КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Созвездие Грейнджер или Новый Мир (СИ) [Kitty555] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Пролог ==========


– Поздравляю вас, мисс Грейнджер, у вас сын!


Гермиона Грейнджер, секретный работник Отдела Тайн, невыразимец, устало прикрыла глаза. Последний год её жизни стал самым тяжелым, самым тернистым, почти непереносимым. Даже война, поиски крестражей, сражения с Пожирателями смерти, пытка Беллатрикс – ничто не шло в сравнение. Хотя бы, тогда у неё были друзья, она могла с кем-то поделиться, просто выговориться - сейчас же Гермиона Грейнджер была совершенно одна.


Хлопнув дверью, Рон ушел в тот самый день, когда талантливая, начитанная магглорождённая волшебница вдруг осознала, какого огромного количества знаний ей не хватает. Знаний именно о волшебном мире, его традициях, обычаях, древних таинствах. Всего того, о чём не предоставляла информацию программа Хогвартса, чему учили лишь в древних, чистокровных родах.


Вымученно приподняв ресницы, молодая женщина встретила взгляд обычного австралийского врача-магглы, только что в связи с непредвиденными осложнениями закончившей Кесарево сечение, и теперь протягивающей подозрительно молчаливой молодой женщине крошечный свёрток в нежно голубом одеяльце. Конечно, откуда этой не-волшебнице, всего лишь видавшей виды врачу-гинекологу, даже подозревать о существование пыток Круциатусом и его последствиях?


Когда необычная пациентка предупредила своего доктора, что ей, быть может, понадобится хирургическое вмешательство, чтобы произвести на свет малыша, опытный врач лишь покачала головой. Снисходительно улыбнувшись, она ласково уверила младшую женщину, что та в прекрасном состоянии здоровья, беременность ожидается без каких-либо осложнений, особенно если учесть оптимальный возраст будущей матери. Однако, в медовых глазах странной пациентки, в один прекрасный день появившийся у дверей её офиса и находившейся уже на приличном сроке, лишь сверкнула лёгкая грусть.


Нет, Гермиона не спорила с опытным врачом, конечно же ничего не знающей о мире магии и магической войне, но с каждой новой неделей врач с удивлением убеждалась, что молодая женщина была права. Непредвиденные побочные явления, осложнения, невесть откуда появившиеся внутренние шрамы… Беременность была какой угодно, но только не лёгкой. И в завершении всего, Кесарево сечение, которое врач тоже не могла предсказать, учитывая прекрасное состояние здоровья ребёнка, его оптимальный размер и чудесную физическую кондицию матери. И тем не менее, закончив накладывать швы, теперь доктор наблюдала, как помощница протянула юной матери её крошечного новорождённого сына.


– Он безукоризненно хорошенький! – старшая женщина непроизвольно нахмурилась, вопреки себе отметив, что молодая мать словно оттягивает момент знакомства с сыном. Её веки были по-прежнему припущены, а из краешка глаза скатилась одинокая слеза. Девушка в комнате была одна, рядом с ней на протяжении всей беременности не было ни одного друга или члена семьи. Не говоря уже об отце ребёнка. Когда-то, молодая женщина сказала, что родителей у неё больше нет. Впрочем, Гермиона очень скоро пришла в себя, и подняв на доктора печальные, тёплые глаза, мягко улыбнулась ей и кивнула:

– Спасибо вам, доктор. За всё.


Гермиона Грейнджер, бесстрашная Гриффиндорка и героиня второй магической войны, в свое время приложившая далеко не последние усилия для победы над Волан-де-Мортом, наконец взглянула на своего сына и тут же едва подавила тяжелый вздох, сражаясь с нахлынувшими подозрениями. Светлый пушок на голове, пронзительные серые глаза, фарфоровая белоснежная кожа. Дождавшись, пока медсестры и врачи оставят её наедине с ребёнком, наконец, вновь переместив в послеродовую палату обычного маггловского родильного отделения больницы в Австралии, девушка протянула руку к крошечной бисерной сумочке и вытащила из неё волшебную палочку.


Привычно замаскировав свою магию, Гермиона Грейнджер взмахнула палочкой над новорождённым сыном, воспроизводя рядом с ними более взрослый образ ребёнка и заставляя его на глазах становится все старше и старше. С каждым мгновением, мягкие губы, на которых когда-то так часто играла добродушная улыбка, всё крепче сжимались в тонкую линию. Сомнений быть не могло: чем старше становился её новорождённый сын, тем больше он превращался в точную копию одного небезызвестного чистокровного волшебника. К одиннадцати годам сомнений быть не могло. Перед ней стояла точная копия ЕГО, только вместо белоснежных платиновых волос, кудри мальчика были светло-песочными и волнистыми. Наконец, взмахом волшебной палочкой закончив колдовство, молодая женщина устало откинулась в подушках.


– Так вот, кто был твой отец, малыш. Признаться, вы меня удивили… лорд Драко Малфой.


========== Глава 1 ==========


Одиннадцать лет спустя…


– И всё-таки, эта магглорождённая девчонка – не просто лучший министр магии со времён основания самого Мордредова министерства, она лучшее, что когда-либо появлялось в нашем мире с момента создания Моргановской волшебной палочки.


Отложив в сторону утреннюю газету, Люциус Малфой довольно улыбнулся, изящным жестом поднося к губам чашку из тонкого фарфора. Как это случалось каждый раз при упоминании их недавно избранной министра магии, небезызвестной Гермионы Грейнджер, выражение лица его сына стало нечитаемым, а невестка Люциуса, последнее время буквально таявшая на глазах Астория, в девичестве Гринграсс, напряглась.


– Как же замечательно, что ты все ещё так считаешь, дорогой, – Нарцисса, в отличии от сына и его супруги, даже не повела бровью. – Особенно если учесть, какую поддержку и ты, и все остальные твои бывшие соратники ей оказали и сколько усилий приложили, чтобы она победила в этих самых выборах.

– И о которой она даже не подозревает, – хмыкнул Драко Малфой.

– Потому что мисс Грейнджер её бы никогда не приняла, – холодно пожал плечами старший Малфой. – И тем не менее, все эти изменения, за которые так ратует наш новый министр магии, все те коррективы, которые она уже успела внести и привести в жизнь – это не только замечательно и необыкновенно логично, это буквально беспрецендентно в прошлом.


– Конечно, – Нарцисса насмешливо скривила губы. – Магглорождённая ведьма, которая занимается проблемами сквибов, выступающая за раннюю интеграцию магглорождённых волшебников в наш мир, и которая впервые за историю Хогвартса ввела в школьную программу обязательный курс древних традиций и этикета для магглорождённых, плюс, когда-то буквально выцарапывая вас всех из Азкабана – действительно, кто бы мог ожидать.


– Никто, – глаза Люциуса были привычно холодными и серьезными. – Но тем не менее, она все это сделала. Присоединилась к команде защиты бывших пожирателей на суде Визенгамота, выступила с пламенной и безукоризненно логичной речью, убедила практически всех проголосовать за наше помилование, хоть и не без постоянного наблюдения Аврората, и таким образом предотвратившая исчезновение большинства чистокровных родов. Можно подумать, нас на тот момент оставалось так много, а если бы не она…

***

Суд над Пожирателями смерти длился около года. Бесконечная череда адвокатов, на чьи банковские счета за это время успело перекочевать несчетное количество золотых монет, чередой выступали перед судьями Визенгамота. Не менее жаркие речи звучали от команды прокуроров, а свидетели защиты и обвинения один за другим сменяли друг друга. Каждый день в газетах появлялись статьи, журналисты горячо спорили друг с другом, опровергая старые аргументы и молниеносно приводя новые, а магический мир, затаив дыхание, ожидал разрешения судьбы тех, кто сотни лет были его золотой аристократией.


Люциус,как и все остальные его бывшие соратники-Пожиратели смерти, уже практически смирился со своей судьбой провести остаток дней в Азкабане. Впрочем, большинство Пожирателей Смерти его поколения не рассчитывало на долгую жизнь, и многие подозревали, что на самом деле их приговором будет скорый поцелуй Дементора. В конце концов, это молодые и сильные соратники после первой магической войны смогли продержаться долгую декаду, а на что могут надеяться они, волшебники как минимум не первой молодости и наилучшего здоровья, теперь? Люциус, как и большинство представителей старшего поколения, просто надеялся, что их дети или смогут избежать печальной участи заключения, или хотя бы успеют выйти на волю в достаточно юном возрасте, чтобы древние магические рода имели шанс на потомство и не прекратили свое существование.


Именно в этот момент, когда отчаяние и безысходность уступили место смирению, перед Визенгамотом появилась она, Гермиона Грейнджер, могущественная магглорождённая ведьма, самая талантливая волшебница за многие годы. Они знали её все. Кто-то встречался в бою, кто-то был наслышан о её способностях, буквально все – знали о ней от своих отпрысков, шесть лет без умолку трещавших о «самой талантливой Ведьме Хогвартса». Что почувствовали они, уставшие и практически сдавшиеся, когда кареглазая волшебница с серьёзным выражением лица и затянутыми в строгую причёску непослушными волосами, облачённая в адвокатскую мантию, застыла перед ними?


Совершенно ничего хорошего. Она была очень умна, обладала прекрасным чувством логики и совсем недавно яростно сражалась против них. Большинство, про себя горько ухмыльнувшись, тут же окрестили мисс Грейнджер «последним гвоздём в крышку своего гроба», и приготовились слушать обвинительную речь уже просто с праздным любопытством.


Девушка начала говорить спокойно и размеренно, отчётливо чеканя каждое слово, словно впечатывая его в сознании каждого присутствующего. Она даже не смотрела в их сторону, но слова, слетавшие с пухлых губ, слегка подчеркнутых светлой помадой… Люциус никогда их не забудет. Даже спустя много лет, они звучат в его ушах, словно это было вчера. Наверное, только через полчаса её речи, они все, наконец, осознали тот факт, что мисс Грейнджер была одета в цвета команды адвокатов, а не прокурора. Она говорила о традициях и обычаях волшебного мира, о том, что они все, сидевшие на скамье подсудимых, и были теми самыми традициями, историей и обычаями; о важности магического наследия, о толерантности и прощении…


«Нет, я ни в коей мере не оправдываю содеянное сидящими здесь людьми, или имевшие место жестокость и бессердечность. Но я хочу лишь напомнить всем присутствующим, что они – это та самая основа магического мира, фундамент наших традиций и обычаев. Они – те самые чистокровные, на которых строился магический мир. Они – то самое прошлое, без которого нет будущего. Они – это наша история и суть. Священные двадцать восемь, чистокровная аристократия, древнейшие семьи…


Да, они все пошли за тем, кого не принято называть. Но быть может, нам стоит сконцентрироваться не на том, что они следовали за ним, а задуматься, почему? Быть может, меняющиеся обычаи, новшества в магическом мире, прилив новой магии, то, как магический мир все дальше и дальше уходит от своих традиций, и являлось причиной, а не следствием? Если мы сегодня удовлетворим требования обвинителей и заключим их всех в Азкабан, приговорим к Поцелую Дементора, мы потеряем практически все древнейшие рода. Не останется больше священных 28, исчезнет большинство чистокровных семей, всех тех, кто испокон веков поддерживал традиции магического мира.


Да, я прекрасно знаю, что обернись все по-другому, и ни мне лично, ни другим волшебникам и волшебницам, которых они видят ниже себя, было бы не видать снисхождения. Но не будем равняться на худших, сегодня в нашей власти вместо ненависти, мести, наказания, протянуть поверженному противнику руку мира и милосердия.


Они – неотъемлемая часть нашего мира, слишком уникальная, чтобы их терять. Быть может, нам следует задуматься, почему чистокровные волшебники приняли ЕГО идеи так близко к сердцу? Быть может, в стремительно изменяющемся магическом мире они увидели угрозу самому существованию традиций и основ этого мира? Быть может, следует не наказывать, а задуматься о причинах?


Две магические войны – это немало, сотни, тысячи напрасно утерянных жизней, навсегда исчезнувшие семьи и фамилии, сколько ещё жертв мы должны положить на алтарь ненависти? Не пора ли начать залечивать раны, возрождать магический мир, стремиться к единению, а не очередному расколу…»


Она ещё долго говорила, её мягкий голос звучал в мёртвой тишине зала. Словно громом пораженные, сидели перед ней те, кто чётко знал: сами бы они не оказали этой девочке и грамма милосердия, о котором она просила для них. После её речи, когда та, которой на глазах Люциуса Малфоя в его собственном доме зачарованным ножом врезали в кожу слово «грязнокровка», по-прежнему ни разу не взглянув на обвиняемых, молча опустилась на скамью среди остальных адвокатов, самые высокооплачиваемые защитники магического мира отказались добавить что-либо ещё. Наверное, просто не хотели испортить уже произведённый эффект. К великому удивлению всех присутствующих, прокуроры тоже молчали, не возобновив прения. Судьи удалились на совещание…


А потом их всех помиловали. Да, их палочки будут под наблюдением, как и они сами – под постоянным надзором Аврората, но они все вернутся в имения, к нормальной жизни, имея возможность продолжать род, растить детей, строить волшебный мир… Нужно ли говорить, что никто из них не смог забыть ни её, самую блистательную ведьму многих поколений, ни её речь? Люциус знал, что Гермиона Грейнджер в одну минуту стала известна, как самый перспективный адвокат волшебного мира. И буквально все адвокатские конторы предлагали ей партнёрство, а предложения о работе сыпались, как из рога изобилия… Легальный отдел министерства магии готов был пообещать ей золотые горы, лишь бы только мисс Грейнджер приняла их предложение.


Она отказала всем. Очень вскоре поползли слухи, что Гермиона Грейнджер ушла работать в Отдел Тайн. Снова, что-то связанное с традициями и обрядами, обычаями и историей, впрочем, чем она занималась в отделе, о котором нельзя говорить, не знал никто. А через несколько месяцев она исчезла с радаров, буквально испарилась из магической Англии.


Нужно ли говорить, что каждое чистокровное семейство сочло бы за честь принимать в своем доме её, которая добилась помилования Золотой Аристократии? Но она никогда не принимала приглашения никуда. Люциус прекрасно понимал, почему Гермиона Грейнджер скорее умрёт, чем появится в Малфой-меноре, но почему она вежливо отказала всем остальным аристократам, с многими из которых даже никогда не пересекалась лично, было полной загадкой. Впрочем, о ней многие годы было совсем ничего не слышно, ходили слухи, что девушку видели в Австралии и Бразилии, что она путешествовала по Африке, бывала на континенте.


В магической Англии Гермиона Грейнджер появилась лишь несколько лет назад, по-прежнему сторонясь высшего света, упорно держась в тени, избегая социальных празднеств и тусовок, но одну за другой продвигая реформы, от которых чистокровная аристократия просто не могла не быть в искреннем восторге.


Порой, они все не понимали, чего она добивается, почему так рьяно защищает старинные традиции, и на первый взгляд продвигает интересы аристократии и чистокровных. Но с каждым новым законом, с каждым новым введением, их общество становилось лучше, сплочённее, магический мир двигался вперёд.


========== Глава 2 ==========


Гермиона Грейнджер, самый юный Министр Магии за последнее Модред и Моргана только знают, какое количество лет, первая и единственная магглорождённая женщина министр за историю магического мира. Сколько ещё в её резюме было этих «первая, единственная, неповторимая»? Она уже давно официально признана мозговым центром золотого трио, холодным разумом, который и победил Тёмного Лорда. Идейный центр многих законов последних лет, а также изменений, которые большинство не понимало, порой принимая за шаг назад.


Например, её интерес к проблеме сквибов. Тут, её не понимал никто из друзей, не только Гарри, Рон и Джинни, но даже Перси Уизли. Когда Гермиона впервые заинтересовалась этим вопросом, Перси, единственный из своего семейства ещё продолжавший с ней общаться, просто всплеснул руками:


– Зачем тебе это, Гермиона? Сквибы – это проблема вырождения и повёрнутых на своих идеях чистокровных, плюс, многие из нас, так называемые «предателей крови», считают, что это их наказание за излишний снобизм. А может, пара-тройка проклятий, которыми в них швырнули на тропинках столетий истории за многочисленные «добрые дела». В любом случае, всем в волшебном мире прекрасно известно, что если не доводить свои рода до браков между очень близкими родственниками, проблем не будет, то есть, нужно вводить свежую кровь. Ты уж извини, дорогая, но никому из нас это не грозит. То есть, если не бзикнуться на Мордревой чистоте крови и не скрещиваться, как последние идиоты, со своими первыми кузинами, то и сквибов не останется. Не понимаю, какого лешего тебе это даже интересно?


А ей было интересно. И это не было из-за очевидной причины - инбридинга, как раз она прекрасно понимала, что и как случалось. Просто, в один прекрасный момент, магглорождённая волшебница Гермиона Грейнджер столкнулась со старинными обычаями и традициями магического мира, и внезапно самая яркая и блистательная ведьма за последние Мерлин знает сколько лет, отчётливо поняла: она не знает об этом мире практически ничего. И тогда, в тот самый момент, когда она могла построить умопомрачительную карьеру адвоката, когда её имя звучало на всех устах, Гермиона Грейнджер исчезла под покровами Отдела Тайн, а потом и вообще покинула Англию. Конечно, на то имелись очень веские и существенные личные причины, но во время своих скитаний девушка изучала историю магии.


Об этом знали в Отделе Тайн, но никто даже не догадывался, что в её путешествии в мир самых старинных, таинственных и тёмных обычаев и традиций бессменными спутниками Гермионы Грейнджер стали два портрета. Один – Северуса Снейпа, а второй… Впрочем, этот портрет присоединился к ним намного позже, когда мисс Грейнджер уже жила в Австралии. Просто, в один прекрасный день, бывший директор Хогвартса, профессор Снейп, вдруг поинтересовался, могла бы она повесить в своей гостиной или кабинете багетную рамку для Неджиллиуса Блэка. К этому моменту, Гермиона уже не удивилась вопросу.


– Вы ему сказали, профессор?

– Да, – голос бывшего учителя зельеварения был привычно холоден. – Я посчитал, что он должен знать. Ведь в конце концов, Александр – его прямой потомок, единственный во всей магической Англии и за её пределами способный продолжить род Блэк, Гермиона, – с недавних пор, бывший профессор больше не называл её «мисс Грейнджер», предпочитая данное при рождении имя. – Плюс, старина Блэк, как ты знаешь, прекрасно осведомлён во всех вопросах, которыми ты интересуешься. Мне кажется, было бы непозволительным упущением не воспользоваться такой возможностью, особенно, когда всё, что он требует взамен – это дать ему возможность участвовать в воспитании Александра.


Гермиона, прекрасно знакомая с выступлениями портрета другой представительницы благородного семейства Блэк, небезызвестной Вальбурги, насмешливо скривила губы и уже хотела что-то возразить, но Северус спокойно продолжил:

– Лорд Блэк даже торжественно пообещал, что не скажет ни слова по поводу вашего решения, мисс Грейнджер, назвать его потомка не в честь очередной звезды, а великого маггловского полководца.


Гермиона Грейнджер прыснула, не сдержав смех, и сочла нужным не уточнять, что её сын был назван не в честь безусловно великого Македонского, а совсем другого Александра. Автора её любимой повести о надежде и мечте, «Алые паруса».


Так в её доме появился портрет ещё одного бывшего директора Хогвартса, чистокровного волшебника Ниджиллиуса Блэка. Впрочем, Северус, как всегда, оказался абсолютно прав: бывший патриарх одного из древнейших магических родов показал себя бесценным ресурсом в её исследованиях, за которыми он с огромнейшим интересом не только следил, но и сам зачастую помогал, принимая активное участие, и с удовольствием и готовностью отвечая на вопросы, которые Гермиона даже не могла додуматься спросить по той простой причине, что просто не подозревала об их существовании. Впрочем, Лорд Блэк не зря в прошлом был преподавателем: острый ум и жажда знаний его новой ученицы покорили учительское сердце почти мгновенно. Да и материнство Гермионой «последней надежды его рода» также играло не маловажную роль.


Постепенно, благодаря участию в её жизни сразу двух представителей семейства Блэк, Андромеды и Ниджиллиуса, магглорождённая волшебница в тонкости и до мельчайших подробностей изучила все обряды, традиции и этикет магической аристократии. А ещё, из постоянных стимулирующих дискуссий с двумя бывшими профессорами Хогвартса, родились на свет её идеи бесконечного потока магии, который по мнению самой Гермионы мало чем отличался от маггловского понятия «круга жизни», происхождения магглорождённых волшебников и роли во всем этом сквибов. На первый взгляд бесчеловечные, старинные традиции чистокровных обретали новые краски и смысл, и девушка все больше и больше понимала, что нужно делать, чтобы магический мир двигался вперёд.


Вновь оправив длинный рукав тёмной кружевной блузки, ведь ненавистные слова, врезанные в плоть безусловно проклятым ножом Беллатрикс Лестрейндж, тоже, мать её, в девичестве Блэк, никуда не делись, если и слегка потускнели за последние годы, Гермиона вздохнула и приготовилась к встрече со своей следующий посетительницей.


Панси Паркинсон, в прошлом – миссис Нотт. Когда-то непримиримая школьная соперница и ненавистница, Панси вернулась в магический мир совсем недавно. Кто бы мог подумать, что один из самых перспективных и удачных браков магической аристократии, союз между родами Паркинсон и Нотт, распадётся всего через два года. Их первенец оказался сквибом. В принципе, ничего ужасного или сверхъестественного само по себе не произошло: патриарх рода Ноттов, ровно как и сам отец Панси, решительным движением волшебной палочки уничтожили одно упоминание о постыдном наследнике Ноттов, навсегда стерев его имя с семейных гобеленов. В принципе, всё как всегда, и не магический младенец должен был быть выброшен в мир магглов, а неудачливые родители, навсегда забыв о его существовании, приступить к производству на свет следующего наследника рода, когда к всеобщему удивлению Панси заупрямилась.


Молодая мать наотрез отказалась расставаться с младенцем и требовала оставить его в семье. Оба патриарха родов, как и её собственный муж, безуспешно пытались применить к упрямице бесконечные и не всегда милосердные виды убеждения, о чем Гермиона узнала много лет спустя, но ничто не имело эффекта. В конечном итоге, Теодор Нотт, никого этим не удивив, развёлся с женой, и вновь ставшая мисс Паркинсон, Панси вместе с сыном-сквибом навсегда покинула Волшебный мир Англии.


А вернулась она лишь когда Гермиона Грейнджер, тоже внезапно вновь появившаяся в магической Англии два года назад, принялась продвигать законы о сквибах. В одно прекрасное утро, в окно изумлённой магглорождённой волшебницы постучалась сова с посланием от мисс Паркинсон, просившей о встрече. Впрочем, удивляться Гермионе пришлось недолго, поскольку её извечный источник всех новостей и сплетен, Лорд Ниджиллиус Блэк, тут же высказал предположение о личных причинах просьбы мисс Паркинсон, одновременно поведав вышеупомянутую историю. Откуда, каким образом чертов портрет был так хорошо осведомлён обо всех сплетнях магического мира, всегда оставалось для Гермионы тайной за семью печатями, хотя девушка уже давно подозревала, что портреты патриархов каким-то образом могли связываться друг с другом и, как правило, сплетничают обо всём.


С тех пор Пэнси Паркинсон стала близкой соратницей и сподвижницей всех изменений, над которыми работала будущий министр магии по вопросу о немагических детях волшебников. Именно такой политкорректный термин ввела Гермиона Грейнджер для сквибов.

***

– Гермиона, нам пора! – Джинни Уизли, в замужестве Поттер, привычным рыжим ураганом ворвалась в кабинет подруги. Давно уже прошли времена, когда вся семья Уизли, наверное, за исключением Перси, её активно игнорировала, и по возвращении Гермионы в Англию, не без приложенных усилий Гарри Поттером, Джиневра вновь стала близкой и родной.

– И тебе добрый вечер, дорогая, и, конечно же, я не занята, – мадам министр, как теперь называли Гермиону Грейнджер, раздраженно захлопнула очередную книгу и отложила в сторону отчёт, который все это время просматривала. Конечно, Джинни была права, и если они собираются успеть, то нужно отправляться сейчас же. А успеть они должны непременно, ведь сегодня мадам министр магии в день начала учёбы в Хогвартсе произносит приветственную речь для учеников.


Образование в школе Магии и Волшебства стало ещё одним из коронных «коньков» нового министра. Гермиона настояла на введении в программу Хогвартса классов «Классического этикета и традиций магического мира», посещение которых было обязательным для всех магглорождённых волшебников и волшебниц первого года, а также для любых детей из волшебных семей, кто считал, что подобные знания им не помешают. В результате, сразу после введения класса в школьную программу, его брали все многочисленные наследники семьи Уизли, а также Джеймс Поттер, старший сын Джинни и Гарри.


Класс вообще был баснословно популярен, и практически только наследники древних чистокровных семей, а также самых чопорных из волшебников, которые и сами успели обучить своих детей или заплатили тьютору, чтобы привить своим чадам подобающие манеры, не подавали заявление на участие. Учительницей «традиций и манер» стала Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, и даже самые высокомерные из чистокровных не смогли бы придраться к качеству преподаваемого ею материала.


Маггловедение по-прежнему оставалось одним из обязательных предметов, однако, в новой школьной программе официально изучать его рекомендовалось намного позже, но было одно «но»… Конечно, опытные педагоги, такие как Минерва МакГонагалл и каждый портрет директора, висевший на стенах её просторного кабинета, мгновенно поняли задумку и оценили идеи нового министра: вместо того, чтобы «насаждать» магглорождённых, Гермиона Грейнджер ненавязчиво вводила их в волшебный мир и учила быть практически не отличимыми от его коренных жителей. Создавалось впечатление, что магглорождённые не просто занимают незаконно чье-то место, например, усланных к магглам сквибов, а упорно работают за право принадлежать в магическом мире.


Само маггловедение мадам министр изменила до неузнаваемости. Вместо скучных лекций, которые практически все чистокровные ненавидели и ходили на уроки, как на свидания со святой инквизицией, которой, кстати, уделялось устрашающее количество времени, теперь они читали маггловскую литературу, слушали музыку, старшие ученики посещали концерты и музеи, а еще - они все с первого года в школе смотрели фильмы. Именно это нововведение, которое мадам министр ненавязчиво включила в жизнь школы, как просто времяпровождение после занятий, имело наибольший успех практически у всех.


«Кино» изначально вызвало неподдельный интерес, более того, оценки за посещение сеансов не ставили, а первые смельчаки, заглянувшие полюбопытствовать о данном нововведении, так восторженно о нём рассказывали - «это словно вместо того, чтобы читать книгу, смотришь колдографию» - что целую неделю не могли успокоиться. В результате, на следующий «сеанс» ученики Хогвартса явились в полном составе, и ненавязчивая забава тут же стала излюбленным времяпровождением.


А фильмы подбирала сама мадам министр в основном исторические, плюс биографии известных в мире магглов людей, ну и конечно, «фан» - и уже к концу первого года нововведения, каждый ученик Хогвартса знал о мире без магии больше, чем все выпускники за последнюю тысячу лет вместе взятые. Даже любопытные домашние эльфы прятались в углах и очень быстро нашли своего фаворита: «Властелин Колец» имел такой сумасшедший успех, что извечные наволочки пропали из их обязательного гардероба.


И чистокровные волшебники с распростёртыми объятиями приняли изменения, каким-то образом начиная испытывать всё меньше раздражения по отношению к магглорождённым.


А новая мадам министр магии, конечно же, не останавливались на уроке «этикета и традиций». Гермиона ратовала за раннюю интеграцию магглорождённых, предлагала коренным волшебникам в неком роде взять шефство над теми, чьи имена при рождении появлялись в волшебной книге Хогвартса. Особенно Гермиона надеялась, что те семьи, кому придётся отдавать своих собственных детей, так называемых сквибов, в мир неволшебный проявят наибольший интерес к интеграции новых волшебников.


В принципе, она была права, в чем не раз убедилась во время разговоров с той же мисс Паркинсон и другими наследницами чистокровных родов, чьи дети не имели волшебных способностей. В данный момент в министерстве рассматривался вопрос о так называемом обмене: Мадам Министр магии предположила, что не волшебных детей волшебных родителей лучше всего отдавать в семьи магглорождённых учеников Хогвартса. В конце концов, их родители-магглы уже знают об их мире, а значит, смогут лучше всего позаботиться о маленьких сквибах, чьё место отныне было в мире не магическом.


«Эти люди в каком-то смысле теряют своих детей, отдают их нашему, волшебному миру. Мне кажется, было бы справедливо, если бы наши не магические дети оказались именно у них…»


Как всегда сказанные мягким, убедительным голосом, слова имели эффект. Чистокровные задумывались и… соглашались.


========== Глава 3 ==========


На платформе 9 и 3/4 было шумно и людно. Ученики в разноцветных школьных галстуках толпились небольшими кучками, в основном придерживаясь факультетов. Ещё не прошедшие распределение первокурсники пока что держались поближе к своим родителям, с любопытством оглядываясь по сторонам в поисках знакомых и многочисленных родственников. Впрочем, бывшие и нынешние Слизеринцы стояли немного поодаль, не стремясь смешиваться с толпой.


Люциус Малфой, вместе с супругой настоявший, что он хочет присутствовать не только на проводах внука в Хогвартс, но и наблюдать за самим процессом распределения, сосредоточенно оглядывался по сторонам. Заметив Теодора Нотта, провожавшего в этом году своего, наконец, унаследовавшего магию отпрыска, лорд Малфой ему приветливо кивнул. Матерью второго сына Тео являлась, конечно же, ведьма не из такого древнего чистокровного рода, как Пэнси Паркинсон, но сумевшая подарить Ноттам волшебника.


Впрочем, взгляд старшего Малфоя задержался на парне совсем ненадолго. Люциус тут же перевёл его на другого мальчишку, о котором он был слишком хорошо наслышан от всех, чьи внуки и дети поступили в Хогвартс в один год с ним. Высокий, темноволосый и светлоглазый – Джеймсу Поттеру не хватало только шрама на лбу, чтобы быть точной копией прославленного отца. Люциусу же он скорее напоминал своего тоже небезызвестного деда, в честь которого и был назван, уж характером, так точно. А того Джеймса господин Малфой старший помнил слишком хорошо.


Рядом с грозой Слизерина, иначе известного, как король Гриффиндора, он тут же заметил мальчика помладше, приблизительно одного возраста с его собственным внуком, Скорпиусом, в глазах которого проскользнуло что-то, слишком знакомое.


– Забавно отметить, что никто из детей Поттера, несмотря на свою мать, не унаследовал рыжие волосы Уизли, – насмешливо констатировал лорд Малфой, обращаясь к сыну. – Все трое просто вылитая копия отца, даже младшая.

– Да, Лили тоже пошла в Гарри, – мягко кивнула Астория, улыбнувшись темноволосой и зеленоглазой девочке, крепко державшей за руку свою мать. – Конечно, Лили поедет в Хогвартс только в следующем году, но все, кто её знают, отмечает, что характером и умом она – копия своей бабушки, Лили Эванс.


– Или, тайная дочь Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер, как перешептываются в других кругах, – усмехнулась Нарцисса. – Говорят, девочка удивительно умна.

– Какая глупость, – практически прошипел в ответ Драко Малфой. – Можно подумать, кроме Грейнджер им больше не в кого пойти умом. Лили Эванс, по всем сведениям, была достаточно способной и талантливой, Перси и Билл Уизли тоже не отличались тупостью, и оба закончили Хогвартс одними из лучших в своих классах.

– Это всего лишь шутка, дорогой, – уже осознавшая свою оплошность, леди Малфой примирительно усмехнулась. - Конечно же, Лили не дочь мадам министра. Насколько мы все знаем, у мадам министра детей нет.


Меж тем Люциус уже не слушал разговор членов своей семьи. Его внимание привлёк высокий худощавый парнишка, как раз в этот момент появившийся на платформе. Лорд Малфой даже несколько раз сморгнул: если бы Люциус не знал достоверно, что Скорпиус – последний и единственный наследник рода Малфоев, он мог бы поклясться, что этот парень, ходячая копия его сына и отличавшийся от всех них только песочным цветом волнистых волос, принадлежал к какой-то из ветвей семьи.


А светловолосый мальчик окинул перрон серьезным взглядом серых глаз, точную копию которых лорд Малфой имел удовольствие созерцать каждое утро в зеркале и когда-либо взглянув в лицо своего сына, и улыбнулся аккуратному домашнему эльфу-няне, державшей его за руку. Удивительно чистое и опрятное существо женского рода было одето в симпатичное платьице и яркие красные бусы.


Люциус уже собирался что-то сказать, но в этот момент раздался гудок, будущие и настоящие ученики Хогвартса ручейком потянулись в вагоны, и лорд Малфой отвлёкся от созерцания таинственного парня. Меж тем его собственный внук каким-то образом примостился возле ступенек как раз рядом со светловолосым мальчишкой, но взрослые, отошедшие в сторону, чтобы все вместе аппарировать в Хогсмид, этого уже не заметили. Но они ведь очень скоро увидят своих отпрысков вновь: ещё одно нововведение замечательного министра магии Гермионы Грейнджер – родители могут наблюдать за распределением своих чад на факультеты.

***

Альбус Северус Поттер, средний сын легендарного Гарри, в своей семье считался белой вороной. Нет, второй наследник внешне мало чем отличался от отца, старшего брата и также младшей сестренки: среднего роста, статный, обладающий потрясающими атлетическими способностями, Альбус казался точной копией главы Аврората. Тёмные волосы, зелёные глаза, только очки мальчик, чей дефект зрения по совету его кумира, Гермионы Грейнджер, был вылечен в маггловской клинике, не носил, но «Ал» всё равно чувствовал себя в семье чужим. Тихий, вдумчивый и спокойный, Альбус предпочитал книги шумной компании сверстников, шалостям и даже полётам на метле. Наверное, единственный во всем семействе Уизли и Поттеров, он даже не проявлял интереса к квиддичу.


Когда несколько лет назад подруга отца, легендарная умница и по словам буквально всех вокруг – ходячая энциклопедия, тётушка Гермиона вернулась в Англию, Альбус буквально ожил. Впрочем, его младшая сестрёнка Лили тоже боготворила ту, о ком с пелёнок в их теперь многочисленном семействе рассказывали сплошные легенды, и кто в какой-то момент должна была выйти замуж за дядю Рона, но что-то пошло не так. Что именно, в клане Уизли умалчивали, но одно было известно точно: после тех давних событий самая талантливая ведьма магглорождённого происхождения надолго исчезла из их мира.


Впрочем, когда она вернулась, как оказалось, с солидным послужным списком достижений в Отделе Тайн, словно ждавший её появления магический мир тут же выдвинул кандидатуру предлагающей одно изменение за другим волшебницы на пост министра. Каким-то образом, магглорождённая ведьма в одночасье стала единогласным кандидатом буквально всех: консервативных и либеральных чистокровных, полукровок и, конечно же, магглорождённых. Каждое её изменение в законах, каждое нововведение непонятным образом сближало магический мир, а когда стало известно, что её ближайшей сподвижницей в политике о немагических детях волшебников, испокон веков считавшихся чёрным пятном на репутации чистокровных семей, то есть, так называемых сквибов, стала наследница древнего рода аристократов, Пэнси Паркинсон, волшебный мир в который уже раз удивлённо приподнял брови.


Но самое забавное, эти её нововведения отличались огромной продуманностью и логикой, а также строились на слишком очевидно доскональных исследованиях. В конечном результате, то, что всегда являлось яблоком раздора в магическом мире, каким-то образом обещало его сплотить: идеи отдавать лишенных магического потенциала детей в семьи, дети которых оказались магглорождёнными волшебниками, предложение не ждать 11 лет, чтобы рассказать тем самым выходцам из не магического мира, что они – волшебники, а посетить их намного ранее, быть может, даже позволить тем семьям, которым пришлось расстаться со своими собственными детьми, сквибами, неофициально усыновить будущих волшебников. Другими словами, её «знаменитое предложение раннего внедрения магглорождённых в волшебный мир»…


Мало кто знал, что сама Гермиона считала, что её ближайшей сподвижнице, Панси Паркинсон, на самом деле надлежало бы выйти замуж за другого волшебника, не с такой истонченной силой, как Теодор Нотт, и произвести на свет ребёнка-мага. Практически, что сделал ее бывший муж, чей сын от менее родовитой волшебницы в этом году по слухам отправлялся в Хогвартс.


В любом случае, чувствуя себя чужим в семье потомственных Гриффиндорцев, Альбус сейчас не стремился присоединиться к своим ровесникам, близнецам Розе и Хьюго Уизли, детям того самого дяди Рона, который когда-то так и не смог жениться на Гермионе Грейнджер. Впрочем, точные рыжие копии Рональда, хотя Роза и напоминала лицом свою мать Лаванду, в девичестве Браун, огромным умом и сообразительностью никогда не отличались, и Альбус был уверен, что шляпа даже не глядя отправит их в Гриффиндор. Самому же ему общаться с Розой и Хьюго было практически не о чем, и поэтому Альбус Поттер сейчас незаметно отошел в сторону, каким-то образом оказавшись подле двух светловолосых парней, настолько похожих друг на друга, что их можно было принять за братьев, если бы они были так очевидно не знакомы друг с другом.


– Что, братик, уже нашёл себе новую компанию среди Слизеринцев? – раздался за спиной насмешливый голос и Альбус закатил глаза. Конечно же, это его старший брат Джеймс.

– На чем мы строим эти предположения? – средний Поттер устало приподнял бровь. Честно говоря, он очень сомневался, что вопреки семейным традициям его отправят на Гриффиндор, но всё-таки, распределения на Слизерин опасался. Было бы неплохо, если бы ему, как и когда-то его кумиру, нынешнему министру магии Гермионе Грейнджер, предложили Рейвенкло.

– Ну, просто ты уже приклеился к Малфою, а тут вопросов никогда нет, не было и не будет.


Альбус затаил дыхание, внимательно наблюдая, как один из светловолосых «почти близнецов», правда, с белоснежными волосами, хладнокровно обернулся к Джеймсу.

– Если не ошибаюсь, я имею честь разговаривать с Джеймсом Поттером, наследником этого рода? – парень приветливо, но с достоинством склонил голову и протянул ошеломлённому Джеймсу руку. – По дошедшему до меня семейному преданию, если бы когда-то в поезде твой отец пожал протянутую ему руку моего отца, быть может, не было бы второй магической войны. Предлагаю не повторять ошибки прошлого и избежать войны номер три.


– И откуда такие сведения? – с трудом обретя дар речи, поинтересовался Джеймс, но протянутую ему руку всё-таки пожал.

– Я же сказал, семейные предания, – глаза наследника Малфоев насмешливо сузились. – Я Скорпиус, кстати. И мне очень приятно познакомиться.

– Что ж, будем знакомы, – Джеймс хищно усмехнулся. – Всегда рад познакомиться с будущим бойфрендом моего младшего братца. И думаю, семейные традиции он однозначно сломает. На Гриффиндоре ему не бывать.


– Забавно, что мы обсуждаем традиции, - копия Скорпиуса, но с волосами песочного цвета, обернувшись, присоединился к дискуссии.– Я тоже знаю некоторые семейные предания, и если верить весьма достоверным источникам, Шляпа очень сильно настаивала, чтобы легендарный Гарри Поттер отправился на Слизерин. Быть может, тогда и правда удалось бы избежать второй магической войны.


– И откуда такие семейные предания? - нахохлился Джеймс.

– Я же сказал, из достоверных источников, – парень усмехнулся, и Альбус готов был поклясться: эта улыбка ему чертовски кого-то напоминает.

– А тебе, вообще-то, какое дело до нашего разговора? – Джеймс начинал злиться. Его брат каким-то образом вмиг получил очень существенную и обстоятельную поддержку, и притом явно от тех, кто в карман не лезет ни за словом, ни за информацией.

– Просто не люблю, когда придираются без причины, – пожал плечами светловолосый парень, и Альбус вновь поймал себя на мысли, что тот ему кого-то ужасно напоминает. – Меня зовут Александр, кстати.

– Что ж,будем знакомы, – Джеймс вновь пожал неожиданно протянутую ему руку. – Тоже направляемся на Слизерин?


Александр невозмутимо и вполне хладнокровно повёл плечами:

– Я думаю, мне подойдёт Рейвенкло. Честно говоря, надеюсь оказаться там.


И с этими словами, он скрылся в купе Хогвартс-экспресса, в которое через мгновение следом за ним зашли Альбус Поттер и Скорпиус Малфой. Почему-то, средний сын Гарри вдруг почувствовал, что круг замкнулся.


========== Глава 4 ==========


Просторный зал Хогвартса, сегодня в честь распределения первоклассников ещё больше увеличенный чарами расширения, буквально напоминал улей пчёл. Со всех сторон раздавался восторженный гул нетерпения, с которым вернувшиеся в школу ученики ожидали церемонии решения дальнейшей судьбы новоприбывших волшебной Шляпой.


Люциус Малфой вновь внимательно осмотрел зал… Минерва МакГонагалл восседала в кресле директора, окружённая преподавателями, и на мгновение взгляд патриарха рода Малфоев остановился на Андромеде Блэк, сестре его супруги. Миссис Тонкс, как её теперь называли, действительно была невообразимо похожа на Беллатрикс, намного более известную родственницу Нарциссы. Правда, Андромеда явно прилагала очень много усилий, чтобы эту схожесть максимально скрыть: её пышные волосы были затянуты в строгую причёску, одевалась она исключительно в светлые тона, да и в выборе макияжа придерживалась лишь нейтральных тонов. Про себя усмехнувшись, Люциус перевёл взгляд на учеников, почему-то пытаясь отыскать в их числе внука Андромеды, Тедди Люпина. Как и его отец, по слухам тот был в Гриффиндоре, но больше о нём Люциус практически ничего не знал.


Внимательный взгляд лорда Малфоя так и не вычислил юного родственника своей жены, и мужчина, наконец, перевёл взор на двери, в этот момент торжественно распахнувшиеся, чтобы пригласить в зал робкий ручеек первоклассников, настороженно поглядывавших по сторонам и с нетерпением и благоговением ожидавших распределения. Впрочем, уже через мгновение он почувствовал отнюдь не нежный толчок локтем в ребра от своей супруги:


– Ты ничего не хочешь рассказать мне, дорогой? – голос бывшей мисс Блэк был способен заморозить все горячие источники мира.

– Что ты имеешь в виду, дорогая? – Люциус даже не повёл бровью. – Быть может, тот факт, что у нас двоится в глазах, когда мы смотрим на Скорпиуса? Тогда нет, я точно с таким же нетерпением, как и ты, ожидаю услышать фамилию именно этого юного мага. И да, я заметил мальчишку ещё на платформе Хогвартс-экспресса. Удивительное внешнее сходство, не находишь?


– Быть может, потомок кого-то из ваших сквибов? - Нарцисса Блэк всегда отличалась логикой и хладнокровием.

– Не думаю, – Люциус не сводил взгляд с внука и шедшего рядом с ним светловолосого мальчика. – Во-первых, в роду Малфоев сквибов отродясь не было. И во-вторых, в Хогвартс этого молодого человека провожала одетая в человеческие вещи и яркую бижутерию няня-домашний эльф.

– Действительно, забавно, – Нарцисса приподняла тонкую бровь.– Что ж, мы очень скоро узнаем, кому принадлежит эта копия Малфоев.


Супруги кивнули, одновременно бросив быстрый взгляд на своего сына и явно подумав об одном и том же: их отпрыск вполне может знать о ситуации намного больше, чем они. Драко, однако, даже не заметил внимание родителей к своей персоне. Его глаза были прикованы к как раз в этот момент появившийся в зале Гермионе Грейнджер, и поджав тонкие губы, Люциус последовал за взглядом сына.


Мадам министр, похоже, тоже обнаружила что-то в толпе ожидавших распределения первоклассников, заставившее её смертельно побледнеть и обернуться к Джинни Поттер, вместе с которой они и появились в зале. Применять легилименцию к мисс Грейнджер было полностью бесполезно, и поэтому Люциус напряг все свои силы, пытаясь прочесть по губам. Только многие годы тренировок позволили ему не показать на лице того изумления, которое он сейчас испытывал.


– Похоже, наша министр не просто удивлена, она шокирована тем фактом, что Скорпиус не отправился в Дурмстранг, – прошептал лорд Малфой в самое ухо супруги.

– Всё забавнее и забавнее, – процедила сквозь зубы Нарцисса и вновь устремила свое внимание на сцену, где как раз в этот момент должна была начаться церемония распределения.


– А разве Малфой не намеревался отправить своего отпрыска в Дурмстранг? – на самом деле, привлёкшая внимание лорда Малфоя фраза Гермионы звучала именно так.

– Я слышала, что они изменили свое решение в последний момент, – лицо склонившейся к уху подруги Джиневры была полностью заслонено от окружающих её длинными рыжими волосами. – Астория очень больна, и в самый последний момент они всё-таки решили отправить Скорпиуса в Хогвартс, поскольку это ближе и не нужно путешествовать интернационально.


Гермиона Грейнджер лишь прикусила губу, мысленно чертыхнувшись: если бы она только знала, что сын Драко всё-таки отправляется в Хогвартс, она бы послала Александра в Ильверморни, в Америку. Гермиона ведь до последнего тянула с решением! Даже в списках учеников Александр числится последним, несмотря на свою фамилию. Как же она могла так просчитаться и опростоволоситься? По отдельности, на схожесть мальчиков бы не обратили внимание, но когда видишь их вместе… Буквально двоится в глазах. Дементор побери законы доминантности чистокровных родов!


Впрочем, прочесть её мысли внимательно наблюдавший за мадам министром, Люциус Малфой не смог. Гермиона была слишком сильным окклюментом.


Меж тем, профессор Невилл Лонгботтом, нынешний декан Гриффиндора и небезызвестный в волшебном мире человек, который вполне мог бы оказаться на месте Гарри Поттера, если бы лорд Волан-де-Морт истолковал пророчество немного по-другому, подвёл учеников к сцене. Распределение большинства будущих первоклассников представляло очень маленький интерес для лорда Малфоя, хотя он и вежливо похлопал, услышав, что сын Теодора Нотта попал на Слизерин, во всяком случае, пока он не услышал имя своего внука.


– Скорпиус Малфой! – спокойным голосом зачитала Минерва, которая, похоже, продолжала вести церемонию распределения, как она делала ещё во времена директора Дамблдора.

– Слизерин! – как и ожидалось, восторженно воскликнула шляпа.


Люциус и Нарцисса улыбнулись, где-то за столом Гриффиндора, Джеймс Поттер чокнулся стаканами сока с русоволосым другом, Тедди Люпиным, которого так безрезультатно пытался отыскать взглядом несколько ранее старший лорд Малфой. Быть может, потому что Тедди теперь был похож на отца? А меж тем, профессор МакГонагалл улыбнулась, переводя взгляд на темноволосого мальчика, прежде стоявшего рядом с наследником Малфоев.

– Альбус Северус Поттер!


Паренёк прикрыл глаза, сделав глубокий вдох, и забрался на табуретку. За соседним столом, Гарри и успевшая присоединиться к мужу Джинни затаили дыхание, наблюдая за распределением среднего отпрыска, а Шляпа явно не торопилась с решением:

– Хм, хм, забавно, забавно. Твоему отцу я когда-то давно дала выбор, а вот с тобой всё ясно. И нет, прости, малыш, но Рейвенкло тебе не подойдёт. Как, впрочем, и Гриффиндор. Слизерин!


В нависшей над залом гробовой тишине послышался звон двух стаканов: Джеймс Поттер и Тедди Люпин вновь чокнулись соком, давая понять, что опять угадали. Первым зааплодировал Гарри, к которому присоединился Скорпиус Малфой. Следом за своим новым принцем, восторженной овацией разразился факультет Слизерина, к которому сдержанно присоединился благоразумный Рейвенкло и добродушный Хаффлпафф. Гриффиндор молчал, как рыбы в озере за окнами гостиной комнаты Слизерина.


Меж тем, не глядя по сторонам, Альбус Поттер засеменил в сторону стола факультета змей, опустившись на скамейку возле юного Малфоя. Только один мальчик сейчас оставался стоять, оценивающим серым взглядом смотря на распределительную шляпу. Люциус вновь затаил дыхание, а следующие слова профессора МакГонагалл, несмотря на сумасшедший самоконтроль и выдержку видавшего виды аристократа, заставили его рот раскрыться от изумления:


– Александр Грейнджер!


В воцарившейся гробовой тишине, тот, кто оказался сыном министра магии, высоко поднял голову и направился к распределительной шляпе. Лёгкая, пружинистая походка, гордая осанка – эти повадки были слишком хорошо знакомы Люциусу Малфою. В их мире, так двигались наследники рода Блэк. Меж тем, криво усмехнувшись – лорд Малфой тут же перед мысленным оком просто увидел Сириуса Блэка и его брата Регулуса - Александр Грейнджер спокойно ожидал вердикта Распределительной Шляпы.


За соседним столиком в руке Рона Уизли треснул, не выдержав, стакан. Совсем рядом с окаменевшими лицами сидели Джинни и Гарри Поттер. Драко Малфой, не отрывая глаз, смотрел на сцену. А Гермиона Грейнджер с нечитаемым выражением лица и легкой улыбкой, играющей на губах, наблюдала за распределением своего… сына.


- А вот это интересно, – казалось, даже Шляпа потеряла дар речи. – Ты обладаешь обостренным чувством справедливости, смелостью, отвагой и умом своей матери, и как и она когда-то, без сомнения смог бы стать украшением Рейвенкло. Но древняя кровь твоего отца сильнее. Слизерин.


Кивнув, Александр Грейнджер спокойными шагами направился в сторону столов Слизерина. По пути подмигнув Джеймсу Поттеру, который поперхнулся своим соком, парень спокойно опустился на скамью возле Альбуса.

– Грейнджер, как в «сын Гермионы Грейнджер»? – изо всех сил стараясь скрыть шок, поинтересовался юный Поттер. Все остальные Слизеринцы, ещё мгновение назад аплодировавшие новому сокурснику, притихли, ожидая его ответа.


– Да, это проблема ? – Александр хладнокровно огляделся вокруг, выдержав удивлённые взгляды товарищей по факультету. - И говорю сразу, чтобы не было вопросов: я понятия не имею, кто мой отец. Если я недостаточно родовит для кого-то из присутствующих, все вопросы к Шляпе.

– По-моему, как минимум двое полукровок, выпускников теперь уже нашего факультета, были довольно известны в волшебном мире, – усмехнулся Альбус Поттер. – Я же не должен напоминать ни о Волан-Де-Морте, ни о профессоре Снейпе.


– Ну, вообще-то, выходит, что у меня оба родителя волшебники, – Александр подмигнул своему другу. – А у упомянутых тобой, как нам известно, папочки из магглов. Но, Альбус, настоятельно прошу тебя, не называй ЕГО по имени.

– Да ладно, – юный Поттер равнодушно пожал плечами и усмехнулся новому другу. – Наши родители ведь его давно победили.


– Моя мать всегда учила меня уважать старые традиции, – задумчиво глядя на парня, которого он уже считал лучшим другом, серьёзно проговорил Александр. – И мне кажется, что одной из причин этой её всем известной зацикленности на Старых обычаях стал небезызвестный нам обоим, я уверен, случай, когда твой отец ляпнул Его имя, а потом все трое отдувались в Малфой-меноре. Кое-кто, кстати, больше остальных.


– Ты об этом знаешь? – Скорпиус поморщился и вздохнул. – Я слышал историю от отца, моя семья готова принести какие угодно извинения…

– Да брось ты, я не об этом, – Александр махнул рукой и обернулся к остальным Слизеринцам. – В любом случае, уж поверьте мне, я бы с большим удовольствием вёл умные беседы на Рейвенкло. Если здесь я не пришёлся ко двору.


– Ну, скажем так, на наш факультет тоже отправляют не умственно отсталых, – высокий темноволосый старшекурсник усмехнулся, протягивая руку Александру. – Майкл Айвори, будем знакомы. Мы на Слизерине просто знаем, кому и что говорить, а когда молчать. Впрочем, похоже, тебя учить не нужно, и судя по твоей дискуссии с нашим общим другом Джеймсом Поттером, как и по приветственным фразам нам всем, ты на своем месте. Да и Шляпа нам тут немного намекнула, что происхождением ты не подкачал.


- Наша мадам министр полна сюрпризов, - меж тем вставил Адам Мальсберо. - Впрочем, мадемуазель Гермионе Грейнджер столько древних родов буквально обязаны по гроб жизни за спасение своей драгоценной шкуры…

- Да ладно тебе, - вступился в разговор другой старшекурсник. - Грейнджер самый дельный Министр Магии за Салазар знает сколько лет. Что ни закон, то в яблочко, и ты ещё услышишь её приветственную речь! В прошлом году наши предки просто выпали в осадок, а когда очухались, побежали перечислять деньги на её выборные компании от следующей до конца дней…


- ПапА говорит, что её поддерживает больше чистокровных, чем когда-то Тёмного Лорда, - робко вставил младший Нотт.

- Потому что она говорит по делу и думает головой, - со знанием дела кивнул Мальсибер.


- Только избегает Вас всех, хуже чумы, - раздался насмешливый голос Джеймса Поттера, каким-то образом оказавшегося у стола Слизерина. - Это мой папа, Главный Аврор и её самый близкий друг так говорит, правда, Альбус?

- В свете последних новостей, - Мальсибер кивнул в сторону Александра. - Начинаешь задумываться, если слухи о «дружбе» твоего папы и мадам Грейнджер не слегка преувеличены…

***

– Драко, милый, ты ничего не хочешь рассказать своим родителям? – голос Нарциссы Малфой был обманчиво ласковым, а серьезный взгляд буквально прожигал бледного, словно снег, сына.

– Не сейчас, Нарцисса, – процедил Люциус. – Наша мадам министр собирается сказать приветственную речь.


Меж тем, Гермиона прошла к учительской трибуне и, улыбнувшись, обвела взглядом всех присутствующих. Маска невозмутимости, надежно прикрывающая все истинные эмоции, в данный момент без сомнения кипевшие в её душе, была настолько идеальной, что не могла не вызывать восхищения.


– Добрый вечер и добро пожаловать в Хогвартс! – голос мадам министра был таким же невозмутимым, как выражение её лица. – Поздравляю вас всех с новым учебным годом в нашей замечательной школе магии и волшебства! Как всегда, хочу пожелать успехов всем новым и возвращающимся студентам. Всех первоклассников с удачным распределением, смею надеется, что никого в результате выбора Шляпы не выжгут с семейных гобеленов, – Гермиона улыбнулась, многозначительно взглянув на Гарри Поттера, и по залу пронёсся лёгкий смешок. Да уж, министр магии поистине умела разряжать обстановку. – Впрочем, я очень надеюсь, что вражда между факультетами, наконец, останется в прошлом, уступая место здоровой конкуренции. Помните, что предложение Шляпы – это не приговор, а всего лишь то, что она читает в ваших мыслях. Более того, как вы все знаете, предпочтения распределяемого по возможности учитываются. Например, Шляпа когда-то долго думала и хотела распределить меня лично на Рейвенкло, а небезызвестный в нашем мире Гарри Поттер вполне мог оказаться на Слизерине, если бы мы уже не успели к тому моменту сцепиться с некоторыми представителями этого факультета ещё в Хогвартс-экспрессе.


Грейнджер картинно закатила глаза, её бывшие одноклассники, как и многие их родители, вновь разразились смехом:

- Продолжим. Министерство магии продолжает рассматривать все предложения об усовершенствовании и улучшении вашего образования, а также постоянно работает над усовершенствованием школьной программы. В этом году, мы вновь предлагаем обязательный класс «традиций магического мира», который, благодаря талантам и знаниям профессора Андромеды Тонкс, пользовался ошеломляющим успехом в прошлом году. Я уверена, что все магглорождённые волшебники и волшебницы, присоединившиеся к нашему миру в этом году, сумеют узнать много нового и необходимого от профессора Тонкс. Как тоже магглорождённая волшебница, я хотела бы отдельно обратиться к вам, новым жителям нашего мира. - В этот момент старшие ученики, особенно Слизеринцы, многозначительно подмигнули младшим. - Уверена, что сейчас вам кажется, что вы попали в сказку. Волшебные палочки, возможность летать на метле, заклинания и чудеса, о которых вы читали в книжках – наверное, все это кажется сном, ставшим явью. Да, я прекрасно помню, каково это: попасть в мир Волшебства. Но на собственном опыте хочу вам напомнить: Вы не Дороти, оказавшаяся в стране Оз. Вы попали в реальный мир, тысячелетия существующий параллельно миру немагическому, со своими правилами, историей, традициями и законами. И это ваша ответственность изучить его уставы и войти в него, как полноценные члены нашего общества. Мы все здесь, чтобы вам помочь. Директор и преподаватели школы магии и волшебства готовы делиться с вами своими знаниями и опытом. Профессор Андромеда Тонкс научит вас всему, что вам нужно знать об этом мире, я тоже периодически буду появляться в Хогвартсе, если кому-то понадобится совет или помощь. А ещё, вам всегда смогут помочь ваши сокурсники. Прошу вас лишь помнить, это - совершенно новый, незнакомый и пока что чуждый для вас мир. Мир сказочный, но консервативный, мир с очень чёткими законами и традициями, в основе которых лежат века опыта. Если что-то кажется вам странным или даже смешным, это вероятнее всего значит, что вы чего-то не знаете. Ваша задача – впитать этот мир, изучить его и разобраться в его сущности. А уже потом мы все вместе будем менять его к лучшему. И помните, я всегда рада помочь. Многие годы я провела в Отделе Тайн, посвящая себя изучению логики, основ, традиций и обычаев, и готова поделиться опытом.


Гермиона улыбнулась и продолжила:

- В этом году, мы продолжаем знакомиться с миром магглов посредством книг, музыки и кинофильмов. Ученики старших классов также начнут посещать официальные уроки маггловедения, и я надеюсь, что разработанная нами усовершенствованная программа будет принята вами с восторгом и вызовет интерес. Как и в прошлом году, я лично буду проводить некоторые уроки для старших классов. И последнее объявление: в этом году в школе вводится ещё одно новшество. После долгих дискуссий, мы возобновляем официальный клуб дуэлянтов, который будет проводиться, как часть уроков Защиты от тёмной магии. В связи с этим, хочу воспользоваться моментом, чтобы официально напомнить присутствующим здесь родителям, у которых в данный момент в Хогвартсе более, чем один ребёнок. Настоятельно рекомендую наложить на палочки братьев и сестёр, особенно соревнующихся друг с другом братьев на разных факультетах, древнее связывающее заклятие предотвращения братоубийства. Напомню, что заклинание накладывается на волшебные палочки патриархом рода или отцом, дабы предотвратить любые серьезные поединки, кроме шутливых, и в его результате палочки откажутся поражать кровных родственников своего хозяина любыми заклинаниями, способными причинить существенный вред. Целью является предотвращение ситуации, когда увлекшиеся дуэлянты с кровными узами ненароком вредят кровному родственнику. Этот обычай практически не практикуется уже очень много лет, и я лично считаю, что зря: по древним законам магии, волшебники, навредившие близким родственникам, могут в глазах самой магии стать предателями крови в истинном смысле этого термина…


- Это она сейчас нарочно для меня говорила? - прошипел за соседним от Люциуса столом Гарри Поттер. - Гермиона уже крышей поехала на Древней Магии и традициях. Чрезмерно компенсирует за то, что пропустила эту секцию библиотеки в детстве?

- Гарри, ты же знаешь, что она права. Особенно в случае Джеймса и Альбуса, - прошептала в ответ миссис Поттер. - Только вспомни Сириуса и Регулуса! Уверена, она помнит. А наши мальчики тоже разделились между Слизерином и Гриффиндором.

- Да уж, она все слишком хорошо помнит, - пробурчал Гарри, а Люциус превратился весь во внимание.

- Поттер, ты же знаешь её теорию о Беллатрикс, - Джинни вздохнула. - В Отделе Тайн все уверены, что Гермиона права.


Люциус забыл, как дышать: факт убийства одной из сильнейших темных ведьм своего времени, Беллатрикс Лестрейндж, такой волшебницей, как Молли Уизли, плюс ко всему, и палочку-то в целях сражений в руках державшей годы назад, ошеломил их всех. Впрочем, Джинни уже со вздохом продолжила свою мысль:


- Да, Гермиона считает, что Беллатрикс наказала сама магия за убийство двух близких кровных родственников, племянницы Нимфадоры и двоюродного брата и последнего в роду Блэк, Сириуса. И если верить древним писаниям, она права.

***

Люциус сглотнул и прочистил горло:

- Похоже, мне надлежит на всякий случай наложить одно старое заклинание на две конкретные палочки, - холодно процедил он в ухо Нарциссе. Та кивнула, думая о чем-то своём, но уточнила:

- Ты его хоть знаешь? У вас же в роду двоих сыновей одновременно тоже «отродясь» не было…

- Мадам Министр любезно продемонстрировала заклинание и руну в конце своей речи. И да, я его помню. Малфои осведомлены о всех нюансах магии.


========== Глава 5 ==========


После Гермионы Грейнджер приветственную речь произнесла Минерва МакГонагалл, потом слово предоставили деканам всех четырёх факультетов. Мадам министр за стол к остальным родителям первокурсников не вернулась, и Люциус не мог не заметить, как и Гарри Поттер, и Рон Уизли периодически бросали разъярённые взгляды на её пустующий стул рядом с Джинни. Лорду Малфою было слишком очевидно, что о существовании Александра лучшие друзья мисс Грейнджер узнали одновременно со всеми остальными присутствующими в зале волшебниками, и это наводило на определённые мысли.


Впрочем, Гермиона Грейнджер, сидевшая рядом со своим бывшим деканом, любимым учителем и ментором, Минервой МакГонагалл, казалась невозмутимой, конечно, если не считать вопросительные взгляды, которые периодически ловил на себе сам Люциус… Усмехнувшись, лорд Малфой приподнял бровь и многозначительно кивнул молодой женщине, отсалютовав ей бокалом с крепчайшим виски, который незаметно для всех доставил ему домашний эльф, и которым аристократ уже успел поделиться с Гарри Поттером. Герой магической Англии, спаситель их мира от Волан-де-Морта, глава Аврората и просто лучший друг Гермионы Грейнджер явно оценил этот жест, опрокинув первый бокал обжигающий жидкости в рот одним махом. Потом второй и третий - фляжка Лорда Малфоя была очевидно заколдована чарами незримого расширения.


Меж тем, торжественный ужин подошел к концу, ученики стройными рядами потянулись к зданиям своих факультетов, и Люциус поднялся с места. Ему предстояло навестить, как теперь оказалось, двух внуков в подземельях Слизерина и незаметно наложить связывающее заклинание на обе палочки.


Едва трапеза закончилась, преподаватели и родители поспешили к выходу, и Гермиона Грейнджер, старательно избегавшая встречаться взглядом не только со своими друзьями, но теперь ещё и с Андромедой Тонкс, внезапно почувствовала лёгкое прикосновение чьей-то ладони к своему рукаву. Обернувшись, молодая женщина столкнулась нос к носу с супругой Драко Малфоя, Асторией.


– Миледи, – Гермиона склонила голову, вопросительно глядя в глаза младшей волшебницы. – Чем могу быть полезна?

– Мадам министр, – Астория Малфой улыбнулась ей на удивление доброжелательно. – Уверена, что Вы не осведомлены об этой традиции, но обычно после процессии распределения, родители теперь уже учеников Слизерина собираются для небольшого банкета в одном из наших поместий. Я уже имела честь пригласить и получить утвердительный ответ от Гарри и Джинни Поттеров, и теперь хотела бы сказать, что сочту за честь, если вы примите наше приглашение.


– Лорд Малфой был настолько уверен, что его внук окажется на Слизерине, что уже успел приготовить банкет? – Гермиона поспешно прикусила язык, но ироничные слова уже успели сорваться с губ. Впрочем, Астория легко рассмеялась.

– Порой мне кажется, мадам министр, что некоторые наши предки либо через самого Салазара запугали Шляпу, либо заключили с ней договор, либо подкупили. Притом, не исключаю возможность всех трёх вариантов одновременно, потому что это просто невозможно, чтобы все мы, независимо от наших склонностей, оказывались на Слизерине. Я вот, например, всегда думала, что мне больше подходит Гриффиндор.


Гермиона удивленно приподняла бровь, а младшая леди Малфой ей заговорщицки подмигнула. И неожиданно для самой себя, министр Грейнджер, которая, как было известно всему магическому миру, никогда не посещала ни балы, ни банкеты чистокровных аристократов, кивнула в знак согласия:

– Миледи, я сочту за честь принять ваше приглашение.


Люциус Малфой спешил по коридорам Хогвартса, прокручивая в голове события последних нескольких часов. По дороге в подземелья Слизерина, пользуясь привилегиями члена попечительского совета, он уже успел взглянуть в волшебную книгу учеников, в который раз за сегодняшний день, не удержавшись от изумлённого: «Мордред и Моргана!»


Александр Грейнджер и Скорпиус родились в один день. Учитывая, что фамильные венчальные кольца Малфоев, надевавшиеся на палец во время брачной церемонии, строжайше предотвращали любую возможность супружеской неверности, а древний обряд бездетности, который отцы испокон веков накладывали на своих сыновей во избежание очевидных будущих проблем с неожиданным потомством, и который сам Люциус отменил лишь за день до свадьбы Драко…


Дементор подери! Мордовская чертовщина и Мерлиново проклятье! Ответ напрашивался лишь один: Драко умудрился стать отцом ребёнка магглорождённой волшебницы, о которой не мог заткнуться с самого первого дня учебы в Хогвартсе, буквально за несколько часов до своей собственной свадьбы.


О том, что сын женился на Астории далеко не по любви, Люциус был прекрасно осведомлён. Впрочем, редкий Малфой на самом деле женился на той, в кого был влюблён, хотя сам Люциус являлся счастливым исключением из правила: в Нарциссу Блэк он влюбился без памяти с самого первого взгляда. Впрочем, все девчонки Блэк были умные, способные и очень хороши собой. В принципе, красавица Астория тоже являлась блистательным экспонатом древней аристократии, практически не уступая ничем ни одной прошлой леди Малфой, только… Похоже, в глазах его сына у Астории Гринграсс был лишь один существенный недостаток: она была не Гермиона Грейнджер.


Учитывая, что Министр Магии слишком очевидно избегала контактов со всеми чистокровными волшебниками, хотя большинство из них действительно были благодарны ей по гроб жизни за спасение своей шкуры во время памятного процесса после второй магической войны, а к его собственному сыну она относилась, как к пустому месту, вывод напрашивался лишь один… Гермиона вряд ли была сознательной участницей зачатия своего собственного сына. К тому же, если не изменяет память, как раз в тот момент она состояла в отношениях с Роном Уизли, а вот исчезла из Англии приблизительно полтора или два месяца после свадьбы Драко. Всё это наводило на одну логическую мысль: стало известно о том, что она ожидает ребёнка, и будущее чадо явно не несёт в себе рыжие гены многочисленного семейства Уизли.


Получается, что Артур Уизли, несмотря на своё явное пренебрежение всеми остальными традициями чистокровных, заклинание бездетности до брака на своих сыночков всё-таки накладывал. Впрочем, учитывая «репутацию Казановы» брутального Билла или чрезмерную шустрость близнецов, а также отсутствие многочисленного рыжего потомства у их однокурсниц, лорд Малфой не мог бы сказать, что уж слишком изумлён. Ну, а предсказать, чья кровь течёт в будущем отпрыске, или во всяком случае определить, принадлежит ли плод их роду, мог любой патриарх.


Люциус не был зол. За последние одиннадцать лет его взгляды на понятия чистоты крови, а также её превосходство над кровью «грязной», особенно после знакомства с Гермионой Грейнджер и её нововведений последних пары лет, не только пошатнулись, но практически рухнули на некогда каменном фундаменте. Гениальная ведьма их на корню уничтожила, оспорив не только все разом, но и каждое по отдельности. По чести, лорд Малфой должен был признаться, что теперь прекрасно понимал своего сына, который был буквально зациклен на магглорождённой волшебнице с первого дня знакомства.


Меж тем, достигнув входа в подземелье Слизерина и дождавшись, пока перед ним распахнутся двери, Люциус поспешил к спальням первокурсников. Мысленно закатив глаза, он обнаружил обоих наследников своего рода, законного и не совсем, теперь разделяющими одну спальню, и притом делящих её на троих с Альбусом Поттером. Не в силах сдержать улыбки от одной только мысли, как старшее поколение профессоров будет произносить имена этой троицы в одном предложении, «Поттер-Грейнджер-Малфой», притом, обязательно в таком порядке, Люциус зашёл в комнату, придав своему лицу нечитаемое выражение, которому позавидовала бы его собственная старая маска Пожирателя смерти.


– Милорд, – Скорпиус в изумлении уставился на своего деда. – Чем можем быть обязаны столь неожиданному визиту?

– Да вот, на правах попечителя решил полюбопытствовать, после всех моих пожертвований, есть ли реальное золото в краске на твоих стенах, – незаметно оглядывая прикроватные тумбочки и с удовольствием отметив, что волшебные палочки ребят уже на них лежали - парни несомненно первом делом хвастались друг перед другом новыми волшебными атрибутами - Люциус непринуждённо повернулся спиной к мальчикам, одними губами произнося нужное заклинание над палочками Александра и Скорпиуса.


– На стенах, не думаю, но вот в нитях балдахинов, это точно, – в тон ему ответил Александр, с интересом разглядывая старшего волшебника, и представился. – Александр Грейнджер, милорд.


Люциус обернулся, как всегда незаметно убирая палочку в трость, и пожал руку мальчика, который явно за словом в карман не лез. Что ж, тут он слишком явно пошёл в свою мать, хотя и Малфоям тоже было чем похвастаться в этом департаменте.

– Очень приятно, молодой человек, – Люциус улыбнулся. – Надеюсь, что я увижу и вас, и юного мистера Поттера в Малфой-меноре на каникулах.


Альбус изумлённо приподнял брови, даже забыв представиться, а Александр с достоинством склонил голову в едва заметном аристократическом поклоне:

– Буду с нетерпением ожидать оказии, милорд, и сочту за честь.


Люциус мысленно качнул головой. От его внимания не ускользнуло, что Александр обладал безукоризненными аристократическими манерами, которые, впрочем, с недавнего времени проглядывали и в поведении его матери. Интересно, кому магглорождённая волшебница и её сын обязаны этим неожиданным приобретением? Впрочем, лорду Малфою начинало казаться, что сын министра магии или был необыкновенно наблюдательным, или в свои ранние годы уже читал мысли:

– Если вас удивляет, милорд, что сын маглорождённой волшебницы осведомлён о всех правилах этикета, то не стоит: как это ни странно, но меня обучал домашний эльф, Кричер, плюс, портрет дядюшки Ниджиллиуса.


Оба имени были Люциусу почему-то знакомы, правда, он не мог бы сразу определить, откуда. Впрочем, юный мистер Поттер тут же освежил его память:

– Подожди, Александр, Кричер - это же тот вредный эльф, которого когда-то унаследовал от Сириуса мой отец, но папа отправил его в Хогвартс…


Ну, конечно! Как же Люциус мог об этом позабыть! Кричер, вредный домашний эльф сумасшедшей Вальбурги Блэк. Кто бы мог сомневаться, что помешанное на роде Блэк, существо тут же почувствует рождение прямого наследника.


Уже возвращаясь в трапезный зал, Люциус столкнулся в коридоре с Гермионой.

– Мадам министр, как всегда, удовольствие Вас видеть. И как всегда, вы полны сюрпризов и не устаете меня удивлять. Например, ваше внимание к мельчайшим деталям относительно древних традиций.


– Лорд Малфой, – Гермиона Грейнджер прямо взглянула в глаза мужчины. – Давайте не будем танцевать вокруг да около. Я прекрасно осознаю, что всё это было неожиданностью, но позвольте вас уверить, если бы я знала, что Скорпиус не отправится в Дурмстранг, как изначально предполагалось, Александр бы сейчас был в Ильверморни, в Америке. Позвольте вас уверить, что я не питаю напрасных иллюзий относительно того, что Александр роду Малфоев совершенно ни к чему. Как вы, несомненно, уже заметили, вы узнаёте о его существовании совершенно случайно, сегодня, а не одиннадцать лет назад. И смею предположить, что если бы Александр и Скорпиус не стояли рядом, никто бы не заметил сходство моего сына с членами вашего рода. Во всяком случае, ещё очень много лет. Сразу отвечу на ваш основной вопрос: о том, кто является отцом моего сына, я узнала лишь в день его рождения, произнеся заклинание образного взросления. Да, пришлось покопаться в пыльных томах о традициях древних родов, но мне это не впервой. А вот что именно использовал на мне ваш сын, когда Александр был зачат, вам придётся спросить у него самого. Думаю, оборотное зелье, поскольку свой мозг в связи с моей принадлежностью к Отделу Тайн на наличие обливиэйта я проверила моментально.


– Вижу, что вопросов, от кого ваш сын унаследовал прямолинейность, мадам министр, явно ни у кого не остаётся, - Люциус насмешливо приподнял бровь. - Что ж, осмелюсь повторить ту фразу, которую я частично имел неосторожность обронить при нашей первой встрече, и которую, уверен, вы поняли не совсем правильно. «Жаль, что вы магглорождённая, мисс Грейнджер». Вы могли бы стать прекрасной леди Малфой. Впрочем, то были мои слова четверть века назад, смею вас уверить, что с того момента моя позиция изменилась.


– Насчёт леди Малфой? - язвительно заметила Гермиона.

– Насчёт вашего статуса крови, моя дорогая, как предотвращающего эту трансформацию фактора. Честь имею, мисс Грейнджер, смею надеяться увидеть вас во время сегодняшнего банкета, - и с этими словами, склонив голову в легком поклоне, Люциус развернулся на каблуках и поспешил прочь, а Гермиона задумчиво покачала головой ему вслед.


========== Глава 6 ==========


Комментарий к Глава 6

Итак, немного пикантного… не совсем по обоюдному согласию, автор согласна с вами, но и однозначно без возражений и протестов ни одной из сторон…

Драко Малфой стоял возле окна своей спальни в меноре, задумчиво глядя вдаль и отстранённо поигрывая стаканом переливающегося в лучах уходящего солнца виски. Сказать, что этот день принёс ему много новой информации, было бы не сказать ничего. Сегодня просто перевернуло его жизнь, и отнюдь не в сторону, о существовании которой он мог когда-либо подозревать. Если бы он хотел, он смог бы обвинить практически во всём, что случилось, отца, который явно приподнял заклятие бесплодия не в брачную ночь, а целым днём раньше. Просто, Драко реально не собирался кого-то винить, в глубине души ощущая дикое, необъяснимое счастье.


