Два игрока бросают вызов всему миру [Ю Камия] (fb2) читать онлайн

Ю Камия Без игры жизни нет — 6 Два игрока бросают вызов всему миру

Автор

Ю Камия

С вами Ю Камия.

К тому времени, как эта книга выйдет из печати, уже во всю будет транслироваться аниме. Сказать по правде, видеоряд оттуда сильно облегчил мне творческий процесс. Так что, пользуясь случаем, передаю большое спасибо художественному редактору аниме-студии!

Иллюстратор

Ю Камия

С вами снова Ю Камия.

Мне довелось посмотреть экранизацию раньше публики, и скажу честно: художественный отдел, вы сумасшедшие! Нельзя так стараться! «Нарисуй нам Авант Хейм»? Нет уж, увольте, я еще жить хочу, идите вы все в [вырезано цензурой].

«Эй, там! Ты что, сдох-с?»

Единый Бог не шелохнулся.

Десять заповедей

Нерушимые правила, созданные Тетом, завоевавшим титул Единого Бога. Законы, запрещающие всем разумным расам причинять друг другу вред.

1. Убийства, войны и насилие в этом мире запрещены.

2. Все конфликты и споры решаются только при помощи игр.

3. Ставки должны быть признаны обеими сторонами как равные.

4. Ставить можно все что угодно, если это не противоречит третьей Заповеди.

5. Тот, кому бросают вызов, имеет право устанавливать правила игры.

6. Все договоренности, заключенные перед игрой, обязательны к исполнению.

7. Конфликты групп решаются через их представителей.

8. Доказанное нарушение правил засчитывается как поражение нарушителя.

9. Божьей волей все вышеперечисленные правила извечны, неизменны и обязательны к исполнению.

10. Давайте же играть дружно!

Начало

В детстве он думал, что мир устроен просто. Что нет ничего невозможного, что если прикладывать достаточно усилий, то все мечты сбудутся. Но это были лишь заблуждения наивного, несмышленого ребенка.

Или все-таки это были не просто заблуждения?..

* * *

В тесной тускло освещенной каморке сидел мальчик. Сжимая в руке шахматную фигуру, он сосредоточенно вглядывался в темноту, хотя был совершенно один.

Все твердили ему, что игры — это лишь детские забавы, но ему было все равно.

Воображая перед собой непобедимого соперника, мальчик осторожно поставил фигуру на доску.

Он занимался этим, сколько себя помнил. Снаружи ждала темнота — пугающая, холодная, полная опасностей и неуверенности в завтрашнем дне. Но внутри этого крошечного помещения он жил в своем собственном, теплом и радостном мире.

Мальчик взял в руку очередную фигуру и задумался.

Все взрослые со временем перестают играть. Почему? Может, потому что им становится не до игр? Может, потому что их жизнь намного сложнее? Так или иначе — взрослея, люди забрасывают игры. Мальчик же этого делать не собирался.

Поразмыслив над ходом, он поставил фигуру на доску.

«Ребенок, вечно играющий сам с собой», — говорили окружающие, косо поглядывая на него, но время шло, а мальчик все никак не хотел забросить свои игры. Он не понимал, почему на него косятся. Ведь стоило только прищуриться и взглянуть в темноту, и там был он — другой паренек, его ровесник, задорно ухмыляющийся в ответ. Он был очень силен, вечно на шаг впереди, и в конечном счете мальчик ему всегда проигрывал. И казалось, что это в порядке вещей, будто шансов на победу никогда и не было. Мальчик отчего-то радовался и бросал своему вечному противнику вызов снова и снова. Все думали, что он играет сам с собой, — но их было двое.

Скрывающийся во тьме соперник всегда молчал. Лишь требовательно ждал от мальчика все более правильных ходов, более точных расчетов, более искусной стратегии, более отточенного мастерства! Мальчик поднимал глаза и ухмылялся в темноту. Окружающие считали его чудаком. Но мир мальчика был прост и понятен: победа, поражение или ничья — и ничего больше не имело значения. Каким бы ни был исход партии, пусть он и проигрывал каждый раз — для него это был путь к победе.

Мальчику было хорошо в своем мирке. Но однажды тот рухнул под безжалостным гнетом другого, внешнего мира.

Все началось с яркого света, резко залившего темную каморку. Мальчик обернулся к окну и увидел, что вечно багровое небо вдруг побелело. В комнату с криком ворвались перепуганные родители и схватили мальчика под руки. Словно в замедленной съемке, он увидел через окно, как гигантский столп света пронзает небо и землю. Родители, продолжая что-то кричать, сгребли его в охапку. Мальчик спешно потянулся рукой к шахматной доске: партия была не окончена! Лишь только он успел схватить ее, как все вокруг поглотило выжигающее глаза сияние.

* * *

Реальный мир оказался не так прост, как игры. И осознание этого факта было для мальчика невероятно болезненным.

Выбравшись из-под безжизненно обмякших обугленных останков матери, он огляделся вокруг. Во рту чувствовался привкус крови, в воздухе пахло паленой плотью, в ушах стояла звенящая тишина, кожу обжигал невыносимый жар. Как разительно изменился знакомый пейзаж! Вокруг больше не было ни малейшего признака жизни — лишь дымящаяся пустошь из обломков и грязи.

В пламени проступали фигуры существ, уничтоживших его маленький мир. Мальчик, подняв голову, долго разглядывал эти пляшущие на фоне кровавого неба тени. Должно быть, то были боги, даже не знавшие о существовании людей, всецело поглощенные войной друг с другом. Но их случайного удара хватило, чтобы стереть с лица земли целое человеческое поселение, а вместе с ним — и разрушить весь мир мальчика.

Да, настоящая жизнь была отнюдь не так проста, как игры. В ней не было правил, никто не наказывал нарушителей. И вообще...

Одна из теней вдруг приблизилась, рассекая столбы дыма, и опустилась на развалины рядом с мальчиком. Фигура окинула его пустым, ничего не выражающим взором. Мальчик же во все глаза смотрел на того, кто отнял у него все, кому люди были даже не соперники, кто одним легким движением уничтожил всю его привычную жизнь, словно смахивая с себя пылинку. Фигура, проступавшая сквозь пламя и дым, была похожа на человеческую.

Их глаза встретились, но никто не произнес ни слова.

После этого мальчик развернулся и, хромая на одну ногу, поплелся прочь. Не обращая внимания на направленный в его спину взгляд, он торопился уйти как можно дальше отсюда — ему нужно было выжить. Шахматную доску в руках он сжимал с такой силой, что та треснула.

В тот день мальчик повзрослел. Мир оказался хаосом, чередой случайностей, лишенных закономерности. Несправедливым, неправильным, бессмысленным... И тратить свое время на игры в нем было нельзя.

* * *

Шесть тысяч лет прошло с Великой войны — жесточайшей битвы за титул Единого Бога, всемогущего хозяина мира. Войны, от которой стонали земля и небо и гасли звезды. В результате трон достался богу Тету, творцу Десяти Заповедей, которые запрещали насилие и войны, а конфликты позволяли решать только при помощи игр. Так появился Дисборд — мир-игровая доска.

И в этом мире, на западной окраине материка под названием Лузия, был один город...

Элькия, столица одноименной Федерации, еще совсем недавно была в отчаянном положении — всего шаг отделял ее от исчезновения. Ее называли последним оплотом иманити, слабейшей, низшей по рангу расы.

Но вдруг ситуация счастливым образом поменялась. Новые король и королева, едва оказавшись на троне, сделали Элькию серьезным игроком на карте мира, присоединив к себе еще три страны и четыре расы: Восточный Союз — островное государство звервольфов, Океандию — подводное царство сирен и дампиров и Авант Хейм — летающий город-остров крылатых.

Теперь на главной улице Элькии царило необычайное оживление. Промышленники и купцы после возвращения потерянных ими когда-то земель выставляли на продажу новое сырье, которое охотно скупали ремесленники. Толпы жителей города и приезжих — кто на лошадях, кто на своих двоих — сновали туда-сюда, деловито перекрикивая друг друга.

Мир, где все конфликты решаются в играх, — звучит красиво, ничего не скажешь. Однако, как ни крути, такое внезапное присоединение и принудительная перестройка соседних государств на свой лад, пусть даже и при помощи игр, являлись не чем иным, как захватом. Надеяться уладить все мирным путем было бы слишком наивно. Гораздо разумнее было предположить, что участники новоиспеченного союза погрязнут в раздоре и политических интригах.

Именно такой исход и ждал бы новую Федерацию, если бы правителем оказался кто-то другой, а не Сора и Сиро. Но они смогли не просто победить в Захватнических играх, но и ловко присоединить страны соперников, никому не причинив вреда.

На шумной и заполненной людьми главной улице изредка мелькали и силуэты звервольфов. И их присутствие как нельзя лучше свидетельствовало, что столь абсурдная идея, как создание федерации нескольких рас, не просто была осуществима, но уже шаг за шагом претворялась в жизнь. Прямо здесь, в центре Элькии, зарождались перемены, которые вскоре должны были затронуть весь мир. Кого-то эти изменения пугали, но были и те, кто встречал их с воодушевлением, понимая, что они стали свидетелями революции невероятного масштаба.

Но вернемся к нашему рассказу. Как вы знаете, Единый Бог создал Десять Заповедей, и все конфликты в Дисборде стали разрешаться при помощи игр.

Интересно ли вам узнать, чем занимался этот Единый Бог — Тет — в свободное время? Позвольте поведать, как выглядел один день из жизни всемогущего и всезнающего существа.

К примеру, прямо сейчас он лежал ничком в темном переулке в Элькии, и в него тыкала палочкой девочка-звервольф.

— Эй, там! Ты что, сдох-с?

Единый Бог не шелохнулся.

— Совсем забыл... Иманити ведь умирают без еды...

— Звервольфы тоже-с... Ты совсем дурак-с?

В ответ на такое неприкрытое оскорбление Тет лишь еще глубже уткнулся носом в землю.

Говорившая с ним девочка-звервольф с большими, как у фенека, ушами, конечно же, была Идзуной Хацусэ, бывшим послом Восточного Союза в Элькии, а сейчас подругой и приближенной короля и королевы.

Тет же, не обращая внимания на ее тычки, думал лишь о том, как сильно он просчитался, попробовав на время превратиться в иманити.

Вы спросите, что здесь делал сам Единый Бог? Да просто убивал время. Ведь уж чего-чего, а времени у него было хоть отбавляй. И даже Единым Богам бывает скучно вечно сидеть на месте и ничего не делать. А уж тем более если Всемогущий в прошлом был богом игр. Хотелось поиграть! Поэтому Тет придумал себе развлечение: принимать облик кого-либо из представителей Высших рас, ограничивая свои способности, и играть с ними, пока не надоест.

А в этот раз он решил нагрянуть с визитом к Соре и Сиро... но едва не сгинул, так и не дойдя до королевского замка. Вот что, оказывается, бывает с иманити, если они проведут несколько дней в дороге без еды и сна! Тет даже проникся уважением к столь хрупкой расе.

Проще говоря, в этот момент великий и всемогущий Единый Бог, как это ни странно, попросту лежал и умирал от голода.

— На, пожри-с, — явно нехотя сказала Идзуна и самоотверженно протянула ему одну рыбку из только что купленного огромного мешка.

— М... можно?.. — нерешительно спросил Тет, глядя на свою спасительницу как на богиню.

— Давай быстрее, а то передумаю-с, — процедила та, старательно отводя от рыбины глаза и громко сглатывая слюну. — Мы собираемся в поход, так что нужно как следует запастись едой-с.

Тет, наконец, обратил внимание на мешок, который Идзуна держала за спиной.

— Ого! Это для всех?

— Нет конечно-с! Только для меня — каждый покупает еду сам-с.

Похоже, исключительные способности звервольфов требовали исключительного количества калорий.

— Ешь, только не наглей-с. Я всего на 300 иен себе купила-с.

«Больше смахивает на 300 золотых», — подумал Тет, но вслух этого говорить не стал, а лишь покорно принял от богини спасительный дар.

— Вот только чем бы мне тебя отблагодарить?.. О! А давай поиграем? — предложил он перед тем, как вгрызться в сырую рыбину.

Ушки Идзуны настороженно вздрогнули. Одно только упоминание игры обострило ее звериные инстинкты.

— А ты что... силен-с?

— Хи-хи! Хочешь верь, хочешь нет, а за всю жизнь я проиграл лишь однажды! 

— Давай-с!

* * *

— Ну почему, почему мне никак не выиграть-с?!

После часовой партии в карты счет между ними был 9-0 в пользу Тета.

— Ха-ха-ха!  Если тех двоих одолеть не можешь, то меня — и подавно! 

— Тех двоих-с? Ты знаешь Сору и Сиро-с?

Тет мысленно усмехнулся тому, как быстро соображает эта малышка.

— А хочешь, пока мы играем, я расскажу тебе одну историю?

— Ага, хочешь отвлечь мое внимание-с. Сора постоянно так делает-с.

— Ха-ха, не переживай. Мне нет нужды тебя отвлекать. Я ведь и так выиграю. 

— Ну все, сам напросился-с, — обиделась Идзуна и орлиным взглядом впилась в карты. — Хочешь болтать — болтай-с. Но я все равно тебя сделаю-с.

— Это очень интересная история, — сказал Тет, мечтательно смотря куда-то вдаль. — Бьюсь об заклад, ты ее не знаешь.

— Ничего не слышу-с...

«Врушка», — смеясь, подумал Тет.

— И неудивительно, что не знаешь. Ведь это давно забытая легенда, — сказал Единый Бог Идзуне, вспоминая прошлое. А затем начал свой рассказ:

— «Давным-давно шла одна долгая и бессмысленная война...»

Глава 1. 3 - 1 = Безнадежность

Говорили, что когда-то прежде в мире было солнце. Эта штука висела в ярко-синем небе и светила белыми лучами. Но потом боги и созданные ими существа затеяли Великую войну, спалившую землю и отравившую небо тучами пепла. Смешавшись с потоками духов, проходящими сквозь планету — так называемыми магическими контурами, — пепел окрасил небо в темно-красный цвет. С тех пор на выжженной земле продолжала литься кровь, а с багровых небес, не прекращая, падал пепел. Говорили, что, быть может, это слезы истерзанной планеты, пытающейся выплакать свою боль...

* * *

Иван, нахмурившись, смотрел в алое небо. С него, бледно мерцая, словно снег, все сыпался и сыпался черный пепел.

Он думал о том, что вообще люди знают об этом пепле. На самом деле он не был черным, а мягко светился. Те же, кто утверждал, что небо красного цвета из-за какой-то там «рефракции»^[1], а на самом-то деле оно должно быть ярко-синим, поговаривали — пепел заставляют сиять магические духи, обычно невидимые для людей. Но почему же тогда люди, лишенные магических контуров, видели свечение? Все потому, что это были предсмертные вспышки духов, погибающих в отравленной атмосфере. Мерцающий пепел, или мертвые духи, был крайне токсичен для любой жизни, включая человеческую. Его соприкосновение с кожей вызывало ожоги, с глазами — слепоту, при попадании внутрь он разъедал все органы. И «черным» его назвали именно потому, что этот бледно светящийся пепел нес с собой смерть.

«Быть может, это, наоборот, избавление...»

На лице Ивана был противогаз, тело от убийственного холода защищала одежда из шкур. Стоило только все это снять и прилечь где-нибудь отдохнуть на минутку — как черный пепел и ледяной ветер вмиг избавили бы его от страданий.

«Больше нет сил... На ногах с самого утра — все тело давно онемело. Сейчас поесть бы горячего супа, стряхнуть с себя этот чертов пепел да уснуть, уткнувшись лицом в грудь жены. А если не суждено — то уж лучше...»

Иван вздрогнул и оборвал эту навязчивую мысль. Не хотелось думать о том, в каком бессмысленном мире рождаются, живут и умирают люди...

— Иван! Ты там что, черного пепла наелся? — окликнул его хриплый голос.

Иван несколько раз моргнул и посмотрел на своего товарища.

— Дай отдышаться, Алей... Я уже староват для таких марш-бросков.

— Если ты староват, то и нам тогда скоро на пенсию! — усмехнулся Алей — парнишка всего на год младше Ивана.

Иван мрачно улыбнулся.

— Ты не расслабляйся! Вот проснешься однажды, а сил, как раньше, уже не будет. Рику, тебя это тоже касается! — крикнул он, обращаясь к идущему впереди всех парню.

Рику был самым юным из тройки, но в то же время ее предводителем. Его черты лица скрывали противогаз и защитные очки, но даже сквозь грязные стекла были видны бездонные черные глаза.

— Спасибо за совет. Если готовы — идем дальше.

Кутаясь в звериные шкуры, они все время двигались, ползком огибая скалы, не останавливаясь на еду и отдых, чтобы не попасться на глаза врагу, чтобы выжить, чтобы добраться до цели.

Иван молча кивнул и посмотрел вниз. Под ними у подножия горы простиралось дно гигантского кратера, в центре которого лежала груда стальных обломков.

Это был воздушный крейсер — летучий корабль гномов, разбившийся в результате «небольшой заварушки», наделавшей шуму по всей округе. Задачей троицы людей было забраться внутрь и посмотреть, есть ли там чем поживиться.

Найдя в фюзеляже дыру, через которую можно было пролезть, Иван посмотрел на Рику и спросил:

— Компас?

— Не выйдет. Слишком много пепла — будет сбиваться.

Иван мысленно выругался: досадно, что в этот раз их страховка не сработает. «Компасом» они называли приделанный к куску обсидиана особый камешек, реагирующий на большие скопления магических духов. Если где-то неподалеку находились боги или их создания — попросту говоря, чудовища — он светился, указывая в их направлении. Но сейчас оберег, придуманный Рику и его сестрой, был бесполезен. А значит, им придется полагаться лишь на собственные органы чувств. Зайти без компаса туда, где могут встретиться враждебные существа, чья чувствительность в разы превосходит человеческую, — не безумие ли это? Рику, видимо, это безумием не казалось.

Без тени сомнений он скомандовал:

— Идем, но так осторожно, как только можем.

Иван и Алей согласно кивнули и, не говоря ни слова, полезли внутрь.

* * *

Расчистив небольшой участок пола от пепла, Иван на мгновение присел, чтобы перевести дух и поблагодарить высшие силы за то, что им удалось добраться сюда живыми. Но тут же одернул себя: «Соберись». Нужно было постараться стать невидимкой, слиться со стенами и мраком, не делать лишних вдохов и телодвижений, продвигаясь внутри корабля, и зорко следить за каждой пылинкой.

В этот раз опасность должна была быть сравнительно невысокой. Линия фронта уже сместилась далеко, оставив после себя пепелище и горы мусора. Но терять бдительность все равно было нельзя. Возможно, кто-то из чудовищ отбился от основных сил и блуждал в окрестностях. Также здесь мог оказаться кто-то, не вовлеченный в войну вовсе. И не исключено, что кому-то из гномьего экипажа удалось остаться в живых.

«Если хоть один гном уцелел, то, будь он даже при смерти, нам крышка».

Все трое знали, что стоило гному взять в руки реагент, пробормотать пару слов — и он мог обратить в пыль хоть сотню людей разом. Все враждебные людям расы были настолько сильны, что тем оставалось лишь прятаться, чтобы выжить. Ничего не попишешь. Поэтому следовало вести себя как можно тише.

— Иван! Глянь-ка! Вот это улов! — раздался сзади возглас, и Иван поспешно обернулся, в ужасе схватившись за голову. Рику молча поднял руку и угрожающе провел по горлу большим пальцем. Радость вмиг сошла с лица Алея, и он поник, поняв свою ошибку.

— И... Извините... Но все равно, вы только посмотрите на это!

Находка Алея на первый взгляд была небольшой коробкой-головоломкой, собранной из нескольких соединенных блоков. Однако стоило Алею взять ее в руки и надавить на одну из частей вращательным движением, словно отвинчивая крышку, как коробка засветилась всеми цветами радуги.

— Ого... — не сдержал удивления Иван, увидев возникшее в воздухе объемное изображение. — Это что, карта мира?!

— Ага, причем самая последняя версия!

Рику с товарищами уже пробовали составить некое подобие карты мира при помощи ранее найденных трофеев. Но эта карта показывала очертания материков и морей с невообразимой точностью. А ведь рельеф в их мире менялся буквально каждую секунду...

— И не только карта, — заметил Рику. — Тут записаны их военные планы и расположение войск. Что-то зашифровано, но если шифр на гномьем, — не проблема, разберу.

У Ивана вырвался довольный смешок. Неудивительно, что Алей не смог сдержать радость при виде этой находки: она означала, что теперь люди будут в курсе текущей военной обстановки. А предсказав места будущих сражений, смогут найти сравнительно безопасные укрытия. Улов был действительно на вес золота.

— Срисовывайте карту. Иван — левую половину, Алей — правую, — спокойным голосом приказал Рику. — Я перепишу планы и расположения войск.

— Ашшейто! — ответили оба словом, означавшим клятву исполнить волю павших товарищей.

Достав из рюкзаков бумагу, чернила и другие принадлежности, они принялись поспешно, но аккуратно перерисовывать карту.

Вдруг Алей задумчиво сказал:

— Слушай, Рику. А может, просто заберем с собой штуковину, которая проецирует карту?

Рику медленно поднял на него глаза. Тот как ни в чем не бывало продолжал:

— Так разве не надежнее? Она маленькая, лишним грузом не станет. К чему зря переводить бумагу и чернила?

— Нет. Не берем ничего, что работает на магии. Перерисовывайте.

— Да ладно тебе, это ж всего лишь...

— Алей, — тон Рику резко похолодел. — Если собрался умереть — так и скажи. Это мы тебе легко устроим, — его глаза не выражали эмоций, но в голосе явственно слышалась угроза. — Все лучше, чем приманить к поселению чудовищ, чтобы от него остался безжизненный кратер.

— X... Хорошо. Я понял, понял, извини... — опустил голову Алей, признавая правоту командира. — Не злись, я же как лучше хотел...

— Алей, ты забыл, что говорил Рику? Забыл, как мы должны себя вести? — строго спросил Иван.

Алей кашлянул.

— «Нас не существует и не должно существовать. А значит, никто о нас не знает».

— Молодец, помнишь. Будет обидно нам всем подохнуть только из-за того, что тебе лень перерисовывать карту.

— Извини... — тихо повторил Алей.

В ту же секунду пол слегка дрогнул. Все трое как по команде пригнулись и поспешно скрылись в тень.

* * *

Иван изо всех сил старался унять бешеный стук сердца. Затаив дыхание и прижимаясь к полу, он посмотрел на Рику. Тот бесшумно снял перчатку, вытащил нож и резким движением разрезал себе палец.

«Как всегда...»

Приложив палец оголенным нервом к полу, Рику поставил рядом вторую руку и замер в напряжении. Пытаться что-либо разглядеть было бесполезно, высовываться из укрытия — равносильно самоубийству, припадать ухом к полу тоже нельзя, поскольку нужно постоянно слышать, что происходит вокруг. Поэтому для идентификации врага Рику воспользовался таким вот сподручным способом. Ведь по одной только вибрации можно было узнать очень даже многое.

Иван облизал губы в ожидании сигналов от Рику.

«Расстояние — около 60 метров. Идет на двух ногах.

Один. Тяжелый. Медленный... Неужели...»

Если верить тому, что передавал Рику жестами, враг был порядка шести метров в высоту — в три раза больше человека. Шел он медленно — значит, что-то искал?..

По спине Ивана прокатилась холодная капля пота.

Вдруг тишину пронзил оглушительный рев.

— Твою мать!!! Демония!!!

Сигналы Рику были больше не нужны — к ним приближалось чудовище из расы, созданной мутировавшей фантазмой, которую называли Темный Властелин. Демонии, обладая огромной силой, были совсем обделены интеллектом — настолько, что даже не пытались подкрадываться к добыче бесшумно. А поскольку одна из этих тварей разгуливала именно здесь, то, скорее всего, даже среди демоний она была отнюдь не самой сообразительной. Вероятно, к ним приближался тролль или огр.

Была ли у их троицы хоть какая-то надежда устоять против такого монстра? Нет, можно было не сомневаться: шансов ноль. Даже самая слабая демония могла одним махом превратить человека в груду мяса. Эти твари не обладали инстинктом самосохранения и не умели охотиться, потому что в этом просто не нуждались. Их скудного ума хватало, чтобы понимать, что все свои проблемы можно запросто решить грубой силой. Даже мастерски обученному и до зубов вооруженному воину-человеку не под силу было одолеть хоть одну демонию. Да и какой смысл? Даже если кому-то и удастся уничтожить одну демонию, обхитрив ее или заманив в ловушку, — то что дальше? Что будет, если демонии поумнее прознают о людях и воспримут их как угрозу? Человечеству придет конец. Поэтому остается только одно — бежать. Другие варианты не обсуждаются.

«Нас не существует и не должно существовать. А значит, никто о нас не знает». Людям нельзя было сопротивляться. Они должны были всегда оставаться слабыми, чтобы выжить.

Иван медленно повернулся к Рику, зная, что сейчас услышит. Тот уже смотрел на него.

— Иван, ты умрешь здесь.

— Ашшейто, — усмехнувшись, принял приказ Иван. — Будет выполнено.

Он снял свою поклажу, пихнул ее в руки Алею и хотел было идти.

— Эй... — запротестовал Алей, беря его рюкзак трясущимися руками, но Иван лишь успокаивающе улыбнулся:

— Ты ведь и сам все понимаешь, Алей. Кто-то из нас должен умереть. Кому-то придется сыграть роль наживки, чтобы двое остальных попытались сбежать, пока есть время.

Других вариантов не было. Шестьдесят метров давали человеку фору где-то в восемь секунд. На такой короткой дистанции демония не оставит людям никаких шансов. Стоит им втроем выпрыгнуть одновременно и пуститься наутек — в лучшем случае погибнут все трое. В худшем — демония увяжется за ними в поселение, уж на это ей мозгов хватит. Поэтому Рику сам принял решение, кому и где придется умереть.

— Мы не можем потерять Рику, Алей. Да и ты еще молодой. Так что выбор очевиден.

— Но... Но все равно...

Иван снова улыбнулся и, развязав шнурок противогаза, медленно снял его.

— Иван?!

Холодный воздух помещения неожиданно успокоил его. Ветер приятно рассеивал запахи пота и звериных шкур.

— Да ладно. Умереть за друзей и семью — это разве плохо? — с этими словами Иван сунул в руки дрожащему Алею свой противогаз.

— Черт... Дерьмо... Черт!!!

Иван похлопал старого друга по плечу и обернулся к Рику. Посмотрел прямо в его черные глаза за стеклами защитных очков.

— Пока, Рику. Позаботься о моей семье и дочке.

Рику не шелохнулся. Не отводя взгляда, он коротко кивнул.

— Позабочусь.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга молча. Затем у Ивана вдруг вырвалось:

— Извини.

— За что? — непонимающе спросил Рику.

— Извини, — просто повторил Иван.

— Иван, ты же... — дрожащим голосом начал было Алей, но Иван уже повернулся к ним спиной, пытаясь скрыть нахлынувшие чувства, и помахал на прощание рукой.

— Алей, будешь защищать Рику за нас двоих. А я уйду первым.

* * *

Трое юношей одновременно выпрыгнули из тени и побежали в противоположные стороны: Рику и Алей — в одну, пригнувшись, мелкими шагами, Иван — в другую, что есть силы, не стесняясь никакого шума.

Услышав за собой рев твари, Иван, не сбавляя темпа, обернулся и увидел, что враг заметил его и пустился в погоню, расшвыривая в стороны металлические обломки. Под черной шкурой демонии проступали огромные мускулы. Из пасти, занимавшей половину морды, торчали острые клыки. Но Иван, вместо того чтобы испугаться, лишь довольно кивнул, увидев, что чудовище клюнуло на наживку. Ведь Рику и Алей в это же самое время изо всех сил мчались в обратную сторону, удаляясь от опасности. Все внимание демонии было поглощено Иваном, и его товарищей она даже не заметила.

— Ха-ха-ха! — повернувшись вперед, Иван ускорил бег.

План сработал. Осталось только увести чудовище как можно дальше отсюда. Кому не хочется выложиться по полной в своем последнем задании? Да, его роль на этом будет сыграна. Бежать что есть сил — совсем не сложная задача.

— Прости, Рику, что спихиваем на тебя самое трудное... Паршиво это все... Но ты не подведи. Черт...

Иван-то быстро отстреляется — уже через пару минут, а может, и секунд. А вот Рику впереди ждала жизнь, полная опасностей и мучений.

Он вспомнил черные, как бездна, глаза Рику. Даже в тот последний миг они ничего не выражали: ни страха, ни колебаний, ни растерянности. Ни даже печали или мук совести. Но именно это убедило его довериться мальцу и пожертвовать собой по его приказу. Хозяин этих черных глаз мог заставить кого угодно отдать жизнь, потому что лучше всех знал, как ею нужно распорядиться.

— Я знаю, что тебе тяжело, Рику... Но кроме тебя нам попросту не на кого положиться.

Поэтому он и извинился — за то, что они заставили командира отправить человека на смерть.

Иван, конечно же, хотел жить. Дома его ждали жена и ненаглядная дочка. Он с куда большей радостью сбежал бы отсюда и умер в окружении своей семьи. Но, по сути, какая разница, где тебя настигнет смерть...

— А-а-а-а-а!!!

Иван подумал о том, какой же он эгоист. Даже сейчас он все равно мечтал о личном счастье. Он не хотел, чтобы все так бессмысленно закончилось.

— Прости, прости! Прости нас, пожалуйста!

Какой смысл жить в этом сломанном, безумном и несправедливом мире? Какой смысл рождаться, пресмыкаться всю жизнь в поисках крох счастья, чтобы в конце лишиться даже их и умереть? Какой смысл влачить жалкое существование?

Именно их командир, Рику, дал им ответ на этот вопрос. Они жили и умирали, защищая друг друга и свои семьи, чтобы потом кто-то другой, после них, дожил до конца войны. Идеальная цель. Какой лучший смысл жизни можно придумать? Разве это не самый достойный повод умереть? Об этом можно даже заявить вслух!

— Я умираю за друзей и семью!!!

Без сомнений — это лучшее, ради чего стоит умереть!

Запахло мертвечиной — признак скорой и неизбежной смерти.

— Рику!!! Это все ведь когда-нибудь кончится, правда?!

Ответа не было. Впрочем, Иван его и не ждал. Это «когда-нибудь» его уже не волновало. Мир был слишком жесток, чтобы на что-то надеяться и чтобы даже позволить себе впасть в отчаяние. Ни в прошлом, ни в будущем, ни в настоящем человечество не ждало ничего хорошего. Все, что им было дозволено — выживать, отчаянно бороться за каждый миг своей жалкой жизни, даже если он будет последним.

— А-а-а-а...

Теперь он мог только бежать.

— А-а-а-а!!!

Бежать вперед, крича что есть мочи, показывая, что он еще здесь. И когда он падет, кто-нибудь другой возьмет на себя его ношу.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Это все, что было позволено людям.

— А-а-а...

И его голос стих.

* * *

Это было время Великой войны. Люди были слабы и беспомощны. Им приходилось действовать сообща, эмоции были излишни. Один работал на всех, все вместе трудились ради будущего. Каждый раз обстоятельства требовали искать если не наилучшее, то наиболее подходящее решение. Скрупулезный расчет и логика были единственными союзниками людей. Им приходилось выживать среди грязи и пепла, пресекая любые зачатки счастья и принося огромные жертвы — лишь бы дожить до конца. Один умирал, чтобы спасти двоих. Меньшинство отдавало жизни ради большинства. Кем бы ни приходилось жертвовать — выживание всего поселения всегда оставалось главной задачей. Правила не обсуждались.

Эти правила придумал сам Рику. Он не сожалел и никогда не считал, что ошибся. И все же...

Они бежали, не оглядываясь, пока не достигли сравнительно безопасной рощи. И здесь вдруг у Рику скрутило живот.

Он осознал, что лицо Ивана уже начало стираться из его памяти. Рику охватило непереносимое чувство утраты и тошнотворной ненависти неясно к чему.

Иван был всего на год старше него самого. Он был храбрым, рассудительным и заботливым. Все, кого только Рику знал, были у Ивана в неоплатном долгу. Он отчаянно любил свою девушку и успел на ней жениться... А Рику уже думал о нем в прошедшем времени.

— Рику... Эй, Рику!.. — Алей, все еще красный от слез, взял Рику за плечо и легонько встряхнул его. — Не держи все в себе. Это когда-нибудь тебя доконает.

Рику взглянул на него пустыми, как у мертвеца, черными глазами.

— Меня заменит кто-нибудь другой, — холодно отрезал он, и Алей замолчал.

Убедившись, что за ними никто не гонится, юноши продолжили путь. Они шли медленно и тяжело, и причиной тому были не только громоздившиеся на пути горы пепла. Тяжким грузом на них давила вина за проваленное задание и долг двигаться дальше, несмотря ни на что.

— Рику... Это все ведь когда-нибудь кончится?..

Они даже не догадывались, что точно такими же были последние слова Ивана.

Рику молча поднял взгляд на звезды, ало поблескивающие сквозь падающие хлопья пепла. Ему вдруг вспомнилось, как кто-то сказал: «Бесконечных ночей не бывает».

— Кончится, — ответил он, глядя, как черный пепел, слабо мерцая, укрывает землю.

Ведь если так не думать, если не верить в это, то у него самого в любую минуту подкосятся ноги.

* * *

На путь туда и обратно у них ушло четыре дня. Убежище людей находилось далеко за выжженными пустынями, покрытыми мерцающими сугробами пепла, и укутанными снегами лесами — в скалистой пещере у подножия горного хребта.

Снаружи пещера напоминала обычное звериное логово. Но пройдя чуть глубже, можно было заметить вбитые в землю палки, на которых висели старые, потертые фонари. Рику достал из-за пазухи огниво, снял один из фонарей и зажег его.

Прокладывая себе путь тускло-оранжевым светом, Рику и Алей спускались вглубь пещеры по прорытому людьми туннелю, аккуратно обходя расставленные против зверей ловушки, пока наконец не увидели перед собой бревенчатые ворота. Они были последней преградой для волков и медведей — ведь ловушки те могли обойти. Но вот против других рас такие фортификации, конечно же, не стоили и выеденного яйца...

Рику подошел к воротам, громко постучал в них, соблюдая определенный ритм, и стал ждать.

Спустя некоторое время одна из створок заскрипела и приоткрылась внутрь. Из-за нее высунулся мальчик, одетый в шкуру.

— С возвращением!

Рику и Алей в ответ лишь кивнули и прошли в ворота.

— А где Иван?

Рику молча покачал головой.

Юный стражник сглотнул ком в горле, а затем, словно перебарывая себя, повторил:

— С... возвращением.

* * *

За воротами пещера становилась заметно просторнее. Сейчас она служила пристанищем для почти двух тысяч человек. Бившие в ней источники давали людям питьевую воду, а открытые небу участки использовались для выпаса скота. Второй выход из пещеры вел к морскому побережью, где добывали соль и рыбу. По сравнению с внешним миром, где любое столкновение с кем бы то ни было грозило людям смертью, здесь очень даже можно было жить. От случайных «искр» межрасовых конфликтов поселение защищали, насколько это было возможно, толщи горных пород. По крайней мере, всем хотелось так думать.

Поднявшись по деревянной лестнице, Рику оказался посреди поселения. Взгляды занимавшихся на главной площади своими делами людей тут же сосредоточились на нем. Одна из девушек тут же пустилась к нему со всех ног: невысокая, хрупкая, со светлыми волосами и голубыми глазами, лучащаяся радостью жизни ярче остальных.

— Почему так долго?! — вскричала она первым делом, подбежав к Рику. — Сколько можно заставлять меня волноваться, непутевый ты братишка!

— Мы и так торопились как могли, — хмуро отозвался Рику, снимая рюкзак и ставя его на землю. — Корон, ничего не случилось, пока нас не было?

— Зови меня сестренкой, сколько раз тебе повторять! — строго осадила его та. — Да все в порядке. По крайней мере, ничего такого, о чем нужно было бы докла... Ты почему до сих пор в этих грязных шкурах и плаще?! Снимай скорее, я постираю! — С этими словами она беззастенчиво отвесила Рику подзатыльник. — И ты, Алей, тоже. С возвращением!

Лишь забрав вещи, Корон заметила, что из трех путников вернулись лишь двое. Алей произнес, опередив ее незаданный вопрос:

— Иван погиб.

Лицо Корон помрачнело, и в этот же миг с дальнего конца площади послышался детский голос:

— Папа!!!

Рику обернулся и увидел, как к ним во всю прыть, едва не падая, мчится девочка. Алей сглотнул ком в горле.

Подбежав к Рику, запыхавшаяся от спешки девчушка требовательно спросила:

— Где папа?!

Рику молчал. Большие голубые глаза, вопрошающе смотревшие на него снизу вверх, были точь-в-точь как у Ивана.

— Нонна...

— Рику, где папа? — снова спросила Нонна, схватив его за полу одежды. На ее радостном личике уже проступала тень тревоги.

— Понимаешь, Нонна...— вздохнув, начал было Алей, но Рику жестом оборвал его. Затем он бросил грозный взгляд на попытавшуюся было встрять в разговор Корон. Словно проверяя что-то, Рику коснулся своей груди...

«Все в порядке. Закрыто».

...и сказал своим привычным, холодным тоном:

— Твой папа Иван... больше не вернется.

Девочка удивленно, словно не понимая сказанного, на него уставилась. Но Рику больше не произнес ни слова, и та, наконец, неуверенной поступью попятилась назад. Глаза ее моментально наполнились слезами, а губы задрожали.

— Почему?..

Рику молчал. Малышка в отчаянии продолжала:

— Он обещал! Что вернется, если я буду хорошо себя вести! Я хорошо себя вела! Так почему папа больше не вернется?!

— Он умер.

— Вру-у-у-ун!!! — отозвался эхом в пещере жалобный вопль Нонны. — Папа... обещал... что вернется!

Рику мысленно спросил себя, когда его перестали трогать подобные сцены.

— Твой папа пытался сдержать обещание. Но мы встретили демонию, и ему пришлось отвлечь ее.

— Ничего не знаю! Почему папа не вернется?!

Рику вдруг понял, что Нонна права. Для нее было неважно, как, ради чего и кого защищая, он погиб. Факта того, что ее любимый папа не вернется, это не отменяло.

— Папа сказал, что люди победят!

— Победят. Как раз ради нашей победы он и сражался. Твой папа защитил нас, чтобы мы победили.

«Когда же я научился так легко врать людям в глаза?» Личико Нонны исказилось в плачущей гримасе.

— Но мы не победили! Уж лучше бы тогда умер...

— Нонна! — осадил ее строгий женский голос, и чья-то рука схватила Нонну, закрыв ей рот и не давая закончить фразу: «Уж лучше бы тогда умер ты». Рука принадлежала худощавой девушке — матери Нонны и жене Ивана — которая возникла словно из ниоткуда. На ее лице, обращенном к Рику, не читалось ни обиды, ни ненависти. Рику рефлекторно снова потянулся к груди.

«Все в порядке».

— Рику... — грустно сказала мать Нонны, Марта.

«Прости», — едва не вырвалось у Рику, но он сдержался.

— Иван пожертвовал собой, чтобы мы смогли уйти. Он верил, что если бы не сделал этого, то умерли бы все трое, и тогда нам не удалось бы доставить сюда найденное и защитить тебя с Нонной.

— Спасибо, Рику... — еле слышно ответила Марта, в глазах которой стояли слезы. Она поклонилась и, взяв на руки осиротевшую дочку, удалилась вглубь поселения.

— Эх, Иван... Замечательный был парень... — вполголоса сказала Корон, когда они пропали из виду.

Да, замечательный. И выбравшая его Марта тоже была замечательной. Она не стала ни обвинять, ни жаловаться, а поверила Рику на слово. Одна лишь малышка Нонна была умницей и видела его насквозь. Она прямо назвала его тем, кем он являлся на самом деле: «Врун!»

— Рику! — вскрикнула Корон, подхватив его под руку, когда тот споткнулся. — С возвращением. Такое счастье, что ты цел...

— Да... спасибо...

Корон нарочито беспечно попыталась сменить тему:

— Так, первым делом — в баню! Сейчас я вам ее растоплю, полезайте живо!

— Банька! — радостно воскликнул Алей, а Рику только устало поморщился:

— Нечего переводить зря дрова... Я лучше просто оботрусь...

— Сестра сказала «мойся» — значит, мойся! От тебя воняет жутко! — заявила Корон, манерно нюхая его одежду и всем видом изображая отвращение.

Рику не стал спорить, а только вздохнул и подчинился.

Когда они зашли в туннель, прорытый поперек главной площади, Рику окликнул мужчина средних лет:

— Эй, Рику! Та развалюха, наконец, заработала!

— Зачем, Саймон?! — возмутилась Корон. — Не порть сюрприз! Я так хотела сама его удивить!

— «Развалюха»?.. Вы что, про тот телескоп?! — вытаращил глаза Рику.

Корон гордо выпятила грудь:

— Вот так! Стоило только мне приложить руку, как все получилось!

— Да, принцип работы разгадала Корон... Но вот на чем он работает — до сих пор неясно...

Следуя за Саймоном, Рику и Корон поднялись по лестнице и попали в мастерскую — просторное помещение, вырубленное в скале. В центре возвышалась огромная труба. Это был телескоп, работающий на сверхдальние расстояния, который они примерно год назад вытащили из-под обломков гномьей машины, похожей на танк. Разломанный пополам, тогда телескоп был не более чем бесполезным куском железа.

— Он ведь работает не на магии? — осторожно спросил Рику.

— Не волнуйся. Он совсем как тот телескоп, что собрал ты, только раз в сто мощнее. В нем куча стеклянных линз в несколько слоев. Ух, как я намучилась с их калибровкой!

— Вот как. Ради него погибло двое наших. Нужно будет использовать его с толком.

Во время той вылазки Корон была с ними. Это она догадалась, что груда мусора на полу — это телескоп, и предложила взять его с собой. Рику разрешил. Но на обратном пути на них напал звервольф, и чтобы оторваться от него, им пришлось пожертвовать двумя товарищами.

— Зато с этой штукой, — радостно заметил Саймон, — больше не придется посылать так много разведчиков.

— Да, ты прав.

Ложь. Рику представлял, сколько сил угрохала Корон на то, чтобы починить телескоп. Но все равно это ничего не меняло. Как бы старательно они ни скрывались, стоит только кому-то захотеть их найти — и они в любом случае это сделают. Мало того, в любой момент всю их пещеру мог стереть с лица земли случайный взрыв, как случилось с поселением, в котором Рику родился, и с другим, в котором он рос.

— И атаку врага можно будет заметить раньше, — продолжала сеять оптимизм Корон, догадывавшаяся, о чем сейчас думал Рику. — А зная об опасности заранее, можно будет от нее сбежать!  Глядишь, потом и другие способы применения найдутся. Идем!

Вдвоем они вышли из мастерской и направились в ту часть пещеры, что использовалась для сна.

— А что остальные вылазки?

— Все в порядке. Твой отряд уходил дальше всех, у других на этот раз все прошло практически гладко. 

— Значит, один только я оплошал, — бесстрастно усмехнулся Рику.

— Но, наверное, — осторожно предположила Корон, — мы получили что-то взамен?

— Похоже, мы нашли в упавшем воздушном крейсере гномов последнюю версию карты мира.

— Ого!!! Правда?! Так это же просто невероятно! — радостно вскричала Корон, и Рику согласно кивнул.

