КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Большая резня. Шантаж, Сборник [Микки Спиллейн] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Крутой детектив США. Выпуск 2: Сборник

Микки Спиллейн БОЛЬШАЯ РЕЗНЯ

1

Был один из тех вечеров, когда небо кажется низким и как будто окутывает землю. Дождь бился о стекла бара, как разъяренная кошка, и пытался проникнуть внутрь всякий раз, как какой-нибудь пьянчужка, пошатываясь, вваливался в дверь. Помещение насквозь провоняло несвежим пивом, сыростью и тошнотворными дешевыми духами.

Подвыпившая парочка спорила, какую поставить мелодию, пока красотка в платье, ставшем тесным еще год назад, не нажала клавишу музыкального автомата, включив нечто шумное и страстное. Один из пьянчужек пожелал танцевать с ней, но она оттолкнула его, и он пошел танцевать со своим приятелем.

Я сидел на табурете, прислонившись к сигаретному автомату, перед лежащей на стойке бара мелочью долларов на пять. Она заметила меня, решила, что я в состоянии оплатить вечерок с выпивкой на двоих, и подошла, призывно покачивая бедрами.

- Новичок?

- Да нет. Я здесь с шести часов.

- Возьмешь мне выпить? - Она втиснулась рядом со мной, проверяя, насколько тесно может прижаться к моей ноге.

- Нет.

Это так удивило ее, что она перестала прижиматься ко мне.

- Разве джентльмены не угощают дам? - спросила она и попыталась соблазнительно прикрыть глаза, но один закрылся больше другого, и это придало ей глуповатый вид.

- Детка, я не джентльмен.

- А я не дама, так что угости меня.

Пришлось угостить ее выпивкой. Бармен уже посматривал на парня в поношенной армейской шинели, сидевшего над последней каплей в стакане, чтобы не выходить в дождь. Я угостил и его.

Бармен, нахмурившись, принял у меня мелочь.

- Эти бродяги выпустят из тебя кровь, парень.

- Да у меня и не осталось крови, - ответил я.

Девица ухмыльнулась и потерлась о мои колени.

- Спорим, что для меня у тебя все найдется?

- Того, что у меня есть, ты не получишь, и так наверняка имеешь достаточно.

Она посмотрела мне а лицо и отодвинулась.

- Ты не слишком общителен.

- Знаю. Я не хочу быть общительным. Последние полгода я не стремился к общению и постараюсь избежать этого в следующие полгода.

- Какая муха тебя укусила? У тебя что, проблемы с женщинами?

- У меня не бывает проблем с женщинами. Я мизантроп.

- Да? - Ее глаза округлились. Она готова была терпеть все, что бы я ни говорил.

- Убирайся, - сказал я.

Она слегка нахмурилась:

- Какого черта? Я никогда…

- Я не люблю людей. Вообще. Собираясь в кучу, они становятся противными, грязными и доставляют массу хлопот. Так что я не люблю людей, включая тебя. Это и значит быть мизантропом.

- А я могла бы поклясться, что ты хороший парень, - сказала она.

- Это сказали бы многие. Нет, я не такой. Дуй-ка отсюда, сестренка.

Она одарила меня взглядом, приберегавшимся для особых случаев, и убралась ко всем чертям, оставив меня пить в одиночестве. Отвратительное место, чтобы скоротать вечер, но это все, что имелось в квартале. Я наблюдал за стрелкой часов, дожидаясь, пока окончится дождь, но он был терпелив не меньше меня. Было что-то почти зловещее в том, как он лил, миллионами барабанных палочек отбивая нескончаемую, сводящую с ума дробь по окнам.

Скоро это довело всех - дождь и атмосфера подавленности. Началась драка, распространившаяся по всему бару. Она прекратилась, когда бармен хватил одного парня по голове. Другого парня, бросившего на пол стакан, вышвырнули вон. Красотка, любившая потереться о кого-нибудь, добилась своего и, подобрав парня, у которого оставалось достаточно мелочи, чтобы превратить для нее вечер в выгодное мероприятие, увела его в дождь. Парню не очень этого хотелось, но природа одержала верх над здравым смыслом.

Я немного опьянел. Не слишком, совсем чуть-чуть. Но вполне достаточно, чтобы осознать, что меня скоро стошнит от этого сборища и я начну вышвыривать их ко всем чертям за дверь. Возможно, и бармена тоже, если он вздумает попробовать свою силу на мне. Тогда я смогу спокойно пить, и черт с ним, с дождем. Я чувствовал себя отлично, просто превосходно.

Я продолжал озираться по сторонам в поисках, с кого бы начать, когда дверь отворилась и захлопнулась за мокрым дрожащим парнем, стоявшим на пороге в одной рубашке. В руках он держал что-то завернутое в пиджак. Перестав озираться, как испуганный кролик, он прошаркал к одному из столиков и опустил сверток на стул.

Никто, кроме меня, не обратил на него внимания. Он бросил доллар на стойку бара, выпил и отнес вторую порцию на столик. На него по-прежнему не обращали внимания. Наверное, здесь привыкли к парням, способным плакать.

Он поставил стакан на стол и снял пиджак со свертка. Это действительно был сверток - маленький ребенок, около года, крепко спавший. Я выругался про себя и почувствовал, как мои плечи передернулись от омерзения - дождь, бар, ребенок и плачущий мужчина. От этого просто воротило.

Я не мог отвести взгляда от парня, выглядевшего так, будто он никогда не наедался досыта. Одежда, мокрая и рваная, облепила его, как кожа. Он был не старше меня, но рот и глаза его были окружены морщинами, а плечи безвольно поникли. Если у него и была цель в жизни, он давным-давно отказался от нее.

Черт побери, он продолжал плакать! Слезы бежали по его щекам, когда он поглаживал ребенка, тихонько разговаривая с ним. Он всхлипнул, вздрогнув всем телом, наклонился и поцеловал ребенка в макушку.

Повернувшись, чтобы опустить двадцать пять центов в сигаретный автомат и не смотреть на него больше, я услышал звук отодвигаемого стула и увидел, что он бежит к двери. На этот раз в руках у него ничего не было.

Секунд десять я стоял, сжимая пальцами пачку сигарет. По спине проползли мурашки, заставив меня стиснуть зубы, чтобы не выругаться на весь этот проклятый мир. Обогнув стойку бара, я сшиб с ног пьяного и распахнул дверь, позволив дождю хлестать меня по лицу, сколько ему заблагорассудится.

За спиной заорали, чтобы я закрыл дверь.

У меня не было на это времени, так как парень был уже на середине улицы - смутный унылый силуэт в свете уличных фонарей, удалившийся слишком далеко, чтобы по-прежнему вызывать интерес к себе. Но он явно интересовал кого-то в «бьюике», отъехавшем от тротуара. Машина с ревом выехала на освещенную улицу, и грохот выстрелов перекрыл звук моих шагов по тротуару.

Хватило двух выстрелов. Парень ничком упал на землю. Задняя дверца машины распахнулась, в свет фонарей выскользнула тень, и со своего места я увидел, как этот человек нагнулся и быстрыми движениями обыскал парня.

Черт побери, мне надо было подождать! Не надо было стрелять с того места, где я стоял. Сорок пятый калибр не рассчитан на такое расстояние, пуля только сделала вмятину в тротуаре и отскочила в сторону. Парень вскрикнул от неожиданности и бросился к машине. Напарник кричал, чтобы он поторапливался. И он почти успел, но одна из пуль рикошетом угодила ему в ноги, и он с криком упал.

Второй, в машине, не стал ждать. Он резко повернул руль, и парень, надрывавшийся от крика в грязи, забыл о боли в ногах ровно настолько, чтобы испустить последний, полный ужаса вопль, прежде чем колеса машины превратили его в кровавое месиво. Моя рука продолжала нажимать на спусковой крючок, пока пустой пистолет не оказался совершенно бесполезным.

Паренек с двумя дырками в спине больше не выглядел усталым. Казалось, он улыбался. Зрелище того, что осталось от него, вызывало тошноту.

Я открыл пачку и сунул в рот сигарету. Зажег ее и выдохнул дым, наблюдая, как он струится сквозь пелену дождя. Парень не мог меня слышать, но я всё же сказал:

- Чертов город, правда, приятель?

Ответом мне была вспышка молнии, прорезавшая небо.

Полицейские машины прибыли через две минуты. Они появились с обоих концов улицы, затормозив под светом фонаря, и полицейские выскочили из них прежде, чем стих визг шин.

У одного из них в руке был пистолет, и он сразу перешел к делу. Нацелив пистолет на меня, он спросил!

- Ты кто такой?

Я указал сигаретой на тело, лежащее на мостовой:

- Свидетель.

Другой полицейский подошел сзади и провел рукой по моим карманам. Он нашел пистолет, выдернул его из кобуры и понюхал дуло. Мне показалось, что он меня ударит, но у него было достаточно опыта, чтобы сначала задать вопросы. Он вопросительно посмотрел на меня.

- Посмотри в боковом кармане, - сказал я.

Он сунул руку в мой пиджак и вытащил бумажник« Внутри к обложке были прикреплены удостоверение частного детектива и разрешение на ношение оружия. Он внимательно осмотрел их, тщательно сличил меня с фотографией.

- Частный детектив Майкл Хаммер.

- Все верно.

Он вновь бросил на меня хмурый взгляд и возвратил пистолет и бумажник.

- Что случилось?

- Этот парень несколько минут назад вошел в бар. Он выглядел испуганным до смерти. Выпив две порции, выбежал. Мне было любопытно, и я последовал за ним.

- В такой дождь только и проявлять любопытство, - сказал полицейский с пистолетом.

- Я вообще любопытный.

Второй полицейский выглядел раздраженным.

- Хорошо, продолжайте.

Я пожал плечами:

- Он выбежал на улицу, за ним последовал «бьюик». Из машины раздались два выстрела, парень упал, и один подонок выскочил из машины, чтобы обыскать его. Я не выдержал и угодил парню в ноги, а водитель машины задавил его. Намеренно.

- Так ты не выдержал! - Полицейский с пистолетом злобно двинулся на меня.

Второй полицейский оттолкнул его.

- Убери пушку и вызови шефа. Я знаю этого парня. Молодую кровь не так просто остудить.

- Черт побери, этот парень мертв, не так ли? Этот тип сам признает, что стрелял, не так ли? Так откуда, черт возьми, нам знать, что «бьюик» вообще был?

- Пойди взгляни на тот труп, - терпеливо продолжал второй полицейский.

Ретивый служака спрятал пистолет в кобуру и пересек улицу. Его вывернуло после первого взгляда на тело, и он забрался в патрульную машину.

В час ночи прибыл Пэт - без фанфар, но с мигалкой на крыше патрульной машины. Он вылез из машины и поднял воротник, чтобы спастись от дождя. Полицейские молодцевато подтянулись, когда он проходил мимо, потому что больше делать в общем-то было нечего. Убийство в этом квартале не было настолько интересным событием, чтобы вытащить под ливень местное население, так что рабочие лошадки просто встали по стойке «смирно», дожидаясь, пока руководство не соизволит приветствовать их кивком головы.

Полицейский, обыскивавший меня, сказал:

- Добрый вечер, капитан Чэмберс.

Пэт ответил на приветствие и отправился взглянуть на парочку трупов. Я отошел в тень покурить, пока он, склонившись, рассматривал труп на тротуаре. Закончив осмотр, он выпрямился и с минуту слушал полицейского, недоуменно морща лоб.

Моя сигарета описала дугу в темноте и погасла в грязи. Я сказал:

- Привет, Пэт.

- Что ты здесь делаешь, Майк? - Два полицейских возникли по обе стороны, когда он направился ко мне. Он движением руки остановил их.

- Я свидетель.

- Да, я слышал. - Ретивый полицейский за спиной Пэта облизал губы, надеясь, что я не расскажу, как он размахивал оружием. - Так в чем же дело, Майк?

- Это, собственно, все. Я знаю обо всем этом не больше тебя.

- Ну да. - Он скривился в усмешке. - Слушай, не пудри мне мозги. Ты что, ведешь это дело?

- Если бы это было так, я бы сказал. Я понятия не имею, что тут произошло, черт возьми! Этого парня убили, я подстрелил второго, а тип в машине прикончил его.

Пэт покачал головой:

- Терпеть не могу совпадений. Особенно когда в это вмешан ты. У тебя особый нюх на убийства.

- Точно, а это убийство довольно мерзкое. Ты никого из них не знаешь?

- Нет. А удостоверений личности они с собой не носят.

Подъехал фургон из морга, за ним футах в пятидесяти следовал медицинский эксперт. После того как выводы были сделаны и фотографии отсняты, выскочили мальчики и принялись убирать месиво с тротуара. Я неторопливо вышел на середину улицы и взглянул на тело.

Оно было похоже на раздавленные песочные часы. Ужас и боль превратили лицо в искаженную мертвую маску, дождь смыл кровь, и оно казалось призрачно белым. Ему было около сорока пяти, рост средний. Костюм выглядел дорогим, но на подошве ботинка виднелась дыра, а сам он явно нуждался в стрижке.

Шефер фургона осветил его фонариком и ухмыльнулся во весь рот:

- Хорош, да?

- Просто красавчик.

- Это что! Вы бы видели, что у нас было на прошлой неделе. Одного типа переехал грузовик с прицепом, и нам пришлось отскребать его от колес. После этого его можно было сложить в обувную коробку.

- Вы хорошо спите? - Я взглянул на него, стараясь как можно лучше выразить омерзение.

- Конечно, а что? - Похоже, он был даже удивлен.

- Да ничего. Посветите-ка еще раз на его лицо.

Парень повиновался, и на этот раз я рассмотрел мертвеца внимательнее. Пэт наблюдал за мной, смутно маяча в тени. Он спросил:

- Знаешь его?

- Встречал раньше. Наверное, проходил по какому-нибудь мелкому делу.

- Медэксперт вспомнил его. Он был свидетелем на коронерском следствии около двенадцати лет назад. Один из старой компании Чарли Фаллона.

Я взглянул на Пэта и опять на труп. Парень кого-то до странности напоминал, но о Фаллоне я не думал. Фаллон умер естественной смертью примерно тогда, когда я начинал свое дело, и знал я о нем исключительно из газет.

- Нет, не могу его вспомнить, - сказал я.

- Мы его опознаем. Конечно, плохо, что они не удосужились иметь при себе какой-нибудь документ. У того, на тротуаре, только сорок центов и ключ от дома в кармане. У этого - пятидолларовая бумажка и еще две по доллару; больше ничего.

Я кивнул.

- Значит, у того парня был только доллар. Он выпил две порции в баре.

- Хорошо, пойдем туда и проверим. Может, кто-то его опознает,

- Никто не опознает, - сказал я.

- Это еще неизвестно.

- Ерунда. Говорю тебе, никто не узнал его, когда он вошел. Он просто выпил и вышел.

- Тогда что ты волнуешься? - Он засунул руки в карманы и наблюдал за мной из-под полуопущенных век.

- Ладно, хватит.

- К черту. Двое убиты, и я хочу знать, в чем дело. У тебя ведь уже что-то есть на уме?

- Да.

То, как я это произнес, вновь заставило его хмуро взглянуть на меня.

- Так пролей свет, Майк.

- Пойдем в бар. Мне так тошно от всего, что происходит в этом городе, что я должен принимать душ всякий раз, когда высовываю нос за дверь.

Дождь внезапно прекратился, как будто что-то застало его врасплох, а затем хлынул с удвоенной силой, колотя меня миллионами капель. Я взглянул на два ряда домов и темные пятна на асфальте, где минуту назад лежали мертвые тела, и задумался о том, как много людей за этими стенами могут умереть на следующий день.

Пэт отошел, сказал что-то медэксперту и одному из полицейских, потом присоединился ко мне. Я вытащил из пачки пару сигарет, вручил одну ему. Лицо его было искажено от омерзения, как всегда, когда он сталкивался с трупом.

Я сказал:

- Тебе это добавит зубной боли, Пэт. Нет ничего, чем бы ты мог предотвратить беду. Как эти двое - живы, а через мгновение мертвы. Здорово, да? Полицейские приезжают разбираться, но, пока это не случится, они не тронутся с места. Боже, что за мир!

Он молчал, пока мы не зашли в бар. К этому времени большинство посетителей были так безнадежно пьяны, что ничего не могли вспомнить. Бармен сказал, что парень заходил несколько минут назад, но больше ничем не мог помочь. Пэт сдался через пять минут и вернулся ко мне.

Я сидел у столика, спиной к свертку в углу, готовый взорваться.

Пэт пристально посмотрел мне в лицо.

- Какая муха тебя укусила, Майк?

Я взял сверток и пристроил его у себя на колене. Пиджак упал, и на моем плече оказалась голова ребенка со спутанной сырой копной волос. Поэт сдвинул шляпу на затылок и закусил губу.

- Я не совсем понимаю…

- Убитый парень… тот, который заходил сюда. Он зашел с ребенком, и он плакал. Боже, как это было трогательно. До тошноты. Парень просто рыдал, потом поцеловал ребенка и выбежал на улицу. Поэтому мне и стало любопытно. Я думал, он сбежал и бросил ребенка. Пэт, парень знал, что умрет, поэтому принес ребенка сюда, простился с ним и вышел навстречу смерти. Хорошенькое дельце, да?

- Ты уже пришел к определенным выводам?

- Черт побери, это сводит меня с ума! Неважно, что сделал этот парень, но платить в конечном счете придется ребенку. Из всей гадости, которая происходит…

- Успокойся, Майк.

- Конечно. Тебе легко так говорить. Слушай, если это его ребенок и он был ему дорог, что же будет с малышом?

- Я думаю, у него есть мать.

- Без сомнения, - заметил я с сарказмом. - Оставим ребенка здесь, пока что-то не подвернется?

- Не глупи. Есть агентства, которые позаботятся о нем.

- Прекрасно. Папашу ухлопали, а ребенка усыновляет агентство.

- Но, дружище, ты даже не уверен в том, что это его отец.

- А кто еще будет плакать над ребенком?

Пэт состроил глубокомысленную физиономию.

- Если верна твоя теория насчет того, что парень знал о скорой смерти, возможно, он рыдал над своей судьбой, а вовсе не над ребенком.

- Ерунда. Как ты думаешь, что это за убийство?

- Судя по месту и по людям, вовлеченным в него, это что-то сугубо местного характера.

- Может быть, убийца как раз и рассчитывает, что ты так решишь?

- Почему? - Он тоже начинал раздражаться.

- Я же сказал, что водитель задавил своего напарника намеренно. Какого черта он это сделал?

Пэт покачал головой:

- Не думаю, что дело было так.

- Ладно, приятель, это ты был здесь, а не я. Ты все это видел.

- Черт побери, Майк, может быть, это тебе показалось намеренным, но по мне это ерунда. В этом нет смысла. Если он действительно повернул, как ты говорил, возможно, он просто собирался подобрать напарника и не рассчитал расстояния.

Я выругался.

- Ну ладно, каково твое мнение?

- Парень был ранен в ногу. Он мог заговорить, и тип в машине задавил его.

Неожиданно Пэт ухмыльнулся и с присвистом захихикал:

- Ты свое дело знаешь. Я думал о том же и хотел убедиться, насколько ты уверен в себе.

- Иди ты к черту, - огрызнулся я.

- Ага, прямо сейчас. Давай возьмем отсюда ребенка. Мне все равно еще полночи не спать из-за этого дела. Пошли.

- Нет.

Пэт остановился и обернулся.

- Что ты имеешь в виду?…

- То, что сказал. Ребенок будет со мной, во всяком случае пока.

Возможно, я разучился уже скрывать свои эмоции, а может быть, Пэт видел это выражение слишком часто. Он сжал зубы, и я почувствовал, как напряглись его плечи под пальто.

- Майк, - сказал он, - если у тебя возникла идея отправиться в погоню за убийцей, выбрось ее из головы сейчас же. Я не собираюсь рисковать своей головой и положением из-за бредовых мыслей, которые приходят тебе в голову.

Я проговорил тихо и медленно, так что ему пришлось напрячь слух, чтобы услышать:

- Убийства не происходят без причины, они обдумываются и тщательно планируются. И причина должна быть веской. Я понятия не имею, кто этот ребенок, но он должен вырасти, зная, что тип, который убил его отца, сам умер от хорошенькой горячей пульки в животе. Если это что-нибудь значит для тебя, можешь считать, что я веду это дело.

У меня есть законное право застрелить этого проклятого убийцу, если удастся спровоцировать его на нападение, чтобы это сошло за самооборону. Так что давай старайся дальше. Скажи, что мне не поздоровится. Скажи, что я вмешиваюсь в работу полиции, а я отвечу, как мне осточертело все в этом городе. Я живу здесь, понял? У меня, черт побери, есть право очистить это место, даже если ради этого придется убить несколько подонков. А на это напрашиваются многие, и, если я решу выполнить эту работу, лучше не вмешивайся. Просто каждый день заглядывай в газеты и увидишь, в какой переплет попадает полиция, когда политика ломает или покупает полицейского. Вспомни нераскрытые дела об убийстве Скотториджо или Биннаджо и его напарника в Канзас-сити, а потом взгляни мне в глаза. И если ты скажешь, что этот город защищен, я назову тебя лжецом. - Я был вынужден остановиться и перевести дыхание. В груди было горячо, я задыхался. - Больно смотреть, как плачут дети, Пэт. Дети, не взрослые мужчины. Кто-то должен поплатиться за это.

Пэт понимал, что спорить бесполезно. С минуту он пристально глядел на меня, затем взглянул на малыша, кивнул, и лицо его окаменело.

- Вряд ли я могу остановить тебя, Майк. Во всяком случае, сейчас.

- Да никогда. Думаешь, будет правильно, если я возьму с собой ребенка?

- Думаю, да. Я позвоню тебе утром. Поскольку ты все равно замешан в этом деле, окружной прокурор, вероятно, захочет услышать твои показания. На этот раз помолчи и сохранишь свою лицензию. У него достаточно забот с заправилами игорного бизнеса, и он будет счастлив выместить досаду на тебе.

Мой смех прозвучал так, как будто потерли друг о друга две деревяшки.

- Пусть идет к черту, мне плевать. Однажды он грубо обошелся со мной, и, могу спорить, ему до сих пор неприятно вспоминать об этом. Что с ним сейчас? Неужели он не в состоянии прикрыть букмекерскую контору?

- Это не смешно, Майк.

- Это крик души. Даже газеты потешаются.

Его лицо медленно залилось краской.

- С них станется. Те, кто смеется, возможно, сами участвуют в деле.

Громче всех смеются шишки вроде Эда Тина, и смеются они не над окружным прокурором или полицейскими. Они смеются над каким-нибудь Джо, над парнями вроде тебя, по которым это бьет. Нисколько не смешно, когда Тин, Лу Гриндл и Фаллон наслаждаются роскошной жизнью, а ты расплачиваешься за это.

Он избавился от обуревавших его чувств и не забыл даже пожелать мне доброй ночи перед уходом. Я смотрел на захлопнувшуюся за ним дверь, крепко прижимая к себе ребенка, и в моих ушах звучали его слова: одно из них звучало все громче и громче.

Лу Гриндл. Оружие. Лу Гриндл, дешевое наследие прошлых лет, продававший свои услуги тому, кому они требовались. Лу Гриндл, пижон-преступник, который одинаково свободно чувствовал себя в злачных местах на центральных улицах и в погребке в Гарлеме.

Лу Гриндл, что неделю назад играл в кости в задней комнате у Лейка, пока двое его молодцов стояли рядом, держа его пальто и деньги. И держал пальто тот самый парень, лежавший недавно в грязи и похожий на разбитые песочные часы.

Я завернул ребенка в пиджак и вышел. Остановилось такси и подобрало меня. У таксиста, наверное, были дети, судя по его ухмылке при виде мальчика в моих руках.

Я сказал ему, где остановиться, и он подождал, пока я не вернусь. Потом я еще семь раз просил его сделать остановку, прежде чем достиг кое-каких результатов. Наполовину одурманенный бармен принял меня за одного из посвященных и сказал, что я могу найти Лу Гриндла на Пятьдесят седьмой улице, в местечке под названием «Хмельной шотландец», где раз в неделю предоставлялась комната для особо азартных карточных игр. Я бросил ему доллар, вернулся к такси и спросил шофера:

- Ты не знаешь, где на Пятьдесят седьмой «Хмельной шотландец»?

- Знаю. Сейчас туда?

- Похоже, что так.

- Ты не думаешь, приятель, что лучше отвезти ребенка домой? Детишкам не годится не спать в такое время.

- Дружище, я бы сам хотел этого больше всего на свете, но сначала надо позаботиться о деле.

Если бы я был пьян, таксист выбросил бы меня вон. Он даже повернулся ко мне, чтобы убедиться, что это не так, потом поехал на Пятьдесят седьмую улицу.

Я оставил ребенка в такси вместе с пятью долларами, чтобы шофер не очень возражал. Под вывеской «Хмельной шотландец» выступала пивнушка, расположенная в подвальчике, где обслуживали тех, кто любил малопристойные представления и не возражал против оплаты счета. Она была забита пьяными и полупьяными, столпившимися вокруг площадки, убеждая танцовщицу не смущать себя рамками нью-йоркского закона. Когда на сцену стали бросать свернутые банкноты, она послала закон к черту, освободилась от всех застежек и завязок и дала клиентам настоящее представление, обеими руками подобрав зелененькие средства убеждения.

Официант наблюдал за представлением с ухмылкой на жирном лице, и я схватил его, пока он был еще весь во власти впечатления от лицезрения живой плоти.

- Где Лу? - спросил я, как будто мы действительно были друзьями.

- Там, внутри. Играют. - Он ткнул большим пальцем в заднюю стену.

Я протиснулся через толпу к столику, с которого помощник официанта убирал посуду, и выдвинул стул. Парень взглянул на пять долларов в моей руке и замер в ожидании.

- Лу Гриндл здесь. Пойди скажи ему, чтобы вышел.

Он хотел получить пять долларов, но покачал головой:

- Приятель, никто не указывает Лу. Пойди скажи ему сам.

- Скажи, что это важно, и он придет. Ему вряд ли понравится, если он не узнает того, что мне надо ему сказать.

Он оставил поднос на столе, исчез за поворотом, который вел к кухне и служебным помещениям, потом вернулся и сказал, что Лу сейчас выйдет.

На сцене другая танцовщица тоже старалась заработать денег, так что лишних ушей вокруг не было.

Лу появился из-за поворота, взглянул на официанта, который ткнул пальцем в мою сторону, и подошел выяснить, что я за птица. Лу Гриндл был франтоватым типом за сорок, с глазами, как стекляшки, и как будто нарисованными волосами.

Его смокинг тянул на трехзначную цифру, и, если не присматриваться, ни за что нельзя было догадаться, что под мышкой у него спрятан пистолет.

Кожа в углах его глаз собралась в морщинки, когда он попытался оценить мою персону. Увидев так же, как у него, оттопыренный пистолетом пиджак, он ошибочно принял меня за полицейского. Его верхняя губа скривилась в усмешке, которую он и не пытался скрыть.

Я ногой выдвинул второй стул и сказал:

- Садись, Лу.

Лу сел. Его пальцы были скрючены, как будто он хотел разорвать меня.

- Только ясно и коротко, - сказал он.

Я сказал ясно и коротко:

- Одного из твоих корешей убили сегодня вечером.

Морщинки вокруг глаз расправились, а глаза еще больше остекленели. Это было все, чем он позволил себе изобразить удивление.

- Кто именно?

- Я сам хочу выяснить. Неделю назад он держал твое пальто, пока ты играл в кости. Помнишь?

Если и помнил, он ничем этого не показал.

Я перегнулся через стол, на всякий случай сунув кончики пальцев за полу пиджака.

- Это был парень среднего роста в дорогих тряпках, с дырками в ботинках. Когда-то он работал на Чарли Фаллона. Меня интересует, не по твоему ли приказу он действовал сегодня вечером.

Лу наконец-то вспомнил. Лицо его напряглось, на шее выступили жилы и впились в воротник.

- Кто ты такой, черт побери?

- Меня зовут Майк Хаммер, Лу. Поспрашивай вокруг, узнаешь, что это значит.

Выражение его лица можно было сравнить только со змеиным. Тело под пиджаком подобралось.

- Чертов легавый! - Он смотрел на мои пальцы. Я засунул их еще дальше и теперь мог нащупать холодную сталь пистолета.

Змеиное выражение исчезло, что-то другое пришло ему на смену. Что-то говорящее о том, что Лу Гриндл уже не рассчитывает на быстроту реакции, как бывало раньше. Во всяком случае не тогда, когда он один.

- Ну и что? - рявкнул он.

Я улыбнулся, продемонстрировав все свои зубы.

- Этот парень, который погиб… Я ранил его в ногу, а тот, кто был за рулем, решил не рисковать, оставляя его на месте, ну и направил машину на него. Это было после того, как они вдвоем прикончили еще одного парня.

Рука Лу скользнула в карман и выудила сигарету. Все очень медленно, чтобы я мог это видеть.

- Сегодня никто не выполнял моих приказов.

- Возможно, Лу, возможно. Во всяком случае для тебя лучше, если это так.

Он остановился, не успев зажечь сигару, и снова окинул меня змеиным взглядом.

- Кое-чему тебе надо поучиться, сыщик. Я не люблю, когда со мной грубо разговаривают. - Голова его на дюйм откинулась, и я увидел выражение ненависти, появившееся на его лице.

- Если я выясню, что ты в этом замешан, я вернусь сюда и вмажу в грязь твою мерзкую физиономию. Только попробуй обмануть меня, и ты умрешь, увидев свои собственные кишки выпущенными на пол. Помни, что я сказал, Лу. Я скорее смахну с плеч твою мерзкую сальную голову, чем еще раз взгляну на тебя.

Лицо и шея его побелели до самого воротника. Казалось, его губы исчезли, так он оскалился. На сцене закончился номер, зрители возвращались на свои места. Я встал и пошел к выходу. Когда я оглянулся, Лу уже не было, а опрокинутый стул лежал у стены.

Такси стояло на месте, на счетчике набежало еще два доллара. Было почти три часа, а я обещал Велде встретиться с ней в половине третьего. Я назвал шоферу вокзал и прижал к себе ребенка, чтобы смягчить тряску. Через несколько минут я уже расплачивался с таксистом.

Велда из тех женщин, которых нельзя не заметить даже в вокзальной толчее. Надо было только проследить за мужскими взглядами. Она стояла у справочного, высокая, спокойная, в светло-сером костюме, оттенявшем ее черные волосы. Роскошные формы. Одежда не могла скрыть этого. Обворожительная. Одежда и этого не пыталась скрыть. Никто никогда не смотрел на нее, не раздевая глазами, такая это была женщина.

Прекрасная партнерша по работе. А когда-нибудь…

Я подошел сзади и сказал:

- Привет, Велда. Прости за опоздание.

Она резко обернулась, бросила сигарету и объявила мне, что я именно тот, кем в тот момент выглядел, - насквозь промокший небритый бродяга.

- Майк, неужели ты не можешь хотя бы появиться вовремя?

- Черт побери, у тебя достаточно сил, чтобы донести собственные чемоданы. Я зашился в работе.

Она не поняла, что у меня в руках, пока сверток не запищал. У нее перехватило дыхание.

- Майк?…

- Киска, это маленький мальчик. Забавный, правда?

Она притронулась пальцами к его лицу, и он сонно улыбнулся. Велда не улыбалась. Она напряженно смотрела на меня, мне оставалось только придать лицу непроницаемое выражение. Я выудил из пачки сигарету и сунул ее в рот, чтобы иметь повод побольше молчать.

- Это и есть твоя работа, Майк?

- Да, да. Слушай, нам пора идти.

- Что ты собираешься с ним делать?

Я изобразил нечто, похожее на смех:

- Собираюсь заменить ему отца.

Она не знала, верить мне или нет.

- Майк… Это дело во Флориде подождет, если здесь что-то важное.

Громкоговоритель объявил посадку. Мгновение я раздумывал, рассказать ей или нет, и решил воздержаться. Это была женщина-дьявол, но все же женщина, и она слишком беспокоилась о моей шкуре, чтобы позволить мне окунуться в бешеную ненависть.

Она уже прошла через это. О ней можно было бы только мечтать, если бы она перестала так беспокоиться о моем благополучии. И я сказал:

- Пойдем, у тебя осталось пять минут.

Я посадил ее в поезд и послал ей воздушный поцелуй через окно. Когда она улыбнулась своим прелестным ртом и послала мне ответный воздушный поцелуй, мне захотелось велеть ей забыть о слежке за одним типом в Майами, у которого была целая гора краденых бриллиантов. Но поезд дернулся и поехал. Я помахал еще раз, вышел на улицу и поймал такси, чтобы ехать домой.

Дома я раздел ребенка, бросил тряпье в мусорное ведро и устроил ему постель на кушетке. Я приставил пару стульев, чтобы он не упал, и взял его на руки..Весил он не слишком много. Это был один из разбросанных по всему городу малышей, о которых некому было заботиться.

Светлые волосики были мягкими и влажными и завивались на концах.

Мгновение головка малыша лежала на моем плече, затем глаза его открылись. Он что-то пролепетал, и я покачал головой:

- Нет, детка, я не твой папа. Может быть, я сойду за него, пока не найдем другого. Во всяком случае тряпья и закусочных ты пока больше не увидишь.

Я положил его на кушетку и накрыл одеялом.

Кто-то точно за это поплатится.

II

Утро было солнечным; солнце стояло высоко над домами, лучи его били в окна. На часах было начало одиннадцатого, и я поспешно выбрался из постели. Телефонный звонок раздался в тот момент, когда что-то с грохотом свалилось на пол в гостиной, и я разразился проклятьями, которые можно было услышать на улице.

Если я и пытался кричать, крик застрял у меня в горле, потому что мальчишка стоял босиком посреди осколков фарфоровой настольной лампы и тянулся за моим пистолетом, лежавшим на краю стола.

Должно быть, я здорово напугал его, когда подхватил с пола и вырвал пистолет из его ручонки. Пистолет стоял на предохранителе, и я мысленно благословил человека, который изобрел предохранители к сорок пятому калибру.

Так, с оружием в одной руке и орущим ребенком в другой, я сорвал телефонную трубку.

- Что, попал в переделку, Майк? - сказал Пэт и засмеялся.

Мне было не до смеха. Я сказал, чтобы он убирался к черту или говорил дело; мне надо было привести себя в порядок.

Он опять засмеялся, на этот раз громче:

- Слушай, Майк, приезжай скорее. Мы решаем твою задачку.

- Отец ребенка?

- Да, это был его отец. Приходи, я расскажу.

- Дай мне час времени. Ребенка приносить?

- Ну… Честно говоря, я совсем о нем забыл. Вот что, оставь его где-нибудь, пока мы не найдем подходящее заведение, ладно?

- Это все равно, что выбросить ребенка. Что это с тобой? Ладно, забудь об этом, я что-нибудь придумаю.

Я бросил телефонную трубку и уселся, примостив ребенка на коленях. Он продолжал тянуться к пистолету, пока я не швырнул эту игрушку на стул через всю комнату. Поразмыслив немного, я позвонил вниз швейцару и попросил его прислать ко мне посыльного. Через пять минут мальчишка пришел, и я велел ему лететь по магазинам и подобрать что-нибудь из одежды и еды для годовалого малыша.

Паренек с ухмылкой взял десять долларов.

- Предоставьте это мне, мистер. У меня больше братишек, чем у вас пальцев на руке. Я знаю, что к чему.

Он знал, это точно. За десять долларов много не купишь, и все же он принес смену белья, и вдвоем мы накормили мальчишку. Я оделся. Этажом ниже жила пожилая медсестра, теперь на пенсии, которая согласилась брать к себе ребенка днем, и услуга эта обошлась мне совсем даром.

Когда она забирала ребенка, я похлопал его по попке, а он попытался пальчиком выковырять мне глаз.

- Для клиента, - сказал я, - ты стоишь мне чертовски дорого.

Я взглянул на сестру, но она уже принялась причесывать ему волосы и поправлять одежду.

- Хорошенько заботьтесь о нем, ладно?

- Теперь уж не беспокойтесь. Я даже рада чем-то заполнить время.

Ребенок возопил и сунул руку мне в пиджак, а когда я отступил, заверещал снова, на этот раз со слезами.

- У вас какая-то вещь, которую он хочет? - спросила она,

- Хм… нет… Мы… ну, играли перед этим с пиджаком. Наверное, он это запомнил. - Я попрощался и вышел. Она бы съела меня с потрохами, если бы узнала, что ребенок хотел поиграть с пистолетом.

Пэт отдыхал в своем кабинете, положив ноги на стол и сравнивая фотографии. Когда я вошел, он отложил их в сторону и взмахом руки пригласил меня сесть.

- Нам понадобилось немного времени, чтобы напасть на след.

Я уселся, держа в пальцах сигарету, и стал ждать. Пэт взял из стопы бумаг лист с рапортом и положил его перед собой.

- Парня зовут Уильям Деккер, - сказал он. - Четыре года назад он вышел на свободу, отбыв срок за взлом. До ареста работал в компании, занимающейся сейфами и замками, а лотом, видимо, из-за своей профессии, был втянут в дурную компанию. Бросил работу и, похоже, процветал, в то время как по городу прошла волна краж из сейфов. Ни одно из этих преступлений на него не повесили, однако он был под подозрением. Затем его взяли, когда он проник в квартиру, и осудили.

- Что это была за дурная компания? - вмешался я.

- Местные ребята. Шайка мелких воришек, большинство из которых сейчас в тюрьме. Правда, после освобождения он остепенился и женился. Жена его умерла меньше чем через год после рождения ребенка. Кстати, мальчика тоже зовут Уильям. Мы и сейчас были бы в неведении, если бы кое-что, происшедшее вчера вечером, не пролило свет на все это дело. Незадолго до полуночи мы получили сигнал о жулике, которого видели на пожарной лестнице одного из лучших домов на Риверсайд. Машина, выехавшая по вызову, не обнаружила вора, но, осматривая пожарную лестницу, полицейские набрели на разбитое окно и услышали стон. Войдя, они увидели на полу женщину, довольно сильно избитую. Стенной сейф был вскрыт, содержимое исчезло. На диске был один отпечаток, который удалось снять, и принадлежал он Уильяму Деккеру. Заглянув в досье, мы получили все ответы.

- Прекрасно. - Мой голос прозвучал до смешного тускло.

Пэт поднял голову, лицо его было непроницаемо.

- Майк, ты был настроен на поиски убийцы, и сейчас тебе досадно, потому все оказалось так банально.

- Ладно, продолжай. Я хочу дослушать.

Он вернулся к рапорту.

- Как я уже сказал, жена его умерла, и он, вероятно, опять стал скатываться. С двумя сообщниками он разработал план, согласно которому сам должен был вскрыть сейф, а двое других караулили и вели машину. По нашей версии, Деккер попытался скрыться со всем награбленным, а сообщники перехватили его и убили.

- Милая версия. Как вы ее разработали?

- Деккер должен был идти на взлом сейфа один, Потому что после этого он зашел домой за ребенком, И ты сам видел, как человек, в которого ты стрелял, обыскивал его.

- Теперь прокрути все обратно.

- Что?

- О Боже, ты что, не видишь собственных просчетов?

Он их видел. Выпятив языком щеку, он покосился на бумагу.

- Да, единственная зацепка-это добыча. Ее не было.

- Попал в точку, - согласился я. - И кое-что еще… Если он взламывал сейф ради добычи, то взял бы деньги с собой. Деккер прекрасно знал, что умрет. Он вышел навстречу своей смерти, это точно.

Пэт кивнул:

- Я тоже думал об этом, Майк. Думаю, что смогу это объяснить. Улов Деккера составил лишь триста семнадцать долларов да нитку искусственного жемчуга стоимостью около двадцати долларов. Я думаю, когда он понял, что это все, чем можно поживиться, до него дошло, что те двое не поверят ему, и потому он сбежал. Во всяком случае, попытался.

- Тогда где деньги?

Пэт пощелкал ногтями по зубам.

- Думаю, мы обнаружим их там же, где жемчуг… Если найдется достаточно честный человек, чтобы предъявить их… Где-нибудь на мусорной куче.

- А, ерунда! Даже три сотни деньги в наше время. Он не бросил бы их.

- Ярость и раздражение могут толкнуть человека на многое.

- Тогда почему он позволил убить себя?

Пэт с минуту помолчал и сказал:

- Я думаю, он понимал, что они выместят свою злобу на ребенке.

Я бросил окурок в мусорную корзину.

- Да, ты крепко все связал. Кто был другой?

- Арнольд Бэзил. Раньше работал на Фаллона и тянет за собой хвост из трех сроков и четырнадцати арестов без осуждений. До сих пор мы не смогли узнать о нем больше.

Знаем только, что после смерти Фаллона он поехал в Лос-Анджелес, там напился и был задержан за нарушение порядка. Двое из наших осведомителей сообщали, что видели его в прошлом месяце в городе, но не слыхали, чтобы он был в чем-то замешан.

- Они не говорили, что он крутится около Лу Гриндла?

Пэт мрачно взглянул на меня:

- Откуда ты это узнал?

- Неважно. Так что же?

- Говорили.

- И что ты думаешь по этому поводу?

- Проверяю.

- Чудесно.

Он швырнул карандаш на стол.

- Не надо сарказма, Майк. - Он поймал мой взгляд и снова начал пощелкивать себя по зубам. - Как бы я ни хотел повесить что-нибудь на эту дешевку, сомневаюсь, что это получится. Лу не играет в грошовые игры, ты знаешь. У него свое занятие - рэкет, и он умудряется ускользнуть от неприятностей.

- Ты мог бы это исправить, - сказал я. - Доставь ему неприятность, из которой он не выберется.

- Вот сам и попробуй.

Я встал и надел шляпу.

- Думаю, я сделаю это, просто ради интереса.

Пэт уперся руками в стол.

- Черт побери, Майк, брось это! Ты в ярости, потому что дело ясное, и ты недоволен, что не можешь начать охоту. В один прекрасный день ты угодишь в такие неприятности, с которыми тебе не справиться.

- Пэт, я не люблю тех, кто оставляет детей сиротами. Существует еще шофер той машины, не забудь.

- Я не забыл. До конца недели мы узнаем все о нем.

- Сначала он умрет. Не возражаешь, если я взгляну? - Я взял рапорт, пробежал его глазами и, запомнив пару адресов, положил обратно.

Теперь Пэт внимательно смотрел на меня, в глазах его сквозила напряженность.

- Майк, ты ничего не опустил, рассказывая мне?

- Нет, ничего.

- А то лучше расколись.

Я повернулся и взглянул на него. Я был вынужден сунуть руку в карман, чтобы она не дрожала.

- Это просто мерзко, вот и все. Парень плакал. Надо было видеть его, чтобы понять, как это выглядело, а ты его не видел. Взрослые люди просто так не плачут. Это мерзко.

- Ты сумасшедший, - сказал Пэт.

- Да, мне говорили. Окружной прокурор хочет меня видеть?

- Нет, тебе повезло, что все так быстро разъяснилось.

- Тогда пока, Пэт. Я буду держать с тобой связь.

- Давай, давай, - сказал он.

Я думаю, про себя он смеялся надо мной. Мне же было не до смеха. Не над чем было смеяться, помня, как плачущий парень поцеловал своего ребенка, вышел на улицу и оставил его сиротой.

Дорога до Ист-Сайда заняла у меня какое-то время. Я прошел по кварталу, где было совершено убийство, дошел до угла и направился вниз по улице, на которой жил Деккер. Это был один из ветхих кварталов, которым осталось несколько лет до полного разрушения. Тротуары были заставлены древними детскими колясками, орды детей постарше играли рядом в мусоре, а взрослые сидели на ступеньках, не обращая внимания на то, чем заняты дети, лишь бы не мешали им переругиваться и потягивать пиво. Четырехэтажный дом коричневого кирпича, номер которого - сто шестьдесят четыре - я нашел в рапорте у Пэта, стоял, накренившись к улице. Я припарковал машину и вылез, пробираясь сквозь детский рой, потом поднялся по ступеням к парадному. Двери не было, так что звонить мне не пришлось. На одном из почтовых ящиков было что-то нацарапано. Я прошел по темному туннелю коридора и, отсчитав три двери, постучал.

Из темноты возник верзила, дюйма на два выше меня, с грудью, как пивной бочонок. Может быть, под его волосатой грудью был и жир, но много мускулов было точно.

- Чего надо? - По тому, как он произнес это, можно было сказать, что он привык отпугивать людей с первой минуты.

Я сказал:

- Сведений, дружище. Что, если ты их мне дашь? Я следил за его руками. Похоже, он хотел сгрести меня ими.

Я стоял, слегка балансируя на пальцах, чтобы он видел, что, какой бы шаг он ни замышлял, у меня хватит прыти улизнуть. Онрассмеялся:

- Ты нахальный соплячок.

- Дружище, ты первый, кто когда-либо назвал меня соплячком.

Он опять засмеялся:

- Входи, выпей кофе и используй язык по назначению. У меня сегодня уже побывали разные гости.

Дальше был еще один длинный коридор, в конце которого виднелся свет, горевший, как оказалось, на кухне. Верзила встал на пороге, кивком головы приглашая меня войти, и я увидел священника, который сидел у стола и грыз черствую булку. Верзила сказал:

- Святой отец, это… Эй, как твое имя?

- Майк Хаммер. Здравствуйте, святой отец.

Священник протянул большую руку, и мы обменялись рукопожатием. Тогда верзила постучал себя пальцем в грудь:

- Совсем забыл. Меня зовут Джон Вилек. Садись, закуси и выкладывай, что у тебя. - Он достал с полки еще одну чашку с блюдцем и наполнил ее. - Сахар и молоко на столе.

Размешав сахар, я выложил карты на стол:

- Я частный детектив. В данный момент пытаюсь выяснить все о парне, который жил здесь до вчерашней ночи.

Священник и верзила обменялись быстрыми взглядами.

- Вы имеете в виду Уильяма Деккера? - спросил священник.

- Да.

- Могу я спросить, кто вас нанял?

- Никто, святой отец. Я был там, когда Деккера убили, и это мне не понравилось. Я действую самостоятельно, от своего имени. - Я попробовал кофе. Он был чертовски крепок и горяч.

Вилек смотрел в свою чашку, помешивая кофе.

- Деккер был нормальный парень. И жена у него была приятная. Полиция была здесь вчера вечером и потом опять утром.

- Сегодня?

Он взглянул на меня, стиснув зубы.

- Да, я вызвал ее примерно за час до вашего прихода. Пара полицейских в патрульной машине.

Мы со святым отцом поднялись наверх посмотреть, а кто-то уже побывал там до нас. Все перевернуто вверх дном.

Священник поставил свою чашку и откинулся на стуле.

- Может быть, вы сможете что-нибудь объяснить, мистер Хаммер?

- Может быть, смогу. По версии полиции, тот, кто обыскивал квартиру Деккера, искал деньги, которые, как предполагалось, он утаил во время кражи вчера вечером. В него стреляли, потому что он не достал достаточного количества денег и знал, что сообщники не поверят ему. Он пытался скрыться, но его настигли. Очевидно, они думали, что он припрятал Деньги, когда заходил за ребенком, с расчетом взять их позже.

Вилек воскликнул:

- Сволочи! - и добавил: - Простите, святой отец. Священник мягко улыбнулся:

- Мистер Хаммер… Вы что-нибудь знаете об Уильяме Деккере?

- Я знаю, что он сидел. Вы это знали?

- Да, он рассказывал мне об этом недавно. Видите ли, меня ставит в тупик то, что Уильям был таким правильным парнем. Он изо всех сил старался жить нормально. Ему было нелегко, но, похоже, он неплохо с этим справлялся.

Вилек согласно кивнул:

- Это точно. Мы со святым отцом были единственными здесь, кто знал о его прошлом. Когда он только переехал сюда, он не стеснялся этого, а затем у него стали появляться неприятности с работой, так как никто не любит держать бывших осужденных. Вот что я вам скажу: Деккер был абсолютно честен. Не было в нем ничего дурного, понимаете? Никогда даже в карты не обманывал, вовремя платил за квартиру и оплачивал счета. Никогда никаких неприятностей. - В его глазах было искреннее недоумение. - Честно, я ничего не понимаю. Всегда заботился о ребенке с тех пор, как его жена умерла от рака.

- Так ему приходилось туго?

- Да. Доктора стоят дорого, а он не мог позволить себе многого. Жене нужна была операция, и он наконец поставил ее на очередь, но было уже слишком поздно, и она умерла через несколько дней после того, как ее разрезали. Деккер какое-то время был не в себе.

- Он много пил? - спросил я.

Нет. Ни разу за это время не выпил ни капли. Он не хотел делать ничего, что могло бы повредить ребенку. Он до безумия любил мальчика, поэтому и старался выкарабкаться.

Священник слушал, время от времени кивая головой. Когда Вилек закончил, он сказал:

- Мистер Хаммер, неделю назад Уильям пришел ко мне в церковь и спросил, не могу ли я взять на хранение его страховые бумаги. Они все, конечно, оформлены на ребенка, и он хотел быть уверенным, что, если с ним что-нибудь случится, ребенок не останется без средств.

Это заставило меня на секунду задуматься. Я спросил:

- Скажите, он нервничал? Я имею в виду, похоже было, что его что-то мучает?

- Да, сейчас, когда я вспоминаю это, я сказал бы, что он был расстроен. В то время я полагал, что это из-за смерти жены. Однако его история была вполне правдоподобна. Он хотел, чтобы важные документы были в надежных руках. Я никогда не думал, что он собирается…

Вилек вскинул руки:

- Ерунда. Не думаю, что он сделал это, потому что собирался кого-то обокрасть. Парень был честен.

- Иногда обстоятельства вынуждают человека свернуть с пути истинного, - сказал я. - Он нуждался в деньгах?

- Конечно, нуждался. Два-три дня в неделю он работал в доке, на пятьдесят первом пирсе, но этого едва хватало. Он жил весьма стесненно, но справлялся.

- Друзья у него были?

Верзила пожал плечами:

- Иногда приходил парень из дока. Еще он по понедельникам вечером играл в шахматы со слепым разносчиком газет в соседнем квартале. Оба научились этому в тюрьме. Нет, не могу сказать, чтобы кроме меня у него еще были друзья. Мне нравился этот парень.

- Никаких особых причин, чтобы нуждаться в деньгах? Ничего?

- Нет, не теперь. Перед тем как умерла жена, конечно. Но не теперь.

Я кивнул, допил кофе и повернулся к священнику:

- Святой отец, не строил ли Деккер тайных планов насчет мальчика?

- Строил. Он хотел, чтобы его сын воспитывался в одной из наших церковных организаций. Мы обсуждали это, и он даже составил завещание. Деньги за страховку должны пойти на обучение в школе, а все остальное, что имел Деккер, должно было быть в ведении опекуна мальчика. Все это очень огорчительно. Если бы только он пришел ко мне со своей бедой? Он всегда приходил в церковь за советом, но в этот раз, когда больше всего в этом нуждался, не смог прийти. Правда, я…

- Святой отец, мальчик у меня. О нем в данный момент заботятся, а как только вы будете готовы, я буду рад передать его вам. Малыш - причина моего участия в этом деле, и, когда я найду типа, который сделал его сиротой, пусть готовят новую могилу на кладбище для бродяг. Этот город нуждается в том, чтобы ему утерли нос. Меня тошнит от того, что приходится жить рядом с подонками, которые обретаются здесь, и я собираюсь разделаться с ними..

- Пожалуйста, сын мой? Я…

- Не читайте мне проповеди сейчас, святой отец. Может быть, потом, когда все будет кончено, но не сейчас.

- Но, конечно, вы об этом говорите не всерьез? Вилек мгновение изучал мое лицо, затем сказал:

- Именно всерьез, святой отец. Если я могу помочь, приятель, дайте мне знать, хорошо?

- Хорошо, - сказал я. - Когда вы все устроите для мальчика, святой отец, найдите мое имя в телефонном справочнике. Кстати, как зовут друга Деккера?

- Хм… Кажется, Букер. Нет, Хукер. Точно, Хукер. Мэл Хукер.

Я отодвинул чашку и встал из-за стола.

- Тогда все. Нельзя взглянуть на квартиру?

- Да, конечно, поднимитесь. Последний этаж, первая дверь от площадки. И нет смысла спрашивать о чем-то этих старых куриц. Они все занимались еженедельной стиркой, когда там побывал тип, который разнес квартиру. Горячую воду дают только раз в неделю, и все они стояли, уткнувшись носами в корыта.

- Спасибо, - сказал я. - И за кофе тоже.

- Не стоит благодарности.

- Всего хорошего, святой отец. Вы позвоните мне позже?

Он кивнул с несчастным видом:

- Да. Прошу вас… никакого насилия.

Я улыбнулся, чтобы успокоить его, и пошел к выходу.

Вилек не преувеличил, сказав, что квартиру разнесли. Они оставили за собой хвост обломков, которые можно было бы просеять через сито. Это было одно сплошное месиво. Мешок с мусором, который не успели вынести, был опрокинут, и, когда я увидел разбросанный мусор, мне стало смешно, потому что они не получили того, что искали. В этом погроме не было ничего указывавшего на то, что важное нечто было найдено.

Некоторое время я бродил по разгромленной квартире, подбирая то там, то тут детскую игрушку, женскую безделушку, что-то из рабочей одежды Деккера. Я даже сам попытался поискать, но нигде не было ни одной мало-мальски ценной вещи. Я докурил сигарету, бросил окурок в раковину, закрыл дверь и вышел из дома. Пока было похоже, что Пэт прав. Деккер дал втянуть себя в дело, которое не окупилось. Возможно, они тщательно присматривались к квартире и ни за что не поверили бы, если бы он выдал им рассказ о почти пустом сейфе.

Я сидел в машине и думал.

Бандит, сидевший за рулем машины, все еще разгуливал на свободе, и, если искать кого-то, вполне можно начать с него. Я нажал на стартер, отъехал от тротуара и поехал назад, через город.

Любопытство заставило меня поехать на Риверсайд. Наконец приехав туда, я решил, что неплохо было бы покружить немного и поискать пару острых глаз, заметивших парней, которые наблюдали за квартирой, прежде чем выполнить работу.

Меня ждала не очень большая удача. Эта часть города - район денежный, и люди, которые жили здесь, замечали только доллары. Здесь стояли сплошь многоквартирные дома, облицованные блестящей плиткой, с нарядными швейцарами, отдающими честь; у тротуаров стояли огромные «кадиллаки».

Один из швейцаров вроде бы вспомнил «бьюик» и пару типов, крутившихся вокруг неделю назад, но не мог сказать точно. За два доллара он провел меня по подземному проходу на задний двор и разрешил мне осмотреться.

Деккеру было легко. Во всех домах были одинаковые переходы, и, оказавшись на заднем дворе, можно было элементарно дотянуться до нижнего края пожарной лестницы. Оглядевшись, я поблагодарил швейцара и вернулся на улицу.

Через два дома стоял тот, в котором Деккер занимался делом; я прошел мимо тучного швейцара, поглядел доску с табличками, нашел надпись «Ли, Марша» и нажал кнопку звонка. В нише у стены стоял телефон, который давал жильцам возможность проверить посетителей, прежде чем открыть дверь, и я продержал трубку у уха целую минуту, пока не услышал щелчка.

И раздался ответ с небес. Какой у нее был голос! Это была та музыка, которую композиторы пытаются и не могут создать. Она произнесла только «Да?», а у меня в голове начали возникать такие образы этой Марши Ли, которые по почте не отправишь.

Я старательно пытался выдать себя за джентльмена.

- Мисс Ли?

Она ответила утвердительно.

- Это Майк Хаммер, частный детектив. Могу ли я поговорить с вами несколько минут?

- О… Насчет кражи?

- Точно, - сказал я.

- Что ж… да. Полагаю, что можете. Поднимайтесь.

И я вознесся на небеса в лифте, который довез меня до фойе, где у облачка с надписью «4Д» висел небольшой бронзовый молоточек вместо звонка. Я приподнял его, опустил и был впущен в квартиру солидной усатой сиделкой.

В большом кресле у окна сидел мой ангел. По крайней мере, правая сторона лица имела ангельский вид. Слева под глазом был вполне земной синяк, а скулу пересекал большой шрам,

Лицо мое, вероятно, отразило отчаянные попытки не расхохотаться, потому что она побарабанила пальцами по креслу и сказала:

- Или проявите должное сочувствие, мистер Хаммер, или убирайтесь вон.

Я не мог больше сдерживаться и рассмеялся, но не убрался.

- Одна половина вас - самое прекрасное, что я когда-либо видел, - ухмыльнулся я.

- Я наполовину благодарю вас, - ответила она с усмешкой. - Можете идти, если хотите, миссис Росс. Вы вернетесь в пять?

Сиделка ответила утвердительно и взяла свое пальто. Я понадеялся, что за время своего отсутствия она побреется.

- Садитесь, мистер Хаммер. Могу я предложить вам выпить?

- Спасибо, я налью сам. Просто скажите, где что стоит.

Мой ангелок поднялся и, как в вуаль, завернулся в полупрозрачный пеньюар.

- Черт побери, я сама налью. Вести жизнь инвалида просто невыносимо. А все обращаются со мной, как с калекой. Сиделка выступает в качестве «уважения со стороны администрации», которая надеется, что я не подам в суд за то, что так плохо охраняется их собственность. Она хорошо готовит, иначе я бы попросила, чтобы они оставили ее при себе.

Она прошла к буфету, я не мог отвести от нее глаз. Никакого нарочитого покачивания бедрами; просто дивная ровная походка, которая выражала больше, чем извивающееся тело танцовщицы. Ее ноги, касаясь нейлона пеньюара, заставляли его потрескивать и прилипать к телу, пока каждый изгиб не обозначился под белой дымкой, слегка просвечивая розоватыми полутонами.

У нее были рыжевато-каштановые волосы, свободно ниспадавшие на плечи, глаза того же цвета и рот, к которому страшно хотелось прижаться губами. Вероятно, Марша только что вышла из ванной, потому что от нее исходил запах свежести и мыла без всякой примеси духов.

Когда она повернулась, в руках у нее было два стакана; направляясь ко мне, она выглядела еще более хорошенькой, чем со спины. Хорошо развитая грудь подчеркивала ширину плеч и мягкие очертания живота, беспечно возвышаясь под нейлоном и как бы стараясь вырваться на волю.

Я полагал, что она слишком занята стаканами, чтобы заметить мой взгляд, но ошибался. Она вручила мне стакан и спросила:

- Ну как, я прошла?

- Что?

- Проверку я прошла?

- Если бы я был в состоянии что-либо произнести, я бы только присвистнул, - ответил я. - Я устал смотреть на женщин в одежде, которая делает их похожими на никак не распускающийся тюльпан.

Среди коротких стрижек и кудряшек так приятно для разнообразия увидеть женщину с волосами.

- Довольно сомнительный комплимент, если я в этом что-то понимаю. Каким любовником вы были бы!

Я пристально поглядел на нее:

- Не обольщайтесь.

Она взглянула на меня так же пристально:

- Нисколько.

Мы подняли бокалы в молчаливом тосте и сделали по глотку.

- Что ж, мистер Хаммер…

- Майк.

Ее губы раздвинулись в улыбке:

- Майк. Очень вам подходит. Зачем вы хотели меня видеть?

- Для начала я хочу знать, почему вы кажетесь мне такой чертовски знакомой. Даже с этим фонарем вы мне напоминаете кого-то, кого я видел раньше.

Ее руки пробежались по пеньюару.

- Спасибо, что вспомнили. - Она перевела взгляд на стоявшее в углу пианино с фотографией на нем.

Я взял бокал и подошел к пианино; на этот раз я действительно присвистнул.

Это был большой снимок Марши в платье периода гражданской войны, лиф которого прикрывал тело лишь дюймов на шесть выше талии, далее предоставляя одерживать верх природе. Гримеру не пришлось много трудиться, чтобы превратить ее в самую прекрасную женщину, которую я только видел. Она была моложе в момент съемки, но что касается меня… Я бы предпочел Маршу теперешнюю. Время пошло ей только на пользу. Почти скрытая рамкой, на фотографии стояла надпись, что снимок сделан компанией «Аллертон».

Марша была мне знакома, потому что я много раз видел ее раньше. Да и любой другой тоже. Десять лет назад она была восходящей звездой Голливуда.

- Дни былые, - сказала она.

Я поставил фотографию на место и сел напротив Марши, чтобы лучше ее видеть. На нее стоило посмотреть, и ей не надо было закидывать ногу на ногу, чтобы привлечь внимание. Ноги тоже были хороши.

- Удивительно, что я забыл вас, - сказал я.

- Многие забыли. У зрителей память короткая.

- Как получилось, что вы ушли из кино?

- О, это печальная, но простая история. Возможно, вы читали об этом. Был один тип… На эпизодических ролях, но обаятельный, подлец. Ухаживал за мной в расчете создать себе рекламу и продвинуть собственную карьеру. Я была безумно влюблена в него, пока не обнаружила, что в свободное время он поигрывает с моей секретаршей. По глупости я предала это огласке, и он сказал мне, что использовал меня. Оказавшись объектом насмешек, я пригрозила ему, что, если он еще раз увидит ее, его в Голливуде занесут в черный список. В го время я еще имела достаточный вес, чтобы пережить этот скандал. Как бы то ни было, он сказал моей секретарше, что никогда больше с ней не встретится, и она быстренько удалилась. Вы знаете Голливуд. Это послужило плохой рекламой и совершенно выбило меня из седла. Прежде чем они разорвали контракт со мной, я сама отказалась от него и уехала на восток, где выгодно поместила свои деньги, что позволяет мне жить, как я хочу.

Я оглядел комнату. Она вмещала в себя состояние в виде хорошо подобранной мебели. Картины на стенах тоже не были дешевыми копиями. Каждая из них, наверное, оценивалась четырехзначной цифрой. Если это было скромное существование, я бы тоже хотел так пожить.

Я вытащил сигарету, и она щелкнула зажигалкой, давая мне прикурить.

- Что ж… Вряд ли вы пришли сюда выслушивать историю моей жизни, - сказала она. Глаза ее танцевали.

- Я хотел бы узнать насчет кражи.

- Об этом нечего рассказывать, Майк. Я ушла около семи, подобрала одного актера, который сломал при падении руку, отвезла его домой, потом немного побыла у друзей и вернулась без четверти двенадцать. Собираясь зажечь свет, я вдруг увидела луч фонарика и, как идиотка, бросилась туда. Мгновение я видела силуэт человека на фоне окна, а в следующую секунду лежала навзничь на полу. Я вскочила и хотела закричать, но он опять ударил меня, и весь мир перевернулся. Когда приехала полиция, я все еще лежала на полу.

- От капитана Чэмберса я слышал то же самое. Они сказали вам, что парень мертв?

- Нет, они больше не связывались со мной. А что случилось?

- Его убил один из сообщников. Задавил машиной.

- Они… нашли деньги?

- Нет, и я начинаю думать, что никогда не найдут. - Но…

Я затянулся и стряхнул пепел в пепельницу.

- Могу поспорить, что этот парень зашвырнул деньги и ваш жемчуг на какую-нибудь мусорную кучу. Он приходил сюда не ради трехсот долларов. Ради такой суммы не стоит утруждать себя.

Она закусила губу и посмотрела на меня, нахмурившись.

- Вы знаете, Майк, я думала то же самое.

Я с любопытством взглянул на нее:

- Продолжайте.

- Мне кажется, что этот… этот вор знал, что делает, но просто перепутал этажи. Вы знаете Марвина Холмса?

- Это плейбой, который содержит табун блондинок?

- Он самый. Его квартира прямо надо мной. Комнаты расположены точно так же, и даже стенной сейф находится в том же месте, что и мой. У него всегда на руках приличная сумма, а вчера вечером его тоже не было дома. Я встретила его, когда уходила, и он сказал что-то о ночном клубе.

- Вы бывали у него?

- Несколько раз. Он часто устраивает вечеринки. Я не котируюсь, потому что не блондинка, - добавила она как бы невзначай.

Что ж, это было логично. Чтобы проверить, насколько логично, я нашел в телефонном справочнике номер Марвина Холмса и набрал его. Дворецкий с немецким акцентом ответил, что мистер Холмс дома, и позвал его к телефону. Я сказал, что я из страховой компании и хочу знать, есть ли у него на руках крупная сумма денег. Простофиля сразу проглотил крючок и сообщил мне, что у него в сейфе больше десяти тысяч, а затем высказал мнение, что парень, вскрывший сейф этажом ниже, явно ошибся. Я поблагодарил его и повесил трубку.

Марша сказала:

- Он…

- У парня возникла та же идея, что и у вас, дорогуша, и могу поспорить, вы оба правы.

Движением плеч она изобразила покорность судьбе.

- Что ж, полагаю, теперь мало что можно сделать. Я надеялась вернуть жемчуг из сентиментальности. Он был на мне в моей первой картине.

На мою ухмылку вряд ли приятно было смотреть. Губы растянулись в оскале, и я тряхнул головой:

- Это грязное дело, Марша. Двое убиты, и теперь очередь за третьим. Парень, который ограбил вашу квартиру, оставил ребенка и пошел на смерть. Вопрос не в том, что он взял, а в том, почему он взял это. Длительное время он держался, а ни один парень вроде него не совершит такого, что поставит под удар его собственного ребенка. Я был там и все видел. Я видел, как он плакал, как поцеловал на прощание ребенка, вышел и расквитался с жизнью. Теперь малыш у меня, и я знаю, что чувствовал его отец. Как бы то ни было, по какой-то причине такие вещи происходят, и как раз причину я и хочу знать. Может быть, это маленькая, незначительная причина, а может быть, и важная, но я это выясню.

Она смотрела во все глаза, и взгляд ее становился все глубже.

- Вы странный тип, - сказала она.

Я взял шляпу и поднялся.

- Майк… что касается ребенка… Если я могу помочь, я весьма состоятельна.

Я пожал ей руку.

- Знаете, вы тоже странный тип.

- Спасибо, Майк.

- Но я и сам могу позаботиться о ребенке. - Она одарила меня улыбкой, которая делала ее привлекательной даже с фонарем. - Кстати, у вас нет лишней фотографии… вроде этой? - Я кивнул в сторону пианино.

Она долго удерживала мою руку, рассматривала мое лицо.

- Зачем, разве я лично не подойду?

Я уронил шляпу, и она осталась лежать на полу. Я провел руками по ее рукам, пока пальцы мои не впились в ее плечи. Я притянул ее к себе. Она была настоящей женщиной, до самых кончиков пальцев. Тело ее было упруго, грудь высока и налита живительным соком молодости; прижимая ее к себе, я чувствовал тепло ее ног. Она слегка приподнялась на цыпочках, дразня чуть ощутимым движением, выражавшим, как я понимал, приглашение, которое не так легко получить.

Я хотел поцеловать ее, но знал, что, если сделаю это, мне захочется продлить поцелуй настолько, чтобы он еще долго помнился.

Но сейчас было не время.

- Ты вернешься, Майк? - прошептала она.

Она без слов знала ответ. Я оторвался от нее и поднял шляпу.

В этом городе случались очень мерзкие вещи.

Но в этом городе случались и очень приятные вещи.

III

Днем я заехал в контору. В здании был только лифтер, и он не сразу узнал меня. Это было странное ощущение. Всю жизнь живешь в городе, уезжаешь на полгода, а когда возвращаешься, тебя не узнают. Я открыл дверь и почувствовал облегчение, увидев знакомую мебель на старых местах. Отсутствовала только Велда. Ее стол одиноко стоял в углу приемной, запыленный и готовый к приходу нового хозяина.

Я выругался. В эти дни я все время ругался.

Она оставила папку с корреспонденцией, которая могла меня заинтересовать. Ничего важного. Оплаченные счета, несколько писем. Я захлопнул папку и убрал ее в ящик. Там еще стояла бутылка хорошего виски в оберточной бумаге. Я сорвал бумагу, откупорил бутылку и посмотрел на нее. Снял пробку и понюхал виски. Затем поставил бутылку обратно и закрыл ящик. Мне было тошно, и вкус виски был мне неприятен.

На столе Велды зазвонил телефон. Я бросился к нему, надеясь, что это она, но грубый голос спросил:

- Вы Майк Хаммер?

- Да, кто это?

- Джонни Вилек. Из дома Деккера. Я долго пытался найти вас, к счастью, я запомнил ваше имя.

- Что случилось? - спросил я.

- Я обдумывал то, о чем вы говорили сегодня утром. Помните, вы спросили, не нуждался ли Деккер в деньгах?

- Ну-ну.

- Я переговорил со слепым разносчиком газет на углу. Старик совершенно этим сломлен. Они с Деккером были друзьями. Во всяком случае однажды вечером он играл у Деккера в шахматы, когда пришел тот парень. Он хотел знать, когда Деккер собирается уплатить долг. Деккер что-то заплатил ему, парень ушел, и Деккер сказал, что был вынужден занять большую сумму, чтобы оплатить операцию жены.

Он говорил о трех тысячах.

С минуту я переваривал все это, стараясь уловить суть.

- Где он мог достать такие деньги?

- Это для меня загадка. Он никогда ничего не занимал, и я уверен, что в банк он не ходил.

- Может быть, кто-то из местных?

- Не из наших. Иногда кто-нибудь выигрывает на скачках, но это не дается в долг, точно. Здесь много крутых ребят, которые иногда появляются с пачками денег, но это все ворованное, и они либо исчезают, либо попадают в тюрьму на следующий же день. Нет, он не мог их получить здесь.

- Спасибо за информацию, Джон. Если когда-нибудь что-то понадобится, дай мне знать.

- Конечно, приятель, рад удружить.

- Слушай… Ты говорил об этом полицейским?

- Нет. Я выяснил это после того, как они ушли. К тому же я предпочитаю только отвечать на их вопросы. Полицейские хороши, пока они от меня далеко.

Я попрощался с ним и повесил трубку. Для убийства нужна причина, а это была подходящей. Три тысячи долларов. Теперь все сходилось. Деккер взял у кого-то три тысячи долларов и должен был расплатиться, украв их. Он обчистил не ту квартиру, и сообщники не поверили ему. И они подстрелили его, рассчитывая сорвать куш, а все, что получили, составило жалкие три сотни да нитку жемчуга.

Черт побери, из-за того, что этот тип не мог подождать, когда ему вернут деньги, ребенок остался сиротой. И это мой город!

Я присел на край стола поразмыслить над этим. Вся эта история неожиданно остро всколыхнулась во мне, и я услышал, как в голове зазвучала, нарастая, сумасшедшая музыка, бившаяся в моем мозгу с бешеным неистовством, унося с собой остатки рассудка. Я чертыхался про себя, пока музыка не пропала, тогда я пошел к столу и достал бутылку. На этот раз я выпил.

У меня ушло полдня, чтобы выяснить то, что я хотел. Я отправился в док и разыскал кассира, который заполнял карточку Уильяма Деккера. Это был маленький человечек лет под шестьдесят, с огромным носом на лице, испещренном тонкими красными сосудами.

Он заставил меня подождать, пока не закончит работать над отчетом, затем повесил табель на гвоздь в стене и развернулся на стуле.

- Что тебе надо, сынок?

Я предложил ему закурить, но он отмахнулся, предпочитая жевать жалкую сигару.

- Вы помните парня по имени Деккер?

Он пробормотал нечто утвердительное и застыл в ожидании.

- У него в доке есть друзья?

- Возможно. Зачем вам это знать?

- Я слыхал, что он умер. Я задолжал ему несколько долларов и хотел отдать их родственникам.

Человечек с минуту кряхтел и пощелкивал языком. Потом открыл ящик стола и пролистал картотеку, пока не нашел нужную карточку.

- Вот его адрес. У него есть ребенок. Записано два иждивенца, но его жена, по-моему, недавно умерла.

- Это я уже выяснил. Если я смогу найти его приятеля, может быть, он скажет что-то еще.

- По-моему, он всегда крутился с неким Хукером. Мэл Хукер. Высокий худой парень со шрамом на лице. Сегодня у них получка, и они все в пивнушках через дорогу, пропивают свои деньги. Не пойти ли вам туда попытать счастья?

Я ткнул окурком в пепельницу на столе.

- Именно это я и сделаю. Дайте мне адрес на случай, если я не найду его.

Он нацарапал что-то на листочке бумаги и вручил мне. Я поблагодарил и вышел.

Это оказалось не так просто. Казалось, я обошел все пивнушки на улице, пока один парень не сказал мне еще о двух, которые я не заметил; там-то я и разыскал Хукера. Это была настоящая крысоловка, где приветствовали пьяниц, которых вышибли из других мест, и вытряхивали из них последний доллар. Чтобы войти туда, надо было спуститься на пару ступеней, и, даже не дойдя до двери, по запаху можно было определить, куда ты попал.

Помещение было гораздо больше, чем я ожидал. Люди толпились у бара в два ряда, а когда не могли уже стоять, садились на скамью у стены.

Один парень отключился, и его прислонили к перегородке, с вывернутыми наружу карманами.

Мэл Хукер сидел у задней стены. Он уже был пьян. Желтый свет лампы высвечивал шрам, который, четко выделяясь, сбегал от его лба к подбородку. Я подошел к нему, взял стул и сел рядом.

Он мельком взглянул на меня:

- Пошел вон!

- Ты Мэл Хукер?

- А кому это надо знать? - В его голосе звучало мерзкое пьяное брюзжание. Он выронил стакан и попытался встать со стула.

Я без труда усадил его обратно.

- Сиди, Мэл. Мне надо поговорить с тобой.

- А я не хочу говорить с тобой, - заявил он.

- Важное дело, Мэл. Это касается твоего друга. Он мертв. Его звали Уильям Деккер.

Кожа вокруг шрама побелела. Что-то изменилось в его взгляде, и он слегка повернул голову. Мэл разогнулся и кивнул на пустой столик в углу:

- Пошли туда. И побыстрее.

Я встал, отошел к бару за парой порций и вернулся со стаканами к столу. Когда Мэл взял свой стакан, рука его дрожала. Я дал ему проглотить залпом половину порции и спросил:

- Мэл, кому он был должен?

Он опять чуть не выронил стакан, вовремя подхватил его и очень старательно поставил на стол.

- Ты легавый?

- Я частный детектив.

- Ты будешь дохлым детективом, если не уберешься отсюда к черту.

- Я задал тебе вопрос.

Он высунул язык и провел им по губам.

- Запомни, я не знаю ничего и ни о чем. Билл был моим другом, но его дела касались только его. Теперь отвяжись от меня.

- Ему нужны были три тысячи, У кого-то он их занял. И он достал их где-то здесь.

- Ты спятил.

- Ты чертов друг, - сказал я.

Хукер опустил голову и уставился на свои руки. Когда он поднял голову, рот его был оскален, Голос звучал почти шепотом:

- Слушай, легавый, лучше кончай задавать вопросы. Билл был моим другом, и я помог бы ему, если бы мог. Но он мертв, и все. Ты видишь этот шрам. Я предпочитаю получить еще один такой, чем умереть. Теперь дуй отсюда и оставь меня в покое.

Уходя, он не оглянулся. Шатаясь, прошел к бару, протолкался сквозь толпу к двери и исчез на лестнице. Я допил свою порцию и махнул рукой официанту, заказывая еще одну. Он окинул меня ледяным взором и выхватил доллар из моей руки.

В пивной все затихло. У всех, казалось, проснулся внезапный интерес к телевизору, стоящему на стойке. Я уселся, ожидая сдачу, но выпил, так и не увидев ее.

Это мне понравилось. Этим глупым ублюдкам можно было бы быть и поумнее. Боже, неужели я был похож на какого-нибудь неудачника из захолустья, или у этих умников совсем отшибло память?

Я отодвинул стакан и поднялся. Туалет я нашел по запаху, сделал то, что надо, и стал мыть руки. Это было все, что они мне отпустили.

Парень в двубортном костюме на пороге заговорил, почти не разжимая губ, с кем-то позади себя. По его поросячьим глазкам было видно, как ему хочется поразвлечься.

- Большой мальчик, правда?

- Ага. - Другой парень шагнул на порог и, казалось, загородил весь проем.

