КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Жена из прошлого (СИ) [Екатерина Янова] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Жена из прошлого Екатерина Янова

Глава 1


День начинается с ненавистной мелодии будильника. Боже… Снова утро. Снова новый день. Нужно вытаскивать себя из кровати, чтобы опять нестись по замкнутому кругу, поддаваясь ритму, отточенному до автоматизма. Иногда кажется, что ты заводная игрушка, которая бегает по заданной кем-то программе, пока завод не кончится. Вот и сейчас, еще не успев до конца проснуться, пошла в ванную, почистила зубы, на кухне заварила чай для сына, себе кофе, приготовила завтрак, собралась будить Антошу, но тут зазвонил телефон. Господи! Кто в такую рань?! Мой «любимый» начальник!

— Да.

— Вероника Петровна? Доброе утро! Надеюсь, не разбудил?

— Ну что вы, Станислав Игоревич, я рано встаю.

— Я понимаю, что рабочий день еще не начался, но у меня есть для вас одно поручение, хочу, чтобы вы его выполнили, прежде чем приедете в офис.

— Что за поручение?

И теперь я стою и выслушиваю его задание, проклиная себя за то, что ответила на звонок. Надо было отключить телефон, потом бы придумала, как отмазаться. А сейчас я понимаю: злобный Гном (так мы все называли начальника) решил скинуть на меня то, что самому делать очень не хотелось — я должна была заехать к клиентам и забрать подписанный договор, адрес он обещал скинуть. И все бы ничего, только я прекрасно знала, если бы все было в порядке, то не пришлось бы ехать к клиентам, договор был бы уже подписан. Значит, возникли какие-то проблемы, о которых мне не сообщили, и, значит, меня ждет сюрприз. Придется быстро разруливать конфликтную ситуацию, а я к ней совершенно не готова.

Черт! День обещает быть «прекрасным»!

Когда я подъезжала к школе вместе с сыном, телефон пиликнул сообщением. Видимо, Гном скинул адрес. Попрощалась с Антошкой, пожелала ему хорошего дня, еще минуту посидела в тишине, провожая его взглядом. Промелькнула мысль, какой он уже большой, самостоятельный, но еще такой ребенок!

Только после этого посмотрела в смартфон и, когда увидела адрес, выругалась в голос, радуясь, что ребенок уже в школе. Это был явно промышленный район у черта на рогах! Теперь понятно, почему Гном не захотел ехать сам! Конечно, зачем бить его новый внедорожник, когда можно отправить Гордееву на ее старой колымаге!

Продолжая вспоминать все известные ругательства, вбила адрес в навигатор и выехала на дорогу.


После часа блуждания по раздолбаным дорогам я все еще не могла найти нужный адрес. В довершение всего пошел мерзкий дождь, из-за которого залило все ямы. И, конечно, несмотря на черепашью скорость, я влетела в огромную выбоину и сразу поняла, что колесо этого не пережило. Пришлось останавливаться и выходить под дождь, чтобы посмотреть, насколько все плохо.

Так и есть! Диск погнут, покрышка спущена! Надо менять колесо, но КАК я это сделаю? Осмотрелась по сторонам. Это промзона, дорога не оживленная, пока ехала, встретила всего несколько машин. Что делать?

Вернулась в салон, чувствуя, что промокла и начинаю замерзать. Попыталась собраться с мыслями и не паниковать. Посижу в машине, подожду, пока кончится дождь, потом что-то придумаю. Вот такие мы женщины. Можем сколько угодно кричать про самостоятельность, но, стоит пробить на дороге колесо, и мы понимаем, насколько беспомощны и зависимы от мужчин. Снова почувствовала болезненный укол, вспоминая о бывшем муже. Раньше я бы первым делом набрала его номер, он бы обязательно выслушал меня, что-то посоветовал, успокоил, а мог бы даже приехать с другого конца города и помочь исправить проблему. Это еще одна привычка, от которой очень больно было отвыкать после развода. Понимание, что теперь перед всеми проблемами, большими и маленькими, ты одна. Самая обыденная ситуация, когда потек кран, перестала работать розетка, может стать настоящей проблемой, для решения которой нужно обращаться к кому-то из знакомых за помощью, просить, или вызывать мастера, на которого не всегда есть деньги. Конечно, рядом найдется тот, кто не откажет в помощи, только пока ты замужем, все понятно, ты занята. А вот как только твой свободный статус становится всеобщим достоянием, многие знакомые люди открываются с новой нелицеприятной стороны. Так, например, сосед по лестничной клетке, с семьей которого мы дружили много лет, пару раз откликнулся на просьбу что-то починить, а потом стал непрозрачно намекать, что благодарность ему не нужна, а вот тепла и ласки не хватает. Это при живой-то жене, которая за стенкой прямо сейчас готовит его любимые пирожки. В такие минуты хочется спросить, неужели все особи мужского пола настолько гнилые, настолько не уважают своих жен, да и остальных женщин, что считают уместными такие намеки? Неужели думают, что если от тебя ушел муж, то ты срочно должна найти ему любую замену, лишь бы получить порцию сомнительного удовольствия? И такое чувство гадливости просыпается внутри, как будто ты сама виновата, сама вывалялась в этой грязи, и отмыться не получится. Соседа я, конечно, послала куда подальше. Он обиделся. Видимо сильно. Потому что наплел своей жене, что я сама к нему приставала. Она потом приходила ко мне с разборками. Теперь мы не общаемся, и все бабушки-соседки перемывают мне кости до сих пор и плюют вслед, когда прохожу мимо…

Из моих невеселых мыслей меня вырвал стук в окно. Я настолько задумалась, что не заметила, как к моей машине подошел мужчина. Господи, что ему надо? Откуда он взялся? Может грабитель? С опаской приоткрыла окно, поздоровалась.

— Девушка, вам помочь? У вас, вижу, колесо спустило, — слышу вопрос и чувствую неожиданное волнение, сама не знаю, то ли от страха, то ли от неожиданности. Хочу ответить, но голос не слушается, приходится сначала сделать глубокий вздох:

— Да, было не плохо, — бормочу я.

Открываю дверь и неуклюже вылезаю из машины. Краем сознания отмечаю, что дождь почти закончился, и теперь просто моросит, смотрю на незнакомца и не знаю что сказать. Самое странное, что он тоже молчит, смотрит как-то странно. Боже, может это сумасшедший? А я на дороге одна… Паника поднимается из глубин, я уже хочу закричать, как мужчина отмирает, откашливается, и произносит:

— У вас запаска есть? — с трудом соображаю, о чем он.

— Есть, кажется. В багажнике, — неуверенно указываю рукой в нужном направлении. Сама пытаюсь лучше рассмотреть странного незнакомца, но из-за капюшона удается плохо. Как будто прочитав мои мысли, незнакомец откидывает капюшон, и я на секунду теряюсь в карих глазах. Они внимательно смотрят на меня, как будто видят насквозь. Снова неловкая пауза, я отвожу взгляд первая и разворачиваюсь в сторону багажника, чтобы достать запаску.

— Я не увидела яму, теперь вот такая проблема, — бормочу я.

— Да, погода ужасная, а дороги здесь еще хуже! — отвечает мужчина. — Как вас занесло в эти края?

— Я искала завод строительных материалов, но заблудилась, — признаюсь я.

— Да! Здесь есть хитрый поворот, вы могли его не заметить. Но вам повезло, я как раз туда еду, могу проводить, — и снова этот взгляд, пробирающий до мурашек. Господи! Что это со мной? Остановился какой-то мужик на дороге, я его первый раз вижу, смотрит как-то странно. Но почему-то опасности я не чувствовала. Наоборот.

Пока в моей голове носились беспокойные мысли, незнакомец ловко извлек запаску из багажника, принес из своей машины ящик с инструментами, домкрат и занялся колесом. Теперь только я рассмотрела, что его собственный автомобиль стоит в нескольких метрах от моего на обочине, и тоже мигает аварийкой. Неплохой, кстати, автомобиль. Я не разбиралась в марках, но этот внедорожник явно не среднего класса. Значит, точно не грабитель, уже хорошо!

— Ну вот! Все готово! — проговорил незнакомец, вытирая руки влажными салфетками, которые я достала из сумки, — меня Егор зовут. А вас?

— Вероника, — еле выговорила я, нелепо смущаясь. Мужчина почему-то нахмурился, застыл на пару мгновений, как будто решал в голове сложную задачу.

— Очень приятно, — напряженно бросил он, — езжайте за мной, я покажу дорогу.

Сев в машину, мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы хотя бы не перепутать педали. А еще следовало решить, ехать за незнакомцем или рвануть в другую сторону. Внедорожник моргнул поворотником и поехал вперед, я все же последовала за ним. Через пару километров действительно оказался съезд, который сложно заметить, особенно в плохую погоду. Я здесь уже точно проезжала мимо. Свернув, вскоре мы приблизились к высокому бетонному забору, а потом и к проходной со шлагбаумом. В кабинке наблюдательного пункта сидел охранник, я уже приготовилась достать документы, но прямо перед нами шлагбаум поднялся, внедорожник проехал первым, я за ним, а охранник приветливо махнул рукой, как будто только нас и ждал. Странно.

Припарковавшись возле административного здания, я вышла из машины. Егор уже спешил ко мне. Я поблагодарила его за помощь, думала на этом мы и распрощаемся, но он уверенной рукой направил меня в офис, по дороге интересуясь, что привело меня в такую погоду на их завод. Я так поняла, что он здесь работает, сбивчиво объяснила, кто я, и с какой целью появилась. Егор уверенно двигался по коридорам и остановился только возле двери, с надписью «Приемная директора». Открыл дверь, пропуская меня вперед, я немного оторопела, но он не обратил на это внимания. Шагнул, слегка подталкивая в спину. При его появлении молоденькая секретарша соскочила со своего места и встала по стойке смирно:

— Здравствуйте, Егор Сергеевич! Мы вас сегодня не ждали…

— Вижу, что не ждали! Мне в кабинет два кофе. И еще, найдите договор с фирмой «Полет», я его еще не подписал? — даже не поздоровавшись, отчеканил мой незнакомец. Я обалдела. Даже не знала, что сказать. Вот это поворот!

Пока я приходила в себя, а секретарша что-то сбивчиво объясняла, передо мной открылась дверь в просторный кабинет, и я на автомате шагнула внутрь.

Егор Сергеевич (просто Егором у меня теперь язык не поворачивался его называть) отправил куртку в просторный шкаф и потянулся ко мне, чтобы забрать плащ. Я деревянными пальцами едва справилась с поясом и пуговицами, протянула одежду ему. На секунду его рука соприкоснулась с моей. Странно, но я почувствовала это прикосновение, и снова взгляд в самую душу. Его глаза такие бездонные и, почему-то, грустные. Из странного оцепенения нас вывела секретарша. Она легко постучала и зашла с договором в руках. Егор Сергеевич расправился с плащом, забрал из рук секретарши бумаги, и предложил мне присесть на кожаный диван, который стоял в углу. Сам уселся в кресло, стоящее рядом, и принялся бегло просматривать документ.

Я присела на край, испытывая дикую неловкость. Надо, наверное, что-то пояснить по договору, но я ничего не знаю, да и не уверена, что вспомню, как это вообще — говорить.

Снова вошла секретарша, поставила на стол две чашки ароматного кофе и вазочку с печеньем. Быстро вышла, шеф даже не поднял на нее глаза. Пока он разбирался с договором, я немного пришла в себя и успокоилась. Что я как маленькая! Гордеева, тебе в жизни приходилось разруливать и не такое! Сколько вредных клиентов прошло через твои руки? Тебя на работе именно за то и ценят, что можешь найти общий язык практически со всеми, не доводя до конфликта. Да что там говорить, понятно, Гном потому и отправил на эту сделку именно тебя!

Егор Сергеевич оторвался от договора и проговорил:

— Пейте кофе, а то совсем остынет. Или, может, вы не любите кофе? Может, чай?

— Нет, спасибо! — кажется, мой голос, наконец, обрел твердость. — Я поражена, если честно, — откровенно призналась, — на дороге я на секунду подумала, что вы грабитель, а, оказывается, мне не просто повезло, а крупно повезло, — попыталась пошутить и разрядить обстановку.

— Да, я так и понял! — засмеялся Егор Сергеевич, — вид у вас был такой, как будто вы убежать собирались. Неужели я похож на разбойника?

— Вы нет, а вот райончик, где мне посчастливилось сломаться, как из триллера, — сделала круглые глаза, показывая, что думаю по поводу того места.

— Тут вы правы, конечно! Дорогу к заводу мы отремонтировать не успели, пока, но в планах это есть. Завод я приобрел меньше года назад, так что работы предстоит еще много. А насчет договора, я хотел отказаться от заключения сделки, так как не согласен с некоторыми пунктами. Но теперь даже не знаю…, - Егор Сергеевич внимательно посмотрел на меня, то ли действительно раздумывая, то ли ожидая чего-то от меня.

— Быть может, вы озвучите, с чем не согласны, а я постараюсь выяснить, как мы можем решить этот вопрос? — смело спросила я. Правда, как решать это, понятия не имела.

— Я думаю, этот вопрос мы решим с вашим руководителем. Я ему обязательно позвоню. И, кстати, можете передать, что только благодаря вам я согласен вообще что-то обсуждать. Я уже дал задание своим специалистам найти другого поставщика. Поэтому, пусть выпишет вам премию, вы заслужили!

— Спасибо большое, только не рассказывайте ему, что главная моя заслуга в том, что я не вижу ям на дороге. А то будет мне вместо премии — выговор, — с улыбкой говорю, а в голове мысли носятся, если сейчас начнет намекать, что я ему что-то должна, он вмиг свалится с пьедестала, на который я его мысленно уже поставила, и превратится в обычного мудака, которые мне и попадаются на пути чаще всего.

— Это будет наша с вами маленькая тайна! — торжественно обещает Егор Сергеевич.

Я поднимаюсь с дивана, собираясь уходить.

— Спасибо за кофе, и за помощь. Мне было приятно познакомиться! — говорю я.

— Мне тоже, поверьте! — мужчина идет к шкафу, достает плащ, чтобы помочь мне его надеть. Вот он, момент истины, если сейчас полезет с пошлостями, я не сдержусь, пошлю его. А обиженный директор завода наверняка страшнее отвергнутого соседа.

Все это вихрем проносится в голове, но когда Егор надевает плащ мне на плечи, он не пытается сделать что-то неприличное, только задерживается на секунду за моей спиной, я чувствую на плечах его руки, а он как будто вдыхает мой запах. Может, показалось, только у меня сбивается дыхание. Да, сейчас я уже не так уверена, что послала бы его. Скорее наоборот. Захотелось прижаться к сильному телу. Наверное, все же сказывается то, что у меня мужика несколько лет не было. Он убирает руки и отходит на несколько шагов. Мне удается справиться с плащом.

Мы прощаемся. Егор Сергеевич открывает передо мной дверь, провожает в коридор.

— Надеюсь, дорога назад будет более благополучной, но если вдруг что, смело звоните! — говорит он, протягивая визитку.

— Вам понравилось менять колеса? — спрашиваю, слегка улыбаясь.

— Да! Пожалуй, следующим открою автосервис! — теплая ответная улыбка, от которой у меня снова все замирает внутри.

— Тогда дорогу не спешите ремонтировать, больше клиентов будет!

— Приму к сведению!

Мы доходим до выхода, но Егор Сергеевич не останавливается. Вместе со мной выходит на улицу и провожает до моего многострадального авто. И даже когда я трогаюсь с места, он не спешит уходить. Смотрит вслед. Как-то странно видеть его одинокую фигуру на парковке в зеркале заднего вида. Он кажется грустным и задумчивым. Да, видно воображение у меня разыгралось не на шутку.


Глава 2


Я сидел в офисе, за столом менеджера по продажам Гордеевой Вероники Петровны. Пришел я сюда совсем не случайно. Хотел увидеть ЕЕ еще раз. Вероника стояла возле ксерокса в соседней комнате, отделенной от кабинета прозрачной перегородкой. Я смотрел через стекло на профиль женщины, которая впервые за десять лет с тех пор, как умерла моя жена, вызвала неподдельный интерес. И я все больше убеждался, что мне не показалось. Она действительно напоминает мне Алену. Нет. Это сходство не явное. У Вероники совсем другой цвет глаз и волос, она немного полнее и черты лица совсем другие. Но манера говорить, то, как она хмурит брови, мимолетный поворот головы. Все это меня парализовало при первой встрече. На несколько секунд показалось, что я вернулся в прошлое, когда Алена еще была жива и здорова, а мы даже подумать не могли, как мало времени нам отведено на счастье. А еще эта женщина излучала неуловимую, но очень мощную ауру спокойствия. По крайней мере, так чувствовал я. И это было то, чего я не ощущал уже десять лет, с тех пор, как потерял свою единственную любовь…

Алену я встретил, когда мне было двадцать. Мы познакомились на ее выпускном, вскоре после моего возвращения из армии. Наверное, это и была любовь с первого взгляда. Потому что я сразу понял, что не отпущу ее никогда. Через год мы поженились. Нет, наша жизнь не была безоблачной. Мы выясняли отношения до битья посуды и бешеных криков, правда, любой скандал заканчивался, как правило, бурным сексом прямо посреди осколков на полу или на кухонном столе. Как бы сильно мы ни ругались, оба прекрасно понимали — жить друг без друга не сможем. Потом я часто вспоминал наши размолвки, и они казались такими мелкими, а мы такими глупыми. Если бы я знал, что так скоро потеряю ее, я бы не тратил ни минуты, я бы не отпускал ее никогда, стараясь продлить каждое мгновенье…

Про то, что у Алены рак, мы узнали совершенно случайно. Она часто мучилась приступами гастрита, поэтому особого беспокойства тошнота и потеря аппетита у нас не вызвали. А когда она все же обратилась в больницу, то первое, что обнаружили врачи — это беременность. Новость повергла в счастливый шок, ведь в течение многих лет у нас не получалось завести ребенка. Я помню, как Алена вышла из кабинета, бледная, слегка покачиваясь, я перепугался не на шутку, а она тяжело опустилась на лавку и так глянула на меня своими огромными зелеными глазами, полными слез, а потом начала смеяться. А я стоял, как дурак, и не мог понять, что делать: тоже плакать, или подхватить ее веселье. А когда жена сообщила шокирующую новость, то присесть пришлось уже мне, потому что я поверить не мог, что наша мечта, наконец, сбудется.

Только радость была совсем недолгой. При более тщательном обследовании обнаружилось кое-что более шокирующее. Это перечеркнуло не только мечту о ребенке, но и всю нашу жизнь. У Алены опухоль. Причем стадия уже запущенная. О сохранении беременности не могло идти и речи, так как требовалась срочная операция, а далее курс химиотерапии.

Я и сейчас с трудом вспоминаю то время. Жизнь разделилась на ДО и ПОСЛЕ. Сначала мы оба впали в какое-то вязкое чувство безысходности. Ни у нее, ни у меня не было ни слов, ни сил. Я только был рядом и сжимал ее руку в своих ладонях, надеясь, что она в моих глазах прочитает то, что сказать не могу. Это было страшное время. Я даже не могу точно сказать, сколько дней, недель, месяцев это длилось. Все слилось в единый черный, беспросветный лабиринт. Бег по ужасающему кругу: больницы, анализы, процедуры, операции… Но тогда мы еще на что-то надеялись. Окончательный приговор нам подписали, когда выяснилось, что пошли метастазы и один из отростков проявил себя в таком месте, где даже операбельным путем его удалить нельзя. Мы консультировались с несколькими врачами, но все они только разводили руками. А время шло, Алене становилось все хуже. У нас уже не осталось ни сил, ни денег, чтобы продолжать борьбу. Да и надежда уже почти угасла. Последние месяцы моя жена провела дома, она сама так захотела, нам всем до тошноты осточертели больницы. Она сказала, что хочет хотя бы последние отведенные ей дни провести дома, со мной рядом. И я не мог отказать. Она держалась до последнего, моя девочка, все время чувствовала себя виноватой. Я видел это в ее глазах, хотя Алена и не говорила об этом. Только за несколько дней до смерти она попросила прощения за то, что не смогла сделать меня счастливым, что причинила столько страданий. Глупая, какая же она глупая! Она не могла понять, как я люблю ее, и что я не променял бы ни минуты нашей жизни за возможность иметь другую здоровую жену и детей. Я пытался сказать ей все это, но ком в горле все время мешал. Алена переживала, что болезнь сделала ее некрасивой, все время просила не смотреть на нее. Никак не могла понять, насколько не права. В те минуты я с ужасом думал, как останусь один, и сейчас впитывал, как конченный наркоман, ее образ, ее запах, понимая, что скоро потеряю их навсегда.

Только тогда я и на сотую долю не мог представить, насколько мне будет тяжело. Она умерла на моих руках солнечным утром, а для меня солнце погасло в мот миг. Я до последней секунды прислушивался к слабому дыханию и биению ее сердца, с последним ударом которого перестало биться и мое.

С того дня прошло почти десять лет. Говорят, время лечит, в какой-то мере это так. Боль не исчезает, но становится терпимой, ты привыкаешь, срастаешься с нею. Первые несколько месяцев я беспробудно пил, не видел смысла жизни вообще. Пытался даже покончить с собой, но безуспешно. Вытащить из этого состояния меня пытался друг — Костя. Он меня и отвез в больницу, когда я кучу таблеток запил бутылкой водки, в надежде, наконец, сдохнуть и прекратить свои страдания.

Когда немного очухался в больнице, Костя предложил начать свое дело. Рассказал о возможных перспективах. Хотя я его почти не слушал. Послал куда подальше. Как я способен что-то организовать, если сам себя вернуть к жизни не могу, да и не хочу…

А потом в коридоре больницы встретил девочку лет семи. Мы с ней вместе сидели под кабинетом УЗИ и долго ждали доктора, которого вызвали в операционную. Мама ее вышла с младшим братом на улицу, а меня попросила присмотреть за малышкой. Девочка была очень худенькой, в косынке, с желтоватым цветом лица. Я сразу понял, что она очень больна, и не ошибся. Малышка рассказала, что у нее рак, но она надеется на выздоровление. Им предложили поехать в лечебный центр в столице, где ей могли бы помочь, но у родителей нет столько денег. Однако мама сказала, что найдет нужную сумму и сделает все, чтобы дочь жила. Малышка говорила серьезные вещи своим детским голоском, и из ее уст все это звучало еще более печально. Причем она не жаловалась, а просто делилась своими мыслями. Другие маленькие дети мечтают о новой кукле, а эта девочка мечтала победить опухоль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И тогда я словно посмотрел на себя со стороны. Я, взрослый, здоровый мужик жалею себя и гублю жизнь, а эта маленькая, но такая сильная девочка, борется со страшной болезнью и не отчаивается. Я столько жизни увидел в ее глазах. Это что-то изменило во мне.

После выхода из больницы я принял предложение Кости, хотя денег у меня не было. Пришлось продать квартиру. Это было еще одно тяжелое решение. Ведь то были не просто стены, они хранили воспоминания о нашей прежней счастливой жизни. Я даже вещи никакие не убирал. Все так и лежало, как при Алене. Как будто она просто вышла в магазин и скоро вернется. Но еще я понял, что застрял здесь, как в безвременье. Если не поменяю ничего, то погибну, а раз смерть меня не берет, значит, для чего-то я здесь еще нужен. Костя помог мне с продажей. Часть денег пошла на открытие нашей первой фирмы, а часть я отдал на лечении Юли, так звали ту самую девочку. Я разыскал ее через лечащего врача. Помню пораженное лицо ее матери, когда принес им нужную сумму. Бедная женщина поверить не могла, что нашелся человек, кто просто так дает такую сумму, ничего не требуя взамен. Плакала, благодарила меня, говорила, что уже почти потеряла надежду, что тоже пытается продать квартиру, но никто не покупает, а больше у них ничего нет.

Юля поправилась. Сейчас она уже закончила школу и поступила в университет. Мы с ней иногда перезваниваемся и переписываемся.

Именно благодаря этой девочке у меня появилась цель, еще не четко оформленная, но тогда я понял, что могу помогать другим бороться с недугом, с которым столкнулась моя жена и Юля. Я полностью отдался работе, бросив туда все силы.

Сегодня у меня достаточно крупный строительный бизнес, а также благотворительный фонд, который помогает больным раком, кроме того в ближайшее время планируется открытие медицинского центра, оснащенного самым современным оборудованием, не хуже чем в столице.

Все задуманное осуществилось, даже больше. Чувствую ли я себя счастливым от этого? Скорее да, чем нет. Только пустота внутри никуда не делась. Нет, монахом все эти годы я не был. Даже наоборот. Только это все были мимолетные связи, которые даже не оставались в памяти.

С нашей неожиданной встречи с Вероникой прошла неделя. Все это время я думал о ней. Она всколыхнула во мне давно забытые чувства. Сначала я решил больше не трогать ее. Потому что Вероника действительно напомнила мне Алену, а вместе с этим в душе с новой силой поднялась тоска. Я понимал, что это неправильно, искать в другой женщине образ той, кого потерял навсегда. Но мысли не отпускали. Поэтому я решил увидеть Веронику снова, чтобы разобраться в себе. Кажется, она была поражена, увидев меня на пороге их офиса. Конечно, я не сказал, что приехал только ради нее, сослался на необходимость обсудить условия договора, который мы так и не подписали. На самом деле все эти вопросы могли решить мои юристы, но это был отличный повод приехать лично, я им воспользовался.

Сегодня Вероника выглядела по-другому. Уверенная, недоступная, холодно-идеальная. Если бы это была наша первая встреча, я не обратил бы на нее внимания. Сейчас она как будто носила неприступную маску, которой на ней не было тогда, на дороге.

Закончив возиться с бумажками, Вероника подошла к своему столу. Вместе с ней прибежал ее начальник, который суетился возле меня постоянно, приглашая в свой кабинет, предлагая кофе и чай. Еще бы! Он и так почти профукал контракт на огромную сумму. Я неоднократно подчеркнул, что только благодаря Веронике Петровне согласен вообще что-то обсуждать. И это чистая правда. И вот сейчас он снова навис надо мной с бумажками, пытаясь убедить меня в необходимости подписать все прямо сейчас. Хрен тебе. Я ответил, что он может переслать все моим юристам, дальше этим будут заниматься они. Бородатый толстячок, кажется, расстроился, но спорить не стал. Правильно. Я не люблю повторяться. Я и так потратил слишком много своего драгоценного времени. Теперь пора заняться самым интересным — Вероникой. Наконец, ее мерзкий начальник выкатился из кабинета, и я смог остаться наедине с женщиной, ради которой пришел в этот задрипаный офис. Стеклянные перегородки не спасали от чужих глаз, а любопытных здесь полно, но хотя бы никто больше не мельтешит перед глазами.

— Вероника, — начал я разговор, — сейчас время обеденного перерыва, а я с утра не успел даже позавтракать. Может, посоветуете какое-нибудь приличное место, где можно пообедать?

Она задумалась:

— Даже не знаю. Здесь есть несколько кафе поблизости… В одном из них мы часто обедаем, но там сейчас, наверняка, полно народа…

Нет. Толкаться в очереди мне не улыбается совершенно.

— Понятно. Тогда придется отправиться в проверенное место. Это тоже недалеко. Предлагаю поехать вместе. Я вас задержал и теперь не прощу себе, что оставил без обеда, — румянец заливает ее лицо, она неуверенно оглядывается. Понятно, что внимание всего офиса приковано к нам. Черт, боюсь, она сейчас откажется.

— Обещаю доставить вас на работу вовремя! — уверенно добавляю я.

— Хорошо. Я не люблю опаздывать! — ура, она согласилась. — Мне нужно пару минут.

— Конечно! Я подожду вас в машине! — быстро выхожу, надеясь, что моя неприступная крепость не удерет от меня через черный ход.


Глава 3


Егор выходит из моего кабинета, я сижу, как мешком прибитая, думая, зачем согласилась поехать с ним? Как он сумел меня уговорить? Хотя, что тут непонятного. Он снова заворожил меня карими глазами и улыбкой. Я даже сама не поняла, как дала согласие. И что теперь делать?

В этот момент в кабинет зашла Татьяна. Тоже менеджер. Мы с ней друг друга терпеть не могли.

— Молодец, Гордеева. Такого мужика окучила. Теперь не оплошай, а то договор сорвется! Дорабатывай до конца! — проговорила она с противной улыбкой, и показала пару неприличных движений языком за щекой, типа я так не поняла, на что она намекает.

— Не переживай, доработаю. Мне до тебя, конечно, далеко. Может, еще пару советов дашь? Опыт не пропьешь! — зло ответила я. Кажется, она не ожидала. Обычно я с ней не связывалась, но сегодня не тот случай.

— Обойдешься! — крикнула Танька, выходя из кабинета. Правильно, вот и вали! Сейчас я выйду, а вы все будете перемывать мне кости целый день. То ли еще будет, когда я вернусь. Именно поэтому я и не хотела соглашаться куда-то идти с Егором. Ладно. Хрен с ними.

Вышла из кабинета, не обращая внимания на шепот за спиной, зашла в дамскую комнату, подкрасила губы, поправила прическу. Все. Можно идти. Щеки горят, румяна не нужны. Руки дрожат слегка. Надо успокоиться. Это просто обед. Ничего не значит. Он сделал это из вежливости.

Выйдя из офиса, машину Егора заметила сразу. Пошла прямо к ней. Заметив меня, мужчина вышел из машины, чтобы открыть для меня дверцу. Господи, зачем? Весь офис прилип к окнам. Егор проследил за моим взглядом, слегка нахмурился, но ничего не сказал.

Кафе, в которое мы поехали, было действительно недалеко. Нас проводили за уже накрытый столик.

— Времени у нас немного, поэтому я позвонил и закал все заранее. Надеюсь, угадал? — проговорил мой спутник, отодвигая стул для меня. Я не знала, что ему ответить, потому что вообще сомневалась, что смогу что-то съесть. Когда я нервничаю, аппетит у меня пропадает полностью, а сейчас я на грани истерики.

Официанты засуетились вокруг, принося тарелки с различными угощениями. Для меня все было как в тумане. Передо мной поставили тарелку с каким-то супом, кажется, с морепродуктами. И теперь я вяло ковырялась в тарелке. А вот Егор, кажется, был, действительно, голоден. Он уже расправился с первым и теперь с аппетитом поглощал стейк из говядины с салатом.

— Вам не нравится суп? Давайте закажем что-то другое, — предложил мужчина.

— Нет, нет. Просто, в отличие от вас я хорошо позавтракала и еще не проголодалась, — заверила я. Суп вкусный. Просто мне кусок в горло не лезет, когда ты на меня так смотришь…

Разделавшись с едой, Егор решительно отставил тарелку и подвинул к себе кофе. Я поняла, что сейчас он начнет разговор, и внутренне напряглась.

— Вероника, я могу вас так называть? — поднял на меня взгляд.

— Конечно, Егор Сергеевич!

— Просто Егор. И давайте перейдем на ты.

— Хорошо, Егор.

— Я не люблю ходить вокруг да около, ты мне понравилась сразу, еще там, на дороге, — так, если сейчас он предложит просто секс без обязательств, я вылью этот суп ему на голову! Кстати, он женат? Кольца нет на пальце, но разве это говорит о чем-то?

Словно прочитав мои мысли, он продолжает:

— Я свободный человек, был женат, но моя жена умерла десять лет назад. С тех пор не женился, детей тоже нет. Я не тороплю тебя с ответом, но, чтобы ты понимала, я не предлагаю чего-то неприличного. Я предлагаю просто узнать друг друга поближе. Или у тебя кто-то есть? — его обеспокоенный взгляд замер на мне, а я потеряла дар речи.

— Даже не знаю, — пробормотала я, — у меня никого нет, но я сейчас совершенно не готова к новым отношениям, меня устраивает быть одной.

— Хорошо. Тогда, давай, не будем называть это отношениями. Давай станем друзьями, узнаем немного поближе друг друга, я тоже не уверен, что готов к чему-то серьезному, но и на простую интрижку с тобой меня не тянет, — с улыбкой проговорил он. И как это понимать?

— Друзей я тоже не планировала заводить, скажу честно.

— Честно — это хорошо. Люблю честность. И все же не торопись отказываться, — он положил руку поверх моей, и я замерла. Его глаза снова меня гипнотизировали, — давай вместе разберемся, что это значит. Ты ведь тоже ЭТО чувствуешь? — его густой голос, как будто, звучал внутри меня. Я ничего не могла сказать, только слабо кивнула. Мы сидели напротив друг друга и просто смотрели глаза в глаза. Время остановилось в этот момент. Вокруг нас сновали люди, гудели разговоры, но нам было все равно.

Магию разрушил телефон Егора, который запел, как мне показалось, оглушительно громко. Мужчина убрал руку и наша связь разорвалась. А мне в голову снова полезли гадкие мысли, что я не хочу никого в свою жизнь, не хочу ни к кому привязываться, потому что знаю, как больно терять.

В пол уха слушала, как Егор уверенно говорит по телефону. Да. Он явно не испытывает того же волнения, что и я. Если бы сейчас позвонили мне, я бы, наверное, не смогла даже на звонок ответить.

Закончив разговор, Егор вновь сосредоточился на мне. Ждал ответа, а я только и смогла пробормотать, что подумаю.


Обратная дорога, впрочем, как и весь остаток дня, прошел, как в тумане. Я не могла ни на чем сосредоточиться. И даже сейчас, в пол уха слушала, что щебечет мой сын. Я уже забрала его с тренировки по плаванию, и теперь мы приехали домой. Он продолжал делиться всем, что случилось за день, рассказывал, как отвечал на уроке, какие оценки получил, я только кивала. Информация не доходила до меня полностью, голова гудела от беспокойных мыслей. Егор дал мне два дня на раздумья. Потом обещал позвонить. Что мне делать? Я была в полной прострации. Мне нужно немного успокоиться.

Зазвонил телефон. Я аж подпрыгнула. Глянула на дисплей. Наташка. Подруга моя. Сейчас начнет пытать. Она работает у нас в бухгалтерии. Значит, слухи уже и до их этажа дошли.


Ответила.

Как я и предполагала, Наташка перешла сразу к делу:

— Никуля, давай, колись, что из того что мне доложили, правда?

— Смотря что тебе наплели, — устало ответила я.

— Ой, я даже повторять не хочу. Я должна от тебя все услышать. Ты с этим мужиком правда замутила или это брехня?

— Конечно, брехня. Я его едва знаю.

— Это не аргумент. Можно потрахаться и до знакомства. Хотя, это не про тебя. Если только по голове огреть! — ржет она.

Мне не смешно.

— Ну а раз знаешь, что спрашиваешь. Нет у меня с ним ничего. Пообедали вместе и все. Обещал еще позвонить через пару дней. Вот тогда и пошлю окончательно, — не собираюсь я никому ничего рассказывать, все равно не поймет. Наташка по жизни легко идет, мужиков также меняет. Никто больше пары месяцев в ее жизни не задерживается. Поэтому мои сомнения у нее только очередной приступ смеха вызовут.

— Ты чё, дура? Разве такими мужиками разбрасываются? Или ты до конца жизни собралась верность своему козлу хранить?! — ну вот. Началось.

— Причем тут верность? Я просто не хочу начинать то, к чему не готова! Не готова потому, что не хочу напасть на еще одного козла!

— А что, этот, тоже козел?

— Да откуда я знаю. У него ж на лбу не написано!

— Не скажи! Есть мужики, у которых бегущей строкой прочитать можно, не козел, а КОЗЛИЩЕ! Ты в очках с ним была? А то, может, не заметила, просто? — продолжает угорать Натаха. Хорошо, хоть кому-то весело.

— Может и не заметила. Это у тебя глаз наметанный и зрение хорошее.

— Так ты мне его хоть покажи, я тебе сразу психологический портрет составлю.

— Нет, спасибо. Мне без козлов и козлищ спокойнее.

— Так ты еще и о здоровье женском не забывай. У тебя секса сколько не было? Я даже спрашивать боюсь. Я бы уже на стены бросалась, не то что на мужиков.

— Так то ты. А мне без них спокойнее. Пусть без секса, зато без нервов.

— Ну, как хочешь. А если серьезно, то не спеши отказываться. Присмотрись. Тебе бы просто выбраться из своего кокона, в который ты от всех спряталась. Встряхнуться, — говорит она совсем другим тоном. Понимаю, что сейчас она серьезна. Мы с ней давно дружим. Она хорошо меня знает.

— Ладно, Наташ. Я подумаю. Не буду рубить с плеча.

