КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Through Bolshevik Russia [Ethel Snowden] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Ethel Snowden THROUGH BOLSHEVIK RUSSIA



Ethel Snowden THROUGH BOLSHEVIK RUSSIA

ПО БОЛЬШЕВИСТСКОЙ РОССИИ

ЭТЕЛЬ СНОУДЕН

THROUGH BOLSHEVIK RUSSIA

MRS. PHILIP SNOWDEN

GASSELL AND COMPANY, LTD

London, New York,

Toronto and Melbourne

1920

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

1. Голодные люди

2. То, как мы это планировали

3. Призраки ...

4. Расследование или пропаганда?

5. Коммунисты

6. Культурная жизнь России

7. Военная мощь России

8. Образование и религия

9. Отъезд в Москву

10. Интервью с Лениным

11. Беседы с Коммунистами и с другими

12. Диктатура Коммунистов

13. Подавление свободы

14. По Волге...

15. Будущее России

Введение


Я записала свои впечатления о Большевистской России для того, чтобы содействовать установлению мира с этой великой страной, добавляя свои свидетельства, к тем, что уже записаны в многочисленных статьях и книгах, о фактах ужасных страданий русского народа.

Я совершила шестинедельный визит в Россию в качестве члена делегации, избранного Исполнительным комитетом Лейбористской партии и Конгрессом Профсоюзов, исполняя резолюцию, принятую на внеочередном Конгрессе Профсоюзов, состоявшимся в декабре этого 1919 года, который потребовал от Британского Правительства «права на независимое и беспристрастное расследование промышленных, экономических и политических условий в России».

В газетной печати появилось большое количество противоречивой информации о России, в репортажах, обычно отражавших зловещие факты, читая которые, рабочие Великобритании справедливо полагают, что истинное положение дел должно быть, наконец, беспристрастно исследовано и раскрыто так, чтобы выводы сделали сами читатели.

Кроме того, считалось правильным и целесообразным выяснить, существует ли в действиях Российского Правительства и простых людей что-то, настолько опасное, способное оправдать нападение на Россию иностранных Правительств, в том числе, и наше собственное. Мы не верим, что любое возможное действие Правительства России может служить оправданием поставки британских солдат, оружия и денег врагам России, и, возвратившись, мы единодушно отразили наше обоснованное мнение, что внутренняя политика России - это ее собственное дело, а не наше.

Делегация покинула Ньюкастл 27 апреля и отправилась в путешествие через Христианию, Стокгольм и Ревель. Мы вернулись в Англию 30 июня. Везде, где мы побывали, обнаружился большой интерес к нашей миссии. Мы связались с представителями Социалистического и Лейбористского движения во всех городах, через которые мы проезжали. В Христиании мы обнаружили, что Лейбористская партия до сих пор выражает свое одобрение действиям Москвы, подав заявку на членство в Третьем Интернационале - этом великом символе Коммунизма, международном органе, посредством которого Коммунисты совершают дело мировой революции.

Норвежская сторона, подав заявку на это членство, сделала две важные оговорки: она хотела оставить своих участников свободными в отношении к вооруженной революции и настаивала на равных правах голоса для крестьян и рабочих. На момент нашего визита ответа из Москвы получено еще не было. Позднее в Москве я убедилась в неотступности позиции по вопросу насилия в революции.

В Стокгольме основная масса представителей Лейбористского движения выступает против Большевизма, хотя есть небольшая часть, одобряющая его. Мы вели себя беспристрастно по отношению к обоим взглядам, принимали и оказывали почтение без разбора.

Та же история повторилась в Ревеле. По справедливости в отношении к Большевикам, следует признать, что они имеют претензии к умеренным движениям в Ревеле, равно как и у умеренных партий есть претензии к ним. Похоже, они нападают друг на друга с одинаковой яростью.

На этих страницах я не пыталась до последней строки спорить ни об одном из великих вопросов, имеющих ключевое значение в современных политических противоречиях. Другие авторы уже сделали это, или ещё сделают. Русская Коммунистическая литература доступна в изобилии в этой стране для тех, кто серьезно интересуется Российским экспериментом. Я стремилась сделать только серию зарисовок о русской жизни при Большевиках и изложить интересные факты о том маленьком кусочке могучей России, которую я имела честь увидеть. Это мое решение не удовлетворит ни кого из экстремистов, которые, без сомнения, процитируют мои доводы в защиту Красных и Белых.

Мой друг сказал мне при обсуждении, что в слове «Большевизм» есть взрывное качество, которое делает его популярным среди тех, кто хочет уничтожить что-либо ненавистное. Такое слово, как «аневризма» в своем звучании не имеет и десятой части эффекта, по сравнению со словом «Большевизм»! Это слово - настоящая бомба, взорвавшаяся для слуха как смелых, так и робких людей.

Дело в том, что в отношении Большевизма, как и в других вопросах, истина лежит между двумя крайностями утверждений. То, что говорят и делают в России, не совсем хорошо и не совсем плохо. Это происходит в жизнях мужчин и женщин, которые такие же существа, как и мы, но им пришлось иметь дело с чрезвычайно сложной ситуацией, они стараются справиться с ней так, как им кажется лучше. Они допустили ошибки, и некоторые из этих ошибок огромны. Но у Ленина и других хватило мужества признать их. У страны есть надежда, её правители знают, когда они ошибаются, и хотят исправиться и попытаться снова. Если такой рационализм власти имеет сейчас меньше сил, чем что-то другое, то так будет не всегда. Многое зависит от поведения внешнего мира.

Если Россия будет восстановлена в семье наций, и будет налажено реальное общение с ней, то результатом, по всей видимости, будет удивительное сближение Российских методов с методами остальной Европы. Будем надеяться, что это также послужит для Европейских демократий вне России к новым успехам на пути социального прогресса и экономического спасения, к которым стремится Россия, быть может, слишком быстро, чтобы иметь успех.

Для меня результат наших исследований сводится к следующему: я не враждебна Русской Революции, которую тиранический режим царей сделал необходимой и неизбежной, но я категорически против «coup d'dtat» (государственного переворота), устроенного Большевиками, как и должно противиться любому захвату власти меньшинством народа, которое обрекает большинство несчастных людей России на неминуемые страдания.

Глава 1 Голодные люди


В каждой из стран мира изливаются океаны красноречия и потоки страстей в попытке доказать, что Большевистская Россия - это рай или ад. Обычное дружелюбие разрушается в бесплодных попытках доказать либо безупречность, либо глупость теории Коммунизма. Доктрины Карла Маркса и философия Бакунина являются двумя камнями, способными расколоть Лейбористское движение любой страны. Ленин, не имея к тому ни способностей, ни желания, получил ореол великолепия и вид святости, в то время как сам этот маленький великий человек попросту пишет указы, скрываясь за стенами Кремля. Все эти дискуссии о попытках горстки искренних и талантливых мужчин и женщин построить на руинах войны, голода и эпидемий новую лучшую социальную систему одним гигантским усилием, неизбежны, но, справедливости ради, следует сказать, что эксперимент в России мог бы иметь большую ценность для остального мира, если бы его чистота не была омрачена гражданскими войнами и недопустимой внешней агрессией. На самом деле, многому можно было научиться на ошибках, допущенных Большевиками, которые, кстати, сами их признают. Откровенная критика Большевизма не наносит вреда Большевистскому делу. Больший вред исходит от сторонников Ленина в нашей и других странах, которые утверждают, что новая Россия ничем не лучше старой, однако, если бы их русские товарищи изменили свои декреты в угоду требованиями времени, сами они сочли бы такое поведение предательским, и с той же готовностью осудили тех самых людей, которых прежде обожали. Но сквозь шум споров и огонь пропаганды диктатуры пролетариата, призывы к насильственной революции и к программе Третьего Интернационала слышится тихий плач страданий и стон умирающих людей, призыв о помощи к человеческому сердцу, что должно быть более значимым, чем все политические и экономические теории мира, какими бы многообещающими они не были. По этой причине члены Британской Лейбористской делегации предприняли быстрые и единодушные действия, направленные на прекращение войны между Россией и Польшей, и единодушно протестовали против блокады, объявленной их Правительством, которая должна быть отменена, но которая усилилась теперь, как никогда. Жестокие последствия блокады для несчастных российских людей мы увидели нашими собственными глазами в первые же сутки нашего расследования. Эти свидетельства были столь очевидными, что в Великобританию была отправлена телеграмма, в которой мы убедительно настаивали на том, что глупо помогать войне и фактически поддерживать блокаду, и требовали, чтобы британский народ больше не был вовлечен ни в то, ни в другое.

Число русских людей по разным оценкам составляет от ста двадцати пяти до ста восьмидесяти миллионов. При этом, военное положение иногда прибавляет двадцать миллионов жителей к населению во дни побед или отнимает пятьдесят миллионов после катастрофического столкновения с врагом, поэтому точная статистика сейчас невозможна.

По самым скромным сведениям - в стране сто двадцать пять миллионов жителей. Воюющая армия, очень хорошо накормлена, большинство детей получают особую заботу и внимание, однако, остальная часть населения ужасно одета, либо голодает, либо, и то и другое. Большинство из них страдают от грязи и болезней, многие из них болеют и умирают. Миллионы уже умерли. В предстоящую зиму миллионы людей будут обречены на смерть от холода, если только необходимая помощь в достаточных количествах не поступит им быстро. Какое отношение к этим несчастным массам обездоленных людей имеет материалистическая концепция истории, пролетарская диктатура или даже Третий Интернационал? Восемьдесят пять процентов населения составляют крестьяне, большинство из которых, я убеждена, никогда не слышали об этих понятиях. Для них Ленин - не более, чем имя, дьявол для богатого крестьянина, имя, с помощью которого можно отнять у богатого и бедного крестьянина запасы пищи, которую они, якобы, скрывают. Таким же был для этих бедных и невежественных людей их теперь уже покойный царь. Но старый царь был для них «маленьким отцом», а потому ближе и теплее, чем новый правитель.

Бедные, несчастные, милые люди России! Закаляющий, воспитывающий, организующий процесс, который сейчас происходит, может быть, когда-то нескоро окажется благом для вас, но сейчас он добавляет неизмеримо больше к нынешним страданиям. Дисциплинированность и западная цивилизация смогут стать полезными в вашей будущей жизни. Но то, что вам действительно необходимо в данный момент несоизмеримо проще и меньше чем то, что ваши страстные теоретики пытаются внушить.

Народ России хочет мира и хлеба. Мира, который будет длиться долго, и хлеба, который можно есть. Я абсолютно убеждена, что им до глубины души противно кровопролитие. Противны даже разговоры о войне и революциях. Но они запевают «Интернационал» всякий раз, когда ударяет оркестр, и в голосе слышны механические тоны музыкальной шкатулки или уличного органа. Они жаждут отдыха и тишины. Они хотят жениться и иметь детей, нормально кормить и воспитывать их. Крестьяне хотят, чтобы их фермы оставались непотревоженными, тихими вечерами петь свои странные и скорбные песни друг другу или запевать хором в деревенском клубе. Городские рабочие хотят выполнить свою повседневную работу на фабрике или в магазине и весело проводить время за разговорами в кафе, как они и делали это в те дни до того, как на них обрушилась война.

Петроград выглядит как умирающий город. До войны считалось, что его население составляет два с половиной миллиона человек, сейчас считается, что в нем от восьми до девяти тысяч душ. «Куда делись все эти люди»? - спросила я у Коммуниста.

Небольшое количество богатых находится в изгнании. Многие погибли на войне. Некоторые сбежали в страны, где лучше жизнь. И сотни тысяч умерли от голода и болезней. Помимо нехватки пищи, здесь почти полностью не хватает лекарств, анестетиков, перевязочных материалов, дезинфицирующих средств и мыла. Эти товары не поставляются из-за блокады. Болезни вызывали эпидемии и унесли множество жизней на глазах у героических, но беспомощных докторов и медсестер, очень многие из которых отдали свои жизни в благородной попытке помочь и спасти.

Яркой особенностью Петрограда были коротко постриженные женщины и девушки.

- Это русский обычай? - спросила я.

- Не больше, чем в любой другой стране, - ответили мне.

По всей вероятности, все эти женщины и девочки совсем недавно болели сыпным тифом и от этого потеряли волосы.

Те, кто никогда не видел голод в глазах людей, не могут даже слабо представить себе боль от прогулок по улицам русского города. Я испытала это сначала в Вене, когда-то чрезвычайно веселом и все еще очень красивом городе. Знание того, какими были (и остаются) лишения несчастных австрийцев, впервые пришло ко мне в дешевом ресторане, куда я отправилась пообедать потому, что мне противно было есть излишне дорогую еду в отеле.

Я на секунду подняла глаза от тарелки. По крайней мере, две дюжины глаз жадно следили за простой едой, которую я ела, и очень быстро отворачивались, понимая, что я замечаю этот взор. После этого для меня стало невыносимым есть на публике, за исключением случаев, когда мы могли разделить еду с каким-нибудь голодным австрийцем.

Я видела в Вене старых и молодых офицеров в униформе, прокрадывающихся в отель после заката в надежде получить кусочки еды для своих голодных детей. Я видела утонченную женщину, с тремя маленькими детьми, цепляющимися за ее юбку, уронившую красные розы, которые она пыталась продать, шатаясь на ногах от голода и усталости. Я пробовала подкрашенную воду, имитирующую кофе в кафе на Рингштрассе. Я видела деток-скелетов и чахоточных жен австрийских рабочих и солдат в их собственных домах. И поскольку я видела это в Вене, я, конечно, понимала Петроград, так как эти города разделили с Восточной и Центральной Европой последствия общего страдания.

Что я должна сказать о Коммунистическом Правительстве в первую очередь: оно делает все возможное, чтобы обеспечить равное распределение среди всех слоев рабочего сообщества очень ограниченных запасов. Введены талоны на еду и одежду. Изречение апостола Павла о еде и работе принимается в России буквально. Если рабочих не хватает, то, вероятно потому, что не хватает еды. Либо она недоступна, потому что транспортные трудности не позволяют подвести её людям.

Конечно, спекулянты – это отдельный вопрос. Предприимчивый частный торговец, вопреки закону и с риском для жизни, покупает у крестьянина по гораздо высокой цене, чем та, что установлена Правительством, и продает народу в частном порядке или даже на открытом рынке. Чрезвычайная Комиссия имеет особый отдел, который занимается этими людьми, и очень сурово поступает с ними, когда их ловит, но спекуляция все равно процветает, и так будет до тех пор, пока гражданин не сможет жить на правительственный паек.

Отвратительный черный хлеб, который является ежедневной пищей людей, стоит четыреста рублей за фунт при покупке на открытом рынке. Белый хлеб, который в действительности - светло-коричневый стоит тысячу рублей за фунт. (* Довоенный курс рубля составлял около 2 шиллингов)

Только детям и больным разрешен белый хлеб. Чёрный хлеб можно купить дешевле в советских магазинах, но его не хватает для всех желающих. Повсюду можно увидеть длинные очереди усталых женщин, ожидающих свой черед в государственных хлебных магазинах.

И теперь об одежде! Я уверена, что от Петрограда до Астрахани я не встретила и сотни человек в одежде, которая не выглядела бы полностью изношенной. Большинство британских делегатов были одеты в свои самые старые одежды, которые они рассудительно выбрали для поездки по России. Но этим милым русским людям казалось, что мы одеты, как принцы. Они обходили вокруг нас, чтобы полюбоваться.

Они трогали и гладили наши платья и пальто. Они с тоской смотрели на наши ботинки и с большим удовольствием разглядывали мягкую кожу. Один плутократ предлагал пятьдесят тысяч рублей за очень обычную пару британских туфель. Восемьдесят тысяч рублей - это цена, которую мне предложили за мои крепкие прогулочные ботинки. Когда, в благодарность за доброту ко мне, я подарила девушке, ухаживающей за моей комнатой, теплый шерстяной жакет, она упала на колени и целовала мои руки. Когда, в благодарность, я дала платье и пальто хорошей женщине, которая помогала кормить больного друга, она рыдала у меня на плече, проявляя огромную благодарность!

К нам пришли профессора университета, одетые как английские бродяги! Нам пел великий певец, и пальцы ног торчали сквозь его ботинки! Женщины благородного происхождения шли по тротуару, и их ноги были подвязаны полосками войлока. У многих ноги были голыми. Часто встречались бедные женщины, у которых, судя по их очертаниям, под тонкими хлопчатобумажными платьями не было никакого нижнего белья. Носки вместо чулок были надеты у большинства девочек и взрослых женщин, и, даже, кто-то из делегатов поинтересовался, не является ли это модой для женщин в России?

«Нет» - был дан быстрый ответ на идеальном английском, к которому мы привыкли: «это не последняя мода, а последняя экономика. Носки расходуют меньше шерсти, чем чулки».

Считается, что носить носки или чулки – это само по себе уже удача. У большинства людей нет ни того, ни другого. Эта форма экономии, нормальная в жаркую летнюю погоду, но страшная для тяжелой русской зимы.

Когда размышляешь о том, что полученная в дар пара чулок вызывает восхищенную радость у нежной и гордой русской девушки, что моток ниток подобен сокровищу для матери молодой семьи, о том, какой комфорт приносит старая фланелевая ночная рубашка больной женщине, умирающей от слабости и недостатка питания, о счастье, которое доставляет подарок в виде куска мыла, тогда споры политических теоретиков, особенно в тех странах, которым такие страдания и не снились, кажутся чудовищными и жестокими, и особенно из-за того, что они уводят общественное сознание от непосредственной помощи и заботы.

Глава 2 То, как мы это планировали


Еще не родился тот индивид, который был бы совершенно прав. Даже образованному и культурному человеку трудно при разных обстоятельствах не проявлять своих пристрастий. Предубеждение будет последним исчезнувшим пороком, а терпимость последней добродетелью, которая проявится у большинства людских созданий. Лучшее, что могли сделать члены Британской делегации, - это договорились о том, что каждый из нас сделает серьезную и искреннюю попытку склонить свой разум к честному рассмотрению и размышлению о великом эксперименте, с которым нам вскоре предстояло столкнуться.

Мы знали, что едем в страну, радикально отличающуюся от всех европейских стран, которые мы посещали. Мы знали, что там наверняка произошли серьезные и страшные события. Хотя мы и не обращали внимания на большинство зверских историй из газет, любящих сенсации, мы понимали, что, война - это не просто игра, а революция – это не пикник, и потому ужасные вещи должны были случиться. У нас были четкие взгляды на основные принципы, воплощенные в различных Коммунистических манифестах, которые время от времени таинственным образом проникали в нашу страну. Но мы были твердо убеждены, что все, что мы увидим в России - хорошее, плохое, незначительное, - все это сфера ответственности самих русских и становится нашим делом только тогда, когда это пытаются навязать Великобритании, невзирая на жизненно важные различия между нашими странами.

Во время прекрасного морского путешествия из Стокгольма в Ревель мы обсуждали друг с другом возможности нашей экскурсии. Наше маленькое шведское суденышко прижималось к берегам Финляндии, чтобы избежать многих тысяч мин, которые, по слухам, были выпущены в море между Швецией и Эстонией, и красота многочисленных лесных островов, среди которых мы пробирались, поглощала большую часть нашего интереса, пока мы не достигли открытого моря.

«Интересно, дадут ли нам полную свободу действий?» - бормотал один из нас. «Что нам делать, осознав себя «туристической компанией Кука» или же подобием «Королевской Семьи?»

Одни из нас были совершенно уверены, что, вследствие того, что мы будем гостями Правительства, нам будет позволено ходить, куда мы захотим, и делать то, что нам заблагорассудится. Другие считали, что нам покажут так же мало, как показывают Королевской семье, когда она совершает экскурсию среди людей. Третья группа приветствовала идею проведения совместных вечеров из-за языковых трудностей. Четвертая высказывала мнение, что мы должны потребовать наши паспорта и немедленно вернуться домой, если нас подвергнут какому-либо ограничению. И, в конце концов, было решено, что мы просто подождем и посмотрим.

После тридцати часов приятного плавания, четыре из которых мы пробыли в открытом море, мы прибыли в гавань Ревеля вечером, как раз в то время, когда последние лучи заходящего солнца озаряют позолоченные купола церквей. Город и гавань казались причудливыми и изящными в тускнеющем вечернем свете. Послышались голоса сорока-пятидесяти эстонских Социалистов, встречавших нас, и, странным образом, совершенно пропала всякая усталость. Эти милые друзья были представителями всех различных Социалистических секций Ревеля - Левых, Правых и Центристских, в то время они довольно холодно взаимодействовали друг с другом, но смогли объединится в теплом отношении к нам. Перед отъездом из города мы ужинали с Правыми, обедали с Левыми и все вместе с удовольствием отправились на концерт, который давал великий Шаляпин в тот вечер в Большом городском зале. В гостинице «Петроград» в Ревеле нас встретил Говковский (Gowkovsky) - Большевистский представитель, через компетентные руки которого проходят все коммуникации между Россией и остальной Европой. Это невысокий человек с каштановой бородой, добрыми проницательными глазами и очень приятными манерами. Он устроил для нас королевский пир, на котором среди прочего была запрещенная водка, и предложил нам выпить за социальную революцию напиток, который Революционное Правительство, следуя примеру царя, имело мудрость запретить. Свойства этого огненного напитка, были весьма своеобразными, и один из делегатов, который не являлся абсолютным воздержанником, с тех пор высоко оценил указ покойного царя об отмене торговли спиртными напитками и публично заявил, что грядущая Революция в Великобритании должна будет сопровождаться полным запретом крепких напитков.

Отсутствие питейных лавок и питейных заведений, а, следовательно, мужчин и женщин, страдающих алкоголизмом, является похвальной чертой общественной жизни в России и объясняет многие хорошие стороны, как самой Революции, так, возможно, и неизменные успехи Красной Армии. Конечно, в стране есть вино, сладкое шампанское, красные Кавказские вина и золотые вина Персии, но они предназначены для больных и недоступны простым людям. Для их приобретения необходима справка от врача. Почти наверняка в сельской местности есть нелегальные перегонные аппараты, и спекулянты могут незаконно добывать спиртные напитки, но для обычного человека было бы совершенно безнадежным делом пытаться найти крепкий напиток где-либо или купить дорогие легкие вина, пустые бутылки от которых, тем не менее, стояли здесь среди бутылок от малинового уксуса и лимонада. А отношение Правительства к вопросу о пьянстве выражается, например, в том, что если обнаруживается пьяный железнодорожник, незаконно завладевший водкой, его тут же расстреливают.

Порадовав нас хорошей русской музыкой, произнеся напутствие и приведя в порядок наши паспорта, добросердечный Говковский отправил нас в Петроград в сопровождении более полудюжины своих верных помощников. Некоторые из них были евреями. Они были умны, проницательны, догматичны, начитаны и были прекрасными переводчиками.

В своих наблюдениях, мы сразу же отметили, что многие ответственные и влиятельные посты в Революционном Правительстве занимают евреи. Мы расспросили об этом их самих. Как оказалось, только два из семнадцати Народных Комиссаров - евреи, однако, много евреев также занимают административные должности, как на национальном, так и на местном уровне и в Чрезвычайной Комиссии. Поскольку в составе Социалистических обществ, в континентальной Центральной и Восточной Европе, состоит большое количество евреев, стоит задуматься, почему это произошло. Отмечая прискорбную тенденцию всей Европы к антисемитизму, попытаемся с полной симпатией к этому народу прочувствовать и понять характер поведения и точку зрения еврея, живущего в Европе.

Эта национальность составляет большую часть населения всех больших и малых городов Центральной Европы и России. Они, как правило, являются самой образованной частью населения, особенно, если там открыты для них учебные заведения. Бойкот веков и безжалостность тысячелетий обострили их ум, развили хитрость, направили энергию в необходимое русло и заставили рассматривать людей другой национальности, как потенциального врага, во взаимоотношениях с которым надо быть начеку, чтобы защитить себя и близких. Еврейский ум суров, логичен и догматичен. Темперамент еврея артистичен, но его действие строго утилитарно. Он страстно интересуется теорией и старается осуществить свое дело, во что бы то ни стало, насколько только позволяют силы. Не имея собственной страны, будучи лишенным любви в стране своего пребывания, он больше других интернационален в своих взглядах, и видит расы в нациях в своей теории человечества. Имеет огромную силу к организованности. Я говорю об этом, потому что лично знакома и восхищаюсь людьми этой нации в странах Европы и в Соединенных Штатах Америки.

Над пластичными, пассивными людьми, вроде типичного ленивого русского, они будут обладать огромной властью и влиянием.

Один из самых известных еврейских лидеров в России, сказал мне, когда я мягко посетовала на «слишком много дисциплины и слишком мало свободы»: «Но ведь русские – они же, как дети. Они необразованны. Они ничего не знают. Они веками привыкли к рабству и диктатуре. Неужели вы хотите, чтобы мы позволили им уничтожить себя из-за их собственной неспособности и неопытности? Может быть, вы хотите дать голос каждому из этих миллионов невежественных крестьян? Это все равно, что вложить нож в руки ребенка».

Его слова звучали для меня очень знакомо, напоминая о борьбе за избирательное право женщин в Англии, когда тот же пример о ребенке и разделочном ноже был любимым оправданием для отказа женщинам в их свободе.

Тем не менее, это правда, что русский народ, в основном, не привык к свободе и по своей природе и темпераменту является подходящим материалом проявления власти со стороны образованного начальствующего еврея. Справедливости ради, отмечу здесь и то, что многие из тех, кто говорил со мной наедине, осуждая Большевиков, также были евреями. Получается, что именно активность и сила ума, а не склонность к Большевистской теории, является главной причиной руководящего положения евреев в политических делах Европы вообще, и России, в частности.

