Когда сны сбываются [Аристарх Ильич Нилин] (fb2) читать онлайн

Аристарх Нилин КОГДА СНЫ СБЫВАЮТСЯ

Автор приносит благодарность супруге, принявший активное участие в написании и корректуре романа.

Часть 1 В ПЛЕНУ ИЛЛЮЗИЙ

Глава 1

Иван стоял возле установки, которую знал до мельчайшего винтика. Пять лет жизни ушло от идеи до её создания. Пять долгих, порой мучительных лет поисков, проб и ошибок, которые сейчас кажутся одним мгновением. Сколько было научных споров о возможности её создания, непонимания и неверия со стороны коллег. Порой хотелось всё бросить и забыть. А когда его идею неожиданно заметили и поддержали, начался долгий и трудный путь от теоретического обоснования самой идеи, до практического воплощения в жизнь. И всё это время продолжались жаркие научные споры, испытания отдельных узлов с целью подтверждения на практике важных теоретических вопросов. Наконец, строительство опытного образца в режиме строжайшей секретности. Прошло столько лет, прежде чем на свет появилось это чудо инженерной мысли, которое открывало возможность заглянуть в историю нашей цивилизации, о которой мы знаем достаточно много и одновременно так мало. Увидеть своими глазами то, о чем можно прочитать в книгах, увидеть в кинофильмах и кадрах кинохроники. Не просто увидеть, а, открыть неизвестные тайны истории, заглянуть в глаза людей живших на планете Земля много лет назад и постаревших или умерших, так и не узнав, что машина времени это не сказка, не плод фантазии писателей, а чудо человеческого гения, плод инженерной и научной мысли, накопленный тысячелетней историей человечества. Как высокопарно, и как просто сказано про то, что можно увидеть через мгновение, и простым нажатием кнопки пуск, заглянуть в прошлое. Иван окинул взглядом установку, провел рукой по блестящей панели управления, отдаленно напоминавшей обычную компьютерную клавиатуру.

— Всё, пора, — произнес Иван, пощупал рукой датчики на теле и застегнул молнию на куртке. Обернувшись, нежно поцеловал жену и спокойно направился к установке.

— До старта шестьдесят секунд. Все системы работают в штатном режиме. Прошу подтвердить готовность к старту, — услышал Иван строгий и вместе с тем взволнованный голос Ломова.

— Готовность к старту подтверждаю.

— Занять место на платформе.

— Есть занять место на платформе, — ответил Иван, вспоминая, как отвечали первые космонавты, и, улыбнувшись, сдвинул один из магнетронов в сторону. Зайдя на платформу, вернул его на прежнее место. На платформе, чуть более двух метров в диаметре, были заранее размещены два ящика с аппаратурой, которые должны были переместиться вместе с Иваном в прошлое. Он встал между ними. Снова раздалась команда:

— До старта десять секунд, опустить световые фильтры. Начинаю отсчет.

Иван поправил очки, которые полностью защищали зрение от яркой вспышки, которая сопровождает перемещение объекта во времени. В этот момент он вспомнил легендарную фразу Гагарина, который произнес «Поехали!», поднял руку и помахал всем, кто в это время с напряжением следили за ним на экранах многочисленных мониторов.

— Прощай мир, который я знал, — сам не зная почему, мысленно произнес Иван, и закрыл веки. Время на таймере блока управления обнулилось и вместе с ним исчез мир, который он только что покинул.

Иван открыл веки и замер. Он сразу понял, что-то пошло не так. Снял очки, обвел взглядом пространство и понял, что по-прежнему стоит внутри установки. Невольно обернулся, словно хотел удостовериться, что ошибается. Оба ящика с аппаратурой стояли на прежних местах.

— Что произошло? — крикнул Иван.

— Иван Сергеевич, нештатная ситуация. В момент начала квантового перехода произошло резкое падение напряжения на внутреннем контуре двух магнетронов. Сработала защита, и процесс не успел начаться…

Иван не дослушал Ломова, нажал на рычаг и, откинув магнетрон, вышел из установки. Навстречу ему шли сотрудники, принимавшие непосредственное участие в эксперименте. Среди них он увидел Ольгу. Она подбежала первой, и он сразу увидел её побледневшее лицо. Иван посмотрел на неё, потом на Ломова и не знал, что сказать. Он не понимал, что происходит. Те несколько месяцев жизни, что он пережил в параллельных мирах, словно исчезли, оставшись лишь в памяти. Оглушенный происходящим, он стоял и не знал, что сказать. Он не понимал, что происходит. Сделал шаг навстречу жене и почувствовал слабость в ногах. В этот момент, словно эхо прозвучал голос Ломова.

— Надо срочно пригласить врача. Ольга Николаевна, голубушка, свяжитесь с соседями, у них наверняка есть врачи.

— Артем Васильевич, у вас быстрее получится, а я с мужем останусь.

Ломов бегом отправился к лифту.

Иван почувствовал, как закружилась голова и уже оседая, тихо спросил:

— С Николаем Степановичем всё в порядке?

Теряя сознание, он так и не расслышал, что ему ответили.

Подскочившие сотрудники подхватили Ивана, положили на одеяло и понесли в лабораторный отсек. Все это время Ольга шла ряда и держала мужа за руку, словно хотела удостовериться, что он жив. Вскоре подошел врач и, осмотрев Ивана, рекомендовал как можно скорее перевезти его в Москву.

— Доктор, что с ним, что-то серьезное? — со слезами на глазах, спросила Ольга.

— Я затрудняюсь сказать, но его состояние мне не нравится. Явно выраженная сердечная аритмия. Главное, чтобы он не впал в кому, иначе без реанимации не обойтись.

— А у вас есть такая возможность?

— Что вы, откуда?

— Я сейчас срочно договорюсь с Москвой, — сказал Ломов и снова куда-то побежал. Вернулся минут через десять и сообщил, что договорился, самолет с врачами скоро вылетит. Судя по выражению лица, он был явно чем-то недоволен.

— Что-то случилось? — спросила Ольга.

— Нет, ничего. Просто дали команду опечатать установку и ждать приезда комиссии. Как будто они лучше нас могут разобраться в том, что произошло, — хмуро пробурчал Ломов.

Несмотря на все усилия врача, Иван не приходил в сознание. И хотя температура не поднималась и держалась в районе тридцати семи градусов, он бредил и постоянно что-то невнятно произносил, словно с кем-то разговаривал. Все это время Ольга сидела рядом, пытаясь разобрать, что он говорит, но из всего сказанного можно было понять лишь отдельные, ничего не значащие слова и чьи-то имена. Тем временем из Москвы в срочном порядке вылетел спец рейс с медиками и специализированным оборудованием на борту. Утром следующего дня сразу же после дозаправки самолета, Ивана поместили в реанимационную камеру и вместе с женой и медиками отправили в Москву.

Иван очнулся на больничной койке внутри реанимационной капсулы. Рядом стояло множество незнакомых ему устройств с мониторами, от которых тянулись провода и трубки с датчиками на теле. Переведя взгляд в сторону, увидел Ольгу. Она сидела в белом халате возле небольшого столика. Скрестив руки, склонилась головой и тихо дремала. Белая, сбившаяся набок косынка на голове и мирное дыхание, говорили, что вероятно она провела у постели мужа не один день. В этот момент дверь в палату открылась, и на пороге появился седовласый мужчина с медицинской маской на лице. Следом за ним вошли еще двое: мужчина и женщина. Все в белых халатах. Ольга мгновенно проснулась, бросила взгляд в сторону мужа. В этот момент верхняя часть прозрачного купола капсулы откинулась назад.

Не обращая на Ольгу внимания, седовласый мужчина подошел к постели Ивана и, заложив руки за спину, произнес:

— Ну-с, голубчик, очнулись? Это обнадеживает. Однако, задали вы нам задачку. Никто ничего не говорит, что с вами произошло, а нам лечи, да еще как можно быстрее. А в потемках сами знаете, лечение и навредить может, не так ли коллеги? — и он обернулся к позади стоящим спутникам.

Иван только и смог, что несколько раз моргнуть, так как изо рта у него торчали две трубки.

— Говорить вам сейчас сложно, понимаю, но вы все же попробуйте. Симулятор речи по губам все поймет и преобразует в речь, — произнес седовласый мужчина.

— Вероятно, переутомился на работе. Обычный обморок, а все решили, что-то серьезное и зря подняли панику, — медленно выговаривая каждое слово, ответил Иван и попытался приподняться, однако тело не слушало его и он смог только слегка пошевелить одним пальцем руки.

— Вы оказывается еще и шутник. Что же, это совсем неплохо, — саркастически произнес мужчина, и тут же сделав серьезное выражение лица, которое не смогла скрыть маска, добавил, — четыре дня в коме с подключением всей поддерживающей жизнь аппаратуры, это знаете ли не просто обморок. Да и анализы ваши далеки от идеальных, — в этот момент мужчина, стоящий позади, передал планшет.

— Простите, с кем имею честь разговаривать? — тихо и по-прежнему медленно, шевеля губами, спросил Иван.

— Аркадий Львович Школьников Главврач больницы. Это мой заместитель, Виктория Игоревна Бондарева и руководитель отделения реанимации, в которой вы соизволите находиться, Сергей Сергеевич Зубов.

— Что со мной?

— Это мы и пытаемся понять. Однако на большинство вопросов, которые мы задаем, нет ответов. Точнее, они есть, что в процессе какого-то эксперимента, вы потеряли сознание. Я понимаю, секретность и все такое, но мне и врачам, которые вас лечат, надо знать конкретно, что произошло, имело ли место радиоактивное или какое-то иное воздействие на ваш организм. Понятие эксперимент для меня пустое место, нужна конкретика. В вашем организме нарушена стабильная функциональность всех органов и чтобы понять, как вас лечить, надо знать причины, почему это происходит. Вы согласны со мной?

— Да.

— Вот и отлично. В таком случае, голубушка, — обернувшись и обращаясь к Ольге, произнес Школьников, — решите все вопросы со своим начальством и чем быстрее, тем лучше. Пациент пришел в себя, но это не значит, что всё позади и его можно выписать. Результаты анализов вы знаете, поэтому необходимо срочно определиться по дальнейшему направлению лечения. Вам всё ясно?

— Разумеется.

— И чем быстрее, тем лучше.

Сменив строгий тон на мягкий, Аркадий Львович внимательно взглянул на Ивана, после чего произнес:

— А в целом вы так ничего держитесь, молодцом. Другой бы, на вашем месте, да с такими анализами, уже давно священника для исповеди вызывал бы.

— Я атеист. Мой Бог Наука.

— Верю, я тоже. Хотя, в душе все мы верим во всевышнего и просим у него прощения. Так что есть вероятность, что он вам в какой-то мере помог остаться на этом свете, учитывая то состояние, в каком вы были, попав к нам. А может ангел хранитель вас уберег.

— Наверное. Врачи, они ведь тоже немного Боги, только претворяются людьми.

— Хорошо сказано. Спасибо.

Аркадий Львович снова повернулся в сторону Ольги.

— Ольга Николаевна, попрошу незамедлительно решить вопросы со своим начальством. И не волнуйтесь, у нас отличные медсестры, присмотрят за вашим мужем.

В этот момент на одном из аппаратов замигала красная лампочка, и послышался звуковой сигнал зуммера. Следом за ним на соседнем аппарате зажглась красная лампочка и раздался аналогичный сигнал.

— Аркадий Львович, пациент снова впадает в кому, — произнес Зубов.

— Вижу. Сколько времени в этот раз он был в стабильном состоянии?

— Чуть более двух минут.

— Картина отключения прежняя?

— Да. Последовательное отключение всех жизненно важных органов. При этом функционирование мозговой деятельности стабильное и без изменений.

— Хорошо. Обо всех изменениях докладывать мне лично и незамедлительно.

Все вышли из реанимационного отделения в коридор. В этот момент к Школьникову быстрым шагом подошла женщина в белом халате, видимо из медперсонала больницы, и что-то прошептала ему на ухо. Промолчав, он кивнул, и кинул взгляд в сторону Ольги.

— Ольга Николаевна, попрошу пройти ко мне в кабинет. Там как раз приехали из вашей конторы, надеюсь, хоть что-то прояснится или хотя бы мне объяснят, что и как.

Взглянув напоследок на дверь реанимационного отделения, Школьников быстрым шагом направился в свой кабинет. Ольга поспешила за ним.

В кабинете его уже ждали. Впрочем, такой бесцеремонности следовало ожидать. С тех пор, как четыре дня назад привезли больного с непонятным диагнозом, клинику моментально наводнили мрачного вида люди в штатском, а последовавший за этим звонок министра, лишь подтвердил статус пациента. Глядя на сидящих в его кабине мужчин, Школьников хмуро приподнял одну бровь и сразу же перешел к делу.

— Пять минут назад пациент пришел в сознание. Пробыл в этом состоянии около двух минут, после чего снова вошел в состояние комы. С тех пор, как он у нас в больнице, это уже пятый эпизод. Учитывая, что до этого он приходил в себя всего на несколько секунд, выход из комы сегодня на более продолжительное время, это хороший знак. Он смог произнести несколько фраз и судя по ним, мыслительные функции мозга не утрачены. Однако, это ни о чем не говорит, так как мы не знаем какова динамика процесса и от чего она зависит. Теперь слушаю вас.

Ломов кашлянул в кулак, переглянулся с сидящими рядом с ним сотрудниками, медленно произнес:

— Аркадий Львович, инцидент произошел во время проведения эксперимента…

— Послушайте, — повысив голос, прервал Ломова Школьников, — мы здесь что, ребусы решаем, или спасаем человеческие жизни? Вы уже все помешались на своей секретности. Мне нет дела, чем вы там занимаетесь, но для лечения пациента мне надо знать конкретно, что произошло: время, доза, характер воздействия и что именно вызвало столь серьезные последствия? Вы понимаете меня? Мне еще ни разу не доводилось сталкиваться с подобным случаем, хотя в клинике были пациенты с не менее секретных объектов, чем ваш. Поэтому, в наших общих интересах и в первую очередь, в интересах больного, мне необходимо иметь как можно больше информации о том, что произошло.

— Уважаемый Аркадий Львович, я вас отлично понимаю, но всё дело в том, что мы сами пока до конца не знаем, что произошло. Все эксперименты, которые проводились до этого прошли в штатном режиме, без каких-либо отклонений.

— Послушайте, мне что, надо подписать бумаги о не разглашении государственных секретов, чтобы вы конкретно ответили на мои вопросы, а не в сто первый раз рассказывали мне о проводимых вами экспериментах? Я не спрашиваю, чем именно вы занимаетесь. Это не моего ума дело. Мне важно знать, что конкретно вызвало столь неожиданный эффект, в результате которого пациент впал в кому, и при этом у него происходит отказ жизненно важных органов. Затем моментально всё восстанавливается, но через короткий промежуток времени повторяется снова. Поймите, не зная элементарных причин, вызвавших такой эффект, мы не знаем, как лечить и чего ждать дальше, — всё тем же строгим голосом произнес Школьников.

В возникшей на секунду паузе неожиданно раздался спокойный голос Ольги.

— Мы работаем в области квантового синтеза. Будем это так называть. Все эксперименты проводились с материальными объектами. Затем с живыми существами и животными. Мой муж первый, на ком проводился эксперимент с человеком. Его организм должен был подвергнуться полному квантовому разрушению с последующим реконструктивным восстановлением в точке прибытия. Процесс был прерван в самом начале по причине автоматической блокировки системы. Однако установка включилась и проработала в течении двух тысячных секунды, после чего отключилась.

По тому, как переглянулись присутствующие на совещании, Школьников усомнился в том, что Ольга сказала всю правду, но и этого было достаточно, чтобы понять не только причину секретности, но и масштаб проводимых исследовательских работ и как следствие, причины, по которым клинику буквально нашпиговали сотрудниками безопасности.

— Вы это серьезно, или образно? — только и смог произнести Школьников, и добавил, — если я правильно понял, речь идет о телепортации живого организма?

— Наука не стоит на месте. Кто-то должен сделать первый шаг в этом направлении, так почему бы не нам, — ответил мужчина, сидевший рядом с Ломовым.

— Хорошо, — взяв себя в руки, Школьников о чем-то подумал, после чего произнес, — Получается, что за время, о котором вы говорите, произошло воздействие на организм, что и привело к нарушению стабильности работы мозговой деятельности. Это многое объясняет.

— Простите, профессор, — спросил один из сидящих рядом с Ломовым, — Вы сказали, что мыслительные функции Ивана Сергеевича не утрачены, а теперь говорите, что нарушена мозговая деятельность.

Школьников сурово посмотрел в сторону задавшего вопрос.

— Да будет вам известно, работой всех органов человека управляет головной мозг, который разделен на два полушария, каждое из которых контролирует определенные части тела. Человек может быть гением, и одновременно полным калекой. В качестве примера таким был покойный Хокинг. Лучше скажите, в процентном отношении к полному циклу процесса, как вы выразились, «квантового разрушения» время воздействия на организм пациента насколько значительно?

— Точных данных нет, но мы полагаем, менее одной десятой процента.

— Вероятно, этого достаточно, чтобы воздействовать на работу организма, иначе, чем объяснить такое состояние пациента.

— Скажите, профессор, — снова обратился к Школьникову один из присутствующих, — есть ли необходимость в какой-либо дополнительной медицинской аппаратуре?

— Пока всё, что требуется для поддержания жизнедеятельности организма, у нас есть. Если понадобится, я непременно сообщу.

— Любое оборудование, включая зарубежное, будет предоставлено в кратчайшие сроки.

— Не сомневаюсь.

Вскоре совещание закончилось. По окончании, один из присутствующих на нем задержался и когда все вышли, и он остался со Школьниковым наедине, спокойно произнес:

— Аркадий Львович, я понимаю, что мои сотрудники не сильно радуют вас своим присутствием. Но поймите и нас. Ваш пациент не рядовой из числа добровольцев. Так что сами понимаете?

— Когда речь идет о спасении пациента, звания и регалии не имеют значения. Тут всё будет зависеть от того, сумеет организм победить смерть или нет. А мы будем помогать ему в этой борьбе теми знаниями и способами, которыми располагаем на сегодняшний день. Надеюсь, вы меня правильно поняли?

— Разумеется.

— Вот и отлично. Кстати, если я правильно понял, Ольга Николаевна, супруга, тоже человек из науки, если так можно выразиться?

— Совершенно верно. Доктор наук, талантливый ученый и любящая жена.

— Я это уже заметил. Четверо суток не выходит из реанимационного отделения. И откуда только силы берет?

— Это на неё похоже.

— Я вот что вас попрошу, пусть ваши люди халаты оденут. Все же клиника и выделяться среди медицинского персонала не так сильно будут.

— Непременно.

— Вот и отлично. Да, и еще. Если я правильно понял, проверка электрики на трех этажах для отвода глаз затеяна?

— От вас ничего не утаишь.

— Должность Главврача обязывает.

— Понимаю. Система электронной безопасности никогда не помешает. Да и вам в последствии пригодится.

— Возможно. Кстати, заодно поспособствуйте замене компьютерной техники. Думаю, для вас это не составит большого труда?

— Постараюсь помочь.

— Заранее благодарю. А что касается вашего, точнее, нашего больного, сделаем всё, что в наших силах. Случай уникальный с медицинской точки зрения, так что, сами понимаете.

— Надеюсь.

Асимов вышел из кабинета и, завидев Ольгу Николаевну, стоящую возле окна, поспешил к ней.

— Нет слов! — произнес он.

— Вы о чем?

— Насчет телепортации.

— Ах, об этом, — с тоской в голосе произнесла она, — А что было делать, если профессор прав. Играем в секретность, а на кону жизнь моего мужа. Приходится на ходу что-то придумывать более или менее правдоподобное. Хотя, вы видели его взгляд? Не думаю, что он до конца поверил тому, что я сказала. Впрочем, это не имеет значения. Даже если мы скажем о всех характеристиках процесса переноса материи в пространственно-временном континууме, это ничем не поможет в методике лечения. Только время и ожидание, что организм сам стабилизируется.

— А если все же поговорить с профессором? Вопрос секретности передаваемых данных я возьму на себя.

— Не знаю. Можно, конечно попробовать, но я уже имела разговор с заведующим отделением Зубовым. Он прямо мне заявил, что это уникальный случай, с которым они никогда на практике не сталкивались. Они сами не знают, почему происходит колебательный выход и повторный вход в кому и как долго это будет продолжаться.

— Да, — тяжело вздохнув, произнес Асимов, осторожно обнял Ольгу за плечи, — Ольга Николаевна, будем надеяться на лучшее. За дочку и маму Ивана Сергеевича не волнуйтесь. Все организовано, они под присмотром, ни в чем не нуждаются. А вас прошу беречь себя. Профессор сказал, что вы четверо суток из реанимации не выходите.

— Спасибо, постараюсь. Кстати, как там на объекте?

— Комиссия выясняет причины сбоя оборудования.

— Что-то долго они выясняют.

— Что делать, ЧП такого уровня. Хотят во всём досконально разобраться.

— Надеюсь, что стрелочников искать не будут?

— Это не по моей части, но надеюсь на объективное расследование.

В этот момент в кармане у Асимова раздался звонок телефона. Он извинился и отойдя в сторону с кем-то перебросился парой фразой, после чего попрощался с Ольгой и направился к лифту.

Глава 2

Из короткого телефонного разговора с Завьяловым, который был его непосредственным начальником, Асимов понял, что комиссия, выехавшая на объект сразу же после аварии, что-то обнаружила. И если это был бы просто технический сбой в подаче электропитания, вряд ли генерал потребовал бы срочно приехать в офис на Волгина.

Как только Асимов появился в приемной генерала, секретарь доложил о его прибытии и тут же пригласил пройти в кабинет.

— Вызывали? — по военному и, стараясь сохранять спокойствие, спросил Асимов.

— Вызывал. Присаживайся Константин Николаевич, — ответил Завьялов и закрыл папку с донесением. Посмотрев на неё, добавил, — только что доставили. Обрадовать не могу. Более того, из заключения следует, что имела место диверсия.

— Ошибки быть не может?

— Сам этого хотел бы. На вот почитай, — и Завьялов протянул Асимову папку с бумагами.

В докладной записке на имя начальника службы безопасности генерал-лейтенанта Завьялова, кратко перечислялись этапы проведенного эксперимента, результатом которого стал сбой электропитания двух магнетронов, что привело к нештатной ситуации в момент включения установки и её аварийное отключение. Пострадал один человек — Дымов Иван Сергеевич, направлен на лечение в клинический центр в Москву.

Комиссия выявила следующее:

После изучения документации и детального осмотра всех систем, отвечающих за бесперебойную подачу электроэнергии, а так же сопутствующих систем, был выявлен не предусмотренный документацией объект, представляющий собой интегральную плату с элементами внешнего управления. После её изъятия и исследования есть все основания полагать, что имело место, умышленное вмешательство с целью вывода установки из строя. Подробное описание проведенных следственных действий, направленных на выяснение причин аварии, а так же техническое заключение по извлеченной плате, прилагается.

Подполковник технического отдела службы разведки Алексеев К. Д.

— Но почему именно сейчас? Неужели ждали момента, чтобы разом и установку вывеси из строя и Дымова убить? — прочитав документ и переведя дух, спросил Асимов.

— Вероятно. Ясно одно. Проверяли всех, а враг оказался и умнее и хитрее нас, раз сумел подобраться непосредственно к установке. Получается, что американцам многое теперь известно.

— Не факт. Внешняя связь на объекте полностью отключена.

— Да, но на отдых все поочередно ездили, связь могли держать именно там, а значит и информацию передавали. К тому же, каким-то образом устройство было привезено на объект и установлено? Кроме того, тот, кто это сделал, несомненно, досконально знает установку, раз смог установить её в нужное место и включить в подходящий для этого момент.

— Выходит, что всех сотрудников придется пропустить через полиграф?

— Думаю, что пока делать это рано. Я уже разговаривал с Алексеевым по закрытому каналу связи. Он сообщил, что чип на плате деактивировали, а её саму вернули на место. Вероятно, что тот, кто установил её не успел вовремя изъять или понадеялся, что не найдут и она еще потребуется. К тому же не стоит забывать, что установку после аварии Ломов оперативно опечатал. Так что есть вероятность, что плату попытаются изъять.

— Коллектив сотрудников, участвующий в работе над проектом большой, и каждый проходил серьезную проверку, прежде чем был рекомендован для работы на объекте.

— Выходит где-то, что-то упустили. Не стоит забывать, что разведка наших потенциальных противников еще с начала перестройки активизировала свои действия и пустила глубокие корни во все звенья управления, в том числе и научную среду. Я дам поручение еще раз самым тщательным образом проверить всех, кто так или иначе связан с проектом, а вам, Константин Николаевич, необходимо срочно выехать на объект и попытаться на месте заняться проверкой кадров. Но учтите, делать это надо максимально осторожно. Наша цель, не просто найти агента, а выяснить, что он успел передать. Сейчас это первостепенная задача. Спугнем, можем потерять агента, а вместе с ним всю цепочку. Ведь кто-то передал ему плату?

— Вы хотите сказать?

— Не стоит гадать. Связной ли передал плату, или действует разветвленная и глубоко законспирированная шпионская сеть. Сейчас, главная задача, выявить агента и взять живым. Тогда и ниточки потянутся дальше.

— Сложная задача. Хотя, если учесть, что в момент эксперимента там находилась небольшая группа сотрудников, то с них и следует начать проверку.

— Всё правильно. О случившемся уже доложили наверх, так что времени на раскачку много дать не могу, но всё же горячку не пори. Всё тщательно продумай прежде чем действовать. С сотрудниками не один месяц работал, знаешь всех. С учетом того, что произошло, прикинь, кто непосредственно мог быть связан с оборудованием, в которое вставили плату.

— Это почитай большая часть сотрудников, кто участвовал в эксперименте. Они ведь там все как одержимые. Сами готовы и провода прокладывать и гайки крутить, лишь бы всё скорее сделать.

— Я тебе в помощь дам одного специалиста. Он у нас в техническом отделе работает. Толковый парень.

— Я его знаю?

— Вряд ли, а вот отца его должен знать. Полковника Егорова из аналитического отдела помнишь?

— Виктор Петрович? Он кажется, в академии сейчас преподает?

— Он самый. А Михаил после Физико-технического университета к нам пришел. Я его сам пригласил в нашу организацию работать, можно сказать мой протеже. Так что грамотный помощник тебе пригодится.

— А не спугнем в такой момент появлением нового человека?

— Всё возможно. Поэтому покумекай, как его ввести в команду, например, взамен кого-то.

— Понял.

— Вот и отлично. С Главврачом разговаривал? Есть надежда, что Дымов выкарабкается?

— Надежда есть, но пока говорить что-то определенное рано. За четверо суток пять раз выходил из комы, и снова впадал. Сегодня пришел в себя на две минуты. Школьников говорит, что мозговая деятельность не нарушена, но что дальше будет одному Богу известно.

— Да, не уберегли такой талант.

— Так ведь если бы не диверсия, всё было бы в порядке.

— Если бы, да кабы. Ладно, езжай на объект, а как определишься, я сразу к тебе капитана Егорова направлю.

— Слушаюсь.

Как только Асимов вышел из кабинета, Завьялов взглянул на часы. В этот момент по селекторной связи секретарь напомнил генералу, что его ожидают на совещании и что машина уже у подъезда.

— Ну что, прохлопали, проморгали? Пять лет работы и все коту под хвост? Кто разрешил академику Дымову лично принять участие в эксперименте? — грозным голосом произнес глава федеральной службы безопасности, — Я вас спрашиваю, уважаемые кураторы проекта? Как так получилось, что иностранный агент, сумел внедриться на один из секретнейших объектов? Более того, сумел совершить диверсию, которая стоила жизни разработчику установки?

— Говорить о смерти Дымова пока еще рано. Сегодня в очередной раз пришел в себя, — ответил Завьялов.

— Федор Михайлович, я в курсе состояния здоровья Ивана Сергеевича. Вопрос, что делать дальше?

— Будем искать.

— Так ищите. Срок, неделя. И чтобы через неделю у меня на столе лежала папка, в которой значились имя и фамилия агента, а заодно, каким образом и почему ему удалось проникнуть на объект, несмотря на все проверки по нашей линии, — сбавив на пол тона голос, произнес Глава службы безопасности и, взглянув на двух седовласых генералов, присутствующих на совещании, тихо добавил:

— Не мне вам говорить, что представляет собой проект, какие возможности открывает, какие перспективы дает и держать вражеского агента непосредственного возле установки недопустимо, более того, преступно. К тому же, не забывайте, какие там соседи и чем они занимаются. Короче, выявить и доложить. У меня всё.

В тот же день Асимов улетел в Челябинск. На борту военно-транспортного самолета летела группа военных, сопровождавшая оборудование. Пока летели, он размышлял о том, с чего начать. Было о чем подумать.

«На объекте работало пятьдесят два специалиста. Практически все улетели на новое место дислокации в Москву. После того, как на новой установке в процессе монтажа произошла авария, было решено вернуться на прежнее место, и пока будут идти восстановительные работы, провести ряд экспериментов, включая отправку человека. С Дымовым в Челябинск улетело десять человек. Если исключить Дымова, его жену и Ломова, остается восемь. Однако не факт, что искать надо именно среди тех, кто полетел на челябинский объект, ведь плату могли установить до отъезда на новое место. С другой стороны, раз её активировали непосредственно во время эксперимента, тот, кто её установил, наверняка был на объекте в это время. А если сигнал подали со спутника? Хотя, для этого надо было знать точное время начала эксперимента. Выходит, что в первую очередь надо искать среди этой восьмерки. Итак, круг причастных лиц к аварии известен. Необходимо познакомиться с каждым из них поближе так, словно я о них ничего не знаю. Иначе говоря, начать с нуля и копать, копать, но без намека, что этот поиск идет».

Размышления прервал майор. Пройдя вдоль кресел, он остановился возле Асимова и, потеребив усы, спросил:

— Какими судьбами гражданские люди с нами в одной компании? — слегка развязно спросил майор.

— Я по линии МЧС.

— С проверкой, или снабженец?

— Снабженец. Просят новую технику, послали проверить в каком состоянии старая, и все такое.

— Понятно. Значит, поляну накроют по полной программе. Могу только позавидовать, — усмехнувшись, произнес майор.

— Как знать, у них там по документам действительно дела не очень. Так что надо помочь. То пожары, то наводнения, без хорошей техники трудно справляться, поэтому обновлять парк рано или поздно надо.

— Это точно.

Майор понял, что дальше разговор не сложится, молча направился к группе военных, сидящих ближе к кабине пилота. Асимов снова вернулся к своим мыслям.

«Итак, для начала начнем с восьмерки, которая была на объекте непосредственно в момент эксперимента. Один из них враг — умный и хитрый. Наверняка он знает, что его ждет в случае поимки, значит, может покончить с собой, как только почувствует малейшую угрозу, что его подозревают. Это значит, надо действовать максимально осторожно. Ну что же, надо думать с чего начать».

На военном аэродроме, куда прилетел самолет, Асимова встречали, и он тут же на вертолете вылетели на объект. Подполковник Алексеев ждал его, так как он вместе с двумя членами комиссии должен был этим же бортом улететь обратно. Асимов представился и без предисловий спросил:

— Как удалось найти плату?

— Не то, чтобы случайно, но удалось. Начали проверять по всей цепочке, отчего мог произойти сбой подачи электропитания. Явных причин естественно не нашли, поэтому подняли документацию и шаг за шагом прошлись по управляющим блокам. Ну и наткнулись на плату. В схеме-то её нет, а когда проверили, то оказалось, что именно через неё была дана команда на отключение электропитания к двум магнетронам.

— Выходит, тот, кто её поставил, специалист, знающий как сделать и куда установить плату?

— В принципе да, хотя не исключаю вариант, что плату передали, дав рекомендации по её установке. Слишком качественно изготовлена. Вряд ли на месте можно было её сделать.

— Вот как? — покачав головой, хмурясь, произнес Асимов.

— Кстати, её подключение и позволило её обнаружить. Дополнительные провода с зажимными крокодилами для подключения в общую систему.

— Кроме вас и ваших людей кто-нибудь присутствовал при этом?

— Нет, как только дали команду опечатать установку, всех ваших эвакуировали с объекта. Надеюсь, вы с моим заключением знакомы?

— Да, читал.

— Плата деактивирована, установлена обратно на место. На всякий случай на ней установлен жучок. Не знаю, поможет ли он, но чем черт не шутит.

— Спасибо.

— Не за что. Мы свою работу сделали, так что теперь вам разбираться, кто и зачем это сделал. Альтернативную версию аварии вы надеюсь, знаете?

— Да, дефектный датчик, подавший ложный сигнал на реле защиты. Как считаете, для профессионала это не вызовет подозрения?

— Вряд ли. Дело в том, что встроенная плата как раз и дублировала этот датчик и дала ложный сигнал. Так что такая версия выглядит более чем убедительно.

— Ну что же, спасибо и удачно долететь домой.

Попрощавшись, Асимов отправился взглянуть на установку. Она стояла в большом ангаре и вызывала впечатляющее зрелище. Для непосвященного человека её можно было ассоциировать с чем угодно: от новейшего ускорителя частиц до супер секретного двигателя с инопланетного корабля. Длинные жгуты кабелей и шлангов змеей тянулись по полу и затем уходили вниз, где непосредственно находились силовые агрегаты и вся система, контролирующая работу установки.

«Пора начать поиски агента», — мысленно произнес Асимов, и направился к жилому комплексу, куда временно эвакуировали сотрудников, принимавших участие в последнем эксперименте.

Глава 3

— Константин Николаевич, наконец-то. Мы заждались вас. Ну что там с Иваном Сергеевичем, жив, здоров? — посыпались вопросы со всех сторон, как только Асимов переступил порог комнаты, где собралась вся группа сотрудников.

— Жив, но состояние крайне тяжелое. Находится в коме и медики никаких прогнозов не дают. Ну а вы как, без руководителя совсем приуныли?

— Так ведь нас сразу после аварии к установке больше не подпускают, — обиженно произнес Гурьянов, — сидим здесь который день. Информации никакой, можно подумать…

— Понимаю, — прервав Гурьянова, произнес Асимов, — Сам только что прилетел и узнал, что комиссия закончила свою работу и в ближайшее время улетает в Москву. Так что, будем надеяться, и нам скоро дадут отмашку продолжить работу. А пока придется подождать.

— Скорее бы. А что говорят насчет аварии, вы не в курсе?

— Всему виной какой-то датчик, — с искренностью в голосе, ответил Асимов и, стараясь не показать вида, внимательно посмотрел на собравшихся, — Подал ложный сигнал и вырубил оба блока. Кому-то из подрядчиков здорово влетит за халтуру, которую они нам подсунули.

— Вот, я же говорил, — воскликнул Петухов, — наверняка аварийно сработала система защиты из-за какого-то датчика.

— Вовсе не обязательно, — высказался Колюжный, — если бы датчик был бракованный, он дал бы ложный сигнал на отключение еще до начала процесса квантовой эмиссии. И потом…

— Прошу всех успокоится. Установка не пострадала. Датчик заменят, а вот что касается продолжения работ, ничего конкретного сказать не могу. Руководство пока не определилось, что делать. Сами понимаете, руководитель проекта академик Дымов серьезно пострадал, более того, его жизнь остается под вопросом, а стало быть, и работы придется корректировать с учетом этих обстоятельств.

— А что нам делать? Остаемся здесь или нас вернут на новый объект в Москву?

— Пока не знаю. Артем Васильевич пока в Москве. Ольга Николаевна не вылезает из реанимации. Так что ждем указаний, а там видно будет, остаемся здесь или возвращаемся на новую установку.

— А что, работ на новой установке еще много до её запуска? — спросила Черкасова, молодая сотрудница, прибывшая менее года назад в числе дополнительного набора сотрудников для продвижения проекта.

— Там тоже проблем хватает. Не ранее чем через два месяца закончат полный монтаж.

Кто-то присвистнул и тяжело вздохнул.

— Главное, не падать духом, — стараясь приободрить притихших сотрудников, произнес Асимов, — Проделана большая и сложная работа и то, что её вдохновителя и организатора, нет с нами, не означает, что надо опустить руки и всё бросить. Начало положено, есть путь, по которому двигаться дальше. А неудачи были и вероятно еще будут. И вообще, мне ли вам об этом говорить, — и чтобы уйти от дальнейших расспросов, добавил, — Может, покормите, а то я за день так и не успел перекусить.

Было видно, как напряженная обстановка спала. Все сразу засуетились, и вскоре на столе появился чайник, бутерброды, а следом Лена принесла тарелку с вкусно пахнущим супом.

«И ведь кто-то из них ловко замаскировался», — размышлял Асимов, нахваливая суп и незаметно бросая взгляд на сотрудников, оставшихся в комнате отдыха.

«Кто же он, что так ловко спрятался, сумевший обмануть бдительный отдел кадров и многоступенчатую систему проверки? Когда, где, на каком этапе жизненного пути, человек свернул с пути и стал предателем? Ведь не родился же он таким? Значит, что-то стало причиной начать работу на разведку другой страны? Что: деньги, жизненные обстоятельства, идейные мотивы или что-то другое? А может быть, я не там ищу, и враг остался на новом объекте и сейчас затаился и тихо радуется, что ему удалось так ловко всех обвести? Думай Костя, думай, анализируй, и не рассчитывай, что из Центра тебе быстро подкинут материал, на кого в первую очередь стоит обратить внимание».

«С кого начать? Взять для начала Тимофея Гурьянова. Молодой, талантливый физик, к тому же рукастый, принимал активное участие в монтаже установки. В составе группы третий год. Что про него известно? Тридцать три года, москвич, родители занимаются преподавательской деятельностью в вузах, мать в Бауманском университете, отец в Физико-техническом. Тимофей пошел по стопам отца. После института в аспирантуре, быстро защитился, но тяготел к практической работе и устроился работать в лабораторию в Курчатовский институт, где его и приметили в Комитете и после проверки пригласили в проект. Проверили, и что? Учился, не привлекался, не замечен, характеризуется положительно. Одним словом, образец современного патриотически-настроенного ученого? Нет, это годилось лет сорок-пятьдесят назад. Сейчас другие времена, другие моральные основы, приоритеты, а стало быть, другие жизненные позиции. Какие: везде хорошо, где хорошо платят, а чем больше платят, тем еще лучше. Выходит, деньги решают все? Э нет, так можно любого подозревать и ни к чему не прийти. А то, что все эти парни и девушки сидят который год в богом забытом месте, и денно и нощно можно сказать на острие науки? Как дети радуются каждой научной победе и понимают, что именно они делают не просто шаг, а рывок в познании неизвестного. Высокопарно сказано, но ведь я своими глазами видел этот блеск в их глазах, когда эксперимент давал результат и они шаг за шагом двигались вперед. Нет, только не Тимофей. Не верю, не хочу верить. Тогда кто?»

Асимов налил кипятка, бросил в чашку пакетик чая, задумчиво огляделся по сторонам. В углу за столом сидели и играли в шахматы Миронов с Бахманом. Оба участвовали в проекте два года и были отличными специалистами. Асимов мысленно вспомнил их анкетные данные, с которыми основательно ознакомился, пока летел из Москвы.

Миронов Дмитрий Олегович, сорок семь лет, родом из Коломны. Из многодетной семьи. Родители до выхода на пенсию трудились на тепловозостроительном заводе. Отец — мастером в инструментальном цеху, мать там же в отделе контроля. Отец умер пять лет назад, мать жива, живет со старшей дочерью, зятем и двумя внуками. У Миронова есть еще сестра и младший брат. Оба работают на заводе. Сам Дмитрий по окончании школы уехал учиться в Москву. Поступив в университет имени Баумана, совмещал учебу с работой, помогая семье, которая в середине девяностых, как и многие в эти лихие годы, испытывала финансовые трудности. После института непродолжительное время работал в частной фирме по ремонту автомашин, но как только представилась возможность, решил заняться наукой, и после года работы в НИИ точного машиностроения, поступил в заочную аспирантуру. Аналитический склад ума и умение работать руками, спокойный и покладистый характер, стали отличительной чертой Дмитрия. После защиты диссертации, несмотря на интересные предложения, продолжил работу в институте в должности старшего научного сотрудника. Дважды выезжал за рубеж в командировки. Один раз в составе группы на симпозиум, второй раз на стажировку для приемки оборудования, закупленного для нужд института. Женат, дочь учится в школе. В настоящее время семья проживает в Москве. Для работы над проектом был отобран три года назад и в течение года проходил проверку.

«И снова никаких зацепок, разве что выезжал за границу в командировки. И что из этого? Добрая половина, кто сейчас трудится над проектом, бывала за границей, кто на отдыхе, кто по работе. К тому же, из простой рабочей семьи, отец семейства. Разве такой станет рисковать судьбами близких, и пойдет на вербовку? Пойдет, не пойдет. Чужая судьба потемки. Разве все, кто когда-либо стал предателем, изначально думали, что станут ими? Нет. Судьба так распорядилась, что перед человеком встает выбор, и каждый сам определяет, как поступить. И все же, мог ли потенциально Миронов пойти на вербовку? Когда, где, почему? Если его и завербовали, то только во время служебной командировки в Германию. Причины — предложили большие деньги и роль спящегоагента. Спустя много лет о нем вспомнили и вместо того, чтобы идти с повинной, стал работать. Невольно возникает вопрос, где деньги, которые ему могли дать? Потратил в казино, спрятал на черный день, раздал семье? Нет, не сходится. Никаких особо больших трат за ним и его близкими не было. Более того, младший брат купил в ипотеку квартиру. Стал бы он это делать, если бы брат помог? Выходит, вычеркиваем? Возможно, что да, во всяком случае, пока не пришли дополнительные данные из Москвы Миронов остается под вопросом и в первую очередь по той простой причине, что он хорошо знает установку, и легко мог поставить плату, зная, куда и как это сделать. А это немаловажный фактор, который сейчас играет против него».

— Константин Николаевич, — прервала размышления Асимова Черкасова, — А что Ольга Николаевна к нам пока не вернется?

— Не думаю. Она возле Ивана Сергеевича.

— А что врачи говорят? Неужели всё так плохо, он ведь из установки сам вышел, да и включение произошло на доли секунды?

— Видимо этого времени хватило, чтобы серьезно воздействовать на организм.

— А вы Ивана Сергеевича видели?

— Видел Леночка, видел. Лежит в каком-то коконе, весь в проводах и трубках.

— Не надо было ему принимать участие в эксперименте.

— Теперь об этом поздно говорить. Ладно, спасибо за чай, а суп был отменный. Кто готовил?

— Я, — смущаясь, ответила Лена.

— Молодец. Очень вкусно.

— Спасибо.

— Тебе спасибо. Пойду, немного передохну с дороги.

Асимов направился к выходу. У двери обернулся. Миронов с Бахманом по-прежнему играли в шахматы. Колюжный о чем-то разговаривал с Черкасовой, заодно помогая ей достать с верхней полки коробку с продуктами. Прикрыв за собой дверь, Асимов отправился в свою комнату. Проходя мимо комнаты, в которой жил Дымов с Ольгой, машинально дернул ручку, проверяя заперта дверь или нет. Убедившись, что дверь закрыта, пошел к себе. Быстро приняв душ, прилег на кровать. Однако мысли крутились в одном направлении — кто предатель, сумевший так ловко замаскироваться и внедриться в проект? Встал, накинул рубашку и присев к столу, стал писать список сотрудников, принимавших участие в последнем эксперименте. Напротив фамилий Гурьянова и Миронова поставил кружечки со знаком минус. Задумавшись, пробежал взглядом составленный список из восьми фамилий.

— Семь мужиков и одна женщина, — мысленно произнес он и поставил кружок напротив фамилии Черкасовой.

«Черкасова Елена Валентиновна. Самая молодая сотрудница из всей группы, прилетевшей на старую установку для проведения испытаний. Двадцать восемь лет, кандидат наук, специалист в области высоких энергий. Что про неё известно? Родилась в Омске. Родители занимались частным предпринимательством, увлекались альпинизмом и погибли при восхождении на одну из вершин Памира, когда Лене было пять лет. Два года жила у родной тетки в Санкт-Петербурге. Когда та тяжело заболела, её отдали в детский дом, где она провела три года, после чего снова вернулась к сестре матери. В раннем возрасте проявила тягу к знаниям, и после школы поступила не куда-нибудь, а в Алферовский университет на физическое отделение. Там же по окончании защитила диссертацию. По отзывам преподавателей, отличалась высокой усидчивостью и незаурядными способностями. Проработав год в университете, была приглашена в один из закрытых КБ военно-промышленного комплекса, где была замечена и затем взята в проект. Работает чуть менее года, но успела зарекомендовать себя отличным специалистом-теоретиком. Дважды выезжала заграницу, в Китай и Швейцарию. По характеру замкнутая, держится особняком, в конфликтах с сотрудниками не замечена».

— Странно, — подумал Асимов, — мне казалось, что Лена приветливая и достаточно коммуникабельная. Впрочем, одно дело в разговоре со мной, другое с сослуживцами. Судьба не баловала, успела даже в детдоме побывать. Обычно после него либо становятся людьми, либо опускаются на самое дно. Впрочем, в обычных семьях аналогично. Талант и тяга к знаниям пробили путь в большую науку. За таких можно только порадоваться. Что имеем? Ничего. Пока ничего, ни единой зацепки, за которую можно было бы ухватиться и начать распутывать клубочек. Остается поставить вопросик на предмет того, что делала в Китае и Швейцарии, как долго и так далее.

Асимов потеребил усы, зевнул и, несмотря на усталость, принялся изучать биографии остальных пятерых сотрудников.

Глава 4

Иван снова вышел из комы в тот же день, когда очнувшись, обмолвился несколькими фразами с заведующим клиники и понял где находится и что это не просто обморок, а результат неудачного эксперимента. Он попытался открыть веки, но они словно слиплись ресницами и не давали этого сделать. Пальцы и руки не слушались, и он молча лежал, прислушиваясь к звукам, которые его окружали. Наконец, неимоверным усилием, он поднял веки и осмотрелся. Прямо перед собой увидел стеклянный колпак капсулы, в которой лежал. Скосив взгляд, заметил жену. Она как и накануне сидела в углу за столом. Но на этот раз она смотрела в его сторону и их взгляды встретились. Она вскочила со стула и, подбежав, села напротив стеклянного бокса, в котором он лежал. Он увидел, как по её щеке побежала слеза. Ему так хотелось протянуть руку и нежно смахнуть слезу, прижать её к себе. Он попытался это сделать, но руки не слушались его. Зато сразу разноцветными огнями замигали лампочки, и через минуту в палату вошел заведующий отделением.

— Ольга Николаевна, он давно пришел в себя?

— Только что.

— Вы позволите, я попробую с ним поговорить?

— Да, конечно, — Ольга послушно уступила стул Зубову. Тот сел на него, Ольга встала позади. В этот момент он нажал какую-то кнопку и приподнял крышку капсулы.

— Не волнуйтесь. Если можете, говорите, транслятор переведет вашу речь и вас можно будет понять.

— Сколько прошло? — спросил Иван.

— Семь часов с прошлого раза, когда вы очнулись на целых две минуты.

— Простите доктор, мне нужно поговорить с моей женой.

— Не сейчас. Вы еще очень слабы. Работа всех органов крайне не стабильна. Вы можете опять отключиться в любую минуту.

— Я понимаю, но это очень важно. Понимаете, гораздо важнее, чем моя жизнь.

Зубов явно не понимал о чем идет речь, но всё же обернулся и уступил Ольге место.

— Оленька, я не знаю, что там произошло, но возможно эксперимент нельзя полностью назвать неудачным.

— О чем ты, милый? — нежно спросила Ольга.

— Не думай, что я брежу, поверь, я слишком отчетливо помню, что со мной произошло. Я был там.

— Где? — не понимая, о чем говорит Иван, спросила Ольга и, протянув руку, попыталась дотронуться до него, но вовремя подоспевший Зубов прошептал ей на ухо: «Нет-нет, этого делать не следует, он сейчас в стерильной зоне».

— Я не понимаю тебя, где ты был? — повторила вопрос Ольга.

— Я и сам не знаю, но я отчетливо помню, что перемещение произошло.

— Вероятно, это последствие травмы. Возможно, тебе снятся сны, которые ты воспринимаешь, как реальность. Такое возможно? — произнесла Ольга и обернулась в сторону Зубова, ища подтверждения своих слов.

— Да, это возможно. Во время комы ваш мозг продолжает функционировать, и реальность сновидений может усиливаться.

Зубов взглянул на один из мониторов, показывающих частоту сердечных ритмов. Пульс был учащенным и колебался в пределах ста ударов в минуту.

— Иван Сергеевич, попытайтесь успокоиться. Сейчас, вам совсем не стоит волноваться.

— Оля, поверь мне, я там был…

Иван не успел договорить и снова в пал в забытье. Следом за этим по очереди стала включаться аппаратура, поддерживающая жизнеобеспечение организма.

— Он снова впал в кому? — обреченно спросила Ольга.

— Да. Но время выхода из него выросло. На этот раз он пришел в себя, — Зубов, снова взглянул на один из мониторов, — две минуты пятьдесят две секунды.

Крышка капсулы опустилась на место. Ольга смотрела на мужа и невольно прикрыла лицо ладонями. Ей не хотелось, чтобы врач видел слезы, которые невольно накатились на глаза. В этот момент в реанимацию вошел Школьников.

— Сергей Сергеевич, как он?

— Почти на три минуты вышел из комы. Это второй раз за сутки.

— Судя по всему, явно наблюдается цикличность, и то, что время увеличивается, говорит о положительной динамике.

— Согласен, но меня беспокоит, что по-прежнему происходит поочередное отключение всех органов, и потом…

Взглянув на Ольгу, Зубов не стал более говорить, а взяв Школьникова под локоть, вышел из палаты.

Ольга подошла ближе, провела рукой по стеклу капсулы, пристально посмотрела на мужа и медленно вернулась к столу, за которым сидела. Тяжело опустилась на стул. В этот момент в палату вошла медсестра.

— Ольга Николаевна, хотя бы пару часов отдохните. В соседней комнате есть кровать, я вам уже постелила. Если Иван Сергеевич придет в себя, я вас непременно позову.

— Спасибо.

Ольга встала, еще раз взглянула в сторону мужа и, закрывая дверь тихо, словно боясь потревожить Ивана, произнесла:

— Валюша, только непременно позовите, если он опять выйдет из комы.

— Обещаю.

— Спасибо.

Асимов склонился над списком. Достал планшет, еще раз перелистал страницы личных дел, каждого, кто был указан в списке. Снова углубился в чтение. Биографии каждого отличались, но было одно общее — все они были отличными специалистами в своей области, что и стало причиной участия в проекте.

«Хорошо, а если взглянуть на них иначе? Кто из этой восьмерки непосредственно участвовал в монтажных работах на установке, хорошо разбирается, если и не во всех узлах, то во многих, а кого можно отнести к разряду теоретиков? Вариант? Возможно».

Асимов снова пробежал глазами список и возле Черкасовой и Бахмана поставил минус. Оба преимущественно занимались расчетами и…

«Стоп, как-то я не учел один момент. Во время проведения эксперимента на установке двоих не было. Они находились в точке прибытия и должны были на месте отслеживать появление Дымова».

Асимов посмотрел документацию по проведению испытаний. Так и есть. Быкасов и Лебедев за три дня до начала эксперимента отправились на место устанавливать аппаратуру и вернулись на объект спустя несколько часов после аварии. Стало быть, в момент самой аварии они находились в точке прибытия.

«Выходит, они, вряд ли могли дать сигнал на включение платы? Хотя. Надо будет уточнить один момент. Не могла ли она автоматически включиться в момент запуска установки? В таком случае, их отсутствие на объекте, лишь отличное алиби, и не более того. Надо срочно связаться с Алексеевым и прояснить это вопрос. А пока, ставим минус со знаком вопроса. Кто остается: Петухов, инженер системотехник. Принимал самое активное участие в монтаже установки. Знает её вдоль и поперек. Что про него известно?»

Петухов Антон Викторович, родился в Санкт-Петербурге, тридцать один год. Отец бизнесмен, совладелец фирмы по производству пластиковых окон, мать домохозяйка. По делам фирмы Петухов старший неоднократно был заграницей, а так же неоднократно выезжал с семьей на отдых. Антон в школьные годы усидчивостью не отличался, предпочитая учебе занятия спортом. Увлекался боксом, затем восточными единоборствами. Получив красный пояс по карате, к удивлению родителей бросил спорт и всерьез занялся учебой. В итоге по окончании школы уехал в Москву и поступил на физмат МГУ. На третьем курсе узнал, что родители подали на развод. Несмотря на это, отец Антона купил ему двухкомнатную квартиру в Москве и в дальнейшем помогал деньгами. После университета какое-то время работал на фирме у отца, но вскоре вернулся в Москву и по приглашению сокурсника по Университету начал работу в Сколково, где зарекомендовал себя грамотным специалистом. Уже через полгода группа получила гранд и сделала ряд разработок, которыми заинтересовались оборонщики. Через четыре года Петухова пригласили на работу в один из закрытых КБ Оборонстроя, а через три года он оказался участником проекта. Принят на работу одновременно с Черкасовой менее года назад в составе группы сотрудников, для усиления работ на новом объекте. Дымов отзывался о Петухове, как о специалисте с большим потенциалом, умеющим вдумчиво подходить к анализу ошибок и поиска выхода из них.

«И что из этого следует? В принципе — ничего. Отдых в детстве за границей с родителями не в счёт, а позже никуда не выезжал. А могли его в Сколково заметить и чем-то заинтересовать? Нет, это все вилами на воде написано. Могли, не могли. Нужны конкретные факты, на которые можно было бы опираться, а пока ничего. Вот именно, что ничего. Все отличные специалисты. Но ведь кто-то из них поставил плату и тем самым совершил диверсию? Остается Колюжный. Что о нем известно?»

Колюжный Геннадий Петрович. Тридцать шесть лет по специальности инженер-электрик. Родился в Самаре, отец подполковник в отставке, мать педагог начальных классов. Старшая сестра замужем, живет во Владивостоке. После школы поступал в московский университет связи и информатики, но не попал на бюджетные места и по личной инициативе пошел в армию. Служил в войсках связи в забайкальском военном округе. После службы в армии год учился на подготовительных курсах, одновременно подрабатывал в частной фирме установщиком систем сигнализации. Закончил факультет информационных систем и технологий. После института продолжил работать в частной компании «Мердок», разрабатывал и внедрял новые системы безопасности. Год спустя, когда фирма разорилась, устроился наладчиком аппаратуры на один из режимных заводов. За время работы показал себя квалифицированным специалистом и после проверки два года назад был приглашен для участия в проекте. Холост, за границу не выезжал.

«Итак Колюжный, — Асимов, постучал карандашом по листу бумаги со списком участников проекта, — работал еще на старом объекте. Потом переехал вместе со всеми на подмосковный объект, но для проведения ряда экспериментов, снова был направлен на старый. Почему Дымов остановился на его кандидатуре? Все очень просто. Колюжный, как никто другой, знал установку, участвовал в её монтаже и прекрасно разбирался, в том числе в вопросах энергообеспечения. В принципе мог запросто поставить плату в нужном месте. Однако, это не означает, что именно он это сделал. Мог сделать это и раньше. А кто сказал, что плату установили непосредственно перед началом решающего эксперимента? Да и в биографии Колюжного ничего подозрительного нет. Как результат — ни одной маломальской зацепки среди этой восьмерки».

Асимов откинулся на спинку стула, заложил руки за голову и, прикрыв веки, задумался.

«До начала эксперимента с человеком, было проведено несколько испытаний с животными. Если исходить, что плату установил кто-то из прибывших на объект, возникает вопрос — с чем связано, что диверсия была совершена непосредственно, когда в эксперименте принимал участие Дымов? Ответ очевиден, целью была не столько сама установка, сколько её главный разработчик. Впрочем, это и без того понятно. Вывести установку из строя, это всего лишь оттянуть время для её ремонта. Хотя, возможно, это тоже могло иметь значение. Если американцы ведут аналогичные работы и наверняка знают, что на новой установке произошла авария, выигрыш во времени имеет значение. Гонка, как в шестидесятые, кто первый окажется в космосе. И все же, устранение разработчика установки наверняка была главной задачей. При этом сделать это надо было так, чтобы все выглядело, как обычная авария. Идея проста — устранить Дымова и одновременно получать данные о дальнейших работах над проектом».

Асимов потер ладонями виски. Никто из руководства не ставил ему в вину, что среди сотрудников оказался вражеский агент, но сам он не снимал с себя ответственности. Его работа как раз и заключалась в том, чтобы внимательно следить за сотрудниками, их поведением, настроением, быстро и оперативно решать возникающие в процессе работы конфликты и проблемы и поддерживать нормальную рабочую атмосферу. Конечно, если агент внедрился на объект еще до того, как его завербовали, его трудно в чем-либо заподозрить. Но в этом и состояла работа представителя спецслужб, чтобы вовремя выявить и обезвредить. Выходит, не сумел вовремя разглядеть врага, а в результате, Дымов в больнице и шансы на его выздоровления не так уж и высоки.

Нет, Асимов не боялся, что его понизят в должности, отправят служить куда-нибудь в провинциальный районный центр или того хуже, уволят со службы. Боялся, что не сможет найти врага и предотвратить дальнейшую утечку информации. Это его волновало больше всего. Он поднялся со стула, прошелся по комнате, услышав сигнал телефона, взял со стола трубку. Только у него была возможность позвонить по закрытому каналу связи.

— Алло, Константин Николаевич, Завьялов на связи.

— Слушаю, Федор Михайлович.

— Руководство дало неделю, чтобы во всём разобраться. Так что сам понимаешь…

— Понимаю.

— Это хорошо, что понимаешь, поэтому, ночным рейсом к тебе в помощь вылетает Егоров.

— Может, стоит день-два подождать, а то ненароком спугнем агента и он окончательно затихарится? Пока все уверены, что авария носила чисто техническую причину.

— Вот ты и придумай, как представить его появление на объекте. Зато у тебя будет квалифицированный специалист. К тому же, новый человек может заставить агента занервничать.

— Задачу понял. Когда Егоров прибудет на объект?

— К полудню будет у тебя, так что встречай.

— Федор Михайлович, в кадрах ничего нового не нашли на сотрудников?

— Ищут, пока ничего. Если что-то будет, я тебе телефонирую.

— Ясно.

— Будь здоров.

Асимов положил трубку, пощупал рукой щеку, проверяя, не стоит ли побриться. Бросил взгляд на лист бумаги на столе с фамилиями сотрудников.

«Итак, утром прилетает Егоров. Как его лучше представить сотрудникам на объекте?»

Глава 5

— Ольга Николаевна. Иван Сергеевич снова вышел из комы, — тихо произнесла Валентина, дотронувшись рукой до плеча Ольги.

— А, что? — ответила Ольга, но мгновенно поняла, в чем дело и вскочила на ноги.

— Не волнуйтесь, дежурный врач уже в палате, но я вас разбудила, как вы и просили.

— Да, спасибо, — произнесла Ольга, машинально взглянув на часы. Время было начало второго ночи. Наспех накинув халат и поправив шапочку, из-под которой выбивались волосы, она стремглав пошла следом за Валентиной. У дверей реанимационной палаты остановилась и, надев медицинскую маску на лицо, вошла внутрь. Возле мужа сидел врач, которого она неоднократно видела за эти дни, что провела в больнице. Он о чем-то спрашивал Ивана. Услышав шаги позади себя, обернулся.

— Вот и ваша супруга, а вы волновались.

— Всё хорошо, я здесь, не волнуйся.

Врач встал со стула и уступил Ольге место. Врачи и медсестры знали статус пациента и указания, полученные от главврача клиники и заведующего отделением, и поэтому без возражений пускали Ольгу в палату и разрешали ей с ним беседовать.

— Вот видишь, ты снова пришел в себя. Всё будет хорошо, я уверена, — нежно произнесла Ольга, глядя на мужа.

— Сколько прошло времени? — спросил Иван.

— Ты о чем? — не понял вопроса Ольга.

— Сколько времени прошло с предыдущего пробуждения?

— Всего несколько часов. Врачи говорят, что цикличность выхода, и увеличение времени, когда ты приходишь в сознание, верный знак, что ты справишься, что организм победит недуг.

— Этого не должно было быть, ведь я вернулся или что-то произошло, чего я не помню?

— Верно. Не должно было быть, но произошел сбой электропитания и процесс прервался.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь? Какой сбой? Все системы отработали в штатном режиме и я…, - Иван осекся, так как в палате стояли врач и медсестра Валентина. Ольга повернулась и многозначительно посмотрела в их сторону. Поняв без слов, они тихо вышли из палаты.

— Всё прошло нормально. Я переместился в заданный район, а потом…

— Это всё во сне было. Никакого перемещения не было. Процесс прервался в самом начале, однако магнетроны начали формировать поле для разрыва временного континуума, сработала защита, и процесс был прерван. Ломов со своими ребятами вычисляют, какова величина энергии за то время, что установка проработала и как она могла повлиять на твой организм.

— Какие сны? А где вещи, которые я привез, где…, - Иван осекся, видимо осознав, что Ольга не понимает, о чем он говорит. Но словно вспомнив что-то, произнес, — Оля, где часы моего отца, которые были со мной?

— Часы?

— Да, часы. Я их брал во время эксперимента с собой.

— Я не знаю, — нерешительно ответила Ольга, — я проверю твои вещи. Они наверняка здесь, в больнице. Главное, тебе сейчас не стоит волноваться. Часы непременно найдутся.

— Я понимаю, но пожалуйста, проверь, где они. Они, это не только память об отце…, - и снова, как все предыдущие разы, Иван мгновенно отключился. Приборы тут же включились в работу. Ольга тяжело вздохнула. Обернувшись, она увидела врача, вошедшего в палату.

— Сколько он был в сознании?

Ольга посмотрела на монитор.

— Почти четыре минуты.

— Сергей Сергеевич прав, налицо прогресс. Если он с каждым разом будет на более длительное время выходить из комы, есть шанс, что организм справится. Нужно только дать ему время.

— Время, — словно эхо повторила Ольга, — Извините, мне ненадолго надо отойти.

— Конечно, конечно. Не волнуйтесь, с вашим мужем всегда кто-нибудь будет.

Ольга вышла из реанимации в небольшой холл. Зачем-то сняла халат и вышла в коридор. Возле двери на стуле сидел моложавого вида охранник. Молча взглянул на Ольгу. Не проронив ни слова, она прошла до конца коридора, спустилась по лестнице на этаж ниже и прямиком направилась в комнату, где отдыхала смена охраны, которую прислали из Комитета для работы в клинике.

Это была обычная палата для больных, которую на время приспособили для личного состава сотрудников, присланных для охраны Дымова. В крохотном предбаннике, в котором находилась дверь в совмещенную ванную комнату, уместились: небольшой холодильник, и вешалка для верхней одежды и обуви. Обычно холодильник стоял в палате, но вместо него внесли дополнительную койку. Рядом поставили небольшую тумбочку с кофемашиной и чайником. Несмотря на поздний час, Ольга хотела было постучать в дверь палаты, но в этот момент из туалета кто-то вышел.

— Простите, капитана Маркова не подскажите где найти?

— Что-то случилось?

— Нет-нет, он мне совсем по другому поводу нужен. Очень.

— Одну минуточку, я сейчас его позову.

Через минуту из комнаты вышел капитан. Застегивая на ходу верхнюю пуговицу на рубашке, представился.

— Простите, что так поздно, но это очень важно. Вы не в курсе, где одежда Ивана Сергеевича, в которой его привезли сюда? Мне надо кое-что проверить.

— Пойдемте, я вам покажу.

Ольга прошла с капитаном по коридору, затем спустились на первый этаж и вскоре оказались перед запертой дверью. Капитан открыл ключом замок и, включив свет, пригласил войти. Достав из шкафа большой пластиковый ящик, поставил на стол.

— Здесь все вещи, которые были у вашего мужа.

— Спасибо.

Ольга открыла крышку и стала перебирать вещи. Куртка, брюки, рубашка, нижнее белье. Знакомые предметы, которые она не раз стирала и гладила. На дне ящика лежали часы. Те самые, о которых Иван спрашивал Ольгу.

— Не возражаете, если я возьму часы? Иван Сергеевич спрашивал о них, Положу рядом. Это память о его отце.

— Конечно.

Ольга взяла часы, хотела положить их в карман, но вспомнила, что зачем-то сняла халат, а в юбке карманов не было. Поблагодарив капитана и извинившись, что потревожила в ночное время, быстрым шагом отправилась обратно в реанимационное отделение.

Иван снова пришел в себя под утро, когда уже светало. Ольга словно предчувствовала, что он очнется, выйдя из туалета, долго стояла возле капсулы, в которой он лежал. Сигнальные лампочки как всегда замигали и Иван, скосив взгляд, сразу увидел стоящую возле него жену.

— Привет, родная, как ты? — произнес он.

Сунув руку в карман халата, Ольга нащупала пакетик с медицинской маской. Быстрым движением нацепила её на лицо и, памятуя наказ врача, только после этого нажала кнопку открытия стеклянного купола капсулы.

— Я нормально, как ты?

— Как видишь, — еле шевеля губами, произнес Иван.

— А я посмотрела твои вещи и нашла часы, о которых ты спрашивал. Они? — спросила Ольга и, достав из кармана халата часы, показала их мужу.

— Они.

— Вот видишь. Я же говорю, пока ты в беспамятстве, тебя снятся сны, которые ты принимаешь за реальность. Ничего, поправишься, и все будет хорошо. Вернешься к работе, и всё само собой нормализуется.

Иван молча смотрел то на жену, то на часы, которые она держала в руке. Он не понимал происходящего, не мог поверить, что все, что он видел и пережил за эти несколько месяцев, всего лишь сон. Необычайно яркий, насыщенный не какими-то отдельными эпизодами, выхваченными из жизни, а полноценно прожитый день за днем в течение нескольких месяцев. Он помнил каждый прожитый день, имена людей, с которыми пришлось встретиться за это время, поступки, переживания и всё то, что он сделал за те несколько месяцев, прежде чем вернулся обратно. Кроме этого, он помнил многое из того, что было потом, включая встречу с президентом. Он глядел на часы, которые держала жена, и не мог поверить, точнее, не хотел верить и оттого не знал, что ответить. Лишь попытался улыбнуться и чтобы успокоить жену произнес:

— Ты права. Сначала надо поправиться, а там всё само разрешится.

