КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Мы 2009 №7 [журнал «Мы»] (pdf) читать онлайн

Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
7/2009
СОДЕРЖАНИЕ

■ ЛИТЕРАТУРНЫЕ СТРАНИЦЫ
Анастасия Бурдина. Песнь
о потерянных. Повесть
в рассказах .................................. 9
Проба пера. Рассказы Зинаиды
Пурис, Ольги Коршуновой, Никиты
Давыдова, Екатерины Кириковой,
Алексея Каста - молодых прозаиков
из Пензы и Заречного ................. 91

■ ГОВОРЯ ОТКРОВЕННО________
Алексей Будкин. Как стать
исполином? ................................34
Письма в «МЫ» ........
2

■ КУМИРЫ И ЗВЕЗДЫ_________
Сергей Чайкин. Ума Турман: «Не
боюсь уходящего времени» ...... 49

■ СТРАНИЦЫ СЛАВНОЙ ИСТОРИИ
Ал. Бродников. И грянул бой. К 300летию Полтавской битвы ..........82

■ МУЗЫКАЛЬНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
Дима - не колдун и не волшебник.
О жизни и творчестве популярного
певца Дмитрия Колдуна
рассказывает журналист
Ник. Кедров ............................. 147

■ ТЕЛЕГА ЖИЗНИ
Страницы сатиры и юмора. Выпуск
сказочный .................................140

■ КИНООБЗОР
На наших экранах
----------- "

лля

ггя ne.iflj,

ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ
Я ПОНЯЛА...
В юности я очень любила чи­
тать ваш журнал, особенно то, что
публиковалось под заголовками
«Письма в "МЫ"» и «Говоря от­
кровенно». Потому что то, что
волновало моих сверстников,
волновало и меня. Я также нахо­
дила здесь ответы на те вопросы,
на которые ищут ответы все под­
ростки. И я в том числе. Здесь не
было рекомендаций, поучений,
советов, что и как делать. Но как я
теперь понимаю, в редакционных
ответах и статьях содержалось
нечто более важное: они неиз­
менно вызывали стремление
всерьез задуматься о том, что и
почему произошло с кем-то из
наших сверстников (а может быть,
могло и не произойти) и самому
решить, как лучше поступить в
подобной ситуации, если тебе
придется в ней оказаться, чтобы не
сделать неверного шага.
Сейчас я уже, как говорится,
молодая женщина, замужем, вос­
питываю маленькую дочку. Но
помня о журнале, который в юно­
сти был моим ориентиром, реши­
ла написать вам о том, что случи­
лось со мной несколько лет назад.
Может быть, нынешним под­
росткам будет небесполезно про­
читать об этом. Ведь они почти
такие же, какими были совсем
недавно и мы, вчерашние подро­
стки. Так же, как и они, мечтали о
любви и стремились скорее стать
взрослыми, узнав вкус «запретно­
го плода». А в конечном итоге
глубоко разочаровывались в том, к
чему так стремились. Конечно, это
ошибки молодости - чего в жизни
ни бывает! Но как горько потом
осознавать, что не удалось их
избежать.
...Свою первую ночь я стара­
юсь забыть уже много лет. И не
могу. Хотя никто не виноват, кро-

Основан в 1990 году
ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ
ЛИТЕРАТУРНО­
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ
ЖУРНАЛ
ДЛЯ ПОДРОСТКОВ
Главный редактор
Геннадий БУДНИКОВ
Заместитель
главного редактора
Игорь ВАСИЛЬЕВ
Редакционный совет:
Леонид ЖУХОВИЦКИЙ
Геннадий ФРОЛОВ
Журнал зарегистрирован
Министерством РФ по делам печати,
телерадиовещания и средств
массовых коммуникаций
Свидетельство ПИ № 77-5351.
Учредитель - ООО «Литературно­
художественный журнал “ МЫ” »
0 Адрес для писем:
Абон. ящик № 1, Москва, А -130, 125130
Я К он та ктн ы е телефоны
(499) 150-11-97, (495) 733-32-48
E-mail: magazine-we@yandex.ru
Подписано в печать 17.08.2009 г.
Формат 60x90/16. Бумага офсетная.
Печать офсетная.
Тираж 4500 экз. Заказ № 1136
© «МЫ», 2009
ООО «Принт Экспресс»
Денисовский пер., 30.
Москва, 105005.
За материалы, опубликованные в рубрике
«Проба пера», гонорар не выплачивается.

Выпуск издания осуществлен
при финансовой поддержке
Федерального агентства по печати
и массовым коммуникациям

2
I

ПИСЬМА В «МЫ»

ме меня самой. Случилось это
после одной дурацкой вечеринки в
техникуме. Мне было восемна­
дцать лет, подружки считали, что я
"Засиделась в девках». У всех был
постоянный парень, а у некоторых
уже не первый. И все уверяли,
что трахаться - это здорово, прямо
неземное блаженство.
Меня мучило любопытство, к
юму же я боялась, что через годдна парни и правда будут считать
меня старой девой.
Однажды мы собрались у од­
ной девчонки. После двух бутылок
нодки на пятерых я стала очень
смелой и пригласила одного парня
Диму - к себе в гости. А у меня

ли тебя толкает к парню не лю­
бовь, а любопытство, глупость и
водка - всё будет противно и гад­
ко. А как мне было стыдно потом,
перед мужем! Как я пожалела, что
первая ночь у меня была не с ним,
таким нежным, заботливым, а с
каким-то придурком, который
попользовался мной и смылся...
Наташа
Без адреса
От р ед акции. Любопытство,
глупость и водка... Если не все­
гда, то, во всяком случае, почти
всегда, за редким исключением,
этот триумвират властвует в тех
случаях, когда встречи молодых
людей в конце концов заканчива­
ются «трахом». Любви нет, нет
взаимного влечения друг к другу,
нет желания обладать кем-то кон­
кретно, только им и никем боль­
ше. Это влечение продиктовано
совсем не чувствами. Тут дело не
в чувствах и не в человеке, кото­
рый, вполне возможно, случайно
оказался в данный момент рядом
с тобой. Это тот случай, когда и
побеждает этот самый преслову­
тый триумвират. Осуждать побе­
жденного не имеет смысла, хотя
бы потому, что всегда глупым не
бывает никто, иногда - каждый.
Любопытство, как говорят в наро­
де, - не порок, а большое свинст­
во. Ну а водка просто разжигает
любопытство и умножает глу­
пость.
Конечно, подруги в подобных
случаях всегда тут как тут со
своими советами и наставления­
ми. Причем наверняка не все они

/■.и- раз никого не было дома. Я

решила, что это подходящий слу­
чай, чтобы наконец расстаться с
девственностью и узнать «незем­
ное блаженство». Дома я, правда,
\лс.омневалась: а надо ли? Но Ди­
ма в ответ на мои сомнения рассердился и стал ругаться, что знал
бы не поперся бы в такую даль, и
вообще, назвался груздем I юлезай в кузов. И я полезла...
Пока он раздевался, я чувст­
вовала себя, как приговоренная к
он\ Мы , озванивались
каждый цепь, Пот заи часа по два,
I мол ли. ь ///у тип. мне было с ним
очень нитро, не II общем, я была
ечм! laoiiai
Притча ,,< ень Ныпал снег. Мы
до1 оноравп, ы ходигь на каток. От
маня па *ai*e он ни на шаг не от­
ходна , тизоянно был рядом, пое­
на нроппапч до дома... Я была на
(ЧадЫИОМ н е б е о / счастья.
I

Через некоторое время звонки
стали всё реже, он стал от меня
шифроваться, говорил родите­
лям, чтобы отвечали, что его нет
дома. И вскоре я узнаю вообщ е от
незаинтересованных людей, что у
него есть подруга. Я к нему. Он
сказал, что да, что зовут ее Кри­
стина. Сказал, в какой школе, в
каком классе она учится. Я, н е ­
долго думая, выяснила в сё про
такую Кристю, но никакого друга
Серёж и у нее не оказалось. В об ­
щем, он меня обманул. Недели
три мы не общались вообще, в
школе даж е не здоровались. Но
потом пришел Новый год. Я его
поздравила. В с ё стало вроде
нормально, потом он м еня п о ­
здравил с днем рождения. В итоге
общ ение возобновилось. К тому
времени я безумно в него влюби­
лась. Н о он мне ничем не отве­
чал. Я была для него только д р у ­
гом. Я не могла держать в сё в
себе, вскоре в сё ем у высказала,
всё, что чувствовала на тот м о­
мент, но увы... с его стороны не
было ничего. Там уже не за гора­
ми был конец учебного года, и,
осознавая это, я плакала каждый
день, зная, что через месяц-два я
его больше не увижу.
Потом я познакомилась с н о­
вой компанией. Там был один па­
рень, который мне понравился, и я
ем у тоже. Его зовут Рома. Но мы
не начали встречаться, так как все
мои мысли были забиты С е р ё ­
жей. Наступило лето. З а всё лето
мы с Серёж кой не СМ Сились, не
созванивались. Я очень переж и­
вала.
2 6 августа он мне позвонил и
предложил встретиться. Я была в
шоке. Оказалось, что он хотел
попрощаться. Он уезжал учиться в
Томск. М ы встретились. У меня
всё внутри вспыхнуло так, как не
полыхало никогда. Н о мы просто
пообщались. У нас ничего сер ь ­
езного никогда не было, кроме