Другой еврей - белокурый, голубоглазый еврей из Соединенных Штатов, встретил нас на русской границе и приветствовал от имени Советской Республики. Это была интересная личность, чью историю, как лидера забастовок в Америке, он раскрыл нам на пути от границы до Петрограда. Нас ждал специальный поезд, весело декорированный красными флагами, задорными лозунгами и зелеными ветвями деревьев. В обозе было много красногвардейцев и башкирских кавалеристов в великолепных пурпурных мундирах, с чудесными плащами и длинными саблями. От Ревеля до Нарвы мы перестали быть обычными людьми с «туристической вечеринки Кука». От русской границы до пункта нашего назначения мы стали «Королевской Семьей!»

Пожалуй, самой волнующей и драматичной нотой стало появление на границе большого красного флага. Этот знак всколыхнул чувства некоторых из нас, пламенеющих духом. Они восторженно запели сначала «Интернационал», а потом «Красный флаг» - любимую песню Социалистов в Великобритании.

The people's flag is deepest red,

It shrouded oft our martyred dead

And ere their limbs grew stiff and cold,

Their hearts' blood dyed its every fold.

So raise the scarlet standard high,

Beneath its shade we'll live and die,

Though cowards flinch and traitors sneer,

We'll keep the red flag flying here

И вот, наконец, мы въехали в страну, где красный флаг стал государственным символом и развевался над всеми общественными зданиями в городах России. Эта мысль возбуждала, как молодое вино.

На полпути к Петрограду в вагон вошли депутаты от Профсоюзов и Советов и скромно произнесли хвалебные речи, на которые им были даны соответствующие ответы. Эти приятные скромные люди с невинными большими голубыми глазами и ненавязчивыми манерами нам очень понравились. Нам нравились простые люди России, где бы мы их ни встречали. В самом Петрограде нас встретила большая компания, хотя было уже три часа ночи, и нам сказали, что люди были на вокзале весь день в ожидании нашего приезда в надежде взглянуть на английских иностранцев. Нас тотчас же отвезли в приготовленные для нас покои во дворец русской княгини, и там в четыре часа утра мы сели за простую, но сытную трапезу и получили радушный прием от Профсоюзных чиновников, которые стали нашими хозяевами на время нашего пребывания.

Наконец-то мы оказались за «железным занавесом»!

* - термин «железный занавес» впервые использован французским политиком Ж.Клемансо в 1919 году.

Глава 3 Призраки ...


Когда я была маленьким ребенком, у меня было настоящее восхитительное общение с феями. Мы смеялись, пели и танцевали вместе долгие счастливые часы, как добрые друзья, которыми мы и были. Но я не могу сказать, что когда-либо видела приведение, то есть я никогда не видела его, пока не приехала в Россию. Все время, пока я была в России, меня преследовали призраки.

Русские романисты были верны своему народу. Тургенев, Достоевский, Горький, Толстой и все другие переносят читателя в реальную Россию. Это страна, населенная людьми, которые видят сны и видят видения, которые жестоко страдали, и которые возвышенно мечтали более, чем люди многих европейских стран.

Нарышкин дворец, в котором мы остановились, - прекрасный дом, подаренный фаворитке царя её любовником. Он расположен на берегу Невы и обращен к мрачной крепости Святого Петра и Святого Павла. Я стояла на балконе и смотрела через реку на место ужасов, где многие благородные русские мужчины и женщины обрекались на смерть, став несчастными жертвами князей-тиранов и их министров. Гнусные жестокости, творимые над мучениками за русскую свободу, были изобретены давно и детально изучены, как алфавит. Юные чистые и искренние жизни были отданы на пытки, позор и смерть во имя правды и свободы.

Я вспоминала встречу с Волховским в Англии - глухим и искалеченным, бывшим узником этой ужасной крепости, а также, князя Кропоткина – старейшего среди выживших жертв царской тирании, мадам Брешковскую – «бабушку революции», Марию Спиридонову, издевательства над которой были невообразимо омерзительны. Печальная процессия этих фигур замученных, раненых и мертвых молча проходила перед моими глазами, когда я, склонившись с каменного балкона, вглядывалась в красный свет неба над темной крепостью, которую вскоре нам предстояло посетить.

Они преследовали меня в моих снах. Комната в Нарышкином Дворце, которую я делила с госпожой Балабановой, была когда-то прекрасной гостиной. Хлипкая занавеска отделяла половину комнаты, но считалось, что она делит ее на две, обеспечивая уединение для каждой из нас. За занавеской была дверь, ведущая в столовую. Рядом с моей кроватью была вторая дверь, которая вела в коридор, в конце которого находилась спальня. Здесь не было ни длинных занавесок, ни штор, чтобы не пропускать вечный свет. Нижняя половина окон была затянута каким-то тонким и неподходящим муслином, который был слишком тонким, чтобы защищать от любопытных наблюдателей из здания напротив.

Войдя в комнату в сильной усталости и волнении от долгого путешествия, чувствуешь, что ее красота успокаивает и освежает. Тонкие льняные простыни, мягкие шелковые портьеры, пуховое одеяло, покрывала, густой бархатистый ковер, причудливые, резные и позолоченные предметы мебели были совершенно неуместными, постоянно напоминая нам, что мы живем в стране, где люди медленно умирают из-за отсутствия самого необходимого. Это было совершенно чрезмерным благодеянием со стороны наших хозяев, стремящихся окружить нас комфортом и счастьем, дать нам самое лучшее из того, что у них было.

Но в этом-то для меня и была проблема. Нам дали роскошь и красоту, но принадлежало ли это им, чтобы дарить, и было ли это нашим, чтобы принимать? На этот счет у них не было сомнений. Для них не было ничего необычного в аргументе, что нынешний владелец этого имущества, принадлежащего теперь государству, морально должен убедить себя в том, что санкционированное законом, всенепременно справедливо, даже, если при этом прежний владелец имущества неожиданно оказывается на улице без средств к существованию, а вся его собственность конфискуется.

Никто не станет оспаривать принцип, по которому никто не должен обладать роскошью или излишними удобствами, когда элементарные потребности окружающих не удовлетворены и не обеспечены, или что королевский дворец гораздо лучше используется, когда он дает приют многим трудолюбивым гражданам, чем когда им пользуется королевская любовница и ее лакеи. Но есть разница, как между черным и белым, правильным и неправильным, когда по воле большинства граждан, выраженной в Национальном собрании или Парламенте, человек лишается собственности в интересах общества, но при этом обеспечивается будущее его жены и детей, или же когда по произволу меньшинства власти у кого-то отбирается всё, без всякой заботы об его дальнейшей участи.

«Где же хозяйка этого прекрасного дома?» - спрашивала я несколько раз, но ответа не получила. Этого никто не знал. Я слышала историю о княгине Нарышкиной, которая делала добрые дела для детей при Советской власти, но не знаю, правда ли это. Я слышала слишком много противоречивых историй. «Если эти истории - правда, была ли она счастлива?» – интересовалась я. В принципе, возможно, что так оно и было. Старое революционное движение в России отнюдь не было движением одного класса. Многие представители старого режима охотно согласились на конфискацию своих владений и имущества и готовы были выполнять тяжелую работу для новой Республики. В таких случаях нет вопросов о правде и неправде, но эти случаи редки.

Незадолго до конца визита я познакомилась со стариком, который до революции был миллионером, владельцем линии пароходного сообщения. Революция полностью лишила его имущества. Я нашла его вполне довольным и счастливым. Он сформировал часть важнейшего Комитета по коммуникациям и регулярно совершал поездки в качестве государственного служащего на своих собственных судах. Его единственной обидой было то, как была проведена инвентаризация его состояния. Он чувствовал, что его служба для Революции должна обеспечить к нему более деликатное отношение при захвате его предприятия, но даже при этом, он совершенно не чувствовал обиды.

В Астрахани мы познакомились с владельцем крупной рыбоперерабатывающей компании, который безропотно отдал Республике все, что имел, и заявил, что он сейчас счастливее, чем когда-либо в жизни, и вязал сети вместе со своими бывшими рабочими.

В первую ночь в Петрограде я забралась в постель и попыталась заснуть, забыв о призраке, вызванном моим самоанализом, но сна не было. И совсем не потому, что темнота не наступала, а бледный свет струился сквозь незашторенные окна. И дело было не в отсутствии уединения, хотя тот факт, что комната была общественным шоссе, по которому мужчины и женщины этого дома проходили, когда только им вздумается, - вызывал, мягко говоря, замешательство. Я чувствовала себя виноватой, находясь в этой мягкой белой кровати, в то время как бедное существо, которое когда-то её занимало, возможно сейчас довольствовалось соломой. Я задремала. Неумолимые холодные печальные глаза на худом, голодном лице смотрели на меня так, как смотрит женщина, в чей дом вторглись незваные гости, которых она не в силах выставить за дверь.

Я очень старалась контролировать свое воображение, но мне это не удавалось. Жестокость - один из пороков, сводящих с ума. Когда мы ехали в автомобиле покойного царя, я ощущала не присутствие моих товарищей по делегации, а призраки несчастного маленького человека и его семьи. Автомобиль был прекрасен, большой и роскошный. Без него мы меньше смогли бы увидеть. Но совершенная радость от его использования омрачалась двумя вещами: видом мозолистых голых ступней большинства измученных московских пролетариев, у которых не было средств даже на трамвай, не говоря уже о поездке в автомобиле или дрожках, и очевидной радостью, которую испытывали наши сопровождающие от жестокого триумфа захвата царской машины.

«Всякий раз, когда у вас возникает искушение обеспокоиться казнью царя и его семьи», - сказал дружелюбный Коммунист: «подумайте о миллионах невинных людей, которые недавно погибли из-за политики этого человека и его министров. И вспомните бесчисленное множество мучеников, павших жертвами жестокостей его предшественников».

Совет был благодушным, но бесполезным. Я уже говорила, что невозможно забыть мучеников Революции и мучения великих идеалистов России. Посещение в Петрограде могил некоторых из них – для меня событие в череде всего печального опыта многих стран, память о них останется со мной до конца моих дней. Это было искренне и драматично.

Большое открытое пространство в самом центре города, называется Марсовым полем. В прежние времена оно было местом для военных смотров и строевой подготовки войск. Коммунисты превратили его в прекрасный мемориал героям Революции, которые погибли в борьбе за свободу. Усилиями добровольцев и усилиями солдат Красной Армии была вскопана твердая почва и посажены красивые деревья в симметричном порядке. В середине этого большого участка был воздвигнут простой каменный памятник. Это не вознесенная в небо колонна, но сделанная из гранита низкая цельная стена, ограждающая четырьмя секциями с закругленными углами могильник. Через промежутки между секциями заходят люди. Со всех концов России привезли трупы и положили их прямо внутри стены и по всему периметру. Тропинка идет вдоль стены и огибает могилы с противоположной стороны. В настоящее время в центре площади находится газон с цветами и кустарниками. Это действительно огромное и величественное сооружение.

Одним прекрасным вечером, после энергичного собрания, проведенного в Народном доме, нас повезли в декорированном трамвае к Мемориалу мучеников. Я никогда в жизни не испытывала ничего более волнующего и впечатляющего. Огромная толпа участников собрания сопровождала нас и молча стояла у стены, пока мы медленно обходили ее. Глаза вождей сияли светом великой гордости и глубокой страсти, когда они один за другим приближались к могилам своих почитаемых мертвецов. Гордость обращалась в слезы у этих могил, когда мы остановились и медленно пропели строки из гимна мучеников, печальную и навязчивую мелодию с единственной нотой триумфа в ней. Один за другим нам показывали героев. Вот человек, которого замучили до смерти. Другой был застрелен наемными правительственными убийцами. Здесь лежал тот, кого разорвало на куски его же собственной бомбой, здесь юная девушка, отдавшая свою жизнь за великое дело.

Слезы быстро высохли. Русским революционерам нелегко плакать. Вместо слез жесткий блеск наполнил глаза свирепого парня. «Но мы будем отомщены», - крикнул он: «За каждого нашего товарища, который так погиб, мы отправим в могилу десять буржуев». Я содрогнулась от ощущения чудовищного фанатизма. Бедные призраки! Если бы они могли воскреснуть из мертвых, разве они не сказали бы нам, чтобы мы больше не приносили человеческих жертв их памяти? Разве они не говорили бы нам о лучшем пути?

Я изо всех сил старалась раздобыть копию этой скорбной песни, которую мы пели в тот раз и еще много раз впоследствии. Мне несколько раз обещали, но так и не получилось. Слов я никогда не знала, потому что они были русскими, но мелодию я уловила и передаю ее так, как она отпечаталась в моем сознании. Её узнают русские читатели.

(здесь должна быть) ПЕСНЬ МУЧЕНИКОВ

Эта способность видеть призраков, принесла мне немало неприятностей, не только от Коммунистов, но и от моих собственных друзей. Один из Коммунистов выступал с речью в защиту насильственных методов и, бросив на меня косой взгляд, напомнил английским делегатам, что «когда-то Британское Правительство укоротило своего короля на голову, как это сделал также и народ Франции».

«Это совершенно верно», - сказала я потом группе Коммунистов, обсуждавших с нами эту встречу: «Король Карл Первый был казнен триста лет назад в Англии. Но это произошло после надлежащего судебного разбирательства, и по решению справедливого суда. Он был признан виновным по предъявленным ему обвинениям. И мы не стали расстреливать его жену и детей. Но если идея его казни состояла в том, чтобы избавиться от королей, то это был неверный путь, так как короли все еще с нами. И они останутся с нами до тех пор, пока идея монархии принимается человеческим разумом. Союзники никогда не уничтожат идею Коммунизма своими пушками. Коммунисты никогда не смогут разрушить идею царизма и капитализма своими эшафотами. Только хорошая идея может убить плохую. Только доказав, что в демократии больше мужества, чем в самодержавии, а в Коммунизме больше нравственности, чем в капитализме, один институт уступит место другому».

Конечно, я разговаривала с людьми, которых невозможно было убедить даже за тысячу лет споров. Также, они не понимали различия между системой и индивидом. Для них все одинаково. И люди должны нести ответственностьза страдания, причиняемые системой, даже если они сами нежны и сострадательны, и просто невинно заблуждаются.

Это был главный пункт различия, который духовно разделял меня и принимающую сторону. «Вы никогда не сможете построить прочную систему на ненависти», - повторяла я снова и снова, но они верили, что могут. И из-за этой веры они не пожалели невинных детей ненавистного монарха и его глупой, фанатичной жены, расстрелянных во имя Власти за преступление быть самими собой.

Их бедные призраки то появлялись, то исчезали в купе поезда, предоставленного нам на время нашего путешествия из Саратова в Ревель, принадлежавшего царским дочерям. И следом за ними, в трагичном порядке следовала бесконечная процессия призраков, пробирающихся сквозь снега в Сибирь под щелканье казачьих кнутов.

Россия полна призраков.

Глава 4 Расследование или пропаганда?


Люди в России, по-видимому, могут жить без сна. Во всяком случае, они никогда не ложатся спать раньше наступления утра. Очень редко нам позволялось уходить в свои комнаты раньше двух часов, но чаще это было в три часа ночи. При въезде в Россию нас попросили перевести часы на три часа, сделав время опережающим английское, и мы утешали себя тем, что была «по-настоящему только полночь», когда, слишком усталые, чтобы стоять, мы шатались по своим комнатам в этот ужасно неанглийский час. Вскоре мы совершенно привыкли к тому, что в одиннадцать и двенадцать часов ночи играют маленькие дети, и к тому, что пахарь пашет землю в такое время, что трудно сказать, сумерки или рассвет освещают его труды. Соответственно, просыпались здесь поздно, и завтрак редко подавали раньше 9.30 или 10 часов утра.

Первая трапеза за русским столом, естественно, вызвала наш интерес. Во время этой первой и всех последующих трапез, было достаточное, но без пышного изобилия, количество простой пищи. Все нервничали, зная, что изобилие всегда может легко превратиться в скудость. Выяснилось, что нужно долго привыкать к черному хлебу после белого, к жидкому супу после густого, к искусственному чаю после настоящего.

Настоящие чай и кофе в России в данный момент практически недоступны. И все же их раздобыли для британских гостей. Нам сообщили, что эти редкие продукты попали к нам, так как их большие запасы были захвачены у Юденича, который получил их через Британское Военное Министерство. Для наших хозяев это обстоятельство добавляло пикантности к гостеприимству, показывая их достаточно развитое чувство юмора.

Наш завтрак состоял из достаточного количества черного хлеба, твердого, но не противного на вкус, масла и тонких ломтиков сыра. По утрам мы ели копченую рыбу или ломтики ветчины. Чай в изобилии подавался в стаканах из самовара с сахаром, но без молока. Иногда подавали кофе. Нас обслуживал достойный «товарищ» («товарищ» – русский вариант слова «comrade»), который выглядел, как типичный английский дворецкий и который, как мне достоверно сообщили, на самом деле был реликвией старого режима. У него было бесстрастное, серьезное лицо, как у слуг ушедших князей. О чем он думал, когда тихо ходил по комнате? – я готова отдать много рублей, чтобы узнать об этом.

Во главе стола сидела наша блистательная маленькая хозяйка в Петрограде - Анжелика Балабанова. Эта дама - один из самых замечательных лингвистов, которых я когда-либо встречала. Любой язык, похоже, на кончике её языка. Она – сильный, пламенный оратор, настолько красноречивый, что я уверена, что при наличии для работы подходящего человеческого материала, она смогла бы совершить революцию сама. Немного странно, что Советское Правительство решило сделать её своим послом в Риме. Неудивительно, что итальянцы были напуганы, заполучив ее. Она страстно любит Италию. Она похожа на итальянку с ее смуглой кожей, таинственно горящими глазами и двумя косами длинных черных волос, спускающимися ниже талии, когда они распущены. Сэтой внешностью и ее волшебным языком она могла бы быстро завоевать итальянцев для Большевизма. Она одна из самых добрых женщин во всех нормальных отношениях, но я легко могу себе представить, что она лишит своего лучшего друга жизни во славу Большевизма, если такая жертва окажется необходимой.

После нашего первого завтрака делегация собралась в спальне председателя, чтобы обсудить нашу программу и планы, которые, как мы узнали, были подготовлены для нас, а также методы исследований, которые мы предполагали принять. В отношении последнего мнения разделились, из-за разногласий о том, благопристойно или нет доверить себя в руки хозяев.

В многочисленных речах, как публичных, так и частных, нас уверяли не только в теплоте приема, но и в намерении Большевиков показать нам все — хорошее, плохое и безразличное. - Нам нечего скрывать, так почему бы не быть свободным и не пойти туда, куда ты хочешь, и не посмотреть, что ты хочешь? - Это звучало великолепно. Мы вздохнули с облегчением. Но мы чувствовали ужас от того, что партия организовывала нас.

Таким образом, мы, теоретически, могли идти туда, куда нам заблагорассудится, смотреть то, что мы выберем, и говорить с теми, с кем мы захотим говорить, короче, иметь полную свободу. Но на практике эта свобода была столь же иллюзорна, как и снятие Британской блокады. Как показали дальнейшие события, нас всюду сопровождали представители властей, которые, как говорилось, были посланы отчасти в качестве переводчиков, отчасти для защиты от контрреволюционеров и польских шпионов, которые могли таиться с бомбами! Число таких людей, обычно сопровождавших нас на встречах, осмотрах фабрик, мастерских, беседах с Комиссаром, редко было меньшим, чем полудюжины, а обычно составляло десять или даже двадцать человек. Завод мы осматривали с компанией не менее, чем из пятидесяти человек. Они заметно нервничали и часто мешали делегации, когда мы хотели подойти поближе к графикам и картам, чтобы задать вопросы. Но мы отнеслись к этому с юмором, так как знали, что этим людям впервые за пять лет было позволено взглянуть в лицо иностранцам, и что их вполне естественное любопытство имеет право быть удовлетворенным.

Но не только в количестве сопровождавших нас людей заключалась проблема, хотя это множество последователей придавало нашему предприятию образ циркового выступления, а некоторые из нас хотели бы сохранять деловую атмосферу. Постоянно ощущался недостаток свободы от осознания, что за тобой все время следят, что твои слова и поступки, люди, с которыми ты разговариваешь, подмечаются господами, занимающими государственные посты, имеющими связи с Министерством иностранных дел и с Чрезвычайной Комиссией, а такими были даже наши непосредственные помощники.

Были и другие факторы, направленные на то, чтобы поставить под контроль нашу деятельность.

Сразу же нам была представлена программа мест, которые мы должны посетить, и того, что мы обязательно должны были увидеть. Если эту программу начать исполнять даже частично, она поглотила бы каждую секунду нашего визита и сильно уменьшила время, которое мы намерены были уделять сну. Расписание, выданное нам при въезде в Петроград и Москву, было просто ошеломляющим. «Могут ли люди исполнить это и остаться в живых?» - спрашивали мы друг друга. Нам казалось, что мы начинаем понимать причины, по которым русские мужчины и женщины выглядят лет на десять старше своего возраста: недостаток сна, большое количество чая и тому подобное. Естественно, мы отредактировали эту программу с непоколебимой решительностью. И даже, несмотря на это, некоторым из нас крайне трудно было найти время для себя, чтобы принять ванну или заштопать носок.

Тут же, обнаружился еще один любопытный факт. Истинный характер нашей миссии в России, по-видимому, не был понят. Они поверили, или им захотелось так поверить, что мы прибыли в духе полного согласия с ними, хотя на самом деле, мы были там, чтобы расспросить и собрать необходимую информацию. Часто высказывались предположения, как частные, так и публичные, что «представители Революционного Рабочего движения Великобритании прибыли, чтобы принести приветствия и помощь Революционному Правительству России». Из этой веры, или из этого притворства, возникла хитрая идея использовать нас всевозможными способами для продвижения своей пропаганды. Для нас заранее были организованы огромные публичные демонстрации и в помещениях, и на открытом воздухе, на них мы должны были выступить с речами. С нами никогда не советовались по поводу наших желаний в этом вопросе. Проходили огромные военные парады и марши Профсоюзов, которые нас заставляли смотреть с высокой трибуны, где мы становились легкой жертвой Правительственного фотокорреспондента или оператора кинофильмов.

Несколько раз члены делегации обращались к войскам словами, полностью удовлетворявшем Большевистских Комиссаров, но те из нас, которые, как и я, отказывались делать это, так как мы прибыли с другой целью, становились объектами подозрений и тихой неприязни. Обеды и ужины сменяли друг друга в быстрой последовательности, и революционные тосты, ставшие скоро привычными, делались поводом для новых речей. В опере нас разместили в ложе покойного царя, и за нами наблюдали тысячи любопытных людей, и в Петрограде, и в Москве. Меня восхищало, как наши хитрые хозяева умудрились возложить на нас вполне реальную повинность за свою великодушную заботу о нашем физическом благополучии во время визита, и в то же время, до последней унции использовать нас на пользу своей пропаганды.

Нет ни расы, ни класса, которые смогли бы превзойти Русских Коммунистов в их пропаганде. В этом они просто великолепны. Я совершенно убеждена, на основании собственных наблюдений, что победы на поле боя они одерживают больше благодаря своим листовкам, чем пулям. Пропагандистские поезда, которые ежедневно отправляются на польский фронт, - есть чудо изобретательности. Внутри и снаружи они обвешаны яркими картинами, изображающими одновременно ужасы Капитализма и славу Коммунизма в простой и понятной форме: страшный капиталист убивает бедного крестьянина или торжествует над умирающей женщиной с ребенком, в то время, как коммунистические поля изобилуют урожаем хлеба, который пожинает серпом счастливый, загорелый, сытый крестьянин. Плакаты с простыми, но эффектными цифрами, светящиеся обещаниями и наэлектризованные призывами к пролетариату: «восстань и сбрось ненавистные цепи буржуазии!» - украшают железнодорожные вагоны по всей их длине. Над польскими линиями рвались шрапнельные ящики, наполненные листовками. Кроме того, они раздают российские паспорта всем полякам, которые хотят дезертировать и перейти границу.

Значение пропаганды для масс в достижение своих целей, было одобрено правительством Великобритании во время войны. На это были потрачены огромные суммы государственных денег. Против такого использования налогов Английские Социалисты горячо и единодушно протестовали, равно, как и против нарушения личных прав. Но Коммунисты пошли дальше. Правительство России проводит подобные операции в невероятных масштабах. Огромные здания от пола до потолка забиты брошюрами и листовками, напечатанными на всех известных языках мира. Мощная неустанная пропаганда принципов Коммунизма ведется за счет Российского государства во всех странах мира, куда имеют доступ большевистские агенты. Вот последние фразы в Коммунистическом манифесте 1919 года, посвященные образованию: «Развивать пропаганду Коммунистических идей в широких масштабах, с этой целью использовать государственные средства и аппарат».

Наш первый общественный прием в Петрограде состоялся на обеде, устроенном для нас Петроградским Советом. Он проходил в большом помещении, которое раньше было манежем, а теперь превращено в зал публичных собраний. Вдоль всех стен были развешаны знамена, специально подготовленные к нашему приходу, на некоторых были написаны фразы на английском языке, предлагающие нам добрые советы вроде: «Иди и сделай то же самое». Какие-то из разрекламированных таким образом мыслей, были прекрасны, и я не могу удержаться от упоминания одной из них, представляющей все самое лучшее и прекрасное в Коммунистической идее: «мы трудимся для детей, для будущего, для человечества. Диктатура пролетариата - важнейшая часть нашей борьбы за гуманизм».

