КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Размерность сновидения [Вася Неторопливый] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Неторопливый Вася
Размерность сновидения



[Первая часть того, что обещал в комментариях к "Дорогам…". Не поттеры и не престолы. Так, фантазии по мотивам снов. Не вычитан, не причесан. После второй части (я надеюсь за пару лет с ней разобраться) займусь вычиткой. Фэнтези — не самый мой любимый жанр. Может быть поэтому он не слишком похож на сказку. Короче, вот.]


Человек, закутанный во что-то бесформенное, цвета асфальта, стоял неподвижно. Он находился еще довольно далеко, но рисковать и подъезжать ближе не стоило. Он мог быть вооружен. Да что там! Наверняка он вооружен, вон, даже отсюда видно, что чего-то поблескивает в руках. Хотя с этим, в общем-то, понятно: в пустынные земли без оружия не суются, в противном случае вернуться домой живым практически нет шансов. Сейчас главный вопрос — откуда пришел человек. Куда и сколько времени он шел со своей территории. Если удастся выяснить, то станет понятно все насчет местечка, где безопасно подремать уставшему шоферу. Правда, чтобы получить нужную информацию, потребуется как-то разговорить типа в невзрачной хламиде. И не факт, что разговор произойдет до стрельбы. Так уж издревле сложилось: сперва чужака пристрели, а потом разговаривай. Но иногда удавалось и удержаться от соблюдения традиций. Редко только.

Шофер нажал на педаль тормоза. Коротко прошипел воздух в системе, грузовик остановился. Движок машины недовольно заворчал на холостых. Чтобы привлечь внимание типа в сером, Гнат потянул тросик гудка и над дорогой пронесся густой басовитый рев сигнала. Насколько можно было видеть — фигура не шелохнулась. Сочтя это добрым знаком, Гнат вытащил из-за спинки сиденья ружье и спрыгнул на растрескавшийся асфальт. Ветер, будто нарочно до поры выжидавший, радостно швырнул в человека пылью и снова унесся в степь. Солнце жгло, в воздухе словно бы растворили огонь. От взгляда на закутанную фигуру незнакомца становилось еще жарче.

Шофер достал из кармашка в двери относительно чистую тряпку, намотал ее на ствол помповухи и замахал на головой. Человек снова не отреагировал. Тогда Гнат закричал, стараясь не резко вдыхать раскаленный шершавый воздух.

— Эй, не стреляй! Я иду говорить!

Ноль эмоций. Над трассой дрожало марево; казалось, что по асфальту течет вода. Холмы, скорее даже курганы, справа и слева от дороги словно бы парили над землей и выглядели не от мира сего. Какие-то короткоживущие смерчи приподнимались, закручивали пыль, но практически сразу опадали без сил, словно и им из-за жары лениво двигалось. Человек не двигался. Гнат выругался, снял со ствола тряпку и вытер пот. Чертово пекло! Выгоревшая рубашка противно липла к телу, грубая холстина штанов тоже комфорта не добавляла. Жар дороги ощущался даже сквозь толстые деревянные подошвы сандалий.

Гнат положил дробовик на плечо. По всему выходило, что тип в сером вовсе не заинтересован в переговорах и будет стрелять. Шофер сунул тряпку в карман двери, огляделся и… не обнаружил никого. Тогда он приставил ладонь козырьком ко лбу думая, что разглядеть человека на дороге мешает солнце. Он даже прищурился, но все без толку: фигура словно растворилась в дрожащем над трассой воздухе. Ни справа, ни слева от дороги не было ничего, куда владелец серого плаща мог бы спрятаться. Выходит, все иллюзия, мираж, обман… Да, в здешних краях легко обмануться.

— Вот ведь…

Позади раздался шорох. Шофер резко обернулся, клацнул затвором и снял ружье с предохранителя. Никого и ничего. Только пылевые воронки снова гонялись друг за другом и распадались, обессилив. Гнат еще раз пристально вгляделся в горизонт, но таинственная фигура больше не появлялась. Да и на самом-то деле, нечего живым делать в мертвой степи.

— Мать твою за ногу!

Эх! Нет человека на дороге, да и ничего смахивающего на защищенное жилье не видно. Вряд ли есть поблизости хоть что-то. Впрочем, кто знает… Надо двигаться дальше — а там видно будет.

Шофер повернулся и сплюнул вязкую тягучую слюну на раскаленный асфальт затерянной трассы и тут же пожалел об этом: не стоило вот так бездумно расточать влагу в здешних безводных краях. Во рту моментально стало сухо, сразу захотелось пить. Теперь ко всем неприятностям дороги прибавилась и жажда.

Гнат машинально отметил, что сквозь многочисленные трещинки в асфальте не проросла трава. Но эта странность не имела никакого отношения к проблемам шофера. Он поставил дробовик на предохранитель, и положил оружие на пол кабины. Чуточку помедлив, словно надеясь вновь увидеть серый плащ, он ухватился за скобу и ловко поднялся по ступенькам в "курятник". Удивительное дело: едва хлопнула дверца, как беспокойство, неуверенность и опасения моментально растворились, перемолотые равномерным бухтением мотора грузовика.

— Мать вашу так! — беззлобно, по привычке выругался шофер и отпил из фляги. Горло перестало саднить. Он с тоской потряс емкостью и вздохнул: воды осталось совсем на донышке. Скудноватый запасец для дальней поездки, ну да ничего не попишешь. Но если жестко экономить, то выжить труда не составит, Есть опасность посерьезней — заснуть. Уже почти двадцать часов шофер сидел за рулем. Он вел машину по дорогам, которыми давным давно никто не пользовался. Маршрут проложен карте, что удалось выпросить у старого Котла.

Вадимыч, по кличке Котел, отдал манускрипт неохотно, словно бы сам собирался когда-нибудь отправиться в дальний путь, но после продолжительного бурчания, присовокупил к старой карте не менее древний пеленгатор, хранившийся в семье Котла с незапамятных времен. Почему он так поступил? Кто ж их, стариков, знает…

Правду сказать, толку от устройства оказалось совсем чуть, хотя сориентироваться, чтобы выбраться на эту вот трассу получилось. Хорошо, что у поселения Заполье была своя радиостанция. Хоть сигнал шел слабенький, но пеленгатору хватило, чтоб зацепиться и, используя компас, Гнату удалось вырулить на нужную трассу. Однако теперь, устройство, занимавшее своей антенной едва не половину сиденья, можно убрать. Трасса одна, направления два — трудно ошибиться. Вариантов меньше, чем пальцев на одной руке. Все предельно ясно. Вот добраться бы до какого-никакого поселения…

Шофер развернул карту. На ней были обозначены курганы; даже высоты их проставлены. Правда, над цифрами значки не самые веселые кто-то пририсовал. Над правым курганом большой вопросительный знак, над левым — крест, какой ставят на могилах. Неприятный, с косой перекладиной внизу, здесь именно такие на заброшенных кладбищах встречаются часто.

Кладбища… Людей после смерти закапывали в землю. Надо же! Хотя, если разобраться, тогда это была вовсе и не роскошь. Нынче же в Контурах мертвецов, понятно дело, не хоронят. Да и где? Вокруг, на треть дневного перехода — поля. Только если дальше, но слишком высок риск не вернуться. Куда проще сунуть труп в дробилку и отдать родственникам усопшего в измельченном виде. А те в поле запашут. Даже поверье есть: если урожай хороший, то умерший доволен — привет передает.

Карта, картой, а явной опасности, похоже, нет. Или теперь нет. Когда ее рисовали-то, карту эту самую? Вот они, два кургана указанных, совсем рядышком. Местность далеко просматривается, трава выжгло беспощадное солнце — негде спрятаться. Только давит что-то, предчувствие нехорошее… В Школе жрецов, куда он ходил до того, как судьба уговорила стать шофером, были отдельные уроки по интуиции, как по разделу математики. Из всей этой мешанины формул, Гнат вынес главное — не стоит пренебрегать своими ощущениями. Лучше разобраться в себе и приготовиться к неожиданностям, на которые намекает интуиция.

Он еще раз оглядел местность, бросил взгляд на зеркала и посмотрел на манометр газогенератора. Что ж, горючего пройти участок хватит, но потом надо бы подсобрать дровишек и поднять давление. Он выжал сцепление, включил передачу и очень медленно, нежно, самым мыском коснулся педали акселератора. Тягач дрогнул и с черепашьей скоростью двинулся вперед.

— Ты, Гнат, пойдешь когда лешачьими местами — на отметки поглядывай. — вспомнилось, как бубнил Котел. — Нехорошее отмечено давно и не мной. Кто знает, что там теперь прячется.

— Чего ждать-то там хоть? — попытался уточнить Гнат, но Вадимыч махнул рукой.

— А, лет прошло немало. Кто ж знает, что произошло там за эти годы…

— Но хоть что давно было-то?

Но старик ничего больше не стал пояснять.

Шофер переключил передачу и прибавил газу. Машина пошла быстрее. Вокруг вроде бы и тихо. Однако, предчувствие, значки, да и Котел тоже тень на плетень наводил… В общем стоит быть настороже: мало ли, что там подразумевается. Можно попытаться прикинуть. Охотники или защитники какого-нибудь Контура в засаде? Вряд ли, нечего тут делать людям: трасса давно забыта. Может, зверье какое жуткое? По слухам, сейчас такие кошмары расплодились, что и не ясно, из кого они, такие красивые, мутировали. Да и везде теперь этот ужас бродит. Нет, пустое. Что будет — то будет.

Со зверьем, правда, стоит считаться, но так всегда. Самому Гнату не приходилось сталкиваться с мутантами нос к носу, как-то везло, но видеть — видел. И старательно запоминал, как кто выкручивался из опасных ситуаций. Старики, кто далеко ходил, говорили, что мол, иногда медленно проехать можно — зверюги не среагируют. Но так не со всеми можно. От некоторых только улепетывать и остается, крепко молясь на мотор. Заранее-то и не решить: брать опасное место ходом или медленно проползти? Только по обстановке действовать придется, но на то ты и шофер, чтобы найти дорогу даже в аду.

Холмы быстро приближались, шоссе стала заметно хуже, пришлось все же сбросить скорость. Пусть на малом ходу сон и одолевал гораздо сильнее, чем при быстрой езде, но тут не разгонишься, как не желала бы этого душа. Оставить в яме колесо — наверняка не добраться. Если не прикончит жара, то уж сон — наверняка.

Вскоре стало понятно, что зверья можно не опасаться. Негде спрятаться здесь никому, крупнее мыши. А мышь, пусть даже трижды мутант, не сможет совладать с грузовиком.

Проехав еще метров двадцать, Гнат увидел, что у подножия левого кургана лежит перевернутая фура. Честно говоря, он смог ее разглядеть только из-за предупреждения: растения почти совсем скрыли грузовик, превратив его в холм. Да, крест на карте — метка давней трагедии. Очень давней. Сейчас вряд ли можно ожидать от кучи ржавчины какого-нибудь подвоха.

Между тем, дорога становилась все хуже. Создавалось впечатление, будто кто-то специально выдалбливал в асфальте ямы. Тягач сильно кренился с борта на борт, преодолевая кочки и рытвины. Кузовные панели громко поскрипывали, словно жалуясь хозяину на непомерные нагрузки. Что-то позвякивало, но понять, откуда шел звук — не удавалось. Карта сползла с сиденья и упала на пол. Гнат попытался было ее поднять, но смог дотянуться до краешка только кончиками пальцев. Бороться с сонливостью, Гнат тряс головой и заглядывал в зеркала. Затем сделал еще попытку поднять карту и преуспел. Разложив ее на соседнем сиденье, Гнат поглядывал на отметки. Если верить значкам, то относительно недалеко отсюда существует постоялый двор. Правда, такими черепашьими темпами до него добираться часа два, но ничего не поделать. Главное — не вырубиться по дороге, а там — нет проблем. Потом там, внутри Контура, можно как следует отоспаться. Короче, надо тянуть. А от постоялого двора останется меньше десяти часов пути — и он в Вайге. Старая карта не соврала по крайней мере в одном: тут короче выходит. Если по главной трассе идти, то еще пришлось бы добрых тридцать часов пилить, если с парой ночевок. Да только вот мест, где приткнуться, не в пример больше, нежели здесь, хотя и там не без колдобин. Да и всяких отморозков с оружием хватает…

Гнату пришла в голову мысль, что когда карту рисовали, на этой трассе ям было не в пример меньше. Время здесь постаралось от всей души. Наверное, лет через пять не стоит и пытаться совать сюда свой нос. Останется для шоферов только Главная.

Отчего-то этот вывод показался Гнату обидным. Чуть не до слез проняло. А когда машину тряхнуло, он вскинул голову и понял, что размышления о времени и расстояниях едва не утянули в дремоту. Он осторожно вывернул руль и увел грузовик от обочины к центру дороги.

— Держаться, двигаться!

Гнат зло потер кулаком лоб и тряхнул головой. Чертова дремота! Словно знает, что останавливаться ну никак нельзя. Достаточно прикорнуть на минуточку — останешься в степи навсегда. Тут, вдали от Контуров, утомленного человека ожидала мучительная смерть от сновидений.

Так уж устроен человек — его организм требует отдыха. Чем сильнее устаешь, тем больше хочется спать. Но кошмары, что непременно придут, не дадут выспаться. Едва заснешь — проснешься в холодном поту. А снова заснешь — опять посетишь ужасное место. Возможно, что другое, но точно не менее страшное, нежели предыдущее. И вскоре сон начинает непрерывно перемалывать явь, заставляя человека мучительно переживать жуткие сновидения даже в реальности. От этого усталость становится все сильнее, спать тянет нестерпимо. Сны раз за разом набрасываются на истерзанного человека и промежутки между кошмарами становятся все короче. Возникает циклическая перегрузка, которая отправляет несчастного в бесконечный мерцающий ад. Те, кого все же удалось вытащить из цикла утверждали, что исчезает все мало-мальски понятное, а остается абсолютный ужас. И если верить старому жрецу Доку — вечный. Есть маленький нюанс: никто не сможет поручиться за точность сведений "возвращенцев". У них все не так. Даже поведение чаще всего не только странное, но и опасное для окружающих. Не раз случалось так, что в борьбе с видимыми им одним призраками, гибли близкие, кому не повезло оказаться рядом в момент припадка. В общем, у бедолаг, испытавших воздействие кошмаров в полной мере, мерцающее сознание остается до конца жизни. К счастью, обычно недолгой.

А по большому счету, все происходящее — результаты Последней войны. Она потому-то и стала воистину Последней. Ограниченные Контурами поселки разделяли достаточно большие расстояния, чтобы о нападениях на соседей не стоило и помышлять. Кошмары грозят каждому завоевателю, не успевшему занять территорию чужого Контура. На обратном пути кошмары уничтожат войско, а звери не оставят от тел даже костей.

Да и людей в Контурах маловато для подобных завоевательных рейдов. Но все же каждый поселок содержал небольшую группу вооруженных Охотников. Кто знает, чего можно ожидать от соседей? Ведь сведения друг о друге у соседей всегда предостаточно. Чтобы не допустить вырождения, между Контурами шел обмен детьми. Вот и Гнату так "повезло". Он был мал, но запомнил, как рыдала и вырывалась из удерживающих ее рук, мать. И как машина шла вдоль бесконечных полей, на которых только-только зеленела трава. Их было шестеро.

По таким правилам мир живет давным-давно, но глубоко внутри, едва не на уровне подсознания, Гнат понимал, что все идет не так, как должно быть. Просто однажды наступил апокалипсис. Да, именно самый настоящий апокалипсис, вспомнил слово Гнат. В чем-то даже пострашнее библейского. Того, о котором толковали в Школе на уроках чтения. Книг сохранилось не так много и они были слишком ценны, чтобы малолетние ученики их трепали ради изучения грамоты. Книгами пользовались только жрецы, школярам же приходилось пользоваться библиями. И потихоньку осваивая грамоту, ребятня изучала и сказки древних.

Забавно, что библейские притчи оказались столь близки к реальности. Теперь у всех есть личный опыт пребывания в аду. Один раз в жизни каждый ребенок обязан прожить сутки за пределами Контура. Человечка такой опыт не убьет, но уж натерпится — будь здоров! Именно для того, чтобы прочувствовать бытие вне защиты на своей шкуре, чтобы страхом защитить от безрассудности, детей отправляют на Большое Испытание. Они, понятно, видят кошмары. Жуткие сновидения достаются всем. Короче, про ад все знают не по наслышке. Потому-то никто, если он в здравом уме, не отходит от Контура, если не уверен, что успеет вернуться или добраться до какого-нибудь другого безопасного места, пока сон не свалит.

Нет, нагляднее всего апокалипсис видят шоферы. Грандиозные развалины городов. Слепые глаза полуразрушенных зданий, остатки машин и механизмов, кости людей… Сам Гнат никогда не бывал в старых городах — там теперь джунгли и звери, — но он ничуть не сомневался в словах стариков. Да и с трасс кое-где видны скопления полуразрушенных зданий.

Теперь уже не представить ту, довоенную жизнь. Она казалась более сказочной, чем истории из библии. Но в чем шофер Гнат ни секунды не сомневался, так это в том, что придумавшие I-вирус были самыми настоящими сволочами. Нельзя так было делать, очень плохо они поступили! Вон цветущее все вокруг какое: живи — не хочу! Ан нет. Апокалипсис, мать его! Шумят леса на месте крупных городов, пасется зверье, гуляет, где ему вздумается, а для выживших людей остались только короткие переходы от одной защищенной точки к другой. И ни шагу в сторону — только проверенные маршруты. Существует поговорка, что от Контура до Контура дороги выложены костями уснувших странников. Вряд ли преувеличение.

Эх! Сколько жрецы не бьются, не выходит у них найти лекарство от I-вируса. Хитрый он, меняется все время. И пусть большие головы уверяют, что почти все готово, и что кто-то из где-то там вакцинированных уже живет за пределами своего Контура, все равно слабо верится. Ерунда все, к гадалке не ходи. Скорее, так говорят, чтоб надежду люди не теряли. И он, Гнат, чтоб тоже не терял. Ведь без надежды нет никакого смысла жить. Жрецы и придумывают легенды, чтобы люди продолжали давать жизнь следующим поколениям в надежде, что хоть дети вернут себе весь мир.

— Черт бы их…! — неизвестно в чей адрес ругнулся шофер и зло ударил кулаком по клаксону.

Могучий вой тягача тут прозвучал не так, как хотелось слышать. По крайней мере, не как в лесу — глубоко и многозначительно. И, наверное, не как в заброшенных городах, где звук наверняка долго-долго бы метался между поросшими вьюном и лишайниками стенами. Здесь, на раскаленной равнине сигнал растворился, растекся по бесконечной плоскости и исчез бесследно.

А впрочем…Слово в ответ на гудок, послышался какой-то неприятный, с металлическим отзвуком, шелест, будто по бортам скребут ветки или, скорее, торчащая по сторонам дороги проволока. Это был довольно-таки тихий звук, едва пробивающийся сквозь обычный фон, но натренированное ухо шофера его сразу уловило.

Гнат, за время владения машиной, слышал немало разных звуков. Чаще всего это были жалобы грузовика, когда они только начали работать вместе. Скрежеты, скрипы, стуки — да. Мотор и ходовая могли исполнить такую арию, что волосы дыбом вставали, но чтоб вот такой шелест… Ничего похожего парень припомнить не мог, ни один узел ни одного грузовика так не звучал.

До того, как сесть за руль своей машины, Гнат долго проработал в Автопарке Контура. Трудился как проклятый на самой черной работе. Шоферы неохотно брали учеников, но даже немногочисленные счастливчики сперва должны были доказать свою пригодность, пройдя все, включая чистку выгребных ям. Понятно, что учение выдерживали единицы. Контуру, на самом деле, не требовалось много транспорта, а потому ученик становился шофером, если кто-то не возвращался из рейса или выбывал из профессии по каким-либо другим причинам. Тогда новичку находили тягач, который тот должен был сделать под себя.

Гнат мыл машины и полы, подметал стоянку, подавал ключи шоферам и не забывал учиться профессии, внимательно наблюдая за работой других. Сперва шло тяжело, но понемногу жрец-недоучка смог одолеть и профессию механика. Она была не так уж и тяжела, если честно, но очень непросто оказалось перейти из академического мира в реальный. Как ни крути, а жрецы были интеллектуальной элитой небольшого мирка Контура. Безусловно те, кого отобрали себе в ученики жрецы, гордились своим статусом. Увы, но старый Евдоким умер раньше, чем сделал своего юного подопечного жрецом, а по правилам касты, ученики не могли перейти под покровительство другого наставника и изгонялись из Школы навсегда. Гнат к тому времени уже успел изучить историю жрецов и головой признавал мудрость данного правила, но принять душой — никак не получалось, честно говоря. Да, судьба посмеялась над ним. Очень обидно идти и крутить гайки после того, как едва не стал ровней высшему обществу. Работать головой, познавать непознанное — он рожден для этого! Об этом постоянно твердили жрецы своим ученикам. И на тебе! Однако гибкий от природы ум помог преодолеть барьер и справится с поставленной жизнью задачей. Отныне разум помогал рукам новоиспеченного механика. Да, познание мира до поры отошло на задний план, но это вовсе не означало, что главной целю жизни Гната стало получение собственного грузовика. Это была ближняя цель, этап, ступенька, которая позволяла двигаться дальше. За ней начиналось будущее. И час настал!.

Гната взял с собой Сиволап. И не в простой рейс, а в ночной. Вполне возможно, потому и взял, что в одиночку ночами ездить — плохая примета. Собственно, этот рейс оказался первой и последней совместной поездкой Гната, как ученика шофера.

Поездка как-то не задалась с самого начала. Едва тронулись в путь, как прокололи колесо. Хорошо не успели далеко отъехать. А затем их обчистили на постоялом дворе: сперли почти весь меновой товар из кабины. Пришлось ехать без перерыва больше суток: никто не хотел пускать на отдых в кредит. А в довершение всего, уже на обратном пути, ночью, возле разрушенного города, на грузовик напали светящиеся твари. Гнат не запомнил толком, как они выглядели, он передергивал затвор и стрелял, стрелял из окна, целясь в зубастые пасти. А по щекам текли слезы. Но вовсе не из-за страха, а от едкого порохового дыма. Сиволап вовсю жал на газ, однако хищники не отставали. Боезапас таял, машина ревела. Казалось, гибель неминуема! Но когда Гнат зарядил последние четыре патрона, гонка внезапно прекратилась. Он снова почувствовал прохладу ночного ветра, врывающегося в окно и вытирал рукавом слезы, размазывая пороховую гарь по всему лицу.

А вскоре стало понятно, почему твари так неожиданно прекратили свою погоню. Появились сверлильщики! А их боялись все: и люди, и все другие твари, жившие на поверхности. Сверлильщикам было все равно, какая преграда у них на пути к размножению. Твердые диски ракушек проникали внутрь любых движущихся объектов, принимая их за живые существа. Люди ловили их с помощью подвешенных на деревьях деревянных ящиков. Да что там! Моллюски прошивали насквозь металлические двери грузовиков, чтобы отложить икру на резиновых ковриках. Не будь эти мелкие твари такими глупыми, они бы стали единственными хозяевами планеты.

Пробив лобовое стекло, один сверлильщик угодил Сиволапу точно в лоб. Раковина моллюска, потеряв изрядную долю пробивной силы, намертво застряла в черепе шофера. Грузовик тут же потерял управление. Гнат сумел удержать машину на трассе, перебрался за руль, с трудом переместив безжизненное тело напарника на пассажирское место, и довел-таки машину до Контура.

Сиволап выжил, но перестал соображать. Часть раковины Док срезал, но не рискнул вынуть целиком.

— Кто знает, чем закончится операция. — сообщил он близким и друзьям. — Ему один раз повезло — моллюск не смог отложить икру внутри черепа. Второй раз рисковать не стоит, как подсказывает мне интуиция. А так, может и выздоровеет. Все бывает в этой жизни.

Док был жрецом, а значит, он знал об интуиции все. И в здоровье хорошо разбирался, за что и получил прозвище. Никто не стал спорить. Тягач Сиволапа отогнали на окраину и сняли колеса. Увечный шофер до сих пор так и живет в своей машине, на попечении шоферского братства: родственники отказались кормить неполноценного члена семьи. Гнат не раз возил ему еду и не видел ни малейших признаков выздоровления. Мало того, Сиволап и сам теперь напоминал грузовик, послушно и размеренно выполняя нехитрый набор однотипных действий.

Спустя месяц, после совещаний и поисков, Гнату на буксире приволокли бардового цвета мощный Тимтрак. С поржавевшей кабиной, но во вполне еще приличном состоянии, тягач. Парень был в полном восторге и тут же окрестил машину Тимофеем.

С молитвами и матюгами кузнецы сработали газогенератор и, пока доводили до ума двигатель, без пяти минут шофер перебрал все, что внушало подозрение. Окончился большой ремонт, естественно, покраской.

Настал день первого поворота ключа! Мотор завелся с полоборота и мерно затарахтел, что шоферы сочли хорошим предзнаменованием. Когда Гнат впервые услышал "голос" своего грузовика, то едва сдержался, чтобы не закричать от счастья. И в этот миг он был уверен, что слышит только один звук: мощный ровный бас работающего мотора. Да и вряд ли в тот момент он, самый счастливый человек всех Контуров мира, мог расслышать что-то еще. Лишь много шофер осознал, что значит "слышать машину".

Между тем, громкость неприятного шелеста нарастала, звук все больше напоминал скрежет. Вскоре удалось расслышать, что проблемы где-то с правой стороны. А спустя мгновение в правом боковом зеркале появилось отражение странного зеленоватого существа с длинными когтями. Каждый из когтей ослепительно сверкал, будто сработанный из отполированного металла. Да и судя по скрежету, когти на самом деле металлические. Это они сейчас рвут железо тягача, словно старую простыню. Тимофея калечит какая-то потусторонняя тварь!

— Ну, погоди, мразь!

Придерживая одной рукой руль, Гнат взял дробовик за рукоятку и нащупал большим пальцем пуговку предохранителя. Раздался тихий маслянистый щелчок. Если существо подберется совсем близко — оно получит большущий кусок свинца прямо в пасть. И судя по всему, это произойдет совсем скоро: монстр с размаху врубал в металл свои когти и переносил свое уродливое тело все ближе к дверце.

— Давай, ублюдок! — сквозь зубы процедил Гнат. И на мгновение удивился, что ему совершенно не страшно, а, скорее, азартно и зло. Пусть у чудища глаза горели, как у дьявола на картинке, но раз ему нужно добраться до кабины, значит это точно живое существо. Оно ползет сюда, потому что жрать хочет, а значит, не какое-то порождение ада, стремящееся делать зло ради зла — просто голодное животное. И, стало быть, уязвимо. Даже если одна свинцовая примочка не успокоит зверя, к первой пуле на подмогу последуют еще четыре, дожидающиеся своей очереди в обойме.

В ветровое стекло ударило что-то тяжелое. Кабина тяжело содрогнулась. Но стекло выдержало, трещины не поползли. Правда, вся поверхность оказалась заляпана какой-то синеватой, с прожилками гнойной зелени, массой, а за "дворник" зацепилось большое кожистое крыло. Видимо, летучий кандидат в поедатели шофера, конкурент зеленой бестии, пытался успеть быстрее, но не рассчитал прочности преграды. К сожалению, разбившийся птеродактиль так плотно угваздал внутренностями поверхность, что так или иначе придется останавливаться для очистки. Разумеется, позже, поскольку за дверью тяжко ворочается обладатель стальных когтей. И он очень скоро заглянет в окно, если верить звукам. Зверюга эта все так же не прочь закусить, но тряска и ветер не позволяют ему совершить резкий бросок, чтоб добраться до водителя. Хорошо, что осталась пара чистых местечек, чтоб хоть одним глазком следить за дорогой. И то хорошо. Остановка здорово облегчила бы "гостю" добычу еды.

И все же вести грузовик было трудно. Рука чисто инстинктивно тянулась к омывателю, приходилось себя одергивать. Попытка включить щетки наверняка ухудшит положение — внутренности размажутся, совершенно застив обзор. Даже вода не поможет. Да и той слишком мало, чтобы расходовать на мойку стекла. Если не экономить, то есть все шансы, что жажда прикончит раньше, чем сон.

Внезапно в окне появилась уродливая бородавчатая голова существа. Лапа, а точнее щупальце, где возле каждого присоска сверкал коготь-лезвие, с одного удара разнесло вдребезги стекло. Гната охватило бешенство и он выстрелил. Выстрелил не потому, что спасал свою жизнь — ему было жалко грузовик. Сгоряча шофер промазал. Словно в ответ, один из когтей пробил обшивку рядом со следом от пули. Зато второй выстрел оказался более удачным: часть головы монстра разлетелась вдребезги. Но голова, похоже, не самый главным органом чудища: уцелевший глаз все так же яростно вращался, словно старался сжечь врага свирепым огнем ненависти. Вполне может оказаться, что уязвимое место этого кошмара наяву — живот. Или спина. Или задница, если таковая не вместо головы, конечно.

Пуля за пулей рвали тело "осьминога", как про себя окрестил монстра Гнат. Только пятый выстрел прервал атаку зверюги. Нет, она все еще продолжала висеть на двери, но уже не предпринимала активных действий. То ли сдохло, то ли просто когти застряли металле, с водительского места не видно. Так или иначе, но атаки не повторялись. Гнат положил дробовик на сиденье и вздохнул, мельком оценив повреждения. В пылу атаки как-то не до этого было, но вот сейчас: сталь разодрана, стекло двери разбито, да еще и пробоина от пули… Гнат поймал себя на мысли, что ему до слез жалко Тимофея

Ладно, хорошо, что опасность миновала. Теперь совершенно необходимо вылезти и почистить стекло, раз такое дело, а то сослепу и въехать во что-то недолго. Гнат затормозил, прислушиваясь к посторонним звукам. Понятно, что по окрестностям шарахаются твари, подобные той, чьи когти намертво застряли в железе, но сейчас никого не слышно. Все может измениться в любой момент, но тут уж чет-нечет. Риск у шофера постоянный спутник. Это как рокот мотора — приятная неизбежность. Да, именно так — приятная! Будь дорога предсказуемой и безопасной, ходить в рейсы было бы скучно.

Гнату не слишком хотелось вылезать из кабины, чтоб оттереть ошметки с лобовухи придется. Он помедлил еще пару минут, хотя прекрасно понимал, что ждать-то нечего, да и усталость работает против него. Не дай бог срубит сон — станет гораздо хуже, чем атака десятка подобных мутантов. В общем, деваться-то, собственно, некуда.

Но перед тем, как вылезать наружу, надо обязательно зарядить дробовик. Пружина постанывала, принимая в обойму патрон за патроном. Четыре толстеньких цилиндра послушно заняли свои места. Гнат клацнул затвором, загоняя патрон в патронник и добавил в обойму пятый. Что ж, теперь можно вылезать. Он положил оружие на пол, достал с полки большой нож в ножнах и зацепил кольцо за карабин на поясе. Вроде бы готов. Еще раз мазнув взглядом по зеркалам, Гнат медленно приоткрыл дверь. Нервы моментально зазвенели, как натянутые струны. Он был готов тут же захлопнуть дверцу, едва какая-нибудь нечисть попытается забраться в кабину. Но вокруг было тихо. Шофер неторопливо спустился на дорогу, потянул с сиденья дробовик и огляделся. Ничего и никого, только позади два кургана-ориентира торчали по обеим сторонам трассы. Тогда он переложил помповуху в левую руку, достал из инструментального ящика щетку и поднялся на ступеньку, цепляясь за кронштейн зеркала. Найдя на капоте местечко поровнее, он положил ружье и принялся тщательно оттирать стекло от зеленовато-синего месива.

Дело шло туго. Непонятно, насколько липким было существо при жизни, но от жары его внутренности буквально пришкварились к стеклу, как картошка к раскаленной сковородке. И еще донимала чудовищная вонь. Создавалось впечатление, что существо умерло задолго до того, как размазалось по лобовому стеклу. Тошнота подступала к горлу всякий раз, когда удавалось сковырнуть кусок, чуть побольше ногтя. Однако понемножку, с помощью щетки и ножа, удалось отвоевать у запекшейся органики вполне приличный участок стекла.

Гнат позволил себе сделать короткий передых. Он спустился на подножку и подставил мокрое от пота лицо горячему, а теперь казавшегося прохладным, ветерку. Во время отдыха шофер с трудом подавил любопытство: очень хотелось пойти взглянуть на правую дверь. Переборов себя, он снова взялся за дело. Сейчас главное- обзор, покореженное железо и разбитое стекло не станут другими, сколько на них не смотри. А на ту тварь наглядеться можно будет и после прибытия в какое-нибудь безопасное местечко. Дохлая — она наверняка не сбежит и, уж точно, превратится в красавицу

Работа была в самом разгаре, когда машина резко и внезапно наклонилась вправо. Ружье с грохотом скользнуло по капоту и кануло куда-то за край. Затем тягач столь же резко качнулся влево. Гнат судорожно вцепился двумя руками в кронштейн зеркала и, разумеется, упустил нож. Словно дождавшись этого момента, машина выровнялась.

— Вот, ведь, а…

Гнат попытался дотянуться до ручки двери, но тут грузовик вновь стало раскачивать из стороны в сторону. Причем, качало настолько сильно, словно он ехал по совершенно разбитому проселку. Буквально повиснув на спасительных стойках зеркала, шофер старался устоять на подножке, но ноги все время съезжали по рифленому металлу. Щиколотки болели от постоянный ударов.

Гнат держаться изо всех сил, но крепеж не выдержал нагрузки. Все еще прижимая к себе ненужный блин зеркала, парень сорвался. Он не успел сгруппироваться, однако, удара о грунт, к которому подсознательно приготовилось тело, не случилось. Неведомая сила подхватила человека, сжала тело и понесла куда-то в темную пропасть, полную холодного ветра.

От набегающего потока слезились глаза, да и дышать удавалось с трудом. Хотя, пожалуй, дыхание перехватывало не столько от стремительности полета, сколько от зловония. Даже ледяной ветер, от которого замерзали на щеках слезы, не в силах был прекратить эту пытку вонью, а, скорее, усугублял страдания. В довершение всех бед, какая-то липкая густая субстанция стекала по рубашке и весьма успешно помогала холоду вытягивать из тела остатки тепла. Казалось, еще немного и замерзнет даже душа.

Чтобы отвлечься, Гнат хоть что-то рассмотреть, но кромешная темнота вокруг не позволила увидеть ничего. Он крикнул, пытаясь хотя бы по эхо понять, далеки ли стены пропасти, но звук унес встречный поток.

Полет закончился так же внезапно, как и начался. Посадка вышла довольно жесткой: Гната бросило куда-то на гравий. Ощущение сдавленности пропало, а тьма сменилась рассеянным желтоватым светом. Шофер увидел, наконец, то, что перенесло его сюда. Ужасное создание могло послужить прекрасной моделью для I-вируса, чтобы сгенерировать очередной кошмар у незащищенного Контуром человека. Для того, чтобы как следует напугать, даже не все чудище требовалось, достаточно хотя бы тех противных пузырей, что громко и беспрерывно лопались на крыльях. А сводящий с ума вонючий запах вызывала бледно-зеленая гадость, что стекала по морщинистой блестящей коже и капала на лапы существа.

Гнат поглядел на длинные изогнутые когти странной рептилии и на всякий случай отошел подальше.

— Не бойся трупожора. — произнес позади чей-то голос. — Влад безобиден.

Шофер резко обернулся сжимая кулаки. Он приготовился дорого продать свою жизнь. Однако, позади он увидел тщедушного малорослого человека. Можно сказать — карлика.

На секунду Гнат даже пожалел бедолагу, над которым природа всласть поизмывалась. Руки человека свисали чуть не до земли, кончик носа касался верхней губы, уши отсутствовали вообще, а рот казался трещиной рассекавшей лунные кратеры. Безволосую голову усеивали разновеликие шишки и бородавки. Сдвинутые на высокий лоб очки-консервы выглядели на подобном фоне совершенством. Однако, при всей своей колоритной внешности, чувствовалось, что человек наделен недюжинной силой и не даст себя в обиду. Жизненный опыт подсказывал Гнату, что схватка с подобным противником легкой точно получится. И все же, разжать кулаки заставила не опасность оказаться избитым, а ум и глубокая печаль, читавшиеся во взгляде выцветших разновеликих глаз.

Шофер смущенно потер нос, зачем-то пожал плечами и представился.

— Здравствуйте, меня зовут Игнатий!

— Приветствую! — кивнул карлик. — Я — Аристотель.

— Кто?? — растерялся Гнат. Его ориентировали на естественные науки, но он общался с учениками других жрецов. И кое-что застряло в памяти. Не все, но кое-какие имена и даты. И то, что философ Аристотель давным-давно умер, шофер знал от ровесника Славика, который постигал историю. Однако на всякий случай осторожно уточнил.

— Вы живой?

— А? Вроде бы… — человечек озадаченно почесал лысину, но потом сообразил. — Вот вы о чем! Да, имя для вас звучит и впрямь странно. Тогда лучше зовите Антоном, так нам будет проще разговаривать.

— Хорошо!

Гнат чуть с опаской протянул ладонь карлику. Тот некоторое время недоуменно глядел на нее, словно пытался сообразить, что следует делать. а затем, по-видимому, понял и протянул в ответ свою.

— Приятно познакомиться с вами, Игнатий!

Рукопожатие у Аристотеля оказалось довольно крепким. Гнат вынес себе благодарность за то, что подозрения оказались не напрасными: человек этот явно не обделен силой. И, что совсем здорово — не проявляет враждебности. Вне всяких сомнений, вовсе без драк обходиться лучше. Как говаривали древние: "лучший бой — это бой, который не состоялся" Жаль, что жизнь частенько опрокидывает наставления мудрых.

Что ж, раз боя не предвидится, тогда можно попробовать попросить о маленькой любезности. Вряд ли новый знакомы откажет рассказать о местных убежищах, где можно безопасно поспать.

— Антон, а тут нет рядышком какого-нибудь постоялого двора?

— Постоялого? Не понимаю. Нет, тут недалеко заброшенный город есть, там наверняка получится отыскать места, где можно отдохнуть, если непременно требуется именно двор.

Да, — про себя вздохнул Гнат, — Аристотель менее умен, чем хотелось бы. Любой другой на его месте сразу бы сообразил, о чем идет речь. Существует, правда, еще возможность, что он никуда не отлучался и не знал, что существуют постоялые дворы. Ходили слухи, что попадались на пути Контуры, где жили совсем дикие люди, не ведавшие, что мир больше их дома. Но этот-то на дикаря не похож! Вполне цивильный человек, пусть и солидно жизнью наказанный. Что ж, вопрос всегда можно сформулировать и по-иному:

— Вы покажете мне Контур или можно будет у вас переночевать?

— Какой контур? — человек удивился настолько натурально, что Игнатий чуть было не поверил.

— Контур! Обычный Контур. Или постоялый двор. Вы же должны где-то спать?

— Я в кровати сплю. — нахмурился Антон, что при его внешности смотрелось несколько жутковато, пожевал губами и нарочито нейтрально осведомился — Вам моя кровать нужна?

Гнат поморщился.

— Нет, я не о том. Можно хоть охапку соломы, лишь бы без кошмаров. Можно где-то получить нормальный сон? Что-нибудь защищенное от действия I-вируса?

— Вот оно что! Конечно, я вас устрою. Правда, лететь придется на трупожоре. И он, как вы уже заметили, немножко того… Пахнет, в общем.

— Ага, смердит ужасно. Но мне, если честно, все равно. Спать хочется очень сильно, да и одежка воняет уже — хуже не будет.

— Пожалуй и верно. Что ж, тогда можем отправляться хоть сейчас.

Но сразу стартовать не вышло: трупожор явно не отличался покладистостью. Антон грозно рявкал на питомца и довольно долго теребил какие-то веревки, прежде чем существо соизволило лечь. Скользя и чертыхаясь, Гнат с трудом забрался на спину Влада. При этом шофер старался дышать как можно реже — в горле першило от тяжелого духа тухлятины, из-за него же донимали рвотные позывы. Гнат, перекусивший последний раз часов пять назад, теперь радовался пустому желудку. Успей он перед полетом на трупожоре утолить голод, у крыльев твари появилось бы еще одно "украшение".

Антон, казалось, вовсе не замечал тяжелый дух своего "скакуна". Он лихо, в одно движение, взгромоздился на костяной гребень и бросил веревку Гнату.

— Обвяжитесь, а то соскользнете, неровен час. Там справа и слева от вас есть такие грибочки, привяжите к ним концы веревки.

Преодолевая брезгливость, Гнат пошарил вокруг — "грибочки" нашлись под слоем вонючей слизи и грязи. Ими, похоже, давно не пользовались: пришлось сперва вычистить углубления, иначе веревки проскальзывали и не хотели завязываться. Но толком ничего не вышло. Под пальцами все время противно проминалась какая-то масса, покрытая редкой щетиной. В итоге, Гнат прекратил попытки завязать узлы на грибках, а соорудил затягивающиеся петли и накинул на эти наросты, выросшие или выращенные на спине трупожора.

— Готово!

Антон надвинул на глаза очки-консервы и взял в руки многочисленные веревочки.

— Держитесь!

Как бы ни был противен Влад и какое бы не распространял зловоние, но летать он умел великолепно! Правда, комфортней от этого не становилось, но появилась надежда, что путешествие окажется коротким. Трупожор не махал крыльями — их поверхность только мелко вибрировала, но как-то схема несомненно работала и скорость необычайно быстро нарастала. Очень скоро набегающий поток холодного воздуха принялся трепать седоков от души. У Гната снова отчаянно слезились глаза и мерзло тело. Однако теперь когда ветер сдувал вонь, приступы тошноты уже не мучили, но зато остальные ощущении стали гораздо острее.

Пытка закончилась примерно через четверть часа, хотя и они показались вечностью. Трупожор устало плюхнулся на зеленую, закрытую лесом, лужайку перед вполне симпатичным домиком. Люди спустились на землю. Антон стянул с головы очки и приглашающе махнул рукой.

— Идемте в дом, там помоемся и перекусим что-нибудь, да и трупожору надо попастись.

Гната почему-то заинтересовало, чем и как может питаться подобный зверь. Чудище с такими зубами и когтями вряд ли щипет на полянках траву. Интерес дурацкий, Гнат и сам это прекрасно понимал, но смолчать не получалось. Дело не в вопросе даже, а просто иначе можно сойти с ума.

— А что он… В смысле, где он питается?

— Тут недалеко есть скотомогильник. Ну и кладбище довольно близко. — Антон ответил совершенно будничным, даже, можно сказать, скучным тоном, словно объяснял постоянному обитателю постоялого двора, зачем корова ест траву, но когда заметил разлившуюся по лицу Гната зелень, осекся и торопливо закончил. — Да на кладбище они давно уже пасутся, свежих покойников нет. Если только косточку погрызть, разве что, но вряд ли…

— Гхм.

После столь интересных сведений надо было срочно отвлечься, и Гнат принялся рассматривать домик. Ему сразу полегчало. Строение казалось вполне ладным, не чета кривым баракам — Жилищам Контура. Вполне аккуратненький домик, очень правильный, чистенький, но несколько скучноватый. Но в такой постройке не много людей разместишь, в отличие от тех же Жилищ. Гнат огляделся, пытаясь обнаружить следы обитателей, но ни полей, ни телег, ни тропинок видно не было. Не похоже, чтоб тутмного народа обитало. Лес, полянка, домик — все словно игрушечное, не настоящее какое-то. Даже видневшиеся за лесочком скалы, черными гнилыми зубами подпиравшие небо, казались одинаковыми, словно бутафорскими. А может, это и не скалы вовсе, а развалины древнего города?

Гнату вдруг пришло в голову, что пока человечество топталось на островках, ограниченных защитным действием Контуров, могли возникнуть какие-то группы мутантов, не подверженных действию вируса. Тогда обретенная способность спать без кошмаров открывает счастливчикам широчайшие возможности. Если сон не страшен — занимайся чем хочешь и сколько хочешь. Расстояния перестают быть проблемой. В общем — все, весь мир твой!

— Вашу мать! — изумленно присвистнул Гнат, но тут же опомнился, осознав всю глупость своей гипотезы. От вируса избавиться невозможно, им поражены даже зародыши, как утверждал Док.

— Вы о чем? — услышав восклицание, обернулся к шоферу Антон.

— Да так… О тех, кто устроил мне райскую жизнь. — ответил он уклончиво.

— Ну, ругань тут вряд ли поможет.

— Так хоть душу отвести.

— Тогда, ладно. — улыбнулся владелец трупожора. — Но если подумать, в нашем мире вам ругаться нет смысла.

Гнат, пучком травы оттиравший одежку от слизи, замер и медленно выпрямился, не сводя глаз с Антона.

— В ВАШЕМ мире?

— Конечно!

— Ясно… — Гнат сперва нахмурился, затем усмехнулся продолжил свое бесполезное занятие. В конце концов, за сегодняшний бесконечный день произошли события и похлеще. А вдобавок может оказаться, что парень просто сумасшедший, например. Вот, действительно, живет в своем уютном воображаемом мире и в ус не дует. Вон его как покорежило снаружи! Кто знает, как работает его мозг? Так и ладно, пусть он сходит с ума как ему вздумается, лишь бы Контур не подвел.

Антон посмотрел на занимающегося чисткой одежды Гната и махнул рукой.

— Игнатий, бросайте это бесполезное дело. От слизи трупожора можно избавиться только под горячим душем, а одежду надо как следует постирать. Идемте в дом.

— Отлично! Душ бы точно не помешал. — Гнат с отвращением отбросил пучок травы и последовал приглашению. — У вас в расписании очередь когда?

Антон странно посмотрел на него, словно увидел впервые в жизни, а затем хмыкнул и покачал головой.

— За очередь не беспокойтесь: вы пойдете вне расписания.

— А остальные не взбунтуются?

— Я тут живу один.

Гнат недоверчиво взглянул на Аристотеля, но ничего не сказал. Утверждение вряд ли могло быть правдой. Скорее, бред воспаленного сознания, как про другой мир… А то и просто шутка. Даже вожди Контуров не живут в одиночку. Максимум постоянная отдельная комната в Жилище с личным душем и туалетом. Но свое здание, даже пусть и небольшое, — слишком большая роскошь для ограниченной территории Контура. Правда там, где площадь позволяла, ставили Часовни любви, в которых уединялись пары, но обычно под эти цели использовали часть барака.

Обстановка внутри оказалась под стать самому дому. Не слишком старая мебель в идеальном состоянии, нигде ни пылинки. Все приятно. Вот только все здесь навевало тоску своей правильностью, глазу не за что зацепиться. Даже пейзаж на стене — картина тщательно подстриженной лужайки, окруженной ровными деревьями, — не писан с реальности. Художник скорее всего рисовал что-то из своего воображения. Можно не сомневаться, что если подойти поближе и внимательно рассмотреть картину, то на ней не будет и намека на поля, жилье или дороги. Такого в реальной жизни просто не бывает.

Да, не очень практичный, но и не уродливый интерьер. Наверное так кажется потому, что аккуратно тут все, не то что в Жилищах. Ну, в Контуре-то живут скученно, что уж тут сравнивать. От одного барака до другого — пара шагов. В самом центре Жилища строят, ведь чем ближе к границе, тем слабее защита. Обычно Контур два-три длиннющих барака, разделенные на сотни купе. Бывает, что в каждом таком пенальчике на четверых ютится иногда и весьма многочисленная семья, но чаще все живут порознь.

В Жилищах, конечно, занята вся свободная кубатура до последнего сантиметра. Даже у самого потолка можно увидеть весьма неожиданные вещи из Довоенного мира.

В общем, по сравнению с Жилищем, в доме было удручающе пусто и невыносимо аккуратно, но Гнату настолько хотелось спать, что не хватало сил удивляться.

Антон толкнул одну из дверей, за которой обнаружилась комната с кроватью и еще одной небольшой дверью.

— Это будет ваша спальня.

Гнат оглядел громадное, по меркам Контура, купе, выделенное ему Антоном в личное пользование. Похоже, тут вообще никто не жил никогда. Но чудеса на этом не кончились. Антон пересек комнату и открыл другую дверь. За ней открылись белые, невыносимо чистые сверкающие приборы, назначения которых Гнат сперва даже не понял. Он шагнул внутрь и обомлел сообразив, что видит перед собой некий аналог санузла Контура. Разумеется, их невозможно было сравнить. Стекло, хром, мягкие коврики и дощатая будка с крышкой, закрывающей дыру-туалет в полу, над которым из потолка уныло торчал ржавый раструб душа.

— Это…это все мне? — Гнат недоуменно переводил взгляд со сверкающей чистотой обстановки на Антона и обратно.

Заметив растерянность гостя, Антон провел маленький наглядный ликбез по пользованию удобствами.

— Ну как, понятно?

— Д-да…

Усмехнувшись, Антон вытер руки полотенцем и хлопнул Игнатия по плечу.

— Мне кажется, вы разберетесь. Не сложно.

— А? — Гнат изумленно взглянул на хозяина дома.

— Разберетесь, говорю. Еду на вас готовить или сразу ляжете?

Не смотря на некоторую оторопь, Гнат все же сообразил, о чем его спрашивают. Есть хотелось, конечно, но гораздо больше тянуло завалиться спать.

— Я лучше сначала посплю, можно?

— Конечно! Потом, когда проснетесь, и организуем еду.

Едва Антон вышел, как Гнат сбросил провонявшую трупожором одежку и отправился в душ. Как работали краны он видел, но вот то, что воду можно делать теплее или холоднее — в голове не укладывалось. Гнат едва не обварился, пытаясь манипулировать кранами так, как это делал Антон. В итоге он закрутил кран с горячей водой и помылся в холодной, как привык с детства.

Выбравшись из под душа, Гнат наспех вытерся обнаруженным на горячей трубе полотенцем и едва передвигая ноги доплелся до кровати. Теперь он чувствовал, что дико устал. Не нашлось даже сил, чтобы забраться под одеяло. И подстерегавший где-то рядом сон моментально уволок человека к себе.

Гната швырнуло прямо в центр болота. Белесый, воняющий гнилью не хуже трупожора, туман, не скрывал чахлые деревца, растущие на кочках. Иногда из под ряски выныривал пузырь газа и лопался, разгоняя зелень. На секунду открывалось черное окошко воды.

Гнат стоял на кочке и примеривался к прыжку. Он знал, что обязательно надо двигаться. И двигаться весьма проворно: что-то шло за ним по пятам. Нечто большое, злобное, голодное жаждало добраться до человека и пожрать сладкую душу, закусив плотью. От тяжелых шагов этого воплощения зла тяжело колыхалась и стонала болотная жижа. Время от времени из тумана доносился глухой рев.

Примерившись, Гнат оттолкнулся и прыгнул, но при толчке подвернулась нога и не долетел — шмякнулся в грязь. Хорошо хоть пузом! Распластался в грязи, а мог бы нырнуть и поминай как звали…

Извиваясь и отплевываясь, он продвигался к небольшому островку поблизости. Внезапно у Гната перед носом стал набухать и расти пузырь. А через секунду стало понятно, что нет, не пузырь поднимается из трясины, замшелый пожелтевший череп с остатками волос и плоти. Сгнившие губы не скрывали жуткого оскала зубов. Сквозь ошметки шеи виднелись позвонки. Затем из воды показалась костлявая рука, на костяшках пальцев которой налипли водоросли. Неожиданно проворно сгнившая конечность обхватила беспомощно барахтавшегося Гната за шею и резко дернула вниз. Он окунулся с головой, едва не захлебнулся, извернулся, освобождаясь от захвата, вынырнул, дотянулся до островка и выкатился на жесткую сухую траву. Шумно дыша и отплевывая вонючую черную жижу, Гнат смотрел на покойника, пытаясь предугадать его дальнейшие действия и одовременно нащупывал какую-нибудь палку, чтоб защититься в случае атаки. Но мертвец не стал преследовать человека, а медленно ушел под воду, оставив после себя темный круг в зеленом ковре ряски.

Гнат запрокинул голову и посмотрел в безмятежно-голубое небо и вздрогнул: белые хлопья облаков неприятно напомнили сверкнувшие в жуткой ухмылке зубы. Хорошо бы сейчас полежать тут, отдохнуть, но надо шевелиться. Зловещий шум приближается. Нечто опасное, что страшнее тысяч живых покойников, страшнее всего на свете, скоро будет здесь! Бежать! Шаг, другой, прыжок!.. Снова подвела нога. Сгнившая тварь наверное следила. На этот раз разложившаяся рука хватает за щиколотку и тянет к себе, затаскивает в темную вонючую глубину. Гнат чувствует, как противная жижа подступает к горлу, к подбородку… Уже не открыть рта! Последний вздох через нос. Гнат дергается, с тоской глядя в голубое небо и…просыпается.

Сердце неистово стучит. Кажется, его грохот разносится по всему дому. Темнота… За окном колышется тускло-серая тень, словно остаток кошмара. Зябко. Да, конечно, ведь он так и не заполз под одеяло. Гнат сел, вытер взмокший лоб краешком одеяла и обхватил руками колени. Спина мерзла, она была мокрой от пота. Гнат ежился, но боялся лечь: если одолеет сон, то унесет в кошмар. Скорее всего, из болота не отпустит, будет топить раз за разом, заставляя просыпаться в холодном поту. Ужас старался убить. Все как когда-то на Большом Испытании, только сюжет другой. По всему выходит, обманул коротышка — в районе дома нет Контура. А для зараженного I-вирусом это смертный приговор.

Раздался стук в дверь, Гнат торопливо натянул одеяло.

— Да!

На пороге спальни стоял Антон.

— Сон? — лаконично спросил карлик.

— Угу. — Гнат передернул плечами, вспоминая подробности кошмара.

— Сможете припомнить в общих чертах?

— Да хоть в деталях! — взорвался несчастный. — Какого черта вы не сказали про Контур?? В смысле, что у вас тут его нет?

— Знаете, Игнатий, ложитесь. Больше сон не повториться. Я сделаю… Нет, скажем лучше так: я включу Контур и вы выспитесь.

Шофер подозрительно посмотрел на Антона. Как-то ненадежно, неестественно прозвучало обещание. Но с другой стороны, а разве есть выбор? Рано или поздно, но сон навалится… Если загонит в мерцание, то так тому и быть. Ничегошеньки поделать нельзя. Ведь даже непонятно куда бежать, чтобы спасти свою жизнь.

— Хорошо! — выдохнул шофер.

— Вот и ладно. Спокойной ночи!

Дверь тихо закрылась, наступила тишина. Гнат залез под одеяло и едва успел закрыть глаза, как снова оказался в том же болоте. Чахлые кривые березки все так же торчали костями, напоминая каких-то нелепых монстров. Правда, того кошмара, что заставлял дрожать в прошлом сне, уже не ощущалось, но неприятные ассоциации пейзаж порождал, что ни говори.

Гнат внимательно прислушался. Нет, ничего эдакого неизведанного, грозящего чем-то ужасным не приближалось. Ветер спокойно и весело играл с листьями деревьев. И даже пела какая-то пичуга, чего в кошмарных сновидениях уж точно никогда не случалось. Главное отличие этого сновидения от предыдущего — между кочками была растрескавшаяся земля. Никакого следа черной воды и ряски. Похоже, пока он бодрствовал, болото успело высохнуть. Неплохо! Хотя в подобное верилось с трудом. Вполне может оказаться, что та болотная гадина организовала какую-нибудь хитрую ловушку..

Гнат нагнулся и осторожно потрогал серую поверхность, затем стукнул в нее каблуком и, крепко держась за ствол березки покрепче, наступил, перенося постепенно на ногу весь свой вес. Вполне твердая поверхность. Все еще не отпуская дерево, парень встал на землю двумя ногами. Ничего не колыхнулось и не шелохнулось. Вроде бы можно безопасно идти.

Оглядываясь и замирая от каждого шороха, шофер короткими перебежками, от кочки до кочки, двигался к кустам на окраине болота. Там находился спасительный лес. Не самый привлекательный на вид, да и неизвестно какие опасности в нем могут поджидать, но уйти с болота сейчас — задача номер один.

К некоторому удивлению Гната никаких препятствий он не встретил, хотя и ожидал подвоха. Под ногами мирно похрустывали ветки и какое-то время парень вздрагивал. Он думал, что это хрустят кости, но мягко пружинила хвоя, высоко в кронах гулял ветер и страх понемногу отступил. Теперь можно и дух перевести и попробовать успокоиться, а то нервы совсем ни к черту.

Гнат уселся на землю и прислонился спиной к сосне. Напряжение спадало. Он закрыл глаза и принялся вслушиваться в звуки леса. Они успокаивали, создавали ощущение своеобразного уюта. Не было ни намека на угрозу. Показалось даже, что ствол дерева теплый, податливый, будто сосна — живое существо. Лишь немного позже до Гната дошло, что ощущение тепла, исходящее от ствола, слишком явственное, чтобы быть игрой воображения. Нагреть дерево спиной так, чтоб оно грело — невозможно. К тому же температура явно поднималась, хоть плавно, но вполне ощутимо. Живое дерево?

Гнат оперся о землю руками, ощущая костяшками пальцев мягкую хвою, и качнулся вперед, чтобы подняться. Точнее, попытался качнуться. Не тут-то было! Позвоночник словно бы стал единым целым с деревом. Дернулся раз, другой — бесполезно. Зато сосна, по всей видимости, ощутила шевеление жертвы и решила подстраховаться: по ребрам быстро скользнули шершавые ветки, разодрали рубашку и сомкнулись на груди.

Ловушка! Отчаянно рванувшись, Гнат попытался освободиться. Кора отлипла от спины, а ветви дрогнули, словно сосна не ожидала от добычи подобной прыти. Однако стоящий рядом куст пришел на подмогу дереву. Не приходилось сомневаться — парочка явно действовала заодно. Растение выпростало ветку и довольно крепко затянуло ее на горле человека, хотя и не настолько сильно, чтобы поранить кожу мелкими колючками. Но на этом куст не успокоился: еще через мгновение острый кончик проткнул горло и пополз куда-то в глубь, заставляя человека мучительно корчиться от разрывавшей легкие боли. Еще рывок и…!

Гнат уселся в кровати, безумным взглядом окидывая комнату. За окном уже висели серые сумерки, наступал утро. Все же сон, кошмарный сон! Выходит, про Контур Антон либо наврал, либо тут его действие слишком слабым оказалось. Впрочем, немного поразмыслив, Гнат пришел к выводу, что не все так просто. Хозяин дома явно как-то влиял на события, иначе сюжет, выстроенный I-вирусом, не смог стать таким… облегченным, что ли. Новый вариант хоть и не слишком приятным оказался, но зато получилось более-менее выспаться.

Сна не было ни в одном глазу. Гнат кряхтя поднялся с кровати, подошел к двери и нажал ручку. Почему-то ему казалось, что Антон обязательно запер за собой дверь, когда уходил. Логично предположить, что приведший постороннего в свой дом не захочет, чтобы гость шатался повсюду. Однако, вопреки ожиданиям, замок с тихим щелчком открылся. Гнат осторожно выглянул в коридор, но там царила кромешная мгла — хоть глаз выколи. Ни единого лучика света. Не самое разумное сейчас пытаться гулять там, но и в спальне оставаться очень не хотелось. Ко всему, сильно пересохло в горле, а была ли вода в душе годной для питья — большой вопрос. По крайней мере, в Контуре, никто бы не рискнул пить в душевой. Любого дерзнувшего запросто мог прохватить такой понос, что всех святых вспомнит. А то и горячка свалит на неделю. Говорят, кто-то даже помер, но это, скорее, страшилка для ребятни, чтоб не вздумали пить. Но там баки из нержавеющего металла, стоящие на крышах будок и открытые всем ветрам. Крышки не закрывали емкости герметично, да и не ставилась задача защитить их от грязи. Главное, чтобы не испарялась вода. Ну и мыли баки раз в неделю, а то и в две.

Антон, по-видимому, еще спал, Интересно, а какие сны ему снились? Вряд ли ужасы. При всей внешней ущербности, он, похоже, отлично высыпался. Наверное, у него иммунитет к I-вирусу. Про такое поговаривали иногда. Да, вроде есть люди, на которых вирус действует не так, как на других, что они могут выспаться и на самом краю Контура. Конечно, рано или поздно наверняка должен был появиться некто, над кем эта зараза совсем не властна, но даже частичное освобождение от нужды дрыхнуть в бараках — огромное преимущество. Антон — один из таких? Нет, не получается. Он УПРАВЛЯЛ I-вирусом. А вот это не упоминается ни в одной легенде даже вскользь

Ладно, загадки пусть отдохнут до утра. Сейчас надо искать путь к источнику воды, а для начала попробовать нашарить выключатель. Гнат шагнул за дверь и принялся водить ладонью по стен. Увы, но ничего похожего на клавишу рядом с дверью не нашлось.

— Черт бы тебя… — вполголоса ругнулся Гнат.

Пришлось вернуться, ничего не поделаешь. Открыв кран, Гнат несколько секунд смотрел на струйку. Вроде бы все в порядке, вода текла на вид чистая. А, будь что будет! Если что — удобства рядом. Он наклонился над раковиной и попытался утолить жажду тем, что вытекало из хромированного крана. Гнат едва успел сделать пару глотков, когда почувствовал, что вода обладает странным привкусом.

— Тьфу ты…

Гнат принялся отплевываться, а потом вдруг рассмеялся. Вспомнилась та вонючая питьевая вода из скважины Контура, которую приходилось долго фильтровать и отстаивать, чтобы пить без опаски. В радиусе десятка километров не найти источника чище. Конечно, вождю и жрецам время от времени привозили относительно чистую воду — Гнат несколько раз пробовал ее, когда набирал в дальнем источнике, но вкусной она могла казаться только в сравнении с питьем для остальных. В прозрачной на вид жидкости ощущался привкус ржавого железа и еще какой-то вонючей дряни непонятного происхождения. А здесь что-то неуловимое, но, вместе с тем, не кажущееся опасным. Необычный вкус? — Да, но неприятным его не назовешь. Прозрачная, красивая, доселе и не виданная вода. Пожалуй, предосторожности излишни. Гнат усмехнулся, словно смеясь над своей нерешительностью, и принялся с наслаждением утолять жажду. Лишь много позже он сообразил, что скорее всего аромат этот — привкус чистой воды. Именно его и не довелось попробовать ни разу.

Между тем, за окном неторопливо разгоралось утро. Настроение из-за снов было не самым радужным, но успокаивало то, что хоть сонливости не ощущалось. А значит, впереди есть время добраться до оазиса, где уже наверняка обитают счастливые сны.

Из коридора постучали.

— Да! — раздраженно рявкнул Гнат.

Дверь открылась, и в комнату, толкая перед собой столик, вошла стройная миловидная девушка с коротенькой прической. Черное платье чуть выше колен, белоснежный передник, серебристые туфельки. Сочетание цветов в одежде чем-то напоминало униформу, которую иногда носят вооруженные отряды некоторых Контуров. Или полиция, каких еще зовут.

Внезапно Гнат осознал, что стоит перед дамой в одних трусах, опомнился и быстро юркнул в ванную. Там открыл зачем-то кран и, перекрикивая шум воды, спросил:

— Что вам нужно?

— Я привезла завтрак. — мелодичным голосом ответила девушка. Ее, похоже, вовсе не удивило поведение нового жильца.

Вот оно что! Завтрак — хорошо! Забавно, что для доставки еды тут используют столы на колесиках. На постоялых дворах их приносили на подносах, как правило — сальных. Что ж, возможно, таков местный обычай. Хотя не факт, конечно. Вполне может оказаться, что это только причуда Антона, а у других все иначе. Или тот считает его, Гната, почетным гостем? Но столик черт с ним. Почему же девушка привезла? Куда сам-то погонщик трупожора запропастился? Гнат был вовсе не против женщины просто как-то неожиданно все произошло. Чужой дом, дурацкие сны, девушка, завтрак… В конце концов, хозяин и сам мог бы позаботиться о госте, чтоб лишний раз не напрягать того, кому пришлось провести не самую легкую ночь в своей жизни. Но в чужой монастырь со своим уставом… Хотя узнать, где сейчас хозяин дома, было бы не лишним. На всякий случай.

— А Антон… Аристотель, в смысле, где?

— Господин Аристотель сейчас занят. — в голосе девушки послышались нотки уважения, когда она произносила имя хозяина дома. — Я вам оставляю столик, а потом заберу. Господин Аристотель сказал, чтобы вы не беспокоились на его счет и он обязательно вас навестит.

— Ну-у-у… — неопределенно потянул Гнат, не зная, что ответить, а потом спросил так, как учили на уроках хороших манер. — Не будет с моей стороны бестактностью узнать ваше имя, леди?

— Галатея. — просто ответила девушка.

— Да, очень приятно! Я — Игнатий.

— Хорошо, господин Игнатий, завтрак вас ждет.

Галатея направилась к двери. Гнат хотел было ее остановить, порасспросить о чем-нибудь, поговорить наконец, но увидев девушку сзади — моментально и категорически передумал. Сквозь прорезы в строгом черном платье торчали металлические шипы, вокруг которых шевелились противного вида отростки. Вдобавок, когда Галатея двигалась, с шипов сыпались искры и срывались миниатюрные шаровые молнии. Но даже это показалось мелочью, по сравнению с головой девушки. Задней части у черепа просто не было, только зазубренные осколки костей, едва прикрытые волосами. Создавалось впечатление, что ей разнесли заднюю часть головы здоровенным молотом. Но царившая внутри черепной коробки глубокая тьма ужасала. Не темнота пространства там была, а мгла самой преисподней — мертвая и живая одновременно. Она завораживала: невозможно было отвести глаза. И только две крохотные светлые точки светились в непроглядно-черной бездне. Когда Гнат сообразил, что это свет, который проходит через глаза девушки, его передернуло. К горлу подступила тошнота, аппетит, естественно, моментально испарился. И еще — очень захотелось проснуться. А может, он и вправду уснул за пределами защиты Контура? Ведь абсолютно все, что связано со сновидениями, контролировал проклятый I-вирус. Тогда надо сделать все, чтобы проснуться, вынырнуть из кошмара.

Гнат несколько раз глубоко вздохнул, закрыл и открыл глаза, затем проделал несколько упражнений, которые каждый житель Контура заучивал с младых ногтей. Ничего не изменилось. Значит, все наяву, самая, что ни на есть, реальность. И такая, что запросто даст сто очков вперед любому, навеянному I-вирусом, сну. Или все же он так крепко спит, что даже упражнения во сне делает? Гнат не знал, чем еще можно проверить свое состояние. Он изо всех сил ущипнул себя за руку и буквально взвыл от острой боли. Нет, слишком уж больно для сна. Бывают, конечно, сновидения и болезненные, но после всегда просыпаешься: срабатывает там что-то в коде вируса, как высказывался по этому поводу Док.

Вообще поговаривают, что I-вирус ученые изначально сделали летальным. Однако в ходе войны оказалось, что обе армии несут приблизительно равные потери в личном составе. Стоило солдатам не успеть вернуться под защиту нейтрализующего поля до того, каких свалит сон — все, больше никто не просыпался. Гибли целые подразделения. И вирусу абсолютно безразлично, на чьей кто стороне, что за звание носит и за какие идеалы сражается. Тогда яйцеголовые вирус немножко видоизменили, запустив новый штамм. От боли и ужаса человек теперь просыпался и у него появился шанс вернуться. Война приняла оборонительный характер. Ведь для защиты вполне достаточно того, что враг в осаде долго не просидит — вымрет от бессонницы. Вдобавок ко всему, промышленность больше не функционировала. Все предприятия оказались вне контуров. А из-за этого кончились боеприпасы для дальнобойной артиллерии и ракеты. И самое главное — не осталось горючего для машин. Населенные островки, защищенные от I-вируса, занялись более важным делом — выживанием. А это положило конец всем возможным глобальным войнам.

И вот теперь все вокруг стало походить на действие того, предыдущего штамма I-вируса, что не давал человеку очнуться от страшного сна и хоть на миг оглядеться. Он топил сознание в кошмаре, заставляя принимать сон за явь.

Гнат еще где-то с полчаса боялся притронуться к столику опасаясь, что вот эта мертвая пустоголовая Галатея сейчас ворвется в комнату и сообщит, что пришла сожрать гостя. Но понемногу страх отступил перед голодом. Всякие жуткие гипотезы быстро теснил ароматный парок, выбивавшийся из под блестящей крышки-купола, которой было накрыто блюдо. И этот вкусный запах лучше всего помог разобраться, наваждение вокруг или нет. В кошмарных снах уж точно не пахнет едой, да и есть не захочешь. А тут желудок принялся весьма требовательно урчать. Гнат, на всякий случай, уселся лицом к двери, поставил столик перед собой и приподнял серебристый колпак. Под ним, на тарелке с затейливым орнаментом по краю, лежал круглый желтоватый пирог с темными ломтиками. Гнат взял лежащую на блюде вилку и отхватил кусочек. Вкус еды оказался потрясающим!

Быстро покончив с неизвестным ему шедевром кулинарии, Гнат принялся за напиток, но закашлялся, непроизволно выплеснув себе на колени горячую темную жидкость. Питье оказалось очень горьким. Гнат морщился и бормотал ругательства, потирая ошпаренные места. Вдобавок, очень хотелось запить чем-нибудь горечь во рту. Наверное, некоторые жильцы дома придерживались того же мнения, что и Гнат: на блюде стояла небольшой кувшинчик с чистой водой. Гнат выпил воду вприкуску с хлебом, что обнаружился на тарелке под салфеткой.

Еда закончилось, но, судя по ощущениям, ее было достаточно, Внутри возникло и быстро распространялось по организму ни с чем не сравнимое чувство сытости, которое нечасто доводилось испытывать простым гражданам Контура. На душе полегчало, настроение заметно улучшилось.

То ли подглядев, то ли просто рассчитав время, вскоре после завтрака пришел Антон.

— Доброе утро, Игнатий! Вы готовы?

— Доброе, доброе… — У Гната моментально улетучилось хорошее настроение, зато возникло неодолимое желание дать по шее этому вруну-Аристотелю, обещавшему хороший сон. Или же проникновенно, используя все шоферские выражения, что применялись в автопарке в тяжелые моменты жизни, рассказать, что он, Гнат, думает о подобных людях. Но он собрал волю в кулак, помедлил, успокаиваясь, и нейтральным тоном поинтересовался.

— К чему готов?

— К походу в город, конечно! Надо познакомить вас с нашим миром, не век же тут куковать. Поверьте, там вас ждет немало познавательного и интересного.

Гнат припомнил развалины, которые виднелись с трасс, и с сомнением взглянул на Антона. Тот словно прочитал мысли.

— Разумеется, я не имею ввиду какой-нибудь древний город. Там давно никто не живет. Старые города — памятники прошлому, исторические заповедники. В общем-то туда и заходить опасно. Особенно безоружным или в одиночку. Мало ли какое зверье может встретиться… У нас давно уже другие поселения, своеобразные городки, где намного проще и чище жить. Люди предпочитают такие места.

— Люди… повторил шофер и мысленному взору предстала давешняя Галатея, отчего его передернуло. — А в поселениях этих самых все нормальные люди живут?

— Что-то случилось? — вдруг встревожился Антон, пристально посмотрел в глаза Гнату и быстро сказал. — Не беспокойтесь, вам не грозит опасность.

— Да нет, ничего эдакого, если не… Ну, Галатея, вот, приходила, завтрак принесла. И… и не забрала столик.

— Галатея, значит. — кивнул карлик и неожиданно улыбнулся, как показалось Гнату — с облегчением. — Я бы вам посоветовал не обращать внимания на всякую ерунду, но ведь не послушаетесь же. Я прав?

— Угу…

— Ладно, попытаюсь объяснить. Девушка вовсе не безмозглый монстр. Тут, в этом доме, живет Галатея-два. Или, если угодно, официантка Галатея. Живет, безусловно, не просто так. Ее главная задача — следить за своим телом. Главная же из них совсем другая Галатея — ученый, она обитает в другом месте. Она обладает весьма мощным разумом, поверьте, хотя, надо признать, отсутствие тела сказывается и не хватает некоторой гармонии. Вы все сами поймете, когда с ней увидитесь. Мы обязательно зайдем в лабораторию и я вас познакомлю.

От осознания неизбежности будущей встречи по спине Гната забегали мурашки. Он попытался представить себе Галатею-один, но перед мысленным взором возник гигантский окровавленный мозг. Руки парня предательски задрожали.

— Ну-ну, Игнатий! — участливым голосом произнес Антон, заметивший у гостя признаки явного испуга. — Все не так страшно. Одевайтесь, скоро прибудет Влад.

Все опасения насчет Галатеи моментально растворились в предвкушении очередного незабываемого путешествия на несимпатичном и вонючем создании.

— Трупожор? На нем опять? Черт! А иначе никак?

Антон развел руками и улыбнулся; Гнату показалось, что улыбка на этот раз выглядит несколько лукаво.

— Нет. Только так. Это самый верный способ побывать во множестве мест, не всегда связанных друг с другом общим пространством.

— Понятно. — обреченно кивнул Гнат; из всего сказанного он понял, что завтрак задержится внутри ненадолго. — А одежка какая-никакая найдется? Моя так и осталась в углу в ванной. Я не сумел ее вчера постирать, не хватило сил.

— Посмотрите вооон там, под скатертью столика на полочках. А вашу одежду, если она не слишком вам дорога, сожгут. И не беспокойтесь запачкать новую, у вас будет и запасной комплект по прибытии на место.

Поколебавшись, Гнат кивнул.

— Договорились.

Все нашлось там, где сказал Антон. На полочке стопкой были сложены вещи: брюки из плотной, но довольно мягкой ткани и просторная рубашка в клеточку. Тут же лежало и белье. А полкой ниже нашлась обувка — легкие матерчатые туфли.

Примерив обновки, Гнат ощутил себя вполне комфортно. Правда, немедленно возник вопрос, почему все надетое — впору? Мерку, вроде, никто не снимал… Может, конечно, его спящего измерили, но, в таком случае, когда успели все сшить? Если достали готовое, то почему все оказалось так ладно сидящим? Гнат решил, что постарается не зацикливаться на непонятных явлениях, происходящих вокруг. Когда придет Время вопросов и ответов, тогда и выяснять надо. Сейчас разбираться некогда, и вполне достаточно того, что в новой одежде он чувствовал себя комфортно.

Когда они вышли, трупожор уже вовсю истекал слизью перед домом. Даже то, что вонь ветер сносил в сторону, помогало мало. Гнату достаточно было одного вида зверя, чтобы почувствовать себя, мягко говоря, не комфортно. А тут еще Антон потрепал существо по морде. При этом под его ладонью тошнотворно захлюпала.

— В хорошем настроении сегодня, смотрю. Так, бродяга?

Гнат поспешно отвернулся и принялся глубоко дышать ртом, чтобы удержать-таки еду в желудке. Когда рвотные позывы унялись, он обернулся. Антон прилаживал к костяным наростам на спине трупожора ремешки, протянувшиеся от кузова маленького горбатого автомобиля. На минуту Гнат потерял дар речи, настолько сюрреалистично выглядела эта картина: жуткое вонючее чудище и старенький автомобильчик темно-синего цвета. Два невозможных объекта на полянке перед третьим — частным домом.

Когда немножко отпустило, он присмотрелся к машине. Насколько мог оценить Гнат, она была во вполне приличном состоянии, но вот только творением рук человеческих ее трудновато назвать: непонятное желто-зеленоватое пульсирующее свечение за радиаторной решеткой и сложенные до поры перепончатые крылья, непонятно как приросшие к крыше, выглядели, мягко говоря, необычно.

Гнат настолько увлекся изучением таинственного аппарата, что перестал обращать внимание на трупожора и стоящего рядом с ним Антона, приглашающе махавшего рукой. Сообразив, наконец, что гость его не видит, Аристотель крикнул:

— Забирайтесь в машину, не бойтесь! Пора отправляться в дорогу!

Еще чего! Шоферу не престало бояться автомобилей, пусть даже очень-очень странных, нечеловеческих механизмов. Гнат презрительно фыркнул, открыл дверцу и уселся на заднее сиденье. Мягкий, обтянутый потрескавшейся кожей, диван жалобно заскрипел: похоже, тут давненько никто не сиживал. Да и обивка потолка кое-где продралась и висела лохмотьями, но в целом — неплохо. Уж во всяком случае гораздо лучше осклизлой спины трупожора.

Гнат обратил внимание на стойки крыши. Беловато-желтые тонкие трубки плавно изгибались, меняли диаметры и соединялись между собой какими-то веревками. Гнат потрогал ближайшую трубку, ощутил под пальцами бархатистую поверхность и тут же отдернул руку, когда сообразил, что это не металл или пластик, а самые настоящие кости. А соединялись они между собой сухожилиями. К горлу снова подкатил знакомый комок. Гнат передвинулся на середину дивана и постарался не думать о коже, на которой сидел. Судя по костям, она наверняка не из коровы.

Спустя пару минут Антон занял водительское место, предварительно подложив на сиденье подушку, чтобы сидеть повыше.

— Готово! Можем двигаться. — он оглянулся и обеспокоенно спросил, — Вам плохо, Игнатий?

— Ничего, пройдет! — выдавил из себя шофер, искренне надеясь, что так оно и будет.

— Тогда в путь! — взявшись за рычаг, что торчал из пола на манер авиационного, Антон покачал его вправо-влево. Синхронно с движениями человека, Влад наклонял голову, словно разминал шею. Движение на себя и от себя заставило чудовище соответственно посмотреть вверх, а затем кивнуть. Закончив с проверкой, Антон опустил рукоятку ручного тормоза. Зверь вздрогнул, расправил крылья. По ним немедленно заструились потоки слизи, скапливаясь на затрепетавших кожистых кромках. Когда натекший валик готов был вот-вот упасть, слизь бесшумно взорвалась, рассыпав вонючие брызги чуть не на сотню метров вокруг. Трупожор, словно оттолкнувшись от земли рванулся в небо, увлекая за собой автомобиль. Серьезное ускорение вдавило тело в подушки дивана. Пружины буквально завизжали.

— Каково, а? Мощь! — не оборачиваясь показал большой палец Антон. — Отъелся, красавчик.

Гнат вовсе не разделял энтузиазма возницы, но кивнул, словно подтверждая гипотезу. Они мчались в меняющимся радужном тумане ровно, без раскачки. И всем хорош был бы полет, если бы не просачивающаяся временами в салон вонь. Из-за нее стремительность и плавность не замечались. Точнее, из-за тошноты, вызываемой этой вонью.

Гнат нашел в себе силы поинтересоваться.

— А чего в прошлый раз мы не машиной… В смысле, не так летели?

— И времени не было, и тяжко Владу всякий раз таскать за собой такой прицеп.

— А сейчас?

— Что?

— Ну, сейчас ему не тяжко?

