КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Спасённый [Джо Хилл] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Джо Хилл СПАСЁННЫЙ

Когда бригадир Тирни подошёл к ним незадолго до полудня, Джубал Скотт и Дрейк Хоф находились на обочине дороги, держа в руках лопаты, но не пуская их в ход.

— Скотт, — обратился бригадир к Джубалу. — Тебе пора выдвигаться.

— Я же сказал, что поработаю до трёх.

Тирни ткнул пальцем в низкие хмурые тучи, самые крупные из которых были окрашены понизу цветом свежеперевернутых комьев земли. Небольшие круглые снежинки то и дело, кружась, опускались вниз.

— Если так и дальше пойдёт, ты будешь жалеть, что задержался. Давай же. Увидимся в понедельник.

— Эй, Джон, — встрял Дрейк Хоф. — Я тоже не прочь смотаться пораньше сегодня. Мне надо сгонять кой-куда.

— Кой-куда? Я скажу, куда тебе стоит сгонять. В бюро безработных.

Джубал Скотт взял свою лопату и с громким лязгом закинул её в кузов своего грузовичка «интернейшнл», припаркованного дальше по дороге. Грузовичку было восемь лет и обошёлся он Джубалу в целых сто пятнадцать долларов. Джубал купил его у сослуживца четыре месяца назад и только-только рассчитался за него. Чтобы отпраздновать это событие, он решил совершить поездку на север и повидаться с дочерью Келли. Джубал расстался с женой Линдой, и та вернулась к своей семье в Мэн, забрав с собой их общую дочь. Джубал не виделся с дочерью уже три года. Подпрыгнув, грузовичок выехал с заросшей высокой травой обочины на дорогу. Джубал посигналил и несколько ребят из его бригады приподняли свои кепки на прощанье.

Джубал вёл грузовичок, слегка опустив боковые стёкла, чтобы не запотевало лобовое стекло. В образовавшиеся щели со свистом и воем задувал ветер. Кутаясь плотнее в джинсовую куртку, Джубал натянул вязаную шапку на уши и накинул на ноги плед. В «интернейшнл» не было обогревателя, поэтому в кабине было невыносимо холодно. Спустя час такой езды правая стопа Джубала стала единственной частью тела, которая не успела замёрзнуть. Железные педали пульсировали от стойкого тепла, непостижимым образом идущего от работающего двигателя. Джубал ощущал тепло металла сквозь подошву ботинка.

Он обдумывал, что скажет, когда окажется на пороге у Линды. Когда в октябре у него возникла идея совершить эту поездку, он первым делом написал письмо Линде, чтобы сообщить ей, что планирует приехать и надеется, что ему будут рады. В конверт с письмом он вложил пять долларов, чтобы произвести приятное впечатление на Линду, когда он объявится у неё на пороге.

Опуская письмо в почтовый ящик, Джубал на миг ощутил тревогу, пытаясь припомнить, когда в последний раз высылал деньги. Он помнил, что точно не посылал денег в августе и сентябре, когда все средства пошли на то, чтобы рассчитаться за машину. Может, в июле? Джубал точно помнил, как положил в конверт десять долларов, а также небольшой сувенир для Келли – хвостовое перо сокола. В худшем случае он выслал деньги в июне, в последних числах месяца, так что можно считать это почти июлем.

Джубал обещал Линде высылать деньги регулярно, но с выполнением обещания были проблемы. У него годами не ладилось с работой – работу ему почти не предлагали. Он настолько отвык от привычки посылать деньги, что когда ему удавалось устроиться на работу, зачастую забывал вложить в конверт пару долларов. Джубал старался не слишком думать о том, что сделал или не сделал для Линды с Келли – подобные размышления тревожили его и лишали сна. В конце концов, в мире полно людей, которые ни на секунду не задумываются о том, чтобы хоть что-то сделать.

Было ещё рано, но день тускнел, затягиваясь коричневатой дымкой. Снег всё никак не шёл по-настоящему, но к тому моменту, как Джубал пересёк границу между Нью-Гемпширом и Мэном, дорога подёрнулась белой поволокой, задуваемой поперёк шоссе. Джубал так замёрз, что у него лицо задубело. Мороз пронизывал до мозга костей. Было очень просто соскользнуть в отупляющий транс, продолжая автоматически вести машину, отключившись от того, чем заняты руки на руле или правая стопа на педалях.

Джубал глубоко погрузился в этот зимний транс, когда сильный боковой порыв ветра, внезапно налетевший из-за сосен и пронёсшийся по шоссе, ударил грузовичок сбоку. Порыв ветра был настолько сильным, что грузовичок едва не съехал с дороги, и на пару ошеломляющих мгновений колёса оказались на обочине. Мелкий гравий из-под колёс стучал по днищу машины, пока испуганный Джубал сражался с баранкой. Ветер стих и Джубалу удалось вернуться на свою полосу. В ушах отдавался бешеный пульс, а лицо покрылось потом, холодным и липким. Джубал испуганно оскалился, сам не замечая этого.

Десять минут спустя он увидел на обочине дороги мужчину и тут же сбросил скорость, останавливаясь без всяких раздумий. Джубал проехал мимо незнакомца, остановившись в десяти метрах впереди и подождал, пока попутчик доберётся до машины. Незнакомец открыл дверь и забрался внутрь, захлопнув её за собой. Движения его были скованными, словно все суставы его задубели от холода.

— Холодновато для прогулки, — заметил Джубал. — У вас, наверное, зад отмёрз.

— Ваша правда. Хвала Иисусу за то, что вы меня подобрали. И вам хвала тоже, — незнакомец вытер мокрое от снега лицо тыльной стороной ладони.