Первый раз Гермиону Грейнджер он заметил ещё в день отправления в Хогвартс, когда маленький одиннадцатилетний мальчик с нетерпением ожидал своё распределение на Слизерин. Симпатичная магглорождённая волшебница с непослушной копной пышных, густых волос привлекла его внимание практически с первого взгляда. Девочка была такой открытой и независимой, что наследник древнего рода, с пелёнок буквально выдрессированный скрывать свои истинные эмоции, не мог без восхищения смотреть на её явную искренность. В тот день, он вообще честно пытался не создавать врагов, только подружиться.


Например, Гарри Поттер, о котором он слышал буквально с того самого момента, когда начал себя сознательно помнить. Драко словно наяву вновь увидел перед глазами, как протянул тому, кто должен будет когда-то победить Тёмного Лорда, руку, но мальчик её не пожал. Более того, Малфой был уверен, именно в то мгновение сложилось распределение сил и симпатий, сохранившееся до сих пор. Поттер, его лучший друг Рон Уизли, и магглорождённая Гермиона, мозговой центр всех последующих операций «золотого трио». Сколько раз за свою жизнь Драко задавался вопросом, что было бы, если бы будущий спаситель волшебного мира от Лорда Волан-де-Морта просто пожал ему руку?


Впрочем, он не только думал об этом, он не раз рассказывал о судьбоносном событии своему сыну. И от его внимания не ускользнула до смехотворности перевёрнутая с ног на голову ситуация, произошедшая сегодня на перроне. Джеймс Поттер, исполняющий его собственную роль, придирающийся к Скорпиусу и собственному брату. И Александр Грейнджер, как когда-то его мать, тут же вступившийся за униженных и оскорблённых. Создание нового трио. Его собственный сын, наследник рода Малфоев, пожимавший руку Джеймсу, сыну Поттера. Быть может, теперь история не повторит саму себя?


Меж тем, мысли плавно вернулись обратно к ней, объекту его явной зацикленности. Когда Драко понял, что на этой магглорождённой волшебнице, Гермионе Грейнджер, свет сошелся клином? Сейчас он уже не смог бы вспомнить. Просто, с самого первого дня, наследник древнего чистокровного рода не мог понять, почему так остро реагирует на всё, что связано с до невозможности умной девчонкой. Если бы только она была чистокровной!


Теперь, уже будучи зрелым мужчиной, а не сопливым мальчишкой и потом подростком с бушующими гормонами, Драко прекрасно осознавал: его отец понял всё сразу. И тут же начал дрессировать его во всех предрассудках чистоты крови с удвоенным упорством, как всегда, превзойдя самого себя. Долгое время Драко был уверен, что выскочка-грязнокровка его просто раздражает и он её ненавидит.


Каким же он был идиотом! А потом был бал трёх волшебников, где Виктор Крам, более легендарный маг, чем чертов Гарри Поттер, плюс, чистокровный, который обучался в Дурмстранге, самой строгой из всех магических школ, наплевав на всё, включая своего директора-Пожирателя Смерти, появился с ней под руку. А Драко Малфой лишь бессильно открывал рот наподобие выброшенной из воды рыбы.


Потом было ещё столько событий, но… Просто, в один прекрасный момент повзрослевший парень наконец-то осознал, что то чувство, которое испытывает к магглорождённой волшебнице Гермионе Грейнджер, это далеко не ненависть. Скорее, он ненавидит самого себя за то, что не может даже допустить возможности, что любит её. Ведь это его проблема, а не Гермионы?


Когда на суде их всех оправдали, по иронии судьбы опять далеко не без её участия, отец первым делом бросился договариваться о женитьбе своего сына на чистокровной волшебнице. Кандидаток было много, но отец отнёсся к ситуации с не меньшей серьезностью и вниманием к деталям, чем выбору новой главы одной из своих компаний. В принципе, так оно и было, и Люциус остановил выбор на Астории Гринграсс, одной из самых красивых и умных, а ещё – своенравных чистокровных волшебниц, о которой за глаза говорили, что если бы Распределительная шляпа не боялась, то отправила бы её на Гриффиндор. Что ж, нужно отдать хитрости отца должное: в жены своему сыну он выбрал девушку, наиболее напоминавшую Гермиону Грейнджер.


Драко сражался за свою свободу, как лев. До последнего момента он отказывался сдаваться, но Люциус был неумолим. По прошествии времени, уже взрослый мужчина, Драко понимал: отец догадывался, что не сможет долго контролировать сына, что тот вполне может наплевать на все предрассудки и стать «предателем крови». А потом в «Пророке» появилась новость о помолвке Гермионы Грейнджер и Рона Уизли, и в то же утро Драко сдался. Объявление о его собственной помолвке с Асторией Гринграсс разместилось на первой странице хроники уже через два дня. Родители настояли, и день свадьбы был назначен через три месяца, самые короткие и быстротечные в его жизни.


Драко не намеревался искать с ней встречи, не предпринимал попыток невзначай пересечься на светских раутах, даже не пытался столкнуться в Косом переулке. Но за день до свадьбы в пух и прах разругался с отцом, и хлопнув дверью кабинета хозяина менора, аппарировал в низкопотребный паб. Дальше, события развивались в неожиданном направлении, но Драко бы ни за что на свете не изменил ни одной секунды. Сидя за барной стойкой, он топил печали в бокале дорогого виски, когда знакомая рыжая макушка привлекла его внимание.


Рон Уизли в окружении каких-то парней, двух из которых Малфой знал ещё с Хогвартса, зашли в бар и, не заметив Драко, устроились за столиком недалеко от него. Малфой не удержался, мысленно одарив рыжего придурка парой-тройкой сильных ругательств: если бы его ждала дома невеста - Гермиона Грейнджер, он бы ни за что на свете не шлялся со всякими идиотами по барам. Меж тем, Уизли, даже не пытаясь говорить тихо, очевидно жаловался дружкам на свою домашнюю жизнь, рассказывая о якобы не реалистичных требованиях Гермионы, которые с точки зрения Драко были вполне резонны. Просто, Уизли не привык общаться с культурными людьми, если бы кто-то спросил мнение Малфоя по поводу житейских раздоров в почти семье рыжего.


Впрочем, Малфоя никто даже и не подумал спросить, а собутыльники Уизли – иного названия для этих отбросов общества у Драко просто не было, согласно кивали и возмущались в ответ. Постепенно, всё более и более напивающейся Рон начал делиться деталями намного более личного плана, и в душе Драко с каждым мгновением поднималась буря негодования. Как могла она, талантливая, умная, блистательная волшебница, снизойти до этого ничтожества? Не может же быть, чтобы профессор Снейп был прав, и Гермиона поступила точно так же, как когда-то мать Гарри: вышла замуж за волшебника, чьим единственным достоинством была его чистокровность?!


Конечно, если это так, то Драко может винить в произошедшем самого себя, ведь с самых первых дней он вбивал ей в голову, насколько её статус крови ставит её ниже волшебников, рождённых от магических родителей. Решение пришло слишком быстро, и опрокинув в рот очередной стакан виски, не иначе, как для храбрости, Малфой на грани слуха прошептал заклинание, призывающее волосок с мантии Уизли.


С недавних пор, «оборотное» он носил всегда с собой, как впрочем и некоторые другие полезные зелья. Рыжий волос через мгновение исчез в крошечной склянке, содержимое второй из припрятанных в кармане баночек Малфой вылил в кувшин с пивом, который за приличное вознаграждение официант через несколько минут доставил на стол Уизли и его собутыльников.


Если бы Драко кто-то спросил, о чем он думал в тот момент, он бы затруднился ответить. На самом деле, на что он рассчитывал? Наверное, ни на что. Просто в это мгновение чрезвычайной ясности, он понял две вещи: рыжий друг Гарри Поттера, чьим единственным достоинством в глазах Малфоя была эта самая дружба, такую девушку, как Гермиона Грейнджер, не заслужил. А ещё… Он, Драко Малфой, готов был в оставшиеся ему в его собственной жизни до того, как его окольцуют перстнем верности, часы свободы, пойти на всё, что угодно, лишь бы хоть раз испытать, каково это: быть с женщиной, которую любишь.


Зелье, лишившее воли и памяти, не запрещённое, даже не слишком опасное, всего лишь одна из экспериментальных разработок Северуса Снейпа, сработало почти мгновенно. Уверенный, что впоследствии никто из участников даже и не вспомнит о произошедшем, Малфой подошел к ненавистному счастливчику и, направив палочку ему прямо в лоб, прошептал нужное заклинание. Драко не был силён в лигеллименции, защищать свои собственные мысли всегда давалось ему намного лучше, чем читать сознание других, но благодаря зелью, плюс, мозг Уизли был прост, как раскрытая книга, Малфой без труда получил всю нужную информацию. Напоследок отдав распоряжение всем присутствующим оставаться в баре до утра и никогда не задавать вопросов об этой ночи, Малфой вышел на улицу и тут же аппарировал по ещё мгновение назад обнаруженному им в голове Рональда адресу.


Коттедж, у дверей которого он оказался, был среднего размера, но очень уютным. Классическая ограда, множество цветов – Драко был уверен, их разведением занималась Грейнджер, небольшой фонтанчик под самыми окнами. Забавно, это была часть магического Лондона, почему-то Малфой всегда представлял, что Гермиона выберет себе жилище в маггловском районе. Ещё перед тем, как покинуть бар, он предусмотрительно выпил оборотное зелье, и сейчас немного неудобно поежился: к новому телу следовало привыкнуть. Впрочем, быть в образе рыжего – не значит потерять все свои стандарты, и щелкнув пальцами, Малфой призвал одного из домашних эльфов менора, предусмотрительно приказов ему оставаться невидимым и принести с собой букет белых роз. Существо появилось незамедлительно, точнее сказать, в руке Малфоя вдруг оказался букет, и кивнув, Драко тут же приказал эльфу возвращаться домой.


Дверь поддалась ключу, оказавшемуся в кармане брюк: оборотное работало просто безукоризненно. Зайдя в комнату, Драко осмотрелся по сторонам: интерьер, выдержанный в строгом, элегантном стиле, без излишеств и показушности, явно указывал руку Грейнджер, а не Уизли. Девушка действительно отличалась отменным вкусом, свидетельством которого была каждая вещь, каждая деталь в доме.


Оставив цветы на столике у самого входа, Малфой направился в ванную. Если ему хотелось быть в эту ночь не узнанным, надлежало смыть с себя усталость и запахи дня, а заодно добавить такие с первого взгляда незаметные, но абсолютно необходимые штрихи, как одеколон или лосьон после бритья Уизли, чем он там пользовался. Заодно, внимательно исследовав свое лицо в зеркале, Драко решил сбрить успевшую появиться за день щетину: он совершенно не знал, нравится ли Гермионе небритость, но решил не рисковать. В конце концов, даже если щетина ей по вкусу, ситуация будет не настолько трагичной, как если это в точности наоборот.


Когда со всеми приготовлениями было закончено, Малфой обвязался полотенцем, и ещё раз проверив свое изображение в зеркале и на всякий случай сделав глоток оборотного, покинул ванную комнату. Картина, представшая его глазам, заставила довольную улыбку коснуться губ и сделать выражение лица подобным голодному хищнику. Гермиона Грейнджер, только что вернувшаяся из министерства и все ещё одетая в светлую блузку, узкую юбку чуть выше колена, туфли на высоких каблуках и тёмные чулки – а в том, что это были именно чулки, Драко не сомневался, поскольку девушка в данный момент нагнулась, чтобы вдохнуть аромат роз, и изящное кружево мелькнуло в разрезе. Гермиона явно услышала его приближение, потому что, не разгибая спины, слегка обернулась и проговорила:

– Какая красота! Как ты знал, что белые розы – мои любимые?


Малфой усмехнулся, мысленно закатив глаза: всего лишь, потому что увидел несколько кустов на участке? Он отказывался верить, что спустя все это время знакомства с Гермионой, Рон Уизли до сих пор был не в курсе, что ей нравится. Впрочем, вслух он промурлыкал:

– Рад, что угодил. Проверим, смогу ли я угадать ещё пару-тройку вещей, которые тебе нравятся?


С этими словами, он подошел к девушке вплотную, уперевшись бёдрами в её ягодицы. Гермиона выпрямилась, откинувшись головой на грудь мужчины, и тут же отыскав губами его губы, которые Малфой накрыл жадным поцелуем, одновременно скользя руками от колена вверх, к тому самому краю кружева чулка.


– Подожди, я только переоденусь после работы, - выдохнула Грейнджер в его губы и попыталась отстраниться, но он не дал, нежно поглаживая кожу над кружевом и одновременно опускаясь поцелуями к её шее.

– Не надо, оставь, как есть, - и подхватил на руки, резко развернув лицом к себе.


Она не сопротивлялась. Позволив мужчине подсадить себя на кухонный стол, послушно обвила его шею руками, отвечая на поцелуй, и не противясь, когда он заставил её развести колени, устраиваясь между ними. Её ладони скользили по гладкой коже груди, слегка влажной после душа, плечам, гладили напряженную шею и перебирали короткие волоски на затылке. А Малфой напоминал сейчас сам себе кота, наконец дорвавшегося до сметаны, или по крайней мере, открывающего рождественским утром подарки ребёнка.


Его глаза, которые он не закрывал, рассчитывая насладиться каждой минутой, каждым украденным у судьбы мгновением и навсегда запечатлеть в памяти, блестели опасным огнём, руки путешествовали по всему телу девушки, открывая себе доступ к коже. Не прерывая поцелуя, он расстегнул мелкие жемчужинки пуговиц, тут же припав губами к открывшейся груди, успев отметить дорогое бра, которое, впрочем, тут же нетерпеливо расстегнул и отбросил в сторону. Теперь, получив беспрепятственный доступ к взволнованно вздымавшимся с каждым вдохом девушки грудкам, он на мгновение замер, наслаждаясь видом объекта своих многолетних фантазий, выдохнув в самые губы застывшей перед ним, полуобнаженной девушки:

- Какая же ты красивая, Гермиона…


Грейнджер перевела взгляд на его лицо, улыбнувшись, а он не мог оторваться от созерцания её, как она сейчас сидела перед ним: обнаженная до пояса, с широко разведанными коленями и задравшейся юбкой, открывавшей жадному взору чёрное кружево чулков и светлевшую над ним кожу. Глаза девушки были затуманены, волосы вновь падали на плечи - первым делом, он вынул шпильки, позволив пышным локонам рассыпаться по плечам, руки сейчас были заведены назад, опираясь на поверхность стола, и напряженные грудки с уже затвердевшими сосками призывно вздымались вверх. Они словно молили о его поцелуях и прикосновениях, и Драко не заставил их ждать, тут же накрыв ладонью один холмик.


Девушка протяжно вдохнула, застыв и запрокинув голову назад, когда его горячие пальцы коснулись прохладной кожи, и Малфой довольно улыбнулся, наблюдая за выражением удовольствия, доставленного им. Его пальцы медленно гладили, массажируя и слегка сжимая сосок, чувствуя, как с каждым прикосновением она напрягается, вжимаясь в него. Её вторая грудка коснулась торса парня, словно тоже прося о внимании, и Драко не отказал, тут же припав к ней губами. Дразня сосочек языком, словно играючи, и тут же углубляй поцелуй.


Гермиона застонала, запустив пальцы в его волосы и прижимая голову мужчины ещё ближе. Обнаженным торсом, крепко вжатым между её разведённых колен, он чувствовал, насколько она возбуждена, но не торопился переходить к главному, вместо этого, переместив губы к другому соску.


Наконец, вдоволь наигравшись, он вновь завладел её губами, прижимаясь к влажным от его поцелуев грудкам кожей, и скользнул ладонями к её коленям, медленно поглаживая ноги до самой кромки задравшейся юбки, неторопливо теребя так понравившееся ему кружево чулка. Переместив руки на внутреннюю сторону бёдер, он ласково провёл подушечками пальцев по нежной коже, вновь вызывая у девушки стон, и наконец обратил внимание на тонкую, влажную ткань, его последнюю преграду самого желанного, но не торопясь снимать изящную вещицу. Слегка отодвинув её в сторону, он теперь исследовал девушку пальцами, ласково поглаживая. Гермиона уже не сдерживала громкие стоны наслаждения, в котором Драко не собирался ей отказывать.


- Господи, - сорвалось с её губ почти стоном, но прежде, чем девушка могла назвать того, в кого он вынужден был обратиться по имени, Драко накрыл её рот поцелуем. Гермиона не сопротивлялась, и проглотив все, что она собиралась сказать, он оторвался от сладких губ:

- Отвечай только «да» или «нет», поняла?

- Да… о боже…

- Я сказал, «да» или «нет». Ты же у нас умница, Гермиона. Только «да и нет», или конкретно, что я прошу сказать. - Его пальцы теперь делали небольшие круги, и мужчина видел, что девушка уже едва способна не только мыслить, но и говорить. - Поняла?

- Да…

- Тебе нравится?

- Да…

- Скажи, тебе хорошо?

- Мне очень хорошо…

- Лучше, чем обычно? - она удивленно замерла, и он усилили натиск. - Ответь!

- Да, я никогда…

- Отлично. Ты меня хочешь? Помни, только да или нет, теперь отвечай!

- Да… да… да…

- Скажи, что хочешь меня. Только эти три слова, - он и сам едва сдерживался, но продолжал свою собственную игру, жаждая слов, которые много лет мечтал услышать.

- Я хочу тебя… пожалуйста…

- Что ж, я не могу отказать, когда меня так вежливо просят, - и с этими словами, сорвав между ними последнюю преграду, он одним резким движением вошёл в неё…


Реальность была лучше, чем его самые смелые фантазии. Гермиона отдавалась ему без остатка, чувственно отзываясь на каждое прикосновение, каждый горячий поцелуй. Её тело казалось музыкальным инструментом в его руках, подчиняющееся каждому велению умелых пальцев. Нежные ладони скользили по его плечам, сжимая мышцы в такт сильным, уверенным толчкам, поначалу нежным и осторожным, постепенно становившимся более резкими. Целуя, он пил её срывающиеся с губ стоны, и хотя к его некоторому разочарованию, Гермиона не кричала в голос, как некоторые более громкие его «бывшие», каждый её вздох, каждое тихое слово, музыкой звучало в его душе, знача намного больше, чем все крики Паркинсон вместе взятые. Краешком сознания, он отметил, что в мгновения нестерпимого удовольствия, Гермиона выдыхает маггловское «о, господи» вместо принятого «Мерлин», и с удивлением обнаружил, что это намного приятнее и приносит в разы большее удовлетворение, чем слушать имя знаменитого волшебника.


Они достигли пика блаженства вместе, и Гермиона обмякла в его руках, прижимаясь к груди мужчины и сжимая плечи. Поцеловав её в губы, он подхватил девушку на руки и отнёс в спальную…


========== Глава 7 ==========


Гермиона Грейнджер сделала глубокий вдох, пытаясь заставить себя успокоиться. Прошло столько лет, но память о её последнем посещении Малфой-менора была настолько свежа, словно все случилось только накануне. Нынешний министр магии будто наяву ощутила на коже цепкие пальцы притащивших её сюда «псов», в ушах звучали насмешки и оскорбления, казалось, тело всё ещё помнило пытки. Уродливое слово, врезанное в кожу руки проклятым кинжалом Беллатрикс вновь прожгло огнём, и молодая женщина несознательно возобновила чары неподвижности, накладываемые каждые утро на рукав любой одежды. Вот уже много лет её предплечья всегда прикрыты: перчатки до локтя, которые Гермиона носит с каждым вечерним платьем, длинные рукава блузок, кофт и свитеров, непременные пиджаки. Мадам министр заставляет себя мысленно усмехнуться внезапно пришедшей в голову мысли, что большинство чистокровных тоже никогда не оголяют руки, правда, немного по другой причине: тёмная метка. Как и её собственная память о войне, их уродливая татуировка осталась с ними навсегда, правда, она говорит о принадлежности чистокровных снобов к противоположной стороне.


В приглашении Астории было указано аппарировать на площадку перед Малфой-менором, на время приёма, с парка были сняты защитные чары. Конечно, можно было прибыть через каминную сеть, но Гермиона почему-то решила не отказать себе в удовольствие на этот раз зайти в менор через основной вход, высоко подняв голову и своим ходом. Да и не очень любила она путешествовать через камин, всегда оставлявший хоть где-то, но следы сажи, которые нужно было внимательно убирать магией. Конечно, её благородные учителя подробно объяснили, как все чистокровные выходит из камина в безукоризненном состоянии, словно, сухие из воды, но Гермиона навсегда запомнила, как ещё в детстве была свидетелем путешествий через камин некоторых волшебников, вечно неопрятных и чумазых.


Наконец, собравшись с духом, молодая женщина, элегантно придерживая рукой подол струящегося в пол, длинного платья, и придав лицу надменное выражение, достойное любой из чистокровных леди, присутствующих здесь, вплыла в зал. Домашние эльфы, одетые в опрятные, но забавные «фраки», заставившие Гермиону мысленно полюбопытствовать, приказывают ли маги эльфам самим делать себе одежду, приветствовали её низким поклоном, тут же предложив шампанское. Гермиона не отказалась, чувствуя, что немного «жидкой смелости» ей отнюдь не помешает, и одним махом опрокидывая бокал в рот. Если большеглазый слуга и удивился такому поведению мадам министра магии, то виду не подал, тут же протянув ей поднос с другим, наполненным бокалом. Поблагодарив предусмотрительное и вежливое существо, Гермиона оглянулась по сторонам, но в ту же минуту перед ней грациозно возник сам хозяин менора, лорд Люциус Малфой.


– Счастлив, что Вы оказали нам честь своим присутствием, мадам министр, – Люциус элегантно склонился к её руке и запечатлел на внутренней стороне запястья поцелуй, умудрившись коснуться руки самым интимным образом и при этом ни на мгновение не выходить за рамки приличия.

– Благодарю за приглашение, милорд, – Гермиона практически всегда обращалась к чистокровным лишь по титулам, избегая называть имена. Конечно, она прекрасно знала, что обычно министры магии в прошлом в таких случаях предпочитали оказывать некую фамильярность с аристократами, но называть, скажем, Люциуса Малфоя «Люциусом» – ей элементарно претило.

– Конечно, конечно, и позвольте ещё раз отметить, мадам министр, каким сюрпризом оказался для меня сегодняшний день, – Люциус растянул губы в тонкой усмешке, и Гермиона вопреки себе обнаружила, что пытается угадать, чего в ней было больше: искренности или откровенной насмешки.


Впрочем, давно прошли уже времена, когда Гермиона Грейнджер всё, что было связано со Слизеринцами, аристократией, снобами и Пожирателями смерти принимала в штыки. Годы, проведённые в Отделе Тайн, не прошли впустую: девушка, всегда стремившаяся восполнять свои знания, если она даже подозревала, что в них имеется пробел, занялась изучением традиций волшебного мира, а одновременно, она тщательно ознакамливалась с древними родами. Гермиона уже очень давно поняла, что история мира магии неотъемлема от истории чистокровных волшебников, а ещё, что каким-то непонятным образом, они всегда подтверждают свою репутацию.


Когда-то, когда она только начала читать трактаты, магглорождённая девочка долго ухмылялась, что описание чистокровных родов очень напоминает ей описание характеров различных пород собак. Кто-то, преданные, кто-то, своенравные, а кто-то просто способен очень быстро приспособиться к меняющейся обстановке. А потом мозг, натренированный в мышлении, соответствующим схемам отдела тайн, начал строить параллели.


И вдруг оказалось, что о каком бы представителе рода Блэк, например, ни шла речь – преданность, даже слепая, была их единственной самой точной характеристикой. Лестрейнджи повиновались и следовали за лидером. В принципе, как и Нотты, Крэббы, Гойлы. А вот Малфои испокон веков приспосабливались. Самое забавное, что когда девушка теперь вспоминала поведение своих одноклассников – слизеринцев даже в самом начале их знакомства, все подчинялось именно этой характеристике, обнаруженной в описании древних родов в библиотеке отдела тайн.


Все представители рода Блэк, которых она знала, были преданные, как самые верные псы. Сириус – Джеймсу Поттеру, Дамблдору и новым идеалам, как, впрочем, и Андромеда. Нарцисса – роду своего мужа и семье. Беллатрикс – Тёмному Лорду. Знакомство с супругом свирепой и сумасшедшей Пожирательницы и его братом тоже не выбивалось из описанных схем, как и характеристики её одноклассников: Теодора Нотта, Грэгга Гойла, Винсента Крэбба.


Описывая Малфоев и откидывая показную преданность «на публику» идеям Тёмного Лорда, Гермиона могла назвать поведение и старшего, и младшего лишь одним словом: приспособиться. От протянутой Драко Малфоем руки Поттеру в первый момент знакомства в Хогвартс-экспрессе, до дальнейшего развития событий. После, Люциус тоже приспосабливался. Когда-то казавшийся юной девушке самым рьяным из сторонников Волан-де-Морта, на поверку старший Малфой слишком быстро отказался от всех прежде поддерживаемых идеалов, быть может, лишь только поспешно женив сына на чистокровной.


Впрочем, насколько Гермионе было известно, на том его придерживание прежним идеалам закончилось. Последующие действия Люциуса демонстрировали довольно либеральные взгляды, и Гермионе было прекрасно известно, что идеи чистоты крови преподавались внуку бывшей правой руки Волан-де-Морта умеренно, а её собственное избрание министром магии прошло далеко не без участия Люциуса. Лорд Малфой действовал исподтишка, практически оставаясь в тени, не светясь в широкой прессе, но именно он, выражаясь словами мира магглов, был основной движущей силой за её предвыборной кампанией, обеспечивая поддержку других чистокровных.


Магглорождённая Гермиона Грейнджер была официальным кандидатом от всех приверженцев идеи чистоты крови. Можно ли было когда-либо придумать что-либо более смехотворное? И ещё несколько лет назад, мадам министр бы в лицо рассмеялась любому, кто даже предположил бы подобный абсурд. А теперь она точно знала, что так оно и случилось…


Вежливо извинив себя, лорд Малфой отошел в сторону, чтобы приветствовать кого-то из вновь прибывших, но Гермиона недолго оставалась в одиночестве. К ней тут же подошла Астория, на правах хозяйки вечера любезно приветствуя и затевая светскую беседу. И вновь Гермиона не могла не подивиться приветливости супруги Драко. Неужели младшая леди Малфой каким-то образом умудрилась пропустить очевидное? Впрочем, возле них уже собиралась небольшая группа бывших слизеринцев во главе с Теодором Ноттом.


Мадам министр слегка напряглась, слишком хорошо осведомленная обо всех перипетиях в семействе старого товарища Драко, и мысленно любопытствуя, известно ли Тео о близком сотрудничестве её самой и Паркинсон. Наверняка, он не мог не знать, ведь в конце концов, сотрудничество последнее время афишировалось, а следовательно, Теодор должен был быть прекрасно осведомлён и о недавнем возвращении своей бывшей супруги в магический мир. Меж тем, Нотт следил за Гермионой с напряжением, и было слишком очевидно, что он дожидался подходящего момента, чтобы переключить разговор на интересующую его тему. Но Теодора опередили…


– Фасоны ваших платьев и костюмов всегда отличаются отменной элегантностью, - меж тем сделала ей комплимент Астория. – Я восхищаюсь вашим вниманием к деталям гардероба.

– Благодарю, но не могу взять полный кредит. Большую часть из того, что я ношу последние время, я выбираю с помощью стилиста, – Гермиона подняла насмешливый взгляд на Нотта: что ж, тебе так хотелось перевести разговор на эту тему, изволь.


– Я не узнаю эту линию одежды, – мягко проговорила Астория, нахмурившись. – Хотя, это безусловно зачарованные ткани.

– Совершенно верно, я уже несколько лет одеваюсь с помощью стилиста, на самом деле обитающей в мире магглов. Впрочем, Мисс Паркинсон никогда не теряла связи и с волшебной индустрией, поэтому является бесценным кладезем идей, как и их воплощения.

– Панси? Да, она с недавних пор снова активно участвует в жизни магического мира, – Астория сделала глоток воды. – Я рада, что она вернулась, хотя ещё не имела возможности с ней пересечься.


– Мисс Паркинсон и её экспертиза абсолютно бесценны для меня в моей работе по некоторым законопроектам, – спокойно улыбнулась Гермиона, глядя прямо в глаза Теодора. – И я более, чем счастлива принимать её помощь, как и использовать огромный энтузиазм и опыт. Ну, а поскольку последние годы она провела, занимаясь работой в индустрии фасона и моды, то одновременно великодушно согласилась ассистировать мне в роли стилиста.

– Я слышала, мисс Паркинсон, с которой я персонально не была близко знакома, но которую очень хорошо знает моя старшая сестра, имеет несколько отличных бутиков в Лондоне и Париже? – Астория была совершенно невозмутима.

– Совершенно верно, а когда её сын увлёкся фотографией, мисс Паркинсон заняла себя и в этой индустрии.


– Её сын? Вы имеете ввиду Андреаса? – кивнула Астория, а Нотт побледнел.

– Да, он чудесный молодой человек, – теперь, Гермиона уже не сводила взгляд с Теодора. – Умён, вежлив, политкорректен. Если бы он хотел, то мог бы построить блистательную политическую карьеру в не магическом мире, – Гермиона вновь улыбнулась. – Юный мистер Паркинсон безусловно добился бы чрезвычайных успехов. Но в данный момент, Андреас интересуется фотографией, и Панси пока его поддерживает.


– Он тоже сейчас в Англии? – голос Нотта едва заметно дрогнул.

– Нет, он остался в Италии, Андреас считает, что Рим - это столица интересующей его индустрии, и в этом году будет учиться там. Впрочем, он ещё слишком молод, и я не исключаю возможности, что он изменит свое мнение и приедет в Оксфорд.

– Похоже, события в жизни юного мистера Паркинсона происходят не без вашего участия, мадам министр, – к их разговору присоединилась невысокая аристократка, тут же мертвой хваткой вцепившись в руку Теодора. Гермиона усмехнулась: вторая жена Нотта, если и не такая блистательная партия, как Паркинсон, во всяком случае обеспечила род подходящим наследником и очевидно проявляла намного меньше упрямства.


– Конечно, – Гермиона равнодушно повела плечами. – Когда мисс Паркинсон была нужна информация о мире магглов, у меня не было причины отказать. Мы с ней близко сотрудничаем, я счастлива помочь советом, миссис Нотт.

– Мисс Грейнджер никогда не отказывает ни в помощи, ни в информации, которой обладает в неизмеримом количестве и из всевозможных источников, – появившийся из ниоткуда, Люциус протянул Гермионе ещё один бокал шампанского. – Именно поэтому наш министр магии и является неоценимым сокровищем для магического мира: мисс Грейнджер самая умная ведьма за последние сотни лет.

– Благодарю вас, милорд, вы как всегда слишком добры ко мне, – Гермиона усмехнулась, склонив голову в вежливом поклоне.


Незаметно, Теодор отвёл свою супругу в сторону, Люциус вновь исчез, а Астория принялась о чем-то щебетать. Грейнджер окинула комнату взглядом… Драко по-прежнему нигде не было видно.


- Ты наверняка считаешь меня полным чудовищем, - Гермиона, задумчиво смотревшая на раскинувшийся перед окном цветник, обернулась, вновь встретившись глазами с Тео. Его супруги рядом с ним не было.

- Почему я должна так считать, лорд Нотт? - Гермиона пожала плечами, проглотив готовое сорваться с губ продолжение: «И вообще, неужели тебя волнует, чем я тебя считаю и что о тебе думаю».


- Во-первых, Гермиона, брось свои «лорд-милорд». Ты меня знаешь с одиннадцати лет и ни разу до этого «лорд Нотт» не назвала.

- Хмм, если память не изменяет, за все шесть лет нашего знакомства в Хогвартсе, ты меня Гермионой тоже не величал ни разу, - её глаза сузились. - Так почему я должна считать Вас чудовищем, мистер Нотт?

- Я же хотел отправить своего сына в мир магглов, плюс, отрёкся от него, бросил свою жену за нежелание повиноваться подобному плану…

- В точном соответствии с древними обычаями, - Гермиона пожала плечами. - Почему это должно меня возмущать?

- Да брось! Ты реально будешь меня убеждать, что Гермиона Грейнджер, вечный борец с несправедливостью, не находит такое циничное и потребительское отношение к собственному ребёнку мерзким?


- Древние обычаи существуют с древних времён, Нотт. И существуют они, потому что несут в себе логику и целесообразность. Сквибы должны отправляться в мир немагический, потому что они не маги. Быть может, через много лет их потомки вернутся, как «магглорождённые» - к тому моменту, их кровь разбавится кровью мира магглов, быть может, пересекаясь с кровью потомков других отправленных туда сквибов. Вернувшись, они смогут вновь воссоединиться с родами, влиться в них, но не как их потомки.

- Но мы бросаем своих детей… - Тео пристально смотрел на Министра Магии.


- Наш мир закрыт для немагов. Если бы мы оставляли сквибов, то есть детей, чья магическая сила иссякла, и чьи потомки Магии заведомо лишены - это в союзе с магглами рождаются Волшебники, потомки сквибов всегда немагические, наш мир бы исчез.

- А своей подруге Панси ты тоже эту лекцию читала?

- Мисс Паркинсон знает мое мнение.

- И это что? - Тео, открыв рот, смотрел в глаза Гермионы Грейнджер.


- Что с точки зрения логики и законов круговорота Магии, ей следовало бы забыть о ребёнке-сквибе и найти себе менее блистательную партию, чем наследник рода Ноттов, чья линия в пересечении с Паркинсон пришла к немагическому концу. Или, попробовать ещё раз, как ты и хотел. А вот как человек и женщина, я её прекрасно понимаю. Впрочем, Панси ещё молода. Мне кажется, что когда Андреас окончательно покинет «гнездо», она попробует забеременеть опять. В принципе, магглорождённые волшебники были бы для неё самым верным с точки зрения Магии ответом: мы - ваша «свежая кровь». Именно «свежая», потому что, думаю, не «новая»…


- Мерлин и Моргана, - Нотт ошеломлённо покачал головой. - Теперь, Мадам Министр, я вижу, почему Люциус за вас не просто стоит горой, но и других строит рядами.

- Я всего лишь изучила этот мир и его обычаи, - пожала плечами Грейнджер. - То есть, сделала то, что должна была бы ещё по моему прибытию сюда. Но тогда подобное не входило в школьную программу и вообще никем не рекомендовалось.


- Потому, что от того, что ты говоришь, Грейнджер, до идей Гриндевальда и догмы чистоты крови один шаг…

- Нет, мистер Нотт, - Гермиона снисходительно усмехнулась. - На самом деле дальше, чем до Луны пешком. Потому что эта теория, наоборот, отстаивает круговорот Магии, а не замкнутость на браках между ограниченным количеством достойных. Есть только магия, волшебство и сила, - и с этими словами, Гермиона слегка склонила голову, показывая, что разговор закончен.


Закончив разговор с Тео, она задумчиво отошла в сторону, намереваясь какое-то время побыть одной. Её теории строилась на долгих годах изучения древней магии по самым старинным фолиантам, которые только можно было найти в библиотеке отдела тайн, да и частных собраниях. А потом, ей пришлось на время уйти в мир магглов. Проблема заключалась в том, что Гермионе стало очень быстро понятно: традиции, описанные в старинных книгах, как, впрочем, было и со всеми другими старинными описаниями в любом, магическом или не магическом мире, строились на наблюдениях и догадках.


Например, в какой-то момент чистокровные маги стали замечать, что в то время, как в их семьях рождается сквиб, в магическом мире практически одновременно появляются волшебники, рождённые не от магов. Древние традиции безжалостно требовали отправлять рождённых без магии детей в мир магглов: то, что в отличие от детей волшебника и не волшебника, потомки сквибов все поголовно были тоже сквибы, стало заметно незамедлительно. Объяснить явление в магическом мире могли лишь в понятных им терминах: заклинания, проклятия, зелья, колдовство, и… воровство магии.


Наложив все это на боль родителей, вынужденных отказаться от своего ребёнка – и многовековая ненависть к магглорождённым обретала вполне логически объяснимые с точки зрения психологии причины. А если учесть, что всё винили на проклятия семьи – термин «грязнокровки» был обоснован.


Поначалу, Гермиона пыталась найти объяснение происходящему в литературе мира магии, но очень быстро сообразила, что дальше «проклятие» дело не пойдёт. Как-то, она стала думать о магии с точки зрения генетики. И снова все было очень сложно: в одних обстоятельствах, магия передавалась по наследству, как доминирующий ген, например, при браках волшебников и магглов, а в других – рецессивный, если рассматривать тех самых сквибов, с которых всё и началось. И в поисках истины и ответов, мисс Грейнджер пересеклась в мир не волшебный, с благословения отдела тайн принявшись изучать генетику в лучших учебных заведениях мира.


Анализируя генетику редчайших заболеваний, передаваемых по наследству, Гермиона в конце концов пришла к единственному логическому выводу. Магия – очень сложная генетическая характеристика, и это не один ген, а скорее комбинация промоутера и ингибитора, то есть, стимулирующего и подавляющего гена. Обычно, наличие кодонов проявления магии берет верх и любой ребёнок волшебного родителя становится волшебником. Но вот если слишком долго «вариться в собственном соку», что чаще всего демонстрировали чистокровные рода, постоянно создавая союзы с близкими родственниками, начинают соединяться очень редкие ингибиторы. А вот от них спасения только одно: «разбавлять» кровь теперь уже сквибов кровью магглов, пока у кого-то из отдалённых потомков не проявится промотор, позволяющий проявиться магии, а ингибитор исчезнет.


Эта теория «наследия магии», представленная Гермионой Грейнджер сперва перед отделом тайн, потом – министерством магии, долгие месяцы изучалась практически всеми специалистами волшебного мира, и была принята. Оставалось лишь найти способ, скорее из любопытства, чем необходимости, чтобы определить исходный род или роды потомков, прежде называемых «магглорождёнными». Именно этим сейчас и занимались вместе с Гермионой гоблины, всегда использовавшие связи крови при определении наследства. А вот колдомедики, по рекомендации мадам министра, наподобие маггловских генетических тестов разрабатывали способы обнаружить тот самый злосчастный ингибитор.


Гермиона Грейнджер, самая блистательная волшебница своего поколения, стояла на грани введения в волшебный мир медицинского теста для желающих войти в брак чистокровных - «генетической консультации». Не зря самые хваткие из чистокровных практически сразу избрали её своим чемпионом: каким-то образом, все её нововведения, вроде бы направленные на равноправие и братство, немыслимым образом помогали им самим. Единственное, что насторожило некоторых, это что им придётся отказаться от идеи чистоты крови, но даже здесь мадам министр нашла способ сгладить острые углы. Магглорождённые волшебники, как потенциальные партнёры, подходили не всем.


Грейнджер терпеливо объясняла, что не отходит от древних традиций, всего лишь добавляет к ним: перед тем, как одному древнему роду соединиться с другим, следовало проверить, не приведёт ли союз к активизации ингибитора, который, проявившись, станет тем, что в мире магглов и генетики называется «кодоном стоп»…


Самое смешное, что о возможности её собственной принадлежности к древнему роду подсказал Кричер. Домашний эльф, прежде так яростно возненавидевший её при первой встрече и обзывавший грязнокровкой, впоследствии пояснил, что его отношение строилось не только на многовековой предвзятости, но ещё и на некотором сходстве самой Гермионы с наследницами его рода в детстве, которые давно прислуживающий Блэкам, Кричер сходу заметил.


Оказывается, Гермиона Грейнджер была очень похожа на Андромеду, Беллатрикс, и других истинных наследниц рода. Грейнджер долго смеялась, когда эльф указал ей на слишком очевидное для него: её собственные корни идут именно от этого рода, что также объясняло моментальную преданность семейного эльфа Александру. Впрочем, все это могло быть просто совпадением, или, помешанному на роде Блэков, Кричеру очень хотелось видеть сходство, ведь проверить принадлежность роду было невозможно: сквибов с семейных древ убирали.


========== Глава 8 ==========


Зябко поёжившись и обхватив себя руками за плечи, Гермиона прошла немного вперёд по коридору, надеясь выйти в оранжерею или в какую-нибудь уединенную комнату. Невозможно было не заметить, что интерьер менора был изменён до неузнаваемости: теперь, декор был выдержан в светлых тонах, даже мебель была обменяна на более современную и, как девушке казалось, менее устрашающую. Портреты, к огромному удивлению Грейнджер, одаривали её уважительными взглядами, и Гермиона в который раз подивилась: неужели, даже картины семейства Малфоев предпочитали «плыть с политическими течениями»? Или, просто следовали примеру главы рода?


Однако, её личная реакция на особняк, обстановку, даже сам воздух резиденции были нелогичными и слишком эмоциональными. Животный, липкий страх и чувство тёмной неизбежности оплетали душу, заставляя всё внутри сжиматься от ледяного предчувствия. Конечно, Гермиона прекрасно знала, что с ней происходило. После войны, многие волшебники испытывали остаточные явления шока и ужаса. В мире маглов с прошлого века это называли «посттравматическим стрессом», и по какой-то причине, магглорождённые были подвержены синдрому в десятки раз сильнее.


У магов подобное лечилось успокоительными зельями, которые предоставляли только временное облегчение, в отделе тайн учили контролировать сознание, и хотя девушка успешно использовала все доступные в мире магии способы, проблема не отпускала. Посоветоваться ей после войны было не с кем. Добрые, простодушные Уизли переживали по-другому, своих родителей, на которых Гермиона привыкла полагаться в медицинских вопросах, у неё больше не было. Ведь обливиэйт так и не удалось снять, хоть пробовали это сделать самые сильные маги-менталисты. В конечном результате, среди специалистов появилась ещё одна причина восхищения юной ведьмой: её заклятия памяти были признаны перманентными и необратимыми.


- Твой мозг слишком силён, – говорили ей опытнейшие маги волшебного мира.


Гермиона лишь кивала, в душе обливаясь слезами. Плюс, было огромное чувство вины. Она выжила, в то время, когда другие исчезли, оставив позади семьи, детей, родителей. Умерли те, кому было для кого жить, а она, совершенно одинокая в этом мире за исключением друзей, продолжала существовать. Ей было стыдно, стыдно жить, стыдно дышать, радоваться восходам и закатам солнца – и она ушла в себя, не чувствуя ничего и только боясь поделиться с кем-либо своими чувствами, которые считала слабостью.


Через какое-то время, совсем незадолго до перевернувших всю её жизнь и перечеркнувших будущее событий, Гермиона встретилась с одним из магглорождённых Гриффиндорцев, чьи родители были врачами, и тот мгновенно почувствовал проблему. Марк учился на Колдомедика, что только развивало его наблюдательность, но как оказалось, послетравматический стресс лечить нужно было в не волшебном мире. Спокойным голосом парень всё объяснил и протянул карточку психолога, занимающегося как раз этими проблемами, к которому несколько раз в неделю ходил он сам.


Гермиона не успела. Она только начала посещения специалиста, появляясь в клинике три раза в неделю, только научилась немного понимать и контролировать, что с ней происходит, когда из-за непредвиденных обстоятельств пришлось покинуть Англию. Поначалу, она продолжала работать с психологами, а потом родился Александр, появились новые заботы, и девушка совершенно забыла о своих проблемах. Только вот, похоже, проблемы совершенно не забыли о ней.


В первый раз Гермиона вновь почувствовала, что что-то неладно, когда, зайдя в комнату в доме Гарри Поттера, чуть не выпрыгнула из окна, неожиданно столкнувшись с Андромедой Тонкс. В тот день, не зная, что Гермиона вернулась в Англию и приедет к друзьям, бывшая Блэк приехала с распущенными вьющимися волосами и в тёмном одеянии, то есть в образе, который давно уже избегала в присутствии пострадавшей от рук Беллатрикс девушки.


Впрочем, тогда сама Гермиона не обратила на это внимания, впредь Андромеда была намного аккуратнее, даже поменяла цвет и текстуру волос, и постепенно девушка и думать перестала об инциденте, ведь отрицание – самый лёгкий из способов справляться с проблемами. Потом были другие «колокольчики», дружно оповещавшие об опасности, но Грейнджер избрала ничего не замечать, постепенно научившись избегать присутствия в домах чистокровных, на их сборищах и вечерах, ограничивая само общение с ними, строго выдерживая дистанцию и при этом оставаясь безукоризненно вежливой и политкорректной…


Вот только сейчас, пообщавшись с теми, кого уже так давно избегала и не почувствовав даже малейшей ненависти или угрозы с их стороны, но ощущая, как в каждой комнате светлого и совершенно не устрашающего Малфой-менора её сковывает дикий и необъяснимый, липкий страх, Гермиона поняла: проблема в ней. Нет, едва почувствовав опасность, заметив, как её кожа покрывается мурашками, бывшая сотрудница отдела тайн тут же ментально проверила особняк на наличие тёмной магии и ловушек, сделав это ничем не хуже самых опытных авроров и притом намного быстрее, но вывод был один: дом был чист. А вот она сжималась от каждого шороха, звука шагов, от каждого движения воздуха


Что ж, придётся взять немного времени для себя и вновь начать посещать психологов, это Грейнджер решила сразу, но, отвлёкшись на свои мысли, совершенно не заметила, как забрела в огромный зал с тяжелой хрустальной люстрой и тут же застыла на месте, как вкопанная. Как и все остальные комнаты, зал изменился до неузнаваемости: выкрашенные в светлый цвет стены, невесомые занавески, практически воздушная мебель, даже камин был перестроен и покрыт другим мрамором, но Гермиона узнала его кожей. Это была та самая комната, в которой её пытала Беллатрикс, где убили Добби, где её выдала Нарцисса…


– Мисс Грейнджер, я вас узнала, что вы здесь делаете? – Гермиона вздрогнула, резко обернувшись. Прямо перед ней, вежливо улыбаясь, стояла Нарцисса Малфой, её выражение лица из приветливого медленно сменяясь шоком.

– Мисс Грейнджер?


За спиной Нарциссы появился Люциус, и уже краем сознания Гермиона отметила, что его всегда холодное выражение уступает место точно такому же, как у супруги. Но самая молодая министр магии за последние Мерлин знает, сколько лет уже мало, что понимала. Перед глазами все затянулось мраком, комната медленно теряла свои светлые очертания, превращаясь в зловещий зал для пыток. Гермиона уже не слышала, как старший Малфой бросился к ней, чем-то напуганный, не видела, как в ужасе поднесла ладони к губам Нарцисса; из всех углов на неё теперь бросались тени во главе с безумно хохочущей Беллатрикс.


Гермиона вскрикнула, инстинктивно рванувшись и пытаясь аппарировать прочь, но вместо спасения, перед глазами вновь возникла комната для пыток, резким ударом отбросив её на пол. Выхватив палочку, министр магии вновь рванулась, не в силах бороться с поглощающим её чувством ужаса, не в силах осознать, что защита менора её не выпустит.


– Отец, сними антиаппарационные чары!


Одного беглого взгляда примчавшемуся в зал на шум Драко хватило, чтобы оценить сложившуюся обстановку. Грейнджер, словно птица о прутья клетки, бьющаяся о защитные чары комнаты, в её глазах – невообразимый ужас и страх. Мать, непонимающе наблюдающая за всегда собранной волшебницей, и на мгновение остолбеневший отец. Впрочем, замешательство старшего Малфоя длилось не дольше секунды. Чертыхнувшись, отец щелкнул пальцами, и через мгновение Гермиона исчезла из зала. Драко последовал за ней менее, чем через долю секунды, используя магический след…

***

Гермиона медленно приходила в себя. Постепенно, зрение сфокусировалось на окружающих предметах, дыханиевосстанавливалось, а мысли приобретали свойственный молодой женщине порядок. Краешком сознания она всё ещё видела перед глазами застывшую с выражением шока на лице Нарциссу, Люциуса, бегущего к ней, бледного Драко… и замершую в углу комнаты Риту Скитер.


Мысленно, девушка чертыхнулась, помянув недобрым словом и Годрика, и Салазара. Только этого ей не хватало: Рита – как свидетель происшедшего. Что с ней случилось, у Гермионы не вызывало и тени сомнения. У неё только что была полноценная паническая атака. Впервые в жизни, она совершенно потеряла над собой контроль, и хотя теоретически знала, что подобное может случиться, избегая любые триггеры, прежде ей удавалось не допускать, чтобы «возможность» стала реальностью. Что же ей теперь делать? Грейнджер уже видела перед собой заголовки скандальных статей во всех газетах магического мира. Им было недостаточно, о чем писать? Можно подумать, одно существование Александра, не говоря уже о его распределении на Слизерин – недостаточная новость. Но Рита…


– Здесь красиво, но прохладно, – раздался за спиной мягкий, успокаивающий голос, и в то же мгновение на плечи опустилась дорогая ткань тёплой мантии. Забавно, Гермиона даже не заметила, как здесь холодно.

– Да, это одно из моих любимых мест на берегу моря. В детстве мы с родителями часто приезжали сюда отдохнуть, даже после моего поступления в Хогвартс мы проводили здесь летние каникулы. Теперь я иногда аппарирую сама.


– Ты не против, если я здесь с тобой немного побуду? – Драко говорил очень тихо, явно избегая прикасаться к ней, и девушка лишь пожала плечами.

– Если ты думаешь, что со мной что-то ещё может случиться, то не стоит. Я в порядке, – она сосредоточенно смотрела вдаль.

– Это мне такой намёк, что моё присутствие более нежелательно?

– Лорд Малфой, – Гермиона устало взглянула в глаза бывшего одноклассника, но мужчина её тут же перебил.

– Слушай, может хватит, «мадам министр»? Нотт был прав, это уже лишнее.

– Подслушивал? Тогда вы прекрасно знаете, что я ответила мистеру Нотту, мистер Малфой.


– В моем доме даже стены имеют уши, – Малфой равнодушно пожал плечами. – Но теперь становится понятно твое нежелание близко общаться с кем-то из нас. Я не специалист, но тебе как минимум нужно бы сходить в библиотеку разобраться, в чем дело.

– Мне не нужно в библиотеку, Малфой, я давно уже прекрасно знаю, что со мной происходит. Если выражаться твоими словами, всего лишь ещё одно свидетельство превосходства чистокровных над грязнокровками. Это называется посттравматический стресс. Каким-то образом, выросшие в волшебном мире волшебники, независимо от статуса крови, к нему не склонны, а вот мы, магглорождённые, вполне. Я была для этого в терапии, правда, не сразу, мне подсказали немного позже. Самой спросить было больше не у кого.

– Подожди, твои родители же Лекари?


Гермиона окинула его холодным взглядом, её губы сжались в тонкую линию, но девушка ничего не ответила. Решительным жестом сняв с плеч мантию, она уронила её на колени Малфоя, а потом, поднявшись на ноги, вздохнула.

– В любом случае, потом меня слегка отвлёк Александр, я была далеко, плюс, благодаря тебе, в моей жизни появились другие стрессоры, и среди разрухи моего будущего, как-то было не до того. Благодарю за мантию, и не забудь извиниться перед леди Нарциссой и Асторией за моё внезапное бегство. Вечер был просто потрясающе замечательным.


И прежде, чем Драко мог не только вскочить на ноги, но проронить и слово, Гермиона аппарировала прочь. Прищурившись, младший Малфой долго смотрел на место, где она только что стояла, а потом вновь опустился на землю, поднеся к лицу мантию, ещё мгновение назад покоившуюся на её плечах, и всё ещё сохранявшую аромат её духов.


Постепенно, слова девушки начинали доходить до его сознания: Гермиона винила его в разрушении её жизни, это было слишком ясно, как, впрочем, теперь и многое другое становилось очевидным. Почему, например, она тогда исчезла из Англии. Почему не состоялся её брак с Уизли. Что вообще, черт побери, произошло. Проблема была в том, что Гермиона явно думала, что он нарочно разрушил ей жизнь, а он всего лишь хотел бесследно пройти по краю её судьбы, не затронув ничего, провести с ней одну ночь и совершенно не подозревал, что его решение не останется без таких явных последствий.


Почему, узнав, кто отец Александра, она не пришла к ним? Ответ был слишком очевидным. Была уверена, что всё это сделано, как очередное издевательство с его стороны и не сомневалась, что их семье бастард Гермионы ни к чему. Господи, если на это наложить её реакцию на Менор, как она вообще могла существовать последние годы? Как могла хладнокровно общаться с чистокровными, особенно бывшими пожирателями, которые теперь толпой ходили по пятам за «лучшим министром магии всех времён и магических народов», и которых она сама когда-то отмазала от Азкабана.


– Черт! – Драко непроизвольно дёрнул рукой, вновь почувствовав острое жжение на пальце, там, где было надето обручальное кольцо. Как, в принципе, случилось каждый раз, когда он думал о Грейнджер. Древняя Магия супружеских уз наказывала за реакцию, которую однозначно воспринимала, как супружескую неверность. И как всегда, ему было всё равно. Драко казалось, что он наслаждается этим наказанием. Единственным, что его связывает с Гермионой Грейнджер.


========== Глава 9 ==========


На следующее утро Гермиона проснулась поздно и, прикрыв глаза, вновь откинулась назад на подушках. Вставать совсем не хотелось, только очень сильно требовался крепкий кофе, который, впрочем, через несколько мгновений появился на подносе в руках улыбающейся Тинки. Маленький домашний эльф, обычно выполнявшая обязанности няни Александра, почтительно поклонилась:

– Тинки подумала, что госпожа Гермиона захочет немножко полежать в постели. Тинки решила принести госпоже Гермионе её любимый черный кофе и йогурт с фруктами.


Про себя улыбнувшись, насколько речь маленького эльфа изменилась с тех пор, как она появилась в её доме и зачастую стала слушать истории, которые Гермиона читала своему сыну, а также присутствовала на его уроках, было поистине замечательно. Что ещё раз подчеркивало правоту госпожи министра по поводу эльфов, как очень разумных и обучаемых существ, но теперь мисс Грейнджер действовала в отношении домашних эльфов, практически тысячелетие содержавшихся в рабстве волшебниками, совершенно по-другому.


Гермиона сконцентрировалась на реформах, которые поощряли образование маленьких существ, хотя бы в детстве, вместо того, чтобы отстаивать отмену их вполне добровольного для многих из старших эльфов рабства. В конце концов, мисс Грейнджер не зря считалась самым лучшим министром: уже не первый раз она просто планировала использовать уроки не магического мира в мире волшебников. Она непременно отменит рабство, но лишь тогда, когда эльфы будут готовы к подобному шагу. Придут к нему в чем-то сами, а пока, её основной политикой по отношению к волшебному народу стали законодательства об отмене жестокости к эльфам и введению обязательного образования. Волшебники, совершенно не знавшие историю не магического мира с этой стороны, не заметили подвох, и Гермиона с улыбкой наблюдала за неизбежной бурей пробуждения сознания маленьких слуг.


Её собственные эльфы, Тинки и Кричер, появились в её доме после рождения Александра и тут же попросили её составить волшебный контракт, но в принципе, были свободны. Именно это и написала в связывающем их магическом документе принципиальная госпожа Гермиона. Кричер долго возмущался, что он порядочный эльф, преданный роду Блэк, и хочет продолжать служить Александру, а Тинки, которую когда-то после скандала в семье бывшего министра магии Крауча, сына которого по приказу своей хозяйки многие годы она скрывала, не брали ни в одну семью, тоже настаивала на традиционных контрактах.


Гермиона, однако, была непреклонна. Если оба домашних эльфа желали оставаться в её доме, они должны были делать это, как вольные, одеваться в подобающие вещи, даже если и создавая их сами во избежании противоречий с вековыми традициями. А ещё, госпожа Гермиона оставляла за собой право дарить маленьким слугам подарки.


После довольно продолжительных и горячих переговоров, в результате которых Гермиона несколько раз отчётливо подчеркнула, что вполне может справиться и без прислуги, а вот оба эльфа были очень сильно заинтересованы оставаться в её доме, Кричер – потому что хотел служить Александру, а Тинки – потому что только Гермиона в конечном счёте видела её поступок, как свидетельство бесконечной верности выращенному ею ребёнку и его матери, сдались и согласились на условия.


– Благодарю тебя, Тинки. Ты, как всегда, просто неоценима, – улыбнулась маленькому эльфу Гермиона, и та расплылась в счастливой улыбке.

– Ваши утренние газеты, госпожа Гермиона, – в комнате появился ухмыляющийся Кричер, протягивая девушке стопку газет, на обложке каждой из которых наблюдательная мадам министр уже успела заметить свою колдографию.

– А утро так хорошо начиналось, – Гермиона вздохнула, демонстративно отбросив газеты на край постели и принявшись за свой завтрак.


– Госпожа, к вам пожаловали господин Гарри Поттер и миссис Поттер, – меж тем доложил старый эльф, не преминув поморщиться. Он по-прежнему недолюбливал Гарри, которому когда-то достался в наследство, и который его откровенно прогнал.

– Это утро становится всё лучше и лучше, – тяжело вздохнула Гермиона, быстро закончив свой йогурт и вставая с постели. – Тинки, подай, пожалуйста, кофе и завтрак для Поттеров в гостиной, я сейчас спущусь.

Набросив шелковый халат, девушка направилась в ванную комнату приводить себя в порядок, конечно же успев заметить, что старый эльф прекрасно распознал её сарказм и теперь самодовольно ухмылялся.


В гостиную мадам министр спустилась спустя несколько минут и тут же приняла из рук Тинки свой кофе. Начальник Аврората и его супруга уже сидели за столом перед угощением, которое не вогнало бы в краску даже самых привередливых из аристократов. Впрочем, это было неудивительно, учитывая в каких домах обитали оба её помощника до того, как начали прислуживать мисс Грейнджер.


– Гарри, Джинни, не буду спрашивать, чем обязана такому раннему визиту, это и так очевидно, – Гермиона вздохнула, усаживаясь за стол.

– И тебе доброго утра, Гермиона, вчера как-то не получилось пообщаться, а сегодня назрело много вопросов, – Гарри смотрел на неё вполне холодно. По его воспалённым глазам было понятно, что зрели вопросы всю ночь. – Нет, я подозревал, что твой разрыв с Роном не был на пустом месте, хотя даже не мог представить себе, насколько.

– Ты, ты, ты… – казалось, впервые в жизни Джинни Поттер, в девичестве Уизли, была без слов.


– Ну, ладно, я все понимаю, - перебил супругу Гарри. - Хотя, ни черта я не понимаю, но проехали: факты на лицо, у тебя сын от Малфоя, потому что с какой стати иначе Александр просто копия Скорпа, но почему ты всегда скрывала это от нас? Я всегда считал тебя практически сестрой, ты могла бы поделиться, даже если сделала ошибку, даже если что-то произошло. Я бы понял, помог, принял, в конце концов. Ты же просто уехала и исчезла, как отрезала.


– Я не сделала ошибки и не оступилась, Гарри, – холодно прервала его мадам министр своим самым официальным голосом. – И мне не нужно ничьё прощение. Мы с Роном просто решили не афишировать причины.

- Вы с Роном? - бровь Гарри поползла вверх. - Ты серьезно?!

– И мой брат тоже молчал всё это время? Знал и молчал? – Джинни явно искала виноватых.


– Честно скажу, понятия не имею, почему Рональд ничего не сказал. Быть может, думал, что я избавлюсь от плода. А вот чей это ребёнок, мы на тот момент понятия не имели. Единственное, что было ясно, его отец был под оборотным зельем… - Гермиона с мгновение помолчала, и её глаза стали задумчивыми, словно она теперь смотрела в прошлое. - Когда я узнала, что ожидаю ребёнка, то была на седьмом небе от счастья. У меня ведь больше никого на свете не было, кроме вас, плюс, я лишилась родителей, а теперь в моей жизни должен был появиться кто-то родной. Конечно, мы с Роном не планировали иметь ребёнка так быстро, но я решила, что это не имеет значения и так тому и быть. Я светилась от счастья, Гарри! Мне следовало бы заподозрить, что что-то не так, когда Рон не проявил особого восторга. Наоборот, он казался шокирован подобным стечением событий. А потом в нашей квартире появился Артур Уизли, и все стало только хуже. Именно тогда я обнаружила о существовании ещё одного старинного обычая в мире магии. Ты ведь, наверное, тоже не знал, Гарри, но на всех сыновей чистокровных родов накладывается заклинание стерильности. Накладывают его, когда мальчик начинает входить в силу, и снимают перед брачной ночью. Таким образом, чистокровные рода предотвращают незаконнорожденных детей. А после брака иногда надеваются кольца супружеской верности, во всяком случае, в самых старинных родах. Они предотвращают измену супругов. Именно тогда я узнала, что на всех супер-активных и шустрых наследниках Уизли было это заклятие, и Рональд просто физически не мог быть отцом моего ребёнка. О, поверь мне, Артур тут же проверил – заклинание не дало сбой. Короче говоря, меня тут же обвинили в неверности, Рональд – очень даже многословно. Конечно, я дала магическую клятву, что измены не было, во всяком случае, насколько я знаю. Оставались лишь те ситуации, о которых я могла не знать или не помнить. Ввиду моей принадлежности к отделу тайн, покопаться в моей голове никто, кроме моих сотрудников, не мог, но и они не обнаружили никаких следов стёртой или изменённой памяти. Оставалось только оборотное зелье, но тут мы уже просто не могли знать на тот момент. Конечно, когда Александр родился, я применила заклинание образного взросления и очень скоро точно знала, кто его отец. В принципе, все остальные кусочки мозаики очень быстро легли на свои места: Александр был зачат менее, чем за сутки до женитьбы Малфоя, а значит, Люциус просто снял заклинание немного рано. Единственное, чего я до сих пор не знаю, это было ли оно сделано нарочно, или нет. Люциусу это было бы ни к чему, конечно же… – Гермиона устало махнула рукой.


– Джинни, почему я не знаю об этих заклинаниях? Известны ли они тебе? – Гарри обернулся к своей супруге, которая немного смутилась.

– Ну, я собиралась попросить отца, – Миссис Поттер заметно покраснела.

– Джинни Уизли, – Гермиона рассмеялась. – Ты же наследница древнего рода, дочь священных 28, ты же должна знать, что это заклинание накладывается не дедушкой по линии матери, а патриархом рода, в вашем случае - Поттеров, а это Гарри. Так что, друг мой, как говорится, твой выбор. Но если ты хочешь связать Джеймса и Альбуса, а если говорить о твоём старшем, я бы это точно сделала, то текст заклинания можешь спросить у своего свёкра. Если не хочешь спрашивать, я его тоже знаю. Вообще, дорогой мой, мы с тобой ни черта не знали об этом мире, и чем больше я здесь живу, тем больше это понимаю. Я потратила последние годы на то, чтобы изучать его традиции и обычаи, и скажу тебе честно, именно поэтому изменила школьную программу. Пока мы с тобой дружно носились за Волан-де-Мортом, пропустили много интересного.


– А на Александра ты заклинание уже наложила?

– Повторяю, это может сделать только патриарх рода или отец. В принципе, мне это не настолько важно, я не собиралась. Хотя Кричер мне об этом напоминает каждую неделю.

– Поэтому этот старый вредный хрыч у тебя в доме? – Гарри хмыкнул.


– Ваши чувства друг к другу взаимны, мой друг, – качнула головой Гермиона. – Но да, так оно и есть. Как только Александр родился, Кричер появился у меня на пороге. Плюс, Тинки, которую он притащил с собой, типа он уже не молод и не может сам поспеть за ребёнком, и за что я ему, кстати, очень благодарна. Сказал, что обязан служить роду Блэк, а Люциус его на пушечный выстрел к своей семье, естественно, не подпускает. Может, «мисс Белла и мисс Цисси» его и обманули, но для чистокровных то, как он предал своего хозяина, то есть тебя, Гарри, непростительно. В любом случае, к тому моменту я уже достаточно изучила волшебный мир, чтобы немного поменять свое отношение. Тинки была бы лучшей няней для моего сына, а Кричер, если закрыть глаза на некоторые вещи в прошлом, никогда бы не предал наследника рода Блэк. Что он и доказал на деле в прошлом. Мы заключили контракт, в принципе, они вольные, но добровольно служат в этом доме. Проблем никогда не было.


– Но почему ты ничего не сказала мне? Почему ты просто исчезла? – Гарри Поттер откровенно не понимал.

– Потому что ей было стыдно, неловко, и она боялась, что мы отреагируем так же, как и Рональд, – хладнокровно объяснила уже успевшая взять себя с руки Джинни.


– Да, так оно всё и есть, – Гермиона вздохнула. – Вы бы и сейчас ничего не узнали, если бы я только могла предвидеть, что Малфои не отправят Скорпиуса в Дурмстранг. Я до последнего момента собиралась отправить Александра в Америку, это было бы настолько проще, но Минерва меня убедила, что Хогвартс лучше. Да и как бы это выглядело, если бы мой сын учился не в Англии? Кстати, я до сих пор не понимаю, что там произошло, и почему младший Малфой в Хогвартсе.


– В общем, дело вот в чем, – Джинни тяжело вздохнула. – Оказывается, над семьей Гринграсс висит какое-то старинное проклятие крови. Оно могло активироваться после того, как Астория забеременеет, а могло и не активироваться. Дафна, например, чиста. Детали я не знаю, но Астория подозревала, что всё может быть так, и всё равно избрала подарить Малфою наследника. Проклятие входит в свои последние стадии, кстати, я слышала, что ей на самом деле осталось недолго.

– Но это ведь ужасно! – глаза Гермионы широко распахнулись. – Неужели, ей нельзя ничем помочь?

– Гермиона, ты же сама изучала эти проклятия. Думаю, что Малфои сделали всё, что могли, - Гарри несколько равнодушно пожал плечами. Проблемы чистокровных его волновали мало, что напоминало отношение Перси к вопросу о сквибах. А в отношении кровных проклятий многие в волшебном мире вообще придерживались мнения: «однозначно, сами нарвались где-то на дороге веков».


– У Астории маленький сын, она сама ещё слишком юная, я попробую узнать, быть может, можно сварить какое-то зелье?

– Только ты, дорогая, сразу же могла переключиться на проблемы Астории, – Гарри покачал головой, восхищенно улыбаясь и глядя на подругу. – Ты теперь увлекаешься зельями тоже?

– Много лет назад я пригласила к себе портрет Снейпа. Он согласился. Поэтому, да, один из величайших экспертов совершенно не против мне помогать и постоянно находится в моем распоряжении.

– Неожиданно, – удивление Гарри возросло в несколько раз. – И Снейп согласился?


– Да, – девушка пожала плечами. – Плюс, мне нужно было сильное мужское влияние для Александра и помощь. У меня тут вообще необычная компания воспитателей: Снейп, Кричер, Тинки, плюс, бывший директор Хогвартса Ниджеллиус Блэк. И кстати, все четверо обучали традициям не одного только Александра, они все помогали и мне.

– Гермиона Грейнджер, ты не перестаешь меня удивлять, – покачал головой Гарри.

– Не тебя одного, дорогой, не тебя одного, – пробормотала Джинни.


– Кстати, мне кажется, или этот дом стал в разы больше? – Гарри, наконец, озвучил давно мучивший его вопрос.

– Заметил? – Гермиона рассмеялась. – Не зря ты у меня глава Аврората. Да, на части дома лежало заклинание незримости. На той части, где был Александр. Вообще-то, часть дома принадлежала маггловскому Лондону, так было проще для Александра. Он мог общаться с детьми. Теперь это стало не актуально.


– Гермиона, я надеюсь, что хоть теперь ты знаешь, что если бы сказала мне всё это раньше, я бы понял. И пусть сейчас это уже не настолько актуально, как ты только что выразилась, но все равно, ты всегда можешь поговорить со мной. А что-то мне подсказывает, что в очень скором времени причин будет много.


========== Глава 10 ==========


Риту Скитер мадам Грейнджер заметила не сразу. Устроившись за столиком кафетерии министерства магии, Гермиона просматривала очередную папку бумаг, когда лёгкое покашливание привлекло её внимание. Подняв голову, Гермиона встретилась взглядом с все ещё вполне эффектной блондинкой.


– Мадам министр, очень надеюсь, что я вам не помешаю, – подчёркнутые ярко-красной помадой, губы Риты дрогнули в приветливой улыбке.

- Мисс Скитер, – слегка склонив голову набок, Гермиона кивнула. – Чем могу вам помочь в это сомнительно замечательное утро?

– На самом деле, Мадам министр, вопрос в том, чем могу вам помочь я. Позволите присесть?


– Рита, давайте без ваших игр. Что вы хотите? – Гермиона поморщилась, и не пытаясь скрыть свои чувства. Даже по прошествии стольких лет, раздражение назойливой журналисткой, когда-то слишком яро схватившейся за очередную сенсацию, которой Рита на четвёртом курсе посчитала саму Гермиону и чемпиона Хогвартса в турнире трёх волшебников, Гарри Поттера, никуда не делось. Мисс Грейнджер по-прежнему относилась к самой скандальной и слишком прыткой журналистке волшебного мира весьма настороженно.


– Мисс Грейнджер, давайте уже зароем топор войны? – Рита Скитер вздохнула, опускаясь на стул напротив и устраиваясь поудобнее. – Да, я когда-то допустила ошибку, вмешавшись в вашу жизнь, и то, что называется, вынесла личное на всеобщее обозрение. Да, быть может, я погналась за сенсацией и сделала слишком быстро выводы и более того, неправильные. Но поймите меня наконец, я слизеринка! Для нас, слава и успех – основная цель в жизни. При этом, цена не важна, моя дорогая. В принципе, любая другая на вашем месте, будь она с факультета змей, только порадовалась бы такому общественному вниманию. Поверьте, с тех пор я выучила свой урок, вы – человек, держащий личное вдали от публичного ока. Больше я подобной ошибки не совершу, в чем вы, моя дорогая мисс совершенство, можете убедиться, открыв сегодняшние газеты. Никто в волшебном мире не написал сенсационные статьи со спекуляциями, что ваш сын – явно незаконнорожденный от кого-то из чистокровных. Притом, небольшое стечение обстоятельств не оставило никакого сомнения, из какого древнего рода этот несомненно талантливый и перспективный молодой человек. Наоборот, мы все представили факт его распределения на Слизерин, как ещё одно подтверждение, что благодаря вам, моя дорогая министр магии, старинная межфакультетская вражда наконец успокоится. Ведь, в конце концов, распределение и Альбуса, и Александра – это просто глоток свежего воздуха.


– А, я поняла, - Гермиона прищурилась и насмешливо кивнула. - Вы ожидаете от меня благодарности за своё подобающее поведение и сдержанность? За то, что не поддались соблазну превратить всё в сенсацию? Вы ведь были свидетелем и ещё одного небольшого инцидента вчера.

– И снова, вы сразу приходите к неправильному заключению относительно меня, мадам министр. Зачем нам скандалы в отношении вас? - мисс Скитер пожала плечами. - Вы – лучшее, что Министерство Магии Англии видело за, поверьте мне, очень долгие годы. Зачем мне подрывать вашу репутацию? Смысл? – Рита покачала головой и достала из сумочки небольшую карточку. – Вот, возьмите.


– Что это? – Гермиона не двинулась с места, подозрительно глядя на небольшой кусочек изящного пергамента, обрамлённый золотистой каймой.

– Это карточка одного из Колдомедиков, о котором не принято много говорить в волшебном мире, - спокойно проговорила Скитер. - Я знаю, что практически для всех магглорождённых, подверженных преследованиям и пыткам во время войны, события не прошли без последствий. Вы никогда не потрудились полюбопытствовать, почему?


Гермиона покачала головой. Действительно, она никогда не задавалась вопросом, почему всё было именно так. Прочитав огромное количество литературы в мире магглов, она пришла к выводу, что они все просто были подвержены синдрому послетравматического стресса. Ведь в конце концов, даже в мире не волшебном не все пострадавшие проявляют его симптомы после трагических событий. Наверное, она действительно в душе поверила, что это какой-то недостаток магглорождённых волшебников.


– Вы просто пришли к выводу, что это какой-то порок статуса крови, – словно прочитав её мысли, Рита усмехнулась. – На самом деле, моя дорогая, это отнюдь не так. Я бы даже сказала, что это – не ваш недостаток, а наш, чистокровных и рождённых в волшебном мире. Нам с детства прививают определённую иерархию, покорность судьбе, в каком-то смысле, мы относимся к подобным событием и даже пыткам, как домашние эльфы к наказанию. Словно это само собой разумеющееся. А вот вы, магглорождённые, привыкшие к равноправию и идеям, что главное не статус, не права, принадлежащие по рождению, а личные способности, противитесь на самом глубоком уровне. Профессор Лита Амит, одна из немногих в нашем мире, давно это заметила. И в отличие от маггловских психологов, которым ничего невозможно рассказать, с ней можно говорить начистоту. Обратитесь к ней, мадам министр, из того, что я вчера видела, я могу смело заключить, что ваше состояние с годами не стало лучше. Наверное, именно из-за вашей внутренней силы, способности менять события в свою пользу, уверенности в своих талантах и нежелания подчиняться судьбе и стереотипам.


Рита поднялась с места, готовая уйти, когда мягкий голос министра магии её остановил.

– Спасибо вам, мисс Скитер. И за это небольшое объяснение тоже. Я действительно всегда видела свою проблему, как недостаток и слабость, и никогда даже не думала взглянуть на ситуацию с подобной стороны. Наверное, потому что на моих глазах Беллатрикс убила очень много людей, а я, считавшаяся тоже сильной волшебницей, не могла ей противостоять.


– Гермиона, девочка моя, тебе было всего семнадцать! - воскликнула Рита, всплеснув руками. - Силы волшебников вырастают с возрастом, плюс, в запасе Беллатрикс Лестрейндж были не только заклинания, выученные в Хогвартсе, но и огромный арсенал темной магии. Дорогая моя девочка, встреться вы с ней теперь, ты бы размазала мадам Лестрейндж по стенке. Поверь мне, волшебнице намного старше тебя, ни у кого давно уже нет в этом ни малейших сомнений.


– Спасибо, – Гермиона поднялась с места, протягивая журналистке руку, которую та с готовностью пожала. – Сочту за честь, если смогу считать вас среди своих друзей, Рита.

– Буду счастлива, если это так, – мисс Скитер на мгновение замерла, а потом порывисто обняла младшую женщину. - Ты не представляешь себе, моя девочка, моя мисс совершенство, как я горжусь тобой! Как все мы, женщины этого консервативного мира, независимо от нашего статуса крови, гордимся тобой! Уж поверь мне, я не допущу ни одного компромата на тебя ни в одном печатном издании Англии. Сама лично горло кому угодно перегрызу, но ничего компрометирующего не просочится в печать.