Рука коротышки выскользнула из кармана, держа дубинку с фут длиной; он помахивал ею у колена, ожидая моей реакции. Верзила успел приготовить кастет. Телевизор снаружи зазвучал так громко, что было слышно и здесь.

Я бросил бумажное полотенце и стал пятиться, пока не уперся спиной в дверь кабинки. Коротышка крадучись шел ко мне. Он что-то жевал, и слюна текла по его подбородку; плечо подалось назад - он заносил дубинку. Верзила заходил сбоку, в его глазах сквозь абсолютно идиотское выражение лица просвечивало некое подобие интеллекта.

Чертовы ублюдки шли прямо мне в руки. Они думали, что я попался со всеми потрохами, но, как раз когда они вознамерились превратить меня в месиво, я вытащил револьвер и дал им заглянуть в отверстие дула, чтобы они поняли, откуда приходит внезапная смерть.

Это был единственный язык, который они понимали. Коротышка глазел слишком долго. Ему следовало следить за моим лицом. Я ударил его стволом пистолета по челюсти и рассек ее до самой кости. Он уронил дубинку и налетел на верзилу с застрявшим в горле криком, который я оборвал, вогнав ему зубы в рот концом ствола. Верзила попытался отпихнуть его с дороги. Он так рассвирепел, что бросился прямо на меня, пригнув голову, а я не спеша вмазал ему по физиономии. Он врезался в дверь и свалился, издавая булькающие звуки. Я еще раз ударил его, и он перестал булькать. Я стянул у него с руки кастет, подобрал дубинку. Он блевал, лежа на полу и пытаясь выбраться из-под раковины. Я угостил его ударом дубинки по тыльной стороне ладони и почувствовал, как треснули кости. Теперь он долго не воспользуется никаким оружием.

Типы в баре отошли в сторону, пропустив меня к стойке. Они отошли так далеко, как будто я был заразным. Я бросил дубинку и кастет на стойку и поманил бармена пальцем.

- Мне полагается сдача, - сказал я.

Он повернулся и вручил мне пятьдесят пять центов.

Если кто-то и дышал, пока я шел к выходу, я этого не слышал. Я вышел, опять чувствуя себя в своей тарелке, и вернулся к машине. Теперь, перед тем как увидеть Пэта, мне осталось сделать только одно. Я сверился с бумажкой, которую мне дал кассир, и обнаружил, что Мэл Хукер живет не очень далеко от дома Деккера. На полпути я застрял в пробке и разыскал нужный адрес, когда было уже темно.

Это были меблированные комнаты с обычным объявлением о единственном свободном месте и хозяйкой на первом этаже, приспособившей свое окно под караульную будку. Она оказалась у двери прежде, чем я поднялся по ступеням, готовая улыбнуться, если бы я оказался квартирантом, или свирепо глянуть, если я просто посетитель.

Когда я спросил, дома ли Мэл Хукер, она посмотрела волком и ткнула пальцем в сторону лестницы:

- Явился десять минут назад, пьяный. Смотрите, без шума, а то вылетите вон оба.

Будь она поприветливее, я успокоил бы ее банкнотой. Но все, что она получила, было короткое «спасибо», и я поднялся по лестнице. Я слышал, как он, шаркая, ходит по комнате. Когда я постучал, все звуки стихли.

Я постучал еще раз, и он прошаркал через комнату и распахнул дверь. Не знаю, кого он ожидал увидеть. Явно не меня.

Я не стал спрашивать, можно ли войти, толкнул дверь, и он отступил. Лицо его утратило напряженность и было просто хмурым, челюсть отвисла. В центре комнаты стоял стол, и я уселся на него, наблюдая, как он закрывает дверь, потом поворачивается…

- Боже! - воскликнул он.

Я зажег сигарету и смотрел на него сквозь дым.

- А ты сволочь, - сказал я. - Могу спорить, ты знал, что эти ребята пойдут за мной, и не хотел оставаться, чтобы не видеть крови.

- Что случилось?

Я усмехнулся:

- Я имею дело с такими ублюдками уже давно. Могли бы меня и запомнить. Теперь пусть постараются вспомнить, как сами раньше выглядели. Ты то же самое сделал со своим другом Деккером, Мэл? Сбежал, когда они вышли на него?

Он наткнулся на стул и рухнул на него.

- Я не знаю… не знаю, о чем ты говоришь.

Я облокотился на стол и сказал, как будто выплевывая слова:

- Я говорю о ростовщиках-вымогателях. Я говорю о парне по имени Уильям Деккер, который был твоим другом и страшно нуждался в деньгах. Он не мог достать их законным путем, вот и нашел ростовщика. Когда он не смог выплатить долг, на него надавили, шантажируя ребенком, и заставили выгрести деньги из сейфа богача. Он надул их с этим делом, и они убили его. Теперь ты знаешь, о чем я говорю?

Хукер опять произнес:

- Боже! - и ухватился за ручки кресла. - Слушай, дружище, иди отсюда, оставь меня в покое!

- В чем дело, Мэл? Ты был крутой мужик, когда я познакомился с тобой сегодня. С чего ты так размяк?

На мгновение лицо его озарило яростное безумие, затем он выдохнул и закрыл голову руками.

- Черт побери, убирайся отсюда!

- Я уйду. Как только ты скажешь мне, кто ссужает деньгами алкоголиков в доках, я уйду.

- Я… я не могу. О Боже, оставь меня в покое.

- Они крутые ребята? - Он что-то услышал в моих словах и медленно поднял глаза, пока не встретился со мной взглядом. - Круче тех ребят, которых ты натравил на меня?

Мэл с усилием сглотнул.

- Я не натравливал…

- Хватит чушь молоть, приятель. Эти типы были там не случайно. Правда, они были там не только из-за меня. Что, кто-то добрался до тебя?

Он не ответил.

- Они пришли из-за тебя, - сказал я. - Только ты нашел хороший способ спихнуть их мне. И что ты выиграл?

Его палец невольно потянулся к шраму, пересекавшему челюсть.

- Видишь, однажды меня порезали. Я не хочу больше иметь дела с этими типами. Честно. Я ничего не делал! Я не знаю, почему они были там, но они были!

- Ты тоже в ловушке, - сказал я.

- Нет, не в ловушке! - он выкрикнул это. Лицо его было мертвенно-бледным, и он несколько сгорбился. - Я чист, и я не знаю, почему они крутятся вокруг меня. Какого черта ты вмешиваешься?

- Потому что я хочу знать, зачем твоему приятелю Деккеру нужны были деньги.

- О Боже! Его жена была при смерти. Он должен был достать их. Откуда мне знать, что он не смог их вернуть!

- Вернуть кому?

Он провел языком по губам и промолчал.

- У вас ведь есть профсоюз и благотворительный фонд, да?

На этот раз он сплюнул на пол.

- К кому ты направил его, Мэл?

Он не ответил. Я встал со стола и рывком поднял его на ноги.

- Кто это был, Мэл? Хочешь знать, что случилось с теми крутыми ребятами в баре?

Он обмяк у меня в руках. Он даже не пытался вырваться, просто повис на моей руке, с безжизненными глазами. Слова его прозвучали медленно и глухо:

- Ему нужны были деньги. Мы решили, что у нас надежные сведения о лошадках, и поставили вместе наши деньги.

- И что?

- Выиграли. Этого не хватало, и мы поставили еще раз, только Билл взял у ростовщика несколько сотен, чтобы поставить больше.

Мы и на этот раз выиграли, и я вышел из игры со своей долей. Билл решил еще раз сорвать банк и, вернув долг, взял у того еще тысячу, чтобы увеличить свою ставку, но на этот раз проиграл.

- Значит, он был должен тысячу долларов?

Мэл печально покачал головой.

- Больше. За каждую неделю платишь один к пяти. Очень скоро это выросло в кругленькую сумму.

Я отпустил его, и он опять рухнул на стул.

- Теперь имена, Мэл. Кто ростовщик?

Я с трудом расслышал его:

- Дикси Купер. Он торчит в «Стеклянном баре» на Восьмой авеню.

Я вышел, не закрыв за собой дверь, и спустился вниз, пройдя мимо хозяйки, все еще стоявшей на посту в вестибюле. Мэл проковылял к двери и, взглянув вниз, закрыл ее. Тогда старая грымза хмыкнула и выпустила меня на улицу.

Небо опять затянулось тучами, закрыв звезды; в воздухе висела сырая дымка. Я позвонил Пэту домой из кондитерской за углом, но никто не ответил, и я набрал номер конторы. Он был там. Я велел ему ждать и сел в машину.

Когда я приехал, здание управления походило на улей без пчел. Одинокая патрульная машина стояла у тротуара, а лифтер читал газету. У ребят, приступивших к ночному дежурству, уже был скучающий вид, и половина из них занималась пустяками, пытаясь убить время.

Я вошел в лифт и поднялся на этаж Пэта. Пэт рылся в ящиках своей картотеки. Когда я толкнул дверь, он сказал:

- Сейчас, Майк.

Я уселся и минут пять наблюдал за ним. - Когда он закончил, я спросил:

- С чего это ты работаешь ночью?

- Ты что, газет не читаешь?

- Я не слыхал ни о каких убийствах.

- Какие, к черту, убийства! Прокурор запустил меня и всех, кого мог наскрести, в дело об игорном бизнесе.

- С чего он так старается, это же не год выборов? К тому же играть все равно будут.

Пэт отодвинул свой стул и уселся.

- Его мучают угрызения совести. Он охотится за Эдом Тином и его подручными.

- Тина он не поймает, - сказал я.

- Он пытается.

- А при чем здесь ты?

Пэт пожал плечами и достал сигарету.

- Окружной прокурор попытался уничтожить организованный игорный бизнес много лет назад. Его постигла неудача, так же, как все другие расследования… из-за недостатка улик. С тех пор как он занялся этим делом, у него не было ни одной удачной операции.

- Что, в лодке дыра?

- Что?

- Утечка информации?

- Конечно. У Эда Тина есть выход прямо на контору прокурора. Поэтому прокурор и охотится за его шкурой. Для него это личное оскорбление, и он его терпеть не будет. Поскольку ему не на чем поймать Тина, он решил выяснить, что у него есть в прошлом. Мы прекрасно знаем, что Тин и Гриндл брались за грязные дела, и, если сможем повесить на них убийство, их можно будет взять голыми руками.

- Естественно. Почему он не залатает эту брешь?

Пэт смешно пожевал губами:

- Вокруг него люди, которым он доверяет и которым я доверяю, и мы не можем найти ни одного человека, который способен проболтаться. Всех уже проверяли, даже искали диктофоны. Это кажется невероятным, но тем не менее утечка есть. Черт побери, окружной прокурор устраивает неожиданные рейды, которые объявляются за час до проведения, но, когда полиция приезжает на место, там нет ни души. Это сверхъестественно.

- Не болтай мне про сверхъестественное. Прокурор имеет дело с такими же умными ребятами, как и он. Они работают еще дольше, чем он. Слушай, нет возможности уйти сегодня пораньше?

- И бросить все? - Он указал на кипу бумаг на столе. - Их надо разобрать, систематизировать и занести в картотеку. Нет, не сегодня, Майк. Я пробуду здесь еще часа три.

Стрекот пишущей машинки за дверью стих, и в кабинет вошла приземистая брюнетка, неся проволочную корзинку с письмами. За ней шла другая брюнетка, но отнюдь не приземистая. Всего, чего не хватало первой, у этой было в избытке, и она несла все это, как флаг.

Пэт заметил мою глуповатую ухмылку и, когда приземистая вышла, сказал:

- Мисс Скоби, вы знакомы с Майком Хаммером?

Я был награжден беглым взглядом с намеком на улыбку.

- Нет, но я слышала, как окружной прокурор отзывался о нем несколько раз.

- Надеюсь, ничего хорошего, - сказал я.

- Да, ничего хорошего, - она засмеялась и закончила сортировку бумаг на столе у Пэта.

- Мисс Скоби - одна из секретарш окружного прокурора, - сказал Пэт. - Для разнообразия я попросил его помочь мне. Он прислал трех девушек проделать кое-какую черновую работу.

- Я сам с такой работой справляюсь. - Мне кажется, я смотрел с вожделением.

Детка Скоби включила сбои ярко-синие глаза на полную мощность.

- Об этом я тоже слышала.

- Вам надо перестать собирать сведения из вторых рук.

Она сложила последние бумаги в стопку и скрепила их зажимом. Повернувшись, она одарила меня взглядом, которого Пэт не мог видеть, но значение которого было написано на ее лице.

- Пожалуй, надо, - сказала она.

Я почувствовал, как мурашки побежали у меня по спине от ее голоса.

Пэт сказал:

- Ну и мерзавец ты, Майк. Это про тебя с женщинами.

- Они необходимы. - Я смотрел на дверь, которая закрылась за ней.

Его рот скривился в усмешке:

- Только не мисс Скоби. Она обходится без провожатых. Ее имя ничего не говорит тебе?

- А оно должно о чем-то говорить?

- Конечно, если ты следишь за светской жизнью. Ее семья имеет вес в Техасе. Старик держал ранчо, где разводил Лошадей, пока не пошел спрос на нефть. Тогда он оставил дела и стал наслаждаться жизнью. Сейчас он разводит скаковых лошадей.

- Конюшни Скоби?

- Ага. Эллен его дочь. Когда ей было восемнадцать, она разругалась со стариком, уложила чемоданы и ушла.

Эта конторская работа - первая, которую она получила. Работает уже больше пятнадцати лет. Она из тех девушек, с которыми трудно иметь дело. Когда делает ставки, она выигрывает.

- Какого черта она тогда работает?

- Спроси ее.

- Я спрашиваю тебя.

Пэт опять усмехнулся:

- Старик лишил ее наследства, когда она не захотела выйтизамуж за сына его друга. Он поклялся, что она не увидит ни цента из его денег, так что теперь она ставит только тогда, когда бежит лошадка Скоби, а при том, что она знает о лошадях, обмануть ее трудно. Каждый раз, когда выигрывает, она посылает отцу телеграмму, указывая выигрыш, и он каждый раз бесится. Тем не менее подсказки у нее не проси. Она не пойдет на это.

- А почему окружной прокурор не использует ее, чтобы иметь своего человека в тех кругах?

- Он пробовал, но теперь она слишком широко известна. Репортер, пишущий для одной из газет, прослышал про ситуацию и несколько лет назад здорово обыграл это в воскресном приложении. Так что теперь ’ в этой роли она бесполезна.

Я откинулся на спинку кресла и уставился в потолок.

- Техасская девочка. Мне нравится, как они сложены.

- Да, высокая девочка. - Пэт хрюкнул. - Высокие тебя каждый раз берут за душу. - Он побарабанил пальцами по столу. - Давай спустимся на землю, Майк. Что нового?

- Деккер.

- Это уже не ново. Мы все еще ищем шофера, который задавил своего напарника. Ты знаешь, машину нашли.

Я выпрямился.

- Ты не совсем промахнулся тогда. Там две дыры от пуль. Одна пробила заднее окно, а вторая прошла сквозь бензобак. Машину бросили в Бруклине.

- Краденая?

- Конечно, а чего ты ожидал? Пули от твоего револьвера, рисунок шин соответствует отпечаткам на теле, а нормального отпечатка пальцев нигде нет.

- Великолепно.

- Скоро мы это дело закроем. Даю слово.

- Прекрасно.

Пэт посмотрел на меня, раздраженно нахмурившись:

- Ты никогда не бываешь доволен.

Я вытряхнул сигарету из пачки и закурил. Пэт пододвинул ко мне пепельницу. Я сказал:

- Пэт, у тебя дырявая голова, если ты думаешь, что это дело такое простое. Деккер был должен ростовщику несколько тысяч, и на него нажимали. Парень обожал своего ребенка, а они, наверное, пригрозили, что расплатится мальчик, если он не пошевелится.

- Ну и что?

- Боже, ты-то не превратишься в такого же циника, как остальные полицейские? Тебе нравится, когда на улицах убивают только потому, что какой-то мерзавец хочет получить назад свои деньги? Черт, кого винить- беднягу вроде Деккера или подонка, который готов отправить его на тот свет в случае неуплаты?

- Есть закон против ростовщиков.

- Против игорного бизнеса тоже есть закон.

Лицо Пэта потемнело от гнева.

- Закон был проведен в жизнь,- отрезал он.

Я подчеркнул прошедшее время:

- Был? Приятно слышать. Кто теперь командует рэкетом?

- Черт побери, Майк, этим занимается не мой отдел.

- А должен бы, на сегодня из-за этого погибли два человека. Я хочу знать, является ли рэкет организованным?

- Я слышал, что является, вернее, являлся, - ответил он хмуро. - Фаллон финансировал его перед тем, как умер. Когда государство пошло в наступление на них, кто-то взял ростовщиков под свое крыло. Я не знаю кто.

- Фаллон, Фаллон… Этот тип умер в сороковом году и все еще заставляет вспоминать о себе.

- Что ж, я ответил тебе.

Я кивнул.

- Пэт, кто такой Дикси Купер?

Он прищурился:

- Откуда ты получил информацию? Черт возьми, ты повсюду суешь нос!

- Так кто он?

- Этот парень осведомитель отдела. Источник дохода его неизвестен, говорит, что он нечто вроде посредника.

Всегда знает, где есть то, что кому-то нужно, и собирает проценты как с покупателя, так и с продавца. Во всяком случае, так он говорит.

- Тогда он по уши сам знаешь в чем. Этот тип ростовщик. Это как раз тот, у кого Деккер просил денег.

- Ты можешь доказать это?

- Угу.

- Докажи, и мы арестуем его.

Я встал и нахлобучил шляпу.

- Я докажу. Я заставлю его кричать, добиваясь разговора с кем-нибудь в полицейской форме просто ради того, чтобы ему не открутили руки.

- Полегче, Майк.

- Да, да, я сделаю именно так. Я скручу его так же, как он скрутил Деккера. Ладно, полегче.

Пэт долго смотрел на меня, хмурясь. Когда я попрощался, он только кивнул, а когда я закрывал дверь, он потянулся к телефонной трубке.

Дальше по коридору захлопнулась другая дверь, и мимо меня, вежливо улыбнувшись, прошла приземистая брюнетка. Когда она вошла в лифт, я бросился назад по коридору, толкнул дверь и сунул голову внутрь. Эллен Скоби стояла, поставив одну ногу на стул, задрав подол платья до невозможных пределов и поправляя чулок.

- Прелестная ножка, - сказал я.

Она быстро оглянулась, не удосужившись одернуть платье, как сделало бы большинство женщин.

- У меня есть еще одна не хуже, - сказала она. Ее глаза опять были включены на полную мощность.

- Разрешите взглянуть.

Она приняла журнальную позу и стала медленно поднимать платье, пока не стало дальше некуда. Она была права. Другая была так же хороша.

- Люблю брюнеток, - сказал я.

- Вы любите всех подряд. - Она опустила платье.

- Брюнеток особенно. Вы сегодня вечером заняты?

- Да… мне назначена встреча с вами, не так ли? Что-нибудь, чему мне надо научиться в черновой работе?

- Детка, - сказал я, - я не думаю, что вам надо чему-нибудь учиться. Абсолютно.

Она засмеялась глубоким гортанным смехом, подошла и взяла меня за руку.

- Обожаю мерзавцев, - сказала она. - Пошли.

Мы прошли мимо кабинета Пэта, и я услышал, что он все еще говорит по телефону. Его голос низко гудел, в нем звучали настойчивые нотки, но я не мог расслышать, о чем он говорит. Когда мы уже были в машине, Эллен сказала:

- Надеюсь, вы понимаете, что, если нас увидят вместе, мой босс подвергнет вас проверке с головы до ног.

- Тогда проверяйте вы. У меня неплохая анатомия. Она усмехнулась:

- Он сам себе сейчас боится доверять.

- Обо мне можно не беспокоиться, детка. Он так часто меня проверял, что знает, сколько у меня родинок. Кто, черт возьми, выдает информацию?

- Если бы я знала, получила бы повышение. Сейчас в конторе военные меры предосторожности, вплоть до того, что в присутствии полицейского сжигается содержимое мусорных корзин. Знаете, думаю, кто-то сидит в соседнем здании с телескопом и читает по губам.

Я засмеялся:

- Вы говорили об этом прокурору?

Она демонически усмехнулась:

- Угу. Я сказала об этом в шутливой форме и не поручусь, что он не пошел и собственноручно не задернул все шторы. Теперь меня все ненавидят. - Она замолчала, выглянула в окно, потом с любопытством взглянула на меня. - Куда мы едем?

- Спросить одного парня о другом парне, - сказал я.

Она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Открыла она их, когда я припарковался на Пятьдесят второй улице. Служитель взял мои ключи и вручил мне билет. Вечер только начинался, и пивные заведения вдоль улицы открывали двери.

Эллен потянула меня за руку.

- Мы не очень напьемся сегодня?

- Вы часто бываете здесь?

- Иногда. Я не очень люблю такие места. Куда мы идем?

- В «Стеклянный бар».

- Притон педерастов, - сказала она с отвращением. - Последний раз, когда я была там, три женщины попытались меня лапать, а парень, который был со мной, нашел это очень забавным.

- Черт побери, хотел бы я быть на месте тех женщин, - засмеялся я.

- Будете, будете. - Она говорила, как о само собой разумеющемся, и отнюдь не безразлично. У меня опять по спине побежали мурашки.

В «Стеклянном баре» кругом был хром и пластик, стекло существовало, только чтобы из него пить. Стойка бара полукругом возвышалась близ двери, задняя часть зала была занята столиками и эстрадой для оркестра. Ударник разогревал свои инструменты, пара красоток извивалась в такт его диким ритмам, а горстка лиц подозрительного вида кидала на них вожделенные взгляды.

Я швырнул шляпу рыжей девице в окошко гардероба. Рыжая сунула мне картонку с номером, и я спросил ее:

- Дикси Купер уже здесь?

Она наполовину высунулась из окошка и обвела взглядом комнату.

- Не вижу. Наверное, он в задней комнате. Пришел полчаса назад.

Я поблагодарил ее и взял Эллен за руку. Мы выпили на скорую руку у стойки и протолкались сквозь толпу к задней комнате; девицы все еще извивались, а ударник не выказывал никаких признаков усталости. Он не спускал глаз с вихляющихся бедер, а странные личности перебрались за столик ближе к эстраде.

Были заняты только четыре столика, но публика, сидящая там, не походила на тех, кого я искал. У стены сгорбился в кресле парень, читающий бульварную газетенку и потягивающий пиво. У него был низкий лоб, а челюсть, когда он читал, шевеля губами, выдвинулась углом вперед. Какой-то крашеный тип, сидевший по другую сторону стола, пытался втянуть его в разговор, но в ответ слышал время от времени только невнятное бормотание.

Крашеный поднял голову и улыбнулся мне, но улыбка застыла в гримасе отвращения, когда он увидел Эллен. Я сказал:

- Дуй отсюда, Жозефина, - и он, выгнув дугой брови, засеменил прочь.

Тип с торчащей вперед челюстью даже не взглянул на меня.

Эллен не стала дожидаться приглашения. Она уселась в кресло и облокотилась на стол в ожидании самого смешного. Тип с торчащей челюстью прервал чтение, чтобы спросить:

- Чего надо?

Я вынул пистолет, сунул между его глазами и газетой и позволил насладиться зрелищем, пока он не побелел до кончиков ушей. Тогда я тоже сел.

- Ты Дикси Купер?

Его голова повернулась, как будто кто-то дернул за веревочку.

- Да, - он почти шептал, не спуская глаз с моего оттопыривающегося пиджака.

- Был такой парень, - сказал я, - Уильям Деккер; недавно он просил у тебя взаймы, а сейчас мертв.

Купер дважды облизал губы и попробовал покачать головой.

- Слушай, я…

- Заткнись.

Его глаза, казалось, подернулись блестящей пленкой.

- Кто его убил? - спросил я.

- Клянусь богом, приятель я… Боже…, Я не убивал его, клянусь…

- Ты сукин сын, когда ты стал давить на него, чтобы получить свои грязные деньги, он был вынужден пойти на кражу, чтобы заплатить.

На этот раз его взгляд оторвался от моего пиджака и встретился с моим. Его верхние зубы оголились, а голова забавно затряслась.

- Я не понимаю… На него никто не давил. Он заплатил. Я дал ему тысячу, а через два дня он мне ее вернул. Клянусь, я…

- Погоди. Он вернул тебе все деньги?

Его голова качнулась.

- Да. Все целиком.

- Ты знаешь, зачем они были ему нужны?

- Я думаю, он играл на бегах.

- Он проиграл. Это значит, что он оплатил и долг, и свои потери. Где он достал деньги?

- Откуда мне знать? Он заплатил мне, я уже говорил.

Дикси охватила дрожь, когда я с усмешкой взглянул на него.

- Ты знаешь, что с тобой будет, если я выясню, что ты лжешь?

Наверное, он знал. Он оскалился так, что оголились десны. Каким-то образом он справился со своими зубами и произнес:

- Я могу доказать! Он отдал мне долг в баре Берни Хермана.

Спроси Берни, он видел, как тот платил, и должен вспомнить, потому что я угостил всех присутствующих.

Я опять усмехнулся, вытянул свою сорокапятку, передал ее под столом Эллен и сказал:

- Спрошу, мой мальчик. А ты веди себя прилично. Эллен, если он попытается сбежать, всади ему пулю в ногу.

Она была превосходной актрисой - даже не сменила улыбки, только придала ей убийственно женственную окраску, и не намеренно, а просто потому, что ее это зрелище страшно развлекало и она наслаждалась каждой его минутой.

Я вышел к телефону, нашел номер Берни Хермана, переговорил с ним и услышал то же самое, что и от Дикси. Вернувшись к столу, я обнаружил их в прежней позе, только у Дикси пересохло во рту.

Эллен вернула мне пистолет, и я сунул его на место. Кивком я велел ей встать как раз в ту минуту, когда официант решил, что наступило время принять наш заказ.

- Твой приятель очистил тебя от подозрений, Дикси. Вот и оставайся вне подозрений, а то получишь пулю прямо в свои торчащие зубы. Ты ведь это понимаешь, правда?

Капля пота скатилась ему в глаза, и он моргнул.

- Пойдем, киска, - сказал я, и мы вышли, оставив его на месте. Проходя мимо официанта, я ткнул пальцем в направлении стола: - Отнеси-ка ему виски. Двойную порцию, и поскорее.

Он сделал пометку и пошел за заказом.

Негр-пианист пытался заглушить музыкой гомон толпы, которая в четыре ряда стояла вокруг стойки бара. Прикрывая Эллен спиной, я начал проталкиваться в толпе. Не споткнись я о ногу, выставленную в проход, я бы не заметил Лу Гриндла, сидящего в одной из кабинок с типом, похожим на банкира с Уолл-стрит. Только был он не банкиром, а величайшим букмекером за всю историю, и звали его Эд Тин.

Лу замолчал и уставился на меня своими змеиными глазами. Я сказал:

- Твой парень еще в морге, Лу. Вы не собираетесь устроить большие похороны на днях?

Эд Тин улыбнулся, и морщинки вокруг губ превратились в глубокие складки.

- Твои друзья, Лу?

- А как же, мы старые друзья, - сказал я. - В один прекрасный день я выбью этому другу зубы.

Лу ни капли не испугался. Ублюдок, казалось, напрашивался на то, чтобы я выполнил свою угрозу. Эллен легонько подтолкнула меня сзади, мы прошли сквозь толпу к гардеробу, где я получил шляпу, и вышли на вечернюю улицу.

Теперь ее лицо было другим. Улыбка исчезла, и она наблюдала за мной, как будто я вот-вот ее укушу.

- Боже мой, Майк, шутки шутками, но не заходи слишком далеко. Ты знаешь, кто это?

- Да, отбросы. Хочешь услышать, как они называются точно?

- Но… Они же опасны.

- Мне говорили. Так еще веселее. Ты их знаешь?

- Конечно. Мой босс отдал бы десять лет жизни, чтобы засадить любого из них. Прошу тебя, Майк, не втягивай меня в это. Я ничего не имею против того, чтобы держать под прицелом кого-нибудь вроде того человечка, но эти двое…

Я обнял ее за плечи и сжал.

- Киска, когда меня сможет запугать парочка подобных мерзавцев, я повешусь. Они производят впечатление, потому что имеют деньги, а также власть и оружие, которые можно купить за деньги. Но сорви с них одежду, чтобы не осталось ни одного кармана для денег или оружия, и они окажутся просто двумя червями, которые ищут, куда бы спрятаться.

- Поступай по-своему, но я должна выпить. Побольше и прямо сейчас. У меня живот свело.

Она, конечно, говорила о том, что внутри. Я пощупал ее живот - с ним все было в порядке. Она пихнула меня локтем, чтобы освободиться, и заставила вести ее в бар.

Бар был почти пуст, а единственной личностью, внушающей страх, был пьянчуга, спорящий с барменом. Мы выпили, я спросил, не хочет ли она еще, но она покачала головой:

- Одной хватит. Я бы предпочла поехать домой, Майк.

Она жила на верхнем этаже единственного нового здания в квартале. Около полудюжины старых домов было снесено, чтобы освободить место для нового дома, и он стоял, подобно красотке в купальном костюме на собрании старых дев.

Большинство новых автомобилей с откидным верхом и элегантных черных седанов стояло, сгрудившись, перед ее домом.

Я поставил свою машину позади других у тротуара и открыл ей дверцу.

- Ты не зайдешь перекусить перед сном?

- Мне казалось, что это я должен напроситься, - засмеялся я.

- Все меняется. Особенно в моем возрасте.

Я поднялся за ней.

Еще не дойдя до квартиры, я оказался в мире автоматического лифта, коридоров, отделанных мрамором и устланных толстыми темно-бордовыми коврами, дорогих безделушек и старинной мебели. В квартире было не хуже. Для тесного Нью-Йорка это было роскошью. Шесть комнат были обставлены великолепно, насколько я мог судить. В гостиной стояла ультрамодная мебель геометрических форм, которая выглядела жутко, пока не усядешься. Вдоль облицовки фальшивого камина висела коллекция подлинного Поля Ревера, которая тянула на кругленькую сумму. Самые большие из вещиц, снабженных медными табличками с историческими данными, использовались вместо цветочных горшков.

Оглядевшись вокруг, я покосился на Эллен:

- Сколько же тебе платят за секретарскую работу? Ее смех зазвенел по комнате:

- Не так уж много, уверяю тебя. Мы снимаем квартиру втроем, это не так накладно. Медь, которая тебе так понравилась, принадлежит Пэтти. Она работала сегодня вместе со мной у капитана Чэмберса.

- А, низенькая и толстая...

- У нее есть определенные достоинства, которые привлекают мужчин.

- Деньги?

Она кивнула.

- Тогда зачем она работает?

- Чтобы быть среди мужчин, конечно.

- Вот те на! Неужели женщины только и знают, что гоняться за мужчинами?

- Похоже, так, А теперь, если ты подождешь чуть-чуть, я смастерю пару сандвичей. Что-нибудь выпьешь?

- Если есть, пиво.

Она кивнула и пошла на кухню. Минут пять она что-то делала там и наконец ухитрилась уложить куски ветчины между ломтями хлеба. Тощая взъерошенная особа в короткой ночной рубашке, должно быть, услышала возню у холодильника, потому что вышла из спальни в тот момент, когда вернулась Эллен, и схватила с тарелки лишний сандвич.

Она как раз собиралась сунуть его в рот, но заметила меня и сказала:

- Привет.

Я тоже сказал:

- Привет.

Она что-то промычала, вонзая зубы в сандвич.

Движение рук вздернуло рубашку еще выше. Эллен, вручая мне сандвич и пиво, загородила это зрелище и окликнула через плечо:

- Или надень что-нибудь, или отправляйся в постель.

Взъерошенная особа откусила еще кусок и поплелась в спальню.

- Видишь, с чем мне приходится мириться?

- Я бы тоже хотел мириться с этим.

- Придется.

Так мы сидели, ели и бездельничали над пивом, пока я не сказал, что пора уходить. Она печально взглянула на меня с выражением, которое давало понять, что я могу остаться, если очень хочу. Я сказал ей про ребенка и про договоренность с медсестрой, добавив, что должен был уже давно уложить его в постель.

На лице ее появилось то же выражение, что и в конторе.

- Уложи меня тоже в постель, Майк. - С гибкой животной грацией она скользнула ко мне из кресла, и в короткое мгновение, когда глаза наши встретились, я почувствовал пламя страсти, бушевавшее за ярко-синей радужной оболочкой.

Прошло не больше минуты.

- Майк, - позвала она хриплым шепотом, и я бросился к ней.

Слабый свет, проникавший из другой комнаты, только слегка выделял постель на черном фоне комнаты. Я слышал ее дыхание, слишком тяжелое и прерывистое, чтобы назвать его нормальным, и руки мои дрожали, когда я сунул в рот сигарету.

- Майк… - опять проговорила она и зажгла спичку.

Ее волосы ровной массой лежали на подушке, губы, полные и чувственные, приоткрывали блестящие белые зубы. Ее укрывала лишь простыня, вздымавшаяся и опускавшаяся между соблазнительными бугорками грудей.

Эллен была прекрасна, как может быть прекрасна только зрелая женщина. Она была обольстительна, как может быть обольстительна только зрелая женщина.

- Уложи меня, Майк.

Спичка догорела почти до самых пальцев. Я нагнулся, взялся за край простыни и откинул ее. Она лежала обнаженная, прекрасная, зовущая.

- Люблю брюнеток, - сказал я.

Тон моего голоса давал ей понять - нет, не сегодня, но улыбка ее не погасла. В ней только добавилось ехидства - она знала, что я не в силах буду смотреть на нее и говорить «Нет».

- Ты мерзавец, Майк.

Спичка погасла.

- Ты уже говорила мне об этом.

- Ты еще больший мерзавец, чем я думала, - она засмеялась.

Когда я пятился из комнаты, она все еще посмеивалась, и по спине у меня вновь пробежали мурашки.

Я думал о ней всю дорогу к дому, думал, когда ставил машину. Она так занимала мои мысли, что я забыл об осторожности. Когда я вставил ключ в замочную скважину и повернул его, он на мгновение застрял, прежде чем повернуться до конца, и я громко выругался, влетев в дверь плечом вперед и свалившись на пол. Что-то просвистело над моей головой, я схватил чью-то руку, и на меня обрушилась извивающаяся в борьбе гора мускулов.

Если бы я мог достать револьвер, я выпустил бы ему кишки. Он дышал мне прямо в лицо. Я попытался нанести удар коленом, но он отклонился в сторону, обрушив на меня удар, и мое плечо онемело после слепящей вспышки боли. Он попробовал дотянуться до моего горла, но мне удалось освободить одну ногу и ударить; я почувствовал, что угодил ему в пах. Приступ боли согнул его пополам, дыхание его напоминало звук выходящего из дырявой шины воздуха.

И тогда я переоценил себя. Я думал, что он у меня в руках. Я стал вставать, и тут он сделал движение. Только одно движение. Эта штука в его руке обрушилась мне на голову, и весь мир стал разваливаться на куски, пока не осталось никаких ощущений. Я осознал лишь, что он выбрался из комнаты и летит вниз по лестнице. Я подумал о дверном замке, который подогнан так, чтобы можно было видеть, открывали ли его отмычкой.

Но из-за одной обнаженной особы, с улыбкой лежавшей в постели, которую мне не дано было с ней разделить, я забыл абсолютно обо всем.

Это было последнее, о чем я подумал.

IV

Мне казалось, что я на тонущем корабле, и я попытался выбраться прежде, чем он пойдет ко дну. Я отчаянно цеплялся за перила, которые не хотели стоять на месте, а воздух с неистовой настойчивостью взрывался звоном колоколов и стуком работающего мотора.

Каким-то образом мне удалось открыть глаза, и я увидел, что я не на корабле, а на полу собственной квартиры и пытаюсь ухватиться за край стола. Голова как будто распухла и пульсировала от страшной ярости, посылая импульсы боли по всему телу.

Телефон не умолкал, а тот, кто барабанил в дверь, не уходил, потому что слышал, как я передвигаюсь внутри.

Сначала я проковылял к двери и выругался. Она была не заперта; не было необходимости так стучать.

Думаю, выглядел я неважно. Пожилая медсестра взглянула на меня и инстинктивно прижала к себе ребенка. Его же не так просто было напугать, может быть, он привык видеть небритую, распухшую физиономию. Он засмеялся.

- Входите, - сказал я.

Такое предложение не слишком понравилось пожилой даме, но она вошла. Правда, разъяренная.

- Мистер Хаммер… - начала она.

- Послушайте, не приставайте ко мне. Я не пил и не скандалил. Мне чуть не проломили череп… - Я посмотрел на свет, льющийся в окна. - Вчера вечером. Прямо здесь. Простите, что я причинил вам беспокойство, но я заплачу за это. Черт побери этот телефон… Алло?

- Майк?

Я узнал голос Пэта.

- Да, я. Вернее, то, что от меня осталось.

- Что случилось? - Он говорил резко и нетерпеливо.

- Ничего. На меня напали в моей собственной квартире и чуть не размозжили голову, вот и все. Ублюдок сбежал.

- Слушай, давай сюда как можно скорее, понял? Бегом.

- В чем дело?

- Неприятность, и по твоей вине, мой друг. Черт побери, Майк, сколько раз я должен напоминать тебе, чтобы ты не совал нос в дела полиции!

- Минутку…

- К черту! Приходи, пока за тобой не послал окружной прокурор. Произошло еще одно убийство, и в деле фигурирует твое имя.

Я повесил трубку и пожелал своей голове взорваться, если ей так хочется.

Вдруг пожилая дама коротко вскрикнула и сломя голову бросилась к ребенку. Он на четвереньках подползал к моему револьверу, лежавшему на полу под столом. Она ногой отшвырнула револьвер и усадила ребенка к себе на колени.

Боже, что же это будет за день!

Кто-то опять стоял за дверью, но на этот раз не успели постучать второй раз, как я распахнул дверь и приготовился нанести удар прямо в зубы. Мальчик в униформе спросил:

- Вы Майкл Хаммер?

Кивать головой было больно, и я утвердительно промычал.

Он вручил мне коробку длиной около двух футов и протянул блокнот:

- Из магазина детских товаров. Распишитесь здесь, пожалуйста.

Я нацарапал свое имя, вручил ему четверть доллара и внес коробку в комнату. В ней лежал комплект детской одежды с запиской: «Дорогой Майк! Мужчины никогда не справляются с такими делами, так что я подобрала кое-что из одежды для малыша. Сообщите, подходит ли она. Марша».

Сестра все еще подозрительно изучала меня. Я опустился в мягкое кресло.

- Разрешите мне кое-что объяснить. Отец ребенка погиб, его убили. Мальчик сирота, и я пытаюсь выяснить, кто сделал его сиротой. Кому-то это не нравится, и мне дают знать об этом. Но меня это не остановит. Может, это случится опять, может, нет, но вы окажете мне и ребенку огромную услугу, если смиритесь с таким положением дел, пока все не уляжется. Сможете?

Секунду лицо ее оставалось бесстрастным, затем расплылось в улыбке.

- Я… мне кажется, я понимаю.

- Вот и хорошо. Сейчас все делается для того, чтобы ребенок получил постоянный приют. Это будет скоро. - Я пощупал затылок и поморщился.

- Дайте-ка взглянуть на вашу голову, - сказала она.

Она передала мне ребенка, пока осматривала опухоль. Я бы ничуть не удивился, если бы она обнаружила дырку, в которую можно засунуть палец. Наконец она встала, удовлетворенная осмотром, и взяла ребенка.

- Похоже, ничего страшного нет, но на вашем месте я бы все-таки показалась врачу.

Я обещал ей, что покажусь.

- Знаете, мистер Хаммер, я видела много страданий. Это для меня не ново. Единственное, о чем я прошу, - не допускайте всего этого до ребенка.

- Ребенка ничто не потревожит. Я позабочусь об этом. Значит, все будет в порядке?

- Я буду заботиться о нем, как о своем. - Она помолчала и нахмурилась. - Город наводнен бешеными собаками.

- Я убиваю бешеных собак, - сказал я.

- Да, я слышала об этом. Всего хорошего, мистер Хаммер.

Я отдал ей коробку с одеждой, поднял револьвер с пола и проводил ее до двери.

Голова все еще раскалывалась, и я попробовал починить ее с помощью горячего душа. Это помогло, еще больше помогла яичница с беконом. Она пробудила меня к жизни до такой степени, что я вспомнил слова Пэта насчет того, что мое имя связано с убийством. А у меня не хватило ума спросить, о ком он говорит…

Я попытался выяснить это по телефону, но Пэта нигде не могли разыскать. Я положил трубку, нашел в справочнике номер Марши и позвонил ей. Усатая сиделка подняла трубку и сказала, что мисс Ли только что ушла на репетицию в Маленький театр и вернется днем.

Черт побери! Теперь мне придется идти в полицейское управление и предстать перед инквизицией. К тому времени, когда я вышел на улицу, ноги мои немного ожили, а подъехав к зданию управления, я был уже почти в норме.

Во всяком случае, мысль о глотке пива и сигарете не вызывала у меня приступа тошноты.

Они были счастливы видеть меня. Похоже, они надеялись, что я не приду и им придется тащить меня силой. Напряженные улыбки и короткие резкие фразы проводили меня в комнату, где я должен был сидеть, обливаясь потом, готовый расколоться после первого же вопроса.

Я вынул сигарету. Мальчик с заостренным личиком, считавшийся помощником прокурора, молча глазел на меня, не осмеливаясь вымолвить ни слова. Он уселся за стол, стараясь напустить на себя важный и грозный вид. Это было противно.

Когда я уже начал ломать голову, долго ли они собираются меня выдерживать, в коридоре раздался шум, и я услышал, как голос Пэта поминает кому-то Каина. Дверь распахнулась, и он вошел с застывшим от ярости лицом.

Я сказал:

- Привет, Пэт.

Ответа не последовало.

Пэт подошел к столу и нагнулся так, что его лицо оказалось на расстоянии дюйма от помощника прокурора. Казалось, он сдерживается, чтобы не вцепиться мальчишке в глотку.

- С каких это пор ты возложил на себя обязанности полицейского управления? Пока еще я возглавляю отдел по расследованию убийств и, если происходит убийство, занимаюсь им лично, понятно? Мне следовало бы отодрать тебе уши за такие фокусы!

Мальчик вспыхнул и стал подниматься.

- Послушайте, окружной прокурор наделил меня полномочиями…

- …вмешиваться в мои дела, потому что мой друг подозревается в убийстве!

- Именно!

Пэт угрожающе понизил голос:

- Держи свою задницу подальше от моего ведомства, пока я не вышиб из тебя дурь. Иди отсюда! И передай прокурору, что через несколько минут я буду у него.

Тот прямо бросился к двери. Мысленно представив, как прокурор выслушивает приукрашенную версию, я поинтересовался:

- Что он тебе сделал?

- Сумасшедший ублюдок. Думает, если я твой друг, то буду выгораживать тебя. Он вызвал меня из здания с помощью ложного звонка сразу после нашего с тобой разговора.

- Прокурор не проникнется любовью к тебе после этого.

- Меня тошнит от того, что этот парень везде сует свой нос. Они устроили облаву в одной букмекерской конторе вчера вечером, но обнаружили только пустое помещение с дырками в стенах, доску со следами записей да какого-то мерзкого типа. За ним ничего не числилось, и прокурор ничего не мог сделать.

- Похоже на настоящее дело. Чья эта была контора?

- Господи, у кого еще в этом городе есть букмекерские точки? Там заправлял один из людей Эда Тина.

- Так следовало из ваших данных?

- Да. Так что сейчас прокурор в ярости и готов разругаться с любым, вплоть до мэра. Впрочем, со мной он уже круто побеседовал. Пусть только попробует повторить, и газетчики получат прекрасный материал, который не пойдет ему на пользу, когда придет время выборов.

- Где он сейчас?

- У себя, ждет, когда ты явишься.

- Тогда пойдем навестим его.

- Минутку. Скажи мне откровенно: ты не убивал субъекта по имени Мэл Хукер? - спросил он.

- О Боже!

Во взгляде Пэта появилась настороженность.

- В чем дело?

- Твой покойник был другом Уильяма Деккера… Прекрасный образец чисто местного убийства, которое полиция так старательно игнорирует.

- Полиция ничего не игнорирует!

- Значит, не слишком старательно ищет. Приятели играли на бегах, и Мэл свел Деккера с ростовщиком, который финансировал его маленькие эскапады. Здесь какой-то подвох. Мэл сказал, что Деккер проигрался, а ростовщик, некий Дикси Купер, сказал, что Деккер полностью заплатил ему, и смог доказать это.

Пэт что-то пробормотал себе под нос, кивком головы велел мне следовать за ним и пошел к двери. На этот раз напряженные улыбки исчезли, никто не проявлял желания попасться у нас на пути. По взглядам, которые бросал Пэт, было ясно, что он готов разорвать на куски любого.

Пэт постучал в дверь, и я услышал, как прокурор велел кому-то взглянуть, кто явился. Дверь открылась, пара очков с толстыми линзами сфокусировалась на нас, и прокурор сказал:

- Впустите их, мистер Мертинг.

Собрание было впечатляющим. Прокурор восседал на своем троне, два помощника сидели по обе стороны, а двое в штатском на заднем фоне и еще двое у окна жались друг к другу, очевидно, ища взаимной поддержки.

- Садитесь, Хаммер, - сказал окружной прокурор.

Все смотрели на меня раздраженно, как смотрят на человека, отказывающегося мгновенно подчиниться королю. Я подошел к его столу, оперся на крышку обеими руками и склонился к самому его лицу. Я не любил этого типа, а он недолюбливал меня, но задирать нос ни сейчас, ни потом ему не годилось. Я сказал:

- Называя меня по имени, добавляйте «мистер». Я не потерплю оскорблений ни от вас, ни от ваших сопляков. Если вы думаете, что можете прижать меня, попробуйте. Я пришел сюда сам, чтобы избавить вашу контору от обвинения в аресте без должных оснований, и вполне могу удалиться, просто чтобы посмотреть, что вы будете делать. Пора бы научиться быть вежливым, когда вы не уверены в фактах.

Прокурор начал багроветь. Собственно, багроветь начали многие. Когда они приобрели приятный лиловый оттенок, я уселся. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержаться.

- Мы уверены в фактах… мистер Хаммер. Некий Мэл Хукер найден мертвым. Он был застрелен из револьвера сорок пятого калибра.

- Полагаю, пуля оказалась от моего оружия? - Я постарался добавить как можно больше сарказма.

Пурпурный цвет стал превращаться в нездоровый красный.

- К сожалению, нет. Пуля прошла насквозь и вылетела в окно. Пока нам не удалось разыскать ее. - Я хотел вмешаться, но он поднял руку: - Однако вы щедро оставили отпечатки пальцев. Они есть по всей квартире. Хозяйка дома опознала вас по фотографии и заявила, что слышала, как вы угрожали, прежде чем уйти.

- Ага, я вернулся и убил его. Я такой полный идиот.

- Да, пожалуй. - Его глаза превратились в щелочки.

- А у вас в голове камни вместо мозгов, - сказал я. Он стал подниматься, но я опередил его. Я стоял, глядя на него сверху вниз. - Да, вы великий умник. Избиратели могут гордиться вами. Вы готовы все вокруг сокрушить, потому что ваше дело с рэкетом провалилось. Вас это так задело, что вы хотите запихнуть меня в тюрьму, даже не удосужившись поинтересоваться, нет ли у меня алиби на время убийства. Убийство произошло вчера вечером, не знаю, в котором часу, но, не затрудняя себя выяснениями, я предъявлю вам свое алиби на блюдечке, и можете им подавиться. - Я указал на селектор на его столе: - Вызовите Эллен Скоби.

Лицо прокурора покрылось потом от ярости. Он нажал кнопку и, когда Эллен ответила, велел ей прийти.

Перед тем как дверь открылась, я успел взглянуть на Пэта; он покачивал головой, предупреждая меня, что не стоит заходить слишком далеко. Эллен вошла, озадаченно улыбнувшись мне, и остановилась, ожидая разъяснений. По взгляду, которым мы обменялись, прокурор все понял, но не позволил мне что-то сказать первым. Он спросил:

- Мисс Скоби, вы были с этим… с мистером Хаммером вчера вечером около половины двенадцатого?

Эллен ни минуты не колебалась.

- Да, была.

- Где вы были?

- Мы сидели в баре. В одном местечке на Пятьдесят второй улице.

- Спасибо, мисс Скоби.

Все взглядами проводили ее до двери. Когда дверь захлопнулась, голос прокурора зазвучал, как ненастроенная струна на банджо:

- Вы тоже можете идти, мистер Хаммер. Мне надоела ваша наглость. - Его лицо смертельно побледнело; он говорил сквозь зубы. - Я не удивлюсь, если вы очень скоро лишитесь своей лицензии.

Мой голос был похож на шипение:

- А я удивлюсь. Однажды вы попробовали сделать это. Помните, чем кончилось?

В течение нескольких секунд в комнате, казалось, никто не дышал, кроме меня. На этот раз никто не потрудился открыть мне дверь. Я вышел и пошел по коридору. Вскоре меня догнал Пэт.

Должно быть, мы думали об одном, потому что оба предпочли хранить молчание до тех пор, пока не оказались за два квартала оттуда, в баре Луи, где пиво несколько остудило наши головы.

Пэт ухмыльнулся моему изображению в зеркале за стойкой бара.

- Ты везучий ублюдок, Майк. Если бы пресса так не охотилась за прокурором, тебя отстранили бы от дел.

- Как он меня раздражает! Хорошо, он решил повесить это на меня, но зачем показывать свою тупость? Почему он первым делом не проверил все факты? Господи, он и его люди превращают полицию в посмешище! Я знаю свое дело не хуже любого из его подчиненных и тоже страдаю от угрызений совести.

- Успокойся, Майк. Я с тобой.

- Я знаю, но ты тоже связан. Сколько еще будет убийств, пока этот олух задумается над делом всерьез. В настоящее время у тебя в наличии три трупа, а что делается?

- Больше, чем ты полагаешь.

Я отхлебнул пива, следя за его глазами в зеркале.

- Что Деккер и Хукер повязаны, не было новостью. Мальчики из лаборатории сняли несколько отпечатков в его квартире. Некоторые принадлежали Хукеру.

- У него была судимость?

Пэт покачал головой:

- Во время войны его работа была связана с вопросами безопасности, и у него брали отпечатки пальцев. Мы также получили отпечатки слепого разносчика газет. У него судимость была.

- Знаю. Они с Деккером вышли из одной альма-матер.

Пэт опять усмехнулся.

- Ты много знаешь.

- Да, но тебе это легче дается. Что еще тебе известно?

- Теперь очередь за тобой, Майк. Я хочу сначала знать твою точку зрения.

Я заказал еще пива и закурил.

- Деккеру нужны были деньги. Его жена готовилась к операции, которая стоила дорого, и где-то он должен был эти деньги достать. Он и Хукер пронюхали кое-что о лошадях и поставили свои деньги, чтобы получить легкий барыш. Узнав, что сведения верные, они ввязались в игру дальше. Хукер, выиграв, остановился, а Деккер хотел сорвать большой куш и занял тысячу долларов у Дикси Купера.

Если верить Хукеру, он проиграл и оказался должен Куперу большую сумму, но, когда я прижал того, он доказал, что Деккер все вернул. Деккер должен был у кого-то достать деньги. Заработать их он точно не мог - в доках в прошлом месяце было мало работы. Ему оставалось или украсть, или занять. Возможно, вернувшись к старому ремеслу, он нашел его столь прибыльным, что не смог или не захотел остановиться. Если это так, он ошибся и проник не в ту квартиру. Он и его сообщники ожидали хорошего улова, и, если Деккер долго высматривал квартиру, отговорка, что он попал не туда, оказалась бы слишком слабым оправданием в глазах остальных, которые предполагали получить часть прибыли. В этом случае он мог попытаться сбежать, но они настигли его.

Пэт посмотрел в свой стакан.

- Тогда как сюда вписывается Хукер?

- Они ведь были друзьями? Сначала Деккера убивают за попытку обмануть, а водитель отправляет на тот свет второго парня, чтобы он не проболтался, если его поймают. А затем он убивает Хукера, боясь, что Деккер мог проговориться другу.

- Согласен, - сказал Пэт. - В точности так я себе все и представлял.

- Можешь согласиться и попадешь в тупик, - сказал я.

Я допил пиво и попросил бармена налить еще. Пэт сидел с перекошенным лицом и ждал продолжения. Он его получил.

- Уильям Деккер жил честно все это время. Должно быть, он знал, что может случиться, и привел в порядок свои дела, чтобы обеспечить будущее ребенка. Если Деккер вернул деньги Куперу, значит, он занял их еще у кого-то, и этот кто-то стал давить на него. На мой взгляд, этот некто знал, где можно достать деньги, и устроил все так, что Деккеру ничего не оставалось делать, как влезть по пожарной лестнице и вскрыть сейф. Он попал не в ту квартиру, а после всех наставлений кто мог поверить его рассказу? Деккер знал, что вскрыл не ту жестянку, но не сделал ничего, чтобы исправить ошибку, потому что Марша Ли могла в любой момент прийти в себя и вызвать полицию. В той игре, в которую он играл, ошибаются только один раз.

Деккер знал, что они решат, будто он припрятал деньги, рассчитывая вернуться позже и взять их, поэтому он сбежал. А дальше… Ему надо было вернуться домой за ребенком. Догадавшись, что он сбежал, они сопоставили все и бросились к нему домой. Его уже не было, но они нагнали его довольно быстро. Поняв, что он в ловушке, Деккер попрощался с ребенком и вышел навстречу пуле. Парень из шайки Гриндла обыскал его и не нашел денег. Больше он ничего не успел сделать. Потом водитель машины бросился к Деккеру домой и перевернул все вверх дном.

Пэт скрипнул зубами, его пальцы царапнули по деревянной стойке.

- Значит, ты за то, чтобы арестовать водителя, так? Моя усмешка вряд ли походила на человеческую. Она свела все лицо в тугой узел.

- Это твое дело, - сказал я. - Можешь оставить его себе. Мне нужен сукин сын, который стоял за ним, тип, который заставил порядочного человека опять встать на преступный путь, и я хочу поймать его собственными руками, чтобы выжать, как лимон.

- Где он, Майк?

- Если бы и знал, тебе не сказал бы, дружище. Он нужен мне. Когда-нибудь я должен сказать этому ребенку, каким было лицо того типа, когда он умирал.

- Черт побери, Майк, иногда понятия о дружбе для тебя слишком растяжимы.

- Ничуть не растяжимы, Пэт. Просто я тоже живу в этом городе. Помимо небольших служебных прав, которыми наделило меня государство, я еще являюсь гражданином и в какой-то мере несу ответственность за то, что происходит в городе. И если я частично несу эту ответственность, то обладаю и правом выполнить долг и убрать грязного подонка, оставляющего детей сиротами.

- Кто это, Майк?

- Я уже сказал, что не знаю.

- Но ты знаешь, где это выяснить.

- Это не так сложно, если воспользоваться случаем подставить свою голову.

- Как вчера вечером?

- Да. И за это мне тоже надо расквитаться. Я не знаю, почему это случилось, но кое-какие намерения у меня есть.

- Например, найти Лу Гриндла, которого ты по-всякому обзывал и пригрозил застрелить на месте, если окажется, что он повинен в смерти Деккера?

У меня отвисла челюсть.

- Откуда ты знаешь?

- Теперь ты меня принимаешь за болвана, Майк. Я проверил все связи Арнольда Бэзила с Гриндлом и по тому, как вел себя Лу, понял, что кто-то опередил меня. Угадать, кто именно, было несложно. Лу кипел, как чайник, и рассказал мне сам, что произошло. Не связывайся с этим типом. Окружной прокурор приставил к нему людей, которые следят за ним с утра до ночи, чтобы поймать на чем-то.

- Тогда где он был вчера вечером?

Лицо Пэта омрачилось.

- Ублюдку удалось улизнуть: ушел из дома и вернулся только в одиннадцать. Если ты полагаешь, что он имеет отношение к убийству Хукера, брось это. Он не мог бы вернуться к тому времени.

- Я ничего не полагаю, просто собирался сказать тебе, что где-то в районе десяти он был в «Стеклянном баре» на Восьмой авеню вместе с Эдом Тином. Прокурору пора обзавестись новым агентом. Прежние выходят из строя. Что заставляет тебя связывать Лу и Хукера?

- Черт побери, я ничего не связывал. Я просто… - Пэт с глухим стуком поставил стакан. - Подожди минутку. Не запутывай это дело немыслимыми идеями. Лу Гриндл не связывается с делами, которые стоят несколько тысяч. А если и связывается, он не пошлет на дело болванов. Ты сбился с курса.

- Ладно, не волнуйся.

- Боже мой, это кто волнуется? Черт побери, Майк… Я постарался, насколько мог, придать лицу невозмутимость. Я просто сидел, держа в руке стакан и глядя в зеркало, потому что подумал о чем-то, витавшем тенью в глубине сознания. Я думал долго, но это нечто так и осталось тенью, принявшей такие любопытные очертания, что мне захотелось подойти ближе, чтобы рассмотреть получше.

Пэта я не слышал, потому что голос его звучал почти шепотом. Но он повторил достаточно громко, чтобы я смог услышать, и заставил меня посмотреть на него, чтобы я лучше запомнил. Его кулаки нервно сжимались и разжимались в такт словам, а рот оскалился, обнажив острые зубы.

- Майк, только попробуй построить схему, которая свяжет Гриндла с этим твоим убийством, и нам обоим конец! Мы слишком долго старались прижать к ногтю этого мерзавца и его босса, чтобы позволить тебе споткнуться на нем и испортить все дело. Не ввязывай меня в это дело, дружище. Я знаю тебя и твои методы работы. Для тебя все годится, лишь бы взять кого-то на мушку. На мой взгляд, Гриндл так же далек от всего этого, как я. И ты не можешь расправиться с ним только за то, что один из его мальчиков решил поживиться. Я признаю твое право на сомнения и сказал бы, что если бы ты постарался и уцелел, то добился бы своего. Но за Лу стоит Тин. Он легко опровергнет все обвинения и только еще раз выставит полицию на посмешище. Если мы возьмем этих двоих, нам нужно их удержать, и никакой блеф не поможет. Остановись, ясно?

Я долго не отвечал, потом сказал:

- Я и недумал блефовать, Пэт.

Руки Пэта, лежавшие на стойке бара, все еще подергивались.

- Да уж, не думал. Запомни то, что я сказал, вот и все.

Он залпом допил пиво и сидел, поигрывая пустым стаканом, пока бармен не наполнил его вновь. Я не говорил ни слова. Просто сидел. Казалось, из пальцев Пэта, как маленькие фейерверки, сыпались искры, а пиджак трещал от раздувающихся мускулов.

Это длилось около пяти минут, затем он осушил стакан и отставил его.

- Расслабься, дружище, - сказал я.

Он повторил мне все, что уже высказал, велел утихомириться и встал с табурета. Я подождал, пока он выйдет за дверь, и только тогда рассмеялся. Полицейским быть нелегко. Во всяком случае, возглавлять городскую полицию. А может быть, на нем сказывались годы. Лет шесть назад его ничто не могло вывести из равновесия, даже убийство или обнаженная красотка с маргаритками в волосах.

Приблизился бармен и спросил, не хочу ли я еще выпить. Я отказался и бросил ему четверть доллара разменять, затем взял десятицентовик и пошел к телефону-автомату. В справочнике значилось, что Маленький театр находится в Гринич-Виллидж, а девица с низким голосом сообщила мне, что мисс Ли репетирует, и если я ее друг, то могу подъехать.

Театр помещался в старом амбаре, фронтон которого украшали афиши, что производило жалкое впечатление. Утро превратилось в жаркий полдень, воздух в амбаре был влажным и пропитанным парфюмерными запахами. Коротконогая особа в римской тоге впустила меня, заперла за мной дверь и вильнула бедрами в направлении шума, чтобы показать мне дорогу. Из расшатанных дверей вышли еще две красотки в тогах, перекурить. Они встали под светом единственной лампы, слишком свежие, чтобы казаться реальными в эту жару, и закурили, не видя меня в тени.

И тут я понял, почему они такие свежие. Одна из них распахнула тогу и встала, положив руки на бедра; под тогой не было абсолютно ничего. Коротконогая объявила:

- Эллен, у нас посетитель.

Эллен наконец заметила меня, улыбнулась и произнесла:

- Как мило!

Поправить тогу она даже не подумала. Я сказал:

- Представление что надо.

Коротконогая ухмыльнулась, как будто пожалела, что сама не додумалась распахнуть тогу. Затем она почти втолкнула меня в дверь.

Внутри пара вентиляторов на полу гоняла воздух, создавая впечатление свежести. Я ослабил галстук, расстегнул рубашку и постоял несколько мгновений, привыкая к сумраку. Вокруг штабелями стояли похоронного вида кресла, задрапированные тканью. На шаткой сцене стояло еще несколько фигур в тогах и несколько центурионов, а недомерок в теннисных шортах, с волосатыми ногами кричал на них фальцетом, стуча сценарием по старому пианино.

Найти Маршу было нетрудно. Позади нее горела лампочка, высвечивая прекрасные изгибы тела под тогой. Она была здесь самой красивой, даже с загримированным синяком, а насколько я мог видеть со своего места, ей было с кем соревноваться.

Субъект с волосатыми ногами объявил десятиминутный перерыв, и коротконожка крикнула Марше что-то, чего я не расслышал. Она спрыгнула со сцены и бегом направилась в мою сторону.

Своими теплыми руками она дружески сжала мои ладони.

- Ты получил мою посылку, Майк?

- Да. Пришел лично поблагодарить тебя.

- Как малыш?

- Прекрасно. Про меня лучше не спрашивай, я нагрублю в ответ. Вчера вечером кто-то пытался проломить мне череп. К счастью, голова у меня крепкая.

Она подошла ко мне вплотную, провела рукой по волосам, нашла шишку и сморщила нос.

- Ты не знаешь, кто это сделал?

- Нет. Если бы знал, ублюдок уже лежал бы в больнице.

Марша взяла меня за руку.

- Давай посидим немножко. Так мне легче тебя жалеть.

- А зачем вообще меня жалеть?

Подбитый глаз прищурился ровно настолько, чтобы придать ей демонический вид.

- Будь я идиоткой, я бы сказала почему, Майк, - проговорила она. - Можно мне притвориться идиоткой?

Если когда-нибудь я страстно хотел поцеловать женщину, то как раз в тот момент. Правда, на ней было слишком много грима, а вокруг слишком много зрителей.

- Попозже. Может быть, сегодня вечером. Вот тогда можешь быть идиоткой. - Я усмехнулся, и ее губы сложились в улыбку, говорившую о многом.

Когда мы выкурили по паре сигарет, я откинулся на стуле и пристально посмотрел на нее.

- У нас еще одно убийство, киска.

Ее сигарета остановилась на полпути к губам, а голова медленно повернулась.

- Парень по имени Мэл Хукер. Он был лучшим другом Деккера. Знаешь, Марша, мне кажется, за всем этим кроется гораздо больше, чем мы думали.

- Цепная реакция, - тихо проговорила она.

- Что-то в этом роде. Не слишком много потребовалось, чтобы она началась. Если быть точным, три сотни долларов и ожерелье.

Марша кивнула, закусив губу.

- Мой сосед-плейбой был вынужден поместить деньги в банк, чтобы не держать их дома в сейфе. Ему пригрозили отказать в найме квартиры, если он не пойдет навстречу. В доме все знают о случившемся и подняли страшный шум. Очевидно, возможность быть избитым мало привлекает, особенно когда взломщик звереет, перепутав сейфы.

- Ты легко отделалась. Он мог убить тебя.

Ее плечи конвульсивно дернулись.

- Что ты собираешься делать, Майк?

- Продолжать поиски. Поднять достаточно шума, чтобы навлечь на себя неприятности. Иногда так легче добиться успеха.

- А тебе… тебе это надо? - Ее взгляд стал нежным, а ладонь мягко сжала мою руку.

- Надо, детка. Так уж я устроен. Ненавижу убийц.

- Но неужели ты обязательно должен быть… таким безрассудным?

- Так мне больше нравится. А потом я расправлюсь с ними.

- О Боже! Майк, прошу тебя…

- Слушай, детка, с волками жить - по волчьи выть. Сначала все казалось понятным, оставалось только поймать подонка, который сидел за рулем. Так это сначала выглядело. Теперь мы получили имена, которые принадлежат отнюдь не мелким сошкам. Здесь замешаны Тин, Гриндл и еще один тип, который уже давно умер, но все еще напоминает о себе… Его звали Чарли Фаллон, и я слышу это имя повсюду.

Кто-то произнес:

- Чарли Фаллон?

Я повернулся, запнувшись на полуслове.

Женщина в тоге, улыбаясь, глядела на нас. Средним в ней был только рост. Всего остального было в изобилии, но в Голливуде как раз это любят. Звали ее Кей Катлер, она была одной из первых кинозвезд, и нетрудно было понять почему.

Марша представила нас друг другу: я стоял, как идиот, с таким выражением лица, которое бывает у людей, вдруг встречающих знаменитость. Она удерживала мою руку несколько дольше, чем нужно, и наконец спросила:

- Удивлены?

- Черт побери, да. Откуда столько талантов в этой дыре?

Обе женщины засмеялись.

- Это хобби, которое создает неплохую рекламу. Вообще-то мы не играем для зрителей. Мы изображаем свою роль, чтобы другие могли взять нашу интерпретацию за образец. Мы учим их играть на сцене. Вы не поверите, но труппа театра выручает немалую сумму.

Во всяком случае, достаточно, чтобы покрыть расходы.

- А вы играете бесплатно?

Она засмеялась и перевела взор на одного из центурионов, который бросал в мою сторону мрачные взгляды.

- Ну, не совсем.

Марша ткнула меня в спину, чтобы я перестал пялить глаза.

Я сказал:

- Вы упомянули Чарли Фаллона. Что вы знаете о нем?

- Если это тот, о ком я думаю, его знают многие. Он был гангстером?

- Точно.

- Он обожал писать письма актрисам. Боже, как он их изводил! Даже статистки получали от этого козла цветы с записками. У меня самой было штук двадцать или больше.

- Это было давно, - напомнил я.

Она улыбнулась, показав ямочки на щеках.

- Зачем так легкомысленно говорить о ходе времени? Я все еще считаю, что мне за двадцать.

- Что же вы такое?

Я опять увидел ямочки.

- Я лгунья, - заявила она. - Марша, неужели ты ничего не получала от этого типа?

- Может быть. В то время я не занималась своей корреспонденцией, ее сортировали для меня. - Она замолчала и покосилась на меня. - Хотя, если вспомнить, получала. Помню, я с кем-то говорила об этом.

Я затянулся и медленно выпустил дым.

- Это на него похоже. Парень делал кучу денег и не знал, куда их тратить, вот и швырял на девочек. Интересно, а сам он появлялся у них?

- Никогда, - решительно заявила Кей. - Когда он еще гремел, некоторые газетчики следили за его новыми увлечениями и вставляли о нем строку-другую. Но на побережье его никто никогда не видел. Кстати, чем он так знаменит сейчас?

- Я сам хотел бы знать. Для покойника его помнят слишком хорошо.

- Майк детектив, Кей, - объявила Марша. - Произошла пара убийств, и Майк проводит расследование.

- Но далеко не продвинулся, - добавил я.

- Правда? - Брови ее поднялись, она зажала мундштук между зубами и оглядела меня взглядом, делавшим ее сексуальной до подошв сандалий. - Детектив! Это звучит.

- Ты сама перестанешь звучать, если не вернешься к своему рыцарю, дорогая, - вмешалась Марша. - Давай сматывайся отсюда.

Кей притворно надула губы и после очередного долгого рукопожатия распрощалась со мной. Когда она была в другом конце комнаты, Марша взяла меня под руку.

- Кей чудесная девчонка, но если видит штаны, под которыми кое-что прячется, в ней сразу просыпается желание.

- Старушка Кей, - сказал я.

- К счастью, я слишком хорошо ее знаю.

- Кто-нибудь еще здесь есть?

- Ну, если тебя интересуют знаменитости, могу познакомить с парой голливудских старлеток, одним телевизионным чудом, известнейшим комиком и…

- Не стоит, - сказал я. - Мне вполне достаточно тебя.

Она еще раз со смешком сжала мне руку, и я снова захотел ее поцеловать. Мальчик со сломанной рукой на перевязи похлопал ее по плечу, пробормотав:

- Осталось две минуты, Марша. - Должно быть, он понял, что у меня на уме, потому что глаза его сразу погрустнели.

Марша кивнула ему, а я указал сигаретой ему вслед:

- Мальчик без ума от тебя.

Она мгновение смотрела ему вслед, потом взглянула на меня:

- Я знаю. Ему всего девятнадцать, и боюсь, он помешан на звездах. Месяц назад он был влюблен в Эллен О'Руарк и, когда узнал, что она замужем, чуть не довел себя до голодной смерти. Это его я отвозила в больницу в тот вечер, когда Деккер вломился ко мне домой.

- Что с ним случилось?

- Он устанавливал декорации и упал с лестницы.

В конце зала тип с волосатыми ногами в шортах опять барабанил по пианино, призывая всех вернуться на сцену. Фигуры в тогах стали подниматься с пола, из кресел; имей я дюжину пар глаз, я получил бы огромное удовольствие. Красотки ничуть не заботились о том, какие части тела они демонстрируют, но казалось, я единственный по достоинству оценивал это зрелище.

Верхний свет погас, включились огни рампы, и я наблюдал за силуэтами, пока Марша не сказала:

- Майк, я начинаю ревновать.

Не столько слова, сколько то, как она произнесла их, заставило меня рывком обернуться. Она стояла, опершись на штабеля кресел, подобно нимфе у водопада, тога распахнулась до самого пояса, а на губах играла озорная улыбка. Она была похожа на статую из теплой, живой плоти, которая шевелилась вместе с ее дыханием. Затем тога медленно запахнулась, и, прежде чем я нашел в себе силы шевельнуться, Марша оказалась вне досягаемости.

- Тебе не к кому ревновать, - сказал я.

Она опять улыбнулась, рука ее в темноте слегка коснулась моей, и сигарета выпала из моих пальцев, оставшись лежать на полу горячим красным огоньком. А потом Марша исчезла, и я мог думать только о том, что ждет меня вечером.

V

После театрального сумрака солнечный сеет ослеплял. Я закурил еще одну сигарету, влез в машину и, только докурив до конца, смог прийти в себя. Перед глазами стояла Марша в своей белой тоге, и этот образ запечатлелся в моем мозгу так глубоко, что вытеснил все остальное. Марша, Кей и Елена Прекрасная или кто-то там еще в белых одеяниях, проплывающие в дымке, подобно теням.

Почти как тень убийцы, которого я искал. Я выбросил окурок в окно, нажал на стартер и отключился, позволив рукам и глазам вести машину самостоятельно, в то время как сам я размышлял. Вроде бы все просто - три покойника и оставшийся на свободе убийца, разыскивающий свою долю добычи от кражи, которой не было. Убитый Деккер на тротуаре. Мертвое тело Арнольда Бэзила в грязи. Хукер, убитый в собственной комнате, и я, едва избежавший смерти. Совсем просто, почти как неграмотному сочинить акростих.

В чем же, черт побери, была загвоздка? В том, что Бэзил служил у Лу Гриндла, или в том, что все время всплывает имя Фаллона? Я посигналил парню впереди меня и заорал на него, объезжая.

Он скривил испуганную гримасу и уступил дорогу, а я пронесся мимо, чертыхаясь на всякие мелочи, которые громоздились друг на друга.

И тут я усмехнулся, потому что загвоздка была именно в этом. Во всех мелочах.

Вроде парней, которые попытались напасть на меня, когда я вышел на Хукера.

Вроде денег, которые Деккер где-то достал, чтобы расплатиться с Дикси Купером.

Вроде того, что Деккер привел в порядок дела, прежде чем выйти навстречу смерти.

Теперь я знал, куда ехать и что делать. Я свернул на боковую улицу и направился к западу, пока не почувствовал речных запахов, не увидел грузовиков, въезжающих в гаражи на ночь, и не услышал разноязычного говора портовых грузчиков, выходящих из доков.

До ближайших из них оставалось минут десять ходьбы, когда я затормозил у пивнушки, напоминавшей дыру в стене. Толкнув дверь, я не обнаружил ни одной ранней пташки. Бармен сидел на табурете, уткнувшись в телевизор. Услышав, что я вошел, он автоматически потянулся за стаканом.

Я не дал ему зря лить пиво.

- Помнишь меня, дружище?

Он уже нахмурился, открыв рот, чтобы послать меня к черту, как вдруг память вернулась к нему.

- Да. - Теперь он сидел с перекошенной физиономией.

Я облокотился на стойку, распахнув пиджак, чтобы он мог видеть кобуру револьвера; он сразу понял, что я не шучу.

- Так кто они такие, дружище?

- Послушай, я…

- Может быть, надо спрашивать, сунув дуло тебе в глотку? Могу и так, если хочешь.

Он поперхнулся и стрельнул глазами на дверь в надежде, что кто-нибудь войдет. Потом, облизав губы и обретя дар речи, выдавил:

- Я… не знаю… кто они.

- Ты любишь покруче, что ли? Сейчас я тебе кое-что скажу, и ты мне ответишь. Хукер мертв. Его застрелили вчера вечером, и из-за того, что ты знаешь этих двоих, ты можешь оказаться на пороховой бочке. Если ты в этом не уверен, могу сказать, что ты уже сидишь на ней… для меня.

Я собираюсь разделаться с тобой или оставить этим малышам на съедение.

Парень вспотел. Пот появлялся маленькими холодными каплями на краю лба и скатывался по щекам. Он вытер рот тыльной стороной ладони.

- Это были частные детективы.

- Как же!

- Слушай, я же говорю тебе, я видел и значки.

- Рассказывай, рассказывай.

- Они пришли сюда в поисках Хукера. Сказали, что он действовал против профсоюза и натворил немало грязных дел. Я сам член профсоюза. Если он виноват, его следовало наказать. Они показали мне значки и сказали, что работают для профсоюза. Я и поверил.

- Ты когда-нибудь раньше их видел?

- Нет.

- Кто-нибудь другой их видел?

- Да.

- Говори же! Не заставляй тянуть из себя.

- Один парень сказал, что они из верхней части города. Они крутые, сильные ребята. Коротышка… Я слышал, как второй называл его Ноки.

- Что еще?

- Все. Клянусь Господом, больше я ничего не знаю. Я снял локти со стойки и криво усмехнулся ему.

- Ладно, приятель, поработал ты славно. Позволь дать тебе совет. Если кто-либо из этих ребят появится здесь снова, подними трубку и позвони в ближайший полицейский участок.

- А как же! Я еще попрошу их разнести мою дурацкую башку.

- Они могут сделать это до того, как ты доберешься до телефона. Эти парни охотились за Хукером; возможно, они и убили его. Они не потерпят никого, кто может указать на них пальцем. Помни, что я тебе сказал.

Он опять вспотел. Сквозь слой жира на шее проступили жилы. Пара грузчиков протиснулась в дверь и встала у стойки; ему понадобилось немало усилий, чтобы удержать стаканы под краном пивной бочки. Уходя, я ощущал спиной его взгляд.

Значит, они были частными сыщиками, и одного звали Ноки. При желании любой мог раздобыть значок и щеголять им, но все же оставалась возможность, что они и правда сыщики. У первого же автомата я разменял два доллара на пятицентовики и принялся обзванивать все известные мне сыскные агентства.

По описанию их нигде не признали; в одном из агентств слышали о каком-то Ноки, но были уверены, что это кличка. Другой информации мне дать не могли, и я попытал счастья в двух полицейских участках, где у меня были свои люди. Сержант Белью сообщил мне, что имя ему знакомо, только и всего. Он тоже полагал, что это частный сыщик, но не был абсолютно уверен.

В слабой надежде на Пэта я позвонил ему в кабинет. Он поднял трубку после первого же звонка, в его голосе звучал не очень приятный металл. Я сказал:

- Пэт, это Майк. Что тебя теперь гложет?