Переключив передачу, Джубал вывел «интернейшнл» обратно на дорогу, искоса поглядывая на попутчика. В густой спутанной чёрной бороде незнакомца поблёскивали капли воды. Будучи поджарым и долговязым — коленками он упирался в приборную панель — парень имел мощное, атлетичное телосложение. Как и Джубал, одет он был в джинсовый костюм – намокшие от снега джинсы «левайс», синюю джинсовую куртку, поношенную и порядком замызганную, и синюю рабочую рубаху.

Джубал представился и протянул правую руку для рукопожатия. Незнакомец сжал его руку и пару секунд не отпускал. Хватка у него была жёсткой и болезненной. Напряжённо уставившись на Джубала в ранних сумерках ноябрьского дня, он произнёс:

— Я заплутал и тогда я вознёс молитву о вас, Джубал Скотт. Я молил о том, чтобы вы явились мне. Плутая в снегу, во власти яростного снега, я молил о том, чтобы кто-то явился и спас меня, и тут появились вы.

Сказав это, незнакомец наконец отпустил его ноющую руку.

— Впервые в жизни я стал ответом на чьи-то мольбы, — пошутил Джубал.

— Нам не дано понять, как именно нас призовут служить Ему. Ни способ, ни точный момент нам не ведомы.

— Ага, думаю, вы правы.

Какое-то время они ехали в молчании. Джубал вдруг осознал, что когда они пожимали руки, путник так и не представился.

— Так куда вас подбросить? — спросил Джубал. — Вы направляетесь куда-то?

— Я не могу вам сказать, куда лежит мой путь, ибо он мне неведом. Я направляюсь туда, куда ведёт меня Господь.

— Что ж. Рад за вас.

По краям, в тех местах, где замерз конденсат, лобовое стекло покрылось инеем, пестрея прекрасными серебристо-хромовыми узорами, напоминающими перья. Вытянув руку, Джубал попробовал отковырять иней в одном месте.

— Не верится, что так холодно, — признался Джубал. — Всего два дня назад стояло бабье лето. Надеюсь, вы не слишком долго бродили на таком холоде.

— Было ужасно холодно, но я блуждал не один.

— Да ну? Никак, Иисус шёл рядом с вами?

— Он дал мне свою куртку, — ответил путник. — Мне нужна была куртка, и Он мне её дал.

— Не знал, что Иисус такой фанат денима.

— Не стоит высмеивать то, чего не понимаете, мистер Джубал Скотт. Он истекал кровью за вас. Истекал кровью, когда я оставил его. Это его кровь на этой куртке.

Незнакомец поднял левую руку и Джубал заметил, что рукав от запястья до локтя был покрыт чем-то похожим на засохшую кровь.

Повисло тяжёлое молчание. Джубал сгорбился за рулём, мышцы шеи задеревенели и отзывались ноющей болью. Полутонный грузовик появился из-за пригорка, мчась навстречу. На миг его фары наполнили салон белым сиянием. Бросив взгляд на своего пассажира, Джубал разглядел то, что не заметил, когда путник забирался в потёмках в его машину. Весь перед его куртки был пропитан пятнами крови, засохшими и заскорузлыми. Вокруг правого глаза путника красовался уродливый фиолетово-серый кровоподтёк в форме полумесяца, веко было заплывшим. По нижней губе была размазана кровь, поблёскивавшая на свету. А больше всего пугало то, что незнакомец повернулся к Джубалу, открыто разглядывая его и ничуть не стесняясь своего покрытого синяками лица. Путник самодовольно улыбался. Грузовик промчался мимо, свет его фар больше не освещал кабину. Зрелище было не из приятных. Джубал так растерялся, что утратил дар речи на миг, но тишина была слишком зловещей.

— По ходу, Иисусу здорово досталось, — заметил Джубал. — Он сам вам куртку отдал или вы завладели ей в неравной схватке?

— То были раны любви.

— А как насчёт вашего лица? — нервно сглотнув, поинтересовался Джубал. — Это тоже такие раны любви или старые добрые следы неприязни?

— Я заплутал в снегу. Упал.

«Высади его из машины», подумал Джубал, но скорость не сбросил и к обочине не прижался. Путник сидел, обхватив себя руками и засунув ладони под мышки. Джубал почувствовал на себе его взгляд. Ему почему-то казалось, что двигаться вперёд сейчас безопаснее всего. Важно продолжать беседу, как ни в чём не бывало, и ни в коем случае не показывать тревогу.

— Не, — возразил Джубал. — Вы с кем-то подрались. Вероятно, из-за этой куртки.

— Если вы не верите моим словам, то остановите машину и я выйду.

Джубал вцепился в руль с остервенением, не в силах расслабиться. Мир под беззвёздным небом был окутан непроницаемой тьмой. Джубал мечтал наткнуться на какой-нибудь городок по дороге. Или увидать хотя бы одинокий огонёк в окне какого-нибудь фермерского дома. Но ни городка, ни фермы с освещёнными окнами на их пути не попадалось. Он был уверен, что путник кого-то зарезал ради куртки. Возможно, у него при себе имелась опасная бритва. Наверное, стоит Джубалу остановиться посреди этой северной вымершей глуши, и путник решит, что это подходящий момент, чтобы Иисус предоставил ему «интернейшнл» 1928 года в относительно неплохом состоянии.

— Я отвезу вас дальше, — ответил Джубал. — Мне бы не хотелось высаживать кого-то в такую метель. К тому же, если вы сцепились с кем-то из-за этой куртки и бутылочки чего-то крепкого, то это не моё дело.