— Сейчас-то не с чего, город же тут. А вот когда в другом пространстве…, - Антон неопределенно махнул рукой куда-то вперед, где, видимо, и располагалось гипотетическое нездешнее пространство. — то туда верхом только.

— Ясно. — Гнат кивнул, хотя толком ничего не понял. Зато разговор немного отвлек от неприятных ощущений.

Трупожор несся довольно высоко над землей, едва шевеля крыльями. брызги продолжали срываться, но слизь стала блестеть меньше, а в машине заметно похолодало. Это почувствовал и Антон. Он полез за пазуху и извлек что-то пульсирующее, разбрасывающее красные капли. Несколько раз сжав в руке неведомую штуковину, карлик положил ее на панель. По черному пластику потекла темная жидкость и закапала на пол. Тут же в салоне стало гораздо теплее.

— Сердце. — пояснил Антон в ответ на невысказанный вопрос. — Мое сердце. Иногда ему полезно немного остыть. Ну, а нам будет теплее.

— Выходит, эта жидкость…

С ужасом Гнат посмотрел на кровоточащий орган и закрыл глаза. Все же он спит, наверное, и надо срочно проснуться, чтобы не утонуть в кошмаре навсегда. А если уже умер? Вдруг так и умирают самонадеянные водилы, ищущие короткий путь по старым картам?

Гнат открыл глаза и посмотрел вниз. Замызганный ворсистый пол машины, местами облезлый. На левой туфле какое-то пятно. Нет, не похоже, что умер. И вряд ли спит: слишком много деталей. Но откуда же, откуда столь невероятные в реальном мире события?!

Впереди показалась россыпь симпатичных домиков с прихотливо вьющимися между ними тропинками. Повинуясь командам Антона, Влад заложил вираж и пошел на снижение. Поле за домиками стало стремительно расти, зелень рассыпалась на отдельные островки, а потом и травинки. Спустя несколько секунд автомобиль легко коснулся колесам земли, подпрыгнул и плавно покатился. Упряжь с хлопком отстегнулась от трупожора и исчезла где-то под капотом. Влад, ощутив свободу, моментально взмыл к небесам, а Антон сполз с подушки и принялся бить одновременно двумя ногами в педаль тормоза. Рывок за рывком снижалась скорость, пока автомобиль не остановился совсем.

— Уф! Прибыли! — вытер лоб Антон и обернулся. — Вы как? Трясло? Это к вопросу о езде верхом. Да, так покомфотней, естественно, но посадка… Ладно, теперь отмываться и одежку менять.

С громким чмоком Антон отлепил от панели сердце и, судя по всему, вернул на свое место.

— Давайте потом завершите все дела. Мне наружу надо срочно. — простонал Гнат, которого просто таки добила последняя сцена.

— Да, конечно… — озабоченно пробормотал Аристотель и хлопнул по сиденью.

Дверь распахнулась. Гнат буквально вывалился из машины и припал к земле. Прохладный ветерок казался невыносимо сладким, а какой-то паучок, качавшийся на кончике травинке — символом мировой гармонии. Головокружение и тошнота отступали неохотно, но голова все же прояснялась. Когда мир перестал активно вращаться, Гнат заметил стоящего рядом Антона. Тот притоптывал правой ногой, с явным нетерпением ожидая, когда шофер придет в себя.

— Игнатий, вставайте и идем быстрее в поселдение. В смысле, в наш городок. Там переоденетесь и отдохнете как следует. А то здесь еще кто захочет приземлиться, неровен час, а мы на пути окажемся. — Антон взял Гната за руку, чтобы помочь встать, но тот слабо отмахнулся и только тихо попросил.

— Дайте мне еще минуточку и пойдем.

— А, укачало! — Антон понимающе кивнул. — Я как-то не учел, простите меня, пожалуйста. Думал, только холод, ну и запах, пожалуй, могут… м-м-м… беспокоить, так сказать, а тут…

— Ничего. — выдавил из себя Гнат, стараясь не вспоминать подробности перелета. — Скоро пройдет.

В минутку уложиться не получилось. Потребовалось добрых минут пять, прежде чем он почувствовал себя в состоянии подняться. Антон снова протянул руку, чтобы помочь. Гнат отрицательно упрямо помотал головой.

— Сам!

Ноги уже вроде бы начали слушаться, но голова кружилось и из-за этого Гната немного покачивало. Более-менее на свои места все встало только в самом поселении. В городке, как выразился Антон. Гнат решил, что — да, так, пожалуй, вернее: многочисленные одноэтажные домики были разбросаны по площади, гораздо большей, чем та, каковой располагал любой из Контуров. Но сколь большим он не казался, все же городок этот занимал места куда меньше, нежели руины любого из древних городов.

Так или иначе, но Гнат завистливо оглядел строения. Столь огромного, защищенного от воздействия I-вируса, поселения он ни разу доселе не видел. И это жилая часть! Если столь большая площадь занята жильем, то где же амбары, склады, мастерские? Ведь не за пределы же защиты их вынесли. Такое для небольших Контуров подходит больше. Какая-нибудь там торговля восстановленными машинами не требует стоянки на территории. Или когда Контур оказывался и вовсе крошечным. Тогда клан, обнаруживший подобное сокровище, продавал путникам возможность безопасно поспать на территории. Только жилой дом с номерами располагалась внутри периметра, а закусочные и стоянки — снаружи. Останавливающиеся на постоялых дворах путешественники чаще всего расплачивались грузом. Что интересно, иногда жилые конурки клана занимали большую площадь, нежели сдаваемые помещения. Да, по всему и выходит, что этот Контур по площади равен, а то и превышает, десяток обычных больших. Солидный, серьезный, громадный раз уж люди ухитряются обитать здесь в отдельных домах. А еще тут, похоже, можно много чем заниматься, даже не покидая защиты. Если только кто их завоевать вдруг захочет, но это вряд ли.

С той поры, как под действием вируса навсегда исчезли войны, у людей и вовсе пропало желание воевать. Да и некогда стало. И все же, немногочисленные группы людей, живущие в своих резервациях, вынуждены были содержать полицию. И не только из-за внутренних проблем. Крайне редко, но какие-то банды сорвиголов устраивали безумные рейды. Для этих отчаянных убийц это была дорога в один конец: либо захватывалась территория, либо, а это случалось гораздо чаще, погибал весь отряд. Да, бандитов почти не осталось, но они рисковали нападать не только на постоялые дворы, но и на достаточно крупные Контуры. Надеялись, что весь периметр охранять трудно. В общем, полиции приходилось всегда быть настороже. Здесь, по видимому, тоже неплохо подготовлены к разного рода случайностям. Наверняка и охрана тут многочисленна, иначе и не уследить за границей.

Гнат огляделся и попытался вообразить, как тут, в этом городке живут люди: чем дышат, как дружат, что едят? Увы, но никаких идей в голову не приходило. Сделать выводы на основе наблюдений тоже не получалось: Антон уверенно и быстро шел куда-то к центру поселка. И так совсем не оставалось времени даже на то, чтобы приготовится к поджидающим неожиданностям. Попробуй вникнуть во все на бегу!

Остановились они возле двери с надписью "Лаборатория". Хмыкнув, Антон хлопнул Гната по спине.

— Вот сейчас вы сможете познакомиться с Галатеей-ученым.

Шофер вздрогнул — вспомнились два лучика, прорезавшие тьму пустого черепа. Он судорожно сглотнул и кивнул без всякого энтузиазма.

— Вот и отлично! — ободряюще улыбнулся Антон.

Он приложил ладонь к двери и она… исчезла! У Гнат по спине пробежали мурашки, он отступил шаг и недоуменно взглянул на своего спутника.

— А куда… дверь делась?

— Все нормально, дружище! Проходите, не робейте!

Внутри оказалось довольно светло, хотя ламп нигде не было видно. Подсветка как-то естественно затапливала помещение, фактически изгоняя тени. Из глубины широкого коридора навстречу людям вышла красивая девушка в белом халате. На ТУ Галатею, как отметил про себя Гнат, она вообще не походила.

Красавица улыбнулась

— Здравствуйте, Аристотель! Здравствуйте, дорогой! Рада тебя видеть! А это…тот? Девушка с интересом оглядела Гната.

— Совершенно верно! — карлик расплылся в улыбке. — Он самый, его зовут Игнатий.

Девушка протянула шоферу ладонь в белой перчатке.

— Здравствуйте, Игнатий! Я Галатея.

— М-м-м, здравствуйте! Я с вами как-то частично знаком, вроде. — Гнат замялся. — Ну, с вашей тезкой, наверное, как-то…

Галатея звонко рассмеялась.

— Я поняла, о чем речь. Все верно, вы знакомы со мной. Понимаете, тело несколько мешает моей работе, да и повредить в опытах не сложно. Оно хрупкое, ненадежное, ноочень дорого мне. И потому пришлось как бы разделиться. Ну, а что тело работает горничной, так не пропадать же ему с голоду только потому, что в голове нет мозга, правда? — Антон и Галатея рассмеялись над, похоже, только им одним понятной шуткой. — Ладно, не обращайте внимания. Дело в том, что тело не может все время находиться в неподвижности, иначе могут наступить необратимые изменения в жизнедеятельности. А работа горничной требует множества различных движений в течение дня.

— А как вы… она двигается без вас?

— Тут все совсем просто. Тело так и принадлежит мне, подчиняется командам разума. Ну, как рука, например. Я даже не замечаю, как управляю той частью меня, что занята другим делом. Тем более, что никаких серьезных действий от тела не требуется, а принимать решения и вовсе. Так, простенькая работа для мышц. Знаете что, давайте немного повременим с расспросами. Пойдем сейчас в мою лабораторию, там есть отличное местечко для посиделок, где сможем продолжить беседу.

Галатея повела их по коридору. Антон шел рядом с ней, рассказывая вполголоса какие-то новости. Гнат шел следом. В безликом помещении взгляду было решительно не за что зацепиться. Да не за что, если только не считать ладную фигурку Галатеи в облегающем халате. Вот только признаться самому себе в этом было как-то стыдно. Глаза нет-нет, да и скользили по симпатичным женским формам. И все же в Галатее проглядывала какая-то неправильность, неуловимая странность. Вроде бы все нормально, и все же… Тут до Гната, наконец, дошло, что не так: ноги девушки! Их не было! Точнее, они вроде на месте и даже двигаются, вот только просвечивают — сквозь них виднелся пол.

Нет, это уже слишком! Кошмар наяву затянулся. Гнат резко остановился и не отрывая глаз от идущих впереди, медленно попятился к выходу. Он решил сбежать, пока парочка увлечена беседой. Шофер старался двигаться бесшумно и плавно, не оборачиваясь, чтобы не выпустить идущих из поля зрения, но неожиданно во что-то уперся спиной. Он отлично помнил, что коридор был пуст. И даже намеков на двери, перекрывавшее сечения сводчатого тоннеля не было. Он обернулся. Позади стояла Галатея и улыбалась. Гнат резко повернул голову и посмотрел в коридор. Там он увидел спокойно входящую в дверь девушку — точную копию той, что стояла позади. В ослепленном диким страхом мозгу теперь билась только одна мысль — бежать к выходу! Он в панике попытался оттолкнуть Галатею. Но девушка номер два, или, учитывая ту, первую Галатею, с пустым черепом, — номер три, надежно блокировала выход, терпеливо снося все удары и толчки, что обрушил на нее Гнат. Прозрачность вовсе не имела отношения к эфемерности: плотность тела девушки не уступала бетону.

Вскоре шофер выдохся и уселся прямо на пол, у ног Галатеи. Паника быстро выпила последние остатки сил человека. Все силы закончились: и моральные, и физические. Он в каком-то отупении рассматривал плитки пола сквозь ступни Галатеи. Она подождала немного, а затем коснулась его плеча и дружелюбно, с изрядной толикой сочувствия, поинтересовалась.

— Вы успокоились?

— Кто… Кто ты? — прохрипел Гнат.

Ему уже было не до вежливости. Сейчас он имел дело с порождением кошмара, а с такими…экземплярами можно не церемониться и вполне свободно обращаться на ты.

— Галатея.

— Черт, кто ты такая, я спрашиваю? Ты человек или демон?

Девушка сперва нахмурилась, а потом почему-то весело рассмеялась.

— А кто такой человек? И кто такой демон?

Гнат открыл было рот, чтобы выразить свое негативное отношение к ужасу, валяющему дурака, но сообразил, что не может толком ничего сказать. Когда-то были уроки, где разбирали понятие "человек", но те времена канули в Лету. И сумбур в мыслях, инициированный событиями последних суток, мешал сосредоточиться. Гнат тряхнул головой и ответил.

— Мне трудно сейчас находить нужные определения. Я все же шофер, а не жрец. Но одно знаю наверняка: у тех, кто ходит, ноги не просвечивают. И они не живут сразу в нескольких местах одновременно.

Галатея небрежно махнула рукой.

— Я поняла. Ладно, не важно пока, идите в лабораторию. Нет смысла сидеть на холодном полу, когда можно попить кофе в более уютной обстановке. Тогда легче будет прояснить кое-какие моменты. Согласитесь, что дискутировать и постигать тайны мира сидя на полу — не слишком удобно. И не бойтесь! Если это вас успокоит, то закусывать вами тут никто не собирается.

— Не уверен, что не съедят. — раздраженно буркнул Гнат, но все же поднялся. — Много Галатей, да еще Аристотель… Вдруг вы все голодны?

Девушка легко и звонко рассмеялась.

— Вы всерьез считаете, что городок сидит на голодном пайке и питается только редкими гостями?

— Ну-у-у… Я про то, что мной вас и не прокормить. — Гнат уже сдался, просто хотелось побурчать. — А три девушки всегда все объяснят, это верно, но это, в общем, так…

— Поймите же, я одна. Неужели так сложно сообразить? Идемте, там все будет легче восприниматься. — Галатея обошла парня направилась к той самой двери, за которой скрылась вместе с Антоном несколько минут назад.

Лаборатория оказалась вполне милым местом. Тут нашлось место для камина и круглого столика, украшенного затейливой инкрустацией. Как-то органично вписывались в обстановку глубокие темные кресла и тяжелые драпировки на стенах. Резные двери, ведущие в другие помещения, добавляли интерьеру солидности и уюта. Одну стену помещения занимал гигантский, до самого потолка высотой, шкаф, в котором за стеклянными дверями хранилось огромное количество книг. Гнат даже в библиотеке своего Контура столько не видел. А тут полки уставлены сверху до низу! Богато живут тут, видать.

— Занимайте удобное кресло. — пригласил Антон. — Лучше здесь, поближе к столику. И кофе так пить удобней будет.

— Спасибо. — Гнат кивнул, но все же выбрал себе такое местечко, чтобы оказаться как можно ближе к выходу. Не то, что бы он и вправду верил в людоедские наклонности хозяев лаборатории, но так, на всякий случай. Никогда не помешает иметь пути к отступлению. Точнее, к бегству.

Галатея принесла небольшой подносик с чашками и поставила его на стол, а сама уселась в свободное кресло. Над изящной посудой клубился парок, над столом потянуло дивным ароматом.

— Берите, не стесняйтесь. — показала она рукой на поднос. — Вот сахар.

Гнат опасливо положил в чашечку белый кубик, состоявший, как удалось рассмотреть, из прессованных кристалликов и осторожно размешал его крохотной ложечкой. Сахар послушно растворился. Гнат посмотрел на Галатю и Антона, отхлебнул маленький глоточек и резко спросил.

— Кто вы такие? Я знаю, что вопрос мой вы поняли, не увиливайте.

Галатея вопросительно взглянула на Антона, тот ей кивнул и ответил.

— Все нормально, он прекрасно справится. Я уверен.

Она в знак согласия чуть заметно наклонила голову, внимательно посмотрела на шофера и, после короткой паузы, предупредила.

— Хорошо, Игнатий, я вам проясню ситуацию, но вы должны все осознать, пропустить через себя, принять сказанное без сомнений.

— Что осознать? Что вы — мой страшный сон? Я и так не сомневаюсь.

— Вот и хорошо. Да, в некотором смысле вокруг все сон. Но все же ваш, а всего оставшегося человечества, обитающего в в этих ваших Контурах. Вы знаете, как действовал I-вирус?

— Да. "И стали проклятыми укравшие у себя сны, только избранные спаслись. Господь поселили праведников в Контурах, а грешников изгнал в городов на муки и гибель от кошмарных сновидений". - процитировал Гнат фразу из древнего писания и на всякий случай пояснил, если никто из этой парочки не читал религиозные тексты. — В общем, I-вирус заставлял людей видеть сны-кошмары.

— Прекрасно! Теперь я расскажу, как все обстоит на самом деле. Итак, I-вирус — метка. Другими словами, он не заражает сны кошмарами. У вас в крови лишь носители меток с координатами места расположения сновидений. Изначально, изобретатели вообще не думали о военном использовании своего открытия, никакого отношения к вирусам их изобретение тоже не имело. Все началось с теории существования параллельных миров. Я не буду углубляться в детали открытия, но однажды математики и физики доказали, что рядом сосуществует бесконечное число вселенных. Был сооружен опытный излучатель, предназначавшийся сперва только для одной цели — доказательства существования параллельных миров. Прибор смог отправить импульс за барьер и получить отраженный сигнал. Это стало сенсацией в научном мире. Все сочли теорию подтвержденной. После успеха опыта, на основе существующего аппарата был построен другой, который позволял ученым заглянуть в миры иной реальности, исследовать их. Но когда аппарат заработал, людей поджидал сюрприз: они вошли не в параллельный мир, а попали в многослойный набор взаимозависимых миров, существующий по невозможным и противоречащим не только науке, но и здравому смыслу, законам. Дальнейшее изучение этого "пирога" не дало ровным счетом никаких значимых результатов. Встал вопрос о необходимости воздействия на систему миров, с тем, чтоб по ответной реакции понять что-то большее. В итоге, был выбран энергетический удар, а попросту — за барьер отправили бомбу средней мощности. Результатом воздействия стала деформация ближайшего слоя на локальном участке. Опыт повторили несколько раз, но ничего нового не узнали. А потом… Потом все, кто оказался спал достаточно близко к "пролому", не проснулись. Они скончались во сне. Проведенная экспертиза с привлечением лучших специалистов не обнаружила следов болезней или воздействия ядов. Люди умерли и никакие приборы не позволяли обнаружить причины их смертей.

Гнат слушал внимательно. Не верить Галатее не было глупо, и все же ее история совершенно не походила на то, что вдалбливали на уроках. В замешательстве, Гнат схватил с подноса сахарницу вместо чашки и попытался из нее пить, но наткнулся на крышку.

Мысли кружились, голова гудела, стараясь принять новые знания. Роились сотни вопросов, но ни одного сформулировать не получалось. Наконец, чтобы хоть как-то притормозить безумную карусель в голове, Гнат спросил.

— А как же Контуры?

— Дойдем и до Контуров, всему свое время. Поставьте сахарницу, возьмите свой кофе, вот он стоит, и слушайте. Без полной картины произошедшего, вопросы вряд ли чего прояснят.

Не дождавшись, пока Гнат поставит сахарницу, Антон осторожно забрал ее у него из руки и заменил чашечкой.

— А? — Гнат вздрогнул, словно очнулся от глубоко сна и поблагодарил, — Спасибо!

— Так вот, — продолжила Галатея, сделав глоток, — Никто не мог понять, от чего умерли люди. После долгих исследований ученым стало понятно, что умершие люди спали без сновидений. А такой сон — смерть: человек, засыпая, уходит в ничто.

— Но есть же люди, кто не видит сны — и они живые. Я таких много раз встречал. — возразил Гнат.

— Сны видят все! — назидательно воздев палец к потолку, сказал Аристотель. — Только не все могут вспомнить, что вообще видели сон, не говоря о его подробностях. А потому утверждают, что спят без сновидений.

— Именно так. — кивнула Галатея своему другу и продолжила. — В итоге, исследования миров засекретили и запретили дальнейшие работы в этом направлении. Но вот военные — такие люди, для которых все, несущее другим смерть, самый желанный подарок, — смекнули, что получили в свои руки прекрасное оружие, которое не остановить ни одним из существующих способов защит. Абсолютное средство уничтожения, не оставлявшее ни единого следа. Достаточно было открыть на участке противника небольшой проход к слою и забросить туда взрывчатое вещество. Не обязательно даже большой мощности. И тогда вокруг места, где была "дверка", не проснутся солдаты противника. Но, как это не раз случалось в истории человечества, подобное оружие это появилось одновременно у нескольких государств. И, после серии тайных нападений, началась война. Уже не вспомнить, кто начал первым. Удары были нанесены практически одновременно. Число потерь стремительно росло у всех без исключения участников войны. Но смертность возросла не только в воюющих армиях: стало умирать и мирное население. Когда потери стали совершенно немыслимыми, державы объявили перемирие. Но даже когда воюющие армии выключили излучатели — смерти продолжились. Сперва пытались все списать на тайные операции, но в итоге даже военные сообразили, что начался процесс саморазрушения слоя сновидений из-за слишком большого числа взрывов. Страны объединились и ученые начали думать, как им вместе противостоять угрозе полного уничтожения. А что-то придумать требовалось как можно быстрее: расширялись и множились области, где нельзя было спать. На планете не до распрей стало. И когда стало казаться, что спасения нет, был создан сверхминиатюрный аппарат, единственной задачей которого было, как бы, "протягивать ниточку" сна к следующему слою, не затронутому бомбардировками. Для максимально быстрого распространения придали крохотной машине свойства вируса. Победа разума! Человечество выстояло и на этот раз! Но решение оказалось ошибочным: следующий слой не предназначался для прямого входа. Спящие перестали умирать от разрушения сновидений. Какое-то время люди могли засыпать без опаски. Но вскоре стали появляться сообщения о постоянных кошмарах, а потом и смертях от невозможности выспаться. Новая напасть стала принимать угрожающие масштабы. Проведенные исследования оказались неутешительными: кошмарам подвержен абсолютно каждый носитель вируса, И лишь те, кому посчастливилось наткнуться на аномальные зоны, внутри периметра которых сны не приносили кошмаров — выжили.

— Как и ваш народ? — Гнат не зря задал свой хитрый вопрос: ему теперь казалось очень важным понять, кто его собеседники.

Повисла долгая пауза. Галатея задумчиво рассматривала парня. Вместо нее ответил Антон. Он со стуком поставил на поддон чашку, встал и потянулся.

— Мы живем в своей реальности, Гнат. Если проще: ваш мир — некоторые наши сны, а мы — ваши. Ты же помнишь, как трупожор мчался через ледяной мрак? Это пространство, где миры еще не родились. Или уже умерли, а…

— Понятно. — мрачно оборвал Аристотеля Гнат и тоже поставил свою чашку на поднос — пить кофе совершенно расхотелось, волшебный аромат уже не манил. — Но тогда откуда вы знаете, что происходило у нас? Как раздобыли сведения?

— Понимаешь… — Антон замялся. — Давай на ты, а? Тяжко выкать все время.

— Идет! — легко согласился Гнат. Его уже давно тяготила эта не слишком нужная вежливость. Тем более, что Антон как-то манипулировал снами, а это нечто очень интимное.

— Отлично! Так вот, понимаешь, нарушение равновесия в любом слоя неизбежно отражается на остальных. По этим "отзвукам" можно сделать вполне определенные выводы о происходящем там. И воссоздать, пусть и не детальную, но вполне четкую картину событий. История — наука точная.

— Угу…

— Не понятно?

— Не слишком, честно говоря.

— Смотри.

Аристотель взял маленькую ложечку, поднялся из кресла и подошел к пюпитру, на котором была закреплена лампа. Он зажег свет и направил рефлектор так, чтобы свет падал четко на доску.

— Следите за тенью.

Затем Антон взял из желобка пинцет и поднял им ложечку, развернул ее вдоль потока света и нашел точку, где тень была максимально четкой. На доске появилось изображение прямоугольника, нижняя часть которого представляла собой полукружье.

— Предположим, что это отражение вашего мира на слое номер один. Теперь повернем так.

Он развернул ложку боком. На доске виднелся вполне узнаваемый профиль — линия с прикрепленным к ней полуовалом.

— Доска сейчас превратилась в слой номер два. Теперь так.

Антон повернул ложку вокруг продольной оси. Теперь уже не оставалось сомнений в том, что это за предмет.

— Вы поняли, что я хочу сказать? Безусловно, слоев вокруг вашей "ложки" гораздо больше трех. К тому же процессы, предшествующие катастрофе, совсем не статические, а отражения совсем не безобидные. Многое нарушилось и до сих пор не восстановлено. Но поверьте, составленная подобным образом история событий вполне достоверна. С точностью до третьего знака, по крайней мере.

Антон щелкнул выключателем лампы, уселся в кресло и положил ложку на поднос. Гнат тупо уставился на нее. Он ощущал себя совершенно подавленным. Человечество само себя загнало в ловушку без надежды из нее выбраться. Дарившие надежду жрецы попросту врали, что вот-вот появится вакцина. Даже если и появится, то привитые вымрут за пару дней, кроме скорой гибели она ничего и не подарит. А еще выходит, что в других реальностях люди умнее и потому живут в своих мирах всюду, а не прозябают внутри защищенных периметров Контуров.

— Но ведь вы можете управлять моими снами? — Гнат вдруг вспомнил свой ночной кошмар. — Я помню, что болото было и за мной гнались. Антон, ведь вы как-то справились и я смог довольно неплохо отоспаться. Значит, есть способ бороться с кошмарами, переключать вирус?

— Все не так просто. — снова вступила в разговор Галатея. — Вирус только находит место, откуда брать сны и в выбор этот невозможно вмешаться. Он считывает из вашего мозга критерии поиска и находит максимально подходящий слой. Ему все равно, что сны там предназначены отнюдь не для обитателей вашего мира. Вирус — машина, понимаете? А машина не видит кошмаров. К сожалению, в нашей реальности нет защищенных мест. По крайней мере таких, которые подходят вам. Ни отправить куда-либо, ни установить защиту мы не могли, а использовали иное средство. Слои обладают одним важным свойством — они взаимно пересекаются. И есть определенная возможность немного…заходить, на чужую территорию. Но очень ненадолго и довольно условно. Ну, а уж вмешиваться в происходящее…. Разум — мощнейший инструмент воздействия на окружающий мир. Ваш не исключение. Созидание, под влиянием внешних факторов, легко может перейти в разрушение. Приходится очень тщательно просчитывать варианты воздействия, чтобы не поставить на грань катастрофы свою реальность. Короче, мы с Аристотелем здорово повозились, чтобы дать вам возможность выспаться и при этом не превратить в пыль свой слой.

— Все! — поднял руку Гнат. — Достаточно. Теперь отправьте меня обратно. Я отосплюсь где-нибудь под защитой Контура, раз уж вирус того требует, а потом мы опять сможем поговорить. Безусловно, я сегодня много нового узнал, но мне это пока ничем не поможет. Буду крутить баранку, что поделаешь.

— Вся беда в том, что у вас нет возможности вернуться. — Антон вздохнул и прибавил. — Никакой возможности, ни единого шанса.

— Это как? — опешил Гнат.

— Мне пришлось блокировать разрыв в месте соприкосновения с вашим миром. Исчезнувший слой защищал нас от подобных катаклизмов, но баланс нарушен. Как мы уже обсуждали, произошедшее в вашем мире отразилось и на нас. После ваших воздействий, в некоторых местах нашего слоя время от времени появляются разрывы, а точнее — переплетения множества других миров. Именно переплетения, а не пересечения. У проблемных мест работают наблюдатели. В случае, если что-то попадает в наш мир, они должны оценить опасность и принять решение: либо уничтожить объект, либо забрать с собой. Вас, например, забрали и передали мне.

— А я, выходит, не представлял опасности?

— Ни малейшей.

— И то хорошо! А моя машина?

— Тоже. Но те существа, что были на ней…

— Одно.

— Что?

— Существо одно было. Монстр со стальными когтями-крючьями.

— Не одно. Это колония жуков, просочившихся через крохотную прореху на ваш уровень с чужого слоя. Они могут становиться кем угодно, принимая облик того или иного существа. Думаю, если бы вы решили обойти машину, то ничего бы не обнаружили.

— А теперь и машина вместе с ними сгинула. — подытожил Гнат и вздохнул.

— Не совсем. Впрочем, пока это не важно. Сейчас главнее — отладить миры. — Галатея чуть заметно улыбнулась, затем достала с полки какой-то предмет и подала его Гнату. — Вот, держите.

Он с удивлением принял из рук девушки серебристый диск с изрядно покоцанными выпуклыми крышками. Непонятная штуковину удобно легла на ладонь. Что-то в вещице было настолько знакомое, что от подкатившей ностальгии защипало в носу.

Галатея и Аристотель с любопытством следили за парнем, как он продирался сквозь чащу воспоминаний, пытаясь добраться до того, где диск впервые попал ему в руки. Но вспомнить так и не получилось. Тогда на помощь пришел Аристотель.

— Я почти уверен, что диск принадлежал вашей настоящей матери. Она давала вам его поиграть. Откройте. Нажмите вон ту кнопочку.

Туман, затянувший воспоминания, внезапно растаял. Гнат увидел себя до того, как покинул Контур, где родился, руки матери, шершавые от постоянной работы в поле… Вот он, совсем еще малыш, все время пытался заглянуть внутрь странной серебристой коробочки, но та не открывалась. Он остервенело швыряет ее о стену, надеясь хоть так добраться до скрытой внутри тайны. Мать с укоризной качает головой и указывает на кнопочку. Все так просто! Только одна беда: пружинка отчаянно сопротивлялась слабым детским пальцам. Раз за разом Гнат швырял упрямую коробочку на пол, и, в конце концов, мать убрала ее. Но много раз потом он тайком от матери брал коробочку, в надежде нажать кнопку и найти под крышкой тайну. И однажды свершилось! Тогда Гнат сумел нажать заветную кнопку. Но крышка, подгоняемая невидимой пружинкой, так резко и сильно откинулась, что больно ударила по пальцам. Однако боль отступила перед любопытством. Гнат расплакался только потом, когда заглянул внутрь. И вовсе не боль заставила слезы литься, а разочарование: внутри было пусто…

— Не получается? — участливым голосом спросил Аристотель.

Теплая волна воспоминаний схлынула. Гнат нажал кнопку. Замочек щелкнул, крышка откинулась, очень знакомо ударив по пальцам. Он почему-то знал, что увидит внутри и все же разочарованно выдохнул.

— Ничего…

— Да, пусто! — удивленно, с ноткой огорчения ответила Галатея. Аристотель только вздохнул.

— А вы не знали? — Гнат смотрел на них с искренним недоумением. — Надо было только кнопку нажать!

— Мы в курсе. — невесело усмехнулась Галатея. — Вот только не вышло у нас ничего с этой кнопкой. Да и другие способы не принесли никаких результатов. С давний времен этот артефакт лежал здесь на полке и ждал хозяина. Он открылся первый раз только у вас в руках.

— Значит, я — владыка пустой коробочки? Мило!

Аристотель и Галатея переглянулись, девушка чуть помедлила и и ответила.

— Теперь-да. Но потенциальных…владык несколько. Не надо отдавать эту вещь никому, даже показывать не стоит лишний раз. Она пуста, но тем не менее обладает разрушительной силой. И если окажется не в тех руках…

— А мои, значит, те? И я ничего не разрушу?

— Раз карта досталась вам, а крышка открылась — вещица ваша.

Гнат пожал плечами

— Надеюсь, что вы не ошиблись. — он захлопнул крышку и сунул коробочку в карман.

— И я. — Галатея порылась на полке, отыскала какой-то лист, задумчиво его перечитала и убрала обратно. Лицо ее просветлело.

— Аристотель, проводи, пожалуйста, гостя к его машине. Я скоро присоединюсь.

Сердце Гната екнуло. Это что же получается? Что тягач, его красавец-грузовик, уцелел?? Антон приглашающе махнул рукой и отправился к двери, но только не к входной, а к неприметной узкой дверке, которую Гнат сперва принял за створку шкафа. Аристотель коснулся рисунка, она отъехала в сторону. Из черного проема знакомо пахнуло холодом пустых миров. Карлик перешагнул порог и обернулся.

— Гнат, идите след в след за мной, иначе потеряетесь.

Однако когда шофер последовал за проводником, его неожиданно сильно толкнули в спину. Пол под ногами оказался очень скользким и вдобавок имел уклон. Пытаясь удержать равновесие, Гнат нелепо взмахнул руками и упал. Он быстро перевернулся на живот и попытался нащупать хоть какую-то зацепку на гладкой поверхности, но все было бесполезно. Тело начало медленно сползать в темноту. Уклон становился все круче, скорость росла. Мощный ветер дергал и трепал человека, словно пытался разорвать на части. Из глаз потекли слезы, замерзая где-то на висках. Мороз иглами впивался в тело, заставляя Гната дрожать всем телом. Дышать стало совершенно невозможно. Уклон нарастал, пока в какой-то момент парень не почувствовал, что его тело уже не скользит по странному льду. Теперь он летел в неведомую и, по-видимому, бездонную ледяную пропасть.

От холода буквально останавливалось сердце. Но мысль о неминуемой смерти не ужасала, а так же вяло падала куда-то в пустоту разума. Внезапно Гнат почувствовал, как неведомая сила резко дернула его за ноги, словно пытаясь их вырвать из тела. Казалось, невидимый великан, забавы ради, раскручивал за них Гната. Скорость нарастала, кровь ударила в голову, в глазах потемнело от перегрузки. Еще несколько оборотов, и гигантские невидимые ладони выпустили человека, тело снова оказалось в воздухе. Наступили невероятно длинные секунды парения в абсолютной тишине. Гнату чудилось, что он завис во тьме, ибо не ощущалось ни тепла, ни холода, ни ветра.

Парение завершилось неожиданно и неприятно. Гнат сильно ударился грудью о что-то твердое так, что перехватило дыхание, а в глазах потемнело. Едва он пришел в себя, то первым делом принялся отплевываться: в рот набилась какая-то трава вперемешку с землей. Когда, наконец, удалось избавиться от мусора, Гнат перевернулся на спину.

Свет, тепло и тишина. Не совсем тишина, конечно. Ветер шелестел по траве, какие-то насекомые тихонько жужжали над головой. Но по сравнению с пережитым, тут все дышало абсолютным, райским покоем. А справа… Немного поодаль, посреди разнотравья, начищенный до блеска стоял его Тимофей: тягач без прицепа. Над ним кто-то здорово поработал. Машину покрасили, восстановили хромированные детали и даже колеса выглядели новенькими.

Солнце довольно сильно нагрело кабину, и из-за дрожащего над металлическими поверхностями горячего воздуха, автомобиль казался немного нереальным. Охнув от боли, шофер встал на ноги и побрел к грузовику. Очень уж хотелось убедиться, что стоящая посреди поля машина — не мираж.

Когда Гнат добрался до Тимофея и обошел его, то погрустнел. Стало понятно, что скорее всего, тягач превратили в красивую, но бесполезную игрушку. Помимо тентованного прицепа, пропало много всего по мелочи, но главное — исчез бак газогенератора. Прицеп-то ладно, на то он и прицеп, другой отыскать можно, если тягач на ходу, а вот без газогенератора не покатаешься. Нет топлива — нет движения. А впрочем, — Гнат огляделся: до горизонта расстилалась степь — все равно топить здесь нечем. Разве, траву сухую рвать, но это все ерунда, на самом-то деле. На соломе далеко не уедешь.

Гнат забрался в кабину. Да, точно, бесполезная игрушка! Зато тут все было чисто так, как никогда не бывало, наверное, с момента изготовления. Идеальный блеск панели, новенькая кожа сидений, стекла без царапин, полированный руль… Даже ключ в замке зажигания сверкал начищенным серебром. И помповик, лежавший на сиденье, тоже был вычищен до блеска. Гнат недоверчиво тронул оружие: оно-то казалось вполне работоспособным. Впрочем, это можно потом проверить.

— Чудеса! Надо же, отыскали!

Устроившись за рулем, Гнат погладил руками руль и поглядел на одометр: километраж не изменился, ну, или почти не изменился. В замке зажигания торчал ключ. Гнат усмехнулся и повернул его. Бодро кашлянул стартер и… мотор ожил! От тарахтел ровно, сочно и так бархатно-басовито, как никогда не случалось раньше. С газогенератором гул двигателя всегда был каким-то неполным, что ли…

Гнат откинулся на спинку сиденья и прислушался, стараясь поймать хоть малейший посторонний звучок, но ничто не нарушало ровного урчания мотора. Глаз привычно отмечал показания приборов. Забавно, что стрелка указателя топлива стояла на отметке "F", хотя ее нормальное положение "Е" — пустой бак. Оно и понятно: газогенератор-то имел свой индикатор.

Вот, значит, как, бак, получается, наполнился горючим. Гнат хмыкнул: похоже те, кто восстанавливал машину, не слишком разобрались в назначении приборов и механизмов. Но это было не столь уж и важно, если вдуматься. Машина на ходу — вот что главное. Гнат снова прислушался, сжимая руками рулевое колесо. Он ощутил, как могучий тягач просто-таки рвется в дорогу и будто умоляет своего хозяина отправиться немедленно.

— Сейчас, Тима, не торопись!

Гнат похлопал ладонью по панели и машинально взглянул на рацию — она была включена! Шкала мощности сигнала заполнена квадратиками, а вместо шипения и рычания эфира в динамиках висела тишина. Не совсем, конечно, тишина — слабые потрескивания и шорохи все равно прослушивались, но то звуки, несущей частоты. Это означало, что где-то рядом работал передатчик другой станции, хотя посреди поля не видать хоть сколь-нибудь заметных объектов. Безусловно, антенну так просто и не разглядишь на фоне высоких трав, но хоть какой-то бугорок с оборудованием должен быть. Тем более, что источник сигнала находился где-то рядом.

Гнат достал пеленгатор и привел его в рабочее состояние. Но и для этого хитрого прибора неведомый передатчик оказался неуловимым. Стрелка крутилась, пытаясь обнаружить направление сигнала и никак не могла успокоиться. Что ж, в подобных местах, расположенных за пределами родного мира, радиостанция наверняка бесполезна.

Гнат протянулся было, чтобы выключить связное устройство, но динамик неожиданно затрещал, а потом заговорил женским голосом. Парень от неожиданности вздрогнул и отдернул руку.

— Приветствую, Игнатий! Это Галатея. Я пока могу с тобой говорить — ты находишься в точке пересечения. К сожалению, связь возможна только односторонняя, поэтому слушай внимательно. В этих краях ты можешь совершенно нормально жить и засыпать без опаски. Этот осколок первого, ближнего к твоему миру слоя. Он самый крупный из всех, которые мы могли найти. Начни с него. Постарайся собрать все осколки, и тогда в твоем мире можно будет снова безбоязненно спать вне пресловутых Контуров. И не только на твоем слое все наладится, как ты понимаешь. Больше нет равновесия и в других местах, все трясется и раскачивается. Вполне вероятно, что скоро и наш мир рассыпется. Постарайся успеть раньше, чем начнется разрушение и кошмарные сны исчезнут. Возможно, мы еще увидимся, но если нет, то прошу — не держи на нас зла, что оказался тут. Никто из нас с тобой бы не смог пройти так, чтобы потом вернуться. Да и слой вновь могут собрать только обитатели той реальности, которой он принадлежит. Ты здесь один. Вероятность, что кто-то из соплеменников окажется рядом с тобой — крайне мала, но та вещица… Она позволит тебе отыскать друзей всюду, но и враги будут знать, что она рядом. Собери все осколки и однажды коробочка перестанет быть пустой. Именно в ней ты найдешь подсказку, как вернуться. Что это будет — не знаю, но так предсказано очень давно. И еще. Я была не очень уверена, что вообще возможно физически путешествовать по иным слоям вне точек пересечения. Как это происходит — не понимаю. Даже гипотетически такое кажется невозможным. Запомни, пожалуйста, на что похоже: на сон про реальность или на жизнь во сне? Если будет ответ на этот вопрос — расскажешь при встрече. Удачи! И береги себя!

Голос стих. Исчезла полоска уровня приема. Схватив микрофон, Гнат нажал клавишу и прокричал.

— Куда мне ехать? Где и что искать? Какой величины эти самые осколки?

Но больше в ответ не донеслось ни слова. В эфире было пусто.

— Проклятье! — Гнат повесил гарнитуру на место, выключил станцию и посмотрел на свое отражение в зеркале. Оттуда на него глядел взъерошенный безумец. Закрыв глаза, Гнат несколько раз глубоко вздохнул, старательно изгоняя из разума мрачные мысли и вновь взглянул в зеркало. Кажется, стало получше. Вздохнув, он невесело усмехнулся и тронулся в путь.

Тягач, подминая траву, двигался по полю прочь от солнца. Направление движения выбрано было только из-за удобства, чтоб яркий свет не слепил. Горячий ветер, врываясь в открытое окно, наполнял кабину ароматом трав. Вообще, степь тут оказалась вполне живописной: разнообразные цветы придавали ей вид пестрого и уютного одеяла. Гнату очень хотелось найти дорогу, чтобы не мять такую красоту колесами, но даже колеи вокруг не нашлось.

Машину раскачивало на невидимых ухабах, так что большой скорости развить не получалось. Но если прикинуть, она и не требовалась: спешить в никуда довольно бессмысленно. Главное — дотянуть до заката, чтобы стало прохладней и можно было бы выспаться на полке в спальнике. Если верить Галатее, то здесь не угрожают кошмары.

Солнце медленно садилось, счетчик неторопливо отмерял километры. Гнату пришла в голову мысль, что даже если он заснет за рулем, то ничего страшного не случится: куда бы машина не шла, все равно ни во что не въедешь. Но спать нельзя. Ведь один из главных законов шоферов гласил: "Никогда не спи, когда сидишь за рулем". А законы эти написаны были очень давно, в те времена, когда люди могли спать везде.

Вечерело, становилось прохладней, пришлось даже поднять стекло. Сумерки заставили включить фары. Но даже со светом не стоило продолжать путь. Кто знает, что может подстерегать в траве: яма, столбик… Да мало ли! Зевнешь и поминай, как звали.

Гнат затормозил, выключил мотор и откинулся на спинку сиденья, прислушиваясь к тишине. Изредка тихо звякал остывающий металл, слышалось пение цикад. Не хотелось думать о том, что надо будет завтра где-то раздобыть еды и воды. Сейчас главное — выспаться.

Шофер потянулся, выбрался из кресла и перешел назад, в свой уютный спальник с мягкой кроватью под потолком. Нахлынуло знакомое ощущение защищенности, какое бывает только дома. Хотя, если вдуматься, это и есть самый настоящий дом, лучший из всех. Гнат гораздо чаще жил тут, в грузовике, нежели в бараке.

Нет, ложиться спать на пустой желудок — не дело. Как положено, на борту имелся солидный запас продуктов. Правда, они почти закончились и пополнить ящики никто из тех, кто восстанавливал тягач, конечно, не удосужился… Гнат, скорее по привычке, чем надеясь что-то найти, распахнул дверцу верхнего шкафчика, где обычно держал снедь, и обомлел: все пространство было забито разновеликими банками, какими-то цветастыми упаковками, бутылками. Осторожно вытащив наименее подозрительную штуковину, парень разорвал странную оболочку и почувствовал запах хлеба. Уж его ни с каким другим не спутаешь! Он откусил кусочек и принялся жевать. Не только запах, но и сам хлеб оказался прекрасным на вкус. А вкупе с обнаруженным питьем, — откупоренная наугад бутылка содержала какой-то в меру сладкий напиток, — получился отличный ужин.

Оторваться от еды было трудно. Только невероятным усилием воли Гнат сумел заставить себя закрыть шкафчик. От сытости и усталости очень тянуло спать. Шофер забрался на кровать, вытянулся во весь рост и почти мгновенно уснул.

Удивительная получилась ночь. Наверное, со времен детства, когда его, вместе с другими мальцами, укладывали спать ближе к центру, Гнату не удавалось так хорошо выспаться. Сейчас он, застрявший неведомо где, шофер, снова превратился в маленького мальчика, готового удивляться огромному новому миру. В общем, когда утреннее солнце разогрело тягач, Гнат неохотно выбрался из кровати.

— Не обманули, черти!

Он решил, что завтракать сейчас лучше всего на природе. Отобрав упаковки с едой, Гнат сложил их на полу, открыл дверь, спрыгнул во влажную от росы траву и сделал несколько махов руками, чтобы прогнать остатки сонливости. Ух! После шикарного отдыха хотелось жить на всю катушку. Гнат открыл банку сосисок, пакетик с хлебом и еще одну банку, в которой оказалось что-то похожее на суп. Не потому, что хотелось именно супа, просто надпись на этикетке была непонятная, а рисунок заставил думать о фруктовом десерте. Жаль, конечно, что в банке оказался вовсе не компот, но не выкидывать же еду из-за таких мелочей. Так или иначе, а завтрак получился весьма недурным.

Собственно говоря, консервы были Гнату не в новинку. Иногда водилы привозили из рейсов консервированные деликатесы, которые предприимчивые хозяева постоялых дворов отыскивали где-то в развалинах. Разные древние вкусности ценились очень высоко, потому чаще доставались власть имущим и жрецам. Короче тем, кому было что предложить взамен. Но что-то из добытого и сами шоферы ели, делясь со своими коллегами по цеху. Этикетки на банках прочитать получалось не всегда, но все знали, что ломтики на рисунке означали компот из неведомого плода. Так что, в данном случае, именно воспоминания о компоте и подвели Гната. Он просто не учел, что продукты сделаны в другом мире и предыдущий опыт может тут не сработать.

Гнат взялся было за скобу и поставил ногу на ступеньку, чтобы подняться в кабину, но остановился на полпути. Пассажирское место было занято. Его занимал огромный, побольше человека, плюшевый медведь. Нечто похожее, только гораздо меньше и, естественно, не живое, Гнат видел раньше в Контуре, с ними играли детишки. Такие находили в развалинах или шили из подручных материалов. Подобные игрушки отлично справлялись со своей задачей — приносить детишкам радость. Они были очень похожи — плюшевые друзья мелкоты и этот громила. Вот только те мишки никогда не скалили в улыбке вполне серьезные клыки и не придерживали лапами на коленях помповик. А уж какому бы ребенку пришло в голову повесить на шею любимцу покрытые пятнами ржавчины защитные очки? Да, больше всего этот плюшевый мишка смахивал на какого-то мутанта из развалин, чем на игрушку.

Медведь и человек смотрели друг на друга, а потом медведь поздоровоался.

— Привет!

Это было слишком. Гнат отпустил скобу, спрыгнул и отбежал подальше в степь. Там он залег в траве, наблюдая сквозь стебли за машиной и пассажиром. Сердце гулко колотилось в груди, а по спине забегали мурашки.

— Эй, ты так и будешь прятаться? — голос у медведя оказался басовитым и мягким, словно тоже сделанным из плюша. — Нет, ну так не честно! Вылезай, а то стрелять буду!

— А сумеешь? — зачем-то спросил Гнат

Вместо ответа громыхнул выстрел. Проклиная свою несдержанность, Гнат вжался в землю. Он слышал, как громко клацнул затвор, а отработанная гильза звонко цокнула о ступеньку.

— Как видишь. — хмыкнул медведь. — Не так уж сложен механизм твоего оружия. И вообще, мне не сложно тебя найти и пристрелить, если что. Но зачем? А ходить, к тому же, очень лениво. Вылазь и поехали, хватит шутки шутить. Без тебя эта повозка и с места не двинется.

— Стрелять не будешь больше?

— Какого черта? Захоти — уложил бы тебя давным давно. Ты давай, дружище, выходи. Будем знакомиться по-хорошему, я сегодня в настроении, если что.

Гнат поднялся с земли, отряхнулся и мрачно посмотрел на коричневое чудовище, торчащее в проеме двери. Медведь, в свою очередь, разглядывал своими черными на выкате глазами человека. Затем вздохнул и грузно отодвинулся вглубь кабины, освобождая Гнату водительское место. Тот опасливо поднялся по ступенькам и уселся за руль.

Кабина вмиг стала чужой, неуютной. Здесь теперь остро пахло пылью и какой-то бетонной затхлостью, словно неожиданный пассажир долго провалялся в относительно сухом, но пыльном подвале. Медведь тоже наморщил нос. Возможно, ему не нравился запах человека. Интересно, с чем для косолапого ассоциировался запах его, Гната, запах?

Удивительно брезгливость медведя подействовала на парня успокаивающе: скорее всего медведь не сочтет шофера таким уж лакомством, если, конечно, плюшевым зверям вообще нужна еда.

— Ну, чего сидишь? Ехать будем или пялиться друг на друга? — медведь любовно протер лапой ствол помповухи.

— Куда ехать-то? — у шофера вдоль хребта пробежали мурашки: съест-то не съест, но пристрелить — запросто.

— В небо, блин! — лапа с глухим стуком опустилась на панель. — Откуда мне знать-то? Я здесь ни разу не был.

Перегибать палку не стоило, хорошее настроение медведя могло и исчезнуть. А в плохом — мишка явно не станет миндальничать. Гнат завел мотор. Когда машина тронулась, медведь с удовольствием подставил морду врывающемуся в кабину ветру. Какое-то время они ехали молча. Затем косолапый буркнул не поворачиваясь.

— Топтыга.

— А? — вздрогнул Гнат, отвлекаясь от невеселых мыслей и однообразного пейзажа.

— Топтыгой меня зовут, говорю. Глухой, что ли?

— Н-н-н-нет, вообще-то. Гнат. Меня Гнатом зовут.

— Вот и познакомились.

— Угу. — шофер прибавил газу, мотор тягача сурово рыкнул.

Километры улетали быстро, если верить цифрам приборов, но каждый следующий перегон был как две капли воды похож на предыдущий. А через некоторое время цветочная степь и вовсе сменилась какой-то изрядно высушенной солнцем равниной. Теперь из под задних колес поднималась пыль, а от скучного однообразного пейзажа сводило скулы.

Время от времени Гнат бросал тревожный взгляд на стрелку уровня топлива, но та словно приклеилась к символу полного бака. Странно это было, конечно, хотя, если подумать, ничуть не удивительней медведя с обрезом в плюшевых лапах. Только, в отличие от последнего, придавало уверенности.

Даже с открытыми окнами в кабине было душно. То ли солнце серьезно припекало, то ли медведь закупорил оконный проем своим огромным телом. Наверное, все таки солнце — на небе ни облачка.

Медведь вытянул лапу и принялся крутить правое зеркало.

— Какого черта? — Гнат неодобрительно взглянул на Топтыгу: ему не нравилось, когда посторонние распоряжаются в его машине. — Оторви еще!

— Дракон, похоже. — озадаченно буркнул медведь, проигнорировав раздражение шофера, и передернул затвор.

— Какой дракон?

— Откуда ж мне знать их классификацию? — пожал плюшевыми плечами медведь. — Обыкновенный оранжевый дракон, двухмоторный. Сейчас, судя по маневрам, огнем плюнет и поджарит нас.

Гнат попытался рассмотреть происходящее в правое зеркало, но не получилось: ветер сносил пыль из под колес в ту сторону. Топтыга внезапно рявкнул.

— Топи на всю!

Держа перед собой ружье, медведь чуть не по пояс высунулся из окна. Вряд ли было бы разумно сейчас начинать полемику насчет командирского тона: похоже Топтыга из этого мира родом и гораздо лучше разбирается в ситуации, нежели пришелец Гнат. В общем, в данных обстоятельствах лучше поверить на слово.

Быстро добравшись до последней передачи, Гнат теперь гнал от души, стараясь удерживать стрелку тахометра на границе между зеленым и желтым секторами. Грохотали выстрелы. Какими бы плюшевыми лапы у медведя ни были, но перезаряжал оружие он споро и от этого казалось, что помповик бьет очередями. В кабине остро запахло порохом и паленой тканью.

— Давай быстрее! —бешено орал Топтыга — Жми, не то нас сейчас поджарят!

Словно в подтверждение слов медведя, из-за завесы пыли вырвалось дымное пламя и прошло вдоль борта. На этот раз дракон явно промахнулся. Не дожидаясь, когда рептилия как следует прицелится, Гнат вжал педаль в пол так, что она уперлась в ограничитель, однако машина шла почти на пределе и скорость возрастала еле-еле. Да даже и останься под педалью запас — не помогло бы: рев двигателя оглушал, стрелка тахометра почти проскочила желтый сектор и уже вплотную приближалась к границе с красным. Долго такую гонку движку не выдержать, он просто развалится на части.

Медведь ткнул в кнопку бардачка и принялся судорожно вышвыривать оттуда вещи. Когда все содержимое оказалось на полу, он проорал:

— Патроны где?

Гнат открыл полку над лобовым стеклом, нашарил там коробку патронов и бросил ее Топтыге.

— На!

Тот ловко зарядил ружье, взглянул в зеркало и рявкнул.

— Крути вправо.

— А?

— Вправо! Резко!

Гнат вывернул руль так, что едва не положил тягач на бок. Огненная дорога пролегла за кормой, там, где секунду назад находилась машина. Оранжевый, в зеленую полосочку, дракон шел над самой землей. Потоки воздуха от бешено вращающихся пропеллеров прижимали траву к земле, едва не скашивая серебристые метелки. Дракон проскочил по инерции немного вперед, взмыл в небо, прошел по кругу, нырнул к самой земле и снова начал нагонять грузовик. Когда стал слышен звук рассекаемого винтами воздуха — Топтыга открыл огонь. Пули не причиняли дракону видимого вреда, но после каждого выстрела рептилия притормаживала и дистанция увеличивалась. Вероятнее всего, дракон не мог как следует прицелится и потому огнем плевался редко.

Гнат тревожно поглядывал на приборы. Надолго зависшая в красном секторе стрелка тахометра — приговор движку, да и температура могла в любой момент зашкалить. Тогда — все! Воображение рисовало Гнату сперва, как раскаленные выхлопные трубы за кабиной пышут огнем не хуже дракона, на землю льется горящее масло, а из под капота сыпятся обломки двигателя. Стоит потерять ход, и тягач с людьми сгинет в пламени дыхания дракона. Удивительно, но Гнату в этот момент было жалко вовсе не свою молодую жизнь, а автомобиль. Шофер встряхнулся: еще рано паниковать. Пока что за ревом не обнаруживалось посторонних шумов — железо оказалось намного крепче нервов.

Выстрелы стихли. Вновь слышался свист винтов и гул моторов: дракон был совсем близко. Однако зверюга и не думала задействовать свой огнемет. Странно.

Топтыга не торопясь набивал магазин помповухи. Пружина удовлетворенно постанывала, заглатывая патроны.

— Все, пока эта зверюга к нам не сунется. — пояснил он, придирчиво рассматривая каждый заряжаемый боеприпас. — Устала, надо отдышаться и сил накопить немного. От машины-то, понятно дело, не отстанет, будет держаться позади, но зато пока можешь чуть сбавить обороты, а то еще погнем что ненароком.

Гнат с облегчением сбросил газ и прислушался. Двигатель притих и басовито замурлыкал. Если верить звукам, перегрузки прошли без серьезных последствий. Без серьезной диагностики судить об этом пока что рано, но по крайней мере в машине нигде ничего не звенело.

— А совсем уложить этого, — шофер ткнул пальцем себе за спину, — никак нельзя?

— Неа. Только отгонять периодически и надеяться на чудо. У него чешуя совершенно непрошибаемая. Как он ей чует движение — не понимаю. Да и никто, похоже, не в курсе.

Медведь покосилсяна Гната словно ждал, что вот сейчас шофер все поведает о тайнах мира. Однако, про драконов и их анатомию Гнат ничего не зналвообще, а потому поддержать столь интересный разговор не мог. К тому же, от всех этих гонок, на время совершенно атрофировалось любопытство, и парень разглядывал зверюгу в зеркало исключительно для того, чтобы успеть уйти в случае непредвиденной атаки.

Он так увлекся наблюдением за драконом, что не смотрел вперед, а потому пропустил момент появления на дороге какой-то белой лошади с длинным витым рогом во лбу. А когда все же заметил непонятное животное — тормозить уже было поздно. Грузовик поддал массивным бампером лошадке под белый зад так, что загудела рама. Однако мощный удар, по всей видимости, не причинил животному никакого вреда, только отбросил в сторону. Коняга подскочила и встала на дыбы, молотя передними копытами воздух, а на морде появилось какое-то неприятное выражение. Такое, какое бывает у хищника перед атакой.

— Проклятье! Ты смотрел-то куда? Единорога в компанию к дракону нам еще не хватало! Сейчас наверняка вдарит ведь, гад! И не отгонишь пулей же его!

Медведь положил ружье на пол, вцепился в поручень на панели и сморщился всей мордой, стараясь посильнее зажмуриться. Гнат внимательно смотрел на единорога, стараясь не упустить момент нападения и сманеврировать, но тот внезапно передумал атаковать. Злобно фыркнув и тряхнув головой, животное опустилось на копыта и унеслось куда-то в степь, безмятежно и весело подбрасывая зад. Даже не верилось, что в эту самую часть тела совсем недавно ударил многотонный грузовик. Единорог словно забыло недавнем происшествии и снова радовался жизни.

Топтыга шумно выдохнул, помотал головой и с уважением посмотрел на Гната.

— Уф, ну и везунчик ты!

Затем он с кряхтением поднял ружье, положил его на колени и откинулся на спинку сиденья. Какое-то время он отрешенно посмотрел в окно, зачем-то чуть-чуть приподнимая и опуская стекло, словно пытаясь разгадать назначение механизма. Гнат уже хотел было одернуть Топтыгу, но передумал. Мало ли, вдруг это помогает ему соображать. Или успокаиваться. Не стоит отвлекать. Но медведь вскоре и сам прекратил мучить несчастный механизм стеклоподъемника.

— Вот сейчас укатал бы нас единорог в большой кусок железа и все. Ладно, считай, было и прошло. Хорошо то, что еще у нас с тобой в запасе осталось минут десять, пока отдыхает дракон. Очухаешься — дави, что есть мочи на газ. — он помолчал немного, поглаживая ружье. — Жаль что на разок патронов осталось всего…

— А потом что?

— Угадай. — буркнул медведь и вздохнул, погладив зачем-то лапой ствол дробовика.

— Так чего, ехать?

— Естественно, дурень!

— Понятно… Сейчас, водички только дерну и помчимся.

Гнат нашарил на полке банку и взглянул на этикетку. Вода какая-то. Он потянул колечко, напиток зашипел, через край на штаны хлынула пена.

— Твою же ж мать!!

Шофер вытянул руку с банкой за окно и держал до тех пор, пока пена не унялась. По кабине пополз резкий фруктовый запах. Когда пена осела, Гнат предложил напиток медведю.

— Будешь?

— Да воняет что-то уж больно противно. — подозрительно скосился на банку Топтыга. — Ты сам пей, коли не боишься.

— Как знаешь…

Вода оказалась очень сладкой и вкусной, вот только почти не утоляла жажду. Гнат выбросил жестянку в окно и включил передачу. Грузовик тронулся в путь по степи, потихоньку набирая ход.

От сладости и жары пить хотелось все сильнее. Гнат потянулся за второй банкой, но заметил стремительно приближающееся препятствие и ударил по тормозам. Тягач рассержено зашипел и пошел юзом, в скольжении огибая темный предмет. Лишь после остановки Гнат сообразил, что едва не сбил человека.

Фигура в сером, словно полинявшем, плаще с капюшоном, даже не пошевелилась. Человек походил на монаха рясе. Наводил на подобные мысли и пояс, которым "работала" растрепавшаяся на концах веревка. Капюшон, закрывавший лицо, дополнял образ. Что там на ногах у этого "монаха" — из кабины не разобрать. Но, по логике, ботинки с прорезями. Гнат как-то делал ходку в монастырь Последнего дня и видел там монахов. Похожи, на этого, только одежка у них была коричневатая только. На ногах обувка с прорезями — сандалии.

Гната вдруг кольнуло воспоминание. Не слишком давнее, но уже почти начисто стершееся из памяти. Что-то про фигуру в сером. Ту же, или другую — не припомнить, но похожую. Он мучительно перетряхивал события, пока его не отвлек Топтыга.

— Ну и, блин, везет же нам нынче! — медведь, как тогда с единорогом, осторожно уложил помповуху на пол, словно боялся за сохранность оружия, а сам вжался в сиденье, зачем-то прикрывая лапой нос. Гнат недоуменно посмотрел на плюшевого бойца, а затем высунулся в окно и спросил монаха.

— Эй, дружище, ты как? Живой?

Человек наклонился, поднял из травы косу и рукавом аккуратно протер лезвие, смахивая невидимую грязь с полированной поверхности. Еще несколько секунд он придирчиво рассматривал сверкающее изогнутое лезвие, словно выискивал повреждения Видимо, жнец был увлечен работой и уронил инструмент, когда увидел стремительно приближающуюся машину и теперь опасался за сохранность косы.

Только тщательно проверив все ли в порядке, жнец повернулся к машине и спокойно ответил.

— Подозреваю, что нет.

Лица под капюшоном было не видно, глуховатый равнодушный голос доносился словно из черного провала. И не понять, шутка это или правда, однако мурашки по спине забегали. В конце концов, в чужом мире все может быть. Почему бы говорящему мертвецу не оказаться рядовым явлением местной природы?

— Ну, как знаешь, — пожал плечами шофер, делая вид, что удовлетворен ответом. Да и какая, если разобраться, разница? Отвечает, значит остался в живых. — Ты уж извини, если что. Я не нарочно. За нами гнались, понимаешь? Оранжевый дракон гнался, хотел поджарить. С единорогом, опять же, чуть не сцепились. Все одно к одному, день не слишком задался, понимаешь.

Гнат оглянулся, чтобы показать монаху дракона, да только того уже близко не наблюдалось. Похоже, зверь сильно чего-то испугался и теперь оранжевой молнией стремительно уходил в небеса.

— Ты смотри, а? — ткнул пальцем шофер. — Сбежал. Живем!

— Угу! — сдавленно отозвался Топтыга. — Только мало живем, вот что плохо.

Гнат укоризненно взглянул на медведя, а затем снова обратился к монаху с косой.

— Друг, не обижайся, ладно? Я не хотел тебя пугать и, уж тем более, переехать. Так вышло.

Фигура в сером поколебалась, словно собираясь подойти к машине, но потом из под капюшона донеслось:

— Друг? Хм… А неплохо бы! Да все нормально со мной, не переживай. Будь здоров!

— Спасибо, добрый человек. Тебя как звать-то?

Из под капюшона послышался короткий смешок, не вязавшийся с лишенным интонаций голосом.

— Ты у напарника своего спроси, он наверняка в курсе. Отсюда слышно как трясется.

— Спрошу. Так может нам по пути? Подвезти тебя?

Ничего и не ответив, монах развернулся, поудобнее перехватил косу и зашагал по полю. Отполированная сталь весело поблескивала на солнце в такт шагам.

Гнат про себя отметил, что шел человек удивительно легко, будто бы плыл по траве. Глядя на странную походку, ему в голову пришла мысль, что монах этот самый все же не слишком человек. Даже скорее — он вовсе не человек, хотя и похож. Ну не умеют люди так размеренно и легко ходить, особенно по полю, когда трава вечно путает ноги. А здесь настолько четкие движения, что даже завораживают.

Поборов оцепенение, Гнат крикнул вслед человеку, пока тот совсем не скрылся из виду.

— Эй, до свиданья!

— Как скажешь! — донес ветерок все тот же глуховатый и безразличный голос. Скорее всего из-за расстояния Гнату показалось, что ответ прозвучал чуть насмешливо. Не очень монах похож на шутника. А вскоре серая фигура и вовсе исчезла из виду, затерялась в разнотравье. Уже и не выяснить ничего…

— Уф! — шумно выдохнул медведь. — И сейчас обошлось! Ну ты и везунчик, дружище! Первый раз такое вижу.

— Да чего случилось-то? Нормальный такой парень. Со странностями, но как без них?

— Парень? — Топтыга изумленно заблестел своим черными пуговицами. — Ну ты даешь, Гнат! Откуда тебя к нам занесло? Со Смертью ты беседовал, душа твоя простая неискушенная, со Смертью!

— Хм. — шофер задумчиво обшарил взглядом поле, но фигура в сером уже исчезла. — А я и не знал, что она… он так выглядит. У нас смерть — явление. Например, не выспался много раз — умер. Вроде бы никто не говорил, что ходит к умирающим монах в сером и с косой. В Контуре негде скрыться толком — заметили бы. Фигура-то вон какая приметная!

— Те, кто видели Смерть, обычно не могут никому ничего рассказать. Счастливчиков, вроде нас с тобой можно по пальцам пересчитать. — Топтыга поморщился, похоже, разговор ему был неприятен. — Ладно, поехали дальше, пока дракон не очухался. Наверняка вернется, хотя, полагаю, и не скоро. Ему твой новый… хм… друг активно не нравится. Впрочем, как и мне.

— Это что получается, мы должны были умереть, но не умерли?

— Ага! Гурман он. Ему было интересно, как все будет происходить, вот и пришел чуть раньше. Небось, чтоб полакомиться зрелищем.

— Да, не похож он на любопытного, мне, по крайней мере, так показалось. Ну да черт с ним. Так куда двинемся?

— Прямо.

Гнат усмехнулся, врубил передачу и резко дал газу. Из под задних скатов полетели комья земли, а в траве пролегли длинные черные борозды. Однако сильно разгоняться шофер не решился, чтобы успеть среагировать на какую-нибудь очередную неожиданность пораньше, чем в предыдущих случаях. И неожиданностей этих тут великое множество, тут уж можно не сомневаться.

Режим движения был выбран верно. Когда перед бампером появилась мощеная улица и дома по сторонам, Гнат успел затормозить до того, как колеса поехали по булыжникам. Таинственный город возник совершенно из ниоткуда, внезапно, словно материализовался из воздуха. Симпатичные невысокие домики, остроконечные крыши с флюгерами. Башня с часами, мостик через реку…

Гнат огляделся по сторонам и черепашьим ходом въехал на неширокую мощеную дорогу. На удивление, тягач шел по ней плавно, будто и не камни под колесами, а самый ровный бетон, как на некоторых сохранившихся трассах, но шофер все равно вел машину медленно, едва касался ногой педали газа. Мало ли что.

— Чего за город, Топтыга? — осведомился Гнат у напарника, почему-то уверенный, что тот в курсе.

— Откуда же мне знать? — вопросом на вопрос ответил медведь. — Я не думал, что подобные города вообще существуют. Вот деревенька была недалече от места, где мы встретились. И я как раз там жил когда-то давно, в общем. Хоть и городом считается, а село селом. И остальные, которые знаю, такие же. Но такого не видел никогда.

— А чего ушел из своей деревни-то? — вдруг заинтересовался Гнат.

— Романтика путешествий, знаешь. Да и немножко подружка подвела.

— К другому ушла?

— Нет, ее муж застукал.

— Ох ты ж! Ну ты и ходок!

— Да иди ты! — почему-то насупился Топтыга. — Все бывает. Ты, вот, тоже сюда как-то свалился, а я не лезу с расспросами.

— Да я могу и рассказать, мне не сложно.

— Валяй, если не страшно тайну какую поведать.

— Тайна… Скажешь тоже! Я путь сокращал, вот и свалился на непонятный слой, будь он неладен. Ну и оттуда сюда потом выпал. Цепь событий, судьба. Никуда не денешься. Вообще, очень странная и невероятная история. Если напомнишь — всю расскажу в подробностях. Короче, моя задача здесь — собрать кое-что и потом обратно.

— А, во как! То-то мне сон приснился, что я должен с кем-то что-то собрать. Я отбрыкивался. Там еще какой-то недомерок жутковатого вида был… Я, помню, пинка ему отвесил, а потом проснулся и сам огреб по-полной…, - медведь махнул лапой, видимо припомнив встречу с недовольным супругом своей пассии. — Вот, теперь тут с тобой кукую неизвестно где. А чего за кое-что собираем?

— Куски слоя для моего мира.

— Что-то мне подсказывает, что процесс будет длительным и не слишком понятным.

Гнат со вздохом кивнул.

— У меня, как ты правильно полагаешь, дела как-то не очень идут. Но я очень надеюсь, что повезет.

— А, ладно, не печалься! Хорошо, что мы теперь вместе! — Топтыга ткнул Гната в плечо. — С тобой мы с любой бедой справимся, если упремся.

Силища у медведя была та еще, даром что плюшевый, от дружеского тычка шофер едва не вылетел на дорогу вместе с дверью. Плечо заныло.

— Полегче ты, черт косолапый!!

— А, извини, не рассчитал. — потер лапой нос сконфуженный мишка.

Улица начала сужаться, Гнат как мог снизил скорость и думал о том, что скоро придется сдать назад. Зеркала и так едва не цепляли стены — двери не открыть. Однако вскоре они выехали к небольшой площади с фонтаном. Там машину пришлось остановить, улочки, лучами расходившиеся от ограждения фонтана, не были предназначены для грузового движения. Да и не обогнуть сооружение на тягаче, тут даже на обычной телеге c с трудом повернешь, не зацепившись бортом за стены, если верить отметинам на краске.

— Вылезаем. Отсюда только пешком идти.

Шофер открыл дверь и спрыгнул на мостовую. Медведь выбрался из кабины и подошел к нему, небрежно держа помповик за рукоятку.

— Да брось ты его в кабину! — махнул рукой Гнат. — Нам оружие тут вряд ли понадобится, да и патронов мало — не отобьешься, если вдруг заварушка начнется, только разозлить и хватит.

— Думаешь? — Топтыга в сомнении огляделся. — Вот выпрыгнет кто вдруг или дракон догонит?

— Дракону тут по улицам не пролететь и даже не пройти. Тушка его оранжевая всяко пошире машины будет. Справимся как-нибудь, в общем. Сбежим, на худой конец, ему тут не прицелиться толком.

— Угу. — медведь покивал задумчиво, но к машине его не понес, а только поудобнее перехватил. — Да мне ж не тяжело, я понесу…

— Черт с тобой. Только разряди от греха.

Они шли по пустынному городу молча, не хотелось нарушить тишину. Даже шептаться казалось почему-то неуместным. Камни домов и мостовой солнце разогрело чуть не до красна, даже ветерок дул жаром. Тем непонятней выглядели наглухо закрытые окна домов вокруг. Веселенькие шторки за неровными стеклами даже не колыхались. Вдобавок, из труб еще и струйки дыма поднимались, будто бы жители топили свои печи и камины. От этого раскаленный воздух казался еще жарче.

Гнат посматривал вокруг и все больше недоумевал. Он хорошо помнил, что еще совсем недавно городок был куда меньше, и трубы не дымили. И, уж точно совершенно, ленивый ветерок не приносил дыма от горящего дерева. Гнат мог чем угодно поклясться, что даже минуту назад назад воздух был чист.

Топтыга покрутил носом, он тоже учуял дым.

— Это пожар где-то?

— Нет, больше на дрова похоже. Замерзли тут жители, суля по всему.

— Хм. Что-то не очень верится, если учесть, что у меня лапы к мостовой пришквариваются. А еще мне кажется, что ни в каком окне ни одна шторка не дернулась. Никто за это время ни разу не выглянул на улицу. Так в поселениях не бывает.

— Тогда… — Гнат огляделся и приметил деревянную, с фигурными стеклянными вставками дверь поблизости. — Тогда — зайдем. И никого спрашивать не будем.

— А может, того? Не надо заходить? Помнишь, мы Смерть уже встретили? Что-то не жажду я еще одной такой встречи.

— Да ну тебя! Надо прояснить ситуацию. Если боишься, то стой здесь.

— Не, ну, это… — зычный голос Топтыги внезапно просел до сипения и он откашлялся, — я с тобой, в общем.

— Пошли. Дай-ка мне пушку?

— Это зачем? — подозрительно спросил медведь, крепче прижимая к себе дробовик.

— Я стекло разобью, чтоб дверь открыть.

— А-а-а! Так я сам тогда. — Топтыге явно не хотелось расставаться с оружием.

Но бить ничего не потребовалось. Гнат дернул ручку и обнаружил, что дверь трехэтажного дома оказалась незапертой. Он шагнул в холл и встал, привыкая к темноте. Топтыга огляделся по сторонам и вошел следом.

Удивительно смотрелись на выкрашенных в зеленый цвет стенах вычурные канделябры с горящими свечами. В их трепещущем свете лестница казалась живой, немного пугающей и все же уютной. Может, ощущение уюта возникало из-за запаха горящих свечей? Гнату они напомнили детство, когда долгие зимние вечера скрашивали сказки. Генераторы уже выключались и только танцующие язычки пламени восковых свечек дополняли устное повествование.

— Ой!

— А? — Гнат резко обернулся и замер: за узорчатыми стеклами двери была ночь. Он опять спустился в холл и приложил ладонь к полукруглому окошку. И тут же отдернул руку от неожиданно холодной поверхности стекла. Узор на окне нарисовал мороз: от ладони остался протаявший след. Гнат пальцем протер кружочек в наледи и выглянул наружу. Изнурительно жаркого дня словно бы и не было, за дверью обитала самая настоящая зимняя ночь. И мягкий снег кружился в свете фонарей.

На улице теперь было людно Гуляли парочки, дети катали друг друга на санках. Гнат дернул дверь на себя. Моментально вспыхнул дневной свет, будто кто-то его включил, в фойе ворвался жар раскаленной мостовой. Поразительно, что не было никакого промежуточного перехода. Все происходило молниеносно. Стоило плотнее прикрыть дверь, как на улицу падала зимняя ночь, а мороз старательно раскрашивал фантастическими узорами стекла. Здание, как наверняка и весь город, жило по своим, одному ему ведомым законам.

Гнат хотел продолжить эксперименты с дверью, но посмотрел на медведя и решил прекратить. Напарник был не просто испуган, а пребывал в натуральном ступоре от ужаса. Шофер вздохнул.

— Ладно, пойдем. Там, выше третьего этажа есть мансарда, если, конечно, дом не меняется вместе с погодой на улице. Тогда оттуда город можно рассмотреть.

Ошалевший Топтыга зашагал по лестнице, ежесекундно оглядываясь назад, на Гната, который двигался следом за ним.

В мансардной комнатушке было тепло, даже жарко. Кто-то неведомый позаботился и об освещении: на столике ярко горела свеча. В сводчатом портале камина, отгороженный чугунной решеткой, тлели угли. Две узкие кровати, стоявшие вдоль облезлых стен, табуретки, шкаф… И поразительные картины с непонятными и постоянно меняющимися изображениями. Краски на холстах то перемешивались, превращая содержание в хаос, то вдруг выстраивались в полное неведомого смысла, но совершенно невоспринимаемое головой полотно.

Гнат подошел к огромному, чуть не во всю стену овальному окну с хитрым переплетом. За стеклом жила та же зимняя ночь, что и за входными дверями. Ну или зимний вечер — не суть. Раскачивающиеся кружки света под фонарями то и дело ловили гуляющих и тут же их отпускали во тьму, в путь к следующему кругу. Снежинки будто светлячки кружились у стекол, бриллиантово сверкали, исчезали… Изредка по улице проезжали старинный автомобили, а то и лошадь легкой рысцой везла куда-то закрытый двухколесный экипаж.

Гнату отчего-то казалось, что зима и тьма — вечное состояние города за окном. Так однажды захотели его жители и их желание было кем-то исполнено. Теперь город живет по обе стороны дверей своих зданий. Одна для людей, а со второй — он пуст, и раскален летним солнцем. Гнату тут же вспомнился Контур, хотя чем тот походит на зачарованный город — так просто не ответишь. Вероятно тем, что люди живут тут только зимой, и тогда их сны уютны и сказочны. Что ж, не самый плохой вариант. По крайней мере они не ограничены местом, а только временем. Остановили время и живут в радостном ожидании. У них впереди праздники — Рождество и Новый год. Да, наверняка так и есть. Ведь бесконечное ожидание праздника всегда лучше самого праздника.

Гнат стоял у окна и рассеяно наблюдал за происходящим по ту сторону стекла. Никогда раньше не приходилось ему видеть места, настолько полные счастьем. Те города вдоль трасс, что потихоньку затягивала растительность, были мертвы. Да и выглядели они иначе: высокие здания, казалось, цеплявшиеся за облака, ржавый металл, стекло… Вряд ли там было уютно и в довирусные времена, а теперь уж вообще никак. Ну, а Контуры, в которых теперь живут люди, никакой оптимист не назовет местом обитания счастья. Здесь все было по-другому.

Резкий порыв ветра поднял снег и теперь задиристо кружил с ним по улице, заставляя людей кутаться в теплые одежды. Он раскачивал вывески симпатичных кафе, вовсю рекламируя убежища от зимней стужи. Сами же окошки заведений манили теплым светом. Почему-то захотелось услышать колокольчики, что наверняка должны были звенеть в эту предпраздничную пору. Но отсюда не услышать, а стоит попытаться открыть или разбить окно — все исчезнет, в этом Гнат ни капельки не сомневался.

Упершись руками в переплет, он долго пытался разглядеть то, что скрывали тьма и метель. Ему повезло: пару раз выходила из-за туч распухшая луна и словно бы утихомиривался снег. В такие моменты серебристый свет позволял рассмотреть многое. Теперь не осталось сомнений в том, что город был очень большим. Да, никакой Контур, пусть даже и с прилегающими территориями, не мог с ним сравниться по площади. И, безусловно, по красоте они вовсе не сравнимы. Невысокие здания, с симпатичными башенками по углам и эркерами, и пушистые от снега крыши. Город-мечта, застывший в каком-то давнем, но прекрасном миге времени. Город, манящий своей недостижимой реальностью. Ностальгический город — более настоящий, нежели любой из бараков Контура.

Гнат отвернулся от окна и почувствовал, что голоден. Почему-то он был уверен, что тут для них припасена пища. И правда, на полке рядом с камином нашелся хлеб, запыленная и кособокая бутылка с вином. Полукруг колбасы выглядел довольно свежо и очень аппетитно. На соседней полке обнаружились и кружки. Гнат разложил всю найденную снедь на столе и весело пригласил товарища.

— Топтыга, налетай!

Медведь недоверчиво посмотрел на еду и махнул лапой.

— Давай сам. Я лучше поваляюсь.

— Ну, смотри. А то и не останется.

— Не страшно. Я не голоден чего-то…

После еды Гната потянуло спать. Подложив под голову подушку, он вдруг ощутил, как страх схватил за горло ледяной рукой. Весь предыдущий жизненный опыт кричал об опасности сновидений в неведомом месте. Вопреки очевидности, ночевка в доме Аристотеля теперь казалась далекой сказкой. Испытанный в детстве ужас окончательно затмил разум. Гнат, сам того не сознавая, убедил себя в том, что дом тот стоял в центре какого-то Контура и что на этот раз все произойдет так, как должно быть с человеком, оставшимся беззащитным перед снами: кошмары, бессонница, смерть…

Но неожиданно для Гната, вспоминания о встрече со Смертью направили мысли по другому руслу. "Смерть. Надо же! А ведь с косой, как и говорили всегда. А зачем ей коса? Страх, будто испугавшись мыслей человека, бесследно испарился. В засыпающем мозгу словно бы вспыхивали искорки уютно потрескивающих в камине дров. Что-то мирное, ласковое… "А если…? Нет, потом, потом…" И сон окончательно зацепил, утащил с измученного человека с собой в еще не познанные миры.

