КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Добрым быть трудно (интервью) [Муслим Магометович Магомаев] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Муслим Магомаев Добрым быть трудно (интервью)

Когда в 2007 году Муслим Магометович отмечал свой юбилей, то многие удивлялись: неужели ему только 65?! Казалось, певцу должно быть намного больше! По-первых, он давно уже стал легендой, во-вторых, в последние годы артист ушел в тень, почти не выступает на сцене, и его имя стали забывать. Но мудрый Муслим отошел от активной гастрольно-концертной жизни сознательно, не цепляясь за место под солнцем, найдя в жизни другие радости…




— Муслим Магометович, вспомните, пожалуйста, десять величайших событий вашей богатой жизни!

— Трудно сказать. Величайших? Лучше сказать: самых значительных! Из таких могу вспомнить свой первый сольный концерт, первое выступление в опере, учебу в Италии… Но не назову «величайшими событиями» вручение орденов, которые я потом никогда в жизни не надевал. Люди вкалывали по пятьдесят лет, чтобы какой-то орден заработать, а Магомаеву в какой-то праздник или юбилей: раз — и вручили! Я не считаю это только своей заслугой. Есть у меня орден Трудового Красного Знамени, орден Дружбы народов, есть даже шахтерский орден Трудовой Славы III степени.

— Хорошо, тогда назовите десять своих величайших хитов!

— Десять? Сложно. У меня почти все песни были хитами. Но собирая материал для своей лазерной аудиоантологии, я выбирал песни не по хитам, а по творческим моментам. Вот, например, «Королеву красоты» я включил не потому, что там надо было как-то особенно петь (нечего там петь!), а просто потому, что публика не поняла бы меня, если бы я прошел мимо этой песни, или той же «Свадьбы».

— Почему в конце шестидесятых давали по три сольных концерта в день в забитых под завязку дворцах спорта, а в последние годы былой творческой активности у Магомаева не наблюдается?

— Я никогда не любил много петь. Безумного количества выступлений у меня никогда не было. По три концерта в день не работал. По два — было. Не люблю я этого конвейера. Когда ты даешь один концерт и знаешь, что тебя ждет второй, невольно начинаешь экономить энергию. А «сэкономить» — значит обмануть публику, да и себя самого. Как бы то ни было, надо помнить слова знаменитой певицы Марии Каллас: «Жалко, что в то время, когда певец знает, как надо петь и может вложить больше сердца, души, он уже не в состоянии вернуть молодой голос». Слушаю свои старые записи и понимаю, что, конечно, спел бы сейчас все по-другому, но не обязательно получится лучше.

Я помню, как Сергей Яковлевич Лемешев в свое время рассуждал: «Мне часто пишут на радио: почему я все время даю свои старые записи? Действительно, у меня же есть и новые! Но я вам честно скажу, дорогие товарищи, мне больше нравится, как я пел раньше… Поэтому, уж извините, буду продолжать давать свои старые записи».

Так же и я! Пусть уж лучше меня запомнят по записям, пластинкам тех лет. Да, сейчас я пою, несомненно, более глубоко. Но голоса такого, как в двадцать пять, у меня уже, конечно, не будет.

Славы, любви, уважения, всего хорошего я получил сполна и благодарю за это Бога. После пятидесяти лет каждый день пения для вокалиста — уже подарок.

— Приходилось слышать такое мнение, что Магомаев — типичный представитель восточных мужчин. А на них возраст действует не так, как на мужчин западных, — они раньше мудреют, переходят от активных действий к созерцательности…

— Честно говоря, во мне мало от восточного человека. Что касается мудрости, то, наверное, я, как и все, с годами мудрею, но без ложной скромности скажу, что глупым редко когда был. Разве что можно назвать глупостью мой взрывной характер, когда я мог перед носом замминистра культуры захлопнуть дверь или послать кого-то крепкими словечками. Но я могу это и сейчас сделать — например, милиционера послать, если он этого заслуживает.

— Сейчас многие звезды пишут мемуары, причем скандального характера… На этом фоне книжка ваших воспоминаний оказалась на удивление доброжелательной… Неужели в вашей жизни все было так гладко?

— Прочитав книгу Майи Плисецкой, я решил, что вообще не буду упоминать тех, кто мне в какой-то степени несимпатичен. Чтобы не переходить на личности, не сводить счеты… К тому же всю жизнь в одну книжку не втиснуть. Когда книга была практически закончена, вдруг пришло в голову, что забыл кого-то, запамятовал то одну, то другую историю. Всего в памяти не удержишь, а дневника я никогда не вел.

— Вас безумно любят зрители старшего поколения… Интересно, а новые поклонники у вас появляются или вам и старых хватает?

— Может быть, это нескромно, но от той части зрителей, которая меня любила и любит, я не чувствовал никакого охлаждения. Могу без лукавства сказать, что меня сейчас публика принимает чуть ли не лучше, чем раньше. Я даже жене не говорил: «Тамара, ну что такое — я выхожу, и начинается скандирование?!». И вообще, люди удивляются: «Ему ведь сто лет, а он еще поет! Да еще выходит на сцену без чьей-либо поддержки».

— В XX веке вы прожили, наверное, свои самые золотые годы… Не могли бы вы назвать самых выдающихся, на ваш взгляд, личностей, музыкантов, а также певцов минувшего столетия?

— Из выдающихся личностей века я назвал бы Дмитрия Сергеевича Лихачева. Мне было очень грустно, когда он ушел из жизни.

— Вы были дружны?