дружеских объятий. И в этот раз
мы погуляли полчаса, на прощ а­
нье обнялись - и всё... Через день
он уехал. Я тогда себ е места не
находила. Но проводить я его не
решилась, он не звал, значит, ему
так надо было, да ещ е там была
девчонка - его одноклассница, с
которой его связывали какие-то
отношения... В общем, я не р и ­
скнула, хотя сейчас сильно жалею.
Конечно, в Томске С ер ёж а
сменил номер, но я его узнала,
правда, только через два месяца.
Я позвонила. Услышав его голос, я
расплакалась прям о в трубку,
начала говорить, как скучаю, как
безумно люблю и т.д. Он сказал,
что тоже соскучился П О В СЕМ , а
про меня лично - ни слова. П осле
нашего разговора я долго плака­
ла, а потом начала встречаться с
тем Ромой, про которого говори­
ла, реш ила отвлечься. Н о всё
равно моя голова забита С е р ё ­
жей. К Ром ке есть небольш ая
симпатия, но не больше. И тутмне
пишет Серёж а. Неважно, что
именно он писал, а важно то, что
написал сам, первый. Я была в
шоке. П осле Серёжиных С М С о к я
не могу успокоиться. Д ля меня
лю бое слово от него - праздник. Я
не знаю, что мне делать. Я так
устала от такой любви. Я не могу
его забыть. Я не могу взять все
чувства, скомкать и выкинуть в
мусорку. Как м не быть? С тем
парнем мы встречались д ве н е ­
дели - он меня бросил, но, если
честно, то мне плевать на него
уже, мне нужен только Серёжа.
Прош ел Новый год, и 4 января
Серёж а написал, что он здесь дома! М ы встретились с ним за
два часа д о его отъезда ( ему в е ­
чером уже надо было на поезд).
Опять просто поболтали, на пр о­
щ ание я его чмокнула в щечку, он
в ответ тоже. И всё. П опрощ а­
лись, и он ушел. Когда я зашла
дом ой - я была безумно счастли-

5

ва, но я плакала горючими слеза
ми и отсчастья, и отобиды, что так
мало времени. Сейчас мы просто
иногда переписываемся С М С к а ­
ми, но когда речь заходит о моих
чувствах, он начинает передо
мной извиняться за то, что я его
так люблю, а он меня - нет. А мне
от его «прости...» еще больнее.
Но для меня Серёжка - просто
идеал. И забывать я его не хочу.
Пусть говорят: «Время лечит», «С
глаз долой - из сердца вон». Д а
ничего подобного. Уж точно это не
обо мне. Как сделать так, чтоб я
стала для него хотя б чуть-чуть
больше, чем другом?! Мне не ну­
жен никто другой.
Наташа
Хакасия
От редакции. Устала Наташа
от такой любви... Что ж, ее можно
понять, потому что такая уж у нее
любовь - это она любит, страда­
ет... Только вот нет ни малейшего
основания утверждать, что Серё­
жа тоже любит ее или хотя бы
просто уважает или ценит Ната­
шино чувство. Вот уехал на учебу в
другой город
и даже номер
телефона сменил, не удосужив­
шись постаиип. ее в известность.
Наверняка го, что девушка бе­
зумно влюблена в него и iio i уже
два года, несмотря на in, что у нон
нет даже надежды на взаимно» н.
не изменяет своему чуипну,
льстит его самолюбии! Номе т ы .
ко.
«Ни один человек но способен
жить весь день, недоли или шды и
атмосфере ножной crpacin, Mi о
утомляет, даже н>, что т б ч лк>
бят», - замшил износ гний фрнн
цузский писании. Андре Мнруа
Скорее всего, он нп ошибанн в yi
верждая это.
Кажется, то жн самое ори
изошло и с Наташиным ( врожои
Вначале он был про» m ......... ..

шнн к ней и м илнп иио позволял
дипушко лю б и т себя (ом более
что ого но cm шмлчло для него
никакого груда и ни [ребовало
никаких ответных пни ни Ну, есть
что-то н миро, что el о совершенно
не касается и существует вне за­
висимости от н»)г»), I пественно,
ему это совершенно безразлично.
Вот этим безликим «что-то» стала,
по существу, и Наташа.
Теперь же, когда он стал сту­
дентом, у него совершенно другая
жизнь, другие интересы, новые
друзья. В этой новой жизни для
Наташи у него уже нет места. А тут
еще ко всему добавилась и раз­
лука. Она ведь как ветер - раз­
дувает только сильный огонь, а
слабый гасит. Только ведь ника­
кого огня - ни слабого, ни сильно­
го - у Серёжи ведь и вообще-то
не было. Так что придется Наташе
оставаться со своей любовью в
одиночестве. Гордом, томитель­
ном и тоскливом. К тому же ее си­
туация усугубляется тем, что с
самого начала она повела себя,
мягко говоря, не самым правиль­
ным образом. Мы знаем, что у
многих девушек есть такая иллю­
зия - что понравившегося им пар­
ня можно «завоевать», или, вос­
пользовавшись Наташиными сло­
вами, «сделать так, чтоб я стала
для него хотя б чуть-чуть больше,
чем другом». Увы, уважаемые де­
вушки, ни «завоевать», ни «при­
ручим." парня, который не хочет с
вами и п у п а п . и любовные отно­
шения, нельзя В лучшем случае
можно лишь, not пользовавшись
какой либо ситуацией, единовремонпо перш паш е ним Но зачем?
Iibibko для удоилошорения собI I вены 1Й т р д о ы и Ведь к любви
по никак!....... .ношения не имеет,
и I корее mi е ш , но будет иметь
емкими., продолжения. А может
б м т , и в о о б щ е поставит крест на
вашим о I нов пн (иях с таким пар­
нем

Наташа же с самого начала
просто-напросто вешалась парню
на шею: рыдала в трубку, объяс­
нялась в любви, говорила, что не
может без него... Наверное, ус­
лышать такое для любого парня действительно лестно. Но если
ему ничего этого абсолютно не
нужно... Вот тогда и меняют но­
мер телефона, шифруются и про­
сят родителей говорить, что «нет
дома». Наташе, осознав это, надо
было бы отойти в сторону и пере­
жить в одиночестве крушение
своих любовных надежд... А она
продолжала «доставать» Сергея,
невольно подогревая в самой се­
бе свое безответное чувство. Вот
так и образовался замкнутый круг,
из которого нет выхода. Впрочем,
он есть, но только Наташа сама не
хочет к нему прибегнуть: ей дей­
ствительно нужно постараться
объяснить самой себе, что ее
чувства к Серёже не имеют буду­
щего. Не рассчитывать ни на ка­
кое «завоевание» этого парня.
Когда она это поймет - ей станет
гораздо легче.
И вот тогда действительно вре­
мя ее вылечит.

будем вместе, у нас будет семья,
дети. И вдруг такой облом, да еще
с соседски м парнем, который
позарился на чужое добро. Как
будто что-то украл у меня. Ко­
нечно, тяжело почувствовать, что
тебя предали. И лучший друг, и
любимая, и, я чувствовал это, любящая меня подруга.
Что
оставалось делать? Смириться со
случившемся, обоих простить и
глотать свои горькие обиды?
А потом решил поговорить со
своей девушкой и попытаться по­
нять, почему же она так поступи­
ла. И она честно рассказала мне
всё как есть. Что я был далеко,
писал редко, а мой «лучший друг»
пудрил ей мозги, говорил, что лю ­
бит.
Однажды в компании прияте­
лей они отмечали какой-то празд­
ник. Ну, как всегда, водка, музыка,
танцы... Многие в подобной си ­
туации теряют контроль над со ­
бой. Тут и море по колено, и во­
обще всё нипочем. Моя подруга не исключение, ей тоже показа­
лось, что ей всё дозволено, ниче­
го предосудительного в этом нет.
Вот и не устояла. Потом сама се ­
бя за это корила. В конце нашего
разговора она попросила п р о­
стить ее.
Я ее простил. С тех мы вместе
уже четыре года. Мы счастливы, у
нас растет хорошенькая дочка. А
ошибки обязательно надо про­
щать, особенно самы м близким
людям.

ВСЁ ПРОСТИЛ...
Пишу вам не для того, чтобы
пожаловаться на жизнь. Жизнь
прекрасна! Особенно когда рядом
с тобой любимый человек, кото­
рый тебя понимает.
Я пришел из армии и, как это
часто бывает, узнал, что моя д е ­
вушка мне изменила. И не с кемнибудь, а с моим лучшим другом,
который переспал с ней, а потом
всем об этом растрепал. Так эта
«новость» дошла и д о меня. Сна­
чала хотел поубивать всех на фиг.
Я был в шоке: ведь писала, что
любит, ж дет и обязательно д о ­
ждется. Я тоже посылал ей письма
с признаниями в любви, с планами
на будущее, когда мы, наконец,

Макс
Алтайский край

От редакции. Еще в начале
прошлого века известный англий­
ский писатель и философ Батлер,
с большим скептицизмом отно­
сившийся к мещанскому миропо­
ниманию и религиозному ханже­
ству, сказал: «Жить - то же, что
любить: разум против, здоровый

7

инстинкт - за». То, что случилось с
М аксим ом , лучшее том у по д ­
тверждение.
Большинство молодых ребят,
отправляясь на службу в армии,
расстаются на время со своими
любимыми девуш ками. Он обе­
щал писать, она - хранить вер­
ность и ждать, ждать. А дальше у
всех случается по-разному. Бы­
вает, он возвращается, а она уже
замужем. Или зеркальная ситуа­
ция: она ждет - не дождется, а он
возвращается в родные пенаты с
молодой женой. Всё в жизни мо­
жет пойти вразрез с тем, о чём
задумывалось ранее - радость
встречи, свадьба, начало сем ей­
ной жизни... Какой она будет тоже никто, и сами молодые, не в
силах предугадать. Впрочем, они
об этом и не задумываются, для
них и так ясно: впереди счастли­
вая жизнь. Однако браки проис­
ходят по любви, и всё же со вре­
менем находятся причины для
разводов или хотя бы супруж е­
ских измен. В этих случаях кто-то
кого-то может или простить, или
поставить крест на прошлом, по­
считав, что так будет лучше и ему, а
может быть, и им обоим.
Вот и М аксу пришлось решать
совсем не простую задачу. В оз­
вратился, можно сказать, к разби­
тому корыту. Поди тут и реши: она
любит по-преж нем у или ее лю ­
бовь осталась в прошлом? А если
они всё-таки будут вместе - не
появится ли вдруг еще ка ко йнибудь «лучший друг», который
станет его «дублером»? Можно ли
прости ib обиду, стой I ли, в конце
концов?
Объективно у Макса было д о с ­
таточно убедительных и сиравед
ливых претензий к своей подруге
Он был вправе млхнун. рукой и
обратить внимание на какую
нибудь другую девушку, шм бп
лее что на его «изменщице ' сию
клином не сошелся Никто г...........