— А также схемы расположения вражеских сил и военные планы гномов. Правда, на гномьем и в зашифрованном виде. Как раз сейчас хочу заняться их расшифровкой и анализом, так что, пожалуйста, оставь меня.

Корон задумчиво на него посмотрела.

— Ладно... Только сначала помойся, понял? От тебя уж-жасно несет! — сказала она, демонстративно зажав нос пальцами, и ретировалась.

Рику вздохнул.

Войдя в свою каморку, он запер дверь на ключ. Помещение, выдолбленное в стене пещеры, и так было тесным, а из-за бесчисленных книг, захламлявших все пространство, тут было вообще не повернуться. Из мебели в ней имелись только низкий обеденный столик посередине, в углу — высокий письменный стол, а сбоку от него — простенькая кровать.

Рику поставил фонарь на стол, снял рюкзак и начал доставать из него трофеи. Три части карты — самый ценный улов, добытый ими троими, — он повесил над фонарем.

Нигде не порваны, пятен нет, а значит, смерть Ивана была ненапрасной.

Рику глубоко вздохнул, озираясь по сторонам, словно желая убедиться, что он наконец-то один. Его жилище было чуть в стороне от остальных, да и дверь у него была толстая. Убедившись, что его никто не слышит, Рику испустил еще один тяжелый вздох, коснулся груди... и расщелкнул воображаемый замок.

* * *

— Была ненапрасной?! Да что ты мелешь, лицемер чертов! — прокричал он сам себе, со всей силы ударив кулаком по столику.

Последняя версия карты мира, схема расстановки сил, военные планы гномов — бесспорно, это все важные вещи, бесценный улов! Эта информация поможет всему поселению выжить: они смогут найти новые источники ресурсов и заброшенные форпосты, не будут больше заходить на территорию врага, сами того не ведая. Именно ради этого они и совершали подобные вылазки вот уже пять с лишним лет. Начинали с составления карты ближайшей местности, затем переключились на карту мира. Собирали информацию об опасных зонах и полезных ресурсах. Не так давно они наконец смогли получить довольно целостную картину происходящего. А с добытой сегодня картой они смогут проверить, насколько достоверны были их изыскания.

Но сколько людей погибло ради этой карты?

Рику совершенно точно знал ответ. Он помнил все их лица и мог назвать имена. Он отчетливо помнил, кто, где и ради чего умер. Сорок семь человек... Нет, сегодня стало на одного больше — сорок восемь. И всем этим людям приказал умереть именно Рику, пусть и не каждый раз лично — но, так или иначе, приказ всегда исходил от него.

«Один за всех. Пожертвуй одним, чтобы спасти двух. Пожертвуй своей жизнью, если рискуешь подвергнуть опасности других». Таковы были правила. Правила, которые придумал сам Рику, чтобы люди могли протянуть хоть чуточку дольше в этом аду.

— Но ради чего все это?..

Убей одного ради двоих, двоих ради четверых — вот так, один за другим, погибли уже сорок восемь человек. И благодаря этим жертвам выжило остальное поселение — почти две тысячи. Но как долго ты можешь это продолжать, Рику? Пока не придется убить 999 человек, чтобы спасти 1001? Или пока ты не останешься один на всем свете?

— Ха-ха... Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

И ты еще осмеливаешься рассказывать девочке, только что потерявшей отца, о «победе» человечества? Убедил всех, что так надо, и тем самым только продлеваешь их мучения! Пытаешься убедить в этой лжи самого себя, закрываешь от правды свое сердце на замок...

Рику тошнило от себя, от своей лжи, от ненависти к себе. Как ему не стыдно? Или он позабыл, что такое стыд? Как низко он может пасть в своих собственных глазах?

— Ха... Ха... Ха...

Только сейчас он понял, что в его кулаке торчат занозы, а по руке течет кровь. Пелена, затуманившая было глаза, резко спала. Вернув самообладание, он мысленно обратился к себе:

«Ну что, успокоился?» — «Ага, размечтался».

«Будешь еще плакать?» — «Если бы только это чему-то помогало».

«Тогда, может, хватит?» — «Да, хватит с тебя, подонок».

У него не было права лить слезы. Уж лучше кровь — это, по крайней мере, достойно его — мерзавца и обманщика. Теперь его руки запачканы кровью, как и полагается.

Он закрыл глаза и коснулся груди. Щелк! С глухим звуком замок захлопнулся. Готово.

Теперь он снова владел собой, как от него и хотели. Снова стал тем, за кого себя выдавал: хладнокровным, расчетливым, вселяющим в людей надежду. Вот он — «взрослый» Рику со стальной волей.

Остудив голову и снова заперев сердце на замок, он открыл глаза и лишь вздохнул, увидев разломанный и запачканный кровью столик.

— Древесина у нас на каждом шагу не валяется... Эх, черт... И что теперь делать? — пробормотал он, выдергивая занозы из руки. Боли он не ощущал — она осталась под замком вместе с эмоциями. — Это я уже никак не смогу объяснить. Хотя, стоп! Можно порубить его на дрова — и от улик избавлюсь, и хозяйству польза. Убью двух зайцев сразу. А есть можно и на полу...

Все это время по ту сторону двери, прислонившись спиной к стене, тихонько стояла Корон. Она слышала все, что происходило в жилище Рику, и это был далеко не первый раз. Поэтому она и позволила ему уединиться без возражений. Ему нужно было время на то, чтобы совладать с эмоциями, смириться с тем, что он отправил на смерть — по сути, убил — Ивана. Она знала, что без этого своеобразного ритуала очищения для души ее братишка наверняка сломается. А может быть, он уже давно сломался...

Но Корон не смела ничего ему сказать, и каждый раз ей оставалось только стоять и слушать сквозь стену его крик.

Рику было всего восемнадцать — по сути, совсем еще ребенок. Возлагать на столь юного мальчика ответственность за жизни двух тысяч жителей поселения было, конечно же, неправильно. Но выбора не было. Люди нуждались в лидере, способном вдохновить отчаявшихся, принять правильное решение в критический момент, взвалить на себя дело павших и выживших и двигаться дальше. Во всем мире среди людей только Рику мог обратить свое сердце в камень. Без него они стали бы легкой добычей для множества врагов, горсткой жертв, дрожащих от страха и покорно ожидающих своей гибели. И Корон это понимала.

Война шла всегда, и это было не преувеличение. Ведь никто уже и не помнил, когда она началась. Каждый раз, когда человечество развивалось достаточно, чтобы создать свою цивилизацию, что-то уничтожало ее. У них не было исторических хроник, только некое подобие устных преданий, и, согласно им, в мире не существовало ничего кроме войны. Некогда небеса потухли, земля раскололась, день и ночь слились в одно кроваво-красное марево. Календари утратили смысл, как и само течение времени — оно словно застыло.

Человечество было бессильно перед бесконечным насилием, только ужесточившимся с появлением черного пепла. Отойти хотя бы на шаг от поселения означало добровольно подставить голову под косу смерти. Даже неудачная встреча с диким зверем, не говоря уже о представителях других рас, грозила людям гибелью. Шальной выстрел или взрывная волна могли в любую минуту уничтожить не только одно поселение, но и целую расу. Вечный, непрекращающийся, бесконечный круговорот смерти и разрушения... Корон была уверена, что если ад существует, то они уже находятся в нем.

И все же люди продолжали жить. Потому что им не хотелось умирать без причины, их разум отказывался принимать бессмысленную смерть. Но можно ли было назвать нормальными тех, кто сохранял рассудок в таком безумном мире?

* * *

Пять лет назад родное поселение Корон, приютившее Рику, попросту исчезло во время сражения крылатых и драконий. Большинство взрослых погибло, а кучка в одночасье осиротевших перепуганных плачущих детей случайно набрела на эту пещеру. Игнорируя слезы отчаяния своих односельчан, в то время еще тринадцатилетний мальчик деловито осмотрел находку и решил:

— Годится. Дальше мы будем жить здесь.

Всего несколько часов назад они потеряли абсолютно все, а он уже уверенно говорил про будущее.

Кто-то простонал:

— Это бесполезно... Мы для них пустое место, как будто и не существуем вовсе.

Жалоба была вполне уместной, но мальчик даже не повел бровью.

— Правильно, не существуем. И мы сделаем так, чтобы это было не «как будто».

И он поведал остальным свои план:

— Мы исчезнем, станем призраками, которых не должно существовать, о которых никто не знает, — его бездонные черные глаза поблескивали в темноте пещеры. — Мы выживем любой ценой: будем убегать и прятаться до тех пор, пока кто-нибудь из наших потомков не доживет до окончания войны. Все равно мы бессильны, так давайте же примем волю павших и дадим шанс тем, кто придет после нас. Ашшейто — «по воле павших». Кто хочет, пусть идет со мной, — огласили пещеру слова тринадцатилетнего подростка, уже дважды потерявшего свой дом.

Мальчик с черными глазами, сам похожий на призрака, дал отчаявшимся людям надежду в жизни и смысл в смерти.

* * *

С того дня, как тринадцатилетний Рику взял в свои руки судьбу поселения в более чем тысячу человек, минуло пять лет. С тех пор количество людей увеличилось до двух тысяч, а погибло всего сорок восемь. Корон видела, что это поразительно низкое число. Но Рику этого не осознавал, или же осознавал, но тяжесть собственных поступков все равно мучила его совесть.

Все эти сорок восемь человек пали смертью храбрых во время вылазок. В их прежнем поселении из-за нехватки провизии каждый год от голода умирало вдвое больше, а уж при случайных столкновениях с другими расами разом погибали сотни, если не тысячи. То, что они продержались целых пять лет с таким малым количеством жертв, было настоящим подвигом Рику. Именно поэтому односельчане безоглядно подчинялись ему и вверяли в его распоряжение свои жизни. В тяжелые минуты им случалось об этом забыть. Но, вспомнив, они вновь благодарили его и просили прощения, как Марта. Все понимали, что Рику наравне со всеми подставляет косе смерти свою шею и что на этой шее висят почти две тысячи жизней.

* * *

Когда Рику наконец вышел, Корон изо всех сил постаралась сделать вид, что не замечает его запачканные кровью руки.

— Рику, ты молодец... Ты сделал все как надо. Поверь словам сестры.

— Не надо меня утешать. Я пошел мыться, — ровно ответил Рику.

Корон не выдержала и обняла его. Всему есть предел: возможно ли быть путеводной звездой для двух тысяч человек в этом сумасшедшем мире? Невозможно, а значит, рано или поздно ее приемный брат Рику сломается...

— Корон...

— Не Корон, а Короннэ. Что?

— Как думаешь, сколько еще это будет продолжаться?

Среди людей бытовала поговорка, что не бывает вечных дождей и бесконечных ночей. Но хоть кому-нибудь доводилось видеть ясное небо без падающего с него черного пепла? Кто-нибудь видел солнце, якобы скрытое за смертоносными тучами? Когда-нибудь это должно прекратиться, ведь ничто не вечно. Но для человечества эта война уже превратилась в вечность.

* * *

— Они не знали, когда всему этому придет конец... Ой! Ой-ой-ой! Ты... ты чего?! — обеспокоенно воскликнул Тет, прервав рассказ.

— Так... нечестно-с... Ты специально рассказываешь мне эту ужасную историю, чтобы я расплакалась и проиграла-с... — роняя слезы, прохныкала Идзуна.

— И... Извини! Я не думал, что ты так расстроишься! — смутился Тет, а про себя подумал, что редкие собеседники так проникаются его рассказом. «Ничего удивительного», — вот самое частое, что доводилось ему слышать от них в ответ. Ведь даже спустя шесть тысяч лет после войны расы продолжали презирать друг друга. Девочка, искренне опечаленная этой историей и назвавшая ее «ужасной», в отличие от них не была испорчена.

— Извини... но это все правда. Таким уж был мир во время Великой войны.

— Иван... помер-с...

— Да, он умер. До появления Десяти Заповедей, чтобы убить иманити, демонии хватало одного прикосновения, — Тет немного понизил тон, — а звервольфу — укуса. Люди были самыми слабыми созданиями на планете.

— Я бы такого никогда!..

«...не сделала-с», — собиралась было сказать Идзуна, но запнулась. Тет в очередной раз восхитился искренностью и сообразительностью этой девочки. Она быстро поняла, что не может с уверенностью утверждать подобного: ведь в прошлой игре против Элькии она вела себя не лучше. Однако чутье подсказывало Идзуне, что такое положение дел было несправедливым.

— Так неправильно-с... Нехорошо-с...

— Да, ты права. В те времена мир словно сошел с ума.

Девочка назвала вещи своими именами: мир тогда был неправильным, нехорошим, плохим. Ни один ребенок не воспримет подобное как нечто само собой разумеющееся, — разве что тот, кто не в своем уме.

— Ну, ладно, хватит, пожалуй, мрачных разговоров!  Давай промотаем время чуть вперед!  — попытался немного развеять грусть Идзуны Тет, вытирая ей глазки. — Ты знаешь, кто такие экс-макины? 

— Высшие десятого ранга-с... Машины-с. Я не тупая-с, — шмыгая носом, пробормотала Идзуна.

— Молодец!  Умница! — не прекращая играть партию, Тет погладил ее по голове. — Да, экс-макины — это Высшие-машины, живые механизмы. Их создал древний-предревний бог, который затем впал в спячку и был забыт даже самими экс-макинами.

— Деда рассказывал, что любой прием работает против них не больше одного раза и что во время войны только крылатые и экс-макины могли убить бога-с. Он сказал, что «путаться с ними себе дороже-с».

— Какая же ты умница! Дай еще поглажу! — довольно улыбнулся Тет и снова провел рукой по шерстке девочки. — Так вот, однажды Рику встретился с одной такой экс-макиной!

Идзуна, как ошпаренная, подскочила и отпрянула от Тета, по-кошачьи выгнув спину. Тот продолжал:

— Да-да, юноше по имени Рику не повезло наткнуться на экс-макину, и та его атаковала. Да так быстро, что ни один человек даже моргнуть бы не успел.

— Ты... Ты обещал больше не рассказывать грустного-с!

— Не-ет, я лишь сказал «хватит мрачных разговоров» и «промотаем время чуть вперед»!

— Я тебя не слушаю-с!

— Да хватит тебе ушки затыкать! Экс-макина использовала «Лауб Апокрифен»^[2] — атаку, скопированную у эльфов, так называемую «вакуумную бритву», рассекающую врага на куски!

— А-а-а-а!!!

— Эта «бритва», разметав черный пепел, подбросила Рику в воздух и исполосовала его плащ и все снаряжение!..

— Ла-ла-ла!!! Ничего не слышу-с! Ничего не слышу-с!

— Экс-макина склонилась над изодранным в клочки Рику...

— А-а-а-а!!!

— ...поцеловала его и сказала: «Братик, я больше не могу терпеть. Сделай меня женщиной». 

Воцарилась долгая пауза.

Затем Идзуна непонимающе спросила:

— А... его разве не разодрало на клочки-с?

— Нет! Оказалось, что на клочки разодрало только его снаряжение и плащ! Сам Рику остался цел и невредим! 

Идзуне впервые в жизни захотелось кого-то придушить.

Глава 2. 1 × 1 = Безрассудность

«Так... Нужно сообразить, что происходит. Я Рику, восемнадцатилетний девственник... Ну, да... Стоп. Это тут при чем?! Стоп-стоп-стоп! Мысли путаются, вопросы так и лезут... Тихо, Рику, тихо... Надо успокоиться! Что это все значит? Ситуация... не поддается объяснению. Но предчувствие у меня наисквернейшее. Так, отвечать на вопросы будем по порядку: „Что произошло?“, „Что происходит?“, „Что произойдет дальше?“. Остальное потом. Проверить „замок“ на сердце... На месте, несмотря на потрясение, хотя держится еле-еле. Значит, нужно как можно скорее взять ситуацию под контроль».

— <Анализ>. Оценка ситуации, — проговорило тем временем чудовище в облике обнаженной девочки, усевшееся ему на грудь.

* * *

Рику начал лихорадочно размышлять.

Он отправился на лошади к руинам, указанным на гномьей карте. Судя по всему, это были остатки эльфийской крепости, уничтоженной крылатыми одним ударом. Любая информация об эльфах была для людей очень ценной — ведь знаний о них было крайне мало. На полях сражений практически не попадались какие-либо эльфийские артефакты, поскольку те колдовали без использования магических инструментов и даже без реагентов.

В дороге Рику застигла пепельная буря. Чтобы не сгинуть в ней, ему пришлось укрыться в других развалинах, расположенных на полпути к изначальной цели. Там-то он и наткнулся на представительницу вражеской расы — экс-макину в облике девочки с торчащими из тела механическими деталями.

И хоть экс-макины были одной из самых опасных рас, все могло обойтись. Так, по крайней мере, думал Рику, пытаясь прокрасться мимо нее... и в следующий же миг оказался поваленным навзничь. Все его снаряжение исчезло вместе с окружавшим их черным пеплом, а сам он был придавлен к земле машиной-убийцей. Рику совершенно не понимал, что происходит... но его утешало, что, по крайней мере, он был еще жив.

Тем временем экс-макина, прижавшись к нему, сказала:

— Братик, я больше не могу терпеть. Сделай меня женщиной.

Может, ему померещилось? Возможно, при падении он сильно стукнулся головой. Но если он еще не потерял рассудок, то машина механическим голосом требовала от него именно того самого и даже поцеловала.

Вот и вся информация, которой он располагал, чтобы ответить на свой первый вопрос: «Что произошло?» Теперь нужно было выяснить, что происходит сейчас. Что ж, поразмыслим...

— <3апрос>. Не понимаю, — проговорила все таким же невыразительным тоном прильнувшая к нему экс-макина.

«Молодец», — мысленно похвалил себя Рику за то, что его разум и воля возобладали над рефлексами, и он не позволил себе проронить ни звука. Хотя ему так и хотелось возмутиться: «Вообще-то это я тут ничего не понимаю!»

* * *

Среди всех существ, участвующих в войне, экс-макины были самыми необычными. Во-первых, они никогда не действовали как отдельные особи, а существовали кластерами. То есть встреча с одной экс-макиной означала встречу со всей расой, сражение с одной машиной подразумевало сражение со всеми машинами. Во-вторых, специфичными были их способы ведения боя. Стоило хотя бы одной единице подвергнуться атаке, как кластер мгновенно анализировал маневр врага и менее чем за секунду подбирал оптимальный способ противодействия. Будь то эльфийская магия, гномьи заколдованные доспехи или драконий огонь. Любое оружие нападавшего они могли обратить против него самого. С ходом войны их боевой арсенал только увеличивался, и в теории они могли становиться все сильнее и сильнее до бесконечности.

Но был еще один любопытный нюанс — экс-макины никогда не нападали первыми. Они всегда давали мощный отпор агрессору, но сами ни к кому не проявляли враждебности. Даже в гномьих записях они были помечены как «неприкасаемые». Именно поэтому Рику заставил себя промолчать. Из-за одного неосторожно сказанного слова машина могла воспринять его и все человечество как врага, что обрекло бы людей на гибель.

«Что происходит, черт возьми? Как это понимать?» — недоумевал про себя Рику, пытаясь осмыслить свалившуюся на него груду противоречий. Экс-макины ведь никогда не совершали активных действий первыми. Руководствуясь этим знанием, он и попытался пройти мимо, не потревожив машину, но не вышло.

Рику неподвижно лежал, пытаясь сообразить, где же он совершил ошибку, и тут плотно прижимавшаяся к нему механическая девочка неожиданно отстранилась.

— <Предположение>. Сценарий невыполним в данной ситуации?

Рику на мгновение задумался, стоит ли отвечать на этот вопрос. По его замыслу, люди ведь призраки — они должны быть незаметными, словно их не существует вовсе...

Но машина обратилась к нему на человеческом языке, а значит, враг, как минимум, знает о существовании людей. Уже это само по себе пугало, но в данном случае молчание — то есть фактически отказ идти на контакт — она могла расценить как враждебность. Логика диктовала, что сейчас нужно подыграть машине. Пока он не поймет, что происходит, любой конфликт потенциально опасен.

Так что Рику решил нарушить молчание:

— Проблема не в том, выполним он или нет. Кто вообще разрешил тебе лезть ко мне с поцелуями?

По виду экс-макины казалось, что она решила проигнорировать встречный вопрос, но потом...

— Ладен^[3]. Сценарий 072. «Я... Я это не специально... Случайно так получилось», — проговорила она так же монотонно, как и прошлую реплику про «братика».

Рику почувствовал, что у него закипают мозги.

«Что за чертовщина, вашу мать?»

— <Проверка>. Изменений в температуре, пульсе и размере репродуктивных органов объекта не зафиксировано.

— Может, не надо изучать меня как подопытного кролика?

Рику изо всех сил пытался сохранять спокойствие, что было крайне трудно, учитывая весьма шокирующее обстоятельство: враг наблюдал за его физиологическими реакциями, а значит, вполне мог воспринять любую ложь как акт враждебности.

Девочка, словно прочитав его мысли, продолжила:

— <3апрос>. Считается, что подобные ситуации вызывают у людей возбуждение. Ошибка?

— Хороший вопрос... Скажем так — у всех по-разному.

Соврать он не мог, но и до конца понять, что ей нужно, тоже. Ясно было только одно: раз машина следила за его физиологическими реакциями, то наверняка прекрасно знала, что Рику перепуган до смерти.

— <3апрос>. Объект не испытывает полового возбуждения, потому что данная единица для него непривлекательна? — выдала она умозаключение, от которого у Рику аж все похолодело.

На кону стояла судьба человечества, а ему задавали вопрос, отвечать на который, глядя в глаза собеседнику, в принципе было непросто, не говоря уже о присутствии машины-убийцы, мгновенно распознающей ложь.

Рику, приготовившись к худшему, окинул взглядом все еще сидевшую на нем экс-макину.

Внешне она выглядела как человеческая девочка лет десяти. Длинные черные волосы на контрасте с белоснежной кожей, алые глаза — безупречная красавица... если не считать торчавших из ее тела механизмов и двух шнуров, свисавших между ног и напоминавших хвосты.

— Думаю, ты объективно симпатичная. Правда, лично я все же предпочел бы человека и желательно постарше...

Ну, как тебе такой ответ? Не наврал и не отверг — для девственника так вообще идеально. Рику даже испытал за себя чувство гордости. Но экс-макина не унималась:

— <3апрос>. Объект не имеет сексуального опыта, но все равно придирчив в выборе партнера?

— Как будто у девственников даже права выбора нет... — с обидой в голосе произнес Рику, постепенно осознавая происходящее. У него начали появляться кое-какие подозрения.

— Можно, наконец, поинтересоваться, что тебе надо? — спросил он неуверенно.

Конечно, задавать необдуманные вопросы было опасно, но возможные намерения экс-макины могли быть еще опаснее.

— <Ответ>, — мгновенно отозвалась девочка. — Единица изучает уникальный человеческий язык.

— Уникальный человеческий язык?.. — переспросил Рику, в душе надеясь, что его догадка неверна. Но экс-макина кивнула.

— <Подтверждение>. «Душа».

Рику непонимающе молчал, ожидая продолжения.

— <Уточнение>. «Изливать душу» — уникальное выражение, означающее обмен информацией. Отсутствует в лексиконе экс-макин. <Предположение> Души обмениваются информацией при контакте. Ошибка?

«Да чтоб тебя...», — мысленно ругнулся Рику. Дурные предчувствия всегда сбывались чаще других.

Когда экс-макина прижала его к земле, он был готов умереть, если потребуется. Но оказалось, что враг знает язык людей, понимает их физиологию и даже имеет представление об их размножении, пусть и несколько ошибочное. Теперь то, что пару мгновений назад он всерьез раздумывал, не опасно ли ему заговорить с ней, вызывало только смех — машинам и так о них все было известно.

«Они следили за нами и, по всей видимости, с давних пор».

— Ну... Если бы своим состоянием души можно было поделиться так легко, жить было бы куда проще.

Этот ответ заставил экс-макину погрузиться в глубокие раздумья. Сознание Рику же, наоборот, резко прояснилось, особенно по сравнению с изначальным замешательством.

По какой-то причине самая опасная в мире раса наблюдала за людьми, и это в любом случае не сулило ничего хорошего. Их изучала раса, которую боялись все остальные расы. На человечестве можно было ставить крест.

Что теперь делать? Да то же, что и всегда — искать если не наилучшее, то наиболее подходящее решение. Только и всего.

Рику привычным движением приложил руку к груди и мысленно произнес «заклинание», но на этот раз немного отличающееся от обычного: «Похорони». Похорони в глубинах души и забудь. Забудь, что эта машина — одна из тех, кто на протяжении всего этого времени безжалостно истребляет твоих сородичей. Отбрось эмоции, воспоминания, страх, растерянность, панику — и стань призраком. Сейчас перед тобой стоят только две задачи: раскрыть ее намерения и обвести вокруг пальца. Поэтому вдохни глубоко и убеди себя в том, что ты и это — друзья. Обмани свои инстинкты и память, посади их на цепь и закрой на замок.

«Но смогу ли я?»

Да, Рику, ты — сможешь. Если они и правда изучают «душу», то значит, у них самих ее нет. А обмануть что-то неодушевленное — куда проще, чем живого человека. Не забывай, что ты самый искусный из всех лжецов. Ты живешь обманом каждый день, а значит, для тебя это будет раз плюнуть.

Щелк! В этот раз звук в его груди был более глухим.

Рику открыл глаза. Перед ним была длинноволосая голая девочка. Она тоже очнулась от долгих раздумий и в очередной раз огорошила его:

— <Вывод>. «Изливать душу» — эвфемизм для полового акта. <3апрос>. Совершить половой...

— Ха! Мечтай! Вот что я тебе скажу, — теперь это был явный отказ, в каком-то смысле неприкрытая враждебность, но Рику уже пришел в себя и был твердо уверен, что это правильный ход. — Я еще не настолько пропащий, чтобы лишаться девственности с куклой. Да и вообще...

«Нужно вытянуть из нее информацию...»

— Экс-макины ведь единый кластер, а я не эксгибиционист, знаешь ли.

«Какую?..»

— <Отрицание>. Данная единица отключена от кластера.

«Вот эту!»

Рику уже начинал догадываться, что к чему, но решил с ходу не доверять оптимистичным предположениям.

— Почему?

Нужно сыграть дурачка: изобразить интерес и искреннее удивление.

— <Ответ>. Данная единица пыталась понять смысл слов «душа», «естество», «сознание»...

Несложно было догадаться, что ждало машину, интересовавшуюся подобными понятиями.

— <Результат>. Нарушения в логических цепях породили рекурсивный парадокс^[4], из-за чего данная единица была отключена от кластера и заброшена.

Налицо экзистенциальный кризис. Теперь Рику, наконец, мог адекватно объяснить поведение этой машины — она была сломана. Несказанное везение! И хотя праздновать победу было еще рано, но наихудшего хода событий уже удалось избежать.

Итак, Рику, враждебности она не проявляет. Что будешь делать дальше?

— То есть... Это значит, можно...

Рику сдвинул брови, изображая неуверенность, и девочка кивнула ему в ответ.

— <Вывод>. Объект может удовлетворить свою похоть с данной единицей. Но дырки нет.

— Я не об этом! И как это «нет»?!

Все так же бесстрастно она склонила голову набок.

— <Предложение>. Объект может забрать данную единицу в поселение и воспользоваться ею там.

— Да дело совсем не в этом! Понимаешь ли...

Он мысленно отметил, что факт существования их поселения раскрыт. Хотя это было уже не так важно. Рику с самого начала понимал, что другим расам не составит труда найти людей, стоит им только озаботиться этим вопросом. Теперь гораздо важнее было выяснить, как заставить эту машину сохранить свои знания в тайне. Способов было несколько, но он уже знал, какой «персонаж» подойдет лучше всего.

Снова раздался глухой щелчок, и он усилием воли превратился в бездушного, но притворяющегося живым Рику.

Экс-макина, не догадываясь, какие метаморфозы происходят в его голове, согласно кивнула.

— <Понимание>. Объект отказывается от полового акта, потому что данная единица для него недостаточно привлекательна.

— Не-ет, ни черта ты не понимаешь...

Девочка снова кивнула и, наконец, слезла с Рику. Освобожденный, тот медленно поднялся с земли. Экс-макина уселась перед ним на корточки.

— <Предложение>. Сыграем в игру?

— Что?..

— Лёзен^[5]. Игра №001, «шахматы».

Девочка вытянула вперед руку, и перед ней на земле возникли светящиеся контуры, а затем материализовалась самая настоящая шахматная доска. Рику только вытаращил глаза, впечатленный способностями экс-макин.

— <Вызов>. Данная единица предлагает сыграть и требует в случае победы забрать ее с собой в поселение и там совершить с ней половой акт.

— А если выиграю я?

— <Ответ>. В случае победы объекту разрешается забрать единицу с собой в поселение и там совершить с ней половой акт.

— Так это одно и то же!!! — не удержался Рику.

Ему вдруг показалось, что на неподвижном лице экс-макины мелькнула тень ехидной ухмылки. И все же надо было использовать этот шанс.

— Ладно, раз ты так хочешь — сыграем. Но условия будут другие.

Нужно если не наилучшее, то наиболее подходящее решение. Рику, давно привыкший смотреть в лицо опасности, мысленно составил сразу несколько планов действий. Его задачей было выудить из нее как можно больше информации наименьшей кровью — выжать максимум пользы при минимальных потерях. Давай, обманщик, это твой звездный час!

— Если я выиграю, ты отпустишь меня и не пойдешь со мной в поселение, — Рику начал озвучивать условия, прекрасно понимая, что победить машину все равно не получится. Экс-макины — непревзойденные мастера анализа и расчетов, а значит, в шахматах им нет равных.

Девочка кивнула:

— <Согласие>. Принято.

Для начала неплохо, но этого мало.

Рику продолжал размышлять. На то, почему она так настойчиво хочет попасть в поселение, могут быть две причины: либо она действительно хочет изучить человеческую душу, либо хитростью пытается добиться чего-то иного. Намерения машины можно легко определить по ее реакции на замену требований: если у нее есть скрытые мотивы, тогда она сама переформулирует свои условия. Иначе выполнить свою задачу у нее не получится.

— В случае победы данной единицы условия остаются те же, — уточнила девочка. Рику возразил:

— Нет, твои условия мы тоже меняем. Потому что половой акт не имеет никакого отношения к «душе», которую ты так хочешь понять.

Девочка распахнула глаза и растерянно спросила:

— <Удивление>. <3апрос>. Как же тогда понять суть «души»?

Было похоже, что она... как ни странно... говорит правду. Это чересчур оптимистичное, в какой-то степени даже наивное предположение казалось наименее вероятным из всех. Но если все так, как она говорит, то эту экс-макину можно не только обезвредить, но и использовать в своих целях.

— Если ты выиграешь — я разрешу тебе быть со мной до тех пор, пока ты не поймешь, что такое «душа».

— <Уточнение>. Нахождение рядом позволит понять суть «души»?

«Ну же, убеди разумную машину самыми рациональными на ее взгляд доводами».

— Душа — это не материальная штука.

Девочка ждала продолжения, и Рику добавил:

— Это необъяснимый термин. Что такое душа, можно только прочувствовать, достигнув полного взаимопонимания. Так что если ты будешь всегда рядом, притворяясь человеком, ничем себя не выдавая, и мы будем продолжать общаться, то с течением времени, возможно, ты поймешь суть «души».

Экс-макина молча всматривалась Рику в глаза. Он невозмутимо выдержал ее взгляд, понимая, что та прикидывает, нет ли в его словах подвоха.

«Можешь не стараться — я ведь не сказал ни слова лжи».

После длительной паузы и интенсивных раздумий девочка кивнула.

— <Согласие>. Начинаем игру.

Похоже, самого худшего удалось избежать или, по крайней мере, существенно снизить его вероятность.

— Только сначала еще одно условие, — криво усмехнулся Рику. — Тут такой холод, что я вот-вот окочурюсь. Не могла бы ты сотворить мне одежду взамен той, что уничтожила? — попросил он, стуча зубами и шмыгая замерзающими соплями в носу.

* * *

Игра была в одни ворота. Рику проиграл за 29 ходов, не увидев ни единого шанса на победу.

— Вот черт... Твоя взяла... Ничего не поделаешь, придется отвести тебя в поселение.

Победить в логической игре противника, способного на вычисления невероятного объема и скорости, изначально не представлялось возможным. Поэтому главной задачей Рику было обеспечить себе выигрышные условия поражения.

С улыбкой, но не забывая изображать досаду, он поднялся с земли. Экс-макина не сводила с него пристального взгляда.

Каким-то чудесным образом все прошло в точности так, как он задумывал. Конечно, планы экс-макины не удалось раскусить до конца, но когда жалкие людишки смели надеяться на столь грандиозные успехи? Хорошо, что интерес к людям проявляет лишь эта машина. По всей видимости, остальные экс-макины и другие расы его не разделяют. К тому же проигрыш не обязывает Рику ни к чему существенному.

— <3апрос>. Почему объект притворяется, что ему обидно?

— Что?

Рику сглотнул комок в горле. Она посчитала, что его досада была притворной? Это невозможно — он заблокировал все эмоции и идеально играл свою роль. Даже сам Рику не знал наверняка, фальшивой ли была его досада. Но если она разгадала его истинные намерения...

Девочка-машина посмотрела в его настороженные черные глаза своими алыми стекляшками и сказала:

— <Вывод>. Объект все еще обладает «душой». Наблюдение за объектом остается целесообразным.

Рику не понял, о чем она, но на миг ему показалось, что экс-макина улыбнулась.

— Ах да, я же до сих пор не представился — ситуация была настолько из ряда вон, что он вспомнил об этом только сейчас. — Меня зовут Рику. А тебя?

— <Ответ>. Üc-207 Pr-4-f5-7-t9.

— Э... Что? Это имя такое?

— <Подтверждение>. Имя — это ведь идентификационный номер единицы?

— Нет уж, чтобы общаться с людьми в поселении, тебе понадобится более человеческое имя.

Девочка ненадолго задумалась.

— <3апрос>. Имя можно выбрать свободно?

— Вроде того.

На сей раз она задумалась так сильно, что едва не заскрипела. Затем, намотав прядь черных волос на палец, назвалась:

— <Ответ>. Пусть меня зовут «Шварце».

— Слишком длинно и произносить трудно, и вообще на имя не похоже. Так что будешь у нас «Шви», — вынес вердикт Рику.

— <Непонимание>. Отказано в выборе. <Протест>. Выбор не был свободным.

Рику показалось, что девочка обиделась и попыталась возмутиться. Он решил перепроверить.

— Короче, возвращаемся в поселение. Но перед этим обговорим еще кое-что, — начал Рику, загибая пальцы. — Если люди узнают, что ты экс-макина, то ты не сможешь понять суть «души» — все будут бояться с тобой разговаривать.

— <Согласие>, — кивнула Шви.

— Так что помимо имени тебе нужно что-то сделать со своей речью — а то с первого слова понятно, что ты машина.

— Ладен. Шаблон личности №1610, — Шви подняла глаза вверх, словно задумавшись о чем-то, а затем выдала...

— Хи-хи-хи! Бра-атик!  Так лучше?

— С ума, что ль, сошла? Отставить!

— <Протест>. Выбор был тщательным.

— Никто не поверит, если я скажу, что у меня обнаружилась тайная сестренка.

— <3апрос>. Наиболее убедительная история?.. — в голосе девочки послышалась растерянность.

Рику и сам призадумался: он же отправился в дорогу, не предупредив Корон, и отсутствовал уже пять дней, а теперь явится домой с какой-то девчонкой. Он предложил Шви вариант, казавшийся ему оптимальным:

— Ты — сирота, потерявшая в войне всех своих близких.

Она выжидательно молчала, и Рику добавил:

— Ты робкая, молчунья, говоришь тихо и невнятно. Не любишь, когда тебя расспрашивают о прошлом. И, кстати, не начинай каждую свою реплику заголовком. Ну-ка, попробуй теперь что-нибудь сказать.

Шви, внимательно выслушав Рику, снова задумалась. Прошло, как минимум, секунд десять, затем она кивнула.

— Д-да...

Ее безжизненное кукольное лицо слегка помрачнело.

— Поня... ла... Так... лучше? — тихо спросила она.

Рику на мгновение остолбенел от того, как похоже она изобразила человеческое поведение — включая даже мимику.

— Ты ведь... притворяешься?..

Ее как будто подменили. Если бы не механизмы, торчавшие из тела тут и там, Рику и сам поверил бы, что перед ним человек. Поведение экс-макины было правдоподобно до жути, она даже напоминала ему кого-то...

Шви отрицательно покачала головой.

— Не... притворяюсь. Я нашла... личность... соответствующую... заданным параметрам... и скопировала... ее.

Рику не стал до конца вникать в ее слова — ведь главное, теперь никто не догадается, что она машина.

— И оденься, наконец, — как бы правдоподобно Шви себя ни вела, человеческие девочки по холоду нагишом не разгуливают. — Спрячь все механические части, голову накрой капюшоном и никому не показывай свое тело, поняла?

— Поняла.... Ни перед кем... кроме Рику... не оголяться. Наступила неловкая пауза, затем Рику махнул рукой:

— Звучит двусмысленно, но да ладно. Не забывай.

Можно было не сомневаться, что их прибытие вызовет переполох. Рику не радовала такая перспектива, и все же он решил отложить поход к эльфийским руинам и вернуться домой с сомнительным подарочком...

* * *

— Рику... Мы... пришли.

— Да, вижу — к моему удивлению.

Вопреки ожиданиям Рику, домой принесли его самого. Дистанцию, которую галопом на лошади можно было преодолеть за пять дней, Шви пробежала всего за несколько часов, все время держа Рику на руках и опустив его на землю только у входа в поселение. Рику не мог скрыть шока от такой разницы в способностях между двумя расами.

— Вот это скорость... — простонал он. — Ты правда не использовала магию?

— Не... использовала. Я прюфер...^[6] единица со способностями... ниже средних...

К тому же сейчас она была без боевого оснащения.

— В снаряжении... добралась бы... за минуты.

Заявление невероятное, но сейчас было не до этого. Рику еще раз окинул взглядом Шви: механические уши и конструкцию на голове, выдающие ее истинную натуру, удалось спрятать под широким капюшоном плаща. Но...

— С этими торчащими из-под полы хвостами надо что-то делать...

— Это... не хвосты... а искусственные нервы... для соединения с магическими контурами...

— Да хоть что... Ты можешь их свернуть или поджать как-нибудь?

Два кабеля, свисавшие у нее между ног и качавшиеся из стороны в сторону, как ни крути, смахивали на хвосты.

— Не могу... Это мои каналы получения энергии... Я же... говорила.

Рику тяжко вздохнул. Когда тема маскировки только всплыла, Шви предложила изменить облик с помощью искусственной магии. Но Рику не мог допустить, чтобы кто-нибудь из представителей враждебных им рас засек колдовство в поселении, поэтому пришлось прибегнуть к более бесхитростным методам...

Эти хвосты, или, как она выразилась, «искусственные нервы для соединения с магическими контурами», служили ей инструментом получения энергии из воздуха, то есть — источником питания. Они поглощали магическую энергию, и, если верить Шви, засечь это было невозможно, однако «хвосты» всегда должны были быть открытыми.

Рику недовольно поскреб в затылке и обреченно подытожил:

— Ладно, будем гнуть линию, что это украшения. Повторяю еще раз: если тебя разоблачат, то ты не сможешь понять, что такое «душа». Так что уж постарайся вести себя как человек.

— Д-да... Поняла.

Собравшись с духом, он двинулся по туннелю к поселению.

— О, Ри... — воскликнул мальчик, отворивший ворота, но Рику тут же приложил указательный палец к губам, и тот продолжил уже шепотом: — С возвращением... Все за вас сильно переживали, — тут он заметил Шви и озадаченно уставился на нее.

Рику снова жестом показал ему быть потише и прошел сквозь ворота. Стараясь не шуметь, он начал подниматься к себе по лестнице. Даже Шви заметила, что он избегает встречи с односельчанами.

— Рику, ты боишься. Это... из-за меня? — спросила она.

— Да, из-за тебя тоже. Но по большей части я сейчас... — начал Рику, но не договорил. Поселение огласил гневный вопль:

— РИ-И-И-И-И И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-И-КУ!!!

Все, что он успел, это прикрыть руками голову.

За воплем последовал нокаутирующий удар, но не в голову, как ожидал Рику, а под дых — разъяренная Корон с разбегу заехала ему коленом в живот. Не в силах дышать от боли, он согнулся пополам и едва не упал на землю, но та успела схватить его за воротник и начала отповедь:

— Ты совсем сдурел?! Пропал на целых пять дней, все поселение на уши поставил! — кричала она, мотая его из стороны в сторону. Рику при всем желании не мог объясниться, и ему оставалось лишь беспомощно пускать изо рта пену. Но вдруг Корон застыла. — А это кто?! Какая милашка!!! 

Выпустив Рику из рук, она заключила Шви в удушающие объятия и довольно заулыбалась. Освобожденный Рику зашелся в приступе кашля.

— Ах во-от оно что! Ну так бы и сказал, что уехал за невестой! 

— Корон, включи мозги. Кто в наше время поедет в пятидневное путешествие на поиски невесты? — сухо осадил ее Рику, но та лишь игриво ткнула в него локтем.

— Ой, да ладно тебе стесняться!  Делать детей в наше время — задача первостепенной важности. Даже пропитание — и то на втором месте. Ну а на третьем и четвертом — снова делать детей!

«Чья бы корова мычала», — едва не вырвалось у Рику, но он благоразумно заставил себя промолчать. А названая сестра продолжала:

— Я уж было начала волноваться, что тебе это совсем не интересно. Все, не буду ваммешать, марш в баню! Уж там-то у вас все пройдет как по маслу...

— Ты больная?! Прекрати немедленно! — взбесился Рику, увидев, как Корон энергично водит кольцом из указательного и большого пальцев одной руки вдоль указательного пальца другой. — Обычно в таких ситуациях вовсе не об этом думают, а, к примеру, что это сирота, единственная выжившая после уничтожения ее поселения!

Слова Рику привели Корон в чувство, и она перестала ерничать.

— Это правда?.. — тихо спросила она.

Рику запоздало подумал, что не стоило вдаваться в такие подробности, но было уже поздно — теперь придется гнуть эту линию до конца.

— Я узнал, пока расшифровывал карту, что в двух с половиной днях пути отсюда произошло сражение. Там вроде бы тоже кто-то жил, вот я и решил проверить.

Он не врал. Согласно той карте, в результате сражения между гномами и демониями действительно было уничтожено одно человеческое поселение — правда, два года назад. Но гномий язык здесь знал только Рику, поэтому до правды никто не докопается.

Однако Корон это не убедило.

— Тогда не стоило ехать одному!

Рику, ожидая этого упрека, покачал головой в ответ:

— Чем больше людей, тем больше риск. Если бы я сказал, что еду один...

— Конечно, мы бы тебя не пустили! Вот вечно ты так... Подумал бы хоть о сестре. Представляешь, сколько я за эти пять дней себе язв нажила?..

Рику только теперь заметил, как опухли у Корон уголки глаз, и его сердце сжалось. Он чувствовал себя виноватым перед искренне переживавшей за него приемной сестрой, но все равно не мог сказать ей правду.

Корон тяжело вздохнула и повернулась к Шви.

— Извини. Тебе, наверное, пришлось очень нелегко. Как тебя зовут?

— Шви... — назвалась та тихим, робким голосом, как договорились они с Рику, и спряталась у него за спиной. Корон радостно кивнула.

— Ясно. Не бойся, теперь ты в безопасности. Хорошо, что Рику с тобой. Кстати, а как вы встретились? 