— Я же говорила, всё будет хорошо.

В этот раз Иван пробыл в сознании около десяти минут. Они почти не разговаривали, просто молча смотрели друг на друга и радовались, что рядом, что надежда на выздоровление крепнет день ото дня.

Капитан Егоров прилетел на объект, как и ожидалось к полудню. Представившись Асимову, первым делом обговорили, как обставить появление нового сотрудника.

— Не возражаю, — ответил Асимов, выслушав предложение капитана.

Сразу после этого оба направились в комнату отдыха, где в это время находились почти все сотрудники за исключением Бахмана.

— Прошу минуточку внимания, — произнес Асимов, — Комиссия по выявлению причин аварии закончила свою работу и еще вчера улетела в Москву. К сожалению, Иван Сергеевич по-прежнему в реанимации, поэтому приезд Ольги Николаевны откладывается на неопределенное время. В связи с этим на время её отсутствия вам в помощь прислали молодого и надеюсь, — улыбнувшись, посмотрел на Егорова, — достойного специалиста. Как говорится, прошу любить и жаловать Егоров Михаил Викторович. И еще. Все работы на установке как мне стало известно, возобновятся в ближайшие дни и в виду отсутствия на объекте руководителя проекта академика Дымова, исполняющим его обязанности назначается Миронов Дмитрий Олегович.

— Я! — с удивлением произнес Миронов, — Да какой из меня начальник? Нет уж, увольте. Эдуард Львович у нас старший по возрасту, вот его пусть и назначают.

— Дмитрий Олегович, это не ко мне. Ломов распорядился и назначил вас временно исполняющим обязанности руководителя проекта на объекте. Вернется, все претензии к нему. А пока, принимайте бразды правления. И вообще, при чем тут возраст? Если мне память не изменяет, Иван Сергеевич моложе многих из вас и ничего, справлялся и с научными задачами и как руководитель. Пока его нет, покажите, что вы сплоченная команда и сможете успешно продолжить все начатые и запланированные работы.

— Ну не знаю, как-то всё так неожиданно, — смущенно ответил Миронов.

— Верю, но что делать. Кому-то надо руководить. Одним словом принимайте пополнение, знакомьтесь с новым сотрудником.

— Константин Николаевич, а когда разрешат работы на установке? — спросил Гурьянов.

— Точную дату не назвали. Всё зависит от того, когда пришлют новый датчик взамен испорченного.

— Такую мелочь, как датчик, могли бы прислать вместе с новым сотрудником, — недовольным голосом произнес Бахман, незаметно появившийся в комнате отдыха неся под мышкой коробку с шахматами.

— Действительно, Константин Николаевич, поторопили бы с датчиком. Комиссия уехала, а нам неизвестно, сколько без дела сидеть? — запальчиво произнесла Черкасова.

— Я всё прекрасно понимаю, и делаю что могу, но не всё в моих силах. К тому же, если я правильно понял, датчик, который дал ложный сигнал на отключение системы подачи питания не такой уж и простой. Верно, Михаил Викторович? — и Асимов обернулся в сторону Егорова, молча стоявший позади.

— Перед отъездом я спрашивал Ломова о возможности привезти новый датчик. Он ответил, что хотят проверить его работоспособность и затем незамедлительно пришлют.

— Понятное дело. Обожглись на молоке, теперь дуют на воду. Как будто мы не могли его здесь на месте проверить, — недовольно пробурчал Колюжный.

— Могли, не могли, теперь будут тянуть резину, а мы сиди и жди, — в сердцах произнес Петухов и добавил, — Кстати, Константин Николаевич, а доступ к установке хоть открыли или так и будем здесь торчать?

Вопрос не ускользнул от внимания Асимова, но он не подал вида и, обращаясь к собравшимся сотрудникам, ответил:

— Как говорил в своё время один известный певец: «Товарищи ученые, доценты с кандидатами…», спорить, почему не привезли, явно бесполезно. У нас свои доводы, у руководства свои. К тому же, не стоит забывать, что в результате аварии пострадал человек. И не просто рядовой испытатель, хотя это и не принципиально, а академик Дымов. Не смог никому доверить важнейший эксперимент, и пострадал. Тяжело пострадал. И мы не знаем, выживет он или нет. А раз так, то возможно прав Геннадий Петрович, сказав, что начальство будет дуть на воду. А как иначе? А если датчик не причем? — при этом Асимов умышленно сделал паузу и внимательно посмотрел на сотрудников. Он пытался уловить на их лицах реакцию на сказанную фразу, которая своей двусмысленностью должна была вызвать определенный отклик. Однако зоркий глаз Асимова не смог уловить, даже малейшего намека, чтобы дать повод для размышлений. Поэтому тут же продолжил незаконченную фразу, — а если человек вообще не может перемещаться в прошлое, и поэтому эксперимент был прерван?

— Говорить о том, что человек не может перемещаться, абсурдно. Эксперименты с обезьянами это подтвердили. Если бы не датчик…, - раздался голос Миронова, но Асимов прервал его.

— Если бы да кабы, а Иван Сергеевич сейчас в больнице и только новый эксперимент окончательно подтвердит, может или нет человек, перемещаться в прошлое, — слегка повысив голос, ответил Асимов, — рисковать человеческой жизнью не так-то просто, даже если за этим открываются огромные перспективы. Вы согласны со мной? — обращаясь к Миронову, спросил Асимов.

— В принципе да.

— Вот и хорошо. На этом закончим. Да, на счет доступа к установке. Это не от меня зависит. Сами знаете, комиссия доложит о результатах, и тогда руководство даст отмашку на открытие доступа, — и снова Асимов обвел взглядом сотрудников в зале. Взгляд не зацепил ничего подозрительно, поэтому он тут же добавил, — Всем хорошего дня, — Асимов продолжал смотреть на неожиданно притихших сотрудников проекта, и, обращаясь к Егорову, произнес, — Михаил Викторович, можно вас на пару слов. Хотел обсудить с вами чисто бытовые вопросы и показать вашу комнату.

Асимов и Егоров вышли из комнаты отдыха, и, пройдя по коридору, остановились возле одной из дверей. Открыв её и пропустив капитана вперед, Асимов захлопнул за собой дверь.

— Что скажешь? — обратился Асимов к Егорову.

— Ученые народ сложный, с ходу сказать трудно, кто из них в академики метит, а кто пришел просто наукой заниматься по призванию.

— Как-как ты сказал, в академики метит? — смеясь, произнес Асимов, — а сам-то что в академики не стремишься?

— Нет, это не для меня. Я на службе, хотя и занимаюсь чисто техническими делами.

— Понятно, значит, в генералы метишь? — снова смеясь, произнес Асимов.

— Это как получится.

— Ладно, извини, это я так в шутку спросил. Пробный шар, точнее шарик я кинул, но, судя по всему, он не сработал. Во всяком случае, я не заметил, чтобы кто-то на него среагировал. Ты что-нибудь заметил свежим взглядом?

— Это насчет датчика и возможности перемещения человека?

— Да.

— Вроде все среагировали одинаково, точнее, была реакция, но очевидная.

— То-то и оно. Как говорится, никто и глазом не моргнул. Крепкий орешек нам попался. Кстати, по поводу установки. В техническом плане ты с ней знаком или имеешь общее представление?

— Более или менее, будем так говорить. Но саму установку увидеть не успел.

— В таком случае, постарайся, чтобы тебя не вычислили. Иначе агент, либо как улитка спрячется с головой, и тогда мы его вряд ли выявим, либо, сам знаешь, поймет, что все кончено и поминай, как знаешь. С биографиями всех сотрудников познакомился?

— Да.

— Хорошо, но виду не показывай. Знакомься, любопытство проявляй в меру, но по возможности интересуйся, кто, чем дышит. Короче, учить не буду. Ждать, что нам из Москвы пришлют наводку, вряд ли стоит. Каждого сотрудника не один месяц проверяли, прежде чем его взяли в проект, и найти за столь короткое время что-то новое в биографии каждого, маловероятно. Так что придется рассчитывать только на себя.

— Задача понятна, будем работать.

— Откровенно скажу, я не очень-то обрадовался, когда Завьялов сообщил, что посылает тебя ко мне. И не потому, что привык за эти годы один справляться со всеми проблемами, просто посчитал, что твой приезд может спугнуть агента. Но вижу, что ошибался. По-моему все восприняли твой приезд вполне спокойно, а это уже немаловажно. Кто я здесь, все знают, да и работа моя сродни хозяйственному работнику. К тому же, за всё время работы никто из них не показался мне подозрительным. А ты человек новый, есть шанс, что агент с тобой будет по иному вести, как-то проявит себя. Короче, я на тебя очень рассчитываю.

— Константин Николаевич, будем работать. Вопрос связи надо решить. Часто встречаться, даже под видом хозяйственных проблем, вряд ли стоит, а телефония здесь, как я понял под запретом?

— Об этом я уже подумал. Вот возьми, — Асимов передал Егорову коробочку, напоминающую обычный сотовый телефон, который практически перестали использовать несколько лет назад.

— Раритет, у отца такой был.

— Только внешне. Ультрадиапазонное переговорное устройство. Засечь его практически невозможно, а все переговоры ведутся в зашифрованном виде. Как тебе?

— Знакомая вещица. В нашем отделе разрабатывали. То-то я думаю, что на мое предложение взять с собой, сказали, что не стоит, — смеясь, ответил Михаил.

— Вот и отлично. Объяснять ничего не надо, и если что я на связи. Выходить на связь будешь по графику, а в случае экстренной необходимости дашь один буквенный сигнал. Всё ясно?

— Понял.

— Всё я пошел, а ты располагайся и постарайся больше находиться среди сотрудников. Короче, действуй по обстановке.

— Не волнуйтесь, всё будет пучком.

— Как ты сказал?

— Это мой дед так говорил. Он в ВДВ служил. Когда парашют укладывают, ткань в пучок складывается. Сержант обычно спрашивал, — «как стропы?» — «Все пучком, товарищ старшина». Вот дед потом всю жизнь по поводу и без это слово говорил. Видно и ко мне прилипло.

— Ну раз пучком, значит так оно и будет.

Глава 6

Иван вышел в очередной раз из комы ближе к полудню. Хотя цикличность выхода стала очевидной, для всех это было все равно неожиданностью. Приборы оповестили, что пациент пришел в себя и один за другим переключали режим работы организма. Ольга, дежурившая после перерыва на отдых, первая подскочила к капсуле, в которой лежал Иван. Увидев жену, он улыбнулся и, памятуя все предыдущие попытки приподняться, лишь пошевелил пальцем руки, на который был надет пульсоксиметр. Ольга сразу заметила движение и радостно всплеснула руками.

— Попробуй еще.

Иван сделал еще несколько движений, и у него даже получилось слегка согнуть ладонь.

В этот момент в реанимацию вошел главврач клиники Школьников и заведующий отделением Зубов.

— Сидите, сидите, — добродушным голосом произнес Школьников, дотронувшись рукой до Ольгиного плеча.

— Вижу, пальцем пошевелили. Это хороший знак. Надеюсь, через неделю, другую ходить начнете. Как, желание есть? — спросил Школьников.

— Очень хочется.

— То-то же. Как, сны продолжают мучить?

— Продолжают. Их реалистичность просто поражает.

— А сны в цвете или черно-белые?

— В цвете доктор.

— Любопытно. Но ничего сверхъестественного в этом нет. Пациенты, которым до этого снились черно-белые сны, в какой-то момент видят цветные. С чем это связано, трудно сказать, но, как видите, бывает и такое.

— Вероятно, — ответил Иван и попытался согнуть руку в локте. Казалось, что ладонь сжимает неподъемную гирю, и все же он смог согнуть её на пару сантиметров и тут же опустил. Усилие, с которым Иван это делал, отразилось на его лице и все невольно это заметили.

— Ничего-ничего, не все сразу, поверьте моему опыту. Еще прыгать будете как прежде.

Школьников наклонился к Ольге и тихо прошептал ей на ухо: — Главное, вселяйте в мужа как можно больше уверенности в том, что болезнь отступит. Вы меня поняли?

В ответ Ольга лишь молча кивнула.

— Иван Сергеевич, оставляю вас на попечение супруги.

Как только врачи вышли, Иван неожиданно спросил:

— Что, всё плохо?

— Ты, что, наоборот. Ты с каждым разом увеличиваешь время выхода из комы. И пальцы начинают двигаться. Это о многом говорит.

— А как дела на установке?

— Комиссия выясняет причины аварии.

— Значит, все работы на время прекращены?

— Пока да. Как только установят, в чем причина аварийного выключения подачи электроэнергии, надеюсь, что все пойдет по плану.

— Ты хочешь сказать, что могут повторить эксперимент с человеком?

— Не знаю. Если разрешат, то могут и повторить. Хотя я не уверена, что это произойдет в ближайшее время.

Иван о чем-то задумался, а потом неожиданно для Ольги произнес:

— Я понимаю, мои сновидения вызваны аварией на установке, и все же, я тебя вот о чем хочу попросить. Пусть Асимов выяснит кто такой Журин. Точно не помню, то ли Олег Тимофеевич, то ли Олег Трофимович. Я не знаю из их он ведомства или из числа военных. Возможно, кандидатов для участия в эксперименте на установке уже подбирали или собираются подбирать. Одним словом, пусть узнает, что сможет. Я тебя очень прошу.

— Хорошо, хорошо, хотя не очень понимаю, зачем тебе это нужно?

— Поверь, нужно, очень. Хочу развеять все свои сомнения.

— Я спрошу у Ломова где сейчас Асимов. Возможно он на старом объекте. Но я тебе обещаю, как только представится возможность, я попрошу, чтобы он все узнал.

— Спасибо, — произнес Иван. Нежным взглядом посмотрел на жену.

— Как там Лизонька, как мама?

— Все нормально, не волнуйся за них.

— Хорошо.

На одном из приборов мигнула лампочка, и тут же погасла, и лишь спустя минуту все по очереди замигали, оповещая, что Иван снова впал в кому. На этот раз он вышел из неё на целых десять минут. Ольге хотелось обнять мужа, но она понимала, что еще не время и лишь нажала кнопку и закрыла прозрачную крышку капсулы.

Михаил Егоров осмотрел свое новое жилище, положил на стул сумку, достал из неё вещи и после душа, переодевшись, направился в комнату отдыха. Надо было начинать знакомиться с сотрудниками. И не просто знакомиться, а попытаться выявить среди них вражеского агента. Если бы еще месяц назад, да какой там месяц, пару недель назад, кто-нибудь из сослуживцев Михаила, сказал ему, что он скоро станет заниматься не технической разработкой аппаратуры, а действующим контрразведчиком, он бы посмеялся. Однако все изменилось четыре дня назад, когда его вызвал к себе Завьялов.

С Федором Михайловичем он был знаком еще с детства. Отец Михаила служил в Комитете и дружил с семьей Завьялова. Отец мечтал, что сын пойдет по его стопам, однако к большому удовольствию матери он выбрал совсем другую специальность и поступил в физико-технический университет по специальности микро и наноэлектроника. Увлечение техникой пришло еще в школе, и сколько он себя помнил, он вечно что-то мастерил или ремонтировал деду сломанную технику. После института остался на кафедре, рассчитывая поступить в аспирантуру и защититься. Всё к тому и шло, но спустя три года работы в институте, жизнь внесла свои коррективы. Приехавший в гости по случаю дня рождения отца Завьялов, неожиданно предложил на досуге заглянуть к нему на работу. Незадолго до этого он получил звание генерал-лейтенанта, и отказать было неудобно, поэтому Михаил принял приглашение, тем более было любопытно посмотреть, чем занимаются в Комитете и каково оснащение в техническом плане столь солидной организации. Увиденное его не просто поразило, а по настоящему захватило. В результате уже через три месяца в звании лейтенанта он поступил на новую службу. И снова, казалось бы интересная, и в целом достаточно спокойная работа, неожиданном образом прервалась и опять по вине Завьялова. Четыре дня назад генерал вызвал его к себе.

— Приветствую, как жизнь молодая, как работа? — протягивая руку, спросил Завьялов.

— Спасибо, всё нормально. Работаем.

— Это хорошо. Не жалеешь, что уговорил к нам перейти?

— Бывает, — шутя, ответил Михаил.

— Понимаю. На Бали или там Тенерифе не «пущают», — смеясь, ответил Завьялов.

— На Бали особо не тянет, хотя ради интереса можно было бы разок слетать.

— Верю, сам, когда выйду на пенсию может махну. А пока предлагаю слетать в Челябинск, точнее в район поблизости.

— В Челябинск? — не понимая, к чему клонит генерал, с удивлением спросил Михаил.

— Видишь ли, проблема у нас возникла и очень серьезная. Объект там находится, секретный. Группа ученых во главе с академиком Дымовым разработала и создала установку для перемещения во времени.

— Вы это как — серьезно?

— Да какие уж тут шутки — испытания идут не один год. Получены результаты, которые полностью подтверждают возможность перемещать материальные объекты в прошлое.

— Грандиозно. И вы предлагаете мне принять участие в проекте? Я согласен.

— Да ты погоди, я не всё тебе сказал. Короче, на завершающей стадии экспериментов с человеком произошла авария. Серьезно пострадал академик Дымов. Сегодня мне сообщили, что комиссия практически закончила работу по выяснению причин аварии. Вывод комиссиитаков, имела место диверсия. Иными словами среди группы сотрудников, которые там сейчас находятся, действует вражеский агент.

— Не может быть, — ахнул Михаил.

— Просмотрели, но об этом поздно говорить. Там сейчас полковник Асимов Константин Николаевич. Он куратор проекта по нашей линии, но сам понимаешь, к технике он отношения не имеет, к тому же все отлично знают, кто он и откуда. Вот я и подумал послать тебя ему в помощь.

— Федор Михайлович, я же технарь, какой из меня контрразведчик по поимке шпионов?

— Я понимаю. Проще всего взять эту восьмерку сотрудников, отправить на карантин и еще раз гребнем пройтись по их биографии или использовать полиграф. Но ведь прежде чем попасть в проект всех сотрудников, как ты сам понимаешь, не один месяц проверяли и перепроверяли и дали добро. К тому же, подозревать всех ради одного не самое умное дело. Не стоит забывать, что в проект отбирали опытных, знающих, талантливых ученых и специалистов. Как говорится, нагнуть человека легко, выпрямить сложно. Ты понимаешь, к чему я клоню?

— И все же один оказался шпионом. А может, комиссия ошиблась?

— Если бы.

— Но почему я? Одно дело техника, и совсем другое люди. Смогу ли я? Этому ведь учиться надо, психологии там, не знаю еще чему.

— Понимаю. Но и ты пойми меня. Одно дело слежка, проверка куда, зачем ходил, с кем встречался, что делал и так далее. А здесь объект государственной важности, да еще секретный. Кого я туда пошлю? А ты сотрудник с техническим навыком мышления. Знакомая среда ученых, к тому же на такой объект не всякого пошлешь. Уровень секретности, будь здоров какой. Заодно установку увидишь, потом сам уезжать не захочешь.

— Стало быть, в контрразведчики назначаете?

— Ну, до контрразведчика тебе еще расти и расти, хотя, кто знает, а вот помочь Асимову выявить шпиона непременно надо. Короче, капитан Егоров. С твоим начальством я всё согласовал. На подготовку к отправке три дня и самолетом до Челябинска, а там вместе с Асимовым костьми лягте, но эту сволочь найдите. И главное, надо сделать всё, чтобы он остался в живых. Важно знать, что он передал американцам, каким образом осуществлял с ними связь и так далее. Я очень на тебя надеюсь, — уже более спокойным голосом закончил говорить Завьялов.

— Понял, товарищ генерал.

— Все необходимые документы для изучения получишь у моего помощника.

— Разрешите идти?

— Иди.

— Есть, — став неожиданно для самого себя серьезным, ответил Михаил и вышел из кабинета.

Так неожиданно для себя он оказался на сверхсекретном объекте.

В комнате отдыха, куда направился Михаил, за небольшим столом сидел Бахман и в одиночестве рассматривал шахматную партию. Увидев Михаила, спросил:

— Не желаете сразиться?

— Нет, спасибо. В шахматы играл только в школе, так что вряд ли моя игра доставит вам удовольствие.

— Жаль, — после чего Бахман снова склонился над шахматной доской.

«Может, не стоило отказываться? — подумал Михаил, — начали играть, сразу стало бы понятно, что опыт игры у меня нулевой. В такой ситуации партнер может начать нервничать, а это шанс как-то его разговорить. Так, первый промах. Ждать второго предложения вряд ли стоит, а набиваться самому совсем ни к чему. Да, никудышный из меня контрразведчик, если начал сразу с осечки».

— Будем знакомиться? — раздался за спиной чей-то голос. Михаил обернулся. Он сразу узнал по фотографии из анкетных данных Гурьянова.

— Непременно. Егоров Михаил Викторович, можно просто Михаил, — ответил Михаил, протягивая руку.

— Гурьянов Тимофей. Ты из новеньких?

— Да, всего два месяца в проекте.

— Как там на объекте, еще много работы по восстановлению установки?

— Хватает, какие-то проблемы со смежниками. То одного нет, то другого, Фазоинвертор дважды меняли по каким-то причинам.

— Надо же, я думал его вот-вот запустят. Сам-то чем занимаешься?

— Молекулярной нанотехнологией.

— Солидно. Что кончал?

— Физико-технический.

— Все ясно.

— В смысле?

— Раз твоя специализация молекулярная нанотехнология, будут проверять и перепроверять возможность отправки человека вместо того, чтобы повторить эксперимент.

— Вероятно, хотя на новом объекте я больше занимался вопросами изменения структуры вещества при молекулярном распаде в период начала квантового перехода.

— Так я об этом и говорю. Иван Сергеевич не побоялся рискнуть, а теперь будем неизвестно сколько топтаться на месте. Кстати, не в курсе, как он там?

— Нам ничего не говорили. Сказали только, что в клинике в реанимации и все.

— Значит всё плохо. Да, вот настоящий ученый, — в сердцах произнес Гурьянов в тот момент, когда к ним подошел Лебедев.

— Михаил, знакомься, Лебедев Иван.

— Очень приятно, — ответил Михаил, здороваясь с Лебедевым.

— Ладно, я пошел, а ты оставайся, заодно познакомишься с другими членами нашей команды, — пожимая руку Михаила, он неожиданно спросил, — холостой или как?

— Пока да, а что?

— Нет ничего. У нас тут на семь мужчин всего одна дама, причем незамужняя.

— Шансы есть? — игриво спросил Михаил.

— Без вариантов, — ответил Иван.

— Что так? Вся в науке?

— Типа того. Стоит только заговорить о любви и поэзии, ну сам понимаешь, так сразу железобетонная стена.

— Поживем, увидим. Может, подходили с отбойным молотком?

Шутка удалась, и все трое рассмеялись. Гурьянов отправился по своим делам, оставив Михаила с Лебедевым. Просматривая материалы по проекту, и знакомясь с личными делами специалистов на объекте, Михаил сразу вспомнил, что Лебедев один из самых молодых сотрудников. Ему было двадцать девять лет и моложе его на год, была только Черкасова. Вероятность, что именно он мог быть скрытым агентом, не исключалась, однако в момент аварии он вместе с Быкасовым отсутствовал на объекте и ждал Дымова в месте появления на местности.

Обменявшись несколькими ничего незначащими фразами, Михаил решил взглянуть на установку, но вспомнил, что она опечатана и поэтому отправился в лабораторию. Это была большая просторная комната, поделенная перегородками на три части. В центральной стояла контрольная аппаратура. Помимо неё в двух других все свободное место было завалено всевозможными приборами и блоками, которые использовались на ранних этапах проекта. За одним из столов возле монитора сидел Колюжный и, судя по виду, над чем-то работал.

— Не помешал?

— Что? — Колюжный обернулся и не сразу понял кто это, — А это вы. Нет, проходите. Знакомитесь с новым местом работы?

— Да, хотел взглянуть на установку, но вспомнил, что она опечатана.

— Ничего, еще успеете насмотреться на неё. Надеюсь, скоро откроют и можно продолжить эксперименты.

— Было бы здорово. Я совсем недавно в проекте, еще ни разу не видел, как это происходит.

— Ах, да, новая установка еще не действует. Что же, это действительно впечатляет. Думаю, не разочаруетесь.

— Я смотрю, все скучают без работы. А вам не до этого? — как бы нехотя спросил Михаил.

— Комиссия уехала, а мы все еще без дела сидим. Из-за дурацкого датчика вся работа встала. Хотя я, если честно, считаю, что датчик тут вовсе не причем.

— Не причем! Вроде бы Асимов сказал, что комиссия точно установила причины падения напряжения?

— Не знаю, какие у них там в комиссии специалисты, но я свое дело хорошо знаю. Датчик это ведь не просто маленькая коробочка, а достаточно сложное электронное устройство. Подача электропитания идет синхронно на все магнетроны, а из строя вышли почему-то только два.

— Видимо в этом и заключается сбой в его работе?

— Вовсе нет. Жаль, что комиссия увезла сам датчик, но я все же сумел детально познакомиться с его конструкцией. Если бы он был сломан, включения не произошло бы, значит, он сломался непосредственно в момент подачи электропитания. А раз так, то вырубил бы как минимум половину, то есть шесть из двенадцати магнетронов, а отключилось только два.

— И что это значит?

— Да ничего. Просто непонятно, как такое могло произойти. Вот я сижу и ломаю над этим голову.

— А сам датчик нельзя вскрыть и посмотреть? — наивно спросил Михаил, зная, что его увезли в Москву.

— Если бы. Я же говорю, комиссия увезла его.

— Понятно. Ладно, удачи, пойду посмотрю где что, чтобы при случае не задавать лишних вопросов.

— Пока, — и Колюжный снова склонился над монитором.

Михаил взглянул на часы. Приближалось время выхода на связь, и он поспешил к себе в комнату.

— Константин Николаевич, вы меня слышите? — спросил Михаил, выйдя на связь с Асимовым.

— Да, слышу.

— Я думаю Колюжного можно исключить из числа подозреваемых.

— Какие на то основания?

— Как вам сказать. Глубоко копает в вопросе отключения электропитания при аварии. Если бы он был агентом, не стал бы этого делать. Я с ним только что разговаривал. Думаю, что он докопается, что датчик не совсем чтобы сломался. Вы меня понимаете?

— А если это лишь ловкий ход, чтобы отвлечь от себя подозрение?

— Вряд ли.

— Если это так, то это уже неплохо. Действуй дальше и до связи.

— Есть.

Михаил выключил передатчик и, почесав за ухом, усмехнулся.

«Начало положено, осталось еще семь человек. Расхолаживаться нет времени. Пойду знакомиться с сотрудниками дальше».

Глава 7

Иван в очередной раз вышел из комы вечером. Дежурившая в это время Валентина сразу позвала Ольгу, которая впопыхах перепутала и неправильно застегнула пуговицы на халате, отчего одна половина оказалась выше другой.

— Как ты? — спросил он супругу.

— Я нормально. Даже поспать успела. Пальцы шевелятся?

— Вроде да, — и Иван пошевелил пальцами рук и слегка приподнял ладонь.

— Вот видишь, значит идешь на поправку.

— Поскорее бы. Как там на новой установке, еще много дел?

— Хватает. Обещают ускориться и через месяц начать пробные испытания.

— Это хорошо. Успеть бы к этому времени поправиться. С Асимовым встречалась?

— Нет. Он улетел на старый объект и когда вернется, неизвестно. Но я о твоей просьбе помню, и как только он появится, обязательно передам ему.

— Знаешь, мне никогда в жизни такие реалистичные сновидения не снились. Буквально каждая мелочь. Не понимаю, как такое возможно.

— Медицина многое чего не знает о человеческом организме, а уж о мозге тем более. А что конкретно тебе снится?

— Будто я побывал в параллельных мирах и прожил там не один месяц, а потом вернулся обратно.

— Надо же. И как там, тоже люди живут?

— Да, и что самое интересное, они все живут в то же самое время, что и мы, только их история развития в какой-то момент времени пошла иначе. А потом я попал вообще в какой-то непонятный мир, где была машина, с помощью которой можно было путешествовать в параллельные миры.

— Прямо фантастика какая-то, — рассмеялась Ольга и добавила, — как поправишься, можешь роман написать, как ты путешествовал по параллельным мирам.

— Нет, роман это не серьезно. К тому же читатели, возможно, сочтут это какой-то ерундой, начнут критиковать, дескать, большего бреда придумать нельзя было, и правильно сделают. Оно мне надо? А вот машина, которую я во сне видел, у меня из головы не выходит.

— Так в чем дело, Менделееву в свое время приснилась периодическая таблица, и мы ей до сих пор пользуемся. Почему ты не можешь воссоздать машину, которая тебе приснилась?

— Не всё так просто. С виду она простая, а вот что внутри, я до конца не представляю. Так, общие черты, отдельные узлы, которые пришлось разбирать и ремонтировать.

— Ремонтировать! Действительно странные сны.

— Вот и я говорю, странные сны и поэтому хочу до конца разобраться, откуда они, почему снятся и зачем.

— Вань, ты главное не волнуйся. Вот поправишься и во всём разберешься, я уверена, веришь?

— Верю Оленька, верю.

— Кстати, я сегодня днем разговаривала с твоей мамой. Она и Лиза чувствуют себя хорошо, просят за них не волноваться и желают тебе скорейшего выздоровления.

— Ты бы хоть мне фото Лизоньки показала или здесь как на объекте, никаких смартфонов?

— Здесь можно. Завтра постараюсь сделать и тебе покажу.

— Обязательно, а то я соскучился.

— А всё же действительно, странно, что после аварии тебе стали сниться такие необычные сны? — задумчиво произнесла Ольга, — Параллельные миры, машина какая-то. И кстати, ты когда вышел из установки про кого-то спрашивал.

— Я спрашивал? Не помню, у меня тогда голова так кружилась, что я еле на ногах держался, с трудом из установки вышел. А потом всё как в тумане.

— А я помню. Ты про какого-то Николая Степановича спрашивал? Кто это, ты его знаешь?

— Знаю ли я Николая Степановича Огрунова? — задумчиво произнес Иван, — Как тебе сказать. Из сновидений я с ним хорошо знаком. Буд-то бы мы с ним путешествовали по параллельным мирам, а потом вместе вернулись в наш мир.

— Кто он?

— Он из параллельного мира, ученый, но его знания весьма примитивны по нашим понятиям. В мире, где он жил, еще мало что знают даже про электричество. Не понимаю, если всё это сны, то откуда возникло его имя сразу после того, как я вышел из установки? Тебе не кажется это странным? Ведь сны мне тогда еще не снились?

— Возможно, — как-то неопределенно ответила Ольга и хотела что-то добавить, но в этот момент Иван снова стал впадать в кому.

«Непонятно, почему Ивану снятся такие странные сны? Неужели долей секунды работы установки хватило, чтобы так повлиять на работу мозга и вызвать поток сновидений? Странно, очень странно», — подумала Ольга и, открыв дверь, попросила Валентину подменить её на дежурстве. Выйдя в коридор, она чуть было не столкнулась с Ломовым, который вместе с заведующим реанимационным отделением направлялись в палату, где лежал Иван.

— Здравствуйте Артем Васильевич. Опоздали, только что снова впал в кому.

— Добрый вечер. А я надеялся поговорить с ним. Как он?

— Лучше. С каждым разом выходит из комы на более длительное время. Говорить не может, у него трубки вставлены для поддержания жизнедеятельности организма, но тут такая техника, что позволяет с ним разговаривать. Говорит, мыслит нормально, так что я надеюсь, да и врачи обнадеживают. Я права Сергей Сергеевич?

— Совершенно верно. Анализы показывают, что прогресс есть.

— Простите, доктор, как скоро можно ждать выздоровления Ивана Сергеевича?

— Сказать сложно. Случай уникальный. Пациенты, находящиеся в коме могут находиться в таком состоянии месяцами, а то и годами, но если выходят, обычно повторно не впадают, разве что их искусственно вводят при необходимости. А здесь наблюдается цикличный процесс. Как долго он будет продолжаться, трудно сказать, но будем надеяться.

— Понимаю. Благодарю, — и, взяв Ольгу под руку, повел по коридору. Остановившись у окна, тихо произнес:

— Комиссия закончила работу и вернулась в Москву. Сказали, что виной всему какой-то датчик. Однако, работы на старом объекте не возобновляются, более того, на новом, резко усилили охрану. Что происходит непонятно.

— Странно. Вы считаете это как-то связано с аварией?

— Ничего другого я придумать не могу.

— А что руководство по этому поводу говорит? Вы задавали вопросы?

— Да. Ответили, что до полного выяснения причин аварии все работы следует приостановить. Теперь ломаю голову, что сказать нашим сотрудникам об этом?

— Непонятно, зачем останавливать эксперименты, тем более, что Иван, я уверена, непременно поправится.

— Вы ведь с ним разговариваете. Он что-нибудь рассказал о своих ощущениях в момент начала эксперимента?

— Нет, ничего. Но у него появились странные сновидения.

— Сновидения?

— Да. Когда он в коме ему снится, что эксперимент состоялся, и он якобы побывал в параллельных мирах. Видимо что-то произошло в самом начале процесса квантового преобразования и как-то повлияло на его сознание.

— Вы думаете такое возможно? Вы с врачами говорили? Что они думают по этому поводу?

— Ничего конкретного. Они сами не знают. Полагают, что сновидения вполне обычная вещь. Знаете, как человек при клинической смерти потом рассказывает о своих видениях.

— Но ведь Иван Сергеевич, как я понял, не был в состоянии клинической смерти?

— Но никто до него и не подвергался, пусть и на доли секунды квантовому воздействию. Что если этот процесс сродни клинической смерти? Мы производили эксперименты с приматами, но они не в состоянии рассказать нам о своих впечатлениях. Вы согласны со мной?

— Вы правы. Вероятно, я сгущаю краски и напрасно беспокоюсь. Иван Сергеевич поправится и все встанет на свои места и эксперименты продолжатся.

— Я тоже так думаю. Не переживайте. Кстати, а когда Константин Николаевич приедет, вы не в курсе?

— Не знаю. Ничего не сказал, уехал на челябинский объект.

— У меня просьба. Как он появится, сообщите мне. Я хотела его кое о чем попросить.

— Непременно.

Они попрощались, и Ломов поспешил по своим делам, оставив Ольгу одну. Она стояла у окна и смотрела на улицу. Мимо проходили люди, видимо шли навещать больных друзей или родственников. Кто-то шел в консультационный центр, находившийся по соседству с главным корпусом. Изредка можно было увидеть врачей. Их легко было узнать по белым халатам, полы которых выглядывали из-под куртки, и ярким цветным штанам. Все они спешили по своим делам, и только Ольга никуда не спешила. Её жизнь поделила на до и после. Авария на установке, в которой пострадал её муж, заставила забыть о работе, которой она жила последние пять лет. Она вспоминала приезд Ивана, их знакомство, разговоры и чувство любви, которое внезапно вспыхнули у обоих. А потом была совместная работа, мучительные поиски путей решения постоянно возникающих проблем, бесконечная череда экспериментов и, наконец, создание установки, которая полностью подтвердила идеи, выдвинутые Иваном. Как быстро пробежало время с того памятного дня, когда обменявшись ничего не значащими фразами, она поняла, что безумно влюблена в этого человека. В тот памятный день навернувшиеся слеза была слезой радости от нахлынувших чувств. Чувств, которые она до этого не испытывала и потому с трепетом ждала новой встречи. И возможно любовь окрылила их обоих, и помогла создать установку, опередившую своё время.

Ольга провела рукой по глазам и смахнула слезу. Сегодня это была слеза печали. Нет, надежда, что все будет хорошо, что муж непременно поправится, и они продолжат работы на установке крепла с каждым днем, но стоило Ивану снова впасть в кому, и сердце снова наполняло чувством тревоги, которая не покидала её до тех пор, пока он снова не приходил в себя.

Её отвлек чей-то голос. Она обернулась. Перед ней стоял Завьялов.

— Ольга Николаевна, голубушка, не след, не след расстраиваться. Все будет хорошо, уверен, — произнес Завьялов, увидев, как Ольга вытирает рукой слезы с глаз.

— Ой, простите, — смущаясь, ответила Ольга, — здравствуйте Федор Михайлович. Не ожидала вас здесь увидеть. Только что Артем Васильевич приезжал, теперь вы. Право даже неловко.

— А я вовсе не к Ивану Сергеевичу приехал. О его состоянии мне постоянно докладывают, так что я в курсе дел, Я вас решил навестить. Вы тут целыми днями и как жена и как сиделка. Дай думаю, навещу, фруктов привезу, так сказать натуральных витаминов вам подброшу, — с усмешкой произнес Завьялов приподняв прозрачный пакет из которого выглядывали груши, яблоки и какие-то еще фрукты.

— Ой, что вы. Мне право неловко. Меня тут и так с вашей подачи все обхаживают до смущения. И кормят отлично.

— Ничего не знаю, Супруга кланяется, и велела вам передать. Сама выбирала фрукты. Ивану-то пока нельзя, а вам непременно, не то что можно, нужно.

— Спасибо.

Ольга взяла протянутый ей пакет с фруктами, и неожиданно вспомнив о просьбе мужа, произнесла:

— Федор Михайлович, могу я попросить вас об одолжении выяснить кое-что? Иван просил разузнать про одного человека, а Константин Николаевич как назло уехал на старый объект.

— Конечно. Слушаю вас.

— Понимаете, Ивану в состоянии комы снятся очень странные сны. И он попросил меня узнать есть ли такой человек — Ольга достала смартфон, куда записала имя и фамилию человека, о котором говорил Иван, — Зовут его Журин Олег Тимофеевич, возможно Трофимович. Скорее всего, он военный или из вашей организации.

— Не волнуйтесь. Если человек с такой фамилией существует, непременно найдем. А что, Иван Сергеевич не говорил с чем связана его просьба разыскать этого человека?

— Нет. Видите ли, он пытается как-то связать свои сны с реальностью. То вдруг попросил выяснить где его часы, которые были у него во время эксперимента. Теперь вот назвал чью-то фамилию. Я понимаю, что авария каким-то образом повлияла на его мозговую деятельность, но почему это отразилось в виде непонятных сновидений, не ясно?

— А что еще он говорил?

— Разное. Про какую-то машину, которая якобы позволяет путешествовать в параллельных мирах. Мне кажется, что всё это из-за того, что мозг в коматозном состоянии продолжает работать и создает своего рода фантазийные образы.

— Как вы сказали, фантазийные?

— Да, такое допускает медицина. Я специально консультировалась у профессора Школьникова. Он сказал, что мозг ученого находится в состоянии постоянного поиска новых открытий. А уж что говорить об Иване. В сновидениях возможна реализация тех замыслов и проектов, над которыми человек думает, мыслит, размышляет.

— Да, конечно. Я постараюсь, как можно скорее выяснить про человека с такой фамилией, если он, конечно существует в реальности.

— Спасибо.

— Пока не за что. Раз вы меня попросили кое-что узнать, можно и мне задать вам несколько вопросов весьма деликатного характера? — Завьялов мельком огляделся, словно хотел убедиться, что поблизости никого нет.

— Конечно.

— Возможно, вопрос мой покажется странным, и все же. Вы ведь не сразу вылетели на старый объект, когда Иван Сергеевич улетел туда с группой сотрудников для проведения серии экспериментов, не так ли?

— Да, я присоединилась к ним за неделю до эксперимента с Иваном. А что?

— Вы хорошо знакомы со всеми, кто там был и принимал участие в эксперименте?

— Разумеется. Это все сотрудники с подмосковного объекта. Иван лично их выбирал и брал с собой. Я вас не совсем понимаю, что именно вас интересует?

— Как вам сказать, есть подозрение, что авария не случайно произошла.

— Ну что вы. Считать, что кто-то из сотрудников как-то причастен к аварии маловероятно. Нет, я даже в мыслях не допускаю этого. Пройти вместе такой путь, в таких условиях, и потом, какой в этом смысл? Вы ошибаетесь.

— Ну что же, рад, что вы развеяли мои сомнения. Сами знаете, при любой не штатной ситуации, а уж тем более при аварии, в работе нашей организации проработка всех версий случившегося, в том числе и такой, когда она связана с враждебной деятельностью, является одной из составляющих. Тут ничего не поделаешь. Работа у нас такая.

— Надеюсь, комиссия подтвердит технические причины аварии и развеет ваши опасения.

— Уже развеяла, уже. Так что всё будет в порядке. Главное, чтобы Иван Сергеевич как можно быстрее поправился, и вернулся в строй.

Завьялов распрощался с Ольгой, оставив её одну. Вопросы, которые он задал, озадачили, и хотя он уверил её, что это всего лишь формальность, подозревать всех и каждого в случае аварии, не выходили у неё из головы всё время, пока она шла в реанимацию к Ивану.

«А что если он прав и авария была не случайностью? Кто уехал с Иваном из числа сотрудников на старый объект? Нет, не может быть, чтобы кто-то из них подстроил аварию. Не верю, не хочу верить. И все же, почему он задал мне этот вопрос?»

Глава 8

Михаил заглянул в комнату отдыха и никого там не застав, сразу сообразил, что все наверняка в столовой обедают. Пройдя в небольшую, но уютную столовую убедился, что все кроме него уже в сборе.

— Опаздываете, молодой человек, — угрюмо произнес Бахман, накладывая в тарелку рагу из мяса с картошкой.

— Эдуард Львович, новичку простительно. Освоится, первым будет приходить, — смеясь, произнес Быкасов.

Михаил осмотрелся по сторонам. На столе рядом с плитой стояли три больших полевых термоса с едой. Взяв тарелку, налил себе немного ароматно пахнущих щей и, увидев свободное место за столом сел рядом с Быкасовым.

Ели молча, сказывался вынужденный простой без работы и отсутствие желания что-то обсуждать. Первым из-за стола встал Гурьянов, сунул тарелку в посудомойку и ни слова не говоря, вышел. За ним последовал Лебедев. Закончив обедать, Бахман взглянул на Миронова и тихо спросил:

— Есть желание партию сыграть?

— Непременно. Компот допью и подойду.

Михаил закончил есть суп, наложил в тарелку картофель с мясом, вернулся к столу. И не увидев в столовой Асимова, спросил Быкасова:

— А кто еду готовит?

— Не знаю. У Асимова поинтересуйтесь. Он здесь в одном лице и завхоз и… сами знаете кто, — угрюмо ответил Быкасов, и взглянув на Черкасову, уже совсем иным голосом произнес:

— Елена Валентиновна, не затруднит вас сделать чашечку кофе?

Черкасова сидела напротив и позади неё на столе стояла капсульная кофемашина. Она встала из-за стола и, взяв одну из капсул, показала её Быкасову.

— Вам как всегда?

— Да. Спасибо. Кстати, Михаил, а вы не хотите чашечку кофе? Компот, да еще из сухофруктов напоминает мне рацион детского сада и школьной столовой.

— Не откажусь. Но чуть позже.

В этот момент Черкасова протянула Быкасову чашку с кофе и, взглянув на Михаила, спросила:

— Так вам налить или вы сами?

— Мне право неловко просить. Если несложно, Origin Brazil есть?

— Вряд ли, но я посмотрю.

— Если нет, тогда любой на ваш вкус.

В этот момент в столовую вошел Асимов.

— Всем привет и приятного аппетита.

— Присаживайтесь, Константин Николаевич, — произнес Петухов, показывая на свободный стул рядом с собой.

Асимов налил себе щей, взял пару кусков черного хлеба и, усевшись за стол, обратился к Михаилу.

— Как, осваиваетесь понемногу?

— Стараюсь. Хотел взглянуть на установку, и забыл, что она еще закрыта.

— Ничего, комиссия уехала, доложит о результатах, пришлют новый датчик и начнутся трудовые будни. Так что пока наслаждайтесь отдыхом.

— А что, Константин Николаевич, никаких новостей о самочувствии Ивана Сергеевича нет? — спросила Черкасова, передавая Михаилу чашку с кофе.

— Увы, пока нет. Я когда уезжал, общался с Ломовым, он сказал, что как только прояснится ситуация со здоровьем академика Дымова, нас постараются поставить в известность.

Постепенно столовая опустела. Один за другим сотрудники проекта покидали помещение. Черкасова поставила последнюю тарелку в посудомойку и, обращаясь к Михаилу и сидящему рядом с ним Быкасову, произнесла:

— Как закончите, не забудьте поставить чашки и включить посудомойку. Таблетку я уже положила, — и чуть позже добавила, — Михаил Викторович, как кофе?

— Вполне. И… можно просто Михаил.

Не ответив, Черкасова, вышла из столовой.

— Без вариантов, — произнес Быкасов, как только за ней захлопнулась дверь.

— В смысле?

— В прямом.

— Не понял? — сделал вид, что не понял о чем речь, переспросил Михаил.

— Вот Ольга Николаевна, это человек, в полном смысле этого слова. И как женщина, и как жена и как ученый. А Лена, образец человека скрещенного с компьютером. Знаний и умений у неё не отнимешь, а вот с чувствами напряг.

— Странно, мне так не показалось.

— Столкнетесь с ней ближе, сами оцените прав я или нет.

— А кофе?

— Что кофе?

— Любезно предложила и всё такое.

— Это потому что вы новенький, но особо не обольщайтесь. Кофе всё и ограничится.

— А что, можно было бы рассчитывать и на большее?

— Не об этом речь. Я до того, как попал на работу в проект, работал в не менее серьезной конторе. Так там у нас тоже был разный контингент, в том числе и женский. И когда сидишь на полигоне по пол года, сразу проявляется характер и понимаешь, кто есть кто.

— Короче, старая, точнее молодая дева, я прав?

— Считай, как хочешь. Обживешься на объекте, сам составишь мнение о ней.

— Это точно.

Михаил встал из-за стола, поставил тарелку и чашку из-под кофе в посудомойку, и попрощавшись с Быкасовым отправился к себе в комнату.

«Странно, с чего вдруг к Черкасовой уже второй сотрудник при первом же со мной знакомстве, выразили в принципе негативное мнение? А может все объясняется гораздо проще? Как говорится, отшила, когда с ней стали заигрывать? После этого можно и обиду затаить, а потенциальному конкуренту сказать, что она форменная стерва. И все же, надо с Асимовым переговорить на эту тему», — подумал Михаил и посмотрел на часы.

Всю ночь Иван был в коме. Однако на этот раз Ольге дважды пришлось вызывать дежурного врача. Сначала, прибор подал сигнал, что у пациента поднялась температура до тридцати восьми градусов. Пока решали, что делать, она упала и снова стала нормальной. Второй раз под утро произошел повторный подъем температуры. Было решено подождать, однако она продолжала медленно подниматься, и врачи приняли решение применить медикаменты. Лишь спустя три часа она стала постепенно спадать и к одиннадцати утра снова стала нормальной. Ожидание, что Иван снова выйдет из комы, угнетающе действовало на Ольгу, и только по настоянию Школьникова она пошла отдыхать. После обеда раздался звонок от Завьялова.

— Ольга Николаевна?

— Я слушаю Федор Михайлович.

— Как он там?

— Ночь прошла очень беспокойно. Дважды ни с того ни с сего поднималась температура. В сознание пока не приходил.

— Понятно. Я выполнил вашу просьбу. Действительно, есть такой человек по фамилии Журин Олег Тимофеевич. Работает в нашей организации, но вот откуда Иван Сергеевич знает его имя и фамилию, непонятно.

— Спасибо. Как только очнется, сообщу ему.

— И привет ему от меня не забудьте передать.

— Непременно.

Ольга выключила телефон и положила в карман халата. Сидя на краю кушетки на которой до этого отдыхала, смотрела на тапочки под ногами и размышляла:

«Непонятно, с чего вдруг в сознании Ивана возникла фамилия совершенно незнакомого ему человека? Кто такой этот Журин и какую роль он играл в его сновидениях?»

В этот момент в дверь палаты, которую специально отвели для Ольги, постучали.

— Кто там? Войдите.

Дверь приоткрылась и, судя по улыбающемуся лицу Валентины, поняла, что та сообщит хорошую новость. Так и оказалось.

— Ольга Николаевна, Иван Сергеевич вышел из комы. С ним сейчас врачи беседуют.

— Спасибо, сейчас приду.

Ольга встала с постели, заправила сбившееся одеяло, быстро накинула халат и направилась в реанимацию к мужу.

Рядом с дверью как всегда дежурил охранник. Взглянув на Ольгу, молча собрался пропустить её в реанимационный бокс, но в этот момент на пороге показались Школьников и еще один врач, которого она видела впервые.

— Здравствуйте, Ольга Николаевна. Прошу знакомиться, Сысоев Леонид Исаевич, доктор медицинских наук, профессор, специалист в области нейрофизиологии.

— Рада познакомиться, — протягивая руку, поздоровалась Ольга. На вид Сысоеву был далеко под семьдесят. Небольшого роста, с остатками седых волос на голове, которые торчали у него из-под шапочки, и выразительными чертами лица, которые, несмотря на почтенный возраст, говорили о том, что в молодости он был, несомненно, красавцем.

— Леонид Исаевич заведует отделением в нашей клинике, и только сегодня вернулся с научной конференции из Санкт-Петербурга. Я пригласил его, чтобы он высказал свои соображения по вопросу сновидений, которые имеют место у вашего мужа во время нахождения в коматозном состоянии.

Казалось, Ольга не слушает, о чем говорит Школьников. Её взгляд был устремлен в глубину комнаты, где в капсуле лежал Иван. Краем глаза она успела заметить, что возле него на стуле сидит одна из медсестер.

— Ну не буду вас задерживать, — произнес Школьников, — идите, он пришел в себя и ждет вас.

Ольга смутилась и словно извиняясь, обращаясь к Сысоеву, ответила:

— Надеюсь, что ваши консультации будут способствовать скорейшему выздоровлению моего мужа и развеют все его сомнения.

— Конечно. Случай весьма интересный. Заходите ко мне. Наше отделение в соседнем корпусе. Нам будет с вами, о чем поговорить, — ответил Сысоев.

Дверь за ними закрылась, и Ольга направилась к мужу. Медсестра сделала отметку в журнале и тактично удалилась.

— Долго был в коме?

— Не очень. Чуть меньше суток.

— Школьников привел какого-то нейрофизиолога. Скрывает, наверняка какой-нибудь психотерапевт. И разговаривал со мной, словно я страдаю психическими расстройствами.

— Напрасно. Он заведующий отделением в этой же клинике.

— Может и так. Ладно, как ты?

— Я нормально. Вчера приезжали Ломов, потом Завьялов. Хотели тебя видеть, но не сложилось. Велели передать тебе привет.

— А почему Артем Васильевич здесь? Не улетел на старый объект?

— Не знаю. Асимов улетел. Наверное, временно кого-то из ребят назначили руководителем.

— Надо было Бахмана назначить.

— Наверняка Асимов посоветовался с Ломовым кого назначить.

— Наверное.

— Я попросила Федора Михайловича узнать про человека, о котором ты меня спрашивал.

— Да, и что? — спросил Иван, и Ольге показалось, что он сделал попытку приподняться.

— Как это ни странно, но человек по фамилии Журин Олег Тимофеевич действительно работает в их системе.

— А что-нибудь еще он сказал?

— Нет, больше ничего.

— А возраст его он не сказал?

— Нет. А что?

— Нет, ничего. Потом поинтересуюсь. Ты лучше скажи, почему тянут с продолжением экспериментов на старой установке?

— Я постоянно в больнице. Толком ничего не знаю, с чем связана задержка, трудно сказать. Вероятно, наверху ждут, когда ты для начала выйдешь из комы, и тогда примут решение, когда продолжить работы по проекту.

— Что за глупость. Кто знает, сколько я здесь еще проваляюсь и из-за этого прекращать работы. Позвони Ломову, пусть приедет, я с ним поговорю, а он доведет моё мнение до начальства.

— Хорошо, ты только не волнуйся.

— Я не волнуюсь, точнее, волнуюсь за судьбу проекта.

— Напрасно. Главное, сделано, а сейчас надо думать прежде всего о здоровье.

— Прости, установка и проект для меня как ребенок.

— Я знаю и прекрасно тебя понимаю. Но сейчас тебе необходимо в первую очередь поправится. Понятно?

— Да. Значит, говоришь, этот Журин работает в их системе. Я так и думал. Непонятно одно, каким образом во сне я узнал о его существовании и даже знаю имя и фамилию? И потом еще эта машина. Я ведь её могу довольно подробно описать. Тебе не кажется это странным?

— Кажется. Может быть, этот Сысоев поможет тебе разобраться, с чем это связано?

— Ты об этом профессоре, который сегодня приходил?

— О нем.

— Не знаю. Мы успели только познакомиться и переброситься парой фраз. Лишь бы он меня в психи не записал.

— Скажешь тоже.

— Смотри, по-моему, у меня получается уже сгибать пальцы, — и Иван пошевелил сначала одним, а потом остальными пальцами на руке.

— Я же говорю, всё будет хорошо. Главное верить и надеяться.

Ольга сидела напротив Ивана, и они еще долго беседовали, вспоминая запомнившиеся эпизоды работы над проектом. Потом она показала ему фотографии Лизы, которые ей переслали на смартфон. И Иван радовался и улыбался, глядя на фотографии дочери.

— Люблю тебя, — тихо произнес Иван, и в тот же миг снова впал в кому.

Часы показали, что он бодрствовал сорок две минуты.

Глава 9

Во второй половине дня Михаил вышел на связь с Асимовым и вкратце рассказал ему о мнении некоторых сотрудников относительно Черкасовой. К ходу расследования это вряд ли могло иметь отношение, но сам факт такого отношения к ней удивил Асимова.

— То что она замкнутая я знал из её личного дела, — ответил Асимов, — но за всё время, что она в проекте и здесь на объекте не замечал, чтобы она как-то сторонилась всех. Да и в разговорах никто из сотрудников не затрагивал эту тему.

— Как считаете, стоит с ней поближе познакомиться, чтобы отсеять какие-либо сомнения?

— Попробуй, но я думаю, что скорее всего ты прав. Отшила мужиков, вот они обиду и сохранили. Народ-то молодой, кровь бурлит, и вдруг бац и от ворот поворот.

Вечером Михаил, как ни старался, не смог поговорить с Черкасовой. Она сидела у себя в комнате, а идти знакомиться без предлога, было не к чему. Зато удалось поговорить с Петуховым. Встретившись в столовой, куда Михаил заглянул, чтобы выпить чашечку кофе, застал его там, где и разговорились. Антон оказался неплохим собеседником и рассказал Михаилу много интересного о проведенных за это время на объекте экспериментах. Искренне переживал, что во время аварии пострадал Дымов, который по его мнению, является примером настоящего ученого, способного раздвигать горизонты познания человека. Он говорил это спокойно, но с такой уверенностью, что можно было не сомневаться в искренности его слов. К тому же, как стало известно Михаилу не задолго до отъезда на объект, именно Петухов подал заявление на участие в эксперименте. Уже в конце беседы, Михаил как бы между делом рассказал о том, что услышал о Черкасовой от Быкасова и Лебедева.

— Мне тут намекнули, что Елена не очень-то жалует слишком назойливое внимание мужской половины коллектива? — как бы шутя, спросил Михаил.

— Возможно. Очень талантливая девочка, но не в моем вкусе.

— Что так?

— Мне больше нравятся простые. С ними легче найти общий язык, им не нужно объяснять, чем отличается квантовый переход первого уровня от второго, — смеясь, пояснил свою мысль Антон, — но ты попробуй, вдруг она окажется в твоем вкусе.

— Да нет, это я так спросил. Хотя, я сейчас свободный. Была одна знакомая, три года встречались. Экономистом в банке работает, от науки далека. А как в проект пригласили, сам знаешь, связь с внешним миром обрубили. Сказал, что уезжаю надолго в командировку. Она обиделась, решила, что я её бросил. А Лена так ничего, симпатичная, может и правда, приударить? Как считаешь, получится?

— Могу только пожелать удачи.

— Спасибо.

Вернувшись к себе в комнату, Михаил достал список сотрудников и напротив фамилии Петухова поставил знак минус. И хотя у него не было веских доказательств его непричастности к шпионской деятельности, что-то подсказывало ему, что им мог быть кто угодно, но только не Антон. Именно так он и сказал в очередном разговоре с Асимовым:

— Петухова я исключил. По крайней мере, сейчас девяносто пять процентов, что не он.

— А пять процентов на всякий случай?

— Я можно сказать стажер в этом деле, так что пять процентов оставляю на случай, если ошибаюсь.

— Ошибаться нам с тобой не следует. Но с доводами твоими соглашусь. Как ты сам понимаешь, кто я здесь и какую организацию представляю всем известно, мне никто душу изливать не станет, а уж агент тем более. Скорее будет стараться быть ниже травы и тише воды, лишь бы лишним словом не выдать себя. Поэтому вся надежда на тебя.

— Константин Николаевич, я стараюсь. А на ваш взгляд, кого бы вы исключили из этого списка, хотя бы интуитивно?

— Интуиция тут вряд ли сгодится, но пока я отмел бы Миронова и Бахмана.

— А почему не Быкасова и Лебедева, ведь именно их не было на установке во время аварии?

— Ну и что? Сигнал на отключение работы подачи энергии, как мне только что сообщили, мог сработать автоматически, как только произошел запуск установки.

— В таком случае, почему именно Миронов и Бахман?

— Оба уже три года участвуют в работе проекта. Дважды проходили дополнительную проверку.

— Выходит, остаются еще четыре?

— Пока не выявим, кто подстроил аварию, под подозрением все восемь человек.

— А что если, так сказать в лоб ударить?

— В смысле?

— В прямом. В разговоре сказать, что комиссия выдвинула версию диверсии. Агент наверняка занервничает и своим поведением может выдать себя. Что скажете?

— Это мысль, но для начала, прощупай по возможности оставшихся четверых, чтобы у тебя было полное представление, кто из себя что представляет.

— Ясно.

Михаил закончил разговор и, достав из банки леденец, сунул в рот. Привычку сосать леденцы, особенно когда над чем-то думал, он сохранил еще со студенческой поры. Над этой его привычкой порой посмеивались, но всякий раз непременно дарили коробочку монпансье. Самое смешное, что каждый раз он выбирал их по цвету в зависимости от сложности вопроса, над которым размышлял. В этот раз он выбрал зеленую, что означало важность вопроса.

«Хорошо, допустим, четверых исключим из списка. Кто остается: Колюжный, Черкасова, Быкасов и Лебедев. Последние двое во время аварии отсутствовали на объекте, но, по мнению Асимова, это не дает им алиби. Наверное, стоит с этим согласиться. А если подойти с другой стороны? Кто из них хорошо разбирается в электрике, и мог бы не просто вставить плату в нужное место, а еще подключить её так, чтобы она подала ложный сигнал на датчик? Пожалуй, все, за исключением Черкасовой отличные специалисты и знают установку как свои пять пальцев. Колюжный, так тот вообще занимается исключительно вопросами энергообеспечения. Для него вставить и подключить плату не составит труда и с закрытыми глазами. Быкасов и Лебедев не менее грамотные специалисты в этой области. Нельзя полностью сбрасывать и Черкасову. Она физик, но хорошо осведомлена о том, как работает установка и при необходимости наверняка знает, куда и как вставить плату. Что имеем? Ничего, всех четверых можно рассматривать в ранге подозреваемых. Однако задачка», — подумал Михаил и, выйдя в коридор, направился в комнату отдыха.

— Партию в шахматы не желаете? — произнес Бахман, увидев вошедшего Михаила, но тут же добавил, — Ах да, вы не любитель этой игры. А зря, развивает ум, логическое мышление и память.

— Не стану спорить, но в детстве не пристрастился к этой игре, а потом было уже поздно совершенствовать в ней навыки.

— Напрасно. Впрочем, современное поколение предпочитает иные игры, виртуальные, квесты разные, стрелялки и догонялки. Не так ли?

— Не без этого, но я не большой фанат подобных игр. Отнимают много времени, а его лучше потратить с пользой.

— А что вы понимаете под этим словом?

— Сходить в музей, в театр, выехать на природу, да просто посидеть с друзьями или почитать книгу.

— Рад, что вы разделяете такую точку зрения по этому вопросу. И все же, шахматы хорошо влияют на работу мозга.

— Какдопинг, — смеясь, произнес Михаил, чем развеселил Бахмана.

— Если хотите, что-то типа этого.

В этот момент в комнату вошел Лебедев. В памяти Михаила всплыли данные о нём.

Лебедев Иван Игоревич, 29 лет родом из Новосибирска. По окончании школы поступил в новосибирский государственный технический университет. Многие полагали, что Иван займется наукой, однако по окончании он пошел работать на завод химконцентратов — один из ведущих мировых производителей ядерного топлива для АЭС и исследовательских реакторов. Выбор работы на этом предприятии, возможно, был предопределен тем, что родители Ивана много лет работали там на инженерных должностях. После трех лет работы был направлен в командировку на строящуюся на тот момент АЭС в Белоруссии. Принимал непосредственное участие в монтаже энергоблока. После этого продолжил работу на комбинате, но вскоре был снова направлен в командировку, на этот раз в Мурманск, где проводились работы по линии министерства обороны. Проявил себя, как грамотный специалист и по возвращении после проверки был приглашен для участия в проекте. За границей не был.

«Прямо сказать, не густо. Общие фразы. Учился, работал, проявил себя, как грамотный специалист. Можно подумать, что для участия в проекте берут по блату? В такую с позволения сказать, „дыру“ без Интернета, без связи с родными и близкими, с подпиской о неразглашении государственной тайны, соглашаются ехать не многие и выбирают не абы кого, а действительно грамотных и работящих специалистов», — подумал Михаил.

В этот момент к Михаилу подошел Лебедев и поинтересовался, играет ли он в настольный теннис.

— В свое время Константин Николаевич организовал стол, но кроме меня желающих не нашлось.

— В институте баловался, правда это было давно, но попробовать можно, — ответил Михаил и они с Иваном пошли в соседнюю комнату. Михаил действительно, учась в институте, любил поиграть в настольный теннис и числился неплохим игроком, в чем сразу убедился Иван.

— Это называется, давно я не брал в руки шашки, — заметил Лебедев, когда счет в первой партии стал семь один в пользу Михаила.

Михаил легко выиграл первую партию, и чтобы приободрить партнера, вторую выиграл с небольшим отрывом, а третью проиграл, хотя вел десять семь. В итоге игра закончилась со счетом пять два в пользу Михаила. Разгоряченные и усталые после игры, присели на лавку, стоящую возле стены.

— Ты что заканчивал? — спросил Лебедев.

— Физтех.

— Москвич?

— Да. А ты где учился?

— Я из Новосибирска. Кончил наш технический университет, потом был связан с атомным производством.

— Солидно. Я после физтеха на кафедре работал, точнее в лаборатории при кафедре нанотехнологических исследований.

— А к нам как попал?

— Как все. Предложили, согласился, хотя если честно, не очень представлял всю грандиозность проекта. Но убедили, что будет живая интересная работа.

— Жалеешь, что подписался? — неожиданно спросил Лебедев.

— Да, если честно, пока не знаю. Об установке имею пока общие представления, в работе не видел. Надеюсь, что не разочаруюсь, — стараясь, как можно искренне говорить, ответил Михаил.

— Уверен, что не пожалеешь. Иван Сергеевич с женой вернутся, и тут опять такая жизнь закипит, что обо всём забудешь. Кстати, а у тебя основное направление работы, если я правильно понял, связано с экспериментами над живыми объектами?

— Да, квантовый переход живой материи имеет ряд допущений, которые необходимо окончательно разрешить в процессе экспериментов. Надеюсь, что удастся это сделать, правда, когда, трудно сказать. Комиссия уехала, Иван Сергеевич в больнице, добро на продолжение экспериментов не дают, да и сама установка опечатана.

— Рано или поздно эксперименты продолжатся, а пока наслаждайся свободой. После ужина еще партийку сгоняем?

— В принципе можно, а там, как получится.

— Отлично. Рад был познакомиться, — протягивая руку, произнес Лебедев, поднявшись с лавки.

— Взаимно.

Лебедев вышел, оставив Михаила одного.

«Поиграли, поговорили, и какие можно сделать выводы? Никакие. Нет, надо все же с Асимовым еще раз переговорить на предмет того, чтобы кинуть инфу о диверсии на объекте. Уверен, только тогда агент проявит себя, а пока он затаился и ждёт. Если бы я был на его месте, действовал бы точно так же. Сидел бы как мышь и тихо оценивал обстановку».

Михаил пошел к себе принять душ и в коридоре встретил Черкасову. Поравнявшись с Михаилом, она, молча и с удивлением взглянула на его вспотевшую майку и, напомнив, что ужин как всегда в половине восьмого, пошла дальше. Михаил лишь посмотрел ей вслед. Худенькая, с короткой стрижкой волос, она скорее напоминала студентку, нежели чем ученую даму с кандидатской степенью.

Незадолго до ужина Михаил связался с Асимовым.

— Кого-то удалось прощупать?

— Поиграл в настольный теннис с Лебедевым и заодно немного пообщался с ним. Откровенно говоря, никаких подозрений не вызвал или мне так показалось, я ведь не психолог. В разговоре держится спокойно, хотя, черт его знает, как должен держаться завербованный агент.

— Так и держатся, чтобы его не заподозрили.

— И как же тогда нам его выявить?

— Я связался с центром. Изложил им твое предложение насчет того, чтобы спровоцировать агента известием, что на установке при аварии имела место диверсия.

— И как центр на это прореагировал?

— Дал добро. Время поджимает, поэтому прежде чем идти на крайние меры, хотят посмотреть, что будет, если все, в том числе и шпион, узнает об этом.

— А крайние меры надо полагать, изолировать весь состав исследовательской группы?

— Да, но ты сам понимаешь, центру этого крайне не хочется делать.

— Понятно. И как поступим?