И с этими словами, резко отстранившись от ошеломлённой подобными речами Гермионы Грейнджер, Рита Скитер поспешила прочь. А Гермиона задумалась. Впервые, она смотрела на ситуацию с подобного угла. Впервые, всё становилось логично. Гермиона не могла простить себе бессилия, с детства привыкшая контролировать свою судьбу, бороться с несправедливостью, противостоять ей. Наконец становилось понятно, почему война не оставила такого отпечатка на Гарри. Выращенный Дурслями в чулане под лестницей, он принимал несправедливости судьбы, как должное. Неужели, Альбус Дамблдор, когда-то отправляя маленького Поттера жить к ненавидящим и обижающим его родственникам, предусмотрел и это?


========== Глава 11 ==========


Люциус Малфой, закинув ногу на ногу, сидел за утренним кофе, просматривая только что доставленную из Хогвартса корреспонденцию. Закончив чтение, он отложил пергамент в сторону и усмехнулся, поднося чашку к губам:

– Ну, что ж. Никаких сюрпризов. Самым лучшим учеником курса обещает стать Александр-так-называемый-Грейнджер. Наконец, мы можем гордиться. Скорпиус тоже делает отличные успехи.


– Очень счастлива, что сын Гермионы тебя не разочаровал, как и сама Мадам Министр, – Нарцисса усмехнулась, в который раз отмечая одержимость Люциуса магглорождённой волшебницей. Отношение супруга к блистательной волшебнице напоминало ей… увлечение экзотической игрушкой.

– А ты, дорогая, разве не гордишься нашими внуками? – Лорд Малфой насмешливо приподнял бровь, созерцая супругу.

– С каких это пор Малфои гордятся отпрысками-бастардами, да ещё и полукровками?– Нарцисса вновь испытала дикое раздражение.


Женщина даже не могла бы, наверное, объяснить, почему в принципе изменения к лучшему, проявляемые мужем, например, его внезапно появившаяся на месте одержимости чистотой крови, толерантность, так её раздражали. Быть может, потому что в прошлом она лично столько потеряла благодаря практически фанатичности собственных родителей, мужа, не говоря уже о Беллатрикс. Нарцисса была вынуждена разорвать отношения с собственной любимой сестрой, ей никогда не пришлось узнать свою племянницу, названную милой Андромедой в честь семейных традиций. Нимфадору убила сумасшедшая Белла.


Теперь, у Нарциссы где-то рос внучатый племянник, и всё, что она о нём знала – Тедди был метаморф. Она никогда в жизни его не видела, хотя очень много раз имела возможность: но послушная воле супруга, Нарцисса не восстанавливала связи с семьей Андромеды. И вот теперь, после всего, через что ей пришлось пройти, после стольких лет отчуждения с Роми и так же Сириусом, она должна умиляться на успехи незаконнорожденного Малфоя? Тоже, между прочим, сына магглорождённой! Да и вообще, по всем законам чистокровных, Люциус должен был бы сейчас выжигать имя собственного сына с семейного гобелена, а не похваляться умом Александра.


– Нарцисса, я прекрасно понимаю, почему ты злишься. Но быть может, нам следовало бы пересмотреть свои взгляды? – глаза Люциуса излучали мягкий свет, который порой свидетельствовали только члены его семьи, самые близкие, да и то нечасто.

– И почему же?

– Потому, что в прошлом ты должна была отречься от очень многих, кого любила. И не думай, что я не в курсе: Андромеда всегда была тебе ближе, чем Беллатрикс.


– Я даже не подошла к ней, – Леди Малфой неотрывно смотрела в окно ничего не видящим взглядом. – Очень хотела, но не подошла. Хотела спросить, кто из всех этих Гриффиндорцев Тедди Люпин, между прочим, наследник Блэк, но не спросила. Потому что предана тебе, потому что ты так приказал когда-то. Ты, мой отец, мать – вы все приказали вычеркнуть их из жизни, и я это сделала. Нет, не пойми меня превратно: я далеко не жажду лицезреть, как ты выжигаешь имя Драко со своего Мерлинова семейного древа. Мне хватило радости видеть это шоу, когда отец выжигал имя Андромеды. Как и когда сумасшедшая Вальбурга сделала то же самое с Сириусом. Просто, как-то неожиданно. Ты вдруг таешь от достижений и самого факта существования внука-полукровки, после всех этих лет поклонения Тёмному Лорду.


– Ну, что я могу тебе сказать? Ты абсолютно права. Мои взгляды действительно изменились. Знаешь, а я ведь с самого первого момента, когда Драко вернулся из Хогвартса на Рождественские каникулы и принялся рассказывать об очередном достижении его гениальной магглорождённой, понял, что эта Ведьма перевернет наш мир. Особенно, когда из всех рассказов выходило, что кроме атлетизма и таланта вляпываться в неприятности, знаменитый спаситель волшебного мира Гарри Поттер ничем не блещет. Значит, предсказанный конец Тёмного Лорда должна была приблизить именно она, ведь нельзя же переть против не только самого могущественного, но и талантливого, умного, практически гениального волшебника, вооружившись одной только удачей и сомнительным предсказанием. Кто-то должен предоставить свои мозги, и это явно не был не способный похвастаться ничем, кроме своей чистокровности, Рон Уизли. Гермиона Грейнджер должна была стать их «головой». Мозговым центром, просто силой, а ведь очень скоро стало понятно, что ведьма могущественная. А потом я её увидел, и знаешь, что я первым делом подумал? Особенно, когда заметил, как на неё смотрит мой собственный сын? – Нарцисса отрицательно покачала головой, наверное, впервые являясь свидетелем этих откровений Люциуса. – Я подумал, что ради этой грязнокровки мой сын вполне может стать предателем крови. А ещё, что, Мерлин меня подери и Салазар помоги, но это именно «материал для леди Малфой». Мы испокон веков выбирали именно таких: умных, сильных, могущественных, красивых. А ещё, что мой сын успел попасть в плен её чар, даже если ещё и слишком юн, чтобы это понять, даже если и будет сражаться с самим собой, убеждая себя, что вызванные чувства – лишь неприязнь, ненависть и презрение.


– И ты сделал все возможное, чтобы Драко стал одержим идеями чистоты крови, мерлиновым пожирателем, как вся моя и твоя семейка, за исключением Андромеды и Сириуса.

– Ну, ненормальная одержимость была даже в Андромеде и Сириусе, я бы сказал, – Люциус хмыкнул. – Просто, они избрали быть одержимыми противоположными идеями. Но факт остается фактом, что прошло четверть века, и мои взгляды изменились. И винить в этом мне приходится эту самую ведьму-грязнокровку, которая, как я изначально предчувствовал, перевернула наш мир.

– Зато как изящно! – уже не удержавшись, Нарцисса покачала головой.– Ведь её идеи круговорота магии – это тот самый ход конем и лазейка, которая и позволила всем вам наконец избавиться от своей навязчивой идеи чистоты крови.


Застыв в дверях, Драко Малфой, открыв рот, внимал пламенной речи отца и выводу матери. В принципе, ничего нового, о чем он бы уже давно не подозревал, мужчина не узнал, но услышать из уст родителей – честно говоря, было неожиданно.


Однако, похоже, сюрпризы на этот день были ещё не окончены. Едва наследник Люциуса и следующий лорд Малфой успел зайти в комнату и поздороваться с родителями, как с громким хлопком по центру гостиной материализовалась Ника, личный эльф Нарциссы, привезённая ею из родительского дома. Растеряно хлопая огромными глазами и прижав уши, маленькое существо несколько раз беззвучно открыло рот, когда Люциус насмешливо процедил:


– Ну что, так и будем здесь стоять, как маггловская фотография, или ты хочешь что-то нам сообщить?

– Ника очень извиняется, хозяин Люциус, но Ника должна сообщить, что там… – Ника умолкла, вновь растеряно переводя взгляд с лорда на леди Малфой. – К вам с визитом мисс Андромеда.

- Ты имеешь ввиду Андромеду Тонкс? - Люциус приподнял бровь в изумлении.

– Да, господин Люциус, там Мисси Андромеда, – Ника беспомощно смотрела на Нарциссу, а её хозяйка смертельно побледнела.

– Ну, что ж, проси, проси! Буду очень рад встретиться с ещё одной сестрой моей супруги, – Люциус поднялся с места, небрежно облокотившись на спинку кресла.


Андромеда, в девичестве Блэк, пружинистой походкой, так свойственной всем представителям её семейства, зашла в комнату через несколько мгновений. Ласково улыбнувшись Никки, которую она помнила ещё с детства, миссис Тонкс перевела взгляд на хозяина менора. И вновь лорд Малфой не мог не заметить удивительное сходство между отвергнутой сестрой супруги и знаменитой Беллатрикс, которую ему посчастливилось знать очень близко.

– Мадам Тонкс, какая неожиданная встреча! Чем обязан видеть Вас в своём доме?


– Серьезно, ЛОРД Малфой? – глаза Андромеды прищурились, голова слегка склонилась набок, а в глазах сверкнул гнев. Люциус поежился: сейчас, Андромеда казалась копией Беллатрикс. – Люциус, ты будешь вести себя со мной, как с предательницей крови и откажешь принимать в твоём доме лишь потому, что я вышла замуж за магглорождённого? И это при том, что наша старшая сестра, собственноручно убившая свою племянницу, мою дочь, а так же последнего в роду Блэков, принималась в Малфой-меноре?


– Мне кажется, Люциус совсем не это имел ввиду, – Нарцисса поспешно поднялась, подходя к своей сестре. – Более того, вы, кажется, не были официально представлены друг другу.

– Цисси, ты смеешься? Или забыла, что Люциус и я прекрасно знаем друг друга по Хогвартсу? В конце концов, на одном факультете учились.


Меж тем, Драко откашлялся, вставая с дивана, на котором сидел все это время, и подойдя к тётке, которую никогда не знал:

– Андромеда, – Драко протянул ладонь, в которую бывшая мисс Блэк машинально вложила свои пальцы. – Во всяком случае, позвольте мне официально представиться. Драко Малфой. – Мужчина галантно поднёс ладонь женщины к своим губам, почтительно поцеловав.

– Очень приятно, Драко. Рада наконец встретиться. Должна сказать, что моя просьба относится прежде всего к вам тоже.


– Тогда, почему бы нам не присесть, Ника подаст чай или кофе, а мы пока обсудим цель вашего визита. Впрочем, прежде, чем мы приступим к делу, я хотел бы лично принести свои соболезнования по поводу кузины, которую мне так и не удалось узнать, и о чем я безмерно сожалею. Думаю, отец тоже присоединится ко мне.

– Безусловно, – Люциус кивнул и жестом указал Андромеде на кресло. – Ещё раз прошу прощения, я совершенно не хотел казаться непочтительным. Драко прав, нам давно пора менять некоторые давно изжившие себя обычаи.


Андромеда кивнула, усаживаясь на диван и нервно поправляя несуществующие складки платья. Переглянувшись, оба мужчины-Малфоя опустились на стулья напротив, а Нарцисса избрала сесть рядом с сестрой. Через мгновение, сияющая от счастья, что она вновь видит обеих своих юных хозяек в одной комнате, Ника разлила чай по чашкам, добавив Андромеде ровно три ложки сахара и сливки, как она с детства любила, также разместив на столике угощения, среди которых Нарцисса с улыбкой заметила все излюбленные сладости своей сестры. Исполнив свои обязанности, маленький эльф растеряно оглянулась по сторонам, явно пытаясь найти повод остаться в комнате и ещё немножко побыть рядом с «мисси Ромми».


– Ника, ты можешь остаться с нами, быть может, Андромеде понадобится ещё что-нибудь, – Нарцисса вздохнула, прекрасно понимая свою старую служанку.

– Благодарю тебя, Ника, мой чай приготовлен просто идеально. И спасибо за эклеры, – Андромеда кивнула, улыбнувшись эльфу, и та вновь расцвела от счастья.


– Вы ведь уже не первый год преподаете в Хогвартсе? – не дожидаясь, пока отец проявит нетерпение или скажет что-то резкое, поинтересовался Драко, решив начать разговор.

– Да, уже второй год. Когда Гермиона решила добавить в школьную программу, «Традиции и манеры», она попросила меня помочь. Тедди как раз начинал Хогвартс, и я с огромным удовольствием согласилась. За одно решила, что смогу продолжать приглядывать за ним, пока они на пару с Джеймсом Поттером не разнесли старинный замок на кирпичики.

– Да, было бы обидно, – хмыкнула Нарцисса. – Если бы Хогвартс, выдержавший Великую Битву, пал жертвой проказ наследников родов Поттер и Блэк.


– На самом деле, это как раз то, о чем я хотела поговорить. Особенно, с тобой, Люциус, и, наверное, Драко.

– Андромеда, ты хотела обсудить со мной шалости Тедди? – Лорд Малфой насмешливо приподнял бровь.

– Нет, я хотела обсудить возможность возрождения рода Блэк и его потенциального наследника.

– Я слушаю, – Люциус забросил ногу на ногу и откинулся на спинку стула.


– Как тебе известно, в нашем роду не осталось прямого наследника по мужской линии. Единственными, кто потенциально мог продолжать род, является Драко и его сыновья. Скорпиус – Малфой, и до недавнего времени, я знала, что моя единственная надежда, это возможность, что у него будет больше, чем один наследник. Тогда, я могла бы предложить провести ритуал возрождения рода, младший из его сыновей взял бы имя Блэк, и наш род бы не угас. Но сейчас обстоятельства изменились, и мы потенциально можем это сделать намного раньше.


– Подождите, - прервал её Драко. - Я немного запутался. Почему вы не хотите, Андромеда, чтобы наследником рода стал Тедди Люпин? В принципе, он по крови больше Блэк, чем любой потенциальный ребёнок Скорпиуса.

- Тедди не может претендовать наследовать Блэкам, – Андромеда говорила спокойно, но её голос слегка дрожал. – Моё имя было выжжено с фамильного гобелена, линия оборвана. Ни один из моих наследников не может претендовать на фамилию Блэк. Если бы Сириус остался жив, поскольку он – мужчина и официально последний в роду, можно было бы провести обряд и оспорить решение Вальбурги, но Тедди не может наследовать.

– На сегодняшний момент, Драко, только ты и твои сыновья имеют возможность предъявить права на имя Блэк, - пояснил Люциус, взглянув в глаза сына, и вновь обернулся к Андромеде. - Ты имеешь ввиду, что обряд можно провести с Александром.


- То есть, - Драко прищурился. - Меня даже из вежливости не спрашивают, если он мой сын…

- А что, разве нет? - Люциус одарил его насмешливым взглядом. - Мадам Министр, похоже, не сомневается.

Драко промолчал.

- Я проверила несколькими заклинаниями. Сомнений быть не может. Он Блэк, - пожала плечами Андромеда.

- Итак,обряд и Александр, - лорд Малфой вновь взглянул в глаза сестры жены.


– Да, – женщина, так похожая на Беллатрикс, спокойно выдержала его взгляд. – Конечно, если ты вдруг не решишь выжечь Драко с фамильного гобелена.

Она насмешливо приподняла бровь, а предмет их обсуждения тяжело вздохнул: что ж, Андромеда права. И почему ему так поразительно везёт на тётушек?!

– Нет, я не решу, – лорд Малфой усмехнулся и, поднявшись с места, прошел к бару. Разлив виски по стаканам, он собственноручно протянул напиток своему сыну, супруге и Андромеде. - Это вполне логично.


– А Вы не хотите сначала всё-таки обсудить вопрос с матерью предполагаемого наследника? - холодно поинтересовался Драко.

– Я очень сильно подозреваю, что Гермиона прекрасно знает. В конце концов, не зря же не только Кричер, но даже наш почтенный предок, Наджиллиус, последние одиннадцать лет не вылазит из её дома. А я-то всё думала, чего бы это нашему снобу-праотцу, бывшему директору Хогвартса, так рьяно помогать ей? Кричера, кстати, я раньше не видела ни разу, когда была у неё в доме. Как и второго эльфа, Тинки. Встретила лишь накануне. Забавно, к слову, но Кричер теперь ведёт себя прилично, а не как длинноухая и более злобная копия нашей любезной тётушки Вальбурги.

- А Вы часто бываете у неё? - тут же спросил Драко. - Вы общаетесь?


Андромеда улыбнулась, переводя задумчивый взгляд с племянника на сестру. Затем, её карие глаза задержались на лице Люциуса, словно женщина пыталась собраться с мыслями и решить, чем делиться с так называемыми родственниками, а о чём умолчать. Похоже, именно в глазах Драко она нашла интересующий её ответ и, кивнув, Андромеда заговорила:


– Впервые я встретила Гермиону ещё во время войны. Тогда, увидев меня в первый раз, она тут же наставила на меня палочку, приняв за Беллатрикс. Потом, конечно, мы общались, они все были очень дружны с моей Нимфадорой, про их отношения с Люпиным вы знаете. Когда после войны мисс Грейнджер начала работать в Отделе Тайн, выяснилось, что ей нужна некоторая моя помощь. Как мы все знаем, менталистику в Хогвартсе не преподают, Северус когда-то пытался учить Гарри, но у них мало что получилось. Поттеры вообще не склонны к ментальным наукам. Гермиона многому выучилась от специалистов в Отделе Тайн, но людей, способных читать и блокировать мысли на нашем уровне, осталось немного. Снейп, Беллатрикс, Тёмный Лорд – они все были очень сильными. На тот момент, в живых оставалось ещё несколько людей, которым они успели передать свои навыки. Драко, например, как я слышала, очень сильный окклюмент. Не знаю, слышали ли Вы, но когда мисс Грейнджер начала работать в Отделе Тайн, она первым делом посетила Хогвартс и пригласила к себе, конечно, через портрет, Северуса Снейпа. При жизни, он к ним порядочно придирался, но проблема, конечно же, была в том, что Гермиона слишком напоминала Лили Эванс, хоть и не внешне. Да и Севу нужно было держать марку. Северус согласился, и очень многому из теории её научил сам. А для практики посоветовал обратиться ко мне. Так получилось, что очень долгое время мы с ней работали, правда, тогда я обнаружила, что если собираюсь общаться с Гермионой, то моё сходство с Беллатрикс становится проблематичным. В принципе, не только Гермиона на это реагировала, я очень быстро поменяла имидж.


– Значит, Ромми, ты учила её ментальным трюкам рода Блэк, – мягко заметила Нарцисса.

– Да, – женщина развела руками и улыбнулась. – Похоже, попросить Драко было невозможно.

– Северус все ещё обитает у неё? – старший Малфой задумчиво потёр переносицу. – Мы с ним до сих пор общаемся, но он ни разу об этом не упомянул. Я так понимаю, что и об Александре он знал?

– Двойной агент, что тут ещё скажешь, – Андромеда покачала головой. – Он был одним из тех, кто, похоже, растил юного Александра. Кстати, острый язык – это у парня от него, а не Гермионы.

– Это качество нашего юного друга я уже отметил, – не без иронии проронил Люциус. – Ну каков шпион, нем, как могила.


–Ну, можешь не расстраиваться слишком сильно, двойные игры он продолжает вести. Похоже, Гермионе он об изменении ваших планов послать Скорпиуса учиться на континент тоже не сообщил. Она ведь не хотела, чтобы парни пересекались. Но Северус посчитал, что братьям пора познакомиться, а магическому миру Англии узнать о существовании её сына. Минерва там тоже не на последнем месте, эта кошка тоже свою линию гнёт, хоть исподтишка, но упустить возможность обучать ещё один юный талант, унаследовавший способности своей матери, её любимицы всех времён и выпусков, просто отказалась.


– Похоже, мисс Грейнджер не удалось избежать манипуляций со стороны «старой гвардии», – озвучил очевидное Люциус Малфой.

– Школа и воспитание Альбуса Дамблдора, – теперь, нескрываемая ирония сквозила в голосе новой преподавательницы традиции волшебного мира. – При всём её уме и быстрой реакции, Гермиона Грейнджер хитростью не обладает, да и всегда инстинктивно стремится доверять людям, видеть в них только лучшее.

– Не самая подходящая черта для политика, – задумчиво проговорил Малфой.


– Что ж, Люциус, тебе и карты в руки. Ты же её слишком очевидно протежируешь, надо бы заполнить и эти пробелы её образования.

– Непременно этим займусь, – Люциус уже явно думал о своём. – Кстати, Андромеда, хочу воспользоваться этим случаем, чтобы официально пригласить тебя в свой дом. Хватит уже пережитков прошлого, пора двигаться вперёд. Думаю, Нарциссе тоже не терпится возобновить отношения, а также поближе узнать внучатого племянника. Из того, что я успел узнать, Тедди со Слизеринцами особенно не общается, и поэтому юное поколение должно будет строить родственные отношения с нуля, и смею предположить, что Малфой-менор – самое подходящее для этого место.


– А так же надеешься, что если пригласишь пол Хогвартса в Малфой-менор, то быть может, мисс Грейнджер позволит Александру принять твое предложение тоже, – констатировала очевидное Нарцисса.

– Не без того, дорогая, не без того, – согласился Люциус, поднося к губам тонкие пальцы супруги.


Меж тем, все это время задумчиво переводившая взгляд со старшего Малфоя на младшего, Андромеда поднялась на ноги:

- Сочту за честь, Люциус. И ты совершенно прав, пора оставить прошлое в прошлом. Нарцисса, быть может, ты составишь мне компанию когда-нибудь на чай или кофе?

– Буду рада, а так же надеюсь, что теперь смогу часто видеть тебя в меноре, – чистосердечно проговорила леди Малфой. – Я очень скучала по своей сестре.

– Надеюсь, ты имеешь ввиду не Беллатрикс, – глаза старшей женщины насмешливо сверкнули, но вместо ответа, Нарцисса просто заключила её в объятия.


========== Глава 12 ==========


В день своего рождения 19 сентября Гермиона проснулась с первыми лучами солнца. Нет, она совсем не ожидала от этого дня ничего особенного, наоборот, он обещал стать одиноким и грустным. Александр был в школе, её друзья все ещё на неё сердились, и никаких особых планов на свой день рождения девушка не строила.


Однако, с самого утра её поздравила Тинки, теперь уже по обычаю принося ей кофе и завтрак в постель. Потом за трапезой к ней присоединились с поздравлениями портреты Северуса Снейпа и Найджелуса Блэка, оба практически уже считавших себя членами семьи. Даже Кричер присоединился, чтобы пожелать молодой госпоже счастливого дня ангела. Позже, утренняя сова доставила поздравления Александра и привязанный к кусочку пергамента небольшой пакетик. С нескрываемым любопытством развернув подарок сына, Гермиона ахнула: мальчик умудрился трансфигурировать для неё несколько нежных фиалок в изящную брошь.


– А Александру на изумление хорошо удается трансфигурация, – восхищенно проговорила гордая мать, оборачиваясь к обоим портретам, чьи обитатели сейчас держали в пальцах изящные, нарисованные чашки с кофе.

– Да, всего лишь с небольшой помощью пары-тройки несложных зелий, – процедил сквозь зубы Северус Снейп. – Но одно я скажу, к трансфигурации у него и правда есть способности, не в пример зельеварению. Тут, впрочем, как и его родители, он особым талантом не отличается.


– Да ладно, профессор, его мать сварила «оборотное» ещё на втором курсе, – насмешливо напомнила Гермиона, хотя была прекрасно осведомлена о мнении своего бывшего преподавателя относительно своих талантов.

– Я же сказал, талант, а не компетентность. Вторым, мисс Грейнджер, Вы вполне можете заслуженно гордиться, а вот первым похвастаться, ну никак.


Гермиона усмехнулась: давно прошли те времена, когда она пасовала под тяжелым взглядом преподавателя зелий, оскорбляясь его острым словом, направленным на неё. Теперь, отношения бывшей ученицы и учителя были вполне дружескими, и в конечном результате, Снейп объяснил ей разницу между тем, чем он восхищался в учениках, а за что просто ставил отличные оценки.


Гермиона, как и многие другие, в принципе, лучшие выпускники Хогвартса, была вполне компетентным зельеваром. Для Северуса Снейпа это означало, что она может приготовить любое, даже самое сложное зелье, строго следуя инструкциям и рецепту. А вот настоящий талант зельевара – это способность не только следовать инструкциям до последней запятой, но и быть способным улучшать сам рецепт. Как было наглядно показано когда-то на примере случайно обнаруженного Гарри Поттером учебника Принца – Полукровки. Истинным талантом и способностью вносить новое в волшебном мире отличались далеко не все даже признанные зельевары, и как ни странно, среди бывших одноклассников Гермионы, по мнению Снейпа этим мог похвастаться лишь один: Блейз Забини.


Итальянец, род которого по слухам включал самих Медичи, хоть и как ветвь-сквибов, имел именно талант. Впрочем, такими же способностями отличался род Принцев, из которого и происходил сам Северус Снейп. Блэки слыли менталистами, а Малфои… Впрочем, они просто всегда выходили сухими из воды и независимо от ситуации, оставались на плаву. «Малфои не тонут» - однажды сухо процедил Снейп, и Ниджиллиус Блэк с ним мгновенно согласился.


Забавно, но последние несколько лет зельеварение в Хогвартсе преподавал именно наследник рода Принцев, Реджинальд. Редж был дальним родственником Снейпа по линии матери, и когда-то даже учился у него. Естественно, распределённый на Слизерин, для Северуса он олицетворял всё, чего сам он был лишен в силу статуса крови, и хотя открыто придираться к юному наследнику Принцев было сложно, Северус никогда не упускал случая уколоть родственника.


По иронии судьбы, когда юный профессор стал преподавать в Хогвартсе по приглашению Минервы МакГонагалл, портрет Снейпа большую часть времени проводил в багетной раме в гостиной Гермионы Грейнджер, занимаясь с Александром. А вот в этом году, когда его юный подопечный поступил на первый курс школы волшебства, похоже, переместился в одну из многочисленных рам Хогвартса, где постоянно, в своих лучших традициях, подкалывал «преемника». В результате, несколько дней назад и всего через две недели после начала учебного года, Редж Принц объявил, что покидает Хогвартс для продолжительного отпуска и подумывает принять предложение о работе в какой-нибудь другой магической школе мира.


Хорошенько отчитав своего бывшего ученика, долгое время - коллегу, и несколько месяцев служившего директором Хогвартса, Минерва МакГонагалл, взяв с отводящего глаза в сторону портрета Снейпа, хоть и совсем не выглядевшего раскаивающимся, обещание, что впредь он будет держать язык за зубами, приступила к поискам нового преподавателя.


Впрочем, кандидатуру предложил сам Снейп. К всеобщему удивлению, он обещал вести себя прилично, если должность достанется его собственному протеже, Блейзу Забини. Похоже, не имея никаких кровных уз с одноклассником Гермионы, Северус тем не менее считал его одним из своих лучших учеников и даже в чем-то преемником. На удивление министра магии, он в своей обычной саркастической манере фыркнул:

– Сказать по правде, мисс Грейнджер, я уверен, что вы бы тоже могли преподавать зельеварение не хуже, чем мой какой-то там племянник в десятом колене, который так нравился Минерве. Быть может, вы подумаете о смене профессии?


От удивления Гермиона чуть не подавилась своим кофе. Её изумил не тот факт, что профессор Снейп предположил, что она может оставить пост министра магии, чтобы преподавать его предмет. Убило её, что Северус предлагал именно ей преподавать зельеварение.

– Благодарю вас, профессор, но я полностью доверяю вашему выбору. Не сомневаюсь, что мистер Забини справится с оказанной ему честью превосходно.


В министерстве магии Гермиона появилась ровно в срок, и как всегда приветливо поздоровавшись со своей ассистенткой, зашла в кабинет. Впрочем, едва оказавшись в изящно, хотя и строго меблированном помещении, молодая женщина застыла от удивления: на её столе стояла огромная ваза с букетом изысканных, белоснежных роз. Мисс Грейнджер нахмурилась, позволяя своей знаменитой памяти копаться в недрах, поскольку эти розы ей о чем-то напомнили. О чем-то забытом, глубоко спрятанном в самом дальнем уголке души, как из ряда вон выходящем, романтичном, необыкновенном, что она так тщательно пыталась забыть, но не смогла.


Меж тем, картинки прошлого мелькали перед глазами, вновь воскрешая в памяти самую страстную, яркую ночь в их жизни с Роном. В тот день, она вернулась из министерства уставшая и даже немного угнетенная. Пришлось много общаться с различными снобами, не все из них были приветливые, кто-то откровенно искоса поглядывал на грязнокровку, которую после её речи в Визенгамоте, кто за глаза, а кто и в лицо, называл «подстилкой пожирателей».


Вообще, было удивительно, насколько отношение к ней поменялось: те, кто когда-то поддерживал, как честолюбивую магглорождённую, теперь откровенно воротили нос, а аристократия – наоборот, стелилась перед ней, теперь связанные кровной благодарностью за свое спасение. «Долг жизни», как интерпретировали это поведение некоторые её сотрудники по Отделу Тайн.


В любом случае, в тот вечер она вернулась уставшая и угнетенная, но едва войдя в дом, не смогла сдержать улыбки: прямо у входа, на небольшом столике, её ожидал шикарный букет белых роз. Мысленно подивившись, как Рон мог знать о её дне, и ещё больше изумившись, что он, никогда не даривший ей цветы, умудрился угадать с таким шикарным букетом, девушка не смогла сдержать улыбку, тут же забыв обо всех неприятностях.


Такой на первый взгляд незначительный жест, но ей он принёс огромное счастье и радость. И все заботы вдруг растворились, ушли на второй план. Вместо горячей ванны и планов просто расслабиться на диване с книгой, Гермиона почувствовала нахлынувшую волну желания. Сколько раз Рон жаловался, что она холодна и совсем не хочет проводить с ним время, расслабляясь только в обществе книг, а оказывается, один небольшой букет – и все по-другому. Нет, ей не нужны были эти цветы, но было так приятно внимание и романтика, которых она даже сама не осознавала, насколько не хватало в их отношениях.


Нагнувшись над цветами и вдохнув нежный, дурманящий аромат, Гермиона кожей почувствовал его приближение, а слегка повернув голову, зарделась. Всё ещё влажный после душа, парень стоял в дверном проеме, слегка приподняв бровь, и с восхищением глядя на неё. Никогда прежде девушка не видела в его глазах такого выражения, комбинации восхищения и нежности, любви и желания. Моментально почувствовав нарастающее возбуждение, Гермиона мысленно послала ему недвусмысленный призыв, и к её огромному удивлению, через мгновение почувствовала его возбуждение, прикрытое лишь лёгким полотенцем. Потом была самая страстная, самая горячая, самая лучшая ночь в её жизни.


Грустно улыбнувшись, девушка подошла к вазе с розами, вновь вдыхая тот самый аромат. На мгновение, Гермионе показалось, что она вновь оказалась в прошлом, что сейчас она повернёт голову, и на пороге будет стоять Рон. Нет, чувства к нему уже давно угасли, прошлое осталось в прошлом, но Гермиона всего лишь чувствовала волну нестерпимой ностальгии и одиночества. Запоздало, мысль, с чего бы Уизли присылать ей цветы сейчас, когда он всё обнаружил об Александре, проскользнула в сознание, но мисс Грейнджер отмахнулась от неё, как от назойливой мухи. Протянув руку, она поднесла к глазам небольшой кусочек пергамента с золотистой каемочкой и смертельно побледнела: на изящной карточке твёрдым, уверенным почерком было начертано всего лишь несколько слов.


«С днём рождения, Гермиона!

Наилучшие пожелания,

Драко Малфой»


Внезапно ставшие ватными, ноги больше её не держали, и молодая женщина устало опустилась в свое кресло. Все кусочки мозаики, давно ставшей её жизнью, того самого пазла, который раскололся между её прошлым и будущим, когда-то вдребезги разбив настоящее – все встало на свои места. Самая страстная ночь в её жизни, бесценное сокровище, тщательно хранимое в самом сокровенном уголке памяти, была проведена не с Роном Уизли. Мужчиной, подарившим ей цветы и ту незабываемую ночь, был Драко Малфой.


– Какой шикарный букет, – раздался у двери родной голос Гарри Поттера. – И кто наш секретный поклонник?

Молниеносно заставив записку исчезнуть волей магии, Гермиона обернулась к лучшему другу:

– То есть, нужно понимать, Гарри, что цветы не от тебя? - насмешливый голос скрыл смущение и волнение, а заодно дал главному сыщику Англии понять, что она не знает дарителя. Гермиона и сама бы не могла сказать, почему ей было так важно, чтобы её маленькую тайну никто не узнал, но решение было принято мгновенно, а мисс Грейнджер уже давно поняла, что это значит – оно самое логичное и просчитанное.


– Нет, мадам министр, к сожалению, я здесь по официальному делу, – лицо Гарри вдруг стало нечитаемым, и приняв самую картинную аврорскую позу, на которую он был способен, начальник Аврората отчеканил. – Мисс Грейнджер, Вы арестованы!

– Что? – глаза Гермионы расширились, и она удивлённо уставилась на самого старого и лучшего друга. Что он творит? Да ещё и в её день рождения?

– Повторяю, мадам министр, вы арестованы. Прошу пройти за мной. Любое сопротивление будет истолковано, как дальнейшее преступление, и только усугубит ситуацию. Ваша палочка, мисс Грейнджер.


За спиной Гарри Поттера возникли шесть самых толковых авроров его отдела, все, как один, с каменным выражением лица смотревших прямо перед собой, но мадам министр прекрасно знала: любое непредсказуемое движение с её стороны повлечёт молниеносную реакцию.


– Неужели я так опасна, что ты должен был притащить сюда отряд, более подходящий для захвата Волан-де-Морта?

– Не будь смешной, если бы я шел на него, прихватил бы ещё человек десять, - хладнокровно поправил её Поттер, протягивая вперёд руку ладонью вверх. – Ваша палочка, мисс Грейнджер.


Тряхнув головой, Гермиона вытащила из мантии атрибут своей принадлежности волшебному миру, вот уже больше четверти века служивший ей верой и правдой, и положила его в пальцы бывшего лучшего друга. Не сказав больше ни слова, молодая женщина поднялась с места и, даже не глядя на авроров, прошла к выходу из своего, теперь уже бывшего, кабинета. Двое авроров заняли позицию впереди неё, четверо – за спиной мадам министра, и вся процессия последовала за неспешно шагающим по коридору министерства Гарри Поттером.


========== Глава 13 ==========


Сопровождаемая отрядом авроров, Гермиона шла по безлюдным коридорам министерства магии. Поначалу она пристально, прожигая взглядом дыру, смотрела в спину Гарри, даже испытала на нем свои способности легиллемента, но так и не смогла ничего прочесть. Мужчина шел, широко расправив плечи, и ничто в его осанке или походке не выдавало ни напряжения, ни необычности момента: он, Гарри Поттер, только что арестовал свою лучшую подругу. Ту самую, кто был с ним все годы борьбы с Волан-де-Мортом, плечом к плечу проходя через трудности и лишения, ради него отказавшуюся от своей собственных семьи и лишившуюся родителей.


Интересно, что ей предъявят в обвинения? Ночь с бывшим пожирателем, кульминацией которой стало появление на свет её сына? Распределение Александра на Слизерин? Что ещё они придумали? Кто такие «они»? И как им удалось прочистить мозги и перепрограммировать всех, включая самого Гарри Поттера? Гермиона уже решила, что защищать себя будет сама. В конце концов, именно она умудрилась когда-то так выстроить защиту, что все бывшие Пожиратели были оправданы, да и репутацией в волшебном мире она сейчас обладает вполне достойной. Министр магии знала, что по-настоящему недовольных её политикой практически нет, хотя, после сегодняшнего утра была уже ни в чем не уверена.


Интересно, они сейчас доставят её в комнату предварительных расследований, или сразу в Азкабан? Настроение сегодня было не из лучших, и похоже, Дементорам не удастся поиметь пир за её счёт, но всё равно, встречаться с ними без Патронуса и волшебной палочки очень не хотелось. И хотя Дементоры, как и бывшие Пожиратели смерти, тоже вернулись в волшебный мир в какой-то степени благодаря ей, мисс Грейнджер была совсем далеко не уверена, что они при встрече вспомнят об этом, оценят и выскажут благодарность.


Вспомнилось, как после войны министерство попыталось избавиться от жестоких тварей, слишком быстро вставших на сторону Волан-де-Морта, но вдруг оказалось, что есть причина, по которой тюрьму с волшебниками охраняют именно эти существа. Даже если у тех самых волшебников отобрать их палочки, большинство через несколько месяцев максимум освоит какие-то азы магии без помощи вспомогательных предметов, и после второго или третьего десятка побегов из Азкабана, министерство было вынуждено пригласить Дементоров обратно.


Кто же знал, что именно Гермиона Грейнджер, когда-то и указавшая на этот маленький нюанс отделу правопорядка, сейчас будет иметь удовольствие испытать на себе все радости общения с высасывающими счастье и радость тварями?! Интересно, это проклятия скольких заключённых сошлись клином на ней, подтверждая теорию и практику кармы?


Меж тем, Гарри Поттер уверенно вёл их по лабиринту коридоров министерства, и Гермиона, занятая своими невесёлыми думами, практически потеряла чувство ориентации в пространстве. Единственное, что она могла сказать наверняка: транспорт в Азкабан был в другом направлении. Впрочем, как и смежные с ним камеры предварительного заключения.


Собравшись с мыслями, девушка сконцентрировалась, оглядываясь по сторонам и пытаясь вычислить, куда именно её ведут, но могла лишь с уверенностью сказать: они движутся в сторону Аврората. Меж тем, сделав ещё несколько поворотов, они остановились возле огромных дверей, которые мисс Грейнджер прежде никогда не видела. Авроры тут же вытянулись, как по приказу, а Гарри решительным жестом распахнул дверь.


В комнате было темно. Гермиона изо всех сил пыталась рассмотреть хоть какие-то детали, обнаружить людей, но все было безрезультатно. Меж тем, обернувшись к ней и заговорщицки ухмыльнувшись, за что Гермиона просто жаждала одарить бывшего товарища парой-тройкой самых противных заклинаний, Гарри Поттер широким жестом пригласил её войти:


– Мадам министр, прошу!

– Наверное, вы хотите сказать, бывший министр, господин начальник Аврората? – Гермиона нарочито придала голосу интонации преступников из маггловских фильмов, зная, что её друг бесспорно это уловит.

– Не будем фиксироваться на деталях, заходи, – от пристального взгляда мисс Грейнджер не ускользнуло, что выражение глаз бывшего лучшего друга неуловимо изменилось. Словно, там проскользнуло лёгкое сожаление, осознание того, что он слегка перегнул палку.


Впрочем, Гермиона быстро откинула эти мысли в сторону, прекрасно понимая, что сейчас ей нужно максимально сконцентрироваться для допроса. Сделав несколько шагов и оказавшись внутри тёмного помещения, Гермиона на долю секунды задалась вопросом, если авроры ввели новую тактику дознания, о которой ей лично не сообщали, но теперь она сможет испытать её на собственной шкуре. Сделав глубокий вдох, девушка прошла в комнату и тут же замерла. Неожиданно, вспыхнул ослепительный свет, со всех сторон материализовались фигуры её друзей и сотрудников министерства, раздались громкие возгласы «Сюрприз» и «с днём рождения», из волшебных палочек вылетали воздушные шарики и поздравительные лозунги, а прямо возле неё появилась улыбающийся от уха до уха Джинни Поттер, в девичестве Уизли.


– Ну, как? Мы тебя удивили? Тебе понравилось? Ты не угадаешь, чья это была идея! – без умолку тараторила рыжая подруга, а Гермиона сжала губы в тонкую линию.

– Вы шутите? Сюрприз??!

– Ну, Гарри рассказывал, что такие сюрпризы очень распространены в немагическом мире и пользуются огромным успехом. Мы решили тебя удивить, нам ведь удалось? - добродушно хлопала ресницами пышущая энтузиазмом Джинни.


- Да уж, удивили вы меня на славу, практически до сердечного приступа, – Гермиона медленно приходила в себя. – И на будущее, обычно такие «сюрпризы» не включают в себя угрозу свидания с Дементорами.

– Я же говорил, что это всё слегка перегибает палку, –Гарри нахмурился, оборачиваясь к своей неугомонной супруге.


– Да брось, это было весело! - отмахнулась от него Джинни. - Вы бы только себя видели!

– Во-первых, Гарри Поттер, верни мне мою палочку, – сквозь зубы процедила министр магии, протягивая ладонь. – Во-вторых, чья это была идея, Мордред и Моргана его побери?

– А тебе зачем? – настороженно поинтересовалась выдрессированная опытом воспитания Джеймса, Тедди и в меньшей мере, Альбуса, Джинни.

– Чтобы я могла его отблагодарить, конечно же, – язвительно ответила Гермиона.


Гарри уже собирался открыть рот, когда с громким смехом вперед выступил её бывший начальник по отделу тайн, мистер Регби.

– Сперва, мадам министр, с вас непреложный обет, что вы не используете эту палочку первым делом для того, чтобы проклясть шутника «с места и в прошлую неделю, после дождичка в четверг».


– Даже не собиралась, мистер Регби, – с улыбкой парировала Гермиона, оборачиваясь к бывшему шефу. – Всего лишь хотела применить лёгкий обливиэйт, стереть пару-тройку незначительных воспоминаний, например, рождение ребёнка, его первые шаги или слова. Так, ничего особенного.

– Твои обливиэйты же необратимы, – мгновенно побледнела Джинни.

– Похоже, мы нашли затейника, – Гермиона скрестила на груди руки, глядя на подругу.


– Да ладно тебе, Гермиона, она же не хотела ничего плохого, – по всей видимости, лицо мадам министра не предвещало ничего хорошего виновным в небольшом «сюрпризе», потому что Гарри счёл нужным моментально вступиться за свою супругу.

– Защищаешь своих соучастников?


– Просто боюсь, что ты случайно сотрёшь рецепт моего любимого обеда, – рассмеялся Гарри, но палочку обратно не отдал.

– Как предусмотрительно, – Джинни закатила глаза, со всей силой ударив мужа в плечо.

– Я же говорил, без непреложного обета «не применять меры к виновным» палочку не возвращать, – начальник отдела тайн отсалютовал им бокалом с шампанским, а второй протянул своей бывшей сотруднице. – Да ладно тебе, отплатишь позже, хорошенько продумав детали. – Добавил он ей на ухо шепотом.


Вместо ответа, мисс Грейнджер соприкоснулась с его стаканом своим собственным, и обернулась к Гарри и Джинни.

– Ладно, обещаю обливиэйт не применять.

Начальник авроров кивнул и отдал ей волшебную палочку, хотя его подчиненные и выразили единогласное профессиональное сомнение, что их шеф и его супруга получили прощение за свой «сюрприз». Все шестеро участников недавнего шествия тут же воспользовались случаем напомнить мадам министру, что были на служебном посту, при исполнении, и не могли ослушаться своего шефа, а потому настоятельно просят виноватыми себя не считать.


- Да уж, у рыжей чувство юмора явно оставляет желать лучшего, но Поттер-то чем думал, - Теодор Нотт пожал плечами, переводя взгляд на младшего Малфоя. Оба оказались в Министерстве сегодня по делам и были втянуты в эту авантюру встретившей их в коридоре Панси Паркинсон.

- Не головой, однозначно, - констатировал Драко. Вся идея вообще казалась ему полным абсурдом. - Чем им не угодили классические балы с музыкой и танцами? Я что-то не понял смысла этого «сюрприза».


- Вот-вот, и вообще, если уже хотели «удивить», а точнее, напугать, особенно Гриффиндорку с мозгами Рейвенкло, кто ж так делает?! - фыркнула вездесущая Паркинсон. - Попросите там Люциуса или папеньку-Нотта откопать в шкафу свои старые хламиды времён памятного Лорда и похитьте мисс Грейнджер в таком прикиде. Вот это был бы незабываемый «сюрприз». А то Поттер с аврорами…


Мужчины дружно сделали шаг назад и окинули невозмутимо хлопающую ресницами Панси шокированным взглядом.

- Напомни мне никогда не просить тебя планировать мои пати, - отчеканил Драко, потирая лоб.

- Я тоже пасс, - кивнул Тео. - И ты эту идею вот только что придумала?!

- Слабаки, - Паркинсон равнодушно пожала плечами. - А было бы весело.

- Панси, найди мне ещё кого-нибудь, кто знает парселтанг, и следующий день рождения Гарри Поттера запатентован, - раздался возле них холодный голос Гермионы.


Женщины рассмеялись, отсалютовав друг другу бокалами с шампанским, и Гермиона кивнула головой хмурым Теодору и Драко.

- Вот, я знала, что ты оценишь. С днём рождения, Мадам Министр, - Паркинсон чмокнула её в щеку, а Тео и Драко по очереди картинно поцеловали руку и отошли в сторону. - Красивая брошь, - добавила Панси, указывая на украшение в виде цветка.

- Благодарю, это подарок Александра. Он её трансфигурировал из настоящих цветов.


- Способный парень, - Панси улыбнулась. - Хоть было и немного обидно узнать про него впервые таким образом. Думаю, Поттер и рыжая Поттер, как говорят маггловские психологи, «выплеснули свою подсознательную агрессию», планируя этот фиаско.

- В любом случае, это перебор. За незаконнорождённых в нашем мире в Азкабан не отправляют, - рассудительно проговорила Грейнджер. - Могут с фамильного гобелена выжечь, могут даже Авадой ударить, но не в Азкабан. Я проверяла.


Панси рассмеялась, они ещё немного поговорили, и извинившись, Грейнджер отошла в сторону встречать остальных гостей. Когда Мадам Министр скрылась из виду, Панси плотоядно потёрла руки, уже предвкушая, какой «сюрприз» она организует в разгар лета главе Аврората. Драко закатил глаза, а Нотт одарил бывшую жену задумчивым взглядом: с момента беседы с Гермионой на вечере у Малфоев, он не мог отделаться от навязчивой мысли переговорить с ней о сыне, и быть может, даже встретиться с ним…


========== Глава 14 ==========


– Разве трансфигурация не Малфоевский конёк? – Теодор Нотт полувопросительно, полуутвердительно приподнял бровь, задумчиво проводя подушечкой пальца по краю чашки с кофе.


Они с Драко сидели в кафетерии Министерства Магии, и хотя официальной причиной встречи послужило: «поговорить о жизни», оба в большей степени молчали. Тео не мог выбросить из головы мысли о Панси и сыне, думы юного Малфоя аналогично были заняты Грейнджер и Александром.


– Да, мы все традиционно хороши в трансфигурации. Тётушка Белла любила подтрунивать, что это волшебный аналог фамильной черты под названием «обычное приспособленчество».

– Грейнджер об этом не знает, конечно?

– Откуда ей? На уроках старой кошки я, естественно, не высовывался, получал свои высокие отметки – и всё. Зачем мне привлекать к себе ненужное внимание? Мне доказывать нечего.


– Думаешь, она пыталась доказать всем, что не хуже? Поэтому постоянно старалась отвечать на все вопросы, какие только возможно?

– А ты что бы делал, если бы очутился в новом для тебя мире, где все поглядывают свысока, а некоторые постоянно подчёркивают своё превосходство? Конечно, она стремилась доказать всем нам, что способна не то, что не на меньшее, на большее, чем мы. И сказать по правде, по отношению очень многих волшебников это было правдой, – Драко хладнокровно пожал плечами. – Когда я стал старше, понял это.


– Да, некоторые из нас всё получили на блюдечке с золотой каемочкой, включая репутацию и статус, – Теодор хмыкнул. – Только мы это блюдечко расколотили, вместе с каемочкой и репутацией.

– И чуть всем блистательным слоем общества не загремели навеки вечные в Азкабан, – Драко залпом осушил бокал с виски, уже не первый за их посиделки, и наполненный из небольшой фляги, которую носил с собой во внутреннем кармане. Когда Тео полюбопытствовал, как там берётся нескончаемое содержание алкоголя, Малфой лишь пожал плечами: чары незримого расширения.


- Как тебе вообще это удалось? - Теодор, наконец, решил взять быка за рога и задать интересующий его вопрос. – Я имею ввиду, между накладываемыми на нас чарами в детстве, тем, что их снимают только перед свадьбой, и Малфоевскими кольцами супружеской верности. Должен сказать, что это сложный трюк. Или, твое кольцо не работает?


– Моё кольцо работает отлично, благодарю покорнейше, – младший Малфой насмешливо приподнял бровь. – На самом деле, оно работает так безукоризненно, что меня словно раскалённым железом палит каждый раз, когда я нахожусь возле Грейнджер. Похоже, Мордредова штуковина даже мои мысли считает супружеской неверностью. Я даже когда ей на день рождения розы посылал, то чувствовал, будто на меня тётушка Белла наложила десяток круцио сходу. Просто, Люциус немножко поспешил снять чары бездетности. Он их поднял за сутки до свадьбы.


– А ты оказался прытким, – отсмеявшись, Теодор уже серьезно взглянул на друга. – Что ты дальше делать собираешься?

– Будет видно.

– Ты хоть поговорил с Грейнджер? Или попытался?

– Она твёрдо верит, что я провернул эту аферу, только чтобы разрушать ей жизнь и сломать их отношения с Уизли. Да, из ненависти и от нечего делать.

– Логики ноль, – Тео уставился на друга. – А ей самой, самой блистательной ведьме Мордред знает скольких поколений, это смехотворным не кажется?

– Вспомни наши школьные отношения. Наоборот, в её глазах это единственное логичное объяснение.

– Когда это ты с ней обсуждал прошлое?


– На нашей вечеринке Слизеринцев, в день начала занятий в Хогвартсе, – Малфой пожал плечами. – Ты не знаешь, но она забрела в старый зал для пыток, где память услужливо подкинула ей картины прошлого. Я знал, что у них иногда бывают такие панические атаки, типа, тебе кажется, что ты вновь погрузился в ужасное событие, всё, как наяву. Но воочию увидел впервые. Она чуть не расщепилась, пытаясь аппарировать прочь, пока Люциус не снял защиту. Естественно, я аппарировал следом. Там и поговорили, она даже свою маску «лорд-милорд» на минуту сняла. В общем, даже как-то странно, что при такой ненависти к его отцу, Александр для неё – смысл жизни.


Теодор с мгновенье помолчал, словно бы взвешивая все за и против того, что собирался сказать, но всё-таки решившись, мягко начал:

– Я знаю, что это прозвучит жестоко, но проклятие Астории уже ведь входит в последние стадии? Я слышал от супруги, что даже сама Астория считает, что ей осталось недолго.


– Мыслишь, как истинный Нотт? – Драко беззлобно повёл плечами.

– Мы не пользуемся кольцами верности. У нас свои методы, сам знаешь.

– Знаю, поэтому Панси должна благодарить свою судьбу и счастливые звезды, что отделалась лёгким разводом, – глаза Малфоя сузились, но в них, к удивлению даже лучшего друга, не было осуждения. Лишь констатация факта.


– В честь звёзд всё только у Блэков, – Тео тоже говорил абсолютно спокойно. – В любом случае, если ты думаешь, что моё решение развестись с Паркинсон далось мне легко, ты глубоко ошибаешься. У меня не было другого выбора.

– Я не сомневаюсь, друг,– Драко успокаивающе положил руку на сжатый кулак Тео. – Поверь мне, совершенно не сомневаюсь. Мы все прыгаем с тумбы на тумбу, повинуясь своим собственным традициям, как дрессированные собачки.


– Чистокровные собачки, как не преминула бы подчеркнуть твоя вторая тётушка Блэк, та, что Андромеда.

– И она была бы совершенно права. Впрочем, пора по замкам, пока нас не хватились патриархи или супруги, у кого там кто следит за порядком.


– Я сам патриарх, – подчеркнул Теодор. – Но супруга истерику закатить может.

– А ты ей, конечно же, напомнишь, каковы правила иерархии в твоем роду и последствия её нарушения.

– Совершенно верно, друг, – Тео подхватил стакан Драко и, отсалютовав Малфою его собственным алкоголем, разом опрокинул в рот. – Заглядывай на огонёк, если захочешь поговорить или просто выпить.

– Непременно, друг, непременно.

***

– Трансфигурация - это коронный конёк Малфоев, Вы знали?


Гермиона Грейнджер удивлённо подняла глаза от свитков, которые в этот момент изучала, и скрестилась взглядом с Асторией Малфой.

– Простите, миледи?

– Ваша брошь, мадам министр, она ведь была трансфигурирована из живых цветов. Явно подарок вашего сына, а это высокий уровень для одиннадцатилетнего мальчика. Впрочем, склонность к трансфигурации в роду Малфоев передается по наследству, как и способность приспосабливаться. Говорят, Беллатрикс даже считала её магическим эквивалентом их природного хамелеонства.


– Сама же мадам Лестрейндж имела таланты немного иного плана, – холодно процедила Гермиона.

– Все Блэки преданные, как сторожевые псы, и в большинстве своем, бесхитростные. Говорят, это распрекрасная Нарцисса выдала лично вас своей сестренке, в то время, как её муж и сын, как ни странно, молчали.


Астория умолкла, терпеливо наблюдая, как мисс Грейнджер сопоставляет факты и медленно приходит к неожиданному выводу. А ведь действительно, Люциус её в детстве видел, и не раз, Драко тоже не мог не узнать. Но тем не менее, оба молчали и не торопились с опознанием, когда их троицу приволокли в менор.

– Чем я могу вам помочь, миледи?

– Гермиона, прошу, давайте бросим формальности? Мы практически одного возраста, учились вместе, в детстве никогда не морочились глупостями, можно, вы будете называть меня по имени? Если очень хотите, я буду продолжать величать вас министром магии, но умоляю, называйте меня просто Асторией и на ты.


- Хорошо, - Грейнджер кивнула. Эта прямолинейная аристократка, так непохожая на всех известных ей слизеринцев, Гермионе нравилась. Более того, женщина понимала, у Астории Малфой были причины выяснить с ней кое-что… - Хотя, о чём это я? Мне не следует задавать вопросов, нужно сразу начинать оправдываться…


Гермиона тяжело вздохнула, прикрыв глаза, и уже приготовилась произнести годами заготовленную речь, но Астория жестом руки остановила её.

– Я не такой беспомощный цветочек, как многие думают. Да, на мне смертельное, кровное проклятие Гринграсс, но не заклинание слепоты, глухоты и тупости. Я прекрасно слышала многочисленные разговоры в нашей семье и знаю, что ты сказала Люциусу, и более того, я прекрасно осведомлена об ответе моего супруга. В принципе, не могу даже сказать, что особенно удивлена, нечто похожее можно было предположить. Хотя, меня лично поразил тот факт, что Люциус вполне подозревал возможность подобного, и потому так спешил женить сына на чистокровной, едва окончились судебные процессы. Оказывается, он с детства замечал болезненное увлечение сына тобой, Гермиона, и ты ему, кстати, подходила по всем параметрам, кроме статуса крови. В любом случае, если ты хочешь кого-то винить в случившемся, вини Люциуса: это он инициировал наш союз, он толкал к браку сына. Драко сопротивлялся до последнего, должна признать, хотя мне об этом особенно не говорили. В конце концов, это он, неведомо для собственного сына, поднял добрачное заклинание немного раньше, чем должен был. Драко, похоже, просто хотел, пусть без твоего ведома, но явно без каких-либо последствий для тебя, провести ночь с любимой женщиной, о которой грезил с детства.


– «Драко» у нас получается просто невинным ягнёнком, - в холодности и язвительности голос Грейнджер мог бы сейчас посоревноваться с легендарным профессором Снейпом.

– Гермиона, я прекрасно знаю ваши отношения с детства. Я не собираюсь его оправдывать, не пытаюсь рисовать его белым и пушистым, и уж ни в коей мере не делаю из него жертву. Мы все принимаем в жизни решения, а потом живём с их последствиями. В аналогичной ему ситуации были как минимум двое небезызвестных ему членов семьи, впрочем, последствия их решения разорвать с традициями и обычаями он тоже знал прекрасно. А то, как он вёл себя по отношению к тебе на протяжении многих лет… Ну, что я могу сказать? Люциус выдрессировал его на отлично. А если ты вспомнишь некоторые методы обоих родов, и Малфои, и Блэки выражаются и действует вполне ясно, во всяком случае, своюточку зрения они доносят без проблем.


– Астория, ты здесь, чтобы быть адвокатом Драко? – Гермиона удивлённо приподняла брови. Наверное, это был единственный случай в истории человечества, где в принципе обманутая жена защищает своего супруга перед бывшей любовницей. Ну, или не совсем любовницей, что смысла в этой ситуации не меняло.


– В каком-то смысле, да, в каком-то смысле, нет, но для целей моего визита очень важно, чтобы ты понимала некоторые моменты. Я знаю, что ты считаешь, Драко провернул всё это, чтобы разрушать твою жизнь и вставить палки в колеса ваших отношений с Уизли. Мне важно, чтобы ты осознала: это не так. А теперь, позволь мне рассказать тебе о том, о чем я пришла поговорить. Мне нужна твоя помощь. Ты ведь знаешь о проклятии Гринграсс? Наверняка осведомлена, что мне осталось очень недолго. В принципе, я это не скрываю.


– Астория, я не могу передать, как мне жаль. Чем я могу помочь? Работать над контрпроклятием? Сварить зелье? Я, конечно, не лучший зельевар, о чём не устает напоминать мне Северус, умею только следовать чётким инструкциям, но портрет одного из талантливейших специалистов частенько заглядывает в мою гостиную. Я могу попросить Снейпа, быть может, мы что-то сможем сделать?


– Нет, я здесь не для этого, хотя спасибо. И Северус уже пытался. Кстати, можно сказать, что я все ещё жива только благодаря ему. Когда стало известно о проклятии, Люциус первым делом обратился к Снейпу. Они всё-таки друзья, несмотря ни на что, и Северус многим обязан Люциусу, ещё с Хогвартса. Если бы некоторые, например, Джеймс Поттер, в свое время не вели себя так мерзко, многое могло бы быть по-другому. В любом случае, все знают, что на Гринграсс проклятие. Все осведомлены, что оно активируется далеко не каждый раз, и не все в моей семье попадают под раздачу. Например, за последние сто лет – я единственная. А вот о деталях проклятия мало кто осведомлён. Правда в том, что оно было наложено очень сильной магглорождённой ведьмой.


– Что? – Гермиона удивленно прижала пальцы к губам, широко распахнутыми глазами глядя на младшую женщину. – На вас проклятие грязнокровки? - Астория поморщилась от небрежно брошенного Грейнджер слова, но промолчала. - Но ведь в вашей семье даже к экстремистам и приспешникам чистоты крови никто никогда не примкнул! Даже при Волан-де-Морте Гринграссы держали нейтралитет!


– Да, это именно так. Но в основе проклятия не пролитая кровь и не убийство, как теперь вполне могло бы быть на многих семьях, наподобие наследников, например, Беллатрикс. Дело в том, что когда-то один из моих предков полюбил магглорождённую. Конечно, он не отказался от своего положения ради возлюбленной, хотя не спешил предупреждать её о бесперспективности их связи. Заклинания бездетности никто не отменял, связь продолжалась без каких-либо последствий на протяжении многих лет, он бросил её лет через двадцать, когда девушка уже свою семью построить не могла, а сам женился на чистокровной, произведя на свет «достойных» наследников. Вот тогда-то обманутая женщина и наложила на наш род «проклятие на любви» – самое сильное, и снимают их только одним способом.


– А почему под раздачу попала ты? – Гермиона непонимающе нахмурилась. – И причём здесь я?

– Проклятие Гринграсс практически настигает тех Гринграссов, кто вклинивается в отношения магглорождённых и чистокровных. Ну, или обманывающих мужчин. Проклятие нашего рода посчитало, что я разлучила Драко с его истинной любовью, нечистокровной волшебницей. Если бы я только знала, что Драко испытывает к тебе на самом деле, никогда бы не вышла за него замуж, и моя семья бы никогда не согласилась на предложение Люциуса. Но все на Слизерине, включая мою собственную сестру, очень близко знакомую с Драко, свято верили, что кроме ненависти между вами ничего нет.


– С моей стороны и не было, – отчеканила Гермиона. – Я вообще ни о чем не подозревала, пока Уизли не вышвырнули меня, как нашкодившую дворняжку, а не узнала наверняка, пока Александр не родился на свет.

– Я осведомлена обо всём этом, Гермиона, и твоя помощь мне нужна совершенно в другом. Когда меня не станет, я хочу, чтобы ты дала Малфою шанс.

– Что? - Грейнджер уже не знала, в какой альтернативной реальности оказалась. Или, в плохом сне. - Нет, это уже более, чем смехотворно: обманутая жена сватает виновной во всех её бедах своего мужа! Ты настолько его любишь?


– Да дело не в любви к Драко, хотя я не думаю, что он тоже заслужил участвовать во всей этой трагикомедии. И вообще, на него как раз обижаться мне не за что. Драко никогда не скрывал, что женится на мне не по любви, и даже не по своей воле, всего лишь умолчал о силе своих чувств к тебе. Но с чего бы ему откровенничать? О подобных вещах в нашем кругу обычно не распространяются, о проклятии Гринграсс в магическом мире все уже вообще давно забыли, а браки по любви в наших кругах большая редкость. После свадьбы он ни разу не обидел меня ни словом, ни взглядом. Был безукоризненным, понимающим, а когда стало известно о проклятии – даже предложил не иметь наследника, ведь именно его рождение активизировало бы проклятие.


– А как вы вообще узнали о проклятии? – в любой ситуации Грейнджер оставалась Грейнджер. Она должна была понимать все детали логической цепочки. Особенно, если в книгах о таком не пишут. А там не писали: Гермиона уже не раз пыталась найти.

– Да, об этом ведь не распространяются, но на семейном гобелене появляется определённый знак. Когда в одно прекрасное утро, бледный, словно смерть, Люциус ткнул меня носом в моё имя на их фамильном гобелене и почерневшие линии связи с его сыном, я долгое время ничего не могла понять. Потом рассказала о проклятии, больше вопросов никто не задавал, но и объяснять мне ничего не стали. Драко дал мне выбор: я могу прожить долгую жизнь, не активируя проклятие далее, мы просто не будем иметь детей. Заодно, положим конец и проклятию, которое сейчас перекинулось на Скорпиуса. Да, да, да, я здесь в первую очередь именно из-за этого. Скорпиус и его наследники, по сути тоже Гринграсс, теперь под действием проклятия, и хотя для многих в магическом мире подобная кара, настигнувшая Малфоев, покажется поэтической справедливостью, я бы хотела попробовать это проклятие отменить.


– И как? – Гермиона являла собой картину серьезности и концентрации. У неё вопросов больше не было: Астория пришла к ней ради сына.

– В моем роду считают, что если человек, из-за которого проклятие активировалось, соединится узами брака с магглорождённым, проклятие должно отмениться. Во всяком случае, так гласят семейные предания. Драко влюблён в тебя, если вы воссоединитесь, вполне может быть, что проклятие с моих потомков будет снято.

– Уже вижу, как прыгает от радости Люциус, – насмешливо процедила мисс Грейнджер.


– Люциус очень сильно изменился за последние годы, – мягко проговорила Астория. – Думаю, что сегодняшний, он бы не противился твоей связи с Драко. Впрочем, именно ты ведь стала причиной перемены его взглядов. Гермиона, я не прошу тебя решать сегодня и сейчас. Я просто прошу тебя подумать. И ещё помнить, что я действительно от всего сердца считаю, что вы оба заслуживаете второй шанс. Драко заслуживает второй шанс. С моей же стороны, я сообщу все детали проклятия Скорпиусу. Кольцо Малфоев я отдам именно ему, подчеркнув, что достойной его носить станет именно та, кого он полюбит. Если это магглорождённая волшебница, факт статуса её крови не должен его останавливать ни на миг. В принципе, Драко и я воспитывали его именно так, то есть, как можно дальше от теории чистоты крови. А в волшебном мире редко меняют сердечные пристрастия: истинная любовь у нас чаще всего появляется рано, и сердце возлюбленных не меняет.


С этими словами, Астория поднялась с места и, порывисто обняв мисс Грейнджер, положила на стол перед ней бархатную коробочку.

- Что это? - Гермиона приоткрыла крышку, с восхищением глядя на изящный браслет.

- Это браслет Гринграссов. По семейным преданиям, именно его подарил обманутой магглорождённой мой предок, как символ, что они теперь помолвлены. А когда бросил её, забрал обратно. Он по праву принадлежит тебе, как знак моей поддержки Вашего союза. Не бойся, сам браслет не проклят. Мы много раз проверяли. Проклятие на роде, но браслет - символ.

- Хорошо, - Гермиона кивнула, решив не спорить: она просто отдаст его Скорпиусу.


Ещё раз обняв женщину, Астория, высоко подняв голову, удалилась, а Гермиона ещё долго задумчиво смотрела вдаль, вертя в руках коробочку со злосчастным украшением. Ей было, о чем подумать.


========== Глава 15 ==========


К огромному удивлению Александра Грейнджера, Хогвартс встретил его с распростёртыми объятиями. Вдруг оказалось, что у половины родов на Слизерине по отношению к его матери Долг Жизни, поскольку Гермиона буквально вытащила из Азкабана не только все их аристократические задницы, но и предотвратила исчезновение самих Родов. Такое древние семьи не забывали, и порой Александру казалось, что большинство наследников самых сливок аристократии, которые иначе, как грязнокровками, магглорождённых не называли ещё лет десять назад, теперь считали сами себя чуть ли не его вассалами.


А про отношения чистокровных к волшебникам, рождённых от родителей-магглов, подобных его матери, Александр знал не понаслышке: в отличии от большинства в магическом мире, надпись на её руке он видел не раз и не два, а так же знал, кто является автором темного шедевра. Но изначальные опасения, что отношение к нему самому будет в лучшем случае подобно отношению когда-то к Снейпу, разбились вдребезги в первый же день на факультете змей. Сына Гермионы Грейнджер чуть не боготворили.


Александр никогда не был наивным ребёнком. Даже в детстве, унаследованный от Гермионы острый, аналитический ум проявился довольно рано, а общение с портретами двух слизеринцев, плюс воспитание домашнего эльфа семьи Блэк способствовали развитию скрытности. Как и у всех детей, которых растит один родитель, вопросы об отце возникли у мальчика очень рано. Впрочем, обнаружив, что мать не горит желанием отвечать на них и рассказывать о его корнях, Александр быстро отступился, ища другие пути.


Портреты его наставников тоже не стремились пополнять пробелы в познаниях о его происхождении, однако рассказали о многом другом. Дядюшка Блэк поведал довольно много интересного об обычаях старинных родов магического мира, и из рассказов следовало, что несмотря ни на какие её достоинства, брак с магглорождённой Гермионой Грейнджер для практически всех чистокровных наследников считался бы постыдным и наказуемым. За подобное выгоняли из семей, лишали наследства, отрекали от рода. Когда Александр стал старше, ему не составило огромного труда сложить два и два: он был незаконнорожденным, и его отец происходил из довольно консервативной семьи.


Лёгкие намёки Снейпа, которые умный мальчик впитывал, как губка, навели Александра на мысль, что давно почивший лорд Блэк околачивается в портретной рамке в их доме неспроста. Ветхий Кричер тоже молчал, как рыба, явно связанный приказом или непреложным обетом, но Александру не составило огромного труда выяснить, что старый эльф прежде принадлежал роду Блэк, и если Гарри Поттеру он когда-то достался в наследство, то к Гермионе он пришёл сам. А пару раз услышанные причитания эльфа навели на мысль, что на данный момент законных наследников в роду Блэков нет.


Оставалось только вычислить, кто в магическом мире всё ещё имел кровь этого рода, пересекался или имел связь с его матерью, и Александр подозревал, что выйдет на личность своего отца. Провернуть все это из их дома, имея очень ограниченные связи с магическим миром, от которого его скрывали, мальчик не мог, и поэтому полностью намеревался заняться расследованием своего происхождения, когда поедет учиться. Озвученные матерью планы отправить его в школу за океан стали внезапной помехой, но Александр отнюдь не считал её непреодолимой. Давно уже поняв, что помешанных на своем происхождении волшебников в магическом мире намного больше, чем либерально настроенных, Александр не сомневался, что раскопать свою родословную ему с радостью помогут.


Известие, что планы изменились, и он отправляется в Хогвартс, обещало заметно облегчить задачу. Сын действующего министра магии рассчитывал попасть на Рейвенкло, вполне приемлемый для всех его целей факультет, где могли бы закрыть глаза на его сомнительное происхождение и ценить другие достоинства.


На Гриффиндор, факультет своей матери, Александр особенно не стремился, всё больше под влиянием портретов склоняясь к мысли, что Шляпа вообще когда-то отправила Гермиону туда, чтобы создать золотое трио, способное победить Лорда Волан-де-Морта. А о том, что у Шляпы порой бывали альтернативные мотивы для решений и распределяла она на факультеты, буквально, вытаскивая решение «из шляпы», Александр давно уже подозревал.


Оба портрета слизеринцев намекали, что создание Годрика Гриффиндора порой пользовалось отнюдь не логикой, а потом лишь обосновывало решения тем, что, мол, «хитрости или смелости в том или ином распределяем было больше». Только так можно было объяснить, что самая умная Ведьма за последние Мордред знает, сколько лет, Гермиона Грейнджер, оказалась на Гриффиндоре якобы благодаря решительности и отваге. Впрочем, как не раз говорил Снейп, это было только к лучшему: если бы Гермиона оказалась на факультете рассудительных и не общалась с потомственными «горячими головами», Поттером и Уизли, то ещё очень большой вопрос, победили бы они во второй магической войне.


В любом случае, Шляпа, похоже, даже не стала анализировать его склонности и черты характера. Его просто послали на Слизерин, более чем недвусмысленно намекая на принадлежность к древнему роду и кровь. Было немного обидно, что его ум элементарно проигнорировали, во всяком случае, поначалу, но очень скоро Александр, присоединившийся там к новообретенным друзьям, юному Малфою и младшему Поттеру, понял, что Шляпа вновь пользовалась известной только ей логикой.


Впрочем, если распределение Гермионы на Гриффиндор способствовало победе над Волан-де-Мортом, кто он такой, чтобы спорить с шляпой Годрика?! В конце концов, если бы целью было только следовать логике и не брать больше ничего в расчёт, Распределительную Шляпу бы создала Ровена Рейвенкло, а не Гриффиндор.


Ещё по прибытии в Хогвартс, Александр быстро узнал всё, что мог, о роде Блэк. Наследников по мужской линии у них не было, Скорпиус Малфой был последним, в ком текла кровь древнего семейства, и кто мог по законам магического мира претендовать на имя и титул. Технически, был ещё Тедди Люпин, Блэк по своей бабушке, Андромеде, но её изгнали из семьи и выжгли с фамильного гобелена, и Тедди наследовать Блэкам не мог. Несложная арифметика, пару взглядов в зеркало, созерцание колдующего над его и Скорпиуса палочками Люциуса - и наблюдательному Александру не нужно было даже задавать вопросы.


Его отцом был Драко Малфой. Открытие, к величайшему изумлению парня, его мир не перевернуло, несколько походов в библиотеку ответило на многие вопросы, пролив свет на факты биографии матери, которые в детстве от него умалчивались, и все встало на свои места. Гермиона бы никогда не пошла к семье Малфоев, особенно если учесть, что со Скорпом они родились в один день. Только одно оставалось непонятным: его мать явно своего бывшего однокурсника не то, что недолюбливала, просто на дух не переносила.


Отношение мужчины к ней было неясным, хотя Александр уже успел понять, что за последнюю декаду взгляд на мисс Грейнджер среди чистокровных поменялся практически диаметрально. В любом случае, обнаружив ответы на давно волновавшие его вопросы, Александр решил затаиться и ждать дальнейшего развития событий, мысленно поздравив себя с тем, что его план действий с точностью соответствует характеристике факультета змей. Впрочем, юный мистер Грейнджер быстро напомнил самому себе, что это и подход рассудительного и умного человека, а рваться сорви голову в сомнительные предприятия, подобно Гриффиндорцам, ему никогда не улыбалось.


Факультеты Хогвартса относились к нему слегка по-разному, но настороженно, если и не откровенно по-вражески - только Гриффиндор. Джеймс Поттер, Тедди Люпин, Хьюго Уизли – казалось, эти трое восприняли распределение сына Гермионы на персональном уровне. Особенно отрицательно к нему относился самый младший Уизли, но готовые помочь Слизеринцы быстро объяснили ему причины: Гермиона Грейнджер и Рон когда-то были помолвлены, но чуть больше, чем за полгода до рождения Александра, расстались. Мальчику не составило огромного труда вычислить, что явилось причиной разлада и расставания двух лучших друзей, впоследствии полюбивших друг друга. Похоже, больше в причине разрыва золотой пары не сомневался никто в волшебном мире тоже.


Хаффлпафф его буквально боготворил. Рейвенкло были немного разочарованы, но в принципе, наконец получили долгожданное и давно подозреваемое ими объяснение, почему самая умная ведьма не была распределена к ним. Победа над Волан-де-Мортом быстро перевесила обиду за факультет, а признания Шляпы, что проявивший себя, как лучший ученик их потока, Александр был отправлен на Слизерин благодаря слишком очевидной крови, умиротворило окончательно. В общем, вопреки своим собственным ожиданиям, Александр Грейнджер очень скоро обнаружил себя новым принцем Хогвартса.


На уроках традиций и этикета ни Александру, ни Скорпиусу Малфою по сути делать было нечего. Оба прекрасно осведомлённые обо всех нюансах манер, они избрали ходить на уроки, чтобы поддержать Альбуса Поттера. Наследник легендарного героя магического мира и Джинни Уизли, как и его старший брат, эти уроки посещать был обязан, а посылать его, буквально единственного Слизеринца, в логово Гриффиндорцев – они были слишком хорошие для этого друзья. Более того, как все Уизли, там в первых рядах восседал Хьюго, а об его особенно тёплых отношениях к слизеринцам ходили легенды.


Именно поэтому, ещё за пять минут до звонка, троица слизеринцев во главе с наследником одного из древнейших родов Англии, скромно устроилась на втором ряду. Малфой долго объяснял, что сидеть на первом ряду будет просто неприлично по отношению к Слизерину, а на последнем – к учительнице, как никак, являвшейся ему двоюродной бабушкой. Александр с доводами товарища полностью согласился, включая тираду про двоюродную бабушку, и все трое удобно расселились за партой, ожидая начала урока.


Хьюго нарисовался одним из последних, как всегда в окружении остальных не больно радивых сокурсников, уже практически после звонка и избрал усесться за последнюю парту, тем самым показывая свое отношение к предмету в целом и уроку в частности. Профессор Тонкс, покачав головой, сняла за опоздание причитающиеся баллы с Гриффиндора и спокойно начала урок. Впрочем, сегодня, к своему огромному удивлению, даже Скорпиус Малфой почерпал из её лекции много нового. Последние недели Андромеда строго придерживалась программы, и белобрысые двойняшки, как теперь называли «подозреваемых в братстве» в магическом мире, откровенно скучали.