за это не осудил. Да, разум не без
основания был против бывшей
любви. И всё же победила лю ­
бовь. Как будто Максим услышал
мудрый совет замечательного
драматурга Александра Вампило­
ва: «Если собираешься ко го -н и ­
будь полюбить, научись сначала
прощать».
В ообщ е-то какое бы Максим
решение ни принял, в любом слу­
чае его можно было понять. Од­
нако он поступил мужественно.
Его подругу можно осуждать, но
можно, так сказать, и помиловать.
Никто не застрахован от ош ибок,
и нередко обстоятельства прева­
лирую т над здравым см ыслом .
Между тем очень многие девицы
выходят замуж, давно расстав­
шись с девственностью, которая
сейчас, кажется, не очень-то в
цене. Хотя это ведь тоже своего
рода измена. Однако же ни для
кого из будущих супругов это не
имеет реш аю щ его значения, и
никто не задается вопросом прощать или нет: что случилось, то
случилось. У каждого была своя
жизнь. Самое главное - любят ли
люди друг друга.
Судя по всему, девушка любит
М аксима. А по большому счету,
измена означает, что изменились
чувства, охладела душа, а при
встрече
перестало
радостно
биться сердце. Раз такого не слу­
чилось, им суждено быть вместе.
Причем, как нам кажется, м о­
рально девуш ке придется в бу­
дущем т р и а д е I рудное, чем ее
супругу. Он простил и вычеркнул
горечь обиды из памяти, из своей
жизни. Она обманула его на одну
НОЧЬ, с е б я
на ИСК) жизнь, ибо
т р о и т ч у т н и п пережитого на­
м ет дм о< i at инея в ее душе. А это
ГИЖвЛЫЙ I pv t, < ним не так-то про■ in р.и I с и м я Ot этого есть
н>лые> одно опасение - любовь
М а и имл и вира в то, что это наMi

N

hi

да

Анастасия БУРДИНА

ПЕСНЬ О ПОТЕРЯННЫХ
Повесть в рассказах
Иллюстрации Сергея Минина
И ногда ночью м еня будят пе сн и потерянны х сердец, иногда м о ё
се р д ц е п о ёт их голосам и.

СИНИЙ ШАРИК И САПОЖНЫЙ КРЕМ
Яд дышу, яд ем, яд пью.
Я живу, я нет, я льюсь.
Синий шар, желтый шар, голова в жар.
Веры нет, пути нет,
Масло пролито.
Человека нет, еще одного нет,
Никого нет. Точка. Нет.
Вечеринка достигла той кондиции, когда хорошо всем. Парочки уеди­
нились, у бухариков пока не началось похмелье, все счастливы. Хотя и
собралась «творческая молодежь», но понты всё же сброшены. В такой
приятной обстановке покурить гашик - милое дело.
Молодой поэт Макс сооружал бульбулятор1, Лёха (не менее молодой
художник) изображал маятник. Я боролся с пьяной зевотой. Макс дунул.
Лёха качнулся в его сторону. Я взял экс-бутылку.

1 Приспособление для курения наркотических веществ, изготовленное из
пластиковой бутылки.
Анастасия Бурдина родилась
и окончила школу в Чистополе,
в Республике Татарстан. Сейчас
учится в Москве,
в Литературном институте имени
Горького. Повесть «Песнь
о потерянных»первая публикация
Анастасии Бурдиной.

9

Не вопрос!
- Полное говно! - отплевывался Макс. Ч ю :т дерьмо они туда наме­
шали?
Во рту был мерзкий привкус. Тьфу!
- По фигу, - качнулся Лёха в мою сторону, я iюредал плюху1. Тот затя­
нулся так, словно хотел выпить весь дым. Он даже стал похож на шарик.
На синий шарик. Покруглел и посинел Лёшка...
Но всё равно гашик отстой. Развезло, и всё.
Хлёп! Лёха, синий гад, уронил бутылку!
На лице Макса нарисовался ужас. Лёха хрипло дышал. Раз вха. Два
вха. Три вха. И на этот раз упал Лёха.
В сон клонить перестало. В голове воцарилась неестественная яс­
ность.
- Вызывай «скорую»! - прикрикнул я на Макса.
Тот бешено озирался:
- Нельзя... пропалят, какими мы тут плюшками балуемся. - Он искал
средство и Лёхе помочь, и чистеньким остаться.
- Вызывай к дому, я его на улицу вытащу. В девятиэтажке нас найти
нереально.
Макс поплелся к телефону. Я взгромоздил руку Лёхи на плечо, чтобы
если встречу кого, сказать, что тот перебрал, а я тащу его на воздух.
- Сейчас... сейчас... хоть хрип кончился... Скоро лифт приедет...
Быстрее... Быстрее... зачем лифт всегда едет так медленно! Первый
этаж. Еще немного. Чуть-чуть. Оттащить от подъезда. Здесь, значит.
Лёха лёг слишком легко. Мне это показалось страшным. Не хотелось
даже пульс его щупать: что если не найду?..
А время идет. А мне оставаться здесь мне нельзя. А так Лёху бросать
тоже нельзя. Никак.
Но время шло. Но Лёха не двигался. Но я его оставлю не просто так,
а с курткой.
В тот самый момент, как я сворачивал ее в аккуратный рулон, из-за
угла вылетел сине-красный свет, «скорая». Бежать в подъезд нельзя, по­
этому бежать надо от дома. Рядом парк, там не найдут. А если и найдут,
то не докажут.
Никогда раньше так не бегал. Пока не почувствовал себя в безо­
пасности, не мог остановиться. Достаточно безопасным мне показался
небольшой лесок. Я грохнулся на четвереньки у раскидистой сосны.
Через секунду на меня упало всё выпитое и скуренное.
Тогда и четвереньки показались мне чересчур высоким местоположе­
нием. Руки перестали держать, на голову будто упала гиря. Распла­
стался на животе.
Я лежал и смотрел налево. Луна была низко. Светила ярко. Я моргнул.
Луна стала светить еще ярче. Я моргнул. Она стала желтее. Я моргнул.
Светло, как днем. Я моргнул. Их стало две. Я моргнул. Их стало четыре. Я
моргнул. Их стало восемь. Потом шестнадцать. Потом тридцать две.
Потом шестьдесят четыре. Потом сто двадцать восемь. Я моргнул. Шари­
ки полетели к соседнему дереву. Закрыв глаза, я повернул голову. Шари­
ки жались друг к другу. Я моргнул. Шарики перестали сиять, но свет ос1 Синоним бульбулятора.
10

тался. Я моргнул. Шарики сложились в силуэт. Я моргнул. На человеке
были джинсы и моя куртка. Значит, это Лёха.
Я осторожно подполз к другой сосне.
- Привет! - заявил он и зарябился, как свет на воде.
- Лёха? - Я дополз до сосны и с трудом оперся о ствол. Я хотел
встать. Хотел.
- Ну, у тебя и видок! - всплеснул он.
- Как ты от «скорой» сбежал? - Перед глазами всплыла картина, как
Лёшка бежит от врачей. Они его ловят, ловят, а он превращается в синий
шарик и уплывает в небо...
- Это тебя глючит.
- Галлюциногенный Лёшка. Хах. А галлюциногенный гриб был бы луч­
ше...
- Не-а, - заколыхался он протестующее, - лучше вообще ничем не
убиваться. Хорошо это не кончается, а я так вообще умер.
Гиря с головы не пропала, но туман чуть подрассеялся.
- Как? То есть, не может быть. От чего?
- От аллергии. У меня аллергия на пчелиный воск.
- И что?
- Гашик-то был с примесью. С обувным кремом, отсюда и мерзкий
привкус. В состав крема входит пчелиный воск, и раз уж он попал в лег­
кие... никаких шансов.
- Тупость какая.
- А как родителям смешно будет. Оборжешься, - приглушённо буль­
кал он.
- Я не понимаю, как ты на подобный финт раньше не напоролся?
- Да я недавно попробовал.
- Ещё не укурок даже...
- Уже.
- Гашик - это несерьезно. Подсесть можно только, если два года без
перерыва пыхать.
- Ага. А кто перестает, начав? Сначала не хочешь, а потом уже не мо­
жешь... - Рябь стала мелкой, навязчивой. - Всё равно что с пятого этажа
спрыгнуть: выжить можно, но шанс один на миллион. Бросай, пока тоже
не помер.
- Может, и так. Но я не думаю, что мне после сегодняшнего влезет.
- Влезет, и больше, чем обычно. Ты же еще забыться хочешь, верно?
- Может, и так.
- Ах, да. Я же пришел, чтобы дать тебе дельный со^ет: беги.
- В смысле?
- Я сказал родителям, куда иду. Сечешь?
Еще бы я не понял! А Лёха уже не просто рябился, а прямо-таки
кипел.
- Куда бежать?
- За границу, в Сибирь, хоть в Подмосковье, лишь бы не нашли.
- Спасибо. Зачем ты явился ко мне?
- Просто ты с ума сошел, - вскипел окончательно и вновь рассыпался
на пузыри Лёша. С десятым взмахом ресниц стало темно и безлунно. Я
вырубился.
Врубился. Раннее утро. Все штаны в лесной фигне. Все мозги в
словах Лёхи.
11

Умор И.» ш мини 1
........... ..
11 1 •• ■| ........... и кури1ь! По
хорошему мин иидо ной I и и милицию и оризншьси. Эго было бы праииш.по Мони бы номжмили и лечебницу. Так будем правильно.
11о Лнхо к» кокой дело? Мне для того, чтобы искупить вину, надо заciponnH я или помоется Я взял его жизнь, верну своей. Так было бы по
Закону. 1лк бы он почувствовал...
Но какое ому всё-таки дело? Он сам меня предупредил, чтобы я мог
жить счастливо. А мертвым этого не сделаешь.
Мне-то какое дело? Человек живет, чтобы получать удовольствие, а
мораль, честь, совесть - это умение получать удовольствие не в ущерб
другим. Только и всего. Да, я убил Лёшку, но жизнь на этом не конается
же. Я молод, в конце концов, и не могу тратить Свое время на про­
тирание штанов в лечебнице. Сам брошу, если понадобится.
Извини, Лёжа, но я жить хочу. Значит, на метро до дома, собрать всё
необходимое и умотать куда подальше и побыстрее, пока не начали ис­
кать.
А если начали? Вон тот человек... А если прибавить шаг? Не отстает,
сволочь. А если замедлить? Тоже замедлил. Он за мной следит! Бегу к
метро.
Оторвался. Обрадовался. Так обрадовался, что столкнулся с огром­
ными серыми глазищами. Хотел извиниться, но они впились в меня и хо­
тели выпить до донышка. Девушка упала, а глаза ринулись за мной.
Засада! Зачем здесь столько ментов?! Тридцать и две собаки... Они
за мной. Точно, за мной! Маршируют ко мне... Если вскочить в поезд, то
всё равно не уеду. Куда прёте?
И глаза догнали. Пьют, пьют, сейчас ни капли не останется.
Едет поезд... и там тоже должна быть засада! И глаза бегут быстрее
поезда. Живым не возьмёте!
В последнем шаге с платформы под колёса, я думаю, что это будет
честно.
Бывают сердца, потерявшие границу. Глаза их подобны глазам п е ­
релётных птиц. Стук их подобен стуку непрош енного гостя в дверь.