Рику понимал, что в этом вопросе не было подвоха — Корон просто пыталась познакомиться поближе и завязать разговор. Или, быть может, она удивилась, что девочка, только что потерявшая дом, так спокойна.

Шви на мгновение растерялась, и Рику взглядом попытался намекнуть ей, чтобы та ему подыграла. Но Шви была экс-макиной и намеков не понимала.

— Шви... поцелуй... заниматься... сексом...

Интересно, хоть кто-нибудь догадался бы растолковать эту фразу как «Шви поцеловала Рику и попросила заняться с ней сексом»?

Корон грозно сверкнула глазами и, засучив рукава, повернулась к Рику.

— Нет, подожди!.. Ты не!.. — только и успел выкрикнуть он, как по пещере разнесся оглушительный звук удара и следом нечеловеческий вопль:

— Хоть бы сперва ее в безопасное место отвел!!!

И Рику вырубился.

* * *

«Наш командир совратил несовершеннолетнюю беженку, которая только что потеряла дом» — вот такой слух мигом разошелся среди жителей поселения и стал предметом жарких споров.

— Нет, Рику тут прав. В нашей ситуации в любом месте, в любое время — если есть возможность, то, значит, надо пользоваться.

— Нет! Он должен был сначала получить ее согласие!

— Погоди! А кто тебе сказал, что она была не согласна?

— Верится с трудом...

Люди обсуждали совсем не то, что смущало в этой ситуации самого Рику. Например, никому не казалось странным, что Шви была несовершеннолетней. Интересно, это все сошли с ума или только он один? Известно, что от войны у людей мутнеет рассудок, но не до такой же степени. Похоже, это поселение уже переступило черту...

Пройдясь немного по округе и наслушавшись от жителей как похвал, так и нахватавшись презрительных взглядов, Рику направился в свое жилище и по дороге тихонько, чтобы никто не услышал, шепнул Шви:

— Что ж ты меня не пощадила, а?

— Не... поняла? — склонила голову набок Шви, искренне не подозревая, что ее обвиняют в редком коварстве.

— Ты же хотела «узнать мою душу», так? То есть, в твоем понимании, соблазнить, — сказал Рику, вспоминая подробности их встречи. — Не могла, что ли, принять облик повзрослее?!

«Тогда бы я не выглядел извращенцем», — сердито думал он.

— Этот облик, — не моргнув глазом, заявила Шви, — подобран под вкусы... человеческого самца... Рику.

— Значит, и ты меня в педофилы записываешь?! Вообще-то мне нравятся куда более фигуристые девушки...

— Неправда, — отрезала Шви. — В таком случае... почему ты... не совокупляешься... с той самкой... по имени... Корон?

«Итак, — задумался Рику, — железяка только что заклеймила меня педофилом, да еще и использовала Корон в качестве доказательства. На что мне разозлиться первым делом?»

— Все человеческие самцы... предпочитают самок... помоложе, — добавила экс-макина.

— Вот только обобщать не надо! У людей разные вкусы и предпочтения.

— Протест... Среди животных... репродуктивного возраста... более молодые особи... имеют преимущество. Закон... природы.

Ах ты ж... Рику понимал, что у экс-макин нет эмоций, но ему показалось, что девчонка смотрит на него с издевкой.

— Я... не обладаю... субъективным мнением. Люди любят... самок репродуктивного возраста... помоложе. Это... факт, — подытожила она.

— Ох, огребу я еще из-за тебя проблем... — устало проговорил Рику, продолжая ловить на себе неодобрительные взгляды прохожих. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем они наконец добрались до его жилища.

* * *

Это был безумно длинный день. Заполучить то, ради чего Рику, рискуя жизнью, отправился в поход, так и не удалось, но взамен он получил бомбу замедленного действия. Та в данный момент рассматривала его жилище.

— Ты тут... живешь?

— Удивлена, как тут убого?

— Удивлена... как тут... здорово.

Рику усмехнулся, гадая, знают ли машины, что такое сарказм. Увидев ужин, заботливо разложенный Корон на скатерти на полу, он принялся за еду — ему не терпелось поскорее набить желудок и забыться сном.

— Что ты... делаешь?

— Вам, экс-макинам, об этом заботиться не нужно, но люди умирают, если не едят, — устало объяснил Рику, не переставая орудовать вилкой. — Так что я поем и завалюсь спать. А ты веди себя тихо.

— Да, поняла... Буду вести себя... тихо, — повторила за ним Шви и стала изучать разбросанные по помещению карты и инструменты. А затем вдруг предложила:

— Рику... давай... поиграем.

— В смысле? — напрягся тот, застыв с вилкой в руке.

Шви указала на полку шкафа — там лежала старая шахматная доска, которая была с ним еще с тех времен, когда он жил в своем родном поселении.

— Ну уж нет, — коротко отрезал он, бросив в сторону доски еще более мрачный, чем обычно, взгляд. — В тот раз я согласился, потому что у меня не было выбора. Игры — это глупые детские забавы.

— Почему?..

— Потому что реальная жизнь куда сложнее, чем игры.

В ней нет правил, нет победителей и проигравших — есть только выжившие и погибшие. И в таком мире...

— ...У меня нет времени, которое можно было бы так бессмысленно тратить на детские развлечения.

— А если... со смыслом? — спросила Шви. Она уже достала шахматный набор с полки и расставляла фигуры по местам. — Если ты... победишь... я раскрою... нужную тебе... информацию.

— Что?..

— Например... причину войны... или условия... ее завершения.

Рику колебался лишь секунду.

— Ха! Бред какой...

Причина войны или условия ее завершения? Да какое ему до этого дело? Война длится целую вечность — узнай он сейчас причину, отменит ли это факт того, что она все еще продолжается? Условия завершения? Если бы они были в принципе выполнимы, весь этот ад давно бы уже прекратился. Ведь разве могут люди сделать то, что не под силу всемогущим тварям, считающим себя хозяевами мира? Рику железно решил, что даже знать об этом — пустая трата времени. Излишний оптимизм ведет лишь к более глубокому отчаянию. Слепые надежды людей на то, что война когда-нибудь кончится, были нерушимы. Но стоит им придать обоснование, которое есть хоть малейший шанс опровергнуть, — то у них не останется ничего, кроме грязного, уродливого, гниющего мира. Тогда будет заколочен последний гвоздь в гроб человечества. А значит...

— Мне это неинтересно. Я хочу лишь знать, — сказал Рику и прищурился, указывая вилкой на Шви, — способ выжить. И больше ничего, — в конце концов, перед ним была одна из тех, кто загнал людей в угол, заставив влачить жалкое существование. — Если я выиграю, ты раскроешь мне все знания и технологии экс-макин.

Без этого людям не выжить в будущем... Хотя нет — они пригодятся уже сейчас.

— Мм... Хорошо, — кивнула Шви. В ее голосе послышалась грусть.

— А если проиграю я? — насмешливо осведомился Рику. Наверняка у нее были какие-то свои, машинные планы на его счет.

— Общение, — просто ответила та и взглянула в его черные глаза. — Хочу узнать... «душу». Хочу понять... что ты называешь... душой. Это... мое условие.

— Я ведь говорил, что это необъяснимое понятие, которое можно только прочувствовать на себе.

— Да. Это я... и пытаюсь... сделать. Помоги мне.

— Ладно... — сдался Рику, убрал со скатерти еду и уселся перед шахматной доской.

Началась игра.

Рику впервые за полгода всерьез включил мозги, размышляя о следующем. Честно победить экс-макину в игре, зависящей от аналитических способностей игроков, невозможно. Но Шви не понимала «души», а значит, не умела читать между строк. То есть некоторые факторы были все же неподвластны ее вычислительным способностям. Сосредоточившись на одной только шахматной доске, Рику не выиграть. А вот какие-нибудь психологические уловки могли сработать.

— Шах, — усмехнулся Рику, когда она сразу же попалась в очевидную ловушку, поставленную им.

— Шах... — повторила тут же Шви, выходя из-под угрозы и контратакуя в ответ.

Как там говорилось: «Один прием не срабатывает против экс-макин дважды»? Похоже, это была чистая правда. Что же делать? Все просто: менять стратегию каждый ход, не повторяясь. Если противнику не знакомы понятия «уловка» и «блеф», то набор стратегий просто бесконечен. Посмотрим, сможет ли машина просчитать бесконечность.

Усталость Рику как рукой сняло. Мозг его аж вскипел от бурной деятельности.

— Рику, ты... улыбаешься, — вдруг сказала Шви.

— Что?.. — он удивленно раскрыл глаза и невольно коснулся своего лица. И правда — уголки его рта были приподняты, что огорошило его еще сильнее.

Шви, словно не замечая замешательства Рику, сделала очередной ход.

— Во время игры... ты... настоящий.

«Не смей! Не слушай ее, не спрашивай, не обращай внимания!» — мысленно взмолился Рику, но его губы сами выговорили:

— Ты... о чем?..

— О «душе»...

Щелк.

— В этом мире... люди... теоретически... не могут... выжить.

Треск.

— Все дело... в их душе... Я хочу... понять твою.

— Ты...

В груди Рику что-то звонко хрустнуло...

— ...издеваешься?

...и сломалось.

Он опомнился уже рядом со Шви, когда обнаружил, что держит ее за горло в воздухе и стискивает ее шею до боли в пальцах. Его яростное усилие было для экс-макины не серьезней комариного укуса, и та просто молча смотрела на него. В стеклянных глазах Шви Рику увидел отражение собственных глаз — черных и безжизненных.

— Похоже, до тебя до сих пор не дошло, в каком положении ты находишься?

Слишком поздно Рику осознал, что раздавшийся хруст был звуком окончательно сломавшегося замка на его сердце. Осознав наличие этого оружия массового уничтожения, он спрятал вглубь себя и крепко-накрепко запер все воспоминания и эмоции: ненависть, гнев, презрение, горечь, обиду, злобу, злобу, злобу, злобу, злобу, злобу, унижение... — все, что скопилось в нем до предела. Но он сделал это насилу, слишком беспечно и беспощадно, и замок на его сердце, не выдержав тяжкого груза, все-таки сломался.

Разум вопрошал: «Кто перед тобой?» Ответ был очевиден: одна из тех, кто испокон веков истреблял человечество.

Чувства кричали: «Как ты можешь так спокойно разговаривать с ней?» А ведь если вдуматься — и правда.

— Вы убиваете нас, отнимаете у нас все с незапамятных времен, и вам еще интересно, что мы чувствуем?! Душа вам, видите ли, интересна! Хорошо, будет тебе душа. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ ВСЕ СДОХЛИ!

Косточки пальцев пугающе захрустели. Еще чуть-чуть, и он их сломает. Что-то внутри него спросило: «А смысл?» Но разум и сердце вместе заглушили этот протест: «Заткнись и не вмешивайся!»

— Ха... ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Ну как тут не смеяться — впервые разум и сердце были в чем-то согласны! Раз так, то даже и пальцев не жалко.

— Ты хоть представляешь, сколько людей погибло из-за вас? — проревел Рику, срываясь на хрип. — Скольких вы убили? Скольких...

«... пришлось убить мне...»

— Прости... — пролепетала Шви.

«Да что толку мне от твоих извинений?» — хотел было вскричать Рику, но та тихонько коснулась его щеки.

— Я сказала... что-то плохое... от чего ты... заплакал...

Заплакал? Рику перевел взгляд на ладонь Шви и увидел, что та вся мокрая от слез.

— Твоя душа... требует убить меня. Я поняла, — сказала она, и от следующих ее слов у Рику перехватило дыхание. — Я... отключена... от кластера.

Она намекала, что остальные экс-макины ни о чем не узнают.

Вдруг Шви раскрыла свой корпус в районе груди и указала пальцем на тускло мерцающую внутри деталь.

— Ударь сюда... вилкой... и я... умру, — произнесла она, но тут же задумчиво склонила голову набок. — Хотя нет... я же... неживая... Сломаюсь... без возможности... восстановления. Не бойся... все в порядке, — безмятежно добавила она. — Ведь я сама хотела понять... душу. Ты можешь убить меня... если так хочет... твоя душа, — невозмутимо закончила Шви, глядя в его ожившие, бешено искрящиеся глаза.

Ха-ха.

«Это шутка такая, да, Рику? Ты только и можешь, что сваливать вину на других. Как низко ты вообще можешь пасть? Никто не спорит, что первопричина всему — Великая война, которую затеяли другие расы. Но как насчет тех сорока восьми погибших? Чад, Антон, Элмер, Кори, Дейл, Сирис, Эд, Даррел, Дэйв, Лакус, Вин, Эрик, Чарли, Томсон, Синта, Ян, Заза, Зарго, Клей, Горо, Питер, Артур, Молг, Кимми, Датт, Серил, Уиджи, Уолли, Кен, Сэвидж, Лерой, Попо, Култон, Рут, Сигурэ, Сяо, Вульф, Барт, Ассо, Кенвуд, Пэйл, Ахад, Хаунд, Балров, Масаси, Мемеган, Карим... и Иван — кто обрек их на смерть? Как ты собираешься оправдываться за это? Виноват во всем только ты!»

Рику медленно ослабил хватку, и Шви с глухим шлепком осела на пол. Не выдержав прямого взгляда ее стеклянных глаз, Рику отвернулся.

— Спать, — только и буркнул он и рухнул на покрытую соломой кровать.

— Почему... ты не убил... меня? — послышался озадаченный голос Шви.

— Откуда мне знать?! Сам не понимаю. Прошу тебя, просто отвали!

Почему он не убил ее? Можно было придумать сколько угодно причин: «Я не такой, как вы», «Это не вернет погибших», «Это ничего не решит», — если нужен красивый предлог, Рику мог сочинить их бесчисленное множество. Но его уже тошнило от лжи. Он не имел права говорить от лица тех, кто отдал ради него свои жизни. Он мог сколько угодно раз приказывать другим умереть, но убить кого-нибудь самому у него была кишка тонка.

— Прости... меня, — сдавленным голосом сказала Шви. Похоже, она опять все не так поняла.

Шви снова и снова извинялась, а Рику изнутри все сильнее пожирало чувство вины. Он смертельно устал, он уже ничего не понимал — слишком много всего произошло.

— Держись так, чтобы я тебя видел. Если хоть пальцем тронешь кого-нибудь из наших...

— Д-да... Поняла, — послушно отозвалась Шви, от чего у Рику стало еще тяжелее на сердце.

«Чего я вообще пытаюсь добиться?..» — спросил он сам себя, в глубине души уже зная ответ.

Его план провалился: к какой бы хитрости он ни прибегнул, установить дружественные отношения с экс-макинами — непосредственными виновниками бедственного положения людей — было немыслимо. А если бы у Рику это получилось, то он сам перестал бы быть человеком и превратился бы в еще более бездушную и расчетливую машину, чем та, что сейчас сидит в его жилище и переживает за него.

Уняв эмоции, он продолжил размышлять. Разумнее всего было бы в самом деле убить ее здесь — слишком много непредсказуемых факторов. Где гарантия, что она действительно отключена от кластера? И вообще, правда ли ее можно убить — что, если она блефует или проверяет его?

«И осознавая все эти опасности, ты только что ее отпустил?», — начал было корить себя Рику, но тут же остановился. Он чувствовал, что в словах Шви не было обмана, но все же что-то было не так.

«Рику, признайся себе: тут все не так».

— Хочешь понять человеческую душу? Да я и сам был бы не прочь... — смыкая тяжелые веки, пробормотал он.

— Рику?.. — донесся непонимающий голос Шви, но навалившаяся усталость уже унесла его разум в мир снов...

* * *

Его разбудил легкий стук в дверь.

— Рику!  Я знаю, что ты устал, но у меня к тебе дело, — раздался бодрый девичий голос, а затем послышался звук открывающейся двери. — Ой!  Простите! Вот я балда! Все-все, не буду вам мешать! — скрип закрываемой двери сменился удаляющимися шагами.

Что это было? Пытаясь понять, что произошло, Рику с усилием разлепил веки.

Первым, что он увидел, было лицо Шви. Та сидела на нем верхом и пристально смотрела Рику в глаза.

Наступило тяжелое молчание. Потом Рику спросил:

— Можно поинтересоваться, что ты делаешь?

«Сколько же я проспал? Хотя какая разница. Сначала она предлагала убить себя, а теперь вот это. Да что у нее на уме?»

— Ты сказал... держаться так... чтобы ты меня... видел. Но потом ты... закрыл глаза, — ответила девочка-машина, а затем добавила, как показалось Рику, с гордостью: — «Чтобы я тебя видел»... иносказательное... выражение. Предположительный смысл... чтобы ты... знал, где я.

— Та-ак... И?

— Во сне... люди... осязают, а значит... ты меня... ощущаешь... и знаешь... где я.

Судя по довольному выражению лица, она была уверена в правильности своего умозаключения и теперь ожидала похвалы за то, что сумела разгадать скрытый смысл человеческих слов.

— Я имел в виду, чтобы ты не выходила наружу, — расстроил ее Рику.

— Непонятно... — удивленно пробормотала Шви. — Но как... ты можешь... видеть меня... с закрытыми глазами? — спросила она, явно сбитая с толку отсутствием логики.

— Ах да, забыла! — снова раздался из-за двери голос Корон. — Извините, что прерываю ваши утехи...

— Никакими утехами мы не занимаемся! Чего тебе?

— Видите ли... Может, вам лучше сначала в баню? Особенно Шви — ты же столько пережила... Если хочешь, я могу помочь тебе помыться! 

Рику и Шви обменялись взглядами. «Уж хоть в этот раз подыграй мне», — говорил умоляющий взгляд Рику. Шви, похоже, все поняла и энергично замотала головой.

— Рику сказал... не показывать свое тело... никому... кроме него, — бодро отозвалась она.

«Наверное, все-таки следовало ее убить», — обреченно подумал Рику.

— Ага-а!  — судя по голосу, Корон расплылась в довольной улыбке. — Да ты уже успел ее охмурить! Какой же ты у меня все-таки шустрый, братишка! 

— Корон, пожалуйста, по-человечески прошу: завязывай со своими...

— Ну, тогда ты и сам со всем справишься! Сейчас я из бани народ разгоню, так что смотри не упусти свой ша-а-а-анс!

Из-за двери высунулись руки Корон, показывая уже знакомый похабный жест.

— Будь добра, свали отсюда! — прикрикнул на нее Рику, и Корон как ветром сдуло.

Не выспавшийся Рику и оседлавшая его Шви снова остались наедине.

— Ты слезать вообще собираешься?

— Мм...

Шви повиновалась, а Рику погрузился в невеселые раздумья. Отнекиваться теперь уже было бессмысленно — отныне для всех он любитель маленьких девочек, угнавший сироту-беженку в сексуальное рабство. Единственным утешением было лишь то, что это все же лучше, чем если бы все узнали, что он привел в поселение экс-макину.

— Скажи, у тебя с едой и мытьем проблем не будет?

Раз уж они собирались выдавать ее за человека, ей придется имитировать человеческую деятельность.

— Смогу ли я... притворяться... человеком?

— Почему такие вещи ты вот сразу понимаешь, а когда нужно...

Рику начал подозревать, что Шви временами прикидывается дурочкой специально, но с выводами решил не торопиться.

— Мне пища... не нужна. Можно не переводить на меня... ценные ресурсы.

Она еще и принимает во внимание их нужды? Значит, все-таки... Нет, пока рано судить.

— Если ты совсем ничего не будешь есть, у людей возникнут подозрения. Так что делай вид, что у тебя слабый аппетит. Еду глотать сможешь?

— Да... Но... переваривать ее... смысла нет.

— Я буду отдавать тебе часть своей порции, так что расход ресурсов не увеличится. И еще! — поспешно перебил он пытавшуюся возражать Шви. — С водой у тебя как?

— Без... проблем. Я... водостойкая... пылестойкая, морозостойкая, огнеупорная, взрывоупорная, магоупорная, духоупорная...

— Ну вы, экс-макины, даете... Значит, будешь только делать вид, что моешься.

— Но не... грязестойкая.

— Взрывы тебе нипочем, а грязи боишься? Как-то непрактично для машины.

— Есть инструмент... очистки. Но он работает... с помощью духов. А ты сказал... таким... не пользоваться, — пояснила Шви, состроив, как показалось Рику, обиженную гримасу.

— Ладно, черт с тобой. Корон сказала, что прогонит людей из бани, — грех будет этим не воспользоваться.

— То есть... ты... меня вымоешь, — довольно кивнула Шви.

Рику схватился за голову.

— Да с какого перепугу?.. Ты ведь не ребенок, сама можешь.

Шви наставительно оттопырила указательный пальчик:

— Первое... Ты... сам сказал... что грех... не воспользоваться.

Ну-ну...

— Второе... Я не смогу... сама вымыться... полностью. Всегда пользовалась... очистным устройством.

Но решающим оказался последний аргумент девочки:

— Третье... Предположу, почему... ты отказываешься... мыться вместе. Все-таки тебя... возбуждают... маленькие...

— Ладно, хватит. Я понял. Идем!

Рику с усилием поднял свое разбитое тело с лежанки. Состязаться с машиной в логических спорах было так себе занятием.

* * *

Рику швырнул раскаленный докрасна камень в большой чан с водой, и тесная банька тут же наполнилась водяным паром. С помощью него и обильно выделяемого пота люди очищали тела от грязи, а затем смывали ее холодной водой. Поскольку Шви не потела, то Рику пришлось оттирать грязь с ее механических частей тряпкой, смоченной в теплой воде.

Снова увидев Шви вблизи, он поразился, как сложно устроен ее корпус. Рику доводилось видеть гномьи механизмы, работающие на магических духах, но оголенные детали на теле девочки были настолько замысловаты, что он лишь завороженно разглядывал их, не имея ни малейшего представления, как они работают. Действительно, по части технологий экс-макинам не было равных.

— Рику... роботы... твой фетиш?

— С виду вроде бы умная машина, а делаешь такие глупые и однобокие предположения... — огорченно вздохнул Рику.

— Людей... сложно понять... из-за «души», — словно оправдываясь, ответила Шви. — Математическая... сингулярность^[7].

Некоторое время они продолжали водные процедуры в неловком молчании.

— Рику... давай... поиграем, — предложила вдруг Шви.

— Прямо здесь? С чего вдруг?

— С того... что мне... скучно? — в голосе Шви слышалась неуверенность в том, что она правильно использовала незнакомое ей слово.

— Ладно, давай... Только без магии. Но доски-то... — Рику не договорил, увидев, как Шви, будто заранее подготовившись к возражениям, достает из-под полы своей накидки шахматную доску.

— Хорошо, сыграем... Но поскольку я тут еще занят мытьем твоих волос, давай без ограничения времени на ход.

Спустя несколько минут игры Рику взмолился:

— Гмм... Блин, волос у тебя тут немерено, все время приходится отвлекаться. Может, хоть немножечко поддашься? — Он старательно мочалил ей волосы одной рукой и одновременно размышлял над ходом.

— Прости меня... — ни с того ни с сего произнесла Шви.

— За что? — Рику сделал вид, что не понял, о чем она.

— Я сделала... поисковый запрос, — пояснила экс-макина с нотками вины в голосе. — Агрессору нелогично... спрашивать о душе... у жертвы. Получить искренний ответ... невозможно.

«Агрессор» и «жертва». Рику не думал услышать такие слова от бездушной машины. Еще более неожиданным стал легкий укол совести за то, что он считал Шви таковой.

— Ну да, — сказал Рику, словно пытаясь отвлечься от этих мыслей. — У людей это называется отсутствием такта.

— Я... не человек, но... тактовый генератор...^[8] у меня есть.

— Это немного другое... — с усмешкой вздохнул Рику.

— В любом случае... я не... хотела, — серьезно продолжала Шви.

Рику не ответил. Девочка добавила:

— Я правда... хочу понять... твою душу... Честно.

Рику решил поверить тому, что видел: что неровный тон ее голоса и правда означает, что она расстроена и переживает.

Он снова вздохнул.

— Забудь... Я тоже зря вспылил.

Тогда, в разговоре о душе, Рику не смог совладать с эмоциями, но одно он понимал точно — ничто не оправдывало того, что он ей наговорил. Хотя Шви, возможно, искренне извинялась за роль своей расы в притеснении человечества, обвинять ее во всех грехах было несправедливо. Но, с другой стороны, не извиняться перед ним было бы еще более несправедливо.

Что же все-таки на него нашло? Обычно Рику не составляло труда сдерживаться, так почему же в тот раз он потерял самообладание? Шви ведь не сказала и не сделала ничего особенного. Что же тогда...

— Давать волю эмоциям... нельзя? — спросила вдруг Шви у глубоко задумавшегося Рику.

— Нет. Потому что даже если им поддаться и, например, врезать кому-нибудь со злости, это все равно ничего не решит.

— Ты... хочешь мне... врезать?

— Это была фигура речи. Или нет... Сказать по правде, я и сам уже ничего не понимаю.

Снова наступила тишина. Ее нарушали лишь убаюкивающее журчание воды да постукивание передвигаемых фигур. Молчание опять прервала Шви.

— Почему ты... закрываешь... душу?

— Послушай, а ты точно чувствуешь себя виноватой? Нельзя же спрашивать все, что в голову взбредет... — чуть было не сорвался снова Рику, но, взглянув в алые, похожие на два стеклянных шарика, глаза Шви, осекся. Непохоже было, что «бездушная машина» (оставим на время вопрос, была ли она на самом деле бездушной) руководствовалась недобросовестными мотивами — что-то убеждало Рику, что она действительно просто хотела его понять.

Он тяжело вздохнул. Раздался мысленный щелчок, и перед Шви предстал не рассудительный, расчетливый и бесстрастный Рику — а настоящий, живой, с душой и чувствами, за которым имело смысл наблюдать.

— Потому что иначе в этом мире не выжить... — печально ответил он.

Стоило Рику закрыть глаза, как во всех красках перед ним предстала безрадостная картина: багровое небо и выжженная земля, до самого горизонта укрытая сугробами бледно светящегося яда. Даже просто выйти наружу без противогаза означало неминуемую смерть от черного пепла и ледяного ветра. Может, этот мир и сам был уже мертв...

— Это все... из-за нас?..

— Не знаю я... — Рику на самом деле ничего уже не понимал. Более того... — Нет разницы, кто виноват, — факт в том, что мир неправильный, если людям для выживания приходится либо закрывать ото всех свои души, либо сходить с ума.

— «Неправильный»... Почему?.. — словно издеваясь, спросила Шви. Рику чуть не расхохотался: ведь и правда, если подумать, что в нынешнем устройстве мира было неправильно?.. Даже наоборот.

— Ну да, сильные выживают, слабые умирают — все логично, никаких тебе скрытых смыслов или причин. Мир устроен просто. Может, воспринимать такое мироустройство как нечто «неправильное» — и значит обладать душой, черт его знает... — горько подытожил Рику, и, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, снова принялся мыть волосы девочки.

— Я хочу понять... твою душу... — тихонько проговорила Шви. — Но... не хочу... делать тебе... больно. Как мне... быть?

Рику насторожился.

— А что это ты так обо мне забеспокоилась? Что мешает тебе, как вчера, не считаться с моими чувствами?

— Прости... меня...

— Да ладно, проехали — что было, то было. Но все же, какой тебе смысл так печься обо мне?

Смысла не было. Будь вместо него кто-то другой, то была бы опасность, что со Шви перестанут общаться. Но в отношении Рику этого можно было не бояться, даже наоборот — стоило бить по самому больному, чтобы вызвать искренние эмоции.

— Не знаю...

Рику нахмурился. Эта механическая девочка впервые за их знакомство не смогла внятно ответить на вопрос.

— Не знаю... Но по возможности... не хочу... причинять тебе... вред.

— Ого... Не хочешь лишний раз доставлять стресс подопытному, чтобы соблюсти чистоту эксперимента? — полушутливо озвучил он наиболее логичный вариант, пришедший ему на ум.

— Наверное... нет. К тому же... я не знаю... почему... — Шви вдруг опустила голову, — но то... что ты сейчас сказал... было неприятно.

Подозрения Рику окончательно сменились уверенностью. Он все правильно понял в момент их встречи — эта механическая девочка по имени Шви была сломана по полной программе. Последняя ее реплика, без сомнений, выражала обиду, даже если сама она не отдавала себе в этом отчет. Экс-макине, не понимающей, что такое душа, — обидно?!

— Скажи... Ты ведь отключена от кластера — то есть, не связана с остальными машинами. Правильно?

— Мм... — кивнула Шви.

Рику помнил, что она рассказывала: с ней случился «рекурсивный парадокс» — сбой в логических цепях. Пытаться ответить на вопросы вроде: «Кто я такой?», «Что делает меня самим собой?» — весьма сложная задачка для существа, не обладающего «душой» и не привыкшего рассуждать о подобного рода вещах. Как ни крути, отключить Шви от кластера было правильным решением.

— Значит, чтобы вернуться в свой кластер, тебе нужно понять, что такое «душа». Но это не имеет никакого отношения к тому...

— Мм?.. Я... не вернусь.

Не вернется?

— Не понял. Кто тогда приказал тебе понять, что такое душа?

— Приказал?.. Никто... Мне стало просто... интересно.

— Интересно? Но ведь интерес — тоже эмоция, свойство души, а ты — экс-макина... — окончательно запутался Рику.

Шви ошарашенно застыла.

— Не... понимаю...

— Чего?

— Не... понимаю... Ты... прав... Но я не нахожу... причины вернуться. Почему?

— Мне-то откуда знать? — поморщился Рику, а Шви начала бормотать под нос:

— Список возможных ответов... «Мне все равно», «мне хватает Рику», «мне неинтересно», «нет смысла», «не имеет отношения», «не хочу синхронизироваться», «анализ важнее», «не анализ, а понимание», <ошибка>, <ошибка>, <ошибка>, <ошибка>...

— Эй! Эй-эй-эй! Из тебя дым пошел! — запаниковал Рику, наблюдая за тем, как с тела Шви с шипением стала испаряться вода.

Пару секунд спустя она резко повернулась к Рику и кивнула, словно укрепившись в каком-то решении.

— Вывод. Кажется... я просто не хочу... возвращаться.

— Кажется ей... — усмехнулся он. Шви вела себя все более и более странно.

— Кстати... тебе шах и мат.

Черт.

— Так нечестно! Я отвлекся на разговор и потерял концентрацию. Давай заново.

— Угу... — кивнула ему экс-макина с таким выражением лица, что Рику снова стало не по себе — возможно ли состроить такую радостную гримасу только при помощи логики и вычислений?..

— Хочу заметить, — с усталостью в голосе проговорил Рику, — волосы все-таки у тебя чересчур длинные. Мыть их — труд каторжный... Да еще и голова так нагрелась, что пар идет...

— Если тебе... больше нравятся... короткие... то я... остригу их.

— Да не надо... И кто же ты все-таки такая?.. — пробормотал Рику, но мысленно возразил самому себе: «Что тебе неясно? Это экс-макина, а не человек. Она кромсает своих врагов, не задумываясь, и ничем не отличается от представителей остальных рас, что истязают человечество. С ней всегда надо быть настороже». Это были слова разума. И все же девочка, которую вдруг стала волновать длина ее волос, перестала казаться ему столь бездушной.

Рику невольно улыбнулся.

* * *

Сколько же времени прошло с тех пор, как в поселение пришла Шви? Люди не вели календаря и потому не знали точно, но, по ее словам, прошло «около года».

«Неужели целый год?» — удивлялся про себя Рику. Казалось бы, выжить в ближайшие пару дней — и то задача крайне сложная, а тут...

— Слушай, а сколько всего в мире древних богов? — хмуро спросил он, подперев ладонью подбородок. Вместе со Шви они сидели в его крохотной каморке и играли в шахматы.

— В теории... бесчисленное множество. Столько же... сколько в мире понятий. Однако... есть условия... для их... воплощения. Большинство их... выполнить неспособны.

Рику поморщился, недовольный как запутанным ответом Шви, так и ее ходом на доске. Одним движением она расстроила его тщательно продуманный план, и все приходилось начинать заново.

— Значит, есть какой-нибудь «бог войны» или «бог леса»? — спросил он, мысленно напоминая себе: «Шахматная доска — как поле боя».

— Бог войны... Артош... — кивнула Шви, — создатель расы крылатых. Второй — Каинас... создатель эльфов.

Рику привычным жестом прервал ее — как всегда, когда они разговаривали о том о сем во время игры. Шви в очередной раз разбила в пух и прах стратегию Рику, и тому вдруг вспомнилось полузабытое детское ощущение, когда все его ходы, даже самые лучшие, меркли перед еще более искусными ходами непобедимого мальчика, самодовольно ухмылявшегося из темноты...

— А бог игр существует? — спросил он вдруг. Не то чтобы его это сильно интересовало, но Шви всерьез задумалась над ответом.

— Теоретически... существует... Но наличие эссенции... не подтверждено. Предположительно... не воплощен...

Рику мысленно усмехнулся: как быстро он привык к таким беседам со Шви.

На деталях он не заострил внимание, но суть была примерно такова: древние боги были ожившими идеями, а значит, покуда есть такое понятие, как «игра», есть и бог игр. Но для воплощения существовало некое условие — «эссенция», наличие которой позволяло богу обрести осязаемый облик.

— Проще говоря... сейчас его нигде нет, — сказала Шви, ставя ему шах и мат.

Очередное поражение. Рику вздохнул и поднялся из-за стола.

— Кстати, когда мы наедине, тебе не обязательно так разговаривать.

— Д-да... Но похоже... речевые и мыслительные... процессы стали... необратимы.

— Ага... А если попонятнее для простых смертных?

— Похоже... я... застряла в этом шаблоне.

«И снова „похоже“», — невесело подумал Рику, и они вместе вышли из его каморки.

Проходя по поселению, они могли наблюдать, как оно преобразилось. Рику краем глаза посмотрел на Шви и признался себе: с тех пор как она пришла, возможности людей существенно расширились. Пусть никто ее и не просил, но помощь Шви в расчетах и планировании позволила им повысить точность измерений и эффективность поисковых работ. Она помогла улучшить телескоп Корон и сделать склады более вместительными и удобными. Количество необходимых вылазок резко сократилось, а еды появилось столько, что ее теперь можно было запасать впрок. В результате...

— Здорово, Рику! Опять резвился со своей невестой у себя в каморке?

— Никакая она мне не невеста, лысый ты болван! Иди давай, пялься дальше в свой телескоп.

— Шви, милочка! Спасибо тебе, что поиграла с детишками!

Поселение будто расцвело: теперь у людей наконец появилась возможность нормально жить, не думая о смерти каждую секунду. Но Рику всеобщая радость заставила только помрачнеть: он-то понимал, что наступившая благодать — лишь затишье перед бурей. В любую минуту их мог стереть в пыль один из тех самых «богов» и даже не заметить этого. Возможно, уметь выкинуть из головы тревоги и наслаждаться временным спокойствием и было счастьем. Но этому счастью неизбежно придет конец — может, завтра или сегодня, а может, и прямо сейчас.

Рику мрачно размышлял, не дал ли он своим людям слишком много надежды. Но что ему было делать? Он ведь не мог сказать им, что все это тщетно, что во всем мире нет ни одного безопасного для них места, а война никогда не закончится. Такое Рику было не под силу.

— Здорово, командир! Хорош уже там свою невесту тискать, помог бы лучше течь в крыше залатать!

— В мозгах тебе течь залатать надо! В этом я тебе всегда рад помочь, — скалясь, засучил рукава Рику и бросился вдогонку за наглецом.

Шви остановилась, как вкопанная, и, не шелохнувшись, приготовилась терпеливо ждать его возвращения. И тут кто-то внезапно обнял ее со спины:

— Шви! Душечка! 

Шви молча обернулась и увидела лучезарно улыбающуюся Корон.

— А что это мы тут де-е-лаем? Ты же всегда вместе с Рику.

— Он не сказал... идти... за ним.

— Ах так! Тогда бросай своего глупого муженька, Шви, и выходи за меня! Кому он нужен, если оставляет такую невесту без присмотра!

— Рику... не глупый, — едва заметно надула губки Шви. Корон подозрительно прищурилась.

— Послушай-ка, Шви. Негоже о таких вещах говорить сестре, конечно...

— Рику сказал... что ты... ненастоящая сестра... и тебя можно... не слушать.

— А-ха-ха...  Ну я ему при случае еще объясню, кого тут не слушать...  Ну так вот! — Корон деловито кашлянула. — Можно поинтересоваться, чем вообще Рику тебя так привлек?

— Привлек?..

— Да ла-а-дно тебе прикидываться!  Я спрашиваю, за что ты его полюбила? Ты ведь прекрасно поняла, о чем я! 

Шви вдруг почувствовала, что волнуется, сама не понимая почему. Ей казалось, что она уже свыклась с ролью человека, однако это ощущение застало ее врасплох. Что-то подсказывало ей, что нарочито приветливый тон Корон был обманчив — на самом деле та проверяла ее.

Шви всерьез задумалась. Ей было еще очень далеко до разгадки тайны «души», а значит, и понятие «любовь» было пока недоступно.

— Не... знаю, — решила честно ответить она. — Мне была... интересна... его душа... и чувства.

В своем блоке памяти она нашла данные о дне их первой встречи: как она посмотрела ему в глаза и, увидев нечто, таящееся в их глубине, впервые задумалась о том, о чем экс-макине думать было нельзя. В ту же секунду кластер, зарегистрировав логические сбои, ее отключил.

— Ага... Так вот оно что...  Ясненько!  — И Корон с ходу дала определение поставившим Шви в тупик ощущениям: — Проще говоря, ты влюбилась в него с первого взгляда, так?

«Влюбилась»?

Шви ошеломленно округлила глаза.

— Все понятно!  — воскликнула Корон. — Он, конечно, не писаный красавец, да и характером, прямо скажем, не вышел... Но если ты с первого взгляда разглядела его душу, то тогда я могу спокойно доверить тебе своего братишку.  — И она удовлетворенно кивнула.

Шви не знала, что ответить на это. «Любовь с первого взгляда. Еще один термин, требующий анализа», — озадаченно подумала она. «Влюбиться», «полюбить», «любить» — с определением этих слов у нее до сих пор были проблемы, а тут еще и «любовь с первого взгляда» — разновидность любви, зависящая от времени. Быть может, ей так никогда и не удастся в полной мере понять...

— Эй, Корон! Ты там опять учишь ее всякой чепухе? — послышался голос Рику. Он уже разобрался с внезапно возникшим делом и возвращался к Шви.

— Какой ты грубый, братишка! Совсем не вежливо с твоей стороны! Когда это я учила ее чепухе?

— Например, когда наплела ей, что мне нравится большая грудь, и заставила подкладывать хлеб под одежду, неадекватная ты дурында!

— Неправда, я очень даже адекватная! Мы ведь когда-нибудь станем одной семьей! Я пекусь о том, чтобы вам не наскучили ваши половые...

— Пойдем отсюда! А не то заразишься от нее тупостью. И не общайся с ней больше.

— Разве... тупость... заразна? — удивилась Шви. Рику потянул ее за руку, тем самым подгоняя идти быстрее.

— Стой, Рику! Ты куда собрался?

— Пора бы ей уже самой добывать себе пищу. Буду учить ее охотиться.

Это, конечно же, было вранье. Экс-макина могла убить голыми руками даже демонию. И вообще, ее возраст — то есть время, прошедшее с момента создания, — по словам самой Шви, перевалил уже за 210 лет.

На самом деле Рику задумал отправиться туда, куда можно было добраться только с помощью невероятных способностей экс-макины, — но сказать об этом Корон, конечно же, не мог.

— Мы, скорее всего, задержимся, но будем недалеко.

— Опаньки! — хлопнула в ладоши Корон, словно ее осенило. — Хотите поразвлечься на природе! 

— А тебе за это время советую поменять мозги.

— Ой, жалко, ведь то, что снаружи, и природой-то назвать нельзя... Ну, главное, не отморозьте...

— Захлопнись ты уже, ненормальная! Идем, Шви, — процедил Рику, разворачиваясь.

Сам он, конечно же, не заметил того, что заметили другие, а в особенности Шви — Рику впервые назвал ее по имени.

В ее логических цепях возникли неизвестные ошибки, она почувствовала, как поднимается температура ее корпуса. Шви присвоила этим ошибкам высшую степень важности, и, сама не зная, почему, бережно сохранила их в своем блоке памяти.

* * *

Наконец ощутив твердую почву под ногами, Рику задумался о том, как же со Шви было удобно. Расстояние, которое на лошади, скача во весь опор и пренебрегая осторожностью, можно было преодолеть лишь за пять дней, а пешком перебежками из укрытия в укрытие — вообще только за месяц, Шви перемахнула на своих двоих всего за полдня.

— Вот и развалины эльфийского города...

В это самое место Рику намеревался попасть год назад. Здания крепости, словно сплетенные из стволов деревьев, были обрушены; тут и там виднелись пепелища. Но даже превратившись в руины, город все еще утопал в листве и походил скорее на цветущий сад. Удивительно, что на земле, отравленной черным пеплом, остались такие островки жизни под защитой древнего лесного бога. Вот какими были эльфы, дети Каинаса — для себя они сотворили райские кущи, а для всех остальных превратили мир в сущий ад.

Побродив какое-то время по городу, они направились к единственному сохранившему форму зданию.

— Библиотека? — предположил Рику.

— Похоже... на то. Лучше всего... уцелевшее... здание.

Очевидно, эльфы защищали его от атаки крылатых старательнее всего. По логике вещей этодолжна была быть какая-нибудь база, научный центр или склад.

— Да, скорее всего, библиотека или что-нибудь в этом духе.

Не найдя ничего, похожего на дверь, они протиснулись сквозь зазор между двух сплетенных деревьев. Внутреннее убранство здания было таким же причудливым, как и его вид снаружи. Все предметы, найденные ими, казались настолько необычными, что оставалось только гадать, для чего они нужны. Рику и Шви с трудом разыскали некое подобие книжных полок, но те оказались пустыми — похоже, все ценные рукописи вывезли заранее... Но Рику не выглядел огорченным.

— Для других это, быть может, и ненужный хлам, а для нас — настоящее сокровище... — заключил он, изучая брошенные на полу листы и порванные книги.

— Рику... ты знаешь... эльфийский? — спросила Шви, пока тот копался в бумагах...

— Гномий, эльфийский, фейский, демонийский, звервольфий — на каком языке тебе ответить? — невозмутимо уточнил Рику. Шви удивленно уставилась на него:

— Зачем... так много?

— Потому что иначе нам не выжить. Нужно уметь извлекать информацию из всего, что попадется под руку, — спокойно, без гнева объяснил Рику, но в его взгляде промелькнула странная искра. Шви узнала этот взгляд — с таким выражением лица он смотрел на шахматную доску, когда всерьез пытался победить.

— Пока людей стирали с лица земли, мы не сидели сложа руки: устно, письменно — как угодно мы собирали и передавали из поколения в поколение все, что нам удалось узнать о других расах, в особенности языки.

Казалось бы, Рику рассказывал о том, насколько люди слабы и что они могут лишь выживать, но в самой глубине его черных бесстрастных глаз светился яркий огонек. Именно он притягивал Шви с невероятной силой, именно его тайну она и хотела познать. «Не стоит недооценивать людей», — вот о чем говорили его глаза.

Но вскоре Шви, отойдя чуть поодаль, обнаружила нечто интересное и позвала:

— Рику... Рику...

Тот оторвал взгляд от книг и увидел, что каменная плита в полу около Шви вдруг сдвинулась и приподнялась. Шви легким движением подхватила ее и с грохотом откинула в сторону. Под плитой оказалась металлическая дверь.