- Многое. Послушай, я очень занят…

- Ерунда. Не настолько ты занят.

- Черт возьми, Майк, что еще?

- Ты не слыхал о частном сыщике по имени Ноки? Это вообще-то кличка.

- Нет.

- Не можешь проверить для меня?

- Нет! - Судя по голосу, он готов был взорваться. - Я не могу ничего, только подчиняться приказам. Прокурор затевает новую склоку и по этому поводу заставляет нас шевелить мозгами.

- Что, еще одна облава провалилась?

- А, они все проваливаются. Он прикрыл одну букмекерскую контору и в поисках чего-то крупного задержал пару мелких сошек. Явился Эд Тин с адвокатом и поручителями и меньше чем за час добился их освобождения.

- Не шутишь? Значит, Эд лично интересуется тем, что происходит.

- Да. Он не хочет, чтобы они говорили прежде, чем он их натаскает. Знаешь, мне кажется, мы на что-то напали в этот раз. Мы были вынуждены прибегнуть к гестаповским методам и следить за собственными людьми, но думаю, что утечка выявлена. Первоклассный детектив, по уши в долгах. Он один из трех человек, участвовавших до сих пор во всех делах, и нужны были большие деньги, чтобы заставить его как-то передавать информацию.

- Ты выяснил, как это происходит?

- Нет Похоже, у него чертовски отлаженная система. Помалкивай об этом. Я тебе сказал только потому, что ты можешь мне вскоре понадобиться.

Всех полицейских он знает, и мне придется воткнуть новичка, чтобы выяснить, кто принимает у него информацию.

- Хорошо, я буду поблизости в любой момент. Если узнаешь что-нибудь о Ноки, дай мне знать.

- Конечно, Майк. Я бы с удовольствием тебе помог, но мы заняты по горло.

Я попрощался и повесил трубку. У меня еще оставалась горсть пятицентовиков, и я позвонил наугад в бар в центре города и спросил, не там ли Куки Харкин. Мне пришлось подождать, пока его искали, потом голос в трубке произнес:

- Куки слушает.

- Это Майк Хаммер.

- Привет. Давно не виделись. Как дела?

- Неплохо. У тебя по-прежнему ушки на макушке?

- Конечно. Все вижу, все слышу, а за подходящую плату и говорю. А что?

- Никогда не слыхал о частном сыщике по имени Ноки? Это наглый коротышка, у которого есть напарник-верзила. Предположительно, парочка крутых ребят откуда-то из жилых кварталов.

Последовало минутное молчание, и я спросил:

- Ну так что?

- Погоди минутку, Майк. Ты вообще знаешь, о чем спрашиваешь? - Он говорил почти шепотом. Я услышал, как он закрыл дверь кабины, прежде чем продолжать. - Над чем ты сейчас работаешь?

- Над убийством, приятель.

- Боже!

- Так кто он?

- Мне сначала надо кое-что выяснить. Кажется, я знаю, кого ты имеешь в виду. Я посмотрю, что смогу сделать, но если это тот парень, о котором я думаю, я держусь подальше, ясно?

- Конечно, сделай, что можешь. Я заплачу.

- Забудь про деньги. Все, что мне надо, это что-нибудь сенсационное, что я мог бы продать за кругленькую сумму. Ты знаешь, что меня интересует.

- Сколько времени это займет?

- Дай мне пару часов. Встретимся в «Сладком баре». Это та еще забегаловка, но там можно спокойно поговорить.

Мне это подходило. Я сказал, что буду там, и сунул остальные монеты в карман. Они оттянули его и страшно звенели, так что я отправился в кафе-автомат и истратил их все на ужин, в котором весьма нуждался.

Когда я поужинал, было темно и опять пошел дождь. «Сладкий бар» помещался под неоновой вывеской, которая давала больше света, чем внутреннее освещение. Он был расположен на боковой улочке, в таком месте, куда ни один порядочный человек не пойдет даже с благотворительной целью. Но там можно было найти нужного человека, который, достаточно нагрузившись, мог выболтать кое-что лишнее, если вопросы ставились правильно.

Я увидел Куки, бродившего в задней комнате между столиками со стаканом в руке, останавливаясь то там, то здесь для приветствия. Он был низенький, костлявый, с крупным носом и еще более крупными ушами, а также с просторными карманами, из которых в случае необходимости выгребалась нужная сумма денег. Он выглядел и вел себя как простой хулиган, хотя был основным поставщиком информации у одного из крупнейших журналистов. Я подождал у стойки, потягивая пиво, пока не закончилось представление на эстраде. Парочка танцовщиц проверила, за какое время она может сбросить с себя под музыку всю одежду. Обе уложились в считанные минуты, и за ближайшими столиками поднялся шум. На долю остальной толпы достались тщетные попытки разглядеть, за что они платят.

После этого выступили певица и пианист, и администрация решила, что посетителям опять пора выпить. Я взял свой стакан и протиснулся сквозь толпу, стоящую под аркой, которая вела в заднюю комнату.

Куки сидел с двумя цыпочками - крашеными блондинками с большими грудями и размалеванными лицами. Он показывал им фокус с монетой, чтобы заставить их наклониться посмотреть, что он делает, и самому заглянуть им в вырез платья. Он наслаждался. Блондинки пили шампанское и наслаждались не меньше.

- Привет, обезьяна, - сказал я.

Он поднял голову и ухмыльнулся от уха до уха, став похожим на только что открытый моллюск.

- Кого я вижу! Майк Хаммер, старый дружище! Что ты делаешь здесь, среди людской толпы?

- Ищу людей.

- Что ж, садись, садись. Мною ты вполне можешь располагать. Познакомься с Толли и Джоан.

- Привет, - сказал я и двинул четвертый стул.

- Майк - мой старинный приятель, детки, Хороший парень. - Он кивком указал на блондинку, которая уже строила мне глазки. - Возьми на себя Толли, Майк. Мы с Джоан уже разговорились. Она француженка из Бруклина, работает горничной у Дево. Подожди, услышишь ее акцент. Она, конечно, обдурила их. Боже, какая же это семья идиотов!

Я уловил выражение его лица и легкое подмигивание. Завтра сплетни, которые выкладывала Джоан, появятся в печати, и дом Дево превратится в ад кромешный. Она продемонстрировала свой акцент и пустилась в треп о том, как старик пытался принудить ее и как она отказалась, а мне захотелось спросить ее, каким образом на зарплату горничной она приобрела норковое манто, брошенное сейчас на спинку стула.

Толли оказалась наиболее симпатичной из двоих. Это была пикантная, интересная штучка в очень открытом платье, под которым ничего не было и которое она носила как уступку условностям. Она рассказала мне, что позировала одному художнику в провинции, пока не поймала его на том, что он использует камеру вместо кисти. Обнаружив, что он торгует снимками, она заставила его выплатить половину суммы, пригрозив хорошей взбучкой от бывшего дружка из Бронкса, и теперь проживала полученное.

- Твой друг художник, наверно, сочетает приятное с полезным, дорогуша, - сказал я. - Черт побери, я бы не возражал против того, чтобы увидеть тебя немного раздрапированной.

Она раскрыла сумочку и со смехом сунула мне фотокарточку размером с бумажник.

- Приступай к делу.

Ее тело посрамило бы античную статую, а судя по позам, которые заставлял ее принимать художник, ей не приходилось сидеть без денег. Она позволила мне насмотреться, спросила, не хочу ли я потанцевать, и рассмеялась, когда я ответил, что попозже.

Все таки мы встали и пошли танцевать, пока Куки сидел, болтая с горничной из Бруклина. Толли без труда довела меня почти до оргазма, потому что толпа на площадке сжимала нас, как ветчину в сандвиче.

Она прижималась ко мне всем телом, а рот ее оказался возле самого моего уха. Время от времени, высунув язык, она вызывала мурашки у меня по спине.

- Ты мне нравишься, Майк, - сказала она.

Я немного сжал ее, и глаза ее полуприкрылись; она пробормотала что-то сквозь зубы. Я шлепнул ее по заду. Вернувшись на место, мы за разговором потерлись под столом коленками, пока девушки не решили, что пора отправляться в дамский туалет.

Когда они ушли, Куки сказал:

- Симпатичные девочки, да?

- Очень. Где ты их только находишь?

- Просто бываю в разных местах. Конечно, выгляжу я не слишком, но кручусь рядом. Парочка таких, как они, открывает мне дорогу в любое место, куда я захочу; конечно, приходится платить.

Я достал из пачки сигарету себе и вторую ему.

- Как насчет нашего дела?

Его взгляд пробежался от моей руки к лицу.

- Я их знаю. Сейчас ребята немного побиты. Твоя работа?

- Угу.

- Какая неприятность. Коротышка хочет выпустить тебе кишки.

- Кто они такие?

- Частные сыщики. Во всяком случае, так говорится на клочках бумаги в их бумажниках. Громилы, которые за деньги сделают все что угодно.

- Если они полицейские, то могут зарабатывать, только нанявшись охранять кого-нибудь.

- А они наняты. Знаешь что-нибудь о рэкете?

- Немножко.

- Видишь ли, город разделен на секции. Все так же, как у букмекеров. Они платят местному боссу, который, в свою очередь, платит Эду Тину.

Сигарета в моих руках погасла.

- Какова роль Тина?

- Его роли нет, но один из его наместников использует твоих приятелей в качестве телохранителей. Его зовут Жаба Линк. Слыхал о нем?

- Да.

- Тогда ты не слишком много слыхал. Он в грязные дела не лезет. Телохранители у него не для охраны, а чтобы подгонять мелких сошек. По словам букмекеров, с ним все в порядке. Теперь как насчет того, что я могу продать?

Я погасил окурок и зажег другую сигарету. Куки навострил уши и перегнулся через стол с таким видом, будто мы рассказываем друг другу похабные анекдоты.

Я начал:

- Позавчера вечером произошло убийство. Потом еще одно. Вначале они казались незначительными, но сейчас… Мне нечего сказать тебе… пока. Когда будет, ты узнаешь первым. Ну как?

- Вполне сносно. Кто убит?

- Сначала парень по имени Уильям Деккер, потом Арнольд Бэзил, а на следующий день друг Деккера Мэл Хукер.

- Я читал об этом.

- Прочитаешь еще больше. Где можно найти этого Жабу Линка?

Куки залпом выдал пару адресов, где я мог его застать, и я затвердил их, чтобы не забыть.

- Еще одно, Майк, - добавил он. - Откуда ты это узнал, дело твое. Меня не впутывай. Я с этими мальчиками не связываюсь. Если дело дойдет до кастетов или перестрелки, на меня не рассчитывай. Я не хочу, чтобы за мной увязались эти громилы.

- Не беспокойся, - сказал я, встал и бросил на стол пять долларов, чтобы частично оплатить шампанское Толли.

Куки поднял брови.

- Ты что, уже уходишь? Черт возьми, а как же Толли? Она уже положила на тебя глаз, а я с двумя не справлюсь.

- Да справишься. Ерунда.

- Майк, и это после того, как я скормил тебе такое блюдо!

Я криво усмехнулся.

- Я сам возьму любое блюдо, какое захочу. Передай Толли, что я, может быть, навещу ее когда-нибудь. Она почему-то заинтересовала меня.

Куки промолчал, но, похоже, был разочарован. Он остался сидеть на месте, шевеля своими огромными ушами, а я убрался, пока блондинки не вернулись и не заставили меня остаться.

Ох уж эти девочки!

Вечер бы таким же, как тогда. Мостовые и тротуары были похожи на мокрые зеркала, отражавшие ослепительные огни улицы. Я вытащил свой плащ, надел его и уселся за руль.

На моих часах было несколько минут десятого; вечер наступил. Марша говорила про сегодняшний вечер. Но сначала надо сделать кое-что другое, подождет. После ожидания будет даже лучше.

Я пристроился к веренице других машин и направился в район жилых кварталов. На окраине Бронкса я свернул на боковую улицу в поисках бара, который был одним из двух адресов, что мне подсказал Куки. Нашел я его в центре квартала. Ни бармен, ни хозяин не видели этим вечером знаменитого мистера Линка. Мне любезно сообщили его домашний адрес, и я вежливо поблагодарил, хотя уже знал его.

Жаба Линк был дома.

Правильнее было бы сказать - находился в своей резиденции. Таким был этот дом - каменный, с цветными витражами, на полуакре огороженной земли, которая на аукционе пошла бы за четверть миллиона. На всех трех этажах дома горел свет, но внутри никого не было видно. Если бы не новый «паккард» на подъездной аллее, я бы решил, что свет в окнах просто отпугивает жуликов.

Я поставил у тротуара свою колымагу, подошел по дорожке к дому и позвонил. Внутри раздался далекий перезвон, через минуту дверь приоткрылась на цепочке, и выглянула физиономия, чтобы узнать, что мне нужно.

Ясно, почему его прозвали Жабой. У него была толстая физиономия, с раздутыми щеками, более узкая в верхней части, с парой глаз навыкате, которые, казалось, готовы были выскочить из орбит.

Я сказал:

- Привет, Жаба. Меня пригласят войти?

Даже в его голосе было нечто лягушачье:

- Чего тебе надо?

- Наверное, тебя.

Лягушачья физиономия расплылась в широкой ухмылке, крайне мерзкой, и цепочку откинули. В руке его был револьвер с таким дулом, что туда можно было бы сунуть палец.

- Ты кто такой, малыш?

Я достал бумажник и раскрыл его, чтобы дать ему взглянуть на жестянку. Можно было не трудиться - он не сводил взгляда с моего лица. Я представился:

- Майк Хаммер, частный детектив. Полагаю, тебе следовало бы меня знать.

- Следовало бы?

- Вернее, двум твоим ребятам. Они попытались схватить меня.

- Если ты ищешь их…

- Нет. Мне нужен ты. По поводу убийства.

Ухмылка стала еще шире и противнее, а дуло показалось еще больше, когда он приставил его к моей голове.

- Входи, - сказал он.

Я стоял в прихожей, пока он запирал за мной дверь, и ощущал дуло в дюйме от своей спины. Затем он подтолкнул меня через фойе к огромной гостиной.

Это еще можно было стерпеть. Но когда он опустил в кресло гору жира, именуемую телом, оставив меня стоять на ковре, я почувствовал себя уязвленным.

- Давай-ка не кипятиться, Жаба.

- Давай-ка узнаем сначала об этом убийстве. Я не люблю, когда мне вешают убийство, даже если это делают грязные частные легавые.

Эта жирная рожа бесила меня все больше и больше.

- В тебя никогда не стреляли, толстяк? - спросил я. Он покраснел до корней волос.

- А в меня стреляли, - сказал я. - И не раз. Убери эту штуковину, или я дам тебе возможность ее испробовать. Ты успеешь выпустить единственную пулю, но, если промахнешься, услышишь самый неприятный звук, который когда-либо слышал.

Я поднял руку, запустив кончики пальцев под пиджак. Судя по тому, что он не шевельнулся, чтобы остановить меня, он был у меня в руках и знал это. Толстяку совсем не нравилась перспектива услышать неприятный звук. Он бросил револьвер на кресло позади себя, молча, одними жабьими глазами проклиная меня за то, что я выставил его трусом.

Так было лучше. Теперь мне нравилось стоять посреди комнаты. Я мог смотреть на этого жирного тупицу, пока он не скажет все, что я хотел услышать. Я спросил:

- Помнишь Уильяма Деккера?

Его веки медленно опустились и так же медленно поднялись. Он кивнул, собрав складки жира под подбородком.

- Ты знаешь, что он мертв?

- Ты, сукин сын, не пытайся повесить это на меня! - Теперь он был настоящей жабой и квакал по-настоящему.

- Он играл на бегах, Жаба. А ты принимал его ставки.

- Ну и что? Я принимал множество ставок.

- Я полагал, ты не возишься с мелочевкой.

- Это была не мелочевка. Он поставил большую сумму. Откуда мне знать, как он действовал? Послушай, ты…

- Заткнись и отвечай на вопросы. Твое счастье, что я не из полиции. Где Деккер достал деньги, чтобы поставить?

Он расслабился, угрюмо нахмурясь, его толстые руки сжались в кулаки.

- Занял.

- Если ты помнишь, у Дикси Купера.

Он взглянул на меня; если имя что-то говорило ему, на его лице это не отразилось.

- Сколько Деккер спустил тебе?

- Черт побери, он влез в долги на несколько тысяч, но не пытайся искать доказательств. Я не веду записей.

- И ты его убил.

- Иди к черту! - Он поднялся с кресла и стоял, трясясь с головы до ног. - Я вернул ему эти деньги, чтобы он выплатил долг. Понял? Терпеть не могу этих слюнтяев, которые не могут пережить проигрыша. Парень был готов на самоубийство, и я отдал ему его деньги, чтобы он мог расплатиться!

Он стоял, уставившись на меня своими выпученными глазами, багровый, с присвистом втягивая воздух.

- Ты лжешь, Жаба, - сказал я. - Ты нагло лжешь. - Я схватил его за лацканы пиджака и подтянул к себе так, что при желании мог плюнуть ему в лицо. - Где ты был, когда убили Деккера?

Он руками пытался удержать меня, боясь, что я его задушу.

- Здесь? Я был… здесь! Пусти меня!

- А как насчет твоих ребят… Ноки и другой - горилла?

- Я не знаю, где они были. Я… не имею никакого отношения ко всему этому! Мне надо было дать им поработать над ублюдком. Надо было не давать ему деньги и вышвырнуть его вон!

- Может быть, над кем-то они и поработали. Они уже готовились избить приятеля Деккера, только он спихнул их на меня. Я думал, что научил их не совать нос в чужие дела, но, боюсь, недостаточно.

Парень, с которым они собирались расправиться, умер от пули в тот же вечер. Я слыхал, эти ребята работают на тебя, а они охотились за ним не сами по себе.

- Ты… ты с ума сошел!

- Правда? Кто натравил их на Хукера… ты?

- Хукера? - Он попытался нахмуриться, но у него плохо получалось.

- Не строй из себя невинность. Ты знаешь, о ком я говорю. Мэл Хукер. Парень который вошел в пай с Деккером, чтобы сделать ставку.

Огромный язык быстро прошелся по губам.

- Он… Да, я знаю. Хукер. Он подрался с Ноки. Это было, когда он забрал свои деньги и вышел из игры. Он был пьян, понимаешь? Начал болтать, что все подстроено, и преуспел настолько, что кое-кто забрал деньги. Ноки попытался вышвырнуть его, а он чуть не вышиб ему мозги.

- И твой парень убил его?

- Нет, нет! Он не сделал бы этого. Он был взбешен, поэтому искал его. Он никого не убивал. Я этим не занимаюсь. Спроси любого, я не лезу в мокрые дела.

Я с силой отпихнул его от себя.

- Для букмекера ты чертовски добросердечен, сукин сын. Пожалуй, ты такой один на миллион. И тебе, приятель, лучше выложить правду, потому что, если ты этого не сделаешь, я спущу с тебя порядочно жирку. Г де эти два подонка?

- Откуда мне знать?

На этот раз я не шутил. Я нанес ему удар в зубы и повторил, когда он отшатнулся и попытался схватить с кресла револьвер. Его огромный живот так сотрясался, что он потерял равновесие, и я несколько помог ему. После этого он просто свалился в кресло; револьвер оказался прямо у него под рукой, но ему не хватило смелости воспользоваться им.

Я опять спросил:

- Где они, Жаба?

- Они… снимают комнаты… над рестораном «Риальто».

- Имена, приятель.

- Ноки - это Артур Коул. Второго зовут Гленн Фишер. - Ему приходилось выдавливать слова изо рта, превратившегося в тонкую красную щель. Следы моих пальцев отпечатались на щеках, раздув их еще больше.

Он надеялся, что я повернусь к нему спиной хотя бы на секунду. Безумие заставило его глаза выкатиться так сильно, что веки не могли их прикрыть.

Я повернулся к нему спиной, чтобы взять телефонную трубку, но прямо передо мной было зеркало, и я мог наблюдать, как он с ненавистью смотрит на меня, и листать справочник, разыскивая номер Коула. Я набрал его.

Никто не ответил. Я позвонил в ресторан «Риальто» и поговорил с двумя официантами, пока не подошел хозяин и не сказал, что парочка там больше не живет. Примерно час назад они собрали вещи, сели в такси и смотались. Да, счет они оплатили, и хозяин был рад избавиться от них.

Я повесил трубку и повернулся.

- Они сбежали, Жаба.

Линк сидел неподвижно.

- Куда они могли направиться?

Он пожал плечами.

- Мне кажется, ты скоро умрешь, Жаба, -• сказал я. После этих слов я пристально уставился на него и смотрел, пока смысл сказанного не дошел до него и глаза его не ввалились настолько, что веки опять смогли прикрыть их. Я поднял револьвер, лежавший рядом с ним, и высыпал патроны на ладонь. Это были патроны сорок четвертого калибра с медными наконечниками, которые могли разорвать человека пополам. Я швырнул разряженный револьвер обратно в кресло и вышел из комнаты.

Ночной воздух показался мне чище. Дождь превратился в легкую изморось, смывающую всю болотную вонь. Он частично скрыл чудовищный замок, в котором сидела безобразная жаба, как будто испытывал стыд за него.

Сев в машину, я спустился до перекрестка, развернулся и поехал обратно вверх по улице. Я еще не доехал до дома, когда из подъездной аллеи с ревом выехал «паккард» и понесся вниз по улице. Мне оставалось только рассмеяться, потому что Жаба никуда не собирался ехать. Он был так взбешен, что ему на чем-то надо было выместить злость, и на этот раз под руку подвернулась машина.

Я поехал бы дальше, не оставь он дверь распахнутой так широко, что желтый свет падал из нее на дорожку, приглашая войти.

Я нажал на тормоз, заглушил мотор и принял приглашение.

Дом отражал попытку Жабы придать ему респектабельность, но именно попытку. Огни наверху зажигались выключателями у подножия лестницы, а в пыли на ступенях виднелись следы только одного человека. В доме было три спальни, две ванные комнаты и гостиная на верхнем этаже; на втором этаже помещался полный комплект комнат, но использовались только одна спальня и душевая. Все остальное было аккуратным и тихим, со следами уборки недельной давности. Внизу на кухне был кавардак из грязной посуды и разбросанных газет. Кладовая была забита в расчете на сотню человек, а единственными вещами в гардеробе для гостей были шляпа и пальто Линка, которые он не удосужился надеть, бросившись вон.

Я побродил по библиотеке и кабинету, ничего не трогая, потом спустился вниз и немного выпил из его запасов в баре. Это была большая комната со стенами, отделанными сучковатой сосной. По стенам рядами стояли сотни две пивных кружек, что, по замыслу, должно было создавать атмосферу пивной лавки. С одной стороны была бильярдная с аккуратно сложенными запыленными шарами. Здесь был даже сигаретный автомат. Сигареты он выдавал бесплатно, нажатием рычага, так что я приобрел пачку за счет Линка.

В бильярдной было еще две двери. Одна из них вела в котельную, и я ступил ногой прямо в чертову крысоловку, которая чуть не отсекла мне пальцы. Вторая комната была кладовкой, я чуть не попятился, когда из темноты выступили очертания окутанных белым саваном груд хлама. Я нащупал выключатель. Зажглась красная лампочка над раковиной у дальней стены, сделав все вокруг темно-красным.

Это была темная комната для фотографии. По крайней мере, когда-то была. Вещи не трогали с тех самых пор, как их внесли сюда. Под покрывалом помещались большая профессиональная камера с множеством задников для съемки и пара металлических подставок. Химикаты и фотопластинки гнили на полках рядом с коробкой, в которой лежали останки тюбиков с краской для ретуши. В углу стоял какой-то подозрительного вида агрегат с аккуратно заклеенными лентой швами.

Я опять накрыл все покрывалами и выключил свет. Закрывая дверь, я подумал о том, что Жаба явно пытался завести себе хобби.

В каком-то смысле я его понимал. Этот подонок был до неприличия богат, но ему не на кого было тратить деньги.

Я оставил дверь открытой, как была, и уселся за руль своей колымаги. Маленький молоточек стучал в моем мозгу, стараясь вбить туда что-то, чему уже давно надлежало быть там. Молоточек все еще стучал, когда я доехал до Риверсайд и поехал вниз по улице.

Так много мелочей, и ни одна не вписывалась в картину! Где-то между комнатой, где обитал Деккер, и мерзким замком Жабы убийца, посвистывая, шел по улице, и я сидел, пытаясь понять, что же означает молоточек, стучащий у меня в мозгу.

Боже, как я устал! Дым стал щипать мне глаза, и я вынужден был открыть окно машины. Что мне было нужно - это долгий спокойный сон, без единой мысли, но где-то среди этих построенных человеком скал из стали и камня была Марша; она сказала, что будет ждать меня. Опять начал ныть затылок, и даже мысль о возможности переспать с бывшей кинозвездой не усмиряла боли.

И все же я пошел к ней.

И все же она ждала.

- Ты поздновато, Майк, - сказала Марша.

- Я знаю, извини.

Она взяла у меня из рук шляпу и ждала, пока я стяну с себя пальто. Убрав их в стенной шкаф, она взяла меня под руку и ввела в комнату.

В ведерке, некогда наполненном льдом, поблескивала вода, стояли наготове бутылки. Высокие красные свечи, сгоревшие на несколько дюймов, были потушены.

- Я думала, ты придешь раньше. Хотя бы к ужину.

Она подала мне сигарету из длинной узкой пачки и протянула зажигалку. Вдохнув полные легкие дыма, я откинул голову на спинку кресла и пристально посмотрел на нее. На ней было светло-зеленое облегающее платье, закрывающее одно плечо и ниспадающее к узкому кожаному ремешку на талии. Припухлость вокруг глаза прошла, и в мягком освещении комнаты оставшаяся легкая краснота смотрелась почти привлекательно.

Я секунду смотрел на нее, потом улыбнулся.

- Теперь мне почти жаль, что не пришел. На тебя приятно посмотреть, киска.

- Наполовину.

- Нет. На этот раз целиком. С головы до пят.

Ее глаза мягко мерцали под длинными ресницами.

- Мне нравится, когда ты говоришь так, Майк. Ты ведь привык так говорить?

- Только прекрасным женщинам.

- И ты встречал их великое множество. - Теперь в ее голосе звучал смех.

- Ты не на то намекаешь, детка. Ты имеешь в виду красивых. Красивые и прекрасные - это совершенно разные вещи. Красивых женщин не так много, но даже не очень бросающаяся в глаза женщина может быть прекрасной. Множество мужчин делает ошибку, отвергая прекрасную женщину ради просто красивой.

Она подняла брови, изобразив легкое удивление, и радужная оболочка ее глаз стала видна целиком.

- Я не знала, что ты философ, Майк.

- Ты многого обо мне не знаешь.

Она поднялась с кресла и взяла со стола стаканы.

- А мне надо знать?

- Угу. Там много плохого. - Я снова получил в награду взгляд с полуулыбкой, и она принесла немногосвежего льда из кухни и сделала виски с содовой. Моя порция прошла легко, создав на дне желудка приятное ощущение тепла, которое незаметно разошлось по всему телу; теперь чудеснее всего на свете казалось сидеть вот так, полуприкрыв глаза, и слушать, как дождь барабанит по оконным стеклам.

Марша протянула руку к проигрывателю, и комнату затопили мягкие звуки «Голубого Дуная». Она вновь наполнила стаканы, потом скользнула на пол у моих ног и села, положив голову мне на колени.

- Приятно? - спросила она.

- Чудесно. Как раз под настроение.

- Тихо.

- Тихо. - Я на минуту закрыл глаза. - Иногда мне кажется, что время во мне остановилось. Такого раньше не бывало.

Она нащупала мою руку и прижала к своей щеке. Мне показалось, что она провела губами по моим пальцам, но я не был уверен.

- Малыш все еще у тебя?

- Да, он в надежных руках. Завтра или послезавтра за ним придут. С ним все будет в порядке.

- Жаль, что я не могу ничего сделать. А может быть, могу? Может, мне взять его к себе на время?

- Тебе будет трудно с ним. Видишь ли, ему чуть больше года. Я нанял для него няню. Она в годах, но надежна.

- Тогда давай я погуляю с ним или еще что-нибудь сделаю. Я действительно хочу помочь, Майк, честно.

Я провел пальцами по ее блестящим волосам и мягким линиям лица. На этот раз я явственно ощутил, как ее губы раскрылись в поцелуе, коснувшись моей ладони.

- Мне бы тоже этого хотелось, Марша. Мне нужна помощь. Все это дело ускользает от меня.

- Тебе будет легче, если ты расскажешь о нем мне?

- Возможно.

- Тогда расскажи.

И я рассказал. Я сидел, глядя в потолок, а Марша сидела на полу, положив голову мне на колени, и я рассказывал. Я обрисовал все, стараясь склеить детали в нужном порядке. Когда нанизываешь их одну за другой, рассказывать недолго. Они сложились в аккуратную стопку фактов, один поверх другого, но удержать их вместе было нечем. Один маленький толчок - и они разлетались во все стороны. К концу рассказа челюсти у меня болели, так крепко я стискивал зубы.

- Если ты будешь впадать в ярость, это не поможет тебе думать, - сказала Марша.

- Я должен пребывать в ярости. Черт побери, ты не сможешь взяться за дело такого рода, пока не впадешь в ярость. Меня не слишком волновали дети, но, когда я взял на руки сына Деккера, я понял, почему парень может дать себя выпотрошить, чтобы спасти жизнь ребенку. Здесь и таится что-то, что может дать ключ. Деккер знал, что умрет, и не пытался ничего предпринять. За три дня до смерти знал! Он привел в порядок все свои дела и ждал. Один Господь знает, что он передумал за эти три дня. Я ничего не понимаю. - Я с отвращением потер лицо. - Деккер и Хукер связаны с Жабой Линком, а он связан с Гриндлом и Тином, и застрелил Деккера один из ребят Гриндла. Если поискать, здесь должна быть какая-то связь.

- Мне очень жаль, Майк.

- Тебе нет нужды жалеть.

- Но мне действительно жаль. В каком-то смысле это началось с меня. Я все время думаю о малыше.

- Было бы то же самое, если бы Деккер вломился в другую квартиру. Парень знал, что умрет… Но почему? Нашел бы или нет то, что искал, все равно он готовился умереть!

Марша подняла голову и повернулась.

- Не могло ли это быть… предусмотрительностью? Может быть, он правда собирался сбежать с деньгами. В этом случае он бы предвидел, что они расквитаются с ним. Как бы то ни было, так и вышло. Он знал, что они не поверят рассказу о взломе не той квартиры, и сбежал, придя к тому же результату.

Моим глазам стало горячо, веки отяжелели.

- Как на это ни смотри, полная мешанина. Хотя где-то ответ имеется, я не могу постигнуть его умом. Все пытаюсь нащупать его, но тщетно. Каждый раз, когда перестаю думать об этом, я чувствую, что ответ здесь, рядом, и если бы эта проклятая загадка была человеком, как бы она смеялась надо мной! Сейчас я больше не хочу даже думать об этом.

- Устал, милый?

- Да.

Я взглянул на нее, она взглянула на меня, и мы подумали об одном и том же. Потом ее голова медленно опустилась, а в улыбке появился налет грусти.

- Я дурочка, правда? - сказала она.

- Ты не дурочка, Марша.

- Майк, ты когда-нибудь был влюблен?

Я не знал, как ответить, поэтому просто кивнул.

- Это было приятно?

- Мне так казалось. - Я надеялся, что она больше не будет задавать вопросы. Даже пять лет спустя было больно думать об этом.

- А сейчас?… - Голос ее был тихим, почти неслышным. Я уловил на мгновение блеск ее глаз, когда она взглянула мне в лицо.

Я пожал плечами, не зная, что сказать,

Она улыбнулась, и я улыбнулся вместе с ней.

- Это хорошо, - засмеялась она. Ее глаза засветились счастьем, и она тряхнула головой, так что волосы рассыпались по плечам темным блестящим ореолом.

- Я загадала весь сегодняшний вечер. Я все равно собиралась быть дурочкой и вызвать в тебе такое сильное желание, чтобы ты и дальше желал меня так же.

- Так все и вышло.

Она медленно и грациозно встала с пола, взяв меня за руку, чтобы поднять с кресла. Ее губы были теплее, чем я ожидал. Тело ее было податливым и прекрасным, подобно жидкости заполняя все промежутки, которые нас разделяли. Я провел пальцами по ее волосам, отстраняя ее лицо и в то же время сгорая от желания сжать ее в объятьях.

- Почему, Марша? - спросил я. - Почему я? Я не красавец, не знаменитость, и я сам зарабатываю на жизнь. Я совсем не твоего круга.

Она взглянула на меня с выражением, которое невозможно было описать, немножко сонное выражение, но без тени усталости. Ее руки скользнули по моей спине и замерли, когда она прижалась ко мне.

- Позволь мне быть женщиной, Майк. Я хочу тебя таким, каков ты есть. Ты здоровяк и не слишком красив, но есть в тебе дьявол, который делает тебя волнующим. И в то же время есть нечто, делающее тебя нежным в нужные минуты.

Мне хотелось сжать ее талию до предела, но пришлось выпустить ее, чтобы она не почувствовала, как дрожат мои руки. Я отвернулся и потянулся за бутылкой и стаканом к столу; пока я наливал, послышался щелчок выключателя, и накал ламп понизился до слабого свечения.

Она мягко произнесла:

- Майк… ты так и не сказал мне, какая я. Просто красивая или прекрасная?

Я повернулся, чтобы сказать ей, что она - самое чудесное существо, которое я только видел. Но тут она что-то сделала со своим поясом, ткань платья, переброшенная через плечо, откинулась, и она осталась стоять передо мной, держа руку на выключателе, подобно полунагому видению, а у меня слова застряли в горле.

Затем свет погас, и мне оставалось только быстро допить, потому что видение двигалось ко мне в темноте. Где-то на полпути опять зашуршала ткань, и мечта оказалась в моих объятьях без единой нитки, мешавшей ей быть женщиной. Нас окутал ореол желания, слишком сильного, чтобы одолеть его, но его можно было сжечь в пламени страсти, что билось, танцевало и нарастало пылающим крещендо.

И когда ореол желания был сожжен, я оставил мечту в темноте, теплую и податливую, шепчущую, что это была сказка, которая повторится в другие ночи, мечту, волнующую и приносящую удовлетворение.

Марша была прекрасна.

И она была красива.

Всю дорогу домой она одна занимала мои мысли.

VI

В четверть одиннадцатого я встал, оделся и приготовил себе завтрак. В это время зазвонил телефон; я взял трубку, и телефонистка сообщила, что меня вызывает Майами. Было приятно опять услышать хрипловатый голос Велды:

- Майк?

- Привет, дорогая. Как дела?

- Прекрасно. По крайней мере кое в чем. Наш клиент улетел, но оставил все барахло. Следователь страховой компании в данный момент проводит опись.

- Великолепно, Попробуй выбить себе премию, если удастся.

- Это будет нетрудно. - Она засмеялась. - Он уже подал запрос. Скучаешь, Майк?

Я почувствовал себя предателем, но не солгал, сказав:

- Да, чертовски скучаю.

- Я не имею в виду как по деловому партнеру.

- Я тоже.

- Я выезжаю дневным поездом.

Я начал пальцами выстукивать на столе точки и тире. Я хотел, чтобы она вернулась, но не так скоро. Я не хотел, чтобы кто-то еще пытался опекать меня.

- Оставайся там, - сказал я. - Сиди на хвосте у этого типа. Ты пока работаешь на компанию, и, если сейчас сможешь получить информацию о нем, они опять пригласят нас. Они так же заинтересованы в нем, как и в том, чтобы вернуть деньги.

- Но, Майк, полиция Майами делает все возможное.

- Куда он удрал?

- На Кубу. Там они его и потеряли,

- Хорошо, отправляйся на Кубу. Возьми себе недельный срок и, если ничего не получится, брось все и возвращайся домой.

Несколько секунд она молчала.

- Майк… что-нибудь не так?

- Не говори глупостей.

- У тебя такой голос… Ты отсылаешь меня…

- Послушай, детка, - оборвал я ее, - если бы что-то было не так, ты бы узнала об этом. Я только что встал и еще не совсем проснулся. Будь умницей и продолжай дело, ладно?

- Хорошо. Ты меня любишь?

- Этого знать не дано, - сказал я.

Она засмеялась и повесила трубку. Она знала. Женщины всегда знают.

Я вернулся к своему завтраку, покурил и повернул кран в ванной, пустив горячую воду. Пока брился, я включил радио и напал на комментатора, который заканчивал передачу новостей из Вашингтона, чтобы вернуться к Нью-Йорку. По его мнению, самым важным событием дня были последние успехи окружного прокурора в борьбе с игорным бизнесом. Прошедшей ночью была проведена серия облав, и полицейский бредень выловил человек двадцать пять по обвинению в букмекерстве. Деталей он не называл, но намекнул, что полиция намерена скоро прижать к ногтю и главарей.

Закончив бритье, я открыл дверь и вынул из ящика газету, чтобы посмотреть, что на сей счет сообщает пресса. На первой полосе были помещены фотографии задержанных с соответствующими подписями, в то время как внутренний разворот давал полную выкладку, демонстрирующую места действия букмекеров.

И только в редакционной статье упоминался Эд Тин. Там подчеркивалось, что личный штат адвокатов Тина собирается выступить в защиту букмекеров. В то же время полиция обнаружила, что многие свидетели отказываются давать показания, когда дело доходит до опознания ребят, которые собирают ставки. В конце статьи делается вывод, что Лу Гриндл использует свои возможности, удерживая свидетелей от дачи показаний, а также высказывалось требование к полиции пролить свет на эту ситуацию.

Я еще раз пробежал глазами газету, чтобы убедиться, что ничего не пропустил, потом сложил ее и бросил в кресло до тех времен, когда смогу прочитать подробнее. Потом я спустился вниз, постучал в дверь квартиры и стоял, держа в руках шляпу, пока дверь не открылась и медсестра не произнесла:

- Доброе утро, мистер Хаммер. Входите.

- Я на минутку. Хочу посмотреть, как малыш.

- Как все мальчики. В данный момент пытается посмотреть, что находится внутри радиоприемника.

Я вошел за ней в гостиную, где ребенок как раз этим и занимался. В кулачках его был зажат провод, а на краю стола балансировал радиоприемник, почти доломанный. Я успел добежать и схватить в охапку обоих.

Малыш узнал меня, это точно. Его мордашка осветилась широкой улыбкой, и он сунул руку внутрь моего пиджака, возмущенно залопотав, когда я вынул ее.

- Каким будет иск о возмещении убытков?

- Это не в счет, - сказала женщина. - Кстати, он вел себя гораздо лучше, чем я ожидала.

Я отстранил от себя ребенка, чтобы получше разглядеть его.

- В нем есть что-то новое.

- Неудивительно. Я его постригла.

Я опять поставил его на пол, он ухватился за мою ногу и что-то забормотал.

- Вы ему явно нравитесь, - сказала она.

- Полагаю, я все, что у него осталось. Что-нибудь нужно?

- Нет, мы прекрасно управляемся.

- Хорошо, покупайте все, что понадобится. - Я нагнулся и взъерошил малышу волосы, а он попытался вскарабкаться по моей ноге.

Он вопил, требуя взять его с собой, поэтому пришлось передать его из рук в руки и помахать от двери. Он был таким маленьким и трогательным, что я почувствовал себя предателем, оставляя его. Но я пообещал себе позаботиться, чтобы он получил достаточно внимания, прежде чем попадет в какой-нибудь сиротский приют.

Первый поток идущих на ленч как раз выливался на улицы, когда я добрался до конторы Пэта. Пара репортеров выходила из кабинета, на ходу делая записи, а Пэт сидел на краю стола, листая толстую папку.

Я закрыл за собой дверь, и он поздоровался:

- Привет, Майк.

- Производишь сенсацию?

- Сегодня мы герои.

- Значит, прокурор преуспевает. Ты нашел утечку?

- Нет, если передавал данные тот самый полицейский, значит, он все сообразил. На этот раз утечки не было совсем.

- Как он мог все узнать?

- Он полицейский со стажем и сам достаточно часто вел наблюдение, чтобы обнаружить слежку за собой.

- Он говорил об этом?

- Нет, но его поведение изменилось. Он явно обижен подозрениями.

- Это хороший материал для печати. Теперь, я полагаю, газеты будут требовать от прокурора полной проверки всего отдела.

- Прокурор об этом ни черта не знает. Ты тоже об этом помалкивай. Я сам занимаюсь этим делом. Если это тот парень, нечего пачкать весь отдел. И потом, ты же знаешь, мы сами еще не совсем уверены.

Он бросил папку и со вздохом уселся за стол. Вокруг глаз и рта у него выступили усталью морщинки - тонкие линии, которые в последнее время появлялись частенько.

- А что с облавой? - спросил я.

Он взглянул на меня с откровенной неприязнью, но сообразил, что я говорю без издевки.

- Ничего не вышло. Ну, прикрыли мы пару контор. Задержали горстку мелких сошек, которые наверняка беспрепятственно выйдут или получат минимальные сроки. Тин умный организатор, а его адвокаты еще умнее. Эти ребята знают все углы, а если появляются новые, находят, как их обойти. Тин умница. Знаешь, о чем я думаю? Он позволяет нам взять кое-кого из своих ребят, просто чтобы прокурор был счастлив, а сам получает возможность еще больше укрепиться.

- Не понял, - сказал я.

- Тин платит за покровительство, если нужны деньги, чтобы прикрыться. Если нужна сила, он использует Лу Гриндла. Предположим, что нужны именно деньги… В таком случае все мошенники, мелкие политики и, возможно, большие шишки, которые дерут с него деньги, пожелают взять побольше, потому что времена меняются. Он платит, и чем больше эти типы загребают, тем глубже увязают сами. И однажды они осознают, что не могут позволить Тину провалиться, иначе пойдут ко дну вместе с ним, поэтому они и работают сверхурочно, лишь бы эта дрянь была вне подозрения.

- Неплохо.

- Так ли уж неплохо? - Он посидел, барабаня пальцами по столу, затем продолжил: - Майк, принимая в расчет все, что ты слышал об Эде Тине, знаешь, что у нас есть на него на самом деле?

Ничего. Ни единой чертовой мелочи. Множество подозрений, но подозрения не предъявишь суду. Мы не в состоянии ничего доказать. Я целый месяц стоял на ушах, прочесывая его прошлое, в надежде повесить на него что-нибудь давнишнее, но не нашел абсолютно ничего серьезного. - Пэт закрыл руками лицо и потер глаза.

- У тебя было время поискать что-нибудь о Деккере и Хукере?

Хоть это вызвало у него подобие улыбки.

- Я собирался позвонить тебе по этому поводу, - сказал он. - В течение последних четырех месяцев Хукер делал вклады в банк, каждый раз около тысячи долларов, через равные промежутки и примерно одну и ту же сумму, хотя перед вкладом он тратил что-то из этих денег. Это увязывается с твоим рассказом о его выигрышах на бегах.

Я не спеша покрутил в пальцах сигарету, потом сунул ее в рот.

- Как часто делались вклады?

- Каждую неделю. Как часы.

- А Деккер?

- Чист. Четыре человека проверили каждую минуту его жизни за то время, которое возможно было охватить. Насколько мы выяснили, он никогда даже дела не имел с подозрительными личностями. Люди, которые поручились за него, прекрасно знали, о чем говорят. По стечению обстоятельств, я лично переговорил с его приходским священником. Он все устроил для мальчика и уладил все вопросы с властями, так что в конце недели заберет его. - Он замолчал и с минуту изучал мое лицо. Молчание было таким насыщенным, что его можно было резать ножом. - Ладно, что думаешь ты, Майк?

Я лениво выпустил к потолку облачко дыма.

- Это может тебя напугать, - сказал я.

Он крепче сжал губы, и морщинки усталости стали глубже.

- Да? Ну что ж, напугай.

- Возможно, ты был ближе к тому, чтобы заполучить Тина, чем сам предполагал.

Его пальцы прекратили выбивать бесконечную дробь.

- После убийства Деккера начали происходить очень забавные вещи. Сначала казалось, что в них не слишком много смысла. Но если непонятно, что их связывает, это вовсе не значит, что их можно напрочь отрицать.

Вот была бы умора, если бы парень, убивший Деккера, смог привести тебя к Тину…

- Да, я бы сам посмеялся до упаду. - Глаза Пэта были теперь узкими блестящими щелочками.

Я сказал:

- Эти вклады Хукера не были выигрышами. Хукеру платили, чтобы он что-то сделал. Не догадываешься, что именно?

- Нет, - мрачно прозвучало в ответ.

- Я бы сказал, что ему платили, чтобы он поставил одного парня в трудное положение.

- Черт побери, Майк, перестань говорить загадками!

- Не могу, Пэт. Для меня это пока тоже загадка, но кое-что я могу сказать. Ты подошел к этому делу шаблонно. Оно казалось слишком мелким, чтобы начать большое расследование. Но я полагаю, его пора начать прямо сейчас, потому что ты сидишь на бочке, которая может взорвать ко всем чертям и Тина, и весь его бизнес. Я не знаю, как и почему… пока не знаю. Но знаю, что эта бочка существует, и очень скоро я найду к ней бикфордов шнур. Мне наплевать, что будет с Эдом Тином. Но где-то гуляет тип, который оставил славного малыша сиротой; за ним-то я и охочусь. Воспринимай все это, как хочешь, я справлюсь и один. Но не списывай со счетов убийство Деккера как мелочь, в надежде, что все прояснится само собой, только потому, что сгрести Тина ты считаешь более важным.

Он приподнялся с кресла, и на его застывшем лице разгладились все морщины. Он уже приготовился устроить мне взбучку, как вдруг хмурая маска исчезла, будто повернули выключатель, и он откинулся, улыбаясь с тем возбужденным, счастливым видом, которого я давно у него не видел.

- О чем ты, Майк?

- Я полагаю, что убийство Деккера было кем-то задумано. Предполагалось, что все пройдет гладко, но так не получилось.

- Что еще?

- Много непонятных фактов, которые быстро разъяснятся, если ты поможешь. И тогда я тебе все объясню.

- Знаешь, тебе чертовски повезло, что я знаю, что тобой движет, Майк. Будь на твоем месте другой, я выбил бы из него все до последней детали. Жаль только, что ты не стал полицейским, пока еще достаточно молод.

- Мне не нравится режим работы. Да и зарплата тоже.

- Нет, - он усмехнулся. - Ты скорее будешь работать бесплатно, заставляя меня плясать, когда тебе заблагорассудится. И ты, и прокурор. О'кей, давай рассказывай. Что тебе нужно?

- Пара частных сыщиков - Артур Коул и Гленк Фишер.

Он записал имена и секунду молча смотрел на них.

- Ноки?…

- Это Коул.

- Надо было раньше дать мне их имена.

- Раньше я их сам не знал.

Он протянул руку и нажал кнопку селектора.

- Попросите, пожалуйста, срочно зайти сержанта Макмиллана.

Скрипучий голос пообещал сделать это, и Пэт подошел к картотеке и просмотрел ящики, пока не нашел то, что хотел. Он бросил папку мне на колени в тот момент, когда коренастый человек в штатском вошел в кабинет, посасывая потухшую сигару.

Пэт представил меня:

- Сержант, это Майк Хаммер.

Полицейский вынул сигару и протянул руку. Я сказал:

- Рад познакомиться.

- Я тоже. Много слышал о вас, Майк.

- У сержанта Макмиллана есть данные о мальчиках из жилых кварталов, - сказал Пэт. Он повернулся к сержанту с вопросом:

- Что вы знаете о двух якобы частных сыщиках Коуле и Фишере?

- Многое. Фишер лишился лицензии примерно месяц назад. Что именно вы хотите знать?

Пэт вопросительно посмотрел на меня.

- Что они собой представляют? - спросил я.

- Просто-напросто бандиты. Особенно Фишер. Вы встречали их?

Я кивнул, Пэт указал на папку, лежавшую у меня на коленях, и я вынул оттуда пару сделанных скрытой камерой снимков, запечатлевших потасовку во время забастовки в доках. Мои знакомые были на переднем плане - размахивали дубинками.

Полицейский продолжал:

- Смутьяны. Примерно год назад кто-то обладающий достаточной властью обеспечил обоих значками, чтобы их деятельность выглядела хоть немного законно. Ни у того, ни у другого нет судимостей, но несколько раз их задерживали за мелкие нарушения, в основном за участие в уличных драках. Они будут работать на любого, кто заплатит. Хотите, чтобы я послал за ними, капитан?

- Как, Майк? - спросил Пэт.

- Неплохая идея, но в Нью-Йорке вы их не найдете. Разошлите запрос по телетайпу и проверьте, не прячутся ли они в другом городе. Можно предупредить осведомителей на железных дорогах, чтобы поискали их. Они сбежали вчера вечером и, может быть, все еще путешествуют. У Коула сломана рука, а у Фишера разбито лицо. Их будет легко опознать.

- Сделаете это, сержант?

Макмиллан кивнул:

- У меня есть все, что нужно. Их будет несложно найти. - Он попрощался и вышел.

Пэт взял фотографию и стал рассматривать.

- Так что с этими двумя?

- Они работали на Жабу Линка. - Пэт быстро поднял голову. - По какой-то причине охотились за Хукером, пока я не начал крутиться вокруг него; тогда они переключились на меня. Я не сообразил вовремя, в чем дело, а то Хукер был бы жив. Вчера вечером я нанес визит нашему приятелю Линку, и он был счастлив сообщить мне, кто эти ребята.

- Майк, черт побери…

- Если тебя удивляет, как я выяснил то, чего полиция не знала… У меня есть приятель, который шатается по разным местам. С блондинками.

- Это меня совсем не удивляет. Меня удивляет, как я мог быть таким беспечным или тупым, называй это, как хочешь. - Он криво усмехнулся. - Я же был сообразительным мальчиком. Год назад я бы сам заметил связь между фактами или позволил тебе уговорить меня гораздо скорее. Все, что ты делаешь, вполне увязывается с делом Тина. Ты знал, что на этой неделе Линк стоял в нашем списке кандидатов на арест?

- Нет.

- Он и еще четверо. Каждый раз, когда ты что-то предпринимаешь, ты наступаешь мне на пятки.

- Почему ты не понял этого раньше?

- Потому что быть связанным с Тином или Гриндлом - не новость, особенно когда дело касается денег или убийства. Кое-что всплывало не в одном деле. Было нетрудно предположить, что Бэзил просто охотился за лишними деньгами, когда пошел на эту кражу, и затем пристрелил Деккера.

- Ты уверен, что стрелял именно он?

- Абсолютно уверен. Конечно, он мог выпустить пулю перед убийством, но если так, то я не знаю куда. Если дело Деккера хоть как-то связано с субъектами, которых мы ищем, мы доберемся до правды.

- Я не утверждаю, что связано.

- Скоро я это выясню.

Затягиваясь сигаретой, я пытался изобразить безразличие.

- Как насчет того, чтобы я выяснил это для тебя? До сих пор Деккер был моим клиентом.

- Нет, Майк. Я знаю, чего ты хочешь, - изловить убийцу. В другой раз. Если вывести из игры этого типа, все дело так закрутится, что мы останемся вообще ни с чем.

- Ерунда, Пэт. Моя роль в деле так же важна, как и роль этих двух подонков. Это я увидел их, и я за ними гнался. Без моих показаний вам нечем воспользоваться, чтобы их удержать. Ты хочешь сам получить легкую добычу… во всяком случае, пытаешься сделать это.

- Чего ты хочешь, Майк?

- Мне нужно три-четыре дня, чтобы повести свою игру. Детали только начинают проясняться. Еще мне бы хотелось получить досье на Жабу Линка.

- Это невозможно. Прокурор дал ему гриф совершенно секретного документа.

- А ты не можешь его достать?

- Нет. Это потребует объяснений, а я не собираюсь давать ему повод опять сесть мне на шею.

- Ладно… Ты вообще знаешь что-нибудь об этом субъекте?

Он откинулся в кресле и медленно покачал головой.

- Наверное, не больше твоего, Майк. Когда всплыло имя Жабы, на мою долю выпадало не слишком много. Всю работу вели подручные прокурора.

Я выглянул в окно, а Пэт, пока я наблюдал за людьми на крыше через дорогу, изучал мое лицо, причем изучал внимательно. Я ощущал, как его взгляд скользит по мне, превращая все, что я обдумывал, в его собственные мысли и слова.

Наконец Пэт сказал:

- Ты полагаешь, что Жаба Линк - последнее звено в цепи?

Я кивнул.

- Объясни подробней.

Я объяснил. Я сказал:

- Толстосумы любят пускать пыль в глаза. Говорят, что они любят вино, женщин и музыку, но забывают о лошадях. Сходи на бега. Взгляни на лимузины и автомобили с откидным верхом, а потом на денежные мешки, которым они принадлежат.

- И что?

- Так вот, есть такой толстосум по имени Марвин Холмс, который очень любит блондинок. Деньги текут у него, как вода между пальцев, и значительную сумму он держит дома в сейфе. Он играет на бегах через букмекера по имени Жаба Линк; ему не нравится, как бегут лошадки, и он отказывается оплачивать проигранные пари. Это слишком крупная фигура, чтобы давить на него, но Линк не может стерпеть и начинает искать способ вернуть деньги. Кто-то упоминает при нем о бывшем специалисте по сейфам Деккере, но тот ведет честный образ жизни и не собирается его бросать. Жаба дожидается момента, когда парень нуждается в деньгах, выясняет, что с ним дружит некто Хукер, и платит тому, чтобы он подтолкнул Деккера к нему. Они ведут нечестную игру, делая вид будто выигрывают кучу денег. И Деккер бросается головой в омут. Он занимает деньги у ростовщика, чтобы сделать большую ставку, и все проигрывает. Тогда-то и начинается обработка. Деккер мелюзга, у него ребенок, и он становится легкой добычей шантажистов. Он знает, что его ждет у ростовщика, он испуган, и, когда появляется Жаба с предложением вскрыть сейф, такой простенький, Деккер соглашается, берет деньги у Линка, чтобы заплатить ростовщику, и идет на дело.

Все было бы хорошо, если бы Деккер попал в нужную квартиру, но он сделал непозволительную ошибку и был вынужден бежать. Возможно, он даже планировал бегство и уладил все так, чтобы о ребенке позаботились, если дела пойдут плохо. В любом случае что-то он предвидел. К несчастью, он недостаточно все обдумал, или те, кто сопровождал его на дело, оказались слишком умны.

Они его раскусили. Бэзил пристрелил его и обыскал. Должно быть, он успел крикнуть, что у Деккера ничего нет, прежде чем я начал стрелять. Когда он упал, водитель машины не мог допустить, чтобы его взяли живым.

Дальше… Он знал, где живет Деккер, и предположил, что, вернувшись за ребенком, тот припрятал деньги. Парень обыскал квартиру, но ничего не нашел. Он подумал, что Бэзил слишком торопился, обыскивая труп Деккера… Но там был я и имел возможность взять сверток из кармана Деккера. Пока меня не было дома, квартиру обыскали, но я застал непрошеного гостя на месте преступления. Я потерял осторожность, и он здорово обработал меня.

Теперь предположим, что это был Жаба. Налицо два покойника, и он может оказаться кандидатом на арест, если кое-кто испугается и заговорит. Хукер не знал деталей сделки и вполне мог решить, что Жаба хочет убрать его как свидетеля. Это ставит его в крайне опасное положение, и он смертельно напуган. Очевидно, у него была раньше стычка с какими-то крутыми ребятами, и как ее след остался шрам через все лицо.

И вот Хукер замечает двух боевиков Линка. Они крутятся вокруг, дожидаясь удобного момента. Когда Хукер говорил со мной, они, должно быть, решили, что он ищет защиты или пытается что-то сообщить, поэтому попытались взять меня. У них ничего не получилось, и они вернулись к Хукеру. На этот раз они не промахнулись.

До этого момента Жабе не о чем было беспокоиться, но когда я появился у него, он испугался. Как раз перед этим он отослал из города своих ребят. Так что, если мы их заполучим, то легко выйдем на Жабу.

На минуту воцарилось молчание; я слышал дыхание Пэта и тиканье собственных часов. Потом Пэт сказал:

- Сейчас мы выясним, верно ли ты все просчитал. - Он взял телефонную трубку: - Соедините меня с городом, пожалуйста.

Дожидаясь, он листал телефонный справочник. Я услышал сигнал, и Пэт набрал номер. На другом конце провода послышался приглушенный гудок. Затем он прервался.

- Мне бы хотелось поговорить с мистером Холмсом, - сказал Пэт. - Капитан Чэмберс из отдела по расследованию убийств.

Слушая ответ, он хмуро смотрел в стену, потом слишком осторожно положил трубку.

- Его нет, Майк. Отбыл вчера утром в Южную Америку с одной из своих блондинок.

- Великолепно, - сказал я. Мой голос казался совершенно чужим.

Пэт крепко сжал губы.

- Прекрасно. Это подтверждает твою точку зрения. В конце концов он оказался не такой уж крупной фигурой. Кое-кто здорово напугал его, вынудив уехать из города. Ты хорошо все просчитал.

- Надеюсь.

Ему не понравилось, как я это сказал.

- Мне все это кажется ясным.

- Все это кажется слишком ясным. Жаль, что у нас нет орудий убийства в качестве доказательств.

- Металл ржавеет не так быстро. Задержав тех двоих, мы получим оружие, и тогда мы получим и Жабу. Неважно, за что именно мы его задержим.

- Возможно. Хотел бы я знать, кто в тот вечер сидел за рулем машины.

- Вряд ли Жаба сел бы сам.

Я повернулся к Пэту.

- А я думаю, что все-таки сел. Если он предполагал получить такой улов, то не мог допустить, чтобы деньги прошли через столько рук, прежде чем попасть к нему. Да, полагаю, это я на Жабу навешу.

- Не ты, Майк, мы. Полиция. Общество. Правосудие. Ты же понимаешь… - Глаза его внезапно стали бесстрастными, лицо слишком вежливым.

Я сказал:

- Несколько минут назад я спрашивал, не хочешь ли ты взять сразу всю банду.

- А есть еще что-то?

- Возможно. И много. Только если у меня будет пара дней в запасе.

Нечто похожее на улыбку появилось у его губ.

- Ты знаешь, что будет со мной, если ты все испортишь?

- А ты знаешь, что будет со мной?

- Тебя могут убить.

- Да.

- О'кей, Майк, ты получил свои три дня. Да поможет тебе Господь, если ты попадешь в переделку, потому что я не помогу.

Я поднялся из кресла. Когда я закрывал дверь, он сидел с тем же выражением лица, но его рука уже тянулась к телефонной трубке.

Я спустился по коридору туда, где горстка машинисток отбивала сумасшедшую симфонию, и спросил Эллен Скоби. Мне сообщили, что она ушла перекусить. Если поспешу, я еще могу застать ее в закусочной Нельсона.

За десять минут я одолел четыре квартала и нашел Эллен в глубине закусочной, более соблазнительную, чем огромная отбивная, которую она ела. Увидев меня, она помахала рукой, и я подумал, во что мне может обойтись человек, который поможет достать досье на Жабу Линка.

Об этом было приятно думать.

VII

Она была в черном, и само по себе платье, без Эллен, было бы совершенно неприметным. Солнце позолотило ее кожу и нарисовало веснушки возле уголков глаз. Ее волосы были зачесаны назад и ниспадали вниз, лаская обнаженные плечи, когда она делала движение головой.

- Привет, - сказала она.

Я скользнул за стол напротив нее.

- Ты что, ешь так долго, что осталась без компании?

- Ты имеешь счастье лицезреть женщину, наслаждающуюся выгодами сверхурочной работы, когда городской бюджет не может позволить выдачу дополнительной зарплаты. Им пришлось дать мне короткий отпуск. Хочешь что-нибудь съесть?

За моей спиной возникла официантка, занеся карандаш над блокнотом.

- Пожалуйста, пиво и сандвич с ветчиной, еще много горчицы и всего прочего, что можно туда положить.

Эллен попросила кофе и вернулась к своей отбивной. Я молча уничтожал сандвич и пиво, отложив беседу, пока мы не закончим есть и не расслабимся с сигаретой.

На нее было приятно смотреть. Не потому, что она была хороша с головы до ног, а потому, что все, что она делала, было очень естественным.

Сейчас она сидела, забившись в уголок кабинки и усмехаясь, потому что за столиком напротив девушка выбивалась из сил, пытаясь удержать внимание своего приятеля. Парень честно старался, но каждые несколько секунд переводил глаза на Эллен.

Я сказал:

- Дай же девочке отдохнуть.

Она легко рассмеялась, потом облокотилась на стол и положила подбородок на ладони.

- Когда я такое вытворяю, я чувствую себя очень испорченной.

- Должно быть, твои друзья любят тебя.

Ее губки мило округлились:

- Любят. Я имею в виду мужчин. Вроде тебя, Майк. Ты пришел специально, чтобы повидаться со мной. Ты находишь меня столь привлекательной? - Она опять засмеялась.

- Да, - сказал я. - Я даже во сне тебя видел.

- Неужели?

- Правда.

- Могу себе представить, как ты ухаживаешь за женщиной. Впрочем, я бы отдала правую руку, лишь бы услышать, как ты это говоришь другим тоном. Есть в тебе что-то интригующее. Что ж, любовь мы обсудили, а чего ты хочешь от меня?

Мне не стоило позволять своим глазам делать то, что они проделали.

- Кроме этого, - сказала она.

- У твоего босса есть досье на Жабу Линка. Я хочу взглянуть на него.

Сна прикрыла глаза ладонью.

- Мне следовало ждать этого. Я с утра до ночи привожу себя в порядок в надежде, что ты забежишь ко мне, а ты, когда появляешься, просишь достать для тебя луну. Это почти невозможно, Майк.

- Почему?

Она неохотно отвела глаза.

- Майк, я…

- Для меня, Эллен, это не совсем секретная информация. Пэт сказал мне, что прокурор собирается одеть Линка в серую тюремную одежду.

- Тогда он должен был сказать тебе, что это досье под замком. Прокурор никому не доверяет.

- Тебе он доверяет.

- Если меня поймают на этом, я не только потеряю работу и никогда не смогу найти другой, я тоже окажусь в сером. А мне этот цвет не по душе. - Она вынула сигарету из моей пачки и повертела ее в пальцах, перед тем как прикурить от спички, которую я протянул ей.

- Мне надо только взглянуть на него. Я не собираюсь красть его и никому не передам никакой информации.

- Прошу тебя, Майк.

Я сломал спичку и бросил ее в тарелку.

- Ладно, ладно. Может быть, я прошу слишком многого. Истинное положение вещей тебе известно не хуже, чем мне. Прокурор окружил все такой завесой секретности, что сам не знает, чем он располагает. Он пытается уничтожить игорный бизнес в городе, а что получается? Господи, если бы они заглянули за кулисы, на то, что происходит из-за игорного бизнеса, о котором они знать не желают, они изменили бы свое отношение к нему. Им бы взглянуть на простреленное в нескольких местах тело, на вдов, рыдающих на похоронах, или на ребенка-сироту.

Сигарета догорела в ее пальцах, шапочка пепла устало повисла на конце, готовая упасть. Глаза Эллен были одновременно и блестящими, и затуманенными - томные глаза, в которых трудно было прочесть ее мысли.

- Я достану его, Майк.

Я молча ждал, и ее губы тронула улыбка.

- Но это будет стоить тебя, - сказала она.

Сначала я не сообразил.

- Стоить чего?

- Тебя.

И у меня по спине поползли мурашки.

Она дотянулась до моей руки и накрыла ее своей.

- Майк… Я могу получить тебя только таким образом, и это стоит того, даже если мне придется тебя купить. Но сделаю я это исключительно из-за того, что ты мне сейчас сказал.

В ней было что-то новое, чего я не замечал раньше. Я сказал:

- Эллен, тебе не придется покупать меня.

Официантка положила на стол счет, я положил сверху банкноту и сказал, чтобы сдачу она оставила себе. Когда мы выходили из-за стола, парень напротив взглянул на меня с завистью, а на Эллен с вожделением.

Его подружка облегченно вздохнула.

Мы вышли на улицу и дошли до бара на углу. Эллен остановила меня и кивнула на дверь.

- Подожди здесь. Я не могу возвращаться в контору, это могут счесть странным.

- А как ты собираешься вынести досье?

- Пэтти - если ты помнишь, это моя пухлая соседка - работает сегодня после обеда. Я позвоню ей, и она возьмет досье с собой, уходя с работы. Я не очень везучая, если бы я взяла досье раньше, он именно в этот день захотел бы заглянуть в него.

- Ты знаешь ее достаточно, чтобы все прошло хорошо?

Она сделала нетерпеливый жест.

- Пэтти столько раз прибегала к моей помощи, что я сбилась со счета. Я никогда ни о чем ее не просила и вполне могу попросить сейчас. Я вернусь минут через десять. Жди меня в баре, хорошо?

- Конечно. А потом что?

- А потом ты повезешь меня на бега. Крошка Эллен сегодня собирается нажиться.

Я ответил глупейшей улыбкой и позвенел мелочью в кармане.

- Ты же не будешь эгоисткой, правда?

- Думаю, нам обоим этот день принесет изрядный куш, Майк. - Она явно говорила не только о деньгах.

Я проследил, как она переходит улицу, восхищаясь ее ногами, пока она не скрылась из виду, потом пошел в бар и заказал пиво.

По телевизору передавали игру из Бруклина, и вокруг бушевали горячие споры. Я не стал вступать в обсуждение и, взяв пиво, отошел в сторону. Вошел высокий худой парень и сделал то же самое. Вбежал с газетами мальчишка, и я успел купить одну, прежде чем бармен велел ему убираться вон и не беспокоить клиентов.

Слева от меня спорили об общем уровне подготовки игроков, и один из спорщиков пристал ко мне, выспрашивая мое мнение. Я ответил, что он прав, а его оппонент обратился к высокому худому парню. Тот пожал плечами и постучал по уху, потом вынул из нагрудного кармана слуховой аппарат и знаками показал, что он не работает. Ему повезло. Они опять повернулись ко мне, заметили газету, и я отдал ее, чтобы разрешить спор.

Один из них все-таки не сдавался, и мне отводилась роль судьи в готовой разразиться перебранке.

Как раз в этот момент вошла Эллен, и разговор с бейсбола перескочил на перешептывания о сексе. Я вывел ее из бара, чтобы они могли проводить ее взглядами и получить достойную тему для обсуждения.

Всю дорогу к машине она жалась ко мне и уселась рядом со мной, спокойная, красивая и очень довольная собой.

- Получилось? - спросил я.

- Пэтти была рада помочь. Немного разволновалась, но сказала, что дождется, когда все уйдут, и положит досье в свой портфель. Она сегодня берет работу на дом, и это будет нетрудно сделать.

- Умница.

- Разве я не заработала поцелуй? - Она подгадала это под красный сигнал светофора.

Губы ее были теплы особым чудесным живым теплом, к которому примешивалась ароматная сладость, которую кончик ее языка превращал в дурманящее вино.

Машина позади нас просигналила, что впереди опять зеленый свет, и я был вынужден отставить бокал с вином, не распробовав его как следует.

Я поставил на трех лидеров. Мы толкались у перил и кричали во всю глотку, подгоняя лошадей, а когда последняя из них замедлила бег на финишной прямой, мое сердце замерло, потому что ставка на нее составляла четырехзначное число. За пятьдесят ярдов до финиша жокей прибег к помощи кнута, и лошадка закончила дистанцию, на ноздрю обогнав остальных.

Эллен потрясла меня за руку.

- Можешь открывать глаза. Мы выиграли.

Я взглянул на табло - точно. Я расправил билеты, которые комкал в ладони.

- Больше никогда этим не займусь! Черт побери, те, кто всю жизнь играет на бегах, - как они выносят такое? Ты знаешь, сколько я выиграл?

- Около четырех тысяч долларов.

- Да, а я гну спину, зарабатывая на жизнь. Киска, ты должна быть миллионершей.

- Боюсь, это не так.

- Почему? Ты ведь сорвала приличный куш сегодня?

- Да, очень даже приличный.

- Так что же?

- Мне не нравится цвет денег.

- У тебя есть цвет получше?

Ее тело, казалось, окаменело от напряжения, она крепко сжала кулачки.

- Ты же знаешь, почему мне нравится видеть, как лошадки Скоби выигрывают. Это единственный и лучший для меня способ расквитаться с отцом. Из-за меня он старается выпустить их на бега под другим цветом, но я всегда узнаю об этом перед бегами. Хочет или нет, но он оплачивает мое существование, и это ранит его в самсе больное место. И все-таки эти деньги получены от него, даже если попали ко мне кружным путем, и я не хочу ни цента из них.

- Что ж, если ты хочешь их выбросить, я подберу.

- Я их не выбрасываю. Ты сам увидишь, на что они идут.

Мы вернулись к кассе и получили аккуратную стопку новых банкнот. Они скрипели, как свежий салат, а пахли еще лучше. Я положил свою долю в бумажник и, с довольным видом похлопав по нему, убрал в карман, тут же начав думать о множестве вещей, которые очень надо было купить. Эллен бросила свои деньги в кошелек так небрежно, как будто это случалось каждый день. Мысль об этом вызвала у меня противный звон в голове.

- Если бы кто-то использовал твою систему и вложил действительно крупную сумму, шансы остальных были бы равны нулю.

Она слабо улыбнулась и по дороге к воротам взяла меня за руку.

- Не получится, Майк. Отнюдь не все лошадки Скоби выигрывают. Просто я знаю тех, кто выигрывает. Конечно, это не значит, что я такая уж способная. У отца работает тренер, который научил меня всему, что я знаю о лошадях. Когда должен бежать победитель, мне сообщают, и я ставлю на него.

- Это все?

- Это все. Однажды газеты поместили материал обо мне; согласно их версии, я сама выбираю и решаю. Я позволила им выступить с подобной идеей, просто чтобы позлить старика. Это чудесно сработало.

- А ты та еще штучка! - сказал я. Она, казалось, была обижена. - Но ты милая, - добавил я. Она сжала мою руку и потерлась лицом о мое плечо.

По дороге в город четыре тысячи начали прожигать мой карман. Мне хотелось остановиться у самого сказочного места, которое мы смогли бы найти, и отпраздновать выигрыш, но Эллен покачала головой и велела мне ехать в Ист-Сайд, через каждые несколько секунд указывая направление.

Все шло прекрасно, пока мы не застряли за грузовиком и я не получил возможности оглядеться. И тут все оказалось не так уж прекрасно. На тротуар выходили окна жалкой пивной с треснувшим стеклом. Из открывшейся двери вышел парень, и, прежде чем дверь захлопнулась, воспоминания нахлынули на меня, и я ощутил запах дождя и пропитанных пивом опилок и почти наяву увидел промокшего паренька, который целовал на прощание своего ребенка.

Я выругался про себя, вывернув руль и с визгом обогнав грузовик, чтобы поскорее убраться отсюда.

Еще шесть кварталов мы ехали прямо, потом Эллен велела:

- На следующем перекрестке поверни направо и остановись на углу.

Я сделал, как было сказано, и припарковался между грузовиком и ветхим седаном. Эллен открыла дверь и вышла, ожидающе оглянувшись на меня.

Я кивнул и вылез из машины.

Она ввела меня в жилой дом, перестроенный из амбара или чего-то в этом роде. Меня представили паре милых старушек, священнику и полицейскому, который пил чайсо старушками. На всех лицах цвели радостные улыбки, а когда Эллен вручила одной из женщин увесистую пачку денег, я думал, они расплачутся.

Похоже было, что Эллен практически содержала это заведение.

Мне удалось взглянуть через дверь на кучку оборванных детишек, играющих в школу, и я избавился от четвертой части денег в своем бумажнике. Я сбежал от потока благодарности, вернувшись к машине, и посмотрел на Эллен совершенно другими глазами.

- Боже, какой я тупица! - сказал я.

Она рассмеялась, наклонилась ко мне и поцеловала. На этот раз я сделал большой глоток вина, прежде чем она отняла у меня бокал.

- Это стоило того, - сказал я.

- Знаешь, Майк, ты не такой уж мерзавец. Я имею в виду, не такой уж большой мерзавец.

Я посоветовал ей не делать поспешных выводов. Было без четверти шесть, мы оба проголодались, и я проехал по Бродвею к стоянке. Мы вышли из машины и вернулись к ресторанчику, где хорошую еду сопровождала хорошая музыка. Эллен взяла у меня пятицентовик и отошла к телефонной будке позвонить Пэтти.

Я еле дождался, когда она сядет на место.

- Все в порядке. Почти все уже ушли. Она оставит нам папку дома.

- Мы можем встретить ее где-нибудь? Это сэкономило бы время.

- Слишком рискованно. Лучше не надо. Говоря по телефону, Пэтти нервничала, и я не думаю, что эта идея ей понравится. Надеюсь, что вернуть досье будет так же легко, как взять.

- Не беспокойся.

Наверное, я не сумел произнести это с достаточной уверенностью, потому что она молча взглянула на меня и склонилась над салатом.

Я сказал;

- Перестань волноваться. Нет ни одной ситуации, из которой я не нашел бы выхода, если постараюсь.

- Хорошо, Майк, просто я раньше никогда подобных вещей не делала.

Она сморщила нос и занялась ужином.

Когда мы вышли, было десять минут девятого. Над Джерси плыла грозовая туча, закрывая звезды и заменяя их тусклым сиянием зарниц. Я попросил Эллен взять две кварты пива, пока выводил машину, потом встретил ее на углу. Она прыгнула в машину одновременно с первой каплей дождя, ударившей о крышу автомобиля.

Тротуары, мгновение назад просто сырые, теперь засияли зеркалами воды. Даже с бешено работающими стеклоочистителями я едва различал дорогу. Машина впереди моей казалась зыбкой тенью с одним слабым красным глазком, а неоновые вывески и витрины по сторонам улицы - красочным парадом привидений.

Еще один вечер, похожий на тот. Вечер, когда хочется бежать куда угодно, лишь бы скрыться. Можно было различить смутные очертания людей, сгрудившихся под навесами и забившихся в подъезды; наиболее отважные совершали короткие перебежки к стоящим у тротуаров такси и тут же жалели об этом.

Когда мы добрались до дома Эллен, дождь перешел в устойчивый ливень, лишенный электрической ярости, которая превращает ночь в шумный, оглушающий день.

Швейцар, держа огромный зонт, ввел Эллен в фойе и вернулся за мной. Теперь, когда мы спрятались от дождя, можно было и посмеяться. У меня только в ботинках хлюпала вода, а Эллен промокла до нитки, и платье прилипло к ее спине, как почтовая марка. В лифте она встала спиной к стене и посторонилась, заставив меня идти впереди нее.

Я уже готов был постучать в дверь, но она сунула ключ в замочную скважину.

- Никого нет дома?

- Не задавай глупых вопросов. Сегодня вечер свиданий…

- Да. - Я сбросил ботинки и отнес их на кухню. Эллен поставила пиво на стол и показала мне, где стоят бокалы.

- Наливай, Майк. Я вернусь, как только сниму эти мокрые тряпки,

- Побыстрее.

Она улыбнулась и вышла танцующей походкой. Я едва успел наполнить бокалы, как она, все так же танцуя, вернулась в комнату в махровом банном халате, вытирая волосы полотенцем.

Я протянул ей бокал, и мы чокнулись в молчаливом тосте. Я выпил, не спуская взгляда с ее глаз и наблюдая, как их темно-голубой цвет превращается в дымчато-серый, исходящий, казалось, из глубин пламени.

- Давай заглянем в досье, Эллен.

- Хорошо.

Она зажала бутылку под мышкой, и я пошел за ней в гостиную. Большая стойка для радиоприемника занимала угол комнаты. Она отодвинула ее от стены и сунула руку в отверстие.

- Твой личный сейф?

- Для интимных писем, драгоценных нейлоновых чулок и всего прочего, что может прихватить любопытная женщина, приходящая убирать квартиру.

Она вытащила папку, перетянутую толстой резинкой, и вручила ее мне. У меня задрожали руки, когда я стягивал резинку.

Она соскочила и пролетела через всю комнату.