БОЛОТО
Положи свою холодную руку
На мой горячий лоб.
Умоляю, сделай так,
Чтобы мне стало легче хоть на миг.
Я пробовал принять,
но я не смог.
Я пробовал бежать,
но некуда даже идти.
Помоги мне пережить то,
Что солнце встанет еще раз.
Помоги мне забыть,
Что во мне нет смысла.
Дай мне смириться!
Ничто никогда не изменится...
12

- Маааа, дай воды!
Улыбается, кивает головой.
- Ма, пожалуйста.
Улыбается, кивает головой.
- Мамочка, я пить очень хочу...
Улыбается и кивает головой. А вокруг пустыня. И солнце, которое не
греет, а жарит. И жажда. А у мамы вода... И как я хочу пить! Мама, зачем
ты меня мучаешь???
- Пить вредно. Но если ты очень хочешь, можешь попить мою кровь.
Смеётся. Идёт красный дождь. Мама тает. Вздрагиваю от ужаса и
просыпаюсь. Вдыхаю. Моргаю.
Закрываю глаза и вспоминаю, как мне плохо.
Такое ощущение, что моя голова - наковальня. Бум. Бум. Бум. Боль.
Боль. Боль. Бессмыслица. Зачем?..
Поворачиваюсь на правый бок. Лёжа на кровати, опускаю ноги на пол.
Нашариваю тапки. Сую в них ноги. Пить надо меньше. Не надо пить во­
обще... Но как без этого.
Упираюсь руками. Делаю рывок. БУМ! БОЛЬ!..
Непереносимо. Штормит. Комната плывет... комната попадает в
водоворот.
Сижу на кровати. Еще немного. Осторожно встаю.
БУМ! Боль... Стенка. Без стенки утонув водовороте. Пойду ко дну. По­
этому иду по стеночке. Кухонька. Холодильник. Открываю. Прохлада.
Хватаю бутылку «Бочкарёва». Стеночка, стеночка, стеночка... стуль­
чик. Прикрываю глаза. Мне легче. В голове уже нет противного гула,
так... шумчик.
События вчерашнего дня предстают перед глазами с убийственной
точностью. Ляяяя... как можно было прийти на работу в таком состоянии,
чтобы популярно объяснить начальнице, насколько меня волнует её
мнение по поводу того, что я заявился на работу пьяный. А потом я еще
пил... За то, чтобы всё было хорошо, чтобы найти новую работу лучше
прежней и чтобы просто выпить.
Дааа... Бухал жестко, в гордом одиночестве... никто не хотел напивать­
ся среди недели. Бутылка водки и томатный сок... бутылка водки и бу­
тылка водки... Ночь и дикий ор кота.
Зачем я вспомнил? Зачем я это сделал? Снова забыться... как же я
хочу вновь забыться. И бутылка пива здесь не помощник, а бутылка
водки просто не здесь. Натягиваю кеды, набрасываю куртку. Пропадай
всё пропадом! Денег нет, работы больше тоже не будет. Кризис, мать
вашу... А эта стерва давно бросала алчущие взгляды на мое место.
Младшему братику тоже надо работать. Давно искала повод. Сука. Пути
назад не будет. Даже зарплату фиг отдаст...
Ничё, выживем. Жизнь научит, жизнь заставит. Не хочу я сейчас с
этим бороться! Не хочу бороться, устал. Надоело. Чуть-чуть отдохнуть.
Хоть немного.
А рядом едут машины... спешат люди, автобусы, троллейбусы, трам­
ваи. У забора детского двора стоит неизменный просильщик Коля.
Только таблички иногда меняет. «Помогите жертве кризиса». Сов­
ременно. Остро. Жизненно. Но кто тебе подаст, дорогой? Все мы в
одной лодке.
13

t.Mii +у и Пимонми слон». Стандартный стенд с ликеро-водочными.
11>и hytM/ючки лодки (скорее всего, паленой). Стаканчики. Продавщица
мм ин н на мони Рановато для того, чтобы нажраться в хлам. Новенькая,
нп примыкал ощо Ну, деньги у меня не хуже, чем у других. Не хочешь?
Mai ЛЛИНОИ много... Сую пятьсот рублей. Получаю сдачу.
Даже пакет не предложила. А я не спрошу. Я из гордости (глупости)
спрашивать не буду. Так понесу...
Коля заинтересованно смотрит на бутылки. Я подхожу и задумчиво
спрашиваю.
- Много подали?
Коля отвечает не сразу. Он-то понимает, что от его ответа зависит,
дам ли я ему выпить или нет. Отвечает вдумчиво, как безалаберный сту­
дент на экзамене:
- Не больше, чем обычно.
Хороший ответ.
- У меня тоже не клеится. Пойдем, что ли, выпьем?
Коля, покрякивая, встает, походкой жирного гуся переваливается в
опустевший детский двор. Здесь можно бесстыдно распивать спиртные
напитки даже днем - детей всё равно нет. А если и есть, то здесь они не
гуляют. Сначала пьем с запивкой. После энного стакана понимаю, что
убеждаю Колю в чём-то... Он совершенно согласен, но я продолжаю его
увещевать.
- Ничё не имеет смысла. Ни-че-го... Я мог бы там заработать кучу лавандоса, но это надо себя в грязь втоптать.
- Суета сует и томление духа, - сонно кивает Коля.
- Да даже не в этом дело. Ясен пень - бабло с собой в гроб не поло­
жить. Всё это ветер. Пуф. Ничто. Дым. Понимаешь, сегодня есть, завтра
нет. Даже моя семья. Отец... жил, работал... и инсульт, мать его! Всё по­
летело на фиг! Парализовало. Инвалидность. Пособие - грош... зарабо­
тать не мог. Работать не мог. Без работы не мог. Трудоголик. Недолго
мучился... застрелился через год. А мать... с психикой начались сдвиги.
У брата с женой в Самаре живет. Они ее только ради квартиры терпят...
А так бы выгнали... маму. А я тут с Камскими полянами отмираю...
- И это пройдёт... - пьяно всхрапнул Коля.
Камские поляны... Я ощущаю странное родство с этим местом. Гиб­
лое... Да, оно мертво и стремится затянуть с собой как можно больше
людей. Золотой телец всегда получает человеческие жертвы.
Сначала хотели сделать ядерную станцию, но... Разлом в земной
коре дело опасное, а тут еще недавно Чернобыль был. С реактором не
клеится, а дома-то уже построили. Люди, что делали станцию, должны
были на ней и работать. И такой облом. Так что решили сделать «русский
Лас-Вегас». Закрыли заводы, открыли игровые салоны, автоматы... Но...
В чём разница между русским захолустьем и американским мега­
полисом? Прежде чем стать приманкой для туристов, Лас-Вегас создал
себе весьма твердую материальную базу. Камские поляны же стоят на
болоте. И теперь они тонут вместе с его жителями.
Приезжих практически нет, работы тоже. Гостиницы и игровые авто­
маты... Сжирают последние деньги... Коля запил проигравшись...
Вот так и я. Растили для чего-то большего. Программист. СГУ. В итоге
уехал в Камские поляны, где квартиры подешевле. Хотел жить один. Те­
перь не очень. Да поздно локти кусать - нечем.
14

Коля откровенно спал. У меня же включился автопилот. Шатающейся
походкой побрел домой. Мимо плыли серые безнадежные дома и свер­
кающие декорации казино.

