На другой стороне холма [Евгений Деймин] (fb2) читать онлайн

Евгений Деймин На другой стороне холма

– Ты всё это знаешь, но в чём же причина

Того, что порою тебя беспричинно

Тянет в разверзнутую пучину

Другой стороны холма?

Илья Кормильцев

1. Рэй

Дом семейной четы Кеннов находится на самом краю Салантера, в его юго-восточной части. Это самый удалённый от океана район города. Вокруг пустыри, по которым поздней осенью холодные ветры перекатывают жёсткие и колючие безжизненные тела перекати-поле. Никаких иных «достопримечательностей» вокруг больше нет. Жильё здесь стоит недорого, даже по меркам небогатого по доходам северо-запада Элленаи.

Кенны здесь уже больше года. Наконец-то в бюджете штата нашлись деньги на строительства моста через пролив до острова, носящего такое же название, как и город, который мертвенно и безразлично взирает на своего тёзку, проявляющегося серым размытым силуэтом в сонном осеннем тумане.

Рэй – инженер-мостовик. Его компания получила подряд на строительство моста, и Салантер до окончания работ стал домашней гаванью для него и Илаи.

У них нет детей.

Рэй познакомился с Илаей в Алгере, семь лет назад. Тогда он учился на четвёртом курсе политеха в Линкенни. Но родом он из Тринти-Майрона. А тот, кто родился в Тринти-Майроне… В общем, бывших тринти-майронцев не бывает. Об этом каждый знает. Особый народ. Упёртый, твёрдый, может, даже и грубый. Но чертовски любящий свой грохочущий город – железное промышленное сердце Элленаи. Ну а если ты парень из Тринти-Майрона, то разве может не быть у тебя бейсболки или футболки с символикой местной футбольной команды «Транзит»? Да скорее воды Атлантики испарятся в бездонный космос, чем случится такое!

Конечно же, и Рэй болел за «Транзит». Всегда. С самого раннего детства.

Город жил своей командой, которая, несмотря на все усилия, финансовые вливания и бескорыстную любовь фанатов, много лет с трудом удерживалась в середине турнирной таблицы Высшего дивизиона Элленаи. Громкие победы, конечно, были, но вот настоящего успеха, с кубком победителя над головой… Это были только мечты.

Разумеется, после того, как Рэй переехал учиться из своего провинциального Тринти-Майрона в лощёный и богатый Линкенни, своему клубу он не изменил.

И вот тогда в «Транзите» появился Кай Неар. Это была просто бомба! Кай был из Бразилии. Вернее, он там родился. Когда ему исполнился год, семья переехала в Элленаю, и с тех пор Кай больше на родину никогда не возвращался. Но, тем не менее, он был настоящим бразильцем! Причём бразильцем, не знающим ни одного слова по-португальски, но зато, выйдя на футбольное поле, он становился настоящим магом кожаного мяча! В неполных 18 лет он впервые вышел играть за «Транзит» и через три года из новичка превратился в мега-звезду! Весь Тринти-Майрон молился на то, чтобы Кая не переманили к себе богатенькие клубы из Уэльса или Даблфорта. Да что там Уэльс и Даблфорт! Лучшие клубы Европы надменно, но при этом с нескрываемым интересом поглядывали на перспективное подрастающее дарование. И то, что когда-нибудь Кай покинет Тринти-Майрон, понимали все. Но пока… Пока Кай в «Транзите», есть шанс, есть. Стать первыми!

И на третий год выступления Кая за «Транзит» такой шанс наконец-то появился! К последней игре сезона с «Алгером» «Транзит» вышел, опережая именитый «Дабл» лишь на очко. При этом последний матч «Дабл» должен были сыграть на своём поле да ещё и с «Рэли». Тут, как говорится, без вариантов. Ставки принимаются не на то, кто выиграет, а с каким счётом «Дабл» разнесёт неудачников чемпионата. В первом круге, помнится, «Рэли» был вынесен с поля со счётом 5:1. Таким образом, для того, чтобы стать наконец-то чемпионом Элленаи, «Транзиту» нужно было побеждать. На чужой территории. При том, что «Алгер» сам тогда был на пятом месте и в случае успеха, при своей победе и неудаче соперников, теоретически мог рассчитывать даже на третье место. А это уже путёвка в Лигу Чемпионов! Короче, важность матча было трудно переоценить! На ушах стоял не только Тринти-Майрон и Алгер, но вообще весь футбольный мир Элленаи! Ещё бы, нарождалась такая сенсация!

Рэй был на том матче. С группой своих студенческих приятелей, таких же тринти-майронцев и таких же, как он сам, безумных фанатов «Транзита» в целом и Кая Неара в частности. Каким-то чудом им удалось достать билеты и они смогли стать свидетелями того, как бесхитростная дворовая игра в перепинывание мяча может оказаться грандиозным спортивным действом, если к этому делу лично подключится высшее футбольное божество.

Кай Неар забил в том матче всего один гол. Вернее, не так. Кай забил единственный гол в матче! Чувствуете разницу? Гол – загляденье, гол – красавец! А потом, уже во втором тайме, когда «Алгер» устроил безумный натиск на ворота «Транзита» в отчаянной попытке изменить счёт, в одной из редких контратак гостей на Кае грубо сфолили, да так, что его пришлось уносить с поля на носилках. Страшнейшее повреждение – разрыв передней крестообразной коленной связки – чуть не поставил крест на всей дальнейшей футбольной карьере Кая. Вернувшись через полгода на поле, он доиграл следующий сезон за родной «Транзит», после чего его ждал Турин, а за ним и сама Барселона.

Но это было потом. А когда Неара уносили с поля, над стадионом висела оглушающая тишина. Все понимали, что уносят не просто футболиста. На глазах болельщиков «Транзита» со стадиона, вместе с их Любовью, уносили их Надежду и Веру в осуществление долгожданной Мечты.

Но, видимо, в тот вечер Бог кожаного мяча был в футболке «Транзита». Все усилия «Алгера» переломить ход матча оказались тщетными. «Транзит» выиграл. И стал чемпионом!

После матча толпа фанатов Кая Неара оцепила больницу, куда на «скорой» увезли их кумира. Бедные врачи и медсёстры, далёкие от футбольных переживаний, в полной прострации взирали на скопище полупьяных молодых и не очень молодых мужчин, требующих допустить их в палату к своему «богу». Чтобы утихомирить наиболее рьяных болельщиков, пришлось даже вызывать полицию.

В самой тяжёлой ситуации оказалась бригада скорой помощи, которая доставила Неара в больницу. Толпа фанатов окружила реанимобиль и, не давая врачам ни выйти из машины, ни уехать, скандировала ругательства в адрес Алгера, включая его футбольную команду и болельщиков, а также город в целом, в котором проживают одни сплошные дегенераты, неудачники и садисты.

Рэй был в той ревущей толпе у реанимобиля. Людская волна выплеснула его прямо к самому борту «скорой», и он, глянув в окно автомобиля, в полумраке увидел испуганное лицо молодой девушки, которая глазами, полными ужаса, взирала на обезумевших фанатов. Очередной вал пригвоздил Рэя к машине. Упёршись руками о корпус автомобиля, а лбом о стекло, он изо всех сил пытался отжаться, вызволяя себя из неожиданного плена. Тем временем лицо незнакомки за стеклом приблизилось к Рэю. Она что-то говорила ему. Он не слышал её слов. Он не услышал бы их, даже если бы вокруг никого не было. Потому что девушка, находящаяся по ту сторону стекла, их и не произносила, а всего лишь беззвучно шевелила губами. Большие испуганные глаза теперь смотрели только на Рэя, и именно ему она что-то пыталась сказать. Рэй повторил попытку отлепиться от машины. Вырываясь из ловушки, он продолжал разглядывать лицо за стеклом. Сознание раздвоилось. И если одна его часть пыталась бороться за своё существование, то вторая силилась услышать адресованные ему слова.

«Помоги нам… Выпусти… Они нас убьют… Мы… Я… Я просто хочу жить…».

И когда Рэй, тот, второй, который следил за губами незнакомки, вобрал, наконец, в себя её слова, первый Рэй в момент, когда напирающая на него толпа чуть отхлынула, с силой двинул правым локтём в того, кто стоял позади, прицеливаясь в невидимый нос. Сзади что-то хрустнуло и раздался вопль, сменившийся затем гнусавым воем. Рэй, не останавливаясь, повторил те же движения левым локтём. После этого, почувствовав на мгновенье, что давление ослабло, дёрнулся влево, по направлению к капоту, и, полуразвернувшись к болельщикам «Транзита», стал раздавать тумаки во все окружающие его головы. В шум толпы влились гвалт, мат и вопли пострадавших, а кулак Рэя быстро покрылся чужой и своей кровью. От эпицентра драки толпа отпрянула назад. Получив свободу, Рэй смог наносить удары направо и налево уже более точно. Однако эта же свобода сделала его и более уязвимым. Первый тычок в ухо влил в голову звенящий гул и прервал стерео-звучание толпы. Вторая пропущенная затрещина лишила возможности наслаждаться и объёмным изображением. Рэй, сквозь пелену, застилающую единственный уцелевший глаз, произвёл ещё несколько разящих ударов, а потом окончательно потерял ориентацию, и после третьего, финального пинка, его просто выбросило на капот автомобиля.

Растерзать Рэя не дал прибывший со значительным опозданием полицейский патруль. Пинками и дубинками армия футбольных болельщиков была отогнана от попавшего в живой капкан реанимобиля, после чего бо́льшая часть «болел» была распылена по местным дворам, а самых неугомонных скрутили и, запихнув в спецавтобусы, отвезли в ближайший полицейский участок.

Рэя тоже хотели за компанию с другими хулиганами увезти на профилактическую беседу с шерифом, но неожиданно выскочившая из реанимобиля фурия, в образе юной особы в белом врачебном халате, отбила полуживого парня у полицейских и, взвалив на себя, потащила к распахнутой задней двери «скорой».

Так произошла встреча Рэя с Илаей.

После описанных событий Рэй несколько дней провалялся в той же самой больнице, где приводили в чувство и Кая Неара. Конечно, Рэй не мог упустить шанс лично встретиться со своим кумиром. В семейном альбоме на фотографии, которую сделала Илая, посещавшая своего неожиданного спасителя, двое: Кай, лежащий в постели с загипсованной ногой, и рядом с ним, на стуле, Рэй, с перебинтованной головой, на лице которого можно различить только один светящийся радостью глаз и открытый смеющийся рот, с парочкой чернеющих дыр на месте выбитых зубов.

2. Илая

Илая родом из Тлеммока. А Тлеммок для элленайцев – как Габрово для болгар. Город юмора и смеха. Что не анекдот, так обязательно про тлеммокцев. Какой он житель Тлеммока? Весёлый, добродушный, но при этом прижимистый и очень находчивый. А главное то, что даже самый юный тлеммоковец никогда за словом в карман не лезет. Скажет – так скажет. Да ещё и со своим неповторимым, смешным таким, тянущим гласные звуки говором, услышав который, так и хочется, в ответ, передразнить.

Рэя сначала тоже забавляло то, как говорит Илая. А потом он перестал замечать её смешной выговор. Осталась только привычка с улыбкой смотреть в глаза Илаи, когда та ему что-то рассказывает. Но эта улыбка добрая, и Илая на Рэя никогда не обижается.

После колледжа Илая с первой попытки смогла осуществить заветную мечту практически каждого молодого человека, не обделённого интеллектом и амбициями, а именно – поступить в Гельганский университет! На медицинский факультет. Семья её была небогатой, и не могла полностью содержать дочь в далёком и заоблачном Гель-Гане. Девушке приходилось подрабатывать сиделкой, медсестрой. А на каникулах она стажировалась в бригаде скорой помощи в ближайшем от их университетского кампуса большом городе, которым как раз и был Алгер. Так уж получилось, что в тот воскресный вечер именно её команде «повезло» дежурить на знаменитом футбольном матче. До этого у неё уже был опыт дежурства на молодёжных массовках, так что к возможным эксцессам она, казалось, была готова. Однако реальность превзошла все мыслимые и немыслимые фантазии. И если бы Рэй в толчее не затеял драку, переключив внимание с их зажатого в тиски автомобиля на себя, кто знает, чем бы закончился день для неё и всей смены.

Илая на год старше Рэя. Но так как учёба на медицинском факультете длится на год дольше, чем на строительном, то дипломы магистров Илая и Рэй получили одновременно.

Тем же летом они поженились.

А дальше возник вопрос: как жить? Работа Рэя связана с частыми переездами, Илае же предложили место в аспирантуре университета.

Через год Илая оставила аспирантуру.

Дела у Рэя шли в гору. Начав с мастера, он через два года уже был начальником участка, а год с небольшим назад его назначили помощником управляющего строительно-монтажными работами в Северном филиале строительного холдинга «Cencomcon».

У Илаи не было проблем с трудоустройством в тех городах, куда приходилось перебираться во время очередного служебного задания мужа.

Диплом Гельганского университета творит чудеса, и такому специалисту всегда рады в любом провинциальном госпитале. Конечно, здесь нет такого оборудования и таких возможностей, как в Гельганской медицинской лаборатории или в столичной клинике Эрии, куда её тоже одно время приглашали… Но… Быть рядом с Рэем, это важнее… Главнее… Правильнее… Ведь правда?.. Когда-то им повезёт… Им не может не повезти! Рэй не знает… Она ему не скажет… А так как его жена – врач, разве он может ей не верить?..

Кстати, из окна гостиной в их новом домике в Салантере виден пустырь с кустами дикой вишни. Когда они цветут, тон их розовых лепестков такой же, как цвет здешнего заката. Это просто чудо, и это надо видеть! Хотя до весны ещё далеко… Но ведь она когда-нибудь наступит. Ведь правда?

3. Айрантс-Гил

По легенде, название горы Айрантс-Гил на языке древних жителей Северного побережья Элленаи означает «Уйти и не вернуться». Не правда ли, странное название для горы? Одно дело, если бы так назвали дремучий лес или топкое болото. Но гору? К тому же не бог весть какую высокую или с крутыми склонами… Нет, гора как гора. Проедешь мимо на машине и головы не повернёшь в её сторону. Правда, смотрится она слегка зловеще, выделяясь на фоне окружающих её невысоких холмов своей абсолютно голой, безжизненной, каменистой вершиной.

Поэтому другой, менее экзотичный, вариант перевода звучит более правдоподобно. Дело в том, что одними из первых высадившихся на берегах Элленаи европейцев были шотландские мореплаватели, и пираты, конечно, по совместительству. Так вот, с гэльского языка, выражение «Oir an t-saoghail» (что, согласитесь, созвучно названию горы) переводится как «Край света».

Почему край света? А вы поднимитесь на вершину горы и посмотрите на север. Тогда вдалеке, на горизонте, станет виден берег океана. Ну чем не край света для алчущих богатства и ищущих приключений первооткрывателей новых земель?

Ещё интересней становится, если взглянуть на карту окрестностей. Дело в том, что Айрантс-Гил представляет собой один, пусть и самый высокий отрог кольцевой горной гряды, диаметр которой более семи миль¹.

О его происхождении, как и в случае с названием горы, нет единого мнения. По одной из версий учёных, кольцевая структура представляет собой кратер огромного древнего вулкана, потухшего многие миллионы лет назад и к настоящему времени полностью разрушившегося. Согласно другой точке зрения, много тысячелетий, а может быть, и миллионы лет назад здесь упал огромный метеорит. Таким образом, Айрантс-Гил, а также другие окружающие центральное понижение холмы – это следы чудовищного удара, приведшего к образованию вала в виде кольцевой возвышенности вокруг воронки – места падения метеорита.

Трудно сказать, какая из версий ближе к истине, тем более что в настоящее время доступ в эти края ограничен. Официально Айрантс-Гил и другие осколки кольцевой горной гряды, а также значительная часть окрестностей вплоть до океанского побережья входят в состав Национального парка, который, как легко догадаться, носит название «Айрантс-Гил». Это можно и по карте проверить.

Но вот стоит набрать «Айрантс-Гил» в интернете, как тут же замечаешь, что узнать что-либо о работе Национального парка абсолютно невозможно. Официального сайта нет. Где располагается офис – неизвестно. И к кому обратиться, если вдруг возникнет желание посетить природный объект, – непонятно.

Впрочем, по поводу закрытия территории есть несколько версий, далёких от проблем охраны окружающей среды и заботы о памятнике природы.

Версия первая (наиболее популярная) заключается в том, что Айрантс-Гил облюбовали военные. Что ж, возможность размещения здесь если не военной базы, то, например, радиолокационного комплекса, трудно не признать обоснованной.

Версия вторая также связана с военными. Якобы здесь ещё в 50-60-х годах прошлого века проводились ядерные испытания. Учитывая, что окрестности Айрантс-Гил по-настоящему глухие, малозаселённые, исключить вероятность организации в этих краях ядерного полигона нельзя. В дальнейшем, после того как испытания прекратились, въезд в Национальный парк оказался под запретом уже по другой причине – радиоактивное заражение территории.