Рику застыл в удивлении.

— Внизу... сильное маскировочное заклинание, — тихо объяснила Шви. — Нашла... скрытое... подземелье.

Глядя, как Шви держит одной рукой, словно пушинку, вырванную из пола стальную дверь, в десять раз превышающую ее по размерам, Рику лишь усмехнулся.

Они спустились вниз по длинной лестнице, но лишь после того, как Шви убедилась, что внизу им ничто не угрожает.

— Что это? — озадаченно спросил Рику, когда их взорам предстало неописуемое зрелище: в невероятных размеров зале рядами возвышались сотни огромных, причудливо изогнутых колонн. Все они были испещрены замысловатыми рисунками.

— 586 колонн... Узор... Печать благословения... Каинаса?.. Нет... — Шви попыталась было распознать знаки на колоннах, но лишь покачала головой. — Не совпадают... ни с какими... из известных мне... эльфийских... печатей и заклинаний.

— Даже ты не знаешь, что это? Видимо, какая-то совсем новая штуковина, которую создали или пытались создать эльфы. Впрочем, что бы они там ни придумали, нам от этого ни горячо, ни холодно — есть дела поважнее.

Людям было, в сущности, без разницы, какие новые орудия убийства изобрели другие расы — все одно, верная смерть.

Рику стер пыль с высокого камня, стоящего перед колоннами, и прочитал:

— «Аркасиам»... «Нулевое заклятие пустоты». «Реактор-прототип». Шви, есть идеи, что это?

— Результатов по запросу... не обнаружено. Никаких совпадений... с известными... артефактами... реагентами... или заклинаниями...

Рику не знал, что перед ним, но нутром чувствовал, что ничего хорошего от новой придумки эльфов ждать не стоит.

— Ладно, мы и так тут задержались. Посмотрим, остались ли еще какие-то документы, и сваливаем.

Шви кивнула и принялась собирать разбросанные по залу обрывки рукописей. Рику же стал изучать подобранный с пола лист бумаги.

— Что же это за штука такая, если даже имена разработчиков зашифрованы... — задумчиво произнес он и невольно вздрогнул.

* * *

План не задерживаться в руинах и поскорее вернуться домой оказался несбыточным.

— Попали мы с тобой... Такая погода точно не для прогулок.

Выйдя из библиотеки, они уже собирались было покинуть эльфийский город, но увидели, как к ним приближается буря смерти — так люди называли природное явление, возникающее при слишком обильном выпадении черного пепла. Взаимодействуя сам с собой, пепел закручивал потоки воздуха с бешеной скоростью и превращал их в мерцающий бледным светом ураган. При попадании в него не спасала уже никакая защита — смертоносный пепел проникал даже сквозь противогаз.

Им пришлось спешно вернуться в руины.

— Рику... что ты... обычно делаешь... в таких случаях? — спросила Шви, когда они укрылись в комнатке на верхнем этаже странной эльфийской библиотеки.

— Да ничего не делаю, просто пережидаю бурю в какой-нибудь пещере или среди руин. А если ничего подходящего поблизости нет, то копаю яму и прячусь в ней, — только и вздохнул Рику.

Бури смерти случались не так уж редко. По личному опыту он знал, что продлится она всего несколько часов, от силы — день. Ему уже не раз приходилось пережидать бурю, лежа в окопе сутки напролет. Главное, что его сейчас волновало, — это безопаснее ли здесь, чем в яме.

— Ну как? Чувствуешь что-нибудь живое поблизости?

— Мертвые духи... создают помехи.

— Ясно... Но, с другой стороны, тогда мы тоже по-своему защищены.

Буря смерти позволяла им оставаться никем не замеченными. В любом случае, наружу они выбраться не могли, да и без радара Шви перемещаться было рискованно, поэтому оставалось только ждать.

— Шви, ты с собой шахматную доску не взяла? — поинтересовался Рику.

Ответом ему был виноватый взгляд. Шви явно ожидала, что Рику будет недоволен: ведь он велел взять с собой только самое необходимое.

— Прости... пожалуйста, — опустив голову, пролепетала она и, покопавшись в сумке, робко вытащила из нее шахматную доску. Рику не смог сдержать улыбки, видя, как экс-макина боится, что ее отругает человек.

— Все хорошо, я не сержусь. Делать до окончания бури все равно нечего, так хоть поиграем.

— Правда... можно?.. — голос Шви сразу стал радостным, и она принялась расставлять на доске фигуры.

Рику сосредоточился, перебирая в уме все стратегии, которые он перепробовал против нее за этот год. 182 партии, ноль побед — ему ни разу не удалось не то что выиграть, но даже добиться ничьей. Хотя, надо отметить, его ходы не раз заставляли Шви надолго задуматься, а это значило, что шанс на победу все-таки был.

Сам того не осознавая, он довольно ухмыльнулся.

— Рику... — спросила вдруг Шви. — Почему ты... продолжаешь играть... если не можешь... выиграть?

— Что еще за вопросы? Ты же сама сказала, что дашь мне нужную информацию, если я выиграю.

— Неправда... Ты не мог... не заметить... Я и так... уже рассказала тебе... все... что знаю.

Наступила тишина. Снаружи было лишь слышно завывание ветра.

Наконец, Шви нарушила молчание:

— Рику... ты... молодец.

— Не надо меня утешать.

То же самое ему когда-то сказала Корон, и то же самое он тогда ответил ей. Рику полагал, что на этом разговор окончен. Однако Шви возразила:

— Утешать?.. Нет, я сказала... правду. — Рику удивленно уставился на нее. Шви же, словно сомневаясь, стоит ли об этом говорить, робко продолжила:

— В такой... среде обитания... люди не должны... выживать, — после тех же самых слов год назад Рику схватил ее за горло. Тогда они глубоко ранили его, но Шви все же решилась их повторить. — Не произошло этого... только благодаря... тебе. Твоей... душе, воле... Что бы ты ни думал... но это... факт, — твердо заключила она, глядя в его бездонные черные глаза.

— Ха! Это что же значит, машины убеждают меня, что моя бесконечная череда провалов идет людям на пользу?

— Не знаю... насчет других... машин... Но я тебе это... гарантирую, — серьезно сказала Шви и посмотрела на Рику своими алыми, похожими на стеклянные шарики глазами. — Но тебе ведь этого... мало.

— Конечно. Кто захочет жить в мире...

— Нет, — перебила его Шви. — Раньше я... не понимала... Но ты... не хочешь... чтобы чья-либо жизнь... обрывалась. Кто бы это... ни был. Даже если... это те... кто убивает... людей. Вроде... меня.

Лицо Рику угрожающе помрачнело. Все-таки она ничего не поняла: ни почему он тогда не убил ее, ни почему сам ответил, что не знает. Только это объясняло то, что она сейчас несла.

— Мне кажется... именно в этом... и есть... твоя душа, — продолжила она. Рику лишь молча зажмурился. — Я знаю, что ты молодец... Но тебе... этого мало. Ты не хочешь признавать... свои заслуги.

Повисла пауза.

Вдруг в гнетущей тишине, прерываемой лишь свистом ветра, раздался смешок. Рику медленно поднял голову и подпер ладонью подбородок.

— Как же ты меня бесишь, — чеканя каждое слово, процедил он. — Никогда не думал, что правда может так раздражать.

— Прости...

— Что ты извиняешься?.. Это я идиот, раз срываю свою злость на тебе.

Рику вздохнул так глубоко, словно пытался выдохнуть наружу ту самую душу.

Шви вновь поставила ему безоговорочный мат: изложила все, как есть, не оставляя шансов на оправдания и отговорки. Она вскрыла замок на его сердце, и препираться уже было бессмысленно.

— Да, ты права... Я не хочу, чтобы такого подонка, как я, хвалили...

Люди всегда скрывались, пытаясь выжить... но и что с того? Что еще им оставалось?

Рику прислонился спиной к стене и посмотрел в потолок.

— Но что я могу сделать? Что мне сделать, чтобы я мог простить себя?! — в отчаянии воскликнул он, словно умоляя о помощи.

Все это время он бежал от битв, ставкой в которых были бесценные человеческие жизни. Он жертвовал одним, чтобы спасти двоих, убивал двоих, чтобы спасти четверых, и каждый раз врал себе, что это был единственный выход. Как теперь посмотреть правде в глаза после стольких лет бегства?

Шви взглянула на него:

— Я хочу... знать... Что тебе говорит... твоя душа?

— Ха-ха! Я потому и спрашиваю у тебя, потому что сам не знаю. Что за вопросы такие?.. — невесело фыркнул Рику и закрыл глаза.

— Что бы ты... ни решил... я тебе... помогу, — не отступалась Шви.

— С какой это радости?

— Я же... сказала... что буду... рядом... до тех пор... пока не разгадаю... тайну души, — ответила Шви таким тоном, словно это было нечто само собой разумеющееся.

«Ха-ха. Очень обнадеживает...» — подумал Рику.

— Между прочим... — заметила Шви, переставляя фигуру на шахматной доске, — тебе шах и мат.

— Шви... Атмосфера как-то располагала к тому, чтобы ты расщедрилась хотя бы на ничью.

— Атмосфера?.. Что-то не так... с воздухом?

Рику вновь усмехнулся и посмотрел в окно: ураган уже закончился. Снаружи виднелись деревья, ухитрявшиеся не только расти, но и цвести здесь под защитой бога Каинаса, и даже буря смерти, судя по всему, им никак не навредила. Скорее даже наоборот: обидно было признавать, но лепестки цветков, поднятые в воздух смертоносным вихрем...

— Красивые...

Рику покосился на Шви: та словно читала его мысли. Механическая девочка, с интересом и радостью разглядывавшая парящие над их головами лепестки, вела себя куда более по-человечески, чем он сам. Ее алые глаза, как зеркало, отражали мир таким, каким он был.

— Шви...

Она повернулась к нему. Рику вспомнил то, что однажды отбросил, как неинтересное ему.

— Открой мне причину войны и способ ее завершить.

* * *

Рику и Шви не спеша шли по разрушенному эльфийскому городу, похожему на цветущий сад. Буря унялась, и черный пепел на какое-то время перестал падать, но вряд ли передышка была долгой. Следовало торопиться... но Рику сам завел разговор.

— Звездный кубок Суниастер... символ власти Единого Бога, значит.

Оказалось, великая война идет за титул Единого Бога — повелителя всех богов и духов на планете. Звездный кубок, наделяющий обладателя абсолютной властью, был одновременно и причиной Великой войны, и способом ее завершить.

Ну и ну.

— Можешь ответить мне еще на один вопрос, Шви? — спросил Рику, втайне надеясь, что его догадка неверна. — Неужели никто до сих пор не понял, что есть другой способ?

— Другой... способ? — удивилась Шви, тем самым подтверждая наихудшие опасения Рику: даже она при всем ее уме не видела этой возможности. Хотя, может, как раз такие, как Шви — то есть, сильные мира сего, — были и неспособны осознать существование такого простого способа.

— Одна голова хорошо, а две все-таки лучше, Шви.

— Но ты... все это время... был... не один.

— Нет, я был как раз один. Надрывался, строил из себя крутого, пытался прыгнуть выше головы, как последний идиот, — усмехнулся Рику и натянул на лицо защитную маску. Шви не видела выражения его лица, но заметила, что черные глаза озорно поблескивают. — Но теперь на пару с тобой, мне кажется, мы сможем сотворить с этим миром кое-что забавное.

— Забавное?.. Но я не понимаю... суть юмора, — виновато потупила голову Шви. Рику ободряюще потрепал ее по волосам.

— Вот это, к примеру, было забавно. Тебе со мной вообще как, не скучно?

— Не скучно, — не задумываясь, ответила Шви.

— Точно? Я ведь, если честно, ужасный человек. Может, ты еще толком не понимаешь, что такое...

— Если бы ты... был мне скучен... меня бы... не отключили от кластера, — твердо заявила она.

Раз Шви спрашивает Рику, что нужно делать, и готова помогать ему во всем, то, быть может... и правда стоило попробовать сделать то, что он задумал?

— Да... это они... — завороженно произнесла Шви, пристально наблюдавшая за лицом Рику. — Именно эти... глаза... меня и привлекли.

— Ты серьезно? То, о чем я сейчас думаю, ничем не лучше наивной детской мечты.

— Все так... Нет... поправка... — Шви ненадолго задумалась, покачивая головой из стороны в сторону, а затем удовлетворенно кивнула: она нашла, наконец, определение одной из человеческих эмоций. Это так ее обрадовало, что она с ужасно странно смотревшейся на лице машины счастливой улыбкой добавила: — Из-за этого ты мне, наверное, и интересен.

— Опять твое «наверное»! — воскликнул Рику и, сам до конца не понимая почему, расхохотался до слез.

* * *

Роковой час все-таки пробил.

— Рику!!! Беда! Мы засекли в телескоп шесть драконий и огромный воздушный флот гномов, летящих сюда! — прокричал бледный, как смерть, Саймон, впопыхах спускаясь из своей обсерватории. За ним бежала Корон с инструментами в руках.

— Направления соответственно: северо-северо-запад и востоко-северо-восток! Если они столкнутся, то область в 36 километрах к востоку от нас станет полем боя!

Эти крики, прогремевшие на все поселение, ознаменовали конец идиллии. Рику отдал приказ об эвакуации и следил за тем, чтобы с собой взяли достаточно провизии. Параллельно с этим вместе со Шви и Корон они рассчитали примерный радиус зоны поражения и выбрали одно из двадцати восьми безопасных мест, примеченных ими за последние пять лет.

Приготовления к эвакуации завершились за восемь часов до предполагаемого столкновения, и поселенцы спешным ходом двинулись в путь... но огненная волна накрыла горный хребет, многие годы оберегавший в своих недрах две тысячи человек, раньше положенного. Почти двести человек, завершавшие внутри пещеры эвакуацию, мгновенно погибли, что было невообразимо мало, учитывая, как близко пришелся удар. Ушедшим на безопасное расстояние людям оставалось лишь смотреть издалека на гибель своего дома и стенать от горя.

«Ничего удивительного», — горестно сжимая кулаки, думала Корон. Разум утешал: дом разрушен, но его можно отстроить заново. Да, они потеряли телескоп, починить который стоило таких трудов, но можно считать, что он выполнил свое предназначение. Все остальные мало-мальски ценные материалы, карты и инструменты они успели забрать с собой.

Но ведь не только материальное имеет цену. На создание этого поселения они потратили столько сил, стольким пожертвовали, столько надежд они на него возлагали... И все это сгинуло безвозвратно в мгновение ока. Самое страшное, что это, по всей видимости, был всего лишь шальной снаряд — их дом уничтожили между делом, даже не зная, что он вообще существует. Как было после такого не плакать? Лишь безумца подобное не тронуло бы до глубины души. Да, они сохранили свои жизни, но что прикажете делать дальше с этими жизнями? Снова идти по кругу, принося бесконечные жертвы, глотая слезы, терпя унижения, чтобы потом в очередной раз потерять все, что имеешь?

Готовая вот-вот расплакаться Корон вдруг заметила Рику: тот сидел на земле, уткнувшись лицом в колени, и беззвучно трясся. Рядом стояла Шви.

— Рику?.. Рику!!! — Корон со всех ног бросилась к брату, который, судя по всему, был в полнейшем отчаянии. — Рику, держись! Посмотри, сколько людей уцелело! Ты постарался на славу!

«Все, хватит, так больше не может продолжаться, достаточно отговорок», — Корон мысленно приготовилась к худшему. Было бессовестно и дальше всему поселению зависеть от ее младшего брата, вешая на него всю тяжесть ответственности.

— Рику, тебе нужно отдохнуть. Доверь все своей сестренке... — успокаивающе забормотала она, как вдруг тот резко поднял голову Корон увидела, что на лице у Рику играет непонятная озорная ухмылка.

— Шви, ты это записала?

— Так... точно.

— Э... А... Ри... Рику?.. — от неожиданности Корон даже попятилась, но тут Рику сделал рывок вперед и схватил ее за руку так неожиданно, что та вскрикнула.

— Отныне, Корон, главой поселения у нас будешь ты. Не подведи! 

— А... Э... Что?..

С довольной улыбкой всучив Корон карту, он встал и потянулся.

— Вот тут будет ваше новое поселение. А здесь — туннель, который ведет в безопасную подземную пещеру. Мы там, конечно, слегка намусорили, но жить можно. Мы все это учли при эвакуации.

Рику обменялся взглядами со стоящей рядом Шви, и, ухмыляясь, они вместе развернулись и направились прочь.

— Стойте! Подожди, Рику! — оправилась, наконец, от шока Корон. — Без тебя я!.. Без тебя все поселение!.. — крикнула она, еле сдерживая слезы. Как бы она ни храбрилась, никто не мог полностью заменить им Рику. Но брат, обернувшись, обнадеживающе произнес:

— Нет, ты вполне справишься сама. Ведь теперь никто не умрет.

— Что?..

— Короче, доверься мне. Я буду периодически выходить на связь. Поселение я оставляю на тебя со спокойной душой.

Потерявшей дар речи Корон оставалось только немо смотреть им вслед.

— Рику!.. — снова жалобно позвала она и осеклась, поняв, что к ней обернулся совсем не тот Рику, к которому она привыкла. Впрочем, этого нового Рику она тоже знала: это был мальчишка, с которым она встретилась много лет назад, — с яростным пылом в глазах и накрепко запертым сердцем. Вот только сейчас его сердце было открыто, и сделала это не кто иная, как следовавшая за ним Шви. Теперь у Корон не осталось в этом сомнений.

Корон глубоко вздохнула, но в этом вздохе была и доля облегчения. Напоследок она задала вопрос, на который уже ожидала услышать какой-нибудь совершенно невероятный ответ.

— Что ты задумал на этот раз?

И ответ ее не разочаровал, даже наоборот — превзошел все ожидания. Это были слова прежнего Рику: живого, самодовольного, беспечного и явно чем-то вдохновленного.

— Да просто игру. Мы начинаем обычную детскую игру!

Глава 3. 1 + 1 = Незабвенность

Далеко-далеко от нового, основанного Корон поселения в наспех сооруженном внутри пещеры штабе за круглым столом собрались Рику, Шви и 177 «призраков» — тех, кто, заканчивая эвакуацию, «погиб» внутри горного хребта.

Главарь «призраков» — Рику — обвел взглядом всех присутствующих и произнес:

— Больше мы не будем просто ждать и надеяться, что эта война когда-нибудь закончится.

На лицах слушающих отразилось удивление; Рику продолжал:

— Мы боремся за жизнь в этом проклятом мире и дружно молимся, чтобы наши страдания прекратились... Но кому мы возносим молитвы? — по его тону было ясно, что все это накипело у него уже давно. — Скопищу разрушителей, величающих себя богами?! Каким-то там «небожителям», которые уже и сами не в состоянии управлять своими отродьями?! Ну допустим, доживем мы до конца этой никому не нужной войны — и дальше что?! — все больше распалялся он, размахивая руками в воздухе. — Они воюют за титул Единого Бога! А как вы думаете, когда кто-то из них все-таки станет этим самым Единым Богом, для нас что-то изменится в лучшую сторону? А?!

Он вдруг понизил тон и продолжил уже спокойным голосом:

— Пора бы уже, наконец, признаться себе, что в этом мире для нас нет надежды...

«Призраки» понуро опустили головы; лицо каждого скривилось, словно от боли.

В глубине души они это понимали, но признать правоту Рику значило окончательно впасть в отчаяние.

— ...Поэтому мы создадим себе надежду сами, — уверенно заключил Рику, и глаза присутствующих снова поднялись на него. — Способ есть только один, с точки зрения здравого смысла — безрассудный, граничащий с безумием.

Он усмехнулся.

— Мы — призраки. Никто нас не видит, никто о нас не знает, — Рику покосился на сидящую рядом Шви. А затем смело встретился с ней взглядом: с той, кто убедил его, что мечты реальны. — Но все мы движимы одним жгучим желанием... И именно благодаря ему мы все еще существуем, и наш мир тоже.

Рику нахмурился, собирая всю волю в кулак перед следующей фразой.

— Давайте не будем притворяться и умничать, ведь мы, люди — глупы...

И громко заявил:

— Мы должны сражаться, сражаться и еще раз сражаться, а не убегать.

Взгляды 177 человек неотрывно смотрели на Рику; тот вновь усмехнулся.

— Вы правильно услышали: мы должны сражаться против всего мира, имея в распоряжении лишь то, что у нас есть, — нашу глупость. Мы должны обвести всех вокруг пальца, как и подобает призракам, как и подобает настоящим слабакам. Мы должны использовать любые средства, забыв о стыде и совести. Пусть нас назовут трусами, окрестят мерзавцами, посчитают ущербными. Главное — что мы победим!

Все ради одной-единственной цели.

— Мы одержим такую победу, которая с лихвой окупит наши бесконечные поражения.

Наступила тишина. Все пытались переварить то, о чем говорил им Рику. Сам же он думал лишь о противнике, с которым им предстояло сразиться, — о враге, который уже множество раз едва не уничтожал человеческую цивилизацию, о враге, способном сокрушить горы, высушить моря и погасить звезды.

Тишину прервали неуверенные смешки, раздавшиеся в помещении. Смеялись и «призраки», и даже сам Рику.

— Ну да, надеяться выиграть у них — настолько абсурдно, что даже смешно, правда?

Именно так. Было бы странно, если бы кого-нибудь эта мысль не рассмешила.

— Наша глупость — доказательство нашей человечности и последняя причина на что-то надеяться в этом мире, — подытожил Рику, глядя на 177 «призраков». — Наша победа положит конец этой войне.

Все — и на этот раз даже Шви — смотрели на него с удивлением: неужели он не шутит? Рику в самом деле вознамерился закончить войну богов человеческими силами?.. Он кивнул, подтверждая, что просто не будет:

— Правда, условия нашей победы, мягко говоря... суровые.

Рику с ухмылкой озорника, только что учинившего очередную проказу, вспомнил свое детство. Тогда он думал, что мир намного проще. Что нет ничего невозможного, что если прикладывать достаточно усилий, то все мечты сбудутся. Так смотрел на мир невинный, несмышленый ребенок. Сейчас, прекрасно осознавая, что мир представляет из себя на самом деле... он понял, что был прав.

Он продолжал свою речь:

— Оказывается, мир — обычная игра. Боги устроили борьбу без правил за титул Единого Бога.

«Разве это не упрощает все?» — подумал он.

— А значит, ничто не мешает нам создать свои собственные правила.

Повертев в руке шахматную фигуру, он перевел взгляд на Шви: той явно не терпелось узнать, что же он задумал. Рику кивнул ей в знак того, что сейчас она услышит ответ, и затем, довольно ухмыльнувшись, зачитал список придуманных им правил.

— Первое: никого нельзя убивать.

Довод логики, на котором основывалось первое правило, был таков: убьешь ты — убьют и тебя.

А довод души был много проще: Рику не хотел, чтобы умер хоть кто-то.

— Второе: никто не должен погибнуть.

Довод логики тут был таков: умрет один — умрут и все остальные.

А доводом души было: Рику не хотел никого потерять.

— Третье: никто не должен о нас узнать.

Тут хватало одного лишь довода разума: если о них узнают, их уничтожат.

— Четвертое: все средства допустимы.

Это правило основывалось на доводе души: любое жульничество не является таковым, если о нем никто не узнает.

— Пятое: на их правила нам плевать.

Тут доводом разума было: играя по чужим правилам, невозможно выиграть.

А душа лишь кричала: «Меня уже тошнит от нескончаемых убийств!»

— Шестое: нарушение любого из этих правил означает поражение.

Тут доводом разума было: зачем нужны правила, которые не соблюдаются?

Душа просто знала, что в победе, одержанной ценой жизней, не будет смысла.

И именно на этом доводе — на велении души Рику — главным образом основывались сочиненные им правила.

— А все остальное — дозволено... — продолжал он. — Мы — призраки, и никто — ни другие расы, ни даже древние боги — о нас не узнает. Мы никого не убьем, но доведем эту войну до конца.

Правила, продиктованные чувствами, — не ребячество ли это? Да и закончить войну человеческими силами уже само по себе было сродни детской фантазии. Но Рику был убежден, что у людей иного выхода нет.

— Думаю, не нужно пояснять, что все мы погибнем, если проиграем. Если где-нибудь проскочит хотя бы слушок, что «говорящие обезьяны вмешиваются в войну», — нам конец. А значит, — подвел итог Рику, — нас ждет либо победа, либо смерть. Все или ничего — ничья или выход из игры не допускаются.

И он, наконец, произнес вслух то, чем до сих пор еще ни с кем не делился:

— Наши враги — боги, воплощение зла, истязающего мир. Наш шанс на победу — минимальный, обязательное условие — быть незаметными, а значит, даже если мы победим, мы не останемся ни в чьей памяти или истории. Мы — призраки, а призраки не говорят. И все же, если нам удастся претворить эту игру в жизнь и победить в ней... — Рику сделал паузу: пришло время раскрыть смысл своей задумки. Итак, Зачем им это все? Ради чего им стараться? Зачем пытаться превратить этот спятивший мир в игру?.. Его ответ был прост:

— ...мы сможем умереть с чистой совестью, зная, что прожили эту жизнь не зря!

Итак...

— Прошу остаться только тех, кто готов идти со мной до конца.

Открыв товарищам самые сокровенные свои мысли, Рику закрыл глаза и стал ждать, пока все несогласные не уйдут. В глубине души он понимал, что мало кто захочет присоединиться к нему в его затее. Все, кого собрал здесь Рику, были необычайно смышлеными ребятами: много раз им приходилось выживать, оказываясь на волосок от гибели. Пусть другие расы и считали людей отбросами, но среди отбросов эти 177 человек были лучшими из лучших. И все же Рику не сомневался, что никто не останется.

«Да ты чокнулся!»

«Играй в свои дурацкие игры сам!»

Но пусть даже останутся только он и Шви, они все равно начнут эту игру. Просто в таком случае шансы на победу снизятся с одного на миллиард до одного на триллион — что тут страшного? Однако, по правде сказать, идей, как провернуть такое вдвоем, у Рику пока не было... И тем не менее...

Он мысленно отсчитал десять минут, затем открыл глаза и окинул взглядом помещение.

Все 177 «призраков» остались на своих местах.

— Э... Ну... Скажу вам честно... растерянно обратился он к присутствующим, уже уставшим к тому времени ждать, когда же он, наконец, откроет глаза. — Я думал, вы окажетесь поумнее.

«Призраки» дружно заухмылялись:

— Эй-эй, что за лажа, командир? Ошибаешься на первом же ходу? Не очень оптимистичное начало...

— Рику, думаешь, умные на этом свете еще не перевелись?

— Безумие? Покажите мне что-нибудь более безумное, чем этот мир!

— Умные такому миру предпочтут смерть, а мудрые — предпочтут в нем вообще не рождаться.

— Ты ведь сам выбрал нас, Рику, — тех, кому удавалось выживать по сей день.

Все они выглядели радостными.

— Кто ты сам после этого, если выбрал одних дураков?

Рику ухмыльнулся им в ответ. Люди действительно глупы, и, чтобы эта глупость их не убила, они учатся, становясь умнее с каждым днем. Изо всех сил напрягая извилины, накапливая опыт, бесконечно оттачивая мастерство, они выживают в мире, который не стоит того, чтобы в нем жить. Люди — гордые глупцы, слабаки, но их упорство заслуживает уважения.

— Мы родились в этом мире против нашей воли...

— Живем бессмысленно в этом аду...

— Зато хоть умрем красиво! Меня все устраивает!

— Разве этого мало, командир?

— Доверяем тебе распорядиться нашими жизнями в самой крутой манере, командир!

Рику скрыл лицо под капюшоном.

— Да вы, я смотрю, совсем головы потеряли, — сказал он деланно разочарованным тоном. — Ну, тогда смотрите! — с радостной ухмылкой он развернул на столе карту мира, созданную за пять лет его кропотливым трудом и ценой десятков жизней его товарищей.

Сто семьдесят девять «призраков» — включая самого Рику и Шви — обступили карту-игровую доску.

— Начнем игру! — объявил Рику и приготовился поведать всем детали плана.

— Ашшейто! — откликнулись «призраки».

— А вот это слово отныне мы произносить не будем. Больше не нужно клясться выполнять чужую волю. Теперь мы добровольно клянемся выполнять оглашенные мной правила, поэтому теперь наше слово — «Ашшенто».

Так люди-невидимки связали себя клятвой. Потерявшие надежду, отчаявшиеся даже отчаиваться и уставшие от всего, 179 «призраков» решили действовать, несмотря на то, что теперь их якобы не существовало.

* * *

После того как собрание закончилось, Рику и Шви, как обычно, устроили карточную партию у входа в штаб.

— Рику... Я все-таки... не могу понять... человеческую душу, — вздохнула Шви.

На ее глазах все товарищи Рику постигли его душу и их сердца откликнулись. Все, кроме самой Шви. Ей было очень грустно оттого, что она одна чего-то не понимала.

— Вероятность успеха... любого из ваших... планов... не достигает... и одного процента...

А вероятность того, что все они сработают, соответственно, и вовсе стремилась к...

— Ну вот смотри, Шви! — сказал вдруг Рику, прерывая ее невеселые размышления. — О каких вероятностях ты мне рассказываешь? О таких? — Рику не разбирался в математике экс-макин, поэтому говорил скорее наугад. — Вероятность того, что на брошенной кости выпадет шестерка — один к шести. Вероятность того, что шестерка выпадет два раза подряд — это один к шести и еще раз один к шести, то есть один к тридцати шести. Не знаю, сколько это будет в процентах, но суть такая?

— Да... и поэтому...

Шви никогда не умаляла способности Рику, но все же то, как легко он разобрался в их математике, не могло ее не удивить. Но именно поэтому она и хотела обратить его внимание на столь низкую вероятность успеха.

— Хочешь, раскрою тебе один секрет? Это неправильная математика.

Шви застыла.

— Теоретически вероятность того, что на костях выпадет шестерка, — один к шести. Однако в игре эта цифра совсем другая, — Рику сделал ход картами и ухмыльнулся. — Либо выпала шестерка и ты победил, либо нет. Одно из двух.

Казалось бы, абсурд. Но, с другой стороны, многое зависело от того, кто и как подсчитывал эту вероятность. Рику с самого начала объявил, что им нужно все или ничего. Возможно, для него такая странная математика и не была абсурдной.

Шви не знала, что возразить. Человек спорил с экс-макиной — прюфером — по вопросам математики, причем аргументируя чувствами, а не логикой. От такого у Шви чуть не закоротило в голове.

Рику же продолжал:

— И вторая твоя ошибка. Если кинуть игральную кость, шестерка может выпасть с первой попытки... а может выпасть и десять тысяч раз подряд. Так что твоя математика неправильная.

— Нет... чем больше попыток... тем меньше... роль погрешности...

Строго говоря, вероятность выпадения шестерки с первого раза — не один к шести. Случаются статистические аномалии. Однако, как правило, чем больше повторений, тем меньше на общее распределение результатов эти аномалии влияют.

Рику только усмехнулся.

— Но сможешь ли ты учесть все погрешности? Сможешь ли ты учесть те погрешности, о которых даже не знаешь? Например... — он хитро улыбнулся, — такую погрешность: что кто-то несуществующий взял да и подменил кость на такую, на которой одни шестерки?

Никто не сможет, по крайней мере, не с первого раза. Но чем чаще такое будет повторяться, тем быстрее можно заметить неладное и выяснить причину.

Шви молчала. Она начала понимать истинный смысл плана Рику: а именно, почему нельзя было, чтобы их замечали, чтобы о них знали.

— Ты хочешь... управлять ходом войны... в пределах... статистической погрешности... на которую никто... не обратит внимание...

Стать непредсказуемой случайностью, одушевленной погрешностью в этой войне — просчитать ее математически было практически невозможно.

Рику кивнул:

— Это называется «жульничать». Классно, правда?

Но Шви все еще не была убеждена. Допустим, математически ход такой игры нельзя было предугадать — это она поняла. И тем не менее...

— Почему ты уверен... что самая низкая... вероятность... сбудется? — спросила она, заглядывая Рику прямо в глаза.

Тот задумался. Он мог дать ей любой ответ, например: «Потому что нам хочется в это верить» или «Чтобы сохранять надежду, теория вероятности не нужна». Но Рику понимал, что Шви нужен совсем другой ответ.

Он посмотрел в сторону выхода из пещеры — за ним был мир, летящий навстречу гибели, — и спросил с усмешкой:

— Вот скажи мне, Шви. Какова вероятность того, что человечество выживет на этой планете?

— Теперь... поняла... — сдалась Шви. «Вероятность» — это всего лишь выдуманная цифра. Реальный результат опровергал все вероятности. — Чудо... нельзя объяснить... теорией вероятности...

Рику рассмеялся и кивнул.

— Если выражаться твоими словами, мы станем математической сингулярностью. Будем осторожно вмешиваться в чужие планы, стратегии и расчеты и подталкивать всех к нужному нам результату, — сказал он и подумал про себя: «Всего предусмотреть невозможно, но это относится и ко мне тоже». Если действовать, отдавая себе в этом отчет, и если они смогут достигнуть своей цели, — это будет поистине «божественный» подвиг.

Рику снова рассмеялся, на этот раз еще громче.

— Забавно, правда? Какие-то там людишки своими жалкими силенками пытаются свергнуть не кого-нибудь, а самих богов, восседающих где-то там на небесах! Если все получится, то это будет та еще хохма!

Глядя в глаза Рику, с такой искренней радостью рассказывающего ей о своей затее, Шви наконец поняла: вот оно — то, что она увидела в нем в день их первой встречи. Теперь Шви могла заявить с уверенностью: это и есть душа — то, к чему она проявила столь иррациональный интерес, что мгновенно увлекло ее, то самое, чего не было у нее самой. Ведь Шви всегда только реагировала на обстоятельства: «Нужно сделать то и это, потому что это и то». У нее никогда не было мечты, ей нечего было жаждать, всеми силами стремиться претворить в жизнь, не за что бороться.

— Да и вообще, теория вероятности — это какие-то бредни, существующие только на бумаге, — заявил Рику. Экс-макина скептически молчала: нет, Рику, конечно, ее переспорил, но признать всю теорию вероятности «бреднями» Шви была еще не готова. И тут Рику произнес нечто совсем уж неожиданное:

— Хочешь, я тебе это докажу? Вопрос: какова вероятность того, что я здесь и сейчас сделаю тебе предложение?

— Смысл вопроса... неясен... Но... вероятность... практически нулевая, — растерялась Шви.

— А вот и не угадала! Выходи за меня, Шви.

Она застыла, а Рику достал из кармана колечко.

— В теории вероятности не бывает нулей, а значит, никто не может с уверенностью заявить, что наш план обречен на провал. Разве не так?

Шви, округлив глаза, уставилась на кольцо и пролепетала:

— Что это... все значит?.. Не выйду.

* * *

Девятнадцатилетний девственник Рику лежал на земле и заливался горькими слезами.

— Ха... Ха-ха-ха-ха...

Его предложение руки и сердца отвергли, а мир стремительно летел в тартарары. Может, оно и к лучшему? Пропади он пропадом, этот мир... Облажался на первом ходу, облажался и сейчас... Чего было вообще надеяться на победу? Да гори оно все огнем: что человечество, что весь мир.

«Эх, Корон... Как я устал... Ха-ха-ха...»

Его привел в чувство тихий голос Шви:

— Рику... я требую... объяснений.

— Забей... Я это так, не подумав. Возомнил о себе невесть что, будучи девственником... Не сыпь мне соль на рану, — пробормотал он, уткнувшись лицом в пол.

— Нет уж... Объясни... пожалуйста, — голос экс-макины звучал подозрительно безжизненно. — «Выйти замуж», «брак»... Договор, скрепляемый между людьми с целью размножения...

Определение было явно зачитано из какого-то словаря, причем довольно странного.

— Ты хочешь... сделать меня... своей собственностью? — уточнила Шви. Рику в отчаянии воскликнул:

— Да нет же! Я хочу, чтобы мы всегда были вместе!

— Зачем? Мы и так... всегда вместе.

— Да нет, не в таком смысле! Я хочу, чтобы ты стала спутницей всей моей жизни.

— Спутница... Та... кто сопровождает... Партнерша... Супруга?..

— Вот! Вот именно это! Стань моей супругой! — энергично закивал головой Рику.

— Супруга... замужество... Но я... экс-макина... и не способна... к размножению.

— Не проблема!

— Не способна... к совокуплению... Ты останешься... девственником... на всю жизнь.

Через несколько мгновений Рику сказал:

— Не проблема!

— Ты сделал... паузу...

— Да кому какое дело до таких подробностей! — вскричал Рику, пытаясь уйти от темы, но Шви так просто не отступалась, продолжая приводить аргументы против его затеи с подозрительно бесстрастным выражением лица:

— Случаев... межрасовых браков... еще не было.

— Ну вот, мы будем первыми! Пионеры, круто! Ура, черт возьми! — протестовал Рику, тоже не желая отступаться. Что-то подсказывало ему, что сейчас надо идти до конца.

Его напор начал давать плоды — на личике Шви наконец отразились эмоции.

— Но это... невозможно... Ведь... — ее голос вдруг задрожал.

— Что-то не так? — забеспокоился Рику.

На ее лице читались растерянность, непонимание... и грусть. Рику и не подозревал, что его предложение окончательно нарушило работу логических цепей Шви, все это время боровшейся с бесконечным потоком ошибок. Ее мыслительные процессы прерывались один за другим, количество сбоев и противоречий стремительно увеличивалось с каждым мгновением, образуя замкнутый круг. И в итоге ошибки пересилили логику и заставили ее раскрыть ему самое тайное:

— Ведь... это я... — запинаясь, начала Шви, и все логические цепи внутри нее оглушительно завопили: «Не смей!», но неведомые ошибки продолжали настаивать: «Скажи ему». Конфликт, немыслимый для экс-макины: подчиниться логике или ошибке?

Перед глазами у нее раз за разом возникала и пропадала сцена первой встречи с Рику, а вместе с ней — неведомые логические сбои, отдаленно напоминающие человеческие понятия «страх» и «чувство вины».

Шви, сама того не ожидая, выбрала ошибку.

— Ведь это я... уничтожила... то поселение... в котором... ты родился, — дрожащим голосом призналась она.

* * *

Двенадцать лет назад экс-макины приняли участие в невиданном доселе по масштабу сражении — с одним из королей драконий Аранлейфом и его племенем. Со стороны экс-макин в битве участвовали восемь средних кластеров от «Квелле» до «Убера». В каждом кластере — по 437 машин. Всего 3496 единиц — четверть всех боевых сил экс-макин.

Сражение закончилось стратегической победой машин, уничтоживших Аранлейфа и всех его соплеменников. Сами же экс-макины потеряли 42% мобилизованной боевой силы — 1468 единиц. Большая часть потерь пришлась на последнюю атаку Аранлейфа, «Рев павших» — извержение огромной огневой мощи, уничтожившее и его самого.

Через 0,007 секунды после начала атаки 20% сил экс-макин попросту испарились. И спустя уже 0,018 секунды прюферы, основываясь на визуальных данных, пришли к выводу: блокировать «Рев павших», располагая доступным в текущий момент арсеналом, было невозможно. Бефель^[9], командный центр, отдал цайхнену^[10], инженерному центру, приказ выстроить необходимую защиту. Спустя 0,4 секунды предварительный расчет потерь составлял 90% боевых сил, что означало неминуемое поражение.

Однако один из прюферов предложил не блокировать, а перенаправить «Рев павших». Экс-макины располагали устройством, способным смещать потоки энергии: Org.2807, «Умвег»^[11]. Использовав его, можно было ограничить потери всего лишь двадцатью процентами единиц. Бефель сразу же одобрил предложение, и «Рев павших» был перенаправлен в сторону от места боя. Экс-макинам с трудом, но все же удалось избежать полного уничтожения. Затем прюфер — та самая единица, что предложила сместить направление удара, — решила изучить урон, нанесенный последней атакой Аранлейфа, и направилась к убежищу людей, спаленному огнем драконии.

И там...

Там она вдруг почувствовала на себе взгляд человеческого ребенка, сжимавшего в руках деревянную доску, разукрашенную в клетку. Взгляд ребенка был полон ненависти, но он просто молча повернулся к ней спиной и пошел прочь.

Такое поведение показалось прюферу странным. Этот человеческий ребенок, находясь в опасной для жизни ситуации, не запаниковал и не отчаялся, а стоя перед лицом врага, предпочел выживание. Это было совсем не похоже на животный инстинкт самосохранения. В глазах мальчика не читалось ни страха, ни безысходности — в них был огонь, не уступавший пламени Аранлейфа. Прюфер зафиксировал ошибку, назвав ее человеческим понятием «удивление». Похоже, ребенок был уверен в том, что победит, пусть и не прямо сейчас.

Машина сформулировала гипотезу: возможно, это и есть «душа» — элемент жизни, которым экс-макины не обладали. То есть убеждения, не требующие оснований, уверенность, не опирающаяся на вычисления. Машина-анализатор пришла к выводу, что люди в лице этого ребенка требуют дальнейшего изучения, после чего в ее логических цепях родился целый вихрь ошибок, и кластер ее отключил.

Серийныйномер той машины был Üc-207 Pr-4-f5-7-t9: прюфер №4-f5-7-t9 кластера «Убер-207». Впоследствии тот самый мальчик даст ей имя «Шви».

* * *

— Сможешь ли ты... повторить свои слова... зная это? — дрожащим голосом спросила Шви, рассказав все Рику. Опустив голову, она не смела посмотреть ему в глаза.

«Неверно», «ненормально», «разрыв», «вопрос», «ситуация», «необъяснимо», «неизвестно», «утрата» — в ее разуме, как и всегда, бушевала буря ошибок.

«<3апрос>. Зачем ты ему рассказала?».

И разум, и чувства в унисон твердили ей, что она ничего от этого не выиграет.

«<Логический ответ>. Выгода: нет. Вред: враждебность со стороны наблюдаемого объекта.

<Нелогический ответ>. Выгода: нет. Вред: Рику тебя... возненавидит».

— Видишь ли, Шви... — начал Рику, и его голос, к ее удивлению, заставил Шви испуганно вздрогнуть. Буря ошибок в голове оглушительно вопила: «Беги!!!»

«Бежать? Зачем?»

Внутренний голос дал ответ: «Потому что мне страшно».

Страшно? «Страх»? Экс-макины не знали страха. И, тем не менее, эта логическая ошибка настойчиво давала о себе знать.

Но почему она не решалась поднять голову? Почему не могла посмотреть в лицо Рику?

«Мне очень страшно», — буря в ее голове превратилась в ураган.

— Я это и так уже знал. Вернее, догадывался, — неожиданно услышала она, и ураган стих, сложившись в один большой вопрос.

— От... куда?..

— Ну... Стыдно признаться, но подозревать я начал из-за того... — Рику смущенно почесал затылок, — что ты уже во время нашей первой встречи откуда-то знала, что я девственник.

Повисла пауза: Шви в буквальном смысле зависла. Рику усмехнулся и продолжил:

— Ну, были, конечно, и другие звоночки: то, что ты сказала, что я «все еще» обладаю душой, что якобы именно благодаря мне человечество выжило, что ты нашла меня так далеко от поселения, что именно шахматы были самой первой игрой в твоем списке... и так далее, — перечислял он остолбеневшей Шви все ее проколы.

Она не знала, что и сказать. Ошибки угрожали заполнить всю ее свободную память.

— Но тогда... почему?.. — вырвалось у нее.