Открыв папку, я вытащил стопку официальных отчетов, четыре фотографии и бессчетное количество письменных показаний. Я разложил их на кофейном столике и стал просматривать; ненужное я складывал в пустую папку.

Скоро я стал проклинать себя и эту затею, потому что уперся в глухую каменную стену, на которой не было ничего, кроме издевательского «Ха-ха!» и «Пошел к черту!». Рука моя протянулась сама собой и рассыпала все по комнате, а Эллен вскрикнула и отступила, прижав руку к губам.

- Майк!

- Прости, детка. Черт побери, здесь нет ничего важного!

- О, Майк… не может быть. Прокурор работал над этим целый месяц!

- Конечно, пытаясь привязать Линка к своему вшивому расследованию. Ну, доказывает он, что тот букмекер. Кто угодно может это сказать. Надо лишь пойти и самому сделать у Линка ставку. - Я выхватил пару отчетов и щелкнул по ним пальцем. - Взгляни на это. Два официальных отчета, которые дают хоть какую-то информацию о Линке, и те сделаны в то время, когда окружным прокурором был Робертс. А что происходило все эти годы?

Эллен с любопытством взглянула на отчеты и взяла их из моей руки, постучав пальцем по проштампованному номеру в верхнем правом углу.

- Это кодовый номер, Майк. Эти отчеты - часть серии.

- Где же все остальное?

- Или в архиве, или уничтожено. Не могу сказать наверняка, но, скорее всего, бумаги уничтожены. Я достаточно долго работаю в отделе и не раз видела, как вновь пришедший чиновник вычищает все, включая то, что имеется в досье.

- Черт!

- Я проверю это первым делом завтра утром, Майк. Возможно, они где-нибудь хранятся.

- Какое там завтра утром! У нас не так много времени, чтобы тратить его впустую. Должен быть другой способ.

Она аккуратно сложила бумаги, проводя ногтем по краям.

- Я не могу придумать ничего другого, разве что встретиться с Робертсом. Он может что-нибудь вспомнить.

- Это идея. Где он живет?

- Не знаю, но могу выяснить. - Она задумчиво посмотрела на меня. - Это обязательно сделать сегодня?

- Да.

Я перехватил ее раньше, чем она взялась за телефон, обнял и вдохнул аромат ее волос.

- Прости, киска.

Эллен опустила голову мне на плечо и взглянула снизу вверх.

- Я понимаю, Майк.

Ей пришлось сделать три звонка, чтобы узнать адрес Робертса. Это было где-то во Флашинге; она передала трубку мне. Я позвонил и прислушался к гудку на том конце провода. Ответил женский голос:

- Алло, миссис Робертс слушает.

- Могу я поговорить с мистером Робертсом?

- Сейчас его нет дома. Могу я что-нибудь передать?

Кто-то перехватил мою удачу и спустил ее в водосток.

- Нет. Вы не могли бы сказать, когда он вернется?

- Не раньше завтрашнего дня. Я жду его около полудня.

- Спасибо. Я позвоню. До свидания.

Не будь рядом Эллен, которая посмеивалась про себя, устроившись на кушетке, я бы что-нибудь швырнул через всю комнату. Я резко повернулся, чтобы велеть ей прекратить, но, когда женщина смотрит на тебя так, как смотрела она, невозможно что-либо сказать. Просто стоишь и смотришь, потому что загорелое тело с мягкими изгибами и плавными округлостями представляет собой картину, от которой захватывает дух, особенно в обрамлении белоснежной махровой ткани.

Она опять рассмеялась и сказала:

- Ты в ловушке, Майк.

Я хотел ответить, что вовсе не пойман, но у меня не было слов.

Я пересек комнату и остановился, глядя на нее; она поднялась с кушетки и попала прямо в мои объятия.

На этот раз бокал был полным, вино выдержанным и сладким; она извивалась в моих руках, пытаясь сделать вдох, но не желая, чтобы я ее отпустил.

Я услышал:

- Майк… мне жаль, что ты в ловушке, но я рада… рада.

Я поцелуем закрыл ей рот, а дождь ритмично хлестал в окно, нарастая и нарастая в яростном крещендо, взывая ко мне, потому что нельзя было терять ни минуты.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы оторваться от нее.

- Девочка из Техаса, не ставь меня в трудное положение. Не сейчас.

Она медленно открыла глаза, пальцы ее пробежались по моей спине.

- Я даже купить тебя не могу?

- Ты сама все знаешь, моя радость. Дай мне сначала закончить дело.

- Если я отпущу тебя, ты никогда не вернешься, Майк. Вокруг слишком много людей, которым ты нужен. Каждую неделю, каждый месяц будет кто-то новый.

- Ты слишком много знаешь.

- Я знаю, что я девочка из Техаса, которой нравится мужчина-техасец.

- Я городской парень, детка.

- Это случайность. В тебе все от техасца. Даже женщина для тебя не стоит на первом месте.

Она приподнялась на цыпочках, не слишком, в этом не было нужды, и легонько поцеловала меня.

- Иногда техасцы возвращаются. Поэтому и появляются новые техасцы, - Она улыбнулась.

- Не забудь отнести досье на место, - напомнил я. После этого сказать было уже нечего.

Я опять вышел в дождь и в ночь, оглянувшись лишь раз и увидев на фоне окна ее силуэт. Она меня не видела, но я помахал ей рукой.

По дороге я зашел выпить, съесть сандвич и все обдумать. Я хотел быть уверен в том, что делаю, прежде чем подставлять голову. Около часа я прокручивал все это дело, пытаясь связать его с Жабой Линком, и, как ни вертел, картина была полной. По крайней мере я пытался убедить себя в том, что она полная.

Я проговаривал все сам себе снова и снова, точно так же, как Пэтту, но не мог выбросить из головы мысль, что что-то не складывается.

Это была мелочь, но на мелочах держатся крупные вещи. Я сидел, твердя себе, что именно Жаба сидел за рулем той машины и именно он давал приказы Арнольду Бэзилу, потому что никому другому не мог доверить это дело. Я твердил себе, что именно Жаба организовал убийство Хукера и пытался организовать мое.

И чем больше я твердил себе это, тем больше кто-то внутри меня смеялся, тыкал пальцем в какую-то забытую мелочь и пытался раскрыть мне глаза на какой-то факт, который позволил бы мне увидеть истинное положение вещей.

Отчаявшись, я сдался, оплатил счет и вышел.

И попал из огня в полымя. У двери моей квартиры, прислонившись к стене, ждал Пэт.

Он даже не дал мне поздороваться, протянув руку с резкостью, к которой я не привык.

- Дай мне свой револьвер, Майк.

Я не стал спорить. Он вынул его, проверил патроны и понюхал дуло.

- Ты же знаешь, когда я последний раз стрелял из него, - сказал я.

- Знаю? - Это совсем не походило на вопрос.

Где-то в районе желудка у меня появилось странное ощущение, чувство тошноты, готовой вырваться наружу.

- Перестань дурить. Что это за спектакль?

Он отошел от двери.

- Черт побери, Майк, играй в открытую, раз уж тебе так надо играть! Ты добился своего. - Он произнес это буднично и просто, как будто я знал, что он имеет в виду.

- Скажи, наконец, в чем дело.

- Послушай, Майк, я полицейский. Ты был моим другом и все такое, но я ни перед кем не собираюсь вставать на колени. Я только что не угрожал тебе, чтобы ты прекратил это дело, и что получилось? Ты все-таки поступил по-своему. Так не пойдет, приятель. Конец. Я не хотел этого, но это был просто вопрос времени. Я думал, что ты достаточно умен, чтобы понять. Я ошибался.

- Это не объяснение.

- Майк, Жаба мертв. Застрелен из сорок пятого калибра, - сказал он.

- И я под подозрением.

Пэт кивнул:

- Ты под подозрением.

VIII

Если и была во мне сумасшедшая злость, она вся перегорела тогда, у Эллен. Теперь, подумал я, происходящее имеет смысл. Так и должно было быть.

Пэт опустил мой пистолет к себе в карман.

- Пошли, Майк.

Я дошел до входной двери и выглянул на дождь, ручьями стекающий с порога.

- Ты уверен в этом, Пэт?

Он был уверен, две минуты назад он был уверен в этом так же, как в дне своего рождения.

Я не хотел, чтобы он отвечал, пока не узнает главного:

- Я не убивал его, Пэт. Кто-то подставил меня.

- Медэксперт определил, что смерть наступила около четырех часов ночи. - Его голос просил моих разъяснений.

- Ты должен был сразу сказать мне, Пэт. В это время я был очень занят, просто очень.

- Ты можешь доказать это?

- Вот именно.

- Майк… Если ты лжешь…

- Я не до такой степени идиот. Тебе бы следовало знать.

- Мне следовало бы знать о многом. Мне следовало бы знать поминутно, где ты был прошлой ночью.

Мне нравилось, как он смотрит на меня. Может быть, я разучился врать, а врал я в тот момент совершенно нагло. Прошлой ночью я спал как убитый, и не было никакого способа доказать это. Если я скажу ему правду мне и за месяц не отмыться.

Я бросил:

- Пошли, - и направился к телефону в вестибюле. Бросил монету в щель и набрал номер, надеясь, что мне удастся вставить несколько слов, чтобы дать понять, что мне нужно. Он стоял рядом, готовый перехватить у меня трубку.

Я не мог не узнать ее голоса, как будто видел ее снова в зеленом потоке платья, ниспадающего от талии.

- Это Майк, Марша. Один полицейский хочет о чем-то тебя спросить. Не возражаешь?

Это было все, что я успел. Пэт схватил трубку, пока она пыталась сообразить, что к чему, напряженно улыбнулся мне и отвернулся к автомату.

- Говорит капитан Чэмберс. Я так понимаю, что вы можете подтвердить местонахождение мистера Хаммера прошлой ночью.

Ее голос, льющийся из трубки, был подобен музыке. Пэт взглянул на меня пристально и с любопытством, пробормотал слова благодарности и повесил трубку. Он все еще не знал, как к этому отнестись.

- Значит, ты провел ночь с дамой?

Я про себя высказал Марше огромную благодарность.

- Но это не для обнародования, Пэт.

- Тебе бы прекратить шляться, дружище, ведь Велда скоро вернется.

- Зато это хорошее алиби.

- Да уж, алиби ты себе обеспечил. У меня есть подозрение, что не стоит верить ему, но Линк - это не Деккер. Если ты в этом замешан, придется платить, и я все узнаю.

Я протянул ему сигарету.

- Могу я узнать, как все произошло, или это секретная информация?

- Много здесь не расскажешь. Он лежал в постели, спал. Убит выстрелом в голову, а тот, кто убил, циклоном прошелся по всей квартире. Если хочешь, поедем со мной, я как раз возвращаюсь туда.

- Поборник нравственности там?

- Прокурор пока ничего не знает, - устало сказал Пэт.

- Ты проверил пулю?

Пэт поежился.

- Я не стал ждать доклада. Я был уверен, что это ты, и отправился прямо сюда. И потом, ты ведь мог сменить ствол, если намеревался пойти на это. Я видел у тебя запасные.

- Спасибо. Я, оказывается, великий умник.

- Не растравляй рану.

- Кто обнаружил тело?

- Насколько нам известно, полиция прибыла на место первой. Посыльный заметил открытую дверь и хотел закрыть ее. Внутри все было разбросано, и он подумал об ограблении.

Позвонил и, не дождавшись ответа, вызвал полицию, а они уже нашли тело.

- У тебя нет никаких предположений, что там искали… или нашли?

Пэт бросил окурок на пол.

- Нет. Пошли, взглянешь сам. Может, это поднимет твое настроение.

Вид того, что осталось от Жабы, никому не поднял бы настроения. Смерть лишила тело Линка округлости, превратив его в продолговатый кусок мяса. Он лежал на спине с закрытыми глазами и разинутым ртом - огромная жирная лягушка, столь же неприятная в смерти, как и при жизни. Прямо посередине лба была дырка - пурпурно-черная, с обожженными краями, окруженная крапинками пороховых ожогов. Кто бы это ни был, пистолет он держал очень близко. Может, затылок и остался цел, но он был вдавлен в подушку.

Снаружи с визгом затормозили две патрульные машины, и послышались поспешные шаги к дому. Одинокий репортер разглагольствовал о правах прессы, но ему велели заткнуться. Пэт послал полицейских прочесать все комнаты.

Вдоволь насмотревшись на Жабу, я спустился вниз и отправился вслед за Пэтом, наблюдая, как он обшаривает разгромленную гостиную.

- Кто-то очень шумел, да?

В ответ я получил язвительную усмешку,

- Да, здесь хорошо искали.

Я приподнял кленовое кресло и внимательно рассмотрел его. На нем не было ни царапины. Вообще ни на чем не было ни царапины. При всем кавардаке в комнате все было тщательно и методично разобрано. Можно было даже проследить какой-то порядок в том, как это делалось. Сиденья и подушки были ровно разрезаны в одном и том же месте. Все, что можно было отвинтить и вынуть, было отвинчено и вынуто. По полу были разбросаны книги, некоторые с содранными обложками.

Пэт взял в руку одну из них и помахал ею мне.

- Это не очень большая вещь, если ее искали здесь.

Мне казалось, что я говорю про себя, но, видимо, я сказал это вслух, потому что голова Пэта повернулась ко мне:

- Что?

Я не стал повторять; Пэт вполне мог бы прочитать мои мысли, заглянув мне в глаза. Он бы и прочитал, но подошел полицейский сообщить о рухляди в подвале, и Пэт ушел, оставив меня посреди комнаты.

Вошел другой полицейский, разыскивая Пэта. Я сказал ему, что тот внизу и сейчас придет. Полицейский развернул веером то, что держал в руке, и помахал мне.

- Взгляните на фотографии, которые я нашел. - Он коротко рассмеялся. - Не могу его осуждать. Мне самому больше нравятся довоенные.

- Давайте посмотрим.

Просматривая фотографии, он протягивал их мне.

Половину составляли обычные студийные фотографии, а остальные представляли собой увеличенные снимки, сделанные во время представлений. Каждая фотография была адресована персонально Чарли Фаллону с выражениями любви, а иногда и с поцелуями от некоторых звезд Голливуда.

Полицейский показал мне пару отрывных блокнотов с пометами о запросах новых фотографий; перечень личных телефонных номеров, собранных здесь, заставил бы позеленеть любого бродвейского репортера. Очень часто после имени стояла пометка: «Знакомство с Ф».

Опять Фаллон. Куда бы я ни поворачивался, всплывало это имя. Фаллон, Фаллон, Фаллон… Арнольд Бэзил работал на Фаллона, все женщины знали Фаллона. Жаба был как-то связан с Фаллоном. Черт побери, ведь этот субъект умер!

Я не стал дожидаться возвращения Пэта. Попросил полицейского передать ему, что я ушел и позвоню завтра. В дверях репортер, пытавшийся извлечь наибольшую выгоду из того, что оказался здесь первым, попробовал получить у меня информацию, но я отрицательно покачал головой. Он переметнулся от меня к полицейскому и получил тот же ответ.

Дождь смягчился, утратив свое яростное безумие. Любопытные тесной группой толпились у ворот, ежась под зонтами и плащами, чтобы поглазеть на приют смерти и посудачить. Я протолкался сквозь толпу на улицу и успел как раз вовремя-с другой стороны приблизился окружной прокурор в сопровождении своих мальчиков, расчищавших дорогу. Лицо его было чернее ночи, и я сразу понял, что кто-то опять перешел ему дорогу.

Если дыра в его лодке не будет заделана, он утонет.

Надо было бы заглянуть к Марше и поцеловать ей руку за то, что вытащила меня из трудного положения. Но сегодня мне не хотелось никого видеть и ни с кем разговаривать. Мне хотелось вытянуться на постели и подумать. Мне хотелось начать с самого начала и тщательно все пережевывать, пока я не дойду до жесткого нежующегося ломтя и не пропущу его через мясорубку.

Тогда я настигну убийцу.

Через два квартала мне посигналил таксист, и я побежал к дверце, которую он открыл. Я назвал свой адрес и откинулся на спинку сиденья. Парень рта не закрывал и прожужжал мне все уши, пока я не вылез из машины у дома и не вручил ему пару долларов.

Я поднялся по лестнице. Они опять были здесь. На этот раз двое. Один был большой, как шкаф, да и другой ненамного меньше. Тот, что поменьше, приблизился, поблескивая значком, зажатым в ладони, а второй встал рядом, готовый схватить меня. Оба держали одну руку в кармане, показывая мне, что игру ведут они.

Парень поменьше сказал:

- Полиция, - и сунул значок обратно в карман.

- Что вам от меня нужно?

- Сейчас узнаешь. Ступай.

Второй сказал:

- Погоди минутку, - и выхватил мой пистолет из кобуры. Плоская улыбка открывала его зубы, пожелтевшие от курения. - Говорят, у тебя плохой характер. Мальчикам с плохим характером нельзя играть с оружием.

- Так же, как нельзя играть с полицейскими значками,

Я поймал быстрый взгляд, которым они обменялись, и почувствовал, как дуло пистолета уперлось мне в спину. Громила опять улыбнулся:

- Умный мальчик, хочешь покруче.

- Этот пистолет наделает здесь шума. В тихом доме вроде этого люди захотят узнать, в чем дело.

Дуло уперлось в мою спину чуть сильнее.

- Возможно, но ты не услышишь этого, приятель. Иди.

Эти двое были профессионалы, не хулиганы, выбивающие мелочь какими-нибудь игрушечными пистолетиками.

Это были боевики в полном смысле слова. Они четко знали, где встать, чтобы я не смог двинуться, как выглядеть, чтобы никто не понял, в чем дело. У одного из них во внутреннем кармане вырисовывалась бутылка виски - вылить на меня, чтобы я выглядел пьянчугой в случае, если меня придется выносить. И взгляд у них был особенный. Кто-то явно приказал быстренько шлепнуть меня, если я вздумаю сопротивляться.

Мы спустились вниз, и верзила спросил:

- Где твоя машина?

Я показал. Он щелкнул пальцами, требуя ключи, и получил их. Второй сделал жест рукой, и за два квартала от нас от тротуара отъехала машина и проехала мимо; шофер даже не оглянулся.

Нетрудно было понять, что должно случиться. Я должен был совершить поездку в один конец на моей собственной машине. Предполагалось, что я буду пай-мальчиком и не доставлю им хлопот. Предполагалось, что я окажусь круглым идиотом и спокойно дам убить себя.

В голове у меня загремела безумная музыка, в которой литавры и пронзительные флейты сливались в диком диссонансе, пока у меня не затряслись руки. Каким же простаком они меня считали! Они полагают, что в этой игре они единственные профессионалы. Они думали, что со мной этого никогда не случалось, а если случалось, то я окажусь не готов к тому, что случится опять.

Клянусь Господом, если они собирались играть в эту игру так, как играют профессионалы, то их ждало серьезное потрясение - в чехле между сиденьем и дверью лежал автоматический пистолет тридцать второго калибра.

Они играли профессионально. Верзила велел:

- Поведешь сам, легавый. И поосторожнее.

Он открыл дверь, чтобы я мог сесть, и, как только я оказался за рулем, уселся рядом. Он не теснил меня, он был слишком опытен. Он оставил между нами значительное расстояние, забившись в угол и положив руку на спущенное стекло окна. Другая рука лежала у него на коленях, держа мой собственный пистолет, нацеленный на меня. Тот, что поменьше, забрался на заднее сиденье и облокотился на спинку за моей головой, как будто вел со мной конфиденциальную беседу, на самом деле беседу вел пистолет, приставленный к моей шее.

Мы ехали долго. Три счастливчика, предпринявшие поездку на побережье. Чтобы все оставались счастливыми, я включил радио и нашел музыкальную программу, а потом то и дело прикуривал сигарету от зажигалки в бардачке, чтобы они привыкли видеть мои руки в движении.

Тип рядом со мной указывал мне повороты и где-то перед Ислипом сказал:

- Сбавь скорость.

Впереди шоссе пересекала щебеночная дорога.

- Поезжай направо, пока я не скажу, где свернуть. Я свернул направо и поехал по черному асфальту. Он тянулся с полмили, сменившись грязной, маслянистой дорогой. Мы сделали еще несколько поворотов, и я ощутил запах океана, приносимый ветром. Домов встречалось все меньше, пока не остались лишь редкие черные тени, попадавшиеся через четверть мили. Дорога плавно обогнула берег, прокладывая путь среди высокой, по колено, травы, сгибавшейся под ветерком с моря и шелестевшей, задевая за крыло автомобиля.

Я разглядел затененные окна дома, громаду седана у его стены и нажал на тормоза. Верзила выглядел вполне довольным собой, и пистолет уже не так давил мне шею. Парень, сидевший рядом со мной, вылез из машины и встал у двери, второй сунул ключи в карман и двинулся за мной, чуть не наступая мне на пятки.

- Ты все хорошо понял, - сказал он мне. - Давай и дальше так. Входи, да не спеши.

Я только что не полз. Парни оставались немного позади справа и слева, занимая прекрасную позицию на случай моей попытки бежать. Любой из них мог сбить меня раньше, чем я сделаю хоть шаг. Я достал последнюю сигарету и бросил пустую пачку. Коротышка был настолько сообразителен, что подобрал ее. Спичек у меня не было, никто мне их не предложил, и незажженная сигарета осталась висеть у меня в углу рта. Пока беспокоиться было рано. Неподходящим было время, неподходящим было место. Не так легко спрятать тело и, тем более, машину. А исчезнуть мы должны были вместе.

Дверь открылась; вышедший из нее человек, стоя против света, казался узкой темной тенью.

- Привет, дерьмо, - сказал я.

Не стоило открывать рот. Лу Гриндл ударил меня в лицо, разбив губы. В спину мне уперлись два пистолета, швырнув меня прямо на него, и я лишился возможности ответить Лу. Все же я попробовал. Я нанес ему удар сбоку и снизу и почувствовал, что разбил себе кожу на костяшках, угодив ему в зубы.

Громилы не рискнули стрелять, один ударил меня дулом пистолета. Боли я не почувствовал - просто громкий хлопок, переросший в громоподобную звуковую волну, швырнувшую меня на пол.

Боль появилась позже. Почему-то она возникла не в голове, как я ожидал. Она была везде, она расползлась по телу тысячей агонизирующих точек. Что-то капало, равномерно и нудно, как протекающий кран. Каждое движение вызывало боль, начинавшуюся где-то у ног; если бы крик мог принести облегчение, я бы закричал. Я открыл один глаз. Второму мешали открыться распухшие скула и веко.

Кто-то проговорил:

- Очухался.

- Сейчас получит покрепче.

- Я скажу когда. - Голос звучал так безапелляционно, что никто не решился перечить.

Мне удалось сфокусировать здоровый глаз. Он смотрел вниз, на мои ноги. Они стояли по стойке «смирно» и были привязаны к перекладине кресла. Своих рук я не видел, из чего заключил, что они связаны за спиной того же кресла. Капало вовсе не из крана.

Капало с того места на моем лице, где некогда был нос.

Каким-то образом я выпрямился. Так боль чувствовалась меньше. Когда туман в глазах рассеялся, я скосил здоровый глаз к свету и увидел их. Они сидели вокруг, как стервятники. Двое с пистолетами были у двери; Лу Гриндл прижимал ко рту окровавленное полотенце.

А на краешке кожаного кресла сидел, облокотившись подбородком на трость, Эд Тин. Он был похож на банкира, даже фетровая шляпа у него была соответствующая. С минуту он задумчиво смотрел на меня.

- Плохо?

- Угадай. - Единственное слово далось мне с большим трудом.

- Знаешь, это было ни к чему. Мы просто хотели поговорить с тобой. - Он улыбнулся. - А так мы вынуждены были связать тебя, пока не закончим беседу.

Лу бросил в меня полотенце.

- Господи, да перестань церемониться с ним! Я его быстро заставлю говорить.

- Заткнись! - Эд не переставал улыбаться. - Тебе повезло, что я здесь. Лу очень импульсивен.

Я не ответил. Он сказал:

- Очень плохо, что ты убил Жабу, Хаммер. Он был для меня очень полезен.

Слова все-таки вырвались:

- Не говори ерунды.

Он выпрямился и откинулся на спинку кресла.

- Не утруждай себя объяснениями. Я не полиция. Если ты его убил, это твое дело. Я занимаюсь своим делом. Так где она?

Губы у меня слишком распухли, чтобы голос звучал уверенно.

- Понятия не имею, о чем ты говоришь.

- Напомни ему, Лу.

Он сидел в кресле, посасывая сигару, и наблюдал. На этот раз Лу не стал бить ногой. Было достаточно мокрого полотенца, обернутого вокруг его кулака.

Я пробовал держаться и не мог. Голова моя дернулась, и Тин спросил с металлом в голосе:

- Теперь вспомнил?

Я успел только мотнуть головой, и кулак опять обрушился на нее. Он бил и бил, пока боль не перестала ощущаться, и тогда я засмеялся, когда он заговорил со мной.

Эд постучал тростью об пол.

- Хватит. Этого довольно. Он уже ничего не чувствует. Пусть несколько минут посидит и подумает.

Лу обрадовался передышке. Он тяжело дышал ртом; подбородок его был залит кровью. Он отошел к столу, сел и принялся растирать руку. Лу был очень счастлив.

Трость продолжала отбивать ритм.

- Ты же понимаешь, что это только начало. Упираться совершенно бессмысленно.

Мне удалось выдавить из себя:

- Я не убивал… Линка.

- Неважно, убивал или нет. Мне нужно то, что ты взял в его квартире.

Лу закашлялся, сплюнул кровь на пол, поперхнулся, поднес ко рту ладонь и вытолкнул на нее языком пару зубов.

Когда он поднял голову, его глаза впились в мои двумя маленькими пулями.

- Я убью этого сукина сына!

- Сядь и заткнись. Будешь делать то, что я скажу.

Лу вскочил, раскинув руки в стороны и пытаясь совладать с собой, чтобы не вцепиться Тину в горло. Но Эда было не так легко запугать. Об этом свидетельствовал короткоствольный пистолет в его руке.

Лицо Лу побагровело от ярости.

- Будь ты проклят! Будь проклят ты, Фаллон, Линк и вся ваша вонючая компания!

- Ты шепелявишь, Лу. Сядь.

Лу сел и уставился на свои зубы. Он этими зубами гордился. Они были такими ровными и блестящими. Они лежали на столе, куда он их бросил, и, казалось, притягивали его взгляд. Он продолжал ощупывать десны, как будто все еще не мог поверить в отсутствие зубов, и изрыгал яростные проклятия. Лу готов был выместить свою ярость на ком угодно.

Он снова и снова твердил:

- Идите к черту все вы! Идите вы все к черту! - Рот его оскалился, обнажив щель в зубах, и он стукнул кулаком по столу. - Черт побери, этого не случилось бы, если бы ты дал мне поступить по-своему! Я бы сам убил Фаллона, и его паршивую шлюху, и Линка, и все было бы в порядке! - Взгляд его перешел на меня. - Тебя я тоже убью.

- Лу, ты получишь новые зубы, - сказал Эд любезно. Все, что он говорил, было исполнено любезности.

Гриндл поперхнулся и вышел из комнаты. Послышался шум льющейся воды и хлюпающие звуки - он полоскал рот. Эд мягко улыбнулся:

- Ты ударил его в самое больное место… в его тщеславие.

- А где твое больное место, Эд?

- Это многие хотели бы знать.

- Я знаю. - Я попытался усмехнуться. Лицо мое не двигалось. - В двух местах тебе точно будет больно. Особенно когда тебе побреют голову и ногу.

- Когда Лу вернется, я позволю ему воздать тебе по заслугам, - сказал он.

- Как в старые времена, когда за веревочки тянул Фаллон… посредством окурков и клещей?

Ноздри его раздулись.

- Если тебе так хочется поговорить, скажи лучше, где она?

- Что именно?

Вода все еще текла. Не поворачивая головы, Эд позвал:

- Джонни, дай-ка ему.

Подошел верзила. Под рубашкой перекатывались мышцы живота. Техника его была убийственной. Кулак нырнул мне под зубы, и я выключился, как лампа. Меня облили холодной водой, чтобы привести в сознание и повторить все сначала.

Промежутки между раундами становились длиннее. Я частично возвращался из черного небытия и без сил обвисал в кресле. Голос верзилы прохрипел:

- Он готов, Эд. Не думаю, что он понимает, о чем вы говорите.

- Понимает. - Он ударил тростью в пол. - Окуни его еще разок.

Меня опять окатили водой. Вода смыла кровь с глаз и дала мне возможность видеть, а также прочистила мне мозги, чтобы я начал соображать.

Эд понял, что я очнулся. Он зажег сигару и задумчиво посмотрел на ее горящий кончик.

- Ты слышишь меня?

Я утвердительно кивнул.

- Пойми, я прошу тебя в последний раз. И помни, после смерти ты все равно не сможешь этим воспользоваться.

- Скажи мне… что тебе нужно?

Только на секунду его взгляд метнулся к паре, облокотившейся на подоконник. Не будь их здесь, я получил бы ответ. Но то, что мне полагалось знать, было слишком важным для их ушей.

- Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Ты с самого начала доставлял хлопоты. Я знаю тебя слишком хорошо, Хаммер. Ты всего лишь частный детектив, но ты и раньше убивал людей. В своем роде ты так же жесток, как я, но не так умен. Поэтому-то я и сижу здесь, а ты там. Пусть остается у тебя. Не сомневаюсь, что она спрятана в одному тебе известном месте и после твоей смерти никто не найдет ее. По крайней мере, при моей жизни. Джонни… пойди посмотри, что там с Лу.

Парень пошел и тут же вернулся.

- Он лежит.

- Пусть лежит. Развяжи этого.

С моих рук и ног сняли веревки, но встать я не смог. Они позволили мне посидеть немного, пока не восстановится кровообращение, а с ним - пламя, терзавшее мое тело. Когда я обрел способность двигаться, Джонни рывком поднял меня на ноги.

- Что с ним делать, Эд?

… - Это твое дело. Мартин, отвези меня в город. С меня достаточно.

Коротышка отдал честь двумя пальцами и подождал, пока Эд возьмет свой цилиндр. Он был прекрасным лакеем. Он открыл дверь и, возможно, даже помог Эду спуститься по лестнице. Я услышал, как машина ожила и двинулась по дороге.

Джонни выпустил мой воротник и ткнул пистолетом мне в спину.

- Слышал, что он сказал? - Он толкнул меня к двери.

Долгая прогулка. Последняя поездка. Называют это по-разному. Ты сидишь в машине, а в голове снова и снова прокручиваются различные способы бегства; и каждый раз, когда что-то приходит в голову, в лицо нацеливается пистолет. Обливаешься потом, все в тебе трясется, и, хотя больше всего на свете хочется курить, ты знаешь, что ни за что не удержишь во рту сигарету. Хочешь позвать на помощь, но упершийся в спину пистолет заставляет тебя молчать. На углу в круге света стоит полицейский. Молитва застревает у тебя в горле. Он узнает их… увидит отблеск на их пистолетах… поднимет руку, останавливая машину, и ты будешь спасен. Но когда машина проезжает мимо полицейского, он смотрит в другую сторону. Потом в тебе все пересыхает, и язык грубым рашпилем проходится по губам. Ты думаешь о многом, но больше всего о том, как скоро жизнь покинет тебя.

Помню, как это все было в первый раз. Теперь по-другому - я был избит до полусмерти и слишком слаб, чтобы драться. Сил хватало только вести машину. Джонни сидел в своем углу, наблюдал за мной; мой пистолет все еще был у него.

Я попросил сигарету, и он дал мне ее. Я воспользовался зажигалкой, лежавшей в бардачке, докурил сигарету, и он дал мне вторую, смеясь над тем, как дрожит моя рука, когда я попытался сунуть сигарету в рот. Он смеялся, глядя, как я сначала поднимал стекло, чтобы согреться, потом опускал, чтобы остыть.

Его смешило, что я снижаю скорость на поворотах, чтобы прожить на несколько секунд дольше.

Велев мне остановиться, он продолжал смеяться, потому что руки мои, казалось, ослабли и бессильно повисли по сторонам.

На секунду он выпустил меня из поля зрения, разыскивая дверную ручку. Больше он не смеялся.

Я пять раз выстрелил ему в голову из пистолета тридцать второго калибра, который вытянул из чехла, и, забрав из его рук свой пистолет, вышвырнул тело на дорогу. Когда я разворачивался, свет фар скользнул по нему, поймав последнюю, непроизвольную судорогу, и Джонни сделал первый шаг по дороге в ад.

Серая утренняя дымка появилась в небе позади меня, когда я достиг коттеджа. Света едва хватало, чтобы найти в траве дорогу и разглядеть машину у стены. Я выключил мотор и открыл дверцу.

Это был тот самый двухместный автомобиль, который привез боевиков за мной, а потом по их сигналу уехал прочь. Я знал, кто в нем: Коротышка, которого Эд назвал Мартином, вернулся за Лу.

Я обошел дом и остановился под окном спальни. Лу ругался. Я приподнялся на цыпочках и заглянул внутрь, но света там не было, и за шторами ничего не было видно. Кто-то включил воду, говорили, но я не мог уловить о чем. Разговор стих в глубине дома, и я воспользовался случаем.

Я вжался в стену, поднимаясь на крыльцо и прячась в тени. Дерево слишком прогнило, чтобы скрипеть, но я не рисковал. Я пополз, держа пистолет в одной руке; другой я дотянулся до ручки двери. Она бесшумно повернулась, и я толкнул дверь.

Я не дышал, пока не оказался внутри и дверь не закрылась за моей спиной, потом я тихо выдохнул. Кровь стучала у меня в висках так громко, что, казалось, этот звук разносится по всему дому. Ноги отказывались нести меня дальше, пистолет отяжелел и тянул руку книзу.

Я боролся со слабостью, охватившей все тело. Сейчас этого нельзя было допускать! В окровавленном рту Лу таился ответ, который мне предстояло из него выжать. У меня закружилась голова, и я протянул руку, чтобы опереться о стену. Рука задела дверь шкафа и захлопнула ее.

Тишина.

Холодная, черная тишина.

Вкрадчивый голос спросил:

- Джонни?

Лу выругался, и из дверного проема вырвался язык пламени.

Я упал. Лу слышал, как падали многие. Падение было настоящим, но только потому, что ноги меня больше не держали. В моей руке по-прежнему был зажат пистолет, и, падая, я нажал на спусковой крючок.

Гром выстрела отозвался эхом и потряс стены. Я перекувырнулся, наткнулся на что-то и замер. Эхо крика все еще отдавалось в воздухе, а вспыхивающие внезапно точки света были дырами в стене от выстрелов, которыми меня пытались настичь. Я схватил за ножку стул и швырнул его. Он ударился об пол и разлетелся. Теперь они кричали друг на друга, ругаясь из-за пустой траты патронов. Тратить патроны впустую они перестали. Они думали, что я ранен, и выжидали.

Я слышал, что они меняют позиции, приготавливаясь. Как можно тише я и сам сменил положение.

Это было похоже на детскую игру: бесконечное передвижение ползком, страх, что тебя поймают, обманные движения, которые так тяжело было делать.

Совсем близко послышалось дыхание. Я мог протянуть руку и дотронуться. Оно слышалось по ту сторону кресла. Меня тоже услышали, но характер дыхания не изменился. В другом конце комнаты послышался слабый звук, и тут же шепот в пяти футах от меня:

- Он здесь.

Через комнату метнулось оранжевое пламя, и звук выстрела ударил меня в уши прежде, чем раздался крик и хриплое ругательство. Ответом были два выстрела, ударившие в пол, и глухой удар упавшего тела.

Голос Лу произнес:

- Я уложил сукиного сына. - Он все еще шепелявил.

Лу выполз из-за кресла, и я увидел его на фоне окна.

Я сказал:

- Ты уложил своего, Лу.

Лу попытался одновременно проделать слишком много вещей: упасть, выстрелить и обругать меня. Две вещи он проделал - упал, потому что я попал в него, и выстрелил, потому что рука его в падении нажала на спусковой крючок. Он не успел выругаться, потому что моя пуля прошла через его рот и застряла в черепе.

Мне больше нечего было здесь делать.

На улице серая дымка просветлела, превратившись в раннее утро. Мне потребовалось много времени, чтобы добраться до машины, и еще больше, чтобы выехать на шоссе.

Судьба послала мне маленькую удачу - застрявшего на дороге человека, ждавшего попутную машину. Я подобрал его, объяснил, что попал в переделку и попросил повести машину.

Мой попутчик был рад помочь. Ему было жаль меня.

Мне самому себя было жаль.

IX

Мы стояли в боковой улочке, недалеко от Девятой авеню, и парень рядом со мной тянул меня за руку, пытаясь разбудить. Он тянул и выворачивал руку так, что я испугался, что она отломится. Я открыл здоровый глаз и взглянул на него.

- Да, брат, ты был как мертвый. Я полчаса тебя расталкиваю.

- Сколько времени?

- Восемь тридцать. Плохо?

- Паршиво.

- Хочешь, кого-нибудь позову?

- Нет.

- Ну хорошо, мне надо на автобус. Думаешь, придешь в себя? Если что, я немного побуду рядом.

- Спасибо. Я выкарабкаюсь.

- О'кей, дело твое. Спасибо, что подвез. Жаль, что ничего не могу сделать для тебя.

- Можешь. Купи мне пачку сигарет.

Он отмахнулся от четверти доллара, которые я совал ему, и пошел к киоску на углу улицы. Вернувшись с открытой пачкой, он воткнул сигарету мне в рот и зажег ее.

- Будь осторожен. Лучше поезжай домой и отоспись.

Я ответил, что так и сделаю, и сидел с сигаретой, пока не появился полицейский, прикреплявший квитанции к стеклам машин. Я пересел за руль и нажал на стартер.

Уличное движение не действовало на нервы, как обычно. Я с радостью втиснулся за медлительным грузовиком и потащился за ним. Каждая клеточка тела болела, и даже при желании я не смог бы крутануть руль как следует. Каким-то образом я дотянул до угла, и грузовик свернул в улочку, идущую через Голландский туннель. Когда светофор переключился, я проехал перекресток и попал на улицу, ведущую к полицейскому управлению.

Улицы были заполнены людьми, спешащими на работу. Они шли поодиночке или парами, шаркая и стуча тысячами пар ног. Я завидовал тому, что они выспались. Я завидовал их нормальным, неопухшим лицам. Я завидовал многому, пока хорошенько не задумался. Ведь я жив. А это уже кое-что.

Улица перед красным кирпичным зданием являла собой плац-парад полицейских в мундирах. Одни отправлялись на свои участки, другие садились в патрульные машины. Люди в штатском выходили парами, громко прощаясь друг с другом на углу. Перед главным входом у тротуара стояли три черных седана; шоферы читали газеты, сидя за рулем. Пара патрульных машин отъехала, и желтовато-коричневый двухместный автомобиль впереди меня сунулся на освободившееся место. Я последовал за ним, припарковался куда удачнее, чем он, и прижался к бамперу стоявшей позади машины, чтобы дать пространство для маневра.

Думаю, этот тип свои права просто купил. Он начал маневрировать, не оглядываясь, и мне пришлось просигналить, чтобы предупредить его. Наверное, лучше было вывесить красный флаг или что-нибудь в этом роде. Он проигнорировал гудок и врезался в мою машину так сильно, что я буквально лег на руль.

Это было последней каплей. Я локтем распахнул дверь и вышел, чтобы намылить ему шею. Можно было ожидать, что скопище полицейских вокруг набросится на него; ничуть не бывало. Парень вылез из своей колымаги с выражением удивленного раскаяния. Он взглянул на меня и тут же забыл, что собирался сказать, просто стоял с разинутым ртом и глазел на меня.

- Ты что, оглох? - сказал я, взглянул на него внимательнее и все понял. Это был тот самый парень с испорченным слуховым аппаратом, который накануне стоял рядом со мной в баре. Он показывал на свои уши и стучал по микрофону.

Я был слишком раздосадован, чтобы объясняться с ним. Прежде чем поставить машину на место, он еще пару раз ударился о бампер.

Да, денек начинался прекрасно! В здании я привлек к себе несколько специфическое внимание. Полицейский, которого я хорошо знал, поинтересовался, не хочу ли я подать жалобу, и очень удивился, когда я отрицательно покачал головой. Кругом царила деятельная неразбериха; люди входили и выходили, получали приказы и пробирались к выходу.

В большой утренней суматохе не стоило надеяться, что Пэт окажется в кабинете; я дождался своей очереди у справочной и сказал дежурному, что мне необходимо видеть капитана Чэмберса.

- Имя?

- Хаммер, Майкл Хаммер.

Тут его рука с телефонной вилкой замерла, и он проговорил:

- Черт меня побери!

Он перепробовал десяток номеров, прежде чем нашел Пэта, несколько раз ответил: «Да, сэр» и вытащил вилку из гнезда.

- Он сейчас придет. Подождите его здесь.

Я ждал ровно минуту и десять секунд - засек по часам. Пэт почти бегом появился из лифта, а когда увидел меня, непроизвольно передернулся.

- Что случилось?

- Меня схватили, приятель. Да, схватили.

Больше вопросов он не задавал. Он секунду смотрел на собственные ботинки, а потом выложил мне твердо и не церемонясь:

- Ты арестован, Майк.

- Что?

- Пойдем наверх.

Лифт ждал. Когда мы поднялись наверх, я машинально двинулся к его кабинету, но он остановил меня, протянув руку.

- Сюда, Майк.

- Слушай, что происходит?

Он не смотрел на меня.

- Наши люди с шести утра дежурили у тебя дома, в конторе и во всех известных нам местах, где ты мог оказаться. Окружной прокурор выдал ордер на твой арест.

- Извини. Мне надо было остаться дома. Каково обвинение?

Мы задержались у двери из Мореного дуба.

- Угадай.

- Я сдаюсь.

- Окружному прокурору вчера вечером понадобилось досье на Линка; его не оказалось на месте. В данную минуту у него на ковре две девушки, которые потеряют работу и против которых, вероятно, тоже выдвинут обвинение. На этот раз ты не выкрутишься. Тебе конец, Майк.

Я сунул руки в карманы.

- Ты стареешь, приятель, повторяешься в методах. Последние два года ты только и делал, что предупреждал меня о том и о сем. Мы здорово работали, мы с тобой, а теперь ты начинаешь осторожничать; полицейскому, имеющему дело с убийствами, это не к лицу.

И как раз в этот момент, как нарочно, маленький молоточек, стучавший в моем мозгу, вдруг сшиб два кусочка в картинку, которая обрела совершенно ясный смысл, и я вспомнил одну вещь, которую сказала мне Эллен. Я прокрутил это в голове, немного перекроил, и у меня оказалось нечто, за что окружной прокурор охотно заплатит.

Я сам взялся за ручку двери.

- Пойдем. Нам с прокурором надо кое-что обсудить.

- Погоди минутку. Куда ты гнешь?

- Я никуда не гну, Пэт. Абсолютно никуда. Просто хочу немного поторговаться.

Все было совсем как в прошлый раз. Почти. Прокурор сидел за своим столом, его помощники - по обе стороны. Присутствовали и детективы на заднем плане, и полицейский у двери, и маленький человек, который вел протокол, и я, шагающий через всю комнату.

Исключение составляли Эллен и ее соседка. Они сидели рядышком у большого стола на стульях с прямыми спинками и плакали навзрыд.

Если мое лицо выглядело как-то не так, лучше было бы официально объявить об этом. Все взглянули на меня с ужасом, а Эллен даже развернулась на стуле. Она сразу перестала плакать и прикрыла рукой рот, удерживая крик.

Я сказал:

- Не переживай, детка.

Она закусила губу и закрыла лицо руками. Окружной прокурор был полон сарказма.

- Доброе утро, мистер Хаммер.

- Я рад, что вы помните, - ответил я.

Он любил игры в кошки-мышки. Он долго ждал этого и теперь собирался насладиться каждой минутой, имея перед собой аудиторию, способную оценить игру.

- Полагаю, вам известно, почему вы здесь? - Он откинулся в кресле и сложил руки на груди. Два помощника проделали то же самое.

- Я слышал об этом.

- Зачитать обвинение?

- Не утруждайте себя. - Мои ноги опять начали подкашиваться. Я подтянул к себе стул и сел. - Начинайте отчитывать меня в любой момент, как только пожелаете. Снимите тяжесть со своей груди, чтобы потом для разнообразия выслушать кое-кого помимо своих поддакивающих мальчиков.

Два помощника возмущенно выпрямились в своих креслах.

Это было так забавно, что мне даже удалось усмехнуться.

Прокурор не находил это забавным.

- Я не собираюсь выслушивать ерунду, мистер Хаммер. С меня достаточно.

- О'кей, вы знаете, что можете сделать. Обвините меня в заговоре и воровстве, бросьте в тюрьму, и на суде я получу хороший нагоняй.

- Вы будете не одиноки. - Он со значением взглянул на женщин. В глазах Эллен больше не было слез, но ее подруга горько рыдала.

Я спросил:

- Вы не задумывались, почему мы втроем бились над тем, чтобы вынести отсюда совершенно ерундовое досье?

- Это имеет значение?

Эллен толкнула свою подругу в бок, и плач прекратился. Я вынул из кармана пачку сигарет и стал играть ею, чтобы занять руки. Обтянутая целлофаном пачка отразила солнечный свет и, казалось, приковала к себе всеобщее внимание.

- Имеет, - сказал я. - Как будет сказано в обвинении, это был преднамеренный заговор, предпринятый тремя гражданами в здравом уме с целью достижения того, с чем не сумело справиться официальное лицо.

Газеты из кожи вон вылезут, чтобы похоронить вас.

Он улыбнулся:

- Не утруждайте себя этими песнопениями.

Он был готов приступить к обвинению, когда Пэт заговорил с другого конца комнаты. В его голосе звучала напряженная нотка, и все же в нем было достаточно силы.

- Может быть, вам лучше выслушать его?

- Ну что же, скажите. - Улыбка растаяла в гневной гримасе. - Но лучше что-нибудь хорошее, потому что в следующий раз вы будете говорить перед судом.

- Хорошо. Вам это понравится. Мы, - я подчеркнул это «мы», - обнаружили дыру в лодке.

Я слышал, как у Пэта перехватило дыхание и он сделал шаг вперед.

- Мисс Скоби однажды высказала это вам, но вероятность такого не укладывалась у вас в голове. Мы знаем, каким образом информация выходит из этого кабинета.

Глаза у прокурора были похожи на маленькие яркие бусинки, изучающие мое лицо. Когда он понял, что я говорю правду, вокруг глаз собрались морщинки и он повернулся к Пэту за советом. Поскольку такового не последовало, он спросил:

- Каким?

Я попал в цель и не собирался сдавать позиции.

- Не собираюсь загружать вас деталями, но могу сказать, как это происходило.

- Черт побери, как?

Я вернул ему улыбку. На мне она должна была выглядеть неплохо.

- Что ж, поторгуемся. Мы все трое отказываемся говорить, пока вы не снимете с нас обвинение. И вы не только снимете, но и забудете о нем.

Что еще я мог сделать? Я поймал отражение Пэта в окне за спиной прокурора; он ухмылялся, как идиот. Прокурор побарабанил пальцами по крышке стола, его щеки подергивались. Подняв голову, он обвел комнату быстрым взглядом.

- Мы покончим с этим частным порядком, если джентльмены не возражают. Капитан Чэмберс, можете остаться.

Что касается двух помощников, для них это было высшим оскорблением. Все-таки они справились со своими эмоциями и последовали за другими.

Я засмеялся им вслед, а то, что заставляло подергиваться щеки прокурора, вылилось в короткий смешок.

- Знаете, иногда я ненавижу вас за нахальство. Однако я восхищаюсь быстротой вашей реакции. Вы для меня кость в горле, но даже кость можно использовать с выгодой. Если то, что вы собираетесь сказать, правда, считайте обвинения полностью снятыми.

- Спасибо, - сказал я. Женщины ничего не могли сказать. Они были слишком потрясены. - Я так понимаю, что в управлении есть человек, которого подозревают в передаче информации.

Он нахмурился, взглянув на Пэта.

- Мы совершенно в этом уверены. Но нам неизвестен способ.

- Это несложно. На той стороне улицы стоит глухой парень, Его слуховой аппарат не работает. Он читает по губам. Хорошо натренированный глухой может без труда читать по губам с расстояния в тридцать футов. Ваш человек выходит на улицу, шевелит губами и, как будто пережевывая резинку, бесшумно называет время и место, затем садится в машину и отправляется на операцию. У глухого достаточно времени, чтобы дойти до телефона и передать информацию. Все точки устроены так, чтобы их можно было легко свернуть; когда вы приезжаете, там ничего не остается. Это очень просто.

- Он сейчас там?

- Когда я входил, был там.

Прокурор пробормотал проклятие и схватил телефонную трубку.

Это заняло около трех минут. Он начал все выкладывать в ту же секунду, когда его ввели в здание. Прокурор швырнул трубку на место. Лицо его светилось счастьем, он едва успел сказать женщинам, что их усилия оценены по достоинству, прежде чем исчезнуть за дверью,

Я подошел к Эллен и попытался обнять ее. Она положила руки мне на грудь и отстранилась.

- Прошу тебя, Майк, не сейчас. Я… я слишком расстроена.

- Можно мне позвонить попозже?

- Да… хорошо.

Я выпустил ее, и она поспешила из комнаты, прижимая к губам сырой носовой платок.

- Ну, - сказал Пэт, - ты все-таки порядочный мерзавец. На какое-то время ты испортил обеим жизнь, даже если в конце концов и снял их с крючка.

Он пропустил меня в дверях и вышел вслед за мной. Мы молча прошли по коридору к его кабинету; войдя, он взмахом руки пригласил меня сесть, в чем я нуждался более, чем когда-либо, и уселся сам.

Пэт позволил мне выпустить колечко дыма. Еще он позволил мне сделать одну глубокую затяжку, а потом перешел к делу:

- Я не окружной прокурор, Майк. Со мной торговаться не надо, так что давай напрямую. Этот глухой с улицы - просто случай. Если бы прокурора не донимала навязчивая идея схватить Тина и Гриндла, он бы это понял. Пара подходящих вопросов сразу поставила бы тебя на место.

- И все равно у меня было бы чем торговаться.

- Например?

- Лу Гриндл мертв. Я убил его за несколько часов до того, как появился здесь. И это не все, еще двое из его шайки убиты. Одного прикончил я, а второго сам Гриндл, по ошибке решив, что это я.

- Майк… - Пэт с нетерпением барабанил кулаком по ручкам кресла.

- Молчи и слушай. Тин послал схватить меня. Он думал, что я убил Жабу и взял что-то из его дома. Это было настоящим похищением, и я действовал в рамках закона, так что не беспокойся. На дороге где-то возле Ислипа лежит тело, и к настоящему моменту местная полиция должна была его обнаружить. Другие два тела в доме, местонахождение которого я могу отметить на карте, и тебе лучше поспешить туда, пока их не обнаружили. Эд Тин приказал прикончить меня, но могу поспорить, за это вам его привлечь не удастся. У него наверняка заготовлено алиби.

- Какого черта ты не сказал мне этого раньше? Боже мой, мы сможем разбить любое алиби, если он в этом замешан!

- Ты опять говоришь глупости. Хотел бы я посмотреть, как ты разобьешь его алиби. Тот, кто стоит за ним, рискует жизнью, если он заговорит. Все, что ты можешь предложить, - это тюремная камера. Нет, на Тина ты ничего не повесишь. Он уже прошел такую кухню.

Пэт хлопнул себя ладонью по лбу.

- И ты тратишь целый час на игры с прокурором! Черт побери, не мог ничего сказать!

- Ты бы все сразу услышал, если бы не затеял эту ерунду с арестом.

- Если бы я знал, что происходит, Майк!

- Ладно, мы квиты.

Он вытащил карту Род-Айленда и вручил ее мне. Я отметил карандашом дороги и пометил приблизительно место, где стоял дом. Пэт немедленно разослал указания. Кто-то связался с полицией в Ислипе и получил подтверждение, что тело на дороге найдено.

- Пэт… Прежде чем представить отчет прокурору, проследи сам за тем, как обнаружат тело Лу, ладно?

- Почему, Майк?

- Думаю, я знаю, как достать Тина.

- Это не причина. - Голос его был тихим и угрожающим.

- Ты ему скажешь, и мне опять перекроют кислород, Пэт. Послушай… ты действовал не под тем углом. Ты бы сам дошел до этого, но это заняло бы больше времени. Я напал на след. Когда я нападаю на след, я не могу остановиться. Ты же сказал, что у меня есть три дня.

- Ситуация изменилась.

- Ничего подобного. Со всеми своими полицейскими и со всем своим оборудованием ты по-прежнему гоняешься за тенью.

- А ты все знаешь, да?

- Нет… но теперь тень гоняется за мной. Я знаю нечто, чего мне знать не положено. Хотел бы я понять, где и каким образом я это нечто подцепил. Я просто бродил вокруг да около, цепляясь за что-то то там, то здесь, и все вроде бы должно было завершиться со смертью Жабы. Мне показалось, что он как раз тот, кого я ищу.

- Он и есть тот.

Пэт сказал это так бесстрастно, что я чуть не пропустил его слова мимо ушей.

- Что ты сказал?

- Он сидел за рулем машины, когда убили Деккера.

Это было похоже на волну, омывающую пляж и убегающую в море. Точно так же вдруг что-то окатило меня. Я никак не мог разжать кулаки. Они сжимались у меня на коленях в знак проклятья, которое ни как не давалось моему горлу.

Черт побери, убийца должен был достаться мне! Я же обещал малышу и самому себе. Он не должен был умереть в постели, не зная, отчего умер. Он должен был умирать с почерневшим лицом и вывалившимся языком, а я душил бы его.

- Откуда ты знаешь?

- Коул и Фишер были задержаны в Филадельфии. Они решили прорваться и погибли. Коул перед смертью успел кое-что сказать.

- Что именно?

- Ты был прав насчет Хукера и Деккера. Линк отдал приказ убрать Мэла. Он собирался послать с Деккером Коула и Фишера, потом передумал и отправился сам. Это все, что они знали.

- Ты имеешь в виду, они должны были прикончить Деккера?

- Нет… просто сопровождать его на дело.

Я медленно поднялся, надел шляпу и бросил окурок в пепельницу.

- О’кей, Пэт, доставай Тина сам, по-своему. И все-таки я прошу тебя дать мне время, прежде чем отправляться к прокурору. Я хочу выспаться. Мне это крайне необходимо.

- Если Гриндл мертв, мертвым он и останется. Давай удирай. Когда проснешься, позвони мне. Я придержу информацию, сколько смогу.

- Спасибо.

- И еще, Майк…

- Да?

- Сделай что-нибудь с лицом. Ты выглядишь кошмарно.

- Я сниму с шеи голову и приставлю новую, - сказал я.

Пэт серьезно ответил:

- Было бы неплохо.

X

У меня опять были гости. Целая прихожая гостей. Все шли посмотреть на меня. Я был самым популярным человеком в городе, и все толпились перед моей дверью, умирая от желания взглянуть на меня. У одной из явившихся перехватило дыхание, прежде чем ока смогла сказать:

- О… слава Богу, вот он.

Жена привратника была толстой женщиной, телеса которой не мог удержать ни один корсет. Она, казалось, готова была взорваться. Узнав мою походку, она улыбнулась, но улыбка застыла на ее лице. Привратник, совавший ключ в замок моей двери, тоже застыл.

И еще там была Марша. Она оттолкнула остальных. - Майк!

- Привет, моя радость.

- О, Майк, я знала, что с тобой что-то случилось! - Она бросилась ко мне, глаза ее наполнились слезами. Она нежно дотрагивалась пальцами до моей щеки, и я чувствовал, как они дрожат. - Дорогой, дорогой… что случилось?

- Когда-нибудь расскажу. С чего такой переполох? Она запнулась и еле выдавила из себя:

- Я звонила, звонила тебе весь вечер и все утро. Я боялась, что что-то случилось… О, Майк…

- Теперь все в порядке, солнышко. Скоро я приду в себя.

- Я приехала сюда, никто не отвечал, Я сказала привратнику, что ты можешь быть ранен, и он собирался проверить. Майк, ты так меня напугал!

Привратник кивал головой, облизывая губы. Остальные столпились вокруг, чтобы взглянуть на меня, прежде чем разойтись по своим квартирам. Жена привратника сказала:

- Вы нас всех испугали, мистер Хаммер. Мы были уверены, что вы погибли.

- Чуть не погиб. Все равно, спасибо за заботу. Теперь, если не возражаете, мне бы хотелось побыть одному. Я не очень хорошо себя чувствую.

- Может, что-нибудь?…

- Нет, ничего, спасибо. - Я достал ключ и открыл дверь. Мне пришлось на мгновение прислониться к косяку, прежде чем я смог войти. Марша схватила меня за руку и помогла удержаться на ногах, потом отвела меня к креслу и усадила.

День был слишком долгим. Слишком. Трудно пережить такой день и устоять на ногах. Я уронил голову и закрыл глаза. Марша тихо рыдала, развязывая мне шнурки и стягивая ботинки. Боль вернулась; сначала не очень ощутимая, она медленно разошлась по телу, вгрызаясь все глубже с каждым ударом пульса.

Марша сняла с меня галстук и расстегивала рубашку, когда в дверь постучали.

Я услышал, как она открыла дверь, услышал приглушенный разговор и звонкий детский голосок.

- Майк… это медсестра.

- Привратник просил меня зайти к вам, - произнес другой голос.

- Со мной все в порядке.

- Я сомневаюсь. - Рука ее проскользнула под мою. - Вам лучше лечь.

Я не мог спорить с ней. У нее на все был ответ. Марша все еще плакала, играя с ребенком на кушетке. Я поднялся и пошел в спальню. Не успел я оглянуться, как мне помогли раздеться и уложили в постель.

Жжение йода и ощущение холодных компрессов на лице вырвали меня на мгновение из забытья, и я услышал, как медсестра велела Марше вызвать врача. Мне показалось, что он явился спустя считанные секунды, ощупывая меня руками, забывшими, что такое нежность, а затем исчез так же стремительно, как появился. Я слышал, как женщины тихонько обсуждают мое состояние. Ребенок проверещал что-то, и это было последнее, что я слышал.

После этого были только обрывки сна, смутные и странно знакомые лица, невнятное бормотание. Меня унесло из наполненного болью настоящего и бросило в лишенное временной характеристики пространство, заполненное светом и теплом, где тело мое моментально излечилось. Я как будто находился в огромном прекрасном помещении, где нет ни тревог, ни несчастий, ни смерти. Все это осталось за прозрачными стенами и происходило с другими, не затрагивая меня.

Они были все здесь: Деккер с ребенком, напряженно слушающий то, что говорил Мэл Хукер; Жаба Линк, наблюдающий за ними и кивающий в знак того, что все сказано верно; его мальчики, готовые вмешаться, если что-то пойдет не так. Здесь были и Лу с Тином; они стояли над телом человека, который вроде бы был Фаллоном; их головы были повернуты к Линку. Неподалеку шла какая-то пьеса. Все были в римских тогах. Марша с Пэтом занимали центральную часть сцены вместе с окружным прокурором, а Эллен стояла за кулисами, готовая выйти. Они повернулись и делали знаки, призывая к тишине десятки других позади себя. Это были женщины, прекрасные женщины, лица которых я видел на фотографиях.

Актеры двигались с нарочитой медлительностью, чтобы можно было видеть каждое движение. Я стоял в центре помещения, понимая, что все это делается для меня, но не понимая почему. И над этой сценой, исполненной ощущения неизбежности, парил символ зла - одинокая тень стервятника в сером, мрачном небе.

Я ждал и наблюдал, зная, что все это происходило раньше и произойдет опять, только на этот раз я увижу каждое движение и пойму значение всех действий. Я пытался сосредоточиться на актерах, пока не понял, что я здесь не единственный зритель. В помещении вместе со мной был кто-то еще. Это была женщина. У нее не было лица. Это была женщина в черном, парящая в воздухе позади меня. Я окликнул ее, но ответа не получил. Я хотел подойти к ней, но она оставалась на том же расстоянии, хотя не делала ни одного движения. Я бежал к ней на ногах, налившихся свинцовой тяжестью, но не мог приблизиться.

Пьеса закончилась, и я опять все пропустил.

Я сказал что-то злое женщине, потому что пропустил все из-за нее, и она отпрянула назад, исчезая в тумане.

Но пьеса не закончилась. Сначала мне показалось, что актеры уже откланиваются, потом я сообразил, что вместо лиц у них безобразные маски и что они беззвучно кричат мне, чтобы я остановил пьесу и повернул действие обратно. Тин, Гриндл и Линк потеряли голову, в ярости пытаясь пробить прозрачную стену, но их отбросило на землю. Их лица были искажены, руки скрючились, превратившись в когтистые лапы. Я засмеялся, глядя на них, и они застыли, а потом исчезли.

Помещение залили звуки и желтоватый свет. Меня мягко расталкивали, чей-то голос произнес:

- Майк… проснись, пожалуйста.

Я открыл здоровый глаз, второй тоже немного приоткрылся.

- Марша?

- Ты говорил во сне. Ты проснулся, Майк?

Она выглядела усталой. Медсестра позади нее тоже выглядела усталой. Малыш у нее на руках улыбался мне.

- Я проснулся, детка. - Я знаком попросил ее задернуть штору.

- Ты проспал весь вчерашний день, всю ночь и большую часть сегодняшнего.

Я потер лицо. Припухлость немного сошла.

- Боже! Сколько же времени?

- Почти половина пятого. Майк, капитан Чэмберс у телефона. Ты можешь поговорить с ним?

- Да. Дай мне что-нибудь накинуть.

Я с трудом натянул брюки, ругаясь каждый раз, когда задевал больное место. Я был весь заклеен пластырем и измазан йодом, но мучительная боль несколько утихла. Я вышел из спальни и взял трубку.

- Алло?

- Где ты был, Майк? Я же сказал, чтобы ты позвонил мне.

- Заткнись. Я спал.

- Надеюсь, что ты выспался. Окружной прокурор добрался до Гриндла.

- Хорошо.

- Теперь ему нужен ты.

- Теперь-то что, обвинение в убийстве?

- Никакого обвинения не будет. Я все объяснил. Он хочет заполучить Тина и полагает, что ты опять что-то крутишь.

- Что это с ним?

- Поставь себя на его место и поймешь. Бедняга выбивается из сил, чтобы удержаться на посту.

- Боже мой, я уже достаточно ему дал. Чего он хочет? Он ждал, что я для него убью Тина?

- Не паясничай, Майк. Он не хочет убивать Тина. Ему не нужно некрологов в газетах. Он хочет поставить его перед судом, чтобы предать все гласности. Это единственное, что поможет ему удержаться на посту.

- А что случилось с глухим?

- Парень располагал только номером телефона. Если он не звонил ежечасно, объявлялась тревога. Мы проверили. По этому номеру никого не было. Парень работал через посредника, который передавал информацию нужным людям. Обоим платили одинаково - пачка денег по почте первого числа каждого месяца.

- Полагаю, Эд Тин надрывается от смеха.

- Не совсем, но усмехается, это точно. Мы проверили его алиби на позавчера; оно безупречно. Мы с тобой знаем, что оно дутое, но в суде его никто не опровергнет.

Согласно Тину, обвинение абсурдно. Он всю ночь играл в карты с друзьями.

- Ерунда. Хороший допрос под лампой, и он заговорит.

- Но под лампу его не посадишь.

- Можно сделать по-другому, - предложил я.

- По-другому тоже не выйдет, Майк. У Тина целая шайка адвокатов и банда боевиков с законной лицензией. Попробуй что-нибудь сделать и подставишь собственную шею.

- Прекрасно. Так что же с прокурором?

Он ответил не сразу:

- Майк, ты честен со мной?

- Ты знаешь все, что известно мне, Пэт. А что?

- Прокурор не отстанет от тебя, если ты не продвинешься, - сказал он. - И кстати, позвони Эллен, когда будет время. Она хочет поговорить с тобой.

- Она сейчас там?

- Нет, ушла недавно. У меня еще кое-что есть для тебя. Плейбой нашелся.

- Марвин Холмс?

- Да. Таможенники сообщили нам о нем, но было слишком поздно, чтобы задержать его. Мы следили за ним до Нью-Йорка и здесь потеряли. Он был с блондинкой, по виду - иностранкой.

Я с минуту обдумывал это.

- Он все еще напуган.

- Похоже. Надеюсь найти его сегодня. Он слишком известен, чтобы долго прятаться. Позвони мне, когда будет время. Здесь просто сумасшедший дом. Хотел бы я, чтобы прокурор для разнообразия командовал из своего собственного учреждения.

Я услышал щелчок в трубке. Старина Пэт! Мы по-прежнему играли в одной команде.

Марша устроилась в уголке кушетки и отчаянно зевала.

- Нам надо бежать, детка.

Рот ее закрылся.

- Что случилось?

- Со мной хотят побеседовать, а у меня нет на это времени. Я хочу уйти куда-нибудь, где меня не потревожат с неделю, пока я сам не захочу кого-нибудь видеть.

- Что ж… можно поехать ко мне. Я тебе надоедать не буду. Я хочу просто забраться в постель и заснуть вечным сном.

- О'кей.

Я вернулся в спальню и завершил свой гардероб. Раздался легкий стук в дверь, и я отозвался, разрешая войти. Дверь открыла медсестра и остановилась на пороге, держа мальчика за руку. Увидев ремень кобуры, свисающий со стола, он рванулся к нему.

Она перехватила его на полпути и оттащила назад.

- Лучше бы он так любил игрушки, - сказала она.

- Может быть, он станет полицейским.

Эти слова вызвали неодобрительный взгляд.

- Надеюсь, не станет. - Она помолчала. - Мисс Ли сказала, что вы опять должны уйти.

- Да, должен.

- Не могли бы вы оказать мне услугу?

- Конечно!

- Утром ко мне пришли маляры. Не позволите ли вы мне побыть сегодня у вас?

- Пожалуйста. Вы окажете мне услугу, если останетесь. Если кто-то объявится, скажите, что меня нет и вы не знаете, где я и когда вернусь. Хорошо? Они будут достаточно респектабельны.

Она вздохнула с сомнением и ушла в гостиную. Я справился со шнурками ботинок, нацепил кобуру с пистолетом и снял с вешалки пиджак. Костюм, в котором я был позавчера, висел на спинке стула, и с первого взгляда было ясно, что носить его больше нельзя. Я выложил все из карманов, скатал костюм в тугой шар и отнес на кухню. Бросив этот шар в мусорное ведро поверх старой детской одежды, я плотно закрыл крышку и задвинул ведро в угол.

Марша ждала меня.

По дороге она почти моментально уснула, и, когда мы доехали, мне стоило большого труда разбудить ее.

Я попробовал трясти ее, щипать, а когда это не сработало, наклонился и поцеловал.

Это помогло.

Она сморщила нос и с трудом разлепила глаза. Я сказал:

- Мы приехали. Вылезай.

- Ты все-таки это сделал. - Она улыбнулась.

- Твоя усатая телохранительнице свернет мне за это шею.

Ее губы опять изогнулись в улыбке.

- Так вот почему ты поехал с такой готовностью. Ты думал, что за тобой будет кому присматривать. Очень жаль, Майк, но я одна. Сиделка ушла.

Я игриво потрепал ее по подбородку и вытащил из машины. Она взяла меня за руку, и мы вместе поднялись наверх.

Вечерний свет проникал сквозь шторы; последние косые лучи солнца образовывали на ковре причудливый узор. Марша устроила меня в большом кресле и исчезла на кухне, откуда донеслись приятные звуки, производимые женщиной в своей стихии.

Я почувствовал аромат кофе и услышал, как бекон и яйца шипят на сковородке. Желудок мой вспомнил, как давно его ничем не наполняли, и заурчал в предвкушении,

Я пришел раньше, чем меня позвали.

Она спросила:

- Голодный?

- Умираю.

- Я тоже. Доела у тебя пачку крекеров и с тех пор ничего в рот не брала.

Кофе был горячим и крепким, как раз по моему вкусу, после него я перешел к сигарете.

Марша настроила маленький транзистор на местную станцию и нашла музыку: все было прекрасно, пока оркестр не смолк и не начались новости. Комментатор быстренько закончил обычную процедуру, представившись публике, и сказал:

- Сегодня наступил конец целой эры. Человек, известный полиции, прессе и преступному миру под именем Лу Гриндл, был найден мертвым в летнем коттедже близ Ислипа, Лонг-Айленд. Еще два человека, известные как сообщники Гриндла, обнаружены убитыми, один в том же коттедже, второй - на дороге, в двадцати милях к востоку. Дом стал местом ожесточенной перестрелки: согласно данным полиции, один из людей Гриндла убит пулей из его пистолета. Приехавший на место первым репортер заявляет, что Гриндл и его люди использовали дом в качестве камеры пыток.

Окружной прокурор запретил какие-либо комментарии, но, по слухам, он располагает всеми фактами.

Лу Гриндл был продуктом рэкета начала двадцатых годов. Предполагают, что он являлся ключевой фигурой в…

Я протянул руку и переключил приемник на другую станцию - по всей комнате разнеслись звуки пианино на фоне барабанной дроби. Но Марша не слушала.

- Майк… это был ты?

Я усмехнулся. Рот мой перекосился на одну сторону, и я сказал:

- Они хотели убить меня. Избили и повезли на прогулку.

Она уперлась ладонями в стол, готовая вскочить с кресла.

- Боже мой, Майк! - Она вся дрожала.

- Больше они этого не сделают, детка.

- Но почему, Майк?

- Не знаю. Честное слово, не знаю.

Она обмякла в кресле и откинула волосы с лица.

- Все это началось с той ночи…

- Правильно, с той паршивой кражи. Избили тебя, избили меня. Ребенок остался сиротой. Глава рэкетиров и двое его боевиков убиты. Арнольд Бэзил убит. Убиты Жаба Линк и пара лжесыщиков, пытавшихся уйти от полиции. Мэл Хукер убит. Черт побери, скоро никого не останется в живых!

- А если они вернутся?

- Не вернутся. Я не оставлю им шанса. - Я бросил окурок в блюдце. - Можно воспользоваться телефоном?

Она вместе со мной вошла в комнату. Я уточнил номер по справочнику и позвонил Марвину Холмсу. Как раз в тот момент, когда подняли трубку, в дверь постучали и Марша схватила меня за руку. Я на секунду растерялся, затем выхватил пистолет из кобуры, снял с предохранителя и отдал ей.

Она открыла дверь, держа в руке пистолет, и вдруг затряслась в истерическом смехе.

Я спросил:

- Мистер Холмс дома?

Мне ответил дворецкий:

- Если это опять полиция, позвольте мне сказать, что последние пять минут он не появлялся. Вы очень надоедливы.

Я не жду его, но, если он придет, сообщу о вашем звонке.

Я бросил трубку одновременно с ним и пошел к Марше, которая все еще истерически смеялась. Мальчик с рукой на перевязи пытался успокоить ее и отнять пистолет. Я вынул пистолет из ее пальцев, вернул его на законное место и встряхнул ее, чтобы привести в чувство.

Она перестала смеяться и прислонилась к моему плечу.

- Я… Прости, Майк, я думала… - Входи, Джерри. Это мистер Хаммер… Джерри О'Нил.

- Привет, - произнес Джерри, но руки не подал. Я ему не очень понравился. Легко было понять почему.

Марша легонько пожала мне руку.

- Майк, мне надо выпить. Ты не возражаешь?

- Нисколько, киска. А как насчет вас, Джерри?

- Нет, спасибо. Мне надо идти. Я… - Он взглянул на Маршу, надеясь вызвать хоть признак ревности. - У меня сегодня свидание.

Она его разочаровала. В глазах ее мелькнули искорки, когда она сказала:

- Прекрасна, Джерри. Ты что-нибудь хотел мне сказать?

- Ну… - Он запнулся и кинул на меня взгляд, полный ненависти. - Мы беспокоились, когда ты сегодня не появилась. Мы звонили, и, хотя они и не хотели, я приходил. Убедиться. Но никого не было дома.

- О, Джерри, прости! Я весь день была с мистером Хаммером.

- Я вижу.

- Передай, чтобы не волновались.

- Хорошо. - Он взялся за ручку двери. - Пока, Марша.

- До свидания, Джерри.

Мне он ничего не сказал. Я протянул Марше стакан.

- Не надо было с ним так. Он без ума от тебя. Она сделала глоток и задумчиво посмотрела на янтарную жидкость.

- Именно поэтому я так и поступила, Майк. Когда-нибудь он должен был узнать.

Я поднял свой стакан.

- Что ж, я не очень виню бедного ребенка.

- Если бы ты чувствовал то же самое… - сказала она, улыбнулась, и на ее лице отразилась усталость. Она допила одним махом и направилась к спальне.

Я присел на ручку кресла, потряхивая лед в стакане. Я думал о мальчике с перебитым крылом. Некоторым достается все, другим совсем ничего не достается. Я был одним из счастливчиков.

Я понял, насколько везуч, когда она показалась в дверном проеме, омытая последними лучами солнца, садившегося в реку. Розоватые теплые тона ее тела смягчали металлический блеск нейлонового пеньюара, который облегал округлость ее бедер и живота и заканчивался вверху острым углом выреза, упиравшимся в затененную ложбинку между грудями.

- Спокойной ночи, Майк. - Она улыбнулась, зная, что ею любуются.

Солнце тоже пожелало мне спокойной ночи и утонуло в реке, оставив в комнате неясные тени.

Я ждал, когда щелкнет, запираясь, замок. Но щелчка не было.

XI

Я думал, что будет легко сидеть вот так со стаканом в руке и думать, глядя в темноту. Было удобно, спокойно, но не легко. Я пробовал внушить себе, что в такой же темноте Деккер проник через окно, направился к противоположной от меня стене и открыл сейф. Я пытался представить себе, как это было, но мое сознание не принимало картины и отбрасывало ее, как бессмысленный хлам. Лед в моем стакане четыре раза опускался на дно, но и это не помогло.

Я знал, что где-то в этой картине есть ошибка. Это был ключ, который раскрыл бы всю загадку, но я не мог найти его. Опять в моем мозгу стучал молоточек и надоедливо звучал какой-то голос. Я зажигал одну сигарету за другой и бросал после первой же затяжки. Я не мог ни думать, ни сидеть спокойно. Мне хотелось схватить что-нибудь и разбить на миллион осколков, и я бы сделал это, если бы не Марша, спавшая в соседней комнате; ее ровное дыхание было слышно через дверь.

Я не такой человек, чтобы сидеть и ждать, когда что-нибудь случится. С меня достаточно было и темноты, и одиночества.

Как можно осторожнее я закрыл за собой дверь, сбежал вниз по лестнице и выбежал на улицу к машине. Я опустил стекло и позволил ветерку дуть мне в лицо, чувствуя от этого облегчение. Так я сидел, наблюдая за людьми и машинами, и вдруг вспомнил, что Эллен просила меня позвонить.

Черт побери, я сделаю лучше. Я завел мотор.

Я нажал кнопку звонка. Внутри чуть слышно скрипнул стул, и по полу простучали каблуки. Дверь открылась.

- Привет, девочка из Техаса!

Она была завернута в свой белый махровый халат; ее губы были похожи на спелое красное яблоко, которое хотелось откусить, верхняя губа удивленно вздернулась.

- Я не ждала тебя, Майк.

- Ты не рада?

Это было сказано шутливо, но шутка не удалась, потому что глаза, отливавшие временами всеми цветами радуги, вдруг затуманились слезами; она покачала головой:

- Пожалуйста, входи.

Я ничего не понимал. Она прошла впереди меня в гостиную и кивнула на кресло. Я сел. Она уселась в другое кресло, но не рядом со мной. На меня она не смотрела.

- Что случилось, Эллен? - спросил я.

- Давай не будем об этом, Майк.

- Подожди минутку, ты ведь говорила Пэту, чтобы я позвонил, не так ли?

- Да, но я имела в виду… Неважно. Прошу тебя, не надо больше об этом. - Губы ее задрожали, и она отвернулась.

У меня было такое ощущение, как будто я ударил ее любимую кошку.

Она поднялась с кресла, подошла к радиоприемнику и выключила его. Потом она вручила мне папку.