Конечно, воспитанным в чётком соответствии с традициями и с детства дрессируемым по всем чистокровным законам, и Малфою, и Александру Грейнджеру уроки элементарного этикета были не в новинку. Но сегодня бывшая мисс Блэк рассказывала им о древних традициях восстановления рода по крови. Даже Александр, одним из хобби которого было часами просиживать в библиотеке над старинными книгами, подобными знаниями не владел, теперь растеряно поглядывая на Малфоя. Скорп тоже хмурился, явно узнавая новые детали, большинство же магглорождённых и полукровок откровенно скучало, точно зная, что им это явно не пригодится.


– Ты о подобном когда-нибудь слышал? – одними губами произнёс Александр, поглядывая на законного наследника Малфоев.

– Нет, но обряд попахивает тёмной магией, – через голову Альбуса, которому, естественно, добавить в дискуссию было нечего, проговорил Скорпиус. – Слишком много замешано на крови, а последняя часть обряда вообще напоминает жертвоприношение.


– Ну как же, тебе ли не знать про тёмную магию, Малфой, – раздалось над самым ухом ядовитое шипение Хьюго Уизли. Когда он успел переместиться за парту у них за спиной, никто из ребят не знал.

– А тебе, Уизли, не мешало бы знать хоть что-то, хоть какую-то магию, – не остался в долгу Скорпиус. – Всё-таки, и ты не магглорождённый. Оба родителя – чистокровные, в конечном итоге.

– Заткнись, – прошипел Хьюго, и Александр затылком почувствовал, как Уизли буквально прожигает его взглядом.


– А что, заткнись? Можно подумать, ты сам не любопытствуешь на досуге, досталось ли бы тебе при другом раскладе больше мозгов, – Малфой явно не собирался сегодня сносить оскорбления лёжа.

– Ну, что делать, если твой папаша оказался таким прытким, – Хьюго тоже не сдерживался.

– За обвинения без доказательств в мире магглов бьют морду, а в магическом вызывают на дуэль, – напомнил Скорпиус.

– Некоторых даже и при обвинениях с доказательствами отмазывают от Азкабана по полной, – Хьюго буквально навис у них над партой.


– И снова всё упирается в мозги, Уизли, которых тебе оказалось унаследовать неоткуда, - прошипел Скорп. - А уже о том, кто прыткий, а кто пыльным мешком пристукнутый и не видит дальше своего носа с рыжими веснушками, мы поговорим в другой раз. Можем ещё добавить дискуссию о качестве против количества и навыках.

– Да уж, ещё давай добавим и немного о верности, предательстве и слишком явных вещественных уликах, - не остался в долгу Хьюго. - Как и о белобрысом наследии, которое можно назвать лишь одним точным словом: наследил.


Малфой всем корпусом развернулся в сторону рыжего собеседника, явно намереваясь выхватить палочку. Альбус Поттер открыл рот несколько раз, но слова почему-то не появлялись на свет, наводя на мысли о всё том же уме и наследственности. Александр очнулся первым:

– Вообще-то, ребята, я сижу прямо здесь, рядом с вами, –холодно напомнил он.

– Прости, друг, мы тут немножко увлеклись семейными диспутами.


– Семейные диспуты будете выяснять не на моем уроке, – как будто из пустого воздуха, за спинами мальчиков материализовалась Андромеда, и теперь стояла прямо перед спорщиками, скрестив на груди руки и предупреждающе глядя на всех четырёх. Впрочем, за подобными разговорами, кто уже обращал внимание на учительницу?

– Что-то меня наводит на мысль, профессор, что как раз этот диспут и относится к категории обычаев и традиций магического мира, – Альбус Поттер хотел сказать это про себя, но слова сорвались с губ, хоть и на самой грани слуха.


Александр хмыкнул. Хьюго открыл рот и закрыл его вновь. Скорпиус молча смотрел прямо перед собой, словно к нему это всё не относилось. В результате, у всех четверых сняли очки, и поскольку трое из нарушителей порядка были Слизеринцами, факультету змей досталось больше. Александр и Скорпиус поджали губы практически с одинаковым выражением лица, и Альбус вновь не удержался:

– Ничего страшного, вы двое быстро наш минус наверстаете, да ещё с процентами. Просто, хотя бы на время следующих пары вопросов на уроках обращайте внимание на происходящее, и к концу урока наши «минус пятнадцать» станут «плюс пятьдесят»…


========== Глава 16 ==========


В детстве Александр Грейнджер прочитал любимую книгу Гермионы, история Хогвартса, от корки до корки и не один раз. Практически, историю школы волшебства и магии Великобритании он знал наизусть, плюс, слушал бесконечные рассказы матери о её наполненном приключениями детстве. Александр справедливо считал, что вполне осведомлён обо всех обычаях в школе, а также был уже готов к неминуемой неприязни Слизерина и Гриффиндора. Помнил он и о том, что оказавшись в Хогвартсе, Гермиона Грейнджер и её друзья фактически были предоставлены самим себе. Каково же было его удивление, когда в первые же выходные он обнаружил, что на самом деле это не так.


Родители учеников факультета змей околачивались в школе с завидным постоянством. Некоторые из них были членами попечительского совета, большинство периодически одаривало школу очередными пожертвованиям, и буквально все посещали своих чад. Более того, в правилах чистокровных аристократов было не только взять на ужин или ланч своего наследника, но и пригласить щедрое количество его товарищей. Именно поэтому, в первые же выходные Александр обнаружил себя нос к носу с самим Драко Малфоем.


Белокурый лорд, улыбаясь, появился в Хогвартсе по очередным делам попечительского совета, которыми теперь занимался вместо Люциуса, и закончив с ними менее, чем за час, нарисовался у входа в подземелье Слизерина. То, что Скорпиус был безумно рад видеть своего отца, Александра не удивило ничуть, он уже прекрасно знал, что Драко в отношениях с сыном придерживался линий, отличных от собственного отца, да и вообще воспитывал его совсем с другими приоритетами в мыслях. К чему Александр был не готов, это что младший лорд Малфой пригласит его самого и Альбуса к ним присоединиться.


Оба сына членов легендарной золотой троицы попытались вежливо отказаться, но Скорпиус быстро объяснил, что это практически устоявшиеся традиции и обычаи. Поначалу державшийся в стороне, Драко слушал сбивчивую речь своего сына, но заметив неуверенные выражения лиц его друзей, счёл нужным вмешаться:


– Александр, Альбус, я прекрасно все понимаю, но смею вас обоих уверить, что приняв моё предложение вы не предаёте своих родителей. Напомню, что все наши несогласия остались далеко в прошлом, и смею надеяться, что ни мадам министр, ни начальник Аврората больше не держат ко мне неприязни или ненависти. Просто, на Слизерине одной из ваших целей должно быть создание нужных связей и отношений на будущее, в чем вы очень скоро убедитесь, когда вас будут постоянно приглашать родители сокурсников. Мне кажется, я мог бы немного помочь вам освоиться на этом факультете, поскольку ни один из ваших родителей через подобное никогда не проходил.


Александр согласился первым. Конечно, сблизиться со старшими Малфоями в его планы как таковые не входило, но как и все мальчики, выросшие без отцов, определённое любопытство в отношении мужчины, непосредственно виновного в его появлении на свет, у юного мистера Грейнджера было. Альбус, которого на Слизерин определили тоже за определённые черты характера, а не просто так, не заставил себя долго упрашивать. Именно поэтому, уже через четверть часа, наскоро прихватив мантии и собравшись, все трое мальчиков шагали в Хогсмид, откуда они должны были отправиться на ланч вместе с Драко.


Драко Малфой оказался совсем не таким, каким Александр его себе представлял. Да, отец был высокомерным, сдержанным и хладнокровным, но в его направленном на Скорпиуса взгляде Александр замечал лишь нескрываемое тепло и любовь. Самого Александра он о многом расспрашивал, но мальчик, настороженно ожидавший вопросов о матери, их так и не услышал. Казалось, школьного недруга Гермионы интересовали только факты, относящиеся к жизни Александра. Но больше всего юного мистера Грейнджера удивил вопрос об окклюменции.


Непринуждённо, практически невзначай, Драко поинтересовался, если сын министра магии уже начал развивать свои ментальные таланты. Мысленно усмехнувшись, что наличие этих самых талантов Малфой воспринимал, как данность, тем не менее, Александр кивнул:

– Меня учили теории с шести лет, с практикой было немножко сложнее, но мама объяснила некоторые азы. Вообще-то, ментальные науки – не её конёк, хотя ей самой защиту поставили очень чётко. А её крайне организованный мозг одолеть нелегко, но обучать она практически не может.


– Что я слышу, наконец нашлась единственная вещь в магическом мире, которая блистательной мисс Грейнджер дается не сходу! – не удержался Драко, но тут же насторожившийся Александр моментально расслабился. В голосе отца не было ни капли насмешки, сарказма или издевательства. Наоборот, только нескрываемое уважение и восхищение. Сглотнув, Александр сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил:

– Мама обещала, что попросит профессора Андромеду Тонкс. Когда-то, та учила её саму, и Андромеда обладает вполне обширными познаниями и способностями.


Малфой старший кивнул и мягко проговорил:

– Я собирался продолжать заниматься ментальной техникой и упражнениями со Скорпиусом и буду счастлив, если вы двое примите моё приглашение тренировать и вас. Насколько я знаю, склонность к ментальным наукам в роду Поттеров никогда не доминировала, но мне доподлинно известно, что твоему отцу, Альбус, она когда-то бы далеко не помешала, – Драко говорил вполне доброжелательно и без всякой задней мысли, теперь обращаясь к Альбусу. В принципе, он был прав: многие считали, что именно отсутствие этого навыка стало трагичным для Гарри, а на тему, почему Дамблдор никогда не обучал своего протеже, в магическом мире Англии ещё долго задавались вопросом.


Александр знал, что преданный Северус Снейп продолжал отказываться думать о легендарном директоре Хогвартса отрицательно или сомневаться в его намерениях. Даже после того, как перед смертью столкнулся с его альтернативными мотивами нос к носу и должен был понять, что «великий светлый» был порядочным манипулятором, и сам Снейп попал под раздачу не меньше, чем другие.


В любом случае, портрет бывшего профессора зельеварения продолжал защищать своего руководителя даже после смерти и утверждал, что Альбус Дамблдор просто не мог предусмотреть необходимости обучения Гарри, и плюс, Поттер был абсолютно не способным учеником. К удивлению Александра, Гермиона Грейнджер в ответ парировала, что если бы они начали с Гарри заниматься значительно раньше, то и результатов бы добились намного лучших.


– Даже начни они на первом курсе, каким-нибудь образом это завуалировав, и то могли бы преуспеть. Хотя, начинать надо намного раньше, лет в шесть или семь. В принципе, мне бы тоже это очень не помешало, хотя до сих пор не понимаю, зачем применять круцио, если можешь элементарно прочесть мысли. Учитывая, как мало семей обучает детей ментальным искусствам.


– А вот это как раз вас удивило бы, моя дорогая мисс Грейнджер, но на самом деле, большинство чистокровных своих наследников учит. Ну, может, кроме Поттеров и Уизли, но те просто считаются неспособными, а зря. Впрочем, если вы любопытствуете насчёт небезызвестного нам обоим Темного Лорда и его Чёрной леди, то Том и Беллатрикс просто были порядочными садистами, как, впрочем, и многие другие их соратники, – как всегда добавил в дискуссию полезную почву для размышлений портрет бывшего директора Блэка.


– Плюс, круцио ослабляет ментальные барьеры и выведывать информацию намного легче. Более того, когда читаешь мысли очень искусных менталлистов, никогда не знаешь, что ты оттуда выуживаешь. Например, Тёмный Лорд когда-то очень сильно недооценил мои собственные способности, это позволило мне пользоваться его маленькой ошибкой на протяжении многих лет, – мягко заметил Северус Снейп.


Тогда, если признаться по чести, Александра не удивили ни нескрываемая ирония Блэка, ни незыблемая преданность Снейпа. Удивили сомнения в голосе матери. Почему-то, Александр свято верил, что Гермиона Грейнджер своего бывшего директора боготворит и во всех его намерениях абсолютно не сомневается, но оказалось, что это далеко не так. Наверное, мать всё-таки слишком умна и обладала завидным аналитическим умом, слишком логичным и постоянно анализирующим ситуацию, для слепой преданности. Особенно если учесть, что детство давно прошло, юношеский максимализм тоже, а жизнь преподала свои уроки.


Точно так же сейчас Александра удивили слова Драко Малфоя… В принципе, он утверждал вещи, аналогичные Гермионе. Именно поэтому Александр решительно кивнул в знак согласия, через мгновение к нему присоединился Альбус. Что ж, сыну Гермионы Грейнджер предстояло узнать своего отца намного ближе, чем он когда-либо мечтал.

***

Когда Гарри Поттер получил с утренней почтой вежливое, но настойчивое приглашение явиться в Хогвартс и встретиться с деканом Слизерина, начальник Аврората хорошенько стукнул головой о стол. Конечно, гордому отцу Джеймса Сириуса Поттера было не привыкать получать подобные приглашения, с Невиллом Лонгботтомом, деканом Гриффиндора, они регулярно имели удовольствие встречаться чуть ли не каждую неделю, но от среднего отпрыска Гарри такого не ожидал. Александр тоже не производил впечатление сорвиголовы, а Скорпиус был слишком Малфой, чтобы открыто вляпаться в неприятности. Таким образом, вопрос стоял ребром: чего там натворило очередное пересечение горячей крови Поттеров и Уизли?


Прибыв в Хогвартс в назначенное время, Гарри был ещё больше шокирован, когда в кабинете декана, Блейза Забини, столкнулся нос к носу с Гермионой Грейнджер. Министр магии, закинув одну ногу на другую, уже сидела напротив тщательно пытавшегося держать себя в руках Блейза, нетерпеливо постукивая пальцами по поверхности стола.


– Мадам министр, мистер Поттер, благодарю вас, что согласились встретиться со мной, – поднимаясь на ноги, с улыбкой проговорил Блейз. – Могу ли я вам что-нибудь предложить, кофе, чай, что-нибудь покрепче? – Наверное, выражение лица Гарри говорило о многом, потому что последнее предложение было адресовано прямиком ему.

– А что, в этот раз мне сразу понадобится «что-нибудь покрепче»? Потому что у Лонгботтома в кабинете уже стоит огневиски с моим именем на нём.


Гермиона хмыкнула, закатив глаза, Забини в шоке встретил взгляд начальника Аврората, после чего нервно сглотнул. В принципе, его решение пригласить бывших сокурсников, своих непримиримых соперников и нынешних министра магии и начальника Аврората, а по совместительству родителей двух достаточно достойных учеников своего факультета, далось ему нелегко. Но, хорошенько всё обдумав, декан Слизерина и преподаватель зелий решил, всё-таки, поговорить с обоими, и первым донести информацию до сведения Грейнджер и Поттера, не рискуя пустить на самотёк и позволить им узнать новости из других источников. И хотя портрет Снейпа, с которым он не преминул посоветоваться, хмыкнул и пожал плечами, заявив, что это излишне и абсолютно не обязательно, мистер Забини решил не рисковать. И Гермиона, и Гарри давно уже не производили впечатление людей, которыми можно играть или манипулировать, впрочем, они никогда не производили такое впечатление, и поэтому, несмотря на всю свою преданность Малфою, Блейз счёл нужным сообщить обо всём бывшим одноклассникам.


Конечно, Снейп был прав: ничего из ряда вон выходящего или несоответствующего вековой практике на факультете Драко Малфой не совершил. Здесь испокон веков поощрялось создание ранних связей, родители регулярно навещали своих отпрысков и зачастую забирали их на несколько часов, а порой и на денёк – другой, вместе с друзьями или потом уже потенциальными супругами. Ничего особенного в этом не было, правда, было несколько но… Обычно, родители всех сокурсников прекрасно общались между собой, отлично ладили, доверяли друг другу, и никаких недоразумений никогда не возникало.


Сам Блейз далеко не раз и даже не два куда-нибудь отправлялся с Люциусом или старшим Ноттом, как и с родителями многих других своих товарищей, но вот Гермиона и Гарри о подобной практике не то, что не знали, но даже не подозревали, и более того, разговор шел о Драко Малфое и Александре. Кто знает, как могла отреагировать Грейнджер. Поттера он пригласил, если уж совсем положить руку на сердце, за компанию.


Меж тем, Гарри Поттер явно ожидал ответ, хотя, было очевидно, что особенно не волновался, но молчать далее Блейз считал неприличным. В конце концов, это он просил их о встрече, а значит, должен был как минимум заготовить речь.

– Нет, нет, мистер Поттер, ничего ужасного не произошло, Вам совсем не понадобится ничего приглушающее чувства или желание разнести мой кабинет в прах. Просто, я хотел вас поставить в известность о некоторых практиках на факультете Слизерин, о которых, я подозреваю, вы не были ранее осведомлены.


Гермиона Грейнджер заметила, как за его спиной закатил глаза портрет Северуса Снейпа. Не укрылась подобная деталь и от наблюдательного начальника Аврората. Оба молча кивнули, теперь сгорая от того самого любопытства, коим и славилось золотое трио, а Блейз принялся в осторожных выражениях объяснять внутреннюю динамику и негласное правило факультета Слизерина.


Очень скоро Гермионе стало предельно ясно, что единственная причина, по которой их позвали – новый профессор зельеварения и свежеиспеченный декан боялся её ярости, когда мать Александра узнает, с кем постоянно проводит время её сын. Впрочем, Гермиона Грейнджер уже давно была прежде всего не отчаянной и прямолинейной Гриффиндоркой, а достаточно умелым политиком, и поэтому, всласть насладившись речью слизеринца, который слишком очевидно провёл довольно много времени, тщательно подбирая слова, наконец, спокойно кивнула:


– Я совершенно не против, чтобы Александр имел возможность испытать все истинные возможности, которые может предложить ему Слизерин. Если возникнут какие-либо сложности, поверьте мне, я разберусь с ними сама. И думаю, что господин Поттер тоже будет не против, если его сын будет иметь возможность общаться с семьями однокурсников.


Гарри, тоже с любопытством наблюдавший за происходившим в кабинете скользкого Слизеринца, который ещё с детства привлёк его внимание именно тем, что умудрялся, особенно не выделяясь, угождать практически всем и никому не перейти дорогу, спокойно кивнул в знак согласия. Очень скоро оба бывшие Гриффиндорца, которые, как теперь было известно, вполне могли когда-то оказаться и на совершенно других факультетах, покинули кабинет мистера Забини, но перед тем, как закрыть за собой дверь, успели стать свидетелями насмешливого голоса профессор Снейпа:


– Вы же в курсе, мистер Забини, что они оба просто наслаждались представлением. Мисс Грейнджер только что попкорн не наколдовала, хотя мистер Поттер явно ожидал корзинку.

– Что не наколдовала? Какую корзинку? – раздался в ответ обескураженный голос нового декана Слизерина, и оба бывших Гриффиндорца представили, словно наяву, как Снейп в очередной раз насмешливо закатывает глаза. Как только за ними закрылась дверь, Гермиона и Гарри прыснули от смеха.


========== Глава 17 ==========


Гермиона Грейнджер никогда не была легкомысленной особой и всегда воспринимала вещи вполне серьезно, когда видела, что ей пытаются объяснить что-то важное. Покинув кабинет Забини, они с Гарри позволили себе немного повеселиться за его счёт, но слова декана Слизерина не пропустили мимо ушей. В тот же вечер, вместе с Джинни они уже сидели в гостиной комнате в доме Гермионы, обсуждая новость. В принципе, ничего удивительного в том, что подобные традиции существовали, но были им не знакомы, Гермиона и Гарри не находили. Родители Грейнджер были магглы, Поттер и Лонгботтом - сироты, Уизли явно отдыхали от своих отпрысков, когда те были в школе - о каких приглашениях, обедах и ланчах могла идти речь?


Теперь, задумавшись, они видели, что самое близкое, что они имели к так называемому созданию будущих отношений, связей и приглашениям будущих супругов - это гостеприимство Уизли на каникулах, которых ребята в тот момент воспринимали, как приёмную семью. Смущенно отводя взгляд, Джинни Уизли призналась, что гостеприимство Молли по отношению к Гермионе и Гарри можно было воспринимать именно так: в магглорождённой волшебнице Молли видела будущую невестку. После, они имели виды и на Гарри.


Переглянувшись и в который раз подивившись, насколько они ничего не знали о традициях мира, в котором оказались, Гарри и Гермиона согласились на одном: им следует включиться в эти традиции. Мистер Поттер планировал пригласить друзей Альбуса поиграть в квиддич на заднем дворе старинного дома Блэков на Гриммо 12, где он давно уже обнаружил зачарованное от магглов пространство. Презрительно поморщившись, Кричер неохотно подтвердил, что именно для таких целей заколдованное чарами расширения пространства и невидимости место и существовало.


Тем временем, Гермиона с интересом наблюдала за своими эльфами, а Тинки и Кричер, переминаясь с ноги на ногу и сверкая глазами, прижимали уши и зажимали себе рот. Уже привыкшей к поведению своих домашних эльфов, Гермионе не составило большого труда догадаться, что оба просто сгорают что-то ей сказать, но в присутствии её гостей считают подобное поведение невиданной дерзостью.


– Ну, говорите уже, чего там, – Гермиона жестом пригласила обоих «домочадцев» присоединиться к разговору.

– Кричер и Тинки хотят, чтобы госпожа знала, они оба в старые времена помогали леди своих домов устраивать подобные приемы для друзей из школы. Тинки и Кричер сочтут за честь приготовить сколько угодно обедов и ужинов для юных друзей хозяина Александра, а также игры и развлечения.


Гермиона буквально прикусила себе язык, чтобы не напомнить обоим слишком загоревшимся идеей инициативным созданиям, чтонекоторые «забавы» их прошлых воспитанников она отнюдь не поощряет, например, похищения магглов и издевательства над ними. Впрочем, ей показалось, что Гарри буквально прочёл её мысли, потому что вдруг усиленно заинтересовался своим стаканом с виски, хоть так и не осмелился сделать глоток, явно опасаясь подавиться.


Впрочем, первый же обед для друзей Александра прошел на удивление гладко. Сияющие от гордости, Кричер и Тинки прислуживали за столом, а юные гости Александра не могли сдержать слишком очевидного удивления: у мадам министра был не один, а сразу двое домашних эльфов. Правда, оба носили одежду, сшитую ими самими, а у Тинки на шее даже красовались яркие бусы. В какой-то момент, Александр прояснил для друзей, что оба эльфа в принципе свободны, но работают в их доме с его рождения, и если наследники других благородных семей и удивились, то виду не подали.


Одним словом, обед прошёл на славу, и хотя в этот раз кроме Альбуса и Скорпа, Александр пригласил ещё одного мальчика, как ни странно, юного Нотта, уже через несколько дней он, смущаясь, спросил у матери, когда она собирается проводить следующий обед. Как оказалось, желающих быть приглашенными в дом министра магии было довольно много, и Гермиона, мысленно отметив, что ещё не так давно деды всех этих желающих с удовольствием бы выпустили ей всю грязную кровь, а отцы и матери упорно не замечали в школе, всё-таки согласилась.


Переговорив с Кричером и Тинки, причем, последняя не преминула напомнить, что раньше тоже служила в доме министра магии, Гермиона просто запланировала регулярные трапезы приблизительно раз в две недели и, мысленно поздравив себя с тем, что она - новый Слизнорт, таким образом ввела традицию на факультете змей: обед у мадам министра.


Конечно, Гарри, которому теперь приходилось кроме обязательных и традиционных приглашений слизеринцев также проявлять аналогичное гостеприимство для друзей Джеймса, только усмехнулся: в том, что приглашение в дом министра магии считалось на факультете змей престижным, засомневался бы только очень наивный идиот.


Сам Гарри тоже особенно не переживал, но вот одним своим наблюдением поделился с подругой моментально. Было похоже на то, что ни Альбус, ни Александр, при явных отменных склонностях к игре, особого интереса к квиддичу не проявляли. Александр освоил основы полётов слишком быстро для «сына Гермионы», что не преминул насмешливо подчеркнуть Гарри Поттер, благоразумно проглотив вторую часть фразы, что этот дар ему явно достался от отца, вполне способного игрока и когда-то ловца команды Слизерина.


Насколько Гермиона знала, сам же Малфой ограничивался общением только с двумя лучшими друзьями своего сына, покамест избегая более обширных приглашений. Впрочем, в отличии от неё самой и Гарри, Драко действовал не наугад и не по наитию слишком очевидно горящих энтузиазмом домашних эльфов. Аристократ прекрасно знал, кого и когда нужно начинать приглашать, Гермиона же действовала без особого плана или расчета.


Впрочем, как раз приглашения в её дом считались наиболее престижными, как и время, проведённое в доме Гарри Поттера, и молодая женщина просто решила не заострять внимание на каких-либо других мелких деталях. Новый обычай был установлен, внуки бывших пожирателей буквально стояли в очереди на право быть приглашенными в её дом, а Гермиона наблюдала за детьми тех, с кем мало пересекалась в собственной молодости.


С особенным интересом она, конечно же, следила за Скорпиусом, но к своему удивлению, не видела в нём и следа надменности и высокомерия, которые просто фонтаном били из Драко в детстве. Похоже, Астория была права: собственного сына наследник Люциуса воспитывал диаметрально противоположно от своего воспитания.


Конечно, младший Малфой тоже держался с достоинством и имел идеальные манеры, теперь уже казавшиеся ей в крови, но с ней самой, как даже и с домашними эльфами, был предельно вежлив и корректен. Вообще-то, каким-то образом, Александр совершенно не уступал своим сокурсникам и чистокровным наследникам древних родов ни в аристократических, безупречных манерах, ни в чувстве собственного достоинства. Впрочем, когда, изумлённая этим наблюдением, Гермиона в сердцах заметила, что, похоже, эти качества передаются по наследству, Гарри расхохотался ей в лицо:


– Ты просто не видела себя со стороны, Гермиона. Я вот теперь подозреваю, что именно это некоторых чистокровных и выводило из себя: в тебе достоинства и самомнения, как в королеве английской.

– Мне просто с детства родители внушали, что я могу добиться всего, что угодно, – мисс Грейнджер недоумённо пожала плечами. – Меня учили быть гордой, независимой, самостоятельной и самодостаточной.


– И тебе всего этого не занимать, – спокойно кивнул её давний друг. – Может, там каких-то специфических манер, которые в Александра вбил твой эльф, в тебе и не было, но во всём остальном ты вела себя не менее по-королевски, чем они все. Так что, это не кровь, а твой наглядный пример. Плюс, я так понимаю, с детства маячившие перед ним примеры двух небезызвестных портретов.


Девушка не спорила, хорошенько обдумав всё, что услышала, впрочем, больше не мучая себя ни вопросами, ни подозрениями. Как бы там ни было, но её сын вёл себя, как настоящий аристократ, и практически ничем не отличался от своих так называемых друзей. Отношения на Слизерине, за исключением между Александром и по крайней мере Альбусом, причём в юном Малфое она все ещё сомневалась, мисс Грейнджер дружбой могла назвать с натяжкой.


Впрочем, несмотря ни на что, Гермиона Грейнджер оставалась сама собой. Министр магии внимательно наблюдала за наследниками самых старинных родов, теперь регулярно посещавших её дом, и делала выводы. Да, Гермиона оценивала их всех, быстро понимая, что так в свое время действовали Слизнорт, Дамблдор, да и тот же Люциус Малфой: оценивая ещё совсем юных волшебников, можно было вполне предсказать их будущее. Например, такой долгожданный чистокровный наследник Теодора Нотта по всем параметрам уступал своему брату-сквибу от Панси. Андреус был намного более умён, харизматичен и талантлив.


========== Глава 18 ==========


Тем временем жизнь входила в новое русло, словно река, прегражденная плотиной, которая поначалу сопротивлялась, как могла. Поначалу Гермиона очень боялась остаться одна и сильно скучала по Александру, но между введением обедов для друзей сына, проводимых каждые две недели, насущных дел министерства и Хогвартсом, периодическими появлениями на уроках маггловедения, сопровождающихся встречами с самыми новыми членами их волшебного общества, которые министр самолично проводила уже второй год, молодая женщина обнаружила, что хоть и скучает по времени, прежде проводимому с Александром каждый вечер, но все-таки имеет возможность видеть его довольно часто. Теперь, Гермиона лишь ужасалась, как собственные родители просто отправляли её в Хогвартс и больше не видели практически год, особенно если учесть, что каникулы она зачастую проводила у Уизли.


Гарри Поттер тоже достаточное время проводил в школе благодаря их совместному с Грейнджер нововведению. Помня, что должность учителя защиты от тёмной магии когда-то была проклята Томом Реддлом, начальник Аврората и министр магии придумали заполнять позицию сотрудниками Аврората. Один из подчинённых Гарри проводил уроки на протяжении месяца, после чего его место занимал другой аврор, а сам Поттер появлялся, как минимум, раз в неделю и проводил занятия с учениками более высокого уровня. Идея пользовалась необыкновенной популярностью, дети встретили её с неимоверным энтузиазмом, и проблем с преподаванием предмета больше не было.


А с введением Клуба Дуэлянтов, Гарри просто стал пропадать в Хогвартсе. Джинни откровенно смеялась над ним, шутливо предполагая, что супруг, наконец, нашёл возможность насладиться спокойным временем в школе, постоянно не оглядываясь через плечо на Тёмного Лорда и угрозу его возвращения, а так же на приспешников Волан-де-Морта и просто странных преподавателей.


Гермиона подозревала то же самое, а ещё ей очень сильно казалось, что таким образом Гарри мог постоянно присматривать за своими отпрысками вообще, а в частности не спускать глаз с Джеймса. Более того, от природы любознательный и прошедший в жизни через слишком многое, начальник Аврората ненавидел быть не в курсе событий, сюрпризы, неожиданности и просто неизвестность. А распределение Альбуса на Слизерин, появление в магическом мире Александра и их дружба с младшим Малфоем попадала сразу в несколько категорий. Таким образом, Гарри Поттер теперь занимался именно тем, чему его учили очень много лет: он наблюдал, анализировал и делал выводы.


Занятая своими мыслями, Гермиона молча шла по коридорам Хогвартса рядом с Минервой, а старшая женщина, приняв во внимание её задумчивость, решила не отвлекать свою любимую ученицу. В принципе, директор никогда не переставала думать о Грейнджер, как о своей воспитаннице, с каждым годом гордясь девушкой все больше и больше. Когда-то, как и большинство жителей магического мира, она была изумлена поведением юной мисс Грейнджер, неожиданно вставшей на защиту бывших пожирателей, но очень скоро поняла: её гениальная ученица предвидела всё наперёд и оказалась права. Не прошло и десяти лет, и самый непримиримый из приверженцев идеи чистоты крови, лорд Люциус Малфой, из врага превратился в самого преданного приверженца её магглорождённой протеже.


Внезапно, весёлый шум, раздающийся из зала, привлёк внимание обеих женщин, и улыбнувшись, директор произнесла:

– Ах, да, совсем забыла! Сегодня же первый день занятий клуба дуэлянтов, даже Гарри решил приехать. Заглянем на минуточку, или тебе нужно сразу возвращаться в министерство?

– А почему бы нет? – утвердительно ответила своей наставнице улыбающаяся Гермиона. – Заодно полюбопытствуем, кто у нас проводит сегодня демонстрацию.

– Я слышала, первыми собирались сражаться Блейз и Невилл.


– Деканы Слизерина и Гриффиндора? Как предсказуемо, - Грейнджер закатила глаза. - А мне казалось, мы хотели уже отделаться от извечной вражды.

– Да скорее это уже просто здоровый дух конкуренции, – засмеялась Минерва. – Распределение Альбуса на Слизерин до сих пор оставило Гриффиндорцев в глубоких раздумьях. Не могут ребята вычислить, что к чему.


– При всём уважении к нашему с вами факультету, этому моменту я не удивляюсь, – хмыкнула Грейнджер.

– Ну, ты у нас всегда была по уму больше Рейвенкло. Просто, храбрость и отвага перевесили.

– А ещё, немного директор Дамблдор, – вполголоса добавила мисс Грейнджер, и Минерва не могла не согласиться: не без того.


Всё ещё улыбаясь, обе женщины застыли в дверях зала и быстро поняли, что успели к самому концу дуэли деканов двух испокон веков соперничающих факультетов. Впрочем, на этот раз, Слизерин оказался явно искуснее: как раз в тот момент, когда директор и министр магии зашли в зал, мистер Забини удачным заклинанием застал врасплох своего противника и отправил его кубарем лететь в противоположную стену.


– Профессор Лонгботтом в любом случае намного более легендарно владеет мечом, чем Дуэльной палочкой, – насмешливым тоном счёл нужным напомнить ликующим слизеринцам, кто когда-то отрубил голову Нагини, Гарри Поттер.

– Быть может, теперь за честь Гриффиндора выступите вы, господин начальник Аврората? – раздался голос одного из Гриффиндорцев, в котором Гарри не без раздражения узнал своего собственного сына. Одарив Джеймса холодным взглядом, однозначно переводимым, как «с тобой мы потом поговорим», мистер Поттер пожал плечами:

– Мне кажется, демонстраций на сегодня хватит. Да и профессору Забини нужно отдохнуть.


– Не хочешь подрывать авторитет декана факультета? Хорошая идея, – раздраженно поморщившись, Гарри встретился взглядом с говорившим: Драко Малфой.

– Мистер Малфой, вы теперь живёте в Хогвартсе? – с нескрываемой издёвкой поинтересовался Поттер. Ну в конце концов, куда ни плюнь – везде, казалось, наткнешься на Малфоя.

– Всего лишь дела попечительского совета, – Драко театральным жестом развёл руки в стороны. – Но в любом случае, если авторитет Забини ты уронить не хочешь, как насчёт сразиться со мной? Думаю, о моей чести ты сильно не обеспокоен?


– У тебя сегодня суицидные желания? Потому что я твое рвение, лорд доброволец, могу интерпретировать только так.

– Ой, да ладно! Так будешь со мной драться или нет, господин начальник?

– Если так хочешь, и не терпится, могу размазать тебя по стене, – на этот раз, театральным жестом развёл руками Гарри и, недолго подумав, добавил. – А также, по полу, потолку и всем остальным поверхностям зала. Но предупреждаю сразу, если ты опять наколдуешь змею, я тут же прикажу ей, чтобы она укусила за задницу тебя самого.

– Резонно, – согласился Малфой. – Правда, на втором курсе я не знал, что ты со всеми змеями сплетничаешь, а теперь осведомлён.


– Резонно, – парировал Гарри словами самого же Малфоя, и тут же добавил, заметив прислонившуюся к двери Грейнджер. – А может, продолжим поединки Слизерин-Гриффиндор не твоим боем с начальником Аврората, который заведомо может тебя победить на одной репутации, а с кого-нибудь, кто, как и ты сам, не занимается теперь каждый день как минимум четыре часа в Дуэльном зале? Например, мадам министр? Как насчёт такого варианта, ребята, попросим мисс Грейнджер тряхнуть стариной и защитить честь нашего факультета, а заодно блеснуть легендарными навыками сотрудников Отдела Тайн?


– Если так любопытно глянуть мои навыки, то пожалуйста, – Гермиона уже доставала волшебную палочку из складок одежды. Почему-то, размазать по стенке Малфоя сейчас казалось далеко не самой плохой идеей. – Правда, бросается в глаза, что самому тебе вызвать меня, похоже, слабо.

– Начни с Лорда Малфоя, – Гарри прищурился, но в его насмешливом голосе отчётливо скользили нотки симпатии и всем было понятно: старые друзья просто подшучивают друг над другом. – В крайнем случае, считай, что это разминка.


– Очень политкорректно, мистер Поттер, на роль министра выставлять кандидатуру не собираетесь? – уже направляясь к помосту, через плечо бросила Гермиона.

– В ораторских способностях я тебе не противник. Воздержусь, – отмахнулся Поттер. – Малфой, к барьеру, или твое лордство трусит?

– Ни в коем случае, господин начальник, – Драко говорил точно так же насмешливо, как и раньше, но прежде, чем встать в исходную позицию напротив Гермионы, почтительно поцеловал её руку. – Мадам министр, сочту за честь.


Кольцо верности тут же ужалило палец разъярённой змеей, но Малфой это прекрасно предвидел, поэтому палочку достал лишь отойдя на достаточное расстояние от мисс Грейнджер и заняв исходную позицию. Скорпиус и Александр переглянулись, с нескрываемым удивлением внимая разговору всех трёх взрослых, сейчас общавшихся слишком нетипично для них всех. Альбуса поведение отца явно не удивляло, как и Джеймса, из чего можно было легко заключить, что он дома при своих чадах вёл себя менее напыщенно, чем Драко и Гермиона. Что Скорпиус и Александр не преминули обсудить.


- Твоя мама настроена воинственно, - прошептал на ухо юному Грейнджеру Скорп. - Учитывая её репутацию лучшей во всём, папеньке сейчас прилетит.

- Не исключено, - кивнул Александр. - Но справедливости ради надо сказать, что она лучшая не во всем: на метле мама летать не любит и избегает. А господин Малфой ведь был отличным ловцом? Как, впрочем, и Поттер.

- Ну, мадам министр не на метле будет с отцом сражаться. Так что, его навыки полетов и ловца ему вряд ли нынче пригодятся.


- Да, прилететь от Гермионы ему может. Словит ваш ловец знатно, - тут же встрял вездесущий Джеймс Поттер. Или, во всяком случае, вечно околачивающийся рядом в самый неподходящий момент. - Впрочем, вполне может и полетать тоже. В стенку.

- Джеймс, заткнись, - процедил Альбус.


- Ты что, уже так идентифицируешься с факультетом, что болеешь за лорда? - Джеймс уставился на брата, а Альбус покраснел: конечно, он болел за своего кумира, Гермиону Грейнджер.

- Сам же понимаешь, что нет… - пробормотал средний Поттер.

- Я тоже, вполне очевидно, не за ветерана Слизерина, - хладнокровно процедил Александр Грейнджер.

- Спасибо, друзья, - с нескрываемым сарказмом в голосе проговорил Скорпиус.

- Ой, да ладно! Тут вообще ни за кого болеть не надо, - юный Нотт примирительно положил руку на плечо Скорпиуса…


Меж тем, объекты дискуссии приступили к сражению. Их бой оказался совсем недолгим, но к удивлению юных Гриффиндорцев, Гермиона отнюдь не рвалась нападать, и Малфою пришлось сделать первый выпад самому. Мадам министр хладнокровно отбивала его атаки, практически не двигаясь с места, и от внимательного взгляда Гарри не ускользнуло, что девушка даже не потрудилась сменить свои туфли на внушительном каблуке какой-нибудь более удобной обувью.


– Даже каблуки не снимешь? – насмешливо поинтересовался Гарри, не упуская возможность одновременно подколоть Малфоя. – Это такой тонкий намёк?

– На самом деле, лорд несколько выше меня, – холодно ответила молодая женщина. Похоже, она решила не участвовать в насмешках, направленных на её соперника. – Я практически всегда тренировалась на каблуках, правда, обычно использовала более устойчивые сапоги, помогает с разницей в росте, но посмотрим.


Заклинания продолжали сыпаться, как из рога изобилия, Малфой хмурился, Гермиона казалась невозмутимой. Гарри время от времени комментировал сражение, называя один или второй более удачный выпад, показанный Малфоем, или заклинание, при этом чётко проговаривая защиту. Несколько раз, когда Гермиона делала что-то, ускользавшее от взгляда многих, Поттер хмурился и комментировал, что «это должно быть движения, используемые отделом тайн». Впрочем, к подобным выпадам Гермиона прибегла лишь однажды, в ответ на слишком агрессивную атаку начинающего терять хладнокровие Малфоя.


Очень скоро, министру магии поединок наскучил, она видимо устала демонстрировать элементарные для неё движения, и легко выставив щит, мисс Грейнджер одновременно выкрикнула заклинание и обезоружила противника. Палочка Малфоя послушно запрыгнула ей в руку, а Гермиона обернулась к Поттеру.

– А вот теперь, ты, – она пальцем указала на начальника Аврората, качая головой. – Твои комментарии достали, Гарри, посмотрим, если тебе хватит дыхания меня комментировать во время сражения.


С этими словами, она вернула палочку Драко, поблагодарила его за поединок, и вновь заняла исходную позицию. Правда, на этот раз, взмахом волшебной палочки, она превратила свой изысканный костюм и светлые лодочки в обтягивающий формы номер, который казался второй кожей. Её руки были по-прежнему прикрыты до запястья, и костюм, напоминавший легендарный прикид женщины-кошки, дополненный теми самыми невысокими сапогами на толстом, устойчивом каблуке, недвусмысленно говорил, что не помешает ни одному движению своей хозяйки.


– Неужели, я наконец имею честь лицезреть легендарную униформу Отдела Тайн? Впечатляет, – тут же прокомментировал невысказанные мысли многих Гарри Поттер. Сам же мужчина неспешно сбросил мантию, небрежно швырнув её Невиллу, и закатал рукава рубашки. Сделав несколько движений, разминающих шею и плечи, Гарри легко запрыгнул на помост и занял позицию напротив подруги.


– В отличие от сотрудников отдела тайн, имеющих некоторое преимущество в том, что нам обычно не приходится быть готовыми сражаться в любое мгновение, авроры тренируются в обыденной одежде. Даже материал, из которого сделан мой тренировочный костюм, особенный и позволяет мне выполнять некоторые трюки, которые Аврорат не использует. Они вынуждены всегда быть готовы драться в повседневной одежде, – спокойно прокомментировала мисс Грейнджер для затаивших дыхание зрителей, и они с Гарри по всем правилам поклонились друг другу.


То, чему ученики и преподаватели Хогвартса стали свидетелями в следующие полчаса, описанию поддавалось с трудом. Гарри и Гермиона нападали, выговаривая заклинания менее, чем в половине случаев. Большинство посылаемых друг в друга проклятий были невербальными, но тем не менее, отражались мощно подставленным, явно универсальным щитом.


– Обратите внимание, что щиты у обоих поставлены так, что отразят любое заклинание, кроме Авады, а поставить щит против неё просто невозможно. Таким образом, оба практически отражают половину заклинаний, не задумываясь, что в них летит. «А почему бы не использовать подобную защиту для всех заклинаний», спросите вы, – прибывший вместе с Поттером, аврор комментировал для бенефита зрителей и одновременно учил. – Потому что подобный щит отнимает очень много энергии, но оба, и начальников Аврората, и Министр магии, достаточно натренированы, чтобы расслышанные заклинания отбивались автоматически специфическим щитом.


Впрочем, было слишком ясно, что на этот раз ни Гермиона Грейнджер, ни Гарри Поттер, комментариев просто не слышали. Оба были настолько захвачены боем, что вообще мало реагировали на всё, что происходило вокруг. В какой-то момент, когда Поттер послал в свою соперницу какое-то слишком специфическое заклинание аврора, Гермиона буквально растворилась в воздухе белой дымкой, мгновенно напомнившей её сопернику трюки Пожирателей смерти. Правда, вместо чёрной тучи, от его заклинания улетела дымка светлая. Комментирующий поединок аврор нахмурился, и на этот раз раздался насмешливый голос наблюдательного Забини:


– А это, леди и джентльмены, была попытка господина начальника Аврората использовать на нашей мадам министре коронный захват авроров. Обратите внимание, как эффектно мисс Грейнджер ушла от него. Смею предположить, что захват не вышел, о чем сейчас и задумывается один из сотрудников Аврората, который до этого так милостиво объяснял нам, что мы видим.


– Не наслаждайся так очевидно, она всё ещё на нашей стороне, – пробурчал мужчина, слишком явно бывший Гриффиндорец, в ответ декану Слизерина. Раздались дружные смешки, кто-то – явно с факультета мистера Блейза - хлопнул несколько раз в ладоши, но вскоре все умолкли, вновь, затаив дыхание, наблюдая за поединком. Где-то минут через тридцать, выставив мощный щит, Гарри выкрикнул:


– На счёт три, закончили.

– Согласна, – кивнула Грейнджер, выставляя свой собственный, не менее мощный щит. – Ничья?

– Победила дружба, – буркнул Поттер, а потом оба, не дожидаясь счёта, словно зеркальное отражение друг друга, одновременно подняли руки, отводя палочки вверх. Минерва МакГонагалл зааплодировала первой, к ней тут же присоединились все вокруг, а старинные друзья, ненадолго составившие друг другу конкуренцию на помосте, рассмеялись и шагнули навстречу друг другу, обнявшись.


========== Глава 19 ==========


Гермиона, только что заработавшая ничью в дуэли с самим Гарри Поттером, легендарным Аврором и главой департамента, сейчас спокойно переговаривалась с бывшими однокурсниками, шутя и улыбаясь. От внимания Министра магии не ускользнуло, что с самого момента её шутовской в случае с Малфоем, и вполне серьезной дуэли с Гарри, за ней пристально и оценивающе наблюдали серые глаза. Гермиона уже давно не удивлялась, что каждый раз, оказываясь в Хогвартсе, она сталкивалась как минимум с несколькими родителями или членами семей слизеринцев. Создавалось впечатление, что аристократам просто больше нечего было делать, как постоянно проверять своих чад.


От семьи Малфоев в Хогвартсе теперь зависал Драко, отговариваясь предлогом «дел попечительского совета», которым раньше пользовался его отец. Поэтому, молодая женщина была удивлена, что сегодня на огонёк заглянул Люциус, хотя от её внимания не ускользнуло, что появился он здесь, словно по приглашению, едва она сама стала в исходную позицию напротив его сына. После этого, Люциус не спускал с неё глаз, внимательно следя за каждым движением.


Однако, Гермиона не могла бы предсказать того, что случилось в следующее мгновение. Отделившись от колонны, которую он подпирал плечом уже битых полчаса, старший лорд Малфой направился к ней, чётким голосом, эхом откликнувшимся от каждой стены, насмешливо проговорив:

– Когда-то, я имел возможность видеть вас в настоящем бою, мисс Грейнджер, быть может, уважите каприз старика и встретитесь со мной в шутливом сражении?


Похоже, слова Люциуса повергли в шок не одну только Гермиону. Гарри Поттер нахмурился, Невилл машинально потянулся за своей палочкой, Блейз Забини заметно побледнел, и даже Минерва МакГонагалл подошла к ним поближе. Драко отреагировал молниеносно и, обернувшись к отцу, удивлённо приподнял бровь:

– Отец, более, чем неожиданная просьба, должен сказать. Мне кажется, мы уже имели возможность оценить мастерство мадам министра.


– Вполне, её навыки внушительны. Мне показалось, что мисс Грейнджер на данный момент нет равных ни среди настоящих, ни почивших волшебников. Поэтому, я бы хотел проверить один небольшой момент, о существовании которого очень сильно подозреваю. Думаю, что многим из присутствующих здесь юных волшебников, особенно теперь, когда они имели возможность воочию засвидетельствовать умения мадам министра, было бы полезно кое-что увидеть.


Что-то в глазах Люциуса мгновенно насторожило мисс Грейнджер, но Шляпа распределила её на Гриффиндор все-таки не случайно и не вопреки характеру, и девушка с улыбкой кивнула:

– Сочту за честь, лорд Малфой, особенно если вспомнить, что лично с вами я никогда не сражалась.


Люциус галантно поклонился и, прямо глядя в глаза Гермионе, приговорил:

– Правда, прежде, чем мы приступим к поединку, я хотел бы наложить одно небольшое заклинание на наши палочки. Сказать по правде, мы всегда использовали его перед тем, как тренироваться в наших более тёмных кругах, – Малфой многозначительно приподнял бровь, и если у младшего поколения ещё и были сомнения, о чем он говорит, то никто из поколения более старшего не сомневался: Люциус Малфой намекает на Пожирателей смерти. – Это заклинание обезвредит все непростительные, даже если в процессе дуэли кто-то решит их использовать. Таким образом, имеешь возможность их практиковать, но поскольку палочка не воспроизведет их в полной силе, Непростительными они не считаются, более того, противник тоже знает, что никакого реального вреда они не принесут.


– И почему, позвольте спросить, я лично никогда не знал об этих заклинаниях? - тут же поинтересовался хмурый Гарри Поттер.

– Очевидно, что вы никогда не спрашивали, мистер Поттер, – насмешливо парировал лорд Малфой. – Но буду счастлив научить вас, смею надеяться, оно пригодится вам в тренировках авроров.

- Я не думаю, что мисс Грейнджер серьезно беспокоится, что ты пальнешь в неё непростительным, отец, - насмешливо проронил Драко, но его глаза оставались серьёзными.


Слишком серьёзными, отметил про себя Скорпиус, о чем тут же не преминул сообщить Александру. Юный Грейнджер лишь кивнул младшему Малфою, на грани слуха проронив в ответ:

- Здесь что-то нечисто, Люциус что-то задумал. Мама это прекрасно понимает.

Меж тем, Гермиона улыбнулась и шагнула вперёд:

- А почему бы и нет? Мне тоже очень любопытно, почему я не осведомлена о таком полезном заклинании, - при этом, её глаза были направлены на портрет Снейпа, удивительным образом появившегося в раме. В отличии от Люциуса, профессор избрал промолчать.


- Драко, ты имеешь хоть малейшее представление, что Люциус задумал? - на грани слуха выдохнул Забини на ухо Малфоя.

- Никакого, - процедил тот. - Более того, я понятия не имею, что он хочет доказать. Ты же видел её уровень, Грейнджер отца по стене размажет.

- Мне кажется, здесь намечается совсем другая демонстрация, - сквозь зубы проговорила профессор МакГонагалл. Минерва учила их всех, включая Люциуса, и её внимания не избежало, как он обменялся взглядом с побледневшей Андромедой.


- Профессор? - вопросительно протянул Гарри Поттер, готовый в любую минуту прийти на помощь подруге, не важно, скрывала она от него лично сына от Малфоя, или нет.

- Расслабьтесь, господин Поттер. Не думаю, что мисс Грейнджер что-то реально угрожает физически.

- Минерва, вы смеётесь. Да она отцом пол натрет в два счета, - тут же обернулся к ней Драко.

- Почему-то мне кажется, мистер Малфой, что цель этого упражнения Люциуса не в том, чтобы, как вы изволили выразиться, натирать полы своим лордством. Думаю, молодое поколение будет иметь возможность выучить очень важный урок…


Меж тем, Люциус уже занял позицию напротив Гермионы, поклонившись молодой женщине по всем правилам дуэлей. Гермиона вторила ему, поднимая палочку и занимая исходную позицию, когда лорд Малфой внезапно взмахнул палочкой над своей головой, и по залу прокатилась волна удивлённых вздохов: перед Гермионой теперь стояла Беллатрикс Лестрейндж.


- Твою же… - выдохнул Драко, но МакГонагалл его перебила, дёрнув за мантию.

- Мистер Малфой!

- Что же Вы ждёте, мисс Грейнджер? Особого приглашения? - меж тем насмешливо пропел Люциус своим собственным голосом, прекрасно видя, что Гермиона остолбенела.


Его слова слегка привели её в чувства, и молодая женщина, теперь белее полотна, тряхнула головой, выходя из оцепенения. Меж тем, «Беллатрикс» пошла в наступление, но Поттер, Драко и всё остальное старшее поколение прекрасно видели: Люциус использовал далеко не самые сложные заклинания.


Гермиона двигалась, словно зомби. Ещё не так давно, Министр Магии и тренированный сотрудник Отдела Тайн, она перемещалась так быстро и легко, что можно было подумать, мисс Грейнджер умудрялась быть в двух, а то и трёх местах одновременно. Теперь же, она едва могла отразить далеко не самые агрессивные атаки и едва успевала вовремя выставить щит. Эта игра в кошки-мышки продолжалась не так долго, наконец, устав от явно бездарной защиты той, кто ещё и часа не прошло, как дралась на равных с Гарри Поттером, Люциус-Беллатрикс сделала быстрый выпад, и Гермиона отлетела к стене, выронив палочку.


Люциус застыл на месте, нахмурившись, и наблюдая, как к ней тут же бросились Поттер и Александр, а его собственного сына чуть ли не за шкирку удержал Забини. Взмахнув палочкой, Люциус вновь принял свою форму, и заметив, что Беллатрикс растворилась в воздухе, Гермиона задышала глубже.

- Ты с ума спятил, отец? - зашипел ему на ухо Драко, но старший Малфой его проигнорировал.


Сделав несколько шагов, он нагнулся и поднял с пола палочку Гермионы, тут же бросив её быстро приходящей в себя женщине. Словив символ своей принадлежности к волшебному миру, Гермиона подняла на него растерянные глаза, но выражение лица Люциуса было нечитаемо.


- К барьеру, мисс Грейнджер, - холодно процедил мужчина, жестом указывая на площадку для дуэлей.

- Вы что, не видите, что ей нужно прийти в себя? - Поттер явно был готов сам напасть на бывшего Пожирателя и наградить его парочкой Авад без каких либо предварительных модификаций своей палочки.


- Я делаю то, что сделал бы для своего собственного сына или любого другого члена клана, - ледяным голосом процедил Малфой. - Вы не маггл, мисс Грейнджер, а одна из самых натренированных и сильнейших ведьм нашего времени. И тем не менее, Вы только что проиграли призраку женщины, даже не приложившей капли усилий выше начального уровня заклинаний. В нашем мире мы встречаем своих боггартов лицом к лицу и поднимаем их насмех! Да и наша семья нам в этом помогает, а не поощряет слабости, меняя цвет волос и становясь похожей на Лили Эванс, а не себя саму, - он бросил презрительный взгляд на Андромеду, которая поджала губы. - К барьеру! Или меня вы тоже панически боитесь, как покойную сестру моей жены?


Глаза Гермионы сверкнули гневом, и резко вскочив на ноги, она сходу бросилась в бой. На этот раз, мисс Грейнджер нападала. Агрессивно, используя заклинания, некоторые из которых не знал даже Гарри Поттер, двигаясь так быстро, что Люциус не успевал зафиксировать её светлую форму, сливавшуюся перед глазами и напоминавшую сверкающее облако. Через десять минут всё было окончено: мощным заклинанием Гермиона отбросила противника к стене, а когда он попытался рассыпаться и ускользнуть чёрным облаком, как не раз делали Пожиратели, словила летящую прочь дымку серебряным светом своей палочки и припечатала к стене


Только после этого, тяжело дыша, Гермиона пришла в себя и взволнованно подбежала к сползающему по стене Люциусу:

- Вы в порядке, Лорд Малфой? Мне позвать колдомедика?

- Не стоит, - отряхнув с мантии несуществующие пылинки, Люциус поднялся в полный рост. - Теперь Вы видите, мисс Грейнджер? Вы сами создали себе боггарт и боитесь ни что иное, как свой страх. И для общего сведения и во избежание дальнейших вопросов: я ничуть не слабее Беллатрикс. И сражался в полную силу. Завтра я жду вас в любое удобное для вас время. Пора вам решить свою маленькую проблему, как могущественная волшебница, а не маггл.


И с этими словами, развернувшись на каблуках, Люциус Малфой, высоко подняв голову и с безукоризненно прямой спиной, покинул зал.

***

Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал юной магглорождённой волшебнице, Гермионе Грейнджер, что человеком, который поможет ей справиться с послетравматическим стрессом войны, станет Люциус Малфой, она бы рассмеялась ему прямо в лицо.


И тем не менее, именно патриарх Малфоев встречал её каждый день в зале для дуэлей менора и, буквально обращаясь в её худший страх, каждый день заставлял её преодолевать свою фобию. С холодным и беспристрастным взглядом, словно ему было абсолютно безразлично, и жёстко отчитывая мадам министра, когда её страх брал вверх над разумом и логикой, поначалу он только принимал образ одержимой Пожирательницы, позже – начал использовать её голос и коронные издевательские выражения.


И постепенно, раз за разом, страхи мисс Грейнджер отступали, пока в один прекрасный день Гермиона поняла, что Беллатрикс Лестрейндж больше не имеет над ней власти. Их последняя дуэль состоялась в том самом зале, где когда-то Беллатрикс навечно врезала в кожу Гермионы ненавистные слова, теперь так тщательно каждый день скрываемые под зачарованными рукавами одежды, и откуда не так давно мадам министр в панике безуспешно пыталась аппарировать, едва не расщепив себя в процессе.


Когда она в очередной раз обезоружила свою ужасную противницу, Люциус, довольно улыбнувшись, кивнул головой и хладнокровно констатировал:

– Поздравляю вас, мадам министр. Наконец, вы избавились от своего боггарта.


Каждый день, появляясь в резиденции Малфоев, Гермиона встречалась с приветливо улыбающейся ей Асторией, немного странно смотревшей на неё Нарциссой, и конечно же, Драко. Вообще, бывший одноклассник её не избегал, но и не стремился заводить с молодой женщиной светские беседы или разговоры. Откровенно говоря, Гермиона, не находила его поведение странным, учитывая их историю и недавние открытия, сделанные бывшим однокурсником, но младшая леди Малфой невзначай что-то обронила о кольцах супружеской верности. Впрочем, мисс Грейнджер просто пропустила слова Астории мимо ушей.


Если бы ещё несколько лет назад Люциусу Малфою кто-то сказал, что он не только будет поддерживать кандидатуру магглорождённой волшебницы, несносной выскочки - Гермионы Грейнджер на политическом поприще, но и помогать ей преодолеть страхи, развитые членом его собственной семьи, и практически будет готов принять её, как супругу сына, с распростёртыми объятиями – он бы не просто не поверил, Люциус бы сходу и не разбираясь использовал определённое непростительное, и под империо засунул язык ненормального туда, где солнце никогда не светит.


И тем не менее, именно это сейчас и происходило с бывшим пожирателем, бывшим сторонником и ближайшим сподвижником Лорда Волан-де-Морта, и прежде одним из самых ярых приверженцев идеи чистоты крови. Более того, теперь Люциус свято верил, что, наконец, поступает правильно.


Быть может, сказалась развиваемая в семье Малфоев испокон веков гибкость ума и способность принять новую информацию, в случае надобности, поменяв даже само мировоззрение, в принципе, редкая черта даже для самых умных людей. Быть может, в новые времена Гермиона Грейнджер стала олицетворять ту власть, к которой всегда стремились Малфои, ведь в конце концов, если верить легенде, один из его предков много веков назад даже пытался жениться на королеве английской, вообще не волшебнице.


Но в любом случае, некогда встреченная им в книжном магазине, девочка с копной непослушных волос, по всем оценкам её преподавателей – потенциально, просто блистательная волшебница с огромным будущим, превратилась в женщину, изменившую его мир. И Люциус, со свойственной ему ясностью ума и сарказмом не преминул отметить, что он, потомственный приверженец идеи чистоты крови, пол жизни слепо следовал за сумасшедшим полукровкой, а на старости лет примкнул к партии магглорождённой.


Ирония судьбы для человека, который когда-то готов был истреблять нечистокровных волшебников с яростью и фанатизмом, достойными лучшего применения. И тем не менее, именно эта молодая женщина подарила его роду самого достойного волшебника за несколько веков, который действительно сможет, проведя соответствующий ритуал, возродить ещё один угасший род: Блэков. А Александр по всем отчетам преподавателей Хогвартса был не менее потенциально выдающимся волшебником, чем его знаменитая мать… Конечно, Скорпиус тоже не подкачал, но по потенциалу соответствовал Драко, а тот в свою очередь в Хогвартсе всегда уступал Гермионе Грейнджер.


Если бы одиннадцатилетнему Драко Малфою кто-то сказал, что он без памяти влюбится в магглорождённую волшебницу, встретив её на перроне Хогвартс-экспресса в первый же день, он бы… Впрочем, он вполне бы мог ему поверить. Особенно сейчас, когда стереотипы, в детстве бетонными плитами заложенные в сознание отцом, были разрушенный самим же Люциусом. Давно прошли времена, когда юный наследник рода не понимал свои чувства и, злясь на самого себя, оскорблял их предмет. Драко уже очень много лет назад осознавал, что обратил внимание на вечно растрёпанную девчонку, или, просто не с зализанной причёской, если и не с самого первого момента их встречи, то во всяком случае, на совместных занятиях с Гриффиндором.


Быть может, потому что всех Малфоев в каком-то смысле с детства готовили выбирать себе в спутницы жизни самых умных, талантливых, блистательных волшебниц? Но идеалистичная магглорождённая ведьма, привыкшая бороться за справедливость и заступаться за незаслуженно обиженных, а со временем Драко понял, что это было свойство всех выращенных не в магическом мире с его строгой иерархии детей, не могла не вступиться за Рона Уизли.


Не могла Грейнджер и не стать на сторону Поттера, когда Драко повёл себя, как высокомерный сноб – её реакция была однозначной и вполне предсказуемой. И откуда бы маленькой, наивной идеалистке-Гермионе даже подозревать, что в тот день, когда Гарри отказался пожать ему руку, Малфоем прежде всего двигали оскорблённое достоинство и обида?! Но в любом случае, камень их распрей был заложен в тот день, и постепенно, за многие годы ссор, взаимных упрёков и оскорблений, он превратился в непреодолимую стену отчуждения.


Очень долгое время Драко не понимал, какие чувства вызывает в нём Гриффиндорская отличница, что ею движет, почему она постоянно стремится доказать себя перед теми, кто в принципе не должен иметь для неё такого огромного значения. Только много лет спустя, уже зрелый мужчина, он осознал, что каждый раз лучше всех вызубрив уроки, магглорождённая девочка доказывала себя перед всем волшебным миром, в принципе, не так уж многим отличаясь от того, как он сам каждый день с раннего детства доказывал себя перед своим собственным отцом.


И конечно же, было неоспоримое притяжение между ним самим и блистательной юной волшебницей, с каждым годом из неуклюжего цыплёнка превращавшейся в роскошную жар-птицу. Быть может, Гермиона не была идеально ухоженной красавицей, как некоторые другие девчонки на Слизерине, или волшебницы, выращенные с единственной целью - удачно выйти замуж, но в ней скрывалась изысканная жемчужина, а именно таких женщин испокон веков подбирали себе Малфои. Но, как мог Драко, взращенный на идеях Лорда Волан-де-Морта, каждый день вбиваемых ему в голову жёстким отцом, даже допустить, что умудрился влюбиться в грязнокровку?


Малфой честно и упорно, рьяно сражался сам с собой много лет, не допуская даже возможности истинного значения своих чувств к Гермионе Грейнджер, хотя несколько раз всё-таки правда прорвалась наружу: например, когда во время чемпионата мира по квиддичу Драко чётко предупредил Поттера и его друзей убраться куда-нибудь подальше. Ведь в конце концов, он тогда ещё и недвусмысленно смотрел на магглорождённую волшебницу. То,что ребята его неправильно поняли, на тот момент мальчику даже не приходило в голову.


Как ни странно, окончательно признал свои чувства Драко в тот день, когда его сумасшедшая тётка пытала юную волшебницу на полу Малфой-менора. Больше в его сознании не оставалось вопросов, но и пути назад тоже не было. В тот день Драко казалось, что на дорогом паркете фамильного особняка в муках корчилась и умирала его собственная душа. Парень не смог бы с точностью сказать, но потом ему всегда казалось, что это он мысленно призывал Добби, ведь как иначе изгнанный из их семьи эльф мог проникнуть в тщательно охраняемый магией его же собственных собратьев-эльфов менор?


А сейчас, день за днём, повзрослевший Драко Малфой вновь и вновь наблюдал за самым большим кошмаром его жизни: Беллатрикс Лестрейндж, наставляющей палочку на Гермиону Грейнджер. Только в этот раз под личиной растрёпанной, обезумевшей ведьмы-фанатички скрывался отец, хладнокровно и в лучших традициях древних родов обучавший магглорождённую волшебницу преодолевать свои страхи так, как положено магам.


Что бы сказал одиннадцатилетний Драко, если бы кто-то дал ему посмотреть картинку такого будущего? Однозначно бы не поверил.


========== Глава 20 ==========


На Рождество Гермиона Грейнджер решила отвезти Александра в Италию. В принципе, ей просто очень хотелось ненадолго уехать из Англии, чтобы нигде вспышки фотокамер не преследовали ни её саму, ни сына. Александр никогда не был вынужден находиться в центре внимания волшебного общества, и почему-то, молодой женщине хотелось оставить это таким образом как можно дольше. Более того, она боялась, что какой-нибудь репортёр, горя излишним энтузиазмом, припрет её сына к стенке, намекая или открыто раскрывая слишком много карт.


Александр от идеи пришёл в полный восторг, впрочем, как и Панси Паркинсон. Новой подруге, каковой Панси теперь себя считала в отношении Гермионы, идея пришлась необыкновенно по сердцу. Стилист мисс Грейнджер, с недавних пор, ставший конфидентом, а в прошлом - самая большая снобка из всех слизеринцев, теперь проводившая больше времени в мире не магическом, чем волшебным, тут же пригласила министра магии остановиться в её особняке в Риме.


Гермиона не могла понять, с чем связан энтузиазм мисс Паркинсон, хотя давно уже заметила, что Панси относится к ней, как к подруге. Сама же Грейнджер хоть особо горячих чувств к Паркинсон не испытывала, но и былая неприязнь давно исчезла. Более того, ситуация с сыном аристократки и отказ Панси подчиняться древним традициям ради своего ребёнка, даже будучи прекрасно осведомлённой об «обычаях» семьи своего мужа, вызывали если и не восхищение, то во всяком случае, уважение.


Впрочем, за несколько недель до отъезда, к величайшему удивлению обеих в прошлом таких разных волшебниц, Александр вдруг робко спросил, если его друзья, Скорпиус и Альбус, могут тоже поехать с ними. Просьба сына застала Гермиону врасплох, но молодая женщина не видела ничего странного в том, чтобы взять с собой, скажем, сына Гарри Поттера. Проблема для неё возникала с юным Малфоем. В результате, Гермиона связалась с Паркинсон, извиняясь за изменения в планах, и сообщила, что её сын хочет взять двух друзей и вежливо отказалась от гостеприимства бывшей Слизеринки, когда Панси рассмеялась:


– Какая глупость, Гермиона! Неужели ты думаешь, что в моем доме не найдётся несколько свободных комнат? Конечно же, бери их с собой. Честно говоря, давно хотелось бы услышать чье-то невинное мнение, сравнивая моего сына и законного наследника Ноттов.

– Панси, ты же знаешь, что у него не было выбора.

– Знаю, – Паркинсон равнодушно пожала плечами. – Прекрасно знаю. Как и прекрасно вижу, что из всех нас, чистокровных, ни одна не может сравниться с тобой. Поэтому, порадуй материнское сердце, дай мне вытянуть всю интересующую меня информацию из маленьких змеёнышей в лучших традициях моего любимого снобского факультета, который никто не представляет достойнее, чем я сама.


Грейнджер лишь рассмеялась, совсем не нуждаясь в дальнейших объяснениях и вопросах. Из того, что она уже слышала от Александра и видела сама, однозначно следовало, что младший сын Теодора, с которым мальчики учились на Слизерине, по не магическим способностям и талантам и рядом не стоял со своим старшим братом, сквибом и сыном блистательной Паркинсон. Впрочем, Гермиона прекрасно понимала и саму Паркинсон: Александр тоже блистал намного ярче, чем законный наследник Малфоя. Хотя, Скорпиус, как и его отец, был достаточно умён.


– Ты ведь меня прекрасно понимаешь, – меж тем, Панси внимательно наблюдала за министром магии. – И нет, не беспокойся, твоё выражение лица, даже глаз, нечитаемы. Даже мускул не дрогнет, губа не дёргается, глаза не вспыхнут. Просто, я знаю, что ты должна так чувствовать тоже. Или, просто хочу верить, потому что иначе ты не просто самая блистательная ведьма нашего поколения, ты ещё святоша и идеальный ангел, а не живой человек. Или, я ошибаюсь? И после всего, что ты испытала за семь лет от Малфоя, его дружков и меня самой, в тебе нет хоть искры удовольствия от осознания, насколько Александр ярче, чем все их дети вместе взятые?


– Я не ангел и не святоша, – мисс Грейнджер сдержанно усмехнулась, спокойно выдержав взгляд Паркинсон. – Далеко не ангел.

– Я так и знала, что на твоих платьях дырочки для крыльев прорезать не стоит, – Паркинсон легко рассмеялась и вздохнула. – Когда ты вытянула всех их из Азкабана, на минуточку я засомневалась. А потом поняла, чего ты добиваешься. Кстати, я слышала некоторые слухи… Ты можешь мне сказать, если это помогло: наш способ, не маггловский?


Гермионе не нужно было задавать наводящие вопросы. Она прекрасно знала, что имеет ввиду чистокровная аристократка, воспитанная таковой до кончиков ногтей, Панси Паркинсон. Новая подруга интересуется её «уроками» с Люциусом Малфоем. Министр магии усмехнулась, позволив губам дрогнуть:


– Да, помогло. Люциус излечил меня от моих проблем полностью. И, кстати, это не «ваш метод»: магглы тоже используют подобное. Чтобы побороть страх, заставляют тебя встретиться с ним лицом к лицу. Это, конечно, подход более жёсткий, но им пользуются испокон веков. Не знаю, почему со мной всегда так осторожничали.


– Потому, что чувствовали свою вину, – спокойно объяснила Паркинсон. – Да и ты всегда слишком тщательно всё скрывала. Мне, например, даже в голову не приходило, что ты избегаешь нас всех, потому что мы вызываем приступы неконтролируемого страха или панику. Я всегда думала, что ты не ходишь на приемы, избегаешь общаться с чистокровными, потому что не хочешь. Мы слишком насолили тебе в прошлом. Поэтому ты нас терпишь, но держишь не то, что на расстоянии вытянутой руки, по другую сторону китайской стены. Оказывается, всё совсем не так. Впрочем, Люциус Малфой, когда не нужно играть в игры, слишком прямолинейный, чтобы ходить вокруг да около. Плюс, он действительно восхищается тобой уже очень давно, об этом все знают. Но я рада, что метод сработал. Хотя, если задуматься, это мало удивительно для человека, который настолько держит все эмоции под контролем и принимает решения, лишь тщательно проанализировав всё детали, как ты. Далеко не удивительно.


Тогда они ещё много о чём поговорили, но в результате Паркинсон заставила мадам министра пообещать, что та в любом случае примет её приглашение погостить в Римском особняке.

– Признаться, я не могу дождаться возможности пообщаться с Александром и отпрысками Малфоя и Гарри Поттера. Особенно, Слизеринца-Поттера, – на прощание фыркнула Паркинсон, и Гермиона вежливо усмехнулась. Что ж, они все действительно не знали Гарри так близко, как она, иначе удивлялись бы намного меньше.


Встреча с Андреасом произвела на мальчиков огромное впечатление. Ни Скорпиус, ни Альбус никогда не проводили слишком много времени с не волшебниками, и мир магглов был для них совершенно чужим. Александр, напротив, привык в детстве играть с не волшебниками, являвшимися его единственным кругом общения, и поэтому чувствовал себя со сквибом – сыном Паркинсон, как рыба в воде. Мальчики очень быстро нашли общий язык, более того, Андреас оказался умным, сообразительным и обладал чувством юмора, хотя порой и напоминавшим сарказм. Всё это быстро привлекло к нему Александра, и постепенно, наследники Малфоя и Поттера тоже подтянулись.


От внимательного взгляда мисс Грейнджер не ускользнуло, что Скорпиус был прекрасно осведомлён о существовании и деталях происхождения перворождённого сына Теодора Нотта. Юный Малфой не задавал никаких вопросов и, более того, был совсем не удивлён встретить копию своего одноклассника, а необыкновенное сходство между сквибом и законным наследником Теодора было исключительным.


Со своей стороны, Гермиона тоже подготовила Александра, и хотя мальчик не до конца смог скрыть свое изумление, поначалу чуть не приняв Андреаса за Томаса Нотта, юный мистер Грейнджер оправился очень быстро. Альбус, однако, явно не был подготовлен, но тоже очевидно не зря был сортирован на Слизерин: несмотря на изумлённое выражение лица, а скрывать эмоции мальчик только начинал учиться, наблюдая за своими одноклассниками, он промолчал.


Каникулы пролетели незаметно, все четверо парней практически одного возраста прекрасно проводили время вместе, а небольшое старшинство Андреаса даже позволяло ему пользоватся некоторым авторитетом и быть неофициальным лидером и гидом во всех их приключениях. Мальчик, выросший в Италии, с удовольствием показывал волшебникам местные достопримечательности и руководил всеми экскурсиями и путешествиями.


– Андреас всё ещё хочет заниматься искусством? – мягко прошептала Гермиона на ухо Паркинсон. – Очень чувствуется, что он досконально изучил всё, что Италия может ему предложить.

– Да, ровно как и все остальные страны Европы. На следующие праздники попроси его провести тур по Парижу или любому другому городу Италии, Франции, да любой страны, – усмехнулась Паркинсон.

– Это замечательно, Панси. Но я по-прежнему считаю, что если он решит сменить карьеру на политику, то сможет добиться огромных высот. Он обладает всеми качествами, нужными для этого.


Паркинсон лишь кивнула головой, задумчиво глядя на плещущиеся под ними воды. В этот день по настоянию Андреаса, они поехали в Венецию, и сейчас, сидя на борту небольшой лодки, наслаждались многочисленными достопримечательностями города.


– Я слышала, ты была приглашена на новогодний бал в менор? – Панси вопросительно приподняла бровь на молодую женщину, которую давно уже считала подругой. Похоже, можно было изгнать Паркинсон из высшего общества, но вытряхнуть высшее общество из Паркинсон было невозможно.

– Да, я получила приглашение, – выражение лица мисс Грейнджер было нечитаемо. – Вместе с включённой туда небольшой запиской от Люциуса, мягко намекающего мне, что больше причин отказаться, насколько он знает, у меня нет.


– Люциус может быть прямолинейным, когда ему не нужно затаиваться в кустах, – вновь напомнила о не раз уже подчеркнутом ею наблюдении Панси Паркинсон. – Нам нужно выбрать для тебя платье, посмотрим несколько бутиков в Италии, а в крайнем случае, завтра махнём в Париж. Да, мой камин подключён, мы можем обернуться за несколько часов, пока Андреас и мальчики заняты чем-то другим. В любом случае, никто, кроме Андреаса, задавать вопросов не будет, только, если мы что-то привезём из Парижа, придётся до поры до времени не показывать. Андреас раскусит нас моментально.


– Он все ещё интересуется индустрией дизайна и фасонов?

– Скорее, в данный момент, миром моделей, – хмыкнула Паркинсон. – Такой же бабник, как и его отец. Порой мне кажется, что он увлёкся фотографией и фасонами только для этого.

– Очень изобретательно с его стороны, – губы Гермионы дрогнули в тонкой улыбке. – И всё-таки, хитрый политик.

– - Слизеринец до мозга костей, и не в первом поколении, – процедила Паркинсон и перевела разговор на другую тему.