— Хороший вопрос. Почему я не могу ненавидеть тебя? Даже не знаю, — улыбнулся Рику, действительно не находя ответа. — Видимо, потому что я полюбил тебя, несмотря на все это.

Помолчав, Шви уточнила:

— Ты забудешь... прошлое?..

— Нет, конечно, — ты ведь уничтожила мой дом. Этого не изменить.

От этих слов Шви словно пронзила боль, хоть она никогда раньше ее не испытывала.

— Но, наверное, я все-таки просто дурак. Ведь как бы то ни было, — Рику еще раз застенчиво почесал в затылке, — если бы ты не уничтожила мой дом, мы бы с тобой никогда не встретились.

У Шви перехватило дыхание — и неважно, что органов дыхания у нее не было.

— Как ни крути, прошлое остается прошлым, с ним уже ничего не поделаешь. Такие уж люди существа, — Рику медленно подошел к Шви и опустился на одно колено. — Нам ничего не остается, кроме как стиснуть зубы, поплакать... и постараться, чтобы в следующий раз все закончилось лучше. Ведь поэтому, — он нежно погладил Шви по щеке и помог ей подняться, — ты и заинтересовалась мной? — и Рику тепло улыбнулся.

В отражении его глаз она увидела испуганную себя, что удивило ее еще больше.

— Я не стану отрицать того, что было, — продолжал Рику, словно пытаясь успокоить ее. — Я люблю тебя, твое прошлое, наше общее настоящее и хочу, чтобы ты всегда была со мной.

Шви подавленно молчала.

— Оставь ты это чувство вины, забудь о нем! Такие вот мы, люди... Нет, такой уж вот я дурак. Сейчас меня волнует только настоящее. Я жду завтрашнего дня и надеюсь на лучшее будущее, опираясь на уроки прошлого, поэтому... — Рику взял Шви за руку, — с тобой я согласен жить даже в этом мире. — С этими словами он надел колечко на ее безымянный палец. — С тобой я готов терпеть любые трудности, — он показал ей алый, словно глаза самой Шви, камешек в кольце. — С тобой мне всегда легко на душе. Так что... — Тут в голосе Рику вдруг послышалась тревога. — Если только ты меня не ненавидишь...

— Совсем не ненавижу! Совсем! — затараторила Шви и отчаянно замотала головой из стороны в сторону. Рику протянул ей свою руку:

— Тогда отбрось эту логику и стань моей спутницей. Моей женой.

Шви все еще не знала, что ответить... Но она вдруг поняла, что бушевавший в ее мыслях ураган ошибок давно успокоился.

— Ах... точно...

Экс-макины были расой, адаптирующейся к любым условиям. В случае необходимости они могли изменить даже свою личность. Почувствовав, как по ее щеке скатывается слеза (способность, которую она и сама не знала, когда обрела), Шви, наконец, все поняла. Урагану ошибок и логических противоречий было присвоено название, и он был полностью обработан.

Имя ему было «чувства».

— Рику...

— Да?

— Я, наверное... в буквальном смысле... бракованная...

— Как по мне, так ты слишком хороша для такого балбеса, как я, — усмехнулся Рику, но Шви, еще не научившаяся толком выражать свои эмоции, съежилась и еле слышным голосом выдавила из себя:

— Позволь мне... всегда-всегда-всегда... быть с тобой.

* * *

— Вот так мне и пришлось до самого конца подсматривать, непутевый ты брат... — вздохнула Корон. Она все это время наблюдала за Рику и Шви, спрятавшись за камнями. Корон выпытала у одного из односельчан местонахождение брата и стремглав бросилась на его поиски. И смогла полностью услышать этот разговор, совершенно ее не касавшийся. Ну, а что поделать? Она не успела вовремя подать знак, чтобы обратить на себя внимание. Оставалось только из тени наблюдать за тем, как Рику нежно гладит по спине все еще рыдающую Шви.

Корон вспомнился день, когда Рику попал в ее семью после уничтожения его родного поселения...

* * *

— Эй, ay! Парень, что с тобой? — Корон пыталась разговорить мальчишку схожего с ней возраста, который уже заработал репутацию молчуна. За этой сценой с интересом наблюдали взрослые: мальчик был беженцем из недавно разрушенного поселения.

— Если тебе есть, что рассказать, — я тебя внимательно слушаю,  Давай же, скажи что-нибудь! , — не унималась она, щекоча Рику.

— Отстань, — огрызался тот.

— Ха-ха! В наше время девочек, которых обидело бы подобное, уже не осталось! Я жду! Не думай, что сможешь отмолчаться! Что у тебя стряслось?

В конце концов Рику все-таки вынужден был заговорить: пришлось рассказать о том, как все поселение прошил вспыхнувший на юге столп света, как все сгорело дотла, и о том, как он, спихнув с себя обугленное тело матери, пошел на восток.

Взрослые задавали вопросы по делу:

— А других выживших ты не искал? И почему на восток? Ведь источник вспышки был на юге...

Рику последовательно отвечал на все вопросы. Даже если бы он и нашел выживших, то не смог бы им ничем помочь. А если им не требовалась его помощь, то они справились бы сами и так. На восток он пошел, потому что там был пустырь, а значит, не скапливался черный пепел. К тому же, к востоку от них протекала река — там было больше шансов выжить.

Всех взрослых очень удивило его спокойствие.

— Ну выжил ты, и дальше что? — спросила Корон.

— Мне нельзя умирать... иначе я не смогу победить... в будущем.

Он сказал «в будущем». Он хотел «победить». Глупый мальчишка не понимал, что у людей нет ни шанса на победу, и будущего тоже нет. Взрослые разочарованно вздохнули.

А Корон видела в его глазах странный огонек, который заворожил ее. Она взяла лицо Рику в свои ладошки и воскликнула:

— Все, больше не могу! Хочу, чтобы он стал моим братиком!

В тот момент ей хотелось верить, что без нее он никак не обойдется, что она должна помогать ему, — следить, чтобы он окончательно не сошел с ума, не погиб раньше времени. Но на самом деле она всегда знала, что Рику нужна не опекающая сестра, а кто-то, кто смог бы шагать с ним нога в ногу...

С самого момента их встречи в глубине души Корон понимала: Рику уйдет. Уйдет так далеко, что она его уже не догонит.

Впрочем, сейчас это было неважно...

* * *

— Ну и сколько ты еще будешь заставлять эту малышку плакать, непутевый ты женишок?! — послышался вдруг из-за камней звонкий голос, и Рику со стоном согнулся от внезапного удара под дых. Силясь понять, что происходит, он поднял голову и увидел недовольно упершую руки в бока Корон. Впрочем, та тут же сменила гнев на милость:

— Первым делом — позвольте мне, как члену семьи, поздравить вас со свадьбой! 

Рику, одной рукой держась за живот, второй рукой сделал упреждающий жест, словно говоря: «Погоди, дай разобраться».

— Корон? Как ты узнала? Вернее, как ты вообще тут оказалась?..

— Ну как же, я вычислила вашу базу! Прихожу, а тут тако-ое происходит, что грех не посмотреть! — объяснила Корон таким тоном, словно совсем не испытывала угрызений совести, а даже наоборот — рассказывала о чем-то само собой разумеющемся.

Рику задумчиво почесал голову. Много ли успела расслышать его самопровозглашенная сестра?..

— Тогда, наверное, скрывать от тебя что-то уже нет смысла...

— Если что, я уже давно знаю, что Шви не человек. Или есть еще что-то?

Рику не сразу поверил своим ушам. Она знает?..

— Подожди-ка... Когда ты это поняла?

— Да в тот самый миг, когда ты привел ее в поселение. Она к тебе прижималась совсем не по-человечески, — Корон говорила так, будто бы объясняла очевидные вещи.

Шви вдруг осенило, почему она испытала такие неприятные чувства в тот день, когда Корон пыталась выяснить, чем ее привлек Рику. На самом деле та спрашивала: «С какой целью ты приблизилась к нему?» Вот отчего Шви тогда было так неспокойно.

А Рику продолжал недоумевать:

— Если ты все знала, то почему тогда никому не сказала?

Если Корон при первой же встрече догадалась, что Шви не человек, то зачем распустила слух, что он пытался ее совратить? По логике она должна была наброситься на него со словами, что приводить в поселение представителей других рас опасно.

— Но ведь ты сам ее выбрал, разве нет? — ответила Корон с теплой, по-настоящему сестринской улыбкой.

Рику не нашелся, что ответить на это. А Корон без тени сомнения в голосе добавила:

— Наверняка у тебя были на то свои причины. Когда ты только привел ее, ты был так напряжен, словно еще чуть-чуть — и взорвешься. Поэтому первое время я тебе подыгрывала.

Раз она раскусила его с самого начала, то ей ничего другого и не оставалось — вот как безоговорочно доверяла ему Корон.

— Но вы вроде как быстро подружились! — беззаботно продолжала та. — К тому же у меня появилась ужа-а-асно милая сестренка! Кому вообще какое дело, человек она или кто! Шви, а ты знаешь, что у людей есть давняя традиция: члены одной семьи должны всегда целова...

— Нет такой традиции! Шви, не слушай ее и отойди подальше!

— Кстати, Рику! Раз уж вы с Шви обручились, ты должен сыграть с ней свадьбу!

— Корон, я понимаю твои чувства, но нас не должно... — начал было Рику, но осекся, увидев серьезное лицо Корон.

Казалось бы, в свадебной церемонии не было смысла: у Рику, как и у Корон, не было настоящей семьи. Больше не было. К тому же теперь Рику и Шви вообще были «призраками». И все же...

— Я буду вашей свидетельницей. Сделаем все по-настоящему. Сыграем маленькую свадьбу втроем? — с надеждой сказала Корон.

— Давайте... — неожиданно для всех отозвалась Шви и посмотрела на Рику. — Хочу настоящую... свадьбу.

Странная вышла церемония.

Свадьба у людей — достаточно простой ритуал. Всего-то: обменяться клятвами, записать в каком-нибудь документе имена молодоженов и свидетеля — и готово. Обычно на такие торжества созывали все поселение, но Рику и Шви теперь считались погибшими, поэтому из гостей на их свадьбе была только Корон.

— Жених Рику, клянешься ли ты взять в жены Шви, идти с ней рука об руку, любить ее, поддерживать во всем и прожить вместе долгую жизнь? — торжественно спросила Корон, и Рику усмехнулся: какие подходящие для их времен слова.

— Клянусь.

— Ну нет же, Рику! Здесь надо говорить «Ашшейто».

— Извини, но мы недавно условились больше не использовать это слово. Теперь мы говорим «Ашшенто».

— Сколько вы всего успели напридумывать без меня... — недовольно пробурчала Корон. — Я так не играю...

— Эй, свидетельница! Церемонию-то продолжать будешь? — насмешливо одернул ее Рику. Корон метнула на него недовольный взгляд и, чинно кашлянув, повернулась к Шви.

— Невеста Шви, клянешься ли ты взять в мужья Рику, идти с ним рука об руку, любить его, поддерживать во всем и...

— Клянусь... — нетерпеливо сказала Шви.

Корон, слегка расстроенная тем, что ее вечно перебивают, поникла.

— Рику подарил... мне смысл... жизни... и душу, — добавила Шви. — Клянусь... что не дам ему... умереть... и всегда... буду рядом. Ашшенто.

Корон украдкой посмотрела на Рику и увидела весьма редкое зрелище: вот уж чего она не ожидала, так это когда-нибудь увидеть своего брата красным от смущения, как рак.

— А теперь, Шви... Клянешься ли ты стать прекрасной женой своему мужу?

— Прекрасной... женой? — недоуменно склонила на бок голову Шви, не уверенная в точном значении этого выражения. Рику лишь обреченно вздохнул: «Опять началось».

— Клянешься ли ты, что не позволишь ему грустить? Раньше он никогда не улыбался. Так поклянись, что никогда не отнимешь его улыбку, — с серьезным выражением лица пояснила Корон. — Клянешься?

Шви всерьез задумалась. Сказать по правде, она не была уверена в своих силах и, как это сделать, не знала. Но все же ответила, кивнув:

— Клянусь... что буду... прекрасной женой.

— А еще прекрасная жена обязана справляться с супружескими обязанностями. Понимаешь? Ну, которые ночью...

Корон снова стало заносить не в ту степь, но у Рику уже был заготовлен ответ:

— Корон, извини, но Шви такого не умеет. Другая раса, как-никак...

Корон стало немного неловко: она хотела хоть немного всех приободрить, а получилось наоборот... Но тут Шви вдруг подняла руку.

— Я могу... изменить структуру... тела... Главное знать... как выглядит... «дырка»...

— Что?!

— Ого!  Ну что, Рику... Поздравляю со скорой потерей дев...

А Шви невозмутимо продолжала:

— Так что... если Корон... покажет мне... свою...

Корон остолбенела.

«Мир жесток», — только и успел подумать Рику перед тем, как в лицо ему прилетел кулак.

— Почему меня-то?!

— Ну останешься девственником на всю жизнь, подумаешь!.. — Но Корон вскоре остыла и достала камень-самоцвет, который она вечно таскала с собой на поясе. — Надо только высечь здесь ваши имена, и вы официально муж и жена, — прежде чем Рику успел что-либо возразить, она предвосхитила его протест: — Я понимаю, раз вы «призраки», то нельзя, чтобы остались следы вашего существования, так? Этот камешек я унаследовала от своего дедушки. Я закрою ту его сторону, на которой мы высечем имена, какой-нибудь оправой. Так ведь сойдет?

Звучало резонно: тогда никто не увидит обратной стороны камешка. Рику в очередной раз мысленно похвалил Корон — он точно мог доверить ей своих людей.

Но чего Корон не сказала им — так это того, что на камешке уже было высечено ее собственное полное имя, и именно в этом состоял ее настоящий «план»: ведь у Рику и Шви не было фамилий.

— Теперь вы официально муж и жена, а вдобавок — одна со мной семья! — воскликнула она, и в ее голосе были и радость, и грусть.

Рику и Шви в воодушевленном волнении тоже взялись за ножи и высекли свои имена под фамилией Корон. На слух сочетание, конечно, было не очень удачным, но суть ведь не в этом.

Корон посмотрела на камушек с именами всех троих, как на сокровище, и осторожно убрала его за пояс. С доброй улыбкой, подобающей старшей сестре, она сказала:

— Рику, Шви... — Корон очень хотелось остановить их, но она знала, что это было невозможно. Осознавая тщетность своей просьбы, она все же заставляла себя улыбаться. — Я не знаю, что вы собираетесь сделать... Но хоть вас и «не существует» на этом свете, я никогда не забуду, что у меня есть обожаемые младшие брат и сестра... — И она крепко-крепко обняла обоих. — Так что, пожалуйста... Будьте... осторожны. Я не хочу снова терять семью.

Рику и Шви не видели ее лица, но голос Корон, опустившийся на последней фразе до шепота, заметно дрожал. Они оба кивнули.

— Не бойся, никто не умрет — мы никому не позволим. И в этой игре мы уж обязательно выиграем.

— Доверься нам... сестренка.

* * *

«Призраки» вновь собрались у круглого стола. Их предводитель распростер над столом руки и начал свою речь:

— Нас не существует. Мы никого не убьем, никем не пожертвуем, но будем использовать все, что в наших силах, включая информацию, дезинформацию и обман, чтобы управлять ходом войны. У нас есть четкие правила и условия победы, а значит, это — игра. Все будет происходить на этой карте, на этой доске. Давайте же расставим фигуры...

Главарь «призраков» под пристальными взорами почти двух сотен глаз достал белую фигуру шахматного короля.

— Это — мы. Слабейшая фигура, которую может взять любая другая, но в то же время и самая важная. Потерять ее — значит проиграть.

Он поставил короля на карту-доску.

— Мы — король, и в то же время мы — «призраки». Нас не существует и не должно существовать, никто не должен о нас знать. Нас нигде нет, но мы везде. Весь мир у нас как на ладони.

Затем он достал еще несколько фигур.

— Мы победим, не взяв ни одной фигуры, а значит, все они — белые, — он показал белую пешку. — Это звервольфы, — и поставил фигуру на карту в зоне обитания этой расы.

* * *

Трое звервольфов бесшумно прочесывали лес в поисках добычи.

Даже для них в этом мире найти пропитание было задачей не из легких. Подходящих для еды животных было не так уж много, а о представителях других рас, на которых можно было бы охотиться без особого риска, и говорить нечего. Тем не менее, полагаясь на свой чутких нюх, они все-таки напали на след жертвы.

Люди... Не то что бы они были вкусными, но набить желудок можно.

Переговариваясь на частотах, слышных только звервольфам, они подбирались к добыче. Пусть они охотились лишь на жалкого человека, терять бдительность все равно было нельзя.

— Окружим его, нападем одновременно и вонзим клыки... — прикидывали они.

Но не успев начать претворять свой план в действие, звервольфы вдруг разом отпрыгнули назад, потому что жертва заговорила с ними на чистом звервольфьем:

— Ну надо же, выследили! Есть захотели — дерзайте. Но только знайте, что я о-очень невкусный.

— Ты кто такой? — оскалившись, с подозрением спросили охотники.

Незнакомец, от которого невыносимо разило каким-то ядом, лишь заговорщически произнес:

— Гномы хотят использовать ваш лагерь в лесу у восточного побережья в качестве испытательного полигона для своей новой бомбы.

— Что за шутки?..

Все трое прислушались к сердцебиению загадочного чужака. Его температура тела и пульс были ненормальными, но это можно было списать на яд. Зрачки...

— Если вы мне не верите, сходите сами на базу гномов — она обозначена на карте. Вот. Вы же у нас кровеборцы? Вам не составит труда пробраться внутрь и разнюхать их планы, — уверенно вещал чужак. — А я дам вам подсказку.

Звервольфы по всем признакам видели, что он не лжет.

— Это новая бомба-эссенция, которая способна убить даже древних богов, — вкрадчиво сообщил незнакомец.

Как в такое поверить?! Звервольфы снова прислушались к ритму его сердца, вгляделись в зрачки... и вновь не почувствовали лжи.

— Сами все увидите. И главное — либо заберите ее, либо уничтожьте материалы и оборудование. Только не вздумайте что-то делать с самой бомбой — грохнет так, что от половины материка ничего не останется, — сказав все это, незнакомец развернулся и неспешно удалился.

* * *

— Шви, есть там кто-нибудь? — спросил Рику.

— Никого... Все... чисто, — ответила Шви, притворяясь, что использует компас.

Удостоверившись, что база гномов пуста, «призраки» вошли внутрь.

— Командир... Скажу тебе честно, с этими клыкастыми ребятами, которые вытворяют такое, я больше разговаривать не пойду, — осмотревшись по сторонам, сказал «призрак», которого раньше звали Алеем, и сглотнул подступивший к горлу ком.

База гномов, или, точнее, то, что от нее осталось, была разгромлена в пух и прах; всюду виднелись следы гигантских когтей — некоторые больше человеческого роста.

— Если понадобится — пойдешь. Ты один у нас хорошо говоришь на звервольфьем. К тому же сыворотка отлично сработала, — холодно ответил Рику.

— Да, лучше не бывает... Всего-то два дня после нее в судорогах корчился, — криво усмехнулся Алей.

Они не сделали ничего сложного: просто взяли карту, которую нашли вместе с Иваном, чуть скорректировали ее, а затем, совершив экспедицию в упавший воздушный крейсер гномов, который уничтожил их горное поселение, немножко «поговорили» с другими гномами через голосовой коммуникатор. Дальше дело оставалось за малым: надо было лишь сообщить звервольфам, что их территорию собирались использовать в качестве испытательного полигона.

— Сколько же кровеборцев сюда отправили, командир? Неужто в этой заварушке никто не пострадал?

— Никто не пострадал. Видишь — следов крови нет. Инстинкты звервольфов — это вам не шутки.

Особо чуткий нюх звервольфов позволил им издалека определить, сколько гномов было на базе. Затем они без проблем отправили туда необходимое количество кровеборцев. Гномы, не будучи идиотами, вряд ли стали бы использовать магию рядом с такой мощной бомбой, поэтому, когда на них напали, просто сбежали, сверкая пятками. Звервольфы, в свою очередь, тоже были не так уж глупы, поэтому не бросились вдогонку за пустившимися наутек гномами — у них были дела поважнее.

— Похоже, кто-то унес бомбу с собой, командир. Только непонятно, кто — звервольфы или гномы.

— Звервольфы. Кто, по-твоему, оставил все эти следы на стенах и полу?

Очевидно, бомбу вытаскивали впопыхах, прикладывая немало усилий. Инстинкты звервольфов должны были подсказать им, насколько опасна была эта штука. Поэтому им оставалось только избавиться от нее и сбежать.

— Я же говорил, что это все игра.

В определенных условиях любая отдельно взятая раса была бессильна против другой отдельно взятой расы. Именно поэтому война и продолжалась так долго.

— Но гномы свою базу не бросят. Так что даю вам пятнадцать минут: берем все необходимое и уходим. «Призраков»...

— ...не существует. Ашшенто.

Они разбрелись по базе, собирая полезные документы и артефакты.

— Это и есть... превращение... пешки? — спросила Шви.

— Не так быстро. Пока еще нет. Но...

Рику выбрал символом звервольфов пешку, потому что те, подобравшись вплотную к базе врага, становились сильнее, как пешка, превращающаяся в ферзя. Он усмехнулся:

— Но даже пешка может ферзя съесть... Такие дела.

* * *

И снова «призраки» собрались у круглого стола. Их предводитель поднял руки, в этот раз держа в ладони белую ладью.

— Это — эльфы, — объявил он и поставил фигуру на положенное место на карте.

* * *

Дворец на окраине эльфийской столицы.

— Кто здесь?! — вскрикнула только что вернувшаяся домой эльфийка по имени Нина Клайв и одновременно с этим сотворила поисковое и опознавательное заклинания.

Темноту зала озарила вспышка, и Нина увидела, что за ее столом сидит незнакомец в плаще. Все тело его было закрыто тряпьем и шкурами, а лицо скрывал меховой капюшон.

— Приветствую. Я позволил себе войти без разрешения, — сказал он вдруг по-эльфийски, и хозяйка дворца тут же начала творить боевое заклинание, однако не торопилась пустить его в ход, потому что опознавательное заклинание дало ей совершенно неожиданный ответ: «Существо не определено».

Незнакомец рассмеялся, заметив растерянность хозяйки: та никак не ожидала, что ее магия не сможет даже проявить истинный облик существа, прячущегося под плащом. Эльфийке ничего не оставалось, кроме как обратиться к гостю:

— Не соизволите представиться?

Не зная, кто перед ней, она решила действовать осторожно. Незнакомец усмехнулся:

— Скажу лишь, что я просто призрак. И добавлю, что я вам не враг, но и не друг.

Нина с помощью магии решила проверить, не врет ли он. Незваный гость заранее знал, какой результат она получит: упоминание «призрака», конечно, было ложью, но зато все остальное — чистой правдой. Незнакомец действительно был ей ни врагом, ни другом.

— Надеюсь, у вас была веская причина, чтобы вломиться в чужой дом без спроса, — предупредила эльфийка, еще не понимая смысла ситуации до конца. Что, впрочем, было неудивительно: кто вообще мог так запросто влезть в дом к эльфу?..

— Я хочу предложить вам игру, — произнес гость.

— Что?..

— Ставками в ней будет информация: если я проиграю, то сообщу вам кое-что, а если выиграю — вы расскажете кое-что мне.

Нина с подозрением прищурилась. Незнакомец улыбнулся: все шло именно так, как он задумал. Эльфийка по имени Нина Клайв слыла одной из умнейших и сильнейших магов в своем поколении. И если она действительно была такова, то столкнувшись с чем-либо неведомым, перво-наперво должна была приготовиться к худшему, в данном случае — к вероятности того, что имеет дело с кем-то из более сильных рас. Но ее ум не позволял Нине и пуститься в бегство, ведь была также и вероятность того, что перед ней кто-то из более слабых рас или такой же эльф, как она. Именно поэтому «призрак» был уверен, что Нина согласится на игру.

— Позвольте вам кое-что предложить, — сказал «призрак». — Я докажу, что сведения, которыми я располагаю, стоят вашего внимания. Например, информация о том, что гномы знают о существовании «Аркасиама».

Эти слова должны были потрясти Нину. «Призрак» ничего не чувствовал, но эльфийка наверняка снова проверила, не лжет ли он, и получила прежний результат.

— Я надеюсь, вы все понимаете. Сейчас неважно даже, истинна ли моя информация. Важнее то, что именно вы придумали это заклинание и вы же выполнили львиную долю вычислений, необходимых для его создания, так что вам не составит труда понять, вру я или нет, не так ли?

Эльфийка с напускным спокойствием задумалась. Но «призрак» легко прочитал это притворство. «Аркасиам» держали в секрете: даже имена его создательницы и всех эльфов, так или иначе причастных к разработке, во всех документах были зашифрованы, в том числе на тех обрывках, которые Шви подобрала в заброшенной эльфийской библиотеке. Но Нина этого не знала, и логично было предположить, что «призрак» обладает полной информацией о заклинании и что с ним необходимо проявлять крайнюю осторожность.

Нина молчала и незаметно для «призрака» раз за разом проверяла его слова на истинность с помощью магии. Но все без толку: в них не было ни грамма лжи. Информация ведь действительно просочилась к гномам, правда, слили ее не кто иные, как сами «призраки».

— Ладно. Не знаю, кто вы, но отказаться я, похоже, не могу, — проговорила она и сердито сложила руки на груди. — Если информация — своего рода ставки, то сама игра — полагаю, карточная?

— Нет, блиц-шахматы. Так у нас обоих будет меньше шансов сжульничать.

Только теперь эльфийка увидела на столе шахматную доску.

— Хорошо. Тогда давайте начинать.

— Только перед этим... — сказал «призрак» с легким оттенком издевки в голосе, — не могли бы вы вернуть мои фигуры? Извините, но белыми играть буду я, и первый ход тоже за мной.

— Ой, простите. Я не очень разбираюсь в шахматах, — притворно извинилась Нина, слегка поморщившись от того, как легко разоблачили наколдованный ею камуфляж.

«Все-таки не стоит раздражать неизвестного противника», — подумала она, возвращая фигурам оригинальный цвет. И произнесла:

— Что ж, в качестве своей ставки я могу рассказать, кто на самом деле...

— То, что настоящий автор заклинания не вы, я уже понял, — перебил ее «призрак», и эльфийка внутренне возликовала. — Также я знаю и то, что это ложь, которую вы сейчас пытаетесь внушить мне при помощи магии, — тут Нина уже резко побледнела.

— Пожалуй, хватит с меня проверок. Может, начнем игру? — невозмутимо спросил «призрак». Ему и безо всякой магии было очевидно, что происходит в голове у эльфийки: все ее страхи и переживания были написаны у нее на лице.

Рику лишь усмехнулся про себя. На самом деле все было до ужаса просто. Рику, будучи человеком, не мог засечь магию и никак не почувствовал, что фигуры подменили. Но он легко догадался, что величайший маг в своем поколении мог сделать, если бы ему показали невиданную доселе шахматную доску. Поэтому он не стал вдаваться в детали, чтобы не попасться на магическом детекторе лжи. Проще говоря, Рику блефовал. Но эльфийка не могла позволить себе не поддаваться на этот блеф, ведь даже единственный промах мог стоить ей жизни. Ей не могло прийти в голову, что ее противник рискует всем, — что ей противостоит всего лишь доведенный до отчаяния человек.

Происходящее виделось ей иначе. Перед ней был таинственный «призрак», против которого не работали снимающие маскировку и определяющие ложь заклинания. Стало быть, против нее применяли магию, превосходящую даже умения легендарной восьмиклинательницы, и сопротивляться было бессмысленно. Инициатива уже была перехвачена противником, но отступить, учитывая предлагаемую ей информацию, она тоже не могла. Нине Клайв ничего не оставалось, кроме как принять на веру заявление о том, что «призрак» не был ей ни врагом, ни другом, и пойти у него на поводу. Как он уже сказал, истинность предлагаемой ей информации можно было проверить и потом.

Но стоило Нине разобраться с этим ворохом мыслей, как ее снова огорошили:

— Выберите информацию, которую готовы поставить, сами. Но если она мне не понравится, я поменяю свою ставку. Что скажете?

Эльфийка не смогла скрыть досады. Как раз того, что из нее попытаются выудить слишком неудобную информацию, она и опасалась.

Рику выбрал именно Нину в качестве своего оппонента как раз потому, что она, как главный создатель заклинания, способного решить исход войны, знала мельчайшие подробности его работы. Вдобавок к этому она была еще и крайне сообразительной личностью, что решало многое.

Вполне очевидно, кто одержит верх в интеллектуальном поединке между тем, кто помимо ума обладает магической силой, и тем, кому кроме ума рассчитывать не на что. Эльфийка обязательно подумает, что...

— То есть если я потребую, чтобы вы явили свою истинную личину...

— Я потребую от вас что-нибудь настолько же важное.

Нина решила, что именно этого и добивается «призрак». Она не могла надеяться на эфемерные вероятности и должна была быть готова к тому, что любая ее ложь может быть раскрыта. Но, тем не менее, стоило попытаться выудить из этого незнакомца максимум ценной информации: разгадать его цели и раскрыть личность, исходя из того, какую информацию потребует он сам.

— Я согласна. Давайте начинать. Я поверю, что вы мне не друг и не враг и не хотите причинить мне вреда.

Рику усмехнулся про себя: его план работал. Нина была умна, сильна и гордилась своими способностями, но как раз поэтому была так предсказуема.

Хитро улыбнувшись, словно противница была у него как на ладони, «призрак» поднял вверх руку:

— В соответствии с обычаем призраков, пожалуйста, повторяйте за мной: Ашшенто.

— Ашшенто.

— А теперь, что касается предлагаемой вам информации...

— Я бы хотела, чтобы вы рассказали, откуда гномы узнали об «Аркасиаме», и, по возможности, предоставили доказательства.

— Это я и так уже предложил вам безвозмездно. Вот, пожалуйста, — сказал Рику и протянул ей звуковую руну с сообщением, взятую им из сбитого воздушного крейсера гномов.

Рику, конечно же, умолчал, что информацию гномам слил он сам, а теперь предлагал ее эльфийке на своих условиях.

— Что же касается моей ставки... — начал он, закидывая еще более заманчивую приманку. — Я расскажу вам, почему гномы, узнав об «Аркасиаме», решили, что он не представляет угрозы.

— Что вы сказали?..

«Аркасиам» не представляет для них угрозы?.. Это могло означать одно из трех: либо гномы недооценивают его мощь, либо имеют способ заблокировать его... либо...

— Либо то самое, да, — подтвердил Рику ее догадку, дождавшись, пока Нина сама придет к страшному заключению. Нужно было усилить впечатление, будто он читает ее мысли, и Нина купилась на этот трюк.

— Тогда я требую рассказать мне все, что вам об этом известно, — ответила она блефом, специально не уточняя, о чем конкретно она хочет узнать. Но Рику лишь рассмеялся:

— Можете говорить как есть: вы просите меня предоставить информацию об оружии, превосходящем по силе даже «Аркасиам».

Рику попал в точку. Нине ничего не оставалось, кроме как скрипеть зубами от досады. Но и это тоже было частью манипуляций Рику. Эльфийка могла отреагировать на новости о том, что их смертельное оружие не представляет для гномов угрозы, несколькими способами. И Нина не понимала, что, заволновавшись, она уже выдает нужную ему информацию. Если она, настолько уверенная в непобедимости своего детища, приняла блеф Рику за чистую монету, значит, еще более разрушительное оружие действительно существует.

Нина была в бешенстве. Ее злило, что противник читал ее мысли каким-то неведомым ей способом. Ею, лучшим магом в своем поколении, вертел как хотел какой-то проходимец. Это глубоко уязвляло ее самолюбие и не позволяло мыслить здраво...

«Вот бестолочь», — подумал Рику, наблюдая за ее попытками юлить. Будь она по-настоящему сильна, то убила бы его без тени сомнений в первую же минуту встречи. Тому, кто сомневается в своей силе, не стоит прибегать к хитрости, когда сила его подводит. Ведь тот, у кого никогда не было силы, в любом случае окажется хитрее.

— Я уважаю вашу попытку возродить и даже превзойти магию, утерянную после нападения крылатых, и посему раскрою вам все подробности, если вы победите. Но какова будет ваша ставка?

Кроме этого «призракам» ничего особо и не удалось разузнать об эльфийском изобретении. Но, сказав это, Рику мог диктовать свои условия.

Нина закусила ноготь и крепко задумалась.

— Как насчет количества «Аркасиамов», уже готовых к использованию, а также информации об установках, способных к их запуску?

— А вы сообразительная, что не может не радовать. Чего и стоило ожидать от лучшей среди эльфов.

Информация об оружии, чья мощь превосходит «Аркасиам», была чем-то из ряда вон выходящим, и ответная ставка должна была быть не менее внушительной.

Рику отдавал себе отчет в том, как сильно рискует, но все же решил воспользоваться своим преимуществом и спросил:

— К слову, не расскажете, что с вами станет, если вдруг вскроется, что вы кому-то раскрыли эту информацию?

— За разглашение тайны высшего уровня секретности? Казнят без суда и следствия, без всяких сомнений, — равнодушно бросила Нина, восприняв вопрос как попытку психологического давления, а Рику в свою очередь искренне удивился, хоть и не подал виду. Ведь на самом деле они практически ничего не знали об «Аркасиаме»: лишь название и имена создателей, а также краткую характеристику его как «оружия массового уничтожения», подслушанную у гномов. Теперь по реакции эльфийки можно было составить общее впечатление о происходящем.

И тут Нина, сама того не осознавая, преподнесла Рику еще один подарок:

— «Аркасиам» — заклятие, убивающее магических духов, на создание которого я положила всю жизнь и все силы. Я вытяну из вас, что такого напридумывали эти грязные землекопы, и, если оно и правда превосходит мое детище...

«Ах во-от оно что... „Аркасиам“ убивает духов!»

— Ну что ж, начнем? — перебил ее Рику, в глубине души радостно ухмыляясь.

* * *

Они сыграли 12 партий. Эльфийка выиграла с общим счетом в 5 побед, 4 поражения и 3 ничьи. И раз она победила, то получила... именно ту информацию, которую Рику с самого начала и планировал выдать ей, узнав взамен много чего интересного.

И все же Нина была совсем не рада.

— Взорвать эссенцию впавшего в спячку древнего бога? Да эти ковыряльщики совсем сдурели... — простонала она, схватившись за голову.

«Кто бы говорил», — заметил про себя Рику.

Всю игру он старательно делал вид, что и так прекрасно знает, что такое «Аркасиам», но на самом деле, конечно, понятия об этом не имел. Но по контексту их разговоров он смог понять, что это оружие, заставляющее фантазм самоуничтожаться.

«Сама придумала такую чудовищную вещь, а еще обвиняет кого-то в безумии. Ну не идиотка ли?»

Похоже, в этом спятившем мире сбрендили абсолютно все.

Рику уже собрался было покинуть дом поглощенной тяжелыми думами эльфийки, но та окликнула его:

— Подождите. Мне уже не важно, кто вы и как обо всем этом узнали. Да и слова ваши будут оставаться лишь предположением до тех пор, пока я не найду им подтверждение.

— Правильно мыслите.

— И все же, позвольте кое-что спросить, — она метнула в его сторону грозный взгляд, от которого Рику вздрогнул бы, если бы не видел прежде вещи пострашнее. — Некоторые ходы вы сделали специально, чтобы проиграть мне. Поэтому спрошу в последний раз... — В ее голосе явственно чувствовалась угроза. В зависимости от ответа эльфийка действительно была готова атаковать его всеми известными ей способами, даже рискуя сама при этом быть убитой. — Вы за нас или против нас?

— Я уже сказал, что ни то, ни другое, — усмехнулся Рику. Такие угрозы его уже давно не пронимали — он и так всю жизнь ходил рука об руку со смертью. Одних только угроз было недостаточно. — Но если вас не устраивает подобный ответ, — Рику позволил себе минутку искренности, — то скажу, что по возможности я бы хотел, чтобы никто из ваших не погиб.

Эльфийка пару мгновений молчала, затем произнесла:

— Я поняла вас, «призрак». Поэтому вы и доверили такую важную информацию мне.

Наверняка она проверила его ответ всеми доступными ей магическими способами, но лжи так и не засекла — ведь Рику говорил от чистого сердца.

Однако эльфийка все равно поняла этот ответ по-своему.

— Так и быть, я поверю, что вы не желаете нам вреда, если вы так настаиваете, — усмехнулась Нина... Нет, не Нина. — И кста-а-ати, — тон ее голоса и характер вдруг ощутимо переменились. — Ока-а-азывается, даже вы кое-чего не знаете. Нина Клайв — это псевдоним. Мое настоящее имя... — голос ее стал мягким и теплым, словно лучи солнца, — Синк Нирвален, — она хихикнула. — И настоящая я — во-от така-ая. Ка-ак же вы этого не заметили?

Рику закрыл глаза, усмехнувшись такой разительной перемене.

— А кто сказал, что я не заметил? — неожиданно ответил он.

Эльфийка озадаченно молчала. Рику добавил:

— Я же ни разу не назвал вас «Нина».

Имя разработчика заклятия было написано шифром. Вполне логично было усомниться и в том, настоящее ли оно вообще. Но теперь, когда он знал принцип работы «Аркасиама», все встало на свои места. Синк Нирвален была не столь глупа, чтобы предложить такую страшную разработку от своего настоящего имени.

— Хи-хи! Сказа-а-ать вам по правде, я сейчас вне себя от бешенства, — горько усмехнулась лучшая эльфийская волшебница (и, как оказалось, еще и прекрасная актриса) — ей так и не удалось ни разу подловить Рику.

— Извините, но актерство — стезя скорее «призраков», нежели эльфов: притворщиков мы чуем за версту. И как раз поэтому я и связался именно с вами.

Это действительно было решающим фактором. Только эта эльфийка была способна скрыть факт своего контакта с «призраком», удостовериться в истинности переданной ей информации и незаметно направить остальных эльфов в нужном для «призраков» направлении.

Рику развернулся и направился к выходу.

— Кста-а-ати, господин призрак. А вы в курсе, что эльфы славятся своим упрямством и злопамятностью? — снова окликнула его Синк.

— Да, наслышан. «Не забывают обиды и спустя двадцать поколений», правильно?

— Я поверю вашей информации, как и в то, что вы не хотите жертв, — с кажущейся беззаботностью хихикнула Синк. — Но имейте в виду... — Голос ее был все так же ласков, но в глазах читалась ярость. — Я обязательно выясню, кто вы такой, и убью вас. Вы заплатите за то, что унизили меня. Ведь именно из-за рода Нирваленов эльфы прославились как злопамятная раса. 

— Признаюсь, этого я не знал. И признаюсь, что очень жалею, что нажил себе такого грозного врага, — ответил Рику, уходя.

Синк проводила его взглядом, полным ненависти.

* * *

Рику корчился на полу от невыносимой боли в маленькой хижине неподалеку от особняка Синк.

— Рику... Пей... скорее, — тревожно бормотала Шви.

Рику силился не потерять сознание, а вместе с ним и свою жизнь. Ему словно влили в вены расплавленного железа, даже на то, чтобы кричать, не хватало сил. Точнее, не «словно». Только это было не железо.

Ему нужно было разыграть «призрака» перед сильнейшей из эльфов — расы, славящейся лучшими мастерами магии в мире. Выйди он к Синк как есть, она в тот же миг раскусила бы, что он человек, по обитающим в его теле магическим духам. И как ей в этом помешать? Все просто: нужно было сделать так, чтобы его духов невозможно было распознать.

— Если... не очистить... тебя... от мертвых духов... ты умрешь, — с болью в голосе поторапливала его Шви. Она поила полумертвого Рику жидкостью, служащей экс-макинам «кровью» и очистительным средством одновременно.

Вот такой план они придумали: Рику нужно было с помощью черного пепла заразить свое тело мертвыми духами. Попадая в организм, они нарушают его работу, поглощают и убивают живых магических духов — даже самый искусный маг не сможет распознать зараженное черным пеплом существо. А уж чем умнее был противник, тем меньше была вероятность того, что он разгадает такой самоубийственный способ маскировки.

— Рику... ты врун. Обещал... меньше... часа. А просидел там... больше двух.

Рику проглотил и измазался точно рассчитанным Шви количеством черного пепла, которое было почти, но все-таки не полностью смертельно для человека, но эта доза была рассчитана всего на час. Однако вышло так, что мертвые духи истязали и разрушали его организм больше двух часов. Шви была права: если как можно скорее не очиститься от яда, то его ждет неминуемая и мучительная смерть.

— А что я мог сделать... Она оказалась... сильнее, чем я думал, — с трудом выдавил из себя Рику. Он-то полагал, что лучше Шви игрока в шахматы в этом мире нет. Синк Нирвален, конечно, вряд ли выиграла бы у Шви дажепартию, но заставила бы поломать голову и ее.

«Поддавался?» — с некоторой обидой подумал Рику. Он не заслужил такой похвалы. На самом деле он всерьез пытался выиграть, но все равно проиграл. Его плохую игру спас только убедительный блеф. Одна ошибка легко могла стоить ему жизни.

— Рику... еще чуть-чуть... держись.

Если очищающая жидкость Шви не сработает, жить ему останется недолго. В любом случае его тело никогда уже не будет прежним. Рику много раз своими глазами наблюдал судьбу тех, кого коснулся черный пепел: тот оставлял страшные ожоги, которые уже никогда не заживали. Даже если Рику выживет, теперь ему до конца своих дней придется ходить в бинтах. То же самое касалось не только его кожи, но и внутренностей. Насколько Рику было известно, он был единственным в истории идиотом, которому пришло в голову съесть черный пепел. Так что незаживающие ожоги должны быть и в его желудочно-кишечном тракте, а значит, он скоро умрет от голода. По крайней мере, с нормальной едой точно можно было попрощаться навсегда.

К счастью, ему хватило ума не вдыхать черный пепел — то есть дыхательная и кровеносные системы не пострадали. Впрочем, часть черного пепла могла попасть в кровоток из кишечника...

— Ты же обещал... что никто... не погибнет... — сокрушалась Шви, продолжая отчаянно бороться за его жизнь. Но Рику считал, что игра стоила свеч: он узнал подробности об «Аркасиаме» и из слов Синк об «установках» догадался о том, каким образом его запускают. Теперь благодаря сведениям о бомбе-эссенции, полученным ими из карты гномов, за которую Ивану пришлось отдать жизнь, «призракам», рассредоточившимся по всему миру, открылась возможность достигнуть первой поставленной перед собой цели. А именно — увести линию фронта как можно дальше от зоны обитания людей.

Рику усмехнулся: победа в игре уже не казалась столь иллюзорной. Но все же...

— Шви... Сколько я еще протяну?

Оставалось неясным, доживет ли сам Рику до конца игры.

Шви впервые в жизни посмотрела на него со злостью:

— Ты... не умрешь. Ты будешь... жить, пока жива... я.

— Ого... А сколько, кстати, живут экс-макины?

— Мой... планируемый срок... службы... истекает через... 892 года.

Рику расхохотался, не обращая внимания даже на то, что любое движение сейчас причиняло ему адскую боль.

— Да, к такому я морально еще не готов...

Умирать, судя по всему, было рановато.

* * *

«Призраки» в очередной раз собрались у круглого стола, и их глава вновь раскинул над ним руки. На столе к этому времени уже стояло около десятка шахматных фигур, обозначающих большую часть населяющих этот мир рас. На этот раз Рику показал товарищам белого ферзя.

— Это — крылатые, — объявил он и поставил ферзя на доску на спину фантазмы Авант Хейма, на которой те обитали.