Войдя в длинный коридор, ведущий в столовую, мы услышали издали звуки «Интернационала». «Увы», - подумала я: «мы сами виноваты в том, что опоздали». Вовсе нет! Это были звуки оркестра, набирающего силу. Когда мы вошли, он вновь разразился задорными звуками. Мы простояли на своих местах до конца, а затем продолжили беседу с окружающими. Оркестр вышел на сцену в третий раз. Некоторые члены нашей компании пришли позднее. Очень важно, чтобы у них также был королевский прием. Мы снова устроились поудобнее. Внезапно все вновь вскочили на ноги. Это был «Интернационал» в пятый раз, спетый, чтобы приветствовать Президиум Советов. Затем была трапеза и выступления. После каждой речи пели «Интернационал», и что бы мы ни делали, ели или разговаривали, мы должны были останавливаться, пока не будет спет Гимн Мирового Пролетариата, как его тут называют. Забавной особенностью этого пения было то, что оно определяло степень одобрения, оказываемый речи. Если это была кроваво-красная революционная речь, то исполнялись все три куплета. Если речь была более спокойной, то следовали только два. Если, как это случилось однажды, речь просто отражала фактическую ситуацию, она вознаградилась лишь первым куплетом. Возможно, не было специального сценария, но происходило все именно так. Во всяком случае, мелодию «Интернационала» мы в этот вечер выучили наизусть, потому что она была пропета полностью или частично, целых семнадцать раз!

«А вы не боитесь», - спросила я одного Коммуниста, стоявшего рядом со мной: «что народ устанет от этой песни, если вы будете петь ее так часто? Когда наш король совершает публичный визит, думаю для него нет ничего более утомительного, чем постоянно произносимая публичная молитва о его спасении».

«Да», - ответил он: «народ немного устал от этого, но нужно было заменить старый национальный гимн и песни, которые связаны со старым режимом, и привить им любовь к революционным мелодиям. Это хорошая пропаганда».

Тени ушедших! Будет ли музыка страны также принесена в жертву ненасытному духу Карла Маркса?

THE INTERNATIONALE

These kings defile us with their powder,

We want no war within the land;

Let soldiers strike, for peace call louder,

Lay down arms, and join hand in hand.

Should these vile monsters still determine.

Heroes to make us in despite,

They`ll know full soon the kind of vermin

Our bullets hit in this lost fight.

CHORUS:

Then comrades, etc.

Глава 5 Коммунисты


Британскую делегацию сопровождали два британских журналиста, один из которых представлял крупный либеральный ежедневник, а другой - известный радикальный журнал. В Ревеле к нам присоединился американский писатель. Позже к этому числу добавились французский и итальянский журналисты. Еще позже, на сцене появился немецкий писатель, а также множество шведов и норвежцев, приехавших в Россию для специального изучения промышленной жизни, и осуществления при участии Швеции крупных строительных проектов, намеченных русским правительством. Нас всех поселили под одной крышей, кормили за одним столом, возили на одних и тех же автомобилях и подвергали одинаковому надзору при посещении Петрограда и Москвы.

Радиопередачи, посылаемые делегатами и журналистами, подвергались цензуре со стороны властей, единолично контролировавших все средства связи с внешним миром, что было вполне естественно в стране, находящейся в состоянии войны с несколькими врагами. Вполне естественно, что в этом, и во многом другом, Российское правительство копировало методы других мировых правительств, распространяя только те сообщения, которые выражают ему поддержку. Однако, следует признать, что за всю историю человечества, общественная пресса никогда ещё так не извращала истину и не преувеличивала зло, как она делает это для уничтожения ненавистного Коммунистического режима.

Но из-за монополии правительства на телеграфные разговоры, мы зачастую сами становились жертвами, иногда, правда, смешными жертвами, как, например, в том случае, когда пламенная речь поддерживающего Большевиков красноречивого британца, разнеслась по всему миру, тогда как его другие, более трезвые высказывания, презрительно замалчивались.

Я помню один маленький инцидент, который для тех из нас, кто знал о нем, выглядел чрезвычайно забавным, и являлся свидетельством автократических методов, то скрытно, то явно используемых Коммунистами. Представитель «Дейли Ньюс» и американский журналист пожелали продлить свое путешествие по Волге и съездить в Астрахань. Для этого нужно было иметь разрешение Министерства иностранных дел. Они составили телеграмму и вручили ее Комиссару, отвечающему за наши партии, который с улыбкой заверил их, что телеграмма будет отправлена, и что они могут ожидать ответа через несколько часов. Они ждали. И вот настал момент, когда делегация уже должна была покинуть корабль и вернуться в Москву. Они подошли к Комиссару и спросили, нет ли для них каких-нибудь новостей?

«Сообщение было отправлено немедленно, но ответа не последовало, поэтому вы не можете остаться на корабле», - ответил он, не моргнув глазом, на отличном французском языке. На самом же деле, их послание даже и не отправляли в Москву!

Красный Петроград очень гордится своим названием. Причина, по которой он «краснее» Москвы, возможно, связана с тем, что, являясь столицей и местом жительства царей, он стал ареной революционной пропаганды и анархистских интриг, больше чем любой другой город на обширных просторах России. Прибавьте ужасы блокады, нашествие Юденича, подступившего очень близко к городу, и страшные страдания Петрограда во время войны, всё это объяснит ужасную ответную реакцию. Очевидный деспотизм и даже жестокость власть имущих в Петрограде бросались в глаза постоянно до нашего отъезда. Короткая беседа с одним из местных Коммунистов не выходит у меня из головы.

«Существует соперничество между Москвой и Петроградом», - сообщал он мне: «которое грозит перерасти в нечто очень серьезное».

«Это напоминает соперничество между Манчестером и Ливерпулем или Ланкаширом и Йоркширским графством, я полагаю?» – спросила я.

«Ни в малейшей степени», - отвечал он. «Возможно, соперничество – это неподходящее слово. Скорее, это конфликт, или соперничество в смысле стремления сохранить Коммунистический идеал незапятнанным».

Я заинтересовалась и попросила его объяснить.

«В Москве есть определенные элементы, которые все еще заражены духом компромисса. Мы отмечаем это даже у самого Ленина. В Красном Петрограде существует большая растущая оппозиция Ленину. Нам не нравится его терпимость к интересам иностранных концессионеров. Мы не одобряем толерантности, проявленной в Москве к контрреволюционным меньшевикам и эсерам. Необходимо отказаться от уступок тем, кто полностью не поддерживает нас в наших методах и нашей программе. Эти предатели подрывают основы Коммунистической Республики. И даже Ленин должен будет уйти, если он встанет на этот путь».

Этот человек был ожесточенным мрачным фанатиком. Но его слова были интересны. «Вы же не хотите сказать, что Ленин ищет компромисса в своих целях?» - спросила я, опасаясь услышать в ответ что-то убогое об этой удивительной личности, явленной миру войной. Но меня успокоили на этот счет: «О нет, конечно, нет», - ответил он: «Ленин чист. Он ничего не ищет для себя. Но он совершает ошибки. В Москве не самое хорошее влияние. Здесь мы сильны. Красный Петроград отличается от Москвы».

Таким образом, я сначала узнала, а потом и убедилась в том, что в России есть несколько типов Коммунистов, и что критиковать власть имущих, здесь не значит быть противником Коммунизма. В настоящее время все поддерживают Правительство из-за войны. Солдаты и государственные деятели, литераторы, такие, как Горький, буржуазные граждане, оставшиеся в России, служат Правительству. Даже Социалисты, смертельно ненавидя методы Коммунизма, молчаливо соглашаются, до тех пор, пока стране угрожает опасность внешней агрессии.

Такие деятели, как Каменев, Свердлов и Красин, занимающие высокие и ответственные посты на государственной службе, добрые и искренние Коммунисты, не желали бы употреблять силу для того, чтобы удержать свое положение, не прибегали бы к жестокой тирании и бессмысленным убийствам, но, веря в окончательное торжество своих принципов, утверждали бы их посредством образования и организации. То, что бразды правления находятся в руках людей более жестоких, объясняется, по моему глубокому убеждению, роковой политикой Союзников, а в наши дни - и поляков, стремившихся решить свои проблемы при помощи меча. Возобновление войны введенными в заблуждение поляками и последовавший за этим страх, охвативший русский народ, соединившись с совершенно очевидным патриотизмом, дали орудию тирании - Чрезвычайной Комиссии и ее тайной полиции возможность возродиться и разрастись подобно чуме в пораженном ужасом населении, в испуганных администраторах.

Но экстремисты с их евангелием Мировой Революции, осуществляемой насилием, с диктатурой одного класса над остальным человечеством - это болезненное явление. Чистые и бескорыстные идеалисты, которыми были многие из них, родились не в свое время. Сейчас они являют собой ужасные последствия самой безумной войны и самого жестокого «мира», который разрывает современную цивилизацию в клочья.

Некоторые тихо трудятся, живут благородно, голодают на пайках, которые вряд ли кто-то отказался бы увеличить. Но по большей части, Коммунисты живут лучше остальных и образуют новую аристократию. Их обязанности рискованны и опасны, и это является оправданием. Если нужно бороться с эпидемией или выполнять особенное задание, то Коммунисты будут первыми, кого призовут на эту работу, поэтому есть и привилегии, как и у аристократии любой другой страны. Из гражданского населения только Коммунисты могут носить оружие. Коммунистам предоставляются особые льготы на питание и одежду. Дети Коммунистов массово участвуют в работе детских колоний. Путь к профессиональному продвижению, к власти и ответственности лежит через Коммунистическую партию. Этот факт может объяснить позицию одного влиятельного человека, с которым я разговорилась после того, как попробовала убедить маленькую Коммунистическую леди, что в Великобритании нет Коммунистической партии, как таковой, и что число Коммунистов в Англии очень мало.

«У нас нет опубликованных статистических данных, но я не думаю, что во всей Англии насчитывается пять тысяч Коммунистов. Я сомневаюсь даже, что там есть пятьсот Коммунистов, которые оказывают Коммунизму нечто большее, чем эмоциональную поддержку».

«А вы действительно думаете, что в нашей стране больше пяти тысяч или даже пятисот истинных Коммунистов?» - спросил меня он.

«Конечно», - отвечала я: «Я полагаю, что, согласно вашим собственным опубликованным статистическим данным, Коммунистов насчитывается 650 000 человек».

«Опубликованная статистика - странная штука», - медленно проговорил он. «Вступить в Коммунистическую партию нелегко. Предстоит пройти шестимесячный испытательный срок. Нужно иметь двух поручителей. Но когда вступление в партию является единственным верным путем к достаточному питанию и некоторой перспективе продвижения, даже опасные обязанности не могут удержать от вступления». Он пожал плечами и ушел. Ему вместе с другими профсоюзными деятелями было приказано под угрозой наказания присоединиться к параду на Урицкой площади, организованному для английской делегации.

Первое публичное собрание в Петрограде и аналогичное событие в Московском Оперном театре были похожи на все другие наши собрания в России. Небольшое различие между этими двумя собраниями состояло в том, что в Петрограде аудиторию составляли исключительно члены Профсоюзов, так как площадь зала была ограничена примерно двумя тысячами мест, и собрание проходило под эгидой Профсоюзов, а в Москве собрание было открыто для широкой публики, поэтому аудитория была в три раза больше, чем в Петрограде.

С речами поочередно выступали русские и англичане. На Московском собрании одному из Меньшевиков было позволено выступить, и он отважно выступил при весьма затруднительных обстоятельствах. Русские официальные речи были все одного качества и направлены на очень определенные идеи. Эти речи скоро стали настолько привычными, что мы научились предвосхищать фразы. Когда в одну из школ привели десятилетнего мальчика, чтобы он повторил нам свой урок Коммунизма, мы узнали слова отца в устах ребенка. Все те же разговоры о диктатуре трудящихся масс, все тот же пафосный призыв к английским рабочим бросить старые методы и выходить на улицы и баррикады, все те же пророчества о мировой Революции, все те же насмешки над теми, кто надеется достичь своей цели мирными и демократическими средствами, все те же утомительные восклицательные фразы в конце. «Да здравствует Советская Республика!» «Да здравствует рабочая Революция!» «Да здравствует международная солидарность трудящихся!» Некоторые из этих фраз были достойны восхищения, но неуместны в устах бледного маленького мальчика лет десяти, низкорослого из-за своего капустного супа и черного хлеба, также, эти фразы невыразимо смешны и в устах трезвомыслящих британцев, стремящихся не отставать в произнесении взрывных речей. «Да здравствует Советская Россия!» «Да здравствует Российская Коммунистическая партия!» «Да здравствует рабочая Революция!» Вот несколько фраз из речей русских ораторов, которые иллюстрируют то послание, которое они хотели нам передать, и показывают ошибочность нашей миссии и состояния рабочего движения в Великобритании, о которых я написала в предыдущей главе. Это фразы из речи, произнесенной Циперовичем в совете Профсоюзов Петроградского округа: «С чувством глубокого удовлетворения Российский Совет Профсоюзов отмечает, что могучее давление Британского Революционного движения заставило, наконец, правительство Ллойд-Джорджа отказаться от полицейских методов (отказ от паспортов), столь унизительных для Британского пролетариата».

Было ли это результатом «мощного давления британского революционного движения?» Или это связано с желанием премьер-министра начать движение за более счастливые отношения с Россией? Вот еще одна фраза: «Я глубоко убежден, что визит наших английских товарищей является многообещающим символом великого морального переворота в этой стране».

Понимая, какие идеи о британском рабочем движении они себе представляют в России, я чувствовала себя обязанной ради самих русских, разубедить их в том, что отсутствуют какие-либо свидетельства, подтверждающие их позицию. Что британские рабочие заметно дистанцируются от применения Коммунистических методов насилия для достижения единства высшего идеала. Что наши история, традиции, характер, усилия и сам великий факт нашей относительной свободы и процветания - исключает их надежды на совместное выступление для последней решительной схватки за мировую Революцию.

Из речи Лосовского, также профсоюзного лидера, я выбрала следующие фразы, чтобы показать цель большевистских лидеров: «Рабочее движение России решительно и определенно стоит за Социальную революцию, за диктатуру Социальной революции, за диктатуру пролетариата».

«Рабочий класс взял власть в свои руки, огнем и мечом уничтожает всех, кто стремится повернуть русскую историю вспять».

«Никаких компромиссов! Беспощадная война с буржуазией до победного конца!»

Страшная опасность этих зажигательных речей заключается в том, что дела Коммунистов, находящихся у власти, идут вразрез с их словами, так как каждый человек, который осмеливается хоть в малейшей степени не согласиться с принципами партии, считается предателем. Поэтому он, повинуясь влиянию власти, ежедневно ходит в страхе быть разоблаченным и осужденным, как контрреволюционер. Для большинства ожесточенных людей можно найти много оправданий, зная факты их жизни. Многие из них сильно пострадали от тирании царизма. Многие длительное время провели в тюрьмах и ссылках, избиты кнутами и штыками, бежали, будучи приговорены к смерти, потеряли здоровье в сибирских дебрях. Шесть лет в одиночном заключении не смягчают взгляды человека на жизнь. Четырнадцать лет в крепости Святого Петра и Святого Павла с ежедневным страхом быть вызванным из своей камеры и расстрелянным, не ведут к мягкости и просветлению. Насилие и пытки женщин неизбежно ожесточают их. И губы, изначально созданные для нежных поцелуев детей, превращаются в тонкую жесткую линию. Лишь немногие из Коммунистических лидеров России не прошли сквозь все ужасы этих событий. Неудивительно, что они подсознательно заражены вирусом жестокости. И большая часть вины за все, что произошло и происходит с искренними последователями Коммунизма, должна быть возложена на тех, кто, развязал войны, гражданскую и мировую, кто возложил на их Правительство безумно сложные задачи управления

Глава 6 Культурная жизнь России


Практически все население России мерзнет и голодает, и критики режима обвиняют в этом собственное Правительство, тогда как оно не в полной степени ответственно за ситуацию. Общеизвестен факт, что Комиссариат промышленности несколько раз останавливал работу своей отрасли. Артур Рэнсом сообщал, что Каменев объяснял бездействие большинства мыловаренных фабрик полным отсутствием сырья, и тем, что какой-то сумасшедший дурак вообразил, что для того, чтобы провести инвентаризацию, необходимо остановить производство. «Создай комиссию», - сказал он ранее: «и мыло немедленно исчезнет. Но если поставить во главу человека, которому нужно мыло, тогда, он его так или иначе получит». Огромная часть вины за голод и лишения должна быть возложена на тех, кто устраивал войны, которые так долго мучили Россию.

Никто не сможет упрекнуть правительство только по единственному пункту - это защита и развитие Искусства. Самые грубые критики должны волей-неволей признать, что Большевики проявили мудрость, оставив неповрежденной художественную сторону российской жизни. Однажды им будет воздана справедливая благодарность за то, что они поощряли Искусство и проявляли особую заботу об артистах, делая его доступным беднейшим классам общества, которые ранее были оторваны от всего лучшего и прекрасного, что оно может дать.

Концертные залы и театры Петрограда и Москвы переполнены каждый вечер. Британскую делегацию приглашали на самые знаменитые пьесы и оперы, и многие из них мы смогли увидеть. Ранее, в европейских столицах, в Лондоне и Нью-Йорке я видела много оперных спектаклей. Несомненно, что самый лучший оркестр - Венский. «Die Gotterdammerung» в исполнении Берлина вызывает величайшее восхищение. В Ковент-Гардене приводил в восторг огромную аудиторию сам Шаляпин. Пение и оркестровка в двух больших Российских городах были действительно очень хороши, может, чуть менее изящны, по сравнению с европейскими столицами, которые находятся сейчас в лучших обстоятельствах. Но в технике постановки, я не видела ничего, что могло бы сравниться с русскими спектаклями. Ни одна деталь не была забыта, ни одно платье, ни один цвет, ни одна поза не были упущены. Световые эффекты были поразительны. Здесь Луна давала лунный свет, и рассвет наступал так же мягко и нежно, как в природе, а не с внезапностью разбитого фарфора.

В Петрограде мы посмотрели два спектакля: «Орфей» Глюка и «Кармен» Бизе. Кроме того, у нас был один час, на то, чтобы увидеть балет и успеть на поезд в Москву. Балет в Лондоне считается очень изысканным искусством. Особо интересным для нас в Петрограде было знакомство с одаренными детьми пролетариев, танцы которых были ничуть не ниже того уровня, к которому Россия долго приучала остальную Европу. Это была очень красивая визуализация, где безнадежный любовник видит свою невесту принцессу и затем умирает от горя, когда видение исчезает, и у него не остается ничего, кроме ее вуали из марли.

«Кармен» я видела в лучшем исполнении с точки зрения хорового пения и оркестрового сопровождения. Досадной ошибкой было объединение хора и оркестра, что нарушало в остальном прекрасное представление этой хорошо известной и любимой оперы. Но, то, как это было поставлено, было несомненно восхитительно. Так же и с «Орфеем». Это замечательное произведение изысканного искусства оставляет ощущение экзальтации и чувство, что мир тайн воображения, страстных и чистых устремлений намного более существенен, чем грязные битвы политических теоретиков за интеллектуальные победы и спорные триумфы.

Один или два делегата отправились в «зеленую комнату» между сценами, чтобы выяснить, насколько новый порядок жизни общества удовлетворяет артистов. Они спрашивали у солиста, испытывает ли он такое же сочувствие и признательность от новой публики, как от старой, и любит ли он петь для нового зрителя так же, как и для старого. Он ответил, что для него не имеет значения общественное положение его аудитории, что все атрибуты старого театра: платья, веера, цветы и прочие мелочи - вообще не значат ничего, что понимание и сочувствие для певца означают все, и что в этом нет различия между старым и новым.

Зрители, конечно, были внимательны и очень благодарны. Публика состояла в основном из представителей рабочих и специалистов, мужчин и женщин. Хорошей одежды было очень мало, но все были аккуратны и опрятны, правда, за исключением ног. Однако, я заметила, что большинство тут были новичками, и начали аплодидировать, как только занавес начал опускаться, не дождавшись окончания исполнения оркестра. Хлопающих упрекала более просвещенная часть аудитории. Наверно, со временем они научатся слушать музыку до конца. Во всяком случае, я видела в лондонских театрах множество проявлений дурных манер - людей, которые суетились со своими шляпами и плащами в последние минуты спектакля или концерта, и это было труднее выносить, чем преждевременный энтузиазм новых оперных зрителей в Петрограде.

Некоторые вечера в опере и театре были зарезервированы для солдат и матросов, другие - для профсоюзных деятелей и рабочих, остальные - для широкой публики. Публика платит за свои места, рабочие идут бесплатно. Билеты раздаются им по очереди через их организации. Спрос на билеты так велик, что многие люди могут продать свои билеты за двойную цену, что они часто и делают, предпочитая дополнительные деньги музыке, а хитрые спекулянты скупают множество билетов и заключают с ними выгодные сделки.

Но факт остается фактом: опера, лучшая музыка и пьесы доступны для всех, бесплатны для большинства, а Искусство бережно развивается при Советской власти. Артисты могут получать большие зарплаты в рублях, которые, однако, не очень велики по сравнению с теми, которые предлагают иностранные синдикаты. Шаляпин, как нам сказал Комиссар, может заработать двести тысяч рублей за одну ночь. Но если принять во внимание, что десять тысяч рублей можно купить за английский фунт и что 20 фунтов - это сумма, которую каждый вечер получает один из величайших певцов, когда-либо живших на свете, то это не такая уж изумительная награда, как казалось маленькому Комиссару. Это, конечно, очень много по сравнению с суммой от двух до восьми тысяч рублей, которые (округленно) составляют месячную зарплату в Профсоюзах России. Иногда артистам платят в натуральной форме. Мужчинам и женщинам, которые пели и танцевали для нашего развлечения на обеде в Петрограде, платили белой мукой - очень ценным товаром, и платили хорошо.

Во время большого антракта в первой московской опере, в спектакле «Князь Игорь», произошло интересное событие: в приемную зашел Троцкий, чтобы повидаться с делегатами. Мы все столпились вокруг него, желая узнать последние новости с польского фронта, с которого он только что прибыл и куда немедленно возвращался. Он пришел рассказать о славных победах над поляками, и с несокрушимой уверенностью заговорил о подавляющем успехе Красной Армии.

Троцкий сделал себе имя и славу в Европе как величайший из пацифистов и антимилитаристов, но нам он явился отнюдь не в облачении Святого Франциска!

Внешне он удивительно красив: еврей смуглый и проницательный, с острым взглядом и спокойными манерами, свидетельствующими об огромном потенциале силы. Он был в офицерской форме, которая ему очень шла. Когда один из делегатов был представлен ему, как отказник по убеждениям, отбывший срок в тюрьме за свою веру, он быстро повернулся и сказал, хотя и без злобы: «у нас здесь не может быть никого, кто проповедует мир и хочет остановить войну».

Прозвенел звонок, и вместе с Троцким мы снова вошли в ложу - место покойного царя в огромном театре. Троцкий занял свое место в середине первого ряда. Я заняла место рядом с ним, справа от него, и поэтому могла видеть все, что происходило. Как только большая аудитория мельком увидела Троцкого, она поднялась, как один человек, и с диким энтузиазмом аплодировала своему герою снова и снова. Естественно, мы встали вместе с остальными, чтобы выразить свое почтение человеку, который вел битву за свою страну и все время побеждал. Аплодисменты удвоились и утроились. Люди кричали до хрипоты. Всё было абсолютно спонтанно. И это было чудесно! А потом огромный дюжий матрос на первом ряду выскочил вперед и повел оркестр и публику петь «Интернационал». Это был единственный достойный случай, когда мы присоединились к пению этой надоевшей песни с настоящим и живым удовольствием. Это произошло потому, что здесь был естественный взрыв пения в великом собрании, вставшем, чтобы приветствовать своего победоносного героя. Это был прекрасный повод.

Троцкий очень мало говорит по-английски, но по-французски говорит свободно, и его хорошо понимают. Я думаю, что он очень любит музыку, так как он уделял самое пристальное и серьезное внимание исполнению.

В какой-то момент в спектакле возникла нежная любовная сцена.

«Вот», - сказал Троцкий, обращаясь ко мне и, впервые заговорив по-английски: «великий международный язык».

«Да», - ответила я: «вы правы. Однако есть и другой язык - Искусство. Эти два великих межнациональных языка: Любовь и Искусство объединят нас в мире и счастье в будущем». Я думаю, что Троцкий - это человек бушующей жизненной энергии, сильных чувств и изумительной проницательности. Знамя мира и доброй воли было поднято Троцким в Брест-Литовске, на основе тех принципов, которые затем были приняты президентом Вильсоном, и которые потом попирались милитаристами всего мира. Он стал известен, как человек высочайших идеалов. Он потерпел неудачу в Брест-Литовске, как Вильсон потерпел неудачу в Париже. Только когда народы начинают мечтать, мечты начинают сбываться.

Считается, что Московский Художественный Театр стоит особняком среди мировых храмов искусства. Мужчины и женщины приезжают с четырех концов света, чтобы посмотреть, что происходит там. Мы смотрели старинную русскую драму «Царь Федор». Она исполнялась на русском языке, но актерская игра была настолько совершенна, что история разворачивалась перед нашими глазами, и персонажи были настолько понятны, что даже не нуждались в пояснениях на английском языке, любезно предоставляемых нам руководством.