Наконец, версия третья и совсем уж невероятная связана с событиями, последовавшими после выхода на экраны киноленты «Цветы гнева». Те, кто постарше, наверняка помнят этот популярный в своё время фильм о жизни небольшого посёлка в постапокалиптическом мире. Фильм, надо признать, был действительно неплохо снят, хоть в целом и оказался несколько затянутым, чем-то напоминая картины Тарковского и Кубрика.

Так вот, натурные съёмки «Цветов гнева» проходили как раз в этих местах. В межгорной котловине даже был отстроен посёлок выживших после ядерного удара.

А спустя некоторое время после отгремевших кинопоказов, с участниками съёмочной бригады начали происходить трагические события.

Первым, через год, скончался режиссёр фильма. Инфаркт. Затем покончила с собой актриса – исполнительница главной роли. Ещё через год список безвременно ушедших увеличился до шести человек. При этом каждая из смертей выглядела вполне закономерно. У кого-то не выдержало сердце; Стел Риар погиб во время съёмок в открытом море, просто не рассчитав возможности своих лёгких во время ныряния. Работа людей мира кино зачастую связана с риском на съёмочной площадке, а богемный образ жизни, к сожалению, далёк от образцового и здоровья не прибавляет. Так что вероятность раннего ухода из жизни – это один из неприятных бонусов профессии.

Однако когда спустя ещё пять лет в мир иной перешла добрая половина участников съёмок… Тут уж заговорили о проклятии! Таинственная история создания фильма и трагическая судьба её создателей выплеснулась на страницы газет и телеэкраны. И хотя потом ажиотаж как-то сам собой утих, некий зловещий ореол, окружающий новоиспечённый Национальный парк, остался. Потому, от греха подальше, и запретили въезд в эти края всевозможным искателям приключений на свою пятую точку.

4. Утро Кеннов

Сегодня воскресное утро. Илае заступать на дежурство в поликлинике. Она всегда уходит рано. Уже в семь часов её нет дома. Дежурство длится сутки: с восьми до восьми утра. Сейчас поздний октябрь, и поэтому простуженных в городе много. Случается, Илая задерживается на работе после смены.

Сидя на кухне и допивая чай, Рэй в окно наблюдает, как из гаража выезжает трёхлетний тёмно-синий «Ситар», на котором Илая отправляется в поликлинику. Когда машина, вырулив на местную дорогу, проезжает мимо окна кухни, она мигает фарами и Рэй в ответ подымает чашку вверх, салютуя жене. Лицо Илаи озаряет улыбка. Рэй улыбается в ответ. Автомобиль не спеша набирает скорость и скрывается за поворотом.

У Рэя сегодня выходной. Спешить никуда не надо, но он по привычке встал рано.

Проводив жену, Рэй собирает свой нехитрый скарб и отправляется на охоту. Он всегда так поступает, если в его выходной у Илаи дежурство. Рэй не любит быть дома один.

Охота редко приносит трофеи. Чаще всего Рэй возвращается ни с чем, но Илая за это на него не сердится. Наоборот, ей, как врачу, всегда жаль тех, кому причинили боль. Зато на охоте можно пострелять. А у Рэя шикарный карабин «Везербай». Абсолютно чёрный, включая приклад, он влюбил в себя Рэя с первого взгляда (знала бы Илая, сколько ему пришлось за него заплатить!). А как он стреляет! При хорошей погоде сурка можно «снять» с расстояния больше чем четверть мили! Так что нет ничего удивительного в том, что мощные, нарезные патроны «Магнум» улетучиваются с невероятной скоростью!

Во дворе дома Кеннов стоит раритетный пикап-внедорожник «Морион». В гараже место только для двух машин. На маленьком «Ситаре» ездит жена. У Рэя служебный белого цвета седан «Инфалибал». Отличная машина, ничего не скажешь. Но разве на такой поедешь на охоту? Хорошо, что Рэй после смерти отца не продал старенький «Морион». Ему кажется, что этот автомобиль всегда был в их семье. В конце концов Рэй и «Морион» – земляки, так что избавиться от старого друга у Рэя не поднялась рука.

Подойдя к огромному ярко-рубинового цвета автомобилю, Рэй бросает рюкзак в кузов. Для «Везербая» отведено персональное место в салоне за спинкой пассажирского сиденья.

От поворота ключа в замке зажигания постаревший, но всё такой же грозный железный монстр оживает и всеми своими восемью цилиндрами даёт понять, кто в их семейном автопарке хозяин.

В «Морионе» нет никакой новомодной электроники. Всё аутентично, просто и надёжно, как в армейском грузовике. Рэй крутит ручку на двери, чтобы опустить стекло. Сегодня невероятно красивое осеннее утро. На небе ни облачка. Нет ветра. И даже вставшее из-за горизонта низкое осеннее солнце пытается напоследок преподнести тёплый подарок. Его лучи согревают просыпающийся двор Кеннов, «Морион» и самого Рэя, который, обхватив ладонями обод руля, послушно ждёт, когда, наконец, прогреется двигатель.

Пять минут спустя громадина «Мориона», урча мотором, катит по улицам Салантера, как послушный пёс, радуясь, что хозяин вывел его на прогулку.

Обычно Рэй охотится в Тэйлорской пустоши: безлесых, пологих холмах милях в двадцати к западу от Салантера. Но сегодня его путь лежит значительно дальше. Сначала он выезжает на трассу «Салантер – Гульф» и миль десять добрый старина «Морион», не верящий такому подарку судьбы, рвёт своим мускулистым телом пространство, укладывая стрелку спидометра далеко за шестьдесят².

Затем, сменив южное направление движения на западное, Рэй сворачивает на старую заброшенную дорогу в Айлен-Хилд. До городка добрая полусотня миль, и где-то на середине этого пути Рэй снова берёт вправо и уже по какой-то безымянной местной дорожке продолжает движение на северо-запад. Каменистая тропа абсолютно пуста, но вот впереди появляется сетчатый металлический забор, серой лентой разрезающий пространство от одной точки горизонта до другой, и деревянный, перегораживающий дорогу шлагбаум.

Рэй останавливает машину ярдах³ в десяти от шлагбаума. Не глуша мотора, выходит из кабины и направляется к кордону.

Когда-то здесь был пропускной пункт. Стоит вполне исправная будка. Даже стёкла все целы. За шлагбаумом на дороге установлено несколько сваренных из рельсовой стали заградительных «ежей», обмотанных колючей проволокой, так что проехать вперёд не представляется возможным. Справа от будки на заборе большой информационный щит.

Рэй подходит к щиту и долго его изучает. Затем возвращается к пикапу. «Морион» вздрагивает; слышно, как в недрах его коробки передач включается первая скорость. Тяжёлая машина сворачивает влево и начинает медленно двигаться вдоль забора по пустынной, выбеленной холодными морскими ветрами поверхности каменистого плато.

За сеткой забора, вдалеке, на фоне выцветшего синего неба видна хмурая серая вершина Айрантс-Гил.

5. Восхождение

Как учёный пограничный пёс, «Морион» через пару миль выводит своего хозяина к проёму в заборе. Кто-то хорошо постарался и не просто сделал в заборе дыру, а расчистил всё вокруг, да так, что теперь можно безбоязненно въезжать в запретную зону хоть на рейсовом автобусе.

Рэй делает очередную остановку. Выйдя из машины, он достаёт полевой бинокль и внимательно осматривает окрестности. Вокруг никого.

Удовлетворённо хмыкнув, Рэй запрыгивает в кабину и берёт в руки лежащую на пассажирском сиденье развёрнутую топокарту. Она безнадёжно устарела. Судя по информации на полях, съёмка местности производилась больше сорока лет назад. Но другой нет. Во всяком случае, даже Кенн, с его связями в отделе геодезии в головной компании «Cencomcon», достать смог только эту. Хотя, с другой стороны, а что здесь могло измениться за сорок лет?

От проёма в заборе, где сейчас находится Рэй, до высоты 2037, горы Айрантс-Гил, по прямой – шесть миль. Установленный в «Морионе» армейский высотомер показывает 590 футов⁴. Шесть миль расстояния и 1447 футов перепада высот на пологом, поросшем травой склоне для его старого верного друга «Мориона» – часа два работы. Сейчас 9:35. А не пора ли нам заказывать обед, на вершине Айрантс-Гил с видом на океан?

Рэй очень рад, что всё складывается так удачно. В сторону горы ведёт извилистая дорога. Похоже, ею не пользовались уже давно. Рэй видит еле заметную колею, две тропинки, где под тяжестью колёс, грубый, разнокалиберный камень оказался перемолот в мелкий гравий и пыль.

Серое уныние горного склона не оживляет даже редкая растительность. Увядшие и высохшие травы с торчащими над ними колючими стеблями чертополоха освежают лишь редкие кустарники вечнозелёного вереска. Весной и летом здесь, наверное, красиво. Можно представить, как заиграют эти безжизненные склоны, когда в мае расцветёт ветреница и настоящими белыми волнами прокатится с одного холма до другого – до самого горизонта. А вдоль оживших ручьёв зацветут золотистые звёзды калужницы. Позже, в июне, распустится редкая в этих краях чёрно-жёлтая головчатка, а фригийский василёк окрасит поля ярким красновато-фиолетовым цветом, утонув в бесконечном синевато-лиловом море колокольчиков. И, наконец, в июле-августе зацветёт вереск…

Дорога, огибая особо крупные валуны, карабкается вверх. Также настырно по ней ползёт в гору и «Морион». Уже прошёл почти час. Стрелка высотомера подкрадывается к отметке 1500 футов. Позади две трети пути. Неожиданно дорога заканчивается. Рэй въезжает на небольшую площадку, которая, скорее всего, служила конечной стоянкой для машин принадлежавших покорителям Айрантс-Гил. Дальше к вершине ведёт узкая тропа. Крутизна склона заметно увеличивается, но пока ещё не настолько, чтобы стать преградой для внедорожника. Крупных камней вдоль тропы не видно, и «Морион» осторожно продолжает движение.

Высота – 1650. Похоже, дальше уже не проехать. На смену гравию пришли валуны, на которых пикап стал предательски пробуксовывать. Выбрав пространство поровнее, Рэй разворачивает машину вниз по склону и глушит двигатель.

Захватив карабин, карту и рюкзак, Рэй продолжает восхождение уже пешком. Примерно за четверть мили до вершины тропа пропадает и приходится ориентироваться на изгибающийся на фоне синего неба контур макушки Айрантс-Гил. Самыми сложными становятся последние ярды. Опираясь на скальные выступы, Рэй карабкается всё выше и выше.

В час дня он на вершине. Уставший, но удовлетворённый достигнутой целью Рэй стоит во весь рост, широко расставив ноги и подставив лицо холодному северному ветру. Перед ним, вдалеке видна кромка океана. Восточнее, за проливом, благодаря ясной погоде и невероятно чистому воздуху, чётко прорисовывается контур Ант-Рая – скалистого мыса острова Салантер. На западе береговую линию прерывают каменистые вершины холмов. Они смотрятся как остатки гнилых зубов неестественно разинутого, словно разорванного рта – гигантского кольца гор, вид которого поражает своим величием.

Развернувшись, Рэй оглядывает пройденный путь. Где-то внизу бликующей на солнце маленькой каплей крови виден оставленный им верный «Морион». Кенн скидывает рюкзак и достаёт фотоаппарат. Убрав защитную крышку с объектива, он нажимает кнопку включения, но «Canon» молчит. Рэй лезет в карман рюкзака и вынимает запасной аккумулятор. Заменив батарею, он снова пытается включить аппарат, но безуспешно. Лихорадочно вспоминая, не ударил ли он где рюкзак о камни, Кенн понимает, что таких случаев не было и сломать фототехнику он не мог. Ощущая беспокойство, Рэй выхватывает из кармана куртки сотовый. Предчувствие не обманывает. Телефон разряжен и не включается.

6. Вниз, вниз, вниз

На спуск от вершины горы до оставленной на склоне машины уходит меньше получаса. Рэй спешит, хотя в сложившейся обстановке понимает, что излишняя спешка, как и охватившая его паника, могут сыграть с ним злую шутку.

Пикап как хищник с «когтистыми» внедорожными шинами, замер на склоне, выискивая жертву двумя прямоугольными, чуть вытянутыми, как у азиата, стеклянными глазами. Рэй, добравшись до автомобиля, хватается одной рукой за кузов, глубоко дышит, восстанавливая дыхание. Затем открывает дверцу, бросает свои пожитки на пассажирское сиденье и садится за руль.

В салоне не слышно свиста ветра, и Кенна обволакивает липкая, мертвенная тишина. Достав ключ, он вставляет его в замок зажигания и проворачивает до щелчка. Тишина… Рэй делает ещё одну попытку завести машину, но история повторяется. Стартер молчит, на его попытки разбудить гиганта не откликается ни одна стрелка на панели приборов.

«До ближайшего поселения миль пятнадцать, не меньше», – думает Кенн. – «Солнце сядет часа через три. Добраться засветло – нереально. Если не удастся оживить машину, придётся ночевать. В кузове, под сеткой, палатка и спальник. Палатка ни к чему, и в кабине помещусь, а вот спальник не помешает. Ночью могут быть заморозки. Но сначала надо попробовать завести мотор».

Рэй выходит из машины и оценивающе осматривает путь отступленья.

«Если получится столкнуть пикап вниз, то есть возможность завестись», – прикидывает он. – «Тропа усеяна большими камнями, придётся повозиться и привести «взлётную полосу» в рабочее состояние».

Следующие полчаса уходят на очистку тропы от булыжников. Когда добрая полусотня ярдов дороги более-менее расчищена, Рэй возвращается к машине.

На отпуск ручного тормоза и перевод рычага на «нейтралку» «Морион» реагирует лишь лёгким покачиванием. Приходится выйти из кабины и, раскачав, столкнуть автомобиль вниз. Как только тяжёлая туша внедорожника начинает своё с каждым поворотом колеса ускоряющееся движение по склону горы, Рэй впрыгивает в кабину и, захлопнув дверь, лихорадочно пытается вырулить между валунами, убрать которые не хватило сил. Джип с каждым проглоченным ярдом начинает всё больше и больше входить в раж, скорость нарастает, управлять скачущей машиной становится всё сложнее. Наконец, выбрав момент, Кенн вжимает сцепление в пол и переводит рычаг переключения передач на вторую скорость. Как только давление на педаль муфты ослабевает, внедорожник, начинает притормаживать, но набранная инерционная скорость заставляет провернуться коленчатый вал двигателя и вынуждает спящего монстра очнуться с недовольным глухим звериным рыком. Рэй «топит» в пол педаль газа и «Морион», как величественный динозавр, отзывается на его движение рёвом проснувшегося мотора.

7. Из записей Икара

Сайт: www.abandoned.el

Имя пользователя: Икар

23 октября, 22:44

Спасибо Ренегату за наводку. Проезд нашёл. По дороге добрался до места стоянки, но потом решил забраться на машине ещё выше. Лучше бы этого не делал ))). Уже на самой вершине обнаружил, что сели все аккумуляторы к фотоаппарату и сотовому. Кинулся к автомобилю, но поздно, там тоже аккумулятор разрядился. Ладно, повезло, что тачка под уклон стояла: пустил с горки, накатом – и проблема решена. А вызывать кого-то, чтобы взяли буксир… И как потом объяснить, как ТАМ оказался и что делал? Да и не факт, что каждый согласился бы ТУДА ехать.

Потому вопросы к тем, кто ТАМ был: как быть с машиной, и, наконец, самое главное, что это было? Магнитное поле? У кого-то был подобный случай?

3 комментария:

Зверобой. 23 октября, 23:10

Икар, ты что, и вправду ТУДА ездил? Вот тебе не сидится. Здорово рискуешь, приятель. Советую остановиться, пока не поздно.

Атлас. 23 октября, 12:22

Делал восхождение года три назад. Машину оставил на стоянке. Аккумулятор за пять часов если и разрядился, то не намного, я не заметил. А вот в сотовом, да, сел. Я тогда подумал, что это случайность, а оно вон как, оказывается…

Весёлый Эль. 24 октября, 18:16

Магнитное поле или какое иное излучение ТАМ действует избирательно. Сведений мало. Официальных нет совсем. Известно, в частности, что во время съёмок ТОГО фильма никаких эксцессов зафиксировано не было. Из доступной мне информации знаю только три случая (теперь уже четыре, а с Атласом – все пять). Один зафиксирован также на вершине, два других, на южном перевале. На стоянке, похоже, всё спокойно. Но кто его знает? Мой совет: оставляй в следующий раз машину на ней и для надёжности не глуши двигатель. А так молодцом, конечно, смелый парень )))!

8. Вторая попытка

В среду Илая улетела в Уэльс. На двухнедельные курсы. Она давно хотела получить лицензию врача-акушера. И тут вдруг так удачно всё сложилось: от Салантера в столицу по государственной программе отправляли двух кандидатов; одна из девушек поехать не смогла, и Илая настояла, чтобы на учёбу отправили её.

В субботу Рэй собрал вещи, захватил двухдневный запас пищи и воды и ещё в утренних сумерках отправился к Айрантс-Гил.

На этот раз он немного изменил свой маршрут. Заехав на территорию Национального парка через знакомый уже проём в заборе, он остановился у заброшенного КПП. Его интересовала дорога, ведущая в сторону котловины. На карте она отсутствовала. Космические снимки, которые он исследовал ещё перед первой поездкой, были настолько мелкими, что никакой полезной информации с них считать не получилось.