Римские каникулы пронеслись, как один день. Вопреки себе, мисс Грейнджер обнаружила, что прекрасно провела время. Альбус выглядел абсолютно счастливым, как и Александр, чья дружба с сыновьями её друга и врага детства напоминала Гермионе её саму, Гарри и Рона. Скорпиус вёл себя безукоризненно, но порой министру магии казалось, что наследник Малфоев внимательно приглядывается к ней самой. Впрочем, он был настолько вежлив и галантен, что девушка диву давалась, откуда все это в мальчике одиннадцати лет.


- Не понимаю, чему ты удивляешься? Со стороны Александр выглядит точно так же, – пожала плечами наблюдательная Паркинсон, когда её гостья высказала вслух свои размышления. Гермиона не спорила, но прекрасно знала, что на самом деле Александр далеко не так сдержан, как законный наследник Малфоя. И тут же мысленно усмехнулась: Кричер бы её тут же поправил, что Александр – наследник Блэков, а в их роду испокон веков развитию сдержанности уделялось намного меньше внимания.


Когда пришло время проститься, мальчики сердечно обняли Андреаса, Александр крепко пожал ему руку и обещал встретиться в будущем, прекрасно осознавая, что его мать тесно общается с мисс Паркинсон. Альбус чистосердечно пригласил Андреаса навестить его в Лондоне, получив изумлённый, хоть и мимолётный взгляд от Скорпиуса.


Юный лорд Малфой прекрасно понимал, что шансы исполнения планов его друга Поттера ничтожно малы: сквиб-Паркинсон никогда не появится в магическом Лондоне, догадалась Гермиона. Сам же Скорпиус лишь размыто высказал своё удовольствие возможности познакомиться, но планы на будущее оставил туманами и ничего конкретно не сказал.


– Истинный Малфой, – вновь услышала у самого уха голос бывшей Слизеринки мисс Грейнджер. – Он не будет давать обещания, которые знает, что не может выполнить. Более того, уверена, к встрече с Андреасом он был прекрасно подготовлен.

– И был предельно сдержан и вежлив, – усмехнулась Гермиона. Отнюдь не таким она помнила общение членов семейства Малфоев с не волшебниками.


– Много воды утекло, да и ветер изменился, – не без легкой грусти проговорила Паркинсон. – На самом деле, всё очень ожидаемо, мисс Грейнджер. Думаю, будущее не перестанет вас удивлять, милочка. – Гермиона не смогла сдержать улыбку: последние фразы подруга произнесла намеренно аристократическим тоном, одновременно пародируя всех великосветских леди, с которыми министр магии сталкивалась на протяжении своей уже отнюдь не короткой жизни в волшебном мире. Паркинсон намекала сразу на миллион маленьких и больших деталей, и Гермиона её прекрасно понимала.


Вскоре, четверо волшебников покинули гостеприимный особняк Панси, сели в обычное маггловское такси и через час исчезли в международном камине министерства магии Рима.


========== Глава 21 ==========


С самого раннего утра Александр, состроив самую жалкую и щенячью рожицу, которую Гермиона когда-либо у него видела, принялся умолять мать отпустить его в менор. По всей видимости, Люциус и Нарцисса велели ему и Альбусу по возможности появиться в резиденции как можно раньше, и теперь он всячески стремился исполнить просьбу Малфоев.


Про себя Гермиона, конечно же, догадывалась, что вездесущая Нарцисса вероятнее всего хочет удостовериться в пристойности роб, которые мальчики намереваются надеть на бал. Конечно, в достойности одежды своего сына и наследника Поттеров мисс Грейнджер совершенно не сомневалась: эти самые робы им помогла выбрать в Италии Панси Паркинсон, да и что греха таить, давно прошли те времена, когда мадам министр не могла подобрать достойный и соответствующий оказии наряд.


«Были бы деньги или средства, а тебя всегда оденут по высшей категории», – сказал когда-то Гарри Поттер после рождественского бала во время их четвёртого года, и был совершенно прав. Тогда, юный Поттер просто зашёл в один из дорогих магазинов одежды и велел подобрать ему робы, не заботясь о цене. Впоследствии, Гарри шутил, что одежду ему подбирали «не заботясь о цене, но в пределах размеров счёта в банке Поттеров».


В принципе, Гермиона тогда выбрала себе платье для рождественского бала по точно такому же принципу: её родители были вполне самодостаточны, и единственное сожаление, которое высказала мать – что она не могла пойти на шоппинг в Хогсмид вместе с дочерью. Не будучи волшебниками, родители Гермионы не имели никакой возможности навещать девочку на протяжении учебного года.


Но именно поэтому, ровно в назначенный срок Гермиона Грейнджер сейчас стояла возле ворот Малфой-менора совершенно одна: Александр испарился через каминную сеть ещё рано утром. По привычке сделав глубокий вдох, министр магии оправила элегантное бордовое платье, сверкающее, переливающееся и прилегающее к фигуре, словно вторая кожа, и уверенным шагом направилась к входу. На этот раз, она совершенно не чувствовала беспокойства или страха, лишь обычное лёгкое волнение перед «высокосветской» вечеринкой.


Машинально поправив тёмную перчатку до локтя, Гермиона старательно растянула губы в той самой аристократической улыбке, которую тренировала уже не один год, и приветливо кивнула встречающим её домашним эльфам. Крошечные существа почтительно поклонились, исполняющий обязанности швейцара, тут же заверил её, что присутствие мадам министра – огромная честь для благородной семьи Малфоев, и мисс Грейнджер незамедлительно провели в гостиную.


Украшенная для рождественского бала, огромная зала выглядела абсолютно безукоризненно. Светящаяся серебристым и голубым убранством, она вызывала благоговение и восторг, впрочем, как и всегда, демонстрируя безукоризненный вкус хозяйки менора. Через мгновение, безусловно оповещенная о прибытии гостьи, Нарцисса материализовалась подле мадам министра, изящным жестом сжимая её пальцы и лично пользуясь случаем приветствовать мисс Грейнджер на своем балу. Уверив Гермиону, что мальчики скоро спустятся, Нарцисса, не переставая, щебетала дифирамбы Александру, не забывая при этом целенаправленно делать комплименты и его матери, от которой он явно унаследовал острый ум и исключительные способности. Не сдерживая улыбку, мисс Грейнджер благодарила леди Малфой, не забывая в ответ сердечно восхищаться Скорпиусом.


Мальчики спустились через несколько минут, и Александр мгновенно отыскал мать взглядом. Все трое выглядели необыкновенно хороши собой в праздничных робах, подчеркивающих унаследованную привлекательность их отцов. Губы мисс Грейнджер невольно сжались в тонкую линию, когда она в который раз убедилась в необыкновенной внешней схожести обоих сыновей с Драко.


Впрочем, уже имея честь и возможность лицезреть обоих отпрысков Теодора Нотта, молодая женщина больше не удивлялась. Это была ещё одна деталь волшебного мира, не поддающаяся объяснению обычными законами маггловской генетики: по какой-то причине, наследники волшебных родов были просто ходячей копией своих папаш.


Гермиона услышала, как рядом с ней едва слышно хмыкнула Нарцисса Малфой, впрочем, тут же взяв себя в руки. Мальчики подбежали к ним через мгновение, леди Малфой сделала им комплименты, ещё раз подчеркнув, насколько замечательно они все трое выглядят и, вежливо извинив себя, отошла в сторону приветствовать других гостей.


Александр восхищенно обнял мать, тут же начав рассказывать о том, как замечательно они провели день, Скорпиус сделал ей изысканный комплимент, явно указывающий, что мух на своих собственных уроках этикета он никогда не ловил, а Альбус молча поднял оба больших пальца вверх, сопровождая восторженный жест не менее восторженным взглядом.


Девушка рассмеялась, мысленно напомнив себе, что ей нужно поговорить с Джинни о «пристойном выражении восторга» её отпрыском, но если признаться по душам, чистосердечное выражение эмоций Альбуса было ей намного приятнее, чем холодная и заученная вежливость. Впрочем, если судить по лицу Скорпиуса, то поучительную речь средний сын Гарри Поттера вероятнее всего услышит от будущего лорда.


Вскоре, заиграла музыка, и появившаяся на небольшом помосте, Нарцисса Малфой приветствовала гостей, объявляя Рождественский бал открытым. Послышались аплодисменты, уже собравшиеся в полном составе, гости устремили взгляды на площадку для танцующих, и то ли для Альбуса, то ли для Александра, Гермиона мягко произнесла:

– Сейчас, хозяева откроют бал.


Младший Малфой одарил её слегка удивлённым взглядом, словно вопрошая, если такую очевидную деталь стоило уточнять, но промолчал. Впрочем, юный лорд был совершенно не уверен, что вообще должен был услышать сказанные тихим голосом слова мадам министра. Меж тем, в центре залы появились Люциус и Нарцисса, тут же закружившиеся в изысканном вальсе. Невольно, Гермиона залюбовалась безукоризненно красивой картинкой: оба высокие, стройные, необыкновенно изящные, супруги являли собой по всем правилам подобранную аристократическую пару.


Через мгновение к ним присоединились Драко и Астория, и Гермиона догадалась: небольшая задержка была рассчитанной и намеренной. Рядом с ней, мальчишки с восторгом наблюдали за двумя парами, через несколько туров вальса, к ним начали присоединяться другие танцующие, и совсем вскоре весь зал являл собой картину кружившихся в вихре элегантных пар.


Гарри и Джинни присоединились к танцующим последними, но про себя мисс Грейнджер отметила, что и они являли собой пару вполне гармоничную. Незаметно присев возле одного из столиков, Гермиона краем глаза отметила, как от противоположной стены оторвался Теодор Нотт, целенаправленно направляясь к ней, но его опередили.


Отвлёкшись на Тео, мадам министр не обратила внимания, когда среди танцующих пар произошёл небольшой шифт: усталая Астория отделилась от танцующих, направляясь к новоприбывшим и слегка опоздавшим гостям, Драко занял место отца в паре с Нарциссой, а Люциус теперь стоял перед ней самой, галантно протягивая руку в приглашении. Растеряно моргнув, мисс Грейнджер, однако, мгновенно совладала с собой и растянула губы в самой светской улыбке, на которую была способна, изящно поднялась с места и вложила пальцы в протянутую ладонь старшего лорда Малфоя.


– Мисс Грейнджер, не окажите ли мне честь? – Люциус вопросительно приподнял бровь, одарив девушку изысканной улыбкой, но Гермиона чётко знала: его приглашение не было вопросом.

– С удовольствием, лорд Малфой, – в тон ему пропела Гермиона, заученной походкой следуя за Люциусом.


Остальные пары расступились, послышались аплодисменты, и Гермиона сконцентрировалась на этикете танца. Сделав шаг назад, Люциус отпустил её руку и поклонился, дожидаясь ответного реверанса. Мадам министр не заставила себя долго ждать, согнув колени на чётко обусловленную этикетом глубину. Достаточно низко, чтобы не быть сочтенной непочтительной, но недостаточно низко, чтобы сказаться чрезмерно подобострастной. Лорд Малфой удовлетворённо кивнул, сделав шаг к ней и принимая исходную позицию, а потом закружил её в вальсе.


В прошлом, Гермиона обычно избегала подобных светских раутов, но в тех редких случаях, когда ей приходилось танцевать с чистокровными аристократами, всегда не переставала дивится их умению и грации. Впервые она заметила это качество чистокровных, кружась в вальсе волшебников с Виктором Крамом, ещё тогда подивившись, насколько Крам превосходит в умении, скажем, Рона или Невилла.


Конечно, наблюдательной девочке не составило долгого труда сопоставить факты и предположить, что все аристократы, как правило, отсылали своих отпрысков на обязательные уроки танцев. Когда Александру исполнилось пять лет, мисс Грейнджер сделала то же самое: записала его на бальные танцы. Ровно как и на уроки фехтования и верховой езды, которым наследники древних родов тоже все без исключения подвергались с юного возраста. Напомнила Гермиона об этих деталях и Джинни, но бывшая мисс Уизли пренебрежительно отмахнулась от неё.


Вот и сейчас, министр магии без труда отвлеклась, отдаваясь во власть умелых, сильных рук партнёра и его чувства такта. А Люциус действительно был идеальным партнёром, который уверенно кружил её по залу. Гермиона, к своему огромному изумлению, просто следовала за ним. Впрочем, за последние несколько месяцев она научилась доверять патриарху рода Малфоев, чем удивляла себя в первую очередь.


Мысленно девушка усмехнулась: если она позволяла Люциусу накладывать ограничивающие заклинание на свою палочку, потом отбиваясь от далеко не самых приятных проклятий во время тренировочной дуэли, то не довериться тому же мужчине вести себя в танце было по меньшей мере, нелогично.


Когда вальс закончился, Люциус галантно поклонился ей, и молодая женщина ответила изящным реверансом. Лорд Малфой удовлетворённо кивнул, явно отметив, что магглорождённая волшебница теперь кланялась по всем традициям мира магов, одним из свидетельств чему было, что при поклоне Гермиона не опускала ресницы, как учили не магических барышень. Настоящие колдуньи никогда не опускали глаз, испокон веков зная, что волшебник может этим воспользоваться, чтобы наложить на неё заклинание подчинения.


Интересно, кто научил её всем тонкостям и аристократическим заморочкам, которыми больше не обладала даже половина чистокровных волшебниц? Самым явными кандидатами на роль учителя были Андромеда Блэк или бывший директор Хогвартса, Ниджиллиус, чей портрет давно обитал на стенах резиденции мадам министра.


В любом случае, были ли её наставниками волшебники из рода супруги Люциуса, или дрессировкой магглорождённой занимался персональный эльф леди Вальбурги Блэк, Кричер, которого даже лорд Малфой считал несносным, результат превзошёл все ожидания. Гермиона Грейнджер, как, впрочем, и её сын, теперь являли собой картину безукоризненного светского лоска.


Поблагодарив мадам министра за танец, Люциус уже собирался проводить молодую женщину к её креслу, когда возле них материализовался Драко.

– Отец, не позволишь ли одолжить мадам министра на следующий танец? – вежливо улыбаясь и протягивая Гермионе руку, Малфой-младший склонил голову в лёгком поклоне.

– Отнюдь, – тут же улыбнулся его отец. – Мне кажется, что не давать мадам министру скучать сегодня входит в наши основные обязанности, как хозяев вечера.


Развернувшись на каблуках, Люциус спокойно отошел в сторону, а Гермиона нахмурилась и подняла глаза на его сына.

– Серьезно, Малфой? Уверен, что сначала не хочешь выпить чего-нибудь?

– Имеешь ввиду, покрепче или для храбрости? Потому как ни в том, ни другом не нуждаюсь, – Драко упорно держал на лице маску учтивой вежливости.

– Имею ввиду, оборотного, – Гермиона, не мигая, смотрела в самые зрачки мужчины, но наследник рода Малфоев и не думал теряться или отводить взгляд.


– Грейнджер, можно небольшое уточнение? - он насмешливо прищурился, теперь просто олицетворяя заинтересованность. - У тебя претензии к самому процессу или результату? Потому как, похоже, результатом мы оба можем гордиться, это не только я так считаю, да и процессом, помнится, ты была вполне удовлетворена и не жаловалась. Но если что не так, ты говори, в следующий раз обязательно учту все отзывы и пожелания.


Гермиона уже открыла было рот, чтобы разразиться весьма длительный и богатой на эпитеты тирадой по поводу его шансов следующего раза, которые по её скромным подсчётам падали где-то между «никогда» и «когда ад вымерзнет, а поросята полетят по небу», но в этот момент заиграла музыка, и не говоря больше ни слова, Малфой решительно притянул её к себе:


– Давай не будем делать сцену, ты в конце концов министр магии, и на нас сейчас все смотрят. Включая штук десять репортёров с колдокамерами наготове. Уверен, что они все ждут-не дождутся, чтобы осветить ситуацию во всех утренних выпусках. А учитывая, что с моим отцом ты танцевала без каких-либо возражений и слишком очевидно находила ваш вальс не затруднительным для себя, они очень быстро заключат, что проблема или во мне, или в танго. Поскольку, все знают, что со старшим Малфоем у тебя проблем нет, то, естественно, сделают логический вывод, что ты просто не умеешь танцевать танго.


- Ну, конечно! Проблема именно в моем умении танцевать танго, – прошипела Гермиона, закатив глаза.

– Вот и я думаю, что со страстностью у тебя трудностей быть не должно, – легко согласился Малфой. – Или, я неправильно помню?

– Ты несносный, неугомонный, наглый Хорёк, – Гермиона растянула губы в точной копии улыбки Малфоя, выдыхая слова, даже не шевеля губами. Или, она посылала прямо в его мозг? На этой стадии Драко уже был далеко не уверен, но в следующий мгновение, женщина сделала первое па и их танго началось…

***

– Быть может, им лучше уединиться? Потому что у меня такое чувство, что через девять месяцев после таких танцев мы дождёмся ещё одного внука, – мягко проговорила Нарцисса на ухо супругу, наблюдая за движущимся в страстном танго сыном и мадам министром магии Великобритании.

– Думаю, что если это будет девочка, то очередь из желающих добавить её на своё фамильное древо выстроится ещё с момента зачатия. – Люциус пригубил шампанское, самодовольно прищурившись. – Поскольку о результатах их, так сказать, «музыки и танцев» вместе среди аристократии уже ходят легенды. А строгие приверженцы идей чистоты крови вымерли, как те самые пресловутые маггловские мамонты вместе с Тёмным Лордом.


– Да уж, я тоже выслушиваю намёки от всех близких и не очень подруг. Не забрасывает удочки только ленивый, – Нарцисса насмешливо тряхнула безупречными волосами и пригубила шампанское. – Благо, теперь все в высшем свете считают, что шансы породниться с нами на данный момент удвоились.


- Ну, из того, что я слышал, а я уже, естественно, слышал, Александр заглядывается только на очень умных и красивых.

– Что, конечно же, неудивительно, – в тон ему пропела Нарцисса, закатывая глаза.

– Конечно же, – легко согласился с супругой Люциус. – Что намного более забавно, Александр в основном смотрит только на чистокровных.


– Скажи ещё, его внимание уделяется исключительно Слизеринкам, – леди Малфой хмыкнула.

– Нет, он ещё поглядывает на девушек с Рейвенкло, – равнодушно заметил Люциус.

– Одним словом, он унаследовал вкус своего отца, за исключением пунктика деда? – Нарцисса уже не скрывала улыбку.


– Скорее, уж исключительно деда, моя дорогая, - подмигнул ей муж.

- Льстец, - прищурилась Нарцисса, но осталась явно довольна комплиментом.

- А если вкус в женщинах своего отца, то похоже, портрет твоего предка или домашний эльф мадам министра тоже не остались не у дел.

– Она на самом деле взяла к себе Кричера? Эту несносную обезьяну даже я с трудом переношу, – покачала головой Нарцисса.


– Мисс Грейнджер слишком быстро прощает обиды, если ты меня спросишь, а эльф Вальбурги в лепёшку готов размазаться, но будет служить наследнику рода Блэк. Ведёт себя уже одиннадцать лет, как шелковый, хоть к ране прикладывай.

– Надо же, – Нарцисса усмехнулась. – А самое главное, Тётушка бы в гробу волчком завертелась, если бы только узнала.


– Её портрет, похоже, уже уведомили. Не иначе, Поттер позлорадствовал.

– Теперь Банши на Гриммо 12?

– Да нет, она уже успокоилась. Похоже, даже леди Блэк понимает, что других претендентов на имя её рода нет, времена изменились.


– Просто вечер чудес, – Нарцисса пожала плечами и обернулась к супругу. – Пригласишь на танго? Или мне ждать белого танца?

– Белого танца, мисс Блэк? Это явно не для вас, – Люциус многозначительно приподнял бровь и протянул руку супруге. – Позволите, леди Малфой?

- Думала, вы никогда не пригласите, лорд Малфой, – в тон пропела Нарцисса и положила пальцы в протянутую руку мужа.

***

Гермионе казалось, что в танго она вложила всю злость, всё раздражение, всю боль, которые накипели за последние одиннадцать лет. Каждое движение молодой женщины было отточено, словно кинжал, которые в изобилии метали её всегда тёплые, шоколадные глаза в направлении своего партнёра. Каждый шаг, каждое до миллиметра просчитанное движения пальцев руки, бедра, идеально вытянутых носков лёгких туфель, все должно было показать, насколько Малфой вызывает у неё лишь раздражение.


Правда, где-то к середине своего выступления, мисс Грейнджер уловила несколько изумлённых взглядов, направленных на их пару, и до воспалённого сознания начало доходить, что все вокруг видели отнюдь не раздражение и злость. Слегка отрезвев, Гермиона пробежалась глазами по залу и с изумлением обнаружила, что кроме них по танцевальному полу сейчас движется лишь несколько пар.


Люциус и Нарцисса Малфой, по мнению девушки не уступавшие в навыках самым лучшим профессиональным танцорам, двигались неподалёку, но даже их идеально отточенный танец не мог перетянуть внимание зрителей на себя. Что уж говорить о неловко шагающих в противоположном углу Гарри и Джинни! Чета Поттеров, явно пытавшаяся отвлечь огонь на себя, на самом деле была зрителями даже не замечена. Мысленно Гермиона отругала себя, что устроила шоу, достойное маггловского попкорна, но перехватив устремлённый на себя взгляд Малфоя, осознала, что Драко тоже воспринимал её выступление ни как что иное, как страсть.


Постепенно, в раскалённом сознании начали мелькать и другие открытия, например, ощущение приятного тепла его сильных пальцев на своей спине, касавшихся её достаточно уверенно, но в то же время необыкновенно нежно. Предательское тело услужливо подбросило образы их единственной ночи вместе, точнее, раннего вечера, плавно перетекавшего в ночь и даже предрассветные часы утра.


Как же тщательно мисс Грейнджер скрывала все эти годы от самой себя, что по сути должна была бы заподозрить намного раньше: с её милым, но неуклюжим Роном Уизли в ту ночь было что-то не так. Никогда ещё друг детства и жених не был так нежен и исступлённо страстен, никогда ещё не брал её, словно в последний раз, доводя до полного изнеможения и наслаждения.


Никогда ни раньше, ни потом не было ей так хорошо. В ту ночь Гермиона логично предположила, что Рон либо выпил чего-то уж слишком бурлящего кровь, либо где-то что-то подслушал в качестве совета. В любом случае, девушка была совершенно не против, а накрытая волнами оргазмов, вообще мало что соображала логически. Возможность поразмыслить появилась позже, когда вдруг оказалось, что сама не зная, мисс Грейнджер изменила будущему супругу. Вот тогда-то сознание и услужливо подкинуло ей образы самой лучшей ночи в её жизни, словно насмехаясь над своей излишне логичной хозяйкой, которая упустила такие очевидные факты.


Впрочем, в последующие годы Гермиона тщательно пыталась не думать о сильных, нежных руках, горячих, требовательных губах и умелых движениях, подаривших ей в ту ночь неземное наслаждение. Как и пыталась не пускать в свое сознание мысли о том, что самым нежным, самым страстным, самым умелым, да что греха таить, самым любящим мужчиной в её жизни оказался Драко драклов Малфой, в объятиях которого она, совершенно того не подозревая, провела во всех отношениях незабываемую ночь. А ещё, он подарил ей сына, появление которого она поначалу рассматривала, как разрушившее надежду на личное счастье, но очень скоро осознала, что это лучшее, что могло быть в её жизни.


Сейчас же, кружась в танце с Драко, девушка не могла изгнать из мыслей так старательно подавленные воспоминания. Почти машинально, Гермиона проверила ментальные барьеры, абсолютно справедливо опасаясь, что Малфой может прочесть её мысли, и тогда уж насмешек не оберёшься. Но Драко казался задумчивым, словно и сам плавал на тёплых волнах памяти, а в его всегда холодных, нечитаемых глазах Гермиона не могла рассмотреть ничего, кроме бесконечной нежности и грусти.


Впрочем, министр быстро прогнала все свои сомнения прочь, мысленно натягивая на лицо маску вежливого, светского безразличия, которым мог бы гордиться даже её требовательный учитель, самый большой сноб из всех известных ей аристократов, которому никогда просто невозможно угодить, бывший фамильный эльф Блэков, Кричер.


Наконец, отзвучав последними аккордами, танго окончилось, и с сожалением выпустив из пальцев сжимаемое им в заключительном па танца бедро партнёрши, Драко сделал шаг назад и галантно поклонился.

– Благодарю вас за танец, мадам министр, – заученным, тренированным и отточенным светским тоном произнёс молодой мужчина, вновь тщательно скрывая глубоко внутри любые вырвавшиеся на поверхность эмоции, и вежливо дотронулся губами до её пальцев, которые все ещё сжимал в своей ладони. Впрочем, прикосновение обожгло кожу лишь на несколько тщательно просчитанных светскими приличиями мгновений, и исчезло прежде, чем девушка могла воспротивиться. В любом случае, Гермиона лишь склонила голову в вежливом поклоне и позволила бывшему однокласснику увести её из круга танцующих, поспешно схватив бокал прохладного шампанского с подноса услужливого эльфа, и одним махом осушила его до дна.


========== Глава 22 ==========


Захлопнув за собой дверь в спальню, Драко устало прислонился лбом к стене. Тело всё ещё помнило её прикосновения, руки ощущали тепло желанной кожи, а её дыхание горело на лице, как в те моменты, когда их губы были так близко друг к другу в танце, что казалось, стоит слегка наклонить голову, и он сможет украсть такой желанный, долгожданный поцелуй. Отчаянно рванув рукой узел галстука, Драко расслабил внезапно ставшей петлей на шее привычный предмет гардероба, срывая его с себя вместе с рубашкой. Пуговицы перламутровым дождём рассыпались по паркету, но Драко даже и не думал их собирать или возвращать на место. Пусть потом разбираются домашние эльфы, а ему срочно нужна разрядка.


С Асторией они уже не жили вместе, как муж и жена, достаточно долго. Болезнь супруги прогрессировала с ужасающей скоростью, и ни целители, ни зелья, которые он сам готовил под руководством портрета Северуса Снейпа, больше были не в силах помочь. Нет, Драко никогда не любил свою жену, но относился к ней с симпатией и искренним уважением.


Мужчине и в голову не приходило принуждать практически умирающую супругу к интимным отношениям, хотя, Драко подозревал, что никакого принуждения бы не понадобилось. Астория сама всегда с готовностью проявляла в постели инициативу, добровольно подчиняясь мужу, что бы ему в голову ни пришло попросить. Да и сама инициировала близость отнюдь не редко.


Впрочем, с тех пор, как в их жизни вновь появилась Гермиона Грейнджер, его жена начала вести себя слегка отстраненно. Драко подозревал, что его леди Малфой прекрасно осознавала, что только её чистокровность и идеальное соответствие образу хозяйки Малфой-менора стали причиной их брака. Знала ли она, кого супруг любит все эти годы? Кого постоянно мысленно видит перед собой, когда, неизменно прикрыв глаза, исполняет свой супружеский долг?


Впрочем, чаще всего Драко брал её сзади, так было легче представить на месте Астории Гермиону Грейнджер. Когда он в первый раз предложил новобрачной изменить в постели причёску, холодно процедив, что ему больше нравится сжимать в руках кудряшки, или, по крайней мере, пышные, волнистые волосы, Астория ему ничего не ответила.


Они тогда сидели за завтраком, всего лишь после второй или третьей своей близости, и хмурившийся после неудовлетворительной с его точки зрения ночи, Драко раздраженно швырнул на стол безупречно накрахмаленную салфетку, отодвигая в сторону едва тронутый завтрак и поднимаясь с места. Уже у самых

двери, он приказал Астории, точнее, тогда ему казалось, предложил, для постельных утех с ним волосы завить, бесчувственно бросив какую-то циничную фразу, что ему это нравится больше.


Астория одарила его полным боли взглядом, но промолчала. Она даже не уточнила, какой именно стиль предпочитает её по всей видимости слишком разборчивый и привередливый муж, но в ту же ночь её волосы выглядели точно так же, как слегка растрёпанный художественный беспорядок на голове принцессы Гриффиндора и лучшей подруги Гарри Поттера. Хотя, волосы Грейнджер были всегда уложены, она просто не прилизывала их перед зеркалом часами.


Неглиже для постельных утех он тоже выбирал сам, и хотя Астория не могла этого знать, но половина из того, что на ней было надето в постели, являлось точной копией комплекта Гермионы во время её единственной ночи с Драко. Потом, в гардеробе леди Малфой появился и тот самый деловой костюм, в котором мисс Грейнджер вернулась с работы при Драко, а точная копия её чулок и туфель стала неизбежным аксессуарам интимных моментов юного Малфоя и его жены.


Астория никогда не задавала вопросов, промолчала она даже тогда, когда всего через несколько недель после свадьбы увидела вещи, которые носила для сексуальных фантазий мужа, в «Ежедневном Пророке». В тот день Гермиона была сфотографирована возлеМинистерства магии в своем костюме, а теперь и излюбленным образе Драко.


Сколько раз в своих ролевых играх Малфой представлял ту самую ночь с Гермионой, когда в образе её драклова рыжего возлюбленного, страстно и нежно брал её прямо на кухне. Астория послушно воспроизводила требуемую позу, не сопротивляясь, когда он перемещал её не для того, чтобы доставить наибольшее удовольствие, а именно так, как нравилось Грейнджер. Впрочем, об этом знал только сам Драко.


Тряхнув головой, мужчина потянулся к застёжке ремня, прекрасно зная, что такую желаемую им разрядку может получить лишь самостоятельно. Конечно, кольцо верности позволяло купить себе на ночь шлюх, для этого были даже специальные заклинания и чары, которые накладывали ушлые хозяйки соответствующих учреждений, но услугами жриц любви Малфой не пользовался никогда. Просто, брезговал.


Внезапно, тёплые, нежные руки отвели его ладони прочь от пряжки ремня, и, удивленно вскинув бровь, Драко встретился взглядом с печальными глазами бледной супруги. Не произнося ни слова, женщина расстегнула ремень, потом потянула за молнию брюк и покорно опустилась перед ним на колени.


Малфой прикрыл глаза, чувствуя прикосновение мягких губ супруги, и провёл ладонью по гладким волосам, сейчас убранным точно в такую же причёску, как была в этот вечер у Гермионы. Платье леди Малфой тоже теперь было отличным от наряда, надетого на неё во время бала, и являло собой точную бордовую копию вечернего номера мадам министра. Когда он смотрел на Асторию сейчас сверху вниз, то однозначно казалось, что перед ним…


Малфой откинулся назад, прислонившись спиной к обтянутыми шелком стенам своей спальной, а Астория, не поднимая глаз, продолжала ласкать супруга, тщательно избегая поднимать лицо, словно прекрасно зная, на её месте он сейчас представлял себе другую. Малфой не удосужился распустить её волосы, причёска министра магии устраивала его вполне, только ладони крепко, но не больно сжимали хрупкие плечи, с удовольствем ощущая под пальцами тот самый материал, который теперь был навсегда зафиксирован в памяти после его танца с Гермионой.


Истосковавшееся по женскому вниманию, тело продержалось отнюдь не долго, кульминация наступила быстро, но Малфой даже не удосужился оттолкнуть жену за мгновение до развязки. Впрочем, он был уверен, что Астория тоже все прекрасно чувствовала, послушно замерев на месте и пережидая его оргазм. Сглотнув, она поднялась на ноги, но похоже, движение оказалась для неё слишком резким, и Драко аккуратно подхватил покачнувшуюся женщину за предплечья.


– Ты знаешь, что не обязана, что не должна была этого делать. Я не просил, – глядя в некогда яркие глаза безукоризненно красивой Астории, хрипло проговорил её супруг.

– Знаю, – леди Малфой даже не повела бровью. – Я сделала это не потому, что выполняла какой-то там долг, я прекрасно знаю, что тебе его от меня не нужно, а потому, что хотела. У тебя ведь очень давно никого нет.


– А, похоже теперь супружеский долг причитается с меня? – Драко не закатил глаза, да и звучала на первый взгляд грубая фраза скорее грустно. – Могу доставить ответное удовольствие. Но твои лекари настаивали, что на этой стадии любые реакции тела такого рода могут быть смертельными для твоего организма.


– У тебя ко мне тоже нет никаких долгов, – Астория заставила себя проглотить слёзы ещё до того, как предательская влага могла появиться в уголке глаз. – Просто, поздравляю тебя с новым годом, Драко. Надеюсь, что он принесёт тебе счастье.

– Астория, – мужчина устало опустился на постель и потер пальцами появившиеся на переносице морщины. – Прости, ты же знаешь, что это не то, что я имел ввиду. Я все ещё работаю над зельями, мы обязательно найдём для тебя исцеление.


– Конечно, – леди Малфой развернулась и направилась к двери, но до того, как нажать на ручку, вновь обернулась к мужу. - Я отдала ей Браслет. Просто хотела, чтобы ты знал. Если будешь его искать, он теперь у следующей леди Малфой.

– Астория, – вмиг оказавшись возле молодой, но угасающей женщины, Драко и сам теперь почувствовал, что борется со слезами. Всё-таки, он всегда ей симпатизировал, а Астория беспрекословно подчинялась всем прихотям мужа.


– Не надо, я все знаю. Просто, будь счастлив. Теперь ты можешь, – словно напоминая себе о чем-то, бывшая мисс Гринграсс качнула головой и усмехнулась. – Кроме того, я делаю это не только для тебя. Скорпиус ведь тоже Гринграсс, не только Малфой, и Мордредово проклятие могло передаться ему. Моё активировалось из-за Грейнджер, хоть я и не нарочно перешла ей дорогу, быть может, если она станет твоей женой, проклятье отступит, посчитает это достаточной платой по векселям? Я не хочу, чтобы оно затронуло моего сына.


– Не затронет, – Драко мягко поглаживал пальцами её предплечья, ласково глядя в глаза. - Я ведь не воспитывал его, как мой отец меня. Мы оба не вбивали ему в голову идеологию чистоты кровь. Думаю, если он полюбит магглорождённую, проблем не будет, он прекрасно знает, что ему бороться нет с кем. Ни с собой, ни со мной, ни с моим отцом. Проклятие не активизирует себя.


– Я знаю, – женщина кивнула. – Но хочу, чтобы ты тоже знал, я не против твоего счастья с ней. Правда, тебе придётся нелегко, в детстве ты был порядочным засранцем и жизнь ей подпортил капитально. От выходок в Хогвартсе до чего ты там придумал, чтобы заделать ей ребёнка. Особо горячей любовью Грейнджер к тебе не пылает.

– Знаю, – Драко усмехнулся и поцеловал жену в лоб. – Да и не думаю, что за все свои многочисленные «подвиги» это счастье заслужил.

– Но тем не менее, хотя бы обещай, что будешь за него бороться. Я тебя ни в чем не виню, более того, искренне желаю тебе счастья.


И с этими словами, Астория поднялась на носочки и мягко коснулась губами его щеки, а потом поспешно развернулась и выбежала из комнаты. Проводив её взглядом, Малфой вновь откинулся назад к стене, несколько раз нарочито ударившись об гладкую поверхность затылком. Астория уже попрощалась с жизнью, это он прекрасно понимал, и чётко дала ему понять свои желания.


Что он чувствовал, осознавая, что используемая им на протяжении почти десяти лет, младшая Гринграсс не только не таила на него зла или обид, но искренне желала счастья? Усталость и лёгкую грусть. А ещё, сожаление, потому что если бы не заморочки отца, они бы могли быть оба счастливы. Он – с Гермионой Грейнджер, Астория – с кем-нибудь другим, ведь не навяжи им когда-то родители брак в лучших традициях чистокровных семей, Астория не угасала бы сейчас на глазах в том возрасте, когда большинство ведьм ещё даже не начинало жить.


Отец вырос из своих ограниченных взглядов, по иронии судьбы, теперь далеко не против союза сына с магглорождённой, да и внуком-полукровкой хвастается чуть ли не больше, чем чистокровным наследником рода. А вот их три жизни Люциус успел искалечить, и если сам Драко и Гермиона ещё могут все исправить, то именно Астории придётся заплатить за всё сполна и самой высокой ценой: своей жизнью.

***

Дни после новогоднего бала летели своей чередой, недели сменяли одна другую, а Гермиона тщательно избегала встречаться с Драко. Что, сказать по правде, было немножко смехотворно, поскольку Люциус в её кабинете стал вполне частым гостем. Заглядывала к ней на огонёк и Астория, правда, любое путешествие из менора слишком очевидно отнимало у неё очень много сил. С недавнего времени, молодая женщина стала всё больше «сдавать», и однажды призналась министру магии, что опасается, ей осталось недолго. Когда Гермиона принялась утешать неожиданную подругу, перед которой чувствовала себя непонятным образом виноватой – всё-таки, проклятие Гринграсс активировалась именно из-за неё, добродушная Астория лишь рассмеялась.


– Мадам министр, прошу вас, я прекрасно всё понимаю. И поверьте, мне осталось совсем недолго. Единственное, о чем я жалею, это что мне не удастся увидеть, в какого замечательного молодого человека вырастет мой сын. Мы ведь воспитывали Скорпиуса без каких-либо предвзятых отношений к магглорождённым волшебникам. – Астория подняла на мисс Грейнджер осторожный, изучающий взгляд, словно пыталась почувствовать реакцию девушки, в детстве достаточно натерпевшейся из-за этого самого происхождения, но лицо той было нечитаемо. Гермиона всего лишь внимательно смотрела на собеседницу, вежливо улыбаясь и ожидая. Вздохнув, Астория продолжала:


– Это была идея Драко. Именно он хотел, чтобы Скорпиус не имел никаких заморочек, которые с детства вбивали в его голову. Я согласилась, – Гермионе почему-то сейчас казалось, что Астория вообще не имела привычки сопротивляться супругу, но она лишь кивнула. – А впрочем, если бы Драко сам не завёл этот разговор, то я бы настояла. Знаете, это было бы единственное, на чем я бы когда-либо настаивала. Во всём остальном я делала так, как он хотел. Впрочем, это решение далось нам всем очень просто, и оно не вызвало ни малейшего сопротивления. Всё-таки, Малфои далеко не фанатики, они на самом деле вполне гибкие и политичные, плюс, всегда думают головой, в этом я уже убедилась.


Мисс Грейнджер вежливо кивнула, слушая угасающую леди Малфой. Она давно уже поняла, что сильные эмоции, монологи, любое применение магии – всё это истощает молодую, но умирающую от проклятия женщину очень быстро. А ещё, она действительно верила: Астория ни на кого не держит зла. Ни на саму Гермиону, которую можно было так легко обвинить во всех несчастьях бывшей мисс Гринграсс, ни своего супруга, ни Люциуса. Не винила она даже своих родителей, которые не могли не знать о семейном проклятии и о потенциальных последствиях брака с явно равнодушным к ней Драко Малфоем для своей дочери. Но Астория Гринграсс ни на кого не держала зла.


– А ещё, мне очень жаль, что я так и не увижу избранницу своего сына. Почему-то, об этом я жалею больше всего, – сморгнув непрошеную слезу, прошептала женщина на самой грани слуха. – Мне просто интересно, будет ли она хоть чем-то похожа на вас, мисс Грейнджер. В конце концов, учитывая помешательство моего мужа, да и теперь уже реакции свёкра, я это очень сильно подозреваю. Впрочем, это всего лишь обозначает, что она будет умная и красивая, а тут уж не ошибёшься.


– Или, магглорождённая, – не удержалась Гермиона.

– Или, магглорождённая, – спокойно кивнув, проговорила Астория. – Я только надеюсь, что Скорпиус будет достаточно проницательным, чтобы понять свои чувства изначально, и что он не почерпнул предвзятость и предрассудки какого нибудь грёбаного портрета из их дракловой галлереи многих поколений бессердечных снобов. Впрочем, наш с Драко сын воспитан лучше, чем это, да и портреты последнее время на удивление всегда молчат в тряпочку, когда в доме появляется Александр. У меня даже создалось ощущение, что Люциус провёл с ними долгую беседу. - Астория многозначительно приподняла бровь. - Ведь даже на говорящие портреты есть управа: Адский огонь работает безукоризненно.


Гермиона Грейнджер мысленно задала себе вопрос, если этой важной информацией Астория поделилась с ней нарочно. Младшую женщину выдал напряженный, вопросительный взгляд и та самая приподнятая бровь, появившиеся на её красивом лице сразу же после произнесения последней фразы. Похоже, чистокровная волшебница давала той, кого в душе уже считала своей преемницей, совет, как обращаться со злыми и острыми на язык предками Малфоев.


Астория удалилась, и Гермиона ещё долго размышляла обо всём, что услышала. А потом, она обсудила зелье, которое для умирающей женщины готовил её супруг под руководством портрета Снейпа с этим самым портретом, как и послала запросы лучшим зельеварам времени. К Блейзу Забини в Хогвартс мадам министр наведалась лично, но бывший сокурсник и нынешний профессор ничем не мог ей помочь.


– Поверьте мне, госпожа министр, я над этим ломаю голову уже не первый год. Даже, писал мастерам вне территории Великобритании, но должен признаться, что на сегодняшний момент зелье, составленное Северусом Снейпом является самым эффективным.

– Но оно больше не работает, – покачала головой Гермиона.


– Потому что это проклятье создано, чтобы жить своей жизнью и приспосабливаться. На самом деле, вы должны гордиться, госпожа министр, – Забини тряхнул шевелюрой и добродушно хмыкнул. – Вы, магглорождённые ведьмы, самые сильные и могущественные.

- Ты хочешь сказать, – Гермиона растянула губы в насмешливой улыбке. – Что проклявшая предка Астории грязнокровка предусмотрела всё?


Блейз вопросительно приподнял бровь, внимательно изучая выражение лица теперь уже не только самой умной, но и самой могущественной ведьмы их поколения, и со вздохом принялся объяснять:

– Я когда-то читал, что в мире магглов есть вирусы, которые практически невозможно вылечить. Их называют, кажется, ретровирусы? В любом случае, они мутируют и таким образом приспосабливаются к любым лекарствам. Проклятия Гринграсс ещё хуже. Оно было создано, чтобы убивать, несмотря ни на что, в определённый срок. Это не отрава и не зелье, поэтому зелья и не работают. Оно вытягивает жизненные силы. Сказать по правде, я очень сильно подозреваю, что зелье Снейпа работает потому, что он полукровка, и проклятие немножко замедлило свое действие из уважения к этому факту.


– Если следовать твоей логике, то любой стакан воды, который я ей протяну, её вообще вылечит, – Гермиона хмыкнула, но Забини и не думал шутить.

– Нет, её ничего не вылечит. Она расплачивается за чужие ошибки. Только тот, кто их сделал, может что-то изменить, если решит их исправить. Поэтому, ты меня прости, Грейнджер, – Блейз вдруг перешел на фамильярности. – Но ты ничего не сможешь сделать. Теперь все в руках, честно говоря, Скорпиуса и его наследников, а ещё, всех наследников Дафны и других Гринграсс. Но помочь Астории не сможет ничего.


Впрочем, сдаваться без боя было совершенно не в правилах мисс Грейнджер. Конечно, долгие годы работы в отделе тайн её прекрасно обучили, что с фамильными проклятиями бороться практически невозможно. Забини был безусловно прав, но что-то в его словах насторожило умную и сообразительную ведьму, знавшую наверняка, что дьявол всегда в деталях. Блейз говорил, что проклятие вытягивает жизненные силы Астории, но уважает усилия нечистокровных, которые пытаются ей помочь. Гермиона умела идти в обход…


Через два часа мадам министр Магии спустилась в отдел тайн. Ей нужно было забрать один предмет, внезапно всплывший в памяти, как потенциально полезный, и кое-что попробовать.


========== Глава 23 ==========


– Что это? – Драко Малфой с любопытством приподнял бровь, за тонкую цепочку придерживая странный магический объект, который ему мгновение назад протянула Гермиона Грейнджер.


Они стояли напротив друг друга в гостиной Малфой-менора. Министр магии, отказавшись присесть в кресло, сейчас нетерпеливо мерила комнату шагами. Малфой стоял возле камина, изо всех сил пытаясь придать своей позе ощущение элегантной небрежности, но его выдавал напряженный взгляд серых глаз. Астория сидела на диване, как всегда, неестественно прямая, и как было свойственно ей последнее время, слишком бледная.


– А это небольшой магический артефакт, с которым я несколько лет назад работала в Отделе Тайн. Мы долго не могли понять его назначение, но похоже, это своеобразный резервуар для магических сил, созданный для депозиции одним волшебником и использования другим, то есть, он может медленно пополнять жизненные силы тяжелобольных или проклятых магов. Нет, он не исцеляет, но регулярно пополняя его, так сказать, «топливом», какое-то время можно человеку подарить.


– И каким же «топливом» его надо наполнять? – Малфой отнюдь не пытался грубить или иронизировать, скорее, это было лишь усталое любопытство. В который раз Гермиона пожалела, что просто не может встретиться сама с Асторией и отдать ей артефакт. Согласно обычаям чистокровных, которым, по правде сказать, следовало бы вымереть ещё вместе с мамонтами, подобные вещи в традиционных семьях, коими и являлись Драко и Астория, решал исключительно муж. А это означало, что теперь Гермиона должна была всё объяснять именно Драко, а он совершенно не прыгал от радости, восторга, или хватался за любую соломинку. Как, впрочем, и Астория.


– Я поместила в неё свою кровь, – ничего не выдающим голосом, словно она читала колонку цифр, проговорила Грейнджер.

– Ты с ума сошла? Нет, я все понимаю, мадам министр, – последние два слова Драко выделил с особенной яростью. – Ты считаешь, что всё знаешь. Всегда так считала. Но что за ерунда? Мы не могли ничего сделать ни зельями, ни заклинаниями, а ты придумала что-то про свою кровь? Ты хоть представляешь, на что сейчас намекаешь?


– Представь себе, Малфой, прекрасно представляю. А ещё, я понимаю, что у нас есть возможность помочь Астории. Нет, я ничего не обещаю, ни исцеления, ни разрушения проклятия, но это маленькое приспособление может подарить время, может, несколько месяцев или полгода. Забини сказал, что при определённых обстоятельствах проклятие замедляется где-то месяцев на шесть.

– И что, простите, дало тебе идею заключить в это приспособление свою кровь? Причём здесь она? – не унимался Драко.


– Блейз рассказал мне, что проклятие своеобразно, - принялась объяснять ход своих рассуждений Гермиона. - Оно высасывает жизненные силы, практически, являясь разумным и сознательным, и само выбирает, для кого замедлиться, а для кого нет. Блейз сказал, что именно поэтому, ему кажется, зелье Снейпа работало лучше, чем чьё-либо другое. Северус полукровка, и проклятье уважило его старания.


– А что еще наш Блейз считает? Похоже, он у нас тут самый умный и всё понимает лучше всех, – буквально выплюнул сквозь зубы Драко.

– Я не понимаю, Малфой, что ты разбушевался? Знаешь, я достаточно времени работала в отделе тайн и в своё время изучила не одно, и даже не пять проклятий, включая наложенные на ваши «древние чистокровные семьи». И знаешь, к какому выводу я пришла? А вы все хорошо кому-то насолили в прошлом, потому как каждое из этих проклятий не только убивает, но как правило, делает это очень немилосердно. Поэтому, если вы меня извините, лорд Малфой, то сейчас мне бы хотелось знать мнение вашей супруги, которая, если я не ошибаюсь, а я уверена, что не ошибаюсь, испытывает значительную боль от своего проклятия. Даже если мой артефакт и не сработает, я точно могу сказать, что хуже не станет, а боль должна стать более терпимой. Или, ты так боишься, что я подарю ложную надежду?


– Думаю, мадам министр, что дело не в подобных опасениях, – наконец, Астория решила подать голос, хотя её фраза прозвучала на самой грани слуха.

– Астория, прекрати. Сейчас ты ещё начнёшь намекать, что я жду-не-дождусь твоей смерти, – Драко устало потёр лоб, помассировав переносицу пальцами, и изменил позу, сильнее облокотившись о камин и переместив на свою опору больше веса, а потом поднял глаза на Гермиону. – Грейнджер, да сядь ты уже. Не мельтеши перед глазами. Плюс, мне уже опостылело стоять.


– Ой, только не говори, что ты вдруг стал таким воспитанным джентльменом, что не можешь сесть в моем присутствии, – хмыкнула Гермиона, но всё-таки опустилась на диван возле Астории, правда, предварительно выхватив свой артефакт из пальцев Малфоя. – Никогда прежде не замечала подобные заморочки с твоей стороны в отношении меня.

– Люди меняются, мадам министр. Разве не на этом тезисе строилась ваша знаменитая речь перед Визенгамотом?


– Вообще то, я отстаивала точку зрения, что все чистокровные, это неизбежное зло в магическом мире, но без вас нет ни прошлого, ни будущего, – пробормотала себе под нос Гермиона, а потом вздохнула. – Да ладно, шучу. Я знаю, что ты изменился, что все вы изменились. Но пойми ты правильно, я всего лишь хочу помочь. Проклятие создано грязнокровкой, если уже называть вещи своими именами. И оно было местью за обиду той самой грязнокровке, которой предпочли чистокровную. Поэтому Блейз и считал, что проклятие уважало зелье Снейпа, полукровки. Теперь, свою кровь, которая в чёрной магии считается жизненной силой, добровольно даю я, грязнокровка. Даю её чистокровной, на которую пало это самое проклятье. Понимаешь, оно должно сработать. Магия проклятий работает именно так. И да, Забини прав. Спасти Асторию мы не сможем, потому что проклятие было не против неё, значит, она ничего не может сделать, чтобы измениться. Но этот артефакт с моей кровью должен помочь, дать время, облегчить боль. Чёрная магия и проклятия работают именно так.


– Какой у нас Блейз умный, аж диву даешься, и откуда что взялось. Где только раньше пряталось?! – прорычал Малфой, каждый раз морщившийся, когда Грейнджер произносила то самое слово, которым когда-то её первым и назвал, и обернулся к Астории. – Гермиона права, однако. Одной тебе решать, если ты хочешь носить артефакт. Напомню, он должен будет пополняться её кровью регулярно. Только представь себе, что об этом станут говорить.

– Никто ничего говорить не станет, потому что никто ничего не узнает, – прямо глядя в глаза Драко, чётко процедила Грейнджер.

– Я попробую, – едва слышно прошептала Астория. – Быть может, он даст мне ещё несколько месяцев, мне так хочется провести больше времени со Скорпиусом. А он скоро вернётся на летние каникулы…


Поднявшись с места, Драко кивнул, и словно дожидавшаяся прежде его разрешения, Астория приняла из рук Гермионы Грейнджер протянутый ей артефакт, тут же надев его на шею. Сперва, ничего не происходило, а потом молодая женщина прикрыла глаза: по телу разлилось приятное тепло, а боль отступила. Некогда прекрасные глаза наполнились слезами, и девушка обернулась к министру магии.


– Спасибо, – в её голосе было столько искренней благодарности. - И да, я уже чувствую эффект.

- Не за что, – Гермиона вздохнула. – Я бы хотела быть способной сделать больше, но увы. В любом случае, кровь нужно добавлять каждую неделю. Только ради Мерлина, никому об этом не говори. Это будет наш маленький секрет.

***

- Мисс Грейнджер, ваша Гриффиндорская добродетель граничит с патологией, - холодно процедил портрет профессора Снейпа и поджал губы. - Какого Мерлина вы вызвались помогать Астории? Вы серьёзно считаете, что будь она на вашем месте, пальцем бы пошевелила?

- Ей нужна была помощь, - холодно отрезала Гермиона. - Всё остальное не имеет значения.

- Мне кажется, коллега, это не столько желание помочь младшей леди Малфой, сколько нежелание стать следующей леди Малфой, - подключился к разговору Ниджиллиус Блэк.


– Ой, шуш вы оба, со всем уважением, конечно, – Гермиона совсем не как изысканная леди уперлась кулаками в бока и с воинственным видом обернулась к портретам. – Артефакт требует несколько миллилитров моей крови каждую неделю. Восстановлюсь, абсолютно буквально, не отвалится от меня кусочек. А Астории это облегчит страдания и подарит несколько месяцев. Что во всём этом вас всех не устраивает, на самом деле?


Снейп закатил глаза:

– Мисс Грейнджер, вас всегда отличала доброта и незлопамятность, а ещё вечное стремление помогать всем, кому это надо или нет, спасая их порой никчёмные шкуры. Конечно, к Астории это не относится, и все мы должны считать себя безмерно удачливыми, что когда-то вы приложили столько усилий, чтобы спасти одного всем нам известного молодого человека с изумительным талантом вечно вляпываться в разные передряги.

– Можно подумать, уважаемый профессор, вы все семь лет не занимались точно тем же. Теперь-то я точно знаю, – хмыкнула Гермиона. – Спасали его задницу в десять раз получше меня, да и эффективнее тоже. Плюс, наши с Роном за одно.


– Я не спорю, мисс Грейнджер, и мы оба преуспели, к счастью для всего волшебного мира, но я сейчас не об этом. Я прекрасно понимаю, что эту ситуацию вы воспринимаете, как ужасно несправедливую по отношению к бывшей мисс Гринграсс, но поймите, её семья ведь знала обо всём наперёд. Более того, лорд и леди Гринграсс были прекрасно осведомлены, что единственная причина, по которой Люциус остановил свой выбор на Астории, была её схожесть с вами. Они все заключили эту сделку далеко не с закрытыми глазами, и прекрасно осознавая, во что ввязываются. Думаю, Астория тоже не была невинным ягнёнком, принесённым в жертву. Они вполне серьезно рассчитывали, что со временем, как говорится, «стерпится-слюбится», и что Драко буквально забудет свои глупости и остепенится, но недооценили его чувства. А теперь, будем все удивляться? – Снейп бросил быстрый взгляд на портрет лорда Блэка, словно ожидал возражений, но тот солидарно и согласно молчал. -Давайте уже, наконец, начистоту. Вся эта история итак затянулась довольно долго, и вовлеченные лица находятся в лимбо, без какой либо возможности двигаться вперёд. Я сам попался на удочку, внял просьбам и поначалу помогал, признаю, это же такой вызов: найти противоядие. Но в результате, куча народа прилагает Мерлин знает сколько усилий, чтобы оттянуть неизбежное и подарить бедной Астории пару дней, пару недель, пару месяцев. Облегчить страдания, это я понимаю. Но пора уже принять реальность таковой, какая она есть. Более того, обстоятельства поменялись…


– Хотите сказать, уважаемый профессор, что Астории нужно просто дать умереть и всем спокойно жить дальше? – Гермиона опасно прищурилась.

– Звучит ужасно, не сомневаюсь, но и вы помните, моя дорогая, что разговариваете с портретами двух людей, которые давно уже мертвы. Смерть для нас не самое страшное, – мягко вставил лорд Блэк. – И мой уважаемый коллега совершенно прав. Все Малфои уже давно находятся в подвешенном состоянии, не могут двигаться вперёд. Астория, которая мучается и лишь живёт в ожидании неизбежного, Драко, который практически вдовец при живой жене, а благодаря их чудесным кольцам верности, ещё и ведёт жизнь монаха, – Гермиона закатила глаза, недвусмысленно давая понять, что она думает по поводу «трудностей» Драко, и насмешливо перебила:


– Да бросьте, милорд, я прекрасно знаю, что эти клятвы верности на жриц любви не распространяются. Так что, не надо сгущать краски. Может хоть жить в публичных домах, кольцо даже не пискнет против.

– Вы совершенно правы, моя дорогая, может. Но не живёт. И сразу отвечу на ваш следующий вопрос: потому, что не хочет.

– Вот простите меня, достопочтенные господа, но как-то страдания бедного Драко для меня сейчас чашу весов ну никак не перевешивают. Подарить хотя бы ещё несколько месяцев жизни молодой женщине, которая хочет провести их со своим сыном, или её супруг, который имеет проблемы с вынужденным воздержанием? Какой тяжелый выбор, однако.


– Кстати, говоря об этом сыне, - вновь вступил на тропу словесной войны Снейп. - Для Скорпиуса тоже всё непросто. И честно говоря, он живёт уже очень долгое время между небом и землёй. Скорпиусу тоже не помешала бы уже определённость, но и вы, и я дарим ложную надежду именно ему. Уверен, что мальчик каждый раз, когда зелье оттягивает неизбежное, или теперь ваш замечательный подарок возобновляет её жизненные силы, возносится до небес на облаке новой надежды, только лишь для того, чтобы потом шмякнуться обратно на землю, в пучину чёрный неизбежности. Вы хоть понимаете, каково ему?


– Думаю, что Скорпиус ценит каждую лишнюю минуту, проведённую со своей матерью. Во всяком случае, я бы оценила. Или вы все забыли, что мне пришлось сделать со своей собственной матерью и отцом впридачу?

– Мы ничего не забыли, мисс Грейнджер, более того, я прекрасно понимаю вашу жертву. Напомню, что я тоже в свое время был сирота при живых родителях, правда, по другой причине.


– Плюс, кровь магглорождённой, добровольно отдаваемая чистокровной, это как символ превосходства одной над другой! Думаю, Волан-де-Морт сейчас чечётку отплясывает, – предъявил свой последний аргумент лорд Блэк, словно козырную карту швырнул на стол.

– Мне совершенно все равно, какие танцы сейчас танцует в аду Том Реддл, – сквозь зубы процедила Гермиона. – Хоть ирландские, хоть африканские, хоть чечётку, хоть маленьких утят. И вообще, вы так волнуетесь о таких деталях, лорд Блэк, просто не могу не восхититься. Правда, я была бы впечатлена ещё больше, если бы не знала наверняка, что именно подразумевает уготовленный вами для меня лично обряд. Да, да, тот самый, который сделает Александра официально наследником рода Блэк.


– О чем это она? – тут же насторожился профессор Снейп.

– Да так, Северус, мелочи. Но мы же все знаем, что копаться в библиотеке и расследовать всё, до последней точки, это моя страсть и болезнь.

– Тогда вы должны быть прекрасно осведомлены, что я не мог не оговорить все детали с соответствующими людьми, – лорд Блэк и не думал стушеваться.

- Даже не сомневаюсь, – иронично кивнула Гермиона. – Уверена, все уже оговорено, и совершенно никто не против. Хотя, думаю, что справлюсь без вашей помощи.


– Мисс Грейнджер, давайте уже начистоту. Мы уважаем вашу просто внутреннюю нужду всем помогать. И если уж совсем честно, то ваше решение вопроса гениально, – вкрадчиво заговорил портрет Ниджиллиуса.

- Лестью вы со мной ничего не добьётесь, – Гермиона хмыкнула, но Блэк жестом попросил её позволить себе продолжать.


– Вы гениальная ведьма, это не секрет, но сейчас вы просто откладываете неизбежное. Через шесть месяцев артефакт прекратит работать, что тогда? Будете искать другие пути? Я вполне серьезно хочу задать вам вопрос: вы делаете всё это для Астории, или потому что прекрасно знаете, что в соответствии с теми самыми древними традициями нашего мира, за которые вы сами и ратуете, Люциус очень быстро начнёт на вас претендовать для Драко. После новогоднего бала если у кого-то в волшебном мире и были сомнения, теперь они исчезли. Все прекрасно знают, что независимо от того, изберет ли мадам министр магии сохранить свою девичью фамилию для всех официальных дел или возьмёт имя супруга, в реальности она станет леди Малфой. Это неизбежно. Потому что в соответствии с нашими традициями, это дело чести для обоих, и Драко, и Люциуса, а если они официально не узаконят «гениальный» поступок Драко, тот самый, плодом которого является Александр, то это будет интерпретировано лишь одним образом: они все ещё держатся за идеалы чистоты крови и не ставят магглорождённых ни в грош. И это не все… И нет, мадам министр, сразу отвечу на уже вертящийся на вашем остром язычке вопрос: ваше мнение во внимание никем приниматься не будет. И это я уже не говорю про эмоции и симпатии, которые никто не отменял, и все имеют честь наблюдать. Эмоции и со стороны Люциуса, и Драко.


– Какой у нас сегодня вечер откровений, – Гермиона покачала головой. – А теперь, господа, когда вы выложили мне все свои аргументы, я должна сказать, что очень благодарна вам за ваше доброжелательное участие, но сделаю так, как считаю нужным. И да, милорд Блэк, мне действительно не особенно хочется прыгать в постель вашего прыткого потомка, каким бы отшельником и монахом он сейчас не был.

– Да он любит вас, – не выдержал Северус Снейп. – С детства любит. Неужели так непонятно?


– У него очень странный способ это показывать, профессор. Но дело не в этом. Я повторюсь: сейчас я всего лишь хочу помочь Астории. И мне не важно, понимала она, во что ввязывалась, или нет, девчонке было шестнадцать лет. Много мы все понимаем в таком возрасте. Но сейчас, она всего лишь хочет немножко больше времени со своим сыном, хочет удостовериться, что проклятие не перейдёт на него. Так что, вы все можете подождать. И Драко тоже не умрёт от воздержания. А сейчас, если вы не против, я очень устала за день и хочу спать. Спокойной ночи, – с этими словами, Гермиона покинула комнату.


– Не ведьма, огонь, – с нескрываемым благоговением качнул головой ей вслед лорд Блэк.

– И просто гениальная дочь Морганы, – с не меньшим восторгом вторил ему Северус Снейп. – Всегда такой была. А ещё, просто невыносимая.

– За что вы ей и восхищаетесь, коллега, – хмыкнул Ниджиллиус.

– Как и вы, коллега, – Снейп не остался в долгу. После чего, оба портрета умолкли, и комната погрузилась в тишину.


========== Глава 24 ==========


– Твоя мать действительно самая умная ведьма поколения, – качнул головой Скорпиус, откладывая в сторону послание из дома.

– Вообще-то, мама предпочитает «волшебница», – не зло поправил Александр.

– А какая разница? – тут же заинтересованно встрепенулся Альбус.

– В мире магглов «ведьма» имеет отрицательное значение и эмоциональный подтекст, – закатил глаза Александр. – Альбус, твой отец ведь тоже вырос среди магглов, неужели, не объяснил разницы?

– Не припомню, – добродушно пожал плечами второй сын Гарри Поттера. – Наоборот, не раз слышал, как он именно так к маме и обращается.


Александр избрал промолчать, хотя в душе очень сильно подозревал, что легендарный Гарри Поттер прекрасно знал разницу между словами «ведьма» и «волшебница» и пользовался ей вполне сознательно. Основным вопросом было, знала ли её миссис Поттер? Впрочем, юмор ситуации был утерян на обоих его выросших в мире волшебников друзьях, которые явно не увлекались маггловской литературой или сказками. Признаться по правде, Александр бы тоже не знал, если бы в детстве эти самые сказки обоих миров не читал и конкретно не поинтересовался у мамы.


Впрочем, он прекрасно помнил, как портрет Северуса Снейпа, тоже не чужого миру без волшебства, насмешливо закатил глаза и пробормотал: «Ведьма, волшебница, разницы никакой. Но пять баллов заслужило». А портрет Лорда Блэка, с выражением лица, подобным Скорпиусу в эту самую минуту, пожал плечами: «В нашем мире, это одно и тоже, малыш».


– Не знаю, какую разницу в эти термины вкладывают магглы, но для нас, волшебников, её не существует. Не слово «ведьма» или «волшебница» определяет суть добра или зла, а эпитет «светлая» или «тёмная». И вообще, я всегда думал, что магглы вообще не верят в волшебство? - пожав плечами, словно выученный урок отвечал, отчеканил Скорпиус.


– Знаю, знаю, Скорп, – Александр закатил глаза. – Ты совершенно прав, это всё предрассудки прошлого и влияния сказок. Пережитки старины. Но все равно, я бы настоятельно посоветовал мою мать хотя бы в глаза называть «волшебницей».

– Вообще-то, у нас в доме обычно в обиходе именно это слово, – признался Скорпиус. – Я давно заметил, что слово «ведьма» и отец, и Люциус произносят лишь в насмешливом или ироничном контексте.


Александр кивнул, впитывая информацию, которую нашёл забавной, но сдержавшись и не поинтересовавшись, как у них там в обиходе со словом «грязнокровка». Когда он был маленьким, мать ему много чего рассказывала, включая и истории из своего собственного детства, включая о школе колдовства Хогвартс. О зарубежных школах он тоже прочитал, особенно, когда мать собиралась отправить его в Америку, но ему всегда хотелось отправиться именно в Хогвартс. Рассказала она и о том, как впервые столкнулась с грубым оскорблением, правда, о том, кто именно выложил этот «козырь», Гермиона поначалу умолчала. Но Александр поинтересовался у других источников информации, а Северус Снейп избрал заполнить этот пробел в его познаниях. Правда, профессор буркнул что-то про ожидающий его с распростертыми объятиями за такое любопытство Гриффиндор. Лорд Блэк изволил не согласиться.


После победы над Волан-де-Мортом, обидное слово практически исчезло из обихода, но вот среди магглорождённых волшебников, как ни странно, употреблялось именно в отношении себя или друг друга. Впрочем, когда Александр поинтересовался явным парадоксом у матери, Гермиона лишь пожала плечами и объяснила, что в обиходе между магглорождёнными, оскорбление превратилось в шутку и напоминание о прошлом, но вот прозвучав из уст любого чистокровного, будет оскорблением. Потом, мать долго рассказывала об этом феномене, присущем так же и миру магглов, где прежде употребляемые против угнетаемых меньшинств, оскорбительные слова теряли это значение, если были использованы этими самыми группами. Правда, не всегда. Когда Александр сказал, что это глупо, Гермиона согласилась:


– Я знаю, малыш, и отнюдь не спорю. Но такова жизнь. Быть может, мы перетащили этот обычай в мир магии из мира магглов, а теперь употребляем это слово ещё и как знак нашей победы и изменения отношения к нам самим. В любом случае, к тебе это не относится.

– Потому что я полукровка? - этот вопрос Александр задал неделю назад. Просто, вернул разговор к той самой теме, и несмотря на слишком очевидное недовольство матери, спросил. И вот тогда-то Гермиона Грейнджер, многие годы работавшая в секретном Отделе Тайн, невыразимец, и по словам Гарри Поттера, изучившая историю и всю подноготную волшебного мира, вдруг тяжело вздохнула и заговорила:


– На самом деле, дорогой, ни ты, ни Гарри Поттер не полукровки. Вы оба чистокровные волшебники, чья родословная была по мнению аристократии «подпорчена» кровью магглорождённых. Но поскольку, хоть и не рождённые от волшебников, и я сама, и Лили Эванс волшебницы, вы являетесь чистокровными волшебниками. Правда, не с такой кристально чистой кровью, как некоторые. Но если придерживаться точных определений, «Полукровка» - это тот, у кого один из родителей не волшебник. То есть, маггл. Формулировка была изменена Томом Реддлом, и я сильно подозреваю, что известный среди аристократии, как Темный Лорд, он сделал это исключительно, чтобы поднять свой статус в глазах чистокровных за счёт таких волшебников, как ты и Гарри. Потому что если задуматься, то в классической иерархии волшебного мира, полукровки ниже, чем дети чистокровных и магглорождённых волшебников, ведь в вас течёт только волшебная кровь.


- А магглорождённые? - спросил тогда Александр.

- Мы отдельная статья, - усмехнулась Гермиона Грейнджер. - И с нами сложнее. А для некоторых, камень преткновения и кость в горле. Всё зависит от того, как посмотреть, но это долгий разговор.

- Это ведь именно то, что ты изучаешь?

- Можно сказать и так, - и на этом Мадам Министр Магии и бывшая сотрудница Отдела Тайн, хотя, если верить Гарри Поттеру, бывших невыразимцев не бывает, недвусмысленно дала сыну понять, что разговор закончен.


– Так чем моя мама умудрилась тебя впечатлить? – вернул разговор в нужное русло Александр.

– Я получил письмо от матери. Она пишет, что мисс Грейнджер дала ей какой-то артефакт, по сути, медальон, в которой можно заключать магические силы. И мисс Грейнджер вычислила, что проклятие мамы ослабит хватку, если магические силы будут поставляться из крови магглорождённой волшебницы. А мама уже чувствует себя лучше, боль значительно отпустила, – глядя в одну точку, проговорил Скорпиус.


– Это ведь хорошо, правда? Тогда к чему такое траурное лицо? – Альбус непонимающе переводил взгляд с одного товарища на другого. Александр молчал, тоже ожидая ответа друга.

– Это всего лишь вопрос времени, проклятье не отступит. Я знаю точно, мне все давно уже всё детально объяснили. И никто ничего сделать не может. Мать всё равно умрёт, это лишь вопрос времени, буквально, мы говорим о нескольких месяцах против дней.

– Это тоже много, – мягко проговорил Александр. – И это дает тебе возможность побыть рядом с матерью, провести больше времени с ней, быть может, даже во время летних каникул. Будь уверен, моя мама не сдастся. Она ещё что-нибудь придумает.


Скорпиус вдруг сухо рассмеялся и покачал головой, тряхнув белоснежными локонами:

– А самое смешное, что мисс Грейнджер опять разбирает дерьмо, сотворённое чистокровными. Пусть в этот раз, не Пожирателями Смерти, и ей с мистером Поттером не нужно таскаться по лесам в поисках Крестражей, чтобы спасти задницу магического мира и избавиться от Тёмного Лорда, но всё равно, это дерьмо, в которое Гринграссы вляпались сами и Малфоев затащили.


– Ну и что же такого ужасного сотворила Астория Гринграсс, что заслужила Проклятье? – насмешливо поинтересовался Александр, прищурившись и слегка наклонившись вперёд. Альбус напряженно сглотнул: как же сейчас сын Гермионы напоминал свою мать в те самые моменты, когда она готовилась выслушать очередную тираду своего давнего друга, отца самого Альбуса, а потом произнести вердикт. За последние годы, с самого момента возвращения Грейнджер в Великобританию, средний отпрыск Поттера не раз наблюдал эту динамику между Гарри и его умницей-подругой.


– Астория ничего сознательно не сделала, потому и проклятие обратить невозможно, – вздохнул Скорпиус. – Кроме того, что проявила плохое суждение когда-то и вышла замуж за отца. А обратить активизированное проклятие нельзя, даже если бы развод был реален. Гринграссы сказали. Папа, кстати, злится намного больше. Все думают, что он раздражен и винит их: мать, Люциус, даже Нарцисса, но на самом деле, он злится на самого себя. Впрочем, он вполне может обвинять Гринграссов тоже, ведь это они не удосужились предупредить его о проклятии семьи.


– Скорпиус, послушай, может я и нарушаю все ваши аристократические правила и заморочки, – Альбус примирительно поднял руки, но продолжил. – Но меня растили среди потомственных гриффиндорцев, и мы выкладываем всё начистоту. Хватит уже ходитьвокруг да около, ты можешь конкретно сказать, что там с этим проклятьем Гринграсс? Думаю, даже выдрессированному в ваших лучших традициях эльфом Блэков и портретом директора из той же семьи, Александру тоже уже любопытно.


– Да дело в том, что я конкретно не всё знаю, – Скорпиус вздохнул. – Но из того, что я слышал, я так понял, что на самом деле проклятие активизировалось, потому что отец и мать поженились, когда отец был влюблён в магглорождённую. По сути, если бы не чёртовы предрассудки, то меня бы вообще на свете не было, и думаю, теперь все знают, кто был бы законным наследником Малфоев.

– Какая глупость, – сквозь зубы выдохнул Альбус. – Ты явно что-то не понял. При чём тут твоя мать, если Драко Малфой решил жениться по расчёту?


– Я же сказал, что точно не знаю. Мне обещали всё рассказать со временем, но пока что старательно вбивали мне в голову, что как отпрыск рода Гринграссов тоже, я должен жениться только по любви.

– Думаю, не самые ужасные условия, – расхохотался Александр. – И почему-то подозреваю, что твой отец бы руку отдал, чтобы ему подобное вбивали в детстве в голову.

– Ту, на которой метка, так точно, – сквозь зубы пробурчал Альбус, и оба товарища наградили его изумлённым взглядом из-под взлетевших вверх бровей. – А что? Я дома много чего в детстве слышал, большую часть лучше не повторять. Особенно то, что не просто слышал, а подслушал.


Теперь оба товарища среднего сына Гарри Поттера переглянулись между собой, обменявшись практически идентичными согласными взглядами из-под приподнятых бровей, и прыснули от смеха. Через несколько мгновений, к ним присоединился и Альбус. Когда мальчики отсмеялись, Александр утер выступившие на глазах слёзы и спокойно проговорил:


– Скорпиус, я точно знаю, что когда наши родители учились все вместе в Хогвартсе, ветер дул совершенно с другой стороны. И всё было совершенно иначе. Слава Мерлину, многое изменилось, и не без помощи моей матери и отца Альбуса, но в конечном результате, твоя семья тоже изменила свою позицию. Давай просто жить, а дальше будет видно. Твоей маме сейчас лучше, это безусловно хороший знак, во всяком случае, это облегчает ей жизнь и страдания. Просто цени каждый миг, который тебе подарили с ней, навещай на выходных, проводи время, когда можешь. Потом ты будешь рад, что имел эту возможность. И не думай, подарила ли тебе моя мать дни, недели, или минуты общения с Асторией. Это ведь не имеет значения.


– А что мне делать с тем, что я прекрасно понимаю, что в её судьбе и смерти виноват отец? - взорвался Скорпиус. Ребята ещё не видели всегда сдержанного Малфоя таким. - Что они с Люциусом уже выбрали ей замену и ждут не дождутся…


– А вот об этом просто не думай, - тут же перебил его Альбус Поттер. - Во-первых, ты не знаешь, чего там ждут не дождутся оба Лорда Малфоя, как и не знаешь, что они чувствуют. А во-вторых, винить твоего отца тоже нельзя. Даже я, со всем, что я слышал про Драко Малфоя с детства, а поверь мне, Скорпиус, в конкурсе популярности в семье Уизли он не побеждал ни разу, вижу, что это не его вина. Драко просто не знал, – вместо теперь молчавшего Александра Грейнджера, закончил поучительную тираду Альбус Поттер.


========== Глава 25 ==========


Первого сентября в день отправки в Хогвартс, все привычно собрались на платформе 9 и 3/4. Гермиона, как всегда, задерживалась, разбираясь с какой-то очередной неожиданностью в министерстве. Похоже, нужно было поставить подпись на некоторых документах, и никто, кроме мадам министра магии, естественно, не мог уладить конфуз.


Альбус, Скорпиус и Александр, которые во время летних каникул практически не разлучались, только перемещались втроём между фамильными домами, стояли немного в стороне, с интересом наблюдая за кутерьмой на платформе и рассматривая всех первоклассников. В прошлом году им было и невдомек, что все старшеклассники играют в забавную, многовековую игру: предсказать, кого из первоклашек куда распределят?


Если это был представитель старинного рода, старшеклассники хлопали друг друга по ладоням и, качая головой, не без сарказма провозглашали: Слизерин. Магглорождённых единогласно отправляли на Гриффиндор, пока кто-нибудь насмешливо не вставлял: «А может быть, Рейвенкло лучше? Или, не дотянет?» Если кто-то выглядел, что называется, увальнем, все согласно кивали головами: Хаффлпафф.