Они проехали мимо двух указателей на обочине дороги. На первом указателе значилась цифра «5». Второй указатель гласил, что поселение под названием Вефиль[1] располагался в пяти километрах дальше. В Вефиле наверняка найдётся подходящее место, чтобы высадить путника – иначе просто быть не может.

Путник повернулся на сиденье и уставился в окно. Джубал воспользовался моментом, чтобы незаметно взглянуть на него. Его всё не покидала мысль, что странник оставил кого-то – скорее всего, такого же бродягу – лежать в снегу, истекая кровью, в морозную ночь. В груди у Джубала что-то сжалось, отчего стало трудно дышать. Как будто он надел рубаху, что была мала на размер или два, и грудь было не расправить толком.

— Если Иисус шёл с вами, то куда же Он подевался, когда вы сели в мою машину? — спросил Джубал в надежде, что путник скажет что-то, что даст подсказку о состоянии того человека, которого он ранил и оставил в снегу. Безопаснее всего было казаться простодушным, беспечным. Беспечность и мужество в эту минуту, в этой зимней тьме, были одним и тем же. До Вефиля оставалось всего пять километров. — Я просто немного беспокоюсь о Нём, только и всего. Вы сказали, что Он истекал кровью. В такую погоду не стоит бродить по округе, тем более раненому человеку. Чем Он был занят, когда вы видели Его в последний раз?

— Когда я видел Его в последний раз, Он бежал рядом с вашей машиной. Всего секунду назад. Бежал прямо по обочине, — ответил путник. Склонив голову, он прижался лбом к боковому окну. Джубал заметил, как пар его дыхания оседает на стекле. — Но сейчас Он куда-то пропал.

— А не знаете, куда Он делся?

— Наверное, он в раю. Отдыхает, — ответил путник, не поворачиваясь и не глядя на Джубала, и продолжая вглядываться в окно. — Когда Он спит, часть мира исчезает. Мир существует лишь потому, что Он так хочет. Лишь потому, что Он всегда думает о нём, ибо Он хочет, чтобы мир существовал для нас. Удерживать мир – тяжёлая задача для Него. Лишь души являются постоянными. Все остальные материи непрочные. Такова природа любой прочей материи – исчезать и терять форму, забывать, чем является и ради чего была создана. Стремиться растечься и убежать. Наука совсем недавно это подтвердила. Что все вещи разрушаются, всё стремится к исчезновению, пока ничего не останется, кроме тепла и хаоса частиц. Не будет никаких различий между частицами, из которых состояли люди, и теми предметами, из-за которых они сражались, ибо для того, чтобы удерживать материю вместе, требуется дух и энергия, а для того, чтобы материя распалась, не требуется ничего. — Слова путника на миг заглушило завывание ветра сквозь щель в слегка приоткрытом окне со стороны Джубала. — Отдельные вещи исчезают прямо сейчас, — продолжил путник. — Исчезают, чтобы никогда не вернуться.

«Интернейшнл» забрался на вершину холма и Джубал разглядел в низине бревенчатую таверну с припаркованными вокруг неё грузовичками. Этот вид наполнил его таким глубоким воодушевлением, что он едва не рассмеялся. Теперь он не только не боялся путника, но и испытывал некоторую злость из-за того, что тот так его напугал.

— Ну, кое-что ещё не исчезло, — заметил Джубал. — Надеюсь, таверна никуда не денется, пока я не доберусь до неё и не пропущу стаканчик.

Сбавив скорость, Джубал свернул на стоянку и нашёл местечко поближе ко входу, чтобы припарковать свой «интернейшнл».

— Ну, я пойду внутрь, — проговорил Джубал, глядя на своего попутчика. — Буду рад угостить вас чашечкой кофе, если хотите. В жизни не встречал того, кому кофе сейчас был бы нужнее, чем вам.

Джубал хотел, чтобы его попутчик зашёл в таверну вместе с ним. Мужество вернулось к нему и ему не терпелось побольше узнать про побитое лицо путника и кровь на его куртке. Как только они окажутся в таверне, Джубал мог бы проследить за тем, чтобы его попутчик оставался внутри, пока кто-нибудь позвонит местному шерифу. Если путник оставил раненого на обочине дороги, тот вполне мог выжить; его ещё можно спасти. На миг Джубал предался туманным фантазиям о том, как стал героем – его легкие наполнились холодным воздухом, а сердце застучало чуть быстрее.

— Нет, сэр. Меня ждёт дорога.

— Почему бы вам не зайти внутрь?

— Мне пора. Я вижу, что вы обо мне думаете. Вижу, как вам не терпится посмеяться надо мной.

— Тогда идите внутрь и найдите себе другую попутку.

— Нет, спасибо. Я поймаю машину на дороге.

— Почему вы отказываетесь зайти внутрь? — спросил Джубал. — Из-за того, что это бар? С чего это вы, закадычные приятели Иисуса, вдруг решили, что в барах полно грешников, которым уготован ад? Иисусу ни разу не встречался бокал вина, который бы ему не нравился.

— Почему вы так хотите, чтобы я зашёл с вами внутрь? — спокойно и рассудительно спросил путник. Несмотря на его невозмутимый вид, Джубал заметил, как напряжённо сжались челюсти незнакомца, как на его лице едва заметно отразилась злоба.

— Откуда на самом деле взялась кровь на вашей куртке? — не унимался Джубал. — Если вы оставили кого-то истекать кровью, то должны понимать, что при такой погоде человек запросто может погибнуть. Просто скажите мне, кого вы оставили истекать кровью и где. И тогда идите на все четыре стороны, а я постараюсь помочь раненому.