ВЕТКА
Проснулся с бодуна. Живешь - хочется выпить, выпил - хочется
жить., на этот раз голова не болела. Просто не мог встать. Было такое
чувство, что если я двинусь хоть на миллиметр, то всё взорвется от боли,
а желудок поднимет бунт против еды... Зачем надо было столько пить?..
Дзынь! Взрыв! Как больно... моя несчастная голова... даже пеплом
посыпать было бы не так больно.
Дзынь! Ооооо... Надо встать и прекратить эту пытку. Надо встать и от­
крыть. На бок, ноги на пол, упор руками. Взрыв! Дзынь!
- Сейчас!
Шаг. Стенка. Стенкашаг. Стенкашаг. Стенкашаг... Дзынь! Взрыв!
Стенкашаг. Сенкашаг. Стенкашаг. Щёлк. Скрип.
- Привет!
- Привет...
ОНА... Аня. Тот еще фрукт. Она не пила, не курила, не нюхала. Ей это
было не надо. У Ани был свой мир, в котором она и жила, изредка выпол­
зая повзаимодействовать с внешним миром: получить пищу.
Сегодня серые глаза ее были с оттенком бездны колодца, значит, по­
сочувствует.
Аня по-хозяйски схватила меня за рукав и потянула на кухню. Шата­
ясь, потянулся за ней. Аня включила чайник (для себя) и достала из хо­
лодильника пиво (для меня). Счастье, что я до него вчера не добрался.
Старый электрический чайник зачем-то натужно свистел, выводя
причудливый гибрид «К Элизе» и соло на электрогитаре. Никак не со­
берусь его починить. Да и зачем?
- Чайник твои деньги просвистывает, - заявила Аня.
Я присосался к бутылке.
- Меня с работы уволили.
- Бедняжка. За что тебя так?
- Так вышло.
Аня пожала плечами. Не хочешь говорить, не надо. Ей не нужны были
детали. Это была губка, впитывающая чужие несчастья и взамен выпус­
кающая великолепную пену: гениальные (я не был в этом уверен) абст­
рактные (что верно, то верно) картины. Аня рассказывала, что в Москве
(здесь она гостила у родственницы) любила до упаду кататься на вос­
кресных электричках и слушать, слушать, слушать пьяные исповеди не­
знакомых людей. Даже к родственнице, я уверен, Аня ездила лишь пото­
му, что та была одинокой женщиной с двумя детьми в гниющем городе.
И сам я был интересен ей, потому что (и пока) несчастен. Такой человек,
как я, будь он счастлив, никогда бы не заинтересовал Анну. Впрочем,
мне тоже было нужно лишь сочувствие. Она меня выслушивала и не
осуждала. Вот и всё, что мне было от нее нужно по большей части. А по
меньшей? Не знаю, была ли она...
Аня громко хлебнула чай. Приложился к бутылке.
- И что ты теперь делать будешь? В городе с работой... ну ты сам зна­
ешь...
15

16

- Знаю. Выживу как-нибудь.
- Может, тебе в другой город перебраться? В Самару там. К род­
ственникам. Какая-никакая, а родня всё-таки.
- Жени-то? Ох, они помогут...
Брата зовут Евгений. Его жену - Евгения. Мать Марина. Жени не по­
могут, Женям пофиг. Жени живут в маминой квартире, Женям соседи не
нужны. Тем более я... Я более всех.
- Из-за этого тебя уволили? - кивнула она на бутылку.
- Типа того.
- Зачем ты пьёшь? Какая от этого польза? Ничего же лучше не стано­
вится от этого?
Не станет. Но оттого, что ты мне это скажешь, я ведь тоже пить не
брошу? Аня, ты ведь прекрасно знаешь, что голословные утверждения
не ведут ни к чему, кроме отвратного настроения. Я отвечу лишь:
- Ну да.
- Я такое не в первый раз вижу. Сначала начинаешь пить ее как анти­
депрессант и стрессосниматель, а потом она начинает пить тебя... Если
тебя что-то не устраивает - действуй, а не пей.
- Ничего не изменишь. Я пробовал.
- Нуда?..
- После того как мама начала умом мешаться, Жени быстренько
оформили опеку и захапали квартиру. Им мать была совсем не нужна,
только квартира... Смотреть было противно. И я уехал, чтобы начать но­
вую жизнь.
- И начал? Не обижайся, но ты ни фига не сделал. А пьешь, чтобы ни­
чего не видеть. А надо действовать, менять.
- Зачем? Всё равно. Что бы я ни делал, что бы ты ни делала - ничего
никогда не меняется. Как было тысячу лет назад, так и сейчас. Кто силь­
нее, того и мамонт. А другие люди нужны лишь, чтобы ими воспользо­
ваться...
- А что ты хотел? Как ты сам относишься к людям? Ты их используешь,
они платят тебе взаимностью. Ты хочешь смысл, но сам ни во что не ве­
ришь. Я даже не уверена, любишь ли ты кого-нибудь. Даже себя - не
знаю, любишь ли ты.
И она ушла, хлопнув дверью. Куда? Рисовать. Ее огромные глаза ста­
ли цвета неба. Аня получила свою дозу вдохновения. А мне надо про­
спаться.

РЫВОК
Медленно открываю глаза. Мерзко... Мне снился прекрасный пруд с
чистейшей водой. Разумеется, я с разбегу сиганул туда. И что? Вода ока­
залась мутно-грязной, в ней плавали змеи, мелкие крокодилы и гигант­
ские щуки. Я поплыл к берегу. Край был крутой и обрывистый. И по всему
периметру были змеиные норы. И из каждой по голове. И все шипят. Сто­
ит приблизиться к норам, они прячутся и шипят из темноты. Уклюнут. Уку­
сят. Ужалят. Убьют. Мерзость какая. Но самое противное... Но самым
противным было ещё что-то... Что-то, чего я не помню, из-за чего я про­
снулся.
Надо выпить и помыться. На бок. Ноги вниз. Упор. Рывок. Сел. Встал.
Беру чистую одежду. Плетусь в душ. Кран красный. Кран синий. Пусть
17

будет прохладным и быстрым. Сел в ванну и поливаюсь. Отключиться.
Забыться. Забыть. Холодно.
Ария тореадора. Дебильник. Перебьется. Меня нет. Но холод... слиш­
ком холодно. Надо встать. Халат. Так и быть. Отвечу. Номер незнакомый.
Кто?
- Алло?
- Привет!
- Женя?!
- Здорово, братишка.
- Недавно сменил номер?
- В прошлом месяце. Забыл сказать.
- Ясно. Как мама?
- Да вот я как раз о ней... хотел узнать... ты случайно не мог бы...
- Дай сюда! Не умеешь - не берись.
Шелест вырываемого из рук телефона. Голос Жени. Женя не любит
прелюдий.
- Привет! Старая совсем плоха стала. В больницу сдавать неохота,
слухи, сам понимаешь... у тебя сейчас с деньгами напряг. Мы тебе за­
платим, ты за ней присмотришь.
Что?! Женя... Как это назвать?.. Ты же родную мать продал. Продал так это называется. А я... я тоже сейчас продам. И подороже.
- За сколько?
- Пять тысяч в месяц.
- А меня вообще-то уволили... Не маловато ли на двоих?
- Семь?
- А лекарства?
- Или восемь, или мы находим другую сиделку.
- Еще пятисоточку, на подарочки.
Шелест. Шепот.
- Ладно. Привезем послезавтра в пять.
Иду в магазин. Беру водку. Ровно столько, чтобы потопить отвращение
к себе. Выпадаю в осадок на дно бутылки. Возвращаюсь в себя в двена­
дцать. Мне снова снился тот же сон. Я вспомнил, что в нём было самого
мерзкого. Я. Я тоже был змеей в этом гадком водоеме, его вонь пресле­
дует меня до сих пор. И в самом деле: что воняет? Проблевался. Грязь...
Как грязно! И мама скоро приедет. Хватаю тряпку.
Всегда, всю жизнь. Как бы мерзко и плохо мне ни было, я умел сказать
себе «надо» и начать расставлять всё по своим местам. Я убираюсь му­
чительно долго, но к десяти вечера привожу квартиру в порядок. Не­
много вздремнуть...
Проснулся. Принял душ. Оделся. Пил. Чай. Гудок машины. Жени.
Он, виноватый, - «Привет!», она, красивая, - « В т деньги!». Целую
растерянную маму - «Милый!». Сворачиваются. Уезжают. Мать беспо­
мощно смотрит им вслед.
- А Женечка?.. - кротко спрашивает она.
- Уехал. Он навестит тебя. Навестит. Не волнуйся. Всё будет хорошо.
Я сделаю. Сделаю.
Я улыбнулся и взял маму под руку. Она слег ка обмякла и потянулась
за мной. К нам приближались глаза цвета т а р о ю колодца. Рот Ани дер­
нула легкая улыбка.
Никогда больше я не видел таких глаз.
IX

Бывают сердца, потерявшие дом. Глаза их подобны глазам брошен­
ных собак. Стук их подобен стуку капели.

ЛОСКУТНОЕ ОДЕЯЛО
ИГОЛКА. СЕЙЧАС И РАНЬШЕ
Кто-то наслаждается жизнью,
Кто-то устраивает истерику,
Кто-то плачет в туалете,
А кому-то на всё плевать...
Кто-то ищет Америку,
Кто-то скучает по дому,
Кто-то жаждет свободы,
А кому-то всё еще плевать...
Кто-то умирает трагически,
Кто-то во сне старым,
Кто-то от разрыва сердца,
А кто-то уже умер,
И это, кажется, я...
Вот сижу здесь. Сижу в кабинете у психотерапевта. Или психоаналити­
ка? Может, даже просто в кабинете у психолога... так или иначе, это свя­
зано с психами. Я - одна из них. Если повезет - временно, если не пове­
зет - пожизненно.
По своей воле я бы никогда не оказалась здесь, даже не пошла бы на
прием к психоаналитику, психологу, тем более обходила бы стороной ка­
бинет психотерапевта. Мда. «Куда ты идешь?» - «К психологу». И уже
чувствуешь себя как минимум психом. Раньше было проще. «Куда ты
идешь?» - «К ведьме». Звучит намного солидней. А ведьма-то мозги на
место и ставила, не хуже всяких там психологов...
И всё же надо было идти на прием в этот кабинет раньше. Теперь и
нечего на место ставить. Теперь в голове лишь какие-то глупые рассуж­
дения на тему - что могло бы быть, приторно-горькие воспоминания и
некогда модная песенка: «What is love? Baby don't hurt, don't hurt me no
more»...
Аннигиляция Аральского провала аннулирует аритмию... Лживое за­
клинание! Зачем ты не работаешь? Зачем ты раньше работало? Зачем
ты тычешься в мою голову, как нить в игольное ушко?..
ПЕРВЫЙ ЛОСКУТ. ДОЖДЛИВЫЙ
Когда-то, может быть, неделю, а может, и полгода назад, на моём бу­
дильнике стояла эта песня. Я ненавиделавставать рано, а любимая му­
зыка могла чуть поправить дело. Но даже страстно обожаемая песня че­
рез месяц ее пребывания на будильнике становилась ненавистной. Я не
могла вставать под одну и ту же композицию больше четырех недель
подряд. Раньше.
Теперь я не хочу вставать ни рано утром, ни поздно днем, ни очень
поздно вечером. Никогда.
19