— Я тут кое-что придумал, за ужином я им скажу, а ты постарайся за ними понаблюдать. Я, разумеется, тоже буду смотреть, кто как реагирует, а дальше будем действовать по обстановке.

— Понял.

— Вот и отлично. Встретимся за ужином в столовой. Да, и еще, постарайся, когда я войду в столовую, стоять возле кухонного блока. Тогда и мне и тебе будет хорошо видно всех сидящих за столом.

— Понял.

Глава 10

Асимов пришел в столовую, когда все были в полном составе, ужинали и размышляли чем бы убить оставшееся до сна время. Взглянув на присутствующих, нарочито громко кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание и неожиданно произнес:

— С сожалением, но вынужден прервать трапезу, ввиду только что полученного важного сообщения.

Взоры присутствующих обратились в сторону Асимова.

— Так вот. В центре сделали дополнительный анализ датчика, ставшего причиной аварийного отключения электропитания установки, и пришли к заключению, что его сбой мог произойти по причине, — Асимов умышленно сделал паузу, чтобы успеть посмотреть на реакцию присутствующих в комнате сотрудников, — внешнего воздействия.

«Надо же, как двусмысленно сказал Константин Николаевич. Как говорится, как хочешь, так и понимай. Вроде и про плату умолчал, и в тоже время, намекнул на её существование», — подумал Михаил, незаметно глядя на лица сидящих за столом сотрудников. Делая вид, что собирается наложить макароны из термоса, ему хорошо было видно лица почти всех сидящих за столом.

— Простите, Константин Николаевич, это как понимать? Получается, что его умышленно испортили, или вы имеете в виду что-то иное? — спросил Бахман.

— Эдуард Львович, есть вероятность, что на датчик поступил сигнал, который привел его к аварийному срабатыванию, — и снова Асимов сделал паузу, после чего добавил, — возможно, сигнал был дан со спутника.

— Бред, более того полная чушь и некомпетентность, — решительно заявил Миронов, — датчик находится в районе силовых систем, это по меньшей мере двадцать метров под землей, а не в зоне самой установки. Но даже, если бы он располагался здесь в ангаре, внешние экраны защиты не позволили бы внешнему сигналу воздействовать на него, а уж тем более с космической орбиты. И потом, откуда кому-то знать, что именно на датчик надо воздействовать, чтобы прервать начало эксперимента?

— Дмитрий Олегович, я говорю лишь то, о чем мне сообщили. К тому же, если рассматривать все варианты случившегося, то возможно следует выяснить более детально, каким образом и что могло повлиять на работу датчика.

«Вот это я понимаю. Как осторожно и в то же время последовательно Асимов пытается заставить агента нервничать. Но кто он?» — Михаил переводил взгляд с одного сотрудника на другого, пытаясь заметить тревогу или волнение во взгляде, однако на лицах читалось лишь удивление от услышанной новости. У Быкасова вытянулось лицо от удивления, и он стал теребить пальцами мочку уха. У Черкасовой проступил легкий румянец, и она тут же приложила руку к щеке, Петухов хмуро почесывал бороду. И еще было заметно, как странно заблестели глаза у Колюжного. Одним словом, реакция у всех была разная, но вполне естественная, хотя другой вряд ли стоило ожидать.

«Неужели Колюжный? Странно, Я считал, что его следует первым исключить из списка подозреваемых. Неужели я ошибался?» — подумал Михаил.

— Выходит опять к нам пожалует комиссия и работы на установке продолжатся неизвестно когда, — с горечью в голосе произнес Миронов.

— Это в лучшем случае. А в худшем начнут раскручивать теорию заговора. Аварии уже случались и не один раз. И что тут особенного? Установка экспериментальная, аналогов ей нет, каждый шаг, это ступень в неизвестное, а из-за какого-то датчика будут всех мурыжить, — с горечью произнес Петухов.

— Если бы Иван Сергеевич не пострадал, ничего бы этого не было. А теперь неизвестно что будет, — робко произнес Лебедев.

И снова Михаил переводил взгляд с одного сотрудника на другого.

«Нет, психолог из меня никудышный. Может, зря я подкинул Асимову эту идею?» — подумал Михаил.

— Константин Николаевич, — раздался голос Колюжного, — если, как вы говорите, на датчик был послан ложный сигнал, наверняка в системе что-то есть?

— Что вы имеете в виду?

— Я хочу сказать, что надо проверить всю схему подачи сигнала в системе. Это не так сложно сделать. Надо либо получить допуск к силовым блокам, либо пусть это сделают представители комиссии, которая приедет.

В этот момент Черкасова, стоявшая возле кофемашины, обернулась, чтобы то ли наполнить чашку кофе, то ли поставить пустую в посудомойку, но все услышали, как чашка выпала из её рук и разбилась.

То, что произошло затем, скорее напоминало сцену из шпионского боевика, где вражеского агента успевают арестовать до того, как он понимает, что прокололся. Черкасова наклонилась, чтобы собрать осколки разбитой чашки. Михаил, стоявший ближе всех от неё, успел услышать, как Асимов крикнул:

— Лена, только без глупостей.

Черкасова обернулась, но Михаил уже крепко держал её за руки, и к не малому удивлению Колюжный схватил её за волосы не давая возможности опустить голову вниз.

Асимов поднял руку, призывая всех успокоится, и громко произнес:

— Что делать, жизнь порой преподносит и такие сюрпризы, — после чего провел рукой по воротнику блузки в надежде найти зашитую в него ампулу с ядом. Не найдя, взглядом попросил Колюжного отпустить волосы и взглянув Лене в глаза, жестко произнес:

— А ведь Иван Сергеевич и все, кто с тобой работали, тебе доверяли, верили и ценили как талантливого ученого, как человека.

— Да пошли вы все, — тихо процедила сквозь зубы Черкасова, и, обмякнув, повисла на руках у Михаила.

Двое суток спустя Егоров, прилетев обратно в Москву, входил в кабинет Завьялова. Генерал вышел из-за стола и, подойдя, крепко пожал руку, потом похлопал по плечу и, пригласив сесть за стол, произнес:

— Молодец. Спасибо. Вы с Асимовым отлично поработали. Рад, что не ошибся в тебе.

— Да что вы, Федор Михайлович, моя-то заслуга в чем? Это все Константин Николаевич. Так прокачал эту Черкасову, вы бы только видели и слышали его. А мне оставалось только успеть схватить её, чтобы не выкинула какой фортель, — смущенно ответил Михаил.

— А идея-то твоя была. Так что, как раньше говорили, готовь дырочку, рапорт о награждении я уже направил руководству.

— Спасибо, — еще более смущаясь, произнес Михаил.

— Я вот только все никак не пойму, а что Колюжный тоже сотрудник разведки? При задержании принял активное участие.

— Представь себе, нет, но как оказалось, он давно подозревал Черкасову, но, не имея прямых доказательств, молчал.

— Ах, вот оно что, теперь понятно, что он её аж за волосы схватил. Простите, Федор Михайлович, вопрос можно задать?

— Валяй.

— Чем она мотивировала, что стала работать на американскую разведку?

— Это мы думали, что на американскую, а на деле оказалось на китайскую.

— На китайскую?

— Представь себе. А ты думал, только американцев интересуют наши передовые технологии и научные разработки? Как бы не так. Китайцы вроде бы нам друзья и все такое, а сами не прочь выведать все наши секреты и особенно военные. Печальнее всего, что она сама предложила им работать на них.

— Сама! Но почему?

— Поступки человека порой трудно понять, особенно, когда честолюбие, зависть, отсутствие любви и ласки, которых ей недоставало в детстве, заставили сделать шаг к предательству, а пути назад уже не было. В итоге, она получила задание уничтожить установку, а заодно разработчика. Слава Богу, что не получилось.

— Но ведь успела что-то ценное об устройстве установки передать?

— Сейчас с ней работают, выясняют. По всей видимости, что-то она успела передать.

— Интересно, что скажут в свое оправдание те, кто давал ей задание на диверсию?

— Об этом вряд ли мы узнаем, к тому же к чему им знать о провале своего агента. Нет, все же вы с Асимовым молодцы, — Завьялов прищурил один глаз и неожиданно добавил, — Как насчет того, чтобы перейти на оперативную работу?

— Кто, я? Шутите.

— Почему шучу. С заданием справился. Асимов про тебя так и сказал, нам бы такого сотрудника в оперативный отдел, а то сидит в своем техническом.

— Нет, вы же знаете, я к технике с детства привык, без неё никак. И потом, мы ведь там тоже нужным делом занимаемся.

— Знаю, и все же, ты подумай. Что если для начала поедешь на новый объект. Там как раз все работы в стадии завершения. Посмотришь на установку. Чем тебе не новая техника, а заодно Асимова заменишь.

— А Константин Николаевич куда?

— Он без дела не останется, на повышение пойдет. И так, сколько лет провел в этой глуши, пора другими делами заняться.

— Взглянуть на работу установки дело заманчивое.

— А я о чем. Не тороплю, подумай, — Завьялов снова прищурил один глаз, — денек, другой и реши. Ну а нет, так нет, обижаться не стану.

— А не получится, что на меня сотрудники будут косо смотреть? При задержании Черкасовой думаете они не поняли, кто я? К тому же на следующий день сразу уехал.

— На этот счет можешь не волноваться. Во-первых, на новом объекте большой коллектив, порядка сорока человек. Там тебя никто не знает. Потом, тебя включат в число пяти новых сотрудников. Кроме того, все сотрудники на старом объекте пробудут там еще довольно долго, так как на следующей неделе там планируется продолжить эксперименты на установке. Уговорил или подумаешь?

— Уговорили.

— Вот и отлично. Два дня на отдых, а там получишь от Асимова все инструкции и на новое место службы, товарищ майор.

— Капитан.

— Был капитан. С повышением майор Егоров.

Часть 2 НА ГРАНИ ДВУХ МИРОВ

Глава 1

Иван вышел в очередной раз из комы, в тот день, когда на челябинском объекте была арестована Черкасова, и как вскоре стало известно на допросе, подстроившая аварию на установке. Впрочем, об этом ни Иван, ни Ольга еще не знали и даже не догадывались, что авария на установке была не случайной. Аппаратура как всегда оповестила, что все органы пациента стали работать самостоятельно, и Ольга тут же поспешила к мужу. К её удивлению в палате уже находились врачи: Школьников, заведующий отделением, дежурный врач и медсестра. В предчувствии, что с мужем случилось что-то плохое, она бросилась к капсуле. Однако её удивлению не было предела. Иван, улыбаясь, посмотрел на жену и помахал рукой.

— А вот этого делать пока не следует. Нет, нет, и не спорьте со мной. То, что вы можете двигать руками и ногами, еще ничего не означает. И вообще, отключение системы жизнеобеспечения на данном этапе крайне опасно и об этом не может быть и речи.

— Но доктор, вы посмотрите, я даже встать могу.

— Лежите. И не спорьте со мной. Это в ваших же интересах. Как только будет полная уверенность, что вы окончательно вышли из комы, система будет отключена, а пока даже не пытайтесь самостоятельно дергать трубки и провода. Вам всё ясно?

— Ясно.

— Это другое дело. А вот, кстати, и ваша супруга. Ольга Николаевна, вы слышали, что сказал ваш муж? Отключите, дескать, его от аппаратуры. Как вам это нравится?

— Он такой, запросто может, — смеясь, произнесла Ольга.

— Так подействуйте на него.

— Обязательно, профессор.

— Профессор и долго прикажете мне так лежать в этой капсуле обмотанный весь проводами и шлангами? Хотя бы трубки изо рта выньте, чтобы я мог самостоятельно говорить, а не через эту вашу чревовещательную систему.

— Как вы сказали, чревовещательную? А что, очень даже подходящее название.

— Нет я серьезно, профессор.

— И я вполне серьезно. Пока об этом и речи не может быть. Вы хоть отдаете себе отчет в том, что просите? А если вы снова впадете в кому? Повторное подключение потребует времени, а его может не быть. Понятно?

— Да.

— То-то же. Но то, что вы начали двигаться, это просто отлично. Сергей Сергеевич, — обратился Школьников к Зубову, — обо всех изменениях у пациента, держите меня в курсе дел.

— Разумеется.

Какое-то время врачи общались с Иваном, задавали ему вопросы, просили сделать движения пальцами рук и ног и только после этого удалились, оставив Ольгу наедине с мужем.

— Ольга Николаевна, если что, я буду рядом, — произнесла медсестра и следом за врачами тихо удалилась в соседнюю комнату.

— Ну вот, кажется, все обошлось, — улыбаясь, насколько это было возможно, произнес Иван.

— Не говори гоп, лучше дай я постучу по дереву, — ответила Ольга, ища глазами хоть что-то деревянное.

— И это говорит доктор наук. Никогда не замечал, что ты веришь в приметы.

— Перестань. Ты как маленький. Обрадовался, что можешь шевелить руками и ногами, и готов прыгать и скакать. Школьников прав, то, что ты начал двигаться, еще ничего не означает, поэтому надо спокойно дождаться полного выздоровления и слушать советы врачей.

— И жены.

— В том числе и жены. Ты меня понял?

— Слушаюсь и повинуюсь. Но если честно, как же хочется вылезти из этой капсулы и хоть немного пройтись по комнате, вдохнуть полной грудью воздух, поцеловать тебя в конце концов.

— Всему свое время.

— Ясно. Ладно, расскажи, как там на старой установке обстоят дела, приступили к экспериментам?

— Ты меня вчера об этом спрашивал. Я же сказала тебе, что не в курсе, как и что там происходит. Надеюсь, сегодня-завтра приедет Ломов и всё тебе сам расскажет.

— Вот это было бы очень кстати. И вообще, ты бы ему позвонила и попросила, чтобы он приехал.

— Хорошо.

— Как мама и Лиза?

— С ними всё в порядке. Сегодня утром разговаривала. Тебе передают привет. А вообще, я удивлена.

— Удивлена! Чему?

— Твоему поведению. Ведешь себя, как мальчишка. К чему нужно было заводить разговор про отключение аппаратуры? Ведь сам всё прекрасно понимаешь, еще слишком рано.

— Оленька, не сердись. Разумеется, всё понимаю, но хочется как можно скорее вернуться к прежней жизни, снова начать работу и еще, — Иван сделал паузу, о чем-то задумался и потом добавил, — и самому разобраться со своими снами. Уж больно реальные они были. Такое ощущение, что я прожил отрезок жизни, которого в действительности не было. Разве такое возможно?

— Не знаю, хотя, мне тоже иногда сняться сны.

— Правда! Ты мне никогда о них не рассказывала.

— Они такие смешные, — Ольга рассмеялась и присела на стул возле капсулы, — Представляешь, мне иногда снится, что мне вдруг говорят, что надо повторно сдать какой-то не то зачет, не то экзамен в университете, иначе меня лишат диплома. Я пытаюсь ответить, что это ерунда какая-то, я уже давно кончила университет, и защитила диссертацию, но во сне всё это навязчиво крутится. Бессмыслица какая-то. Вроде и не кошмар, но ерунда полнейшая. Или вот еще как-то приснилось, что я преподаю в университете, и вдруг понимаю, что ничего не помню и не знаю, что говорить. Стою и не могу понять, что собственно говоря, я должна рассказывать студентам. А они сидят, что-то там, на компьютерах пишут, и внимательно молча смотрят на меня, ожидая, что вот-вот начнется лекция. А мне страшно до жути и непонятно, как это вдруг я всё забыла.

— Надо же. Хотя, подобные сны мне раньше, тоже иногда снились. Только обычно про школу, будто я что-то не выучил и учительница требует, чтобы я привел родителей. Одним словом полнейшая ерунда. Но сны, которые я видел все эти дни совсем иные, понимаешь?

— Понимаю. Но ведь одно дело, когда ты спишь, и совсем другое, когда ты находишься в коме. Я думаю, что как только Школьников даст добро, и тебя переведут в обычную палату, тебе непременно следует поговорить с Сысоевым.

— С кем?

— С нейрофизиологом, который недавно к тебе заходил.

— Ты думаешь, он поможет в этом разобраться?

— По крайней мере, будет не лишним выслушать мнение специалиста.

— Не знаю, возможно, ты права, но мне надо в первую очередь, самому разобраться к чему все эти сны. Ощущение, что они неспроста снились. И потом, эта машина. Я как закрою глаза, прямо воочию её перед собой вижу.

— Расскажи мне о ней.

Ольга заметила, как Иван попытался лечь на бок. Он всегда так делал, когда лежа на кровати, хотел ей что-то рассказать.

— Нет-нет. Пока еще рано ворочаться с бока на бок. Еще не дай бог оборвешь какую-нибудь трубку или провод.

Иван неожиданно улыбнулся и попытался рассмеяться. Потом посмотрел на Ольгу и произнес:

— А знаешь, наверное, всё это действительно ерунда.

— Что именно?

— Да сны эти. Я ведь неспроста тогда попросил принести мне часы. Дело в том, что во сне, когда я оказался в параллельном мире и якобы пришел в Челябинск, первое что сделал, заложил часы в ломбард.

— В ломбард, зачем?

— Как зачем? Денег-то у меня не было, а жить как-то надо было. Единственное что при мне было ценное, это часы. Вот я их якобы и заложил в ломбарде. И потом, когда вернулся в наш мир, то часов при мне уже не было. Это я точно помню. Но часы-то здесь, со мной, вон они лежат, — и Иван скосил взгляд и посмотрел на часы, которые лежали на тумбочке, куда их Ольга положила, когда принесла.

— Часы это материальный объект. Они не могут существовать одновременно в двух мирах. Там, где я их якобы оставил и здесь, сейчас, в нашем мире. Выходит, что хоть сны действительно настолько реалистичны, что вероятно еще долго не будут давать мне покоя, но они всего лишь сны.

— И все же, ты хотел мне рассказать про машину из твоих снов.

— Оленька, давай в другой раз, а то я что-то устал. Видно врачи правы, я еще не настолько поправился, чтобы прыгать и скакать.

— Ты поспи, а я посижу рядом.

— Нет, ты лучше иди. Если что я позову или аппаратура сработает, а я попробую просто вздремнуть.

— Хорошо.

Ольга поднялась со стула и у двери обернулась и помахала мужу рукой, но он уже спал. В этот раз он не впал в кому, а просто заснул и это не могло не радовать.

Глава 2

Черкасова размякла сразу же на первом допросе. После задержания её в тот же день спецрейсом доставили в Москву и, хотя внешне всю дорогу она держалась стойко, чувствовалось, что дается ей это из последних сил. Михаил и Асимов, сопровождали её до Москвы и когда передали сотрудникам Комитета, приехавшим в аэропорт, вздохнули с облегчением.

— Мне всю дорогу, пока летели, казалось, что она вот-вот начнет истериковать, — произнес Михаил, обращаясь к Асимову.

— Нет, это вряд ли, а вот начнут допрашивать, точно поплывет.

— Думаете?

— Уверен.

Так и оказалось. Как только её привели на допрос, и старший следователь по особо важным делам Костромин представился и выложил на стол плату, которая дала ложный сигнал на отключение установки, Черкасова побледнела, и казалось еще немного и потеряет сознание.

— Елена Валентиновна, я думаю, что в ваших интересах всё чистосердечно рассказать. Я понимаю, что наказание за содеянное вами неизбежно, но все же в ваших интересах, чтобы эта мера была минимальной.

— Мне все равно, — только и смогла выдавить из себя Черкасова. От былой уверенности во взгляде не осталось и следа. Казалось еще чуть-чуть, и она впадет либо в полную апатию, либо в истерику и тогда допрос придется отложить. Поэтому Костромин взял плату, покрутил её, размышляя, как построить допрос, чтобы если и не расположить к себе, то хотя бы сделать так, чтобы она стала давать показания.

— Видите ли, любой человек, совершивший преступление, несет наказание, но одно дело, когда это убийца, насильник, террорист. Он лишает жизни других людей. В этом случае говорить о снисхождении вряд ли можно, и участь таких людей предрешена, независимо от того, будут они говорить и давать показания, или упорно молчать. Вы же совершили преступление против государства и одновременно сознательно или нет, покушались на жизнь академика Дымова. Ваше счастье, что он остался жив.

Черкасова метнула в следователя взгляд, из которого трудно было понять рада она этому или огорчена.

— То, что Иван Сергеевич остался в живых, многое меняет и в первую очередь, в вашей судьбе. Вы человек науки, так что не мне вам объяснять, что современная техника позволяет получить сведения помимо воли человека. Но одно дело ломать психику и совсем другое чистосердечное признание. Поэтому ваша судьба исключительно в ваших руках. Чем больше мы узнаем о тех, на кого вы работаете, что вы успели передать про установку, тем больше вы поможете в первую очередь себе. Вы меня поняли?

— Скажу я вам что-то или нет, моя судьба предрешена.

— Извините, но вы сами вершили свою судьбу. Я понимаю, не у каждого было такое тяжелое детство как у вас, но не многие смогли достичь тех высот в науке, каких достигли вы. Чего вам не хватало? Молодая, талантливая, образованная женщина. Защитили кандидатскую диссертацию. Не за горами защита докторской. И главное, интересная работа на самом острие науки. И пустить всё под откос. Ради чего, ради денег?

— Вам меня не понять, — сквозь зубы процедила Черкасова, при этом чувствовалось, что еще чуть-чуть, и она расплачется как ребенок.

— Но ведь что-то вами двигало, когда вы согласились работать на иностранную разведку? Что: желание получить большие деньги, или вас поставили в такие условия, что не было иного выхода? Или может быть вы просто решили попробовать стать самой знаменитой шпионкой, чье имя станет в один ряд скажем с Мата Хари?

— Я одного понять не могу, на что вы надеялись, совершая эту диверсию, что она останется незамеченной? Или вы считали, что в комиссии, которая будет заниматься выяснением причин аварии, сидят бездари и все спишут на бракованный датчик? Тогда уж надо было сразу после аварии удалить плату, но вы этого почему-то не сделали? Почему, времени не хватило?

— Нет, помешал Колюжный. Он все время крутился в районе энергоблоков, а потом весь этаж опечатали, и было уже поздно что-либо делать, — обреченным голосом произнесла Черкасова, понурив голову.

То, как она произнесла эту фразу, было понятно, что она готова была всё рассказать.

— Так что, будете говорить, или…

— Спрашивайте, — не поднимая головы, тихо произнесла Черкасова.

— Как давно и на кого вы работаете?

— Четыре года, сразу после защиты кандидатской диссертации. Я выезжала на научную конференцию в Китай и там сама вышла на представителей разведки Китая и предложила на них работать.

— Что подвигло вас на этот шаг?

— Я заявила, что направления науки и исследования, которыми я занимаюсь, весьма перспективные и могут быть использованы для военных целей. У меня есть желание устроиться на работу в военно-промышленный комплекс и в дальнейшем у меня появится возможность сообщать о характере деятельности предприятия, новых научных разработках.

— И что вы потребовали взамен?

— Я сказала, что моя работа будет стоить больших денег, и, если она представляет для них интерес, то пусть будут готовы на такие расходы.

— Речь, как я понимаю, шла о сотнях тысяч долларов?

— Нет, я сразу запросила три миллиона, а в дальнейшем, в зависимости от ценности передаваемой информации.

— И сколько в общей сложности они перевели на ваш счет?

— Много, очень много. Двадцать пять миллионов и еще мне было обещано девяносто миллионов долларов за проведение диверсии на установке и устранение Дымова.

— Простите, но что вы собирались делать с ними, ведь такие деньги могли вас засветить?

— Я рассчитывала сразу после устранения Дымова и диверсии на установке, как только представится возможность, уехать из страны. Денег, которые были обещаны за проведение операции, мне хватило бы на всю оставшуюся жизнь безбедного существования и спокойного занятия наукой в какой-нибудь африканской стране.

— С трудом представляю, что вас не нашли бы мы или те, на кого вы работали. Это я насчет спокойного существования.

— Хорошо, давайте теперь поговорим подробно о том, как и с кем, происходили контакты и какие сведения вы успели передать китайской стороне.

Два дня спустя в кабинете Завьялова состоялось совещание, на котором присутствовал Костромин и еще два руководителя служб внешней разведки. Поводя итог, Завьялов потирая виски руками, угрюмо произнес:

— Итак, что мы имеем на основании показаний Черкасовой? Не стану останавливаться на роли и деятельности Черкасовой, которая касается её работы в конструкторском бюро космического ракетостроения. По этой части её деятельности в КБ надо будет основательно поработать и выяснить, какие материалы она передала китайской разведке. Остановимся подробно на её участии в проекте «Исток». Ясно одно, китайская разведка осведомлена и достаточно подробно о целях и задачах проекта, а так же о ходе экспериментальных работ, которые были проведены. Раскрыто местонахождение обеих установок, имена и фамилии руководителей и сотрудников проекта. Передана в общих чертах схема построения установки, однако, по заверению самой Черкасовой, техническая документация, которая позволила бы начать её строительство она не передала. Полный объем технической документации, который ей удалось достать и дополненный личными пояснительными записями, должен быть передан после проведения акции и подтверждения перечисления обещанного вознаграждения. Как вы сами понимаете, урон нанесен ощутимый, исправить который, вряд ли удастся. Илья Степанович, что скажете, — обратился Завьялов к одному из присутствующих на совещании.

— Было бы неплохо проконсультироваться с Дымовым или Ломовым относительно того, какова вероятность, что те сведения, которые Черкасова успела передать китайцам, позволят им быстро начать работы по строительству аналогичной установки. Какова вероятность, что техническая документация, которую она сумела получить, всё еще не передана ею? Поэтому я бы рекомендовал пропустить её через псисимулятор, чтобы окончательно убедиться, в каком объеме и что именно она успела передать китайцам.

— Я бы не стал этого делать, — вмешался в разговор Костромин, — Пропустив Черкасову через псисимулятор, мы лишь убедимся, что она все рассказала, но при этом потеряем всякую возможность с ней работать в дальнейшем.

— Вы так уверены, что она вам всё рассказала?

— Психолог, который работал с ней во время допроса, уверен, что она рассказала всё, что мы хотели от неё узнать. Так что сомневаться у меня нет причин.

— А как она объяснила, что китайская сторона решилась пойти на столь радикальную меру как устроить диверсию на установке? В случае провала операции, потеря такого ценного агента мне представляется весьма странным? Был большой риск не только потерять агента, но и не успеть получить всю обещанную информацию, — спросил Завьялов.

— Со слов Черкасовой, она сама предложила китайской стороне проведение этой операции, мотивируя это тем, что она вне подозрений, а устранение разработчика установки Дымова, будет способствовать резкому замедлению всех работ по проекту. Кроме того, она рассчитывала на большое вознаграждение, а по возвращении в Москву надеялась немедленно попытаться скрыться.

— Хорошо. Захар Андреевич, ваше мнение?

Начальник внешней разведки, постучав пальцами по папке с бумагами, лежащими перед ним, словно рассуждая сам с собой, медленно произнес:

— Если рассматривать вопрос относительно использования Черкасовой для дальнейшей игры с китайцами, то у меня большие сомнения на её счет. Её психическое состояние, не говоря уже о моральных качествах, не внушают доверия, к тому же, ввести её повторно в состав сотрудников проекта вряд ли целесообразно. Полагаю, что для встречи со связным стоит поставить нашего сотрудника.

— У вас есть конкретная кандидатура?

— Пока нет.

— Учтите, у нас не так много времени в запасе. Как только сотрудники с челябинской установки вернутся в Подмосковье, ей необходимо выйти на связь. В противном случае, есть риск оборвать всю цепочку и тогда ни о какой дальнейшей игре речи быть не может.

— Я понимаю. Но в данном случае, вместо Черкасовой нужен специалист, который хотя бы немного знаком с темой проекта. Учитывая, что она уже передала сведения по установке, на встрече могут возникнуть вопросы, на которые нужно профессионально отвечать, а не абы что. Так что рядового, пусть и грамотного сотрудника сложно направить на такую работу, точнее можно, но это потребует времени для его подготовки, а у нас, если я правильно понял, нет? К тому же, следует учитывать тот фактор, что на встречу должна пойти женщина и примерно одного возраста с Черкасовой.

— Это предоставьте гримерам.

— И тем не менее.

— А если рассмотреть для этой роли кого-то из сотрудников работающих на установке?

— Как раз этим мы сейчас и занимаемся.

— В любом случае, не затягивайте. Даю вам две недели на подбор кандидатуры.

Завьялов открыл папку с бумагами, посмотрел на свои записи, которые он обычно делал перед проведением совещания, и неожиданно спросил:

— Илья Степанович, а что если рискнуть и, не дожидаясь полного выздоровления Дымова, провести на старой установке повторный эксперимент с отправкой человека в прошлое?

— Вы хотите сказать, что можно попробовать использовать установку для предотвращения утечки информации? Это вариант, но для начала надо сделать короткий бросок во времени с целью проверить, как все это работает.

— Разумеется. Но, если получится, мы устраним урон, который нанесла Черкасова, и одновременно будем иметь возможность выйти на резидента китайской разведки.

— Федор Михайлович, я готов поддержать ваше предложение, но полагаю, что необходимо обсудить этот вопрос с академиком Дымовым. Как вы сами понимаете, вопрос вторжения в ход истории до нас еще никто не делал, какие при этом могут быть последствия, нам неизвестно. А раз так, придется академику рассказать о том, что произошло.

— Я думаю, что это не проблема. Тем более, что он уже три дня как вышел из комы и его состояние не вызывает со стороны врачей опасений. Итак, решено. Работаем одновременно в двух направлениях.

Как только совещание закончилось, Завьялов попросил помощника вызвать машину с водителем. Через несколько минут тот сообщил, что машина ждет у подъезда. Одевшись, Завьялов отправился в клинику к Дымову.

Глава 3

— Ну как он? — спросил Завьялов Ольгу, вышедшую из реанимационного отделения в коридор.

— Третьи сутки, как состояние стабильное. Три часа назад вывели трубки, чтобы мог свободно разговаривать.

— А что врачи говорят?

— Школьников уверяет, что все органы работают стабильно, отклонений не наблюдается, анализы в пределах нормы. Но, как вы понимаете, врачи всегда осторожничают, поэтому хотят понаблюдать за ним как можно дольше, пока окончательно не убедятся, что всё в полном порядке и рецидива впасть в кому нет.

Ольга посмотрела на генерала и, приложив к его груди руки, тихо добавила:

— Идите, он о вас несколько раз спрашивал. Артем Васильевич-то неожиданно умчался на старый объект, а ему не терпится узнать, как обстоят дела. Вы же его знаете, без работы он не мыслит свою жизнь.

— Понимаю, понимаю.

Завьялов нацепил халат и, приоткрыв дверь в реанимацию, заглянул внутрь.

— Федор Михайлович, — услышал он возглас Ивана, — заходите, заходите. С нетерпением ждал вас все эти дни.

— Что поделать, сами знаете дел полно. То одно, то другое. А вы я вижу бодрячком выглядите, это хорошо, — произнес Завьялов, присаживаясь на стул и осмотревшись по сторонам, добавил, — мать честная, техникой вас тут окружили, будь здоров.

— Скоро это все мне не понадобится. Лучше рассказывайте, как там дела на объекте? Что успели сделать, когда запуск?

— Монтаж практически завершили. На следующей неделе приступают к пробным запускам, а что касается экспериментов, ждут вашего выздоровления.

— А на старой установке плановые эксперименты начали проводить?

— Пока нет.

— Нет, почему? Неужели замена датчика такая большая проблема?

— Я не знаю подробностей, но комиссия сочла необходимой проверить весь комплекс электропитания установки. Сами знаете, все хотят перестраховаться после аварии.

— Что за ерунда? Надо срочно поставить новый датчик, провести тестовые испытания и начать работы. Не понимаю, к чему такая волокита? Надеюсь, Артем Васильевич во всем разберется.

— Для этого он и полетел в Челябинск, чтобы на месте принять решение.

После этого Завьялов поинтересовался самочувствием, вскользь упомянул, что, по всей видимости, Асимов пойдет на повышение, рассказал Ивану какой-то анекдот и вскоре распрощался, пожелав скорейшего выздоровления. В коридоре возле окна его ждала Ольга.

— С вами голубушка, мне бы тоже хотелось поговорить. Не могли бы мы где-нибудь с вами уединиться?

— Пойдемте, мне тут палату выделили. Я там одна, нам никто не помешает.

— Очень хорошо.

Ольга и Завьялов прошли до конца коридора, где располагалась её палата. Обычная палата с кроватью, тумбочкой и стулом. В предбаннике маленький холодильник, напротив дверь в туалетную комнату. Ольга присела на край кровати, предложив Завьялову стул.

— Как я понимаю, разговор будет серьезный? — неожиданно спросила Ольга, которая словно бы предчувствовала, что генерал неспроста попросил ее что-то обсудить.

— Не скрою Ольга Николаевна, разговор более чем серьезный. Разговаривал с Иваном Сергеевичем. Выглядит молодцом, да и врачи говорят, что он быстрыми темпами идет на поправку, и всё же, волновать его сейчас рановато. Вы согласны со мной?

— Да, конечно.

— Дело в том, что вопрос, который я хотел бы обсудить с вами, не терпит отлагательства.

— Слушаю вас.

— Видите ли, комиссия установила, что авария, которая имела место быть, была умышленно подстроена.

— Да бросьте, Федор Михайлович. На объект не то что человек, мышь не проскользнет, а вы говорите о какой-то диверсии. Неужто, после стольких лет работы, вам всё еще шпионы мерещатся?

— Если бы только мерещились, — тяжело вздохнул Завьялов, и подвинул стул ближе к Ольге.

— В системе подачи электропитания комиссия нашла плату, которая дала сигнал на ложное срабатывание датчика. Пришлось срочно послать на объект нашего специалиста в помощь Асимову. Им удалось выяснить, кто это сделал.

— И кто? — побледнев, спросила Ольга.

— Черкасова.

— Леночка Черкасова! Не может быть!

— Увы. На допросе она призналась, что несколько лет работает на китайскую разведку, и передала ей материалы по установке, ходе экспериментальных работ, имена сотрудников проекта.

— Боже мой! Как она могла? Её вынудили, заставили или…

— Она сама пошла на контакт, когда была на какой-то конференции в Китае. Так что урон, который она нанесла невосполним.

— Просто не верится, что Лена способна была это сделать. Ведь мы её так тепло приняли. Она же умница, грамотная, перспективный сотрудник и предать всех нас, Ивана, не укладывается в сознании.

— По понятным причинам, я не стал об этом говорить с Иваном Сергеевичем, да и вас раньше времени не хотел ставить в известность, но необходимость помочь нам заставила форсировать события и все вам рассказать. Как вы понимаете, только вам.

— Разумеется, можете в этом не сомневаться.

— Я и не сомневаюсь. Я к тому, что пока не стоит травмировать и без того еще не до конца окрепшего супруга.

— Вы правы. Какая помощь от меня требуется?

— Мы одновременно прорабатываем два сценария развития событий и в обоих нужна ваша помощь.

— Сразу два?

— А что делать. Не сработает один, сосредоточим все внимание на втором.

— Согласна, очень правильное решение. Чем смогу, помогу. Нет, подумать только, Лена Черкасова китайская шпионка! И ладно бы еще передавала сведения об установке, но устраивать диверсию, да еще в момент отправки Ивана. Мы столько лет к этому шли, а она… У меня в голове не укладывается, как такое возможно. Вы правы, сейчас говорить об этом Ивану нельзя. Никто не знает, как среагирует его организм на такое известие.

— И я такого же мнения. Теперь по поводу наших планов. Что вы можете сказать, если мы повторим эксперимент с перемещением человека в прошлое?

Ольга задумчиво посмотрела на Завьялова, и медленно произнесла:

— Вы хотите внести изменения в ход истории? Я правильно поняла вашу мысль?

— Вы понимаете меня с полуслова. Но без вашей консультации пойти на это мы не можем, не имеем право. Никто и никогда не вмешивался в ход исторического процесса, пусть даже это микроскопическое с точки зрения самой истории событие. Но кто знает, как оно повлияет на все происходящее сейчас, в нашем мире и в наше время? Допустим, мы пошлем человека в прошлое, и он просто удалит плату и эксперимент завершится удачно и тогда Иван Сергеевич будет жив и здоров. Но ведь сейчас он здесь, на больничной койке. Как два события совместятся в пространстве ивремени?

— Вы говорите, как ученый, а вовсе не как генерал, далекий от научных гипотез.

— Что делать, приходится размышлять не только о будничном. Так что скажете?

— Скажу откровенно, ни я, ни Иван, ни кто-либо из современных ученых, не ответит вам на этот вопрос. Это фантасты могут выдумать что угодно. Наступил на бабочку или таракана, и изменил всю историю человечества. А что на самом деле произойдет, никто не знает. Поэтому мы и двигаемся в своих экспериментах как можно осторожнее, шаг за шагом, чтобы не навредить, не изменить то, что имеем. По сути, установка, это тоже ведь ящик Пандоры. Кто знает, что с её помощью можно натворить в нашем мире?

— Выходит, этот вариант напрочь отметаем?

— Федор Михайлович, одно дело изменить в прошлом малозначащий момент, совсем другое, когда его изменение приведет к последствиям, которые невозможно предугадать. Вы сами сказали, эксперимент пройдет успешно, и как это конкретно отразится на человеке, который в первом случае пострадал, а во втором, остался невредим? Как вообще будет развиваться вся история, ведь она пойдет совсем иным путем. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Разумеется, — тяжело вздохнув, ответил Завьялов.

— А если рассмотреть второй, как вы сказали сценарий?

— Тут всё несколько проще. Пока все сотрудники находятся на челябинском объекте, китайская разведка в полном неведении, что там происходит. К сожалению, включить в игру Черкасову вряд ли можно.

— Её что пытали?

— Нет, до этого дело не дошло, да и потом, сейчас другие способы получить нужную информацию есть. Но в данном случае, она сама практически сразу во всём призналась. Она ведь пошла сотрудничать с китайской разведкой исключительно из-за денег.

— Из-за денег! Нет, я все еще не могу поверить, что Лена пошла на предательство, да еще ради чего? Ради денег! Нет, я понимаю, когда человек в науке, но не на своем месте, тогда понятно, но она действительно не ординарный ученый. Не зря её Иван сразу оценил и взял с собой для проведения решающих экспериментов.

— Увы, и такое случается. А что касается Черкасовой, её психика сейчас такова, что она только всю игру может испортить, а наша задача выявить её связи, контакты, постараться обнаружить резидентуру.

— Нет, но каковы китайцы! Я понимаю американская или английская разведка, но китайская!

— Ольга Николаевна, фирмы друг к другу засылают своих агентов, чтобы узнать планы и секреты конкурентов, а что уж говорить о государствах.

— Хорошо, так чем я могу вам помочь?

— Мы сейчас решаем вопрос, кто бы мог подменить Черкасову, если получится продолжить игру с китайцами. Наш человек вряд ли подойдет для такой роли. Сами понимаете, любой сложный вопрос с научными терминами и провал неизбежен. Что если кого-то из сотрудников на объекте использовать для этого, кого посоветуете?

— Так ведь у нас там не так много женщин, — Ольга задумалась на минуту, и неожиданно произнесла, — уж не мне ли решили предложить эту роль, а Федор Михайлович?

— Так ведь кроме вас вроде и некому, к тому же у вас с Черкасовой разница в возрасте небольшая, да и внешне вы немного похожи.

— Нет, это несерьезно? Ну какая из меня разведчица, смешно, честное слово. Да я при первой же встрече завалю задание.

— Во-первых, не разведчица, а контрразведчица.

— Не в этом суть.

— Так ведь надо, Ольга Николаевна, очень надо. Подумайте, не тороплю, хотя и времени много на раздумье дать не могу. Долго всю группу на старом объекте держать нельзя, а значит, как только они вернутся, Черкасова должна будет выйти на связь и наверняка встретится, причем, скорее всего не с простым связным.

— В наше время, со связным? Умолю, о чем вы говорите? Наверняка использует электронную систему связи.

— Как знать, как знать. Доступа к компьютеру и смартфону у неё не было. Квартиры в Москве, где она могла бы выйти на связь, тоже нет. Детальные планы, схемы и техническую документацию по самой установке она не передала, но сообщила, что они у неё есть и передаст только после того, как убедится, что деньги ей переведены. К тому же, из её показаний ясно, что до перехода в проект, она несколько раз встречалась со связным. Причем, дважды, будучи на работе в проекте, когда передавала данные и получала плату. Судя по описанию, с кем она встречалась последние два раза, есть основание полагать, что это человек из китайского представительства дипломатической миссии. Выходит ей доверяют, а значит, это не просто связной. В таком случае, есть вероятность, что могут быть заданы вопросы, на которые необходимо грамотно отвечать. Вы меня понимаете, о чем я?

— И всё же, мне надо подумать. Не хочу показаться упрямой, вопрос серьезный, а подвести вас, я не могу, да и не имею права.

— Согласен. Сегодня у нас пятница. До понедельника думайте. И если честно, очень на вас рассчитываю и надеюсь.

— Вам хорошо говорить, а вот что скажет Иван, когда обо всём узнает?

— Поддержит и одобрит. Уверен. Одним словом, до понедельника.

Завьялов попрощался и вышел, оставив Ольгу одну.

«Кто бы мог подумать, что всё так обернется? Леночка Черкасова китайская шпионка. И авария на установке дело её рук. Неужели деньги могут настолько затуманить разум, что можно предать всех и всё?»

В этот момент в дверь постучали.

— Да-да, войдите.

— Ольга Николаевна, Иван Сергеевич спрашивал вас.

— Спасибо Валюша, иду.

Глава 4

Ломов возвращался на объект под Челябинском с тяжелым сердцем. Накануне его пригласил к себе генерал Завьялов и подробно рассказал о причинах аварии и той роли, которую во всем этом сыграла Черкасова. Благодаря умелым действиям Асимова и Егорова, приехавшего к нему на помощь, Черкасова была оперативно задержана и доставлена в Москву. Впрочем, не это взволновало Ломова, а то, что по её вине чуть было не погиб Дымов, а сведения об установке стали известны китайской стороне, и они теперь без сомнения вложат любые средства, чтобы создать аналогичную. Всё это и многие другие вопросы, связанные с продолжением проекта, волновали Ломова всю дорогу, пока он летел в Челябинск. Тем не менее, он постарался собраться и, появившись среди сотрудников, спокойно произнес свою привычную фразу:

— Всем физкульт привет!

Однако на сей раз его встретили унылые и безмолвные лица сотрудников и даже весельчак Лебедев, лишь угрюмо помахал рукой в знак приветствия.

— Что, друзья, приуныли? Верю, есть от чего. Да, случилось ЧП. Серьезное, я даже сказал бы ужасное. Установка, черт с ней, восстановили бы, а вот то, что чуть не погиб Иван Сергеевич, это да. Да еще Черкасова оказалась не тем человеком, кем все мы, и я в том числе, её считал. Я не знаю, да и честно говоря, не хочу знать, почему она так поступила, пусть это останется на её совести, а наша задача, вопреки всему, продолжать начатое дело. А дел впереди еще воз и маленькая тележка. Теперь о главном. Иван Сергеевич поправляется и шлет всем вам большой привет. Второе. Новый датчик я привез. И наконец третье, завтра начинаем плановые работы на установке.

— Завтра? — неуверенно спросил Петухов.

— Нет, если у тебя Антон есть порыв и желание, то можно начать и сегодня. Правда, время уже восьмой час вечера, а не утра, но всё в наших силах, — смеясь, добавил Ломов.

Напряжение в рядах сотрудников спало и все наперебой начали задавать вопросы про Дымова, Ольгу Николаевну и конечно же Черкасову. Отвечая на последний вопрос, Ломов сказал:

— Откровенно скажу, ни вы, ни я, да и никто не ожидал такого поступка от неё. Зачем она это сделала, какую цель преследовала, личные мотивы или так сложилась жизненная ситуация, я не знаю, и мне об этом не сказали. Могу сказать одно, она совершила подлый поступок, которому нет оправдания и наша задача, вопреки всему продолжить нашу работу, чтобы быть впереди всех. Надеюсь, вы меня понимаете?

— И правильно, — пробасил Миронов, — в любом случае, мы должны двигаться вперед, а не стоять на месте и рассуждать, сумеют нас догнать или нет.

— Верно, очень верно сказано, — произнес Ломов.

На следующий день на объекте закипела работа. Новый датчик был установлен на место, после чего начались тестовые испытания и подготовка к проведению очередных экспериментов. Работа снова закипела, и как про себя отметил Ломов, небольшой коллектив сотрудников, несмотря на всё произошедшее, наоборот, сплотился, и это не могло не радовать.

Всю субботу Ольга провела рядом с мужем. Впервые после того, как его отключили от аппаратуры и оставили только датчики слежения за состоянием организма, разрешили самостоятельно принять пищу. Ольга приготовила куриный бульон и радовалась, что он с аппетитом его съел и даже попросил добавки. Вечером она договорилась в воскресенье съездить навестить свекровь и дочку. Вернувшись вечером обратно в клинику, сразу же навестила Ивана и показала ему фотографии Лизы. Не дожидаясь понедельника, вечером накануне, позвонила Завьялову. Сказала коротко:

— Федор Михайлович, я согласна.

— Спасибо. Обо всем поговорим во вторник. Машина за вами заедет к десяти часам.

— Хорошо.

Во вторник утром Ольга сказала мужу, что её попросили приехать на объект, и она вернется вечером. Она спустилась вниз. У подъезда её уже ждала машина с водителем и через полчаса она уже входила в кабинет Завьялова, где помимо него было еще несколько незнакомых ей сотрудников.

— Прошу знакомиться, Ольга Николаевна Зимина, — представил он Ольгу.

— Ольга Николаевна, знакомьтесь, Михаил Иванович Фаустов, руководитель проводимой операции, а это наши сотрудники, которые примут в ней непосредственное участие.

Ольга смущаясь, улыбнулась и протянув руку, со всеми поздоровалась.

— Итак, — произнес Завьялов, — в четверг все сотрудники с челябинского объекта отзываются в Москву. Это означает, что Черкасова по прибытии должна выйти на связь. Михаил Иванович, каковы наши действия?

— С подмосковного объекта выйти на связь невозможно. Для этого ей необходимо было получить разрешение на выход в город и дать знать связному, что она готова встретиться. Исходя из показаний Черкасовой, чтобы выйти на связь, она должна нанести губной помадой метку вот по этому адресу.

Ольге и всем остальным передали фотографии. Посмотрев на них, Ольга не выдержала и спросила:

— Простите, это что серьезно? Мы в двадцать первом веке живем, а тут какая-то губная помада?

— Ольга Николаевна, я вас отлично понимаю, но всё дело в том, что у Черкасовой нет своей квартиры в Москве. Купить смартфон легко, а вот левую симку, чтобы не засветиться не так-то просто. Сами знаете, с этим долго боролись, пока, не прижали сотовых операторов. Поэтому, чтобы дать знать, что она готова выйти на связь, в её положении это не так-то просто сделать, да и опасно. Старомодно, но зато никаких проблем.

— Опасно, вы это серьезно? Ну не знаю. На мой взгляд, это какой-то детский сад, да еще с губной помадой. Она что, насмотрелась детективов пятидесятилетней давности? Впрочем, вам виднее.

— Хорошо, тогда я продолжу. Знак будет означать, что она готова выйти на контакт.

— Одну минуточку, — снова встряла в разговор Ольга, — Поскольку мне придется непосредственно принять участие в операции, я хотела бы сразу вникнуть во все тонкости происходящего. Так что не обессудьте, сразу по ходу дела буду задавать вопросы. Не возражаете?

— Нисколько.

— Отлично. В таком случае, у меня сразу вопрос. Черкасову выпустят с объекта максимум на один день, точнее, утром, а вечером она уже вернется. Если она оставит метку, то ей необходимо встретится в тот же день. Вы полагаете это реально?

— Ольга Николаевна, из показаний Черкасовой следует, что каждую субботу и вторник, до двенадцати часов связной отслеживает наличие метки. Её появление означает, что агент, то есть Черкасова будет в условленном месте в пять часов.

— Вы отследили, кто-нибудь приходил в эти дни посмотреть наличие метки? — спросила Ольга и участники совещания переглянулись, а Завьялов даже не удержался и тихо произнес:

— Однако. У вас прямо-таки профессиональная хватка.

— Это научный подход к решению любой проблемы, — деловито ответила Ольга.

— Всё верно. Но пока у нас был только один из указанных дней, когда мы могли посмотреть, кто появлялся в условленном месте. Фотографии людей, которые там были есть, с ними сейчас активно работают по базе данных.

— А что представляет собой это место? Что-то знакомое, но ни как не пойму что, — спросила Ольга, разглядывая переданные ей фотографии.

— Торговый центр. Вот здесь на первом этаже за углом расположен туалет, напротив магазин спортивных товаров, а вот тут, — Фаустов подал Ольге фото, на которой была нарисована схема магазина, — два автомата. Один по продаже кофе, второй всяких сладостей. Метка должна быть нанесена вот здесь. Весьма удобно. Взяли кофе, выпили, а затем достали косметичку и заодно незаметно поставили метку.

— Но ведь там наверняка есть уборщица. Она может её вытереть.

— Мы проверили. Уборщица заканчивает уборку туалета в половине одиннадцатого, на выходе протирает оба аппарата. Следующий обход она делает через три часа. Я думаю, что время постановки метки выбрано не случайно.

Ольга повертела фотографии, о чем-то размышляя про себя, после чего добавила.

— Действительно профессионально подошли к этому. Выходящие и из туалета и из дверей магазина увидят метку и при этом не вызовут подозрения.

— В том-то и дело. Если исходить, что метку поставят, скажем, в половине двенадцатого, то за два часа здесь пройдет как минимум сто человек.

— Во вторник прошло сто двадцать два, товарищ полковник, — раздался голос одного из сотрудников.

— Тем более.

— Хорошо, с этим я справлюсь, правда, я не совсем понимаю, зачем именно мне это делать, а не кому-то из ваших сотрудников?

— Есть вероятность, что могут проследить, кто именно ставил метку.

— Да, но в таком случае, меня, как это у вас говорят, могут начать пасти или я не права?

— Не думаю, хотя такой вариант не исключен. Вдруг они решат, что Черкасова арестована и стала двойным агентом.

— Постойте, но тогда они сразу поймут, что я это не Черкасова.

— На этот счет можете не волноваться, у нас прекрасные гримеры.

— Понятно, — и Ольга многозначительно посмотрела в сторону Завьялова.

После этого стали детально рассматривать вопрос возможной встречи со связным. Ольга оказалась настолько дотошной в мелочах, что по окончании совещания, когда в кабинете Завьялова они остались вдвоем, он ей так и сказал:

— Просто поразили, честное слово. Такое ощущение, что вы рождены для работы в нашей системе.

— Нет уж, увольте. Мой путь в науку был, есть и остается главным. И потом, не стоит хвалить меня раньше времени. Посмотрим, что получится на практике. Одно дело метку поставить, совсем другое со связным встретиться.

— Ничего, я уверен, всё получится. Наши сотрудники подстрахуют, можете не сомневаться в их профессионализме.

— Я и не сомневаюсь. Я про себя говорю. Меня волнует один вопрос, что если на встрече со связным он начнет задавать прямые вопросы по установке, что мне говорить и как себя вести?

— Все как обговорили на совещании. Ведите себя непринужденно и главное, не старайтесь увиливать или выдумывать что-то на ходу. Опытный разведчик это сразу заподозрит.

— И все же жаль, что связного придется брать сразу после встречи с ним. За годы создания установки накопилось достаточно материала, из которого можно было бы сделать, как вы говорите, отличную пустышку.

— В этом я согласен, но другого пути не вижу. Вы думаете, что передав им ложную информацию по установке китайцы не поймут, что их за нос водят? Поймут и очень быстро. Вы же сами прекрасно знаете, сколь высокий у них научный потенциал. Так что передача пустышки нам ничего не даст, а вот попробовать поработать со связным и получить от него интересные для нас сведения, будет куда интересней, вы согласны со мной?

— Пожалуй.

— В таком случае в следующий вторник проводим операцию.

— Надо будет еще придумать, что Ивану сказать, почему меня пару дней не будет.

— Это я беру на себя.

— Вы?

— Надо же вас как-то выручать, раз втянул в такое дело.

Оба рассмеялись, после чего Ольга попрощалась с Завьяловым и водитель отвез её обратно в больницу.

Глава 5

Иван продолжал оставаться в реанимационном отделении, но его перевели из капсулы на так называемую функциональную кровать и разрешили вставать и строго под присмотром медицинской сестры, ходить по палате. Хотя он храбрился и порой говорил, что не стоит с ним нянчиться, как с ребенком, при движении он начинал чувствовать легкое головокружение и слабость. Когда с ним была Ольга, она сразу замечала, когда он уставал, и тут же говорила, что пора сделать перерыв и лечь отдохнуть. При этом они постоянно о чем-то разговаривали, преимущественно о работе. Иван то и дело предлагал различные варианты проведения новых экспериментов на установке, выдвигал всевозможные идеи, которые требовали сложных математических расчетов и обсуждений, или как он называл, мозгового штурма всех сотрудников проекта. Ольга радовалась, что Иван с каждым днем чувствует себя всё лучше и лучше. Огорчало лишь то, что ей приходится молчать о роли Черкасовой в аварии на установке, а так же о том, что согласилась принять участие в важной и ответственной операции, проводимой Комитетом. Она с детства не любила врать и изворачиваться и такая ситуация её тяготила. Нет, она понимала, что поступает так в интересах мужа, его спокойствия и хорошего самочувствия, хотя в душе сомневалась, правильно ли так поступает.

На два дня она уезжала для прохождения детального инструктажа своих действий и поведения на предстоящей встрече. Казалось бы, простая вещь, незаметно поставить помадой знак на автомате. А в результате, пришлось репетировать три часа, пока не добились желаемого результата. Как объяснил ей сотрудник, который с ней работал, все должно выглядеть непринужденно и незаметно, но и без лишней наигранности.

— Понимаете, Ольга Николаевна. Главное не переиграть. Разведчик, если он будет следить за вами, смотрит и анализирует все движения. Кому-то, они покажутся ничем не примечательными, а специалист сразу поймет, что с ним играют. Важно соблюсти именно такой баланс, чтобы не выдать себя и не заставить агента в чем-либо сомневаться.

— Неужели сходства с Черкасовой ему будет мало?

— А если он решит, что вы, точнее, Черкасова дала согласие на сотрудничество? Надо учитывать все варианты.

— Ясно.

— Тогда давайте еще раз. Включайте камеры, продолжим работать.

Затем все варианты внимательно просматривались, выделяли ошибки, создавая окончательный вариант поведения и движения лица и рук при постановке знака.

В конце работы, когда всё было решено и обговорено, как себя вести, Ольга спросила:

— Ведь это самая простая часть операции, а получится ли у меня так себя вести при встрече со связным?

— Сейчас главное выйти с ним на связь, а при захвате основную часть работы сделаем мы. Так что не переживайте и не волнуйтесь.

В воскресенье вся группа с челябинского объекта неожиданно была отозвана в Москву. О причинах столь срочного отзыва никому ничего не объяснили, поэтому все были в полном недоумении, с чем это связано.

Завьялов сообщил Ольге, что вся группа сотрудников прибыла на подмосковный объект и их возвращение может быть удобным поводом для вашего отсутствия в больнице на пару дней. Ольга так и сказала мужу, что ребята прилетели, и она хочет выяснить, какие работы за это время были проведены, чтобы потом обо всем рассказать.

Ольга прибыла на подмосковный объект накануне. Встретилась с сотрудниками, рассказала о самочувствии Ивана, узнала, какие эксперименты успели провести, а рано утром стала готовиться к встрече со связным. Грим занял без малого два часа, и как только всё было готово, взглянула на себя в зеркало.

— Похожа, но Лена весит килограмм на десять, а то и пятнадцать меньше меня.

— Мы учли это, поэтому в этом платье разница не будет заметна.

— Надеюсь.

Всю дорогу, пока Ольга добиралась до торгового центра, ей мерещилось, что за ней следят. Впрочем, сотрудники службы безопасности наверняка контролировали её передвижение, но ей почему-то казалось, что это не они, а вражеский агент за ней следит. Поэтому, увидев в метро пассажира китайской внешности, зачем-то улыбнулась, а затем отвернулась и быстро прошла по вагону, и только потом осознала, что поступила довольно глупо.

Оказавшись возле автоматов, Ольга, как было условлено, сначала зашла в туалет, а на выходе, как бы случайно остановилась возле автомата и бросив несколько монет взяла стаканчик с кофе. Пока пила кофе рассматривала витрину соседнего автомата со сладостями. Затем бросила стаканчик в рядом стоящее ведро и, достав салфетку вытерла губы. Сделав недовольное выражение лица, достала из сумочки косметичку и подкрасила губы, после чего как бы нечаянно уронила помаду. Прежде чем убрать её обратно в сумку, поставила знак на автомате чуть выше ведра. Затем одернула рукой подол платья, и как ни в чем не бывало, отправилась в сторону выхода из торгового центра.

«Кажется, у меня неплохо получилось», — подумала Ольга, оказавшись на свежем воздухе. Оглядевшись по сторонам, она посмотрела на часы, висевшие над входом в торговый центр, до встречи со связным оставалось пять часов. Оставшееся время по плану она должна была посвятить прогулке по городу. Маршрут был заранее проработан, поэтому она знала куда идти.

За годы, проведенные на секретных объектах, Ольга отвыкла от шумных улиц города с её бесконечными потоками машин, с витринами магазинов и лавиной людей, снующих по своим делам. И все же, она была рада, что по плану, она должна была пойти в сторону Арбата, где в этот час было много туристов. Она так и сделала. Вышла на Смоленской, завернула за угол, в окне Макдоналдса купила рожок с мороженым и не спеша, отправилась в сторону гоголевского бульвара. Оказавшись на бульваре, ненадолго присела передохнуть на скамейку, после чего пошла в сторону Кропоткинской. Маршрут был составлен заранее, но по пути она старалась сделать всё, чтобы со стороны он казался таким, словно она убивала время до встречи, не зная, куда пойти и чем занять время. Периодически останавливалась, рассматривая отреставрированные фасады домов по обеим сторонам бульвара, иногда присаживалась на скамейку и взглядом провожала мимо проходящих прохожих.

К пяти часам она вроде как случайно, оказалась рядом с местом, где должна была состояться встреча. Взглянув на часы и собравшись с духом, она вошла в торговый центр, поднялась на эскалаторе на второй этаж и сразу увидела эмблему ресторана быстрого питания. Взяла на кассе пирожок, чашку кофе и направилась к свободному столику возле небольшой стены с искусственными цветами. За соседним столиком сидел мужчина и непринужденно что-то читал на смартфоне. Ольга села к нему спиной, словно поняла, что именно он и есть тот самый связной, с которым она должна была встретиться. Как только она села, мужчина на русском языке без акцента, тихо произнес:

— Как прошла операция? Все удачно?

Ольга чуть было не поперхнулась от неожиданности, но собравшись, так же тихо ответила:

— Все работы на объекте приостановлены. За жизнь Дымова борются врачи. Где он, ей неизвестно, видимо в одной из клиник госаппарата.

— Что с установкой?

— Защита слишком быстро сработала, но три магнетрона полностью вышли из строя из-за падения напряжения на двух соседних. Подробностей нам не сообщили, но по всей видимости пострадала диффузная система.

— Плату изъять удалось?

— Да, еще до приезда комиссии.

— Вы её уничтожили?

— Разумеется.

— Материалы по установке принесли?

— Они на двух картах памяти, но сначала я хотела бы убедиться, что обещанные деньги переведены.

— Можете не волноваться.

— Я волновалась на объекте, где многим рисковала и не хочу быть обманутой.

— Карта со мной, вы можете прямо сейчас в банкомате проверить её содержимое.

— Хорошо, вы передаете мне карточку и пароль, я отдаю вам одну карту памяти, вторую после того, как проверю счет.

— Это лишнее, но если вы так боитесь, что мы вас обманем, нет проблем.

Незаметно мужчина протянул карту и назвал пароль. Ольга взяла карту и взамен отдала карту памяти, после чего встала и медленно пошла в сторону банкомата Райфайзенбанка, стоявшего напротив. Вставив карточку набрала код и сделала запрос на баланс счета. Сумма, высветившаяся на экране повергла Ольгу в шок и чтобы справиться с волнением, повторила операцию. На карте числилось девяносто миллионов американских долларов. Повернувшись в сторону столика, где сидел связной, она мило улыбнулась. Мужчина поставил недопитую чашку на стол, встал и направился к выходу. Проходя мимо, он словно бы случайно чуть было не столкнулся с Ольгой и в этот момент, она незаметно отдала ему вторую карту памяти и тихо произнесла:

— Не знаю, как долго мы будем оставаться на новом объекте, скорее всего задержимся, я могла бы подготовить еще порцию документации по установке, а так же выходные данные по результатам проведенных экспериментов, но все будет зависеть от суммы вознаграждения.

— Хорошо, но без особого риска. Выход на связь прежний, вторник и суббота.

Ольга направилась к выходу, а мужчина поспешил в ближайший магазин одежды.

Только оказавшись на улице, она вздохнула полной грудью. Ей казалось, что все это время она сдерживала дыхание и не могла выдохнуть, словно боясь, что тем самым испортит всю игру. Ей хотелось не идти, а бежать, чтобы как можно скорее оказаться дома или в больнице, а еще лучше в Комитете, чтобы узнать, всё ли прошло так, как задумали. Однако даже концовка операции была заранее оговорена и Ольга к восьми вечера добралась до подмосковного объекта, где без сил упала на кровать.

Впрочем, сразу отдыхать ей не пришлось, так как еще час её отмывали от грима, а вскоре приехал полковник Фаустов и лично поблагодарил её за отличную работу.

— Вы лучше скажите, связного взяли?

— Не волнуйтесь, взяли тихо и без шума.

— Держите, и не потеряйте, — произнесла Ольга, передавая полковнику карточку, — Между прочим, на ней девяносто миллионов долларов. Теперь я понимаю Черкасову. За такие деньги не она одна могла бы пойти на преступление и предательство, особенно в наше время. Жаль, что развитие прогресса и науки, не делает людей чище и лучше.

Фаустов молча взял карточку, потом, подумав, произнес:

— Спасибо вам, Ольга Николаевна. Отлично сработали. Честно говоря, я до последнего сомневался, что у вас всё получится. А вы, прямо как, даже не знаю, как выразиться.

Ольга засмущалась, потом спросила:

— Если не секрет, его арест дал какую-то пользу, или все же надо было попробовать ему подбросить, как это принято говорить, дезу?

— Мы прорабатывали разные варианты. Но вы ведь сами отлично понимаете, что любая деза должна содержать в какой-то степени правдивую информацию, а это значит, что противник будет знать хоть чуть-чуть, но больше о конструкции установки. Они быстро сообразят, что агент провален, а что в итоге? Связного потеряли бы и вряд ли что-то еще узнали, а так, много чего удалось узнать о схемах и методах работы китайской разведки. Она во многом схожа с нашей, но есть и свои особенности. К тому же, как мы и предполагали, это не просто связной и даже не спящий агент, так что есть большая вероятность получить много другой ценной информации. Нет, мы все правильно сделали, что взяли его. Так что, еще раз большое спасибо, что помогли, а мы будем работать дальше, да и вы тоже займетесь своими делами. Не так ли?

— Да, хотелось бы, особенно на новой установке поскорее начать работы. В планах много интересных экспериментов, и многое еще придется понять, и проверить. Удачи вам.

— И вам тоже.

Не успела Ольга вернуться в больницу, как позвонил Завьялов и поблагодарил за отличную работу. Не удержавшись, она спросила:

— Федор Михайлович, я просила бы вашего разрешения поговорить с Иваном и все, ну или почти всё рассказать ему. Во-первых, он уже чувствует себя гораздо лучше и врачи его в ближайшие дни переводят в обычную палату, пройдет обследование и на выписку. А раз так, то Иван все равно узнает о предательстве Черкасовой. Лучше сейчас от меня узнает, чем потом, как гром среди ясного неба эта новость до него дойдет. А я подготовлю его, заодно успокою.

— Не возражаю.

— Спасибо.

Глава 6

Иван с каждым днем чувствовал себя все лучше и лучше и вскоре его перевели в другую палату. Он стал чаще и дольше ходить и заниматься под присмотром врача лечебной физкультурой. На вопрос Ольги, как скоро можно рассчитывать, что мужа могут выписать из больницы, Школьников ответил, что необходимо еще неделя, максимум две. Нужно будет провести заключительное обследование и можно выписывать.

Перевод Ивана в другую палату совпал с днем проведения операции, связанной с захватом связного китайской разведки. Ольга вернулась в больницу поздно вечером, а утром после завтрака предложила мужу немного прогуляться вокруг больничного корпуса. Они оделись и вышли на улицу. Как всегда, невдалеке от них следовала охрана. Получив накануне разрешение рассказать Ивану о том, кто виноват в аварии на установке, она еще вечером перед сном обдумала, как лучше объяснить ему всё произошедшее.

— Говоришь, видела всех наших?

— Да. Они вернулись с челябинского объекта, и скоро собираются отправиться туда снова.

— А что Артем Васильевич, тоже вернулся или там остался?

— Нет, он тоже вернулся.

— Непонятно, зачем их вызвали, если план работ на установке выполнен не до конца? Могли бы и нас с тобой подождать.

— Были на то обстоятельства.

— Обстоятельства! — с удивлением произнес Иван и остановился, — Мне кажется, ты чего-то не договариваешь. Что-то случилось?

— Вань, случилось, только прошу тебя, не нервничай и ради бога не переживай, договорились?

— Еще одна авария? Кто-нибудь пострадал?

— Нет, не авария и никто из наших не пострадал. Точнее, ты прав, была авария, в которой ты как раз и пострадал.

— Не понял? При чем тут я! Ты прямо скажи, была авария на установке или нет?

— К сожалению, на объекте произошла серьезная утечка данных по проекту.

— Так я и знал. Невозможно так долго скрывать столь значимое открытие от других государств, которые хоть и косвенно, но уже давно знают, что мы ведем работы в этом направлении. Выяснили, каким образом произошла утечка или нет?