— Единственный, кто здесь умирает, это вы, Джубал Скотт. Вы умираете изнутри. Ваш дух погибает. Я буду молиться за вас, пусть вы и проявили ко мне неуважение, посмеявшись над моей верой. Хотите знать, кто истекает кровью и почему? Иисус Назарей, вот кто. И вы тому причина. Вы – гвозди в его ладонях. Его кровь на вас, Джубал Скотт, — проговорил незнакомец тихим торжественным тоном.

— Что ж, — ответил Джубал. — С меня довольно. Продолжайте в том же духе, и на мне окажется не только кровь Христа. Я подумываю о том, чтобы разукрасить и вторую половину вашего лица.

Путник воздел персты, словно благословляя, и открыл было рот, чтобы сказать что-то ещё, но Джубал сжал руку в кулак и продемонстрировал его незнакомцу. Всё, чего он хотел теперь – это избавиться от своего попутчика.

— Всё. Хватит. Ступайте своей дорогой.

Если бы Джубал увидел опасную бритву сейчас, то просто бросился бы со всех ног в бар… вот только он не был уверен, что у путника была при себе бритва – да хоть бы и так – вряд ли бы он воспользовался ею здесь, пока салон грузовичка заливал льющийся из окон таверны свет. Из таверны до них доносились голоса людей и пьяный визгливый смех какой-то женщины. Покосившись на кулак, путник повернулся на сиденье, открыл дверь и вывалился наружу.

Стоя на верхней ступеньке крыльца таверны, Джубал наблюдал, как незнакомец удаляется. Вжав голову в плечи, путник сунул руки в карманы своей замызганной куртки. Продираясь сквозь крупные перистые хлопья снега, он пересёк дорогу. Джубал стоял, засунув, подобно незнакомцу, руки в карманы крутки. Его сотрясала дрожь, и он не мог определить, была ли она вызвана холодом, или же облегчением. Он продолжал вглядываться в темноту, пока силуэт незнакомца не исчез из виду на фоне нависающих чёрных еловых деревьев, а затем Джубал повернулся и вошёл в бар. В помещении царили полумрак, толкотня и радостный гул разговоров. Джубал недоумевал, откуда взялись все эти люди. Особенно учитывая, что за последний час, что он провёл в машине в компании какого-то психа, ему на глаза не попалось ни одного признака жизни в округе.

Заказав скотч, Джубал устало взгромоздился на пустой стул, радуясь тому, что стоять не придётся. Скотч наполнил его грудь приливом тепла, и этот приятный жар вкупе с царящим в помещении теплом помогли ему согреться, наполнив его приятным ощущением усталости и расслабленности. Он рассказал кое-кому из посетителей за стойкой про попутчика. Его слушателями оказались двое молодых ребят (один из которых на вид, казалось, был не старше четырнадцати) и раскрасневшаяся обрюзгшая женщина, которая вполне могла бы сойти за сестру-близняшку Уильяма Тафта[2]. Она смеялась над каждым словом Джубала, что было удивительно, поскольку тот не видел ничего смешного в своей истории. Всё же, ему было приятно, что его кто-то слушал, приятно сидеть в тепле с бокалом скотча. Он поведал им о тех бреднях, которые нёс попутчик, про его пропитанную кровью куртку и избитое лицо. Он всё ждал, что кто-нибудь из них скажет ему, что нужно вызвать полицию. Ожидание оказалось напрасным.

— Думаете, он и правда кого-то убил? — спросил Джубал.

— Возможно, — отозвался один из мужчин, а женщина рассмеялась, сотрясаясь всем своим желатиновым телом.

— А может, он работает на ферме, — предположил четырнадцатилетний. — Режет животных. Мой брат как-то целую неделю свиней резал во Фрайбурге, и каждый вечер возвращался домой, напоминая Джека Потрошителя. Он тогда копил деньги кое на что, но долго он на той работе не продержался. Сказал, что нет такой вещи в мире, ради которой можно было бы пойти на такое.

— А как насчёт побитого лица незнакомца?

— Может, он упал, бродя в снегу, — предположил парнишка.

— Именно так он и сказал, — подтвердил Джубал.

— Ну вот вам и ответ.

— Так вы родом из Массачусетса? — спросил старший собеседник. — Откуда именно? Из Бостона?

— Окраина Вустера, вообще-то.

— Никогда не бывал в Бостоне и не собираюсь, — заметил мужчина. — Нет там ничего интересного для меня.

Джубал кивнул, размышляя, насколько поздно уже было. Он испытывал слабость при одной мысли о том, что придётся встать. В мирном гуле толпы ему всё труднее верилось в то, что его попутчик кого-то убил. Джубал встретился взглядом с барменом и тот, кивнув, двинулся к нему. Джубал подумал было заказать второй стаканчик скотча, но прежде чем он успел это сделать, кто-то прошёл за его спиной, крикнув своему приятелю, что снаружи всё замело снегом. Когда бармен подошёл к Джубалу, тот встал со стула и вместо того, чтобы заказать ещё стаканчик, спросил бармена, сколько он должен. Джубал надеялся, что Линда окажет ему доброжелательный приём, а поздний приезд этому не способствовал.

Джубал считал, что одержал победу в противостоянии с незнакомцем, у которого была куртка от Иисуса, но не тут-то было. Выйдя из таверны, он обнаружил на боковом водительском стекле кровавый крест, нарисованный пальцем. Ещё один крест красовался поверх снега на капоте, а над ним простиралась корявая надпись «ПРОЩЕНИЕ». Набрав пригоршню снега, Джубал стёр всё.