Пробуждение же оказалось не из приятных. Оно сопровождалось холодным ветром, который не церемонясь забирался к спящим под одеяла. Гнат поднялся и сел, стуча зубами. Оказалось, что кровати их стоят вовсе не в мансарде, а на каком-то круглом, вымощенном камнем, пятачке, со всех сторон окруженном каменной же стеной, изрезанной прямоугольными зубцами.

Спросонья Гнату почудилось, что он уменьшился и оказался на верхушке шахматной ладьи. У Евдокима были шахматы, там как раз не хватало одной белой ладьи и ее заменял деревянный чурбачок. Воспитанники не раз строили на счет пропавшей фигуры разные фантастические гипотезы. Теперь можно было смело прибавить еще одну. Только цвет подвел. Вместо чуть желтоватого потрескавшегося пластика — серые камни.

На соседней койке заворочался просыпаясь медведь. Гнат уже приготовился услышать порцию отборных ругательств, но Топтыга резко вскочил с кровати, направил ему в грудь ружье и, клацнув затвором, спросил:

— Тебе чего?

— Мне? — Гнат изумленно воззрился на медведя. В голове почему-то завертелся дурацкий вопрос: "А может ли игрушка сойти с ума?" Увы, но ответ нашелся быстро. Положительный и не слишком приятный: коль скоро плюшевый медведь способен мыслить, то у него есть полное право быть безумцем. Может, попробовать как-то вразумить?

Гнат заговорил, осторожно подбирая слова.

— Мы же с тобой заснули в мансарде, помнишь? Зачем же ты мне теперь угрожаешь?

— Не тебе — ему! — Топтыга дернул стволом. — Оглянись.

Гнат обернулся и увидел позади себя существо, больше всего смахивающее на гигантскую мухоловку. Оно оккупировало один из зубьев и внимательно рассматривала площадку, время от времени сокращаясь, отчего сегменты хитинового панциря явственно поскрипывали. Многочисленные лапы гигантского членистоногого находились в беспрестанном движении, словно им было тесно друг с другом. Многоножка выглядела изящной, даже грациозной, вот только темные мощные челюсти и четыре абсолютно черных глаза, расположенных в ряд, придавали облику хищную свирепость.

— Привет, Топтыга! — многоножка проскрежетал, будто кто-то провел ножом по стеклу. От жуткого звука у Гната вдоль хребта побежали мурашки.

— И тебе, Гарик, тем же подавиться. — произнес медведь ледяным тоном, который пугал ничуть не меньше зловещего голоса мухоловки.

— Злопамятный, значит? — прищелкнул челюстями гость. — Я думал, все забыто.

Вместо ответа медведь показал внутреннюю сторону лапы, на которой топорщился нитками шов, а потом красноречиво поднял ружье. Пуговицы глаз Топтыги блестели такой яростью, что Гнат отшатнулся. Однако многоногий субъект не слишком-то испугался разгневанного медведя. Его реакция на угрозу выразилась лишь в том, что он слегка дернул сегментами своей брони. Гнату пришло в голову, что подобное движение — своеобразный аналог пожимания плечами.

— Так ты ж сам виноват, дурень плюшевый. Напомнить, как дело было?

Гнат машинально отметил, что теперь противный скрежет из голоса почти исчез. Даже мягкость какая-то появилась, чуть не напевность.

— Да я тебе… — угрожающе взревел медведь и подался вперед.

— Все, ладно, дело прошлое, — миролюбиво проговорил Гарик и примерно двадцать правых лап махнули медведю. Практически одновременно с этим движением, синхронно взметнулся добрый десяток левых конечностей, указывая на Игнатия. — А почему вот он здесь? Это не его мир, насколько я понимаю.

— Это Гнат, шофер. — пожав плечами, представил напарника Топтыга. — Так мне было…

— Кто?

— Шофер, говорю. Гнат зовут. Ты глухой, что ли?

— Гнат, говоришь? И шофер? Угу…

Плавно и стремительно, словно капля воды по гладкой полированного пластика, Гарик переместился совсем близко к человеку и поднялся, опираясь на задние лапы. Отследив движение насекомоподобного существа, Топтыга быстро щелкнул предохранителем, но вряд ли бы выстрелил. Во-первых, человек и многоножка находились слишком близко друг к другу, а во-вторых — серповидные челюсти Гарика очутились буквально в сантиметре от горла Гната. Настолько близко, что можно было разглядеть на зубцах, окаймлявших рот многоножки, свисающие ошметки недавней трапезы. Видимо, Гарик совсем недавно отужинал каким-то не вовремя забредшим сюда неудачником.

Топтыга тоже видел, что челюсти его давнего врага едва не касались Гната. Они могли запросто перекусить даже стальную балку, не то что жилистую шею худосочного человека. Даже если выстрел попадет только в Гарика, спасти напарника медведю не успеть — челюсти в миг отхватят голову: реакция и скорость движений у мухоловки — превосходные.

Гнат совершенно четко сознавал, что его молодая жизнь сейчас висит на тонюсеньком волоске. Гарик рассматривал его не меньше минуты. Все четыре бездонных глаза проникали, казалось, в самую душу человека. Затем сегменты тела с тихим хрустом сократились и многоножка чуть развернулась к медведю.

— Хм, а он ничего! — резюмировал Гарик.

Топтыга с облегчением опустил ружье.

— И вкусный, похоже…

Медведь тут же вскинул помповуху, но Гарик скрежетнул, обозначив смех.

— Шучу!

— Вот ты щетка обувная все-таки! — взвился медведь. — Все бы тебе…

— Да, нормальный парень. — констатировал Гарик, игнорируя Топтыгу. Одна из его ножек вдруг удлинилась и похлопала Гната по плечу. — Не дрейфь! Не съел сразу — значит, будем дружить.

— Нужен ты кому тут, чтоб дружить с тобой, людоед чертов! — огрызнулся медведь.

— Топтыга, нужен! И еще как нужен! Ты, плюшевый, стрелять, может, и мастак, да вот во всем остальном — полный валенок. А я…

Гнат довольно быстро сообразил, что два сварливых спорщика вот-вот завязнут в каких-то своих давних разногласиях. Перспектива замерзнуть станет тогда вполне реальной. Это дело требовалось прекращать немедленно.

— Заткнитесь! — рявкнул Гнат как можно громче и унего самого зазвенело в ушах. — Нам надо отсюда выбраться, чтобы найти местечко потеплее.

Спорщики тут же умолкли и уставились на человека так, словно первый раз его увидели.

— Мооожет!! — неопределенно, но с уважением потянул Гарик и забрался на стену. — Отличный экземпляр подобрали, отличный! Что ж, давайте тогда думать, дело-то полезное.

Между зубцов было достаточно места, чтоб Топтыгин и Гнат смогли посмотреть вниз одновременно. Башня оказалась высоченной! Редкие облака обтекали ее среднюю часть, а какие-то черные птицы барражировали гораздо ниже площадки. У Гната закружилась голова, и он поспешно отступил подальше от края.

— Высоковато…

— Думаю, мы сумеем спуститься только одним способом. Я сейчас! — Гарик шустро развернулся, перетек через стену между зубцами, и ринулся по камням вниз с неимоверной скоростью. Еще секунда — и он уже исчез под облаками.

— Куда его понесло? — спросил удивленный Гнат у медведя.

Топтыга почесал нос и пожал плечами.

— За какой-нибудь штукой, скорее всего, чтоб помочь спуститься нам отсюда. Гарик, вообще-то, нормальный, только взбалмошный и никогда ничего толком не объясняет. Но если берется помогать, то все сделает как надо — на него можно положиться.

— Уже неплохо. А ты не в курсе, где мы очутились?

— Похоже на Наблюдательную башню. Только она одна поднимается выше облаков, вроде как, других похожих строений и не припомню. Вот только не знаю, как нас сюда занесло, ведь обычно тут бывают крылатые представители моего слоя.

— Птицы?

— Нуууу… и птицы тоже есть, конечно. Я ж говорю — все летающие, кроме тех, кто не умещается на площадке. Дракону, например, здесь не развернуться, даже если его за каким-то чертом и занесет в наши края.

— Ну и хорошо! — почему хорошо — Гнат не уточнил; да, дракону на башне не уместиться, но снести огнем все живое он может легко. — Что ж, тогда подождем Гарика.

— Дождались, считай.

Медведь вздохнул и кивнул на зубец, на который со свистящим ревом опускалось нечто, смахивающее на внушительных размеров раскрашенную пружину со стрекозиными крыльями. Хищное существо, если судить по тому, как оно скалило острые зубы и громко шипело. Крючковатые когти на концах прозрачных крыльев внушали уважение. А когда "пружина" для устойчивости чуть распустила нижний виток, Гнат рассмотрел прилетевшую тварь повнимательней. Существо больше всего походило на большую змею. Подобных этой, змей вокруг Контура ползало немало, иногда размерами побольше. Только вот летать не умели. И не все были безобидными. От укусов ядовитых змей каждый год кто-нибудь умирал. Гнату вспомнился давний разговор с наставником. Тот утверждал, что ядовиты мелкие змеи.

— Вот принесла нелегкая! — буркнул медведь. — Серпентаэры. Гарик чудит, не иначе.

— Опасные?

— Скорее, непредсказуемые. Могут выйти из себя, если близко к ним подойти, и сами стараются держаться от всех подальше. Обычно стаей они летают. О! А вот и вся команда пожаловала.

Одна за другой с шумом прибывали крылатые рептилии и рассаживались на зубьях. Ото всюду слышалось шипение, словно серпентаэры о чем-то договаривались. Время от времени кто-то из них начинал стучать кончиком хвоста. Непонятно, что за кожа его покрывала, но от каждого удара с башни во все стороны летела каменная крошка.

"Прикидывают, как нас лучше сожрать" — подумалось почему-то Гнату, но медведь осторожно коснулся его плеча и шепнул.

— Гарик их сюда пригнал, они нас вниз помогут спустить.

— Но ты говорил, что они звереют, если к ним приблизиться?

— Этот хмырь многоногий — опытный пилот упряжек. Знает, как со змейками летающими управляться. Думаю, он скоро сам объявится и все станет понятно.

— Хорошо бы. — буркнул Гнат, с тревогой рассматривающий копошащихся на стене зверюг.

Через полчаса через стену с трудом перевалил Гарик. Под внимательными взглядами змей, он втащил за собой мотки веревок и кожаных ремней.

— Упряжь и повозка. — шумно отдуваясь пояснил Гарик, свалив поклажу на камни. — Сейчас сделаем нам транспорт до земли.

— Угу. Или в землю.

— Да ну тебя, Топтыга, не каркай, а то накличешь! Помогай, лучше. А ты, шофер, стой тут, пока, да следи за нашими "лошадками". Серпентаэры могут и закусить попытаться.

Медведь отдал Гнату ружье и присоединился к Гарику, раскладывающему веревки. Работали они в четыре руки настолько слажено, что даже змеи примолкли и только покачивались на хвостах, завороженно наблюдая за действом.

Посреди площадки быстро выросла конструкция, сильно похожая на клетку. Сооружение выглядело вполне прочным и надежным, но как такое можно было сотворить из веревок, для Гната осталось загадкой. Никак не верилось, что вполне себе мягкий материал может как-то приобрести свойства твердого предмета. Нет, если только пропитать клеем каким, то — да, а так…

Когда все было готово, Гарик махнул лапами на клетку.

— Давайте-ка, ребята, полезайте. Теперь надо со змейками возиться, а они очень не любят, когда рядом чужаки толкутся. Могут и взъерепениться.

Едва Гнат и Топтыга забрались внутрь клетки, как Гарик жутко заскрежетал и стремительно ринулся к ближайшему серпентаэру. Лапы крепко обхватили тело змеи в том месте, откуда росли крылья. Испуганная рептилия отпрянула, тело ее начало извиваться и послышался нарастающий рев, однако довольно быстро все стихло. Змей, удерживаемый Гариком, похоже, смирился со своей участью и только иногда вздрагивал, пока многоножка опутывала его хитрой упряжью. Остальные дали себя "запрячь" гораздо спокойней. Видимо, тот, кого Гарик прихватил первым, был вожаком.

Когда уже все было закончено, серпентаэры начали раскачиваться, сжимая витки все плотнее. Змеи, собранные в упряжку, словно бы становились короче и тверже, а колебания их чешуйчатых тел стали походить на дрожь, Гарик резко что-то гаркнул и одновременно потянул за ремешки. Все серпентаэры почти одновременно распрямились и стрелами взмыли в воздух, на ходу "заводя" свои крылья. Все звуки утонули в ужасающем грохоте и свисте.

Упряжь резко натянулась, а затем клетку дернуло с такой силой, что медведя и человека прижало к сетке. Гарик протиснулся между прутьями, на ходу перебирая многочисленные полоски кожи упряжи. Он настолько молниеносно распределял их по разным лапам и дергал, что Гнат никак не мог уследить за процессом, а уж сообразить, что там к чему… Безусловно, в действиях многоножки была какая-то система, но понять ее вот так, сходу — не получалось. Но стоило их фантастическому транспорту заложить вираж, как Гната перестали интересовать подобные мелочи. Да что там! Его практически все перестало интересовать. К горлу подкатила тошнота, а начавшаяся бешенная раскачка летающего экипажа усугубила страдания до степени полной отключки от происходящего вокруг.

Когда Гарик понемногу выравнял ход и выстроил стаю серпентаэров конусом — качания прекратились. Змеи уверенно двигались к земле. Они снижались по пологой спирали. Упряжка теперь шла достаточно ровно, качания сошли на нет, Гнату здорово полегчало. Разве что шум досаждал..

Гарик правил осторожно, едва заметно шевеля лапами. Серпентаэры отзывались на каждое движение возницы и действовали как единый организм.

— Лихо ты! — прокричал медведь, с трудом перекрывая гул крыльев и свист ветра.

— Да, есть такое дело. — гаркнул возница не оборачиваясь, он даже на секунду опасался выпустить из виду своих подопечных. — Но смертельный, ведь, трюк, если так уж. Потому даже у нас немного пилотов.

— А у нас был один! Тоже лихой черт!

— Да, я помню, Космач. Он был одним из лучших! — Гарик чуть подтянул ремешки и стая пошла вниз немного круче. — Но ошибся он разок, к сожалению. А больше с этими бестиями и не требуется.

— Это да. — хмуро кивнул Топтыга. — Жаль.

— И мне жаль. Нас и так мало.

Гнат не вникал в разговор, хотя не слушать его не мог: собеседники фактически орали друг другу. Шофер рассматривал приближающуюся землю, прикидывая шансы на выживание при посадке. Он уже отчетливо видел домишки с красными черепичными крышами, жавшиеся к могучему основанию башни; узенькие дороги, по которым двигались повозки. С каждым кругом все виденное становилось больше и контрастнее. Затем земля наклонилась, домишки поползли в сторону. Гната начало подташнивать. Гарик маневрировал. Он то ли подыскивал в поле место для посадки поближе к поселению, то ли искал предназначенную для этой цели площадку. Скорее всего, целью его было поле с выкошенной полосой..

Последний заход прошел по сильно вытянутому полуэллипсу. Впереди показалось запримеченная Гнатом полоса в поле. Серпентаэры нырнули вниз резче, кабину тряхнуло. Упряжка теперь шла буквально в нескольких сантиметрах над полосой. Перед самым касанием земли, Гарик шустро пробрался между прутьями экипажа и начал стремительно что-то делать с упряжью. Клетка шла ровно, будто бы скользила над покосом. Скорость падала. Казалось, еще чуть-чуть и она просто рухнет, закувыркается по земле. Гнат закрыл глаза, предчувствуя неминуемую катастрофу. И тут многоногий пилот, словно резко дернул за ремешки. В тот же миг "повозка" легко коснулась земли. Одновременно с касанием, упряжь слетела с серпентаэров, а оставшаяся без тяги кабина, мягко подпрыгивая на кочках, заскользила по покосу, быстро теряя скорость. Вскоре она остановилась совсем. Топтыга выбрался наружу первым, Гнат выполз следом за ним.

— Как поездка? — весело спросил Гарик, ловко сматывая упряжь многочисленными своими "руками".

— Здорово! — медведь вздохнул и завистливо добавил. — Мне бы так научиться! А как тебе, Гнат?

Но шрфер не ответил. После поездки все еще покачивало и твердости в ногах он не ощущал. Хорошо, хоть с голосом удалось совладать, пусть и не с первого раза, и даже получилось довольно ровно ответить.

— Да, хорош получился полет! Мне понравилось!

— Правда? А ружье потеряли свое от удовольствия? — Гарик заскрежетал челюстями — он смеялся.

Гнат покраснел. Только сейчас он сообразил, чего не хватает. Выходит, в какой-то момент, забывшись от волнения или накатывавшего волнами страха, он выпустил из рук дробовик. Позорище! Хорошо, что никто из коллег не знает. Выкинули бы из братства за милую душу!

Видимо, переживания отразились на лице Гната и Гарик поспешил успокоить парня.

— Ладно, не огорчайся. С непривычки бывает ихуже, поверь. А оружие отыщется. Не это — так другое.

— Хорошо бы…

Гарик задумчиво оглядел клетку, что-то прикинул, а затем резко дернул один из прутьев. Вся конструкция тут же рассыпалась на отдельные веревочки, которые пилот принялся быстро сматывать в клубок, ловко орудуя верхними конечностями.

— Вы вот что: сходите-ка к нашему Спецу, он для вас чего-нибудь придумает. Найдете его жилище легко: домик пристроен к башне, а рядом тележка железная стоит. Она забавная и зеленого цвета — ни за что не промахнетесь. Захотите — найдете, короче. А в его магазинчике много штук разных есть. Только не без причуд он, вот, прям, как ты. Гарик ткнул одной из лапок в Гната.

— А чем я странный? — поинтересовался парень, но ответа не последовало: все внимание Гарик переключил все свое внимание на упряжь.

— Все, занят. Давай лучше пойдем, а? — Топтыга мотнул головой в сторону башни. — Оружие нам так и так понадобиться — с одним дробовиком мы и не управились бы. Есть ребята, с которым полюбовно не договоришься, а когда их много — два ствола лучше, чем один.

— Кто его знает… — Гнату не понравилась мысль, что, возможно, придется убивать неких ребят, но резон в словах медведя все же был. — Ладно, пошли. Заодно пояснишь, чего это я Гарику вдруг странным показался?

— Да ты не обращай внимание. Ему люди всегда странными кажутся.

— Хоть не на вкус?

— Да ну тебя!

Непонятно было, кто жил в этом селении. Едва медведь и шофер ступили на тропинку, ведущую к башне, с дорог словно по мановению волшебной палочки исчезли все повозки и пешеходы. Никто не проходил и по узеньким улочкам, хотя с воздуха Гнат видел, как по ним двигались люди. Двери всех домов и лавчонок были закрыты. Гнату пришло в голову, что, возможно, местные жители по какой-то причине опасались чужаков и внимательно следят за пришельцами. То здесь, то там будто от ветерка колыхнется штора на окошке, то вдруг заскрипит, приоткрываясь, дверь. Вероятно, для подобных действий были веские причины, о которых пришлые могли только догадываться.

Найти домик действительно труда не составило. В отличие от других, этот и вправду прилепился к самой башне. А упомянутая Гариком повозка, к вящему удивлению Гната, оказалась древним пикапом. Такие грузовички попадались иногда на постоялых дворах и в Контурах, но с точки зрения шофера тягача, они напоминали игрушки. Много ли в таком перевезешь? Да их и не эксплуатировали особо. Так, по мелочам.

Справа от покосившейся двери, на разлохматившейся от времени веревке, висела массивная шестерня, вся в глубоких оспинах ржавчины. Скорее всего, устройство предназначалось для вызова хозяев дома. Медведь, по видимому, хорошо знал, как управляться с подобными приборами и от души шарахнул железкой по рассохшимся доскам. Гнату показалось, что стена закачалась от могучего удара. Так или иначе, но вызов сработал. Внутри дома что-то заскрипело, дверь открылась и на пороге возник безголовый рыцарь в латах. Точнее, как секундой позже разглядел Гнат, рыцарские латы без рыцаря: солнце свободно проникало через горловину, подсвечивая ржавое нутро доспехов и бесстыдно вылезая из местами проржавевшего до дыр железа. Никаких намеков на тело не было вовсе. Однако это обстоятельство совершенно не мешало металлическим перчаткам удерживать внушительных размеров меч.

Качаясь и отчаянно скрипя, "рыцарь" поднял оружие над местом, где большинство двуногих прямостоящих носит голову. Медведь на шаг отступил от двери и, не сводя глаз с противника, подобрал с земли здоровенный булыжник. Назревало побоище. Гнат отчаянно пытался сообразить, как избежать конфликта и увести Топтыгу, но тут раздался голос

— Какого черта вам тут надо? — вопрос донесся из-за спины "рыцаря". Звучал он так же скрипуче, как и с трудом сохраняющие равновесие доспехи.

— Мы к Специалисту пришли. — прокричал Гнат.

— Не ори, я не глухой! — резко гаркнул голос из дома и переспросил. — К Специалииисту? Ну, это вы ошиблись, ребята. Ищите его в другом месте, пока я не приказал моему Ланселоту вас в капусту покрошить.

— Да я твою железяку булыжником моментом раскатаю в блин, едва дернется! — зарычал Топтыга и качнулся вперед, явно намереваясь перейти от слов к делу.

— Тихо ты! — шикнул на напарника Гнат и, обращаясь к скрывавшемуся в доме собеседнику спокойно произнес. — Гарик сказал, что Спец…

— Гарик!? Так он тут!!

— Да, с упряжью возится на поле.

Где-то за доспехами послышалась возня и сопение. Затем их сменила ругань.

— Ах ты ж кусок металлолома!! А ну с дороги! Эй, там, отойдите подальше.

Гнат отскочил назад, таща за собой медведя. И вовремя. Послышался гул, словно кто-то от души ударил по жестяной крыше молотком, безголовая фигура покачнулась и с оглушительным грохотом рухнула, подняв тучу пыли. Лезвие меча зазвенело, запрыгало по камням мостовой, высекая искры из камней. Из проема выскочил тучный бородач, и, не удостоив гостей даже взглядом, пробежался по жалобно заскрежетавшим доспехам. Он довольно бодро протрусил к пикапу, рванул на себя дверь, лихо запрыгнул на сиденье и принялся терзать стартер. Громко хлопнуло, из трубы вырвался клуб черного дыма. Гнат ждал, что Спец попытается выключить и снова включить зажигание, но мотор все же прокашлялся, раскрутился и затарахтел довольно ровно. Спустя мгновение что-то в недрах машины пронзительно захрустели механизмы, двигатель взвыл и она помчалась в сторону поля.

Насколько мог судить Гнат, справляться с автомобилем человеку не слишком удавалось: он пару раз зацепил ограды и, не сбавляя скорости, пропахал колесами чьи-то цветники.

Топтыга и Гнат изумленно переглянулись: они не рассчитывали на столь скорое расставание. Шоферу вдруг подумалось, что Специалист — человек на самом деле неординарный, как и предупреждал Гарик, а если у него и есть какое-то оружие, то оно наверняка окажется не самым обычным. Изумит вряд ли — так или иначе, а Гнат уже попривык к разного рода чудесам, происходящим вокруг, опасаться следовало только одного: неординарность устройства наверняка потребует каких-то специфических знаний.

Минут через пять пикап, все так же сшибая оградки, примчался обратно. Хозяин дома с недовольным видом выбрался из кабины и от души хлопнул дверью.

— Ушел чертов Гарик. И даже не заглянул, гад! — он мрачно взглянул на гостей и буркнул. — Чего надо-то?

— Да вот Гарик говорил… — начал было Гнат, но человек его оборвал.

— Короче!

— Оружие нужно! — рыкнул медведь без обиняков.

Бородач гнусно хмыкнул и пнул мыском запыленного ботинка меч.

— Вот вам железяка. Берите этот Эскалибур и валите. Как раз вам по силам, если вдвоем будете махать.

Глаза медведя гневно сверкнули, он сделал шаг к толстяку и поднял обе лапы. Спец явно не был трусом: он подбоченился и посуровел, с вызовом глядя противнику в глаза. Сразу стало понятно, откуда у доспехов такой сварливый характер. Гнат вздохнул, вышел перед Топтыгой и загородив от него Спеца. Он так поступил вовсе не из альтруизма, не потому, что так уж хотел пресечь назревавшую драку, ему не улыбалось навсегда не застрять в этих дурацких мирах из-за чьих-то амбиций.

Медведь шумно сопел на ухо, у толстяка угрожающе раздувались ноздри. Гнат спокойно, четко отделяя одно слово от другого так, чтоб смысл сказанного пробился в сознание Спеца, произнес.

— Гарик Сказал, Что Нам Можно У Вас Добыть Оружие.

— Так и сказал "добыть"? — бородач вдруг прекратил сопеть и басовито расхохотался. — Нет, ребята, не добыть, а купить. Точнее — заработать. Никаких дармовых угощений я тут не раздаю.

Гнат вспомнил, как ему пришлось пахать, чтобы заполучить собственную машину. Здесь, видимо, придется заняться тем же самым. Что ж, чем раньше — тем лучше. Торговаться, ясно дело, не имеет смысла, только время зря уйдет. Ладно, была бы работа по силам, а тма- посмотрим.

— А что делать-то?

— Да овечек моих потренировать, только и всего. Совсем застоялись без дела.

— Ты смеешься, парень? — медведю показалась, что над ним потешаются. — Чего им, показать, как шерсть отращивать? Так на моей шкуре она совсем не растет.

— О, с шерстью у них все отлично. Им физические тренировки нужны, навыки кое-какие вспомнить, приемы отработать.

— Да я же не… — завелся было медведь, но Гнат успокаивающе похлопал его по лапе.

— Топтыга, нам нужно вооружиться для похода. Видимо Гарику о предстоящем нам путешествии гораздо больше известно, чем нам самим

— Ладно, твоя взяла. — буркнул плюшевый забияка. — но если этот жирдяй нас попытается обмануть…

— Там увидим. — кивнул Гнат.

— Вот и отлично! — потер руки бородач. — Лезьте в кузов, сейчас в загон поедем.

— А вас как звать? — вежливо поинтересовался шофер.

— Да как хочешь. У меня много имен, но все и так знают, кто я такой. Если очень надо — можешь звать Ониром, например.

— А меня…

— Это мне совершенно не интересно, — отмахнулся Спец. — Вы двое — мои работники. Других сейчас у меня нет, потому вашими именами забивать себе голову не считаю нужным. Потом, если…когда закончите — посмотрим, а пока лезьте в кузов. Мы отчаливаем к месту вашей службы.

Гнат и Топтыга перелезли через борт и уселись на грязный пол. Пикап был старый, кое-где металл кузова проржавел насквозь. Самые большие дыры время и влага проели вдоль левого борта, пассажиры опасливо сдвинулись к правому. Впрочем, когда машина взревела и рванула с места, то пассажирам стало не до прогнившего пола: они изо всех сил старались удержаться и не вылететь за борт.

Онир гнал, как безумный. Пикап на всем ходу влетел в стадо каких-то лохматых разноцветных животных, похожих на больших собак. Те прыснули из под колес во все стороны. Одно, розового цвета с золотистым хвостом, замешкалось и покатилось по траве, издавая ржание. Мелькнули в воздухе копыта. Гнат мотнул головой на животных.

— Топтыга, ты рассмотрел это чудо природы, которое мы протаранили?

— Ты чего, пони не узнал?

За воем ветра, ревом прогнившего выхлопа и скрежетом старого механизма очень трудно было разобрать слова.

— Что? — прокричал Гнат.

— Пони, говорю! Лошадки такие маленькие.

— Ясно!

Гнат уверенно кивнул, хотя на самом деле понятнее от объяснений не стало. Вот зачем они такие есть, эти самые пони, и откуда появились? В контурах были большие лошади, но их использовали в хозяйстве. А жрецы и правитель ездили на таких верхом. Но махонькие лошадки? Куда такую девать. Только траву Контура зря жрать будет.

Путь до загона оказался неблизким. Пока пикап несся по траве, сидящих в кузове немилосердно трясло. Они ругались громко или тихо, когда кузов встряхивало на очередной кочке. Но едва машина выбралась на грунтовую дорогу, к тряске добавилась еще и пыль. Она поднималась клубами за задним бортом и периодически укутывала Топтыгу с Гнатом плотным облаком. У шофера слезились глаза, а на зубах скрипел песок. Топтыге тоже приходилось несладко: он чихал и тер морду, для чего каждый раз отпускал какую-то торчащую из борта железку, рискуя вылететь за пределы кузова. Лишний раз невозможно было открыть рот- о ругани нечего было и думать.

Проехав еще с километр вдоль довольно высокой ограды, пикап резко затормозил у ворот. Онир выбрался из кабины и хлопнул дверью.

— Эй, работники, живы? Вылазьте!

Гнат и Топтыга спрыгнули на землю и, отряхиваясь на ходу, подошли к своему "нанимателю". Тот оглядел основательно запыленные фигуры, хмыкнул и махнул рукой, предлагая следовать за ним. Открыв ворота, Онир выпустил своих новоиспеченных пастухов, вошел следом и опустил засов.

— Вот мы и на месте. — и тут же предупредил. — Смотрите, чтобы ворота всегда были заперты. Вырвутся овечки мои- бед натворят. А вы останетесь без оплаты, понятно?

— Угу.

— Вот и хорошо.

От входа овец видно не было, однако бородач уверенно шел вперед, он явно знал, где искать животных. Тропинка петляла, огибая камни и возвышенности. За очередным холмом обнаружилась какая-то площадка, больше всего напоминающая полосу препятствий. Гнат вспомнил, что примерно на такой же тренировались люди их Контура. Не все, конечно, а те, в чьи обязанности входила охрана территории и поддержание на ней порядка. Шоферу стало ужасно любопытно, что это за овцы такие, которым нужны подобные искусственные препятствия для тренировок. Он хотел было спросить, но Онир шел дальше, пришлось вопрос отложить на потом и поспешить за провожатым.

Как оказалось, овечки паслись на берегу небольшого ручья. Они разбрелись по полю и мирно щипали травку, обильно произраставшую вдоль воды. Пейзаж выглядел идиллически. Онир указал на стадо.

— Вот ваши подопечные. Следите за ними, пасите, приводите их в форму на площадке. Не давайте им жиреть, в общем. Такая вот инструкция. Мне кажется, даже вы с подобным справитесь.

— Ясно.

— Жить будете вооон там! — бородач махнул рукой в сторону покосившейся хижины.

Гнат и Топтыга синхронно обернулись и посмотрели на постройку. Даже с приличного расстояния было видно, что солома на крыше сильно поредела от времени и для жилья здание годится только условно.

— А она не рухнет? — опасливо спросил Гнат.

— Подремонтируйте, если опасаетесь, но в принципе, она крепкая еще. Сдается мне, хижина довольно уютная. По крайней мере, никто еще не жаловался на проблемы.

Гнат подумал, что пожаловаться жители вполне могли и не успеть, если на них что-то рухнуло, но промолчал. Медведь скривился: возможно, что и ему в голову пришел такой вариант развития событий. Так или иначе, но комфорта, вопреки уверениям Онира, ждать не стоит. Что ж, тогда надо прояснить хотя бы другие важные моменты.

— Что по поводу еды и питья? — поинтересовался Гнат, подсознательно ожидая предложение питаться овцами.

— Чем перекусить — в мешке найдете, еды там полно осталось. Не деликатесы, естественно, но с голоду не умрете, а вода — тут, в ручье.

— Хорошо. Еще вопрос: как овец прыгать-то заставить? Бить?

— Их? Бить?? — Онир сперва изумленно уставился на Гната, но затем хмыкнул и задумчиво почесал бороду. — А что? Попробуйте, рискните. Только это… Не переусердствуйте. Как бы чего не вышло.

— Если они умеют прыгать, то почему им не перемахнуть через ограду и разбежаться? Нас потом не обвините в этом? — поинтересовался Топтыга.

— Они могут выйти за ограду только через ворота и то — не без труда. Не беспокойтесь на эту тему. В общем, оставляю вас с животными. Мне кажется, вы очень быстро поймете что тут к чему и какие методы воздействия наиболее действенны. Будьте, пожалуйста, осторожны и не теряйте бдительности, если хотите дожить до зарплаты. На этом закончим. Мелочи утрясайте сами, у вас здесь все есть для решения насущных проблем. Ясно?

— Да.

— Что ж, если больше нет жизненно важных вопросов, то пойдемте, закроете за мной ворота.

Они отправились ко входу. Уже у ограды Гнат спросил.

— Но в чем состоит опасность, можно узнать?

— Все, что требовалось, я вам объяснил. Остальное поймете по ходу дела. Скажу одно: ваша работа начнется с момента моего отъезда. Каждая минута, проведенная мною здесь — ваш дополнительный день работы. Мой день дорого стоит. До встречи!

— А когда встреча-то? — крикнул вслед медведь, но Онир уже забрался в кабину и погнал пикап в направлении башни. Вскоре автомобиль скрылся за завесой пыли. Переглянувшись, Гнат с Топтыгой побрели к стаду.

— Плохая идея все-таки! — медведь резким движение сорвал травинку и принялся зло ее терзать в своей пасти. — Надо было в дом ломиться, когда только то чучело железное мешало. Скинули бы доспехи, растоптали и сами все нашли.

— А, поздно жалеть. — махнул рукой Гнат. — К тому же, как мы определили бы, что оружие, а что просто украшение, например? Да и пользоваться им как? Слова, там, кнопки разные… Нет, все правильно мы сделали, лезть в дом было бессмысленно. Тут только договариваться, без вариантов.

— Тоже верно. — вздохнул Топтыга, отшвырнул изжеванный стебелек и рубанул лапой воздух. — Ладно, потрудимся!

С первого дня овцы невзлюбили своих новых пастухов. Пушистые и довольно миловидные создания оказались сущими демонами. Попытка загнать стадо на полосу препятствий закончилась неудачей. Овцы разбегались в разные стороны, убегали к ручью и, как ни в чем не бывало, продолжали мирно пощипывать травку.

К концу первого дня ни одну овцу не удалось научить прыгать; даже развернуть к площадке не вышло. Из всего стада кое-как силком дотащили самую мелкую, но отчаянно блеющее животное все же вывернулось и убежало к своим.

Солнце клонилось к закату. Ничего не добившись, медведь и человек в изнеможении рухнули на траву.

— Топтыга, а они спать где будут? Их куда-то надо на ночь загонять, ты не в курсе, случаем?

Медведь издал невнятный рык и отвернулся, продолжив отрешенно разглядывать окрашенные закатом пики гор на горизонте. Гнат тоскливо вздохнул. Было от чего прийти в отчаяние. Дело с овцами явно не ладилось, с такими успехами никакое оружие, походу, не светит. За свою жизнь он не раз убеждался, что за не сделанную работу никто не платит. А при нынешних темпах им и за годы не управиться. Сразу, безусловно, тоже сдаваться неправильно, завтра можно еще попробовать. Выспаться и попробовать. Что ж, если, конечно, еще троечку дней результаты окажутся нулевыми, то придется уходить без оружия и рассчитывать на удачу, что может что-то отыщется по пути

Хижина, где разместились Гнат с Топтыгой, больше смахивала на переоборудованный хлев. Явно наспех сколоченные из досок нары у стен, стол, пара стульев… В углу стоял, до краев наполненный какой-то малоаппетитной смесью, мешок. Наверное, обещанная Ониром еда.

— Давай за водой смотайся, пока совсем не стемнело, а я нам постели приготовлю из подручных материалов. — пробурчал медведь. — А то и спать, и есть хочется. И неизвестно, чего больше.

Взяв с подоконника свечку в глиняном подсвечнике, Топтыга поставил ее на стол и принялся шарить по полкам в поисках спичек. Коробок почему-то лежал на стуле. Медведь зажег свечу. Правда, от света хижина не стала выглядеть уютней, но зато теперь можно было избежать столкновений с грубой массивной мебелью.

Гнат подхватил с лавки у входа два помятых ведра и отправился к ручью. Солнце почти совсем скрылось, на землю стремительно надвигалась тьма. Шофер зачерпнул воду и собрался было в обратный путь, но остановился, как вкопанный, едва увидел стадо. Овцы светились! В густых сумерках было отлично видно, как каждую окутывало бледно-розовое сияние: переливчатое, неяркое. Всполохи странного свечения удивительным образом успокаивали, баюкали, завораживали. На них было невозможно не смотреть. Загипнотизированный невиданным ранее зрелищем Гнат поставил ведра на траву и стал подыскивать себе местечко, где можно было свернуться калачиком и немного подремать под нежные переливы света. Он решил что здесь ничем не хуже спать, нежели в доме с ненадежной крышей…

Свечение колыхалось все ближе: стадо подходило. Похоже, овец человек тоже заинтересовал. Наверное, им хотелось быть поближе к пастуху, чтобы чувствовать себя спокойнее. Гнат с сонной улыбкой наблюдал за животными и даже дружески помахал им. Заметив движение овцы моментально остановились, словно не решаясь подходить совсем близко. Через несколько секунд вперед протолкалась самая большая овца, встала боком к стаду и засветилась ярче других. И тогда остальные стали зачем-то через нее прыгать. Бесшумно, через абсолютно равные интервалы, мягко светящиеся животные взмывали чуть не к звездам, а затем плавно и бесшумно приземлялись. Гнат сонным взглядом следил а полетом каждой, невольно считая прыжки.

— … девять, десять, одиннадцать…

Дрема быстро одолела человека. Веки сами собой смежились, он попытался устроиться поудобней, но поджимая под себя ноги случайно задел ведро. Оно с грохотом опрокинулось, потекшая по земле ледяная вода промочила одежду и коснулась кожи — сон немедленно улетучился. Гнат увидел вокруг страшные клыки хищных зверей и в первый момент подумал, что на стадо напали какие-нибудь местные волки, однако через мгновение понял, что к нему подкрались овцы. Животные же, почти было замкнувшие кольцо вокруг спящего, едва заметив, что потенциальная жертва проснулась, тут же разбежались и снова принялись мирно пощипывать травку. Свечение их медленно угасало.

Гнат тряхнул головой и вскочил на ноги. Вокруг царила кромешная тьма, над головой сияли крупные звезды. Сколько же времени прошло? Не рискнув снова спускаться к ручью, он подхватил полное ведро и стал быстро подниматься к хижине, ориентируясь на светлое пятнышко окна.

Буквально ворвавшись в жилище, Гнат захлопнул дверь и запер ее. После пережитого, его била крупная дрожь. Теперь-то он сообразил, что массивный засов на двери — не прихоть. Судя по поведению милых овечек, их вовсе не устраивала только растительная пища и они явно предпочитали разнообразить свой рацион. Кто их знает, не деликатесом ли они считают пастухов?

От шума очнулся Топтыга.

— Тебя за смертью посылать! — проворчал он и спросил. — А второе-то ведро где?

— Там! — коротко ответил Гнат, мотнув головой в сторону ручья. — Овечки меня усыпили и чуть не сожрали.

— Усыпили? Сожрали? Овечки?! — Топтыга зачем-то оглянулся в окно. — Ты рехнулся, дружище! Это о-о-оыц, понимаешь? Они траву щиплют и блеют.

— Нет, как мне кажется. И вспомни, о чем предупреждал Онир.

— Хм. Тогда странные дела… Ладно, давай пожуем и на боковую. А завтра разберемся с нашими одуванчиками, черт бы их! Но как-то не верится, честно говоря…

Словно в подтверждение слов Гната, за дверью послышалось блеяние и осторожное постукивание. Он побледнел и кивнул на дверь.

— Похоже, овечки пожаловали. Видимо, не спится им без нас никак.

Топтыга шумно выдохнул и поднялся.

— Добро! Сейчас я им устрою разгон!

— Не вздумай! Я видел этих чудовищ ночью. Поверь, это их время.

Словно в подтверждение слов Гната, на дверь обрушился град ударов, от которых затряслись стены. Друзья вскочили, подыскивая любые вещи, годящееся как оружие, но очень скоро все стихло так же внезапно, как и началось.

— Уф! Надо все же перекусить и на боковую.

Но Гнату было не до еды. Да и спать не хотелось. Однако ноги ныли и тело жаждало принять горизонтальное положение.

— Пойду я лучше полежу, пожалуй. Ты уж один как-нибудь один попитайся.

— Как знаешь. А меня чего-то жор разобрал. Ты давай, иди. На завтраке догонишь. Ты там вот что учти: я постелил на кровати сено, а ворох оставил в ногах. Ежели чего — добавь где потребуется.

— Хорошо! Спокойной ночи!

— И тебе того же.

Гнат улегся. Медведь не пожалел сена — получилось довольно мягко. Дух сушеных трав кружил голову. Перед сном Гнат украдкой достал коробочку и осторожно открыл крышку — пусто. Жаль! Нет, он прекрасно понимал, что еще не нашел того, что нужно найти. И все же где-то в глубине души теплилась надежда, что все вот-вот кончится и он отправится домой.

Спрятав вещицу Гнат попытался уснуть. Но стоило закрыть глаза, как давешние адские овечки начинали снова сжимать кольцо. Тогда Гнат попытался представить, как эти мерзавки прыгают через заборчик. Он считал только когда светящаяся овечка оказывалась над препятствием.

— …десять, одиннадцать, двенадцать… — и преодолев страх, он-таки провалился в сон.

Пусть странные и беспокойные, но на этот раз видения совсем не были ужасными. Неизвестный пустынный город, со вполне целенькими зданиями… Куда-то спешащие, пестро одетые, люди. Иногда кто-нибудь из бесконечного людского потока поднимался в воздух и уносился к небу.

Сон тайными тропами вывел Гната на какую-то серую бетонную набережную. По реке двигались диковинные большие лодки, а на разогретом солнцем парапете сидели юнцы с удочками. Казалось, они ловили танцующие на воде блики.

Одна из лодок завернула в узкий проток и причалила к пристани-лестнице. С борта на ступеньки легко порхнула загорелая девушка в шортах и свободной рубахе. Ветер давно и безнадежно запутался в ее выгоревших на солнце волосах, но незнакомке, "прическа" удивительно подходила.

Повинуясь странной логике сна, Гнат направился к девушке. Он был совсем рядом, когда заметил, что вода в реке и каналах стремительно поднимается. Он оглянулся на ребятню: те совершенно спокойно, даже с какой-то нарочитой ленцой, сматывали свои удочки. И когда вода совсем уже подобралась к парапету, дети один за другим принялись взлетать в небо. Когда изумленный Гнат снова посмотрел на девушку, та тоже парила в воздухе. Но, что удивительно, улыбалась, и призывно махала ему, Гнату, рукой. Ошибки тут не было, красотка совершенного точно смотрела на шофера, но ему в ответ только и осталось, что развести руками да отрицательно покачать головой: ведь он-то не умеет летать. Девушка пожала плечами и принялась тихонько набирать высоту.

Вода уже перехлестнула через парапет. Гнат рванулся к вделанной в стену металлической лестнице и принялся быстро подниматься по ржавым прутьям. Ладони саднило, руки ныли. Гнат остановился, чтоб немного передохнуть и посмотрел вниз.

Вода прибывала невероятно быстро: вот-вот настигнет! Он глянул вверх: скоро конец лестницы и выход на крышу. Надо быстрее попасть на крышу, пока его не настигла вода! Ступенька, другая, третья… Ладони потеряли чувствительность, дыхание хрипом вырывалось из груди, но казалось, что крыша не стала ближе, а даже отодвинулась.

Лестница закончилась, когда вода уже коснулась ног. Поднявшись на последнюю ступеньку Гнат обнаружил, что поднимался вовсе не на крышу: за узенькой полосой кладки, к которой и была приделана лестница, разверзлась бездна. Он шагнул на площадочку шириной от силы в ладонь. Впрочем, других вариантов и не оставалось.

Вода все сильнее перехлестывала через узенькую площадку, мощный поток с шумом и грохотом исчезал в пропасти. Совершенно несвоевременно поднялся и окреп ветер, дующий со дна пропасти. Он поднимался по спирали, волоча с собой какой-то мусор вперемешку с брызгами, и швырялся этой смесью в человека, и так с трудом балансирующего на краю.

Удерживаться становилось все труднее. Гнат подумал, что надо прыгать в воду и плыть подальше от стены и бездны, но судьба не позволила осуществить этот план. Неожиданно высокая волна мягко столкнула человека в грохочущую пропасть.

Судорожно растопырив руки, Гнат падал в сырую мглу. В ушах выл ветер, от набегающего потока воздуха дышалось трудно. Внезапно перед собой он увидел ту самую девушку, что звала за собой. Она летела справа и что-то кричала, но расслышать ее голос в таком шуме не получалось. Тогда красотка заложила лихой вираж, чем-то напомнив аиста, и приблизилась настолько, что ее волосы защекотали Гнату нос.

— Лети! — крикнула она в самое ухо и плавно скользнула в сторону.

Он хотел крикнуть, спросить как, но незнакомка уже пропала, оставив Гната в одиночестве. Лети… Легко сказать! Как? Может, она просто не в курсе, что люди не умеют летать? И с чего начинать? Попытка махать руками оказалась совершенно бесполезной, ветер просто развернул парня и падение даже вроде как ускорилось. А это сейчас и вовсе ни к чему: бездна, похоже, была вовсе не бездной. Гнату удалось расслышать шум падающей воды. А значит, надо что-то сделать, чтобы не разбиться о дно пропасти. И как можно быстрее! До конца полета, если верить грохоту, не далеко.

Паника внезапно отступила, близость катастрофы подстегнула разум. Теперь уже с быстротой молнии вспыхивали и рассыпались идеи. И вдруг какая-то мимолетная, прозрачная, почти невесомая мысль заставила потеплеть кончики пальцев. Словно вспышка молнии высветила потаенные уголки сознания. И очень вовремя. Глаза уже различали внизу бешено пенившуюся круговерть воды, готовую разметать все на мельчайшие куски. Все, кроме него, Гната! Еще миг и понимание затопило, заполнило каждую клеточку организма. Оказывается, не надо усилий, не надо физических действий

Яркой звездой засияло знание и сразу за ним пришло ощущение полета. Так просто лететь, оказывается! И так здорово! А вода внизу бушевала, словно перемалывая сама себя, она грохотала, вбирая все новые потоки, низвергающиеся с огромной высоты. Казалось, она в бешенстве от того, что не смогла забрать человека.

Гнат не торопился улетать. Он больше не ощущал страха, а парил над водой, вбирая в себя мощь, ощущая неистовый восторг от ярости стихии. И только когда радости уже негде стало умещаться, Гнат начал подъем. Он неторопливо двигался по спирали к кругу голубого неба, по пути играя с налетающим ветром, кувыркаясь во влажных порывах. А когда поднялся над стеной, то увидел, что вода пошла на убыль.

Девушка подлетела к Гнату, взяла его за руку, улыбнулась и спросила.

— Ты давно не летал, да?

— Я впервые сегодня полетел!

Девушка удивилась.

— Но как же у тебя получился тогда подъем?

— Что?

Девушка насупилась, голос ее огрубел. Она тряхнула парня за плечо и рявкнула.

— Подъем!

— Что?

— Кончай дрыхнуть, пора на работу!

Гнат открыл глаза: над его "койкой" навис Топтыга.

— Вот ты, блин! Я не успел…

— Потом успеешь. Давай перекусим и за работу!

Подниматься не хотелось, тянуло снова закрыть глаза и очутиться в том сне, выяснить у собеседницы кто она и что за мир вокруг. Сон оставил яркие следы, словно все происходило наяву. Гнат даже подосадовал, что не догадался спросить, как зовут девушку. Чтобы окончательно проснуться, он зачерпнул горсть воды из ведра и плеснул себе в лицо. Неожиданно полегчало.

— Иди, пожуй. — буркнул медведь. — Опилки, конечно, но на безрыбье…

На самом деле, смесь из мешка не показалась Гнату такой уж плохой. Разбавленная водой, она напоминала по вкусу молоко, смешанное с чем-то сладким, возможно с медом. Так или иначе, но голод субстанция утоляла неплохо — хватило одной чашки для появления ощущения сытости.

На этот раз овечки встретили своих "инструкторов" насторожено. Точнее, насторожено они смотрели на Гната, медведь им почему-то не внушал никаких опасений.

— Топтыга, я их сейчас погоню, а ты поглядывай, чтоб они не разбредались.

— Давай, попробуем.

Гнат двинулся к ручью, делая вид, что ему совершенно безразлично пасущееся стадо, а затем вдруг резко повернулся и пошел прямо на овец. Они испуганно заблеяли и принялись медленно смещаться в сторону полосы препятствий. Гнат прибавил шагу. Животные не выдержали и потрусили на холм. Топтыга понял, что главное — направлять первых и бежал во главе стада, время от времени легкими тычками возвращая ретивых на нужный курс.

В этот день все шло куда лучше, чем в предыдущий. Растеряв всю свою строптивость, овцы раз за разом пробегали по бревну, прыгали с помоста на помост и пролезали в узенькие кольца. Вот с барьером получалось все еще не очень: прыгала от силы дюжина, остальные уныло наблюдали за лихо взмывающими над препятствием белоснежными шерстяными облачками.

К вечеру медведь и человек еле доползли до хижины. Им едва хватило сил поужинать. Теперь сон без всяких овец готов был утащить Гната. Да он и не сопротивлялся, надеясь узнать имя красотки из предыдущего сновидения. Но тут мозг неожиданно включился и заработал на всю катушку, разом разметав сонливость.

— Топтыга!

— А! — медведь рывком вскочил с кровати и приготовился к бою, оглядывая сонным взглядом помещение, но не обнаружил опасности, опустил лапы и обиженно спросил. — Эй, ты чего? Я только засыпать начал, а ты…

— Топтыга, нам надо считать овец, чтобы заснуть. Чем больше насчитаем, тем покладистей они будут. Это ключевой момент тренировки. Потому-то нам и удалось сегодня как следует их погонять.

— Думаешь?

— Уверен. Я вчера совсем немного насчитал, пока не отрубился. Видимо, двенадцать — ровно столько сегодня перепрыгивало барьер. Возможно и совпадение, но давай-ка проведем эксперимент: поделим стадо на двоих и начнем пересчет.

— А сколько у нас в стаде животных вообще, ты, случаем, не в посчитал?

— Неее, — потянул Гнат. — У меня ничего толком не получилось днем.

— Ладно, сколько сможем, столько и насчитаем. Только у меня много не выйдет, пожалуй, как-то вымотался я сегодня.

— Я тоже, — признался парень. — Но как получится, так получится. Ну, поехали?

— Добро!

Гнат вздохнул, устроился поудобней, закрыл глаза и принялся тщательно считать взлетающих над барьером овец. И… не запомнил, на каком номере отрубился.

На этот раз сновидения если и были, то моментально выветрились, едва Гнат открыл глаза. Эх, ни девушки, ни полетов… А ведь так хотелось!

По всей видимости, медведь проснулся немного раньше и тепер покряхтывая умывался. Гнат посмотрел в окно. Сегодня солнца не было видно и пахло сыростью. Похоже, где-то недалеко шел дождик, а сегодня он был бы совсем некстати.

— Доброе утро, Топтыга!

— Салют!

— Много насчитал?

Медведь не торопился с ответом. Он потряс лапами и стер капли воды с морды. Затем уселся перед чашкой с едой и виновато посмотрел на Гната.

— Да, вот, не очень получилось у меня сосчитать. Смотрел их, смотрел… И все.

— Что ж, — вздохнул Гнат. — Сколько есть — столько есть. Я тоже не шибко продвинулся. Сегодня, если я предположил правильно, и узнаем, сколько насчитали, если дождя не будет.

— Дождя?? — Топтыга даже отставил завтрак — С чего ты взял, что тут бывает дождь?

— Дык, сырость, вот… И сумрачно.

— А, не обращай внимания. Это ветер балуется. Налетает с городов, когда там много воды и все заволакивает.

Гнат искоса посмотрел на медведя — тот говорил так, словно все происходящее было само собой разумеющимся. Топтыга перехватил взгляд и насупился.

— Чего косишься-то? Ветер как ветер. Влажный только.

Но когда они вышли, то Гнат ощутил этот самый "ветер как ветер". Он оказался средней силы ураганом. Ветрюга сбивал с ног, покачивал смерчи и играл с облаками: комкал, растягивал, закручивал в спирали, создавал из них абстрактные скульптуры, поражающие воображение своей величиной.

— Топтыга! — заорал, стараясь перекричать рев ветра, Гнат. — Пойдем обратно в хижину.

— А?

— Вернемся!! — он указал рукой на строение

Медведь отрицательно помотал головой и махнул лапой в сторону пастбища.

— Надо делать то, за что взялись.

Гнат шел, старательно продавливая упругую стену встречного ветра. Наверное и вправду что-то крылось за этим упорством, иначе не объяснить, почему нужно двигаться к воде, над которой покачивался торнадо.

Похоже, именно из-за этого огромного вихря пахло дождем. Непонятным оставалось теперь только одно: как овечки не страшились творящегося у них под носом разгула стихии и преспокойно щипали травку?

Медведь ушел довольно далеко вперед. Гнату, чтобы догнать товарища, пришлось так сильно наклоняться, тараня ветер головой, что вперед посмотреть не удавалось. А если и получалось иногда поднять голову, то немедленно к ушам начинали ползли слезы.

Однако, едва напарники оказались на пастбище, как ветер тут же утих. От неожиданности Гнат влетел головой в спину медведя. Тот не удержался на ногах и рухнул носом в траву.

— Извини, Топтыга, я не специально.

— Уф, да понял я.

— А чего тут безветрие?

— Ха! Дружище, ветру тоже надо где-то отдыхать, а то и прикорнуть когда. Бывает, что воет он, а заснуть не может из-за этого. Значит, наверняка считает вот этих самых овечек, чтоб угомониться. Он их бережет. Представь, чего с ветром станет, если овцы разбегутся из-за его развлечений?

— Теперь понятно, — поднял руку Гнат. — Можешь не продолжать. Будем тогда тренировать подопечных?

На этот раз, новоявленным пастухам удалось выгнать на полосу препятствий больше половины стада. Не то, чтоб они оказались покладистыми, однако эти овцы не отлынивали от тренировок. Вскоре даже возникла необходимость в очередности: две овцы одновременно влезли в глиняный тоннель и застряли. Пришлось вытаскивать, а это оказалось весьма непросто.

Овец, занятых в тренировке, было много. Хочешь — не хочешь, а процесс требовал некоторого упорядочения. Невозможно было определить, кто из животных уже прошел то или иное препятствие. Дело застопорилось. Еще раньше, на берегу речки, Гнат приметил красную глину — она прекрасно подходила для нанесения меток. Однако идти не хотелось: ветер старательно огибал площадку, но с неослабевающей силой свирепствовал вокруг нее. Надеяться на то, что ураган вот — вот утихнет — не стоило.

— Я скоро. — крикнул Гнат Топтыге и не дожидаясь расспросов шагнул за границу площадки. Ветер немедленно набросился на человека. Он старался сбить с ног и покатить этого непокорного чужака. Гнату пришлось добираться к реке чуть не на четвереньках. Обратно он вернулся с двумя мокрыми красными комками в руках.

— Это зачем? — Топтыга с недоумением рассматривал комья.

— Пометим наших четвероногих бойцов за дело сна, чтоб знать, кого мы уже видели, а к кому стоит присмотреться. Может быть и ночью удастся пятна разглядеть.

Идея промаркировать животных оказалась неплохой, хотя и не самой простой в исполнении. Овец они пометили, но и сами вымазались в глине с ног до головы. К сожалению, о том, чтобы пойти ополоснуться после работы, сегодня не могло быть и речи. В итоге, после всех трудов и борьбы с ветром, сил хватило только на то, чтобы доползти до хижины и кое-как умыться запасенной водой.

Внутри помещения неистовствость ветра воспринималась сильнее, нежели снаружи. Стекла в окошке дребезжали и, похоже, готовы были вот-вот вывалиться. Из щелей дуло и завывало на разные голоса. Гнат опасался за соломенную крышу и полез было на чердак, чтоб проверить ее состояние, но к своему удивлению оказался в абсолютной тишине. По какой-то причине, крыша была для ветра таким же табу, как и стадо. Даже не верилось. О причинах такой избирательности гадать не хотелось — слишком клонило в сон. Особенно тут, где царила полная тишина.

— Топтыга, ползи сюда.

— Чего еще?

— Тут ветра нет, тихо.

Медведь забрался на чердак и рухнул на охапку соломы.

— Отлично!

— Ага. Да, не забудь посчитать овечек сегодня. Только гони от забора тех, которые без пятен. Если, конечно, все получилось с метками.

— Черт, попытаюсь. — буркнул Топтыга

На этот раз Гнат сумел преодолеть рубеж в два десятка овец. Помеченные красным животные угрюмо толклись на площадке — прыгали новички. Двадцать было совершенно точно, а вот сколько еще осталось…

Сейчас перед Гнатом стоял человек с ножом. Злое небритое лицо, свирепый оскал. Под ногами — решетка из ржавых рифленых прутьев. Сам Гнат хоть и был безоружен, но совершенно не опасался человека. А тот кружил в полуприсеве, перекидывая оружие из руки в руку и не сводил глаз с шофера. В какой-то момент, когда человеку показалось, что Гнат отвлекся, он сделал выпад. Но клинок не встретил на своем пути плоти. Потеряв равновесие, нападавший едва не рухнул в лестничный проем.

— Осторожно, дружище! — участливо предупредил Гнат и приветливо улыбнулся.

— Издеваешься? — прорычал человек и без предупреждения атаковал снова. Естественно, безрезультатно.

— Нет, зачем? Просто тут довольно опасно нападать, вот и все. Прости, что так вышло.

Человек в сердцах метнул оружие в Гната и промахнулся, хотя тот и не думал уворачиваться. Клинок со звоном ударился о стену и, громыхнув по решетке, ухнул в пропасть. Противник погрозил Гнату кулаком, затем безнадежно махнул рукой, перелез через ограждение и прыгнул вслед за ножом. Гнат перегнулся через перила, идущие по краю площадки. Он силился разглядеть хоть что-то, но впустую — мешали облака. Лестничный марш тоже терялся где-то во влажной дымке.

Гнат подошел к стене и приложил к ней руку. Из под ладони сразу же повалил дым, возникло яркое свечение по контуру, и кирпич начал плавиться. Рука уходила в стену довольно быстро, вскоре скрылось из виду запястье. Отверстие же теряло форму, оплывало. Расплавленная лава капала на прутья решетки, шипела, разбрызгивал искры. Кирпич плавился все интенсивней — уже скрылось в стене предплечье. Дыра раздавалась в ширину, словно бы убегая от раскаленной плоти. Скоро отверстие расширилось настолько, что Гнат смог шагнуть в помещение, расположенное за стеной. Но восходящий поток воздуха не дал пройтись по полу, а подхватил человека и повлек с собой.

Гнат поднялся выше стен, к голубому небу и увидел под собой город из белого камня. Старый и, похоже, нежилой… Но полюбоваться виадуками и зданиями толком не удалось: поток, что забросил Гната чуть не к облакам, резко ослабел. Подчиняясь силе тяжести, тело человека на миг зависло в воздухе, а потом стало падать, быстро набирая скорость.

На этот раз он падал совсем не в недра непонятного строения, а на какую-то площадь. Она стремительно приближалась, становилась все больше и больше. Чтобы хоть как-то притормозить падение, Гнат судорожно растопырил руки и ноги. Это не слишком помогло. Встреча с землей произойдет вот-вот и никаких шансов…

— Лететь! — крикнул Гнат земле и ветру. — Черт, мне же надо просто лететь!

И он вызвал знание о том, что такое полет. Сперва ощутил знакомое покалывание в кончиках пальцев и через миг в грудь словно бы ударил мягкий тяжелый мешок — падение слишком резко перешло в парение.

Невысоко начался полет — где-то на уровне черепичных крыш, но выше и не надо. Отдышавшись, Гнат осторожно попытался управлять своим телом. Для этого, как он помнил, требовалось только ощущать маневр, который совершаешь. Тело послушно меняло направление, стоило только почувствовать необходимость в этом.

Медленный полет над мощеными светлым камнем кривыми улочками позволял многое разглядеть. Кое-какие здания стояли разрушенными, и было видно, что это потрудилось вовсе не время. Да и на последствия стихии не похоже. Некоторые проломы в стенах оказались проплавленными, будто бы кто-то проходил сквозь них так же, как это недавно сделал Гнат.

Чтобы вникнуть в детали произошедшего здесь катаклизма, пришлось сменить режим движения. Гнат спланировал на мостовую и пошел пешком к ближайшему пролому.

В каменной стене дыру и правда проплавили — ладонь скользила по стекловидной массе, собирая осевшую пыль. В помещении же, похоже, тогда возник пожар: по полу были разбросаны головешки. Гнат взял палку побольше, чтобыя разгрести мусор и вдруг увидел блеск металла. Прямоугольная увесистая коробка, с застежками и замком, была украшена своеобразным орнаментом. Какие-то вьющиеся растения с резными листьями, тонюсенькими усиками, похожими на пружинки. Гнату показалось, что они шевелились. Он провел пальцем по рисунку. Замок щелкнул, коробка загудела и посреди комнаты встал столб света. Там, в этом свете, возник какой-то человек, закутанный в кусокткани. Он кивнул, приветливо улыбнулся и… взревел.

— Вставай, черт! Долго мне тебя еще будить?! Спускайся.

Гнат открыл глаза и чихнул. Сквозь прорехи в кровле уже проникали лучики утреннего солнца. Разыскав шаткую лесенку, он спустился с чердака.

— Иду, Топтыга, иду!

— Идет он… Работать уже пора, а ты не завтракал.

— Я без воды эту хрень глотать не могу — в горле застревает. Так что пошли, я возьму немного этих опилок с собой и там, на площадке, пожую.

— Как скажешь.

Топтыга выбрался из-за стола и они отправились на пастбище. Гнат спустился к ручью, немного выше по течению от места, где паслось стадо, и наскоро перекусил. От ледяной воды ныли зубы и вкус еды растворялся в этих ощущениях. Утолить голод получилось, а вот получить от подобной трапезы хоть какое-то удовольствие — нет.

Покончив с завтраком, Гнат с Топтыгой погнали овец на полосу препятствий. На этот раз все получилось почти идеально. Животные преодолевали тоннели, перепрыгивали рвы, и проходили по канату. Через барьер, разумеется, тоже прыгали. Только теперь это представляло некоторую опасность: от мерно взлетавших над препятствием овец тянуло в сон, а этого делать не стоило ни в коем случае! Но не удержались. Медведь уснул, и Гнат, наверное, задремал, потому что когда очнулся, увидел, как овцы их окружили. Морды угрюмые, злобные. Но самое страшное — над головой Топтыги было занесено с добрый десяток копыт. И явно не для того чтобы погладить плюшевого мишку. Гнат вскочил на ноги, овцы немедленно отошли и, как в прошлый раз, приняли самый невинный вид. Парень потряс медведя за плечо, тот открыл глаза и недоуменно огляделся.

— Ты чего?

Само собой, он спросонья ничего не понял: овцы, как ни в чем не бывало, продолжали выполнять упражнения. Тогда Гнат рассказал о произошедшем. Топтыга оглядел тренирующееся стадо и покачал головой.

— И не поверишь ведь! Чертовы ангелочки.

— Давай лучше заканчивать. У нас тут всего только парочка не может прыгнуть. Надо им помочь, а потом трясти Онира и убираться из этих краев подальше.

— Ты прав. У меня и идея есть, как ускорить процесс.

Медведь подошел к жмущимся в сторонке овцам, поднял одну и от души швырнул через барьер. Послышалось удаляющееся "бе-е-е". Вторую Топтыга не поймал, но успел хорошенько пнуть под зад так, что и та тоже совершила свой первый прыжок. Только эта летела молча. Медведь хмыкнул и удовлетворенно потер лапы друг об друга.

— Ну вот, дело сделано. Пора идти и ждать работодателя.

Гнат вдруг заметил, что их опять начинает окружать стадо. Однако теперь овечки выглядели не просто злобными — они буквально дымились от гнева. Скепсис Онира относительно таких методов тренировки стал очень даже понятен. Бестии явно привыкли отвечать насилием на насилие. На овечьих мордах явственно читалась жажда мести.

Медведь огляделся и шумно выдохнул. В глазах косолапого мелькнул страх.

— Пора, наверное, уходить… — прошептал он.

— Нам не идти надо, — вполголоса ответил Гнат, кивая на приближающихся животных. — бежать как можно быстрее!

Они рванули в стремительно сужающийся коридор. Овцы злобно заблеяли, увидев, что добыча ускользает и устремились в погоню. От топота копыт задрожала земля.

Человек и медведь мчались быстрее ветра, но проклятые твари не отставали.

— К хижине! Там закроемся! — на ходу проревел Топтыга.

— К ограде лучше! Они через нее не перемахнут! — задыхаясь крикнул Гнат, искренне надеясь на слова Онира.

— Давай!

Друзья выбивались из сил, но твари и не думали прекращать погоню. Судя по звукам, стадо медленно, но верно нагоняло беглецов, а проклятая ограда будто и не приближалась.

Гнат боялся оглянуться: сейчас не хватало только споткнуться и упасть. Тогда уж точно живым отсюда не выбраться. Топтыга все же рискнул посмотреть на преследователей, зацепился ногой за кочку, но удержал равновесие. Однако потерял темп. Лидер преследователей вцепился было ему в лапу, но Гнат на ходу пнул ногой шуструю овечку.

— Бежать, бежать!

Преследователи были настолько близко, что стук копыт едва не оглушал. Так, по крайней мере, казалось. Легкие готовы были разорваться, но впереди уже виднелись доски забора. Это придало беглецам сил.

Медведь и человек сходу перемахнули через ограду и повалились на траву. Овцы столпились по другую сторону и злобно сверкали глазами, рассматривая задыхавшихся от быстрого бега незадачливых пастухов.

— Эй, работнички! — раздался позади знакомый голос. — Вам повезло, что овцы дальше не пойдут. Готовы обратно ехать

Топтыга и Гнат все еще тяжело дышали и не смогли ответить Ониру. Тот стоял рядышком со своим потрепанным пикапом и аж похрюкивал от смеха.

— Ну, как? Пинки помогли?

Весело ему, блин! У Гната возникло непреодолимое желание дать по шее этому козлу бородатому.

— Иди… ты… к черту! — проговорил медведь, пытаясь справится с судорожным дыханием. — Мог… бы… предупредить!

— Да не ворчи! — отмахнулся Онир. — Лезьте в кузов, бродяги, вы свою работу выполнили. Теперь настало время опаты.

Едва Топтыга и Гнат устроились на ржавом полу, как машина с ревом рванула с места.

На этот раз гонка по пересеченной местности не показалась такой уж долгой. И вовсе не потому, что мир стал во сто крат прекрасней после адской работенки. Что-то явно произошло с расстоянием: на этот раз как-то подозрительно быстро пикап доехал до башни.

Онир затормозил у знакомой уже двери с висящей шестерней. Он выбрался из кабины и призывно махнул рукой.

— Пошли!

Медведь и Гнат спрыгнули на землю. От пыли и пота оба выглядели неведомыми чудовищами. Гнат сморщился и чихнул. Топтыгу это почему-то насмешило и он залился смехом. Через секунду ему вторил Гнат. Хохотали до слез, от души. Онир спокойно понаблюдал наблюдал за смеющейся парочкой — он не раз видел подобное, а затем шагнул за порог, оставив дверь открытой. Но друзьям ни до чего не было дела. Они ощущали, как исчезает, растворяется скопившееся напряжение, испаряются страхи и неуверенность. От долгого беспричинного смеха становилось хорошо и спокойно.

Отсмеявшись, они пошли в дом. В этот раз никакие латы путь не преграждали. Видимо Ланселот появлялся в дверях только в отсутствие хозяина. Сейчас железный истукан тихонько скрежетал, ссутулившись в углу. Неизвестно почему, у Гната скрипящий рыцарь вызывал жалость.

Онир приглашающе взмахнул рукой

— Располагайтесь. Сейчас чего-нибудь перекусим и займемся делами. Топтыга, а ты лучше в кресло у камина садись — там места больше.

Медведь осторожно опустился в глубокое кресло, Гнат уселся на тяжелый резной стул.

Вскоре в комнату неторопливо вплыл поднос, уставленные разнообразной снедью. Из пола, как раз между креслом и стулом, появился стол. Точнее, в воздухе зависла невесть откуда взявшаяся столешница, под которой не наблюдалось ни единой ножки. Гнат украдкой заглянул под нее и даже незаметно поводил рукой, чтобы убедиться в отсутствии какой-либо опоры. Пусто.

Через минуту на стол спланировал поднос с тарелками, наполненными снедью. А вскоре подошел Онир с еще одним подносом, на котором стояли чашки и большая миска с маленькими булочками.

— Другой сломался, вишь! — вздохнул бородач, расставляя чашки. — Обидно, когда мелочевка подводит.

Гнат кивнул. Он уже набил рот неведомыми деликатесами и при всем желании не смог бы ответить. Топтыга не отставал от напарника и уминал угощение за милую душу. Онир поглядел на них и хмыкнул.

— Вы там голодными сидели, что ли? Вроде бы целый мешок с едой там стоял, я сам притаскивал…

Гнат поднял вверх указательный палец, призывая немного подождать с ответом, проглотил, наконец, кусок булки и проговорил.

— Там какая-то масса была непонятная, похожая на опилки. Но она… Как-то даже и вкусная, но…

— …но бесформенная и сухая, — закончил за Гната Онир. — А, между прочим, вы едите абсолютно то же самое, что и в мешке было. Все из этих самых цветов и приготовлено.

— Из цветов? Это что, были цветы?

— Угу. А чего тебя так удивляет? В НАШИХ краях, — он очень выразительно посмотрел на Гната. — большинство растений — цветы. Сейчас с урожайностью, конечно, хуже, но их все равно гораздо больше, чем любой другой пищи. И растить их проще.

— А, понятно тогда.

— Хорошо, если понятно. А еще, неплохо бы усвоить, что похожие вещи в разных мирах могут обладать — и зачастую обладают — совершенно иными свойствами. Овечек запомнили?

— Еще как!

— Это хорошо. Внутри загона вы должны были увидеть немало интересного, идущего в разрез с предыдущим жизненным опытом.

— Было дело. Работа была непростой.

— Вот-вот! — тут же оживился медведь, — Кстати об оплате. Что там нам причитается?

— А что "вот-вот"? Тебе бы только пострелять. Видел я, как вы дракона гоняли — мухобойки вам одной на двоих много.

— Мы-ы-ы? Да он нас сам гонял, едва не сжег!

— Ясно. Только мне потом ездить пришлось, мотор ему восстанавливать. Хорошо, что не заклинил, а то совсем бы Оранжулька захирел. Куда ему без движка? Захиреет. Драконов-то и не осталось почти. Раньше они чаще единорогов встречались, а когда-то и… Эх, да что там говорить! Пони эти глупые плодятся только, растут как грибы, хоть котлеты из них крути.

Гнат несколько смущенно кашлянул и спросил.

— А как же с драконом-то справляться? Вдруг опять нападет?

— На, изучай!

Онир, ехидно улыбаясь, достал откуда-то из тени моток проволоки и протянул Гнату. Тот недоуменно принялся рассматривать предмет, затем положил на стол и отхлебнул из чашки ароматное питье и в упор посмотрел на бородача.

— Спасибо! А у вас есть какая-нибудь инструкция по применению?

— Зачем тебе инструкция? — удивился Онир — просто используй фантазию. Делай из проволоки то, что тебе нужно. Хочешь — автомобиль, хочешь — уздечку для драконов.

— Я попробую, но…

— Вот и пробуй! — отрезал бородач. — Работай ручками поживей.

Через некоторое время Гнат выяснил, что никакими волшебными свойствами проволока не обладает и что его бессовестно надувают, считая полным идиотом. Ни прямоугольник из проволоки не стал ничем, ни треугольник, ни круг. Все изделия обладали теми же свойствами, что и проволока, разве что форму обретали.

Гнат почувствовал себя жертвой скверного розыгрыша: после возни с овечками-людоедами, получить моток проволоки было почему-то обидно. Не оружие это, а так, насмешка. Если только на горло шутнику петельку накинуть…

Медведь поглядел на моток и тоже насупился. Его, по-видимому, обуревали схожие чувства.

Онир засмеялся.

— Ребята, хорош дуться! Это не оружие. Но, если честно, и оно может им быть, если руки умелые, а голова работает. Дай-ка проволоку сюда.

Он требовательно протянул руку. Гнат пожал плечами и отдал моток. Молниеносным движением Онир смотал вместе обе руки парня. Тот успел только охнуть, когда проволока врезалась в кожу на запястьях.

— Вот так, например, можно использовать. А?

Онир ухмыльнулся и снял петлю. Гнат тут же принялся растирать проступившие на запястьях рубцы, тихонько поругивая мучителя. Бородач смотал проволоку и вложил моток в руку парню.

— Придержи до поры. И когда однажды тебе на загривок наступит отчаяние, вытащи и вспомни.

— Угу.

— Хорошо, теперь перейдем к другому оружию.

Протянув руку, Онир вытащил из темной пустоты какую-то не слишком обычную щетку. Из круга, прикрепленного к короткому, плотно обмотанному грязными тряпками древку, торчала редкая щетина. К противоположному концу палки была прикручена грубо изготовленная пистолетная рукоятка.

— На, стрелок! — Онир протянул метлу Топтыге. Тот недоверчиво взял вещь и принялся ее рассматривать.

— Тоже какая-то шутка? — медведь подозрительно взглянул на хозяина дома. — Сейчас угадаю. Пыль щеткой поднимать, чтобы противник зачихался до смерти. Мощное оружие.

Топтыга сделал вид, что пытается смести с пола мусор.

— Слушай, ты так ей не размахивай! — встревожено придержал медвежью лапу Онир. — Держи, пожалуйста, излучателем вниз.

— Чем?

— Щеткой. Она же излучатель. Я тебе покажу потом, как это устройство стреляет. Сейчас уберу все и пойдем учиться.

Топтыга поставил метлу на пол и угрюмо засопел — он все еще не верил Ониру. Гнату тоже не слишком нравилось происходящее. Пока хозяин дома прибирался, напарники хмуро переглядывались. Впрочем, пауза не слишком затянулась, минут через пять Онир завершил хозяйственные дела и сообщил.

— Идем сейчас в тир. Он немного… м-м-м… не здесь, придется прогуляться. Старайтесь не отставать, а то много времени уйдет на розыски потерявшихся.

Топтыга с Гнатом поднялись, ожидая, что Онир пойдет к двери, но тот встал на пороге кухни, откинул завесу и поманил их за собой. Переглянувшись, медведь и человек пошли к нему.

Вблизи завеса оказалась не куском ткани, а плотным клубящимся туманом. И не было за ней никакой кухни — только мгла. Холодная, влажноватая и настораживающая, она очень походила на пространство между слоями, через которое перенес Гната трупожор. Медведь покрепче сжал метлу, чтоб можно было ей действовать хотя бы как дубиной, а Гнат покачал в руке моток проволоки, чтобы прикинуть вес. Хоть в качестве камня поработает, если что.

— Онир! — окликнул Топтыга.

— Не ори — услышат. Я тут.

— Куда идти-то? — понизил голос почти до шепота медведь.

— За мной.

— Так ни зги ж не видно! Ты бы фонарик взял, что ли…

— На перегоне много голодных хищников толчется. К слову, среди них полно и таких, кто предпочитает плюш человечине, но их, разумеется, меньше, чем каннибалов. Ты лучше прислушивайся, чтоб среагировать.

Гнат, при упоминании людоедской сущности неведомых хищников, моментально покрылся испариной и даже порадовался, что вокруг так темно — никто не увидит, как он боится. Теперь, после предупреждения, слух здорово обострился. Гнат слышал шуршание лап медведя и скрипение обуви Онира. Вообще, звуки во тьме перегона оказались многочисленны и все как один представлялись опасными. То воображение рисовало чьи-то острые когти, то окровавленные клыки, то мягкую поступь подкрадывающегося хищника…

Шли долго. Гнату в какой-то момент показалось, что путь бесконечен или, во всяком случае, он длиннее любого другого, по которому доводилось шагать. И когда показалось, что блуждания во тьме не окончатся никогда, обнаружился выход. Он оказался столь же неожиданным, что и вход. Вся компания буквально вывалилась из ледяной мглы прямо в жаркий солнечный день. Проход моментально исчез. Позади осталась стена какого-то здания и открытая дверь, где колыхалась линялая занавеска. Никаких следов тоннеля не осталось.

— Уф! — выдохнул медведь. — Ну и прогулка, доложу я вам.

— А что случилось? — обернулся Онир. Получилось как-то очень быстро, словно он ожидал подобного вопроса.

— Страшно. — лаконично ответил медведь.

Бородач перевел взгляд на Гната, явно ожидая услышать его мнение

— Угу. — подтвердил тот и виновато пожал плечами.

— Отлично! — неожиданно просиял Онир, словно узнал хорошие новости. — Теперь у вас нужный настрой. Топтыга, держи за рукоять эту штуку. Вот тут держи, чтоб не пораниться. Теперь целься излучателем — это щетка которая — вон в ту стену. И держи крепко здесь. Готов?

— Да! — просипел медведь.

— А теперь… — Онир не договорил. Из стены, куда была нацелена щетка, вырвалось кошмарное существо и помчалось прямо на стоящих. У него были когтистые мощные лапы, а на клыках болтались ошметки окровавленной плоти. Его наверняка собрали из всех самых страшных кошмаров, которые представлял себе в темноте перегона Гнат.

Существо прыгнуло и запросто бы покрыло расстояние до стоящих, но в тот же миг щетина метлы заискрила, а затем с ворсинок сорвались крохотные раскаленные добела шарики и стремительно понеслись в сторону существа. Попадая в адское создание они взрывались с сухим треском. В воздухе остро запахло грозой. Существо задымилось, упало, съежилось… А через миг пропало!

— Отлично! — кивнул Онир, хлопнув медведя по спине. — Великолепное попадание! Вот так оно и стреляет, оружие это.

Медведь не заметил похвалы, он внимательно изучал метлу, а затем с сомнением в голосе произнес.

— Но я ведь ничего не нажимал…

— Сила твоего страха активировала оружие. — пояснил Онир и добавил, словно знание устройства "метлы" было очевидным каждому. — Это же усы дракона!

— Ах, да! Это все объясняет. — с явным сарказмом откликнулся медведь. — Я дома храню их охапками.

— Елки-палки! — озадаченный бородач перевел взгляд с Топтыги на Гната. — И ты тоже не знаешь?

— Откуда? Я ж не местный.