— Выяснили, Лена Черкасова решила продать китайцам данные по установке и при первой возможности бежать из страны.

— Черкасова, Лена, да быть такого не может, — воскликнул Иван и всплеснул руками, — и ты в эту чушь веришь?

— Хотела бы не верить. Но вчера сама по просьбе Завьялова, участвовала в захвате китайского связного, который передал банковскую карточку, на которой было девяносто миллионов долларов. В такую сумму она оценила сведения о проведенных экспериментах и общем устройстве установки, а заодно проведение диверсии, в результате которой ты чуть не погиб.

— Так подожди насчет диверсии. Я не понял, в какой операции ты участвовала?

— Встречалась вместо Лены с китайским связным. Загримировали, и я как заправский контрразведчик пошла на стрелку, тьфу, какую стрелку, на встречу со связным. Я еще до этого и метку ставила, чтобы подтвердить, что готова выйти на связь.

— Да что они там в Комитете, в самом деле, совсем рехнулись, никого другого кроме тебя не нашлось? Подвергать тебя такому риску и всё за моей спиной и втихаря. Нет, я при встрече Завьялову всё выскажу, что я об этом думаю. А если бы тебя разоблачили, если бы что-то пошло не так? И как только ты согласилась пойти на такую авантюру?

— Вань, зато ты знаешь, как там меня заценили, а Завьялов лично поблагодарил. Вот так мой дорогой. Оказывается, у меня не только к науке способности есть.

— Ты это брось. Это всё отговорки. И вообще, раз начала рассказывать, давай все по порядку и во всех подробностях.

— Подробности таковы, что датчик оказался вовсе не причем. Лену снабдили платой, которую она поставила в систему и в момент начала эксперимента она дала сигнал на ложное срабатывание, от чего два магнетрона отключились, а следом прошла блокировка всей системы.

— Не понимаю, а какой смысл был в этом? Взорвать таким образом установку все равно было невозможно.

— А целью была не установка, хотя вероятно рассчитывали, что она может выйти из строя и надолго. Целью был ты.

— Я!

— Представь себе. Забыл, что когда убили твою сестру, американцы уже тогда к тебе подбирались. Китайцы видимо тоже решили, что устранить разработчика, это верный путь приостановить дальнейшее развитие проекта, а тем временем самим начать работу над созданием аналогичной установки.

— Одного не понимаю, как её проморгали? Там ведь такая основательная проверка каждого сотрудника до пятого колена и не один месяц. И на тебе, китайская шпионка. Кстати, а почему китайская?

— Понятия не имею. Я так поняла, что она выезжала в свое время на конференцию в Китай и там предложила свои услуги по сбору информации, а когда оказалась в проекте, сразу поняла, что можно заработать большие деньги.

— Слушай, но ведь она толковый специалист. У неё блестящие перспективы.

— Вань, ты за всю жизнь девяносто миллионов баксов заработаешь? Я сомневаюсь. Соблазн такой, что не всякий с этим совладает и не то что секреты, мать родную продаст и глазом не моргнет. А ученый ты или уборщица, значения не имеет. Ты ведь знаешь, моральные качества и жизненные ценности у всех разные, так что, откровенно говоря, я не удивлена, что она пошла на сделку с совестью.

— Ты не удивлена, а я удивлен и очень. Вот ты, к примеру, согласилась бы продать всё, что мы сделали, предложи тебе такие деньги?

— Я, нет и ты нет, а она смогла.

— Но почему?

— Потому что соблазн слишком большой. Это как в библии, за тридцать серебряников Иуда продал Христа, хотя был его учеником.

— Это еще доказать надо. Церковь может выдумать что угодно, а я верю только в то, что доказано.

— Так вот Лена живое тебе доказательство. Ты вроде Христа, а она вроде Иуды. Пересчитала по курсу тогда и сейчас, получилось девяносто лимонов, — и Ольга рассмеялась и прижалась к груди мужа, — Главное, что всё позади. Ты жив и здоров, а то, что рано или поздно где-то еще будет создана аналогичная нашей установка, так это неизбежно. Согласись, научную мысль остановить нельзя, а раз она возникла в твоей голове, и о ней стало известно, кто-то другой непременно пройдет путь познания и повторит открытие.

— С тобой трудно не согласится, — ответил Иван, и Ольга сразу поняла, что он немного успокоился, и это было важнее всего.

— Слушай, а ты расскажешь мне, как принимала участие в операции?

— Какой? — как бы не понимая, о чем идет речь, удивленно спросила Ольга.

— В которую тебя Завьялов привлёк участвовать.

— А в этой. Ну не знаю. Ты сам понимаешь секретная операция, подписка о неразглашении государственной тайны. Потом, есть ли у тебя допуск, для того чтобы быть ознакомленным с такой информацией, — Ольга произнесла это таким кокетливым голосом, что Иван не выдержал и, рассмеявшись, поцеловал жену и тихо произнес?

— Разведчица ты моя любимая.

— Контрразведчица. И вообще, может меня даже наградят или звание присвоят. Представляешь, твоя жена будет именоваться: доктор физико-математических наук, капитан службы внутренней разведки Зимина Ольга Николаевна. Звучит?

— Не, не звучит.

— Почему, — чуть обиженно спросила Ольга.

— Лучше звучало бы Дымова Ольга Николаевна, любящая жена, идейный вдохновитель и сподвижник одного удачливого ученого, построившего машину времени.

— Уговорил, сменю фамилию, как только будет подходящий случай и свободное время.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Пару дней спустя Ивана навестил Завьялов. При встрече с Ольгой еще раз поблагодарил её за отличную работу и помощь. После чего, взяв под локоть, спросил:

— Как Иван Сергеевич прореагировал на известие о причастности Черкасовой к аварии на установке?

— Расстроился, а чего еще можно было ожидать. Но больше был недоволен моим участием в захвате связного.

— Ничего, я его утешу, — загадочно ответил Завьялов. Вдвоем они прошли в палату к Ивану, который в это время сидел за небольшим столом и работал с какими-то документами. Увидев Завьялова, поднялся, поздоровался за руку и хотел было высказать свое недовольство относительно участия жены в операции, но тот его неожиданно прервал. Достав из портфеля какую-то бумагу, вручил её Ольге.

— Ольга Николаевна, это вам.

— Мне?

— Да. Вам выражается благодарность за помощь в проведении важной и ответственной операции. Подписана лично руководителем федеральной службы безопасности России.

Ольга, смущаясь и одновременно с гордостью, взяла грамоту, пробежала глазами текст и передала мужу. Иван хмыкнул, потом неожиданно для всех улыбнулся и шутя произнес:

— А ты размечталась, что тебе звание капитана присвоят.

Ольга залилась звонким смехом, и только Завьялов никак не мог понять причину такой реакции. И лишь когда Ольга рассказала о разговоре на улице, улыбаясь, покачал головой и чтобы перевести беседу в иное русло, произнес:

— Иван Сергеевич, когда на выписку?

— Да я хоть завтра готов, но врачи не торопятся отпускать. То кровь возьмут, то баночку, сами знаете для чего, подсунут. Не жизнь, а сплошные анализы.

— Ничего. Как раз выпишут, и новая установка к этому времени готова будет. С новыми силами начнете её обкатку.

— Было бы не плохо.

Они еще недолго поговорили, и Завьялов откланялся, оставив Ольгу и Ивана одних. Ольга еще раз взглянула на грамоту.

— А все же пустяк, а приятно, правда? — задумчиво произнесла она.

— Даже не мечтай. Первый и последний раз. Нам еще столько в научном плане надо решить вопросов, что даже представить себе трудно.

Ольга рассмеялась и поцеловав мужа, произнесла:

— Вот так всегда, даже помечтать нельзя. А представляешь, меня отправляют в качестве супер агента к американцам, нет, лучше к китайцам, чтобы узнать, как там у них идут дела по созданию аналогичной установки. Связи нет, смартфона нет, и тут я телепатически передаю тебе данные о своем местонахождении. Ты принимаешь их и с помощью установки переносишь меня обратно домой. В итоге счастливый конец с цветами и подарками. И тогда Завьялов точно грамотой не обойдется. Как считаешь?

— Фантазерка ты у меня, произнес Иван и обнял жену.

— Какая есть.

Глава 7

Незадолго перед выпиской из больницы, Ольга уговорила мужа сходить и побеседовать с заведующим отделения нейрофизиологии Сысоевым. Иван отнекивался, мотивируя тем, что с тех пор, как он окончательно вышел из комы, сны прекратились, а стало быть, и разговор будет беспредметный. Однако Ольга настояла, и на следующий день Сысоев принял Ивана в своем кабинете.

— Рад познакомиться, — произнес Сысоев, протянул руку и предложил присесть на стул.

— Откровенно скажу, ждал, когда же вы ко мне загляните, и мы сможем с вами побеседовать.

— Профессор, с тех пор, как я окончательно вышел из комы, сновидения меня больше не беспокоят. Сплю нормально, так что, феномен мой в прошлом.

— А вы в курсе, что наука до сих пор не определилась, почему человеку снятся сны? Почему одним снятся черно-белые, а другим цветные, почему кто-то помнит сновидения, а кто-то нет? Между прочим, вопросами сновидений занимались выдающиеся психиатры своего времени Фрейд и Юнг. Так вот они по-разному подходили к анализу сновидений. И должен вам сказать, что современная наука по-прежнему не выработала единого научного подхода в этом вопросе. А все почему, как вы думаете?

— Почему?

— Потому что человеческий мозг крайне мало изучен. Да-да. Мы способны клонировать живое существо, внести изменение в ДНК, но не можем до конца разобраться и понять, как человек мыслит, почему одному приходят в голову гениальные идеи, а другой совершает злодеяния.

— Рано или поздно наука сумеет и в этих вопросах разобраться.

— Надеюсь. Но для этого необходимо накапливать материал, анализировать его, ставить эксперименты. Вот вы, к примеру, что-то делаете, изобретаете, но потом необходимо провести десятки, а то и сотни опытов, чтобы подтвердить правильность своей гипотезы. Не так ли?

— Разумеется.

— Так и нам. Необходимо накапливать материал на основе наших пациентов, чтобы анализируя этот материал, понять природу того, как человек мыслит, почему ему снятся сны, какие сны, что рождает в голове зрительные и звуковые образы.

— Интересно, — задумчиво произнес Иван.

— Раз интересно, тогда расскажите мне хотя бы вкратце, что вам снилось. Были ли это хаотичные сновидения, или взаимосвязанные между собой события, после того, как вы вновь входили в состояние комы? Цветные они были или черно-белые, сопровождались ли только зрительными образами или были и звуковые, повторялись или нет? Иногда сон может повторяться с небольшими изменениями. Такое, кстати, весьма часто встречается.

Иван стал бегло рассказывать то, что видел в своих сновидениях. Иногда Сысоев что-то переспрашивал, делал пометки в своем блокноте и, кивая головой, просил продолжать рассказывать. Наконец Иван закончил говорить.

— Поразительно. Просто потрясающе. Мне впервые приходится слышать о таких реалистичных, а главное, подробных и продолжительных сновидениях. Складывается ощущение, что в тот момент, когда вы находились в коме, ваше сознание сформировало некое подобие фантазийного мира, в котором продолжило свое существование.

— Такое возможно?

— Разумеется. Поэтому я и употребил термин фантазийного мира. Между прочим, Юнг считал, что мы недооцениваем важность бессознательной жизни в своих сновидениях. И кстати, есть примеры, когда сновидения приводят к гениальным открытиям.

— Если вы насчет Менделеева и его периодической таблицы элементов, то я не до конца уверен в правдивости этой легенды. В конце концов, её нельзя ни доказать, ни опровергнуть, а стало быть и нет доказательств.

— В чем-то вы правы, но есть и другие примеры, значит сам факт того, что сновидения дают импульс для научного открытия или решения какой-то задачи, неоспорим.

— Не стану спорить. В любом случае, был рад с вами познакомиться и чем-то помочь в ваших исследованиях вэтой области.

— И я благодарю вас за столь интересный рассказ о ваших путешествиях в параллельных мирах. Между прочим, вполне возможно, что машина, о которой вы упомянули, даст вам импульс для её создания.

— Вряд ли. На мой взгляд, она слишком примитивна, чтобы размышлять о ней серьезно.

— А вы считаете, что движение науки должно идти только вверх?

— В каком смысле?

— В прямом. Взять, к примеру, фармацевтику. Разрабатываются всё новые и новые лекарственные препараты, тратятся огромные усилия и средства для их производства, а потом выясняется, что хорошо забытые методы лечения болезней более безопасны для организма человека и более эффективны. Парадокс, не так ли?

— Я работаю в той области науки, где без современных компьютерных систем и новейших технических разработок, вряд ли обойтись.

— И всё же вы на досуге попробуйте взглянуть на мир иначе. Что если древние и впрямь знали, как побороть земное тяготение, и даже могли путешествовать к другим мирам? Мир развивается по спирали, а что если перескочить с одного витка на другой и тогда всё, о чем мы знаем сейчас, окажется до боли смешным и примитивным или наоборот.

Иван посмотрел на Сысоева, и неожиданно переспросил:

— Как вы сказали, перескочить с витка на виток?

— Да, именно. Двигаться не по спирали, а перепрыгивать с одного витка на другой.

— Интересная мысль. Весьма.

Иван попрощался с Сысоевым и выйдя на улицу, увидел Ольгу, которая дожидалась его сидя на лавочке в сквере напротив больничного корпуса.

— Как дела? Пообщался с врачом? О чем разговаривали?

— Расспрашивал меня о моих сновидениях.

— Рассказал ему?

— Так, в общих чертах.

— И что он сказал?

— В принципе ничего. Выслушал, что-то там у себя записал в блокноте. Ты же знаешь, врачи не очень любят что-то говорить, в основном слушают жалобы пациентов и потом выписывают кучу лекарств.

— И что он тебе прописал?

— Ничего. Сказал, что рад был познакомиться и выслушать меня. Откровенно говоря, я так и не понял до конца, с чего это вдруг я мог его так заинтересовать.

— Вань, он тоже ученый, только в другой области. Видимо твой случай, выбивается из среднестатистических, и как любой ученый, он проявил интерес.

— Может быть. И вообще, я сейчас думаю только о том, что меня в ближайшие дни выпишут, и мы с тобой снова приступим к работе. Честно говоря, я уже соскучился. Хочется начать новые эксперименты. Так много интересного еще предстоит понять и возможно открыть, о чем мы даже не догадываемся. Потом, я так давно не видел Лизу. Как думаешь, она ведь скоро начнет говорить?

— Конечно. Все дети рано или поздно начинают говорить.

В этот момент из корпуса вышла медицинская сестра Валентина. Оглядевшись, она подошла к беседующим в сквере Ольге и Ивану.

— Извините, Иван Сергеевич, звонили из лаборатории. Вас приглашают сделать компьютерную томографию.

— Прямо сейчас?

— Да.

— Понял. Куда идти?

— Я вас провожу.

На следующий день в палату к Ивану заглянул Школьников.

— Как настроение? — бодрым голосом произнес Школьников, — к выписке готовы?

— Настроение отличное, к выписке готов.

— В таком случае, могу вас обрадовать. Анализы хорошие, так что завтра мы вас выписываем.

— Завтра, профессор, а почему не сегодня?

— Что, так не терпится вернуться на работу?

— Соскучился, да и дел накопилось столько, что надо наверстывать.

— Что с вами делать. Сегодня, так сегодня. Я попрошу, чтобы все необходимые документы были через час готовы и можете собираться.

— Спасибо.

— Но в следующий раз будьте осторожнее. Вам повезло, что организм сам справился. Могло быть много хуже, так что, берегите себя.

— Я постараюсь.

— Надеюсь, хотя верится с трудом. Ваш брат вечно норовит всё сам проверить и лезет, куда не надо.

— Что делать, наука требует жертв.

— Это вы бросьте. Жертвы часто бывают от глупости и некомпетентности. Риск всегда должен быть обдуман и сто раз просчитан.

— Согласен. Приму, как аксиому к действию.

— Вот это правильно.

Школьников обнял Ивана за плечо, и они вместе вышли из палаты в коридор. Прощаясь, он неожиданно спросил:

— Кстати, я забыл у вас спросить, ребра не беспокоят?

— Ребра! — с удивлением переспросил Иван, — Какие ребра?

— Томография показала, что у вас сравнительно недавно был перелом девятого и десятого ребер.

— Что вы, это ошибка какая-то.

— Вряд ли. Вам же дважды делали полную томографию и на обоих снимках хорошо видна гомогенная тень, которая появляется при обызвествлении костной мозоли. Судя по снимкам, прошло менее года с момента травмы.

— Странно, — задумчиво произнес Иван.

— Травма была не очень серьезная, возможно, что это были трещины, хотя я сомневаюсь, но пару недель вы точно должны были основательно промучиться. Уж что-что, а я сам в молодости ломал ребра и знаю что это такое.

— Да, конечно, — продолжая думать о чем-то своем, произнес Иван и добавил, — запамятовал. У нас тогда было столько работы на объекте, что не до этого было.

— Вот поэтому еще раз повторюсь, молодость не означает, что надо беспечно относиться к своему здоровью.

— Спасибо и приму к сведению все ваши советы.

Школьников попрощался с Иваном и, увидев шедшую по коридору Ольгу, пошел к ней навстречу. Пока они разговаривали, Иван смотрел в окно и осмысливал только что услышанную новость про сломанные ребра. Он только недавно пришел в себя и отошел от мучивших его сомнений относительно реальности сновидений. И вдруг эта новость про сломанные ребра. Он отлично помнил, что ни год, ни два назад, вообще никогда в жизни у него не было переломов. Зато в своих сновидениях помнил, как попал в участок, где его избил полицейский, и он пару недель страдал от этого. Да и местный лекарь, лечивший его прямо заявил, что у него, по всей видимости, сломано ребро, а возможно и два и мазал бок какой-то вонючей мазью. Иван потрогал лоб рукой и почувствовал, испарину. Мысли снова стали лихорадочно возвращать его к пережитому и воскрешать в памяти каждую деталь произошедших событий, имена людей встретившихся на его пути.

«Ничего не понимаю. Ребра сломаны, а часы, которые я оставил в том, параллельном мире из моих сновидений, здесь при мне», — и Иван взглянул на часы на руке, словно хотел убедиться, что они именно те, которые ему когда-то подарил отец. Вот и царапина на браслете на том же месте, где она и была и чуть потемневший край на корпусе часов с одной стороны.

«Нет, необходимо во всём этом разобраться, причем самым тщательным образом», — подумал Иван и мысленно представил с чего надо начать в первую очередь. В это время к нему подошла Ольга.

— Ну что, можно поздравить? Тебя сегодня выписывают. Школьников сказал, что можно собирать вещи, документы нам принесут. Ты рад?

— Да, конечно, — размышляя о своем, ответил Иван.

— Не слышу радости в голосе. Что-то случилось?

— И да и нет.

— Не поняла.

— Потом расскажу. Пойдем собираться и домой. Мне надо о многом подумать и наметить вопросы, которые надо рассмотреть в первую очередь.

— Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — с тревогой в голосе спросила Ольга.

— Абсолютно, просто появились действительно интересные идеи, которые требуют серьезного осмысления и проверки в спокойной обстановке, — Иван взглянул на жену и, заметив её тревожный взгляд, тут же поспешил успокоить.

— Знаешь, этот Сысоев натолкнул меня на весьма интересную идею. Думаю, что в этом есть что-то интересное, поэтому над этим стоит поработать. Так что нам с тобой предстоит, как мне кажется, интересная работа. Поможешь?

— Конечно.

— Вот и отлично. В таком случае домой. Кстати, а где моя одежда?

— Ой, я и забыла, сейчас договорюсь, чтобы её принесли, а ты пока собери свои вещи в палате.

Через час Иван и Ольга покинули больницу и направились на подмосковный объект, где располагалась новая установка.

Глава 8

Сотрудники на объекте с воодушевлением встретили возвращение Ивана и Ольги, а если учесть, что накануне Ломов сообщил, что на днях заканчиваются монтажные работы на новой установке, это означало, что время вынужденного простоя закончилось. Вечером все собрались в большой комнате отдыха. Всем хотелось убедиться, что Дымов полон сил и энергии для проведения новых, еще более интересных экспериментов на установке. Это было понятно, ибо все эти годы Иван буквально заряжал всех идеями, а с построением первой установки, каждый эксперимент ждали как праздник. Со всех сторон сыпались вопросы, пожелания и предложения в каком направлении двигаться дальше, какие эксперименты делать в первую очередь. Иван снова оказался в привычной для себя обстановке и со вниманием прислушивался ко всем предложениям, делал замечания, дополнял и постоянно что-то записывал в свой рабочий блокнот. И только ближе к вечеру Ольга, доселе молча наблюдавшая всё со стороны, неожиданно встала и сказала:

— Друзья, Иван Сергеевич снова в строю и мы уверены, что начатые на старой установке эксперименты мы непременно продолжим на новой, но, — она сделала паузу, а потом добавила, — но на сегодня я думаю, стоит дать отдохнуть нашему руководителю. Как ни как, а с утра он был еще на больничной койке.

Все с пониманием отнеслись к заявлению Ольги, и, пожелав Ивану Сергеевичу здоровья, в хорошем настроении стали покидать комнату отдыха. На выходе Иван окликнул Ломова.

— Артем Васильевич, не загляните к нам, есть небольшой разговор?

— Непременно.

Втроем прошли в комнату, в которой Иван жил с женой. Ольга спросила насчет чая, и услышав утвердительный ответ, пошла ставить чайник.

— Как вы? — спросил Ломов Ивана.

— Нормально. Хотя, если честно, до сих пор не могу отойти от новости, что Черкасова передала китайской стороне столь много важной информации по нашей установке и результатам проведенных на ней экспериментов. Вдобавок имена сотрудников теперь им известны. Понимаю, что деньги и все прочее, но все же, не укладывается в голове, как она могла пойти на такое?

— Не переживайте, главное, вы живы, а все остальное ерунда. Я разговаривал с Завьяловым. Он меня весьма подробно информировал, какую именно информацию она им передала, и могу уверить, они вряд ли смогут построить реальный прототип в ближайшие три года. А за это время мы проведем столько экспериментов, что получим огромный объем информации для анализа и двинемся дальше.

— Я понимаю, и все же. Обидно, что так получилось.

— Понимаю, и разделяю вашу озабоченность.

— Артем Васильевич, мне бы надо съездить на старую установку, как вы на это смотрите?

— На старую? Так ведь там сейчас нет никого. Всю группу перебросили сюда, и потом, не сегодня-завтра начнем обкатку новой установки. Все вас с нетерпением ждали. В чем причина? — с удивлением в голосе, спросил Ломов.

— Надо кое-что проверить.

— Проверить? Что именно, если не секрет?

— Секрета нет. Дело в том, что надо проверить точку прибытия на местности. Эксперимент не состоялся, и у меня появились вопросы, которые я хотел бы прояснить для себя.

— Разумеется, хотя я не очень понимаю, чем именно вас так заинтересовал этот вопрос? Место было выбрано достаточно удобное, закрытое от посторонних глаз и одновременно не далеко от базы. Лесной массив, тихое спокойное место.

— А вы не помните, кто выбирал место? Я как-то совсем упустил этот вопрос из виду?

— Как всегда. Запустили несколько дронов, и потом компьютер сам предложил нам место для проведения эксперимента.

Ольга, которая все это время стояла с чайником в руках, неожиданно вмешалась в разговор.

— Иван, а что, кроме тебя никто не может проверить местность и ответить на те вопросы, которые тебя интересуют? Все же сейчас не лето, а декабрь. В лесу сугробы такие, что ни пройти, ни проехать. Можно использовать те же дроны и все проверить, а информацию изучить непосредственно здесь.

— Мне кажется, Ольга Николаевна права. И потом, вы только что из больницы, вряд ли стоит сразу отправляться в дорогу.

— Хорошо. Тогда давайте завтра обсудим и решим ряд вопросов.

— Это другое дело.

Ольга налила всем чай, достала припасенную коробку с печеньем и беседа сама собой перетекла на семейные темы. Вскоре Ломов распрощался и ушел к себе, а Ольга, взглянув на мужа, спросила:

— Ты мне ничего не говорил про то, что хочешь слетать на старый объект. Это как-то связано с твоими сновидениями?

— Да. Видишь ли, место выбора площадки было выбрано компьютером на основании картографии с дронов. Никто даже не стал проверять это место. Поставили аппаратуру, отправили туда двух наших сотрудников, а после аварии больше к нему не возвращались.

— Так ведь эксперименты после этого не проводились.

— Все верно. Только в моих сновидениях это место аномальное и является порталом в параллельный мир. Так это или нет, но мне очень важно проверить. Согласись, зачем гадать, когда можно всё проверить на месте.

— Порталом в параллельный мир?

— Да.

— И как он происходит?

— Что?

— Переход в параллельный мир?

— Понимаешь, в сновидениях, в тот момент, когда я оказался в точке выхода, произошло открытие портала, и я оказался не в нашем, а в параллельном мире. После чего и начались все мои приключения.

— Ты сам-то в это веришь?

— Я ученый, и верить могу только проверенным фактам. Поэтому я и хочу всё выяснить. Если там нет никакого портала, значит все мои сны, это действительно, как выразился Сысоев, фантазийный мир моего сознания и не более того. И потом, слишком много непонятного в этих сновидениях.

— Что ты имеешь в виду?

— Я ведь не случайно попросил тебя принести мне часы, потому что в сновидениях я вернулся в наш мир без часов. Я их оставил в ломбарде в параллельном мире.

— Вот видишь, значит, это неопровержимо доказывает, что твои путешествия в параллельные миры, были лишь сновидениями.

— Да я разве против того, чтобы в это искренне поверить. Я только за. Но сегодня Школьников сказал, что при обследовании на томографе у меня подтвердили, что менее года назад у меня было сломано два ребра. Ты помнишь, чтобы за последние пять лет я что-нибудь себе ломал? Я не помню.

— Может быть это старая травма, а томограф её оценил, как годичной давности?

— Да, нет, у меня вообще переломов не было.

— Так я не поняла, что именно тебя так встревожило?

— Как что. Ведь в моих сновидениях меня избили, когда я оказался в полицейском участке, и пару недель маялся, потому что как сказал врач, который потом меня лечил, у меня были сломаны ребра. Именно те ребра с правой стороны, — и Иван приложил руку, показывая жене то место, где томограмма показала перелом ребер.

— И что ты сам об этом думаешь? — спросила Ольга.

— А что я могу думать? Пока одни лишь несостыковки. Одно противоречит другому. В сновидениях часы остались в параллельном мире, и одновременно, вот они, при мне. И в тоже время, ребра я ломал только в сновидениях, а если судить по томограмме, в нашем мире и сравнительно недавно. Чертовщина какая-то получается. Вот почему я хочу начать с самого простого. С проверки наличия или отсутствия портала. Если его нет, то возможно, стоит еще раз поговорить с этим Сысоевым и кое о чем с ним посоветоваться.

— Посоветоваться на предмет чего?

— Что если мысли или сновидения могут материализоваться и в организме происходят изменения, которые в принципе не должны происходить? Я даже где-то об этом то ли читал, то ли слышал. Если такое возможно, и никакого портала не существует, то всё встает на свои места и мои сновидения всего лишь эффект мозговой деятельности в период коматозного состояния.

— Только не в твоем случае. Я бы рекомендовала просто сделать повторное КТ и убедиться, что ребра либо были сломаны, либо нет, — утвердительно ответила Ольга.

— Возможно. Но если КТ подтвердит перелом, то вопрос остается открытым. К тому же, в больнице мне дважды делали КТ и Школьников, в разговоре со мной, сказал, что на обоих снимках есть следы переломов. Так что зону в любом случае целесообразно проверить.

— Пожалуй, ты прав. Все это наводит на размышления и требует основательной проверки. Я с тобой полностью согласна. Поэтому ты мне должен обязательно и подробно рассказать о машине, которую ты видел в своих сновидениях. И вообще, расскажи мне как можно подробнее о своих снах. Ведь откуда-то ты знал фамилию сотрудника, который якобы потом принимал участие в экспериментах.

— Да-да, я как-то об этом забыл. Хорошо бы взглянуть на него, или хотя бы его фото увидеть. Я помню, как он выглядел, ведь в сновидениях мы с ним не раз разговаривали при подготовке к эксперименту.

После этого Иван взял лист бумаги и по ходу рассказа рисовал машину для перемещения в параллельные миры.

— Примерно так она выглядит. Что скажешь? — закончил свой рассказ Иван, показывая рисунок жене.

— Очень странная конструкция. У тебя нет желания обсудить её устройство с нашими сотрудниками?

— Да ты что! Меня сразу на смех подымут, а между собой скажут, что у руководителя проекта после больницы крыша поехала.

— Совсем не обязательно. Хотя, не исключен и такой вариант, — ответила Ольга, внимательно рассматривая рисунок.

— Нет, для начала надо посмотреть и проверить эту самую аномальную зону.

— Заодно, я бы попробовала опросить местных жителей. Возможно, они что-то могли слышать об этом месте, если оно действительно таковым является.

— Согласен. В параллельных мирах об этом месте ходила дурная слава, и местные жители обходили её стороной.

Ольга продолжала внимательно рассматривать рисунок, потом спросила:

— А вот по этим трубкам ртуть двигалась или нет?

— Нет, ртуть заливается вот сюда и затем циркулирует вот по этим трубкам — пояснил Иван, показывая карандашом на схеме.

— Получается, что она образует вихревое поле, которое при такой конфигурации создает нечто похожее на портал перехода.

— Все правильно, но ты теоретически это можешь как-то объяснить? Я пробовал, у меня ничего не получилось. К тому же, у меня не было под рукой не то что компьютера, простейшего калькулятора. Главное, я не могу понять физики процесса.

— Но ведь ты утверждаешь, что тебе пришлось её разбирать, чтобы починить. Хоть какие-то соображения, как она работает, были?

— Если бы были, я бы тебе сказал.

— А может быть и впрямь, попробовать её построить и тогда проще будет понять физические основы её работы?

— Смеешься?

— Вовсе нет.

— Машина из моих снов. Тебе не кажется, что это тянет, по меньшей мере, на проведение психологической экспертизы? Да и потом, кто нам выделит средства на её постройку? Нет, пока это не реально.

— Да, но ведь в сновидениях тебе предложили её построить?

— То в сновидениях. К тому же тогда у меня были весомые аргументы. Во-первых, в наш мир я вернулся и не один, а с Огруновым. Кроме того, при мне были записи из параллельного мира, которые я там делал. А это, извини, материальные доказательства, а не пустые слова. А что сейчас? Сломанные ребра и больше ничего.

— А если будут весомые доказательства, что все твои сновидения каким-то образом связаны с проведенным не до конца экспериментом на установке? Что если ты не успел подвергнуться квантовому разрушению при переходе, а нейронная сеть мозга успела?

— Интересно, и во что она материализовалась, если я остался в нашем мире?

— Как во что? Она создала фантомный образ твоего материального тела, который какое-то время существовал в этих мирах и потом вернулся обратно в наш мир.

— Нет-нет, это что-то из области фантастики, причем довольно примитивной. Даже если сознание способно создать фантомный образ тела, оно не материально и не способно взаимодействовать с материальным миром в полной мере. Это, как, — Иван никак не мог подобрать слово, с чем это сравнить, и Ольга тут же подсказала.

— Ты был как привидение. Ты все видел, слышал, осязал, но не мог воздействовать на предметы окружающие тебя. А что если это ошибочное мнение, что если наши законы не работают в том мире, где душа и тело функционируют совсем иначе?

— Не понял, что ты имеешь в виду?

— Мы существуем, пока душа живет в нашем теле, а что если душа, покидая его, может создать свое тело, управлять и жить в нем?

— Мне кажется, что это еще более фантастическая идея, чем предложенная тобой до этого.

— Отбросим как фантастическую, или пометим, как вариант для рассмотрения? — спросила Ольга, с лукавым взглядом посмотрев на мужа.

— Безумные идеи не стоит сразу отбрасывать. В них может всегда содержаться зерно истины, которое рано или поздно приведет к успеху.

— Надо же, как высокопарно сказано.

— Это не я сказал. Так порой говорил мой учитель Гурий Петрович Мясницкий. И я запомнил это на всю жизнь.

— Значит, ставим галочку мне в зачет для последующего рассмотрения.

— Ставим.

Глава 9

На следующий день Иван провел расширенное совещание, на котором были рассмотрены вопросы, связанные с проведением экспериментов на новой установке. Спорили, обсуждали в какой последовательности и что необходимо сделать в первую очередь исходя из уже накопленного опыта на челябинской установке. Не обошли стороной и возможность повторения эксперимента с человеком. Однако Ломов сразу заявил, что пока этот вопрос зависит не от нас, а когда дадут разрешение, тогда и будем обсуждать.

Сразу после совещания, Иван попросил задержаться Лебедева. Иван независимо от возраста ко всем сотрудникам частенько обращался по имени отчеству. Вот и сейчас, несмотря на то, что Лебедеву было всего двадцать девять, не изменил своей привычке.

— Иван Игоревич, вы ведь вместе с Быкасовым были на отметке прибытия, не так ли?

— Совершенно верно.

— Не могли бы описать это место?

— Большая поляна в лесу. На удивление ровная, поросшая низкой травой, без кустов. Вокруг хвойный лес. На мой взгляд, очень удачное место для эксперимента, а в чем дело Иван Сергеевич?

— Да нет, не в чем, просто хочу кое-что для себя прояснить. А скажи, вы ведь туда заранее улетели, чтобы расставить оборудование, установить камеры слежения по периметру, настроить приемную аппаратуру, не так ли?

— Да, вы же сами нас отправили вместе с оборудованием на вертолете на место прибытия, меня и Быкасова, за пару дней до начала эксперимента. Как разгрузились, две палатки поставили, и потом оборудование в них перенесли. Хотели сразу начать устанавливать датчики и аппаратуру фиксации, но как назло дождь пошел. На следующий день только после обеда погода нормальная установилась, и мы стали аппаратуру устанавливать. Из-за дождя трава сырая была, поэтому провозились до позднего вечера. Боялись, что не успеем до начала эксперимента. А утром сидели в палатке и проверяли, как все работает, ожидая, когда начнется эксперимент.

— А палатки на поляне разместили или ближе к лесу?

— Рядом, точнее, на краю леса. Мы в начале одну палатку хотели развернуть, думали, что быстро все расставим на поляне, и тогда места хватит для ночлега, но дождь помешал, поэтому вторую рядом поставили. А уже на следующий день вечером, разместили и проверили работу компьютеров и сообщили, что у нас всё готово.

— Понятно. А когда поступила команда, что эксперимент аварийно прервали?

— Дайте подумать. Сначала поступила команда о готовности к началу эксперимента. Мы в это время в палатке у компьютеров были. Минут через десять, начался отсчет времени на запуск установки, а спустя минут десять-пятнадцать сообщили, что эксперимент прерван.

— А вы сразу свернули все работы, и стали дожидаться вертолета или нет?

— Нет, сидели, ждали, нам ведь не сообщили конкретно о причинах отмены. Мы думали, что в тот же день повторят с небольшой отсрочкой по времени. За нами прилетели где-то в пятом часу. Потом стали собирать аппаратуру и вылетели на базу уже затемно.

— Иван, — неожиданно перешел на ты Дымов, — Скажи, а вот пока вы там сидели, ничего необычного не заметил на поляне? Ну, там туман какой, или ветер вдруг ни с того ни с сего поднялся, может запахи какие-то необычные? Одним словом что-то такое особенное не бросилось в глаза?

— Да как вам сказать, если честно ничего, хотя нет, постойте, когда пришла команда, что начинается отсчет на старт, мы сидели с Маратом и следили за аппаратурой. Я еще обратил внимание, что в лесу так тихо было, словно всё вымерло вокруг. Кстати, мы это заметили еще накануне, когда аппаратуру на поляне расставляли. Хотя, если честно, не до этого было, волновались, что не успеем, а тут как назло трава после дождя мокрая была, боялись поскользнуться с приборами.

— А тумана на поляне непосредственно перед началом эксперимента, никакого в этот момент не видели?

— Нет, тумана не видели, к тому же мы в палатке с самого утра были. Всего-то пару раз выходили в сторону леса. Иван Сергеевич, если что и было на поляне, можно посмотреть.

— Посмотреть, где?

— Так ведь запись делалась по всему периметру. Четыре камеры, включили сразу после команды, что десять минут до запуска, а выключили их только когда сообщили, что эксперимент прервали. Так что минут тридцать записи точно должно быть. Все данные сохранились, их можно посмотреть.

— Точно, как же я сразу не сообразил и не вспомнил об этом. Вот спасибо, очень помог мне кое в чем разобраться.

— Да не за что. Иван Сергеевич, вы ведь уже наверное в курсе насчет Лены Черкасовой? — как бы извиняясь, за болезненную тему, спросил Лебедев.

— В курсе. Перед самой выпиской супруга сообщила. Можно сказать, как гром с ясного неба. Обидно и противно. Доверяешь человеку, веришь в него, надеешься, а он вот так поступает. Да, что там говорить, — произнес Иван и с досадой махнул рукой.

— А правда, что из-за неё Константина Николаевича забирают от нас и вместо него будет кто-то другой? Наверное, ему крепко достанется, что проморгал эту, извините за выражение, сволочь. Но ведь его-то вины в этом нет. Не она одна проходила проверку, прежде чем в проект попасть. Вот пусть кадровики и отвечают, что не смогли проверить.

— Насчет Асимова можешь не переживать, он я слышал в Комитете остается и вроде даже на повышение идет, а вот кого вместо него назначат, пока не знаю, но при случае поинтересуюсь. Впрочем, в ближайшие дни и так будет ясно, кого нам пришлют. А ты чего так переживаешь за Асимова?

— Так ведь все привыкли к нему. Он мужик нормальный и хозяйственный и как человек понимающий. Любой вопрос с ним всегда решить можно быстро и без волокиты.

— В этом я с тобой солидарен. Но, как говорится, поживем, увидим. Ты лучше скажи, как мне эти файлы достать с записями с камер слежения?

— Надо посмотреть в базе данных. Если файлов нет, значит, все данные на старом объекте на основном компьютере.

— Ясно. Еще раз спасибо за помощь.

— Да ну что вы. Мне-то за что? А как вы думаете, нового эксперимента с человеком долго ждать?

— Я так думаю, начнем эксперименты, и буду настаивать, чтобы не затягивали. Но сразу скажу, и не мечтай.

— Кто, я?

— Да-да. Пусть присылают испытателя, а рисковать никому из сотрудников не разрешу. Так что извини, можешь даже не писать прошения на пробный эксперимент.

— Эх, Иван Сергеевич, можно сказать, крылья вы мне подрезали.

— Верю, но как мне один профессор сказал: рискуй, но с умом и трезвым рассудком, ибо жизнь одна.

— А сами рисковали.

— Вот поэтому и понимаю, насколько это опасно. Ладно, не переживай. Через год другой может, в очередь все встанем, чтобы в прошлое заглянуть.

— Правда?

— А почему нет. Главное, верить, что мечты сбываются.

Попрощавшись, Лебедев ушел, оставив Ивана одного. Записав в рабочий блокнот относительно файлов по итогам испытаний, отправился в основную лабораторию, где находился вычислительный комплекс.

Выяснив, что нужных ему файлов нет, поинтересовался, почему они отсутствуют.

— Иван Сергеевич, так ведь на челябинском объекте интернет линии для нас закрыты. Всех, кто там был, так срочно отозвали, что привезти наработанные материалы и те не успели. К тому же файлы по эксперименту с вашим участием были пустыми в плане материала.

Иван отправился взглянуть на последние приготовления к сдаче готовой установки и невольно залюбовался ей. Она отличалась от старой своими размерами. Была больше, что позволяло увеличить объем и массу перемещаемых в прошлое объектов, учтены некоторые конструктивные моменты, отчего она стала выглядеть еще более величественно и красиво.

— Любуешься? — раздался позади голос Ольги. Иван обернулся и, обняв её, ответил:

— Ревнуешь?

Ольга рассмеялась и, погладив мужа по щеке, тихо произнесла:

— Совсем чуть-чуть.

— Зря, ведь в ней есть большая доля и твоего труда. Без тебя не было бы ни старой, ни новой установки.

Иван поцеловал жену и уже серьезным голосом произнес?

— Я разговаривал с Лебедевым. Он сказал мне, что на челябинском объекте должен быть файл с записью с камер наблюдения. Объем в районе тридцати минут. Было бы здорово посмотреть эти записи.

— Так в чем дело?

— Они остались на старом объекте.

— Надо договориться и кого-то за ними послать.

— А может мне проще самому за ними слетать?

— Вань, я понимаю, тебе не терпится как можно скорее во всём разобраться, но я считаю, что в данном вопросе не стоит спешить и после больницы сразу куда-то лететь. Договорись с Ломовым или позвони Завьялову, тебе никто не откажет, и пошли кого-нибудь из наших ребят, хотя бы того же Лебедева. Пожалуйста, ради моего спокойствия.

— Уговорила, так и сделаю.

Мысль о том, что записи с камер наблюдения на местности могут что-то прояснить, не давала Ивану покоя, и он решил побеспокоить Завьялова, чтобы тот помог организовать поездку на челябинский объект. Ближе к обеду Завьялов сообщил, что вопрос решен и спросил, кто поедет. Не долго думая Иван ответил, что поедет Лебедев Иван Игоревич.

Перед отъездом, Иван снова переговорил с Лебедевым.

— Послушай, я тут внимательно посмотрел карту расположения выбранного места для испытаний. Хочу попросить тебя кое-что выяснить для меня.

— Внимательно слушаю.

— Смотри, в пяти километрах от этого места есть небольшой дачный поселок. Раньше это была деревня. Я договорился, на обратном пути полетите на вертолете в аэропорт и сделаете промежуточную посадку поблизости от этого поселка. Правда, сейчас зима, но вдруг кто-то остался жить в посёлке на зиму. Если получится с кем-то поговорить, узнай, не ходит ли среди местных жителей, дурной славы о местных лесах.

— Про нечистую силу вы имеете в виду? — с удивлением спросил Лебедевым.

— Нет, вообще. Бывает, что лесной массив, озеро или гору местные жители стараются обходить стороной. Наука этим не занимается, разве что уфологи доморощенные всякие немыслимые догадки строят. Но рано или поздно и наука должна ответить на некоторые вопросы, которые нам задает природа. Ты понимаешь меня?

— Понял. Все сделаю, не переживайте.

— Вот и отлично. Я на тебя очень рассчитываю.

В тот же день вечерним рейсом Лебедев улетел в Челябинск, откуда его должны были забрать и на военном вертолете перевезти на объект и потом привезти обратно.

Весь день Иван буквально не находил себе места, был рассеянным, то и дело всех переспрашивал. Ольга сразу обратила на это внимание и как могла, успокаивала мужа.

— Учти тебе сейчас волноваться совсем не к чему. Завтра утром Лебедев привезет файлы и всё прояснится.

— Я всё прекрасно понимаю, но ничего поделать с собой не могу. Такое ощущение, что завтра может многое прояснится.

— Совсем не обязательно, уверяю тебя. Просто будет решен один из вопросов, который тебя сейчас интересует. И вообще, ты даже на испытаниях установки так не нервничал, как сейчас.

— Может быть.

— Знаешь что, сходи-ка ты к ребятам, обсуди вопрос обкатки установки. Первый пуск уже через два дня, а ты как-то совсем равнодушно к этому относишься.

— Кто я?

— Да ты.

— Хорошо, пойду и поговорю.

— Вот и правильно, заодно успокоишься и займешься делом.

И все же до конца Иван так не успокоился и до позднего вечера спрашивал, не вернулся ли Лебедев с объекта. А утром, сразу после завтрака, когда в дверь постучали, и он услышал голос Лебедева, чуть не опрокинул стул, вскочил и подбежал к двери.

— Прилетел, заходи.

— Иван Сергеевич, вот привез файлы, которые вы просили.

— Молодец, спасибо. А с кем-нибудь из поселка удалось поговорить или нет?

— Глухомань полная. Вроде не так далеко от Челябинска, а домов совсем мало.

— Странно, вроде там дачный поселок должен располагаться?

— Должен, только его начали пристраивать к деревне и даже с десяток фундаментов под дома поставили, и на этом всё закончилось. Согласований на землю не сделали, а бизнесмен в бега ударился. Это я потом об этом узнал. А деревня совсем маленькая, так что только в одном доме из трубы дым шел, ну я туда сразу и пошел. Пожилая чета, лет за семьдесят. Сами из Челябинска, уехали жить на природе несколько лет назад. Я сказал, что занимаюсь изучением истории края, собираю местные легенды и сказания.

Ольга прыснула со смеху, но тут же извинилась, сказав, что молодец, нашелся, как расположить к себе пожилых людей.

— Да, так вот. Они сказали, что леса здесь богатые ягодами и грибами, но есть места, которые стоит обходить стороной.

Услышав это, Иван буквально заерзал на стуле.

— Продолжай. Почему не спросил?

— Спросил. Сказали, что кругом много всяких зон, которые военные огородили колючкой и понаставили предупреждающих знаков. Кроме того, есть много заболоченных мест. Клюквы, дескать, много, но и трясин тоже. А когда я у них конкретно спросил про место, где мы собирались проводить испытания, они как-то между собой переглянулись, и как я понял, то ли чего испугались, то ли просто не хотели говорить.

— Так-так, это очень даже интересно. С чего вдруг?

— Короче я потом, — Лебедев на секунду запнулся, посмотрел на Ольгу, и, стесняясь, добавил, — решил с кем-то одним из них поговорить, ну и попросил, извините за подробность до ветру проводить.

— Молодец, сразу сообразил, как поступить.

— Хозяйка естественно дома осталась, а хозяин вывел из дома. Тут я его и спросил, дескать, правду ли говорят, что в тех краях люди пропадают и потому туда не следует ходить.

— А он что?

— Сказал, что сам здесь десять лет живет, и в тех местах ни разу не был, а слухи разные ходят. Говорят, что гиблые там места. Больше ничего не сказал, сразу в дом вернулся. Вот собственно всё, что удалось узнать.

— Большое спасибо. Пойдем, посмотрим файлы, заодно, если что, дашь комментарий по видеозаписи.

Втроем пошли в зал управления, где можно было одновременно включить запись на четырех экранах и видеть раздельно записи с камер наблюдения в синхронном режиме. Включили запись. Появилось изображение поляны с разных позиций. Ничего необычного. Ровная, чуть пожухлая трава, но уже оттаявшая от согревшего её к полудню солнца. С одной из камер был виден край опорного пункта, где сидели Быкасов и Лебедев. С напряжением все внимательно смотрели, что происходит на поляне. Внизу на каждом экране бежало строчкой посекундная фиксация времени происходящего. Неожиданно Лебедев крикнул.

— Вот, смотрите, Иван Сергеевич, что это?

На всех экранах появилось легкое марево отдающее немного желтизной. Трудно было понять, что это было. То ли туман, то ли дымка. Ощущение, что где-то поблизости развели костер, и ветер отнес дым от него в сторону поляны и почти тут же развеял.

— Оно, точно оно, — радостно произнес Иван, — Я был прав. Значит, там действительно что-то есть и надо во что бы то ни стало проверить что именно.

Лебедев стоял рядом не до конца понимая, чему так радуется Иван Сергеевич, а когда тот неожиданно обнял его и вовсе смутился.

— Спасибо тебе, что помог. Теперь есть предметно, что искать и над чем размышлять, — произнес Иван и, заметив удивленное лицо Лебедева, пояснил, — Понимаешь, это действительно самая что ни на есть аномальная зона. И нам просто неслыханно повезло, что мы смогли увидеть воочию её проявление. Теперь мы знаем время и место, а с помощью приборов сможем изучить её природу и понять, а главное, ответить на множество вопросов с научной точки зрения.

Иван еще не раз просмотрел файл и только ближе к обеду они с Ольгой забежали к себе в комнату.

— Нет, ты представляешь, там действительно что-то есть. Эх, жаль, что сейчас декабрь и в лесу полно снега. Хотя, вряд ли время года как-то влияет на временной портал. А может и впрямь, заняться этим сейчас и не дожидаться весны?

— Вань, а может для начала подумать над тем, какие исследования проводить на местности, какие приборы для этого понадобятся, кого из сотрудников привлечь для этих работ? Да и с начальством неплохо было бы согласовать такие работы. Не думаю, что оно будет радо, да еще в такое время, когда начинается обкатка новой установки, а её руководитель решил вдруг заняться другими, весьма странными делами?

— А если взять отпуск? — с упрямством в голосе, спросил Иван.

— А если забыть о том, сколько пройдено? Забыть о сотрудниках, прошедших с тобой весь этот нелегкий путь? А они, между прочим, переживали и ждали твоего возвращения, а ты в отпуск. Я понимаю, что там, на поляне есть тайны, которые мы непременно откроем, и они дадут нам возможно ключ к пониманию твоих снов, но сейчас ты нужен здесь и сейчас. Понимаешь меня?

— Понимаю. Прости, я как мальчишка, забыл, что за нами стоят живые люди.

— Вот именно, а между делом, мы вместе подумаем, как исследовать эту аномальную зону. Мне кажется, что это будет не такая уж и простая задача, как тебе кажется.

— Ты так считаешь?

— Уверена.

Глава 10

Между тем комиссия приняла установку и на ней начались первые экспериментальные работы. С учетом новых возможностей надо было проверить объем и массу переносимых в прошлое предметов. Пока Иван лежал в больнице, была основательно проработана исследовательская часть исторического периода прошлого. Намечены пути, и способы слежения за интересующим периодом времени, даны задания на изготовление соответствующей аппаратуры. Иван вместе с Ольгой, снова окунулся в родную стихию и на время забыл о недавних сновидениях и аномальной зоне. Впрочем, Ольга нет-нет, а сама заводила вечером разговор на эту тему, и они порой допоздна засиживались у себя в комнате, размышляя какие необходимо использовать приборы для исследования этой аномальной зоны.

Незаметно наступил Новый год. Как всегда его шумно и весело встретили дружным коллективом. Как раз незадолго до этого к ним присоединилось еще три новых сотрудника, в числе которых был Егоров Михаил Викторович. Вместе с ним приехал Асимов и не мудрствуя лукаво, сразу представил Михаила.

— Вот Иван Сергеевич, вместо меня к вам от нашего ведомства назначили. Прошу любить и жаловать, Михаил Викторович Егоров.

— А вы значит уходите?

— Что делать. Я человек служивый. Куда назначат, туда и поеду. Зато Михаил Викторович не в пример мне, человек по вашей линии весьма осведомленный и хозяйственными делами вряд ли будет заниматься. К тому же для этого и вам и ему в помощь как раз определили Евгению Степановну Ненашеву.

Иван скептически посмотрел на Михаила, и для интереса спросил:

— И что кончали, если не секрет?

— Физико-технический.

Ольга заметила, как у Ивана на лице проскочила тень удивления.

— А факультет какой?

— Микро и нанотехнология.

— Однако, — не выдержав, ответил Иван, и тут же снова спросил?

— И как же вас переманили в такую организацию?

— На кафедре в университете не то чтобы не понравилось, я бы так ответил, не для меня. А здесь я в техническом отделе несколько лет проработал и ничуть не жалею. Мы там, как говорится, «живыми» разработками занимаемся, а я с детства по большей части все сам люблю делать.

— Ах, вот оно что. В таком случае, такие люди, нам очень даже нужны. Надеюсь, что сработаемся, — и Иван, протянув руку, поздоровался и представил свою жену.

Пока Ольга о чем-то разговаривала с Асимовым, Иван отошел в сторону с Михаилом.

— А чем мы тут занимаемся, вам уже сказали?

— В принципе да. А вам разве не сказали, что я несколько дней был на старой установке под Челябинском? Правда, там всё было опечатано, так что воочию еще не видел. Откровенно говоря, не терпится посмотреть. Я только потому и согласился у вас работать, что о таком можно только мечтать.

Ивану было приятно услышать такие слова, и он чуть смущаясь, произнес:

— Так чего медлить, пойдемте, покажу вам нашу красавицу. Мы её на днях запустили и успели прогнать в тестовом режиме и даже провести несколько экспериментов. Заодно познакомитесь с ребятами. Постойте, — Иван на секунду задумался, — так если вы были на челябинской установке, вы уже с некоторыми из наших сотрудников должны быть знакомы, не так ли?

— Так получилось. Меня послали помочь Константину Николаевичу, ну и…

— Ясно. Ничего, у нас коллектив дружный, понятливый, а то, что Черкасова, как говорится, паршивой овцой в стаде оказалась, так это, сами понимаете, не мы её проморгали.

Иван повел Михаила взглянуть на установку. Пока шли, расспрашивал, в каком направлении Михаил непосредственно работал в техническом отделе и очень обрадовался, что многое из того, чем он занимался, может пригодиться в дальнейших работах по проекту. Он так и сказал:

— Тебе бы давно надо было к нам в проект. Ничего, что на ты? — с воодушевлением произнес Иван.

— Ой, да ну что вы, конечно, — смущаясь, ответил Михаил и добавил, — Кто же знал, что вы такими делами занимаетесь? Мне сообщили-то всего месяц назад.

— А вот и она, — произнес Иван, подходя к установке. Михаил посмотрел на неё, и показывая на один из блоков, с удивлением произнес:

— Надо же, знакомый блок. Это по вашим чертежам мы делали его и на стенде проверяли, а я всё никак не мог понять, зачем нужна такая выходная мощность в единицу времени.

В этот момент в комбинезоне с перепачканными руками откуда-то сбоку появился Колюжный. Увидев его, Иван произнес:

— Знакомьтесь, наш новый сотрудник Михаил…, простите, запамятовал отчество.

— А мы знакомы, — протягивая руку Михаилу, ответил Геннадий, — На совсем, или опять на время?

— Хотелось бы подольше у вас задержаться, а там, как получится.

— Понятно.

— Геннадий, Михаила к нам назначили вместо Константина Николаевича, так что будем надеяться, он у нас надолго задержится.

— Этодругое дело. Ну как, впечатляет? — показывая рукой на установку, спросил Геннадий.

— Неужели она в самом деле работает и перемещает в прошлое материальные объекты? — с сомнением в голосе спросил Михаил и осторожно погладил рукой один из магнетронов.

Иван и Геннадий улыбнулись и, не сговариваясь, рассмеялись.

— Не верит, а мы ведь уже не один год экспериментируем и перестали удивляться, что такое возможно, — ответил Иван, — Ничего в ближайшие дни сам увидишь воочию, как она работает, и все сомнения отпадут.

— Да нет, я верю, просто это настолько грандиозно, что вот так сразу трудно поверить, точнее, представить, что фантастика вдруг превращается в реальность.

— Хорошо сказано, правда, Иван Сергеевич?

— Верно. А вот когда человека отправим в прошлое, вот это точно будет фантастика.

— Иван Сергеевич, так когда начальство даст добро на отправку человека?

— Обещают в начале года дать добро.

— Скорее бы. И чего тянут?

Вскоре Ивана окликнул кто-то из сотрудников, и Михаил остался наедине с Геннадием.

— Значит, к нам определили? Поздравляю.

— Спасибо.

— Если не секрет, много Черкасова успела про нашу установку сведений передать?

— Откровенно говоря, не знаю. Но если судить по тому, что ей передали плату для проведения диверсии, какие-то технические данные по установке наверняка передала.

— Эх, надо было раньше мне о своих подозрениях Асимову рассказать. А я, дурья голова, всё сомневался. Ну как же, такую проверку прошла, а мне что-то там мерещится.

— А с чего вдруг подозрения возникли?

— Да не то что подозрения. Она ведь физик-теоретик. По идее должна была в компьютерном зале сидеть, а я её несколько раз возле силовых блоков видел. Ладно бы возле установки крутилась бы, это понятно, а что ей там было делать? А теперь понятно, выясняла место, куда плату поставить. А теперь места расположения установки известны и вероятно общий принцип работы она сообщила. Одно утешает, что Иван Сергеевич жив остался. Честно скажу, будь моя воля, к высшей мере приговорил бы. Так ведь нет, дадут четвертак, и будет на казенных харчах сидеть и дожидаться амнистии. Так глядишь, к сорока годам на свободу выйдет и за кордон махнет. Согласен?

— Трудно сказать, но доля правды в твоих словах есть.

— А вообще здорово, что тебя к нам определили. Нет, Асимов мужик классный, но не технарь, а жаль.

— Не всем быть технарями, кто-то должен чем-то другим заниматься и быть специалистом в своем деле.

— Не спорю, согласен. Одним словом, еще раз поздравляю, что к нам назначили. Уверен, у нас тебе понравится. Иван Сергеевич вот такой мужик, — Геннадий поднял большой палец руки, — Это ведь он всё придумал. Никто не верил, а он сумел доказать и сделал и она работает. И вообще, если бы не вся эта секретность, ему давно нобелевскую премию дали бы, и весь мир бы им гордился. Но пока рано в большой мир нашу установку выпускать, согласен?

— Вероятно да.

— Ладно, давай, мне еще надо кое-что проверить. Установку сдали, но лучше самому убедиться, что всё в порядке.

Михаил обошел установку со всех сторон и когда к нему снова подошел Иван, отправился вместе с ним обратно, чтобы принять все дела от Асимова.

Сразу после Нового года эксперименты на новой установке продолжились, а буквально через неделю Ломов сообщил, что дали добро на проведение эксперимента с человеком. Сразу несколько сотрудников подали заявление с просьбой разрешить принять участие в эксперименте, однако Ломов и Иван сразу сказали, что для участия в испытаниях кого-то пришлют. За несколько дней до проведения эксперимента на базу приехали сотрудники службы безопасности. В их составе были два испытателя, один из которых был назначен дублером. Иван поспешил познакомиться с ними и как только вошел в комнату, моментально узнал Журина. Стараясь не подать виду, что узнал Журина, Иван поздоровался с участниками эксперимента, после чего провел и показал им установку.

Пока Журин с дублером с любопытством осматривали установку, Иван внимательно наблюдал за ними. В памяти моментально всплыли воспоминания из сновидений.

«Откуда столько совпадений? Даже манера разговаривать у Журина точно такая же, как в моих сновидениях. И голос один в один. Я же помню», — стоя возле установки, размышлял Иван.

Несколько дней было отведено на подготовку к эксперименту. Точку прибытия решено было организовать непосредственно в военном городке, где располагалась сама база. На этом настоял Иван, посчитав, что в случае чего будет проще настроить аппаратуру слежения, меньше риска возможной слежки со стороны иностранной разведки. К тому же, при необходимости рядом будет находиться группа медиков.

Все с волнением ждали начало эксперимента. Наконец, этот день настал. Журин, облаченный в костюм военного летчика для проведения летных испытаний, занял место внутри установки. Поступила команда пуск и установка переместила его в заданный программой точку входа на два часа в прошлое. Как только с наблюдательного пункта сообщили, что есть подтверждение успешного выполнения задачи, все зааплодировали, и чуть было не бросились качать Ивана. И хотя в конце декабря и начале января были успешно проведены три аналогичных эксперимента с шимпанзе, все понимали, что только успешный эксперимент с человеком стал началом совершенно новых работ на установке.

До конца января эксперимент повторили дважды. Это позволило накопить необходимый материал для анализа. Впрочем, испытателей довольно скоро отозвали и отправили, как потом стало известно в институт медико-биологических проблем академии наук, где они подверглись всестороннему исследованию на предмет влияния на организм человека квантового разрушения для перемещения во времени в прошлое. Как показали исследования, никаких изменений в организме обоих испытателей не было обнаружено. Однако, как было сказано в заключении, столь малый интервал времени, не позволяет ответить на вопрос о каких-либо изменениях в будущем, и требуются новые наработки в этом направлении.

В начале февраля Ломова и Дымова пригласили в Комитет на совещание. Председательствовал как всегда Завьялов. Поздравил ученых с успехом и сразу приступил к вопросу, из-за которого и пригласил их на совещание.

— Рад, очень рад, что эксперимент полностью подтвердил возможность отправки человека в прошлое. А значит, пришло время подумать о том, чтобы от экспериментальных шагов, перейти к практическим.

— Не совсем понимаю, Федор Михайлович, что вы имеете в виду? — спросил Ломов.

— Позволю напомнить вам, что три года назад была убита сестра Ивана Сергеевича. Причиной убийства было не бытовое ограбление, а попытка выяснить, где находится месторасположение челябинской установки. Предшествовало этому утечка информации от одного из сотрудников, с которым Иван Сергеевич работал до того, как начались работы над проектом. Далее, утечка материалов, и невосполнимый вред, который нанесла сотрудница проекта Черкасова, дают основание полагать, что китайцы не просто интересуются данной тематикой, а самым активным образом работают в этом направлении. Не мне говорить вам о важности проводимых вами работ и тех возможностях, которые она открывает. Поэтому, есть мнение использовать установку для предотвращения утечки важной государственной информации.

— Вы хотите вмешаться в историю? — спокойно произнес Иван.

— Называйте это так. Другого слова вряд ли подобрать.

— А вы понимаете, что мы понятия не имеем о том, что произойдет, если мы это сделаем?

— Поэтому мы и пригласили вас. Никто кроме вас ответить на этот вопрос не может.

— А мы тоже не знаем, что будет, если мы её внесем изменения в историю. Да и никто не знает, разве что фантасты могут выдумать, что по земле будут вместо людей ходить мыслящие динозавры или что-то в таком духе.

— Это вряд ли произойдет. Мы ведь не собираемся вторгаться в доисторические времена. Для начала можно было бы переместить нашего сотрудника, скажем, на пять лет назад. Нам достаточно внести небольшое изменение, к примеру, не принять Черкасову на работу в нашу структуру. Впрочем, это уже вопрос техники.

— Я понимаю, — стараясь, оставаться спокойным, произнес Иван, — технически мы можем переместить вашего сотрудника в любую точку пространства и максимально далеко в прошлое, где он, имея соответствующие инструкции, попытается решить проблему сегодняшнего дня. Но поймите, во-первых, его действия лавинообразно затронут все события, которые будут связаны с его появлением в том, в прошлом времени. Иными словами, в процессе выполнения задания, он столкнется с большим количеством людей, жизнь которых изменится. А это крайне опасно.

— Почему? — услышал Иван вопрос.

— Как почему? Потому что вся наша жизнь, это взаимосвязь случайных событий. Поясню. Человек, которого вы послали в прошлое, будет контактировать с другими людьми. Кто-то из них опоздает на автобус или задержится в пути, попадет в аварию или погибнет. Цепь событий связанных с людьми, с которыми он будет контактировать, будет расти подобно цепной реакции.

— Мне кажется, что вы чересчур преувеличиваете влияние одного человека на окружающих и их дальнейшую судьбу, — снова раздался чей-то голос.

— Вовсе нет. Судьба людей, с которыми ваш человек лишь мимолетно столкнется, может коренным образом измениться. И я вовсе не преувеличиваю. В нашем мире, сегодня они живы и здоровы, но мы изменили события, и кто-то из них умер, заболел, потерял работу. Иными словами, мир огромного числа людей станет другим, не таким, какой он сейчас. И это может затронуть не сотни, и даже не тысячи, а десятков тысяч человек. А за годы пребывания в прошлом, я даже не берусь предсказывать, скольких людей затронут изменения. Выходит, их судьба и жизнь изменятся, и будет отличаться от той, которой они живут сейчас. Даже во имя благих целей, имеем ли мы право, вторгаться в прошлое, и делать эти изменения? Я не уверен, а вы? Кроме того, не стоит забывать, что жизнь человека, которого мы посылаем в прошлое, пусть и не в очень отдаленное, тоже может измениться.

— Иван Сергеевич, а если пробовать? Скажем малыми шагами продвигаться в прошлое не на два часа, а на месяц, два и смотреть, какие изменения происходят? Может не все так страшно и катастрофично, как вам кажется?

— Может. Я повторяю, наука пока на это ответить не может.

— Так тогда тем более надо пробовать, экспериментировать, чтобы понять, можно это делать или нет. Я прав?

— И да и нет.

— Как вас понять?

— Экспериментировать можно, но стоит ли, вот в чем вопрос?

— Извините, но мне тогда непонятно. Либо прекратить исследования в этом направлении полностью, либо все же попытаться двинуться дальше и смотреть, изучать, анализировать, что происходит при отправке человека в прошлое.

— Если вы спрашиваете мое личное мнение, то я отвечу, я бы не спешил. Мы провели несколько экспериментов, которые подтвердили возможность отправки человека в прошлое. Но это были всего лишь эксперименты, при том на очень малый временной период. А что будет, если сделать более глубокое проникновение в прошлое, мы не знаем. Возможно, эти шаги будут крайне опасно делать, поэтому мы подготовили интересную и обширную программу изучения исторических событий прошлого с использованием аудио и видео аппаратуры. Сможем узнать и ответить на многие спорные вопросы истории. Так что нам есть чем заняться и без вторжения в ход исторических событий.

— Артем Васильевич, а вы что скажете?

— Я бы рассматривал вопрос так. Двигаться в изучении этого вопроса мелкими, очень мелкими шагами все же стоит.

— Ну что же. Вашу позицию и мнение по данному вопросу я услышал, спасибо. Будем думать, а там видно будет. Всем спасибо.

На этом совещание закончилось. Иван с тяжелым сердцем вышел из здания, и пока ехали обратно на объект, размышлял, как поступит руководство в данном вопросе. Вернувшись к себе, рассказал жене, какой вопрос рассматривался на совещании.

— Как считаешь, я правильно сказал? — словно ища поддержки у жены, спросил Иван.

— Я думаю, что ты прав. Мы только в самом начале пути и делать прыжок в прошлое не то что на годы, а на месяцы, опасно.

— Вот именно, что опасно. Мы не знаем, с чем имеем дело. Послать двести кило камней, пусть и начиненных аудио и видео аппаратурой одно, а посылать человека, совсем иное. С огнем играют, не понимая этого.

Прошло две недели и Ивана неожиданно вызвали в Комитет. Среди дня прислали машину и сообщили, что его срочно вызывают по весьма важному вопросу. По дороге Иван размышлял с чего вдруг такая срочность. Войдя в кабинет Завьялова, застал его одного в мрачном настроении.