I 'inи.11и1 и ru,i i |1ид| и ........ шлялась до полудня, но, лежа на диване,
Л дины и muni, нужная. Гак что работать приходищи I Min им и |щ и к м|П| и•mo I и|ищи, н и т и , раздавать флаеры, участво...................inn ,» 1 1ш мидмим (и лучшим) мог;юм моей работы был мага41 hi him м»н hi 1 mi in И Mm 1и 11 i*iih 1 mi 1in 1 ynufniaaei. клиентам и начальству,
ilnlH •H"Hy Hill Щ111МИИ IH141II И 1+ДЫЙ Mill ИЦ.
AllHMiMH miMHrtiy mi 1ими|ш hhii кои Поумеренной цене. Нас было
'tWIRi'lMi Hni iih ini.ie м< ни ни i ♦ •ч n,i Лин и Маня (к ида они отдыхали в саMifHpHiii ' и ....... .. мниуни а Пира и н Incuiiix отношений с соседями у
мним *......ми........ . х*ида /vim llaiiii упхали и отпуск, с Верой мы первое
мри» «и I ........ .. I н*| и.I I .ши ж щи I i.i и 11о ни наслаждения, ни особых стра................ *.................... ргнни м (|)ама не получала. Ну не вижу и не вижу,
и ни .......и, ........... hhii I. vl I чии1ла ее оранной, она меня - глупой...
.. ......... и мнение не очень н> имIересовало, точнее, совсем не интереI нм,mu у мини Пыли заботы понажнее... Прогулки с друзьями, клубы, ИнiHpiiHI, куча 1 импший и одна большая, не слишком чистая любовь.
М, I, I- на и нико1 да но планировала оставаться здесь. Даже проездом
и М, м и ie Пыла п, но очень-то любила. Наверное, каким-то шестым чувстлнм, •iy 1ром, я ощущала опасность. Уже тогда я предчувствовала, что,
однажды побывав здесь, останусь навеки...
Любят ли мотыльки огонь? Любят ли кролики удавов? Я любила Москну...
В России много городов. Все они по-своему красивы, привлекательны.
Многие мне даже нравились, но этим всё исчерпывалось. Свой родной
город я любила, как хорошие дети любят хороших родителей. А Москва...
Москва - это раз и навсегда. Такого я никогда не чувствовала и, навер­
ное, не почувствую. Но влюбиться в Москву - всё равно что полюбить
самого лучшего парня в компании. Он либо считает тебя (и большинство
других девушек) грязью под своими прекрасными ногтями, либо встреча­
ется с одной-единственной умницей-красавицей, а может, он просто гей,
и ты не интересуешь его в принципе. Так или иначе, любовь не была вза­
имной.
Я поняла это еще на вокзале, где у меня из рук вырвали сумку. Хоро­
шо еще документы в чемодан переложила! А что мне вообще понадоби­
лось в Москве? Образование. Ехала поступать в МГУ, на инженерный.
Тогда казалось, что мое великолепное знание математики и способность
мыслить «масштабно» произведут впечатление на приемную комиссию.
Не произвели. Зато по результатам вступительных меня зачислили на
заочное отделение вуза родного города. Недолго думая, я вернулась в
Москву.
mi и и ......... н и м » ......... hi .

Дождь... Мне казалось, что всё время идёт дождь... И во мне тоже
идёт. Радиоактивный, съедающий изнутри...
ВТОРОЙ ЛОСКУТ. КРАСНЫЙ

Я всегда считала самоубийство крайней степенью трусости. Родив­
шись, ты бросил жизни вызов, а теперь глупо бежать к смерти, не вынеся
первого удара. В самоубийстве нет ничего прекрасного, романтичного...
Просто вышли два боксера на ринг: первый - жизнь, несомненно, силь­
нейший боец, второй - ты, тоже, в сущности, неплохой боксер. Жизнь всё
20

равно победит тебя, а рефери-смерть избавит от необходимости биться
/дальше.
Но как отвратительно бежать во время поединка к судье и прятаться
за его балахон от соперника. Увольте.
Мне это всегда казалось глупым и смешным. Так почему же я, когда
брала в руки нож, с трудом подавляла в себе желание полоснуть по ве­
нам? Почему всегда стояла в метре от заградительной черты метро,
едва удерживаясь от соблазна сигануть вниз? Почему? Меня часто
посещали мысли: а на фига вообще нужен этот поединок? И если в нём
нет смысла, стоит ли продолжать это лицедейство?..
Какой банальный вопрос: в чём смысл жизни? Наверное, это любовь.
Но мои любимые друзья далеко, любимые родители далеко, любимого
кота сбила машина, любимая Москва игнорирует... Что делать в такой
ситуации? Влюбляться, конечно.
Это занятие тоже давалось мне не слишком успешно. Первый опыт был
на уровне. Сын почти-олигарха. Он дарил мне розы, водил в дорогие
рестораны, катал на своей иномарке... Но стоило лишь переехать к нему романтика иссякла. Ревновал он меня страшно. Наверное, какой-то
комплекс сына богатого отца: «Мой папа столько награбил, что же схапаю
я?» Первый требовал всего моего внимания, времени, сил. Контролиро­
вал, что я смотрю, слушаю, думаю. Но покончить с этим я решилась лишь
1огда, когда увидела его подносящим романтичный букетик одной рыже­
волосой Стерве. Такого я даже ради Москвы терпеть не стала бы.
Второй был чуть лучше, чем первый. Он был милый и добрый. Почти
как ребенок... Хотя почему же «как»? Это и был самый настоящий ребе­
нок. Никогда не звонил первым, при малейшем разногласии надувал щё­
ки и ждал моей реакции. Кроме того, он считал совершенно нормальным
есть за мой счет, сваливать на меня всю работу по дому и прочими об­
разами сидеть на моей хрупкой шейке... Вообще я хотела детей, но к
двадцатилетнему ребенку готова не была.
Третий был лучше их всех. Он катал меня на мотоцикле и приучал к
«настоящей музыке». Виделись мы редко, но метко. Впрочем, кажется,
мы и сейчас встречаемся... Если очень повезет, Саша придет и проведа­
ет меня в сей хладной больнице. Может, даже уже приходил... Но, кажет­
ся, я ему не нужна. Да и он мне не нужен, по большому счету. Я сама
отказалась от него, когда началось всё это светопреставление.
Разумеется, он пытался меня остановить. Один раз сказал, что это не
есть хорошо, после чего закрыл свои чудесные уста навек. Впрочем, я не
уверенна, что второе его выступление произвело бы на меня большее
впечатление и что заставило бы вернуться на «путь истинный». Но Саша
не хотел лезть ни в мою, ни в чью бы то ни было еще душу. Зачем?
Сопереживать кому-то - лишний стресс, да и каждый несет свою ношу,
которую ему положено нести... Такого небесного вкуса была лапша,
которую он килограммами вешал мне на уши.
Он так не думал, теперь я понимаю. До того, как я в это ввязалась, он
никогда не звонил мне «просто так», не провожал до дома, не смотрел
обеспокоено и пристально... А еще эти недомолвки, намеки, оговорки.
Просто он сразу догадался, чем дело кончится, и решил не слишком-то
пытаться меня спасти, чтобы потом не очень страдать. Но нельзя требо­
вать от себя невозможного: у него не вышло. И меня эта мысль, кажется,
греет.
21

Jlnmjtt,
Л п h i . ойа

и

/>.«<

ран*!

( )ни проследовали
и ни. a / ia im>pi ил Энергия

пыч цт ч

айа а /

( I I / И 1А( И I II / И 1 А ( М Ы Л ( A l l м (

УO H M

I '/1ДИ/1ЦИН,..

меня. Красный как лю с неопределённым век-

НЧ I ИЙ ЛОСКУТ. ХРУСТАЛЬНЫЙ
Mm' ин »й1нн I. 'ни поли ты пойдешь свое место, всё неприятное и не..................г........ Пий | >1и сосется, мучавшее и терзавшее чудесным обра­
тим мнм|и.и him mi I мои места, а жизнь станет радостной и беззаботной.
11н мм (пани Iмни меню»? Например, место великолепной хрустальной
Инны кн жим моствил ее для украшения на книжную полку и доволен. А
......... ми мп (и хочет стоять среди ваз? Ей скучно в книжном обществе.
(>1 1пиии мстороне вопрос «кто виноват», спрашивается: что делать? Ничп1 о 11пк|)ынаться книжной пылью, обильной и едкой.
Или поставили вазу к другим хрустальным безделушкам. Это ее ме­
н ю ? Бесконечно ловить отражение света в гранях твоих почти копий... Не
пная, где ты, где они, чем вы отличаетесь и почему так надо отличиться.
Это, конечно, прекрасно и мило, но скучно и нудно до безумия.
И что теперь? Вернее всего рухнуть с самой высокой полки и зачаро­
ванно играть со случайным солнечными зайчиками, перешептываться с
бессмысленно монументальным полом и ждать, когда тебя, наконец,
сгребут в хрустальную кучу и выбросят на помойку.
Где я в нынешний момент и пребываю. А какое вообще применение
может найти себе человек? «Единственная цель, с которой мы рождаем­
ся на свет, - это стать счастливыми, вот», - говорит Док (может, даже
психолог).
Что такое счастье? Не знаю. Наверно, никто не знает. Когда-то мне ка­
залось: чтобы быть счастливой, надо быть в Москве. Я была в Москве.
Где было счастье? Скопить много-много денег - это счастье? Этого «мно­
го» не существует. Чем больше этих проклятых бумажек, тем больше их
хочется. Любовь? Она эфемерна не меньше, чем счастье... И что нам
остается?
Наверное, страдание - естественное состояние для человека. Счастье
отупляет, глупость убивает... Наверное, должны пройти века эволюции,
прежде чем человек сможет быть умным и счастливым одновременно.
«Мы бледные тени наших теней...» Где-то я это слышала, но фраза
прочно вклинилась в задворки сознания и воспринимается как совер­
шенная истина. Нам дано счастье, но никто не знает, что это и как его дос­
тать. У нас есть любовь, но испытать ее дано немногим. Практически ни­
кому не дано испытать взаимную любовь. У нас есть вдохновение...
Нет у нас НИЧЕГО! Не мы владеем вдохновением, счастьем, любо­
вью, а они нами. Деньги, секс, наука - всё суррогаты, жалкие попытки
контролировать ЭТО. Ты можешь идти к счастью, но придешь лишь, когда
оно того захочет. Что надо сделать, чтобы стать абсолютно счастливым?
Стать безумцем, счастье любит безумцев. Они ни тоскливы, ни радост­
ны... Мы счастливы или несчастны.
Как глупо! Врачи, посетители, люди жалеют нас. Но кто кого должен
жалеть?!. Они могут быть счастливы лишь миг, мы - всю жизнь.
Хотя я не знаю. Кто сказал, что счастье лучше радости? Кто докажет,
что несчастье хуже тоски? Будь ты хоть трижды несчастен, бывает такая
тоска, которая рвет душу на части. Когда ты хочешь кричать и знаешь,
22