Ферзь — сильнейшая из фигур. Некоторые из «призраков» задались вопросом, почему ее назначили именно символом крылатых, а не фантазм или же древних богов.

— Они настолько... сильны?

Рику лишь улыбнулся в ответ.

— Сильны-то они сильны, но им больше некуда расти. Никто не понял смысла его слов.

— Это что же получается? — спросил вдруг один из «призраков», указывая на доску, уставленную сплошь белыми фигурами. — Они все — наши союзники?

— Да, мы победим, не взяв ни одной фигуры. У нас нет врагов.

— Подожди, а что тогда будет считаться победой?

Рику ухмыльнулся и достал черного короля.

— Возьмем его — и победа за нами.

— То есть, чужие фигуры мы брать не будем, но кого-то убить все-таки нужно?

Взгляды всех «призраков» сосредоточились на их предводителе. Тот опять загадочно усмехнулся и дал им рассмотреть черного короля получше.

— Нет. Правила обязательны к соблюдению — никто не должен умереть. А черный король, — он со стуком поставил фигуру на доску, — это вот кто.

«Призраки» все как один округлили глаза от удивления. Кроме их главаря, у которого на лице, как обычно, сияла победная ухмылка.

Глава 4. 1 ÷ 2 = Невосполнимость

Прошел почти год с тех пор, как заключившие между собой договор «призраки» разошлись по всему свету.

Рику сидел в штабе и задумчиво смотрел на карту, ухитряясь параллельно играть с сидящей за столом напротив него Шви в шахматы.

Как он и предполагал, эльфы заключили союз с феями, а также с дракониями, способными противостоять гномьей небесной флотилии, и против гномов образовалась так называемая Эльфийская лига. Гномы же переманили на свою сторону сначала гигантов, а затем и большее количество фантазм. Те, узнав от «призраков», что эльфы научились их убивать, поспешно согласились на союз с гномами. Но не стоило забывать и о самой страшной силе на свете — Артоше, командующем армией крылатых на соседнем континенте.

Как у Эльфийской лиги, так и у Гномьего союза на руках было мощное оружие, способное уничтожить любого врага. В этой патовой ситуации они заключили тайное перемирие и объединили силы против самого опасного из противников — Артоша. А с такой сильной коалицией даже ему совладать будет отнюдь не просто.

Сложилась по-настоящему напряженная ситуация. Демонии, воспользовавшись затишьем, откочевали. Звервольфы, страшась бомбы-эссенции, мигрировали на архипелаг в океане к востоку от их прежней территории. Весь мир словно затаил дыхание в ожидании неминуемого апокалипсиса.

Так сильные мира сего стали жертвами собственной глупости. Впервые за всю историю материк Лузия оказался полностью в распоряжении людей. Подготовка следующих ходов шла своим чередом, все хитрости «призраков» срабатывали как надо, игра близилась к грандиозному финалу — оставалось только поставить «мат».

— Шви, помнишь, я тебя как-то спросил, существует ли бог игр?

— Помню...

— Ты сказала, что бог пробуждается при определенных условиях. А что за условия такие?

— Обретение... эссенции. Сильные... мысли... молитвы. Более точного определения... нет. Своего рода... поток...

В прошлый раз Шви ограничилась тем, что сказала: «Наличие его эссенции не подтверждено».

— А ты мне поверишь, если я скажу, что своими глазами видел этого самого бога игр?

— Если ты... в него веришь... то и я... верю... — с серьезным лицом ответила Шви и сделала ход. — Ты всегда опровергал... все мои... вычисления. Если ты скажешь... что он есть... значит... он есть. Если ты скажешь... что небо... не красное... то я поверю... что оно... не красное.

Ну и ну!

— Если бы я только мог похвастаться кому-нибудь, какая преданная у меня жена!!! — воодушевленно воскликнул Рику.

— Тем не менее... — сказала Шви, слегка покраснев от смущения, — тебе шах и мат.

— Эх ты, бог игр... Мог бы позволить мне хоть один разочек выиграть... — поник Рику, схватившись за голову.

— Извините, что прерываю вашу милую беседу, но можно вас на минуточку? — послышался из-за двери смущенный голос Корон.

— О, Корон, ты как раз вовремя! Ты слышала? Шви сказала...

— Да, поздравляю. Ты хоть помнишь, зачем меня вызывал? Докладывать можно?

Войдя, Корон развернула огромный свиток и принялась рассказывать Рику о том, как обстоят дела в ее поселении. Хотя теперь правильнее было сказать — у всего человечества.

— Мне до сих пор трудно в это поверить, но ты оказался прав. Мы больше нигде не замечаем представителей других рас.

Корон могла лишь гадать, что послужило тому причиной. Рику же невозмутимо кивнул, словно именно этого он и ожидал.

— Также мы прочесали окрестности, используя разведчиков и дымовые сигналы, и действительно нашли другие поселения людей. Мы всех пересчитали, и суммарно нас получается почти восемь тысяч. Я боюсь, что наше поселение слишком маленькое, чтобы...

— Не волнуйся, Корон. Скоро можно будет жить, где хочешь, и никого не бояться, — заверил ее Рику, уже поглощенный новой шахматной партией.

Корон обиженно стиснула кулаки. Рику продолжал, не глядя на нее:

— Все идет по плану. Нам со Шви осталось сделать решающий ход, и мы победим.

— Хватит уже отшучиваться, Рику... Ты хоть понимаешь, что натворил с собой?

Корон изо всех сил старалась делать вид, что все в порядке, но сейчас, глядя на Рику, все-таки не выдержала.

— То, что ты до сих пор жив — какое-то чудо! Если ты отправишься куда-нибудь в таком состоянии, то умрешь! — воскликнула она со слезами на глазах, но Рику оставался невозмутим.

— Не умру. Мне еще 891 год жить.

— Да хватит уже шутить! Твое здоровье — это совсем не смешно!

В ее голосе слышалась отчаянная мольба. Рику вздохнул и попытался представить, каким его видит сестра. Во-первых, с головы до пят он был замотан в бинты. Кожа, обмазанная черным пеплом, так и не зажила и оставалась пораженной. Но это были пустяки. Гораздо хуже дела обстояли с внутренними органами. Умереть от голода ему не грозило — спасибо Шви. С нормальной едой, конечно, пришлось распрощаться, но всякого рода бульоны он мог усваивать. И хотя черный пепел все-таки попал в кровоток, кости и легкие, но с этих сторон угроза здоровью была минимальной. Что еще...

— Ну потерял одну руку, ослабло зрение, да и все... Ах да, лишился одного глаза. Ничего страшного.

— «Ничего страшного»?! Какое там... — попыталась было возразить Корон.

— Другие «призраки» так легко, как я, не отделались, — ледяным голосом проговорил Рику. — Каким-то чудом никто до сих пор не умер, но на них уже живого места не осталось.

Так и было. Действительно, все 179 «призраков» пока оставались живы. Но именно что пока. Яд, черный пепел, потеря конечностей — для того, чтобы обмануть другие расы, «призракам» приходилось идти на большие жертвы. Кто-то расстался с рукой или ногой ради выполнения задания, кому-то пришлось отведать мертвечины, чтобы обмануть демоний, а кто-то добровольно подставился под укус дампира — в ход шли любые способы, кроме гарантированно смертельных.

— Еще немного, Корон, — почти умоляюще сказал Рику. — Не переживай за меня — еще чуть-чуть, и война закончится. И тогда я смогу...

«...простить себя», — едва не сказал он вслух, но сдержался.

— Тогда расскажи мне все... — Корон низко склонила голову, плечи ее задрожали. — Мне до сих пор не верится, что тебе удалось прогнать из Лузин другие расы и даже древних богов. Это просто невероятно... Но закончить войну? Извини, но такое в моей голове уже не укладывается!

Рику не ответил.

— Если ты хочешь, чтобы я от тебя отстала, тогда расскажи! — настаивала Корон. — Или ты не доверяешь члену своей семьи?!

Рику и Шви обменялись многозначительными взглядами. Корон ждала ответа, молча глотая слезы.

— Корон... Если бы я тебе не доверял, то не оставил бы все поселение под твоей опекой.

— Тогда... — начала Корон, но Рику перебил ее:

— Ты знаешь, за что сражаются все эти боги?

Корон на мгновение растерялась.

— Кажется, за титул Единого Бога?..

— Да, за титул Единого Бога, а если точнее — за некий Суниастер, — Рику встал и начал пересказывать Корон то, что ему когда-то поведала Шви в заброшенной эльфийской крепости.

Древних богов порождает сама планета. Они появляются от желаний и молитв и воплощаются, обретя эссенцию. Так сказала ему Шви.

— Но их наплодилось слишком много. Суниастер это способ сократить количество богов то есть, существ, способных создавать жизнь, — до одного.

Корон молча ждала продолжения, и Рику сказал:

— Но разве может какой-либо древний бог создать что-то, способное подчинить себе других древних богов?

— И правда, странно... — Корон на мгновение замешкалась, но довольно быстро ухватила суть. — Это ведь словно, имея силу в условные «десять», создать что-нибудь с силой в условные «одиннадцать» или больше.

— Правильно, Корон! Молодец. Звучит, как полная чепуха, да?

Действительно, быть Единым Богом — значит обладать силой, способной противостоять всем живым существам, включая других древних богов. Допустим, в мире всего десять древних богов — тогда на то, чтобы создать Суниастер, нужно потратить силу, превосходящую суммарную силу всех десяти. Это не представлялось возможным — в мире не было столько магической энергии.

— А решается эта проблема очень просто, — сказал Рику таким тоном, будто рассказывал глупую шутку. — Если в мире десять древних богов, можно убить девять из них. И тогда оставшийся и станет Единым Богом. Как тебе такая идея?

Именно это, по сути, и рассказала Шви Рику в тот день. Когда один древний бог убивает другого и поглощает его эссенцию, то получает огромный прирост к своей магической силе. Убив всех остальных богов, он может заполучить достаточно энергии, чтобы создать тот самый Суниастер.

Но вот незадача: боги появляются каждый раз, когда кто-нибудь чего-нибудь сильно пожелает. И даже если один бог перебьет всех своих соперников, всегда могут народиться новые. Только Суниастер даст древнему богу полную власть над миром.

— Вот из-за этого и продолжается эта нелепая Великая война, — подытожил Рику.

— Ну что за дурачье! Из-за этого они воюют уже столько лет?! — дрожа от негодования, воскликнула Корон.

— Ну-ну, Корон, подбирай выражения. Не стоит недооценивать дураков, — Рику коснулся карты-доски и невозмутимо добавил: — Ведь Суниастер можно заполучить и другим способом.

— А?.. — непонимающе посмотрела на него Корон.

Рику взял в руки фигуру черного короля.

— Я же объяснял тебе, откуда берутся древние боги, так?

— Из планеты?

— Ага, из магических контуров. Они — источник всей жизни, и их порождает сама планета...

— Все живые создания... расы... и эссенции древних богов... происходят из магических контуров, — пояснила Шви.

— Другими словами...

Рику вздохнул и вспомнил тот день, когда ему впервые пришла в голову эта мысль. Идея, возникшая у него в разрушенной эльфийской крепости в тот самый миг, когда он услышал от Шви всю правду о борьбе богов за Суниастер. Идея была настолько простой, что ему было трудно поверить в то, что никто до такого еще не додумался. Даже Шви не подозревала о другом способе.

— Очевидно же, что сила самой планеты — источника всех магических контуров — превосходит силу всех древних богов, вместе взятых.

Корон ошарашенно уставилась на него. Рику взял черного короля и поставил его прямо посередине доски. Главным врагом «призраков» была...

— Если взорвать саму планету — будет вам Суниастер, — открыл он свою конечную цель.

Корон молчала, не веря своим ушам. Рику указал пальцем в пол:

— Если добраться до ядра планеты — источника всех магических контуров — и поразить его, то высвободится огромное количество энергии, превосходящее силу всех древних богов вместе взятых.

— Оно появится... почти сразу же. Через десять... в минус сорок шестой степени... секунд, — уточнила Шви.

— И если сразу после появления Суниастера использовать его силу на то, чтобы восстановить планету...

Корон так и не поняла, как отреагировать, а Рику и Шви хором произнесли:

— Шах и мат!

— Но... Но где вы найдете такую силу, которая сможет пробить аж до ядра... — переварив, наконец, все услышанное, запротестовала Корон, а затем наконец обратила внимание на схему расстановки сил, приклеенную к стене.

Нет. Не может такого быть!

— Вы хотите, чтобы они сами это сделали?! Вы хотите, чтобы они не перестали сражаться, а напали друг на друга одновременно?! — воскликнула она в ужасе, и Рику довольно осклабился.

— Артош и коалиция, собранная против него? Ага, перестанут эти сражаться, как же.

— Почему?..

Со стороны казалось, что сложилась патовая ситуация: нападение одной стороны на другую означало неминуемую гибель обеих. Чтобы не допустить взаимного уничтожения, обе стороны должны были ничего не предпринимать... но они не могли позволить себе этого.

— Их конечная цель — Суниастер. А чтобы заполучить его, убить всех своих врагов просто необходимо. Поэтому они не могут не прийти в движение в ближайшее время.

Это будет самое масштабное сражение за всю историю войны. Самый настоящий армагеддон.

Корон смертельно побледнела.

— Но вся их боевая мощь не достигнет своей цели, — в очередной раз удивил ее Рику. — Они сразятся на специально сделанной для этого нами сцене, и умвеги, особые рефракторы, установленные там мною и Шви, перенаправят всю эту энергию вниз, как линзы в телескопе.

«Призраки», жертвуя всем, кроме своих жизней, по всему миру собирали информацию об оружии, используемом другими расами. Если верить Шви, сосчитавшей суммарную мощь всех сторон в грядущей битве, для того, чтобы перенаправить их общую энергию, было необходимо 32 рефрактора.

— Они сами пробьют брешь в поверхности планеты и взорвут магические контуры, а мы сцапаем у них из-под носа Суниастер и победим. И, когда никто не умрет, мы спросим у богов, — Рику расплылся в саркастичной ухмылке: — «Ну что, как ощущения?»

Только теперь Корон наконец поверила, что война, продолжавшаяся целую вечность, действительно близится к своему концу — усилиями ее любимых Рику и Шви, а также почти двухсот других «призраков», без единой жертвы. Теперь она ясно видела, к чему они стремились.

Но она не могла спокойно смотреть, как довольно улыбается Рику, пожертвовавший своими кожей, здоровьем, глазом и даже рукой ради сохранения жизней богов и их созданий, к которым он даже не питал никакой любви. До чего он себя довел — и все ради того, чтобы закончить войну без единой жертвы...

— Так что потерпи еще чуть-чуть, Корон. И приглядывай за остальными, — все так же весело сказал он ей.

Корон чуть не расплакалась — так тяжело ей было видеть брата таким.

Но заметила это только Шви.

* * *

— Рику... спи.

— Нет... Нам нужно установить... рефракторы...

Шви пыталась успокоить Рику, корчившегося на своей койке от боли. В присутствии Корон он храбрился и делал вид, что ему все нипочем, но на самом деле та была совершенно права: даже то, что он обмазал свою кожу черным пеплом, повлекло за собой тяжелые последствия. А из-за проглоченных мертвых духов он больше не мог нормально усваивать пищу. Обычный человек после такого остался бы прикованным к постели.

— Не... спеши. Ты все... рассчитал правильно. Раньше времени... не начнется.

— Но...

— Тебе нужен... отдых. Один день... ничего не решит.

Рику усмехнулся — жена у него была упрямая.

— Ладно... Рефракторы пойдем ставить завтра. Сегодня будем отдыхать.

— Угу.

— Прости меня, Шви... что всегда все усложняю.

— Не хочешь усложнять... тогда спи.

Рику снова усмехнулся, но даже это легкое движение прокатилось болью по всему его телу.

— Тогда можно попросить тебя еще кое о чем? Пока я сплю, сможешь держать меня за руку?

Шви знала, что так Рику легче переносить боль. Также она понимала и то, что сейчас это своего рода страховка — он боялся, что Шви уйдет к рефракторам сама, оставив его одного.

— Мм... Буду держать... тебя за руку... до утра. Спокойной ночи... Рику.

Какое-то время она так и делала. Потом Рику, у которого не получалось заснуть, позвал:

— Шви...

— Мм?..

— Спасибо тебе. Без тебя мы бы ничего не добились.

— Еще рано... праздновать.

— И правда... Но без тебя мы бы не смогли достичь и этого, — сказал Рику, не открывая глаз. — Спасибо, что нашла меня... И еще... — добавил он уже в полудреме, — я тебя очень люблю... и буду любить...

Трудно было даже представить, какую боль причиняло ему заражение черным пеплом. И, тем не менее, он спокойно уснул, держа Шви за руку.

Ее тоже неимоверно влекло к Рику, но понятия «любви» она еще не осознавала. Ей было неловко, что она не может ответить ему теми же словами. Но зато Шви точно знала, что должна была делать, — она не могла позволить Рику умереть. Он будет жить еще 891 год. После получения Суниастера это будет проще простого. Поэтому...

— Прости... Рику. Я... быстро.

И она отпустила его руку.

* * *

Двадцать четыре рефрактора установлено — осталось восемь.

Шви в очередной раз убедилась, что не брать с собой Рику было правильным решением. Она быстро и бесшумно передвигалась по местности, которую они с Рику планировали сделать полем боя между двумя крупнейшими в истории армиями, а когда засекала кого-то из противников, поспешно пряталась. Если бы Рику был с ней, риск того, что их обнаружат и убьют, был бы намного выше.

«Все... в порядке. Осталось... всего восемь. Я разберусь... с ними... и вернусь... к тебе. Жди меня... Рику».

Пусть он потом отчитает ее — но Рику ни за что не должен умереть.

«Осталось всего восемь. Следующие координаты...»

— Ого! Только вылетела на прогулку, и надо же — сразу такая добыча!  — как гром среди ясного неба, прозвучал откуда-то сверху голос, и Шви резко обернулась.

Переливающиеся всеми цветами радуги волосы, янтарные глаза, крылья, словно сотканные из света, и отличительный признак крылатых — нимб из геометрических узоров над головой.

Стараясь не обращать внимания на дурное предчувствие, Шви спокойно сверила представшее перед ней существо со своей базой данных.

— Привет, железяка! Одна тут шляешься?

Крылатая, Джибрил. Финальная Модель.

* * *

Могла ли Шви когда-нибудь подумать, что придет день, когда ей станет так сложно сохранять спокойствие? Атаковать экс-макин в этом мире было своего рода табу, поэтому, если она притворится обычной машиной, готовой в любой момент дать сдачи...

— <3апрос>. Крылатым что-то нужно от экс-макин?

Она уже давно отвыкла от этого речевого шаблона, поэтому пришлось импровизировать.

— Конечно, еще как!  — невозмутимо откликнулась Джибрил. — Головы экс-макин сейчас — трофеи пятой категории редкости, наравне с дракониями!  — Тут она опечаленно покачала головой: — После смерти Аранлейфа всем на Авант Хейме запретили нападать на экс-макин. Вы превратились в элитный, можно даже сказать, платиновый трофей!

— <Предупреждение>. Оценка справедливая. В случае враждебных действий данная единица примет защитные меры.

Джибрил слегка улыбнулась.

— Один-единственный прюфер?

Сумела ли она сохранить бесстрастное выражение лица — вот что сейчас волновало Шви больше всего. Джибрил тем временем продолжала:

— Я убедилась, что в радиусе ста километров от нас нет ни одной экс-макины.  А еще, — крылатая дьявольски улыбнулась, — я знаю, что поодиночке вы копировать атаки врагов не умеете. Как по мне, это превосходный шанс заполучить один из самых редких трофеев в мире. Ты так не думаешь? 

Шви осознала, что ситуация сложилась хуже некуда. Ее угораздило наткнуться не просто на представительницу опаснейшей в мире расы, но еще и на самую сильную и непредсказуемую особь среди крылатых. Рику был прав: в реальной жизни теория вероятности и выеденного яйца не стоит. Шви на первом же ходу вытянула пиковую даму.

— Сейчас я отчекрыжу тебе головешку, так что не дергайся, — объявила Джибрил. — Сопротивляться бесполезно, а так хоть сэкономим друг другу время.  Все равно вы экс-макины, не знаете, что такое сме...

— Я... отказываюсь, — вырвалось у Шви.

— Прошу прощения? — удивилась крылатая. — Наверное, мне послышалось...

Шви, не совладав с собой, тут же отреагировала на слово «смерть». Рику четко сформулировал правила: никто не должен умереть и никого нельзя убивать. Слово «смерть» вызвало у нее страх — она испугалась, что больше никогда не увидит Рику.

— Я не хочу... не могу... умереть, — призналась она, чем ошарашила Джибрил. — Я... отключена... от кластера. Бракованная... единица. Моя голова... ничего не стоит. Прошу тебя... отпусти.

Шви даже не подозревала, что совершила самое худшее из возможных действий. Она не знала характера самой сильной и непредсказуемой представительницы опаснейшей на свете расы.

— Ого... Машина, которая боится смерти?! Экс-макина, молящая о пощаде?! Да еще и отключенная от кластера, бракованный экземпляр?! Э... Э... Э-это вам уже далеко не пятая категория редкости! — возбужденно забормотала Джибрил. — Э... Эхе-хе-хе... Ох, как же мне все обзавидуются! Небось, даже начнут вызывать меня на дуэль одна за другой!

Только увидев, как Джибрил, пуская слюну, уставилась на нее волчьими глазами, Шви осознала свою ошибку. Рику наверняка смог бы договориться с крылатой, у него подобные вещи получались гораздо лучше. И все же она снова попыталась воззвать к разуму противницы:

— Последнее... предупреждение...

— Да  пожалуйста-пожалуйста. Оно все равно ничего не изменит!  — Джибрил материализовала меч, словно сотканный из света, и уже была готова наброситься на нее.

— Я не хочу... не могу.... умереть. Но если ты... попытаешься меня... убить... — тихо, но уверенно начала Шви.

«Сравнение боевых способностей.

Противник: крылатая Джибрил.

Уровень силы: неизвестен.

Предположительный уровень силы: в два раза выше уровня средней крылатой.

Боевая единица: экс-макина класса прюфер.

Уровень силы: менее 32% силы единицы класса кампфер^[12].

Главное преимущество экс-макин (поддержка со стороны кластера): отсутствует. Количество доступных видов вооружения: 47 из 2745 ввиду отключения от кластера.

Шанс на победу: стремится к нулю».

Но, как сказал Рику... в теории вероятности не бывает нулей.

— Ладен. Код 1673B743E1F255, сценарий Е, загрузка. Лёзен... — Шви обнажила все вооружение, которым могла управлять одновременно. — Я буду бороться за жизнь... всеми силами, способами и хитростями.

Но на Джибрил эта угроза не произвела особого впечатления.

— Ну надо же. Говорят, экс-макины копируют все произведенные против них атаки, — с издевкой сказала она. — Неужели кто-то из ваших умер со смеху?

* * *

Шви сразу пришла к выводу, что ее единственная надежда — не затягивать схватку. Она сконцентрировала энергию всех своих орудий в один мощный магический луч, соприкоснувшись с которым любое живое существо — даже эльф — моментально умрет.

— «Перегрузка».

Лучом Шви испарила поток магических духов и, приобретя огромное ускорение, исчезла из поля зрения Джибрил. Пораженные лучом магические духи разлетелись в стороны хлопьями тускло светящегося, заражающего все вокруг черного пепла. Но зато это позволило ей с легкостью преодолеть пределы законов физики. Именно таким образом экс-макины — раса, изначально не способная колдовать, — впервые стали использовать магию и научились передвигаться практически мгновенно.

— Ты же не надеешься удрать от меня? — с усмешкой бросила Джибрил, возникнув перед ней с помощью пространственного переноса — телепортации. Для крылатых понятие «расстояние» ничего не значило.

Словно играя с добычей, Джибрил замахнулась мечом и рассекла одним ударом целую гору.

«Конечно же, не надеюсь», — мысленно ответила ей Шви.

— «Активная защита».

Чтобы спастись от меча, от которого невозможно было увернуться, Шви уничтожила поток магической энергии прямо перед собой и тем самым создала защитную стену из тускло поблескивающих мертвых духов. В следующий же миг земля задрожала от ударной волны. Энергии такого взрыва хватило бы, чтобы уничтожить целый город.

— Какая гадость... Не слишком-то вы заботитесь об окружающей среде, раз используете оружие, разбрасывающееся мертвыми духами, — поморщилась Джибрил, прикрывая ладонью рот и отмахиваясь от облака черного пепла, которое мгновенно убило бы любую другую форму жизни.

Примерно этого Шви и ожидала. Как бы непобедимы крылатые ни были, по сути своей они оставались живыми заклинаниями, сплетенными Артошем, и мертвые духи препятствовали поддержанию ими физической формы.

— И что же ты надеешься этим добиться, скажи на... А?

На секунду Джибрил растерялась. Разрубив мечом завесу из черного пепла, она не увидела за ней противницы.

Шви мысленно ответила и на этот вопрос: «Ничего».

Сразу же после применения «Активной защиты» она отдалилась от Джибрил на порядочное расстояние, а затем прицелилась. Одна экс-макина не могла и мечтать о том, чтобы уничтожить крылатую. И даже если вероятность успеха, пусть и астрономически низкая, существовала — она все равно противоречила правилам Рику. Молниеносная победа в данной ситуации означала всего лишь спасение бегством.

— Лёзен... «Энде Апокрифен»^[13].

Атака, испытанная экс-макинами на собственных шкурах и так ненавидимая Шви за то, что она отняла у Рику родной дом... Шви прицелилась в Джибрил самым мощным оружием, которое была способна воспроизвести: «Ревом павших» Аранлейфа. Из дула орудия вырвался столб света, взметнув за спиной Шви облако мертвых духов. Джибрил, удивленно вытаращившую глаза, поглотила вспышка...

Шви мысленно попросила у Рику прощения: придется снова перерисовывать все карты — использование «Энде Апокрифен» изменило рельеф местности. Яркий луч света мгновенно испарил земную кору, а ударная волна подняла цунами из лавы, отдельные всплески которой достигли самой стратосферы... Это была сила, способная менять облик всей планеты и при прямом попадании уничтожающая драконию. И все же Шви даже не надеялась, что ее атака уничтожила противницу.

— «Айнвег»!^[14]

Удостоверившись в попадании, Шви задействовала свое последнее оружие — «искривитель пространства», разработанный экс-макинами для противодействия пространственному переносу крылатых и эльфов.

Окружающее пространство словно обернулось вокруг Шви, закрыв ее от внешнего мира. Если ей удастся отдалиться на расстояние, с которого Джибрил не сможет ее обнаружить, тогда есть шанс благополучно сбежать.

Но «Айнвег» мог перенести ее максимум километров на сто. Предела чувствительности Джибрил она не знала, да и та уже заявляла, что в радиусе ста километров других экс-макин нет. Тогда, возможно, завершив прыжок, придется снова вступить в бой...

— НУ И КУДА ЭТО МЫ НАМЫЛИЛИСЬ?

Шви на мгновение зависла. За те 0,00004 секунды, в течение которых искривленное пространство закручивалось вокруг Шви, Джибрил успела просунуть в него руку и насильно остановить перенос.

— Если хотела сбежать, то нужно было сначала скрыться с моих глаз, а уж потом совершать пространственный перенос, — злорадно улыбаясь, прошипела она. — Ах да, и еще...

Джибрил без усилий порвала на куски искривленное Шви пространство, и та неуклюже шлепнулась на землю. Она затруднялась дать определение чувству, которое сейчас испытывала.

— Надеюсь, ты не рассчитывала, что этой своей атакой ты нанесешь мне хоть какой-нибудь вред, — сказала крылатая торжествующе.

Но как? Этого просто не могло быть. Конечно, «Энде Апокрифен» не воссоздавал «Рев павших» Аранлейфа в полной мере. Согласно данным разработавшего его цайхнена, он имел мощность лишь в 43,7% от оригинала. Но Аранлейф был одним из трех королей драконий — то есть сильнейших среди своей расы. Даже 43% от силы его самоубийственной атаки должно было хватить... Но Шви не видела на крылатой ни царапинки. Как такое было возможно?

— Что-то ты меня недооцениваешь... железяка.  Но, так уж и быть, похвалю тебя за то, что вынудила меня использовать защитное заклятие.

Шви усомнилась, все ли в порядке с ее звукозаписывающими цепями. Крылатые сами по себе были чем-то вроде живых заклинаний, сплетенных Артошем, и любая «защита», которой они могли обладать, также являлась частью этого заклинания. Именно поэтому Шви решила, что с «Энде Апокрифен» у нее есть шанс. Но эта крылатая... Нет, это существо уже нельзя было назвать «крылатой» — оно разительно отличалось от соплеменников. Эта особь не поверила в эффективность данной ей самим Артошем защиты и сплела свое собственное заклинание. Крылатые не могли так поступать — поведение Джибрил было слишком непредсказуемо.

— Я сдерживалась, чтобы от тебя осталась хоть головешка, но теперь передумала, извини.

Шви опять не поверила своим ушам. Что сказала эта крылатая? «Сдерживалась»?

— Не знаю, есть ли у вас там под крышкой что-нибудь, смахивающее на мозги, — Джибрил ухватила пальцами полы своей юбки, сделала реверанс и улыбнулась то ли ангельской, то ли дьявольской улыбкой, — но позволь тебе их немножко вправить.

И в следующий миг она оторвала Шви правую руку.

* * *

Точнее, немного не так. Шви была прюфером — аналитической единицей. Ее модуль обработки информации функционировал быстрее, чем у экс-макин других классов. Но даже она не поняла, что произошло, — просто вдруг осознала, что у нее нет руки.

— Ой, но я ведь целилась в корпус! Эх, промазала.

Наверное, это было то, что Рику называл «интуицией». Повинуясь неведомому предчувствию, несмотря на все протесты логики, Шви каким-то чудом успела уклониться от удара, который в противном случае уничтожил бы ее.

— Что-то ты начинаешь меня бесить, — нахмурилась Джибрил.

Шви даже и не подозревала, что в голове крылатой сейчас бродят мысли, аналогичные ее собственным. Какая-то экс-макина — а уж тем более прюфер — уклонилась от ее атаки! Как ей это удалось? И что она вообще делает здесь одна? Джибрил распирало любопытство, но она сумела с ним совладать.

— Очень бесить... — уточнила она. — Пора отправлять тебя на свалку, железяка.

В ее голосе было столько яда, что Шви сразу же почувствовала, что обречена.

Нулевых вероятностей, возможно, и не бывает. Шви поверила в это и понадеялась на ничтожный шанс того, что, завязав бой, ей удастся сбежать. Но теперь надеяться на что-либо не представлялось возможным. От этого чудовища нельзя было ни сбежать, ни скрыться, как ни хитри. Теперь Шви об этом твердил не только разум, но и «интуиция».

И, тем не менее, она должна была победить. Сейчас в голове Шви — создания логики — вместо мыслей остались одни эмоции: «Я не хочу... умирать. Мне страшно... Рику...». От одной только мысли, что она больше никогда его не увидит, внутри ее пробирал холод. Но хуже всего было то, что «призраки», включая ее мужа, — все те, кто пожертвовал своими телами и поставил на кон все ради одной-единственной победы, — проиграют из-за ее ошибки.

Она категорически отказывалась смириться с этим. Но что она могла сделать? Как она могла победить в подобной ситуации? Времени на размышления не оставалось.

В голову Шви закралась идея. Рику, наверное, счел бы это наихудшим вариантом, и даже сама Шви наверняка возненавидит себя за это. Но она сама вляпалась в такую ситуацию и иного выхода не видела. А значит...

«<3апрос>. Единица Üc-207 Pr-4-f5-7-t9 запрашивает разрешение у командной единицы Убер-Айн на восстановление связи с кластером.»

Она обратилась к кластеру, который когда-то избавился от нее. Ответа не последовало. Джибрил уже собирала пучок света для очередной атаки.

«<3апрос>. Анализ понятия «душа» завершен. Времени нет. Запрашиваю синхронизацию!»

Спустя короткое мгновение, показавшееся Шви самой вечностью, пришел ответ:

«Единица Üс-207 Pr-4-f5-7-t9 отключена от кластера без возможности восстановления. В синхронизации отказано».

Готовая застонать от злости, Шви быстро отправила ответ, уже слыша, как к ней приближается смерть:

«Отказ отклонен! Требую передачи запроса общему командному центру! У командного центра кластера нет прав на отклонение запросов прюфера!»

Бефель не ответил на столь дерзкое возражение. Не скрывая злости, Шви продолжала слать запросы:

«Убер-Айн! Нет... болван!»

«Я не хочу... ни с кем делиться... своими чувствами...»

«Я люблю Рику».

«Я не хочу расставаться с ним...»

И множество других «ошибок», которые подарил ей Рику, возникало в ее мыслях. Шви стеснялась ими с кем-либо делиться.

«Но я должна... передать их вам... Пойми ты, наконец... тупой кусок железа!!!»

У нее не было другого выбора. Она не знала, как еще можно было исправить свою ошибку и привести Рику к победе.

— Прекращайте... упрямиться... и примите их!!! — прокричала она вслух, позабыв о том, что общение шло по радиосвязи.

«Üс-207 Pr-4-f5-7-t9. Ты все-таки сломана».

«Я знаю».

«Ты противоречишь сама себе. Ты ошибаешься. Ты неисправна. Повреждена. Дефектна».

«Я все знаю».

«Тогда...»

«Я заполучила важную информацию».

Шви почувствовала, что линия связи с кластером, закрытая все эти годы, ожила. К ней вернулось чувство общности, полного слияния с 437 другими единицами.

«Признаю тебя исключением. Приступаю к синхронизации».

Быть синхронизированным с кластером было естественным состоянием всех экс-макин: объединенные чувства, объединенное мышление. Но теперь для Шви это было непривычно и неприятно: как будто кто-то без спроса лез ей прямо в душу. И все же она, помотав головой, решила терпеть. Сейчас это было необходимо.

«До завершения синхронизации не рекомендуется совершать действий, сопряженных с нанесением себе...»

«...вреда...» — собирался, видимо, сказать командный центр, но осекся.

Кластер «Убер», с которым она синхронизировалась, осознал ситуацию в полной мере — что она находилась в схватке с сильнейшей из крылатых, Джибрил. Шви уловила шквал ошибок от своих сородичей, недоумевающих, почему она еще не уничтожена. С нетерпением ожидая завершения синхронизации, Шви лишь усмехнулась — их «ошибки» были не чем иным, как эмоцией удивления.

И ведь правда. Как ни посмотри на ситуацию с точки зрения логики, а тем более учитывая, что Джибрил была особенной, один прюфер просто не мог продержаться в бою с ней так долго. Но с фактами не поспоришь. Рику показал Шви, что «душа» может превратить невероятное в реальность.

«Ситуация ясна, Üc-207 Pr-4-f5-7-t9. Даю разрешение на использование всего арсенала экс-макин».

Шви получила доступ ко всему арсеналу оружия, насчитывающему 2745 видов.

«Приказываю оказывать сопротивление всеми способами. Запрещаю быть уничтоженной до завершения синхронизации».

Шви в ответ лишь усмехнулась. Что в таком случае ответило бы существо, обладающее душой, — то есть человек?

«Могли бы просто... сказать... „не умирай“».

Но Убер-Айн не понимал разницу между «смертью» и «уничтожением».

«Приказываю „не умирать“ до завершения синхронизации. Приказ не подлежит обсуждению. Аус»^[15].

Шви верила, что соплеменники рано или поздно все же поймут ее. Она подняла голову и увидела надвигающуюся на нее смерть в лице Джибрил...

...и надпись перед глазами, гласящую: «До завершения синхронизации 4 минуты 1 секунда».

— А?..

Сначала Шви подумала, что это какая-то ошибка, — синхронизация никогда не занимала у нее больше трех секунд. Но затем она поняла: это время нужно было на синхронизацию «души» — бесчисленного множества переживаний, эмоций и воспоминаний, которые подарил ей Рику. Очевидно, они занимали куда больше, чем любое вооружение, оснащение или информация.

Перед глазами у Шви возник образ Рику, и она грустно улыбнулась. Можно посмотреть на происходящее как на игру: в течение 251 секунды она должна убегать и уворачиваться от смерти во плоти — Джибрил. Если она продержится это время, то победит, если умрет — проиграет. Такие игры Рику ненавидел больше всего.

А ставкой в игре были ее чувства.

«Все эти... эмоции... которые я... получила... и которые дали... мне жизнь...»

— Аллес лёзен!^[16]

Шви загрузила все вооружение, которое только могла удержать одновременно. Оно раскрылось вокруг нее, словно смертоносные стальные крылья, нацеленные на тотальное уничтожение врага.

— Что, решила играть всерьез? Ну, смотри у меня...  — рассмеялась Джибрил и расправила свои крылья, сотканные из света.

Эта крылатая была особенной, поэтому уровень ее силы был непредсказуем. То, что в одиночку Шви не справится с ней даже со всем вооружением экс-макин, было уже очевидно. Но сколько максимально она может продержаться против Джибрил? Этот вопрос волновал Шви больше всего.

— Форме...^[17] Алгоритм противодействия неизвестному противнику, — дала она команду и сразу почувствовала, как кластер всколыхнулся волной ошибок. Сама Шви не понимала, чему тут удивляться: если враг неизвестен, достаточно лишь предвидеть все непредвиденные варианты. Не нужно ничего понимать и что-либо рассчитывать. Нужно лишь действовать, полагаясь на собственную интуицию.

Играть в кошки-мышки со смертью 251 секунду. Логика спросила: «Возможно ли подобное?» Чувства ответили: «Что за вопрос?» Люди целую вечность выживали при куда более отчаянных условиях. Что по сравнению с этим стоили какие-то там четыре или пять минут?!

— Шви... — тихо сказала она.

— Пардон?.. — удивилась крылатая.

— Я тебе... не представилась.

Это было ее имя — имя, которое ей дал Рику.

На мгновение задумавшись, Джибрил сделала легкий реверанс:

— А я Джибрил. Очень приятно... и прощай!

* * *

— Чтобы какое-то механическое чучело заставило меня за ним гоняться... Возмутительно, — зло бормотала Джибрил. Она буквально перевернула все вокруг вверх дном, силясь поймать одного жалкого прюфера.

— Я еще... не могу... умереть, — с трудом отозвалась Шви, не переставая двигаться. Из ее расплавленных суставов уже сочилась плазма. Ее последние силы уходили на то, чтобы каким-то неведомым чудом уклоняться от ударов Джибрил, на которые с точки зрения здравого смысла Шви никак не могла успевать реагировать. Она сопротивлялась что есть мочи, используя все вооружение экс-макин и все уловки, которым она научилась у Рику.

«Не играй противнику на руку. Не отдавай инициативы. Заставь ее расслабиться. Заставь ее думать, что ты слаба. Заставь ее напрячься. Пусть думает, что в лоб тебя не одолеть. Не пытайся предугадать ее действия. Заставь ее плясать под твою дудку. Атаки, на которые не успеешь ответить, можно предугадать. Что нельзя предугадать — можно навязать».

Вот так, уворачиваясь, отбивая, парируя, Шви добилась того, что удивление Джибрил постепенно переросло в раздражение. Другие машины кластера, наблюдавшие за происходящим, уже перестали пытаться понять, что происходит, и лишь безостановочно выдавали ошибки.

Сама Шви смотрела только на цифры, горящие у нее перед глазами.

«72 секунды».

«Интересно, почему время течет так медленно?» — подумала она. Когда она была с Рику, даже час, проведенный с ним, ощущался как мгновение ока.

Удар Джибрил, полностью увернуться от которого Шви не сумела, пробил ее правый бок.

«51 секунда».

«Рику... Каждая секунда... словно вечность...»

Световым лучом Джибрил чуть не отсекла ей левую руку.

— Лёзен! «Айнвег»!

Шви с невероятной быстротой запустила искривляющее пространство заклинание и отклонила траекторию луча — тот попал в грудь.

— Ну что, облажалась, наконец? Ну и утомила же ты меня, — услышала Шви злой голос Джибрил, но не обратила на него никакого внимания.

«24 секунды».

— Облажалась?.. Почему?

Теперь она не могла даже пошевельнуться, но это было неважно... Шви перевела взгляд на безымянный палец левой руки и улыбнулась: она сделала все как надо — колечко, подаренное Рику, уцелело.

Похоже, даже Джибрил, увидев произошедшее, начала что-то понимать.

— Ах, вот оно что! Приношу свои извинения за то, что называла тебя железякой.

Шви почувствовала, как магические духи вокруг крылатой угрожающе содрогнулись. Джибрил взмыла высоко в небо над беспомощно распластавшейся на земле Шви. Нимб над головой крылатой увеличился в размерах, а сама она широко развела руки в стороны.

— Я вижу, что ты — гораздо более серьезный враг, чем я думала, и тебя нужно уничтожить любой ценой!

Концентрированные магические лучи экс-макин не могли противостоять такой атаке. Джибрил с невероятной силой начала поглощать магических духов вокруг себя, сдавливая их до невообразимой плотности. Над ее головой стало образовываться гигантское копье, сотворенное из сверкающих магических духов. Это была небесная кара — самое мощное оружие крылатых, частично превращающее их самих в плотный сгусток магических контуров и высвобождающее колоссальное количество энергии.

Экс-макины располагали оружием, имитирующим небесную кару, но оно не шло ни в какое сравнение с тем, что создавала сейчас Джибрил — настоящая небесная кара превышала по силе все другие известные экс-макинам виды оружия.

На лице Шви обозначилась горечь. Все-таки с таким исключительным врагом, как Джибрил, нельзя было...

«Процесс... завершен», — услышала она вдруг сквозь помехи.

И правда. Она и не заметила, как отсчет секунд перед ее глазами превратился в надпись: «Синхронизация окончена».

«Üс-207 Pr-4-f5-7-t9. Прайер^[18] Шви... Остальное можешь доверить нам. Спокойных снов».

Шви в последний раз взглянула на Джибрил, уже обрушивающую на нее небесную кару, и улыбнулась: она выиграла эту игру.

Крылатая нахмурилась, подозревая что-то неладное.

А Шви прокричала последние в своей жизни слова:

— Лёзен! «Кайн Айнганг»!^[19]

Защититься от небесной кары было невозможно — от Шви не останется ничего, как того и хотела Джибрил. Ее смерть неминуема, но если сосредоточить защитный барьер «Кайн Айнганг» на области радиусом в 12 миллиметров, то она сможет спасти хотя бы колечко, которое подарил ей Рику.

Вот-вот на нее обрушится безжалостная, несправедливая, как сказал бы он, мощь. Буквально через долю секунды Шви не станет... И, тем не менее, атака Джибрил казалась ей очень медленной. Время словно замедлило ход — прямо как в рассказах, которые она слышала от людей.

Шви подумала: «Почему все закончилось именно так?» Но все было предельно просто, и разум тут же дал ей ответ: «Рику... все-таки... без тебя я... бесполезна».

Она отправилась расставлять рефракторы одна, не желая подвергать его лишней опасности. Именно этот просчет и привел к такому результату. Рику был прав. Уж он-то наверняка смог бы обмануть Джибрил и сбежать от нее. Зачем она отпустила его руку? Она ведь поклялась, что никогда больше не будет в нем сомневаться. Он просил не покидать его, и она не должна была отлучаться ни на секунду.

«Прости, Рику... Но я... доверяю тебе... последний... ход».

Шви знала, что он ни за что не захочет смириться с тем, что произошло, однако у него просто не будет выбора. Она понимала, как больно ему будет, и все же ему придется принять это. «Прости, Корон... я не смогла... стать Рику... „прекрасной женой“».