— Что случилось? — спросил Иван.

— В том-то и дело, что ничего.

— Простите, не понял. Поясните.

— Иван Сергеевич, мы самостоятельно провели на старой установке эксперимент и послали в прошлое Журина. Никаких изменений не произошло, но он не вернулся.

— Вы послали человека в прошлое, даже не поставив нас в известность? На челябинской установке не было ни одного нашего специалиста, и вы так запросто отправляете Журина в прошлое, словно установка это автомобиль? Как далеко была точка выхода? — волнуясь, спросил Иван.

— Всего на два месяца в прошлое.

— Чтобы он удалил плату, и авария не произошла, не так ли?

— Да. Но он не вернулся.

— Что значит, не вернулся?

— То и значит. Отправить отправили, но никаких изменений не произошло, а самого Журина нет.

— Так, давайте все по порядку, — произнес Иван и тяжело опустился на стул напротив генерала.

— По итогам нашей встречи, я обо всем доложил руководству. Они решили, что необходимо форсировать этот вопрос и, не ставя вас в известность, использовать челябинскую установку для отправки нашего человека в прошлое. Для начала решили послать его на два месяца назад, посчитав, что если он вынет плату, предотвратит аварию, в которой вы пострадали и тем самым подтвердит, что ничего страшного не будет. Однако ничего не произошло. Точнее, отправка Журина состоялась без каких-либо проблем, но видимых изменений не было. Однако с тех пор Журин не объявился.

— Когда произошла отправка?

— Три дня назад.

— Эти три дня вы ждали, что он вот-вот объявится?

— Разумеется. Мало ли, что случилось, хотя у него была аппаратура связи, и он мог бы дать знать о себе.

— А маяк для его местоположения вы установили ему?

— Разумеется. Но маяк безмолвствует.

— Плохо, всё очень плохо, — с болью в голосе произнес Иван.

— Как вы думаете, что это может значить?

— Пока только предположения.

— И всё же?

— Я думаю, что Журин попал в параллельный мир, и его отправка в прошлое стала причиной его возникновения.

— Простите, но я не понимаю вас.

— Видите ли, Федор Михайлович, пока, это всего лишь гипотеза. Чтобы она стала теорией, необходимы доказательства, причем, как говорится, железобетонные. У меня их нет, но я более чем уверен, что перенос человека в прошлое влечет за собой возможность возникновения альтернативной реальности, или, проще говоря, параллельного мира. Думаю, что Журин выполнил задание и в том мире, в который он попал, история изменила свой ход. Все мы, и вы и я и ваш Журин, живем в ином мире, параллельно существующем с нашим.

— А это возможно, или только ваша, как вы сказали, ничем не доказанная гипотеза? — осторожно спросил Завьялов и Ивану показалось, как у генерала дрогнул голос.

— Надо изучать, проверять и искать или опровергать правоту высказанных мной предположений. Это наука, которой мы и занимаемся.

— Ваши предложения?

— Надо подумать. Сейчас я не готов сказать ничего конкретного.

Часть 3 В ПОГОНЕ ЗА МЕЧТОЙ

Глава 1

Иван вернулся на объект чернее тучи. Ольга, зная, что мужа срочно вызвали в Комитет, сразу поняла, что случилось что-то ужасное, поэтому не стала ни о чем расспрашивать. Однако Иван, скинув пальто, присел к столу и тихо произнес:

— Мои опасения оправдались. Они не стали меня слушать и провели эксперимент на челябинской установке. Послали Журина на два месяца в прошлое с целью изъять плату и предотвратить аварию на установке.

Ольга прикрыла рот рукой, понимая, что эксперимент привел к каким-то трагическим последствиям.

— Он погиб? — спросила она.

— Нет, не погиб, но в нашем мире не произошло никаких изменений, а он не вернулся.

— Выходит, он застрял в прошлом?

— Не знаю. Но мне кажется, что его действия могли привести к созданию параллельного мира.

— Почему ты так решил?

— В моих сновидениях, я выяснил, что возникновение параллельных миров обусловлено тем, что история развития мира неожиданно меняется. Но эти изменения происходят не в настоящем времени, а в прошлом. Меняя что-то в истории, мы тем самым меняем всю последующую историю мира, и он начинает развиваться самостоятельно, или проще говоря, параллельно. А тот мир, из которого послали Журина, то бишь наш, продолжает свое развитие без каких-либо последствий и изменений. По-другому, объяснить, почему Журин не вернулся обратно в наш мир, я не могу.

— Но ведь ты об этом и предупреждал Завьялова на совещании.

— В том-то и дело, что я лишь высказал свои опасения, — с горечью ответил Иван, — А как я мог им еще об этом сказать? Видите ли, я в своих снах реально был в параллельных мирах и видел, сколь это опасно. Где доказательства? Их нет. И как ученый, я не вправе был опираться на сновидения. Понимаешь, не мог.

— Я согласна с тобой. И чего теперь они хотят от тебя?

— Ничего. Они сами в полной растерянности и не знают что делать. Ведь я им говорил, что это опасно, что не следует вторгаться в ход истории, не послушали, — в сердцах произнес Иван и ударил кулаком по столу.

— Я только одного понять не могу. Как им удалось провести эксперимент, ведь там никого из наших не было? — спросила Ольга.

— Понятия не имею. Впрочем, как раз этому я не сильно удивлен. Могли внимательно просмотреть рабочие записи и без труда повторить работу установки.

— А ты не думаешь, что этот эксперимент в какой-то степени подтверждает твои сновидения?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты же сам мне рассказывал, что в сновидениях ты пришел к выводу, что параллельные миры возникают из-за деятельности человека. Перемещение ядерных зарядов стало причиной их появления. А что если их возникновение может быть вызвано не только этим, а какой-то деятельностью человека и вмешательством в историю? В одном мире, эксперимент удался, в другом ты попал почти на три недели в больницу. Совместить одно с другим невозможно. Значит, история пошла в двух разных направлениях. Отсюда, я делаю вывод, что возникло два параллельных мира. Что скажешь?

— В этом что-то есть, — задумчиво глядя на жену, ответил Иван, — Смущает только одно. Допустим, Журин изъял плату, эксперимент прошел удачно и дальше мы продолжаем работать по намеченной программе. Второй вариант, это тот, в котором мы существуем сейчас. А откуда тогда мои сновидения?

— Ты забыл про аномальную зону.

— Точно. Журин изъял плату и эксперимент благополучно завершился, но моё появление на поляне совпало с открытием портала. Но тогда возникает вопрос, каким образом в моём сознании остались воспоминания из того мира?

— Мне кажется, что это не столь важно. Важно другое, что твои сновидения вполне реальны. А значит…

— Надо основательно заняться этой аномальной зоной и машиной перемещения из моих снов.

— Именно.

— Оля, ты права, ты тысячу раз права. Надо во что бы то ни стало заняться этими вопросами. Вопрос один. Как убедить руководство в необходимости их рассмотрения?

— Мне кажется, надо сыграть на том, что они сейчас, в свете неудачного эксперимента, не знают, что делать и могут ухватиться за любое предложение, если оно связано именно с их вопросом.

— Пахнет авантюрой, но это вариант. Только так можно получить добро и начать исследования. Давай подумаем, как все это выставить перед руководством в завуалированном виде, но с максимально научным акцентом на важность данных исследований.

С присущей Ивану энергией, они за два дня подготовили план и основательно проработали аргументы, подтверждающие необходимость проведения этих работ. Иван еще раз внимательно перечитал подготовленные для встречи с руководством документы.

— Что скажешь? — спросила Ольга.

— Будем надеяться, что начальство поверит и даст добро. Ну а нет, будем думать, в каком направлении работать дальше.

— Я же говорю, риск минимальный, зато есть перспектива получить добро на проведение исследовательских работ в аномальной зоне. Или хотя бы её части.

— Вот-вот, хотя бы части, а это уже кое-что. Знаешь, я чувствую, тебе не зря дали грамоту за участие в операции, проводимой Комитетом, — смеясь, произнес Иван.

— А ты как думал. Видел бы ты их лица, когда я их дотошно расспрашивала как лучше и незаметно поставить условный знак губной помадой.

— Чем?

— Губной помадой.

— Слушай, ты мне об этом ничего не рассказывала.

— Извини, дала подписку, ни слова, даже тебе.

— Так я и поверил.

— Ладно, это все в прошлом, как-нибудь расскажу, только, чур, не смеяться. Договорились?

— Как скажешь.

По совету жены, Иван самым подробным образом рассказал Ломову о своих сновидениях, а так же записях с камер установленных на поляне во время неудавшегося эксперимента. Поделился с ним информацией о неудачном эксперименте, который без их ведома был проведен с отправкой Журина в прошлое. И, наконец, о плане исследовательских работ, который он с Ольгой подготовил для разговора с руководством.

— Артем Васильевич, я понимаю, что многое из того, о чем я вам говорил, всего лишь слова. Весомых доказательств нет, а те, что есть, вполне могут быть либо совпадением, либо больным воображением в результате перенесенной травмы после неудачного эксперимента. И все же, я твердо убежден, что в этом что-то есть и хотя бы попытаться разобраться в этом, обязанность ученого. Вы согласны со мной?

— Знаешь, Иван, я виню себя теперь в том, что тогда на совещании у Завьялова не поддержал тебя, а предложил двигаться мелкими шагами. Вот и получили результат. И не важно, прав ты или нет, верна твоя теория о параллельных мирах, или это плод твоего воображения, а человека нет. И спрос не с них, а с меня. Скажи я тогда против, возможно этого было бы достаточно, чтобы они подумали и не проводили эксперимент.

— Артем Васильевич, вряд ли они стали слушать наши с вами советы. Их задача любыми путями предотвратить утечку информации. А когда есть такая уникальная возможность это сделать, вряд ли учитывалось бы наше мнение. Так что не стоит себя винить. К тому же, если посмотреть наши планы, мы ведь тоже хотели продвинуться несколько дальше с отправкой человека в прошлое. И как знать, какие результаты мы бы имели, двигаясь, пусть и мелкими шагами, с отправкой человека в прошлое?

— Да, разумеется, и все же. Одним словом, я целиком и полностью согласен с тобой и поддержу в исследовании аномальной зоны. Тем более, очевидно, что это весьма интересный феномен, если он таковым окажется. Что касается машины, то ты натолкнул меня на одну мысль. Что если попробовать порыться в закрытых архивах, нет ли где упоминаний о ней? Если попробовать через Завьялова получить доступ к закрытым архивным материалам, которые были вывезены из Германии и других стран после войны? Возможно, есть упоминания и из других источников, которые от нас доселе скрыты. Что скажешь?

— Это было бы очень даже интересно.

— И я так думаю.

— В таком случае, я выхожу с планом работ на Комитет?

— Выходи. Поддержу без колебаний.

— Спасибо.

— Машина для путешествий в параллельных мирах. Черт возьми, трудно поверить, но ведь и в твою установку для перемещений десять лет назад никто не мог поверить, а вот она, работает.

Ломов не стал тянуть и договорился о новой встрече в Комитете, где он и Иван изложили план работ по новой теме исследования паранормальных явлений зоны вблизи Челябинска и возможности допуска к секретным архивным материалам добытых нашими разведчиками в годы второй мировой войны. Завьялов был удивлен таким поворотом событий и поэтому прямо спросил, чем обусловлен интерес к зоне и необходимостью детального изучения закрытых материалов. Иван не стал вдаваться в подробности, более того, не стал связывать этот интерес со своими сновидениями, а заявил, что есть вероятность, что изучение подобных аномальных зон поможет понять некоторые физически не решенные вопросы перемещения материальных объектов в прошлое и тем самым наметит пути возвращения Журина в наш мир.

— Это действительно реально? — недоверчиво спросил Завьялов.

— Это шанс, или будем сидеть сложа руки и думать куда он делся. Надо хоть что-то делать, — заявил Ломов, глядя на молча сидящего рядом с ним Ивана.

— Хорошо, а зачем вам нужны архивные документы, да еще восьмидесятилетней давности?

— Есть предположение, что немцы незадолго до окончания войны вели разработки не только атомной бомбы и самолетов типа летающей тарелки, но разрабатывали машину времени, точнее устройства по перемещению в пространственно-временном континууме. В техническом плане это сродни нашей установке, но только еще более технически продвинутая.

— Да уж куда может быть более продвинутой, чем наша? Скажете тоже.

— Да-да, не удивляйтесь. Немецкие ученые полагали, что существует возможность создания машины, которая позволит путешествовать не только во времени, но и по другим мирам. А это уж совсем иной уровень.

— И вы верите в эти сказки?

— Это не сказки, — стараясь говорить как можно спокойнее, произнес Иван, — возможно, что они её даже создали, но не успели опробовать. А раз так, то должны были сохраниться чертежи, техническая документация. Не все же успели в свое время вывезти американцы, что-то и нам досталось. В свое время на это просто не обратили внимания, посчитав за больные фантазии немецких ученых, мечтавших о тысячелетнем рейхе. Впрочем, это и неудивительно, потому что для того времени, впрочем, как и сейчас, это звучит фантастически. Видимо, пора посмотреть на некоторые вещи, под другим углом зрения, а именно, с позиций науки, а не фантастики.

— Хорошо, оставляйте свои документы, план работ, я доложу руководству, и решение будет принято без проволочек.

— Очень на это рассчитываю, — ответил Ломов, поднимаясь со стула.

— Как считаете, есть шансы, что все получится, — спросил Иван Ломова пока они ехали на машине обратно.

— Относительно исследовательских работ в зоне, не сомневаюсь. А вот насчет допуска к архивам, не знаю. Столько лет под грифом секретности и каждый год открывают по крупицам и то всякую мелочь для общественности, типа, сколько где убили, расстреляли и так далее.

— Да, но ведь в свое время Королев и Курчатов получали доступ к материалам, захваченным после войны?

— То касалось атомного проекта. Да и то, потому что шли данные с американской стороны от наших разведчиков. А всё остальное осело мертвым грузом, посчитав, что к атомным делам отношения не имеет, а стало быть, и нечего об этом знать, кому не положено.

— А я почему то верю, что разрешат.

— Я разве против, обеими руками за и буду рад посмотреть эти документы. Вдруг и впрямь найдем что-то такое, о чем и мечтать было нельзя?

— Да, неплохо было бы найти хоть что-то в этих архивах, — глядя сквозь стекло машины на заснеженную Москву, ответил Иван.

Глава 2

К удивлению и радости Ивана вскоре дали добро на всё, включая возможность взглянуть на закрытые архивные документы. Учитывая, что работу с документами разрешили всего трем сотрудникам, включая самого Ивана, Ольгу и Ломова, было решено разделиться на две группы. Иван с группой сотрудников должен был отправиться для исследования челябинской зоны, а Ольга с Ломовым архивными документами. И хотя Ольга не хотела отпускать мужа, всё же согласилась с его доводами, что ему лучше самому провести все работы на местности.

Три дня ушло на подготовку необходимого оборудования, и как только с военными была достигнута договоренность, группа из пяти человек вылетела в Челябинск. Вместе с Иваном полетели: Лебедев и Быкасов, поскольку они достаточно хорошо знали место, которое предстояло исследовать, а так же Хромов и Родимов, давно принимавшие участие в проекте. Оба были отличными специалистами в своих областях. Хромов был специалистом в области молекулярной физики и термодинамики, а Родимов занимался вопросами электромагнитных полей.

Приземлившись на военном аэродроме под Челябинском, не мешкая, стали собираться в дорогу. Оборудования и вещей оказалось так много, что пришлось задействовать два вертолета. На всякий случай погрузили пять снегоходов, чтобы при необходимости можно было самостоятельно добраться до базы. На место добрались ближе к вечеру и сразу же приступили к развертыванию лагеря. Для этого установили две большие палатки. Одну для жилья, вторую для оборудования.

Лежа в спальном мешке, Иван долго не мог заснуть, прокручивая в мозгу план работ, которые утром предстояло выполнить. То и дело хотелось встать и проверить все ли взяли, но усталость взяла свое, и он заснул. Встали, как и планировали рано утром, чтобы до часа успеть все подготовить. Быстро позавтракали и дружно принялись за работу.

В первую очередь по периметру поляны расположили аппаратуру для записи звуков и изображения. В центре установили магнитометр, позволяющий отследить изменение магнитного поля. Кроме этого, решено было установить еще целый ряд приборов, начиная от тахеометров и кончая счетчиками Гейгера. Работа всех приборов контролировалась непосредственно на компьютерах, установленных в рабочей палатке. К полудню всё было готово и хотя погода ухудшилась и пошел снег, все с нетерпением ждали, что приборы что-то покажут.

— Иван Сергеевич, а что если зона, это портал в иное измерение и всю нашу аппаратуру унесет в параллельный мир? — спросил Лебедев, застегивая молнию на палатке, чтобы снег не заметал внутрь.

— Это было бы самым лучшим доказательством того, что мы имеем дело с реально чем-то необычным, и надо будет думать, как это явление исследовать дальше. — Так ведь жалко, столько оборудования пропадет зря.

— Что делать, наука требует жертв, — попробовал пошутить Родимов.

Стрелки на часах приближались к часу дня. Все приникли к экранам мониторов. Прошло минут тридцать, прежде чем Иван спросил:

— Какие-то изменения были?

— Визуально ничего необычного. Спектр изображений так же без изменений. Звуковых отклонений не наблюдалось, — ответил Лебедев.

— У меня тоже ничего, все приборы никаких отклонений не показали, — доложил Родимов.

— А у вас что? — спросил Иван, обращаясь к Быкасову и Хромову.

— Фон без изменений. Все остальные датчики ничего не зафиксировали.

— Иван Сергеевич, а что если время открытия портала имеет плавающую величину? Вы привязали её к определенному часу, а она может изменяться в зависимости от времени года или каких-то иных факторов, которые мы просто не учитываем или не знаем об этом ничего? — спросил Родимов.

— А что, это мысль. Сколько времени мы можем отслеживать процесс с учетом зарядки аккумуляторов?

— Смотря о каких приборах идет речь? В крайнем случае, можно сразу подключить генератор. Бензин у нас есть. На пять-шесть дней непрерывной работы точно хватит.

Иван подумал, как лучше поступить и решил не спешить и подождать, а утром включить аппаратуру в суточный режим и посмотреть что произойдет. На том и порешили. Оставшееся время до вечера обсуждали разные версии того, какие приборы и что именно они могут показать в том случае если зона действительно аномальная. Высказывались самые разные версии и предположения. Однако к единому мнению так и не пришли.

Утром Иван проснулся раньше всех, Посмотрел на часы и, потрогав осторожно Быкасова за плечо, тихо произнес:

— Марат, я отойду до ветра, а ты давай буди остальных, пора включать аппаратуру и начинать работать.

Ровно в восемь утра все датчики и аппаратура слежения была включена. Поскольку слежение проводилось в течение суток, за показаниями на мониторах следили по очереди. К обеду истек срок контрольного времени, когда, по мнению Ивана, зона должна, как он выразился «заговорить», но и на этот раз приборы не показали никаких изменений. Прошел еще час, и кто-то предложил пообедать, но в этот момент Хромов вдруг крикнул:

— Тихо, кажется, что-то есть, — и показал рукой на один из мониторов. Все прильнули к нему. На экране отслеживались данные с магнитного компаса. Стрелка бешено крутилась, что означало неустойчивость магнитного поля в этом месте. Так продолжалось несколько секунд, после чего стрелка снова замерла в нужном направлении.

— Время засекли? — крикнул Иван.

— Всё фиксируется.

— Очень хорошо. Давайте посмотрим, какие-то еще отклонения наблюдались в этот момент?

— Иван Сергеевич, — произнес Родимов, теребя бороду, — взгляните-ка сюда. Имело место резкое падение давления в точке замера.

— Сколько?

— Чуть более ста миллиметров ртутного столба.

— Этого не может быть, — произнес Хромов, — такое давление можно наблюдать, секунду, дай прикинуть. На высоте четырнадцати километров над землей.

— Смотри сам, вот данные.

— Так, подождите, — волнуясь, произнес Иван, что еще зафиксировали приборы? Что с радиацией?

— Радиационный фон не изменился. Зато навигация на восемнадцать секунд была полностью потеряна.

— В обеих системах?

— Да и в ГЛОНАСС и в GPS, я проверил.

— Надо проверить, все ли на месте приборы или что-то пропало, — стараясь сохранять спокойствие, произнес Иван.

— Сейчас сделаем, — ответил Лебедев.

— Нет-нет, Иван, не стоит. Запускай дрона, и с него посмотри все ли приборы на месте.

— Иван Сергеевич, и так ясно, что все на месте. Смотрите, со всех поступают данные.

— И все же давайте убедимся, что они по-прежнему на поляне.

Пока запускали дрон, Иван с Лебедевым просматривали видеозапись, с камеры, установленной на краю поляны.

— Видите, воздух словно бы вибрирует, и марево пошло, как будто дым от костра, — показывая рукой на экран ноутбука, произнес Лебедев.

— Вижу.

— Всего шесть секунд и тут же всё исчезло. И по времени точно совпадает с началом аномального поведения на поляне. Как вы думаете, что это?

— Не знаю.

— Возможно, это связано с резким падением давления в зоне, — произнес подошедший Хромов, — перепад давления в малом объеме пространства непременно может спровоцировать резкое изменение потока воздушных масс.

— Допустим, а что означает желтый оттенок?

— Точно сказать затрудняюсь, но можно предположить, что в условиях изменения гравитационного поля в этом месте, проявляется цветовой эффект воздушной массы.

— А что, вполне логичное объяснение.

Вошедший в палатку Быкасов, сказал, что дрон запущен. Он долго кружил над поляной, пока ни стало очевидно, что все приборы на месте. До позднего вечера все внимательно следили за показаниями на компьютерах, но заметных отклонений не наблюдалось. Все это время шла оживленная дискуссия по результатам, полученным в момент аномальной активности зоны. Всем стало очевидно, что зона действительно существует, однако какого-либо научного объяснения по тем данным, которые были получены, никто дать не мог. Все параметры, которые одновременно вышли за рамки обычных, были не объяснимы. Было ясно одно, необходимо снова и снова снимать показания, сравнивать, и только на основе накопленной статистики начать обработку на месте с использованием большого компьютера.

— Иван Сергеевич, вы снова стали первопроходцем. Найти зону и убедиться, что она существует, более того, научно подтвердить факт её существования, — радостно произнес Хромов.

— Не я один. Мы вместе сделали это. Так что снимаем еще три дня показания и отправляем все данные в Москву на базу. Надо все полученные результаты прогнать на компьютере, посмотреть, что он выдаст, и тогда наметить, в каком направлении дальше исследовать эту зону.

— А я вот все же не понимаю, почему вы как-то обмолвились, назвав зону порталом перехода? — спросил Хромов.

— А вдруг она такой и является? Всегда хочется верить, что удивительное где-то рядом, — шутя ответил Иван, и стал укладываться спать.

— Темните, Иван Сергеевич, ой темните, — тихо, так чтобы кроме Ивана никто больше не слышал, произнес Хромов, залезая в спальный мешок. Застегнул на спальнике молнию и потом добавил — А вообще, было бы здорово, если она такой и окажется. Только один вопрос сразу возникает, если это портал, то куда, в какой мир он ведет?

— Главное, чтобы не в преисподнюю, — ответил Иван, чтобы разрядить обстановку.

— Да, это точно. Совсем не хотелось бы. Хотя, кто его знает, для исследователя любой мир будет интересен.

— Скажешь тоже. Лучше посмотри, тебе виднее, компьютеры работают?

Хромов поднял голову, взглянул на мониторы, которые стояли на столе, и сказал, что все работает.

— Ладно, давай спать. Сегодня отличный день был. Если завтра опять что-то подобное будет, значит, мы не зря сюда приехали.

Бензина для бесперебойной работы генератора хватило, как и рассчитывали, на три дня. За это время зона, как выразился Хромов, «оживала» с завидным постоянством, каждый раз в одно и тоже время. И все же, сравнение измерений сделанные в течение четырех дней, показали, что каждый раз имеет место временное смещение начала и конца. Оно было незначительным, но позволило рассчитать константу, что было очень важно для дальнейших работ по изучению зоны. Можно было запросить еще бензина для генератора, но Ивану не терпелось обработать уже полученные результаты. К тому же, данные по четырем дням замеров, мало чем отличались друг от друга и надо было подумать, что еще можно выявить в зоне и с помощью каких приборов.

С утра начали было собирать все хозяйство в дорогу, но неожиданно пришло сообщение, ничего не трогать и ждать прилета вертолета. Никто не понимал, с чем это связано и только когда прилетел большой военно-транспортный вертолет, и на нем прибыла большая группа военных, стало понятно, что зону решили огородить и организовать временный пункт охраны. Такое решение было весьма кстати и позволило оставить часть приборов на месте. В Москву вся группа вернулась далеко за полночь.

Иван вошел осторожно в комнату, стараясь не разбудить жену, так как на часах было начало второго ночи, но она все равно проснулась.

— Разбудил, извини?

— Ничего, наоборот, я ждала, что ты должен приехать, и задремала, — произнесла Ольга, поднимаясь с кровати.

— Есть будешь?

— Нет, мы в самолете поели. А вот чаю выпил бы, картошка была такая соленая, что я пока летели, бутылку газировки выпил, и все равно пить хочется.

— Сейчас поставлю чайник. Раздевайся и рассказывай, что-нибудь обнаружили?

— Обнаружили. Причем все четыре дня зона оживала.

— Правда! Значит, ты был прав насчет портала.

— Насчет портала еще рано говорить, а вот насчет того, что это действительно аномальная зона, версия полностью подтвердилась. Привезли снятые с приборов показания, завтра, точнее, уже сегодня, прогоним на компьютере и посмотрим, что он выдаст. Тогда будем думать, в каком направлении работать дальше. Ну а у тебя как, что-нибудь нашли в архивах?

— Пока ничего. Мы посовещались, и Артем Васильевич остался на установке. Там как раз в эти дни очередной эксперимент проводился.

— Правильно сделали.

— Ты не представляешь, там такое количество документов под грифом совершенно секретно, что на несколько лет работы хватит. К тому же, это все не оцифровано. За работой с документами строго наблюдают, чтобы не дай бог, ничего не пропало. Одним словом, пока ничего. Это еще хорошо, что я немецкий знаю. Большая часть документов-то на немецком языке. Те, что на машинке напечатаны, понять можно, а те, что от руки написаны, читать труднее.

— Ты сама выбираешь материал для просмотра или тебе выдают?

— Выдают. Приносят папку, а что в ней неизвестно. Открываешь, а там, к примеру, донесения о положении дел на фронте, или какие-то штабные документы материально-технического снабжения или что-нибудь в этом духе.

— Плохо. Я думал там есть действительно интересные материалы из секретных лабораторий. Еще лучше, если это записи из экспедиций. Немцы ведь еще перед войной проводили многочисленные экспедиции в самые отдаленные части света, даже на Памире побывали и у нас в Карелии были. Вряд ли они там редкие виды растений искали. А нельзя попросить, чтобы не все подряд давали просматривать, а хотя бы по надписям на папках? Наверняка там указана примерная тематика содержимого.

— Ты прав, я попробую поговорить, может получиться, иначе вся эта затея будет пустой тратой времени.

— Относительно пустой тратой времени — ты напрасно так думаешь. Чтобы намыть крупицы золота, приходится промывать не одну тонну породы. В архивных документах тоже самое. Но ты все же попроси, чтобы не все подряд приносили. Я подозреваю, что они наверняка предлагают для просмотра хоть и закрытый материал, но менее значимый.

— Ты думаешь?

— Подозреваю.

— Хорошо.

Ольга разлила кипяток по чашкам, заварила чай, достала из холодильника колбасу, сыр и быстро сделала бутерброды. Тем временем, Иван немного рассказал о результатах, полученных в аномальной зоне.

— Весьма странные показатели. Главное, одно с другим не вяжется. Если это портал, то да, магнитная стрелка возможно должна крутиться, и навигация сразу же откажет, но почему давление такое низкое? Очень странно. Ладно, давай ложиться спать, а утром прогоним результаты и посмотрим, что покажет компьютер.

В этот день Ольга прежде чем поехать в архив, решила дождаться результатов обработки данных. Когда она с Иваном вошла в машинный зал, сразу вспомнила челябинский объект, где они работали несколько лет над созданием установки. Небольшая комната с низкими потолками, сплошь заставленная приборами и компьютерами. И все же, вспоминая тот период жизни, Ольга считала его одним из самых счастливых, ведь именно там проект воплотился, от идеи к реально работающей установке и она встретилась и полюбила Ивана. На новом объекте все было иначе. Зал, в который они вошли, представлял собой просторное помещение, наполненное современным оборудованием. Его ввели в эксплуатацию одновременно с запуском новой установки. Квантовыйкомпьютер с новейшей системой искусственного интеллекта позволял не только многократно ускорить обработку результатов экспериментов, но и давал предложения по дальнейшему направлению работ. Хромов и другие сотрудники, выезжавшие вместе с Иваном в аномальную зону, уже загрузили данные и в ожидании результатов о чем-то живо переговаривались. Появление в зале Ивана и Ольги заставило их сразу стать серьезными. Как никак, а Иван был для них не только безоговорочным авторитетом, но и начальником.

— Данные, судя по всему, уже загрузили? — спросил Иван.

— Да. Посмотрим, что она нам скажет.

Вскоре компьютер закончил обработку данных, однако ответ всех обескуражил. Компьютер, проанализировав данные с датчиков, сообщил, что явления на исследуемой территории не могут быть объяснены в виду недостаточности данных. Необходим почвенный состав, глубинное зонирование пород и целый ряд других параметров, для повторного решения задачи.

— Ну что же, хоть что-то для продолжения работ имеем, — произнес Иван.

Ольга со всеми попрощалась, а Иван вместе с сотрудниками стал обсуждать, какие дополнительно инструментальные работы в зоне следует предпринять.

Глава 3

Быстро организовать новую экспедицию в аномальную зону не получилось. Сначала никак не могли получить необходимое для замеров оборудование, а когда оно пришло, началась серия интересных экспериментов на установке, и Ивану хотелось непременно присутствовать при их проведении. Не лучшим образом обстояли дела и у Ольги. За три недели, что она работала в архиве, ничего интересного найти не удалось. Правда ей разрешили самой просматривать полки с папками и выбирать их для просмотра, но на результат это никак не сказалось.

Поразмыслив, Иван решил не спешить с поездкой в зону, а отправить туда четырех сотрудников, с которыми выезжал до этого, а самому вместе с Ольгой немного поработать в архиве. Так и сделали. Собрали вновь полученные приборы, обговорили все вопросы по проведению замеров и как только ребята улетели, отправился с женой в архив.

Оказавшись в архивном зале, где на полках стояли папки с документами, Иван сразу оценил, насколько Ольга была права по поводу времени, которое потребуется, чтобы все их просмотреть. Оставалось надеяться на удачу. Однако прошла неделя, за ней вторая, и стало ясно, что потребуется не один месяц, а возможно и не один год, чтобы все это пересмотреть. К тому же, не было уверенности, что среди огромного количества материалов можно найти именно то, что ожидалось найти.

Тем временем, отправленная в зону группа сотрудников вернулась в Москву и привезла новые данные, которые снова подвергли обработке на компьютере. Вывод, который был сделан, удивил Ивана, а заодно и всех участников экспедиции. Компьютер сообщил, что аномалия может иметь внеземное происхождение и для дополнительных исследований необходимо глубинное бурение, так как данные по сканированию почвы показывают крайне высокое содержание твердосплавных материалов вольфрамомолибденовой группы. Это сразу озадачило ученых, так как ни тот ни другой материал в чистом виде не встречается и как показали замеры в зоне, повышенное содержание этих элементов наблюдалось лишь на небольшом участке поляны. Это могло означать что угодно, вплоть до тог, что под землей на глубине находился объект, в состав которого входят эти вещества.

Ивану хотелось сразу же начать раскопки, но как назло середина февраля выдалась очень холодной и снежной. Начинать работы при тридцатиградусном морозе и снежном покрове высотой до одного метра, было сложно. Требовалось доставить не просто бригаду, а соответствующую технику, а это было не так-то просто. Все исследования пришлось отложить. Все складывалось не лучшим образом, и Ольга сразу почувствовала, как испортилось настроение у мужа. Он старался не показывать вида, но она отлично понимала и чувствовала, что отсутствие результатов в поисках документов в архиве и задержка в исследованиях в самой зоне, сильно расстраивают мужа. Спасало только то, что в результате нескольких проведенных на установке экспериментов, были получены интересные и многообещающие результаты, и это не могло не радовать.

Ольга с Иваном по очереди занимались изучением архивных документов, но уже без того энтузиазма, который был вначале. В один из дней в конце февраля, когда Иван уже собирался отправиться домой, точнее, на базу в Подмосковье, которую он уже привык называть домом, он поставил очередную папку с документами на полку и с присущей ему привычкой, отметил в блокноте номер просмотренной папки. Посмотрев на часы, решил, что есть еще немного времени, и, проведя пальцем по корешкам папок на полке, неожиданно, наугад, взял еще одну. Присев к столу, как всегда осторожно достал документы. В этот момент Ивана окликнул охранник, который сидел за столом возле двери:

— Простите, Иван Сергеевич, вы еще как долго планируете работать с документами?

— Нет-нет. Последнюю папку посмотрю и на сегодня все.

— Хорошо.

Иван взглянул на стопку чуть пожелтевших от времени документов. Перед его взором, в который раз предстали один за другим листы с отпечатанным на пишущей машинке текстом. Дойдя до середины пачки, неожиданно взял только что просмотренный документ. Он сам не понял, почему он к нему вернулся и чем привлек его внимание. Судя по свастике в верхней части листа, это был бланк для приказов или распоряжений. Иван не очень хорошо знал немецкий язык, но все же понял, что в документе речь шла о заявке на выделение каких-то материалов для проведения работ по теме. Что за тема было неясно, указан был лишь её номер 1814. Судя по размашистой надписи и подписи от руки и печати, заявка была удовлетворена. Впрочем, не это так привлекло внимание Ивана, а фамилия человека, написавшего это прошение. Им значился некто Х.Нойманн.

«Что это, простое совпадение», — подумал Иван и стал внимательно вчитываться в текст документа. Речь шла о поставках ртути, медной проволоки и материалов для диэлектриков.

Иван так разволновался, что чуть было не спрятал документ в карман, но вовремя спохватился. Вместо этого стал просматривать оставшиеся документы и убедился, что большая часть из них относится к какому-то исследованию, под которое выделялись различные материалы. Кроме того, шли сопроводительные записки, подтверждающие необходимость объемов выделяемых материалов, а так же всевозможные справки о их получении и расходовании. Немецкая педантичность в очередной раз поражала и удивляла, но сейчас она была как никогда кстати. Иван сложил все документы в папку, пометил, какая именно его заинтересовала, и, сообщив охране, что закончил, быстро засобирался домой.

Всю дорогу он только и думал о найденных документах, размышляя о том совпадение это или нет?

Ворвавшись в комнату, с порога крикнул:

— Оля, не знаю, но, кажется, я что-то нашел.

— Где?

— В архиве. Завтра едем вдвоем, нужны твои знания в немецком языке.

— Успокойся и скажи толком, что ты нашел, чертежи машины?

— Нет, это запросы на материалы для какого-то проекта. Указан его номер. Но слишком много совпадений. Начиная от фамилии немецкого ученого из моих сновидений и кончая запросом на поставку ртути, меди и еще массу других материалов.

— Ты думаешь, что речь идет о материалах для машины?

— Не знаю, но все может быть. Надо внимательно прочесть документы и тогда многое станет ясно.

Утром сразу после завтрака, Иван с женой отправились в архив. Достав с полки папку и разложив на столе документы, показал найденную накануне страницу машинописного текста.

— Вот она, посмотри.

Ольга внимательно прочитала текст, после чего стала переводить. Это была докладная записка на имя Вольфрама Зиверса с просьбой содействовать в продвижении проекта 1814 и выделить дополнительно перечисленные ниже материалы. Запрос был сделан руководителем проекта Нойманном. От руки было написано об удовлетворении прошения и выделении всех запрашиваемых материалов.

— Интересно, кто такой Зиверс? — произнесла Ольга.

— Вероятно какой-то чиновник, отвечающий за материально-техническое снабжение в третьем рейхе.

— Ты все же запиши, надо посмотреть, вдруг в сети всплывет его имя.

— Вряд ли.

— И все же.

— Хорошо. Давай посмотрим, что еще есть.

Ольга читала и переводила один за другим листы из папки. По всей видимости, это были канцелярские бумаги, относящиеся к проекту. В них перечислялись когда, сколько и каких материалов поступило, сколько израсходовано, что в остатке и так далее. Ничем не примечательная бухгалтерия, но весьма подробная по материалам, которые использовались в рамках проекта, но нигде ни слова не упоминалось о самом проекте. И только последний документ неожиданно заинтересовал Ольгу. Накануне Иван даже не обратил внимания на него, так как текст был написан от руки, да еще таким небрежным почерком, что он лишь взглянул и положил обратно в стопку. Видя, с каким интересом Ольга читает документ, спросил:

— Что-то интересное, или какой-нибудь донос на сотрудников проекта?

— Сейчас, дочитаю до конца и потом переведу.

Дочитав документ, Ольга как-то странно посмотрела на мужа, после чего стала переводить:

— Оберфюреру СС В. Зиверсу. Настоящим сообщаю, что в рамках проекта 1814 были выполнены работы, по созданию машины для путешествий в иные пространственные миры. Несмотря на большие материальные и финансовые затраты работы были проведены со значительным опозданием от запланированного срока более чем на семь месяцев. Тем не менее, в период с января по март сего года, работы по её созданию были закончены и проведены тестовые испытания, которые подтвердили её работоспособность и готовность для проведения завершающих экспериментов с группой добровольцев. 27 марта 1945 года руководителем проекта Х. Нойманном была предпринята попытка диверсии с целью уничтожения установки. В результате взрыва большая часть установки уничтожена и восстановлению не подлежит. Тело Ноймана на месте преступления не обнаружено. Есть основание полагать, что он мог скрыться вместе с частью технической документации. Предприняты меры для его поимки и задержания. Оберштурмфюрер СС Грюмер.

Иван откинулся на спинку стула и обхватил голову руками. Минуту другую он молча сидел, о чем-то напряженно размышляя. Ольга не стала прерывать его размышлений.

— Теперь мне ясно, что ничего не ясно, — загадочно произнес Иван.

— Прости, но я тебя не понимаю. Все сходится. Нойманн из твоих сновидений и машина по перемещению, и то, что он её взорвал. Да и все эти документы, которые мы просмотрели, говорят о том, что речь идет именно о той машине, которую ты видел.

— Ты все верно говоришь, только тот Нойманн из моих снов, он жил и работал не в нашем, а в параллельном мире, вот в чем дело. И документы, которые он не успел полностью уничтожить и их нашли, а затем по этим чертежам построили аналогичную машину, которую мы запустили, всё это было не в нашем мире, а в параллельном. Нет, что-то тут не так, не стыкуется одно с другим. Как в разных мирах могут существовать два Нойманна, и их судьбы так схожи? Хотя, а что если…, - Иван посмотрел на жену и добавил, — надо подумать. Есть одна идея. Поехали домой и там всё основательно обсудим.

— Как скажешь.

Вернувшись домой, Иван стал что-то лихорадочно рисовать в блокноте, делал какие-то записи, вычеркивал и снова писал. Наконец закончив, произнес:

— Есть одна, скажем так, гипотеза. Что если в разных мирах, действительно могли существовать два ученых с одинаковыми фамилиями и более того, схожими судьбами?

— Допустим. Какие для этого есть, пусть не доказательства, а хотя бы доводы к их возможному существованию?

— Смотри сама. В нашем мире действительно был такой ученый по фамилии Нойманн, который работал над созданием установки по перемещению, и ему удалось её создать. Судя по записке, работы были закончены незадолго до окончания войны, но по каким-то причинам он решил её уничтожить. Доказательством служат просмотренные в архиве документы. Главное, что помимо докладной есть различные бухгалтерские документы, подтверждающие её постройку весной сорок пятого года. Согласна?

— Да, но сразу возникает вопрос, он сам её придумал или чертежи были где-то найдены?

— Этого мы не знаем. Главное, что факт того, что машина существовала, документально доказан.

— А что стало с самим Нойманном? Он сбежал или погиб? А что если он, точно так же переместился в параллельный мир, предварительно заминировав машину? В этом случае, получается, что Нойманн из твоих сновидений и тот, о ком идет речь в докладной на имя Зиверса, вполне мог быть одним лицом.

— Погиб он или сбежал, в данном случае, не столь важно. Я думаю, что Нойманн из моих сновидений, это совсем другой человек.

— Почему ты так считаешь?

— В параллельном мире история развивалась иначе, он сам мне об этом рассказывал. Другое дело, что, учитывая сравнительно небольшой исторический интервал начала её развития, вполне мог существовать этот же ученый. И он, как мне известно, из сновидений, нашел документы с чертежами машины и создал её, но его судьба сложилась иначе, хотя он тоже предпринял попытку её уничтожения.

— Ты в это веришь? Слишком много совпадений. Одна и та же фамилия, постройка машины и потом её уничтожение. Извини, но я не верю в такие совпадения.

— Я же сказал, что пока это всего лишь гипотеза. Хотя…, - Иван снова о чем-то задумался, после чего произнес, — Возможно, ты права. Кое-что действительно не совпадает.

— Например?

— В моих сновидениях Нойманну было лет семьдесят, не больше, когда он умер. А в нашем мире Нойманн скорее всего уже давно умер. Ему сейчас было бы больше ста лет.

— А не мог он переместиться в будущее, тогда разница в возрасте не очевидна.

— Нет, это исключено. Во-первых, он сам рассказывал о своем мире, в котором жил и работал. Там история развивалась совсем иначе. В чем-то похожа, но принципиально по-другому.

— Значит, это два разных человека.

— Возможно да. Хотя сейчас я не готов однозначно и на это ответить. И все же, такое совпадение. Просто потрясающее.

— Тогда выходит, что пропавший в результате эксперимента Журин, сейчас может находиться в параллельном мире, где ты, я и все наши ребята существуют? Так получается?

— Выходит что так, хотя и в этом я не уверен. Нет, подумать только. Хотели найти и нашли доказательства существования машины и узнали фамилию ученого, который её построил. А в результате, еще больше запутались.

— Почему ты так считаешь?

— Как почему? Потому что есть совпадения, но они входят в противоречия с реальными фактами и моими сновидениями. Но сейчас я могу доверять только документам, а не моим снам.

— И что остается делать?

— Я думаю, надо форсировать работы в аномальной зоне. Посмотреть, что там на глубине. Я почему-то уверен, что именно там мы найдем разгадку всей этой истории.

— А я вот что подумала, если этот Нойманн в нашем мире не погиб при взрыве своей машины, то где-то должны быть документы и чертежи, которые он унес с собой. Может, стоит продолжить работу в архиве?

— Нет, это вряд ли. Если он взял их с собой, то они, скорее всего, были уже за пределами Германии. Учитывая, что он работал на нацистов, он мог укрыться где-нибудь в Аргентине или где-то еще. В любом случае эти документы мы уже вряд ли найдем. Кстати, посмотри в компьютере, нет ли там упоминаний о Зиверсе.

Ольга включила компьютер и на запрос о Зиверсе сразу же получила ответ.

— Посмотри-ка, личность-то оказывается известная. Он работал в Ананербе. Осуществлял техническую и хозяйственную подготовку к созданию исследовательских лабораторий и институтов на территории концлагерей. В сорок седьмом Нюрнбергским трибуналом Зиверс был приговорен к смертной казни. Теперь понятно, где и почему твой Нойманн получил поддержку на создание своей машины.

— Как все запуталось и переплелось.

— Но надо искать. Ты согласен?

— Непременно.

Глава 4

Ольга уговорила мужа и продолжила работы в архиве. Однако ничего нового найти не удалось, и через две недели она все же свернула поиски. К тому же намечалась еще одна серия интересных экспериментальных работ на установке, и Ольге хотелось непременно принять в них участие.

Запуск новой установки, интересные и многообещающие результаты экспериментов не могли не радовать. Однако Ольга стала замечать, что Иван каждый новый эксперимент и его результат стал воспринимать совсем не так, как еще совсем недавно. Нельзя сказать, что он проявлял равнодушие или показную радость, но не было прежней искры, которая горела в нем. Она долго думала, поговорить с мужем на эту тему или оставить всё как есть, однако разговор сложился сам собой.

— Вань, как тебе вчерашний эксперимент? Может пора увеличить временную дальность перемещения?

— Наверное, — ответил Иван, продолжая читать статью в научном журнале.

— Или все же рановато двигаться вглубь истории?

— Рановато, — опять односложно ответил Иван.

Ольга, лежа на диване, посмотрела на мужа, повернулась на бок в его сторону и, осторожно подбирая слова, спросила:

— Тебя что-то тревожит?

— С чего ты решила?

— Я же вижу. Да и работы на установке тебя не радуют как раньше.

— Тебе показалось, — отложив журнал в сторону, ответил Иван и посмотрел на Ольгу.

— У меня ощущение, что ты мыслями в своих сновидениях. То ли пытаешься их забыть, то ли осмыслить и на их основе строишь новые планы. Я права?

— Ты как всегда права, — вздохнув, ответил Иван и присел рядом с Ольгой на кровать, — Я никак не могу понять, как один и тот же человек может одновременно существовать в разных мирах. А когда я чего-то не понимаю, я сам не свой. И потом эта зона. Что она скрывает под землей? Скорее бы снег растаял, и можно было бы приступить к раскопкам.

— Вань, а вдруг там закопана машина?

— Вряд ли. К тому же датчики не показали присутствия ртути.

— Это да, и все же?

— Не знаю, поэтому и хочется скорее выяснить что там. Ощущение, что я уперся лбов в стену и не знаю с чего начать. Продолжать что-то искать в архиве, вряд ли стоит. Документации и чертежи мы наверняка там не найдем. Остается ждать, что скрывается под землей. Но даже если и найдем там что-то, я неуверен, что это как-то поможет в дальнейшем.

— Напрасно. Я думаю, что зона как раз станет новой отправной точкой в поисках. Ты же сам мне совсем недавно говорил, что именно там мы найдем разгадку всей этой истории, а теперь стал сомневаться.

— Понимаешь, Оленька, я ученый и привык к языку формул и цифр, а здесь все на уровне какой-то мистики, чего я никогда не понимал и не любил. Я потому и в машине из моих сновидений никак не мог разобраться, потому что её примитивность конструкции, была своего рода насмешкой в сравнении с нашей установкой. Отсюда и сомнения.

— И все же, я думаю, что разгадки всего происходящего, кроется в детальном изучении аномальной зоны. Поверь мне.

— Было бы здорово, чтобы твои прогнозы оправдались.

— А ты верь в удачу и тогда все сомнения уйдут.

Наступил март, и как это часто стало происходить в природе, в уральском регионе резко потеплело, и снег в лесах стал быстро таять. Во второй половине месяца Ивану сообщили, что есть возможность провести работы в аномальной зоне. Он и еще два сотрудника, сразу же вылетели в Челябинск. Прибыв на место вместе с группой военных, организовали лагерь и утром следующего дня приступили к рытью котлована. Военные привезли небольшой экскаватор и, хотя земля была еще мерзлой, довольно быстро сняли верхний слой грунта. Дальше рыть было легче, к тому же почва оказалась песчаная. Через пару часов на глубине трех метров ковш экскаватора уперся во что-то твердое. Дальше решено было рыть вручную. Трое военных спустились в котлован и осторожно стали очищать дно, скидывая грунт в ковш экскаватора. Вскоре показалась блестящая металлическая поверхность. Иван остановил работы и попросил военных вылезти. Необходимо было сделать замеры, заодно проверить на радиацию.

— Иван Сергеевич, радиация в норме. Судя по звуку, он полый внутри, — крикнул Лебедев, спустившийся вниз.

— Хорошо, вылезай, продолжим копать.

Военные снова стали окапывать неизвестный предмет на дне котлована, и вскоре стало ясно, что находка представляет собой подобие шара диаметром около семи метров. Время приближалось к полудню, поэтому было решено спустить на поверхность шара несколько приборов и подождать, когда проявятся аномальные явления.

Иван заглянул в палатку, где сидели военные. Увидев офицера, спросил:

— Простите, как считаете, вертолетом сможем поднять шар из котлована?

— Трудно сказать. Всё зависит от того, сколько он весит. Судя по звуку, он полый внутри, так что скорее всего поднимем.

— Хорошо, спасибо.

Иван вернулся в свою палатку, где Лебедев и Хромов следили за компьютером.

— Сколько осталось до начала?

— Девять с половиной минут, Иван Сергеевич.

Иван присел возле монитора.

— Как думаете, что внутри шара может находиться? — спросил Хромов Ивана.

— Чего не знаю, того не знаю.

— Иван Сергеевич, а вдруг там тела мертвых инопланетян, прилетевших тысячи лет назад на Землю? Вот было бы здорово, — с мальчишеским задором, неожиданно произнес Лебедев.

— Как же, а перед смертью они нажали сигнал бедствия, который мы и принимаем за аномальные явления, — смеясь, ответил Хромов.

— А что, очень даже может быть, — не удержавшись, продолжил развивать свою мысль Лебедев, — Периодичность сигнала, особенности и все такое. Вполне может быть, что это сигнал.

— Сигнал чего, бедствия или предупреждения?

— А что если это всего лишь маяк, который оставили здесь и он подает сигналы?

— Сомневаюсь. Если это маяк, для чего менять в окружающей его среде столько параметров, включая геомагнитные и барические характеристики? Нет, тут что-то другое.

— Ничего, достанем и разберемся, я правильно говорю, Иван Сергеевич?

— Верно, Олег. Главное, достать его и отвезти на базу, а там посмотрим, что у него внутри, а заодно сразу выясним, он ли причина аномальных явлений в зоне, — ответил Иван и прильнул к монитору.

Как всегда повторились явления, которые наблюдали в предыдущих экспедициях. После того, как они закончились, продолжили работы по выкапыванию шара из котлована. К вечеру стало ясно, что это вовсе не шар, а цилиндр, верхняя часть которого имеет сферическую форму. В результате объем работ резко увеличился, и до утра было решено их прекратить. С утра начали рыть снова, но постоянные оползни грунта по бокам и невозможность использования на такой глубине экскаватора, вынудили увеличить диаметр котлована, и вскоре стало ясно, что потребуется дополнительная техника.

Новый экскаватор смогли организовать только через день. Пока ждали, производили повторные измерения и продолжали, как могли отрывать объект. Два дня рыли двумя экскаваторами и чем больше углублялись, откапывая его, тем больше удивлялись его размерам. Чтобы ускорить работы, установили по периметру поляны освещение, это позволило работать в три смены. Когда вся поляна вокруг оказалась засыпана отвалом грунта из котлована, офицер, командующий солдатами, пошутил:

— Мы случайно не наткнулись на чью-то шахту баллистической ракеты, а то приходилось участвовать в её постройке. Если что-то похожее, то мы тут надолго застрянем.

— Вряд ли. Самому хочется поскорее узнать, что это за штуковина.

— Главное, чтобы не рванула?

— Да уж, это точно. Но вряд ли.

— Будем надеяться.

По мере того, как цилиндр откапывали, он преподносил ученым, впрочем, как и военным, загадки. Первое было то, что на его поверхности не было нигде замечено следов ржавчины. Даже если это был легированный сплав, за столько лет что он пролежал в грунте, окисление поверхности хотя бы в малой степени должно было проявиться. Но этого не было. Второй сюрприз, который преподнес цилиндр, это отсутствие каких-либо швов, ни сварных, ни каких иных. Возникло ощущение что цилиндр был монолитным. Более того, его верхняя шарообразная часть купола так же не имела видимых сварных соединений. По просьбе Ивана привезли ультразвуковой толщиномер. С его помощью удалось установить толщину обшивки. Она оказалась равномерной по всему периметру и составила всего 20 миллиметров. Столь малая толщина при таких размерах смутила Хромова и он стал проводить замеры в разных местах. Вскоре стало ясно, что внешний корпус вовсе не такой уж тонкий. Он имел многослойную, и даже вероятно ячеистую структуру. И как показали дальнейшие замеры, общая толщина составляла порядка трехсот миллиметров.

— Могу сказать одно, Иван Сергеевич, это сделано не на Земле. Было бы неплохо пригласить кого-то из металлургов для консультации.

— Олег, я попробую договориться, но сейчас главный вопрос, как такую махину мы вытащим и доставим на базу. У меня большие сомнения на этот счет.

— Иван Сергеевич, а что если сделать купол и прямо на месте проводить исследования?

— Было бы отлично. Как только станет понятно, что мы его не сможем извлечь, надо сразу договариваться и строить хотя бы легкий ангар.

Работы шли полным ходом, и когда казалось, им не будет конца и края, появилось основание цилиндра. Общая высота составила четырнадцать метров. Стало ясно, что перенести найденный объект вряд ли возможно. Трудность состояла в том, что было неясно, сколько он весит и каким образом его крепить. Впрочем, приехавшие на место раскопок два военных инженера предложили способ, как его поднять, но что касается веса, они ничего определенного сказать не смогли. Сошлись на том, что надо пробовать. Два дня ушло на то, чтобы подвести под основание специальные балки, на концы которых крепились тросы, которые наверху цепляли к вертолету. Однако летчик, управлявший им, сообщил, что достигнута предельная нагрузка. Это означало, что вес цилиндра выше предельно допустимой нормы для данного вертолета. Нужен был с большей грузоподъемностью. Дело снова застопорилось, и было принято решение соорудить быстровозводимый ангар вокруг объекта и на месте проводить все дальнейшие исследования.

Иван хотел было задержаться, но требовалось его присутствие в Москве и он срочно вылетел домой. На вопрос Ольги, что за объект удалось найти, он ответил прямо:

— Не знаю. Здоровый цилиндр высотой с трехэтажный дом и диаметром в семь метров. Без единого шва снаружи и судя по показаниям приборов толщиной в триста миллиметров. Поднять не смогли, так что начали строить быстровозводимый ангар. Это все, что сейчас могу сказать.

— Будете как-то пробовать вскрывать оболочку?

— А что еще остается.

— Кто поедет с тобой?

— Не знаю. Нужны металловеды, физики. Хотелось бы, чтобы ты взглянула на объект, но не хочу, чтобы ты рисковала.

— Но мне очень хочется взглянуть на то, что вы там нашли.

— Охотно верю, но кто знает, что там внутри. Вдруг откроем, и окажется, что это ящик Пандоры, начиненный какой-нибудь отравой или вирусами.

— В таком случае, тебе надо привлечь специалистов более широкого профиля.

— Я уже думал об этом пока летел. И вирусологи, и химики, может и минеры понадобятся.

— А в целом, как считаешь, это что-то внеземное или…

— Не знаю. Может или, а может, нет.

Глава 5

Иван отправился в Челябинск сразу, как только получил сообщение, что ангар построен, и можно приступать к исследованию объекта. Ольга, несмотря на все возражения мужа, все же поехала с ним. Как позже выяснилось, Комитет привлек для изучения объекта целую команду ученых в разных дисциплинах. Поэтому, когда Иван с женой прибыли на объект, был удивлен количеством специалистов, которые к этому времени собрались. Учитывая секретность всех сотрудников занятых в проекте «Исток», чета Дымовых, а так же Лебедев и Хромов числились просто сотрудниками академика Ломова, который прилетел в качестве руководителя проводимых работ по изучению найденного объекта. Узнав об этом, Иван буквально вскипел от негодования. И не потому, что именно ему принадлежала пальма первенства в находке объекта, а то, что его попросту тихо задвинули в сторону. И Ольге и Ломову стоило больших трудов успокоить Ивана и уговорить остаться и не улетать обратно в Москву. В итоге Ломов, с присущей ему мудростью, решил вопрос весьма просто. Он заявил, что ему срочно требуется улететь по делам академии наук в Москву и исполняющим обязанности руководителя он назначает Дымова, осторожно опустив при этом звание академика.

К тому времени, когда исследовательская группа приступила к изучению объекта, был предусмотрительно сделан настил внизу и сооружены леса наподобие тех, что используют при реставрации или ремонте зданий. Осмотрев объект, было предложено несколько вариантов, где и как его вскрыть. Для обеспечения безопасности от возможного заражения в случае нахождения внутри опасных веществ, сделали специальную капсулу, которая герметично крепилась на поверхность объекта. Внутри неё поместили дрель. Для начала попробовали сверлить обычным сверлом, потом с победитовыми пластинами. Довольно быстро стало ясно, что материал корпуса не поддается сверлению ни победитовым, ни алмазным сверлом. Специалист в области металлургии предложил сразу использовать плазменную резку, так как лазерная на столь блестящей поверхности будет малоэффективной, да и толщина корпуса была слишком большая. Пришлось крепить новую капсулу на корпус, чтобы разместить внутри неё плазменную горелку.

То, что произошло после того, как начал работать плазменный резак, и вскрыт первый слой обшивки, было настолько неожиданным, что до конца дня все несколько раз внимательно просматривали заснятый на видео процесс резки обшивки, чтобы понять, что же произошло. Как только металл внешнего слоя стал расплавляться, и появилось небольшое отверстие, произошла яркая вспышка и хлопок, который отбросил всю конструкцию, закрепленную на обшивке в сторону. Хорошо, что в этот момент на площадке непосредственно рядом никого не было, и никто не пострадал. Придя в себя, осмотрели место реза. Создавалось ощущение, что оно каким-то образом заварилось, о чем говорила неровность на поверхности и синева вокруг этого места. Специалисты не могли дать объяснения тому, каким образом произошло самовосстановление поврежденной поверхности. Одно стало очевидным, объект носит внеземное происхождение, и каково его назначение и как давно он находится в этом месте на Земле, не известно.

Неудавшаяся попытка вскрыть корпус вызвала немало споров относительно того, что делать дальше. Были предложения вывезти объект и продолжить изучать или пытаться вскрыть иными методами. Кто-то считал, что объект уже достаточно хорошо подготовлен для дальнейших исследований. Впрочем, были и такие, кто предлагал радикальные методы вскрытия корпуса цилиндра путем направленного выстрела бронебойным артиллерийским снарядом из обедненного урана. В разгар полемики, в палатку, в которую с трудом набились приехавшие изучать таинственный объект специалисты, вошел Лебедев, и, улучив момент, когда споры утихли, произнес:

— Попрошу минуту внимания. Я посмотрел записи в замедленном режиме, после чего поискал внизу в котловане и кажется, нашел кусок обшивки. Вслед за этим он достал колбу для образцов, в которой лежал небольшой кусок оплавленного металла. Он был похож на каплю, которая образуется при сварке. Стало ясно, что есть образец, который можно было исследовать, и по результатам говорить, в каком направлении двигаться дальше. После этого дебаты немного поутихли, кто-то стал даже выходить из палатки. Иван и Ольга тоже вышли на свежий воздух.

— У меня ощущение, что объект должен как-то прореагировать на наше вмешательство, — произнесла Ольга.

— Он уже среагировал.

— Я не это имела в виду.

— Ты думаешь, он улетит с Земли?

— Вовсе нет. Я думаю, что параметры всех измерений могут поменяться.

— Это мы сейчас проверим, — и Иван посмотрел на часы, — осталось двадцать минут.

Иван с Ольгой пошли в свою палатку, в которой стояли компьютеры. Хромов сидел на стуле ожидая, когда зона, как он выражался, «заговорит».

— Олег, у тебя все датчики подключены? — спросил Иван.

— Нет, один сломался, когда плазменный резак отлетел от обшивки, а заменить было нечем.

— А остальные?

— Остальные все подключены, я проверил и дополнительно поставил на сам корпус два датчика. Посмотрим, что он нащупает внутри цилиндра.

Ровно через пятнадцать минут на экранах мониторов появились показания. Как всегда они исчезли через восемнадцать секунд.

— Сравни, пожалуйста, показания.

— Сейчас сделаю наложение.

— Иван Сергеевич, смотрите, есть отличие.

— Вижу. Оля, ты права. Цилиндр отреагировал на наше вмешательство. Интересно, чтобы это могло означать?

Иван на минуту задумался, потом, положа руку на плечо Хромова, произнес:

— Вот что, надо завтра еще раз снять показания и по возможности, успеть заменить сломанный прибор. Им я сам займусь. И сразу отправим все данные на обработку.

— Хорошо.

На следующий день прилетел Ломов и Иван с Ольгой вместе с найденным образцом и полученными данными, улетели в Москву.

Первым делом сделали сравнительный анализ данных полученных до и после сверления корпуса цилиндра. Полученный результат был весьма странным. Искусственный интеллект на базе квантового компьютера счел возможным, что измененные параметры зоны в момент возникновения эффекта есть не что иное, как условный сигнал о возможном проникновении. Попытка получить расширенный ответ, на чем основан такой вывод, ни к чему не привели. Еще более неожиданный результат был получен в результате исследования образца корпуса цилиндра. В заключении было сказано, что образец содержит наряду с вольфрамом, титаном и иридием, ряд полимерных компонентов. При этом структурная решетка образца не поддается полной расшифровке по причине того, что она находится в нестабильном состоянии. Это означало, что материал, обладая невероятной прочностью и стойкостью, одновременно настолько пластичен, что при нарушении целостности моментально восстанавливает утраченную форму. Вердикт был однозначен — в земных условиях и при нынешнем состоянии науки и техники создать нечто подобное не представляется возможным.

Ольга, которая ездила в институт за результатами анализа, положила на стол перед Иваном колбу с образцом и дала прочитать заключение. Прочитав его, он, нахмурив брови, произнес:

— Мы снова в тупике, из которого я пока не вижу даже намека, в каком направлении двигаться дальше.

— Я тоже не вижу, но это не повод, чтобы отчаиваться.

— Ты у меня всегда была оптимистом, — улыбнувшись, ответил Иван, обнял жену, поцеловал и стал что-то шептать на ухо, отчего Ольга рассмеялась, погладила мужа по щеке и ласково ответила:

— Люблю тебя и верю, что рано или поздно, все тайны раскроешь.

— Мы вместе это сделаем.

Прошло несколько дней. Иван уже собрался лететь обратно в Челябинск, но его неожиданно вызвали к Завьялову. Всю дорогу, пока он ехал к генералу, размышлял, зачем он ему понадобился? К тому же, ему нечем было порадовать Завьялова в вопросе поиска пропавшего Журина, а что касалось работ относительно найденного в зоне артефакта, он наверняка был и так в курсе дел. С таким настроением Иван и вошел в кабинет Завьялова. Тот встретил Ивана в дверях и, пригласив к столу сел напротив.

— Наверняка гадаете о причинах визита? — загадочно, и как показалось Ивану, с огорчением произнес генерал.

— Есть немного. Надеюсь, ничего серьезного не произошло?

— Да нет, дорогой мой Иван Сергеевич. К сожалению, вынужден огорчить. Вот, почитайте, — и Завьялов положил перед Иваном иностранный журнал, развернутой на одной из страниц. Иван взглянул на фото в журнале и сразу понял, в чем дело. На снимке был снял цилиндр, найденный под челябинском и возле него группа людей, устанавливающих плазменную горелку.

— Нет, ты текст почитай, — произнес генерал, ткнув пальцем в текст под фотографией. Иван стал бегло переводить текст, написанный на английском языке.

«Русские скрывают от мировой общественности инопланетный корабль найденный в глухих сибирских лесах. По мнению из осведомленных источников русские службы безопасности уже давно занимаются исследованием найденного объекта, пытаясь использовать полученные знания для создания супер секретного оружия. Для своих милитаристских планов, в том числе в освоении космоса, они привлекают известных ученых, специалистов самых разных специальностей. Остается только гадать, чем обернется для человечества попытка открыть многовековые тайны, оставленные нам другими цивилизациям».

Далее шли пространные и довольно примитивные угрозы в адрес России в духе желтой прессы.

— Не понимаю, как им удалось сделать фото и хоть что-то узнать о наших исследованиях? — с удивлением в голосе спросил Иван.

— Это еще не всё. Вот, полюбуйся, — и генерал выложил перед Иваном несколько фотографий, на которых были сфотографированы ученые и специалисты, приехавшие для изучения объекта. Среди них Иван узнал себя, Ольгу, Лебедева и Хромова.

— Откуда это у вас? — волнуясь, спросил Иван.

— Оттуда, — как бы намекая, каким образом получены фотографии.

— Выходит, кто-то из специалистов, приехавших на объект, тайно сделал фотографии, и потом передал их американцам? Я не понимаю одного, для чего и с какой целью, чтобы потом они написали вот такую статейку? Она годится разве что для дешевых журналов печатающих непроверенные факты или выдумки про летающие тарелки и людей, похищенных инопланетянами.

— Возможно, что и так, но то, что на особо охраняемом объекте, были сделаны фотографии, и произошла утечка информации, это факт. Печальный, но факт.

— Вам удалось установить, кто это мог сделать? Кто вообще подбирал специалистов, проходили ли они проверку по вашей линии?

Завьялов собрал разбросанные на столе фотографии, положил их вместе с журналом на край стола и уже более спокойным голосом произнес:

— Иван Сергеевич, у меня к вам нет претензий. Это наши проблемы. Мы, если так можно сказать, проворонили, не уделили должного внимания тому, что в погоне за легкими деньгами специалист может пойти на такой шаг и не обеспечили должной охраны на объекте. Сейчас этим занимаются и выясняют, кто причастен к этому. Я о другом. Что будем делать с объектом?

— Как что, изучать. Мы уже обработали полученные в зоне данные, сделали анализ образца. Все говорит в пользу того, что найденный объект действительно внеземного происхождения. Разумеется, плохо, что он засветился за рубежом, но это ничего не меняет.

Завьялов тяжело вздохнул.