— А, ну, да… Я совсем забыл. Понимаете, друзья мои, усы дракона — такая штука, которая воспламеняет дыхание рептилии. Огонь возникает только тогда, когда дракону это нужно. Шаровые молнии на расстоянии воспламеняют вылетающую из пасти смесь, чтоб не обгорела глотка. Если нет молний, то и огня нет. Конечно, дракон и через огонь может дунуть, если таковой окажется, но он так старается не делать: и сам пострадать может. Впрочем, не о том речь. Мысленная команда дракона по своим характеристикам сходна с той, что возникает у человека во время сильного испуга. Сам дракон плюется огнем в режиме атаки, а не от страха, но результат в любом случае одинаков — первыми возникают молнии. Когда Топтыга испугался кошмара, то сгенерировал нужную команду. Произошел выстрел.

— Сильно! А как усы для оружия надергали и не поджарились?

— Так они вместе со шкурой слезают при каждой линьке. Надо только собрать их в тот момент, когда шкура совсем свежая. А чтоб не пересохли, достаточно иногда опускать излучатель в питательный бульон и дать рукоятке как следует промокнуть, тогда усы надолго останутся рабочими. Кстати, тряпка — кусок драконьей шкуры, что осталась после линьки.

Топтыга внимательно рассмотрел щетинки.

— Значит, ужен только мой страх для выстрела. Жаль. В случае опасности не всегда боишься.

Онир нагнулся, поднял камушек и подкинул его на ладони. Затем хмыкнул, поднял еще два, примерно таких же по величине, и принялся подкидывать их так, чтобы в руке все время оставался только один. Жонглировать у него получалось легко и непринужденно. Гнат и Топтыга недоуменно смотрели на представление. Онир, один за другим, поймал камушки, протянул их медведю и попросил.

— Повтори.

Топтыга попытался. Но больше одного камня в воздух так и не поднялось. Да и он падал на землю в тот момент, когда медведь подбрасывал второй.

— Еще пробуй. — жестко скомандовал Онир.

Каждая следующая попытка заканчивалась так же, как и предыдущая.

— Колдун! — буркнул медведь и вернул камни бородачу. Тот передал камни Гнату.

— На. Теперь ты.

Гнат сперва рассмотрел камушки — на первый взгляд, они казались вполне обыкновенными. Самая, что ни на есть, галька. С бросками у Гната получилось чуть лучше, чем у медведя, но третий так ни разу и не успевал взлетать в воздух: падал на землю. Иногда в компании с двумя своими собратьями.

— Чччерт!

Гнат собрал камни и в сердцах зашвырнул их подальше. Бестолку все! Наверное, прав Топтыга: бородатый хмырь — самый настоящий колдун.

— Да не переживайте так, ни у кого с первого раза не получиться. Не колдовал я вовсе. Просто тренировка постоянная нужна, изо дня в день, и тогда камни станут послушными. Ну, такой наглядный урок просто. Ты, Топтыга, все время тренируйся контролировать свой страх. Вызывать и рассеивать по собственному желанию. Доведи искусство до уровня инстинкта, в смысле, действуй быстрее, чем успеваешь осмыслить. И тогда сможешь прекрасно управляться с драконовыми усами.

— Понял уж. — буркнул медведь.

— Онир, а по самому дракону эти усы как сработают? Будет от них толк? — спросил после минутного раздумья Гнат.

— Ни малейшего! Да! И не вздумайте стрелять по дракону, особенно со сторон морды. Чешую вам не пробить в любом случае, а если заряд угодит в выдох, то и пикнуть не успеете, как прожаритесь. Вот, кстати, потому и тренироваться надо. Ты ж боялся дракона, Топтыга?

— А то!

— Вот!

Онир назидательно воздел указательный палец.

— Эх, а жаль! — вздохнул Гнат. — что ни говори, дракон — угроза.

— Вы вот что: драконов-то поаккуратней, не трогайте особо. Нет их почти. Раньше из дома-то, бывало, выходить с опаской приходилось: сперва глядишь на небо. Может, облака тень отбрасывают, а может и стая… И по сторонам, конечно, сразу глядел: если серый плащ и косу блестящую видел — из дома ни шагу. Смерть тогда частенько со стаей кочевала, работы у нее мнооого было в те времена.

Медведь машинально взгляну в небо.

— А куда драконы делись-то? Им неба не хватало или гномы истребили?

— Да гномов уже давно никто не видел. Драконы пропали и они куда-то ушли. — Онир потеребил бороду и грустно продолжил — Сильно все тут раскачалось, вот что я вам скажу. И овечки мои от рук отбились, опять же. А поголовье серпентаэров увеличилось, но им и жрать почти нечего. Пони, разве что, так они противные на вкус. Да много чего происходит. Меняется мир наш, вот что, и не в лучшую ведь сторону меняется…

Темные глаза Онира затуманились было воспоминаниями, но он тряхнул головой и снова стал деловитым.

— Так, с тобой, Топтыга, все. Теперь ты, Гнат.

— Чего?

— Как чего? Идем тебе подбирать что-то полезное, чем ты себя не покалечишь. Не проволокой же ты будешь обороняться, в самом деле. — Онир хмыкнул и прибавил. — Это оружие тебе пока рано использовать — не дорос.

Пришлось обиду проглотить. В конце концов, ему, Гнату, предстоит оборонятся, а не Ониру, а значит лучше иметь что-то более простое в эксплуатации, требующее меньше навыков и знаний, нежели моток проволоки. Может и вправду нужно дорасти, чтобы понять срытую силу простых вещей?

Они шли мимо домиков и пересекали пыльные улочки. На самом деле, тир оказался большим поселком, только тут давно уже никто не жил. Очень давно, судя по состоянию построек. Попадались выпавшие из проемов двери, почти скрытые травой. Черные провалы обдавали идущих запахами навек поселившейся в домах сырости. Из некоторых рам выпали стекла, и тогда полуистлевшие занавески покачивали грязной бахромой, повинуясь ленивому ветерку.

Гнат украдкой заглянул окно, увидел внутри какие-то серевшие в сумраке вещи и поежился. Ему почему-то казалось, что жители не покидали свои дома, а остались в них.

— Некоторые так и умерли в своих домах. — словно подслушав мысли Гната, сказал Онир. — Я потом их хоронил за околицей. Отвозил на пикапе и хоронил.

— А от чего они умерли?

— Кто знает… Дурное тут место, вот что. Говорят, тысячеглазы Смерть обидели.

— Тысячеглазы?

— Да, они могли видеть чуть ли не все, что происходило одновременно в разных местах и помогали многим. Хорошие были.

— А чем эти самые тысячеглазы Смерть обидели? Подсматривали?

— И не обидели вовсе. — раздался совсем рядом знакомый бесцветный голос. — Еще не родился человек, способный обидеть Смерть.

Друзья обернулись: позади них стоял старый знакомый и неторопливо протирал нож косы пучком травы, придирчиво разглядывая лезвие после каждого прохода.

— Не обидели, — продолжил он. — а попросили. Жить им стало невмоготу. Когда-то, в обмен на бессмертие, они отковали мне косу, легируя металл печалями и радостями. Хорошая штука получилась, кстати! Вжик — и ниточка обрезана. — для убедительности, Смерть махнула косой. — Ко всему и великолепная балансировка! Совершенно не устаешь, когда большая жатва. Ножом с тех пор ни разу не захотелось воспользоваться..

— А чего им не жилось-то тогда? — осторожно спросил Онир.

— Бессмертие — жизнь без потомков.

— Это такое правило?

— Какие уж тут правила. — жутковатый собеседник упер отполированное косовище в землю и задумчиво проследил за игрой солнечных зайчиков на полотне. — Бессмертие получили те, кто дарил косу, таков был мой уговор с Судьбой. А иначе бы и не вышло: невозможно подобным инструментом обрезать ниточки создателей. Их печали и радости… А, не важно, в общем. Но дети-то у творцов рождались обычными, смертными. И получилось, что родители переживали не только своих детей, но и внуков с правнуками. Дальние потомки стали люто ненавидеть своих предков, по понятным причинам. Начались бесконечные войны, в которых естественно побеждали те, кто не мог умереть. Вот только потомков было много, и предки раз за разом отстраивали свои жилища, уничтоженные набегами, возобновляли посевы, боролись с болезнями.

— Болезнями? Так ведь…

— Боль, голод и холод бессмертные чувствуют так же хорошо, как и все остальные. Исход другой — да, а сами ощущения вовсе не зависят от отпущенного срока жизни. К слову, и душевных мук тоже никто не в силах отменить. Потому-то однажды, когда очередной раз сгорел их город, тысячеглазы захотели исправить ситуацию, пришли и предложили мне новый инструмент взамен косы — меч, откованный из спиралей времени. Таким можно было не только отрезать ниточки, но и восстанавливать их. Они хотели, чтобы когда наступал смертный час кого-то из детей, я перерезал нитку не навсегда.

— А такое возможно?

— Да, вполне — кивнула непостижимый собеседник потягиваясь. — Даже сейчас возможно, но только если так должно быть. Если, например, произошла ошибка и момент не настал, то ниточка срастается сразу, едва только лезвие косы ее рассечет. Бывают и другие варианты, хотя и реже. Меч же сделает так, что случайность станет закономерностью. Каждое пресечение жизни окажется слишком ранним и ниточка будет срастаться гораздо раньше, чем предрешено. Но обманывая Судьбу легко нарушить равновесие! По правде говоря, спервоначалу мне показалось, что идея хорошая. Только потом понял, что ошибаюсь..

Наступило тягостное молчание. Смерти было явно нелегко переживать те давние события. Гнат думал, что больше ничего не услышит, но через минуту собеседник продолжил.

— И вот, узнав о том, что ничего не выйдет, тысячеглазы попросили их вновь сделать смертными. Забавно, что для этой работы их меч отлично годился.

— И вы… вы их убили?

— Я не убиваю. — тихо произнес голос из недр капюшона. — Я забираю жизнь.

— И вы забрали их…жизни?

— Да. Точно так же, как ты, Гнат, теперь заберешь этот самый меч.

— Это почему это? — отшатнулся парень. — Не нужно мне такое счастье!

— Запомни, дружище, есть парочка сущностей, с которыми не стоит спорить: со мной и Судьбой — поверь на слово.

В тот же миг сверкнула молния, на минуту Гнат ослеп, а когда промогрался, то увидел, что перед ним в земле воткнут изрядно поржавевший железный посох с резной деревянной верхушкой. Витая резьба уходила куда-то под деревянный же набалдашник, сделанный в виде миниатюрного черепа.

— А как им пользоваться? — наконец смог задать вопрос ошеломленный Гнат — Я же не…не умею резать ниточки.

— Тебе нет нужды заниматься моей работой, я пока, как говорят, с ней и сам неплохо управляюсь. Но меч — вполне эффективное оружие против всего, что может тебе угрожать. Он, конечно, делался под меня, но если ты, Гнат, сможешь отнестись к угрозе с пониманием, уважением и жалостью в нужных пропорциях, то все сработает как надо.

— А ничего не надо нажимать, там, или говорить заклинания?

— Нет. Научись хорошо понимать своего противника, сочувствуй ему — вот и вся инструкция. Счастливо!

Гнат выдернул посох из земли.

— Эй, а как научиться-то?

Но Смерть редко отвечает на вопросы. Вот и сейчас вопрос повис в воздухе, а напарник Судьбы пошел куда-то в поля. Совершенно неуловимо, словно абсолютно презрев расстояние и время, он оказался далеко. А вскоре едва различимая серая точка совсем пропала из виду.

Онир с ужасом посмотрел на Гната, когда тот взмахнул железякой, а медведь аж присел, словно опасаясь удара. Но они зря пугались — ничего не произошло.

— Похоже, не работает. Что ж, зато приличной дубинкой может послужить.

— Подозреваю, что работает, скорее всего, — возразил Онир. — Только надо условия соблюсти. У тебя они пожестче чем у Топтыги буду. Попробуй на камне хотя бы. Вооон тот вполне подойдет, как мне кажется.

— Но он не угрожает же.

— Сейчас чего-нибудь придумаем. Попробуй его потревожить.

Пожав плечами, Гнат подошел к здоровенному валуну и пнул его в замшелый бок. Тот вдруг зашатался, стряхнул с себя мусор и завис на уровне головы парня. Несколько секунд каменюка оставался неподвижным, затем покачнулся, угрожающе накренился и ринулся в атаку на человека. Гнат не успел толком отскочить, шершавая поверхность покорябала кожу предплечья.

— Вот, черт!

Гнат взмахнул посохом. Удар железной палки ожидаемо не причинил никакого вреда булыжнику, только со звоном отскочила. Единственный эффект — ладонь болела от отдачи. Камень пролетел еще немного, затем развернулся и ринулся в очередную атаку. Гнат приготовился увернуться, пытаясь нащупать в своих ощущениях ключ к формуле срабатывания оружия. Уважения хватало, угрозы тоже. Понимание? Что-то теплилось, на совсем чуть-чуть. Скорее, превалировало раздражение на Онира, заставившего "разбудить" камень. А уж жалости вообще никакой, только досада.

Как ни странно, но именно Онир помог Гнату найти ключ к работе меча.

— Я просто разбудил камень и не смогу его остановить. Ты оказался ближе всех. Вероятно, его кто-то здорово обидел и он напал на тебя. Уходи, беги! Мне не угомонить эту древнюю душу. Пусть Топтыга попробует его уничтожить, но тебе сперва надо уйти с линии огня.

И вдруг Гнат осознал, что несчастный камень провалялся на земле неизвестно сколько веков. Его ругали, когда спотыкались. Его использовали как наковальню, ставили на него ноги, сидели, мочились… Да мало ли! Он ненавидит не только людей, но и жизнь вообще. Тяжелый, бесконечно древний и…несчастный.

По металлической палке пробежали голубые искры, вдоль спиралей протянулась тонюсенькая, невыносимо белая нить. Гнат выставил посох, перед собой, крепко удерживая рукоять. А атакующий булыжник уже набрал приличную скорость. Возможно поэтому, когда он ударился об острый конец посоха, то развалился на две половинки. Разновеликие части, дымясь, покатились по траве. Нить тут же пожелтела, а затем и вовсе угасла. Гнат подошел к одному куску и присел возле него на корточки, положив рядом палку. На срезе виднелась неправильной формы пещерка, внутри которой сверкали и переливались кристаллики. Их было множество. Гнат коснулся рукой горячей поверхности, вздохнул, взял посох и поднялся.

— Чистая работа! — чуть завистливо сказал Топтыга. — Шикарное оружие!

Онир же с сомнением покачал головой.

— Тяжело с ним придется. Я-то приготовил тебе штучку попроще, но, как говорят, оружие тебя находит, а не ты его.

Гнат неопределенно кивнул, рассматривая посох.

— Смотрите-ка, а ржавчина пропала!

И правда, железная часть потемнела, а местами даже слегка поблескивала.

— Значит, все правильно случилось. Вот и хорошо! Что ж, пора прощаться, бродяги. Мне надо вернуться домой, а ваш путь там. — Онир махнул рукой куда-то в сторону далеких гор, едва различимых в голубоватой дымке. — Стоит поторопиться: о вас уже наслышаны те, кому очень хочется сохранить все как есть.

— Кто они?

— Узнаете.

— Но… — начал было Топтыга, однако Онир шагнул вбок и пропал.

— Ладно, идем. Тут нам нечего делать.

— Идем. А то солнце скоро сядет. Надо бы местечко для ночевки поискать.

— Тоже верно.

И хотя кругом была степь, друзья предчувствовали, что для них отыщется уютный уголок.

Почти стемнело. Ноги уже гудели от усталости, когда друзья увидели домик.

Строение возникло из ниоткуда, как когда-то Зимний город. Вряд ли дом тут стоял раньше. Скорее всего, возник только что, именно для них — для Гната и Топтыги. В маленьком окошке приглашающе горела свеча. Гнат подошел к массивной двери и постучал. Никто не ответил. Он постучал вторично, но по ту сторону все оставалось так же тихо. Тогда парень потянул за ручку и дверь со скрипом отворилась.

Никто не встречал странников. Да и по всему было видно, что у дом не имел постоянных хозяев, хотя гости тут появлялись частенько: на потемневших досках пола выделялись более светлые "дорожки", явно оставшиеся от обуви. В маленьком помещении не так уж много широких проходов и потому, своеобразные тропки и набились на дереве. Да и стол, как заметил Гнат, недавно протирали. В общем, в помещении осталось немало следов недавнего пребывания жильцов.

На протянутой над одной из кроватей веревке висело какое-то тряпье. Наверное, прежние хозяева собирались за ним вернуться, но не срослось. Лишь подойдя поближе, Гнат понял, что не белье тут развешено вовсе, а какие-то оторванные от разноцветных тканей лоскутки. Может, постояльцы привязывали их на память?

— Топтыга, посмотри! — Гнат указал на своеобразную гирлянду. — У вас так принято?

— Неа. Так уж точно не делают в домах. Разве что такие лоскутки привязывают заблудившиеся в зарослях, чтобы кругами не ходить.

— Да? — парень задумчиво пошевелил рукой тряпочки. — Что ж, оставим разгадки на потом, завтра снов в путь, предлагаю как следует выспаться.

— Давай.

Задув свечу, Гнат улегся на мягкую кровать. Он по привычке все еще опасался сновидений, но в глубине души росла уверенность, то никаких кошмаров, которые могут убить, в обозримом будущем не предвидится.

Сон уже явно бродил рядом: едва Гнат закрыл глаза, как его тут же подхватило упавшее время. Оно зазвенело, располосовало реальность на десятки призм, сквозь которые мир стал выглядеть совсем иначе. А потом все окружающее собралось воедино, в осязаемую, но уже совсем иную реальность.

Старая мятая бочка в кустах у дороги. Она пряталась между ветками так, что сходу и не разглядеть. Серый металл уже давно потерял весь блеск, а растения, похоже, давно считали тару своей. Продравшись сквозь колючие ветки, Гнат заглянул внутрь бочки, но не увидел дна. Только когда случайный луч солнца пробился сквозь листву, удалось разглядеть, что внизу поблескивает вода. Бочка скрывала глубокий колодец, а может и защищала от того, чтоб туда не свалился какой-нибудь растяпа. Иногда свет подрагивал на темной поверхности воды и тогда можно было рассмотреть кое-какие подробности. Например, что стены колодца сложены из красного кирпича. Кладка к низу становилась, похоже, шире, превращаясь в свод над водоемом. Возможно, что и озером. А подземное озеро часто, а скорее и всегда, хранит какие-то страшные тайны. Наверняка внизу обитает нечто жуткое, раз вокруг бочки растут деревья с колючками длинной в ладонь, а сам колодец не обнаружишь из-за буйной зелени. Подозрения переросли в уверенность. Теперь Гнат твердо знал, что внизу живет страх. И еще он понял, что никому не добраться до этого колодца вовсе не из-за листьев и шипов — он не для всех и не каждый день появляется.

Неожиданно, снизу донесся пронзительный, бьющий по нервам, плач. Гнат не услышал в нем ни жалобных ноток, ни мольб о помощи. Плач и все. Холодный, привычный, рабочий какой-то, будто некто составляет звуковой портрет абсолютной безнадежности. И этот плач звал. Настолько силен оказался зов, что Гнат и не заметил, как перегнулся через край. Но когда осталось только переместить центр тяжести и отправиться в плещущиеся воды забытья, в руку глубоко врезался зазубренный кусок металла. Гнат очнулся и отпрянул. Ему стало не по себе, на лбу выступила испарина. Он даже оглянулся: не мелькает ли где серый выцветший плащ и не блеснет ли коса старого знакомого? Но вокруг были только шипастые кусты.

Гнат отступил на шаг и…оказался доме. Сквозь маленькое запотевшее окошко проникала серая предрассветная муть. Медведь тихонько похрапывал. Да и дом не молчал, полнился едва заметными звуками. Скрипело, шуршало, похрустывало беспрерывно и ото всюду. На миг показалось, что если научиться понимать этот странный язык звуков, то можно услышать немало интереснейших историй.

Как он очнулся рядом с печкой — не понятно. Наверное в сонном беспамятстве прошел, отразив в реальности бег от колодца. Впрочем, Что есть реальность? Ладонь саднило, на ней виднелся набухший порез и она вся была в пятнах крови. Видимо, тот, спасший его рассудок край, оказался достаточно острым во всех мирах, что умудрился прорезать кожу сквозь отделяющие слои пространство. Что ж, похоже, в те места больше не стоит соваться. Но душа не слушалась голоса разума, ее одолевало любопытство. Тайна не отпускала, пробирая до дрожи и мурашек. И Гнат, наскоро замотав руку снятой с веревки тряпице, снова лег.

Сон накрыл мгновенно, словно ждал человека. Гнат вдруг осознал себя шагающим по тропинке, что ведет к бочке. Вокруг пояса обмотана веревка, в руке поскрипывает фонарик, с живущим за стеклом мерцающим огоньком свечи, на ногах тяжелые ботинки с шипастой подошвой. Просторный комбинезон из мягкой ткани не стесняет движений. Откуда взялись все эти вещи было совершенно непонятно, но они были привычно. А то, что теперь есть веревка — порадовало. Совсем не улыбалось идти на зов и, в итоге, если вдруг не случится пореза от бочки, нырнуть в ледяной сумрак колодца, из которого вряд ли найдется путь назад. А так можно обвязаться и спокойно смотреть вниз. Хотя кто знает, насколько мгла жаждал заполучить человек. Может, край бочки как раз веревку и перережет…

Но колодец исчез. Видать, он и в самом деле существовал не всегда. Сама же бочка с вырезанным дном валялась на боку в кустах, словно давно и покорно ожидала сборщиков металлолома. Никаких следов вокруг, кроме собственных Гнат не обнаружил. Тайна, похоже, решила, что человек пока еще недостоин ее, и от этого, как ни странно, сразу полегчало. Правду сказать, облегчение несколько разбавилось разочарованием, но зато уже не тянуло в опасную пропасть взбесившееся любопытство.

И все же чуть позже, совершенно непонятно из-за чего, в душе колыхнулся страх. Нет, не страх даже, а самый настоящий ужас! Но не такой, что охватывает человека, спящего вне Контура, а разумный, бьющий влет…

Гнат очнулся от сна и дрожащей рукой оттер пот со лба. В окно уже заглянуло любопытное солнце, и все ночные страхи быстро испарялись вместе с остатками воспоминаний о сновидении. Топтыга заворочался и сонно взглянул на Гната.

— Ты уже проснулся? Доброе утро, дружище!

— Доброе.

— Ты чего бледный такой?

— Да сон немного жутковатый приснился. Неприятно как-то.

— Бывает. Ты водички попей — полегчает. Вон там в ведре стоит, под полкой.

Гнат послушно отправился в указанное место, взял ковшик и зачерпнул воды. Но едва губы уловили ледяную прохладу, парень опустил ковш и посмотрел на компаньона.

— Ты принес?

— С чего бы? — медведь пожал плечами. — Тут она была. Я думал, это ты утром сбегал…

— Да я не представляю даже, где эту самую воду набирать тут.

Топтыга резко сел на койке и с ужасом уставился на ведро.

— Дом обреченных… — сдавленно прошептал он.

— Что?

— Мы попали в Дом обреченных. И я пил!

Медведя трясло так, словно он выпил не воду, а отвар из бледных поганок. Гнат взял ковш и подошел было к напарнику, но тот резким ударом выбил емкость из рук парня. Вода выплеснулась на пол и моментально впиталась в доски.

— Нельзя пить здесь!! Я уже отведал воду, а значит, мне придется платить, если хочу уйти. Но если не смогу расплатиться… Буду всегда сюда возвращаться, даже если уйду очень далеко. Как ходить кругами… Вот они, круги эти, и отмечены там, на веревке. Кто-то до нас пытался отсюда сбежать и раз за разом возвращался. — медведь принялся считать лоскуты.

— Чем дому платить-то? Полы вымыть?

Топтыга фыркнул.

— Если бы! Воображением здесь расплачиваются.

— Так давай вместе расскажем и уйдем. К тому же, с нас никто ничего и не требует вовсе.

— Дом берет плату только с того, кто задолжал. У тебя не примет. И сам назначает цену видениям.

— Пусть так, но я же не пил и смогу тебя вывести отсюда.

Медведь отрицательно помотал головой.

— Пойдешь один. Отсюда мне предстоит только один выход — вместе с нашим общим знакомым в сером плаще. Ведь пока я буду отдавать долг, мне опять понадобится пить и есть. И снова платить за чертово гостеприимство. Дом обреченных потому так и называется, что… А, черт!!

Топтыга сел на кровать, обхватил голову лапами и смолк, уставившись в пол. Похоже, все серьезно и для него тут действительно — тупик. И ему, Гнату придется идти одному, а для этого бросить здесь друга, или как-то выкручиваться вместе.

Вместе, только вместе! Набрав ковш воды, Гнат сделал солидный глоток и перевел дух.

— Нет! — крикнул Топтыга, но было поздно. — Зачем?? Ох ты ж… Ты теперь тоже здесь пленник.

— Нельзя тебя оставлять здесь, неправильно. Да и знаешь, вдвоем у нас есть шансы выбраться, пусть и небольшие. А поодиночке — ни единого. И потому, давай-ка пожуем как следует и попробуем отправиться в путь. Не кажется мне, что Дом хочет нам зла.

— Он и не хочет. Просто берет плату, сквалыга.

— Отлично! Пойдем тогда?

— Мы вернемся. Точнее, Дом нас вернет.

— И что теперь? Сидеть здесь до смерти? Пойдем, попробуем хотя бы. Вернет, так вернет, тогда и будем придумывать что-то еще..

Медведь неохотно поднялся и взял свою "щетку" подмышку.

— Мне чего-то в глотку ничего не лезет от всего этого. Пойдем. Хоть и бесполезное это дело, чую…

Гнат прихватил из горшочка на полке какие-то вкусно пахнувшие комочки, которые он обнаружил чуть раньше, и выпил еще воды. Медведь коротко вздохнул, покачал головой, но ничего не сказал.

— Ну, идем?

Посох теперь уже не казался тяжелым, он, как бы, стал "по руке", приспособился к новому владельцу. Может, конечно, и показалось, но ощущение было именно таким. Сегодня идти получалось гораздо легче, нежели накануне.

Они шли всего минут пять, но когда Гнат оглянулся, то не обнаружил строения. Вокруг была степь. Стало полегче шагать.

— Топтыга, с водой и едой я понял, а, вот, плату за ночлег как воображением взять?

— Он сновидениями берет, говорят. Может и еще как, но про сны — мне рассказывали. Вроде как, ты поспал и этого достаточно. Но кто знает…

— Да, тут все попроще. А возвращает как?

Медведь пожал плечами.

— Увидим. Я сам не знаю.

Закидывая на ходу в рот вкусные и, похоже, питательные шарики, Гнат пытался сообразить, каким образом Дом может вернуть ушедших. Не притянет же он их, как магнитом? Да и ушли они на серьезное расстояние. Уже точно несколько километров отмахали. И вокруг только разнотравье. В общем, пусто. Никаких домов. Видать, Топтыга ошибся.

Когда стало невмоготу идти, они сделали привал, усевшись прямо на землю. Травы скрыли горизонт живой зеленой стеной с разноцветной окантовкой поверх. Появилось ощущение уюта.

От предложенной едымедведь отказался, Гнат доел остатки прихваченных шариков сам. Он очень жалел, что не взял с собой воду, сейчас она оказалась бы весьма кстати.

В высокой траве и цветах отдыхать получалось очень здорово. Беспрерывно меняющие друг друга запахи степи умиротворяли. Хотелось заснуть и проспать до вечера, а не топать в неизвестность.

Пересилив растекшуюся по телу лень, Гнат поднялся и встал, опираясь на посох.

— Вставай, Топтыга!

Медведь с кряхтением поднялся. Ему, видимо, тоже не слишком улыбалось опять топать невесть куда.


Гнат отряхнулся, огляделся вокруг и обомлел: позади них стоял Дом! Внешне другой, не тот, от которого они ушли, хотя чем-то похожий.

Топтыга увидел сооружение и со стоном опустился в траву.

— Мы опять там, откуда начали поход.

— Но этот же другой вроде и… — начал было Гнат, но медведь перебил друга.

— Он всегда другой, иначе бы в него никто не заходил: слухи быстро разлетаются. Но это Дом обреченных, черт бы его.

— Тогда пойдем внутрь? Какая нам разница, где ночевать?

— Пиявка проклятая!

Топтыга вдруг вскочил, вскинул оружие и выстрелил. Со "щетки" сорвались шаровые молнии. Разряд хлестнул по двери, растекся и рассыпался искрами, но не оставил на ней ни царапинки.

— Бестолку. — медведь в сердцах швырнул "щетку" на траву, но затем быстро поднял и внимательно осмотрел..

— Ладно, не переживай раньше времени. Сейчас поедим, попьем и подумаем.

— И увеличим долг…

— Да и черт с ним! Все равно он уже есть. Больше станет или меньше — уже большой роли не сыграет

Дверь приглашающе открылась, будто дом был заранее уверен, что постояльцы никуда не денутся. Медведь и человек шагнули внутрь.

Обстановка выглядела иначе: новее, светлее. Единственное, что не поменялось — веревочка с висевшими на ней лоскутами. Значит, она принадлежала этому Дому в любом его воплощении, а те, кто привязывал обрывки тканей, отмечали на ней количество входов. Или еще что-то.

— Пиявка проклятая… — угрюмо повторил Топтыга, поставил оружие в угол и уселся за стол, бессильно уронив голову на лапы.

— Зря ты так падаешь духом. Может, сможем еще уйти.

— Ты это нашему другу в сером потом расскажешь, когда он нас здесь навестит. У вас как раз хорошие отношения — есть шанс не мучиться.

— Думаю, мы успеем раньше сбежать.

— Это хорошо, что думаешь.

Гнат обнаружил на полке какие-то хлопья. Он осторожно попробовал их: по вкусу "блюдо" напоминало жаренные котлеты. В общем, не те шарики, что были в предыдущем Доме, но тоже ничего

— Сойдет.

Парень насыпал в миску хлопья, зачерпнул из ведра кружкой воду и уселся за стол. Медведь с отвращением взглянул на еду и снова уткнулся носом в лапы. Гнат пожал плечами и принялся неторопливо пережевывать хлопья, запивая их водой.

— Топтыга, присоединяйся! Забудь ты про эти долги, в конце концов.

Медведь грустно посмотрел на друга и покачивал головой.

— Не могу. Сам влип, и тебя, вот, втянул…

— Втянул — не втянул…Ешь! Загнешься от голода — никому лучше не станет.

— Да, ты и прав, понимаю. Попробую, что уж… — зачерпнув из миски горсть хлопьев, Топтыга принялся меланхолично жевать.

Еда, чем бы она не была, отлично насыщала. Чувство голода прошло. Друзья пили воду и молчали.

За окошком стемнело, сама собой вспыхнула свеча. Гнат вздрогнул, но не удивился, стал привыкать. К тому же он ощущал, как усталость навалилась всем переживаниями дня и настойчиво зовет спать.

— Пойду я ложиться, Топтыга. Утро нам чего-нибудь прояснит.

— Да что оно прояснит-то? — махнул лапой медведь. — Что было, то и будет. Ну да ладно, пойдем.

То ли Дом так страстно желал заполучить сны своих гостей, то ли усталость, а может и все вместе, но Гнат отключился моментально.

Колодец пропал, а вслед за этим изменился, ставший уже привычным, маршрут. Тоже верно: нечего там было делать, раз тайна пропала. На этот раз парень шел вдоль старенькой железной дороги, где давным давно не проходило ни одного поезда. Рельсы заржавели, а между ними росли кусты в человеческий рост. Он пытался было пройти по растрескавшимся деревянным шпалам, но вскоре опять вернулся на тропинку: ходьба по путям не доставляла удовольствия. Шагать приходилось либо широко, пропуская одну из поперечных шпал, либо семенить по каждой. Да и кусты эти… Не совсем они растениями, если приглядеться. Тянули свои колючки к человеку, словно пытались растерзать того, кто беспокоил их.

Внезапно позади раздался сиплый гудок. Гнат оглянулся и увидел, как по плавному изгибу ползет коротенький поезд, состоящий из локомотива и вагончиков на высоких колесах. Пришлось спуститься вниз, чтобы не зацепило.

Вагончики, их оказалось три, тянул за собой черный паровоз. Он быстро приближался и вскоре прочухал мимо. Гнат быстро поднялся по насыпи и попытался лучше разглядеть крытую площадку последнего вагона, но не срослось. Красный качающийся фонарик превратился в точку, словно бы поезд преодолел добрый километр за те несколько секунд, что парень карабкался на пути. Странным казалось то, что скорость приближения не была запредельной. И вряд ли поезд мог так уж сильно ускориться в столь короткий промежуток времени — он вообще не выглядел скоростным транспортным средством. Но кто его знает, сравнить-то не с чем. Те ржавые поезда, что стояли на путях в его мире, никогда не двигались. А единственный дряхлый паровоз, что курсировал между двумя территориями Контура Близняшки, проезжал всего-то пару километров. Чего ему разгоняться-то? Хотя он бы и не смог, скорее всего — слишком большой износ. Так что, ускорялся скрывшийся за горизонтом состав или это какие-то иллюзии данного конкретного мира — осталось загадкой.

— Ну и ладно. — махнул рукой Гнат.

Он начал было спускаться по насыпи, но не сделав и пары шагов, остановился — забегали мурашки вдоль хребта. Было что-то неправильное в происходящем вокруг. Гнат огляделся, но никаких явных отклонений от нормы не обнаружил. Однако подсознание отчего-то заставило липкую лапка страха защекотала под ребрами и заледенило где-то в подвздошной области.

Гнат присел на корточки и коснулся руками рельса. На ладонях осталась ржавчина. Вот оно! Шофер понимал, что колеса должны были стряхнуть если не всю ее, то хотя бы рыхлый слой с металла. Ведь там, у Близняшек, рельсы-то блестели, хоть как в зеркало смотрись. И все только потому, что по ним регулярно проходил паровоз. Ко всему еще и раскидистые кусты между шпал никуда не делись, ни единой колючки не поломались у них. Пусть и высокий просвет у вагонов, но уж все равно задел бы — попадались тут кустики и повыше человеческого роста! Получалось, что поезд этот не очень-то настоящий. Поезд-призрак?

Гнат попытался вспомнить написанные белым цифры и буквы на борту паровоза, но как ни силился — ничего не получалось. Точнее, форму символов их помнил, но значение не воспринималось. И вообще — подробности ускользали. И странное дело: чем больше он вспоминал ушедший поезд, тем четче проступали детали, которые Гнат вроде и не видел даже. И все эти мелочи наслаивались, создавая совершенно другой образ, хотя и все более знакомый.

Другой… Конечно! Черная краска почти вся облезла, ржавчина местами проела железо паровоза. Заржавевшие колеса, с которых свисала жухлая трава, выбитые стекла кабины. И вагоны поезда вспомнились, от которых остались лишь сгнившие остовы, сквозь которые тянули свои ветви деревья. Мимо проскочил тот самый поезд, что в незапамятные времена прибыл на вечную стоянку недалеко от домашнего Контура! Не сам поезд, конечно, а призрак, если таковые случаются у поездов.

Гнат теперь стал понимать, почему хотел рассмотреть похожую на балкончик площадку. Когда-то он залез на нее там, у Контура. А когда встал на прогнивший настил, то провалился. Ржавое железо содрало кожу на ноге, с тех пор на этом месте шрам. Долго тогда болело…

Вспомнилось, что номер на борту невозможно было прочитать. От букв и цифр остались только фрагменты, не имевшие никакого смысла. Понятно, что у призрака не могло быть читаемого номера, раз у настоящего поезда он стерся. В общем, иллюзия, основанная на воспоминаниях, как бывает во сне. Во сне…

Открыв глаза, Гнат даже не сразу сообразил, где находится. Он поглядел в окошко, за которым уже ярко светило солнце, и огляделся. Погасшая свеча на подоконнике, веревка с лоскутками, вытертые шагами "тропинки" на полу, стол… Да! Это тот, первый Дом обреченных, откуда они вышли вчера утром. Ну, что ж, все ясно — ловушка захлопнулась. Вредное строение не упустит своих должников-постояльцев. Вот почему еще лоскутки на веревке: наверняка кто-то хотел убедиться, что попадает в одно и то же место.

Топтыга все еще спал, тихонько похрапывая во сне. Гнат грустно улыбнулся. Не стоило будить медведя, пусть еще немного подрыхнет. Ему ведь предстоит нелегкое пробуждение.

Увеличится сумма долг или нет, но есть хотелось сильно. Какая разница, сколько задолжать? Все равно не расплатиться, не умирать же из-за таких пустяков от голода. Гнат на цыпочках прошел к полкам, чтобы организовать себе завтрак. Однако шариков уже не было — нашлись только хлопья. Правда, на этот раз они почему-то совершенно не походили на котлеты и парень, приготовившийся именно к такому вкусу, едва не выплюнул еду. Раньше подобное не приходилось есть, это совершенно точно. Гнат с минуту задумчиво жевал, пытаясь оценить вкусовые качества, но потом решил, что новые хлопья, пожалуй, ничуть не менее съедобны, нежели старые и принялся завтракать.

Топтыга проспал еще примерно с час. За это время Гнату удалось не только поесть, но и прикинуть несколько возможных вариантов дальнейшие действий.

— Доброе утро! — медведь уселся на койке и потряс головой. Ну и сны, чтоб их… Ты давно проснулся?

— Давно. И позавтракать успел. Вот, валяюсь.

— Это правильно. Я имею ввиду, что поел правильно, а что там у нас… Ах ты ж черт!

Топтыга стукнул лапой по столу и помрачнел.

— Попали туда же, откуда ушли?

— Попали. — подтвердил Гнат. — Ты ешь. А потом будем думать, как быть дальше.

— Что тут думать-то?

— Всегда полезно раскинуть мозгами. Может, набредем на какое-то решение. Ведь постояльцы куда-то исчезли, правильно? Значит, и у нас есть шанс.

— Есть, наверное, если предшественники действительно ушли, а не… совсем ушли с помощью парня в сером.

— Да ну тебя, с настроением таким! Ешь, а то разговаривать с тобой не буду. Долг висит над обоими, вдвоем и расплачиваться будем, чего зря киснуть?

Медведь вздохнул и принялся за завтрак, а Гнат смотрел на лоскутки и гадал, что еще они могли бы означать. Может быть постояльцы отмечали так количество видов домов? Ведь если веревка всегда тут, то достаточно ее одной. Максимум — с одинокой тряпочкой. А если это отметки о каждом постояльце, который тут бывал? Гнат, не вставая с места, начал считать лоскутки, но сбился. Нет, вряд ли. Их примерно штук тридцать, а легендам о Доме обреченных не так уж мало лет, раз он стал легендарным. Или что-то еще значили эти самые кусочки ткани? Вдруг что-то очень важное?

Медведь поел и шумно перевел дух.

— Я все.

— Хорошо! Собираемся и пойдем. — Гнат поднялся с кровати и взял посох.

— Какой смыл в этом? — удивился Топтыга. — Вернет же!

— Не знаю. Может быть и так, но нужно хоть убедиться, чтобы придумывать дальше. Пойдем в другую сторону. Не спеша пойдем, поболтаем.

— Ладно, уговорил. — медведь поднялся, взял свое оружие подмышку и первым вышел за дверь.

В какую сторону не иди по полю — вокруг все те же травы. Где-то за вуалью утренней дымки, обещавшей жаркий день, они смыкались с горизонтом. И ничего такого, за что зацепиться глазу. Сегодняшний поход отличался от вчерашнего только тем, что теперь напарники шли неторопливо, а Гнат время от времени наклонялся и надламывал стебли растений вокруг себя.

— Это зачем? — удивился, заметив это, Топтыга.

— Так, хочу понять. Например, если завтра тут будет жухлая трава, то мы двигаемся куда-то. Если нет, то либо мы оказываемся в другом месте, либо…

— Либо что?

Гнат оглянулся. Разумеется, Дом исчез, но тропинка из сломанных стеблей просматривалась довольно далеко.

— … либо мы всегда маршруты проходим заново.

— Хм. А если мы и не идем вовсе, а спим в Доме? — Топтыга остановился и посмотрел вокруг, пораженный этой мыслью. — Вдруг все здесь сон?

Гнат хмыкнул и от души наступил медведю на лапу.

— Ты чего?! — взревел Топтыга и замахнулся, но тут же опустил лапу и покачал головой. — А ты прав, похоже, не спим. Или спим, но в одном сне.

Без предупреждения медведь толкнул Гната, тот покатился по траве, затем встал, отряхнулся и показал набухающую кровью царапину на руке.

— Какого!!!

— Да тоже, вот, проверил идею твою. Возможно, ты и прав.

— Возможно. Короче, идем дальше, надо с чего-то начинать поиски выхода. Одну версию пока можно исключить, правильно?

— Или просто сон слишком реалистичный… — с сомнением буркнул медведь. — но, пожалуй, и правда — отложим ее в сторонку.

Хоть и прошли они немного, но к вечеру вымотались. Дом их уже ждал, приветливо распахнув дверь. На этот раз — прозрачную. В нынешнем своем воплощении он походил на куб, состоящий из темных, почти черных, стекол. Он совсем не походил на исходный, но это был все тот же Дом обреченных: веревочка с лоскутками висела на прежнем месте, никуда не делась. Гнат отвязал один кусочек ткани и положил его на стол.

— Это зачем?

— Да так, интересно…

Медведь не стал переспрашивать, только пожал плечам и принялся за ужин. Гнат скоро присоединился. Вкус у местных хлопьев снова поменялся, но все же оставался вполне приятным. Ощущалось что-то знакомое, словно бы забытое. Вкус из детства? Возможно. Уж очень от него на душе становилось спокойно и хорошо. А еще и сытно.

После ужина Топтыга лег сразу, а Гнат остался сидеть за столом. Он машинально все разглаживал и разглаживал обрывок ткани, стремясь постичь скрытый смысл. Мысли роились, путались. Что-то близко подходило, буквально к самому краешку сознания, но отступало, словно боялось. А потом…

Гнат опять шел по тропинке вдоль железнодорожных путей. На этот раз никакой специальной экипировки для исследований у него не было. Идти получалось на удивление легко. Может из-за того, что пару раз ходил этим путем, да и сон частенько руководствуется своими законами. Однако идти пришлось недолго. Гнат обнаружил непонятный мостик. Скорее не мостик даже, а выложенный красным кирпичом туннельчик под путями. Странно то, что он не попадался на глаза раньше. Вот русло сухое, обломанное деревце какое-то. Во времена походов к бочке ничего подобного не попадалось. Тогда были кусты и полянка, а тут наверняка тек ручей или даже небольшая речушка. Что бы там ни было, но оно высохло и, судя по высокой траве, сие произошло давно. Получается, прошла уйма времени со времен последнего визита, раз ландшафт столь сильно изменился.

Гнат заглянул в проем. По другую сторону виднелись все те же бесконечные поля. Единственным отличием был красноватый отблеск, но скорее всего красные кирпичи стен создавали такую иллюзию. Ничего опасного, скорее всего. Гнат сделал шаг, но остановился: все естество его воспротивилось тому, чтобы двигаться дальше. И правда, мало ли что… Неплохо сперва проверить, что там, на выходе, может ожидать.

Он поднялся по насыпи, оглянулся, чтоб не угодить под какой-нибудь очередной поезд призрак, и перешел на другую сторону железнодорожных путей. Туннель был на месте. Гнат заглянул в него и понял, что не зря осторожничал: проход оказался не сквозным. Получалось, что то место, где располагались увиденные поля, находилось совсем не по эту сторону насыпи. Получается, что проход смещен и не факт, что путь по излому с той стороны приведет именно сюда.

Предположение заставило Гната поежиться. Проверять свои догадки вовсе не хотелось, однако нечто абстрактное зачем-то обязывало сунуться в туннель. И именно с той стороны, откуда виднелись чертовы поля. Коль скоро нельзя противиться неведомой силе, оставалось только найти способ, как осуществить переход, минимизируя риски.

Помятуя о ранах от края бочки, Гнат не стал торопиться. В конце концов, его никто не торопит, а осторожность тут вовсе не помешает. Он перешел по насыпи обратно, раз уж так важно, откуда надо начинать путь, и сделал маленький шажок под арку, крепко держась за торчащую из стены железяку. Подробности Гнату не понравились. Оказалось, что вовсе и не из-за кирпича мир по ту сторону казался красноватым — там преобладал именно этот цвет. А еще, в том неведомом мире вовсю бушевал ветер ураганной силы. Наверное, там разгулялась буря. Она гнала пыль и какие-то шары, вроде перекати-поля. Эти штуковины звонко и громко скрипели, словно их сплели из проволоки и звук многократным звонким эхом проносился по туннелю.

За время своего шоферства Гнат часто видел, как ветер гонял перекати-поле по полям за границами Контура. Шары эти весело подпрыгивали, пересекали магистрали и пустоши. Здесь же все было совершенно по-другому. Да, наверняка эти — из проволоки. Они заметно поблескивали в красноватом свете, чего обычно не случалось с подобного вида растениями из нормального мира. Впрочем, что считать нормой?

Со стороны красноватого мира не доносилось ни ветерка, только звук, и потому, происходящее казалось очень реалистичной иллюзией. Какой бы то ни было, но двигаться надо. Обвязав вокруг пояса невесть как очутившуюся в руках веревку, Гнат затянул другой конец на железяке, за которую до этого держался. Хорошо затянул, от души! А затем рискнул пройти в неведомое.

Он успел сделать лишь несколько шагов, когда веревка повисла, словно ее обрезало ножом. И в тот же момент в туннеле заметался ветер и противный металлический скрежет стал невыносимо громким. Гнат быстро дернул веревку к себе — она легко подалась. Вытянув ее, он несколько секунд рассматривал разлохмаченный срез и толкал внезапно выросшую позади стену. Гнат понимал, что все усилия бессмысленны, но никак не хотелось верить в то, что обратного пути нет.

Страховка ничем не помогла, да и не могла помочь. Не стоило и надеяться на веревку. Правда, что-то внутри подсказывало, что тут бы и стальной трос оказался бесполезен, и что сон не дал бы человеку и тени шанса застраховаться от неожиданностей, но все равно было обидно. Не страшно, а именно обидно, словно некто нарушил ранее заключенный договор.

Резкий чужой запах ударил нос и заставил поморщиться. В горле першило, кружилась голова. Здесь начинался чуждый человеку мир. Стараясь не дышать, Гнат попятился назад, пока не уперся спиной в стену. От запаха это уже не спасло, конечно же, но хоть зловонный ветер не вышибал слезу, стараясь опрокинуть, завертеть.

Гонимый жесткими порывами, мимо пещеры по полю с лязгом прокатился очередной шар. Он подпрыгивал, пружиня на кочках. Отсюда удавалось его как следует рассмотреть. Это и правда клубок спутанной металлической проволоки, а совсем не представитель местной флоры. Хотя, что здесь считать растениями…

Здешний мир разительно отличался от того, что находился по другую сторону прохода. И даже казался по своему интересным. Терра инкогнита! Жаль только — пути назад больше нет, а чтобы спастись, надо пройти через бурю.

Гнат оторвался от стены и сделал шаг. Ветер зло накинулся на человека, принялся трепать одежду, словно пытаясь ее сорвать. И это при том, что тут пока еще стена защищает, а уж что будет на открытой местности. Парень не решился сразу ступить на красноватую траву — присел на корточки и провел рукой по самым верхушкам. Жесткие, колючие растения корябали ладонь и не желали сгибаться. Сорвать их оказалось весьма нелегким делом, но когда это Гнату удалось — стебель тут же распался в красноватую пыль, которую моментально смел с ладони ветер. Вторую травинку Гнат попытался просто согнуть. Это удалось, хотя тоже не без усилий. По ощущениям казалось, что не растение гнулось под пальцами, а довольно жесткая стальная проволока. Складывалось впечатление, что этот мир целиком состоит из металла. Точнее, из металла и ветра. Наверняка странное местечко находилось на том же слое снов, что и поля по другую сторону туннеля, но оно было чуждо людям. И обитатели здесь вряд ли примут шофера за своего. В общем, если он не хочет остаться здесь навсегда, то надо идти.

Ураган с радостью накинулся на новую жертву. Ходить по железной траве и так-то совсем непросто, остренькие травинки пробивали подошву и вонзались в кожу, а уж в сочетании с сильным ветром… Каждый шаг давался с неимоверным трудом, приходилось сгибаться в три погибели и брести почти наугад. Жутко выматывала необходимость все время выискивать промежуток между железными стеблями и с размаху вбивать туда ногу.

Когда Гнат понял, что таким способом далеко не уйдешь, он с горем пополам, едва не на четвереньках, вскарабкался на насыпь. Железная дорога здесь тоже существовала и по ней поезда давным-давно не ходили совершенно точно. Настоящие, естественно, а насчет призрачных — вопрос оставался открытым. Здешняя дорога от своей родной сестры, что осталась по другую сторону прохода, отличалась только тем, что кусты росли не только между рельсов, но и непосредственно на них. Точнее, только на одном, через который и требовалось перебраться, на другую сторону. Железные, как и трава, колючие ветви кустов переплелись так, что создали совершенно непреодолимый барьер. И ни вправо, ни влево просвета не наблюдалось: на сколько хватало глаза, везде зловеще поблескивали длинные острые шипы. Они словно поджидали жертву, рискнувшую перейти полотно. Да, возможно, что где-то рельсы и не поросли колючками, но дойти туда по путям будет, мягко говоря, нелегко.

Другой вопрос: а стоило ли стремиться на ту сторону? Не факт, что травы на тех полях отличались от росших по эту сторону дороги. Надежда на то, что там окажется привычный и относительно дружелюбный мир — призрачна, как тот поезд из предыдущего сна.

Внезапно Гнат ощутил трепет в кончиках пальцев. Совершенно не к месту вернулось знание о том, как летать. Он понял, что мог бы прямо сейчас запросто подняться в воздух! Резко выдохнув, Гнат подавил самоубийственный порыв. Соблазнительно, конечно, взлететь и перемахнуть живую изгородь, но опасно: уж очень ветер силен. Гораздо больше шансов оказаться нанизанным на шипы, нежели приземлиться на той стороне. Нет, надо искать обходной путь. Искать выход.

Ураган набрал силу, словно спешил наказать человека за намерение сбежать из этого мира. Гнат спустился с насыпи и продолжил свой поход. Каждый шаг приходилось буквально отвоевывать у железной степи, да еще делать это практически вслепую, прикрывая ладонью глаза, чтоб не лишиться зрения из-за металлического мусора. Сухие травинки хлестко били по телу. А одна, довольно приличной длины, вонзилась в предплечье. Стебелек этого "дротика" был густо покрыт тоненькими изогнутыми назад ворсинками, разумеется тоже стальными. Этими крючками растение намертво вцепилось за плоть. Гнат стиснул зубы, покрепче обхватил упрямое растение и выдернул его. Невольно вырвавшийся крик боли на миг перекрыл завывание ветра. На ворсинках висели кусочки плоти, а из раны полилась кровь, которая моментально залила одежду. Пришлось оторвать от одежды полоску ткани и замотать рану — с кровью уходили силы. Идти после ранения стало совсем невмоготу — с каждым шагом в ране пульсировала боль. Да и разодранная ладонь изрядно саднила.

Все больше одолевал соблазн повернуться к ветру спиной и двигаться в обратном направлении, однако делать этого нельзя. Внутренняя убежденность почему-то настаивала, на том, что надо идти обязательно против ветра. Убежденность эта была абсолютной. Впрочем в обратную сторону не слишком погуляешь: ураган собьет с ног одним ударом в спину и покатит по колючей, негнущейся траве, а каждая зазубренная травинка оставит себе на память кусочек тела. Катиться придется недалеко, метров сто от силы. Дальше просто ничего не останется.

Идти вперед… Все труднее получалось удерживать равновесие. Казалось, еще чуть-чуть и ветер швырнет человека на колени, раздавит, разметет, развеет. И тогда старый знакомый придет, махнет косой…

Чтобы не думать о подобной перспективе, Гнат стал представлять, как Смерть будет передвигаться в этом мире. Понятно, что нелегко ему придется. Но он — создание иного порядка. Будет ли он пригибаться, чтобы идти за обреченным? А если окажется впереди и никогда не доберется до своего клиента? Почему непременно вперед пойдет, а не подберется сбоку?

Внезапно в голову пришла мысль, что можно и самому попробовать сдвинуться в сторону. Гнат прислушался к сознанию, но оно, похоже, был совсем не против инициативы — никаких внутренних запретов не возникло. Парень остановился, нашел свободное местечко, куда можно без опаски ставить ногу, и шагнул в сторону, продавливая упругую стену ветра, ставшего осязаемо плотным. Что-то тихонько щелкнуло и Гнат на замшелые каменные ступени, больно стукнувшись коленями.

Пропал ветер, исчезли металлические поля. Только тишина ночи и звезды вокруг. Он попытался рассмотреть сооружение, к которому вели ступени, но света не хватало, виднелась только бесформенная черная масса. Возможно, если подняться выше, то картина проясниться, но Гнат не спешил. Прежде чем идти куда-то, где есть люди, неплохо бы привести себя в порядок. А здесь, похоже озеро, потому как звезды внизу лестницы светили так же ярко, как и в небе. В безветрие небо просто обожает отдыхать в воде.

Озеро — это хорошо. Хорошо сейчас промыть раны и смыть кровь. Гнат спустился на последнюю ступеньку, сел на корточки и попытался коснуться гладкой поверхности, однако не дотянулся. Похоже, вода дальше, чем кажется, и не дотянешься. Гнат встал на четвереньки и опустил руку как можно ниже. Воды не было, но он едва не потерял равновесие. Только нырнуть сейчас не хватало! Что ж, есть еще способ проверить, далеко ли вода. Подобрав мелкий камушек, Гнат бросил его в озеро, но всплеска не услышал. Второй камень так же исчез между отражениями звезд. И только после третьей попытки Гнат осознал, что нет никакой воды: лестница висела над заполненной звездами бездной.

Голова тут же закружилась. Он отшатнулся и, борясь с тошнотой, шустро поднялся по ступеням к какому-то темному порталу. Только там удалось, наконец, отдышаться: почему-то тут место казалось безопасным.

Между массивными растрескавшимися колоннами находилась железная дверь. На фоне светлого камня ее контур был вполне отчетливым и просматривался даже в слабом свете звезд. То, что дверь из железа Гнат выяснил, когда, упершись ладонями, попытался толкнуть ее. Посыпались крупные чешуйки ржавчины, часть мелких прилипла к коже. Это был единственный эффект от приложенных усилий. Не исключено было, что она открывалась в другую сторону. Гнат поискал ручку или хоть что-то похожее, за что можно было тянуть но ничего не обнаружил. Ни единого выступа, ни даже малюсенького штырька, за который можно было бы ухватиться — ничего! Оставалось только ждать рассвета здесь, на ступенях и уже потом, при солнечном свете, искать способ войти.

И ведь как-то не сразу пришло Гнату в голову, что рассвет тут — штука эфемерная. Звезды, стена, дверь, портал… Вероятность, что где-то там, по ту сторону непонятного сооружения, солнце все же есть, существует, в этих слоях ничего нельзя отметать так сразу. Что ж в таком случае оно осветит мир местным утром. Но, если вдуматься, от этого может стать еще хуже: на жаре, без воды и тени, тут долго не протянуть. Вовсе не факт, что удастся обнаружить некий засов на двери. Что ж, тогда последние мгновения одиночества скрасит Смерть. Уж ей-то известен каждый уголок…

Невеселые мысли прервал скрежет: кто-то рвался с другой стороны двери. Интересно, кому могла понадобиться маленькая площадочка со ступенями, ведущими в юездонную пропасть? Словно подслушав мысли человека звук стих. Но едва Гнат вернулся к своим размышлениям, как скрежет раздался вновь, только на этот раз он показался гораздо сильнее. Тогда Гнат встал и приложил ладонь к двери. Он явственно почувствовал, как металл сотрясают мощные частые удары. Железо стонало, словно жалуясь, поверхность двери явственно выпячивалась. Гнат отдернул руку и в тот же миг дверь выгнулась, а затем с пронзительным скрипом металл прорвался. Края толстенного стального листа выворачивались, не в силах далее удерживать рвущуюся изнутри силу, а в площадку перед дверью уперся граненый коготь. От свет далеких и близких созвездий на гранях дрожали блики. Если бы не повреждения, причиненные металлу и камню ступеней, Гнат ни за что не поверил бы, что может существовать такая сила. Даже воображение пасовало, стоило только попытаться представить животное с подобными когтями. Хорошо, что в дверной проем такому не протиснуться, а то спихнет не ровен час…

Едва Гнат успел об этом подумать, как что-то оглушительно зазвенело. От звука заложило уши. Коготь вдруг стал распадаться, осыпаясь блестящей пылью. Стирались грани, менялась форма… А через минуту в пробоину хлынула белесая пыль. Она заполнила площадку, сыпалась на ступени. Гнат отступил почти к самому краю, опасливо поглядывая на пропасть сзади, но вскоре пыль добралась и туда.

Поток все не иссякал. Гнат уже подумывал было, что стоит проползти через кучу к двери, но горка на площадке перестала увеличиваться. Он увидел, что пыль ссыпается теперь с краев в бездну, образуя своеобразные "водовороты". Сверкающие спирали по яркости блеска вполне могли конкурировать со звездными скоплениями.

Процесс грозил затянуться надолго. По крайней мере, не было и намека, что поток из дыры стихнет. Гнат коснулся рукой пыли, покрывавшей ступени, и почувствовал тепло. Тогда он разгреб себе местечко и уселся, подперев подбородок кулаком. Все равно делать было нечего, а так — хоть какое-то развлечение.

Между тем, спирали становились все больше, росло количество витков в них. Форма тоже понемногу менялась: воронки стали шире и гораздо длиннее. Сверкающие пылинки кружились, перебрасывая друг другу мостики. Перед глазами периодически возникали яркие всполохи.

Гнат почувствовал, что засыпает и тут же вскинулся. Не потому, что боялся заснуть. Просто он вдруг отчетливо вспомнил, что уже спит, а уходить в сон во сне, наверное, не имеет большого смысла. Внезапно в голову пришла мысль, что пора бы уже и проснуться. Очутиться в Доме, поваляться, поболтать с Топтыгой, перекусить…

Поднявшись со ступенек, Гнат отряхнул штаны и повернулся к двери. Скорее всего, выход из сна находится там. И если сейчас дверь растает или откроется… Гнат подошел к ней вплотную, но та не исчезла и не открылась. Из изменений — вспоротый чудовищным когтем металла, а в пробоине виднелась лишь кромешная тьма.

Машинально Гнат отметил, что пыль исчезла. Мало того, невесть откуда налетевший ветерок сдувал остатки ее с площадки и лестницы. Воронки тоже пропали.

Если вдуматься, странным был этот ветер: он воздействовал только на пыль, а кожа не ощущала ни единого порыва. Но при этом он не ленился и старательно собирали с ладони человека каждую крупиночку, чтобы унести ее в бездну. Когда на коже не осталось ни пылинки, ветер стих так же неожиданно, как и начался.

Гнат принялся изучать разрыв. Он несколько раз пытался протиснуться через дыру, но сколь бы большой не казалась прореха, пролезть в нее никак не удалось. Тогда Гнат еще немного отогнуть лист, но толстенный металл игнорировал усилия человека.

— Зачем тебе туда? — прошелестел голос за спиной.

Гнат резко обернулся. Позади него парило огромное нечто, похожее на прихотливой формы облако. Только вот неведомая белесая субстанция, из которой оно состояло, ярко вспыхивала, отражая свет звезд. Возможно из-за этого очень тяжело было рассмотреть образование целиком. Все время та или иная часть тонула во мраке или переливалась всеми цветами радуги.

Невероятное зрелище завораживало, но чем дольше Гнат вглядывался в неведомое образование, тем четче понимал, что это вовсе не облако. Пыль не просто висела в пространстве, она превращалась во что-то определенное. В дракона! Именно так: мелкое белесое вещество стало огромной рептилией.

Сверкающие крылья раскрылись и схлопнулись несколько раз, словно чудище разминалось, а через миг по камню заскрежетали когти.

— Зачем тебе туда, человек? — повторил вопрос дракон.

Гнат попытался собраться с мыслями, но не преуспел: он был слишком ошеломлен. Поэтом и ляпнул, что первое пришло на ум.

— Проснуться.

Дракон взмахнул крыльями, послышался легкий шелест, будто кто-то рассыпал песок.

— Вряд ли ты в состоянии проснуться, друг мой. Точнее, вряд ли захочешь.

— Это еще почему? У меня там Топтыга и…

— Плюшевый медведь? Замечательно! — дракон кашлянул, словно маскируя иронию. — И ты хочешь вернуться к нему?

— Да, проснуться в Доме.

— В Доме… Что ж, то место, куда стремишься ты, находится совсем в другой стороне. Если отправишься со мной, то мы его быстро отыщем.

Предложение вроде бы было неплохим, но Гнат почувствовал в словах собеседника подвох и решил кое-что уточнить.

— Топтыгу отыщем?

— Дался тебе этот медведь! — дракон раздраженно мотнул головой и когтем прочертил на камне площадки глубокую борозду. — Тебе же нужно собрать воедино слой собственного мира, чтобы Контуры стали не нужны, правильно?

— Да, именно так. — неуверенно кивнул Гнат.

— Так давай закончим это дело быстро и без посторонней помощи. У тебя ключ, а я знаю где висит тот замок, который надо отпереть. Дай ключ мне — и все встанет на свои места.

— Этот? — Гнат вытащил из кармана коробочку.

— Да-да! — радостно выдохнул дракон. — Кидай — я поймаю!

— Интересное предложение, конечно. — парень сунул коробочку обратно, — но ведь мой друг навсегда останется в плену Дома. Мне придется его бросить?

— Когда слой станет целым, твой друг забудет про тебя, а ты — про него. Вы и не встретитесь никогда больше, скорее всего. Разве что в снах. Ведь ты окажешься дома, а он останется здесь.

— Я не в снах живу. — слова дракона почему-то задели Гната за живое, — Я тут, сейчас. Точнее, там, в Доме. И мой друг в беде. Вот когда выберемся, то поговорим на тему возвращения. Как тебя найти?

— Если примешь мои условия, я и так узнаю. Ты меня вспомнишь и я появлюсь.

— Тогда хоть скажи: кто ты?

— Тебе ничего не скажет мое имя.

— Когда я позову… Когда захочу встретиться, то буду представлять тебя Каменным! — крикнул Гнат.

Сверкающий дракон ничего не ответил; с тихим шелестом взмахнул тяжелыми крыльями, заложил вираж и сверкающей искоркой унесся к звездам. Гнат смотрел вслед непостижимому существу, пока оно не затерялось в мерцании светил, а затем со вздохом поднялся…

…и увидел, что за окошком вовсю бушует рассвет, а Топтыга грустно сидит на своей койке и поглаживает "щетку".

— Доброе утро! — приветствовал медведя Гнат.

— Угу. — буркнул в ответ Топтыга.

— Ты чего схватился за свою швабру-то?

— Да кто-то недобрый приходил во сне, вот я на всякий случай и держу при себе оружие. Сон и вещим может быть, знаешь…

— Может. — подтвердил Гнат.

Словно в ответ на опасения, заскрипела открываясь входная дверь. Медведь вскинул оружие, а Гнат поднял посох, чтобы достойно встретить противника, но в проем ворвался только веселый теплый ветерок, наполнив дом ароматами степи.

Друзья переглянулись. Оба не сговариваясь подумали об одном и том же: неужто Дом пытается выпроводить своих жильцов?

Гнат встал первым. Он взвесил в руке посох, подошел к двери и застыл, словно громом пораженный: прямо перед Домом, поблескивая хромом и лаком, стоял Тимофей! Это показалось настолько невероятным, что Гнат отступил на шаг, снова оказавшись в помещении. К нему подошел медведь, хотел что-то спросить, но едва увидел машину, как застыл, открыв рот от изумления. Затем громко выдохнул:

— Ух ты!

Гнат на всякий случай тряхнул головой, но видение не исчезало. Тогда он подошел к Тимофею и погладил его по гладкому крылу. От прикосновения стало вдруг легко и спокойно. Гнат улыбнулся и махнул Топтыге, все еще опасливо мявшемуся у порога.

— Все нормально, выбирайся! — подбодрил напарника улыбающийся парень. — Дом нас отпускает, а впереди ждет длинная дорога.

Медведь пошел к машине, но вдруг остановился и резко обернулся к строению.

— Отпускаешь нас? Правда?

Странно выглядела со стороны эта попытка поговорить с Домом, но в ней явно был смысл. Дверь резко хлопнула, словно ее с силой дернули за ручку, но тут же распахнулась вновь. Затем пару раз плавно открылась и закрылась. Топтыга задумчиво почесал нос.

— Чего это значит, как думаешь?

— Похоже, он просит оставить сувенир.

— Думаешь?

— Посмотрим.

Гнат подошел к кабине, открыл маленькую дверцу, располагавшуюся справа от поручня, достал оттуда кусок цветастой ткани и оторвал длинный лоскут. Он без опаски вошел в Дом и привязал тряпочку рядом с остальными. А когда вышел наружу — дверь за ним осторожно закрылась. Похоже, Дом принял подарок. Парень зачем-то погладил неровные доски и вернулся к тягачу. Топтыга перевел дух.

— Смотри-ка, понравилось! Ну бывай, Дом, будь здоров!

Гнату показалось, что в окошке мелькнула искорка огня, словно кто-то зажег и тут же задул свечку. На всякий случай он махнул рукой.

— Прощай! — и снова огонек встрепенулся в ответ.

Когда медведь и человек забрались в кабину, то уже не увидели рядом Дома. Скорее всего, он отправился искать путников для пополнения коллекции снов.

Гнат завел мотор и прислушался к работе движка: тот бухтел ровно.

— Едем?

Топтыга кивнул. Он не спрашивал куда, да Гнат и не смог бы ничего толком ответить. Есть машина, есть степь, есть солнце. Он поставил ноги на педали и включил передачу. Тягач рыкнул, выпустил из труб клубы черного дыма и отправился к горизонту. Туда, где за голубоватой дымкой что-то виднелось. Возможно, это мираж, но проверить вовсе не помешает.

За машиной потянулся шлейф пыли. Гнат опасался, что такой знак привлечет дракона или стаю диких серпентаэров. Сейчас это было бы очень некстати. Сомнительно, конечно, что подобного зверья так уж много, чтобы охотиться на мчащийся черти где грузовик, но наложился сон. Точнее, встреча во сне с Каменным драконом, как его окрестил для себя Гнат. От сновидения оставила неприятный осадок, ощущение дурного предзнаменования. А таковым лучше доверять здесь, на чужом слое. Мало ли каковы законы этого мира?

Когда то, что скрывалось за дымкой, оказалось ближе, с души словно бы камень свалился. Впереди был Город. Но не тот симпатичный городок, где пришлось оставить Тимофея, а настоящий огромный Город, чьи дома, казалось, подпирали небо. Черные развалины, встречавшиеся Гнату вдоль трасс, в незапамятные времена вполне могли быть такими же поселениями.

Инстинктивно, раньше, чем успел сообразить что происходит, Гнат резко ударил по педали тормоза. Медведь ударился о лобовое стекло и, невнятно ругаясь, принялся тереть нос. Воздух в системе протестующе зашипел. Они остановилась на краю громадной расщелины, пересекшей путь. Трещина тянулась вправо и влево насколько хватало глаз, а по другую сторону провала виднелось прекрасное шоссе, исчезавшее где-то в каньонах улиц.

Толкнув дверцу, Гнат спрыгнул на землю. Топтыга помедлил немного, а затем тоже выбрался из кабины, не забыв прихватить оружие.

Со стороны Города не доносилось ни звука. Вообще, вокруг как-то слишком уж тихо, подобного просто не бывает в окрестностях достаточно крупных поселений. Гнат мог поклясться, что тут имеет место не просто отсутствие звуков, а напряженная тишина, будто все жители затаились и сосредоточенно чего-то ждали. Но чего? Вряд ли причина в двух путниках, стоящих перед широченным рвом. Тишина охватила город намного раньше их прибытия.

Гнат подошел поближе к краю и осторожно глянул вниз. Там царила кромешная тьма, пропасть казалась бездонной. Голова закружилась и он отступил на шаг. Медведь положил лапу на плечо напарнику и вздохнул.

— Да-а-а, нам не перебраться… В смысле, здесь не перебраться. Может, где еще местечко поищем? Мост, там, какой-никакой?

— Мне кажется, что нам туда не попасть никак, даже если бы умели летать… — Гнат запнулся: ему вдруг показалось, что он вот-вот вспомнит, как летать и сможет отправиться на разведку, даже в кончиках пальцев возникло знакомое по снам тепло. Но вместе с ощущениям возникла и абсолютная убежденность, что делать этого ни в коем случае нельзя. — Даже если бы мы умели летать, то все равно нам не перебраться через пропасть. Видишь? Город не здешний: дорога на той стороне, а здесь только поле.

— Угу. И все же давай прокатимся вдоль разлома и посмотрим. А вдруг что обнаружится?

Гнат пожал плечами.

— Почему бы и нет. Мы в любом случае ничего не теряем.

Они забрались в кабину, Гнат завел мотор и повел тягач вдоль своеобразной городской "границы". Ехали медленно: существовала опасность, что впереди, поперек курса, может обнаружиться еще какая-нибудь трещина, отходящая в сторону от главной.

Медведь поглядывал то на Город, то в небо. Гнат посмотрел на Топтыгу с недоумением.

— Ты чего?

— Да вспомнил вот…. Друга опасаюсь нашего оранжевого. Тут нам, вишь, и спрятаться некуда — поджарит!

— Угу! А…

Договорить Гнат не успел, все железо тягача загудело от мощного удара. Все вокруг заволокло пылью, словно машина попала в пылевую бурю.

— Да что тебя ж! — все еще продолжая бессмысленно давить на тормоз, Гнат пытался рассмотреть что-то в белесом облаке. Медведь потер лапой ушибленный нос и хмуро взглянул на шофера.

— Какого черта?!

— Да впереди, вишь…

Когда пыль немного осела и стало видно, что перед капотом стоит разъяренная розовая лошадь с витым рогом на лбу.

— Единорог! О, проклятье… — застонал Топтыга и просунул в окно "щетку". — Эй, розовый, уматывай, иначе мне придется стрелять!

Поднявшийся ветерок окончательно сдул пылевую завесу и друзья увидели, что единорог тут не один. Он привел за собой целое войско, состоявшее из разноцветных пони. Неизвестно, какую опасность могли представлять собой эти лошадки, но что-то могли, раз единорог проигнорировал угрозу Топтыги.

Конфликт сейчас был бы совсем не кстати. Гнат поудобнее уложил рядышком посох, высунулся в окно чуть не по пояс и крикнул.

— Эй, дружище, я же не нарочно!

Единорог грозно заржал и боднул воздух. С витого рога слетела ослепительно белая шаровая молния и ударила в правое зеркало. Прогремел взрыв. Со звоном разлетелось на осколки стекло, металл корпуса частично расплавился и остывая уныло повис на кронштейне, словно мокрая тряпка. Металлтемнел, остывая. Гнат шустро убрался в кабину. Похоже, что сказочному животному войско и вовсе не нужно. С такой огневой мощью он минуты за две превратил бы тягач в духовку, а их с топтыгой — в жаркое.

Медведь стряхнул с себя битое стекло поднял оружие, собираясь ответить, но парень придержал его за лапу, отрицательно мотая головой, затем снова высунулся в окно и прокричал как можно громче.

— Прости!

Единорог дернулся, словно его ожгли кнутом, повернулся к машине задом и что-то проскрипел своей "армии". Гнат думал, что пони развернутся и уйдут, но вместо этого маленькие коняшки стали суетливо ломать строй, взбираться друг к другу на спины. Второй круг, разместившийся на первом, был несколько меньше диаметром. Скоро стало понятным, что пони зачем-то выстраиваются в башню. Достигнув внушительной высоты, сооружение накренилось в сторону пропасти и упало. Гнат невольно зажмурился чтобы не видеть, как животные посыпятся в пропасть, однако верхушка башни достаточно плавно легла на другой "берег". Лошадки соорудили из своих тел мост весьма замысловатой конструкции. Единорог, следивший за происходящим, развернулся, мотнул рогом и вполне членораздельно рявкнул.

— Давайте, валенки, двигайте в Город на своем ведре! Два раза приглашать не буду.

Гнат поперхнулся и закашлялся: он никак не ожидал, что эта бестия умеет говорить, но затем справился с собой.

— А мостик не того? Не рухнет?

— Выдержит, не волнуйся. Он покрепче меня будет, а ты в курсе, насколько крепок я: два раза меня таранил! — в голосе единорога зазвучали нотки обиды и едва сдерживаемой ярости.

— Ну, прости! Я не нарочно, честно-честно!

— Я знаю. Иначе бы ты уже со Смертью болтал. Но больно же ж! И если бы Гарик не просил помочь… — единорог яростно боднул рогом воздух, словно намеревался проткнуть реальность перед собой. — Короче, мотай в Город. Тебе туда надо попасть. И никаким другим способом, кроме как с помощью моих…гм…родственников, на ту сторону не перебраться. Только так, через ворота.

— Через… мост?

— Да, да, и через ворота. — раздраженно повторил единорог. — Пропасть эта, понимаешь, не просто так… А, чего тебе, олуху, объяснять. Двигай.

— А как тебя зовут, друг?

— Вот мне такого дружбана не хватало! Зевсом кличут, этого достаточно. Главное имя я тебе не доверю, а то сболтнешь ненароком кому ни попадя.

— А меня…

— …Гнат. Я в курсе. У тебя времени совсем впритык, дальше либо я закрою ворота, либо они сами. Но тогда створки тебя прихлопнут.

— Да, я понял, спасибо! Сейчас едем.

Топтыга испуганно поглядел на шофера.

— Ты…ты собрался ехать по…через…туда по ним?

— А у нас, похоже, нет других вариантов.

— М-м-м… — медведь сполз чуть не на пол и закрыл глаза.

— Тебе плохо? — участливо спросил Гнат

Медведь отчаянно замотал головой и махнул лапой.

— Не волнуйся. Думаю, все обойдется.

Гната и самого подташнивало от страха. Вспотевшие ладони скользили по ободу руля, а воображение рисовало кошмары: смятая, размазанная по камням, бесформенная груда железа из которой вытекает кровь, смешиваясь с маслом и топливом. Но на самом деле, страшно оказалось только въезжать. Едва машина стала переваливаться по спинам пони, страх испарился. Да и не не могло остаться для него места, ведь импровизированный "мост" был чуть шире колеи машины. Пришлось отрешиться от всего, чтобы ненароком не слететь.

Вообще, ехать по спинам пони было очень неприятно: тягач сильно кренило на холках и крестцах самых немыслимых расцветок. Ко всему, Гнат опасался причинить боль животным и всякий раз переживал, когда колеса резко ударялись о чей-нибудь круп, съехав с излишне приподнятой головы предыдущего пони. Тогда казалось, это ему, шоферу, бьют здоровенным резиновым молотом по хребту и он втягивал голову в плечи.

Машину тряхнуло жестче, это передние колеса скатились с морд последних пони на твердую землю. Через пару секунд на грунте оказались и задние скаты. Медведь шумно выдохнул и вылез из-под панели. Гнат затормозил и посмотрел на "мост". Позади было пусто. Совсем. Даже пропасти не видать за плотным белым туманом. Ворота? Вполне может быть…

Не глуша двигателя, парень выбрался из кабины, прошел назад и осторожно коснулся ладонью стены тумана. Рука уперлась в прохладную упругую стену и чем больше Гнат прилагал усилий, тем сильнее ощущалось сопротивление непонятной субстанции. Ворота, значит, закрылись.

— Ты осторожней! — медведь стоял чуть поодаль, не решаясь подходить к туману слишком близко. — Мало ли что…

— В том-то и беда, что ничего. — Гнат прекратил бесплодные попытки и уселся на бак тягача. — Я не представляю, как нам потом обратно выбраться. Нет у нас пути назад, вот что. Закрылась дверка-то.

Он вдруг почувствовал — не услышал, а именно почувствовал — что в воздух дрожит от зловещего гул. Шофера охватила безотчетная тревога. Впрочем, не только его.

— Поехали? — Топтыга испуганно огляделся, открыл дверь и забрался в кабину.

Гнат не стал возражать. Он тоже поглядел по сторонам и зачем-то поднял голову, рассматривая небо. Но там все было чисто, только какие-то птицы кружили над городом. Или не птицы. Летуны находились далеко и казались с земли черными точками.

Гул стал мощнее и ниже, от него дрожал воздух и ныли зубы. Шофер поежился, поднялся в кабину и завел мотор. Стало легче. Когда они тронулись, то гул растворился в шумах движущегося автомобиля.

Тягач двигался по пустым улицам, изредка натыкаясь на клочья того самого тумана, что стеной отгораживал Город от слоя. Белесые клочки были небольшими, но каждый раз, когда машина врезалась в них, Гнат ощущал мягкий толчок.

Жителей они до сих пор не встретили, однако само их наличие не вызывало сомнений. Друзьям казалось, что они даже видели кого-то убегающего, однако клочья тумана стали больше, почти соединились друг с другом и закрыли обзор. Были или нет впереди люди — сказать наверняка было невозможно.

Мотор теперь яростно ревел. Сколь сильно не жал на педаль Гнат, но сквозь вязкую преграду тягач продирался медленно. Ничего удивительного, что мелькнувшая в просвете тень успела исчезнуть, когда машина добралась до широкого "окна".

— Никого. Странно это.

— Потом встретим. — невозмутимо кивнул медведь, машинально потирая оружие лапой. — Да и кто знает…

Со стороны дома громыхнул выстрел. Пуля вспорола шкуру Топтыги, из прорехи вылезли клочья обугленной дымящейся ваты. Медведь тут же выстрелил в ответ. На стене вспыхнуло маленькое ослепительное солнце, через миг распухло и взорвалось. По улице прокатился грохот, а в стене здания возникла дыра с раскаленными добела краями. Пробоина быстро темнела, остывая.

Гнат затормозил и взялся за посох. Но, судя по всему, демонстрация боевой мощи произвела впечатление на невидимых стрелков. Никто больше не пытался стрелять по тягачу.

Медведь угрюмо бурчал себе под нос, старательно штопая лапу невесть откуда добытыми иголкой с ниткой.

— Вот идиоты! Они даже не знают, с кем имеют дело, а уже палят.

— Наверное, напуганы они чем-то, вот и стреляют.

— Возможно… — с немалой толикой сомнением в голосе отозвался Топтыга, продолжая зашивать рану.

Гнат посмотрел на товарища и передумал трогаться с места. Ко всему и гул становился сильнее, и заметно потемнело, словно на Город неожиданно пал вечер.