Рэй объехал стоявшие на въезде у шлагбаума заградительные «ежи» и не торопясь отправился вглубь по давно заброшенной дороге.

Примерно через полчаса, когда, проехав с полдесятка миль, «Морион» стал приближаться к замаячившему вдалеке перевалу, Кенн почувствовал лёгкое и неприятное покалывание в кончиках пальцев. Внутрь его организма, словно в пустой сосуд, кто-то неизвестный и властный стал медленно вливать чужеродное и липкое чувство тревоги.

Рэй остановился. Не глуша мотор, он сидел за рулём, не двигаясь, прислушиваясь к себе и к звуку работающего двигателя. Минут через двадцать Кенн проверил уровень зарядки аккумулятора на сотовом телефоне. Его значение не изменилось, и Рэй облегчённо вздохнул. Тем не менее, ехать на машине дальше он не решился.

Выйдя из пикапа, Рэй прошёлся в обе стороны от дороги, подыскивая удобное место для стоянки. Вокруг громоздились гигантские, поросшие мхом валуны. Некоторые из них были выше человеческого роста и могли надёжно спрятать автомобиль, от случайного взгляда непрошенных гостей.

Кенн отыскал подходящую площадку ярдах в сорока от дороги. С неё можно было бы легко скатиться, если аккумулятор машины опять разрядится. Поставив пикап на прикол, Рэй достал из кузова большой кусок серого брезента и полностью укрыл автомобиль, придавив края ткани камнями. Теперь за машину можно было не беспокоиться. С удовлетворением окинув взглядом результаты работы, он надел рюкзак, повесил на шею карабин, и, положив на него руки, отправился к перевалу.

9. Бирнамский дуб

Путь до перевала занимает больше полутора часов. Сначала дорога петляет меж камней, но потом, когда они исчезают, она ровной светло-серой полосой устремляется вверх. Идти на удивление легко. Солнца нет. Небо затянуто однородным, монотонным серым покрывалом, достаточно плотным для того, чтобы скрыть солнечный диск, но слишком слабым для того, чтобы нести в себе капли дождя.

Постепенно склон становится более пологим, и, наконец, за линией перевала всплывают вершины гор, лежащих по другую сторону котловины. Ярдов сто дорога пролегает по абсолютно горизонтальной поверхности, после чего начинается спуск в долину.

Рэй выбирает место для отдыха. Прямо у дороги валяется старая шина. Судя по размеру, она принадлежала колесу серьёзного грузовика.

Присев на запылённый резиновый борт шины, Рэй достаёт из рюкзака тушёнку, хлеб, пару сваренных вкрутую яиц, головку лука, армейский нож и, наконец, большущий термос с горячим сладким чаем.

Нехитрый обед и недолгий отдых идут на пользу. Настроение улучшается, и Рэй бодро шагает вниз по склону, мурлыча под нос разухабистую весёлую песенку из популярного в этом году телесериала:

У Императора Нерона

Была сварливая жена.

Читала на ночь Цицерона

И выносила мозг с утра.

И быть бы ей царицей Рима,

Деля с развратником порок,

Не окажись живот Поппеи

Не слишком прочным для сапог⁵.

Через полчаса взору Рэя открывается вся котловина. Её неровная поверхность усеяна острыми скальными выступами разной величины. Здесь, в понижении, где холодные северные ветра теряют свою смертоносную силу, пытаются выжить корявые и низкорослые сосёнки, в окружении таких же уродливых и одичалых осин, кустов рябины и редкого ивняка вдоль берегов шумливых извилистых ручьёв.

Центральную часть котловины занимает большое, округлой формы озеро. Рэй останавливается и достаёт бинокль. Озеро накрыто тонкой сизой дымкой тумана, сквозь разрывы которого удаётся разглядеть водную гладь и заросшие ивой берега. На севере хорошо сохранившиеся остатки строений – это посёлок, специально построенный для съёмок фильма «Цветы гнева». Десятка два одно- и двухэтажных каменных домов, тесно прижатых друг к другу. В центре посёлка выделяется полуразрушенная церквушка. Креста на её куполе уже нет, и сама крыша зияет глазницами провалов.

В стороне от посёлка у западной кромки озера раскинул свои руки-ветви гигантский древний дуб. Иррациональность его присутствия в этом чужом для него мире пугает. Как и когда он здесь оказался? Был ли он один с самого начала, или это последнее из ушедших на юг деревьев «Бирнамского» леса? Ствол дуба скрыт в тумане, голая, с облетевшей листвой, крона – как торчащие мачты и реи с порванным такелажем выброшенного на берег забытого корабля, потерявшего в смертельную бурю свои паруса и команду. Ему, оказавшемуся здесь прибитым к далёкому и холодному берегу у подножья высокой горы, осталось только одно – доживать последние, тянущиеся столетиями, серые дни.

Рэй опускает бинокль. И гигантское дерево становится совсем крошечным рядом с другим гигантом – горой Айрантс-Гил – отрезающим выход из котловины с юга. Эта картина заставляет Кенна вспомнить строчки из когда-то прочитанного им «Макбета»:

Будь горд, как лев, не помышляй о том,

Где строят козни и кто пышет злом:

От всех врагов Макбет храним судьбой,

Пока Бирнамский лес не выйдет в бой

На Дунсинанский холм⁶.

Рэй снова подносит к глазам бинокль, чтобы на этот раз рассмотреть подходы к озеру и посёлку. Если не знать, что весь этот крохотный городок всего лишь бутафория и декорации к фильму, то, при желании, его можно представить живым, заселённым, берегом обетованной земли на краю света. Тем более когда… Когда в окуляр бинокля неожиданно попадает тонкий сизый дымок из трубы на крыше одного из брошенных зданий.

10. Из записей Икара

29 октября, 20:53

Сделал вторую вылазку. На этот раз выбрал маршрут по дороге от КПП к Центру через восточный перевал. С машиной рисковать не стал, оставил её задолго до перевала. В планах было добраться до заброшенного посёлка. Но от этой идеи пришлось спешно отказаться. Дело в том, что посёлок обитаем! В бинокль наблюдал дым из трубы одного из домов. Людей не видел. Сидел в укрытии часа полтора. Местность там вся открытая, поэтому остаться незамеченным, двигаясь с перевала по направлению к озеру, – практически невозможно.

4 комментария:

Атлас. 29 октября, 22:16

Одно из двух: либо заблудшие охотники, либо такие же искатели приключений. Военных, «сотрудников» Нац. парка, заплутавших гангстеров или неких коренных жителей псевдо-посёлка брать в расчёт, думаю, не стоит ))). Но, в любом случае, с походами в те края пока лучше завязать. Рискованно. Да и зачем? Чего там найти пытаешься? Или я чего-то не догоняю?

Ренегат. 30 октября, 00:11

Если тебе горит туда попасть, то самый безопасный путь в котловину, коль хочешь остаться незамеченным, – через южный перевал, западнее Айрантс-Гил. Дороги там нет, что даже хорошо. Сразу за перевалом сворачивай вправо: ярдах в ста от вершины, вниз по склону, начинается полоса курума – след от землетрясения, обвалившего северный выступ Айрантс-Гил. Хорошенько тряхануло в тех местах где-то года два спустя после окончания съёмок фильма. Поэтому в киноленте на северном склоне никаких каменных завалов ещё нет. Рядом с курумом – разлом, который постепенно переходит в овраг. В нижней части оврага, где на поверхность выходят ключи, за тридцать лет всё заросло осиной и берёзой. Дальше, от устья оврага до самого озера, места топкие и опасные. Ещё не болото, конечно, но всё же туда лучше не соваться.

p.s. Не люблю лезть в чужие дела, но Атлас прав. Безопасней пересидеть. Ты ведь, я понял, недалеко живёшь. Куда спешить?

Зверобой. 30 октября, 12:25

Икар, ты точно на голову больной! Какой посёлок? Ты о чём? Думаешь, там, в одной из хижин, сыскать Ультимумерит? А-га, вот прям так и лежит на столе, салфеточкой прикрыт, тебя дожидается. Успокойся, парень. Жаль будет потом тебя из «френдов» вычёркивать. Посмертно.

Весёлый Эль. 31 октября, 07:34

Скинул в «личку». Прочти.

11. Красная стрела

Сегодня обещали дождь. Но метеорологи, как всегда, ошиблись. С утра – солнце! Рэй, радостно улыбаясь и щурясь, бросает короткий взгляд на жёлтый диск, вставший над горизонтом и теперь ползущий по светло-голубому, в небольшой дымке, небосклону, вверх и вверх.

«Морион» подваливает под сотню. На дороге никого. Слишком рано. Кенн один. Из старенькой автомагнитолы, настроенной на местную музыкальную радиостанцию, ритмично звучит road-rock. С первыми аккордами очередной песни Рэй ещё больше оживляется и, не стеснённый чьим либо присутствием, уверенно подхватывает знакомую песню, подпевая певцу на фонограмме:

I remember when, I remember

I remember when I lost my mind

There was something so pleasant about that place

Even your emotions have an echo in so much space⁷

Рокот уверенного в своей абсолютной силе двигателя,успокаивающий шёпот шин, рубиновые блики солнечных лучей на капоте старины «Мориона» и пульсирующая, словно бьющееся в ладони сердце, мелодия:

And when you're out there without care

Yeah, I was out of touch

But it wasn't because I didn't know enough

I just knew too much⁸

Голос певца берёт выше. Выше и громче. И Рэй берёт выше. Выше и громче. Их голоса сливаются. Создаётся полная уверенность, что это он – Рэй – поёт, а там, в записи, ему только подпевают:

Does that make me crazy?

Does that make me crazy?

Does that make me crazy?

Probably⁹

Мелодия, как волна океанского прибоя откатывается назад и затихает, набирая силу. Постепенно, с каждой новой строчкой, как заплутавший и, наконец, отыскавший свой путь странник, песня вновь начинает обретать осязаемые формы, готовясь новой волной выплеснуть накопившуюся энергетику и колдовскую магию своему единственному слушателю:

And I hope that you are

Having the time of your life

But think twice

That's my only advice

Come on now, who do you

Who do you, who do you, who do you think you are?

Ha ha ha, bless your soul

You really think you're in control?¹⁰

И вот, в очередном припеве, наконец сформировавшийся и набравший максимальную мощь энергетический вал срывается вниз, круша всё на своём пути. Рэй прибавляет громкость, и песня заполняет всё пространство, отведённое ей в кабине «Мориона»:

Well, I think you're crazy

I think you're crazy

I think you're crazy

Just like me¹¹

И снова волна прибоя откатывается назад. Перебор клавиш фортепьяно в инструментальном проигрыше даёт время восстановить силы и подготовиться к третьей, финальной части песни. Вот фортепьяно отходит на второй план и Рэй поёт:

My heroes had the heart

To lose their lives out on a limb

And all I remember

Is thinking, I want to be like them

Ever since I was little

Ever since I was little

It looked like fun

And it's no coincidence I've come

And I can die when I'm done¹²

И вновь, выше и выше приходится брать каждую новую ноту, чтобы подняться на такую высоту, с которой уже не будет обратной дороги вниз. Впереди только падение в пропасть:

But maybe I'm crazy

Maybe you're crazy

Maybe we're crazy

Probably¹³

Рэй с силой бьёт ладонями по рулю машины, давая выплеснуться накопившейся в нём энергии, и вдавливает до упора в пол педаль газа:

But maybe I'm crazy

Maybe you're crazy

Maybe we're crazy

Possibly¹⁴

«Морион» огненно-красной стрелой бешено несётся по абсолютно ровной и прямой полосе шоссе от одной точки горизонта к другой. Теперь, на такой скорости, не отпустив педаль акселератора и не сбросив газ, свернуть уже нельзя. Теперь путь только один. Только вперёд. Самый быстрый. И самый короткий…

I'm crazy

I'm crazy…¹⁵

12. Из личной переписки Икара

Отправитель: Весёлый Эль

Получатель: Икар

31 октября, 07:33

Привет, Икар!

Не знаю, каково твоё настоящее имя, но, поверь, пробить его не составляет особой сложности. В любом случае могу утверждать, что ты из Салантера. Судя по твоему IP-адресу и истории запросов, могу предположить, что ты не местный. Новые люди в Салантере появляется не так уж часто, а твоё появление на форуме совпало с началом строительства моста через пролив компанией «Cencomcon». Смею предположить, что ты к этой компании имеешь некое отношение. Это может объяснить и появление у тебя карты района Айрантс-Гил.

Думаю, моя информированность не должна тебя сильно удивить. В конце концов, надеюсь, ты и сам прекрасно понимаешь, что если истинная информация об Айрантс-Гил скрывается властями, а нахождение в тех местах, мягко говоря, не совсем законно, то это всё неспроста.

В то же время создавать лишний шум вокруг Айрантс-Гил, особенно после трагической истории со съёмочной группой фильма «Цветы гнева», у правительства тоже нет никакого резона. Потому и был выбран путь официального замалчивания всякого упоминания об Айрантс-Гил, с одновременным отслеживанием лиц, действия которых далеко заходят за границы обывательского интереса рядовых туристов – любителей природы или кинофанатов.

Ну хотят люди взойти на вершину таинственной горы и пощекотать свои нервишки. Да ради бога, кто ж им мешает? Или пошляться по улочкам бутафорского городка. И тут мы не против. Только не надо собираться больше трёх. Мало ли что… Таких горе-активистов обычно вяжут ещё на дальних подступах ))).

Местные жители – нам тоже хорошие союзники. Их-то самих туда не заманишь. Народ большей частью тёмный и с детства запуган всякими историями о чертовщине, происходящей с людьми, связавшимися с проклятой зоной. Так что попасть туда горят желанием и готовы на всё только чужие, приезжие. И каждый такой случай оборачивается сигналами местных в соответствующие органы, а через них – к нам.

Долго же ты мозолил глаза в Тэйлорской пустоши. Я уж было и правда поверил, что ты охотой на сурков промышляешь ))). Только вот как-то так странно получалось: чем реже звучали выстрелы по несчастным грызунам, тем больше миль наматывал красный джип вдоль побережья океана, в непосредственной близости от северо-восточных границ парка. После того, как ты окончательно убедился, что проезд в зону со стороны океана невозможен, ты переключился на поиск других маршрутов.

И вот тут тебе, конечно, сильно подфартило с Ренегатом. Пока его вычислить не удалось. Хорошо гад шифруется. Но, поверь, это дело времени, так что и его накроем. Тем более, что ты не первый, кому он уже помог, и у нас с ним особые счёты.

Но я пишу это письмо совсем не для того, чтоб тебя запугать или остановить. Как я понял из твоих посто́в, выносить из зоны ты ничего не собираешься, а ищешь совсем иное и исключительно для себя. Так что вреда другим от тебя, я надеюсь, не будет, а твоя личная судьба, поверь, меня мало тревожит. Гораздо интереснее другое: зачем тебе всё это нужно? Те, кто ищет все эти артефакты, – альтернативщики, сталкеры, чёрные копатели. Чёрт их разберёт! С ними-то как раз всё понятно. Дело нехитрое: найти и сбыть. Либо самим, либо через барыг-спекулянтов. А навар положить себе в карман. А потом поди – разбери, что они там всучили наивному, но жадному до всякой эзотерики и магии гражданину. В конце концов, аномалии в зоне действительно фиксируются, так что предмет, принесённый оттуда, вполне может обладать необычными свойствами. Например, намагниченностью. Или повышенной радиацией. Но пока есть спрос – будет и предложение.

Но что там можно искать для самого себя? Во всяком случае, на ветке форума по обсуждению собранного в зоне добра тебя нет.

Или ты веришь, что Ультимумерит существует на самом деле? И что ребята из «Цветов гнева» его всё-таки нашли? А если даже и нашли, то что ж он их так осчастливил? Хорошее счастье – два десятка трупов за пять лет. Уж, наверно, они не об этом мечтали, беря его в руки. Или они обменяли свои жизни на «счастье для всех»?¹⁶

P.S. Максимальное возмущение магнитного поля в районе Айрантс-Гил ожидается с 5-го на 6-е ноября.

13. Южный перевал

Погода начала портиться, когда Рэй уже был на перевале. Сначала с океана набежали тучи, скрыв в своей плотной пелене диск солнца, а потом заморосил холодный и нудный осенний дождь.

Рэй быстро отыскал указанную Ренегатом полосу курума и начал вдоль неё спускаться в котловину.

Моросящий дождь погрузил пространство в полупрозрачный туман. Несколько раз Кенн доставал компас, но стрелка крутилась как бешеная вокруг своей оси, отказывая замереть и указать, наконец, путь на север.

Постепенно между Рэем и полосой курума наметилась, а потом и явно пролегла полоса разлома. Она быстро расширялась, и уже через полмили разлом представлял собой большой, ярдов двадцать глубиной, овраг, который должен был вывести Кенна к центру котловины.

Поднявшись на перевал, Рэй внимательно изучил в бинокль каждый домик находящегося в долине посёлка. Никаких признаков присутствия в нём людей он не обнаружил. Всё было тихо. Такой же безлюдной выглядела и вся котловина. Осмотрев с помощью своего «Никона» все подозрительные участки долины и не встретив даже намёка на чьё-либо нежелательное присутствие, Кенн двинулся дальше.