Проехав холмистый центр Вефиля, он снова оказался в объятой мраком глуши. Ветви деревьев, костлявые и голые, сплетались над дорогой, образуя тоннель в свете фар. Позёмка снега стелилась по дороге, словно подол шёлкового свадебного платья.

Ферма Тесс Хэйксвелл находилась в стороне от шоссе номер пять. К ней пролегала узкая дорога, петлявшая вокруг череды приземистых невысоких холмов. Джубал уже бывал здесь – один раз, когда они с Линдой ещё были вместе, второй – вскоре после того, как она перебралась сюда вместе с Келли. Сидя в своём грузовичке, Джубал разглядывал дом. В двух окнах на первом этаже горел свет. Сквозь окна он видел переднюю гостиную — хотя с такого ракурса ему было видно лишь верхнюю часть комнаты. Отсюда ему были видны бледно-жёлтые обои и неподвижная пелена сигаретного дыма, висящая в воздухе под светом голых ламп накаливания. Судя по дыму, Тесс сидела в гостиной, занимаясь вязанием и слушая какую-то программу по радио. Вероятно, Линда сидела и курила вместе с ней.

Глядя на дом, он представлял, как две женщины сидят в ядовитом облаке табачного дыма… в основном он представлял Тесс. Она была миниатюрной и гибкой, с огромным фиолетовым родимым пятном на лице в форме стрелы. Пятно начиналось на лбу, треугольником спускаясь через её правый глаз так, что остриё стрелы указывало вниз. Как будто она родилась с вечно подбитым глазом. И раз уж её привычным состоянием была открытая враждебность, подбитый глаз смотрелся вполне органично. Джубал искал способ поговорить с Линдой так, чтобы на заднем фоне не маячила Тесс. Если бы только удалось выманить Линду на улицу, то у него бы появился шанс начать всё правильно. Внутри дома всё было не в его пользу: клацанье вязальных спиц Тесс, облупившиеся заляпанные обои, беспощадный свет ламп.

Джубал обдумывал, что скажет, когда Линда откроет дверь. Но тут он заметил фигуру на переднем дворе, сидящую на снегу, совсем рядом. Джубал аж вздрогнул от неожиданности. Фигура на дворе оказалась детской, облачённой в толстую куртку и варежки. До этого ребёнок лежал на снегу, шевеля руками и ногами туда-сюда, чтобы сделать снежного ангела. Джубал заметил неподалёку кучку снежков, снеговика в соломенной шляпе и небольшой вяз, вокруг которого была выстроена снежная крепость – труд множества детей. Но девочка в тяжёлой куртке была одна.

С неистово колотящимся сердцем, Джубал опустил стекло. Он не видел дочь с тех пор, как ей было почти четыре года. Свет падал на неё сзади, так что он не мог видеть её лица.

— Привет, малышка, — поздоровался он. — Не подскажешь, это дом Хэйксвеллов?

Девочка встала и, отряхнув зад, осторожно ступила в сторону от снежного ангела, а затем подняла один из снежков. Джубал гадал, швырнёт ли она снежок в него или нет, боясь, что Линда настроила Келли против него настолько, что та готова была атаковать его всего лишь за то, что он поприветствовал её. Но Келли всего лишь сунула снежок в рот, пожёвывая его, пока шла к Джубалу. Она остановилась в полутора метрах от машины.

— Кто вам нужен? — спросила она.

— Я пытался разыскать свою малышку. Слыхал, ей требуется друг, чтобы кататься на санках, а у меня как раз выдались свободные выходные.

Дыхание вырывалось из её рта белыми холодными облачками. Она опустила руку со снежком, свесив её вдоль туловища.

— Когда я был здесь в прошлый раз, ты была совсем маленькой. Мы давненько не виделись с тобой. Помнишь ли ты своего старика вообще? Ты забыла моё лицо?

Она не ответила.

— Что ж, теперь у меня есть этот грузовичок. И я планирую наведываться сюда почаще. Мне очень жаль, что я так давно не приезжал. — Джубалу и в голову не приходило, что сначала придётся говорить с Келли. Он был совершенно не готов к этому разговору – если его можно так назвать, ведь девочка не сказала ни слова с тех пор, как он дал ей понять, кто он. — Нравится моя машина? — спросил он.

— Мне нужно к маме, — ответила она, оглядываясь на дом.

— Я отправил письмо, чтобы предупредить о своём приезде. Разве мамочка тебе не сказала?

Девочка смотрела на него в недоумении.

— Не сказала?

Келли обернулась через плечо на свой дом. Джубал решил, что у него ещё будет возможность подумать, почему Линда не сказала Келли о его приезде.

— Ты разве не рада меня видеть? — спросил Джубал. — Он улыбнулся, чтобы сгладить момент, и поднял руки ладонями вперёд, словно сдаваясь. — Хочешь швырнуть в меня этим снежком? Давай. Я не против.

— Я схожу за мамой, — проговорила девочка.

— Келли, — взмолился он. Его тон изумил его самого – никогда прежде Джубал не слышал столько отчаяния в своём голосе.

Девочка развернулась и побежала по лужайке. Не успела она добежать до крыльца, как дверь открылась. В жёлтом прямоугольнике двери появились два женских силуэта. Взобравшись на крыльцо, Келли зашла за дверь из москитной сетки. Джубал видел, как его дочь подняла руку и указала варежкой на его машину. Москитная дверь открылась и одна из женщин положила руку на голову девочки, подталкивая её внутрь дома. Затем женщина вышла на порог. Скрестив руки и крепко обняв себя, она смотрела через двор на машину.