— Вот. Уже хорошо. А если все-таки окажется козлом, отправляй ко мне. Я знаю, что с ними делать! — Наташка в своем репертуаре.

Прощаемся с ней на веселой ноте. Все же она смогла поднять мне настроение. За это и люблю ее. За неубиваемый юмор и позитив.


Ночь я провела практически без сна. Ворочалась, проваливаясь в беспокойный сон, где меня преследовали карие глаза, вытягивающие из меня душу. Конечно, был большой соблазн согласиться. Наташка права. Что я теряю? Вроде взрослая женщина, свободная. Только я настолько отвыкла от мужского внимания, я ведь кроме своего мужа даже не целовалась ни с кем. Он был моим первым мужчиной во всех смыслах, и потом я ни на кого не смотрела, мне было это не нужно. А когда ушел из семьи, я так и осталась одна. Опять Натахины слова вспомнила про кокон. И опять права она. Моя жизнь и не жизнь вовсе. Так. Существование. Отгородилась от всех бетонной стеной, думала крепкой. А, оказалось, нет. Этот мужчина за пару мимолетных встреч заставил покрыться стену трещинами сомнений, а что дальше будет? Если сломает ее совсем, проберется в душу, а потом обманет? Я ведь не переживу больше. Я эту стену слезами выстроила кровавыми. Болью и страданиями. Сколько ночей в подушку выла? Мысли самые черные в голове роились, если бы не сын, даже не знаю, выжила бы или нет. А, с другой стороны, как там говорят? Лучше сделать и пожалеть, чем жалеть о несделанном всю жизнь? Боже. Как я переживу эти два дня. Лучше бы не говорил, когда позвонит, я точно свихнусь!


Глава 4


Я мучилась сомнениями все два дня. Окончательное решение так и не приняла, хотя больше все же склонялась к тому, чтобы отказаться. Какие мне отношения, у меня времени нет. Работа и ребенок. Домой еле приползаю.

Утром встала, снова не выспавшись. Как всегда закрутилась в делах. На работу немного опоздала, а это со мной редко случается. Гном отчитал меня, а потом завалил работой. Не моей, между прочим. Ну да ладно. Переживу. Только переделала его задания, зазвонил телефон. Высветился незнакомый номер. Наверное, он. Сердце ушло в пятки. Хотела не отвечать, потом вздохнула несколько раз, и приняла вызов, как в воду ледяную бросилась. Сначала даже не поняла, почему слышу женский голос, и что он говорит. А когда дошло, подскочила резко на стуле и за горло схватилась, потому что дыхание перевалило. Звонили из школы Антона. Незнакомая женщина сообщила, что мой сын упал и сломал ногу. Потом что-то еще говорила, но я уловила только то, что они уже вызвали скорую помощь, и теперь ждут врачей. Просят приехать меня. Конечно, я сорвалась, едва успела предупредить Гнома, стараясь не смотреть на его недовольную рожу.

Когда подъехала к школе, оказалось, что скорая уже увезла Антошу в больницу. С ним поехала школьная медсестра. Я бросилась следом, не собираясь слушать причитания учителя Антона. Потом со всем разберемся. Спасибо хоть номер больницы сказали, куда его повезли.

Матерясь про себя и проклиная всех на свете, почти сорок минут толкалась по пробкам. Потом еще минут пятнадцать искала, где приемное отделение. У меня даже телефона этой медсестры не было. Хоть бы что-то узнать, как там мой мальчик?

Наконец, нашла нужную дверь. Там какая-то мерзкая тетка обругала меня, что без бахил. Господи! Пошла искать бахилы. Аппарат, оказывается, стоит только в соседнем здании. Уже закипая, как чайник, пошла туда. Купила проклятые бахилы. Вернулась, одела их, прошла мимо мегеры на входе. Антона нашла в коридоре на лавочке вместе с незнакомой женщиной, которая представилась медсестрой (имя я не запомнила). Бросилась к нему. Мой мальчик сидел тихий и бледный. На лице следы уже высохших слез. Нога была забинтована. Почувствовала, что тоже подкатывают слезы. Нет. Надо держаться. Спросила, где врач. Выяснилось, что врач подходил, узнал, что ждут меня, и ушел. Что за хрень? Разве не должны оказать СКОРУЮ помощь? Пошла искать врача. Дверь одного из кабинетов открылась, оттуда вышел мужчина в белом халате, на бейджике значилось «Врач-травматолог». Я бросилась к нему. Оказалось, по адресу. Только он с меня потребовал документы ребенка: свидетельство о рождении и полис. Господи. Это все дома. Я попыталась объяснить ситуацию. В итоге увидела недовольное лицо:

— А что ж вы, мамочка, не подготовились. Мы вас только потому и ждали, думали, вы документы привезете, а так, для чего вы прилетели? — надменным поучительным тоном произнес врач. У меня, аж, дар речи пропал. Всегда в таких ситуациях хочется одновременно оправдаться, послать урода подальше, а еще спросить: "Вам документы важнее жизни ребенка?" Только, пока ты ищешь слова, перед тобой успевают развернуться и уйти, бросив на прощание, сокроментальное "ждите". Чего ждите, зачем?

В этот момент звонит телефон. Отвечаю на автомате, уверенная, что это с работы, Но в трубке звучит голос того, кого сейчас я меньше всего готова услышать:

— Вероника, привет! Как твои дела?

— Привет, Егор! — слабо выдавливаю я. — Мне сейчас неудобно говорить, извини.

— Что случилось? У тебя странный голос.

— У меня ребенок ногу сломал и сейчас мы в больнице. Поэтому извини еще раз, — говорю я, собираясь отключаться.

— Постой! В какой вы больнице? — спрашивает Егор. Господи, зачем это ему? С неохотой называю номер.

— Егор, у меня еще и документов с собой нет, так что сейчас, правда, не до того. Надо бежать. Пока, — снова собираюсь нажать отбой, но слышу его возмущенный голос:

— Так вас еще не приняли? Вы давно там сидите?

— Да больше часа уже. Я так и не поняла, примут нас, или придется за документами ехать, — не собиралась жаловаться, но это вырывается само собой.

— Никуда не вздумай ехать! Сиди там! Жди! — повелительным тоном говорит Егор и отключается.

Я пораженно смотрю на телефон. И этот туда же. Жди. Чего?

Устало опускаюсь на лавку рядом с сыном, обнимая его за плечи. Он снова начинает тихо всхлипывать, обнимаю крепче:

— Тише, Антоша, тише, — говорю я, — сильно болит?

Он ничего не говорит, только кивает, пытаясь сдержать слезы. Плачет он редко, поэтому я понимаю, что ему действительно больно. Это заставляет соскочить с места, чтобы пойти, и разнести здесь все к чертовой матери. Чтобы сделали ребенку хотя бы обезболивающее, а потом нервы трепали. Только идти никуда не приходится. Прямо к нам вдруг подходят сразу три врача, в том числе и тот, который отправил меня ждать. Только тон у него уже совсем другой. Странно. Что за метаморфозы? У меня уточняют имя и фамилию, тут же подходят два санитара, которые помогают Антону пройти в кабинет. Меня, чуть не под руки провожают следом. Елейным голосом уточняют, как все случилось. Особенно старается врач, который нас сначала не принял, с опаской поглядывая на того, у кого на бейджике значится "Заведующий отделением".

Я наавтомате отвечаю на их вопросы, на ходу пытаясь понять, что произошло. Тут же без очереди нас проводят в рентген-кабинет, делают снимки и сразу вручают еще недосушенные, чтобы врач посмотрел, о документах никто даже не заикается. Доктор констатирует закрытый перелом, тут же Антона провожают в кабинет, где ему накладывают гипс. Потом врач долго объясняет мне, что теперь делать можно, а что нельзя, как лечить, чем кормить и т. д. У меня возникает мысль, что нужно его "отблагодарить", наверное, поэтому он так старается? Достаю кошелек, но врач отрицательно качает головой, удивляясь, КАК я могла о нем такое подумать. Ведь это ребенок! Конечно! Так и хочется спросить, а что же ты ребенка больше двух часов в коридоре продержал? Тоже от великой заботы? Ну да ладно. Бог тебе судья.


Выходим из кабинета, Антон держится за меня и прыгает на здоровой ноге, надо сразу заехать за костылями.

В коридоре вижу Егора. Он разговаривает с заведующим отделением и смотрит на меня. В руках у него костыли. От неожиданности я даже остановилась. Что он здесь делает?

Попрощавшись с врачом, Егор подходит к нам.

— Здравствуйте, Вероника! — и тут же протягивает руку моему сыну, представляясь. — Я Егор, друг твоей мамы.

— Антон, — мой мальчик деловито пожимает руку, ни капли не смущаясь. Господи, я даже еще не решила, буду ли "дружить" с этим мужчиной, не говоря о том, как его представлю сыну. Получается, все решилось само собой!

— Привет! — отвечаю я. — Ты знаком с заведующим, поэтому нас приняли так быстро, да? — задаю я вопрос, который вертится на языке.

— Ну, в целом, да, — прямо отвечает Егор.

— Спасибо! — благодарно выдыхаю я. — Если бы не ты, мы бы тут еще год сидели!

— Не исключено. Наши больницы — это испытание не для слабонервных, — улыбается он.

— Говоришь так, как будто хорошо это знаешь!

— Слишком хорошо, поверь! — в его глазах мелькает печаль. Я спросила что-то не то? Но продолжает он бодро:

— Понимаю, что вы устали, давайте я провожу вас до машины! Я тут прихватил кое-что по пути.

Он вручает Антону костыли, дает советы, как лучше опереться на них. У сына не сразу получается идти с их помощью. Егор терпеливо объясняет, поддерживая Антона. Он очень уверенно держится с ребенком, что, как мне кажется, странно для человека, у которого нет своих детей. Потихоньку мы добираемся до моей машины. Антон с трудом забирается на заднее сиденье. Я закрываю дверь и разворачиваюсь к Егору.

— Еще раз спасибо за помощь! — искренне благодарю я.

— Был рад помочь! Так и поступают друзья? Верно? — губы его улыбаются, но глаза абсолютно серьезные.

— Если честно, я планировала отказаться от нашей дружбы, но теперь мне как-то неудобно.

— То есть я получил дополнительный шанс? — говорит он с очаровательной улыбкой.

— Можно сказать и так, — невольно начинаю улыбаться и я.

— Тогда давай назовем это судьбой и не будем ей сопротивляться, — он берет меня за руку, становясь снова серьезным. — Я все эти дни думал о тебе. Не гони меня.

Я снова теряюсь в его бездонном взгляде. Сейчас я точно не способна тебя прогнать.

— Давай увидимся сегодня вечером?

— Сегодня точно не получится, да и вообще теперь не знаю как. Мне Антона оставить не с кем.

— Понятно. Но ты была бы не против, если бы не Антон?

— Пожалуй, не против, — неуверенно отвечаю.

— Я понял. Остальное тебя заботить не должно. Ты теперь на больничном?

— Да. Устроил мне сын отпуск!

— Завтра в десять утра будьте готовы! Я заеду!

Я оторопела.

— Куда? Зачем?

— Тихо! Слишком много вопросов! Ни о чем не переживай! Я обо всем позабочусь. Все. До встречи, — он вдруг наклоняется ко мне и целует в щеку, слегка обняв за плечи. Почти сразу отпускает, разворачивается и идет прочь, махнув на прощанье рукой. А я так и стою, не в силах сдвинуться с места.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5


Кончено, я опять была на иголках. Снова беспокойная ночь. Утром соскочила, пошла собираться. Но что надевать, представить не могла. Куда Егор собрался нас везти, ничего не понятно. Проскочила мысль, может он так нахально напросился в гости? Тогда мы вообще никуда не поедем, ведь у Антоши гипс. Но эта идея мне вообще не нравилась. Потому что я совершенно не готова малознакомого человека пускать к себе в дом. И, кстати, еще меня мучил вопрос, откуда он знает мой адрес? Я ему не говорила, точно.

В итоге я решила надеть джинсы и удобный свитер, завязала волосы в хвост, нанесла легкий макияж. Пошла будить Антона. Помогла ему одеться. Он меня измучил вопросами про дядю Егора, куда мы собираемся и что будем делать. Но что я могла ему ответить?

В начале одиннадцатого раздался звонок в дверь. От его резкого звука пошли мурашки по спине. Руки мелко задрожали. Господи! Что я так волнуюсь, и как успокоиться? Пошла открывать.

Егор улыбался на пороге и выглядел отлично. Одет он был тоже в джинсы и свитер. Значит, кафе-рестораны точно отменяются! Уже хорошо! Хотя это изначально было маловероятно.

— Готовы? — бодро спрашивает он.

— Понятия не имею, — отвечаю я, — если бы знать к чему, а так…

— Ну, от вас требуется только удобная одежда и обувь. Так что твой наряд как раз в тему. Где Антон?

Антошка видно услышал, что вспомнили о нем, высунулся из кухни:

— Я всегда готов!

— Хорошо! Тогда поехали!

Перед подъездом стояла машина Егора. Проходя мимо бабушек, которые были на своем посту, заметила удивленные взгляды. Теперь у них тем для разговора на целый день.

Антон забрался назад и расположил ногу в гипсе на сиденье. Поэтому мне пришлось сесть вперед.

Разговор особо не клеился, тишину в машине нарушало радио. Играла приятная музыка, летели приветы и поздравления совершенно незнакомым людям.

Мы выехали на дорогу, ведущую за город.

Тишину нарушил Антон.

— А куда мы едем?

— Это сюрприз, — только и ответил Егор.

Хотя я уже начала догадываться, когда мы свернули в один из дачных поселков, расположенных на берегу реки.

После примерно получаса езды, машина остановилась перед высоким кирпичным забором, Егор видимо что-то нажал, потому что автоматические ворота поползли вверх. Мы заехали в просторный двор.

Я вышла из машины, с любопытством оглядываясь.


С обеих сторон от подъездной дорожки радуют глаз клумбы с цветами. Широкое крыльцо ведет в двухэтажный дом. Справа виднеется беседка, увитая зеленью. Здесь по-домашнему уютно. Я всегда мечтала иметь дом за городом. И в моих мечтах он был именно таким. Небольшим, но с двориком, утопающим в зелени и цветах. Поворачиваюсь к Егору, он внимательно смотрит на меня, возможно, ожидая реакции.

— Здесь очень красиво! Это твой дом?

— Да. Я люблю здесь бывать. Люблю тишину, природу и… рыбалку.

Антон слышит слово «рыбалка», и его глаза загораются.

— Я тоже люблю рыбалку! Я умею! Меня дед научил! — это правда. Мой отец заядлый рыбак, Родители живут далеко от меня, в другой области. У них дом в небольшом поселке на Волге. Антон любит гостить у них, а особенно проводить время с дедом. У них много общего.

— Только сейчас мне, наверное, нельзя, — расстроено добавляет мой мальчик.

— Ну, почему нельзя, — отвечает Егор, — ты, разве, на гипс рыбу ловить собрался?

— Нет.

— Руки же у тебя в норме? Червяка насадить сможешь?

— Конечно!

— Вот! А с остальным разберемся!

— Ура-а-а! — Антон, наверное, запрыгал бы, если мог. Лицо его наполняется детской радостью и предвкушением. Эти чувства, кажется, передаются и мне. Стою и улыбаюсь, как идиотка.

А Егор смотрит как-то странно, то на меня, то на Антона. Он улыбается тоже, только глаза у него какие-то грустные.

Тут на крыльцо выходит пожилая женщина. В первый момент я с ужасом думаю, неужели это его мать?

— Сергеич, привет! Я уж заждалась! — видимо не мать, раз по отчеству обращается. Уже хорошо. — Проходите, там все готово. Обед на плите, белье я чистое постелила, все прибрала.

— Спасибо, Захаровна, — отвечает Егор, — можешь домой идти, раз все сделала!

— Да. Звони, если надо что. Может молочка парного или яичек домашних. У Захаровны все есть, не то, что в супермаркете!

— Знаю, знаю! Найду, если понадобишься!

Старушка с интересом оглядывает меня, но ничего не говорит. Проходит мимо. Мы заходим в дом, я осматриваюсь.

Из прихожей попадаем в просторную гостиную. Широкая деревянная лестница ведет на второй этаж, в углу вижу огромный камин, отделанный камнем и деревом, напротив два кресла, диван, маленький столик. Справа огромное панорамное окно почти во всю стену. Из него виден весь двор, клумбы и беседка. Очень уютный уголок. Я почему-то подумала, что могла бы здесь сидеть часами с любимой книгой, иногда поглядывая в окно, как во дворе бегает Антон. Гордеева, что за мысли, одергиваю сама себя. Ты здесь первый и скорее всего последний раз!

Подхожу ближе. Прямо над камином висит потрет женщины. Кстати, красивой женщины. У нее светлые волосы, правильные черты лица, нежная улыбка. Интересно, кто это? Кажется, она смотрит прямо на меня. Странное ощущение…

— Располагайтесь, где Вам удобно! — отвлекает меня Егор. — Там кухня, — показывает на дверь, ведущую из гостиной, — ванна и туалет там, спальни на втором этаже. Кстати, вы можете оставаться здесь столько, сколько хотите!

Неожиданно. Я к такому пока точно не готова!

— Спасибо, конечно. Но мы не брали сменных вещей, да и вообще… как-то неожиданно это всё…, - растерянно говорю я.

— Почему? Я же сказал "сколько хотите". Если пожелаете, вечером отвезу вас домой, только на рыбалку мы тогда не попадем, надо рано утром, — это запрещенный прием, но действенный. Антон смотрит на меня с мольбой в глазах.

— Ну, мама… Давай останемся, пожалуйста.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Посмотрим! — недовольно отвечаю я. — Ничего не обещаю!

— В любом случае, решение за вами! — миролюбиво отвечает Егор и уходит на кухню.

Мы идем в ванную, я первая возвращаюсь оттуда, Егор уже занимается сервировкой. На столе вижу несколько салатов, разную нарезку, бутылку вина.

— А у нас праздник? — с улыбкой спрашиваю я.

— У меня, так точно! Первый выходной за месяц, да еще в такой приятной компании! Это надо отметить.

— У тебя такой строгий начальник? Он не уважает трудовой кодекс? — шучу я.

— Совершенно не уважает! Считает, что работа не может ждать. Несносный тип!

Я опять улыбаюсь. Ничего не могу с собой поделать!

— Я знаю, как подать жалобу в трудовую инспекцию!

— Я подумаю об этом! Обязательно! — смеется Егор. Улыбка очень идет ему. Он становится по-мальчишески задорным и очень обаятельным. Так и хочется прижаться губами к этой улыбке. Как странно, я всегда ненавидела мужчин с бородой. Считала это глупой модой, а теперь любуюсь! Видимо, все же дело не в бороде, а в ее обладателе…

— Давай помогу. Если честно, я тебя на кухне никак не представляла!

— А ты меня представляла? — спрашивает он таким тоном, как будто я сказала что-то очень неприличное. Да! Я представляла тебя! Очень неприлично представляла, но я ни за что не признаюсь в этом. Я же приличная девочка, кажется…

— Не совсем тебя… — его лицо удивленно вытягивается, — в смысле, в моем представлении, мужчины вообще не умеют ничего делать на кухне. Разве что опустошить наложенный ужин.

— Тебе попадались не те мужчины. Я, например, люблю готовить. Делаю это редко, но с удовольствием. А уж сервировать стол — вообще проще простого!

— Столько талантов! Любишь готовить, рыбалку любишь, а недостатки у тебя есть? — почти нагло спрашиваю я.

— Полно! Но о них я признаюсь только под пытками!

— Понятно! Я думала, все будет просто!

— Просто — это не интересно!

— Любишь решать сложные задачи?

— Если честно, не особо. Только если мне это очень нужно.

Заходит Антон. Он уже уверенно передвигается на костылях.

— Вкусно пахнет. Я есть хочу! — прямо говорит он.

— Садись! Сейчас перекусим, потом пойдем гулять во двор. К вечеру нас ждет шашлык, а еще я тебя хочу кое с кем познакомить.

— С кем? — с интересом спрашивает мой сын.

— Пусть это будет сюрпризом!

— Давайте тогда скорее есть! Я люблю сюрпризы!


Глава 6


Я стою у окна гостиной, смотрю во двор. Там Заир носится вокруг мальчика. Заир — это моя собака, лабрадор, и, пожалуй, самый близкий друг. Он единственный, с кем я могу поделиться всем, болью и радостью. Хорошо, что говорить он не умеет.

Вероника смеется, кидает Заиру мячик, он высоко подпрыгивает и ловит, потом несет мячик Антону, теперь его очередь бросать. Игра явно нравится всем. Я отошел на несколько минут в дом, чтобы принести воды, и теперь застыл здесь, наблюдая за этой картиной. Видеть ее очень странно для меня, а слышать смех тем более. Этот дом привык к тишине. Я никого сюда не приводил, ни друзей, ни тем более женщин. Это моя личная обитель. Оборачиваюсь к портрету жены. Испытываю странные чувства. В душе шевелиться что-то похожее на угрызения совести. Как будто изменять ей собрался. Кто-то скажет, что это не нормально, испытывать такое к женщине, которая умерла 10 лет назад, возможно, он будет прав. Только это моя реальность. Ведь я именно поэтому никого сюда и не привожу, потому что здесь я могу предаваться воспоминаниям и жить нашим с Аленой прошлым.

Привезти сюда Веронику было сложным решением. Я вообще не могу разобраться сам, что я к ней испытываю. Именно поэтому я так осторожно начинаю эти отношения. С одной стороны, она первая женщина, которая вызвала во мне неподдельный интерес за все эти годы. Она напоминает мне Алену, и именно это меня беспокоит. Я осознаю, что искать образ умершей жены в совершенно другой женщине очень неправильно. По отношению к ней, прежде всего. Также я боюсь разочарования, ведь умом я понимаю, что она не Алена. Она совсем другая. Не хочу испортить Веронике жизнь. Она в разводе. Я навел справки. Подробностей не знаю, но в ней чувствуется надлом и недоверие к мужчинам. По крайней мере, ко мне точно.

Поэтому я решил привезти ее сюда. Чтобы себя понять. Только, кажется, запутался еще больше. Я в полной растерянности. Снова смотрю на портрет жены и мысленно обращаюсь к ней:

— Если бы ты не покинула меня, там мог бы бегать сейчас наш сын, ему даже лет было бы столько же. Как так может быть? Разве можно найти то, что безвозвратно потерял?

Вдруг слышу за спиной тихие шаги. Я настолько погрузился в свои мысли, что не заметил Веронику. Резко поворачиваюсь, она смотрит на меня в упор. В глазах вижу испуг. Немудрено, наверное, это странно выглядело. Черт.

— Тебя долго не было, — тихо говорит она.

— Да, я немного задержался.

— Это твоя жена? — догадалась, значит. То, что она обратила внимание на портрет, понятно. Его трудно не заметить.

— Да, — честно отвечаю я, — как я тебе говорил, она умерла десять лет назад, — не знаю, что еще добавить.

— Что с ней случилось? — спрашивает Вероника. Голос ее немного дрожит. Это плохо. Я надеялся, что этот разговор пройдет при других обстоятельствах, но жизнь есть жизнь.

— У нее был рак, — отвечаю я, — мы поздно узнали, она пережила несколько операций, но это не помогло.

— Мне жаль. Ты ее очень любил?

— Да, — честно отвечаю я.

— Ты поэтому больше не женился?

— И поэтому тоже. Присядь на минутку, — я беру ее за руку и веду к дивану, — Я хочу тебе сказать, — тяжело подобрать слова, делаю глубокий вдох, продолжаю, — я хочу, чтобы ты знала. Я не приводил сюда женщин никогда, у меня не было серьезных отношений все эти десять лет. Ты первая, кто вызвал во мне интерес.

— Ты хочешь сказать, что десять лет хранишь верность своей мертвой жене? — дрожь в ее голосе усиливается. Кажется, она сейчас убежит отсюда.

— Не совсем так, — пытаюсь улыбнуться я, — женщины у меня были и немало, но серьезных отношений я не заводил. Не хотел.

— А со мной захотел?

— А с тобой захотел.

— Почему, — задает она вопрос, которого я больше всего боялся.

— Не знаю, я пока сам не совсем понимаю свои чувства. Это честно, — я подсаживаюсь ближе, беру ее за руку, нахожу ее взгляд, — поможешь разобраться?

Она растерянно смотрит в мои глаза, ее губы так близко, я чувствую ее запах, весна и полевые цветы. Я не знаю, что действует на меня больше, но, сам не ожидая от себя, резко наклоняюсь и накрываю ее влажные губы своими. Ощущаю ее вкус, он взрывается на языке вместе с забытыми чувствами. Обнимаю ее одной рукой за плечи, другой провожу по спине. Хочу прижать крепче и не отпускать. Она отвечает на поцелуй, движения ее языка заставляют ощутить напряжение в штанах. Мой друг проснулся и готов к бою. Но пока придется ему потерпеть. Слышу затуманенным сознанием, что хлопнула дверь. С неохотой отрываюсь от Вероники. Вовремя. Потому что в комнату входит Антон.

— Где вы пропали? Я пить хочу и Заир тоже!

Щеки Вероники пылают, дыхание не ровное.

— Сейчас, Антоша, сейчас, — она встает с дивана.

— Идите на улицу, я вынесу все, что нужно, — уверенно говорю я.

Вероника оглядывается на меня, кажется, хочет что-то сказать, но потом разворачивается и уходит.

На кухне беру бутылку минералки, сворачиваю крышку, делаю несколько глотков. Надо охладиться. Давно я не заводился так от одного поцелуя. Наверное, только в молодости такое было.

Прохожу по гостиной, хочу посмотреть на портрет жены, и не могу. Чувствую себя так, как будто только что целовал другую женщину на ее глазах. Немного притормаживаю, а потом, так и не оглянувшись, иду на второй этаж в свою спальню. Нужно сделать кое-что еще. Быстро собираю все рамки с нашими старыми фото, которых здесь полно, убираю в ящик комода. Хорошо, что вспомнил об этом сейчас. Если бы Вероника увидела все это, то точно убедилась бы, что я конченый псих.

Быстро спускаюсь по лестнице, выхожу на улицу.

Смеха уже не слышно. Вероника напряженно сидит на лавочке, Антон уткнулся в телефон, Заир задремал рядом. Кажется, настроение я всем испортил. Ладно. Надо исправляться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7


Я присела на лавочку во дворе. Щеки у меня по-прежнему просто пылали, от легкости, с которой мы играли несколько минут назад, не осталось и следа. Антон, наверное, почувствовал это, потому что не пытался меня уговорить играть еще, он уставился в телефон, и сейчас я была даже рада этому. Мне бы привести мысли в порядок.

Получается мужчина, который предлагает мне "дружбу", все еще любит свою умершую много лет назад жену. В душе зашевелилось неприятное чувство, похожее на ревность. Но ревновать к женщине, которая умерла десять лет назад, просто глупо. А может у него вообще с головой не в порядке? Когда я зашла в комнату, он так смотрел на портрет, как будто разговаривал с ним. Но зачем тогда ему я? Зачем он привез меня сюда? А если он маньяк? А ведь никто даже не знает, что мы здесь, я ведь никого не предупредила. Где мой телефон, кстати? Кажется, в сумке, а сумка в доме. Надо написать Натахе.

Услышала сзади шаги и резко повернулась. Егор шел по дорожке, в руках нес бутылку воды и корм для собаки. Антон тут же оживился, соскочил вслед за Егором, схватил костыли и поскакал на лужайку, где они продолжили играть с собакой. Теперь Егор показывал, что умеет пёс, какие знает команды. Антон был в восторге!

Я сидела и продолжала задумчиво смотреть на мужчину, который теперь занимал все мои мысли. Если он не врет и действительно все эти годы не имел серьезных отношений, то почему обратил внимание на меня? Он видный мужчина, при деньгах, да на него бабы сами вешаются! А я? Что во мне такого? Невольно вспомнила слова мужа: "Ты себя в зеркало видела? Да кому ты нужна, корова? Говори спасибо, что я с тобой почти десять лет прожил, жалел тебя! Надо было раньше уйти!"

Вот ушел, теперь живет с молодой задницей.

Я совсем погрузилась в свои невеселые мысли. Подошел Егор, сел рядом. Я теперь вообще не знаю, как себя вести с ним.

— Я напугал тебя? — у меня, видимо, все на лице написано.

— Скорее, заставил еще больше задуматься.

— О чем? Что у меня не все в порядке с головой? — он внимательно смотрит на меня, слегка улыбаясь, я не знаю, что ответить. — Я согласен, наверное, это всё выглядит странно. Скажи, а что значит "нормальный"? Практически у каждого из нас есть свои странности, согласись. Кто-то боится высоты, кто-то повернут на новых шмотках, кто-то пьет, кто-то постоянно врет. Как говорят профессиональные психологи, здоровых нет. Ты сама себя считаешь совершенно нормальной? Только не обижайся.

— Я не задумывалась об этом, если честно, — хотя, кому я вру. Ответ очевиден, и Егор прав, у меня тоже полно психологических проблем, неуверенность в себе, затяжная депрессия после развода и Бог знает, что еще.

— Может и не стоит. Просто я хочу сказать, что норма у всех разная. Для кого-то норма гулять от жены и иметь любовницу, а то и несколько. А я когда-то полюбил одну, и даже через столько лет не смог забыть. Это правда. Но я честен с тобой, Вероника. Не надо меня бояться. Я понимаю, что тебе сложно решиться на отношения, мне тоже. Но я хочу попробовать.

— Почему ты обратил внимание на меня? Во мне ничего особенного нет, — мне кажется или он напрягаться от моего вопроса? Это напряжение передается и мне.

— Я обещал быть честен с тобой. Поэтому я скажу. Хотя, боюсь, это напугает тебя еще больше. Но ты дослушай до конца. Не перебивай. Когда я увидел тебя там, на дороге, ты мне напомнила Алену, мою жену, — он был прав, от его слов мурашки страха бегут по спине, сковывая еще больше, я напомнила его мертвую жену! КАШМАР! Я пытаюсь встать, судорожно вздыхаю, Егор хватает меня за руку. — Дослушай! Ты обещала!

Перевожу дух, присаживаясь назад. Егор продолжает.

— Так показалось в первый момент, это поразило меня сильно. Но чем больше я смотрю на тебя сейчас, тем больше понимаю, что вы разные.

— Ты разочарован этим?

— Нет. Скорее рад.

— Почему?

— Потому что я тоже понимаю, насколько это неправильно искать черты умершего человека в другой женщине. И не хочу этого делать.

— Но ты уже это делаешь. Сравниваешь нас.

— Возможно. А ты не сравниваешь? Например, меня и бывшего мужа? — я резко поднимаю на него глаза. Откуда он знает? Я не говорила про развод.

— Да, я знаю. Извини, я навел о тебе справки. Мне было интересно.

Хочу возмутиться, но в этот момент подходит Антон. Он все это время забавлялся с собакой. Пытался научить его новым командам.

— А шашлыки сегодня будут? Дядя Егор, ты обещал!

— Будут, раз обещал! Давай, ты сейчас закончишь урок с Заиром, а я все подготовлю и позову тебя. Будем мангал разжигать!

— Договорились! Только вы недолго! А то знаю я вас!

— Иди уже, Антон, Заир тебя заждался! — говорю я.

— Ладно! Пошел.

Антон уходит, а я не знаю, что сказать Егору. Конечно, он прав. Конечно, я сравнивала его и Виктора. Но скорее для того, чтобы найти отличия, хотя если учесть, что он сделал мне столько гадостей, это немудрено. Возможно, если бы мы жили счастливо, я бы тоже искала кого-то похожего?

— Не молчи…, - просит Егор.

— Давай договоримся, если ты захочешь узнать что-то обо мне, не надо узнавать у других, спроси у меня.

— Договорились! Я больше не буду.

— И что тебе еще наговорили обо мне? — надеюсь, он не у кого-то из моих коллег узнавал информацию. Если так, представляю, что ему наплели.

— Да, собственно и все. Я попросил своего начальника службы безопасности узнать общие сведения. Поэтому я знаю только, где ты училась, работала, когда замуж вышла, развелась. Еще адрес знаю. Ну и все, пожалуй.

— Понятно. Но все равно, неприятно. Мог бы у меня спросить.

— Ты не очень разговорчива. Да и возможности не было. А мне надо было знать, замужем ты или нет.

— Ладно. Проехали. Пошли шашлык жарить, хочу проверить, правда ли ты умеешь готовить или просто хвастаешься, чтобы мне понравиться, — примирительным тоном говорю я.

— Проверь. Чтобы тебе понравиться, я могу и не такого наговорить! Но я не вру тебе. Поэтому обещай, что не будешь меня бояться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хорошо, потому что мне в голову полезли самые страшные мысли, если честно.

— Я так и понял, по твоему взгляду! Нет, у меня нет тайной комнаты с трупами молодых девиц! И борода у меня не синяя, это тоже правда! — улыбаясь, добавляет Егор.

— Неужели, у меня все на лице написано?

— Не знаю, все или нет. Но это я прочитал!

— Да, скрывать свои чувства я никогда не умела.

— Это хорошо! От меня их не надо утаивать.

— Тогда я не буду скрывать, что скоро проголодаюсь и не дождусь обещанный шашлык. Пойду опустошать холодильник!

— Согласен, это не порядок! Пойдем исправлять ситуацию, а то Антон уже заждался.


Глава 8


К вечеру заметно похолодало. Подул ветер, я начала замерзать. Теперь я грела руки над тлеющими углями, Егор принес мне и Антону теплые куртки. И теперь мы кутались, но уходить в дом не хотели. Нос щекотал аромат жареного мяса и овощей. А еще Егор приготовил для меня глинтвейн, и теперь я с удовольствием потягивала ароматный горячий напиток, пока дожаривалось мясо. Сам Егор не пил, поэтому я не теряла надежду попасть сегодня домой. Хотя сейчас я уже была не так непреклонна. Разговор на лавочке кое-что прояснил и немного успокоил. Хоть и не до конца, конечно. Все это время я наблюдала за этим загадочным мужчиной и размышляла. В чем-то он прав. Каждый из нас имеет право на свой опыт. Нам уже не по 18, когда все с чистого листа и в омут с головой. Поэтому в таком возрасте намного сложнее найти себе спутника жизни. Каждый из нас пришел своей дорогой туда, где мы стоим сейчас, и путь этот не был легким. Теперь страшно повторять прошлые ошибки, сложнее менять себя, подстраиваться под кого-то. Но судьба столкнула нас, значит это не просто так. Значит, мы нужны друг другу. И даже если в итоге ничего не получиться, то попробовать стоит.

— Все готово! Не знаю как вы, а я ужасно проголодался! — говорит Егор.

— Я тоже! — подхватывает Антон.

— Пойдемте скорее в дом! Надо есть, пока все не остыло!

Мы направляемся на кухню, где уже накрыт стол, не хватает только жареного мяса. В воздухе витают такие ароматы, от которых выделяется слюна и хочется скорее насладиться трапезой.


После ужина всех разморило. Ехать уже никуда не хотелось, но остаться здесь как-то не правильно. Поэтому я встала из-за стола:

— Давай, я помогу убрать все. А потом мы будем домой собираться, а то уже совсем поздно.

— Мам, ну давай останемся, — как я и ожидала начал канючить Антон. — Ты же обещала.

— Я ничего не обещала!

— Ты сказала, что подумаешь.

— Я подумала.

— Я хочу остаться, дядя Егор обещал завтра на рыбалку. Когда я еще смогу рыбу половить? Когда к деду поеду? Так это только следующим летом будет, — он забавно надул губы, а я уже не знала, что сказать. Не объяснишь же ребенку, что у мамы слишком сложные отношения с хозяином дома, и ночевать под одной крышей я пока не готова.

— Решение, конечно, за вами. Но наверху есть три спальни. Так что места хватит всем! — вмешался Егор.

— Мама, ну пожалуйста! Что мы дома завтра делать будем? Целый день в квартире сидеть?

— А как мы спать будем? Мы не брали ни запасных вещей, ничего!

— А что вам нужно? Зубные щетки у меня есть. Теплые вещи и все, что необходимо для рыбалки, я найду. Также можете воспользоваться моим гардеробом, взять все, что нужно. Вероника, спать можешь в моей футболке, если хочешь. Халат там, кстати, есть.

— Кажется, за меня уже все решили, — недовольно говорю я. Аргументов у меня уже нет, да и ехать никуда не хочется, но оставаться неловко.

— Ладно. Мы останемся, — неохотно все же соглашаюсь я.