Особых неудобств, если не считать значительно упавшую видимость, Рэй не испытывал. Одет он был вполне по сезону, а в рюкзаке, помимо еды и патронов к «Везербаю», нашлось место и для крохотной одноместной палатке со спальником. Во всяком случае, ночёвка входила в его планы, а вернуться домой Рэй предполагал лишь завтра к вечеру. Таким образом, на всё про всё времени у него было больше суток.

Постепенно склоны оврага стали более пологими. Со дна послышался шум журчащей воды, и Рэй догадался, что он добрался до упомянутого Ренегатом родника. Вскоре начался и осинник, вперемежку с берёзой и узкой полосой ольховника вдоль самого ручья. На ветвях деревьев и кустарников листьев уже почти не осталось. Они ровным, грязно-жёлтым ковром покрывали склоны оврага, приглушая шаги Рэя. Лишь изредка, когда он наступал на какую-нибудь особо крепкую, ещё не успевшую превратиться в труху ветку, из под его сапога раздавался короткий, приглушенный хруст.

На какое-то время дождь прекратился, и порыв ветра ненадолго распахнул опустившееся с небес покрывало облаков. Перед Рэем в нескольких сотнях ярдов появился край озера, над которым, как и в прошлый раз, парили небольшие клубы тумана.

Слева от Кенна, у самого берега, хватая огромными ветвями низкие, нависшие над долиной тучи, возвышался гигантский дуб.

Посёлка не было видно. Он был на другом берегу.

Рэй оглянулся назад. Вершина Айрантс-Гил скрылась в бездонной глубине однообразной серой массы тучи, пришедшей со стороны океана и накрывшей своим рваным брюхом всю долину.

Неожиданно возникшее острое и какое-то чрезвычайно обыденное чувство голода напомнило Рэю о его материальном существовании. Если он хотел успеть завершить намеченные на сегодня дела до темноты, то ему, пожалуй, стоило поживее двигаться по намеченному маршруту. Всё же отобедать под крышей, пусть и бутафорского, дома было намного приятней, чем под прохудившимся северным небом.

14. Карта Гильзентера. Часть первая

Арон Гильзентер был первым, кому пришла в голову мысль, что главная тайна Айрантс-Гил может быть совсем не связана с происхождением этих мест. Возможно, полагал Гильзентер, Айрантс-Гил не столько прародитель, сколько хранитель тайны.

Если хочешь что-то хорошо спрятать, положи это на самом видном месте. И тогда его никто не найдёт.

Надо отметить, что Арон был не совсем обычным человеком. Нет, конечно, всю жизнь он оставался таким же, как все мы, из плоти и крови, необычной была его профессия: Арон писал сценарии к кинофильмам.

Как правило, мы знаем и помним имена режиссёров или полюбившихся актёров, а вот сценаристов… Они как-то отходят на второй план. А ведь именно в их воображении рождается история, которую мы потом видим на экране.

Кстати, к самой Истории с большой буквы, как академической науке¹⁷, Арон также имел самое прямое отношение. По образованию он был историком, выпускником Броканского университета – старейшего университета Элленаи. Так что историю, древние легенды и мифы родной страны Арон знал превосходно. И работу сценариста он начинал именно с исторических фильмов.

Закончив с отличием университет, он начал преподавать на родной для него кафедре истории и филологии Древней Элленаи. Через пару лет, удачно защитившись, он стал самым молодым профессором на историческом факультете, и казалось, его научная карьера будет долгой и успешной.

Но тут в судьбе Арона происходит резкий поворот. Его приглашают выступить научным консультантом на съёмках исторического фильма «Ключи от замка Арк». Арон с энтузиазмом погружается в незнакомый для себя мир кинематографа и даже выступает одним из соавторов сценария картины. Фильм вызвал восторженные отзывы критиков и заслуженный успех у зрителей, хотя съёмки исторических фильмов, общая канва сюжета которых известна всем, – дело рискованное. Замок Арк – самая известная достопримечательность на юге Элленаи. В конце концов, именно в честь этого замка и назван сам город Арк-Родрэм – столица отечественной киноиндустрии. Арк-Родрэм – это как Лос-Анджелес для Голливуда. А уж душещипательную и трагическую историю любви рыцаря Тренкора и принцессы Айлии, заточённой в темнице этого замка, нынче знает каждый школьник. И каждый по-своему представляет, рисует в своём воображении образ славного Тренкора – рыцаря без страха и упрёка – и красавицы принцессы.

А дальше были «Стальной берег» и «История открытий» – художественно-исторический сериал о славных и легендарных временах эпохи открытия и освоения Элленаи. Работа над этим сериалом и стала поворотной в судьбе Арона. Сценарий к следующему фильму – «Рыцари Света и Тьмы», Арон уже написал самостоятельно.

Научный мир потерял Арона Гильзентера – учёного-историка, зато мировой кинематограф приобрёл одного из самых успешных киносценаристов.

Со временем писательские интересы Арона вышли далеко за пределы исторических саг. Вершиной в его творческой карьере стал сценарий к фильму «Счастливчики с улиц Арк-Родрэма» – история о трёх друзьях детства, каждый из которых выбрал свой путь: один стал преступником, другой сыщиком, а третий адвокатом. Судьбы всех троих, спустя десятки лет после того, как они выросли и расстались, вновь пересекаются в их родном, но уже ставшем совсем другим городе. Трое бывших друзей, удел одного из которых – грабить, второго – ловить преступников, а третьего – защищать в суде, в том числе и тех, кто этого не достоин, сводит вместе громкая история с дерзким ограблением самого роскошного казино Арк-Родрэма – «Золотой жук».

Последним фильмом, поставленным по сценарию Арона Гильзентера, стали «Цветы гнева».

Арон Гильзентер погиб через пару лет после окончания съёмок этого фильма, в свой День рождения. Он просто захлебнулся рвотой. Дочь писателя, Эйша, обнаружила отца мёртвым на полу в рабочем кабинете в его роскошном особняке на Ратад Гу-Айт. Предчувствуя беду после того, как она не смогла дозвониться до него, чтобы поздравить с Днём рождения, Эйша на следующий же день первым утренним рейсом вылетела из столицы в Арк-Родрэм. Но было уже слишком поздно.

Два года, прошедшие после съёмок последнего фильма, Гильзентер безвылазно провёл в своём доме. Весёлый, жизнерадостный Арон, которого знала и любила вся богема Арк-Родрэма, исчез навсегда. Его сменил Арон-затворник. Он больше не писал сценариев, не появлялся на вечеринках кино и поп-звёзд. Тихо и незаметно Арон расстался с женой Виерой, и в его жизни остался только один человек, с которым он поддерживал связь, – его дочь Эйша.

Конечно же, смерть Гильзентера была тут же связана с чередой других смертей участников съёмок фильма «Цветы гнева». Но попытки отыскать хоть какие-то мотивы, побудившие Арона принять заведомо смертельную дозу амфетамина, оказались тщетными. Изучение дневников в архиве Гильзентера также не дало результатов: никаких записей, сделанных после окончания съёмок фильма, просто не оказалось.

Итак, всякие попытки разгадать загадку странной смерти хозяина дома на «дороге в никуда», в это самое «никуда» и уводили¹⁸. Правда, был ещё один вопрос, задать который мог лишь тот, кто лично хорошо знал Гильзентера: его ярко выраженный перфекционизм в виде стремления каждому своему действию придавать смысловую завершённость и совершенство и давнюю страсть к оккультным наукам; тот, кто знал истинную цену хранящейся у него в доме колоде карт Таро. То была первая, 1910 года, редакция классической колоды карт Артура Уэйта¹⁹, выполненная вручную по пергаменту самой Памелой Колман Смит²⁰. Для Арона это была просто бесценная реликвия. И тем загадочней, что в этой колоде, найденной Эйшей в верхнем ящике отцовского рабочего стола, отсутствовала одна карта – седьмая карта старших арканов – Колесница.

15. Попытка к бегству

Беззвучное пространство котловины Айрантс-Гил раскалывает далёкий, кажущийся нереальным и чужим для этих мест звук выстрела. Рэй резко останавливается, замирает, а потом поворачивает голову в сторону звука. За своим правым плечом, далеко, на западном берегу озера, у вынырнувшего из тумана гигантского дуба, он видит две крохотные человеческие фигуры.

Кенн подносит к глазам бинокль, и мощная оптика тут же приближает их. Эти люди ему незнакомы. У одного в руках карабин. Кенн замечает, что на оружии отсутствует оптический прицел. Второй смотрит в бинокль, объективы которого нацелены на Рэя.

Человек с биноклем, убедившись, что Кенн разглядывает именно их, призывно машет ему рукой. Но у Рэя нет желания с кем-либо здесь встречаться. Тем более, когда незнакомцев двое и у них оружие. Он не отвечает им.

Похоже, такая невежливость парням не нравится. Первый направляет карабин на Кенна, но потом опускает ствол вниз.

Рэй игнорирует и этот знак.

Тогда второй протягивает руку вперёд. Кенн догадывается, что это движение адресовано именно ему, а не напарнику. Он отнимает бинокль от глаз и смотрит в указанном направлении. По серой жухлой траве, ныряя меж камней, к нему во весь дух мчится охотничий пёс.

Рэй бросает взгляд на уходящий в свинцовую высь склон горы Айрантс-Гил. До перевала и оставленного за ним «Мориона» ещё очень и очень далеко.

Но можно и успеть. Надо успеть. Рэй срывается с места и бежит вверх по склону.

Преследователи устремляются за ним. Чёрная точка несущегося к Рэю пса стремительно проглатывает разделяющее их расстояние.

Как он проглядел появление в долине чужаков!? Когда они его выследили? Вчера? Нет… Вчера Рэй был намного осторожнее. Ночевал он в доме у разрушенной церкви, в небольшой пустой комнате на втором этаже. Из разбитого окна открывался восхитительный вид на озеро и возвышающийся за ним Айрантс-Гил. Вся местность, включая оба подхода с восточного и южного перевалов, отлично просматривалась. На окраине посёлка, как обычно, в тумане, плыл в известном лишь ему направлении исполинский дуб.

Огня Кенн не разводил – нужно было оставаться незамеченным. Холодная пища, конечно, не фонтан, но большой термос с горячим чаем здорово ему помог. Последнюю кружку крепко заваренного кенийского чая он оставил на конец своего путешествия, мечтая выпить его уже в кабине своего «дома на колёсах» – старого дружищи «Мориона».

Ни утром, ни после полудня, когда Рэй покидал исследованный им посёлок, он тоже ничего подозрительного не заметил. Правда, низкая, скрывающая вершины гор облачность и рваные лоскуты тумана над озером и котловиной могли сослужить ему недобрую службу.

За спиной Рэя раздаётся ещё один выстрел. Дело приобретает совсем нешуточный оборот. Хуже всего то, что на склоне горы Кенн как на ладони: он просто лёгкая мишень, и пуля в его голове – это только вопрос времени.

Рэй оглядывается назад. Преследователи ещё далеко, но они бегут по ровной поверхности, а Кенн – забирается вверх. Он понимает, что очень скоро расстояние между ними сократится до дистанции достаточной для одного точного выстрела из карабина, пусть и не оснащённого оптическим прицелом.

Пса Рэй не видит: наверно, тот скрылся за очередным валуном.

Действуя больше на инстинктах, Кенн резко сворачивает влево, к осиннику и оврагу. Он сбегает вниз, ломая тонкие оголённые деревца и ветки кустарников. По самому дну оврага, меж камней, клокочет и бурлит горный ручей. Рэй перебирается на другой его берег и начинает быстро подниматься вверх по откосу. Когда он оказывается по другую сторону оврага, то впервые слышит злобный лай догоняющей его собаки.

Неожиданно на смену стоящему над котловиной мёртвому штилю с вершины Айрантс-Гил вниз по уклону прокатывается волна холодного, обжигающего лицо ветра, а за ним, из низко висящих свинцовых туч, низвергаются огромные хлопья снега.

Рэй оглядывается назад. Снег валит сплошной стеной, и эта стена отрубает лай пса. Но только лай. Сам пёс показывается на противоположной стороне оврага, продолжая со злобой и остервенением преследовать Кенна.

Рэй вскидывает свой «Везербай». Раздаётся выстрел.

Он видит, как по белому покрывалу снега вниз по склону оврага катится визжащее в смертельной агонии животное, а за ним тонкой полосой стелется рубиновый след крови.

Рэй продирается сквозь жидкую полоску осинника и невысоких берёз. Впереди полоса курума. Какое-то время он пытается бежать вверх по откосу, вдоль самого края каменной реки. Но пространство между двух полос – деревьев и камней – настолько узкое и неудобное, что почти лишает всякой возможности двигаться быстро.

Ему не остаётся ничего другого, как форсировать каменный поток. Рэй ступает по сланцевым, наваленным друг на друга серым плитам. Полоса курума, тяжело проходимая даже в сухую погоду, в снегопад становится просто убийственно опасной.

Уже на середине каменной реки Рэй поскальзывается и выпускает из рук карабин. «Везербай» падает в одну сторону, Кенн в другую. Приподнявшись, он тянется за ремнём валяющегося в паре ярдов от него карабина, но «Везербай», словно живой, убегает от него. Он движется. И не вниз по склону, а валится внутрь раскрывшейся в теле каменного потока расщелины. Между тем плита, на которой поскользнулся Рэй, покачнувшись, наклонилась в сторону расщелины и Кенн, как пойманный невидимым великаном приз в игровом автомате, лихорадочно цепляясь руками и ногами за тяжёлые каменные блоки, медленно заскользил в разверзшуюся бездну.

16. Карта Гильзентера. Часть вторая

Арон Гильзентер долго вынашивал идею обследования района горы Айрантс-Гил. Он был слишком заметной фигурой для того, чтобы спокойно выехать отдохнуть к северному побережью, подышать свежим, бодрящим морским воздухом и полазить по скалистым горам в поисках вдохновения к очередному своему шедевру. Господа папарацци не зря едят свой хлеб, и рассчитывать на то, что его оставят в покое, один на один с дикой природой, было глупо.

И тогда Арон написал сценарий «Цветов гнева», уговорил своего старого друга, режиссёра Винсенте Гальварди, сменить тёплое побережье итальянской Ривьеры на холодный берег северной Элленаи. Старина Гальварди был мало известен широкой публике, снимая в основном малобюджетные арт-хаузные фильмы. Но к началу 80-х годов прошлого века, когда в Италии наметился затяжной спад интереса к отечественному кинематографу, снять что-то стоящее, пусть даже за малые деньги, а тем более не в русле мейнстрима, стало практически невозможным. Кто-то, как Феллини²¹, благодаря своему огромному авторитету, ещё мог надеяться на постановку очередной картины. Другие, как Бертолуччи²², переключались на международные проекты. Те же, кто не имел ни своих людей в Чинечитте́²³, ни твёрдых шансов собрать хорошую кассу в прокате, были вынуждены прозябать в нищете и безвестности.

Приглашение малоизвестного иностранного режиссёра, спорная тематика фильма и далёкие от тёплых пляжей Арк-Родрэма места съёмок, как и ожидал Гильзентер, не вызвали особого восторга у журналисткой братии. Таким нехитрым способом съёмочная группа избавилась от нежелательных соглядатаев и на долгие полгода зависла в посёлке, специально отстроенном для съёмок картины.

Чтобы придать вес и значимость своему желанию видеть в режиссёрском кресле новой киноленты именно Винсента Гальварди, Арон в своём письме к нему отправил одну из карт Таро, которая символизировала победу и успех. Это была седьмая карта старших арканов – Колесница.

17.

Opus

39

Рэй находится в тёмном зале. Он вертит головой в разные стороны, но ничего не видит, зато чувствует, что он здесь не один. Рядом с ним кто-то есть. Рэй не слышит их, но ощущает, как они переговариваются между собой и даже смеются. Этот странный тёмный зал, эти неслышные голоса и невидимые лики окружающих людей совсем не вызывают у Рэя страха. Наоборот, он предчувствует что-то волнительное, таинственное, то, чего ждал давно и что вот-вот случится.

Рэй охватывает ладонями подлокотники кресла, в котором он так уютно сидит. Какое большое кресло. Он даже не достаёт ногами до пола. Зацепив ногу за ногу, он опять царапает лодыжку о колючую пряжку на сандалиях, которые ему купила мама в начале лета. Это у него последнее лето перед школой, когда можно бесшабашно бегать по двору, кататься на велике и купаться в озере. Конечно же, купаться втихую. Если об этом узнает мама!… А ещё хуже – отец!…

Рэй доедает мороженое. Как всегда, он не уследил и сладкая капля упала на его рубашку. Да ещё и руки липкие. Раз уж рубашка испачкалась, то теперь, пожалуй, можно об неё вытереть и руки.

Мама с папой где-то здесь. Они скоро придут. Но самое главное – сейчас занавес поднимется и начнётся спектакль. Ведь он здесь, чтобы смотреть спектакль. Мама так и сказала, когда собирала его сегодня вечером: «Мы идём на спектакль. Веди себя там хорошо. И главное, не болтай ногами, сидя в кресле, это так неприлично!». Хм, как можно сидеть в кресле и не болтать ногами? Мама такая странная.