Сложив руки на коленях, Джубал смотрел, как она торопливо идёт к нему по снегу, склонив голову.

— Что ты здесь делаешь, Джубал? — спросила Линда, стоя перед ним в одном лишь лёгком платье.

Её язвительный тон лишил его храбрости, слова вылетели у него из головы.

— Ну, я приехал повидаться с Келли, как сообщал ранее.

— Уезжай, — прервала она его. — Просто уезжай.

Линда стояла к нему полубоком, так, что он мог видеть её лицо в неярком свете, исходящем из дома. Её лицо было совсем не похоже на то, что он помнил – осунувшееся, с тонкими морщинками в уголках глаз. Глаза тоже словно стали чуть другого цвета – не привычные, тёмно-синие, а выцветшие, льдисто-голубые.

— Разве так честно? — возмутился он. — Она в той же степени моя, что и…

— Честно? Честно?! — воскликнула она, поднимая голос. — Не смей говорить мне о том, что честно, Джубал Скотт. Это я её одеваю, это я её кормлю. Когда она заболела краснухой, это именно я всю ночь просидела у её постели, молясь Господу, чтобы она выжила. Ты даже не знал, что она болела. Ты вообще хоть что-то для неё сделал?! Думаешь, можешь приезжать сюда, когда вздумается? Ты не видел её четыре года и теперь…

— Да ты живёшь в непроходимой глуши, чёрт тебя дери. Ты специально тут поселилась, подальше от меня. Как я мог сюда добраться без машины и без денег? — услышав, как хлопнула москитная дверь, Джубал заглянул за спину Линды и увидел приближающуюся к ним Тесс с накинутым поверх ночной сорочки пальто.

— Ты не можешь просто объявиться здесь на пару дней, а потом снова исчезнуть на три года. Я не позволю тебе мучить её мечтами о том, что у неё есть отец, — сказала Линда.

— Я не мог приехать раньше. У меня не было возможности. Теперь у меня есть грузовичок. Я здесь не для того, чтобы её мучить.

— Что он здесь забыл? — раздался голос Тесс. Она стояла в трёх метрах от машины. Её голос был грубым и пронзительным, как воронье карканье. — Отправь его восвояси, Линда.

— Я это и делаю, мама, — ответила Линда. — Вернись в дом.

Тесс Хэйксвелл словно в землю вросла. Свет падал на неё сзади, оставляя лицо в тени, так что фиолетовое родимое пятно вокруг её правого глаза казалось ещё темнее.

— Ты поэтому не сказала Келли, что я приеду? — спросил Джубал. — Решила, что я просто дразню её?

— Ты сотни раз говорил, что приедешь, но так и не приехал.

— Тогда я не говорил, что приеду. Я говорил, что хотел бы приехать. Это не одно и то же, Линда. Разница небольшая, но важная.

— Не дерзи мне.

— Он выпивал, Линда, — прокаркала Тесс дрожащим голосом. — Я отсюда чую. Выставь его.

Глядя за Тесс и Линду, Джубал увидел Келли, стоящую за москитной дверью. Она уставилась на них, закрыв уши варежками.

— Давай, Джубал, поезжай, — сказала Линда, отворачиваясь.

— И что значит, я вообще ничего для неё не сделал? А как же деньги, что я присылал? Я всегда присылал деньги, когда мог…

Линда резко обернулась и даже в полумраке Джубал видел, как кровь прилила к её лицу.

— Что?! — поперхнулась она. — Какие такие деньги, Джубал?! Когда? Пять долларов в прошлом октябре. Пять жалких… Да что на них вообще купишь? Боже, Джубал. О, Боже. Поезжай, пока я тебя не прикончила. Серьёзно. Я не смогу остановиться. Ты представить не можешь…

— Я не только эти пять долларов присылал, — возразил он, отшатнувшись от Линды и перепугавшись не на шутку.

— Когда?! — крикнула она. — Помимо этих пяти долларов ты ничего не присылал с февраля.

— Нет, — пролепетал он. — Нет, летом, в…

— В феврале. Я запомнила, потому что в конверте было перо. Это был февраль и с тех пор ты ничего не сделал для этой девочки. Ты должен уехать, Джубал, богом клянусь, ты должен уехать… — Линда вновь резко отвернулась от него.

Открывшаяся истина – февраль! – была невыносимой для него. Джубал внутренне содрогнулся. В висках стучало. Джубал больше всего на свете хотел остановить Линду. Вытянув руку из окна, он схватил её за рукав платья.

Развернувшись, она хорошенько плюнула ему в лицо, попав аккурат над левым глазом. Разжав руку, Джубал отшатнулся, моргая и пытаясь вытереть лицо ладонью. Линда ковыляла к дому через лужайку. Её дыхание вырывалось сдавленными рыданиями. Проводив её взглядом, Джубал уставился на Тесс. Старуха стояла вполоборота, так что свет из дома падал ей на лицо – на ту половину, где красовалось родимое пятно. Уголок её рта приподнялся в тонкогубой усмешке.

— Довольны собой, мистер Скотт? — спросила она.

— Сотри свою улыбочку, — огрызнулся он низким, дрожащим голосом. — Пока я не выбрался из машины и не дал тебе леща, карга костлявая.

Её лицо побледнело, из-за чего щёки приобрели восковой оттенок, а родинка в виде стрелы превратилась в огромную чернильную кляксу. Повернувшись, она поспешила за дочерью.