Это маленький театр, без всяких украшений. Аудитория более походила на Фабианское общество, в котором преобладали интеллектуалы среднего класса. От начала и до конца не было слышно аплодисментов. Таков был обычай. Прекрасное искусство не нуждается и не предполагает шумного одобрения. Служение искусству здесь столь почитаемо, что даже царь не был бы допущен в зал до антракта, если бы он был так невежлив, что опоздал.

В Москве есть еще один маленький театр, который некоторые из нас посетили. Он развивается по новым направлениям, разрушая старые драматические формы. Здесь мы увидели совершенное буйство экстравагантных цветов и дизайна футуристических линий. Это была безумная история, безумно рассказанная. Не в это место бы отправился усталый рабочий после дня тяжелого труда, если только оргия красок, дикое опрокидывание всего нормального и условного в сценической жизни и сценическом производстве не способствовали к возбуждению его уставших нервов и тела. Первое впечатление было, как от сумасшедшего дома. А потом, нам скорее понравилось. И мы очень обрадовались, узнав, что их любезный руководитель повезет эту компанию в Лондон, как только все формальности будут улажены.

Было одиннадцать часов, когда мы вышли из театра, все еще свежие и бодрые, мы поехали в большой дом в отдаленной части Москвы, который раньше принадлежал русской графине, и теперь назывался Дворцом Искусств - клубом для интеллигенции. Графине было милостиво разрешено пользоваться двумя или тремя комнатами в здании, а остальные открыты для членов клуба и их гостей. Нас принимали по очень приятному случаю - празднованию дня рождения одного из самых выдающихся поэтов России - Бальмонта (Belmont). Кроткий маленький человечек с седыми волосами и приятной улыбкой протянул нам руку дружбы и тепло приветствовал нас. Один из нас произнес ответные пожелания, и мы уселись слушать приветствия в стихах и песнях от братьев и сестер поэта по ремеслу. У каждого было что подарить ему, кроме слов, поцелуя в руку или в щеку, букета цветов. Это было трогательно. Мы увидели старую художественную жизнь России, все еще живую, несмотря на ужасные условия.

Но когда мы вышли, я увидела человека, у которого несчастное колено торчало сквозь рваную одежду, поэта, чьи прекрасные глаза на осунувшемся лице были полны боли. А ранее, спускаясь по старинной величественной лестнице, в вестибюле я видела женщину в собольих мехах, хотя ночь была жаркая, и на ногах у нее были войлочные тапки.

Мы ехали домой ранним утром. Последние лучи заката боролись с первыми лучами рассвета. И я не могла перестать мечтать о том, чтобы Коммунисты попросили хозяйку дома выйти из своих комнат в подвале и дать согласие стать нежной хозяйкой для этих молодых и восторженных поклонников Искусства, которые собирались в её доме каждую ночь.

На следующий день я обсуждала с молодым кудрявым Коммунистом, чей английский был лучше моего, величие Искусства в Москве.

«Да, да», - сказал он: «у нас в Лондоне никогда не было ничего подобного. Это стоило слишком дорого. И дешевые места всегда были заняты. То, что у них сделано - просто замечательно. Но позвольте мне кое-чтошепнуть», - и он грустно улыбнулся: «как хорошо бы было снова видеть и слышать нашего милого старого Джорджа Роби!»

(Сэр Джордж Эдвард Уэйд, известный как "Джордж Роби", был английским комиком, певцом и актером музыкального театра, одним из величайших исполнителей Мюзик-Холла).

Глава 7 Военная мощь России


Мы искренне надеемся, что, когда эти слова будут напечатаны, установится мир между Россией и Польшей. Потребность Европы и всей планеты в подлинном мире и невозможность повторения ужасов войны должны быть темой общей молитвы и импульсом к общим усилиям, пока установление мира не станет свершившимся фактом.

Ситуация в ее нынешнем виде такова: русские повсюду побеждают поляков, как они нас и предупреждали, и угрожают захватить Варшаву. Поляки взывают к Союзникам о помощи. Союзники направили России ноту с предложением перемирия в войне России и Польши на четко определенных условиях. Русские дали осторожный ответ, выражая желание мира, но требуя от поляков четкое обозначение пограничной линии, пообещав им даже лучшие условия, чем предполагали Союзники.

Территория, на которую претендуют поляки, ради которой они ввязались в эту глупую и опасную авантюру, по площади около четырехсот квадратных миль, население на ней менее десяти процентов Польши. Остальные девяносто процентов заселены теми, кто не желает принадлежать к Польской империи. Притязания поляков на эту территорию носят весьма неясный характер и восходят к тем временам, когда Соединенные Штаты Америки были еще частью Британской империи. Несомненно, притязания на эту землю основываются на стремлении поляков превратить ее в плацдарм для империалистической агрессии, которая установит польское господство от Варшавы до Одессы. Ни одно русское правительство, каким бы ни было его название и мировоззрение, не согласилось бы на эти условия. И, следует отметить, эта дерзкая военная кампания Польши естественным образом объединила против себя все слои населения Советской Республики.

Но несмотря на моральную и юридическую сторону вопроса, некоторые европейские правительства и военные лица этих стран продолжают открыто или тайно помогать полякам и одобрять их действия. Российское правительство неоднократно предпринимало попытки заключить мир, ради которого они готовы уступить наглым притязаниям Польши больше, чем те рассчитывали. Русские отчаянно нуждаются в том, чтобы продолжить свою работу по внутреннему восстановлению, и только глупый слепец может вообразить, что они жаждут добычи и завоеваний. Последнее предложение, сделанное несколько месяцев назад, состояло в том, чтобы принять перемирие на линии, которая теперь оккупирована перепуганными поляками, но его отвергли. Союзникам порекомендовали умерить алчность Польши и содействовать продвижению мира, но на этот призыв они не обратили никакого внимания. Теперь же победоносным русским предлагается прекратить боевые действия, заключить мир на условиях, подготовленных для них заинтересованными чужаками, которые помогали их врагам, или готовиться к тому, что на них обрушится вооруженная мощь Великобритании и, возможно, остальных Союзников. Это абсурдная ситуация, в которой только русские имеют адекватную позицию. Обращение Великобритании к Лиге Наций после того, как Лига хранила молчание, а один из ее членов - Польша - играла роль пирата, вызывает большое презрение к этому бедному призраку организации, призванной помогать человечеству.

Все наши симпатии на стороне русских. По всем прецедентам истории, по прецедентам правительств, участвовавших в недавней войне, Россия могла бы идти дальше, потребовав от Союзников худшее. Но лучшие друзья России могут надеяться, что она избежит дурного примера остальной Европы и, несмотря на все искушения, выберет лучший путь.

Когда мы были в Москве, мы замечали страстное стремление народа к миру. Было ясно, что большинство людей во власти также хотят мира. Но существует меньшинство, абсолютно равнодушное к перемирию, и есть немногие, открыто радующиеся войне, так как она объединяет массы населения вокруг экстремистских взглядов Коммунистов, управляющих государством. Политика в отношении Польши будет зависеть от того, какая из этих групп добьется своего. Если победят умеренные, перемирие будет заключено на очень щедрых условиях. Если выиграют другие, война будет продолжаться до тех пор, пока Польша не согласится реформировать свое правительство по Большевистским принципам. В таком случае, Лемберг и Варшава будут оккупированы, а буржуазную часть населения этих городов постигнет тяжелая участь.

У здравомыслящего мира есть прекрасная возможность прекратить осуждение людей, находящихся у власти в России, даже не прекратить, а хотя бы пересмотреть его! Ибо установление мира на справедливых условиях докажет Большевистским командирам превосходство международной морали над всеми европейскими правительствами, вовлекшими мир в недавнюю войну. Правительство, способное к такому самоконтролю, и народ, способный к такому самоотречению, войдут в историю в ознаменование новой эпохи. В Европе должна родиться новая вера в идеализм, которая помогла бы исправить жестокую неправду, нанесенную вере и надежде людей, так называемыми договорами о мире.

Наши впечатления о России исполнены страхом и надеждой. За последние два с половиной года ожесточенных боев Российское Правительство обучило и укомплектовало великолепную армию. Боеспособный флот готов к исполнению любых приказов. В каком-то смысле, Революция - это дитя флота, ибо военные матросы вызвали её рождение. Точное число людей в действующей армии оценить невозможно, но она действительно огромная, и это совсем другая армия, по сравнению с оборванными, невежественными, плохо вооруженными силами царя, обманутыми и оскорбленными продажными генералами и политиками.

В Петрограде мы стали свидетелями огромной демонстрации резервных войск, общей численностью не менее пятидесяти тысяч человек, на площади Урицкого (Uritzky Platz). Это большая площадь, расположенная напротив Зимнего дворца, получившая теперь новое название. Войска были укомплектованы пулеметами и всей амуницией, необходимой для ведения войны. Мундиры были парадными, люди были хорошо одеты и обуты. В Москве состоялись два подобных парада: один из них был посвящен молодым офицерам, проходящим подготовку, а другой - полностью обученным офицерам, готовящимся к отправке на польский фронт. Клятва, которую эти люди принесли публично и в присутствии британской делегации, звучит следующим образом:

1. Я, сын трудового народа, гражданин Советской Республики, принимаю на себя звание воина рабочей и крестьянской армии.

2. Пред лицом трудящихся классов России и всего мира я обязуюсь носить это звание с честью, добросовестно изучать военное дело и, как зеницу ока, охранять народное и военное имущество от порчи и расхищения.

3. Я обязуюсь строго и неуклонно соблюдать революционную дисциплину и беспрекословно выполнять все приказы командиров, поставленных властью Рабочего и Крестьянского Правительства.

4. Я обязуюсь воздерживаться сам и удерживать товарищей от всяких поступков, порочащих и унижающих достоинство гражданина Советской Республики, и все свои действия и мысли направлять к великой цели освобождения всех трудящихся.

5. Я обязуюсь по первому зову Рабочего и Крестьянского Правительства выступить на защиту Советской Республики от всяких опасностей и покушений со стороны всех ее врагов, и в борьбе за Российскую Советскую Республику, за дело социализма и братство народов не щадить ни своих сил, ни самой жизни.

6. Если по злому умыслу отступлю от этого моего торжественного обещания, то да будет моим уделом всеобщее презрение, и да покарает меня суровая рука революционного закона.

Судя по внешнему виду, по выражению лиц, по бодрому маршу и четким действиям на приказы командующего, по ярким улыбкам и громовым возгласам, Красная Армия, по крайней мере, довольна тем, что служит нынешнему правительству. Причина этого не только в том, что жизнь солдата, пока он не находится на переднем краю сражения, более обеспечена, чем жизнь остального населения. Справедливо, что армия имеет приоритетное внимание. У солдат хорошее обмундирование, они получают сто процентов необходимого продовольствия, имеется запас медикаментов, - все это абсолютно логично. Мораль Красной Армии основана на патриотизме, и какое бы правительство ни находилось у власти, если оно проявляет себя верным народу и способным к обороне, для солдата не имеет значения, какой враг стоит у ворот.

Кроме обычных резервных войск, мы были свидетелями большого парада Вооруженной Рабочей Милиции. Каждый промышленный рабочий в возрасте от восемнадцати до сорока лет должен дважды в неделю проходить комплексную военную подготовку, состоящую из двухчасовых учений. В параде, который мы видели, участвовали рабочие-металлурги, строители, железнодорожники, транспортники, работники торговли, женщины-рабочие, выпускники университетов, технические специалисты и многие другие. Целых четыре часа они двигались, направляясь к назначенному месту быстрым маршем. Там было, по крайней мере, сорок тысяч рабочих, из которых двенадцать тысяч были активными членами Коммунистической партии. Кроме того, там были сотни бойскаутов (пионеров), сотни гёрлгайдс (вожатых), сотни женщин. Женщины проходили маршем отдельными отрядами и не носили оружия, часто они маршировали вместе с мужчинами и были одеты в военную форму. Нам сообщили, что они там по их собственному заявлению о желании пройти курсы солдата. Также, прошли одна или две роты медсестер в униформе. Когда их спросили с трибуны, где стояла британская делегация, готовы ли они, они радостно закричали в ответ: «Мы готовы!»

Наконец, даже школьники проходят полувоенную и гимнастическую подготовку. Все это свидетельствует о том, что великая нация, насчитывающая сто двадцать пять миллионов человек, переживает процесс быстрой милитаризации, который однажды может породить угрозу для остальной Европы, если взаимопонимание в мире не будет достигнуто и установлено. Под Казанью были собраны восемьдесят тысяч великолепно обученных войск, подготовленные к смотру, и так было везде.

Неразумность нападок извне, приводящая к росту милитаризма, наконец открывается умам людей мира, но если говорить о страхе, испытываемом некоторыми членами Делегации и неоднократно выраженном на этих страницах, возникает вопрос: не зашло ли неразумие слишком далеко? Не проникла ли гордость за свою новую Красную Армию глубоко в души людей? Ведь каждая новая победа лишь добавляет ей славы. Мальчик с ножом хочет что-то обстругать. Но есть ли уверенность, что даже миролюбивые русские не захотят позволить своим храбрецам пойти от одного завоевания к другому, в надежде внушить другим державам страх и уважение к своей стране, или, надеясь таким путем осуществить мировую Революцию, о которой так мечтают их вожди?

Становление армии на фронте - превосходная наука. Политический штаб состоит из восьмиста человек, в его составе есть писатели, печатники, артисты и учителя. Открыты университетские курсы, включающие обучение по всем отраслям гражданского хозяйства. Предполагается, что многие из солдат после окончания войны перейдут на службу в Трудовую армию, для проведения работ по восстановлению экономических основ страны. В Смоленске есть театральная школа, она также является важной частью российской образовательной системы.

Двенадцать тысяч Коммунистов, специально отобранных по распоряжению партии, были сняты с ответственных административных постов и отправлены на фронт для специального руководства работой Красного Креста. Такое изменение образа жизни большого числа людей оправдывается тем, что работа на фронте может быть долгой, может потребоваться еще двенадцать месяцев, так как они должны «достучаться до Германии». Всем, кроме лишенных воображения людей, которые держат в своих руках судьбы Европы, давно стало ясно, что угроза прорваться в Германию - не глупое хвастовство, а часть плана экстремистов. Если бы моральная температура в Германии понизилась ниже нуля, немецкие юнкеры начали искать разумный выход, подражая судьбе русских царских офицеров, отдавая отчет в соотношении своих сил с полумиллионом Коммунистов Германии, которые присоединятся к победоносным армиям Троцкого.

Фактически все высшие должности в России занимают офицеры старого режима. Генерал Балтийский, командовавший Поволжьем, совершенно откровенно говорил о четком и однозначном принятии старыми солдатами нового правительства, и об отвращении к старому. Нам сообщили, что эти люди и новые офицеры из рабочих хорошо работают вместе, что дисциплина в армии с каждым днем улучшается.

В некоторых кругах высказываются предположения, что старые офицеры действуют с хитростью Макиавелли и вступают в Красную армию, чтобы при благоприятном случае уничтожить ее. Должна признать, что в долгих беседах с генералами и адмиралами мне не удалось обнаружить ни малейшего доказательства того, что это, хотя бы отдаленно, было правдой. Но даже, если это было бы так, их шансы невелики. К каждому округу прикреплен полковой комиссар. В Революционном Военном Совете кроме Главнокомандующего присутствуют два политических члена Совета. Попросту говоря, основная задача этих двух политических членов Революционного Совета - следить за Главнокомандующим, основная задача каждого политического комиссара - следить за поведением командира своего полка. Политические комиссары следят за военными операциями, но не должны вмешиваться в чисто военные дела, даже в случае изменения планов. Если, в связи с поведением командира возникает серьезная угроза, или его действия ведут к поражению или заговору, политический комиссар должен сообщить об этом. И если дело признается явно серьезным, тогда он берет на себя ответственность командования, вплоть до отстранения командира или расстрела в явном случае предательства Республики. Опасность этой власти заключается в том, что политический комиссар обычно является убежденным Коммунистом, но, зачастую, бывает невежественным человеком, поэтому каждое высказывание, которое содержит критику правительства, принципов и политики, правительственный агент рассматривает как проявление контрреволюции.

Дисциплина в Красной Армии очень сурова, строже, чем в старой армии, строже, чем в большинстве армий, и особенно, для солдат Коммунистов. За пренебрежение своими обязанностями или невыполнение приказов людей часто расстреливают. «Для главнокомандующего Троцкого, жизнь человека стоит дешево», - говорят они. Интересно, не потому ли так много людей, в том числе и Коммунистов, называют бывшего пацифиста: «этот зверь Троцкий».

Глава 8 Образование и религия


Коммунисты поставили во главе Комиссариата Просвещения человека удивительного характера и огромных способностей. Сведения о личности Луначарского, которые у нас были до поездки в Россию, убеждали нас, что в нём мы увидим подлинного благодетеля своей страны. Честно говоря, я с ним так и не встретилась, так как во время нашего визита его не было в Москве. Он уехал на юг по делам, связанным с ведомством.

Его друзья в Москве, говоря о нём, отмечали постоянное и очевидное смятение - моральную борьбу двух идеалов, один из которых увлекал его назад к образной и романтической анархической системе мира прошлого, с неработающими классами общества, с интеллектуальной аристократией, другой - к необходимости подчинить организацию и дисциплину для осуществления программы всеобщей коммунизации в образовании, стремление к идеалу образования. То, что он не позволяет себе полностью последовать доминирующей в Коммунистах страсти к дисциплине, систематизации и порядку, особенно проявляется в том, что он является защитником в воспитании практики «Люциферизма» — это его собственное слово, которое означает привычку бросать вызов любым авторитетам во всех сферах жизни.

Коммунистическое правительство считает необходимым поощрять художественные наклонности русского народа, а искусство по своей природе взрывоопасно и мятежно.

В России театры, концерты, танцы, рисование и всё прочее находятся под контролем Министра образования, являясь подразделениями сфер его ответственности. Почти в каждой школе и в каждой детской колонии есть свой театр. Самовыражение через тело всячески поощряется.

В Петрограде воспитанием занимается дама, которую зовут Лилина. Она жена Зиновьева - организатора (вместе с Балабановой) того, что известно сейчас, как Третий Интернационал, и, кажется, действующий его секретарь. Это бойкая маленькая женщина среднего роста с довольно жестким лицом, но интеллигентными манерами. Она бегло говорила по-французски, но не по-английски. Перед тем, как приступить к осмотру некоторых школ, мы провели полчаса за увлекательной беседой в ее кабинете в большом здании Исполкома,

Утверждается, что в России образование является бесплатным и обязательным для всех детей до семнадцати лет. Питание, одежда и школьные принадлежности предоставляются бесплатно. Университетское образование открыто для всех, пособия на содержание предоставляются рабочим и другим лицам, которые желают пройти университетский курс. Они должны проявить способности и быть готовы служить Государству – эти два условия совершенно разумны. Но первая же поездка по городу показала нам, что эти правила не всегда соблюдаются. Однажды, кажется, во время экскурсии на Путиловский завод (Putiloff Works), расположенный на самом краю города, я заметила большое количество маленьких детей в возрасте от пяти до пятнадцати лет, игравших на улицах и в подъездах домов. Я обратилась к госпоже Балабановой, которая была с нами, с вопросом, может ли она объяснить это.

«Я думала, что образование в России является обязательным, и вот я повсюду вижу бесчисленное количество детей во время школьных уроков. Вы можете это объяснить?» – спросила я.

«О да», - последовал быстрый ответ: «из-за вашей блокады у нас нет необходимых материалов. Нам не хватает парт, ручек и карандашей, книг, а также, школьных зданий. Пока не возобновится торговля с другими странами, мы не сможем обеспечить необходимыми вещами всех наших детей».

«Как Вам кажется, родители заботятся о том, чтобы их дети получили образование?» - спросила я, особенно интересуясь всем, что касалось образования: «Есть ли с этим какие-то проблемы?»

«Да, проблемы есть. Многие из них не понимают ни ценности образования, ни мудрости принуждения в этой сфере. Мы постепенно учим родителей соблюдать закон. Когда будет достаточно школ для детей, мы окажем большее давление на родителей».

В Петрограде мы посетили три школы, первая из них считалась лучшей в городе. Учитывая ограниченные ресурсы властей, выглядело это, конечно, замечательно. Школьное здание было отличным и хорошо оборудованным, там же была столовая, где дети обедали. Нас пригласили на обычный ланч. Подали большую тарелку овощного супа, потом селедку и черный хлеб, а также довольно черствый кусок пирога и разбавленный кофе. Детям не дают кофе, но остальная еда, как нас заверили, была их обычным рационом. Это было намного лучше, чем большинство блюд, доступных жителям Петрограда.

Дети спали в отдельном здании, мальчики в одной части, девочки в другой. Маленькие кровати, расставленные белыми рядами, выглядели аккуратно, но при ближайшем рассмотрении то тут, то там обнаруживались разнообразные жалкие импровизации, связанные с недостатком материалов для удовлетворения нужд маленьких учеников.

Дети гуляли со своими учителями в большом саду и выглядели очень счастливыми и загорелыми. Они совершенно не боялись нас, обвивали руками наши талии и целовали нас в щеку со свободой и уверенностью людей, которые научились не ждать ничего кроме доброты от своих взрослых собратьев.

Именно в этой школе я увидела маленького сына М. Керенского, и мне потом было чрезвычайно приятно сообщить его отцу, что малыш выглядит здоровым и счастливым.

Вторая школа была не так хороша. Дети выглядели больными и недокормленными. Но ничто не указывало на то, что для них не было сделано все возможное. Это школа находилась на деревенской окраине Петрограда. Третье заведение, в котором мы побывали, было местом для детей с отклонениями в развитии. С некоторой гордостью нам показали клинику, в которой опытные ученые проводят обследования и лечение слабоумных, стараясь следовать блестящему примеру некоторых американских врачей, проводящих лечение морально неполноценных людей, именно как больных, а не как безнравственных людей.

Особо примечательным в российской системе образования является создание во всех частях страны интернатов для пролетарских детей, которые называют «школьными колониями». Для этих целей используются экспроприированные дома богатых людей. Дома были перестроены и обставлены соответствующим образом, а обширные территории и прилегающие к ним парковые угодья служат для воспитания детей на свежем воздухе или превращаются в фермы и поля для производства молока и других подходящих продуктов. Хотя регламент, связанный с дефицитом, запрещает выдавать молоко городским детям, выросшим из младенческого возраста, правило это, к счастью, нарушается везде, где его действительно можно нарушить. Тем не менее, иногда даже в деревнях молока очень и очень мало. Я посещала одну детскую колонию в Самаре, где отчаявшиеся учителя признались, что дети практически совсем не получают молока.

В некоторых детских колониях мы присутствовали на выступлениях детей. Один маленький человечек, музыкальный гений этого места, посвятил нам одну из своих авторских композиций на фортепиано. Я уже писала о маленьком мальчике, который тараторил любимую Коммунистическую речь отца или учителя, вероятно, не понимая ни слова. В одном из мест один особенно умный мальчик лет двенадцати-тринадцати пристыдил нас, требуя объяснений, почему английские рабочие борются с русскими рабочими, и почему мы пытаемся морить голодом русских детей своей блокадой. Этот же парень звонко потребовал, чтобы мы: «шли домой и сказали британским рабочим, чтобы они выгнали своих богачей на улицу».

Теперь я расскажу о моём единственном реальном разногласии со всеми искренними и преданными воспитателями в России. Великая выдающаяся цель их обычного образования – воспитать Коммунистов. Они заявляют об этом в своих манифестах. Система образования имеет свою истинно прекрасную художественную сторону, и пока она существует, душа России в безопасности, но, по большей части, русская система утилитарна, и, повторюсь, конечной её целью является Коммунизм. Её задача - становление Коммунистов. Я могу привести множество цитат из Коммунистических источников, доказывающих это. Социалисты подтвердят этот факт. Я интересуюсь образованием на протяжении всей своей жизни, и я решительно не согласна с тем, когда склоняют разум ребенка к каким-то особым теориям: Коммунистическим или другим. Ребенка надо учить читать и писать, думать и наблюдать, просеивать и взвешивать доказательства, воспитывать в нем любовь к красоте и страсть к истине, развивать в нем вежливые манеры и заботу о других — в этом, по-моему, «весь закон и пророки» идеального воспитания.

Итак, в большевистской России на законодательном уровне уделяется очень серьезное внимание воспитанию ребенка. На первом месте стоит забота о потребностях армии, но следующим пунктом являются потребности детей. Армия, естественно, получает 100 процентов продовольствия для своих нужд. Затем - дети, которых кормят лучше, чем взрослых, что фактически означает, что очень большая часть взрослого населения в городах получает не более 25% своих потребностей в пище, если только обычные государственные пайки не дополняется ещё чем-то. Это ужасное положение постепенно меняется. Часть заработной платы работникам выплачивается натурой. Это означает, что они получают пищу вдобавок к своим рублям. Если было бы иначе, думаю, прогнозы многих предвзятых газетчиков сбылись, и улицы Москвы и Петрограда наполнились трупами.

Другой примечательной и восхитительной особенностью системы образования является школа для взрослых. Эти школы открыты повсюду. Общепризнано, что большая часть русского народа неграмотна, и этот недостаток пытаются исправить, предоставляя пожилым людям возможность посещать различные вечерние занятия. Мы зашли в одну из таких вечерних школ для взрослых и увидели, как взрослые мужчины и женщины вместе с молодежью и детьми занимаются пением, танцами и драматическими постановками. Мы посетили занятия шитьем и рисованием, скульптурой и конструированием. Даже не являясь Коммунистами, мы сердечно благодарим тех, кто организовал эти занятия, дающие множество света и счастья в жизни мужчин и женщин, для которых эти блага были недостижимы в прошлом.