что от этого Вопля лопнут все хрустальные бокалы и вазы... Но ты мол­
чишь, и он рвет тебя на части изнутри. Сейчас я могла бы даже закри­
чать, но Вопль исчез... Теперь то, по чему я убивалась, кажется ближе.
Да, счастье ближе. Но я ли это?
За счастье надо платить, и, наверное, жизненная цель каждого чело­
века - так сторговаться с судьбой, чтобы платить не пришлось собой...
Да, Роман Родригович, вы всё-таки сдрыснули меня с полки... Теперь
пежу могучей кучкой хрусталя в анналах помойки жизни и пытаюсь по­
нять, как вернуть себя в первоначальное состояние.
ЧЕТВЕРТЫЙ ЛОСКУТ. ЖЕЛТЫЙ
Завидую я тем счастливцам, которые могут вспомнить всё по порядку,
разложить по полочкам, найти причину и следствие. Мои воспоминания
больше похожи на лоскутное одеяло. То и дело появляется какой-то но­
вый фактор, подробность, которая полностью нарушает прежнюю струк­
туру ткани повествования. Пребывание в этом, несомненно, веселом за­
ведении тоже не слишком способствует развитию логического мыш­
ления. Впрочем, мои контакты с обитателями этого чудного места но­
сили крайне ограниченный характер.
Чем меньше город, тем меньше психов (больше алкоголиков).
Родной город не очень большой, и родители ухитрились выбить для
меня «люкс»: отдельную палату. Я стараюсь отсюда не выходить. Так что
встречи с собратьями по несчастью ограничились парой почти родст­
венных объятий и прослушиванием нелепых бормотаний о корабле с
«Нинуса», который должен вот-вот прилететь, и КГБ, которое испыты­
вает здесь сверхсекретное оружие.
В сущности, у меня не было особого желания общаться с моими сото­
варищами. Сначала вообще не было желания ни с кем общаться, только
с собой. Да и теперь нет особого желания. Док говорит, что это затяжная
депрессия, но в моём случае сие не так уж и плохо. В моём случае всё
могло закончиться полной невменяемостью. Он говорит, что «главную
дурь» из меня выбили, осталось «по мелочи».
Док, как называю я его про себя.... Наверное, надо бы ему хоть раз
пятки поцеловать в знак благодарности. Но что-то не очень хочется. Я
даже имени его не спрашиваю из принципа. Отвечаю иногда на всякие
там вопросы. Бедняга внимательно слушает, понимающе кивает...
Не знаю, как других людей, а меня бесит это «понимание». Когда при­
ходят родители - я молчу, когда приходит Док - иногда отвечаю, но
больше молчу. И все они с умным видом говорят, мол, «я понимаю, Что
ты пережила, но надо двигаться дальше...» итак далее, и тому подобное.
Они не понимают, я не понимаю, ни один человек не может до конца по­
нять другого, тем более если один из них побывал в таком прелестном
событии, как моё...
Сколько веревочке не виться, вешать всё равно будут утром. Как я не
люблю вспоминать Это. Но надо. Раз уж взялся копаться в своей голове
- не бросай сие, несомненно, благородное занятие на самом инте­
ресном месте...
Может, я, наконец, смогу преодолеть это дурацкое происшествие?
Но как не хочется опять вспоминать! Да где же Док?!
23

Сейчас всё вокруг желтое. Правильно, что раньше дурки красили в
желтый. Цвет безумия, жизни, солнца. Раньше я куталась в одеяло своих
воспоминании, и желтый ославлял меня. Но теперь из одеяла вырван
Приличный клок Но 1и домик Нпверное, так должно начинаться какое-то

и I то п и жизни, но у меня всё вечно не как у людей. Не
|н к ......... ...
пммо ни |уч, ни щипцового неба, даже знаменитого «затишья перед бу­
рой" ни было Была ло1ика жизни, которая настойчиво говорила, что
•и пи чш in но к/юи1ся, то скоро оно разлетится окончательно. Или что1о и ном роде. Было мое не слишком оптимистичное настроение и
дпино изби1ыи закон подлости. Или Мерфи. Или даже подлого Мерфи.
1in не в этом суть.
Суть в том, что серый осенний день никакого отношения не имел к то­
му, что жизнь пошла под откос. Нет, не жизнь пошла под откос! Я пошла,
а она просто покатилась за мной следом. Съемная квартира, Саша, веч­
ная экономия, счет копеек, дурацкая мелодия на будильнике и Вера... А
еще это глупое чувство. Будто что-то большое и страшное ходит вокруг
меня. Кажется, я даже видела его висящим над моей кроватью. Висит
себе и следит так внимательно...
Зачем? Тогда-то всё и началось.
В тот день я вернулась с работы где-то в семь. Настроение находи­
лось где-то под плинтусом, и выходить, оттуда не планировало. Мысли
были где-то в области под названием «как мне накопить бабла». Ужинать
не хотелось. Но внутри меня упорно жило убеждение, что человек дол­
жен есть, а шесть часов без еды - это не очень мало. Готовить надо было
что-то элементарное, типа бич-пакета. Это была Мысль. Включила чай­
ник и с тяжелым вздохом опустилась на стул. В это же время вошла Вера
со своим вечным пучком на голове и невнятным бормотанием. И дернул
же кто-то меня тогда спросить:
-А ?

- Совершенная дисгармония.
- Угу, - разочарованно буркнула я
- Вот ты устала, личная жизнь не ладится, чувствуешь себя несчаст­
ной...
- А ты очень счастлива, да?
- Да. Пойми... Нет, лучше попробуй это. - Вера протянула мне до­
вольно тонкую красную книжицу.
Я открыла ее где-то на тридцатой странице и вслух прочитала: «Анни­
гиляция Аральского провала аннулирует аритмию».
Что за бредятина?! К несчастью, я вовремя прикусила язык.
- Еще раз, - велела Вера. Я подчинилась.
- Еще раз. - Я не смогла отказать.
- И еще разок. - Я процедила сквозь зубы.
- Пока повторяй каждый день перед сном, а там... - Вера мечтательно
улыбнулась. - Может, я даже покажу тебя Роману Родриговичу.
24

Я удивленно посмотрела на нее. Подозрительно-счастливо сверкали
т а з а Веры, испепеляя остатки моего аппетита... Я развернулась и ушла,
тчн ее, убежала из комнаты, бросив Вере испуганное: «Спокойной ночи».

Какой была моя жизнь? Черно-белая... больше черная. Даже грязно­
серая. Какой был смысл погружаться в нее?..
ШЕСТОЙ ЛОСКУТ. АКВАРЕЛЬНЫЙ
Как ни странно, на следующий день заклинание не превратило меня
пи в кошку, ни в лягушку, ни в таракана. Сияло солнце, пели птицы, мне
было хорошо и весело, в общем, день прошел «на подъеме». Ко всему
прочему я нашла на улице бесхозные пятьсот рублей. И этот факт окон­
чательно убедил меня в том, что в этой белиберде что-то такое есть.
Вечером Вера ласково расспросила меня, как жизнь, и прослушала
мое устное сочинение на тему «Как прошел день» с улыбкой буддийского
монаха на бледных устах. А когда в конце повествования я предложила ей
разделить со мной скромную мясную трапезу, Вера аж взвизгнула:
- Мясо? Ты что, хочешь быть трупоедом? Так бездарно засорять свой
организм? Пожирая мясо, ты принимаешь на себя грехи этого живого су­
щества...
Со столь радикальным взглядом на мясо я была не согласна, но тем
не менее деликатно спросила Веру - что же можно есть?
- Гречку. Гречка - это пирамида. Пирамида совершенна. Когда мы
едим гречку, мы приближаемся к совершенству.
Я промолчала, но мясо есть не стала. На протяжении недели Вера за­
давала мне читать страницы из книги и вечером гоняла меня по прочи­
танному тексту. Казалось, что Вера знает «Ритмологию» наизусть.
После недели таких тренировок моя новоиспеченная гуру заявила, что
в пятницу мы идем к Роману Родриговичу, «звездному капитану». Я, по
идее, должна была от переизбытка счастья пасть к ее ногам и забиться в
конвульсиях. Но это была не самая радостная встреча из предстоящих
мне на неделе...
В среду мы встречались с Сашей. Гуляли по парку. Болтали. А когда
темы для разговора неожиданно закончились (темы всегда неожиданно
кончаются, если вся беседа затевалась ради одного-единственного от­
вета), он сказал:
- Ты изменилась.
- В смы сле?
- Странно себя ведешь. Побледнела, бормочеш ь что-то непонятное.
Перестала есть мясо, в конце концов.
- О да... Вегетарианство - чума двадцать первого века. Спасайся, кто
может! - насмешливо заметила я.
- Ты же сама знаешь, что я не об этом. А об этом твоем новом увлече­
нии. Просто складывается такое ощущение, что они тебе мозги полощут.
У меня уже нюх на такие вещи - брата чуть ли не с того света вытаски­
вать пришлось после общения с «просвещенными» вроде этой твоей В е­
ры. Но ведь ты взрослая девочка и сама во всём прекрасно разберешься.
Я не могла понять: смеется он надо мной или хочет предложить свою
помощь. Но судя по Сашиному лицу, вновь принявшему отстраненный
вид, помощ ь как раз и заключалась в сих мудрых словах. Как меня это