— Даже знакомы не были. Но это последний интеллигент, великий человек, это совесть России. Из музыкантов для меня самый-самый все-таки Мстислав Ростропович… А в пении? После того как я, большой поклонник Карузо, Джильи, Марио Дель Монако, Корелли, слышу других, то звезды конца прошлого и начала нынешнего века не выдерживают сравнения.

— Как выглядит сегодня ваш типичный день, если вечером нет концерта?

— Я возобновил занятия живописью. В свое время пребывал в сомнениях: петь либо рисовать? А теперь я даже начал писать маслом, хотя раньше никогда этого не делал.

— Над чем же работаете?

— Над портретами Верди, Чайковского, Пушкина. Так, для себя. Когда мне на автоответчик позвонили из Пушкинского музея насчет… персональной выставки, я даже не стал перезванивать им, потому что это безумие — выставлять мне там свои картины. С удовольствием принимаю советы мэтров. Многим мне помог Шилов.

Немало времени провожу за компьютером. Сам пишу аранжировки, а также занимаюсь «фотошопом» — это когда в готовую фотографию вносятся изменения. Могу ослиные уши человеку приделать, прихорошить его или обезобразить. Тамаре очень нравится — легким движением руки делаю ее моложе лет на двадцать.

— Ваша единственная дочь от первого брака не пошла по стопам отца?

— Она окончила бакинскую музыкальную школу-десятилетку, прекрасно играет на рояле, читает ноты с листа лучше папы. Но родные — мать, бабушка, дедушка — настояли на том, чтобы она поступила на биофак. После института дочка проработала несколько лет в различных фирмах, а затем вышла замуж и уехала в Америку.

— О вашей семье ходят легенды, многие называют вас с Тамарой идеальной супружеской парой. Как же уживаются две такие яркие личности? Неужели обходится без конфликтов?

— Если вдруг случается какая-то конфликтная ситуация, то я никогда не сражаюсь до победного — просто ухожу в другую комнату. Вообще стараюсь воспринимать такие вещи философски, спокойно. Если муж с женой никогда не ссорятся — тут что-то не так, от таких отношений пахнет равнодушием.

— Ваша знаменитая жена любит готовить?

— Конечно. Она мне щи может приготовить. Люблю я и борщ. Люблю котлеты. Люблю пельмени. Правда, и шашлыки тоже. Но готовлю их сам…

— Как мужчина, выросший на Востоке, вы назначали себя главнокомандующим в семье?

— Мужчина должен быть главным в семье — хоть на Востоке, хоть на Западе. Но не настолько главным, чтобы командовать женой, заставляя ее маршировать. Умный глава семьи должен жену беречь.


…Муслим Магометович не любит разговоров на темы докторов, болезней, считая, что не дело настоящего мужчины выставлять напоказ эти проблемы. Однако певец признается, что и сам, и его жена Тамара не раз пользовались помощью экстрасенса Ефима Шубенцова, эмигрировавшего в Америку. Целитель снимал головную боль, «понижал» высокое давление, помогал Тамаре обрести голос, называл по фотографиям диагнозы, врачевал по телефону. Однажды, получив ноты в плотной кожаной папке, поводил рукой и прочел название: «Жизнь моя — моя Отчизна», лишний раз подтвердив, что обладает даром ясновидения.

Чудо-другу удалось отучить Тамару Синявскую от привычки «покуривать», а потом он принялся за Магомаева, который в тот момент курил одну за другой сигареты. Но тут нашла коса на камень: певец не поддался внушению. Обескураженный экстрасенс объяснил артисту, что их энергетические поля практически равны по силе, поэтому и вышла накладочка… Впрочем, тот, кто бывал на концертах Магомаева, вряд ли усомнится в его фантастических энергетических способностях — как он умеет «держать» и филармонические, и оперные залы, и дворцы спорта, и стадионы!

Большое впечатление произвело на Муслима и Тамару посещение Святых мест в Израиле. В этой поездке с ними произошел странный, почти мистический случай. Их любимый пудель Чарлик, любитель погрызть украшения хозяйки, повредил и ее нательный крестик, немного погнув. Тем не менее, Тамара решила не менять крестик и взяла его с собой в поездку. И когда в Иерусалиме они с Муслимом подошли к Гробу Господню, то Тамара положила на него свой крест, а когда взяла обратно, то увидела, что он треснул. А был твердый, лишь немного помят собачкой, но не прокушен… Супруги увидели в этом факте еще одно подтверждение того, что над этими местами витает неведомая сила и особая, целительная и вдохновляющая энергетика.

Важным моментом для обретения душевного спокойствия и мудрости Муслим Магометович считает не только семью (у них с Синявской — семья чудесная), но и такое понятие как дружба. «Для меня друг, настоящий, единственный — это человек, без общения с которым ты не можешь прожить. Друг — это святое слово, им нельзя разбрасываться», — говорит Магомаев, не соглашаясь с английской пословицей, что гласит: «Дружбы нет, есть общие интересы».

У Муслима с детства были друзья. Он всегда считал, что дружба — это запрет на предательство, хотя в жизни всякое случалось, и его предавали те, с кем был откровенен, добр. «И что же? Дружба — иллюзия? Конечно, нет. И любовь не иллюзия (хоть ее и называют «святой ложью»). И правда. И доброта. Другое дело, что добрым быть трудно», — так считает Магомаев.

Михаил Антонов

Лечебные вести 2007


Оглавление

  • Муслим Магомаев Добрым быть трудно (интервью)