Она была грязная и изношенная. Лента, которой она была связана, перегнила и висела двумя обрывками. Эллен вернулась к своему креслу и села.

- Это досье на Жабу Линка. Я нашла папку, погребенную в архиве под тоннами другого мусора.

Я тупо смотрел на нее.

- Окружной прокурор знает, что ты нашла ее?

- Нет.

- Эллен…

- Посмотри, может, это то, что тебе нужно, Майк. - В ее голосе не было никаких эмоций.

Я раскрыл папку, и обложка осталась у меня в руке. Откинувшись на спинку кресла, я не спешил. Теперь не надо было спешить. Линк был мертв, и его досье умерло вместе с ним, но я мог заглянуть внутрь и узнать, какова была его жизнь.

Жизнь была что надо.

Жаба Линк был когда-то фотографом. Очевидно, хорошим, потому что большинство профессиональных актрис снимались у него. Робертс не пропускал ничего. Его отчеты сопровождались пометками на полях, рассуждениями; именно здесь и возникла ясная картина.

Из-за своей профессии Линк и вступил в контакт с Чарли Фаллоном. Тот был помешан на хорошеньких актрисах и хорошо платил за их фотографии, особенно когда они сопровождались автографами.

Но в полицейских кругах Жаба стал известен только после смерти Фаллона. Прямо из студии Жаба шагнул в букмекерский бизнес, и, хотя у него было мало личных контактов с Эдом Тином, было известно, что, как и другие, он платит подати своему королю. Еще было известно, что ему всегда везло.

Здесь было много деталей, на которые я не обращал внимания, деталей, за которые Жабу можно было бы взять в любое время, если бы только делу дали ход. Робертс дал бы ход делу, это было очевидно, но, как сказала Эллен, явилась новая метла и вымела все результаты кропотливой работы, измеряемой месяцами и милями беготни за информацией.

Я раздраженно бросил бумаги на кофейный столик.

- Фаллон! Здесь все о нем. Но он мертв, и Жаба тоже. Черт побери все это!

- Жаль. Я думала, это поможет.

- Ты старалась, этого достаточно. Теперь можешь это выбросить. Окружной прокурор не хватится того, что он никогда не видел.

Я взял со стола пачку сигарет и сунул ее в карман. Она молча смотрела на меня.

- Мне пора, - сказал я.

Она не тронулась с места, чтобы проводить меня.

- Девочка из Техаса… что происходит? Совсем недавно ты была смелой и казалась мне женщиной, которая знает, что к чему. Ладно, я поставил тебя в трудное положение, но не настолько трудное, чтобы я не смог тебя вызволить.

- Дело не в этом, Майк. - Она все еще не смотрела на меня.

- Значит, ты девочка из Техаса, которая любит мужчин, похожих на техасцев. Наверное, мне надо научиться ездить верхом.

Она наконец посмотрела на меня. Глаза ее опять стали синими; в их синеве были боль и ярость.

- Ты техасец, Майк. Ты тот, о ком я мечтала, кого я хотела и кого никогда не получу, потому что такие, как ты, не сидят дома. Они должны куда-то бежать, играть с оружием, убивать. Я ошиблась. Я прочитала слишком много книг и слышала слишком много сказок. Наверное, я слишком сильно мечтала. Не очень приятно вдруг проснуться и понять, что тот, кто тебе нужен, каждый день приближается к своей смерти, потому что это ему нравится. Нет, Майк. Ты тот, кто мне нужен. Ты большой, сильный, ты возбуждаешь. Но ты навлекаешь на себя неприятности, и так будет всегда. Я хочу забыть о тебе и больше не искать своей мечты. Подожду, пока не появится кто-нибудь надежный, спокойный, выкину из головы все эти романтические бредни и буду жить нормальной жизнью.

Я стоял, расставив ноги, и смотрел на нее сверху вниз, чувствуя, как смех рвется из груди.

- А ты всегда будешь думать, каким мог бы быть техасец, - сказал я.

Выражение ее лица медленно изменилось, глаза наполовину прикрылись веками, и синева их опять сменилась серым цветом. Улыбка и досада проступили на лице. Она откинулась назад с гибкой животной грацией и с томным видом опустила голову на кушетку. Розовый кончик языка пробежался по губам, раскрывшимся в слабой улыбке, и они заблестели в свете единственной лампы. Затем она медленно выпрямилась и протянула ко мне руки; полы ее халата распахнулись, но она не сделала ни малейшей попытки запахнуть их.

- Нет, - сказала она. - Сначала я это выясню.

Прощались мы при зыбком утреннем свете, и я ушел, не оглядываясь, потому что все, что она говорила, было правдой, и я не хотел опять возвращаться к этому, глядя ей в глаза. Я сел в машину, поехал к Центральному парку и покружил там немного в поисках стоянки. Потом вышел из машины, прошел по тротуарам к траве, сел на пригорке и смотрел, как солнце поднимается над крышами домов.

Земля еще хранила ночную сырость, отдавая ее понемногу в виде полупрозрачной дымки, висящей в воздухе и поднимающейся все выше под лучами солнца. Ранний собачник вышел на прогулку. Была видна только верхняя половина его туловища; поводок в его руке исчезал в тумане, и только подергивание наводило на мысль о невидимом существе, привязанном к концу.

Ветер поднял серый занавес и разорвал его на куски, улетающие вверх и тающие в воздухе. Появились люди, бредущие в мире мечты; актеры, погруженные в собственные мысли по ту сторону прозрачной стены, глушившей звуки.

Я сидел, пока не сообразил, что все вокруг совсем как в моем сне, вплоть до цвета и искусственной тишины. Мне стало так неуютно, что я повернулся назад, ожидая увидеть женщину в черном, не имеющую лица.

Она была там.

Она была не в черном, у нее было лицо, но она остановилась, увидев меня, и поспешно повернула назад, точно так же, как та, другая. Эта казалась несколько раздраженной, потому что я перегородил ее любимую тропинку.

И я понял, кто была та женщина в моем сне. У нее было имя и лицо, которого я еще не видел.

Я дождался, пока солнце не развеяло туман и не вернуло все вокруг в реальный мир. Я начал день с поисков коротышки с большими ушами и парой крашеных блондинок по бокам. Солнце перевалило через зенит и начало опускаться, а я еще не нашел его.

В половине четвертого я позвонил. Я пробился через трех личных секретарей и одного типа с громоподобным голосом. Он был последним человеком перед самим Гарри Бейленом, знаменитым журналистом, и дальше мне было уже не пробиться.

Я сказал:

- Это приятель Куки Харкина. У меня есть для него кое-что, не терпящее отлагательства, а я не могу его найти.

Если у вас есть, я хотел бы узнать его адрес.

Адрес у него был, но давать его он не собирался.

- Очень жаль, что это частная информация.

- У меня тоже частная. Куки может получить ее для босса бесплатно, или я продам ее кому-нибудь другому. Так что выбирайте.

- Если у вас что-то ценное, я буду рад передать это мистеру Бейлену.

- Конечно, будете рады, только, видите ли, Куки мой приятель; или он сам получит информацию, или вашего босса опередят, а ему это вряд ли понравится.

Он прикрыл рукой микрофон. Его голос все-таки прорывался; слышно было, как он разговаривает с кем-то в кабинете; потом он опять обратился ко мне:

- Куки Харкин живет в отеле «Manya», «Ма-пу-а», Знаете, где это?

- Найду, - сказал я. - Спасибо.

Он швырнул трубку.

Я обнаружил отель «Manya» в жалкой местности в районе Восьмой авеню. Он был как раз таким, как я ожидал. Единственным требованием было вовремя вносить плату. В вестибюле стояли пара старых кожаных кресел и разномастная плетеная мебель. Здесь дежурил лысый субъект, склонившийся над журналом.

- Где я могу найти Куки Харкина?

- Триста девятый. - Он не поднял головы и не сделал ни малейшей попытки сообщить о моем приходе.

Единственной данью модернизации был автоматический лифт.

Я закрыл дверь, нажал кнопку и стоял, считая этажи, пока лифт не остановился.

Куки выбрал неплохое местечко. Окна выходили на юго-запад, во внутренний дворик, где было достаточно тихо, и ветерок, залетавший туда, не был загрязнен пылью и выхлопными газами.

Я дважды постучал, услышал скрип пружин и затем голос Куки:

- Да?

- Это Майк, Куки. Вылезай.

- Подожди минутку.

Ключ повернулся в замке, и я увидел Куки в пижамной куртке; он тер глаза, пытаясь прогнать сон.

- Неплохо вставать в такое время, - сказал я.

- Я поздно лег.

Я взглянул на вторую подушку на постели, еще носившую свежий отпечаток головы, потом на закрытую дверь.

- Конечно. Она не услышит?

Он сразу проснулся.

- Нет. Что у тебя, Майк?

-А чего бы тебе хотелось?

- Многого. Ты газеты видел?

Я ответил отрицательно.

- Я не такой идиот, Майк. Окружной прокурор поет и пляшет от радости после тройного убийства в Ислипе. Что до меня, я знаю, что случилось, - мерзавцам заткнули рот, потому что не упоминаются никакие имена.

Я сел и вытащил сигарету.

- Предлагаю обмен, - сказал я. - Сделай для меня кое-что и получишь всю историю.

- Договорились.

Я рассказал ему все, ничего не пропуская, и он бросился к телефону. Долларовые бумажки так и светились у него в глазах, и дело было достаточно крупным, чтобы пробиться к самому Гарри Бейлену.

Я велел ему не преуменьшать роль полиции, и, когда он закончил намеком, что последует продолжение, если все будет сделано правильно, босс согласился, возбужденно хрипя в трубку.

Куки вернулся, потирая руки.

- Теперь проси, Майк. Я постараюсь все узнать.

- Дело старое, Куки. Помнишь, когда умер Чарли Фаллон?

- Конечно. Он сыграл в ящик прямо в кинотеатре на Бродвее, сердечный приступ. - Он практически жил в кинотеатрах. Найти его можно было и в первоклассном зале, и где-нибудь на задворках.

- Он был женат? Не помнишь?

Он потянул себя за ухо и уселся на край кровати.

- Нет, женат он не был. Скорее всего, просто жил с кем-то.

- С кем?

- Откуда мне знать? Это было давно. Этот тип пользовался успехом у женщин.

- Если он жил с ней, она должна была быть особенной.

Он пристально посмотрел на меня.

- Она нужна тебе?

- Да. Как можно скорее.

- Не знаю, Майк. Может быть, она больше здесь не живет.

- Живет. Женщины такого типа не уезжают из города.

Куки напустил на себя хитрый вид и ухмыльнулся.

- Я закину удочку. А если мне придется выложить деньги?

- Я все оплачу. Трать столько, сколько понадобится. - Я встал и нацарапал номер на спичечном коробке. - Я буду ждать твоего звонка. В любое время. Если кто-то начнет приставать к тебе по поводу того, что собирается печатать твой босс, скажи, что ты собирал слухи. Меня ты не видел уже несколько месяцев.

- Понял, Майк. Я с тобой свяжусь.

Я знал, что он найдет ее, если она в городе. Мне оставалось только ждать.

Я вернулся к Марше и приготовил себе выпить. Она все еще спала.

Я позвонил Пэту, но, как оказалось, опоздал на несколько минут. Я не стал разыскивать его. Спиртное согрело мне желудок и прочистило мозги; радиоприемник тихо наигрывал, а я лежал, вытянувшись, и смотрел, как дым кольцами поднимается к потолку.

Без четверти восемь я открыл дверь спальни и зажег свет. Марша лежала, откинув одеяло и положив руку под голову, похожая на мечту в нейлоне медного цвета, и улыбалась во сне.

Она не проснулась, пока я не поцеловал ее; когда она посмотрела на меня, я понял, кого она видела во сне.

- Девочка, ты тоже проспала почти сутки.

- Не может быть, Майк!

- Тем не менее. Сейчас почти восемь вечера.

- Мне надо было быть в театре днем. Что они подумают?

- Полагаю, мы два сапога пара, детка.

- Ты так думаешь? - Руки ее встретились у меня на шее, и она притянула меня к себе, ища мой рот губами, мягкими и требовательными. Я чувствовал, как мои пальцы впиваются в ее плечи, и она слабо застонала, моля меня обнять ее крепче.

Я слегка отстранился и взглянул на нее - испугается ли она, как Эллен? Она сморщила нос, как будто знала, о чем я думаю, и я понял, что она не испугается ничего. Абсолютно ничего.

Я велел ей вставать, и она ногами нащупала пол. Я приготовил поесть, пока она принимала душ, а потом мы спокойно посидели часок, наблюдая, как опускается солнце, завершая свой дневной круг.

Без пяти десять опять начался дождь.

Я сидел в темноте, наблюдая за его косыми струями на фоне огней города. Кто-то у меня внутри отметил, что это тоже завершение круга. В дождь все началось, в дождь все и закончится. Это был смертельный круг.

Крупная ставка - вот что хотел сделать Деккер.

Он сделал это. И сам стал частью этой ставки.

Дождь игриво барабанил в окно, как котенок, который просит, чтобы его впустили. Небо на западе прочертила молния - признак того, что скоро этот игривый котенок превратится в ревущего демона.

В семь минут одиннадцатого позвонил Куки.

Тело мое напряглось, собрав всю энергию, которая копилась во мне в ожидании этого момента. Я чувствовал, как напряжение сковывает меня, стягивая кожу на скулах и превращая мускулы в тугие узлы.

Я снял трубку:

- Алло!

- Это Куки, Майк. - Наверное, он говорил, прижавшись к самому микрофону. В голосе его звучали хриплые нотки. - Я нашел ее. Ее зовут Джорджия Лукас, сейчас она живет под именем Долли Смит. За ней тоже охотятся. Весь день мой путь с кем-то перекрещивался. Она в опасности, Майк.

Возбуждение вновь вернулось - горячая волна радости от того, что погоня продолжалась и я в ней участвовал.

- Кто, Куки? Кто это?

- Не знаю, но кто-то есть. Я уже встречался с такими вещами. Говорю тебе, она в опасности, и, если она тебе нужна, поторопись.

- Где она?

- В двадцати пяти футах от меня. Она в красно-белом платье и с волосами ему в тон. В данный момент пытается изобразить песенку о несчастной любви в ночном клубе Харви.

- Я знаю его.

- О'кей. Представление продлится еще минут десять, потом будет часовой перерыв. В перерыве она разносит сигареты. Мне не нравится здешняя публика, Майк. И слушай, ты не сможешь попасть туда без дамы. Так что я, пожалуй, попрошу Толли встретить.

- К черту Толли. У меня будет своя дама. Держись поближе к ней.

Я думал о том, каким будет лицо Джорджии Лукас. Лу Гриндл проклял ее вместе с Фаллоном, Линком и мной. За ней кто-то охотился, и она могла ответить на вопросы.

Голос Марши произнес из темноты:

- Майк…

- Одевайся, Марша. Нам надо выйти.

Она не задала ни одного вопроса, включила свет и вынула из шкафа пальто.

Мы выехали на Бродвей и поехали к югу, слушая, как стеклоочистители отсчитывают секунды.

Дождь усилился.

Бары заполнялись людьми. Где-то в Ист-Сайде опять будет о кого-нибудь тереться размалеванная красотка в прошлогоднем платье; опять бармен кулаком призовет кого-нибудь к порядку, а сырой пол будет вонять прокисшим пивом и опилками. И может быть, откроется дверь, и еще один парень покажется в проеме со свертком в руках - маленьким свертком с влажными спутанными волосиками. И может быть, опять погибнут люди.

- Ты что-то притих, Майк.

- Я вспомнил другую ночь вроде этой.

- Куда мы едем?

Я не слышал вопроса, я продолжал говорить:

- Все время рядом Фаллон. Что бы ни случилось, всплывает его имя. Так было, когда убили Деккера. Так было, когда умер Жаба. И когда умер Гриндл. Он возник в самом начале, он опять возникает в конце. Здесь замешана женщина. Она исчезла после смерти Фаллона, к ней-то мы и направляемся. Она расскажет, почему исчезла и почему Линк стал такой важной персоной, и я пойму, почему Деккер был готов к смерти. Я узнаю, что хранилось в доме Жабы. Я узнаю все это и смогу опять жить спокойно.

Я гнался за убийцей и упустил его - у кого-то был к нему больший счет. Но по крайней мере я знаю, что он мертв. Теперь я хочу знать почему. Я все думал и думал… Я вижу в деле прокол, не больше булавочной головки, и начинаю сомневаться, что Жаба - тот, за кем я охотился.

Рука Марши сжала мою, лежавшую на руле.

- Скоро мы это выясним, - сказала она.

Порывы ветра раздували залитый дождем навес. Сбоку было написано: «У Харви». Швейцар в темно-бордовой униформе топтался в дверном проеме, чтобы не промокнуть. Я оставил машину за углом и поднял свой плащ над нашими головами, чтобы добежать до двери.

Швейцар отметил, что ночка скверная, и я согласился.

Девица в гардеробе отметила то же самое.

Я увидел Куки за угловым столиком с очередной крашеной блондинкой и стал прокладывать дорогу к нему через толпу.

Мы закончили процедуру взаимных представлений и заказали выпить. Он взглянул на меня, потом на Маршу; я сказал:

- Можешь говорить. Она в курсе.

Блондинка, выглядевшая дешевой проституткой, повернулась ко мне:

- Не обращайте внимания на мой вид. Мне легче, когда я работаю под шлюшку. Я помогаю Куки.

- Арлен - одна из стенографисток Гарри. Она и откопала эту дамочку. - Он мрачно кивнул головой в сторону эстрады.- Представление начнется через несколько минут.

Блондинка развернула листок бумаги, который сжимала в руке.

- Джорджия, или Долли, сорок восемь лет, выглядит на свой возраст. Была любовницей Фаллона. В свое время неплохо пела и была хороша собой, но годы взяли свое. После смерти Фаллона меняла профессии, пока не стала проституткой. Побывала в исправительной тюрьме - сразу после войны ее осудили на полгода за мелкие кражи. Через две недели после освобождения проникла в чужую квартиру и была взята с поличным.

На этот раз ей дали два года. Здесь она месяц.

- Сведения из вторых рук?

Блондинка кивнула.

- Я думал, ты собираешься поговорить о ней, Куки.

- Я передумал. - Он не отрываясь смотрел в конец зала, где Эд Тин беседовал с четырьмя мужчинами. - Ты обещал мне, что крутых ребят не будет.

- Я тоже передумал. Они видели, как я вошел?

- Нет.

Огни погасли, и голубой луч выхватил круг на эстраде. Девица с угольно-черными волосами вышла из-за кулис и застыла в драматической позе, ожидая аплодисментов, прежде чем исполнить номер.

Я сказал:

- Куки, вызывай полицию. Попроси капитана Чэмберса и скажи, чтобы он как можно быстрее ехал сюда. Объясни почему.

Лицо Куки побледнело.

- Слушай, Майк, я не хочу в этом участвовать…

- Ты и не будешь.

Марша сказала:

- Я иду с тобой, Майк.

Ненависть и возбуждение стихли; осталось короткое мгновение, принадлежавшее только нам. Я покачал головой:

- Нельзя, детка. Это мое дело. Ты больше не будешь в этом участвовать. - Я наклонился и поцеловал ее.

В ее глазах стояли слезы.

- Прошу тебя, Майк, подожди полицию. Я не хочу, чтобы ты опять пострадал.

- Я не пострадаю. Отправляйся домой и жди меня.

- Ты… не вернешься ко мне, Майк…

- Обещаю тебе, я вернусь.

Рыдания вырвались из ее груди и застыли в горле, когда она прижала руку тыльной стороной к губам. Я не хотел задерживаться, чтобы не видеть боль на ее лице.

Я проверил свой пистолет, глядя в дальний конец зала. Было слишком темно. Я отошел от стола и услышал, как Марша опять всхлипнула: Куки повел ее к выходу. Блондинка тоже куда-то исчезла.

XII

Занавес скрывал вход в узкий коридорчик с низким потолком. В конце виднелся еще один занавес, нижний край которого тянулся по полу, не давая свету проникнуть на сцену.

Я шагнул внутрь и задернул за собой занавес. Тип, сидевший на стуле, отложил в сторону газету и взглянул на меня сквозь стекла очков.

- Посетители сюда не допускаются.

Я показал ему уголок десятидолларовой бумажки.

- Может быть, я не посетитель.

- Может быть. - Он взял бумажку, и она тут же исчезла. - Ты похож на пожарного инспектора.

- Где комната Долли?

- Этой девки? - Он снял очки и махнул ими. - У нее и комнаты нет, чулан под лестницей, она обычно там переодевается, - Очки вернулись на свое место, и он посмотрел на меня сквозь них, - Она никуда не годится; если только на безрыбье…

Справа от меня были двери двух уборных, и я слышал, как за ними готовятся к выступлению.

С противоположной стороны тянулась деревянная перегородка, окрашенная в зеленый цвет, которая заканчивалась металлической лестницей и упиралась в кирпичную стену.

Я нашел чулан и постучал в стальную дверь с огромным замком и надписью «Кладовая» наверху. Приглушенный голос спросил, кто это. Я опять постучал.

На этот раз дверь приоткрылась; я сунул ногу в щель, мешая закрыть ее, и сказал:

- Я друг, Джорджия.

Ужас мелькнул в ее глазах; она отступила назад и рухнула на какой-то ящик. Я вошел и закрыл за собой дверь.

Теперь женщина обрела лицо. Оно выдавало годы и переживания крошечными морщинками, исчертившими кожу. Когда-то она была красива - нищета и страх стерли все. Она была маленького роста и отчаянно старалась сохранить фигуру, но все ухищрения мало помогали. Крашеные волосы, обилие косметики, чересчур тугой корсет сразу бросались в глаза.

Она с трудом проговорила:

- Кто вы?

- Я же сказал - друг. - Около двери стоял еще один ящик, и я подтянул его к себе. Мне хотелось закончить побыстрее. Я сел лицом к двери, немного в стороне от нее. - Эд Тин здесь.

Если я думал, что это произведет на нее впечатление, то ошибся. Выстраданная покорность судьбе сковала ее лицо.

- Ты ведь боишься его?

- Уже нет, - просто ответила она. Тушь потекла с ее ресниц, оставив темные пятна под глазами, улыбка была жалкой. - Это должно было когда-то произойти, бегство никогда не спасало меня надолго.

- Ты бы хотела больше никуда не бежать?

Она спрятала лицо в ладони.

Я опустился на колени и заставил ее взглянуть на меня.

- Джорджия, ты ведь знаешь, что произошло?

- Я читала об этом.

- Слушай внимательно. Скоро здесь будет полиция. Пойми, тебе не причинят вреда! Никто!

Она молча кивнула; темные пятна у нее под глазами расплывались.

Я сказал:

- Расскажи мне о Фаллоне, Гриндле, Тине и Линке - обо всем, что имеет значение.

Я зажег сигарету и протянул ей. Она взяла ее, не спуская глаз с горящего кончика и разгоняя пальцем тонкую струйку дыма.

- Чарли… Мы с ним жили вместе. Тогда он занимался рэкетом, работал вместе с Лу и Эдом. Но Чарли был главным.

Все началось, когда Чарли заболел. У него было плохое сердце. Лу и Эд стали искать способ избавиться от него, но Чарли был слишком хитер. Он узнал об этом. В то время окружной прокурор пытался уничтожить организацию, и Чарли усмотрел возможность держать обоих в узде. Он собрал все, что могло скомпрометировать Эда и Лу, все, что могло сразу отправить их на электрический стул, и отнес Жабе Линку. Линк переснял все.

Чарли рассказал мне обо всем. Той ночью мы долго сидели на кухне и смеялись. Он сказал, что собирается запечатать пленку в конверт, адресованный окружному прокурору, и оставить у близкого друга, чтобы тот отправил его в случае, если что-то случится с ним.

Я помню, как он сидел над письмом - это было последнее письмо в его жизни. Он хотел немного выждать, а потом сказать все Лу и Эду, но Жаба Линк решил сам войти в дело. Он рассказал Эду, что сделал Чарли.

И тогда дело дошло до меня. Лу явился ко мне. Он угрожал, я испугалась. Я ничего не могла сделать. Лу убил бы меня, не сделай я того, что он велел. Они хотели убить Чарли таким образом, чтобы остаться вне подозрения. Они знали, что с ним часто случаются сердечные приступы, и заставили меня вытащить у него из кармана нитроглицерин. На следующий день у Чарли был приступ, и он умер в кинотеатре. Боже, я не хотела этого, я была вынуждена это сделать, чтобы остаться в живых!

Я прервал ее рыдания:

- Жаба перехитрил всех. Он, вероятно, сделал себе копию этой пленки, дав им знать об этом. Это было для него гарантией. Так вот что, по предположению Тина, я взял в его доме! - Теперь мне было все ясно, - Что случилось после смерти Фаллона? Что сделал окружной прокурор?

- Ничего.

Постоянно я спотыкался об этот самый кирпич, который теперь свалился на меня. Я не замечал его, потому что он был чертовски мал, но теперь он вырос в огромный булыжник, выхваченный лучом света.

Я схватил Джорджию за руку.

- Пошли, мы уходим отсюда.

Она машинально потянулась за шляпой и сумочкой, и я вытолкал ее за дверь. Коридорчик был пуст. Парня на стуле не было. Тамтамы на эстраде заставляли воздух пульсировать в диком ритме джунглей, который эхом отдавался в коридоре,

Мне все это не понравилось. Я потянул дверь и шагнул впереди Джорджии, нащупывая ногой ступеньку.

Голос из темноты произнес:

- Этот, Эд?

- Этот. Стреляй!

Я был готов.

Револьвер ожил в моей руке, изрыгнув в дождливый туман гром и молнию.

Яркие вспышки выстрелов погружали все вокруг в еще более глубокую черноту. На стене на мгновение появилась тень; я успел выстрелить, осветив кирпичную стену, потом чье-то тело обрушилось на меня, и что-то тяжелое ударило меня по голове.

Проклятия перешли в хриплое сопение, когда мои пальцы нащупали и сдавили его горло, но меня ударили ногой в живот, и пальцы мои скользнули. Я лежал на спине; рука под подбородком свернула мне голову набок.

Он не успел меня прикончить - взревела сирена, и колеса заскрипели по мостовой. Мои противники замерли, ослепленные светом прожектора. Джорджия все еще верещала где-то в темноте. Пэт окликнул меня и рывком поднял на ноги.

- Она там, - сказал я.

- Кто?

- Старая подружка Фаллона.

Он пробормотал что-то и побежал назад, оставив меня у стены отдышаться. Я услышал, как он выходит из-за мусорного ящика, - она висела тряпкой на его руках.

- Она… умерла? - Я еле заставил себя выговорить это,

- Все в порядке. Думаю, потеряла сознание.

- Пэт, в данный момент она для тебя самая драгоценная вещь. Окружной прокурор будет счастлив ее увидеть.

- Майк, что, черт побери, здесь происходит?

- Обращайся с ней повежливей, и она все расскажет. Ты сможешь отдать Эда Тина под суд. Он замешан в убийстве Фаллона, она подтвердит.

Я вышел за ним на улицу, еле волоча ноги. Два боевика пытались объясниться с полицейским, не желавшим их слушать. Пэт усадил Джорджию в машину и велел шоферу отвезти ее в управление. Он взглянул на громил, и они мигом вспотели.

Я сказал:

- Это подручные Тина, Пэт. Эд следил за операцией. Он все предусмотрел. Мой человек выслеживал женщину, Эд занимался тем же самым. Он сбежал, но будет несложно разыскать его. За час управишься.

Собралась толпа. Сбоку маячил Куки, и я махнул ему рукой.

Он держал мое пальто, которое я тут же надел.

- Вот парень, о котором я говорил, Пэт. Буду благодарен, если ты позволишь ему выслушать все до того, как это появится в газетах.

- Кто будет рассказывать?… Ты?

- Я не в силах. Пусть рассказывает Джорджия. Она слишком долго держала это в себе и будет рада снять тяжесть с души. Я иду домой. Когда закончишь дела, приходи, поговорим.

Пэт пристально изучал мое лицо.

- Это имеет отношение к Деккеру?

- Еще какое! Просто мы сначала этого не поняли. Теперь все кончено. - Я повернулся и направился сквозь толпу к машине.

Дождь теперь не имел никакого значения. Город стал немного чище, чем раньше, но в глубине еще таилась грязь.

Я нашел аптеку, работавшую всю ночь, и зашел в телефонную будку.

В течение нескольких минут я слушал гудки, потом ответил усталый голос человека, которого только что грубо разбудили.

- Мистер Робертс?

- Слушаю.

- Говорит Майк Хаммер. Я хотел позвонить вам пораньше, но не смог. Если не возражаете, я бы хотел вас кое о чем спросить. Это очень важно.

Он мигом проснулся.

- Ничуть не возражаю. Что вы хотите знать?

- Занимая пост окружного прокурора, вы пытались избавить город от Фаллона и его шайки. Верно?

- Да. Мне мало что удалось.

- Скажите, вы никогда не получали сообщений от Фаллона?

- Сообщений?

- Например, письма.

На мгновение он задумался, потом сказал:

- Нет. - Он подумал еще. - Впрочем, был один любопытный инцидент. В мусорной корзине оказался конверт, адресованный мне, с обратным адресом Фаллона. Конечно, я узнал адрес, но, поскольку он жил в очень известном отеле, как-то не придал этому значения. К тому же Фаллон тогда был мертв.

- Понимаю. Спасибо, мистер Робертс. Жаль, что побеспокоил вас. - Мне совсем не было жаль.

- Все в порядке, - сказал он и повесил трубку.

Я получил ответ - весь; в мозгу прозвучал сигнал опасности, торопя меня.

Я проклинал подонков, которые убивали, потому что их божеством была зелененькая бумажка. Но темноту и ливень я больше не проклинал - они смели с улиц машины, весь город оказался в моем распоряжении, красные огни светофоров и свистки больше не имели значения. Машина превратилась в сумасшедшее существо, визжащее на поворотах в гонке со временем.

Я остановил машину у дома и бросился к двери, держа в руке пистолет. Она была здесь, как я и ожидал; я не опоздал. Медсестра лежала на полу ничком, с разбитой головой; но она дышала, а малыш плакал рядом и тянул ее за платье.

- Марша, - сказал я, - долго ты не проживешь.

Никогда еще я не видел такой ненависти. Она выплеснулась из ее прекрасных глаз, как будто стремилась схватить меня за горло. Марша выпрямилась - красивое и смертельно опасное животное.

Я оглядел разгромленную комнату и внутренности кресел, разбросанные по полу.

- Мне следовало догадаться. Бог свидетель, многие детали просто бросались в глаза. Ни один мужчина не разрежет подушку так аккуратно. Марша, ты не найдешь того, что ищешь.

Ее охватила дрожь - не от страха, это были конвульсии ненависти, охватившие все тело против воли. Я рассмеялся. Теперь я мог смеяться.

Ее губы растянулись в тонкую нитку, обнажив зубы до самых десен.

- Тебе не нравится, что я смеюсь? Черт побери, ты-то не раз смеялась надо мной! Все получилось очень смешно. И все-таки я нашел правильный ответ. Я думал, Деккер ошибся квартирой. Ничего подобного! Деккер знал, что делает. Они слишком долго присматривались к твоей квартире, чтобы ошибиться. У меня нет ничего, кроме логических заключений, и все же готов поспорить, что могу назвать каждый шаг. Однако даже того, чем я располагаю, достаточно, чтобы задержать тебя, пока мы не докопаемся до серьезных фактов. Может, нам придется вернуться назад, но мы докопаемся.

Ты была настолько мила, что даже позволяла себе делать намеки. Вот ты в Голливуде. Многие девушки отдадут правую руку, чтобы попасть туда. Только есть одна неувязка - звездой ты не была. Тебе не дано было ею стать. Ты была одной из толпы посредственностей. Потом появился человек, поставивший тебя в сложное положение, и ты обиделась на весь мир. Ты уже была готова к преступлению. Где-то в Нью-Йорке некто по имени Чарли Фаллон написал пару писем. Одно было адресовано тебе, второе - окружному прокурору. Старику Чарли было нехорошо в тот вечер, он перепутал конверты, и пленки попали к тебе.

Это было как раз перед смертью твоей секретарши, так ведь? Да, это видно по твоему лицу. Она хотела представить пленки властям, ты запретила. Ты решила, что это хороший способ зашибать деньги. Тот актер тоже пришелся кстати. Убив секретаршу, ты представила это как самоубийство, которое легко было объяснить.

Теперь давай порассуждаем, что случилось в Нью-Йорке. Окружной прокурор получил письмо от Фаллона, но оно содержало послание к тебе. Тин и Гриндл выложили кучу денег, чтобы перекрыть этот канал. Заполучив письмо, они, наверное, позеленели от злости. Им оставалось только затаиться и ждать, как ты себя поведешь.

Ты пришла с протянутой рукой, и они положили в нее столько, сколько ты просила. Так продолжалось десять лет. Черт побери, ты знаешь, что такое шантаж! Он растет и растет - как нарыв. Вы вдвоем сидели на шее у Эда и Лу, ведь Жаба Линк присоединился к компании. В один прекрасный день кто-то из вас пережал. Кого-то из вас надо было убрать. Жабе сказали, что, если он достанет у тебя вторые пленки, ему же будет лучше.

Хорошего специалиста по сейфам найти нелегко.

Жаба каким-то образом вышел на Деккера и заставил Хукера заманить его в ловушку. Они все просчитали, но им и в голову не пришло задуматься о том, что творится у парня в душе.

Он понимал, на что идет, и даже знал, что умрет. Я полагаю, что, изъяв у тебя пленки, он собирался сдать их в полицию, но не успел. Тогда он спрятал пленки там, где их наверняка найдут, и вышел навстречу смерти.

Я проговорился тебе насчет Жабы, и ты отправилась к нему. Ты неплохо справилась - чисто и аккуратно. И все моя болтливость! Ты присосалась пиявкой, призвав на помощь секс; я клюнул.

Ты думала, что пленки у меня, не могла выбросить это из головы; Тин думал так же. Ты позаботилась о том, чтобы изготовить копию моих ключей, когда я спал. Сегодня они пригодились - тебе необходимо было взглянуть самой, ты знала, что бывшая подружка Фаллона скажет мне всю правду.

Да, все искали эти пленки. Жаба обыскивал квартиру Деккера, и я думал, что он же или его боевики обыскивали мою. В этом и была неувязка. Жаба вел машину в тот вечер, у него не было времени рассмотреть меня. Откуда же он мог узнать, где я живу? Ты, Марша, была в то время единственным человеком, знавшим, что я оказался рядом с убитым Деккером. Я сам сказал тебе об этом.

Неплохой был спектакль. Хочешь, угадаю, кто это был? Тот дурачок из театра, мальчик со сломанной рукой, который так влюблен в тебя, что готов сделать все. Он здорово отделал меня своим гипсом. Кстати, где он сегодня?

Вся долго сдерживаемая ненависть излилась в коварной усмешке, и она сказала:

- Здесь.

Я уловил отблеск чего-то белого, метнувшегося к моей голове, и сознание на время покинуло мое бренное тело.

Я услышал плач ребенка, разлепил глаза и увидел его - свернувшийся в углу клубочек, дрожащее худенькое тельце. Я улыбнулся ему, и, чисто по-детски переключившись на другие эмоции, он рассмеялся, поднялся на ножки и ухватился за ручку кресла, лопоча какую-то тарабарщину.

Я поднял голову и перехватил презрительный взгляд Марши. Она была похожа на прекрасную богиню зла, готовую принять жертву, а я ничего не мог сделать. Мой пистолет лежал на столе, и у меня не было сил достать его.

Джерри сидел в кресле, прижимая сломанную руку к груди и покачиваясь взад-вперед.

А потом я увидел на полу тряпье- выброшенный мной костюм И детский комбинезончик. Марша улыбнулась.

- Они были в кармане комбинезона. - Она раскрыла ладонь, на которой лежали пленки, четыре штуки.

- Они не принесут тебе пользы, Марша. С Тином покончено, они больше не нужны. - Я остановился, чтобы передохнуть. Что-то липкое текло у меня по шее.

- Они свою роль сыграли, - сказала она. - Теперь никто ничего не узнает. Те, что были у Жабы, я уничтожила; эти последуют за ними. Остался только ты, Майк. Мне очень не хочется убивать тебя, но, сам понимаешь, это необходимо. - В ее голосе не было ничего театрального, в нем звучала только смертельная угроза. Пьеса окончилась, и она могла отбросить улыбки и слезы.

Я повернул голову и посмотрел на Джерри.

- Я полагаю, тебе придется выйти замуж за Джерри. Он загонит тебя в ловушку, как ты загнала Эда и Лу. У него будет нечто, за что тебе придется дорого платить, разве не так?

Она опять рассмеялась. Но смех был холодным.

- Нет, Майк. Видишь ли, в Джерри мое алиби. - Ее рука потянулась к моему пистолету. - Все знают, что он без ума от меня. И он так ревнив… Пришел сюда и застал нас вместе… Конечно, возникла перестрелка. К несчастью, вы застрелили друг друга. Медсестра мешала вам и тоже погибла. Отличная история, Майк?

Джерри медленно поднялся из кресла. Он успел только ошеломленно прошептать:

- Марша!

Пистолет в ее руке изрыгнул пламя и разорвал ночь на куски. Она посмотрела на рухнувшее тело и бросила оружие на стол. Для меня она оставила длинноствольный револьвер. Он не дрожал в ее руке.

Она убивала опять, потому что убийство влечет за собой новое убийство. Потом она вложит оружие в мертвые руки и начнет новую игру. Она будет вся в слезах, в полуобморочном состоянии, а все будут утешать ее и говорить, какая она отважная. И ее рассказу поверят, потому что все факты в ее пользу, совсем как тогда, когда она убила свою секретаршу!

На моем лице была ненависть; она, должно быть, поняла, о чем я думаю, - она позволила мне напоследок насладиться ее улыбкой, даря последние секунды жизни.

Я увидел, как малыш ухватился за край стола и дотянулся до предмета, о котором так долго мечтал. И в ту секунду, которую она мне подарила, пальчики его нажали на спусковой крючок, и язык пламени, вырвавшийся из дула, пронесся по комнате, стерев выражение зла с ее лица.


Хью Пенткост ШАНТАЖ

I

В самом деле, вряд ли кто рискнет назвать Сида Коэна обычным человеком. У него даже внешность не подходит под такое определение. Попробуйте к росту в шесть футов и три дюйма добавить триста с лишним фунтов живого веса, буйную рыжую гриву и такую же интенсивно рыжую бороду, и вы составите образ человека, вслед которому трудно не оглянуться на улице.

Он и в компании ведет себя не как все. Если ему скучно, он уходит в себя, замыкается, как раковина на воздухе, и упрямо молчит. Но если уж что его заинтересует, то глубокий голос Сида перекрывает все остальные шумы и прямо-таки заводит собеседников, заражая их своим воодушевлением.

Сид художник, и его работы, когда их выставляют в галереях или на выставках, обычно вызывают живую полемику. Он умеет яркими красками отразить то, что его окружает, и то, что он ощущает, созерцая мир вокруг себя. В человеческом же плане он всегда на стороне слабых и отчаявшихся, на стороне того, кто проигрывает.

С Сидом я познакомился примерно полтора десятка лет назад во Вьетнаме. Я служил в военной разведке, а он в коммандос. Я сразу классифицировал его как хладнокровного и жесткого специалиста, обладающего гибкостью, точностью и красотой движений профессионального танцовщика. Я занимался подготовкой и составлением разведсводок по данным отрядов коммандос, так что контактировать приходилось со многими. И все ребята были единодушны в оценке Сида - бесстрашный человек.

Я так понимаю, что быть бесстрашным вовсе еще не означает быть по-настоящему храбрым. Человек может быть настолько ограниченным, он может быть в такой степени лишен воображения, что просто не сумеет осознать, что такое страх. А если не осознаешь опасности, то не нужна и храбрость, чтобы вступить с ней в поединок.

Впрочем, я довольно быстро понял, что Сид Коэн обладает богатейшим воображением; я такого человека еще не встречал. Его живые, сияющие голубые глаза в пять минут засекали фактов и деталей куда больше, нежели глаза рядового человека за час старательного наблюдения. Нисколько не сомневаюсь, что именно эта способность сделала его блистательным художником.

Там, во Вьетнаме, наши отношения носили чисто формальный, служебный характер. Настоящая дружба началась позже, когда мы вернулись домой и распрощались с формой.

Я, Леон Дарт, ниже среднего роста, что называется, несколько полноват, люблю сидеть и слушать. Понимаю толк в кухне, обладаю утонченным вкусом - гастрономическим, разумеется, - в еде разборчив. Короче, я что-то вроде гурмана. А Сид?

Питается он потрясающе. Очевидно, он ставит перед собой единственную цель: насытить собственное тело, механизм довольно крупный. Я люблю бридж и наслаждаюсь шахматами. Это мои любимые виды спорта. Сид же обожает лазать по высоченным отвесным скалам и бороться с несправедливостью.

Мой мозг напоминает компьютер, перебирающий, регистрирующий и анализирующий факты, чтобы употребить их в дальнейшем в моей литературной деятельности. Я холодный наблюдатель, я усваиваю то, что вижу и слышу, ради единственной цели: придать своим трудам видимость логики и правдоподобия. Сид же предпочитает жить чувствами.

Он абсолютно все воспринимает эмоционально, переводит явления окружающего мира в чувственную плоскость. Его суждения лишены оттенков: или белое, или черное, и баста? Правда или ложь! К тому же он имеет обыкновение бороться со всем, что кажется ему несправедливым, до окончательной победы.

Эту особенность его характера просто необходимо знать для того, чтобы понять, с чего это вдруг Сид Коэн выступил в одиночку против целого города, ввязался в довольно странную любовную историю с женщиной, которую так одолели несчастья самого серьезного свойства, что она сама себя называла ходячей смертью.

Сид живет в квартале нью-йоркской богемы, но дома практически не бывает. Мастерскую он превратил в склад холстов и эскизов, сделанных во время путешествий. Время от времени он принимает окончательное решение прекратить кочевую жизнь, осесть в каком-нибудь тихом, спокойном местечке и заняться исключительно живописью. И тогда он начинает налево и направо распространяться о видах на новый образ жизни, что быстро надоедает окружающим, и потому, видимо, эти планы никогда не воплощаются в жизнь.

Как-то вечером мы с Сидом зашли в клуб, и он с места в карьер завел свою пластинку об уходе от шумной нью-йоркской жизни в провинциальную глушь, где он сможет всерьез заняться пейзажем. И тут у меня лопнуло терпение. Я молча вытащил из кармана номер «Сатердей ревю» и развернул его на странице с объявлениями. В рубрике «Сдается» я нашел именно то, что нужно: «Сдается прекрасная мастерская на три месяца ввиду отъезда хозяина в Европу».

- Получи. - Я протянул журнал Сиду. - Или сними мастерскую, или заткнись раз и навсегда со своими провинциальными пейзажами.

Утром следующего дня Сид Коэн направился на своем «мерседесе» интенсивно красного, как у пожарников, цвета в Рединг, штат Пенсильвания. По правде говоря, меня это удивило. Черт побери, он в самом деле уехал рисовать свои чертовы пейзажи! Я так рассчитал, что он должен вернуться самое позднее в четверг, примерно в полдень, молчаливый и притихший, как ребенок, который только что на горьком опыте убедился, что красивое деревянное колечко, которое он запихал в рот, вовсе не такое вкусное, как казалось на первый взгляд. Я жестоко ошибся; я, старый дурак, совершенно забыл о том, что там, где появляется Сид, тишина и покой исчезают автоматически.

Мастерская в Рединге была воплощенной мечтой пейзажиста. Дом был выстроен на склоне, с которого открывался чудный вид на зеленый городок, за последним рядом домов которого простиралась голубая гладь озера Рединг. Стоял ноябрь. Исчез солнечный блеск лета, сгинули нежные краски осени, и растительность вокруг города демонстрировала в основном красно-коричневые тона, которые у подножия горы переходили в темную зелень хвойных деревьев. Волшебный глаз Сида, окрыленный воображением, замечал в скудости красок предзимья сотни и сотни нюансов, ярких цветовых пятен, нежно-опаловых переливов и прочая, и прочая, и прочая…

Два дня он лихорадочно работал, а в среду вечером разобрался в своих ощущениях и понял, что с момента приезда в Рединг ни разу не поел как следует. Вся его пища состояла из консервов и кофе.

Загрузив мозг какой-то живописной проблемой, чтобы не простаивал зря, он сел за руль и отправился в единственный городской ресторан, рекламу которого заметил еще при въезде в это благословенное местечко. Назывался он, естественно, «Ричмонд». Интерьер был исполнен исключительно из дерева и выглядел симпатично. Сид заказал здоровенный ростбиф, салат и сыр. Пищу он заливал дешевым итальянским вином. Я вынужден напомнить, что в выборе меню Сид просто ужасен.

Едва он покончил с питанием (разве это можно назвать ужином?) и принялся набивать свою прекрасную пенковую трубку дрянным табаком, как разверзлись хляби небесные и началось нечто напоминающее потоп. Поднялся сильный ветер, вдалеке слышались громовые раскаты. Когда Сид покидал дом, ничто не предвещало такой перемены в погоде. Естественно, стихия несколько выбила его из колеи, и он ощутил потребность немедленно вернуться в мастерскую. Все стало раздражать Сида: посетители громко разговаривали, а занюханный музыкант извлекал из разбитого пианино какие-то совершенно невозможные ритмы.

Он рассчитался и двинулся к выходу. Между ним и автостоянкой простиралось настоящее море, в котором не составляло особого труда утонуть. Вдобавок притащился мужчина в блейзере, с почерневшим от солнца лицом, украшенным старомодными узенькими усиками, и представился как Ги Ричмонд, хозяин заведения:

- Вы ведь Сид Коэн, правда? Тот самый, что снял мастерскую у старого Перрена, да?

Сид кивнул головой. Ричмонд крепко, по-деловому пожал ему руку.

- Я видел ваши картины, мистер Коэн, - произнес он. - В прошлом году на выставке в Нью-Джерси. Да-а, я сказал бы, что каждый ваш сюжет задевает самые чувствительные стороны нашей жизни!

- Спасибо, - отозвался Сид.

Комплименты такого рода обычно действовали ему на нервы, особенно если он не успевал составить полного представления о том, кто их расточал.

- Я смотрю, у вас ни плаща, ни зонтика. Официант проводит вас к машине. Вам понравился обед?

- Изумительный.

- Я думаю, вы еще заглянете к нам?

- Непременно.

Этот диалог не мог настроить Сида на добродушный лад. Любезность, которую демонстрировал Ричмонд, была слишком профессиональной, чтобы понравиться наблюдательному человеку. Впрочем, в тот момент он хотел только одного - как можно скорее вернуться в мастерскую.

Официант проводил его к машине, прикрывая от дождя огромным зонтом, так что на твидовый пиджак Сида упало всего несколько капель.

Дождь продолжал хлестать изо всех сил, вода бурными потоками неслась по городским улицам к озеру. Видимость была практически нулевая. Перед фарами висела серая водяная завеса, открывавшая дорогу всего на пару метров вперед.

Женщина появилась в узком пучке света совершенно неожиданно, и вряд ли другой водитель сумел бы избежать столкновения. Но Сид среагировал молниеносно и точно. Он резко повернул руль влево, врубил третью передачу, чуть прижал педаль тормоза и дал полный газ. «Мерседес» клюнул носом, свернул с дороги и окунул передние колеса в придорожный гравий. Если бы не пристегнутый ремень, Сид впечатался бы в руль. Краешком глаза он заметил, как женщина упала. Он знал, что даже не коснулся ее, скорее всего, она потеряла равновесие, пытаясь избежать столкновения с машиной.

Еще несколько мгновений Сид оставался в кресле, освежая в памяти самые отборные ругательства. Признаться, слушать его в подобные минуты истинное наслаждение, настолько богат и разнообразен его словарь. Потом он поднял воротник пиджака и отстегнул ремень. Из перчаточного ящика вытащил фонарик и покорно выбрался из машины под дождь. Женщина лежала посреди дороги, точно на разделительной полосе. Сид склонился над ней:

- Как вы себя чувствуете?

Она даже не шевельнулась, не подала ни малейшего признака жизни. На ней было мокрое насквозь фланелевое платье и легкие прогулочные туфельки.

Фонарик осветил мертвенно-бледное лицо. Сид осторожно встряхнул ее за плечо. Никакой реакции. Похоже, надо было убрать ее с дороги, пока не налетел какой-нибудь грузовик и не раздавил бедолагу напрочь. Он принял женщину в свои сильные руки, как сонного ребенка, подошел к машине и положил ее на переднее сиденье, после чего обошел «мерседес» сзади и сел за руль.

Сид промок насквозь. Ни одной сухой ниточки не осталось на его одежде. Дождевые капли сверкали в его рыжей бороде и весело скатывались с нее на рубаху. Он вытащил носовой платок и кое-как вытер лицо и руки. Женщина лежала неподвижно, откинув голову к боковому стеклу. Когда Сид нагнулся над ней, чтобы поплотнее захлопнуть дверь, нос его ощутил резкий сивушный дух. Он пощупал руку незнакомки. Она была мокрая и холодная, почти как лед.

- Эта идиотка была пьяна вдребезги, - рассказывал он мне, - Она налилась спиртным под самую завязку. Мне даже захотелось сначала открыть дверцу и вывалить ее в придорожную канаву.

К алкоголикам Сид Коэн относится очень своеобразно. Сам он не прочь выпить и повеселиться в хорошей компании, однако терпеть не может людей, которые пьют только для того, чтобы напиться. Он просто презирает тех, кто забивается в темный угол и накачивается в одиночку. И уж тем более не переносит пьяных женщин - они теряют все свое очарование, привлекательность и перестают нравиться мужчинам, то есть утрачивают смысл собственного существования.

И все-таки он не мог оставить ее на дороге. Конечно же, он и подумать об этом не мог! Сид включил зажигание, колеса повертелись в грязи, но быстро нащупали твердую почву и вынесли «мерседес» на дорогу. Сид развернулся к городу. Крутя руль, он то и дело поглядывал на женщину. Было ей никак не больше тридцати, а то и меньше. Лицо ее в иных обстоятельствах и в каком-нибудь другом месте могло бы выглядеть даже красивым.

На въезде в город красовалась бензоколонка. Сид остановил машину и потряс пассажирку за плечо:

- Конечная остановка! - громогласно объявил он. Женщина не только промолчала в ответ, но даже и не пошевелилась. Если бы не едва вздымающаяся под мокрым платьем грудь, Сид окончательно решил бы, что она в самом деле упилась в усмерть.

Он выскочил из машины и подбежал к колонке. Парень в синем комбинезоне радостно улыбнулся ему:

- Погодка-то не для прогулок вроде, а?

- Да, черт побери, парень, ты прав.

- Если вам нужен бензин, мистер Коэн, загоните машину под навес, - предложил парень.

Все граждане Рединга, похоже, обладали одним общим качеством. Сид обратил внимание, что все, с кем пришлось ему вступать в контакт, от кассирши в супермаркете до владельца ресторана, знали не только, как его зовут, но и чем он занимается. Из клерков агентства по найму недвижимости, оформлявших аренду мастерской, вышли бы отличные армейские разведчики.

- У меня неприятность, сынок, - сказал Сид. - Я чуть не переехал пьяную дамочку, и она потеряла от страха сознание. Может, ты знаешь ее? Хорошо бы кто-нибудь приехал сюда за ней.

- Ладно, я гляну, - согласился парень, напялил дождевик, потопал к машине и уже через минуту вернулся со странной улыбкой на лице. - Фэй Стерлинг, - констатировал он.

- Значит, звонить надо?…

- Мужу, я полагаю. Уильяму Стерлингу.

- Тогда вперед. Где здесь у тебя телефон?

Парень поискал номер в телефонной книге и начал накручивать диск. Оба они слышали, как упорно вызванивает телефон, но трубку так никто и не снял.

- Есть вообще шериф в этом городе? - спросил Сид.

- Конечно, Фрэнк Мак-Клой, - ответил парень.

- Давай-ка звякнем ему. - Сид начинал терять терпение.

- Ей это, похоже, не очень-то сгодится, - нерешительно сказал парень и махнул рукой в сторону машины.

- Да черт с ней! Куда мне ее девать посреди ночи?

- Ее ведь выпустили под залог, сэр, - разъяснил парень. - Если Мак-Клой обнаружит ее в таком состоянии, то отправит за решетку сей момент. Короче, ее приговорили условно, и если Фэй напьется хоть раз, то на год сядет в тюрьму. Так вот, мистер Коэн.

- Что значит - напьется?

- Она алкоголичка. Впрочем, понять-то ее можно.

Этим летом у нее ребенок в озере утонул. Всего восемь лет мальчишке было.

- Ужас какой!

- Конечно, сэр, я тоже так думаю, ужас. Она напилась и заснула на пляже, так что даже не слышала, как мальчишка на помощь звал. Муж с ней знаться не хочет, да и все остальные тоже. Здесь у нас алкашей не любят. А парнишка и в самом деле такой симпатичный был, в бейсбол уже научился играть. Ну а потом, месяца дваназад, они с мужем пошли к Ричмонду пообедать, она там прилично поддала, как обычно, ну и…

- Но ведь за выпивку ее муж платил, так ведь? - перебил Сид.

Его голубые глаза сделались еще светлее, взгляд стал нестерпимо острым. Это обычный пьяница для него кретин, а алкоголик - больной человек, который нуждается в помощи. А если кому-то нужна помощь, то Сид Коэн просто не в состоянии устоять (прошу прощения за каламбур!).

- Похоже, так. Вместе ведь были.

- Алкоголиков нельзя водить на обед в рестораны! - торжественно произнес Сид.

- А куда ж денешься? «Ричмонд» - единственное приличное место в городе.

- Я видел еще один ресторан, на главной улице, «Кинг плэйс».

- Ну что вы, мистер Коэн, Стерлинг в такие кабаки не ходит, - заулыбался парень.

- Тем хуже для Стерлинга. Ладно, давай рассказывай, что же в тот день случилось?

- В общем, две женщины за соседним столиком чесали языками насчет нее, да вдобавок достаточно громко. Ну, болтали, словом, знаете, как это женщины обычно делают? Твердили, что она виновата в гибели мальчика. Она это услышала, схватила бутылку и пошла на них. Просто чудом каким-то никого не уложила на месте. Ну, естественно, те подали в суд. Судья еще пожалел ее. Понял, что она не в себе была, вдобавок прямо на процессе заявил, что терпеть не может сплетен. Потому и приговорил ее условно: год тюрьмы, если в течение года хоть раз напьется. Мак-Клой завтра же утром сдаст ее, можете не сомневаться, мистер Коэн.

Конечно, эту руину, что спит сейчас, свернувшись калачиком, на переднем сиденье его «мерседеса», можно и пожалеть.

Восьмилетний сын, подумать только!

- Где она живет? - спросил он парня.

- Да мили с две отсюда будет, на Шестой улице. Первый дом с правой стороны. На почтовом ящике фамилия еще написана - Стерлинг.

- Что ж, окажем миссис эту маленькую услугу, - вздохнул Сид. - Ты сумеешь придержать язык за зубами?

- Конечно. Смело рассчитывайте на меня, мистер Коэн.

«Еще одно обещание, которое, конечно же, не будет выполнено!» - мысленно вздохнул Сид, опять выбираясь под дождь.

II

Фэй Стерлинг основательно промокла, преодолевая пешком неблизкий путь от своего дома до того места на шоссе, где она должна была стать жертвой красного «мерседеса». Шестая улица была на другом конце города. Она прошла не меньше четырех-пяти миль, а не две, как предположил парень с бензоколонки. Сид без труда отыскал ее дом. Все окна белоснежного строения ярко светились. Сид Коэн въехал в ворота, подкатил к самой двери и посигналил. На зов его машины никто не откликнулся. Кругом вообще не было никаких признаков жизни. Тогда он попытался разбудить женщину. Фэй Стерлинг тихонько застонала, но это было единственным, чего удалось добиться Сиду. Он выругался и вновь вылез под дождь, машинально отметив про себя, что добрые дела в последнее время даются ему все трудней и трудней.

Он обогнул машину и распахнул дверцу, приготовившись ухватить женщину, если она свалится с сиденья. Однако вытаскивать ее пришлось самому, а также на руках подтаскивать к входной двери. Кнопку звонка удалось нажать лбом. В ответ - опять молчание. Сид громко выругался и локтем нажал на ручку двери. Дверь распахнулась, и он вошел.

Первым помещением оказалась гостиная. Сид осмотрелся, использовав остатки здорового любопытства, которое практически никогда не покидало его, даже в самые трудные минуты жизни. Ему здесь понравилось. Наверняка в дом не ступала нога специалиста по интерьеру. Разномастная шикарная мебель, гигантское кресло, обитое мягкой красной кожей, много книг и китайская ширма в углу.

Стерлинг обставил дом по собственному вкусу, не считаясь с модой и, тем более, не придерживаясь какого-то одного стиля. Словом, обстановка была по-настоящему симпатичная.

Порожняя бутылка из-под виски, пустой судок для льда и удручающе пустой стакан со следами помады ясно указывали, что совсем недавно здесь кто-то развлекался. Похоже, Фэй Стерлинг, выхлебав бутылку, отправилась на поиски новой и слегка заблудилась.

«Так, - недовольно подумал Сид Коэн, - вот и я стал рассуждать, как уважаемые граждане Рединга, так охотно предающие красивую молодую женщину остракизму!»

В глубине огромной гостиной виднелась дверь, ведущая в коридор. Не спуская женщину с рук, Сид наугад направился по нему. Вот и настоящий будуар. У изголовья кровати горел ночничок. На столике перед большим зеркалом толпились бутылочки, флакончики, баночки с кремом и прочие вспомогательные средства.

Сид приблизился к кровати и без лишнего миндальничанья вывалил даму на покрывало. В этот день он совершил достаточно добрых дел. Пожалуй, на целую неделю хватит. Пора возвращаться домой, где ждет теплый грог и сухое белье. Он уже повернулся, чтобы уйти, но взгляд его зацепил множество фотографий, приколотых к стене над кроватью. И на всех был восьмилетний белоголовый мальчишка…

«Как, должно быть, страшно ей жить, - подумал Сид, - если он в самом деле утонул, когда она пьяная спала на берегу! Ничего странного нет в том, что муж ночами старается не бывать дома».

Тут он услышал странный звук, который заставил его повернуться к женщине, скорчившейся на кровати. Не приходя в себя, она громко и часто стучала зубами. Сид ухватил ее за плечи и крепко тряхнул. Если она так и останется лежать в мокром платье, дело наверняка закончится воспалением легких.

Тихонько ругаясь, Сид взялся раздевать ее. Снял туфли и чулки. Приподняв одной рукой, другой кое-как стащил платье. Потом пришла очередь нижнего белья. Он выпрямился и посмотрел на нее.

- У нее была красивая крепкая грудь, широкие бедра, словом, фигура здоровой женщины, призванной рожать и рожать детей, - рассказывал он мне потом. - Такими примерно изображали женщин мастера позднего Возрождения.

Диана Рембрандта, например. - Он подметил ироническое выражение моего лица. - Не валяй дурака, Леон. Я смотрел на нее совсем не так, как тебе кажется. Это было безжизненное тело, а если у меня и возникает желание, то оно требует, по меньшей мере, ответной положительной реакции.

Женщину трясло как в лихорадке. Сид отыскал ванную, в ней - большое жесткое полотенце и принялся растирать ее ледяное тело, пока кожа не зарумянилась.

Но лихорадка не прекращалась. Он укрыл ее всем, что только нашел в комнате, обнаружил электрогрелку, включил ее и пристроил на животе своей пациентки. После этого он отправился на поиски кухни.

Для любого другого человека глоток спиртного стал бы лучшим лекарством. Но, поскольку речь шла о Фэй Стерлинг, Сид поставил на плиту кофейник. И только тогда с удивлением обнаружил, насколько продрог сам.

Он вернулся в гостиную и подбросил дров в камин. Пиджак повесил на спинку стула и придвинул его поближе к огню. Рубаха тоже была насквозь мокрая, пришлось повесить ее на китайскую ширму. Голый по пояс, он вернулся в будуар. Лихорадка уже не так колотила Фэй.

- После всего, что я сделал для тебя, детка, ты просто обязана оказать мне гостеприимство, - вполголоса произнес Сид.

Рядом с ванной комнатой он обнаружил душевую, разделся, задернул пластиковую занавеску и врубил горячую воду. Дивное тепло охватило его насквозь промерзшее тело. Вдруг занавеска отъехала в сторону, и Сид, абсолютно голый, оказался глаза в глаза с незнакомым мужчиной, лицо которого посерело от гнева. На нем был мокрый дождевик, в руках он судорожно мял мокрую шляпу. Его побелевшие губы сжались в тонкую линию.

- Так, - выдавил мужчина. - Шлюха! - Он резко повернулся на каблуках и вылетел из душевой.

Сид выключил душ и обмотал вокруг бедер первое попавшееся под руку полотенце. В этот момент раздался стук входной двери. Похоже, это был муженек Фэй Стерлинг, собственной персоной. Проклятье! Что же он даже не выслушал Сида?

Он вытерся и напялил на себя мокрое белье, после чего пристроил поближе к камину мокрые ботинки и носки. Рубаха уже высохла и даже успела нагреться. Сид надел ее и босиком вернулся на кухню. Налил в чашку кофе и отнес Фэй. Присел на кровать, приподнял ей голову и попытался влить кофе в рот. Попытка оказалась неудачной, потому что зубы были крепко сжаты. Он опустил ее голову на подушку и заботливо, под самый подбородок, укрыл одеялом. Прекрасные бронзовые волосы рассыпались по белому полотну. Это было нежное, хрупкое, беспомощное создание. Да, сна действительно была прекрасна! И мальчишка на фотографиях был очень похож на нее.

Сид вернулся в гостиную, в гордом одиночестве сделал глоток кофе и тут же выплюнул его на ковер. Единственное, что он мог хоть как-то приготовить, был кофе, но сегодня и это ему не удалось.

Еще несколько минут, и можно будет надеть подсыхающий пиджак и навсегда испариться из этого дома. Хорошо, если нервный мистер Стерлинг обладает не одним, а, скажем, двумя дождевиками: по крайней мере, одолжиться чужим плащом в такую погоду вовсе не грех. Однако шкаф в холле был пуст, и Сид вернулся к камину. Не спеша набивая трубку, Сид живо вообразил, как обманутый муж пьет сейчас горькую в каком-нибудь низкопробном заведении, выжидая, когда он, Сид, покинет этот дом. И тогда он вернется в семейное гнездышко и устроит здесь городской филиал ада.

- Этой несчастной женщине и так не везет в жизни по-крупному, не хватает только дурацких подозрений, - подумал он вслух.

Сид подтащил красное кресло поближе к камину, подбросил в него еще несколько поленьев, устроился поудобнее и зажег трубку. Ничего другого не оставалось, как только терпеливо ожидать возвращения оскорбленного в лучших чувствах мужа, чтобы расставить все по местам и погасить семейный скандал в зародыше…

Сид захлопал глазами и повернул голову. Солнце вливалось в гостиную сквозь широкие окна. Огонь в камине, похоже, погас давно; в нем лежала лишь горсточка холодного пепла. Он посмотрел на часы - проспать удалось целых семь часов.

Сид надел носки, обул ботинки и встал с кресла. Тело ныло. Он направился в комнату Фэй. Она все еще спала.

Он решил вернуться домой и как следует перекусить, но передумал и решил дождаться пробуждения женщины, чтобы объяснить ей, что произошло ночью. Укрепившись в этом намерении, Сид прошел на кухню и опять поставил на плиту кофейник. Потом обследовал содержимое холодильника, в котором оказались только яйца и ветчина. Вообще-то это было замечательно, и он принялся за изготовление завтрака. Только заскворчало на сковороде первое яйцо, как за спиной у него раздался женский голос:

- Кто вы такой?

Сид аккуратно вытряхнул на сковородку еще одно яйцо и только тогда повернулся. На пороге стояла Фэй Стерлинг, стискивая ладонью на груди белый халат. Ее темно-голубые, почти фиолетовые глаза были полны страха, даже ужаса.

- Меня зовут Сид Коэн, миссис Стерлинг. Нынче ночью я отвез вас домой и остался тут, чтобы убедиться, что с вами все в порядке.

- Почему я оказалась в кровати, без одежды?…

- Вы насквозь промокли, вас трясло от холода, и я… в самом деле, я только…

- И вы провели здесь всю ночь?

- Да.

- О Боже… - пробормотала она и прислонилась к косяку.

- Я провел ночь в вашем кожаном кресле, у огня, - спокойно разъяснил Сид. - И давно бы уже ушел отсюда, если бы вдруг не появился ваш муж, который тут же сбежал, не выслушав даже моих объяснений. Я не сумел удержать его, потому что в этот момент принимал душ. Вот я и решил подождать, когда он вернется, и все ему рассказать, как было.

- Что же все-таки со мной случилось? - тихо спросила Фэй, избегая смотреть Сиду в глаза.

- Вы шли посреди проезжей части, и я чуть не раздавил вас. Дождь лил как из ведра. Вы потеряли сознание - не знаю, похоже, от страха. Пришлось засунуть вас в машину и отвезти в город. Парень на бензоколонке объяснил мне, кто вы, так что я доставил вас прямо на дом.

- Но почему вы все это сделали?

- Парнишка рассказал, что вас ожидают крупные неприятности, если я сдам вас шерифу. Я позвонил к вам домой, но тут никто не отвечал. Как только я внес вас в дом, у вас началась лихорадка. Вот и пришлось раздеть вас, растереть полотенцем и включить грелку.

- И это… это в самом деле… все?… - спросила она шепотом.

Сид выпрямился во весь свой огромный рост. Черт бы побрал всех женщин с этим их идиотским целомудрием, которое они берегут пуще всего на свете только для того, чтобы поступиться им в самый неподходящий момент!

- Миссис Стерлинг, если вы хотите знать, переспал ли я с вами, то ответ будет простой: нет! Вы были сильно под балдой, а я пьяных баб на дух не переношу!

- Боже мой!

- Именно так. А теперь хлебните кофе. Он не очень, я сам варил, но, по крайней мере, горячий, а это главное.

Женщина промолчала, потом решилась поднять на Сида глаза:

- Вам рассказали про… про Робина?

- Сынишка?

Женщина внезапно пришла в состояние крайнего возбуждения:

- Их много сразу появилось, целый отряд, в масках, в резиновых костюмах… Ныряли и искали, искали, искали… Ведь никогда и никто еще не исчезал в озере бесследно. Тела утопленников всегда находили, всегда! «Крепитесь, миссис Стерлинг, - говорили они, - крепитесь. Рано или поздно тело всплывет!» Во всем винили течение, водовороты, холодные ключи… Оно должно было всплыть, должно было… Они говорили: «Рано или поздно разразится гроза, тогда тело обязательно всплывет на поверхность». Сегодня ночью гроза разразилась, вот я и пошла на озеро искать своего Робина… - Голос ее стал почти не слышен, такой жалостливый, тоненький.

Сид даже вздрогнул от наполнившего его сочувствия.

Это случилось в июне, как сказал парень на бензоколонке. Значит, не меньше пяти месяцев прошло, как ребенок утонул…

- Не знаю даже, как вас благодарить, мистер Коэн, - произнесла женщина, стараясь взять себя в руки. - Здесь у нас много людей, в том числе и мой муж, которые были бы только рады засадить меня в тюрьму.

Уж очень они хотят видеть меня в руках у шерифа Мак-Клоя.

- А теперь все-таки выпейте чашку кофе, - произнес Сид голосом, который должен был прозвучать весело. - Это приказ!

III

Сид Коэн внимательно рассматривал женщину, скорчившуюся в уголке большого дивана в гостиной. Волосы цвета бронзы прекрасно обрамляли лицо, все еще хранившее вчерашнюю смертельную бледность. Красота ее воистину была трагической. Она отпила всего один глоток кофе и поставила чашку на журнальный столик. От яичницы с ветчиной она отказалась, и Сид отметил, что взгляд ее то и дело останавливается на пустой бутылке. Такое желание в ранние утренние часы не предвещало ничего хорошего.

Сид уселся напротив женщины и принялся за яичницу.

- Может, стоит поискать вашего мужа? - спросил он, проглотив очередной кусок.

Она вытянулась на диване и тихо произнесла:

- Не обязательно…

- Мне все-таки следует объясниться с ним, - сказал Сид с улыбкой, в которой уже стало отражаться нетерпение. - Он возвращается домой и находит вас в постели, а в собственном душе - совершенно голого незнакомого мужчину. Наверное, он в самом деле идеальный муж, если даже в такой ситуации делает абсолютно безошибочные выводы.

- Что касается меня, - пробормотала Фэй, - то пусть он делает любые выводы, пусть думает, что заблагорассудится. Мне все равно.

- Вы что, в самом деле не помните, что произошло прошлой ночью?

Она резко поднялась и широко распахнула глаза:

- Так вы сказали мне правду?

- Конечно. Но неужели вы совсем ничего не припоминаете? Не помните, как я уложил вас в постель, как раздевал? Совсем-совсем ничего?

Она опустила глаза и отрицательно покачала головой.

- И часто с вами такое случается? Я имею в виду провалы в памяти, потерю сознания и все такое прочее.

- Да.

- И что вы намерены предпринять по этому случаю?

- Предпринять?…

- Если алкоголь действует на вас как сильнейший яд, почему бы не предпринять что-нибудь, чтобы освободиться от этой страшной зависимости?

Она просто глаз не могла оторвать от проклятой пустой бутылки. Украдкой облизав кончиком языка пересохшие губы, Фэй спросила враждебным тоном:

- Мистер Коэн, вы, случайно, не из Армии спасения? А может, вы хотите стать моим исповедником?

- Я просто один из тех, кто любит совать нос в чужие дела, - совершенно серьезно ответил он. - Этой ночью я оказал вам услугу. Чтобы не оставаться в долгу, вы могли бы удовлетворить мое любопытство, ответив всего на несколько вопросов.

Она энергично замотала головой:

- Простите, мне очень жаль, правда, но нервы у меня просто на пределе. Вы… может, у вас есть что-нибудь в машине, хоть что-нибудь?…

- Что вы имеете в виду?

- Глоток спиртного, черт побери!

- Нет, что вы!

Она подняла глаза на Сида. Во взгляде ее было столько отчаяния, что он ранил мягкое сердце страшнее ножа.

- Прошу вас, мистер Коэн, съездите в город и купите бутылку. Любую. Это ведь недалеко!

- Нет, - сухо ответил Сид и поставил тарелку на столик. Аппетит у него пропал.

- Мне в городе никто ничего не продаст, все меня знают, - продолжала она настойчиво. - И придется мне ехать как минимум миль за пятнадцать отсюда, чтобы раздобыть бутылку.

- Я не настолько близко знаком с вами, чтобы помогать вам в организации самоубийства.

- Сволочь! - взвизгнула Фэй, вздрогнув всем телом. - Подонок! Убирайся отсюда, дрянь, оставь меня в покое!

- Как вам будет угодно. - Сид поднялся, взял пиджак и направился к дверям.

- Мистер Коэн!

Он обернулся. Она подалась вперед, крепко ухватившись пальцами за краешек журнального столика.

- Вы ничуть не лучше остальных. - Она говорила с отчаянной искренностью. - Вы, как и все, думаете: вот она какая, эта спившаяся бабенка, на глазах которой утонул ее маленький сынишка! Ведь именно так вы думаете, да? Пусть она и расхлебывает кашу, которую сама заварила! Но ведь я вовсе не была пьяна в тот день, когда Робин… Нет, мистер Коэн, вовсе не была пьяна!

Сид остановился и принялся набивать свою трубку дрянным табаком. «Несчастное, отчаявшееся создание, - думал он. - Как мало ей все-таки надо! Полная бутылка, кто-нибудь, с кем можно поговорить, капелька участия и - воскресение мертвого сына!» Самое умное, что мог сделать Сид в этот момент, - немедленно повернуться и уйти из этого дома, бежать подальше от этой жестокой драмы, которая его не касалась. Фэй уже находилась в ином измерении, и никакие силы внешнего мира не могли помочь ей. Это патология, она - готовый пациент психиатрической лечебницы.

- Расскажите, как это случилось, - сказал Сид и сам удивился, услышав свой голос. Что заставило его произнести эти слова?

Она опять рухнула на диван, продолжая судорожно сжимать на груди беленький халатик.

- Я немного маялась с похмелья, потому что выпила накануне вечером, - начала рассказ Фэй. - Робину исполнилось уже восемь лет, и мы с ним очень дружили. Мы прекрасно понимали друг друга. Я думаю, он догадывался, что с мамой у него не все в порядке. Нет, не в тот страшный день конкретно, а вообще… Понимаете? Он знал, что я и Уильям - это мой муж - постоянно ссоримся, днем и ночью, как кошка с собакой. Но с Робином мы жили душа в душу. Мы с ним жили в одном мире, в том мире, который сами построили для себя. В нем было здорово, в нем жили только веселые люди… - Она выпалила все это на едином дыхании; ей пришлось остановиться и передохнуть минутку. - В тот день после обеда Робину захотелось искупаться. Он плавал отлично, как рыбка, а день был теплый. Я могла отвести его на клубный пляж, там все время дежурят спасатели и постоянно бывают друзья Робина, ему было бы с кем поиграть. Но… я не хотела в этот день ни с кем общаться.

Все утро я умирала от потребности выпить. Я ведь старалась пить только поздно вечером и ночью, после ужина, когда Робин засыпал. Я знала: стоит нам заявиться на клубный пляж, и через пять минут я окажусь в баре. Я просто не удержалась бы. Можете вы это понять, мистер Коэн?

- Н-ну, в такой степени меня способны пленить иные вещи, - ответил Сид. - Однако я полагаю, что смогу понять вас.

- Я предложила Робину отправиться на ту сторону озера, где мы с ним бывали не раз, - продолжила Фэй. - Там есть небольшой волнолом, с которого он любил прыгать. Та часть пляжа принадлежит нашим друзьям, и они позволяли приходить туда, когда нам заблагорассудится. Я села в траву в тени деревьев и смотрела, как Робин скачет с волнолома в воду, как он плавает. Он кричал мне: «Смотри, мамочка?», вытворял невероятные номера, чтобы развеселить меня. Потом он заметил рыбок у самого берега, по колено в воде, и все пытался поймать их ладонями. В этот момент меня и сморил сон. Проспала я примерно час. А когда проснулась, Робин исчез? - Она затрясла головой: - Робина не стало? Кораблик, который он пускал по воде, прибило к берегу, но Робина нигде не было. Я звала его, кричала до изнеможения. Но если Робин звал меня, если он кричал, я бы услышала, мистер Коэн, я ведь не была пьяна? Я просто задремала. Это и с его отцом могло случиться, и… с вами, в конце концов, с кем угодно. К тому же день был такой теплый, сырой, так и тянуло в сон… - Она замолчала. Две крупные слезы тихо скатились по ее бледным щекам.

Сид ждал.

- Я услышала бы, если бы он звал на помощь, - повторила она, пытаясь совладать с дрожью в голосе. - Ведь стоило ему ночью только кашлянуть, как я вскакивала. Мать чувствует, если с ее ребенком что-то неладно…

- Что вы сделали в первую очередь, когда обнаружили его исчезновение? - спросил Сид, прерывая грозившую затянуться паузу.

- Мне даже в голову не пришло, что Робин мог утонуть, - ответила Фэй. - Я подумала, что он бродит по рощице вдоль берега, и пошла искать его. Рощица там небольшая, он просто не мог заблудиться. В конце концов меня охватил страх, панический страх.

Я побежала в дом к нашим приятелям и принялась взывать о помощи. Все были уверены, что он утонул. Все. Когда появился Уильям, я прочла в его глазах страшное обвинение. Потом появились аквалангисты. Они ничего не обнаружили, но сказали, что тело должно всплыть через несколько дней. Но они солгали. - Взгляд женщины снова остановился на пустой бутылке. - Прошу вас, мистер Коэн, привезите мне выпить?