Тем не менее, удовольствие от всех замечательных успехов омрачалось странными инцидентами, которые становились частыми и мучительными. Один молодой Коммунист попросил меня передать письмо родственнице в Берлин: «но, пожалуйста», - сказал он: «я не буду передавать его вам открыто, иначе я обязан буду объясняться, и могут возникнуть неприятности». Как мне вручили это письмо, я не расскажу, я передала его адресату в берлинской гостинице, и девушка со слезами и улыбкой прочитала, что её любимый жив и здоров.

Образование деревенских детей сейчас, даже по программе, является более скромным и не таким целостным, как образование городских детей. Оно проводится только в зимние месяцы, так как летом детей привлекают к полевым работам. Оно рассчитано только на детей от восьми до тринадцати лет. Есть надежда, что однажды они смогут дать образование всем, но официальная статистика количества детей, фактически получающих образование, выражается в 25 процентах от общего числа. И это, вероятно, очень большая цифра, так как при таком раскладе, около двух миллионов детей размещаются и обеспечиваются за счет Государства в детских интернатах и колониях.

Если правда то, что нам рассказывали, то каждый третий ребенок в России не имеет одного или двух родителей, - это печальное отражение современной цивилизации, дополнительный стимул к тому, чтобы скорее заключить мир, чтобы ни один ребенок больше не становился сиротой.

Государство удалило религиозное образование из школ, и, возможно, многие мужчины и женщины в Англии, видящие в ссорах сектантов реальную преграду на пути прогресса в образовании, могут усмотреть в этом решении некую добродетель. Но Коммунисты пошли дальше. Учителям запрещено употреблять слово «Бог». Святые изображения и иконы запрещено использовать, хотя фактически они используются, и власти не считают разумным вмешиваться. В изголовье почти каждой маленькой кровати в детских спальнях стояло изображение Иисуса или Святой Матери, на Путиловском заводе стояли большие иконы, некоторые, правда, были прикрыты, а некоторые нет. Мнение Коммунистических лидеров на этот счет хорошо отражено в их манифестах. Они заявляют, что религия была одним из методов, с помощью которых буржуазия поддерживала свою тиранию над рабочими массами, что Российская Коммунистическая партия должна руководствоваться убеждением, что только осуществление сознательной и систематической социально-экономической деятельности масс приведет к исчезновению религиозных предрассудков. Они заявляют, что цель партии состоит в том, чтобы окончательно разрушить связи между эксплуататорскими классами и организациями религиозной пропаганды, в то же время, помогая рабочему классу фактически освободить свой ум от религиозных суеверий, организуя в широких масштабах светскую и антирелигиозную пропаганду. Однако, необходимо избегать оскорбления религиозных чувств верующих, которое служит лишь к усилению религиозного фанатизма. Эта последняя фраза и объясняет, почему нет никакого препятствования посещению церкви, и, конечно, следует отметить, что церкви заполнены до самых дверей и, похоже, это так постоянно. Некоторые надеются и верят, что разделение Государства и Церкви и, возложенная на верующих обязанность содержать свои церкви на деньги из собственного кармана, окажет благотворный эффект: улучшится качество религиозной проповеди и повысится уровень служения. Если бедное обманутое население будет успешно избавлено от разбоя и обмана бессовестных и алчных священников, которых в прошлом было великое множество, это принесет пользу не только страдающему народу, но и делу истинной религии, как таковой. Сейчас в сердцах и умах людей возрастает то, что я называю «истинной религией» - живой дух доброты, который проявляется в той самой стране, где Бога считают контрреволюционером и официально изгоняют, как предателя человечества. Не по указам Ленина, или какого-то другого человека укореняется в сердце природная потребность поклонения и стремление к идеалу. Коммунисты осознали, что «логики могут рассуждать об абстракциях, но большая масса людей должна иметь образы», и теперь они поместили в каждой школе и общественном здании портреты и бюсты Карла Маркса и Ленина. Кстати, в тот единственный раз, когда кто-то из нас видел Ленина, тот позировал скульптору, высекавшему его новый образ! Осознают они это или нет, но факт остается фактом: Коммунисты не уничтожили религию. Они просто изменили вероучение. А Инквизицию с выкручиванием рук и пылающими кострами, может достойно заменить Чрезвычайная комиссия!

Глава 9 Отъезд в Москву


Наконец-то в Москву, город нашей мечты! Я не рассказала и половину наших приключений в Петрограде. Это невозможно сделать. Экскурсия на Путиловский Завод представляет огромный интерес и может быть будет описана позднее в моем повествовании. Наш полуночный визит в мрачную крепость Святого Петра и Святого Павла имел свое скорбное очарование для тех, кто изучал жизнеописания мучеников Революции. Старый смотритель камер все еще работает там, бесстрастный и безразличный, как и подобает человеку такой должности, так же спокойно удовлетворенный служением новому порядку, как и старому, достаточно человечный, чтобы порадоваться, что никто из нас не занял его камеры в ходе нашего визита. Мы увидели большие, сырые, мрачные камеры, вдвое большие, чем камеры английской тюрьмы, где единственной деталью комфорта было наличие в каждой камере проточной воды и санитарных удобств. Разумеется, этого не было в карцерах, которые были полностью погружены в темноту и частично находились под водой. Узкий овраг с высокими стенами, куда выводили расстреливать пленных, откуда ни один звук не мог проникнуть во внешний мир, вызывал у нас дрожь холодного ужаса. Рассказ о изощренных методах пыток сделал нас физически больными. В целом это было ужасающее мероприятие, не идущее ни в какое сравнение с чтением юмористических настенных надписей британских заключенных, временно лишенных свободы по подозрению в содействии контрреволюционной деятельности.

Мы отправились в Москву! Город золотых куполов и шпилей! Так непохожий на болотный город Петра Великого, пусть даже новый и великолепный, с широкой Невой, добавляющей ему красоты.

Всё тот же комфортабельный поезд доставил нас за тринадцать часов. Обычно это занимает больше времени, но пришел приказ, что мы должны быть в Москве к полудню следующего дня, и мы успели с точностью до минуты. Толпа встречала нас на станции и на подступах к вокзалу, не могу описать ни её размеры, ни теплоту приёма. Это был открытый, щедрый народ, к которому нас тянуло с первой минуты. Не потребовалось много времени, чтобы почувствовать разницу между этими людьми и теми, от которых мы только что уехали. Здесь было меньше напряжения и мучений, больше человеческого веселья и доброты, меньше жгучей лихорадки революции, больше созидательной надежды. Нас встретили представители Советов и Профсоюзов. Оркестры весело играли, флаги и знамена весело развевались и ярко блестели. Обычные приветственные речи были произнесены и выражена наша признательность. Затем мы поехали на нескольких машинах в большую и просторную гостиницу "Деловой двор" (Delavoy Dvor), целый этаж которой был отведен для нашего пребывания. На вокзале нам выдали специальные пропуска, которые допускали нас во все общественные здания правительства, мы готовились к плодотворному и энергичному времяпрепровождению.

Гостиница, в которой мы остановились, была современным помещением для деловых людей, отнятым правительством вместе с остальными большими общественными зданиями Москвы. Она находится у входа на большую площадь и располагается недалеко от Кремля. Наши покои были очень удобными, почти роскошными, с солидной обстановкой и хорошими кроватями, но библейские строки: «Не убоишься ужасов в ночи... язвы, ходящей во мраке», увы, не сбылись! Новая «Красная Армия» вышла из наших подушек, жаждая крови, и в первую же ночь согнала нас с постелей на более безопасные диваны. Даю Вам слово, в этой московской гостинице больше ползучих тварей, чем во всей Вселенной! Ни одна и ни две, но целые батальоны отправились, чтобы сделать нашу ночь отвратительной. Вскоре их трупики начали складываться в эффектные узоры на обоях, но у них было численное преимущество, и мы были вынуждены уступить превосходящим силам и отказаться от попытки уничтожить их.

Москва - это действительно настоящий русский город, полувосточный по своему типу. Число его церквей поражает воображение, их разноцветные своды и купола красиво сверкали под ярким тёплым солнцем. Улицы были в довольно хорошем состоянии и гораздо чище, чем мы ожидали, чище улиц некоторых других городов, которые мы посещали. Люди здесь выглядели недокормленными, как и в Петрограде, но в их походке было больше весны, а в выражении лица - меньше страданий. Трезвые, невозмутимые, бесстрастные, безразличные, они не тратили много времени на то, чтобы рассмотреть нас выше наших ботинок, которые в их почти босоногом быте их интересовали больше всего. Иногда они хмуро смотрели на наши машины, когда те осыпали их пылью или угрожали сбить.

Открытые рынки Москвы представляют собой очень интересное зрелище. Частная торговля не была отменена. Она была только изгнана на улицу. Почти все магазины закрыты, почти все крупные. Оживленный вид улиц в большинстве городов формируется ярко оформленными витринами, в которых выставлены заманчивые товары всевозможных видов. Вся эта сторона жизни исчезла. Существующие здесь советские магазины, кооперативы и выставки крестьянских художественных промыслов не имеют привлекательной внешности, а продаваемые товары имеют тенденцию к стандартизации, что лишает шопинг половины его радостей. Также открыты небольшие магазины, торгующие теми товарами, на которые не распространяется государственная монополия, мелкими товарами, такими как шнурки для ботинок, булавки, некоторые фрукты и цветы, продукты сельского хозяйства: яйца, молоко, картофель, морковь, свежая зелень и свинина. Продается черный и белый хлеб, черный - по 400 рублей, белый - по 1000 рублей за фунт. По нынешним ценам и размеру заработной платы очень хорошо оплачиваемого квалифицированного рабочего в Москве 4000 рублей в месяц, можно было купить: десять фунтов черного хлеба или четыре фунта белого хлеба, около семи фунтов конины, двадцать семь свежих яиц или двадцать четыре пинты молока (по 180 рублей за пинту) и т. д. Естественно, он должен обходиться без всего этого и делать все возможное, чтобы прокормиться на государственных пайках.

Я несколько раз ездила на московские рынки, чтобы узнать рыночные цены, и купила яйца по 150 рублей, цветы (пионы) по 400 рублей, кислое молоко по 130 рублей за стакан (полпинты) и маленькие огурцы по 140 рублей. Кроме того, я установила, что цена картофеля на открытом рынке составляет 130 рублей за фунт, а конины - от 460 до 600 рублей за фунт. Средняя заработная плата неквалифицированного рабочего в Москве составляет около 2000 рублей в месяц. Средняя заработная плата хорошего квалифицированного рабочего составляет не более 4000 рублей в месяц. Правда, прибавкой к стоимости жалованья является бесплатный обед, а в некоторых особых случаях, даже два обеда в день. Но верно также и то, что государственный рацион составляет лишь половину того, что требуется человеку для поддержания здоровья, и что мужчины и женщины вынуждены покупать продукты на открытом рынке или обходиться без необходимого продовольствия.

На Рыночной площади есть ряды неприметных киосков с постоянными продавцами и предоставляемыми услугами, но большая часть торговли происходит из рук в руки, людьми образованными и деликатными, обычно из буржуазии, находящимися на самом низу продовольственных списков, по большей части, они необучены работе и поддерживают свою жизнь, распродавая один за другим предметы одежды и украшения тем, кто их купит. Спекулянты часто посещают это место и покупают самые ценные украшения и одежду за бесценок, перепродавая другим, иногда крестьянам в обмен на еду, или, если повезет, иностранцам. Так как частная торговля противозаконна, по крайней мере, теоретически, правительство время от времени посылает своих эмиссаров, чтобы поймать этих преступников, и бедные мужчины и несчастные женщины отправляются в тюрьму на длительный срок, чтобы устрашить остальных. Иногда попадаются настоящие преступники, тогда при обыске их помещений обнаруживаются клады ценных безделушек, дорогой одежды и драгоценных камней для продажи в будущем по баснословным ценам «новой буржуазии» или богатому крестьянству, способному покупать в обмен на свои сельскохозяйственные продукты и жадно стремящемуся завладеть вещами, на которые им едва ли позволялось смотреть раньше. Но чаще всего это какая-нибудь бедная дрожащая душа, голодная и холодная, на которую набрасываются, и непривычная к грубым обычаям «нового мира», она идет отбывать наказание в страхе и трепете, чтобы выйти из тюрьмы нервной развалиной и тенью своего прежнего «я».

Мы увидели множество таких людей, и нас переполняла жалость. Скрытно они предлагали крошечные часы, украшенные драгоценными камнями, великолепное кольцо с бриллиантом, дорогой мех, красиво украшенный гребень, изысканную эмаль или кусок редкого фарфора, с опаской глядя на нас, чтобы понять, не являемся ли мы агентами-провокаторами, пришедшими искусить перед тем, как уничтожить. За всю свою жизнь я не видела ничего более жалкого, чем борьба этих несчастных душ за жизнь.

По - видимому, в Москве нет автомобилей, кроме тех, которые принадлежат правительству и эксплуатируются им. Запчасти для ремонта, чтобы поддерживать их работу, очень дефицитны. Много раз хорошие автомобили, предназначенные для нашего обслуживания, ломались. Однажды, когда мы были в тридцати верстах от Москвы в три часа ночи, у нас поломалась машина. Другой автомобиль ехал нам навстречу. Наш водитель побежал просить о помощи. В этот миг на него наставили револьвер. Он резко отступил назад, и машина помчалась дальше. В ярком лунном свете мы заметили одного из пассажиров. Это был Троцкий! Думал ли он, что мы хотим отнять его жизнь, или же он очень спешил и не хотел, чтобы его задержала разбитая машина, мы никогда не узнаем. Но это приключение было не просто лёгким испугом для человека, заглянувшего в дуло револьвера!

В Москве ходили трамваи, они были так же переполнены, как вагоны лондонского метро вечерами во время войны. На каждом дюйме, где можно было закрепиться, как внутри, так и снаружи, стояли или цеплялись люди. Нам рассказали, что еще ужаснее было на железных дорогах зимой, со страшными последствиями для десятков людей, которых невозможно было удержать. Из-за необходимости передвигаться эти несчастные замерзали насмерть на крышах вагонов, цеплялись за подножки или катались на буферах, а их мертвые тела подбирали железнодорожники на линии.

Водители повозок (droshky drivers), которых мало осталось в Петрограде, но много в Москве, - это живописная раса стариков, с их высокими широкополыми шляпами, толстыми широкими пальто с кожаными или металлическими ремнями, высокими сапогами и пышными бакенбардами. За тысячу рублей можно проехать версту или около того в очень удобном маленьком экипаже, из которого почти невозможно выпасть.

На улицах города царит идеальный порядок. Ночью или днем можно ходить абсолютно безопасно. В летние месяцы здесь никогда по-настоящему не темнеет. Люди проводят долгие часы досуга в парках и на открытых пространствах, как в любом другом большом городе. Или они ходят в церковь. Одно или два открытых кафе, по-видимому, все еще существуют под покровительством старой и новой буржуазии, тех из бывших классов, которые потратили не все свои деньги, и тех из новых классов, которые тратят их таким образом в первый раз. За тысячу рублей можно съесть тарелку сносного мороженого или кофе с пирожными. Здесь мало веселья, нет смеха и игр. Всеобщий мрак пронизывает все.

Я была и в Вене, и в Берлине после ужасного катаклизма войны. Берлин и Вена - несчастные города, полные голодных и отчаявшихся людей. Москва была, по крайней мере, не хуже этих городов ни внешне, ни фактически, а в некоторых отношениях оказалась лучше и того, и другого. Она переполнена людьми, и место в гостинице трудно найти. Там находятся люди со всех четырех концов земного шара. Там находятся миротворцы из приграничных государств. Там есть американские, шведские и другие торговцы. Поклонники Советизма и поклонники Ленина пришли преклонить колена перед новым властелином Кремля.

Москва - это штаб-квартира правительства. Это дом комиссаров. Это арена, на которой разворачивается удивительнейший эксперимент, какого еще не знал современный мир. Это место представляет большой интерес для всего наблюдающего мира. Это точка опоры потрясающих мир событий. И она заслуживает того, чтобы к ней относились с уважением, а не с невежественным презрением, которым оскорбляют ее глупые люди.

Там были допущены ошибки, там совершаются жестокие поступки, но эти ошибки не больше, и поступки не ужаснее, чем те, которые совершались и совершаются в других столичных городах людьми, которые по своему характеру и искренности, способностям и индивидуальности не достойны того, чтобы завязать шнурки на обуви лучшим мужчинам и женщинам Москвы.

Глава 10 Интервью с Лениным


Было бы глупым рассчитывать на то, что полуторачасовая беседа дает право быть догматичным по отношению к любому человеку, и, тем более, к личностиЛенина. Невозможно узнать человека за столь короткое время. Я читала многое из того, что написал Ленин, и, по большей части, глубоко с ним не согласна, но я понимаю, что он уже более двух с половиной лет удерживает свое правительство в условиях огромных трудностей и отчаяния. Он и его неутомимый коллега Троцкий побеждали врагов своей страны одного за другим, как внутренних, так и иностранных. Колчак, Деникин, Юденич, Петлюра и все великое воинство меньших врагов пали перед более страшным воинством Ленина, и я удивлялась, а также и весь мир вместе со мной. «Что же за человек этот Ленин?» - спрашивали мы: «Был он человеком или дьяволом? Откуда взялась его власть над народами? Что помогало и позволяло ему держать все главные силы своей страны вместе и сметать одного за другим своих врагов с пути?»

Мы встретились в его кремлевской комнате. Все подходы к этой комнате охранялись часовыми. Нам пришлось несколько раз показать пропуск, прежде чем мы достигли внутреннего святилища. Он принял нас спокойно, но любезно. Пока мы разговаривали, художник изготавливал его бюст.

Это маленький человек с лысой головой, с бахромой рыжеватых волос на затылке и крошечной рыжей бородкой. Рот у него большой, губы толстые, глаза темно-карие, в них веселый огонек. Не допускайте ошибку, любезный гость, при встрече с великим человеком, вы можете пасть жертвой этих мерцающих глаз, думая, что он говорит в нежном духе. Я уверена, что Ленин - самый добрый и мягкий человек в личных отношениях, но когда он упомянул о своем решении крестьянского вопроса, веселый огонек сверкнул жестоким блеском, который ужасал. «Разве у вас нет больших неприятностей с крестьянами?» – спросили у него: «Разве они, как и вся остальная Европа, не возражают против коммунизации земли?»

«О, да», - последовал ответ: «иногда у нас бывают неприятности, но, главным образом, с богатыми крестьянами. И мы скоро это преодолеем. Мы посылаем в деревню хорошего Коммуниста, который разъясняет бедному крестьянину его положение и показывает ему, что богатый крестьянин - его враг, и бедный крестьянин делает все остальное. Ха! ха! ха!»

Метод общения Ленина с посетителями очень умен. Он обаятельно откровенен. Своим поведением он предлагает более-менее доверительный обмен мнениями. Но когда беседа заканчивается, выясняется, что он рассказал вам гораздо меньше, чем вы ему.

Он поразил меня своим фанатизмом. В этом, несомненно, источник его движущей силы. И все же, считается, что по сравнению с действительно фанатичными Коммунистами, Ленин - сама мягкость, и его правильнее считать «правым». Ходили слухи, что он работает над новой книгой под названием «Детские болезни Коммунизма», или нечто подобное, что предполагает честное признание ошибок, допущенных в первые дни существования Коммуны. Если это так, то у России еще есть надежда на счастье. Но, должна признаться, что его твердая вера в необходимость насилия для утверждения во всем мире его идеалов, вызывает горькое разочарование.

Он продемонстрировал удивительное отсутствие знаний о Британском рабочем движении. Он отводил сознательному и разумному Коммунизму гораздо большее место в Британской политике, чем это можно себе представить, учитывая, что до сих пор не существует организованной Коммунистической партии, а есть лишь горстка экстримистов из старых Социалистических движений.

Когда его спросили, почему он считает некую женщину важной личностью для политического мира Великобритании, он привел в качестве довода то, что Британское Правительство арестовало ее! Он, по-видимому, не отдавал себе отчета в том, что политика Британского Правительства во время войны состояла, как правило, в том, чтобы арестовывать маленьких людей, у которых нет последователей, и отпускать большие группы людей на свободу. Этому можно привести десятки примеров, но сейчас это неважно.

Ленин считает, что очень маленькая Коммунистическая группа, работающая с массой легковоспламеняющихся людей, страдающих от безработицы и голода, может сделать Революцию необходимой для установления нового порядка в обществе. Он призывает всех Коммунистов Великобритании объединиться в одну партию и работать в этом направлении. Похоже, он считает, что Британская революция неизбежна. Ему не нужна пацифистская философия жизни, и он считает, что только рабочие классы должны быть вооружены, а остальные разоружены. Он ожидает мировой революции, в которой трудящиеся массы будут всем владеть и управлять. Я не узнала из его речей его мнения о польском деле, но мне достоверно сообщили, что он более-менее равнодушен к миру и мало заботится о снятии блокады и возобновлении торговли с Великобританией. Его точка зрения проста: всё, что способствует созданию благоприятных условий для мировой революции, должно быть одобрено. Остальное не имеет значения.

В то же время, я считаю его довольно здравомыслящим, чтобы при малейшей возможности продолжать развитие Коммунистического государства.

Ленин, как и все Коммунисты, обладает ужасной уверенностью в себе, непоколебимой и всепоглощающей самоуверенностью. И это не просто самодовольство, не пижонство обычного человека, который уверен, что мудрость умрет вместе с ним. Это беспощадная уверенность в том, что он прав, а все, кто отличается от него - неправы, он ученый фанатик, готовый пожертвовать своей головой так же охотно, как пожертвовал бы вашей в интересах дела, в которое он верит и которое любит. Война доказала опасность того, чтобы доверить мировое образование и государственные дела профессорам. А Ленин - это любовь ко всему профессорски-хитроумному и догматичному в политике.

Радек - личность иного рода. Его речь и движения быстры. На первый взгляд, это просто худощавый, аскетического вида человек, с бакенбардами и вьющимися волосами, похожий на портрет ранневикторианского сквайра. Своими длинными, тонкими, очень подвижными руками он выразительно жестикулирует. Беседа с ним - это монолог, в котором он без конца переходит от одной темы к другой и от одного пункта к другому, предвосхищая ваши вопросы. Он много иронизирует, но его большие, приятные глаза, закрытые очками в роговой оправе, светятся доброжелательностью, хотя он жжет вас своими словами. Он проявляет бесконечное знание Социалистических движений мира, переплетая личности с событиями самым удивительным образом. Как и большинство фанатиков, он нетерпим к чужому мнению и использует сильные, порой оскорбительные выражения в общении с теми, чье мнение отличается. Он проницательно судит о людях и событиях, но я убеждена, что это тот фанатизм, который погнал бы корабль Государства на скалы, если бы им не управляли более умеренные люди.

Самый главный его интерес - Третий Интернационал, организация Коммунистов, в качестве трех основных пунктов своей платформы принимающая: диктатуру пролетариата, государственное управление по советскому плану и насильственную революцию. Этот Интернационал противоположен Второму Интернационалу, созданному в Берне в 1919 году, через три месяца после объявления перемирия в войне. Главное отличие Второго Интернационала в том, что в его составе есть социалисты, поддерживающие войну, и примкнувшие к буржуазным правительствам. Считают, что: «Эти люди отрицают Социализм, если не на словах, то на деле, и они не могут иметь с ним ничего общего». Второй Интернационал также сохранил старомодную веру в политическую демократию, которая, как заявляют теперь её противники: «была взвешена и найдена очень лёгкой».

Сами Коммунисты в Москве говорили мне, что Третий Интернационал в его нынешнем виде не совсем законен, что он бессистемно сформирован несколькими сильными и властными людьми, которые навязали ему программу и заставили её принять. А представители иностранных государств, присутствовавшие на первом собрании, не были аккредитованы, но были возвращенными эмигрантами, оказавшимися на месте событий, и, если бы требования жесткой дисциплины внутри организации исполнялись, то следовало бы исключить слабые и колеблющиеся группы, которые являются его недостатком, а не силой, но тогда общая численность сократилась бы настолько, что он перестал быть эффективным. Критика этих людей актуальна, так как они сами являются сторонниками мировой социальной революции.

Документ, отправленный в эту страну Исполнительным Комитетом Третьего Интернационала в ответ на вопросы, адресованные ему некоторыми представителями Британской делегации, решительно исключает из своих рядов всех, кроме самых ожесточенных и экстремистских Британских Социалистов, которые ради своих интеллектуальных побед играют огромными взрывными человеческими силами так же, как маленький ребенок играет с огнем. Поскольку этот документ незамедлительно будет опубликован в отдельном томе и будет доступен всем, кто захочет его прочитать, нет необходимости цитировать его подробно. Достаточно сказать, что движение развивается по намеченным планам действий, предусмотренным для пролетариев всего мира Третьим Интернационалом на его втором конгрессе в Москве, проходящем, когда я пишу эти строки.