— Урааа! — кричит Антон и подпрыгивает на одной ноге.

— Ты зря волнуешься, — слышу тихий голос Егора прямо около уха. — Я обещаю вести себя прилично. Все только с твоего согласия, — чувствую его дыхание на шее, по телу сразу бежит стая мурашек, а в ногах появляется слабость. В том-то и дело, что я совсем не уверена, что буду хорошей девочкой, если бы рядом не было Антона, я бы уже сейчас растеклась лужицей у ног этого мужчины, а потом потащила его в спальню. Хотя нет. До спальни бы мы не дошли.

— Ладно. Показывай, где наша комната.


Спальни на втором этаже действительно было три. Одна, самая большая, с выходом на небольшой балкончик принадлежала Егору, две других поменьше заняли мы с Антоном. Спальня, которая досталась мне, была отделана в персиковых тонах, бежевые шторы закрывали окно, большая двуспальная кровать застелена мягким пледом. В шкафу я нашла банный халат и комплект чистых полотенец.

Осмотревшись, я отправилась в комнату Антона, чтобы помочь ему помыться. С гипсом ему сложно делать даже простые вещи. После всех процедур, уже укладывая его спать, Антон вдруг спросил:

— Мама, а вы с дядей Егором теперь поженитесь? — я замерла. Эта детская прямолинейность иногда просто сбивает с ног.

— Мы еще мало знаем друг друга, а это важное решение. О нем пока рано говорить.

— Понятно. Но он мне нравится. А если он и правда умеет рыбу ловить, то я буду не против, если вы соберетесь жениться, — серьезно заявляет мой мальчик.

— Я поняла, — с улыбкой говорю я, — ты продал меня за рыбалку!

— Нет, не за рыбалку. Просто ты сегодня смеялась, и радостная была. Я тебя такой давно не видел, мама. Я хочу, чтобы ты всегда смеялась и больше не плакала. Ты думаешь, я не знаю, что ты часто плачешь из-за папы. Он к нам уже никогда не вернется, да?

— Думаю, никогда.

— И пусть не возвращается! А ты женись на дяде Егоре! — почти зло говорит Антон.

— Ложись спать, мой золотой, — улыбаюсь я. — Завтра сходите на рыбалку, потом решим, кто на ком жениться будет. Я, вообще-то, замуж должна выходить. А может, дядя Егор не такой уж и рыбак? Может, ты его еще будешь учить рыбу ловить? — с улыбкой говорю я.

— Ладно, мама. Спокойной ночи.

— Спи, мой сладкий, — целую его в макушку, зарываясь на несколько секунд в волосы, вдыхая родной запах.

Выхожу из спальни Антона, иду в свою комнату, собираюсь взять нужные вещи и тоже приготовиться ко сну. Ванная расположена здесь же, на втором этаже. На столике около раковины нахожу сложенную белую футболку. Видимо Егор побеспокоился. Какой заботливый.

Приняв душ, надеваю белье и халат, футболку возьму с собой, потом надену. Иду в свою спальню. Егора нигде не видно. Неужели уже спит? Даже немного обидно. Хотя, завтра ведь рано вставать. Видимо, и правда, рыбалка ему важнее всего! Мой бывший муж ничем таким не увлекался, разве что бабами, правда об этом я узнала слишком поздно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Только собираюсь выключить свет, слышу стук в дверь. Так, интересно…

Открываю, на пороге Егор.

— Надеюсь, ты еще не спишь?

— Нет, но собираюсь.

— Я хочу пригласить тебя на позднее свидание, — с загадочной улыбкой говорит он.

— Боюсь, я не одета для свиданий, — интересно, а свидание будет в его спальне или моей? Не уверена, что готова к такому.

— Для того места, где будет проходить наша встреча, твой наряд в самый раз!

— И где это место?

— Не далеко. Внизу, у камина, — значит не в спальне. Уже хорошо.

— У меня есть возможность подумать? — с улыбкой говорю я.

— А давай, не надо?

— Даже не знаю.

— Короче, жду тебя внизу!

— Хорошо. Я сейчас спущусь.


Закрываю дверь, прислоняюсь к ней спиной. Щеки снова пылают, дрожь от волнения бежит по телу. Перевожу дух, хотя это не очень помогает. Постояв несколько минут и немного успокоившись, открываю дверь, выхожу в коридор. Сейчас предстоит еще одно испытание. Косметику я смыла, а накраситься больше нечем. Не сказать, что я обычно злоупотребляю этим, но чувствую себя увереннее, когда накрашена. Посмотрим на реакцию Егора. Надеюсь, он не сбежит.

Спускаюсь в гостиную. Здесь темно. Свет льется только от горящего камина. Неровные тени от языков пламени гуляют по стенам. Егор сидит на полу возле огня ко мне вполоборота. Я вижу его профиль. Кажется, он глубоко задумался, глядя на пламя. Интересно узнать его мысли. Если все, что он сказал мне, правда, значит, он привык к одиночеству. Может быть, его напрягает наше присутствие. А может он снова вспоминает жену? Взгляд невольно обращается к портрету, и я с удивлением понимаю, что его нет на прежнем месте. Зачем он снял его? Значит ли это, что он решил начать новый этап в жизни и отпустить прошлое? Или он просто не хотел, чтобы она тоже "присутствовала" на нашем свидании?

Наверное, что-то услышав или почувствовав, Егор поворачивается ко мне. Легко поднимается и идет в мою сторону.

— Я уж думал, ты сбежала через окно.

— Была такая мысль, но любопытство взяло вверх, — с улыбкой говорю я.

— И что же тебе любопытно узнать?

— Всё. О тебе. Хочу узнать тебя поближе.

— Тогда наши желания совпадают. Пойдем, присядем.

Мы подходим к камину. Прямо на полу лежит огромная белая шкура. Тут же стоит тарелка с фруктами, два бокала и бутылка вина.

— Напоминает средневековье. Звериная шкура и костер, — задумчиво говорю я. Атмосфера действительно завораживающая и таинственная.

— Ну да, а я принц, который ждет свою принцессу, — со смешком говорит Егор.

— Ну, для принцессы я старовата! — смеюсь я.

— Да и я уже очень потрепанный принц. Да и шкура не настоящая. Это искусственный мех.

— Ну, надеюсь, свидание у нас настоящее?

— Более чем.

Я опускаюсь на белый мех, он мягкий и очень приятный на ощупь. Почему-то сразу приходит мысль, если опуститься на него голой спиной, то вместе с горячими прикосновениями мужских рук, это будет незабываемое наслаждение. Так, Гордеева, держи себя в руках.

Егор тоже садится рядом, открывает вино и разливает по бокалам. Один бокал передает мне.

— Давай выпьем за нашу сказочную встречу!

— А как будет называться наша сказка?

— Не знаю. Но мы уже точно определились, что это не «Синяя борода» и принцы с принцессами нам не подходят. Может, придумаем свою?

— Давай. А у нашей сказки будет счастливый конец?

— Давай, у нас будет счастливое начало и счастливое продолжение, а конца не будет совсем.

— А как же «Жили они долго и счастливо»?

— Пусть это будет наш план на ближайшие …дцать лет!

— Какие у тебя долгосрочные планы! — искренне удивляюсь я. — А если я превращусь в жабу или Бабу Ягу? Многие говорят, что после свадьбы так и бывает! — мой бывший муж именно так и думал.

— Это точно из другой сказки, не из нашей! А тот, кто так думает, просто смотрит не туда. Как по мне, если ты женщину действительно полюбил, то полюбил целиком, а не только внешнюю оболочку. Поэтому, даже став жабой, она не перестанет быть любимой.

— Красиво говоришь! Я почти растаяла! Давай за это и выпьем!

Мы слегка ударяем бокалы, я отпиваю вино. Белое, полусладкое. Очень вкусное.

— Мне кажется, или ты подумала, что я просто заливаю тебе сейчас?

— Нет. Не кажется. Это лет пятнадцать назад я бы тебе с легкостью поверила, но мне уже не восемнадцать.

— Да и мне далеко не двадцать. Только то, что я сказал, правда.

— Ты говорил, что очень любил свою жену, а ты изменял ей хоть раз?

— Нет, — уверенно отвечает Егор.

— А сколько вы прожили вместе?

— Около девяти лет.

— Вы были счастливы?

Егор задумчиво смотрит на пламя, потом говорит:

— Ты знаешь, когда живешь вместе, крутишься в своих проблемах, не думаешь об этом. А как только что-то случается, оглядываешься назад, и все проблемы кажутся такими мелкими, незначительными. И только тогда понимаешь, что был счастлив, — он становится печальным и далеким. Я осмеливаюсь задать следующий вопрос:

— И она всегда была для тебя самой красивой, даже когда болела?

— Да. Это правда. Она переживала очень по этому поводу, когда у нее волосы все выпали, кожа стала желтой, похудела она очень сильно. А я насмотреться на нее не мог, потому что боялся, что скоро потеряю ее совсем. Собственно, так и получилось, — он все еще смотрит на огонь, а я думаю, что очень завидую той женщине. Меня так никогда не любили. Мой муж, наверное, бросил бы меня сразу, как только узнал о болезни.

— Тебе, наверное, очень тяжело пришлось после ее смерти.

— Да, тяжело — не то слово. Мне тоже жить не хотелось. Я даже пытался свести счеты с жизнью, — о Боже, зачем я спросила.

— Извини, тебе, наверное, тяжело вспоминать все это.

— Ничего. Пусть у нас сегодня будет вечер откровений. Спрашивай дальше.

— Как ты сумел вернуть себя к жизни?


Егор рассказывает все, как пил сначала, потом в больницу попал, про девочку Юлю, которой он помог, про друга, про то, как они начинали бизнес. Рассказывает о благотворительном фонде и медицинском центре. А я слушаю и понимаю, что если раньше испытывала просто симпатию к этому сильному удивительному мужчине, то теперь с каждой минутой все больше влюбляюсь. Мое сердце сжимается от щемящей нежности и желания обнять и залечить все его раны. Может я дура, что верю, ведь меня уже обманывали не раз. Но я не могу сомневаться в его словах, когда он смотрит на меня своими бездонными глазами, и в них я вижу отражение тех страданий и боли, о которых он говорит.

— Вот так я и жил, пока не встретил тебя. А дальше ты знаешь.

— А почему ты снял портрет жены?

— Мне показалось, что тебя он немного напрягал. А я хотел, чтобы ты была со мной откровенна и чувствовала себя комфортно.

— Да, ты прав. Напрягал. Возможно, после твоего рассказа это изменится.

— Не думаю. Я не буду вешать его на место. Я хочу начать жизнь с новой страницы. С тобой, — он берет меня за руку, подносит к губам. Я заворожено смотрю в его глаза, он нежно целует каждый палец, потом берет в рот мизинец и слегка прикусывает, посасывает. Это простое действие поднимает буквально волну внутри меня, я чувствую, что начинаю дрожать, мне приходится сжать плотнее колени, чтобы унять неприятные ощущения. А Егор не останавливается, он подвигается ближе, его рука ползет по моему колену, другой рукой он нежно обводит мое лицо, медленно наклоняется, и его губы забирают мои в плен вместе с остатками трезвых мыслей. Я уже чувствую под спиной мягкий мех, пока еще через одежду, но вскоре губы Егора перемещаются на мою шею и ниже. Полы халата распахиваются, я чувствую его руки на своей груди, жадные прикосновения через кружевную ткань белья. Мои руки тоже блуждают по его телу, футболка летит куда-то в сторону, под пальцами я ощущаю гладкую горячую кожу, под ней перекатываются сильные мышцы. Дыхание Егора тяжелое, глаза горят, он снова целует меня в губы, освобождает от халата, спускает бретельки, и вот моя грудь, уже не скованная ничем, открывается его взору. Он всего секунду пожирает взглядом, потом, как голодный, набрасывается, целуя грудь, втягивая в рот твердые горошины. Меня будто пробивает током от этих прикосновений, я сильнее прижимаю его голову, не могу сдержать приглушенного стона. А рука Егора опускается ниже, забираясь под резинку трусиков, я чувствую его легкие поглаживания, но мне уже хочется большего, я нетерпеливо извиваюсь под ним, но он не торопится, снова целует в губы, и продолжает мучить. Я дергаю ремень его штанов, расстегиваю молнию и забираюсь туда, где горячо. Чувствую его твердость, обхватываю рукой возбужденную плоть, провожу вверх-вниз, Егор закрывает глаза и откидывает голову назад. Потом отстраняется от меня, чтобы избавиться от одежды, и тут же возвращается, снова целует губы, шею, прокладывает дорожку поцелуев вниз к груди, еще ниже. Целует живот, опускается еще ниже. Покрывает поцелуями мои бедра, прижимается носом к ткани трусиков и втягивает запах, о Боже, как это неприлично, но так сексуально…отодвигает ткань и запускает палец в мою влажность. У меня из головы вылетают все мысли, а когда на место пальцев приходит язык, я протяжно стону, вообще не понимая, кто я и где, потому что меня накрывает такое удовольствие, которого я, наверное, никогда не испытывала. Всего несколько умелых движений языком и пальцами, и я срываюсь в головокружительный оргазм, сотрясаясь всем телом от удовольствия.

Немного придя в себя, чувствую дыхание Егора на своей щеке:

— Какая ты горячая, — шепчет он мне на ухо, — чувствительная, и очень вкусная, — целует меня, я чувствую свой вкус. Мой бывший муж не уважал такие ласки, говорил, то же самое женщина может сделать себе сама руками, зачем тогда в постели нужен мужчина? Я соглашалась с ним раньше. Потому что ТАКОГО никогда не испытывала. У меня все еще дрожат ноги, а Егор продолжает поцелуй, и я чувствую новую волну возбуждения. Понимаю, что хочу его в другом месте, чтобы наполнил меня всю, без остатка. Похоже, наши желания совпадают. Потому что он нетерпеливо стягивает мои трусики, раздвигает коленом ноги, и я чувствую его твердую плоть. Он медленно входит в меня, потом скользит назад. Дыхание сбивается, Егор тоже дышит тяжело. Движения его ускоряются, я снова чувствую волну, которая начинает накатывать издалека, обещая скорое наслаждение. Но Егор не торопится, он растягивает удовольствие, заставляет накалиться до предела, до того состояния, когда я опять забываю кто я, где я, отдаться во власть инстинктов, превратиться в слабое, стонущее животное, целиком зависящее от резких движений мужчины, покоряющего мое тело и душу, чтобы потом вместе сорваться в пропасть и на дне разбиться на миллион частиц от запредельного кайфа.

После схлынувшего удовольствия мы лежим рядом, обнявшись и приводя дыхание в порядок. В голове приятная пустота. Я смотрю Егору в глаза, как в них отражаются языки пламени. Говорить совсем не хочется. Ему, кажется, тоже. Мы иногда целуемся, а встаем только потому, что обоих мучает жажда.

Егор подает мне бокал вина, я делаю несколько больших глотков.

Решаюсь, наконец, заговорить:

— Сколько сейчас времени? Вам ведь завтра рано вставать. Антон мечтает о рыбалке, если вы не поедете, он нам не простит.

— Почему не поедем. Обязательно поедем, я тоже расстроюсь, если пропущу рыбалку!

Я смеюсь.

— Только кто-то завтра будет спать прямо с удочкой!

— А ты разве не собираешься с нами? — с удивлением спрашивает Егор.

— Не-е-ет, я завтра собираюсь спать до упора!

— Даже не думай! Ты идешь с нами!

— Но я не умею ловить рыбу, да и вообще, это мужское занятие!

— Не скажи! Вон, Захаровна, ты ее видела, когда мы приехали. Так она заядлая рыбачка! Многим мужикам фору даст!

— Не может быть! А с виду бабушка — божий одуванчик.

— Ага, божий. Знала бы ты ее лет десять назад!

— Так! Мы что? Будем обсуждать с тобой какую-то Захаровну? — с притворным возмущением говорю я.

— Нет. Не будем! Мы сейчас спать пойдем. Еще часа два можно подремать.

— Какой ты добрый!

— Очень. Иди первая, тебе еще нужно в ванную зайти, да? Кстати, — он лезет в карман джинсов, достает пакетик с презервативом, — мы, кажется, слишком увлеклись и кое-что забыли.

— Точно!

— Извини, у меня совсем крышу снесло от тебя.

— Правда? — с улыбкой спрашиваю я.

— Абсолютная! Сразу говорю, если вдруг что, об аборте даже не думай! — серьезно говорит он.

— Не буду. Но по идее, у меня сейчас как раз безопасные дни. Надеюсь, пронесет.

— Хорошо. Но ты меня поняла.

— Поняла.

— Хорошо, пойдем спать. Утро вечера мудренее.


Глава 9


Утром на рыбалку мы, конечно же, проспали. Встали, когда солнце было уже высоко. Но пойти попытать счастье у реки все же пришлось. Расстроенное лицо Антона не оставило нам шансов.

Оказалось, рыбалка — это очень весело и интересно. Правда, поскольку серьезный клев мы проспали, то решили позабавиться ловлей мелкой верхоплавки, которой здесь было полно. Тут даже я справилась.

Это был чудесный день, проведенный на природе. На улице стояли последние деньки бабьего лета, обманчивое тепло скоро сменится дождливой осенью. Большинство деревьев уже поменяло наряд на желто-красный, сухая трава хрустела под ногами, а в воздухе стоял пьянящий аромат хвои и опавших листьев. Я давно не выезжала за пределы города, уже забыв, как легко дышится в лесу. А ведь раньше я любила такие прогулки. Любила природу. Там, где я выросла, тоже были река и лес. Прогулки были нашим любимым занятием. Мы тогда были такими молодыми и наивными. Помню, как лежали под деревом с подружкой Светкой и мечтали, как уедем в город, встретим свою любовь, выйдем замуж. Светку я не видела после школы ни разу. Интересно, как сложилась жизнь у нее? Но главное, я помню, тогда нас переполняли чувство свободы, светлых надежд и радости. Сейчас я ощущаю себя примерно так же. Впервые за долгое время чувствую себя свободной, реально свободной от прошлых обид, прошлых потерь. Сейчас я полна надежд на счастливое будущее. Вот так одна ночь и один мужчина могут поменять все в женщине.

И, конечно, мне становится страшно. Страшно, что наша сказка закончится, я снова проснусь в своей постели, одинокая и никому не нужная. Если Егор обманет, это сломает меня окончательно. Но я не буду думать о плохом. Как только нехорошие мысли забирается в голову, я нахожу его глаза, в которых читаю, что все слова — правда.

Егор не хотел отпускать меня, да я и сама уже решила не ехать домой, но вечером все же пришлось вернуться в город, чтобы взять кое-какие вещи. Телефон у меня давно разрядился, да я и не вспоминала о нем все это время. А зря. Стоило мне включить его, как посыпались уведомления о звонках: с работы, от Наташки, а еще несколько пропущенных от бывшего мужа. Странно. Он очень редко звонил, только, чтобы встретиться с Антоном или, если ему было что-то нужно. А такое бывало не часто. С сыном в первые полгода он виделся каждую неделю. Потом стал пропускать выходные, подолгу не звонил, забирал его все реже. В последнее время ограничивался звонками и не чаще, чем раз в два месяца, мог пойти где-нибудь погулять с мальчиком. Антон сначала обижался, расстраивался, а потом сам не захотел встречаться с ним. А Виктор не очень-то и настаивал. Последний раз он звонил ребенку около месяца назад, а мне и того дольше.

Егор увидел, что я напряглась, спросил, в чем дело, врать я не стала, сказала как есть. Перезванивать не собиралась, обойдется. В квартире мы не задерживались, только сложили нужные вещи и вернулись в наш сказочный домик, так про себя я стала называть дачу Егора.

Мы уже поужинали и убирали со стола, когда снова раздался звонок. Снова Виктор, мой бывший муж. Видимо, ему действительно что-то нужно. Ответила.

— Привет, дорогая! — ничего себе!

— Ты что, пьяный? Какая я тебе дорогая? — не особо приветливо начала я.

— Ладно, не злись. Хотел узнать, как у вас дела?

— Прекрасно! — про себя добавляю "особенно без тебя".

— Рад слышать. Как Антон?

— Мог бы позвонить и сам у него спросить.

— Обязательно позвоню. Потом, — ага, когда-нибудь.

— Вообще-то он сломал ногу несколько дней назад.

— Что? А почему ты не сообщила? — с неподдельным беспокойством спрашивает он.

— А надо было? Ты даже не звонил ребенку Бог знает сколько времени. Зачем тебе его проблемы?

— Ника, ну зачем ты так! Ты же знаешь, я люблю нашего сына. Просто в последнее время работы много было и других проблем.

— Ты знаешь, твои проблемы мне не интересны. Ты что-то хотел?

— Да нет. Хотел сказать, что соскучился, — я пораженно открываю рот, он точно не в себе.

— Да ты что? А мы за тобой — нисколько, представь! — так приятно говорить это, даже не ожидала, что так будет.

— А вы что, не дома? Кто это там разговаривает?

— Это не твое дело, дома мы, или нет, и кто у нас разговаривает тоже! Раз ничего не хотел, до свидания! И не звони мне больше по пустякам. Лучше сыну позвони, раз соскучился!

Отключаю звонок. Перевожу дух. Сзади чувствую руки Егора на плечах. Боже, как хорошо, что у меня есть он.

— Бывший муж? — спрашивает Егор, голос напряженный.

— Да.

— Что хотел?

— Сама не поняла. Нес какую-то чушь.

— Он расстроил тебя?

— Нет. Много чести ему! — улыбаюсь, поворачиваясь в объятьях Егора, утыкаюсь носом в сильную грудь. От его запаха сразу уносит.

— Пойдем наверх, я уложу Антона, а потом…, - загадочно улыбаюсь.

— Мне нравится ход твоих мыслей. Ты придешь ко мне сама или я должен пробраться в твою комнату через окно?

— Через окно, это романтично, но долго. Не будем усложнять.

— Значит, жду тебя в моей комнате?

— Жди!

Коротко целую его и бегу наверх в спальню Антона, уже предвкушая жаркую ночь.


Позже мы лежим на смятых простынях, утомленные удовольствием. Егор гладит мою голую спину.

— Почему вы развелись с мужем? — спрашивает он. Я понимаю, что пришла моя очередь исповедоваться.

— Он ушел от меня к другой женщине, — честно отвечаю я.

— Ты любила его?

— Раньше я думала, что да, — поднимаю глаза на Егора, — а сейчас даже не знаю.

— Как это? — хмурится Егор.

Как мне сказать тебе, что к Виктору я не чувствовала и сотой доли того, что испытываю сейчас? Я боюсь произносить громкие слова любви, вдруг, ты меня обманешь?

— Сейчас я думаю, как вообще можно было любить такое дерьмо, как он?

— Он сильно насолил тебе?

— Да! Немало. Он и раньше изменял мне. Я подозревала, но он всегда выкручивался. Врал, а я верила. Потому что хотела верить. А потом он все равно ушел к 20 летней девке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну и дебил! — зло говорит Егор. — Променял шикарную женщину на безмозглую дуру.

— Ты правда считаешь меня шикарной? — пораженно шепчу я.

— Конечно! А ты сомневаешься?

— Бывший муж говорил, что на меня страшно смотреть, что я превратилась в жирную корову, и что он давно собирался уйти, а жил со мной только из жалости, — с горечью говорю я. Как только произношу эти слова, снова чувствую себя именно такой. Жирной, брошенной коровой. На Егора не смотрю, боюсь увидеть в его глазах подтверждение своих слов. Чувствую его руки на лице. Он берет меня за подбородок, поднимает голову и заставляет посмотреть в глаза.

— Твой бывший муж, обыкновенный мудак, недостойный ни одной твоей слезинки! А еще он слепой и тупой, если не смог разглядеть, какое сокровище было в его руках! Видимо он и сам пустой, раз ищет красоту только снаружи. Но я ему даже благодарен.

— Почему? — слабо выговариваю я.

— Потому что ты не будешь жалеть о нем, потому что он ушел с дороги, и не будет путаться под ногами. Потому что я тебя никогда и никому не отдам!

Чувствую, как по щекам катятся слезы. Он нежно собирает их губами. Я утыкаюсь ему в грудь.

— Ты говорил, что не совсем определился в своих чувствах. Обещай, что не будешь врать мне. Если что-то изменится, просто скажи честно.

— Хорошо! Обещаю. И говорю честно! Все уже изменилось! — я поднимаю на него глаза. Что он имеет в виду?

- Сейчас я уже вполне определился и вполне уверен в своих чувствах.

Замираю в ожидании.

— Я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной. Я не скажу больше, но не потому, что сомневаюсь, а потому что ты не готова пока слышать громких слов. Я буду доказывать тебе на деле!

— Я верю тебе. Но, если ты меня обманешь, я не переживу, — говорю честно.

— Нет. Ты должна меня пережить. Потому что терять я больше не хочу!

— И жили они долго и счастливо? — с улыбкой говорю я.

— И умерли в один день. И никак иначе! — добавляет Егор.

Его губы находят мои, и мы снова забывается в поцелуе.


Глава 10


Рассвет уже стучится в окно, а мы с Вероникой не так давно заснули. Я привык просыпаться в шесть утра и бежать по делам, но сегодня не хочу выбираться из постели. Я бы здесь жить остался, если бы мог. Вероника лежит рядом, волосы разметались по подушке, дыхание ровное, она еще крепко спит. Я смотрю на нее и думаю о нашем вчерашнем разговоре, и о том, как резко изменилась моя жизнь. Я не соврал Веронике. Я действительно сейчас уже уверен в своих чувствах. Я понял, что совпал с ней в ту ночь, у камина. И дело не только в сексе, который оказался умопомрачительным. Я понял, что рядом с ней снова могу дышать, как будто до этого находился в странном подобии спячки, а сейчас очнулся от тяжелого дурмана, оглядываюсь по сторонам и замечаю краски, которых не видел раньше, как будто черно-белый мир вдруг заиграл цветами, вкусами, ощущениями. Я наклонился немного, вдыхая запах любимой женщины, почувствовал умиротворение иии… то что мой друг тоже просыпается и требует внимая к себе. Нет. Жалко будить Веронику. Пусть поспит. Легко целую ее в висок, она слегка морщится, но не просыпается. Я вчера не стал говорить ей о любви, побоялся, что она не поверит, подумает, что вру, что так быстро нельзя это понять. Но я-то знаю, что можно влюбиться с одного взгляда. Похоже, со мной это случилось снова, как бы это ни было поразительно. Я думал, что свой лимит любви и счастья я уже исчерпал. Поэтому даже не надеялся встретить кого-то еще, родного и близкого, но жизнь умеет удивлять. Иногда приятно.

Мысли переходят на ее бывшего мужа. Как она могла жить с таким ничтожеством? Да еще и любить, и что она имела в виду, когда сказала: «Раньше думала, что люблю»? Хотя, разве мало у меня знакомых, которые изменяют женам направо и налево? Да и жен немало, которые изменяют мужикам. Интересно, у Вероники были еще мужчины кроме этого утырка? Конечно, это не имеет большого значения, каждый имеет право на прошлое, но все же. Не похоже, чтобы у нее был большой опыт с мужчинами. Надеюсь, так и есть. Надо подробнее узнать об этом прыще. Что-то мне подсказывает, что от него можно ждать неприятных сюрпризов.

Смотрю на часы, стрелка подбирается к половине седьмого. Скоро надо вставать. Я и так не вспоминал про работу три дня. Такого давно не случалось. Сегодня понедельник, придется ехать в офис. Есть несколько срочных дел, которые отложить нельзя. Хотя очень не хочется оставлять мою сказочную фею одну. Наклоняюсь, целую ее более настойчиво. Она сонно открывает глаза, потом сама тянется к моим губам. Она теплая, разморенная сном, мягкая и податливая, такая, как нужна мне именно сейчас. Она дарит мне лучшее пробуждение, о котором можно мечтать.


В офис я, конечно, опаздываю. Оторваться от Вероники получилось с трудом. Да и вообще, чувствую себя странно. Раньше я с головой окунался в дела, чтобы не думать ни о чем больше, а сейчас с трудом могу представить, что просижу в офисе целый день. Очень хочется послать всех подальше и рвануть снова на дачу, где меня ждут и, надеюсь, любят. Если получится, то я именно так и поступлю.

Мой основной офис находится в центре города. Поднимаюсь на лифте на пятнадцатый этаж. Прохожу мимо секретарши, здороваюсь. Блин, моя правая рука Зинаида Петровна в отпуске. Как я забыл? Вместо нее сидит ее помощница. Истинная блондинка. Нелегко мне придется, но надо потерпеть две недели. Прошу сделать кофе, захожу в кабинет. Не успеваю сесть, чувствую вибрацию телефона в кармане. Это сообщение от Вероники. Набираю ответ. В этот момент в кабинет без стука вплывает Лариса Ивановна, заместитель директора по развитию. Я отрываю глаза от телефона, на лице блуждает улыбка, которую Лариса принимает, видимо, на свой счет, потому что стремительно подходит и вешается на шею, пытается еще и поцеловать. Приходится схватить ее за запястья и резко отстранить от себя, уворачиваясь от поцелуя. Вот она, одна из моих мимолетных связей собственной персоной. Хотя с сотрудниками я не завожу интрижек принципиально, но с Ларой мы знакомы давно. В то время она еще не работала на меня, а взял я ее потому, что она действительно классный специалист в своем деле. Если эта женщина чего-то хочет, зубами выгрызет. Внешность у нее что надо: крепкая задница, пухлый рот и силиконовая грудь. Как ни странно, при всем этом в голове тоже не пусто. Поэтому, пока мужики пялятся в ее декольте, она прекрасно может продвинуть нужные условия контракта. Ну а мы потом отмечаем успех, обычно в ее постели. Лариса из тех, кто никогда не откажет снять напряжение, а потом не будет выносить мозг, что не позвонил. Меня это всегда устраивало. Теперь придется ее разочаровать тем, что нашей страстной дружбе пришел конец. Надеюсь, ей не придется объяснять дважды.

— Ты не рад меня видеть? — обиженно спрашивает Лара.

— Почему? Надеюсь, ты принесла хорошие новости?

— Не просто хорошие, а очень хорошие! Поэтому твоя козочка заслужила благодарность! — она снова тянет ко мне свои наманикюренные руки. Приходится снова вывернуться из ее объятий, сесть в кресло, и придвинуть его вплотную к столу, чтобы ей было сложнее до меня добраться. Понимаю, что она рассчитывала на жаркий приём, возможно прямо в кабинете, и еще неделю назад я бы не стал раздумывать, отодрал бы ее где-нибудь в туалете. Мой кабинет для таких вещей не предназначен, это точно. Но сегодня все изменилось, крошка.

Лариса, видимо, до последнего не теряет надежды, потому что присаживается на край стола, неприлично оголяя ноги в глубоком разрезе юбки.

— Лариса, если ты хочешь доложить о результатах сделки, будь добра, сядь на стул. Тебе и мне так будет удобнее, — говорю мягко, но она понимает, что спорить не стоит, если не хочет меня выбесить. Однако вставать она не спешит, хоть и напрягает спину, и немного прикрывает ноги.

— Егор, что-то случилось?

— Что-то случилось. Я прошу последний раз, сядь на стул, — наконец дошло. Она соскакивает со стола, обходит его кругом и садится, на лице застыла обида. Ну, что поделать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Лариса. Я скажу один раз, больше повторять, надеюсь, не придется, — смотрю на нее в упор, чтобы она понимала, что я не шучу, — мы вроде всегда понимали друг друга?

Она кивает.

— Я тебе никогда ничего не обещал, и тебя, вроде как, это устраивало, раньше мне тоже наши нечастые встречи были интересны, но давай на этом все закончим. Теперь ты просто мой сотрудник и общаться мы будем только по рабочим вопросам в РАБОЧЕЙ атмосфере. Понятно? — жду ответа.

— У тебя кто-то появился? — несмело спрашивает она. Честно говоря, первый раз наблюдаю эту женщину растерянной.

— Какое это имеет значение? — не собираюсь ей ничего объяснять.

Похоже, нужного ответа я не дождусь. Повторяю еще раз.

— Тебе понятно?

Она кивает, ничего не говорит. Ладно. Пусть так.

— Хорошо. Тогда давай еще раз и по делу. Что там с последним контрактом?


Глава 11


Как только Егор уехал на работу, я сразу почувствовала себя одиноко. Три дня мы не расставались ни на минуту. Получается, я так быстро привыкла к нему? Как так может быть? Хотя, наверное, так и есть. К хорошему ведь быстро привыкают. Это с одиночеством я училась справляться три года, а к Егору прикипеть душой времени много не потребовалось.

На работу его отпускать не хотелось. Как только он надел строгий костюм, сразу стал каким- то далеким, чужим. Он прощался со мной поцелуем, но я видела, что мыслями он уже весь в делах. Я представила его в кабинете. Интересно, вокруг работает много баб? Вспомнила молодую козу, которую я видела на заводе, но Егор говорил, что там бывает редко. Главный офис у него в центре города. Еще я как-то пошутила про секретаршу, он засмеялся, сказал, что у него ооочень опытный секретарь, и ей уже за пятьдесят. Это меня немного успокоило. Не хотелось бы превратиться в ревнивую неврастеничку, но как только думала о нем и какой-нибудь стройной блондинке, в душе такая волна поднималась, аж в глазах темнело. А ведь раньше я считала себя не ревнивой.

Ладно. Надо чем-то заняться, иначе я рехнусь. Решила навести порядок. Обычно это всегда помогало отвлечься. Начала протирать пыль на полках, сложила разбросанные вещи, открыла ящик комода, чтобы убрать запонки Егора, которые он забыл на тумбочке, и замерла. Здесь лежали около десятка фотографий в рамках. На них везде была изображена она. Его жена. На некоторых был и Егор. Он изменился. На тех фото он моложе, без бороды, прическа другая, но главное — взгляд, открытый, какая-то бесшабашность в глазах и счастье. Да. На этих фото он счастливый. Смогу ли я сделать его таким снова? И действительно ли он забыл свою жену? Она была красивая. Непонятно только, чем я ему напомнила ее? Мы совсем разные. Общих черт я не нахожу. Посмотрела еще раз внимательно в глаза женщины на фото и мысленно обратилась к ней: "Если ты и правда любила, отпусти его. Он достаточно страдал. Дай ему быть счастливым снова. Дай нам быть счастливыми". Еще подумала, что надо сходить в церковь. Давно я там не была. Поставить свечку и за его жену тоже, хотя я не знаю, как ее зовут.

Положила фото на место, взяла телефон. Решила написать Егору. Он быстро ответил, что уже на работе, и уже соскучился. Отправила ему смайлик с поцелуем. Он прислал в ответ сердечко. Как это глупо, как подростки, ей богу, но так мило. На душе сразу стало тепло. Потом опять вспомнился бывший муж. С ним наши переписки состояли в основном из списка продуктов, которые нужно купить в магазине. Зато любовнице своей он написывал такие поэмы, что впору плакать. Начиталась в свое время так, что до сих пор тошнит. Ладно. Не буду о нем думать. Много чести. Отложила телефон, продолжила уборку. Через несколько минут услышала, что Антоша проснулся. Пошла кормить его завтраком.

Погода сегодня снова радовала, поэтому сын поел и понесся во двор играть с собакой. К слову сказать, за эти дни он так наловчился скакать на костылях, что уже и не вспоминал про гипс. Только бинты приходилось менять каждый день, потому что к вечеру они становились черными.

Пока убирала со стола, позвонила Натаха. Блин. Я ей так и не перезвонила.

— Привет, пропащая! — с ходу начала она выговор. — Тебя там не похитили, часом?

— Почти, — смеюсь я.

— Где шляешься? Дома тебя нет, на звонки не отвечаешь, на работе не появляешься!

— Ты прям как ревнивый супруг!

— Нет! Я как нормальная подруга! Переживаю за тебя и за Антошку.

— У нас все хорошо. Не беспокойся!

— Ты к родителям умотала, что ли?

— Нет. Не к родителям, — загадочно говорю я.

— Та-а-ак. Я чего-то не знаю? Колись быстро!

— Я на даче у-у-у-у, — нарочно делаю паузу, — у Егора, — говорю и предвкушаю бурную реакцию. И она не заставляет себя ждать:

— У какого Егора? — визжит она. — У того, которого ты послать собиралась подальше?

— У того самого.

— И как он тебя туда заманил? Споил или по башке огрел?

— Почти!

— Что почти. Ты хоть дала ему или до сих пор оборону держишь?

— Нет. Оборона рухнула в первый же день. Все бастионы сданы! — весело отвечаю я.