— Топтыга, ты как? Закончил?

— Почти. Еще пара стежков — и все. Что-то случилось?

— Сам не понимаю. У вас тут бывает, что темнеет раньше времени?

— Нет, вообще-то. Если драконы, а так… — медведь высунулся в окно, посмотрел в небо и вдруг рявкнул. — Мотаем отсюда!

— С чего…?

— Жми!

Гнат не стал спорить и нажал на газ. Шины с визгом и дымом прокрутились по асфальту. Он погнал машину вдоль улицы, пытаясь на ходу сообразить, что так взволновало Топтыгу и получить хоть какую бы то ни было информацию, но медведь высунулся в окно и нацелил в небо щетку — до него не докричишься

Гул стал настолько мощным, что уже стал перекрывать рев мотора. Помимо непонятного гудения слышался и какой-то треск. А затем… Гнат поглядел в зеркало и не верил своим глазам: за тягачом неслись жуткие двухколесные машины.

Случайно парень знал, что подобные агрегаты называются мотоциклами. Один такой ржавел рядом с вагонами неподалеку от Контура. Наставник рассказывал на уроке истории про такие средства передвижения. Правда, упоминал вскользь. Наверное, ему самому не слишком было понятно, зачем требовались подобные машины, если существовали устойчивые четрыхколесные, закрытые от ветра и дождя, экипажи. Но Гнат совершенно отчетливо помнил, что про способности мотоциклов к полету разговора не было. Видимо, наставник и сам не знал, что они могли летать.

Впечатляло и количество мотоциклов: они занимали всю ширину улицы и казались текущей по пятам бурлящей рекой, а позади колонны приземлялись все новые и новые машины. Гнат попытался рассмотреть ближайшего мотоциклиста, но мешала экипировка: большие очки-консервы, каска и черная одежда. Кого по собой скрывали подобные "доспехи" так и не удалось разгадать.

Как бы то ни было, но подпускать к себе близко этих черных мотоциклистов не хотелось. При одном взгляде на моторизованное войско становилось понятным, почему страх заставляет живущих в городе людей стрелять раньше, чем разговаривать.

Дорога резко уходила влево. Гнат резко тормознул, с заносом вошел в поворот, и тут же вывернул руль вправо, с трудом выводя тягач из заноса. Но мотоциклистов маневр не смутил, они быстро нагоняли, в поворотах наклоняя свои машины чуть не к самой земле. Казалось, что коленями они вот-вот заденут асфальт.

По всей видимости сообразив, что преследование грузовика может оказаться процессом долгим и небезопасным, мотоциклисты, идущие во главе колонны, подняли машины над дорогой, перемахнули через тягач и оказались впереди. За ними, тем же макаром, с небольшим промежутком, отправился второй ряд.

Гнат видел в зеркала, что к старту готовится третий. Пока все мчались с одной скоростью, но мотоциклисты в любой момент могли начать притормаживать, заставляя сбросить газ и водителя тягача. Понятно, что мощная машина сметет легкие двухколесные игрушки…, но только если их будет не слишком много, а между тем, впереди организовалось пять рядов.

— Они хотят на остановить! — теперь догадался и Топтыга.

— Сам вижу. — процедил сквозь зуб Гнат, высматривая боковые проезды. Но как назло. не находилось ни одного достаточно большого, чтобы тягач мог проскочить по нему до следующей улицы. И мотоциклисты об этом, похоже, были отлично осведомлены.

Впереди вспыхнули многочисленные стопсигналы. Практически синхронно, — отметил про себя шофер и только тут сообразил, что не включил рацию. Гнат ругнул себя за глупость: наверняка эти ребята как-то переговариваются друг с другом, координируют действия. Он включил станцию и уже хотел поискать волну, на которой шли переговоры мотоциклистов, но тут из динамика послышался скрипучий голос. Он твердо и спокойно приказал:

— Тормози, человек! Торомози.

Через секунду после сообщения стоп-сигналы погасли. Похоже, у мотоциклистов был свой канал общения, а вызывной использовался специально для Гната.

Шофер схватил тангету, нажал кнопку и спросил.

— Кто мне приказывает?

— Не важно. Тормози, иначе мы сами остановим тебя.

Гнат повесил коробочку на место и посмотрел на медведя.

— Топтыга, они нас все равно остановят. Их слишком много — увязнем.

Медведь сурово кивнул и лапой погладил свое драконовое ружье.

— Тогда они пожалеют, что напали.

— Давай сперва поговорим, ладно? Может и обойдется.

— Хорошо. — шумно выдохнул Топтыга и нахмурился. Этот вариант был ему явно не по душе.

Гнат плавно затормозил, мотоциклы встали чуть поодаль. Моторы их глухо и редко бухтели на холостых. Один из наездников поставил свой аппарат на подножку и вразвалку подошел к водительской двери. Коротконогий, небольшого роста мотоциклист, задрав голову какое-то время смотрел на Гната, а затем сделал приглашающий жест рукой.

— Выходи!

— Что случилось? А вы кто?

Коротышка снял очки, шлем и… Мотоциклист оказался не человеком, а плюшевым зверем, чем- то похожим на зайца — зеленым с белыми ушами и мордой. Гнат едва не рассмеялся, но справился с подкатившим весельем, откашлялся и спросил.

— По какой причине вы нам мешаете проехать?

— Вы нарушили границы нашей территории.

— Откуда мы могли знать? Тут город же. Все могут…

Плюшевый бандит перебил Гната.

— Мы наблюдали. Вы появились через ворота, а они закрыты не просто так. Через них никто не имеет права войти. Мы следим в том числе и за этим.

— И за этим? Да, черт, ворота эти… Нам Зевс помог открыть…проехать через пропасть. И пони эти его тоже.

— Единорог? Ты врешь, человек! Единороги не ладят с людьми, — зверь смешно тряхнул ушами и сурово посмотрел на Гната. — Ладно, едем. Там разберемся. Оставьте ваш…транспорт здесь и садитесь на вот эти два мотоцикла.

Он указал на две машины побольше, у которых сиденья явно предназначались для перевозки пассажиров. Гнат вздохнул. Медведь истолковал вздох по-своему.

— Рванем напролом?

— Нет, не надо. Многие погибнут, да и вряд ли выйдет. Они же и сверху могут напасть, забыл? Сметут нас и размажут по асфальту.

— У нас вот что! — Топтыга потряс ружьем.

— Нет, так нельзя. Они не нападают, тогда откуда ты возьмешь страх? Да и мне…

— Как знаешь… — посмурнел медведь. — Вылезаем?

— Давай. — Гнат свесился из окна. — Эй, а где нам тягач оставить?

— Здесь.

Гнат заглушил движок и вытащил ключ из замка зажигания и упрятал его поглубже в карман.

— Пошли! — бросил он Топтыге, подхватил посох и спрыгнул на землю.

Медведь же выбирался неторопливо, стараясь не поворачиваться спиной к вероятным противникам.

Зайцеподобный мотоциклист увидел Топтыгу и вздрогнул. Возможно, его насторожило, что тот шел с оружием. А может не поверил, что плюшевый собрат оказался по другую сторону баррикады. Топтыга обвел тяжелым взглядом ряды мотоциклов.

— Гнат, ты и вправду думаешь, что стоит с ними двинуть?

— Да. — и торопливо добавил. — Лучше не начинать тут войну. Чужая территория, как-никак.

— Это правильно. — мотоциклист одобрительно помотал ушами. — Топтыга, да ты и так не выстрелишь в меня. Правильно, старик?

Медведь вгляделся в говорившего.

— Черт меня… Кулек?!

— Он самый.

Гнат вопросительно взглянул на медведя. Тот хмыкнул.

— Старый приятель, плюшевый кенгуру, земляк. Мы с ним когда-то… Впрочем, не важно. — оборвал сам себя медведь. — Кулек, ты чего тут делаешь?

— Я командую "Городскими птичками".- с гордостью в голосе ответствовал зеленый кенгуру.

— Кем-кем?!

— "Городские птички" — армия сиятельного владыки Краба. — пояснил Кулек.

— Хм, что-то не припомню такого среди наших. А это кто?

— Великий властелин всего сущего! — с готовностью, словно ожидал вопроса, отрапортовал старший. — Мы все слуги сиятельного владыки Краба.

Топтыга с Гнатом недоуменно переглянулись, и парень спросил.

— А как он выглядит, владыка-то этот?

— Сиятельный владыка! — сурово поправил Кулек и сообщил. — Он прекрасен!

— А-а-а, тогда ладно. — Топтыга чуть заметно улыбнулся. — А то я уж подумал было…

— Надо спешить. Очень скоро нахлынет волна.

— Воды? — Гнат оглянулся на одиноко стоящий тягач.

— Нет, врагов.

Медведь и человек уселись на мотоциклы позади водителей. Пофыркивая движками, машины взвились в небо. Гнат посмотрел вниз, на стремительно уменьшавшиеся здания, и ему немедленно захотелось избавиться от посоха, чтобы вцепиться в скобу на сиденье обеими руками. Не отпускало ощущение, что при резком маневре можно и не удержаться. Но пока что кавалькада шла ровно и страх понемногу отступил — затаился до лучших времен.

По-началу казалось, что поднявшись над домами, мотоциклы достигнут некой определенной точки подъема, а затем начнут снижение к неведомой базе. С воздуха границы Города виднелись вполне четко. Возможно, место посадки располагалось за ними довольно далеко. Однако время шло, а "Городские птички" все еще поднимались по спирали в голубое небо. Вряд ли база располагалась настолько далеко, чтобы мотоциклам понадобилась такая траектория. Пусть "птички", но "городские" же, а не пригородные!

Внезапно что-то сверкнуло на солнце и изрядный кусок голубого неба отъехал в сторону, открывая темный прямоугольник. Сперва в возникший проем ушел авангард, а затем последовали и все остальные.

Гнату показалось, что они влетели в огромную темную воронку квадратного сечения, но стены вскоре расступились и мотоциклы влетели в огромный светлый ангар. Ощутимо тряхнуло, когда колеса машины коснулись поверхности пола. "А может и изнанки неба" — подумал про себя Гнат. Шум моторов начал понемногу стихать: наездники, один за другим, глушили двигатели своих железных коней.

— Прибыли. — сообщил кенгуру, снял шлем и повесил его на зеркало. — Идем к сиятельному владыке.

Гнат едва заметно потопал ногами, пытаясь распознать материал поверхности, а затем легонько стукнул по ней посохом. Раздался тихий звон. Кулек сложил задрожавшие уши, укоризненно покачал головой и произнес словно бы придушенным голосом.

— Не стоит так делать: стекло хрупкое. Мы и на мотоциклы не успеем сесть, если все рухнет.

Закашлявшись, Гнат кивнул. Ноги его тут же стали ватными, едва он осознал, что от бездны его отделяет только хрупкое стекло! Топтыга услышал это предостережение и теперь тоже не выглядел храбрецом, старательно прижимая к себе драконовое ружье обеими лапами.

В общем, кем бы ни был этот Сиятельный, а в расчетливости ему не откажешь. Любой, дерзнувший покуситься на правителя с помощью оружия, должен быть готовым разделить и судьбу жертвы. Причем, и противники, и сторонники последуют вниз с одинаковой скоростью и, похоже, с одинаковым же результатом. Гнату в голову вдруг пришла дикая мысль, что у Смерти, наверное, какая-нибудь комната тут есть или налажена постоянная связь с резиденцией. Иначе как успеть стольких одновременно падающих обслужить, если не выдержит пол. Правда, у Смерти свои заморочки, а уж ориентируется в этом мире сия таинственная сущность на редкость хорошо.

Мотоциклисты поснимали шлемы. Гнат с удивлением переводил взгляд с одной "птички" на другую. Кого в команде только не было! Начиная от неприятного вида ультрамариновых птиц и заканчивая красными бегемотами. Многих зверей Гнат даже не смог опознать, но даже те, которые когда-то попадались ему на картинках в книгах, из-за цвета и гипертрофированных конечностей казались монстрами. Интересно, много ли тут было родни Топтыги?

Освобождаясь от доспехов, плюшевое воинство тяжело шагало к торчавшим посреди стеклянного ангара прозрачным столбам солидного диаметра. Там мотоциклисты и исчезали: то ли входили в невидимую отсюда дверь, то ли просто испарялись. Скорее всего это какой-то транспорт, решил Гнат, ведь каким бы ни был диаметр колонн, но они все равно тонковаты для размещения всех "Городских птичек" внутри себя.

Кулек махнул зеленой лапой в сторону крайней колонны.

— Нам туда.

Они зашагали в указанную сторону и вскоре Гнат убедился, что его догадка верна. Едва он близко подошел к столбам, как темный ледяной поток подхватил, сжал со всей силы и резко рванул вверх. Но замерзнуть Гнат не успел: через миг он оказался в большом пустом зале, только в центре возвышалось какое-то сооружение. А так — ничего. Даже толпа плюшевых мотоциклистов тут отсутствовала, что удивительно. Выходит, транспортная система управлялась, раз только троих перебросила в столь пустынное место. Впрочем, не зря оно пустынное, ох не зря! Тяжелые на вид черные плиты пола, окаймленные золотом, как и затемненные стекла свода, порождали у стоящих ощущение незначительности.

Рядом послышался благоговейный шепот Кулька.

— Мы в чертогах Великого! Когда он появится — падайте ниц!

— Вот еще! — фыркнул Гнат и сжал в руке посох.

Он старался держаться независимо, но, положа руку на сердце, таковым себя не ощущал. Уж очень давила обстановка.

Под куполом оглушительном грохотом взорвались слова:

— Пройдите к возвышению!

Звук раздавался со всех сторон одновременно и, как показалось Гнату, гнездился даже внутри головы. Почему-то неприятно царапнули воспоминания о снах вне контура.

Медведь, кенгуру и человек послушно двинулись к сверкающему то ли постаменту, то ли трону. Вблизи возвышение оказалось черным полупрозрачным, воронкообразным монолитом, со сверкающими внутри материала золотыми прожилками. Над самой верхушкой раскачивался небольшой темный вихрь.

Кулек преклонил колено и опустил голову. То ли от почтительности, то ли от страха уши кенгуру заметно подрагивали. Топтыга и Гнат переглянулись и продолжили стоять.

— Поклонитесь! — громко прошипел Кулек, не поднимая головы. — Быстрее, пока…

— Здравствуй, пришедший с дальнего слоя! — мощный голос вновь мягко и мощно ударил со всех сторон. — Я рад видеть тебя и твоих друзей здесь.

Гнат огляделся, пытаясь обнаружить говорившего, но шедший ото всюду голос не позволял определить местонахождение говорившего. Вероятно, стоило ориентироваться по Кульку, распростертому на плитах пола и обращаться к возвышению. Вполне может оказаться, вихрь над воронкой и есть тот самый Сиятельный владыка Краб. Что ж, пусть так и будет.

— Здравствуй! Меня Гнат зовут.

— Я знаю. Мне известны ваши имена. И тебе мое — Краб. Так придумали те, кто…со мной. Пусть так и остается. Только без титулов. Я их до сих пор не понимаю.

— А кто ты? Откуда?

— Я часть другого слоя, где живут сны неведомых тебе существ.

— А он выше моего или ниже? — решил уточнить Гнат.

— Он раньше и, пожалуй, немного… перпендикулярней. — после секундного раздумья ответил Краб. — Да, так и выглядит его местоположение в твоей системе координат. Но сейчас я оказался здесь, а в моем слое сейчас часть этого мира. И я чужд этому месту, как Каменный дракон или ты.

Гнат растерялся. Ему-то казалось, что дракон принадлежал только его снам, но вот поди ж ты! Этот властелин в курсе, что подобный существует.

— И я хочу, — продолжил Краб, — чтоб ты меня так же освободил, как его. Тогда я смогу вернуть Город слою. И себя своему миру. У тебя отлично получилось!

— Но я не знаю, как освободил Каменного дракона. — грустно покачал головой Гнат.

— Тогда разберись. А пока жителям города придется и дальше ждать в гости Смерть. Это сейчас для них единственный обитатель снов, который может пройти сюда. Если, конечно, не считать тебя. Но тут случай и та коробочка, как я понимаю.

— Возможно, что и случай.

— Да, я понимаю. Но жителям придется очень не сладко, если ты не вызволишь меня.

— Ты лучше не трогай их! — прокричал вихрю Гнат и поднял посох. — Они не виноваты в происшедшем. Учти, мне сейчас очень легко пожалеть тебя, чтобы воспользоваться мечом.

— Успокойся, я не брал Город в заложники и не желаю ему зла. Я сохраняю его, как могу. Уничтожив меня, ты откроешь проход между слоями. Сейчас сквозь него проникает совсем немного существ из других миров. Я их знаю и мои… м-м-м… солдаты как-то справляются, поддерживают шаткий мир. Если проход будет открыт, то остатки этого слоя будут поглощены моим. А в твоем мире навсегда исчезнет часть мест.

— Но тогда хотя бы открой границу и позволь выйти жителям. А я помогу тебе.

— Нельзя. Они существуют, пока находятся в моей тени. Их выбросит туда, где их не может быть. Фактически, жители исчезнут мгновенно. Ты же был на краю слоя, помнишь?

— Да.

— За ступенями бесконечное падение в пустоту, где даже Смерть не сможет для них ничего сделать. Вечность умирания без надежды на спасение, в чем бы оно не заключалось. Помоги мне вернуться и этим ты освободишь Город. Только поторопись. Осталось немного времени до того момента, когда я… когда мне уже не нужно будет ничего. Кулек и медведь помогут тебе. Вообще, вся моя армия в твоем распоряжении. Хотя, боюсь, они тут бесполезны.

— Слышал, Топтыга? — Гнат обернулся к медведю, но тот не отозвался.

— Ни он, ни кенгуру не могут пока тебя услышать. Для них время сейчас идет слишком медленно, чтобы удалось заметить происходящее. Мне показалось, что не стоит их посвящать в подробности. Или ты считаешь по-другому?

— Нет, пожалуй так все же лучше. — секунду поразмыслив, кивнул Гнат.

— В общем, я обрисовал ситуацию. Если у тебя есть вопросы, то не стесняйся.

Гнат пожал плечами. Вопросов как-то и не было. Разве что…

— Краб, а ты можешь спуститься сюда, вниз со своего постамента?

— Вниз? Я вокруг тебя. Ты сейчас во мне.

— Но тогда что там за вихрь наверху?

— Гнат, я никогда не видел место, о котором ты говоришь. Мне трудно осознать, что у тебя перед глазами. Про зал воронку и вихрь слышал, мне рассказывали. Однако, все это лишь отражение, проекция моей сущности на конкретную грань этого слоя.

Гнат насупился. Ему почему-то вдруг стало казаться, что над ним подшучивают. Что ж, тогда стоит вывести шутника на чистую воду.

— Отражение… Ты хочешь сказать, что тебя такого, как я тебя вижу, не существует? Но тогда получается, что меня ты тоже должен видеть и слышать как-то иначе. Но мы же общаемся! Ты замедляешь для нас время и знаешь, кто я такой. И своих… солдат знаешь.

— Все правильно. Я вижу больше из-за опыта моего восприятия, вот и все. Мой слой старше твоего на множество эпох. Хотя, безусловно, и у меня есть граница, выше которой невозможно видеть сущее так, как оно выглядит в реальности. Ты не можешь осознать то, что тебе не с чем сравнить, твой опыт тебя защищает от перегрузок. Есть только какие-то общие для обоих слоев точки, на которых и строится все, что ты видишь. И поверь, так для тебя безопасней.

Шофер пытался вникнуть в услышанное, но ничего толком не вышло, зато разболелась голова. Краб, видимо, понял, что собеседник в тупике и попробовал зайти с другой стороны.

— Ты видел облака?

— Конечно!

— Они разной формы и все время меняются, становясь похожими то на один предмет, то на другой, правда?

— Да, мы играли так в детстве. Но при этом часто спорили, потому что каждый видел что-то свое.

— Именно! А теперь представь, что слой со всеми его обитателями — это и есть один из вас. И, как ты говорил, каждый в облаке видит то, что позволяет воображение. А ведь оно имеет в определенный момент времени одну форму для всех. Так и здесь. Ты воспринимаешь меня так, как позволяет тебе опыт слоев, где ты бывал.

Гнат вдруг вспомнил Галатею, живущую в странном множестве тел, каждое из которых состоит из частей одного целого. Весьма странных частей, надо признать. Да и Аристотель со своим Трупожором не так прост, если вдуматься. Они тоже эти самые облака для его, Гната, слоев.

— Я, кажется, понял, о чем речь. А Каменный дракон? Ведь он с близкого к твоему слоя?

— Не совсем. Его крылья мелькают во всех снах, хотя и не всем дано его видеть. — ответил Краб.

— Он везде бывает, как Смерть?

— Дракон — это множество в целом, — терпеливо пояснил Краб, — а Смерть — наоборот.

— Не понял, честно говоря.

— Не так это и важно. Просто знай, что Каменный дракон есть везде сразу и это делает его единым. А Смерть одна для всех слоев, просто очень быстро перемещается. Они похожи только своей вездесущностью.

— А откуда ты…

Начал было Гнат но осекся. Он заметил, что лапа медведя медленно движется и забыл, о чем хотел спросить. Вероятнее всего, Краб тоже заметил изменения.

— Все, друг мой, пора заканчивать. При столь долгой разнице течения времени по границе нарастает хаос.

Пол чуть заметно качнулся. Гнат с изумлением почувствовал, как время хлынуло в привычное русло. Надо же, чувствовать время!

— Встань, Кулек! — сказал Краб.

— Да, сиятельный владыка!

Кенгуру поднялся, а медведь придвинулся поближе к Гнату. Он явно готовился к бою. Краб напрочь проигнорировал маневры Топтыги и продолжил общение с Кульком.

— Ты, мой плюшевый воин, пойдешь с ними. Этот человек избран мной.

Голос в зале теперь звучал торжественно и даже у Гната он вызывал трепет, хотя беседа с Крабом закончилась от силы минуту назад, но она шла совсем в другой тональности.

Когда после разговора с Сиятельным владыкой они снова оказались в ангаре, Кулек подошел к своему мотоциклу и запрыгнул в седло. Разномастные бойцы армии "Городских птичек" молча смотрели на своего предводителя. Кулек хмуро оглядел свое воинство и скомандовал.

— Веселый, ко мне!

От толпы отделился некто, больше всего смахивающий на тряпичного клоуна, и неловко сжимая в руке шлем, встал перед начальником.

— Я тут, Кулек!

Вся поза бойца выражала почтительность, но совершенно не вязалась ни с улыбкой, растянувшейся от уха до уха, ни с жабо вокруг горла. Впрочем, многочисленные шрамы с торчащими нитками, с первого взгляда напрочь отбивали желание шутить со странным парнем.

— Вот что, Веселый. Краб приказал мне сопровождать вот этих двух пришлых. Принимай командование над ребятами. Мы уходим. И — да, нам нужен еще один мотоцикл.

— Но Кулек, атака вот-вот начнется! Часовые уже доложили о деформации трещин. Вы можете не успеть уйти.

— Рискнем.

Клоун повернулся к бойцам, поискал кого-то взглядом и скомандовал.

— Гонец, с машиной к командиру!

Воин на черном мотоцикле подъехал к Кульку. Кто он там под шлемом не разберешь, но это было и не важно. Судя по прозвищу — кто-то шустрый. Это неплохо. Но тут Гнат вспомнил, как ему было с одной свободной рукой.

— Можно веревку какую-нибудь?

— Веревку! — тут же рявкнул клоун и практически моментально получил требуемое.

Гнат тщательно обвязал посох выше и ниже середины и перекинул его через плечо. Получилось не то, чтоб удобно, зато теперь ничего не мешало держаться за рукоять двумя руками.

Бойцы провожали их молча, но было видно, что ребятам не хочется расставаться с командиром. На прощание Веселый махнул шлемом. В ответ Кулек, позади которого устроился Гнат, поднял вверх кулак. Через мгновение мотоциклы заложили вираж нырнули вниз.

Но едва закончился первый виток спирали снижения, как все вокруг покраснело и повалил фиолетовый снег, обжигающий кожу. Гнат взглянул на небо. Оно оставалось все таким же голубым в центре, однако теперь по краям зазмеились неровные, горевшие ярко-красным недобрым пламенем, щели. Из темного прямоугольника один за другим вылетали мотоциклы и подлетали прямо к трещинам. Видимо, чтобы предотвратить расползание прорыва.

Кулек и Гонец почему-то прекратили спуск. Теперь они вели мотоциклы по кругу, сохраняя высоту. Гнат попытался спросить, что они собираются делать, но ветер не позволял звуку достигнуть водителя. А может, тот не хотел отвечать.

Интенсивность свечения наверху увеличилась. Снег прекратился, но жгучие "укусы" продолжали досаждать. Внезапная вспышка заставила Гната зажмуриться. Перед глазами поплыли красные круги. Одновременно мотоцикл стал маневрировать: Кулек то плавно уходил в сторону, то проваливался на пяток метров, то поднимался. Гнат вцепился в поручень и мысленно хвалил себя за предусмотрительность: при такой дерготне удержаться одной рукой было бы немыслимо.

Странным казалось то, что в воздухе он по прежнему не наблюдалось ничего, что могло бы объяснить столь резкие маневры. Когда мотоциклы сближались, Гнат видел, что Топтыга тоже крутит головой по сторонам. Вероятнее всего, происходило то, о чем говорил Краб: неподготовленный разум просто не в состоянии увидеть то, что ему не сравнить с чем-то знакомым. А местные, похоже, вполне могли идентифицировать опасность. Но если подумать — они жили не совсем в слое.

— Держись! — неожиданно звонким голосом крикнул полуобернувшись Гонец и отправил мотоцикл в крутое пике. Гната не требовалось предупреждать, он и так цеплялся от души так, что даже костяшки пальцев побелели. Однако весь глубинный смысл предупреждения он ощутил несколько позже, в тот момент, когда машина перевернулась. К счастью, парень успел зацепиться мысками за какие-то торчащие железяки, иначе бы повис на руках, цепляясь за хлипкий поручень.

Голени жгло от близости выхлопных труб, но цепляться Гнат не перестал даже тогда, когда мотоцикл снова вернулся в нормальное положение. Кто знает, что и в какой момент заметит водитель. Не предупредит и сманеврирует.

Снижение возобновилось, только теперь оно перестало быть плавным и больше всего смахивало на какой-то жестокий аттракцион. Перегрузки чередовались с невесомостью, неожиданные повороты заставляли чертыхаться сквозь зубы. При каждом маневре к горлу подкатывала тошнота, а лоб заледенел от постоянной испарины, вызванной страхом.

Когда мотоцикл стукнулся колесами о землю и покатился по дороге, Гнат едва сумел разжать руки — пальцы сводила судорога. Он с трудом выпустил поручень и теперь глубоко дышал, стараясь унять сердцебиение. Что там ждет дальше не волновало ни в малейшей степени. Главное, что вот она — земля! Здесь можно слезть с треклятого агрегатаи ощутить под ногами твердую опору.

Мотоциклы затормозили рядом с тягачом, рокот их моторов замолк. Медведь слез с сиденья и встал рядом с Гнатом. Дышал он тяжело: похоже, бедняга чувствовал себя не лучшим образом. Мотоциклисты же все время смотрели вверх. Туда, где около трещин в небесной тверди вспыхивали яркие точки и слышались раскаты грома. Там, по всей видимости, шел бой.

Внезапно Гонец рванулся к Гнату и толкнул его плечом, одновременно дернув за лапу медведя. Все трое рухнули на дорогу. Кулек, возившийся с мотоциклом, резко обернулся, но не успел среагировать. Казалось, невидимое лезвие наискось отсекло ему голову и кусок плеча. Рука упала на дорогу, мешая укатиться голове, черный срез дымился. Завоняло жженой тканью. Топтыга рванулся было к Кульку, но Гонец схватил его за ногу и медведь рухнул носом в асфальт. Он снова пытался вскочить, злобно рыча что-то неразборчивое, но Гонец крепко держал в лапе плюшевую конечность.

— Кульку уже не помочь, а если сам поднимешь голову повыше, то останешься тут навсегда, дурень! — высоким голосом проорал мотоциклист, сорвал с себя каску и подбросил вверх. С металлическим звоном на землю упали два куска. Раскаленные края реза быстро темнели, остывая. — Лежи и не дергайся! Кулька мы потом подберем, когда придет время.

Гнет во все глаза смотрел на Гонца. Нет, его поразило не то, что мотоциклист так молниеносно среагировал на невидимую опасность. И даже не на то, что лихой погонщик двухколесного монстра — девушка. Гонцом оказалась Галатя, а это было за гранью понимания!

— Ты?? — только и смог произнести парень.

— Не поверишь — я! — съязвила мотоциклистка. — Догадливый!

— Нет, ну ты же Галатея, правильно?

— Ты знаешь мое настоящее имя? — теперь пришел ее черед удивляться..

— Мы встречались же, помнишь?

— МЫ — выделила местоимение девушка, — никогда не встречались. Я бы запомнила тебя. К тому же, ты не местный. Я-то родом из города, а ты тут никогда не жил, раз не видишь Паутину. Ее учатся видеть все с рождения, иначе в наших краях не выжить.

— Я видел тебя раньше! — настаивал на своем Гнат. — Ты есть на другом слое. И вас там двое, к тому же. Одна — ученый, а вторая… Вторая работает в доме, в общем.

— И что? Мы похожи?

— Да. Особенно с ученой. — парня передернуло когда он вспомнил, как смотрел сквозь пустой череп первой встреченной им Галатеи.

Девушка хмыкнула.

— Бывает, дружок. Ты давай-ка, попробуй научится паутину видеть. Иначе, если так и будем торчать на одном месте, медуз дождемся. Эй, Топтыга, тебя это тоже касается!

Преодолевая страх, Гнат перекатился на спину и принялся внимательно смотреть в небо, стараясь рассмотреть незнамо что. Чуть скосив глаза он заметил, что и медведь занимался тем же самым.

Паутины не было видно. В небе же шел бой и он был в полном разгаре. Не оттуда ли ждать пришествия неведомой паутины? Если и так, то не скоро. В голубой выси мелькали черные точки, концентрируясь у красных трещин. Иногда сверкали вспышки.

— Не видишь? — спросила Галатея.

— Нет. А на что оно должно быть похоже?

— Для каждого по-своему. — задумчиво ответила девушка. — Я вижу тоненькие ветви с огненными шипами. Они все вокруг заплели. Но чаще люди видят сеть. Попробуй и ты. Смотри не в даль и не только глазами. Когда почувствуешь — поймешь.

Но сколько Гнат ни пытался разглядеть что-то перед собой, взгляд упрямо фокусировался на происходящем в небе. Теперь там возникла огненная точка. Она снижалась, становясь все больше, пока не превратилась в пылающий шар. Пролетев над самыми домами, он ударился о какие-то торчащие повсюду штыри и рассыпался на чадящие куски. Кто или что там взорвалось — разобрать не получилось.

Неожиданно Гната заинтересовали непонятные почерневшие стержни. Они проявлялись темными штрихами на фоне голубого неба, темнели, образовывали сложные узоры, опускались ниже, чуть не до самой земли. Неприятно поразило то, что один штырь торчал в нескольких сантиметрах над головой. Гнат осторожно отполз в сторону, не сводя глаз с опасного соседства.

— Видишь? — с надеждой спросила Галатея. — Паутину видишь?

— Еще не уверен, но скорее всего — да.

Не сводя взгляда с плотных "зарослей" стержней слева, Гнат нащупал одну из половинок каски и швырнул ее. За миг до попадания летящего в них предмета, штыри раскалились до бела. Металл обломка тут же расплавился, а дождь из огненных капель с сухим треском пролился на асфальт, рассыпавшись искрами.

— Видишь! — выдохнула девушка, внимательно следившая за экспериментом. — Только у тебя нитей больше, чем у меня. Тяжело идти тебе будет.

— В смысле?

— Паутина опускает только большие нити, а достраивает потом для каждого индивидуально. Точнее, она ориентируется на тебя и становится тем плотнее, чем сильнее ей нужна твоя жизнь. В общем, чем-то ты ей угрожаешь.

Медведь вдруг встал во весь рост и с удивлением огляделся.

— Она совсем редкая, Паутина эта. Пойдемте!

— Топтыга, это для тебя она такая! Я даже приподняться не могу.

Гнат пытался определить местечко, где ему удастся проползти и отчаянно завидовал Топтыге. Плотно все, очень плотно! Кое-где штыри опускались до земли. Вполне может оказаться, что впереди и тупики будут.

— Галатея, а когда это все исчезнет?

— Слушай, Гнат, зови меня просто Гала, ладно? Очень уж длинно выходит.

— Хорошо, Гала! Так когда?

— По-разному. Теперь случается и по нескольку дней дней прорыв идет. Краб стал совсем слабым. — она вздохнула. — Надо уходить. Вот-вот появятся медузы. А если нам повезет и до нас не доберутся они, то после их прихода жители Города начнут стрелять во все, что движется. Уложат наверняка.

— Черт, еще и медузы какие-то. Топтыга, отвяжи от седла мой…м-м-м… посох, если там нет нитей, конечно.

— Не, тут все чисто. — медведь распутал узлы и положил меч рядом с Гнатом.

— Ты иди вон к тому зданию, где белый треугольник рядом с дверью. — показала рукой девушка. — Видишь?

— Да. — кивнул Топтыга и, положив ружье на плечо, зашагал в указанном направлении. Путь изобиловал хитрыми зигзагами: мишка, по-видимому, обходил видимые ему нити. Но даже с учетом препятствий, он быстро продвигался вперед. Гнат только вздохнул: для перемещавшихся ползком дорога будет гораздо длиннее.

— Нам туда же? — на всякий случай уточнил он.

— Угу. — вздохнула Гала. — И стоит поспешить, если жизнь дорога.

Ползти по асфальту вовсе не самое приятное дело. К тому же, требовалось постоянно маневрировать, чтобы не коснуться торчащего штыря, да еще следить за мечом. Иногда приходилось и возвращаться обратно, ползти назад из тупика. У Галы маршрут оказался гораздо прямее. Ее, видимо, Паутина боялась куда меньше.

По пути девушка не подгоняла Гната и терпеливо ждала всякий раз, когда тот застревал в своих лабиринтах, но по тревожности в ее взгляде становилось понятно, что пресловутые медузы будут здесь очень скоро.

Локти и колени саднило, живот припекало так, будто его терли наждачной бумагой, а дверь приближалась мучительно медленно. Два или три раза Гнат терял направление, заблудившись среди штырей. Гала окликала его, и тогда накатывало облегчение.

Внезапно над головой сильно громыхнуло, парень перекатился на спину и попытался обнаружить источник звука. Но только воздух дрожал над стержнями в том месте, откуда примерно и донеся гром. А затем он увидел, как под косым углом в паутину врезался переливчатый диск. Гнат втянул голову в плечи, ожидая взрыва, однако нити не причинили диску ни малейшего вреда и тот со свистом прошел над самой землей. Там, поднявшись выше, завис, словно что-то обдумывал, затем изящно накренился, сделал круг и снизившись к самому асфальту двинулся прямо на Гната. И тут в диск угодила небольшая шаровая молния. От грохота заложило уши, а дымящиеся остатки диска проскрежетали по асфальту, остановившись буквально в сантиметре от руки. Гнат утер рукавом пот.

— Медузы пришли. — закусив губу, констатировала Гала. — Хорошо, что твой друг метко стреляет! Ползем дальше.

Гнат активно заработал локтями, время от времени поглядывая в сторону двери. Он видел, как Топтыга присел на одно колено и во что-то целился. Что там и как — оборачиваться некогда, можно только надеяться на меткость медведя.

А тот действовал сноровисто, словно всю свою жизнь занимался охотой на медуз. Целился, стрелял, сбивал не делая ни одного лишнего движения. Это при том, что атака, похоже, была в самом разгаре. Взрывы все учащались. В короткие промежутки между взрывами дисков, Гнат слышал сухой треск ружейных выстрелов. Жаль только, что стрелки, поддержавшие огнем Топатыгу, особой меткостью не отличались: частенько пули свистели как-то уж совсем рядом, выбивая кусочки асфальта. Иногда возникали бесшумные вспышки — этот какой-то из стрелков ухитрялся попасть в нити.

У самой двери Паутина внезапно кончилась, будто кто-то тщательно вырезал правильный полукруг.

— Все, можно вставать. — с облегчением произнесла Гала. — Как у тебя, Гнат?

— Чисто.

Теперь они втроем стояли у двери и наблюдали, как множество медуз утюжит пустынную улицу. Создания или механизмы явно рыскали в поисках кого-нибудь живого, совершенно игнорируя предметы. Сперва Гнат с замиранием сердца ждал, когда при очередном маневре какой-нибудь диск зацепит тягач, но потом успокоился.

По медузам беспрерывно стреляли из окон, стараясь удерживать их на расстоянии от домов, но существа не отступали, придумывая разные уловки. То поворачивались ребром к стреляющим, то стремительно поднимались вдольстены. Иногда медузам удавалось залететь в окно. Что там происходило — не хотелось даже и думать, но Гнат готов был поклясться, что несколько раз видел фигуру в сером балахоне, держащую косу. Диски шустрые, агрессивные. Наверняка у Смерти сейчас полно работы.

— Я попробую открыть дверь, пока не ушла Паутина. Прикрывайте! — объявила Гала.

Медведь кивнул, не поворачивая головы. Он стрелял не прерываясь ни на секунду; палил прицельно и спокойно. Топтыга явно гордился своей "щеткой" и умением отлично управляться с эмоциями. Гнат даже позавидовал товарищу. Сам он держал свой меч-посох как дубину и внутренне радовался, что медузы не слишком активно интересуются стоящимиу двери. Если вдруг дискам вздумается напасть всем скопом, то Топтыге одному не отбиться. Меч, конечно, сильно бы помог, но пожалеть эту перламутровую гадость как-то не получалось.

— Дверь убежища заперта, пока включен генератор. — виновато произнесла Гала и вытянула из-за пазухи длинноствольный револьвер. — Когда Паутина исчезнет, нас заметят все медузы.

— А сейчас не видят?

— Не могут обнаружить, пока рядом не окажутся. Они сейчас только тепло видят от нитей. — она указала на посох в руках Гната и покачала головой. — Не отобьешься этой штукой, когда нападут. Лучше пусть Топтыга, раз уж Паутина его не ловит, сбегает к мотоциклу Кулька и поищет пистолет, а мы прикроем.

— Не получится прикрыть, нечем. Оружие Топтыги стреляет только в его лапах.

Девушка подозрительно взглянула на Гната.

— Как-то странно это звучит. Одним из свойств, которым обладает оружие, как правило, считается то, что его может использовать любой, к кому оно попало в руки. Или в лапы.

— Это вариант не исключен, конечно, — признал Гнат, — но тот, кому достанется эта щетка, вынужден будет подогнать к оружию себя, а это не так просто, как я понял.

— Теперь понятно. — она вздохнула. — Жаль, что сразу не сообразила. А твоя железка хоть стрелять умеет?

— Нет, не умеет. Это меч Смерти, подарок. Очень хорош, но для того, чтобы он действовал, нужно жалеть медуз этих самых. Вот как только это сделать?

— Задачка…

Между тем, диски перестали метаться и принялись кружить над центром площади в самом конце улицы. Редкие выстрелы из окон не причиняли им заметного вреда.

— Ждут, сволочи! — сквозь зубы процедила Гала. — Как только порастет еще Паутина, они обязательно попробуют добраться до нас.

Сверху донесся хрустальный звон. Не сговариваясь, все трое посмотрели наверх. Красные проломы в небе исчезли, но теперь само оно треснуло. Большие куски небесной лазури откалывались, рассыпались, ударяли в нити, вспыхивали… Страшная ломанная тень отхватывала все большую площадь небосвода.

— Краб…! — с ужасом прошептала Гала.

— А с ним такое часто бывает?

— Не в этом дело: Краб больше не удерживает небо, а это фактически означает конец Города. Следующий прорыв нам не сдержать.

Внезапно исчезла Паутина. Затем стеклянный "дворец" стал разрушаться. Посыпались смертельным дождем разновеликие осколки. Огромный кусок с грохотом и звоном рухнул на площадь. Второй — где-то за домами.

Гала отчаянно дернула дверь, та подалась. Вход или разблокировался, когда закончилась атака, или девушке хватило сил своротить запорный механизм.

— Бежим!

Медведь моментально нырнул в проем, а Гнат замешкался. Он заметил в небе голубой шар, плавно спускавшийся вниз. Казалось, что он пульсировал и пульсация эта рождалась где-то глубоко внутри объекта. Отпрянувшие было медузы теперь поднимались из-за домов и собирались в стаю. Похоже, готовились к атаке. А вокруг шара кружили мотоциклисты, явно готовые защищать его от нападения. Гнат вдруг сообразил, что сфероид — все, что осталось от Краба. И это нечто, живое и беззащитное, вот-вот будет растерзано проклятыми медузами.

Мотоциклисты и диски зависли друг напротив друга. На несколько секунд все стихло. Казалось, что от наступившей тишины звенит воздух, а потом, словно повинуясь единой для всех команде, с ревом и грохотом противники ринулись в бой. Гром сотрясал город; куски искореженного металла и подгоревшей органики дождем сыпались на асфальт.

Межу тем, шар неумолимо двигался к самому центру битвы. Осталось совсем немного и он угодит в самую гущу сражающихся. Гнат, охваченный желанием помочь, побежал было к мотоциклам, но понял, что ничего из этой затеи не выйдет. Пока разберешься с незнакомыми механизмами… Он, конечно, следил за действиями водителя, но подозревал, что нюансов в системе управления столь своеобразными машинами хватает.

Внезапно накатило. Возникло ощущение знания. Оно окутало, встряхнуло, ударило. Сон, где он парил над бездной стал явственным, напряглись какие-то струнки, что помогали держаться в воздухе ТАМ и… ноги оторвались от земли. С быстротой молнии Гнат промчался мимо бойни, и свободной левой рукой на ходу сгреб бессильно падающий шар. Ослепнув от сияния голубой сферы, Гнат продолжил подъем, стараясь уйти как можно дальше от схватки. Шар притушил свет, словно понял, что мешает спасителю. А может быть осознал, что находится в безопасности.

Снизу послышался рев моторов. Гнат увидел, как за ним мчатся мотоциклисты и их окружает торжественный эскорт из дисков-медуз. Увидев нового врага, недавние противники прекратили распри.

Черный провал, возникший в небе, оказался гораздо выше места, где когда-то располагался Краб. Город стремительно уменьшался, а проход все еще был далеко. А преследователи не только не отставали, но и сокращали дистанцию. Как ни странно, погоня не пугала Гната. Голова работала спокойно, мысли текли ровно, подыскивая правдоподобные версии происходящего. По всему выходило, что и армия на мотоциклах, и медузы считали Краба своим, а теперь стремились вернуть шар, чтобы потом поделить. Безусловно, с разными целями. Мотоциклисты, например, могли надеятся вернуть щит. А диски… Они из другого мира и… Нет! Как сказала Гала? "Следующий прорыв нам не сдержать.". Значит, медузы и даже Паутина — тоже коренные обитатели и для них исчезновение Краба может оказаться фатальным. Почему? Ну, исчезнет еда, например. Возможно, что питались они только в периоды прорывов, когда падал жгучий снег.

Преследователи настигали. Диски были впереди: они были немного быстрее мотоциклов и лучше маневрировали.

Медузы медленно зашли сбоку и растянулись цепочкой. Еще немного, и они перережут Гнату путь во тьму. Отчаянный шаг! Наверное, и он бы так же сражался за свой Контур, попытайся некто убрать защиту. Им некуда деваться. Без шара их ждет гибель. Бедняги!

Гнат завис, закрывая своим телом шар. Диски приблизились. Он поднял посох. Тот засверкал стальным блеском, превращаясь в меч. Едва не плача от сочувствия, Гнат ударил по нападавшим. Тонкая огненная линия рассекла первые диски, второй удар заставил противника дрогнуть. Медузы шарахнулись в разные стороны, словно испуганные рыбы. В этот момент подоспели мотоциклисты. И снова сердце едва не взорвалось в груди от горя и сочувствия. Удар рассек наездников с необычайной легкостью. Взревывали моторы, машины кувыркались и падали, унося в Город останки своих хозяев. И скоро наступила тишина.

Когда меч снова стал посохом, по щекам Гната не переставая текли слезы. Как же больно уничтожать тех, кто только и хотел, что спасти свою и чужие жизни. И не их вина, что они не понимали — он, Гнат, сам спасает Город. Рассудок балансировал на грани сознания, от падения в безумие удерживала только уверенность, что меч Смерти не причинил боли погибшим, а только забрал жизни.

Город пропал, исчез, растворился, а Гната швырнуло на знакомые каменные ступени. От удара болели колени. Он выпустил шар и тот подкатился к железной двери. Гнат мельком заметил, что разлом в ней уже заделан, а трещина сверкала новеньким металлом.

— Приехали, кажись! — опираясь на посох, Гнат с кряхтением поднялся на ноги и прихрамывая пошел к шару. — И что делать с тобой, Краб? Как освободить?

Он оглянулся, рассматривая знакомые созвездия. Что ж, вариантов совсем немного. Точнее, всего один.

Гнат положил на ступени посох, взял в правую руку шар, как следует размахнулся и отправил его в полет к какой-то симпатичной туманности впереди. Голубая искра ярко вспыхнула, развернулась, приняла форму сильно приплюснутого сфероида. Из экваториальной области вытянулись нити зеленого света и изогнулись, словно сфероид начал вращаться. А может и правда начал, отсюда и не разобрать. Поверхность расслаивалась, а цвет возникших слоев менялся. Зеленые нити принялись отрываться, молниям пронзая пространство. Сфероид сплющился, превратился в тонкий, нестерпимо яркий диск, а затем стал сжиматься, собираясь в ослепительную точку.

Вспыхнувший ярко-белый свет ощутимо давил на тело; толкал, словно сильный ветер. Гнат отвернулся и закрыл глаза рукой. Вскоре его качнуло в обратную сторону: "ветер", упруго бивший в спину, исчез.

Гнат приоткрыл глаз. Темнота. Он обернулся и увидел, что пространство вокруг вздрагивает и деформируется, заворачиваясь в огромную спираль. Свет звезд менялся стремительно, а какие-то мелкие обломки кружат возле черной точки. Чем больше вглядывался Гнат в абсолютно черный провал, тем сильнее его утягивало его в воронку.

В голове загудело, завыло, словно и там бушевала немыслимая буря, но из этих звуков вдруг сложились слова, едва не взорвавшие голову своей силой.

— Спасибо, друг!

В следующее мгновение воронка схлопнулась. Мир вокруг вздрогнул и словно бы отпрянул назад. Звезды опять засветились ровно, а туманности расплылись в бесформенные облака. Гнат не сразу сообразил, чей голос прозвучал в голове, а когда понял- уже не к кому было обращаться. Но он все же крикнул в звездную бездну.

— Удачи, Краб!

Навалилась дикая боль, пронизавшая, казалось, каждую клеточку мозга. Стискивая ладонями голову, словно опасаясь, что она вот-вот расколется, Гнат тяжело опустился на ступени. Топтыга, Гала… Где они? Конечно, теперь в Город можно войти свободно, если сам он еще существует, если окончательно закрылся в слое. А если нет… Положившись на слово неведомого существа из неизвестного мира он, Гнат, мог погубить не только своих друзей, но и множество обитателей, которым и так пришлось несладко. На душе стало муторно. Лучше переключиться и думать о чем-то другом. Например, как выйти отсюда. В тот раз нужно было лишь проснуться, а сейчас? Дом же не ждет своего постояльца по другую сторону сновидения.

Когда боль немного утихла, Гнат поднял посох и подошел к двери. Он отколупнул пальцем чешуйку ржавчины и даже не удивился, что реальность оказалась так похожа на сон. Так или иначе, но перед глазами была просто старая ржавая дверь. Такая и там, и здесь может быть запросто….

Без всякой надежды Гнат пихнул ржавую обшивку плечом и… дверь безропотно поддалась! Пронзительный скрип хлестнул по нервам. Из проема вылетело маленькое темное облачко и рассеялось в межзвездном пространстве. "Как пар из ледника" — машинально отметил про себя Гнат и шагнул за порог во тьму.

Темнота за дверью оказалась не абсолютной. Да и не темнота, если так уж, а нечто вроде сумерек. В общем, достаточно света, чтобы не спотыкаться, но деталей не различить. Гнат осторожно, почти ощупью, шел вперед. Любое пятно на полу казалось провалом, в который если и не ухнешь целиком, то уж ногу можно вывихнуть запросто.

Поход длился, казалось, целую вечность. Прямым был коридор или изгибался — понять было невозможно. Но Гнату чудилось, что какой-никакой изгиб есть. Конечно, такое могло померещиться, и все же внутренняя, пусть и ничем не подкрепленная, уверенность в том, что изгиб существует — была. Примерно через час даже закралась мысль, что коридор кольцевой и выход из него находится там же, где и вход.

Едва Гнат успел как следует обдумать гипотезу, как пол вдруг стал потолком. Мир перевернулся. Опора под ногами исчезла и парень полетел вниз головой по холодному тоннелю. Глаза слезились, набегающий поток воздуха затруднял дыхание и норовил развернуть тело, закрутить, швырнуть о стенку, но слишком уж узко было — даже желании не развернешься и рук не раскинешь.

Гнат в панике вспоминал как летать. Все чувства, ощущения, мысли, что помогали в этом деле. Мысли крутились бешенной каруселью, искрами вспыхивали в мозгу отдельные фрагменты, но никак не соединялись в умение. Процесс мышления сейчас напоминал работу неисправного мотора: свеча искрит, а топливо не вспыхивает. Двигатель жалко вздрагивает, чихает, быстро съедая емкость аккумулятора. И часто ведь мелочь какая-то, а не оживает никак. Такое случалось чаще всего в минуты опасности.

Покуда Гнат вспоминал, полет закончился. Все произошло так же неожиданно, как и началось. Только теперь твердая поверхность оказался сбоку и немного внизу. При падении нога подвернулась, Гнат больно ударился коленом и плечом. От боли он зажмурился, а когда открыл глаза, то обнаружил, что лежит на земле. Земля! Зеленая трава!

— Уф! — Гнат с облегчением выдохнул и перекатился на спину. Солнце отогревало замерзшее тело. Хотелось снова закрыть глаза и насладиться покоем, но делать этого, конечно, не стоило. Например, на его, Гната, слое надо сперва отыскать убежище от кошмаров. Впрочем, когда он огляделся, то понял, что местечко не имеет никакого отношения к исходному миру. И дело не в салатовом оттенке травы. Вокруг полянки висели камни. Просто так, без видимой опоры, огромные валуны парили в воздухе и при этом чуть заметно покачивались. Гнат внимательно разглядывал камни, пытаясь отыскать смысл или хоть какую-то логику в происходящем. Он переводил взгляд с одного валуна на другой, но ничего не понимал. Правда, но чем дольше он на них смотрел, тем легче становилось на душе. Такого ощущение покоя и умиротворенности он не испытывал очень давно, а вернее — никогда со времен далекого детства. Вдруг захотелось стать одним из этих круглобоких темных гигантов и занять свое место.

Резко дернув головой, Гнат стряхнул оцепенение и сжал в руке посох.

— Надо идти! — приказал он сам себе.

Идти… Вот только куда идти-то? Со всех сторон камни. Кто их знает, булыжники эти. Может быть они вообще живые и жертву поджидают, когда она сама к ним шагнет. Гнат еще раз оглядел парящие над землей валуны. Вообще-то не похоже… Но когда он подошел ближе к одному из камней. Тот тихонько завибрировал, издавая весьма забавный, но довольно приятный звук, который долго не затихал, даже когда Гнат вернулся к центру полянки. Попытка повторить эксперимент с другим булыжником закончилась точно так же, разве что тон звука оказался другим. Гнат стал быстро перемещаться по поляне, подходя то к одному камню, то к другому. Возникшая какофония не оглушала, но звучала довольно мощно. Дав камням время успокоится, Гнат прошелся вдоль них на некотором отдалении. Звук и получались тихими и вполне мелодичными.

— Ты бы покинул мой сад, человек. Не стоит трогать то, что не понимаешь.

Голос, произнесший эти слова, шел откуда-то сверху. Гнат задрал голову, но не смог никого и ничего разглядеть в голубой выси.

— Какой сад?

— Сад камней. Я их здесь собрал вовсе не для того, чтоб каждый пришлый балбес резвился.

— Я не балбес! — слова неожиданно задели. — Мне тут не слишком-то и нравится. Вот только выбраться отсюда я не могу. Нет проходов.

— Проходов? Конечно их нет. И быть не может. Осколок слоя, на котором я разбил сад, имеет только два входа и, соответственно, выхода. Один через тоннель, другой — вверх. Но я бы тебе не советовал второй.

— Это почему?

— Осколок, как бы это сказать, не может существовать отдельно в том виде, в котором находится сейчас. Это означает, что атмосфера и свет здесь локальны и предназначены исключительно для моего сада. Без воздуха камни не будут звучать, как ты понимаешь.

Гнату не понял, о чем речь вообще, но он решил не развивать тему, чтобы не спровоцировать бесполезную дискуссию.

— Слушай, тебя как звать?

Над поляной пронесся вздох.

— Друг мой, ты не сможешь повторить мое имя. Впрочем, как и увидеть меня самого.

— Час от часу не легче! — буркнул Гнат. — Оно длинное, короткое или состоит из сложных звуков? Ты скажи, а мы с тобой попробуем сократить как-нибудь так, чтоб не обидно получилось. Вот меня, например, Гнат зовут. И тебе что-то такое…

Сверху послышался смех. Парень тут же осекся и нахмурился.

— Знаешь…Гнат, будь ты хотя бы способен видеть цвета, последовательность которых возникла с рождением реальности, то не стал бы спрашивать имя. Да и не оказался бы здесь.

— Ты такой древний?

— С чего ты взял? — удивился голос, но потом понял. — А, ты про свой мир. Нет, конечно. Но имя содержит в себе совокупность всех характеристик Неизбежности. И поэтому у меня оно уникально.

— А у других так же?

— У каких других?

— Таких, как ты.

— Странный ты. Никаких других не существует. Когда придет время, то возникнет новый я. Последовательность непрерывна, пока существует вибрация Времени, приносящая из будущего новые цвета имени.

— Ух! — Гнат поднял к небу над головой большой палец. Шофер не понял больше половины, но сам факт наличия разноцветного имени — ошеломлял. Хотелось бы только прояснить, каким образом столь чуждое существо вообще снизошло до разговоров. Однако неведомый собеседник все сделал сам.

— Мне трудно с тобой говорить. Когда я собирал камни — в моих мирах не в каждом времени встречаются такие образования, — то видел многих народившихся в будущем и ушедших в прошлом. Они были подобных тебе и все время общались между собой, как ты пытаешься говорить со мной. Примитивные повторяющиеся звуки, неритмичные построения — общее для всех. В звуках крайне редко попадались красивые слова. Я перестал прислушиваться. Не имело смысла вникать в нюансы речевого общения. Но однажды я построил сад и принялся учить камни озвучивать цвета времени. Забавно, что только тогда я понял, зачем вы разговариваете. Вас увлекает не сама речь, а смыл, заключенный в словах, которые произносите. Из них, как из кирпичиков, вы строите громоздкие конструкции, чтобы передать друг другу не только информацию, но и свое понимание окружающего мира. Невероятно примитивно! Щелкать и скрипеть, чтобы кратко и всеобъемлюще изложить что-то мало мальски интересное? Невозможно!

— Почему же? — пожал плечами Гнат. — Вполне нормальный способ. Поговорил и узнал то, что нужно. Или сам рассказал. А у вас как?

— У нас? — на секунду существо задумалось. — А! Понял. Нас нет, здесь есть только я. Иногда возникает дискретная череда моих предыдущих с последующими жизней. С ними мы иногда общаемся, конечно, но не с помощью слов. Пространство, время, свет… Скажем так, наши… слова не являются набором конечных последовательностей чего бы то ни было, а воспринимаются в составе законченной мысли. Иначе никак. Все "я" формируют меня нынешнего, как я нынешний — часть меня прошлого и последующего. У тебя, полагаю, не возникает желание вести долгие беседы с тобой предыдущим.

— Да, да… — неопределенно кивнул Гнат. Из объяснений он практически ничего не понял и потому не знал толком как ответить. — Но мне и вправду пора. Как бы вот только до тоннеля добраться…

— Я видел. А в чем проблема? Иди.

— Понимаешь ли, не выходит просто так отыскать выход. Летать я с грехом пополам научился, — он на миг осекся, вспомнив панику в тоннеле, — а вот с переходами и не пытался.

— Да туда просто шагнуть надо, в тоннель этот самый. У тебя, вот, ноги есть, если я не ошибаюсь. Они прекрасно приспособлены для такого дела.

— Есть ноги, но они тут не помогут. Я не вижу, куда мне шагать.

— Ах, да, зрение же. С излучениями у вас хуже… Тогда так. Постарайся не пялиться в пространство, а использовать разум.

Гнат честно попытался напрячься, но где располагалась "мышца" разума, которую можно активировать подобным образом, он даже предположить не мог, поэтому единственным результатом попытки стало побагровевшее лицо.

Голос фыркнул, словно неведомое существо едва удержалось от смеха, а спустя пару секунд предложил другой способ.

— Хорошо, давай иначе. Ты можешь смотреть боковым зрением?

С чем, с чем, а уж с этим Гнат отлично справлялся. Старшие учили, как можно следить за обстановкой, не отрывая глаз от дороги впереди. Своеобразное такое расслоение восприятия.

— Да, любой шофер из наших умеет так видеть.

— Прекрасно! Значит, сперва надо закрыть глаза…

— Но уж так-то я совершенно точно ничего не увижу и…

— Помолчи и дослушай. Попробуй закрыть глаза и увидеть какую-нибудь картинку. Любую. Первое, что придет в голову.

Гнат послушно смежил веки и увидел летающие камни. Они роились, кувыркались и вытворяли бог знает что, повинуясь разыгравшемуся воображению.

— Получилось что-нибудь?

— Вроде получилось… Камни летающие эти, только мельтешащие.

— Ага, великолепно! А теперь, не отводя глаз от камней, концентрируйся на происходящем сбоку.

Сперва Гнату удалось заметить мелькание теней. Он помнил уроки бывалых шоферов и не терял концентрации на объектах впереди, одновременно стараясь понять и угадать то, что происходит сбоку. Движение, полет, разворот. Объект черный. Нет, темно-серый. С синими прожилками. Белые точки расположены в странном порядке. Не летает — покачивается. Усы. Шевелит усами. Лапы есть, когтистые и шипастые…

— Жук! — вырвалось у Гната. Он мысленно "повернулся" и вправду увидел гигантского жука, обмазывающего каждый камень своими выделениями из мощных челюстей. По-видимому, эта слюна и позволяла валунам парить в воздухе. А может, так он их обучал "видеть цвета времени", поди разбери.

Гнат открыл глаза и немедленно рассказал все своему невидимому собеседнику. Тот хмыкнул.

— Мда, интересная интерпретация. Но уже намного лучше. Значит, ты меня теперь видишь?

Краешком глаза Гнат уловил движение и резко повернулся. Теперь он ясно видел, как над поляной парит тот самый огромный черный с синим в бедую крапинку жук и старательно обмазывает камни.

— Вот ты как выглядишь!

Челюсти исполинского насекомого ужасали. По спине Гната забегали мурашки, он уже представил себе, как жук откусывает ему голову.

На этот раз существо не смогло удержаться от смеха.

— Ладно, пусть будет Жук. Полагаю, что твой разум в принципе не способен сделать видимым несколько более сложный образ, чем камень. — насекомое махнуло лапой. — Но сам принцип, как я понимаю, ты усвоил, а это сейчас главное. Пробуй увидеть тоннель. Только теперь смотри в упор на камни, а боковое зрение пусть работает в твоем воображении.

Гнат попробовал и заметил слева зловещего вида пещеру. Черный зев наполовину скрыли травы, а замшелые камни у входа наводили на мысли о сырости. Туда как-то не очень тянуло идти. Осторожно поворачивая голову, Гнат попытался разглядеть что-то еще. Удалось! Вот только этот тоннель был еще менее привлекателен, нежели пещера. Он больше напоминал трубу огнемета, только очень большую. Такими крестьяне Контура выжигали на полях мусор, оставшийся после урожая. Как и из сельскохозяйственных огнеметов, в огромной трубе гудело и билось жаркое пламя. Уж лучше сырая пещера, чем пепел. Хотя, наверное, и в сырой пещере может таиться нечто, от чего огненный путь покажется легким и понятным. В этих самых слоях как-то все очень непросто…

Третий вход обнаружился между первыми двумя. Заметить его было трудно, но именно туда хотелось войти. Дверь, прикрывающая тоннель, Гнату показалась смутно знакомой, возможно виденной во сне. И она совершенно определенно не походила на ту железную, через которую прошел Каменный дракон.

Гнат лихорадочно перебирал в памяти все виденные им двери, но образ ускользал. Было понятно, что достаточно вспомнить и можно попасть в знакомый же коридор. Хоть бы намек какой, а то можно вляпаться еще хуже, чем на иных слоях.

— Тяжко? — осторожно поинтересовался Жук.

— Не то слово! — буркнул Гнат. — Ты бы подсказал, сколько тут всего тоннелей, может я какой еще просмотрел?

— Дружище, я знаю про два прохода. Остальное ты увидел сам. Как я могу знать про то, чего у меня нет и не будет, когда ты уйдешь? Твои координаты относительно моих крайне малы. Представь, что тебе нужно час на дорогу, которую я вижу целиком. Сколько там вдоль нее откроется и закроется дверей за время твоего пути? Те, что ты прошел, и те, до которых тебе еще предстоит дойти, ждать не будут. Мир не имеет одной раз и навсегда застывшей формы. Ты живешь в постоянстве динамики, а я — в динамике постоянства. Улавливаешь? — Гнат отрицательно помотал головой, Жук вздохнул. — Ну и черт с тобой. Тогда иди туда, куда больше тянет.

— Но ты же живешь и в будущем! Расскажи мне о последствиях выбора.

— Последствия? Легко. Тебя нет здесь до конца существования меня в слое и в этом самом саду. Тебе легче?

Гнату показалось, что Жук раздражен. Что ж, для такого бесконечного существа общаться с махонькой букашкой, да еще на ее языке — наверняка бессмысленное и нудное занятие. Тогда не стоит теребить его.

Что ж, получается, что выбор любого прохода из трех ведет за пределы слоя. Хоть что-то. Сперва Гнат шагнул к двери но потом передумал и направился в сторону темной пещеры. Почему? На этот вопрос ответа не было. Вот показалось, что пещера безопасней и все тут. Как еще объяснит наитие?

У самого входа Гнат задержался и махнул рукой Жуку.

— До свидания!

Ответа не последовало. То ли существу человек совсем опостылел, то ли дела отвлекли. Пожав плечами, Гнат, на всякий случай выставив перед собой посох, шагнул в сырую мглу.

Падение в ледяном тоннеле было стремительным, но в отличие от предыдущих полетов, в этот раз во тьме что-то мелькало. Но слабые вспышки проявлялись едва-едва, буквально на уровне ощущений. Гнату подумалось, что, возможно, он и вовсе не видит этот свет. Глазами не видит, а только периферическим "зрением" разума. Чтобы проверить догадку требовалось только закрыть глаза. Однако сделать этого Гнат не успел. В глаза ударил яркий свет, ноги ударились во что-то твердое и он растянулся на шершавой твердой поверхности. При этом еще так сильно ударился локтем, что на миг перехватило дыхание.

Через несколько секунд Гнат смог сфокусировать зрение. Он сел, баюкая руку и огляделся. Оказалось, что приземлился он на каменную площадку, расположенную, похоже, на вершине горы. И очень высокой: далеко внизу проплывали редкие облака, как бы обтекая гору.

Еще ниже было море. Оно поднималось к горизонту и изгибалось в том месте, где встречалось с небом. Море оказалось не только впереди, но и сзади. А справа и слева, от края до края, словно рассекая бирюзовую гладь, протянулся хребет. Над головой висел невероятный по размерам полупрозрачный диск луны. Гнату никогда не доводилось видеть спутник Земли так близко. Там, в его мире, бывали такие ночи полнолуния, когда казалось, что Луна — размером с автомобильное колесо. Но здесь… И сравнить-то не с чем. Диск закрывал половину неба, чуть не до самого горизонта. Наверняка Луна закрыла бы солнце, не виси оно довольно низко к горизонту.

Странно выглядел этот мир: и море, рассеченное горой на две части, и Луна на все небо. И ни животных, ни травинки, ни даже соломинки засохшей — ничего. Понятно только, что площадка явно не сама появилась. Кто-то приходил, обтесывал камень, пусть и очень давно.

Гнат провел рукой по поверхности. На ладони остался белый налет, словно он стер ей надпись с доски. Мел? А почему бы и нет? Это не более странно, чем огромная Луна над головой. А вот то, что после полета все еще покачивает — непонятно. Не так уж и труден был нынешний перелет.

Опираясь на посох Гнат встал, качать стало сильнее. И качался отнюдь не шофер, а камень под ногами. Или даже вся гора.

Он осторожно подошел к краю плиты, в надежде обнаружить спуск, но почти вровень с краем увидел вовсе не камень — внизу была вода! Вся платформа каким-то образом покоилась на гребне волны, а вовсе не на скале! И весь хребет представлял из себя огромную волну.

Вокруг плиты вода пенилась, словно кипела. Гнат встал на четвереньки и протянул было руку, чтобы коснуться пены, но отдернул — решил не рисковать.

— Это правильно. — раздался позади знакомый голос. — Могут и откусить.

Гнат резко обернулся. Серый плащ, блестящая коса — Смерть! Старый знакомец сидел точно в центре плиты, хитро поджав под себя ноги. Только изрядно стертые подошвы сандалий торчали из под плаща. Блестящая коса с отполированной рукоятью лежала перед Смертью.

— Привет!

— Привет, привет… Ты как попал на мой остров?

— Твой? — Гнат пожал плечами. — Я не знаю. Шагнул в пещеру… в тоннель и попал. Обычная история в слоях, как я понял.

— Обычная, или почти обычная, для иных мест, но конкретно про это я бы не сказал. Мой остров потому и мой, что он создан мною и живет только благодаря тому, что делал я.

Гнат промолчал. Во-первых, в острове этом ничего живого не было, а во-вторых — Смерть никак не получалось представить спасителем живого. Но собеседник Гната прожил не одну тысячу лет и понял причину молчания правильно.

— Здесь всегда была Волна. Луна слишком близко, вот и поднимает воду за собой, тащит. А существам, что всегда жили здесь, приходилось двигаться с волной, подъедая мелкие водоросли.

— Здесь кто-то жил… живет?

Молнией сверкнула коса, выбив кусок известняка. К ногам Гната подкатился обломок. Тот поднял камешек и оглядел. На изломе отчетливо виднелось существо, похожее на многоногую улитку.

— Вот эти многоноги и есть хозяева слоя. Без них мир не смог бы существовать, что, свою очередь, нарушило бы равновесие соседних слоев. И я стал отнимать их жизни только здесь, вот в этом самом месте. Тогда многоноги перестали умирать. Их стало так много, что на всех не хватало еды. Живые стали испытывать тяжкие мучения. Тот многоног, которй хотел избавиться от страданий, приплывал сюда и крепко обнимал умершего сородича. Тогда я прекращал мучения, отнимая жизнь. Таким образом, это кладбище стало первым островом, первой сушей, первой и единственной столицей этого мира. Перевернутый город, вокруг которого развелось множество водорослей. Многоноги постоянно достраивают платформу. Теперь они держат свой город на плаву, находясь в постоянном движении. У многоногов появилась цель в жизни и пристанище после того, как я прекращу жизнь. Больше я в процесс не вмешивался. С тех пор появилось много островов и мир перестал быть унылым.

— Так ты считаешь остров своим?

— Безусловно. Это мое творение. Впрочем, точно так же моллюски, облепившие снизу бревна старого плота, имеют полное право называть его своим, даже если присоседились в пути. Плывущих на плоту ведь не волнует, кто объявит подводную часть своей собственностью. Как-то так и получается.

— Интересно!

— Наверное. — острые плечи под серым плащом приподнялись и опали. — Но поверь, что не менее интересно, каким образом ты умудрился очутиться здесь. Как ты вход-то отыскал? Мои пути закрыты для всех, и на остров без моего ведома попасть невозможно.

Настал черед Гната пожать плечами.

— Я же сказал, что шагнул в пещеру и очутился здесь. Шагнул даже не из слоя, а из сада летающих камней, если тебе что-то это говорит.

— Говорит. — качнулся вперед капюшон. — Там обитает тот единственный, кто одновременно и старше, и моложе меня. Тот, у кого я не в состоянии забрать жизнь. Ведь у бесконечно живого она бесконечна, как ты понимаешь. Конечно видел я его сад местечко, но только со стороны, издалека.

— А я изнутри. Может, в этом дело?

— Не думаю. — в позе Смерти мелькнуло нечто, похожее на задумчивость. — А знаешь, ведь вполне может оказаться, что многоноги протоптали свою тропинку. У них есть нечто общее с бесконечностью и временем. Вот и появились сны с садом летающих камней Вечного…

— У Жука? — уточнил Гнат.

— Жука?

— Да, так мне показалось.

— Пусть будет жук, вполне удобно. Потом я рискну как следует рассмотреть Вечного. Может быть ты и прав. — капюшон слегка качнулся. — Что ж, Жук выстроил свой сад, чтобы слышать цвета бесконечности. Для существ, чей мир не балует разнообразием, сон про цвета и звуки — находка.

— Пожалуй. Но трудно представить, что у них бывают сны.

— Конечно, бывают! Они же разумны. — в темной глубине капюшона раздалось презрительное фырканье — А ни одно разумное существо не способно в снах постоянно видеть исключительно свой мир. Разум не терпит однообразия и всегда ищет что-то новенькое, перебрасывает мостики, находит тоннели. Ведь согласись, что закрыть глаза и разглядывать то, что ты и так каждый день наблюдаешь — грустно.

Высказывание расстроило Гната. Получалось, что даже у каких-то букашек есть право на прекрасные сны. Безусловно, летающие и поющие камни и вправду должны казаться многоногам прекрасными творениями. А у людей Контуров только и остались, что редкие сны о прошлом или настоящем их мира. Бессмысленные, скучные…

— Да, наверное. — вздохнул Гнат, а затем вдруг воспрянул, поймав за хвостик симпатичную мысль. — Слушай, если этот мир снится кому-то на иных слоях, то у меня есть шанс отыскать тропинку к соседям.

— По воде хочешь прогуляться? Здесь-то уж точно ни одного тоннеля нет, поверь.

Наверняка на скрытом капюшоном лице сейчас расцвела усмешка. Гнат серьезно взглянул на Смерть.

— Зачем гулять? Я могу летать.

— Неплохо! — в голосе Смерти прозвучало уважение, хотя, возможно, это был сарказм — поди, разбери. Если не видишь лица собеседника, то правильно понять значение интонации не всегда удается.

— Научился. В снах научился.

— А! Знаю, про какой мир речь идет. Там стена такая высокая еще. И потоп возникает время от времени, да?

— Точно!

— Везет тебе. — на этот раз Гнат явственно услышал нотку зависти. Или все же показалось? — Не любят тамошние обитатели давать уроки чужакам. Возможность полетать дают, но все проходит и забывается, стоит только открыть глаза. По-моему, это они как-то раз превратили своих змей в серпентаэров. Но те, получив способности летать, перешли по тоннелю в мир твоего друга. Не понравилось им, что больше не требуется бороться со стихией, плыть навстречу течению. Так тоже случается.

Гнат только кивнул: здесь много происходит такого, чего и не представишь. Улетели окрыленные змеи из одного мира и прижились в другом. Что с того? Нашли местечко по душе. А вот есть другая странность…

— Скажи, а сейчас что, никто не умирает?

— С чего ты взял?

— Так… Сидишь здесь, мы беседуем на разные темы.

— Хе. Я думал, тебе понятно все. Особенно после знакомства с Галатеей и Жуком.

— А что между ними общего?

— Галатея существует в каждом слое, Жук растянулся сегментами от начала времен.

— А ты?

— Я не то, и не другое. Похожее, но третье: всегда нахожусь рядом с каждым живым существом каждого слоя в момент времени, назначенный Судьбой.

— Но ты приходишь, уходишь. Мы встречаемся именно с тобой. Откуда ты идешь и куда, если всегда находишься подле меня?

— А ты всерьез думаешь, что существуешь только здесь, только сейчас и только в единственном экземпляре? — вопросом на вопрос ответило это непостижимое существо

— А? — обалдело воззрился на Смерть Гнат. — Но…

Продолжить он не успел. Серый плащ мелькнул на краю острова и исчез. Гнат поднялся на ноги

— Ладно, потом выясним. — задумчиво проговорил он вслед Смерти, закрыл глаза и принялся воскрешать в памяти ощущения, сопутствующие полету.

Сейчас, когда паника не заставляла судорожно вырывать из памяти обрывки знаний, все получалось намного легче. Только качка слегка мешала сосредоточиться, однако тепло в кончиках пальцев продолжало уверенно нарастать. Гнат тщательно, стараясь ничего не упускать, собирал "мозаику" до тех пор, пока не почувствовал, что качка прекратилась. Открыв глаза он обнаружил, что завис в полуметре над платформой. И снова радость от свершенного чуда захватила, заставила взмыть к низким облакам. Гнат резко разворачивался, кувыркался, пикировал вдоль зеленоватого склона мчащейся водяной горы, ощущая, как закладывает уши от возрастающего давления воздуха и снова рвался вверх, к громадному серебристому диску луны.

Затем, немного успокоившись, Гнат снизился над островом, подхватил свой посох и помчался над самым гребнем гигантской волны, пытаясь внутренним "боковым зрением" увидеть какой-нибудь тоннель, ведущий к другим слоям. По идее, в подобном месте их должно быть много. Море, стихия… Гнат и сам бы с большим удовольствием посмотрел такой сон, появись такая возможность. Так или иначе, но долго лететь не пришлось. Справа мелькнул темный проем, напоминающий зависшую в воздухе кляксу. Гнат заложил вираж и нырнул во мглу.

На этот раз жесткий ледяной ветер не просто заставлял ежится. Крохотные ледышки впивались в кожу, раздирали ткань одежды. Гнат прижал к себе посох и сжался в комок, стараясь не столько сохранить остатки тепла, сколько максимально уберечь себя от повреждений. Ему уже стало казаться, что нынешнее путешествие между мирами окажется последним и конца у тоннеля нет, но тут в глаза ударил яркий свет. Спустя секунду тело ударилось обо что-то мягкое, однако тепло не вернулось. Наоборот, холод стал обжигающим.

Когда зрение восстановилось, Гнат огляделся: он сидел в снежной яме, на стенках которой темнели непонятные пятнышки. Из многочисленных крохотных порезов все еще сочилась кровь, лохмотья, в которые превратилась одежда, тоже были окровавленными. Гнат не сразу сообразил, что темные пятнышки — его собственная кровь. А еще немного позже он понял, что появился реальный шанс снова повстречаться со Смертью. Только поболтать уже вряд ли удастся: визит обладателя косы и серого плаща будет носить чисто деловой характер. Обидно!

Внезапно свет над головой что-то заслонило. Это нечто явно было живым и оно неторопливо опускалось прямо на отверстие ямы. Очень скоро Гнат сумел разглядеть, как противно шевелится серая бородавчатая шкура. Он поднял мечи попытался вызвать в себе хоть немного жалости к неведомому зверю, но все попытки затмевал страх быть заживо съеденным. А намерения животного наверняка были именно такими. Вряд ли в этом мире пища запросто валяется в снегу. Такие чудеса редки были даже и на трассах в том, обычном мире и без всякого снега. Что уж говорить про зиму, когда волки вплотную подбирались к границам контура, а бывало, что и резали скот.

Превратить посох в меч никак не удавалось, между тем, проклятая тварь уже затмила свет, обрушив на человека целый сугроб. Даже в полумраке стало понятно, что бородавки и не бородавки вовсе, а присоски. Гнат ухватил двумя руками бесполезный посох-меч и приготовился к последней битве. Когда тело существа опустилось совсем низко, Гнат подпрыгнул и ударил посохом по серой туше. Он понимал, что не причинит вреда неведомой зверюге, но зато даст понять, что жратва вовсе не дохлая и способна на сопротивление. Возможно тогда тварь разозлиться и не станет пожирать его по кусочкам.

Кожа существа задергалась, присоски противно зачмокали, словно хотели побыстрее расцеловать человека. Увы, но скорость спуска не замедлилась ни на йоту, хотя Гнат в глубине души на это надеялся. Он колошматил посохом по присоскам. Места оставалось все меньше и скоро пришлось встать на колени, чтобы продолжить наносить удары. Все было бесполезно. Пока еще позволяло расстояние, Гнат лег, удерживая посох вертикально — пусть туша наткнется, авось ее задержит препятствие. Однако спуск не замедлился. К изумлению Гната, посох легко, не встречая сопротивления, проткнул серую кожу. Подарок Смерти явно не причинив ни малейшей неприятности животному. Может, они из одного мира, этот монстр им тот непостижимый приятель с косой?

Гнат вдруг с ужасом понял, что у него осталось всего пара стуков сердца до превращения в закуску. Огромная присоска, истекающая слизью, шевелилась в нескольких сантиметрах от лица. Последним звуком, который Гнат услышал, было жадное чавканье присосков. А затем навалилась тьма.

Тьма и тепло. Гнат не понимал, где он находится. Тело находилось словно бы в невесомости, но было обездвижено. Он ощущал свои мышцы, однако попытка пошевелиться ни к чему не приводила. Неизвестная субстанция держала намертво, но по всей видимости в состав ее входило что-то успокаивающее, ибо кожу больше не саднило. Да и вообще, ушли все мелкие боли. Даже мысли стали ровнее, легче и оптимистичней. Что ж, если так существо переваривает свои жертвы, то все не так уж плохо. Уж всяко лучше, нежели замерзать в снежной пустыне, вдобавок истекая кровью.

Забрезжил голубоватый свет. Жрец как-то объяснял, что такое происходит перед самым что ни на есть концом. Свет, там, разный, покой… Короче, если верить словам наставника, он, Гнат, вышел на первый участок трассы своей загробной жизни. Самое непонятное во всем происходящем — что Смерти так и не было. Уж этот шустряга наверняка должен объявится. Правда, он что-то упоминал о множественной природе самого Гната, но в это с трудом верилось.