Но вот утихли и едва слышимые голоса. Невидимый занавес поднялся, и послышались звуки рояля. Чья-то детская, ещё не умелая рука стала брать ноту за нотой. Казалось, вот-вот мелодия сфальшивит, но нет, каждая нота была верной. Рэю представилось, что даже сам рояль удивился: «И как это у него получается?».

Рэй узнал эту немножко грустную мелодию. Это была «Старинная французская песенка» из «Детского альбома» Чайковского. Мама её сама иногда играет дома для него и его сестрёнки Сэли. Сэла ещё совсем маленькая, она только-только учится ходить. И она совсем ничего не понимает в машинках. Рэй похвастался перед ней всем своим автопарком, а ей всё равно! Она даже не обратила внимание на игрушечный «Морион», такой же, как у папы, рубинового цвета! А ещё он любит есть вишню. Вот если перед ним поставить ведро вишни, то он его съест и ему ничего не будет! Только жаль, она ещё не созрела. А ждать так долго! Мама говорит, что вишня «появится» только недели через две. Хм, как она может появиться, когда она уже есть? Только зелёная. И потом, через две недели – это же всё равно, что на следующий год! Ну просто тоска! Так долго ждать…

Мелодия завершается, и на смену неуверенной детской руке приходит рука мастера. И вот та же самая мелодия, но в невероятно красивой, джазовой обработке, звучит уже совсем по-другому. Откуда-то из глубины невидимой сцены тебя обволакивает низкий звук контрабаса, и мягкая поступь ударных как тёплый летний дождь заглядывает в этот вечер в уютное кафе, из-за бархатных кулис.

И голос. Узкий луч юпитера освещает только руки и микрофон в ладонях невидимого певца. Тёплый, обволакивающий от плеч до кончиков пальцев ног, как самая тонкая шаль, голос наполняет тебя.

Уютный маленький круглый столик на двоих. Ты один. Пока. Ожидание. Дверь кафе открывается. Ты не видишь, кто вошёл, но тебе и не нужно видеть, ты и так знаешь, кто это.

Всё кафе, весь ты, весь мир заполняется мелодией крохотного джазового оркестра и словами впервые услышанной песни:

Когда-то в дальнем детстве

Дружил с девчонкой я.

В подъезде по соседству

Со мной она жила.

Играть любила в куклы

И с ними танцевать,

А я на новом велике

Любил её катать.

Она садилась спереди,

На раму, и когда

Мы мчались с ней,

        Кричала: «Эй!»,

Дворовая шпана.

И ветер её волосы

В лицо моё бросал,

А я ловил губами их,

Ловил и целовал.

18. Пробуждение

Рэй открывает глаза. Темнота. Музыка, звучавшая в его голове, постепенно растворяется. Лёжа на спине и глядя вверх, в черноту пространства, Кенн мысленно ощупывает своё тело и осторожно пытается двигать руками и ногами. Всё цело. Трудно оценить, с какой высоты он упал, и то, что он не просто остался жив, а ещё и не пострадал, можно вообще считать огромной удачей. Кости, конечно, болят, но главное – они целы.

Рэй медленно, осторожно поднимается и садится, ощупывая пространство вокруг себя. Снимает рюкзак. Термос наверняка разбился. Мокрая ткань рюкзака подтверждает опасения. Похоже, чаепитие отменяется. Тем не менее, именно рюкзак, а также плотная, тёплая одежда спасли Кенну жизнь и уберегли от травм во время падения.

Из бокового кармана рюкзака Рэй достаёт светодиодный фонарик-жучок и нажимает на ручку. Пространство заливает яркий белый свет. Зажмурившийся Рэй радуется: целый фонарь – вторая удача. Теперь можно осмотреться и сообразить, что делать дальше и как отсюда выбираться.

Рэй в большом гроте. На самом верху, близ стены, фонарь высвечивает узкий проём. Судя по приличной горке камней под ним, именно через него он сюда и попал. Расщелина находится на высоте двадцати трёх – двадцати пяти футов. В узкую щель виден кусочек прояснившегося после снегопада неба, на котором мерцают такие далёкие звёзды.

«Значит, уже ночь», – догадывается Рэй. – «Сколько же я пролежал без сознания?»

Он бросает взгляд на механический хронометр на руке. Полночь.

Достав из внутреннего кармана сотовый, Кенн пытается его включить, но чёрный безжизненный экран хоронит надежду связаться с внешним миром.

Стены грота испещрены многочисленными трещинами и выступами. Осыпь из-за обвала породы под расщелиной, в которую свалился Рэй, позволяет подняться футов на десять. Чтобы забраться ещё на шесть-семь футов вверх, придётся лезть по стене. Он, конечно, не скалолаз, но задача кажется вполне выполнимой. Вот только как преодолеть последние восемь-десять футов и выбраться на поверхность? Отверстие слишком узкое, и стенки его отвесные.

Луч фонаря опускается вниз, и Рэй обследует дно каменного мешка. У самого края осыпи он находит «Везербай», наполовину заваленный камнями. Карабин цел, лишь слегка поцарапан. В голове Кенна вырисовывается окончательный план спасения, что приносит значительное облегчение и уверенность в себе. Надо только дождаться утра. Лезть на стену с фонарём в руках глупо и безнадёжно.

До рассвета куча времени. Рэй продолжает изучение грота. Осторожно передвигаясь, он освещает лучом фонаря стенки, свод, плоские плитки сланца под ногами, отдельные большие каменные глыбы у его дальней стены. Кенн подходит к камням. На их фоне особо выделяется один, самый крупный, выше человеческого роста. Рэй обходит камни. Между ними и стеной совсем не широкий, не больше двух ярдов, проход. Кенн идёт по нему. Луч фонаря перемещается от каменных глыб к стене. К стене? К ровной стене узкого подземного хода, ведущего вглубь горы.

Осторожно ступая по заваленному щебнем коридору, Рэй останавливается перед входом в проём пещеры. Долго светит в её чёрную пасть и, наконец, нерешительно делает шаг вперёд.

19. Карта Гильзентера. Часть третья

Недобрые легенды о горе Айрантс-Гил и её окрестностях не всегда сопровождали эти уникальные места. Задолго до открытия Элленаи европейцами, котловина славилась удивительно тёплым климатом и была вполне пригодна для проживания, о чём свидетельствуют обнаруженные археологами стоянки древних людей.

Арон Гильзентер – историк, чьи научные интересы касались изучения легенд и мифов древних, коренных жителей Элленаи, столкнулся с таким противоречием при подготовке своей докторской диссертации.

Произрастание дуба, ильма, тиса и даже теплолюбивого бука в котловине Айрантс-Гил резко контрастировало с лишёнными древесной растительности склонами холмов и побережьем океана. Лишь значительно восточнее, там, где на пути северных ветров вставал остров Салантер, вновь появлялись деревья.

Горная гряда превосходно укрывала долину Айрантс-Гил от холодного дыхания океана и, кроме того, в самой котловине находилось удивительное озеро. Благодаря бьющим на его дне горячим ключам, температура воды на поверхности водоёма всегда намного выше температуры окружающего воздуха. Даже в редкие жаркие летние дни над водной гладью озера заметны поднимающиеся клубы пара. А поздней осенью и зимой всю площадь водного зеркала и значительную часть котловины накрывает слоистое, рваное покрывало тумана.

Мир Айрантс-Гил, такой же волшебный и необычный, поражающий своей непохожестью на окружающее пространство, как реликтовый лес в каньоне Асбирги на севере Исландии, буковый лес в провинции Нур-Трёнделаг в Норвегии или уникальные, вечнозелёные леса с тропическими растениями в заповеднике Тонгасс на юго-востоке Аляски.

Как-то не бьётся это всё с сегодняшним отношением к «Краю света» и «Уйти и не вернуться» у нынешнего поколения жителей северо-запада Элленаи. Что-то здесь не так.

Разгадать тайну Айрантс-Гил – такую задачу поставил перед собой Арон Гильзентер. И на её разрешение у него ушла вся оставшаяся жизнь.

Первое, что насторожило Гильзентера – трактовка, понимание смысла названия Айрантс-Гил. Если брать за основу её перевод с древнеэлленайского: «Уйти и не вернуться», то, может быть, это вовсе не предостережение, а констатация факта? Куда уходят и откуда не возвращаются люди? Из мира мёртвых. Что если Айрантс-Гил – это не более чем название некоего древнего кладбища, которое могло бы располагаться либо на склоне горы, либо в котловине? Увы, поиск информации в библиотечных архивах Брокана, Уэльса, Гель-Гана и Алхена, ничего не дал. Никаких древних захоронений в долине ни сам Гильзентер, ни его коллеги-историки так и не обнаружили. Значит, эта версия не верна?

Хорошо, но ведь и гэльский вариант перевода названия: «Край света» также может быть указанием на край света не в физическом, а в трансцендентном понимании. Но и здесь никаких записей в исторических документах и философских трактатах, подтверждающих эту мысль, обнаружить не удалось.

Исследования заходили в тупик. Но Арон не сдавался. Он чувствовал, что разгадка где-то рядом, близко, не хватает лишь какой-то детали, что указала бы верный путь и помогла бы решить поставленную задачу.

Часто бывает, что ответ приходит совсем не оттуда, откуда ждёшь. Гильзентер ещё не знал, что ключи от Айрантс-Гил следовало искать не на севере, а на юге Элленаи. В Арк-Родрэме. Именно там и началась эта таинственная и детективная история.

20. Ультимумерит

Помните один из ранних рассказов Брэдбери «Синяя Бутылка»? Два приятеля – Альберт Бек и Леонард Крейг много лет колесят по рассыпающимся в прах мёртвым городам Марса в поисках так называемой Синей Бутылки. Когда-то давным-давно уже исчезнувшие с лица планеты марсиане создали Синюю Бутылку. Что там, в этой Бутылке, никто толком не знает, так как «счастливчик», которому она попадала в руки, бесследно исчезал. Но считается, что каждый, кто отопьёт из неё, найдёт то, чего желал и к чему стремился всю свою жизнь. Синяя Бутылка становится не просто объектом поиска, а зачастую и смыслом жизни для многих скитальцев, каждый из которых невольно становится смертельным врагом для другого такого же, как он сам, охотника. В конце концов Синяя Бутылка попадает к каждому из героев рассказа, и каждый из них находит то, что искал. Но вся трагедия в том, что для одного платой за выпавшее счастье становится его жизнь, а желания другого оказываются настолько примитивными и убогими, что Синяя Бутылка так и остаётся для него не более чем вместилищем бурбонского вина.

Похожий ореол легенд окружал и Ультимумерит, камень который то ли был доставлен на нашу планету рухнувшим на Айрантс-Гил метеоритом, то ли зародился в недрах самой Земли и в результате невероятного стечения обстоятельств оказался выброшен на её поверхность на радость искателям приключений и в качестве неразрешимой шарады умникам-геологам.

Когда возникла легенда про Ультимумерит – никто не знает. Многие сходятся во мнении, что активная фаза поиска камня началась после серии трагических смертей съёмочной группы фильма «Цветы гнева». Считается, что кому-то из киношников повезло первым отыскать Волшебный камень. Что произошло дальше – неизвестно. Одни рассказывают, что камень пытались вывезти, но на перевале машина потеряла управление и врезалась в груду валунов. Никто в той аварии серьёзно не пострадал, но камень вместе с нашедшим его счастливчиком как испарились. И если парень объявился через пару дней в лагере съёмочной бригады, голодный, грязный, оборванный и с полным отсутствием понимания, где он шарахался двое суток, то Ультимумерит – пропал бесследно.

По другой версии, Волшебный камень был найден самим Винсенте Гальварди – режиссёром фильма, и он его подарил Шелли Манклей – актрисе, исполнительнице главной роли. Вроде как у них был пылкий роман и стареющий режиссёр таким образом пытался раскрутить Шелли на что-то большее, чем знаменитая сцена купания в озере с её участием. Как там сложилось дальше – неизвестно, и, возможно, Гальварди повезло больше, чем остальным воздыхателям кинодивы, но именно этот шаг запустил череду смертей участников съёмочной группы. Все, кому посчастливилось подержать в руках Ультимумерит вскорости перешли в мир иной. Причём поговаривают, что очерёдность их смертей совпадает с порядком, в котором камень попадал в их руки. Ну а сам Ультимумерит впоследствии опять бесследно пропал.

С тех пор объявлялись многие, якобы находившие Ультимумерит, но никому из них не удалось вынести камень за границы горного кольца. У каждого искателя приключений была своя история, но все они заканчивались одинаково: по возвращению с Айрантс-Гил обнаруживалось таинственное исчезновение камня.

Разнились и описания самого Ультимумерита. Одни говорили, что он абсолютно прозрачен и искрит как самый драгоценный бриллиант. Другие утверждали, что камень глубокого лилового цвета. Третьи уверяли, что минерал цвета крови. Наконец, находились четвертые, которые объясняли, что на самом деле, и в этом состоит одно из его невероятных свойств, что он может быть какой угодно раскраски, вплоть до чёрного.

А вот другое свойство Ультимумерита и вовсе не имеет к минералогии никакого отношения. Оно скорее метафизического характера.

Ультимумерит – выполняет желания.

21. Тайна великана

Карабин, к середине которого Рэй привязал конец верёвки, после очередной попытки, наконец, удачно пронзает проём в потолке грота и, упав поперёк её узкой части, намертво впивается в поверхность склона горы.

Повисев на верёвке и убедившись в надёжности импровизированной «кошки», Кенн начинает подъём. Конечно, «Везербай» не рассчитан на такие нагрузки, и, скорее всего, нынешний поход станет последним в его жизни. Но у Рэя нет другого выбора.

Когда до проёма остаётся не более четырёх футов, карабин с хрустом резко дёргается в сторону и чуть проваливается вниз. Приступ паники волной накрывает Рэя и тут же отдаётся болью в области ошалело заколотившегося сердца. Он замирает. На фоне белого отрезка неба ему видна только часть ствола «Везербая», и хочется верить, что самопальная «кошка» надёжно вцепилась в склон горы. Беспомощно зависнув над голодной чёрной пастью грота, Рэй уповает на то, что это был случайный сдвиг и других не будет. Тишина. Кенн возобновляет своё движение вверх, к расщелине. Медленно, стараясь не совершать резких толчков, дюйм²⁴ за дюймом, он приближается к желанной свободе. Тем временем страх постепенно уходит, оставляя после себя мерзкое чувство слабости, тошноты и дискомфорта в животе.

Ширина расщелины едва больше полуярда. Теперь, когда он добрался до неё, надо исхитриться протиснуться через узкий проём. Удивительно, как он вообще в него проскользнул, когда падал?! М-да… Похоже, если б тогда он не вскинул руки вверх и рюкзак бы остался плотно сидеть за его спиной, то он застрял бы в расщелине. Пришедшая в голову догадка легко объясняла его падение вниз, но никак не могла помочь выбраться.

Рэй осторожно продолжает подъём, и вот перед его глазами вертикальная стенка расщелины, похожая на слоёный пирог. Ещё одно движение – и в проёме его плечи. На нём только вязаный свитер со скандинавским узором. Куртка предусмотрительно сброшена ещё внизу, но пространства для манёвров всё же невероятно мало, и приходится подниматься, плотно прижимая локти к груди.

Ещё полдесятка дюймов вверх. Его спина соприкасается с каменной стеной расщелины. Когда до висящего над головой карабина остаётся расстояние лишь вытянутой руки, Рэй подтягивает ноги и, упираясь спиной и коленями о каменные стены, вжимает себя в борта расщелины, одновременно снижая нагрузку на верёвку. Теперь он выберется. Рэй это знает. Он запрокидывает голову и дико, истерично хохочет.

Когда привязанный к другому концу верёвки, рюкзак с вещами Рэя оказывается поднятым из недр Айрантс-Гил на поверхность, Кенн в первую очередь достаёт свою куртку, осознавая как сильно он замёрз.

Все вершины и склоны гор, окружающих котловину, по прежнему покрыты снегом, но выглядывающее из-за туч солнце, даёт понять, что уже к полудню о первом в этом году снегопаде останутся только воспоминания.

В бинокль с единственным уцелевшим объективом Рэй осматривает окрестности, но никаких следов вчерашних преследователей не находит. Можно выдвигаться, и хочется верить, что оставленный за перевалом «Морион» стоит на прежнем месте, в целостности и сохранности.

Рэй встаёт, закидывает за спину рюкзак, вешает на грудь покалеченный карабин и медленно направляется вверх по склону. Ступать приходится осторожно: ноги скользят по поверхности запорошённых снегом каменных плит. Несколько раз Кенн оступается, но удерживается на ногах. Когда за спиной остаётся пройденной первая сотня шагов, Рэй в очередной раз неудачно наступает на один из блоков и, на этот раз, не удержав равновесия, валится набок. Верхний край плиты, на которую он падает, под его весом проваливается вниз, нижний край подскакивает вверх, в результате чего вся плита приходит в движение и начинает медленно сползать вниз по склону. Кенн спешно пытается встать, но тяжёлый рюкзак тянет вниз и он, вновь поскользнувшись, повторно падает на поверхность каменной ступени.