— Иван Сергеевич, я понимаю, что изучать необходимо. Вопрос у меня к тебе другой, — Завьялов неожиданно перешел на ты, — может, стоит попробовать вывезти объект в другое место? Раз он засветился, вряд ли его оставят в покое, причем не только американцы. К тому же то, что ты и Ольга попали в объектив камер, меня больше всего беспокоит. То, что китайцы знают о месторасположении объектов и участниках проекта, отнюдь не означает, что об этом знали американцы. А теперь наверняка в курсе, хотя бы частично. Зная, чем вы занимаетесь, несложно соединить, что объект и установка как-то связаны между собой, а значит и интерес будет повышенный. Одно дело, когда подобными вещами всякие поисковики интересуются, совсем другое, когда серьезные люди, вроде тебя. Ты понимаешь о чем я говорю?

— Федор Михайлович, я всё прекрасно понимаю, но мне кажется, что в данном случае, беспокойство возможно излишнее.

— Да нет, — снова тяжело вздохнув, ответил Завьялов и наклонившись к Ивану ближе, тихо произнес, — Не нравится мне, что проколы по нашей линии слишком серьезные и в обоих случаях связаны с проектом «Исток». Увы, но в нашей структуре тоже гнилья хватает. Слышал, наверное, на днях двух наших бывших сотрудников задержали при передаче секретной документации? Я понимаю и в Союзе, когда я начинал службу в органах, предатели и перебежчики были, но сейчас и возможности работы и передача данных другие, да и гонорары за услуги с той стороны такие, что соблазн многократно возрос. Если раньше несколько тысяч долларов казались огромными деньгами, то сейчас готовы десятки миллионов выложить, лишь бы узнать, чем мы занимаемся.

— Вы хотите сказать, что и в вашей организации есть предатели? Не хотелось бы в это верить?

— Эх, Ваня, — тяжело вздохнув, произнес Завьялов, — Социализм и коммунизм, сколько лет строили? Семьдесят, а потом бац, и все разрушилось. И страна на части развалилась и идеология оказалась не та. А что взамен? Ничего. Если раньше мы смеялись над лозунгами, но в душе верили, что идем правильной дорогой, то теперь трудно понять куда двигаемся, в каком направлении, если главное для человека стало заработать любой ценой и как можно больше. И понять людей можно, потому что все стало доступным, лишь бы деньги были. Развалить всё легко, построить трудно. А бизнесу только прибыль подавай, поэтому любое дело им проще где угодно организовать, но не в родной стране. И на все оправдание найдется с точки зрения экономической выгоды и целесообразности. Всё измеряется затратами на себестоимость продукции, а что в результате? Установку для перемещения в прошлое создали, а зубочистки и спички из Китая везем. Между нами говоря, храмы строить куда легче, чем искоренять людские пороки и по настоящему заботиться о родном народе.

Иван не ожидал от Завьялова таких искренних слов и оттого растерялся, не зная, что ответить. Подумав, осторожно спросил:

— Выходит и Черкасову и вот эти фото, не случайно, мягко говоря, проморгали?

— Прямо скажу, не знаю. Хотелось бы верить, что случайно. Сейчас, как бы это не было громко сказано, человек преданный своему делу, стране, на вес золота. Про разных чиновников и депутатов говорить не стану. Лезут туда лишь бы успеть побольше хапнуть, а те, что за дело радеют, долго не удерживаются. Их либо свои быстро подсиживают, либо местный бизнес подставляет, чтобы их убрали. Это к тому говорю, почему я к тебе Егорова направил. Умница, каких поискать. Как раньше говорили, с таким в разведку можно пойти. Кстати, как там он у тебя, справляется?

— Откровенно говоря, я до сих пор не пойму, он свою работу по линии Комитета выполняет? А вот в части участия в работе над проектом, выше всяких похвал. Ондействительно очень грамотный специалист. Во все вникает и если надо, сам все сделает. Не думал, что среди коллег он так быстро уважение завоюет. Так что спасибо, что прислали его к нам.

— Ладно, не будем о грустном. Одним словом, я отдаю распоряжение относительно отправки найденного тобой объекта в другое место. Знать, куда перевозим, будет узкий круг лиц. Как только все будет организовано, я тебя проинформирую и тогда займетесь изучением объекта. Пока информация только для тебя, ну и Ольги, ты меня понял?

— Разумеется.

— Второе. Транспортировку организуем таким образом, что якобы на месте объекта произошел взрыв и объект уничтожен. Утечку информации мы организуем.

— И третье. Журин пропал. Плохо, очень плохо, но уже ничего не поделаешь, но это не значит, что на отправке человека в прошлое надо поставить крест. Думайте, размышляйте, но надо этим вопросом заняться.

— Ясно.

— Если ясно, тогда у меня всё. Супруге сердечный привет от меня и, — Завьялов вдруг замялся, а потом, крепко пожал Ивану руку и добавил, — Я всегда верил, что у тебя всё получится, верю и сейчас. Будь здоров.

— Спасибо.

Глава 6

Всю дорогу домой Иван только и думал о только что состоявшемся разговоре с Завьяловым. Конечно, упоминание о Черкасовой и фотографии в зарубежном журнале, да и сама заметка, не имели ничего общего с мыслью о шпиономании. То, что зарубежные спецслужбы будут самым пристальным образом наблюдать за секретными работами в стране, было очевидно. Ивана беспокоило другое, как бы чего не вышло при перевозке артефакта на новое место. Если цилиндр среагировал на попытку просверлить в нем отверстие, неизвестно, что произойдет, если его попытаются переместить в другое место. Что если он снабжен механизмом самоуничтожения? В таком случае, нет никакой гарантии, что это будет обычный пороховой заряд, а если атомный заряд или что-то иное, еще более мощное? А до Челябинска рукой подать, да и секретный объект по производству ядерных боеголовок не так далеко. С тревожными мыслями Иван вернулся домой.

— Как прошла встреча? Что-то случилось или Федор Михайлович хотел о чем-то посоветоваться?

— И то и другое, — ответил Иван. Раздевшись, подробно рассказал жене о разговоре с Завьяловым.

— Теперь понимаешь, что меня беспокоит больше всего? Тронем объект с места, а он самоуничтожится и такого натворит, что мало не покажется. Неизвестно сколько лет он на Земле, и какая внутри него должна быть энергоустановка, чтобы пусть и на короткое время, но с определенной периодичностью создавать в зоне такие эффекты?

— Ты сказал об этом Завьялову?

— Нет. Речь об этом зашла в самом конце беседы, и я не успел сообразить насколько это опасно, а пока ехал домой стал прокручивать в голове, как они будут его тайно куда-то перевозить, и сразу об этом подумал.

— Надо срочно ему об этом сказать.

Не мешкая, Иван позвонил Завьялову и высказал ему свои опасения по поводу перевозки объекта в другое место. Закончив разговор, взглянул на Ольгу, которая с тревогой смотрела на мужа.

— Что он сказал?

— Сказал, что если вероятность взрыва объекта существует, будут думать что делать дальше.

— И то хорошо, но я бы оставила все как есть и продолжила изучать непосредственно на месте.

— Изучать можно и нужно, было бы что. Пока я не представляю, с какой стороны к нему подступиться. Параметры изменились и что? Толком вообще непонятно с какой целью с такой периодичностью цилиндр включается и всего на восемнадцать секунд, создавая на поверхности зоны такие аномалии?

— Жаль что вы не провели изучение влияния объекта в момент включения на живые объекты? — размышляя вслух, произнесла Ольга.

— Ты о чем?

— Ты говорил, что в твоих сновидениях в момент проведения эксперимента ты попал в зону, как раз в тот момент, когда там была аномалия. Это стало причиной перемещения в параллельный мир. Что если эффект, который создает цилиндр действует только на биологические объекты, перемещая их в параллельный мир?

— Интересная мысль. Действительно, мы как-то увлеклись технической стороной вопроса, упустив из виду, что это может быть портал. Но с другой стороны, почему тогда все приборы, которые мы установили, остались на месте? В моих сновидениях я переместился вместе с двумя ящиками с приборами.

— Могу лишь выдвинуть предположение, что твое перемещение было как-то связано с тем, что в тот момент и ты и приборы, материализовались в точке выхода после квантового перехода. А потом вы переместились в зону, используя машину для перемещения в параллельные миры. А что если цилиндр и машина, как-то взаимосвязаны между собой?

— Да, но перед тем, как вернуться в наш мир, мы перенеслись вместе с Огруновым, просто оказавшись в зоне в момент аномального включения.

— В таком случае, проверка воздействия зоны на биологические объекты, необходима. Хотя с другой стороны, если характеристики аномалии изменились, трудно сказать, какое влияние она будет оказывать.

— Да, — задумчиво ответил Иван, — Интересная гипотеза. Жаль, что её уже не проверишь, хотя в принципе, можно попробовать. Пока будут решать вопрос, как её транспортировать в другое место, проведем эксперимент. Она вся в строительных лесах, так что их можно использовать и установить хотя бы клетку с животными. А вообще, чем больше загадок подкидывает зона, тем больше вопросов, на которые нет ответов. Допустим, найденный нами цилиндр действительно создает портал перехода в параллельный мир. Но сразу возникает вопрос, в тех мирах тоже существуют аналогичные объекты?

— Вовсе нет. Раз объект открывает портал перехода, то в параллельных мирах он автоматически является и входом и выходом.

— Тогда как объяснить, что в первом случае, я попал в один мир, а оказавшись в зоне второй раз не вернулся обратно, а попал совсем в другой? По какому принципу действует портал перехода, методом случайного перемещения в мирах?

— Можно рассматривать как вариант. Скажем, открытие портала означает, что ты попадаешь на перекресток дорог, каждый из которых ведет в тот или иной параллельный мир. Возможно, поэтому ты и попал потом не в наш мир, а переместился в первый попавшийся.

— Какая-то логика в твоих объяснениях есть, но она больше напоминает на некий фантастический сюжет, который здравомыслящий читатель оценит как слишком заумный, а то и вовсе сочтет за бред, и в каком-то смысле будет прав.

— Ну, знаешь, если так говорить, то тогда все твои сновидения и путешествия в параллельных мирах тоже кажутся полнейшим вымыслом и…

— Подожди, а зона, а цилиндр, что мы там нашли, это что по-твоему, вымысел?

— Зона существует, и цилиндр тоже, но сейчас мы говорим о параллельных мирах и их существовании. Или они действительно существуют, или только в твоем воображаемом мире, который тебе приснился.

— Не сердись, — произнес Иван.

— Я вовсе не сержусь, это ты не хочешь воспринимать любую мою идею. Согласна, она может быть бредовой, но ты поставь себя на мое место и оцени все, что ты говоришь о своих сновидениях и одновременно сравниваешь с фактами, которые мы имеем. Слишком много совпадений и одновременно противоречий. Как всё это увязать одно с другим?

— Это я и пытаюсь сделать.

— А я пытаюсь тебе помочь.

В этот момент на телефоне стоявшем на столе замигала лампочка, и раздался тихий сигнал зуммера. Иван поднял трубку.

— Иван Сергеевич?

— Да.

— Завьялов на связи. У нас ЧП. Только что звонили с зоны. Ваше предположение, что цилиндр внеземного происхождения подтвердилось. Вероятно, как только вы попытались его вскрыть, он действительно подал сигнал тревоги.

— Что? Почему вы так решили?

— Час назад в небе над зоной возникло свечение, из которого появился космический корабль. Втянув в себя ваш цилиндр, он вместе с ним моментально исчез.

— Вы хотите сказать, что все кто там был, наблюдали реальное появление неопознанного летательного объекта? Какого размера он был?

— Метров семьдесят в диаметре, правда, по форме он напоминал треугольник, а не тарелку, но суть не в этом. Есть реальное подтверждение присутствия на Земле инопланетного разума, который нас изучает и не хочет, чтобы мы об этом знали и получили доступ к их технологиям.

— А что с людьми, никто не пострадал?

— Сейчас ими занимаются врачи, но дозиметристы оценивают лишь незначительное повышение радиоактивного фона в самой зоне.

— Я хотел бы туда слетать. Это можно организовать?

— Да. Туда как раз летят наши специалисты, так что можете присоединиться к ним.

— Спасибо.

Иван положил трубку.

— Ты слышала? — взволнованным голосом спросил Иван.

— Да.

— Выходит, искусственный интеллект был прав насчет того, что цилиндр подал условный сигнал, что мы хотим в него заглянуть и хозяева тут же прилетели, чтобы его забрать. Интересно, кто они?

— Об этом мы вряд ли когда-нибудь узнаем.

— Почему ты так уверено говоришь об этом?

— Они не стали даже разговаривать с нами, а просто прилетели и забрали то, что когда-то оставили на Земле. К тому же, если принять во внимание то, как они появились и потом улетели, говорит о том, на каком уровне находятся они и на каком мы.

— Знаешь, мы тоже кое-чего достигли в нашем мире.

— Возможно, правда, что с чем сравнивать.

— Ты полетишь со мной?

— Нет. На установке полно дел и потом, что там смотреть? Цилиндра нет, а значит, и изучать там больше нечего. А ты слетай и сам все посмотри. Главное, прошу, не расстраивайся. Я почему-то уверена, что это еще не конец, и они еще проявят себя в другом месте и другим способом.

— Ты так думаешь?

— Нет, скорее предчувствие.

— Хорошо. В таком случае, я поеду и все внимательно посмотрю на месте.

— Надеюсь, там успели сделать хоть какую-то видеозапись того, что произошло.

— Ты прямо читаешь мои мысли. Только что об этом подумал.

Иван вылетел спецбортом в тот же день в Челябинск, а оттуда вся группа на вертолете под вечер прилетела в зону, где еще накануне был цилиндр. Теперь на этом месте был просто огромный котлован и остатки ангара, построенного над ним. Ивана встретили Хромов и Лебедев.

— Иван Сергеевич, я был прав, — с мальчишеским задором и волнением в голосе, произнес Лебедев, как только Иван подошел к ним, — я же говорил, что цилиндр подал сигнал тревоги, и они прилетели и забрали его. Вы бы видели это. Потрясающее зрелище.

— Так, успокойся. Можно по порядку, как все было?

— Мы с Олегом сидели в палатке. Ждали, когда зона в очередной раз проявит себя. В тринадцать десять услышали, как кто-то начал кричать. Подумали, не случилось ли что с цилиндром, или вдруг кто в котлован упал, и выбежали из палатки. В небе прямо над поляной словно облако зависло, а внутри него что-то светится. Знаете, прямо как в кино, когда межзвездные корабли проходят через портал перехода.

— А если без излишней лирики насчет кино?

— Короче, — продолжил Хромов, — Иван все верно описывает. Так все и было. Сначала на небе появилось светящееся облако. Все конечно стояли в недоумении рассматривали этот феномен природы, не понимая, что происходит, а потом из облака вылетел корабль. Треугольной формы, размером метров семьдесят или чуть больше. Впрочем, размеры можно точно определить, потому что есть видео и фото инопланетного корабля.

— И что потом произошло?

— Потом самое интересное было, — снова в разговор вступил Лебедев, — Корабль снизился прямо над ангаром и завис примерно метрах в ста от него. После этого крыша ангара стала буквально разваливаться на части. Я такого в жизни никогда не видел. Иван Сергеевич, это что-то невероятное. Она словно бы испарялась у всех на виду, а потом неведомая сила оторвала цилиндр от земли, и он стал медленно подниматься вверх, а затем оказался внутри корабля. Сразу после этого корабль вертикально поднялся в небо, и как только снова появилось светящееся облако, исчез вместе с ним. Скорее всего, облако было своего рода порталом для перемещения корабля в пространстве.

— Надеюсь, записи успели сделать?

— Да. Во-первых, мы сразу включили все камеры, которые находились по периметру поляны, правда они мало что засняли, в основном только как цилиндр поднимается к кораблю. Угол обзора маловат был. Но зато мы воспользовались запасной камерой и сняли практически всё, что происходило.

— Молодцы. Пойдемте, покажете.

Иван прошел с сотрудниками в палатку и дважды просмотрел все отснятые материалы. Весь процесс от прилета корабля до его исчезновения занял, судя по хронометражу на камере около пяти минут. Больше всего Ивана поразила конструкция корабля. Он мало чем отличался от привычных земных конструкций, разве что внешним обликом. Треугольная форма корпуса, на которой отчетливо были видны конструктивные элементы неизвестного назначения расположенные с разных сторон корабля. Нечто похожее можно видеть на самолетах и вертолетах. Да и раздвижные люки ангара корабля весьма похожие, на те, что на грузовых самолетах. Открылись, и сразу начался подъем цилиндра, а потом закрылись, как только он оказался внутри корабля. Удивляло другое, каким образом корабль завис над поляной и оставался неподвижным, так как в днище корабля ничего похожего на двигатели не было видно. И, разумеется, совершенно непонятно каким образом цилиндр был поднят на борт корабля.

— Что скажете, Иван Сергеевич?

— А что сказать. Теперь можно только гадать, зачем пришельцы оставили здесь этот цилиндр, и какую роль он выполнял. В чем заключалась его миссия и что скрывается за аномальными явлениями, которые он создавал в этом месте? Был ли это портал перехода в иные миры, или всего лишь физический эффект от деятельности оборудования, заключенного внутри него? — с грустью произнес Иван, понимая, что с исчезновением цилиндра оборвалась последняя нить к разгадке его сновидений.

— Иван Сергеевич, на ваш взгляд, они использовали гравитационные двигатели?

— Вероятно.

— Я думаю, что наверняка таким же образом подняли цилиндр. Искусственно уменьшили гравитацию в узком диапазоне пространства и без проблем перенесли цилиндр на борт корабля, — добавил Хромов.

— Сейчас можно только строить об этом гипотезы, каким образом они перемещаются в пространстве и легко поднимают массивные предметы.

— И что будем делать?

— Как что, собирайтесь домой. У нас на установке дел полно. Пора заняться реальными делами.

— Но можно было бы проверить, как поведет себя зона после всего этого, сравнить данные, — нерешительно спросил Лебедев.

— Полагаю, что это простая формальность, так как вряд ли мы что-то получим. Так что надо собирать всю нашу аппаратуру, а я пойду договариваться относительно вертолета.

Иван вышел из палатки и, дойдя до края котлована, взглянул на остатки ангара. Внизу, на глубине двадцати метров стояли опоры поддерживающие крышу. От самой крыши остались лишь небольшие фрагменты по краям. Было ощущение, что она выгорела, начиная от центра, образовав ровный круг диаметром метров десять, пятнадцать, достаточный для того, чтобы цилиндр беспрепятственно мог подняться вверх. Кто они, прилетевшие за цилиндром, зачем они спрятали его на Земле, какую роль он играл? Вопросы, которые улетели вместе с кораблем в небо и растаяли, не оставив даже следа. Иван повернулся и направился к группе военных, стоявших вдали возле вертолета. Надо было договариваться относительно перевозки оборудования.

Глава 7

— Как слетал? — спросила Ольга мужа, вернувшегося два дня спустя, — Ребята успели хотя бы сфотографировать корабль?

— Ребята молодцы, сняли все на видео. Вот копия записи, посмотри сама, — и Иван передал Ольге карту памяти с записью видео. Воткнув в компьютер, она прильнула к экрану монитора. Просмотрев запись, произнесла:

— Если бы не это видео, сказала бы, что все это ловко подстроенный монтаж, организованный спецслужбами для прикрытия операции по перемещению цилиндра на секретный полигон.

— Скажешь тоже. Впрочем, в свете недавнего разговора с Завьяловым, можно и впрямь подумать об инсценировке с похищением цилиндра инопланетянами. Вот только технически возможностей пока маловато, чтобы такие корабли построить.

Иван улегся на кровать и, заложив руки за голову, мечтательно произнес:

— Представляешь, какими техническими возможностями они обладают?

— Что тебе ответить? В сравнении с тем, чего достигли мы, высокими, возможно на порядок, или два. Не стану гадать. А вот ты рассказывал, что когда в своих сновидениях вернулся обратно в наш мир вместе с Огруновым, то вероятно у него было такое же ощущение об окружающем мире, какое у тебя от увиденного в зоне.

— Это ты к чему? — повернувшись на бок и посмотрев на жену, спросил Иван.

— К тому, что рано или поздно мы тоже придем к тем достижениям, которые сейчас кажутся недоступными и недосягаемыми.

— Ты рассуждаешь, как школьный учитель истории. Разумеется, что когда-нибудь и мы сможем путешествовать в другие миры и откроем еще много тайн природы. Но когда вот так вдруг, сталкиваешься с тем, что невозможно понять и объяснить, понимаешь, сколько тайн еще предстоит открыть.

— Этим мы с тобой и занимаемся, — Ольга наклонилась и поцеловала мужа.

— А знаешь, сейчас самое время было бы.

— Ты о чем?

Иван мечтательно посмотрел на жену и, стараясь говорить серьезно, произнес:

— Сейчас бы жареной картошечки с хрустящей корочкой, как ты умеешь делать, да с котлеткой и соленым огурчиком. Интересно, инопланетяне знают, что такое жареная картошка с луком и соленым огурцом?

Ольга рассмеялась, потрепала волосы на голове Ивана и, поднявшись с кровати, произнесла:

— Знаешь, как это называется?

— Как?

— Проза жизни. Иди мой руки, сейчас организую тебе и картошку и котлету с огурцом.

— Ура, уже бегу мыть руки.

Миновал март, за ним апрель. Эксперименты на новой установке проходили в штатном режиме и по намеченному еще в конце прошлого года плану. С большой осторожностью дважды проводили эксперименты с человеком. Первый раз на сутки, второй на три дня в прошлое. Оба испытания прошли успешно, однако Комитет в лице Завьялова торопил, считая, что необходимо двигаться в этом направлении быстрее. Пока решающим доводом против поспешности в этом вопросе, был неудачный эксперимент с Журиным, и все же Комитет настоятельно требовал продолжать испытания с человеком.

За повседневными делами Иван стал понемногу забывать о своих сновидениях. Во всяком случае, лишь изредка, и то, с неохотой, обсуждал с женой эту тему. Что касается найденного в аномальной зоне цилиндра и затем прилета за ним инопланетного корабля, то дискуссии на тему, откуда он и какую роль на Земле выполнял, тоже сошли на нет. Разумного объяснения не нашлось, а строить догадки, не имея новых данных, было бесполезно. Время и отсутствие новых доказательств в поддержку того, что сновидения Ивана имеют под собой хоть какие-то веские доказательства, должны были окончательно закрыть вопрос в поиске объяснений этого феномена. Да и сам Иван первое время переживавший, что так и не удалось найти объяснений всему происходящему, постепенно успокоился и снова с головой окунулся в работу на установке. И все же к этому вопросу пришлось вновь вернуться совсем с неожиданной стороны.

Миновал год и накануне майских праздников Ивану позвонил Завьялов, и как всегда без объяснения причин попросил приехать. В кабинете, куда пригласили пройти Ивана, он увидел помимо генерала, двух сотрудников в штатском.

— А вот и Иван Сергеевич. Все в сборе, так что, Вениамин Алексеевич, прошу докладывать.

— Месяц назад в районе Костромской области, а точнее вот в этом месте, — при этом докладчик показал указкой на экран, на котором было изображение карты местности, — местным лесничим случайно были замечены два человека, производившие на местности установку каких-то приборов. Лесничий, в прошлом работник полиции, по ранению досрочно ушедший в отставку. Видимо поэтому незнакомцы показались ему подозрительными и после того, как они ушли, он обнаружил то, что они закопали, и доставил в районный Комитет, откуда нам их и передали. После детального изучения приборов в техническом отделе, оказалось, что это новейшее оборудование, позволяющее отслеживать геомагнитные колебания и передавать данные непосредственно на спутник. По фотографиям, которые успел сделать лесничий, удалось быстро установить, что оба незнакомца являются сотрудниками одного зарубежного фонда, представительство которого находится в Москве. Данное происшествие, возможно, осталось бы незамеченным, однако, именно в этот период американский спутник-шпион неожиданно сменил позицию, заняв стационарную орбиту как раз в этом месте. По имеющимся у нас данным в этом районе нет ни военных объектов, ни каких-либо других производств, представляющих интерес для зарубежных разведок. Тем более было странным, что этот район их чем-то заинтересовал. Анализ, проведенный нашими сотрудниками, выявил следующее: ранее в этих местах проводили исследования отряды группы космопоиск. Результаты их работы были опубликованы в местной газете три года назад. Вот их отчет.

На стол легли копии газет.

— Не стану останавливаться подробно на тех выводах, которые были ими сделаны, скажу лишь, что есть все основания полагать, что зона, в которой они проводили поиск, во многом похожа на челябинскую. Учитывая, что зарубежные службы имеют сведения о проводимых нами работах под Челябинском и найденном там артефакте, а так же располагают определенными данными по установке, их заинтересованность в том, что находится в костромской зоне, очевидна. Поэтому, считаю необходимым провести быструю и оперативную проверку зоны и привлечь для её исследования сотрудников товарища Дымова, имеющих опыт в исследовании подобных зон. У меня всё.

— Что скажете, Иван Сергеевич, — обращаясь к Ивану, спросил Завьялов.

— Это все конечно интересно, но зоны подобного типа ограничены в размерах. У вас есть более точные данные, где она может находиться? Я спрашиваю так потому, что если зона подобна челябинской, то проявление аномальных явлений в ней очень мало по продолжительности, а это означает, что даже на небольшой площади потребуется много времени, чтобы определить её точное местоположение.

— Судя по тем приборам, которые нам удалось перехватить, они как раз и собирались засечь точное местоположение зоны. Есть вероятность, что они установили аналогичные приборы и в других местах данного региона.

— Ну что же, лишив их части приборов, они не смогу засечь точного расположения зоны. Но в любом случае, получат сигнал, что в зоне что-то происходит, а значит, будут пробовать снова.

— Иван Сергеевич, а каким-то образом найти другие приборы, оставленные в лесу возможно?

— Надо посоветоваться с нашими специалистами. Да и хорошо бы иметь образец прибора.

— А если рассмотреть такой вариант. Находим приборы, которые они оставили, деактивируем их, чтобы спутник не получал с них данные, но сам прибор оставляем работоспособным. В этом случае, возможно засечь местоположение аномальной зоны?

— Думаю что вряд ли. Если мы получим с приборов сигнал, то и спутник тоже.

— А если частоту поменять или что-то еще, ну вам виднее. Тогда как?

— Надо смотреть, думать.

— В таком случае, всех благодарю. Совещание закончено. Иван Сергеевич, задержитесь на минуту.

Как только все вышли, Завьялов обратился к Ивану.

— У тебя там команда толковых специалистов собралась. Прошу, подумайте над тем, как нам попытаться прикрыть зону, в том случае, если найдем что-то интересное. Сам понимаешь, спутник будет теперь висеть над этим местом и рассматривать каждую шишку на елке, не говоря уже о том, что если там появятся наши люди, это тут же станет известно. Можно конечно всю их электронику на спутнике вывести из строя, но это лишний повод еще больше заинтересовать их, чем мы там занимаемся, да и шумихи в прессе не избежать. Русские опять испытывают электронное оружие уже не на море, а в космосе. Поэтому, как говорится, надо послать картинку и пусть смотрят её до упаду. Я дал команду своим ребятам, чтобы они тоже поработали над этим вопросом, но лучше будет, если и вы этим займетесь.

— Хорошо, подумаем, что можно сделать.

— Вот и замечательно. Да, и еще, прибор, что нам передали, завтра к вам привезут.

— Спасибо.

Иван попрощался с Завьяловым и отправился домой. Разговор о зоне с новой силой заставил вспомнить Ивана о своих сновидениях и приключениях в параллельных мирах. Так приснилось это все ему или все же, что-то было?

Прибор, как и обещал Завьялов, привезли на следующий день. Памятуя, чем занимался в Комитете Егоров, Иван пригласил его на совещание. Вкратце объяснил ситуацию, и поручил разобраться с прибором. Когда все вышли, Егоров задержался в кабинете Дымова.

— Михаил Викторович, надеюсь, вы в курсе происходящего?

— Да, меня поставили в известность.

— Очень хорошо. Федор Михайлович просил меня заняться вопросом прикрытия зоны в том районе, если таковая будет найдена, от висящего на орбите американского спутника-шпиона. Откровенно говоря, мы этими вопросами никогда не занимались. Может, что посоветуешь?

— Пока не готов что-то сказать, а вот относительно определения местоположения зоны, есть одна идея.

— Внимательно слушаю.

— Иван Сергеевич, что если быстро разобрать прибор, посмотреть, можем ли мы сделать что-то подобное и потом наметить район и забросить приборы с помощью нашей установки? Грибников в лесу еще нет, да если и найдут, не велика потеря, зато, если зона проявит себя, место мы сразу засечем, и тогда можно будет подумать, как организовать изучение объекта, а заодно обдумать, как её прикрыть от слежения со спутника. Главное, нам не придется ни с кем договариваться и тратить время для отправки приборов в намеченные для этого районы.

— Это идея и, по-моему, очень даже стоящая. Так и сделаем.

— В таком случае, мы пока покопаемся с ребятами с прибором.

— Непременно.

Егоров вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

— Толковый, очень толковый специалист, — подумал Иван, — хорошо, что Завьялов именно его направил к нам вместо Асимова.

С прибором разобрались быстро, и в авральном режиме за три дня, сделали несколько аналогичных. Дополнительно на них установили устройство для подачи зашифрованного сигнала на один из военных спутников, расположенный на орбите в том районе. Наметили координаты мест, куда отправить собранные приборы и затем по очереди послали на несколько часов в прошлое. Через Завьялова договорились, чтобы военные сразу же сообщили о полученной со спутника информации. Не прошло и суток, как место возможного нахождения зоны было определено. Иван тут же сообщил об этом Завьялову.

— Очень хорошо. Готовьте мобильную группу специалистов и оборудование.

— Федор Михайлович, а как же быть с прикрытием от американского спутника-шпиона?

— Попробуем использовать аэрозольные облака. Они действуют не продолжительное время, но вам хватит, чтобы оказаться непосредственно в зоне, а там наши специалисты накроют местность непроницаемой для оптики пленкой.

— Надо же, быстро решили проблему, — с удивлением произнес Иван.

— Что делать, приходится работать. Надо всегда идти хотя бы на пол шага впереди противника, тогда, как говорится, и спать будет спокойнее, — смеясь, ответил Завьялов.

— Вечером группа специалистов будет готова. Когда вылетаем?

— Иван Сергеевич, ты кончай геройствовать. Между прочим, я за тебя перед руководством, головой отвечаю. У тебя что, некого послать? Возьми Егорова и еще трех-четырех человек, пусть они в зону слетают. А если что интересное найдут, я тебе обещаю, сам слетаешь туда. Договорились?

— Понял, хотя конечно…

— Все, разговор закончен, жду звонка о готовности группы.

— Нет, ну надо же, не пустил, — в сердцах произнес Иван, обращаясь к Ольге, и резко положил трубку телефона на станцию.

— И правильно сделал. Не хотела тебе говорить, но после того неудачного эксперимента, в котором ты принимал участие, Завьялова чуть было не сняли с должности и не отправили в отставку.

— Ты знала и молчала об этом? — услышав новость, с удивлением спросил Иван.

— Знала. Так что он прав, нечего тебе по лесам и болотам шастать. Найдут место, определят действительно это такая же аномальная зона и есть ли там что-то похожее, и тогда вместе поедем.

— Если вместе, тогда другое дело.

Глава 8

Группа из четырех человек, сформированная Иваном вместе с сотрудниками, от Завьялова, быстро вышли на место предполагаемой зоны. Она чем-то напоминала челябинскую. Небольшая поляна, окруженная лесным массивом. Лагерь организовали в тени деревьев, накрыв палатки специальной тканью, экранирующей возможность обнаружения. Пока действовало воздушное прикрытие, разместили приборы для фиксации возможных аномальных явлений в зоне. К удивлению Хромова, принявшего участие в экспедиции, время, когда зона «заговорила», совпало с челябинской. Полученные данные с приборов так же полностью совпадали. Оставалось удостовериться в наличии под землей цилиндра, что и было сделано на следующий день в момент очередного закрытия зоны с неба. Анализ показал, что под землей что-то есть. Теперь предстояло решить, что делать дальше.

Получив сообщение, что в зоне под землей, возможно, находится аналогичный челябинскому цилиндр, в Комитете решили построить быстровозводимый каркас и накрыв экраном зону от просмотра со спутника, провести все необходимые работы по извлечению цилиндра. Все работы провели быстро и через несколько дней цилиндр был доступен для осмотра и извлечения из котлована. На этот раз все работы проводились чрезвычайно аккуратно, полагая, что цилиндр может дать сигнал и его могут, подобно челябинскому, забрать. К моменту, когда все было готово, никаких изменений не было и это позволяло надеяться, что транспортировка цилиндра будет возможна. Иван и ряд других специалистов, принявших непосредственное участив в проекте, рекомендовали перевезти цилиндр для дальнейших исследований в подземное хранилище, откуда его будет труднее забрать инопланетянам, в том случае, если они попытаются это сделать.

В тот же день поздно вечером Иван, который после того, как цилиндр подготовили к эвакуации, все же слетал на объект, вернулся в Москву и рассказал, как проводилась вся операция. При этом он с восторгом описывал жене, как происходил скрытый подъем и переброска цилиндра.

— Представляешь, они подвели под него тросы, и как в люльке подняли грузовым вертолетом, а над ним распылили аэрозоль, и вдобавок сверху шел самолет прикрытия. Короче, американцы в этот момент ничего не могли не то что видеть, но и сканировать радаром со спутника.

— А потом?

— Потом его перевезли вертолетом на аэродром, а оттуда переправили в один из подземных бункеров на Урале. Так что готовься, скоро поедем, сама посмотришь, что это такое. Хотя, что я говорю, ты же его видела. Он точно такой же, как челябинский.

— А вдруг те, что забрали челябинский цилиндр, поймут, что вернуть не смогут, и дадут команду на его самоликвидацию?

— Не исключено, но изучать-то его все равно как-то надо.

— Я понимаю, но какова степень опасности?

— Ты думаешь, мы не рассматривали такую возможность? Рассматривали, так что есть варианты дистанционного исследования, а дальше посмотрим, как он будет реагировать, находясь в новом месте.

— Когда едем?

— Завтра, в крайнем случае, послезавтра.

— Хорошо.

Спустя два дня Иван с женой и группой сотрудников вылетели на Урал в одну из секретных зон, где в шахту глубоко под землей поместили инопланетный цилиндр. Заранее в ней были поставлены все необходимые приборы, а так же два дистанционно управляемых робота с манипуляторами. Помимо этого была установлена аппаратура сканирования, с целью исследовать, что внутри цилиндра. Работы начались практически сразу после приезда группы специалистов. На этот раз Комитет подошел очень строго к вопросу кто будет приглашен для этих работ помимо сотрудников прилетевших с Иваном. Все они, как потом выяснилось, работали на режимных предприятиях и опытно-конструкторских бюро оборонной промышленности.

В расчетное время цилиндр «заговорил». Приборы зафиксировали кратковременные изменения окружающей среды. Никаких изменений в сравнении с ранее снятыми в зоне, откуда его привезли, не произошло. Это означало, что цилиндр никак не среагировал на пространственное изменение своего местоположения. Сканирование цилиндра, к сожалению, не дало существенных результатов. Сказалась большая толщина корпуса и особенности материала, из которого он был сделан. Вопрос, что делать дальше зашел в тупик. В условиях, когда цилиндр находился глубоко под землей, можно было попытаться еще раз использовать плазменный резак, но была опасность, как и предсказывала Ольга, самоуничтожения объекта с последствиями, которые трудно было рассчитать. В разгар полемики неожиданно выступил представитель Комитета и сказал, что получено указание срочно отправить объект из шахты на поверхность. На вопрос, зачем и почему принято такое решение, ответ был, что объяснения будут даны чуть позже. Впрочем, ждать, зачем это было сделано и что вскоре произошло, пришлось недолго. Спустя час после того, как цилиндр подняли на поверхность, была сделана попытка вскрытия корпуса плазменным резаком. Все повторилось в точности, как в челябинской зоне и вскоре из облака возникшего над объектом, появился инопланетный корабль.

То, что произошло затем, Иван и все кто находился в группе по изучению объекта, просматривали в видеозаписи с десяток раз. Как только корабль опустился и, зависнув над землей, начал поднимать цилиндр, с заранее подготовленных позиций по кораблю военные нанесли удар. Поскольку никто не знал, имеет ли корабль силовое поле защиты, а его корпус такой же прочный, как и цилиндр, огонь по кораблю нанесли не только простыми бронебойными снарядами, но и новейшими системами лазерного, пучкового и микроволнового оружия. В довершении использовали ракетные системы типа земля-воздух. Удар, нанесенный по инопланетному кораблю был такой силы, что несмотря на попытки уйти в облако и скрыться, он рухнул поблизости от цилиндра.

Трудно было сказать, что чувствовали те, кто смотрел эти кадры на экранах мониторов. В них перемешались боль и радость, желание как можно скорее взглянуть и узнать, кто и что скрывается внутри инопланетного корабля и одновременно горечь от того, каким образом встретили гостя из другого мира, который не проявлял никаких актов агрессии, а возможно просто выполнял некую исследовательскую миссию на нашей планете.

Еще около часа подбитый инопланетный корабль военные держали под прицелом, полагая, что он каким-то чудом восстановит свою прежнюю форму и попытается улететь. И только когда стало окончательно ясно, что чуда не произойдет и корабль действительно подбит, было решено начать его изучение. Иван и все кто был вместе с ним, порывались как можно скорее рассмотреть корабль вблизи, но военные успокоили их, сказав, что сначала надо убедиться в безопасности останков корабля. Измерив уровень радиации и убедившись в отсутствии токсичных веществ в воздухе, группа военных в костюмах химической защиты, приступила к осмотру корабля. Все их действия транслировались на мониторы, поэтому было отчетливо видно всё происходящее. Несмотря на то, что по кораблю был нанесен в буквальном смысле ураганный огонь из всех видов оружия, корпус был лишь частично поврежден и его мелкие и крупные обломки были разбросаны на сотни метров вокруг. И все же, огромные зияющие дыры в корпусе, говорили о том, что повреждения были весомыми, раз он не смог улететь. Размеры корабля тоже поражали. Он имел треугольную форму с длиной грани в шестьдесят пять метров и высотой в двадцать.

Вскоре двум военным удалось проникнуть внутрь корабля. Двигаясь по внутреннему коридору, они освещали себе путь встроенными в шлем прожекторами, а камеры установленные на плечах, давали четкую картину всего происходящего. Внезапно один из военных шедших впереди остановился и зачем-то стал протирать рукой стекло шлема. Было непонятно, то ли оно запотело, то ли ему стало плохо. Наблюдавшие за ним, замерли одновременно с ним. Было слышно, как руководитель поисковой операции взволнованно спросил:

— Что случилось?

Несколько секунд молчания, потом раздался взволнованный возглас:

— Смотрите сами, это не элемент нашей ракеты или снаряда, — он нагнулся, и камера отчетливо высветила надпись на панели: «Блок ручного управления системами гравитационного подъема груза». Надпись была сделана на русском языке. Все кто находился в командном пункте, буквально прильнули к экранам мониторов.

— Соблюдайте максимальную осторожность. Продолжайте движение вперед, — произнес руководитель поисковой операции.

Продвинувшись на несколько метров вперед, они снова остановились. Справа по ходу движения располагалась дверь, напоминающая переходной люк на космической станции. Но не сама дверь привлекла внимание ученых, а всем привычная надпись. На двери было написано EXIT. Привычное и знакомое слово даже для человека не знающего английский язык и означающее на английском и русском языках слово выход. Все замерли, так как становилось очевидным, что корабль принадлежит вовсе не инопланетянам. Но поверить, что на Земле кто-то тайно сумел построить такой корабль, было нереально.

Несколько метров пути и коридор закончился дверным проемом. Видимо в это место пришелся удар снаряда, так как металлическая дверь болталась на одной петле. Сразу за ней был виден командный отсек корабля. Он был сильно поврежден. Вокруг на полу валялись разбитые приборы, сорванные со своих мест мониторы, обрывки проводов и шлангов. Все затаили дыхание, когда увидели в кресле того, кто управлял кораблем. Это был робот. Это было очевидно, так как голова была оторвана от туловища и висела на многочисленных проводах и шлангах, торчащих из туловища. При этом было очевидно, что он продолжал частично функционировать, так как было слышно, что он что-то произносил.

— Он что-то говорит. Попробуйте подойти ближе, — произнес руководитель операции. И в этот момент все отчетливо услышали слова, которые произносила оторванная голова робота.

— Возвращение невозможно. Внимание, включена команда самоуничтожения корабля. Всем покинуть корабль. Время до взрыва, время до взрыва…

Незаконченную фразу робот повторял снова и снова.

— Всем быстро покинуть корабль. Слышите, немедленно уходите.

Военные еле успели покинуть корабль и спрятаться в бронемашине, стоявшей поблизости. В этот момент вдоль корпуса корабля прошли всполохи светящихся разноцветных огней. Создавалось ощущение, что по кораблю бьют молнии и расходятся по его поверхности. Так продолжалось несколько минут, затем вокруг корабля образовалось шарообразное облако наподобие мыльного пузыря, внутри которого продолжали сверкать молнии. Следом внутри пузыря раздался чудовищной мощности взрыв, от которого вокруг все задрожало, а когда пыль осела, от корабля не осталось даже следа, только ровная выжженная площадка. По всей видимости, пузырь представлял собой своего рода защитный экран от воздействия взрыва на окружающую среду.

— Инопланетяне говорящие по-русски и по-английски. Верится с трудом, — произнес кто-то из сотрудников, но все были настолько поражены тем, что произошло у них на глазах, что никто не ответил. Первым пришел в себя Хромов.

— Если рассматривать все произошедшее с научной точки зрения, то я могу предположить, что те, кто нас посетил, могут быть нашими потомками. Иными словами, людьми из будущего, которые так же, как и мы, изучают прошлое. А чтобы не вмешиваться в историю, ликвидировали следы своего пребывания.

— Допустим, не всё ликвидировали, кое-что оставили, — раздался чей-то голос. Следом за этим последовала бурная дискуссия по поводу того, чей мог быть корабль, какую роль играют цилиндры и могут ли быть еще подобные на Земле? Споры продолжались до тех пор, пока в комнату не вошли военные, которые побывали на корабле. Их тут же закидали вопросами в надежде, что они смогут рассказать еще что-то помимо того, что все видели с камер, прикрепленных на их костюмах. Однако ничего нового они не сообщили и вскоре вместе со своим начальством удалились.

— Иван Сергеевич, неплохо было бы дать команду, чтобы собрали все, что осталось от корабля, а то неровен час, еще один прилетит и попытается их тоже уничтожить, а заодно прихватит цилиндр, — произнес кто-то из сотрудников.

— Попробую, но мне кажется, здесь без меня начальства хватает, и всё, что осталось от корабля, уже наверняка собирают, — ответил Иван, продолжая о чем-то размышлять.

— Вы правы, — крикнул кто-то из сотрудников, показывая рукой на монитор, — военные уже начали собирать обломки.

На экране монитора было видно, как военные в защитных костюмах собирали мелкие куски и детали корабля и складывали их на платформу. Туда же с помощью мобильного погрузчика грузили большие обломки.

— Интересно, почему цилиндр не увозят в шахту? Ждут, что еще кто-то за ним прилетит? — спросил Лебедев, но его вопрос повис в воздухе. Всем было не до вопросов, ибо внимание присутствующих было сосредоточено за тем, как грузили обломки сбитого корабля и боялись пропустить момент, что вдруг снова появится облако и из него вылетит еще один корабль. Однако всё прошло спокойно, и обломки были собраны и увезены.

— Иван, то что кораблем управлял робот, а не человек, тебе это ни о чем не говорит? — стоя рядом с мужем, тихо спросила Ольга.

— Я как раз об этом размышляю. Вероятно, посещение прошлого человеком, сопряжено с непоправимыми последствиями, о которых мы пока лишь догадываемся. Но меня сейчас интересует больше всего другой вопрос, какую роль играют цилиндры? Если они предназначены для каких-то исследований, то зачем с такой регулярностью проявляют свою активность и тем самым рано или поздно неизбежно привлекут к себе внимание? Мы ведь наоборот, посылаем в прошлое аппаратуру максимально скрытно, чтобы за время её нахождения во временном отрезке её не нашли?

— А я во всём произошедшем, вижу один положительный момент, который меня больше всего взволновал. Если они наши потомки, значит, наш мир будет существовать и в будущем.

— Да, пожалуй, в этом я с тобой соглашусь безколебаний.

— А было бы здорово хоть на миг заглянуть в мир будущего?

Иван взглянул на жену и промолчал.

— Иван Сергеевич, — прервал их беседу Лебедев, — Представляете, цилиндр при падении корабля скатился вниз и поэтому не попал в зону уничтожения. Нам есть, что изучать помимо обломков корабля.

— Ну что же, будем надеяться, что при попытке его вскрыть, он не самоуничтожиться подобно кораблю.

— Вряд ли. Иначе, зачем было присылать за ним корабль.

— Вероятно. Ну что же, теперь главное договориться, чтобы нам передали хотя бы часть обломков для изучения.

Глава 9

Собранных фрагментов корабля оказалось достаточно много, чтобы можно было их подробно исследовать. Особый интерес представляли два элемента прибора или двигателя. Несмотря на то, что они сильно пострадали и представляли собой лишь часть чего-то целого, они могли о многом рассказать. Иван и Ломов приложили все усилия, чтобы их передали для исследования именно в их группу.

Вскоре все сотрудники во главе с Иваном вернулись в Москву и принялись изучать привезенные останки инопланетного корабля. Один предмет представлял собой разорванный на части продолговатый ящик с торчащими из него обожженными проводами. Все надеялись, что внутри должны находиться электронные компоненты или механизмы. Вскоре догадка подтвердилась. Внутри нашли основательно выгоревшие электронные платы. К сожалению, их изучение не дало возможности сказать, когда и кем они были сделаны, но эксперты однозначно определили их внеземное происхождение. Разочарование ждало ученых при исследование второго объекта. Он представлял собой часть корпуса какой-то машины или двигателя, внутри которого находились детали неизвестного механизма. Рычаги, шестерни, валики, и другие детали были частично разбиты и чем-то напоминали коробку передач автомобиля, но никак не космического корабля. В итоге наибольший интерес вызвали элементы корпуса, которые, как показал анализ, сделаны из того же материала, что и корпус цилиндра.

Вечером, после ужина, Ольга заметила, как Иван, лежа на кровати с какой-то тоской смотрит на потолок.

— Расстроен, что не удалось хоть что-то узнать о корабле, который к нам прилетал?

— Как сказать, и да и нет.

— Прости, не очень тебя поняла?

— Понимаешь, я более чем уверен, что это были гости из будущего. Не какие-нибудь серые человечки, а наши потомки. И то, что они уничтожили свой корабль вполне объяснимо. Меня мучает совсем иной вопрос. Что они здесь изучали?

— Как что? То же, что и мы. Историю прошлого.

— Э нет, не скажи. Зарыть в землю два огромных цилиндра, которые с регулярностью создают непонятные нам аномальные изменения в окружающей среде, это извини меня, что-то совсем другое. Вопрос, с какой целью они это делают?

— Теперь мы это уже вряд ли узнаем. Один цилиндр они забрали, а второй открыть будет небезопасно.

— В том-то и дело, что мы снова в тупике. Все вроде бы крутится рядом, а как только мы делаем шаг в понимании происходящего, так нити поиска обрубаются.

— В этом и состоит поиск истины.

— Где-то я уже это слышал.

— Неважно, слышал ты или нет, но факт остается фактом. Поиск истины сопряжен с трудностями, поэтому, хочешь ты того или нет, но чтобы найти её, придется преодолеть множество сомнений и препятствий.

— Да я все это понимаю и знаю. Но всё как-то сложно и запутанно.

— А установку изобретать и строить было легко?

— Не спорю, трудно, но там все было иначе. Были теоретические вопросы, потом практические проблемы, которые мы шаг за шагом решали и в результате пришли к её созданию. А здесь что-то иное, а что именно, я никак не могу понять, и это меня бесит и выводит из себя. Нашли аномальную зону и с помощью приборов подтвердили, что она действительно таковой является. Замечательно. Продолжили изучать, и нашли цилиндры. Казалось бы, вот она удача, изучай неважно какую, внеземную или технику из будущего и вдруг этот неизвестный корабль, который военные зачем-то решили сбить. Умнее ничего не могли придумать. А главное, всё втихаря, не посоветовавшись. Сначала послали в прошлое Журина и опять же без консультаций с нами. Прекрасно знали, что мы эксперименты только начали и так далеко в прошлое человека не посылали. В результате Журин не вернулся, и что с ним стало неизвестно, не исключаю, что погиб. Еще неизвестно, как аукнется сбитый космический корабль. И все ради чего, обломков, которые ровным счетом нам ничего не дали, потому что нет у нас технологий создания таких материалов, и не скоро еще будут. Спрашивается, ради чего это было сделано? Чтобы показать нашу силу или наше примитивное мышление? Да у нас остался еще один цилиндр. Но я более чем уверен, попытайся мы его вскрыть еще раз, он наверняка самоуничтожится и дай бог, если без последствий для нашего мира.

— Вань, а я верю, что из тупика всегда найдется выход.

— Из тупика выхода не бывает, на то он и называется тупиком.

— Это ты так считаешь, а я думаю, что рядом с ним скрывается тропинка, по которой можно выйти по другую сторону и начать, а точнее продолжить поиск.

— Это мысль, вот только пока я не могу найти эту, как ты её назвала, тропинку.

— А ты закрой глаза и в темноте мыслей, которые тебя окружают, найдешь её. Я так всегда делаю, когда долго работаю над каким-то вопросом и не могу решить.

— Странно, ты мне никогда об этом не говорила, — с удивлением спросил Иван и приподнялся с кровати.

— Я думала, что так многие делают, не я одна.

— Искать черную кошку в темной комнате, — в задумчивости произнес Иван.

— Что-то вроде этого.

— Весьма интересная мысль, но пока ни кошки, ни того, что внутри темной комнаты я не вижу.

— Ничего, рано или поздно, непременно увидишь.

Прошла неделя, и Иван позвонил Завьялову. Его по-прежнему интересовал второй найденный под Костромой цилиндр, и он поинтересовался в каком направлении идет его изучение.

— Его вернули в шахту и там продолжают изучать.

— И как успехи? — спросил Иван.

— Пока никак. Цилиндр в прежнем режиме выдает измененный сигнал. По всей видимости, означает, что была попытка вскрытия, но больше за ним никто не прилетал.

— И всё? А повторно вскрыть иными способами не пробовали?

— Военные опасаются, как бы он не самоликвидировался подобно кораблю, который за ним прилетал. Гарантии, что при этом возникнет защитное поле, нет. А рисковать опасно. К тому же нам сообщили результаты анализа осколков сбитого корабля. Обнаружили кое-что интересное.

— Что именно, если не секрет?

— Один из осколков при анализе показал высокое содержание урана. Пока не понятно, с чем это связано, но есть вероятность, что корабль уничтожили путем использования антивещества, что и обеспечило полное отсутствие каких-либо останков в зоне взрыва и остаточных следов радиации.

— Я тоже склоняюсь к такой версии. Мы рассчитали примерную мощность, необходимую для испарения объекта такого размера. По нашим расчетам получается, что мощность взрыва была порядка пяти мегатонн. Правда с учетом защитного экрана хватило бы и двух. Впрочем, не в этом суть. Главное, каким образом формируется защитный купол, который мы наблюдали?

— Вопросов много, ответов нет, поэтому военные пока и не решаются вскрывать цилиндр.

— Они правильно делают. Любопытство и поспешность, порой слишком дорого обходятся.

— Все верно.

Иван попрощался с Завьяловым и положил трубку.

Размышляя по поводу того, какие шаги можно предпринять в направлении исследования цилиндра, Иван не заметил, как в комнату вошла Ольга.

— Ты скоро, тебя ждут, сейчас начнем эксперимент, ты хотел присутствовать.

— Да, конечно, пойдем.

Иван уже хотел было выйти из комнаты следом за Ольгой, но в этот момент услышал тихий сигнал телефона.

— Кажется, я опять кому-то понадобился. Ты иди, я отвечу и догоню тебя.

— Тебя ждать или начинать эксперимент?

— Начинайте, хотя нет, лучше подождите.

Ольга захлопнула дверь, Иван поднял трубку.

— Слушаю.

— Завьялов на связи.

— Федор Михайлович, что случилось? — словно предчувствуя что-то недоброе, спросил Иван.

— Журина нашли.

— Не понял, что значит нашли?

— В прямом смысле. Его сейчас срочно доставили в клинику, в которой ты лежал. Я попросил бы тебя срочно приехать.

— Да, конечно.

— Все подробности при встрече.

Иван услышал гудки и осторожно положил трубку телефона на базу.

Иван успел забежать в лабораторию, где его ждала Ольга с сотрудниками.

— Прошу извинить, меня вызывают к руководству, поэтому начинайте без меня.

Ольга с волнением посмотрела на мужа, но промолчала, словно понимала, что не время задавать лишние вопросы, поэтому, стараясь сохранять спокойствие, произнесла:

— Так, раз Иван Сергеевич уезжает, давайте начинать эксперимент.

Иван вышел из корпуса, где на улице его ждала машина.

Возле реанимационного корпуса клиники, куда он приехал, стояло несколько машин, за рулем которых сидели водители. Было очевидно, что приехало начальство. Иван вышел из машины и направился в здание. У входа с ним поздоровался охранник и, видимо зная, кто он, сказал куда пройти. В коридоре на втором этаже возле палаты, в которой он не так давно сам лежал, толпилось несколько человек в штатском. Среди них Иван узнал Завьялова.

— Что с ним? — волнуясь, спросил Иван.

Завьялов взял Ивана под локоть и, отойдя в сторону, ответил:

— Врачи борются за его жизнь, но шансов, что он выживет, мало.

— Как и где вы его обнаружили?

— Обнаружили его случайно в районе Ухты.

— Где?

— Есть такой город на севере в республике Коми. Если бы не местный житель, который случайно встретил его в лесу, вряд ли Журина нашли. Пока неясно, что там произошло, но он был еще жив, когда его обнаружили. Быстро организовали помощь и доставили сюда.

— Когда его нашел местный житель?

— Два дня назад. Пока выясняли кто он, местные медики боролись за его жизнь.

В этот момент из реанимационной палаты поочередно вышли два врача, в том числе знакомый Ивану заведующий отделением Зубов. Судя по выражению их лиц, спасти Журина не удалось. Врачи коротко переговорили о чем-то с сотрудниками, стоявшими в коридоре, после чего один из них быстро подошел к Завьялову.

— Федор Михайлович, Журин умер. Врачи сказали, что они ничего не могли сделать. При таких травмах, они вообще не понимают, как он сумел протянуть два дня.

— Он сильно пострадал? — перебив собеседника, спросил Иван.

— Да, у него была видоизменена большая часть костной ткани. Врачи не понимают с чем это связано и как он вообще смог выжить.

— Видимо в процессе квантового восстановления произошел какой-то сбой. Одного не понимаю, почему он оказал именно там, в какой-то Ухте? — хмурясь, произнес Иван.

— Поэтому я и попросил вас приехать. Кроме вас, никто в этом не разберется. А надо, необходимо, понимаете меня? — произнес Завьялов, глядя на Ивана.

— Да, конечно, — рассеянно ответил Иван и потом, словно опомнившись, спросил, — При нем ничего нашли? Возможно, у него что-то было?

— Вот только это, — и сотрудник, сообщивший Завьялову о смерти Журина, передал ему два жетона, — По ним и смогли выяснить, кто он и связаться с нами.

Иван взял два алюминиевых жетона, с выдавленными на них сведениями о Журине. Увидев аббревиатуру ВДВ, спросил:

— Он что в ВДВ служил?

— Нет, наш сотрудник, но пришел к нам, пройдя службу в ВДВ. Многие, кто там служил, носят эти жетоны всю оставшуюся жизнь.

Иван покрутил жетоны в руках и неожиданно обратил внимание, что они разные. Поднес ближе, чтобы рассмотреть, и сразу понял, в чем дело. Второй жетон был немного толще другого, и кант имел насечку. Иван интуитивно нажал на неё и подобно смартфону, из жетона выехала платформа, в которой лежала карта памяти микроSD. Рука Ивана задрожала, и он чуть было не выронил её из рук.

— У кого-нибудь есть смартфон? — спросил Иван.

Завьялов протянул ему свой смартфон. Отошли к окну и на подоконнике стали переставлять сим карту и карту памяти. Как только она была вставлена, проверили, есть ли на ней записи. На карте был один видео файл и несколько папок. Волнуясь, Иван нажал кнопку просмотра и сразу увидел самого себя.

— Итак, сегодня двадцать шестое ноября две тысячи двадцать седьмого года. Если Журин благополучно вернется в твой мир, я, точнее ты, просмотришь эту видеозапись. Коротко о том, что произошло. Перемещение Журина в наш мир прошло успешно. Плата была удалена и эксперимент, в котором я принял участие прошел относительно удачно. Относительно по той простой причине, что полгода я путешествовал по параллельным мирам и только благодаря машине, которую удалось починить, вернулся в наш мир. Да, сразу же скажу, Черкасову убрали сразу, но мне так и не сказали с чем это связано и лишь позже объяснили, что она работала на китайскую разведку. Журин рассказал, что я, черт, опять запутался, ты, пострадал при эксперименте и попал в больницу и тебя преследовали непонятные сновидения. Теперь можно однозначно утверждать, что параллельные миры существуют. И главное, что в тот момент, когда Журин удалил плату, возник временной парадокс, который привел к возникновению параллельного мира, в котором существуют, живут и работают все те, кто продолжает жить в нашем мире. Это грандиозно, трудно понять и вообразить, но это так. Мы загрузили все данные в компьютер и получили утвердительный ответ. Квантовый переход материального тела разумного существа в прошлое имеет ограничения. Оно связано с тем, что человек, прибывающий из будущего в мир прошлого нарушает временной континуум. Мы долго не могли понять, с чем это связано, ведь эксперименты с отправкой материальных объектов были успешными. И лишь недавно расчеты и опыты доказали, что душа человека материальна. Это квантовая интерференция больших органических молекул, которая развивается в процессе жизни человека, а после его смерти присоединяется к единому мировому информационному полю вселенной. Её индивидуальность вызывает временной сдвиг пространственно временного континуума, который и порождает возникновение параллельного мира. Так что мы теперь живем в разных мирах.

— Да, ты наверное хочешь о многом спросить? Отвечу. В моем мире Журин один. Того, что жил и работал в моем мире, не стало. Установить, что с ним произошло так и не удалось. Ту странную машину, которую ты и я видели, удалось построить. Но она пока так и не заработала. В приложении к файлу посылаю чертежи, результаты всех технологических изменений, которые проводились в процессе её создания. Хочу верить, что у тебя получится её построить и запустить.

— Теперь о самом главном. Я был против проведения еще одного эксперимента, но руководство почему-то решило его провести. Было решено повторить эксперимент с отправкой человека в аномальную зону в тот момент, когда она себя проявляет. Надеюсь, ты уже в курсе, что там происходят всплески аномальных явлений в строго определенное время. Пока у нас не было возможности провести полномасштабные исследования зоны, хотя необходимость в этом очевидна. Причина в том, что у нас и без этого серьезные проблемы в мире. Очередная волна вирусной инфекции, подобно той, что была в девятнадцатом году. На этот раз смертность превышает пять процентов, и все усилия её остановить, пока безуспешны. Опять карантинные меры и всё, что им сопутствует. Наших сотрудников болезнь пока миновала, но есть те, у кого переболели родные и близкие. Одним словом, жди возвращения Журина. Во втором приложении, результаты экспериментов на установке за последние полтора года. Надеюсь, они тоже пригодятся. И еще, фото Лизы, какая она сейчас. Впрочем, в твоем мире ей почти столько же, ведь между нашими мирами совсем небольшой сдвиг во времени. И все же, мы развиваемся теперь совсем иначе, и чем дальше во времени мы будем удаляться, тем происходящие в наших мирах события могут изменить не только наши судьбы, но и историю всего мира. Вряд ли мы с тобой когда-нибудь встретимся, поэтому, скажу коротко, береги себя и мою, твою, Ольгу и Лизу. Иван.

Иван и Завьялов стояли оглушенные от просмотра видео, и не знали, что сказать. Казалось, что пазл, разбросанных на столе фрагментов мгновенно сложился, и вся картина предстала перед глазами. Стало все ясно и понятно.

— Иван Сергеевич, но почему Ухта? — неожиданно спросил рядом стоящий сотрудник, принесший жетоны.

— Возможно, именно в том районе находится еще один цилиндр, — утвердительно произнес Иван, и взглянув на Завьялова, добавил, — А вы все сны, сны. Нет, Журин пожертвовал собой не зря, он сделал для науки гораздо больше, чем мы можем себе представить.

Часть 4 ТАЙНЫ ЗАБРОШЕННОГО ЗАМКА

Глава 1

Всю дорогу пока Иван ехал домой, он снова и снова мысленно возвращался к просмотренному в клинике видео. Поверить в то, что где-то существует параллельный мир, в котором живет и работает он сам и все, кого он знает, было не так-то просто. И если бы Иван не был ученым, он бы так и сказал, что всё это прекрасно подстроенный розыгрыш с отлично подобранными актерами. Но как ученый, он отлично понимал, что всё это неоспоримый факт, не в воображении писателей фантастов, а в реальности. И это было так здорово, так прекрасно, что хотелось как можно скорее вернуться домой и обо всём рассказать Ольге.

Машина миновала КПП и, проехав по дороге с обеих сторон которой росли высоченные ели и сосны, притормозила у дверей жилого корпуса. Иван выскочил из машины и, не помня себя, побежал домой. Распахнув дверь и увидев Ольгу, которая сидела на кровати и что-то читала, протянул ей крохотную карту памяти.

— Что это? — не понимая в чём дело, спросила она и, взяв карту памяти, с удивлением посмотрела на неё.

— Взгляни сама, — таинственно произнес Иван, показывая рукой на компьютер.

— И как я её посмотрю?

— Черт, забыл. Где у нас адаптер для просмотра микроSD?

— Сейчас, вот он. Да ты успокойся, расскажи лучше, что случилось, зачем тебя вызывали так срочно?

— Потом, все потом. Сначала посмотри вот это.

Наконец Иван, вставил карту памяти в переходник, воткнул её в компьютер, и затем включил изображение. Увидев и услышав Ивана на экране монитора, Ольга от неожиданности прикрыла рот рукой и осторожно опустилась на стул возле компьютера. Пока она смотрела видео, Иван молчал, лишь внимательно смотрел и слушал самого себя. Наконец видео кончилось. Он быстро нашел в папке файл с фотографиями, где он был снят вместе с Ольгой и Лизой, которой было примерно два года. Одетая в нарядное платье, она с серьезным выражением лица держала за руку родителей и словно говорила, — «Такая я в моем мире, а в вашем я другая?».

Ольга вдруг навзрыд зарыдала. Иван явно не ожидал такой реакции жены, поэтому с испугом спросил:

— Что с тобой?

— Нет, ничего, — вытирая рукой слезы, ответила она, — всё так неожиданно. Значит, Журин вернулся. Что еще он рассказал тебе?

— Ничего. Он погиб.

— Погиб! Как, погиб, почему?

— Я полагаю, что это как-то связано с тем, что один цилиндр забрал прилетевший за ним корабль, второй спрятали глубоко в шахте, и он оказался в какой-то глубинке в районе Ухты.

— Где это?

— Понятия не имею, надо посмотреть на карте. По-моему где-то на севере.

— Ты думаешь, что там тоже может находиться еще один цилиндр?

— Думаю, что да, надо будет проверить. Вероятно, они все три как-то взаимосвязаны между собой, поэтому его возвращение так аварийно завершилось и совсем не там, где он должен был появиться. Когда Журина отправляли, ему не было известно, что мы нашли цилиндр, а затем и второй. Нет, ты представляешь, выходит, мои сны реальны. Я знал, я верил, что они не просто так снились мне. Видимо происходило образование параллельного мира, и сознание успело выхватить или точнее передать мне всю ту информацию, которая относилась к путешествию в параллельных мирах. Оленька, я, точнее, он, передал нам сообщение из параллельного мира, в котором и ты и я продолжаем жить, работать и… фантастика какая-то, — Иван обнял жену и закружил по комнате. Потом осторожно опустил на пол, — А ты заметила, Лиза, какая серьезная на фото, прямо копия тебя. Наверняка, как и ты, будет наукой заниматься, — смеясь, произнес Иван.

— Они там, а мы здесь, — растягивая слова, и размышляя о чем-то своем, произнесла Ольга, — Интересно, как далеко во вселенной мы друг от друга?

— Есть над чем поразмышлять. Кстати, ты слышала, он, тьфу никак не привыкну называть себя он. Прислал чертежи машины. Как думаешь, нам разрешат её построить?

— Наверное. Тебе вряд ли откажут.

— Как сказать, — качая головой, ответил Иван.

— Я совсем по другому поводу переживаю. Как они там? Ты же слышал, у них очередная вирусная эпидемия. У нас её вроде пока нет, хотя странно, почему в их мире есть, а у нас нет?

— Всё возможно. А всё же, как было бы здорово встретиться с самим собой, обменяться мнениями, поговорить за жизнь. Но ведь не суждено, а жаль. А машину непременно надо построить. Я более чем уверен, что она позволит нам ответить на многие вопросы касаемо параллельных миров.

— Ты уверен, что её стоит построить?

— Непременно. Посуди сама. Наша установка позволяет заглянуть в прошлое. Это замечательно, но откровенно говоря, она исчерпала свои возможности.

— Не скажи.

— Нет, я хотел сказать, что с точки зрения внесения в неё каких-то принципиально новых изменений и улучшений вряд ли возможно, да и необходимости нет. Она больше представляет интерес для историков, ботаников, палеонтологов, множеству других специалистов, а мы должны двигаться дальше. А если построить машину, которую я видел, и попытаться понять, как она работает, можно заглянуть в параллельные миры. Вот это будет действительно прорыв в науке.

— Ты прав. Выходит, опять ночи напролет без сна и отдыха в какой-нибудь глуши и всё под грифом секретно?

— Именно, и никак иначе. Ты согласна со мной?

— А куда ты денешься без меня? Кто будет утешать тебя, когда не будет получаться, кто будет подталкивать, не останавливаться, а думать и идти вперед?