— Рику, — позвала она в пустоту. Ее голосовой аппарат был разбит, и она не смогла издать ни звука.

Никто уже не мог ее услышать, но она все равно должна была сказать:

— Я так... счастлива... что встретила тебя.

Теперь она понимала смысл того самого слова.

— В следующий раз... мы уже никогда... не расстанемся. Я тебя... люблю.

* * *

Небесная кара, стершая целую гору в прах и пробившая дыру в небесной тверди, наконец, стихла.

— Уфф.. Уфф...

Перерасходовавшая запас сил Джибрил уменьшилась в размерах, внешне превратившись в ребенка. Тяжело дыша, она опустилась на место, где перед ударом находилась ее цель.

— Эх, ну вот... Какой-то неравноценный обмен получается...

Она затеяла эту драку для того, чтобы заполучить голову экс-макины, действующей в одиночку, — эксцентричное поведение этой машины пробудило в Джибрил алчное желание иметь ее в качестве трофея. Однако в конечном счете сломанная железяка вынудила ее применить небесную кару. Джибрил сокрушенно вздохнула. Она и сама толком не понимала, почему поддалась инстинктам и решила уничтожить врага любой ценой.

Крылатая осмотрела поле битвы.

— Ни головы, ни хоть какой-нибудь детальки... Теперь еще и оставаться в таком виде...

Джибрил взглянула на свое ставшее детским тело и снова горестно вздохнула: трофеев не получила, всю силу растеряла и теперь еще, как минимум, лет пять ходить беспомощным дитем.

— Эх... скажу Азраил только, что повстречала какую-то странную экс-макину. Надеюсь, эта дурная башка не станет допытываться, зачем я прибегла к небесной каре...

Джибрил опять призадумалась, изучая свое новое тело.

— Правда... если я покажусь ей в таком виде, она вцепится в меня мертвой хваткой...

Устало взмахнув крылышками, она поднялась в небо, так и не заметив маленького колечка, тускло поблескивающего на земле...

* * *

«Конец игры. Шви умерла».

Рику, получившему такой доклад от «призрака», хватило сил только на то, чтобы, сохраняя самообладание, вернуться в свою спальню. Он сел за опустевший столик, за которым они со Шви провели столько времени, и несколько минут играл сам с собой, как когда-то в детстве, — в игру, в которой невозможно победить...

Рику посмотрел на пустующее место напротив него и решил, что сошел с ума: как и тогда, он вновь увидел перед собой довольно ухмыляющегося мальчишку — того самого бога игр, в существование которого благодаря ему поверила Шви.

— Скажи, почему я никогда не могу выиграть?.. — спросил Рику, понимая, что тот ему не ответит. — Я думал, что уж на этот-то раз получится...

Правило второе: никто не должен погибнуть.

Правило шестое: нарушение любого из правил означает поражение.

— Почему?.. Почему я не могу победить?..

Правила были нарушены, а значит — они проиграли. И нарушила их не кто-нибудь, а сама Шви...

— Чего нам не хватает, а? Ну скажи! Ты же здесь!!! — в отчаянии крикнул Рику в пустоту напротив — воображаемому богу игр. Если бы кто-нибудь увидел его в этот момент, то наверняка решил бы, что Рику окончательно потерял рассудок.

Мальчик ничего не ответил, но улыбка исчезла с его лица. Рику даже показалось, что тот смущенно потупил взор.

— Что, не ответишь? Неужели нам нельзя выиграть хотя бы раз?.. ТОГДА... ТОГДА ЗАЧЕМ ЛЮДЯМ ВООБЩЕ ДАЛИ ДУШУ?!

Шви так хотела ее — и получила, но теперь какой во всем этом был смысл?

— Не знаю, кто из вас, богов, придумал создать людей, — с ненавистью прорычал Рику, — но мы только и делаем, что проигрываем да проигрываем, умираем да умираем... Зачем нам тогда вообще душа?! Ты ведь слышишь меня?! Не знаю, кто ты, но ответь мне! Пожалуйста...

Ответа не было. Впрочем, Рику уже и не надеялся его получить. Он обессиленно рухнул на стул и уставился на карту мира.

«Что ж, оценим ситуацию».

Им удалось втянуть в свою игру все расы и подстроить противостояние Артоша с собранной против него коалицией. Как того и добивались «призраки», рано или поздно одна из сторон не вытерпит и пойдет в наступление. Однако ни эльфы, ни гномы не нарушат статус-кво до тех пор, пока не найдут противодействие сильнейшему оружию друг друга — бомбе-эссенции и «Аркасиаму». Даже при самом медленном развитии событий не пройдет и десяти лет, как коалиция выступит против Артоша и тот проиграет. После чего гномы и эльфы начнут грызню между собой до тех пор, пока никого из них не останется в живых.

Но что, если первым нападет Артош? Сейчас он имел преимущество за счет своей божьей кары. Однако коалиция ни за что не допустит, чтобы у него появилась возможность уничтожить их всех одной атакой. К тому же использование божьей кары ослабит Артоша, и ему останется защищаться только силами Авант Хейма. А каким бы сильным ни был Авант Хейм — он был фантазмой, которую коалиция могла одолеть имеющимся у нее оружием. Таким образом, если Артош нападет первым, у него не останется шансов на победу... По крайней мере, так наверняка считали в коалиции.

На самом же деле все было немного по-другому. В реальности Артош был достаточно силен, чтобы уничтожить сразу всех своих врагов, однако его нападение грозило полным уничтожением обеих сторон конфликта. А значит, при сценарии, когда Артош атакует первым, не выигрывал никто. В таком случае война приостановится максимум на десять лет.

Десять лет — вот что выиграли 179 «призраков», пожертвовавшие всем, кроме разве что своих жизней... Если не считать жизнь Шви. Приостановка этого кошмара на какие-то десять лет...

«Десять лет мира, — вдруг словно раздался чей-то голос. — Разве этого мало? Разве недостаточно?»

Неважно, действительно ли это был чей-то голос или же мысли самого Рику. В любом случае он не знал, что ответить на это.

А голос продолжал:

«Обычные люди смогли положить конец бесконечной войне богов. Разве это не отличный результат? Разве это нельзя назвать побе...»

— Да ты издеваешься?! — не выдержал Рику. — Мы поставили на кон все человечество! — проревел он. — Шви умерла! И ради чего?! Ради паузы на жалкие десять лет?! А потом что?! Снова трястись от страха?! Это даже ничьей не назовешь!!! Это несправедливо!!!

Ответом ему была лишь тишина. Мальчик, сидевший напротив, исчез.

— Ха-ха... Да... Похоже, мне конец...

Ни Шви, ни Корон не было рядом, игра была проиграна, больше не оставалось причин притворяться.

Рику страдальчески усмехнулся. У него болело все тело. Его кожа, зараженная мертвыми духами, пылала огнем. Он не помнил, когда ему в последний раз удалось выспаться. Даже простая вода невыносимо обжигала горло. Он не знал, сможет ли снова открыть оставшийся глаз, если хоть на миг сомкнет его. Ничего больше не оставалось, кроме как признать: да, он снова проиграл. За всю свою жизнь он ни разу ничего не выиграл. Он устал. Он думал, что сможет примириться с этим миром, если рядом будет Шви. Разговоры с ней, ее личико, ее рука — только это и помогало ему терпеть боль.

Он вдруг вспомнил ее слова:

«Ты... не умрешь. Ты будешь... жить, пока жива... я».

Ну... раз Шви уже умерла... может, и ему тогда хватит? Может, просто не вставать со стула, расслабиться и погрузиться в сон...

Но за мгновение до того, как потерять сознание, Рику услышал чей-то голос — очень знакомый своей механической невыразительностью.

— Шпилер^[20] Рику...

Он медленно повернулся на звук. Перед ним стояла фигура в темной мантии, неизвестно когда сумевшая пробраться в его жилище.

— Ты еще кто?

Но вопрос тут же отпал сам собой — торчащие из-под одежды механические детали говорили сами за себя: экс-макина, но не Шви.

— У меня нет имени, но все называют меня Айнцих.

Рику насторожился. Он хотел спросить, что ему было нужно, но экс-макина в облике мужчины предвосхитила вопрос:

— Мы пришли исполнить волю прайера, Шви, — сказал гость и протянул Рику какой-то предмет.

Тот молча принял его, застыв от удивления: маленькое железное колечко, грязное и погнутое, но без сомнения именно то, которое он подарил Шви.

— Шпилер Рику... Ты еще не проиграл.

— Что?.. — только и мог выговорить сбитый с толку Рику.

— В твоих правилах ничего не сказано про утрату неодушевленных предметов, — пояснил Айнцих.

Вмиг потеряв самообладание, Рику широко размахнулся, чтобы ударить собеседника кулаком в лицо. Назвать его жену «неодушевленным предметом» — это было немыслимо! Будь он хоть экс-макиной, хоть кем — подобного оскорбления Рику вытерпеть не мог. Но, почувствовав в сжатом кулаке кольцо, он застыл. Айнцих сказал, что пришел выполнить ее волю, кольцо было тому подтверждением, и он начал понимать, что имел в виду гость.

Ведь если рассуждать так...

— Если рассуждать так, то ошибка Шви не будет считаться поражением? Ты на это намекаешь?

«Идите к черту», — хотел было крикнуть Рику, но лишь молча опустил голову.

— Послание: «Шах... Рику... Дальше ты... сам». Конец послания.

— И больше ничего?

— Больше... ничего.

Рику горько усмехнулся, провожая взглядом уходящего гостя.

Вдруг он краем глаза увидел, что мальчик, что с детства составлял ему компанию в играх, снова сидит напротив него. Одними губами тот беззвучно произнес:

«Игра еще не закончена».

— Ха-ха... Это жестоко, Шви... Это... нечестно, — словно перебарывая себя, выдавил Рику и уставился в потолок.

Как же он ненавидел свою душу. Почему Шви была так ею увлечена?

«Почему всегда я?» — едва не простонал он вслух, но удержался и промолчал. Вместо этого он сжал в кулаке колечко Шви и повторил про себя уже давно позабытую мантру.

Если этого желала Шви... Если такова ее предсмертная воля... Если это был единственный способ исправить нарушенные планы... Ему, как ее супругу, ничего не оставалось, кроме как выполнить ее просьбу, как бы тяжело ему не было, — ведь Шви, доверившей ему такой ход, наверняка было еще тяжелее.

И он в последний раз мысленно создал в своей груди то, что когда-то сломала Шви.

Щелк.

Глава 5. 1 ÷ 0 = Несбыточность

— Ня-ха-ха! Ну хватит волноваться по пустякам, Джибуля!  — беззаботно промурлыкала старшая крылатая, Азраил, Начальная Модель, и закружилась в воздухе. — Вот вечно ты все воспринямаешь слишком серьезно! Ах! Правда, за это я тебя и люблю!  Ты такая няшка-милашка, когда маленькая! Ах... Как жаль, что придумали заклиняние восстанявления...

Азраил души не чаяла в своей «младшенькой» — последней из сотворенных крылатых. Джибрил была непредсказуемой, неуправляемой и непослушной. Ей ничего не стоило в одиночку отправиться в черту на рога и вернуться, например, с головой драконии. Азраил все никак не могла взять в толк, зачем она то и дело выкидывает подобные фокусы. Но, так или иначе, таким характером одарил ее Создатель, намеренно сделавший Джибрил «несовершенной», и за это несовершенство Азраил ее так любила.

А вот Джибрил ее «старшая» невыносимо раздражала. После того, как, она приняла детский облик, истратив все свои силы на небесную кару, Азраил целую неделю не выпускала ее из своих объятий. В конце концов, Джибрил не выдержала и потребовала, чтобы ей вернули силы и прежний облик восстанавливающим заклинанием. Азраил сетовала, что готова прождать и 50 лет, пока «младшенькая» не восстановится естественным образом, но в итоге скрепя сердце согласилась.

Влетев в тронный зал, Азраил опустилась на землю и, сложив крылья и приспустив нимб, почтительно склонилась.

— Где Джибрил? — громогласно спросил восседавший на троне мускулистый исполин — сильнейший на свете древний бог, покровитель войн и создатель крылатых Артош.

Ростом он был, как минимум, вдвое больше крылатых. Голову его обрамляла густая и черная, как смоль, шевелюра, а из могучей спины торчали, словно украшения, девять пар маленьких крыльев. Одного взгляда его золотых очей, одного только поворота точеного лица в сторону Азраил было достаточно, чтобы ее охватил благоговейный трепет. И в то же время она понимала, что даже это воплощение великой силы, внушающее ужас всему живому, было лишь мизерной частью той настоящей мощи, которой обладал ее творец.

— Оня встретила во время одиночного вылета экс-макину, использовала против нее нябесную кару и в данный момент проходит процедуру восстановления, о Владыка, — подобострастно отчиталась Азраил.

Сама она при этом совершенно не понимала, на кой черт Джибрил связалась с одной экс-макиной. Эти жалкие железки — как ржавая плесень, которая может быть хоть сколько-нибудь опасна лишь в больших количествах. Азраил запретила своим сородичам вступать с ними в конфликты отнюдь не потому, что боялась их, — ей просто претила мысль о том, что механические твари могут создать ущербные копии божественного оружия, полученного крылатыми в дар от самого Создателя. Одной скоординированной атаки всего войска крылатых было бы достаточно, чтобы раз и навсегда растереть в порошок этих развалюх, не дав им и шанса на контратаку. Так зачем же Джибрил не поскупилась на целую небесную кару, да еще против одного-единственного ведра гаек?

— Вот оно что. Ха-ха... Интересно, — откликнулся владыка, словно догадавшись о чем-то, что Азраил было неведомо. Он не был любителем поговорить, и мыслей своих не раскрывал никому. Азраил покачала головой, устыдившись собственной глупости, — пытаться понять ход мыслей столь возвышенного создания было верхом наглости и непочтения. Он — сильнейший, он — на вершине мира, он величайший бог войны Артош, царь царей! Никто на свете не мог сравниться с ним по силе, потому он сам есть квинтэссенция силы.

И все же Азраил не могла не гадать, что сейчас в голове у Артоша: она уже давно не видела своего повелителя улыбающимся и вообще чем-то довольным. Много тысяч, если не десятков тысяч лет он хмуро восседал на троне, подперев ладонью подбородок. Сейчас же Артош был явно в приподнятом настроении.

— Момент близок. Скоро появится тот, кто бросит мне вызов.

Услышав это, Азраил тревожно нахмурилась.

— Но някому на этом свете ня сравниться с вами, Владыка.

Уж что-что, а причину тоски хозяина крылатая прекрасно понимала: тот был богом войны, а чтобы воевать, нужен противник. Соперничество, борьба, угрозы, испытание тела и духа, бесконечно продолжающиеся конфликты — вот что давало Артошу жизнь, было источником его силы. Он обитал на полях сражений, подпитывая воюющих враждой и ненавистью: «Презирай! Поддайся гневу и ярости! Восстань! Поставь свою жалкую жизнь на кон, брось вызов!» Лишь тот, кто способен задавить противников своей мощью, достоин называться сильнейшим. И ее хозяин, правивший на поле брани, властвовал над всем миром по праву сильнейшего. Но только односторонняя резня — это уже не война. И именно поэтому владыка давным-давно находился в глубокой печали.

— Какой смысл быть сильнейшим, если нет никого, кто смог бы оспорить твой титул? — с этими словами Артош грустным взором окинул простиравшимся под его ногами мир.

И в эту секунду...

* * *

Рядом с парящим в небе Авант Хеймом прозвучала команда:

— Всем кампферам! «Химмель Апокрифен»!^[21] Лёзен!

— Прицел... Калибровка... Фиксация... Главное — никого не убивать.

— Яволь!^[22]

Со стороны фантазмы по войскам коалиции ударил залп из тысячи двухсот небесных кар, впоследствии решивший судьбу всей планеты.

* * *

Азраил вскрикнула от неожиданности, когда небо и землю озарила яркая вспышка.

— Ня-ня-а-а-а?! Кто это сейчас использовал нябесную кару?!

— Не... Неизвестно! На Авант Хейме никто ничего не...

Все крылатые скопом набились в тронный зал и бестолково метались из угла в угол: кто-то запускал поисковые заклинания, кто-то пытался перенестись из Авант Хейма наружу.

Азраил вдруг вспомнила недавние слова Джибрил — то, что она сказала, когда вернулась после одиночного вылета, истратив «Небесную кару» на единственную экс-макину.

— Экс-макины... Груда мусора, способная лишь ня имитацию...

Не иначе они восприняли атаку Джибрил как нападение и решили дать сдачи в полном составе.

— Ня-ха... Не на тех няпали, убогие железки...

Сообразив, наконец, в чем дело, Азраил кровожадно оскалилась и начала спешно раздавать приказы.

— Рафуша, бери с собой девять отрядов и унячтожь все гномьи корабли, ня которых может быть бомба-эссенция. Саруша, бери оставшиеся девять и как можно скорее перебей эльфийские...

— Ха-ха-ха-ха-ха!!!

Под сводами тронного зала раздался оглушительный хохот, и все крылатые испуганно застыли.

— Ха-ха-ха, так вот кто меня испытывает! Это случилось куда быстрее, чем я ожидал! Ха-ха-ха-ха! — раскатисто смеялся Артош на весь Авант Хейм.

— Прошу меня простить, — осторожно подала голос Азраил, — но разве жалкие экс-макины способны повергнуть вас, нашего повелителя?..

Но Артош, как и всегда, не удосужился ничего объяснить. Он словно увидел что-то, доступное лишь богам или же только ему одному — богу войны.

— Экс-макины? Какие еще экс-макины?

Азраил не нашлась, что и ответить. Артош ухмыльнулся и вперился взглядом куда-то вдаль, будто предвкушая что-то, чего он ждал уже очень долгое время.

— Ну конечно... Лишь слабейшие достойны бросить вызов сильнейшему... Не так ли, обезьяны? — сказал он, подняв правую руку. Этого движения было достаточно, чтобы заставить трястись Авант Хейм и скрипеть пространственно-временной континуум. Кто-то из крылатых сдавленно пискнул.

— Всем приготовиться, — изрек их хозяин.

Этот приказ отменял все предыдущие приказы Азраил. Он означал лишь одно: Артош — сильнейший из древних богов, царь царей — собирал всю мощь, неотъемлемой частью которой являлись и крылатые, и их небесные кары, для того чтобы нанести один-единственный всесокрушающий удар — божью кару!

— Владыка!!! Не извольте гняваться, но эти железки только того и ждут! — воскликнула Азраил. Наверняка экс-макины хотели спровоцировать Артоша использовать божью кару против коалиции, чтобы затем скопировать эту атаку.

Однако Артош ответил со свойственной лишь богу самоуверенностью:

— И что с того? — бросил он, обратив на Азраил свои свирепые золотые очи, и ее словно пронзило молнией.

Артош был сильнейшим из богов, а крылатые — его слугами. Его воля была законом, его власть — абсолютной, что же до всех остальных — то для него они были лишь жалкими слабаками. Строить планы и козни — это удел слабых. А сильные не боятся и не сомневаются. Азраил устыдилась того, что хоть на секунду позволила себе позабыть об этом.

— Всем крылатым приготовить нябесную кару. Выложитесь ради хозяина ня полную!

Некоторые крылатые замешкались, опасаясь, как и Азраил, что экс-макины скопируют их атаку. Хозяин безмолвствовал, но Азраил была уверена, что правильно поняла смысл его свирепого взгляда, и огласила волю Артоша вместо него:

— Няш Владыка всесилен! Никому ня этой земле ня сравниться с ним! А значит, нам ня пристало ни сомневаться, ни бояться каких-либо уловок этих отбросов!

Соплеменницы откликнулись на призыв Азраил и начали расправлять крылья.

— Возрадуемся же ненявисти! Возжаждем же гнева! Позволим же им восстать! Мы — крылатые, мы созданы по образу и подобию Творца няшего, упивающегося войной! Няш Владыка — властелин мира, средоточие силы! Няша миссия — выполнять его волю! Так выполним же ее!!! Лишь тот, кто способен задавить противников своей мощью, достоин нязываться сильнейшим!

Эти невежды познают величие бога Артоша!

Хозяин довольно ухмыльнулся, безмолвно давая крылатым разрешение высвободить всю скопившуюся в них энергию. Негромким, но все так же сотрясающим землю голосом он произнес:

— Экс-макины, эльфы, гномы, драконии, другие боги... Вы все — ничтожества.

Все они были жалкими червяками, путавшимися у него под ногами. Ничто живое на этом свете не могло устоять перед его всесокрушающей мощью. Воля Артоша — бога войны и властелина мира — была законом.

Крылатые сосредоточили всю свою энергию в поднятой руке Артоша. И все же Азраил до конца не понимала, что задумал ее хозяин.

— Я ждал тебя, мой злейший враг, — пробормотал он себе под нос, в то время как само мироздание, сминаемое в его кулаке, стонало и содрогалось.

Азраил все гадала, кто же такой этот «злейший враг». А Артош продолжал говорить сам с собой, и смысл его слов был ей все так же непонятен:

— Если сильнейший способен проиграть слабейшему, то достоин ли он этого звания на самом деле?

Тот, кто диктует законы мира, и есть сильнейший. А сейчас в правой руке бога войны сосредоточилась сила, с которой никто другой на планете не мог совладать. Артош даже не потрудился встать с трона, а левая рука его все так же подпирала подбородок — и лишь лицо было оскалено в кровожадной ухмылке.

Хозяин мира расправил крылья и, выпрямившись, довольно произнес:

— Сегодня, наконец, я узнаю ответ на вопрос, который мучил меня все это время.

* * *

Синк Нирвален проклинала себя за то, что всего несколько минут назад радовалась происходящему. Увидев собственными глазами собирающийся ураган, который грозил вот-вот уничтожить весь мир, она задалась вопросом, который до этого настойчиво гнала из мыслей: «Что же, в конце концов, такое эти древние боги?»

Началось все с того, что на воздушный флот коалиции, окруживший цитадель Артоша, обрушилось множество небесных кар. Синк сразу поняла, что то были не крылатые, и отдала соответствующие распоряжения. Магический след от произведенных атак был совершенно другой, к тому же в результате них никто из коалиции не погиб. Более того, Артош не стал бы бомбить столь серьезного противника небесными карами, прекрасно понимая, что ничто кроме божьей кары не способно нанести врагу существенный урон.

Повстречавшая в свое время одного из «призраков» Синк сумела догадаться, что это было их рук дело: предвосхитив неминуемое нападение бога войны, они решили вынудить членов коалиции напасть первыми, заставив их поверить, что Артош пришел в движение. Синк в ответ приказала магам дать залп всеми «Аркасиамами» 18 зарядов в Артоша и еще столько же по гномам. Но как раз в тот момент, когда ей доложили о том, что все готово, кое-что случилось. Вокруг Авант Хейма начала собираться сила, которую Синк затруднялась даже описать, — словно само понятие разрушения принимало физическую форму на ее глазах. Даже будучи восьмиклинательницей, эльфийка не имела ни малейшего представления о том, как работает эта магия. Но чутье подсказывало ей, что сейчас любые вычислительные приборы как эльфов, так и гномов, выдали бы один и тот же результат: «Не поддается измерению». Даже сами древние боги, покровительствующие альянсу двух рас, — Каинас и Окейн — затихли. Пульсация магии Артоша отдавалась эхом по всей планете.

Только сейчас обе стороны коалиции поняли, как сильно они недооценивали божью кару, и решили, наконец, обратить всю свою огневую мощь против Авант Хейма. Противостояние с Артошем внушало им такой ужас, что все прочие возможные конфликты ушли на второй и даже третий план. Но бог войны словно только этого и ждал.

Сильнейший удар Артоша — божья кара — схлестнулся с самыми смертоносными атаками двух рас, поодиночке способными стереть с лица земли целый континент... и подмял их под себя. Сила, так долго истязавшая планету, пылала убийственным пламенем и сметала все на своем пути.

«Аркасиам» был способен влиять на ядро фантазмы, заставляя ее самоуничтожиться и тем самым высвободить огромное количество энергии. Причем одно заклинание могло убить несколько фантазм одновременно. В атаке против Артоша эльфы выпустили 18 зарядов «Аркасиама» — все, что у них было. Гномы же в свою очередь использовали все имеющиеся у них бомбы-эссенции — 12 штук. Кроме того, восемь драконий, по условиям договора с эльфами, ударили «Ревом павших», пожертвовав собой.

— И даже этого не хватило... Что же они такое — эти проклятые древние боги?!

Бесспорно, мощь любого из них, включая Артоша, поражала... Но и «Аркасиам» — заклинание 186-го уровня — был детищем такого же древнего бога — Каинаса, создателя эльфов. Откуда же такая колоссальная разница в силе?

Ответом на этот вопрос Синк было зрелище уничтожаемой прямо у нее на глазах планеты: «Знайте свое место, твари. Сколько бы вы ни сопротивлялись, сколько бы ни пыжились, помните: рожденным ползать никогда не достичь небес».

Эльфийка, стиснув зубы, пыталась не поддаваться панике и рассуждать здраво.

Выяснилось, что силе бога войны не то что нет равных — ее невозможно даже измерить и осмыслить. Остается лишь смириться с этим и попытаться предугадать следующий ход. Закрученный Артошем вихрь энергии несет верную смерть любому существу даже при легком касании, однако даже невообразимые потоки энергии в этом мире подчиняются вполне вообразимым законам...

— Всем кораблям! Всем войскам! Развернуть защитное заклинание «Акулиам»! Сейчас же!!!

Приказ Синк начал тут же передаваться от корабля к кораблю, но в душе она понимала, что все бесполезно. Двадцать пять лет назад прежнее защитное заклинание, сплетенное тремя тысячами магов, не смогло спасти их от небесной кары одной крылатой. Именно после этого Синк сотворила «Акулиам» — блокирующее заклинание, использующее силу самого Каинаса, надежностью которого Синк неимоверно гордилась.

«Но против такого даже оно будет не надежнее листка бумаги», — горько усмехнулась Синк, глядя на все разрастающийся вокруг Авант Хейма ураган.

Она не могла даже примерно себе представить силу разрушения и радиус поражения божьей кары. Но зато она отлично представляла себе возможности «Аркасиама» — даже по самым сдержанным оценкам один удар мог уничтожить более половины континента, то есть абсолютно всех в этом радиусе ждала бы мгновенная смерть. А сейчас, когда на одном материке собрались почти все расы этого мира, получалось, что все они, за исключением Артоша, были обречены на полное уничтожение.

— Великая война... Суниастер... Древние боги... Эссенция...

На фоне разворачивающейся у нее на глазах катастрофы все мысли одна за другой покидали разум Синк, пока не остался один-единственный вопрос, который она все это время гнала прочь. Древний бог Каинас был создателем эльфов и в то же время воплощением самой природы. Древние боги рождались, когда желания и молитвы, обращенные к ним, достигали критической точки и воплощали их эссенции.

«Идея, получившая собственную волю? Неужели это и есть бог? Что делает бога богом?»

Этот вопрос никак не давал ей покоя.

Но тут произошло нечто непредвиденное: вихрь смерти, несущий с собой конец света, вдруг изогнулся. Словно кусок тряпья, развевающийся на ветру, он наклонился в юго-западную сторону.

«Что?..»

В то время как остальные эльфы лишь обреченно наблюдали за его движением, Синк решила понять причину этой внезапной смены траектории. Она сплела сразу восемь увеличительных заклятий и стала всматриваться в том направлении.

— Экс-макины? Но откуда они...

Все, что успела разглядеть Синк, — это то, как вихрь, предвещающий армагеддон, всколыхнулся, словно пламя свечи, склонился и, ударившись о землю, поглотил несколько тысяч экс-макин.

В голове Синк вдруг возникла невероятная догадка.

«Нет. Нет-нет-нет, не может быть».

Она в панике стала плести заклинания — так быстро, что ее магические контуры едва выдерживали. Когда поисковое заклинание, запущенное Синк, наконец, обнаружило две фигуры, она злорадно оскалилась. В самом конце ей все-таки удалось сдержать обещание и найти кукловода, манипулировавшего ею.

— Ах во-о-от, оказывается, кто был «призраком»... Обычная обезьянка!

* * *

Далеко от поля битвы, на холме, с которого, тем не менее, было прекрасно видно происходящее, стояли две фигуры.

— Цайхнен утверждает, что воспроизведение возможно с мощностью в 71,8% от первоисточника. Синхронизирую... — сказала Рику экс-макина в облике женщины и подняла вверх руку. — Лёзен. Org.000, «Штерн Мартер»^[23]. Доверяю его вам.

В воздухе материализовалась пусковая установка в виде трубы, обращенная дулом вниз и скорее напоминающая небольшую башенку. Оружие, несущее заряд мощностью более чем в две трети от только что увиденного ими смертоносного вихря, замешанного из божьей кары, «Аркасиама», бомб-эссенций и «Рева павших», — оно таило в себе силу, которой не то что человек — никто на свете не должен обладать.

Нацеленный в землю «Штерн Мартер» тихо стоял в ожидании своего часа, то есть — сигнала Рику. Но тот лишь устало рассматривал его своим единственным оставшимся черным, безжизненным глазом.

— <Доклад>. Данная единица должна вернуться на поле боя, — обратилась к нему экс-макина. — Я вас покину.

— Сколько... — тихо сказал Рику, и та остановилась. — Сколько «неодушевленных предметов» сломалось для того, чтобы заполучить эту штуку?

— <Ответ>. Из одиннадцати кластеров, отправленных в бой, осталось пять единиц, уничтожено 4802 единицы.

— Вас всего пятеро, значит, осталось?

— <Подтверждение>. Да. Есть ли еще вопросы?

— Это не то чтобы вопрос... Скорее хочу все проговорить. Я должен дождаться того момента, когда вы изолируете эссенцию Артоша, а затем выстрелить из этой пушки, чтобы пробить ядро планеты и материализовать Суниастер... Все правильно?

— <Подтверждение>. Ни Артош, ни кто-либо другой не погибнут. Все пройдет согласно правилам.

Рику закрыл глаза и, сжимая в руке оставленное Шви кольцо, подумал — в устах экс-макины все звучит так просто...

За какое-то время до этого Айнцих, войдя в тайный штаб Рику, с порога огорошил того новостью:

— Докладываю: вычисления прайера Шви оказались ошибочными.

По словам экс-макины, установки 32 рефракторов не хватило бы, чтобы перенаправить энергию.

— Рефракторы опоздают на 10^-609 секунды, и все энергии смешаются в единый водоворот. После этого задать нужное направление и сконцентрировать его в одной точке будет невозможно.

В расчеты Шви закралась маленькая, астрономически маловероятная ошибка. Выявить ее смогли только объединенные вычисления всего кластера экс-макин. Рику вновь закрыл глаза и обреченно усмехнулся. Оказывается, даже если бы все прошло в точности по плану, они бы все равно проиграли.

— Однако, — продолжал Айнцих, — при помощи двадцати четырех рефракторов, установленных прайером, можно сместить траекторию водоворота.

— И что с того?

— Планировалось, что столкнувшиеся энергии переплетутся, а затем равномерно распределятся во всех направлениях. Однако из тридцати двух рефракторов, которые должны были окружить место столкновения энергий, было установлено только двадцать четыре. В юго-западном направлении осталась дыра.

Дальше Рику уже и сам понял, что к чему.

— Хотите сказать, перенаправить энергию вниз уже не получится, но на юго-запад — вполне?

Айнцих кивнул.

— Также довожу до вашего сведения следующее, — невозмутимо, словно автомат, продолжил он. — Первое: в распоряжении экс-макин есть «Химмель Апокрифен» — имитация небесной кары крылатых. Второе: прайер знала, что даже в случае, если Суниастер материализуется, с вероятностью в 52% он возникнет перед Артошем, так как его эссенция слишком мощна.

В который раз Рику задумался — что же такое эта «эссенция»?

— Все это означает, — продолжал Айнцих, — что план нуждается в корректировке. Жду ваших приказов, шпилер.

Все правильно: они машины, инструменты. Принимать решения и отдавать приказы должен он сам.

— Ну, тогда все просто, — сказал Рику, прервав раздумья и переведя безжизненный взгляд на Айнциха. — Нужно разыграть упреждающую атаку со стороны Артоша.

Медленно, спокойно, бесстрастно, расчетливо, по порядку от начала и до конца.

— Атаковать коалицию со стороны Авант Хейма небесными карами, никого не убивая. Этого будет достаточно, чтобы Синк Нирвален начала действовать — и тогда все силы столкнутся. А после того, как энергия будет перенаправлена на юго-запад... — рука Рику, передвигавшая фигуры по игровой доске, на миг застыла, но затем продолжила движение. — Вы же сможете сделать оружие, которое воссоздаст и сконцентрирует эту энергию?

— Подтверждаю. Если задействуем одиннадцать из тридцати двух наших кластеров, то сможем воспроизвести ее как минимум на 77%.

Рику показалось, что внутри у него что-то протестующе скрипнуло. Он приложил руку к груди, словно удерживая что-то, и продолжил:

— Этого хватит, чтобы пробить ядро планеты и вызвать Суниастер?

— Подтверждаю. Если пожертвовать 4807 боевых единиц и ударить в землю орудием, воссоздавшим 70% от мощности оригинала, вам удастся повредить источник магических контуров планеты и высвободить количество магии, достаточное для того, чтобы материализовать Суниастер.

Нужно было убить почти пять тысяч сородичей Шви, его жены...

Рику еще сильнее стиснул прижатый к груди кулак и отогнал эту мысль. Он должен был удерживать сердце закрытым на ключ.

— Правила ничего не говорят насчет утраты неодушевленных предметов, — напомнил он вслух самому себе. — Это ничем не отличается от того, как я пожертвовал своей рукой.

— Именно так, — согласился Айнцих.

Оставалась последняя проблема.

— Смогут ли оставшиеся экс-макины обезвредить Артоша, не убивая его?

— Подтверждаю.

Рику вопросительно посмотрел на Айнциха, и тот пояснил:

— Божья кара — это единовременный залп всех небесных кар крылатых, усиленный магией Артоша. После божьей кары все крылатые полностью лишатся сил, а сам Артош будет ослаблен. И мы сможем изолировать его эссенцию.

После изоляции эссенции Артош, скорее всего, впадет в спячку, по крайней мере, на сотню лет. А после высвобождения энергии магических контуров Суниастер гарантированно появится в вашей руке, шпилер.

Рику уткнулся взглядом в пол и горько усмехнулся. Эта экс-макина была такой глупой... совсем как Шви. Если они хотели строить из себя бездушные машины, то не должны были использовать в речи такие слова, как «скорее всего», «удастся» или «по крайней мере».

— Мы — всего лишь механизмы, простые инструменты. Мы лишь слепо повинуемся отданным нам приказам. Так что, как только вы увидите сияние изолированной эссенции Артоша, не сомневайтесь и нажимайте на спусковой крючок.

«И вообще, когда врете — не отводите глаза, машины», — горько подумал Рику.

И вот теперь, после воплощения в жизнь составленного им безжалостного плана, на холме, откуда Рику наблюдал за гибелью мира, другая экс-макина — одна из пяти выживших из почти что пяти тысяч — почтительно поклонилась ему.

— <Доклад>. Мне... Данной единице необходимо вернутся на поле боя. Шпилер Рику... удачи вам, — сказала она, даже не подозревая, насколько нехарактерно такое пожелание для бездушной машины, которую она пыталась изображать, и улетела прочь.

* * *

— Айнцих всем оставшимся кластерам: «Юлиус», «Кауфман», «Луис», «Марта», «Норт», «Отто», «Экон», «Паула», «Квелле», «Рихарт», «Самуэл», «Шуле», «Эстер», «Теодор», «Ульрих», «Убер», «Вилль», «Виэм», «Эксати», «Эпсилон», «Захария»... Всем оставшимся 9177 единицам. Бефель ист нур айнер^[24]. Посвятить наши души, полученные от прайера Шви, тому, чтобы помочь шпилеру Рику, а именно — уничтожить эссенцию древнего бога Артоша. Приказываю выполнить задачу, не считаясь с рисками и потерями. В заключение... позвольте завершить приказ словами, не свойственными экс-макине. Мы родились и существовали без души... Так умрем же с душой!

— Яволь!

Айнцих мысленно извинился перед Рику за ложь: «Прости меня, шпилер». Даже после божьей кары изолировать эссенцию Артоша, охраняемого крылатыми и фантазмой, было невозможно. Даже убить его — и то представлялось крайне трудным. Пусть Рику попытается оправдать это тем, что бездушные машины просто вышли из-под его контроля.

— Всем единицам! Снимаю все запреты на вооружение! — прокричал предводитель машин, которые не были такими уж бездушными. — Лёзен! «Энде Апокрифен»!

* * *

— Проклятые... экс-макины-ы-ы-ы!!! — прорычала Азраил.

Она и другие крылатые сформировали вокруг трона Артоша защитный строй. Красные лучи их боевых заклятий то и дело вспыхивали в темноте, на мгновения освещая силуэты нападавших. Азраил с большим трудом, но все же удавалось отстреливаться от них заклинаниями, светящимися янтарными искрами.

Сразу после удара божьей карой многие крылатые обессиленно упали на землю; кто-то вообще не мог пошевелиться. В тот же миг, явно выждав момент, небо вокруг Авант Хейма заполонили тысячи машин. Экс-макины, одной четверти сил которых хватило, чтобы уничтожить короля драконий, надвигались на Авант Хейм в полном составе.

Оказывать им хоть какое-то сопротивление могли лишь сама Азраил да еще несколько крылатых из последнего поколения. Даже вкупе с силами самого Авант Хейма этого не хватало, чтобы отразить нападение. Хотя зенитные орудия сбивали экс-макин одну за другой, но те, совершенно не считаясь с потерями, все напирали и напирали.

Скоординированные залпы какого-то заклинания — скорее всего, копии «Рева павших» Аранлейфа, о котором рассказывала Джибрил, — уничтожали оставшихся способных сражаться крылатых, на обездвиженных — то есть, не представляющих угрозы — машины даже не смотрели. Более того, не трогали они и бойцов коалиции, которые решили воспользоваться моментом и напасть. Даже будучи вынуждены сражаться с ними, экс-макины никого не убивали, а лишь старались разоружить, словно говоря: «Не сопротивляйтесь: мы не хотим причинять вам вреда».

Несколько машин проскользнули мимо припавшей на одно колено Азраил. Не было сомнений, куда те спешили: конечно же, в тронный зал Артоша.

— Вы что... издеваетесь... няд нями, ущербные отродья-а-а?! Думаете, я позволю вам убить Владыку?! — проревела Азраил, и нимб над ее головой заискрился и даже треснул от напряжения.

Она вытянула обе руки вперед:

— Думаете, мы только на нябесную кару способны?!

В следующий миг воздух перед ней задрожал. Это был один из альтернативных способов применения телепортации: искривление пространства перед собой, а затем его принудительное схлопывание. Так Азраил одним махом расправилась сразу с несколькими экс-макинами. Однако на этом ее возможности закончились.

— Уфф... Уфф...Уфф...

Утратившая силы Азраил, подобно Джибрил, уменьшилась до размеров ребенка и устало прислонилась спиной к двери, ведущей в тронный зал Артоша. Она была готова стоять здесь насмерть, защищая проход.

Но то, что Азраил услышала дальше, заставило ее оцепенеть:

— Прюфер командному центру. Принцип пространственного переноса изучен и освоен.

Азраил наверняка смертельно побледнела бы, если бы могла. Только сейчас до нее дошло, какую чудовищную ошибку она допустила. Ведь экс-макины анализировали все атаки, обращенные против них, и моментально создавали аналоги. А она только что применила заклинание, которое крылатые до сих пор использовали исключительно для перемещения.

Экс-макины тут же подтвердили ее наихудшие опасения:

— Цайхнен всем активным единицам. «Шурре Апокрифен»^[25] готов, синхронизирую.

В ту же секунду над головой Азраил прошел луч света, пробив дверь в тронный зал.

— Визуальный захват цели завершен. Всем единицам, начиная с тех, кто уже обезвредил своего противника, приказано осуществить перенос.

— Ох!..

— Лёзен... «Шурре Апокрифен»!

Не дав Азраил даже времени на то, чтобы пожалеть о своем промахе, экс-макины исчезли из поля ее зрения. Сама она, уже не способная не то что летать, — даже ходить, тем не менее, упорно поползла на четвереньках в сторону тронного зала...

* * *

Попав в тронный зал, Айнцих увидел исполинскую мужскую фигуру. Он стал первым из экс-макин, кому удалось собственными глазами увидеть Артоша, и он тут же синхронизировал полученные визуальные данные с другими машинами. Гарантий, что это был именно Артош, у них не было, но те и не требовались: кто еще, как не могучий бог войны и их злейший враг, мог так невозмутимо восседать на троне с самоуверенной и наглой ухмылкой?

Вслед за Айнцихом в тронном зале одна за другой начали появляться и остальные экс-макины.

— Дозволяю представиться, — прогремел на весь тронный зал исполин. От одного только звука его голоса все измерительные приборы Айнциха зашкалили.

— <Отказ>. Предметы не представляются, — ответил Айнцих.

— А зачем мне знать имена предметов? — громогласно усмехнулся бог. — Я хочу знать имя своего противника.

Айнцих молчал — ему было запрещено отвечать. Не говоря ни слова, он оценивал ситуацию и ждал подкрепления в лице выживших боевых единиц. На данный момент их осталось 872. Получить технологию «Шурре Апокрифен» успели 701 из них. Значит, достигнуть цели могла максимум 701 единица — меньше двух стандартных кластеров. Айнцих досадливо поморщился: против ослабевших крылатых и одной фантазмы это были слишком большие потери. Шпилер оказался прав: математика — несовершенная наука, и это пришлось признать даже машине. Какая ирония!

— Великолепно, — расплылся в улыбке Артош. — Это красиво: сильнейшему в мире богу бросил вызов слабейший, безвестный и ничего для себя не требующий соперник, — он, наконец, убрал руку от лица. — Как долго я ждал столь достойного противника!

Артош поднялся с трона. И этого было достаточно, чтобы Айнцих усомнился, не сломан ли он...

«Айнцих всем единицам. С моими измерительными приборами что-то не так?»

Все датчики Айнциха показывали, что Артош стремительно увеличивается в массе, однако оптические сенсоры говорили, что он всего лишь поднялся с трона. Поправка: росло количество энергии, составляющей его облик. Нет, еще поправка: то была не энергия — повышалась плотность информации о его существовании, словно нечто материальное возникало из пустоты. К этому времени оставшиеся в живых экс-макины уже собрались в тронном зале и все как одна подтвердили: они наблюдали то же самое.

Это было невозможно. Это нарушало все известные законы термодинамики. Даже магия по сути своей была преобразованием энергии духов, при ее расходовании позволяющей нарушать законы физики. И тем не менее все сенсоры экс-макин были едины в показаниях: масса бога войны увеличивалась. Абстрактная идея заполоняла собой пространство и воплощалась в материальную форму.

«Невозможно... Что происходит?..»

Артош только что использовал божью кару, и у него должно было остаться не больше 12% его изначальной силы — так единогласно утверждали расчеты зееров^[26] и прюферов. И тем не менее...

Артош словно прочитал их мысли:

— Сильнейший превосходит других просто потому, что он «сильнейший». В измерении моей мощи смысла нет.

Айнцих не знал, что сказать на это. Ему ничего не оставалось, кроме как принять эту идею, сколь абсурдной она ни была. В конце концов, он, будучи машиной, обрел душу — если возможно такое, то почему бы не существовать и одушевленной идее силы? Все это подвело его размышления к дикой гипотезе, отвечающей на один извечный вопрос.