В телефоне пауза. Надо же, похоже, я смогла хоть раз удивить Наташку.

— Боже. Боже. Дай присяду. То есть ты, наконец, вспомнила, что у тебя тоже есть, что дать мужику? Ну, поздравляю! Считай, второй раз девственности лишилась! Я уж думала этого никогда не случиться, — смеется она и продолжает, — слышу, голос довольный! Не разочаровал Егорка?

— Нет. Не разочаровал.

— Молодец! Зачет ему! А что ты у него на даче делаешь? На работу не собираешься? Тут Гном рвет и мечет! А Танька еще и масла в огонь подливает.

— Пусть хоть лопнут все. Я на больничном.

— Понятно. Как Тошик?

— На трех ногах уже бегает лучше, чем на двух.

— Без осложнений?

— Вроде как. Завтра нам на прием. Может еще что скажут, — спасибо Натахе, я хоть вспомнила об этом. А то совсем из реальности выпала. Надо будет сказать Егору, что завтра с утра нам в город нужно.

Натаха тарахтит дальше, докладывает последние сплетни с работы. Мы с ней прощаемся, договорившись встретиться на днях. Она берет с меня клятвенное обещание познакомить ее с Егором.

Звоню маме. Рассказываю об Антоне, она долго причитает, как такое могло случиться с бедным ребенком, потом предлагает забрать его к себе, чтобы он на природе быстрее поправился. Я обещаю спросить, захочет ли он. Про Егора пока ничего не говорю. Успею еще. Положив трубку, думаю о том, что отправить Антона к родителям не такая уж плохая идея. Он давно не гостил у них, думаю, будет рад. Только на работу выходить не хочется. Надо узнать, как долго я могу находиться на больничном?

Да, Гордеева! Раньше на работу бегом бежала, теперь колом не загонишь. Ладно. Написала Егору, что завтра нам в больницу надо. Ответил он через минут пятнадцать: "Антошу что-то беспокоит, или это простая формальность?" Я написала, что мне нужно больничный продлить, а может меня уже на работу выгонят, и мне спокойнее будет, если Антона все же доктор посмотрит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вскоре Егор позвонил. Сказал, что все уладил уже. На больничном могу сидеть, сколько захочу, а Антона посмотрит его знакомый травматолог, который точно лучше, чем доктора в поликлинике. Вот так бывает, когда все проблемы решаются по одному телефонному звонку. Боже, как я отвыкла от этого.

К вечеру успела приготовить ужин. Егор приехал с офигенным букетом цветов. Я его рассматривала потом еще час. Таких цветов мне никогда не дарили. Максимум розы на день рождения, тюльпаны на 8 марта. Здесь же были собраны разные виды роз, орхидей, ягод и каких-то цветов, названий которых я не знала. Все подобрано в цвет, ничего лишнего, но любоваться можно часами. Егор пошутил, что больше не будет дарить мне таких букетов, потому что я уделяю слишком много внимания ему, а не самому Егору. Я, конечно, каюсь, подхожу к моему мужчине и дарю самый нежный поцелуй, на который способна. Кажется, я прощена.


Мы сидим на диване в гостиной, Антон смотрит телевизор в своей комнате. Егор рассказывает, про работу, говорит, что следующие пару дней будет очень занят, потому что они сдают крупный объект. Это окончательно укрепляет меня в мысли, что нужно съездить к родителям, пока выдалась такая возможность. Говорю Егору о своих планах. Он не против.

— Только отпускать тебя все равно не хочу. Скучать буду, — говорит он.

— Я тоже, — это правда. Даже не знаю, как переживу эти несколько дней.

— Я бы тебя отговорил, но понимаю, что буду очень занят. Поэтому все равно буду приползать поздно и уходить рано. Ты на машине поедешь? — я уже рассказывала Егору о своих родителях, где живут и чем занимаются.

— Да. Тем более с гипсом Антону на автобусе будет тяжело.

— Завтра на 9 утра я договорился, что вас посмотрит травматолог. Потом можете собираться, до дома вас мой водитель довезет.

— Не беспокойся, мы такси вызовем. Нам так удобнее будет.

— Как хочешь, если передумаешь, предложение в силе.

— Спасибо, — благодарно шепчу я, — что бы я без тебя делала?

— Мне не сложно. Если завтра ты уезжаешь, то хватит болтать! Мы еще многое должны успеть!

— Прям многое? — с улыбкой уточняю я.

— Ага! И не один раз!

— Ого! — хочу сказать что-то еще, но рот мне закрывают поцелуем.


Глава 12


Ночь была жаркой, а утро суматошным. На встречу с доктором мы основательно опаздывали. Как оказалось, встреча с ним должна была состояться в том же здании, где располагался офис Егора. Весь третий этаж занимал медицинский центр, который тоже принадлежал ему. Как я поняла, сейчас они достраивают комплекс, куда потом переедет вся клиника. Здесь врачи ведут только консультационный прием, а в новом здании будет уже полноценное отделение с хирургическим комплексом и стационаром. Центр частный, но через благотворительный фонд здесь оказываются и бесплатные услуги, а в будущем планируется еще и открытие специализированного отделения, где будут находиться тяжело больные дети вместе с родителями со всей страны. Короче, планы у Егора были грандиозные, в ближайшие два дня они заканчивают строительство здания центра. Именно поэтому сейчас такая напряженка.

Егор опаздывал на какую-то важную встречу, поэтому завел нас в кабинет доктора, очень быстро познакомил и убежал к лифту на свой этаж. Сказал, если что, он на пятнадцатом этаже, быстро чмокнул меня в губы и был таков.

Врач был очень вежлив, долго рассматривал рентгеновские снимки, задавал вопросы, подробно пояснял свои рекомендации. Конечно, с поликлиникой даже сравнивать не стоит. В итоге уже через тридцать минут мы были свободны.

На выходе я заглянула в сумку, чтобы достать телефон, и увидела папку документов, которую забыла вернуть Егору. Выходя из машины, он попросил взять ее с заднего сиденья, но из-за спешки я сунула папку с сумку и забыла отдать. Черт! А если это важные документы? Набрала его номер, но трубку никто не брал. Видимо, встреча уже началась, и он перевел телефон в беззвучный режим. Так. Что делать?

Отвела Антона в кафе, которое располагалось на втором этаже, заказала ему пиццу, а сама отправилась на пятнадцатый этаж, чтобы передать документы Егору. Выйдя на нужном этаже, прошла на ресепшен. Тут меня встретила эффектная, ярко накрашенная брюнетка в строгом костюме. Я объяснила, что мне нужна приемная Егора Сергеевича, она с недоверием посмотрела, но набрала на телефоне кого-то. После разговора сообщила, что Егор Сергеевич на встрече, когда освободится, она не знает, но я могу оставить документы его секретарю. Девица показала, куда пройти. Я отправилась в указанном направлении.

Да, офис впечатлял. Все красиво, везде зелень, удобные диванчики. Дальше по коридору располагались стеклянные раздвижные двери, а за ними большая приемная. За круглой стойкой сидела блондинка, лет двадцати. Это и есть его секретарша? Разве он не сказал, что ей далеко за пятьдесят? Вот и первые уколы ревности, ты готова бороться с этим? Противостоять таким вот куклам, которых около него вьется толпами? Подхожу ближе, блондинка отрывает взгляд от ноутбука:

— Здравствуйте! Вы хотели что-то передать Егору Сергеевичу? Он сейчас на встрече.

— Да. Он забыл папку с документами, а они, возможно, ему срочно нужны. Передайте как можно скорее.

— Да, конечно.

В этот момент в приемную входит другая мадам, тоже блондинка, но постарше. Сразу чувствуется другой уровень, потому что смотрит она на всех свысока. На ней ярко-красная блузка, из которой буквально вываливаются сиськи, юбка-карандаш обтягивает упругую задницу. Интересно, это вписывается в офисный дресс-код?

Блондинка номер один обращается ко второй:

— Лариса Ивановна, вы в кабинет к Егору Сергеевичу?

— Да, Мариночка.

— Тут женщина принесла документы, говорит, Егор Сергеевич их забыл. Не могли бы вы передать.

Я стою, ощущая себя никчемной мебелью. А еще это обращение — «женщина», как я его ненавижу! Сразу чувствуешь себя старой, огромной, неуклюжей. Как будто ты не в модном офисе стоишь, а на рынке помидорами торгуешь. Нет, я понимаю блондинку. Когда мне было двадцать, те, кто был на десять-пятнадцать лет старше, тоже казались мне старухами, и все же. Масла в огонь подливает вторая.

— Забыл? — переспрашивает она, при этом окидывает меня таким взглядом, как будто перед ней разносчик пиццы, и она думает, стоит ли дать мне чаевые, — интересно где? — добавляет она.

Типа, как такой Бог как Егор мог вообще оказаться рядом с такой как я?

Чувствую себя рядом с этой расфуфыренной блондинкой даже не гадким утенком, а вороной с помойки. Я ведь даже накраситься с утра толком не успела, влезла в первые попавшиеся джинсы, хвост собрала кое-как и побежала.

— Конечно, передам, Мариночка, — буквально поет эта Лариса. — Я как раз иду к Егору, он меня уже ждет, — сказано опять таким тоном, как будто она идет к нему потрахаться, а не посовещаться, и еще это фамильярное обращение по имени. Так, Гордеева, держи себя в руках.

— Ему что-то передать? — снизошла мадам Лариса, так, кажется, ее зовут, до вопроса ко мне. Поднимаю голову выше. Хрен вам всем, расстраиваться будем потом. Сейчас нужно достойно выйти из ситуации.

— Скажите, Вероника передала, — уверенным тоном говорю я, — пусть позвонит мне, когда освободится, — хочу уйти, но потом добавляю. — Хотя не надо. Он сам догадается, когда пропущенный увидит. До свидания! — направляюсь к выходу. Мне показалось, или у Ларисы перекосило лицо?

Выхожу в коридор, иду к лифту, спускаюсь за Антоном. Щеки горят, внутри целый букет гадких чувств, самое яркое из которых — ревность. Нормальный он там цветник держит, цветовод хренов. И Лариса эта, видимо, главная роза! Даже не хочу думать, что сейчас она трясёт возле Егора своими сиськами. Господи. Как я теперь уеду? Да я с ума сойду у родителей. Надо успокоиться. Но как? Так и знала, что стоит выбраться из нашего убежища, сказке придет конец. Вот тебе и «жили долго и счастливо»! Как была ты Гордеева дурой, так и осталась.


Посидев с Антоном в кафе, я немного успокоилась, ничего ведь не изменилось, а бабы, ну так это не новость. Не буду себя накручивать. Хотя, неприятный осадок остался.

Домой мы добрались на такси. Собрали вещи, и через пару часов были уже в дороге. Ехать нам предстояло около трех часов, хотя из-за вечного ремонта дорог еще час мы потеряли в пути. На место добрались уже к вечеру. Родители заждалась. О том, что мы приедем, я сообщила им накануне. Радости их не было предела, меня тоже переполняли теплые чувства. Я не видела родителей несколько месяцев, поэтому очень соскучилась.

Егор не звонил целый день, прислал сообщение с вопросом, доехали ли мы, я отписалась, что дорога заняла времени больше, чем планировала, но доехали нормально. За суетой и разговорами с родителями пролетел вечер, наступила ночь. Уже собираясь засыпать, услышала звонок. По любимой мелодии сразу догадалась, что это Егор.

— Привет!

— Привет! — услышала в трубке любимый голос. — Ты еще не спишь?

— Собиралась, но не смогла уснуть. Как будто знала, что ты позвонишь, — с улыбкой говорю я.

— Прости, только освободился немного. Как вы там? Как доехали?

— Нормально в целом. Пробки и ремонт дорог напрягал, но я справилась.

— Надо было тебя с водителем отправить, я переживал.

— Не стоило. Я уже большая девочка!

— А вдруг бы ты снова колесо пробила? — видимо, улыбаясь, говорит Егор.

— Боишься, что мне бы снова помог очаровательный незнакомец?

— Конечно, боюсь! Придется незнакомцу челюсть сломать, жалко парня!

— Какой ты ревнивый и ужасный!

— Ага. Или ужасно ревнивый!

— Я сегодня тоже в твоем цветнике побывала, — решилась я все же затронуть больную тему, — посмотрела на твою секретаршу, которой "далеко за пятьдесят", — с легким укором говорю я.

— Только не вздумай ревновать к ней. Моя верная Зинаида Петровна в отпуске. Подсунула мне свою помощницу, она тупая как пробка, я даже имени ее запомнить не могу, то ли Мария, то ли Маргарита.

— Марина, — напоминаю я.

— Точно, Марина, вечно все путает и сует нос, куда не надо.

— Короче, тяжело тебе, я поняла. Тебе хоть документы передали?

— Передали. Мне их Лариса Ивановна передала, мой зам. по развитию. Ты с ней, надеюсь, не встретилась. Вот это настоящая грымза.

— Как же не встретилась. Она меня в проходе чуть своей грудью не придавила. Лариса Ивановна, значит? Как в фильме про Мимино?

— Почти. Только там "Ларису Ивановну хочу", а у меня "Ларису Ивановну хочу убить". Тоже бесящая особа.

— Зачем держишь таких особ?

— Ну, что сказать. Со своими профессиональными функциями она справляется первоклассно, поэтому и занимает такую должность. А задача у нее — находить самые выгодные контракты и доводить их до подписания на выгодных для нас условиях.

— А силиконовые сиськи ей сильно помогают в этом? — почти зло спрашиваю я.

— Возможно. Мне не интересно, как она это делает, главное результат я получаю нужный. Вероника, я соскучился, хотел поговорить с тобой перед сном, а в итоге мы обсуждаем каких-то куриц с силиконовыми сиськами, которые мне по хрен, — недовольно говорит Егор.

— Ладно, извини.

— Нет, если эти дуры тебя чем-то обидели, я им завтра головы снесу, а если нет, то давай больше не будем об этом.

— Хорошо. Давай не будем, — соглашаюсь я, но чувствую, что прежнего легкого разговора уже не получится.

— Что сказал врач? — переводит тему Егор

— Все нормально. Твой врач еще раз все проверил, дал рекомендации и выписал нам новый витаминный комплекс.

— Понятно. Ты когда назад собираешься?

— Не знаю, наверное, завтра еще побуду, а послезавтра поеду.

— Я скучаю без тебя, — вот, наконец, слышу то, что греет душу.

— Я тоже. Не могу уснуть, как я могла настолько привыкнуть к тебе за несколько дней?

— Это тебе не хватает секса перед сном, чтобы уснуть, — уверенно говорит Егор.

— Думаешь, в этом все дело? Так я наоборот думала высплюсь. Оказывается, не тут-то было, — смеюсь я.

— Оказывается! — довольно добавляет он, — мне не хватает тебя тоже.

— Правда?

— Правда! Сам в шоке! Думал, до дома доползу и отрублюсь, но без тебя как-то пусто.

— Потерпи еще денек. Потом я приеду и буду надоедать тебе! На работу я забила, Антона оставлю у родителей…

— Эх! Придется и мне отпуск брать.

— И что мы будем делать?

— Точно не скажу, но большую часть времени мы будем проводить в кровати!

— Да? Отсыпасться будем? — подначиваю я.

— Ага. В перерывах.

— М-м-м-м, — мечтательно мычу я. — И когда у тебя отпуск?

— Если серьезно, ничего обещать не могу, но после сдачи проекта постараюсь освободить себе недельку.

— Было бы здорово.

Мы болтаем еще несколько минут, прощаться не хочется, но я чувствую, что Егор устал, он начинает зевать, у меня тоже глаза слипаются, поэтому приходится. Пожелав спокойной ночи друг другу, мы разрываем связь. После разговора в душе снова поселяются покой и радость, которые исчезли после посещения его офиса. Он назвал их курицами и сказал, что они ему по хрен. На этом и сосредоточим мысли, иначе свихнуться можно. Вспоминаю его слова, что ему тоже не хватает меня, засыпаю с блаженной улыбкой, представляя лицо любимого мужчины.


Глава 13


На следующий день просыпаюсь поздно от запаха свежей выпечки. Именно это и отличает утро в отчем доме. Никто так не готовит, как мама, и никто не встанет ради тебя ни свет ни заря, чтобы к твоему пробуждению испечь любимые булочки. Возможно, на пенсии я буду такой же, и тоже освою мамин фирменный рецепт, но пока я к такому точно не готова. Да, после визита к родителям как всегда придется сесть на диету. Но это того стоит. Встаю и шлепаю босыми ногами на кухню. Вся семья уже в сборе, Антон с довольной мордахой лопает булки, мама умиленно смотрит, как он доедает последний кусочек сдобы.

Желаю всем доброго утра. Сажусь за стол, мама наливает мне кофе. Боже! Какой это кайф, когда за тобой ухаживают! Я снова чувствую себя маленьким ребенком, сейчас поем и побегу лазать по деревьям! Отламываю кусочек посыпанной сахарной пудрой ароматной булочки, он тает во рту!

— Мы думали, ты никогда не проснешься! — подначивает Антон. — Я уже второй раз завтракаю!

— Молодец! А я решила отоспаться! — не объяснять же всем, что не могла заснуть полночи. Чего только в голову не лезло!

— Ну да, у дяди Егора ты рано вставала, — спасибо сын! Находка для шпиона!

— Кто такой дядя Егор? — естественно оживляется мама.

— Это мамин жених! — деловито отвечает Антоша. У мамы отваливается челюсть. Сейчас начнется…

— А почему мы об этом ничего не знаем?

— Потому что кто-то не умеет держать язык за зубами, и бежит вперед паровоза, — недовольно смотрю на Антона.

— А разве это был секрет?

— Это был не секрет, но я сама хотела все рассказать.

— Мы тебя слушаем, — с интересом продвигается мама и впивается в меня взглядом.

— Ну, собственно Антон все рассказал. У меня появился "жених", "Дядя Егор".

— Иииии?

— Что ииии? Мы встречаемся всего ничего, поэтому рано пока о чем-то говорить.

— Если не о чем говорить, тогда почему вы вместе встаете? То есть у вас все серьезно?

— Возможно.

— Кто он? — Боже! Как я не хотела этого допроса.

— У него свой бизнес. Мы познакомились случайно. У меня колесо спустило, он помог на дороге, потом оказалось, что он работает с нашей фирмой. Вот так.

— Сколько ему лет?

— Сорок. Он вдовец.

— Он тебе нравится?

— Мама от него тащится! — встревает Антон. Боже! Это закончится?

— А когда ты нас познакомишь с ним?

— Как только это будет уместно. Все. Я вам все сказала! Допрос окончен?

— Возможно. Антон? А что ты думаешь о дяде Егоре? — не собирается успокаиваться мама.

— Он умеет ловить рыбу, мы с ним на рыбалку ходили, и собака у него классная! Заир. И он со мной играл в шахматы!

— В общем, он тебе нравится?

— Да! Не то что….- он замолкает. Слово "папа" чуть не срывается с его губ. Антон морщится, потом оживляется. — Да! Вчера папа звонил вечером, когда я уже почти заснул.

— Как? — что за фигня? Какого хрена он звонит ребенку в такое время? — Что он хотел?

— Да, я сам не понял. Спрашивал, как у нас дела. Я сказал, что мы уехали к бабушке. Когда вернемся, не знаю. И что я спать хочу. И все.

— Странно. А сегодня он не перезванивал?

— Нет. И пусть не звонит! Я с ним говорить не хочу!

— Ладно! Ты гулять собирался? Иди, погода — чудо!

Антон уходит, мы с мамой доедаем завтрак, она продолжает пытать меня про Егора, дает умные советы. Я терплю. А что еще мне остается? Мама всегда знает, как лучше!

Целый день отдыхать не прокатило, мама находит мне применение, вспоминает, что надо потолки помыть и шторы постирать. Ладно. Предупреждаю сразу, что завтра уезжаю. Поэтому мама неутомима. Егор прислал утром пару сообщений. Предупредил, что сегодня самый напряженный день, извинился, если будет не на связи. Ладно. Пусть работает спокойно.

Мама загоняла меня основательно, спасибо ей, спать я, наверное, буду крепко. Набрала пару раз Егора, но он не ответил. Ничего страшного. Предупреждал же. Хотя, время одиннадцать вечера, неужели до сих пор работает?

Когда уже почти заснула, раздался звонок. Конечно, Егор.

— Привет, моя хорошая! — раздается в трубке родной голос.

— Привет!

— Прости меня, день просто сумасшедший, — говорит как будто на ходу, и на заднем фоне голоса, причем отчетливо слышу женский смех. Сразу в памяти всплывает Лариса со своими буферами.

— А ты еще не дома?

— Нет. У нас было торжество по поводу сдачи проекта, вот, наконец, проводили последних важных гостей, теперь могу и я домой отчалить. Устал ужасно!

— А-а-а! Я думала, проекты сдаются на стройке, — про себя добавляю: "А не в ресторане в полдвенадцатого ночи".

— Конечно, на стройке. А потом в ресторане. Это обязательный этап. Иначе последние подписи хрен кто тебе поставит. Да и потом еще работать с этими чиновниками и инвесторами. Без этого никак! — уверенно объясняет Егор. Интересно, он пил? По голосу определить не могу.

— Короче, я ничего не понимаю в стройке, — вздыхаю я. По звукам слышу, что он вышел на улицу. Голоса стихли, зато слышен шум машин.

— Тебе и не надо в ней понимать!

— Ладно, надеюсь, все прошло гладко?

— Конечно, нет! Ты точно ничего не знаешь о строительстве! Гладко у нас не бывает никогда, поэтому всегда столько нервов, всегда приходится выкручиваться, подмазывать, чтобы смотрели куда надо, а что не надо не видели.

— Сколько нового я узнаю! В итоге все смотрели куда надо?

— В итоге да. Так что можешь меня поздравить!

— Поздравляю от души! Жалко, я далеко, — с сожалением говорю я.

— Спасибо! Для меня это, правда, важный этап. И мне тоже жалко, что ты далеко. Хотя я еле ноги тяну. Толку от меня было бы мало, если честно!

— Тогда скорее иди отдыхать, потому что завтра я приеду, и, надеюсь, ты отработаешь два дня прогулов, — строго говорю я.

— Я помню, ты знаешь как подать жалобу в трудинспекцию!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ага. Так что бойсяменя!

— А оплата мне за труд будет?

— А что ты хочешь в качестве оплаты?

— Хочу, чтобы ты согласилась!

— На что?

— Пойти со мной в ресторан.

— М-м-м, даже не знаю, — продолжаю я играть роль строгой начальницы. — Только за бонусы в конце месяца.

— А бонусы поцелуями принимаете?

— Только ими!

— Тогда готовься! Чтобы смогла все унести!

— Я постараюсь! Так что, до завтра?

— До завтра! Как соберешься выезжать, позвони. Я постараюсь тебя встретить.

— Хорошо.

Мы прощаемся, я быстро засыпаю, будто в яму проваливаюсь.

Утром просыпаюсь опять поздно. После завтрака, пролистывая ленту на новостном портале нашего города, натыкаюсь на сообщение о строительстве медицинского центра. Это я и хотела почитать. Просматриваю заметку о вчерашнем мероприятии, о дальнейших планах и приблизительных сроках. Также здесь есть несколько фотографий. На них Егор в окружении других представительных мужчин. Есть фото и из ресторана. Длинный стол, за ним около 20 человек, Егор стоит, видимо говорит речь. Блять. Рядом эта сука сидит. Опять в чем-то красном. Мелькает мысль, что у Егора галстук тоже с красной полоской. Как будто специально в цвет ее платья. Так, Гордеева, не заводись. Это ничего не значит. Он же сказал, что домой поехал.

Ладно. Надо собираться в дорогу.


Прощаться с родителями всегда тяжело. Даже если знаешь, что через пару недель увидишь их снова. Багажник моей бедной машины забит под завязку баночками с вареньем, медом и разными соленьями. Даже картошки пакет и лука. И никакие заверения, что я там не голодаю и могу все купить, на маму не действуют. Я сильно и не пытаюсь. Знаю, что проще все взять, чем спорить с ней.

Перед отъездом, как и обещала, звоню Егору. Мы мило разговариваем, он обещает освободиться с работы пораньше и приехать ко мне. На душе тепло и светло. Предвкушение радостной встречи и приятного вечера будоражат кровь. Поэтому даже долгая дорога кажется не такой утомительной.

К городу подъезжаю около шести вечера. На въезде решаю заправиться, чтобы не оставлять машину с пустым баком. Впереди меня две машины. Пока стою в очереди, достаю телефон, вижу, в мессенджере новое сообщение с незнакомого номера. Наверное, рекламная рассылка. Открываю и замираю. Видео и подпись: "Лучшее окончание вчерашнего вечера! Егор неутомим!" И улыбающийся смайлик. Дрожащей рукой нажимаю на просмотр. Передо мной мелькают кадры, а я чувствую, как внутри все умирает. Вижу Ларису и Егора. Видео без звука, но я как будто слышу их смех, они заходят в спальню, короткий поцелуй и Егор начинает срывать одежду с этой курвы. Вижу его руку на ее груди, лицо, лишенное нежности, движения грубые. Я как будто вижу другого человека с его лицом. В голове нарастает гул, слышу резкий звук, не могу понять, откуда он. Потом резко поднимаю голову, понимая, что стою на заправке, и мне сигналят машины, потому что очередь моя подошла, а я даже не заметила. На каком-то жутком автопилоте завожу машину, отъезжаю в сторону и останавливаюсь там, где никому не буду мешать, чтобы прийти в себя. Осознание еще до конца не пришло, я еще не рассыпалась на куски, но трещины уже пошли. Мелькает мысль, что надо как-то добраться домой. Пока не вспоминать только что увиденное. Иначе потеряю себя, потеряю реальность, потеряю управление. А мне нельзя. У меня Антон. Пытаюсь сосредоточиться на этой мысли. Представляю только лицо моего мальчика. Снова трогаюсь с места, очень медленно, твердя только одно: домой, домой, там можно, сейчас нет. Когда уже сворачиваю в свой двор, чувствую, что трещины становятся больше, слезы уже во всю текут по щекам, практически ничего не видя, паркуюсь возле дома. Специально выбираю место между деревом и стеной, где меня не увидят бабки, как всегда сидящие на посту у подъезда. Этого не выдержу сейчас, начинаю всхлипывать, выдержка кончается. Рвущая боль начинает затоплять разум.

Как он мог? Закусываю руку, чтобы не начать орать прямо здесь. Как я могла ему поверить? Поверить в сказку, какой дурой надо быть? В этот момент по натянутым нервам бьет мелодия. Его мелодия. На экране высвечивается его улыбающееся лицо. Еще недавно такое родное, теперь оно доставляет порцию новой боли, всплывает лицо Егора на видео, там где он обнимает Ларису, ее грудь в кружевном белье и его грубые пальцы, как она хватает его за галстук, тот самый, в котором он был на фото в ресторане, и тянет к себе. Звонок стих и заиграл снова. Боже! Беру телефон, принимаю вызов и говорю быстро из последних сил:

— Больше не звони мне никогда. Сдохни вместе со своей Ларисой, меня забудь!

Отключаюсь! Дышу тяжело! Все радужное перед глазами от слез, дрожащими руками открываю ненавистное сообщение, пересылаю проклятое видео ему. Только сейчас обращаю внимание, что видео около десяти минут, я посмотрела лишь начало, видимо, самую приличную часть. Мне хватило. Досмотреть до конца не смогу. И так тошнота поднимается из желудка. Тяжело сглатываю, хочу удалить эту гадость, но потом останавливаюсь. Пусть. Потом, может, посмотрю. Когда снова вздумаю кому-нибудь поверить.

Снова входящий звонок. Сбрасываю и выключаю телефон. Надо дойти до квартиры. Нахожу в бардачке темные очки. Очень кстати. Надеваю. Выхожу из машины. Делаю вид, что не знаю ни одну старуху на лавочке. Поднимаюсь в квартиру, долго ищу в сумке ключи, вдруг дверь открывается изнутри, я пораженно поднимаю голову и вижу на пороге бывшего мужа.


Глава 14


— Привет, дорогая! Проходи! Я тебя уже заждался! — я пораженно смотрю на Виктора, хочу спросить, какого хрена он тут делает, а в голове мечутся мысли, может это сон? Дурной. Или какой-то цирк? Меня разыграть решили? Что все это значит? ЧТО?

Виктор отходит от двери, пропуская меня вперед, захожу на автомате, как заведенная кукла, почти ничего не видя перед собой.

— Ника, я вернулся, — говорит бывший муж, а я понять не могу. Кто вернулся? Куда?

— Ну что ты молчишь? Ты ведь хотела этого? Я бросил Ингу. Понял, что все еще люблю тебя, — до меня медленно, как до жирафа, доходит смысл его слов. Чувствую, как наружу рвутся переполняющие меня эмоции, причем прорываются они булькающим смехом. Сначала тихо, потом все громче, и вот я уже смеюсь, как ненормальная, согнувшись пополам. Виктор тоже пораженно смотрит и начинает улыбаться. Видимо принял мою истерику за радость. Тянет ко мне свои руки, пытается обнять. И тут меня срывает. Я отталкиваю его так, что он летит к противоположной стене, и ору:

— Ты что, совсем ебнутый? На хер ты мне нужен после всего? Вали отсюда, пока я ментов не вызвала!

Он пару секунд пристально смотрит на меня, выражение его лица меняется, приветливая радость сменяется злостью.

— Значит, не примешь назад?

— Нет!

— Значит, правду говорят, что ты себе ебыря богатого завела, Витя сразу не нужен стал, да? А до этого столько лет убивалась.

Хочу сказать, что не за ним убивалась, а за мечтами своими несбывшимися, из-за разочарования и одиночества. Только не поймет он, да я и говорить ничего не хочу. Выдавливаю только:

— Пошел вон!

— Хрен тебе! Никуда я не пойду! Это и моя квартира тоже. Третья часть принадлежит мне. Так что я буду жить здесь, нравится тебе это или нет.

Я медленно прохожу дальше по квартире, только сейчас понимаю, что здесь все провонялось запахом алкоголя, захожу на кухню, и не узнаю ее. Везде валяются пустые бутылки, грязная посуда, мусор. С ужасом взирая на все это понимаю, что так и мою жизнь кто-то изгадил, я ее мою, мою, а ее гадят. И не кто-то, а эти мерзкие мужики, которым главное в жизни пожрать и член свой пристроить.

Внутри поднимается такая волна ненависти и злости! Я не знаю, как с ней справиться, поэтому поворачиваюсь, и всю эту разрушительную энергию направляю на ублюдка, который стоит передо мной. С диким воплем бросаюсь на Виктора, вцепляюсь в его рожу ногтями, он, оправившись от шока, хватает меня за запястья, сильно сжимает. Я не унимаюсь, вырываюсь изо всех сил, бью его ногами, вырываю руку и луплю его кулаком, куда могу попасть. Он хватает меня снова за руки, швыряет об стену, я ударяюсь головой, перед глазами все плывет, сползаю на пол, чувствую грубые руки, они хватают меня за волосы, рывком поднимают, тащат к двери, я упираюсь, но тщетно. Виктор выталкивает меня за дверь, тащит к лестнице, толкает вниз и орет в след:

— Вали к своему ебарю и не возвращайся. Шлялась где-то неделю, теперь пришла, еще не так ей что-то. Психопатка!

Я лечу по ступеням, все мелькает перед глазами. Больно ударяюсь ребрами и плечом. Что-то летит в мою сторону сверху и падает рядом. Слышу, как за Виктором хлопает дверь. Потом тихо. Лежу, пытаюсь дышать. Получается плохо. Легкие горят, как будто в них нет воздуха. Поднимаю голову. Рядом лежит моя сумка. Это ее он выкинул следом. Потихоньку встаю. Боли не чувствую. Чувствую странное онемение. Как в тумане поднимаюсь, выхожу из дома. Иду к машине. Забираюсь на заднее сиденье. Сворачиваюсь в клубочек и начинаю тихо скулить, как побитая собачонка. Хотя так и есть. Я теперь снова никому ненужная, никчемная собачонка, которую все пинают с носка. Она ищет тепла и ласки, а как только думает, что нашла доброго хозяина, получает с ноги.

Не знаю, сколько времени я лежу так, как в каком-то трансе, дрожа всем телом, и жалобно скуля, то проваливаясь в темноту, то всплывая от боли и холода. Когда нахожу в себе силы подняться, на улице глубокая ночь. Я замерзла так, что зуб на зуб не попадает. Можно прогреть машину, но я ее так и не заправила. Топливо на нуле. Как я еще до дома доехала. Что делать?

Беру сумку, достаю и включаю телефон. Начинают сыпаться уведомления о звонках и сообщениях. Ничего не смотрю. Захожу в телефонную книгу и набираю Натахин номер. Надеюсь, она дома и одна. Трубку долго никто не берет, потом слышу ее сонный голос.

— Гордеева, ты сдурела? Час ночи! Что случилось?

— Случилось, — с трудом выдавливаю я.

— Ты где? — похоже, она сразу поняла, что все плохо. Я не выдерживаю, всхлипываю.

— Ника, ты где? Что случилось?

С трудом связывая слова, объясняю где я, и почему.

— Жди. Я еду.


Глава 15


Целый день я жил в предвкушении вечера. За два дня соскучился по Нике безумно. На работе бесило все, особенно Лариса. Она вообще последние дни как с цепи сорвалась. Всегда считал ее умной женщиной, сейчас начинал сильно сомневаться в этом. Как можно быть такой тупой, чтобы не понять с первого раза. Нет, она, конечно, не лезла с поцелуями, но провоцировала меня постоянно. Куда не повернусь, везде ее сиськи, которые почти вываливаются из блузки. По ее мнению, это должно меня заводить? На деле же бесило, ее силиконовые радости и раньше мне не особо нравились, сейчас вызывали отвращение. Пришлось напомнить про офисный дресс-код. Ненадолго помогло, правда, в ресторан вчера она приперлась опять в чем-то красном и едва прикрывающем грудь. Еще и уселась рядом, упросила одного из инвесторов поменяться с ней местами, и опять портила мне аппетит своим трепом. Сегодня утром я ее видел, она была странно веселая, прямо светилась радостью. Может, вчера подцепила кого, и теперь отвяжется от меня? Было бы волшебно. Иначе придется искать нового зама по развитию.

Уже собираясь выходить из кабинета, набираю Веронику, что-то от нее ничего не слышно, она уже должна была приехать. Странно. Трубку не берет. Может из-за музыки в машине не слышит? Набираю еще раз. Внутри зарождается беспокойство. Вдруг слышу голос Вероники. Он громкий, совсем не такой, как я привык слышать:

— Больше не звони мне никогда. Сдохни вместе со своей Ларисой, меня забудь!

Не успеваю ничего сказать. Ника отключается. Что за хрень? При чем здесь Лариса? Пока пытаюсь что-то сообразить, слышу сигнал входящего сообщения. От Ники. Открываю, и перед глазами все плывет. Что это за ересь? Это монтаж? Смотрю внимательней и с каждым кадром бледнею все больше. О боже! Это видела Ника. Это конец.

Возвращаюсь в кабинет. Сажусь за стол. Пытаюсь дозвониться до Ники еще раз. Бесполезно. Она, видимо, выключила телефон. Черт. Это плохо. Пытаюсь сообразить. Кто мог послать Нике эту херню? И откуда вообще взялось это видео. Смотрю внимательнее. Ясно. Снимала Лариса. Сука. Убью, тварь. Это ее квартира. Понятно. Там мы бывали несколько раз. Только это было точно не вчера. Последний раз это было летом. Тогда мы подписали крупный контракт, отмечали тоже в ресторане, потом поехали к ней. Как это доказать? Да и кому? Ника меня теперь видеть не захочет. С каждым кадром в душе поднимается отчаяние и чувство гадливости. Хочется не просто помыть руки, а с кожей содрать, потому что трогал эту шалаву. А что сейчас испытывает Вероника? Надо срочно ее найти. Но что я скажу? Она не поверит мне. Ставлю на паузу этот треш. Глаза бы тоже с мылом помыть. Как же со стороны это отвратительно смотрится! Но надо обратить внимание на детали. Должно быть что-то, что докажет мою невиновность. Возвращаю запись назад, уже не глядя на мерзкую парочку. Просматриваю все еще раз. Ничего. Видео заканчивается и автоматически начинается сначала. И тут в кадре мелькает то, что мне нужно. То, что однозначно докажет, что было это несколько месяцев назад, а не вчера.

Срываюсь с места и несусь к Веронике домой.