Доктор Семашко (Semasko), Народный Комиссар здравоохранения - один из самых замечательных и преданных людей, которых мне довелось встретить. Против самых ужасных санитарных условий, оставленных войной: нищеты, чумы и голода, этот героический врач ведет грандиозную битву. У него, и у отряда его доблестных помощников мало средств для работы. Они почти полностью лишены мыла и дезинфицирующих средств. Так как потребности армии должны быть обеспечены в первую очередь, производство этих товаров почти остановлено, но, несмотря на это, он совершает удивительный труд и быстро искореняет некоторые эпидемические болезни, которые свирепствовали по всей стране. Поскольку каждый город и деревня в России в той или иной степени пострадали от чумы, тифа, оспы, дизентерии, холеры и рецидивирующей лихорадки, первая линия атаки на эти заболевания означает строгий контроль средств коммуникации. В каждом поезде есть медицинский вагон, и все случаи заболевания, или проявление симптомов, могут оперативно пресекаться и обрабатываться. Посты управления размещены в стационарных пунктах на железнодорожных линиях, здесь люди должны проходить обязательное обследование, купание и дезинфекцию, насколько позволяют возможности.

Помимо этих мер, через частые промежутки времени проводится кампания по уборке домов, в которой, в основном, участвуют женщины. Людей заставляют тщательно убирать жилища внутри и снаружи, а также мебель. Успешная борьба с болезнями во многом обусловлена строгим соблюдением этих порядков, и результаты действительно показывают улучшение ситуации.

Показатели заболеваемости сыпным тифом по всей России за прошедшие месяцы текущего года свидетельствуют об значительном прогрессе, достигнутом в этой области.

Февраль 369,859 (гражданские лица)

Март 333,634

Апрель 158,308

Январь 66,113 (армия)

Февраль. 75.978

Март 57.251

Апрель 16,505

Доктор Семашко - невысокий, худощавый человек, смуглый, энергичный. Он является непримиримым противником всех алкогольных напитков и, кроме того, противником привычки курения по чисто медицинским соображениям. Сам он не пьет и не курит. Среди врачей - он один из немногих Коммунистов, и также обывал срок в тюрьме при старом режиме за какую-то безобидную Социалистическую деятельность. В конце концов, невозможно правильно судить о России, не принимая во внимание ее революционную историю и ее наследие от прошлого. Незначительные проступки глупое Самодержавие расценивало, как преступление против Правительства, они каралась с отвратительной жестокостью, например, наказывалось обучение крестьян грамоте. Можно осуждать нынешнее подавление свободы, но, справедливо говоря, нынешние правители научились своим методам у тиранов.

Одним из самых способных Народных Комиссаров является Народный Комиссар Путей Сообщения Свердлов. Мы ехали в его компании из Нижнего Новгорода в Астрахань. Именно он любезно предоставил в наше распоряжение роскошный поезд, который доставил нашего больного друга из Саратова в Ревель, и его заботливая доброта на корабле позволила нам спасти другу жизнь. На вид он худощав и бледен, еврейского происхождения, с темными выразительными глазами и довольно властными манерами. Он много раз сидел в тюрьме за свою политическую веру, хотя его революционное прошлое, по-видимому, было менее мрачным, чем у его брата, который недавно скончался от чумы. В течение нескольких лет он находился в изгнании в Америке и Англии, тщательно изучая американские методы ведения бизнеса, особенно, американскую деловую дисциплину. Он использовал эти знания и подготовку для решения величайшей внутренней проблемы России — восстановления ее линий связи. Он понимает, что их быстрое полное восстановление возможно только при условии тяжелого труда и самой суровой дисциплины. Со своими коллегами и подчиненными он работает по восемнадцать часов в сутки. Когда кто-то проявляет непослушание или небрежность, наказание бывает суровым. Но дело делается, и люди обожают его. Офицеру высокого ранга, опоздавшему на корабль на пять минут, дали двадцать четыре часа тюрьмы, чтобы он научился заниматься своими делами в выходные, а не в рабочее время. Бунтующих рабочих, грузивших рыбу на корабль под жарким солнцем в Астрахани, удравших на отдых, матросы с заряженными винтовками загнали обратно на работу. Эти два случая - абсолютная правда, я сама всё это видела.

Но, без преувеличения, его труд жизненно необходим, поэтому раздражение Свердлова на вмешательство Советов в дела Промышленности вполне обосновано. Люди, умирающие от недостатка пищи и медикаментов, не могут ждать, пока на дебатах комитетов решится тот или иной вопрос в организации железнодорожного или пароходного сообщения. Ответственное управление здесь - это единственный путь.

Благодаря умелой организации Свердлова были восстановлены все железные дороги и мосты, разрушенные бандами Колчака. Восстановлено сообщение с Сибирью. Флотилии нефтеналивных судов привозят из Баку миллионы пудов нефти, столь необходимые для железнодорожных двигателей и цехового оборудования. Когда экономическая жизнь России будет полностью восстановлена, немалая часть заслуг за это должна быть отдана этой необычайно способной и властной личности.

Было еще множество Коммунистов, о которых интересно было бы написать, такие люди, как Середа (Serada) - Комиссар Сельского хозяйства, человек безупречной жизни и благородного идеализма, Чичерин - Комиссар Иностранных дел, мягкий по натуре, артистичный по темпераменту, неловкий в водовороте политики, как мне казалось, съежившийся, опечалившийся, согнувшийся под бременем должности, для которой не был рожден, превратившийся из-за страданий в тирана, оружие в руках менее значительных людей, чем он сам. О преданной Коммунистке мадам Коллонтай нам сообщили в Харькове. Мадам Ленин была слишком серьезно больна, чтобы с ней повидаться. Госпожа Троцкая никогда не навещала нас, хотя говорили, что она была в Оперном театре, когда ее муж там внезапно и драматично появился. Госпожа Каменева, заведующая одним из отделов воспитательной работы, - очаровательная маленькая дама с огромным потенциалом и любезными манерами. О других мужчинах и женщинах Коммунистах, с которыми я общалась, расскажу в следующих главах.

Глава 11 Беседы с Коммунистами и с другими


Крестьяне составляют более трех четвертей населения России. Человек, который является лучшим другом крестьян, близкий друг Льва Толстого, любезно пригласил троих из нас к себе в гости, заехав за нами в гостиницу. Его зовут Чертков (Tcherkoff), он несколько лет прожил в Англии, будучи главой небольшой кооперативной колонии близ Борнмута. Он чрезвычайно заинтересован в Кооперации, которая, по его мнению, является правильным ходом общественного развития, особенно для такой страны, как Россия. Говорят, что до войны в России насчитывалось восемьдесят восемь миллионов членов кооперативных обществ.

Забавный маленький эпизод произошел, когда мы собирались покинуть отель. Второй автомобиль был заполнен другими делегатами, направлявшимися на большой пропагандистский митинг при содействии госпожи Балабановой. Когда машина отъезжала от нашей, мадам Балабанова взмахнула рукой и крикнула, чтобы все слышали, указывая на Черткова:

«Мы идем к жизни! Они идут к смерти!» Как я поняла, это был ее шутливый способ охарактеризовать антиправительственную пацифистскую философию нашего гостеприимного друга.

Чертков живет с женой и семьей в доме на окраине Москвы. Госпожа Черткова очень больна и извинилась за то, что не может подняться со стула, чтобы принять нас. Это кроткая маленькая леди, очень хрупкая на вид и деликатная в общении. Ее муж высокий, седовласый бледный человек с красивыми руками. Они оба выглядели голодающими. Не являясь трудящимися с точки зрения Коммунистов, они, вероятно, относятся к самой низкой категории в списках питания. Мне рассказали, что они, скорее всего, умерли бы от голода, если бы не пакеты с печеньем и другой едой, тайком присылаемые им неизвестными друзьями-крестьянами. Они угостили нас своим скудным запасом чая, и мы очень мило побеседовали.

Присутствовало, наверно, человек десять, и все они были сознательными отказниками от войны при любых обстоятельствах. Газетный слух о том, что один из членов нашей делегации - пацифист отрекся от своих принципов, искренне расстроил этих добрых людей, среди которых, кстати, был и Павел Бирюков - биограф Толстого. Мы попытались успокоить их на этот счет, а потом начали задавать им вопросы для получения необходимой нам информации. Из их ответов мы узнали, что хотя нынешнее правительство и плохо, как, по их мнению, плохо любое правительство, особенно, сильно централизованное, это правительство все же лучше предыдущего, но не сможет справиться с трудностями, пока не наступят лучшие времена.

Они сожалели об ограничениях свободы, которые, как они заявляли, были больше и хуже, чем при царях. С тихим достоинством они говорили об убийстве отказников по соображениям совести, из которых пятнадцать лично известны членам этой группы, в отношении них Совет общин засвидетельствовал, как об истинных пацифистах, но они были расстреляны, причем некоторые из них прямо в своих камерах. Такой человек, как Чертков не способен солгать, это подтвердит любой человек, который с ним общался.

Мы много и долго говорили о мире и непротивлении, и наши полузамерзшие умы таяли под добрыми, человеческими голосами нежных мечтателей, которые казались безумными для этого мира, но их путь личной доброты, кротости и веротерпимости мир должен будет принять для своего спасения. Они отпустили нас с одобрением и словами благословения. И я ощутила реальность этого благословения, думаю, также и другие.

Штаб-квартиру Теософского общества в Петрограде закрыли, как штаб контрреволюционной организации, но в Москве они еще иногда собираются для взаимного утешения и помощи участникам. Некоторые из них, подчиняясь закону, подверглись наказанию за то, что помогали врагам правительства, укрывая агента Колчака, который был личным другом участников сообщества, и за это двоих расстреляли - мужчину и пожилую женщину. Рассуждая об этом деянии, мы задавались вопросом, для чего такие меры применяются в отношении безобидных несчастных людей, разве нельзя было ограничиться предупреждением, или, на худой конец, тюремным заключением?

Мы познакомились с Эммой Голдман - известной американской анархисткой, депортированной из страны. Она - одна из тех, кто не признает правительство, не делая ничего, чтобы помочь или помешать ему. Я абсолютно не могу понять, почему такая кроткая маленькая женщина была выслана из Америки? Ее мировоззрение по сравнению с среднестатистическим Коммунистом в России также отличается, как вода от крепкого вина. Она напоминала типичного члена женской Кооперативной гильдии или Женского клуба общественного служения в Соединенных Штатах. Она определенно не счастлива там, где находится, и ей следует позволить вернуться, если она пожелает. Она жаловалась, что очень многие известные ей анархисты были расстреляны в Петрограде за контрреволюционную деятельность. Она была очень огорчена этим. Многие будут шокированы узнав, что Большевики не терпят насильственного Анархизма, во всяком случае, когда он направлен против них самих. Анархизм есть отрицание Большевистской цели и идеала. Я не знаю, что записано в протоколе у Эммы Голдман, знаю только, что она казалась мне доброй, по-матерински заботливой маленькой женщиной, которая с таким же успехом могла бы отрезать себе нос, как и бросить бомбу в кого-то другого.

Я многое увидела и многому научилась у скромного городского люда и у коммунистических лидеров нижнего ранга. Напрасно говорят, что в коммунистической России нет классовых разделений. Различия могут быть не такими значительными, но они четко выражены. Даже повсеместное употребление слова «товарищ» не может скрыть того факта, что классовые различия существуют. Товарищи, которые прислуживали нам за столом, присматривали за нашими комнатами и возили нас на машинах, назывались товарищами, но я не замечала, чтобы им оказывали вежливость, подобающую равным. Я нигде и никогда не видела слуг, к которым относились бы с меньшим уважением. Рабочий день начинался рано утром, в семь или восемь, и они все еще работали в час или два следующего утра. Люди всегда приходили к трапезе не в то время, как обещали. И причиняли им множество других неудобств. Водители сидели в своих машинах бесконечно долго. Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь из русских когда-то кого-то из них поблагодарил. Машинисткам, которых послали обслуживать нас, было приказано есть в маленькой задней кухне в перерывах между выступлениями делегатов. Официанты в поездах и на кораблях, казалось, дежурили постоянно. Возможно, для русских все это считалось нормальным, во всяком случае, я не слышала жалоб. Но к чему тогда все разговоры об улучшении труда рабочих? Я просто говорю, что если так же попробовали бы относиться к тем, кто выполняет тяжелую, неприятную работу в Британии, произошла бы такая масштабная забастовка, что Английская буржуазия враз лишилась вообще любой прислуги.

Две частные беседы с представителями интеллигенции о развитии Социализма в России пролили много света на сложившуюся ситуацию. Одним из них был очень проницательный пожилой человек, который отказывался верить, что люди не откликаются на разумные доводы, а откликаются только на удары кнута политики. Всю жизнь он был революционером и много лет прослужил в Сибири. Он был откровенно разочарован нынешним правительством и сожалел о многих его тенденциях. Это объясняло то, что этот человек не занимает никакого властного поста, ибо по своим способностям и воспитанию, а также по революционным идеалам, он мог бы принести огромную пользу. Он был членом Коммунистической партии, но считал своим долгом поддерживать ее чистоту и здравость посредством критики.

«Почему вы разочарованы Советской Россией?» - спросила я, желая получить его разъяснения.

«Главным образом, потому, что она не построила Социализм», - ответил он. «Теоретически земля национализирована, но на практике мы имеем систему крестьянского землевладения. В теории классы упразднены, а на практике возникает новая буржуазия и новый пролетариат. В теории это «крестьянское и рабочее правительство», на практике же нет ни политического равенства, ни демократии, ибо крестьяне, большая часть населения, имеют только один голос, тогда как горожане - пять. Крестьяне обогащаются, продавая свои продукты за товары. И они будут хранить их до тех пор, пока не смогут продать по большей цене. Они станут новыми капиталистами».

«Но разве не все это неизбежно, учитывая войну и продолжающееся существование Капитализма в других странах?» - спросила я.

«Возможно. Но они не должны называть это ни Коммунизмом, ни даже Социализмом. Я могу оспорить многие понятия, так как они называют их тем, чем они не являются. Их система - автократия, с новой группой самодержцев. Это бюрократия, очень похожая на старую по жадности, некомпетентности и коррупции. И если сократить персонал на пятьдесят процентов, то работа продолжит выполняться точно так же»...

Я видела горечь его разочарования. «Со временем образование это исправит», - с надеждой предположила я.

«Я сомневаюсь. Нация стремительно милитаризируется. Всё затвердевает, превращаясь в систему. Готовится почва для нового царя или Наполеона. Я полон смертельного страха за будущее», - так сказал этот старик.

«Будем надеяться, что вы ошибаетесь», - сказала я, и, оставив его, ушла беседовать с шустрой девушкой, которая выпросила у меня пару моих запасных ботинок.

Но, должна откровенно признать, что эти заметки меня сильно озадачили. Одни ожидали путь избавления, другие, как мой пожилой друг, - похоронный звон для всех своих надежд.

«Они никогда не должны были предпринимать этот эксперимент», - сказал мне другой видный деятель Республики, говоря о Большевиках: «у них не было других шансов на успех. Это было преступление против нации, Союзники не стали бы воевать против Национального собрания, избранного всем народом, и народ России был бы сейчас далеко на пути к восстановлению и счастью».

Моя подруга была из Манчестера и работала в Советском офисе. Я спросила ее, счастлива ли она. Она грустно посмотрела на меня и сказала, что очень голодна и ей бы «очень пригодились чулки и белье», но что ей нравится ее работа, она занимается переводами и довольна своими успехами.

«Но», - спросила я: «почему бы тебе не вернуться домой? Тебя держат здесь против твоей воли?»

«О нет», - быстро ответила она: «я могла бы вернуться домой, если бы захотела, но...», и тут густой румянец залил ее хорошенькое личико, и она без лишних слов рассказала мне свою историю. Она не уедет, пока не сможет уехать ее возлюбленный. Как ценный работник, он не может теперь быть отпущен. Так что эти двое остаются. Работают, любят и надеются вместе.

И подобные затруднения я вижу здесь нередко.

В Петрограде есть английская колония, испытывающая большой недостаток средств и огромную необходимость в том, чтобы Британское Правительство послало уполномоченного для оказания им необходимой помощи. Они имеют разрешение от Российского Правительства для репатриации своих членов. Но различные внутренние проблемы возникают на их пути. У матери есть две дочери, одна британка, а другая (возможно, замужем) русская. Она не может позволить себе уехать и оставить одного ребенка, а русский ребенок в настоящее время не может быть принят Британским Правительством. Или в деле замешан любимый человек, как в случае с Мисс W. Или умерший муж оставил свою жену связанной цепью своей русской национальности. То одно, то другое Правительство отказывается предоставить необходимые документы.

Огромным было страдание жителей Петрограда и Москвы в первые дни революции и в течение всего периода Первой революции, главным образом, из-за общей неразберихи, а также, из-за беспорядочных отрядов солдат, грабителей и преступников. Всё это просто невозможно себе вообразить!

Один молодой Коммунист рассказал мне о том, что пережил он и его жена. Он рассказал эту историю спокойно, в пассивной русской манере, как будто это была та сказка, которую рассказывают у камина в детской сонному ребенку. Этот фатализм - самое удивительное качество русского характера.

«У нас с женой был маленький домик в Петрограде, и мы очень скоро ждали первого ребенка. Мы были очень счастливы друг с другом, но все время мерзли и голодали. Но это не имело значения. Мы были счастливы». Здесь он остановился и бросил на меня уничтожающий взгляд.

«Я горько виню себя», - сказал он: «Моя жена-англичанка. Мы поженились в Англии за год до войны. Я привез ее в Россию. Россия тогда была союзником Англии. Как я мог предвидеть войну, которую не предвидели даже более мудрые люди? Как я мог знать, что случится революция, когда она случится, и что она настолько изменит всё?» Последовала долгая пауза. «Бедняжка, она не привыкла к таким страданиям. И я навлек их на нее» Он показал мне фотокарточку. «Послушайте», - сказал он: «и, пожалуйста, возьмите это. Я написал на обороте адрес ее брата и сестры в Англии. Я отправил ее вместе с ребенком в Гельсингфорс. Она очень больна. На её спине был гипс. Я продал все, что у меня осталось, и дал ей четырнадцать фунтов - все, что смог собрать. Я отправил ее в Англию к ее семье. Надеюсь, она доберется благополучно».

Я скептически отнеслась к такой смелости и, должна признать, что это выглядело безумием. «У нее есть британский паспорт?» - спросила я: «Она ведь теперь русская, с тех пор как вышла за вас замуж, и у нее могут возникнуть трудности с переездом в Англию. Они боятся Большевиков в Англии». «Нет, у нее нет паспорта», - сказал он: «но я уверен, что британский консул будет добр и поможет ей вернуться домой. Я в этом уверен. Она также полностью доверяет Правительству своей страны и была бы удивлена, если бы оно проявило хоть малейшую недоброжелательность».

Зная свой печальный опыт паспортных трудностей, я удивлялась такой вере. Потом я узнала, что ей действительно повезло, и что бедная девочка дома в безопасности. Ее муж тоже узнал об этом, прежде чем мы расстались с ним. Но вернемся к его рассказу о Петрограде, он действительно очень интересен.

«Мы жили очень счастливо в нашем маленьком домике, продавая вещи одну за другой, чтобы купить еду. Однажды ночью к нам ворвалась банда людей, предъявила Советские паспорта и забрала очень много наших ценных вещей. Мы были рады, что нас пощадили. Это происходило трижды, и у нас почти ничего не осталось. Однажды ночью, когда мой брат был с нами, появился еще один незваный гость от имени Правительства. Он пытался убить моего брата. Я выстрелил ему в ноги. Он приполз к моим ногам и стал молить о пощаде. Мы с братом ушли прятаться. Мы скрывались четыре месяца. Человек, которому я прострелил ноги, действительно был Комиссаром. Все остальные были ворами с поддельными ордерами. Мою жену каждый день мучили, чтобы она сказала, где я нахожусь. Она этого не знала. Она чуть не умерла от страданий. И появился маленький ребенок». Он отвел свой усталый взгляд.

«Если бы она осталась в Петрограде на зиму, то умерла бы. Это был единственный выход».

«Она переедет ко мне в Англии, если ей понадобится дом», - сказала я. И такое обещание, дал бы на моем месте каждый. Оно очень утешило его.

Глава 12 Диктатура Коммунистов


Еще одним из пагубных последствий последней европейской войны стало ослабление веры в политическую демократию тех людей, которым она была более всего необходима. И самое прискорбное в этой трагедии то, что раны демократии были нанесены ей в доме друзей. Однажды эта большая история будет полностью записана. Важным фактом остается то, что Парламентская политическая машина подвергается опасности быть выброшенной на свалку теми, кто видит в ней что-то устаревшее, ржавое, и поэтому неспособное удовлетворить их потребности. Понимая этот факт, мы постарались выяснить, действительно ли Россия может предложить что-то лучшее?

Избирательное право, которое является основой Советов, заслуживает отдельного разговора, но работают ли Советы? Являются ли они тем, чем называются - более демократической формой правления с более точным отражением воли народа? На этот вопрос было сложно получить ответ. Способны ли они что-то изменить в таких высокообразованных, промышленно развитых странах, как Англия и Соединенные Штаты? Во всяком случае, в России они не работают. В политической жизни России нет ни унции демократического контроля. Теория гласит, что каждый имеет право голоса. Но крестьяне имеют только один голос против пяти голосов горожан, или, говоря иначе, каждый работающий горожанин голосует, а пять крестьян совместно дают один голос. Все, кто не работает, или использует труд ради прибыли, или те, кто следует священническому призванию - лишены избирательных прав. В теории женщины имеют те же права, что и мужчины. Но в деревнях, которые мы исследовали, мы обнаружили различие при выдвижении в Советы. Неграмотный мужчина может быть выдвинут, а неграмотная женщина - однозначно нет.

Выборы не являются свободными. Если бы они были свободны, то, по моему мнению, у Коммунистов не было бы большинства. Голосование проходит поднятием рук, так что те мужчины и женщины, которые голосуют против кандидатов, выбранных для них руководством Коммунистической партии, присланных от Народных Комиссаров, берутся на заметку. Несмотря на это, Меньшевики обеспечили себе большинство в некоторых округах, где их кандидаты были хорошо известны и не нуждались в предвыборной агитации, ибо, если бы они нуждались в ней, то их дело было бы безнадежным. Поскольку все залы принадлежат Правительству, это самый простой в мире способ использовать их исключительно для Коммунистических или одобренных кандидатов во время выборов. А так как все печатные станки также являются собственностью и находятся под контролем Правительства, то его противникам почти невозможно представить свои доводы избирателям.

Меньшевики, несмотря на все трудности, обеспечили себе чуть более четверти мест в Московском Совете, что красноречиво говорит об их действительно реальной силе. Нам рассказали историю о заводе, который голосовал за кандидата от оппозиции к Ленину пропорциональным голосованием примерно семьдесят к восьми и, когда им было приказано провести новые выборы с целью отмены этого решения, они имели мужество, взявшись за ружья, опять набрать семьдесят и восемь во второй раз, но таких случаев немного, потому что страх перед властью очень велик.

Теоретически, излюбленный лозунг ораторов: «Вся власть Советам!» - верное изречение, или когда-то им было. Однако, я обнаружила, внимательно изучая тезисы Манифеста Коммунистического Интернационала, недавно опубликованные во всем мире, что принимается новое направление. Ширма демократии исчезает. Любые виды тирании Коммунистической партии над остальным пролетариатом и народами оправдываются, как это записано во всех трудах главных деятелей Коммунистического Движения, пока Коммунизм не станет принятым исповеданием всего человечества, и Коммунистическая система прочно не утвердится на всей Земле.

Советы избирают Исполнительный Комитет. В Москве он состоит из сорока человек. Этот Комитет избирает Президиум. В Москве он состоит из девяти. Власть, которая в малой степени может сохраняться у Советов, принадлежит этому Президиуму. Но на этот орган, на выборы Президиума и Исполнительного комитета Правительство оказывает огромное давление, и, естественно, в Президиум, который заседает ежедневно, избираются кандидаты от Правительства, все они Коммунисты.

Великая игра ведется для защиты этого недемократического устройства и этой огромной власти. Они утверждают, что довольно часто происходит «отзыв депутатов», и что он является контролем над руководством. Если отзывы происходили бы так часто, как это утверждается, эффективность предприятия была бы под угрозой. Отзыв обычно происходит потому, что некоторые избранные лица обязаны идти на фронт, и считается разумным поставить других на их место. Употребление алкоголя является еще одной причиной для отзыва, оно неприемлемо в стране сухого закона. Личная злоба и зависть тоже часто вмешиваются в отношения. И красноречивый оратор, воздействуя на невежественную и изменчивую массу, может так изменить их политическую точку зрения, что их репрезентативность легко попадет под критику соучастников, если они не изменятся вместе с ними. Я часто наблюдала в России одних и тех же людей, аплодирующих совершенно противоположным мнениям, что, кстати, характерно не только для русских мужчин и женщин.

Всероссийский Совет собирается редко, да и то лишь для того, чтобы заниматься формальными делами, такими как регистрация декретов Народных Комиссаров или ратификация решений Коммунистической партии. Народные Комиссары, которых насчитывается семнадцать, имеют право издавать декреты, не советуясь с Советами. Более того, каждый Комиссар может издавать декреты, касающиеся работы его собственного департамента, или два Комиссара могут делать это от своего имени по вопросу, совместно затрагивающему их два департамента. Эти декреты имеют силу закона и должны исполняться под страхом наказания.

Для рабов теории - абстракционистов и догматиков, законы, позволяющие Комитетам напрямую управлять промышленностью, будут выглядеть совершенно глупо. Но я констатирую факт, что рабочие имеют власть вмешиваться через эти Комитеты в важнейшую производительную и восстановительную работу, минуя задержки, неинформированность и соблюдение демократических принципов. В результате, по всей России осуществляется контроль со стороны экспертов и управление на основе личной ответственности. Я нахожу это хорошим и мудрым.