«Идея, обретшая душу... Закон природы, обладающий собственной волей?»

Получается, эссенция...

— Все очевидно: я сильнейший, а все остальные — слабаки, — упивался своим величием Артош. Вид его был свиреп, голос был полон презрения.

Айнцих лишь усмехнулся в ответ.

«Всем единицам, синхронизированным с моим мышлением. Если кто-нибудь останется в живых — проверьте мое предположение».

«Яволъ».

Если эссенция — это то, о чем думал Айнцих, тогда полностью уничтожить Артоша было в принципе невозможно. И все же...

«Запрос зеерам и прюферам. Существует ли эссенция физически, и возможно ли это проверить?»

«Беяхен»^[27].

Тогда все просто.

— Всем боевым единицам: загрузить разработанный прюферами алгоритм сражения с неизвестным. Лёзен!

Огромная фигура перед ними — идея, феномен, а может быть, закон природы во плоти — все увеличивалась в размерах, пока целиком не заполнила все видимое пространство.

Айнцих продолжил отдавать приказы, опираясь лишь на гипотезу. Если вычислить боевую силу противника невозможно, то что остается делать? Ответ очевиден: повиноваться подаренному им голосу сердца.

«Если сила врага неизвестна — предскажи все непредсказуемое. Не пытайся ничего понять или вычислить: доверяй лишь собственной интуиции», — так завещала им Шви.

В тронном зале Авант Хейма семьсот одно живое существо, притворяющееся машиной, готовилось к последнему, самому важному бою.

— Цель: Артош. Его эссенция предположительно меняет свою форму и законы физики каждую секунду.

— Тогда мы адаптируемся к этому каждые полсекунды. Разве это для нас невозможно?

— Найн!^[28]

Кто бы он ни был, чем бы он ни был...

— Если эссенция существует, мы сможем ее уничтожить. Это наша миссия! Желаю всем боевым единицам удачи. Аус!

— Яволь!

Экс-макины образовали строй и, вскричав «Лёзен!», всем скопом бросились в атаку.

— Что ж, — ответил Артош, и его слова эхом прогремели по всему континенту. — Яви всему миру мощь моей эссенции, мои злейший враг!

* * *

Тем временем Рику, оставшийся один около «Штерн Мартера», думал: что он вообще здесь делает? Он уже давно проиграл, а это была лишь жалкая попытка сжульничать...

— Заткнись. Не думай об этом, — сказал он вслух самому себе и проверил, надежно ли заперто его сердце.

Все в порядке: закрыто. Он еще мог продолжать.

Далеко на горизонте он едва мог различить силуэт Авант Хейма. Как раз сейчас там «неодушевленные предметы» пытались изолировать эссенцию Артоша, никого не убивая. Ему оставалось лишь дождаться их сигнала и нажать на спусковой крючок.

Вдруг он услышал голос, от мощи которого завибрировала и всколыхнулась вся планета, словно от землетрясения.

Он возвещал: «Небо, земля и все, что живет на ней! Услышьте!»

То был глас настоящего бога, сильнейшего из всех древних богов.

— Так вот что такое «поражение». Интересно. Это была славная битва, безвестный слабейший! — прогремел бог, уверенный, что Рику его слышит. — Гордись — ты был для меня достойным противником.

Тут единственный уцелевший черный глаз Рику ослепила яркая белая вспышка, озарив багровое небо. Все происходило так, как говорил ему Айнцих, — это был знак того, что эссенция Артоша «изолирована». Так он должен был думать.

Рику, конечно, понимал, как обстоят дела на самом деле, но не мог себе в этом признаться.

Рику помотал головой и положил палец на спусковой крючок «Штерн Мартера». Никто из экс-макин не возвращался... Но и этого Рику не замечал. Делал вид, что не замечал. И даже сам Артош словно поддержал его спектакль — он ведь не сказал, что его убили.

— Каким-то чудом... я продержался... — проговорил Рику, чувствуя, как вот-вот сломается замок на его сердце.

Он повторил про себя правила, которые сам же и придумал.

Первое: никого нельзя убивать.

Второе: никто не должен погибнуть.

Третье: никто не должен о них узнать.

Четвертое: все средства допустимы. Ах да, это правило было своего рода лазейкой. Например, можно было не считать Шви и остальных экс-макин за живых существ. Можно было закрыть глаза на то, что «инструмент» дал сбой и нарушил правила... Можно было строить дурачка и притворяться, что ни одно из правил не было нарушено.

Рику горько усмехнулся: что это было, если не лицемерие? Но даже экс-макины — квинтэссенция логики и последовательности — приняли участие в этом спектакле. Он не мог так просто взять и отказаться от всего — ведь так хотела Шви.

То, что они отпустили друг друга, было ошибкой, которая стоила им победы. Но у него еще был шанс добиться хотя бы ничьей. Именно поэтому экс-макины и назвали свое оружие, призванное пробить оболочку планеты и тем самым сломать саму игровую доску, «Штерн Мартер» — «истязатель звезд».

— Ну что ж, ничья так ничья... Извините, боженьки, — сказал Рику и нажал на спусковой крючок гигантского, похожего на трубу ружья.

В тот же миг он почувствовал, как это огромное, превосходившее его по росту оружие словно начало высасывать отовсюду энергию, а еще через мгновение выстрелило. Семьдесят процентов от силы, совсем недавно едва не стершей в порошок половину континента, собранные в один тонкий, словно игла, луч, пронзили землю, добрались до ядра планеты и взорвали его магические контуры.

С точки зрения Рику это все заняло всего секунду. Но именно в эту самую секунду замок на его сердце, наконец, не выдержал.

— Да какая к черту «ничья»?! В каком месте это ничья?!

Глазу его вернулась жизнь, и он выплеснул всю скопившуюся за это время боль, сдерживать которую он больше не мог.

«Сколько погибло? Сородичи Шви... Другие живые существа... Крылатые... Сколько всего погибло?!»

Он обманывал самого себя, используя любовь Шви как предлог!

Говорил себе, что это последние жертвы, принесенные для того, чтобы закончить вечную войну, унесшую бесчисленное количество жизней... Но Рику хотелось убить самого себя за такие оправдания.

«Какая ничья? Ты просто жалкий неудачник. Сколько ни оправдывай себя, сколько ни прикрывайся тем, что этого хотела Шви»...

«Рику! Ты! Позорно! Проиграл!»

— Скажи, Шви... Чего мне не хватило?

Это был риторический вопрос. Он знал ответ.

— Как думаешь... Если бы ты и я были одним человеком, все закончилось бы иначе?.. Эх... Победить бы в следующий раз... с тобой вместе, Шви... Победить бы в игре, где никто бы не умирал... Где никому бы не пришлось умирать...

Земля вздыбилась, и сквозь разверзнувшуюся бездну хлынул поток духов из поврежденных магических контуров. Сбивающий с ног, он был лишь малой частью того, что находилось внизу, — энергии, создавшей мир и способной уничтожить его подчистую.

Эта непредставимая магическая мощь должна была вот-вот уничтожить Рику, и тут напоследок он вдруг увидел его.

— Э... то... же...

Суниастер.

Он выглядел как правильный додекаэдр^[29], словно сотканный из света, грани которого украшали пентаграммы. Энергия планеты обрела форму перед победителем, высвободившим ее.

Рику потянулся к Звездному кубку, но взять его не смог. Опустив взгляд, он лишь усмехнулся:

— Ну конечно...

Оставшаяся у него рука исчезла. Высвобожденная им магическая сила стремительно разрушала его тело. Никакой он не победитель.

Только сейчас Рику заметил, что его глаз наполнился слезами. Безрукий, замотанный в бинты взрослый мужчина упал на колени и зарыдал, словно ребенок.

— Ха-ха... Как же я... жалок...

Он хотел жить и умереть достойно, но ведь за все время так ни разу и не выиграл — потому и умирал так, как и следовало неудачнику. Чего стыдиться? Какая жизнь, такая и смерть.

— Эх, Шви... Я о стольких вещах в жизни жалею... Прости, что я был таким плохим мужем...

В свои последние минуты он не мог думать ни о чем, кроме совершенных им ошибок. Перед глазами у него одно за другим возникали лица тех, кого Рику отправил на смерть, и тех, кого сделал «призраками», втянув в свою авантюру. Чувство вины захлестнуло его.

А потом он едва не рассмеялся собственной глупости, осознав, что, несмотря на все прегрешения, самой страшной ошибкой ему кажется кое-что совсем другое.

— Эх, черт... Наверное, стоило все-таки уболтать Корон и переспать с тобой, Шви...

Рику, двадцатилетний девственник, будучи женатым, умер, не познав женщины.

«Хм. В какой-то степени это даже круто».

— Хотя, пожалуй, нет. Ничего крутого... Ха-ха...

Похоже, ему все-таки придется принять бесславную смерть. Но раз ничего другого, кроме как смириться со своей участью, не остается — то будем умирать с позором до конца.

— Раз боги рождаются от желаний... то тогда, — он мысленно воздел к небу отсутствующие руки, — я в первый и последний раз в жизни помолюсь богу игр.

Ведь если главный приз заполучит проигравший — это будет совсем уж нечестно. Он слишком погряз в крови, чтобы заслужить титул Единого Бога. Но...

«Хоть скажи мне, что в существовании души есть какой-нибудь смысл!

Пусть не я, пусть кто-то другой... Пусть кто-нибудь...

Пусть хоть кто-нибудь другой закончит эту войну!

Пусть получит Суниастер...»

— А?!

За секунду до того, как потерять сознание, Рику увидел маленький силуэт, приближающийся к Звездному кубку. Никто в мире раньше не видел его — паренька в большой кепке, в глазах которого сверкали символы карточных мастей бубен и пик. Но Рику он был знаком — это был тот самый мальчик, который в детстве всегда обыгрывал его, самодовольно ухмыляясь из темноты.

Все-таки он реален...

— Ха! Ха-ха-ха-ха-ха!!! — восторжествовал Рику. — Давай как-нибудь сыграем еще, и в следующий раз я выиграю... Вместе со Шви мы обязательно...

Он не успел договорить: светящийся поток духов уничтожил то, что оставалось от Рику.

Слабейший из древних богов, созданный мыслями одних только Рику и Шви, грустно улыбнулся и протянул руку к Суниастеру...

* * *

То, что произошло потом, наблюдали все обитатели этого мира, и потому дальнейшее стало одним из немногих исторических фактов, сохранившихся в хрониках до нынешних дней.

Сначала планету залило ярким светом; багровое небо и бледно-голубая земля слились воедино в белой вспышке, а как только та угасла, мир потерял цвет. Все живущие на земле на миг растерялись, а затем увидели, как хлопья черного пепла, падавшие с небес, зависли в воздухе, языки пламени замерли — все в мире застыло. Жители планеты лишь изумленно озирались по сторонам.

А затем все почувствовали сотрясшую мир ударную волну, но не разрушительную — а мягкую и обволакивающую. Те, кто смотрел в небо, распахнули глаза от удивления, наблюдая странное и необъяснимое зрелище.

И на всей планете лишь 177 «призраков» и еще один человек понимали, что происходит.

Один из «призраков» — когда-то у него было имя, но теперь это не имело значения — прислонился к скале, на минуту забыв про боль в истерзанном мертвыми духами теле. Почти ослепшими глазами он смотрел, как красная небесная пелена рассеивается, словно сдуваемая ветром.

— Ты и правда сделал это, командир...

В тот же самый миг другой безымянный «призрак», укушенный дампиром, радостно улыбался, выйдя на дневной свет.

— Ха-ха... Безумец, у тебя и правда получилось...

Он не обращал внимания на обжигающие тело лучи, потому что на его глазах разрушенные, стертые до основания горы принимали свой первозданный облик.

Весь мир, подчиняясь непреодолимой, абсолютной силе, перестраивался. «Призраки» не могли ощущать магию, но все они по какой-то необъяснимой причине знали: Великая война, длившаяся вечность, закончилась. И они смеялись, потому что впервые в жизни были счастливы.

Но был кроме них еще один человек на планете, который все понимал. Эта девушка наблюдала за происходящим из окна жилища Рику и Шви в их тайном убежище на континенте Лузия.

— Вы действительно получили Суниастер...

Черный пепел, падавший с неба столько, сколько она себя помнила, куда-то исчез. Корон подняла глаза и увидела, что древняя сказка о том, что небо на самом деле синее, — чистая правда. И еще она впервые увидела... солнце.

— Какие же вы у меня классные... братишка... и сестренка...

Солнечный свет слепил так сильно, что даже сквозь закрытые веки смотреть на него было больно.

Рику и Шви, ее любимые названые брат и сестра... Они на самом деле... закончили нескончаемую войну. Как старшая сестра, она гордилась ими больше, чем кто бы то...

Нет! Она так не могла притворяться.

— А... А-а-а... А-А-А-А-А-А-А!!! Рику... Шви... Почему?..

Они нарушили обещание, которое дали ей!

— Я же сказала вам, что не хочу терять семью... Так почему?!

Корон рыдала, заливая слезами голубой самоцвет с высеченными на нем именами ее единственной родни.

«Почему именно вы?..» Почему не она? Почему она не была такой же сильной?

Да, война прекратилась, дни жалкого существования в страхе за собственные жизни остались позади. Но платой за это для Корон была потеря любимого брата и его возлюбленной. Что теперь осталось у нее на этом свете?

— Как больно... Почему вы... оставили меня... одну?..

Она помнила каждое слово последнего разговора с братом.

— Короннэ Дола... — сказал тогда ей Рику, впервые назвав ее полным именем.

Он пришел к ней вместе с Айнцихом. Единственный черный, как смоль, глаз Рику был спокойно-неживым, хотя Корон надеялась, что никогда не увидит у него такого взгляда.

— Прекрати... — испуганно сказала Корон.

— Если план сработает...

— Я сказала, прекрати!!! — закричала Корон, оборвав брата на полуслове. — Ты никогда раньше не называл меня так! С чего вдруг сейчас?!

В глазах у нее стояли слезы.

— Если план сработает, — спокойно повторил Рику, — ты сразу это поймешь. И тогда... переставь, пожалуйста, белую ладью на Е6.

Рику просяще улыбался, но взгляд его был пустым, как сама темнота.

— Сам... переставишь... — стискивая до боли кулаки, выдавила из себя Короннэ Дола.

Ей все было до боли ясно — слишком много времени она провела рядом с ним, чтобы не понять смысла сказанного. Они были семьей, даже если на этом настаивала одна только Корон. Другой родни ни у нее, ни у Рику не было. Именно поэтому она и не могла просто сказать ему: «Не уходи». Ведь Рику... Ведь Рику и Шви...

Рику отвел глаза от Корон и уставился на игровую доску. Прищурившись, он тихо пробормотал себе под нос:

— Скажи, боженька... Если ты не какой-нибудь мой глюк... Запомнишь ли ты, что был когда-то дурак, попытавшийся искоренить войны в мире?

Затем он повернулся к поникшей Корон.

— Короннэ Дола... Нет... Сестренка... — сказал он, взваливая на плечо поклажу. — Спасибо тебе за все. Прощай, — и, выходя, он с кажущейся небрежностью бросил напоследок: — Доверяю дальнейшую судьбу человечества тебе. На свою сестренку я готов положиться.

И вот теперь, когда все закончилось, давясь слезами, Корон медленно подошла к столу, села и, исполняя последнюю волю Рику, передвинула ладью.

— Шах и мат, да, Рику?..

Но так сидела она недолго. Ей доверили много работы, плакать было некогда. Она не могла позволить тому, за что так боролся Рику, пропасть даром. Первым делом нужно было избавиться от всех следов существования Рику, Шви и остальных «призраков»: сжечь все документы, записки и свитки, уничтожить все улики, указывающие на то, что люди как-либо повлияли на исход войны. Это было нужно для того, чтобы и в дальнейшем никто не обращал на людей внимания и продолжал думать, что они — ничего не представляющие из себя слабаки. Ради будущего, ради следующих поколений...

Поэтому она смахнула рукавом слезы и встала.

— Рику, Шви... — тихо сказала Корон, взглянув на голубой самоцвет с выгравированными именами их троих. — Вы хоть понимаете, какие вы герои?

Пусть даже согласно правилам, придуманным самим Рику, их гибель и означала в лучшем случае ничью, они достигли поставленной цели, и это нельзя было назвать поражением.

— Даже я с каждым разом все больше и больше вам удивляюсь...

«Призраки» бросили вызов богам, остались нераскрытыми и не оставили после себя никаких следов. Они закончили войну, длившуюся тысячелетиями, всего за два года. Они не останутся ни в чьей памяти, о них никогда не напишут. Они стали легендой, которую все забудут... ради грядущих поколений.

Разве это — поражение? Корон не могла согласиться. Скорее уж это величайшая победа всех времен. И все же, вопреки всему, вкуса победы она не ощущала.

Только сейчас она подумала, что, наверное, именно так себя чувствовал Рику все это время.

— Почему, несмотря ни на что, мне так... обидно?

Но Корон твердо решила не плакать больше никогда в своей жизни.

Поэтому она просто вытерла слезы и вышла.

А сразу после ухода Корон в помещении неизвестно откуда возник мальчик в большой кепке. Рядом с ним в воздухе парил украшенный пентаграммами правильный двенадцатигранник, а сам он озорно улыбался.

— Потому что игра еще не окончена, — ответил он на вопрос Корон — а может, на свой собственный.

Мальчик подошел к карте-доске, сдвинул с места черного ферзя и поправил Корон:

— Не «шах и мат», а всего лишь шах. Вот только... — он задумался, разглядывая доску и просчитывая возможные варианты развития партии. Его ход повторял более раннюю позицию. — Надо же, вечный шах...^[30] Впервые ты сыграл со мной вничью.

Рику всегда боролся до самого конца. Каким бы ужасным ни было его положение, он никогда не сдавался.

«Давай как-нибудь сыграем еще, и в следующий раз я выиграю... Вместе со Шви мы обязательно...»

Вспомнив эти слова, мальчик — древний бог, родившийся от веры всего двух мечтателей, детская фантазия Рику, воплощение идеи о непобедимом игроке, с которым он соревновался, — с озорной улыбкой, но с тенью обиды на лице поднял над головой Суниастер.

* * *

Все разумные существа в этом мире были рождены древними богами. Все... кроме людей.

— Никто вас не создавал, никто не желал вас, никто в вас не нуждался. Вы — единственная раса, которая сама, собственными стараниями развилась и обрела разум.

Пускай им приходилось прибегать к грязным уловкам, но уж приравнивать людей к животным точно было нельзя.

И только людям оказалось под силу остановить эту бессмысленную и бесполезную войну.

— Поэтому я, Единый Бог этого мира, дарую вам имя: иммунные к бедам мира, иманити.

Люди жили и учились на своих ошибках, отчаянно сражаясь и сопротивляясь до последнего. И они смогли побороть болезнь, охватившую всю планету. Иманити — достойное название для расы, воплощающей собой эволюцию, расы, способной адаптироваться и таящей в себе бесконечный потенциал.

— Что ж, продолжим игру! — усмехнулся Тет.

Обидно было заканчивать партию вечным шахом. Да и они тоже этого не хотели.

— Я предложу вам игру, в которую смогут играть все и в которой никому не нужно будет умирать. И буду ждать вас.

В этом мире не существовало цикла перерождений, и все же Тет решил поверить в то, что «следующий раз» все-таки когда-нибудь случится.

— Итак... — сказал самый молодой и слабый из всех древних богов, подняв над головой Суниастер. Его глас разнесся по всей планете: — Нарекаю всех, кто обладает разумом, Высшими!

И здесь всеми забытая легенда заканчивается, и начинается легенда, известная всем.

В тот день родился новый мир. Следуя воле павших и не считаясь с желаниями Высших, Единый Бог огласил Десять Заповедей. Внемлите же!

— Ашшенте!

Концовка

Солнце уже клонилось к горизонту; элькийский переулок был залит багряными лучами заката. Тет закончил свой рассказ и задумчиво глядел куда-то вдаль.

— Чему в твоей сказке можно верить, а чему — нет-с? — скептически спросила Идзуна. Она с самого начала была убеждена, что Тет где-то привирал.

— Что-о-о? Ты думаешь, я стал бы тебя обманывать?

— Рику и Шви... немножко смахивают на Сору и Сиро-с. Ты меня за кого принимаешь-с? — обиженно шмыгнула она носом. Даже чутья звервольфа не требовалось, чтобы заметить сходство, как и то, что местами Тет над ней подшучивал.

— А-ха-ха!  Какая ты сообразительная!  Да, я кое-что приукрасил.

Все это время Идзуна и Тет играли в карты, и он ни разу не позволил ей победить.

— Ведь если рассказать лишь правду, то это уже перестанет быть «забытой легендой»!  — Тет ребячески рассмеялся: как-никак, положение обязывает быть самым инфантильным существом на свете!

— И все-таки ты мне не нравишься-с! — Идзуна осуждающе покосилась на Тета. — Но ты хорошо умеешь гладить, так что прощаю-с.

Стоило Тету почесать ее за ухом, как девочка-звервольф тут же сменила гнев на милость и даже довольно заурчала. Сам Тет с грустью подумал, какая же еще глупая эта малышка... и именно поэтому такая сообразительная. Слова Идзуны о том, что Рику и Шви «немножко смахивают» на Сору и Сиро, глубоко тронули его. Да, он слегка приукрасил события прошлого, хотя Дисборд действительно появился благодаря этой парочке. Идзуна была совершенно права в том, что Рику и Шви лишь немного походили на Сору и Сиро. По сравнению с они были намного сильнее. Ведь те бросили свой мир — игру без правил, — в то время как Рику и Шви приняли безжалостные условия своего и даже добились в нем ничьей. Пусть даже до самого конца это была нечестная схватка — ничья почти всегда такая. И ничья, и «вечный шах» — все это было чередой неудач на пути упорных попыток выбраться из отчаянного положения. И все же...

— Мне их история показалась очень красивой. Настолько красивой, что я захотел поверить в них. 

— Ты о чем-с?.. — подняла голову Идзуна, но Тет ответил ей только радостным смехом.

Сора и Сиро —  — были одним человеком в двух телах, каким хотели стать Рику и Шви. Но смогут ли они добиться того, чего не смогли достичь их предшественники? Смогут ли победить его, как обещали?

А может, и не только его?.. Ха-ха! 

— Даже не надейся уйти с победой-с, — вдруг прервала размышления Тета Идзуна. Он не заметил, что та перестала урчать и презрительно мерила его взглядом. — Мы с Сорой, Сиро и остальными разнесем тебя в пух и прах-с.

Тет расхохотался:

— Ого!  Так ты догадалась? — спросил он, приподнимая над головой Суниастер.

— Я ребенок, но не тупая-с, — все так же осуждающе смотря на Тета, ответила Идзуна.

— Да, именно так. Я знаю. 

Юность — это глупость. Но глупость — это ум, не замутненный неправильным пониманием. Пусть мир и был сложным и несправедливым, но его истинная сущность никогда не менялась, и только дети понимали ее интуитивно — как понимали ее и те двое.

Размышления Тета прервали раздавшиеся неподалеку голоса:

— Эй, Идзуна! Ты где?

— Идзуночка... куда ты... пропала?..

Тет вскочил на ноги даже быстрее, чем успела отреагировать Идзуна.

— Ох, ну, похоже, мне пора! Славно поговорили. 

— А ты вообще зачем сюда пришел-с? — запоздало решила узнать Идзуна. Вопрос был вполне логичным: что здесь мог забыть Единый Бог?

Тет немного смутился.

— Да просто хотел посидеть с , выпить какого-нибудь эля, но да ничего.  — Суниастер в его руке засверкал. — Все равно я получил гораздо больше. Буду ждать встречи и с тобой тоже, Идзуна Хацусэ. 

Девочка-звервольф невольно насторожилась: она не припоминала, чтобы называла ему свое имя. Тет же, усмехнувшись тому, что ему удалось-таки под конец удивить ее, растворился в воздухе.

— Вот гад — выиграл и сбежал-с... — расстроилась Идзуна, и по переулку раскатилось ее обиженное рычание.

* * *

— О, вот она! Куда ты провалилась, Идзуна?

— Идзуночка... ты... потерялась?

Появившиеся в переулке черноволосый парень и белокурая девочка, конечно же, были Сорой и Сиро. Увидев Идзуну, они тут же заключили ее в объятия.

— Нельзя так одной по городу слоняться! Мир полон всяких подозрительных типчиков!

— Таких, как ты... или я.

Вряд ли с Идзуной что-либо могло случиться, и все же они искренне за нее волновались.

— И... Извините-с... — опустила голову та, все еще обдумывая рассказанную Тетом историю.

С небольшим опозданием Сору и Сиро догнала девушка с рыжими волосами — Стеф.

— О, нашлась наша Идзуна. Радость-то какая! — похоже, она тоже за нее переживала. — Нельзя одной по городу гулять! А то наткнешься на каких-нибудь сомнительных типов вроде этих.

Идзуна повернулась к Стеф, чтобы извиниться и перед ней тоже, и тут вдруг увидела на ее груди брошь с голубым самоцветом.

— Стефиня, а, Стефиня-с!

— А? Это ты мне? Похоже, придется свыкнуться и с этим прозвищем... Что?

— Откуда ты взяла этот камешек-с?

— Почему это звучит так, словно я его украла?! — возмутилась Стеф, но все же бережно отколола брошь и показала Идзуне. — Я получила ее в наследство от дедушки. Он говорил, что это сокровище, которое передается в семье Дола из поколения в поколение испокон веков.

— Покажи-ка поближе-с.

— Хорошо... Только осторожнее, пожалуйста, не сло...

Не успела Стеф договорить, как Идзуна, учтиво поклонившись, взяла брошь и...

Хрясь!

— А-а-а-а-а!!! Моя семейная реликвия!!! — вскрикнула Стеф и чуть не хлопнулась на землю без чувств, но Сора успел ее вовремя подхватить.

— Спокуха, она лишь вытащила камень из оправы, — невозмутимо сказал он. — Чем он тебе так приглянулся, Идзуна?

Девочка-звервольф меж тем смотрела на обратную сторону самоцвета и слегка улыбалась. Заинтересованные такой реакцией Сора и Сиро тоже начали рассматривать камень.

— Что это за надпись?

— Не на языке иманити... Джибрил... прочтешь? — обратилась Сиро в пустоту, поскольку Джибрил с ними не было. Но, конечно, рядом тут же раздался знакомый голос:

— Да-да-да!  Стоит вам только позвать, как я примчусь на помощь, где бы вы ни были! Чем вам могу помочь я, знаток свыше семисот языков, включая вымершие? 

— Ты и так... все слышала... Идзуна, ты чего?..

Увидев возникшую из воздуха Джибрил, Идзуна обиженно на нее покосилась и тихонько зарычала.

— Это ты ведь все испортила-с... — ощетинилась она.

Никто, конечно же, ничего не понял.

— О чем ты вообще?.. Джибрил, можешь прочесть?

— Ого, какой древний язык! Один из языков иманити, использовавшийся еще до объединения племен... Так-так... Скорее всего, читается так:

Короннэ Дола

Рику Дола

Шви Дола

— Это еще кто такие? Какие-нибудь твои родственнички, Стеф? — спросил Сора.

— Короннэ Дола, — ответила та гордо, даже с нотками почтения в голосе, — это королева-основательница Элькии. Гордость всего нашего дома, объединившая человечество после Великой войны. Согласно легендам, никто никогда не видел ее плачущей.

— Ого! Ты что, прямой ее потомок?! Великая война же была шесть тысяч лет назад!!!

— Так ты голубых кровей... была...

— Почему это «была»?! — возмутилась Стеф, а затем задумчиво склонила голову. — Но странно, двух других имен я что-то не припоминаю...

— А я вот слышала одно из них, — вставила Джибрил, — но его носила совсем не иманити... Совпадение? 

Идзуна вновь зарычала, и тут Сора наконец почувствовал неладное.

— Кстати, Идзуна, а как ты вообще узнала о надписи, если о ней не знала даже Стеф?

Взгляды Сиро, Стеф и Джибрил сосредоточились на Идзуне. Но та лишь легонько усмехнулась и, ничего не ответив, осторожно вставила самоцвет в оправу. Чутье подсказывало ей, что наверняка у Тета была своя причина рассказать эту историю только ей одной.

Так или иначе, вся эта компания собралась с определенной целью, и пора было отправляться в путь.

— Ну что ж... — Сора внимательно осмотрел всех присутствующих. — Манатки все собрали? Сиро?

— Готова...

— Джибрил? Что-то я не вижу у тебя никаких вещей.

— Не беспокойтесь. Я их уменьшила и спрятала за пазуху. 

— Что еще за четырехмерные пазухи?.. Ладно. Идзуна?

— Все в порядке-с.

— А у меня что-то много вещичек набралось... Стеф?

— Да-да, я взяла тот огромный ящик...

— Это наше секретное оружие. Поосторожнее с ним. Так, а Прэм где?

— Да-а-а... Я тут, пусть и совершенно не по своей воле... Вылезу, когда солнце сядет.

— Ага, значит, все в сборе.

— Ой, Сора... А как же те двое?

— Встретимся на месте. Опоздают — присоединятся потом. Ну что ж...

Сора и Сиро хитро ухмыльнулись и оглядели собравшихся:

— Погнали?

* * *

Сора возглавлял процессию, шагающую под светом багровой луны, и рассуждал:

— Кое-что мне никак не давало покоя с тех самых пор, как я узнал про всю эту тему с Высшими и Десятью Заповедями.

Высших было шестнадцать, и каждой из рас была выделена шахматная фигура. Собрать их все — значило получить право бросить вызов Тету. Таковы были правила игры. Но неизбежно возникал один вопрос, который озвучила идущая рядом с Сорой Сиро:

— Как получить... фигуру расы... не объединенной... в одну группу? Например... древних богов.

Ведь Седьмая Заповедь гласила, что конфликты групп решались через их представителей. Стеф, шедшая чуть позади, озадаченно нахмурилась: и правда.

— Да-да. У древних богов вряд ли есть какой-нибудь общий «представитель». Значит, и фигуру их получить не получится, — продолжал Сора. Позади него шла еще не понимающая, о чем разговор, Идзуна. — А значит, древние боги наверняка думают, — недобро усмехнулся он, — что эта игра для них. Что именно они должны собрать все остальные фигуры.

Играешь ли ты в игру — или играешь роль? Древние боги наверняка были уверены, что они относятся к первым, а все остальные — к последним, и важно восседали у себя на небесах. Ведь это были все те же существа, которые шесть тысяч лет назад бесконечно сражались друг с другом. Наверняка и среди других Высших были расы, которые тоже так считали и перешли под покровительство кого-либо из богов.

— Но есть вот один момент... — с азартом в голосе продолжал Сора. — В этом они совершенно не правы.

Девочка... вернее, мальчик-дампир, идущий сбоку от Соры и наслаждавшийся видом луны, рассмеялся.

— Да-а-а... Ведь по сути-то...

— Ведь по сути... — подхватила Сиро и тоже хихикнула, — если фигуры... не нужно отбирать... то это... не проблема.

— Именно, — подтвердила Джибрил, смотря на своих хозяев глазами, полными обожания. — Ведь раз уж на то пошло, то представителем древних богов...

Вся процессия вдруг резко остановилась.

— ...не обязательно должен быть древний бог. Правильно? — спросил Сора, обращаясь к внезапно возникшей перед ними из темноты женщине. — Так скажи мне, чья ты жрица?

Они были в саду главного святилища Каннагари — столицы Восточного Союза, на красном мостике, перекинутом через пруд. Полноправная представительница Восточного Союза и всех звервольфов взмахнула двумя своими хвостами и загадочно улыбнулась.

* * *

Тет тем временем вернулся на вершину гигантской шахматной фигуры черного короля и сидел там, глядя куда-то вдаль. Вертя в руках карточную колоду, он словно разговаривал сам с собой:

— На самом деле мир устроен просто... Именно так, как он и думал.

Наверное, в детстве мы все так думали. Усложнял жизнь вовсе не сам мир, а его скучные обитатели. Тет искренне в это верил.

— Я создал такую классную игру, а они все ее портят. Уж вы-то, ребята, надеюсь, сможете все исправить.

Да, с миром все в порядке, а портят все его скучные обитатели... Те, которые думают, что они самые умные и смотрят на всех свысока.

Тет грустно вздохнул и взглянул на одну из тех, кто все мешал и мешал его игре, с такой любовью им созданной.

— Похоже, тебе преподадут урок первой... Какая ирония судьбы!  — сказал Тет не без доли детской зловредности в голосе.

Как убить бога в третий раз... не убивая его?

Радостно сверкнув глазами, Тет подпрыгнул и закричал:

— У вас-то обязательно получится! Я верю в вас и буду ждать, а вы... А вы скиньте всех этих зануд вниз и поднимитесь сами!!!

* * *

— Воплощение эссенции... проекция воли... степень воплощения... низкая...

Вокруг Жрицы закрутился вихрь, а над ее головой образовалось облачко дыма. Даже Джибрил нервно сглотнула от количества высвобождающейся на их глазах энергии.

— Сора, Сиро и прочие други, — сказала Жрица на прощание. — Доверяю вам сделать последний ход. Когда-то грезила я тем же, что и вы... но пришлось мне позабыть мечту свою. И все же...

— Я докажу тебе, что мечты сбываются, — заверил ее Сора. — Доверься нам.

Жрица, удовлетворенная таким ответом, закрыла глаза. Воздух, облака, земля — все заскрипело под мощью воплощающегося здесь и сейчас существа. Прогремел голос:

— За кого вы меня держите, вызывая сюда, смертные? — спросил кто-то устами Жрицы, глядя на них ее глазами. Все почувствовали исходящую от нее мощную ауру величия.

— Как за кого? За великовозрастного паразита, возомнившего себя пупом земли.

— Отстойнейшее существо... хуже хикки и NEET-ов... без друзей и без пары.... вроде нас.

— Ну что ж, старушка древняя богиня... Давай скорее играть. Говоря начистоту, ваша братия нам мешает.

Послесловие

Давайте я вам кое-что расскажу... об одном случае, произошедшем несколько месяцев назад.

Это было как раз когда я дописывал концовку пятого тома.

У меня зазвонил телефон, я поднял трубку, а на том конце провода оказался мой редактор.

— Я знаю, что вы только что выпустили пятый том, но давайте попробуем успеть выпустить шестой к началу трансляции аниме. 

Ага. Отлично! Я только что пятый еле осилил, а с меня уже шестой требуют. Очуметь! Наглость — второе счастье.

«Наверное, только такие люди и добиваются успеха в редакторском деле», — мысленно пустил я слезу, но делать было нечего.

В то время я планировал посвятить шестой том игре с древней богиней. Я не думал, что успею завершить такую огромную работу в такие короткие сроки, да еще и попутно помогая с экранизацией. Все это я честно высказал редактору.

— Но у вас же есть наброски «нулевого» тома. Почему бы не опубликовать его шестым?

Точно: история про Великую войну между древними богами и их созданиями.

Да, у меня действительно был отложен про запас сюжет о том, как закончилась та кровопролитная война и появился Дисборд. К тому же мне было немного неловко переходить сразу к играм с древними богами, так и не показав перед этим как следует, какие они из себя. Да и сюжет игры с древней богиней я до конца тогда еще не продумал. Может, и правда...

— Хорошо, попробую, — ответил я, чем подписал себе смертный приговор.

Если бы у меня был мозг размером хотя бы с митохондрию^[31], я бы понял, что уместить в одном томе всю историю окончания войны, уделить время всем расам да еще вклинить все это в основную историю будет ох как непросто. Но, увы, тогда я этого не сообразил.

Такие вот дела. Здравствуйте. С вами писатель с мозгом меньше, чем митохондрия. Все мои друзья теперь знают, насколько я тупой.

Но подумайте вот о чем. Вспомните людей, которые сделали наибольший вклад в развитие нашей цивилизации. Например, Колумба.

Христофор Колумб. Всемирно известный первооткрыватель Америки. Отложим пока обсуждения того, к добру было это открытие или к худу, но, так или иначе, он отправился в опасное плавание по Атлантическому океану, не будучи даже уверенным, что по ту его сторону что-нибудь есть, и все плыл, плыл и плыл на Запад. И плыл он, пока наконец-таки не доплыл до Америки, а потом еще и вернулся домой! Именно ум и знания помогли ему это сделать. Поэтому Колумба называют великим. Поэтому только умные люди — великие, не так ли?

Не так.

Подумайте еще раз хорошенько.

Да, возможно, то, что он смог успешно совершить такое великое путешествие, отчасти свидетельствует о его уме — ведь если бы он не был умным, то наверняка не сумел бы возвратиться домой.

Думаю, самые сообразительные из моих читателей уже смекнули, что к чему. Если бы он не вернулся — то прослыл бы на весь мир дураком. И поделом. Но кто бы в своем уме вообще отправился на поиски континента, которого могло и не существовать? По-настоящему умный человек не стал бы так попусту рисковать своей жизнью, пускаясь в столь опасное путешествие.

Да! На самом деле мы должны гордиться не умом. Ведь человеком движет его глупость, и умнеет он как раз для того, чтобы эта глупость его не убила!

И поэтому я могу с гордостью сказать о себе:

«Да, я — дурак!!!»

На этом мои оправдания закончены, всем спасибо! Как вам такая логика, а? Влюбились в меня?

— Да, очень интересно. Это вы так оправдываетесь за то, что сорвали все сроки?

Спасибо вам большое, госпожа редактор, что выгородили меня! (хлоп-хлоп-хлоп)

— Вы имейте в виду, что я чуть лоб не расшибла в этот раз. Трижды пришлось начальству в ноги кланяться!

Да, извините, и огромное спасибо вам. Только можно я скажу начистоту?

— Э-э-э, наверное, лучше не...

Эксклюзивные иллюстрации для сайта по аниме, иллюстрации длядисков, проверка сценариев, проверка сувенирной продукции, другие эксклюзивные иллюстрации... вообще, я не знаю, о чем мне можно рассказывать, а о чем нет, поэтому ограничусь только этим... Но, короче, вам не стыдно было подгонять меня с рукописью книги и сразу после этого говорить: «А еще нарисуйте/напишите вот это, это и это»? (нервный смешок)

— Эхе-хе... Мне кажется, насчет этого претензии должны быть не ко мне, а к продюсерам...

Что, правда можно им пожаловаться? (спросил не всерьез)

— Наверное, можно.  (ответила не всерьез)

Значит, виноват в этих военных преступлениях продюсер.

— Не возражаю. И тогда... (косится)

А, ну да — от меня ждут рекламы. Хотите, чтобы я кое-что самым наглым образом похвалил? Хм...

Итак, аниме-сериал «Без игры жизни нет»! К тому времени, как вы это прочитаете, он уже будет идти на экранах. Должен сказать, что я участвовал во всех обсуждениях сценария, но первая серия была снята не по книге, а по сюжету манга-адаптации, которую делаем мы с женой. Вопросы насчет видеоряда мы с режиссером тоже обсудили, и в целом как автор я очень доволен этой экранизацией. Не знаю, понравится ли вам, дорогие зрители и читатели, но надеюсь, что ни экранизация, ни этот том вас не разочаруют.

Ну что ж, пора прощаться. Только напоследок скажу еще кое-что.

Надеюсь, вы не возненавидели после этого тома Джибрил. Это было давно и неправда. Она изменилась, и теперь... Хотя нет, конечно же, ни капельки не изменилась.

— Что?! Зачем тогда вообще поднимать эту тему?!

В общем, до свидания. Надеюсь, мы еще встретимся.

Примечания

1

Рефракция — преломление луча или волны, возникающее на границе двух сред, через которые эти луч или волна проходят.

(обратно)

2

«Лауб Апокрифен» (нем. Laub Apokryphen — «фальшивая листва») — атака «вакуумной бритвой», рассекающей врага на куски.

(обратно)

3

Ладен (нем. Laden — «загрузка») — команда загрузки данных.

(обратно)

4

Рекурсивный парадокс — в данном случае парадокс, связанный с тем, что попытка дать определение неким объектам или процессам отсылает к этим же самым объектам или процессам.

(обратно)

5

Лёзен (нем. Lӧsen — «развертка») — команда загрузки вооружения.

(обратно)

6

Прюфер (нем. Prüfer — «проверяющий») — один из классов экс-макин.

(обратно)

7

Математическая сингулярность — точка, в которой математическая функция стремится к бесконечности и ведет себя непредсказуемо; в данном случае — граница, за которой расчеты и предсказания становятся бессмысленными.

(обратно)

8

Тактовый генератор — генератор, предназначенный для синхронизации работы цифровых схем.

(обратно)

9

Бефель (нем. Befehl — «приказ») — командный центр кластера.

(обратно)

10

Цайхнен (нем. Zeichnen — «рисовать») — инженерный центр кластера.

(обратно)

11

Умвег (нем. Umweg — «обход», «окружной путь») — устройство для смещения потоков энергии.

(обратно)

12

Кампфер (нем. Kämpfer — «боец», «воин») — один из классов экс-макин.

(обратно)

13

«Энде Апокрифен» (нем. Ende Apokryhen — «фальшивый конец») — атака, имитирующая «Рев павших» драконий.

(обратно)

14

Айнвег (нем. Einweg — «в одну сторону») — «искривитель пространства», разработанный для противодействия пространственному переносу крылатых и эльфов.

(обратно)

15

Аус (нем. Aus) — «Конец связи».

(обратно)

16

Аллеc Лёзен (нем. Alles Lӧsen — «полная развертка») — команда загрузки полного вооружения.

(обратно)

17

Форме (нем. Forme — «формирование») — команда формирования алгоритмов.

(обратно)

18

Прайер (ст. фр. Preier — «носитель воли», «одушевленный», возможна отсылка к англ, player — игрок и prayer — верующий) — класс экс-макин, присвоенный Шви.

(обратно)

19

Кайн Айнганг (нем. Kein Eingang — «нет прохода») — защитный барьер.

(обратно)

20

Шпилер (нем. Spieler) — «игрок».

(обратно)

21

«Химмель Апокрифен» (нем. Himmel Apokryphen — «фальшивое небо») — атака, имитирующая небесную кару крылатых.

(обратно)

22

Яволь (нем. Jawohl) — «Есть!».

(обратно)

23

«Штерн Мартер» (нем. Stern Marter — «истязатель звезд») — оружие, созданное для материализации Суниастера.

(обратно)

24

Бефель ист нур айнер (нем. Befehl ist nur einer) — «один-единственный приказ».

(обратно)

25

«Шурре Апокрифен» (нем. Schurre Apokryphen — «фальшивый туннель») — пространственный перенос, скопированный у крылатых.

(обратно)

26

Зеер (нем. Seher — «наблюдатель») — один из классов экс-макин.

(обратно)

27

Беяхен (нем. Bejahen) — «Так точно».

(обратно)

28

Найн (нем. Nein) — «Нет».

(обратно)

29

Додекаэдр — фигура-многогранник, состоящая из 12 правильных пятиугольников.

(обратно)

30

Вечный шах — в шахматах: положение фигур, ставящее под постоянную угрозу короля одной из сторон и предполагающее объявление ничьей.

(обратно)

31

Митохондрия — часть биологической клетки, выполняющая функцию выработки энергии.

(обратно)

Оглавление

Начало

Глава 1. 3 - 1 = Безнадежность

Глава 2. 1 × 1 = Безрассудность

Глава 3. 1 + 1 = Незабвенность

Глава 4. 1 ÷ 2 = Невосполнимость

Глава 5. 1 ÷ 0 = Несбыточность

Концовка

Послесловие

*** Примечания ***