Останавливаюсь над подъездом, взбегаю по ступенькам, нажимаю звонок. Открывают мне, на удивление, быстро. Только на пороге я вижу незнакомого мужика.

— Санек, ты чё так долго? — говорит он, распахивая дверь. Видимо, понимает, что перед ним не Санек, пьяно икает, — ты кто?

— А ты кто? — спрашиваю я, — где Вероника?

— Аааа, понятно, — говорит мужик. — А вот и любовничек Никин нарисовался. Занята она. Спит. Утомились мы в постели. Воссоединение семьи отмечали!

До меня доходит, что это ее бывший муж, только при последних словах планка падает. Я хватаю пьяного утырка за горло и вношу в квартиру. Придавливаю к стене, сжимаю горло так, что он начинает хрипеть.

— Что ты сказал, тварь?

Мужик пытается вырваться, говорить он не может, поэтому отрываю его от стены и со всей силы вмазываю обратно. Он бьется башкой и затихает. Тогда отпускаю хватку, чтобы он мог говорить.

— Спрашиваю последний раз. Где Ника?

— Отпусти, мужик. Нет её дома. Она пришла, мы с ней поругались, и она ушла. Не знаю куда. Честно.

Сука! От отчаянья бью эту падаль со всей силы в челюсть. Он улетает куда-то в кухню, сносит, видимо, стол. Слышу мат и звон посуды. Хрен с ним. Потом разберусь. Разворачиваюсь, выхожу на улицу. Сажусь в машину. Мысленно спрашиваю: "Ника, где же ты? Где тебя искать?"

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 16


Почти всю ночь я не спал. Сначала катался по городу, потом приполз домой, но заснуть толком так и не смог. Я одновременно был в бешенстве и в отчаянии. Где теперь искать Веронику? Понятно, что найду рано или поздно, вечно она не сможет скрываться от меня. Мне даже думать страшно, в каком Ника состоянии. Ведь это был ее страх. Она просила не врать ей, а теперь получается, я стал на одну ступень с ее мудачным мужем. В глазах Вероники я сейчас такое же лицемерное дерьмо, каким был он, даже еще хуже. Лишь бы она не наделала глупостей. Еще и утырок этот наверняка добавил ей нервов. Что он в квартире делал, я так и не понял, ну да ладно. Потом разберусь. Сейчас бы Нику найти. Куда она могла пойти? Ей надо где-то зализать раны и прийти в себя. Потом она отгородится стеной отчуждения, и пробить ее будет очень сложно. Нельзя этого допустить.

Вспоминаю, что она говорила про какую-то подругу, Наташку, кажется. Еще она шутила, что Натаха сидит на пятом этаже в их скворечнике и собирает все сплетни. Если я правильно запомнил, на пятом этаже у них бухгалтерия. Едва дождавшись утра, звоню своему начальнику службы безопасности, прошу достать нужные сведения и как можно скорее. Пока он работает, решаю разобраться с Ларисой. Она, видимо, чувствует, что не стоит попадаться мне на глаза. Узнаю, что она ушла на больничный. Это не спасет ее. Звоню еще раз начальнику службы безопасности, даю указания насчет Ларисы, добавляю, чтобы шмотки ее выкинули, или отправили ей почтой, мне по фиг, а ее саму на порог больше не пускали.

Ближе к обеду мне приносят папку со списком всех Наташ, работающих в бухгалтерии фирмы «Полет». Слава Богу, таких аж две. Одна из них — работает всего 3 месяца, и по возрасту слишком молодая, а вот вторая — 31 год, работает давно и под описание вполне подходит. Есть ее сотовый телефон. Отлично.

Звоню.

Трубку долго никто не берет, потом слышу:

— Алло?

— Здравствуйте! Наталья Павловна?

— Да!

— Знакомы ли вы с Гордеевой Вероникой Петровной? — решаю уточнить.

— А вам какое дело? — сразу агрессивно начинает она. Нелегко мне придется.

— Меня зовут Егор. Я её знакомый.

— А-а-а-а. Тот самый Егор? Вернее, козлина последний, который Веронике про любовь заливал?

— В-о-от! Вижу, ты уже в курсе!

— А чё ты мне тыкаешь? Я с тобой на брудершавт пить не собираюсь! Если увижу, рожу расцарапаю так, что твоя блондинистая курва тебя не узнает! — ага, вижу, человек посвящён в суть проблемы.

— Наталья, я понимаю, что ты не лучшего мнения обо мне, но мне нужно поговорить с Вероникой.

— Забудь это имя, мудило! — да, бойкая защитница у моей Ники, только поэтому и пропускаю мимо ушей все «лестные» эпитеты.

— Постой! Давай встретимся и я все объясню. А решишь сама, рассказать, где Вероника, или нет.

— Давай встретимся, если тебе рожу свою не жалко! Я тебе еще и яйца откручу, заодно! Чтобы членом не тыкал куда попало! — во, баба дает! У меня нервы тоже сдают.

— Короче, Наташа! Давай так! Я тебе все расскажу, покажу, если не поверишь, можешь откручивать, что хочешь! Мне без Вероники все это не особо нужно!

— Да ты что? А чем же ты тогда в своем цветнике грядки окучивать будешь, если без своих причиндалов останешься?

— Наталья! — обрываю ее.

— Хорошо! Давай встретимся! Где?

Называю кафе недалеко от их работы.

— Ладно! И суп мне там закажи с морепродуктами, а то я без завтрака. Только чтоб горячий был, на голову тебе если что вылью.

— Хорошо, Наталья! Жду тебя там через 30 минут! — как раз перерыв начнется.


Сижу в кафе, как на иголках. Наталья опаздывает. Видно, решила лишний раз по нервам поездить. Одно хорошо, суп уже остыл, так что если полетит в меня, уже не страшно.

А вот, кажется, и она, эффектная, рыжая, с короткой стрижкой. Решительно подходит к моему столику, надеюсь, не огреет меня чем-нибудь с ходу?

— Вы Егор?

— Да. А вы Наталья? — встаю, чтобы отодвинуть для нее стул, она демонстративно обходит и садится сама с другой стороны.

Подбегает официант, начинает суетиться, переставлять приборы. Это злит, но она видимо этого и добивается, потому что сидит с вызывающей полуулыбкой рассматривает меня. Как только официант сваливает, говорит:

— Ну? Я слушаю.

— Может, для начала выпьем?

— Нет. На голодный желудок я не пью, поэтому, сначала я должна решить, есть или украсить этими осьминогами твою голову!

— Понятно! Значит, сразу к делу?

— Давай! У тебя пять минут! Начинай заливать: ты не такой, тебя подставили… Что вы там обычно чешете.

— Заливать ничего не собираюсь! Только факты. Одна из моих уже бывших сотрудниц переслала Веронике одну мерзкую запись. Для чего она это сделала, вам, женщинам, виднее. Видимо, силикон у нее в мозг перетек. Да, я с ней спал, только было это давно, и запись это старая. Могу доказать.

— Чем доказывать будешь? — по-прежнему агрессивно отвечает Наталья.

— Приятного мало, но по-другому не получится, — достаю телефон, нахожу злосчастную запись.

— Ты что мне, порнушку свою показывать собрался? Так я не любитель!

— Слава Богу! Я покажу всего несколько кадров, этого будет достаточно! Прошу, подвинься ближе, а то не заметишь самого главного!

— А он у тебя что? Такой маленький, что и заметить нельзя? Может мне еще очки надеть? — Боже! Дай мне терпения!

— Можешь надеть, потом поделишься впечатлениями.

— Не мечтай, меня впечатлить трудно! — говорит она, но все же подвигается, смотрит в телефон.

Я включаю видео. Начало вполне приличное. Вижу рожу Ларисы, как она устанавливает телефон на книжную полку, сучка безмозглая! Телефона у нее больше нет, как и ноутбука. Служба безопасности шерстит все ее записи, цифровые и облачные носители, чтобы это видео никуда не просочилось. И именно в тот момент, когда она поворачивает телефон, в кадр на секунду попадают настенные электронные часы. Останавливаю кадр. На них четко видно время 00.10 ночи, а ниже при увеличении видна дата почти полугодовой давности. Показываю это Наталье.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вот на что нужно обратить внимание.

Теперь она уже с интересом смотрит в экран, приближает изображение еще немного.

— Это точно то самое видео? — спрашивает она. Открываю мессенджер и показываю, что его мне переслала Вероника.

Так, похоже, Наташа задумалась.

— Ладно! Допустим, ты меня заинтересовал. Теперь давай разбираться дальше. Какого хрена эта курва шлет Нике эту гадость? Может ты ей тоже наобещал с три короба?

Тяжело вздыхаю.

— Ничего я ей не обещал. А что у вас у баб в голове, черт ногу сломит. Я ж сказал, вам виднее.

— А что тут непонятного! Ты периодически потрахивал ее, а она в душе надеялась, что однажды в тебе проснется любовь. А потом мечты рухнули.

— Может и так, мне это не особо интересно. Меня волнует Вероника.

— Меня волнует Вероника тоже! Причем очень волнует. Мало ей одного козла, еще и ты!

— Может, не будем обобщать?

— Это я еще не решила. Довели ее до предела!

— Я люблю Веронику. Это правда. Мне жаль, что так получилось. Если бы она не была мне нужна, стал бы я искать её, выслушивать все твои оскорбления?

— А ты прям оскорбился?

— Другой я бы уже язык вырвал! Так что прекращай испытывать мое терпение, если ты подруга Веронике, то давай начинать дружить. Потому что я от нее все равно не откажусь. И найду ее с твоей помощью или без!

— Ладно, ладно! Друг! Дома она у меня. Была, по крайней мере, с утра. К себе вернуться не могла, там этот ее нарисовался. Да и в таком состоянии она точно никуда не пойдет. Я ее такой никогда не видела. Я её уговариваю в больницу идти, и в полицию заявление на этого козла писать.

— В больницу? Что он с ней сделал? — чувствую, как кровь приливает к лицу, убью суку, сам не понимаю, как соскакиваю с места.

— Тише, тише. Резвый какой. Хотя я бы сама его. Он ее из квартиры выгнал и с лестницы спустил, гад!

— Что с ней?

— Ну, надеюсь, ничего страшного. Пару ушибов, шишка на лбу. До свадьбы заживет. Еще перемерзла сильно. Она мне только ночью позвонила. До этого в машине своей сидела. Чего ждала, я так и не поняла. Видно, в себя приходила после всего.

— Черт! Я ее искал везде, а она возле дома сидела! — от досады сжимаю кулаки. — Я ж там был у нее! С мудаком этим поговорил. Сука! Мало я его. Только я не понял, что он у Ники в квартире забыл, а ему со свернутой челюстью не очень удобно объяснять было.

— А что, ты ему фейс уже подправил? — удивляется Наташка. — Ладно! Зачет тебе. Может, мы и правда подружимся. Жить он туда пришел.

— В смысле?

— В карамысле! Квартиру-то они не делили после развода. Вернее, там и так 1/3 доля его. Молодая коза его послала, а куда ему деваться? Приперся назад к Нике. Причем он в квартиру влез, пока она у родителей была. Приехала, а там этот козел, еще и бухать по ходу начал. Она и так убитая была, а он вообще ее довел.

С каждым словом мрачнею все больше. Почему так бывает? Хочешь весь мир к ногам женщины бросить, а получается, что к ее ногам только куски дерьма летят.

— Мне надо с ней поговорить как можно скорее.

— Поговоришь, куда ж тебя денешь! — говорит Натаха, уже набирая чей-то номер. Надеюсь, Вероники.

Разговор заканчивает быстро. Говорит, что у нее сюрприз, и чтобы Ника сопли подобрала, а то эффект будет смазанный. Говорит, чтобы дверь открыла, потому что сюрприз с доставкой.

Потом называет мне адрес и добавляет:

— И для меня закажи-ка еще чего-нибудь. Я так понимаю, торопиться домой мне не стоит? С работы я отпросилась, думала к Веронике бежать.

— Да, пожалуйста! — подзываю официанта. — Девушка остается, все что закажет, запишите на мой счет.

— Прекрасно! Тогда я еще Верке позвоню! Чё я тут одна сидеть буду!

Я вопросительно вздергиваю бровь:

— От скромности не умрешь!

— А ты как думал? Ты мне должен! Только смотри, обидишь Никулю, яйца тогда береги! Я обещаний на ветер не бросаю.

— Понял. Позвоню, как жилплощадь твою освободим. Только армию бомжей за мой счет не накорми.

— Не переживай! Бомжи не в моем вкусе!


Глава 17


Я лежала на диване в квартире Наташи и находилась все в том же непонятном состоянии прострации, только теперь еще добавилась дикая головная боль, да и вообще болело все тело. Я не могла понять почему, от падения с лестницы или еще от чего, да не очень-то и пыталась. Я даже не могла понять, это боль физическая или душевная. Все смешалось в какой-то адский клубок, я как будто окунулась в марево черного цвета и блуждала там, а из этого липкого едкого тумана периодически выплывали лица Егора и Ларисы, ее красное платье, его руки на ее груди, перекошенное злобой лицо Виктора. Они тянули руки, каждый пытался оторвать от меня свой кусок и смеялись. Их смех звоном разбивался в висках, рассыпаясь осколками боли. Каждый говорил: "Какая ты дура!", "Кому ты нужна?", " Ты себя в зеркале видела?"

Из этого страшного калейдоскопа меня вырвал звонок. Свой телефон я так и не включала. Звонили на домашний. Наверное, Наташа. Уходя, она сказала, если не отвечу, вызовет врачей, ментов и пожарных. Она меня вчера забрала, долго сыпала отборные маты на всех. Хотела даже к Виктору пойти, в рожу вцепиться, но какой в этом смысл? Натаха хоть и боевая, но всего лишь женщина со своей сложной судьбой. Она привезла меня домой, долго отпаивала коньяком и грела в горячей ванной. А потом накапала каких-то капель, и я заснула ненадолго. Проснулась через пару часов или не совсем проснулась, потому что я не знала, как назвать это промежуточное состояние между сном и явью, болью и отчаяньем.

Телефон стоял на подставке возле дивана, на котором я лежала, и разрывался звонком. Пришлось ответить. О каком там сюрпризе говорила подруга, я вообще не поняла. С трудом села на кровати. В глазах плыло, бок обожгло болью, попыталась встать. Надо в туалет сходить и попробовать умыться. Получилось все с трудом. Смотрю в зеркало. Вижу почти незнакомое лицо с красными опухшими глазами и неестественно ярким румянцем. Поднимаю челку, на лбу шишка и синяк. Понятно, почему голова болит. Ну, это ладно. Пройдет. А вот как собрать себя снова в одно целое, я пока не представляла. Вернулась на диван, легла. Только глаза закрыла, снова звонок. Теперь в дверь. Черт. Какого хрена. Что там Натаха придумала, какие мне сюрпризы. Хотела не открывать, но в дверь настойчиво продолжали звонить. Надела халат поверх пижамы. Пошла открывать.

Повернула замок в двери, уже распахивая дверь, подумала, надо было хоть в глазок глянуть. Совсем дурная. А когда увидела, кто за дверью, схватилась за дверной косяк изо всех сил. Что он здесь делает? Или у меня опять бред? Хотела захлопнуть дверь, но Егор не дал. Протиснулся в дверной проем и прижал меня к стене.

— Вероника, послушай!

— Чего тебе еще? — а сама смотрю на него, в глаза его бесстыжие, и плывет все. Потому что слезы начинают жечь. Снова перед глазами то видео. Я чувствую, что меня затягивает в черную воронку. Егор что-то говорит, а я не слышу. Смех слышу. Они опять все смеются. И ты пришел, чтобы убедиться, что размазал меня? Что я развалилась на куски и теперь они кровоточат, разбросанные по помойке, в которую превратилась моя жизнь? В ушах нарастает гул, разум забирает чернота. Я проваливаюсь в нее, и, наконец, все исчезает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18


Когда Вероника открыла дверь, я сразу понял, что все хуже, чем я думал. Вид у нее был разбитый и болезненный. Но когда она обмякла прямо в моих руках, подступила настоящая паника. Я подхватил ее и понес в комнату, уложил на диван. Попробовал лоб — горячий. Плохо.

Пошел на кухню. На столе стоял нетронутый завтрак. Она что, ничего не ела? Еще хуже.

Набрал стакан воды. Вернулся к Веронике. Она застонала, открыла глаза и снова закрыла.

— Ника, Ника, — настойчиво звал я, приподнял ее, она посмотрела мутным взглядом, я поднес стакан с водой к ее губам, она отпила немного, отвернулась.

Вероника пришла в себя, но была безвольная, и глаза, полные боли, и виноват в этом я. Черт! Как же ее привести в чувства? Пользуясь тем, что Вероника не сопротивляется, прижимаю ее к себе, вдыхаю родной запах.

— Господи, как я соскучился, — говорю вслух. Вот теперь она начинает вырываться. Ловлю ее за руки, смотрю в глаза.

— Ника, это все неправда. Послушай меня! Эта запись, она старая. Я тебе не изменял, клянусь!

Выражение ее лица никак не меняется.

— Уходи, — только и говорит она.

— Послушай, дай мне все объяснить. Пожалуйста.

— Зачем?

— Потому что я люблю тебя, не могу жить без тебя.

— То есть тогда я не была готова к громким словам, да? А сейчас, думаешь, готова? — по крайней мере она оживляется. — Сейчас у меня уши больше? Больше лапши влезет? — зло говорит она, садясь на диване. Эмоции все же лучше ледяного безразличия.

— Не знаю. Но молчать я точно не собираюсь, чтобы позволить этой тупой суке все испортить. Она ведь именно этого и добивалась!

— Ее главное достоинство не в мозгах, ведь, правда? А тебе главное — результат! Разве нет?

— Вероника, я понимаю, как все это гадко выглядит. Да, я с ней спал. Раньше. Давно. Я тебе говорил, что у меня были женщины. Запись старая, я могу доказать. Не знаю, на кой хрен Лариса сделала ее, но было это несколько месяцев назад. Я тогда и представить не мог, что встречу тебя. Если бы мог, еще тогда выгнал бы эту дуру, — Вероника молчит. Глаза закрыты, я не могу понять, что она думает. Поэтому продолжаю. — Твою подругу я смог убедить. Думаешь, почему я здесь?

— Господи! Наташа здесь причем?

— Я не знал где тебя искать, домой к тебе поехал, там этот ушлепок пьяный, твой бывший муж, начал мне втирать, что вы помирились. Короче, выбесил меня, я ему по зубам дал, он признался, что ты ушла. Больше ничего не сказал. Потом я вспомнил, что ты про подругу рассказывала, которая у вас в бухгалтерии работает. Я к ней.

— И что, она растаяла? — зло усмехается Ника.

— Нет. Она у тебя кремень. Обещала мне рожу расцарапать и яйца оторвать. Гром баба.

— И что? Оторвала? Натаха может! — слабо улыбается.

— Это ты потом проверишь!

— Лариса пусть твоя проверяет.

— Она не моя. Если на глаза попадется, точно без башки останется! — обещаю я.

— Ну, главное, чтобы сиськи на месте остались.

— Ника. Не надо. Позволь объяснить!

— Послушай, мне уже все равно, спал ты с ней, или не спал. Давай закончим на этом нашу «дружбу»!

— Ника, между нами никогда не было дружбы, и ты это знаешь! Между нами всегда было притяжение, просто мы не сразу поняли это.

— Может и было. Только одно другому ведь не мешает, правда? Можно любить одну, а трахать всех подряд? Мой бывший муж примерно так и говорил!

— Ника. Я все понимаю, но не надо сравнивать меня с этим мудилой. Позволь доказать тебе, что я не спал ни с кем в ту ночь.

Она задумалась. Это хорошо.

— Мне даже страшно представить, чем таким ты доказывать собрался! — похоже, она готова выслушать меня. Достаю телефон. Теперь самое гадкое. Но без этого никак.

— Я покажу тебе всего несколько кадров этого видео, и ты поймешь! — она смотрит на меня, как на идиота.

— Ты совсем конченный?! Что ты там собрался показывать, думаешь, я что-то пропустила? Да мне и так ослепнуть хочется, чтобы рожу твою больше никогда не видеть! — начинает вырываться, пытается встать. Я не даю. Прижимаю ее к себе за плечи.

— Успокойся. Это быстро. Я покажу, потом продолжишь истерику. Потом можешь мне рожу царапать, орать. Потом, — слава Богу то, что мне надо, в самом начале видео. Иначе вообще был бы конец.

Вероника пытается отвернуться, но я не даю, пытается орать. Я обрываю:

— Тихо, я сказал! — таким тоном, от которого некоторые мои сотрудники готовы обделаться. На Веронику тоже действует. Она затихает. Я включаю видео. Она напряженно замирает. Останавливаю на нужном кадре, увеличиваю изображение, показываю ей.

— Видишь дату. Я же сказал, что это было, хрен знает когда! — отпускаю ее. Вот теперь может орать.

Но она сидит, как мешком прибитая, и ничего не говорит. Пауза затягивается.

— Вероника, не молчи!

— А что сказать. Хорошо, пусть это видео старое. Но как это доказывает, что ты ни с кем не спал в ту ночь? Или не сделаешь это завтра или через месяц?

Я тяжело вздыхаю, понимаю, о чем она говорит. Она больше не верит мне.

— Вероника, но ведь я тебе не врал. Я всегда был честен с тобой.

— Не знаю. Только я понимаю, что мне лучше одной быть. Я не хочу сходить с ума от ревности, думать, где ты и с кем, что там какая-нибудь Лариса выпрыгивает перед тобой из одежды. Ты привык рядом видеть шикарных женщин, а я не такая.

— Хорошо, что ты не такая. И кого ты считаешь шикарными женщинами? Эту потасканную перекачанную силиконом дуру? Да меня тошнит от таких как она, — Ника пытается что-то сказать, я не даю, — я знаю, что ты думаешь. Типа то, что она дура не мешает ее трахнуть мимоходом? Да, раньше я так и делал. Плохо это или хорошо, но раньше меня устаивал такой дешевый, одноразовый секс. Именно тем и устраивал, что он легкодоступный и не влечет за собой никаких обязательств. Но это было до того, как я встретил тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Может быть, только опять же, это не мешает иногда перекусить, да? По привычке!

— Ника! Я понимаю, что это гадко. Но не ломай все, пожалуйста! Я только с тобой снова смог дышать. Начал радоваться жизни, а не влачить жалкое существование, которое раньше пытался забить фальшивыми ощущениями! — смотрю в ее глаза, и меня реально охватывает страх, что она больше никогда не поверит мне, что я потеряю ее, что снова вернусь в то болото, из которого только начал выбираться. Но я не знаю, что еще сказать.

— Говоришь ты красиво, — вздыхает Вероника, — только хватит рвать мне душу. От меня и так ничего не осталось. Я сейчас не могу ни о чем думать. У меня голова болит, я вообще не знаю, как жить дальше.

— Так давай вместе думать, как нам жить. Если ты о своем бывшем муже, то не переживай. С ним мы все решим. У меня к нему особый разговор! А мы с тобой сейчас поедем в больницу! — беру ее за подбородок и поднимаю голову выше, осторожно убираю волосы. — Дай, посмотрю.

Она пытается увернуться, я не даю. Осматриваю шишку и синяк. Черт! А если у нее сотрясение, а я гружу ее?

— Голова болит, а тошнота есть? — спрашиваю с беспокойством.

— Есть.

— Он ударил тебя?

— Ну, как сказать. Вообще-то это я вцепилась в него. Если бы под руку попалось что-то, убила бы. Он меня оттолкнул просто, а я об стену ударилась. А потом он с лестницы меня выкинул, и все, — начинает тихонько всхлипывать, — как паршивую собачонку. А ты говоришь, шикарная женщина. Да я себя человеком не ощущаю…

Прижимаю ее к себе. Слезы рвут душу, но это надо пережить.

— Знаешь, это плохо, конечно, но не самое страшное. Самое страшное, когда ты ничего не можешь изменить. Когда ты теряешь навсегда самое дорогое, когда это уходит из твоих рук, а ты ничего сделать не можешь. Поэтому тебя терять я не собираюсь. Можешь кричать, плакать, но я не отпущу тебя. Я вижу, что тебе плохо, поэтому мне плохо тоже. Но ты не одна, понимаешь? Не думай об этих проблемах? Вообще ни о чем не думай! Тебе сейчас надо поправиться. Хорошо? Восстановить силы. Потом будешь все решать.

— Как я могу не думать?

— Вот так! Если тебе так легче, считай снова, что мы друзья. Я помогаю тебе, как своему хорошему другу! Все, ложись.

— А мое мнение вообще что-то решает в этой жизни?

— В данный момент нет! Вот когда встанешь на ноги, почувствуешь силы, чтобы воевать, отстаивать свое мнение, тогда и поговорим!


Глава 19


Я по-прежнему ощущала себя вне реальности. Вроде и понимала, что не сплю, но на сто процентов уверена не была. Может это опять сон? Егор пришел и говорит то, что я мечтала услышать. Он снова рядом, я чувствую его руки, его тепло и заботу. Сил бороться с этим мужчиной у меня не было, поэтому я решила последовать его совету.

Егор суетился около меня. Нашел где-то градусник, оказалось, что у меня температура 38.5. Может быть поэтому мне так плохо. Егор начал кому-то звонить, о чем-то договаривался.

Потом заставил меня подняться, нашел мои вещи, помог одеться. Пока помогал, ощупал ребра и другие синяки. Я видела, как он хмурится и сжимает челюсти, матерится сквозь зубы. В больницу я ехать наотрез отказалась, Егор пообещал обойтись без больницы. Сказал, что вызовет врача домой, если не потребуется рентген или МРТ, то никуда не поедем.

В итоге он привез меня в свою городскую квартиру, хоть я и упиралась, как могла. Теперь надо мной сидел врач, тот самый, который смотрел Антона, задавал вопросы, щупал, светил в глаза фонариком.

Из того, что услышала, я поняла, что у меня легкое сотрясение, ушибы и ангина. Горло кстати тоже болело, но на фоне всего остального не так сильно. Мне надавали каких-то таблеток, сделали укол и оставили одну. Я слышала, как Егор провожает врача, о чем-то с ним договаривается, но я уже начала проваливается в пустоту. Потом, уже засыпая, чувствовала руки Егора. Он поправил одеяло, поцеловал меня в висок, и потом сидел рядом, пока я окончательно уплыла в сон.


Вероника заснула, а я никак не мог уйти. Стараясь не разбудить, лег и прижал ее к себе. Мне нужно было ощутить тепло любимой женщины, почувствовать ее рядом. Как только закрывал глаза, вспоминал синяки и ушибы на ее теле. Слава Богу, ребра целы. Так сказал Стас, мой врач. Он пообещал сделать справку о зафиксированных повреждениях, причем я попросил, чтобы он сгустил краски по максимуму. Я еще не решил, что сделаю с этим козлом, но пусть будет. А решать надо быстро, пока он не превратил квартиру Вероники в притон алкашей. Хотя, судя по тому, что я увидел мельком, он уже здорово постарался в этом направлении. Именно поэтому Вероника такая убитая. Она фактически лишилась жилья, это способно выбить почву у кого угодно, а на фоне полученного стресса из-за этого проклятого видео и вовсе не мудрено. Хорошо еще, что Антон далеко. Поэтому церемониться с этим упырем времени нет, а желания еще меньше. Можно, конечно, просто пойти и выкинуть его из квартиры вместе с барахлом и поменять замки, заодно пересчитать его рожей и ребрами все ступеньки в доме. Только если он совладелец квартиры, то добиться проживания можно через суд. Тяжбы — это нервы. А Веронике их и так уже потрепали. Хватит. Короче, у меня начинал вырисовываться в голове план действий, и его нужно приводить в жизнь. Оставлять Веронику одну не хотелось, но у меня появилось несколько неотложных дел. Если она проспит долго, то я успею вернуться до ее пробуждения.


Вхожу в кафе и вижу, что Костян уже на месте. Этот человек ни разу в жизни меня не подводил, ему я доверял, как себе. Сколько мы дерьма сожрали на двоих, пока поднимали наш бизнес, одному черту известно. Другие бы уже давно друг другу глотки перегрызли, но мы всегда были выше этого. Хотя рассорить нас пытались неоднократно. Тогда только мы, а теперь уже все знали, что наша сила в дружбе. Хоть сегодня каждый занимался своим направлением, и все же в делах мы были крепко связаны. И менять ничего не собирались. Костян раньше работал в органах, потом его подставили и очень некрасиво уволили. Именно тогда мы и начали развивать бизнес. Тяжело нам было. Кто только палки в колёса не вставлял, в том числе и его бывшие коллеги, но и хорошие связи у него там остались. А за эти годы мы их здорово укрепили. Так что, надеюсь, вопрос с бывшим мужем Ники решим быстро. Я не хочу тягать ее по полицейским участкам. Пусть все сделают красиво.

— Привет, друг! — бью по плечу вставшего навстречу Костю.

— И тебе привет! Пропащий ты человек. Опять на даче своей засел? Сто лет тебя не видел!

— Была б моя воля, я бы оттуда и не вылезал, — с улыбкой говорю я.

— Чё, еще не всю рыбу переловил?

— Тебе оставил! Тем более, что мне в последнее время не до рыбы было!

— Как это? С бабами там развлекался, что ли?

— Не с бабами, а с одной, только она не баба, а любимая женщина. Чувствуешь разницу? — знаю, Костя сейчас не поймет. Отводит взгляд.

— Егор, я, конечно, все понимаю. Но столько лет прошло. Может, хватит? — понимаю, беспокоится. Он, пожалуй, единственный кто знает меня слишком хорошо. И его давно беспокоило то, что я до сих пор не мог забыть Алену. Придется удивить его.

— Вообще-то я говорю о вполне реальной, живой женщине, — вот теперь глаза друга оживляются интересом.

— Да, неужели? И кто эта неземная нимфа? И почему я ее не знаю?

— Мы с ней встречаемся всего пару недель. Еще успеешь познакомиться, — Костя смотрит на меня с недоверием.

— Я должен сделать это как можно скорее. Пока не увижу, не поверю!

— Сейчас не самый удачный момент. Я тебя потому и позвал. Мне нужна твоя помощь.

Я рассказываю другу всю печальную историю о бывшем муже Ники. Костя раздумывает. Задает вопросы. Вместе мы приходим к выводу, что нужно приструнить этого недоумка законными методами. Пока. Потом, если рыпнется, можно и другие силы привлечь.

— Только я не хочу ее по участкам таскать.

— И не надо. Это мы решим. Я думаю, его пока до выяснения можно закрыть, а там посмотрим. Попрошу, чтобы в камеру к самым любвеобильным зекам посадили. Пусть приласкают парнишку. Может ему и пары дней хватит, чтобы мозги на место встали.

Меня такой расклад устраивает. Мы еще немного поболтали. Попрощались и разбежались. Времени у меня обрез. Надо купить Веронике самые необходимые вещи и продукты. Она похудела за эти дни, а ей силы нужны, чтобы поправиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20


Я проснулась в комнате одна. Далеко не сразу сообразила, где нахожусь. Со вчерашнего вечера все как в тумане. Помню разговор с Егором, особенно четко врезался в уши его крик и то, что он мне видео показывал снова. Помню дату старую, еще бы остальное из памяти стереть. Помню доктора, который осматривал меня, но как-то все урывками. Села на кровати, голова кружилась, но той разламывающей боли не было, и озноб прошел. Вообще, сейчас я чувствовала себя заметно лучше. Встала, придерживаясь за стену, пошла из комнаты. Еще бы ванную с туалетом найти. Вышла в широкий коридор. В проеме виднелась кухня. Оттуда пахло чем-то вкусным, и доносился звон посуды. Тут показался Егор. Он увидел меня и замер. Потом подошел быстро. Я не знала, как себя с ним вести. Поэтому опять чувствовала дикую неловкость.

— Ты зачем сама встала? — обеспокоено начал Егор. — Надо было меня позвать.

— Я ж не инвалид, сама ходить могу. Мне в туалет надо.

— Ага, я помню. Не так давно еле на ногах стояла. Пойдем. Провожу, — он обнял меня одной рукой за плечи, подхватил под локоть и повел к двери дальше по коридору.

В ванной я надеялась, Егор оставит меня одну, но не тут-то было.

— Ты не собираешься выйти?

— Нет. А ты меня хочешь чем-то удивить? — с улыбкой спрашивает он.

Хотела съязвить, что сиськи за ночь у меня не выросли, но не стала.

— Боюсь нечем, мне пописать надо, ты будешь смотреть?

— Ладно. Вроде на ногах крепко стоишь. Делай свои дела, я скоро вернусь.


Спасибо и на том. Когда я уже ополаскиваю руки, Егор возвращается.

— Я тут купил тебе самое необходимое. Примерь, вдруг с размером не угадал? — это замечание напоминает мне, что я теперь БОМЖ. Моя квартира превратилась в притон алкашей, и я даже не знаю, есть ли у меня еще какие-то вещи. К глазам сразу подкатывают слезы вместе с отчаянием. Хорошо, что Егор этого не видит, потому что я как раз умываюсь. Приходится сделать это еще несколько раз, иначе не помогает.

Поднимаю голову, Егор стоит сзади и внимательно смотрит на меня. Похоже, слезы мои не остались тайной, потому что он берет меня за руку и разворачивает к себе. Прижимает к груди, а у меня нет сил сопротивляться. Жалеть меня в такие моменты нельзя. Это я знаю точно. Только сказать ничего не успеваю, плотину прорывает. Я себя просто ненавижу в этот момент. Я не хочу его жалости, только деться мне уже некуда. Егор не отпустит. Я чувствую. Поэтому рыдаю от души у него на груди, пачкая соплями его футболку. Очень соблазнительный вид.

Егор сначала ничего не говорит, просто гладит меня по голове, целует в висок и укачивает как ребенка. Господи. Вот на кой я ему нужна? Немного успокаиваюсь, но посмотреть на Егора не могу. Стыдно за эту глупую истерику. А он и не пытается отпустить. Говорит:

— Вероника, если тебе станет легче, поплачь. Только все твои проблемы решаемые. Я же обещал?

— Господи! Зачем тебе я со всем этим багажом? У меня теперь даже сменного белья нет, а проблем целая куча.

— Я же тебе говорил, потому что люблю тебя. Именно тебя. А белье у тебя теперь есть! Я купил! Хочешь, еще купим, все что надо.

— Ты мне белье купил? — удивляюсь я.

— Да! Хочу на тебе его увидеть.

— Обойдешься!

— Ладно. Пока поправишься, обойдусь. Еще халат и спортивный костюм. А завтра поедем к тебе, возьмешь все, что нужно.

— Ко мне? Я вообще не знаю, что там от моей квартиры осталось. Еще этот гад там.

— Завтра его там уже не будет, — уверенно говорит Егор.

— Что ты с ним сделал?

— Я, ничего! Это ты написала на него заяву.

— Как? — что он мелет? Какая заява?

— Вот так. Твое заявление уже где надо. Так что сегодня твой бывший муж будет ночевать в обезьяннике. Тебе его жалко?

— Нет, — трудно объяснить мои чувства, — просто меня пугает, в кого он превратился. Он все-таки отец Антона.

— Кстати об Антоне. Он звонил мне. Твои родители в панике. Ты же им так и не сообщила, что доехала.

— О боже! Как я могла забыть, — я представляю, что там дома творится, не удивлюсь, если мама уже подъезжает сюда. А если она поедет ко мне домой?

— Не переживай! Все нормально! — уверенно говорит Егор, видимо, прочитав панику в моих глазах. — Я их успокоил, даже с твоей мамой заочно познакомился.

Очень интересно.

— И как? Выдержал допрос с пристрастием? И что ты им вообще сказал?

— Напрасно переживаешь, у тебя прекрасная мама. Я сказал, что ты забыла зарядку, и телефон у тебя сдох. Правда, пришлось признаться, что ты заболела простудой, поэтому сейчас спишь и ответить не можешь.

— И что? Мама уже в пути?

— Она хотела, но я ее отговорил. Пообещал о тебе позаботиться, а она пусть с Антоном побудет. Так что я теперь еще и твоей маме слово дал, что в обиду тебя не дам. Придется отвечать.

— Понятно! Обложили меня со всех сторон. А откуда у Антона твой номер?

— А как же. Мы номерами обменялись еще в первый день. Мы же друзья! Пойдем на кухню. Покормлю тебя.

— Сначала я хочу принять душ.

— Хорошо. Чистые полотенца здесь, — показывает на шкаф с белыми дверцами. — Тебе что-то еще нужно?