Внезапно, на платформе материализовался профессор Лонгботтом, державший за руку испуганно оглядывающуюся по сторонам девочку, несомненно магглорождённую. Профессор гербологии и декан Гриффиндора давно уже выполнял функцию, раньше за которую отвечала МакГонагалл: оповещать детей магглов, что они волшебники.


Малышке явно едва исполнилось одиннадцать и всё вокруг ей было в новинку, но тем не менее, девочка шла уверенным шагом, а её симпатичное личико выдавало решительность и очевидное намерение доказать всем, что она может быть не хуже чистокровных волшебников. Огромные, глубокие, карие глаза, обрамлённые длинными ресничками, отчаянно пытались не выдавать растерянность и испуг, но в них сияла незаурядная сила воли. Красиво очерченные губы были сжаты в тонкую линию, а волосы, явно от природы густые и непослушные, были тщательно уложены аккуратными светло-каштановыми волнами.


Словно по команде, Скорпиус, Альбус и Джеймс Поттер заинтересованно склонили голову набок, одаривая юное пополнение их магического сообщества оценивающим взглядом. Люциус, заметив реакцию внука на симпатичную магглорождённую ведьму, которая ему самому кого-то ужасно напоминала, хмыкнул и обернулся к сыну, тут же изумленно замерев на месте: Драко был смертельно бледен, немигающим взглядом уставившись на юную волшебницу.


Непроизвольно, Люциус перевёл взгляд на Гарри Поттера, стоявшего в двух шагах от него, и брови Лорда Малфоя сошлись на переносице: начальник Аврората и народный герой всей Великобритании и большинства магического мира, бесстрашный маг, некогда сошедшийся лицом-к-лицу с самим Тёмный Лордом, сейчас смотрел на крошечную волшебницу, словно перед ним стоял призрак прошлого.


Решив, что реакция его собственного сына и Гарри Поттера уж чересчур подозрительна, Люциус обратился к профессору гербологии:

– Профессор Лонгботтом, не представите ли вы нам свою юную протеже?

– С удовольствием, – Невилл улыбнулся. – Это Генриетта Вилкинс. Она стала пополнением нашей школы в этом году. Генриетта родилась в Австралии и её родители вернулись в Великобританию только несколько дней назад, чтобы Генриетта могла присоединиться к нам в Хогвартсе.


– В Австралии ведь нет магической школы, – Люциус задумчиво свел брови на переносице. Фамилия Вилкинс была ему смутно знакома, вот только, откуда… – Поэтому, если память не изменяет, дети волшебников получают письма из нескольких магических школ сразу. Правда, обычно они выбирают Францию. Позвольте спросить, юная леди, – Люциус галантно склонил голову, обращаясь к девочке. Все глаза заинтересованных мужчин в этот момент были на ней. – Что именно привлекло вас в Хогвартсе?


Девочка обратила на Люциуса серьезный взгляд вдумчивых, глубоких, карих глаз и серьёзным голосом с знакомыми, хоть и смазанными интонациями, который заставил Драко устало потереть переносицу, а Гарри чуть не прыснуть от смеха, словно выученный урок, отчеканила твёрдым голосом:


– Я прочитала историю всех магических школ, и что-то в истории Хогвартса просто захватило мой интерес. Тогда, я принялась читать книги об истории магической Великобритании и поняла, что мне нужно ехать в Англию. А ещё, ваша министр магии буквально покорила моё воображение, – девочка робко улыбнулась и хлопнула длинными ресницами. – Магглорождённая волшебница, добившаяся таких высот, и практически победившая Темного Лорда… - При этих словах, Драко бросил многозначительный взгляд на Поттера, в свою очередь чуть не взорвавшись смехом. Ему пришлось призвать всю свою выдержку и взрослость, чтобы не вернуться к одиннадцатилетнему «Я» и не подколоть: «Ты слышал, Поттер?!» - Я бы очень хотела с ней встретиться.


- Я думаю, тебе очень понравится в Хогвартсе! - тут же вступил в разговор Скорпиус, делая шаг вперёд и протягивая девочке руку. - Меня зовут Скорпиус Малфой, можно просто Скорп. Это Альбус и Александр, он небрежно кивнул в сторону друзей, полностью и нарочито проигнорировав Джеймса Поттера. - Мы на Слизерине, кстати.


- А я Джеймс, - зеленоглазая копия своего отца ослепительно улыбнулась, тут же напомнив старшему поколению своего деда, в честь кого он и был назван, и заставив Драко закатить глаза. «Снейпа на тебя нет. Ох, развернулся бы он с тобой, если твой тихоня-папаша его выводил», отчётливо читалось на лице молодого Малфоя. Меж тем, наследник спасителя волшебного мира многозначительно приподнял бровь. - Джеймс Поттер. Я на Гриффиндоре, и надеюсь, ты к нам присоединишься. Министр Магии, мисс Грейнджер, ведь тоже училась у нас, знаешь ли.


- Министру Магии предлагали Рейвенкло, Джеймс, - нахмурился Альбус, перебивая брата. - И существует достаточно обоснованная теория, что тётя Гермиона в конечном итоге оказалась на Гриффиндоре, чтобы раз за разом спасать некоторых знаменитых личностей, что было изначально спланировано директором Хогвартса, Альбусом Дамблдором.


- Это, я так понимаю, версия на Слизерине? - прищурился Джеймс и обернулся за поддержкой к отцу, но мысли Гарри были слишком далеко, хотя на мгновение Джеймсу показалось, что эту «теорию врагов Гриффиндора» он бы не отверг.

- На самом деле, это версия событий, разработанная на Рейвенкло, - холодно процедил Александр. - Кстати, позволь представиться: Александр Грейнджер.


Глаза девочки стали размерами с тарелки, она явно о подобном в книгах не читала, и поэтому встретить сына своего кумира не ожидала. Плюс, сейчас она переводила изумленный взгляд с Александра на Скорпиуса, Драко, Люциуса и обратно, но решила от вопросов воздержаться. Впрочем, её слишком очевидное: «А разве вы двое не братья?» и так читалось без легилименции. Хотя… кто их всех знает в волшебном мире? Генриетта уже сделала вывод, что они тут почти все родственники, и само сообщество маленькое. Впрочем, Джеймс не обратил на это внимание, фыркнув:


- Всё ищут подвох, наши умники, вместо того, чтобы признать: Гермиона Грейнджер была умной львицей, а не смелой орлицей.

- Мама это называет «безрассудной», кстати, - вновь вклинился Александр.


- Смелой, умной, порой безрассудной, и всегда преданной, честной, целеустремленной, идеалистичной и борющейся за справедливость, - спокойно отчеканил вдруг Люциус и усмехнулся. - Думаю, сегодня все четыре факультета сочли бы за честь заполучить такую кандидатуру. В любом случае, юная леди, похоже, вы уже нашли себе… группу поддержки. - Добавил он, растянув губы в полуулыбке и бросив взгляд на двух юных Поттеров и своего собственного внука и наследника рода. Единственным, кто оставался хладнокровен к ходячей миниатюрной копии своей мамАн, был Александр Грейнджер.


Меж тем, Гарри Поттер внезапно ожил, тряхнув головой и обращаясь в пустой воздух:

– Серьезно, Гермиона? Австралия? Нет, ты всегда была гениальной, но даже я этого не мог предсказать, – пробормотал начальник Аврората и спаситель магической Англии возле самого уха Люциуса Малфоя и с громким хлопком аппарировал.


– Простите, что задержалась, дела! – ещё один хлопок аппарации, и на платформе материализовалась сама министр магии. – Александр, дорогой, ты не скучал? Ещё раз благодарю вас, что доставили моего сына сюда, – Гермиона оглянулась по сторонам, улыбаясь всем присутствующим, и вдруг заметила явно магглорождённую девочку, всё ещё крепко державшую за руку профессора Лонгботтома и теперь с восторгом смотревшую на неё. Внезапно, выражение лица мисс Грейнджер стало серьезным, но молодая женщина не успела сказать и слова, как потенциальное пополнение Гриффиндора затараторило:


- Вы ведь министр магии, мисс Гермиона Грейнджер? Боже мой, я ваша самая большая поклонница! Вы просто мой кумир, я хочу в будущем быть, как вы! Я уже прочитала всю историю Хогвартса, и историю магической Великобритании, меня зовут Генриетта Вилкинс. Мы с родителями приехали из Австралии неделю назад, но вы ведь это уже знаете, потому что слышите мой акцент!


– Очень приятно, мисс Вилкинс, – смертельно бледная, Гермиона пожала протянутую ей руку девочки. Александр закатил глаза от такого чрезмерного восторга юной магглорождённой, хотя прекрасно понимал его причину. Альбус, Скорпиус и Джеймс Поттер просто с глупой улыбкой на лице и нескрываемым интересом наблюдали за симпатичной девочкой, закрывая глаза на любую наивность в её поведении. Во взгляде Драко Малфоя, который он сейчас переводил с кареглазой магглорождённой ведьмы на своего сына, сквозила грусть, а рядом с ним, Астория широко распахнутыми глазами смотрела на всё происходящее, зажав ладонями рот. И вдруг, в голове Люциуса Малфоя словно сверкнул Люмос, и он внезапно вспомнил, откуда ему знакома фамилия Вилкинс…


– Смотрите, кого я нашел? – Гарри Поттер появился на платформе неожиданно, и он явно аппарировал. За руку он держал высокого, серьезного мужчину и женщину с копной красивых, густых волос. Оба выглядели элегантно-интеллигентными и держали себя с достоинством.

– Мистер и миссис Вилкинс, – констатировал Невилл Лонгботтом абсолютно пустым голосом. – Гарри, какая-то проблема? Мы что-то забыли?


– Не ты, Невилл, – Гарри качнул головой. – Но пробелы с памятью тут явно замешаны. Ничего не хочешь мне рассказать, Гермиона?

– А что я могу тебе сказать? Ты сам всё видишь, – бледная, словно смерть, мисс Грейнджер напряжённо смотрела в лица мужчины и женщины.

– Но почему? Нет, я понимаю, зачем ты стерла им память, но почему не вернула? - Гарри не отводил от подруги взгляда, игнорируя вопросы на лицах своих протеже.


– Потому, мистер Поттер, что в исполнении мисс Грейнджер, обливиэйт необратим, как вы помните, – Люциус Малфой рассмеялся странным, лающим смехом. – Она слишком сильная волшебница. Сам Тёмный Лорд пытался его снять, но наложенный мисс Грейнджер, обливиэйт перманентен. Ему не удалось. Да, да, я говорю о том случае, когда мадам министр «подарила» пробелы в памяти парочке вполне отменных пожирателей при вашем пробеге. Тогда Тёмный Лорд пробовал, но обломал зубы. А потом по его приказу пробовал я сам, Беллатрикс, даже Снейп. Подозреваю, что даже сама мисс Грейнджер его снять не может, нужна магия рода. То есть, хотя бы ещё одна или один Грейнджер. Но не ребёнок мадам министра, ведь это уже считается клан или род отца.


Гермиона, не сводя глаз с тех, кого во всяком случае некоторые из присутствующих здесь, например, Гарри и Драко, знали, как её родителей, вдруг просияла и протянула стоявшей рядом с ней девочке руку:

– Генриетта, я всё объясню тебе позже, но сейчас, пожалуйста, достань волшебную палочку, возьми её в левую руку, а правой сожми мою. Тебе ничего не нужно делать, просто доверься мне и поддержи меня. Я тебе потом всё объясню. Ты мне веришь?


– Да, – Генриетта смотрела на министра магической Англии огромными, доверчивыми глазами, выполняя требования. Гермиона приготовилась говорить заклинание, крепко сжимая руку маленькой магглорождённой ведьмы, когда заметила, что Люциус Малфой тоже достал свою палочку и жестом пригласил нескольких стоявших поодаль патриархов древних родов последовать его примеру. Когда Нотт и Блейз Забини успели к ним присоединиться, Гермиона не могла бы сказать. Однако, похоже, им нужно было ещё несколько человек. Заметив, что повинуясь его молчаливой просьбе, к Люциусу подошли Паркинсон-старший и Гринграсс, лорд Малфой теперь повернулся к Гарри Поттеру.


– Мистер Поттер, для того, чтобы магия сработала, и был создан род, семь патриархов должны одобрить появление нового клана. Если будет необходимо, просто повторите «Да» и скажите, что как патриарх рода Поттеров, вы согласны. Артур, – Люциус насмешливо приподнял бровь, обращались к давнишнему недругу. – Станешь седьмым?

– Могут быть вопросы? – Артур скривил губы в полуулыбке. – Она всегда была впечатляющей ведьмой, не правда ли.


Это не было вопросом. Артур Уизли уже который раз в своей жизни сожалел о том, что его дом потерял такую могущественную волшебницу. Но по-другому он тогда поступить не мог: своего отпрыска Малфой бы не оставил Уизли, из всех людей, и потом всё было бы в разы хуже. Ведь в конце концов, это в мире магглов подобное – всего лишь мыльная опера, а вот в мире волшебном… Трагедия.


Меж тем, Гермиона прикрыла глаза, сосредотачиваясь, а когда она их вновь открыла, всегда шоколадные, они светились тем самым зелёным, ведьмовским огнём, который так любили описывать попавшие под раздачу или просто ставший его свидетелем магглы. Вычерчивая палочкой сложный знак, Грейнджер прочитала контрзаклинание и замерла, ожидая результата. Стоявшая возле неё, Генриетта невольно вскрикнула, почувствовав пронзивший её до самых костей огонь магии, и с удивлением понимая, что она, никому не известная, странная девочка из Австралии, только что стала единым целым с легендарной почти-победительницей-Тёмного Лорда.


Да, она помнила, что технически от волшебника избавился Гарри Поттер, но всегда подозревала, что без своей умной подруги ему бы жизнь даже таким горьковатым мёдом не казалась. Меж тем, её палочка зажила собственной жизнью, из её кончика сорвался точно такой же луч, который покинул палочку Гермионы. Сливаясь в едином, волшебном, сверкающем кольце нежно салатового цвета, заклинания окружило её родителей и замерло, словно ожидая подтверждения извне…


А потом волшебную палочку поднял Люциус Малфой, громко и отчётливо произнося «Да будет так». Генриетта не заметила, когда все остальные патриархи, в основном бывшие пожиратели, а также Гарри Поттер и мистер Уизли, успели разместиться вокруг неё самой, Гермионы и её родителей, создавая семиконечную звезду, но каждый из них повторил фразу светловолосого Лорда, и золотые лучи, вырвавшись из семи палочек, создали белоснежный купол.


Мистер и миссис Вилкинс не вскрикнули от боли, не упали на колени, как любили показывать процесс снятия проклятий в маггловских сказках, лишь слегка покачнулись и прикрыли глаза. Постепенно, сверкающие лучи из девяти волшебных палочек угасли практически одновременно, и Генриетта буквально всей своей сущностью почувствовала, как сжалось в предвкушении и страхе сердце той, которую она почему-то сейчас вдруг стала считать сестрой. Её родители моргнули и в удивлении распахнули глаза, словно очнувшись от долгого сна…

Комментарий к Глава 25

Стали появляться вопросы, поэтому поясню здесь.

В этой работе много Люциуса не потому, что ударение на его отношения с Гермионой, а потому, что показана эволюция самого Люциуса. Как он переоценивал свои взгляды и пришёл к пониманию, что свой взгляд надо менять. Пришёл к тому, чтобы оценить магглорождённую ведьму Гермиону Грейнджер невзирая на статус крови.

Для меня, путь к Драмионе для Малфоев именно в этом… Их переоценке взглядов.


========== Глава 26 ==========


– Гермиона? Гермиона! – та, кто ещё мгновение назад представлялась всем «миссис Вилкинс», а теперь оказалась миссис Грейнджер, бросилась на шею своей вновь обретённой старшей дочери. – Но как? Почему? Зачем?

– Получилось, – Гермиона не отвечала на вопрос матери, лишь повторяла это слово, словно молитву… – У меня получилось. У нас получилось.

Сквозь слёзы, она улыбнулась своей младшей сестре, которая, очевидно, не уступала старшей в догадливости и способности логически мыслить.


– Так вот, почему Пожиратели никогда не нашли родителей мисс Грейнджер, – Генриетта говорила медленно, словно озвучивая мысли, едва они материализовались в её сознании. – Конечно же, заклинание забвения! Только так ею нельзя было бы манипулировать, только так никакую информацию о ней невозможно было раздобыть. Её родители просто её не помнили. Какой толк морочить себе с ними голову?


– Какая же ты еще маленькая и наивная, – внезапно, мистер Грейнджер покачал головой. Его глаза были прикованный к Люциусу Малфою, и тот отвечал ему точно таким же взглядом. – Информацию получить было бы невозможно, а вот шантажировать чувствами Гермионы – не проблема. Какая разница, помним мы что-то или не помним, ваши заклинания изысканной боли на глазах у того, кого хочешь шантажировать, от этого работают не менее эффективно и эффектно.


– О чем ты, папа? – Гермиона насторожилась, переводя взгляд с отца на Люциуса, и явно осознавая, что упускает очень важный момент. Но она ведь отправила их в Австралию!

– Да, о чем ты, папа? Я читала все книги, статьи и отчёты, родителей мисс Грейнджер никогда не нашли, – Генриетта сейчас смотрела на отца практически идентичным своей сестре, непонимающим взглядом.


– Ну, от чего же, не нашли? Очень даже нашли, – усмехнулся отец. - Мистер Вилкинс, конечно же, никого не узнал, а вот я не могу о себе такого сказать. Мы ведь с вами несколько раз встречались в Косом Переулке, мистер Малфой, вы были заняты, конечно же, но то, что вы меня с Джейн тщательно изучали, я прекрасно помню. Поэтому, сейчас должен вас поблагодарить, ведь ваш внезапный провал памяти и неспособность нас с супругой опознать явно спасли нам жизнь.


– Папа? – голос Гермионы сорвался, и молодой женщине пришлось откашляться, но отец уже начал своё повествование.

– Буквально за несколько часов до того, как мы должны были уехать, притом, оставив в доме все нетронутым, в дверь постучали. Джейн открыла…


– Это что, Хэллоуин? – миссис Вилкинс приветливо улыбнулась, по-доброму наблюдая за четырьмя фигурами, одетыми в длинные накидки и державшими в руках явно игрушечные волшебные палочки. – Нет, это, конечно, похвально, что вы все, несмотря ни на что, в костюмах, но всё-таки?

– Она что, издевается? – невысокая женщина проскользнула между плечами трёх статных мужчин и зашла в дом. Те последовали за ней. – Рассказывай, дорогуша, где твоя дочь?

– Простите, но вы нас с кем-то перепутали, – миссис Вилкинс растеряно развела руками. – У нас никогда не было детей.


– Не было детей? Хэллоуин? Да ты что здесь лепечешь, дура? Думаешь, я сюда пришла шутки шутить? Где твоя дочь, Гермиона Грейнджер?

– А, я понимаю! – миссис Вилкинс попыталась улыбнуться, хотя сумасшедший блеск в глазах женщины её пугал. – Вы нас с кем-то перепутали, наверное, с этими Грейнджерами. Наша фамилия Вилкинс.


– Думаешь, ты можешь мне врать?!? Я с легкостью колю орешки покрепче, и маггла вроде тебя у меня вообще за вызов не считается. Сейчас ты мне все быстро расскажешь, – женщина подняла свою палочку и уже открыла рот, намереваясь что-то сказать. Несмотря на то, что Вилкинсы были твёрдо уверены, что имеют дело с какими-то сумасшедшими, хозяйка дома вдруг отчётливо почувствовала, как по жилам разливается холодный, животный ужас.


– Подожди, Белла, – светловолосый мужчина положил ладонь на уже поднятую руку с палочкой. Невольно, миссис Вилкинс про себя заметила, что выражение глаз «Беллы» можно было описать лишь одним словосочетанием: сумасшедший блеск. Впрочем, взгляды двух спутников кучерявой брюнетки были практически идентичны. Холодные глаза мужчины с белоснежными волосами тем временем зафиксировались на хозяйке дома. Потом, он перевёл свой оценивающий, ледяной взгляд на мистера Вилкинса, и тот готов был поклясться, что его губы прошептали что-то на латыни.


– Она не шутит, Белла, и не притворяется. Она действительно ничего не знает И твёрдо верит, что её зовут миссис Вилкинс.

– Ну а ты, Люциус? Ты же их встречал? Родители Грейнджер? Это они? – проговорил один из до сих пор молчавших мужчин.

– Признаться, Рудольфус, я не могу сказать точно. Я их видел очень давно, несколько лет назад, плюс, я особо внимания тогда не обращал, - Люциус пренебрежительно пожал плечами.


– И всё-таки, у нас был именно этот адрес, – настаивала та, кого назвали Беллой. – Можем хорошенько позабавиться, а потом разместить колдографии в «Пророке». Если это родители Грейнджер, она сама придёт. Если нет, то какая разница? Двумя магглами больше, двумя магглами меньше. - Она оскалила зубы в хищной усмешке.

– Беллатрикс, позволь напомнить, что нас послали сюда с определённой целью, а не развлекаться. Насколько я помню, в маггловском мире они переезжают из дома в дом достаточно часто, это же не фамильный менор. Эти люди нам бесполезны.


Женщина немного расстроено поджала губы, но свою игрушечную палочку спрятала в складках костюма ведьмы.

– Ладно, Люциус, подчиняюсь. В конце концов, Господин назначил главным тебя, – Беллатрикс развернулась на каблуках и демонстративно прошла к выходу…


– Отец? Это правда? И ты молчал всё это время? – Драко Малфой, не мигая, смотрел на отца.

– А ты думаешь, что один только Снейп способен учиться на своих ошибках? – Люциус вздохнул. – Не забывай, что к этому моменту много чего произошло, даже в моей голове кое-что начало мелькать.

– Меня всегда удивляло, что тогда, в Малфой-меноре, вы отказались нас опознать, – задумчиво проговорила Гермиона. – Вы ведь не могли меня не узнать, милорд, как не могли не узнать и Рона Уизли. И тем не менее, ни вы, ни Драко нас для Беллатрикс не опознали.


Грейнджер нахмурила брови, изучающе глядя на Люциуса, который тоже отвечал ей не менее изучающим взглядом. Казалось, Малфою было просто любопытно наблюдать, как двигаются шестерёнки в знаменитом мозгу магглорождённой волшебницы, а факты выстраиваются в логическую цепочку. Меж тем, его сын просто покачал головой:

– Вот честное слово, никогда не думал, что ты, из всех людей, начнёшь сомневаться в Тёмном Лорде. Учитывая, с каким остервенением и фанатичностью, достойной лучшего применения, ты всегда дрессировал меня в идеях этой гребенной чистоты крови.


Лорд Малфой устало закатил глаза, избрав не отвечать на крик души своего наследника, в его мнении, довольно несдержанный, и продолжал с любопытством наблюдать за Гермионой Грейнджер. Похоже, министр магии тоже решила не отвлекаться на эмоциональный всплеск Драко, сосредоточенно думая о своем.

– Это из-за Его приказа, – наконец, подняла она взгляд на Люциуса. – Из-за того, что Он приказал Драко убить Дамблдора. Невыполнимое задание, которое не могло закончиться ничем, кроме провала вашего сына. Вы все это понимали, поэтому попросили Снейпа помочь. Как же удачно, что профессор Дамблдор тоже его об этом попросил.


– Как любопытно, – Люциус усмехнулся. – Говорите, сам Дамблдор просил. А Нарцисса думала, что была так сообразительна и оригинальна.

– Дамблдор был прав, – меж тем, Гермиона качнула головой, пытаясь не позволить ни одной слезинке предательски выдать её чувства. – Волан-де-Морт действительно проиграл, потому что не понимал любви. Такое глубокое познание тёмной магии, такая сила, могущество, ум, а самая простая, самая человеческая из эмоций его погубила.


– Вы правы, мисс Грейнджер, – Люциус печально улыбнулся. – Жаль, что до меня многие вещи доходили слишком медленно. С опозданием порой на десятилетия. Ведь скольких проблем можно было бы избежать, если бы я все понял хотя бы немножко раньше.

– О чем вы сейчас? – сказать по правде, Драко уже порядком надоело слушать ребусы родителя и заумной Грейнджер и очень сильно подозревать, что он единственный вне круга информации. Гарри Поттер, например, согласно кивал.


– Снейп был таким эффективным шпионом не только из-за своих ментальных способностей, – вздохнув, принялась объяснять Гермиона. – Нет, его окклюменция тоже не помешала, это было бесценным оружием, но самым главным было то, что Волан-де-Морт не понимал мотивации его поступков. Когда Снейп примкнул к тёмной стороне в первую очередь из-за многолетних издевательств мародёров и проблем с собственным отцом, у Темного Лорда не было вопросов. Наоборот, в этом их истории были слишком похожи, и Том Реддл понимал Северуса полностью. Вот чувства Снейпа к Лили Эванс, плюс, пренебрежительное отношение к собственному поступку, ведь он убил её, даже не обратив на это внимания, он понять не мог. Ни один способный чувствовать человек не подумал бы, что убив его любимую женщину, можно по-прежнему ожидать беспрекословной преданности Снейпа. Тоже самое было с твоим отцом. Волан-де-Морт играючи подписал твой смертный приговор, а это был именно смертный приговор, потому что, уж прости, но никто не ожидал, что ты сможешь убить Альбуса Дамблдора. И после этого он по-прежнему ожидал от твоего отца преданности? На подобное могла быть способна только помешанная именно на нём Беллатрикс, и то, только потому, что была в него влюблена, опять же, чувство, которое он не только вернуть, даже понять не мог. Но Беллатрикс все-таки ещё была и сумасшедшей социопаткой, нашедшей в Волан-де-Морте для себя идеального напарника, дающего ей возможность наслаждаться тем, что она любит больше всего на свете: причинять боль, пытать и убивать. Но не все из окружающих его Пожирателей, всё-таки, были социопатами.


Гермиона не сводила взгляда с лица лорда Малфоя, и Люциус сдержанно улыбнулся, полушутливо поклонившись:

– Спасибо на добром слове, мадам министр.

– В любое время, милорд. Теперь я могу авторитетно повторить, что Вы не социопат, кому угодно.


Их лёгкий обмен любезностями, однако, был прерван вежливым покашливанием Джейн Грейнджер:

– Гермиона, быть может, ты хочешь нас с кем-нибудь познакомить? Прошло столько лет, и неужели я ошибаюсь в предположении, что в моей семье могут быть пополнения? – Женщина сдержанно улыбнулась, оглядываясь по сторонам, и невольно остановила любопытный взгляд на Хьюго и Роуз Уизли, стоявших возле Рона.

– Да, мама, конечно, – министр магии слегка откашлялась, привлекая внимание Джейн к себе, и потянула за руку сына. – Познакомьтесь, это Александр Грейнджер, мой сын.


– Александр Грейнджер? – бывшие мистер и миссис Вилкинс переглянулись, не до конца успев скрыть изумлённое выражение лиц. Впрочем, к чести родителей мадам министра, оба оправились от шока довольно быстро, и отец Гермионы протянул руку для крепкого рукопожатия. – Очень приятно, молодой человек. Безумно рад знакомству.

– Взаимно, сэр, – Александр склонил голову в отточенном, аристократическом поклоне. – Мама много рассказывала о детстве и о своей семье, и я с нетерпением буду ждать возможности узнать вас лично.


– Конечно, мы тоже, – улыбнулась Джейн. – Очень жаль, что нашу следующую встречу придётся ждать до ваших школьных каникул.

– Ну, почему же? – Александр недоуменно пожал плечами. – Мама очень часто устраивает обеды на выходных для меня и моих друзей. Зачастую, я навещаю семьи друзей, со Скорпиусом и Альбусом, например, мы часто проводим время у них дома. Думаю, что мы сможем встретиться намного раньше, не правда ли? – Александр вопросительно взглянул на мать.


– Подождите, я ничего не понимаю? – Джейн нахмурилась. – Я прекрасно помню, что когда Гермиона уезжала в школу, мы не виделись очень долгое время. До зимних каникул, так точно, и зачастую она проводила время даже тогда дома у других волшебников.

– Я тебе всё потом объясню, - Гермиона приподняла бровь. – Но если кратко, то на Гриффиндоре навещать родственников по выходным было не принято, более того, это было бы невозможно среди моих друзей, и тех, с кем я общалась более или менее близко.

- Потому что мы не волшебники, и семья Гарри тоже, - Джейн поджала губы.


- Я бы к своим родственничкам в любом случае не поехал, - фыркнул Гарри. - Дай мне волю, я бы туда вообще не возвращался. Уизли и бабушка Невилла тоже не рвались приглашать к себе всю ораву… Да и не принято это на Гриффиндоре.

- На самом деле, - Гермиона бросила быстрый взгляд на Поттера и вновь обернулась к матери. - Гарри и я обнаружили о существовании этой своеобразной традиции, лишь когда наши сыновья распределились на Слизерин. На этом факультете делается особенное ударение на создание полезных связей, знакомств и некоторых общественных заначек на будущее.


– Понятно, – мистер Грейнджер усмехнулся и не удержался от быстрого взгляда на Люциуса. – Факультет будущих политиков и элиты. И мой внук вместе с сыном Гарри распределился туда… Честно говоря, всегда подозревал нечто подобное. А ваш Гриффиндор, в таком случае, концентрируется на чем? Ведь похоже, и ты, Гермиона, и мистер Поттер всё равно достигли значительных высот.


– На воспитании героев, сэр, – Драко Малфой сделал шаг вперёд, протягивая руку мужчине. – Как оказалось, связи и знакомства не обязательны, когда побеждаешь самого тёмного лорда современности, особенно являясь мозговым центром операции или её героем, и нетрудно впоследствии достигнуть любых высот, используя свои таланты. И кстати, позвольте представиться, Драко Малфой.

– А о вас я в свое время был довольно немало наслышан, мистер Драко, правда, не могу сказать, что исключительно о хорошем.


Мистер Грейнджер пожал протянутую руку Драко, но никто из присутствующих почему-то не сомневался: смягчать впечатления от своих слов он не собирался. Александр, наблюдавший за разворачивающейся перед его глазами сценой с нескрываемым интересом, не мог сказать, что был очень сильно удивлён. Что могла рассказывать о чистокровным снобе, сделавшем издевательство над ней делом чести, маленькая Гермиона, не оставляло слишком большого простора для воображения.


Магглорожденной волшебнице, конечно же, просто не было, что сказать о нём хорошего. Меж тем, внимательно изучая родителей матери, Александр, унаследовавший от Гермионы наблюдательность и логический ум, уже успел сделать определённые выводы. Его ново обретенная бабушка Джейн была явно хоть и аристократична и сдержана, но более открытой и прямой. Александр подозревал, что маггловская целительница зубов, как объяснила её профессию когда-то Гермиона, была несомненно умна, но характером больше походила на Гриффиндорцев. А вот мистер Грейнджер все больше и больше напоминал ему представителей своего собственного факультета. Александр находил это забавным, а тем временем, мистер Грейнджер, усмехнувшись, продолжил:


– Впрочем, сделаю небольшое логическое заключение, что за последние десять лет, о которых я ничего не знаю, в вашем мире очень многое изменилось. Я так понимаю, что эта юная леди - ваша супруга, а пылающий энтузиазмом молодой человек - сын?

– Позвольте представить всех присутствующих, – Люциус не мог не видеть, что Гермиона уже собиралась представить всех родителям, но решил взять инициативу на себя. – Как вы уже знаете, Драко является моим сыном, и вы правы, Астория – его супруга, а это Скорпиус Малфой. Два других, как вы с такой наблюдательностью выразились, горящих энтузиазмом молодых человека, околачивающихся возле вашей младшей дочери, это Джеймс и Альбус Поттер. Один из них учится на факультете своего отца и вашей старшей дочери, а младший учится с Александром и Скорпиусом.


– Да, я уже обратил внимание, что эти трое молодых людей явно близкие друзья, – мистер Грейнджер вновь прищурился, но вместо слишком очевидного вопроса, проговорил нечто, заставившие брови сдержанного Люциуса слегка поползти вверх. – Насколько я помню, Малфои ни в каком родстве с Уизли никогда не состояли. Связь, хоть и очень отдалённая, была по линии Блэков, то есть, с материнской стороны.

– Вы знакомы с нашими родословными? – Люциус изо всех сил заставил свой голос звучать настолько холоднокровно, насколько это было возможно.


– Да, я всегда отличался любопытством, – мистер Грейнджер спокойно выдержал пронзительный взгляд лорда Малфоя. – То недолгое время, которое Гермиона провела дома летом между её шестым и седьмым курсом, она усиленно изучала все родословные чистокровных магических родов. Помню, она обосновала свой внезапный интерес связью по крови, а когда я её спросил, что это значит, рассказала, что кровь является одним из основных компонентов тёмной магии. Похоже, она где-то вычитала, что близких родственников можно отследить, используя древний ритуал. Гермиона тогда хоть и изучала все родословные, но концентрировалась на Уизли, Пруэттах и Поттерах. В какой-то момент я тоже полюбопытствовал, а памятью я отличаюсь почти фотографической, поэтому запомнить было не сложно.


– Вы не устаете меня впечатлять, мадам министр, – Люциус обернулся к Гермионе и несколько раз похлопал в ладоши. – Это просто гениально, не говоря уже об удивительном для семнадцатилетней девушки внимании к деталям. Не просто стереть родителям память, но отправить их в Австралию, с которой у магической Британии на тот момент не было никаких прямых связей вообще, а у Волан-де-Морта и подавно. Ведь исторически изолированный остров, на который ссылали неугодных, не мог симпатизировать идеям чистокровной элиты. Очень предусмотрительно. Но предсказать возможность найти Поттера и Уизли, используя кровь близких родственников-Пожирателей, это просто гениально. Браво, мисс Грейнджер.


Обернувшись обратно к мистеру Грейнджеру, Люциус продолжал представлять всех остальных присутствующих, его собеседник учтиво пожимал руки, а Гермиона уже успела кивнуть на немой вопрос отца. Да, ей предстоят долгие объяснения с родителями, ведь отец сейчас очень непрозрачно намекнул, что внешне выглядевший, как копия Малфоев, Александр сыном Рона Уизли являться не мог…


Громкий гудок Хогвартс-экспресса оповестил всех присутствующих, что пришло время прощаться. Быстро обняв родителей, Джеймс и Альбус первыми вскочили в вагон, на ходу препираясь, на какой из факультетов попадёт Генриетта.

– Ну что ты упёрся рогом? – возмущенно восклицал Джеймс Поттер. – Старина Салазар самолично из гроба встанет, но на вашем факультете магглорождённой не будет!

– Не на нашем, так хоть на Рейвенкло! – вторил ему Альбус. – Лишь бы не в вашем цирке отчаянных и безрассудных, где командуешь парадом только ты!


– Потому что как минимум три небезызвестных всем нам выпускника Гриффиндора оказали такое плохое влияние на магический мир,– хмыкнул Джеймс. – Для тех, кто не дотянул умом до Рейвенкло, это я про Гермиону, папу и дядю Рона.

- Да ясно, о ком ты! Дед бы тобой гордился! Правда, если бы дед в свое время не был грозой всех окрестных змеенышей подряд, и одного в частности, может, и Пожирателей смерти было бы меньше.


– Ой, да ладно! Всего-то один будущий пожиратель! Уверен, не он делал погоду в первой магической. А еще, не он и Тёмного Лорда вернул а, кстати, Гриффиндорец! – в запале выплюнул Джеймс, и тут же замолчал, осознав, что ляпнул.

– Вот! Сам признал истину. Гриффиндорец! Кто ещё к такому отчаянному шагу не просто руку приложит, а до локтя отдаст, - победоносно заключил Альбус и взлетел по ступенькам в вагон.

– Это они о ком сейчас? – Генриетта непонимающе покачала головой и обернулась к единственному парню из всех, с кем познакомилась за последние полчаса, кто по её мнению рассуждал логически и здраво. Александру.


– Профессор Северус Снейп, к которому легендарно придирался дед Джеймса и отец Гарри, тоже Джеймс Поттер. Снейп потом стал пожирателем смерти, а потом двойным агентом для нашей стороны. А второй, Питер Петтигрю, один из четверки неразлучных друзей, тоже общества деда Поттера, который на самом деле оказался предателем и воскресил Волан-де-Морта. Но это всё длинные истории, по дороге расскажем, – на одном дыхании отчеканил Грейнджер и хмыкнул, переводя взгляд с Генриетты на ребят.


Вся эта история с как минимум тремя вполне себе видными волшебниками, включая Скорпиуса Малфоя, обоих братьев-Поттеров и мини-копией его собственной матери, Гермионы Грейнджер, парня вполне забавляла. Мысленно, он уже гадал, если ещё один сын бывшего поклонника мадам министра, Хьюго Уизли, тоже сделает стойку на новоявленную тётушку Генриетту. Вообще, это было смехотворно: сестра его матери была практически на два года младше, чем он сам.


– Скорпиус, дорогой, задержись на мгновение, – бледная рука Астории Гринграсс легла на предплечье сына, и самая младшая леди Малфой присела на корточки возле своего наследника. – Скорпиус, я не знаю, увижу ли тебя ещё раз… Признаться, я очень сильно устала, и даже бесценная помощь Гермионы работает всё меньше и меньше. Медальон приходится менять уже каждые три дня.

– Мама, я не знал! Почему ты молчала?


– Не надо, дорогой, – Астория изможденно улыбнулась. – Мне кажется, что сегодня я узнала всё, ради чего боролась с неизбежным и обманом пыталась украсть у проклятия и судьбы дни и недели. Я знаю, что проклятие можно снять, и я даже знаю, кто это сделает. Умоляю, помни, о чём мы говорили этим летом. А ещё, – Астория сняла с руки массивный фамильный перстень Малфоев и положила его в ладонь сына, тут же плотно сжимая его пальцы в кулак и прикрывая своей ладонью. – Это кольцо передается в вашем роду каждой новой леди Малфой. Я хочу, чтобы оно было у тебя, наследника рода. Твой отец отдаст следующей избраннице что-нибудь другое…Когда ты почувствуешь, что готов предложить его той, кому уже отдал своё сердце, просто сделай это, не оглядываясь ни на что. Решай сердцем и больше ничем. Я знаю, что я и твой отец воспитали тебя правильно. А теперь, спеши! Поезд уже почти отправляется.


Астория с трудом поднялась на ноги, и Драко сделал шаг к супруге, поддерживая её под локоть и помогая. Женщина улыбнулась и позволила себе опереться о руку мужа, который невольно стал причиной ее безвременного ухода, но винить которого она ни в чем не могла. Скорпиус порывисто обнял мать, на мгновение прижавшись к ней, и разжал объятия, лишь когда послышался последний, третий гудок. Тогда, мальчик резко оторвался от неё и бросился вверх по ступенькам вагона, запрыгнув вовнутрь в последний момент, когда поезд уже почти тронулся. Астория смахнула с щеки слезу, отчётливо осознавая: наверное, это если и не последний раз, когда она видит сына, то ей в любом случае осталось недолго.


- Смею предположить, что у нас появилась новая кандидатура на пост Министра Магии? Лет так через двадцать или тридцать? - насмешливо проговорил Люциус, подмигнув мистеру Грейнджеру.

- Что? - мужчина непонимающе приподнял брови, но тут же заметил, как его дочь закатила глаза. - Вы про мою Риту? Бог мой, нет! Генриетта скорее станет женой Министра, хоть Магии, хоть чего. Мы давно в этом уверены. Кстати, мистер Поттер, а как там с вашей секретностью? Разве, наше присутствие здесь не противозаконно?


- Кому не нравится, могут пожаловаться в Аврорат, - в глазах Гарри толпа чертиков отплясывала ламбаду. - Мерлин, да хоть самой Министру Магии! Пергамент всё стерпит. Буду счастлив дать конкретные указания, куда засунуть эти жалобы.


И задорно подмигнув всем присутствующим, Глава Аврората развернулся на каблуках и аппарировал прочь.


Комментарий к Глава 26

Стали появляться вопросы, поэтому поясню здесь.

В этой работе много Люциуса не потому, что ударение на его отношения с Гермионой, а потому, что показана эволюция самого Люциуса. Как он переоценивал свои взгляды и пришёл к пониманию, что свой взгляд надо менять. Пришёл к тому, чтобы оценить магглорождённую ведьму Гермиону Грейнджер невзирая на статус крови.

Для меня, путь к Драмионе для Малфоев именно в этом… Их переоценке взглядов.


========== Глава 27 ==========


В Хогвартс Гермиона аппарировала через десять минут после Гарри.

– Что так долго? – Поттер вопросительно приподнял бровь. – Твои родители ведь могли добраться домой и сами, а ты бы потом к ним присоединилась.

– Мои родители сейчас не у себя дома, – Гермиона закатила глаза. – Едва ты испарился, появилась Нарцисса Малфой, а потом они в два голоса с милейший леди Асторией принялись уламывать моих родителей посетить Малфой-менор и поужинать с ними, пока они дожидаются результатов распределения Риты на факультет. Можно подумать, для моих родителей имеет хоть какое-то значение, где она окажется… Как думаешь, у них там все портреты в меноре одновременно самовоспламенятся, узрев таких дорогих гостей, или по очереди? Два маггла в святая святых.


– Да пусть хоть взорвутся, мне только жаль, что я не могу при этом присутствовать, - хмыкнул Поттер. - Кстати, ты же потом в менор? Тогда, я с тобой. Хочу увековечить эти воспоминания и потом непрерывно проигрывать их перед одним хорошо известным нам обоим портретом, всё ещё висящим в моей резиденции, следующие лет пять-десять. Как думаешь, наша дражайшая Вальбурга оценит такое кино?


– Гарри Поттер, ты, похоже, за последние годы усовершенствовал методы пыток настолько, что Тёмный Лорд обзавидуется, – мисс Грейнджер прыснула от смеха и подмигнула. – Будем считать, что я об этом не знаю, господин начальник.

– И заметь, никаких непростительных, – с видом учителя помахал пальцем перед её носом Гарри. – Я подобное считаю «поучительным».

– Господин начальник Аврората, я вами горжусь, – едва сдерживая смех, Гермиона пожала руку лучшего друга. Тот не заставил себя долго ждать, отвесив ей шутовской поклон.


В обеденный зал они прибыли незадолго до первоклассников. По дороге оба навестили директора Хогвартса и свою бывшую главу Гриффиндора, Минерву МакГонагалл. Нужно сказать, что к её чести, новая директор уже отошла от шока и встретила свою любимую ученицу и нынешнюю министра магии широкой улыбкой:


– Дорогая, поздравляю! Чем больше Грейнджеров в Хогвартсе, тем лучше для школы в частности и магического мира вообще, и поверь мне, это не только я так считаю.

– Смотрю, новости в магическом мире путешествуют быстро, – иронично процедила Гермиона, заметив Невилла, вальяжно расположившегося в кресле напротив госпожи директора.

– Со скоростью аппарации, – хладнокровно кивнул профессор Лонгботтом.


Гермиона качнула головой: она уже не в первый раз подивилась, как со временем Невилл, ставший преподавателем гербологии, все больше и больше перенимал интонации некогда так сильно пугавшего его профессора Снейпа. Правда, глаза добродушного парня всегда оставались мягкими, несмотря на порой едкие замечания, срывавшиеся с губ. Быть может, именно поэтому ученики по-прежнему его любили, а не боялись? Впрочем, жизни Северуса и Невилла сложились настолько по-разному, что удивляться не было причины.


– Итак, Гриффиндор или Рейвенкло? – Минерва с азартом потёрла ладони. – У нас тут уже пошли ставки среди преподавательского состава. Я, к слову, за Гриффиндор, но это не официально.

Мадам директор задорно подмигнула портрету Альбуса Дамблдора, который в свою очередь отсалютовал своей любимице бокалом с чем-то, что вполне могло быть соком. А могло и не быть…

– Просто, чтобы все были в курсе, я НЕ за Гриффиндор, – с каменным выражением лица процедил портрет профессора Снейпа. – И напомню, что при распределении прошлого представителя семейства Грейнджеров, я оказался прав.


– Но в отличие от мисс Генриетты, мистера Александра вы знали практически с рождения, - Минерва поджала губы. - Там действительно на поверхности Гриффиндором и не пахнет, уж вы с милейшим Ниджилиусом Блэком постарались на славу. Хотя, он в очень многом сын своей матери. Но все равно, мы прекрасно знаем, почему мистер Александр Грейнджер на Слизерине.

– Договор древних родов с Салазаром не я придумал, – картинно развёл руками Северус Снейп.

– Зато я о нём знал, – невозмутимо вторил ему ещё один бывший директор-Слизеринец, профессор Блэк. - Так что, пока Рейвенкло два раза мимо…


Гермиона и Гарри переглянулись, уже не пытаясь скрыть улыбку: это им показалось, или портреты обоих профессоров-слизеринцев реально чокнулись друг с другом своими бокалами с вином? А то, что там не сок, ни у кого не вызывало никаких сомнений.

– Поэтому в этом году, дорогие мои профессора, ваши ставки на распределение мисс Генриетты Грейнджер, это просто желание что-то видеть, - поджала губы Минерва МакГонагалл, а потом вновь подмигнула Гарри Поттеру и Гермионе.


– Мне кажется, что факультет действительно не имеет никакого значения ни для кого, – мягко проговорила Гермиона, тут же подумав, что это не совсем так. Как минимум два человека уже считают, что их жизни будут намного легче, если её сестра окажется не на Гриффиндоре и не под влиянием его короля, Джеймса Поттера. А ведь им всего лишь одиннадцать-двенадцать, вся жизнь ещё впереди, и так многое может измениться! Однако, мисс Грейнджер не могла лукавить: она прекрасно видела реакцию Астории Малфой. И описать её можно было одной фразой… Как там поется? «Я видел, кто придёт за мной».

***

В трапезном зале в этом году было не менее людно, чем в прошлом. Шумные ученики громко обсуждали последние новости, мгновенно облетевшие школу: появление в Хогвартсе младшей сестры мадам министра, Генриетты Грейнджер, и по совместительству – тётушки уже успевшего прослыть принцем Слизерина, Александра.


Дети не переставали обсуждать скандальное открытие, не забывая добавить и детали, что потенциально талантливой магглорождённой ведьмой уже, похоже, заинтересовались как минимум трое наследников очень солидных родов. Мысленно, Гермиона усмехнулась явной иронии: сама она когда-то была персоной «нон-гранта» и на юную магглорождённую смотрели, как на грязь под ногами. И вот благодаря именно Гермионе, новоявленная сестрёнка превратилась чуть ли не в самую завидную невесту Хогвартса.


– Ты же понимаешь, что сделала с этим миром? – раздался возле самого уха шепот Гарри Поттера. Начальник Аврората научился читать мысли? – Ты перевернула его с ног на голову, а точнее, подарила ему толерантность и логику. Подумать только, разрушить вековые традиции и предрассудки, ввести в застывшую на месте сотни лет назад культуру совершенно новую психологию, взгляды, изменить саму идеологию! Сказать по правде, ни Гриндевальду, ни самому Волан-де-Морту подобное не удалось.


– Да брось, Гарри, – Гермиона пожала плечами. – Я просто заметила огромные провалы в логике и заполнила их, проведя исследования. У меня даже теории не было, когда я начала, мне просто стало интересно. А в результате оказалось, что все действительно было веками исковеркано, а сама природа магии мало чем отличается от других наук, в которых преуспели не волшебники. Нужно лишь искать большую картину, абстрагировавшись от предрассудков и заученных фраз. А кому легче избегать заученные фразы, чем тем, кто их никогда не выучил? Я, ты, Лили Эванс – мы всегда находили выход, потому что умели видеть шире, чем чистокровные с шорами традиций на глазах. Твоя мать спасла тебе жизнь, потому что не исходила из аксиомы, что «заклятия смерти избежать нельзя, а от Авады нет спасения». Вместо этого, она просто нашла другие пути. Я тоже всегда ищу другие пути, потому что, как и Лили, знаю не только волшебный мир, но и другие вещи. Знаешь, мне теперь кажется, именно поэтому Дамблдор и отправил тебя на воспитание к тётке-маггле. Да, если бы не она, если бы тебя, скажем, воспитывал волшебник, если бы твое детство было другим, ты не был бы тем Гарри Поттером, который в конечном результате подружился с выскочкой-магглорождённой волшебницей и победил темнейшего мага. Воспитай тебя тот же Блэк, и ты бы смотрел на меня, как Драко Малфой в свое время. Не будь у нас настолько много общего, мы не цеплялись бы друг за друга, как брат и сестра, не имей ты своего детства, никогда бы не принял меня такой, какая я была.


– В конечном результате, Великий Манипулятор всё предусмотрел? – Гарри стеклянным взглядом смотрел прямо перед собой. - Ты действительно стала умелым политиком.

– Получается, что предусмотрел и правильно разыграл свою партию… – его подруга мягко положила ладонь на предплечье героя магического мира. – Помнишь, как там говорят магглы? «Что не делается, то к лучшему». Вот мне интересно, это Дамблдор сам знал, или твоя мать рассказала?


– Какая разница. И просто для сведения: я бы всё равно с тобой дружил. А может, и романтически всё было бы по-другому,подсознательно не ищи я огромную семью. – Гарри слегка повёл плечами и перевёл разговор на другую тему. – Вот у меня, кстати, вопрос. Ты, как глава дома Грейнджеров, кого бы больше поощрила для своей сестренки: одного из моих оболтусов, младший из которых, кстати, далеко не глуп, а старший - полная копия своего по слухам неугомонного деда, или породистого щенка Малфоев?


– Скажу тебе по правде, если Скорпиус и правда серьезно влюбится в Генриетту, она нужна будет Малфоям, чтобы не активировать проклятье Гринграсс. Но поверь мне, Генриетта сама будет принимать все решения о своем будущем. Правда, надеюсь, что она сделает свой выбор, открыв глаза и слушая свое сердце, а все другие вовлеченные лица тоже не будут скрываться за предрассудками. Да и слава Мерлину, времена теперь другие.


– И будем надеется, что девочкам Грейнджер по-прежнему нравятся хорошие мальчики, – хмыкнул Гарри Поттер.

– Ты же понимаешь, что это практически аннулирует шансы Джеймса, – таким голосом Гермиона обычно зачитывала колонки цифр, и Гарри это прекрасно понял. – В таком случае, остаются Скорпиус и Альбус.

– Забавно же столы перевернулись, – кивнул Гарри, даже не пытаясь сохранять серьезное выражение лица.

– Вместе с перевернувшимся с ног на голову миром, – согласилась мадам министр магии.


Меж тем, директор призвала всех к тишине, ученики старших классов умолкли, сидевшие за своими столиками родители новоприбывших школьников тоже замерли. Как и в прошлые годы, Гермиона вышла на трибуну, приветствуя всех вернувшихся и новых учеников, а потом в этот раз выступал Гарри. Когда аплодисменты умолкли, директор МакГонагалл объявила о начале процедуры распределения, и в зале повисла тишина.


Церемония началась, и дети стали по очереди направляться к столам своих новых факультетов.

- Шарлотта Гринграсс-Моруа!

- Слизерин…

Все вновь дружно зааплодировали…


Как и ожидалось, появление Генриетты возле стула с распределительной шляпой вызвало новую волну шёпота, когда Гарри вдруг склонился к уху подруги:


– Кстати, на что ты ставишь?

– Рейвенкло, – едва слышно ответила ему мадам министр.

– Серьезно? Почему? – сам начальник Аврората уже мысленно распределил девочку на Гриффиндор и отдал Джеймсу.

– А потому, что она не я, – пожала плечами мисс Грейнджер-старшая, – Ей хватает ума не зацикливаться на одной только учёбе, следить за своим внешним видом, и судя по тому, что мне сообщил Александр, Генриетта успела позаниматься и музыкой, и танцами, и ещё кучей всего, не забывая об австралийском пляже и загаре. Плюс, я слышала, что сказал мой отец: Рита скорее материал для супруги министра магии.


– Сказать по правде, сегодняшний мир не нуждается во второй тебе, да и ты у нас уже есть, - Гарри был слишком опытным аврором, чтобы не уловить крошечную толику ностальгии и горечи в голосе подруги. – Сегодня, она может позволить себе быть просто Генриеттой, а вот боевая подруга и соратник Гарри Поттера могла быть только Гермионой.

– Ты о чём? - в свою очередь нахмурилась мадам министр, вопросительно глядя на Поттера.


– Я о том, что в конечном результате, от меня потребовалось лишь умереть в нужный момент, чтобы избавиться от последнего осколка души Волан-де-Морта. А вот благодаря тебе мы выживали семь лет, разгадывали одну загадку за другой, копались в вещах, о которых не додумались взрослые. Благодаря нашей поддерживаемой репутацией факультета и таким образом, ожидаемой от нас Гриффиндорской отваге, мы лезли, куда ни один благоразумный нос не сунет. Твоя сестра права, Гермиона. Том Реддл был повержен в большей степени благодаря тебе, чем мне. А вот будь ты такой рассудительной, интересующейся всем подряд типа танцев и пианино, менее зацикленной на учебе, мы жили бы сегодня совершенно в другом мире.


Гермиона задумалась. Конечно, первой мыслью было, что лучший друг просто пытается сделать ей легче на душе, успокоить и предоставить аргументы, которые так приятно слышать. Но неизменный соратник мисс Грейнджер, холодный логический ум, настойчиво пробивался сквозь давние неуверенности в себе, настаивая: Гарри был прав. Девушка кивнула, сжимая пальцы своего лучшего друга, и оба возвратили внимание к процессу распределения как раз вовремя, чтобы услышать:


- Генриетта Грейнджер…

- Рейвенкло!


Под шумные аплодисменты не только факультета «умников», наконец, заполучившего к себе Грейнджер, но и довольно большой части Слизерина, Генриетта прошла к теперь уже своему столу. Вскоре, к ней присоединилась Лили Поттер, успев тряхнуть тёмной, как у отца, густой шевелюрой и бросить мимолетный, но многозначительный взгляд зелёных глазищ в сторону стола Слизерина вообще, и Александра Грейнджера в частности.


- Я тебе еще не успел сказать, что Лили строит глазки твоему сыну? - устало вздохнул Гарри.

- Нет, но не вижу в этом ничего плохого. Твоя дочь пошла умом и характером в свою бабушку, в честь которой и была названа. Поэтому, Рейвенкло не удивляет… Замечательная девочка.


- Правда, Альбус её дразнит и говорит, что Александр смотрит только на наследниц древних родов и самых чистокровных, - подколол магглорождённую подругу Гарри.

- Хочешь сказать, что род Уизли и Поттеров не подойдёт маленькому снобу, сыну магглорождённой? - Гермиона громко рассмеялась. - Ничего, с такой мамочкой, как Джинни, Лили разберётся очень быстро. Ты вон пискнуть не успел в своё время, а тебя уже прибрали к рукам.


- Очень смешно, - пробурчал Гарри, но не признать правоту подруги не мог. В своё время Джинни положила на него глаз еще раньше и всё-таки смогла добиться, чего хотела.

- Уму непостижимо, - вдруг качнула головой Грейнджер. - Послушай нас! Детям одиннадцать-двенадцать, а мы их чуть не сговариваем… Мы слишком долго живём в этом мире, Гарри.

- Мы его часть, Гермиона. Наконец, полноправная и целиком придерживающаяся все его допотопные заморочки и традиции, - усмехнувшись, проговорил Гарри Поттер и сжал руку подруги. - И не последние люди в этой деревне, должен сказать…


========== Глава 28 ==========


Единственная в истории волшебного мира магглорождённая женщина, Министр Магии Гермиона Грейнджер устало откинулась на спинку удобного, кожаного кресла и прикрыла глаза в измождении. Последний год выдался богатым на открытия и неожиданности, и порой ей казалось, что сама её Величество Магия вдруг решила над ней посмеяться. Когда-то очень давно маленькая растрёпанная девочка, внезапно оказавшись в мире волшебства, поставила себе цель всем доказать, что даже не будучи рождённой здесь, сможет его завоевать.


Они все смотрели на неё свысока. Они называли её грязнокровкой. Таких, как она, ожидали смерть или в лучшем случае рабство, если бы выиграл пресловутый Тёмный Лорд. И ей было нечего противопоставить ни таинственному пророчеству, которое забыло упомянуть пышноволосую соратницу, ни сильнейшим, тёмным, взрослым волшебникам, называвшим себя Пожирателями смерти. Ничего, кроме острого, логического, прирождённого ума, целеустремлённости, да ещё, может быть, честолюбия. У неё не было выбора, к какой стороне присоединиться: она должна была сражаться за само право таких, как она, существовать, как волшебница, за место в мире магии. И она победила.


Сперва Гермиона помогла исполнить довольно туманное пророчество своему другу, навсегда уничтожив Тёмного Лорда. Потом, взывая к милосердию, неожиданно встала на защиту бывших врагов, заполучив поддержку тех самых Пожирателей смерти, которые ещё совсем недавно стремились стереть её с лица магической Англии. Какая роль ожидала её в их обществе под управлением Темного Лорда? Сейчас Гермиона очень сильно подозревала, что если бы её оставили в живых, то наложницы Драко Малфоя…


И вдруг перед ней открылись все пути, она могла бы сразу стать богатой и знаменитой, вхожей в самые чопорные дома Волшебного Альбиона, ещё более старомодного, чем старушка не магическая Англия, ведь долг платежом красен, а долг жизни рода - и подавно.


И вновь она не избрала легких путей, продолжая работать, учиться, докапываться до правды, и в результате менять сам мир. И вновь ей сопутствовали удача и успех. Тяжелый труд, самоотдача, нежелание подчиняться вековым нормам – в совокупности с её природным умом и талантом, способностью совмещать несовместимое, самому факту, что она принадлежала двум мирам и обладала их знаниями – все это привело к результатам, которые не смог бы предсказать ни один чистокровный волшебник.


Гермиона Грейнджер доказала, что магглорождённые волшебники - это в первую очередь утерянная часть волшебного мира. Они не приходят сюда пачкать его грязной кровью, они лишь возвращаются в мир, откуда много веков назад за ошибки вступающих в слишком близкие браки предков их, таких же наследников волшебных родов, изгнала сама её величество госпожа магия. Они - не грязная, а свежая кровь.


А потом она добилась тех самых честолюбивых вершин, о которых могла лишь мечтать маленькая магглорождённая девочка-волшебница, вдруг оказавшаяся в чуждом ей, суровом, смотревшем свысока, не желающим признать её, как равную, в волшебном мире. И вот сегодня она смогла пожинать результаты: её сестра в мгновение ока оказалась одной из самых завидных невест волшебного мира, её сын – один из его Принцев. А сама она очень в скором времени должна стать частью того самого древнего волшебного рода, представитель которого когда-то в далёком детстве первым окунул её в реальности мира магии: таким, как она, здесь никогда не стать равными. Но вот теперь оказалось, что этот самый мальчик уже много лет в неё влюблён, и что её сын станет полноправным наследником другого не менее чистокровнейшего и даже более нетерпимого к нарушениям традиций рода. Малфои и Блэки… кто бы мог предвидеть?!


Незваные, непрошеные воспоминания вновь нахлынули лавиной горячей, обжигающей лавы. Нарцисса Малфой, выдающая её сподвижникам Тёмного Лорда в надежде вновь оказаться в фаворе всемогущего полукровки. Её сестра, Беллатрикс, тоже в девичестве Блэк, пытающая магглорождённую девочку непростительными заклинаниями, способными лишить того самого разума, который был её наибольшей ценностью. А потом, наверное, неудовлетворённая болью лишь ментальной, вырезающая волшебным ножом обидное слово-клеймо «Грязнокровка» на предплечье беззащитной девочки, всей виной которой было родиться не от магических родителей.


Гермиона до сих пор помнила, как не только от боли, но и от обиды и бессилия катились по её щекам слёзы, падая на холодный пол древнего особняка, впитываясь в такие же холодные, как и сами его хозяева, каменные глыбы. Откуда ей было знать, что в тот самый момент её старинный школьный враг до крови впивался ногтями в ладонь, и пресловуто-чистые, алые капли впитывались в фамильные камни. И уж обоим им было неизвестно, что Госпожа Магия приняла её слёзы и его кровь, избрав отомстить самым изощрённым методом. Или, мудрая и древняя, всего лишь позволила ей, своей полноправной наследнице, узнать правду и донести её в волшебный мир?


Гермиона провела пальцем по еще одному изысканной работы браслету, который несколько недель назад тоже отдала ей Астория. Браслет, передаваемый невестам в семье Малфоев при помолвке… Гермиона даже не сомневалась, что инициатором подарка был Люциус. Лорд Малфой действовал наверняка, а Астория без его позволения бы шагу не ступила.


Полностью расслабившись, мисс Грейнджер впала в приятное состояние транса, прикрыв глаза и отдавшись своим мыслям. Внезапно, сильные, но нежные пальцы опустились на плечи, освобождая её от тяжелой мантии, и принялись массажировать напряженные мышцы. Отточенные рефлексы боевого мага совсем не отреагировали на чужака, и Гермиона вдруг с удивлением осознала, что она отдается во власть умелых рук, впервые за долгие годы чувствуя себя не воином, а просто женщиной.


– Расслабься, – словно почувствовав её мысли, мурлыкнул возле уха низкий, бархатный голос. – Я не сделаю тебе ничего плохого, а вот немного отдохнуть не помешало бы, мадам министр.

– Малфой, – женщина устало вздохнула, но глаз даже не открыла. – Что ты здесь делаешь? Точнее, как тебя сюда вообще пустили?

– Твоя выдрессированная Поттером собачка, похоже, не унюхала с моей стороны злых намерений, – хмыкнул Малфой. – Или поддалась моим чарам, но в этом я уверен намного меньше. В любом случае, она сказала, что я могу пройти, только твой кофе прихватить, но мне кажется, что хороший массаж тебе сейчас пригодится намного больше.


– И тебя не хватила кондрашка от одного предложения, что ты будешь выполнять роль домового эльфа для грязнокровки? – Гермиона не удержалась от шпильки, но Малфой даже бровью не повёл. Точнее, его ловкие пальцы даже на мгновение не остановились, продолжая выделывать круговые движение и массажировать её усталые мышцы.


– Хватит уже, ладно? Прекрасно же всё сама знаешь, зачем опять строить барьеры? Или ты предпочла бы на моем месте сейчас моего отца, ведь каким-то образом, в отличие от меня, Люциус для тебя красной тряпкой совсем не является. Да и вообще, если ты думаешь, что я не помню реакцию твоего тела, то ты глубоко ошибаешься. На самом деле, я не могу забыть. Так что, не надо лукавить, Гермиона, тебе было хорошо со мной и сейчас тоже неплохо.


– А с каких это пор мы с тобой называем друг друга по имени? – Гермионой сама не знала, чего сейчас брыкается, цепляясь к нему с придирками, ведь Малфой вёл себя вполне дружелюбно. Как, впрочем, и вообще вёл себя в отношении неё последнее время.

– А что, постель это недостаточная причина для более близкого знакомства? Или как там говорят магглы в таких случаях, – Драко беззлобно усмехнулся, Гермиона чувствовала это в его голосе. – В любом случае, могла бы попробовать меня назвать по имени. Оно не такое сложное, думаю, не составит труда запомнить.


– Малфой, зачем ты здесь? – Грейнджер вздохнула и попыталась подняться с кресла, но мужчина не позволил, не больно, но уверенно надавив на плечи и удерживая её на месте.

– Можно подумать, так сложно догадаться, – он глухо выдохнул и, нагнувшись, едва ощутимо прикоснулся губами к её шее. – Знаешь, сколько раз за последние годы я вспоминал вкус твоей кожи, тонкий аромат твоих духов, дрожь твоего тела, звуки наслаждения, срывающиеся с твоих губ? Могу лишь сказать, отнюдь не дражайшую супругу я представлял перед собой каждую ночь. Давай я уже всё скажу по слогам, чтоб без вопросов: я люблю тебя, и при том очень давно. Когда я это понял? Вот честно, не знаю, но то, что прикипел к тебе с первого взгляда, это однозначно. Иначе, ты не думаешь, что моя обострённая реакция на тебя буквально с первой минуты была совершенно нелогичной? Ведь в конце концов, не одна ты была магглорождённая волшебница, но больше ни на кого я не прыгал.


– А я думала, это потому, что сама влезла как-то, защищая Рона Уизли, - тихо проговорила Гермиона.

– Да, не без того. Ты вообще много лезла на рожон, ну, что делать, обострённое чувство справедливости, как говорит мой отец. Вечно заступаешься за обиженных и оскорблённых, будь то Рон Уизли, домашние эльфы или приговорённые Пожиратели смерти. Забавно, но Александр это от тебя унаследовал, если бы шляпа не унюхала кровь Малфоев, заперла бы на Гриффиндор за милую душу.


– Не бойся, не заперла бы, – Грейнджер устало вздохнула, вновь прикрывая глаза и расслабляясь. – По идее, ему место на Рейвенкло. Безрассудства в нём нет ни на кнат, хотя на отсутствие смелости пожаловаться не может. В общем, Слизерин для него не такая уже неожиданность, если уж совсем честно. Да и воспитал его практически Снейп, а мы все теперь прекрасно знаем, что он, наверное, один из самых смелых и отважных волшебников своего поколения. Правда, геройствовал он не ради убеждений, а в первую очередь из-за любви к матери Гарри. Но это уже, по сути, детали.


– Учтено, баллы в копилку Гриффиндора, – усмехнулся Малфой. – В любом случае, как насчёт сходить со мной на ланч? Твоя секретарша успела сказать, что ты даже не завтракала сегодня, похоже, у них с твоим домашним эльфом против тебя заговор: присматривают, как за маленькой.

– Вот именно, что как за маленькой, – тряхнула копной тщательно уложенных, густых волос Гермиона. – Следят, чтобы я не забыла о питании, отдыхе, сне.

– Ну, что делать, мадам министр, – Драко скривил губы в хитрой улыбке. – Вообще-то, это обязанности супругов таких важных лиц, как вы, но покамест роль свободна, приходится им выполнять обязанности.


– А ты, я смотрю, решил вступить в их банду нянек? Поэтому тянешь меня на ланч? - она насмешливо изогнула бровь.

– Я решил взять ответственность на себя полностью и упразднить их позицию, как ненужную, – резко развернув кресло с сидящей в нём женщиной к себе, Малфой теперь серьезно смотрел ей в глаза. – У тебя на столе уже лежит бывший браслет Астории. Ты прекрасно знаешь, что это значит.


– Знаю, – Гермиона вздохнула и поднялась с места, подойдя к окну и обхватив себя руками за плечи. – Я собиралась отдать его обратно. Вместе с экспонатом Гринграссовским. Во всяком случае, попытаться это сделать.

– Но потом ты рассудила, что это не самый лучший твой ход для Александра, – Драко не сводил с неё серьезного взгляда, но пока не предпринимал никаких попыток приблизиться.

– Да, мой брак с тобой был бы для него лучшим вариантом, и я знаю, вы все его рассматриваете, как уже в кармане, – спокойно проговорила Гермиона. – Хотя, если уж совсем начистоту, не так уж сильно Александру нужен ваш титул или имя Блэк. Он бы мог вполне неплохо устроиться, живя и под моей фамилией.


– Но если он станет наследником Блэков, для него откроется ещё пара-тройка путей, – напомнил младший лорд Малфой, усмехнувшись.

– Само собой, но мне сейчас интересно не это, – Гермиона подняла глаза и решительно скрестила взгляд с молодым мужчиной. – Малфой, ты ведь сейчас ведёшь здесь переговоры, даже не беря во внимание мои чувства к тебе. Я бы сказала, что это только долг рода и чести, у тебя сын и ты обязан, но перед этим ты признался мне в любви. Что, тебе совсем неважно, что я лично чувствую к тебе, как к мужчине?


- Я, конечно, мог бы сейчас парировать, что в чистокровных браках любовь не главное, – Малфой и бровью не повёл. – И это, безусловно, так, но зачем мне тебе врать? Опять опускаться до детских пререканий и подколок? Я что, идиот, страдающий самообманом, и не понимаю, что тебе не за что сейчас меня любить? Я помню наши отношения в школе, а ты не мазохистка. Но я ещё и наверняка знаю, что тебе хорошо со мной, можешь даже не пытаться отрицать, а ещё, ты слишком чиста, не злопамятна и объективна. Если ты увидишь, что я изменился, или позволишь себе рассмотреть меня сегодняшнего, а не постоянно видеть перед собой глупую марионетку своего отца, одиннадцатилетнего мальчишку с тщательно промытыми мозгами, то если и не твою любовь, то хотя бы симпатию я вполне могу заслужить. Для начала мне хватит. Ты понимаешь, Гермиона, моё мужское самолюбие переживёт, что ты не влюблена в меня без памяти, зато оно получит, наконец, давно желаемую женщину.


– А ты действительно сейчас режешь правду, не хуже любого Гриффиндорца, – качнула головой мадам министр магии.

– Брось, дорогая, ты же прекрасно знаешь, что даже политики говорят правду, когда им это выгодно. А мы, Слизеринцы, политики до мозга костей и сразу из пелёнок. Так как насчёт ланча, мадам министр?


Гермиона задумчиво смотрела в его всегда холодные, расчётливые, серые глаза, сейчас открытые и позволяющие заглянуть в самую душу, и явно ничего не скрывавшие. А потом, рассудительная и логичная, мисс Грейнджер кивнула и потянулась за своей палочкой:

– Сочту за честь присоединиться к вам, лорд Малфой.

- Драко, - усмехнулся тот, галантно протягивая ей локоть. - Мы же договорились. Или, ты меня в постели тоже будешь называть по фамилии? Или вообще «Лорд Малфой»? Нет, я вполне могу и привыкнуть, даже пару-тройку сценариев придумать…

- Закатай губу, лорд Малфой, - фыркнула Грейнджер. - Пока тебе это не светит.

- Пока, мадам министр. Ключевое слово, это «пока».

Комментарий к Глава 28

Поскольку появились вопросы: ИЗМОЖДЕ́НИЕ - Состояние крайнего истощения, изнурения. Из словаря.


========== Глава 29 ==========


Астория Гринграсс покинула этот бренный мир ранним утром. Падал первый снег, и Гермиона Грейнджер неожиданно подумала, что несчастную молодую волшебницу придётся опускать в холодную, промерзшую землю. Впрочем, несмотря на снегопад, небо в это утро было удивительно голубым, словно сама магия улыбалась им. Конечно, смерть Астории отнюдь не была неожиданной: после встречи с Генриеттой, младшая леди Малфой словно сдалась и, смирившись, подчинилась судьбе. Казалось, Астория решила, что дотянула до того момента, который ожидала, смогла лицезреть событие, ради которого так отчаянно цеплялась за жизнь. И теперь отпустила.


Астория успела благословить Скорпиуса на брак, который разрушит древнее проклятие Гринграсс. Астория успела передать сыну фамильный перстень Малфоев, испокон веков носимый на руке леди рода. Астория увидела то, что так хотела, и просто решила уйти. Вернувшись в менор, она отказалась пользоваться медальоном с кровью Грейнджер и принялась спокойно дожидаться конца. Интересно, но её прежде выматывающая боль больше не возобновилась.


Астория считала, что всё-таки в этом была заслуга крови Гермионы и медальона. А вот сама мадам министр магии, бывший невыразимец, осмелившаяся своими исследованиями приподнять завесу тайн самой магии, Грейнджер верила, что проклятие отпустило Асторию, когда она благословила своего сына на потенциальный брак с грязнокровкой. Женщина была прощена старинным проклятием. Конечно, оно не соизволило пощадить ей жизнь, но сама Гринграсс считала, что этого и не могло быть. Астория в глазах проклятия занимала место Гермионы Грейнджер, и проклятье не могло быть снято, пока этот факт бы не изменился. Впрочем, ей было оказано милосердие в виде тихого, безболезненного ухода.


Люциус Малфой появился на пороге гостиной мадам министра с самого утра. Кричер на пару с Тинки тут же засуетились, почтительно кланяюсь лорду Малфою, наперебой предлагая ему чай, кофе, что-нибудь покрепче, завтрак, обед, ужин… Гермионе пришлось приказать обоим утихомириться и выслать их из комнаты.


– Вам придётся простить своих слишком инициативных маленьких друзей, – насмешливо хмыкнул лорд Малфой-старший. – Ведь назвать их слугами в этом доме никак язык не поворачивается. Но оба слишком хорошо знают обычаи чистокровных, и знают, что следует дальше.

– И вам доброго утра, милорд, – почему-то, Гермиона очень сильно подозревала, что её право решать за себя только что кончилось. – Быть может, примите их предложение чего-нибудь? Я очень сильно подозреваю, что они вам звёздочку с неба сейчас поджарят. Или засахарят к кофе.

– Вполне может быть, мисс Грейнджер, – задумчиво проговорил Люциус и опустился в кресло. – Но мне сейчас нужна совсем другая звезда.


Лорд Малфой щелкнул пальцами, и к огромному изумлению мадам министра, шкатулка с браслетом рода Малфой, недавно доставленная Гермионе Асторией, незамедлительно оказалась на столе перед ним.

- Хватит играть в игры, – Люциус устало потёр переносицу. – На самом деле, Ваш выбор окончился ещё тогда, когда вы произвели на свет наследника нашего рода. Или, как будет в данном случае, наследника для рода Блэк. Не знаю, сталкивались ли вы когда-либо с подобными нюансами в ваших впечатляющих исследованиях нашего мира и его истории, обычаев и традиций, но в родах, в которых накладываются брачные чары, подобно нашим, если тебе случилось стать отцом ребёнка волшебницы, ты непременно должен на ней жениться. У вышеупомянутой волшебницы, кстати, выбора тоже нет: вы не можете отказаться, я имею ввиду. Именно поэтому, моя дорогая, Артур Уизли тогда и разорвал помолвку своего сына с вами. А я-то думал ещё, что он опять опозорил свой род. Но Артур опозорил род мой. Впрочем, между нами со старшим Уизли никто никогда амортенцию не разливал, нечего и Мерлина поминать. - Малфой хмыкнул. - Другими словами, удивляться не стоит.


– Знаете, меня всегда изумляло, как вас совершенно не интересуют чувства вовлеченных во всё это людей, - Гермиона зябко обхватила себя руками за плечи и тряхнула пышными волосами.

– Да бросьте, мисс Грейнджер, - Люциус вдруг ей заговорщицки подмигнул. – Вы вполне компетентный окклюмент, но смею предположить, что мой сын вам далеко не противен. И если бы ситуация изначально была другой с момента нашего знакомства, вас бы уже лет в четырнадцать ввели в наш дом, как будущую невесту. Уж поверьте мне, были подозрения, когда Драко с первого курса не мог заткнуться о «гениальной магглорождённой подруге Гарри Поттера»… А у мужчин нашего рода тоже есть свои таланты, вы давно уже относитесь к нему теплее. Драко избрал правильный путь, медленно открывая себя перед вами, и вы это знаете не хуже, чем я.