— Конечно ты. Ну и возможно еще тот, что в параллельном с нами мире. А знаешь, я ему завидую.

— Завидуешь, в чем?

— Точнее нет, не завидую, а ревную. Ведь у него жена, так похожая на тебя.

Ольга рассмеялась и обняв мужа, крепко поцеловала, потом наклонилась и что-то прошептала на ухо.

— Как? Не может быть?

— Что значит, не может быть?

— Он ничего не говорил, что у него кто-то еще родился.

— Он в своем мире, а мы в своем. Видимо был слишком занят работой и своей машиной.

— Оленька. А ты уже знаешь, кто будет, мальчик или девочка?

— Нет, и не собираюсь узнавать, к тому же срок еще совсем маленький. Вот родится, тогда и узнаем.

— Согласен.

Ольга оказалась права и Ивану не просто разрешили, а предложили возглавить проект создания машины. Расширенное совещание у Завьялова было посвящено обсуждению целого комплекса вопросов, в том числе, связанных с прилетом и уничтожением инопланетного корабля. Были озвучены промежуточные результаты исследований образцов корабля оставшихся в распоряжении ученых. Потом была показана видеозапись, найденная у Журина, включая присланные чертежи и результаты проведенных работ по её запуску. Кроме этого Иван подробно рассказал о своих сновидениях, очевидность которых уже не вызвала сомнений у присутствующих, наоборот позволила активно обсудить целый ряд вопросов и перспективы создания подобной машины. Не осталась без внимания тема проверки возможного существования еще одного цилиндра в районе Ухты. После совещания Иван и Ломов остались в кабинете Завьялова.

— Так что, Артем Васильевич, Иван Сергеевич уходит на новый проект, кого вместо него научным руководителем будем ставить? — спросил Завьялов.

— Так, это лучше Ивану Сергеевичу вопрос задать, кого он вместо себя предложит? А что касается моего мнения, так я прямо скажу, Ольга Николаевна прекрасно подошла бы на роль научного руководителя проекта. Так ведь не отдаст, — смеясь, ответил Ломов, глядя на Ивана.

— Не отдам. Чертежи есть, построим, а вот чтобы запустить, понять, что не так, тут без Ольги никак. Она, можно сказать без преувеличения, генератор идей, я в этом уже не раз убедился, так что извините, кого-то другого надо ставить.

— Иван Сергеевич, так может, сами предложите кандидатуру? Всех сотрудников знаете не один год, кто на что способен.

— Федор Михайлович, мы с Артемом Васильевич этот вопрос решим и до конца недели сообщим, не возражаете?

— Согласен. И еще, вероятно понадобятся два три ваших сотрудника для работ по поиску зоны в районе Ухты. Что касается площадки для строительства машины, то я думаю, в ближайшее время вопрос будет решен.

Уже по дороге домой в машине, Иван и Ломов обмениваясь впечатлениями от совещания, единодушно решили, что научным руководителем следует назначить Богуславского. Он работал в проекте с самого первого дня, внес большой теоретический вклад в решение целого ряда вопросов, возникших в процессе запуска первой установки, к тому же пользовался среди сотрудников заслуженным авторитетом и уважением.

— А вообще, по хорошему, я Иван, тебе завидую, — мечтательно произнес Ломов, — новая работа, грандиозные перспективы впереди.

— Согласен, Артем Васильевич, но если честно, немного побаиваюсь.

— Побаиваешься, чего? — с недоумением спросил Ломов.

— Что не справлюсь. Построить-то мы построим, сомневаться не приходится, а вот сумеем ли запустить?

— Ты и не запустишь? Не верю. И потом, ты же сам говорил, что отчетливо помнишь, как ремонтировал машину, значит, хорошо представляешь её устройство.

— Это ведь все он делал, а я только во сне. Это не одно и тоже. К тому же в том мире пытаются запустить и не получается. Так что не факт, что у нас получится.

— Возможно, не мне судить, но в любом случае, лучше тебя о ней никто не знает.

— Не спорю. Но одно дело чинить то, что работало и совсем другое, построить аналог. Исходных чертежей ведь не было. А кто знает, как повлияют на работу машины любые отклонения деталей, узлов и механизмов от исходных размеров? Многое создавалось, можно сказать на ощупь.

— А ты как хотел, чтобы все на блюдечке было? Пока строить будете, есть возможность основательно подумать в теоретическом плане о принципах работы машины. А будет теория, механика сама подскажет, что где не так.

— Откровенно говоря, я после больницы не раз возвращался к вопросу, на каких физических принципах она работает.

— И что?

— Ничего. Знаете, в детстве у меня была игрушка. Кубик Рубика называлась.

— Как же, как же, помню. Оригинальная головоломка. Сам когда-то её крутил в молодости.

— А я тогда только в школу поступил. Крутил, крутил, а собрать не получалось. А все потому, что не знал алгоритмов, по которым он собирается. Так и машина. Вроде конструктивно все ясно и понятно, а принцип работы не ясен. А главное, электроники в ней практически нет, можно сказать, примитивнейший агрегат, а как работает, непонятно. Но ведь что удивительно, работала. Я сам это видел и даже вернулся с её помощью в наш мир. Точнее не я, а тот, кто остался в том параллельном мире.

— Знаешь Иван, я только сейчас стал понимать тебя, каково тебе было, увидев эти сны, спокойно жить все это время.

— Не совсем конечно спокойно, но порой казалось, что может и правда лечиться надо пока не поздно. Ведь сны настолько реальные были, словно я сам все это пережил. Хорошо Ольга меня поддерживала. Она как-то сразу поверила во все это. Что это не бред сумасшедшего, и так осторожно подталкивала меня к мысли, что надо искать, выяснять. Вот и результат.

— Да, Оленька у тебя святая женщина. Умница и как человек, и как ученый. Одно слово, опора и надежный тыл. По хорошему позавидовать можно.

— Спасибо.

— А с машиной ты не переживай. Построишь, всей командой возьмемся, глядишь, осилим головоломку и алгоритм подберем, чтобы за минуту можно было собрать и запустить.

— Хорошо бы.

Вскоре машина подъехала к инженерному корпусу, и Ломов, простившись, вышел. Иван попросил водителя подвезти его до здания, где жили сотрудники. Захлопнув дверь машины, посмотрел в сторону горизонта, подумав, что совсем скоро начнется новый этап в его жизни. Этап, полный тревог и надежд.

Глава 2

Через неделю Ивану сообщили, что решение о строительстве машины утверждено в ускоренном порядке и из резервного фонда выделены необходимые средства. Больше всего порадовало то, что площадка для её строительства была отведена непосредственно в зоне новой установки. Это значительно облегчало работы, связанные с её запуском, так как позволяла привлекать для этого всех сотрудников проекта. Вскоре начались строительные работы, и к лету ангар с двумя подземными этажами был готов. Параллельно со строительством объекта подрядчики начали изготавливать детали для машины. Взятый темп работ позволил с вводом объекта в строй, начать монтаж машины. В начале августа все было готово для начала испытаний.

Как-то на завершающей стадии сборки, в монтажный цех заглянул Ломов. Обойдя машину вокруг, скептически взглянул на неё, но промолчал. Увидев это, Иван слез с лесов, установленных для монтажа и подойдя, спросил:

— Что скажете?

— Право не знаю, что и сказать. Вертится на языке, но не хочу обижать.

— Самогонный аппарат, точно?

— Что-то в этом роде. Примитивность поражает, и откровенно говоря, вызывает не понимание, как она может работать.

— Артем Васильевич, у меня было точно такое же ощущение, когда я ее увидел впервые. Позже, в больнице, когда почти уверил себя, что это просто сновидения, решил, что машина это некая карикатура на нашу установку. Бывает такое, что всякая белиберда снится. И даже то, что она якобы работала в сновидениях, не могло заставить меня поверить. Как такое возможно, причем без компьютеров, без сложнейшей техники?

— Черт его знает. Может мы действительно в своем развитии настолько всё усложнили, что пытаемся подковать блоху, используя искусственный интеллект и супер новейшие инструменты? А все оказывается можно достичь иными, более простыми методами и способами, о которых мы не знаем и не догадываемся. Мне почему-то порой кажется, что мы потеряли слишком много из тех знаний, которыми обладали люди в древности.

— Совершенно верно. Стремимся все усложнить до такой степени, что сами верим в это и считаем, что так и должно быть. А когда вдруг узнаем, что в древности люди имели сведения о созвездиях, удивляемся, откуда у них эти знания при отсутствии телескопа и прочих приборов? А взять индийские веды, в которых описаны летательные аппараты? И ведь что интересно, читаем, изучаем, пытаемся понять, когда они написаны, но никто всерьез не воспринимает и не пытается построить на их основе нечто подобное. Вопрос, почему?

— Я думаю, что в своем развитии мы достигли такого уровня, что современный ученый мир просто не готов воспринять саму мысль, что гениальные идеи прошлого гораздо проще, того, что мы создаем сейчас, и при этом, более эффективнее и прогрессивнее.

— Артем Васильевич, — Иван облокотился рукой до стальных листов обшивки нижней части машины, — А вы представляете, если она и впрямь заработает?

— Если бы это мне сказал кто-то другой, а не ты, я бы ответил, мечтать не вредно. А у тебя получится, непременно, я в этом уверен.

— Спасибо.

— Кстати, когда планируешь начать испытания?

— Заканчиваем проверку и в начале следующей недели начнем.

Ломов еще раз взглянул на машину и, попрощавшись, направился к выходу. В этот момент с лесов слез Лебедев. Вытирая ветошью руки, подошел к Дымову и, глядя на удаляющуюся фигуру Ломова, тихо произнес:

— Иван Сергеевич, судя по выражению лица, квантовый мир не верит, что наша керосинка заработает?

— Как ты сказал?

— Так это я в шутку. А вы разве не в курсе, что все наши её керосинкой прозвали?

— А что вполне подходящее название. Как там, еще много осталось проверить?

— За два дня управимся.

— Вот и отлично. Ничего, запустим и, как ты сказал, квантовый мир увидит, как наша керосинка будет работать, — смеясь, ответил Иван.

Иван взглянул на часы и присвистнул. Было от чего, начало десятого вечера. Иван скинул халат и отправился домой. Вторая беременность давалась Ольге тяжело. Её периодически тошнило и, хотя врачи рекомендовали ей на время лечь в больницу на сохранение, она решила остаться дома. По этой причине в монтажном цеху появлялась редко, зато периодически захаживала в компьютерный зал, где постоянно делала расчеты, пытаясь понять и объяснить физические основы работы машины.

— Как самочувствие? — спросил Иван, войдя в квартиру.

— Нормально. Подташнивает, но в целом терпимо, — поглаживая живот, ответила Ольга.

— К врачу ходила? Что они говорят?

— Что они могут сказать, токсикоз. Обычное дело при беременности.

— Но первый раз ничего этого не было?

— Врачи на этот счет ничего определенного не говорят. Сказали только, что еще неделя, максимум две и все должно прекратиться и дальше будет гораздо легче.

— Так может эти две недели лучше все же в больнице полежать?

— Давай закроем эту тему. Я решила, что буду дома, и всё. Лучше скажи, когда начнете испытания?

— Еще три-четыре дня и начнем.

Увидев разбросанные на столе графики и рабочие записи, спросил:

— Опять обрабатывала данные?

— Увы, обрадовать пока нечем, — Ольга неожиданно рассмеялась, — Нет, ты представляешь, самая умная компьютерная система в мире не может понять принцип работы примитивной с нашей точки зрения установки. Более того, все мы, кандидаты и доктора наук, да что там доктора, академики, не в силах объяснить за счет чего возникает эффект квантового разложения и переноса материи в пространственно временном континууме.

— Ничего, — устало, опустившись на стул, произнес Иван, — начнем пробовать запустить, будут выходные данные для анализа. К тому же, он прислал тестовые испытания, значит, нам не придется повторяться.

— Ты думаешь, у нас все получится? — тихо произнесла Ольга, присев рядом с мужем на стул.

— Должно получиться, иначе, грош нам цена.

Ольга нежно провела рукой по волосам мужа, прижалась к его плечу, потом взглянула на его усталое лицо.

— Есть будешь? У меня котлеты есть. Хочешь, я макароны отварю или вермишель? Я компот из абрикосов сварила.

— Спасибо, позже поем. Пойду, душ приму и спать, что-то устал я сегодня.

Пока шло строительство ангара и самой машины, была организована экспедиция в район Ухты, где был найден Журин. Иван отрядил в поисковую экспедицию двух сотрудников, и они вместе с поисковым отрядом достаточно быстро нашли аномальную зону. Она, как и ожидалось, располагалась на поляне, окруженной лесным массивом. Снятые показания и анализ данных полностью совпадал с челябинской зоной. Пробное бурение так же подтвердило наличие под землей металлического предмета. Однако вопрос доставать или оставить цилиндр на месте, вызвал споры, так как в Комитете, почему-то решили его не трогать, а ограничиться наблюдением за самой зоной. С чем это было связано, Иван не стал выяснять, так как все его мысли были сосредоточены на сборке машины.

Начало испытаний неожиданно пришлось отложить, так как в процессе проверки собранной машины были выявлены огрехи при сборке. Понадобилось еще две недели на устранение неполадок. Зато накануне начала испытаний Ольга стала чувствовать себя значительно лучше. Несмотря на большую занятость на работе, она сразу же решила забрать Лизу, которая все это время жила у матери Ивана. Однако оба были основательно загружены делами, поэтому Егоров помог и организовал им в помощь няню.

Вскоре начались испытания машины, но желаемого результата получить сходу не удалось. До конца года поочередно менялись детали и узлы машины, корректировались размеры трубок, по которым циркулировала ртуть, параметры напряжения тока. Данные тут же обрабатывались на компьютере, но всё было тщетно, ибо машина не работала, а при отсутствии теоретической базы не было возможности понять, в чем кроется принцип её работы. Неудачи расстраивали Ивана. Каждый раз после очередного эксперимента он хмуро ходил вокруг машины, пытаясь понять, в чем причина, что она не хочет работать? Впрочем, не это волновало и огорчало его, а то, что ни он, ни Ольга, ни все сотрудники, работавшие с ним, не могли понять физических основ работы машины. Казалось, что по современным меркам она настолько примитивна, что разобраться, как она работает, не составит большого труда. Но как только начинали рассматривать ту или иную теоретическую базу происходящих в ней процессов, все разваливалось, как карточный домик. И всё потому, что ни физические, ни электрохимические процессы ровным счетом не объясняли, каким образом и за счет чего возникает силовое поле внутри приемной камеры. Она словно бы смеялась и всем своим видом говорила: «Что, академики, слабо понять, принцип работы? Вооружились современной компьютерной техникой и без неё думать перестали? Разучились шевелить извилинами?»

Вечерами, когда Иван с Ольгой возвращались в свою квартиру и после ужина укладывали Лизу спать, он садился за стол и в сотый раз просматривал присланные варианты экспериментов. Не просто просматривал, а сравнивал их с теми, что были проведены им, пытался вспомнить и сравнить по памяти отличия деталей и узлов машины, которую видел в своих сновидениях и той, что стояла в ангаре и несмотря на все старания, не хотела работать.

— Но ведь она работала, понимаешь, Оля, работала, — произнес Иван, комкая лист на котором чертил какую-то деталь.

— Тише, Лизу разбудишь.

— Прости. Может, я вообще зря предложил её строить? Я, точнее он потратил полгода на эксперименты, но так ничего и не добился. А сколько понадобиться нам — год, десять лет, сколько?

— Ты помнишь, когда не получалось с установкой? Ты говорил точно так же. Но ведь получилось и сейчас получится.

— Тогда было совсем другое.

— Что значит другое?

— То и значит. Там была наука!

— А здесь что, по-твоему, алхимия? Глупости говоришь. Надо просто немного отойти в сторону от классического академического мышления, попытаться…

— Ты еще скажи напрячь детское мышление и представить, что гравитацию можно преодолеть силой мысли, а квантовое поле легко создается на обычной ярмарочной карусели, достаточно раскрутить её до скорости света и тогда на машинках и лошадках прямиком попадем в параллельный мир, — перебив жену, в сердцах произнес Иван.

— Не кипятись, но согласись, есть вещи, точнее явления, которые мы не можем объяснить с научной точки зрения, но рано или поздно мы их поймем и объясним. То же самое и с машиной. Да, мы построили копию, считаем, что она такая, какую ты видел, но не хватает чего-то, что заставляет её работать. Твоя задача понять это, вот и всё.

— Обнадежила. Знать бы еще, где искать ту самую причину, которая не позволяет ей работать.

— Интересно, — вдруг ни с того, ни сего, произнесла Ольга, — а почему они оставили три цилиндра и расположили их на местности в виде треугольника?

— Что? — не сразу въехав в суть вопроса, переспросил Иван.

— Один цилиндр был в районе Челябинска, второй под Костромой, третий в районе Ухты. Получается треугольник. Как считаешь, это случайно, или нет?

— А причем здесь машина и цилиндры? Я не вижу связи.

— Я тоже, пока не вижу. А что если какая-то связь все же есть, ведь не случайно их здесь оставили? И не просто оставили, а они постоянно создавали кратковременно аномальные поля, причем все одновременно и как показал сравнительный анализ, абсолютно одинаковые.

— Да, это действительно странно, правда, если честно, я пока не вижу связи между работой машины и цилиндрами.

— Возможно, что связи нет, а если есть, что тогда?

— Понятия не имею.

— Я тоже не знаю, но меня этот вопрос не оставляет последнее время в покое. Кстати, ты не узнавал, исследования с найденным цилиндром продолжаются? Что-то новое удалось узнать?

— Спрашивал. Заявьялов сказал, что военные им занимаются, но подробностей не сообщают.

— А почему не стали откапывать цилиндр под Ухтой, ведь то, что он там есть, подтвердили уже давно?

— Понятия не имею. Играют в секретность и на самые простые вопросы предпочитают отнекиваться. Откровенно говоря, раздражает такая позиция до невозможности.

— Сказываются интересы разных ведомств.

— Давно пора сделать интересы общими, тогда и дела пойдут гораздо быстрее, а то как в басне Крылова про лебедь, рака и щуку. Каждый тянет одеяло в свою сторону, словно от этого зависит, кому приз достанется.

— Ты сегодня не в настроении. А мне, между прочим, волноваться не стоит.

— Прости родная.

— Прощаю.

— А вот твоя идея относительно взаимосвязи всех мест расположения цилиндров весьма интересная. Действительно, три расположены по углам треугольника, а что если в центре есть еще один? Если так, то какая роль ему отведена?

— Вот-вот, подумай на досуге.

Глава 3

Время летело неумолимо быстро, а результатов не было. Наступила зима и хотя начальство из Комитета не торопило с результатами, периодически интересовалось ходом работ по проекту и с неохотой соглашалось на его продолжение, а стало быть, и с финансированием. В середине декабре на совещании у руководства Иван выслушал немало нелицеприятных доводов о нецелесообразности продолжения работ по теме, и только благодаря поддержке Ломова и Завьялова, проект было решено продлить и профинансировать на весь следующий год. И хотя для Ивана это было радостным событием, в душе он понимал, что работы, по сути, идут скорее не научным методом, а методом проб и ошибок, проще говоря, тыком. Для человека, посвятившего себя науке, достигшего в ней успехов, сумевшего разработать и построить установку по перемещению во времени, такой подход был неприемлем. Он прекрасно понимал это, и только живой пример того, что он видел, как она работает, пусть и в сновидениях, которые подтвердил Журин, вернувшийся из параллельного мира, давала силы продолжать работы по её запуску.

И все же, на фоне неудач с запуском машины, Иван был несказанно счастлив рождению сына. Ольга родила без осложнений и уже через несколько дней с новорожденным малышом, которого назвали Федором, вернулась из роддома домой. Завьялов, узнав, что Иван с Ольгой назвали сына Федором, чуть не прослезился, решив, что они назвалиего в честь него. Ольга попросила Ивана не говорить, что Завьялов здесь вовсе не причем, а имя дали в честь покойного деда Ольги, которого она в детстве очень любила. Забот в семье прибавилось, но Ольга вместе с няней справлялась, и уже довольно скоро то и дело её можно было увидеть на рабочем месте, то возле установки, то в компьютерном зале, а иногда и рядом с машиной, испытания которой продолжались полным ходом.

Как-то, незадолго до Нового года, вернувшись с работы домой, Иван застал Ольгу за работой на компьютере. Она что-то чертила, записывала на бумаге результаты вычислений и даже не заметила, как Иван подошел сзади и посмотрел на экран монитора.

— Не пойму, это что топографическая карта местности?

— Да.

— И что ищем?

— Решила попробовать определить равноудаленную точку на местности от мест, где находились цилиндры.

— И как успехи, нашла?

— Да. Весьма безлюдные места в Кировской области. Между населенными пунктами пятьдесят километров в лучшем случае.

Иван взял стул и подсев рядом, взял начерченные Ольгой на бумаге схемы.

— Я правильно понял, это здесь?

— Да, координаты завтра перепроверю на большом компьютере, но вряд ли я ошиблась.

— А вот это что за точка?

— Это ближайший населенный пункт. Город Кирс. Он примерно в тридцати километрах от искомого места.

— Город или поселок?

— Был город, сейчас там всего несколько тысяч жителей.

Иван положил бумаги на стол, посмотрел на жену.

— И что это нам дает?

— Пока не знаю, но хотелось бы проверить.

— И каким образом? На прошлой неделе на совещании у руководства работы по проекту продлили на год, но со скрипом. Я их отлично понимаю и не сужу, а ты хочешь, чтобы я просил выделить деньги на экспедицию в никуда? И какие доводы я им приведу?

— А доводы приводить не надо.

— Что значит не надо?

— У меня предложение. Скоро новый год. Все будут отдыхать.

— Все, но не мы.

— Неважно, возьмем отпуск и махнем туда и проверим. В конце концов, имеем мы право отдохнуть раз в году по своему усмотрению без охраны и любимого санатория на море?

— Интересно, и как ты представляешь себе поиск этого места сейчас, зимой? Там морозы под тридцать. И где искать, в лесу? Пустое занятие. И потом, на кого оставить детей, на няню? Нет, это исключено.

— Не хочешь, я одна полечу. За три, максимум четыре дня все сделаю, а ты с детьми посидишь.

— Сказала тоже. Одна. Так я тебя и отпустил.

— Вань, у тебя какие-то странные представления о времени, в котором мы живем. На дворе двадцать первый век. Я уже прикинула, какие приборы надо взять, Возьмем в аренду вертолет, слетаем на место, сбросим несколько приборов и посмотрим результаты. Заодно покатаемся на лыжах.

— Какие лыжи? Я последний раз на них катался в школе.

— И напрасно. Я постоянно в университете ходила с подружками на лыжах. Между прочим, Лиза растет, и было бы неплохо с ней в скором будущем в выходной день покататься на лыжах. А Федька подрастет, только личным примером можно будет его спортом увлечь. Так что тренировка тебе явно не помешает.

— Какой спорт, о чем ты говоришь? По нашим с тобой стопам пойдут, в науку.

— Не важно, хоть в науку, хоть в балет. А спортом занимаются ради здоровья, а не ради призов и медалей. Не важно чем: футболом, лыжами, теннисом. И потом, я же детей не в спортивную школу предлагаю отдать, а в выходные на лыжах покататься или футбольный мячик погонять. Ты что против, чтобы дети физически крепкими росли?

— Нет, что ты, вовсе нет, — смутившись, ответил Иван.

— А раз нет, значит слетаем на три дня, приборы сбросим, заодно сами разомнемся.

— Тебе трудно отказать, все продумала и так убедительно. Хотя, я не очень понимаю, чего ты добиваешься, и что хочешь доказать?

— Видишь ли, я проанализировала полученные данные с челябинского объекта. В момент возникновения аномалии, вероятно, возникает связь между параллельными мирами. К сожалению, мы имеем лишь показания приборов, а прямых исследований с материальными объектами не проводилось. Вначале я не придала значения, что приборы, расположенные в зоне никуда не исчезли, но после того, как был найден Журин и твои сновидения подтвердились, у меня возникла масса вопросов. Каким образом ты, точнее он появился в аномальной зоне и при этом не один, а вместе с неким Огруновым? Причем оба были живы и здоровы, а Журин при возвращении погиб? Потом корабль забрал один цилиндр, второй спрятали. Вот я и подумала, что если был еще и четвертый, который должен находиться…

— В точке равноудаленной от трех других.

— Совершенно верно. И вообще, что если там вовсе не цилиндр, а что-то иное?

— Что?

— Понятия не имею. Допустим, центр управления этими цилиндрами. Как-то они синхронизируются и одновременно создают поля?

Иван хмуро посмотрел на потолок. Ольга знала, если он так делает, значит, о чем-то размышляет, и поэтому молча ждала, когда он ответит.

— А что, интересная мысль, весьма. Дождемся весны и можно попробовать слетать туда и взглянуть, что это за место.

— Ты хочешь ждать до весны?

— Оленька, зима на дворе. Какие исследования сейчас можно проводить? И дети, как с ними быть, Феде всего месяц.

— Во-первых, на днях приезжает твоя мама. Она с няней справится без проблем. К тому же, если все продумать, вся экспедиция может занять три, четыре дня, а может и того меньше.

— Не знаю, пахнет авантюрой.

— Никакой не авантюрой. И потом, — Ольга внимательно посмотрела на мужа и сразу поняла, что он сам уже загорелся этой идеей, — если там что-то есть, можно будет и до весны подождать. Что скажешь?

— Надо подумать.

— Подумай.

Сразу после праздников Иван согласовал поездку в Кировскую область. Как он и предполагал, учитывая фактор работ, которыми он и Ольга занимались, начальство дало добро при условии, что с ними поедет человек из Комитета в качестве охраны. Спорить по этому поводу Иван не стал, к тому же, как потом оказалось, было значительно проще решить все организационные вопросы, в том числе с выделением вертолета.

Учитывая объем и то, какое оборудование Ольга взяла с собой, обычным рейсом везти его было проблематично. Поэтому обратились к военным, однако вместо Кирова, полетели в Пермь, где располагался ближайший военный аэродром. Зато сразу удалось договориться и, погрузив оборудование в вертолет, полетели в район, координаты которых Ольга указала пилоту.

— Далеко лететь? — спросил Иван летчика.

— Километров двести. За час с небольшим долетим.

Пока летели, Иван то и дело смотрел в небольшое окно. Кругом расстилались заснеженные леса, которым казалось, не будет конца и края. Под размеренное стрекотание винта, Иван задремал и проснулся, когда Ольга, толкнув его в бок, произнесла:

— Скоро подлетаем.

Прошло минут десять, когда пилот произнес:

— Выхожу по приборам на заданные координаты.

Ольга и Иван прильнули к иллюминаторам.

— Вижу небольшую поляну. Сейчас сделаю над ней пару кругов.

— Приземлиться получится? — спросил Иван.

— Вряд ли. Слишком большой снежный покров. Смогу зависнуть в нескольких метрах, а вы сбрасывайте свои приборы.

— Хорошо, так и поступим.

Пилот сделал круг вокруг поляны и, убедившись, что место совпадает с заданными координатами, стал снижаться.

— Вы там страховочный трос привяжите на всякий случай, а то мало ли что при выгрузке может произойти. Тряхнет, и выпадите за милую душу. Да, и не забудьте надеть балаклаву, за бортом минус двадцать пять, а когда снизимся, винт еще ту снежную пургу устроит.

— Понял.

— Иван Сергеевич, давайте я сброшу приборы, — предложил молчавший всю дорогу сотрудник, прикрепленный к ним от Комитета в качестве охранника и помощника.

— Спасибо, но я сам, не возражаете?

Молчание означало знак согласия, и Иван, пристегнув карабин к поясу, открыл дверь. Снежный вихрь от работы винтов сразу ворвался в кабину. Осторожно поочередно сбросил вниз несколько приборов, которые ему передавала Ольга. Закрыв дверь, Иван крикнул.

— Всё, можем лететь обратно.

Пока летели обратно, Ольга не спускала глаз с компьютера, на который шли данные с приборов.

— Работают? — спросил Иван.

— Да, пока всё в порядке. Будем надеяться, что на таком расстоянии сигнал будет четкий, и можно будет отслеживать все показания приборов.

— Расстояние большое, почти двести километров. Думаешь, сигнал не пропадет?

— Будем надеяться, что нет. Программа должна в случае слабого сигнала перебросить его через спутник.

В аэропорту, когда приземлились, Иван поблагодарил летчика и, пожелав удачи, они втроем отправились в гостиницу. Григорий Полянский, как звали прикрепленного к ним сотрудника Комитета, организовал номер в гостинице в центре Перми. Пока ехали из аэропорта, Иван и Ольга с любопытством смотрели в окно машины. Современный индустриальный город в отличие от многих других городов страны, активно застраивался, чему способствовало развитие промышленного потенциала и активно работающие старые и вновь строящиеся предприятия. Устроившись в номере гостиницы, Ольга первым делом включила основной компьютер, оставленный в номере и проверила связь с приборами. Выдохнув, произнесла:

— Отлично, все работает. Уровень сигнала, конечно, мог бы быть и лучше, но и того, что есть, вполне хватает, чтобы засечь любые изменения на местности.

— Как поступим?

— Я думаю два дня побудем и можно лететь домой. Надо только договориться, чтобы данные передавались непосредственно к нам.

— Попробуем решить эту проблему через Полянского. Думаю, что проблем не будет.

В этот момент на компьютере раздался сигнал, означающий, что приборы оставленные на поляне показывают изменения. Иван и Ольга замерли. На экране компьютера замелькали цифровые данные, которые непрерывно изменяли свои величины.

— Там что-то происходит, — волнуясь, произнесла Ольга.

— Я вижу. Магнитная составляющая поля меняется с невероятной скоростью.

— Точно так же, как в челябинской зоне.

— Значительно больше. Посмотри, там что-то невероятное происходит.

Иван с женой неотрывно смотрели на постоянно меняющиеся показания.

Неожиданно в дверь номера постучали.

— Да, войдите, — недовольно крикнул Иван. Сейчас ему было не до этого.

В дверь вошел Полянский и, протягивая телефон, произнес:

— Иван Сергеевич, вас к телефону.

— Извините, можно не сейчас, я очень занят.

— Это срочно.

Взяв телефон, Иван, продолжая следить за показаниями данных на экране компьютера, недовольным голосом произнес:

— Дымов слушает.

— Иван Сергеевич, в зоне, где вы два часа назад сбросили приборы, фиксируется появление неопознанного летающего объекта. За вами выехала группа наших сотрудников, требуется ваше присутствие в штабе.

— В штабе, в каком штабе? Откуда такие данные? — сбивчиво переспросил Иван.

— Данные поступают непосредственно с нашего спутника, хотя военные уверяют, что у них на радарах ничего нет. Однако координаты объекта совпадает с местом, куда вы только что летали и сбросили приборы.

— Понял. Мы будем готовы через пять минут, — волнуясь, но уже более спокойным голосом ответил Иван.

Иван вернул телефон Полянскому и, взглянув на жену, произнес:

— Ты была права, там что-то происходит.

В этот момент на компьютере появилось сообщение, что связь с приборами потеряна.

Глава 4

Через десять минут Полянский снова постучал в дверь номера и сообщил, что машина ожидает у подъезда гостиницы. Иван и Ольга спустились вниз и сели в ожидавшее их авто.

— Григорий Алексеевич, — обратился Иван к Полянскому, сидевшему рядом с водителем, — куда мы направляемся?

— В штаб ПВО округа.

— Какие-то дополнительно новые данные поступили?

— Нет, на месте все будет ясно.

Ольга строго посмотрела на Ивана, словно хотела сказать, что нечего задавать лишних вопросов. Всю оставшуюся часть пути ехали молча, и было заметно, как Иван о чем-то размышляет. Об этом говорил нахмуренный взгляд, устремленный в сторону морозного узора на окне машины. За все время он лишь раз отвлекся и тихо спросил у Ольги:

— Посмотри, не восстановилась ли связь с приборами?

— Нет, я уже несколько раз смотрела.

Вскоре проехали КПП и машина остановилась у одноэтажного здания, напоминающего казарму. Спустившись на лифте вниз, оказались в просторном зале, напоминающий центр управления космической связи в уменьшенном масштабе. Три больших экрана на стенах и множество столов с компьютерами, за каждым из которых сидели, судя по погонам, офицеры.

— Здравствуйте, — поздоровался с Иваном и Ольгой подошедший к ним полковник и предложил пройти в соседнюю комнату. Она была меньшего размера, но мало чем отличалась от основного зала. Те же ряды столов с компьютерами и сидящими за ними военными. Однако Ивана сразу привлек большой экран на стене. На нем шла прямая трансляция со спутника, наблюдавшего за объектом. Ольга сжала руку Ивана и, не выдержав, произнесла:

— Точно такой же, ты видишь?

— Да, — и обращаясь к полковнику, спросил, — Как давно вы его засекли?

— В том-то и дело, что на радарах его не видно. Он в нескольких метрах от земли, точнее снежного покрова. Появился неизвестно откуда, но спутник сразу его засек и передал нам его изображение. Размер сами видите какой.

— Понятно, почему вы не смогли его засечь радарами. Он так же, как и под Челябинском, открыл портал перехода непосредственно в том месте, где должен был появиться. Он сразу завис над поляной или совершал какие-то маневры?

— Нет, как только мы получили изображение со спутника, он всё это время остается неподвижным. Завис точно в том месте, куда вы сбросили свои приборы. К сожалению, со спутника невозможно увидеть, что происходит под ним.

— И как долго он находится в зоне?

— Сорок девять минут.

В этот момент Иван перевел взгляд на соседний экран. На нем отчетливо были видны три точки, которые стремительно двигались по направлению к наблюдаемому со спутника объекту. Это было понятно, так как на третьем экране транслировалась дополнительная картинка со спутника с меньшим разрешением.

— Вы решили посмотреть на пришельцев поближе? — спросил Иван.

— Нет, получен приказ попытаться сбить объект.

— Не думаю, что у вас что-нибудь получится, — скептически ответил Иван.

— Как знать, а вдруг получится.

В этот момент все, кто находился в зале, увидели, как с самолетов в сторону корабля одна за другой устремились ракеты. Самолеты пошли на разворот для повторной атаки, а ракеты поочередно взрывались в непосредственной близости от корабля. Как только дым от взрывов рассеялся, стало очевидно, что корабль не поврежден.

— Наверняка корабль окружен силовым защитным полем, — обращаясь к полковнику, произнес Иван и в этот момент все увидели на экране, как корабль пришельцев пришел в движение, сделал разворот над поляной и мгновенно исчез в облаке, которое образовалось еще до того, как самолеты повторно легли на курс для нанесения ракетного удара. К сожалению, по картинке со спутника невозможно было понять, сохранились ли приборы, сброшенные недавно или их забрал прилетевший корабль.

— Как думаешь, они забрали нашу аппаратуру? — спросила Ольга.

— Полагаю что да.

— Но зачем?

— Чтобы оценить примитивность наших возможностей, — ответил Иван и, повернувшись к полковнику, спросил, — Как я полагаю, мы вам вряд ли здесь еще понадобимся?

— Вероятно. Я сейчас свяжусь с руководством.

Всю дорогу обратно в гостиницу Иван молчал, только оказавшись в номере, дал волю чувствам:

— Полный идиотизм. Зачем надо было пытаться сбить корабль? Ведь и так было понятно, что они умеют создавать силовые защитные поля, способные удерживать взрывы огромной мощности. Так нет, надо было стрелять. И что этим хотели показать? Воинственность и варварство нашей цивилизации и не более того. Один уже сбили, обломки получили для изучения, нет, подавай им еще. Когда же мы научимся мыслить не категориями друг-враг, а общечеловеческими? — Иван с силой поставил на стол недопитый стакан с водой и тот треснул, чуть было не порезав ему руку.

— Остынь. Не мы принимаем решения и не всё от нас зависит.

— Что значит, от нас не зависит? А зачем тогда нас пригласили? Чтобы мы посмотрели на героизм наших военных? Так это не героизм, а дурость и глупость. Героизм проявляют на поле брани, а здесь… А, да что говорить.

Иван уселся в кресло и с грустью посмотрел на жену.

— Зато мы знаем, что там что-то есть. Ведь зачем-то они прилетали, и заметь, сразу же, как только мы сбросили приборы, — стараясь успокоить мужа, произнесла Ольга.

— Ну и что. Корабль пробыл в зоне почти час. Наверняка он забрал то, что хотел.

— Не факт. Поляна покрыта снегом. Если бы корабль что-то забрал, остались бы следы.

— Интересно, тогда что он там столько времени делал? Забрали наши приборы и с любопытством рассматривали столько времени, пытаясь понять, зачем и для чего они предназначены?

— Не стоит ёрничать. Если просматривать видеозапись, которая была сделана поисковой группой на корабле пришельцев, он не настолько сильно отличается от современных подводных лодок или космических кораблей. Отличие только в силовых установках, принципах перемещения, обшивки корпуса.

— Ладно, проехали. Надо собираться домой, нам здесь делать больше нечего. Приборов нет, а значит, повторно ничего не сбросишь, да и вообще…

— Что вообще?

— Ничего. Все до невозможности глупо получилось.

— С этим я согласна. А то, что зоной стоит основательно заняться, факт, не требующий доказательства. Есть возражения?

— Возражений нет.

— В таком случае, лети домой заниматься машиной, а я останусь и попробую договориться и что-нибудь предпринять для исследования зоны.

— Нет, я не могу оставить тебя здесь одну. И потом, ты мне нужна на объекте.

— Вань, ты ведь сам отлично понимаешь, что зоной необходимо заняться и как можно скорее.

— Я понимаю, но…

— Значит, решено, я остаюсь. Не получится, сразу же прилечу домой.

— Только я прошу тебя…

— Я поняла. Никакой самодеятельности, — смеясь, ответила Ольга, — Да не волнуйся ты за меня. До зоны сам знаешь, двести с лишним километров. Снег по пояс и морозы, к тому же, наверняка прикрепят кого-нибудь из Комитета, и каждый шаг будут контролировать. Я лишь хочу попробовать договориться и еще раз слетать в зону и сбросить туда один прибор.

Ольга достала из сумки ящик с прибором.

— Не понял, это что?

— Я взяла на всякий случай запасной. Он не даст, конечно, полной картины происходящего, зато хоть что-то покажет, если зона опять заговорит.

— Хорошо, если удастся повторно слетать. Только еще раз прошу, будь осторожна.

— Разумеется.

В тот же день вечером Иван улетел в Москву, а Ольга, не без помощи Полянского, договорилась и слетала в зону, чтобы сбросить прибор. В Перми она пробыла два дня, но за это время зона молчала. Прибор не показал каких-то изменений, и поэтому было решено оставить аппаратуру слежения военным, а самой вернуться в Москву.

Еще до возвращения Ольги из Перми, Иван доложил о результатах поездки и не удержался, высказал свое негативное мнение относительно попытки сбить инопланетный корабль.

— Я не понимаю, зачем надо было это делать? У нас уже есть образцы материала обшивки корабля. Даже если удалось бы его сбить, они наверняка повторили бы процедуру самоуничтожения. Не стали бы торопить события, возможно, удалось узнать, с какой целью корабль прилетал в зону. Был такой шанс попытаться вступить с ними в контакт и так бездарно его упустить. Кому только в голову пришла мысль, повторно атаковать корабль? Все мечтаем заполучить инопланетные технологии? До них дорасти надо, во всех смыслах этого слова.

— Иван, я согласен с тобой, но в данном случае пересекаются интересы разных ведомств, и, как говорится, не всегда побеждает здравый смысл.

— Моя жена так и сказала. Ведомственные интересы. И она права. Ох уж эти амбиции, — печально произнес Иван, — а теперь, жди, когда снег сойдет, чтобы отправить на место полноценную исследовательскую миссию. Раз сигнал был, значит, в зоне что-то было. И корабль висел над ней почти час. Спрашивается, что он там делал? Что-то забрал своё, то, что там находилось или только нашу аппаратуру? Но в любом случае, посмотреть и детально обследовать это место необходимо.

— Ничего, будем наблюдать, вдруг они снова проявят свой интерес к зоне, а мы будем уже наготове. Главное, целиком подтвердилась догадка Ольги Николаевны, что центр треугольника представляет интерес, причем не только для нас. Так что, не всё так плохо.

— Хорошо, плохо, это всё слова, а время неумолимо бежит, а мы топчемся на месте.

— Что делать, нам бы тоже хотелось, чтобы машина как можно скорее заработала, но это только от тебя и вашей группы зависит, — ответил Завьялов, и Иван сразу понял, в чей огород был брошен камень, поэтому тут же ответил:

— По срокам прямо скажу, не знаю. Топчемся на месте, а понять принципы работы не можем. Отсюда не удается понять, в чем ошибки при проектировании или изготовлении отдельных узлов и деталей. У меня нет прямых, да и косвенных доказательств, но я более чем уверен, что найденные цилиндры каким-то образом связаны с машиной. Поэтому, чем больше мы сможем узнать о цилиндрах и их назначении, а так же выясним, чем так интересовались пришельцы в четвертой пермской зоне, тем быстрее мы сможем соединить все недостающие звенья и понять механизм работы машины.

— Я верю твоей научной интуиции, поэтому за пермской зоной будут следить самым внимательным образом. Что касается цилиндра, то вопрос вскрывать его или нет, и если вскрывать, то каким образом, до конца не решен. Сам понимаешь, риск большой. Если рванет, так рванет по-крупному, а это ответственность и не маленькая.

— Целиком разделяю эти опасения, и понимаю, что спешка здесь не к чему.

— Хорошо, что понимаешь. Откровенно скажу, какие только варианты не предлагали, чтобы вскрыть этот цилиндр. Не тебе одному хочется заглянуть и узнать, что у него внутри. Подключили академика Скрябина. Знаешь, что он сказал? Если цилиндр работает, а это не исключено, с использованием антиматерии, то десяти грамм антивещества достаточно, чтобы уничтожить все подземные строения в шахте.

— Я согласен с его мнением. Анализ самоуничтожения корабля показал полное отсутствие радиации. Такое возможно только при использовании антиматерии.

— Поэтому военные не спешат, да и мы не торопим. А за пермской зоной будем следить и если что, сообщим.

На этом разговор с Завьяловым закончился, и Иван вышел из кабинета расстроенным. Утешало одно, что за зоной будут присматривать, и есть шанс, что по весне будет организована исследовательская миссия.

Январь и февраль прошли в напряженных поисках причин, почему машина не работает. Порой от неудач Ивану хотелось стучать лбом о железные листы корпуса в надежде, что его осенит хоть какая-то идея, но всё было тщетно. Ольга с одним из сотрудников проекта, постоянно работала на компьютере, пытаясь смоделировать разные варианты работы установки и тем самым подойти к теоретическому обоснованию процесса. Но и здесь её ждала неудача. В конце февраля Ивана, как это уже не раз бывало, неожиданно вызвал к себе Завьялов.

Глава 5

— Иван Сергеевич, проходи, присаживайся. Рад тебя видеть, — радушно встретил Завьялов Ивана и предложил присесть. Сам расположился напротив, протянув руку взял со стола папку и, водрузив на нос очки, достал из неё несколько листов.

— Я вот зачем тебя пригласил. Интерес проявили к пермской зоне.

— Интерес? В каком смысле?

— В прямом. Вот взгляни, — и Завьялов передал Ивану несколько фотографий, на которых были запечатлены мужчины, напоминающие внешним видом то ли лыжников, то ли охотников.

— Не совсем понимаю вас, Федор Михайлович, к чему клоните?

— Не дают покоя, понимаешь ли, аномальные зоны в наших краях, спецслужбам других стран. Как ты помнишь, зону мы взяли под наблюдение. Так вот две недели назад задержали двух молодых ребят. При допросе уверяли, что состоят членами какого-то поискового отряда «Зодчий». Предъявили какие-то липовые документы. При себе имели обычное снаряжение, включая, металлоискатели.

— Зимой, металлоискатели, ничего умнее они с собой взять не могли?

— В том-то и дело, что несли такую чушь, что даже неопытные сотрудники полиции, которые их задержали, сразу смекнули, что-то не то. Пригласили наших сотрудников, и после тщательной проверки металлоискателей, обнаружили весьма любопытное оборудование, — Завьялов передал Ивану лист бумаги с перечнем найденного у задержанных оборудования, — Что скажешь?

— Очень похоже на то, какое мы сбрасывали в зоне. Они что их прятали под видом металлоискателей?

— Вот именно. А вскоре выяснилось, что ребята уже попадали в поле зрения нашего ведомства и контактировали с так называемым спящим агентом. Его специально не трогают до поры до времени.

— А кто они, эти ребята?

— Рядовые исполнители, готовые за деньги сделать любую работу. Оба числятся журналистами в каком-то журнале и занимаются якобы рекламой корма для животных. В действительности промышляют подобными заработками. Надо сказать, что американцы им неплохо заплатили за такую работу. Как только им предъявили вещественные доказательства и напомнили статью о шпионаже в пользу другого государства, в миг поплыли и во всем сознались.

— Интересно, но как они узнали о пермской зоне?

— Увы, Иван, не нас одних интересуют вопросы аномальных зон. Во-первых, фотографии челябинского цилиндра, которые я тебе показывал в американском журнале. Во-вторых, двое задержанных в районе костромской зоны, которые так же, как и эти двое несли аппаратуру для исследования аномальных мест. Кроме того, данные, полученные отделом внешней разведки, подтверждают большой интерес американцев ко всему, что происходит в этих местах. Поэтому они самым пристальным образом наблюдают за всем происходящим в этом районе и в первую очередь из космоса. Так что когда им стало известно, что два месяца назад мы пытались сбить некий неопознанный объект, решили активизировать свои действия и на месте посмотреть, что находится в пермской зоне, послав туда двух гонцов с аппаратурой.

— Ближний космос наверное напичкан спутниками шпионами. От них трудно что-то утаить.

— Вот именно. Так что, Иван, принято решение, не дожидаться апреля, посмотреть, что находится в пермской зоне. Я думаю, инопланетный корабль не просто так туда прилетал, чтобы только ваши приборы забрать. Вероятно, что-то еще он там делал? Так что надо проверить. Поэтому попрошу тебя возглавить операцию с нашими специалистами и все самому внимательно посмотреть.

— Так ведь зима, снега там наверняка еще по пояс. Это какая техника-то понадобится?

— Какая нужна будет, такую и отправим.

— Понял.

— Вот и отлично.

Через три дня Иван улетел с группой специалистов в Пермь, куда уже заранее была отправлена необходимая техника. Двумя рейсами военно-транспортные вертолеты выгрузили на поляну необходимое для работ оборудование, включая снегоуборочный гусеничный вездеход.

Как только расчистили поляну от снега, весьма скоро стало ясно, что она имеет все признаки искусственного происхождения. Это стало понятно, когда под тонким слоем замерзшей от мороза травы, было обнаружено бетонное основание. Работы быстро приостановили, для установки по всему периметру каркаса, чтобы натянуть экранирующую сетку, от чрезмерно любопытных камер из космоса. Как только эта работа была закончена, стали очищать верхний слой почвы с травой. Бетонное покрытие представляло собой площадь в виде круга диаметром пятьдесят метров. В нескольких местах располагались круговые вырезы диаметром два метра. Вероятно, они могли быть входом в нижнюю часть основания. Однако усилия их открыть с первой попытки не увенчались успехом. Сначала предложили по окружности люка проложить взрывчатку из пластида и произвести подрыв. Но потом для начала решили просверлить отверстие и посмотреть какой она толщины. Как и следовало ожидать, очередную загадку подкинул состав и прочность бетонного покрытия. Как показал предварительный анализ, бетон такой прочности не используется даже при строительстве атомных электростанций и пусковых шахт ракет. В его состав входили неизвестные полимеры, которые вдвое увеличивали его прочность. Так что прежде чем просверлить отверстие затупили не одно сверло. Тем не менее, удалось просверлить и выяснить толщину плиты. Она составила всего двадцать сантиметров. В отверстие опустили эндоскопического типа гибкую камеру с подсветкой, и сразу стало понятно, что внутри находится механизм, опускающий бетонный диск вниз и поворачивающий его в сторону для прохода в нижнюю часть основания плиты. Как только стемнело, работы были остановлены до утра.

— Иван Сергеевич, как думаете, что там находится под плитой? — спросил Егоров, которого Комитет отрядил сопровождать Дымова в экспедицию.

— Трудно сказать. Завтра вскроем, увидим. Во всяком случае, не цилиндр. Те, что мы обнаружили, были просто зарыты в землю. Значит здесь что-то совсем другое.

— Возможно, так чувствовали себя археологи, вскрывавшие гробницу Тутанхомона?

— Вероятно, но мумию и золото мы там вряд ли найдем, а вот прикоснуться к внеземным технологиям было бы очень интересно.

— Все же странно, корабль, что забрал ваши приборы не среагировал на наше появление. А ведь должен был, как думаете?

— Ничего, прилетят еще.

— Вы думаете, прилетят?

— Уверен.

— А вдруг они, правда, прилетят и всё здесь взорвут, а заодно и нас?

— Все может быть. Ладно, давай спать, завтра рано вставать.

Иван поежился в спальнике и, засыпая, вдруг снова увидел последние минуты перед тем, как войти в машину и вернуться в свой мир.

Утром после короткого совещания было решено увеличить отверстие и через него закачать жидкую взрывчатку непосредственно в поворотный механизм. Так и сделали. Закачали через отверстие быстротвердеющую взрывчатку и произвели подрыв. Плита немного осела, а когда попробовали сдвинуть с места, отъехала в сторону. Заглянув в образовавшийся проем, все увидели металлическую лестницу с поручнями. Егоров подсветил лазером для определения глубины.

— Три метра до пола.

Прежде чем спускаться вниз, опустили камеру, и сразу стало понятно, что это лишь промежуточное небольшое помещение. В стене, напротив лестницы, располагалась дверь, напоминающая своим внешним видом обычную корабельную. Такие же скругленные углы и несколько ручек по периметру.

— Дверь что надо. Наверно не стали утруждать себя и у нас заказывали, — язвительно заявил один из присутствующих в этот момент на площадке сотрудник.

Иван хотел, было спуститься по лестнице вниз, но Егоров деликатно, но решительно остановил его.

— Иван Сергеевич, вы уж извините, но сначала надо проверить безопасность, а потом вместе спустимся и посмотрим, что там.

— Получил указания меня опекать? — смеясь, спросил Иван.

— И от Ольги Николаевны в том числе.

Иван промолчал, понимая, что спорить вряд ли стоит. Спустя полчаса двое военных облаченные в ярко желтые костюмы, предназначенные для работы в особо опасных условиях химического и бактериологического заражения с кислородными баллонами за плечами, вооружившись прожекторами, спустились по лестнице вниз. Все, кто принимал участие в операции, покинули бетонную площадку и заняли места в палатке возле мониторов. На них шло изображение с нескольких камер, установленных на костюмах исследователей. Все действия, которые они производили, сопровождались комментариями, что отчасти давало возможность судить об их самочувствии, которое помимо всего, фиксировалось на приборах.

— Находимся непосредственно у двери. Судя по внешнему виду, материал металл. Открываю ручки.

Поворот ручек и дверь легко на петлях открылась. Сразу за ней все увидели небольшую площадку. Далее шла металлическая винтовая лестница.

— Приборы никаких отклонений не показывают. Давление воздуха в пределах нормы. Начинаем спуск вниз.

Один за другим исследователи осторожно стали спускаться по лестнице вниз.

— Докладывает первый. Опустились вниз. Глубина двенадцать метров. Состав воздуха прежний. Вижу дверь аналогичную той, что наверху. Жду указаний.

— Кирилл, попробуйте открыть дверь. Если получится, входите. Андрей, оставайтесь у входа и ждите сигнала, после чего входите следом.

— Приказ поняли, выполняем.

Иван покачал головой и про себя подумал: «Сразу чувствуется, военные работают. Каждый шаг строго по приказу. А может и правильно, так и надо действовать, аккуратно и без суеты».

Исследователь, которого назвали Кириллом, открыл дверь и вошел внутрь помещения. Фонарем провел в разные стороны и все, кто следили за экранами мониторов, невольно ахнули. Посреди помещения стояла установка похожая на машину, которую смонтировал на объекте и безуспешно пытался запустить Иван. Вокруг нее стояли трехметровые кубы, от которых к установке тянулись провода.

— Иван Сергеевич, — тихо произнес Егоров обращаясь к Дымову, — в точности, как наша.

— Вижу, — дрогнувшим голосом ответил Иван.

В этот момент в зал следом за Кириллом вошел Андрей. Свет теперь двух больших фонарей позволил лучше рассмотреть установку и всё, что находилось в зале. Просторное помещение с несколькими колоннами, поддерживающими потолок, имело на вскидку триста квадратных метров. Бетонное основание и такие же бетонные некрашеные стены.

— Докладывайте, что показывают приборы? — произнес руководитель операции.

— Все без изменений. Воздух и давление в норме. Температура внутри плюс семнадцать градусов, влажность тридцать шесть процентов, наличия биологически опасных примесей не наблюдаю.

— Хорошо. Андрей, пройдите по периметру комнаты, нет ли дополнительных помещений.

Через несколько минут Андрей сообщил, что обнаружил два помещения, каждое из которых были заполнены ящиками. Осмотр одного из них позволил сделать вывод, что вероятно в них хранятся запасные части, а так же емкости с какой-то жидкостью. Вскоре последовал приказ оставить на месте один из светильников, а самим возвращаться.

— Ну что, Михаил, — обращаясь к Егорову, произнес Иван, — кажется, пришел наш черед взглянуть на установку. Что скажешь?

— Непременно. Иван Сергеевич, мне кажется, мы в шаге, от того, чтобы понять, как она работает.

— Ну, чтобы понять, боюсь, нам придется её, как говорится по винтику раскрутить. Сейчас главное выяснить работает она или нет.

— Работает, я уверен.

— Это хорошо, что ты уверен.

В этот момент в палатку вошли Кирилл и Андрей. Они уже сняли костюмы в соседней палатке.

— Я вам скажу, техника впечатляет. Впервые вижу нечто подобное, — волнуясь, произнес Кирилл. Иван и Михаил молча переглянулись. Только они знали, что представляет собой эта установка и для чего предназначена. Выйдя на воздух, Иван вздохнул полной грудью морозного воздуха и преисполненный надежд, направился вслед за Михаилом в соседнюю палатку надевать защитные костюмы. В этот момент резко потемнело. Казалось, что в ясный, хоть и морозный день, солнце заслонила темная туча. Иван невольно поднял глаза к небу и увидел, как буквально растаял, натянутый защитный экран, и их взору предстал парящий над землей космический корабль треугольный формы.

— Все же прилетели, — не удержавшись, произнес Иван. В его голосе не было страха или удивления. Он почему-то был уверен, что именно сейчас он получит ответы на многие вопросы, которые волновали его с тех пор, как он узнал о существовании параллельных миров и таинственном дереве с шарами.

— Иван Сергеевич, они все же прилети, — крикнул Михаил и замахал рукой, показывая, что надо вернуться в палатку.

Глава 6

Корабль завис в пяти или шести метрах от земли. В тот момент, когда почти все выбежали из палатки, чтобы понять, почему вдруг стемнело на улице, из днища корабля опустились три штанги на конце которых были небольшие площадки. Держась рукой за штангу, на площадках стояли люди. Впрочем, с такого расстояния трудно было понять, люди это были или роботы, но одежда на них была весьма похожая на обычные скафандры космонавтов. Как только они спрыгнули с платформ, Иван услышал странное потрескивание. Обернулся и сразу понял, в чем дело. Позади него мерцало, переливаясь красками радуги, марево, отчего деревья вокруг поляны слились в сплошной массив. Вероятно, пришельцы включили силовое поле, которое уходило высоко в небо закрывая собой корабль и все, что вокруг него.

Все стояли в оцепенении не зная, что делать и чего ждать от пришельцев, и хотя в руках у них не было оружия, это было слабым утешением. Оставалось только ждать и смотреть на их дальнейшие действия, и только Иван, вместо того, чтобы вернуться в палатку, вдруг твердым шагом направился в их сторону. Он услышал, как позади кто-то, вероятно Михаил, осмелился и крикнул:

— Иван Сергеевич, куда вы, это может быть опасно.

Но Иван не ответил, он шел вперед, зная, что это судьба, к которой он шел, вероятно, всю жизнь. И только когда до ближайшего к нему пришельца оставалось метров пять, он замедлил ход и обернулся. Все, кто стоял возле палатки, и внимательно смотрели на него и инопланетян, стояли в неестественных позах. Казалось, что они застыли и не могут пошевелить ни рукой, ни ногой. Их странные застывшие позы напомнили ему когда-то увиденный в театре спектакль «Мертвые души», поразивший его именно той незабываемой сценой в конце.

«Уверен, с ними все будет в порядке», — подумал Иван и, приблизившись к одному из инопланетян, спокойно произнес:

— Моя фамилия Дымов. Мне кажется, что вы прилетели сюда из-за меня.

В этот момент Иван увидел, как платформа поднялась и тут же снова опустилась с еще одной группой пришельцев. Как только они оказались на плите, один из них жестом пригласил Ивана подойти к платформе, возле которой он стоял. Иван подошел ближе и когда пришелец занял место на платформе, встал рядом и, последовав его примеру, обхватил штангу рукой. Она плавно поднялась вверх.

— Проходите вперед, — произнес пришелец на русском языке и рукой указал направление куда идти. Иван сразу вспомнил коридор, по которому шли исследователи в корабле, сбитый на Урале.

«В конце коридора должна быть дверь и командный отсек корабля», — подумал Иван. И действительно, пройдя несколько метров, перед ним оказалась дверь, открыв которую он оказался в центральной рубке управления кораблем. Он переступил порог и увидел прямо перед собой в капитанском кресле седовласого человека. Он был одет в такой же, как у всех пришельцев костюм, только без шлема. Ничем не примечательное лицо. Пройдешь мимо и не обратишь внимания, и только глаза, которыми он смотрел на Ивана говорили о внутренней доброте и силе. Иван не мог понять, почему ему так показалось, но что-то притягательное было в его взгляде, словно говорили, что не стоит волноваться и чего-то опасаться. Поднявшись с кресла и посмотрев на Ивана подошел ближе и протянув руку, произнес:

— Добро пожаловать, Иван Дымов. Так вот вы какой, гость из прошлого.

— Из прошлого? — с удивлением спросил Иван.

— Для вас мы из будущего, для нас, вы из прошлого.

— Выходит, сейчас снова рождается новый параллельный мир? — неожиданно спросил Иван.

— Нет, сегодня ничего не рождается, — с улыбкой, ответил незнакомец.

— У меня к вам столько вопросов, что я не знаю с чего начать. Вы позволите мне задать их, или тайны так и останутся не раскрытыми?

И снова незнакомец улыбнулся и жестом пригласил Ивана присесть в кресло. Сам вернулся и сел на командирское кресло.

— Так что вы хотели бы узнать?

— Многое, очень многое. О параллельных мирах, о замке с древом жизни, о цилиндрах, которые вы оставили на Земле, о машине, которую мне удалось построить, но не получается запустить, и еще о многом, что будоражит мой мозг и не находит ответа на эти и множество других вопросов. Я более чем уверен, что вы знаете ответы на все мои вопросы, не так ли?

— Знаем, конечно, знаем, — то ли с иронией, то ли с горечью в голосе ответил незнакомец. Подумав несколько секунд, он произнес:

— Вы очень талантливый ученый, Иван Дымов. Вы опередили время и сделали открытия, значимость которых еще сами до конца не понимаете. Беда лишь в том, что вы случайно прикоснулись к тайнам, которые вам не следовало знать. Теперь нам приходится кое-что исправлять.

— Вы имеете в виду то, что мы обнаружили ваши цилиндры?

— Как вы сказали, цилиндры? Нет, это всего лишь энергетические блоки. Они синхронно создают поля для работы установки, которая находится под нами. Видите ли, мы не могли предугадать, что ваше перемещение во времени в прошлое совпадет с точностью до секунды со временем включения энергетических блоков. Более того, вы переместитесь в точку, где находится один из них. Согласитесь, процент совпадения очень маленький, даже если учесть, что ваша установка располагалась вблизи нашей зоны. В результате, вы попали в параллельные миры, чего делать, никак не следовало.

— Но почему? Я открыл для себя удивительные миры. При этом не внес в них каких-либо изменений и тем самым не изменил ход их истории.

— Хорошо, я вам кое-что расскажу и возможно отвечу на ряд ваших вопросов. Начну с того, что мы прилетели из две тысячи шестьсот сорок восьмого года. Да-да, не удивляйтесь, нас разделяет четыреста с лишним лет. Двести лет назад, мы покинули солнечную систему, поскольку параллельные миры стали угасать.

— Угасать! Простите, что перебиваю. Что это означает?

— Это означает, что цивилизации, которые существовали и существуют в этих мирах, на определенных этапах своего развития погибали. В принципе это неизбежный процесс развития любой высокоразвитой цивилизации. Достигнув пиковых значений, процесс становится неуправляемым и приводит к глобальной катастрофе. Должно пройти несколько сотен тысяч, а иногда миллионов лет, прежде чем начнется новый виток спирали и возникнут условия зарождения жизни и новой цивилизации. На Земле тоже существовали высокоразвитые цивилизации, которые по разным причинам погибли. Благодаря тому, что прошли сотни тысяч лет, на Земле о них не осталось никаких следов.

— Но я сам видел на древе жизни десятки параллельных миров. А вы говорите, что они погибают.

— Но когда-то их было гораздо больше.

— Выходит, это вы создали это древо и машину, с помощью которой можно было путешествовать и исследовать параллельные миры?

— Да это мы создали её. Точнее, группа ученых, которые искренне верили, что мир может остановиться в своем развитии и при определенных условиях, оставаться в статичном состоянии и тем самым существовать бесконечно долго и не самоуничтожаться. Они отправились в один из параллельных миров и там построили машину и как вы назвали, то самое древо жизни. Впрочем, это древо, хоть и своеобразная, но в принципе, обычная информационная система, позволяющая наглядно наблюдать за рождением и гибелью параллельных миров и задавать координаты для их посещения в любой момент времени их развития. Вы же сами видели, что она подключена к компьютерной системе, и совмещена с установкой для перемещения во времени. У них нашлось ряд последователей, которые посещали параллельные миры и подобно летописцам описывали историю их развития.

— Но это же замечательно. Я узнал столько всего о мирах, которые они посещали. Вряд ли кому-то еще удалось так подробно и с абсолютной достоверностью описать события многовековой давности.

— Отчасти я соглашусь с вами.

— Позвольте, — воскликнул Иван, — Я кажется понял, машина, которая находится здесь внизу, предназначена для возвращения исследователей в исходный пункт. Я прав?

— Совершенно верно.

— Простите, а как им удалось тайно построить эти устройства? Ведь если я правильно понял, они есть в каждом из параллельных миров?

— Это было просто сделать. Достаточно было отправить необходимое оборудование на пятьсот или тысячу лет в прошлое и провести все строительные работы. К примеру, не думаю, что в пятнадцатом веке, в этих местах было бы сложно провести строительные работы?

Иван, нахмурил лоб, и о чем-то задумался. Потом внимательно посмотрел на незнакомца, и как бы размышляя сам с собой, спросил:

— А не могли они своими действиями, сами того не желая, стать причиной возникновения новых параллельных миров?

— Вот вы и пришли к пониманию самого главного. Человек не может и не должен путешествовать в прошлое. Да, познать мир, точнее историю прошлого необычайно интересно, но это несет в себе много опасностей и в первую очередь, вызывает так называемые временные катаклизмы. В конце концов, они это тоже поняли, хотя и слишком поздно. Вы создали установку для путешествия во времени, хотя не до конца обосновали некоторые теоретические основы самого процесса. А все гораздо проще, чем кажется. Мир имеет четырехмерную структуру. Собственно это вы и реализовали в своей установке, когда в трехмерную систему координат добавили временную. Только в вашем случае, реализована её первая часть, когда координаты и время, двигаются от нуля до минус бесконечности. При этом за ноль принимается начало эксперимента. Если поменять минус на плюс, вы переместитесь в будущее.

— Но это невозможно, — громко произнес Иван.

— Возможно, потому что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно и никуда не исчезают. Ведь если было бы иначе, вы никогда не смогли бы перенестись в прошлое. Но если это можно сделать, то значит можно перенестись и в будущее. Но при этом есть определенные ограничения и эти ограничения как раз и связаны с самим человеком, точнее с его не телесной, а духовной оболочкой, о которой вы еще пока крайне мало знаете. Догадываетесь, пытаетесь изучить и что самое удивительное, давно догадываетесь, но не можете научно объяснить саму суть души человека. А ведь все куда проще, чем кажется. Душа человека представляет собой электромагнитное поле, которое подобно компьютеру в процессе всей жизни наполняется информацией. И когда человек умирает, электромагнитное поле покидает его и уходит в пространство вселенной, неся в себе поток информации. Если отправить человека в прошлое, то вместе с ним вы отправляете и его электромагнитное поле, или, проще говоря, душу. Но в том мире, куда она пришла, она уже существует. В результате, по закону Маенца-Ласкутова, физиков, открывших этот закон, происходит возникновение параллельных миров. Это происходит не сразу и даже может не произойти, как в вашем случае, а зависит от того, как глубоко в прошлое переместился человек. Таким образом, душа человека и является основным фактором, почему есть ограничения в посещении человеком, как прошлого, так и будущего.

— Да, я немного знаком с тем, что именно духовная составляющая человека, точнее, энергетическая часть души определяет рождение параллельного мира. Мы это уже знаем. Я прислал самому себе послание из параллельного мира, где научно обосновали этот вопрос.

— В таком случае, вам многое становится понятно, сколь опасно человеку путешествовать в прошлое.

— Но те, кто создал машину и изучал параллельные миры, догадывались об этом или нет?

— Мы не боги, чтобы все знать. Они тоже. Когда пришло понимание происходящих процессов, когда был открыт закон Маенца-Ласкутова и теория была подтверждена, посещение миров прекратилось. Последние, кто оставался непосредственно там, умерли и на этом все исследования закончились. По крайней мере, так мы предполагали до тех пор, пока там не появились вы.