Между тем, свет становился все ярче; покой и тепло отогревали тело и душу. Вскоре Гнату стало ясно, что он вовсе и не умирает, а вполне нормально видит вокруг себя снежную пустыню, сверкающую под лучами яркого солнца. Ноги и руки вновь стали послушны. Только цвет у них был странным — серый, с белесыми прожилками, словно бы на тело натянули еще один слой кожи, изначально принадлежавший кому-то другому. Гнат осторожно коснулся ее пальцем. Как ни странно, но дополнительная кожа вовсе не ощущалась. Как не щупай — полная иллюзия, что касаешься собственного тела. Гнат попытался стереть слой ладонью, но на короткий миг ощутил лишь жжение на этом месте, как бывает, если просто тереть кожу. Отличие только в том, что нет покраснения. Затем Гнат отметил еще одну странность своей новой кожи: с ней вовсе не ощущается холод. Большой плюс в заснеженном и явно холодном мире. Вполне может быть, что и с болью новая кожа будет справляться

— Не так уж и плохо! — произнес Гнат вслух, скорее, просто для того, чтобы лишний раз убедиться в реальности происходящего. Равнина никак отреагировала на слова, однако по новой коже прошла еле заметная дрожь.

Что ж, наверняка тварь и стала этой непонятной кожей. По крайней мере сейчас так лучше. А какими будут последствия от такого…слияния — остается только гадать. Гнат повернулся к яме, чтобы подобрать меч и вздрогнул. Такое впечатление, что в ней кого-то растерзали: к остаткам стен прилипли окровавленные ошметки, а капли крови усеяли снег красной дробью. От зрелища стало не по себе, закружилась голова. Парень сглотнул и постарался не обращать внимания на кровь. Черный посох все еще торчал вертикально, как в последний момент его установил Гнат, и до него было легко дотянуться. Нов последний момент шевельнулась мысль, что не такое уж это нужное оружие. Еще нигде оно не помогло толком. И, возможно, стоило бросить эту дурацкую смертоносную палку, а не волочь ее из мира в мир.

Странная это была мысль, чужая. Гнат тряхнул головой, будто отгоняя надоедливую муху, и резким движение выдернул меч из снега. Пусть. Даже если это совсем бесполезная вещь, все равно она — подарок. Подарок от Смерти. А Смерть никогда просто так ничего не делает — в этом можно не сомневаться. Значит, пусть эта чужая и дурацкая мысль засохнет, испарится, исчезнет и не смущает больше.

По телу опять пробежала еле заметная дрожь, никак не отражавшая состояние человека. Наверное, реакция чужака, превратившегося в кожу. Гнат вздохнул и зашагал по снежной целине. И неплохо зашагал, надо сказать! Нет, сперва ноги проваливались и каждый шаг давался с неимоверным трудом, но потом ступни раздались вширь — видимо, постаралась тварь на плечах. Под широченными ступнями снег только чуть проминался.

По пути Гнат краем глаза высматривал зев какого-нибудь тоннеля, однако снежная пустыня равнодушно сверкала белизной. Плохо. Настроение портилось с каждым пройденным километром. Голод хоть и не давал себя знать, но все еще впереди. К тому же слой снега довольно большой, а это значит, что под ногами могут оказаться пустоты, а то и норы, в которых обитают голодные звери. И стоит только провалиться — никакая дополнительная шкура не спасет. И посох не спасет, чтобы пожалеть несчастное зверье — нужно время. А рефлексы животного, приспособленного к выживанию в снегах, наверняка быстрее, чем у чужака-человека. Выходит, Гнат здесь практически безоружен. И появись из под снега существо покрупнее собаки — отбиваться мечом придется как быкновенной палкой. Про тварей большого размера даже думать не хотелось.

Снежная пустыня все сильнее действовала на нервы. От блеска слезились глаза, плыл горизонт. Даже мысленное боковое зрение, казалось, намертво забито блестящими снежинками. И ни единого намека на близкий переход. Скорее всего, этот слой мало кому снится. Скорее всего и снег не во всех мирах бывает, а уж такая равнина вообще уникальна.

Из-за однообразия ли, одиночества, а может того и другого, Гнату стали мерещится разные вещи. Некоторые знакомые, некоторые вовсе непонятные. Нет, не миражи вроде тех, что дрожат над раскаленной трассой в жаркий полдень — здесь, похоже, иллюзии, игра воображения. В ослепительном блеске снега угадывались фантастические картинки. Вот города с замком и высокими башнями, а вот зверь, что притаился, распластался на снегу, ожидая жертву. Вон там, справа, взметнулся дракон, разбрасывая вокруг себя блики. А слева стоит утонувший в снегу грузовик… Сердце неожиданно сжалось: Гнат вспомнил Тимофея и Галу с Топтыгой. Все они остались там, в прошлом, в мире, куда и дорогу-то так просто не найти.

Этот ослепительно-белый мир понемногу начал звучать какой-то тягучей невнятной мелодией. Временами накатывали волны полной безнадеги. Гнату даже пришло в голову, что он достиг дна миров — места, откуда нет выхода. Или же оно используется как некий противовес, помогает удерживать миры снов от разрушения. Насчет последней гипотезы, впрочем, возникали сомнения — если сюда можно попасть, то и уйти отсюда можно. Надо только понять, как это сделать. А проходы могут быть скрыты снегом.

Иллюзии, что по началу сбивали с толку, уже почти совсем превратились в игру света на снегу: не отвлекали, не мешали идти. Но теперь навалилась сонливость. К тому же, внутренний голос настойчиво призывал не сопротивляться и спать. Гнат боролся как мог, чтобы не зарыться в эту нежную, мягкую поверхность под ногами. А затем разрыть себе норку, свернуться калачиком и заснуть. Нырнуть в уютные сновидения….

Проснулся Гнат резко, от мощного внутреннего толчка, и не сразу сообразил, где находится. Сперва он решил, что еще спит и видит странный сон, но по телу снова прошла дрожь. Гнат нащупал посох и ударил в свод над головой. Сверху посыпалась земля вперемешку с травой. Земля? Но когда он засыпал, то вокруг был снег! Он посидел еще минутку, стараясь осмыслить происходящее, а затем принялся быстро карабкаться на поверхность. Но едва он высунулся наружу, трава и земля тут же начали превращаться в осточертевший снег. Через несколько секунд вокруг расстилалась все та же белая пустыня.

Перевалив через край ямы, Гнат огляделся и вздохнул — от недавнего чернозема не осталось ни соринки. Он осмотрел на всякий случай свой "костюм". Тот все так же облегал тело, предохраняя от охлаждения, только серый цвет несколько выцвел и ни травинки, ни комочка земли к нему не прилипло. Короче, ничего нового, если не считать урчания в животе. Пока еще не слишком сильного, но вполне явственного. Голод позвонил в колокольчик и теперь не отстанет, пока не прикончит жертву.

Гнат остановился и огляделся: никаких признаков жилья или хотя бы возвышенности. И тут он вспомнил, как в маленьком городке они с Топтыгой перемещались из лета в зиму, когда входили в дверь дома. Похоже, что в этом заснеженном месте действовали сходные законы. Тоннели отсутствовали потому, что этот слой был двойным! И достаточно зарыться поглубже в снег, чтобы очутиться в другом месте.

Старательно работая руками, Гнат вырыл приличных размеров яму и обрушил на себя снег. Сколько требовалось находится в яме он не знал, но вряд ли долго. Сосчитав до шестидесяти, он разгреб снег и выбрался на…опушку леса.

Гнат откатился по траве подальше от ямы. Едва он это сделал, как припорошенные снегом края ее стали быстро сходиться, а затем она и вовсе исчезла бесследно. Кольнуло мимолетное сожаление о сделанном: наверное, не стоило сразу выбираться. Вполне может оказаться, что следующая яма привела бы куда-нибудь в населенную местность, а теперь топай, не знаю куда.

Гнат посмотрел на лес, замерший угрюмой и даже зловещей стеной. Что-то подсказывало, что не стоит и пытаться идти в чащу. Но с другой стороны был обрыв, а дно пропасти отсюда даже не просматривалось. Так, туманное мельтешение. Лезть туда — самоубийство. Поглядев вправо вдоль берега Гнат заметил темную точку. Вполне может оказаться, что там лежит нечто, сделанное руками местных обитателей. Предметы способны немало рассказать о тех, кто их сделал. Гнат быстрым шагом двинулся вдоль опушки.

Голод одолевал все сильнее, но ничего, топать совсем недолго. А уж те, кто создал эту — весьма немаленькую по виду — штуку, наверное не откажут в еде путешественнику.

Но идти пришлось долго. Во-первых, путь вдоль обрыва получался весьма извилистым, а во-вторых… Во-вторых, штуковина оказалась довольно большой. Когда расстояние позволило рассмотреть все в деталях, Гнат понял, что видит какой-то бак. Приземистая, но довольно широкая емкость, чем-то смахивающая на помесь сковороды и кастрюли. Размеры впечатляли. Наверняка в баке уместился бы тягач, пусть и без фургона.

Когда, наконец, Гнат подошел совсем близко, то растерялся: непонятная конструкция лежала не на краю обрыва, как казалось вначале, в парила над пропастью. От нее на "берег" был переброшен мостик, с набитыми поперечными рейками. Сам цилиндр был склепан из листов темного металла, из его стенок торчали какие-то трубки и краны, забранные почерневшей от копоти сеткой отверстия. Выходит, это какая-то машина. Зачем она такая? Единственным предметом, назначение которого не вызывало сомнений, была изрядно поржавевшая лестница с поручнями, которая вела наверх. Гнат никак не мог сообразить, для какой цели изготовили подобное сооружение. И как вся эта масса явно не легкого металла висела в воздухе — он тоже не понимал. Возможно, что разгадка наверху.

Осторожно, стараясь не смотреть в подернутую туманом пропасть, Гнат прошел по мосткам, поднялся по ржавой лесенке и обнаружил наверху застекленную будку. Что ж, стало понятно, что понятным, что данная машина управляется.

Потянув на себя оказавшуюся неожиданно тяжелой дверь, Гнат шагнул внутрь. В застекленном помещении оказалось довольно жарко. Впрочем, через некоторое время жар ощущаться перестал. Перед широченным стеклом стояло кресло. Больше похоже на будку наблюдателя, а управление, значит, где-то в другом месте.

Гнат почувствовал, что вымотался. Путешествия между мирами, походы по снежной пустыне и вдоль пропасти… Посидеть и отдохнуть будет совсем не лишним. Гнат поставил посох у стены и уселся в кресло.

Впереди виднелась дымка, высокая линия горизонта изогнулась плавной дугой. Ничего особенного в пейзаже и все же он как-то отзывался в душе. В какой-то момент захотелось, чтобы машина начала двигаться туда, к горизонту, к облакам… Чтобы унесла от бед и проблем в светлую сказку.

Гнат положил руки на подлокотники, откинулся на спинку кресла и… попался! Голову крепко обхватил какой-то обруч, руки словно бы приклеились к прохладной коже обивки, а ноги просто отказались повиноваться. Гната охватила паника. Он извивался, дергал руками и головой, но проклятые невидимые путы и не думали ослабевать.

Вот и попал он в ловушку. Гнату вспомнилось, как жители Контура ловили одичавших кошек — тварей осторожных и хитрых, но чрезвычайно любопытных. Для ловли использовали небольшие коробки с дразнилкой — вертушкой с большими бумажными лопастями. Ветер раскручивал вертушку, а кончики лопастей легонько чиркали по коробке. Шуршание приманивало любую кошку, оказавшуюся на территории Контура. Едва она забиралась в коробку, как закрывалась крышка. Животное оказывалось в плену. Но то кошки, а человеку, наверное, и шуршания не надо. Кресло — отличная приманка для усталого путника. Теперь осталось дождаться тех, кто поставил ловушку. Хотя это полбеды. Гораздо хуже, если машина работает автономно и, например, прожаривает свою добычу — вон какие закопченные решетки на стенках бака

Изрядно устав в борьбе с проклятой мебелью, Гнат прекратил сопротивление и, тяжело дыша, закрыл глаза. В голове тут же тяжко загудел колокол. Каждый удар заставляли морщиться. Ясно, что требовалось открыть глаза, чтоб избавиться от кошиара, но и этого теперь сделать не удавалось — веки напрочь отказывались разлепляться. Неожиданная проблема со зрением совсем выбила Гната из колеи. Навалилось ощущение беспомощности: любой, кто войдет сюда, в кабину, волен сделать со слепым человеком все что угодно. В том числе и съесть. Если верить слухам, в некоторых Контурах людей считали деликатесом. Почему бы и здесь не жить подобным "гурманам"? Сделали ловушку и ловят простаков, чтобы приготовить из них жаркое.

— Черт, черт, черт! Будьте вы прокляты! — заорал Гнат, делая отчаянную попытку вырваться из неведомых пут. И, словно в ответ на его усилия, мгла отступила. В руках вновь появилась сила. Гул пропал. Облегченно выдохнув, Гнат огляделся и понял, что рано обрадовался избавлению. Ничегошеньки еще не кончилось. Он не увидел ни стекол, ни стенок кабины, ни даже проклятого кресла… Ничего не увидел, кроме пропасти под собой.

Голова кружилась, к горлу подступала тошнота. Сглотнув комок, Гнат поднял было правую ладонь, чтобы смахнуть со лба выступивший холодный пот, но ничего не вышло — крыло словно вязло в густом сиропе. Оно с трудом преодолевала невесть откуда взявшееся сопротивление.

Крыло? Какое крыло? Но почему не рука? Ведь он, Гнат, человек. И если шоферы иногда говорили про крылья, то применительно к грузовикам. А здесь… Так ведь не только крылья, но и лапы! Не руки, нет — очень уж ощущения странные. Появилось даже "чувство когтя". Откуда-то было ясно, что вот при таком усилии когти выдвинуться на такую-то длину. И габариты. Ведь сейчас диаметр бочки не превышал трети длины тела "нынешнего" Гната! А вес машины можно было сравнить с небольшой скалой, но он не доставлял никаких особых хлопот, если не считать некоторой потери подвижности из-за сложной крепежной системы. Но тот, "старый" Гнат и представить себе не мог, что в состоянии поднять столь огромный камень!

Сознание начало временами размываться. Похоже, что оно работало на двоих: на человека и на неведомую тварь. Иногда всем управляла самая настоящая зверюга, отодвигая человека в дальний угол и тогда оставалось только наблюдать за происходящим. Частота "мерцаний" возрастала, и Гнат вдруг сообразил, что главная его задача сейчас "запрячь" неведомую тварь, пытающуюся украсть его разум. Сделать себя главным в их тандеме.

Он взял себя в руки и попытался отогнать чужие видения, оставить их снаружи, и в тот же миг потерял контроль над полетом. Все стало кружится, разворачиваться, трястись… Тогда он приоткрыл разум и понемножку, мягко, чтобы не порвать тонюсенькую ниточку связи, начал подтягивать чужое сознание к своему. Сперва шло тяжко, но достаточно было вызвать у себя предполетное ощущение, как руки становились крыльями. Подними правую — левая падает за линию горизонта и наоборот. В общем, чем выше поднималась одна, тем ниже опускалась другая. Стало легче: Гнат начал понимать зверя, а тот перестал сопротивляться.

Полет выровнялся. Обратно рука шла легко. Существо чутко реагировало на движения человека. Стоило попытаться поднять обе руки перед собой, как горизонт послушно нырял вниз. Увести назад, и туманная линия уходила вверх.

— Вот оно, значит, как! — Гнат усмехнулся. По всему выходило, что и не ловушка это вовсе, а очень интересный транспорт, схожий чем-то с гужевым. Просто роль лошадки исполняет другое существо. Ну и "вожжи", конечно, довольно своеобразные.

Понемногу разум человека все глубже внедрялся в сознание "лошади". Гнат не стремился одержать верх — такое здесь не прошло бы, — он осторожно брал на себя управление там, где оно было необходимо. Действовал мягко, стараясь не навредить и не влезать туда, где все действовало без вмешательства извне. Почти так же, как в тягаче: газ, тормоз, сцепление, коробка передач, руль… Не требовалось работать отдельно с каждым взаимодействующим механизмом — достаточно дать приказ основному, который пробудит вспомогательные.

И зверь подчинился. Уже не сомневаясь в том, что произойдет, Гнат сделал шаг. Ощущение движения было явным, хотя из чего проистекала уверенность, объяснить бы не получилось.

Если с управлением стало более-менее понятно, то вопрос, как освободиться от плена машины, оставался открытым. На любое движение реагировало крылатое существо, но никак не место оператора. Кресло все также крепко удерживало Гната, чего бы он не предпринимал. Похоже, что оно являлось посредником между "лошадью" и человеком. Такой своеобразный облучок, уютное местечко для кучера.

Но так или иначе, а решение требовалось найти. Гнат попытался восстановить в памяти цепочку событий, мыслей и действий, предшествующих пленению. Не так уж и много: поставил посох, сел, откинулся… Не то! Кресло связывает зверя и человека мысленно! Значит, не важны действия, а мысли! Надо вспомнить, о чем в тот момент думал. Ага! "Как здорово путешествовать к горизонту, не вставая с места." Как — то так. Именно после этой мысли тело и попало в плен. Значит, чтобы освободиться, достаточно сформулировать иную мысль, выражающую нечто противоположное.

Гнат решил, что, возможно, стоит проговаривать идеи вслух, чтоб усилить эффект. Он начал поиски с простых команд.

— Стой! Прекрати! Тормози! Отпусти!… - никакого эффекта на машину это не произвело — зверь продолжал неспешный полет над пропастью.

Проговорив последний десяток слов, имевших хоть какой-то смысл, Гнат вздохнул. В голове тихонько звенела пустота, внизу, в подернутой дымкой глубине проплывала земля.

Гнат чувствовал дикую усталость от суматошного дня, от укрощения летающего животного, от полета в неизвестность. Возникло непреодолимое желание закрыть глаза, отключится от всего, встать, размяться и… В голове мощно прогудел колокол и Гнат снова оказался в кабине. Панели, стекло, горизонт… Свободен! Он тут же вскочил с кресла и оглянулся. Позади виднелась узкая полоса — земля, откуда началось путешествие.

Гнат выбрался из застекленной коробки наружу. Холодный ветер полоснул по серой коже и тут же потеплел. Непонятно как такое получилось, но зато стало очень комфортно. Похоже, что павший на плечи Гната паразит был не так уж и плох — он прекрасно справлялся с регулированием температуры. И еще… Он как-то позволял…наедаться, что ли. Есть не хотелось совсем, хотя совсем недавно живот подводило. Возможно, серая кожа преобразует тепло в еду, хотя и не факт. Интересно, а что взамен? Вряд ли симбиот столь уж альтруистичен, он наверняка получает чего-то взамен. Только что?

Но Гнат вскоре оставил эти мысли. Он подошел к поручням лестницы и увидел, что вслед за неведомой машиной летят и деревянные мостки. Их прочно удерживал привязанный канат. Он был натянут, как струна, а потому создавалось впечатление, что мостки эти и не летят вовсе, а плывут. Гнат спустился вниз и подергал привязь — она пружинила. Казалось, будто кто-то тянет мостки назад с большой силой. Может быть внизу все же вода, только какая-то невидимая? Гнат добрался до последней ступеньки, изогнулся и опустил руку. И немедленно почувствовал, как ее увлекает течение. Но это было единственное ощущение: ни тепла, ни холодка пальцы не ощутили, хотя и не были защищены живой одежкой.

Странная жидкость. Ее не получалось зачерпнуть, от нее не мокла кожа. Больше всего субстанция походила на сжатый, нет, не сжатый — сгущенный воздух. Возможно, что так оно и было. А вот эта самая "кастрюля" — своеобразная помесь лодки с повозкой. И еще есть какой-то зверь, к спине которого машину и прикрутили. Невидимое, но большое и сильное существо.

Гнат поднялся наверх. Судя по всему, курс не поменялся, да и скорость, если верить ветру, тоже. Но почему-то казалось, что совсем не лишним будет заглянуть в кабину и посидеть некоторое время в кресле, а то примется зверюга буйствовать тут, посреди океана сгущенного воздуха, и пиши пропало. Очень Гнату не хотелось проверять на себе, можно ли утонуть в нижнем "воздухе".

Он рухнул в кресло и сосредоточился на своем желании двигаться. Переход произошел мгновенно. Снова крылья и лапы, только на этот раз уже полностью "свои", не требовавшие приручения. Все отлично! Все, кроме одного: в сознании иного существа пульсировал страх. Явный, тяжелый, мощный, он вызывал дрожь. Из-за этого чешуя топорщилась, притормаживая движение. Зверь смотрел по сторонам, а человек, видевший окружающее его глазами, не мог понять, что тот ищет. Вероятнее всего, тварь чувствовала нечто такое, что никак не отзывалось в человеческом сознании. Оставалось только положиться на инстинкты зверя и лишь отслеживать движения.

Воздух внизу помутнел, наползли облака. С сухим треском ударила молния, на чешуйках запрыгали голубоватые огоньки электрических разрядов. Гнат почувствовал, как его крылья затряслись, словно их дергали невидимые силачи. Он влетал в ураган. Ясное ощущение беды мобилизовало силы зверя. И в первую очередь он попытался изгнать из своего разума чужеродный. Гнат почувствовал, как его сознание тонет в первобытном ужасе животного, и контратаковал. Раз почуявший силу "наездника" зверь долго не сопротивлялся. Бунт сменился покорностью. Но буквально через минут человек отступил, предоставив коренному обитателю разбираться с бушующей стихией, и только следил за тем, чтобы не потерять контроль совсем.

Едва Гнат подавил попытку очередного бунта, как буря ударила во всю силу. Ураган трепал огромное тело так, словно это была соломинка. Ветер ревел со всех сторон. Гнат давно бы потерял в этой кутерьме верх и низ, если бы не инстинкты его подопечного.

Справа внизу сверкнула молния, затем другая, слева. А вскоре удары стали следовать один за другим. Огненная феерия грозила спалить то, что не смогла разметать буря. Гнат чувствовал, куда и когда ударит следующий разряд. Точнее, он перехватывал то, что ощущал зверь. Они то ныряли глубоко в сгущенный воздух, то стремительно взмывали с одним из смерчей. Их забрасывало высоко в ледяную голубизну неба.

Внезапно животное перестало сопротивляться. Словно новичок-шофер, бросающий в критический момент руль, оно превратилось во влекомый стихией листок. Пришлось человеку брать управление на себя. Гнат боролся со стихией отчаянно, хотя и не слишком успешно. Он все еще пользовался способностями подопечного и предугадывал опасность, но делал это неуклюже. А одно слишком резкое движение заставило лапы существа погрузиться в тяжелый газ. Скорость тут же упала, а буря развернула массивное тело боком к ветру, выгибая крыло. Маневрировать стало невозможно. В тело попали две молнии. Превозмогая боль, Гнат бил крыльями по упругой поверхности сгущенного воздуха и разворачивался лицом к ветру. Но ему катастрофически не хватало навыков полета! А зверь совсем забился в угол разума и отчаянно скулил, не делая даже малейшей попытки помочь. Он целиком и полностью положился на своего хозяина.

Гнат сделал еще несколько отчаянных взмахов и ощутил такую резкую боль в левом предплечье, что в глазах потемнело. Зверь, словно проснувшись, забился в панике. Гнат чуть отступил в тень: вдруг тому что-то удастся сделать. А через секунду парня буквально выбросило в кресло. Кабину трясло и раскачивало. За стеклом творился кромешный ад, в котором не существовало ни единого ориентира. Гнат до боли в пальцах вцепился в поручни, стараясь удержаться на немыслимых виражах, при этом машинально отметив, что предплечье не болит. И только спустя некоторое время он понял, что боль принадлежала зверю. Получалось, это у него, бедолаги, вывихнуто плечо. Нет, крыло.

Внезапно что-то громко взревело и резкое ускорение вжало Гната в кресло. От навалившейся тяжести стало трудно дышать, но полет теперь стал ровным. Скорость все возрастала. Появилась мелкая вибрация, от которой заныли зубы. Когда на горизонте возникла тонкая черная полоса — гул на мгновение стих, а затем вновь все взревело с удвоенной силой. От резкого торможения Гната бросило на стекло…

Пришел в себя он довольно быстро. Тошнило, саднило лоб, во рту стоял противный привкус крови — сильно ударился Гнат встал на четвереньки и сплюнул на пол тяжелый кровавый сгусток.

— Вот, ведь, черт!

Он тряхнул головой и поморщился. Ему показалось, что от этого движения внутри заплескалась расплавленная боль. Все вокруг качалось. Да, без сомнения он здорово приложился. Гнат поднялся, держась за кресло и уселся. Стало полегче, но кабине не прекратила раскачиваться.

Попытавшись снова "оседлать" зверя, чтобы прояснить ситуацию, Гнат не почувствовал живого отклика — вокруг была только мертвая материя. Он встал, и оставляя на стеклах кровавые отпечатки ладоней, выбрался наружу.

Холодный ветер помог Гнату окончательно прийти в себя. Он рассмотрел свои окровавленные руки — видимых ран на них не было. Наверное, это разбитое о стекло лицо. На самом деле вовсе не важно, что там с лицом. Да и без зеркала сейчас не понять, что там с ним. К тому же боль отступала быстро и легко, словно ее высасывали. Наверное, так оно и было. Вторая кожа отлично помогал своему носителю выжить. И это совсем неплохо!

Гнат решил выяснить, что произошло со зверем. Очень не хотелось думать, что несчастная животина погибла в битве с бурей. Он надеялся, что бедолага жив, только без сознания. Да и не мудрено отключится! Гнат вспомнил вспышку боли и поежился. Вывих или перелом крыла — наверняка. Может и еще что. Парень чувствовал себя виноватым во всем, что произошло и очень хотел выяснить судьбу "напарника". Вот только сперва надо увидеть тело, а с этим большая проблема.

Гнат решил попробовать использовать то самое "боковое зрение", с помощью которого удалось увидеть Жука и потом отыскивать переходы. Он подошел к краю. Первая же попытка увенчалась успехом. Под "кастрюлей" замерцал и принялся густеть воздух. Он темнел, терял прозрачность, обретал границы. Появились громадные, чуть не с половину территории Контура величиной, крылья, огромная шипастая голова на вытянутой, покрытой чешуей, шее. Какие-то щупальца придерживали щитки у закопченых решеток. Там, где была лестница, вертикально торчали две массивные пластины, пронизанные целой сетью кровеносных сосудов.

"Лошадка" смахивала на помесь дракона с черепахой, хотя и возникало подозрение, что она не являлась ни тем, ни другим. Гнат подошел к пластинам и коснулся одной из них. Та была теплой, в жилке под пальцами ощущалась пульсация. Судя по всему, несчастное существо было живо. Гнат подошел к ограждению площадки и посмотрел на левое крыло. Оно наверняка было сломано: из под кожи торчал белый обломок толстенной кости, а вокруг раны растекалась темная кровь.

Дело плохо. Если черепаха/дракон так и будет лежать, то наверняка истечет кровью. А это совсем нехорошо. Гнат решительно спустился по лестнице. Он еще не знал, как помочь раненому, но надо же как-то попытаться. А для начала — спуститься вниз.

Гнат прошел на корму и к своему изумлению обнаружил мостки, привязанные канатом к торчащему из корпуса крюку. Как они уцелели в битве с бурей — загадка. Однако сейчас они пришлись как нельзя более кстати. Гнат потянул канат — мостки послушно подплыли к лестнице. Он ступил на край доски и тут же снова вцепился в лестницу. Плыть на подобном сооружении-нечего было и думать! Но вполне можно плыть держась за доски. Он вдруг вспомнил, как в детстве их учил плавать один из наставников. Для этого учеников на месяц возили в Контур, где был маленький пруд, который тогда казался огромным водоемом, в котором водятся неведомые чудовища. А плавать начинали как раз с досками.

Спустив ногу пониже, Гнат коснулся ею сгущенного воздуха и не ощутил ни тепла, ни холода. Что ж, хорошо! По крайней мере, не замерзнешь. Да и паразит на плечах вполне способен защитить своего хозяина. Или жертву. Гнат встал на последнюю ступеньку, ухватился руками за предпоследнюю и осторожно опустил ноги в пропасть, готовый в любой момент взобраться обратно. Однако тело стало послушно терять вес, как если бы оно попало в воду. Гнат отпустил ступеньку и схватился за мостки. Он старался не смотреть вниз — от высоты сильно кружилась голова. Он прекрасно понимал, что упасть не удастся, но упрямые инстинкты заставляли нервничать.

Отвязав канат, Гнат взял курс на крыло. С длиннющим и не слишком-то легким деревянным сооружением это оказалось очень непростой задачей, но отпустить опору и плыть самостоятельно — было выше человеческих сил.

После двадцатиминутного путешествия Гнат "пришвартовался" к крылу и осторожно прошел по его упругой поверхности к перелому. Вблизи все выглядело ужасней, чем с крышки "кастрюли": обломок, диаметром с хороший столб, просто так обратно не поставишь.

Может быть что-то почувствовав, а может чисто рефлекторно, зверь дернул крылом. Гнат скатился в сгущенный воздух: тяжелый газ с трудом влился в легкие. Дыхание перехватило. Молотя руками и ногами упругую среду, Гнат "всплыл" и ухватился за спасительные мостки. Он довольно долго кашлял и плевался, ведь на самом деле захлебнулся, а затем снова подобрался к месту перелома. Однако едва Гнат ухватился руками за кожистую перепонку, как почувствовал дискомфорт — стало прохладно. Сперва он не придал ощущениям никакого значения — мало ли! - но холод охватывал все большую поверхность тела.

Наконец Гнат понял в чем причина: его защита и одежка, приклеился к крылу зверюги и потихоньку расползается по поверхности большим серым пятном. Вскоре "костюм", принесенный на плечах из снежного слоя, целиком перебрался на квазидракона. Гнат сильно мерз. В воде, чтобы согреться, надо двигаться. Он оторвался от крыла и сделал несколько гребков — тело обожгло холодом. Пришлось вернуться обратно. Гнат понял, что дело плохо. Требовалось срочно забраться в теплую будку, чтоб не получить переохлаждение. И расстояние-то до лестницы не такое большое, но доплыть нечего и думать. Чертов паразит, как же он не вовремя ушел!

И тут Гнат неожиданно для себя рассмеялся, радуясь простому решению проблемы — надо просто долететь! Стоило сосредоточиться на этой мысли, как сразу возникло знакомое покалывание в кончиках пальцев. Стремительный взлет — и вот он уже парит над стеклянной кабиной.

Приземлившись, Гнат тут же юркнул за дверь и уселся в кресло. В кабине было не намного теплее, чем снаружи, но зато сюда не проникал ветер. Поджав под себя ноги, Гнат кое-как согрелся и теперь внимательно наблюдал, как его "одежда" растекалась по голове дракона. Очень скоро паразит накроет зверя и залечит раны. Почему-то не было ни капельки сомнений, что именно так и произойдет. Вот вернется ли вторая кожа к старому хозяину — большой вопрос. У нее вполне могут на этот счет свои идеи.

Первые проблески сознания драконоподобного существа Гнат ощутил примерно через час, когда окончательно продрог. Он даже сперва принял дрожание крыльев за очередной приступ озноба, но дрожь стала сильнее, а под ногами что-то протяжно загудело, словно кто-то дернул шнур сигнала грузовика. Гнат выглянул в окно. Торчащей кости было не разглядеть под серой поверхностью, но передний край перебитого крыла приобрел плавную изогнутую форму, такую, как на здоровом. Значит, процесс лечения как-то шел.

Между тем, в кабине становилось теплее. Гнат сперва думал, что ему кажется, но температура явно подросла, хотя и оставалась довольно низкой. Это означало, что существо довольно быстро выздоравливало, и машина снова заработала.

— Отличное решение… — задумчиво произнес знакомый голос за спиной.

Гнат обернулся и ничуть не удивился, обнаружив Смерть на пороге кабины. Он тут же вскочил и шагнул навстречу старому знакомому.

— Приветствую! Что привело в эти края? Впрочем, догадываюсь…

— Вовсе нет. — нежданный гость отрицательно качнул головой, поставил косу в угол и тщательно разгладил руками балахон. — Просто были здесь еще дела. Вот, заглянул поинтересоваться, что происходит. Как-то интересно получается у тебя мотаться по слоям. Приключения, друзья, находки, потери… Коху даже отыскал, смотрю. Повезло тебе — знатная животинка и верная.

— Коху? Это паразит, который сейчас лечит дракона?

Ответ Смерти прозвучал как-то не очень уверенно.

— Я бы не сказал, что паразит. Скорее, симбиот. Принято считать, что коха питается чистой энергией, а для этого нуждается либо в носителе, либо в месте с высокой интенсивностью излучений. Но насколько мне приходилось видеть, кохи ищут разумных существ, чтобы объединиться с ними. Видимо, не только любят пузо набить, но и еще чем-то подпитаться. Ты где своего отыскал? — и посмотрев вниз, поправился. — Свою.

— Она? Девочка?

— Не понимаю, что тебя удивило. Так довольно часто случается в природе. Мальчики, девочки, самцы, самки. Даже у растений такое встречается.

— Ну, тебе видней. — Гната пожал плечами. — Я свою отыскал — точнее, она меня отыскала — в мире, где бесконечные снежные поля.

— Вот уж воистину!.. А впрочем — не лишено. Там искать энергию и разум легче, хотя и рискованней. Интересный экземпляр тебя — умеет выводы делать и планировать. Интересно, кому она принадлежала раньше?

Но Гната сейчас больше волновал другой вопрос — выживание. Без этой самой кохи будет трудненько не замерзнуть.

— А она… вернется?

— Трудно сказать. Драккар этот твой работает своеобразно. Он, понятно, живой, но не очень сообразительный. А точнее — безмозглый, почти машина. Еще раз убеждаюсь, что умное твоя коха существо. Что ж, тогда дождись, пока она починит твое средство передвижения и посмотри, но не трогай управление. А то если ваши сознания окажутся единым целым, она может и не сообразить, кто из вас умней. Если уж даже я не очень уверен в ответе на этот вопрос, то ей…

Гнат мог поклясться, что из под капюшона раздался смешок, хотя и похожий на тихое покашливание. Он насупился.

— Ладно, пойду. Ах, да! Возьми, чтоб не мерзнуть.

— Что?

— Там, на кресле.

Гнат обернулся. На спинке кресла висел серый плащ с капюшоном. Точно такой же, как был на визитере. И когда он успел положить? Гнат повернулся, чтобы поблагодарить Смерть, но позади уже никого не было. И то ли показалось, то ли правда — над поверхностью воды мелькнула серая точка.

— Спасибо! — крикнул Гнат, не особо, впрочем, надеясь быть услышанным.

Он подошел к креслу и протянул было руку, однако не решился коснуться — отдернул. Дурацкая мысль мелькнула: "а вдруг это сменный плащ, который Смерть иногда надевает, когда основной рабочий в стирке?". А следом всплыл еще более неуместный вопрос: "моется ли Смерть?"

— Ерунда какая! — буркнул себе под нос Гнат, тряхнул головой и взял плащ в руки.

На ощупь — нормальная мягкая ткань. Новая вещь, похоже. Что ж, гораздо лучше, нежели мерзнуть. Он накинул плащ себе на плечи и моментально согрелся. Стало уютно и спокойной, словно он очутился в кабине грузовика на постоялом дворе. Можно спать и ни о чем не думать.

Гнат еще раз выглянул в окно, но все оставалось без изменений. Наверное, коха лечила внутренние повреждения или что-то в этом роде. Можно и подремать. Он уселся в кресло, закрыл глаза и тут же отключился.

Очнулся он довольно поздно. За окошком сгустилась тьма, на небе высыпали звезды. Гнат встал, потянулся и вышел на палубу. Тишина, штиль. Даже покачивание стихло. Он посмотрел вниз и увидел огни. Сперва даже подумал, что это отражение звезд, но потом заметил, как огни перемещаются. Судя по всему, там, в глубине, обитали какие-то светящиеся твари. Гнат встревожился было, что обитатели этого моря могут напасть на дракона и коху, но потом сообразил, что вряд ли. Если его "лошадка" спала у берега невесть сколько времени и не подвергалась нападениям, то она не слишком интересна обитателям воздушного "океана". Гнат хлопнул себя по лбу и рассмеялся. Решение оказалось простым: дракона здесь просто не видели, как не видел его и сам Гнат, покуда не начал использовать "боковое зрение" разума. Но тогда напрашивался вывод, что живой транспорт вовсе не коренной обитатель этого мира. То есть, некто прилетел сюда — как там выразился жнец? — на драккаре и долго тут жил. А посещение Смерти не относилось ли к к бывшему владельцу транспорта? И ведь не ответит, если спросить напрямую. Ну и ладно. Главное, чтоб драккар этот был на ходу как можно быстрее.

Гнат вздохнул и вернулся в будку-кабину и уселся в кресло, но вскочил, как ужаленный. Коробочка! Только сейчас он сообразил, что ее нет. Скорее всего, она навсегда похоронена в снегах холодного мира. И это очень плохо. Ведь по сути она является обратным билетом, если верить Аристотелю. И очень ценным, раз ее так желал заполучить Каменный дракон. Как же теперь быть? Он вышел на палубу и принялся нервно мерить ее шагами.

— Хочешь вернуться домой, человек? — раздался голос сверху

— А? — Гнат даже подпрыгнул от неожиданности и запрокинул голову. Над драккаром, почти невидимый в ночи, кружил Каменный дракон. — Откуда ты здесь?

— Это не важно. Ты позвал меня и вот я здесь. Так ты хочешь вернуться?

Гнат задумался. Он вспомнил свою жизнь в Контуре, рейсы, знакомых и друзей. Как-то стерлись или стали казаться неважными плохие моменты, а хорошие наоборот — стали выпуклыми, значимыми. Одно неудобство только там — сны, но если не покидать границы территории Контура, то можно пережить. Но зато не надо ломать голову над тем, как найти тоннель между мирами, которые могут привести в такие места, откуда и не выбраться будет. И плащ Смерти вместе с мечом можно забыть тут. Чтобы защитить себя в родном мире вполне хватает дробовика. Да и коробочка потеряна, нет дороги назад.

— Да. — не очень уверенно произнес Гнат, а затем повторил твердо. — Да!

— Тогда заплати и мы отправимся в путь.

— Извини, но мне нечем платить. Я где-то оставил коробочку.

— Хочешь сказать, что мне пришлось проделал долгий и весьма нелегкий путь, чтобы услышать, как ты потерял оплату за возвращение?

— Но я не просил тебя прилетать.

— Ты вспомнил обо мне и о доме. Я не умею читать твои мысли, но вижу образы. Дом, я и эта самая вещица — все вмести они означают зов.

— Ну, извини тогда. Мысли мои были совсем о другом.

Дракон резко взмахнул крыльями и Гната едва не снесло ветром за борт. Драккар качнулся. По-видимому, каменная рептилия была очень раздражена. Через пару мгновений снова раздался голос.

— Я обычно так не делаю, но сейчас хочу на будущее предупредить: следующая подобная встреча закончится для тебя плачевно. Либо добудь коробочку, либо обо мне не вспоминай, если хочешь жить.

В ту же секунду раздался могучий протяжный рев, огненный град с треском пролился над воздушным "морем" и дракон исчез. Гнату показалось, что огромная тень на миг заслонила звезды, но ручаться за это он бы не стал.

— Уф. — перевел он дух и ушел в будку. На сегодня приключений хватит. Он устроился в кресле с намерением подремать вопреки всему, однако до рассвета глаз сомкнуть так и не удалось.

Когда ночь растворилась в сером предрассветном мареве, Гнат принялся в окно рассматривать свою "лошадку". Вылезать не хотелось, но и отсюда было видно, что коха все еще покрывает собой крыло. И не только больное, но и здоровое. Смерть, выходит, тоже умеет ошибаться. Как ни крути, а паразит остался со своим новым носителем. Возможно, что он просто теплее, нежели человек. Вон как кабина разогрелась!

Почему-то уход кохи задел. Гнат встал с кресла, снял и повесил на спинку плащ и принялся наблюдать, как над горизонтом поднимается солнце. Зрелище было красивым и немного пугающим, однако по мере подъема легкий намек на жуть испарился. Небо вновь стало голубым.

Гнат еще немного полюбовался просыпающимся миром, а затем решил все же сходить и проверить "мотор" своего драккара. Похоже, что с ним все было в порядке: дракон был полностью обтянут серой кохой.

— Да и черт с тобой! — махнул рукой Гнат, быстрым шагом вернулся в будку, уселся в кресло и практически без усилий "подключился" к подопечному. Меньше чем через минуту драккар отправился в путь, к темнеющей на горизонте полоске земли.

Крыло не болело, лететь получалось легко. Под брюхом пролетали легкие облака, не предвещавшие никаких бурь. Давно забытое ощущение сытости вызывало некоторую эйфорию. Ко всему и ветер попутный — двигатели можно не включать.

Полоса земли приближалась, становясь внушительным куском "суши". Облака расступились и Гнат увидел, что пролетает над поросшей лесом горой, гребень которой возвышался над поверхностью плотного воздуха. Эта здоровенная скала, собственно, и была той самой "сушей" к которой собирался причалить драккар.

Однако с причаливанием возникли трудности. Стены были отвесными, а пики — острыми. Гнат попытался обогнуть остров, но его остановило взбунтовавшее сознание дракона. Два раза удалось подавить бунт и взять управление на себя, но на третий раз Гнат охотно сдался. Он, наконец, сообразил, что остров этот прекрасно известен драккару и стоит отпустить "поводья". Одновременно с этим Гнат ощутил досаду: столь простая идея должна была сразу прийти в голову. А чуть позже возникло беспокойство: похоже, что сознания зверя и человека как бы нивелируется. И скорее всего виновата в этом коха. Не со зла, естественно, а в силу невежества, неумения отличить носителя разума от исполнителя чужой воли. Но так или иначе, а с драккаром пора расставаться, иначе этот летающий объект пополнится еще одним полуразумным узлом.

Гнат развернулся и двинулся вдоль скал. Мелькали камни, изредка на узкий берег выползала зеленая трава, а то и чахлые кусты. Минут через десять полета, драккар заложил вираж и двинулся прямо на скалу. Гнат собрался было перехватить управление, но не стал. Все равно поздно. Кто бы не управлял драккаром, избежать удара не выйдет.

Скала с каждым мгновением становилась все больше. Уже можно было различить трещинки в камне. Гнат зажмурился в ожидании удара, но вместо него ощутил рывок. В уши ударил рев. Драккар мчался по ущелью и грохот его моторов, многократно отраженный стенами, оглушал. От стремительного полета по извилистому коридору захватывало дух.

Путешествие закончилось неожиданно быстро. Скалы резко расступились и драккар, сделав круг над зеленой поляной, приземлился неподалеку от крохотного домика.

Отчего-то Гнату захотелось подобрать под себя лапы, закрыть глаза и как следует выспаться. Ленивые мысли баюкали, лишали воли. Пришлось как следует напрячься, чтобы выбраться из кресла. И сонливость тут же слетела, словно луковая шелуха.

Гнат надел плащ, взял меч и вышел на палубу. Свежий и не холодный ветерок принес с собой аромат полевых трав. Громко переговаривались сверчки, пели невидимые птицы. Вокруг ничего угрожающего. Домик, показавшийся Гнату-драккару крохотным, был не так уж мал. За домом виднелось поле. Его когда-то явно возделывали, но теперь оно заросло высокой травой.

Гнат спустился по лесенке, спрыгнул с последней ступеньки на землю и пошел к дому. Вблизи здание смахивало на большую хижину. Неровные стены, косые проемы дверей, торчащая солома и отвалившиеся куски глины говорили о том, что человек или люди, строившие жилье, не обладали ни нужными инструментами, ни навыками строителей. Пожалуй он, Гнат, тоже построил бы нечто подобное, сложись так обстоятельства. Без дома жить тяжко, даже кривая соломенная крыша над головой гораздо лучше, нежели вообще никакой. Дом есть дом, будь это даже шалаш.

Потянув за торчащий сучок, Гнат открыл плетеную дверь, шагнул внутрь и остановился, привыкая к царившей в доме полутьме. Когда глаза адаптировались, Гнат смог рассмотреть обстановку. Стало понятно, что человек жил здесь один. Плетеный стол, сделанный из пня стул, кровать, на которой валялось куча тряпья.

Гнат подошел ближе к кровати. То, что смотрелось тряпьем, оказалось лохмотьями, в которые был укутан лежащий человек. Точнее, мертвец. Вот, значит, откуда шел жнец жизней. Гнат снял со стены линялое пальто и осторожно, словно боялся разбудить, накрыл тело. Что-то глухо ударилось о глиняный пол хижины. Наверное какая-то вещь выпала из кармана пальто. Гнат нагнулся и поднял ее. Сердце неожиданно екнуло — вещь оказалась коробочкой, некогда потерянной в снежном мире. И никакой ошибки быть не могло: хотя как следует рассмотреть и не получалось — пальцы отлично помнили каждую вмятинку. Но откуда здесь, в этом доме, на другом слое?

Пораженный неожиданной догадкой, Гнат сдвинул пальто и вгляделся в лицо мертвеца. А когда узнал знакомые черты — отпрянул и выбежал из дома вон. Там, на поляне, он кое-как совладал с собой и попытался найти хоть сколько-нибудь логичное объяснение происходящему. Но не получалось. Ладно, с коробочкой еще туда-сюда. Но тело мертвеца — его, Гната, тело! Не двойника, нет. Маленький косой шрам над правой бровью и родинка на шее… Может, стоит еще раз проверить?

При мысли о том, чтобы войти ирассмотреть тело как следует, Гната прошиб холодный пот. Он никогда не боялся мертвецов, но здесь — другое дело. Здесь он сам мертвец. То есть, не он сам а тот он, что лежал в доме. Не бывает так, чтобы живой рассматривал себя мертвого. И не будет.

Гнат зашагал к своему драккару, стараясь унять бешеное сердцебиение. И только подойдя к крылу он осознал, что изо всех сил сжимает в руке коробочку. Он поднял руку и посмотрел на побелевшие пальцы, обхватывающие круглые серебристые бока вещицы. Билет домой? Черта с два! Теперь уже идти до конца. Вот этот Гнат, что сегодня умер, не вернулся, хотя имел все шансы. Он зачем-то жил в самодельном доме. Надеялся, искал. Неужели он, который живой, струсит и отправится домой, запрется в Контуре и навсегда останется узником места?

— Нет! — отрезал Гнат и сунул было коробочку в карман плаща, но снова вынул и нажал кнопочку. Крышка послушно откинулась, подбросив в воздух клочок бумаги. Гнат поймал его и увидел цифру "8", накорябанную, по всей видимости, углем. Он повертел клочок в пальцах и захотел выбросить, но в последний момент передумал и убрал обратно. Восьмерка явно что-то значила. Может, тот Гнат, что лежит мертвым в доме, был восьмым? Вполне. Ведь если верить Смерти, то он, Гнат, не один такой. Но как узнать свой номер? Откуда тот, который умер, знал про то, что он восьмой? Загадки, загадки…

Сунув коробку в карман, Гнат решил посмотреть окрестности. Возможно, что обнаружится столь нужный сейчас вход в тоннель. А если и нет, то хоть понять, как жил-был тот Гнат, который восьмой.

Прогулка затянулась почти на час, но толком выяснить ничего не удалось. Множество бытовых подробностей и ничего, проливающего свет на произошедшее. Гнат поднялся на невысокий холм и вдруг увидел по другую сторону восемь коротеньких грядок, обложенных камнями. Он спустился к ним, уже подозревая, чем могут являться подобные "грядки" — так хоронили умерших Контура. Гнат много раз проезжал мимо кладбища, а однажды и сам участвовал в церемонии погребения.

Восемь продолговатых холмиков. Цифра восемь. Но тот покойник, что остался в доме — девятый? Гнат внимательно прошелся вдоль могил. На каждой сверху лежали камни. На первой слева — один, на второй — два. На восьмой могиле ими было выложено какое-то слово. Гнат осторожно смахнул землю с припорошенных камешков и прочел вслух.

— "Галатея"!

Он обалдело перечитал имя еще раз и шумно выдохнул. Вот так так! Выходит, и она попала сюда? Интересно, а какой порядковый номер этой Галатеи? Гнат знал троих. Хорошо, пусть будет четвертой. Могила у нее крайняя, сразу за седьмым номером. Это означает, что она умерла либо вместе с седьмым Гнатом, либо незадолго до смерти восьмого. Пожалуй, последняя версия больше подходит. Умерший заботился о могилах предшественников, пропалывал траву, но земля на могиле Галатеи была заметно мягче, нежели у седьмого.

Гнат присел на лежащее неподалеку бревно и задумался над тем, как Судьба ухитрилась свести вместе столько одинаковых, в прямом смысле слова, людей. Ведь это очень непросто сделать, особенно с путешествующими между слоями людьми. Каждый шаг отдаляет скитальцев друг от друга, а вот поди ж ты! Раз, и все прошли через это место. Как, почему? Узловая точка? А что, такое возможно. Только вот в чем ее смысл?

Поднявшись с бревна, Гнат подхватил посох и отправился к дому. Надо обыскать каждый уголок, каждую щелочку там. Коль скоро его двойники из разных мест попали сюда, то после каждого умершего обязательно оставалась коробочка. Есть шанс, что хоть в одной отыщется подсказка посущественней, нежели клочок бумаги с цифрой. Только сперва надо похоронить тело: негоже оставлять тело в доме. Тем более столь близкого родственника.

Сперва пришлось заняться поисками лопаты. Ведь могилы вряд ли вырыты голыми руками. Слева от дома Гнат обнаружил два кособоких строения — маленькое и побольше. Назначение маленького выдавал запах, а вот то, которое побольше, оказалось сараем для хранения инструментов. Многие вещи оказались самодельными, но стоящая в углу лопата была явно не кустарной работы. Ее отлили целиком из металла. Взявшись за прохладный отполированный черенок, Гнат ожидал солидного веса, но лопата оказалась гораздо легче тех, которыми пользовались в Контуре.

— Тем лучше!

Гнат оставил посох в сарае и пошел к маленькому кладбищу за холмом. Возиться долго не пришлось. Минут через двадцать рядом с могилой Галатеи возникла яма достаточной глубины. Гнат воткнул лопату в кучу земли и отправился в дом.

Возня с телом отняла много времени. Самодельная тачка постоянно норовила опрокинуться, пришлось соорудит целую систему подпорок. В конце концов, Гнат сладил и с этим нелегким делом. Перевалив через холм, он подвез тело двойника к яме и остановился. Не слишком-то эти похороны напоминали погребение, если покойного придется вывалить в яму, как какой-нибудь ненужный хлам. И ведь никакого другого, более приемлемого способа и не сыскать.

— Извини!

Подкатив тачку к краю могилы, Гнат отпустил правую ручку. "Катафалк" завалился на бок, а тело скатилось в яму. Гнат немного постоял, пытаясь сказать что-то правильное, однако оказалось, что очень трудно подобрать слова. В сущности, это похороны себя самого.

— Извини! — повторил еще раз Гнат, поплевал на ладони и взялся за лопату. Когда все было законченно, он принес с ранее примеченного места камешки и выложил сверху цифру восемь.

Покончив с похоронами, Гнат вернулся в дом. Он обыскал каждую щелочку, едва не разобрал строение по кусочкам, но не обнаружил и следа других коробочек, принадлежащих семи умершим предшественникам. В запале он вознамерился даже раскопать могилы и поискать там, но вовремя одумался. Вовсе не факт, что у каждого Гната была своя коробочка, похожая как две капли воды на ту, которая сейчас лежит в кармане. Опять же, Гнаты с первого по восьмой умирали последовательно. А значит, передавали шкатулку по наследству. Вполне себе приличная версия.

Однако поиски коробочек не оказались совсем уж напрасными. В промежутке между двумя жердями обнаружился смятый клочок бумаги. Зачем его туда запихнули — непонятно. Гнат развернул бумажку, на ней виднелись какие-то буквы. Гнат вынес листок на улицу и при ярком солнечном свете ему удалось прочитать полустертые слова: "…не уходи…воздухе. не вернешься." И тройка вместо подписи. Скорее всего, послание предназначалось Гнату номер четыре, но по какой-то причине не дошло до адресата. Вот только непонятно, что оно значило? Воздух пропадет, если уйдешь? Не спускаться вниз со скалы, чтоб не утонуть ненароком? Как вариант…

Вообще, все эти похоронные дела и поиски отняли много сил и уйму времени, да и солнце явно собиралось быстренько закатиться за горизонт, а темноте все равно ничего путного не найти. Гнат решил поспать, чтобы с утра пораньше еще разок внимательно все осмотреть. Вдруг что пропустил… Гнат пожал плечами, убрал листок в карман, сходил в сарай за посохом и вернулся в драккару.

Уже забравшись в кресло он с тоской подумал о том, что в первую очередь следовало поискать еду, а не коробочки. Поддался сиюминутному порыву. Теперь, вот, придется лечь спать на голодный желудок, что не слишком здорово.

Между тем, солнце скрылось за скалами и вокруг стало быстро темнеть. Ощущая, как физически давит накопившаяся усталость, Гнат зевнул, устроился в кресле поудобнее и закрыл глаза. Но сон не спешил помочь уставшему человеку. Мысли раз за разом возвращались к тому, что произошло днем, Гнат лихорадочно перебирал версии, строил и разрушал гипотезы. И справиться, остановить безумную круговерть, возникшую из-за переутомления — невозможно. Гнат знал это. После долгих и трудных рейсов переутомление было в порядке вещей. Просто надо знать, что рано или поздно все кончится и придет спасительный сон. Так случилось и на этот раз. В какой-то момент весь сумбур угомонился и Гнат крепко заснул.

Тимофей тихо урчал на холостых, Топтыга нервно расхаживал около машины, а Гала хмуро поглядывала в расколотое небо. Медузы и мотоциклисты кружили над домами, над площадью догорали остатки паутины. Вооруженные местные жители топтались у подъездов. Гнату подумалось, что, наверное, так растерянно и радостно выглядели бы люди, для которых неожиданно кончилась очень долгая война.

Он подошел к Топтыге и хлопнул его по плечу.

— Привет, дружище!

Медведь дернул плечом, словно сгонял муху и обернулся. Гнат начал улыбаться заранее, предвкушая радость встречи, но Топтыга посмотрел сквозь него. Подошла Гала, едва не задев Гната плечом.

— Не видно? — обратилась она к медведю.

— Нет. Но такое чувство, что он совсем рядом.

— Как интересно! И у меня такое же чувство. — раздался позади глуховатый, чуть насмешливый голос Смерти.

Гнат обернулся и натянуто улыбнулся.

— А, привет!

— Привет, привет. Смотрю, ты не очень-то рад меня видеть.

— Есть немного. Сегодня я похоронил восьмого себя и видел могилу Галы.

— Что ж, так бывает. Иногда Судьба устраивает зачем-то своеобразные водовороты, затягивая в воронку разные жизни.

— Но ты забрал их?

— Мое дело простое — следить, чтобы жертвы Судьбы не мучились, а тайные помыслы ее мне неизвестны. Поверь, я бы тебе рассказал, если б знал, но мне не поверяют сокровенные тайны.

— А почему, интересно? Вы же как бы в паре работаете?

— Наверное, я не должен сомневаться в том, что делаю. Сам посуди: как работать, если перед жатвой потребуется найти все взаимосвязанные точки на временном отрезке жизни человека? И не только найти. Еще потребуется просчитать вероятные изменения в будущем. Как мне забрать жизнь, если я начну сомневаться в правоте Судьбы? В такой ситуации абсолютно все застынет в неустойчивом равновесии, а потом рухнет. Какие уж тут слои — в таком бедламе даже Жук исчезнет.

— Да, убедительно.

— Такие дела. Потому-то с Судьбой и работаем мы вроде как в паре, но каждый на своем месте. И воронка та, в которую ты угодил, вовсе не мной придумана. Я забирал жизнь каждой предыдущей твоей копии до того, как в ловушке появлялась следующая.

— А Галатея?

— Она появилась вместе с Восьмым и умерла раньше, чем он. В противном случае, их обоих Каменный дракон отправил бы в Контур твоего мира и забрал бы себе коробочку. А она досталась тебе, не смотря на то, что ты ее потерял.

— Она досталась мне. — повторил Гнат и ему стало грустно. — И я лягу под номером девять, а коробочка перейдет к десятому.

— Ну, вполне возможно и такое развитие событий. Тогда я приду к тебе, как исполнитель, а не собеседник. Ты и не увидишь меня в момент работы.

— Это хорошо.

— Почему? — в голосе Смерти мелькнула нотка любопытства.

— Да привык я к тебе. Если увижу, то станет обидно, словно от друга нож в спину схлопотать.

— Не успеешь обидеться, поверь.

— Ну, тебе видней. У меня своего опыта, по понятным причинам, нет, а спросить некого. Да! Я совсем забыл сказать тебе спасибо за плащ. Отличная вещь!

— Я рад, что тебе понравилось. Носи на здоровье. Ну, а мне, пожалуй, пора. Сегодня еще много дел предстоит.

Словно в подтверждение его слов, с неба спикировал мотоцикл. Он врезался в асфальт с такой силой, что пробил его. Водитель еще в полете спрыгнул с машины, но это мало помогло. Тело рухнуло на тротуар с неприятным хрустом и хлюпаньем. Тяжелые капли темной крови забрызгали все вокруг. Гнат не заметил движения, только увидел вспышку лезвия косы, а в следующий момент в ладони Смерти оказался пушистый шарик. Затем пальцы слега сжалась и шарик рассыпался на тысячи сверкающих снежинок. Через миг они растаяли в воздухе.

Все или произошло очень быстро, или время остановилось. Люди только-только начали поворачивать головы в сторону катастрофы.

— Я немного ускорил тебя, сейчас это возможно. — голос Смерти послышался справа. — Не испугал?

— Нет. — помотал головой Гнат. — Так всегда происходит?

— Да. Все просто, как видишь. Жаль, что тебе не видны линии Судьбы. Там все очень интересно. Тот, кто разбился, двигался к финалу по очень хитрой траектории. Все началось со стакана воды. Судьба решила, что будущий мой клиент его выпьет. Он в это время как раз проверял свой мотоцикл. Взял стакан, отхлебнул воду, закашлялся и зацепил шланг подачи горючего. Тот немного соскочил со штуцера, но не до конца, а чуть позже, уже в полете — слетел совсем, горючее полилось мимо двигателя. Мотор заглох. Итог — мотоцикл рухнул на асфальт с большой высоты. А я забрал его жизнь, как ты видел. Так и работаем.

— Вот из-за такого пустяка? Сильно!

— Разумеется, все не так просто. Конечно, видны только самые последние линии. Понятно, что существует и предыстория, и будущее, во имя которого, собственно говоря, все и произошло. Но про все слишком долго рассказывать. Но даже мой подробный рассказ всего бы не поведал. Клюбок плотный — не распутаешь. Пожалуй, только старина Жук мог бы разобраться, но ему подобные мелочи наверняка не интересны.

— Угу. — Гнат почему-то с неприязнью вспомнил непостижимое существо, живущее в бесконечности, и его сад летающих камней.

— Все, оставляю тебя здесь. Точнее, там, где ты есть. Надеюсь, что сон этот забудется не сразу.

— Такое трудно забыть!

— Да, я надеюсь. Но повторяй про себя начиная с этого самого момента, что каждый шаг твой в руках Судьбы. А она, случается, меняет свои планы, если не слишком поздно их менять.

— Думаешь, поможет?

— Надеюсь. Так или иначе — постарайся не стать Девятым.

Фигура в сером вдруг выросла чуть не до неба и стала яростно встряхивать асфальт под ногами Гната.

— Я постараюсь, только не надо трясти землю! — закричал он и проснулся.

Смерти рядом, конечно, не было, а вот кабину и в самом деле трясло. Гнат выглянул в окно и понял, что происходит. Коха уже сползла куда-то к горлу дракона, и он старательно пытался содрать гигантской когтистой лапой новоявленный "воротник". Во все стороны летела сверкающая чешуя. Пришлось срочно принимать управление на себя.

Почувствовав себя в драконьей шкуре, Гнат понял причину беспокойства: Коха слегка сжимала чешуйчатое горло, словно тугой ошейник. Однако едва подобная мысль возникла, как существо тут же ослабило хватку и, как показалось Гнату, ласково прильнула к его разуму, даря спокойствие. Все понятно. Бедная животинка пыталась отыскать у дракона живую мысль, но не преуспела. И решила спровоцировать хоть какие-то осмысленные реакции. А едва почувствовала разум — успокоилась. Похоже, коха и правда была не в состоянии понять, что человек не является составной частью дракона.

Очнувшись в кресле, Гнат перевел дух. Тряска прекратилась, день наступал солнечный и пора было отправляться на поиски съестного, а заодно и других интересных открытий. Он встал, потянулся и вдруг вспомнил про бумажку. Осторожно выудил листок из кармана и снова прочел, вглядываясь в желтую поверхность: ничего сверх того, что удалось разглядеть вчера. Но ведь это явно предостережение. Интуиция, кстати, тоже поддерживала эту гипотезу. Итак, "…не уходи…воздухе. не вернешься.". "Далеко не уходи, иначе окажешься в воздухе, утонешь и не вернешься". Толкование, которое сразу приходит в голову. Но слишком уж странно предупреждать о том, что и так понятно всякому, кто перенесся сюда через океан "тяжелого" воздуха. А перенеслись все, в этом можно было не сомневаться. Ни единого тоннеля здесь нет, иначе бы не сидели предшественники в этом богом забытом месте. Каждого из них привез сюда вот этот или похожий драккар, летящий над самой поверхностью воздушного океана. "От дома далеко не уходи…"? Чушь! А что может быть в воздухе или на воздухе? Тоннель! Как тогда с Крабом было — тоннель оказался в воздухе. А если входы именно в воздухе, тогда до их не добраться без драккара. "От драккара далеко не уходи. Тоннели в воздухе. Без него не вернешься." Как-то так… Даже наверняка так.

Гнат уселся в кресло. Если он правильно расшифровал послание себя третьего, то о походе за едой не может быть и речи. Хотя перелет в обратную сторону начинается явно не сразу и есть возможность успеть подняться в кабину ("от драккара далеко не уходи"), ступить на землю казалось теперь безумием.

Тоннели в воздухе… Где — не важно. Главное, чтоб они там были. Гнат посмотрел в окно, пытаясь уловить хоть мельчайшие признаки того, что драккар собирается отправиться в путь. Но ничего подобного не наблюдалось. Мирный пейзаж, дом, лес, холм, за которым теперь девять могил. В животе требовательно заурчало. Может быть рискнуть и отправиться в дом? Там же была снедь, вроде. Да и фрукты можно пособирать, если так уж… Гнат потряс головой и откинулся в кресле. После такого предупреждения не стоит и думать спускаться вниз. Перед мысленным взором услужливо возникла картина, где Гнат под номером десять копает десятую могилу за тем самым холмиком, а потом сваливает подтухшее тело предшественника с тачки в подготовленную яму. Видение получилось ярким и подробным.

А если драккар вообще никуда не отправится, пока на борту человек? Может, надо самому участвовать в процессе? Но "подключившись" к дракону Гнат почувствовал, что не в состоянии подняться в воздух. Тогда он попытался активировать свои приобретенные способности, но они словно растаяли. Даже покалывания в кончиках пальцев не ощущалось. Интересное место, не только тоннели заблокировало, но и любые возможности сбежать отсюда. Тупик. Значит, остается только набраться терпения и ждать.

Эх, жаль, что чувство голода приглушить нельзя. Гнат вышел на палубу, чтоб хоть как-то отвлечься. Но стало только хуже. Дом-то вот он, рукой подать, а там еда. Позади что-то мягко шлепнулось. Гнат вздрогнул и повернулся. На палубу медленно вползала коха. Вид у нее был какой-то виноватый, но это, конечно, ерунда. Скорее всего местечко блокировало любому существу возможность полета и бедной кохе пришлось передвигаться на своих щупальцах. А они вовсе не приспособлены для хождения.

Гнату стало жалко зверюшку и он протянул ей руку. С неожиданным проворством коха заползла в рукав и принялась осторожно превращаться в традиционный серый "комбинезон". Спустя минуту исчезло чувство голода, а в голове прояснилось. Но едва клубок мыслей распался на фрагменты, как настроение моментально испортилось. Стало абсолютно ясно, что драккару отсюда тоже не улететь. Гнат тут же проверил идею, он уселся в кресло и "подключившись" попытался взмахнуть крыльями. Нулевой результат.

— Ерунда какая-то… — пробормотал он, вышел на палубу и отправился к лестнице, с твердым намерением спуститься вниз. Однако, схватившись за поручень, остановился. Собственно, теперь никакой нужды спускаться и не было. Есть не хотелось, а спать на кровати, на которой совсем недавно лежал мертвец — неприятно. Уж лучше снова подремать в кресле.

Гнат подошел к двери и вдруг заметил, что цвета вокруг чуть изменились. Дальнейшие наблюдения убедили, что краски постепенно становились блеклыми, словно мир выцветал. Когда он стал почти черно-белым, задрожали и начали расплываться контуры предметов. Ледяной ветер пронесся над палубой, по спине пробежал озноб. А в следующее мгновение контуры и краски мира вернулись. Вот только местность была другая. Гнат без труда узнал тот самый берег, от которого когда-то отправился в путь. Но что еще интересней — с кормы на берег были переброшены мостки, которых уж точно быть не должно. В лучшем случае они остались там, где коха лечила крыло дракону.

Сойдя на берег, Гнат оглянулся на драккар. Из зарешеченных отверстий струился дымок. Да и жар от бака шел вполне ощутимый. Выходит, механизм возврата находился там, внутри. И к крыльям он не имел никакого отношения, как и к свободе воли.

На берегу же все было тихо, никаких встречающих. Непонятно только, радоваться или огорчаться по этому поводу. В конце концов он решил, что безлюдие все же лучше толпы, ведь она может состоять сплошь из голодных людоедов. Нет и нет, ладно. Но вот отсутствие хоть каких-нибудь тропок, идущих к "причалу" со стороны леса, казалось противоестественным. Кто-то же создал этот полуживой драккар. И если им не пользовались, то пропадал всякий смысл его существования. Не возить же на закрытую землю копии шофера из другого мира. Над конструкцией явно потрудились разумные существа с глазами, руками и седалищем, если судить по будке-кабине. Скорее всего, кто-то похожий на людей.

Гнат решил, что вполне может пройтись вдоль опушки и поискать следы. Никуда драккар не денется. Вообще, у него появилось стойкое ощущение, что цикл появления прерван и теперь он, который номер девять, свободен в своих действиях.

На опушке тропинок тоже не наблюдалось. По-видимому, неведомые строители бесследно исчезли где-то в пучине времени. И если есть в чаще их пристанище… Внезапно Гнат споткнулся о незаметное под травой препятствие. Он осторожно расчистил ногой наслоения и увидел ржавую поверхность металла. Формой железка очень напоминала рельс. На таких стояли ржавые вагоны на границе Контура. Только там было два. Загребая листья ботинками, Гнат прошел еще немного вперед и наткнулся на второй ржавый рельс. То есть, и тут присутствовала железная дорога, по которой некогда катили поезда. Что ж, если идти по путям, то они обязательно приведут к месту, где обитали строители драккара.

Гнат перехватил посох поудобней и отправился в путь. А он, надо отметить, оказался весьма непростым. Промежуток между рельсами густо зарос высоким колючим кустарником. Плащ Смерти оказался достаточно прочным, хотя и постоянно цеплялся за прочные острые шипы, сильно замедляя передвижение. Гнат вдруг сообразил, что вполне может обойтись и без плаща: коха отлично защищала тело. Он снял подарок Смерти, подумал и привязал его к посоху так, чтобы можно было повесить оружие за спину. Получилось неказисто, но вполне удобно — обе руки свободны.

Без плаща идти стало гораздо легче — колючки скользили по серому "комбинезону" словно по гладкому стеклу. Казалось, что к коже прикасаются тоненькие веточки. Сперва Гнат побаивался, что колючки могут-таки проткнуть защиту и старался увернуться от самых крупных и острых, но когда убедился, что уколы не оставляют следа, сосредоточился на дороге. Тем более, что по мере продвижения, в лесу становилось темнее. Теперь кое-где поперек путей лежали замшелые стволы деревьев. Через них приходилось перелезать. Но вскоре огромный ствол, упавший точно между рельсов, заставил Гната сойти с путей. Теперь приходилось буквально протискиваться через плотные заросли. Благо, что впереди над рельсами наметился просвет. Так неудачно упавший ствол к верхушке быстро истончался — через десяток метров уже можно будет снова двигаться по железнодорожной колее. Однако Гнат не стал спешить, а остановился и присмотрелся. Вскоре он понял, что не дерево упало на рельсы: под слоем травы и веток что-то блеснуло. Наверное стекло. Гнат подумал, что под горой мусора ржавчина доедает какой-нибудь транспортный механизм. Он продрался сквозь кусты и попытался разгрести ветки, чтоб рассмотреть машину поближе, дернул посильнее и обрушил целый пласт прелой листвы, открыв фрагмент поверхности. Чешуя! Такую же Гнат видел у дракона, на котором совсем недавно путешествовал. Он отступил назад. Вероятность того, что дракон жив — крайне мала. Слишком долго он тут лежит, если судить по количеству перегноя. Тело сгнило бы. Хотя тут судить довольно трудно. Кто знает, насколько стояка к влиянию времени драконья шкура?

Поколебавшись немного, Гнат отправился обратно к голове, благо проход в поросли он уже проделал. Зачем пошел туда? Вряд ли так уж просто удалось бы ответить на подобный вопрос. Наверное, захотелось убедиться, что дракон все же сдох.

Со стороны головы к драконы было трудно подобраться. Казалось, кто-то нарочно заваливал бедное существо ветками. Пришлось изрядно попотеть, прежде чем открылся небольшой участок сбоку, а чуть дальше — большой овальный люк. Сначала Гнат подумал, что это пустая глазница, но потом заметил ровные ряды заклепок по периметру. К тому же выемки в чешуе напоминали ступеньки и появились они вовсе не сами. Правда, никакого намека на перила, но вполне может быть, что они-то как раз отгнили.

Гнат решил попробовать хотя бы подняться и заглянуть в люк. Он уже поставил длинный сук так, чтоб за него держаться во время подъема, но тут оказалось, что край четвертой снизу выемки был предназначен под хват. Это упрощало задачу. Закинув посох за плечи, он быстро вскарабкался наверх. В "глазнице" кто-то вырезал поручень, схватившись за который Гнат забрался внутрь.

То ли от скупого освещения, то ли от затхлости и заброшенности, но помещение производило гнетущее впечатление. Вдобавок сильно досаждали разные неровности на полу и стенах. В полутьме их было не видно и Гнат периодически чертыхался, спотыкаясь или натыкаясь на них. Как ни странно, но по мере продвижения в глубину непонятной машины становилось светлее. За очередным поворотом загадка разрешилась: свет проникал внутрь через куполобразное стекло наверху. По-видимому, листья и ветки сползали с закругленной поверхности.

Теперь удалось разглядеть внутренности агрегата в подробностях и это не доставило Гнату ни малейшего удовольствия. Нет, у него возникала мысль, что вокруг него вовсе не механизм, а кости умершего существа, но он ее гнал. Но теперь, когда развиднелось, он осознал, что стоит внутри головы мертвого дракона. На миг даже показалось, что не затхлостью пахнет, а тухлятиной. Голова закружилась. Захотелось немедленно бежать к выходу. Гнат закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы унять приступ тошноты. Собрав волю в кулак, он с большим трудом заставил себя продолжить осмотр.

Когда Гнат подошел к одной из стен — понял, что люк отнюдь не глазница. На том месте, где раньше находились глаза дракона, теперь были вставлены большие полусферические стекла, за которыми виден был только мусор вперемешку с землей. Перед каждым окном стояли кресла, очень схожие с тем, что стояло в кабине драккара. Вполне может быть, что и управление работало схожим образом, раз никаких приборов и устройств перед креслами не наблюдалось.

Гнат подошел к креслу. Его так и подмывало сесть и попробовать "оживить" дракона, но воспоминание о той, первой Галатее, что работала в доме Аристотеля, заставило его заколебаться. Он подумал, что дракона могли так же разделить, и потому, как отнесется хозяин к тому, что его телом кто-то управляет, можно даже не гадать. Прихлопнет, как муху, едва обнаружит вторжение. Хотя… Нет, с чего ему именно сейчас возвращаться-то? Сколько лет лежит тут тело и вдруг — на тебе? Шансов немного.

Устроив в нише плащ и посох, Гнат уселся в кресло и попытался, как когда-то в драккаре, нащупать присутствие чужой воли. Но ничего не вышло. Не было сомнений в том, что "подсоединение" к системе произошло, но она словно была отключена. Минут двадцать Гнат "ощупывал" все, до чего мог дотянуться его разум, пока, наконец, сообразил, что нужно просто встроить себя в дракона, слиться с ним.

Затекшие мышцы напряглись, по телу прошла дрожь. Чешуя встопорщилась, сбрасывая мусор. Гнат моргнул и в глаза ударил свет. Он зажмурился, а потом приоткрыл веки. Лес, небо… Деревья оставили слишком узкий проход для ставшего огромным тела. Впрочем, это можно исправить: достаточно сделать огненный выдох. Драконы же пышут огнем. Только как это сделать? Гнат понадеялся, что неведомые творцы дракона-поезда позаботились о том, чтобы все органы могли сработать правильно. Он втянул в себя воздух и резко выдохнул. Около рта защекотало, а через миг вперед ударила мощная струя плотного ослепительно яркого огня. Пламя было очень жарким: все, что встречалось на его пути — обращалось в пепел. Дорога впереди стала чистой. Гнат напряг лапы и почувствовал, как они заскользили по рельсам.

Путь, конечно, оказался недолгим. От опушки дракон ушел вправо, описал дугу, разбрасывая перед собой грунт, и остановился у самых мостков драккара. Все правильно, рельсы и должны были привести сюда. Гнат встал из кресла и посмотрел на драккар, все так же стоявший у берега. Вот и прекрасно! Значит, можно попробовать найти место, откуда приезжал поезд-дракон. Ведь он как раз двигался в сторону моря, когда остался без… водителя? Гнат попытался вспомнить, как называли в тех, кто управлял поездами. Слово такое забавное еще. А, машинисты! Да, точно, так их и звали. И этот поезд почему-то остался в лесу без машиниста.

— Да и черт с ним, в конце-то концов! — вдруг разозлился на себя Гнат.

И правду подумать: гнил в лесу этот образчик техники этого мира и пусть бы продолжал в том же духе. Главная задача — найти тоннель. А для этого нужен только драккар. Если верить записке — нужен драккар, уточнил для себя Гнат и почувствовал укол сомнения. Да, возможно предшественник был в курсе, что нельзя покидать драккар, однако тоннели-то он не видел, иначе бы не пришлось хоронить за холмом восьмого.

Не то, чтоб Гнат оправдывал свое любопытство, но теперь путешествие к точке отправления поезда стало обретать смысл. Да что там! Оно теперь казалось просто необходимым. Ведь переход может найтись именно там. Короче, воздушное путешествие лучше оставить на потом.

Гнат уселся в кресло и не колеблясь отправился в путь. Пришлось разок как следует дохнуть огнем на завалы впереди. Огненная река послушно испепелила все препятствия. Больше ничто не мешало ускоряться. Поезд плавно набирал ход.

Похоже, что глаза дракона позволяли Гнату видеть на километры вперед, что позволяло управлять скоростью. А так как сколь-нибудь серьезных препятствий не попадалось, то очень скоро она достигла максимума. Деревья слились в смазанные полосы по сторонам дороги.

Лес кончился минут через двадцать, а за не слишком большим полем уже виднелась каменная стена. Скорее всего, где-то там и находилась точка отправления поезда. Гнат решил начать торможение пораньше и правильно сделал. Пути уводили дракона вправо. Вероятнее всего, тут была такая же петля разворота, что и у причала.

Все произошло именно так. Гнат вел поезд вдоль скалы медленно, стараясь не промахнуться мимо места остановки. Он не знал, как оно будет выглядеть, а потому вглядывался в детали. Но как ни старался — все же проскочил темный, почти не выделявшийся на фоне каменной стены, прямоугольник. Когда Гнат осознал, что миновал самую вероятную точку прибытия, поезд уже начал уходить от скалы влево. Пришлось сдавать назад.

Прихватив посох, Гнат спустился на землю и подошел к прямоугольнику. Тот оказался довольно большим, что наводило на мысль о воротах. Но если это они, то открывать их требуется каким-то хитрым способом: ни замочной скважины, ни даже крохотной щелочки на ровной матовой поверхности Гнат не заметил. Ничего не поделаешь, надо возвращаться. Обидно, конечно, потоптаться на пороге тайны и вернуться к драккару несолоно хлебавши. Неуютно становилось и от мысли, что здесь мог находиться тоннель, ведущий на другой слой.

Гнат стукнул концом посоха в прямоугольник и замер от громоподобного протяжного гула. Казалось, под ногами задрожала земля. И самое главное — гул не становился тише, а нарастал. Гнат отступил к поезду и забрался внутрь, но спастись от мощного звука там не вышло. Он проникал всюду, заставляя все внутри сжиматься от страха, какой бывает у тех, кому не повезло заснуть вне Контура. А тут еще и поезд-дракон отказался подчиняться. Вспомогательные механизмы ощущались вполне отчетливо, а вот изображение и основной привод словно бы исчезли из невербального списка. Ни уехать, ни увидеть….

И в тот момент, когда показалось, что гул разорвет тело на части — звук смолк. Это произошло настолько внезапно, что от внезапно навалившейся глубокой тишины зазвенело в ушах. Гнат крепко зажмурился и затряс головой, словно пытаясь отогнать назойливый звон. Впрочем, пару минут спустя полегчало. Гнат вышел к люку и остановился, пораженный открывшимся зрелищем. Исчезли скалы. На фоне клубящегося багрового тумана был виден только черный силуэт прямоугольника. От него протянулась узкая дорога к поезду-дракону, парящему над огненной бездной. Гнат из люка смог рассмотреть фрагменты двух — одного над другим — крыльев.

Порыв раскаленного ветра заставил человека отступить от края люка. От жара заслезились глаза. Сколько выдержит дракон в этой жаре — гадать не хотелось. Лучше убраться отсюда раньше, чем начнет плавиться чешуя. Да и коха вряд ли долго сдюжит, а без нее наверняка долго здесь не протянуть.

Гнат ткнул посохом в "мостик", связывавший дракона и прямоугольник. Ничего не произошло. Удар покрепче — никакого результата. После нескольких попыток Гнат сдался. Дышать в этой раскаленной атмосфере было нечем, и каждое лишнее усилие отнимало уйму сил. Да и ворота эти самые… Они сработали с первого, довольно легкого, удара, а значит, имеет смысл пробовать стучаться именно в них. Другой вопрос, что придется идти над пылающей бездной. Пусть и по широкой дорожке, но ветерок здесь довольно крепкий. Если дунет чуть сильнее — сбросит в пропасть.