Между тем, поплывшая вниз плита, толкая один за другим соседние камни, медленно, но уверенно увлекает их за собой. Рэй в ужасе наблюдает, как сверху и снизу от него, во всю ширину полосы курума, с протяжным, глухим и каким-то утробным скрипом, приходит в движение эта каменная река. Она ползёт вниз, втягивая в своёдьявольское, ускоряющееся с каждой новой секундой, движение, всё больше и больше камней.

Теперь подняться и куда-то двигаться становится просто невозможно. Страх быть перемолотым этим каменным течением, заставляет Кенна избавиться от всего, что может мешать его спасению. Он бросает в сторону карабин, скидывает рюкзак и начинает лихорадочно выбираться из набирающего скорость дьявольского потока.

В панике, Рэй пытается бежать вверх по склону, но сползающие плиты влекут его вниз, и он быстро понимает, что так только вернее погубит себя. Тогда он разворачивается влево и, прыгая по вершинам камней, падая, не чувствуя боли, вновь вставая, продолжает бежать, двигаясь траверсом – поперёк склона. Когда он, наконец, достигает края курума и в последнем прыжке, вложив в него весь остаток сил, прыгает на мат пожухлой травы твёрдого берега, сход камней срывается в бешеный, грохочущий поток.

Рэй приподнимается на локоть и видит, как в нескольких десятках ярдов ниже от него, в том месте, где ещё совсем недавно была расщелина, из которой он так удачно выбрался, теперь разверзлась бездна, огромная и всё расширяющая пропасть, в которую, как в адскую пучину, с диким шумом падают каменные глыбы. Мелькает и рюкзак Кенна, который буквально через мгновение также оказывается съеден ненасытной пастью обрушившегося свода пещеры.

А уже через пару минут со всем этим покончено и над долиной воцаряется нереальная, оглушающая тишина.

Рэй встаёт. Скатившаяся по склону горы огромная каменная масса полностью завалила пещеру и теперь, невозможно догадаться, что когда-то там был вход в подземелье. Лишь тёмно-серая, лишённая снега полоса курума безмолвно свидетельствует о недавно произошедшей здесь катастрофе.

Великан умеет хранить и оберегать свои тайны. И Рэй, подобрав выброшенный им ранее карабин, чуть прихрамывая, продолжает путь наверх. К далёкому перевалу.

22. Карта Гильзентера. Часть четвертая

Замок Арк был построен герцогом Шарлем де Жанни – отважным рыцарем и воином, прямым потомком последнего из дома Меровингов короля франков Хильдерика III.

Достопочтенный герцог Шарль де Жанни оставил после себя троих детей, ну, во всяком случае, троих законнорождённых: Алерта, Марию и Регана.

Старший из отпрысков – маркиз Алерт де Жанни, как и его отец, был надёжным вассалом короля Филиппа Лангостера и сохранился в памяти потомков как мудрый, удачливый и храбрый полководец. События, описанные в романтической поэме «Песня о Тренкоре и Айлии» и показанные в фильме «Ключи от замка Арк», относятся к более позднему времени, когда власть в семействе де Жанни перешла к сыну Алерта, внуку Шарля – деспоту и сумасброду, герцогу Арни.

Но вернёмся к детям герцога Шарля. Его дочь – маркиза Мария де Жанни – считалась первой красавицей южной Элленаи. Потому нет ничего удивительного, что она, уже будучи замужем за графом Раданападом – правителем города Рэли, сперва умудрилась стать любовницей, а потом, после скоропостижной смерти графа, и женой короля Филиппа Лангостера. А вот судьба младшего де Жанни, графа Регана, оказалась самой трагической.

Реган с раннего детства не отличался крепким здоровьем и физической силой, зато был человеком начитанным, интересовался философией, медициной, астрологией и бо́льшую часть денег, выделяемую на его содержание, тратил на изучение естественных наук.

Тем не менее, несмотря на весь его невоинственный вид и образ жизни, именно граф Реган был поставлен своим отцом во главе морского похода на северян. И, надо отметить, в целом отец не прогадал. Флот Регана одержал уверенные победы над северянами за Тлеммок и Гульф, таким образом, вернув эти города, жемчужины юго-запада Элленаи под власть короны Лангостера.

Трагическая развязка в недолгой карьере молодого адмирала произошла при осаде столицы северян – города Алхена. Сначала всё складывалось удачно. На подмогу Регану, корабли которого подошли к стенам города-крепости, с юга двинулись войска принца Гардана Драка – сына короля восточных земель Иирона Драка, объединившегося с королём Лангостером в войне против северян. И быть бы Алхену павшим к ногам Регана, если бы не битва у Мэн-Ри, где войска принца Гардана были разбиты, а сам он, к величайшему позору, и вовсе сбежал с поля боя. Таким образом, ожидаемая подмога с юга не пришла. Реган со своей эскадрой оказался заперт в ловушке коварной бухты Алхен, а после того как его корабль был потоплен лазутчиком, проникшим на борт, сам Реган был взят в плен, а над уцелевшими кораблями его флотилии взметнулись красно-белые флаги Северного королевства.

Дальнейшая судьба Регана описывается по-разному. Согласно официальной версии, он был брошен в темницу тюрьмы Баю, что находится на одинокой скале в бухте Алхен, напротив королевского замка, и там закончил свои дни. По другой версии, ему удалось сбежать из плена, но следы его теряются, и, вероятнее всего, Реган был убит одним из многочисленных отрядов лесных разбойников, расплодившихся в немереном количестве в период войны трёх королевств.

Арон провёл собственное расследование судьбы Регана и неожиданно в архивах Алхенской гуманитарной академии ему попали в руки ранее неизвестные записи некоего монаха Ре-Бужи, повествующие о судьбе архиепископа Рагани, тогдашнего главы церкви Северного королевства.

Записки монаха Ре-Бужи начинаются с описания осады Алхена и пленения Регана. Затем, как и в других известных источниках, Регана помещают в тюрьму Баю, а далее судьба пленника вырисовывается в совершенно ином свете.

Регана посещает сам архиепископ Рагани. Мало того, эти посещения начинают носить регулярный характер. Причина такого интереса к узнику Баю заключена вовсе не в особой набожности Регана, а лежит в области его интересов в «довоенный период». Реган предлагает Рагани сделку: он, Реган, завершает свои алхимические исследования по созданию некой материи, которая ближе всего к такому понятию как «Философский камень», передаёт тайну её создания Рагани и за это получает свободу. Архиепископ Рагани, желавший власть над приходами епархий не только Северного королевства, но и всей Элленаи, сначала выслушивает предложения Регана с определённой долей скептицизма, но жажда власти перевешивает здравый смысл, и он вступает в сговор с пленником короля.

Рагани организует инсценировку побега Регана из тюрьмы Баю. Потом сам же предаёт анафеме замешанных в побеге стражников, которых спустя короткое время казнят. Затем Рагани помогает королевской охранке поймать сбежавшего дерзкого пленника и доставить его изуродованное тело в королевский дворец. Лицо Регана, который во время поимки оказал самое отчаянное сопротивление, оказывается до такой степени изуродовано, что тогдашний король севера, Герард III, в страхе и по предложению архиепископа Рагани, принимает решение избавиться от трупа шурина своего южного визави, схоронив с ним заодно и тех, кто мог хоть что-то знать о судьбе брата королевы Марии.

Как легко догадаться, пока вершился весь этот кордебалет с бегством и поимкой мнимого Регана, настоящий отпрыск герцога Шарля де Жанни, живой и невредимый, тайно покидает тюрьму, исчезая для будущих поколений в неизвестном направлении как в пространстве, так и во времени.

Далее в записях монаха Ре-Бужи, вместо бесследно исчезнувшего Регана де Жанни, появляется новая фигура – монашествующий диакон Лиситарк.

Житие диакона Лиситарка предваряется письмом архиепископа Рагани к настоятелю монастыря Ант-Рай, что на западе острова Салантер, – аббату Секуру. В своём письме Рагани просит принять в обители отца Лиситарка и оказать брату по вере посильную помощь в его богоугодном деле познания истины христианской веры. Прибыв в монастырь Ант-Рай, отец Лиситарк недолго находится в его стенах и скоро отправляется в келью, которая, как пишет Ре-Бужи: «… далека и скрытна для мирян, но всегда на ладони Божьей и на особом глазу служителя Церкви».

Предположив, что исчезнувший граф Реган и материализовавшийся из ниоткуда диакон Лиситарк – это одно и тоже лицо, Арон Гильзентер посещает монастырь Ант-Рай. К своему разочарованию никакой информации о житии и деяниях отца Лиситарка в архивах монастыря Арон не обнаружил. Если диакон Лиситарк и был в монастыре, то кто-то постарался, чтобы эта информация никогда не покинула древних стен Ант-Рая. Однако копаясь в древних рукописных книгах, Арон находит подтверждение отмеченных в записях Ре-Бужи участившихся случаев посещения монастыря архиепископом Рагани.

Итак, на руках Арона Гильзентера оказались следующие карты исторического пасьянса:

1. Диакон Лиситарк, он же граф Реган де Жанни, скрытно доставлен архиепископом Рагани в монастырь Ант-Рай вовсе не для того, чтобы залечивать душевные раны после темницы Баю.

2. Стараниями архиепископа Рагани более тысячи лет назад была создана секретная лаборатория по поиску Философского камня. Размещалась она, скорее всего, в келье диакона Лиситарка, которая гарантированно должна была быть скрыта от посторонних глаз, в первую очередь от самих служителей монастыря Ант-Рай.

3. Келья диакона Лиситарка находилась, вероятнее всего, вне монастырских стен, но в достаточной близости от них, возможно, и визуальной, позволявшей, с одной стороны надёжно присматривать за предававшимся неусыпным молитвам к Богу отшельником, а с другой – надёжным образом пресекать всякие возможные попытки его контактов с местным населением.

4. Продолжительное время автономного существования диакона Лиситарка должно было обеспечиваться наличием естественных источников пищи, что в условиях сурового климата северо-запада Элленаи не так уж и просто.

Гильзентер был, вне всякого сомнения, гениальным человеком. Стоя на смотровой площадке южной башни монастыря Ант-Рай и в сотый раз бросая взгляд то на бьющиеся в его скальное основание пенные волны океана, то на серую широкую гладь пролива, отделяющие Салантер от северного берега Элленаи, Арон наконец увидел то, что так давно искал. Вернее, он увидел, где надо искать. В его голове, внезапно и волшебным образом, один за другим соединились все части распавшегося ещё столетия назад великого пазла. Арон восхитился простоте и, в ту же очередь, совершенству плана архиепископа Рагани, который, как потом понял Арон, так и не успел воспользоваться плодами трудов, графа Регана де Жанни.

23. Из личной переписки Икара

Отправитель: Икар

Получатель: Весёлый Эль

7 ноября, 23:21

Привет, Весёлый Эль!

Поверь, я искренне польщён тем, что моя скромная персона вызвала такое неподдельное внимание со стороны… Даже и не знаю, как обращаться к тебе и к твоим «друзьям». Впрочем, я не уверен, что моё письмо не ляжет кому-либо на стол или не будет выведено ещё на чей-либо монитор, потому, пожалуй, воздержусь от опрометчивых высказываний ))).

Благодарю за искренние и исключительно доброжелательные предостережения. Будь я на твоём месте, наверно, поступил бы так же.

Но я не на твоём месте. А ты не на моём.

Мне трудно писать за тех, других, кто, несмотря на все запреты, лезет и лезет в эту Зону, проникнуть в их мозг, чтобы выяснять, что же они здесь ищут. Думаю, что артефакты – это только видимая и далеко не самая важная причина.

У каждого, кто перешагивает границу Зоны, есть на то свои основания. У кого-то мальчишеские, романтические, и для него Айрантс-Гил – таинственный и манящий мир за забором его собственного Хармонта²⁵. Для кого-то – возможность сорвать большие деньги и не считать их, но это не главное. Я думаю, они делают это из-за магнетического притяжения Зоны, понятного только тому, кто там побывал. Лишь в Зоне он чувствует себя на своём месте и без неё не может прожить.

Наверно, это всё так. Наверно. Но по большому счёту, только перешагнув водораздел и ступив на другую сторону холма можно по-настоящему, всерьёз, ответить самому себе на вопрос: готов ли я идти до конца? Готов ли на реальные жертвы? Теперь, когда каждый новый шаг будет приближать тебя к разгадке неведомой другим тайне, на этот же самый шаг будет сокращаться дистанция до неминуемой расплаты за неё.

Не так давно, пролистывая мемуары Эриха Редера, я совсем случайно наткнулся на его строки, которые хоть и посвящены совсем другим событиям, тем не менее, абсолютно точно передают состояние и чувства каждого, перед кем встаёт вопрос выбора и кто такой выбор уже сделал: «Человеку не дано знать, что уготовила ему судьба. Поэтому все наши деяния отмечены печатью несовершенства. Человек, бросающий взгляд на пройденный им путь с другой стороны холма, видит вещи в совершенно другом свете. То, что раньше представлялось неясным, видится совершенно отчётливо. То, что некогда было неразрешимой проблемой, теперь находит вполне чёткое решение. Вещи, которые раньше казались незыблемыми, рассеиваются как мираж. Другие, которые были когда-то совсем не важными или даже забылись, теперь обрели всю свою значимость. Взгляд в прошлое разительно разнится с попыткой проникнуть зрением в покрытое вуалью будущее. Ныне мы стоим по другую сторону холма. Впервые мы можем осознать куда более ясно и чётко, что было верно и что – неправильно»²⁶.

Я могу отвечать только за себя. И то, что я искал, того больше не существует. Так что на одного «головника», тебе и твоим… коллегам, меньше. Хотя, кто знает, может за каждого такого, как я, вам начисляют отдельный бонус. Тогда мне жаль, что я не смог оправдать возлагавшихся на меня надежд.

И последнее. Передай Ренегату, что мне будет чертовски его не хватать.

Прощай.

24. Карта Гильзентера. Часть пятая

Дальнейшие шаги Арона Гильзентера в деле расследования судьбы графа Регана де Жанни нарисовали полную картину всей цепи событий, произошедших в течение пяти последующих лет после инсценировки его бегства из тюрьмы.

Перечитывая записи монаха Ре-Бужи уже заново, под другим углом восприятия, поднимая переписку архиепископа Рагани с настоятелем монастыря Ант-Рай и всё глубже и глубже погружаясь во все перипетии политических интриг того времени, Арон Гильзентер смог вплотную подобраться к раскрытию одного из самых таинственных детективов в истории Элленаи.

После того, как граф Реган де Жанни был вывезен помощниками архиепископа Рагани на остров Салантер и представлен там под именем диакона Лиситарка, монастырь Ант-Рай посещает и само Его Высокопреосвященство. В сопровождении двух послушников диакон Лиситарк покидает аббатство и обустраивает отдельную келью в долине Айрантс-Гил. Безусловно, послушники отца Лиситарка были людьми Рагани, в их задачу входило не столько читать молитвы Богу, сколько присматривать за Реганом, вести хозяйство, а также помогать ему и в его научных исследованиях. Один из послушников, некто Флёратий, был особо дорог Рагани. Он сопровождал его в паломничестве на Святую землю и, вдобавок ко всему, был обучен таинствам астрологии и алхимии в монастыре ордена бенедиктинцев – Кадгоддо.

Котловина Айрантс-Гил была словно специально создана для затворничества. Её мягкий, тёплый климат позволял без особых усилий выращивать любые овощи, а богатый животный мир позволял круглогодично обеспечивать обитателей кельи свежим мясом.

Горячие воды озера хоть и не позволяли водиться в ней рыбе, зато позволили архиепископу Рагани выудить богатый улов в сетях, сплетённых из языческих суеверий и христианских страхов местных жителей. Вся долина Айрантс-Гил была объявлена воротами в преисподнюю, а озеро – котлом, в котором кипит дьявольская, мёртвая вода. Ну а то, что там существовал одинокий затвор и три святых монаха каждодневно проводили время ретритов²⁷ в молитвах и обращениях к Богу, так это ж только для того, чтобы спасти грешные души христиан и не позволить дальше распространиться по Земле всякой нечисти из кипящей воды озера, которое стали именовать с лёгкой руки его Высокопреосвященства «Глазом дьявола».

Айрантс-Гил стал именно краем света. Местом перехода из светлого, земного, божественного мира в мир мучений и страданий грешников, нарушивших священные заветы христиан – Божьи заповеди; местом, попав в которое, можно было уже никогда не вернуться назад.

В найденной позднее в архиве монастыря карте, Арон увидел, что имя Айрантс-Гил в те далёкие годы носила не только самая высокая вершина, но и вся обширная территория, включавшая в себя как саму котловину, так и окружающие её горы. Архиепископ Рагани умел отвести внимание непосвящённых от главного: ничто не должно было указывать на конкретную точку, где ковалось его будущее благополучие.

Не менее интересной была и разгадка уже упомянутой выше строки из дневниковых записей монаха Ре-Бужи, касаемая расположения кельи диакона Лиситарка: «… далека и скрытна для мирян, но всегда на ладони Божьей и на особом глазу служителя Церкви».