- Совершенно не скрываете козыри в кармане? Вы ли это, Лорд Малфой? – Гермиона закатила глаза в притворном ужасе.

– Бросьте, мисс Грейнджер, вы слишком умны. Хватит уже играть в игры. И на будущее, мы с вами на одной стороне, притом, уже очень давно. Прошу вас, сегодня же наденьте браслет, иначе всех Малфоев начиная с Драко постигнет Кара, а это включает и вашего сына, и Скорпиуса. Так что, подумайте хорошенько: проклятие Гринграсс было не сахар, но поверьте мне на слово, мисс Грейнджер, нарушение законов нескольких родов одновременно будет не слаще…


- Этот браслет, - Гермиона зябко повела плечами. - Это символ заключения договора?

- Да. Их передают во время сговоров патриархов. Потом, официальное предложение и кольцо для помолвки. Затем, брачная церемония и обручальное кольцо. Вас никто не торопит, мы готовы ждать, но браслет Вы должны надеть, как символ сговора.

- А как же траур? - Гермионе казалось, что она хватается за соломинки. Впрочем, если Люциус это и понял, то избрал не озвучивать.


- Сговор заключить мы обязаны, у Вас сын, Гермиона, и если раньше Драко о нем не знал и был не свободен, то теперь это не так. Магия обязывает его принять ответственность. Со всем остальным можно подождать. Более того, у Блэков виды на Александра, обряд возобновления рода тоже нужно учитывать, там есть некоторые нюансы. Так что, думаю, мы всё приурочим к тринадцатилетию Александра. В этом возрасте мальчикам надевают на палец кольцо наследников рода.


Гермиона кивнула. Она знала, что церемония возобновления рода, на которую со дня рождения Александра надеялись Кричер и Найджелус Блэк, не безболезненна, правда, не для её сына… Сейчас Люциус явно намекал на то же самое, но с определенной целью. Какой… Гермиона не знала. Но мужчина слишком очевидно предусмотрел детали и в голове проиграл события на несколько лет вперёд. Про себя мадам министр, невыразимец, годами изучавшая древние традиции из всех известных источников, вновь усмехнулась: сколько ни читай, часть традиций в этом мире всё равно не записана. Но вот чистокровные о них осведомлены.


Древние рода передавали информацию из уст в уста, от отца сыну, и как последняя ниточка безопасности - через свои портреты. Что «позабыл» сказать ей, избрал не упоминать или просто, о чём промолчал Ниджиллиус Блэк? В душе Гермиона знала: по всей видимости, ни о чём хорошем. Впрочем, вопреки себе, именно Люциусу она сейчас доверяла больше, чем портрету Блэка: у Малфоя к ней был другой интерес. Ему она не нужна была для «возобновления рода», если уж личный интерес для него и присутствовал, то совсем другого рода. Меж тем, мужчина внимательно наблюдал за ней:


- Наденьте браслет, мисс Грейнджер, - мягко проговорил Люциус. - Я не могу заставить Вас это сделать, выбор должен быть Ваш. Но я и не смогу защитить Вас, пока Вы официально не примите наш браслет и не защёлкните застёжку.

- Как дверцу мышеловки, - усмехнулась Гермиона. - Хотя, сыр там знатный.

- Вы и представить себе не можете, дорогая моя, как важен именно для Вас этот самый «сыр», - хмуро качнул головой Люциус. - Надевайте браслет. И прошу Вас, поверьте: я именно на Вашей стороне, а обряд Блэков мне, как пергаменту огонь. Ни к чему.

- Как рыбке зонтик, - усмехнулась Гермиона. - Мне больше нравится это выражение.

- Очень образно и в самую точку, - улыбнувшись, согласно кивнул Малфой. - Надевайте браслет, мисс Грейнджер.


Вздохнув, Гермиона протянула руку и надела на запястье браслет со сверкающими драгоценными камнями в виде рун и застёжкой-гербом Малфоев. С громким щелчком, он сверкнул на её запястье и замочек пропал. Впрочем, Гермиона уже знала: она сможет его снимать после официального обряда венчания. Как только на её пальце окажется обручальное кольцо, браслет договора станет ненужным. Вообще-то, браслеты почти не использовали, кроме символики, и сейчас Гермиона задалась вопросом, если Люциус настаивал на её непременном ношении предмета обряда договорённости именно благодаря планам Блэков.


И что значит, что только в этом случае он сможет её защитить? Как? От чего? На её вопросы Люциус не ответил. Лишь поднялся с места, почтительно и галантно поцеловал ей руку и, склонив голову в лёгком поклоне, исчез в зелёном пламени камина.

***

– Слышь, Малфой, как думаешь, нам теперь нужно все плакаты предвыборной компании Мадам Министра менять с «Грейнджер» на твою фамилию?

– Что ты несёшь, Флинт? – Скорпиус нахмурился, раздраженно оборачиваясь к Майклу. Старший сын некогда капитана команды отца по квиддичу, Маркуса Флинта, сейчас ухмылялся во все тридцать два тщательно исправленных магией зуба. Всё-таки, стоматологические проблемы у Флинтов были фамильными, если верить Люциусу.


– А что здесь такого? – быть может, старше Малфоя всего лишь на несколько лет, юный Флинт возвышался над второкурсником на две головы. Тоже фамильное. – Можно подумать, что это большой секрет. Пока была жива твоя маменька, вы все были защищены, ты сам в первую очередь. А вот теперь грешкитвоего папули хорошенько ударят по всем вам рикошетом.

– Скорпиус, что он несёт? - до этого безучастно читавший книгу на своей кровати, Александр Грейнджер настороженно приподнял голову.


Конечно, наблюдательный сын министра магии не оставил без внимания, что последние пару дней за их со Скорпиусом спинами все слишком активно перешептывались. Точнее, перешептывались они уже с первого дня приезда в школу. Поначалу, Александр рассудил, что это появление в волшебном мире Генриетты вызвало такой наплыв интереса, но очень скоро понял, что объектом сплетен являлись он сам и Скорпиус. Сперва, это открытие его необычайно удивило: их схожесть уже давно перестала быть новостью, возможную родственную связь обсудили, а их косточки перемыли ещё в прошлом году, и юному Грейнджеру казалось, что все уже успокоились и примирились с фактом, что каким-то образом, он является незаконнорожденным сыном Драко Малфоя.


Как это было возможно при всей предусмотрительности чистокровных именно в таком вопросе, Александр пока не вычислил, и честно говоря, проведя многие часы в библиотеке, понял, что ответа там не найдёт. С детства привыкший, что в таких случаях нужно спрашивать у домашних портретов или Кричера, Александр тут же воплотил в жизнь свой обычный план, но ответа к своему огромному удивлению не получил.


Портрет почтенного патриарха Блэков просто смотался из рамы, пробормотав что-то невнятное, а преданный домашний эльф отвёл глаза и, не без почтительного поклона, сообщил молодому хозяину, что для ответа ещё не пришло время. При этом, домашний эльф как-то подозрительно бросал косые взгляды на портрет, и Александр понял, что всё-таки был прав: за ответом нужно идти к бывшим патриархам рода чистокровных.


Конечно, мальчик небезосновательно полагал, что живой Люциус или даже сам Драко знают ответ на интересующий его вопрос ничем не хуже, чем почившие родственники, но очень сильно подозревал, что они будут молчать. Впрочем, если верить в намёки Кричера, а эльфу Александр верил всегда, то разгадка интересующей его тайны найдётся в свое время.


И вот теперь мальчик понимал, что Майкл Флинт ответ на интересующий его вопрос либо подслушал, либо узнал. А учитывая, что наследнику рода Флинтов уже исполнилось тринадцать, официальный возраст «взрослого» волшебника даже в самых консервативных семьях чистокровных, Александр навострил уши и обратил всё свое внимание на старшего мальчика.


– Так что за бредни ты там сейчас распространяешь? И с чего бы это всем вдруг пойти голосовать за Люциуса? – Александр скрестил руки на груди, явно провоцируя товарища по факультету на более подробную информацию. Скорпиус молчал, поддерживая своего негласного брата и даже не сомневаясь, что тот умело ведёт игру.


– Грейнджер, отвали. Никто не претендует на место твоей мамочки, да его просто близко не подпустят. Для половины волшебного мира она символ, вторая половина её обожает, при этом куча чистокровных за редким исключением обязаны ей существованием рода, и это если не учитывать, что с её политикой не согласно лишь мизерное меньшинство, которое наверняка не только мыслить, но и читать не умеет.

– Тогда какого Мордреда ты здесь выпендриваешься, как вампир перед оборотнем, если сам всё знаешь? – Александр с вызовом смотрел на явно осведомлённого в интересующем его вопросе мальчика.


Ум, достойный Рейвенкло, помноженный на хитрость истинного потомственного слизеринца, да ещё подталкиваемый в спину обычно державшейся в тени, но к месту высовывавшей голову в случае необходимости Гриффиндорской смелости – это гремучий коктейль. Правда, Александр уже давно заметил, что работал этот винегрет эффектно и эффективно. Вот и сейчас, Майкл вздохнул и опустился на постель, примирительно постучав рукой по матрасу подле себя и жестом приглашая обоих мальчиков присоединиться:

– Ладно, малышня, слушаем сюда. Вам ведь обоим ещё через годик-другой всё равно про это расскажут…


Скорпиус Малфой всегда считал себя сдержанным волшебником. Точнее, умение скрывать свои эмоции и держать себя в руках было вбито в него с самого детства, и порой наследнику древнего рода казалось, что контролировать слова он научился раньше, чем говорить. Да и уж если положить руку на сердце, он был не особенно удивлён рассказом Майкла Флинта о способах чистокровных предотвращать рождение внебрачных детей. Честно говоря, что-то подобное Скорпиус и предполагал, потому что незаконнорожденных в древних родах не было, и это при явном отсутствии воздержания от добрачных связей. А ведь стоило только глянуть на поведение старшеклассников в Хогвартсе, чтобы это забавное противоречие становилось уж слишком заметным.


Поэтому Скорпиус совсем не удивился «открытию», что на всех чистокровных мальчиков накладывается заклинание «Стерильности» до их официального вступления в брак. В принципе, теперь многое становилось понятным, учитывая факт рождения его и Александра Грейнджера в один и тот же день. Немного большей новостью, если и не неожиданностью, была причина этого древнего обычая: старинное проклятие. Явно захлёбываясь от осознания собственной важности, Флинт вдохновенно поведал внимательным слушателям старую легенду.


Много лет назад какую-то очень сильную и могущественную ведьму обманул чистокровный. И уже буквально на этом месте Александр насмешливо закатил глаза и громко фыркнул: как всё предсказуемо! Вседозволенность и гордыня сословия их общества, кичившегося той самой чистотой крови и всех остальных считавшей ниже себя, древних и любимых, и какая-нибудь могущественная полукровка или грязнокровка. Честно говоря, Александр давно уже для себя сделал вывод: по магическому потенциалу некоторые представители «свежей крови» нередко превосходили потомственных волшебников…


В общем, очередная обманутая волшебница более низкого происхождения, чей отпрыск не был признан своим чистокровным папашей, и которая наложила проклятие. Притом не только на лживого породистого Казанову, но на всех остальных петухов, явно успевших уже к тому моменту достать её своим пренебрежительным отношением. С тех пор это проклятье рикошетом било по всем чистокровным волшебникам, сходившим налево и оставившим «следы своих похождений».


Глаза Александра слишком очевидно на этой стадии рассказа сверкнули гордостью, и Скорпиус не мог не усмехнуться в ответ: его брат был явно горд за всех сильных волшебниц нечистокровного происхождения всех веков и тысячелетий. В любом случае, на протяжении всего этого времени, ни один чистокровный, привычно разливавшийся соловьем о силе своей родовой магии, не смог снять проклятие обманутой ведьмы. В результате чистокровные додумались его предотвращать: они просто накладывали на своих сыновей заклинание бездетности до момента их вступления в брак.


В принципе, изначально в проклятье была лазейка: оно активизировалось только если наследивший герой-любовник, имея возможность, избрал не жениться на матери своего незаконнорожденного ребёнка. Проклятие, кстати, затрагивало и законного наследника рода. Те волшебники, которые были уже окольцованы, таким образом от проклятия были защищены, но исторически они и не ходили «налево». Благодаря обручальным кольцам верности, конечно же.


Таким образом получилось, что пока была жива Астория Гринграсс, Драко и сам Скорпиус были защищены. Теперь же, его отец должен был жениться на матери Александра, дабы избежать проклятия, кстати, уже второго на голову самого младшего Малфоя. Впрочем, по всем признакам выходило, что Драко был бы далеко не против, и как раз стопором для «счастливого союза» была Гермиона Грейнджер. Просто идиллия, да и только.


========== Глава 30 ==========


Гермиона аппарировала в кабинет Блейза Забини за несколько часов до начала церемонии. Просто министр магии и теперь уже безусловно будущая леди Малфой, Гермиона посчитала, что клан Грейнджер обязательно должен оказать почтение леди Астории.


Профессор Забини кивнул, явно соглашаясь с намерениями министра магии и, немного отводя взгляд в сторону, поинтересовался, возьмёт ли она с собой Скорпиуса. Гермиона невольно округлила глаза: ей даже и в голову не приходило, что мальчика ещё не забрали из Хогвартса проститься с матерью. Наверное, её выражение нескрываемого изумления слишком явно читалось на лице магглорождённой волшебницы, потому что Блейз счёл нужным объяснить:


– Понимаешь ли, Гермиона, это «прощание» в некоторых чистокровных родах не совсем принято. Позволить ли сыну вот так «проститься» с матерью, слишком долго болевшей или, что ещё хуже, находившейся под проклятием, это решение патриарха рода, и многие из них считают, что для будущих мужчин намного лучше просто впоследствии встретиться с ожившим портретом.

– Но почему? – и снова что-то, с чем магглорождённая волшебница прежде не сталкивалась. Очередная жестокая прихоть чистокровных? Средневековый деспотизм? Впрочем, цепкий ум мисс Грейнджер быстро ухватился за ключевое слово о «тяжелобольных или проклятых». – Это как-то связано с древними проклятиями?


– Да, – Блейз вздохнул. – Мы не пишем об этом в книгах да и по большей мере, умалчиваем даже между собой. Об этом нюансе знают лишь представители древнейших родов или те, кого это напрямую затрагивает. Тебе ведь уже не в новинку, что волшебные портреты обычно начинают оживать и во время похоронных процессий? А для того, чтобы портрет по-настоящему стал живым, получил частичку души своего хозяина, нужно несколько месяцев? Так вот, первое время после смерти осколок души долго болевшего или умершего от проклятия волшебника в портрете может быть не совсем адекватным, и изображение порой бывает, как бы это сказать… агрессивным. А портрет всегда присутствует во время церемонии, это тоже неотъемлемая часть оживания фамильных портретов. Кстати, на директоров Хогвартса это не распространяется, здесь задействована другая магия.Так вот, портрет в таких случаях, как Астории, порой может наговорить очень много лишнего наследнику рода. Подобное может быть очень тяжело для юного и впечатлительного волшебника, такого, как Скорпиус.


– То есть, ты не советуешь мне брать с собой детей? – Гермиона нахмурилась, сопоставляя факты и прорабатывая возможные варианты. – Лично я бы предположила, что подобное вероятно в том случае, когда умерший волшебник не смирился с произошедшим. Со своей смертью, если говорить точнее. Но я только сейчас узнала эту информацию, скажи мне, если опыт веков мою версию опровергает.


– Нет, я тоже считаю, что ты права, – профессор Забини поднялся с места и прошел к небольшому шкафчику у стены. Достал два бокала и бутылку огневиски, плеснув небольшую порцию в каждый, и вновь опустился в свое кресло напротив Гермионы. Протянув министру магии один бокал, Блейз вздохнул. – Мне кажется, что шансы агрессии со стороны Астории очень малы. Агрессия вообще не была в её характере, а ей ведь было очень много, что предъявить в претензию, например, супругу. Так что, конечно, я только за возможность проститься для Скорпиуса. Но принять подобное решение явно не в моих полномочиях.


Блейз отсалютовал Гермионе бокалом и многозначительно приподнял бровь. Недосказанность повисла в воздухе, но звенела набатом: не место Забини, но вполне Гермионы Грейнджер. Улыбнувшись декану Слизерина, мадам министр опустила свой бокал:

- Где мне подписать, профессор?


Пергаменты с именами Скорпиуса и Александра оказались уже подготовленными. Мисс Грейнджер потребовала на всякий случай и свиток с именем Альбуса, просто если мальчик не захочет разлучаться с другом. Профессор Флитвик её уже дожидался с заготовленным свитком для Генриетты.

***

Гермиона Грейнджер появилась в Малфой-меноре в зелёном пламени огня камина. Домашние эльфы с почтением приветствовали «уважаемую леди министра», и молодая женщина уже в который раз для себя отметила: как же сильно отношение прислуги чистокровных к ней, магглорождённой волшебнице, изменилось с момента её появления в магическом мире. Следом за ней в гостиную шагнули Скорпиус, Александр и Генриетта. Казалось, эльфы совсем не удивились и одинаково почтительно приветствовали всех троих детей. Гермиона даже не задавалась вопросом, значило ли это, что преданные роду существа уже признавали в Александре Малфоя, а в её младшей сестре – будущую леди дома.


– Гермиона, добро пожаловать в Малфой-менор, – навстречу ей королевским шагом выступала Нарцисса, тут же обняв младшую женщину и одарив её воздушным поцелуем тщательно накрашенных губ возле обеих щек. – Вы же позволите называть вас по имени, мисс Грейнджер?


Нарцисса улыбнулась в своей фирменной, изысканной манере, успев окинуть Гермиону оценивающим взглядом. От внимания мадам министра не укрылось, что аристократка мгновенно оценила и уместность закрытого траурного платья младшей женщины, и сверкающий поверх длинного кружевного рукава фамильный браслет рода. Удовлетворённо кивнув, женщина обернулась к Скорпиусу и Александру:


– Дорогие мои, проходите, проходите, - Леди Малфой обняла сперва своего законного, а потом рождённого вне брака внуков, тут же переместившись к Генриетте. – Юная мисс Грейнджер. Очень рады приветствовать вас в Малфой-меноре. Когда-то, Ваша сестра получила в этом доме не самую доброжелательную встречу, за которую я никогда не перестану извиняться. Поэтому я искренне надеюсь, что ваши впечатления о нашей скромной обители будут более благоприятными.


Гермиона с трудом удержалась, чтобы как в детстве не закатить глаза и не растерять приклеенную к губам светскую улыбку. Скорпиус с нескрываемым ужасом взирал на свою бабушку, а Александр лишь насмешливо приподнял бровь, сейчас очень сильно напоминая своей матери Сириуса Блэка. Гермиона мысленно полюбопытствовала, заметила ли это сходство Нарцисса, а тем временем её сестра растянула губы в вежливой улыбке:

– Что вы, леди Малфой, как может не понравиться ваш дом? Ведь каждая частица интерьера буквально пропитана безукоризненным вкусом её хозяйки и сочится историей. Словно кровь пульсирует в каждом камне.


Теперь пришла очередь округлять глаза Нарциссе, но Гермиона мгновенно сориентировалась, выступая вперёд, и откашлялась:

– Генриетта всего лишь хочет сказать, миледи, что она впервые в доме чистокровных волшебников и находится под впечатлением, – поспешно проговорила Мадам Министр, но ни у кого не осталось ни капли сомнения: девочка шикарно осадила бывшую мисс Блэк, намекнув на слишком многое.


– Мадам министр, мисс Генриетта, добро пожаловать в Малфой-менор! Александр, Скорпиус, проходите! Помните, вы здесь дома, – навстречу им уже спешил Люциус. – Конечно, хотелось, чтобы оказия была более оптимистичной и при других обстоятельствах, но жизнь есть жизнь.


Бросив поспешный взгляд на свою супругу и явно давая ей молчаливый приказ держать язык за зубами, лорд Малфой уже в следующее мгновение галантно целовал руки Гермионы и Генриетты и обнимал обоих своих внуков. Ни старшая, ни младшая мисс Грейнджер не успели и глазом моргнуть, а их уже проводили в гостиную комнату – не печально известный министру магии зал с камином и огромной хрустальной люстрой, а комнату совершенно в другом крыле замка.


Не переставая о чем-то говорить, Люциус на ходу отдавал распоряжения эльфам, после чего жестом пригласил гостей присесть. Гермиона осведомилась, отправятся ли они на церемонию вместе с Драко, или он уже дожидается их в соответствующем зале менора.


Вопрос не был праздным. Подобное являлось бы чётким индикатором, какое место в семье Малфоев на данный момент занимает она сама. Браслет, надетый по настоянию, кстати, не только Люциуса, но и преданного Кричера для всеобщего обозрения, недвусмысленно нёс месседжи магическому миру: сговор между ней самой и семейством Малфоев уже состоялся. Если Гермиона появится на церемонии рука об руку с Драко, это будет однозначно признанием, что она уже практически новая леди Малфой.


В принципе, это слишком поспешно и не могло бы не вызвать кучу шепотков и кривотолков, хотя кто что не знал? Её появление с Люциусом и Нарциссой было бы более светски приемлемо и указывало лишь снова на наличие сговора. Сама мисс Грейнджер больше склонялась к второму варианту, но решение было не её, а Люциуса. В конечном итоге, кости перемывались именно его семье, сама Грейнджер была лишь «тенью» той самой грязнокровки, которая когда-то и прокляла изначально чистокровных. А в том, что Гермиона по своей силе не уступала древней ведьме, в магическом мире не сомневался никто.


Люциус Малфой не без удовольствия наблюдал за мыслительным процессом будущей невестки. Не избежал его внимания и тот момент, когда Гермиона явно пришла к своему решению, но всё-таки продолжала вопросительно смотреть на него. И вновь патриарх Малфоев удовлетворённо кивнул: не только Гермиона вычислила правильное решение, но и несомненно заключила, что в данный момент карты у него в руках.


– Думаю, вы не будете против, мадам министр, если мы прибудем туда все вместе. Драко уже дожидается нас в зале для церемоний, конечно, на всякий случай, если кто-то прибудет слишком рано.


Гермиона кивнула. Слишком рано могла появиться лишь семья Астории Гринграсс, и Малфои намеревались соблюсти все приличия, какие только можно, до последней запятой. Разговор перешёл на лёгкие темы ни о чем, Нарцисса рассказывала какие-то забавные факты, Люциус кивал, казалось, слушая не только её слова, но и пытаясь предугадать мысли бывшей мисс Блэк и пресечь на корню неосторожные фразы. Уголком глаза Гермиона замечала периодически появлявшиеся в роскошной раме в углу комнаты портреты предков, изучающе оглядывавших компанию. Они здесь явно были не ради Скорпиуса, Нарциссы или Люциуса.


В зал для церемоний менора Гермиона нарочито зашла, отставая от четы Малфоев на несколько шагов. Александр и Генриетта тоже намеренно держались поодаль, сын министра магии – потому что успел оценить наличие строгого протокола, о котором, похоже, его мать и Люциус успели договориться. А Генриетта уже давно сделала для себя вывод, что пока сама не разберётся во всех «их заморочках» или «церемониях волшебного мира», будет строго следовать примеру племянника. Мысленно, Рита хмыкнула: Александр был на самом деле старше её и настолько опытнее, что девочка скорее чувствовала себя его младшей сестрой, а точнее, бедной родственницей.


Её же собственная сестра, узнав о сомнениях Риты, лишь спокойно пожала плечами и сказала, что во всяком случае, есть хоть кому ей объяснить. Сама Гермиона когда-то была брошена в самый разгар событий магического мира, как слепой котёнок в бурный поток: учись выживать или утонешь. Окончание этой истории Генриетта прекрасно знала. Не только мисс Грейнджер выплыла, но и вытянула за собой половину магического мира, включая чувствовавшего себя точно таким же слепым котёнком Гарри Поттера. Впрочем, сама Гермиона считала, что с Гарри они спасали друг друга, одновременно помогая не утонуть и являясь той самой линией жизни, без которой волшебный мир поглотил бы обоих.


Едва оказавшись в зале, Скорпиус присоединился к своему отцу. Гермиона, Александр и Генриетта хотели уже найти себе место и сесть где-нибудь с остальными «знакомыми усопшей», но ловко перехватив ладонь мадам министра и одним элегантным жестом просунув её сквозь свой локоть, Люциус, теперь под руку с мисс Грейнджер, направился в сторону остальных посетителей. Гермиона хотела возмутиться, что такая нарочитая фамильярность по отношению к ней на глазах у всего волшебного мира граничила с неуважением к Гринграссам, но не успела.


– Мадам министр, не могу сказать, что неожиданная встреча, – Гермиона с трудом подавила тяжелый вздох: прямо к ней шла Дафна, в девичестве Гринграсс. Люциус был невозмутим.

– Миссис Моруа, леди Гринграсс, – Гермиона вежливо улыбнулась, с достоинством склонив голову в лёгком поклоне. – Позвольте принести свои соболезнования, миледи.


Наследников мужского пола в семействе Гринграсс не было, и поэтому титул достался старшей дочери. Дафна вышла замуж за чистокровного, правда, французского происхождения, и не из такого древнего и знатного рода. По договорённости, старший сын, родившийся в этом браке, должен был унаследовать имя и титул матери и стать новым лордом Гринграссом. Все остальные наследники, независимо от пола, по идее должны были принять фамилию отца, но Гермиона уже заметила, что девочки носили двойную фамилию. Учитывая, что Гринграссы-Моруа проживали в Англии, это безусловно повышало шансы дочерей Дафны на удачную партию. Как же мало, всё-таки, мир Англии изменился!


– Дафна, – бывшая мисс Гринграсс улыбнулась. – Прошу, называйте меня Дафна. Я знаю, что с моей сестрой у вас тоже было подобное соглашение. Мы ведь сокурсницы, так к чему церемонии?


Гермиона Грейнджер остановила себя прежде, чем с её губ сорвалась бы долгая тирада о нюансах их общения друг с другом во времена Хогвартса. Впрочем, напоминать белокурой Слизеринке, что в те далёкие дни иначе, как грязнокровка, она к Гермионе практически не обращалась, а сама мисс Грейнджер не могла припомнить ни одного случая, когда ей напрямую нужно было переговорить с Дафной, сейчас было неуместно.


– В любом случае, позвольте принести вам свои соболезнования. Безвременная кончина Астории безусловно стала для всех нас огромной потерей и неожиданностью, – голосом, который она обычно использовала для самых строгих протоколов, произнесла Гермиона.

– Да бросьте церемонии, – Дафна проводила взглядом Люциуса, который за несколько мгновений до этого извинил себя и отошел в сторону приветствовать других гостей. – Я прекрасно знаю, насколько сочувственно вы относитесь к судьбе Тори и сколько для неё сделали. Не знаю, говорил ли вам кто-нибудь, что подобное самопожертвование – редкостное явление.


– Честно говоря, я не вижу в своих поступках такого уже огромного самопожертвования, – Гермиона небрежно пожала плечами. – Почему-то все преувеличивают значимость тех пары капель крови, которые я помещала в медальон. На самом деле, это действительно не было чем-то являющимся из ряда вон выходящим, а вашей сестре это помогало облегчить страдания. С моей точки зрения, не очень сложный выбор.


– Да, конечно, ведь моя бедная младшая сестрёнка пострадала невинно и является жертвой, – старшая Гринграсс отрешенно покачала головой. – И не смотри на меня так, Грейнджер, я не холодное чудовище, и я очень сильно любила свою сестру. Мои родители, кстати, тоже не были монстрами. Асторию предупреждали о последствиях её опрометчивого решения. Она знала, что Малфой её не любил. Она знала, что он очень долго сопротивлялся заключению брачного договора между ними. Не сложно было сделать вывод, что в его сердце кто-то уже царствовал. И кто-то, кто был неподходящей партией. В отличие от Тори, я училась с Малфоем и Паркинсон, в нашем случае следовало держаться подальше. И я предупреждала её, что она может хорошо обжечься. Правда, на тот момент даже не подозревала, что Драко уже давно влюблён в тебя. Почему ты думаешь я вышла замуж строго за человека, который меня любит? Хоть Моруа не самая блистательная партия.


Гермиона слегка нахмурилась. Сказать по правде, Дафна была далеко не первой, кто намекал ей, что произошедшее с Асторией было её собственной виной. Гермиона просто не хотела смотреть на ситуацию под подобным углом, да и признаться, ей это было абсолютно безразлично. Мисс Грейнджер не лукавила: она действительно не считала того, что сделала для супруги Драко Малфоя, чем-то сверхъестественным. Просто помогла нуждающейся в помощи девушке, которая была ей симпатична. Впрочем, было слишком очевидно, что Дафна догадывалась о ходе мыслей своей собеседницы, поэтому бывшая мисс Гринграсс кивнула и продолжила:


– Я что хочу сказать, Грейнджер, – молодая женщина вздохнула. – Астория знала, на что подписывалась, когда выходила замуж за Драко. Просто была слишком самоуверенна и считала, что со временем он полюбит её. Если не сразу, то когда у неё родится ребёнок. Плюс, Тори рассчитывала, что когда Драко узнает о проклятии, он станет более открытым к чувствам к ней. Сам будет стараться её полюбить.


– Зачем ты мне все это рассказываешь? – как это часто случалось в подобных ситуациях, Гермиона отбросила в сторону любые церемонии и теперь уже смелая Гриффиндорка из прошлого, а не сдержанная Мадам Министр смотрела в глаза Дафны Гринграсс.


– Потому, что я тебя уже слишком хорошо изучила, – бывшая Слизеринка открыто встретила её взгляд. – Да и мою дружбу с Панси Паркинсон никто не отменял. Ты уже начинаешь себя чувствовать, словно занимаешь место Тори. А на самом деле, Тори всегда занимала твое место. – Гринграсс тряхнула коротко остриженными волосами и горького усмехнулась. – Ирония судьбы, однако. Кто бы мог подумать, когда мы все учились в Хогвартсе, что всё так обернётся. Ведь нам всем вбивали в голову, что магглорождённые занимают наши места.Что ж, госпожа магия расставила всё по полочкам.


«Когда вы все ждали Темного Лорда», - хотела хмыкнуть мисс Грейнджер, но естественно, промолчала. Зачем? Дафна явно затеяла эту беседу не для того, чтобы оскорбить её. А с точностью наоборот: она недвусмысленно давала понять, что Гринграссы всё понимают и поддерживают её, как будущую леди Малфой. Как замену Астории…


Когда все разошлись, Гермиона подошла к портрету Астории. Задумчивым взглядом долго смотрела в искусно написанное, словно живое лицо, всё время церемонии остававшееся неподвижным. Почему-то хотелось поговорить, хотя кроме неё самой, на портрет постоянно смотрел только Скорпиус. Мальчик и не скрывал, что был разочарован молчанием и неподвижностью картины: ему говорили, что портрет уже стал оживать.


- Спасибо…


Гермиона вздрогнула. Губы еще шевелились очень медленно, и создавалось впечатление, что звук появляется ниоткуда. Да и глаза Астории двигались неестественно, как кукольные. Становилось понятно, почему женщина не хотела «оживать» перед сыном: пока что, впечатление было пугающим. Гермиона тряхнула головой, собираясь с мыслями, а Астория попыталась растянуть губы в улыбку:


- Я тоже никогда не видела, как оживают портреты. Хотя, мне описывали, конечно, - она сделала усилие кивнуть. - Пусть Скорпиус покамест думает, что я еще не проснулась…

- Хорошо, - Гермиона сглотнула. - И не стоит меня благодарить. В конечном итоге, я ничего не сделала.

- Я думаю иначе, - Астория умолкла и прикрыла веки.

- Как ты? - вопрос прозвучал глупо, но оживающий портрет сделал усилие пожать плечами:

- Я не чувствую боли и слабости. Я так устала и теперь могу отдохнуть.


Гермиона кивнула, не зная, что еще сказать, но Астория заговорила первой:

- Прошу тебя, Гермиона, не мучай его слишком долго. Просто позволь вам обоим быть счастливыми. Я вас благословляю.

- Ты его так сильно любишь? - Гермиона покачала головой. К этому выводу она пришла после беседы с Дафной, хотя и прекрасно понимала: старшая Гринграсс имела целью донести до неё совсем не это.

- Просто будьте счастливы, - вздохнула Астория. - И заходи иногда поболтать… А сейчас мне нужно отдохнуть…


Бывшая леди Малфой прикрыла глаза и умолкла, а Гермиона кивнула, развернувшись на каблуках и направляясь к выходу. Уже у самых дверей она обернулась и прошептала:

- А тебе я желаю покоя, Астория.


========== Глава 31 ==========


Драко Малфой впервые появился на площади Гриммо 12 два месяца спустя кончины Астории. Конечно, и он сам, и Гарри Поттер прекрасно понимали, что им следует наладить отношения. Друзьями стать от них никто не ожидал, но вот над вежливостью и обходительностью надо было начать работать, хотя бы ради Гермионы.


Поттер осознавал, что вопрос, когда мисс Грейнджер станет миссис Малфой – это всего лишь дело времени, но факт уже предрешённый. Гермиона объяснила лучшему другу всё, что узнала сама, рассказал ей Люциус, а также донесла до его сведения и откровения юного Флинта. Эти детали Александр не преминул описать для неё в письме в тот же самый вечер, как узнал, и Гарри не без раздражения заметил, что Альбус донести подобные сведения до отца не посчитал нужным. Поэтому в следующий раз увидев своего школьного недруга в фойе министерства магии, где Драко сейчас околачивался, явно рассчитывая на встречи с Гермионой, приблизительно с таким же постоянством, как и в Хогвартсе, Гарри откашлялся и завёл с ним вежливую беседу.


Проглотив свою гордость и бывшие обиды, которые по мнению Грейнджер вообще пора было уже давно забыть, начальник Аврората пригласил бывшего Пожирателя Смерти к себе в гости. Ну, а чтобы ситуация совсем уже не была неловкой, тут же добавил, что вполне рассчитывает увидеть там одновременно и Александра, Скорпиуса, и конечно же, Гермиону.


Они оба не ожидали, что узнав о приглашении, Блейз Забини увяжется за Малфоем. Новый декан Слизерина только что не предложил уплатить деньги за билет на подобное представление. Присутствовавшая при разговоре мисс Грейнджер лишь закатила глаза, назвала его пятилетним ребёнком, но против его присутствия у Поттеров не была. На мгновение Драко даже заподозрил, что на самом деле Гермионе в случае чего нужен был ещё один взрослый, хладнокровный и способный мыслить рационально, а действовать быстро, волшебник. Первой Грейнджер безусловно считала себя.


Именно так и получилось, что в одно прекрасное воскресное утро Драко Малфой в сопровождении Скорпиуса, Александра Грейнджера и Блейза Забини вышел из камина на Гриммо 12. Их встретила Джинни Поттер, сегодня выглядевшая просто, как картина гостеприимства, и официально пригласившая всех пройти в комнату. Гарри играл роль радушного хозяина намного хуже, и его улыбка, когда он пожал руки Малфою и Блейзу, выглядела довольно таки вымученной. Впрочем, выражение раздражения на лице героя магического мира стало намного более ярким, когда Гермиона сообщила, что немного задерживается, и избрала сделать это через Кричера.


Драко готов был поклясться, что слышал, как герой магического мира и всеобщий любимец, за исключением этого самого эльфа-посланника, выругался себе под нос. На этот раз, Драко был с Поттером полностью согласен. Выполнив поручение, Кричер уже собирался удалиться, когда из соседней комнаты, тщательно отгороженной от посетителей закрытыми дверьми, раздался визгливый голос. Бывший эльф Блэков, надеявшийся в один прекрасный день еще служить этому семейству, вытянулся в струнку, а Джинни устало вздохнула:


- Прошу нас простить, Она, должно быть, услышала голос Кричера. Или, Ей сообщили другие портреты, - хозяйка Гриммо 12 бросила не предвещавший ничего хорошего взгляд на картину благородного рыцаря, который тут же благоразумно исчез из рамки и смотался в другую комнату.

– Предатели крови! Грязное пятно на магическом мире! Позор и ужас всем благородным семействам! - меж тем раздавался из соседней комнаты визгливый голос.

– Кто это у вас здесь? – Драко нахмурился. Похоже, кто-то из портретов на Гриммо 12 явно не придерживался прогрессивных взглядов.


- Это старуха Вальбурга Блэк, - тяжело вздохнул Гарри. - Получил её в наследство от Сириуса вместе с домом. А заткнуть её буквально невозможно. Вот, двери закрываем и колдуем. Похоже, заклинание глухоты истекло, пойду, возобновлю.

- Что, Поттер, не признает бабка Блэк твой авторитет? По идее, портреты слушаются хозяина дома, - не удержался от шпильки Малфой. Скорпиус обреченно вздохнул: сейчас пойдёт-поедет.

- Она и Сириуса, помнится, особенно не слушалась, - пожал плечами Поттер. - А самое ужасное, её портрет магически приклеен к стене. А то я бы выкинул уже к дементорам на помойку давно.


- Вальбурга же выжгла Сириуса с семейного гобелена, - словно бы вспомнив, кивнул Драко. - Поэтому за авторитет и патриарха рода Блэков не считает. И тебя заодно, наследничек, потому и чихает на ваши указания.

- Спасибо, что ты, такой умный, нам объяснил, - фыркнул Гарри. - А то мы с Гермионой не догадались, еще когда прятались здесь от Пожирателей во время войны. Пока Кричер не настучал Беллатрикс, конечно. Нам хватило оскорблений этой карги с лихвой.

- Вальбурга оскорбляла Гермиону? - Драко Малфой нахмурился.

- Нет, она, знаешь ли, обожает магглорождённых. - сарказм в голосе Поттера просто сочился наружу. - И Гермиону, и мою матушку…


Гарри хотел еще много, что сказать, но Драко уже кивнул и поднялся на ноги:

- Давай, помогу.

- Думаешь, она тебя будет слушать, потому что ты чистокровный? - глаза Гарри опасно сузились, а челюсть поджалась. - Пойди, побеседуй. Только, исправь меня, коли ошибаюсь, но разве ты у этой расистки не будешь тут же числиться в «предателях крови»?

- Открой дверь, Поттер, а дальше я сам разберусь.

- Да без проблем! Наслаждайся общением с родственницей, кем она там тебе приходится? Двоюродная бабка? - Поттер щелкнул пальцами, и дверь в соседнюю комнату открылась.


Ухмыльнувшись, Драко зашёл в тёмную комнату без мебели и свечей: похоже, её и правда замуровали и тщательно пытались забыть. Через несколько минут он вернулся в гостиную. Самодовольно улыбнувшись, Малфой уселся в кресло, закинув ногу на ногу, и кивнул:

- Впредь, миссис Блэк будет молчать. И кстати, если что, адский огонь работает на картины, как миленький. Одна рамка останется.


Гарри недоверчиво взглянул на школьного недруга и вскочил на ноги, стрелой вылетев из гостиной. Через несколько минут из соседей комнаты раздался его изумленный голос:

- Джинни, иди сюда!

Миссис Поттер вздохнула и извинила себя, присоединившись к мужу, но портрет Вальбурги по-прежнему молчал. Когда Гарри и Джинни вернулись, Поттер с восхищением уставился на Малфоя-старшего:


- Как тебе это удалось? Я не то, что зайти в ту комнату, мимо без оглушающих чар пройти не могу без её: «Проклятый полукровка, сын предателя крови…». И так далее по списку. Джинни вечно тоже попадает под раздачу, как Уизли. Только твоего Скорпиуса она не оскорбляет, и ещё, про Александра почему-то молчит. А тут, глазами зыркает, но словно язык проглотила.


- Ну, я всего лишь объяснил тётушке Вальбурге, что её взгляды вышли из моды и несовременны, - Драко прищурился, самодовольно откинувшись на спинку кресла.

- Да брось, - в глазах Гарри светилось новое уважение. - И она тебя послушала?

- Поттер, Драко же официальный наследник и хоть неформально, но патриарх Блэков, - не выдержал Блейз. - Он ей самовоспламениться может приказать, если захочет. - И, уловив вопросительный взгляд аврора, пояснил. - Сын Нарциссы? Единственной живой, не выжженной с гобеленов, Блэк?


- В любом случае, Вальбурга будет теперь молчать, - кивнул Драко.

- Постой, - глаза Поттера загорелись. - Если законные наследники Блэков теперь в Малфой-меноре, может, заберёшь её в свою галерею? Пусть бы там с единомышленниками беседовала.


- Какой ты шустрый, Поттер! - Драко хмыкнул, уловив на себе настороженный взгляд Скорпиуса. Мальчику явно совсем не улыбалось такое ценное приобретение в меноре. - Но Люциус её на пушечный выстрел не подпустит к галерее Малфоев. Он даже Беллатрикс не пускает. Впрочем, мама и не просит.

- Как продвинуто с его стороны, - буркнул Гарри. - На мою голову.

- Ну, ты же у нас избранный, - Драко картинно развёл руками.


- Ладно, дорогой, он эту каргу заткнул, и на том спасибо, - напомнила Джинни. - А то мочи нет, особенно когда заглушающие чары спадают ночью.

- Кстати, - Драко вдруг поднялся с места. - Говорят, у тебя чары расширения пространства на заднем дворе и квиддичное поле?

- Да, не врут, - глаза Гарри вновь сверкнули. - Хочешь тряхнуть стариной?

- А почему и нет? Командами?

- Я тоже играю, - тут же загорелась Джинни.

- Отлично, - Драко кивнул. - Поттер, Уизли, Альбус и Джеймс, против меня, Скорпа, Алекса и Блейза.

- Ух ты, даже про Блейза вспомнил, - хмыкнул Забини и отсалютовал ему бокалом вина.


- Ну, не Гермиону же на метлу сажать, - пожал плечами Драко. Глаза Скорпиуса уже горели азартом, Александр и Альбус же выглядели так, что явно могли бы и опустить всю эту забаву.

- Гермиона умеет летать на метле, благодарю покорнейше, - процедила как раз в этот момент вплывшая в комнату Грейнджер. Следом за ней шла Генриетта.

- Ты будешь играть в квиддич? - Поттер и Драко обернулись к ней с одинаковым выражением удивления на лице, но озвучил вопрос Гарри.


- Нет, конечно, - Гермиона небрежно отмахнулась от обоих. - Всего лишь хочу уточнить, что меня «сажать на метлу» не надо. Я на ней вполне умею держаться. Мне это просто интересно, как дракону огнетушитель.

- Знаем, - кивнул Поттер. - Это даже Виктор Крам в своё время уяснил. Значит, Забини.

- А может, мы бы с Александром составили компанию мисс Грейнджер и Генриетте? - с надеждой в голосе предложил Альбус. - Там, пирог испекли, чай поставили, посидели бы в тишине…

- Ал, не позорь марку. Марш за метлой! - сверкнул глазами Поттер и обернулся к Джинни. - И в кого он только уродился?


- Ты меня в чём-то обвиняешь, дорогой? - Джинни подбоченилась, но тут же добавила. - Ну, хоть про Александра можно подобное не спрашивать. - Хмыкнув, добавила бывшая Уизли, наблюдая за обречёнными видом, с которым оба парня поплелись в сторону чулана для метел.

- Простите, но Александр прекрасно летает, и в квиддич тоже играет отлично, - счёл нужным вежливо уточнить Скорпиус. Драко расплылся в самодовольной улыбке. - Альбус, кстати, тоже. Просто, не любят.


- Знаем, - вздохнул Гарри и крикнул вслед сыну. - Кстати, Ал, пойди и позови Джеймса. А Гермионе Лили составит компанию.

- В Перси, - вдруг хладнокровно проговорила Мадам Министр и пояснила, поймав на себе недоуменные взгляды. - Альбус пошёл в Перси.

- Спасибо, учту, - Поттер закатил глаза.

- Генриетта, - обернулся вдруг Драко к младшей мисс Грейнджер. - А как вам уроки полётов? Если что, я уверен, Скорп мог бы помочь.


Малфой улыбнулся, перехватив благодарный взгляд сына.

- Или Джеймс, - Гарри скрестил руки на груди, а Гермиона лишь качнула головой, приподняв бровь.

- Спасибо, мистер Малфой, но у меня всё отлично, - вежливо улыбнулась Генриетта. - Это на самом деле совсем не сложно, я ведь в Австралии увлекалась скимбордингом на волнах. Сидеть на метле после того, как я умею «ловить волну», не составляет мне труда.

- Какое удачное обстоятельство, - Драко сглотнул, пряча глаза в бокале с виски. Гарри Поттер молча уставился на младшую сестру Грейнджер. Гермиона старательно прятала улыбку.


- Но играть в квиддич мне не нравится, хотя я слежу за всеми матчами с огромным интересом, - меж тем, спокойным тоном продолжила Генриетта. - И Джеймс, и Скорпиус играют просто замечательно, и наблюдать за ними - одно удовольствие.

- Ты ещё не видела Гарри в игре, - улыбнулась сестре Гермиона. - Мне кажется, за все семь лет в Хогвартсе он не упустил ни один снитч.


Драко непроизвольно поморщился. Грейнджер, конечно же, даже и не вспомнила, что он тоже был ловцом и выиграл достаточно матчей. Казалось, Скорпиус заметил раздражение отца, но не успел вступить в разговор. Пригубив своё вино, Забини кивнул головой:

- Скорпиус действительно в этом году стал шикарным дополнением в команде Слизерина. Напоминает мне тебя, Драко. Сколько матчей ты выиграл для нас?

- Ни одного из них против Гриффиндора, помнится, - задорно сверкнув глазами, поддела бывших Слизеринцев Джинни.

- Ну, что делать. Поттер брал безрассудством, - подмигнул ей Драко и развёл руками. - А на Слизерине ценится осторожность.


- И новые метлы, - неожиданно раздался от дверей голос Рона Уизли. - Правда, Малфой? Ты тоже снарядил в этом году команду, как некогда твой папочка?

- Чья б метла полы мела, - губы Драко сжались в тонкую линию. - Вспомним, благодаря стараниям какой самой умной волшебницы школы ты сам попал в команду? Как по волшебству, а?


- Что?! - щеки Рональда Уизли покрылись красными пятнами.

- Откуда ты знаешь?! - Гермиона в изумлении распахнула глаза.

- Провёл немало времени, пялясь на одну талантливую ведьму. В том числе, и на стадионе, - спокойно пожал плечами Драко. - Сложно было не заметить, как ты активно Уизли «помогала».

- В любом случае, Вы оба, как и Джинни, в конечном итоге оказались прекрасными и ценными игроками, - быстро отчеканила Гермиона, предотвращая стремительно назревающую ссору.


- Рон, что ты тут вообще делаешь? - Гарри нахмурился. Он не рассчитывал увидеть здесь младшего из парней Уизли, а перспектива очередной перебранки его совсем не радовала.

- Заглянул передать приглашение от Молли, но вижу, ты занят. В любом случае, я уже ухожу, - и сверкнув глазами в сторону Драко Малфоя, Рон резко развернулся и покинул комнату.

- Я провожу, - Джинни первая пришла в себя, поспешив забратом.

- Ну, что? Играем? - дождавшись, пока супруга вернётся, спросил Гарри и в нетерпении потёр руки. - Тогда, все на поле!


Никто не спорил, и две импровизированные команды поспешили на задний двор. Гермиона, Генриетта и присоединившаяся к ним Лили устроились на стульях, готовясь поддерживать игроков. Впрочем, больше всех энтузиазм проявляла Генриетта.


Игра удалась на славу, хотя очень скоро стало заметно, что основное соревнование развернулось между Джеймсом и Скорпиусом, а также Драко и Гарри. Альбус и Александр как-то незаметно держались в стороне, участвуя в игре, лишь когда это было абсолютно необходимо. Даже азартная и вполне умело играющая Джинни вдруг обнаружила себя возле Блейза Забини, по большей части обмениваясь колкостями и вспоминая прошлое. Впрочем, нынешний декан Слизерина квиддичем никогда особенно не интересовался, во всяком случае, в команде своего факультета в школе не состоял.


Джеймс и Скорпиус сполна компенсировали за отсутствие духа соперничества между другими игроками, явно воспринимая шутливый матч на уровне чуть ли не личного вызова. Как, впрочем, и их отцы, Драко и Гарри. Двое бывших соперников и когда-то ловцы своих соответствующих факультетов, взрослые мужчины сломя голову носились над полем в поисках снитча.


Их сыновья же, тем временем, даже не притворялись заниматься чем-либо, кроме как пытаться сбить друг друга бладжерами.


Наконец, игра окончилась победой команды Малфоя. В какой-то момент, изловчившись, Драко первым заметил золотой снитч и стремительно помчался в нужном направлении. Хоть Гарри и последовал за ним лишь долей секунды позже, бывший ловец команды Слизерина уже схватил сверкающий на солнце мячик. Издав победный клич, Малфой поднял руку с добычей на всеобщее обозрение и, не забыв сделать победный круг над полем, гордо приземлился перед самыми креслами зрителей. Гарри спешился мгновением позже, остальные игроки последовали за своими капитанами. Драко же опустился на одно колено и торжественно преподнёс свою добычу Гермионе Грейнджер:

– Моя леди.


Генриетта шутливо закатила глаза от пафосности тона Лорда Малфоя и вздохнула:

– Прямо, как в лучших рыцарских фильмах.

– Настоящий ловец всегда заметит золотой снитч, – многозначительно приподнял бровь Драко, продолжая протягивать руку ладонью вверх, и Гермиона с улыбкой приняла из его пальцев золотой мячик.


– Кстати, джентльмены, нам это ещё на четвертом курсе Виктор Крам наглядно продемонстрировал, – вдруг вклинился в разговор Блейз Забини.

– Только к Гарри это не относится, – мягко улыбнулась Джинни, намекая на факт, что внимание Поттера привлекала сама. – А так, похоже на правду.

– Это потому, что в душе наш герой совсем не ловец, – Блейз хмыкнул и, подмигнув бывшей мисс Уизли, продолжил. – Я бы даже сказал, что он сам был золотым снитчем, не правда ли, миссис Поттер? А ещё, кое-кому дико повезло, что Крам уехал в Болгарию и был далеко, а ловцом от умниц-Рейвенкло была Чжоу Чен. То есть, девушка. А то не видать Драко своего «золотого снитча», как собственных ушей, ещё курса с шестого. Парень-Рейвенкло бы выхватил сходу.


– А может, хватит уже говорить про меня, как будто я не стою здесь рядом с вами? – Гермиона нахмурилась, но её щеки заметно порозовели. – Хотя, спасибо за изысканный комплимент. У вас на Слизерине этому нарочно учат, или это один из пунктов, на которых шляпа базируют решение о распределении?

– Шляпа решает, опираясь на способность кандидата знать, когда, что и кому говорить, – отчеканил Александр.


– Да уж, пропустила я тот момент, когда Снейп и Ниджиллиус тебя обработали в детстве. Или, это ты за год такому научился? - Гермиона покачала головой, насмешливо глядя на сына.

– Неважно, мадам министр, – быстро вставил Блейз Забини, не без гордости приобняв Александра за плечи. – Имеет значение только результат.


Скорпиус хмурился: он не то, что никогда не видел отца таким открытым, но даже не подозревал, что тот способен себя вести подобным образом. Как счастливый мальчишка. Смятение парня не осталось незамеченным Александром:

- Скорп, в чём дело? Ты выглядишь, как будто в тебя конфузусом въехали, или задачка не сходится с ответом.

- Это отец, - Скорпиус вздохнул и потёр переносицу. - Я никогда не видел его таким.

- А что с ним? - присоединившийся к друзьям, Альбус пожал плечами. - Мистер Малфой выглядит вполне счастливым.


Скорпиус скривился, как от зубной боли, а Александр нахмурился и избрал промолчать. На самом деле, Драко действительно сейчас больше напоминал парню дурачащегося перед Джинни отца Альбуса, чем сдержанного и холодного самого себя. А проведя достаточно времени в Малфой-меноре, Александр прекрасно помнил, как тот всегда вел себя по отношению к Астории. Конечно, Александр подозревал ответ, более того, был уверен, что Скорп тоже понимает причину такого разительного преображения отца. Просто, Скорпиусу очевидно очень не хотелось признаваться в этом, даже самому себе.


Впервые в жизни Драко Малфой был счастлив. Он был рядом с любимой женщиной и решил позволить себе немного проявить чувства среди людей, только двоих из которых считал чужими. Но Поттера и рыжую он не брал в расчёт: они свои эмоции вообще никогда не скрывали. Более того, Драко очень сильно подозревал, что Гермионе будет легче, если его собственное поведение начнёт напоминать более привычное для бывшей Гриффиндорки - её открытых друзей. Это на Слизерине читали полунамеки, факультет Годрика выбирал менее сдержанных людей.


Меж тем, к группе Слизеринцев присоединилась Генриетта, чьё внимание до этого монополизировал Джеймс Поттер.

- Скорпиус, твой отец такой забавный сегодня.

- Прошу простить его поведение, папа явно не в себе. Обычно он ведёт себя подобающе…

- Ты еще волосы чёрной ленточкой перетяни и трость прихвати, - фыркнула Генриетта. - И будешь копией Люциуса. На самом деле, мистер Малфой очень мил и наконец не напоминает ледяную статую.


- Хочешь сказать, тебе импонирует такое поведение? - Скорпиус приподнял бровь, но информацию слишком явно отложил в памяти для собственного сведения.

- А что здесь такого? - Генриетта пожала плечами. - Мой папа точно так же после того, как выиграл турнир в теннис, преподнёс маме свой трофей. Это мило и романтично. И мистер Поттер тоже дарил миссис Поттер снитч, ты забыл?

- Просто, Рита, аристократы так себя обычно не ведут, - мягко вставил Александр. - Мне за такие фокусы Кричер бы голову оторвал, а Снейп неделю насмехался, что Шляпа жуёт сама себя, что промахнулась с Гриффиндором. Или, что вообще не отправила на Хаффлпафф.


- Неужели так плохо быть счастливыми? - Генриетта вновь пожала плечами.

- Быть хорошо, но показывать это можно и не так явно, - всё ещё пытался донести до неё основную идею Александр.

- Не знаю, - магглорождённая девочка качнула головой. - А по-моему, мистер Малфой ведёт себя вполне нормально: он не кричит с крыш и не прыгает от счастья. Всего лишь пошутил. Просто, впервые не выглядит, словно целый лимон засунул за щеку.


И с этими словами, Генриетта Грейнджер отошла в сторону. Проводив её взглядом, Александр обернулся к Скорпиусу.

- Лучше подумай, какое счастье, что тебе не угрожает его судьба, - серьёзно глядя в глаза чистокровного брата по отцу процедил Грейнджер. - Тебе никто не будет указывать, на ком ты можешь жениться, а кто «недостоин». Тебе с детства не промывали мозги. Ты сможешь найти себе напарницу жизни по любви и никто тебе не помешает.


И с этими словами, Александр зашёл в дом. Внимательно наблюдавший за разговором, хоть и молчавший всё это время, Альбус Поттер последовал за ним, напоследок крепко сжав плечо друга в знак поддержки. Еще немного постояв, Скорпиус качнул головой и вздохнул: конечно, Александр был прав. Драко просто, наконец, получил возможность быть счастливым, но всё-таки, Астория была его матерью, и Скорпиус её любил. Поэтому, где-то глубоко в душе ему, как сыну, было за неё очень больно и обидно.


========== Глава 32 ==========


Пока все игроки, только что закончившие по идее задумывавшийся, как дружеский, но в результате получившийся вполне интенсивным матч разошлись по комнатам, чтобы переодеться и привести себя в порядок перед обедом, Гермиона забрела в комнату, где ещё стояли напитки и лёгкие закуски. Как это часто случалось с молодой женщиной уже практически два года, память вновь услужливо представляла факты из прошлого, только теперь они все интерпретировались по-новому. В частности, образ вновь сражающихся за снитч Драко Малфоя и Гарри Поттера непроизвольно воссоздал перед мысленным оком столько аналогичных матчей между Слизерином и Гриффиндором.


К тому моменту, когда парни начали активно соревноваться друг с другом, Гермиона уже заставила себя вообще не обращать внимание на юного Малфоя. Поэтому девочка даже мысленно никогда не признавалась самой себе, как отлично он играет, что ему необыкновенно идёт форма Слизерина, или уже совершенно преступные и недопустимые мысли: Драко Малфой действительно шикарно смотрелся на своей метле. Магглорождённая волшебница не должна была думать подобное о чистокровном снобе. Ведь в конце концов, Гермиона не мазохистка, и вообще ничем не хуже любого из них, рождённых в этом мире от неё родителей-волшебников.


А вот сегодня всё, что она так тщательно научилась игнорировать, обрушилось на неё практически одновременно. Конечно, от внимания мисс Грейнджер не ускользнуло, насколько факт более открытого или восторженного поведения отца не просто раздражал, а вывел из себя всегда сдержанного Скорпиуса. И конечно же, давно умудренная жизнью молодая женщина прекрасно понимала причину раздражения мальчика. Проблема была даже не в том, что она сама в глазах практически всего волшебного мира уже занимала место Астории. Хуже было, что Скорпиус теперь подозревал другое: Астория Гринграсс всегда занимала место Гермионы.


Но даже не об этом, задумчиво глядя вдаль и машинально играя сжатым в руке стаканом воды, размышляла в данный момент мадам министр магии. Мысленно, она вновь перенеслась в самое начало своего второго года обучения в Хогвартсе, ещё до начало событий с Василиском и дневником Тома Реддла.


Словно наяву, она видела и собственный разговор с Люциусом Малфоем в книжном магазине, и первую стычку года с самим Драко, когда команды Гриффиндора и Слизерина столкнулись по дороге на тренировку. Тот самый день, когда Малфой впервые назвал её грязнокровкой. Правда, сейчас молодая женщина интерпретирована информацию слегка по-другому и, осведомлённая о всех нюансах событий того времени, вообще была способна взглянуть на происходящее с нового угла.


Когда её отметки и результаты первого года обучения в Хогвартсе в одно прекрасное утро были доставлены в дом родителей серьезной совой, Гермиона была на седьмом небе от счастья. Она, магглорождённая волшебница совсем недавно присоединившихся к этому миру, была единогласно признана учителями первой в своем потоке. Её оценки были самыми высокими из всех четырёх факультетов, включая традиционно считавшийся домом «самых умных» Рейвенкло.


Конечно же, её родители были безумно горды достижениями своей дочери, а поскольку они всегда считали, что Гермиона может достигнуть всего, чего только пожелает, и что никаких границ для их умницы-дочери не существует, то не преминули сообщить ей об этом. Более того, очень скоро она получила письмо с поздравлениями по поводу своих достижений от семейства Уизли, и девочка сделала логический вывод, что список лучших учеников потока от семей остальных учащихся не скрывался. Гермиона, конечно же, заметила среди лучших и имя Драко Малфоя и наивно решила, что семья белокурого Слизеринца тоже будет впечатлена её достижениями. Ведь в конце концов, она сама зауважала Малфоя после этого намного больше.


За лето Драко вытянулся, возмужал и очень заметно подрос. Гермиона выглядела немного младше своих лет, и поэтому к началу второго года парень возвышался над ней на целую голову. Независимо от их первой стычки ещё перед распределением, к ней лично во время первого года обучения Малфой не цеплялся. Его объектами придирок на тот момент были только Рон Уизли и, конечно же, Гарри Поттер, их трио, но не персонально Гермиона.


Всё изменилось после её шпильки о попадании мальчика в команду Слизерина по квиддичу только благодаря «деньгам его папы». Гермиона словно наяву увидела, как исказилось лицо Малфоя, и наверное впервые, парень противостоял именно ей. Не их троице, не Гриффиндорцам, а именно ей, магглорождённой волшебнице, Гермионе Грейнджер. Именно тогда обидное оскорбление впервые сорвалось с его губ, чтобы потом периодически покидать их все остальные годы знакомства.


Тогда, двенадцатилетняя Грейнджер ни за что бы не призналась, но слёзы вызывало даже не то, что Драко Малфой обозвал её грязнокровкой, а что сделал это именно он. Теперь уже взрослая женщина и мать сына самого Драко, Гермиона заставила себя признать очевидный факт: Малфой ей в то время был симпатичен, но оскорбление мгновенно поставило жирную точку на едва зарождавшихся в душе чувствах.


Сорвавшиеся с губ парня слова, в сочетании с уже услышанным мнением его отца, навсегда перечеркнули для гордой девочки любую возможность даже признавать себе, что между ними могло существовать хоть что-то. А ещё, теперь повзрослевшая Гермиона признавала и кое-что другое: именно тогда она сама заставила себя обратить внимание на вступившегося за неё, хоть и весьма неудачно, Рона Уизли. Тоже чистокровного волшебника, но чья семья всегда придерживалась более либеральных взглядов.


Как теперь Гермиона знала, сама Её Величество Госпожа Магия была против неё и Гарри Поттера, как романтической пары. А против Неё, Всесильной и Всемогущей, как говорится, «не попрешь». Как правило, магглорождённые тянулись к чистокровным… Хотя, полукровкой Гарри Поттер не был.


– Золотой за твои мысли, – раздался за спиной глубокий, хриплый голос, и Гермиона обернулась.

Драко Малфой, разгорячённый и потный после игры, с расстегнутыми пуговицами на вороте рубашки и взлохмаченными волосами стоял перед ней.


- Даже не кнат? - усмехнулась Гермиона и тут же прикусила губу: она совершенно не знала, знаком ли Малфой с маггловским выражением «пени за твои мысли».

– А твои мысли стоят целое состояние, Грейнджер, поэтому независимо от поговорок, меньше золотого предлагать не буду, – губы Драко растянулись в игривой улыбке.

– Хочешь пить? – Гермиона сглотнула, машинально протягивая Драко стакан воды, который всё ещё держала в руке и говоря первое, что пришло на ум.

– Не то слово, – Малфой многозначительно провёл языком по губам, при этом не отводя взгляда от губ молодой женщины.


Грейнджер сделала вид, что не поняла его намёков, и протянула мужчине воду. Впрочем, тот лишь залпом опрокинул стакан в рот, и Гермиона не могла удержаться, чтобы не проследить за движением глотательных мышц на его горле. Покончив с водой, Малфой присел на столик с закусками и, тряхнув головой, заговорил:


– На самом деле, ты представить себе не можешь, сколько раз я мысленно рисовал себе именно эту сцену. Ты, встречающая меня после игры, поздравляющая с победой и протягивающая воду.

– Если это было всё, то твои мечты сбылись, – Грейнджер прищурилась и скрестила руки на груди.

– Ну, скажем так, вода была не единственным, что я пил в своей юношеской фантазии, – Драко усмехнулся и приподнял бровь, при этом умудрившись окинуть молодую женщину таким откровенным взглядом, что её бросило в жар. – Скажу лишь, что в моих видениях участвовала ещё Гриффиндорская мантия, под которой может быть присутствовала, а может быть и нет, школьная форма, но однозначно имели место кое-какие интересные вещицы цвета Слизерина…

– На то они и фантазии, чтобы оставаться в нашем воображении, – мудро заметила Гермиона и уже собиралась покинуть комнату, внезапно почувствовав себя не очень комфортно с этим разговором, когда сделав быстрый шаг вперёд, Драко перехватил её за руку и, резко развернув, притянул к себе.


От неожиданности Гермиона охнула, тут же оказавшись прижатой спиной к стене. Глаза Малфоя теперь были так близко, что она без труда могла разглядеть каждую ресничку, каждую крапинку. Впрочем, зрачки мужчины сейчас были настолько расширены, что его светлые глаза казались почти чёрными, бездонными омутами втягивая в себя. Невольно схватившись за его предплечья, Гермиона мгновенно поймала себя на мысли, что тонет в них, как в проруби, без какого либо шанса выбраться… Или, что они затягивали, как болото, - тут же подсказал насмешливый голос рассудка, властвовавший над сознанием много лет и не намеревавшийся терять контроль, но Грейнджер силой воли заставила «себя из прошлого» умолкнуть.


Меж тем, выдохнув у самых её губ: «Как же долго я мечтал об этом», Драко притянул её еще ближе к себе, одной рукой обнимая за талию, а другой бережно прикасаясь к щеке девушки, пока постепенно её лицо уютно уместилось в его ладони. Продолжая поглаживать её скулу, Драко нежно провёл пальцем по нижней губе Гермионы, заставляя уста молодой женщины слегка распахнуться ему навстречу и, наконец, прикоснулся к её губам своими собственными.


Поцелуй, начинавшийся, как робкое прикосновение, словно Малфой пробовал давно желанную женщину на вкус, постепенно становился все настойчивее, его язык проникал вовнутрь, теперь исследуя и смакуя, словно выдержанное вино. Видимо пьянея от близости Гермионы и реальности происходящего, Драко углублял поцелуй, вкладывая в него всё больше желания и страсти. Его руки теперь были везде: путешествовали по её телу, поглаживая спину и бёдра, по-хозяйски сжимали в пальцах пышные волосы, которые Драко первым делом распустил, позволяя аккуратно затянутым в строгую причёску прядям пышной волной рассыпаться по плечам.


Краешком сознания Гермиона расслышала «Вот, так ведь намного лучше», когда торопливо вытаскивая шпильки и заколки, Малфой на мгновение остановился, чтобы полюбоваться результатами своей работы. А потом он вновь примкнул к её губам, и постепенно, все мысли покинули её голову, кроме одной. Непрошеная и неизвестно как вынырнувшая из самых глубин подсознания, теперь она властвовала над разумом, заставляя наконец осознать: она тоже очень долго в душе об этом мечтала. Мечтала о Драко, о его сильных руках и настойчивых губах, худощавом, мускулистом теле и той страсти, которую способен разжечь в ней лишь он один… Которую когда-то в школьные годы они прятали за колкостями, постоянными перепалками и соревнованием, но не заметить которую было просто невозможно. И если прежде, их «химия» угрожала взрывом всем присутствующим рядом, то теперь, наконец, проявила себя притяжением, бороться с которым Гермиона была больше не в силах.


Они отрывались друг от друга лишь когда воздуха вдруг становилось катастрофически мало, но, поспешно сделав вдох, вновь соединялись для нового поцелуя. Гермиона не заметила, когда, подхватив её на руки, Драко усадил её на обеденный стол, тут же устроившись между бёдер, ни на мгновение не прекращая поцелуя. Не обратила она внимание и когда его пальцы ловко расстегнули пуговицы светлой блузки, скользнув под тонкую материю и сквозь прозрачное кружево принялись поглаживать нежную кожу груди…


– Кхэ, кхэ, не хотел вас прерывать, но посмею напомнить, что в доме присутствуют дети, – вдруг раздался у двери насмешливый голос Гарри Поттера, и Малфой с Грейнджер мгновенно отпрянули друг от друга. Заслонив девушку от глаз Поттера, Драко позволил ей поспешно застегнуть блузку и оправить одежду, соскочив со стола. Впрочем, Гарри уже поспешно закрывал за собой дверь, оставляя прерванных его появлением голубков наедине.


– Что ты сотворил с моей причёской! – в ужасе воскликнула Грейнджер, бросив взгляд в наскоро наколдованное зеркало.

– А что здесь такого, – Малфой самодовольно усмехнулся и легкомысленно пожал плечами. – По-моему, получилось намного лучше.

– Ты хоть представляешь, сколько времени занимает привести мои волосы в порядок по утрам? – Гермиона явно пыталась пристыдить мужчину своим тоном, что было очевидно безрезультатно. Драко был слишком доволен результатами своих усердий.


– А я тебе никогда не говорил, что твои волосы мне намного больше нравятся распущенными и пышными? – прищурившись, осведомился мужчина.

– Нет, не говорил. Насколько я помню, ты обычно наоборот насмехался над ними.

– Ну, что ж, - Малфой демонстративно развёл руки в стороны. – Думаю, мы можем со значительной долей уверенности заключить, что всё, что я нёс в отношении тебя в школе, это полнейший бред и на самом деле, с точностью наоборот. Ну, просто не мог я тогда признать правду!


– То есть, всё, что ты говорил насчёт Гарри и Рона Уизли тоже надо принимать «наоборот»? – Грейнджер насмешливо прищурилась.

– А вот это уже преувеличение и перевирание моих слов, – наставительно помахал пальцем Драко перед самым носом девушки. – С точностью наоборот, это только в отношении тебя. Впрочем, свое отношение к Поттеру я готов пересмотреть, но вот насчёт Уизли не сдвинусь с места ни на дюйм.


– Ладно, принимаю, – сдержать улыбку Гермионе просто не удалось. – Можешь думать в отношении Рональда, что хочешь. Честно скажу, что мне с ним детей не крестить. Насколько я знаю, ни Скорпиус, ни Александр особых симпатий к Розе Уизли не проявляют. Да и к другим Уизли, к слову, тоже.


Драко громко и от всего сердца расхохотался, мгновенно оказавшись возле молодой женщины, и, заключив её лицо в свои ладони, вновь прижался к её губам поцелуем. Правда, на этот раз лёгким и мимолётным, как прикосновение крыльев бабочки.


– Ты знаешь, что я люблю тебя, Гермиона? – Драко смотрел в самые зрачки девушки, и Гермиона Грейнджер отчётливо видела: он не искал в них ответа, лишь открывал ей своё сердце. – И я не жду ответа ни сегодня, ни завтра, ни даже через неделю. Я просто прошу тебя дать мне шанс.


И смело встретив его взгляд, Гермиона накрыла запястья мужчины своими пальцами, честно отвечая на его откровения. Ведь сейчас, когда он открыл ей свою душу, лукавить было совсем неуместно.

– У тебя есть этот шанс, Драко. Более того, я не думаю, что на этот раз тебе придётся ждать желаемого годами. Просто, позволь мне немного времени.


– Ты хочешь, чтобы я отдалился? Не приближался к тебе какое-то время, давая возможность подумать? Если ты хочешь, я это сделаю, даже несмотря на то, что не буду скрывать: мне это будет непросто.

– Не думаю, что тебе стоит отдаляться, – Гермиона лукаво улыбнулась. – По-моему, мы это уже проходили много лет. Просто, не форсируй вопрос, и мне кажется, очень скоро ты получишь тот ответ, который хочешь.


И с этими словами, напоследок сжав его запястья, Гермиона Грейнджер покинула комнату, а Драко ещё долго мечтательно улыбался ей вслед.


========== Глава 33 ==========


Комментарий к Глава 33

В этой главе в основном дети, а не Драмиона, но зато есть именно то, на чем и строился когда-то фф… Пара-тройка тех самых «китов»…

Александр Грейнджер оторвался от очередного изучаемого им фолианта и задумчиво уставился вдаль. Чем больше он пытался найти информацию об этом старинном обряде возрождения рода, тем больше убеждался: ничего конкретного обнаружить в библиотеке Хогвартса он был не в силах. Все доступные справочники давали достаточно туманную и нечеткую информацию, а в библиотеки старинных родов его просто не пустили.


Андромеда Тонкс, которая по логике должна была прыгать от радости, когда будущий преемник Блэков проявил интерес к упомянутому обряду, тоже ушла от прямого ответа. Всё это наводило на мысли, что обряд был не просто граничащим с тёмной магией, а далеко за гранью, как изначально и предполагал Скорпиус. Плюс, Александр очень сильно начинал подозревать, что потребуется жертвоприношение.


Впрочем, если говорить о Скорпиусе, то нужно было признать, что это был ещё один по началу очень сильно беспокоивший Александра момент. После смерти Астории Скорп замкнулся в себе, особенно после того, как стала слишком очевидна разница в поведении Драко по отношению к бывшей жене и матери самого Александра. В чистокровных семьях, похоже, такие моменты обсуждать было не принято, и Драко с Люциусом оставили Скорпиуса вариться в своих домыслах.


Как это ни удивительно, но помог наследнику Малфоев Гарри Поттер. Начальник Аврората и выращенный в своё время магглами, Гарри всегда отличался отменной наблюдательностью, а на «заморочки чистокровных», выражаясь его собственными словами, «чихать хотел». В любом случае, уже на следующие выходные после памятного матча по квиддичу на Гриммо 12, Поттер пригласил друзей Альбуса к себе. Кроме них троих, других приглашённых не было, и в какой-то момент Гарри предложил Скорпиусу поиграть в квиддич. На скривлённые физиономии Альбуса и Александра он просто махнул рукой, и парни вдруг поняли, что «летать» Поттер будет только со Скорпом.


О чем говорил Гарри Поттер с сыном своего школьного врага, в данный момент собиравшегося жениться на лучшей подруге героя, Александр не знал. Но в дом вернулся Скорпиус задумчивым, за обедом мало разговаривал, а когда на следующее утро друзья, наконец, спросили, о чем они разговаривали с Поттером, Скорпиус лишь неопределенно пожал плечами и ответил «обо всем». А потом, вздохнув, он сказал, что Гарри просто объяснил ему несколько моментов их далекой юности, и теперь Скорпиусу намного легче понять собственного отца.


Больше проблем не возникало, и каким-то волшебным образом, Скорпиус принял и Гермиону, как будущую супругу отца, и изменившегося Драко. Лишь однажды, когда Альбус неосторожно заметил, как разительно изменился мистер Малфой, Скорпиус вновь пожал плечами:

- Твой отец говорит, что счастье преображает. Пусть, папа тоже заслужил побыть счастливым…

***

– Александр, a это правда, что у неё на руке заколдованным ножом вырезано «грязнокровка»? – голос Генриетты вывел парня из раздумий, и от неожиданности он несколько раз моргнул.

– У кого?

– А ещё удивляемся, что ты не на Рейвенкло, – Генриетта закатила глаза. – У Гермионы, конечно.

– И откуда такие вопросы? – Александр нахмурился. Что это она обсуждала, и с кем?


Генриетта вздохнула:

- Мы просто как-то разговаривали с Лили Поттер. Я не могла понять, как между мистером Малфоем и отцом Хьюго можно было выбрать мистера Уизли. А Лили начала рассказывать о том времени, что всё было по-другому. А потом она сказала, что Гермионе даже вырезали на руке это оскорбление. Это действительно правда?


– Да, – Александр тяжело вздохнул. – Только мама очень не любит об этом говорить.

– Какой ужас! – Генриетта прижала пальцы к губам.

– Это все в прошлом, Рита. Тебе это не грозит. Благодаря ей, мы с тобой наоборот в почёте. Кстати, а тебе самой-то кто больше нравится? Скорпиус, Джеймс или Хьюго? - с недавнего времени Альбус понял: Скорпиус серьёзно увлечён, и отступил.


- Хьюго? Ты шутишь?! - глаза Генриетты округлились.

- Да, точно. Ты же только что говорила, что рыжие тебе не очень. А как там Джеймс? Впрочем, на него, кажется, имеет виды Шарлотта Гринграсс.

- Это Моруа? Кузина Скорпиуса?

- Она предпочитает Гринграсс. Впрочем, против тебя она не пойдёт.

- Да брось… - Генриетта отвела глаза и покраснела, но потом быстро оглянулась по сторонам и зашептала. - Если честно, то мне больше нравится Скорпиус. Кстати, а ты что думаешь про Лили?