Джубал ехал обратной дорогой, ничего не замечая. Его то и дело одолевал гнев, он даже разразился истерическим смехом, коснувшись места на лбу, куда плюнула Линда. Было трудно собраться с мыслями. Стоило ему только начать приводить мысли в порядок – начать внутренний диалог с собой о произошедшем или о том, что ему следовало сделать – как на него накатывал очередной шквал эмоций, отчего он принимался часто дышать и сглатывать, боясь того, что может с собой сделать что-то ужасное. Например, съехать с дороги и врезаться в дерево. Джубал не знал, куда едет. Будущее представлялось ему неясным.

Наконец началась настоящая метель. Чёрные макушки елей по краям шоссе клонились под весом снежных шапок. Дорога была белой, снег был ещё не укатанным, хотя на нём виднелись следы покрышек проехавших машин. Спустя какое-то время даже эти следы исчезли. Вдруг заднюю часть грузовичка занесло на плавном повороте, и Джубал испуганно вскрикнул.

Выпрямившись, Джубал придвинулся ближе к рулю. Он и сам не заметил, в какой момент перестал думать о Линде, Келли и старой карге. Когда именно он стал прислушиваться к пульсу, стучащему в висках и когда стал бояться дороги. Он сбросил скорость почти до тридцати километров в час, но его видавшие виды покрышки всё ещё продолжали скользить на поворотах. Джубал видел не дальше метра перед собой в этой метели. Не было ни фонарей, ни домов или ферм, чьи заиндевевшие окна были бы залиты успокаивающим жёлтым светом. Джубал решил, что остановится при первой же возможности… но её всё не было. Пальцы на его левой ноге невыносимо покалывало от холода. Его правая ступня, которая была на педалях, была единственной тёплой частью его тела – болезненно тёплая, она ныла от обжигающего жара. Джубал то и дело убирал ногу с педалей, чтобы сбросить скорость на повороте и чтобы дать ступне отдохнуть от раскалённого металла. В очередной раз убрав ступню с педали, Джубал услышал, как что-то рвётся с липким звуком. В салоне запахло палёной резиной – подошва его ботинка начала пригорать.

Проехав деревенскую церквушку, Джубал не успел толком разглядеть её из-за снега. Он обрадовался, что приближается к городу. Это был последний раз, когда он был уверен, что едет по дороге. Ему пришлось снизить скорость до пятнадцати километров в час. Фары заливали дорогу тусклым неясным светом.

Джубал ехал, чувствуя, как часто колотится в груди сердце. Вдруг он задел левым бортом невысокую молодую ель. Он бы и не заметил этого, если бы деревцо не оказалось настолько близко, что он услышал отчётливый шлепок по металлу. Джубал нажал на тормоз и остановился. Опустив стекло, он высунул голову наружу. Щурясь из-за снега, он оглянулся назад. Молодое деревце прижалось к боку «интернейшнл» рядом с задним колесом. Поставив рычаг на нейтральную передачу, Джубал выбрался из машины и тут же провалился в снег сантиметров на десять.

— Иисусе, — воскликнул он, сняв с себя шапку и отряхнув её об колено. Джубал посмотрел в ту сторону, откуда приехал. Шины оставили глубокие следы в нетронутом снегу. Затем он посмотрел вперёд, в ту сторону, куда ехал. Справа виднелся край леса, высокие тёмные сосны и голые стволы дубов. Он ехал параллельно краю леса, полагая, что тот идёт вдоль дороги, и, видимо, заехал на какое-то неогороженное поле. Джубал не заметил, как съехал с шоссе. Не было толчка, когда шины съехали с дороги, не было ощущения того, что он движется по неровной поверхности.

Поставив ногу на подножку, Джубал забрался обратно в кабину. Придётся сдавать задом, двигаясь по следам покрышек, пока не вернётся на дорогу. Вряд ли он умудрился отъехать от шоссе далеко.

Джубал сидел, держа одну руку на руле и развернувшись полубоком, чтобы смотреть в заднее стекло. Какое-то время он ехал задом, пытаясь найти то место, откуда он съехал с дороги. Чем дальше он ехал, тем больше он ускорялся, стремясь как можно скорее снова оказаться на шоссе. Он разогнался до тридцати километров в час на задней передаче, когда «интернейшнл» одним боком соскользнул чуть в сторону от оставленной им в снегу колеи и врезался в заснеженный валун с громким металлическим треском. От удара Джубала бросило вперёд, отчего руль врезался ему в грудь, выбив из него весь воздух, и он зашёлся резким лающим кашлем.

Выругавшись, Джубал тут же врубил переднюю передачу – не сделав даже попытки выйти и оценить ущерб – и дал по газам. Задние колёса протестующе завыли. Переднюю часть грузовичка мотало из стороны в сторону, но она не двигалась вперёд ни на сантиметр. Распахнув дверь, Джубал выбрался наружу в ночной мрак.

От столкновения с валуна, напоминающего по форме яйцо, половина которого была скрыта под землёй, слетел весь снег. Грузовичок ударился о валун задним бампером с правой стороны; край бампера разорвало в лохмотья и серебристое конфетти. «Интернейшнл», царапая днище о валун, проехал назад ещё треть метра, пока не упёрся правым задним колесом в булыжник, застряв намертво. Вся задняя часть машины села на камень, оторвавшись от земли на пятнадцать сантиметров. Заднее правое колесо не касалось земли.

Навалившись плечом на заднюю часть машины, Джубал пыхтел, закрыв глаза от натуги, пока его ботинки скользили по снегу. Грузовик сидел на камне плотно. Переводя дух, Джубал выпрямился. Его покрытое испариной лицо онемело от холода. Сморгнув ледяной пот, Джубал сжал руки. Будь у него доски, он мог бы сдвинуть машину, а будь рядом ещё пара мужиков, они могли бы раскачать грузовик.