Что значит «далека и скрытна для мирян», теперь объяснять не нужно, а вот как понимать «всегда на ладони Божьей» и «на особом глазу служителя Церкви»? Арон предположил следующий вариант интерпретации слов Ре-Бужи:

«Всегда на ладони» – значит, на открытом, хорошо просматриваемом участке. Наиболее очевидно, что такой участок следовало бы искать либо на вершине одной из окружающих долину гор, либо на склоне этой самой горы, ну или, наконец, в самой долине, а именно в её центре, у озера.

Сложней всего было определиться с «глазом». Что за глаз? Почему он особый и почему именно служителя Церкви? Проще всего, конечно, было бы предположить, что «особый» является синонимом слова «вооружённый», т.е. Ре-Бужи имеет в виду подзорную трубу, в которую можно было бы разглядеть (из монастыря Ант-Рай?) скит Лиситарка. Но тогда требуется признать, что изобретение и изготовление телескопа необходимо перенести значительно раньше времён Захария Янсена, Иоганна Липперсгея, Джованни Баттисты, Паоло Сарпи, Галилео Галилея и прочих известных и неизвестных мастеров XVI-XVII веков. Возможно ли такое? Здесь, несмотря на отсутствие сохранившихся до наших дней образцов оптической мысли, датируемых ранее эпохи позднего Возрождения, всё же необходимо признать, что такой вариант исключать нельзя. А если такой прибор и был изобретён ко времени описываемых событий, то держать его в тайне столь долгое время можно было как раз в закрытой среде монашеских орденов.

Арон Гильзентер не просто принял идею наличия у Рагани подзорной трубы, а предположил, что она была изготовлена при непосредственном участии Регана и, скорей всего, ещё во время его заточения в тюрьме Баю. На это намекали записи монаха Ре-Бужи, посвященные прибытию в Алхен по личному указанию архиепископа мастеров-ювелиров из семьи Девальфи и закупки большого количества горного хрусталя – особо прозрачного кварца, якобы для изготовления витражей собора Святого Рафна – местопребывания Его Высокопреосвященства в северной столице. При этом никаких упоминаний о проведённых в это время ремонтных работах и замене старых витражей на новые Арон обнаружить не смог. Куда же, спрашивается, делась прорва далеко не самого дешёвого минерала и чем занимались в Алхене мастера Девальфи?

Теперь, если принять версию наличия у архиепископа Рагани подзорной трубы, а вероятнее всего, существования и ещё одного образца у Лиситарка, способ их тайного контактирования друг с другом является вполне очевидным. По прибытии архиепископа в Ант-Рай над южной, самой высокой башней монастыря возносился флаг архиепископа. Это был знак для Лиситарка, что его куратор на месте и ждёт информации о состоянии дел. Аналогичным же образом, используя оговорённые ранее знаки-символы, Лиситарк, или кто-то из его послушников, докладывал Рагани, о текущей ситуации или, возможно, делал заказ на доставку в лаборатории тех или иных инструментов, химических реактивов или книг.

Самый простой способ подачи нужного сигнала, содержащего наибольшее количество информации – это перемещение камней на видимом из монастыря склоне какой-либо горы в цепи Айрантс-Гил. Арон отмёл вариант использования в таких целях северных склонов холмов, выходящих к побережью океана. Уж очень здесь был велик шанс попасться кому-нибудь на глаза и вызвать ненужные толки. Внимательно рассматривая в мощный морской бинокль со стен монастыря северный берег Элленаи, Гильзентер пришёл к выводу, что наиболее удачным для роли такой импровизированной площадки для переговоров подходил северо-восточный склон самой высокой из гор, окружающих котловину. Именно там, на склоне Айрантс-Гил, и стоило поискать следы скита и лабораторию Лиситарка.

25. Карта Гильзентера. Часть шестая

Никогда не знаешь, что тебя ждёт завтра. Бывает, серые дни, сцепленные одной страховочной нитью, плетутся бесконечной чередой, обвивая тебя пустотой и чувством безысходности. В такие дни вера в светлое будущее тонет в грязной, мутной луже лжи и ненависти к самому себе, к своей, как кажется, бестолково сложившейся жизни и к несправедливо устроенному миру, ко всему и ко всем, кто стал невольным свидетелем твоего бесцельного и никому не нужного существования.

Хуже всего, если ты понимаешь, что такую судьбу ты выбрал сам. Быть может, когда-то, на одном из жизненных перекрёстков, ты просто проморгал или не дождался своего зелёного света. Ломанулся на красный, вступив, таким образом, на другой – чужой путь, и теперь каждая новая миля пройденной дороги жизни, всё больше и больше наводит на мысль об ошибочности ранее сделанного шага. И ненужности будущего.

Но сидящие наверху боги более изворотливы, циничны и безжалостны, чем мы думаем о них. Иногда они нарушают привычный ход событий и бросают тебе игрушку, которую, по неопытности, принимаешь за благоприятный знак. И ты веришь, что наступил тот долгожданный и, может быть, единственный момент в жизни, когда наконец-то можно всё вернуть назад! Вернуться к тому светофору и теперь, уже дождавшись, когда загорится зелёный свет, свернуть на свою, единственно верную дорогу. Дорогу новой, светлой, чистой и безумно красивой жизни. Заполненной солнечными лучами бесконечных летних дней, и, главное, открывающую истинное понимание жизни.

Кто бы мог подумать, что маленький, незаметный домик на краю Салантера может скрывать в себе тайны, достойные величественных стен испанского Альгамбра или дворца султанов Топкапы в Стамбуле?

Рэй вначале не придал значения коробке с бумагами, найденной им в подвале недавно снятого дома, где теперь ему с Илаей придётся какое-то время жить, пока два Салантера, город и остров, не свяжет нитка моста. Места в подвале было предостаточно, поэтому коробка, закрытая и запечатанная бумажной лентой, лежала себе мирно в углу подвала, под большим книжным стеллажом, с древними, умирающими в наш цифровой век книгами и толстыми, умными журналами.

Но приходит время, и руки доходят и до самых ненужных вещей. Как-то, случайно затопив ванную комнату, Рэй спустился в подвал, чтобы оценить масштабы бедствия. С потолка по стене подвала сочилась вода, и лужа, залившая к тому времени уже бо́льшую часть пола, хищной открытой пастью нацелилась на беззащитный книжный стеллаж. Рэй поспешил освободить пространство под стеллажом, перенося кипы брошюр и журналов в соседний сухой угол. Когда дело дошло до коробки, то её чуть подмоченный край предательски соскользнул с руки Рэя, и тяжёлый картонный куб рухнул на пол. Бумажная лента лопнула, коробка развалилась, и у ног Рэя рассыпались стопка тетрадей и свёрнутые в тубус листы чертёжной бумаги и кальки.

На боку плюхнувшейся в воду разорванной коробки, рядом с зачёркнутой и расплывшейся от воды надписью, чёрным фломастером было выведено слово: «Лиситарк».

Вот так, волею судеб вынужденный ознакомиться с содержанием неизвестно кем оставленной коробки, Рэй на долгие вечера погрузился в изучение записей Арона Гильзентера.

Все исписанные им тетради были аккуратно пронумерованы, под каждой записью значились дата и место написания. Таким образом, Рэю не составило большого труда, восстановив хронологическую последовательность заполнения тетрадей, восстановить и саму историю расследования Ароном Гильзентером судьбы скрывающегося под рясой диакона Лиситарка – графа Регана де Жанни – и невероятную историю его открытия.

Если бы не тот огромный фактический материал, который Гильзентер собрал при проведении научного исследования, Рэй бы, конечно, в такое никогда не поверил. Но факты неумолимо свидетельствовали о том, что драма, развернувшаяся несколько столетий назад в здешних местах, действительно имела место быть. Как, по всей вероятности, могли сохраниться до наших дней и результаты успешно завершённых исследований Лиситарка в создании того, что можно было бы назвать Философским камнем.

Пять лет трудов не прошли даром. Получив во время очередного посещения монастыря Ант-Рай долгожданный ответ, что работа успешно завершена, архиепископ Рагани, опасаясь быть обманутым даже самыми близкими людьми из своего окружения, облачившись в одежду странствующего монаха-отшельника, лично наведывается в скит Лиситарка. Здесь, по всей видимости, Реган де Жанни демонстрирует перед архиепископом чудодействие взращённых им «Плодов жизни» (именно такой термин, как отмечено в тетрадях Гильзентера, часто использует в своих записях монах Ре-Бужи), но вот воспользоваться сими плодами, как и обещанной Регану свободой, ни тот, ни другой уже не смогли. Как записано у Ре-Бужи: «И разверзлась земля. И встали камень и тьма перед стопами двух праведников. И жар кипящего котла облил их руки, держащие плоды жизни. И закрылись врата ада, да и не откроются они впредь до тех пор, пока вера христианская хорони́т послушников от происков и искушений дьявольских».

Сопоставив дату последней роковой встречи Рагани и Регана с летописными сводами монастыря Ант-Рай, Гильзентер ожидаемо нашёл подтверждение первой же пришедшей в голову мысли, объяснявшей неожиданную гибель героев истории: оба они погибли под каменными завалами мощнейшего землетрясения, сотрясшего в тот год весь северо-запад Элленаи.

Единственным выжившим в свалившейся, в прямом смысле слова, на головы заговорщиков трагедии, оказался послушник Флёратий, со слов которого и были записаны события тех лет монахом Ре-Бужи.

Итак, где-то на склоне горы Айрантс-Гил или в самой котловине (не забудем, про «жар кипящего котла» – фразу, которая скорей всего означает резкое повышение температуры и уровня воды в озере) под каменными завалами покоятся останки скита или, возможно, вход в пещеру – лабораторию монаха Лиситарка, графа Регана де Жанни.

Во вложенных в тубус листах ватмана, со схемами монастыря Ант-Рай, чертежами тюрьмы Баю и собора Святого Рафна, Рэй обнаружил и составленную рукой Арона Гильзентера карту, с предполагаемыми вариантами месторасположения лаборатории Лиситарка.

26. Баккара

В большом архиве Гильзентера, попавшем в руки Рэя Кенна, несколько тетрадей были посвящены размышлениям автора о природе «Плодов жизни», выяснению того, как выглядел и что на самом деле представлял из себя конечный результат многолетних трудов Регана де Жанни. Какой такой Философский камень был им добыт? Да и камень ли это вообще? Ведь в те времена и термина такого ещё не существовало. Философский камень – это не более чем красивая аллегория. Уж если под ним и понимать реактив, который бы превращал любой металл в золото, то тогда это был бы, скорее всего, какой-либо порошок или химический раствор. Во всяком случае, словосочетания «Волшебный Эликсир» или «Эликсир жизни», которые часто служат синонимами термина «Философский камень», кажутся более уместными.

Кстати, а почему Эликсир именно жизни? Может быть, от того, что главной целью алхимических исследований было вовсе не получение золота, а достижение чего-то более важного, например, бесконечного течения жизни, личного бессмертия (при котором неограниченные запасы золота были бы как раз кстати). При таком ракурсе истинных алхимиков, пожалуй, стоит отделять от фальшивомонетчиков. Их деятельность ближе к области медицины, нежели трансмутаций химических элементов в ядерном реакторе. Реган на роль фальшивомонетчика совсем не тянул, да и ни разу в записях Ре-Бужи ни о каком золоте речь не заходила.

Камень, Эликсир, Плод… Вся эта кажущаяся чрезмерной и выходящей за рамки разумности засекреченность, отправившая Лиситарка не в подвалы, скажем, собора Святого Рафна под боком Рагани, или, на худой конец, того же монастыря Ант-Рай, а к чёрту на кулички, в какую-то горную котловину с дьявольским геотермальным озером, повышенным уровнем радиации и магнитными возмущениями… Что заставило заговорщиков выбрать это гиблое место? Допустим, про радиацию тогда ещё не знали, но компасом-то ведь уже пользовались! Только распутав весь клубок вопросов, можно было надеяться ответить на главный из них: чем конкретно на протяжении пяти лет занимался Реган де Жанни и какой, в форме чего, он предъявил конечный результат?

В какой форме… В форме чего… Хм… А если отойти от аллегорий и предположить, что записи Ре-Бужи содержат намного больше конкретики, чем это может показаться с первого взгляда? Ведь он не был алхимиком! У него не было необходимости шифровать свои записи до полной нечитабельности. Как послушный сын церкви, он просто и ясно излагал события, происходящие у него на глазах. Что если Плод – это именно плод? Плод, который необходимо, в первую очередь, вырастить. И для взращивания этого плода могут потребоваться весьма и весьма специфические условия.

И тогда все знаки и символы в запутанной истории Рагани и его пленника Регана де Жанни выстраиваются в чёткую и очевидную цепь событий, приведшую к закономерному и однозначному результату. Результату, который, если разложить его на составные части, можно будет отразить простой и понятной каждому формулой, которую Арон Гильзентер записал следующим образом:

Камень (Почва) + Эликсир (Питательный раствор) + Живая вода = Растение => Плод

Рассуждая таким образом, Гильзентер пришёл к выводу, что не Рагани определял место будущей ссылки своего врага и партнёра, а сам Реган отбирал подходящий участок Северного королевства, максимально соответствующий условиям, необходимым для получения вожделенного Плода.

Далее. Предположим, что несколько лет селекционной работы увенчались успехом. Плод был получен. Теперь нужно было найти наилучший способ его употребления, с целью получения максимально целительного эффекта. Арон Гильзентер вывел вторую формулу, обратную первой, но по сути своей отражающую последующий переход от частного к целому с сохранением свойств частного. Говоря современным научным языком, формула отражала второй закон диалектики – переход количественных изменений в качественные. Арон записал это следующим образом:

Плод + Живая вода + Рецепт = Эликсир жизни.

А вот формой длительного, бесконечного во времени хранения чудодейственного Эликсира как раз и мог быть камень. Кристалл.

Теперь, когда стало ясно, что и где искать, оставалось организовать поиски. И Арон Гильзентер, как мы теперь понимаем, вполне изящно решил эту задачу.

Нашёл ли он Кристалл или Кристаллы, неизвестно. Дневниковых записей, описывающих ход проведения поисковых работ, не сохранилось, если они вообще были. Неизвестно также, шатался Арон по окрестностям Айрантс-Гил в одиночку или на пару со своим приятелем Винсентом Гальварди в часы, свободные от съёмок.

Но человеку, имеющему на руках карту Гильзентера, ничто не мешает предпринять ещё одну попытку найти Эликсир. Мало ли… Вдруг удача отвернулась от Арона, когда он был всего лишь в шаге от величайшего открытия, но так и не смог сделать этот последний шаг.

Была ещё одна причина, подтолкнувшая Рэя ввязаться в авантюру с поиском наследия Регана де Жанни.

В своих размышлениях Гильзентер, конечно же, не мог обойти стороной и такой вопрос, как выяснение возможных свойств Кристалла. Что это было? Ещё один неизвестный человечеству наркотик? Или лекарство? Если верить монаху Ре-Бужи, Рагани не был склонен к злоупотреблению спиртным или принятию иных наркотических веществ. Значит ли это, что результатом трудов Регана де Жанни могло стать лекарство – некое средство, цена за которое перевешивала все возможные последствия от рискованных действий, на которые архиепископ согласился, пойдя на сделку с проклятым чернокнижником и пособником дьявола?

Косвенным подтверждением такого положения дел могло быть одно из писем, найденное Гильзентером в архиве монастыря Ант-Рай. В нём архиепископ, обращаясь к настоятелю монастыря аббату Секуру, сожалел о невозможности приехать к нему в гости ранее оговорённого срока. Морские прогулки для архиепископа, на фоне общего ухудшения состояния здоровья и хронического прогрессирующего заболевания, давались Рагани с каждым разом всё труднее и труднее.

Сначала Арон Гильзентер, изучив письмо, не нашёл в нём ничего необычного. То, что архиепископ, как и все старики, мог страдать целым ворохом заболеваний, не показалось ему чем-то особенным. Но в дальнейшем ему пришлось кардинально изменить свою точку зрения, когда уже в Алхене Арон обнаружил документы, из которых узнал, что на период описываемых Ре-Бужи событий, Рагани вовсе не был глубоким стариком.

В момент его таинственного исчезновения из монастыря Ант-Рай, за несколько дней до разрушительного землетрясения (по официальной версии, Рагани умер в стенах монастыря, прямо на руках аббата Секура), ему было всего 40 лет, а значит, на начало знакомства с графом Реганом де Жанни и вовсе 35. То есть Рагани должен был находиться в самом расцвете сил. Однако на всех сохранившихся прижизненных портретах архиепископ изображён именно глубоким стариком. И как это понимать? Перепутали портреты архиепископов одного из древнейших родов Северного королевства, живших в разное время? Или, может быть, его старили на портретах специально, полагая, что сан архиепископа приличествует человеку, убелённому сединами? Наконец, может быть, сам Рагани маскировался под немощного старика, по непонятным Гильзентеру целям?

Объяснить «старость в молодости» можно было одним, хотя и чрезвычайно редко встречающимся заболеванием – прогерией. При этом, если делать выводы по сохранившимся описаниям и портретным изображениям, у Рагани отсутствовали приметы, которые бы свидетельствовали о начале проявления заболевания в детском возрасте (низкий рост, относительно большая голова и уменьшенная лицевая часть черепа). По всей вероятности, предположил Гильзентер, здесь имеет место синдром Вернера – начало необратимых изменений в организме в значительно более позднем, зрелом возрасте.