В России Профсоюзное движение зародилось совсем недавно. В феврале 1917 года в России было три Профсоюза, численностью менее тысячи пятисот человек. Когда разразилась Революция, некоторые рабочие думали, что часть её плана в том, чтобы разбить машины в мастерских. Так невежественны они были, не зная источника своих бед и лекарства от них. Недостаток Профсоюзной подготовки, отсутствие дисциплины, отсутствие координации, как в промышленности, так и в организациях еще больше увеличивали страдания народа, задерживая труд по восстановлению. Из-за страха перед буржуазными техническими и научными специалистами, которых открыто обвиняли в саботаже, им долгое время отказывали в необходимом обучении и специализации, что более усугубляло положение. И кажется вполне похвальным, что в тех вопросах, где необходима специальная подготовка или особенные знания, Коммунистические правители сочли нужным изменить свой метод.

Но это слишком опасный шаг на пути к полной централизации власти, чтобы сделать из Профсоюзов, как это сейчас практически имеет место, правительственное ведомство, работающее под контролем высшего Экономического Совета. Высший Экономический Совет, когда его структура будет завершена, будет иметь под своим контролем пятьдесят производственных департаментов, департамент финансов и департамент для надзора за местными экономическими советами, которые разбросаны по всей стране. За каждое ведомство отвечает коллегия из трех или пяти членов, а самый большой орган - Высший экономический совет - управляется Президиумом из одиннадцати членов, назначаемых Исполнительным Комитетом профсоюзов и утверждаемых Советом Народных Комиссаров.

Мы беседовали с Милютиным, помощником Рыкова - Народного Комиссара этого ведомства, который сказал нам, что из пяти тысяч национализированных предприятий семьдесят процентов работают более или менее удовлетворительно, но пока продолжается война и блокада, они не могут надеяться на большее, чем поддерживать свою промышленность в относительно эффективном состоянии. Но есть надежда, что они будут развиваться и расширяться в дальнейшем. Все крупные сферы: промышленность, уголь, золото, железо, платина, нефть и нефтепродукты, машиностроение, железнодорожные двигатели и т. д., национализированы, а также, текстиль, железные дороги и крупное судоходство, розничные магазины и банковское дело. Банковское дело превратилось в бухгалтерию Государства. Деньги все еще используются, но есть надежда создать систему обмена, которая полностью устранит необходимость в деньгах.

В России установлена всеобщая трудовая повинность. Все мужчины и женщины от восемнадцати до пятидесяти лет обязаны работать. Происходит милитаризация форм организации труда. Работник должен идти туда, куда его посылают, и делать то, что ему говорят, под страхом суровых взысканий. Опоздание и неуспеваемость строго наказываются. Никому не позволено бездельничать, кроме, конечно, очень старых и немощных.

Невозможно однозначно осудить подобные меры, учитывая нынешнее ужасное положении России. Те, кто хотел бы бездействовать в таких условиях, должны быть стеснены голодом, если общественного порицания недостаточно, и если дисциплина иногда чрезмерна, то развал экономической жизни России является очень существенным этому оправданием, если не полным оправданием..

Трудовая армия, состоящая из призванных в неё воинов Красной армии, и множества гражданских отрядов, проводит огромную работу в строительстве, на шахтах, на железных дорогах, на нефтяных промыслах и на заводах. Они представляют собой подвижные силы, которые перебрасываются по мере необходимости десятками тысяч из одного места в другое.

Мне рассказали, что были приложены все усилия, чтобы не призывать в Трудовую армию рабочих из нормально функционирующих отраслей промышленности, чтобы сохранить производство. По мере возможности, в Трудовую армию направляются наименее задействованные работники. Имели место незначительные административные трудности, а иногда и целые восстания против призыва у людей, не желавших покидать свои дома и семьи, но в целом, план сработал хорошо и принес большую пользу в восстановлении железных дорог и нефтедобычи. Демобилизовать трудовую армию предлагается только после восстановления экономической жизни страны.

Кооперативные Общества также стали крупным Государственным ведомством, и мы надеемся полностью передать им работу продовольственного Комиссариата. Когда новая организация по этой схеме будет построена, Кооперативное общество, или "Центросоюз" начнет работать под руководством Высшего Экономического Совета для распределения всех предметов монополии, таких как: пшеница, хлеб, уголь, сахар, меха, ткани, одежда и древесина. При распределении товаров, которые в настоящее время не монополизированы правительством, Центросоюз будет руководствоваться собственными методами распределения. Кооперативы представлены в Высшем Экономическом Совете, и председатель имеет право присутствовать на заседаниях Народных Комиссаров, но не может голосовать. Граждане информируются о том, что нет никакого принуждения к вступлению в Кооперативное общество, и отменена выплата дивидендов, но так как существует монополия на хлеб, а другой источник снабжения - это объявленный вне закона "спекулянт", который берет плату в четыреста рублей за фунт черного хлеба,- то очевидно, что эта свобода иллюзорна.

То же самое и с Профсоюзами. Технически, нет никакогопринуждения вступать в Профсоюз, но так как без этого невозможно жить, ведь наиболее важная часть заработной платы состоит в пище, предоставляемой рабочему и его семье, а также, такие привилегии, как талоны на снабжение обувью, одеждой и другими предметами первой необходимости, и бесплатные билеты в театры и концертные залы предоставляются через Профсоюзы или Советы, которые в основном носят Профсоюзный характер, то мудрый человек не захочет оставаться вне. Эти факты, возможно, объясняют феноменальное увеличение числа членов Профсоюзов, которое, как говорят, подскочило почти до пяти миллионов за последние три года. Пять миллионов из восьмидесяти пяти процентов населения, состоящего из крестьян, представляют весьма значительную часть промышленного населения и означали бы чудесное обращение масс, при любых других мотивах, кроме тех, что я предполагаю. И по всем этим проявлениям мы понимаем, что на самом деле означает «диктатура пролетариата». Пусть в этом не будет заблуждений. Я абсолютно против искусственной диктатуры любого класса, это предмет наших общих переживаний. Я верю в диктатуру идеи, то есть в способность идеи побеждать без применения силы, и в право большинства решать все вопросы высокой политики, которые не могут быть решены мирным путем без голосования, но я считаю, что источники информации должны быть доступны для всех, право на пропаганду должно быть всеобщим и неограниченным, а свобода и права меньшинств должны быть защищены во всех случаях, когда благосостояние общества позволяет это сделать. Я считаю, что Парламентская машина нуждается в очень существенной перестройке, что необходимо разработать нечто вроде пропорционального представительства, что Палата, избираемая на выборной основе, могла бы с большой пользой заменить наследственную Палату Лордов. Я верю в передачу власти в национальных и местных делах. Я дала бы право не только Ирландии, но и Шотландии, и Уэльсу и Англии на их отдельные национальные однопалатные Парламенты. Я хотела бы дать право голосования всем взрослым женщинам, также, как в России, и поощрять работу комитетов для того, чтобы лучше обеспечить выражение в политике реальной воли народа.

Но Российская диктатура этого не делает.

В лучшем случае, - это похоже на попытку нескольких людей заставить народ России иметь то, что, по их мнению, должно быть хорошо для него. Возможно, то, что они стремятся навязать и методы, которыми они стремятся это навязать, каким-то образом помогут апатичной расе, не привыкшей к путям свободы. Я не высказываю никакого мнения по этому вопросу, кроме одного: аргумент о неспособности управлять собственными делами очень хорошо известен женщинам. Это был излюбленный аргумент против предоставления женщинам права голоса, используемый определенным классом английских оппонентов. Они заботились о наших благах, а не о свободе.

Их свобода отвергалась так долго, равно, как и обещанные ими блага. И русский народ мог бы протестовать, и он протестует так и не дождавшись обещанного блага. Великий фундаментальный вопрос для всех, кто серьезно думает на эту тему, состоит в следующем: имеет ли горстка гениальных и заботливых людей, какими бы добрыми и искренними они не были, моральное право навязывать посредством тирании и жестокости всему обществу систему, в которую они верят, но общество её отвергает? Имели ли русские люди моральное право разогнать свое национальное собрание, каким бы неадекватным и ошибочным оно не было, тем самым навлекая на свою страну гражданскую войну и иностранную агрессию, ради какой бы великолепной теории это не происходило.

Можно было бы предположить, что большинство людей России не отвергают идею Коммунизма, потому что большинство населения за Правительство, и это совершенно очевидно. Но население стоит за Правительство, потому что это патриотическое население, и ему снова угрожает ужас иностранного вторжения. Поэтому эксперимент в России прошел неудачно. Огромные успехи, которые были достигнуты, не могут быть объяснены чьей-то личной заслугой. Их успех или неудача неразрывно связаны с различными войнами, которые Россия пережила после Революции, и с блокадой, безжалостно установленной в отношении её. Когда история этих времен однажды будет записана, её страницы очернены будут не записями о Русском Коммунизме. Чёрными записями будет повествования о государственных деятелях Союзников, которые считая себя джентльменами и христианами, отвергли всякую помощь мужественным и находчивым лидерам нынешней России.

Любые слова бессильны чтобы осудить тех, кто первым вмешался, чтобы уничтожить Революционную Россию, и никакая потеря для мира не может быть более горькой, чем потеря ценного социального эксперимента, который мог показать остальному миру, в чем подражать и что избегать в своем движении к более счастливой участи для всего человечества. Это старая-престарая история о силе, порождающей силу, и о зле, порождающем зло. Жители России так долго жили со злой системой царской бюрократии, с ее казаками и кнутами, с ее тюрьмами и эшафотами, что теперь это у них в крови, а Коммунистические правители, стремясь сохранить свою власть, легко и естественно проникают в те же учреждения и методы, перенимая даже старую технику и древних слуг. Но жестокость и подавление, о которых они и их сторонники утверждают, как о необходимых и неизбежных при этих обстоятельствах, породят сопротивление, которое приведет к разрушению структуры, если только безумие их врагов не будет продолжаться до тех пор, пока власть над народом не станет слишком сильной. Но даже если так, со временем этому придет конец.

Всем, кому это небезразлично, в интересах самой России, необходимо прекратить все внешние войны, и, таким образом, дать шанс её народу освободиться от тирании, как внутренней, так и внешней.

А для всех нас, было бы мудрым, начать скорее двигаться мирным и верным путем политической и индустриальной демократии, стремясь при помощи образования, с усердием и самопожертвованием убеждать мужчин и женщин в том, что мир может дать им несоизмеримо больше в сферах культуры и комфорта, чем то, о чем лучшие умы могли когда-либо только мечтать.

Глава 13 Подавление свободы


В декабре 1917 года в России для защиты Революции и «проведения беспощадной борьбы против тех, кто пытается свергнуть Советский строй, против саботажа, бандитизма, шпионажа и спекуляции» была создана организация, известная как Чрезвычайная комиссия. Он имеет консультативный совет из пятнадцати человек, все они - члены Коммунистической партии. Ее глава и вождь - человек по фамилии Дзержинский, фанатичный коммунист, чье обожание Ленина общеизвестно. По словам Вице-президента, с которым мы беседовали, в его работе им помогает постоянный штат сотрудников из четырех тысяч пятисот человек, хотя по оценкам других присутствовавших на этом собрании людей, их штат значительно больше. Эти сотрудники считают своим долгом арестовывать всех, чьи действия кажутся им враждебными благополучию Коммунистического Государства.

Огромная армия шпионов и полицейских агентов, состоящая в основном из тех же людей, что служили царскому режиму, арестовывая за незначительные проступки и по малейшему подозрению. Молодой человек, который, накопив денег, покупал своей возлюбленной в день её рождения несколько дорогих цветов, арестован человеком, стоявшим рядом с ним в магазине, по подозрению в получении денег от контрреволюционной организации. Он находится в тюрьме уже несколько месяцев. Хрупкую женщину держат третий день в тюрьме за то, что у нее в доме слишком большой запас белой муки. Она покупала муку для умирающего отца и больной сестры, продавая ценные предметы домашнего обихода. Её «осудил» бывший слуга, который занимает комнату в этом же доме, хотя теперь уже не находится у них на службе. Чрезвычайная комиссия имеет своих агентов повсюду, в каждой организации и на каждом публичном собрании. Никто не может быть уверен в своем соседе или друге. У нее есть свои солдаты, которые получают пайки лучше, чем солдаты на фронте, свои тюрьмы, своя «тайная полиция». Имея власть над жизнью и смертью организация казнит людей тысячами без суда и следствия. Сейчас номинально эта власть отнята у неё и передана Революционным Трибуналам, но отнюдь не факт, что этих функций у нее не осталось. Во всяком случае, Революционные Трибуналы работают в полном согласии с Комиссией, так что никаких реальных изменений нет.

Чрезвычайная комиссия действует независимо от Правительства и очень сильна, благодаря страху, порожденному войной. Во любых важнейших вопросах она и считается Правительством. Говорят, что в России нет никого, кто не боялся бы ее, кроме, конечно, Ленина. У меня не было возможности проверить, но я знаю, что каждый, человек в России, не состаявший в рядах Коммунистической партии, боялся за свою свободу или жизнь. Всепроникающий страх влез в подсознание некоторых из нас, наполнив нас духом ненависти к жестокости и тирании, которые встречались на каждом шагу.

Симпатичная молодая англичанка, пришла попросить нас помочь ей и ее ребенку, находящемуся у друзей в Англии, и рассказала спокойно, но проникновенно, что ее муж был расстрелян в тюрьме. «Я не знаю, почему», - говорила она: «Он был вне политики. Он никогда не говорил со мной о политике. Он переводил для русских в армии Юденича. Он был направлен туда Правительством».

Это ужасно. Даже если её муж был виновен, никакого суда над ним не было. Она потеряла его из-за жестокости. И ей самой грозила голодная смерть, ей было отказано в разрешении покинуть страну.

Двести сорок один анархист, как мы слышали, был расстрелян в Петрограде, и новый приказ против смертной казни был отложен до тех пор, пока это не было сделано. И теперь у нас была возможность встретиться с теми, кто утверждал, что будет говорить от имени Комиссии, И признание в расстреле десяти тысяч человек без суда, опубликованное в правительственной газете "Известия", глубоко ранило нас.

Председателя спросили: «правда ли, что Чрезвычайная Комиссия расстреляла без суда и следствия десять тысяч человек»?

«Нет, это неправда. Это число преувеличено. Только восемь тысяч пятьсот были расстреляны, в соответствии с решением суда. Они предстали перед Революционными Трибуналами и были допрошены. Этот ответ, данный авторитетными лицами, был абсолютной неправдой. Мало того, что гораздо большее число людей, чем десять тысяч, было предано смерти без суда и следствия, многие были расстреляны в своих камерах в условиях жестокости, и их родственникам было отказано в информации о них. Я познакомилась с одной женщиной, чей муж исчез из тюрьмы при подозрительных обстоятельствах и которую впоследствии расстреляли за то, что она продала что-то с прибылью в несколько шиллингов в пересчете на английские деньги. Эта частная торговля и есть то, что преследуется, как «спекуляция».

Председатель Комиссии заявил в своем вступительном слове, что в стране существует полная свобода слова и действий. Так как я знала, что существует реальный террор, я высказала предположение, что, по всей вероятности, арест некоторых лиц за предполагаемые или незначительные преступления был вызван неуемным рвением невежественных чиновников, работающих в Комиссии. Ответ был таков: «этого не может быть, так как агенты, которые ведут себя подобным образом, понесли бы суровое наказание». Я не считаю этот ответ убедительным, равно как и обоснование террора.

Тогда я спросила: «почему многие люди боятся подходить, чтобы увидеться с нами? И когда они подходят, почему они боятся доверительно разговаривать?»

«Потому что», - сказал этот хитроумный человек саркастически и уклончиво: «англичане уже бывали здесь раньше и вовлекали наших людей в контрреволюционную деятельность, которая принесла им очень серьезные трудности. Они не хотят, чтобы их снова поймали».

Я осмелилась задать еще один вопрос: «Разве Чрезвычайная Комиссия использует для своей работы шпионов и агентов-провокаторов»?

Этому было дано абсолютное отрицание. «Но», - продолжил он: «каждый порядочный гражданин считает себя обязанным сообщать Комиссии все, что он видит, и что он считает контрреволюционным».

Был опровергнут факт, что кто-либо из отказавшихся от военной службы по соображениям совести был расстрелян. Отрицалось, что кого-то расстреливали без суда и следствия. Отрицалась какая-либо тирания. Было объявлено, что целью Чрезвычайной Комиссии является защита абсолютной свободы слова за исключением тех, кто провоцирует вооруженную оппозицию Республике.

Независимая переводчица, которая была с нами на этом мероприятии, сказала, выходя из комнаты: «мне было трудно слышать эти ответы и ничего не возразить», в её глазах блестели слезы.

Я покинула собрание, испытывая дрожь от ужаса и неприязни, потому что и без её слов понимала, что многое из того, что нам сказали - абсолютная ложь.

Несколькими днями ранее состоялось собрание Меньшевиков, или умеренных Социалистов, членов старой Социал-демократической партии. Встреча проходила под эгидой Союза Печатников, насчитывающего в России около семидесяти тысяч членов. На этом собрании присутствовало несколько тысяч человек, в том числе, (как мне сообщили), около трехсот Коммунистов - шумной группы в самом центре собрания. Сама я там не была, но рассказываю так, как слышала от одного из членов английской делегации, не сочувствующего Меньшевикам. Коммунисты телеграфировали в Англию, что английские делегаты присутствовали на открытом собрании, на котором они совершенно свободно слушали речь великого Меньшевика Чернова. Факты этого дела таковы. Неизвестный оратор произнес страстно-красноречивую речь, которая была встречена бурными аплодисментами всего собрания, но часто прерывалась присутствующими Коммунистами. В конце речи публика громко потребовала назвать его имя. - Он помедлил. На него сильно давили, чтобы он этого не делал. Затем он выступил вперед и звонким голосом объявил: «меня зовут Чернов». Огромная аудитория мгновенно разразилась бурными аплодисментами, во время которых Чернов скрылся. Главный Коммунист, присутствовавший здесь, кипятился и громко кричал, что арестует Чернова. Он пришел на эту встречу имея полным карман ордеров на арест!

Но Чернов уже ушел. И обстоятельства его прихода и ухода интересны в свете провозглашаемой свободы слова. За пятнадцать минут до его выступления в зал никого не пускали. В течение пятнадцати минут после того, как он ушел, никому не разрешалось выходить. Телефонные провода отключили, поэтому связи с полицией установить не удалось.

Жена и дети Чернова были арестованы, как заложники, но впоследствии освобождены. Сам он живет на чердаке в Москве, кто-то из делегатов видел его сильно оголодавшим.

После того как Британские делегаты покинули Россию, некоторые из организаторов и выступавших на этих собраниях, были арестованы. И это происходило везде и во всякое время. Люди боятся полиции и шпионов, шпионы боятся друг друга. Все живут в атмосфере подозрительности, а Красный террор - это страшная реальность. И меня нисколько не утешает тот факт, что Белый террор был хуже. Я абсолютно убеждена, на основании увиденного, что там, где Красный террор уничтожил свои тысячи, Белый террор уничтожил свои десятки тысяч.

Доказательства, которые вскоре будут опубликованы с большими подробностями, несомненно, подтвердят чудовищные зверства, совершенные Колчаком и Деникиным в жестоких походах по стране, и особенно против евреев. Мужчин, женщин и детей сотнями вешали, расстреливали или пытали по одному лишь подозрению в принадлежности к Красной Армии или Коммунистической партии или за помощь в снабжении продовольствием и одеждой. Невинные люди, чьи убеждения и деятельность даже не были расследованы, были убиты, для того, чтобы запугать население. Крестьян грабили повсюду, применяя жестокость. Заброшенные войска Колчака, сами изуродованные болезнями и нечистотами, распространяли среди несчастного народа тиф и оспу. Вместо того чтобы сжигать или хоронить трупы, их складывали на военных складах или просто оставляли валяться. В одном районе Красная Армия, сломив восстание, обнаружила десять тысяч трупов.

Позвольте мне рассказать еще одну историю. Она касается сестры одного из Народных Комиссаров и её мужа. Они жили в маленьком городке в Поволжье. Во время похода Колчака ее дом был захвачен, она, ее муж и еще двадцать человек были брошены в тюрьму. Через некоторое время в холодную ночь их вывели и расстреляли без суда. Белые солдаты кололи их штыками, чтобы убедиться, что дело сделано, и потом удалились.

По удивительной случайности её муж не погиб. Его рука была отстрелена, штык вошел в бок, но он остался жив. Он дождался пока вокруг стало темно и тихо. Он склонился над женой, но она была мертва. Потом он тихонько пополз прочь и, очень слабый, добрался до своего дома. Он нашел свою маленькую пятилетнюю дочь спящей в безопасности. Он не осмеливался задержаться дольше, только перевязал свою кровоточащую руку, зная, что на рассвете придут пересчитывать тела, и заметят пропажу. Поэтому он отправился к градоначальнику, и тот помог ему бежать. Теперь этот человек в Москве, и, как легко можно себе представить, - суровый сторонник Правительства, поддерживающий репрессии.

Я склонна считать, что в основном, поддержка Большевиков вызвана страхом, что их свержение приведет к большому Белому террору, который будет бесконечно хуже того, что происходит сейчас. Пламенные угрозы русских эмигрантов, огорчительная деятельность английских агентов в России и, даже, злонамеренные намеки некоторых европейских правительств на то, что «большой еврейский погром в России сметет Большевистское правительство», частично оправдывают эти страхи. До тех пор, пока обе стороны не откажутся от мести, качели ужаса не останавливятся и нормальное правление отвергнуто силами, основанными на власти и господстве.

Глава 14 По Волге...


По предложению одного из делегатов Большевики любезно организовали для нас поездку по Волге, этому великому центральному водному пути, который тянется почти на две тысячи миль к Каспийскому морю и имеет ширину в пятьдесят миль там, где он впадает в это огромное озеро. Мы отправились на нашем специальном поезде, сопровождаемые переводчиками, агентами, секретарями и журналистами - группой из тридцати-сорока человек, предвкушая отличное времяпрепровождение, в великий и прекрасный город Нижний Новгород. План состоял в том, чтобы там пересесть на пароход и отправиться в Саратов, заходя по пути в города и деревни и затем возвратиться поездом в Москву. Предполагалось, что поездка займет шесть дней.

В Нижнем Новгороде теперь нет огромной ярмарки. Внешняя торговля практически прекратилась из-за разрыва отношений. Торговые места опустели и закрылись. Улицы в этой части города запущены и неубраны. Разноцветные купола церквей сверкают и переливаются старинной причудливой красотой, но город является тем, что сейчас называют «голодной провинцией», и так же печален, как и вся остальная Россия.

Как обычно, на вокзале нас встречали депутаты Профсоюзов с солдатами, знаменами, оркестрами и пламенными речами. Нам показали огромный Сормовский чугунолитейный завод (Great Somova iron-works), и мы произносили речи перед голодными рабочими. Нам сообщили, что здесь трудно сдерживать мятежный дух, но этого следовало ожидать от населения Нижнего Новгорода, с его историей демократической борьбы в прошлом. В отличие от людей на Путиловских заводах, здесь люди жалуются не только на голод, но и на бездарную бюрократию, которая мешает производству.

Вечером, после ужина, устроенного для нас Советскими и Профсоюзными деятелями, мы отправились на собрание общественности, проходящее в театре, и после произнесенных речей, мы построились в процессию и, сопровождаемые участниками собрания и другими горожанами, а также, несколькими полками солдат, двинулись к пароходу «Белинский», готовому отправиться в плавание. Процессия, распевая революционные песни, обошла всю верхнюю часть города, чтобы увидеть лучшие здания и великолепный вид, открывающийся с высот над рекой.

Летом дни на Верхней Волге жаркие, а ночи очень холодные. Один из нас пренебрег собой и заболел плевритом и пневмонией в первые сутки после отплытия, и его болезнь вынудила некоторых из нас отправиться сразу в Астрахань и тем же путем вернуться в Саратов. Организация парохода -великолепного судна, была для нас загадкой. Управлял этим известный командир. Также, там присутствовал Свердлов, исполняющий обязанности Наркома Путей сообщения, который считался высшим авторитетом, также на корабле путешествовал один из делегатов Профсоюза и человек, ответственный за нашу партию, который, казалось, был наделен властью и над всей командой. Бывали случаи, когда их приказы противоречили друг другу, и результаты были забавными. После того, как большая часть группы сошла в Саратове, человеческие механизмы на корабле заработали более плавно.

Перед войной плаванье по Волге могло стать отличным приключением для богатого путешественника. Любой бы обрадовался такой возможности, и гордился бы этим. На обеих берегах этой могучей реки больше от сердца и души России, чем в российских городах-меаполисах. Окрестности реки невысокие и плодородные, за исключением пустынных участков нижнего течения. Зелень трав - яркий изумруд. Дороги и хозяйственные постройки неизменно коричневого цвета, и такие же там крестьяне – загорелые и обветренные. Дикие лошади бродят по степям, казаки и татарские племена живут близко к реке, их коричневые, огромные дома, кажется, поднимаются прямо из воды в устье Волги. Огромные плоты медленно плывут вниз по реке, они составлены из стволов огромных деревьев, связанных вместе, - выглядит это просто удивительно. Они достигают огромных размеров. Целые семьи, построив хижины для укрытия, сплавляются вместе с ними. Чтобы эти плоты проползли вниз по реке до тех мест, куда они направляются, уходят недели, а то и месяцы. Чаще всего они выстроены в форме лодки, и плывут к своему месту назначения.