- Поттер? - Александр приподнял бровь. - Серьёзно? И ты тоже?!


- А кто ещё?! - Генриетта от удивления открыла рот. Лучшей подруге Александр очень нравился, можно было сказать, она уже успела в него влюбиться. Как хорошая подруга, Рита решила замолвить за Лили слово, а тут оказывается, её уже опередили?!

- Люциус Малфой намекнул, что Лили была бы мне неплохой партией.

- Серьёзно?! - Рита едва обрела дар речи. - Не какая-нибудь слизеринка?


- Ты слишком много слушаешь Гриффиндорцев, - махнул рукой Александр и хмыкнул. - Но дело вот в чём. Последний из Блэков, Сириус, сделал своим наследником Гарри Поттера. Люциус просто намекнул, что Лили в такой ситуации, при планах Андромеды на меня, неплохой выбор. Но, только после того, как старый лис заметил некоторые симпатии.

- Да, Лили совершенно не умеет скрывать свои эмоции, - вздохнула переживающая за подругу Рита. - Это ведь нужно тренировать, да? Гермиона уже мне порекомендовала…


- Сдержанность привилегия Малфоев, - хмыкнул Александр и подмигнул «тете Рите». - Так что, работай. - Генриетта густо покраснела. - А Блэки ею не славятся. От слова совсем. Только вспомни Вальбургу. Да даже Нарцисса не такая снежная королева, как кажется. А легендарный Сириус - вообще «легенда». Там и другие тоже под стать. С недавних пор познакомился… - и поймав взгляд Риты, хмыкнул. - Портреты.


– Знаешь, я много думала, – Генриетта поджала губы, задумчиво глядя в окно. Если бы на месте Александра сейчас оказались бывшие одноклассники её старшей сестры, то они бы уже закатили глаза. Гермиона тоже имела привычку «думать», правда, в свое время, Гарри и Рон, хоть и подшучивали, нагло пользовались результатами её размышлений. А вот слизеринцы просто насмехались, но их плодами мысленных изысканий мисс Грейнджер и не «угощали».


– О чем? – Александр очень серьезно смотрел на сестру матери. Фамильное сходство было довольно ярким, и парень сходу видел: Генриетта затеяла этот разговор не зря.

– Об её жизни, наследии, выборах. А ещё, об огромном несоответствии того, что мадам министр говорит нам в своей речи в день начала занятий в Хогвартсе, и том самом её наследии.


– Заметила, всё-таки, – Александр кивнул.– Снейп тоже на это намекал, правда, говорил, что только слизеринцы могут подловить. Но им выгоднее не замечать, а значит, только тот, кто должен, поймёт. Но признаться по правде, это было пару лет назад, ещё до её первой речи. Я не совсем уловил все нюансы, а спросить не мог. Я ведь не совсем слушал, точнее сказать, я тогда подслушивал. Но мне кажется, что тебе следует спросить её саму. В конце концов, мама всегда говорила, что половина ответа – это задать правильный вопрос.


На том разговор закончился, но Генриетта возобновила дискуссию на следующем же обеде в доме своей сломившей и прогнувшей магический мир под себя сестры. Тогда она и задала свой вопрос, аккуратно и очень конкретно подбирая слова. Гермиона улыбнулась, откладывая в сторону вилку и нож, и Александр превратился весь в слух. Альбус тоже навострил уши. Скорпиус заметно напрягся. Улыбнувшись, Гермиона кинула:


– Отличный вопрос, давай мы его обсудим позже? Пока, ты первая, кто спросил. А значит, это послание предназначалось тебе, моя дорогая сестрёнка. А ты далеко не первая магглорождённая ведьма в Хогвартсе, и по сути, не первая, кто читал историю магического мира и слышал о наших приключениях. Встретимся позже в библиотеке, и я тебе все расскажу.


– Ты не против, если я присоединюсь? – Александр приподнял бровь.– Честно говоря, я слышал обрывки этого разговора перед твоей первой речью, но ты тогда тоже ничего не объяснила. А вот Снейп, похоже, ответ знал. Или, подозревал.

– Хорошо, можешь присоединяться. Мне давно пора привыкнуть, что ты все слышишь, а последствия меня настигают спустя некоторое время.


– Гермиона, а мы со Скорпиусом никак не можем тоже узнать ответ на вопрос Генриетты? – Альбус Поттер уже успел заметить выражение лица законного наследника Малфоев. Тот явно жаждал узнать ответ будущей мачехи, но спросить бы не решился и под пыткой. Скорпиус слишком очевидно предполагал, что вероятнее всего именно он является причиной нежелания мадам министра распространяться на эту тему сейчас.


– Ладно, вопрос озвучен. А это значит, что вы начнёте искать ответ «семейными способами». Тактики Уизли, Поттеров и Малфоев мне известны с детства, а значит, будет проще объяснить самой, во избежание домыслов и недопонимания, - Грейнджер откинулась на спинку стула и начала говорить. - В магическом мире и его окрестностях некоторое время назад было распространено мнение, что наглая грязнокровка Гермиона Грейнджер ворвалась в этот мир, как слон в посудную лавку, и, толком не разобравшись ни в чем, начала менять его. На самом деле это не совсем так. Мне исполнилось одиннадцать лет почти за год до моего отправления в Хогвартс, и меня посетила Минерва МакГонагалл. В одиннадцать лет у ребёнка начинаются реальные проблемы с контролем Магии, многие чистокровные подгадывают момент зачатия, чтобы рождение было поближе к первому сентября. Даже вызывают роды пораньше, в ситуациях, подобных моей. Естественно, это не распространяется на магглорождённых. В результате, у меня был год, была Минерва и огромное желание учиться и жажда знаний. Надеюсь, эти мои качества никого не удивят. В результате, к моменту моего отправления в Хогвартс, о магическом мире я прочла все, что можно было прочесть.


- То есть, оставалось то, чего прочесть было нельзя, - кивнула Генриетта.

- Или, что читать мне было нежелательно, - кивнула Гермиона.

- Нежелательно для кого? - мгновенно приподнял бровь Скорпиус.

- Для тех, кто готовил меня к моей миссии, - Гермиона усмехнулась. - Нет, чистокровные здесь ни при чем. Но опущенная информация могла бы исходить только от них. Но, что они могли бы мне сказать? Научить о своих традициях, пережитках и предрассудках. Сказать мне, что в этом мире в их глазах я грязнокровка и мне светит или минимальная перспектива карьеры, или замужество за либеральным, отчаявшимся или «второсортным» чистокровным магом, или роль любовницы или содержанки. В этом контексте, хорошо, что информация не была предоставлена к моему сведению. Наши родители же всегда поощряли меня стремиться к звёздам и убеждали, что я могу достичь всего.


- Я не понимаю, - Генриетта нахмурилась. - Но в своей речи ты говорила…

- Узнайте про наш мир и только потом его меняйте? - Гермиона усмехнулась. - Так я и узнала всё, что могла. Но, дорогая, сегодняшняя магическая Англия, это не та страна, в которой мы с Гарри отправлялись в Хогвартс. Министром Магии сегодня является магглорождённая, а на горизонте не маячит Волан-де-Морт, рвущийся устроить геноцид.


Генриетта и Александр кивнули, Альбус и Скорпиус решили спросить значение непонятного слова позже. Но вопрос задал Александр.

- Ты настаиваешь, чтобы мы не звали его по имени, но сама это делаешь постоянно.

- Я его не боюсь, мы его убили. Гарри был последним крестражем, ОН повержен. А вам это урок обращать внимание на старые обычаи, даже если их не всегда понимаешь. Но мы отвлеклись. Идея в том, что узнай я на тот момент больше, это было бы контрпродуктивно. Плюс, чистокровные сами не знали многого. Я вычислила это уже позже, вновь ворвавшись в их посудную лавку. Тебя удивляет, Рита, что я приклеилась к Рону Уизли.


Глаза Генриетты в ужасе округлилось: Гермиона прочла её мысли? Сестра рассмеялась:

- Я не читала твои мысли, это слишком очевидно. Но, понимаешь ли, тут дело в самой Магии. Большинство магглорождённых очень сильные волшебники, ведь мы - возврат Магии. И этим мы отличаемся от истинных полукровок: их магия разбавлена немагической кровью.

- Но полукровок принимали всегда охотнее, - вновь задал давно интересовавший его вопрос Александр.


- Ты хочешь сказать, к ним относятся снисходительнее и толерантнее, - Гермиона кивнула. - Люди боятся и ненавидят то, что не понимают. С происхождением Магии полукровок всё понятно: один из родителей маг. Наша магия на поверхности выглядит непонятно откуда. «Украденной» даже, особенно если учесть появления сквибов.


- Твоя теория, - кивнул Александр.

- Да, моя теория, - согласилась Гермиона. - Но ведь к этому выводу я пришла, в основном используя науку не магического мира. Но когда смотришь на постулаты, магия получается практически разумной. Магглорождённых тянет на чистокровных, детишек из родов с истощившейся магией - на магглорождённых. Полукровки тоже не застрахованы, потому что их магия «разбавлена».


- Но отец всегда говорил, что просто не понимает, почему его не влекло к тебе. Прости, Гермиона, - вдруг заговорил Альбус Поттер.

- Твой отец не полукровка, а сын чистокровного и магглорождённой ведьмы. Конечно, судя по забавам Джеймса в детстве, уже не совсем адекватного чистокровного волшебника. Плюс, крестраж Волан-де-Морта. Плюс, рядом был истощенный Рональд Уизли, самый слабый из Уизли. Я тоже всегда смотрела на твоего отца, как на брата. Кстати, о твоём деде: у него там ещё один дружок был под стать, последний из Блэков. Ему бы тоже не помешала магглорождённая, но Вальбурга была одержима идеями Тёмного Лорда. Поттеры нет. Лили Эванс они приняли, их род продолжился. Твой отец - могущественный волшебник. Впрочем, мы немного отвлеклись.


Гермиона слегка прищурилась, с мгновение помолчав, и вновь заговорила:

- Вернёмся к истокам. Под предсказание Трелони изначально подходило два мальчика: Гарри и Невилл Лонгботтом. Волан-де-Морт сам сделал выбор, избрав Гарри. Одновременно, он предрешил свою судьбу, и вновь из-за магглорождённой, но это совсем другая история. В Хогвартсе Гарри нужны были помощники. В магическом мире иногда считают, что я была мозговым центром трио. Но это не совсем так. Я скорее была аналитическим умом, но решения Гарри принимал сам и логикой аврора обладал с детства. Но, Гарри и я выросли в мире магглов. С одной стороны, это было хорошо: нас не сдерживали предрассудки и аксиомы. Мы искали доказательств и не принимали ничего на веру. Но прочесть книги это ещё не все. Нам нужен был якорь из Магического мира.


- Чистокровный, - кивнул Скорпиус. - Люциус всегда говорил, что Рональд Уизли у вас был «Вестником Ведьмоведения».

- Да, он прав. На Гриффиндоре был не такой большой выбор претендентов на подобную роль. Рон Уизли. Ну, и Лонгботтом вновь был кандидатурой. Но Невилл был немного неуклюжим и вряд ли подошел бы с нашими постоянными приключениями. Плюс, три брата Рона были достаточно умны, а два авантюристами. По этой причине Рональд соответствовал роли больше. Ну, а дальше в отношении меня… Магглорождённым нужен якорь. Семья Уизли казалась оптимальным вариантом. Я ведь могла выбирать только из либерально настроенных к магглорождённым… Впрочем, не одна я искала прочный якорь, семью…


Дети переглянулись. Грейнджер сейчас намекала и на выбор Гарри Поттера.

- Кстати, - Гермиона коварно прищурилась. - Кто-нибудь может мне сказать, в истории лорда Волан-де-Морта вас ничего не настораживает?


- Он наследник Слизерина, - отчеканил Скорпиус. Гермиона хмыкнула.

- Он расист и просто фашист? - подсказала Генриетта.

- Его мать была одной из последних в роду Гонт, - задумчиво проговорил Александр. - А его дядя не оставил наследников.

- Теплее, - подмигнула Гермиона. - Меропа Гонт была практически сквибом, коим долгое время и считалась. Отец Маггл. А сын - талантливейший и сильнейший волшебник…


- Но ведь по логике, его минимальная магия от матери должна была быть ещё больше разбавлена отцом магглом, - нахмурился Александр.

- А в итоге получился сильнейший волшебник, - Грейнджер улыбнулась. - А что, если мы предположим, что Том Реддл-старший был не маггл, а сквиб? Плюс, Меропа Гонт, практически сквиб? Ведь её таковой долгое время считали. Но семья от неё в младенчестве не избавилась, а если бы избавилась, магии Меропы Гонт не хватило бы на письмо из Хогвартса. Она бы выросла «магглом».


- Но Темный Лорд тогда получается практически магглорождённым, - Александр озвучил это первым. - Только так магия может вернуться в полной силе. Сквибы двух родов. Плюс, если бы Меропу всё-таки отправили жить к магглам, оборвав связь с родом Гонт, традиционно убрав с фамильного древа, Темный Лорд бы поступил в Хогвартс именно, как магглорождённый… И его род никто бы не нашёл: сквибов с фамильных гобеленов сжигают именно для этого! Правда, в Слизерин он бы все равно попал…


- Забавно, не правда ли. Это то, что я называю сперва разобраться, выучить всё, что можно, а потом менять этот мир, - Гермиона усмехнулась и отсалютовала детям чашкой кофе.

***

- Мордред меня налево, - Люциус Малфой вынырнул из Омута Памяти, закончив просмотр воспоминаний Скорпиуса. Внук настоял, что им следует глянуть. Рядом с ним медленно приходил в себя его сын, а потом зашёлся громким, истерическим смехом. - Мать моя Ведьма…


========== Глава 34 ==========


Когда на следующее утро Гермиона спустилась к завтраку, в своей гостиной комнате она обнаружила Гарри Поттера. Лучший друг и начальник Аврората сидел за столом, демонстративно пролистывая утренний выпуск «Пророка».

– Гарри, какаянеожиданность. Интересуешься новостями с утра пораньше? Джинни запретила газеты?


– Ищу сообщение о массовых самоубийствах в высших кругах нашего консервативного общества, – Поттер отложил газету в сторону и улыбнулся от уха до уха. – Нет, это просто гениально! Теперь я готов не только кровь, вместо Петтигрю руку отдать, чтобы нашего Томми-которого-не-называют-вслух оживить и сообщить ему такую потрясающую новость. Знаешь, мне кажется, если бы мы ему такое при жизни рассказали, он бы несмотря на все свои крестражи сдох. Просто сквозь землю провалился!


– Смотрю, Альбус уже поделился с тобой впечатлениями, – Гермиона покачала головой и налила себе кофе. – Но если серьезно, всё так и есть. Ты же сам знаешь, что Меропа Гонт, даже живя в семействе отца, который пытался развить хоть какие-то способности, из Хогвартса письмо не получала.

- Просто, никто и никогда это так не представлял, - Поттер тряхнул шевелюрой, даже не пытаясь скрыть восхищения подругой.

- Даже аксиомы порой требуют пересмотра, - подмигнула ему Грейнджер. - И тогда вдруг оказывается, что Земля круглая.


Поттер кивнул: она была права! С момента их появления в этом мире, им талдычили старые «истины», а Грейнджер их пересматривала, и вдруг оказывалось, что «Земля действительно круглая и она вертится». Впрочем, был ещё один момент, которым Поттеру не терпелось поделиться с подругой.


- Ты уже слышала, что Люциус посоветовал Александру обратить внимание на Лили? - отложив газету в сторону, Гарри серьёзно взглянул на молодую женщину.

- А ты как вынюхал? - Гермиона качнула ещё не уложенными в тщательную прическу кудрями. Гарри проследил за её взметнувшейся в воздух шевелюрой, и мисс Грейнджер вдруг впервые в жизни подумала, что ведь именно этот парень с детства делает стойку именно на гладкие, прямые волосы. - Мантию-невидимку решил проветрить?


- Что-то вроде того, - Гарри широко улыбнулся. - А ты и без мантии все знаешь…

- Они решили по-дизайнеровски заново вывести Блэков, - Гермиона хмыкнула. - С твоими чёрными волосами и моими кудряшками?

- Похоже на то, - Гарри вернул улыбку. - Плюс, Сириус выбрал наследником меня… Правда, Лили давно в Алекса влюблена, я ведь говорил. Похоже, Люциус считает, что если твой сын не против…


- Ну, спасибо, что хоть мнением Александра решили поинтересоваться. Уже прогресс, - Гермиона качнула головой. - Гарри, это будет решением детей. Хотя, у меня такое чувство, что многие из них уже почти определились. Даже Генриетта. Это так… странно. Но если подумать… Астория утверждала, что волшебники выбирают сердцем очень рано. Я слегка покопалась в этом, и правда, получается так. Что-то вроде «двух половинок душ». Только, половинка не обязательно одна, но если есть взаимность, то однозначно от добра добра здесь на самом деле не ищут.


- Поищешь здесь, - Гарри хмыкнул. - «Искатели» находят себе на свою голову не добро, а милое проклятие. И далеко не всегда это импотенция. Она некоторым подарком на день рождения покажется.

- Ты стал пессимистом в свои нестарые годы?

- Я отработал в Аврорате эти годы, - Гарри ухмыльнулся. - Поверь мне, можно самый безобидный сглаз так мастерски подкрасить, что любое тёмное проклятие отдыхает.

- Поверю на слово, - Гермиона кивнула.

Она уже давно поняла, что разница между тёмной и светлой магией - не то, из какой книжки взяты слова.


– Всем доброго утра, а оно сегодня и правда доброе, – вдруг раздался со стороны камина полный энтузиазма голоса Драко Малфоя.


– А ты здесь как оказался? – палочка Гарри Поттера взлетела вверх и чётко направилась в лоб новоприбывшего так быстро, что ни Гермиона, ни Малфой ещё и моргнуть не успели.

– Поттер, спокойно! Я пришёл с миром и безоружный, – Малфой демонстративно развёл руки в стороны и застыл на месте. То, что он сейчас оказался мишенью отточенных аврорских рефлексов Гарри, не вызывало ни малейших сомнений.

– А почему ты теперь вообще шастаешь сюда без приглашения или предупреждения? – Поттер предостерегающе нахмурился.


– Гарри, расслабься, – Грейнджер успокаивающим жестом положила руку на предплечье друга. – Уверена, что этот чудесный браслет, который теперь надет на мне, дает ему право.

– Дементор на соплохвосте, – Поттер чуть не сплюнул. – Уверен, что ты права.

– Она, действительно, права, – дождавшись, пока Гарри опустит палочку, кивнул Малфой. – А я смотрю, ты уже ищешь в утренних газетах новости о массовых самоубийствах?


– Эх, не доучил я окклюменцию в детстве, – отшвырнув в сторону «Пророк», который ещё не так давно листал, прошипел Поттер.

– Это не окклюменция, а здравый смысл и логика, – Малфой усмехнулся и опустился на стул. – Я бы на твоем месте тоже искал.

– Ну, раз на моем месте ты бы тоже искал, то добавлю, что на своем месте я очень расстроился, что не нашел, – аккуратно убирая палочку обратно в рукав, отчеканил начальник Аврората.


– А ты не расстраивайся, просто в газетах не обо всём пишут, – тут же успокоил его Драко. – А на самом деле, в этот не такой уже и поздний, а на самом деле вполне ранний час, половина портретов и огромная часть живых волшебников поколения моего отца и старше уже оправляется от сердечных приступов. Например, мой дед Абраксас, которому Люциус поспешил сообщить первому. Потом, насладившись эффектом, отец направился в поместье Лестрейнджей. Тебе будет любопытно потом посмотреть в омуте памяти, как ярко отреагировали на эту новость некоторые ваши знакомые, например, тётушка Белла и её милые мальчики.


– Это ты сейчас про Рудольфуса и Рабастана? – на всякий случай уточнил Гарри. – Однако, намёки у вас, лорд Малфой.

– А Салазар их там знает, – Малфой равнодушно пожал плечами. - Я про них троих много знаю, а слышал ещё больше интересного. Не все даже повторять хочется, особенно в приличной компании.


– Воспоминания на бочку, – тут же потёр руки Гарри Поттер. – То есть, сперва в колбу, а потом в омут памяти. Со своей стороны, могу поделиться незабываемой картиной, когда я эту новость сообщил твоей двоюродной бабке Вальбурге. Я себе даже уже отдельный альбом, то есть полочку, для подобных моментов завёл. На дождливый день.


– Подожди, а как Люциус смог попасть в Лестрейндж-менор? – Гермиона непонимающе нахмурилась. – Их же род официально оборвался, я даже в Гринготтс узнавала. На всякий случай, а то мало ли что. Мне сказали, что особняк и владения опечатаны, а наследников у Лестрейнджей нет.


– На самом деле, тебе могли только сказать, что официальных наследников нет, – мягко улыбнувшись, поправил её Драко, и молодая женщина настороженно нахмурилась.

– Ты имеешь ввиду, что у них могут быть незаконнорожденные? Но ведь знать подобное просто невозможно, на ваших семейных гобеленах они не отражаются. Уж кто, а я-то знаю. И их нужно добавлять вручную.


– Совершенно верно, – Драко согласно кивнул. - Правда, есть маленькое «но»… Если род официально прервался, то есть, законнорожденных наследников больше нет, то в момент их совершеннолетия, на гобелене вполне могут появиться имена незаконнорожденных детей мужского пола. Если таковых не имеется, но есть особи женского рода, то появятся они.


– Я такое не знала, – мисс Грейнджер нахмурилась. – А возраст совершеннолетия, конечно же, потому что достигнувшие его дети могут принимать решения самостоятельно.

– Совершенно верно, – Малфой одобрительно кивнул будущей супруге. – А поскольку род официально прервался, то больше ни один мёртвый патриарх не имеет права слова. Магия берет верх и возрождает род через какую-либо доступную ей кровь. Иногда, могут даже появиться внуки или правнуки какого-нибудь активного патриарха из прошлого. Есть только одно требование: это должен быть волшебник. В нашем мире прежде никогда не приходилось прибегать к подобному, и всегда находилась кровь кого-нибудь законного где-нибудь. Или, скажем, второй сын дочери рода. Но чтобы отрезало начисто, это очень редко. А вот род Лестрейнджей под раздачу попал. Но ты ведь понимаешь, что оба братишки монахами никогда не были, и не всех, с кем развлекались, они убивали.


– Я только не понимаю, – Гарри задумчиво почесал лоб и поправил очки. – Почему ни одна из этих женщин, которые всё-таки оставили себе такие сомнительные сувениры, до сих пор не сделали клейм на имя.

– Это как раз понятно, Гарри, – отмахнулась от него Грейнджер. – Здесь причин много, а вот симпатии к роду ноль. На месте этих женщин, я бы тоже пожелала имени Лестрейнджей кануть в лету, а последним представителям рода навечно гореть в аду. Мы же помним, о каких сомнительных представителях разновидности человека говорим.


– Именно поэтому имена возможных наследников появятся только в момент их совершеннолетия. Пока же есть небольшой намёк: на гобелене проросли два «ростка», исходящие из имён обоих братьев. А официальным опекуном рода считается мой отец, через родство матери и Беллатрикс.


– Теперь понятно, почему Люциус имел возможность развлечься сегодня, – кивнул Гарри.

– Ну, почему же только Люциус? – Малфой обиженно поджал губы. – Мы вместе пошли, я получил намного больше удовольствия, чем отец. Правда, основным праздником для него сегодня утром была реакция Абраксаса. Тут мне до него, как до свободы из Азкабана без палочки.


Гарри задумчиво переводил взгляд с Гермионы на Драко. Когда он начал себя чувствовать рядом с ними лишним? Точнее, когда он опять начал чувствовать себя лишним рядом с Грейнджер? Гарри теперь прекрасно был осведомлён, что большинство учащихся других факультетов в школе считали его и Гермиону парой. Только Гриффиндор знал, что они всего лишь друзья, а с какого-то момента Грейнджер начала поглядывать на Рональда Уизли.


Теперь ему казалось, что ни умный Рейвенкло, ни хитрый и рассудительный Слизерин просто не могли поверить в подобное. Они элементарно не видели логику за таким решением Грейнджер или его самого. Теперь, хладнокровно глядя в прошлое, не понимал и сам Поттер. А ещё больше он не понимал, каким образом был настолько слеп. Неужели в школьные годы он был до такой степени поверхностным, что обращал внимание только на гладкие, блестящие волосы и внешность ведьм? Впрочем, его первая любовь ведь была с Рейвенкло.


Гарри много раз встречал Чжоу Чанг за последние годы. Теперь девушка уступала Гермионе Грейнджер практически во всём. Нынешний министр магии вообще больше не уступала ни одной из своих бывших сокурсниц ни внешностью, не умением одеваться, ни лоском или изысканностью манер. Неужели в школе они все были слепы?


Он сам, вечно бегающий за «вылизанными» девчонками, хотя потом переключившийся на Джинни Уизли. Впрочем, в Джинни он видел уже большую и дружную семью и то счастье семейного очага и любви, которых был лишен в детстве. Был ещё и Рон, все время поглядывавший на пышные формы рано оформившейся Лаванды Браун.


Гермиона начала привлекать внимание парней Гриффиндора намного позже, хотя тот же более опытный Виктор Крам обратил на неё внимание ещё на четвёртом курсе. А может, не один болгарин разглядел незамеченный ими всеми потенциал маленькой волшебницы? Теперь начальник Аврората начинал подозревать, что многие чистокровные видели, какое сокровище расцветает у них под носом. А по всем признакам выходило, что и Люциус Малфой, и его сын обратили на Гермиону внимание ещё перед вторым курсом. Или, Драко ещё с первого? Теперь уже Гарри Поттер однозначно кусал локти, хотя Джинни он всё-таки любил.


Правда, в свете подобных размышлений, Гарри как-то недавно подошел к портрету Альбуса Дамблдора и прямо спросил:

– Скажите, профессор, если бы меня воспитывали не Дурсли, привившие только одну единственную цель: найти любящую семью и иметь много детей, чтобы никогда не быть одиноким, а любящий человек… Например, тот же Сириус Блэк, чистокровный, получивший с детства все навыки распознавать потенциально сильных волшебниц, в конце концов, просто сердцеед и опытный мужчина. Посоветовал бы мне Сириус обратить внимание на Гермиону?


– А сам ты что думаешь, мой мальчик? – Альбус Дамблдор нахмурился.

– Сам я думаю, что к тому моменту, когда он мог мне что-что посоветовать, Сириус уже видел, что вы поощряете внимание ко мне Джинни. Замечал, что опять же вы все толкаете Гермиону к Рону. И просто промолчал, то ли не желая идти против ваших предпочтений, профессор, то ли считая, что поезд ушел.


Альбус Дамблдор не ответил тогда на его вопрос. Просто сперва сделал вид, что задумался, а потом вообще заснул. Больше Гарри не спрашивал об этом великого манипулятора, а вот самого себя – постоянно. Ответ напрашивался только один. Сириус Блэк был не менее опытным мужчиной, чем его собственный отец Джеймс Поттер или Люциус Малфой. А значит, сам Гарри мог бы вполне повторить историю Джеймса или Драко Малфоя. Но после драки, особенно уже имея в наличии трёх детей, кулаками действительно не машут.


- Что ж, всё ясно, а теперь позвольте оставить вас, – вернувшись в реальность из своих размышлений, проговорил начальник Аврората. Гермиона и Малфой кивнули, и через мгновение Гарри Поттер исчез в зелёном огне пламени камина. Нет, он ни о чем не жалел, но иногда задумывался, что было бы, если бы судьба когда-то рассудила по-другому.


========== Глава 35 ==========


Проводив Поттера взглядом, Гермиона обернулась к Малфою:

- Итак, кроме того, чтобы поделиться со мной впечатлениями о реакции портретов на мою теорию, ты хотел ещё что-нибудь?

- Конечно, - Малфой налил себе кофе и опустился в кресло, закинув ногу на ногу. - Удовольствие лицезреть тебя, например, и сообщить тебе, что выглядишь ты сногсшибательно аппетитно.


- Очень смешно, - Грейнджер закатила глаза. - А если серьёзно?

- А я разве шучу? Я вполне серьёзен, - уверил её Драко. - Ну, и как насчёт ужина сегодня?

- А что за повод?

- Мое желание поужинать с тобой? - Драко был вполне спокоен.

- Ты пытаешься за мной официально ухаживать, что ли? - Гермиона скрестила руки на груди и, склонив голову набок, одарила Малфоя насмешливым взглядом.


- А если и так, у меня получается? - вопросительно приподнял бровь тот. - Потому что прежде как-то не было необходимости.

- Что, все чистокровные ведьмы раньше сами за тобой ухаживали?

- Можно сказать и так, - Малфой пожал плечами и вдруг посерьёзнел.

- А я думала, вы уже считаете, что дело в шляпе, - молодая женщина задумчиво покрутила на руке браслет. - Твой отец ведь уже всё мне подробно расписал… Я надела ваш фамильный браслет… что ещё? Вы ведь все уже всё за меня решили.


- То есть, встретимся у алтаря под венцом? - Драко встал с места и в два шага оказался возле женщины. - А давай, сделаем по другому… Сходи со мной на ужин. В театр, концерт, балет, хоть зоопарк. Что хочешь. Позволь мне поухаживать за тобой, дай хоть шанс, а вдруг тебе понравится моё общество?

- Хорошо, - Гермиона качнула головой. - Семь?

- Отлично, - Малфой кивнул и направился к камину. - Я за тобой зайду.


Весь день Гермиона была задумчива. Нет, на работе это никак не отразилось, Мадам Министр по-прежнему принимала решения, подписывала пергаменты, разбирала спорные дела и назначала встречи. Просто, периодически её мозг возвращался к Малфою. Правда была в том, что мисс Грейнджер вспылила по не совсем понятной ей самой причине.


Нет, то, что некоторое раздражение осталось и его наличие было слишком явно, Гермиона прекрасно понимала. Но у ситуации были и другие составляющие. Во-первых, мотивации поступков Драко для неё перевернулись с ног на голову и оказались диаметрально противоположными ранее ею предполагаемым. И во-вторых, стоило признать, что саму Гермиону к Драко просто тянуло.


В тот день в гостях у Поттеров, куда Малфоев пригласили исключительно ради неё, если бы Гарри их не остановил, она бы отдалась Драко прямо на том столе. И наслаждалась бы каждым мгновением. Ей было действительно хорошо с ним: каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждая ласка… Драко разжигал в ней огонь, казалось, даже не стараясь, и молодая женщина не только чувствовала это так остро, как никогда прежде, но и отвечала ему со страстностью, на которую сама не знала, что способна.


Однако, после того случая Малфоя она не то, что избегала, но очень тщательно пыталась не встречать. Драко же присылал ей цветы, корзины с фруктами, сладости. Последнее передаривалось Тинки, которая с радостью получала, как оказалось, обожаемые ею конфеты. Впрочем, маленькая сладкоежка не имела ограничений сорта: она любила всё.


Меж тем, стрелка часов передвинулась на семь, и вспыхнувший огонь в камине оповестил о прибытии Малфоя. Драко вышел из камина, как всегда безукоризненный, до последней ниточки, и с букетом орхидей в руках.

- Спасибо, - принимая изысканные цветы, Гермиона не смогла сдержать улыбку.

- Не стоит благодарности, - Малфой умудрился ненавязчиво поцеловать ей руку, тут же выпрямившись. - Готова?


- Безусловно, - Мадам Министр подхватила со стола миниатюрную сумочку, очередное перевоплощение её знаменитого бисерного ридикюля. Ну, не могла она не быть готовой ко всему! Жизнь и скитания с Поттером в своё время научили. Драко проводил маленькую сумочку задумчивым взглядом, но избрал вопросов не задавать. - Даже не спросишь, куда мы направляемся?

- А зачем, - Гермиона пожала плечами. - Для забегаловки ты не одет, да и я уверена, ты даже не знаешь, что это такое. Только что, если решишь удивить меня маггловским рестораном, но ведь и я не с палочкой наперевес иду. Другими словами, я уверена в твоём вкусе.


- Сочту за комплимент, - Драко кивнул, успев, правда, подумать, что даже упоминание забегаловки его оскорбляет. Впрочем, Грейнджер явно его подкалывала, и мужчина решил не обращать внимания. Действительно, в любом ресторане Магического мира Гермиона сама станет украшением, а шансы, что Малфой зарезервировал места в ресторанах маггловских, были ничтожно малы. Когда Малфой, бросив в камин горсть золы назвал их пункт назначения, Гермиона лишь закатила глаза: элитный ресторан был ей знаком. Туда она обычно приводила официальных лиц и зарубежные делегации.


Ужин прошёл на удивление приятно. Впрочем, рассудив, Гермиона решила, что дивиться ей действительно нечему: Малфой был выдрессированный аристократ, способный поддержать беседу и выбрать шикарное вино, особенно теперь, когда недоразумений и недопонимания между ними практически не осталось. Зато, был общий сын и впереди ждало общее будущее.

- Расскажи мне про Александра, - внезапно попросил Драко, подняв на Гермиону глаза. Она не стала комментировать, только кивнула:

- Что ты хочешь знать?

- Всё.


Гермиона не прибегала к насмешкам и стандартным упрёкам. Они были неуместны в их ситуации, просто рассказывала обо всём. Увлечениях, хобби, смешных и характерных случаях из детства. О том, что Александр очень умён и любознателен, что научился рано читать и в один прекрасный день начал задавать ей вопросы, на которые отвечать она не хотела. И тогда мальчик отступился, но Гермиона прекрасно знала: у него был давно составлен план всё распознать. О том, что он вечно в курсе всего и далеко не всегда, потому что ему рассказали…


Малфой внимательно слушал, кивая. Иногда, вспоминал аналогичные случаи из собственного детства, кое-где узнавал фамильные черты. Гермиона не спорила. Комментарий Гарри о способностях к полетам на метле, хоть и отсутствии особой любви к квиддичу, она тоже не забыла упомянуть. Драко улыбнулся, но не преминул отметить, что его сын вырос в компании Гермионы, Снейпа и даже Найджелуса Блэка - а всех троих уличить в особой любви к игре было невозможно - и поэтому более, чем прохладное отношение Александра было легко объяснимо. Сам же Драко когда-то мечтал играть в команде Слизерина, чтобы добиться одобрения собственного отца.


- Совсем, как Скорпиус и Джеймс, - мягко улыбнулась Гермиона.

- Совсем, как Скорпиус, - согласился Драко. - Правда, ему не нужно так сильно работать, чтобы добиться моего одобрения, как мне когда-то. - Он сам не заметил, как непроизвольно поправил рукав пиджака на левом предплечье.


- Да, твой родительский стиль совсем другой, - Гермиона спрятала задумчивый взгляд в бокале с отменным, вкусным вином. Потом Драко по просьбе Грейнджер рассказывал о Скорпиусе, неожиданно начал задавать вопросы о сыне Нотта и Панси. Гермиона отвечала, прекрасно зная: информация обязательно дойдёт до Теодора…


Изредка, женщина бросала внимательные взгляды на Малфоя. Драко держался осторожно, словно боялся сделать лишнее движение, точнее, слишком смелое, и вновь её спугнуть. Гермионе вдруг стало смешно: на этот раз, он буквально дул на воду, обжегшись на молоке. А самое ироничное было в том, что он был прав: он сделал первый шаг у Поттера, явно под влиянием момента. Словил снитч, при всех позволил себе быть уязвимым и показать свои чувства, а потом нашёл её в комнате и претворил давние мечты в жизнь. А Гермиона ведь после этого его избегала, как первоклассник Снейпа. Пора было кончать эту игру в наивную Хаффлпаффку, ей не идёт такая роль, и прямо встретив взгляд Малфоя, мисс Грейнджер улыбнулась:


- Хочешь зайти ко мне на чашку кофе?

- Приглашаешь выпить кофе? - Драко приподнял бровь, отложив салфетку.

- Ты можешь выпить, что хочешь, - Гермиона качнула головой и пожала плечами. - Я уверена, Кричер держит целый бар, только Гарри никогда не предлагает, а у Тинки есть чай, кофе, молоко, сок…

- Кофе устроит, - Драко отложил в сторону салфетку и решительно поднялся. - А что, Кричер Поттеру не наливает?

- Долгая история, - отмахнулась Грейнджер, и они аппарировали.


Оказавшись в гостиной, Драко вновь замер, ожидая действий Грейнджер. Она реально позовёт свой батальон эльфов? Но женщина медленно отложила сумочку на столик, потом вынула волшебную палочку. Драко подозревал, что палочка у неё была заколдована прыгнуть в руку по ментальному позыву из любой части дома, как он сам имел возможность засвидетельствовать у Поттера, но отложил спросить на будущее. Сейчас же он, не отрывая взгляда, смотрел на Гермиону, а женщина неспешно повернулась к нему, делая первый шаг.


- Ты же на самом деле не умираешь от жажды, нуждаешься в напитке храбрости или порции кофеина? - она приподняла бровь, подходя к Малфою вплотную и положив ладони на лацканы его пиджака.

- Отнюдь, - Драко сглотнул, не спуская глаз с её лица.

- Прекрасно, потому что я отпустила и Кричера, и Тинки отдыхать. Конечно, я в состоянии сделать любой напиток, но если это не обязательно…


- Я сыт, - Драко боялся шевельнуться. Если он правильно понимает все её знаки и намеки, то… Впрочем, он очень боялся ошибиться.

- Отлично, - Гермиона кивнула и облизала губы, медленно начиная расстегивать пуговицы на его пиджаке. Закончив, она потянулась к галстуку, распуская узел.

- Гермиона, - Малфой перехватил её запястья. - Если ты не собираешься доводить до конца, лучше не надо…


- Кажется, вопросов, кто из нас Гриффиндорец, ни у кого нет, - Грейнджер усмехнулась и толкнула его на диван, тут же усевшись верхом на его коленях. - Вы на Слизерине что, сперва договоры подписываете?

- Обычно мы стараемся не косячить так сильно, как в моем случае в отношении тебя, - Драко опустил ладони на её бедра, почти невесомо поглаживая и скользя по коже вверх.

- Мне нужно что-то предоставить в письменном виде? - женщина взялась за пуговки на его рубашке, расстегивая одну за другой и склоняясь к его губам.


- Не стоит, - ладони Драко закончили свой путь и теперь покоились довольно высоко под её юбкой. Впрочем, всегда строгий предмет её одежды в этот момент практически ничего не скрывал. - Может, я и не учился на Гриффиндоре, но и на Хаффлпафф меня не отправляли. Впрочем, даже Лонгботтом бы уже при таких недвусмысленных намеках зелье сварил.

- Ты будешь и дальше разговаривать, или… - закончить эту фразу Гермионе не удалось, потому что слегка подавшись вперёд, Малфой заткнул ей рот поцелуем.


На этот раз он перехватил инициативу сходу, но и Грейнджер тоже слишком очевидно не нуждалась в поощрении. Её ладони мягко скользнули под расстегнутые края рубашки, огладили его плечи, и тут же стянули дорогую материю, отбросив прочь за ненужностью. Драко помог ей избавить себя от этой части своего гардероба, тут же возвращая руки на талию молодой женщины.


Её собственный тонкий топ практически ничего не скрывал, обычно надежно спрятанный под пиджаком или мантией, но Гермиона явно уже успела избавиться от верхней одежды. Когда Драко потянул за тонкий шёлк вверх, она послушно приподняла руки, и светлая материя присоединилась к его собственной рубашке на паркете у их ног. На мгновение мужчина прервал поцелуй, чтобы теперь окинуть взглядом полуобнажённую фигуру девушки у себя на коленях, глазами впитывая материю лифа и такую ненужную юбку, давно уже задранную им самим практически до пояса.


Гермиона позволила ему запечатлеть себя в памяти, но когда женщина потянулась за новым поцелуем, Малфой слегка переместил голову и вместо губ припал к шее, послушно прогнувшейся назад. Пока губы мужчины путешествовали вдоль нежной кожи вниз, к ключицам и соблазнительной ложбинке меж грудей, его руки легко преодолели замысловатую застёжку и отбросили ещё один ненужный предмет одежды на пол.


Гермиона издала едва слышимый стон, когда её внезапно освободившаяся от защиты лифа грудь почувствовала прохладу воздуха комнаты, но уже в следующее мгновение, губы Драко сомкнулись на соске, целуя, а второе полушарие было мягко захвачено в плен его ладони. Она прогибалась в истоме под его руками и поцелуями, жаждая большего, желая освобождения от тягучей тяжести внизу живота, но Драко не спешил, пробуя её на вкус, лаская и целуя.


Гермиона лишь послушно приподнялась, когда его ладони направили её тело вверх, подхватив под ягодицы, и тут же оказалась на спине, прижатая к поверхности дивана его весом. Юбка присоединилась к куче уже отброшенных вещей на полу, а его пальцы скользнули под тонкую ткань, единственную всё ещё остававшуюся между ними преграду. Его вторая ладонь играючи прижимала за запястья обе руки, заведённые за голову, а полыхающие огнём глаза самодовольно изучали картину распростертой под ним женщины.


- Драко, пожалуйста, - Гермиона втянула ртом внезапно ставший горячим воздух, но он лишь усмехнулся, продолжая ласкать её. Постепенно, к ощущениям дарящих наслаждение пальцев прибавились губы, вновь затеявшие игру сперва с одним, а потом и вторым её сосочком. Оргазм накрыл её внезапной волной, и молодая женщина, вскрикнув, выгнулась под его требовательными губами, на которых она могла практически чувствовать самодовольную ухмылку.


Впрочем, он недолго наслаждался своим триумфом. Сознание едва отходящей от волн оргазма Гермионы зафиксировало звук расстёгивавшейся пряжки ремня, послышался шорох молнии, её слегка переместили, и женщина не сдержала стон наслаждения, когда он резко вошёл в неё, заполнив до предела… Теперь они двигались вместе, Гермиона сжимала его плечи, не заботясь, если оставляет на коже следы или царапины, отчетливо осознавая одну простую истину: их близость все эти годы назад, увенчавшаяся Александром, не была исключением. Драко действительно был способен доставлять ей самое острое из когда-либо испытанных наслаждений. Словно, они были созданы друг для друга.


А потом все мысли покинули её сознание, и Гермиона лишь крепче впивалась пальцами в его плечи, прижимала его ближе, целовала горячую кожу, пока волна очередного оргазма не захлестнула их обоих…


========== Глава 36 ==========


Приближался тринадцатый день рождения Александра и Скорпиуса. В меноре готовился шикарный вечер: в магическом мире тринадцатилетие мальчика обозначало сразу несколько вещей. Он становился взрослым, мужчиной и получал кольцо рода. Теперь Гермиона вспомнила, что приблизительно в этом возрасте на руке самого Драко появился перстень Малфоев, правда, на третьем курсе она не обращала внимания на подобные вещи.


А ещё это обозначало, что Андромеда и Люциус начали готовиться к ритуалу возрождения рода Блэк. Похоже, именно это время считалось самым благоприятным для проведения ритуала и оптимальным для передачи перстня, потому как подразумевалось, что оба родителя поддерживают решение, и предки должны быть благосклонны. Конкретно, Гермионе никто не говорил, что именно обряд включает в её случае, но она прекрасно все понимала и сама. Оставался лишь вопрос, кто из патриархов рода Блэк почтит своим присутствием ритуал в рамах Храма.


В этот вечер Драко, как он теперь зачастую делал, зашёл за Гермионой в министерство. Вечером они намеревались навестить Поттеров на Гриммо 12 и заодно побеседовать с портретом Вальбурги. На беседе настоял Люциус, и проводить её должен был Драко. Нужно сказать, что отец готовился слишком тщательно, и его сыну было очевидно: Люциус Малфой от рода своей дражайшей супруги ожидает подвоха.


Конечно, ушлый лис пытался предусмотреть всё. Драко прекрасно знал, что во время ритуала в Зале будет присутствовать минимально необходимое число рамок для представителей рода Малфоев: отец позаботился заранее. Планы отца были ему кристально ясны, а ещё Люциус несколько раз намекнул, что если бы под сердцем Гермиона носила ещё одно семя Малфоев, его задача была бы значительно легче.


Драко не спорил, похоже, Гермиона тоже не была против иметь ещё одного ребёнка, но несмотря на их уже практически регулярную совместную жизнь, Гермиона не беременела. Сегодня он поджидал её возле кабинета, когда дверь открылась, и из зала для конференций вышло несколько женщин. Гермиона появилась последней, она хмурилась, что само по себе последнее время было необычно. Одна из молодых женщин, явно их ровесница, показалась Драко знакомой, но когда мужчина уже собирался приветствовать её, та отшатнулась от него, как от прокаженного. Впрочем, как раз в этот момент в дверях приемной показалась Джинни, Гермиона попрощалась со всеми присутствующими, и они вместе аппарировали на Гриммо 12.


У Поттеров их уже ожидал обед, но предварительно Драко зашёл в комнату с портретом Вальбурги и выложил ей ту самую речь, которую подробно расписал для него Люциус. Двоюродная бабка поджимала губы, опасно щурилась, но молчала. Драко отчётливо видел, что что-то неладно, но отец настоятельно приказал не говорить ничего лишнего, а самому юному лорду Малфою очень хотелось добавить пару ласковых и от себя. Впрочем, ему уже давно было не двенадцать, и Драко промолчал. Если отец настаивает оставить несколько козырей в рукаве, значит, это будет, бесспорно, им на руку.


За ужином Гарри осведомился, почему все опоздали, и Джинни упомянула собрание у мадам министра. Похоже, Начальник Аврората теперь ценил пунктуальность. Драко вообще начинал подозревать, что избавившись от крестража Волан-де-Морта, Избранный умудрился унаследовать его деспотичность.


– В последнюю минуту решаешь государственные проблемы? – осведомился Поттер, насмешливо приподняв бровь.

– Отнюдь, – Гермиона покачала головой, а Джинни нахмурилась. Рыжая явно была посвящена в детали, и это не было чем-то приятным. – Просто нужно было уделить минутку нескольким молодым женщинам, магглорождённым волшебницам, которых мы направляли в маггловские клиники.


– Что-то, что не могут вылечить в Св. Мунго? – Малфой насторожился.

– Не совсем, – Гермиона слишком очевидно не хотела говорить на эту тему, но избегать отвечать на вопросы тоже не получалось.

- Я не знал, что мы направляем лечиться к магглам, - подключился к допросу Поттер. - Онкология? Депрессия? Посттравматическое?


– Нет, - Мадам Министр вновь подавила вздох и отложила обеденные приборы. - Дело в том, что все они подвергались Круцио во время войны. Девочек оставили в живых, или они спаслись, по сути это не важно, но чётко приложенный Круцио создает определённые проблемы в будущем. – Гермиона умолкла, пытаясь не развивать тему далее.

– Какие проблемы? – ведомый предчувствием, Драко не собирался отступать.


– Проблемы возникают с беременностью, – Грейнджер избегала смотреть на мужчин. – Забеременеть сложнее, особенно по прошествии лет. Развиваются внутренние рубцы, тело не работает правильно. Если беременность удаётся, проблемы появляются по ходу. Волшебники этим раньше никогда не заморачивались, ограничившись запретом на Круцио, специальных зелий нет, потому что проблема не магическая, а физическая. Потом возникают сложности с самими родами. Забавно, но технология магглов с многими из этих проблем помогает. В своей медицине они ведь зачастую лечат последствия, не всегда имея возможность работать с причиной. В общем, мы направляем пострадавших женщин в гинекологические клиники.


Драко похолодел внутри: под «не заморачивающимися волшебниками» явно подразумевались чистокровные, но сердце похолодело не от этого… Повисший в воздухе и слишком очевидный следующий логический вопрос озвучил Поттер:

- И ты это знаешь каким образом?

- В своё время возникли некоторые осложнения, пришлось быть на постельном режиме, потом Кесарево. Ничего ужасного, всё обошлось. В принципе, я читала когда-то ещё в Хогвартсе о возможности подобных осложнений, когда мы проходили непростительные с Краучем-младшим.


- Что значит, «чётко приложенный Круцио»? - Гарри Поттер прежде всего был Аврором и допросы проводил профессионально.

- Направленный в нижнюю часть живота, - Гермиона крутила в руках волшебную палочку. - Этим баловалась Беллатрикс, оба брата Лестрейнджа, мисс Кэрроу, ещё несколько Пожирателей. Похоже, практика не была редкостью.

- Кэрроу были в Хогвартсе, - Драко побледнел. Ту женщину, их ровесницу, он теперь вспомнил. Она была на два года младше их, с Гриффиндора. Гермиона избрала кивнуть.


- И ты молчала всё это время? - Поттер до скрипа сжал зубы. Через сколько ещё она прошла, оставшись одна, без поддержки и по его вине?

- Я не молчала, Гарри. Твоего предшественника и моего босса из Тайн я уведомила. Были приняты меры, лекари из Св. Мунго поставлены в известность, наведены контакты с несколькими маггловскими клиниками. Помощь была оказана.

- А всем остальным знать не обязательно, - Поттер покачал головой, и Драко буквально прочёл осуждение на лице Избранного. Тот явно сейчас прикусил язык, с которого уже готов был сорваться комментарий, кто именно вытащил всех Псов из Азкабана.


- Те, кому нужно, были поставлены в известность, - повторила Гермиона, хладнокровно встретив взгляд лучшего друга. - Большинство «баловавшихся этой практикой наложения Круцио» были уже мертвы, твой предшественник и мой босс вызывали для личного «собеседования» тех из названных девушками Псов, кто ещё был жив. Свои методы в таких ситуациях ты знаешь сам. Учредили программу, нашли соответствующее финансирование. Проблема была решена. Зачем было вновь возрождать ненависть, обиды, обвинения? Ещё вопросы будут?


- Нет, всё по полочкам, - Поттер поджал губы. - А теперь ты возрождаешь род Блэков. Не иначе, в память о Беллатрикс.

- Сириус тоже был Блэк, - спокойно напомнила Грейнджер. - И Андромеда. И Регулус в конечном итоге. Прекрати, Гарри. Не строй проблемы там, где их давно нет. Жизнь продолжается.


Вернувшись домой к Грейнджер, Малфой молча прошёл следом за ней в спальню. Гермиона опустилась на стульчик возле зеркала, снимая бижутерию, а Драко отошёл к постели. Задумавшись о событиях дня, снял пиджак, распустил узел галстука и приступил к запонкам, когда голос Гермионы заставил его обернуться.

- Её зовут Мэри, она вышла замуж за Колина Криви.

- Кто?


- Девушка, которую ты почти узнал. Она вернулась в школу в тот год, когда мы с Гарри охотились за крестражами. Колин боготворил Гарри Поттера, Мэри всегда восхищалась мной. Одним словом, оба лезли на рожон, как и Лонгботтом. Невилл тоже имел после войны остаточные травмы от Круцио, его лечили. Правда, за него в тот год вступился Рудольфус: когда Кэрроу увлекались, тот напоминал, что Лонгботтомы не железные, Лестрейнджи уж точно знают, а Невилл последний в роду и все-таки чистокровный. Посоветовал «слишком не забываться». Кэрроу оставляли Невилла всегда на волосок от серьёзных увечий.


- Я не знал…

- Откуда тебе? - Гермиона пожала плечами. - Невилл рассказал после войны. Хотел, чтобы я точно была в курсе, кого тогда «отмазала от Азкабана». Можно подумать, я не знала, - Грейнджер непроизвольно потёрла левое предплечье. - За Мэри и Колина из Псов никто не вступался, но Снейп всегда оказывался в нужном месте вовремя. После войны все магглорождённые вдруг это «вспомнили». Но на рожон все Гриффиндорцы лезли, как мы с Амбридж. Только вот Псы - не розовая жаба, а Круцио - не режущее перо. После войны Мэри строила карьеру, работала. Когда много позже они с Колином решили иметь детей, появились проблемы. Впрочем, они уже знали, чего ждать. Сегодня Мэри ходила к клинику…


- Она узнала плохую новость, - Драко сглотнул, вспоминая, как хмурилась после встречи Грейнджер.

- Да. Я посоветовала им попробовать искусственное оплодотворение. Мэри и ещё нескольким девочкам… Это когда маггловские лекари помогают парам иметь детей не натуральными путями, а в пробирках. Но с волшебниками это работает плохо. Мало того, что мне во время всех процедур приходилось постоянно использовать обливиэйт - Магия не хотела кооперировать. То инструменты прыгали, то клетки светились… В пробирках ничего не оплодотворялось тоже… В общем, сложности.


- Ты так расстроилась из-за них? - Драко вопросительно приподнял бровь.

- Я думала, что мне в этот раз тоже придётся прибегнуть к этому методу, - Гермиона встретила его взгляд. - Мы с девочками в аналогичной ситуации. Ты ведь хотел ещё детей…

- Я был бы не против иметь ещё детей с тобой, но мне это не так важно.

- В любом случае, я расстроилась за них, - Гермиона вздохнула. - Но это всего лишь значит, что мы придумаем что-то ещё. Несколько наших колдомедиков должны через пару лет закончить маггловские медицинские программы. Плюс, пора заняться изучением контрзаклинания к Круцио и созданием зелий. Я связалась с Забини, портрет Снейпа уже потирает руки.


- Я уверен, ты не сдашься… - Драко опустился перед ней на колено, взял её ладони в свои и поднёс к губам.

- Нет, не сдамся, - Гермиона вздохнула, но улыбнулась. - Пойдём спать?

- Только спать? - Драко картинно изобразил расстроенное выражение. - А как насчёт чего-нибудь поинтереснее, мисс Грейнджер?


- Чем спать? - на лице Гермионы отразилось удивление. - Не могу представить, о чем Вы изволите говорить, Лорд Малфой.

- В таком случае, позвольте Вам продемонстрировать, Мадам Министр, - с серьёзным лицом кивнул мужчина и, подхватив Гермиону на руки, понёс смеющуюся женщину на их практически уже брачное ложе…


========== Глава 37 ==========


Комментарий к Глава 37

Эта часть задумывалась ещё с самого начала. По ходу фф, этот ход стал для меня не так важен, но я оставила всё, как планировалось изначально. Да будет так…

- Могу я тебя спросить, мама, на кой дементор мне это нужно?


Александр хмурился, решительно поджав губы, скрестив руки на груди и прямо глядя в зрачки матери. Они стояли перед входом в зал для церемоний, где сегодня должна была состояться процедура возрождения рода Блэков, и откуда Александр должен был выйти наследником древнего, но угасшего рода. Гермиона набрала полную грудь воздуха для ответа, но её сын продолжил свою мысль:


- Я имею ввиду, что мне это совершенно ни к чему. Эта фамилия. Как Грейнджер, я имею не меньшие перспективы и возможности, и давно прошли времена, когда древние фамилии диктовали будущее.

- Александр, что случилось? Мне казалось, ты совсем не против церемонии, плюс, Ниджиллиус…

- Ниджиллиус врет. Или, по крайней мере, не договаривает. Мы со Скорпиусом прочитали всё, что могли найти, про этот обряд. И он тоже согласен: это похоже на жертвоприношение. Почившие Блэки не могут радоваться, что их род возродится из крови магглорождённой. Мама, они готовят ловушку. Здесь подвох.


- Значит, вы тоже пришли к такому выводу, - Гермиона усмехнулась. - Я понимаю, дорогой. Но не беспокойся, я всё предусмотрела. За мной будут следить наши эльфы. Если всё примет поворот, о котором ты подозреваешь, меня просто оттуда заберут…

- Ты серьёзно думаешь, что Кричер не воспользуется возможностью возродить Блэков? Да он согласится это сделать за любой счёт! Ему даже в голову не придёт, что цена велика…


- Хм, мне казалось, что вы ладите с Кричером, - Грейнджер улыбнулась.

- Я знаю ему цену, мама, - Александр прищурился. - И помню, как вы общались до моего рождения, покаКричер не сообразил, что может использовать второго сына Драко Малфоя для возрождения своего разлюбезного и бесценного рода Блэк.


- Я тоже ничего не забыла, милый, - Гермиона кивнула. - И поэтому за моим состоянием будет следить Тинки. Она мне предана.

- Ты так в ней уверена? - сын изогнул бровь с тем самым выражением, которое обычно имели возможность лицезреть собеседники мисс Грейнджер в подобных ситуациях. Было забавно, когда его использовали против неё самой. - Мама, я понимаю, что ты с детства сочувствуешь домашним эльфам, но по-моему, ты их немного переоцениваешь. Вспомни, что говорили маггловские философы о рабской психологии. Плюс, Тинки может выбрать поддержать Кричера, а не тебя.


Грейнджер вздохнула. Что ж, с подобной философией и аргументами она сталкивалась уже не первый год. И даже не первое десятилетие. Когда-то даже Рон не понимал её стремлений освободить эльфов, а Уизли были одними из самых либеральных представителей волшебного мира. Что уже говорить о более консервативно настроенных волшебниках? Именно поэтому когда-то Грейнджер отступилась, сделала видимый шаг назад и сконцентрировалась на образовании эльфов и смягчении отношения к ним. Она меняла психологию, но двенадцать лет спустя её собственный сын намекал, что воз и ныне там.


- Тогда, Александр, я буду очень разочарована, потому что это подорвёт всё, во что я верю. И удивлена, потому что это противоречит всему, чему научил нас опыт мира не магического. Понимаешь, в славянской культуре есть такие существа, домовики. Они именно привязаны к дому, очагу, печке. Наши эльфы - это другое. Это раса рабов. И именно образование даёт рабам желание свободы. Мне хочется надеяться, что Тинки изменилась.


- И ты готова поставить на карту свою жизнь? - Александр приподнял бровь.

- Как минимум два наследника рода Блэков отдали свои жизни борьбе с Волан-де-Мортом, дорогой. Сириус и Регулус, и теперь я понимаю, что у них даже наследников быть не могло из-за заклинания бездетности. А ведь борьба с Волан-де-Мортом, это борьба за магглорождённых, таких волшебников, как я. За наше право существовать. Я не делаю это ради Беллатрикс, например. Ей было плевать на род Блэк: она убила последнего наследника мужского рода и свою племянницу. Или ради сумасшедшей Вальбурги и её Кричера. Я это делаю ради Сириуса и Регулуса. И ради тебя. Поверь мне, этот мир ещё достаточно консервативен, чтобы ты имел намного больше возможностей, будучи Лордом Блэк.


- Ты рассуждаешь, почти как Слизеринец, - Александр хмыкнул.

- Знаешь, дорогой, Салазар слишком ценил на своём факультете бесценную чистоту крови. Поэтому, «магглорождённые слизеринцы», а они есть, - Грейнджер подмигнула сыну. - Распределялись на Рейвенкло или Гриффиндор. Честолюбие и расчёт вполне можно ещё назвать умом и преданностью цели…

- Ты хочешь сказать…

- Я хочу сказать, что человек меняется со временем, и далеко не все школы делят своих учеников на факультеты. А теперь сконцентрируйся, всё будет хорошо.


Александр вздохнул, явно не соглашаясь с доводами Гермионы, но промолчал. Он действительно очень сильно опасался того, что ожидает их за закрытыми дверьми Зала Церемоний, и поведение Люциуса последнее время не успокаивало его. Патриарх рода Малфоев явно готовился, хотя, ему Александр тоже не особенно доверял. Юный Грейнджер вообще вдруг обнаружил, что может положиться только на себя самого, и твёрдо решил, что если возникнет необходимость, он просто потребует прервать обряд и откажется сам.


Меж тем дверь распахнулась, и бледный Драко возник у плеча Гермионы, протягивая ей руку. Магглорождённая волшебница кивнула и приняла его ладонь, после чего оба зашли в зал. Александр последовал за ними.


Огромная комната без окон была освещена сотнями свечей. Тёмные камни стен должны были навевать чувство торжественности, но Александр невольно содрогнулся от мрачного предчувствия. Оглянувшись по сторонам, юноша мысленно отметил Люциуса, стоявшего возле облачённого в кроваво-алые робы волшебника. Мужчины возвышались над небольшим алтарем, на котором покоился церемонный кинжал. Явно гоблиновской работы, клинок отражал пламя свечей, игравшее всеми цветами радуги в драгоценных камнях рукоятки.


По обе стороны от алтаря на стенах висели портретные рамы, и Александр быстро пробежался глазами по багету, пытаясь опознать их временных обитателей. Большинство рам по правую сторону от алтаря было пока что пусто, за исключением Ниджеллиуса, Вальбурги и Ориона Блэков. Бывший директор Хогвартса улыбнулся, кивнув новоприбывшим, а Вальбурга поджала губы. Об её присутствии Грейнджеры были уведомлены накануне: как родители последних наследников рода мужского пола, они с Орионом должны были присутствовать. Регулус Блэк появился в рамке следующим, но Сириус был выжжен с фамильного гобелена и присутствовать официально не мог. Нарцисса, как последняя из легальных представительниц угасшего рода, неподвижно застыла подле алтаря.


Люциус был по левую руку от проводившего обряд волшебника, и за его спиной Александр узнал штук десять наиболее либерально настроенных представителей рода Малфоев. Конечно, ни Абраксаса, ни его отца там не было: Скорпиус уже успел сообщить, что Люциус намеренно не пригласил яро поддерживающих Волан-де-Морта собственных отца и деда. Сам же Скорпиус сейчас хмуро наблюдал за происходящим возле плеча Люциуса.


Возле самых дверей Александр заметил Андромеду Тонкс. Профессор стояла, укутанная в чёрную мантию, но, исключённая из рода, явно не имела права участвовать ни в чем. За её спиной, сжав зубы, из портретной рамки сверкал голубыми глазами Сириус Блэк. Александр задержал на нем заинтересованный взгляд. Конечно, выращенный на рассказах Северуса Снейпа, он знал анимага не с самой лучшей стороны.


Даже по прошествии стольких лет, Северус ничего не забыл, но по рассказам матери выходило, что чувства были взаимны. Но вот сама Гермиона относилась к последнему наследнику Блэков нейтрально, хотя крыть аргументы Снейпа ей было явно нечем. Наверное, именно из этих рассказов и зародилось у Александра полное отсутствие толерантности к тем, кто задирает, придирается и запугивает. Одним словом, троллит.


Меж тем Драко и Гермиона подошли к алтарю, и церемониймейстер поднял голову. За его правым плечом ожили портретные рамки, и Александр быстро изучил их, но никого конкретно узнать не смог. Правда, точно так же внимательно скользнувший по их обитателям взглядом Драко остался невозмутим. Похоже, Гермиона тоже расслабилась, не заметив своей главной противницы. В то же мгновение, возле Андромеды материализовалась Тинки.


- Приветствую всех, - раздался хриплый голос волшебника в алых робах. - Сегодня мы собрались здесь для церемонии возрождения рода Блэк. Инициатором возрождения стал Ниджиллиус Лорд Блэк. Возрождается он из крови рода Малфоев с согласия патриарха. Здесь ли его представители?

- Да… - кивнув, ответила за портреты Нарцисса. - Да возродится род из моей крови, отданной сыну и переданной внуку.

- Да, - процедил Люциус. - Второй сын моего сына может покинуть род Малфоев и возродить род Блэков.

- Других претендентов нет? - волшебник окинул комнату вопросительным взглядом.

- Нет, - качнула головой Андромеда.

- Тогда приступим, - волшебник поднял обе руки, прикрыв глаза.


Александр тяжело сглотнул, не в силах избавиться от непонятного предчувствия. Похоже, Люциус тоже не расслаблялся, хотя те, кто не знал патриарха Малфоев близко, никогда не смогли бы прочесть и тень беспокойства на его каменном лице. Драко переводил взгляд с отца на рамы за его спиной, и Александр был уверен: все ждали подвоха. Меж тем, церемониймейстер жестом подозвал к себе Гермиону и Драко.


- Подойдите, - его голос звучал в тишине слишком громко. - Драко Малфой и Гермиона Грейнджер. Родители Александра. Согласны ли вы начать обряд?

- Да, - Драко кивнул, предварительно обменявшись взглядами с отцом.

- Да, - голос Гермионы был едва слышен.

- Отлично, - маг кивнул и обратился к Александру. - Подойди к алтарю и стань возле Лорда Люциуса, Александр. - После того, как юный Грейнджер занял указанное ему место, волшебник обернулся к Драко. - Лорд Малфой.


Церемониймейстер протянул руку, и Драко вложил в протянутую ладонь свою собственную. Волшебник поднял с алтаря кинжал, нанося порез на запястье Драко, и позволил нескольким каплям крови упасть на алтарь. Камень вспыхнул алым светом, а портреты за спиной Люциуса, Нарциссы и проводившего церемонию волшебника единогласно кивнули:

- Дар крови Драко, Лорда и наследника Малфоев, принят. Из крови сына Нарциссы Блэк да возродится род. Жертва достаточна.


В то же мгновение порез на запястье Драко зажил, но мужчина не спешил оставить Гермиону одну. Сделав шаг назад, он застыл за её спиной, предостерегающе оглядываясь по сторонам, словно ожидал внезапную атаку.

- Вы можете занять своё место подле отца, Лорд Малфой, - нахмурился волшебник в красном.

- Я побуду здесь, - Драко прищурился, но Люциус, к которому обернулись за поддержкой, и бровью не повёл, явно считая поведение сына резонным.


- Хорошо, - церемониймейстер кивнул и обернулся к Гермионе. - Мисс Грейнджер, будущая леди Малфой.

Гермиона кивнула, протягивая руку внутренней стороной запястья вверх. В руке волшебника сверкнул кинжал, и первые капли алой крови окропили алтарь. Гермиона усмехнулась, наблюдая, как струйки стекают по её запястью, помня о трёх каплях Драко, но портреты молчали.


Александр откашлялся, переводя настороженный взгляд на Тинки, но эльф лишь сосредоточенно смотрела на его мать. Люциус хмурился. Александр помнил, что количество жертвы крови тем меньше, чем более приемлем тот, кто её приносит. Они подозревали, что от Грейнджер род потребует больше крови, но портреты упрямо молчали. Первым прервал тишину Ниджиллиус:


- Этого должно быть достаточно, - он хмурился, наблюдая, как Гермиона слегка покачнулась.

- Жертва недостаточна, - отчеканил Орион. Рядом с ним глаза Вальбурги сияли безумным, злым блеском, так знакомым Гермионе у Беллатрикс. Люциус перевёл на неё предупреждающий взгляд, но та лишь разразилась хохотом.


- Отец? - подал голос Сириус. Андромеда молчала. Гермиона прикрыла глаза, мысленно произнося диагностическое заклинание. Она пока что не предвидела проблем, а восстанавливающее кровь зелье покоилось в её сумочке.

- Что, отец? Ты права слова не имеешь, предатель! - пронзительно взвизгнула Вальбурга. - Я выжгла тебя с гобелена.


- Орион? - в голосе Люциуса звенела сталь. Лорд Малфой сейчас однозначно выглядел опасным.

- Грязнокровка должна отдать всю свою кровь в искупление! - Драко вздрогнул, безошибочно распознав голос Беллатрикс. Мадам Лестрейндж теперь появилась в рамке за спиной Нарциссы. На портрете она была изображена более молодой, до заключения в Азкабан, но сумасшедший блеск глаз уже присутствовал.


- Магглорождённая Мадам Министр является будущей леди Малфой и матерью моего внука. Жертвы должно быть достаточно, или я останавливаю церемонию, - отчеканил Люциус, давая знак сыну, но когда Драко сделал шаг к Гермионе, его отбросило в сторону.


- Отец? - вмиг побледнев, под хохот Беллатрикс Драко повторил попытку. Безрезультатно.

- Ты не можешь остановить церемонию, Люциус. Мисс Грейнджер отдала кровь добровольно, - холодно процедил волшебник в алой мантии, явно недовольный развернувшейся сценой. - Я не в силах остановить церемонию.

- Она не соглашалась умирать за возрождение Блэков! - Драко вновь сделал попытку достичь Грейнджер. И снова безрезультатно.


- Тинки? - Люциус обернулся к эльфу.

- Тинки приказано вмешаться, только если жизни хозяйки будет угрожать опасность, - жалобно пропищала маленькая эльф, беспомощно хлопая полными слез глазами.

- Вот именно! А мы заберём только всю её волшебную кровь! - Беллатрикс вновь расхохоталась. - Что, Люци, ты думал, что возродишь Блэков из грязной крови просто так?! Она отдаст всю магию! До последней капли!

- Белла! - Нарцисса в ужасе прижала ладони к губам. - Ваша светлость, как последняя в роду Блэк… - но её перебил супруг.


- Мне вообще возрождение Блэков ни к чему, Белла, - Люциус обернулся к проводящему церемонию волшебнику. - Ваша светлость, род Малфоев предъявляет претензию жизни роду Блэк.

- Церемония заморожена, - с явным облегчением, волшебник быстро наложил стазис на Грейнджер. - Лорд Малфой, в чем претензия вашего рода?


- Род Малфоев был согласен возродить Блэков из крови моей жены, сына и его второго наследника, ваша светлость, - Люциус прищурился, внимательно наблюдая за застывшей Грейнджер. - Но Блэки сами виноваты в своём угасании. Регулус был убит, а Сириус выжжен с гобелена. После смерти Регулуса Вальбурга не восстановила Сириуса в роду, как было положено сделать, если она заботилась о продолжении своего рода. Поэтому, Вальбурге здесь не место, интересы рода ей чужды.


- Что?! Да как ты смеешь?! - начал было возражать портрет женщины, но волшебник в красных робах её перебил.

- Согласен, - церемониймейстер довольно хмыкнул, и, повинуясь взмаху его волшебной палочки, рама мгновенно опустела. Проводив Вальбургу холодным взглядом, Люциус вновь обернулся к присутствующим и продолжил.


- Далее, Беллатрикс Лестрейндж, в девичестве Блэк. Сестра моей жены не имеет права слова на этой церемонии, потому как собственноручно убила последнего наследника мужского пола рода Блэк. Интересы рода ей чужды.

- Согласен, - волшебник кивнул. - Но в чем ваша претензия жизни, милорд?


- По причине применения заклинания Круциатуса на будущей жене моего сына, Беллатрикс отняла у рода Малфоев потенциальных наследников, - Малфой-старший холодно смотрел на онемевшую Беллатрикс. - Гермиона Грейнджер, добровольно согласившаяся пожертвовать своей кровью для возрождения рода Блэков, вполне вероятно, что больше не сможет иметь детей. Беллатрикс не имеет здесь права слова, а если пожертвованная кровь мисс Грейнджер недостаточна для рода Блэков, то род Малфоев отсекает кровь Блэк. Никогда и ни от кого из моих наследников этот род больше не сможет возродиться.


- Клянусь, что сам выжгу себя с гобелена Блэков, - тут же отчеканил Драко, сделав шаг к алтарю. - И никогда из моей крови не возродится этот род.

- Клятва принята, - церемониймейстер слишком довольно ухмыльнулся, взмахом палочки изгоняя Беллатрикс из рамки. - Итак, что мы решили, Лорд Блэк?

- Жертва матери принята, - поспешно процедил Орион. Ниджиллиус, уже собиравшийся вступить в дискуссию или взять лидерство на себя, кивнул. - Александр отныне наш наследник.


- Мудрое решение, - усмехнулся церемониймейстер. И в то же мгновение порез на руке Гермионы затянулся, стазис спал, и Драко поспешно подхватил оседающую на пол молодую женщину, опускаясь на одно колено и поддерживая.

- Её магические силы почти на исходе… - пропищала Тинки. - Но хозяйка сильная волшебница…

- Кольцо, Драко, - процедил Люциус и обернулся к портретам Малфоев. - Как патриарх рода, я принимаю мисс Грейнджер в род, как следующую леди Малфой. Да поддержит её Магия Рода.


Перстень Малфоев мгновенно материализовался на ладони Драко, тут же перекочевав на палец Гермионы, их запястья оказались соединены магическим обручем кровавого цвета, и Гермиона почувствовала, как силы возвращаются к ней.

- Добро пожаловать в род Малфоев, - улыбнулся ей Люциус, и Гермиона лишь качнула головой, отвечая на улыбку тому, кого в детстве считала исчадием ада. Драко же просто прижимал её к груди, целуя в висок.


========== Эпилог ==========


Драко Малфой с улыбкой на губах и бокалом лучшего коньяка в руке застыл перед фамильным гобеленом в соответствующей комнате Малфой-менора. Коньяк был превосходным и по мнению Драко, лучшим из маггловских алкогольных напитков. Впрочем, Малфои теперь наслаждались не только сливками плодов алкогольного бизнеса магглов.


Тонкая золотая нить на фамильном гобелене прочно и навеки соединяла имя Драко с Гермионой. Министр Магии по-прежнему была известна в официальных кругах, как Грейнджер, но теперь обладала и титулом леди Малфой. Гобелен чётко отражал плоды их союза, и проследив глазами за четкими линиями, Драко улыбнулся: Александр Малфой, Лорд Блэк. Гобелен семьи Малфоев - это единственное место, где имя Александра писалось так. Для всего остального мира он был известен, как Александр Блэк.


Ещё одна золотая нить на гобелене, на этот раз подле имени Александра, впервые добавила на древо рода Малфоев имя Поттеров. Лили Поттер, ныне - леди Блэк. Круг замкнулся, и дочь официального наследника Сириуса теперь носила и его имя. Как и возродила род, подарив Александру сразу несколько отпрысков, включая двух сыновей. Кровь Пруэтт или Блэков? Какая разница… Главное, что возрождённый род Блэков теперь не собирался угаснуть. И в отличии от Гарри Поттера, Александра все портреты Блэков слушались беспрекословно.


От Скорпиуса золотая нить тянулась к имени Генриетты Грейнджер, олицетворяя собой не только новый век и смену идеологии Магического Мира Англии, но и конец проклятия Гринграсс. Об этом Драко Малфою сразу же после свадьбы Скорпиуса и Риты сообщила Дафна. Её же собственная дочь, в конце концов, добилась внимания Джеймса Поттера. На гобелене Поттеров нить не почернела, Гринграссы теперь были чисты перед магией. Род Малфоев продолжался единственным сыном Скорпиуса и Генриетты.


Нашел себе даму сердца и Альбус. Правда, будущая супруга сына-слизеринца Гарри Поттера оказалась на пятнадцать лет его младше, но выпускники факультета хитрых политиков умеют ждать. Дождался и Альбус той, чьи шоколадные глаза покорили его с рождения, когда он впервые взял на руки маленькую дочь Гермионы и Драко.


Одну из двух, ведь союз Мадам Министра и Лорда Малфоя увенчался рождением близняшек.


Обе названные в честь звёзд, девочки были совсем не похожи. Супругой Альбуса стала обладательница шоколадных глаз своей матери и таких же пышных, волнистых волос. Её сестра, появившаяся на свет через пятнадцать минут после «копии Грейнджер», была типичной Малфой: блондинка с серо-голубыми глазами отца и деда.


Будущее Магической Англии было светлым, спокойным и безоблачным. Все были счастливы.