И если Реган де Жанни действительно разрабатывал какое-то новое, мощное лекарство, то оно могло стать последней надеждой на спасение, казалось бы, всемогущего архиепископа.

Седые волосы, бледная, словно истончённая кожа, неестественно тонкие пальцы рук, клювовидный нос, который наряду с маленьким, суженным ротовым отверстием придавал лицу какую-то зловещую, потустороннюю маскообразность, могли служить доказательством глубоко зашедших изменений в организме.

И, возможно, если более старший возраст, читавшийся во внешнем облике Рагани, поначалу и помог ему совершить головокружительную карьеру и взобраться на вершину церковной карьерной лестницы – поста архиепископа, то в дальнейшем удача отвернулась от него, оставив один на один со страшной, неизлечимой болезнью, в ожидании скорой и мучительной смерти.

Кристалл, или его производная в виде Волшебного Эликсира, дарующий, если не вечную жизнь, то избавление от самых страшных заболеваний, восстанавливающий физическое состояние организма, могли стать для смертельно больного Рагани абсолютно навязчивой идеей, его последней волей, его выбором, в котором ставкой была его собственная жизнь.

Рэй, как никто другой, понимал то чувство безнадёжности и безысходности, в котором жил Рагани. Временами, такой же пустой и лишённой смысла казалась и их совместная жизнь с Илаей. Она, Илая, пыталась скрыть от Рэя истинную причину неудач, постигших все их бесконечные попытки… Конечно, она была врач. И Рэй, не мог ей не доверять. Но однажды анонимно, он всё же решил пройти обследование, не поставив в известность жену…

Теперь, прочтя дневники Арона Гильзентера и имея на руках составленную им карту с нанесёнными на ней наиболее вероятными местами расположения таинственной средневековой лаборатории, Рэй получил, возможно, последний шанс изменить свою… Нет, не только свою, а их общую с Илаей жизнь.

Неизвестно, каким образом оказавшийся в подвале дома архив (вполне возможно, случайно оставленный, забытый или потерянный самим Гильзентером, если предположить, что в период съёмок своего последнего фильма он точно так же снимал в Салантере этот домик) невольно выглядел как роковое, переданное сквозь время завещание. Сначала от Ре-Бужи к Арону Гильзентеру, а от него к Рэю.

Как в игре Баккара́²⁸, перед Рэем встал непростой выбор: брать ему последнюю карту или отказаться? За всё в жизни приходится платить. И какова будет его плата за обладание этой тайной – неизвестно никому. На дне коробки с тетрадями Гильзентера Рэй обнаружил карту из колоды Таро, седьмую карту старших арканов – Колесницу. В прямом положении карта означала победу и успех, в перевёрнутом – опрометчивые действия, саморазрушение, неудачу.

P.S. Да, кстати, насчёт Ультимумерита. Имел ли он какое-то отношение к Кристаллу Регана де Жанни? Скорей всего нет. Ультимумерит – это просто красивая легенда. Человека очень трудно разубедить в отсутствие на свете чудес. Хотя… Возможно и к этой истории Арон Гильзентер мог иметь непосредственное отношение. Дело в том, что неизвестно когда возникла легенда про Ультимумерит. А то, что «ультимумеритовая лихорадка» началась именно после трагедии с создателями «Цветов гнева», может указывать на то, что Арон нечаянно проболтался, запустив слух о некоем невероятном волшебном камне. Подобные мифы расходятся очень быстро, обладают поразительной живучестью и уже в следующем поколении становятся частью современного фольклора под маской древних преданий.

Увы, давно отошедший в мир иной Арон Гильзентер нам уже ничем не сможет помочь, и ни подтвердит, ни опровергнет наши предположения.

Кстати, а что означает название «Ультимумерит»? Как оно могло возникнуть? Кто его дал камню? Название, согласитесь, странное. Если порыться в словарях, то можно обнаружить латинское словосочетание Ultimum erit, что переводится как – «Последняя воля», «Завещание».

P.P.S. Да, и вот ещё что. Может быть, это и не важно, и не более чем просто попытка выдать желаемое за действительность. На коробке, в которой хранился архив Арона Гильзентера, выше слова «Лиситарк», размещалась ещё одна надпись. Но она была несколько раз зачёркнута фломастером и размыта попавшей в это место водой. К сожалению, восстановить её невозможно. Заметно только, что это были каких-то два слова. И если принять размер зачёркнутых букв примерно равными тем, которыми начертано слово «Лиситарк», то одним, только одним из возможных, вариантов словосочетаний, могла бы быть надпись: «Ultimum erit».

27. Прощание

Салантер совсем небольшой городок – максимум полчаса неспешной езды от центра до любой окраины города. Тихие неширокие улочки с дремлющими светофорами, которые не столько регулируют дорожное движение, сколько скучают и ждут редких водителей, которым можно будет мигнуть жёлтым, а потом переключиться на зелёный свет и пожелать счастливой дороги.

Здесь, в Салантере, жизнь течёт неспешно. Жители севера любой страны отличаются от южан тем, что они, при всей своей внешней суровости более открыты, просты и доверчивы. Вот вы можете назвать хоть одного известного политика, или какого-нибудь сколотившего миллиардное состояние богача, родившегося и, главное, выросшего на севере? Нет? Вот то-то и оно… Власть, богатство, слава, они, так же привязаны к координатной сетке нашего земного шарика, как и все остальные проявления жизни.

Конечно, север Элленаи это совсем не то, что север Канады или России. И северного сияния здесь, конечно, никто и никогда не видел. Но дело ведь в не температуре воздуха, не в наличие снега, не в толщине льда на уснувших реках и озёрах. На Новый год и Рождество здесь также наряжают ёлки и украшают дома. Но вот промчаться на санях по белому хрустящему снегу, или упасть спиной в сугроб, раскинув руки и раствориться в звёздном небе, можно лишь высоко в горах. На побережье, даже в самом северном городе – Алхене – снег такая же редкость, как где-нибудь в Белфасте или Амстердаме.

Север – это понятие относительное. Как у любой горы есть подножье и вершина, а у реки есть исток и устье, так и на острове Элленая есть свой север и свой юг. И если югу достаются тепло, море света, изобилие пищи и яркие краски природы, то холод, долгие зимние ночи и обширные безлюдные пространства достаются северу. В сакральном смысле, юг – это рай, а север – …

Но ведь если не познать север, то, как понять, где находится рай и какой он? Каждому из нас судьбой уготован свой север. И только если ты сможешь его принять и по-настоящему полюбить, то тогда у тебя появится возможность сжать в кулачке долгожданный билетик в рай.

Чтобы добраться до дома Кеннов, надо ехать по Вересковой улице до самого конца. Их дом последний, по левую руку. Перед домом небольшая лужайка. Справа – просторный гараж на две машины. На забетонированной площадке возле гаража спит красный «Морион». Слева – небольшое крылечко и дверь в дом. В крохотном палисадничке высажен шиповник.

Входим в дом. За небольшим тамбуром нас встречает неширокий холл. Справа – дверь в гараж, затем ванная комната, а за ними гостевая спальня. Раньше в этой комнате располагался рабочий кабинет Рэя. Сейчас в комнате практически завершён ремонт: белый потолок, белые, готовые под покраску, стены, белая люстра, белая деревянная рама окна, светлый, кремового оттенка пол. Когда в комнате выключен свет и в окно проникает вечерний сумрак, цвет пола сливается с цветом стен и уже трудно разобрать, где та граница, которая отделяет вертикальные поверхности от горизонтальной.

Посреди комнаты стоит детская деревянная кроватка. Она тоже белая. Парни с работы Рэя, узнав, что их шеф скоро станет отцом, нашли в Салантере мастера по дереву и заказали у него этучу́дную колыбель.

Ещё дальше по холлу, в самом конце коридора – дверь в спальню Илаи и Рэя.

Слева от неё располагается огромная гостиная, соединённая с небольшой, но очень уютной кухней. Первое, что бросается в глаза, когда попадаешь в гостиную – это большущий камин напротив входной двери. Стена с камином – глухая, зато две другие, справа и слева от камина, несут широкие светлые окна. Справа от камина находится распашная стеклянная дверь, через которую можно попасть в небольшой ухоженный сад. С внешней стороны к дому примыкает широкая деревянная терраса с чуть поскрипывающим под ногами полом. На ней располагается плетённый столик и два кресла. Тёплыми летними вечерами Кенны на террасе пьют чай.

Рэй сидит в кресле в гостиной. Напротив него, на столике, стоит ноутбук, с экрана которого ему улыбается Илая. Она в родном Тлеммоке. Рэй сам настоял, чтобы она уехала, когда подошёл срок. Там есть кому о ней позаботиться. Мать, сестра, тётушка Ирна. А здесь, на работе, у него всё равно аврал. За лето, когда море наиболее спокойное, надо многое успеть сделать. Строительство моста – дело, в котором капризы погоды играют очень большую роль.

Хорошо, что есть интернет, и можно хоть каждый день разговаривать с женой. Илая переводит камеру себе на живот и показывает, как маленький сорванец бьёт ножками изнутри. Рэй смеётся.

Наконец они прощаются. Рэй выключает ноутбук и, встав с кресла, подходит к окну, что выходит на заросший дикой вишней пустырь.

Илая сообщила о своей беременности Рэю на Рождество, хотя узнала об этом раньше. Эту новость, она держала в тайне от него до самого праздника. Ей очень хотелось обрадовать этим известием мужа именно в Рождественскую ночь. Рэю было смешно наблюдать за женой, у которой всё написано на лице, и она при этом старательно пытается скрыть от него то, что ему давно известно.

Солнце село за горизонт, и небо окрасилось в яркие алые тона. Там, за окном, в каких-то трёх десятков миль отсюда стоит он, Айрантс-Гил. С его вершины наверняка ещё видно солнце, и только линия терминатора, отделяющая свет от тьмы, медленно и неотвратимо ползёт всё выше и выше по морщинистым каменистым склонам гиганта.

Рэй подносит к лицу ладонь правой руки и долго, внимательно её изучает. Красноватое, еле заметное пятно давно превратилось в большую кровавую язву. Боли нет. Наверняка её и не будет. Скрывать проблему становится с каждым днём всё сложнее. Если бы сейчас была зима, можно было бы скрыть рану под второй кожей – кожей перчаток. Но сейчас весна. Хотя нет, сегодня же первый день лета! Пусть только календарного, но всё-таки лета! Когда-то он так его любил…

Рэй невесело усмехается. Хорошо, что сейчас нет рядом Илаи. Так будет лучше.

Он смотрит за окно. Туда, где лепестки цветущей дикой вишни сливаются с закатным цветом неба. «Как невероятно красиво!», – ловит он себя на мысли и улыбка озаряет его лицо.

2017 г.

г. Набережные Челны

В оформлении обложки использованы иллюстрации с сайтов https://krot.info и https://goodfon.ru по стандартной лицензии.

Дополнительные материалы

Карта Элленаи в высоком разрешении – http://deymin.narod.ru/Pictures/Illustr/ill004-2.jpg

Саундтрек:

Евгений Деймин – Башни Арк-Родрэма. http://deymin.narod.ru/Music/Deymin-Bashni_Ark-Rodrema.mp3

Урфин Джюс – Другая сторона холма. https://www.youtube.com/watch?v=MjKKkfc4RHk

Alan Scaffardi & Papik – Crazy. https://www.youtube.com/watch?v=1XZvh9tNdS4

Eugen Cicero – Old French Song [Tchaikovsky. Opus 39]. https://www.youtube.com/watch?v=D4m_qZ1zEoc

Примечания

1

1 сухопутная миля = 1,609 км.

(обратно)

2

Имеется в виду скорость 60 миль/час.

(обратно)

3

1 ярд = 0,91 м.

(обратно)

4

1 фут = 30,48 см.

(обратно)

5

Существует множество версий смерти Поппеи Сабины (30-60 гг.н.э.) – жены Клавдия Нерона (37-68 гг.н.э.). По одной из них, во время ссоры из-за того, что Нерон много времени проводил на скачках, император пнул её в живот, чем и вызвал смерть.

(обратно)

6

Строки из IV акта шекспировской пьесы «Макбет» (в переводе М. Лозинского).

(обратно)

7

      Помню я когда-то, помню,

Помню я, когда-то потерял рассудок свой.

Но вместо страха шага в ад и вниз

Меня накрыл крылом блаженства миг.

(Здесь и далее приведён авторский перевод песни Danger Mouse и Cee Lo Green – “Crazy”)

(обратно)

8

      И когда я стал другим, совсем иным,

Да, я связь порвал с былым.

Но в этом нет ошибки или тени зла,

Я знал, чем кончится игра.

(обратно)

9

      Свело ли это всё меня?

Свело ли это всё с ума?

Свело ли всё меня с ума?

Наверно, да…

(обратно)

10

      И хочется надеяться,

Жизнь к худшему не сменится твоя.

И мыслями не стоит зря

Загонять себя.

Ну, давай, скажи, что ты,

Что ты, что ты, что ты совсем другой.

Прости, но ты играешь только роль

И не в твоих руках над ней контроль.

(обратно)

11

      Я думаю, ты сбрендишь.

Я чувствую, ты съедешь.

Я знаю, ты поедешь

Головой, как я.

(обратно)

12

      Сердца героев моих снов

Переживут их смерть, в конце концов.

И всё, что я могу желать:

Хоть чем-то быть, на них похожим стать.

Когда-то в детстве, это всё,

Когда-то в детстве, это всё,

Забавно было и смешно.

Как жаль, узнать, что из игры,

Живым, увы, но не уйти…

(обратно)

13

      Быть может, я сошёл с ума?

Может, ты сошёл с ума?

Может, все сошли с ума?

Возможно, да.

(обратно)

14

      Так правда, я сошёл с ума?

И ты со мной сошёл с ума?

И все вокруг сошли с ума?

Похоже, да.

(обратно)

15

      Я сошёл с ума.

Я сошёл с ума…

(обратно)

16

«Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженный!» – фраза, которую в финале романа братьев Стругацких: «Пикник на обочине», произносит главный герой произведения, Рэдрик Шухарт.

(обратно)

17

Story (англ.) – переводится и как история, и как рассказ, сюжет. Для обозначения киносценариев в Голливуде применяется именно термин «story».

(обратно)

18

Как и многие другие географические названия Элленаи, наименование улицы Ратад Гу-Айт имеет шотландские корни. Rathad gu àite в переводе с гэльского, означает – дорога в никуда.

(обратно)

19

Артур Эдвард Уэйт (англ. Arthur Edward Waite; 2 октября 1857 – 19 мая 1942) – известный британский мистик, оккультист, масон, написавший множество авторитетных трудов на оккультную и эзотерическую тематику.

(обратно)

20

Памела Колман Смит (англ. Pamela Colman Smith; 16 февраля 1878 – 18 сентября 1951) – британская художница-иллюстратор, писатель и оккультист.

(обратно)

21

Федерико Феллини (итал. Federico Fellini; 20 января 1920 – 31 октября 1993) – итальянский кинорежиссёр и сценарист. Обладатель пяти премий «Оскар» и «Золотой пальмовой ветви» Каннского кинофестиваля.

(обратно)

22

Бернардо Бертолуччи (итал. Bernardo Bertolucci; 16 марта 1941 – 26 ноября 2018) – итальянский кинорежиссёр, драматург и поэт. Обладатель премии «Оскар». После триумфального успеха фильмов «Конформист» (1970) и «Последнее танго в Париже» (1972) работал за пределами Италии.

(обратно)

23

Чинечитта́ (итал. Cinecittà, дословно: Город кино, Киногород) – самая известная итальянская киностудия, расположенная в одном из пригородов Рима.

(обратно)

24

1 дюйм = 2,54 см.

(обратно)

25

Хармонт – город, место действия романа братьев Стругацких «Пикник на обочине».

(обратно)

26

Редер Э. Гросс-адмирал. Воспоминания командующего ВМФ Третьего рейха. 1935–1943 гг.

(обратно)

27

Ретри́т, также Ритри́т (англ. retreat [ri'triːt] – «уединение», «удаление от общества», рус. лит. «затвор») – времяпрепровождение, посвящённое духовной практике.

(обратно)

28

Баккара́ (фр. baccara) – карточная игра, в которой игроки стремятся набрать как можно больше очков, используя две или три карты.

(обратно)

Оглавление

1. Рэй

2. Илая

3. Айрантс-Гил

4. Утро Кеннов

5. Восхождение

6. Вниз, вниз, вниз

7. Из записей Икара

8. Вторая попытка

9. Бирнамский дуб

10. Из записей Икара

11. Красная стрела

12. Из личной переписки Икара

13. Южный перевал

14. Карта Гильзентера. Часть первая

15. Попытка к бегству

16. Карта Гильзентера. Часть вторая

18. Пробуждение

19. Карта Гильзентера. Часть третья

20. Ультимумерит

21. Тайна великана

22. Карта Гильзентера. Часть четвертая

23. Из личной переписки Икара

24. Карта Гильзентера. Часть пятая

25. Карта Гильзентера. Часть шестая

26. Баккара

27. Прощание

Дополнительные материалы

*** Примечания ***