Приветливые люди махали нам платками, когда мы проезжали мимо. Страсть русских к искусству проявлялась в повсеместном украшении плотов, пароходов и паровозов яркими зелеными ветками.

Мы заходили в многие маленькие деревушки и в большие города на пути вниз по реке. По берегам реки и на равнинах проживает огромное количество людей. Это отнюдь не пустынная прерия, открывающаяся взору лениво проплывающего путника. Миллионы мертвых рыб в реке символизировали прошлое состояние страны и ее нынешние страдания, а также ее ужасную судьбу, если ее надолго оставить без реальной помощи. Никто не мог сказать нам достоверно, почему эти рыбы умерли, мог ли микроб холеры сотворить это смертельное чудо? Или может быть, это был отравляющий газ армии Колчака? Количество мертвой рыбы в реке было огромным.

Наши беседы с крестьянскими мужчинами и женщинами показали, что они не являлись Коммунистами в Марксистском смысле, и едва ли являлись Коммунистами вообще в каком-либо смысле. Они довольствовались тем, что не ссорились с Правительством, потому что оно было гораздо лучше режима Колчака, который они возненавидели из-за войны. Они возмущались по поводу реквизиции продовольствия и ненавидели солдат, посланных за ним. Однако же поддавались на уговоры. Один из друзей крестьян, Коммунист, сказал мне, что он был послан Правительством поговорить с крестьянами, и ему удалось убедить их отказаться от запасов продуктов. Этот человек был спокойного и мягкого характера, перед ним трудно было устоять.

Крестьяне, которых мы видели, были крупной белокурой рослой расой, с разным количеством лохматых, вьющихся волос и со спутанными бородами. У них славянские черты лица, большой рот, толстые губы, широкий нос. На ногах высокие сапоги, очень сильно изношенные, и рубахи с широкими поясами. Их женщины в основном, были крупными, приятными и круглолицыми, их ноги были подвязаны чем-то похожим на белый холст, что придавало им трубчатый вид. Они носили парусиновые или войлочные башмаки, совершенно неподходящие для сельских дорог. Их передники и блузы были удивительно белыми, что наводило на мысль, что они делали собственное мыло. Дети были очаровательной копией своих родителей. Один маленький мальчик с гордостью показал нам, что может написать свое имя красивым почерком.

Всякий раз, когда мы покидали корабль, мы проходили между двумя рядами крестьян, стоявших с сельскими продуктами для продажи: яйцами, молоком и фруктами, так что недостатка в пище в этом речном путешествии не было.

Мы говорили с крестьянами о земле. Они были радостнее, чем раньше, потому что теперь у них было больше земли, хотя и у всех понемногу. Большие поместья были изъяты и поделены между ними. Номинально это была государственная земля, но говорить об этом вслух было бы контрреволюционной пропагандой. Действительно, существует система крестьянского собственничества, с той существенной разницей, что крестьянин не может расстаться со своей землей за деньги. Если он работает хорошо, она всецело остается в его владении и обычно переходит к сыну после отца. Местный Совет разрешает земельные споры, и мы однажды с интересом наблюдали за разрешением такой ссоры.

Маленький домик, в который мы как-то зашли, был очень чистым и аккуратным, но комнаты были слишком темными и маленькими, в доме жило очень много людей. Нам сказали, что этот дом был намного больше среднего. В каждой комнате была икона, и в каждой деревне была церковь с драгоценной утварью, заполненная верующими. В действительности, для Комиссаров было бы правильным не порицать учреждение, которое так сильно влияет на жизнь и чувства людей.

Здесь мне вспоминается одно любопытное и прекрасное событие, происшедшее в нескольких верстах от Астрахани. Было два часа ночи, на небе ярко светила полная луна, корабль остановился, и спустили шлюпки. Тихонько играла скрипка, бурлаки пели свои волжские песни, это добавляло очарования сцене. Мы перешли в лодку и высадились на правом берегу реки. В траве стрекотали миллионы сверчков. Вдалеке хрипло квакала жаба. Внезапно мы увидели очертания Восточного здания. Его купол сиял в лунном свете. Это был Буддийский храм.

Мы подошли к воротам и вошли, сильно обеспокоив священника, который, естественно, опасался революционного нападения на храм и на свою персону. Это был странный старик, кругленький и толстый, одетый в ярко-красную мантию, его добродушное китайское лицо добавляло новизны происходящему. Он был Калмыком (Kalmuk), его служение предназначалось десяти тысячам калмыков, живущих неподалеку в маленьком городке. Было удивительно открыть для себя этот маленький кусочек Азии в Европе.

Калмыки – внешне очаровательная раса, чистоплотная, сильная, трудолюбивая. У женщин блестящие черные волосы, которые аккуратно заплетают в две косы. Их дети пухлые и упитанные, с раскосыми карими глазами и оливковой кожей. Мы покинули этот храм, и людей, обладающих несколькими крошечными медными богами и священными изображениями, с которыми священник очень боялся расстаться.

В Самаре некоторые из нас отправились осматривать детскую колонию за городом. Как обычно, это было экспроприированное жилище бывшего богатого гражданина. Несколько зданий были посвящены этой благой цели. Женщина Коммунист, любезно сопровождающая нас, улыбалась и была радушна, как многие в этих местах. Она была предана детям и гордилась тем, что ей было поручено. Совершенно очевидно, что она нуждаясь в новой одежде. Ноги у нее были голые. Один несчастный носок свисал, покрывая верх ботинка. Из другого ботинка выглядывали голые пальцы. Ее куртка была последней стадии убогости. И все же она была яркой и жизнерадостной, как птица, и бесконечно пафосной, спросив меня с гордостью в голосе: «есть ли у вас что-нибудь подобное (имея в виду летнюю школу) в Англии?»

Мы вернулись на корабль, пораженные смелостью и разумом этих героических людей, делающих кирпичи без соломы. А потом нас настигла сильная буря. Пыль закружилась над головами. Начинался дождь. Я спряталась за рядом цветов, которые нам подарили, эти букеты прикрывали вид на полусъеденный труп дромадера, а также служащили нам укрытием от дождя. Мы подошли к пароходу. Раздался свисток, и мы двинулись к следующей сцене.

Саратов - самый красивый город, который мы видели на Волге. Он гораздо чище других и этим выгодно отличается от Царицына. Но Царицын пережил больше грабежей и беспорядков от колчаковских банд, поэтому следует относиться к нему снисходительно.

Именно в Саратове нам открылось происхождение этой глупой истории с национализацией женщин. Тот, кто знает русских женщин сам рассудит, позволили бы они национализировать себя. Я не могла бы себе представить, чтобы эти огромные Астраханские женщины – рыбозаготовщицы и изготовительницы сетей могли хоть на секунду допустить грубое посягательство на свою личную свободу, нет, ни они, ни кроткие калмыцкие женщины, ни гордые крестьянские жены. В этой истории нет ни одного атома правды, и те, кто повторяет ее, лишь позорит себя. Эта история берет свое начало в Саратове, где крошечная анархистская секта имела в качестве одной из своих отдаленных целей состояние общества, в котором мужчины и женщины будут обходиться без брака в отношениях друг с другом. Передполагать, что это было целью Большевистского правительства - просто бессовестная пропаганда.

Правда то, что законы о браке изменены. Брак сейчас очень дешев, так как нужна только государственная церемония. Развод - это очень легко, одинаково для всех классов и обоих полов. Дети находятся под особой заботой государства, и незаконнорожденные дети не исключение. В отношении к браку в России нет ничего такого, чего нельзя было бы сказать о каком-нибудь западном государстве. Считается, что с перестройкой жизни на прочной экономической основе проституция совершенно исчезнет, но и теперь она, безусловно, радикально сократилась. Женщины России не очень счастливы, но их несчастье не связано с какой-либо сексуальной тиранией или жестокостью Правительства. Это происходит из-за недостатка пищи и одежды для них самих и их семей, а также из-за сильного холода, который делает их домашний труд таким тяжелым.

Почти всю прошлую зиму все жили в домах при температуре в пять градусов мороза. Маленькие дети и старики умирали, как мухи, от простого насморка. Обмороженные руки и ноги и последующая потеря пальцев рук и ног были обычным явлением. Трубы замерзли, а когда наступила оттепель, сломались, и все в домах было разрушено. Не было необходимых материалов для ремонта. Ожидание в длинной очереди своей порции в булочной, попытка содержать детей и дом в чистоте без мыла, необходимость идти на большие расстояния за водой, готовка и уборка при отсутствии угля и дров, дети, лишенные молока и еды, маленькие тела, замерзающие из-за отсутствия одеял, - вот настоящие горести женщин в России, а не нелепые истории о воображаемых обидах.

Мы заехали в Казань, опускаясь вниз по реке, и здесь произошло удивительно забавное приключение. В Казани, по мере того, как мы все более спускались по реке, нас замучили мухи. Эти крошечные зверьки были так многочисленны, что окутывали нас туманной завесой, облепляя глаза, рты и уши самым раздражительным образом.

Мы отошли от лодки около четверти мили, прокладывая себе путь по глубокому песку, до места, которое было назначено для нашего приема. Мы прошли между рядами солдат и матросов, стоявших по стойке смирно. Местные Комиссары опаздывали, поэтому мелкие чиновники сочли разумным начать раньше, так как мухи были невыносимы, и английские гости не привыкли к ним.

Ветхие дрожки со старым возницей-китайцем был реквизированы в качестве платформы. Один из наших ораторов вскочил и, встав на сиденье, начал свою речь. Лошадь проявляла склонность вздрагивать при каждой фразе, то ли из-за мух, то ли из-за незнакомого языка - не совсем понятно. Речь стала принимать взрывной характер, и каждое движение животного выводило оратора из равновесия. Старый китаец выхватил большую ветку у человека, который обмахивался ей, и попытался успокоить лошадь, отгоняя мух. Вокруг наших голов кружились и жужжали сотни мух. Мы встряхивались, курили, делали еще много чего, но мухи оставались, и речи, одна за другой, продолжались с нескончаемым красноречием. Целых два часа мы стояли там, страдая и ухмыляясь китайцу, мухам, нелепой серьезности каждого, знакомым фразам: «Да здравствует пролетарская революция. Да здравствует Советская Республика! Да здравствуют Ленин и Троцкий!»

Наконец нас отпустили, и мы узнали, что на следующий день была устроена большая демонстрация восьмидесятитысячного войска. Однако мы не смогли остаться и передали нашим друзьям теплые слова прощания, и также что-то передали этим мухам.

А если серьезно, то жизнь насекомых в этой части России просто невероятна. Не будет преувеличением сказать, что в Астрахани, когда обед был окончен, больших черных мух на столе было так много, что казалось, будто мы обедали не на белой скатерти, а на черной. Комары злобны и ядовиты и часто вызывают малярию, а вши – это известные переносчики тифа.

Астрахань - самый грязный город, который мне довелось посетить. Выгребные ямы и стоячая вода загрязняют улицы. Повсюду валяются груды человеческих экскрементов. Водопровод полностью отравлен. Рыночные площади - обители грязи. И, похоже, никого не трогает такое положение дел. Астрахань и подобные ей города должны находиться под надзором Международного Комитета Здравоохранения, если Правительство бессильно что-либо изменить, ибо они представляют угрозу благополучию всего мира. Холера, поднимающаяся вверх по реке из Астрахани, со временем может отравить всю Европу, что, возможно, уже вот-вот произойдет, если не предпринять что-то радикальное.

В Астрахани растет деловая активность. Сильно развивается судоходство. Мы видели погрузку риса и рыбы, вяление сельди, приготовление икры, плетение сетей, паромы, груженные пассажирами, - общее оживление, которое выгодно контрастировало с мертвенностью Петрограда. Персидские ковры в Астрахани можно купить за бесценок, а всевозможные антикварные сокровища - за эквивалент в несколько английских шиллингов или фунтов.

Температура в Астрахани была 122 градуса в тени (50 градусов Цельсия), когда мы были там, мы просто увядали под палящим солнцем. Мы стали говорить о сибирских снегах и американском мороженом, чтобы успокоиться, и тогда, к нашему приятному удивлению, фокусник Свердлов ухитрился наколдовать мороженое на кухне и таким образом спас нам жизнь для очередного рабочего дня.

Эти последние дни на Волге были для нас очень радостными, несмотря на жару, мух и тревогу за нашего больного друга. Шумная толпа оставила нас в Саратове, атмосфера политики исчезла, мы говорили о более интересных вещах, мы пели наши народные песни и читали наши книги. В жаркие вечера на обратном пути мы сидели на носу корабля, глядя на великолепный красный закат, и думали о доме, о милой старой Англии, о духе доброжелательности, который правит там, где царят мир и изобилие.

Глава 15 Будущее России


Делегация разделилась из-за досадной болезни одного из нас, мы покидали страну, возвращаясь в Англию, несколькими группами и разными путями. Группа, в которой находилась я, отправилась на поезде из Саратова, проехав без пересадки весь путь до Ревеля. Местность выглядела приятной и мирной. Большие стада коров были частой деталью на прозаических пейзажах, наводя на размышления о том, что страна испытывает недостаток не столько в еде, сколько в одежде и других товарах, но если бы средства передвижения стали лучше, крестьяне смогли бы поставлять в города гораздо больше. Зелень полей выглядела привлекательно после коричневого цвета побережья реки. Прохладные равнинные ветры дули на нас через окна вагона, принося доброе облегчение после палящего зноя Астрахани и низовьев Волги.

Особых дел не было, мы просто готовили еду. После того как Москва осталась позади, мы обсуждали друг с другом наши впечатления. Предполагая вероятные изменения взглядов, которые произойдут у некоторых из нас после этого путешествия. Что мы должны ответить людям, которые нас послали? И что мы должны сказать представителям рабочего класса у нас дома, жаждущим услышать наш доклад? В одном мы были единодушны: не будет сказано или сделано ничего такого, что затруднило бы скорейшее заключение мира с Россией. Ни на секунду делегаты не сомневались в том, что война была преступлением в самом начале и ошибкой в своем продолжении. В остальном, мы расходились в мнениях. Одни уезжали из России, полные некритического энтузиазма по отношению к Большевикам, другие были горько разочарованы в своих ожиданиях, третьи вновь утвердились в прежних взглядах.

Когда мы вновь приблизились к границе, я высунула голову из окна, чтобы в последний раз взглянуть на красный флаг. Он весело развевался на ветру. Коллега начал насвистывать знакомый звук.

«Что это ты насвистываешь? Последний куплет "Интернационала"?» - спросила я.

«Нет», - ответил он с кривой усмешкой, - новые стихи для "Красного флага"».

Нам стало любопытно, и он пропел нам слова:

«Народный флаг бледно-розовый, он не такой красный, как вы могли думать, мы были там, чтобы увидеть, и теперь мы знаем, кто они, они изменили свой цвет».

«Неужели, мой непочтительный друг, ты ощущаешь это именно так»? - спросила я, чувствуя, что понимаю его.

«Да», - ответил он: «Я приехал сюда, будучи уверен, что во всем мире не найдется никаких доводов против того, что я расценивал как грандиозное становление Великой Социалистической Республики, теперь я уезжаю с чувством глубокого разочарования. В России практически нет Социализма, достойного своего названия. И люди там совершенно несчастны».

Я видела, что за его легкомысленным настроением скрывается самое настоящее разочарование, и, помолчав некоторое время, я предположила, что, возможно, мы просто ожидали слишком многого, и, кажется, он согласился.

Существуют разнообразные взгляды, относительно проблем России, каждый из которых ведет к своим выводам, и, как правило, ошибочным. Один человек оценивает всё исключительно с точки зрения нынешних достижений, не принимая во внимание необычайных трудностей, которые приходилось преодолеть. Эта позиция неразумна и весьма высокомерна, ибо Большевизм, судя по тому, как обстоят дела, и судя по положению людей, живущих под ним, - это неудача. Он обречен был закончиться неудачей. Ни один живой человек, столкнувшийся с таким количеством столь ужасных трудностей не смог бы добиться успеха. Иностранное вторжение, внутренние беспорядки, контрреволюционная деятельность, нехватка предметов первой необходимости, блокада России - все это делало невозможным для Российского Революционного Правительства, пусть даже с лучшим разумом и с лучшими намерениями, продолжать исполнять хоть как-то большую часть своих программ. Удивительно не то, что им не удалось установить Социализм, а то, что они успешно сделали так много хорошего.

Но человек, утверждающий, что было сделано так много и так замечательно, что другие народы должны незамедлительно повторить это, совершает громадную ошибку, но в другом направлении. Возможно было использовать опыт других стран, в которых война также создала подобные проблемы. Россия коммунизировала свое жилье, так что теперь у всех есть жилье, и никто не стесняем в жилище. Все это к лучшему. Перенаселенные города Европы могли бы поучиться у Москвы. Тем не менее, пока в России не заработают нормальные политические, промышленные и социальные институты, аналогично другим странам, разговоры о копировании опыта России - только медвежья услуга.

Одним из самых замечательных черт российской администрации была ее гибкость. Несмотря на экстремизм и давление обстоятельств, российская администрация снова и снова, отбросив свои неудачи, переходила от одного эксперимента к другому, что вполне может служить примером для консервативных политиков других стран.

Для некоторых людей методы не имеют значения, цели - это все во всем. Такие люди не считают тиранию, которая осуществляется над народом, оскорбительной, и жестокость не возбуждает их гнев. Они считают это временными, и для них цель всегда оправдывает средства. Им, разумеется, кажется, что цель будет достигнута этими средствами. Они не боятся, что то, что должно быть временным, затвердевает в систему и станет постоянным. С надеждой на прекрасное будущее они будут терпеть ужасные преступления, такие же, как при царском режиме, совершаемые ныне во имя и для блага Коммунизма. Именно с такими сторонниками Большевизма я ежечасно и конфликтовала.

Я искренне верю, что в таком деле, как это, добрая цель не может быть достигнута низкими средствами. Экстремисты, применяющие методы силы и жестокости, готовят почву для реакции настолько великой, что неудивительно, если она закончится приходом новых королей на пустующие троны Европы.

Но более всего ошибаются те люди, которые в своих выводах исходят из того, что Россия похожа на всю остальную Европу, и что ее народ такой же, как наш. Это - роковая ошибка.

Россия по своим размерам - не страна, а континент. В ней проживает сто двадцать пять миллионов человек, говорящих на пятидесяти различных языках. Сопредельные федеративные государства подчиняются Москве во всем, кроме местных вопросов, а так называемые независимые пограничные государства скоро начнут экономические отношения с Россией и объединятся. Такое население с такими ресурсами, какими обладает Россия, станет благословением или угрозой для остального мира.

Русский народ - самый неграмотный в Европе. Их цивилизация на несколько поколений отстает от западной цивилизации и представляет собой нечто иное. У них есть традиция тирании, которая ставит их в другую категорию, отличную от народа англосаксов. Это по большей части молчаливые, пассивные люди, сентиментальные и идеалистические. В основном, это крестьяне, чей главный всепоглощающий интерес - земля, которую они любят с огромной страстью.

Эти люди сильно отличаются от промышленного населения Великобритании и Америки. В этих странах рабочие издавна пользовались неизвестной народу России мерой политической и социальной свободы. Они организовали себя политически и промышленно в огромных масштабах, и уровень комфорта, в среднем от рабочего допарламентария, который они смогли установить для себя и своих семей значительно выше, чем лучшее из того, что есть у русского рабочего.

Большинство организованных рабочих Великобритании (и, вероятно, Америки тоже) обладают небольшой собственностью, даже если это просто дивиденды, которые они получают от кооперативных магазинов. Среди них практически отсутствуют неграмотные мужчины или женщины. Их дети получают бесплатное образование. Их города организованы и жизнеспособны. Властью избирательного права и промышленной мощью своих Профсоюзов они могут добиться любой реформы, которую пожелают. Они обладают традицией свободы совести, слова, печати, общей жизни, которую ни один правящий тиран в ближайшее время не осмелится нарушить.

Они медленно, но верно движутся к достижению той экономической свободы, без которой они не могут обеспечить себе все остальное. И делают это они без кровопролития и страданий для себя и невинных людей, жестокость к которым немедленно вызвала бы ответную реакцию. Почему же они должны копировать Россию, чье положение так отличается, и кому может показаться, что иного выхода нет? Я безгранично ценю свободу, не смогу отказаться от неё даже ради гипотетического Царства Небесного на Земле.

Я не думаю, что Британскому рабочему грозит подобная глупость. Он достаточно прозорлив. По темпераменту он медлителен, но уверен в своем выборе. Ему нелегко передвигаться по непривычным тропинкам, но он уверенно бежит по старой большой дороге. Его часто обвиняют в том, что он слишком любит комфорт и стакан пива, но главная его страсть, как я знаю - это любовь к дому, к жене и детям. Он не будет рисковать их счастьем в погоне за химерным райским садом, который мог бы лишить его теперешнего положения. Он понимает, что в мире есть вещи более великие, чем хлеб и мясо, но и эти вещи ему важны. Если бы ему предложили альтернативу жить в безопасности без свободы вместо свободы жить своей жизнью, рискуя потерять средства к существованию, как это и есть при нынешней системе, он выбрал бы свободу.

И он сделал бы это, потому что инстинктивно чувствует, что тирания - это зло, и что доброта и терпимость важнее, чем самая совершенная система в мире, лишенная этих вещей. И он будет прав. Выбор не является неизбежным. Тирания в России обусловлена господством меньшинства, захватом власти насилием и необходимостью удержать ее силой. Она не свойственна Социалистической системе, которая выстроена последовательно и гармонично, в согласии с желаниями народа и развивающейся интеллигенции.

Моя великая надежда, что будущее России заключается в наступлении мира. Если внешняя агрессия действительно прекратится, Россия сможет сразу начать исправляться. Если блокада действительно будет сломлена, контакт с миром смягчит многие язвы Коммунистических правителей и улучшит положение людей, но это должно стать реальным прорывом. Народ Англии должен видеть, что он не обманывается, получая ложные ответы на свои парламентские запросы. Блокада страны осуществляется различными путями. Почтовые, телеграфные и торговые отношения должны быть немедленно восстановлены, не должно остаться никаких таможенных правил и предписаний, преграждающих путь к полной свободе торговли народами обеих стран, должно быть предоставлено право свободного перемещения из одной страны в другую, правительства Европы должны дипломатически признать установленное правительство России и общаться с ним с этикой взаимоотношений одной нации с другой в состоянии мира.

Когда страх исчезнет из их сердец, фонтаны внутренней критики снова заиграют в Российском Правительстве. Шероховатые края будут сглажены, углы будут стерты. Под действием фактов и обстоятельств они будут вынуждены пойти дальше по пути уважительного компромисса с внешним миром. Будет больше личной свободы, меньше голода, больше счастья, по крайней мере, я так надеюсь и верю.

Ибо альтернатива этому ужасна. Альтернативой может быть либо возобновление гражданской борьбы со стороны тех, кого продолжение политики экстремизма будет лишать их свободы, либо развитие в Коммунистической партии и русском народе своего рода Империалистического Коммунизма, который направит все организации страны к становлению мирового Коммунизма.

Но даже если эта последняя идея будет доминировать, последствия не проявятся сразу. Материальные потребности России слишком велики. Я всегда утверждала, что ничто так сильно не угрожает всему плохому в Большевизме, как возвращение народу благосостояния, ибо именно на толпы голодных и несчастных людей, а не на процветающих и сытых, способен воздействовать красноречивый тиран, обладающий землей и изобилием и навязывающий свою злую волю. Давайте вмешаемся в российские дела единственным оправданным вмешательством - продовольствием, одеждой и медикаментами, сырьем, сельскохозяйственной техникой и санитарными принадлежностями, врачами, медсестрами и санитарными экспертами, железнодорожниками, водопроводчиками и инженерами. Давайте сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь русским быстро восстановить свою экономическую жизнь. Тогда, возможно, прошлое будет забыто и прощено, и Россия станет тем, чем ей было суждено стать еще до основания мира - великим лидером гуманитарных движений мира.

Ведь русские - одни из самых нежных мечтателей в мире. Человечество сейчас остро нуждается именно в их видении мира. В то время, когда роковая глупость и слабость маленькой группы бросила человеческий род в бездну материализма, было бы неизмеримо ценно для Европы и всего мира вернуть ему идеализм сотен миллионов мечтателей.

" Мейфлауэр Пресс ", Плимут , Англия . William Brendon & Son, Ltd.

f. 40. 8.20.






Оглавление

  • Ethel Snowden THROUGH BOLSHEVIK RUSSIA
  • Ethel Snowden THROUGH BOLSHEVIK RUSSIA
  • Содержание:
  • Введение
  • Глава 1 Голодные люди
  • Глава 2 То, как мы это планировали
  • Глава 3 Призраки ...
  • Глава 4 Расследование или пропаганда?
  • Глава 5 Коммунисты
  • Глава 6 Культурная жизнь России
  • Глава 7 Военная мощь России
  • Глава 8 Образование и религия
  • Глава 9 Отъезд в Москву
  • Глава 10 Интервью с Лениным
  • Глава 11 Беседы с Коммунистами и с другими
  • Глава 12 Диктатура Коммунистов
  • Глава 13 Подавление свободы
  • Глава 14 По Волге...
  • Глава 15 Будущее России