- Нет, я уже сказал.

Она сжала губы:

- Слишком много вокруг таких вот добропорядочных, вроде вас. Неужели вы совсем ничего не можете понять? Не хотите понять нас, людей, которые утратили смысл существования, нас, ходячих покойников? Тогда кончайте выражать участие и проваливайте!

- До свидания, Фэй, - произнес Сид и направился к дверям.

И в это мгновение появились трое мужчин. Один, со звездой шерифа на груди, был крепкий, рослый, вроде Сида. Лицо у него было грубое, изборожденное морщинами, взгляд холодный. Ладонь правой руки лежала на рукоятке револьвера. Второй был кудрявый, элегантный человек, несколько пресыщенного вида, напоминающий актера средней руки. На нем был дорогой костюм и распахнутое отменное пальто, на губах блуждала злорадная улыбка. Лицо третьего, стройного блондина, исказила гримаса бешенства.

- Сид Коэн? - спросил кудрявый, не прекращая нехорошо улыбаться.

- Я.

- Позвольте представиться: Хью Нельсон, окружной прокурор. Это, - он указал на блондина, - Уильям Стерлинг, а это шериф Мак-Клой.

Сид уставился своими голубыми глазами на Уильяма Стерлинга, стараясь ничем не выдать изумления. Прошедшей ночью в чужом душе его застал совсем другой человек, а вовсе, оказывается, не муж Фэй.

- Мне следовало бы просто пристрелить вас, - произнес Уильям Стерлинг дрожащим голосом.

Окаменев, словно статуя, Фэй сидела в уголке дивана. Глаза ее остановились на прокуроре, на мужа она не обращала ни малейшего внимания.

- Мне стало известно, что прошлой ночью во время грозы вы обнаружили миссис Стерлинг на шоссе, - сказал Нельсон.

- …И привезли ее в дом, где оставались с нею всю ночь, - дополнил Стерлинг.

Настал миг объяснения, но Сид вдруг понял, что у него нет на то ни малейшего желания. Вся эта сцена ничуть не взволновала его. Напротив, он почувствовал, как в нем нарастает злость. Уильям Стерлинг даже не повернулся к жене, даже не глянул в ее сторону. Никто из этой троицы не удостоил ее вниманием.

- Отвечай на вопрос, приятель, - процедил шериф, оглаживая рукоятку револьвера.

Сид посмотрел ему прямо в глаза. Такой тип людей был ему хорошо знаком. Он встречал их во всех странах и на всех континентах, где удалось побывать.

- Уж не арестован ли я? - спросил он. - Уж не нарушил ли я какой-нибудь закон?

- Закон пристойного поведения, вот какой! - выкрикнул Стерлинг.

- Успокойся, Уильям, - оборвал его Нельсон. - Похоже, мистер Коэн, вы не хотите понять одну очень простую вещь. Миссис Стерлинг, - он и тут не удосужился взглянуть на нее, - скажем так… очень больна. Она не хочет, а может быть, и не в состоянии помочь себе сама. Поэтому настал момент, когда мистер Стерлинг получает право решать все ее проблемы и принимать все необходимые решения вместо нее.

- Больна?… - переспросил Сид неопределенным тоном.

- Это ни для кого в городе не секрет, - продолжил Нельсон. - Мне очень жаль, но миссис Стерлинг алкоголичка. Я имею основания думать, что вам, мистер Коэн, этот печальный факт также известен.

- Что вы, прокурор, откуда?

- Ну уж, ну уж, - еще пуще заулыбался Нельсон. - Вам ведь об этом рассказал парень с бензоколонки. Поэтому вы и отвезли миссис Стерлинг домой, вместо того чтобы вызвать шерифа Мак-Клоя. Миссис Стерлинг отбывает условное наказание, ей запрещено употреблять спиртное. Когда вы подобрали ее, она находилась в состоянии сильного алкогольного опьянения. Так что теперь ей самое место в исправительном заведении, где она пройдет курс принудительного лечения.

- С этой целью вам надо всего лишь получить от меня формальное свидетельство, и дело будет закрыто, так? - спросил Сид.

- Совершенно верно.

- Что еще рассказал вам паренек с бензоколонки?

Смешок Нельсона резко похолодел:

- Он видел в вашей машине женщину. Правда, показать под присягой, что она была пьяна, он не решается. Он знает об этом только с ваших слов.

- Каких именно?

- Вы ведь сказали ему, что чуть не задавили несчастную? «Чуть не переехал пьяную дамочку», - сказали вы.

Сид Коэн глубоко вздохнул:

- Мне очень жаль, прокурор, но паренек что-то напутал.

Трое мужчин удивленно уставились на него.

- Послушайте, мистер Коэн… - начал прокурор.

- Нет, это вы послушайте, - оборвал его Сид. - Вчера вечером во время грозы, после ужина в «Ричмонде», я возвращался домой. Видимость была почти нулевая. Неожиданно я заметил миссис Стерлинг, которая шла по обочине шоссе. Я притормозил рядом с ней и предложил подвезти домой. Она согласилась. Вот и все.

Фэй Стерлинг чуть шевельнулась на диване, но никто из троицы по-прежнему не смотрел в ее сторону.

- Все-таки вы были с ней на бензоколонке? - спросил Нельсон.

- О чем вы говорите! Я тормознул там всего на минуточку, только чтобы дозаправиться. - После такого неожиданного поворота продолжал улыбаться только Сид.

- Она была пьяна? - спросил Нельсон.

- Что вы, вовсе нет!

- Но вы ведь просили парня опознать ее?

- Я просил его долить бензина в бак, - с чистой совестью врал Сид. - Наверное, тут он и рассмотрел, что это миссис Стерлинг.

- Почему вы тогда не позвонили Уильяму Стерлингу? Разве вы не разговаривали с парнем о том, что с ней произошло?

- Нет, - решительно отрезал Сид.

- А парень утверждает обратное!

- Этот парень - лжец, - весело заявил Сид.

- Кончай треп, приятель! - дал знать о себе шериф Мак-Клой.

- Погоди, Фрэнк, - остановил его Нельсон. - Следовательно, мистер Коэн, вы сопровождали миссис Стерлинг домой и остались здесь на всю ночь…

- Что, начинаем по новой?

- И она была пьяна…

- Скажите мне, мистер от юстиции, какова, в вашем понимании, юридическая дефиниция утверждения «была пьяна»? Ведь вы, как мне уже сообщено, требуете от меня формального свидетельства, которое может быть использовано судом в качестве доказательства вины?

- Послушайте, давайте не будем цепляться к словам, - недовольно ответил Нельсон. - Неужели вы еще не поняли, что попали в щекотливое положение? Склонение несчастной пьяной женщины к… Короче, вполне можно применить законные санкции.

- Ну, я бы не решился присягнуть, что она была пьяна.

- Послушай, черт тебя побери! - опять сорвался шериф.

- А что вы скажете насчет этой бутылки? - спросил Стерлинг, демонстративно указав на журнальный столик.

- Я заплачу, клянусь, - торопливо, но опять-таки с улыбкой ответил Сид.

- Заплатите?…

- Конечно, потому что я выпил ее, - объяснил Сид. - Мы оба промокли до костей. Я уже рассказывал вам, что ужинал в «Ричмонде», так что промок насквозь, пока добирался до машины на стоянке. Миссис Стерлинг, в свою очередь, направилась к озеру, потому что кто-то сказал ей, что во время сильной грозы может всплыть тело утонувшего сына. Когда мы приехали сюда, миссис Стерлинг пригласила меня войти, выпить стаканчик и просушить одежду. Так я сюда и попал. Удобно расположился вот в этом кресле и принялся за ваше виски, мистер Стерлинг. Тепло, выпивка и вкусный ужин в заведении мистера Ричмонда взяли свое, и я задремал. И проснулся всего с четверть часа назад.

- Миссис Стерлинг тоже приложилась к бутылочке, составила вам компанию, не так ли? - приятным голосом спросил Нельсон.

- На этот вопрос я затрудняюсь ответить, - задумался вслух Сид. - Я уже сказал вам, что довольно быстро задремал.

Только я собрался извиниться перед миссис Стерлинг за неудобства, причиненные моим визитом, как заявились вы. - Он обернулся и посмотрел на Фэй, которая давно уже не спускала с него широко распахнутых глаз.

- Вы будете настаивать на этой версии? - резко спросил Нельсон.

- Я никогда не лгу, - заявил Сид. - Да, я открыл бутылку и, к сожалению, переоценил свои возможности… - Он повернулся к Стерлингу: - Жаль, что мистер Стерлинг так и не появился этой ночью дома, а то бы он смог подтвердить мои слова. Кстати, где вы провели ночку, Уильям?

- Вон из моего дома! - возопил оскорбленный Стерлинг.

Сид опять повернулся к Фэй:

- Спасибо за хлопоты. Мне искренне жаль, что у вас из-за меня возникли неприятности. Буду счастлив при случае отблагодарить вас за заботу обо мне, миссис Стерлинг. Я остановился…

Вся эта сцена была бесконечно глупой, и разыграл ее Сид по-донкихотски, в пользу бедных. Немного позже он самостоятельно пришел к такому самокритичному выводу.

- Если бы муж пришел домой, - рассказывал он мне некоторое время спустя, - чтобы отвести Фэй к доктору, если бы он хоть как-то выказал участие, позаботился о ней, я бы с удовольствием помог ему. Но этот красавчик Нельсон и стоеросовая дубина шериф взялись за дело не с того конца. Черт побери, втроем против несчастной женщины, да еще так напролом! Короче, они задели мое самое чувствительное место, так что я просто не мог не встать на ее сторону.

Сид вышел из дома в свежее, ясное, холодное утро. По пятам за ним следовали шериф с прокурором. Фэй осталась одна в своем привычном семейном аду, который с любовью создал ей муженек. Шериф парковал свою машину у въезда, всего в нескольких сантиметрах от красного «мерседеса», чтобы тот не смог вывернуть на дорогу. Мак-Клой топал почти вплотную к Коэну, едва не задевая его плечом. Сид остановился и обернулся к шерифу:

- Я не люблю, когда меня подталкивают.

Мак-Клой ощерился ему прямо в лицо:

- Любишь или нет, меня не колышет.

Сид спокойно положил ладони на плечи шерифа и легонько оттолкнул его. Мак-Клою пришлось отступить на несколько шагов. Правая рука его скользнула к револьверу.

- Успокойся, Фрэнк, - приказал Нельсон.

- Попробуйте еще разок наступить мне на пятку и увидите, как я боюсь вашего револьвера, - усмехнулся Сид.

- Вы не подбросите меня в город, мистер Коэн? - решительно вмешался Нельсон. Похоже, он решил сделать еще один заход.

- Если хочешь еще немного пожить в Рединге, парень, - никак не мог остыть Мак-Клой, - задумайся над своим поведением. Нам здесь не нравятся типы вроде тебя.

- Я догадываюсь, чего мне следует ожидать от вас, шериф, - сухо обронил Сид. - Прошу вас, прокурор, садитесь.

Нельсон уселся рядом с водительским местом. Сид захлопнул за ним дверцу, обошел «мерседес» и сел за руль. Было похоже, что Мак-Клой все еще размышляет над тем, какую бы гадость устроить этому приезжему поганцу. Челюсти шерифа плотно сжались. Однако в голову ему так и не пришло ничего путного. Он развернулся, влез в свою машину, вырулил на улицу и рванул на полной скорости к центру.

- Похоже, вам нравится завязывать неожиданные знакомства, - произнес Нельсон, закуривая сигарету. - Вы недооцениваете храбрость Мак-Клоя и его грубость. Он может превратиться в оч-чень опасного противника.

- Я должен рассматривать ваши слова как угрозу? Тогда я буду вынужден просить вас продолжить путь пешком.

Нельсон рассмеялся:

- Нет уж, я лучше продам душу дьяволу, чем соглашусь топать до центра на своих двоих. Попробуем еще разок, сначала. Согласен, может, мы и неправы. Не с того конца мы к вам сунулись, так?

- Прощаю вас во второй раз, вам не придется идти в город пешком.

- Послушайте, попытаемся понять друг друга, в конце-то концов! - продолжил Нельсон; «мерседес» стремительно несся к центру. - Я прекрасно знаю, что произошло этой ночью. Вы подобрали мертвецки пьяную Фэй где-то на дороге и отправились прямо на бензоколонку, чтобы разузнать, что это за птичка и как быть с ней дальше.

Парень выложил вам о ней все, что знал, а знал он все. Тогда вы решили совершить добрый поступок, как нам завещано свыше, и отвезли ее домой. Я думаю, вы в самом деле вздремнули, ожидая, когда появится ее муженек.

- Если это утверждает парень с бензоколонки, - сказал Сид, - то я заявляю решительный…

- Да погодите вы! Может, мне все-таки удастся убедить вас поступить так, как требует элементарный здравый смысл.

- Что же, попробуйте.

- Если вам случалось жить в городке вроде Рединга, то вам должно быть известно: у здешних жителей не может быть тайн друг от друга. По меньшей мере дюжина свидетелей готовы немедленно присягнуть в том, что видели этой ночью ваш чудный яркий «мерседес» перед домом Стерлингов. И сейчас все эти свидетели ломают голову над тем, что за новый дружок появился у Фэй Стерлинг. Еще до того как пробило полночь, Уильяму Стерлингу позвонил с пяток доброжелателей с сообщением о том, что в его доме появился мужчина.

- А что же он сам? Где был он?

- В клубе. Там он держит комнату, иногда ночует в ней, когда дома становится совсем невыносимо.

- И несмотря на старания почтенных граждан, он даже зад не оторвал от кровати, чтобы хоть что-то предпринять?

- Милый, вы когда-нибудь имели дело с алкоголиками?

- Жить с ними не доводилось, - ответил Сид; он не отрывал взгляда от дороги. - Но с парой-тройкой знаком был неплохо.

- В нормальной обстановке Фэй изумительная женщина, - продолжал Нельсон. - Она все еще очень красива, правда? Хотя следы пьянства все заметнее… Но вы даже представить себе не можете, насколько прелестной она была в молодости! Лет десять назад ее родители сняли на лето дом в Рединге. Фэй было тогда лет девятнадцать-двадцать. Она познакомилась с Уильямом, они провели вместе все лето. Они были хорошими ребятами, эта пара обещала стать отличной семьей. Они поженились в последние дни того лета… Х-ха! Пройдитесь по главной улице Рединга, Коэн?

Вы наверняка решите, что оказались в самом спокойном и самом почтенном городе штата. Но за этими благопристойными фасадами скрывается нечто совсем иное. Как там говорят - оборотная сторона медали, да? Тот, потаенный, Рединг пьет, распутничает, шантажирует, торгует наркотиками и вообще вытворяет черт знает что!

Так ведь не только у вас такое творится…

- Естественно! Вся разница в том. что у нас все это происходит интимно, так сказать, по-семейному. Для стороннего наблюдателя мы не город, а просто образец для подражания, достойный всяческой похвалы.

- Послушать вас, так вам без дела не сидится.

- Все, что здесь случается, происходит тихонько, под одеялом, выражаясь фигурально, - засмеялся Нельсон. - Во всяком случае, официальных бумаг у маня на столе почти нет.

- Тем более, - начал Сид, - по сравнению со всеми этими тихими ужасами одна-единственная алкоголичка, к тому же глубоко несчастная, - сущий пустяк. Но все вы тем не менее просто ополчились на нее, просто сгораете от желания засадить ее в тюрьму. Почему, за что?

- Уильям Стерлинг - мой добрый друг. Сегодня я завалился к нему домой, так сказать, неофициально. И все-таки я не могу понять, чего добиваетесь вы, - резко переменил тон Нельсон. - Фэй для вас совершенно посторонний человек. Хорошо, одно доброе дело вы уже сделали. Но зачем, я никак не могу понять, зачем вы с таким старанием выстраиваете насквозь лживую систему юридической защиты?

- Люблю работать с противником в одинаковом весе, - расхохотался Сид.

- Вы идеалист! Уильям наконец-то решился сдать ее в надежное место. Вы оттянете окончательное решение вопроса на день, на два, но никак не дольше. Все равно Фэй напьется рано или поздно. Она ведь не сумеет удержаться.

- И чтобы помочь ей избавиться от порока, вы решили посадить ее в тюрьму, так?

Нельсон задумчиво раздавил сигарету в пепельнице:

- Уильям уже пробовал по-хорошему. Потом, он чувствует свою долю ответственности за все случившееся…

- Да что вы говорите! - воскликнул Сид.

Нельсон сделал вид, что не заметил злой иронии в его голосе.

- Когда Фэй приехала с родителями в Рединг, - как ни в чем не бывало продолжил он, - она пила очень мало, а может, и вообще не употребляла спиртного. Уильям давно уже состоял членом клуба, а там пьют весьма солидно. И Фэй поневоле пришлось принять и поддержать образ жизни мужа и его компании. Для них-то выпивка была делом привычным. Когда Фэй в первый раз упилась до беспамятства, он очень смеялся. Наверняка Уильям счел, что женщина привыкнет и станет легче переносить алкоголь. Кто же знал, что спиртное для нее чистый яд? Так и случилось, что мало-помалу она совсем сошла с круга и уже дня прожить не могла без бутылки. И тут она решила завести ребенка и приложить все силы, чтобы стать идеальной матерью.

- Приложить силы?…

- Собственно, она и была идеальной матерью… когда не пила. Робин был прекрасный мальчик, по развитию на голову выше этих, знаете ли, средних ребят, и это была заслуга Фэй. У него было живое воображение, прекрасное чувство юмора, совершенно необычное для его возраста. Это был бесстрашный мальчишка, безгранично преданный матери. Она же кое-как сдерживалась днем, до того момента, когда Робин засыпал… Час спустя она была уже пьяна до безобразия.

- А Уильям? Чем он занимался в это время? - спросил Сид.

- Он отправил ее к нашему городскому доктору, мистеру Мортону. Весьма серьезный, интеллигентный мужчина…

- И, как я догадываюсь, тоже член клуба любителей стаканчика?

- Только после работы! Мортон прекрасно во всем разобрался. И к тому же вы зря так настроились против Уильяма. Чего только он ни делал, чтобы покончить с пьянством Фэй! Он ужасно переживал, ведь ее выходки совершались на глазах у всего города. Вдобавок она отказывала ему в исполнении супружеских обязанностей…

- Фэй не хотела спать с ним?

- В основном так. И вот произошла трагедия с Робином. Неужели вы думаете, что после всего Уильям мог простить ей это? Ребенок тонул в нескольких метрах от нее, а мать пьяная валялась на травке…

- Она утверждает, что была трезва. Просто имел место легкий похмельный синдром, и она задремала.

- Значит, она успела рассказать вам эту сказочку. - Нельсон покрутил головой. - Кто знает, может, она и сама уже верит в нее. Похоже, что так. Вряд ли она смогла бы выжить, если бы не убедила себя в этом.

Они неслись по главной улице Рединга - чистенькому, вылизанному бульварчику. Сид краем глаза поглядывал на красивые богатые дома, идеальные газоны, стриженые деревья. Разврат, пьянство, наркотики - так говорил прокурор. Люди под гордым выражением лица прятали свои несчастья.

- Как случилось, что тело ребенка до сих пор не обнаружено?

Нельсон пожал плечами и опять закурил сигарету.

- Загадка природы, иначе не объяснить.

- В озере вроде вашего вряд ли могут быть сильные подводные течения, да и к морю ваше озеро выхода не имеет.

- Загадка природы, - повторил Нельсон. - Аквалангисты обшарили все дно. Насколько я знаю, это первый в здешних местах случай, когда тело утопленника не удалось обнаружить.

- Где вас высадить?

- Моя канцелярия в здании мэрии, в конце вот этой улицы.

Сид не отказался бы задать прокурору еще парочку вопросов, но это было бы слишком. Никогда не стоит без нужды будить в человеке тигра. Однако ему очень хотелось узнать, что за человек застал его ночью под душем.

- Вы вроде как сказали, что все, кто видел ночью мой «мерседес» перед домом Стерлингов, ломают голову над тем, что за дружок завелся у Фэй. У нее что, это уже в привычку вошло? Так сказать, еще одна грань незаурядного дела об алкоголичке?

- Болтают, - неопределенно пожал плечами Нельсон. - Но я бы не стал утверждать безоговорочно. Хотя, пьяная женщина - добыча не из тяжелых. Она не в состоянии защищаться, к тому же может и вовсе забыть о том, что с ней вытворяли.

- И что, есть претенденты на роль дружка?

- Сегодня утром вы открыли список, - расхохотался Нельсон. - Выбросьте меня здесь, Коэн.

И позвольте напомнить вам: эпоха рыцарей некоторым образом закончилась.

IV

Следствием ночной грозы был дивный солнечный день, необычайно теплый для ноября. Идеальный для пейзажиста день! Однако Сид, возвратившись в мастерскую, понял, что не может работать. Он не мог выкинуть из головы трагический рассказ Фэй Стерлинг, не мог забыть ее бледное лицо и испуганные глаза. Ну ладно, черт с ним, вся эта история его не касалась. Но ведь Фэй так нуждается в помощи, и ни муж, ни родители - если только они еще живы - не хотят помочь ей. А нужно-то ей всего ничего: немножко любви и хороший врач.

Он не мог выкинуть из головы эту мысль. Он все еще никак не мог усмирить свой гнев, вспыхнувший в момент, когда эта троица нагло ворвалась в дом. Хотя, по правде говоря, поведение Стерлинга можно было оправдать; ему сообщили, что в его доме находится неизвестный мужчина, вот он и пригласил в свидетели шерифа и прокурора.

Но почему он выжидал до утра? Эта мысль не давала Сиду покоя.

Нет сомнения, что парень с бензоколонки разболтал обо всем еще до наступления полуночи. Но почему тогда Стерлинг тянул? Может, ему наплевать на то, что происходит с Фэй? Слабак с жидкой кровью, решительно классифицировал его Сид. А этот хам Мак-Клой? Или Нельсон с его злорадной улыбочкой? Он расписывал грехи своих сограждан, как гурман, смакующий заранее каждоеблюдо.

Что-то было не так в поведении этих мужчин, которые, похоже, взялись за окончательное решение судьбы Фэй Стерлинг. Сид подумал, есть ли у Фэй свой адвокат, или, как это чаще всего бывает, ее интересы представляет адвокат мужа? А этот врач, доктор Мортон, пьющий в нерабочее время? Да есть ли вообще здесь человек, который на самом деле готов позаботиться о Фэй, помочь ей?

Потом он припомнил мужчину в дождевике. Он ввалился в душевую и покинул дом так, будто это его собственное жилище. Он налетел на Сида, как разъяренная, истеричная баба, и вообще держал себя так, будто имеет какое-то право на Фэй Стерлинг.

Кто знает, может, грязные намеки Нельсона и имеют под собой какое-то основание. Несчастная алкоголичка, напившись, наутро не в состоянии вспомнить, что с ней происходило. Ведь не зря же законопослушные граждане Рединга задавались вопросом, что это за новый дружок появился у Фэй Стерлинг.

Да пошли они все к черту! Он схватил палитру, кисти и вытащил мольберт на террасу, с которой открывался вид на озеро и долину. Сид старательно всматривался в пейзаж, но вдохновение не приходило.

Где-то рядом послышался скрип тормозов; прямо перед домом остановилась машина. Щелкнула дверца, из автомобиля выскочила Фэй Стерлинг и направилась к Сиду. Ее сотрясали рыдания, слезы срывались со щек и падали на дорожку. Поднявшись на верхнюю ступеньку террасы, она споткнулась, рухнула на колени, схватила Сида за ноги и полностью отдалась во власть истерического припадка.

Сид нагнулся и поднял женщину. Слезы заливали ее лицо.

- Успокойтесь, - произнес он как можно ласковее. Пальцы Фэй судорожно вцепились в его пиджак.

- Боже мой, - всхлипывала она, - Боже мой!

- Успокойтесь, Фэй, - повторил Сид и погладил ее по голове. - Что случилось? Они опять приходили за вами?

Она отрицательно замотала головой.

- Вам лучше войти в дом и немного успокоиться, - сказал Сид, провел ее в гостиную и усадил на диван.

Фэй сжалась в комочек, не прекращая отчаянно рыдать. Сид прошел на кухню, налил в стакан воды и бросил несколько кубиков льда.

- Выпейте, - сказал он,

Фэй попыталась сделать глоток, но безрезультатно. Однако всхлипывания стали реже. Она отвернулась и посмотрела через плечо на Сида.

- Простите меня, - с трудом вымолвила она. - Простите, я не должна была приходить. - Она пыталась совладать с собственным голосом. - Я собралась в Принстаун… Там торгуют спиртным. Но по дороге увидела ваш дом и как-то автоматически затормозила…

- Значит, наше знакомство было все-таки не напрасным, - улыбнулся Сид.

- Мне так нужна помощь! - вновь разрыдавшись, крикнула она.

- Если вы хотите победить свою болезнь, считайте, что полпути уже пройдено, - утешил ее Сид.

- Я говорю не о выпивке. - Она резко выпрямилась. - Сегодня утром вы солгали им, чтобы помочь мне.

- Ну этот неожиданный порыв я до сих пор не могу себе объяснить. Ваши приятели очень не понравились мне. Может быть, из-за этого?

- Ох, когда вы ушли… - забормотала Фэй.

- Вы поссорились с мужем?

- Боже, это такая ерунда, такая мелочь-ссора с мужем! Уильям сказал мне, что я… проститутка, и сразу ушел. Но вслед за ним появился Питер…

- Питер? А это кто такой?

- Питер Лоу, член Лиги борьбы с алкоголизмом. Есть у нас такая организация… Прежде он пробовал мне помочь несколько раз. И сама я иногда вызывала его по телефону, когда становилось совсем невмоготу. Знаете, как это бывает: придут, посидят с вами, пока кризис не минует. Питер всегда очень хорошо относился ко мне, ласково. У него в городе книжная лавка.

- Сегодня утром вы его вызывали?

- Нет! Я уже давно не обращалась к нему, с тех пор как не стало Робина. - Ее опять начала колотить дрожь. - Я отказалась от попыток вылечиться.

- Значит, Питер сегодня утром заявился по собственной инициативе? Может, он как-то узнал о том, что произошло?

- Он пришел… - Фэй резко подалась вперед, будто кто-то ударил ее в солнечное сплетение, и спрятала лицо в ладонях.

- Ну же, Фэй! Вы как-то странно реагируете на проявление заботы о себе, вам не кажется?

- Проявление заботы! - с болью в голосе рассмеялась она. - Он был в невероятном гневе. Похоже, Питер побывал в доме прошлой ночью. Кто-то сказал ему, что вы подобрали меня на дороге. Он утверждает, что обнаружил меня в кровати, а вас под душем.

Вот это дела! Оказывается, человек в дождевике был представителем Лиги борьбы с алкоголизмом!

- Он оскорблял меня, обвинил в том, что между нами - вами и мной-было… кое-что.

Сид постарался ответить самым серьезным тоном:

- В самом деле, он ввалился в душевую и уставился на меня глазами убийцы, а я стоял под душем совершенно голый. Я подумал, что это ваш муж, и решил дождаться утра, чтобы объясниться.

- Потом он навалился на меня и начал целовать. Наверное, подумал, что я теперь каждому доступна. Я отбивалась, кричала, обещала позвать на помощь полицию, но он, похоже, окончательно обезумел и в конце концов сказал это!

- Что? - спросил Сид напряженным голосом.

- Он сказал, - едва слышно шептала она, - что, если я уступлю ему, он скажет, что случилось с Робином на самом деле!

- Ну и?… - голос Сида внезапно стал холодным и бесцветным. - Что же случилось с Робином на самом деле?

- Не знаю! Он уже начал говорить… Он все время повторял, что Робин не утонул, что он скажет мне всю правду, если…

- И вы поверили, будто он в самом деле что-то знает?

- Ну… в общем, да. Ох, я не знаю! Но я обещал, что он сможет сделать со мной все, что ему будет угодно, пусть только сначала расскажет все, что знает. Он ответил, что прежде я должна… и только тогда он заговорит. Поэтому я не поверила ему. Слишком дешевый фокус. Я вырвалась, убежала, села в машину. Я не могла ни о чем думать, кроме как о том, что мне немедленно, сию же минуту нужна бутылка, чтобы забыться. Вот я и поехала… Но голос его до сих пор звучит у меня в ушах: «Я скажу, что случилось с Робином на самом деле!» Знаете, может, он и правду говорил. Ведь тело так и не нашли, а в этих краях подобного никогда не случалось. Кто знает, может, ему в самом деле что-то известно? И вот по дороге я увидела ваш дом и вошла… Ох… как мне стыдно!

Дыхание Сида участилось. Многое ему пришлось повидать в жизни, но ни разу он не слышал, чтобы прибегали к такому приему, чтобы сломить женщину.

- Разве никто никогда не рассматривал иную версию исчезновения Робина?

- Нет. Я было подумала сначала, что он заблудился в лесу, потому что просто не могла поверить, что он утонул, а я не услышала его криков о помощи. Но разве можно заблудиться и исчезнуть в лесочке, со всех сторон окруженном домами?

Да и Питер утверждал сегодня, что он не утонул.

- Проклятый филантроп! - Сид дрожал от ярости. - Раньше, до сегодняшнего утра, он делал вам подобные предложения?

- Нет! Питер все это выдумал, правда? Скажите, что он это выдумал!

- Вы можете посидеть здесь без выпивки, пока я не разузнаю все как следует?

- Питер…

- Правду мы узнаем только в том случае, если я сам поговорю с ним, - произнес Сид. - Вы имеете право знать, что на самом деле случилось с Робином, и я вытрясу из него правду!

- Как?

- Это уж мое дело. Только обещайте мне не пить до тех пор, пока я не вернусь с ответом.

- Обещаю, - отозвалась Фэй.

- Скорее всего, вы не сдержите слова, - мягко вымолвил Сид, - но все-таки, прошу вас, постарайтесь!

- Хорошо.

- Как найти книжную лавку Лоу?

- Третье или четвертое здание от мэрии.

- Держитесь, - сказал Сид. - Там, на плитке, кофе. - Он улыбнулся. - Этот напиток действительно поможет вам.

Потом Сид рассказывал мне, как он отправился в город, готовый прикончить этого типа, если тот не пожелает дать исчерпывающий ответ на его вопрос. Никогда в жизни моему другу не приходилось сталкиваться с такой подлостью. Лоу, наверное, решил, что только так ему удастся добиться физической близости с Фэй. Однако он переиграл, и женщина не поверила ему. Но Лоу, скорее всего, убежден, что она не выдержит моральной пытки и, рано или поздно, явится к нему, ведомая мучительным желанием узнать страшную правду о судьбе исчезнувшего сына. И уж никак в его планы не укладывался новый дружок Фэй Стерлинг, тем более он не мог подумать, что она обратится за помощью к Сиду.

Сид Коэн попробовал поставить себя на место Питера Лоу и проникнуть в логику его действий. Похоже, этот тип давно испытывает влечение, страсть, а может, чем черт не шутит, и любовь к Фэй. Однако, вместо то го чтобы дать волю сбоим чувствам, ему все время приходится подавлять их, помогая ей избавиться от порока.

И вот прошлой ночью он приходит в ее дом и видит картину, яснее ясного доказывающую, что всякие сплетни о безотказности Фэй вовсе не пустые слухи…, И он теряет голову.

Сейчас важнее всего установить, как ему пришла в голову мысль о таком подлом шантаже. Судя по тому, что поведала Фэй, никто не сомневался, что маленький Робин утонул. Неужели на самом деле?…

Коэн затормозил у книжной лавки. Магазин был большой, даже слишком большой для такого маленького городка. Все полки были забиты книгами. В дверях, ведущих в подсобное помещение, появилась элегантная, привлекательная блондинка. Ее предупредительная улыбка выглядела искренней, хотя носила профессиональный характер.

- Могу ли вам помочь чем-нибудь? - вежливо осведомилась она.

- Я разыскиваю мистера Лоу, - сказал Сид.

- Очень жаль, но его сейчас нет.

- Когда он появится?

- Затрудняюсь сказать вам. С утра он еще не заглядывал сюда, вообще сегодня не давал о себе знать. Вы ведь мистер Сид Коэн, не так ли?

- Вы меня знаете?

- Еще бы, вас ни с кем не спутаешь, - улыбнулась она. - На днях мы получили альбом репродукций с вашей выставки в Нью-Йорке. Ваш портрет был прямо на обложке.

- Ну и как, нравятся вам мои картины?

- Они вызывают очень сильные чувства, - уклончиво ответила она.

- Благодарю за комплимент. А теперь помогите мне, пожалуйста, отыскать Лоу. Поверьте, это очень важно.

- Не знаю, я сама удивлена. Он даже не зашел сегодня в магазин. Может, оставите для него записку?

- Я загляну еще разочек немного позже, мисс?…

- Маргарет Хартманн.

Будь обстоятельства немного иными, Сид с удовольствием поболтал бы с симпатичной девушкой, но сейчас надо было спешно отыскать Питера Лоу.

Он опять попытался влезть в шкуру книготорговца и пришел к выводу, что разумнее всего было бы вернуться или вообще остаться в доме Стерлингов и дождаться возвращения Фэй.

Он ведь догадался, что она отправилась за выпивкой и непременно вернется, сгорая от желания узнать, что случилось с мальчиком. И, выпив как следует, будет готова на любые жертвы…

«Если это на самом деле так, - подумал Сид, - то Питера Лоу ждет крайне неприятный сюрприз».

Усаживаясь поудобнее за рулем, он немного поколебался. В обычных, нормальных условиях логичнее всего было бы обратиться к Уильяму Стерлингу. Если Лоу и в самом деле что-то известно о судьбе ребенка, это имеет право знать и отец. Следовательно, надо вместе со Стерлингом отправиться на розыски Лоу, но у Сида душа не лежала к этому. Каким-то шестым чувством он ощущал антипатию, исходящую от мужа Фэй. Конечно, такая жена не подарок, она тяжким грузом повиснет на шее у любого мужчины, но этот бросил жену именно в ту минуту, когда помощь ей была нужна, как никогда! Пошел он к черту, этот Стерлинг…

И Сид погнал машину к дому, в котором провел минувшую ночь. Перед домом стояла машина. Он позвонил у входа - никто не откликнулся, никто не отворил дверь. Как и в прошлую ночь, она не была заперта, и Сид вошел.

На первый взгляд, в комнате ничего не изменилось. На столике все еще стояли пустая бутылка и кофейные чашки. И тут на пороге двери, ведущей в кухню, он увидел чьи-то ноги.

Питер Лоу лежал ничком на белом полу. В потемневшей луже крови лежало то, что осталось от его головы. Кто-то выстрелил ему в затылок с очень близкого расстояния, и ему снесло изрядную часть черепа. Умер он, надо полагать, мгновенно.

Сид вернулся в гостиную и только тогда заметил на прекрасном восточном ковре револьвер. Это был маленький «бульдог» с перламутровой рукояткой, настоящий дамский револьвер. Светлые глаза Сида принялись тщательно изучать обстановку. Узенький ящичек был наполовину выдвинут из большого шкафа красного дерева. В нем был черный кожаный футляр, выложенный внутри белым шелком, - вместилище револьвера. Кроме того, в ящике валялось с дюжину патронов. Сид вытащил из кармана платок и взял один из них. Головка была грубо надрезана крест-накрест, чтобы добиться эффекта разрывной пули. Это объясняло, почему револьвер малого калибра нанес такую ужасающую рану.

В доме было тихо, только негромко тикали позолоченные настенные часы над камином.

Если бы в этот час сюда попал любой человек, слышавший рассказ Фэй о домогательствах Питера Лоу, картина привела бы его к однозначному заключению. Но Сид не был из разряда «любых».

Или Фэй на самом деле убила Лоу, или все было подстроено так, чтобы свалить вину на нее. Сид не стал спешить с выводами. Он не упускал из вида ни одной детали, какой бы незначительной она ни казалась. Например, Нельсон в ответ на его недоумение по поводу того, что до сих пор не обнаружено тело мальчика, сваливал всю вину на природу, а за всю историю города такого не случалось: утопленников всегда находили. Конечно, в принципе случиться может что угодно. Но если связать эту «загадку природы» с тем, что Лоу обещал рассказать Фэй, можно задаться закономерным вопросом: действительно ли природа выкинула странный фортель, или мальчику была уготована иная погибель? Не было ни одного доказательства, однако Стерлинг и все жители городка согласились с тем, что в смерти ребенка виновна пьяная мать. Может быть, загадочный заговор против Фэй начал действовать тогда, пять месяцев назад?

Если предположить, что мальчик вовсе не утонул, то вполне вероятно, что некто, подслушав разговор Питера и Фэй, решил навсегда заткнуть глотку болтуну. Этот некто должен был знать, что в ящичке большого шкафа лежит черный кожаный футляр со смертоносной начинкой. Конечно, Стерлингу это было известно.

Сид решил, что в состоянии предвидеть развитие событий. Фэй арестуют, как только станет известно об убийстве. Присутствие Питера Лоу в доме было более чем оправданным. Он, как всем известно, представляет Лигу борьбы с алкоголизмом и неоднократно пытался помочь этой женщине, А Фэй, пребывая в очередном кризисе, так и не сумев раздобыть спиртного, выстрелила ему в голову, чтобы не надоедал… Все ясно. Даже если Фэй поведает о домогательствах Питера, никто ей не поверит. А если и поверят, все равно это недостаточный повод для того, чтобы прикончить уважаемого человека. Так что конец Фэй уготован один, с какой стороны ни подойди.

И Сид решил всыпать в этот безукоризненно действующий механизм обвинения горсточку песка. Он нагнулся, платком подобрал револьвер, взял кожаный футляр и патроны, завернул их, спрятал в перчаточный ящик своего «мерседеса» и запер его.

Сид ничуть не удивился, обнаружив минуту спустя, что ладони у него вспотели…

V

Он постоянно поглядывал в зеркало заднего вида и не увеличивал скорость, пока не убедился, что слежки за ним нет. Тогда он прибавил газ и рванулся к дому, где ждала Фэй.

- Раз уж я повел себя как форменный идиот, - рассказывал потом Сид, - по дороге домой я решил посмотреть фактам в глаза. Я ввязался в войну с неизвестным противником, намеревавшимся уничтожить женщину, которую я взял под защиту. Следовало поразмыслить.

Тогда же Сид подумал, что следовало бы получше узнать Фэй и не верить безоговорочно ее россказням. Ведь алкоголики, если говорить честно, не совсем нормальные люди. Они способны придумать самые невероятные вещи, только бы избавиться от гнетущего состояния тяжелого похмелья и добраться до бутылки. Не только Уильям Стерлинг, все жители города были убеждены, что в день смерти мальчика его мать была пьяна. Она же отрицала это. Но разве захочет она добровольно, ввергнутая в ужас и отчаяние, признать свою ответственность за смерть ребенка?

Все может быть. Может быть, она придумала эту историю с Лоу. Он знал, что женщина была пьяна, нашел ее в кровати, а меня под душем. Утром он вернулся помочь ей, а она, обезумев от желания выпить, послала его к чертовой матери. Он пытался помешать ей выйти из дома, потому что знал - не мог не знать! - о цели ее путешествия. И тогда Фэй вытащила револьвер и выстрелила ему в голову, когда он, скажем, отправился на кухню сварить кофе. Потом она поспешила отыскать кого-нибудь, кто поверит ее выдумке и спрячет ее, прежде чем Мак-Клой и Нельсон явятся по ее душу.

Сид вернулся домой, взвинченный до предела. Машина Фэй стояла на прежнем месте.

Он поставил свой «мерседес» и направился к дому. Фэй выбежала ему навстречу.

- Что сказал Питер? - нетерпеливо спросила она. Лицо у нее было измученное. От нее разило спиртным. Похоже, она нашла его запасы «бурбона».

- Я вижу, вы все-таки раздобыли выпивку, - раздраженно произнес Сид.

- Сид, прошу вас! Что он сказал вам?

- Ничего.

- Я так и знала, что вы не сумеете заставить его говорить! - Если Фэй притворялась, она была великой актрисой. Ничто в ее поведении не говорило - даже не намекало! - на то, что она знает о его страшном открытии.

Сид в упор посмотрел на нее:

- Мне следовало забрать бутылку с собой.

- Я выпила один стаканчик, Сид, всего один. Мне просто надо было выпить!

Он вошел в дом. Фэй даже не потрудилась скрыть следы нелегальной выпивки. Бутылка и стакан были на столе. Похоже она сказала правду. Всего один стаканчик… Впрочем, довольно большой.

Фэй следила за ним. Она почти прижалась к Сиду, дрожа от нетерпения, так ей хотелось узнать, что произошло.

- Он что, все отрицал, наверное? - спросила она.

- Нет, он не смог этого сделать, - ответил Сид.

- Как это?

- Он был мертв, Фэй. Может, вы знали об этом? - голос его звучал сухо и холодно.

- Мертв?

- С пулей в башке, а пуля - из вашего револьвера. Впрочем, если это успокоит вашу совесть, могу определенно сказать: он так и не узнал, кто его прикончил.

Фэй оперлась на стол. Рука ее потянулась за бутылкой.

- Оставьте ее в покое! - прикрикнул Сид, взял бутылку. отнес на кухню.

Фэй так и осталась у стола. Скорее всего, она просто не соображала, где находится.

- Вам лучше бы сесть и рассказать, как все случилось, - начал Сид. Он почти насильно посадил ее в кресло

- Где он был? - прошептала она.

В вашем доме, на пороге кухни, У нас очень мало времени. Первый же человек, который нарвется на него, вызовет вашего приятеля Мак-Клоя.

- А разве вы не сделали этого?

- Нет. Я от рождения слабоумный.

- Но почему вы не позвонили Мак-Клою?

- Потому что хотел предоставить вам еще одну возможность рассказать эту историю человеку, который в нее поверит. Но если больше никто в нее не поверит, вам конец, дорогая.

- Я не понимаю вас.

- Ну, знаете ли, с вашей репутацией… К тому же револьвер тоже ваш…

- Откуда вы знаете, что это был мой револьвер?

- А чья же это может быть игрушка с перламутровой рукояткой, которая хранится в черной коробочке?

- Его убили… из него?

- Кто научил вас надрезать пули?

Фэй закрыла глаза. Губы ее вздрагивали:

- Прошу вас, не сбивайте меня с толку! Я не понимаю, о чем вы говорите!

Сид вытащил из кармана патрон и опустил его в ладонь Фэй. Она внимательно рассмотрела его и вопросительно взглянула на Сида.

- Вот этот маленький крестообразный надрез наверху, - пояснил он.

- Ох! Это было давно, - начала Фэй. - Уильям что-то рассказывал Робину про оружие. Я помню, он тогда вырезал какие-то знаки на пулях. Так, по крайней мере, мне кажется, я не очень обращала на это внимание. А что означает этот крест?

- В момент выстрела пуля с надрезами как бы разворачивает лепестки и при попадании в цель делает здоровенную дыру, вроде той, что сейчас в голове у Лоу. Что случилось, Фэй? Может быть, он не давал вам ключи от машины, когда вы собрались за бутылкой?

Она посмотрела на него, как на сумасшедшего.

- Я хочу помочь вам, - тихо произнес Сид. - Существует три варианта: или вы стали жертвой заговора, или это роковое стечение обстоятельств, или вы все-таки убили его.

- Нет!

- Что бы ни случилось, я на вашей стороне, Фэй. Но я хочу знать правду, только правду, и хватит врать!

Я уже скомпрометировал себя в достаточной степени.

- Каким образом?

- Обнаружил труп и не заявил в полицию. Посмотрим теперь, насколько вы искренни. Где вы держали револьвер?

- Я… я не знаю.

- Фэй, прошу вас!…

- Я хранила его в одном из выдвижных ящиков большого шкафа из красного дерева. Но это было давно. Сразу после исчезновения Робина Уильям убрал его тайком от меня в другое место. Он боялся, что я застрелюсь.

- Сегодня утром коробка была в том самом ящике.

Фэй широко распахнула глаза:

- Сид, хоть несколько капелек…

- Нет!

Она сгорбилась и спрятала лицо в ладони.

- Коробка была именно в этом шкафу, - сказал Сид. - И патроны тоже.

- Я же сказала, она хранилась там до исчезновения Робина. Чего ради я стану лгать вам, Сид? Мне уже все равно. Револьвер мой, как вы сказали. Они наверняка решат, будто я знала, где он спрятан, но это неправда. Уильям спрятал коробку несколько месяцев назад!

- С чего это вдруг у вас оказался револьвер?

- Муж купил мне его давно, несколько лет назад. Часто я оставалась одна дома с маленьким Робином, когда он уезжал по делам.

- Вы так и не сказали мне, чем он занимается.

- Ничем. Может потому и жизнь наша не задалась, И у него, и у меня достаточно денег, чтобы не работать. Иногда он за что-нибудь берется, за какое-нибудь небольшое дельце Пробовал себя в политике, но без успеха. Безделье выводит его из себя…

- Фэй, у нас совсем мало времени. Кто-нибудь наверняка засек мой «мерседес» перед вашим домом. А как только они пронюхают про убийство, Мак-Клой и этот улыбчивый прокурор объявятся здесь и примутся меня допрашивать. Расскажите-ка мне еще раз, что произошло сегодня утром между вами и Лоу.

- Мне показалось, он сошел с ума. Обвинил меня… будто я переспала с вами. Потом набросился на меня. Я отбивалась, как могла, и тогда он объявил, что расскажет мне правду про моего мальчика, что с ним произошло на самом деле, но только если я уступлю.

Я выбежала из дома и закрылась в машине. Он не пошел за мной, наверное, побоялся, что соседи увидят. Только кричал мне вслед: «Ты вернешься! Я тебя дождусь, Фэй! Вот увидишь, ты вернешься!»

- Если ваш муж в этот момент вернулся бы домой, он мог бы застрелить Лоу? Помнится, он угрожал мне чем-то подобным.

Губы ее сложились в горькую усмешку:

- Уильяма не волнует, что происходит со мной. Его бы очень устроило, если бы я умерла или села в тюрьму. Иногда я просто поражаюсь: можно ли вообще так ненавидеть женщину, как он ненавидит меня?

- Из-за Робина?

- Это стало последней каплей… Как ни горько сознавать, это стало для него прекрасным поводом.

- А теперь к фактам. Я забрал футляр, револьвер и патроны. Черт знает почему, но я сделал это. Мне показалось, что вся эта история подстроена с целью обвинить вас. А я, если вы еще не догадались, решил поверить вам.

- Ох, Сид…

- И только потому, что я сентиментальный идиот с мягким сердцем, И еще потому, что не идет у меня из головы история с Робином. Что-то здесь не так.

- Сид!

- Я понимаю, что это лишь чувства, которые могут подвести меня. И никаких следов логики. - Он нервно взмахнул руками. - А сейчас я должен сделать выбор: или упаковаться и срочно дать деру отсюда, или очертя голову броситься в это дело, как в омут. Вы должны помочь мне. Если вы солгали мне насчет Лоу, я буду исходить из того, что убили его все-таки вы. Револьвер я взял осторожно, не стерев отпечатков, если они были.

- Что я должна сделать?

- Я хочу, чтобы вы перестали непрерывно думать о том предмете, который я отнес на кухню. Вы должны хотя бы на время отказаться от выпивки, Фэй.

Она промолчала.

- Кроме того, я не хочу, чтобы именно вам выпала честь обнаружения трупа Лоу, - продолжил Сид. - Поэтому я не отпущу вас домой, пока не явится ваш муж или кто-нибудь другой и не поднимет шум по этому поводу. Вашу машину я поставлю в сарай позади дома.

Если кто-то припрется сюда в мое отсутствие, вы должны спрятаться. Понятно?

- Куда вы уходите?

Сид взял альбом для эскизов и карандаш:

- Нарисуйте дорогу к месту, где, как предполагают, утонул Робин.

- Я отведу вас туда…

- Рисуйте. Если все-таки это заговор против вас, то они очень скоро найдут тело Лоу. А вас запрут в клетку.

- Но кто, же так стремится посадить меня?

- И я бы хотел знать. Надеюсь, это нам вскоре удастся. Спрячьтесь как следует. Может, они выдадут себя неправильными действиями. И прошу вас, рисуйте скорее.

Пока Фэй чертила схему, Сид прошел на кухню за бутылкой, которую она откупорила, и прихватил заодно вторую, которую ей не удалось обнаружить. «На всякий случай», - подумал Сид и отнес бутылки в машину. Когда он вернулся, Фэй закончила черчение.

- Сид, дайте мне хоть чуть-чуть. Бога ради, одну капельку! - застонала она.

- С той минуты, как только вы начнете пить, мне каюк, - ответил он. - Здесь полно книг, проигрыватель и куча пластинок. Можете разглядывать мои эскизы. Но, прошу вас, внимательно следите за дорогой. Если кто-нибудь появится, запритесь в ванной и не высовывайтесь, пока я не вернусь.

- Сид…

- Да?

- А может быть, мне один черт, что со мной случится…

- Вполне может быть. Только помните: ближайший бар, где вам отпустят в кредит, далеко, вашу машину я загнал в сарай, а ключ положил себе в карман.

VI

Схема, которую набросала Фэй была проста. На том месте, где Сид едва не переехал ее прошлой ночью, висел на столбе почтовый ящик с замечательной фамилией - Джонсон. От него к озеру сворачивала очень плохая дорога. На холме, к северу от дороги, возвышался огромный дом, который вместе с окрестностями составлял владения судьи Дермотта.

Фэй нарисовала небольшой волнолом, с которого Робин прыгал в воду, а также обозначила место, где она заснула. Небольшие треугольники на плане обозначали рощицу.

Природа здесь была великолепная. Сид дошел до самого края волнолома. Тут было не глубже двух метров, и вода настолько прозрачная, что виднелись маленькие камешки на дне. Не было смысла обыскивать берег и озеро. Полиция и аквалангисты проделали это куда как старательно. Не могли ведь они сговориться и спрятать труп!

Сид направился к лесочку, в котором преобладали сосны и березы. Он шел по гладкой тропинке, трава по краям которой была аккуратно подстрижена. Порой казалось, что он прогуливается по парку, а не идет по лесу. Здесь не сумел бы заблудиться даже беспомощный столетний дед. Меньше чем через пять минут Сид оказался на противоположной опушке. Отсюда до самой вершины холма, где возвышалось огромное здание из серого камня, окруженное могучими старыми деревьями, простирался ухоженный английский газон. На большой террасе Сид заметил человека, внимательно следившего за ним в бинокль, и решил подойти к дому.

Приблизившись, Сид разглядел, что человек сидит в инвалидной коляске, а колени его заботливо укрыты клетчатым пледом. На нем были очки и шляпа. Мужчина был молод. Хотя его загорелое лицо было изборождено морщинами, бросалось в глаза, что ему не больше тридцати.

- Извините, что так вот ввалился, - сказал Сид.

- Шагайте, шагайте сюда! - лениво, с улыбкой произнес незнакомец.

- Меня зовут Сид Коэн.

- Я знаю. Это вы сняли мастерскую на склоне. Вы ведь художник?

- По крайней мере, некоторые так полагают, - уклончиво ответил Сид и повернулся в сторону озера.

С террасы открывался прекрасный вид на озеро и его окрестности.

- Я Пол Дермотт, - представился мужчина.

- Это ваш дом, мистер Дермотт?

- Можно сказать, да. Я здесь живу. Если это можно назвать жизнью.

Сид невольно взглянул на плед:

- Полиомиелит в детстве?

- Нет. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. - Он вытащил сигарету и закурил. - Вы меня интересуете, Коэн. Мой отец - тот самый почтенный судья, который вынес приговор по делу Фэй Стерлинг, когда она, вооружившись бутылкой, налетела на двух старых сплетниц. Моего отца считают исключительно справедливым судьей, - добавил он с неописуемой горечью в голосе. - Сегодня с раннего утра птички нащебетали ему на ушко про вас черт знает что.

- В самом деле?

- Похоже, вы никак не хотели признать, что прошлой ночью бедняжка Фэй была пьяна в доску. Ее изумительный муженек и несравненный Хью Нельсон попытались воздействовать на отца с целью вынесений приговора вопреки вашему свидетельству.

- И?…

- Фэй недавно был вынесен условный приговор. Все сходятся в том, что она ни за что не позволила бы вам остаться в доме на ночь, если бы была трезва. В нормальном состоянии она держит себя соответственно-с достоинством. Но в пьяном виде готова отдаться первому встречному, будь то почтальон или мусорщик. Если вы и откажетесь свидетельствовать против нее, они так или иначе воспользуются вашей забавной встречей поздним дождливым вечером и выжмут из нее все, что послужит их интересам.

- Спасибо за предупреждение.

- Нет, скажите, что все-таки произошло? Обещаю, это останется между нами.

- Она была трезва. На самом-то деле это я упился в стельку, - доверительно произнес Сид.

- Врете, но по-джентльменски, - расхохотался Дермотт, махнув рукой в сторону озера. - Скажите лучше, вы когда-нибудь видели такую красотищу?

Сид сделал вид, что не расслышал его риторический вопрос:

- Вам доводилось слышать, что маленький Робин Стерлинг вовсе не утонул?

Крепкие пальцы Пола Дермотта так впились в подлокотники коляски, что костяшки на них побелели. Он явно избегал взгляда Сида.

- Никогда ничего подобного не слыхал, - заявил он. - У вас что, есть новая версия происшествия?

- Несчастный случай, похищение, а может, иного рода насилие.

- Какое похищение! - возразил Пол. - Никто так и не потребовал выкупа. Нет, несчастный мальчишка утонул, а Фэй так упилась, что не слышала его криков… Да и неизвестно, хватило ли у него сил и времени закричать как следует. Может, сразу…

- Вы утверждаете, что она была пьяна? Вы ее видали? Она ведь, кажется, поднималась сюда, чтобы просить помощи.

- Кажется, - подтвердил Дермотт, крепче стискивая подлокотники коляски. - Но в тот день я не видел Фэй.

- Вас здесь не было?

Наконец-то Пол встретился взглядом с Сидом:

- Кто вы такой, Коэн? Новый следователь?

- Да, что-то вроде этого. Я тут кое в чем сомневаюсь, вот и хотел бы разобраться.

- Мне кажется, вы не связаны с Фэй давней дружбой…

- Конечно, нет. С чего вы взяли?

- Кроме того, вы очень плохо знаете ее.

- Возможно. Но я очень хорошо знаю, что она крепко пострадала и продолжает мучиться до сих пор.

- Вы чего-нибудь боитесь, Коэн?

- Чего это вдруг такие вопросы?

Пол снял очки и положил их на плед:

- Когда-то и я был храбрым, вроде вас. Ничего не боялся. Может, вас это удивит, но я был капитаном футбольной команды, а в чертовом Вьетнаме налетал не один десяток часов на штурмовике.

- Мне тоже довелось немножко повоевать.

- Вот и прекрасно, коллега! Следовательно, мы с вами сражались, чтобы сохранить мир и свободу для грядущих поколений! Да, тогда я тоже ничего не боялся. Только потом все пошло по-другому. В тот день я, между прочим, мог убежать, но не сделал этого, и вот результат - всегда на колесах!

- Да, это трагедия, я понимаю вас, - сочувственно произнес Сид. - Но давайте все-таки вернемся к Робину.

- Мне нечего добавить. Мальчик утонул.

- У Фэй нет близких друзей, не так ли?

- У нее не может их быть.

- Почему?

- Когда вы заглянете ко мне в следующий раз, я прочитаю вам лекцию на эту тему. А если совсем коротко, то дело обстоит так: тип А дружит с типом Б потому, что тот ему нужен. И наоборот. Сейчас дела обстоят так, что Фэй не нужна никому, потому у нее и нет друзей. Если бы у нее появился друг, он бы немедленно увез ее отсюда.

- Так почему она сама не уедет из города? У нее есть собственные деньги.

- Только потому, что ничем не отличается от остальных. Все мы живем надеждой. Надеждой на рай, надеждой на выздоровление, на покой, на легкую смерть. Короче, надеждой на успешный конец. Фэй девять лет не бросала ничтожную личность по имени Уильям Стерлинг только потому, что рядом был сын. А у сына должен быть отец, и она надеялась, что он в конце концов превратит своего отца в человека. И вот, когда Робин исчез, Фэй не может бросить все и уехать, потому что живет в ней маленькая, слабенькая надежда на то, что озеро вернет ей тело сына. Она не хочет понять, что его давно съели рыбы и раки!

- Если тело в озере.

- Конечно, в озере, где же еще! Похоже, вы тоже заразились нелепой надеждой. Жизнь печальна и грустна, и никакие герои не изменят ее нелепого течения. Когда-то я тоже ходил в героях, а теперь не могу встать на собственные ноги. Проваливайте, приятель, пока тоска обыденной жизни не поглотит вас, как поглотила Робина.

- Вы пытаетесь предупредить меня об опасности путем изречений метафорического характера, так следует понимать вас? - спокойно спросил Сид.

- Я пытаюсь убедить вас отказаться от добровольного сумасшествия, - рассмеялся Пол. - Мне пора обедать! - Он развернул свое кресло к входной двери. - Если я не ошибся в вас, вскоре нам предстоит новая встреча!

Сид проводил его взглядом, потом не спеша направился к лесочку. Он был взволнован. В словах и интонации Пола Дермотта чувствовалась симпатия к Фэй и презрение к отцу. «Почтенный судья» - так, кажется, назвал его Пол. И, кроме того, он явно советовал Сиду держаться подальше от этого дела.

А между тем в доме Стерлингов лежал труп человека, который намекнул, что мальчик не утонул.

Сид сел в свой алый «мерседес» и потихоньку покатил к городку. Интересно, разнюхали его обитатели про смерть Питера Лоу или еще нет? Улицы были сонные, никаких признаков тревоги не наблюдалось. Может, еще никто ничего не знает?

Сразу за мэрией он увидел небольшое строение красного кирпича с огромной надписью на крыше: «Рединг джорнэл». Повинуясь какому-то инстинкту, Сид остановил машину и вошел в здание. За огромным письменным столом у самого окна сидел мужчина. Он был уже в летах, волосы с сильной проседью, пышные усы выдавали в нем бывшего брюнета. Он встретил Сида сердечной улыбкой.

- Добрый день, мистер Коэн! - произнес он, вставая из-за стола и протягивая большую костлявую ладонь. - Я Альберт Купер, хозяин, редактор и издатель самой старой газеты в штате.

- Очень приятно.

- Ваш приход радует меня. Вы сэкономили мое время. Я собирался навестить вас. Каждый раз, когда очередная знаменитость посещает наши места, я беру у нее интервью. Я собирался зайти к вам завтра, когда закончу текущие дела. Могу ли чем-нибудь быть вам полезен? Прошу вас, садитесь.

Сид сел и вставил в зубы трубку:

- Меня очень интересует жизнь граждан маленького города, мистер Купер.

- Зовите меня просто Альберт, - произнес старик. - Так ко мне обращается весь городок. Вы задали очень сложный вопрос. Ведь маленький город очень напоминает избалованную женщину, которую трудно узнать как следует.

- Однако я уже успел убедиться, что новости здесь распространяются со скоростью звука, - сказал Сид. - Похоже, вам крайне редко удается поместить в газете известие, о котором еще не прознали жители.

- Ну, та же ситуация и в крупных нью-йорских газетах. Ведь радио и телевидение куда быстрее нас. Но зато мы отменно комментируем события, а это интересует почти всех.

- И как бы вы комментировали события прошлой ночи? - спросил Сид, глядя журналисту прямо в глаза.

Старик не стал уклоняться от ответа:

- Речь идет о том, что вы провели ночь в доме Стерлингов? Действительно, новость стала достоянием всех и каждого.

Я собирался поговорить с вами и на эту тему тоже. Давно уже никто не заступался за Фэй. Поэтому меня лично эта новость обрадовала.

- Меня интересует одна совершенно определенная вещь.

Старик отвел глаза в сторону:

- Хотите, чтобы я угадал?

- Попробуйте.

- Вы хотите узнать, почему не удалось найти тело мальчика.

- Точно, - подтвердил Сид.

- Вот еще один вопрос, на который человечество, вопреки развитию науки и прогрессу техники, не в состоянии ответить, - велеречиво начал Купер. - Загадки природы…

- Значит, никакого сомнения в том, что мальчик утонул? - оборвал его Сид.

- Никто в этом не сомневался. Вы первый.

- Вот об этом я и хотел поговорить с вами, совершенно частным образом, разумеется.

Редактор закурил сигарету.

- У вас есть соображения на эту тему?

- Да, но нет ни одного подтверждающего их факта. Купер молча рассматривал струйку дыма, поднимающуюся вверх от его сигареты. Наконец он вымолвил:

- Может, вас заинтересует подшивка нашей газеты того времени?

- Конечно.

Старые номера были сложены в небольшой пыльной комнатке этажом выше. Купер вытащил из шкафа три номера и положил их на стол перед Сидом.

- Статья напечатана через три дня после происшествия. В остальных двух номерах вы найдете описание событий последующих двух недель,

Сид уставился в еженедельник, Смерть Робина Стерлинга заняла на первой полосе два столбца, увенчанных жирным заголовком. Начало статьи совпадало с рассказом Фэй. Она задремала, а когда проснулась, мальчика уже не было. Ни слова о том, что мать была пьяна. Далее описывались попытки полиции и аквалангистов отыскать тело. Продолжение было на второй полосе, и Сид уже перевернул было страницу, как в глаза ему бросился другой крупный заголовок: «Пол Дермотт - жертва нападения хулиганов».

Сид прочитал заметку:

«В прошлый вторник Пол Дермотт, сын судьи Дермотта, был найден сильно избитым в роще на территории имения судьи. Он был немедленно перевезен в городскую больницу, где его тщательно обследовали. Помимо многочисленных повреждений внутренних органов обнаружена серьезная травма позвоночника, в результате которой у молодого человека оказались парализованы ноги. Не застав сына дома, судья отправился на поиски и нашел его в бессознательном состоянии недалеко от дома. Через сутки, придя в сознание, Пол заявил полиции, что, когда он возвращался домой через рощу, на него напала сзади группа хулиганов. Нападение было таким внезапным и жестоким, что он не успел никого рассмотреть. Причины нападения установить не удалось. Версия об ограблении не выдерживает критики, поскольку бумажник с шестьюдесятью долларами остался при жертве. Полиции не удалось выйти на след преступников».

Сид посмотрел на редактора:

- Перед тем как зайти к вам, я познакомился с Полом Дермоттом. Получается, на него напали в тот день, когда исчез Робин?

- Да. - Лицо старика было бесстрастным.

- И в том же лесочке, где Фэй искала сына?

- М-м-да… - Старик прочел вопрос во взгляде Сида. - Его нашли примерно в половине восьмого. В это время поиски Робина уже прекратились, по крайней мере, на суше. Все полицейские и аквалангисты были на озере. Они пробыли там до заката солнца. Пол Дермотт показал на допросе, что шел к озеру посмотреть, как идут поиски. Тут на него и напали. Полиция была убеждена, что это дело рук малолетних хулиганов, которые увидели на дороге патрульные машины и решили проскочить лесом. Там они нарвались на Пола, избили его и пытались ограбить, но что-то спугнуло их, и они ретировались.

- Неужели никто не видал их?

- Никто.

- Два таинственных происшествия в один день на одном месте, - задумался Сид. - Вам не приходило в голову, что между ними должна быть какая-то связь?

- В первое время, конечно, нет, - ответил Купер. - Как и все остальные, я был убежден, что мальчик утонул. Все были уверены, что тело найдут, рано или поздно. Но оно до сих пор не обнаружено. Пол в первый день был без сознания.

Его перевезли в загородную частную клинику, только через неделю он появился в городе.

- Вы были уверены, что я наткнусь на заметку о нападении, правда?

- Ничуть не сомневался, что вы умеете читать газеты.

- Почему вы пришли к заключению, что между этими событиями существует логическая связь?

- Я не говорил ничего похожего. Давайте рассмотрим факты. Фэй проснулась и, не обнаружив ребенка, побежала в лес. Там она никого не заметила. Запомните это. Тогда она поспешила к дому судьи Дермотта, откуда и позвонила. Потом опять вернулась к озеру - заметьте, через лес! В нем все еще не было ни души! Приехали полицейские, пожарные и так далее. К половине седьмого или к семи никто уже не верил, что мальчика удастся найти. Оставалось только искать тело на дне озера. Там и продолжились поиски, Примерно в семь Пол, как он утверждает, направился к озеру; тут и случилось несчастье. Судья обнаружил его спустя три четверти часа.

- Значит, никакой связи между этими событиями нет… - задумчиво произнес Сид.

- Так говорят… Впрочем, полиция и не пыталась выявить связь между ними. И никто из Дермоттов не задумывался над этим. Робин утонул, так записано в свидетельстве о смерти. Но…

Сид пристально посмотрел на журналиста:

- …но если попытаться увязать эти события, то следует признать, что Пол Дермотт лжет. Мне все время не дает покоя мысль: когда спустя два-три дня после трагедии тело мальчика все еще не нашли, все должны были задаться тем же вопросом, что и мы с вами. Но нет! Почему? Да потому, что им внушили - все ясно, никакой проблемы нет. Полиция, а точнее, Фрэнк Мак-Клой и Хью Нельсон, успокоили совесть общественности! А сплетня о пьяной Фэй, которую запустил ее муж, помогла быстренько закрыть дело.

Журналист развел руками:

- Я всю жизнь живу в этом городе. Сотни людей утонули в нашем столетии в озере, но все тела были найдены. Причем сразу. На Робине были только плавки, вряд ли он мог зацепиться за что-нибудь под водой - подводные течения давно бы вынесли его на поверхность.

Вот почему я не могу успокоиться, несмотря на заверения полиции.

- И?…

- Я много думал. Может быть, ребенок пошел в рощицу и увидал то, чего не должен был видеть…

- К примеру, нападение неизвестных на Пола Дермотта?

- Нет. Нападение произошло через три часа после исчезновения мальчика… По крайней мере, так показал Пол.

- Похоже, не очень-то вы ему верите.

- Я старик упрямый. Рассмотрев дело с такой точки зрения, я постарался каждую деталь поставить на свое место, как в детской мозаике. Я сунул нос в каждую щелку, какую только отыскал. В тот день после полудня судья был занят на процессе. Домой он пришел ужинать. Прислуга уже ушла, оставив ужин в холодильнике. Заметьте: в тот день после обеда дома никогоне было. По крайней мере, не было ни судьи, ни прислуги. Что касается Пола, был он там или не был - неизвестно. Может быть, он солгал, что был дома?

- Но зачем? Разве не его избили до полусмерти? Что же ему скрывать?

- Так не в этом же дело! Представьте себе: мальчик прогуливается по лесочку и видит, что происходит с Полом. Кричит, может быть, пытается убежать к матери, но его останавливают, чтобы никто не узнал правду о происшествии с Полом. Ну что, правдоподобно?

- Еще как!

- Но есть одно «но». В четыре пополудни Пол просто еще не мог быть избит до полусмерти. Фэй, разыскивая Робина, прочесала рощицу насквозь. Она невелика - кустарника, оврагов нет, вы сами видели. Фэй просто не смогла бы не наткнуться на Пола. Значит, вряд ли он лгал в своих показаниях. На него напали в семь вечера, и Робин Стерлинг не мог стать свидетелем этого, потому что к этому часу уже исчез.

Сид яростно сжал трубку в зубах:

- Как вам вообще могла прийти в голову мысль, что Пол Дермотт лжец?

Старик сплюнул окурок на пол и раздавил его подошвой:

- Вы когда-нибудь были женаты, Коэн? У вас есть дети?

- Нет.

- У меня тоже. То есть у меня только детей нет. - Лицо его помрачнело. - Женился-то я давно. Жена моя скончалась во время родов, Я знаю наверняка: каждый отец чувствует, когда ребенок что-то скрывает от него. Этот город давно стал для меня большой семьей, всех его жителей я считаю своими детьми. И сейчас я на сто процентов убежден: город что-то скрывает от меня. Может, я уже совсем старый… или слишком напуган, чтобы попытаться узнать правду.

- Напуган?…

- Не хочется кончать жизнь в нищете, сынок. Этот еженедельник кормит меня. Если я восстану против сильных града сего, лавочку придется закрыть на следующий же день. Лет сорок назад меня бы это не взволновало. Но теперь я слишком стар, чтобы пережить нечто подобное тому, что случилось с Полом Дермоттом.

- Вы полагаете, что…

- Ничего я не полагаю! - с неожиданным нетерпением, почти со злостью, воскликнул Альберт Купер. - Судья Дермотт в наших краях достаточно крупная шишка. Так что его сыну вроде бы нечего было опасаться, разве не так?

- Подобные нападения случались в городке?

- Нет, насколько я знаю.

- О чем же вы тогда, черт побери, говорите?

- Похоже, я и в самом деле старею. Если вы закончили с газетами, давайте спустимся вниз. Я вам кое-что покажу.

Они спустились в кабинет, и редактор принялся рыться в книгах, сваленных на широких полках позади письменного стола.

- Судья Дермотт в бытность свою юным адвокатом стажировался в нашем городе. Нельзя сказать, что это был выдающийся юрист, - так, по крайней мере, болтали в обществе. Зато он из прекрасной семьи. И вот в один замечательный день его, совершенно непонятно как, выбирают судьей. Естественно, авторитет его моментально вырос, причем автоматически. А дальше… Дальше вы знаете, как бывает: все пошло само собой, и вот он уже член Верховного суда штата. Он стал очень крупной фигурой. - Альберт раскрыл одну из толстенных книг. - Вот сборник законодательных актов нашего штата. Время от времени я перелистываю его, особенно когда какие-нибудь финты нашего славного судьи встают у меня поперек горла.

Том первый, страница четвертая. Здесь речь идет об условиях, выполнение которых обязательно для кандидата в судьи. Слушайте: «Кандидат может не иметь практического опыта и не обязан обладать определенным интеллектуальным уровнем…» Как вам это нравится? Дермотт вовсе не обязан быть умным и совсем не должен иметь юридического образования! Кроме того, опыт и знание жизни подсказывают мне, что в последние годы ему удавалось с большим успехом скрывать некоторые прегрешения против моральных норм и правил. И, несмотря ни на что, в наших краях закон - это судья Дермотт!

- Я думаю, мы слишком далеко ушли от Робина Стерлинга, - произнес Сид.

- Похоже. Прошу вас, не обращайте внимания на старческую болтовню.

Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату влетел человечек в белом халате. Из кармана у него высовывалась бритва.

- Пришел судный день, Альберт! - возбужденно крикнул человечек. - Фэй Стерлинг прикончила Питера Лоу! Она прострелила ему голову!

- Нет, нет, не может быть! - воскликнул Купер; новость потрясла его. - Она призналась?

- Ее еще не изловили, - задыхаясь от восторга, выкладывал брадобрей. - Она сбежала на машине, прихватив свой револьвер. Полиция считает, что она рехнулась и наверняка угробит еще кого-нибудь, если ее не остановить.

Старый репортер впился обезумевшим взглядом в Сида.

- Нельзя безнаказанно мучить человека так долго, - через силу вымолвил он спустя несколько секунд. - Проклятье, они сами довели ее до этого!

VII

Рединг внезапно восстал ото сна. Напряжение чувствовалось даже в осеннем воздухе. Оно ощущалось и в лицах людей, заполнивших чистенькие улицы. Оно было заметно и на пепельно-бледном лице Маргарет Хартманн, которая неподвижно стояла у входа в книжную лавку. Напряжение звенело в возбужденных голосах законопослушных граждан. Сид проследил, как Альберт Купер трусцой подбежал к старому, заслуженному «форду» и рванул к дому Стерлингов.

Похоже, все машина городка устремились в этом направлении, будто там заполыхал грандиозный пожар.

- А я как раз вас разыскивал! - раздался за его спиной резкий голос; это был шериф Мак-Клой. - Мистер Нельсон хочет видеть вас в своей канцелярии, причем немедленно. Топай! - И он опустил руку Коэну на плечо.

Сид сбросил ее резким движением:

- Руки прочь, Мак-Клой! Я вас уже однажды предупреждал!

Шериф смерил взглядом рыжебородого художника:

- Рано или поздно нам придется переговорить с глазу на глаз, - угрожающе произнес он и направился к мэрии, держась все-таки на почтительном расстоянии от Сида.

Когда они вошли в канцелярию прокурора, Нельсон разговаривал по телефону. Он давал указания по организации ареста Фэй Стерлинг. Сид сунул руку в карман и сжал в ладони маленькое колечко. На нем были ключи зажигания той самой машины, которую сейчас бросилась разыскивать городская полиция.

Наконец Нельсон опустил трубку и поднял взгляд на посетителей, Даже теперь на его лице блуждала усмешка.

- Ну что, слышали? - спросил он,

- Да, от парикмахера, - ответил Сид. - Похоже, это самый надежный источник информации в городе,

- Вы знаете, где она?

- Кто?

- Фэй. Послушайте, мистер Коэн, утром я не без удовольствия поболтал с вами. Но теперь мне не до трепа. Теперь речь идет об убийстве!

- А почему я должен знать, где Фэй? - спросил Сид.

- Я вам объясню почему, мистер чертово трепло, - вмешался Мак-Клой. - Уильям Стерлинг нашел на своей кухне Питера Лоу с пулей в башке. Жена его исчезла, а с ней и револьвер. Стерлинг звонил нам. Потом он поехал к вам домой, потому что был уверен - Фэй спряталась там. Вы ведь сегодня утром разыграли такого героя, так врали, лишь бы выручить её.

- Хватит, Фрэнк! Говорить буду я, - оборвал его Нельсон. - Шериф с Уильямом не застали вас дома и порасспросили соседей.

Кое-кто из них сегодня утром видел ваш красненький лимузинчик опять перед домом Стерлингов! - Он бросил взгляд в свой блокнот и продолжил: - Ровно в десять сорок пять.

Сид вздохнул с облегчением: Мак-Клой не обнаружил в сарае за домом машину Фэй! Похоже, они не решились на обыск, или Фэй точно выполнила его инструкции и накрепко заперлась в ванной.

- Совершенно точно, я заезжал к ним, - произнес Сид.

- И Фэй не было дома?

- Нет.

- Вы видели тело?

Войдя в дом Стерлингов, Сид вел себя крайне осторожно. Но если они и найдут отпечатки, можно будет свалить на прошедшую ночь.

- Никакого тела я не видел, да и было ли оно там? - ответил Сид. - Я окликнул миссис Стерлинг, она не отозвалась, я и ушел.

- Куда? - спросил Нельсон.

- На то место, где утонул мальчик.

Прокурор с шерифом обменялись быстрым взглядом.

- Как вы нашли это место?

- Его описала мне Фэй еще прошлой ночью. Это на северном берегу, недалеко от владений судьи Дермотта.

- И что вы там обнаружили?

- Ровным счетом ничего. Просто прошелся по пляжу, прогулялся по рощице, потом встретился с Полом Дермоттом и немного поболтал с ним.

Нельсон прищурился:

- А что вы, собственно, там искали?

- Сказка про утопленника меня не совсем удовлетворяет. Я подумал, что с мальчиком могло произойти что-нибудь другое.

- Что именно, например? - Голос Хью Нельсона стал неприятно резким.

- Откуда я знаю? Я совсем недавно приехал в этот город, дружище, - ядовито усмехнулся Сид.

- Что вы делали после разговора с Дермоттом?

- Вернулся в город и пошел знакомиться с Альбертом Купером.

- Зачем?

- А вот это вас совершенно не касается, - отрезал Сид. - Впрочем, я готов ответить и на этот вопрос. Меня заинтересовала драма маленького Робина, и я решил полистать старые газеты.

- И к какому выводу вы пришли? - Нельсон вытянул шею по направлению к Коэну.

- Ни черта! Я не нашел ничего такого, что подкрепило бы мои предположения! - воскликнул Сид, глядя прямо в глаза прокурору. Он услышал, как за спиной у него облегченно вздохнул Мак-Клой.

Нельсон неожиданно принялся деловито перебирать бумаги, разбросанные по столу. Странно, но, казалось, никого в канцелярии прокурора не интересовало убийство Питера Лоу…

- С чего вы взяли, что Фэй стреляла в этого Лоу? Кто он такой? - спросил наконец Сид.