— А фен у тебя есть?

— Не поверишь, есть. Сестра моя двоюродная приезжала летом, забыла, — достает из другого отдела шкафа фен. Розетка вот здесь.

— Спасибо.

— Жду тебя на кухне. Если что, зови!


После душа чувствую себя почти человеком. Выхожу из ванной, осматриваюсь. Квартира довольно большая, но уютная. Кухня совмещена с гостиной. Около окна стоит большой обеденный стол. Егор возится с тарелками, наливает суп, ставит на стол передо мной. Суп куриный, он такой ароматный, со свежей зеленью. У меня аж слюнки текут.

— Ты сам готовил?

— А что тебя удивляет? Я же говорил, что люблю готовить.

— Я думала шашлык — это твой потолок!

— Обижаешь! Я даже блинчики умею жарить, — он точно прикалывается надо мной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты же все время на работе, когда только научился?

— Ну, я не всегда занимался строительством. И потом был период, когда пришлось научиться, — грусть снова мелькает в его глазах. Видимо, это как-то связано с его женой. Поэтому не спрашиваю больше. При воспоминании о его жене следом вспоминается и Лариса. А от этого аппетит сразу портится.

— Ешь. Тебе надо восстанавливать силы.

— Что, боишься от мамы подзатыльник получить?

— Не знаю как от мамы, а вот подруга твоя обещала вечером зайти. Она, если помнишь, покушалась на более ценные части моего тела.

— Наташка? Она тоже звонила?

— Да. Надеюсь, она сменит гнев на милость.

— Наташка боевая. Ее жизнь такой сделала.

— Главное, что она за тебя горой. Я только поэтому все ее "похвалы" вытерпел.

— А что? Сильно хвалила?

— Я аж заслушался! И так не весело было, а после ее слов ощутил себя совсем конченным козлярой, — он не улыбается. Внимательно смотрит на меня, видимо, пытаясь понять, считаю я сейчас так же или изменила мнение. А я не знаю, что сказать. Решить ничего не могу. Поэтому отвожу глаза и перевожу тему:

— Как там Антон?

— Нормально. Домой ехать не хочет. Спрашивал, а можно в гипсе два месяца ходить?

— Понятно. На учебу совсем забить решил.

— А как мое заявление, которое я не писала, оказалось где надо?

— Ника! Ты же знаешь, в какой стране мы живем. Если бы ты сама пошла подавать заявление в отделение, у тебя его могли и не взять. И по фиг, что оно настоящее с твоей подписью. А если этот процесс толкнут нужные люди, то всем будет наплевать, сама ты писала что-то, или это кошка хвостом намахала.

У Егора звонит телефон.

— А вот, кстати, и они. Нужные люди.

Он отвечает на звонок, быстро перекидывается несколькими фразами, отключается.

— Это мой друг, Костян. Зайдет сейчас. Не хочешь пойти переодеться?

Я по-прежнему сижу в халате Егора, который мне явно велик. Вид у меня, только гостей встречать.

— А можно я посижу в спальне? Я плохо выгляжу, да и настроение не то.

— Нет. Не можно. Он не простит мне. Он очень хочет с тобой познакомиться. И выглядишь ты отлично. Особенно по сравнению с утром.

— Ага. Тогда мной можно было всех подряд пугать, а теперь слабонервных?

— Ну, он точно не слабонервный. Так что не переживай!

— А почему он так хочет познакомиться со мной?

— Не верит, что я, наконец, начал встречаться с живой девушкой.

— Так ты б ему Ларису показал, — не могу удержаться. Оказывается, я еще та стерва. Он хмурится.

— Ларису он и так знает. Причем, не удивлюсь, если еще ближе меня. Он вообще парень свободный и любвеобильный.

— Тоже кобель, короче.

— Тебе нравится обобщать?

— Не очень. А Ларису можно записать в вашу компанию, только в женском роде?

— Можешь записывать ее куда хочешь, только подальше от меня. Кстати, я ее уволил.

— За один день?

— За один час.

— И много у тебя там таких Ларис по офису ходит, или по всем твоим офисам? Если всех уволишь, работать некому будет! — он тяжело вздыхает.

— Ника. На работе я работаю. Там не место для интрижек. С Ларисой мы были знакомы еще до того, как я взял ее на работу. Так получилось. Это было единственное исключение, которое еще больше убедило меня в мысли, что на работе место только рабочим отношениям.

Раздается звонок в дверь. А я еще в халате.

Егор идет открывать, а я иду в спальню. "Как теперь верить тебе, Егор?" — спрашиваю сама у себя.


Глава 21


Захожу в спальню. На кровати нахожу несколько пакетов из фирменных магазинов. Ага, самое необходимое за бешеные деньги. Достаю белье. О Боже! Такое даже страшно надевать. Да! О белье настолько известного бренда еще вчера я даже не мечтала. Такое хочется надеть, покрутиться перед зеркалом, еще бы, чтобы кто-то заценил… Ладно. К слову сказать, здесь целых три комплекта. Молочного, черного и алого цвета. Первых два вполне приличных, а вот третий я едва ли решусь надеть. В других пакетах спортивный костюм кофейного цвета, несколько футболок и банный халат. Выбираю молочный комплект, поверх надеваю футболку и костюм. Размер мой. Быстро расчесываюсь. Блин. Даже резинки нет. И косметики. Сейчас этот друг глянет на меня и не поверит, что я живая женщина. Бледная, как смерть.

Из гостиной до меня доносятся голоса. Друг этот разговаривает так, что его бас разносится на всю квартиру. Вполуха слушаю его рассказ о том, что сейчас в магазине внизу у него из-под носа какая-то рыжая курва увела любимый шоколадный торт. Буквально из рук выхватила, еще и сказала, что таким как он сладкое вредно. Раздается звонок в дверь. Надеюсь, это Натаха. Егор выходит в прихожую, отмыкает дверь, а Костя продолжает рассказ!

— Прикинь, овца! Я, правда, тоже не удержался. Ответил, что такой, как она и торт не поможет! Рядом с ней любой кусок поперек горла встанет.

Дальше удивленно слышу, что добавляется голос моей Натахи:

— Сомневаюсь, что у тебя вообще встанет! Тем более, поперек горла!

Выхожу в гостиную, вижу, встреча явно неожиданная. Я так понимаю, что это именно с Натахой этот друг торт не поделил. Егор ей дверь открыл, и она услышала последнюю фразу. Офигеть.

— Всем здрасти! — говорит Наташа. — Меня, вижу, не ждали! — вручает мне многострадальный торт, смотрю на друга Егора, он, по-моему, дар речи потерял. Сам Егор едва сдерживает смех.

— Ждали, ждали! Вот и познакомимся все как раз. Это Вероника, — Егор подходит ко мне и легко обнимает за плечи. — Это Костя, мой друг, а это сногсшибательная подруга моей Вероники — Наталья.

— Ага, сногсшибательная! — отвечает Наталья. — А еще овца! Я правильно расслышала?

— Ладно, извини, как тебя…? — довольно язвительно отвечает Костя. За Натахой не заржавеет. Она перебивает:

— Тебе меня никак! Ни вдоль, ни поперек! Так что не мечтай. "Хорошие" друзья у твоего Егора. Я бы на твоем месте задумалась, подруга! — говорит она мне. — Он тебя не обижал? — показывает на Егора. — А то у меня прям руки чешутся кого-нибудь прибить.

Егор уже трясется от смеха, я тоже. Костя все еще приходит в себя.

— Вероника, спасай! А то и Костяну достанется! Наталья, к торту предлагаю бутылку вина, чтобы вы сменили гнев на милость!

— А мы опять на вы?

— Это я от испуга. Мне мое хозяйство дорого!

— Чё, яйца к горлу убежали? Питание мозга перекрыли? Ладно. Расслабься! Вижу, Никуля ожила, так что я тебя прощаю. А торт этот Никин любимый, так что я не за зря эго отвоевала!

Наконец, оживляется Костя.

— Вероника, я поражен. Честно! И подругой, и вами! Так хотел познакомиться с девушкой Егора, но даже не рассчитывал на такой «теплый» прием.

— Так, проходим все на кухню. Там разберемся, кто кем и куда поражен.


После торта и вина Натаха немного подобрела, хотя с Костей они так и цепляли друг друга. Думаю, этот торт мы будем долго вспоминать. Потом, выбрав удачный момент, Натаха утащила меня в спальню.

— Ну что, простила своего Егорушку?

— Не совсем. Вернее совсем не простила, но ему, кажется, по фиг.

— Правильно. Сразу не прощай. Пусть вину зализывает. Только хорошо пусть лижет! И часто!

Натаха в своем репертуаре. Она подходит к кровати, видит пакеты:

— А это у нас что? — достает белье, присвистывает. — Ничего себе. Ну, ты кремень! Я бы уже растаяла, — достает красные кусочки ткани, которые и бельем назвать язык не поворачивается. — Ха, да он у тебя с фантазией! А прикидывался таким приличным! Молодец, мужик! Бьет в самое сердце. Я вот тоже считаю, зачем букеты дорогущие дарить, лучше трусы!

— Натаха, блин! Ты как всегда!

— Конечно! Кто тебя еще уму разуму научит. Ты ж привыкла трусы носить, чтобы жопа не мерзла, а надо так, чтобы жопу твою мужику погреть хотелось.

— Ладно, ладно! Научишь меня. Я пока вообще не знаю, как жить и где жить, а ты мне про трусы.

— Если серьезно, Никуля, решать, конечно, тебе. Но ты присмотрись. Ты просто привыкла, что мужики в жизни одни проблемы приносят, а этот видишь, помогает. А насчет этой Ларисы, такие, как она, не привыкли к отказам. Поэтому и бесится. Я бы на твоем месте дала ему шанс, — понижает голос, — хотя бы пока проблемы твои поможет уладить.

Я вздыхаю. Не знаю, что сказать. Натаха спрашивает:

— Что там с Витьком — козлиной рожей?

— Не знаю пока. Егор сказал, что его должны в ментовку загрести. Кстати, я так поняла, что этот Костя как-то связан с органами и должен как раз новости принести.

— Так он мент? — удивляется Наталья.

— Я не знаю. Егор сказал, что если этот процесс запустят нужные люди, то дело пойдет быстрее. А когда позвонил этот Костя, он назвал его тем самым "нужным человеком".

— Ясно. Значит или мент, или бывший мент, а бывших ментов не бывает. Да! С ментами я еще не спала!

— А ты с ним что? Спать собралась? Ты ж сказала: " Тебе меня никак".

— Ну, мало ли, что я сказала. Посмотрим. Он вроде как ничего. Это я сначала не рассмотрела.

— Егор сказал, что он парень свободный и любвеобильный, а Лариса, я так поняла, у них там офисная блядь, и Костю этого тоже не пропустила.

— Ну, это не удивительно. Если она блядь, а он свободный — они созданы друг для друга! Ладно. Хватит мужикам кости мыть. А то они там тоже уже всех баб, наверное, повспоминали. Пойдем. Еще по бокалу чая выпьем и сваливать будем. А то вам сегодня еще кучу трусов надо померить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 22


Проводив гостей, мы остались одни. В воздухе вновь повисло напряжение, как будто Костя с Наташей забрали с собой ту легкость и веселье, которые царили здесь еще минуту назад.


Егор пристально смотрит. Я понимаю, чего он ждет, но меня снова охватывают противоречивые чувства.

— Надо со стола убрать, — говорю это только для того, чтобы уйти от его взгляда, потому что понимаю, если посмотрю в ответ, снова запутаюсь в этом жарком омуте.

— Конечно. Только позже, — говорит Егор, а сам двигается на меня, я чувствую за спиной стену, дальше бежать некуда, а Егор уже ставит руки по обе стороны от меня, продолжая буравить взглядом, а потом медленно наклоняется и впивается в губы. Я понимаю, что он специально все делает не спеша, чтобы понять, что я не против. Я могу его оттолкнуть, и не могу одновременно. А, как только его губы касаются моих, мы уже не можем остановиться. Руки его перемещаются на мою спину, крепко прижимают, губы лишают дыхания. Я веду ладонь по его груди, забираюсь под футболку, прикасаюсь к горячей коже. В голове сладкий туман. Егор тянет за змейку на кофте, нетерпеливо стягивает ее и бросает на пол. Руки забираются под футболку, нежно гладят спину и живот. Забираются под резинку штанов, потом возвращаются вверх. Футболка тоже летит на пол. Он отступает на шаг, смотрит жадным взглядом. Вижу, что глаза его задерживаются не только на белье, но и на синяках, все еще цветущих на моем теле. Это как-то сразу охлаждает пыл. Я хочу закрыться, уйти, но Егор не дает. Он прижимает меня к себе, потом подхватывает на руки и несет в спальню. Опускает на покрывало, снова впивается в губы. Потом отрывается, говорит, тяжело дыша:

— Обещай, что скажешь, если я забудусь и сделаю тебе больно.

— Обещаю, — говорю так только потому, что он хочет это услышать.

— Я буду осторожен, но все же.

Вместо слов закрываю его рот поцелуем. Пусть молчит. И пусть не будет осторожен. Я хочу, чтобы со страстью, чтобы как последний раз. Ведь я еще не решила, будет ли следующий. Хотя, я даже представить не могу, как смогу теперь прожить без его поцелуев, прикосновений. Это как наркотик. Узнав, что значит ломка по нему, страшно даже в мыслях возвращаться туда. Еще страшнее от понимания, что мои страдания после развода не идут ни в какое сравнение с той агонией, которую испытала, когда думала об измене Егора. Но сейчас я уже не могу остановиться. Я отвечаю на его поцелуй со всей страстью, которая ударила в голову, сделала чувствительным тело. Мысли улетают из головы, остается только примитивное желание отдаться любимому мужчине. Его руки становятся грубее, смелее. Новое белье летит в сторону от кровати, и вот он уже на мне, во мне, покоряет меня своим мощным телом. Жаркий шепот подстегивает чувства:

— Вероника! Я так соскучился! Моя девочка! Я больше тебя и на день не отпущу. Мне больше на хрен не нужен никто! Веришь мне? — он вдруг останавливается, и отчаянно заглядывает в глаза. Повторяет вопрос:

— Веришь?

А я сейчас готова сказать все, что угодно, лишь бы он не останавливался.

— Верю, — стону я. — Верю. Только продолжай!

— Какая горячая, развратная девочка! Люблю тебя! — шепчет он и, наконец, дает то, чего я так хочу. Его резкие движения подводят к грани, за которой я уже не соображаю ничего, перед глазами искры, а тело взрывается неземным удовольствием. Оно накатывает девятым валом, качает на волнах и медленно отступает.


Сознание возвращается не сразу. Сейчас я могу только лежать и тяжело дышать, ожидая, пока снова смогу чувствовать свое тело.

Медленно открываю глаза, Егор лежит рядом. Его грудь тоже тяжело и часто вздымается. Через пару минут, восстановив дыхание, он поворачивается ко мне.

— Ты когда-нибудь убьешь меня сексом. Честное слово, — со вздохом говорит он. — И после такого, ты все еще сомневаешься в чем-то, думаешь, мне нужен кто-то еще?

— Не знаю, — честно говорю я, — может у тебя так с каждой.

— А у тебя так с каждым? — я совершенно не готова к такому вопросу, но Егор внимательно смотрит на меня, ожидая ответа. Он совсем ненормальный? Я сажусь, подтягивая колени.

— У меня не богатый опыт.

— И все же? Пусть у тебя было немного мужчин? — не отстает Егор.

— Вообще-то, до тебя кроме мужа у меня никого не было. А с ним…, - блин, как же сказать, что с ним у меня вообще редко получалось кончить. А когда я стала понимать, что он полностью потерял ко мне интерес, лучше вообще не вспоминать. — С ним такого не было. Особенно последнее время все было вообще… никак. Он говорил, что я в постели бревно, поэтому он и ищет нормальных баб, которые могут дать ему нормальный секс.

— Это еще раз доказывает, что он мудак. И тебе не подходит и никогда не подходил, — все это время я сижу, поджав колени, уткнувшись в них подбородком. На Егора не смотрю. Боюсь. Егор садится рядом, берет меня за плечи, поворачивает к себе.

— А теперь послушай мужчину, у которого было много женщин. У меня такого тоже не было ни с кем. Разве что в далекой молодости. Слышишь? И дело не только в сексе самом по себе. Я с тобой получаю удовольствие душой. Понимаешь? А такое не может дать просто какая-то очередная юбка. Я это точно знаю. Поэтому никогда не променяю духовную близость на одноразовое сомнительное удовольствие.

— Мне бы очень хотелось поверить тебе. Только теперь я боюсь еще больше, понимаешь. Я уже знала, как это больно, когда предают, но с тобой все оказалось в разы сильнее.

— Я понимаю. Мы еще не до конца узнали и поняли друг друга. Доверие должно основываться на чем-то. Поэтому давай договоримся не скрывать друг от друга свои чувства. Открыто говорить о них.

— Открыто говорить? Боюсь, я тогда превращусь в неврастеничку, которая будет тебя ревновать на каждом шагу и постоянно пилить. Я так не хочу.

— Не превратишься. Разумная доля ревности — это даже хорошо. Я вот тоже тебя ревную.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Господи. К кому?

— Ко всем. Даже к Гному твоему. — Он что прикалывается? Похоже, Егор читает недоверие в моем взгляде.

— Да! Он так смотрел на тебя!

— Да он на всех так смотрит. Старый, похотливый мудак.

— Вот видишь. Для ревности не нужен повод. Это инстинкт. А чем ты думаешь твой бывший муж так выбесил меня?

— Чем же?

— Я и так ненавижу его, за то, что он был с тобой, а он еще пытался мне рассказать при встрече, что ты в постели с ним умаялась, потому что вы мирились долго.

— Виктор так сказал? Вот урод! А ты поверил?

— Нет. Но одна мысль об этом сорвала мне все планки.

— Ты ему сильно врезал?

— Надо было сильнее. Если бы я знал, что он тебя обидел, я бы его убил. Точно.

— А что там рассказал твой друг?

— Что, что? Все по плану. Сейчас он уже совершает увлекательную поучительную экскурсию в ближайшем обезьяннике. Там его быстро научат родину любить.

— И долго он там будет?

— Пока до выяснения всех обстоятельств.

— Какой кошмар. У нас с ним уже давно отношения испорчены, но что мы дойдем до такого, я даже не думала.

— А рожу это ты ему расцарапала?

— Да уж. Сама от себя не ожидала!

— Это еще раз говорит о том, что в тебе дремлют силы, о которых ты сама не догадываешься. В том числе и сексуальные.

— Ага. А ты выпустил всех чертей на волю!

— Может всех, а может, еще нет, — загадочно говорит Егор. Подвигается ближе, и я понимаю, что сейчас он собирается проверить, остались ли во мне еще сексуальные силы вместе с чертями, которые просятся на волю.


Глава 23


Утром я проснулась рано. Егор еще спал. А мне в голову снова полезли гадкие мысли, от которых разболелась голова. Так хотелось поверить Егору и больше не вспоминать то мерзкое видео, но страх крепко вгрызся в меня, не давал дышать полной грудью, и я знала, что еще долго буду оглядываться и вспоминать. Можно ли на таком недоверии построить здоровые отношения? Я не знаю. Только отказаться от Егора у меня сил тоже не хватит. Получается, выбора у меня все равно нет. Значит надо попытаться отпустить свой страх, иначе он не даст двигаться дальше.

Смотрю на Егора. Он такой красивый. Немного седины на висках его совсем не портят. Волевой подбородок, прямой нос. Сейчас он расслаблено лежит на боку, закинув одну руку за подушку, другой обнимая меня. Можно ли верить ему? И почему он так действует на меня?

Егор сонно открывает глаза, смотрит в ответ. Спрашивает:

— Ну что, все рассмотрела?

— Не знаю. Хотелось увидеть самую суть.

— Суть в том, что я тебя люблю! Тебе нужна еще какая-то?

— Нет. Этой достаточно.

— Тогда хватит глазеть, иди сюда!

— Вообще-то у меня голова болит.

— Ну, вот! Вроде это только после нескольких лет замужества начинается. Разве нет? — шутливым тоном говорит Егор.

— Не знаю. У меня сейчас болит.

Вот тут Егор уже становится серьезным.

— Сильно болит? Давай я Стасу позвоню, — встревоженным тоном говорит он, заодно пробует лоб.

— Не настолько сильно, чтобы бежать к врачу. Просто таблетки сейчас выпью, которые твой доктор прописал, и станет легче, я думаю.

Пытаюсь встать, чтобы идти за таблетками, но мне не дают.

— Лежи! Куда собралась! Сейчас принесу. И таблетки, и завтрак. Потому что пить их на голодный желудок нельзя.

— О боже! Это же мечта любой женщины, завтрак в постель. Может, ты меня еще напугаешь блинчиками? — подначиваю я.

— Да вас, прям, понесло, мадам! Или ты меня на слабо берешь? Будут тебе блинчики, только попозже. Сейчас обойдемся бутербродами и тостами с чаем.

— Я кофе люблю! — капризно говорю я.

— Я тоже. Ладно. Сделаю тебе кофе. Некрепкий!


Боже! В моей жизни такого не было никогда! Разве что на 8 марта мой муж в молодые годы мог порадовать таким вниманием. Правда, жили мы тогда со свекровью. Поэтому радость была смазана ее кудахтаньем с кухни, о том, что Витенька обварился или порезался. Что это за блажь, еду в постель таскать и т. д. Свою квартиру мы смогли приобрести, когда Антону было три года. Тогда только я смогла вздохнуть спокойно. Мой дом был моей крепостью. Правда, свекровь всегда считала, что я плохо забочусь о ее сыне, мало внимания уделяю, плохо кормлю и т. д. Мне иногда казалось, что в ее сознании сынок так и остался в детсадовском возрасте, поэтому у меня не было шансов стать хорошей женой. Ведь я считала, что взрослый мужчина должен сам заботиться о семье.

Свекровь умерла четыре года назад, примерно за год до нашего развода. Виктору тогда вообще крышу снесло. Он часто пропадал по несколько дней, выпивал. Я все думала, что он из-за смерти матери переживает, а потом выяснилось, что он в ее квартиру баб и друзей водил. А я думала, что он от горя страдает. А потом встретил эту Ингу, и она поразила его в самое сердце!

Уже после нашего развода, насколько я знаю, Виктор продал квартиру матери и купил другую, в которой они и жили с молодой женой. Нам с той продажи ни копейки не досталось, да мне и не надо было ничего. Лишь бы меня не трогал. Поэтому для меня большой вопрос, какого хрена он приперся в мой дом и что-то требует. Да. Квартиру мы не делили, но он клялся, что никогда не будет претендовать на свою часть, а я была в таком состоянии, что у меня не было сил на судебные тяжбы и дележку. Хотя Натаха меня предупреждала, но я продолжала верить в порядочность своего бывшего мужа, как бы наивно это ни звучало.

Егор обещал, что сегодня мы поедем ко мне домой. Страшно, что там меня ждет. Это ужасное чувство, когда вторгаются в твое жилище и топчут там грязными сапогами, а ты ничего не можешь сделать. Я снова вспомнила свою разгромленную кухню. Боже! Что там в остальной квартире? Особенно ценного там не много, зато есть вещи, дорогие моему сердцу.

Из этих невеселых мыслей меня вырывает Егор. Он входит в комнату с подносом в руках.

— Что пригорюнилась, красавица?

— Думаю, что ждет меня дома. Мы ведь поедем туда сегодня?

— Да. Если ты хочешь. Хотя я предлагаю сначала вызвать клининговую службу, чтобы они навели там порядок. Тебе напрягаться с уборкой я не позволю.

— Нет. Никакой службы. Сначала я должна сама на все посмотреть. А потом надо замки поменять.

— Это обязательно. Давай позавтракаем, потом, если будешь себя хорошо чувствовать, то поедем.


До обеда мы никуда так и не собрались. Все-таки пожарили блинчики, я даже не думала, что это может быть так увлекательно и вкусно. Пока мы целовались, я задела пакет с мукой, и он рассыпался по всей кухне, правда, нам было уже все равно. У нас случился секс прямо на кухонном столе. Потом только случились блины, после уборки кухни. Короче, дел у нас было невпроворот. Да и собираться было так страшно, что я невольно оттягивала момент выхода из квартиры. Я уже поняла, что наше хрупкое счастье в безопасности только в четырех стенах, пока мы вдвоем. Как только выходим за порог, начинаются испытания на прочность. И сейчас предстояло одно из них.

К моему дому мы подъехали около часа дня. На лавочке как обычно сидели мои "любимые" соседки.

Егор заметил их и спросил:

— А эти сторожа были в тот день, когда у вас случился скандал с Виктором? Они что-то слышали, интересно?

— Ты знаешь, я была в таком состоянии, что даже не помню. Но у меня с ними отношения не очень. Так что на помощь надеяться не стоит.

— Интересно, чем ты не угодила таким милым старушкам?

— Это еще одна неприятная история в моей жизни. Может, расскажу тебе, но как-нибудь в другой раз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ладно. Пошли.


Мы поднялись на нужный этаж. У меня тряслись руки, когда я пыталась вставить ключ, поэтому Егор отобрал его, быстро отомкнул и распахнул дверь. Из квартиры сразу пахнул несвежий запах. От этого внутренняя дрожь усилилась. Егор взял меня за руку и решительно шагнул внутрь. Картина была живописная. Повсюду бутылки, какая-то разлитая липкая жидкость на полу. На кухне еще хуже. Стол сломан, осколки посуды кругом. Оборванная штора лежала на грязном полу. Это меня убило больше всего. Ведь я ее сама шила. Долго подбирала дизайн, цвет, ткань. А теперь она валялась скомканная, грязная, прожженная в нескольких местах сигаретами.

Я подняла мятую ткань.

— Только не вздумай расстраиваться из-за этой тряпки!

— Я ее сама сшила.

— Молодец! Буду знать, что ты еще и на машинке строчить умеешь.

— Не прикалывайся!

— Даже не думал! Это значит, что ты можешь сшить такие же шторы. Или, купить. Вообще не проблема. Лучше посмотри, не пропало ли что-то ценное?

Боже! Хорошо, что он рядом. Егор абсолютно прав. Что такое испорченная штора по сравнению со всем остальным. А потом мне пришла в голову другая мысль. Может, таким образом, сама судьба заставляет меня выбраться из этой квартиры, которая пропиталась моим одиночеством, где я застряла со своими любимыми шторами и другими привычными, удобными вещами. Теперь волей неволей придется все обновлять, в квартире и в жизни.

В остальных комнатах дела обстояли лучше. В гостиной было натоптано. Ковер придется сдавать в химчистку, с диваном не знаю, как быть, вещи разбросаны, но хотя бы ничего не сломано и не разбито. Я проверила в моей комнате шкатулку, где лежало золото. Его было не много. Цепочка, которую мне подарила мама, еще одна пара сережек и два кольца. Одно из них обручальное. Я не была большим поклонником украшений, да и баловать меня было не кому. Вроде, все на месте. Денег в квартире я не держала, все на карте. Можно считать, что все не так уж плохо.

— Ну что, пропажи больше не обнаружено?

— Вроде как все на месте. Да, тут и брать-то особенно нечего.

— Вот и хорошо. А убирать здесь я тебе не позволю. Особенно сейчас. Поэтому предлагаю вызвать специалистов.

— Но я не хочу, чтобы здесь опять топтались чужие люди.

— Я понимаю. Но поверь мне, это только первый раз страшно, а потом тебе еще понравится. Короче, выбирай! Или мы оставляем все, как есть, пока ты полностью не поправишься, или вызываем клининговую службу. Они заодно могут и ковер в химчистку сдать и диван химией оттереть так, как ты никогда не сможешь. Да и обои я бы заменил, в прихожей хотя бы. Отмыть их вряд ли получится.

— А они это все делают?

— Некоторые делают все. Но на обои я тебе своих мастеров пришлю. Кстати, думай сразу. Может, вообще ремонт капитальный затеем?

— Ты что? Совсем, что ли? У меня денег столько нет. И не надо за все платить. Я и так тебе многим обязана.

— Ты моя женщина. И не надо быть мне обязанной. Желательно, просто любить меня. Но с такими заявлениями я тебя не тороплю. А ремонт мне только на руку. Ты тогда будешь жить со мной, а не рваться к себе. Так что я это предлагаю из самых эгоистичных соображений.

Ну что тут скажешь?

— Хорошо. Давай своих спецов. Но только для прихожей и порядка! Этого хватит, — Егор победно улыбается.

— Тогда собирай нужные вещи, а я пока позвоню слесарю. Начнем со смены замков, а там разберемся.

Егор уходит звонить, а я понимаю, что большая часть нужных мне вещей лежит в машине, ведь после поездки к родителям я ничего не доставала, еще вспоминаю про годовой запас продуктов, которые я привезла. Надеюсь, ничего не пропало.

Кидаю в пакет кое-что, что может пригодиться, и выхожу в прихожую.

Вот так налегке я собираюсь вступить в новую жизнь.


Глава 24


Дни полетели, как птицы. Это когда душа болит и тоска съедает, каждый день, как каторга. А счастье потому и быстротечно, что несется вприпрыжку, не дает оглянуться, счастливые дни пролетают, оставляя только картинки воспоминаний: вот мы готовим вместе на кухне Егора, и у нас сгорает ужин, вот мы гуляем по аллее в парке, сидим в дорогом ресторане, вот мы вместе на рыбалке, и я как маленькая бегаю с Заиром, не хватает только Антоши. Я по сыну страшно соскучилась. Телефонные звонки не помогали, я уже не могла дождаться, когда смогу обнять его снова. Неделя пролетела как один день, пошла вторая. Егор все это время отдыхал от работы, а вчера сказал, что есть несколько срочных вопросов и придется возвращаться в рабочее русло. Последние дни он ездил в офис, но уже через два-три часа возвращался.

За это время квартиру мою привели в порядок, сделали косметический ремонт в прихожей и навели чистоту. Сегодня я приехала к себе на такси, а Егор должен был подъехать попозже. Я соскучилась по своему дому и хотела побыть здесь.

Виктора отпустили из отделения, но я его больше не видела. Может, вернулся к своей Инге и успокоился?

Еще я собиралась сегодня забрать свою машину, у Егора в гараже есть место, а здесь она стоит под подъездом, как еще колёса не поснимали.

Я вошла в квартиру и с удовольствием втянула запах. Пахло новыми обоями, немного клеем и освежителем воздуха. Чистота кругом радовала глаз. Все было готово, оставалось только повесить новые шторы на кухню, которые я купила. И сделать это я хотела непременно сама.

Егор должен был приехать с работы, поэтому я решила приготовить ужин здесь. Я соскучилась по своей кухне, по своей духовке. У Егора духовка какая-то навороченная с кучей режимов, в итоге в ней я испортила пирог. Нет. Сейчас не собиралась готовить что-то сложное. Я решила обжарить картофель с мясом. Достала все необходимые продукты, почистила, помыла. Когда уже заканчивала готовить, раздался звонок в дверь. Наверное, Егор. Побежала открывать.

Распахнула дверь с радостной улыбкой и обомлела. Передо мной стоял Виктор. Господи, Гордеева, ты же опять в глазок не глянула. Как можно быть такой беспечной дурой?

— Привет, — произносит Виктор.

— Привет.

— Меня ждала?

— Нет. Что тебе нужно? — только сейчас рассмотрела, что лицо у него в синяках. Так тебе и надо, козлина.

— Вероника, давай поговорим.

— Нам не о чем. Иди к своей Инге, разговаривай. И живи там. Там же твоя квартира, что тебе от меня надо?

Он тяжело вздыхает и отводит взгляд.

— Не моя. Эта сука обвела меня вокруг пальца, — это кое-что объясняет, и все же.

— Сочувствую. А я здесь причем?

— Ника, ты же не выгонишь на улицу отца своего ребенка? — нормально заговорил!

— А, то есть ты мог выкинуть меня из квартиры, как паршивую собачонку, а я должна тебя пожалеть? — меня начинала захлестывать злость.

— Прости меня за тот случай. Ты меня уже достаточно наказала, — показывает на свое лицо, — знаешь, что мне пришлось пережить в тюрьме? Это твой хахаль постарался? Сама бы ты не решилась на такое, — как хорошо ты меня знаешь! Сволочь!

— Решилась тогда и решусь еще раз! — уверенно заявляю я.

— Ладно, Ника, давай забудем все это. Мне жить негде. Понимаешь?

— Понимаю. Только после того притона алкашни, который ты тут устроил, об этом не может быть и речи.

— Я не буду больше пить, обещаю. И вообще, я многое понял за это время. Ты — это лучшее, что было в моей жизни. Давай поговорим спокойно. Не на пороге.

— Нет. Нам разговаривать не о чем.

— Это из-за того мужика, да? Быстро же ты меня забыла.

— Я о тебе и не вспоминала.

— Врешь. Мне рассказывали соседи, что ты меня забыть не можешь. Ты ведь любила меня.

— Это было заблуждение молодости. Только вот ты меня никогда не любил!

— Неправда. Я и сейчас люблю тебя, — Боже! Что он несет! Раньше, может быть, я бы растаяла, Виктор видимо на это и рассчитывал. Только сейчас у меня как будто пелена с глаз спала. Я отчетливо вижу — это все вранье, очередная лапша.

— Я что похожа на такую дуру, которая в это поверит? Уходи по-хорошему!

— А то что, опять в тюрьму меня упечет твой ёбырь? — неожиданно зло говорит Виктор, лицо его резко меняется. В них видна злость, и даже ненависть. Вот сейчас он говорит искренне, показывая истинные эмоции! Я пытаюсь закрыть дверь, но он не дает. Продолжает:

— Ты что думаешь, ты ему нужна? Да кому ты вообще нужна! — когда-то мне отчаянно хотелось доказать ему обратное, а сейчас все равно. Потому что я смотрю и понимаю, что это он никому не нужен. Поэтому и бесится. Доказывать ничего не хочу.

— Уходи! Я прямо сейчас ментов вызову! — ору я. Виктор не унимается, продолжает.

— У него таких как ты — вагон! Он устал, видимо, от шикарных задниц, на экзотику потянуло! Но скоро ему надоест такая серая мышь! Будет тоже жить с тобой, чтобы ты борщи варила, а сам трахать всех подряд! — я снова пытаюсь закрыть дверь, Виктор не дает. От его слов становится больно. Знает, сука, куда бить. Озвучивает мой тайный страх.

Вдруг слышу со стороны лестницы.

— А ты по себе судишь? — вижу Егора. Лицо у него злое, брови нахмурены. — Съебись отсюда, пока я тебя не прибил!

— А, так ты собралась в нашу квартиру этого упыря привести? Жить с ним здесь, трахаться в нашей кровати, где мы с тобой…

Договорить он не успевает, потому что Егор резко бьет его в челюсть, потом хватает за шкирку и тащит к лестнице. Виктор скулит, сыплет матами, пытается вырваться, но сделать ничего не может. Егор спускает его с лестницы, также как недавно этот козел спустил меня. Он считает ступеньки, причитает, я стараюсь не слушать.

— Еще раз появишься возле Вероники, сгниешь в тюряге! Если доживешь до неё! Понял? — выплевывает Егор. Потом разворачивается, идет ко мне. Заходит, закрывает дверь, обнимает меня. Я прижимаюсь к его груди, чувствую, что меня начинает трясти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Все! Успокойся! Он тебя не обидел? — отстраняется и обеспокоено оглядывает меня. Я отрицательно мотаю головой. Он прижимает к себе снова. Зарывается носом в мои волосы.

— Спасибо тебе, — вздыхаю я, — что бы я делала без тебя, страшно подумать, — это правда. Если бы не Егор, никто не защитил бы меня, и ничего бы я Виктору не смогла сделать. Трепал бы он мне нервы, как хотел.

— А что это за запах? У тебя что-то горит?

— Чёрт! Картошка!

Бегу на кухню. Гадство! Все сгорело! Я с отчаяньем смотрю на то, что осталось от нашего ужина.

— Я люблю позажаристей! — говорит Егор.

— Я тоже. Только позажаристей — это не угли, которые тут остались. Черт! Я так старалась! Теперь ты будешь думать, что я всегда все палю!

— Не буду. Сейчас закажем пиццу. Пока повесим твою штору, как раз привезут. А еще у меня в машине есть бутылка вина. Сейчас принесу. Тебе явно нужно успокоительное.

— Но я же хотела машину забрать. Я не собиралась пить.

— Я тоже. Но что делать. Давай переночуем здесь. Завтра я на работу поеду, а ты ко мне домой.