Джубал стоял у задней части машины, слегка дрожа от холода. Придётся бросить машину здесь. Надо вернуться на дорогу и поймать попутку, а утром вернуться за ней. Сняв шапку, он отряхнул её о разбитый бампер. Она зацепилась за выступ из разорванного металла, и когда Джубал дёрнул шапку на себя, тот оставил длинную прореху в ткани.

Заметаемый снегом, Джубал брёл по следам колёс, оставленных им ранее. Пройдя минуту, он обернулся, обнаружив за спиной беловато-голубой подвижный пейзаж и падающий снег, который ­в темноте казался не белым, а чёрным, как пепел – и в этом пепле сгинул его грузовик. Джубал с ужасом подумал, что никогда больше не увидит свой грузовик. Он тут же отогнал от себя эту мысль, решив, что она абсурдна… вот только мысль эта оказалась правдой.

Джубал всё брёл по следам шин. Снег лип к бровям. Время от времени снежинки залетали ему в глаза, обжигая. Он пересёк обширный пологий склон зимней белизны, пустой и бесформенной пустоты, а снег всё так же падал вокруг него, стирая реальный мир силами божьей забывчивости.

Дорога была где-то там – Джубал это точно знал. Если продолжать двигаться вперёд, скоро он на неё наткнётся. Назад он больше не оборачивался.


Какой-то дальнобойщик подбросил его до Норт-Конуэя в Нью-Гемпшире, и Джубал потратил немногие оставшиеся деньги на то, чтобы снять номер в мотеле «Уайт Маунтэн»[3]. Следующим утром он заплатил полдоллара фермеру, у которого был «Форд модель „Т“», чтобы тот поездил с ним вдоль Рузвельт Трейл в поисках грузовичка «интернейшнл». Они потратили большую часть дня, бороздя белое царство. Джубал видел мягкие, укутанные снегом холмы, искрящиеся бриллиантовым блеском под ледяным небом. Он видел еловые деревья, сгибающиеся под весом снежных шапок, красующихся на их ветвях. Но грузовика он не видел.

— Вы точно были на Рузи[4]? — спросил фермер. — Я знаю немало других дорог в Конуэй, помимо этой.

Фермер катался с Джубалом до самых сумерёк. Джубал оставил описание грузовика в местных магазинчиках, ресторанах и в офисе шерифа округа Оксфорд, указав свои контакты в Массачусетсе. Многие из тех, с кем он говорил, заверили его, что машина найдётся, кто-нибудь обязательно скоро обнаружит её у себя на поле. Но с Джубалом так никто и не связался. В воскресенье снова пошёл снег, и Джубал решил, что шансы обнаружить грузовик при такой скверной погоде совсем малы. Он беспокоился, что если задержится тут, то опоздает на работу и тогда он потеряет не только грузовик, но и заработок. Поэтому он проехал автостопом сто восемьдесят километров, чтобы добраться домой в Саммерленд.

Джон Тирни, бригадир из Управления общественных работ, пригласил Джубала отпраздновать День благодарения у него дома, с его женой и тремя дочерьми. Вероятно, Тирни пожалел его, учитывая, что Джубал разбил свой грузовик в Мэне и всё такое – а ведь он купил его совсем недавно. Именно такое объяснение придумал Джубал – что грузовик был безнадёжно разбит. Нельзя же говорить людям, что он просто исчез, что зима заявила на него свои права.

Проведя вечер в компании девочек, весело галдящих, ликующих и распевающих песни за праздничным столом, Джубал ожидал, что ему приснится его дочь, и был прав. Во сне он снова сидел в кабине грузовика, а Келли, выпрямившись, сидела на снегу, в котором делала снежного ангела. Опустив окно, он позвал её, но она испугалась его и сказала, что хочет к маме. Она встала и снова убежала от него, но в этот раз рядом не было дома, где можно было бы спрятаться – кругом были лишь бесконечные белые холмы и ночной мрак. Развернув «интернейшнл», Джубал медленно покатился вслед за дочерью. Машина с трудом двигалась по снегу, разбрасывая вверх перед собой белые брызги, которые сверкали в свете фар, словно пена, летящая с гребня волн перед лодкой. Джубал ехал по следам от ботинок, которые Келли оставляла за собой в снегу, но никак не мог снова её разглядеть, как будто девочка могла таинственным образом перемещаться в метели. Иногда он проезжал мимо снежных ангелов, оставленных маленькой девочкой в снегу. К ним не вели никакие следы. Словно ангелы сотворили себя сами. Грузовичок натужно ревел в глубоком рыхлом снегу. Через какое-то время исчезли даже следы от ботинок Келли. Кругом были лишь белые склоны, да шипенье снега, что, сверкая, кружился под порывами ветра. Джубал ехал вперёд, отбросив все мысли и эмоции, кроме отчаяния. Он потерял всякую надежду узнать, куда подевалась Келли, пропав посреди сосен и снега, оставшись в одиночестве, если не считать холодных и безликих ангелов.

Примечания

1

Городок имеет говорящее название – Вефиль значит «церковь», «часовня» или «святилище».

(обратно)

2

 Уильям Говард Тафт (1857-1930) — 27-й президент США (с 1909 по 1913 годы).

(обратно)

3

 Дословно переводится как «Белая Гора».

(обратно)

4

 Сленговое название Рузвельт Трейл.

(обратно)

Оглавление

  • *** Примечания ***