Гнат закинул посох за спину и шагнул на "мост". На миг показалось, что огонь спалил лицо, но затем стало легче. Наверняка коха постаралась. Порывы ветра были сильными, но не угрожающими, однако Гнат все равно шел немного пригнувшись, готовый в каждую секунду распластаться на настиле, даже если тот окажется из расплавленного камня.

Дорога оказалась длиннее, нежели виделась из люка. Хотя, наверное, это субъективная оценка. Наконец, Гнат остановился у загадочных ворот. Он поднял посох и осторожно стукнул им в матовую поверхность и съежился, готовый услышать тот самый жуткий гул. Но на этот раз все произошло бесшумно. Только что впереди были ворота, а через миг Гнат оказался стоящим на краю прямоугольного провала в траве. Вокруг, на сколько хватало глаз, теперь расстилалась степь; над головой ярко светило полуденное солнце, застрявшее посреди выцветшего летнего неба.

Гнат поглядел вниз, голова у него закружилась и он закачался, едва не рухнув в пропасть под ногами. Он отступил на шаг, опустился на колени и на карачках подобрался к краю. Голова продолжала кружиться, а тело казалось ватным, но так хоть получалось рассмотреть картинку поподробнее. С той стороны, где он находился, была стена, покрытая травой. Зачем? Спустя некоторое время Гнат понял, что он видит перед собой поляну, ставшую стеной, а далеко внизу — лес. Слева поблескивал полукруг рельсовых путей, заканчивавшийся немного правее края ворот. В общем, то самое место, где закончилось путешествие. Вид со стороны ворот, только поезда нет.

Нащупав камешек, Гнат кинул вниз. Однако тот не упал в лес, а пролетел по дуге и немного прокатившись по стене-поляне — прилип к ней. Эксперимент показал, что два места располагались перпендикулярно друг другу. Значит, если упасть в эту пропасть, то хоть не разобьешься. Эксперимент экспериментом, но Гнат все равно не рискнул встать на ноги. К тому же путь сюда был, мягко говоря, менее комфортным. Камень — одно, а если за краем опять будет огненная пропасть? Пришлось отползать.

Только одолев пару метров Гнат рискнул встать на ноги, развернулся и увидел дракона. Того, что оставил в адском "предбаннике". Дракон так и не стал поездом, что, наверное, к лучшему: путей вокруг не наблюдалось. Что ж, сдвоенные крылья с приросшими сверху цилиндрами моторов явно предназначались для полета, а это куда лучше железнодорожной колеи. Естественно, если знаешь, куда лететь.

Гнат забрался в люк с легкостью — явно сказывался приобретенный опыт. Внутри ничего не изменилось. Оставалось только сесть в кресло и воспарить над этим неведомым миром, но что-то удерживало от такого шага. Возможно, интуиция. А может и воспоминание о промежуточном местечке с огненной пропастью. Ведь оно наверняка сооружено для того, чтобы обезопасить здешних обитателей. Но полагаться на одну такую ловушку было бы глупо. Есть еще что-то — как пить дать. Шибанет на лету и хоронить нечего будет. Вот только как найти эту систему? Предположим, что если до сих пор дракона не уничтожили, то зону, ограниченную радиусом до проема в земле, можно считать безопасной. А высота… Что ж, надо попытаться немножко приподняться над поверхностью земли и проверить. Чуть-чуть.

Усевшись в кресло, Гнат принялся осваивать новые связи. Оказалось, что в полетном своем воплощении дракон управлялся даже легче, нежели в локомотивном. Впрочем, легкость скорее всего связана с навыками самого Гната, а не мастерством тех, кто подготавливал систему. Даже моторы работали понятно — направлением тяги управляли те же команды мозга, что и кистями рук. Напрягая руки, Гнат заставил двигатели раскрутиться до приличных оборотов, а затем повернул соплами к земле. Дракон вздрогнул, но остался на земле. Гнат увеличил тягу и почувствовал, как лапы оторвались от земли и тело закачалось в воздухе. Гасить качку требовало большого внимания и затрат сил. Все более-менее получалось, если только ежесекундно менять тягу моторов. Но тогда не хватало внимания на наблюдение за окружающим пространством.

Помучившись, Гнат решил двинуться по кругу и тут с удивлением обнаружил, что двигаться получается гораздо легче, нежели висеть неподвижно. Едва моторы стали подталкивать дракона, как качка пропала сама собой.

Полет никого не заинтересовал. Таинственное оружие, буде таковое существует, никак себя не проявляло. Гнат добавил тягу и принялся подниматься по пологой спирали, при этом стараясь не выходить за границы радиуса. Земля понемногу уходила вниз — проем в земле превратился в маленький, величиной с ладонь, прямоугольник. По прежнему было тихо. Тогда Гнат решил увеличить радиус облета. Снова ничего. Что ж, выходит — перестраховался. Ловушек больше нет. Но едва Гнат решил, что ему ничего не угрожает, он заметил блеск стремительно приближающегося снаряда. Нечто мчалось прямо на дракона. Гнат развернулся и вошел в пределы невидимого круга. Снаряд тут же затормозил и неподвижно завис в воздухе. Он тихонько покачивался, то сокращаясь, то вытягиваясь. Драконьими глазами удалось рассмотреть это "оружие". Все оказалось хуже, чем могло бы.

— Серпентаэр!

Гнат поежился, вспомнив этих жутковатых летающих змей. На ум пришел и рассказ о неудачливом соплеменнике Топтыги. Что ж, хорошо, что хоть не стая прилетела. Гнат осторожно опустил дракона на землю поближе к прямоугольнику, прошел к люку и посмотрел вверх. Пришлось довольно долго вглядываться в небо, пытаясь отыскать крохотную сверкающую запятую. Ничего поделаешь, человеческие глаза гораздо хуже видят, чем драконьи и все же лучше убедиться во всем самому.

Летающий змей и не думал ретироваться, он явно следил за тем, чтобы ни что не пересекло невидимый периметр. Наверняка появление одного серпентаэра было предупреждением. И вероятнее всего, если вдруг пришелец окажется непонятливым, то очень быстро здесь окажется вся стая. Такое вот настойчивое предложения убраться восвояси. Но ведь наверняка хозяева сторожевых серпентаэров оставили себе какой-нибудь способ прохода, пусть и не очевидный. Может, ключ какой.

Гнат обшарил все закоулки драконьей головы, но не обнаружил никаких свободно лежащих предметов вообще. Даже мусора какого-нибудь нигде не нашлось, не говоря о ключах. Значит, что-то такое снаружи существует…или в грузовой части? Да, ведь туша не просто так ползала по рельсам от проема до пристани. А раз нет вагонов, то груз размещался где-то внутри. Возможно, что именно в грузовой части и есть то самое нечто, что поможет проскочить защитный контур. Надежда слабенькая, конечно, но чем черт не шутит? Плюхнувшись в кресло, Гнат сосредоточился на грузовом отсеке. Оказалось, что существует большая группа сигналов, работающая именно с этой частью дракона. Сходу разгадать схему не получалось. Тут требовались какие-то специфичные навыки. Возможно для такого специалиста и предназначалось второе кресло.

Бессмысленные попытки взять систему под контроль не увенчались успехом. Да и вполне могло быть в своем полетном виде не подлежал погрузке-разгрузке. Однако поиски нужных линий не оказались совсем уж бесплодными. Гнат обнаружил еще одну системку, которая напрямую никак не участвовала в управлении драконом. Некий вспомогательный орган, который менял цвет чешуи. Сперва он показался Гнату бессмысленным — забава и все. Честно сказать, интересно было посмотреть, как повинуясь приказам, дракон то становился золотым, то зеленым, то синим в красный горошек, но только и всего.

Еще раз "обшарив" схему управления, Гнат не нашел больше ни одного столь же бесполезного органа. И это несколько смущало. Те, кто занимался переделкой живого существа в машину, вычистили все, что казалось лишним, но оставили вот эту штуку с цветом. А возможно, что и сами вмонтировали зачем-то… Например, для… Для невидимости!

Гнат немедленно опробовал идею. И она сработала как надо! Едва он высунул из люка голову, как тут же отпрянул назад. Ему показалось, что он завис над землей и вот-вот упадет. Естественно, сам дракон никуда не исчез, но чешуйки на левом боку отображали то, что "видела" чешуя на правом. Ключик? А почему бы и не попробовать?

Дракон послушно поднялся в воздух. Гнат осторожно двинулся прочь от проема, внимательно поглядывая на серпентаэра. Расстояние увеличивалось, но "страж" даже не шевельнулся. Его явно не беспокоил гул моторов, он реагировал только на видимые объекты. Когда серпентаэр исчез из поля зрения, Гнат перевел дух. Теперь он сосредоточился на поиске места, где могли обитать хитроумные повелители драконов. Слишком высоко забираться не стал, а двинулся по плоской спирали, понемногу увеличивая скорость.

Где-то на половине шестого круга Гнат заметил, что в одном месте степь выглядит несколько иначе. Подлетев ближе он увидел ровные ряды холмов, занимавших огромную площадь. Разные по высоте и длине, они располагались упорядоченно и отстояли друг от друга на равном расстоянии. Дома? Однако вблизи холмы неприятно напомнили могилы с двойников и Галы, только во много раз больше и сильно заросшие степным разнотравьем. И никакого сходства с человеческим жильем. Сразу за огромными "могилами" виднелась внушительных размеров яма, больше смахивающая на воронку от взрыва бомбы. Примерно такую же по форме, но гораздо меньшую, он видел рядом с Контуром.

Глаза и уши дракона не улавливали вокруг ничего подозрительного и Гнат решил приземлиться рядом с холмами, чтобы рассмотреть их поближе. Дракон опустился напротив широченной центральной "улицы". Прежде чем покинуть кресло, Гнат поразмышлял насчет невидимости. С одной стороны и неплохо, но случись что — быстро вернуться будет затруднительно. Лучше уж просто зеленым станет, в цвет травы. И не так заметно, и вход видно.

Привычным движением закинув за спину посох,Гнат спустился на землю и направился к самому ближнему холму. Даже за пару десятков шагов было совершенно очевидно, что жилым строением тут и не пахнет. Больше похоже на гору земли, поросшую травой. Рыли, например, вот ту воронку и складывали землю в кучи.

Гнат подошел вплотную к холму и пнул землю, но только отбил ногу. Ему показалось, что под тонким слоем находится камень. Тогда Гнат взял посох и ткнул им в грунт. Твердо. Сковыривая переплетенные корни, он смог очистить небольшой участок. Что-то блеснуло. Гнат наклонился, чтобы рассмотреть, что скрывала земля и отпрянул, увидев драконью чешую. От увиденного почему-то замутило. Пришлось выйти за периметр "кладбища", чтоб отдышаться. Сразу стало легче. Гнату вспомнился давний разговор с Ониром. Что ж, теперь понятно, куда все драконы девались. Здесь, наверное, тысячи холмов. Зачем и кому понадобилось умертвить столько живых существ разом?

Гнат забрался в дракона, поднялся на пару десятков метров и медленно полетел над "центральной улицей", ведущей к воронке. Он внимательно смотрел по сторонам, пытаясь отыскать хоть какую-то зацепку, что могла бы дать ключ к разгадке появления "кладбища". Внезапно, почти у самого края воронки, Гнат заметил приземистый домик. Заметил больше случайно, ибо строение практически полностью скрылось под растительностью и почти не отличалось от холмов. Только прямоугольная форма отличала этот холм от тех, где покоились драконы.

Совершив посадку посреди "улицы", Гнат пошел к дому. Растения заплели стены настолько плотно, что пришлось здорово потрудиться, дабы отыскать вход. А после того, как дверь была найдена, потребовалось немало усилий, чтобы оборвать растительность — некоторые стебли достигали солидной толщины.

За дверью находилась контора, а не жилое помещение. Гнат это понял, едва переступил порог. Стол, на котором лежал какой-то круглый предмет, стоял рядом с дверью. Стул валялся рядом. В жилых помещениях такую мебель у входа не ставят. Ни в Жилищах Контура, ни на постоялых дворах подобного не наблюдалось. В конторе "Автопарка", в закутке у выезда. Там — да, стол и стул у окошка рядом с дверью. Здесь, правда, окна не видно, но…

Гнат вышел наружу и дернул травянистый полог. За ним обнаружилось окно. Уцелевшие стекла настолько заросли грязью, что не пропускали света. Оборвав растения, Гнат стер слой грязи и вновь зашел в помещение. Сквозь чистое стекло свет проник в помещение, открывая подробности. Гнат вздрогнул, когда увидел, что круглый предмет на столе — человеческий череп. Рассыпавшийся скелет лежал под столом. У дальней стены до потолка возвышался шкаф, заставленный книгами. Гнат не мог понять, почему у них одинаковые корешки. Он взял одну наугад и открыл. Внутри были скрепленные хитрым устройством листы с таблицами. В ячейки были вписаны буквы и цифры, смысл которых понять не получалось, хотя сами символы казались знакомыми. Гнат со вздохом закрыл книгу и поставил ее на место. Если в этом помещении и существует ключ к разгадке, то обнаружить его будет очень нелегко.

Еще раз оглядев помещение, Гнат решил, что надо бы как-то похоронить останки. Ему подумалось, что не стоит вытаскивать кости наружу и закапывать их в оскверненой трупами драконов земле. Лучше места, чем этот дом — не придумать. Гнат выстелил папками дальний угол, осторожно перенес туда кости, положил сверху череп и построил из папок же что-то вроде маленькой пирамиды. Возможно и не самая лучшая могила, но всяко лучше, чем пыльный пол.

Прежде, чем выйти, Гнат подошел к столу и стер с него пыль. Под ней обнаружился лист бумаги и лежащий поперек него предмет. Видимо, нечто вроде ручки. На листе что-то было написано. Выйдя на улицу, Гнат попытался рассмотреть текст на свету, но столкнулся с той же проблемой, что и с книгами — слова были чужими. Отыскав в скрученном плаще карман, Гнат убрал туда листок. Может быть когда-нибудь удастся найти знатока этой письменности.

Гнат закинул посох за спину и пошел в сторону своего дракона. Но сделав несколько шагов передумал и направился к воронке. Отсюда она казалась бескрайней. Не увидь ее Гнат с воздуха — подумал бы, что перед ним естественный спуск в какую-то низину. Возможно, в долину реки.

Он шагнул вперед и ступил на пологий склон. Внезапно все вокруг задрожало, поплыло и растворилось. Сквозь туман проявился непонятный город, состоящий сплошь из широких приземистых зданий. Далеко впереди виднелась гроздь сверкающих на солнце шаров разной величины. Вдоль зданий здесь и там виднелись фигурки идущих людей. По дорогам проползали драконы, запряженные в прицепы. На платформе одного такого прицепа лежала туша дракона. Створки ворот здания раскрылись, впуская "грузовик" и медленно сошлись.

Внезапно Гнат заметил, что по колено провалился в покрытие дороги. Он отступил на шаг назад и видение исчезло. Он снова стоял на краю воронки между домом и своим драконам.

— Уф! — перевел дух Гнат и потряс головой.

Видение, мираж? Вряд ли. Слишком уж детальным было изображение. Можно не сомневаться, что именно так выглядело это местечко давным давно. Что тут было? Сперва Гнат подумал, что бойня, а мертвого дракона как-раз завезли в цех на разделку. Потом он вспомнил "тягач", что тащил платформу и вдруг понял, что там, в цехе, живое существо превращали в машину!

От внезапного озарения Гната передернуло. Может быть драконы и не были самыми покладистыми существами, но и они не заслуживали того, чтобы превратиться в безмозглый механизм, у которого нет ни единого шанса стать самим собой. Даже Галатея номер один так не пугала. Ведь она была просто временно оставленной в другом месте оболочкой, почти одеждой хозяйки. А здесь…

Гнат оглядел "кладбище" и сердце его сжалось. Значит, вот зачем драконов собрали здесь! Они лежали и ждали, когда их переделают. Могильник… Лучше уж пусть сгорят, чем так и будут покорно лежать. Пусть летят с ветром!

Смахнув слезы, Гнат взял в руки посох. Солнце засверкало на серебристом металле меча. Луч ударил в холмы, сжигая растительность на драконах и не причиняя существам ни малейшего вреда. С яростной жалостью человек водил по кругу, но только ярче сияла чешуя освобожденная от многолетних наслоений. А потом луч погас. Гнат в отчаянии отшвырнул меч. Посох звякнул и откатился.

— Отличная работа! — послышался сзади знакомый голос.

— Привет, Смерть! — буркнул Гнат, не оборачиваясь. — Спасибо за подарочек! Оказывается, он и не работает толком.

— Отлично сработал! Просто великолепно! — впервые за все время знакомства, голос смерти переполняли эмоции. — Тысячеглазы, потомки бессмертных, заключили драконов в оболочки из времени, а ты разрушил. Поверь, без тебя бы ничего не вышло.

— А сразу сказать?

— Не злись, дружище! Сам подумай, как бы я тебе объяснил, для чего он тебе понадобится? К тому же, для правильного удара ты должен был научится сочувствию и ненависти в нужных пропорциях. Жук сказал, что ты справишься, потому-то ты и угодил сюда.

— Так ты мог сам? И я умирал бессмысленно? Значит, чужими руками… Ах, ты…! — Гнат без предупреждения развернулся и попытался ударить Смерть. Естественно промахнулся. Серая фигура оказалась вне зоны поражения и вряд ли там появится. Бесполезно, бессмысленно… Ярость схлынула, уступив место тупому безразличию. Гнат уселся на землю и угрюмо взглянул на Смерть.

— Успокоился? — качнулся капюшон. — Хорошо! Давай я немного объясню, а ты уж сам сделаешь выводы.

Гнат только безнадежно махнул рукой, ему теперь было все равно.

— Беда в том, что потомки бессмертных смогли-таки сконструировать бессмертие. Тысячеглазы пришли на новорожденный слой, построили мир и закрыли его от меня с помощью изменения времени. Да еще построили циклическую ловушку, чтоб никакой чужак не прорвался. Да, к слову: то, что их нет здесь и сейчас вовсе не означает, что они перестали существовать. На удивление гениальная задумка. Ладно я не мог пройти по запутанному лабиринту их реальности, но даже Жук оказался не в силах увидеть происходящие события. Тысячеглазов не осталось в прошлом, но не появлялись они и в будущем. Ребята остановились в беспрерывном рассыпанном настоящем — недостижимом и непостижимом. Они размножились, расселились, хотя и не могли нормальную цивилизацию построить. Многое рушилось до того, как создавалось, а машины напрочь отказывались работать в системе их невероятного сущего. Единственные, кто, как оказалось, не ограничен линейной шкалой времени — драконы. И тысячеглазы их ловили, едва те выходили за пределы миров. Загоняли через ловушку и вытаскивали сюда. А потом делали из зверюшек механизмы. Как ты понимаешь, машин требовалось много. К сожалению, с воспроизводством у драконов не очень и поголовье стремительно сокращалось. А чем меньше становилось драконов, тем сильнее расшатывалась связь между слоями и сами слои начали растрескиваться. Собственно, трагедия твоего слоя — отражение катастрофы всей существующей системы. Ведь когда драконы не снятся — сны обретают равную длину, а в слоях плодятся кошмары, которые некому сжигать. Тысячеглазы и сами пострадали. Когда драконов в мирах стало мало, то и их настоящее сжалось и расслоилось. Ведь не вне слоя оно создавалось. Драконы оказались запертыми, все пошло вразнос. Тысячеглазы наверняка поняли, в чем проблема, но слишком поздно. Они были отделены от времени. Увы, пройти через ловушку кроме тысячеглазов не мог никто, пока не появился ты. Пусть и не с первого раза, но тебе удалось. Понимаю, что натерпелся, но зато восстановил ниточки жизни драконов с помощью меча тысячеглазов.

— Они, что? Живы?? — Гнат обвел взглядом блестящие громадины, а затем вопросительно посмотрел на Смерть.

— Совершенно верно. Судьба же не хотела их уничтожить. — голос Смерти прозвучал немного рассеяно, словно мысли его были далеко, но затем снова окреп. — Да, кстати о жизни: нам пора отсюда уходить, пока волна — как бы это получше сказать? — оживания не накрыла. Лучше на драконе.

— А твоим путем нельзя?

— Не стоит. Мои пути работают только для меня, да и не очень они пути, если ты имеешь ввиду перемещение между слоями. Но не так далеко есть тоннель и ты к нему успеешь. Даже с небольшим запасом, если отправишься немедленно.

— В какую сторону летим? — деловито спросил Гнат, поднялся с земли и принялся сосредоточенно отряхивать пыль. Он больше не злился, но и прежнего дружеского расположения к Смерти больше не испытывал.

— К гнезду серпентаэров. Оно на вершине башни. Под ним находится тоннель — придется пробивать.

— Мило! — поморщился Гнат. — Что ж, если другого местечка нет, то отправляемся. Забирайся.

— Ты один уйдешь. У меня есть дела поважней.

— Безусловно! — саркастически хмыкнул Гнат. — В гнездо змей нырнуть — пустяки. Надо мертвецам помочь скорей, а то они опаздывают.

— Именно так. — коротко качнулся капюшон Смерти, в голосе его не чувствовалось и тени сарказма. — Да, у тебя там будет еще один важный момент: если все пойдет нормально, то едва дракон окажется в небе другого слоя, тебе сразу надо выпрыгнуть. Через несколько мгновений тело обретет мозг и для тебя там просто не останется места.

— Отличная перспектива! Да, ты вот что, забери свой меч от греха. Не буду я им больше пользоваться. И плащ забери. У меня коха есть.

— А ты меч отсюда и не унесешь. Нити, из которых он откован, уже намертво вплелись в невозможное время, сделав его понятным и доступным на этом участке. Дальше, конечно, не пройти.

— Дальше? Есть и дальше?

— Безусловно. Ты же видел завод? Так вот там оно — в самом разгаре. Ну, а что с плащом делать — решать тебе. Просто не забывай, что коха — живая. А значит, у тебя есть все шансы однажды оказаться голым.

Гнат кивнул, смысл в сказанном был, и отвязал хламиду от посоха. Ткань совершенно не помялась, но это не удивило. Скорее всего потому, что он устал удивляться. Чтоб не держать плащ в руках, Гнат его надел.

— Что ж, вроде бы все более-менее ясно. Расходимся? — Гнат криво усмехнулся и в который раз попытался разглядеть лицо Смерти, скрытое в тени капюшона. Не преуспел.

— Тогда — бывай!

— Счастливо! — рука Смерти поднялась в приветствии.

Пожав плечами, Гнат повернулся и зашагал к своему дракону.

— И постарайся не отдавить ноги Судьбе. — прошелестели тихие слова за спиной.

— А? — Гнат в изумлении повернулся, но уже никого не увидел — серая фигура затерялась где-то среди разнотравья. — Шутник, блин…

Ему вдруг показалось, что огромная туша ближайшего дракона шевельнулась. Так это было или нет? Возможно, что во все была виновата игра света и тени, но игнорировать предупреждение Смерти не стоило. Буквально взлетев по ступенькам в люк, Гнат плюхнулся в кресло и сразу же запустил моторы и быстро раскрутил их до максимальных оборотов. Форсированный старт отозвался болью в предплечьях, но это пройдет. Едва дракон оторвался от земли, Гнат взял курс на проем, по пути высматривая ту самую башню.

Строение и вправду оказалось неподалеку от перехода. Машинально Гнат отметил, что "сторож" все же исчез. Тот одинокий серпентаэр напомнил об одной важной детали — режиме невидимости. Наверняка гнездо не пустует и его обязательно станут защищать от вторжения, тут сомнений быть не может. А воевать с летающими змеями даже на драконе — дело, похоже, гиблое. Выходит, надо подобраться к гнезду максимально близко, а там прорываться, используя скорость, массу и удачу. Особенно последнее не повредит.

Гнат запустил "прозрачность" и набрал высоту, намереваясь как следует разогнаться при пикировании в гнездо. Серпентаэры взвились в воздух и принялись облетать башню. Ну конечно! Дракон хоть и стал невидимым, но грохот моторов никуда не девался. Возможно, змеи и были глухи, как их сухопутные сородичи, но вибрации-то чувствовали отлично! А значит, дракону подобраться будет нелегко. А уж когда серпентаэры учуют тепловой след…

С той высоты, на которой парил дракон, гнездо виделось крохотным кружком, вокруг которого кружились махонькие точки. Что ж, отсюда самое то начинать спуск. Надо только решиться, а Гната от одной только мысли об этом пробил холодный пот. Еще эти серпентаэры. Ведь надо не только разогнаться как следует, но еще и успеть выключить двигатели до того, как серпентаэры обнаружат источник вибрации. Это высоко. Чем тогда корректировать полет, если вдруг дракон отклонится от курса? Стоит промазать мимо гнезда и все — дракон размажется тонким слоем по башне и окрестностям. Вместе с содержимым, естественно.

Внезапно в чистом небе полыхнула зарница. За ней — другая. Просыпались драконы! Медлить больше нельзя. Гнат стиснул зубы и направил дракона прямо в маленький кружок. Движки взвыли, добавляя к ускорению свободного падения свои немалые силы. Воздух ревел и швырял дракона, сбрасывая его с прямой. Диаметр гнезда стремительно рос.

Гнат резко выдохнул и отключил моторы. Вой смолк, теперь ревел только рассекаемый воздух. Когда серпентаэры сообразили, наконец, откуда их атакуют, было уже поздно. Сложив крылья, дракон спикировал точно в центр гнезда. Легко пробив настил, он ухнул в черноту. Гнат попытался запустить двигатели, но дракон уже не подчинялся человеку. Одна за другой отключались линии. Существо обретало самостоятельность! Значит времени на то, чтоб добежать до люка не будет. Гнат выбрался из кресла и цепляясь за все, что можно, пополз к выходу. Словно нарочно дракон начал метаться. Из-за неожиданных маневров путешествие к люку показалось бесконечным. А едва тьма стала сереть, Гнат выпрыгнул наружу.

Ледяной ветер ударил в лицо и принялся рвать с плеч плащ. Благодаря кохе тело не мерзло, но зато начал одолевать лютый голод. Наверное, несчастной зверюшке требовалась прорва энергии, чтобы защитить хозяина от холода. Гнат вдруг представил, как отрывает кусок драконьего мяса и жует. Отвращения видение не вызывало, скорее — наоборот. Чтобы отвлечься, Гнат принялся вспоминать свои навыки полета. Тем более, что свет становился все ярче, а остановки вроде как и не предвидится, как бывало в прошлые разы. Но едва в пальцах началось знакомое покалывание, плащ за что-то зацепился. Ткань буквально впилась в тело. Одновременно с этим неприятным ощущением исчез голод, уступив место лютому холоду. Гнат почувствовал резкий удар, затем еще один и вдруг очутился на сиденье мотоцикла, ударившись носом о спину водителя. Взревел доселе молчавший двигатель. Машина рванула вперед. Гнат едва успел ухватиться за скобы по бокам сиденья, а то бы слетел. На короткой прямой мотоцикл набрал скорость, затем накренился, заходя на круг и принялся спускаться по пологой спирали.

Ветер развевал плащ. Отчаянно хотелось, чтобы спина водителя оказалась пошире, чтобы набегающий поток воздуха не леденил кожу. Конечно, одеяние Смерти легко бы защитило тело, но страшно было отпустить скобы хоть на мгновение.

Позади раздался жуткий рев, заглушивший рычание мотоциклетного мотора. Гнат обернулся, но ничего не увидел — помешал капюшон. Он каким-то чудом удерживался на голове. Рев услышал и водитель. Он резко обернулся, затем вильнул в сторону и бросил машину в крутое пике. Рев повторился и он был громче предыдущего, а спустя мгновение мощная струя огня охватила мотоцикл со всех сторон. Создалось впечатление, что они теперь летят в огненном туннеле. Пахнуло жаром и огонь исчез. Дракон! И Гнат был почему-то уверен, что дракон был тем самым, на котором он прилетел в этот мир. Видимо, бедолага воссоединился со своим разумом и мстил тем, кого посчитал виновными в своих бедах.

Даже странно, что их не прожарило. Огонь-то был повсюду, но кто-то словно укрыл… Плащ! Конечно же он спас экипаж мотоцикла. Пламя разбилось о серую мягкую ткань. Надо бы не забыть поблагодарить Смерть.

Водитель выжимал из мотора все. Земля стремительно приближалась. Когда Гнату показалось, что на такой скорости им уже не увернуться от столкновения, мотоцикл встал на дыбы. Безумная сила придавила, навалилась, прервала дыхание. На миг в глазах потемнело. Гнату показалось, что его вот-вот размажет по седлу. Впрочем, ощущения длились так мало, что он не успел толком испугаться. Затем что-то снизу ударило по мотоциклу, и еще раз, только уже слабее. Гнат лбом ударился в спину водителя, прикусил язык и только тогда сообразил, что машина уже мчится по асфальту. Они неслись по нешироким улицам города, а дракон, которому здания мешали спуститься ниже, только и мог, что реветь. И в этом реве угадывалась обида.

Вскоре мотоцикл въехал в какой-то парк и сбавил ход. Стоящие вдоль дорожки могучие деревья с широкими кронами практически скрывали небо. В парке царил полумрак. Наконец, мотоцикл затормозил.

— Здесь он нас уже не достанет. — голос показался Гнату знакомым.

Гнат слез с мотоцикла и с наслеждением ощутил под босыми пятками шершавое, прохладное но такое твердое и надежное асфальтовое покрытие дорожки.

Между тем, водитель снял шлем и тряхнул головой, расправляя волосы. Гала! Та, третья Галатея, что оставалась в городе! И чья могила была в мире-ловушке тысячеглазов.

— Ты?! — только и смог произнести обалдевший Гнат, но тут же опомнился и поплотнее запахнул плащ.

— Именно! — рассмеялась девушка, заметив смущение парня.

— Но как…

— Как только ты отправился с Крабом, я оставила Топтыгу охранять тягач, оседлала мотоцикл и отправилась за тобой. Ведь понятно же, что ты сверзишься вниз, когда Краб уйдет. Вот, оказалась права. Поймала тебя.

— И дракон нас чуть не спалил.

Девушка хмыкнула.

— Не спалил же. К тому же, если бы не дракон, то не известно, чем бы все обернулось. Не знаю, откуда он взялся, но возник очень вовремя — разметал медуз и "Птичек". Я тебя подхватила и вот мы здесь. — она вдруг нахмурилась, разглядывая Гната и сурово спросила. — А почему ты босой и в плаще? Где твой посох и обувь? Я тебя не видела от силы пару минут.

— Длинная история. — вздохнул Гнат. — Но обувь мне понадобится, это точно. И еще одежда.

— Найдем. — уверенно кивнула девушка. — Сейчас еще немножко подождем, чтоб уж наверняка, и отправимся к Топтыге. Ты побудешь в машине, а мы с ним подберем тебе что-нибудь.

Но ждать пришлось почти до самой темноты: раздраженный дракон барражировал чуть не над деревьями. Гнат отлично помнил, насколько остро видят драконьи глаза и отлично понимал, что шансов засветло проскочить незамеченными практически нет. В темноте, правда, их тоже немного, но ведь и самому сильному существу надо иногда отдыхать.

Когда на улицах зажглись фонари, Гала и Гнат выбрались из парка. На всякий случай использовали другой выход. Дракона видно не было, но Гала все же не включала свет и катила по самым темным улочкам, пока они не выбрались на центральные магистрали. Там сегодня было оживленно. По дорогам сновали небольшие автомобили, а по тротуарам шли люди. Все казались радостно возбужденными и совершенно не боялись ни падения паутины, ни атаки медуз. Чудовищные шрамы исчезли, словно их и не было.

Гала затормозила у поблескивавшего хромом и лаком Тимофея.

— Уф, прибыли! — сообщила она, едва стянула с головы шлем.

Гнат слез с сиденья и вдруг услышал дикий рев, словно дракон все же выследил свою добычу и уже готовился ее поджарить.

— Дружище! Живой!! — снова взревел Топтыга и обнял друга так, что хрустнули кости. — Я думал, что ты все…

— Ох, ты! Потише, старина! Раздавишь ведь. — Гнат тоже был рад увидеть медведя.

Гала стояла чуть в стороне и с улыбкой наблюдала за бурной встречей. Когда друзья успокоились, она кивнула Топтыге.

— Поехали искать одежду.

— Кому? — не понял медведь.

— Угадай! — хмыкнула девушка.

Топтыга отступил на шаг от Гната и внимательно его оглядел.

— Это кто у тебя ботинки спер?

Гнат открыл было рот, но его опередила Гала.

— Все потом. Мне было сказано, что история длинная. — она подмигнула улыбающемуся парню. — В общем, Гнат, ты лезь в кабину, а мы отправляемся за шмотками. Хорошо?

— Договорились! — улыбнулся он. — Только не очень долго.

Медведь подхватил свою "щетку" и забрался на сиденье позади Галы. Мотор набрал обороты и мотоцикл выкатился на улицу.

— Не скучай! — крикнул Топтыга и они исчезли среди машин.

Забравшись в кабину, Гнат откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Он наслаждался покоем и защищенностью. Давно уже не случалось так, чтоб было просто хорошо! И, пусть для ученика жреца это и звучало кощунственно — в голове восхитительно пусто, вот просто ни единой мысли.

Как-то сам собой подкрался сон и унес в волшебные края, где неторопливый ветер пас стадо радужных шаров. Они гуляли в поднебесье, стараясь не удаляться друг от друга. Лишь изредка отдельные экземпляры вдруг ныряли вниз, в облачный покров. Слышался глухой треск, облака начинали мерцать, а затем шар возвращался. И всем было легко и хорошо.

— Эй, соня, подъем! — раздался над самым ухом медвежий рык.

Дверь распахнулась и Гнат непременно бы выпал из кабины, если б не могучая лапа.

— Вот черт плюшевый! Чего пугаешь?

Довольно улыбающийся Топтыга бросил парню на колени тюк.

— Давай, одевайся. Мы тут рядышком подождем, чтоб тебя не смущать.

Окончательно выбравшийся из сладостных сновидений Гнат распаковал тюк и принялся разбирать содержимое. Все было новым, упакованным в большие куски коричневой бумаги. Гната поразило такое расточительство. Ему подумалось, что в Контуре содержимое упаковки было бы сравнимо по ценности с самой такой упаковкой. Впрочем, уже через минуту он уже забыл о непрактичных обитателях города. Нежная ткань, из которой шили одежду правителям Контуров, показалась бы дерюгой, в сравнении с этой. Мягкие, легкие и удобные вещи дарили комфорт сравнимый с только что испытанным во сне. Даже высокие ботинки, с виду казавшиеся грубыми, оказались гораздо удобней привозимых в Контур.

Покончив с одеванием, Гнат набросил на плечи плащ и высунулся в окно.

— Все!

— Выползай сюда, покажись! — позвала Гала.

Гнат выбрался из кабины.

— Ну, вот так, как-то… — он почему-то засмущался, но девушка и медведь пришли в восторг.

— Отлично выглядишь! Только балахон этот сними.

— Нет. — решительно мотнул головой Гнат. — Это подарок одного…гм…друга. Иногда выручает.

— Как знаешь. — пожала плечами Галатея, явно задетая его словами. — Тебе без него лучше.

— Зато с ним безопаснее. Не будь этого плаща — дракон бы нас поджарил.

Медведь коснулся серой ткани и отдернул лапу, словно она оказалась горячей. Немного помолчав, он произнес, в упор глядя на Гната.

— Я знаю только одну ткань, способную защитить от пламени дракона. Из нее сшит плащ Смерти. Другой такой не существует.

— А это она и есть. — кивнул Гнат.

Галатея и Топтыга не сговариваясь сделали шаг назад.

— Опасное занятие — дружить со Смертью. — заметила девушка.

— Обычное. Так ведь я выбрался из ловушки только благодаря подарку Смерти.

Гала пожала плечами.

— Он никогда ничего не делает просто так. Когда что-то надо, то не погнушается помощью кого угодно.

— Так взаимная же выгода!

— Мне так не кажется, я…

— Ладно, закончили про…про него. — резко прервал их спор Топтыга. — Пора нам в путь, а то с разговорами этими… Вы потом как-нибудь продолжите. Было приятно познакомиться, Галатея!

Медведь полез было в кабину, но девушка его остановила.

— Ты с чего это решил попрощаться?

— Так уезжаем же!

— Я же с вами еду.

— Что-о-о?? Как-то на тебя не рассчитывали, вишь ты. Давай-ка ты останешься здесь, в своем мире, а мы…

— Вы без меня не уедете. — угрюмо проговорила Гала, но Гнату показалось, что в голос ее задрожал. Он в упор посмотрел на девушку. Она тут же отвернулась, но в свете фонарей предательски блеснули полные слез глаза. — Нет, правда. Мост из пони, о котором рассказывал Топтыга — он работал с той стороны. И вам на грузовике туда не перебраться. А у меня есть мотоцикл. Я могу слетать.

Гнат хотел было сказать, что и он в состоянии перелететь на тусторону и без всякого мотоцикла, но не стал. Только спросил.

— А как же твой мир?

— Он не мой. Я тут оказалась однажды и не смогла уйти. Не смогла не потому, что путь был закрыт — я не помнила, откуда я здесь появилась. И идти мне некуда, только с вами…

Она всхлипнула. Гнат вздохнул. Он не любил женских слез и истерик, но здесь ощутил нечто другое. Тем более, что Галатея уже пару раз встречалась на пути и не просто так Судьба решила организовать третью встречу.

— Что ж с тобой поделаешь, забирайся в кабину.

— Ага! Сейчас мотоцикл поставлю только.

Не успел Гнат и рта раскрыть, как девушка оседлала свою машину. Мотор рыкнул. Мотоцикл поднялся в воздух. Гала сделала круг и осторожно опустила его позади кабины, рядом со сцепным устройством. Медведь наблюдал за происходящим с неодобрением. Ему по какой-то причине явно не хотелось делить кабину с Галатеей.

Гнат достал из бокового ящика моток веревки и привязал мотоцикл. Он вспомнил, что когда делал площадку на раме, то не мог толком объяснить коллегам зачем это нужно. Ну, вдруг что-то придется так привезти… Те смеялись. А вот пригодилась же! Но радость моментом улетучилась едва Гнат подумал о том, что Судьба начала плести кружева так давно. Зачем? Что там впереди? Как все закончится? Только Жуку все ведомо, но он не подскажет ответ.

Топтыга молча забрался в кабину, оставив дверь открытой. Девушка поднялась следом. Гнат уселся за руль, завел мотор и вырулил на магистраль.

Движение на дороге не было интенсивным и очень скоро они выехали к окраине. Вопреки ожиданиям, пропасти впереди не оказалось. Высокие дома закончились, потянулись одно-духэтажные особнячки. Стали попадаться поля, разделенные небольшими рощицами. Гнат ехал довольно медленно, чтобы с разгона не рухнуть в бездну. То, что ее не оказалось на старом месте, вовсе не означало, что она исчезла совсем. Да и дорогу немудрено было перепутать: за время отсутствия Гната город заметно изменился. Впрочем, чутье подсказывало шоферу, что дорога именно та самая, на которую Тимофей въехал, проехав по спинам пони.

— Ну и? — медведь посмотрел на Галу.

— Чего?

— Пропасть-то где? Ты говорила, что нужна нам. Просто даже необходима, дабы перебраться на другую сторону. А все решилось и без тебя. Отправляйся-ка обратно, подруга. И без тебя тут тесно.

— А не ты ли лишний здесь, дружок плюшевый? — в тон Топтыге спросила Гала. — Валил бы ты на все четыре и не мешал людям.

Медведь коротко рыкнул.

— Заткнитесь оба! — грубо оборвал ссорившихся Гнат. — После того, что было, мне совсем не хочется разгребать свары, возникшие на пустом месте.

Галатея поджала губы и уставилась в окно. Медведь принялся тщательно протирать лапой свое оружие. При этом он громко сопел. Минут двадцать Гнат слушал благодушное ворчание тимофеевского мотора. В душе воцарился мир.

— А что произошло, когда ты улетел с крабом? — нарушила молчание девушка.

— А? — Гнат с сожалением вернулся в реальность. — Да угодил в ловушку.

Пересказывать подробности того, что происходило — особого желания не было, но Гала и Топтыга, забыв на время про свои распри, дружно просили продолжения. И Гнат, понемногу увлекаясь, принялся излагать недавние события. Дойдя до могил он запнулся. Трудно было рассказывать про свои многочисленные могилы, но еще трудней — о могиле Галатеи, хотя и проговорился про восемь изначальных холмиков. Когда он перешел к описанию похорон своего предшественника, внимательно слушавший медведь все же обатил внимание на несоответствие.

— Нет, это я немного вперед забежал. — соврал Гнат. — Семь, их сперва было семь, конечно.

— А-а-а… — покивал медведь, хотя в пуговицах его глаз и блеснул огонек недоверия.

Когда Гнат дошел до встречи со Смертью во сне, Гала осторожно коснулась ладонью ткани плаща.

— Все же за помощь ты заплатил. — задумчиво произнесла она. — Ты по советам смог пройти через ловушку, а ему открыл вход. Теперь он на пороге мира тысячеглазов. Скоро их мир станет миром смертных.

— Пусть! Завод… — Гната передернуло, когда он вспомнил увиденное. — Там драконов потрошили. И баланс нарушился, опять же. Лучше всем одинаково, чем так.

— Кто знает, что нарушает баланс и по какой причине. Разве что Жук. А про тысячеглазов… Мне Топтыга рассказывал про зимний городок. И это их мир. Вне слоев, вне времени, вне смерти. Разве он был плох.

— Нет, конечно… — Гнат вдруг припомнил ощущение приближающегося радостного праздника, огни, лампы… Да, если в городке поселится Смерть, то вряд ли он останется столь же уютным и беззаботным. И пусть в него нельзя войти, но можно прикоснуться к радостной тайне. И это само по себе здорово! Едва ли не лучше, чем самому стать обитателем праздничной вечности.

— Я слышала, что драконы хранят реальность, выжигая все, что может вмешаться в логику слоя. Ведь логика сновидений абсолютна при всей своей абстрактности. Да и абстракция заметна только после пробуждения. Драконы — стражи здравомыслия. Но только такого, как они себе представляют. А потому слои настолько хрупки и разобщены. И в них лучше всего живется Смерти.

Гнату на миг показалось, что слова этой Галатеи под номером три произнесла другая Галатея, вторая. Ученый-призрак. Даже интонации похожи на те, что звучали в ее голосе. Но он тут же отбросил эту мысль. Девушки были единым целым. И ничто не мешает лихой наезднице мотоцикла мыслить теми же категориями, что и бестелесной обитательнице лабораторий. И при этом оставаться столь же привлекательной, как оболочка… Внезапная мысль поразила Гната настолько, что он резко ударил ногой по педали тормоза.

— Ты чего?! Обиженно взвыл медведь, снова забодавший носом лобовое стекло.

— Галатея! — шофер серьезно посмотрел на девушку. — Ты тоже из тысячеглазов.

— С чего это ты решил? — фыркнула Гала. — Вот еще!

— Я просто сделал выводы. Вспомнил тебя первую. Ну, не совсем тебя, а куклу с пустой головой, которой издалека управляла твоя бестелесная сущность. А ведь я только что рассказывал, как управлял драконом. И что к нему вернулся разум, едва он оказался в слое города. В слое, откуда, как мне кажется, был некогда похищен твоими соплеменниками, чтобы оказаться превращенным в безмозглую машину. Вывод напрашивается сам собой. Расскажи свою историю, если тебе кажется, что я ошибаюсь.

Медведь взглянул на Галу с интересом и положил, наконец, оружие на пол.

— А я и думаю, чего это ты взялась нас спасать? А оно вон чего! Тысячеглазка, значит. Тогда, прости, что был против тебя.

Девушка вздохнула и опустила голову.

— Прости, Гнат! Я не думала, что так будет…произойдет. Да, мы, я и Аристотель — тысячеглазы. Наблюдатели, поменявшие вечное настоящее на нестабильное сущее. Судьба и Смерть стоят у наших ворот. Существа, чей дар стал для нас и наших предков проклятием.

— Но драконы…

— …всего лишь стабилизаторы миров. — Гала подняла на Гната глаза и виновато улыбнулась. — Порождения Судьбы и Смерти. Они очищают слои не только от кошмаров, но и от радости.

Гнат хотел было возразить, но вспомнил, что в защищенных от I-вируса местах снятся очень скучные сны. Если защиту слоя приходящих сновидений от кошмаров ведут драконы, то в словах Галы есть смысл.

— Мы мешаем. — сказала девушка. — Ведь заглядывая в иные реальности мы творим новые слои, которые помогают вызревать необычным снам в иных мирах. Там можно научиться летать или слышать песни звезд. Но тем самым нарушается устоявшийся порядок, благодаря которому Судьба может просчитать каждое мгновение жизни человека и передать его Смерти в предсказанный момент.

— Людей? — медведь смущенно наморщил нос и потер его лапой. — Но не только люди живут в слоях.

— Ты прав. Но вспомни, что стало с твоим миром. Ведь он почти рассыпался. Воображаемо живому не место в снах, ведь они не имеют живых аналогов в ином слое, а значит, способны вносить в устоявшийся порядок хаос, нарушать планы Судьбы.

— А как же Гарик? Или те же серпентаэры?

— Например, в мире Гната змеи могут ползать и плавать. Во сне он может увидеть летящую змею. И аналог Гарика существует там. Гигантская говорящая мухоловка не уводит далеко в мир воображения.

— А полет? — поинтересовался Гнат. — Чем он может помешать планам Судьбы?

— Человек не умеет летать сам по себе. Но если вдруг он вынесет из сна такой навык, то изменится очень многое. Впрочем, наглядней идти от обратного. Помнишь, как помощь Смерти поработила существ мира волны? Они теперь зачем-то держат остров-кладбище, понемногу забывая, что когда-то могли свободно передвигаться в толще вод. Никогда их разум не спал, он просто иначе работал, был непредсказуем, непознаваем. И существа эти видели сны, бывали в разных слоях, находили новые места, встречались с необычным. Теперь они, когда спят, навещают один и тот же мир, но зато Судьба не испытывает трудностей с их будущим. То есть, если человек станет летать, то он понемногу уйдет из под опеки Судьбы.

— Но это тоже будет Судьбой!

— Будет. Но отсечет целую ветвь и заставит появится новую, нарушая предначертания.

— Значит, мой мир так и останется в руинах? Фактически, вы с Аристотелем отправили меня не восстанавливать миры, а нарушать чьи-то планы?

— Одно вовсе не исключает другого. — пожала плечами девушка. — К тому же драконы теперь наверняка уничтожат кошмары в других слоях и ваши Контуры станут не нужны. Сны очень скоро станут безопасными, хотя и скучными. Будь цель таковой, мы бы отправили тебя прямо в ловушку. Даже не тебя, а первого попавшегося человека из твоего слоя, которому бы мы приснились. Здесь иное. И ты именно собираешь осколки.

— Чтобы снова появились красивые сны?

— Ни в коем случае! И мне кажется, что пора отправляться. Каждый миг остановки помогает Судьбе предопределить будущее. По мне — пусть оно все же будет туманным.

— Пожалуй, ты права. — задумчиво кивнул Гнат, но девушка вдруг рассмеялась. Топтыга, внимательно слушавший ее, даже отпрянул.

— Только прошу: не считай меня ученой, ведьмой, монстром или чем-то таким еще. Я девушка, человек. Мы из одного племени. Просто когда-то видела хорошие сны и научилась как следует смотреть. И хотела бы еще научиться летать, если позволишь.

— Идет! — улыбнулся Гнат и тягач неторопливо двинулся по пыльному проселку, в который превратилась дорога. На душе после разговора полегчало. И только плащ очень хотелось снять и запихнуть куда-нибудь подальше.

Пропасть на пути так и не попалась. Только высокий дугообразный мост над дорогой. Скорее всего — пешеходный, если судить по его ширине. Тень зачеркнула полузаросшие колеи темной полосой. Едва Гнат осознал, что смысла в мостике никакого и он, наверное, вовсе не мост, нос Тимофея пересек линию тени. А через миг на машину рухнула тьма, которую не в состоянии были рассеять даже включенный дальний свет фар. Лучи затухали, терялись где-то в густом черном тумане. С трудом удавалось различить все тот же проселок. Гнат переключил свет на ближний и двигался на минимальной скорости, чтобы вдруг не сверзится в какую-нибудь яму.

Наверное, это из-за своеобразного мрака трава, растущая вдоль обочин, в свете фар казалась красноватой. Гнату очень хотелось, чтобы дело обстояло именно так и место не оказалось металлической долиной из сновидений. Но если все же "повезло" угодить в столь негостеприимный мир, то предстоит весьма нелегкое путешествие. Впрочем, скорее всего не он: нет резкого неприятного запаха и ветра. Просто красноватая трава во мраке или черном тумане. Тут сам черт не разберет.

Машину тряхнуло, затем еще раз. Колея совсем пропала — осталась только густая трава. Ехать по целине в темноте было опасно. Гнат затормозил, выключил двигатель и предложил:

— Что, пассажиры, нам стоит отдохнуть, мне кажется. А пока спим — глядишь и рассветет. Гала, могу предложить нижнюю полку. Топтыга — на верхней. Я тут покемарю.

— Гхм. — кашлянул медведь, с сомнением обозревая спальник. — Думаю, мне лучше устроиться тут, на сиденьях. Маловато там для меня места, знаешь ли.

— Тебе видней.

На самом деле, Гнат обрадовался, хотя и не подал вида: спать на полке было гораздо комфортней, нежели в креслах. Пусть несколько узкий диван, но зато мягкий матрас с подушкой.

Улеглись все минут за пять. Медведь захрапел почти сразу, да и тихое ровное дыхание Галы наводило на мысль, что девушка заснула. Гнат поплотнее закутался в плащ и закрыл глаза, но, не смотря на усталость, сон не шел. Все мысли заполняли тысячеглазы — загадочное племя, бросившее вызов Судьбе и Смерти. Кто же они? Ведь все слои по сути — система, стремящаяся к равновесию. И любое отклонение, сколь бы благим оно ни было — путь к разрушению. Но без разрушения нет и творчества, нет движения вперед. Судьба и Смерть — основа миров, а тысячеглазы — непредсказуемая сила, заставляющая тех, кто видит сны, становиться совершенней. И ведь когда-то тыячеглазы не были противниками Смерти. Наоборот. Косу и меч делали их мастера. Судьба вмешалась? Не похоже. Если верить рассказам, она сплетает нити исходя из текущей реальности. А если она меняется, то это вызывает серьезные неприятности именно у Судьбы. Всю проделанную работу приходится отбрасывать и начинать все сызнова. Выходит — не выгодно ей. То есть, имеется некий, повлиявший на сущее фактор, который и послужил причиной нынешнего противостояния. Кому-то требовалось нарушить равновесие. Кому? Гнат чувствовал, что ответив на этот вопрос, он поймет, что происходит с мирами сновидений. Да только путь предстоит долгий. Слишком много времени прошло с той поры, когда этот таинственный персонаж вмешался и нарушил устоявшийся порядок.

И все же сон сжалился над Гнатом и унес с собой. И снова был тот мир, где бушевали наводнения. Только теперь они не казались страшными. Наоборот, было интересно парить над поднимающейся и затапливающей все кругом водой. Теперь-то Гнат сообразил, что наводнение вовсе не бедствие, а способ очистки города от всего накопившегося. Что здания нужны только для того, чтобы отдохнуть и все вещи, что там накапливаются, должны быть смыты в пропасть. И никаких сомнений в правильности происходящего. Логика сна абсолютна!

Гнат заложил вираж и вдруг увидел крохотную фигурку человека, старавшегося удержаться на стене. Отсюда, с высоты, казалось, что несчастный балансирует на тоненьком канате, справа от которого черная бездна, а слева — голубоватая гладь океана. Гнат вспомнил себя, свой страх и не задумываясь ни секунды, ринулся к одинокой фигуре.

Счет шел на мгновения. Вот-вот уровень воды поднимется настолько, что сметет фигуру в пропасть. Гнат не успел совсем чуть-чуть. Волна ударила человека. В попытке удержать равновесие он замахал руками, но не вышло. Гнат стремительно пикировал, прижав руки к телу. В ушах ревел ветер, газа слезились, как когда-то в тоннеле между слоями. Быстрее, быстрее! Он видел только смутный силует, кувыркавшийся в воздухе. Еще миг и он схватил падающего человека за ногу.

Гнат изо всех сил тормозил падение, но скорость снижалась ужасающе медленно. Нужно тормозить вдвоем, иначе они вместе достигнут дна, где бушующий поток размолотит их тела в пыль. Гнат сумел ухватить человека за кисть руки и тот вцепился в запястье двумя руками. Больно. Второй рукой Гнат схватил человека за шиворот, перешел в свободное падение и оказался лицом к лицу с… Галатеей!

— Руки, освободи руки и раскинь ноги! — крикнул он, стараясь перекрыть гул набегающего воздуха. — Я буду тебя держать.

Она кивнула, но продолжала цепляться обеими руками за запястье. Гнат схватил ее правую руку и с трудом оторвал от своей. Едва их тела приняли в воздухе горизонтальное положение — падение стало заметно медленней.

— Почувствуй, как твои руки удерживают тебя в воздухе! — закричал Гнат, вплотную приблизив свое лицо к лицу девушки. — Начни с кончиков пальцев. Это твой единственный шанс!

На миг он почувствовал, что провалился ниже девушки, но полной уверенности не было.

— Еще! Пробуй еще! — он хотел добавить, чтоб она вспомнила, как летала во сне, но тут же отказался от этой идеи. Возможно, такие сны она никогда не видела и все может только осложниться. — Почувствуй силу!

Снова провал. На этот раз сомнений не было — девушка на доли секунды становилась легче. Но и дно уже находилось совсем близко. Если она не сможет полететь… Да, ее можно отпустить и спастись самому, но даже думать о подобном не хотелось. Значит, они разобьются вместе.

— Работай! Старайся! Пробуй! У тебя уже получается!

Снова короткие импульсы торможения. Пару уже окутал холодный туман, висевший над водопадом. Гнат резко затормозил полет, пытаясь отсрочить падение в бурлящую воду. Стиснув зубы, он изо всех сил тянул девушку вверх, кголубому кружочку неба, хотя и понимал, что все усилия бесполезны. Она вцепилась в его руки, с ужасом глядя себе под ноги, где бешено крутилась воронка черной воды. Они падали в центр водоворота.

Внезапно Гнату стало легче: подлетевший неведомо откуда человек держал Галу за предплечья. Падение перешло в медленный, но уверенный подъем. Длился он довольно долго. К тому времени, как все трое оказались на стене, наводнение прекратилось. Вода сходила быстро и отверстия в стенах под окнами на короткое время превращались в водопады.

Гнат поглядел на спасителя и узнал красивую девушку, что когда-то спасла его в схожей ситуации, в какой теперь оказалась Гала.

— Здравствуйте! — он протянул спасительнице руку, но та фыркнула, словно рассерженная кошка.

— Зачем, скажи на милость, ты приволок сюда тысячеглаза? — она ткнула пальцем в Галатею. Нам тут только их не хватало.

— Я не притаскивал. — Гнат растеряно пожал плечами. — Так получилось.

— Я пришла сама. — кивнула Галатея. — И не понимаю, в чем проблема.

— Ты только что ее сама наблюдала. Нам пришлось учиться летать, чтобы выживать и виноваты в этом тысячеглазы. Нам пришлось научиться создавать себе пищу из света, ветра и волн. Мы выращиваем свою одежду в небесах.

— Но вы же смогли и сделали свой слой поистине уникальным!

— Да, именно так. Но только после того, как большинство из нас ушли со Смертью.

Галатея развела руками.

— Но вы же сами отказывались искать в снах ответы на вопросы. Строили корабли, сопротивлялись, а требовалось только захотеть и отказаться от техники. Мы только подтолкнули вас. Да, грубо, зато все получилось. Не просто так мы выбрали ваш мир, все было просчитано не единожды, прежде чем привнесенная толика хаоса заставила воды течь вспять.

— Мы говорим с тобой на разных языках, тысячеглаз. Тебя здесь не ждут. В следующий раз, когда возникнет желание понять, каким образом мы летаем — ты будешь ждать окончания сна на ферме, среди растущей одежды. — девушка резко повернулась к Гнату. — И ты забудешь то…

Гнат проснулся от грохота и монотонного шума. Гала испуганно ойкнула, но медведь лениво проговорил.

— А, спите, все в порядке. Гроза там.

Словно в подтверждение его слов, тьму прорезала вспышка молнии и ливень забарабанил по металлу сильнее. Вода текла по стеклам сплошным потоком. Судя по длительности промежутков между молниями и громом, центр грозы был километрах в пяти. Гнат закрыл глаза и попытался снова уснуть, но не вышло. Он лежал, слушая голос дождя. Казалось, тот говорил с человеком, рассказывал ему какую-то историю. Какую? Может быть о мире, где каждая капелька воды — драгоценность? Или…

— Прости! — вдруг тихо произнесла Галатея.

— А? — Гнат очнулся от своих мыслей свесился с полки. — Что случилось?

— Я захотела научиться летать и втянула тебя в неприятности.

— То есть, ты и я видели один и тот же сон?

— Точно. И получилось, как видишь, не очень.

— Тогда надо попробовать заснуть еще раз куда-нибудь в более уютное место. Например, поближе к поселку, что у башни. Знаешь Онира?

— Его все знают. — уклончиво ответила девушка, как показалось Гнату, с некоторым неудовольствием. — но попробовать можно.

— До встречи!

— До встречи!

Гнат повернулся, и тут что-то больно врезалось в ребра. Он с кряхтением полез за пазуху и выудил коробочку. Черт, а он ведь сосвсем забыл про ее существование.

— Гала! — тихонько позвал он.

— Да! — немедленно отозвалась девушка, будто ждала этого.

— Гала, а что за коробочка? Зачем вы с Аристотелем мне ее дали?

— Не совсем так. Мы ее отдали тебе, как владельцу.

— А как я узнаю по ней, что собрал миры?

— …что собрал миры… — повторила Гала. — Наверное, откроешь и увидишь. Ведь некогда твой слой был цельным, а значит, когда ты в те времена открывал коробочку, то видел, как все должно быть. Никто не знает лучше тебя, какими бывают целые миры. Поэтому ты здесь.

— Как-то невразумительно. Да и не помню я.

— Думаю, вспомнишь. Когда настанет момент — вспомнишь.

В голосе девушки звучала такая убежденность, что спрашивать о чем-либо еще не имело смысла.

— Надеюсь, что ты права, Гала. Я очень на это надеюсь!

Он положил коробочку рядом, потом не удержался и щелкнул крышкой. Темнота не давала рассмотреть содержимое, но Гнат знал наверняка, что внутри ничего нет. Он захлопнул крышку, сунул коробочку под подушку и неожиданно быстро заснул.

На этот раз сновидений не было или же они попросту не запомнились. Так, какое-то мельтешение цветных пятен. Зато открыв глаза, Гнат увидел, что в машине светло. Это означало, что черный туман рассеялся. Он отодвинул шторку и вздохнул: ушла тьма, зато сам туман плотно закрывал обзор. Это означало медленное, буквально на ощупь, движение в неизвестном направлении.

Гнат сполз с полки и хотел было протиснуться вперед, но тут до него дошло, что Галатея пропала. Ее не было на нижнем спальнике. Гнат тряхнул за плечо медведя.

— Топтыга, когда вышла Гала?

Тот потер лапой морду, словно стирая остатки сна и недоуменно посмотрел на парня.

— Так она и не выходила. С чего вдруг?

— Может, ты проспал?

— Я тут все пространство занимаю. Чтобы подобраться к двери, ей пришлось бы идти по мне. Я б почувствовал, не сомневайся.

— Дай-ка я выберусь, да посмотрю. Вдруг все же ей удалось? Она девушка ловкая…

— Ну выползай, коль охота. — недовольно проворчал медведь. Его явно обидело недоверие. Усевшись у самой двери, он уставился в боковое окно, словно бы пытаясь разглядеть, что скрывается за завесой тумана.

Гнат открыл дверь и спустился на землю. Туман вокруг стоял плотный. Даже если девушка ушла, то искать ее абсолютно бессмысленно. Да и вряд ли она куда-то пошла. Наверняка бы поняла, что не стоит удалятся от тягача. Но вдруг?

— Гала! — крикнул он, но никто не отозвался. Да и немудрено: в тумане кричи-не кричи — звуки глохнут за пару шагов. Гнат снова забрался в кабину, завел двигатель и потянул за фал воздушного гудка. Зычный рев даже в тумане будет слышен далеко. Но на зов никто не вышел, даже после пятого гудка.

— Ну чего ты разгуделся, а? Никто не откликнется. Исчезла она и все тут. Тысячеглазы так могли, я слышал. Раз — и нет их. Они смотрят во все слои, а себя могут как-то стирать.

— Себя? — изумленно переспросил Гнат.

— Нет, ну не себя, конечно, а свои копии, которые взращивают в разных мирах.

— Мда… — Гнат стиснул зубы и затряс головой. Говоря по совести, ему очень хотелось взвыть: ему никак не удавалось понять происходящее. Да и как его понять, если слои живут каждый по своим законам, причем — изменчивым.

Открыв полку, Гнат нашарил банку с сосисками, вскрыл ее и неторопливо, тщательно пережевывая каждый мясной столбик, поел. Затем достал банку с соком и в три глотка ее опустошил. Полегчало. Однако Медведь с недоумением посмотрел на напарника.

— Может, мне предложишь все-таки, а? Так, на минуточку. Я ведь тоже жрать хочу.

— Извини, мне очень надо было. — Гнат добыл банки и отдал их медведю. — На ходу поешь, ладно?

— Угу.

Сцепление, передача, газ… Тягач осторожно пополз вперед, но заметить движение удавалось разве что по качке. Туман вокруг. Похожий на молоко туман: совершенно неподвижный, однородный. Ни единого клочка. Раньше Гнату такого видеть не приходилось. И только сейчас он обратил внимание на еще одну странность — туман был сухим. По стеклам не ползло ни единой капельки, зеркала чистые. А когда спускался? Поручень, ступени — ни единой капельки. Что же тогда не пропускает звуки и свет фар? Пыль? Не похоже. Все тут непонятно кроме одного — опять слой поменял правила игры.

Туман кончился неожиданно. Был — и нет. А перед самым капотом возникло жерло тоннеля. Гнат нажал на тормоз, но было поздно. Передние колеса соскользнули в пропасть, а через мгновение весь тягач ухнул в черную бездну. Машину швыряло и трясло. Ветер истошно выл. Казалось, он хочет разорвать металл кабины и добраться до седоков. Медведь уперся лапами в потолок, а пальцы Гната намертво вцепились в руль, при этом нога зачем-то продолжая жать на педаль тормоза. Затем кабина содрогнулась от удара. За первым последовал второй. Гната швырнуло на Топтыгу. Если бы не мягкий живот медведя — он наверняка бы раскроил себе череп.

Как и после предыдущих тоннельный перелетов, некоторое время тишина покоя казалась оглушительной. Гнат вновь уселся за руль, потряс головой, а затем взглянул на Топтыгу. Вид умишки был совершенно очумелый. Вдобавок он все еще упирался лапами в потолок.

— Все нормально, дружище! Мы прибыли.

— Куда? — сипло осведомился медведь.

Гнат скользнул взглядом по окнам. Машина стояла на небольшом пятачке, окруженная со всех сторон прозрачными колоннами. Как тут сходу ответить на вопрос, куда на этот раз их занесло? Почва каменистая, солнышка не видно, и колонны эти…

— Я сам не очень понимаю. Можно пройтись и поглядеть. Одно скажу: отсюда этого не выяснить.

— Да? — медведь повернул голову и пристально посмотрел на Гната.

Стало понятно, что бедолага просто не в себе. Что ж, придется идти одному. Неприятно, конечно, но местность просматривается далеко во всех направлениях. И ничего живого не видать, на сколько хватает глаз. Да что там! Даже растительность отсутствует. Только колонны эти самые.

Достав банку с соком, Гнат протянул ее Топтыге.

— Давай, старина, попей немножко. Оторви, наконец, лапы от потолка и возьми банку. Мы на месте, никуда не падаем и вокруг — ни души.

Но медведь снова смотрел вперед и от этого взгляда по спине бегали мурашки. На всякий случай Гнат забрал лежавшее на полу "щеточное ружье" и запихнул его под сиденье. А то мало ли очнется и начнет палить во все стороны с перепугу.

Прихватив баночку напитка и для себя, Гнат спрыгнул на землю. Ботинки ударились о камень. Ну, это лучше каких-нибудь песков, где можно застрять на раз-два. Гнат отметил, что тут очень тихо, а легкий ветерок, петлявший меж колонн, был насыщен влагой, будто дул с моря. Хорошо, что не жарко. При такой влажности пришлось бы туго.

Гнат подошел к колонне. Он похлопал ее ладонью — прозрачное вещество было холодным и бархатистым на ощупь. Для чего такие тут понаставили? Задрав голову, Гнат попытался определить, где же кончается колонна, но не смог. Прозрачная, она терялась на фоне серовато-голубого неба, словно растворялась. Он перешел к соседней колонне. Она показалось несколько крупнее предыдущей. А еще, внутри нее виднелось темное пятнышко. Гнат подошел вплотную и вгляделся в толщу неведомого материала. Рыбка! Маленькая рыбешка. Такие попадались среди большой рыбы, которую иногда привозили вождю и жрецам Контура в специальной бочке.

Он обошел колонну вокруг, разглядывая маленькое существо. Как оно туда попало? Гнат вспомнил, как жрец им показывал желтый прозрачный камешек, внутри которого виднелась крохотная мушка. Янтарь, вот как он назывался. Окаменевшая смола. Может, колонна — что-то вроде той смолы? Внезапно рыбка вздрогнула, проплыла немного вперед, а затем устремилась вверх, сверкнув на прощание серебристым боком. Гнат повернулся к колонне справа. Здесь плавала уже не одна, а кружилась целая стайка рыбешек. Возможно, что тут все как-то связано с размерами, ибо эта колонна была заметно шире своей соседки.

Оставался непонятным смысл данных сооружений. Не рыбу же разводить, в самом-то деле. Для разведения достаточно вырыть пруд, как в Контуре Северное. Здесь и материала на них ушло полно. Причем, очень дорогого, это уж наверняка. Ведь удержать столько воды — не всякое стекло сдюжит, будь оно хоть в два раза толще автомобильного, а ведь и такое — далеко не дешевое.

Гнат похлопал по шершавой прозрачной поверхности — стайка рыб тут же унеслась куда-то к небу. Что ж, с этим разобрались: загадочно, но опасности в себе не несет. Осталось отыскать среди этой колоннады достаточной ширины дорожку, чтобы выбраться отсюда. Вот с этим делом пришлось повозиться. Прозрачность столбов постоянно сбивала с толку. Гнат раз за разом возвращался к машине и начинал сызнова. Проезд нашелся нескоро. К тому же он оказался позади тягача, а так как не стоило даже пробовать развернуть машину на таком пятачке, придется выбираться задним ходом. Только вот без напарника трудновато, иначе придется чуть не через каждый метр вылезать и корректировать путь. Да еще неплохо бы узнать, куда ведет эта дорога.

Ну да ладно, надо шевелиться. С чего начать? Разметить путь в самом узком месте! Гнат открыл полку с припасами и достал несколько упаковок и банок. Выбрав самые яркие, он прошел к первым "воротам". Затем вернулся, забрался в кабину и посмотрел в зеркала. Ничего так, можно двигаться! Осталось "украсить" второе узкое место и можно двигаться. Но когда Гнат понес банки к следующим столбам, то остановился и посмотрел на платформу. Точнее, на закрепленный наверху мотоцикл Галы. Ведь это отличное транспортное средство для разведки! Конечно, сперва как-то приноровиться ездить потребуется, но оно того стоит.

Мотоцикл оказался нелегким аппаратом. Гнат освободил его от креплений и попытался приподнять. Ему удалось приподнять переднее колесо, но и только. Спустить подобную машину на землю руками — нечего было и думать! Если только своим ходом, по воздуху. Да вот только все знания Гната — теоретические. Да, следил как управляла мотоциклом Гала и понимал, каким образом можно заставить машину двигаться, но летать — совсем другое дело. Даже если механизм подчиниться — без навыков далеко не улетишь.

Вспомнив про полет, Гнат загрустил. Он откуда-то чувствовал, что умение летать у него каким-то образом отобрали, но все же попробовал вызвать знакомые ощущения. Естественно — неудачно. На душа стало совсем тоскливо, хотя такой результат он предполагал с самого начала. И все же было обидно.

Поколебавшись немного, Гнат уселся на сиденье, убрал подножку, потянулся к ключу и повернул его. На округлом корпусе фары зажглась красная лампочка. Откинув педаль кикстартера, Гнат, как это делала Галатея, выкрутил ручку газа примерно до середины и надавил на рычаг ногой. Мотор чихнул и негодующе взревел. Гнат поспешно убрал газ. Рев немедленно смолк и движок тихонечко, даже как-то ласково, забухтел на холостых. Звук этот успокаивал и вселял уверенность. Теперь рифленая рукоятка селектора режима не пугала, как пару минут назад. Гнат осторожно повернул селектор к пиктограммке с изображением птицы. Но повернул не до конца, а лишь слегка, чтобы не "потерять" машину, почувствовать момент перехода. Но механизм включения режима полета работал иначе. Вместе со щелчком селектора, в машине что-то завибрировало, а в равномерный рокот мотора вплелся еще один звук. Левой рукой Гнат выжал рычаг сцепления и включил передачу — мотоцикл чуть заметно вздрогнул. Затем требовалось плавно отпустить рычаг сцепления, одновременно прибавляя газ и вдобавок тянуть на себя руль. У Галы, с ее практическим опытом, это получалось лихо, а Гнат едва удержался в седле, когда норовистая машина резко взбрыкнула и свечой устремилась в небо. Разбираться, что он там сделал не так, было просто некогда. Пару раз едва не врезавшись в землю и ежесекундно рискуя размазаться о прозрачные колонны, Гнат все же совладал с управлением и сделал вполне приличный круг на малой высоте.

Мотоцикл еще покачивался в воздухе, но слегка, едва заметно. Стало понятно, что освоить полет — не минутное дело. Труднее всего получалось соотносить движения рулем, отклонения собственного тела и уровень тяги мотора. Что-то было здесь от езды на самокате, но некоторые моменты просто-таки "ломали" детский опыт. Ускоряться на повороте, например, грозило падением, а здесь — наоборот. Да и сам руль требовалось не только поворачивать, но и тянуть к себе. Или толкать от себя, если требовали обстоятельства. Мудреная, в общем, механика.

Не с первого захода Гнат приземлился на поляне. Да и не слишком чисто: на повороте ударился задним колесом о колонну, из-за чего едва не врезался в Тимофея. Столкновения удалось избежать буквально чудом.

Приземлившись, Гнат заглушил мотор и слез с мотоцикла. Ноги казались ватными, спина под плащом взмокла, а руки дрожали. И все же в душе теплилось ощущение праздника и какого-то запредельного самодовольства. Аж распирало поведать о своих приключениях кому-нибудь.

Гнат забрался в кабину и пихнул все еще молчащего Топтыгу в бок.

— Видел, как я?

Но медведь не ответил. Он молча повалился на бок, держа лапы перед собой.

— Эй, ты что? — Гнат потрепал медведя по плечу и заглянул ему в глаза, но увидел только черный блеск пластмассы. Рядом сидел не Топтыга — напарник и друг, а просто большая плюшевая игрушка: местами штопанная, пыльная, изрядно потертая.

Сердце захолонуло, по спине пробежали мурашки.

— Дружище, как же это? Ты же был живым, я помню!

Но игрушка безмолвствовала. Гнат усадил ее на сиденье и привязал веревкой. Зачем? Наверное потому, что не хотелось оставаться в этом непонятном мире совсем одному. И еще… И еще очень не хотелось верить, что больше никто не прикрывает спину и не сопровождает в пути по неизвестным снам.

Так или иначе, а выбираться из этого слоя как-то придется. Только надо разведать дорогу, но теперь, когда мотоцикл удалось спустить на землю, это должно получиться. Только надо запастись продуктами на дорогу. Мало ли сколько времени займет разведка? Гнат расстелил на сиденье плащ и уложил на него несколько упаковок с едой и большую флягу с водой. Немного порасзмыслил и присовокупил к собранному еще пару банок со сладким питьем. Затем свернул ткань и завязал так, чтобы поклажа не высыпалась. Импровизированный мешок он примотал к сиденью мотоцикла и забрался в седло.

По земле ехать оказалось не в пример легче. А когда мелькание испуганных рыб перестало отвлекать, такой способ передвижения Гнату и начал нравиться гораздо больше, чем любой другой. Ветер, тряска, вибрация мотора — все было к месту. Хотелось прибавить газу и мчаться вперед. Теперь Гнат все время напоминал себе о том, что не прогуливается, а ищет путь для тягача и снижал скорость вопреки желаниям.

Блуждать долго не пришлось. Между колонн шла довольно широкая дорога, по которой Тимофей пройдет без всякого труда. К сожалению, местечка для разворота так и не нашлось, а значит предстоит пятиться, что сильно осложнит задачу. С первым моментом вроде бы все ясно. Теперь осталось добраться до выезда, если таковой существует, и посмотреть, что там ожидает.

По ощущениям, времени прошло немало. У Гната не было часов и определить точную цифру он не мог, но чувствовал, что будь в этом мире смена дня и ночи, то сейчас наступил хотя бы вечер. А странные колонны все не кончались. Стрелка уровня топлива медленно, но верно подбиралась к точке невозврата. Так про себя назвал Гнат черточку на циферблате, ниже которой располагался объем горючего на обратную дорогу. Наметил точку по старой шоферской привычке, когда выезжал по какому-нибудь неизвестному ранее маршруту. Иначе можно доехать и до смертельно ночевки вне Контура.

Когда стрелка почти слилась с черточкой и Гнат уже прикидывал местечко для разворота — колонны внезапно кончились. Впрочем, ситуация не прояснилось. Если не считать высокого холма примерно в паре километров впереди, то голая серая равнина расстилалась на сколько хватало глаз. Гнат остановил мотоцикл и заглушил мотор. Самое время подумать и решить, что делать дальше. Вариантов не так много, конечно. Всего три основных, если прикинуть. Первый — поднять мотоцикл в воздух и лётом вернуться к тягачу, благо — теперь маршрут был известен, а по пути порассматривать окрестности. Горючего вряд ли хватит на весь путь, по несколько километров можно и протопать ради такого случая. Второй вариант — прокатиться до холма, забраться на вершину, выяснить подробности об округе, а затем спокойно вернуться на колесах к Тимофею. Третий — авантюрный. Взлететь, полетать кругами, высмотреть поселение и отправиться к нему, надеясь исключительно на удачу. Там, возможно, удастся пополнить запасы горючего или отыскать какой-нибудь окологужевой транспорт для возвращения.

Третий вариант Гнат отмел сразу. Что-то непохоже было, чтобы тут водились разумные обитатели. Слишком уж серо и пустынно. Единственные живые существа — рыбки внутри колонн. В первом варианте все прекрасно. Смущали только необходимость маневрирования среди плохоразличимых препятствий и посадка на полянку у грузовика.

Вспомнив первый опыт своих полетов, Гнат поежился и забраковал вариант номер один. Второй — оптимальный. Добраться, подняться/не подняться, вернуться. Получится что-то рассмотреть — ладно. Не выйдет — потом на тягаче покататься по окрестностям. Гнат завел мотор и отправился к холму.

Ехать пришлось немного дольше, чем он предполагал. Вблизи холм оказался не просто высоким, а огромным. И еще он был продолговатым. Гнат поставил мотоцикл, вынул на всякий случай ключ, хотя и хмыкнул, будто высмеивал собственные страхи, и принялся искать местечко для подъема. Неспешный обход холма занял полчаса. Собственно, не холма, а вполне себе вытянутой скальной гряды правильной формы, со стенами, отвесными понизу. В одном только месте нашлось местечко, где можно было попробовать подняться. Только сперва надо на что-то встать.

Гнат подкатил мотоцикл, поставил его под скалой и забрался на сиденье. С него удалось дотянуться до выступа. Ухватившись обеими руками за торчащий обломок Гнат подтянулся и сумел поставить ноги на узенький карниз. Следующий удобный камень оказался чуть выше, а за ним подъем резко становился пологим, словно двускатная крыша амбара. Гнат выбрался на "крышу" и вскоре встал на ноги, а еще минут через пятнадцать он уже стоял на вершине.

Сверху открывался вид на всю ту же опостылевшую серую равнину, залитую ровным рассеянным светом. И свет этот явно не собирался становится тусклее или ярче. Гнат вздохнул, уселся на плоский камень и принялся обдумывать создавшееся положение. К сожалению, подступившая сонливость не помогала процессу и частенько туманила мысли подступающими грезами. Пока удавалось бороться со сном, но Гнат чувствовал, что очень скоро придется немного поспать. И заснуть внизу будет гораздо лучше, чем проснуться? А значит — надо спускаться. Он оперся рукой о боковой выступ и почувствовал, что камень пошел вниз. А вслед за этим ухнула куда-то в недра холма и плита, на которой Гнат сидел. Он попытался ухватиться за край, но от оказался на редкость гладким, с закругленными краями. Пальцы соскользнули и Гнат упал на гладкий металлический пол у подножия металлической лесенки, совсем близко к тускло светившейся полусфере.

— Да чтоб тебя..!

Падение почему-то разозлило. Гнат сел, сердито потер ушибленное плечо и постучал ногтем по запыленному светильнику. Судя по звуку, плафон был из стекла, причем — из тонкого. Оставалось только радоваться, что не рухнул прямо на него, ведь плащ, способный прикрыть спину от осколков, остался на багажнике мотоцикла.

Гнат поднялся с пола и огляделся. Маленькое полукруглое помещение, рифленый металлический потолок с круглым люком. И странная дверь в стене. Гнат даже не сразу сообразил, что это такое. Полуовал порога находился в метре от пола, а чтобы достать до ручки, пришлось встать на цыпочки. Он дотянулся до массивной рукоятки и дернул ее, но та не поддалась. Парень буквально повис на ней, но запор не шелохнулся. И только минуту спустя Гнат сообразил, что стоит на потолке, ставшем полом. Потому-то и полусфера, и потолок рифленый, и дверь, соответственно, перевернута. По всему выходило, что ручку бессмысленно тянуть. Гнат подпрыгнул и толкнул ее вверх. В стене тихо зажужжал какой-то механизм, "напольный" светильник бессильно замерцал, словно у него отнимали последнюю энергию. Впрочем, могло быть и так. Когда жжуание смолкло, замок щелкнул и дверь бесшумно откатилась в сторону, словно приглашая гостя войти.