- Что значит - кто он такой? - удивился Нельсон, подняв глаза от бумаг.

- Ну, кто он вообще?

Улыбочка Нельсона стала ядовитой:

- Странно, что вы об этом спрашиваете у нас. Ведь утром вы навестили книжную лавку, разыскивая его. Мисс Хартманн сообщила нам об этом.

- «Кто он такой» - просто фигуральное выражение, - спокойно произнес Сид. - Я знаю, что он владелец книжной лавки и член Лиги борьбы с алкоголизмом, которая пытается оказывать помощь несчастной Фэй. Задавая этот вопрос, я только хотел узнать, давно ли он живет в городе, хорошо ли его знают здесь,

- Зачем вы разыскивали его сегодня утром? - спросил Нельсон, сделав вид, что не расслышал глупого объяснения Сида.

- По правде говоря, миссис Стерлинг весьма заинтересовала меня. Интерес этот возник в ту минуту, когда вы втроем сегодня утром так безобразно ввалились в дом. Фэй говорила мне, что этот Лоу хотел помочь ей. Вот я и намеревался расспросить его, насколько серьезно больна Фэй.

- Надеюсь, теперь вы поняли насколько, раз она пошла на убийство!

- Откуда вы знаете, что это сделала она?

- Фэй сбежала, - опять встрял Мак-Клой, - и прихватила с собой револьвер.

- Откуда вы это знаете?

- Когда Уильям обнаружил труп Питера, он тут же вспомнил о револьвере Фэй, - терпеливо пояснил Нельсон. - У нее был револьвер небольшого калибра, она держала его в шкафу, в специальном футляре.

Ящик был выдвинут, револьвер исчез вместе с футляром и патронами.

- Может, его украли?

- Да хватит уже, черт побери!… - взорвался Мак-Клой.

- Кстати, что вам от меня нужно? - спохватился Сид. - Да, я заходил в дом Стерлингов, но до кухни не добрался и никакого трупа не видал. Я вам выложил все, что делал после этого визита, минута за минутой. Молодой Дермотт может подтвердить мои слова, да и Альберт Купер тоже. Конечно, теоретически я тоже мог прихватить револьвер. Ради Бога, обыщите меня, если вам так хочется.

- Хорошая идея, - угрожающе произнес Мак-Клой и шагнул к Сиду.

- Только не вы, Мак-Клой! - мягко возразил Сид. - Попробуйте прикоснуться ко мне и увидите, что я с вами сделаю.

Мак-Клой выхватил из кобуры револьвер, примерно так, как это делают в кино герои Дикого Запада.

- Ваши шуточки меня вовсе не смешат, - огрызнулся Сид. - Если мистер Нельсон захочет обыскать меня, ему я позволю сделать это.

- Забудем об этом! - сказал Нельсон. - Убери этот дурацкий револьвер, Фрэнк. И перестань строить из себя идиота!

- Прекрати провоцировать меня, - процедил сквозь зубы Мак-Клой, отворачиваясь от Сида и опуская револьвер в кобуру.

- Ничего не поделаешь, приятель, такое уж у меня хобби, - отрезал Сид.

- Прекратите сейчас же оба! - прикрикнул Нельсон. - А сейчас выслушайте меня, Коэн. Вполне вероятно, что Фэй заявится к вам. Сегодня утром вы продемонстрировали ей свое расположение. Убедите ее добровольно сдаться властям. Я сделаю для нее все, что в моих силах.

- Именно в этом я как раз сильно сомневаюсь, - ответил Сид. - Ранним утром вы втроем весьма грубо обращались с ней. А несколько часов спустя ее муж обнаруживает труп и извещает вас о том, что жена исчезла вместе с револьвером. И этого для вас вполне достаточно, чтобы обвинить несчастную женщину в убийстве!

Нет, я никогда не поверю в то, что вы хоть пальцем шевельнете в ее защиту, даже если она добровольно явится к вам.

- Если вы спрячете ее или поможете бежать от правосудия, то станете соучастником преступления, - произнес Нельсон, скривив тонкие губы в усмешке. - Только попробуйте, и я мигом предъявлю вам официальное обвинение!

- Я никогда не принимаю поспешных решений, - отозвался Сид, - и если отваживаюсь на риск, то всегда тщательно взвешиваю шансы на успех.

- Отлично, - вымолвил Нельсон и похлопал ладонями по карманам пиджака в поисках сигарет. - Во всяком случае, симпатии, понимание, жалость и прочие эфемерные ощущения, которые любой из нас может испытывать к Фэй Стерлинг, следует забыть. Она совершила тяжкое преступление, и потому чувство долга обязано возобладать над личными чувствами.

- Очень приятно слышать это от вас, - съязвил Сид. - Это ведь не что иное, как косвенное признание в том, что вы, Мак-Клой и ее муж, несмотря ни на что, еще не окончательно утратили человеческий облик и способны еще хоть что-то ощущать. Только не обижайтесь, Нельсон, но я с вами не согласен. В этом городе смердит, Нельсон, и мне кажется, вы имеете право знать: я решил найти источник зловония.

Направляясь к двери, Сид спиной чувствовал их враждебные взгляды. Он был уверен, что угодил в самое больное их место, особенно когда заговорил о смерти Робина Стерлинга. Он понял также, что Фэй попала в смертельную ловушку. Ей позарез необходим крепкий адвокат, ни в коем случае не из Рединга. Что-то подсказывало Сиду Коэну, что никто в городе не соберется с духом, чтобы защитить ее.

- В то утро я был убежден, что не Фэй убила Питера Лоу, - рассказывал он мне потом. - Я не знал, кто это сделал, но мне была известна причина. Некто услышал, как Питер обещал Фэй рассказать правду о смерти мальчика, и потому ему навсегда заткнули рот. Эта тайна, похоже, задевала интересы слишком большого числа жителей города.

Сид вернулся к себе. Дома все было спокойно. Никаких следов пребывания Фэй не было видно. Похоже, услышав звук приближающейся машины, она, как и требовалось, спряталась в ванной комнате.

Сид окликнул женщину, но никто не отозвался.

Фэй в доме не было.

Сид бегом рванул в сарай за домом. Ее машина по-прежнему стояла там. Впрочем, без ключей она и не могла ею воспользоваться. Так что оставалось только две возможности: ее обнаружили полицейские или те люди, которые вершили в городе свои темные дела, или же она ушла из дома, чтобы где-нибудь отыскать спиртное. А Сид надеялся, что страх перед тюрьмой заставит ее тихонько, как мышка, сидеть дома!

Ни Мак-Клой, ни Нельсон не знали, что Фэй скрывалась у него дома, он был уверен в этом. Но кто тогда мог похитить ее? Тот, кто убил Лоу? Не исключено! И первым в список подозреваемых следует занести Уильяма Стерлинга.

VIII

Вот в этот момент я и ввязался в игру. Сид позвонил мне и без лишних разъяснений велел садиться в машину и гнать в Рединг. Я ответил, что как раз заканчиваю книгу и смогу приехать дня через два, не раньше. На другом конце телефонного провода прозвучал не допускающий возражений приказ выезжать через пять минут, захватив с собой все необходимое для снятия отпечатков пальцев с предметов.

Это несколько смутило меня. Я ответил, что понятия не имею, где продаются подобные штучки, но он посоветовал обратиться к нашему общему другу лейтенанту Соммерсу из отдела по расследованию убийств.

- К чему такая поспешность? - спросил я.

- Убийство! - крикнул Сид и повесил трубку,

Сид впервые обратился ко мне за помощью, так что, хочешь не хочешь, я стал собираться в дорогу.

Мысль об убийстве накрепко засела в голове у Сида Коэна. Робин вовсе не утонул в озере. Мальчика убили, правда, пока неизвестно как, но наверняка из-за того, что он что-то видел или слышал. И это что-то было настолько серьезно, что уже два человека расстались с жизнью, и число это, несомненно, возрастет, если над страшной тайной нависнет угроза раскрытия. Нельсон, Мак-Клой, Уильям Стерлинг, да и этот несчастный инвалид Дермотт наверняка знают, в чем дело, догадывается о подоплеке происшествий и старый Альберт Купер.

Сиду казалось, что он очутился на перепутье, вокруг него были тысячи тропинок, но если он с первой же попытки не найдет ту, единственную, настоящую, то это закончится трагически для него, для Фэй и еще черт знает для кого.

Он вспомнил о женщине. Полиция разыскивала ее, и она об этом знала. Он велел ей не высовываться, но кто-нибудь мог спуститься по лесистому склону за домом, незаметно проникнуть в заднюю дверь и застать Фэй врасплох. Если она не в полиции, значит…

А если она сама решила покинуть убежище, то с единственной целью: добраться до какой-нибудь лавки вне города, где ее плохо знали и еще отпускали спиртное. В таком случае полиция наверняка перехватила бы ее по дороге, кроме того, все окрестные владельцы магазинов наверняка предупреждены, что будут лишены лицензии на продажу спиртного, если обслужат женщину, подозреваемую в убийстве. Если это так, то она уже в руках у шерифа Мак-Клоя.

«Если сомневаешься - бей в лоб», - вспомнил Сид армейское присловье. Если кто и знает, вокруг чего идет эта смертельная возня, то наверняка Уильям Стерлинг, как пить дать, замешанный в убийстве собственного сына. Сид решил отыскать его.

Атмосфера в городе накалилась до предела. Небольшая толпа клубилась перед мэрией в ожидании новостей. Придав лицу соответствующее выражение, Сид приблизился к группе граждан и услышал, что Фэй все еще не отыскали. И тут он столкнулся лицом к лицу с мисс Хартманн. Она смотрела на него, не узнавая, пока Сид не коснулся ее руки. Девушка вскрикнула:

- Ах, как вы меня испугали!

- Прошу прощения, - вымолвил Сид. - Примите мои искренние соболезнования. Для вас это наверняка тяжелый удар…

- Бедный Питер, - шевельнула она дрожащими губами. - Всю жизнь он помогал несчастным людям, попавшим в беду… А эта проклятая колдунья… - Она отвернулась, чтобы спрятать заплаканное лицо.

- Похоже, у вас нет и тени сомнения, что его убила миссис Стерлинг, - сказал Сид.

- А кто же еще? - гневно воскликнула Маргарет. -

Он мчался к ней сломя голову всякий раз, стоило только ей поманить его, в любое время дня и ночи. Он ведь тоже был прежде алкоголиком, вы знали об этом? Он бросал любые дела, отказывал себе в отдыхе, лишь бы помочь ей.

- Наверное, время от времени он навещал ее и без приглашения?

- Он хорошо понимал состояние своих подопечных и иногда даже предугадывал наступление у них черной полосы.

- Вы не подскажете, где я могу отыскать Стерлинга?

- Я видела его в патрульной машине, с шерифом Мак-Клоем.

- Стерлинг дружил с Лоу?

- Конечно. Стерлинг был страшно благодарен Лоу за то, что тот пытался помочь Фэй.

- А были случаи, когда Уильям сам приглашал Лоу, чтобы вывести жену из запоя?

- Довольно часто. - Глаза девушки, покрасневшие от слез, остановились на лице Сида. - Но почему вы расспрашиваете меня об этом?

Сид пожал плечами:

- Похоже, я единственный в городе хочу пощупать товар руками, прежде чем купить по той цене, по которой продавец старается всучить его.

- Я вас не понимаю.

- Если ли еще хоть один человек в Рединге, которого бы мучил тот же вопрос, что и меня? Кто не был бы, как и я, уверен в том, что именно Фэй убила вашего хозяина?

- Но почему же тогда она сбежала?

- Лучше скажите, зачем ей было убивать его?

- У алкоголиков почти все поступки лишены мотивации, мистер Коэн. Чаще всего они вообще не в состоянии логично рассуждать.

- А вам не кажется, что между Лоу и Фэй Стерлинг могло возникнуть… чувство?

- Нет! - воскликнула мисс Хартманн, щеки ее залились румянцем. Сид воспринял это как невольное признание в любовной связи с Питером Лоу. Интересный городишко!

Сид направился к редакции газеты. Старый репортер стучал на пишущей машинке. Он приветствовал Сида кивком головы:

- Еженедельники хороши тем, что живут вне времени. Когда я выпущу этот номер с комментарием, дело будет окончательно закрыто.

- Оно ведь уже закрыто в головах граждан, не так ли?

- Может быть, может быть, - произнес журналист, не прекращая печатать.

- Расскажите мне о Питере Лоу, - неожиданно сказал Сид, присев на краешек письменного стола и вытаскивая трубку.

- Родился он здесь, - ответил Альберт. - Вырастила его мать, которая скончалась лет шесть назад. Денег практически ни цента. Тогда он запил, но Лига спасла его. Сам он, похоже, после этого помог очень многим. В конце концов открыл книжный магазин и сумел с его помощью доказать, что обладает приличным вкусом. - Старик поднял глаза на Сида. - Вчера в его витрине я видел ваш альбом репродукций.

- Женат?

- Никогда не был.

- Похоже, Альберт, в этом городе все прекрасно осведомлены о чужих делах. У него была… скажем так, интимная жизнь?

Редактор заметно колебался:

- Я никогда не интересовался такими вещами, - произнес он бесцветным голосом.

- Знаете, что мне страшно понравилось в вас? - спросил Сид. - Сплетни и слухи вы придерживаете про себя, не даете им хода. Но в данном случае эта благородная черта характера может повредить делу.

Купер пристально посмотрел на него:

- Чего вы добиваетесь, Коэн?

Сид энергично дернул себя за бороду:

- Этот город беспокоит меня. Все здесь вертится вокруг Фэй Стерлинг. Я уверен, что ребенок не утонул, но весь город считает, что погиб он именно так и в этом виновата мать. Сейчас ее обвиняют в очередном преступлении, и только потому, что она исчезла. А ведь против нее нет ни единой улики. - Он слегка поколебался, но все-таки продолжил: - Никто не верит моим словам о том, что прошлой ночью она не была пьяна. Все убеждены в обратном. По правде говоря, - между нами, конечно, - пьяна-то она была. Если вы расскажете об этом хоть одной живой душе, я громогласно объявлю вас отъявленным лжецом. Я отвез ее домой и уложил в постель.

А поскольку сам при этом изрядно промок и замерз, разделся и влез под горячий душ. Пока я там плескался, ввалился Лоу, раздвинул в душевой занавеску и грязно выругался. Никто его не звал, никто не приглашал, понимаете? Он пришел сам. Как будто где-то рядышком, притаившись, выжидал, когда я уйду, чтобы остаться наедине с Фэй. Утром он вернулся, уже после моего ухода, и его кто-то ухлопал. И я спрашиваю себя: оправданы ли эти его визиты деятельностью чертовой Лиги, или же он питал какую-то сентиментальную привязанность к Фэй? А может, он был как раз из тех типов, что любят пользоваться беспомощным состоянием женщин?

- Сынок, за два дня ты узнал гораздо больше, чем узнают за всю свою жизнь многие жители этого городка!

- Я могу считать эти слова ответом на свои вопросы?

- Нет. - Купер вновь принялся стучать на машинке, но через минуту остановился. - Я все еще делаю хорошую газету только потому, что никогда не помещаю в ней сведений, не имеющих достаточного подтверждения. И подписчики знают об этом. Мои новости всегда строго документированы. Поэтому я не люблю говорить о вещах, которые не могу подкрепить доказательствами. И я не хочу отступать от этого правила. У Питера был хороший приятель, друг еще со школьной скамьи, который никак не связан с Лигой. Вы знакомы с ним.

- Дермотт? - прищурившись, спросил Сид.

- Похоже, они очень дружили. После несчастья, которое произошло с Полом, Питер все время был рядом с ним: вывозил его на прогулку, играл по вечерам в шахматы. Пол может вам рассказать о Питере много интересного. Но, может, он не захочет говорить с вами на эту тему.

- А что вы можете рассказать о мисс Хартманн?

- Вы в самом деле не теряли зря времени! Только от нее вы ничего не добьетесь. Она была влюблена в Питера Лоу. - Он посмотрел на Сида. - Могу ли я, в свою очередь, задать вопрос вам?

- К вашим услугам.

- Вы знаете, где сейчас Фэй?

- Нет, - ответил Сид без колебания, довольный, что ему не приходится лгать.

- Жаль, - вздохнув, произнес старик. - Я очень надеялся, что вам это известно. Она нуждается в друге, именно теперь.

- Если бы я знал, где она, вам бы сказал непременно, - вздохнул Сид. - А может, и нет. Похоже, в заговоре против этой женщины участвует весь город. Я хотел бы переговорить со Стерлингом с глазу на глаз. Что-то он не похож на идеального мужа.

- Вам лучше поговорить с Полом Дермоттом, - заметил Купер. - У Стерлинга сейчас полно своих забот, поверьте.

И Сид опять направился к имению судьи. Большой дом из серого камня оброс с северной стороны седым мхом. Газон был в идеальном состоянии, кусты красиво подстрижены. Выложенные камнем дорожки вели от калитки к дому и к стоящему чуть в стороне гаражу на две машины. Он был пуст, двери распахнуты настежь, а у самого дома стояла машина. С первого взгляда было ясно, что отец с сыном живут не на одно только судейское жалованье.

Сид пристроил свой «мерседес» за машиной судьи, направился к входу и позвонил. Потом позвонил еще раз, но никто так и не отозвался. Он положил ладонь на дверную ручку. Дверь не была заперта.

Сид подумал, что Пол Дермотт, скорее всего, один дома и не может открыть дверь, и потому смело шагнул вперед.

Холл был обставлен шикарно и с большим вкусом. В центре стоял большой стол. Четыре стула с высокими резными спинками стояли у стены. Напротив входа висел большой портрет улыбающейся женщины. Наверное, это была мать Пола.

Первое, что он увидел, открыв глаза, опять была улыбающаяся с портрета женщина. Сиду показалось, что кто-то ковыряет у него в черепе раскаленной кочергой.

- Приходит в себя, - произнес мужской голос.

Сид попробовал повернуть голову, но тут же застонал от боли и закашлялся от резкого запаха какого-то дезинфицирующего средства.

- Однако он сильно напугал меня, - произнес другой незнакомый голос.

Сид попробовал сесть. Боль была настолько сильной, что все вертелось перед глазами.

- Не шевелитесь, мистер Коэн, - опять послышался незнакомый голос.

Перед глазами Сида возникла седая голова, очки в черной оправе и чье-то озабоченное лицо. Все эти три составные части существовали как бы отдельно друг от друга.

- Я доктор Мортон, - произнесло лицо. - Вы очень неудачно упали.

- Упал? Упал! - несмотря на дикую боль, расхохотался Сид.

- И ударились головой о перила, - продолжил доктор.

- Хватит шутить, - простонал Сид.

- Похоже, вы оступились, поднимаясь по лестнице, - произнес второй голос. - Я судья Дермотт, мистер Коэн. Поверьте, я искренне сожалею о происшедшем. Вероятно, вы разыскивали Пола?

Несмотря на сопротивление доктора, Сиду удалось сесть.

- Вы хотите сделать из меня дурака? - спросил он. - Утверждаете, что я упал и ударился головой о перила…

- На них ваша кровь, мистер Коэн, - сказал врач. - Неужели вы в самом деле не помните, как это произошло?

- Конечно, я этого не помню, потому что все случилось иначе, - сердито, начиная злиться по-настоящему, произнес Сид. - Кто-то ударил меня сзади по голове.

- Ну ладно, ладно, мистер Коэн, - попытался успокоить его судья.

- Во всяком случае, - подхватил врач, - было бы куда лучше, если бы вы согласились сейчас вместе с нами заехать в больницу. У вас сильное сотрясение, не мешало бы госпитализировать вас дней на десять.

Сид посмотрел на судью. Лицо его было спокойно, но морщин на нем было куда больше, чем следовало бы по годам. Выражение озабоченности на нем было состроено специально для Сида. Художник встал и оперся на перила.

- Вот, посмотрите, - опять заговорил доктор, - кровь на перилах, как раз в том месте, где вы ударились затылком. У вас рассечена кожа, не мешало бы наложить пару швов.

Вам все-таки придется поехать со мной в больницу.

- Давайте объяснимся, - вымолвил Сид. - Я приехал сюда, позвонил несколько раз, дверь никто не открыл, но снаружи стояла машина. Я подумал, судья, что ваш сын не может самостоятельно открыть дверь, вошел- дверь не была заперта - и позвал его. Я подошел как раз к тому месту, где стою сейчас, тут оно и случилось!

- Вы упали?

- Нет, черт возьми! Я твердо стоял на собственных ногах! Я даже не занес ногу на первую ступеньку. Кто-то ударил меня сзади по затылку.

Судья с доктором обменялись красноречивыми взглядами, ясно давая понять, что Сид Коэн несколько не в себе. Художник пригладил волосы и поднес к глазам окровавленную руку. В висках у него стучало, но, похоже, скорее от беспомощного гнева, чем от боли.

- А как вы здесь оказались, доктор? - спросил он.

- Меня вызвал судья Дермотт, - ответил тот. - Я моментально явился. Судья ведь поначалу подумал, что вы мертвы.

Сид посмотрел на часы. С момента удара прошло не меньше часа. Он глянул на судью.

- Я вернулся домой, - заговорил тот, прочитав вопрос в глазах Коэна, - примерно в начале четвертого. Вы лежали на лестнице. Увидев кровь, я тут же вызвал доктора. Вы ошибаетесь, мистер Коэн. Никто не ударял вас по голове. В это время в доме никого не бывает. А сегодня я отпустил и прислугу.

- А ваш сын?

- Пол уехал из города.

- Когда? Ведь еще утром я разговаривал с ним!

- Возможно. Он уехал примерно в полдень.

- Уехал?

- На несколько дней, на машине.

- Но ведь он не может водить ее!

- К сожалению, это так. Его возит Бад Спенсер, шофер, я нанял его несколько дней назад.

- Когда он уехал?

- Но, мистер Коэн, не кажется ли вам…

- В котором часу, я спрашиваю?

- Я уже сказал вам, в полдень.

«Значит, сразу после разговора со мной, - подумал Сид, - если только судья не врет».

- Как мне найти его?

- Очень жаль, но я не могу вам ничего сказать, - произнес судья. - В последние дни он очень скучал. Выехал он, не имея никакой определенной цели. Если он даст мне знать…

- Полу успели рассказать про смерть Питера Лоу? Судья колебался лишь какую-то долю секунды, но это не ускользнуло от внимания Сида.

- Конечно.

- Странно. Человек отправляется в путешествие, чтобы поразвлечься, в тот самый момент, когда погибает его лучший друг…

- А чем он смог бы помочь ему здесь? - возразил судья. - Питер мертв, и с этим ничего не поделаешь. Пол достаточно настрадался в жизни. Может, он как раз и хотел избежать новых переживаний, - судья глубокомысленно вздохнул. - В его поступке нет ничего загадочного, напротив, все ясно. Рано или поздно мы отыщем миссис Стерлинг…

Сид крепче ухватился за перила, пытаясь справиться с головокружением:

- В последние несколько часов я выслушал больше пустых фраз, чем за всю свою жизнь.

- Похоже, вы все еще не пришли в себя, мистер Коэн, - произнес судья голосом, в котором внезапно прозвучал металл.

- Я в здравом уме, судья, - горько сказал Сид. - И вам давно следовало понять то, что ни для кого уже не секрет.

- Что именно?

- Я объявил войну городу Редингу, судья! - В голосе Сида звенела чуть приглушенная ненависть. - Хватит использовать невинных людей для покрытия настоящих преступников. Кто дал вам право обвинять Фэй Стерлинг в каждом преступлении, совершаемом в этом городе?

- Вы не отдаете отчета в своих словах, Коэн! А может, вы угрожаете мне? Тогда у вас могут возникнуть серьезные неприятности, - сухо констатировал судья.

- Мне хватит неприятностей с тем, кто бьет людей сзади по голове, - отрезал Сид. - Почему меня оглушили, судья? Чтобы удержать подальше от вашего сына! Чтобы не дать мне поговорить с ним еще раз! Может, по этой же причине так быстро вывезли его из Рединга.

А может, он сам пригрозил рассказать правду, когда услышал о смерти своего лучшего друга?

Лицо судьи оставалось холодным и неподвижным, будто вытесанным из куска гранита.

- Наверное, будет лучше, доктор, если вы свезете этого человека в больницу.

- Нет, благодарю вас, - вмешался Сид. - Придется поискать врача, которому я смогу довериться, который не играет с вами в ваши грязные игры.

Он оторвался от перил и шагнул к дверям. Холл вращался вокруг него с бешеной скоростью. Сид надеялся, что ему удастся добраться до «мерседеса». Надо было убираться отсюда, пока эти типы не пришли окончательно в себя и не решили раз и навсегда устранить его из игры.

Он чувствовал, как холодный пот струйкой стекает по позвоночнику. Миновав с большим трудом двери, Сид оказался на газоне, залитом ярким осенним солнцем. Он постоял минутку и зашагал к машине. Этот мужественный и добросердечный человек вдруг ослаб и почувствовал себя страшно беспомощным. Впервые в жизни он ощутил страх.

IX

Я приехал в Рединг примерно в три пополудни. Настроение у меня было не то чтобы очень. Сид крикнул в трубку только одно слово: «Убийство!» и прервал разговор. К счастью, я не успел выкинуть журнал, в котором обнаружил объявление о сдаче внаем мастерской, иначе просто не представляю, как бы я ее отыскал.

Итак, я прибыл, нагрузившись всем необходимым для снятия отпечатков пальцев с вещественных доказательств, а также инструкциями по употреблению всех этих хитроумных приспособлений. Мне никак не могло прийти в голову, зачем тащить все это из Нью-Йорка, когда прекрасно можно было получить в местной полиции.

Городок приятно удивил меня богатством и красотой зданий. Перед мэрией я заметил шерифа, который делал какие-то пометки в своем блокноте. Это был крупный, сильный мужчина с холодным взглядом. Конечно же, это был Мак-Клой, но в ту минуту я еще не знал, что встреч с этим типом следует избегать.

Поэтому я тормознул рядом с его машиной и попросил указать мне дорогу к мастерской.

- Хозяева в Европе, - мрачно откликнулся он.

- Я знаю. Но дом снял один мой приятель…

- Коэн?

Конечно, стоит Сиду появиться где угодно, как все обращают на него внимание!

- Совершенно верно.

Шериф показал мне дорогу, сопроводив пояснения следующими словами:

- И будьте любезны, передайте ему, чтобы он поскорее отыскал нас!

- Обязательно. А что произошло? - спросил я. - У Сида неприятности?

- Он сам расскажет вам обо всем, - сказал Мак-Клой. - Нам необходимо переговорить с ним.

Когда я добрался до мастерской, алого «мерседеса» перед домом не было. Я вытащил багаж и занес в дом. Здесь царил беспорядок, столь типичный для моего друга. Холсты и листы бумаги валялись на каждом шагу. Я прошел на кухню поискать чего-нибудь выпить. Там оказалась бутылка виски, и я глотнул из нее как следует. Я устал с дороги и решил принять душ, чтобы немного прийти в себя, Однако в этом доме, похоже, ванной не было, или она скрывалась за единственной запертой на ключ дверью.

Я не знал, за что и с какого конца взяться. Конечно, раз уж Сид так срочно вызвал меня, то мог бы, ради соблюдения элементарной вежливости, дождаться моего приезда дома. Я отхлебнул еще глоточек. Интересно, с каких это пор Сид стал налегать на шотландское питье? До сих пор он предпочитал, насколько мне известно, «бурбон». Я слонялся по комнатам, пока не услышал шум мотора. Я бросился к входной двери, намереваясь без околичностей выложить все, что думаю о нем.

Сида шатало из стороны в сторону. Лицо его было смертельно бледным. Чтобы не упасть, он оперся на капот машины. Подбежав к другу, я заметил на рубахе кровь.

- Сид! - воскликнул я испуганно. - Черт возьми, что…

Он оборвал меня с вымученной улыбкой на губах:

- Какой-то шутник снес мне полчерепа, - сказав это, он сложился пополам и рухнул на землю.

Я из тех мужчин, которые с трудом перетаскивают с места на место портфель с рукописью; до сих пор не могу понять, как мне удалось затащить в дом эту неподвижную груду мышц, костей и рыжих волос. Совершив этот подвиг, я бросился на поиски алкоголя. На кухне была только пустая бутылка, Я опять попытался открыть единственную запертую дверь в доме. Не зря ведь ее, черт побери, замкнули?

Я притащил из спальни подушки и подложил их Сиду под голову, потом попытался нащупать пульс, но ничего утешительного он мне не отстучал.

Тогда я снял телефонную трубку и вызвал центральную. Только я начал, спотыкаясь, объяснять телефонистке, что я, мол, чужой человек в городе, но у меня случилась небольшая неприятность, как меня оборвал голос Сида:

- Брось трубку! - Приказ прозвучал тихо, но отчетливо.

- Так ведь тебе нужен доктор, Сид…

- Брось! Прежде нам надо потолковать.

Он попытался встать на ноги, Я повесил трубку и помог ему доковылять до большого кожаного кресла.

- Возьми у меня в машине «бурбон», - вымолвил он.

В «мерседесе» я обнаружил две бутылки - одну непочатую, вторую полупустую. Когда я вернулся, Сид был уже не один.

Красивая незнакомая женщина, опершись на спинку кресла, рассматривала Сида с преувеличенной озабоченностью. Лицо ее купалось в роскошных волосах цвета бронзы. Когда я ввалился, она подняла на меня чудные темно-синие глаза.

- Поспешите! - крикнула красотка и, шатаясь, заковыляла мне навстречу, протянув руки за бутылками.

- Руки прочь от спиртного! - прохрипел Сид ей вслед.

Только тут я понял, насколько она пьяна, но это меня, по правде говоря, ничуть не взволновало. Я ведь еще ничего не знал о Фэй Стерлинг. Я протянул ей одну бутылку и пошел на кухню за стаканами. Сиду я налил полный.

- Ты не сказал мне, что она здесь, - произнес он.

- А я и не знал, - ответил я, - она, похоже, пряталась в ванной.

Сид выпил виски.

- Это очень длинная история, - вымолвил он и посмотрел в сторону кухни, где женщина наливала себе уже по второму заходу. - Я взял ключи от «мерседеса»?

- Не знаю.

Он с трудом пошарил по карманам, потом утвердительно кивнул головой.

- А сейчас вызываем врача, - решительно заявил я.

- Ты будешь делать только то, что скажу я? Прежде всего тебе надо узнать об всем, что здесь произошло.

- Я думаю, ты потерял рассудок и влюбился в алкоголичку, - процедил я сквозь зубы.

- Приведи ее сюда, - велел Сид.

Я подошел к дверям:

- Шеф хочет вас видеть.

Женщина повернулась ко мне с глупой улыбкой на лице:

- Передайте ему, что я занята. - Она опять налила себе. - Я сидела под замком в этой душной ванной, а вы в это время вылакали до капельки мое виски! - Она подняла руку и ткнула меня указательным пальцем в лоб: - А кто вы такой вообще?

- Друг Сида… Леон Дарт.

- Вы подлый вор, вы выжрали мое виски! Но, если вам так уж хочется, могу капнуть немножко из этой бутылочки…

- Леон, тащи ее сюда!

- Давайте, - произнес я, нежно ухватив даму за локоток, - шеф ждет нас.

Она отшатнулась:

- Только без рук! Не лапать!

Испугавшись, я отступил на пару шагов и чуть не сбил Сида, который уже поднялся на ноги и самостоятельно притопал ко мне на помощь.

- Чертова пьяница! - пробормотал он; голос его дрожал от злости.

Он подошел к женщине, вырвал у нее из рук бутылку и вылил остатки виски в раковину. Она бросилась на него, стараясь ногтями выцарапать моему другу глаза. Сид повернулся и так сильно оттолкнул даму, что она треснулась головой о противоположную стену и тихонечко соскользнула вдоль нее на пол.

Я было подумал, что Сид потеряет сознание, но он успел ухватиться за умывальник:

- Ей хватило трех стаканов, чтобы свалиться с копыт.

- Да, три таких стаканчика, да еще ее разлива… Этого бы и мне хватило, - поддакнул я. - Но могу я все-таки узнать, что это за девочка?

- Фэй Стерлинг, алкоголичка, жена некоего Уильяма Стерлинга. О ней надо позаботиться. Пошли в комнату, я все расскажу тебе.

- А ее мы так и оставим на полу? Может, все-таки перенесем в кровать?

- Да ей сейчас, собственно, все равно, где спать, - сказал он без капли сожаления, возвращаясь в свое кресло. - Ее разыскивают по обвинению в убийстве, которого она, клянусь тебе, не совершала. Так что мы теперь с тобой тоже преступники, соучастники, так сказать, поскольку скрываем человека, находящегося в розыске. Если тебя не прельщает перспектива влезть по уши в уголовку, то садись в свою жестянку и поворачивай колеса в сторону дома.

- Не болтай ерунды, Сид.

- А ты не изображай героя, пока не решишь окончательно присоединиться к нам. Наши противники любят жесткую игру, за гранью фола, - сказал он и, сморщившись, дотронулся пальцами до головы.

- Сейчас тебе в первую очередь нужен врач! - сказал я, наверное, уже в третий раз.

- Да брось ты это! - сказал Сид. - К счастью, комната перестала вертеться. Позволь мне рассказать обо всем, тогда уж вернемся к рассмотрению вопроса о медицинской помощи.

И Сид не спеша выложил мне все подробности. Было похоже, что Фэй так и спит себе тихонько на кухонном полу. Уже опускался вечерний сумрак, и я включил в гостиной свет. Сид вновь обрел форму.

- Что все-таки произошло в этом городишке пять месяцев назад? Мальчик видел, что случилось, потому ему и заткнули навсегда рот. Может, он стал свидетелем нападения на Пола Дермотта? Правда, я лично в этом сомневаюсь. А может, Дермотта избили за то, что он пытался защитить Робина? Не знаю. Во всяком случае, Уильям Стерлинг знает, в чем тут дело. Знает об этом и инквизитор Нельсон, и дубина Мак-Клой, и калека Пол Дермотт, наверняка знал и бедолага Питер Лоу.

Судья тоже из этой компании. А Купер прочувствовал это дело нутром и подозревает, точно подозревает! Только никогда не скажет об этом, пока не получит доказательств.

- А эта несчастная на кухне?

- Нет. Она точно знает только одно: ее сын мертв… И как только вспоминает об этом, тут же напивается. Дело об исчезновении Робина Стерлинга закрыто, весь город уверен, что в его гибели виновата мать. Ее посадят за решетку, мы с тобой уберемся из города, и все пойдет своим чередом.

- Наверное, так и следует поступить, - сказал я. - Тогда катись домой, Леон! - подозрительно мягко посоветовал Сид.

- Как же я уеду, мне ведь еще долго придется изображать медбрата, - постарался улыбнуться я. - Правда, дома меня ждет недописанный роман, так что неплохо было бы… Впрочем, у тебя есть хоть какой- нибудь план?

- Уверен я только в одном, - сказал Сид. - Они понимают, что я для них представляю серьезную опасность. Я задаю вопросы, которые очень им не нравятся. Самое уязвимое место у них - Пол Дермотт, в противном случае они бы не стали изолировать его. Я думаю, они врезали мне по черепу только для того, чтобы успеть удалить его из дома. Он никак не мог приложить свою руку к моему темени из инвалидной коляски.Черт возьми, просто чудо, что они не уложили меня насмерть. Кто-то подкрался ко мне сзади, тихо, как кошка. Но только не судья, у него бы так не получилось. Может, это был их шофер, Бад Спенсер, - кажется, так его зовут.

- Да, твой рассказ выглядит довольно логично. Но почему бы женщину вместе с револьвером не передать в руки закона? В этом случае ты предстал бы перед городом в выгодном свете, это дало бы тебе возможность спокойно, без помех расследовать дело. А сейчас ты просто оттягиваешь неприятный момент, когда полицейские наденут на тебя наручники.

Он с презрением посмотрел на меня:

- Я понимаю, до тебя это никак не доходит, Леон. Но если бы ты видел, как сегодня утром эта троица ворвалась в дом Стерлинга, если бы ты видел их наглость, то понял бы.

Понял, если бы увидел ее страх и отчаяние… Ведь этим утром она была еще трезвая. Может, тебе это тоже напомнило бы издевательство трех садистов-охотников над беззащитным зверьком, запутавшимся в силках. Отдать в их руки женщину, находящуюся на грани отчаяния, означает бросить ее в кошмар полного безумия или просто позволить ей умереть в страшных мучениях. Все мы ломаемся, достигнув определенного градуса, и она сейчас очень, очень близка к этой точке.

- Она тебе нравится?

- Откуда я знаю, - ответил он нетерпеливо. - В трезвом состоянии тяжесть трагедии не дает ей вздохнуть по-человечески, она просто раздавлена горем. Я даже приблизительно не представляю, что она за человек. Но эти подлецы ведут против нее смертельную интригу, а я таких вещей не перевариваю! - Он глянул на меня и украдкой улыбнулся.-- Впрочем, дело не в Фэй. Надо еще рассчитаться за удар по моей бедной голове. Платить надо по всем счетам.

Беседуя таким образом, мы распили бутылочку, потом перенесли Фэй на кровать Сида, сварили кофе и продолжили разговор. Сид раскурил свою вонючую трубку и, впав в приятное расположение духа, признался, что все его сомнения и подозрения базируются только на предчувствиях и ощущениях. Робин мог утонуть, на Пола Дермотта действительно могли напасть хулиганы. В конце концов, не исключено, что Фэй в припадке отчаяния, или защищаясь, могла застрелить Питера Лоу, а теперь выворачивается, уверенная в том, что все равно никто в городе ей не поверит. Может быть, Стерлинг, Мак-Клой и Нельсон искренне хотят спасти ее, и им очень неприятно сажать женщину в тюрьму, но иного пути они просто не видят.

- И только в одном я твердо убежден, на все сто процентов! - воскликнул Сид. - Не мог я упасть с лестницы, на которую даже не ступил ногой, не мог я удариться затылком о перила! В этом я ничуть не сомневаюсь, что бы ни утверждали судья и врач. И ударили меня потому, что я задаю неприятные вопросы. Короче, именно это свидетельствует о том, что заговор, о котором мы ничего не должны знать, существует. Вывод: нет оснований не доверять моим ощущениям!

- И что из этого? Что ты будешь делать с этой женщиной?

Стоило тебе выйти на минуточку, как она сбежала из дома и раздобыла где-то виски.

- Может, украла бутылку где-то здесь, поблизости? И тем не менее мы должны прятать ее, иначе ее ждет верная смерть. Как ты смотришь на то, чтобы увезти ее в Нью-Йорк, к тебе на квартиру?

Я удивленно уставился на Коэна:

- Погоди, Сид. Я доверяю твоей интуиции. Ты редко ошибаешься. Но объясни мне, что это за заговор, в котором замешаны судья с сыном, шериф, прокурор, врач, муж этой женщины и бедолага-покойник, который всему городу был известен своей добродетелью?

- Я еще ничего не знаю, - ответил Сид. - Но я докопаюсь, дороюсь до истины.

Я вспомнил про привезенные мною вещи и пошел за ними. Сид дал мне ключи от «мерседеса», и я вынул из перчаточного ящика револьвер в черном кожаном футляре и патроны. Все эти предметы были аккуратно завернуты в его носовой платок. Я перенес все в дом.

Оказалось, что Сид прекрасно знает, как следует снимать отпечатки пальцев, так что инструкции нашего приятеля из Нью-Йорка не понадобились.

- На коробке никаких следов… Ни одного отпечатка, - пробормотал себе под нос Сид и приступил к револьверу. - Скорее всего, на нем мы тоже ничего не обнаружим, однако попробуем… - Он промучился еще минут пять и поднял на меня сияющие от восторга глаза: - Ничего, Леон! Убийца тщательно стер все отпечатки!

- Фэй прекрасно могла это сделать, - возразил я.

- Если это сделала она, то поступила умно. Револьвер без отпечатков не может служить уликой против нее. Как ты думаешь, может, вернем все на место?

Я опять завернул футляр в платок и снес его в «мерседес». Не успев войти в дом, я услышал невдалеке гул мотора.

- К нам, кажется, гости, - сообщил я Сиду.

- Запри дверь, - велел он, уже твердо стоя на ногах. - Прибери со стола все эти нью-йоркские штуки. Если это полиция, скажи им, что уложил меня в постель и заставил принять снотворное. Напомни им про травму головы и заяви, что меня ни в коем случае нельзя беспокоить.

- Может, будет лучше, если ты встретишь их сам?

- Тогда они найдут Фэй, а это конец. Действуй!

Он прошел в спальню и попробовал запереться, но замок, похоже, был сломан, и от этой затеи пришлось отказаться. Я поспешно убрал все со стола, снес на кухню и бросил в помойное ведро. Кто-то постучал в дверь, сильно и нетерпеливо, выкрикивая при этом какие-то слова. Я распахнул дверь.

- Что тут происходит, черт побери? - спросил я изумленным тоном, обозначив в нем нотку гнева. - Тише, прошу вас!

Передо мной стоял здоровенный Мак-Клой, за его плечом хихикал Нельсон и маячил муж Фэй Стерлинг. Мак-Клой оттер меня плечом и шагнул в дом.

- Это тот самый парень, о котором я вам докладывал, - сказал он, обернувшись к Нельсону.

- Я Хью Нельсон, окружной прокурор, - представился тот. - А это мистер Стерлинг.

- Мне наплевать, кто вы и что вы, - сказал я нетерпеливо. - Главное, чтобы вы не шумели. Я два часа промучился, прежде чем он заснул. Не хватало только, чтобы вы разбудили его. К тому же я вас не звал, и если вы знакомы с законом, то должны знать, что не имеете права врываться в жилище без разрешения.

- Спокойней, приятель, - весело произнес Нельсон. - Как, говорите, вас зовут?

- Дарт.

- Прекрасно. Мистер Дарт, мы здесь неофициально. Мистер Стерлинг весьма озабочен исчезновением своей супруги. Она пропала еще утром. Вы наверняка слышали, что мы разыскиваем ее. Она замешана в убийстве…

- Кроме того, нам рассказали, - тихо вымолвил Стерлинг, - что кто-то проник в соседний дом и украл бутылку виски. Мы полагаем, что Фэй пришла сюда в поисках Коэна.

- Ха, вот и она! - торжествующе завопил на кухне Мак-Клой и вошел в гостиную с бутылкой в вытянутой руке.

Я даже не посмотрел в его сторону.

- Сегодня днем с моим другом случилось несчастье, - сказал я. - Вы, наверное, уже знаете об этом. Он поскользнулся и ударился затылком о перила лестницы в доме судьи Дермотта. - Троица настороженно переглянулась при этих словах. - Он отказался от госпитализации, но чувствует себя очень плохо. Я заставил его принять снотворное, и сейчас он в постели.

Поэтому, если у вас нет официального ордера, прошу незамедлительно покинуть помещение.

- Вы видели мою жену? - спросил Стерлинг; лицо у него было пепельно-серое.

- Понятия не имею о вашей жене! - грубо ответил я.

- Как вы объясните наличие бутылки на кухне? - спросил Мак-Клой. - На этикетке штамп здешнего магазина!

- Я ничего не собираюсь объяснять. Когда я приехал, в доме никого не было. Два часа спустя появился Сид с проломленной головой. Он смог только сказать, что оступился в доме судьи, а дальше я только и делал, что обихаживал его и старался уложить в кровать. Поэтому, если вы не оставите его в покое, ответственность за возможные последствия для его здоровья вы понесете в соответствии с установленным законом порядком. Вы имеете дело с тяжело раненным человеком.

- Вы утверждаете, что миссис Стерлинг не было и нет в этом доме? - спросил Нельсон.

- Ничего я не утверждаю, - ответил я. - Впрочем, если желаете, можете осмотреть дом. Условие одно: абсолютная тишина. И держитесь подальше от спальни.

Я был уверен, что у меня все получилось. Откровенно говоря, у меня не было полного убеждения, что Фэй ничего не оставила в комнатах - сумочку, перчатки или тому подобную ерунду. Может, в ванной?… Но вот Мак-Клой вышел оттуда и не произнес ни слова. Я вздохнул с облегчением. Но тут же кровь застыла у меня в жилах: Нельсон тихо открыл дверь в спальню.

Внутри было темно. Сид лежал под одеялом, уткнувшись лицом в подушку. Он постанывал и неразборчиво бормотал в тяжелом забытье. Нельсон так же тихо прикрыл дверь, прикусив нижнюю губу. Я закрыл глаза. Троица опять обменялась многозначительными взглядами, после чего прокурор неопределенно пожал плечами.

- Ладно, завтра мы вернемся и побеседуем с Коэном, - сказал Нельсон. - Может, миссис Стерлинг побывала здесь до вашего появления. Надеюсь, что это именно так. Не хотелось бы официально обвинять вас в попытках ввести следствие в заблуждение.

- Это я забираю с собой, - заявил Мак-Клой, не выпуская бутылки из рук. - Может, на ней есть пальчики Фэй, это поможет нам выйти на след.

- Вы ничего не вынесете отсюда без ордера на обыск! - решительно заявил я. - Кроме того, разве вас не учили в полицейской школе, что такие вещи нельзя брать голыми руками? Чьих только отпечатков теперь на ней нет - и ваши, и мои. Я, кстати, не один глоток сделал из этой бутылки. Понятно?

- Оставьте ее, Фрэнк, - произнес, холодно улыбнувшись, Нельсон. - Простите, что мы побеспокоили вас, мистер Дарт. Спокойной ночи.

Они ушли. Я запер дверь и дождался, когда заработают моторы машин. Только тогда я поспешил в спальню. Сид ничком лежал на кровати. Фэй нигде не было.

- Они уехали! - воскликнул я.

Сид отодвинулся на край постели. И тут я увидел, что он спрятал Фэй под своим огромным телом. Так он пролежал все это время, зажимая ей рот, чтобы она, не дай Бог, не вскрикнула в пьяном, полубессознательном состоянии. Глаза ее были закрыты. Сид отодвинулся от нее чуть дальше, и женщина что-то пробормотала во сне.

Он сел на краешек кровати. Выглядел он довольно взволнованным.

- Они вернутся, - сказал Сид. - Причем гораздо раньше, чем обещали. Если бы я был на месте Нельсона, то вернулся бы минут через пять. Просто чтобы лишний раз убедиться.

Он посмотрел на Фэй и нежным жестом убрал с ее лба прилипшую прядь волос.

- Ты рассуждаешь логично, - заметил я. - Пойду покараулю немного…

В дверях я опять обернулся. На лице моего друга блуждала странная улыбка.

X

Ровно семь минут спустя перед домом опять остановилась машина. Легко хлопнула дверца. На этот раз Нельсон был один. Его холодный взгляд быстро обежал комнату.

- Не могу найти зажигалку, - пожаловался он. - Похоже, оставил ее у вас.

- Может быть, - произнес я. - Но вы не выходили за пределы гостиной.

- Точно, вы совершенно правы, - гаденько улыбнулся он. - Значит, я обронил ее в другом месте.

- Нет, - улыбнулся я не менее приятно. - Вы вертели ее в руках перед уходом, пару минут назад. Советую вам в следующий раз лучше шарить по собственным карманам, а не беспокоить людей.

Нельсон побледнел и сжал свои тонкие губы. Потом похлопал себя по карману и попытался разыграть изумление.

- Невероятно! Вы абсолютно правы. Никогда не прощу себе, что беспричинно побеспокоил вас.

- Я вас прощаю, - с достоинством продекламировал я. - В следующий раз вместо надуманного повода приносите ордер на обыск, пожалуйста.

На пару секунд он потерял дар речи, потом все же собрался:

- Хотел бы я знать, на самом ли деле вы такой храбрый, как стараетесь показать?

Я опять дождался, пока отъедет автомобиль. Похоже, сегодня он больше не вернется. Странно, но муж Фэй Стерлинг не произвел на меня совсем никакого впечатления. Он дважды открывал рот, но говорил без страсти и убежденности. Нельсон и Мак-Клой выглядели куда более решительными. Они горели желанием любой ценой отыскать Фэй Стерлинг, в то время как ее муж больше напоминал марионетку, впавшего в транс и послушно выполняющего приказы гипнотизера типа. А я ожидал от него проявлений бешеного гнева, свирепой ненависти и тому подобного!

Он неподвижно стоял посреди комнаты, вышел из дома, не попрощавшись, не произнеся ни слова. Ничто в его поведении не говорило о серьезной обеспокоенности судьбой жены. У меня сложилось впечатление, что мысли его блуждали где-то в другом месте, или же он сосредоточился на чем-то совершенно ином, не имеющем никакого отношения к Фэй, невероятно далеком от реальности. К тому же я никак не мог припомнить, говорил мне что-нибудь Сид о реакции Уильяма Стерлинга на смерть сына или нет.

Жители городка, конечно же, были уверены, что это страшный удар для него. Но, насколько я знал, Стерлинг всего раз позволил себе продемонстрировать супружеские чувства. Это была краткая вспышка гнева во время утреннего визита славной троицы, когда они застали в доме Стерлингов Сида.

Я плеснул себе в стаканчик виски: выпивка была мне просто необходима. Потом я зажег сигарету, и в этот момент, прикрыв дверь в спальню, в гостиной появился Сид.

- Три-четыре стакана, и она в полном отрубе, - сказал он, раскуривая трубку и не глядя в мою сторону.

- Послушай-ка, Сид, - заговорил я. - Они вернутся, и у них на руках будет ордер на обыск. Судья Дермотт выдаст им его. Похоже, он держит их сторону. И тогда нам не удастся спрятать ее.

- Я должен поговорить с ней, когда она очухается. Придется ждать до утра, - заметил Сид и продолжил: - Леон, она сломается на первом же допросе. Они продержат ее в камере, пока ее нервная система не рухнет к чертовой матери, и тогда ей нужно будет лишь одно - глоток виски. Нельсон любезно нальет ей стаканчик, но при условии, что она сознается в убийстве Питера Лоу. И она сознается, черт побери, независимо от того, кто уговорил этого святошу. Дело закроют, и получится, что все это время мы с тобой бились лбом об стенку. Нам должно хоть чуточку повезти, чтобы она не попала на съедение шакалам, - Сид подошел к окну. - Кто знает, что случится, если мы попробуем увезти ее отсюда? Будь добр, сядь в машину и прокатись по городу. Посмотрим, что из этого получится.

- Недурная идея.

- Я думаю, тебя обязательно остановят. После того как отпустят, загляни в аптеку, если она открыта, и купи что-нибудь для моей головы.

- Что именно?

- Откуда я знаю? Спроси у провизора. Главное, чтобы у тебя был формальный повод для поездки в город.

Так что я отправился в город. Не успел я вывернуть на главную улицу, как увидел синюю мигалку. Полицейский стоял у своей машины с повелительно поднятой рукой. Это был не Мак-Клой. Молодой, подтянутый, чистенький, но очень нелюбезный парень.

- Встаньте у тротуара! - приказал он. - Выйдите из машины.

Я повиновался. Он осмотрел салон.

- Ключи от багажника! - Полицейский протянул руку.

Я отдал ключи. Он открыл и тут же захлопнул багажник и вернул мне ключи.

- Можете ехать.

- Случилось что-нибудь, шеф? - невинным голосом спросил я.

- Ищем кое-кого, - неохотно произнес он и уселся в свою машину.

Трогая с места, я заметил в зеркальце заднего вида, как полицейский взял трубку и принялся докладывать, очевидно начальству, о моей поездке.

Когда я остановился рядом с аптекой, на меня сразу уставилось несколько пар внимательных глаз. Провизор завернул мне пенициллин и еще что-то.

- Как самочувствие мистера Коэна? - участливо спросил он, пока я платил по счету. Жителям Рединга, похоже, с момента приезда я был прекрасно известен как друг рыжебородого художника.

- Очень неудачное падение, - разъяснил я.

- Ему бы к врачу…

- Попробуйте его переубедить!

Выйдя из аптеки, я обнаружил привольно опершегося на мой автомобиль пожилого мужчину. Пока я шагал с лекарствами в руке, он внимательно изучал меня своими серыми глазами.

- Вы ведь Дарт, правда? - спросил он.

- Да. А вы, похоже, Альберт Купер? - охотно отозвался я.

- Как у него дела?

- Чертовски болит башка.

- Неловкое падение, как я слышал.

- По крайней мере, так все говорят… если вы хотите верить им, а не мне и Сиду.

- Но ведь вас-то при этом не было?

- В этом и не было никакой необходимости. Вполне достаточно того, что я знаю, почему это произошло.

Купер отклеил от губы окурок и внимательно осмотрел его:

- Я, собственно, тоже знаю…

- Отлично, - заключил я. - Значит, мы единомышленники.

Я оглянулся. Ярко освещенная улица была пуста. Мне показалось, что старик хочет чем-то поделиться со мной. Поэтому я стоял и ждал.

- Судья Дермотт… - начал он нерешительно. - У него есть что-то вроде загородного дома, там, в горах.

Раньше он часто бывал там, когда был помоложе и баловался еще охотой и рыбалкой.

- Очень интересно. А к чему вы мне это рассказываете?

- Может, это заинтересует вашего друга, - тихо ответил он. - Есть тут дорога, которая ведет наверх, в горы. От нее отходит проселок, прямо к дому. Идеальное место для любителя одиночества или… для того, кто хочет спрятать кого-нибудь. - Он пронзительно глянул на меня.

- Вы думаете, Пол Дермотт там, в горах? - обрушил я вопрос прямо в лоб старику.

- Мне только известно, это этот дом существует. А я, как уже знает ваш приятель, говорю только о том, что знаю наверняка.

- Что же, спасибо за информацию.

- Есть еще кое-что интересующее вашего друга, - продолжил редактор. - Вы что-нибудь слышали про Бада Спенсера?

- Шофера Дермотта?

- Назовем его так, - криво усмехнулся старик. - Передайте Коэну, что у этого типа небезынтересное прошлое. Он работает на судью уже года два. Бывший каторжник, которому судья хотел помочь. Когда-то был телохранителем известного гангстера в Нью-Йорке. Его посадили за незаконное ношение оружия, больше ничего не удалось доказать… Вы меня понимаете? Так что я хотел бы с вашей помощью внушить Коэну одну заповедь: если, прогуливаясь по лесу, он случайно наткнется на Бада Спенсера, а тот, к примеру, будет в этот момент упражняться в стрельбе, то пусть лучше заходит к нему со спины.

- И это все, что вы хотите передать Сиду?

- Черт побери! Неужели вы считаете, что я еще не набил вашу дырявую корзинку с верхом?

- Нет, просто я стараюсь точно запомнить нужные сведения.

- Вы правы. И вот еще что, - добавил Купер, - когда вы найдете этот грязный проселок, то увидите крупную надпись: «Частное владение». Известно, что закон всегда на стороне владельца собственности. Так что, если схлопочете пулю в зад, вина в этом будет исключительно ваша. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу этим сказать. - Он сделал шаг в сторону и продолжил: - Я лично советовал бы вам взять ноги в руки и позволить городу Редингу самому решать собственные проблемы.

Было бы нечестно, если бы я не дал вам такой совет. Но я от всей души надеюсь, что Сид Коэн не прислушается к нему.

- Похоже, вы неплохо узнали моего друга.

- Приятно вспомнить, что и я когда-то был примерно таким же, - произнес Купер, и губы его сложились в горькую улыбку. - Ладно, я думаю, не стоит напоминать ему о том, что преступник, имеющий на счету два трупа, не остановится и перед третьим убийством. Ведь повесят его все равно только один раз.

- Я непременно напомню ему об этом.

- Вы тоже неплохой парень. - Он посмотрел на свои запыленные ботинки. - Как себя чувствует Фэй? - вдруг спросил он.

- А как бы себя чувствовали вы, если бы с вами обходились так, как с ней?

Он глянул на меня и открыл рот. Похоже, он собирался спросить меня, в надежном ли месте мы спрятали женщину, но вместо этого только глубоко вздохнул:

- Приятно было с вами познакомиться. Люблю немногословных людей. - Произнеся это, он задумался, потом спросил так же неожиданно: - А не выпить ли нам стаканчик-другой в соседнем баре?

- Рад бы, но спешу домой.

- Все-таки послушайтесь меня. Поставьте машину перед моей редакцией. Видите вон тот дом из красного кирпича? Двери не запирайте. В этом городе живут; честные люди. И выпейте не спеша стаканчик.

Я так и не понял, что за идея зародилась у него в голове, но старику хотелось доверять. Его спокойные проницательные глаза ясно давали понять: он знает, что делает.

Я поставил автомобиль перед зданием редакции и прошелся, разминаясь на ходу, к бару. В нем не было никого, за исключением парочки, забившейся в дальний темный угол. Хозяин, наверное, с нетерпением ожидал, когда они отвалят из заведения, и не был настроен на разговор по душам. Я выцедил свой скотч, расплатился и не спеша направился к машине. Купера нигде не было видно. Окна редакции не светились.

Я пожал плечами и плюхнулся на сиденье. Сзади лежал какой-то длинный предмет, и я протянул руку, чтобы ощупать его. Глаза постепенно привыкли к полумраку салона, и я увидел карабин, двустволку и несколько коробок патронов.

В горле у меня пересохло, сердце подпрыгнуло куда-то вверх и заколотилось, словно обезумев. Мне было приятно сознавать, что Купер - наш союзник, но гораздо меньше радовал меня тот факт, что он считал нашу миссию настолько опасной. К сожалению, старый репортер слишком хорошо знал свой город, и ему не составляло особого труда предвидеть самые нехорошие последствия.

Оружие привнесло новый элемент в развитие событий. Мы уже знали, что наши противники - люди решительные, не новички в своем деле, они не остановились перед убийством, чтобы заставить навсегда замолчать болтуна. Сейчас, благодаря Куперу, мы узнали, что на их стороне будет драться с нами профессиональный убийца, который за определенное количество долларов пойдет на все. А денег, похоже, в этом симпатичном, ухоженном, богатом городе предостаточно. Не зря же у его жителей такой достойный, почти аристократический вид. Купер, кажется, нисколько не сомневался, что мы просто вынуждены будем принять бой, и потому с радостью предоставил в наше распоряжение свой охотничий арсенал. Жест симпатичный, но ничуть не прибавляющий храбрости писателю, трусу от рождения, каким, собственно, я и был всегда.

В нескольких милях от мастерской я чуть не вылетел на обочину, так резко пришлось ударить по тормозам: вдалеке я заметил синюю полицейскую мигалку. Молодой постовой скучал, ожидая моего возвращения из города. Конечно, он опять осмотрит машину - а вдруг я подобрал Фэй по дороге? И хотя ничего преступного в том, что я вдруг завел пару охотничьих ружей, нет, он моментально известит об этом нашего приятеля Мак-Клоя.

Я выключил движок. За мной никого не было видно. Я замотал карабин и двустволку в плед, валявшийся на заднем сиденье, и вышел.

Здесь было что-то похожее на парк. Передо мной оказался бюст какой-то шишки, скорее всего, местного значения, потому что ни лицо, ни имя ни о чем мне не говорили. Я спрятал сверток за низеньким постаментом и опять уселся в машину. Патронь! я рассовал по карманам, понадеявшись, что личному досмотру меня не подвергнут.

Как я и предполагал, полицейский опять остановил меня и сунул голову в салон.

- Я ездил за лекарствами для друга, - пришлось пояснить мне.

- Ключи, - выдавил он из себя и протянул руку. Открыл багажник и тут же со страшной силой захлопнул его.

- Ну как, про Фэй Стерлинг ничего новенького не слыхать? - дерзко спросил я, когда он возвращал ключи.

Он с отвращением глянул на меня и еле-еле процедил сквозь зубы:

- Не слыхать.

XI

Сид внимательно выслушал отчет о моей поездке в город. Моим поведением он остался доволен.

- Мы еще очень многого не знаем, так что любые сведения нам на пользу, - сказал он и бросил взгляд на дверь, ведущую в спальню. - От нее мы не добьемся толку, пока не протрезвеет окончательно. Надо выждать еще несколько часов. Отсюда нам ее не забрать, несмотря на то, что это было бы не только умно, но и просто необходимо: наверняка они на всех дорогах поставили полицейских. И что бы мы ни предприняли, утром они заявятся с ордером на обыск.

- Так что будем делать, Сид? Похоже, мы здорово влипли.

- Выход всегда найдется… Только где искать его? Правда, я почти не сомневаюсь в том, что Пол Дермотт выложит нам все, что знает. Этот парень еще не совсем потерял совесть, он пойдет на сотрудничество с нами. Но если мы рванем на его поиски, то поставим на карту собственные шкуры, это уж точно.

- Может, обратиться куда за помощью?

- Как и к кому?

- Ну, скажем, поставить в известность полицию штата. Она-то наверняка не повязана с этими типами!

- Конечно, нет. Ты у меня умница. Но представь себе, что сюда заявятся честные специалисты и мы потребуем от них решительных действий. Вот они приехали. И мы выкладываем им все наши подозрения и сдаем Фэй. Кто же будет в итоге радоваться? Правильно, Нельсон и компания! Мы можем доказать хоть одно свое слово?

На нашей стороне только подозрения с сомнениями.

- А твоя разбитая голова тоже только подозрение?

- Им все прекрасно разъяснят. Судья и доктор заверят их, что это было неловкое падение с лестницы, вот увидишь, - почти радостно заявил Сид. - У нас нет доказательств, бедный мой Леон, одни только эфемерные логические построения. Надо решать, что делать с Фэй, а потом - за оружие, что нам дал Купер, и с боями пробиваться к Полу Дермотту. - Он внимательно посмотрел на меня: - Альберт более чем ясно дал нам знать, что они не шутят. Если ты хочешь отправиться домой дописывать книгу, я не обижусь на тебя и буду по-прежнему считать Леона Дарта своим другом.

По правде говоря, я с радостью рванул бы домой. Об этом мне твердили все мои чувства, инстинкты, мозг, включая спинной и костный, центральная и периферийная нервные системы - весь организм. Я по натуре абсолютно мирный человек. Даже во вьетнамской мясорубке я прослужил, ни разу не выстрелив из винтовки. Там, в Индокитае, я много слышал о подвигах Сида Поэта, составлял разведсводки на базе добытых им сведений, но ни разу мне не захотелось побывать с ним в деле. Но теперь со мной произошло нечто совершенно необъяснимое. Я смотрел на этого сильного, отважного человека и вдруг почувствовал прилив гордости: он хочет, чтобы я остался с ним, я ему нужен!

- Ума не приложу, чем смогу быть тебе полезен, - развел я руками. - И тем не менее, я остаюсь.

Сид опять посмотрел в сторону спальни.

- Если со мной что-нибудь случится, - произнес он, - ты единственный человек, который сможет позаботиться о ней. - Он встал и посмотрел на часы: - Часа через три будет уже совсем светло. Пусть она еще немного поспит. Нам тоже не мешает малость вздремнуть. - Он посмотрел на меня с невыразимой нежностью: - Всякий раз, когда я попадал в переделки, по-настоящему, до самого конца со мной оставались только трусливые и неповоротливые интеллигенты. Спасибо тебе, Леон. Спасибо, что остался.

Сид чуть не вытряс из меня душу, и только тогда я с усилием разлепил глаза. В окна вливался серый утренний свет. Сид, похоже, поднялся уже давно, принял душ, побрился и оделся.

Пара часов отдыха вернула его жилистое тело в идеальную форму. Ну а я - я бы запросто проспал еще часов десять, причем без всякого напряга.

- Кофе готов, - объявил он.

Аромат горячего кофе распространился по всему дому. Я дотащился до ванной, принял душ, и это наконец разбудило меня. Я уставился в окно, желая понаблюдать за рождением дня, который, похоже, я буду помнить всю оставшуюся жизнь. Конечно, если к вечеру останусь в живых. Газон побелел от инея, первые солнечные лучи сверкнули из-за горных вершин.

Возвращаясь в гостиную, я заглянул в спальню и застал своего друга сидящим на краешке постели, в которой спала Фэй. Он уже разбудил ее, и женщина смотрела на него широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами. Потом она заметила меня.

- Я в вашем доме? - удивленно спросила она Сида.

- Да.

- Я сама вернулась?

- Да. И встретили здесь моего друга Леона Дарта.

- Ради Бога, простите меня. Так стыдно…

- Фэй, на извинения и угрызения совести времени у нас нет. Я должен задать вам несколько вопросов и получить на них исчерпывающие ответы. Ваш муж и все прочие могут вернуться сюда за вами с минуты на минуту.

- Вернуться?…

- Они уже были здесь вчера вечером, но мы успели спрятать вас.

- Вы были здесь, со мной, в одной кровати? Мне кажется, я припоминаю ваш голос.

- Да, я был здесь, с вами. - Сид поднялся. - Вставайте, Фэй, пора завтракать. Мы не имеем права терять время.

Губы ее дрогнули:

- Послушайте, нет ли у вас…

- Нет! - крикнул Сид грубо. - Ни капли!

Он вышел. Я отправился на кухню и принялся готовить единственное блюдо, которое мне удавалось. Да и с провиантом у Сида было небогато. Яйца и бекон. Краешком глаза я следил за передвижениями Сида. Он нашел бутылку с остатками «бурбона» и отнес ее в машину. Только он вернулся в дом, как на кухне появилась Фэй.

И тут я понял, чем она взяла Сида. В ее огромных глазах плескался коктейль из безграничного ужаса и отчаянного стыда. Она была настолько беспомощна, что сердце начинало щемить при одном только взгляде на нее.

- Мистер Дарт, Сид, вероятно, рассказал вам обо мне, - пролепетала она. - Я хочу извиниться перед вами за то, что, возможно, вчера вечером наболтала здесь. Простите меня, прошу вас.

- Вы не сказали ничего такого, что могло бы вогнать меня в краску, - постарался я сострить. - Друзья зовут меня просто Леон.

Сид разлил кофе по чашкам и разложил по тарелкам яичницу. Я смотрел, как он ставит завтрак перед молодой женщиной.

- Вам надо поесть, Фэй, - настойчиво требовал он. - А пока я расскажу вам, что произошло за это время. И прошу вас, прекратите ломать голову над тем, где раздобыть бутылку. Вам нельзя теперь пить, мне нужен ваш трезвый, здравомыслящий мозг.

- Хорошо, Сид.

- Теперь слушайте, - сказал он, и в голосе его все набирала силу нотка нежности. - На некоторое время, повторяю, вы просто обязаны забыть про выпивку. Я помогу вам, непременно, но сейчас дорога каждая минута. Если Хью Нельсон найдет вас здесь и упрячет в тюрьму, мне останется только одно: нанять вам хорошего адвоката, чтобы хоть немного уменьшить срок, который грозит вам. Чтобы уберечь вас от этого, я должен знать некоторые вещи, понравится вам это или нет. Кроме вас, о них просто некому рассказать. Вы помните, на чем мы вчера остановились? Что у вас осталось в памяти от вчерашнего вечера?

- Питер, - прошептала женщина. - Питер Лоу. Вы сказали, что он мертв.

- Мертв, как же! Его убили.

- Убили? Но кто мог это сделать?

- Говорят, вы.

- Нет, это ложь!

- Я вам верю, - произнес Сид. - Верю, потому что совершенно случайно знаю, что вы были трезвы как раз в то время, когда произошло преступление. Но, кроме меня, этого не знает никто, и никто не поверит вам. Мои слова тоже ничего не стоят в этом городишке, так как все знают, что я ваш друг. Но давайте отложим ваши проблемы и ваши заботы.

Есть дела поважнее.

Его ледяной тон просто потряс Фэй. Она посмотрела на меня, ища подмоги. Я быстренько закурил и глубокомысленно уставился в кофейную чашку. Я всегда плохо переносил грубость, особенно по отношению к женщинам. Сид удивил меня, тем более я не предполагал, что у него есть причины так переменить свое отношение к даме.

- Прежде всего поговорим о вашем муже, - продолжил он. - Я хочу знать, как он держал себя после исчезновения Робина.

Фэй заплакала, и Сид своим здоровенным кулачищем треснул по столу.

- Хватит с меня! - грубо рявкнул он. - Если вы толком не ответите мне, мы все трое окажемся за решеткой! Начало истории мне известно: вы отвели ребенка на озеро, заснули, проснулись, искали малыша и в конце концов пошли к дому судьи Дермотта. Вы заметили кого-нибудь в рощице?

Фэй судорожно затрясла головой. Пальцы ее впились в столешницу. К еде она даже не прикоснулась.

- Кто был в доме судьи? - быстро спросил Сид.

- Никого. Я звала, звала их… Никто мне не ответил.

- Судья? Пол? Куда вы звонили?

- В полицию.

- А мужу?

- Нет!

- Почему?

- Я не знала, где он.

- У него нет своей конторы или бюро? Где он занимается делами? Разве его в это время не было дома?

- Да… Нет… Он в это время жил в клубе…

- Почему вы не позвонили в клуб?

- Он приказал прислуге отвечать мне, что его там нет. Поэтому я никогда не звонила туда.

- И все-таки, - настаивал Сид, - разве вы никак не могли дать ему знать о том, что Робин пропал?

- Но мне не нужен был Уильям! - в отчаянии крикнула Фэй. - Мне нужна была помощь!

- Он переехал в клуб, чтобы не видеть, как вы пьянствуете. Это так, Фэй?

- Да, верно.

- Между тем, Уильям не считал вас недееспособной, раз оставил ребенка с вами.

- Я не знаю, что он считал, думал или на что рассчитывал. Я никогда этого не знала! - всхлипнула она.

- Я дважды видел его, - продолжал настойчиво Сид. - У меня сложилось впечатление, что он постоянно пребывает в каком-то трансе. Что с ним? Он не наркоман?

- Нет, - несколько успокоившись, произнесла Фэй.

- С кем он дружит?

Женщина, видимо, заколебалась:

- Я бы не сказала, что у него есть близкие друзья. Знакомых много, практически весь клуб. Но я не отважилась бы сказать, с кем он особенно близок.

- С Дермоттами он дружит?

- Дружит? Просто они вращаются в одном обществе.

- Вернемся к исчезновению Робина. Вы позвонили в полицию, и она прибыла. Кто появился на месте происшествия с ними и после них?

- Я уже говорила вам… Аквалангисты, пожарные, скорая помощь с кислородными подушками на случай, если найдут Робина…

- А Уильям? Когда он появился?

- Позже.

- Один?

- Нет, он пришел… с Хью Нельсоном.

- И что он сказал? - Сид задавал вопросы в хорошем темпе, не давая Фэй времени на раздумье, и она отвечала почти автоматически.

- Ничего.

- Но ведь должен же он был хоть что-нибудь произнести! Он не спросил вас, как это случилось?

- Он ни о чем не спрашивал меня, он не сказал мне ни единого слова, - твердо ответила Фэй.

- Как же так? Отец пропавшего ребенка не поговорил с вами, даже не попытался узнать, как это произошло?

- Нет, нет! - выкрикнула она.

- Но… - Сид глубоко вздохнул, голос его вдруг опять стал мягким. - Фэй, а когда поиски закончились, неужели он даже не отвез вас домой?

- Нет.

- Кто проводил вас?

- Судья Дермотт ехал следом за мной на своей машине.

Я ехала на своей. Он допросил меня. Когда я сказала, что не выпила в тот день ни капли, он не поверил мне. И после этого ушел.

- Он оставил вас в одиночестве?

- Да.

- И что вы сделали?

- Напилась до бесчувствия! - крикнула женщина и обеими ладонями ударила по столу. - Сид, ну зачем, зачем надо опять и опять повторять эту страшную историю?

- Потому что все вертится вокруг нее, Фэй, - спокойно ответил Сид.

Дыхание ее участилось, стало трудным, хриплым.

- Тогда скажите мне, чего вы добились? Вы узнали, что случилось с Робином?

Сид покачал головой.

- Нет, Фэй, пока ничего не удалось узнать. - Теперь голос его был нежен и полон жалости. - Но я уверен, что Лоу не выдумывал, когда обещал рассказать вам правду об исчезновении Робина. Я думаю, он действительно знал, что случилось с вашим мальчиком.

- Тогда… значит… Если бы я поверила, если бы я уступила ему, я бы узнала правду?

- Сомневаюсь. Не думаю, что он сдержал бы слово, Фэй. Похоже, он знал, что эту истину раскрывать опасно. Но кто-то слышал его обещание, и потому он умер. Уверен, Лоу знал, что умрет, если проболтается вам, но он не подозревал, что вас подслушивают. Если бы он не сходил с ума от ревности, он ни за что даже не намекнул бы вам про Робина. Вы говорили мне, что прежде он об этом даже не заикался…

- Значит… О, я давно поняла, что он ко мне неравнодушен. Он сутками просиживал рядом со мной, пытаясь помочь. Иногда он брал меня за руку… Но это было все. Да, я знала, что нравлюсь ему.

- И вот, увидев меня в душе, он решил, что больше нет смысла подавлять свои вожделения, что он и так потерял слишком много времени впустую, - подхватил Сид. - Послушайте, Фэй. Что касается Робина, я просто уверен: очень много людей знает, что произошло с ним на самом деле, и среди них ваш муж. И если я не ошибаюсь, этот факт вполне объясняет его бессмысленный взгляд и странное поведение. Его мозг непрерывно занят тем, как скрыть эту страшную тайну от остальных, в том числе и от вас.

Фэй вскочила на ноги и направилась к окну.

- Неужели он мог так поступить? Неужели он мог это сделать?

- Я не могу позволить себе удовольствие выразить вам соболезнование, - произнес Сид. - Постараюсь вам объяснить ход своих рассуждений. Вожделение Лоу отворило ворота, которые были наглухо закрыты целых пять месяцев. Лоу потерял контроль над собой, может, угрожал кому-то даже раскрытием тайны. И тогда они были вынуждены приоткрыть створку ворот и заставить его умолкнуть навсегда. И если мы не вставим сейчас же в открывшуюся щелку ногу, они опять закроются, а за вами захлопнутся ворота тюремной психиатрической лечебницы, и никто во всем мире не снизойдет до того, чтобы выслушать хоть словечко вашего оправдательного лепета. - Он положил ладони на плечи Фэй и заставил ее повернуться. - И если вам кажется, что иногда я бываю слишком груб и бессердечен, вспоминайте в таких случаях, что мы с Леоном поставили на карту свои жизни ради вашего спасения.

Она обхватила его руками за шею и спрятала лицо на его широкой груди.

- Сид, прошу вас, - прорывалось сквозь рыдания, - дайте мне выпить, самую чуточку! Я сдержусь. Я все сделаю как надо, клянусь вам! Я…

- Ни грамма! - строго отрезал Сид, Он отстранил ее от себя, взял за руки и встряхнул.

- Сид, - услышал я вдруг свой собственный голос, - не забывай о том, что это не избалованный ребенок, требующий новую игрушку. Для нее это просто органическая потребность. Ты не можешь заставить ее бросить пить непременно сегодня.

- Могу, пока не узнаю все, что мне нужно, - отрезал он, оттолкнув Фэй к столу. - Сядьте и выпейте кофе! - приказал он.

Она опустилась на стул и опять принялась плакать. Я прикурил сигарету и протянул ей.

- Сид прав, Фэй. У нас очень мало времени. Помогите нам, только поскорее, пока в этом есть еще хоть какой-то смысл.

- Спасибо, Леон, - сказала Фэй и взяла сигарету. Она курила, глубоко и нервно затягиваясь, как будто никотин мог возместить нехватку алкоголя в организме.

- У меня составилась прекрасная компания на одном листочке, - заметил Сид. - Судья и его сынок,

Нельсон, Мак-Клой, Лоу и ваш муж. Что общего у этих людей? Что их объединяет, Фэй? Клуб на озере?

- Мак-Клой не состоит в клубе, - ответила она. Ей приходилось тратить столько сил, чтобы сосредоточиться на ответах, что на нее просто жалко было смотреть.

- Существует еще кто-нибудь?

- Я не понимаю.

- Вы говорили, что ваш муж время от времени совершает какие-то сделки. Кто участвует в этих делах?

- Я не знаю, Сид…

- Эти люди из клуба… Нельсон вчера кое-что рассказал мне о жителях Рединга. Разврат, наркотики, шантаж и так далее. Но наша группа отличается от рядовых граждан. Судья, Нельсон и Мак-Клой официально представляют закон. Но Пол Дермотт, Лоу и ваш муж - что объединяет их, что у них общего, и чем они отличаются от остальных?