25

26

мзбесило! Он никогда не хотел стать частью моей жизни, он хотел просто
ошиваться поблизости. А теперь вознамерился стать моим личным пасп.|рем, так и не став близким человеком... Вот счастье-то привалило!
- Да, я прекрасно разберусь сама.
Развернулась и хотела уйти.
- Погоди! Да послушай же! Что-то здесь нечисто, говорю я тебе! Ты
же так себе жизнь сломаешь, в конце концов!
- А что ты вообще знаешь о моей жизни? Что ты ответишь, если я ска­
жу, что она уже сломана? А?
Он молчал. Я бесилась:
- Правильно, ты промолчишь, потому что ничего не знаешь. Хотя...
скажи мне чисто ради интереса: что же ты понимаешь под сим интерес­
ным термином?
-А ?
- Что для тебя жизнь, Саша? Что надо беречь от этой твоей поломки?
Он ухмыльнулся.
- Моя жизнь - это тридцать сребреников. Не слишком много, но и не
очень-то мало, если это всё, что у тебя есть. Нельзя копить себя по монеie, экономить, цепляться за деньги, воровать. Надо всегда давать в
долг: друзьям, врагам, незнакомцам, всем. И никогда не ждать, что тебе
его вернут. Но самому всегда аккуратно возвращать долги. А когда по­
чувствуешь конец... кинуть оставшуюся пригоршню монет под ноги ка­
кому-нибудь Иуде. Может, Христа и не продадут в миллионный раз...
- Красиво сказано.
- Пусть это глупо и наивно. Но это правда, потому что прекрасна и ум­
на лишь ложь.
А ты меня опять не слушал. А я не хотела слышать тебя. Кажется, ты
даже заготовил эту проповедь заранее. Неужели ты настолько хорошо
знал меня, что предугадал всю цепь вопросов? Видимо, не слишком хо­
рошо, иначе твои слова возымели бы нужный эффект. А тогда я не нашла
ничего лучше, кроме как упреком кинуть их тебе же в лицо.
- И ты так живёшь? - спросила я с горькой издевкой.
- Нет. Но я не могу смотреть, как ты без оглядки вручаешь свои почти
не потраченные сребреники даже не Иуде, а вообще какому-то мелкому
подлецу.
- Знаешь, ты прав. Я большая девочка и во всём разберусь сама. От­
везешь меня домой?
Он угрюмо согласился. Мы молчали всю дорогу, но ехали так быстро,
что тревожные мысли нагнали меня лишь в комнате. Он никогда раньше
гак не распалялся. Тогда я впервые и задумалась: куда же я иду? К Ро­
ману Родриговичу. Кто он такой? Гуру Веры. Кто такая Вера? Моя сосед­
ка... И зачем я туда иду? Я хочу счастья, а они обещали дать его мне.
«Надо прежде увидеться с Романом Рогдриговичем, а потом уже...
Да, - решила я. - Ошибки нет и не может быть». Всё было верно, если не
принимать во внимание элементарный факт, что счастье - не милосты­
ня, чтобы его раздавали всем нуждающимся...
Я этот факт во внимание не принимала, потому и заснула со спокой­
ной душой. Только вот царство Морфея не одарило меня розово-сча­
стливым сном. Напротив, подсунуло тёмно-липкий кошмар.
Мне снился странный цирк. Всюду было темно, освещен лишь купол,
но, несмотря на это, я прекрасно видела, что в зрительном зале сидят
27

одни лишь клоуны. Особенно в память врезался клоун с нарисованными
слезами, о трн гите л ьн о широкой улыбкой и каким-то овальным носом...
11о я была но и зале. Я была под куполом. Я должна была идти по туго
н.11януп>п нити, без страховки. 11рава на ошибку нет, одно неверное дви­
жение и меня поглоти) темнота цирка, как она уже поглотила арену, ос­
е ти н I in ну лишь купол Я говорила, что не умею ходить даже по канату,
чм> не ( мо| у, « лишком уж ново... Конферансье, оранжевый орел, отвечал:
1иупо( I и1Вся твоя жизнь сплошное хождение по нити без страхов­
ки У io Oh еси, право на ошибку. На сколько угодно ошибок! Ты можешь
о Iклониться вправо, влево, назад, вперёд... и сколько угодно раз. Глав­
ное исправить их, вернуть равновесие, если угодно. Твой выход.
Меня толкнули на нить. Балансируя с помощью нелепого старинного
шеста, я шла покачиваясь. И как раз в тот момент, когда я начала ухит­
ряться получать удовольствие от этого странного процесса, прилетел
почему-то зубастый черно-белый попугай и начал орать:
- Рома хоррроший! Ррррома хоррроший!
Противная птица уселась на левый конец шеста. Я зло прошипела:
- Роман Родригович, слезьте, пожалуйста!
Проснулась. Вера как раз разговаривала по телефону с этим таинст­
венным типом. И, кажется, с чересчур громким воодушевлением произ­
носила его имя.
- Хорошая новость, - лучезарно улыбнулась она. - Обычно с новичков
берут за вход тысячу рублей. Но тебя я смогу провести бесплатно.
- А разве мы там будем не одни?
- Нет, у нас много братьев и сестер, - таинственно сказала она.
Казалось, что ритмология вернула краски в мою жизнь... пока они
будто призрачные, акварельные. Но мне казалось, что дальше будет
лучше.

СЕДЬМОЙ ЛОСКУТ. ОБЕСЦВЕЧЕННЫЙ
Мы шли к дому культуры Тимирязева. Вера хранила молчание. Кажет­
ся, она морально готовила себя к встрече с Романом Родриговичем. Я
тоже безмолвствовала и, кажется, тоже готовилась к встрече с Романом
Родриговичем.
Толпа (человек триста), осознавая значимость происходящего, при­
глушенно-почтительно гудела, словно люди в ней говорили лишь шепо­
том.
Впрочем, может, это лишь игра моей памяти? Да-да... Рыжий парень
с рыжими веснушками громко разговаривал и заразительно смеялся.
Нет-нет... Толпа вела себя так, как положено вести себя трехсотголовой
толпе: жила своей беззаботно-несдержанной микрожизнью, не ощу­
щая атмосферы таинства, в которую меня заботливо погрузила Вера.
И только огромные серые глаза были озабочены атмосферой
таинственности. Они так заворожили меня, что я чуть не отстала от
Веры.
Моя новоиспеченная гуру и некоторые из толпы обменивались ритмо­
логическими приветствиями. Это было похоже на: «Восходящее солнце
взращивает восторг». Тогда я не очень хорошо разобрала, а сейчас и
вспоминать не хочу.

28

Что я тогда чувствовала? Кажется, мне было всё равно. Я думала о
Саше, о том, что он сказал, о том, что это, наверное, правда... Ну или
почти правда. Тогда я не могла поверить, что тридцать сребреников
моей жизни находятся в моём безраздельном пользовании. Но, как
I оворит Док, мы в ответе за всё, что с нами происходит. За все неудачи,
удачи, случайности, нереализованные планы в ответе лишь я. Не хотела
(а сейчас не готова) так думать. Поэтому на протяжении всего стояния
у входа я старалась выкинуть из головы Третьего и его рассуждения о
жизни. Выходило кривовато.
Неожиданно дверь в здание открылась, и народ бурной рекой потек в
ДК. Злая контролерша сердито проверяла билеты, но стоило Вере ска­
тать, что «она со мной», как на бальзаковском лице появилась полунежмая улыбка, обращенная к нам, полузверский оскал, обращенный к
юлпе. Меня это почти фантастическое явление не занимало.
Мы вошли в красивый актовый зал. Красные кресла, грязно-желтооранжевые стены, деревянная сцена. Стандартный набор не слишком
большого, почти провинциально ДК нарушал лишь странный, ни на что
не похожий запах. Чего? Счастья, наверное.
Роман Родригович взошел на сцену. Внешность оратора не внушала
особого трепета: крепкий, низкий, лысоватый мужчина лет тридцати с
хвостиком, прямоугольные очки. Никаких особых примет. Ничего инте­
ресного. Человек с такой внешностью не может быть «пастырем наро­
дов»... И даже когда он открыл рот, чудесного превращения, увы, не
свершилось, оно произошло чуть позже...
- Здравствуйте! - сказал он убаюкивающе-четко. - Господа, давайте
сразу к делу. Если вы здесь, значит, есть какая-то неудовлетворенность
жизнью. - Есть. - Вы чувствуете её бессмысленность? - Да-да. - Вы не­
счастны? И не знаете почему? - В голове приятная дымка, в голове ба­
бочки, я ему верю. - Это потому, что вы - камень.
Я верю ему. Безоговорочно. Верю. Да, я камень. Я знала это всегда.
Камень несчастен, камень бесполезен, камень валяется на земле,
камень - это я.
- Камни, вы сейчас на самой низкой ступени осознания. Всего их
семь... - Он начертил на доске пирамиду. Я люблю пирамиды. Я хочу быть
камнем в пирамиде. Ведь они совершенны, а я хочу быть совершенной,
потому что совершенные счастливы. Я хочу быть счастливой. - ...И
звездный капитан - высшая ступень осознания для человека. Выше
поднялась лишь Она, Радостея. Ра-дость. Она достигла Ра, она достигла
солнца и теперь несет его людям. Гармонизируйте свою душу с помощью
ритмологии, и вы тоже станете звездными капитанами. Вы будете счаст­
ливы.
Я хочу быть счастливой!
- Повторите: «Радость разительно разносит Родос».
Я повторила. И еще. И еще очень много заклинаний. Я кричала их. Я
знала их. Я была ими.
Неожиданно-резко тело потребовало мою душу назад. Я вернулась в
толпу. Кружилась голова. Я упала на чересчур жесткое кресло. Душа тре­
бовала простора, на секунду тело выгнулось почти дугой в безумной по­
пытке ее удержать, но не смогло, обмякло и некрасиво развалилось в
кресле.
Казалось, я перестала существовать в этом мире.

29

Тогд< i licit краски напились моня и стали настолько яркими, что превратилист, и прекрасное Полон пятно.
ИО СЬМ О И ЛО С КУТ. ХРО М ИРОВАННЫ Й

( )i ущ