Гнат подтянулся и встал в проеме двери, благо тот по толщине больше смахивал на коротенький коридор. Увы, но попытка высмотреть, что ожидает с той стороны — провалилась. Сразу за проемом клубился то ли туман, то ли дым. Гнат колебался. С одной стороны его так и подмывало двинутся вперед, а с другой — он бы не отказался вернуться к мотоциклу и взять плащ. А заодно и еду: поесть сейчас не помешало бы. Но хоть веских аргументов в пользу второго решения было несравнимо больше, нежели первого, Гнат решил идти вперед. За время скитаний он усвоил одну важную, хотя и парадоксальную вещь: если впереди ждет неведомое, то не стоит заставлять тайну ждать. Она и обидеться может. В конце концов, решил Гнат, медведю в его плюшевом состоянии ничего не угрожает, а угнать грузовик пятясь между колонн — занятие не для дилетанта.

Помедлив еще чуть-чуть, Гнат сделал шаг вперед — прямо в клубящуюся мглу и… и рухнул на снежно-белую стеганную поверхность, хоть и тканевую, но не слишком мягкую. Хорошо, что шею не свернул! Гнат повертел головой, словно проверял целостность шейных позвонков и огляделся. Туман пропал. Дверь осталась на месте, только теперь она располагалась как должно: полукружием сверху. Да и цилиндрическое помещение, из которого Гнат так неуклюже вывалился, выглядело логичней: отверстие в полу, рифленый пол, полусфера светильника на потолке. Ну, кроме лестницы от отверстия в полу до потолка — здесь она напрочь теряла смысл. А может, все не так уж и просто? Вполне возможно, что если он, Гнат, сейчас вернется, то опять упадет на потолок. Что ж, можно осторожненько провести эксперимент. Даже не можно, а нужно. Кто знает, не придется ли очень быстро бежать. Ведь если на обратном пути ждет такой же подвох, что и здесь, то есть немаленький шанс свернуть себе шею при "переворачивании" комнаты

Гнат уперся руками в полукруг, расставил пошире ноги и принялся осторожно двигаться к помещению. У самого выхода, когда мыски ботинков уже оказались за проемом, Гнат сгруппировался и буквально вкатился внутрь цилиндрической комнаты. Если бы люк был открыт, он вывалился бы в… в небо? Ну, да, в небо. Но скорее всего лестница в каморке сделана не зря. И если попытаться открыть люк — пол с потолком снова поменяются местами. А вот тогда по лесенке придется взбираться.

Что ж, путь "домой" вроде бы понятен. Гнат постарался запомнить расположение рукоятки и вернулся в белую комнату. Он был почти готов к походу в неизвестность, только она, похоже, не слишком-то жаловала посетителей: ни единая трещинка не нарушала целостности белых стен.

Внимательно оглядывая помещение, Гнат тихо двинулся вперед. Внезапно среди стен возник проход. Точнее, он не возник, а существовал всегда, но белый цвет и рассеянное освещение, при котором отсутствовали тени, скрывало его за плавным изгибом. Вряд ли так получилось случайно, но от кого рассчитывали таким способом уберечься строители данного сооружения — не ясно.

Гнат повернул за угол и оказался в небольшой, но вполне уютной комнате. Здесь стены были теплого, блекло-оранжевого, цвета. Деревянный столик, кресло перед ним, небольшой шкаф и кровать. На стенке перед столом — стилизованное изображение глаза, расширенный зрачок которого, если приглядеться, составлен из крохотных шестиугольных призмочек. Вероятно они создавали эффект объема. Гнату глаз напомнил стрекозиный. Фасеточный называется, вроде бы.

Все уютно, аккуратно, однако в комнате не нашлось одной важной вещи — какой-нибудь двери, хотя, если принять во внимание длину холма, проход обязательно должен быть. Гнат уселся в кресло и задумался, уставившись в глаз на стене. Казалось, что тот жмуриться от удовольствия.

— Чему радуешься? — буркнул Гнат, пытаясь разглядеть призмочки. Их было много, очень много. Сотни, наверное.

— Тысяча! — вдруг выдохнул он против собственной воли, осененный догадкой. Наверняка тысяча этих самых глаз в зрачке. — Тысячеглазы!

Наверняка их символ, хотя странно, что он никогда не встречался раньше. Даже на заводе по переделке драконов. Но если вдуматься, то и незачем лепить свое клеймо всюду. Если учесть образ жизни или, скорее, постоянное настоящее время обитания этого непостижимого народа, то вряд ли им нужно как-то себя обозначать. Да и небезопасно, опять же.

Потянувшись через стол, Гнат коснулся зрачка. В один миг исчезло все вокруг, словно комнату молниеносно заполнил серый туман. Но буквально через секунду пелена исчезла и Гнат оказался в воздухе. Он судорожно вцепился в поручни невидимого теперь кресла и с ужасом смотрел в распростершуюся под ногами бездну. Он узнал место, в котором оказался. То был город из снов, где его сперва научили летать, а потом отняли дар. Вот черный кружок внутри кольца из стен, куда обрушивалась вода во время потопа, вокруг белесые, словно выгоревшие на солнце, здания, сверкающие воды каналов. И крохотные фигурки людей, спешащих по своим делам.

Страх начал проходить. Гнат ослабил хватку и позволил себе пошевелиться. Он уже понял — это такое изображение, вроде картинок, что жрецы иногда проецировали на стену, чтобы подоходчивей объяснить то или иное явление из давно ушедших времен, но только здесь оно было объемным. Вдобавок, картинка передавала текущее состояние мира. Словно в подтверждение данной теории, вокруг Гната сформировалась сетка, разделившая сферу изображения на квадраты. Нарисованные линии замкнули пространство вокруг и сразу стало легче. Казалось, что сидишь в помещении с прозрачными окнами. А спустя короткое время в каждой ячейке замелькали цифры. В небе так и вообще зависли целые формулы, которые, правда, ничего шоферу не говорили. Только в самом углу тихонько помигивали разделенные на пары шесть цифр. Часы! Точно такие были и в Тимофее: часы-минуты-секунды. Вторая разновидность часового механизма, как говорил один из Жрецов.

Судя по всему, именно отсюда тысячеглазы управляли потопами. Но чуть погодя Гнат засомневался. Потопы здесь — явление довольно частое, а в комнате, как ему показалось, давно уже никого не бывало. Вероятнее всего, работала некая машина. Комнату же построили для наблюдателей, чтобы последить за работой механизма.

Гнат попытался встать с кресла, чтобы выбраться за пределы иллюзии, но сфера вокруг качнулась и он рухнул обратно. Волшебное око явно отключалось как-то иначе. Может, как и включалось? Он протянул руку к квадрату, расположенному прямо перед глазами. На миг кисть словно провалилась за линию горизонта, пальцы коснулись призмочек и вокруг появилась комната.

— Уф! — шумно перевел дух Гнат. — Ничего себе!

Он обвел глазами помещение, словно побаивался увидеть какие-то изменения, затем поднялся с кресла и прошелся, с удовольствием ощущая под ногами надежный и, самое главное, видимый пол. Когда эмоции схлынули, Гнат ощутил голод и жажду. Как ни удивительно, но есть хотелось даже больше, чем пить. Надо было возвращаться к мотоциклу. Но как же тянуло хоть одним глазком еще разок заглянуть в тот мир, где он только что побывал.

— Нет и нет! — решительно мотнул головой Гнат — Все потом.

Не стоило погружаться в изучение незнакомой машины на голодный желудок. Кто знает, на сколько затянется следующий "полет". К тому же не стоило сбрасывать со счетов и неожиданности. Вдруг переход или что-то еще в этом духе. Кто знает, чего ждать от слоя, где похозяйничали тысячеглазы.

У выходного люка Гнат замешкался. Стоило как-то так расположиться, чтобы не рухнуть с пола, который станет потолком, едва потянешь ручку. То, что все произойдет именно так — Гнат почти не сомневался. В итоге, он решил, что лучше будет улечься поближе к лестнице и как следует зацепиться рукой за перекладину. Свернувшись калачиком, Гнат зачем-то зажмурился и дернул за рычаг.

Те, кто проектировали механизм, вовсе не намеревались калечить посетителей. Люк стал открываться плавно и с той же скоростью вектор силы тяжести начал меняться на противоположный. Внизу открылся тоненький полумесяц светлого неба, а тело стало заметно легче. В какой-то момент Гнат ощутил, что и вовсе ничего не весит. А потом открывшийся больше чем наполовину люк оказался над головой. Встать на лестнице не стоило никаких усилий. А еще через несколько секунд Гнат выбрался наружу.

Люк с тихим шелестом закрылся. Вокруг плиты не осталось ни единой щелочки. Теперь обнаружить место, где находилось место входа, было бы непосвященному весьма затруднительно. Гнат принялся осторожно спускаться к мотоциклу.

Спрыгнув с края стены, он снял с багажника импровизированный мешок и развернул его. Прежде чем начать трапезу, Гнат взял флягу, отошел к скале и прижал емкость коленом к камню. Затем приоткрыл крышку так, чтобы полилась тоненькая струйка и как смог, вымыл руки и лицо. Тратить воду на мытьё было очень жалко, но брать грязными руками еду не хотелось. В конце концов, в Тимофее оставалось еще немало питьевой воды, не говоря о технической. Тот, кто восстанавливал тягач, позаботился об этом.

Пока Гнат не принялся за еду, он даже не подозревал, что так сильно голоден. Где-то в течение десяти минут он уничтожил большую часть припасов и только вскрыв банку с компотом — притормозил. Стоило оставить кое-что и на потом.

Гнат уложил остатки припасов на сиденье мотоцикла. Плащ же вытряхнул и надел. Так, на всякий случай. Тем более, что мешок точно не понадобиться — оставшаяся снедь теперь вполне уместится в карманах, а фляга — на поясе. Теперь можно и обратно к "Всевидящему оку", как про себя назвал прибор Гнат.

В этот раз карабкаться получалось намного хуже. И даже посещала мысль о том, что неплохо бы вернуться и поспать часок-другой, но потом немного отпустило. Тем более, что там, в комнате, ждала вполне уютная кровать, на которой спать наверняка удобней, чем на твердой земле.

На этот раз открытие люка не застало Гната врасплох. Он быстро спустился по лестнице к тускло светившей полусфере, уверенно шагнул в проем двери и не удивился, когда на ходу обернулся и увидел выход внизу. Все уже было. Гната сейчас манила к себе машина, позволявшая видеть мир таким, каков он есть. Сны наяву. И еще, откуда-то возникла уверенность, что этот слой как-то связан с его, Гната, родным миром. Но что за связь и как она проявляется — ответа пока нет. Интуитивная увереннность, если таковая вообще существует.

Гнат уселся в кресло перед Глазом и уже протянул руку, чтобы включить механизм, но передумал. Сперва надо бы снять плащ. Зачем? Пожалуй, тут тоже сработала интуиция. Хотя нельзя исключить вариант, что здесь замешано некое суеверие. Тысячеглазы и Смерть по-разному смотрят на происходящее и зачастую интересы их противоположны. Правда, положа руку на сердце, интересов-то Гнат как раз не уловил, но то, что они явно разные — сомнений не было. У Смерти мертвые помогают живым создавать порядок из хаоса, а тысячеглазы разрушают миры ради совершенствования их обитателей. Конечно, в слоях не любят и тех, и других. Копии тысячеглазов и Смерть не любят показываться тем, кому они помогают. А плащ Смерти слишком уж связан со своим предыдущим владельцем. И даже если сама ткань не обладает какой-то остаточной энергетикой, то сам Гнат все время станет возвращаться мыслями к своим встречам со Смертью. И это будет отвлекать.

Бросив плащ на кровать, Гнат снова уселся в кресло и протянул руку к Глазу. Хоть он знал, как и что произойдет, и все же бесконечное пространство вокруг заставило снова вцепиться в подлокотники кресла. К подобному зрелищу вряд ли когда удастся привыкнуть.

Вид открылся с той же точки. Но Гнат подозревал, что вряд ли тысячеглазы создали машину для наблюдения только для того, чтобы любоваться видами на город с небес. Когда творишь что-то, пусть даже какую-нибудь мелочевку, то обязательно рассмотришь вещь с разных сторон. Может быть непроизвольно, но обязательно. Значит, этим механизмом можно как-то управлять. Тронуть сам Глаз? Вряд ли. Далеко тянутся, неудобно. Подлокотники? Логичней. Тем более, что тот, кто включил Глаз, наверняка ухватится за подлокотники. Ну или не схватиться, если уже не раз сидел в кресле, но руки положит.

Однако опыты Гната с подлокотниками ни к чему не привели. Ни поглаживания, ни попытки повернуть, ни даже постукивания не возымели никаких эффектов. Тогда что еще? Стол? Можно попробовать. На вид это была обычная мебель с матовым белым пластиковым покрытием, но кто знает… Гнат положил ладони на невидимую столешницу. Мир вокруг заметно качнулся, в клеточках запрыгали циферки и вдруг город стремительно стал расти. Стало понятно, что сфера вот-вот рухнет на город. На такой скорости Гната просто размажет по белым камням. Он в ужасе отдернул руки, Сфера послушно зависла над домами.

Управление оказалось и простым, и сложным одновременно. Требовалось очень осторожно водить ладонями, ослаблять или увеличивать давление, иначе резкие маневры и перевороты вызывали приступы самой настоящей тошноты. Хотя Гнат и осознавал, что пол с потолком за пределами изображения и не думали меняться местами, однако мозг напрочь отказывался в это верить и воображал самый настоящий полет со всеми его "прелестями" при маневрах. В итоге, шоферу удалось совладать с системой и он принялся изучать город. И в первую очередь отправился к стене.

Сверху здание выглядело как приземистая труба. Собственно, она ею и была, ибо в нее уходила вода при наводнении. Этакая защита. Гнат установил сферу точно в центре и прижал ладони к столешнице. Сейчас, когда воды не было, стены поглощали свет и от того казалось, что нет никакого движения и только круг неба становится все меньше. На душе стало муторно. Очень хотелось остановить падение и вернуться назад, к солнцу. Если что-то в сфере испортиться… Он ведь теперь не умеет летать!

— Спокойно! — раз за разом повторял вслух Гнат. — Это только изображение, мне ничего не грозит.

Но мантры не слишком-то помогали. А по мере того, как становилось темнее, Гнат и вовсе ощутил, как по спине забегали мурашки. Пришлось даже коснуться Глаза и отключить механизм.

Все страхи разом ушли, едва мир ограничился комнатой. Гнат привстал с кресла и тут же рухнул обратно. Казалось, пол качается под ногами. Через несколько минут головокружение стало терпимым. Не дожидаясь, когда качать перестанет совсем, Гнат встал, потянулся и твердо ступая направился к кровати, на которой лежал плащ с припасами и фляга с водой. Пить хотелось неимоверно! Он припал к горлышку и в несколько глотков уничтожил половину запаса. Даже странно: как он раньше не ощутил столь сильную жажду? Там, в сфере, немножко пить хотелось и все. Есть вовсе не было никакого желания, но Гнат заставил себя проглотить пахнущий мясом хлебец из яркой упаковки. Сытная, хотя и не слишком вкусная штука. Поколебавшись, он открыл банку компота и выпил ее. В конце концов, в Тимофее найдется еще, а сладкое сейчас как нельзя кстати.

Сил явно прибавилось, но голова была тяжелой. Гнат решил, что изучение бездны подождет и растянулся на кровати, положив под голову свернутый плащ. Глаза закрылись как-то сами собой и сон унес человека в свои глубины.

Снова город. Но вряд ли он имеет отношение к тысячеглазам — слишком уж стар. И жители ушли из него очень давно. Солнце выжгло все краски и даже серого не найти. Только белый, только черный. Резкие мазки теней и оконных проемов, длинный белый виадук над крышками, под арками которого живет тьма. Белое, чуть тронутое голубизной, небо без единого облачка. Это единственное, на чем отдыхает глаз и Гнат время от времени вглядывается в эту призрачную голубизну.

Налетевший горячий ветер сдул пыль с костей, лежащих рядом с дверь. Череп уставился провалами глазниц в голубоватую белизну неба. Видать, ему тоже надоел черно-белый пейзаж. Или тьме удобнее выглядывать из глазниц? Что-то колыхнулось. Вроде как черная тень в проеме двери сделала шажок вперед, но наткнулась на белизну и отступила. Гнат знал, что ему не показалось. Он откуда-то помнил, что когда люди ушли вслед за Смертью, то мир остался пустым и должен был умереть, рассыпаться, исчезнуть. Но на яркий свет пришли блуждающие тени и обрели здесь свой дом. А мир обрел смысл.

— Привет! — раздался за спиной до боли знакомый голос.

Гнат обернулся и не удивился, увидев позади Смерть, хотя и сощурился на мгновение. В черно-белой картине серый плащ казался ярким пятном.

— Привет. — кивнул Гнат, с интересом разглядывая густую черную тень Смерти. — Какими судьбами?

— Да так… — капюшон неопределенно качнулся, коса сверкнула на солнце.

Гнат с любопытством заглянул в темный провал капюшона. Там тоже обитала густая черная тень, но не живая. Парень чуть заметно улыбнулся.

— По мою душу?

— Ну что ты! Нет, конечно. Просто заглянул сюда по старой памяти. Судьба решила когда-то сжечь здесь все, я, вот, поработал. — легкий кивок в сторону скелета. — На совесть поработал. Теперь есть место для теней. Возможно, в этом и был смысл.

— Не уверен?

— Безусловно. Но хороший исполнитель вовсе не своими убеждениями ценен. Вот после я имею право на сомнения. Потому и прихожу.

— Навещаешь могилы, значит.

— Я забрал одни жизни, чтобы помочь другим. Судьба распорядилась так — ничего не попишешь.

— Да я и не в претензии. Дело-то наверняка давнее.

— Давнее. — утвердительно кивнул собеседник. — Но уж очень много всего зацепилось с той поры, что сомнения и заронило.

— Судьба ошиблась?

— Не знаю. Честное слово — не знаю. Судьба, бывает, и ошибается, но потом исправляет ошибки. А здесь… С тех времен много пришлось потрудиться, но этого замысла я так и не понял. С тех пор, когда кого-то заносит сюда — прихожу. Слежу за гостями, стараюсь понять, для кого и зачем все. Но как-то мимо. — плечо Смерти дернулось, словно бы он был раздражен. — Давай куда-нибудь с солнца уйдем. Пекло тут.

— А тени не против будут?

— С чего вдруг? Они гостеприимны и с большим удовольствием нас послушают. Не так часто тут наступает ночь, чтобы пренебрегать шансом подслушать что-то интересное. Потом разговоров на столетие хватит.

— Пойдем. Но только не сюда. — Гнат кивнул на лежащие у двери останки.

— Тут недалеко беседка есть. Там и теней немного, и вид на озеро неплохой. Я туда часто спускаюсь.

— Озеро? В таком пекле? Оно наверняка давным-давно испарилось.

— С чего ты решил, что в озерах должна быть непременно вода?

— А что же еще?

— Там увидишь. Пошли.

Блеск озера был столь же нестерпимо ярок, как и раскаленная белизна вокруг. Смерть и Гнат спустились по каменным ступеням к беседке. Прохлады от неподвижной глади ветерок не приносил. Даже наоборот, хотя, казалось бы, жарче стать он не мог. По берегам озера росли причудливые белые кусты без листьев. Гнат решил, что они каменные и вознамерился спуститься к самой воде и потрогать их, но на плечо легла ладонь.

— Я бы несоветовал этого делать. Кусты — не растения, но и не совсем камни. Им нужна для роста влага и они ее забирают, точнее — забирали, ото всюду. Например, у наивных посетителей города, которые непременно приходили к воде. Вон там, приглядись как следует. — Гнат послушно вгляделся в место, на которое указывала рука Смерти. Там лежали чьи-то кости. — Пойдем-ка лучше в беседку. И нам прохладней, и теням не скучно.

В беседку заходить не хотелось. Под куполообразной крышей и между колонн колыхалась тьма, но деваться все равно было некуда и Гнат шагнул в тень вслед за Смертью. Стало немного прохладней, да и глазам, начавшим было слезиться от слепящего бесцветия, полегчало. Гнат уселся на каменную скамью и теперь разглядывал блестящую поверхность озера. Ветер создавал на его поверхности легкую рябь.

— Если кустам нужна вода, а в озере ее нет, то что же в озере?

— Металл. Жидкий металл под слоем расплавленного масла. Точнее, что-то вроде воска. Так уж случилось, что во всех водоемах мира появился этот металл. И коснуться его рукой столь же опасно, как обнять куст на берегу. Тело моментально превращается в пепел. Когда кончилась вода — многие шли сюда и спускались по ступенькам к озеру.

— Чтобы не мучиться от жажды. — кивнул Гнат.

— Да. И я тут много поработал. — вздохнул собеседник, положил косу на колени и оттер сверкающее лезвие рукавом плаща. — Такие дела, понимаешь. Шел по озеру и махал косой.

На миг показалось, что тени колыхнулись. Так могли бы отшатнуться слушатели от рассказчика, который в конце повествования объявил бы себя убийцей. Гнату тоже стало не по себе, когда он представил себе эту сцену. Серую фигуру, махающую косой и забирающую жизни пришедших закончить свое несчастное существование, на которое обрекла их Судьба. Судьба!

Гнат осторожно коснулся плеча Смерти. Хотел сперва по дружески хлопнуть, но не сумел пересилить себя.

— Ты не виноват.

— Кто взвешивает эту самую вину? — Гнат явственно услышал горестный вздох. — А вдруг исполнитель бы отказался работать? Не поменялись бы планы? Не остался бы мир в целости? Все не так уж просто. Иногда мне кажется, что тысячеглазы, с их схемами совершенствования через хаос, гораздо честнее методов Судьбы, с ее экстенсивными пытками во имя мутного будущего. И эта коса… Знаешь, я принял ее от тысячеглазов вовсе не потому, что она лучше меча. Просто меч ковали те, кого выбрала Судьба. Коса же от тех, кто пошел наперекор моему работодателю. Инструмент бунтарей, пусть тогда еще и не слишком опытных, но идущих своим путем.

— А это произошло до или после того, как ты здесь…м-м-м…поработал.

— До. Хотя и не намного раньше. — снова тихий вздох. — Слушай, а ведь эта мерзавка могла мне устроить такую своеобразную взбучку за то, что я осмелился на маленький демарш. И все началось с того момента. Тогда ее издевательства над этим миром вовсе не бессмысленны. Редкие случайности Судьба изобретает для избранных. Надо было мне раньше догадаться, что металл вместо воды — исключительно для меня знак. Наказание и напоминание о том, что миры легко уничтожаются не только для поступательного движения вперед, не для претворения в жизнь сложных планов, но и просто так, ради демонстрации власти.

— Надеюсь, что все-таки нет. — пробормотал Гнат, озабоченный мыслью о том, что Судьба обладает способностью мстить конкретному существу, используя грандиозные катастрофы.

— Да, это все же гипотеза, но мне кажется, что она уж очень близка к истине.

— А что это меняет?

— Ничего, наверное. Хотя косвенным подтверждением может служить и твое присутствие здесь. Не появись ты — я бы не пришел. Напоминание. Будь теперь очень внимателен при работе с тем слоем, где ты сейчас. С ним тысячеглазы серьезно поработали, отодвинув нас на задний план, а у Судьбы на него были серьезные планы.

— Осторожничать там очень просто. Я же влиять ни на что не могу толком. Колонны не разрушить, сфера вокруг- что-то вроде подзорной трубы. В общем, ни единого шанса. Наблюдаю да думаю о том, как выбраться. А к тому же и обитатели меня не жалуют, после моей попытки обучить Галу полету.

— Галатея хотела научиться летать, значит. Интересно… Будь-ка ты еще осторожней, вот что. Ведь тебе ПРИДЕТСЯ повлиять, если хочешь вернуться. Слой тот уже не ограничен сновидениями видящих его. Он все больше становится центром реальности, все сильнее смещает точку равновесия.

— Топтыга… — угрюмо констатировал Гнат

— Именно. — качнулся капюшон Смерти. — Вот так оно и будет. А произошедшее означает, что в том мире, который ты покинул, появятся не только те жучки, что разодрали борта твоей машины, но и все, что может присниться обитателям данного слоя. И тогда даже Контуры перестанут быть убежищами от кошмаров. Но это в только в том случае, если Судьба не нанесет удар. Не сделает ваш мир стеклянным, например.

— Какие жизнерадостные перспективы!

— Какие есть. — в ответе не слышалось и тени юмора. — Твой шанс вернуться — найти тропинку.

— Какую?

Никакого ответа. Серый плащ истаивал, словно испарялся. Последним метнулся по полу блик от лезвия косы и испуганные тени тут же забились под крышу беседки.

— Что ж, и тебе счастливо! — кивнул Гнат тому месту, где только что находился его собеседник. И тяжело вздохнул. Как всегда бывало, после разговоров со Смертью загадок становилось больше, а не меньше.

Между тем, осмелевшие тени стали понемногу приближаться к человеку. Одна из них коснулась правой руки — на коже появилось крохотное пятнышко. Гнат сперва ощутил приятное легкое покалывание и улыбнулся тени, однако через мгновение место касания взорвалось дикой болью. Казалось, что в руку всадили тонкий раскаленный штырь. Парень вскрикнул и…проснулся.

Кровать, столик, кушетка… Он находился все в той же комнате. Спал и видел сон о черно-белом городе. И Смерть, и тени… Гнат сердито потер правую руку, которой коснулась тень, а затем увидел, что чуть выше запястья и вправду появилось розовое круглое пятнышко, которого перед сном точно не было. Касание тени — попытка нападения? Чушь! Гнат помотал головой. Скорее всего, он просто отлежал руку, а боль от прикосновения — интерпретация сознания и ничего больше. Пятно скоро пройдет.

Успокоившись, Гнат поднялся с кровати и подошел к столику. Отдых прибавил сил, но запускать механизм сферы наблюдения было все равно страшновато. Воспоминание о ревущей бездне поблекло, но не стерлось. Отказаться? Возможно, не будь того сновидения, Гнат и не стал бы исследовать темный провал, но теперь все изменилось. Предупреждения Смерти не стоило игнорировать. Раз надо пройти по неведомой тропинке, то надо ее найти — кровь из носу! И вовсе не потому, что можно потерять родной слой — Гнат не слишком скучал по нему, — но смещение превратит в ад и все остальные миры. И кто знает, во что превратиться все это многослойное мироздание после обретения нового равновесия. Окажется ли там хоть крохотный уголок, где смогут жить люди?

— Вряд ли! — ответил себе Гнат и решительно протянул руку к Глазу на стене.

Сфера висела над темной бездной, над головой светился кружок неба. От взгляда в черноту внизу Гната замутило. Решимость стремительно улетучивалась. Очередной раз убедив себя в том, что все вокруг только изображение и не способно причинить вред, Гнат направил сферу прямо в черный провал. Мелькнули последние отблески света на влажных стенах и вокруг сгустилась вязкая, давящая тьма. Казалось, она старается прорвать сетку и добраться до скорчившего внутри шара человечка. Скорее всего, на Гната так подействовал сон, но ему вдруг показалось, что черные щупальца проникают сквозь поверхность сферы, чтобы коснуться живой плоти. Желание оказаться за столом в крохотной комнатке стало невыносимым. Стиснув зубы Гнат боролся с искушением выключить полет и только лениво меняющиеся секунды на часах помогали удержаться от выхода. Он не отрывал взгляда от меняющихся цифр и это немного помогало, но тьма стремительно пожирала силы. И если скоро она не рассеется…

Свет ударил сразу и со всех сторон. Ударил почти физически, заставив Гната зажмуриться и прекратить полет. Точнее-падение. Странно, что приходилось привыкать к свету — в темноте не так уж и долго полет длился. Субъективно, конечно, немало, но если верить часам — прошло чуть меньше пяти минут. Гнат чуть-чуть приоткрыл глаза. Сквозь щелочки он пытался разглядеть окружавшее его пространство. Но такой способ не очень-то помог. Стало ясно только одно: вокруг все искрилось и сверкало. Снег? Лед? Гнат еще чуть-чуть приоткрыл веки — нет, не похоже. Скорее, лучи солнца преломлялись в небольших прозрачных сосудах. Когда глаза попривыкли, Гнат, наконец, смог рассмотреть окружающее в деталях. Сосуды оказались колбочками. Кривобокие и разные по величине, они висели на прозрачных трубках, будто бы приросших к горловинам. Трубочки же эти, в свою очередь, лепились к более толстым трубам, что примыкали к тонкой прозрачной колонне. И таких колонн с колбочками, дробившими солнечный свет, вокруг были тысячи. Сооружения непонятного назначения больше всего походили на деревья.

Гнат заметил, что колбочки, попадая в квадрат, тут же обрастали разноцветными цифрами. Похоже, сфера была как-то с ними связана. Гнат поднялся повыше, стараясь не терять из виду ближайшую колонну и через мгновение оказался… над дном моря. Он судорожно дернулся и поспешил вниз, подсознательно ожидая длинного и неприятного перехода. Но сфера послушно зависла среди колбочек. Очень осторожно поднявшись, Гнат обнаружил, что колонны втыкаются в небо, которое, в свою очередь, является дном моря. Или не втыкались, а удерживали море над собой? Но так не бывает!

Гнат осторожно повел сферу вниз, наблюдая как становятся толще колонны. И в прозрачной глубине их мелькали рыбы. По мере снижения, свет вокруг становился мягче, приглушенней, а колбочек становилось меньше, однако при этом они увеличились в размерах. А через несколько метров все исчезло, остались только сами колонны. Гнат остановился и развернулся. Впереди мелькнуло какое-то цветастое пятно. Он направился к нему уже догадываясь, что увидит. И не ошибся: среди колонн стоял Тимофей. Картинка была настолько детальной, что за лобовым стеклом удалось разглядеть безжизненные пуговицы глаз плюшевого Топтыги. В тот же миг пришло понимание, что тягач стоит вовсе не среди творений рук человеческих. Гнат почувствовал какую-то абсолютную, едва не сверхъестественную уверенность, что вокруг стоят живые деревья. Что они образуют лес, который, в свою очередь, поддерживает море. И еще понял то, что выросли деревья не просто так, раз сфера "видит" колбочки. Этот лес сотворили тысячеглазы.

Невероятно: лес держит море! И тут Гнату вдруг стало неуютно. Вода — штука вовсе не легкая, это знает любой, кому хоть раз приходилось тащить ведра с водой в гору. А здесь целый водоем опирается на не слишком толстые верхушки деревьев. Да, они наверняка прочнее, чем у обычных, но если вдруг какой-то ствол не выдержит? Многотонный водопад не просто расплющит, он и кости в порошок превратит! В мгновение ока размолотит! Гнат тряхнул головой, отгоняя жуткое видение, но оно упрямо не желало уходить. Виной тому был рассказ Смерти о мстительности Судьбы. Ведь запросто может нечто такое апокалиптическое подстроить. Вполне в ее духе. Впрочем, нет: тут поработали тысячеглазы — долго возиться придется. Скорее всего, в этом мире Судьбе не удастся осуществить грандиозные свои планы, хотя — кто знает…

Несколько раз глубоко вздохнув и успокоившись, Гнат вернулся к реальности. Ведь море — морем, но берега-то вряд ли держатся на деревьях. А значит, где-то должен быть выход.

Он двинул сферу по тому маршруту, который проделал на мотоцикле. Конечно, не имело смысла повторять все изгибы — сфере же не мешали деревья, а потому очень скоро показалась скала со стоящим рядышком мотоциклом. Гнат завис над ней, а затем хмыкнул и попытался опуститься в люк, но из этого ничего не вышло — сфера словно бы наткнулась на барьер. Поразмыслив, парень решил, что, в общем-то, так и должно быть. Что-то вроде мертвой зоны перед капотом тягача, куда никакими силами не заглянешь, пока не выйдешь из машины. Или, как вариант, не захотели тысячеглазы мучиться с механизмом только для того, чтобы посмотреть на самих себя со стороны. Больше версий Гнат придумывать не стал и, набрав высоту, чтобы определиться с направлением движения. Выход должен быть там, за серой пустошью. Что удивительно, не было никаких сомнений, что существует еще один путь, кроме того долгого темного провала.

Во рту было сухо. Гнат решил ненадолго "выйти" и попить водички. Стоило протянуть руку к нужному квадрату и обстановка моментально сменилась. Фасеточный Глаз бесстрастно глядел со стены напротив, будто оценивая человеческое существо, дерзнувшее воспользоваться машиной, годящейся только для хозяев-тысячеглазов. Гнат осторожно встал, опасаясь повторения головокружения, но на этот раз обошлось. А вот жажда навалилась точно так же, как и в первый раз. Он поднял флягу, побултыхал ею, прикидывая уровень жидкости, а затем припал к горлышку. Гнат едва сдержался, чтобы не осушить емкость. Воды надо бы оставить, хоть немножко, хоть на донышке. Ведь следующее "путешествие" может затянуться, а до тягача на мотоцикле путь неблизкий — пополнить запас негде.

Гнат положил флягу на подушку. Затем стряхнул все с плаща и попытался его сложить. Что-то громко ударилось об пол. Маленькая серебряная коробочка откатилась в угол. Гнат поднял ее и попытался открыть, но, видимо, заклинило механизм замка и ничего не вышло. Раз за разом он пытался нажать кнопку, но та и не думала поддаваться.

— Ну и черт с тобой!

Он сунул коробочку обратно в карман плаща, аккуратно сложил все вещи на кровати и уселся напротив Глаза. Пора было отправляться на поиски выхода.

Сфера, понятно, никуда не делась. Она терпеливо ждала, когда человек соизволит вернуться и радостно мигнула несколькими разноцветными цифрами и развернула сеть, едва Гнат возник внутри. Естественно, машина радоваться не могла, ей вообще недоступны никакие чувства. Нет, от тысячеглазов всего можно ожидать, но уж очень сомнительно, чтобы для функционирования механизма наблюдения требовались эмоции. Просто на этот раз Гнат заметил цифры, раньше его внимание отвлекали открывавшиеся виды.

— Вперед!

Быстро, теперь уже практически неосознанно, задвигались ладони по невидимой поверхности ствола и сфера послушно отправилась в путешествие к "краю земли". А где-то через час полета над серой равниной Гнат решил, что он совершает самый скучный вояж в своей жизни. От монотонности пейзажа клонило в сон и, пожалуй, не стоило ему сопротивляться. Гнат снял руки со стола и нащупал поручни кресла — так будет лучше. А то ненароком дернешься во сне и сфера улетит черти куда. Можно, конечно, попробовать запомнить цифры: некоторые из них наверняка указывают местоположение, но как потом разобраться — непонятно. Уж лучше так.

Едва Гнат откинулся на спинку кресла и перестал сопротивляться — моментально отключился. На этот раз никаких сновидений не было — просто черный провал. Когда гнат открыл глаза, то ему показалось, что он даже не спал. Так, посидел с закрытыми глазами несколько минут и все. Однако неумолимый счетчик времени указывал, что человек отсутствовал в этой реальности никак не меньше полутора часов. К тому же, вокруг не наблюдалось никакой серой пустоши. Стена впереди, стена позади, стена сверху и узкая дорога внизу. Тупик. Сфера послушно остановилась, не получив никаких инструкций.

Сперва Гнат решил попробовать двинуться сквозь стены, но передумал. Путь через камни мог оказаться не менее долгим и вовсе не факт, что он приведет к выходу. Скорее, требовалось "пронизать" стену над головой. Оно и логичней, да и поверхность преграды казалась немножко размытой, словно дрожащей. Гнат начал осторожный подъем. Через минуту стало понятно, что он не ошибся с направлением. Никакой преграды вверху не было. Сфера вынырнула над поверхностью зеленой лесной поляны. Получилось точь в точь как совсем недавно с морским дном.

Итак, путь наверх найден. Или, точнее, изображение этого пути. А вот как выбираться на Тимофее — вопрос. Даже если предположить, что "потолок" легко проницаем, то проблема никуда не денется. Тягач же не подпрыгнет вверх, а нормального пандуса рядом нигде не видать.

Расширив круг, Гнат попытался отыскать еще какой-нибудь выход, однако постоянно натыкался на стену. Похоже, что есть только одно местечко. И вряд ли дальнейшие поиски с помощь сферы дадут хоть какой-то положительный результат. Пора возвращаться и пытаться искать выход, так сказать, "на ощупь". Гнат потянулся к квадрату и привычно очутился за столом.

Сборы не заняли много времени. Накинув плащ, Гнат уверенно совершил маневр выхода из люка. Спуск не занял много времени и уже через пять минут началось обратное путешествие к тягачу. Ехал Гнат быстро, хотя и сам не знал зачем. Что-то внутри — интуиция, наверное — заставляло спешить. Из-за того, что при интенсивной езде мотор расходовал горючего больше, мотоцикл заглох примерно в полукилометре от Тимофея. Закатив машину за деревья, остаток пути Гнат проделал бегом и буквально запрыгнул в кабину. Интуиция требовала беречь каждую секунду.

От длительного движения задним ходом по извилистому лабиринту дороги удивительно быстро пришла усталость. Все чаще и чаще автомобиль задевал стволы деревьев. И хотя Гнат прекрасно понимал, что не сможет "разбить" прозрачную кору, он все равно каждый раз вздрагивал. Затем пришло тупое безразличие. В голове не осталось ни одной мысли, а руки, ноги и глаза работали словно будто бы сами по себе. Когда тягач, наконец, выбрался на открытое пространство, Гнат затормозил и устало откинулся на спинку сиденья. Он весь взмок от напряжения и хотел только одного — лечь и заснуть. Но вот этого делать точно не стоило. Сперва надо выбраться.

Машина неслась по серой равнине с убийственной скоростью. Мотор надрывно ревел. Попадись на пути яма или камень — от тягача останется только груда искореженного металла. Но ничего такого здесь и не наблюдалось: тягач только потряхивало на неровностях. Правда, от тряски Топтыга норовил упасть на Гната, но тот успевал удержать плюшевое тело компаньона.

Скоро впереди замаячила стена, а колеса зашелестели по воде. Гнат заметил, что серая поверхность равнины потемнела и покрылась тонкий слоем воды. Когда машина въехала в ущелье, уровень поднялся до колесных дисков. Казалось, что тягач плывет. Гнат осторожно пробирался по каменному коридору и с тревогой поглядывал на то, как прибывает вода. Скоро уже и ступицы оказались ниже уровня.

За очередным поворотом обнаружился тупик. Ровная каменная стена преграждала путь. Гнат врубил заднюю, чтобы выехать из ущелья, покуда его не затопило, но обнаружил, что и там нет дороги. Стена — точная копия той, что впереди — отрезала путь к отступлению. Ловушка? Впрочем, уровень воды не повышался. Даже немного понизился, вроде как. Да, точно. Уже ступицы показались над поверхностью.

Вода уходила довольно быстро, но стена позади никуда не делась. Ничего не оставалось делать, как ждать. Гнат заглушил мотор и облокотился на руль. Вновь накатила усталость, захотелось спать, но делать этого было нельзя. Возможно, что ловушка открывается ненадолго и предоставляет своей жертве только один шанс выбраться.

Пожалуй, самое время перекусить. Пока жуешь — заснуть не получится. Гнат достал с полки пару упаковок еды и приступил к трапезе, время от времени поглядывая в зеркало, чтоб не пропустить ничего важного. Когда он закончил, вода совсем ушла, но ощущалась непонятная дрожь. И еще казалось, что временами возникает легкая качка. Но это от усталости, скорее всего.

Гнат открыл банку с компотом и едва ее не выронил. Сквозь лобовое стекло он увидел, что на крышу Тимофея собирается опуститься каменный потолок. Испуга не было, но в голове вертелись какие-то дикие вопросы: как будет выглядеть расплющенная банка, если ее не выпускать из рук, станут ли пальцы плоскими и широкими, куда денутся ноги… Странный калейдоскоп безумных идей беспрерывно подкидывал новые варианты.

Потолок приблизился вплотную. Гнат зажмурился, готовясь услышать скрежет сминаемого металла, но ничего подобного не прозвучало. Он приоткрыл глаза и снова чуть не уронил злосчастную банку: кабина тягача довольно поднималась над зеленой поляной. Через минуту тягач уже стоял на траве, а перед капотом виднелась проложенная через лес дорога, поросшая низким кустарником.

Блики солнца на капоте машины слепили. Гнат слегка прикрыл глаза, чтобы не ослепнуть и скинул плащ. Здесь, на поверхности, было гораздо теплее, нежели внизу. Вдобавок солнышко быстро нагревало кабину. Гнат завел мотор и двинулся в сторону просеки, резонно решив, что строители подъемника наверняка учли, где окажется капот автомобиля или перед транспортного механизма. Или даже морда дракона. Вряд ли огромной рептилии хватило бы тут места для взлета.

Дорога оказалась короткой. Лес неожиданно расступился и машина выехала прямо к морю. Остановив тягач, Гнат выбрался из кабины и подошел к самой кромке воды. Мелкие волны накатывали на берег и пропадали, словно запутывались в траве. Но трава не росла в полосе прибоя! Даже у речушек такого не встретишь. Там, где пологий берег, всегда есть полоска земли, на которой ничего не растет. Выходит, море образовалось совсем недавно?

Вспомнился сон, где город стремительно погружался под воду. Ненадолго, но здания скрывались под водой. И судя по всему, не только город, но и почти всю сушу поглощало море. Значит, надо подождать. Только откуда вода? Гнат вспомнил деревья и их странные плоды-колбы. Если таких деревьев очень много, то урожай, если все содержимое его перегнать в море, легко поднимет уровень воды. А затем вода уйдет и цикл начнется заново. Интересно придумано! Что ж, все очень логично. То здание без дна, где он когда-то учился летать-предохранитель. И если поискать — наверняка есть еще такие же. Они не позволяют воде подняться выше определенного уровня.

Гнат поежился, представив себя стоящим под деревьями, с крон которых низвергаются водопады. Хотя и не факт, что все именно так происходит. Вполне может оказаться, что для пополнения моря тысячеглазы придумали что-то похитрее. Как бы то ни было, но ему, Гнату, повезло, что он попал в прозрачный лес до того, как плоды раскрылись.

Между тем, вода начинала понемногу отступать. Кромка ушла на добрый десяток сантиметров от того места, где стоял Гнат. Он забрался в кабину и закрыл дверь, с твердым намерением немного вздремнуть, все равно, если верить сну, ждать придется еще довольно долго. Но потом все же передумал и решил сперва искупаться.

Прохладная вода освежила тело, придала сил. Усталость немедленно улетучилась. Мысли стали ясными и четкими, а настроение зашкаливало. Гнат передумал спать, а решил побродить по окрестностям. Вдруг удастся найти что-нибудь интересненькое? Единственное, надо прихватить плащ Смерти. Вряд ли пригодится, но чем черт не шутит…

Гнат пошел вдоль опушки. Так удастся рассмотреть не только "побережье", но и заглянуть за первый ряд деревьев. Конечно, при выборе подобного маршрута следовало учитывать некоторый риск, что из леса могут напасть, но вряд ли гипотетические хищники или враги сохранились в этих местах. Если вообще когда-то существовали: тысячеглазы не столь просты, чтобы устроить выход на поверхность в опасном месте. Уж что-что, а в этом они разбирались, как Гнат уже неоднократно убеждался.

Поход не преподносил сюрпризов. Хорошо это или плохо — кто знает. Гнат посматривал то на неторопливо отступавшее море, то на лес. Ярко-оранжевый камешек с дырочкой в самом центре — самое необычное, что нашлось по дороге. Сунув находку в карман плаща, Гнат наткнулся на коробочку. Он вытащил ее и попытался открыть. На этот раз все получилось: крышка резко распахнулась, больно стукнув по пальцам. Внутри, как и в предыдущие разы, ничего не оказалось. Ну и ладно. Главное — она работает. Как уверяли тысячеглазы или их копии — коробочка важна. И этот летающий обломок скалы — Гнат сознательно постарался представить вместо Каменного дракона летающий булыжник, чтобы не случайно не вызвать, — он тоже хотел коробочку. Даже обещал за нее отправить домой. Чо в ней такого?

Дом он увидел не сразу. Вьющиеся растения заплели строение так густо, что оно походило больше на поросший травой высокий холм. То, что это все же дом, Гнат понял только в тот момент, когда случайно споткнувшись обнаружил под слоем дерна и мха край дороги. Белые плиты упирались в высокий холм. А когда Гнат подошел ближе, то увидел пустые оконные проемы и серые доски двери.

Дверь оказалась запертой. Гнат не сильно потянул за край доски и невидимый замок не выдержал. Петли громко хрустнули и дверь вывалилась из проема. Внутри оказалось на удивление светло, хотя свет никак не мог пробиться сквозь плотную завесу растений. В это трудно было поверить, но светился камень стен. Не ярко, но вполне достаточно, чтобы увидеть вполне целую дверь и прочесть надпись на прикрепленной к ее матовой поверхности табличке — "Лаборатория".

На этот раз ни ручки, ни сколь-нибудь заметного выступа на двери не было. Гнат попытался ее толкнуть, надеясь, что за годы механизм запора развалился, но из этого ничего не вышло. Дверь явно оказалась не по зубам времени. Но ведь когда-то в нее входили. Гнат внимательно осмотрел камни, непосредственно прилегавшие к двери, но ничего не обнаружил. Тогда он провел по ним ладонью и почувствовал, что один из камней не шероховатый, а гладкий, а поверхность — чуть более теплая, нежели у остальных. Гнат нажал на него. Ладонь несколько раз кольнуло, а затем человека словно бы втянуло в черный провал, образовавшийся на месте двери. Вспыхнул свет и Гнат изумленно огляделся. Он уже был здесь, в этой самой лаборатории. Все было точно так же как там, только не хватало Галатеи и Аристотеля. Правда, как следует оглядевшись, он уже не был так уверен, что видит именно то место. Скорее, очень похожее. Слишком уж аккуратно вокруг, а так не бывает, если в помещении кто-то работает. Похоже, лабораторию покинули и не рассчитывали на скорое возвращение. Люди ушли без спешки и тщательно все убрали перед этим. Нет, не люди — тысячеглазы.

Гнат обошел помещения. В одном из них он увидел целых три места, оборудованные так же, как в той комнате, что осталась внизу, в долине водяных деревьев. Те же столы, фасеточные Глаза, кресла… Зачем? Что ж, это легко выяснить. Усевшись в ближайшее кресло, Гнат коснулся Глаза и с трудом удержался от немедленного выхода. На этот раз не было никаких просторов. Вокруг сетчатой сферы беспрерывно меняли форму, цвет и размеры какие-то фигуры. Мало того, они иногда сливались, на мгновение вспыхивали и словно бы растворяли пространство, обрушивая молнии на соседние фигуры. Но через некоторое время разрушались сами, пустоту начинали заполнять мелкие обломки. Понять, что происходит, Гнату так и не удалось. Он попытался развернуть сферу, но вместо движения увидел прочертившую клубящееся нечто светлую полосу. Над ней замигали цифры и какой-то набор букв. Похоже, здесь движения что-то меняли, а не управляли перемещениями сферы. Гнат протянул руку к центральному квадрату и попытался выйти, однако вместо этого он увидел два набора символов. Тогда он коснулся соседнего квадрата. Но в месте касания возникла светлая точка, над которой немедленно замигали символы и выхода не произошло. Гнат сражался с проклятой машиной, тыкая и ударяя в квадраты, однако добился лишь того, что на сфере возникли разные фигуры, а неторопливый процесс их взаимодействия сменился хаотичным танцем. Проклиная все на свете, Гнат решил начать с начала и коснулся центрального квадрата. Мигающая надпись не исчезла. Тогда он коснулся ее и вместо одной — возникло три. Причем, трех разных цветов. Вдохновленный результатом, Гнат решил коснуться каждой и начал сверху, с зеленой. Раздался тонкий звук, словно звякнул колокольчик козы, сфера исчезла, а приятный голос из ниоткуда произнес:

— Изменения приняты. Данные поступили в обработку.

Гнат покрутил головой, стараясь отыскать того, кто говорил, но не нашел. Наверное, голос был записью.

— Данные, обработка, изменения… — он встал с кресла и пожал плечами. Пусть там меняется на здоровье. Но сейчас хотелось пить, да и перекусить не помешало бы. А с этими креслами… Ну их от греха, в самом-то деле.

Вода нашлась в душевой. Такая же вкусная и чистая, как в доме Аристотеля. Гнат напился вволю и решил, что пора отправляться обратно. Он приготовился к поискам замка, но кнопку выхода из лаборатории никто и не думал прятать. И через миг Гнат оказался в старом помещении со светящимися стенами.

Он выбрался наружу и некоторое время стоял, жмурясь от яркого света. Впрочем, это была, скорее, попытка упорядочить свои мысли, нежели адаптация к солнечному свету. Как-то не укладывалось в голове, что данный слой всего лишь один из многих. Как-то очень уж серьезно тысячеглазы подошли к делу. И система наблюдения, и лаборатория. Столь сложные вещи имеет смысл делать, если настроен на что-то серьезное. Например, создать мир, у которого нет Судьбы. А что? Вполне!

Море отступило. Тоненькие ручейки еще стекали по камешкам, которыми была отсыпана дорога с холма, но очень скоро исчезнут и эти наглядные свидетельства недавнего потопа. Гнат забрался в кабину, бросил плащ за сиденье и завел мотор. Он с тоской взглянул на плюшевого медведя, безмолвствовавшего на пассажирском сиденье, и включил передачу.

Тормозя двигателем, Гнат осторожно спускался к белым домам города. Удивляло безлюдие, царившее на улицах. По своим снам он помнил, что народу хватало. Тогда они приземлялись, гуляли, смеялись, снова занимались рыбной ловлей. Но то сон, а сейчас местечко вполне реальное. И явь разительно отличалась.

Над улицей висела дымка. Колеса тягача громко шуршали по мокрому белому покрытию стиснутой домами улицы. От испарений наваливалась духота. Гнат объехал стену "водосброса" и остановился около лестницы, по которой ему когда-то довелось подниматься. Он остановился не потому, что не было других мест. Просто это был самый знакомый ориентир.

Выбравшись из кабины, Гнат громко хлопнул дверцей. Между стен заметалось гулкое эхо, но никто на это не отреагировал. Окна домов остались закрытыми и темными. Все словно вымерли. Гнат отправился к набережной, не слишком-то дивясь пустоте вокруг. Например, там, в долине спящих драконов, тоже никого не увидишь, пока не переступишь границу территории тысячеглазов. Стоило сделать всего шаг в нужном направлении и открылся путь. Где искать такое место здесь — не известно. Надо просто идти.

Гнат вышел на набережную. Он уселся на каменную скамью, стоявшую у самой воды и задумался, глядя на игру бликов.

— Эй, ты кто? — раздался позади женский голос.

Он резко обернулся и замер от удивления — это была та самая девушка, что учила спящего Гната премудростям летного дела. Та, которая как-то ухитрилась потом отнять знания. Выглядела она рассержено, а в руках сжимала какое-то неприятного вида оружие, направленное точно в лоб шоферу. Сжимала нервно и явно ждала скорого ответа. А что ей сказать? Что спустился с холма и вынырнул из подземелья? Наверное, не стоит. Если тут не любят тысячеглазов, то всякого, воспользовавшегося их путями, сочтут врагом. Короче, не стоило говорить всю правду, по крайней мере — сейчас.

— Меня зовут Гнат.

Он хотел прибавить, что является человеком, но передумал.

— Отлично! — девушка нетерпеливо повела стволом. — Откуда ты взялся?

— Приехал из Контура на тягаче?

— Из контура?

— Это место такое. Далеко отсюда.

— Почему же твое лицо мне кажется знакомым? Вроде бы я тебя даже виделись во сне.

Ствол неведомого оружия немного опустился: похоже, девушка мучительно вспоминала сон и никак не могла восстановить в памяти все детали. Гнат мысленно выдохнул: сейчас его точно не пристрелят. А дальше все зависит от того, какой из снов она припомнит в первую очередь. Если тот, где она учила летать…

— Тысячеглаз! — с ненавистью выдохнула она и сердце Гната упало.

— Нет, нет, что ты! Я просто летал там.

— Да, показывал Галатее, как летать. Показывал тысячеглазу тайну, которую я тебе доверила. Что ж, ты даже хуже, чем она! — девушка посуровела и нацелила оружие Гнату в лоб. Палец уверенно лег на спусковой крючок. Гнат побледнел, физически ощущая приближения неминуемой последней встречи со своим давним знакомым. Было страшно глядеть в казавшееся теперь гигантским отверстие ствола, из которого вылетит убийственный снаряд. Он разнесет вдребезги все, что до последнего мгновения было Гнатом. Какого же он свалял дурака, не прихватив с собой плащ Смерти. Воздух вокруг показался ледяным, ноги стали ватными, по спине заструился холодный пот…

— Не торопись, девочка! — проскрежетал очень знакомый голос. Между решительной амазонкой и Гнатом словно бы из под земли один за другим возникли сегменты тела Гарика.

Девушка вскинула оружие

— С дороги! Я хочу уничтожить этого пособника тысячеглазов и разнесу вдребезги каждого, кто встанет на моем пути!

Но Гарик не шелохнулся.

— Не торопись. Лучше поговорим. Стоит тебе нажать на курок, и я раздеру тебя на маленькие кусочки еще до того, как заряды поразят какой-нибудь жизненно важный центр внутри. Это при условии, что им хватит мощности пробить мой панцирь. Так что подумай еще раз, а потом либо стреляй, либо убери свое ружье.

— Будь ты проклят! — девушка в сердцах швырнула оружие на землю. Метал загрохотал по камню. — Говори!

— Сперва будет говорить он. — одной из лап мухоловка указала на Гната. — А ты послушаешь.

Гарик неуловимым движением перетек к лавке и оказался рядом с шофером.

— Привет! — вымученно улыбнулся Гнат, но Гарик ничего не ответил, только посмотрел ему в глаза. И пристальный взгляд огромного насекомого показался Гнату намного страшнее, нежели черный провал ствола ружья. Пауза длилась не больше пары секунд, но и этого хватило, чтобы вернулся недавний страх.

— Говори все, что относится к… данному миру. — кивнуло, наконец, огромное насекомое.

— Безусловно! — с готовностью кивнул Гнат. — Только поверить в это…

— На этот счет можешь не волноваться.

— Хорошо!

Сперва Гнат хотел начать со сферы наблюдения, но потом решил рассказать про сны и полеты. Когда он закончил, Гарик вздохнул.

— Топтыга, значит…

Девушка же молча уселась на край соседней скамейки и не сводила с Гната изучающего взгляда. Хорошо, что враждебности в нем уже не читалось. Впрочем, теплоты там тоже не было. Так можно смотреть на какое-то экзотическое, но безопасное животное, например.

— А что тут такого случилось, что вы меня чуть не растерзали? — осторожно осведомился Гнат.

— Уходят люди. — она коротко вздохнула. — Ушла вода, уходят наши. Снова тысячеглазы экспериментируют.

— Умирают?

Она только отрицательно покачала головой. Ответил Гарик.

— Не совсем. Я их увожу отсюда к…себе.

— Но вода же была!

— Десять лет прошло с последнего наводнения.

— А лужи?

— Была гроза. — девушка пожала плечами.

— Почему же люди… уходят? — все еще недоумевал Гнат.

— Не поднимается вода, а из-за этого мы разучились летать. В городе нет еды, за ней не слетаешь теперь. Да и засуха убила растения. Рухнуло все, рассыпалось. Ненавижу! Ненавижу!! Ненавижу… — она уронила голову на руки и зарыдала.

Гнат вопросительно посмотрел на Гарика.

— У них все рухнуло. И знаешь, мне пришлось здорово потрудиться, чтобы перебросить тех, кто не хочет жить, на другой слой.

— Работаешь вместо Смерти?!

— Что-то вроде. Надо же кому-то заниматься и такими делами. Да и не тебе удивляться. Ты же сам поработал Судьбой. — Гнат открыл было рот, чтобы возразить, но Гарик однял одну из лапи продолжил. — Именно так, дружище. Ты в лаборатории натворил немало дел, если я правильно понял твой рассказ. А она была для тысячеглазов основным инструментом для модификации этого мира. Ты ускорил ход времени и изменил всю систему взаимодействий. Баланс нарушился настолько серьезно, что предсказать, каким станет этот мир после стабилизации — нереально. Короче, кроме Судьбы подобными апокалиптическими штуками никто не занимается.

— Но если я, так сказать, выполнял ее обязанности, то как же дело шло до меня?

— Здесь ее роль выполняла та машина, в работу которой ты вмешался.

— Да случайно же!

— А так всегда и получается. В любой схеме возникают отклонения. И чем она надежней и четче работает, тем серьезней последствия ее сбоя.

Гнат почесал переносицу. Он чувствовал себя не в своей тарелке.

— Ладно, было и прошло. — смущенно пробормотал он, стремясь побыстрее закончить разговор на эту тему.

— Да не сказал бы. — развел лапами Гарик. Скорее — началось. Теперь надо отыскать существо или машину, что здесь исполняет обязанности Неизбежности.

— А Судьбы не достаточно?

— Каменный дракон вовсе не похож на сад камней, как ты должен помнить.

— Жук?

— Да, Неизбежность. То самое вечное, что ты окрестил Жуком. В общем, вся троица нужна, чтобы сохранить этот слой. Надо же узнать последствия и ввести коррективы. К слову, это-то как раз дело Судьбы.

Гнат криво усмехнулся, подсел к рыдающей девушке и обнял ее за плечи.

— Как вас зовут?

— Дана.

Гарик чуть слышно скрипнул хитином — усмехнулся. Гнат посмотрел на него и пожал плечами: имя как имя. Его больше занимал вопрос о времени, которое прошло с визита в дом со светящимися стенами. А еще мучило чувство вины. Кто знает, как сработала та чертова штуковина в лаборатории тысячеглазов. Наверняка произошедшее и та клубящаяся масса за пределами сферы как-то связаны. Может быть вернуться и попытаться все вернуть обратно? Но вряд ли такое возможно. По крайней мере не с его, Гната, уровнем знаний соваться туда. Да что там! Пожалуй, только хозяева смогут отладить свою машину. Интересно, а все кресла одинаковы? Может, одно из них управляет механизмом, что расскажет о Вечности этого мира? Гнат уже совсем было собрался рассказать о своих догадках Гарику, но тот встревоженно спросил.

— Гнат, а где Топтыга? Странно, что ты один здесь.

— В машине сидит.

— Пойдем к нему, давно не видел же!

— Знаешь, он… он не живой нынче. Что-то произошло и… — Гнат судорожно вздохнул. — И все. Просто большой плюшевый медведь.

— Мда? — Гарик задумчиво поскреб ногочелюсть, издав при этом душераздирающий скрежет. — Что-то даже не верится.

— Я предлагаю вам заткнуться и быстро убираться отсюда! — Дана резко встала со скамьи и подхватила свое оружие. — Чувствую, что скоро здесь будет дракон.

— Здесь есть драконы?

— Да, появились. Один, по крайней мере. Оранжевый.

— С пропеллерами на крыльях? — Гнат тоже вскочил.

— А откуда ты…?

— Бежим! Нет времени на вопросы!

Когда послышался рев моторов, Гнат и Дана выбежали на улицу, где стоял грузовик. Гарик еще по дороге нырнул куда-то в открытую дверь здания. Мысль была хорошая, но оранжевый дракон наверняка не упустит возможности поджарить Тимофея, а заодно с ним и Топтыгу. Гнат на бегу крикнул Дане, чтобы та тоже спряталась в одном из зданий, но девушка отрицательно замотала головой. Уговаривать ее было некогда.

Машина стояла на том же месте, только пассажирская дверь оказалась открыта. Медведя внутри не было. Что ж, может и к лучшему. Они залезли в кабину и синхронно хлопнули деврями. Гнат завел мотор и рванул тягач с места. Мотор грозно зарычал и автомобиль помчался по улицам, быстро набирая ход. Но даже на максимальной скорости было трудно расслышать "голос" Тимофея. Дракон приближался. От надсадного рева его двигателей и свиста винтов, рассекавших воздух, закладывало уши. А вскоре улицу накрыла громадная тень.

Дракон атаковал сразу, едва заметил машину. Прямо по курсу тягача вспыхнул огненный шар. В открытые окна полыхнуло жаром. Казалось, вокруг горят стены. Поняв, что промазал, зверь улетел вперед, развернулся и теперь двигался встречным курсом, чтобы получше прицелиться. Он не мог спуститься в узкий каньон между домами, да ему этого и не требовалось: строения здесь были не высокими. Сомнений не оставалось — следующий "залп" наверняка накроет машину. Но тут Дана высунулась в окно и три раза выстрелила по приближающемуся дракону. Похоже, одна из пуль все же зацепила приближающее чудовище. Повреждений, конечно же, выстрел не причинил, но зато удалось сбить прицел, струя огня ударила в стену, лишь слегка зацепив капот. Гнат отрешенно, чисто автоматически отметил, краска в месте попадания запузырилась. И что придется перекрашивать весь капот.

Впереди наметился какой-то просвет между домов. Гнат резко затормозил и свернул в переулок. Тот оказался довольно узким, но проезжим. Главное — успеть добраться до правого поворота и вернуться в то место города, где дома повыше.

Снова послышался нарастающий рев моторов дракона. Судя по всему, в этот раз от твердо вознамерился не выпустить добычу. Гнат видел в зеркало приближающуюся оранжевую тушу, но ничего не мог поделать: газ уже выжат на полную и ни одного поворота по сторонам. Да на такой скорости и не повернешь.

Дана попыталась прицелиться, но дракон шел чуть левее и довольно низко. Намерено он так летел или получилось случайно, но крыша кабины загораживала его от выстрела. Гнат твердо знал, что следующий огненный заряд поджарит тягач. Он нащупал плащ и кинул девушке.

— Надень!

— Зачем?

— Надевай немедленно!! — зло рявкнул Гнат.

Подействовало. Дана испуганно натянула на плечи серый плащ. В зеркало было видно, что дракон прицеливается. Он не торопился — явно знал, что добыча не уйдет. И в этот миг точно в лоб ему ударила шаровая молния. Кто-то стрелял из оружия, схожего с тем, что было у Топтыги. Очень вовремя! Бронированная зверюга завертелась в воздухе, зацепила крылом крышу дома. Черепица словно взорвалась. Наверняка молния не смогла причинить дракону сколь-нибудь серьезный вред, но атаку сорвала начисто. Понятно, что ненадолго, но хоть так.

Переулок уперся в широкую улицу. Гнат нажал на тормоз, машина пошла юзом, колеса оставили на покрытии черный дымные полосы. Повернув направо, шофер снова нажал на газ.

Тень снова накрыла машину, но было уже поздно. Вокруг стояли высокие дома и достать тягач огнем не удалось бы ни одному дракону. Но тут Гнат обратил внимание, что не слышит звука моторов. А через минуту почти над самой крышей автомобиля пронеслась упряжка серпентаэров, тянущих за собой плотную клетку экипажа. Они прошли так низко, что Гнатувидел машущего ему Гарика. Упряжка снизилась. Дана схватила ружье.

— Не стреляй! Это друг.

Девушка неохотно послушалась. Лицо у нее было бледным.

— Испугалась? Не бойся, все в порядке.

— Он… Он означает смерть.

Гнат притормаживал, стараясь не отставать от упряжки, но и не сильно приближаться к ней, чтоб не протаранить.

— Эх, Дана! — он на миг отвлекся от управления и ободряюще улыбнулся. — Смерть иначе выглядит. Все будет хорошо.

Они остановились. Гнат не стал глушить двигатель. Он спрыгнул на землю и пошел к Гарику.

— Бери девчонку и бегом сюда! — закричал тот. — Дракон скоро будет здесь!

— Но тут дома…

— Он низом движется.

— Машина…

— Брось ее, иначе будет поздно!

К своему удивлению, в тоне мухоловки Гнат уловил искреннюю мольбу. Он рванулся к грузовику, буквально выдернул из кабины упирающуюся Дану и потащил ее за собой к экипажу. Он ее буквально в толкнул в клетку и следом запрыгнул сам. В тот же миг Гарик поднял упряжку в воздух. Клетка рванула в верх с впечатляющим ускорением. Гната швырнуло на что-то мягкое.

— Полегче, дружище! — прозвучал над ухом знакомый голос.

— Топтыга! — обрадовался Гнат и тут же забыл обо всем. Он увидел, как из боковой улицы выползло длинное оранжевое тело дракона. Пасть открылась и струя огня окутала тягач. На месте машины возник огненный смерч. Гнат уселся на пол и закрыл лицо руками. Машины, нет, старого и верного друга больше не существовало!

— Гнат… — рядом тихонько подсела Дана и погладила его по голове.

— Дружище… — с другой стороны грузно опустился медведь и обнял друга за плечи могучей лапой. — Мне тоже будет не хватать старика — Тимофея.

— Хорошо, что ты снова живой, Топтыга!

— Хорошо, что все мы живы. — философски буркнул медведь и проорал вознице. — И даже тебя я рад видеть в добром здравии, старый черт! Если не шмякнешь нас об землю — обниму.

— Да пошел ты! — донеслось сверху.

Упряжка шла по широкой дуге, уходя от города все дальше. Но еще долго были видны вспышки пламени, которыми раздраженный дракон сжигал тягач. У Гната по щекам текли слезы.

— Ой, что это? — Дана вытащила из кармана серебристую коробочку.

— Ерунда, игрушка. — Гнат вяло махнул рукой. — Да еще сломанная. Замок то открывается, то застревает.

Девушка немедленно нажала кнопку, но механизм снова застопорился. Она нахмурилась.

— Да ты не переживай — там пусто. Дай-ка…

Гнат взял кругляш и надавил на выступ. Крышка тут же откинулась.

— Видишь?

— Да, правда пусто. А зачем она такая?

— Кто знает. Я получил ее от тысячеглазов, как оказалось, но зачем и почему? Забавно, что они ее тоже не могли открыть.

— Забери! — Дана протянула коробочку Гнату с таким выражением лица, словно в руке у нее находился кусок тухлого мяса.

— Ну-ка! — Топтыга взял штуковину у девушки и захлопнул крышку. Затем несколько раз попытался открыть. — Однако и у меня не получается. Как приземлимся — дам Гарику. У него лапки почувствительней моих — совладает.

Гнат задумчиво переводил взгляд с медведя на коробочку и обратно. В голове роились мысли о каменном драконе — Судьбе, о бесконечном Жуке, о машине тысячеглазов. А затем все вдруг сложилось в очень четкую и логичную картину, убийственную в своей правильности.

— Не совладает Гарик. — он забрал артефакт из лап медведя. — Открыть крышку может только тот, кто способен выполнять обязанности Судьбы. И только там, где возможно их исполнять. Например, на этом слое открывалась коробочка не везде.

— Это где так?

— Бункер тысячеглазов в роще водяных деревьев. Там она напрочь отказывалась открываться. Но едва я оказался на поверхности — механизм снова заработал.

— Знак Судьбы! — воскликнула Дана.

— Что-то вроде. — пожал плечами Гнат. — И я подозреваю, что вовсе не случайно оказался здесь. Коробочка всегда открывалась там, в моем мире. Сперва в руках у матери, а потом и у меня.

— А мне казалось, что тебя притащили тысячеглазы через дыру в слое.

— Как они могли это сделать, если Галатея и Аристотель просили меня разгадать секрет перемещения между слоями? Они только способны создать проекцию в ином слое, но не оказаться там. Все проделывал я, а мне лишь показывали дверь до той поры, пока я сам не научился их видеть. Или, точнее, пока меня не научил Жук. Он-то был в курсе, кем мне суждено поработать.

— Логично. — кивнул медведь.

Между тем, Дана отодвинулась от Гната как можно дальше. Ей было явно не по себе. Он это заметил и улыбнулся. И почувствовал, что улыбка получилась какой-то грустной и растерянной. Ладно. Получилась — уже хорошо.

— Не бойся, Дана! Ты же учила меня летать. Учила летать свою Судьбу, а это, согласись, не каждому удается. Без тебя меня бы вода размазала по стенам тонким слоем.

Она сперва робко улыбнулась, но тут же морщинка пролегла между бровями, а уголки губ опустились.

— Не знаю, лучше было бы так или хуже. Мы жили без судьбы и смерти, открыв радость полета и еще немало способностей, данных нам тысячеглазами. А теперь… Теперь нашего народа почти нет, а все способности ушли, уступив место науке выживать. В воздухе — дракон. На земле голод и засуха. Мы проклинали тысячеглазов — настала твоя очередь. Хотя… Кому проклинать-то? Только я и в курсе, кто ты такой.

— Извини, так получилось. — пожал плечами Гнат. — К тому же, я промежуточная Судьба, как мне кажется. Как и Гарик — временно исполняющий обязанности. Придут настоящие и ваш мир замрет, став в один ряд с другими слоями сновидений. Станет все, как уже когда-то было.

— Ничего никогда не было до нас! — вскинулась вдруг девушка. — Ничего и никого! Только колышащаяся и дышащая пустота от начала времен.

Гнат вздрогнул. Он вспомнил лабораторию и то нечто, которое обитало за пределами сферы.

— Но ты говорила, что раньше… Ну, что тысячеглазов вы проклинаете, а…

— Проклинаем! Был краткий миг творения, возникновения, даже рождения, если хотите, что остался у всех в памяти. Миг, когда мы осознавали, что пришли строить себе дом. Но тысячеглазы отобрали у нас мир, построив нам то, что хотели видеть они. Абсолютно чуждое нечто. И пришлось приспосабливаться к чужому дому, подстраиваться под него. А теперь нет и этого. Люди ушли в никуда.

— Что ж, с домом иногда происходят какие-то беды. — грустно проговорил Топтыга. — и тогда надо начинать все сызнова, а не сидеть и проклинать несчастную Судьбу. — он сочувственно похлопал лапой по спине Гната.

Тот болезненно поморщился.

— Вы не родились в один миг, Дана. Ваш мир существовал до прихода тысячеглазов, об этом мне рассказал… сведущий приятель. У вас была история, были драконы, была Смерть и Судьба.

— Не знаю… мне всегда казалось, что существовал лишь краткий промежуток времени до прихода тысячеглазов. Возможно, что твоя версия ближе к истине и память наша стерта. Но почему бы тогда не убрать все?

— Наверное, чтобы не было пустоты. К тому же машина не способна ничего выдумать. Чтобы исполнять работу Судьбы она должна была от чего-то отталкиваться. Короче говоря, пути тысячеглазов ведомы только тысячеглазам.

Между тем, экипаж шел на снижение. Гнат ожидал, что Гарик привезет их к дому, где находилась лаборатория, но место было другое. Сверху оно виделось идеально круглой зеленой лужайкой, в центре которой торчало некое сооружение, чем-то смахивающее на антенну большой радиостанции, только с площадкой на верхушке.

Посадка прошла успешно. Гарик отпустил серпентаэров и принялся быстро сматывать клетку экипажа. Топтыга принялся ему помогать. Пока они сосредоточенно работали, Гнат подошел к сооружению. Не требовалось больших знаний, чтобы понять: данная ржавая конструкция вовсе не являлась антенной. Скорее — наблюдательная вышка. Изъеденная коррозией лестница вела к проему, сквозь который был виден квадратный кусок неба.

Подергав ступени, Гнат стал неторопливо подниматься. Лестница покачивалась и жалобно постанывала, но не разрушалась. На шум обернулся Гарик и встревоженно закричал.

— Слезай быстрее!

Но было поздно. Едва голова Гната миновала границу квадрата, как небо исчезло. На мгновение возникло ощущение, что тело скручивают и растягивают, словно простыню после стирки, но боли почувствовать он не успел. Она пришла позже, когда колени ударились о твердую поверхность.

— Твою же ж мать! — взвыл Гнат, повалившись набок и растирая больные места.

— Зачем? — вежливо осведомился знакомый голос.

— Кто это?

— Ты должен был узнать меня. И даже почти узнал.

— Краб?? — ошарашенно воскликнул Гнат. — Но ведь ты…вы…

— Я дома. — просто ответил Краб.

— Так ведь… А, ладно. Если дома, то хорошо, тем проще будет ответить на мой вопрос.

— Мне кажется, ты уже знаешь ответ, раз задаешь этот самый вопрос, исполняющий обязанности Судьбы.

— Временно исполняющий обязанности. — сухо поправил Гнат.

— Думаю, мы поняли друг друга.

— Не очень-то я в этом уверен. То, что ты Неизбежность вовсе не означает, что моя работа постоянна.

— Там, где ты сейчас — постоянна. — веско произнес Краб.

— Здесь? В смысле, в слое?

— В слоях. — сурово проговорил голос. — Во всех мирах.

— Интересно с вами беседовать. Информативно очень. — саркастически хмыкнул Гнат. — К слову, один мой знакомый Жук говорил, что он уникален. И живет от начала миров, до их конца. Как же мне с вашим существованием быть? Выходит, кто-то из вас двоих говорит неправду.

— Каждый из нас говорит правду. — голос Краба звучал теперь буднично и как-то устало. Выцветший голос, — как назвал его про себя Гнат.

Краб немного помолчал и спросил.

— Ты знаешь, что такое вселенная?

Гнат утвердительно кивнул. В Школе жрецов им объясняли устройство мира. И что там, по ту сторону неба, существует бесконечное пространство, полное звезд — космос. Док показывал книгу, где рассказывалось о том, что люди бывали в космосе. Этой же ночью мальчишки отпросились спать в палатке на улице. Но так и не легли, а всю ночь вглядывались в пронизанную светом далеких звезд тьму. И мечтали.

— Хорошо. Так вот. Каждый слой рано или поздно становится реальностью и творит собственные слои. И не только их. У него появляется собственная вселенная. И то, что к ней прилагается, конечно. Неизбежность, Судьба и Смерть. Каждый слой обретает своего дракона-хранителя. Но разделение — процесс не быстрый. Сперва образуются разрыв, а то и несколько. Один такой мне пришлось закрывать, чтобы не допустить катастрофы вроде той, что случилась с твоим родным миром. Ты же в курсе, что он исчезает, превращается в слой?

— Скорее, я недавно начал подозревать, что нечто подобное происходит

— Так вот, место, где находимся мы, начинает переход, творит свою вселенную. И забирает с собой те слои, которые ему принадлежат. А так как реальность твоего мира нарушена и ближайшие к нему слои уничтожены, то к оставшимся, так сказать — подключились не только две реальности, но на них претендуют две вселенные: одна ваша и одна, инициированная тысячеглазами. Их вселенная.

— Мой мир погибнет?

— Как реальный мир — безусловно. Но как слой сновидений он останется. Это даже не слишком плохо. Ваши кошмары из сновидений станут явными и с ними будет довольно легко справиться. Да и дракон поможет. Да, ваши сны останутся однообразными, но надобность в Контурах отпадет. Конечно, вам придется делить пространство с некоторыми другими персонажами, которые в реальности никогда не жили. С теми же плюшевыми игрушками, например.

— Это неизбежно?

— Поглощение и разделение еще не завершены. — уклонился от ответа Краб. — Ведь предопределенность в каждой вселенной своя. Тем более в такой, которую творили тысячеглазы и подправил ты. Она непредсказуема. Это означает, что сейчас твое время, время Судьбы.

— Значит, Каменный дракон был в курсе, что творится?

— Да, конечно. Жук видел этот момент и, безусловно, рассказал о нем Судьбе. Дракон, ведь, предлагал вернуть тебя домой, да? Ну и от Смерти что-то перепало наверняка.

— Ага.

— За тобой решение.

— Но ты сказал о неизбежности…

— Ты не понял. Я защищал не ваши вселенные, а свою. Неизбежность не выбирает свой путь и живет только настоящим. Это ее место на прямой линии между началом и концом. В той точке пространства я защищал разрыв пока не появился ты.

— Значит, тебе ничего не угрожало?

— Все, что мне уготовано, я знаю с момента рождения своей вселенной. Едва возникает реальность, появляются такие, как я. И они не предвидят, не ждут, не надеются и не огорчаются. Когда ты знаешь все, что произойдет — все, кроме текущего момента, теряет смысл.

— Но ты наверняка знаешь, что я буду спрашивать? В чем смысл?

— Ты не внимателен. А ведь я говорил, что ты вне моей реальности. Наша встреча предопределена и ее длительность, но вовсе не то, о чем мы говорим. Наши пути расходятся навсегда.

Гнат вдруг ощутил невероятное сочувствие: это непостижимое бессмертное и неуязвимое существо обречено на свое будущее. Прямая линия. Скорее, тоннель. Такой же, как те, сквозь которые Гнат перемещался из слоя в слой. Холодные и обреченные переправлять из одной точки в другую. В таких местах невозможно жить, но Неизбежность не выбирает себе дорогу.

— Знаешь, Краб, нам пора прощаться.

— Да. Скоро мы разойдемся в разные стороны. Хочу сказать только, что этой реальности повезло. Ты станешь неплохой Судьбой для ее обитателей.

— Скорее всего не стану. Слишком уж страшно.

— Не страшнее, чем быть Неизбежностью или забирать жизни.

— Теперь невнимательным оказался ты. У меня остался выбор.

Гнат вдруг услышал странные ритмичные звуки. А едва они смолкли — тьма вокруг заколыхалась и помещение исчезло. Осталась только покрытая серыми растрескавшимися досками площадка башенки. Гнат от неожиданности шагнул назад и едва не рухнул в проем, через который поднимался.

— Эй, у тебя все в порядке? — проскрежетал Гарик. — А то доски старые, провалишься ненароком.

— Все нормально. Они еще крепкие.

— Ну смотри.

Странно, что никто не попытался выяснить, куда он пропал. Ведь они с Крабом беседовали минут двадцать, наверное. Но если подумать, то и хорошо, что время повело себя так странно. Не понадобятся объяснения. Гнат подошел к перилам и оглядел горизонт. Судьба! Надо же! И тут он понял, что за звуки прозвучали в конце разговора — Краб смеялся! Что же так могло развеселить Неизбежность? Что есть выбор?

Гнат криво усмехнулся и посмотрел вниз, на то, как Гарик и Топтыга шустро сворачивали в клубки прутья экипажа. Дана стояла на краю поляны и упорно всматривалась в горизонт, словно взглядом могла пронзить туманную дымку. Да черт с ним, с Крабом, в конце-то концов. Он смеялся вовсе не потому, что знал будущее этой вселенной. Не мог он его знать! Просто для него предопределенность — эквивалент жизни, вот и смеялся бедолага над, с его точки зрения, невероятным. В затуманенных вечностью глазах человек просто обязан стать Судьбой, раз так сложилось все. И, конечно, остаться в этой должности навсегда. Потому-то родной мир Гната обязательно погибнет, ведь так гласит опыт жизни в прошлом и будущем протяженного отрезка существования вселенной. Вселенной Краба. Настроение моментально улучшилось. Нет, дружище, здесь ты слеп, а все решает свобода воли и случай.

Осторожно спустившись по лестнице, Гнат сорвал пучок травы и принялся обтирать ладони.

— Там что-нибудь видно? — тихо спросила Дана.

— А? — Гнат обернулся, пожал плечами, улыбнулся и ответил. — Да ничего особенного. Только то, что впереди еще полно дел.


Конец первой части.

04.2018-12.2019