- Пол и Уильям вместе учились в школе. Все трое родились и выросли в Рединге.

- Черт возьми, похоже, этот городишко - одна мафиозная семейка, - не удержался я.

- Преступление прекрасно вписывается в круг интересов таких социальных групп, - сказал Сид. - Объединившись на криминальной основе, они считают своей обязанностью любой ценой оберегать репутацию своего города. Вот тебе и заговор! - Он повернулся к Фэй, но не произнес ни слова. Взор его сеял молнии. - Вот так, Леон! Похоже, мы прищемили им хвост. Ревнивые стражи тайн города Рединга! Воровство, наркотики, разврат, шантаж! Здесь столько всего скрыто под покровом тайны, что весь городишко взлетел бы к чертовой матери на воздух, размотай мы этот дьявольский клубочек.

- И они готовы убивать, лишь бы сохранить все в тайне? - спросил я. - Твоя теория выглядит как-то искусственно.

- Вовсе нет, если они хотят сохранить размеренный ток своей преступной жизни, если они хотят вернуть все в исходное положение, - ответил Сид и обратился к Фэй: - В этом городе много богатых людей, не так ли?

Женщина подтвердила его догадку кивком головы.

- Не город, а просто клад для шантажистов! - сказал Сид довольным тоном. - Адвокат в маленьком городе, прежде чем стать судьей, знакомится с огромным количеством здешних секретов.

Окружной прокурор, который решает, отдавать или не отдавать преступника правосудию. Шериф, который может, но не хочет арестовать этого преступника. И плюс трое молодых людей, три плейбоя, которые, охмуряя местных женщин, вытрясли из них не один десяток семейных историй. Какое чудное сочетание!

- Но зачем им все-таки убивать одного из своих? - не переставал сомневаться я.

- Потому что он перестал соблюдать правила игры, он не молчал. Им платят за то, что они молчат о тайнах. Других принуждают к молчанию насилием, оружием, угрозой суда, а эти молчат за деньги. Ставлю десять против одного, мы попали в яблочко, Леон!

- И что теперь?

- Теперь мы знаем, почему они хотят любой ценой избавиться от нас. Когда мы пробьем стену, за которой скрывается тайна, нас поддержат сотни людей. Слушай, Леон, как мне хочется наконец взять в руки ружья, что ты спрятал в парке!

XII

В Сиде меня больше всего раздражает постоянная готовность не только выстраивать, но и полностью доверяться самым фантастическим теориям. Причем в своей безоглядной вере он зачастую даже не замечает, на каких хилых ножках держатся выстроенные им гигантские теоремы.

Например, последняя его идея о шантаже, поставленном на конвейер в Рединге представителями власти. Конечно, выстроенная им схема многое объясняла. Но в ней не находилось места для исчезновения маленького Робина, для пули в голове Питера Лоу, для нападения на Пола Дермотта - если только на него действительно не напали обыкновенные хулиганы, такое ведь тоже нельзя исключить. И, наконец, с помощью этой теории никак нельзя было объяснить умолчание Стерлингом истинной причины смерти собственного сына.

- В своей теории дырок не меньше, чем в швейцарском сыре, - заявил я Сиду.

- А это, собственно, не играет никакой роли, - ответил он. - Верна она или ошибочна - наше с тобой положение от этого не меняется.

Если мы не решим сдать им Фэй, собрать манатки и смыться отсюда, то станем очередными кандидатами на пулю в затылок.

Фэй смотрела на него так, будто он говорит на иностранном языке.

- Вы думаете, Уильям что-то знал о Робине и не сказал мне ни слова? - выговорила она надломленным голосом.

- Не исключено, - ответил Сид. - Это, кстати, объясняет и тот трогательный факт, что мы ни разу не видели его одного, он постоянно в компании Мак-Клоя или Нельсона.

- Похоже, плейбои - самое слабое место твоей организации, если, конечно, она существует в природе, - заметил я. -Лоу мертв, Пол прикован к инвалидной коляске, Стерлинг все время на коротком поводке и в ошейнике.

- Если он что-то знал и ничего не сказал мне… - начала Фэй, вздрагивая от нездорового возбуждения. Глаза ее сверкали как в лихорадке, щеки неестественно раскраснелись.

- Фэй, вы сейчас для нас самая большая проблема, - заявил Сид. - Если им удастся выставить вас на суд присяжных и повесить на вас убийство Лоу, городок опять успокоится и замрет. И если кто-нибудь после этого решится поднять голову и узнать хоть что-нибудь, он увидит, что бразды правления опять в тех же руках, и все опять попрячутся в свои раковины. В этом городе есть люди, которые знают, что случилось с Робином, почему напали на Пола Дермотта, убили Питера Лоу. Вот яркий пример того, что происходит с людьми, когда они хотят выйти из-под контроля организации!

- По-вашему, Робин тоже решил порвать с организацией? - выкрикнула Фэй.

- Нет, конечно же, нет.

Просто он стал случайным свидетелем того, что случилось с кем-то, кто нарушил обет послушания, - возразил Сид. - Готов биться о заклад! Если им все сойдет с рук и в этот раз и шум уляжется, жертвы, которых они шантажируют, лишний раз убедятся в том, кто здесь настоящий хозяин. Но если мы взорвем их хитроумные замыслы, жители города поймут, что у банды подлецов земля горит под ногами. И тогда к нам со всех сторон потянутся на помощь люди!

- Альберт Купер? - спросил я.

- Так что, Фэй, моя дорогая, вы для нас серьезная помеха. Вот-вот они заявятся с ордером на обыск и, пожалуй, на арест тоже. Теперь уже в ванной не отсидишься, они запросто высадят дверь. Вас следует укрыть так, чтобы они не смогли найти. В машине мы вас не можем вывезти; полиция досматривает все автомобили поголовно. Силой через заставы не прорваться, для них это будет хороший предлог, чтобы избавиться от нас. Фэй, вы ведь хорошо знаете этот город! Где и как мы могли бы спрятать вас?

Она смотрела на Сида в упор, но не проронила ни слова.

- Ведь должен найтись еще хоть один человек, который не откажет вам в помощи! - настаивал на своем Сид.

- Нет, таких людей здесь нет, - мертвым голосом отозвалась наконец Фэй. - Неужели вы еще не поняли этого? Я - проклятье этого города.

- Где вы нашли вчера виски? - спросил Сид.

Она опустила взгляд и покраснела:

- Я… я уже побывала в этом доме. Прежде мы дружили семьями. Там, выше по склону, живут Малькольмы. Я поднялась туда и выждала в кустах, когда все уйдут, вошла в дом и взяла бутылку.

- Вы знаете здешние леса, по крайней мере, здесь, на горке? - Сид начинал терять терпение.

- Есть тропинка, которая ведет отсюда на вершину и потом спускается вниз, - произнесла Фэй. - Она ведет прямо на юг, все время по лесу, и выходит на шоссе номер тридцать два.

- Вы сможете найти ее?

- Конечно.

- Если бы я мог доверять вам!

- Сид, прошу вас! Что я должна сделать?

- Я хочу, чтобы вы ушли отсюда. Лесом вы выйдете на шоссе. Там вас встретит Леон. Он подвезет вас к автовокзалу, или на железнодорожную станцию, и вы доберетесь до Нью-Йорка. Там вы сумеете скрыться - дома у Леона, или у меня, или, если хотите, в гостинице.

- Но я могу и сама добраться до автобуса.

- Нет! Вас будет мучить жажда! - воскликнул Сид с отчаянием в голосе. - Ни Леон, ни я не сможем сопровождать вас до Нью-Йорка. Мы должны оставаться в городе и разыгрывать простаков, которые понятия не имеют, где спряталась Фэй Стерлинг.

Фэй, скажите мне честно: можете ли вы уйти отсюда, скрыться и даже не прикоснуться к спиртному?

- Да, - с излишней поспешностью заявила Фэй.

- Черт возьми, как заставить вас выдержать? - хлопнул себя по бокам Сид; он склонился над ней и четко, прямо в лицо, выговорил: - Вы хотите узнать правду о Робине?

- Да, да!

- Вы хотите избежать тюремной психушки?

- Сид! Прошу вас!

- Они способны на все. Вряд ли кто усомнится, если они объявят, что Фэй Стерлинг в приступе белой горячки покончила жизнь самоубийством. Они просто-напросто обнаружат ваше тело висящим на суку в этом лесу. - И он указал пальцем в окно.

Фэй была охвачена ужасом. Она молчала. Сид был прав. Они пойдут на все. Разве могут они допустить, чтобы Фэй выложила присяжным, как Питер Лоу домогался ее в обмен на правду о смерти сына? Конечно, инсценировка самоубийства затравленной алкоголички - легкий, а потому заманчивый выход для них. Если это не выйдет в лесу, что помешает спокойно вздернуть ее на чулочках в тюремной камере?

Вас ожидает еще одна мучительная пытка, - продолжил жестким голосом Сид. - Если вас поймают и, паче чаяния, позволят остаться в живых, пройдет очень много лет, может, не один десяток, прежде чем вам удастся опять опрокинуть стаканчик спиртного. В тюрьмах виски не подают.

Фэй стиснула ладони. Руки ее дрожали.

- Посмотрите, что со мной происходит, Сид, - начала она. - Каждая клетка моего тела кричит, требует, жаждет алкоголя, но я обещаю вам… обещаю!

- Не обещайте! - оборвал ее Сид. - Одну клятву вы уже не сдержали. Скажите мне только одно: вы поняли, вы осознаете опасность, которой подвергнете себя и нас, если не выдержите?

- Я все поняла и сделаю так, как вы хотите. Только потому, что вы обещали мне взамен правду о Робине.

- Верно, и у нас осталась последняя, единственная возможность, если мы ее не используем, это будет конец для нас всех.

Фэй поднялась:

- Скажите, что я должна сделать.

Сид человек совсем не романтического склада, и потому его жест очень удивил меня. Он нагнулся к ней и нежно поцеловал.

- Вы отважная женщина, - сказал он и тряхнул головой, чтобы вновь сосредоточиться на деле. - Подготовьтесь к походу через лес. Мы с Леоном сейчас проведем рекогносцировку.

Мы вышли из дома. Сразу за ним была небольшая поляна. Сид, нахмурившись, обозрел окрестности.

- Если они оставили в лесу своего человека, чтобы следить за домом, мы уже проиграли, - сказал он. - Но рисковать придется, другого выхода нет. Она пройдет по опушке. Если Нельсон и компания заявятся со стороны улицы, они ее не заметят. Она подаст нам знак, прежде чем углубится в лес. Тогда только мы позволим полиции сделать у нас обыск. Потом я пошатаюсь по городу, а ты выедешь на тридцать второе шоссе с той стороны горы и дождешься Фэй.

- А дальше?

- Решишь на месте. Ясно, что из Рединга ей в Нью-Йорк не выехать. Поэтому, когда убедишься, что за тобой не следят, посади ее где-нибудь на автобус.

- А что, за мной будет слежка?

- Скорее всего. Постарайся оторваться от них, любой ценой.

- Рискованное дельце.

- А ты думал? Но оставаться здесь ей куда опаснее. Рано или поздно они заявятся.

Сид продумал все. Если Фэй доберется до леса благополучно, мы с ним, каждый на своей машине, отправимся в город. Пусть они обыщут меня первым, а потом Сид займется полицейскими, чтобы дать мне время взять спрятанное оружие. И только потом я поеду подбирать Фэй.

Она уже приготовилась. Поверх голубого шерстяного платья набросила кожаную куртку, собрала волосы в пучок и перевязала ленточкой. Я понял, почему она так понравилась Сиду. Было в ее взгляде что-то благородное. Такое достоинство не смогла бы сыграть никакая актриса. Она была так испугана, в таком отчаянии, что я предложил проводить ее до самого выхода на шоссе, а там сдать на руки Сиду. Но он категорически отверг мой план.

- Смотрите, - стал он объяснять женщине, - бегите прямо до опушки леса. Когда доберетесь, махните нам платочком. Если вам покажется, что за вами следят, знака не подавайте, и мы придем к вам на помощь. Ясно?

Она кивнула.

- Если все пойдет как надо, - продолжил Сид, - идите к вершине и дальше к тридцать второму шоссе. Но ни в коем случае не выходите на него, пока не появится Леон на своей машине. Если впереди него или сзади будет следовать ещё хоть один автомобиль, на шоссе не выходите ни в коем случае. Впрочем, в такую рань вряд ли кто будет разъезжать. Ясно?

- Да, Сид.

- А теперь идите. Времени у нас и так почти не осталось. - Он легонько погладил ее по щеке. - Соберите все свое мужество, Фэй…

Мы вышли из дома. В лесу царили тишина и покой.

- Идите, - вымолвил напряженным голосом Сид. - Не забудьте махнуть платком, если доберетесь до леса благополучно. Мы будем ждать. Это десять минут, не больше. Если мы не увидим вашего платочка, то придется вас выручать.

- До свидания, Сид, - нежно вымолвила она и, не раздумывая, побежала по краешку поляны.

- Вещи оставим дома, - говорил он отсутствующим голосом, не спуская глаз с опушки. - Возьмем только патроны для ружей старины Купера. Иди в дом, Леон, посмотри, не осталось ли там следов пребывания Фэй.

Мне тоже хотелось остаться во дворе и подождать сигнала, но временем следовало дорожить. Я вымыл посуду, оставшуюся после завтрака, нашел в пепельнице окурок со следами помады и сунул его в карман. Перерыл и помойное ведро. Вернувшись в гостиную, я вспомнил про все эти причиндалы, с помощью которых мы пытались обнаружить отпечатки пальцев на револьвере. Я собрал их и уже собирался снести в машину, как вошел Сид.

- Все хорошо, - радостно объявил он. - Она подала сигнал. Пошли. Здесь порядок?

- Все, кроме легкого аромата духов, витающего в воздухе!

Сид с улыбкой посмотрел на меня, прошел на кухню и появился с флаконом освежителя в руках.

- Эта штука убьет все запахи, - довольно произнес он и принялся распылять аэрозоль.

- Трогаем, - объявил он минуту спустя. - Ты отправляешься вперед и, как только тебя отпустят, сразу поезжай.

Полицейские штучки для отпечатков я спрятал в перчаточный ящик и двинул в город. Полицейская машина стояла на том же месте, что и вчера. Молодой парень в форме остановил меня, но тут же заметил красный «мерседес» и сделал ему знак тоже остановиться. Этого полицейского вчера я не видел. Он, не потрудившись даже хоть как-то объяснить свои действия, осмотрел багажник и отпустил меня.

Я глянул в зеркальце и увидел, как Сид живо дискутирует с полицейским. Он вышел из машины и размахивал руками. Я добавил газу.

Подъехав к парку, я оглянулся. Никого не было. Никто не следил за мной, никто не приближался к парку. Я выскочил из машины и подбежал к памятнику. Ружья были там, где я их оставил ночью. Я перенес их в машину. Похоже, никто меня не заметил.

Мили через полторы я подъехал к повороту на шоссе номер тридцать два. Здесь стояла бензоколонка, и служащие готовили ее к началу рабочего дня. Я повернул вправо и поехал по дороге, идущей вдоль леса, на опушке которого должна была ждать меня Фэй. Все шло по плану. Было еще рано, движения по шоссе не было. Прошло всего двенадцать минут с момента, как Фэй подала с опушки леса условленный сигнал. Я прошел последний поворот перед местом встречи. Прямо передо мной на обочине шоссе номер тридцать два стояла полицейская машина. Мне не оставалось ничего иного, как проехать мимо. Я глянул влево, на опушку леса. Там никого не было. Похоже, она заметила полицейского и решила не выходить.

XIII

Я проехал еще с милю и только тогда остановился, чтобы поразмыслить над создавшимся положением и что-нибудь предпринять. Какие мы все-таки идиоты! Можно ведь было догадаться, что под контроль возьмут все дороги, и прежде всего ведущие из города.

А мы решили, что они оцепят только мастерскую… Мы сами послали Фэй прямо к ним в руки!

Я развернулся и поехал назад, в город. Между деревьями мелькнула мастерская. Утреннее солнце сверкнуло на лобовом стекле машины. Или Сид вернулся домой, или полиция навалилась, как только пронюхала, что мы выехали в город. Но вполне могло случиться, что Фэй вернулась домой, поняв, что не сможет сесть ко мне в машину.

Я опять проехал мимо полицейского. Он посмотрел на меня совершенно равнодушно, не сделав даже попытки остановить автомобиль. Пока я добрался до бензоколонки, с меня сошло несколько потов. Я не знал, что делать: вернуться в город и отыскать Сида или отправиться прямо домой.

Если и был хоть какой-то шанс помочь Фэй, то следовало браться за дело немедленно. Я остановился у колонки и попросил залить бак. Пока парень возился с машиной, я пошел за сигаретами: надо было как-то оправдать мою короткую вылазку за пределы города.

Я опять сел за руль и, проехав мимо памятника, вспомнил про ружья. Если их у меня найдут, нам придется туго, и я решил избавиться от опасного груза.

Мой друг полицейский поджидал меня. Я остановился и протянул ключи, не ожидая требования. Попутно сообщил ему, что ездил заправиться и купить сигарет, но он опять не сказал ни слова. Все так же осмотрел багажник и вернул ключи. Наконец я добрался домой.

Перед домом стояли две машины - черный «шевроле» и полицейская патрульная. «Мерседесом» даже и не пахло.

Я вошел в дом. В гостиной расположился Нельсон в компании высокого седовласого мужчины. Кто-то шуровал в спальне.

- Что вам здесь надо? - гневно спросил я.

Нельсон улыбнулся:

- О, на этот раз у нас есть ордер на обыск. Вы, кажется, незнакомы с судьей Дермоттом? Это Леон Дарт, тот самый его приятель, я вам рассказывал, судья.

Судья степенно кивнул головой. Что-то в нем мне не понравилось с первого взгляда.

- Задали вы нам заботы, мистер Дарт, - помолчав немного, произнес он.

- Может, я могу вам помочь чем-нибудь?

- Расскажите, что вы сделали с Фэй Стерлинг?

- Понятия не имею, где она может быть, - ответил я, и, к сожалению, это была истинная правда.

В этот момент в гостиную вошел полицейский:

- Никаких следов пребывания женщины, сэр!

- Совсем никаких?

- Я ничего не обнаружил, сэр.

- Кстати, вы так и не предъявили мне ордер на обыск, - обратился я к Нельсону. - Тем более что у меня нет никаких оснований доверять полиции Рединга после знакомства с вашим шерифом.

- Мистер Дарт! - жестко произнес судья. - Разве…

- Что касается вас, то я не знаю, в самом ли деле вы судья Дермотт, - оборвал я его. - Будьте любезны, прокурор, продемонстрируйте мне ордер или очистите помещение.

Нельсон даже побелел от злобы. Он так крепко сжал губы, что они превратились в едва заметную линию. Он залез в карман и вытащил бумажку.

- О'кей, - сказал я, заглянув в листок. - Прошу вас, продолжайте.

Судья извлек из кармана блейзера сигару.

- Я подписал ордер на арест Фэй Стерлинг, - заговорил он, раскурив ее как следует. - Она нарушила правила поведения, установленные для условно осужденных лиц. Ее следует взять под стражу. Я сделаю это, что бы ни утверждал ваш приятель, потому что располагаю определенным числом свидетелей, утверждающих, что в тот вечер она была пьяна. Она утратила право пребывать на свободе.

- А обвинение в убийстве? - спросил я.

Нельсон лениво усмехнулся мне в ответ:

- У нас будет достаточно времени, чтобы как следует обосновать его. Ведь Фэй Стерлинг будет у нас под рукой, в тюремной камере.

- Я должен сказать вам кое-что, мистер Дарт, - вмешался судья. - Мне непонятно ваше поведение, еще меньше - поведение вашего друга Коэна. Миссис Стерлинг чужой для вас человек. Еще есть какая-то логика в первом поступке, когда он подобрал ее на дороге дождливой ночью, это естественно. Это я еще понимаю. Но прятать женщину, подозреваемую в совершении тяжкого преступления, - это, знаете ли, уже чересчур.

- Я здесь всего-навсего гость, - парировал я. - Если вы полагаете, что мы нарушили закон, чиним препятствия следствию, почему бы вам не арестовать нас?  - Всему свое время, - хихикнул Нельсон и обратился к судье: - Я думаю, сэр, нам здесь больше нечего делать.

Судья еще раз глянул на меня и вышел. Нельсон продолжал хихикать:

- Это полицейский Фостер. Он погостит у вас до особого распоряжения. Службу он будет нести снаружи, в своей машине, если вы не пожелаете пригласить его в помещение.

Фостер вышел вслед за прокурором. Я хотел, как только они покинут дом, отправиться на поиски Фэй. Но раз полицейский оставался у нас, этого делать не следовало. Может быть, Фэй уже пыталась вернуться в мастерскую, но заметила полицейскую машину и скрывается в лесу. Но сколько она продержится там в одиночку?

Я воспользовался тем, что остался на минутку один, снял телефонную трубку и набрал номер редакции газеты, в надежде найти там Сида. Я не ошибся, но, к сожалению, нормально поговорить не удалось: машина прокурора отъехала, и Фостер направился в дом.

- Что у тебя происходит? - озабоченно спросил Сид.

- У меня тут полиция.

- Ты уже вернулся? Что случилось? Где Фэй?

- Ее ищут повсюду, - сказал я, и в этот момент Фостер переступил порог дома.

- Ты не нашел Фэй? Почему? Что случилось?

- Конечно…

- Ты что, не можешь говорить?

- Естественно. У нас в доме ангел-хранитель в образе полицейского.

- Тридцать второе шоссе перекрыла полиция?

- Да. Судья Дермотт и Нельсон побывали здесь с ордером на обыск, раскланялись и оставили нам на память полицейского Фостера.

- Значит, Фэй все еще в лесу?

- О, да…

- И ты, похоже, не можешь пойти и отыскать ее?

- Точно.

- Если ты будешь торчать дома, то все равно не сможешь помочь ей. Давай сюда, ко мне.

- Прямо сейчас?

- Да. Придется ей самой выкарабкиваться.

- Знаешь, мне это совсем не нравится.

- Мне тоже, - отрезал Сид и повесил трубку.

Особенно меня раздражало то, что нельзя было подойти к окну и посмотреть в сторону леса. Я принялся изучать полицейского Фостера. Это был молодой, симпатичный парень с загорелым лицом.

- Скажите, я имею право выходить, передвигаться по городу или обязан сидеть дома? - спросил я.

- Нет, сэр. Вы свободны в своих действиях. Я здесь только на тот случай, если вдруг появится миссис Стерлинг.

- Что ж, - глубокомысленно заметил я, - может, вам повезет, вы задержите ее и заработаете поощрение за арест опасного преступника.

- Давайте попробуем обойтись без подначек, мистер Дарт, - добродушно отреагировал он. - Я ведь обязан выполнять приказания начальства.

- Не задумываясь, справедливы ли они?

- Мистер Дарт, я знаю миссис немножко лучше, чем вы. Мне очень жаль, правда. Я принимал участие в поисках ее сына и думаю, что знаю, как она это переживала. У меня тоже есть дети, двое. Что касается меня, то пусть она себе пьет, если ей так уж хочется, это ее личное дело. Но ведь она напала на двух женщин, а теперь, похоже, застрелила Питера Лоу. Речь идет уже не о ней, а о жизнях других жителей города. Ее в самом деле надо изолировать на некоторое время.

- Ну что ж, разрешите пожелать вам приятной засады, - сказал я, попытавшись вложить в свои слова побольше сарказма, и вышел, пытаясь хотя бы на ходу глянуть на опушку леса.

Я сел в машину и вскоре оказался у памятника. За мной двигался автомобиль, и я специально закурил сигарету, чтобы пропустить его вперед. Он проскочил, и я направился к бюсту. Ружей за ним не было.

Когда я примчался в редакцию, Купер и Сид изучали карту. Я поспешил передать им содержание разговора с судьей и прокурором и сообщил об исчезновении ружей.

- Значит, за тобой следили!

- Нет, - упрямо твердил я, - я в этом уверен.

- Тогда кому-то просто очень повезло с находкой, - сказал Сид. - Мы с Альбертом пытаемся прикинуть площадь леса.

Они окружили дом и перекрыли дороги, но ведь лес занимает не менее двухсот пятидесяти акров, и в нем не так уж трудно затеряться. Если мы  будем искать Фэй, то придется потратить пару дней, не меньше.

- Знать хотя бы, в каком направлении она двинулась, - сказал я. - Может, пошла к дому, в котором вчера украла бутылку виски?

- За ним наверняка присматривают, - ответил Сид.

- Может ли пожилой человек присоветовать вам немножко? - вступил в разговор Купер. - Когда я загружал в вашу машину ружья, мне в голову пришла

интересная мыслишка. Наблюдая за вами, Сид, я вспомнил себя в молодости. Я принимал любой вызов, ничуть не пугаясь опасности. Они вызвали на подмогу полицию из соседнего округа. Как вам известно, они также наняли профессионального убийцу, который увез Пола Дермотта подальше от вас. Но, несмотря ни на что, мы должны верить, что живем в цивилизованной, демократической стране.

- Неужели вы хотите отпустить комплимент Нельсону, судье и шерифу? - с холодной иронией спросил Сид.

- Это жестокие и алчные люди, - спокойно ответил старик, - но тем не менее они люди и потому подвержены многим слабостям. Что делаете вы, Сид, готовясь писать портрет? Наверняка не собираетесь срисовывать его с первой попавшейся фотографии. Вы изучаете человека, пытаетесь обнаружить в его лице отражение внутреннего мира. Ведь так?

Сид утвердительно кивнул головой.

- В это дело замешаны и другие люди. Там, в клубе, например, спит сейчас Уильям Стерлинг. Вы все время видите его в компании Нельсона, судьи и шерифа и потому записали в число подозреваемых. А между тем, Робин его сын, а Фэй его жена. Может, он знает правду о смерти ребенка. А может, как остальные жители города, верит официальной версии. Может, он ненавидит Фэй, как она вам рассказала. А может, презирает самого себя и мучается…

- И что из этого? - спросил Сид.

- В маленькой квартирке над книжной лавкой, - продолжил Купер, не обращая внимания на ядовитый вопрос, - живет Маргарет Хартманн. Вы полагаете, что ее связывали с Лоу какие-то отношения. Что она думает обо всем этом?

Она потеряла своего мужчину. Может, Питер доверился ей когда-то. Может, она знает имя убийцы или подозревает кого-то. Если вы поставите на верную карту, на чувства, может, вам удастся убедить ее помочь вам. Или, наплевав на них на всех, попытайтесь раскрутить Пола Дермотта, которого прячут от вас высоко в горах, в лесу. Парень, похоже, сгорает от ненависти к тем, кто сделал его инвалидом, и от желания выложить все, что ему известно. Это самые уязвимые места преступной шайки, если она вообще существует. Может, эти два человека и помогут вам.

- А что будет с Фэй, которая сейчас мечется по лесу? - спросил я. Хоть я и не боец по складу характера, но был готов на все ради женщины с волосами цвета бронзы.

- Единственное, что вы можете сделать - временно забыть о ней, - ответил Купер. - Они спрятали Пола, но преступление скрыть невозможно. Действуйте быстро, счет пошел уже на часы и минуты.

Сид медленно кивнул.

- Еще я хотел сказать, что мы всего в двух шагах от истины, - продолжил старик. - Самая незначительная на первый взгляд мелочь, ничтожная наводка может привести к раскрытию тайны исчезновения Робина. Это непросто, но результаты будут ошеломляющими, я не сомневаюсь. Вы уже почти доказали, что Стерлинг, Пол Дермотт и Питер Лоу - члены банды шантажистов. Но, может быть, все обстоит как раз наоборот? Может, они сами стали жертвами шантажа и действуют против собственной воли? Вот вопрос, на который не мешало бы ответить. Фэй рассказала вам, что муж спрятал от нее револьвер. Куда он спрятал его, и кто знал об этом? Если никто, то Уильям, скорее всего, и убил Питера Лоу. Спросите его об этом в лоб, может, он заговорит. Может, эти люди, которых вы подозреваете, на самом деле вопиют о помощи? И если они поймут, что вы можете вытащить их из преступного болота, они заговорят, вот увидите.

Сид вздохнул:

- Постарайтесь что-нибудь узнать о Фэй. Если они поймают ее, дайте мне знать.

- Куда?

- Я буду в клубе, у Стерлинга. Если его там нет, разыщу его, хоть из-под земли достану.

XIV

Была еще только половина восьмого. Рединг начинал просыпаться. Мы сели в «мерседес» и поехали к озеру. Примерно через милю мы добрались до указателя, который направил нас к клубу. Это было большое кирпичное здание на самом берегу. Пестрые зонтики; на просторной террасе еще были сложены. Длинные мостки уходили от берега, с обеих сторон к ним были привязаны лодки.

Сид остановил машину, и мы вышли. Кругом было тихо, жизнь замерла в этом уголке. В холле мы обнаружили только старика, старательно моющего пол. Администратор клуба отсутствовал.

- В какой комнате мистер Стерлинг? - спросил Сид.

- Не знаю, я только по утрам тут убираю.

Сид встал за стойку администратора и перелистал регистрационную книгу.

- Два «А». Вперед!

- Наверх без приглашения нельзя! - попытался расставить руки старик уборщик.

- Можно, - отрезал Сид. - Мистер Стерлинг ждет нас.

У меня в голове мелькнула мысль, что это, может, самая что ни на есть правда.

Мы отыскали номер «2А». Сид громко постучал, дверь распахнулась почти моментально. Похоже, эта история доконала Стерлинга. Он наверняка провел бессонную ночь. На подбородке отросла неряшливая щетина, глаза бегали. Он попробовал захлопнуть дверь, но Сид успел вставить в щель ногу.

- Я хочу поговорить с вами, мистер Стерлинг.

- Нам не о чем говорить! - крикнул он срывающимся голосом.

- Не скажите, - возразил Сид, втолкнул его в комнату и вошел вслед за ним.

Стерлинг пребывал в трансе. Он опустился на стул у окна и уставился на озеро.

- Я хочу поговорить с вами о Фэй.

- Не желаю даже слышать этого имени!

- Прежде всего давайте объяснимся, - начал опять Сид. - Той ночью я солгал, чтобы помочь ей. Она была пьяна. Я отвез ее домой и уложил в постель, потому что, как мне сказали, в противном случае шериф отправит ее за решетку.

Я действовал инстинктивно. Такая уж у меня натура, что не могу не помочь попавшему в беду человеку. И вам ничего другого не остается, как поверить мне: между нами ничего не было. Я остался на ночь только потому, что промок насквозь и вынужден был просушить одежду и принять душ. И в этот момент явился Питер Лоу.

Стерлинг медленно повернул голову в его сторону: - Питер был там?

- Он обнаружил меня в душе и начал ругаться. Я принял его за вас, то есть за мужа Фэй, и решил подождать, пока он не вернется, чтобы объясниться с ним, а в результате заснул в кресле у камина. Вот и все.

- Хорошо. Спасибо, что вы рассказали обо всем, - вымолвил Стерлинг после долгой паузы.

- В следующий раз я увидел Фэй вчера утром, - продолжил Сид. - Фэй рассказала, что Лоу опять заявился к ней и, после того как она решительно отвергла его домогательства, обещал раскрыть ей тайну смерти Робина.

- Нет! - выдохнул Стерлинг. Силы совсем оставили его.

- Что произошло с Робином? - спросил Сид.

- Уважаемый мистер Коэн, - произнес Стерлинг, - мой сын утонул в озере в то время, когда моя жена Фэй, мертвецки пьяная, спала на пляже.

- Фэй утверждает, что была трезва.

- А ей не остается ничего другого!

- На что же тогда намекал Лоу?

- Ерунда какая-то. - Он посмотрел Сиду в глаза. - Вы только из-за этого вмешались в наши дела? Неужели вы в самом деле думаете, что с Робином могло случиться что-нибудь другое?

- Так думаю не только я.

Стерлинг промолчал.

- Мне рассказали обо всем, что произошло в тот день, час за часом. И эта версия ничуть не убедила меня. Мальчик исчез. Фэй побежала за помощью в дом судьи Дермотта. Она позвонила в полицию, но не вам! И только потому, что на все ее звонки по вашему приказанию отвечали: «Мистера Стерлинга нет в клубе!» Разве это не так?

- Да, так.

- Вы явились на озеро в сопровождении прокурора Нельсона…

- Потому что только он догадался известить меня о трагедии.

- Вы даже не поговорили с Фэй, не подумали утешить ее. Вы позволили, чтобы в такую минуту она отправилась домой одна!

- Совершенно верно, - подтвердил Стерлинг, сжимая пальцами спинку стула.

- Просто не верится, - патетически произнес Сид. - Робин был вашим сыном, вашим и Фэй. Как вы смогли отвернуться от нее в такую минуту? Может быть, зная страшную правду, вы не решались смотреть ей в глаза? Ведь вы знали о том, что случилось? И Нельсон держал вас в лапах, да?

- Черт побери, что за чушь вы несете? - вдруг взорвался Стерлинг. - Хью - мой товарищ!

- Тем хуже для вас.

- Послушайте, Коэн. Это вас не касается, но если я выложу все начистоту, вы отстанете от меня?

- Ведь я и пришел за правдой!

Стерлинг дрожащими пальцами вытащил сигарету и с трудом закурил.

- Вам приходилось когда-нибудь иметь дело с алкоголиками?

- Я уже в курсе, что это любимый вопрос жителей города. Мне задавал его ваш приятель Нельсон.

- Я был влюблен не в ту и женился не на той женщине, - дрожащим голосом проговорил Стерлинг, - которая спала на пляже в то время, как тонул ее сын; которая, напившись до чертиков, валялась на шоссе под дождем; которая, как говорят, застрелила Питера Лоу.

В его голосе было столько горечи, что я почти поверил ему. Он-то своим словам верил на все сто, это точно. Я перевел взгляд на Сида. Лицо моего друга не выражало абсолютно ничего.

- Фэй приехала в Рединг девять лет назад, - продолжил Уильям Стерлинг. - Это была чудесная девушка, чистая и умная. Я без памяти влюбился в нее, но никаких шансов на успех у меня не было. Пол Дермотт - спортивный парень, красавец, способный молодой адвокат, перед ним открывалась блистательная карьера. Он водил ее на вечеринки и на танцы. Казалось, он вскружил ей голову. Все остальные ребята, включая меня, довольствовались крохами. В один прекрасный день я собрался с духом и пригласил ее прокатиться на лодке. Это был незабываемый день. - Он погасил сигарету в пепельнице. - Несколько часов мы катались по озеру, потом причалили к противоположному берегу.

Мы долго плавали, потом, обессилев, улеглись на песок. Мы провели там весь день, разговаривая без конца обо всем на свете. Казалось, мы знаем друг друга целую вечность. Это был один из дней, которые случаются только раз в жизни. Мы поняли, что любим друг друга, любим безумно, страстно… Так я полагал. Я предложил ей руку и сердце, и она согласилась. Иначе и быть не могло. Вскоре мы обвенчались, и все было прекрасно. Медовый месяц мы провели в Канаде, но не так уж много мы там увидели. Мы так любили друг друга… так любили… - Нервы у Стерлинга сдали, и он молчал примерно минуту, собираясь с силами. - Вернувшись в Рединг, мы никого не хотели видеть, никуда не ходили. Нам никогда не было скучно вдвоем. Однако нельзя наглухо отгораживаться от общества. Надо было ходить за покупками, отвечать на телефонные звонки, отказываться от приглашений, объясняться с соседями. Нас долго забавляла эта упорная борьба, но однажды мы решили покончить с добровольной изоляцией. Впервые мы появились на приеме у судьи Дермотта. Наши друзья были рады наконец-то увидеть нас. Пол подхватил Фэй и увел ее к бару. Я видел, как они пьют и хохочут; тогда я ощутил первый приступ ревности: впервые после свадьбы я увидел Фэй в обществе другого мужчины. Когда она вернулась ко мне, глаза ее затуманились. «Похоже, я напилась», - с улыбкой заявила она. Тогда мне это показалось просто забавным. Я ни разу не видел ее такой. Я позволил ей выпить еще пару коктейлей.

- До этого она не пила? - вмешался в монолог Сид.

- Я пью очень мало. Хоть вам это и покажется странным, но весь медовый месяц, да и потом, дома, мы вообще не пили спиртного. Потом я вспомнил, как она каждый раз отказывалась даже от аперитива. Только у Дермотта, впервые… Я едва дотащил ее в тот вечер домой, она была в бессознательном состоянии. Примерно в таком, в каком вы нашли ее на дороге позапрошлой ночью.

Сид молча кивнул головой.

- Наутро ей было очень худо, - продолжил Стерлинг. - Я подумал, что это обычное похмелье. Но все наши беды начались именно в тот день. Она умудрилась напиться еще до обеда.

Когда я начал упрекать ее, она разразилась такими ругательствами, каких я в жизни не слыхивал. Она гнала и оскорбляла меня. А через несколько дней она выложила мне правду. У нее всегда были проблемы с алкоголем. Ее замучила совесть, и она умоляла помочь ей. - Стерлинг горько усмехнулся. - Вы когда-нибудь пробовали помочь алкоголику? Протрезвев, они готовы обещать все что угодно, умоляют помочь им. Но стоит им понюхать пробку, как тут же набрасываются на вас и оскорбляют последними словами. Это все равно, что жить с двумя разными женщинами. Одну я любил, вторую презирал.

- Вы обращались за помощью к врачу? - спросил Сид.

- Конечно… некоторое время спустя. Она не хотела консультироваться у городских докторов, боялась огласки. Потом случилось то, что вселило в меня надежду: Фэй забеременела. Должен сказать, что все девять месяцев она отважно сражалась со своим недугом. Потом родился Робин, и мы устроили вечеринку по этому случаю. Я вынужден был купить спиртное, чтобы угостить друзей. Фэй обещала мне, что все будет в порядке. Но она безобразно напилась. С этого момента наша жизнь стала напоминать затянувшуюся агонию. Она была прекрасной матерью. Днем сдерживалась страшным усилием воли, а как только мальчик засыпал, отпускала тормоза. Да, я несу свою долю ответственности за это. Я продолжал скандалить и укорять ее, не понимая, что имею дело с больным человеком. Так окончились наши супружеские отношения. Остальное вы знаете. Сейчас она отрицает, что была пьяна в день исчезновения Робина. Это неправда, я прекрасно знаю.

- Но ведь вы даже не поговорили с ней в тот день, - напомнил Сид.

- Я не нуждался в личной беседе, чтобы определить ее состояние.

- Скажите, почему же тогда вы отвели ее в ресторан после гибели Робина? Вы знали, что может произойти, и тем не менее позволили ей пить.

- Это нетрудно объяснить, - сказал Стерлинг. - Я хотел развестись. Робин был последней тонкой ниточкой, которая еще связывала нас, и вот она оборвалась. Я не хотел говорить с ней о разводе дома, а «Ричмонд» - единственное приличное место в городе. Она обещала, что пить не будет. О, только не спрашивайте меня, почему я в очередной раз поверил ей.

Так что мы отправились в ресторан оговорить все относительно развода. Она сказала, что ей надо зайти в туалет, а когда вернулась, я заметил, что она пьяна. Наверное, проскользнула в бар. Когда она шла к столику, ее качало. Я думал, что она сядет, но Фэй схватила бутылку и бросилась на этих несчастных женщин, да так неожиданно, что никто даже не успел остановить ее. Мы растащили их, она так грязно ругалась, что у меня волосы встали дыбом. Ну и, конечно же, эти женщины подали в суд.

- Судья Дермотт, кажется, ваш друг, был не слишком строг при вынесении приговора?

- Да.

- И только потому, что поддерживает с вами хорошие отношения?

- Я думаю, это никак не связано…

- Может, у вас столько компрометирующего материала друг на друга, что он вынужден был либеральничать? - опять спросил Сид.

- Я не понимаю вас.

- Вы у него в руках, а он - у вас, а? Разве дело не в этом?

Стерлинг удивленно посмотрел на него. Провокационный вопрос ничуть не смутил его. Да и выглядел он не напуганным, а скорее смертельно усталым.

- Нет, я что-то не разберусь, о чем это вы?

- Я говорю о банде шантажистов и вымогателей, - почти торжественно произнес Сид.

Стерлинг выкатил на него глаза.

- Неужели вы ни разу не усомнились в том, что Робин утонул? - настойчиво продолжал Сид.

- О каком сомнении вы говорите? Он утонул, утонул! Фэй напилась и не уследила за ним.

Я заметил, что Сид смущен отсутствием какой-либо реакции на вопрос о шантажистах. Будь этот Стерлинг даже актером громадного таланта, он не смог бы не отреагировать на такой удар.

- Вчера утром вы пришли домой в сопровождении Нельсона и Мак-Клоя, чтобы посадить Фэй, которая нарушила нормы поведения условно осужденных, - продолжал долбить его Сид. - От кого вы получили приказ явиться домой?

- Приказ?… Нет, я вас не понимаю. Они убедили меня вопреки всем вашим басням, что она действительно напилась.

Хью и я знали, что она дошла до крайней точки и запросто могла отдаться первому встречному, так что мы решили отправить ее на принудительное лечение. Ради ее же блага, поверьте мне. К тому же вчера утром я был уверен, что вы воспользовались ее состоянием, и был вне себя.

- Почему вы не пришли в мастерскую вчера вечером?

- Но, Коэн!… Вы забыли про убийство!

- И вы дали им убедить себя в том, что Фэй ухлопала Лоу?

- Кто же другой? Разве стреляли не из ее револьвера?

- Фэй сказала, что вы спрятали его.

- Совершенно верно. В гараже, за балкой. Но она, похоже, отыскала его.

- Когда я вчера утром покинул дом, она была трезвой, вы сами видели. Она не успела бы напиться до прихода Лоу.

- О, ей так мало надо! - горько вздохнул Стерлинг.

- Вы знали, что Лоу предложил ей… отдаться ему? Он удивленно посмотрел на Сида:

- Нет, такая идея могла прийти в голову только Фэй. Кстати, это означает, что вы видели ее уже после того, как она убила Питера. Значит, вы прятали ее, как мы и предполагали.

- Она убежала от Лоу и пришла ко мне, Стерлинг. Я повторяю, она была абсолютно трезва, но нервы у нее были на пределе.

- Конечно, она ведь только что убила человека!

- Не верю я в это, - заявил Сид. - После разговора с ней я пошел к вам домой и обнаружил тело Питера Лоу.

- Нельсону вы говорили совсем не то.

- Да плевать на то, что я говорил Нельсону! Сейчас я с вами разговариваю.

- Мне кажется, вы сами себе наделали неприятностей. Вам известно, где скрывается Фэй?

- Нет!

- Только что вы знали, а теперь отказываетесь. Неужели вы не понимаете, насколько это серьезно? Фэй больна, она слишком долго находится на свободе. Я все еще несу за нее ответственность. Когда вы наконец наберетесь храбрости посмотреть правде в глаза?

- Значит, вы не хотите рассказать о смерти Робина? - мрачно спросил Сид.

- Вы сошли с ума! Вы знаете правду! Он утонул, утонул! - отчаянно закричал Стерлинг.

- Вернемся к револьверу. Вы спрятали его от Фэй?

- Я уже говорил вам.

- И вы полагаете, что Фэй отыскала его?

- А как же иначе?

- Кто кроме вас знал, где он спрятан?

- Никто.

- Еще один вопрос, Стерлинг. Что произошло с Полом Дермоттом?

- Наверняка Фэй придумала байку и на эту тему!

- Нет, это я придумал, потому что не верю, будто его могли избить хулиганы. А вам истина известна, ведь Пол знал что-то и собирался мне рассказать. И когда я отправился на встречу с ним, меня ударили по голове, а его увезли из города.

- Мне сказали, что вы сами упали…

- Это самая идиотская выдумка, которую я слышал в жизни. Мне так двинули по затылку, что до сих пор… - Он поморщился.

- Мистер Коэн, мне начинает казаться, что в этом деле вы преследуете свои темные интересы, - начал Стерлинг. - Я знаю, что Фэй умеет быть очень убедительной, но не в такой степени. Конечно, она очень привлекательна, но нельзя же не верить очевидным фактам. Она убила Питера в приступе дикого гнева, скорее всего потому, что он не позволил ей напиться. Насчет его домогательств - выдумка чистой воды. Я и в вас начинаю всерьез сомневаться, особенно когда слышу про какую-то организацию. Очень мило, что вы пытаетесь помочь мне, но вы, извините, круглый дурак, если намереваетесь и дальше верить ей. Послушайте меня, я девять лет наслаждался ее историями!

Несмотря ни на что, мне было отчаянно жаль бедолагу Стерлинга. Угасающим взором он уставился на озеро, которое поглотило - по официальной версии, разумеется, - его сына. У меня было неприятное ощущение, что он говорит правду, или, по крайней мере, считает свой рассказ истиной.

- Давно Лоу посещает вашу жену в качестве члена Лиги борьбы с алкоголизмом? -- спросил Сид.

- Уже несколько лет. Я говорил вам, мы прибегали к медицинской помощи. Но врач в таких случаях бессилен, если пациент не идет ему навстречу.

Правда, Фэй обращалась к Лоу, только в пьяном виде.

- Он никогда не приходил без приглашения?

- Нет, думаю, приходил. После того как я ушел из дома.

- Он так кричал на меня ночью, - сказал Сид, - что я без колебаний принял его за ревнивого мужа. А впрочем, так мог выглядеть и любовник…

Стерлинг равнодушно пожал плечами:

- Может быть, все может быть. Я верил Питеру, но все могло статься. Фэй уже давно была другим человеком. Может, ваше предположение и поможет пролить свет на этот акт насилия… на убийство. Ссора любовников…

Сид не спеша набивал трубку, не спуская глаз с лица Стерлинга.

- Сейчас, Стерлинг, я выложу вам все, что думаю по этому поводу, - произнес он. - Вокруг смерти Робина создана завеса лжи, но у лжи, как известно, хилые ножки. Он вовсе не утонул. Я думаю, Пол Дермотт знает, как все было на самом деле. Это и стало причиной нападения на него. Робин что-то увидал в роще, потому и умолк навсегда.

Стерлинг, окаменев, уставился на Сида.

- Пила в тот день Фэй или не пила, - продолжил мой друг, - это не меняет обстоятельств гибели Робина. Фэй великолепная ширма для подлинных преступников, великолепный козел отпущения.

- И кто же, по-вашему, эти люди? - надломленным голосом спросил Стерлинг.

- До сих пор я думал, что вы тоже входите в их число. Я говорю о судье Дермотте, Мак-Клое и Нельсоне. Может, Фэй действительно иногда хватает через край, но поверьте и вы мне: сегодня утром, заявившись ко мне и рассказав про домогательства Лоу, она была трезва как стеклышко. Я уверен, она говорила правду. И я также уверен, что кто-то подслушал их разговор и убил Лоу, когда Фэй вырвалась и убежала от него. Его убили, потому что он обещал рассказать правду. А Фэй просто грех было не подставить, так все удачно складывалось для убийцы.

- Но это чистейший бред! - воскликнул Стерлинг. Похоже, только теперь его проняло по-настоящему.

- К великому сожалению, удар по моему затылку в доме судьи вовсе не бред. Меня ударили, Стерлинг.

И я почти уверен, что это сделал тот самый Бад Спенсер. Уж очень профессионально исполнено…

- Да-да, он гангстер, но…

- Это его профессия, Стерлинг. Кое-кто в городе предполагает, что Пола отвезли в охотничий домик судьи, чтобы мы не смогли переговорить с ним.

- Кто это предполагает?

- Альберт Купер. И, если вас интересует, он разделяет мои подозрения. Именно он направил меня к вам. Если все подтвердится, Стерлинг, это будет означать, что ваш сын убит, а вашу жену использовали, чтобы покрыть двойное убийство.

Стерлинг поднялся:

- Доказательства?

- Именно их мне и не хватает.

- Где сейчас Фэй?

- Бог знает, где она сейчас блуждает. Она в бегах. И если мы не поспешим, нам сообщат, что она повесилась где-нибудь в лесу. Таким образом, дело Лоу будет закрыто, заодно нам отрежут все пути к истине.

Стерлинг глубоко вздохнул.

- Чем я могу помочь вам? - спросил он.

- Мы не можем терять время. Попробуйте узнать, где Пол Дермотт. Но они не должны догадаться, что вы на нашей стороне.

- Я попробую, - ответил Стерлинг. - А если они убили Робина…

- Мы узнаем правду об этом, - решительно заявил Сид. - Вы свяжетесь со мной через Альберта Купера. - И он направился к дверям,

- Подождите!

Мы остановились.

- Всего одну минуту, - сказал Стерлинг. - Я совсем забыл. Еще один человек знал, где я спрятал револьвер. Я сказал ему об этом на случай, если Фэй станет искать его.

- Лоу?

- Да. Я сказал об этом Питеру, - подтвердил Стерлинг.

XV

Была у Сида большая слабость: он старался все собранные факты подогнать под собственноручно сконструированную теорию. Когда мы опять уселись в машину, я был просто сбит столку и не знал, чему верить.

Стерлинг подтвердил многие мои печальные догадки в отношении Фэй. Мне показалось, что он был предельно искренним; следовательно, смерть мальчика вполне могла быть несчастным случаем, спровоцированным пьяной матерью. Похоже, мы так никогда и не узнаем правды. Фэй заявила нам, что муж перестал бывать дома с тех пор, как она, говоря торжественным языком, отказалась делить с ним супружеское ложе. А не сбежал ли Стерлинг от нее сам, потому что жизнь под одной крышей с этой женщиной стала невыносимой?

Исчезла ясность из очевидных для нас ранее отношений между Фэй и Лоу. Может, и вправду их связывали отношения, дававшие повод вспышкам ревности со стороны покойника, особенно той ночью? На следующее утро он вполне мог пригрозить ей револьвером, и в схватке она могла вырвать его и пристрелить сердитого любовника…

- Я знаю, о чем ты думаешь, - заявил Сид, не отрывая взгляда от дороги.

- Так все неотчетливо в этом деле, - отозвался я.

- Рана на моей башке куда как отчетлива! Что, не знаешь теперь, кому верить?

Я кивнул.

- Хорошо, выбирай: тебе придется поверить словам Лоу о том, что он знает правду, или Фэй все выдумала.

- Стерлинг сказал, что она любила присочинить…

- Точно. Получается, что она придумала даже то, в чем мы усомнились и без ее помощи. Таких совпадений не бывает, парень! А если бы Фэй и раньше задумывалась над обстоятельствами смерти мальчика, тем более если она заподозрила убийство, неужели она молчала бы пять месяцев кряду? Да она после первого же стаканчика вышла бы на площадь перед мэрией и во все горло закричала о подлом убийстве сына! Не важно, кто убил Лоу, она или кто-то из организации. Факт, что покойник знал правду о гибели Робина. И обещал рассказать ей. И Пол Дермотт знает правду. А Купер рекомендовал нам поговорить еще с одним человеком.

- Мисс Хартманн?

Вместо ответа он прибавил газу и повернул к центру.

Когда мы остановились перед книжной лавкой, к нам подкатила патрульная машина. За рулем был Мак-Клой.

- Подождите минутку! - крикнул он.

Выключив двигатель, шериф вышел. Лицо его раскраснелось от злости, но он старался сдерживаться.

- Мы давно ждем вас, - заявил шериф. - Нельсон хочет снова видеть вас обоих.

- Вы арестовываете нас, шериф? - спросил Сид.

- Я бы с радостью, - отрезал Мак-Клой. - Прокурор у себя в канцелярии. Пошли.

Нельсон встретил нас, как обычно, гаденькой усмешечкой.

- Спасибо, что заглянули, - сказал он, указывая на стоящие против стола кресла.

- Не за что, у нас не было выбора, - заявил Сид.

Нельсон выглядел как самый ласковый человек в мире. По его поведению ни за что было не догадаться, что его мучает.

- Наш разговор будет иметь сугубо частный характер.

- Любое слово, произнесенное нами перед этим типом, - Сид указал в сторону шерифа, - отольется нам в полной мере, причем совершенно официально.

- Оставьте нас, Фрэнк, - радостно улыбнулся Нельсон; похоже, реакция Сида здорово развлекала его.

Шериф пробормотал что-то невнятное и вышел. Я уселся в кресло, Сид принялся расхаживать по кабинету.

- Сегодня я знаю о вас гораздо больше, чем вчера, - обратился Нельсон к моему другу. - Вчера я был уверен в том, что вы просто болезненно любопытная личность, обожающая совать нос в чужие дела. Однако мнение мое о вас существенно изменилось в лучшую сторону после получения дополнительной информации.

- Прекрасно!

- Мы узнали, что вы самоотверженно и беззаветно сражались за идеалы демократии. Но даже такой интеллигентный, честный и мужественный человек, как вы, не застрахован от ошибки. Как в случае с Фэй, например. Да, это настоящая трагедия! Я понимаю всю глубину вашего чувства жалости и участия, понимаю, что побудило вас помочь этой несчастной женщине.

- Черт возьми, не ожидал от вас такого благородства! - насмешливо воскликнул Сид.

Прокурор, не обращая внимания на реплику, продолжил:

- Я только не могу понять, как такой уважаемый человек, как вы, может препятствовать торжеству закона. Вы всю ночь прятали миссис Стерлинг, а меня уверяли, будто понятия не имеете, где она скрывается. Что касается мистера Дарта, то он вообще ошибся в выборе профессии: ему следовало бы стать актером. Вы оказали преступнику содействие в побеге и скрыли от следствия важные улики.

Нельсон выдвинул ящик письменного стола и вытащил футляр с револьвером, который должен был покоиться в «мерседесе».

- Я думаю, вы недооценили нас, Коэн. Пока утром вы разговаривали с Купером, мы обыскали вашу машину. И вот результат. Кроме того, мы нашли два ружья, принадлежащих нашему неистовому репортеру. Мой человек в парке проследил, как мистер Дарт играл в скаута, перепрятывая оружие. В настоящий момент достаточное число полицейских прочесывает лес, так что поимка Фэй Стерлинг - вопрос времени. Хорошо, если бы уясните это и больше не станете предпринимать идиотских акций.

Сид стоял неподвижно, как истукан.

- Меня не интересует, сами вы подобрали револьвер или Фэй отдала его вам, - продолжил Нельсон. - Я имею право сию же минуту отправить вас за решетку.

- И почему же вы отказываете себе в таком удовольствии? - дружелюбно спросил Сид.

- Потому что вы в своих заблуждениях руководствовались добрыми намерениями.

- Нет, не думаю, что по этой благородной причине, - возразил Сид, - Если вы предъявите нам официальное обвинение, то мы получим возможность выступить на открытом судебном разбирательстве. И тогда мы сможем поделиться с общественностью и прессой своими соображениями о том, кто защищает Закон и Порядок в Рединге. Может, вам это покажется нескромным, но мой арест заинтересует очень многих в Соединенных Штатах. Толпа журналистов, адвокатов, любопытных нагрянет в Рединг, и через день-другой все ваше грязное белье будет вывернуто наизнанку. Вы разыгрываете перед нами великодушие, Нельсон, в то время как вы, хозяева Рединга, просто-напросто грязная банда, грабящая беззащитных горожан!

- Однако, Коэн! Вам не кажется, что это уже слишком? В чем вы обвиняете меня?

- В систематическом шантаже и поборах с граждан.

Нельсон даже замотал головой:

- Это просто какая-то фантастика, Коэн. Теперь я понимаю, в чем секрет вашего живописного мастерства. Ваша фантазия беспредельна, а сами вы пребываете в перманентной горячке. Похоже, обычная человеческая логика вам недоступна. В таком случае хочу предупредить вас: если вы еще раз вмешаетесь в ход следствия, я посажу вас, несмотря на скандал национального масштаба, которым вы мне угрожаете. А если вы продолжите оскорблять честь и достоинство граждан этого города, придется напомнить, что подобное преступление также карается законом. И послушайтесь моего совета: вернитесь в Нью-Йорк, Коэн! Оставьте Рединг в покое!

Мы вышли из канцелярии Нельсона на главную улицу. Вокруг царили противоестественная тишина и покой, хотя совсем рядом полицейские прочесывали лес и стягивали петлю вокруг несчастной женщины. Но здесь царил абсолютный мир. Люди прогуливались, беседовали, спешили по своим делам.

Сид поднял голову, словно почуяв в воздухе опасность. На противоположной стороне улицы за рулем патрульной машины, не спуская с нас глаз, сидел Мак-Клой.

- Похоже, они решили играть в открытую.

- Что будем делать мы? - спросил я.

- Нашему приятелю Нельсону, кажется, сильно жмут ботинки, - усмехнулся Сид и посмотрел на меня. - У тебя еще есть шанс вернуться в Нью-Йорк, Леон. Игра становится слишком рискованной. На руках у нас остался всего один козырь - Пол Дермотт, и драки тут не избежать.

- Никуда я не поеду! - решительно заявил я.

Сид с благодарностью посмотрел на меня и перевел взгляд на Мак-Клоя.

- Может, они уже заготовили ордера на наш арест. И если мы не проявим достаточной осторожности, завтра в газетах появятся заголовки: «Убиты в перестрелке, оказав сопротивление при аресте!»

С юридической точки зрения Нельсон имел право арестовать нас. Он запросто мог доказать, что мы укрыли от следствия не только Фэй, но и важнейшую улику… Я глянул вдоль улицы и заметил Альберта Купера, который размахивал руками, стараясь привлечь наше внимание. Мы направились к нему; Мак-Клой врубил движок и медленно покатил вслед за нами.

- Стерлинг дозвонился до меня и просил передать, что Бад Спенсер вчера приезжал в город за продуктами, - сообщил старый журналист. - Они наверху, это точно, в охотничьем домике.

Сид кивнул головой, не спуская глаз с Мак-Клоя:

- К сожалению, мы теперь шага не можем ступить без присмотра.

- Даже и не пытайтесь попасть туда! - воскликнул Купер. - Спенсер вооружен, а дом хорошо укреплен.

- А на пятки нам наступает Мак-Клой…

- Чем вы переманили на свою сторону Стерлинга?

- Узнаете позже, - произнес Сид. - А теперь нам остается одно - раскрутить мисс Хартманн.

Мы направились к книжной лавке. Мак-Клой демонстративно следовал за нами, но Сид уже не обращал на него внимания.

Дверь, ведущая в квартиру над лавкой, была рядом с входом в магазин. Я позвонил, и почти в то же мгновение Маргарет Хартманн распахнула ее. Высокая, стройная, привлекательная. Однако внешний вид ее несколько портили черные круги под глазами. Не знаю, что за чувство трепыхалось в ее зрачках - печаль или страх?

- Ах это вы, мистер Коэн, - вымолвила девушка.

- Знакомьтесь - мой друг Леон Дарт. Мы можем поговорить с вами? Всего несколько минут…

- Конечно.

Мы прошли по коридору мимо чемодана и огромной сумки.

- Я тороплюсь, уезжаю в Чикаго.

- А похороны?

- Похороны?… - Взгляд ее погас.

- Да, похороны Питера Лоу. Они, кажется, состоятся завтра. Или послезавтра?

- Нет… Я не хочу больше оставаться здесь.

- И даже не хотите узнать, кто убил Питера Лоу?

- Вы дурно воспитаны, мистер Коэн…

- Возможно. Но вчера мне показалось, что вы для него были не просто служащей.

- Я вас не понимаю!

- Стыдливый румянец очень вам к лицу, - заметил Сид. - А ведь я только еще приступил к делу.

- Нет тут никакого дела, мистер Коэн, - быстро заговорила девушка. - Все предельно ясно. Миссис Стерлинг убила Питера. Между ними была любовная связь, лотом она наскучила мистеру Лоу. Она убила его из ревности.

- А вчера вы категорически утверждали, что между ними ничего не было.

- Кажется, вы неправильно поняли меня…

- Нет. Я совершенно правильно понял, что вас тоже крепко припугнули и продиктовали, что именно следует сказать мне.

- Нет, нет…

- Но есть и другой вариант: это вы наскучили Питеру Лоу. Вы знали, что он влюбился в Фэй, и счастливы, что теперь оба они понесли заслуженную кару за то, что предали вас, так?

- Нет… Я…

- Маргарет! Питер Лоу знал одну тайну. Он знал, как погиб Робин Стерлинг! Наверное, он поделился с вами этим секретом, и теперь вы бежите, чтобы не разделить участь вашего любовника. Убийца на свободе и может в любой момент явиться к вам, правда?

- Нет! Нет!

- Расскажите мне все, Маргарет, и я сумею защитить вас.

- Нет! Не могу! - крикнула она, но тут же взяла себя в руки. - Я ничего не знаю о Робине Стерлинге.

Кто-то позвонил, и девушка бросилась к дверям. В квартиру вошел шериф Мак-Клой:

- Эта парочка пристает к вам мисс Хартманн?

- Нет, - дрожа всем телом, вымолвила она. - Прошу вас… Вы должны проводить меня. Я уезжаю в Бостон.

- Отлично, мисс. Я готов.

- Я не мог не попытаться, - вздохнул Сид. - Весьма сожалею, Маргарет. Но если бы вы рассказали мне обо всем, вам не пришлось бы бежать.

Он повернулся к дверям, но вдруг сделал резкий выпад, и его тяжеленный кулак обрушился на челюсть Мак-Клоя.

Никто из нас не ожидал такого поворота событий, и меньше всех, шериф. Он отлетел к стене, но удержался на ногах и попытался выхватить револьвер. Сид рванулся к нему и ударил еще раз или два, теперь уже в солнечное сплетение. Потом снял с его пояса наручники, оттащил бесчувственное тело к умывальнику и приковал к водопроводной трубе. Револьвер засунул к себе за ремень.

Девушка со страхом и изумлением следила за Сидом. Придя в себя, она схватила чемодан, сумку и направилась к двери.

- Вы сошли с ума, - успела сказать она, - но все-таки желаю вам удачи, мистер Коэн!

Когда она вышла, я сказал Сиду, что теперь мы повесили себе на шею всех полицейских штата Пенсильвания.

- Зато получили фору минут в десять-пятнадцать, - возразил он. - Так что теперь можем рискнуть добраться до Пола Дермотта.

Дальнейшее напомнило мне свои собственные романы. Мы прыгнули в машину. Сид хорошо знал дорогу, наверное, не один раз прошелся по карте Купера. На хвосте у нас никого не было.

Милях в двух от города мы свернули с асфальтированного шоссе на грязную грунтовую дорогу, ведущую сквозь густой лес. Вскоре мы уперлись в два каменных столба, между которыми была натянута толстая цепь; на цепи висел здоровенный замок. Большой плакат предупреждал, что за цепью частное владение, вход в которое категорически запрещался. Сид потрогал замок:

- Конечно, его можно сбить, но потребуется время. Пойдем дальше пешком.

Дорога была очень крутой, я пыхтел, совсем как старый паровоз. Сид обогнал меня не меньше чем на пятнадцать ярдов. Вдруг он остановился и жестом заставил меня замереть. Совершенно неожиданно мы очутились перед большой поляной. Лес здесь был явно выкорчеван. На противоположном конце лужайки, там, где опять начинался крутой подъем, стоял дом, сложенный из дикого камня. Из трубы поднималась тонкая струйка дыма.

Пол Дермотт сидел перед домом в своем кресле на колесах, подставив лицо солнцу. Ярдах в двадцати от него, в тени деревьев, сидел на камне тощий мужчина в форменной шоферской тужурке.

На коленях у него лежал автомат.

- Похоже, это и есть Спенсер, - едва слышно прошептал Сид. - Нам предстоит теплая встреча. Мне надо пять минут, чтобы обойти лужайку. Я должен максимально приблизиться к нему, чтобы достать из этого пугача. - Он вытащил револьвер Мак-Клоя и проверил, заряжен ли он. - Ровно через пять минут шагай прямо к Спенсеру.

- Спасибо тебе большое, - удивился я, - не ожидал такой чести.

- Не бойся, он не станет стрелять, Леон. Он только прикажет тебе проваливать отсюда. Втяни его в пререкания, скажи, что ты просто обязан переговорить с Дермоттом. Попытайся затянуть время, сколько сможешь, пока я не подойду с той стороны. Ясно?

- Ему даже не придется целиться из этой штуки. - Я чуть не заплакал. - Достаточно нажать на спусковой крючок, и я превращусь в кусок швейцарского сыра!

- Я не позволю ему сделать этого, Леон, вот увидишь.

Он испарился прежде, чем я успел возразить. Я глянул на часы. В горле у меня пересохло. Проклятая стрелка вращалась с бешеной скоростью. Пять минут прошло, и я не спеша, вразвалочку пошел по дорожке. Конечности мои налились свинцом. Руки я выставил вперед, стараясь продемонстрировать, что оружия у меня нет. Я страстно желал, чтобы Спенсер как можно скорее убедился в моей безвредности.

Наконец он заметил меня, вскочил и поднял автомат.

- Мне пришлось пешком добираться по этой чертовой дороге, потому что она перекрыта дурацкой цепью, - принялся я разводить бодягу, стараясь придать голосу естественное звучание. - Знаете, мне позарез надо поговорить с мистером Дермоттом.

- Стоять! - приказал Спенсер.

Я был ярдах в двадцати от него и понимал, что он мог раз двадцать угробить меня с помощью своего дурацкого огнестрельного прибора.

- Что, читать не умеешь? - спросил он. - Частное владение. Проваливай!

- Послушайте, - забормотал я, стараясь не дать ему возможности вклиниться в мой монолог, - мне только надо переговорить с Дермоттом, и все, ничего больше, уверяю вас. - Я посмотрел в сторону молодого человека; он вытянулся в кресле, стараясь разглядеть меня.

- Он не будет разговаривать с вами! - заорал Спенсер. - Даю вам три секунды, чтоб вы свалили отсюда. Кроме шуток!

Я надеялся, что Дермотт вымолвит хоть слово, но этого не произошло. Моя роль закончилась. Пора было уходить со сцены, но тут я заметил, как Пол повернул голову в другую сторону.

- Бросай оружие! - раздался грозный голос Сида. Спенсер обернулся. Реакция его была мгновенной.

Это был конец. Но тут Пол Дермотт рванул на своей коляске и врезался прямо в Спенсера. Тот рухнул в одну сторону, а его автомат, выпустив несколько пуль по вершинам деревьев, описал плавную дугу в воздухе и шлепнулся в другую сторону. Каталка перевернулась, и Пол свалился на траву. Бад Спенсер мгновенно вскочил на ноги, но автомат был уже в руках у Сида.

- Обыщи его, Леон! - велел он.

За пазухой у Спенсера был револьвер.

- Возьми автомат и держи его на мушке, - отдал следующую команду Сид. Спенсер смотрел на меня, прищурив глаза. Потом он, видимо, понял, что шансов у него нет, и опустил взгляд. Сид присел над Дермоттом, который тихо стонал. Он поднял калеку и усадил в кресло. Правая рука Дермотта, сломанная в предплечье, безвольно свесилась вниз.

- Вас надо отправить в больницу, - сказал Сид.

- Нет! - воскликнул молодой человек. - Сначала мы поговорим. Слава Богу, наконец-то вы появились!

- Вы спасли мне жизнь, - произнес Сид. - Поэтому мы, сначала позаботимся о вас.

- Нет, нет! - воскликнул Пол. - Вы слышите, они приближаются.

На поляну выехала машина. Сид выхватил револьвер:

- Присмотри за ними, Леон, я возьму на себя Спенсера!

Из машины выскочили трое - судья, Нельсон и незнакомый офицер полиции. На этот раз прокурор не улыбался.

- Слишком поздно, отец! - выкрикнул Пол Дермотт; по щекам его катились слезы. - Слишком поздно!

- Надо отправить его в больницу, - сказал Сид, не опуская револьвера. - У него сломана рука.

- Нет, - крикнул Пол, - я должен все рассказать, сейчас же, здесь!

Неизвестный офицер полиции оказался капитаном Нортоном из соседнего округа, его вызвал судья, чтобы предотвратить кровопролитие. Нортон надел на Спенсера наручники и посадил его в свою машину. Сид поднял калеку на руки и отнес к дому - коляска была безнадежно испорчена.

- Все, откладывать больше нельзя, отец, - произнес Пол.

Бледное лицо судьи, будто вытесанное из мрамора, не выражало никаких эмоций. Самоуверенность и чувство превосходства слетели с него, не оставив и следа.

- Все началось очень давно, - начал Пол, - лет шесть назад. Питер Лоу был моим лучшим другом. Мы вместе учились, вместе воевали во Вьетнаме. Он был из бедной семьи, я - из богатой. Но мне нравилось бывать в его доме, у него была замечательная мать. Она рано овдовела, но приложила все силы, чтобы поставить Питера на ноги.

Лет шесть назад она заболела. Питер сказал, что у нее рак. Я думал, он умрет от жалости к ней. Именно тогда он начал пить. Я часто навещал его мать; страдала она невыносимо. Доктор Мортон сказал мне, что надежды нет ни малейшей, тем не менее он, черт побери, вынужден был прилагать все силы, чтобы поддерживать в ней жизнь. Пусть она провалится ко всем чертям, эта медицинская этика! Навещая ее, я издалека слышал крики и стоны. Она умоляла меня помочь ей умереть скорее… Я рассказал об этом Питеру, но у него не хватало храбрости. Я совсем не помню свою маму и потому мать Питера любил, почти как свою. Я не мог позволить ей так страдать. Однажды, побывав на приеме у врача, я украл из аптечки стрихнин. И тогда… Это называется эвтаназией, но закон определяет такие действия как убийство.

Когда мать Питера внезапно скончалась, доктор Мортон был крайне удивлен. Он потребовал вскрытия. Естественно, все обнаружилось, и шериф Мак-Клой арестовал и меня, и Питера. Нельсон должен был допросить нас. Тогда я во всем признался, чтобы не отправить на скамью подсудимых Питера. Мой отец довольно большой человек в Рединге. Он мог бы дать ход карьере Нельсона, продвинуть по службе Мак-Клоя, помочь доктору Мортону.

Так что в тот же день, когда нас арестовали и я признался во всем, дело было закрыто в кабинете прокурора. Словно ничего и не случилось.

Пять месяцев назад Питер заявился к отцу и потребовал денег, это был шантаж чистой воды. С того дня все мы потеряли покой. Он шантажировал нас, потому что мы скрыли действительную причину смерти его матери, скрыли гуманный по своей сути поступок. Вот каким оказался Питер Лоу. Сейчас я очень жалею, что не убил его сразу. Все это должно было случиться, рано или поздно.

В один прекрасный день отец решил покончить с шантажом. Он вызвал Питера, и они встретились в роще, недалеко от дома. Произошла жестокая ссора, во время которой аргументы и обвинения сторон произносились слишком громко. В разгар ссоры Питер оглянулся и заметил испуганное личико маленького Робина Стерлинга. Мальчик все слышал и, когда понял, что его заметили, бросился бежать. Питер крикнул ему вслед, велев остановиться. К несчастью, мальчик споткнулся, и этот зверь схватил его. Мальчик вскрикнул, и тогда Питер ударил его камнем по голове - раз, другой, третий… пока не убил. - Пол тяжело вздохнул: - Тогда и надо было положить конец, тогда и следовало сознаться во всем. Но у отца не хватило смелости. Питер спрятал тело, бросил его в какую-то заброшенную шахту, милях в десяти от Рединга. Отец созвал всех нас, и мы почти решили признаться. Но с пути раскаяния нас сбила чертова логика. Жизнь мальчику мы не могли вернуть, а каждый из нас лишался всего, в том числе и свободы. Тогда и было решено во всем обвинить алкоголичку Фэй.

Но я не согласился с их решением. В тот вечер, когда так старательно разыгрывалась инсценировка поисков утопленника, я направился к озеру, чтобы рассказать правду руководившему поисками офицеру полиции. Мак-Клой шел за мной по пятам, убеждая отказаться от глупой, по его мнению, затеи. Поняв, что словами ничего не добиться, он бросился на меня. Если бы отец не прибежал вовремя, он прикончил бы меня. Остальное вам известно… - Со слезами на глазах он посмотрел на свои неподвижные ноги: - С утратой свободы передвижения я утратил и храбрость. Только когда вы, Коэн, появились у нашего дома, я понял, что мы не имеем права хладнокровно добивать Фэй Стерлинг, отняв перед этим у нее сына.

Вы пробудили тени прошлого. Отец, несмотря на ваши показания, немедленно подписал ордер на ее арест, и Мак-Клой вчера утром отправился за ней. И что же он услышал? Лоу обещал несчастной рассказать правду о смерти сына! Шериф потерял голову. Он позволил ей убежать, после чего решил поговорить с Питером. Произошла ссора, Питер выхватил револьвер Стерлинг. Но Мак-Клой куда сильнее его. Он отобрал оружие и пристрелил Лоу. Еще одно преступление, которое можно списать на Фэй Стерлинг! Но опять вмешались вы, Коэн, и все пошло прахом. Я пригрозил им, что заговорю, и меня отправили сюда под охраной Спенсера. Я должен был торчать здесь, пока не изловят и не посадят несчастную Фэй…

- А Маргарет Хартманн? - спросил Сид.

- Да, - произнес Пол, - подошла и ее очередь. Мы предполагали, что Питер рассказал ей обо всем…

Вдалеке послышался гул мотора.

- Скорая помощь, - сказал капитан. - Я вызвал ее по рации еще по дороге сюда.

- Что с Фэй Стерлинг?

- Она в тюрьме. Мы нашли ее минут за двадцать до того, как отправиться сюда.

- А Мак-Клой?

- В госпитале, - рассмеялся капитан. - Челюсть треснула в трех местах!

- Пойдем, Леон, - сказал Сид. - Я думаю, вы позаботитесь об остальных, капитан?

Капитан Кортон развернул свой штаб в канцелярии Нельсона. Почти все, включая Уильяма Стерлинга, были там, когда ввели Фэй Стерлинг. Она была бледна, как стенка, платье превратилось в лохмотья. Заметив Сида, она направилась прямо к нему и положила руки на широкую грудь моего друга.

- Все закончилось, Фэй, - тихо произнес он. - Будь мужественной, милая…

- Робин? - едва слышно вымолвила она.

Сид кивнул, и она прижалась лицом к лацкану его твидового пиджака. Тело ее сотрясалось в беззвучных рыданиях.

Я посмотрел на Стерлинга. Похоже, он окончательно сошел с ума. Он мучительно колебался, потом сделал шаг вперед.

- Фа…- робко окликнул он ее семейным именем. Она затрясла головой, слезы брызнули из глаз.

- Может, когда-нибудь, - робко продолжил он, - когда-нибудь…

Она даже не шевельнулась. Стерлинг, понурив голову, вышел из кабинета. Один.

Мы любовались закатом солнца, сидя у огромного окна мастерской.

- Хочешь выпить? Может, тебе станет лучше, - предложил Сид.

Фэй посмотрела на него, но ничего не сказала.

- Если хочешь, - через силу продолжал он, - мы присмотрим за тобой, пока это пройдет… совсем.

- Ох, если бы я сумела преодолеть себя… и не пить! Как мне хочется навсегда бросить пить!

- Мы попробуем, - нежно проворковал Сид.

- Ты поможешь мне?

- Конечно, Фэй… если ты не против.

- Но я ведь могу передумать, я буду ругаться, кричать, драться, царапаться…

Сид блаженно улыбнулся.



Содержание:

Мики Спиллейн БОЛЬШАЯ РЕЗНЯ

Хью Пенткост ШАНТАЖ

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.



Оглавление

  • Крутой детектив США. Выпуск 2: Сборник
  •   Микки Спиллейн БОЛЬШАЯ РЕЗНЯ
  •     1
  •     II
  •     III
  •     IV
  •     V
  •     VI
  •     VII
  •     VIII
  •     IX
  •     X
  •     XI
  •     XII
  •   Хью Пенткост ШАНТАЖ
  •     I
  •     II
  •     III
  •     IV
  •     V
  •     VI
  •     VII
  •     VIII
  •     IX
  •     X
  •     XI
  •     XII
  •     XIII
  •     XIV
  •     XV