— Хорошо. Я с утра хотела по магазинам прошвырнуться. Как раз вместе поедем.

— Вот и решили!

Егор прижимается губами к моим, и мы сливаемся в долгом поцелуе.


Проснулись рано. Мы так уже привыкли. Вылезать из постели и объятий Егора совсем не хотелось. Но время бежит неумолимо. Утренний секс меня не взбодрил, наоборот. Теперь мне хотелось, как кошке, тереться о бок любимого мужчины и мурлыкать, расслаблено потягиваться и зевать.

— Что ты со мной делаешь? Я превратился в ленивого тюленя, — говорит Егор. — Раньше я начинал день с пробежки.

— А теперь с секса, — улыбаюсь я, — согласись, это лучше любых пробежек.

— Это да. И калорий уходит не меньше. Только вставать совсем не хочется.

— Согласна. Мне тоже скоро на работу возвращаться, если, конечно, меня не уволят после такого наглого больничного.

— Пусть только попробуют. Я с ними контракт расторгну! А вообще подумай, нужна ли тебе эта работа?

— А ты что, хочешь превратить меня в домохозяйку? Нет уж. Я не согласна.

— Дело твоё. Я настаивать не буду. Кстати, я тебе уже предлагал пожениться? — У меня пропадает дар речи. Ничего себе переход.

Не дожидаясь ответа, Егор продолжает.

— По твоему лицу вижу, что не предлагал. Ну ладно. Я сделаю это в соответствующей обстановке, с кольцом и цветами. Попозже. Но тогда я хочу слышать ответ сразу. Никакие "я подумаю" не прокатят!

Я отвожу глаза. На них наворачиваются слезы. Это то, о чем я тайно мечтала и боялась. Это сейчас все хорошо и легко. Пока мы встречаемся. А когда начнутся будни, бытовые проблемы?

— Вижу, ты уже задумалась. Рано. До вечера у тебя полно времени!

— До вечера? Ты что?

— Утебя есть сомнения? Я тебя люблю безумно, люблю и твоего сына тоже. Ты знаешь, я тебе скажу сейчас одну вещь. Не знаю, как ты к ней отнесешься, но все же, — взгляд Егора становится грустным, глубоким. Я уже знаю, о ком пойдет речь. — Это касается моей жены. Мы не сразу узнали, что у Алены рак. Сначала узнали о том, что она беременна, — я замираю. О боже! Егор продолжает:

— Мы много лет мечтали о ребенке, я мечтал о мальчике, но у нас не получалось. А тут такое, — он тяжело вздыхает, потом продолжает. — Беременность пришлось прервать. Алене предстояло слишком тяжелое лечение, — он делает паузу. Потом поднимает глаза на меня и смотрит так пронзительно, — я знаю, ты переживаешь из-за того, что напоминаешь мне жену. Мне и самому так вначале показалось. Но сейчас я думаю по-другому. Мне кажется, что это Алена так подсказала мне, указала на мою судьбу. Потому что она хотела, чтобы я отпустил ее, чтобы был счастлив снова. Я больше не вижу вашего сходства, я вообще давно не вспоминал о ней. Все мои мысли теперь занимаешь ты. И Антон. Знаешь, если бы тогда мой ребенок выжил, он сейчас был бы примерно такого же возраста. Поэтому я хочу, чтобы Антон был моим. Я понимаю, что у него есть родной отец, какой бы он ни был. Но я уже люблю твоего сына тоже. Поэтому хочу стать ему родным человеком! Слышишь? Я люблю вас обоих.

Я хочу сказать, что тоже безумно люблю его. Что жизни больше не представляю без него. Только горло перекрывает ком. Слезы поступают к глазам, кажется, я сейчас опять устрою истерику. Поэтому просто прижимаюсь к Егору. Делаю несколько судорожных вздохов, а потом целую его, пытаясь так передать все свои мысли.


После всех утренних признаний я все еще в растрепанных чувствах. Только Егор опаздывает на работу. Поэтому приходится быстро собираться. Мы успеваем выпить кофе и бежим по своим машинам. Выезжаем на дорогу. Мне нужно дотянуть до ближайшей заправки, ведь бак у меня по-прежнему почти пустой. Я живу в новом районе, который расположен на окраине города. Я расслаблено веду машину, скорость небольшая. В зеркале заднего вида вижу машину Егора. Мы проезжаем пустырь. Дорога идет на спуск. Я притормаживаю, но педаль тормоза вдруг проваливается, и машина под гору катится, набирая скорость. Впереди меня автомобиль, на встречке тоже машины, меня охватывает паника. Я пытаюсь выкрутить руль, чтобы объехать по обочине, машину заносит, я слышу свист, шум, уже не понимаю ничего, куда-то лечу, потом удар, еще один, и я проваливаюсь в темноту.


Чувствую боль. Не пойму где. Вообще ничего не пойму. Слышу голос. Он зовет меня. Отчаянно громко. Пытаюсь открыть глаза и не могу. Делаю усилие. С трудом разлепляю веки. Вижу лицо Егора. Он что-то говорит мне. Я не слышу. Мне трудно дышать. Закрываю глаза. В памяти всплывает наше утро. "Я тебя люблю безумно, люблю и твоего сына тоже". А ведь я ему так и не сказала, о своих чувствах. А теперь могу не успеть. Он должен знать. Эта мысль придает мне сил. Я открываю глаза. Егор гладит меня по щеке и целует. У него кровь на лице. Или это моя? Я вздыхаю. Пытаюсь сказать. Но получаются только булькающие звуки. У меня изо рта что-то течет.

— Тише, Ника, тише. Сейчас прибудет помощь. Все будет хорошо, — шепчет Егор. Мне надо сказать, как он не понимает!

Я чувствую слезы. Он вытирает их. По его щекам они тоже текут. Я собираю все силы и выдыхаю:

— Я люблю тебя…

А потом меня накрывает темнота и приходит покой. Я сказала. Пусть знает. Теперь не страшно.


Глава 25


Когда машина Вероники начала вилять по дороге, я даже испугаться не успел. Все произошло так быстро, ужас охватил меня, но я еще ничего не понял. Все происходило как будто не со мной. Вот только мы лежим в постели, я чувствую ее губы и податливое тело, а сейчас вижу, как ее машина летит в кювет, переворачивается и врезается в дерево. Не помню, как я остановился, как добежал до изувеченного автомобиля. Где-то мелькнула мысль, хорошо, что машина влетела в дерево правой стороной. Сейчас она стояла на колесах. Я подскочил к двери машины. Через разбитое окно увидел Веронику. Она была без сознания, по виску стекала кровь, кругом битое стекло. Дальше все было, как в тумане. Я не помню точно, как вытаскивал ее. Остались какие-то обрывки. Помню, что дверь заела. Не открывалась сначала. Пришлось залезть через разбитое лобовое стекло, открыть изнутри. Потом уже помню, что унес её от машины подальше. Положил на мокрую траву. Помню, как звал ее, целовал, прижимал к себе. Подошли какие-то люди. Что-то спрашивали. Говорили, что скорая помощь уже в пути. А я понимал и не понимал. Что это? Как это случилось? Мы же должны были сегодня в ресторан идти. У меня в кармане кольцо лежит. Почему опять у меня судьба пытается отнять самое дорогое? Зову Веронику. Она не может меня оставить. Ника открывает глаза. Она жива. Жива. Пытается что-то сказать. У нее изо рта течет кровь, она сглатывает тяжело. Я прижимаюсь губами к ее щеке. Не оставляй меня, пожалуйста. Второй раз этого я не переживу.

Она снова открывает глаза. Смотрит на меня пронзительно. Как будто прощается. Потом тихо произносит:

— Я люблю тебя…

В этот момент ее глаза закатываются, а у меня все обрывается внутри. Как будто взрыв происходит, ломаются кости, разрываются внутренности. С этого момента я почти ничего не помню. Знаю только, что прижимал ее крепко к груди и рыдал, уткнувшись в окровавленные волосы. Пытался вдохнуть свою жизнь, потому что без нее жить бы смог.


Сейчас я сижу в больнице, не знаю столько времени. Ко мне периодически подходят врачи, многие меня знают, приходил и мой хороший знакомый зав отделением травматологии Иван Борисыч. Когда Антон сломал ногу, я именно его просил о помощи. Мне сделали какой-то укол, наверное, поэтому я впал в такое состояние. В голове главной была лишь одна мысль. Операция. Сейчас идет операция. Сейчас моя любимая женщина снова находится между жизнью и смертью. А я опять ничего не могу сделать. Я так боялся этой боли. Я клялся себе, что не полюблю больше никогда. Мысленно обращаюсь к жене: «Алена, если нашу встречу с Вероникой устроила ты, не забирай ее к себе. Оставь. Мне. Её».


Из этих мыслей меня вырывает Борисыч. Он тяжело садится рядом со мной. Я замираю. Не дышу. Сейчас он объявит приговор. Или подарит надежду, или отправит в бездну боли, откуда не будет возврата. Он говорит только одно слово:

— Жива, — это дарит мне вздох, потом еще один, — надежда есть.

Я боюсь спрашивать дальше. Он молчит, я тоже.

Потом он тяжело опускает руку на мое плечо.

— Остается ждать. Она молодая, сильная. Должна выжить. Держись, Егор. Ты ей очень нужен, — потом наклоняется, чтобы заглянуть мне в глаза, и добавляет, — нам всем ты очень нужен!

Продолжает:

— Она в реанимации. Немного позже пущу тебя к ней, слышишь? Это запрещено, но для тебя будет исключение.

Я киваю, говорить не могу. Надежда есть. Есть. Держусь за эту мысль. Иначе сойду с ума.


Глава 26


В палате пикают приборы. На лице Вероники кислородная маска. Я держу ее за руку. Сжимаю холодные пальцы, пытаясь согреть. Прошло уже два дня с момента аварии. Она без сознания. Но я не теряю надежду. Это все, что у меня есть. Ника знает это. Я уверен. Я разговариваю с ней. Мысленно и вслух.

Мне пришлось сообщить о произошедшем ее родным. Это было еще одно испытание. Ведь это я не уберег ее. Нельзя было позволять ей садиться за эту рухлядь. Мама Вероники приехала вместе с Антоном. Их бы не пустили сюда, но я договорился. Они побыли здесь несколько часов. Сейчас уехали в квартиру Вероники. Антон был очень подавлен. Молчал. Ничего не говорил. Только в глазах я видел страх. Это чувство объединило нас всех.

Врачи не спешили с прогнозами. По словам Борисыча, операция прошла успешно. Внутреннее кровотечение остановлено. Повреждена печень и селезенка, переломы ребер и ключицы. Сильное сотрясение, большая кровопотеря. Что-то еще. Я не запомнил. Я сосредотачиваюсь на одном. Надежда есть. Она не может уйти вот так. Мы еще столько должны успеть, столько попробовать, узнать друг о друге.

Я подношу ее руку к губам. Целую каждый палец, зарываюсь лицом в ее ладонь. Пытаюсь почувствовать ее запах. Он такой родной, он дает мне силы бороться с отчаяньем. Вдруг чувствую, ее рука вздрагивает. Поднимаю голову. Смотрю на Веронику. Лицо ничего не выражает, но пальцы снова легонько сжимают мои. Я вскакиваю.

— Вероника! Вероника! Ты слышишь меня?

Приборы начинают пищать чаще. Это приводит меня в панику. Я выскакиваю в коридор и зову медсестру, забыв, что это реанимация и шуметь нельзя. Молоденькая девушка входит в палату:

— Что случилось? — сосредоточенно смотрит на приборы, подходит к Веронике, осматривает ее. Потом говорит, что позовет доктора и уходит. А я растерянно стою возле кровати, снова боясь вздохнуть. Вдруг веки Вероники вздрагивают, я хочу позвать ее, но у меня пропал голос. Наклоняюсь, глажу ее по щеке трясущейся рукой. Наконец, она открывает глаза. Я смотрю в омут родных глаз и не могу поверить. Чувства снова разрывают меня изнутри. Но теперь это похоже на радость. Она открыла глаза, она вернулась ко мне. Наконец-то.

Входят доктор и медсестра, просят меня покинуть палату. Я хочу возразить, только медсестра не хуже бронетранспортера выпихивает меня из палаты, даже не позволив ойкнуть. А я стою и улыбаюсь, как дурак. Раз она открыла глаза, значит она снова со мной.

***
Я блуждала в какой-то липкой темноте, как мне казалось, бесконечно долго. Здесь была лишь боль и темнота. Я пыталась из нее выбраться, но у меня ничего не получалось. Хотелось сдаться, но меня держал голос. Он звал, не отпускал, вытягивал на поверхность из темной пучины боли, он был ориентиром. Это был голос мужчины. Моего любимого мужчины. Только в какой-то момент он стал совсем тих. Я почти перестала его слышать. Тогда я начала погружаться в бездну и чувствовала, что силы покидают меня. Только в момент, когда уже казалось, ничего не сможет помочь, меня как будто вытолкнуло на поверхность. И в голове очень громко взорвался другой голос. Женский. Красивый. Передо мной возник образ женщины. Я не то чтобы видела ее, но я знала, как она выглядит. Это его жена. "Ты нужна ему там! — сказала она. — К нему иди! — тон ее был жесткий, требовательный. — Борись! Ему нужна сильная женщина! Я не могла в тебе ошибиться! Он должен быть счастлив!" Она говорила что-то еще. Я не могла разобрать, слова ее звенели в голове, от них становилось очень больно. Но каждое слово наполняло меня новой силой. Потом ее голос пропал. А я начала чувствовать свое тело. Оно болело. Но я смогла пошевелить пальцами, услышала другие голоса и звуки. Я с трудом открыла глаза и увидела его! Того, ради которого меня вернули назад. Теперь я точно знаю, что наша встреча не случайна!


С того момента прошло около недели. Первые дни были самыми тяжелыми. Я, то приходила в себя, то снова проваливалась в небытие. Нет, это была не та жуткая темнота. Это уже больше проходило на сон.

Егор почти все время был рядом. Каждый раз, когда открывала глаза, я искала взглядом именно его. Если не находила, во мне поднималась паника. Видимо, это поняли и врачи, поэтому перестали выпроваживать его из палаты. Бывало, мне даже не нужно было открывать глаза, потому что я чувствовала — он держит меня за руку. Это придавало сил. Сейчас мне уже немного лучше, хотя отвратительная слабость чувствуется все время. Я не могу даже поднять здоровую руку. Левая сторона от шеи до кисти вся в гипсе из-за перелома ключицы. Я вообще вся в бинтах и повязках. Любое движение доставляет дикую боль. Не могу даже самостоятельно есть и пить. Во всем этом мне помогает Егор или молоденькая медсестра. Но она приходит редко. Чаще я ее зову для тех вещей, которые стесняюсь делать при Егоре.

Моя мама и Антон тоже проведывают нас, но я от них быстро устаю. Мама и сейчас умудряется поучить меня жизни. Хотя она успела сказать, что Егор ее приятно поразил, и на него можно положиться. Я и сама это знаю. После всего что случилось, особенно. Как так может быть? Еще пару месяцев назад мы были даже не знакомы, а теперь он стал самым близким и дорогим человеком. Если он не бросил меня даже сейчас, значит его любовь настоящая. Хотя я в этом уже перестала сомневаться.

Сейчас пришла Натаха. Меня уже перевели в палату, видимо вип, потому что я здесь была одна, еще в палате был телевизор, стол, холодильник и диван, на котором спал Егор. Натаха даже в палату ворвалась шумно, неся в руках пакет с фруктами. Егор как раз заканчивал мою кормежку. Я это именно так называла. Потому что аппетита у меня не было совсем, и ему приходилось уговаривать меня есть, как маленькую.

— Привет всем! — ворвалась Натаха, притормозила только у моей кровати. — Как дела?

— Нормально, — говорю я, — если бы еще кое-кто не заставлял меня есть, как слона, да еще и всякую гадость.

Егор всовывает в меня последнюю ложку, я с недовольным лицом проглатываю овсянку. Он вытирает меня салфеткой и подносит к губам остывший чай. Сделав несколько глотков, отворачиваюсь. Не могу больше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Егор смеется:

— Видишь, Натали, не хочет она кашу есть. Может тебе пиццу заказать?

— Было бы здорово! — говорю я. Егор поправляет мне подушки и опускает немного изголовье кровати. Находиться в полусидящем положении долго мне тяжело.

— Вот хотела я шоколадный торт захватить, да побоялась, что Егор его мне на голову наденет. Да и Костя теперь шоколадные торты недолюбливает.

Натаха моя все-таки окрутила друга Егора, и теперь они, вроде как, встречаются.

Как будто услышав, что вспомнили о нем, в палату заглядывает Костя.

— Можно? Всем привет! — спрашивает он.

— Заходи, — говорит Егор. — Меня тут опять шоколадным тортом пугают.

— Бойся, раз пугают. Натали шутить не любит.

Потом Костя подходит к Егору, говорит ему что-то на ухо. Мужчины оставляют нас одних, посекретничать.

Натаха садится рядом.

— Ну а теперь серьезно. Как ты, Никуля? — она с беспокойством смотрит на меня.

— Уже получше, — тяжело вздыхаю я.

— Господи! Как ты всех напугала! Особенно Егора. Ты не представляешь, что с ним творилось первые дни, — она грустно смотрит на меня. Я киваю. Я могу только догадываться. Ведь это был его тайный страх. Страх потери.

— Ты береги его. Он очень хороший. И тебя правда любит.

— Я знаю. И я его.

— Ты знаешь о его жене? — Я киваю. — Мне Костя рассказал. А еще он сказал, что ты первая за все эти годы, к кому он привязался. Понимаешь?

— Это я тоже знаю. Поэтому понимаю, каково ему пришлось. И все равно я ему очень благодарна. Я бы на его месте испугалась страданий и все бросила.

— Не бросила бы.

Я молчу. Потом перевожу тему:

— А как у Вас с Костей? Все гуд?

— Д-а-а-а! — довольно тянет Натаха. — Хотя он тот еще кобель.

— Ты про всех так говоришь.

— Вот и этот не лучше. Хотя, — задумчиво чешет нос, — время покажет.

В палату возвращаются мужчины, Егор какой-то напряженный, странно. А Натаха громко говорит:

— Короче, вижу ты хорошо тут устроилась! Все у нее есть, Егор все желания исполняет, как джин. Понятно, почему ты на работу не торопишься. Там Гном тебе такого не обеспечит!

— Не напоминай. А то у меня совсем аппетит пропадет.

Немного посидев ещё, гости прощаются и уходят. Я хочу спросить у Егора, что его расстроило, но чувствую дикую усталость. Егор это видит, поэтому без слов поправляет мою подушку, укрывает одеялом, целует в губы и говорит:

— Отдыхай, — я только киваю и быстро проваливаюсь в сон.


Глава 27


Вероника спит, а я вновь выбит из колеи новостью. Костя огорошил меня совершенно. Хотя, когда Вероника рассказала, что случилось там, на дороге, у меня сразу возникли подозрения, что тормоза отказали не случайно. Но тогда я не стал думать об этом. Сегодня Костя, который занимался эвакуацией машины после аварии, сообщил, что тормоза были испорчены намеренно. Это значит, что кто-то желал Веронике смерти, и подозрение у меня падало на вполне конкретного человека. Я, конечно, уже понял, что бывший муж Вероники беспринципная сволочь, но такое… Хотя на эмоциях человек способен на многое, а после того, как я спустил его с лестницы, он был очень зол.

Теперь предстояло решить, как действовать дальше. Подвергать жизнь Вероники опасности я больше не намерен ни под каким предлогом. Натравить на мудака ментов можно, но сначала я хотел поговорить с ним сам. Сейчас я ждал сообщения от Кости.


Через пару часов друг отзвонился, сказав, что нашел того, кого я хотел видеть. Это оказалось не так просто. Теперь Виктор ждал моего приезда в надежном месте, где никто не будет нам мешать. Костя сказал, что нашел его в веселой компании в сауне с девочками и морем спиртного. Видимо, финансовые трудности у него закончились, раз он мог позволить себе такие развлечения.

Теперь он сидел на стуле в наручниках в одном укромном гараже, принадлежавшем другу Костяна. Виктор еще явно был пьян, но от всего происходящего ожил, и теперь со страхом осматривался по сторонам. Правильно, мужик, бойся. Я очень зол.

Войдя, от души поприветствовал его ударом в челюсть.

— Вот ничему тебя жизнь не учит, Витек! Третий раз уже бью тебе морду, а не помогает! Выводов ты не делаешь!

— Да, вы чё, мужики. Не надо. Что вам от меня нужно? — испуганно бормотал он.

— А ты как думаешь?

— Не знаю. Я ничего не делал, никого не трогал. Что вы от меня хотите? — продолжал он скулеж.

— Не понимаешь, да? — зло спрашиваю я. — Костя, придется объяснить человеку! Непонятливый, видишь.

— Щас объясним! — Костя достает плоскогубцы, садовые ножницы, молоток, зажигалку. Все это любовно раскладывает на столике, прямо перед искаженной рожей Виктора. Он начинает трястись и быстро говорить:

— Мужики, вы чё? Совсем сдурели? Что я вам сделал?

— Тихо! — ору я, потом беру в руки зажигалку, высекаю искру прямо перед лицом Виктора. Пламя отражается в его зрачках, по лицу течет пот, он дрожит. Я смотрю в его глаза и говорю:

— Сейчас я задаю вопросы, а ты отвечаешь! Если отвечаешь честно, будет хорошо, — вожу пламенем над его лицом, он с ужасом следит за огоньком, — если вздумаешь врать, — продолжаю я, — будет очень больно. Выбор за тобой.

Он опять начинает скулить. Я не выдерживаю. Бью его в нос. Потом сжимаю рукой челюсть, смотрю в глаза и спрашиваю:

— Кто испортил тормоза в машине Вероники?

— Я не хотел, правда, я не думал, что так получится! Простите меня мужики. Это все она. Она мне заплатила. Я бы никогда, правда…

Он бешеной ярости у меня аж уши закладывает. Я сдавливаю пальцы на его шее, даже не замечаю, что он начинает хрипеть. Перед глазами снова искореженный автомобиль Вероники, ее окровавленное лицо, тяжелое дыхание. Поэтому до меня не сразу доходит весь смысл его слов. Отрывает от Виктора меня Костя. Оттаскивает подальше от ублюдка.

— Успокойся, Егор! Я понимаю, но мы еще не все выяснили, — я, тяжело дыша, прихожу в себя. Кровавая пелена отступает. Он прав. Костя подходит к Виктору, спрашивает:

— Кто тебе заплатил?

— Женщина. Красивая, такая. Блондинка. Я не знаю, как ее зовут. Она пришла ко мне сама. Предложила денег, если я сумею Веронику уговорить помириться. Я поэтому пошел тогда к ней, вернее, это блондинка подвезла. Но у меня не получилось ничего. Вероника мне не поверила. Потом ты пришел, — зло смотрит на меня. — Дальше сам знаешь. Я потом вышел на улицу, она еще не уехала. Ждала меня. Я злой был очень. И деньги отдавать не хотел, а еще выпить хотел. А она сказала, что даст мне намного больше, если я придумаю, как устранить мою бывшую жену навсегда. Я сначала даже не понял, что она серьезно. А потом она начала раздеваться передо мной. У нее сиськи такие классные. Она завела меня до предела, потом сказала, что если я сделаю все, как надо, она мне не только денег даст, но и неземное удовольствие доставит. А у меня бабы нормальной почти месяц не было.

Дальше он рассказал, как трахал Ларису в ее машине, а я уже не сомневался, что это была именно она. Потом в кармане нащупал ключи от машины Вероники. Это был второй комплект, который он нашел в квартире, когда был там, хотел поездить, но бак оказался пустой, а на заправку у него денег не было. Показал ключи Ларисе, и они вместе придумали, как испортить тормоза.

Виктор все время причитал, что не виноват, это все та баба, а он просто злой был из-за того, что по роже получил. А Веронику он все еще любит, ведь она мать его ребенка. Каждый раз, когда он начинал этот скулеж, у меня опять начинали сдавать нервы. Пару раз я не сдержался, это помогло ему четче излагать факты.

Дальше Виктор поведал, как после содеянного, они поехали домой к Ларисе и развлекались до утра. Она отдала ему оговоренную сумму, иначе он припугнул ее, что позвонит Веронике и предупредит об испорченных тормозах.

Потом он опять начал причитать, что не хотел. Когда узнал о случившемся, переживал, понял что натворил. Его совесть теперь, якобы, мучает. Ага, видимо, это от совести он спасается в сауне с бабами, на деньги, за которые чуть мать своего ребенка не убил. Тварь. У меня больше сил не было, слушать этот бред. Я ему еще раз врезал от души, и он отрубился.

Да. Недооценил я Ларису. Теперь эту суку ничего не спасет. Интересно, на зоне ей сиськи сильно помогут? Почувствовал руку Кости на плече.

— Давай, Егор, успокаивайся. Сейчас надо подумать, как лучше решить это все. Они нам за все ответят!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Весь рассказ Виктора Костя записал на диктофон. Козла этого закрыли сразу, а вот чтобы доказать причастность Ларисы, пришлось потрудиться. Одних показаний Виктора могло быть недостаточно. Костя провел целое расследование, опросил соседей, в итоге нашел мужика, у которого осталась запись с видеорегистратора, где четко видно, как Виктор садится в машину к Ларисе, а в боковом зеркале видно ее лицо. Только добраться до этой сучки не получилось. Она или узнала что-то, или почувствовала, потому что в тот же день, когда мы раскололи Виктора, эта тварь куда-то пропала. Ларисы не оказалось ни в квартире, ни у друзей. Сейчас ее уже объявили в розыск, но пока результата не было. Факт, что эта белобрысая курва ходит где-то на свободе и, возможно, замышляет новые гадости, меня просто убивал. Пришлось приставить к палате Вероники охрану и проверять всех посетителей и персонал. Очень не хотелось посвящать пока Нику в суть проблемы, но пришлось, чтобы как-то объяснить наличие охранника. Кроме того, я теперь лично проверял все назначения врача, и требовал, чтобы все лекарства распечатывали и уколы набирали при мне и только люди, которых я знаю. Состояние Вероники все еще вызывало сильное беспокойство. Угроза для жизни, конечно, миновала, но ей еще предстояло долгое лечение и реабилитация. А вообще, скоро ее должны выписать на домашнее лечение, тогда мы будем только приезжать на процедуры и консультации. Пришлось ускорить обустройство моей клиники, которую изначально планировалось запустить через несколько месяцев. Конечно, не думал я, что первым пациентом здесь станет Вероника, но так уж получилось. Зато там самое современное оборудование для восстановления после самых тяжелых аварий, болезней, операций. Она должна быстро встать на ноги. Я для этого сделаю все, что смогу.


Глава 28


Прошел почти месяц после аварии, и сегодня меня наконец выписывают. Я просто мечтаю попасть домой, потому что больничные стены и запахи меня уже просто достали. Егор настоял, что заберет меня и Антона к себе окончательно, и чтобы я даже не думала возвращаться в свою квартиру. Тем более, оттуда намного ближе к клинике, куда мне предстоит почти каждый день ездить на процедуры. Антону тоже удобнее добираться до школы, он согласился переехать к Егору с радостью, особенно после того, как посмотрел саму квартиру, и Егор показал ему свободную комнату, которую пообещал отдать сыну и переделать все так, как он хочет. Ребенок был в восторге. Пользуясь тем, что я в больнице и не могу приструнить этого маленького террориста, он уже выпросил у Егора новый компьютер и кучу игрушек, когда они вместе пошли в торговый центр. Я пыталась отругать обоих, но Антон просто надулся, а Егор посмеивался с этой картины.

Мама вчера уехала домой. Все это время она жила в моей квартире и присматривала за Антоном. Я была ей очень благодарна за это, но хорошо, что теперь все ее наставления и советы я буду слушать только по телефону. Это определенное облегчение.

Чувствовала я себя намного лучше, ко мне начали возвращаться силы. Сейчас я уже уверенно передвигалась по палате, не испытывая той жуткой слабости во всем теле. Хотя гипс, конечно, сильно ограничивал движения, но я уже чувствовала себя человеком, а не обездвиженной куколкой гусеницы, обмотанной бинтами и трубками.

Хотя все еще свежо в памяти. Если бы не Егор, даже не знаю, как бы я пережила все это. И самое страшное для меня было узнать, что все это подстроил мой бывший муж. Я испытала настоящий шок, когда Егор сообщил мне об этом. Об участии Ларисы он рассказал тоже, но это меня не особенно удивило. А вот от Виктора я такого все же не ожидала. Да. Отношения у нас испорчены навсегда, но пойти на убийство, зная, что ты оставляешь сиротой своего ребенка — это уму не постижимо.


Дверь скрипнула, на пороге показался Егор, в руках он нес пакет с теплыми вещами для меня, потому что на улице сильно похолодало.

Он быстро пересекает палату, ставит пакет на диван и направляется ко мне.

— Привет, моя хорошая! — целует меня в губы, обнимает.

— Ты как будто соскучился! — подначиваю я.

— Еще как!

— Боже! Я должна тебе уже надоесть.

— Ни за что.


Позже я уже готовая к выходу сижу на кровати, Егор пошел за выпиской. Я смотрю на свою руку, вернее на кольцо, которое теперь красуется на пальце. Вспоминаю, как Егор подарил мне его. Это случилось через пару дней после того, как я пришла в себя. Я тогда только начала понимать, на каком я свете, Егор для меня был каким-то ориентиром. Доказательством, что я еще жива, и мне нужно всеми силами бороться за жизнь. Каждый раз, когда не видела Егора рядом, меня одолевали тревожные мысли, что он все-таки оставил меня, что ему надоело возиться и разгребать мои проблемы. Я ничего не говорила, мне кажется, он почувствовал сам, что я на грани.

В тот день мне было очень плохо, я чувствовала себя слабой, совершенно беспомощной. Только что ушли мама и Антон. После их посещения мне стало еще хуже. Так тяжело было смотреть на сына, я хотела его подбодрить, сказать, что все будет хорошо, но у меня не было для этого ни сил, ни уверенности.

В тот вечер, когда мы остались с Егором одни, в коридорах перестали бегать сотрудники и пациенты, больница погрузились в сонную тишину, меня начало одолевать отчаяние. Я чувствовала, что не справляюсь, усталость и боль одерживают верх надо мной. Именно в этот момент Егор достал из кармана маленькую бархатную коробочку, в которой лежало потрясающей красоты кольцо. Он рассказал, что собирался надеть мне его на палец в тот самый роковой день, когда случилась авария. В тот момент, глядя в глаза любимого мужчины и на сияющее кольцо, мне снова отчаянно захотелось жить и бороться. Это украшение подарило мне дополнительные силы. Мне оно стало очень дорого, и дело вовсе не в брильянтах, я никогда не была особым ценителем украшений. Даже если бы кольцо стоило копейки, с того момента для меня оно стало бесценным. И потом каждый раз, когда силы снова хотели покинуть меня, я нащупывала на руке украшение, грела его пальцами, и как будто подпитывалась так необходимой мне энергией. Вот и сейчас я набиралась сил, чтобы вступить в новый этап.


Егор вернулся с выпиской, а потом все закрутилось, завертелось. Мы поехали домой. После больничных стен я жадно взирала на яркие огни и краски города, звуки казались слишком громкими, суета начала понемногу утомлять. Но я чувствовала, что наполняюсь жизнью, а светящийся взгляд Егора добавлял мне радости от предвкушения перед возвращением домой. Мне уже хотелось быстрее закрыться от этой суеты в безопасности домашних стен, почувствовать умиротворение домашней обстановки, где рядом только родные люди, по коридорам не ходят вечно недовольные медсестры, а за стеной не вздыхает больной сосед.

Только тихого возвращения не получилось. Перед подъездом нас ждали друзья. Наташка и Костя, с ними улыбающийся Антон. У него в руках огромный пучок воздушных шариков, у Кости букет, а у Натахи шоколадный торт. Завидев нас, они оглашают улицу громкими воплями, поздравлениями, пожеланиями. И вот мне уже не хочется тишины. В сердце разливается приятное тепло, мы обнимаемся, шутим, смеемся. Я чувствую себя снова счастливой, молодой и влюбленной…

Поэтому, когда раздается громкий хлопок, я даже не успеваю понять, что это и откуда. Чувствую только, как кто-то хватает меня и утаскивает на землю, заставляя пригнуть голову и сесть за стоящий у подъезда автомобиль. Тут же ко мне прижимается испуганный Антон, а я как в замедленной съемке вижу, как разлетаются воздушные шарики, поднимаясь вверх, словно разноцветные брызги. До меня постепенно доходит, что в нас только что стреляли.

Растерянно оглядываясь, я понимаю, что не вижу Егора и Костю. Зато вижу Наташу. Она подползает ко мне, матерится:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что за хрень! Бл*ть. Вот не судьба нам шоколадный торт поесть! — ругается она, смотря на торт, который валяется на асфальте. Выглядывает из-за машины.

— Что там? Где Егор? — спрашиваю я. Тоже пытаюсь выглянуть, но Натаха не дает.

— Сиди, куда собралась. Нормально твой Егор. Промазала эта курица белобрысая. Костя молодец, уже скрутил ее. Щас еще я пойду ей маску из остатков торта на рожу намажу. А лучше прямо ею асфальт вытру.

Я понимаю, что она говорит о Ларисе. Кому еще может понадобиться устроить такое.

Натаха поднимается на ноги, я все же подползаю к краю, выглядываю. В нескольких метрах на земле лежит Лариса лицом вниз. Рядом валяется пистолет. Сверху, заломив ей руки за спину, сидит Костя. Кажется, чем-то связывает ей руки. Егор рядом сидит на корточках. Она что-то говорит ему, я не слышу, только вижу лицо. В глазах мольба и… любовь. Я знаю этот взгляд, полный обожания. Егор что-то отвечает резко, я не слышу, только вижу, как меняется лицо Ларисы. Оно кривится, искажается злостью. Она пытается сбросить с себя Костю.

Я неуклюже поднимаюсь, гипс мешает.

— Сиди здесь, — строго говорю Антону.

— Мама, ты куда? — испуганно спрашивает он.

— Сиди! Я сейчас.

Подхожу ближе. Егор видит меня, быстро подходит, пытаясь увести. Лариса видимо заметила меня тоже. Костя как раз поставил ее на ноги, продолжая удерживать за связанные руки.

— А вот и наша неубиваемая Вероника! — доносится до меня ее мерзкий голос. Егор пытается взять меня за руку, чтобы увести, но я не даю. Мне есть, что сказать этой курве. У меня в душе неожиданно поднимается такая злость!

— А ты решила, что имеешь право решать, кому жить, а кому уже хватит? Не много на себя берешь? — гневно спрашиваю я.

— Нет, — самоуверенно заявляет она, в меня впивается ее полный ненависти взгляд, — он все равно с тобой не будет! На хрен ему сдалась такая невзрачная баба! Да как у него вообще на тебя встал! — я вижу ее искаженное лицо. Только сейчас обращаю внимание — от былого блеска не осталось и следа. Выглядит она печально. Растрепанные волосы, поломанные ногти, неопрятный наряд. Понимаю, что она из последних сил старается меня ужалить побольнее, но на самом деле передо мной просто несчастная отвергнутая женщина, которая от отчаяния начала совершать страшные поступки. Мне становится даже жаль ее.

— Я б тебе сказала как, но не хочу выдавать секретов, и они не в размере сисек! Тебе просто не понять! — снисходительно говорю я. Разворачиваюсь к Егору, он придерживает меня за руку, и мы идем к подъезду. Видимо, Лариса все же решает оставить последнее слово за собой, потому что я слышу в след ее вопль:

— Ненавижу вас всех! Ненавижу тебя, Егор! Я тебя любила и ждала! А ты выбрал эту суку! — я оборачиваюсь, дальше все происходит очень быстро. Лариса умудряется вырваться из рук Кости, броситься в нашу сторону, но тут же Натаха, которая стоит рядом, делает резкий выпад в ее сторону, хватает ее за волосы, а потом Ларису как будто что-то встряхивает, и она оседает на землю, затихнув.

Натаха поднимается, отряхивая пальто. В руке у нее электрошокер.

— Вот, — говорит она, — давно хотела ее заткнуть. Разоралась тут! Все настроение изгадила. Это тебе за торт, шалава! — зло говорит она, обращаясь к Ларисе. — Ну, чего встали, ментов кто-нибудь вызвал? — вопрошает Натаха.

Костя стоит с открытым ртом.

— Ну, ты даешь, дорогая! Я опять в шоке!

