — ваше отопление, — ответили детки. — Нам за это платят.
— Почему так плохо дуете? — гневно спросил я.
И они задули сильнее.
— Мистер, чихните на нас! — попросили дети. — Мы заболеем, у нас поднимется температура и станет гораздо теплее.
Я собрался с силами и чихнул.
Удовлетворенный, я поднялся к себе в комнату.
— Стало гораздо теплее, милый, — проворковала Натали, и поцеловала меня.
— Кстати, Мишель, а вот и тараканы!
Действительно, по полу пробежал таракан.
Мне стало плохо от мысли, что дом вот-вот развалится. Словно тряпочная кукла я безвольно упал на пол, свернулся калачиком и уснул…
Я сплю уже давно — три дня. Бедная Натали не покидает меня и хорошо за мной ухаживает: кормит меня с ложечки и не дает замерзнуть: когда спит вместе со мной. Впрочем, этого уже не случается…
Я знаю, что скоро она меня оставит ради моего лучшего друга Виктора, у которого своя машина и отдельный загородный домик, построенный исключительно из пиковых дам. Сколько его помню, он всегда был бабником и брюнеток предпочитал блондинкам. В этом мы с ним похожи…
Натали покинет меня, и я очнусь от летаргического сна… Поверье, вскоре она вернется ко мне, потому что карточный домик Виктора рухнет, а тараканы уйдут из наших комнат, так как в них опять похолодало.
Видимо жар у детей давно спал.
Оглавление
1. ЛЕТАРГИЧЕСКИЙ СОН
(Новелла для детей)
2. «ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ХОТЕЛ КУПИТЬ АВТОМОБИЛЬ» В ЛЕТАРГИЧЕСКОМ СНЕ
(Новелла для взрослых)