— Отомри! Давай, звони своим бывшим коллегам. Скажешь им, что твоя девушка только что обезвредила особо опасного преступника! Пусть мне орден выпишут.

— Я тебе сам и орден, и медаль выпишу! Может, еще работать в органы пойдешь?

— А ты отпустишь? — улыбается Натаха.

— Нет, пожалуй. Я тебя лучше к себе в личную охрану возьму.

Напряжение немного отпускает. А я чувствую безумную усталость, которая наваливается на плечи. Егор подхватывает меня под руку и ведет к лифту. Рядом бежит Антон. Я беру его за руку, потом прижимаю к себе. Лицо у него испуганное.

— Ты как? — спрашиваю его.

— Нормально. Я даже испугаться не успел. А что это за ненормальная? Это настоящий пистолет? — засыпает вопросами Антон.

— Пойдем домой. Там поговорим, — говорит Егор, — Мама устала.

Антон вздыхает, но не спорит.

— Испугалась? — спрашивает Егор, обнимая меня за плечи.

— Да, — честно говорю я, — особенно за тебя.

— А я за тебя, — серьезно отвечает он.

— Зато теперь ее точно посадят.

— Несомненно.

Мы поднимаемся в квартиру, Антон бежит в ванную, а я вдруг отчаянно хочу прижаться к Егору, чтобы почувствовать его тепло, его силу, чтобы понять, что с ним все в порядке. Наверное, он понимает все по взгляду, а может наши желания совпадают, потому что наше движение навстречу обоюдное. Мы стоим, обнявшись посреди прихожей, молчим, но слова нам сейчас не нужны. Мы просто дышим друг другом, набираемся общей силой. У меня перед глазами встает наша первая встреча, наш первый поцелуй, ночь у камина. Я помню свои метания, сомнения.

Почему так бывает? Мы прислушиваемся к разуму, к советам друзей, но боимся прислушаться к своему сердцу, а ведь оно с самого начала чувствовало родную душу. Хотя, возможно, так и должно было случиться. Счастье не достается легко, ведь тогда оно не будет так ценно. И все испытания даются нам для того, чтобы мы могли еще сильнее любить и ценить друг друга.


Глава 29


Время странный лекарь. Оно летит, унося с собой одни тревоги и принося новые. Первые дни после возвращения Вероники из больницы я был похож на оголенный нерв, особенно после выходки Ларисы. Несмотря на то, что ее арестовали, и опасность миновала, беспокойство никак не отпускало. Мне постоянно казалось, что-то должно случиться, я своим беспокойством и гиперопекой, кажется, достал всех, но ничего не мог с собой поделать. Постоянно был на каком-то подрыве, ожидая от судьбы новой подлости. Хорошо, что Вероника относилась к этому с пониманием. Только смеялась, если я снова начинал доставать ее контролем и заботой. Правда, ночами не было смешно никому из-за того, что меня начали мучить кошмары. Почему это началось именно сейчас, я не знаю, возможно, потому что в больнице я вообще крепко не спал, постоянно готовый вскочить, если Нике станет хуже или понадобится моя помощь. Дома тоже далеко не сразу отпустил этот режим, но когда я начал спать, меня стали посещать страшные видения. В них перемешалась болезнь Алены и авария с Вероникой. Я часто просыпался в холодном поту от снов, в которых я вновь и вновь терял любимую женщину. Иногда это больше напоминало воспоминания о последних самых тяжелых днях Алены, иногда об аварии, но заканчивалось все одинаково. Я держал в руках бесчувственное тело любимой женщины и чувствовал, что моя жизнь окончена тоже. Я просыпался в холодном поту, иногда меня будила Вероника, и потом еще долго не мог уснуть, сжимая в руках Нику и убеждая себя, что она рядом, и с ней все в порядке.

Сейчас такие ночи случались все реже. Это радовало и меня и Веронику, которая очень переживала из-за таких моих загонов. Часто после кошмаров я не мог уснуть и она тоже не спала. Мы разговаривали. Много о чем. В основном на темы, которые раньше боялись трогать. Такие минуты обнаженности душ способствовали особенной откровенности. Мы говорили о наших чувствах, страхах, тревогах, успокаивая и поддерживая друг друга. Мы становились сильнее вместе, но намного уязвимее по отдельности. Я каждый день благодарил Бога, что он дал мне еще один шанс стать счастливым, что оставил эту чудесную женщину рядом со мной.

За эти недели Вероника окончательно поправилась. Ей сняли гипс, сейчас она все еще продолжала ходить на лечебную физкультуру, массажи и другие общеукрепляющие процедуры. Я настаивал, чтобы она прошла все эти мероприятия по-максимуму, прежде всего потому, что не хотел отпускать ее на работу. Я пока не готов вообще отпускать ее куда-то от себя. Знаю, это неправильно, и скорее всего в ближайшее время мне придется наступить себе на горло, но пока я к этому точно не готов.

Хорошо, что скоро новогодние праздники, и пока Вероника сама не вспоминает про работу. Сейчас всех увлекла предновогодняя суета, которая для меня тоже была непривычной, как будто из другой жизни. Последние годы я вообще не замечал этот праздник. По крайней мере, не готовился к нему точно. Отмечал на даче, вместе с Заиром, где предавался былым счастливым воспоминаниям. Иногда Косте все же удавалось вытащить меня в какую-нибудь компанию, где я чувствовал себя чужим, а всеобщее веселье навевало лишь тоску.

Этот год обещал быть совсем другим. Если раньше окружающая предновогодняя суета вызывала лишь скуку, то сейчас, стоило взглянуть в горящие глаза Антона, этот дикий заряд детского предвкушения праздника мгновенно заразил и меня. Захотелось самому превратиться в Деда Мороза и исполнить все желания моих самых дорогих людей.

Новый год мы решили отмечать на даче. Вероника всегда называла это место — "наш сказочный домик", теперь оно действительно оправдывало свое название. Меня захватил детский восторг, и я немного увлекся… Теперь дом весь светится огоньками внутри и снаружи. Вчера весь вечер мы украшали живую ёлку. Теперь осталось позаботиться о подарках, главным из которых должны стать путевки в тур по Европе. В жаркие страны лететь я побоялся, опасаясь акклиматизации и долгого перелета. Ведь Вероника еще не совсем оправилась после аварии. Но я хочу сделать всем сюрприз.

Для меня этот новый год не просто новая страница в календаре, как раньше. Может я придумал это себе, но верю, что мы сумеем оставить в прошлом все беды, несчастья, непонимание и недоверие. Я хочу взять в новую жизнь с собой только любовь и преданность, верность и веру друг в друга. Может это глупо, но ведь не зря говорят, если во что-то сильно верить, то обязательно так и будет! Наверное, поэтому я почти как в детстве считаю дни до нового года, пусть он станет нашим шагом к настоящему к счастью!


Глава 30


Белый снег хлопьями валит за окном, я стою около огромного окна в гостиной с чашкой ароматного чая в руках, рядом уютно потрескивают дрова в камине. Я наблюдаю, как во дворе носятся Антон с Заиром. Они валяются в снегу, и детский восторг чувствуется за версту. Во мне разливается тепло и покой, это именно то, что нужно после таких насыщенных событиями каникул. Мы только вчера вернулись из тура по Европе. Это было незабываемое путешествие, особенно для меня, ведь я ни разу не была заграницей. Я безумно благодарна Егору, он угадал мою тайную мечту. Меня мало манили жаркие страны, но просто завораживали рассказы о старых дворцах и замках. И сейчас я, как на кадрах фотопленки, перелистываю самые яркие моменты: вот мы все вместе на фоне Эйфелевой башни, на старых улочках Флоренции, Галерея Уффици и Лувр, Карлов и Тауэрский мост, старая Европа в рождественском убранстве, все в калейдоскопе памяти складывается в незабываемый счастливый рисунок, пропитанный нашим смехом и радостью. Я невольно улыбаюсь, перебирая в памяти самые дорогие моменты. И это не только достопримечательности, это еще и наша близость. Егор все продумал. Он понимал, что Антону не будет интересно всегда ходить за нами, поэтому для него был приготовлен отдельный тур для детей. Пока мы посещали замки и музеи, он с группой детей объезжал другие достопримечательности, главной из которых был, конечно, Диснейленд. Поэтому мы с Егором могли полностью сосредоточиться друг на друге, не переживая, что не уследим за ребенком. Это были незабываемые две недели, правда теперь после возвращения домой я, как никогда, хотела покоя и тишины. Мною овладели лень и слабость.

Из глубоких мыслей меня вырывают шаги за спиной, я чувствую нежные руки на талии и жаркие поцелуи в шею. Откидываю голову на плечо Егору, и его губы набрасываются на мои. И вот нам уже не хватает дыхания, как будто не было ночи и утра. Егор забирает из моих рук кружку, ставит ее на столик, утягивает меня на диван, и мы надолго забываемся в жарком поцелуе. Руки его уже во всю блуждают по моему телу, самым наглым образом забираясь под одежду. В голове сладкий туман, из которого нас вырывает звук хлопнувшей двери и топот детских ног:

— Хватит целоваться! Вам еще не надоело? — возмущенно заявляет Антон. — Там Заир проголодался! Надо его покормить!

— Это он сам тебе сказал? — смеюсь я.

— Конечно! Мы с ним понимаем друг друга!

— И что он попросил? — присоединяется Егор. — Он утром съел достаточно, еще и кусок говядины стащил.

— Чего-нибудь вкусненького! Он же соскучился! Мы столько дней отдыхали, а он здесь был один!

— Понятно! И теперь он требует компенсацию? —спрашивает Егор, вздыхает, но отправляется на кухню, чтобы найти для собаки "чего-нибудь вкусненького". Антон бежит следом, я слышу голоса своих мужчин, но меня снова одолевает лень и хочется спать. В последние дни мне все время хочется прилечь. Так я скоро совсем не буду вставать с дивана, однако бороться с этим состоянием трудно, хотя я особенно и не пытаюсь. Поэтому обнимаю подушку и, сладко зевнув, закрываю глаза. Уже почти провалившись в сон, чувствую легкий поцелуй на губах и мягкий плед, которым меня укрывают нежные руки.

Мне снится яблоневый сад, он утопает в зелени и цвету. Я гуляю по нему одна, дует ветер, он срывает нежные белые лепестки, они сыплются сверху, почти как сегодняшний снег, путаются в волосах и усыпают траву вокруг. Меня переполняет счастье, особенно когда я вижу приближающегося навстречу Егора. Он берет меня за руку, и мы вместе идем по аллее, приближаемся к Антону, который сидит на лужайке и ест мороженое. Мордаха у него перепачкана пломбиром, я смеюсь и говорю, что ему надо умыться. Мой мальчик хмурится и отвечает, что мы не можем уйти, ведь мы ждем кое-кого очень важного. Я удивляюсь, спрашиваю кого, а он растерянно смотрит на меня и отвечает:

— Как кого? Мам, ты что! Ты же сама говорила, что мы должны быть всегда вместе, садитесь рядом, нужно просто немного подождать!

Мы с Егором садимся на траву, и тут я просыпаюсь с четким ощущением, что жду, сама не знаю чего, а еще чувствую отвратительный запах. Кажется это жареный лук. В одну секунду на меня накатывает такой приступ тошноты, что приходится бегом броситься в ванную. Я едва успеваю добежать до унитаза, чтобы отправить туда содержимое желудка. Боже. Мне так плохо, что я не сразу замечаю Егора, который прибежал следом, и теперь пытается добиться от меня, что случилось. Ответить мне нечего, да и некогда, меня продолжает выворачивать наизнанку. Спустя несколько минут, немного отдышавшись, я чувствую влажное полотенце на лице, Егор помогает мне встать и умыться.

— Что ты ела? — продолжает допытываться он. Сил соображать нет, я утыкаюсь в мужскую грудь, а потом меня в голову бьет мысль, от которой я сначала цепенею, а потом начинаю нервно посмеиваться. Я вспоминаю, что месячные должны были начаться еще неделю назад, я переживала, что это испортит последние дни отпуска, но они так и не пришли, и я о них забыла. Вспоминаю свое плохое самочувствие последние дни и свой сон. Мне становится отчетливо понятно, кого мы ждем все вместе на поляне, и как это здорово.

Становится так хорошо, что я начинаю смеяться, продолжая утыкаться в грудь любимого мужчины, который, кажется, скоро станет отцом.

Только будущий папаша пока не разделяет моего веселья, более того, он на грани истерики, смотрит на меня пораженно, потом хватается за телефон, начинает искать чей-то номер.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Врача вызываю. Ты меня вообще пугаешь. Это все разве смешно?

— Очень. И врача беспокоить не стоит. В аптеку ты и сам съездить можешь.

— Могу. Только надо знать точно, чем тебя лечить.

— Я думаю, это не лечится, само проходит, — Егор поднимает руку, явно собираясь спорить, — месяцев через девять.

— Так, даже не думай, — вижу, до него постепенно доходит смысл фразы, лицо его меняется. — Ты хочешь сказать…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я просто киваю и улыбаюсь.

Потом добавляю:

— У меня задержка, меня тошнит, а еще сейчас мне приснился сон.

— Какой сон? — кажется, Егор так и не пришел до конца в себя.

— Такой сон, говорящий. Что мы втроем на поляне сидим и ждем кое-кого еще очень важного!

— Да. Это самый главный аргумент. Я понимаю. Но, может, ты ошибаешься?

— Может быть. Но мне очень хочется быть правой. Так что в аптеку тебе придется все же съездить, только уже завтра, за тестами.

— Чёрт, если бы не снегопад и ближайшая круглосуточная аптека была бы поближе, я бы побежал прямо сейчас. А так да. Придется терпеть до утра.

— Ага. А что это был за жуткий запах, ты что-то жарил? — спрашиваю я, морща нос.

— Да. Ты так сладко спала, я решил пока приготовить ужин. Я жарил картошку и отбивные.

— И лук, да?

— Да. Я его добавил к мясу. А что? Это от него тебя стошнило?

— Да. Это было ужасно! Жареный лук я больше не ем.

— Понятно. А как ты себя чувствуешь сейчас? — глаза Егора все еще горят тревогой.

— Не знаю, вроде лучше. Но кушать я сегодня точно не буду.

— Ладно. Иди, ложись. Заварю тебе чай.

Я послушно киваю. Мы поднимаемся в спальню.

— Ложись. Антона я сам накормлю и уложу, а ты спи.

— Нет, нет. Я уже выспалась. Я немного полежу, приму душ, а потом жду тебя. У меня на тебя планы!

— Да ты что? А тебе можно? Вдруг ты окажешься права?

— И что теперь? Ты со мной все девять месяцев сексом не будешь заниматься?

— Честно говоря, я об этом мало что знаю. Надо посоветоваться с доктором.

Я смеюсь:

— Ты не знаешь, зато знаю я. Ты забыл? У меня уже был опыт. Поэтому я тебе могу сказать точно без всякого доктора, что беременной женщине секс просто необходим. Даже больше, чем в другое время.

— Хорошо. Поверю опытной женщине! Хотя я предпочитаю сначала удостовериться во всем! — лицо его напряжено и озадачено. В голове мелькает неприятная мысль: "Он что, не рад?" Мы ведь никогда не обсуждали эту тему, но мне казалось, Егор хочет своего ребенка.

Я поднимаю глаза, внимательно смотрю на Егора. Задаю волнующий меня вопрос:

— Ты не рад?

— Ты о чем? О беременности?

— Да, — он медлит с ответом, и уровень тревоги взлетает в несколько раз. Чувствую, как пульс бьет в виски.

— Я рад, наверное. Просто это так неожиданно, — начинает не очень уверенно он, потом отводит глаза, выдыхает и снова поворачивается ко мне. — Я просто очень боюсь тебя потерять. А это большой риск для здоровья. Ты ведь еще не окрепла, — вот теперь чувствую, что это правда. Снова его страхи поднимают голову. Я нежно смотрю на Егора, поднимаю руку, зарываюсь в его густые волосы:

— Егор. Не надо переживать. Я не фарфоровая. Я выдержу. Ради тебя и нашего ребенка.

Вижу, что не очень-то убедила его.

— Давай сначала все проверим, а потом будем думать. Хорошо?

— Хорошо, — соглашаюсь я.


Глава 31


Егор


Паника росла во мне всю ночь. Я почти не спал, в голове носились беспокойные мысли, опять вспоминалась Алена. Мы тогда тоже радовались, планировали, мечтали. А потом все рухнуло. А если сейчас, как тогда…

Чем больше я отгонял эти мысли, тем сильнее они набрасывались на меня, вгрызаясь острыми зубами старой боли. Как только ты думаешь, что перенес достаточно, что все забылось, и можешь дышать свободно, случается что-то, от чего горло перекрывает, старые страхи возвращаются и ты снова в их власти.

Поэтому на рассвете я понесся в аптеку, про себя молясь, чтобы тесты были отрицательными. Нет. Я хотел ребенка, но не думал, что это случится так скоро, вернее, я вообще об этом не думал. А если бы начал, то сначала получил бы подтверждение от докторов, лучше нескольких, что это безопасно.

И вот сейчас я стоял возле ванной и ждал, когда Вероника объявит приговор. Прошло всего пять минут с тех пор, как она закрыла дверь, но мне казалось, что прошла вечность. Секунды ползли медленно, словно гусеницы. Напряжение внутри достигло своего апогея, когда хлопнула дверь. Я поднял глаза и по счастливому лицу Вероники понял, что избежать переживаний не удастся, и это только начало.

— Две полоски. Пять раз. Ты скоро станешь папой! — весело объявила она.

Я не знал, как скрыть все, что творилось внутри. Я не хотел, чтобы Вероника думала, что я против ребенка. Но изобразить радость у меня никак не получалось.

Вероника тяжело вздохнула, подошла ко мне ближе, взяла за руку:

— Егор, я понимаю, что это неожиданно, что ты переживаешь за мое здоровье, что у тебя есть прошлый негативный опыт. Я вижу твои страхи. Но сейчас все совсем не так. Не надо думать, что я слабая и со мной обязательно должно что-то случиться. Я справлюсь. Мы справимся!

Господи, как хотелось бы ей верить. Я обнимаю ее покрепче, прячу глаза от нее. Она меня, конечно, не убедила, но хотя бы не обиделась на мою реакцию и не предложила идти к психиатру лечить паранойю.

— Все будет хорошо! — снова повторяет Вероника.

Надо постараться ей поверить. Другого выхода все равно нет.


Вероника


Дни побежали, полетели, принося с собой новые тревоги и радости. Чувствовала я себя в целом хорошо, хотя тошнота иногда все же посещала, да и спина болела временами. Врачи говорили, что беременность протекает нормально, хотя Егор продолжал все время беспокоиться. Это было бы почти мило, если бы я не понимала, что за всем этим стоят его глубинные страхи. Я старалась, как могла, его успокоить. Иногда мне это удавалось, иногда не очень. Я пошла на определенные уступки, окончательно уволилась с работы и соблюдала все даже самые нелепые предписания врачей. О своих лёгких недомоганиях я старалась не говорить Егору. Хотя сама я понимала, что мне еще повезло. Потому что в предыдущую беременность мне было намного тяжелее, и тогда всем на это было наплевать.

Сейчас я чувствовала себя раздувшимся центром вселенной. Это было приятно, но мне казалось, что я скоро перестану проходить в двери. Хорошо, что мы решили не ждать тепла, чтобы сыграть свадьбу, а сделали это через месяц после того, как узнали о беременности. Торжество получилось скромным, но теплым и веселым. Вокруг были самые близкие люди, а снег и мороз только заставляли жаться поближе, согревая друг друга горячими ладонями и поцелуями.

Примерно к середине беременности Егор немного успокоился. Кажется, он сумел усмирить внутренних демонов, и теперь мы просто наслаждались каждым днем. На последнем УЗИ нам совершенно точно сообщили, что будет мальчик. Антон был счастлив, Егор тоже, а я была немного расстроена. Я всегда мечтала о дочери. Ну, что поделать. Возможно, это будет значить, что я решусь на третий заход. Хотя сейчас об этом думать рановато.

За месяц до заветного срока Егор снова перестал справляться с собой. Стоило мне сморщиться или ойкнуть, он бледнел и хватался за телефон. Поэтому я согласилась сильно заранее лечь на сохранение и не протестовала против кесарева сечения. Хотя без неожиданностей не обошлось, и за два дня до назначенной даты ночью у меня отошли воды. Я попросила не звонить Егору, поэтому утром его ждал сюрприз. Кажется, он до сих пор не мог поверить, что все закончилось, и сейчас у него на руках тихо посапывает его сын.

— Вероника, это правда? Ущипни меня!

— Давай лучше поцелую! — устало улыбаюсь я.

— Нет. Сначала ущипни. А потом я тебя сам поцелую. Господи, он такой маленький.

— Он не такой уж и маленький, — возмущаюсь я. Три с половиной килограмма! Антон у меня на 400 грамм меньше был.

— Не знаю. Я никогда не держал на руках таких маленьких детей.

— Все когда-то бывает в первый раз, — уверенно говорю я. — Ты себя уже чувствуешь отцом?

— Я себя пока вообще не чувствую. Я когда утром зашел в твою палату и не нашел ни тебя, ни твоих вещей, вообще чуть крышей не поехал.

— Это я попросила тебе не звонить. Чтобы не волновать. Хотела сюрприз сделать. Но ты же прибежал с утра, хотя не собирался.

— Я просто чувствовал, что-то случилось. Думал, опять моя паранойя началась. Оказалось, на этот раз по делу беспокоился. Надо было ночью сразу позвонить!

— Нет уж. Так ты дома спокойно спал, а то бы прилетел, пришлось бы еще тебя в чувство приводить. А сейчас уже все позади.

Взгляд Егора теплеет, он гладит меня по лицу:

— Спасибо тебе. Ты очень смелая и сильная женщина.

— Нет. Я слабая. Рядом с таким мужчиной хочется быть именно слабой. Потому что чувствуешь себя как за стеной.

— Я люблю тебя. Ты ведь знаешь?

— Знаю. И я тебя. Я даже не знала, что могу так сильно любить. Я самая счастливая женщина! У меня теперь целых трое самых лучших мужчин!


Мы еще долго сидим все вместе. Разглядываем маленького, такого дорогого человечка, мечтаем, разговариваем.

А оставшись одна, я думаю о том, что жизнь все же лучше нас знает, как расставить все по местам. Мы можем бояться, можем пытаться спрятаться от судьбы, но это все бесполезно. Как бы сильно мы не держались за свои страхи и прошлый нерадостный опыт, однажды придется сделать свой шаг из прошлого, и он приведет к твоей судьбе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог


Боже, эти пацаны сведут меня с ума! Антон не берет трубку, он ушел гулять и должен был вернуться часа два назад, но, ни ответа, ни привета. Да, четырнадцать лет — сложный возраст. А у младшего Аднрюшки поднялась температура. Егор тоже задерживается на работе. И что мне делать? Хотя, даже если я пойду искать старшенького паршивца, все равно не найду. Наверняка они с друзьями куда-нибудь ушились.

Раздается плач из спальни, ко мне подбегает Андрюша и просится на ручки. Когда он болеет, постоянно капризничает и с рук не слазит.

Меня одолевают злость и страх одновременно. Андрюшка продолжает плакать, мне тоже хочется зареветь. Еще и Егор не берет трубку, но это ожидаемо, так как сегодня у него снова сдача проекта.

Слышу поворот ключа в двери, бросаюсь в прихожую. Сейчас я готова просто прибить этого гаденыша. Но, к моему удивлению, Антон заходит не один, а вместе с Егором. У Антона вид бледный и хмурый. Я только открываю рот, чтобы сказать все, что думаю, но Егор поднимает вверх руку, останавливая мой гневный поток:

— Тише, Ника, тише, — говорит он. — Ты переживала, мы знаем, но больше такого не повторится, да, Антон?

— Да, — вид у сына и правда виноватый, поэтому злость моя проходит, оставляя облегчение, что с ним все в порядке. Зато теперь снова принимается выступать малой. Увидев папу, он начинает завывать еще громче. Егор, конечно, все бросает и берет на руки свое сокровище.

— А что случилось с моим маленьким, кто обидел? — спрашивает он, обнимая Андрюшку. Тот, конечно, сразу начинает причитать:

— Мама обидела, — всхлипывает он. — Она голькое лекалство заставила пить, и плотивный чай с малиной.

— Бедный ты ребенок! Зато теперь у тебя нет температурки, и горлышко почти не болит, да?

— Болит.

— Хорошо, иди я тебя пожалею, и все болеть перестанет.

— А ты мне лобота купишь?

— Какого робота?

— Как в мультике.

— Куплю, конечно. Только когда ты выздоровеешь. Договорились?

Да, веревки из нас вьет малой, как хочет. Папа ни в чем ему не может отказать, да и я тоже.

Пока Егор занят нашим маленьким террористом, иду в комнату к Антону. Надо разобраться, что это было. Захожу, он сидит в телефоне, кто бы сомневался. Наклоняюсь к нему, чтобы забрать телефон, и чувствую отчетливый запах сигарет. Это заставляет меня забыть, что я там вообще хотела сказать.

— Мам, я все знаю, я все понял! Я же сказал, больше такого не повторится! — отвечает так, что я понимаю, нормального разговора не получится, он сейчас пообещает все, что угодно, лишь бы я отстала. Ладно. Потом вернемся к этому. Иначе только снова поругаемся.

Выхожу в гостиную, Егор уже успокоил Андрюшу, и теперь они сидят на ковре и собирают пазл. Как мой муж это делает, я иногда просто поражаюсь. У меня далеко не всегда получается успокоить малого и терпения на такие игры тоже не хватает. Наверное поэтому папа — наш безоговорочный кумир, которого мы ждем с работы, как Бога.

— Я сейчас накрою ужин, хотя ничего особенного не успела приготовить, — устало вздыхаю я.

— Вот видишь, я, как чувствовал, захватил еды из ресторана. И я не голоден, но с удовольствием попью с вами чай.

— А ты ничего не хочешь мне рассказать, как это ты встретился с Антоном? Я уже хотела его искать идти.

— Хочу, но не сейчас, — Егор подходит ко мне, обнимает, целует в губы, — сейчас мы поужинаем, потом уложим кое-кого спать, потом займемся другими приятными, но не приличными вещами, а потом поговорим. Хорошо?

— Хорошо, — мне не остается ничего, кроме как согласиться.

После ужина я чувствую дикую усталость. Пока убираю со стола, Егор уже успевает искупать ребенка, и теперь слышу, что они читают сказки в детской. Честно говоря, иногда мне становится стыдно перед Егором, он целый день работает, а я сижу дома, но к вечеру чувствую себя так, как будто мешки ворочала. Особенно в последнее время.

После душа присоединяюсь к моим любимым мужчинам. На детской кровати места мне мало, поэтому сажусь в кресло, слушаю сказку о далеком королевстве, подвигах принца и нищенку, которая потом превратилась в принцессу. В памяти снова всплывает наша первая ночь у камина. Именно тогда мы начали нашу сказку, а я оказалась именно такой принцессой-нищенкой. Много трудностей мы преодолели за эти годы, наша жизнь не была безоблачной, но вместе мы научились справляться со всем, что посылала нам судьба.

Жизнь, конечно, не сказка, но свою историю мы пишем сами. Важно стараться сохранять все хорошее, и дорожить близкими людьми. Именно так мы и стараемся жить. Счастлива ли я сейчас? Безусловно, да. Я каждый день благодарю судьбу за подаренную встречу с хмурым незнакомцем на безлюдной дороге. Он сумел снова разбудить во мне женщину, способную любить и быть любимой.


Кажется, я задумалась и задремала. Чувствую поцелуй на губах, просыпаюсь, сонно моргаю.

— Сказку о спящей царевне мы читали вчера, но поцелуи по-прежнему работают, — улыбаясь, говорит Егор.

— Работают они потому, что остаться равнодушной, когда тебя целует любимый муж, просто невозможно.

— Любимому мужу одних поцелуев мало, он прям не чувствует себя любимым!

— Правда? Тогда надо срочно исправлять положение.

— Именно об этом я тебе и намекаю. Пойдем в спальню, пока не проснулся наш маленький прынц!

Мы тихонько выходим из детской, не успеваем дойти до спальни, Егор набрасывается на меня, я отвечаю на поцелуй, попутно стягивая с него футболку. От Егора пахнет моим любимым гелем, значит, он уже успел сходить в душ. Этот запах на мужской коже дурманит еще больше. Его жадные руки забираются под халат, который я теряю, едва успев захлопнуть дверь нашей спальни. А дальше мы предаемся страсти, которая ничуть не угасла за эти годы, наоборот. Теперь мы изучили друг друга и знаем, как довести до сумасшествия и заставить забыть обо всем. Что мы и делаем, с особой жадностью, потому что последние дни были ужасно суматошные из-за болезни Андрюшки, и побыть вдвоем нам не удавалось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Придя в себя после вспышки страсти, я привожу в порядок дыхание и мысли, вспоминаю про историю с Антоном.

— Ну а теперь рассказывай. У меня сегодня точно седых волос прибавилось, я этого засранца вообще хотела прибить. Что произошло?

— Я его случайно увидел на соседней стройке. Они там с пацанами курили, — совершенно спокойно говорит Егор, как будто ничего плохого в этом нет. Я резко подскакиваю и возмущенно смотрю на Егора.

— Класс! И что ты сделал? Похвалил его?

— Нет. Сигарет дал. А то курят какую-то дрянь.

— Что? Ты совсем офонарел?!

— Нет. А что надо было сделать? Наорать на него? Надавать по заднице?

— Хотя бы это!

— Ника, пойми. Это бы ничего не решило, только озлобило бы его еще больше. Ты же понимаешь, что он делает назло?

— Да. Только я никак не пойму, что его не устраивает? У него и так все есть. Что еще надо?

— Например, согласиться, чтобы он бросил плавание, и пошел туда, куда хочет — на футбол.

— Егор, мы это уже обсуждали. Мы столько лет потратили на плавание. И что теперь, все бросить? А завтра он захочет на хоккей или еще куда.

— И пусть! У него возраст такой, он ищет себя. Ты что, собралась его в большой спорт отдавать? Великим пловцом он все равно не станет.

— Как и великим футболистом!

— Может быть, зато вырастит нормальным парнем и не вляпается ни в какую фигню назло нам!

— Ага, поэтому надо ему во всем потакать, сигареты давать, дальше что? Может водки ему налить? Пойдет по стопам отца!

— Вероника, не утрируй! Я не просто дал ему сигарет. Я его заставил полпачки выкурить. Он потом блевал дальше, чем видел. Теперь его от одного запаха воротить будет! Поверь мне!

Я пораженно моргаю глазами. Боже, что это происходит? Пока я не начала свою гневную речь, Егор продолжает:

— Я помню себя в его годы. Я, кстати, попробовал сигареты еще раньше. Это ж запретный плод, способ почувствовать себя взрослым. Отец, когда поймал меня, точно также заставил курить до тех пор, пока назад не полезло. Мне тогда помогло. Я до армии не курил. А потом баловался немного, но так и не втянулся.

— Думаешь, поможет?

— Не знаю, но мы с Антоном потом долго разговаривали. Ему сложно, у него возраст такой, еще и отец в тюрьме. Ты же понимаешь, что он все равно помнит о нем, хоть и не говорит нам.

— Да, это я знаю. Но что я могу поделать?

— Постарайся его понять, дай ему немного свободы, позволь заниматься тем, чем хочется ему, а взамен пусть лучше по учебе старается. Будет стимул.

— Ой, не знаю, — вздыхаю я. — Наверное, ты прав. Придется попробовать.

— Только не говори, что я рассказал тебе про сигареты. Это, типа, наша тайна, поняла?

— Хорошо.


Утром сообщаю Антону о решении насчет футбола. От этого его хмурое в последние дни выражение лица озаряется улыбкой, которая показывает, какой он на самом деле еще ребенок. Антон подбегает ко мне, обнимает:

— Мама, спасибо! Я обещаю, что буду хорошо себя вести! Честно! Вот, даже с Андрюшкой сегодня погуляю на площадке!

— Да, неужели! — обычно его не заставишь совершить такой подвиг. Вот если бы они еще не дрались каждые пять минут, было бы вообще, волшебно!

— Ловлю тебя на слове!

Антон выбегает из кухни, по дороге встречаясь с Егором. Они обмениваются какими-то знаками, которые, я так понимаю, означают: «Все получилось!»

Я накрываю завтрак, вот подтягивается и главный самый маленький нарушитель спокойствия, он, конечно, залазит к папе на ручки.

А я радуюсь, что в нашей семье вновь наступил мир. Сейчас я снова ощущаю покой и счастье. Смотрю на Егора и младшего сына. Снова думаю о том, как же мне повезло. А еще у меня есть радостная новость для папы, а потом и для всех остальных. Я узнала об этом сегодня утром и пока еще никому не говорила. Хорошо, что у меня завалялись парочка тестов на беременность. Сегодня они очень пригодились, и не разочаровали меня, показав две полоски. В тайне я продолжала мечтать о дочке, и очень надеюсь, что мои мечты осуществятся!



Сегодня мы идем на УЗИ, где нам точно скажут, кого мы ждем. Я ужасно нервничаю. На прошлом УЗИ нам сказали, что пол ребенка не видно. Егор смеется, говоря, что, даже если у нас будет девочка, мужчин в нашей семье все равно будет больше, поэтому окончательное решение за ними. А вообще, он тоже хочет красавицу-принцессу.

Я лежу на кушетке. Врач бесконечно долго водит по животу своим прибором. Я пытаюсь хоть что-то разглядеть на экране, но ничего не понимаю. Уровень беспокойства во мне зашкаливает. Еще этот гад — доктор что-то показывает на экране Егору и улыбается, тихо говорит так, что я не слышу.

— Доктор, скажите уже, наконец! Кто там у меня?! И все ли в порядке? — не выдерживаю я.

Егор подходит ко мне и берет за руку.

— Да, скажите ей уже, пусть расслабится.

— У вас будет замечательная здоровая девочка! Поздравляю!

Слава Богу! На меня накатывает такое облегчение, я даже не представляю, что бы со мной было, если бы я узнала другой результат. От радости я улыбаюсь и чувствую, что по щекам начинают течь слезы. Боже, беременные, точно, ненормальные. Ну чего реветь! Но ничего не могу с собой поделать. Опять всхлипываю.

Егор подает мне бумажное полотенце, улыбается. Надо сказать, что в эту беременность он ведет себя намного спокойнее. Он по-прежнему любящий и заботливый, но это уже не та паранойя, которая была раньше.

— Ну, все! Теперь надо готовиться к куклам, платьям, колготкам. Надо уже сейчас покупать ружье. Будем от женихов отбиваться!

Я ничего не могу ответить, меня переполняют эмоции. Скоро у меня родится еще один такой родной и любимый комочек, который потом вырастет в милую девочку. Все эти годы единственное, чего мне не хватало — это дочери. Я безумно люблю Андрюшку и Антона, но дочь для любой женщины — это нечто особенное.

Вернувшись домой, я сижу с чашкой чая на любимом диванчике и думаю о том, что мечты имеют свойство сбываться, надо просто очень чего-то захотеть. Но возможно это работает только тогда, когда мы принимаем то, что дает нам судьба, а не закрываемся от всего, замерев в своем нерадостном мире. Когда-то нежданная встреча выдернула меня из такого мирка, и сейчас даже страшно подумать, что было бы со мной, если бы я отказалась от Егора.

Подходит мой любимый муж и садится рядом. Я ставлю кружку на столик, и просто обнимаю его.

- Спасибо, что ты у меня есть! Я очень люблю тебя!

— Я тоже тебя люблю. А что случилось?

— Просто я давно не говорила тебе этого. А сейчас очень захотелось!

— Это потому, что теперь ты знаешь, что у нас будет девочка, иначе сказала бы, что это я виноват, что у нас получаются только мальчики, — подначивает меня Егор.

— Не исключено, но теперь я люблю тебя еще больше!

Я снова крепко обнимаю Егора, он целует меня в губы, а я чувствую, что меня переполняет счастье.


Конец

Оглавление

  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9
  • Глава 10
  • Глава 11
  • Глава 12
  • Глава 13
  • Глава 14
  • Глава 15
  • Глава 16
  • Глава 17
  • Глава 18
  • Глава 19
  • Глава 20
  • Глава 21
  • Глава 22
  • Глава 23
  • Глава 24
  • Глава 25
  • Глава 26
  • Глава 27
  • Глава 28
  • Глава 29
  • Глава 30
  • Глава 31
  • Эпилог