— Но до меня там появился немецкий ученый Нойманн.

— Верно, но в тот момент, когда он там был, машина уже не работала, и не было необходимости чего-то опасаться. Но когда включилась приемная платформа, а затем вы смогли запустить установку, мы поняли, что пришло время вмешаться.

— Но я отключил установку и приемная платформа теперь бездействует.

— Правильно, но вы пошли дальше, вы уже знали о возможностях этой установки. Более того, знали, что её уже построили и опять же вы сумели её запустить. А теперь построили еще одну и совсем скоро сможете понять, в чем причина, почему она не работает. Более того, поймете принципы, заложенные в основу её работы и тогда…

— Смогу путешествовать по параллельным мирам.

— Нет путешествовать вы не можете, а переместиться только в одну сторону, потому что для того, чтобы вернуться обратно, вам нужно найти установку для возвращения, вроде той, где мы сейчас находимся. Это вы понимаете?

— Да. И что теперь вы хотите сделать? — с волнением в голосе, спросил Иван.

— Нарушить ряд инструкций и вернуть всё в первоначальное состояние.

— Простите, не понял, что значит в первоначальное состояние?

— Не поняли? Странно, я думал, что вы догадаетесь, когда я сказал, что нам придется нарушить ряд инструкций. Историю цивилизации менять нельзя, таков закон, но когда совет дает согласие, приходится это делать. Помните, ваши коллеги отправили своего сотрудника, чтобы он вынул ту злополучную плату, а в результате вы оказались в параллельном мире. А перед тем, как его отправить, вас мучили сновидения, потому что до этого произошла авария, и вы оказались в больнице в параллельном мире. Все просто и сложно одновременно и все потому, что прошлое, настоящее и будущее существует одновременно.

— Выходит, вы хотите…, - Иван понял, что имел в виду незнакомец и от одной мысли, что они хотят внести изменения в историю, изменится его жизнь и жизнь всех, кого он любил, и с кем работал.

— Подождите, но у вас все равно ничего не получится, — словно цепляясь за соломинку, крикнул Иван.

— Почему вы так считаете?

— Потому, — Иван лихорадочно размышлял почему, и вдруг ему пришла мысль, и он произнес, — Потому что я все равно окажусь в параллельном мире. Ведь так?

Незнакомец усмехнулся и, вставая с командирского кресла, произнес:

— Вовсе нет. Надо просто немного изменить маршрут вашего дрона, чтобы он выбрал вам другую площадку.

— Но это нечестно. Вы хотите, чтобы я все забыл, но это невозможно, слышите, я все равно буду все помнить и наш разговор и все, что было и в том и в этом и в других мирах. Вы же сами сказали, что информационное поле моей души уже заполнилось информацией, которую нельзя стереть, а раз так, то вернувшись в прошлое, я всё равно буду всё помнить, хотите вы того или нет.

— Вы талантливый ученый и хороший человек. Сможете сделать еще немало открытий, вырастить детей и радоваться жизни и когда она подойдет к концу, вы вспомните наш разговор, вспомните всё, что пережили, точнее, могли бы пережить, потому что вы правы, вся та информация, которую вы уже получили в процессе вашей жизни, навсегда останется с вами. А пока вы на время забудете о нашем с вами разговоре, но будете помнить одну, очень важную вещь, которая не будет давать вам покоя и поможет сделать правильный шаг в будущем. А сейчас, прощайте.

— Буду помнить? Что я буду помнить.

— Об этом вы вспомните по возвращении, не сразу, но вспомните.

Иван хотел задать еще множество вопросов, но понял, что не получит ответов. Он медленно поднялся с кресла, посмотрел на незнакомца и, не прощаясь, пошел к выходу, где его уже ждал другой незнакомец в скафандре. Переступив порог, Иван вдруг обернулся и спросил:

— Мир, в который я вернусь, еще долго просуществует?

— Кто знает, мы изменим историю, и теперь все зависит от вас, людей, живущих в этом мире.

— Прощайте, — произнес Иван и пошел следом за идущим впереди человеком. Дойдя до двери, на которой было написано EXIT, он остановился и когда Иван подошел, открыл дверь и как-то буднично произнес:

— Вам сюда.

Иван заглянул внутрь и увидел пустое помещение, залитое ярким светом. Как только он перешагнул порог, дверь за ним закрылась, свет в помещении погас, и ему показалось, что он на мгновение потерял сознание, ибо в голове всё закружилось и вихрем промчались воспоминания всей его жизни. Удивительно, но она проносилась перед его мысленным взором в обратном порядке, с момента, как он попрощался с незнакомцем. Он слышал голоса людей, с которыми встретился на жизненном пути, рождение сына Федора и дочери Лизы и их первый плач, ощутил запах Олиных волос и нежность её рук, радость первых успешных экспериментов на установке и многое еще чего, что отпечаталось в памяти. А потом вдруг возник свет и Иван очнулся.

Глава 7

Он не стал открывать глаза, а просто стоял и чего-то ждал. Ему казалось, что если откроет, то окажется снова внутри установки, а вовсе не в месте, в котором должен был оказаться. Но в этот момент услышал знакомые голоса Лебедева и Быкасова, которых он еще два дня назад отправил устанавливать аппаратуру слежения на поляне. Иван открыл глаза и понял, что эксперимент состоялся. В этот момент к нему подбежали взволнованные сотрудники, и, перебивая друг друга, стали поздравлять с успехом и рассказывать, как все было.

— Иван Сергеевич, все получилось! Вы переместились ровно на час в прошлое. Показания приборов полностью подтверждают успех эксперимента.

Иван посмотрел на ребят, потом боковым зрением увидел вертолет и людей в белых халатах. Не понимая, что они здесь делают, строго спросил:

— Так, а это кто такие? Кто дал указания на присутствие на объекте посторонних? Вы бы еще сюда пожарных пригласили.

— Так это Артем Васильевич и Ольга Николаевна попросили Комитет на всякий случай прислать врачей. Вдруг вам плохо будет или еще что.

— Понятно. Ладно, давайте забирайте два ящика с аппаратурой, которые я взял с собой для эксперимента, и все данные с аппаратуры слежения, и будем собираться обратно на объект. А медикам надо сказать, что они могут лететь обратно. Все прошло в штатном режиме и их помощь не понадобиться.

— Так они того, — невнятно произнес Лебедев. Иван не понял, что он имел в виду и переспросил.

— Не понял, вы о чем?

— Так это же комитетчики прислали своих, так что они нам не подчиняются.

— В таком случае, нам надо заняться своими делами, а они пусть ждут указаний своего начальства.

Прошло минут пятнадцать и в небе застрекотали винты приближающегося вертолета. Сделав вираж, он плавно опустился, чуть ли не в центре поляны.

— Ну все, наверняка начальство прилетело поздравлять с успехом, — ворчливо произнес Иван, глядя на открывшуюся дверь вертолета и сброшенного на землю трапа. Однако увидев Ольгу, осторожно спустившуюся вниз по трапу, выключил камеру на которой просматривал запись эксперимента и, бросился к ней. Подбежав, волнуясь, спросил:

— Что случилось? Что-то с Лизой?

— О чем ты? С Лизой всё нормально. Просто не удержалась и прилетела узнать, как ты себя чувствуешь.

Она обняла мужа, не выдержав, расцеловала, прижалась головой к его груди. Иван увидел, как следом подошли Ломов и Асимов. Улыбаясь, крепко пожали руку и поздравили с успехом.

— Вы проложили путь, теперь прямая дорога в прошлое, не так ли, Иван Сергеевич? — восторженно произнес Асимов.

— Пока рано говорить об этом. Надо всё хорошенько проанализировать, проверить, убедиться в безопасности, а уже тогда принимать дальнейшие шаги.

— Это понятно. Но начало-то положено. Гагарин тоже сделал один виток вокруг земли, а после него месяцами летают в космосе.

— Да, наверное, — рассеянно ответил Иван, после чего повел всех к палатке.

На сборы ушло часа три. Пока собирали оборудование, потом грузили в вертолет, вернулись на объект только к пяти. Сотрудники, участвующие в эксперименте тепло поздравили Ивана, а Ломов не удержался, чуть было не прослезился, но собравшись с духом, произнес:

— Откровенно скажу, обидно. Гагарина, Терешкову, Леонова, и всех, кто сделал значимый шаг в неведомое, знают в стране, да что там в стране, во всем мире, а Ивана Сергеевича Дымова, первого человека на земле совершившего бросок в прошлое, знают единицы.

— Так ведь Артем Васильевич, о Королеве тоже узнали не сразу. Придет время, и мир еще воздаст должное человеку, первым шагнувшим в прошлое, — ответил Асимов.

— А не закатить ли нам пирушку по поводу успешного окончания эксперимента? — предложил Иван, и тем самым положил конец, чуть было не к месту начавшейся дискуссии и дифирамбам в его адрес.

— Очень дельное предложение, — подхватил идею Ивана Асимов, и тут же с сотрудниками начал организовывать праздничный стол.

Засиделись допоздна. Вспоминали, с чего начинали проект, через что пришлось пройти, преодолеть, понять, чтобы в итоге прийти к успеху и сделать явью то, что пять лет назад казалось несбыточной мечтой. Шутили, смеялись и на всеобщей радостной ноте даже спели под гитару, которая неожиданным образом оказалась у Асимова. Разошлись ближе к полуночи.

Иван с женой отправились к себе в комнату. Оставшись наедине, Ольга нежным взглядом посмотрела на мужа.

— Ты как?

— Нормально, а что?

— Да нет, ты словно бы и не рад успеху.

— Что ты, рад, конечно рад. С чего ты вдруг взяла?

— Так, показалось, наверное.

— И что же тебе показалось? — в шутку спросил Иван.

— Не знаю. Ощущение такое, словно улетел в прошлое один человек, а обратно прилетел другой.

— Верно, так и должно быть. Установка разложила меня на атомы, перенесла, пусть всего на час в прошлое и снова воссоздала. В науке это называется квантовое разрушение с последующей репродукцией оригинала. В просторечии я копия того, кем был раньше.

— Ты шутишь, а я серьезно.

— И я серьезно. Ты же ученый, как и я, и прекрасно понимаешь, что какие бы опыты и эксперименты мы не ставили на собаках и обезьянах, они не ответят нам на все вопросы. Теперь мы можем с уверенностью сказать, что установка работает. Что отправка человека в прошлое возможна и это безопасно, безопасно…

Иван осекся и замолчал, словно хотел что-то сказать и забыл.

— Вань, ты что? — взволнованно спросила Ольга.

— Нет, ничего, просто показалось.

— Показалось? Правда?

— Да, нет, все в порядке.

— Я думаю, что тебе следует пройти полное и глубокое медицинское обследование. Твой организм подвергся серьезным испытанием. Так что, хочешь ты того или нет, но провериться надо.

— С тобой разве поспоришь? Надо, так проверимся, — Иван обнял и поцеловал жену, после чего улыбаясь произнес, — Мне кажется, что обезьяны, которых мы посылали в прошлое прошли медицинское обследование и результаты не выявили никаких изменений в организме. Ты же читала отчет, который нам прислали из медицинского центра. Никаких генных изменений, состав крови и еще десятки других показателей полностью совпали до и после проведения эксперимента.

— Ты только что сказал, что обезьяны не могут ответить нам на все вопросы, а теперь противоречишь сам себе.

— Хорошо, вернемся в Москву и ради науки пройду полное медицинское обследование, договорились?

— Не только ради науки, но и ради моего спокойствия.

— И ради тебя и твоего спокойствия.

Ольга посмотрела на мужа и нежно произнесла:

— Если бы ты только знал, как я боялась за тебя. А когда ты вошел внутрь установки, я проклинала себя, что не смогла отговорить от эксперимента. А потом молилась и ждала, когда ребята позвонят и сообщат, что все хорошо, что ты жив и здоров.

Иван обнял жену, нежно поцеловал и тихо ответил:

— Прости, что заставил тебя нервничать и переживать. Но я должен, обязан был проверить, что установка работает, что путешествие в прошлое возможно.

— Я знаю, поэтому и отпустила тебя.

Они просидели до поздней ночи, вспоминая бессонные, напряженные дни работы над проектом.

На следующий день они улетели в Москву, и в тот же день вечером Иван лег в клинику на обследование. Учитывая секретность работ, которыми занимался Дымов, его представили, как возможного участника глубоководной экспедиции, что потребовало необходимость полного и всестороннего медицинского обследования.

В семь утра в палату, где лежал Иван, заглянула медсестра и, поставив на столик баночки, многозначительно посмотрев в его сторону, произнесла:

— Это для анализов. Оставите в ванной комнате, я через полчаса заберу. Вот градусник. Доктор скоро придет, так что лучше замерить прямо сейчас.

— Непременно, — улыбнувшись, ответил Иван и демонстративно взял с тумбочки градусник.

Через полчаса пришел врач. Моложавый, на вид лет сорока с ярко рыжей шевелюрой волос на голове, которую он старательно прикрывал белоснежной шапочкой. Из кармана халата торчали трубки фонендоскопа.

— Доброе утро. Разуваев, Николай Николаевич, заведующий отделением, — представился доктор, — Как самочувствие? — спросил он Ивана, и присев на стул достал планшет и стал быстро что-то просматривать, после чего деловито произнес:

— Обследование займет три дня. Через час на МРТ, а предварительно до завтрака надо сдать кровь на анализ. На завтра я записал вас на спирометрию и останется пройти обследования у специалистов.

— Простите, а за два дня никак не уложимся, сами знаете, дела не ждут?

— Рад бы, Иван Сергеевич, но я и так сократил до минимума ваше пребывание в больнице. Придется потерпеть.

Иван промолчал, но всем своим видом дал понять, что крайне недоволен, что вынужден потерять в больнице целых три дня. Настроение улучшилось только к обеду, когда пришла Ольга и принесла ему фрукты. Они вышли на улицу, и присели на скамейку возле фонтана. С противоположной стороны фонтана, на скамейку присел молодой человек с газетой в руках. Достав их кармана булку, стал кормить голубей. Однако Иван сразу обратил внимание, как он периодически посматривает по сторонам.

— По-моему Асимов и здесь приставил ко мне охрану? — тихо произнес Иван.

— Что делать. Я тоже приехала сюда не на метро. Ладно, лучше расскажи, как ты тут?

— Как подопытная крыса. Утром анализы, потом сдача крови, потом МРТ, вечером прием у двух врачей. Глядишь, какую-нибудь болячку найдут и все, инвалидность и прощай любимая работа, — смеясь, ответил Иван.

— Между прочим, я тут прочитала мемуары одного летчика-испытателя. Так вот он пишет, что сначала тоже не понимал, зачем нужно регулярно проходить медицинские обследования и только когда погиб его товарищ, у которого оторвался тромб во время испытательного полета и он умер, понял, что всё это делается во многом ради него самого и его жизни.

— Оленька, я уже смирился. Надо, так надо.

— Это другое дело.

За два дня Иван посетил в клинике такое количество специалистов, что казалось, им не будет конца. Поэтому, когда на третий день пребывания в клинике, к нему в палату зашел заведующий отделением Разуваев и сообщил, что осталось пройти психотерапевта и на этом можно считать обследование пройденным, Иван искренне обрадовался.

— Что вы говорите? Вот уж обрадовали, так обрадовали, — не удержавшись, ответил Иван и не без иронии добавил, — надеюсь, моя профпригодность не вызывает сомнений?

— В принципе да, хотя, на поджелудочную железу и правую почку я бы рекомендовал обратить внимание. В заключении я написал, что при плановом обследовании необходимо провести УЗИ этих органов.

— Поджелудочная железа и почки, а что с ними не так? — с удивлением спросил Иван.

— В правой почке небольшая киста. Эта неопасно, но лучше регулярно наблюдать, на предмет её роста. Процедура простая, обычное УЗИ хотя бы раз в год. Что касается поджелудочной железы, то холецистит в начальной стадии.

— Никогда не замечал, а с чем это связано?

— Да вы не волнуйтесь. Я же сказал, в начальной стадии. Неправильное питание, волнения. Большинство заболеваний внутренних органов происходит от этого. Главное, вовремя принять меры и помнить о возрасте.

— Помилуйте, доктор, в мои-то годы помнить о возрасте?

— Увы, сейчас как раз тридцатилетние, начинают страдать и сердцем и печенью, да и другими заболеваниями внутренних органов. Стресс, перенапряжение и неправильное питание, плюс малоподвижный образ жизни и отсутствие физических нагрузок. Кстати, занятие фитнесом, не всегда идет на пользу организму, а вот зарядка по утрам и небольшие пешие прогулки весьма полезная для организма вещь. Не лишним было бы пару раз в неделю бассейн посещать.

— С этим трудно поспорить. Простите, а какие-то серьезные отклонения в анализах от тех, что вам были предоставлены, имеются?

— Нет, расхождения в пределах допустимых отклонений. Так что здесь все замечательно.

— Это самое главное.

— Разумеется. Все результаты исследований и сравнительные характеристики к вечеру будут готовы.

— Спасибо.

— Да и не забудьте, в два часа у вас прием у нейрофизиолога. Профессор любит точность, поэтому просьба не опаздывать. Он принимает в соседнем корпусе в триста втором кабинете.

— Разумеется.

Как только Разуваев вышел, Иван переоделся и стал собирать вещи, однако, взглянув на часы, решил, что все равно не успеет, и поспешил на прием к нейрофизиологу.

Глава 8

На третьем этаже, куда поднялся Иван, на полу были нарисованы стрелки и обозначены номера кабинетов. К триста второму следовало идти прямо по коридору. На массивной двери висела табличка, на которой было написано: Заведующий отделением, профессор Сысоев Леонид Исаевич. Постучав в дверь и услышав, что можно войти, Иван открыл дверь. За столом сидел пожилой человек, на вид лет семидесяти, с остатками волос на голове. Взглянув в сторону Ивана, спросил:

— Вы ко мне? Чем могу быть полезен?

— Я проходил обследование. К вам назначен на прием, — Иван многозначительно поднес руку и, взглянув на часы, добавил, — на четырнадцать часов.

— Ах да. Если не ошибаюсь, ваша фамилия Дымов, Иван Сергеевич, не так ли? Заходите.

— Совершенно верно.

— На что жалуетесь?

— Кто я? — недовольный таким вопросом, спросил Иван, и тут же с юмором добавил, — На жизнь, профессор, на жизнь. Три дня наполненных сплошными анализами и посещениями медкабинетов.

Профессор отложил в сторону карандаш, которым до этого что-то усердно подчеркивал в журнале, лежащим перед ним, и внимательно взглянув на Ивана, ответил:

— Напрасно. На жизнь нельзя жаловаться. Она у человека одна и он сам её творец, ибо всё происходящее в жизни, есть последовательность событий так или иначе связанных с его деятельностью, иными словами, зависящими исключительно от поведения самого человека.

Иван со скепсисом посмотрел на профессора, ибо еще со студенческой поры терпеть не мог философию и всё, что с ней связано. При этом на вопрос, а почему эта дисциплина ему не нравится, не мог найти ответа. Не нравилась и всё. Зажмурив один глаз и мгновенно поняв смысл, к удивлению профессора Иван неожиданно не согласился с тем, что всё зависит исключительно от человека.

— Хорошо, — произнес профессор, и откинувшись на спинку кресла, предложил Ивану присесть напротив. Пристально глядя на собеседника, спросил, — Если вы не согласны, каковы ваши доводы?

— Элементарно. Я вышел из дома, водитель, проезжавший мимо, не справился с управлением, машину занесло, и он сбил меня. В результате, в зависимости от полученных травм, моя жизнь коренным образом изменится. Спрашивается, разве я, точнее человек, попавший в такую ситуацию, как-то мог повлиять на свою судьбу? Нет, не мог, следовательно, существуют субъективные факторы внешнего воздействия. Вы согласны со мной?

— Весьма, весьма интересная мысль.

— Что значит интересная? Каковы ваши доводы против этого, профессор? — довольный собой спросил Иван.

— А кто мешал вам или тому человеку, который вышел из подъезда, внимательно осмотреться по сторонам, не глазеть на хорошеньких барышень проходящих мимо, или хмуро улыбнуться старушкам сидящим возле подъезда? Вот, к примеру, когда вы стоите у пешеходного перехода, есть шанс, что вас собьет машина, проскочившая на красный свет или отлетевшая в результате аварии. Вы тоже сошлетесь на субъективный фактор, а я вам отвечу, нет. Потому что у светофора нужно всегда стоять позади столба со знаком пешеходного перехода, ибо он защитит вас от случайно отлетевшей машины, а переходить улицу следует всегда после того, как по ней начнут движение другие пешеходы, и при этом постоянно следить за движением машин в обоих направлениях. Убедил?

— Отчасти, ибо доля здравого смысла в ваших рассуждениях есть.

Профессор рассмеялся и внимательно посмотрел на экран монитора. Вероятно, там были медицинские данные Ивана, потому что минуту спустя он произнес:

— Анализы ваши, если и не блестящие, но весьма хорошие для вашего возраста. Могу поздравить. Что касается психики, то вы только что блестяще подтвердили устойчивость к восприятию и мышлению. Кстати, вы кто по профессии?

— Ученый. Занимаюсь научными исследованиями в области, — Иван на секунду запнулся и тут же добавил, — физики земли.

— Ну что же, в таком случае, желаю успехов в научных изысканиях. Наука с каждым годом открывает перед человеком всё новые и новые тайны. А мы вот всё топчемся на месте.

— Простите, профессор, не понял?

— Я имею в виду нас, нейрофизиологов. Тайны мозга, процессы мышления, еще далеки от полного понимания. ДНК расшифрованы, изменения в генах умеем делать, человека клонировать в принципе можем, а душевная составляющая, процесс мышления, увы, лишь в гипотезах.

— В таком случае, желаю успеха.

— Благодарю.

Иван вышел в коридор и направился к себе. Но по дороге передумал и решил сразу заглянуть к Разуваеву и забрать у него результаты исследований. Возле кабинета заведующего отделением, чуть было не столкнулся с ним, когда тот выходил.

— Вы ко мне?

— Да, хотел узнать, готовы ли мои документы?

— Да, разумеется, всё готово. Подождите, а у Сысоева вы были?

— Только что от него. Своеобразная методика у профессора, — усмехнувшись, добавил Иван.

— Талантливый я вам скажу ученый.

— Кто, Сысоев?

— Да. Его во всем мире знают. Хотя многие в академических кругах его не то что недолюбливают, но не во всем соглашаются. Видимо от этого два года назад его прокатили при выдвижении в члены корреспонденты академии наук. Хотел даже уйти на пенсию, ели уговорили остаться.

— Надо же, а мне показалось…

— Именно, показалось. Добрейший и умнейший человек. А сколько он интересных предложений сделал по лечению травмированных нервных волокон.

Разуваев открыл компьютер, проверил, все ли данные внесены в историю исследований и быстро скинул всю информацию на карту памяти.

— Прошу. Здесь результаты всех ваших анализов, сравнение с теми, что были нам предоставлены, а так же заключения врачей, у которых вы были. Программу для просмотра томограммы я записал. Так что пожелаю удачи и берегите себя, а то знаете, ребра так быстро не зарастают.

— Буду стараться, — улыбнувшись, ответил Иван и, положив микродиск в карман пиджака, неожиданно спросил, — Простите, а про ребра, это вы в каком смысле выразились?

— В прямом. У вас же травма была. Судя по всему, перелом девятого и десятого ребер. Срослись очень хорошо. При перемене погоды не беспокоят?

— Нет, — с удивлением ответил Иван, — а как давно был перелом?

— Вы что, не помните, когда сломали ребра? — смеясь, спросил Разуваев, и добавил, — Год-два назад, может быть больше. А что?

— Нет, ничего, — рассеянно ответил Иван, — давно было, я как-то запамятовал.

Обменявшись рукопожатием, Иван отправился в палату собирать вещи. Войдя, застал там Ольгу. Она уже застегивала молнию на сумке с вещами.

— Все в порядке, можем ехать? Машина уже у подъезда.

— Да, пора домой, а то эти анализы и клиника, выбили меня из колеи.

— Ничего, сейчас приедем, я тебя борщом накормлю, а утром за работу и все опять войдет в привычную колею.

— Да, верно.

Пока ехали на объект, Иван рассказал жене про Сысоева, у которого был на приеме пару часов назад.

— Занятный профессор. Никогда не думал, что разговаривая на отвлеченные темы, можно одновременно выяснить психическое состояние пациента. Я думал он меня будет молоточком по коленке стучать и пальцы в разные стороны разводить.

— Это киношный образ. Хотя на практике возможно именно так и поступают. Вероятно, профессор имеет большой опыт работы с пациентами и знает, как определить их психическое состояние.

— Да, наверное. Расскажи, как там дела на объекте?

— Всё нормально. Ломов вчера ездил в Комитет. Сказал, что ему представили кандидата для дальнейших исследований с человеком. Забыла, Журин или Жорин фамилия исследователя.

— Вот как. Быстро они решили форсировать события. Как говорят немцы, это не есть хорошо.

— Почему?

— Мы даже мои анализы не проанализировали, а уже хотим снова отправить человека в прошлое. Двигаться надо, но крайне осторожно, а не с такой прытью, как хотят в Комитете.

— Странно, я думала ты наоборот обрадуешься, что препятствий в этом направлении не будет.

— Я рад, но надо всё основательно обдумать, и в первую очередь первый эксперимент, который мы провели. Мне до конца еще не все ясно, — задумчиво произнес Иван.

— Вероятно, ты прав, хотя я не совсем понимаю твои опасения.

Глава 9

Вернувшись домой, Иван первым делом отведал борща, о котором говорила Ольга и даже попросил добавки. От второго отказался, а вот чай с вареньем с удовольствием попил, после чего, усевшись у компьютера, достал карту памяти привезенную из клиники. Ольга присела рядом с мужем, решив вместе с ним посмотреть результаты анализов, сделанных в клинике.

— Ну вот, показатели крови совершенно идентичные с теми, что были накануне эксперимента. В кардиограмме я вряд ли что пойму, но описательная часть не выявила отклонений. Так, давай посмотрим, что тут медики еще обо мне написали, — и Иван стал просматривать выписки врачей специалистов. Не найдя ничего, на чем можно было заострить внимание, стал разглядывать снимки томограммы. Их было много, так как поочередно снимали все внутренние органы и кости всего скелета. Быстро перелистывая снимки, Ольга не выдержала и спросила:

— Ты что-то ищешь?

— Да, заведующий отделением уверил меня, что я год или два назад сломал пару ребер.

— Ты! Что-то не припоминаю, — с удивлением спросила Ольга.

— Я тоже. Хочу посмотреть, где он там увидел переломы? Черт, не пойму где толком искать, столько фотографий.

— Подожди, дай я попробую.

Ольга взяла мышку и стала быстро прокручивать фотографии, и вскоре остановилась. На снимке были отчетливо видны четыре нижних ребра с правой стороны.

— И где он тут увидел перелом? — всматриваясь в экран монитора, спросил Иван.

— Ты знаешь, — поворачивая голову то вправо, то влево и чуть прищурив взгляд, произнесла Ольга, — мне кажется он прав. Вот, посмотри сам. На этих двух ребрах явно какие-то следы, словно они срослись.

— Не знаю, я ничего необычного не вижу, — и Иван потрогал себя рукой в том месте, где якобы были сломаны ребра, — По-моему, это дефект изображения, а вовсе не перелом? Жаль, что не с чем сравнить. Впрочем, это не так уж и важно. Мне кажется, что врачи что-то напутали, описывая снимки.

— А ты в детстве или молодости не ломал ребра?

— Нет. У меня вообще никогда не было никаких переломов.

— Счастливчик, а я в институте руку ломала. На первом курсе пошла с девчонками кататься на лыжах, и так неудачно упала, что вот здесь сломала — Ольга показала, где на руке был перелом, — Потом целый месяц лонгету носила.

— Завтра отдам нашему врачу, пусть он еще раз все посмотрит, сравнит и можно сказать, вопрос закрыт. Ты права, надо двигаться дальше. Что там у нас по плану в этом месяце?

Ольга передала мужу документы по проекту и план проведения экспериментов на квартал. Засиделись до позднего вечера, обсуждая детали ближайших экспериментов.

Прошла неделя, за ней вторая и Ломова с Иваном вызвали в Комитет. Речь, как и ожидалась, пошла об эксперименте с отправкой в прошлое человека. Иван был удивлен, когда услышал, о целесообразности сразу прыгнуть на два месяца в прошлое.

— Я считаю преждевременным отправлять человека на столь продолжительное время в прошлое. Мы сделали лишь первый шаг, и двигаться в этом направлении надо осторожно.

— А чего вы опасаетесь, Иван Сергеевич? Первый шаг вы сделали, результат отличный. Никаких препятствий для дальнейших работ в этом направлении я не вижу, поэтому не вижу смысла медлить в этом вопросе, — решительно высказался один из присутствующих на совещании руководитель одного из подразделений Комитета.

— Простите, вы не видите, а я вижу, потому как непосредственно занимаюсь проектом уже шестой год и непосредственно несу ответственность, в том числе и за отправку человека, тем более, на такой длительный срок. Одно дело послать в прошлое аппаратуру, обезьяну, совсем другое, человека. Это другой уровень ответственности и кроме того, есть целый ряд вопросов, которые необходимо научно обосновать и многое решить, прежде чем делать столь ответственный шаг.

— Извините, но я не понимаю вас. Какие могут быть опасения?

— Объясню. Мы не знаем, как будет существовать в прошлом испытуемый, так как в мире, куда он перенесется, существует его двойник. Это в кино все легко и просто, потому что не требуется научного обоснования, а на практике все иначе.

— И что же на практике?

— То, что мы понятия не имеем, к чему может это привести. Вот почему необходимо двигаться крайне осторожно, делая шаг за шагом, выясняя, как посещение прошлого сказывается на организме путешественника.

— Если мы будем двигаться подобно улитке, американцы и китайцы нас обгонят в этом вопросе и тогда уже будет поздно что-либо предпринимать, потому что время будет упущено.

— А причем тут американцы и китайцы?

— При том, что есть данные, что они самым активным образом занимаются работами в этом направлении. И кто знает, насколько далеко они продвинулись в создании установки подобно вашей. А если значительно дальше, чем нам того бы хотелось? Если они опередят нас, они могут изменить историю таким образом, что в один прекрасный момент мы проснемся, а никакого проекта «Исток» никогда не существовало. Вот к чему я клоню.

— Понятно, вы хотите первыми вмешаться в ход исторических событий и кое-что изменить, я правильно вас понял?

— Если хотите, да, именно так.

— Это будет величайшей ошибкой.

— Иван Сергеевич, не кипятитесь, — стараясь всех успокоить, произнес Завьялов, — никто ничего пока менять не собирается, а вот попробовать послать человека, для начала хотя бы на два месяца в прошлое, нужно. Я бы сказал, необходимо, чтобы убедиться в безопасности и уже тогда вместе думать, что можно делать, а чего нельзя.

Иван хотел возразить, но понял, что спорить бесполезно, поэтому промолчал, лишь хмуро посмотрел в сторону руководителей, сидящих за столом напротив него. На этом совещание закончилось. Всю дорогу обратно Иван молчал, краем уха слушая, как Ломов пытался объяснить ему необходимость порой идти на уступки руководству, и тем самым обеспечить дальнейшую работу над проектом. Уже на подъезде к базе, Иван не выдержал и ответил:

— Артем Васильевич, вы же сами прекрасно понимаете, что я прав, а пытаетесь убедить меня в обратном. Финансировать проект будут и дальше, хотим мы того или нет, потому что он нужен не только нам, но и им. Вы же слышали, они хотят вмешаться в историю, не понимая, чем это грозит.

— Иван, понимаю, и согласен с тобой, — поникшим голосом, ответил Ломов, — но ведь хотим мы того или нет, они могут провести эксперимент и без нашего участия. А так хотя бы мы сможем хоть что-то контролировать в ходе его проведения.

— Нет, уж, увольте. Хотят проводить, пусть проводят и берут всю ответственность на себя. И вот тогда, поверьте мне, придут к нам на поклон, а мы будем всё это расхлебывать.

— Ты так думаешь?

— Уверен.

Слова Ивана оказались пророческими. Через две недели ему позвонил Завьялов и попросил срочно приехать. Войдя в кабинет Завьялова, застал его одного в мрачном настроении.

— Что случилось? — спросил Иван.

— В том-то и дело, что ничего.

— Простите, тогда я ничего не понимаю. Поясните.

— Иван Сергеевич, мы самостоятельно провели на старой установке эксперимент и послали в прошлое Журина. Никаких изменений не произошло, а главное, он не вернулся.

Иван смотрел на Завьялова и на какое-то мгновение ощутил состояние дежавю. Словно разговор на эту тему уже состоялся или состоится, но сказанные слова и их смысл были почему-то ему знакомы. Иван хмуро присел напротив и усталым голосом произнес:

— Федор Михайлович, зачем вы послали человека в прошлое, даже не поставив нас в известность? Надо полагать, вы сделали это на челябинской установке?

— Да.

— Но там же не было ни одного нашего специалиста, и вы так запросто отправляете своего представителя в прошлое, словно установка это автомобиль? Как далеко была точка выхода? — волнуясь, спросил Иван.

— Его отправили на полтора года в прошлое.

— На полтора года! — повторил Иван и обхватил лицо ладонями рук. Потом тихо спросил, — Как вы определили, что он не вернулся?

— Его нет?

— Простите, но я не понял, что значит нет?

— Прошло три дня с момента, как он должен был объявиться, но его нет. Возвращение из прошлого не произошло.

— Вы уверены в этом?

— Более чем. Иван, информация строго секретная, но тебе могу сказать. Сразу после того, как ты провел удачно эксперимент с перемещением в прошлое, мне пришло довольно странное письмо. Разные доброжелатели и анонимщики нам периодически присылают письма с просьбой обратить на кого-то внимание, проверить и так далее. И ладно бы письмо непосредственно в Комитет пришло, так нет, домой, непосредственно мне на почту. В тексте письма сообщалось, что мы собираемся взять на работу по проекту «Исток» некую Черкасову Елену Валентиновну, и что делать этого не следует. Далее шла короткая, но весьма занятная информация, почему этого делать не следует. Возможно, я не обратил бы особо большого внимания на анонимку, если бы в ней не было упоминания названия проекта, о котором знает весьма узкий круг людей. Я дал команду срочно поднять все материалы на неё и взять в разработку. Через неделю многое из того, что было сказано в письме, подтвердилось, и поэтому было принято решение её задержать и допросить. К нашему сожалению, все факты, изложенные в письме, полностью подтвердились. Она действительно работала на китайскую разведку и успела передать ряд важных секретных документов, так как работала в закрытом КБ военно-промышленного комплекса. Но и это еще не всё. По документам, связанным с возможным принятием Черкасовой на работу в проект, она проходила еще два года назад, но по совершенно непонятным причинам, её кандидатура была отклонена и только спустя два года, о ней неожиданно вспомнили и она действительно значится в числе потенциальных кандидатов на работу у нас.

— А причины, почему её не взяли два года назад?

— В том-то и дело, что её имя каким-то образом исчезло из списка кандидатов на рассмотрение, а потом неожиданно всплыло. В кадрах только развели руками и тоже не могут понять, как это могло произойти. Одним словом, загадочная история.

— А в кадрах знают о проекте «Исток»?

— Разумеется, нет.

— А как же осуществляется подбор кадров?

— Забыл, как с тобой Асимов разговаривал. А кадры занимаются только детальной проверкой и всё.

— Понятно, и вы решили попробовать и вмешаться в историю, чтобы данные, которые успела передать китайской стороне Черкасова, не утекли к ним?

— План был именно такой. А что делать, там, где она работала полным ходом шли работы над гиперзвуковыми ракетами второго поколения.

— А автора письма удалось установить? Кто-то из сотрудников с кем она работала?

— Нет, автора установить не удалось. К тому же, упоминание о программе «Исток» не давало возможность для масштабной проверки письма. Хотя именно этот вопрос меня интересовал больше всего. Получается, что где-то произошла утечка данных. Из КБ, где работала Черкасова исключено, там никто не знает о проекте. Но и из нашей организации вряд ли возможна утечка, поскольку о том, кого собираются рассматривать в качестве кандидатов в проект, знает узкий круг лиц.

— Действительно, не понятно, кто мог обладать такой информацией. А как вы, точнее ваш сотрудник, которого вы отправили, должен был устранить утечку информации? Просто ликвидировать её или как-то иначе?

— Учитывая важность той информации, которую она передала китайцам, было решено устранить её, устроив несчастный случай. После чего Журин должен был выехать в Челябинск, чтобы быть ближе к нашему объекту, и там устроиться на работу в какую-нибудь фирму спокойно переждать оставшееся время.

— И что произошло потом?

— Ничего. Ровным счетом, ничего. Прошло три дня, как мы послали Журина в прошлое, но его нигде нет. Более того, его вообще нет, словно его никогда и не было. Я и еще несколько человек, кто участвовал в его отправке, знают о нем и большеникто. Он не значится ни в одном из наших документов. Его вообще нет, словно он никогда и не рождался.

— А что эта самая Черкасова, жива?

— В том-то и дело, что она жива. После того, как она была задержана, допрошена и во всем призналась, она по-прежнему находится у нас в следственном изоляторе.

— Эти три дня вы ждали, что он вот-вот объявится?

— Разумеется. Мало ли, что случилось, хотя у него была аппаратура связи, и он мог бы дать знать о себе.

— А маяк для его местоположения вы установили?

— Разумеется. Но маяк безмолвствует.

— Плохо, всё очень плохо, — с болью в голосе произнес Иван.

— Как вы думаете, что всё это может значить?

— Пока только предположения, — задумчиво ответил Иван.

— И всё же?

— Говорить что-либо преждевременно. Надо подумать, основательно подумать, но сразу скажу, что ваш эксперимент показал сколь опасно посылать человека в прошлое.

— Я понимаю, но то, что сделано назад не вернешь.

— Как вы сказали? — переспросил Иван.

— Я сказал, что историю не перепишешь. Я не снимаю с себя вины, хотя если честно, решение об отправке Журина принималось на самом верху, и я предлагал подключить вас к этой операции. Однако мне напомнили ваши высказывания на совещании и сказали, что это ни к чему. Тем более, что сам процесс оправки достаточно просто осуществить и без участия ваших сотрудников.

— Мне нужно кое-что проверить, и как только у меня будут новости, я вам сообщу.

— Хорошо. Держите меня в курсе.

— А вы меня, в том случае, если Журин все же вдруг объявится.

— Непременно.

Глава 10

Иван вернулся от Завьялова в подавленном состоянии и, не раздеваясь, улегся на кровать. Хотелось орать и высказать всё, что он думает. Было бы на кого и кому, но он продолжал лежать и молча смотреть на потолок. В этот момент в комнату вошла Ольга. Она сразу почувствовала, в каком муж настроении и лишь тихо спросила:

— Всё плохо?

— Хуже не бывает. Без нашего участия взяли и послали своего человека на полтора года в прошлое. Историю, видишь ли, решили поменять, умники. Думают, что только с ядерным оружием шутить нельзя, а с установкой для перемещения во времени, можно что угодно делать. Так глядишь, они в прошлое не то что человека, ядерный заряд отправят, в надежде весь мир перекроить по своему усмотрению. И ведь не спросят, не посоветуются.

Иван выругался, чего раньше никогда не делал, но взглянув на жену, тут же произнес:

— Извини. Накипело. У Завьялова держался, как мог, а как вернулся домой, аж трясет от негодования. Ну вот скажи, зачем мы тогда нужны? Только для того, чтобы изобрести что-то новое?

Ольга молча присела на стул рядом. Понимала, что не стоит сейчас расспрашивать, что именно произошло, молчаливо вздохнула, но Иван сам рассказал ей содержание беседы с Завьяловым.

— Я не понимаю, что могло произойти. Допустим, он переместился в прошлое, в чем я ни секунды не сомневаюсь и что тогда? Не смог выполнить задание и устранить эту самую Черкасову? Сомневаюсь. Абы кого они не послали бы. Но если она все еще жива и находится у них, то получается, либо он действительно не переместился в столь отдаленный период времени, либо по каким-то причинам не смог выполнить задание. Допускаю существование обоих вариантов. Но тогда возникает вопрос, как могло произойти, что он исчез из нашего мира, если его следов нет нигде в документах и, что самое главное, почему он не вернулся.

— Действительно странно. Все наши эксперименты с обезьянами и другими животными, которых мы отправляли и на более отдаленный срок в прошлое полностью подтвердили работоспособность установки.

— Нет, здесь что-то не то, а что именно, я не могу понять. И потом еще это письмо, о котором говорил Завьялов. Оно тоже не выходит у меня из головы. Кто-то знал о нашем проекте, и более того, хорошо был осведомлен об этой Черкасовой, и знал, что именно её собираются взять на работу к нам лабораторию. Что-то здесь не стыкуется, тебе не кажется?

— Ты прав, но пока я не могу ответить, что именно меня смущает. Точнее, могу, но это слишком фантазийная идея.

— Как ты сказала, фантазийная? — Иван, облокотившись на локоть, приподнялся с постели, — Ты хочешь сказать, что письмо пришло из будущего, но от кого? Нет, я так не думаю.

— Мы не знаем, как много людей в Комитете знают о существовании проекта «Исток». Все что делается в рамках проекта, я имею в виду оборудование, которое мы заказываем, проходит в обезличенной форме. В письме, как ты говоришь, слишком много информации об этой Черкасовой. Получается, что только в кадрах могли знать, кто она, где работала и так далее. Если допустить, что там кто-то знает про проект пусть и минимум информации, то вроде бы ясно, где искать. Но возникает вопрос, откуда написавший письмо знает, что она работает на китайскую разведку? Согласись, одно с другим не вяжется.

— А если в кадрах завелся крот?

— Брось, это ерунда. С какой стати ему посылать письмо с такой информацией?

— А если допустить, что он работает на американцев, и решил не допустить, преимущества конкурентов?

Ольга рассмеялась.

— Ты сам-то в это веришь?

— Нет, но рассматриваю как один из возможных вариантов.

— Слишком притянуто за уши.

— Не спорю. Тогда кто мог написать и послать это письмо?

— Человек, знающий достаточно много информации, включая то, кому послать письмо, чтобы на него без проволочки прореагировали. А что если письмо послал этот самый Журин?

— А что, это вариант и весьма интересный. Скажем, попав в прошлое, он по каким-то причинам не смог выполнить задание, я даже допускаю мысль, что он мог, скажем, пострадать и поэтому отправил письмо.

— Допустим, а какие доводы в пользу этой версии?

— Во-первых, он наверняка знает кто такой Завьялов, и зная, как в Комитете могут отреагировать на подобное письмо, адресовал лично ему. Во-вторых, его отправили в прошлое с заданием устранить Черкасову, он наверняка знал, где она работает, и мог получить на неё полное досье для выполнения задания. Далее, он, вероятно, был поставлен в известность о причинах её устранения, и, следовательно, мог знать, что она работает на китайскую разведку. Наконец, раз его отправили в прошлое с челябинской установки, он мог знать и про программу «Исток».

— Вань, логично и вроде бы все сходится. Но тогда непонятно, почему он не выполнил задание, ведь послали не абы кого, а профессионала?

— А с чего ты решила, что он не выполнил задание?

— Как с чего? Черкасову задержали, значит, она осталась жива. Выходит, он по каким-то причинам не смог выполнить задание и написал это письмо Завьялову, чтобы предупредить. Доводы в пользу этой версии, ты сам только что привел.

— Согласен, согласен, — задумчиво произнес Иван, — Задание Журин не выполнил, Черкасова осталась жива, и вместо этого он написал письмо Завьялову. Но тогда непонятно, почему он не вернулся и почему исчезли все данные о нем?

— Насчет исчезновения данных действительно непонятно. Был человек, и вдруг его не стало.

— Вот именно, — хмурясь, произнес Иван, — И вообще, когда я беседовал с Завьяловым, у меня вдруг промелькнуло ощущение дежавю. Словно я уже с ним разговаривал и именно на эту тему. Не понимаю, с чего вдруг возникло это ощущение?

— Волнение и потом, ты столько раз с ним общался и порой по вопросам, которые касались утечки информации. Вспомни, когда убили твою сестру.

— Да, но тут было иначе. Мне показалось, что первые фразы, которыми мы обменялись, я уже слышал или видел. Я же говорю, дежавю.

— Это бывает, хотя, — Ольга о чем-то задумалась, и вдруг сказала, — возможно, скажу глупость, и все же, что если тебе воскресить память?

— Воскресить память? Не понял, ты о чем?

— Когда я училась в университете, у нас в группе была одна студентка. Так вот, на какой-то вечеринке она рассказывала, что её двоюродная сестра проводит сеансы гипноза, которые позволяют людям с потерей памяти узнать многое о том, что они не помнят. Кто-то из наших сказал тогда, что так допрашивают шпионов и без проблем выясняют все, о чем они молчат. Мы рассмеялись, а она сказала, что так действительно и поступают.

— Да, но я-то тут при чем? Я и так отлично все помню, что и когда делал. Какие-то детали мог забыть, но все остальное помню.

— А ребра?

— Что ребра?

— Снимок показал, что у тебя было сломано два ребра, а когда, ты не помнишь. Повод, чтобы вспомнить, было ли это и когда или это глюки томографа.

— А что, это мысль. Вопрос, к кому обратиться. С нашей с тобой секретностью, к первому попавшемуся специалисту не обратишься.

— А может к Сысоеву?

— Сысоеву, кто такой?

— Ты же сам рассказывал мне про него, профессор из клиники.

— Ах этот. Так ведь он вряд ли практикует такими вещами.

— Но поговорить-то ты можешь?

— Поговорить могу.

— Ну вот, а я о чем.

Иван не стал рассказывать всех подробностей и причин, зачем ему надо поговорить с нейрофизиологом, а просто попросил Асимова организовать встречу с Сысоевым. В результате через пару дней он вместе с женой отправился к профессору в клинику, в которой не так давно проходил трехдневное обследование. Поскольку профессор по-прежнему не знал никаких подробностей о Дымове, встретил его радушно, но в своей обычной манере:

— На что жалуемся? Ах да, на жизнь, если память мне не изменяет, — улыбнувшись и слегка посмеиваясь, произнес профессор, после чего добавил, — А если серьезно, чем вызван ваш повторный визит ко мне?

— Профессор, хотел у вас проконсультироваться. Я, как вы помните, проходил у вас в клинике обследование и на снимках МРТ, как мне сказали, есть следы сравнительно недавних переломов девятого и десятого ребер. Все бы ничего, но все дело в том, что я не помню, чтобы когда-либо ломал ребра. Возможно, я зря переживаю, но согласитесь, вряд ли можно забыть такой момент в жизни, даже сели он был давно. А судя по снимку перелому максимум два года. Поэтому и решил у вас проконсультироваться. Как такое возможно?

— А что, собственно говоря, я могу вам посоветовать? Сделайте повторный снимок. Если он подтвердит наличие перелома, то…, - профессор потеребил жиденькую бороду и зачем-то зажмурил один глаз, после чего добавил, — можно под гипнозом попытаться узнать, почему информация о том, что вы когда-то ломали ребра, не сохранилась в вашей памяти.

— Простите, а разве такое может быть, что имевшее с человеком событие стирается из памяти?

— Не событие, а информация о нем. Нет, информация не стирается, но она может быть заблокирована под внешним воздействием. К примеру, вы испытали болевой синдром при переломе, возможно на какое-то время потеряли от этого сознание. В этом случае может возникнуть частичная потеря памяти. В медицине это называется амнезией. Амнезия — это патологическая утрата воспоминаний о текущих или прошедших обстоятельствах жизни. В вашем случае, момента, когда вы были травмированы. Ведь одной из причин кратковременной или частичной потери памяти, как раз и является психотравмирующее событие.

— Да, но ребра-то сразу не срастутся, они же должны какое-то время болеть? А я, извините, ничего этого не помню.

— Вовсе не обязательно. Точнее, они болеть могут, но, во-первых, что такое болевые ощущения? Это восприятие нашего мозга на раздражитель. Не стану вам подробно объяснять механику процесса, скажу лишь, что боль защищает наш организм и самого человека от многих неприятностей и сообщает о необходимости принять меры для лечения того или иного органа, о котором мозг сообщает, что он болит. Теперь представьте. У вас болит зуб, вы идете к врачу его лечить, и он вам делает что? Правильно анестезию. Боль прошла, но зуб по-прежнему больной и врач его лечит. Улавливаете, о чем я говорю?

— Разумеется.

— Так вот, в вашем случае, в памяти по каким-то причинам выпал эпизод с переломом. Возможно, это было до момента, когда ребра уже начали срастаться и поэтому вы не можете вспомнить, что когда-то их ломали. Вы меня поняли?

— Да. А восстановить в памяти это событие каким-то образом можно?

— Нет, восстановить нельзя. Точнее можно, но не в вашем случае. На практике лечат людей, потерявших память на большем жизненном отрезке и, как правило, при черепно-мозговых травмах. В таких случаях применяют самые разные методы лечения, чтобы восстановить не просто память, а способность говорить, совершать самостоятельно какие-то действия: есть, пить и даже разговаривать.

— Профессор, вы сказали восстановить нельзя, а как бы это правильно сказать, посмотреть заблокированную часть памяти можно? Скажем с помощью гипноза.

— Разумеется. С помощью гипноза можно заглянуть в область памяти, которая для пациента остается недоступной. Но именно, только заглянуть, а разблокировать её, увы, пока невозможно. Память человека, это все же не карта памяти на компьютере, где можно поставить пароль, или как-то иначе заблокировать для других информацию, а при желании сделать её снова доступной. Более того, даже под гипнозом не всегда удается полностью прочесть информацию, которая по тем или иным причинам скрыта или утрачена.

— Понятно. А не могли бы вы порекомендовать мне, кто мог бы под гипнозом прочесть, как вы выразились, закрытую от меня область памяти о травме, которую я когда-то получил?

— Что вам сказать, — профессор слегка помялся, словно размышляя, стоит или нет предлагать свои услуги, но неожиданно произнес, — в свое время я сам проводил подобные процедуры с пациентами, но не делал этого уже лет двадцать, если не больше. А вы что действительно так серьезно к этому относитесь, что хотели бы прояснить для себя этот вопрос?

— Да, самым серьезным образом. К тому же, у меня есть для этого еще один повод.

— И какой же, если не секрет?

— Не так давно, у меня впервые в жизни было ощущение дежавю. Разговор был весьма важный, и поэтому было странно, почему именно в этот момент возникло это ощущение. Вероятно, перелом ребер и это ощущение не связаны между собой и тем не менее.

— Да, вы правы, весьма интересные совпадения. Хорошо, давайте договоримся, — профессор наклонился над перекидным календарем, лежащим на столе, посмотрел график дел на неделю, после чего произнес:

— В пятницу в семь вечера в нашей лаборатории, вас устроит?

— Да, вполне.

— Вот и отлично. Только прошу не опаздывать, договорились?

— Благодарю.

Иван вышел из кабинета. В коридоре у окна его ждала Ольга.

— Что сказал профессор?

— Предложил в пятницу провести сеанс гипноза и попытаться прочесть заблокированную часть памяти.

— Что, сам будет проводить процедуру?

— Да.

— Боюсь, если Асимов узнает, вряд ли даст добро на это. Вдруг под гипнозом ты случайно начнешь рассказывать о том, чем занимаешься и так далее.

— Асимов мужик понимающий. Я с ним поговорю на эту тему, заодно попрошу присутствовать при проведении сеанса. Если что, он всегда сможет прервать сеанс, ну или, в крайнем случае, попросит профессора о неразглашении полученной информации. В конце концов, медики дают клятву Гиппократа о неразглашении диагноза больного и всей информации, которой о нем обладают.

— Ты прав.

Глава 11

В пятницу Иван с женой и Асимовым прибыли в клинику. Пока ехали, разговаривали на семейные темы и даже рассказывали анекдоты и всё же когда подъезжали к клинике, Асимов не удержался и спросил:

— Иван Сергеевич, может все же не стоит этого делать? Кто его знает, вдруг это опасно для вашего здоровья? Введут в состояние гипноза, а вывести не смогут. Я много слышал негативного по поводу всего этого.

— Константин Николаевич, — усмехнувшись, ответил Иван, — сказали бы прямо, что под гипнозом сболтнуть могу лишнего, а вам потом отвечать. Сами же добро дали, а теперь отговариваете.

— Так ведь служба, сами знаете.

— Поэтому и пригласил вас, чтобы вам спалось спокойнее. Заодно, если что поможете профессору меня в чувство привести, втроем как-нибудь дотащите до реанимации.

— Вань, перестань. Не время хохмить.

В это время машина остановилась возле корпуса, где работал профессор Сысоев. Иван взглянул на часы. Время было без восьми минут семь.

— Давайте поторопимся. Профессор не любит когда опаздывают.

Втроем поднялись на третий этаж и сразу увидели профессора выходящего из своего кабинета.

— Надо же, успели. А я обрадовался, хотел сказать, что терпеть не могу, когда опаздывают, — добродушно произнес Сысоев, — Ну что же, прошу за мной.

Пройдя до конца коридора, профессор открыл ключом дверь, на которой висела табличка с надписью «Лаборатория N1».

— Прошу, — произнес профессор и галантно пропустил вперед себя Ольгу, а за ней всех остальных. Щелкнул выключатель, и все увидели, что комната представляет собой обычную лабораторию. Вдоль стены большой длинный стол, заставленный приборами. С противоположной стороны металлический шкаф, за стеклянными дверцами которого всевозможные колбы. В углу скелет, одна рука которого почти оторвалась и достает до пола. В середине комнаты была еще одна дверь в соседнюю комнату. В неё-то и пригласил пройти Сысоев. Она напоминала скорее процедурный кабинет. Окна не было, а лампа тускло освещала помещение. Стол, несколько стульев.

— Иван Сергеевич, вам сюда, — Сысоев указал Ивану на стул, стоящий посреди комнаты.

— Вас прошу соблюдать во время сеанса полнейшую тишину и главное, ни в коем случае никаких разговоров, что бы не происходило. Запись можно делать только ауди. Да и еще, отключите, пожалуйста, телефоны во избежание случайных звонков. Вам все ясно?

— Да, — хором ответили Ольга и Асимов.

— Очень хорошо. В таком случае, приступим.

Иван сел на стул.

— Я постараюсь достучаться до вашего подсознания. Для этого мне надо погрузить вас в гипнотический сон. Расслабьтесь, старайтесь не волноваться. Поверьте, страшного ничего нет. Профессор еще минут десять рассказывал о принципах гипнотической терапии, при этом его голос и манера напоминали монотонный и доверительный разговор, отчего невольно хотелось прилечь и заснуть. Иван даже не понял, когда речь профессора закончилась, и он заснул, точнее, впал в гипнотическое состояние. Как только это произошло, Сысоев стал задавать вопросы, на которые Иван, как бы в полудреме, но одновременно вполне внятно стал отвечать.

— Вы меня слышите?

— Да.

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо.

— Ребра не беспокоят?

— Нет.

— Вы помните, что у вас были сломаны два ребра?

— Да.

— Когда это произошло?

— Не помню.

— Попытайтесь вспомнить. Припомните, где это произошло.

— В полицейском участке. Меня ударили, я упал.

Ольга и Асимов, сидя позади Ивана, с удивлением переглянулись.

— Вас задержали, за что?

— У меня не было документов.

— Как давно это было.

— Не помню.

— Вы видите себя лежащим на полу. Сколько вам было лет?

— Тридцать пять.

Ольга прикрыла рот рукой. Получалось, что это было меньше года назад. Она пальцем позвала профессора и шепотом попросила его спросить, в чем он был одет.

— Какая на вас одежда?

— Джинсы, рубашка и куртка.

— Что было потом?

— Не помню.

— Постарайтесь вспомнить. Вас отпустили?

— Да.

— Куда вы пошли?

— Меня куда-то повезли на карете в поле.

— Что было потом?

— Не помню.

— Перенеситесь в воспоминаниях вперед. Где вы сейчас?

— На корабле.

— Вы куда-то плывете?

— Нет.

— Что за корабль?

— Космический.

— Как вы там оказались?

— Они прилетели…

— Кто они? Инопланетяне? Они вас похитили?

— Нет.

— Откуда этот корабль?

— Из другого мира.

— Это инопланетяне из другого мира?

— Нет, это люди из будущего.

Ольга увидела, как на лице профессора промелькнула тень удивления, но он продолжал невозмутимым голосом задавать вопросы.

— Чего они хотят от вас?

— Ничего.

— Они вас похитили?

— Нет. Я сам к ним пришел.

— Что вы делаете?

— Разговариваю с ними.

— О чем разговариваете?

— Они предупреждают меня об опасности.

— Опасности чего?

— Человеку нельзя путешествовать в прошлое. Это опасно.

Асимов привстал со стула. Опасаясь, что речь может зайти об установке, хотел сказать, чтобы профессор заканчивал, но Ольга успела шепнуть ему, что не следует прекращать сеанс.

— Они сказали, почему это опасно?

— Да.

— В чем опасность?

— Человеческая душа, попадая в прошлое, создает параллельные миры. Этого делать нельзя.

— Вы уверены, что они вас не ввели в заблуждение?

— Уверен. Я был там. Я видел параллельные миры.

— Они отпустили вас?

— Да.

— Когда это было?

— Это будет, потом.

— Когда потом?

— Не знаю. Они все изменили и сделали так, чтобы я все забыл. Они вернули меня в начало.

— В начало чего?

— Эксперимента.

— Что еще вы помните?

— Ничего.

— Попытайтесь сосредоточиться и вспомнить что-то еще.

— Я иду по коридору корабля. Мне открывают дверь в комнату. Яркий свет. Очень яркий свет.

— Где вы сейчас?

— На поляне. Эксперимент закончился. Ко мне бегут люди. Я вижу вертолет…

Профессор проделал обычную процедуру и вскоре вывел Ивана из состояния гипноза. Повернувшись к жене, он с живым интересом спросил:

— Так что, получилось, или как я и предполагал, глюки на томограмме?

Ольга не знала, что ответить и только настороженно переводила взгляд с Ивана на профессора. Сысоев пришел ей на помощь и глубокомысленно произнес:

— Весьма, весьма интересный случай, скажу я вам. В своё время мне нередко приходилось вводить пациентов в состояние гипноза, но ваш случай действительно уникальный.

— Да, и в чем же его уникальность?

— Видите ли, уважаемый Иван Сергеевич, ваша память, точнее ваше подсознание, которое хранит воспоминания не стерто, а частично заблокировано. При чем сделано это настолько профессионально, что можно лишь фрагментарно прочесть ваши воспоминания. Я бы даже сказал, что кто-то специально оставил лишь фрагменты того, что вы должны или могли услышать. И судя по тому, что я и ваши спутники только что слышали, мне трудно судить об их достоверности.

— Простите, это как понимать?

— Дело в том, что они с одной стороны достаточно реальны, с другой стороны, носят фантазийный характер. Одно с другим как бы не стыкуется и мне трудно ответить, с чем это связано.

— Вот как. Ну что же, и на том спасибо.

— Рад был помочь. Но случай действительно интересный и уникальный. Будет время и желание, заходите, будет интересно с вами поговорить и обсудить ряд моментов. Во всяком случае, у меня сложилось ощущение, что это как-то связано с вашей работой.

Иван с Ольгой вышли из комнаты, Асимов задержался на несколько минут. Видимо объяснил профессору о важности сохранения в секретности всей полученной во время сеанса информации.

Пока ехали обратно на базу, Иван несколько раз пытался узнать, что именно удалось выяснить во время сеанса гипноза и даже порывался прямо в машине прослушать аудиозапись. Однако Ольга решительно сказала, что по приезде домой даст прослушать запись, а пока ничего говорить не хочет. Задумчивость Асимова и молчание жены по-настоящему взволновали Ивана. Ему хотелось как можно скорее включить запись и узнать, что скрыто в его подсознании.

Вернувшись домой, Ольга, к удивлению Ивана, попросила Асимова остаться и всем вместе прослушать аудио запись сеанса гипноза. После чего включила запись. Прослушав аудиофайл, Иван попросил включить его еще раз. После чего долго молчал, размышляя над тем, что услышал. Потом ударил себя ладонью по коленке и, улыбнувшись, произнес:

— Черт возьми, а я все никак не мог понять, почему после проведенного эксперимента, меня постоянно мучает мысль, что нельзя отправлять человека в прошлое. Нет ни доказательств, ни причин для этого, а что-то словно твердит и напоминает об опасности. Теперь, если не многое, то главное, становится понятным.

— Иван Сергеевич, а вы не думаете, что это всего лишь галлюцинации? Последствия эксперимента, в котором вы участвовали? А в действительности никаких параллельных миров, космических кораблей и пришельцев не было?

— Были, дорогой мой Константин Николаевич, уверен, что были. Фантазии только у писателей в голове бывают, вот они и выдумывают свои романы про серых человечков и звездные войны, а я ученый. В памяти человека под гипнозом читаются не сновидения, а реальные события, которые, как правильно объяснил профессор Сысоев, по каким-то причинам заблокированы. Другой вопрос, зачем они это сделали? Хотя, даже по этим обрывочным воспоминаниям, я понимаю причины. Видимо, я слишком много видел и сделал того, чего не следовало. Вероятно, им пришлось изменить историю и вернуть меня назад в прошлое.

— О чем вы? В какое прошлое?

— Понимаете, для них наше время прошлое. А мы с вами живем в настоящем времени. Константин Николаевич, мы можем оперировать только понятиями: сейчас и вчера. Для нас будущее еще не наступило, и каким оно будет, нам неизвестно, оно зависит от нас, наших поступков.

— Извините, но мне кажется, что вот это действительно что-то из области фантастики.

— Вовсе нет. Я в этом твердо убежден.

— Но ведь они частично оставили тебе воспоминания, — вмешалась в разговор Ольга.

— Правильно. Оставили, чтобы после того, как в прошлое был отправлен и не вернулся Журин, стало понятно, что делать этого было нельзя ни в коем случае. Эх, как бы мне хотелось хоть краем глаза посмотреть, то, что я видел там, где побывал.

— Вы так говорите, словно полностью уверены в достоверности того, что услышали, — осторожно произнес Асимов.

— Уверен. На все сто, да что там сто. На все двести процентов уверен.

Иван нервно заходил по комнате, о чем-то размышляя, потом вдруг остановился и, обращаясь то ли к самому себе, то ли к Ольге и Асимову, произнес:

— Надо завтра же встретиться с Завьяловым, ибо все гораздо серьезнее, чем я думал. Непременно встретиться.

Асимов попрощался и вышел, оставив Ивана наедине с женой.

— Вот что, надо непременно сделать несколько копий аудиофайла.

— Ты чего-то опасаешься? — спросила Ольга.

— Нет, но лучше будет, если у нас будут копии. Я бы не очень хотел повторять сеанс гипноза, хотя, кто знает, может быть, можно что-то еще узнать.

— Хорошо, сейчас сделаю.

Среди ночи Ольга проснулась, словно почувствовала, что Иван не спит.

— Ты чего? — спросила она.

— Не спится. Перебираю в памяти каждое слово и фразу, сказанную мной под гипнозом. Размышляю и удивляюсь, как же сложно устроен мир и как повлияла на его развитие созданная нами установка по перемещению во времени. И возможно ничего этого не было бы, откажись я тогда принять предложение на работу в Комитете. Занимался бы в институте текущими делами, ездил бы на симпозиумы или начал преподавать в университете.

— И не встретил бы меня.

Иван повернулся на бок и нежно обнял жену.

— И не было бы у нас Лизы.

— Прости, ты права. Глупости говорю, потому что отлично понимаю, что мысль остановить нельзя, и я продолжал бы размышлять над возможностью перемещения во времени. И даже, возможно, реализовал бы эту идею, или кто-то другой сделал бы это вместо меня. И тогда мир снова был бы другим, еще более непредсказуемым, чем сегодня.

— Ты думаешь, они воспримут всё так, как надо, прислушаются или тайно продолжат пробовать эксперименты с человеком?

— Прислушаются, уверен.

— А я вот о чем подумала. Если всё действительно так, как ты говоришь, почему они отправили тебя в прошлое в момент проведения эксперимента? Почему не в начало, когда ты еще работал в институте и только начал размышлять о возможности создания установки?

— Не знаю.

— Но чем-то они руководствовались, как считаешь?

— Я думаю, что создание установки, это вопрос времени. Не я, так кто-то другой непременно сделал бы это открытие и построил установку, и как знать, как развивалась бы история в этом случае. Вероятно, они все просчитали, и решили, что это наиболее оптимальный вариант, вернуть меня в момент, когда эксперимент по отправке человека в прошлое будет осуществлен и встанет вопрос, а можно ли это делать.

— А Журин?

— А что Журин?

— Но ведь его отправили, и как знать, может быть, будут пробовать снова и снова?

— Нет, не будут. Теперь я в этом уверен. И отправка Журина и сеанс гипноза, это все звенья одной цепи, которую они оставили для размышления о том, где граница дозволенного.

Глава 12

Иван не стал откладывать встречу с Завьяловым, и поехал к нему на следующий день.

— С чем пожаловал? — спросил Завьялов, и, приподнявшись с кресла, пересел на стул напротив Ивана.

— Вот с этим, — и Иван положил на стол диктофон.

— Что это? — с любопытством спросил Завьялов и, покрутив в руках диктофон, осторожно положил на стол.

— Не знаю, в курсе вы или нет, хотя догадываюсь в курсе, так как вчера со мной в клинику ездил полковник Асимов и вероятно уже успел доложить.

— Нет, пока не докладывал, но относительно визита к профессору я в курсе. Надо полагать, здесь запись сеанса гипноза?

— Верно. Хотите послушать?

— Любопытно. Давай.

Иван включил диктофон. Запись обрывалась в тот момент, когда они прощались с профессором. Иван наблюдал, с каким интересом слушает Завьялов запись. Не проронив ни слова, дослушал до конца, потом покачал головой и только после этого произнес:

— Любопытно, весьма. И что ты сам обо всём этом думаешь?

— Думаю, что отправка Журина в прошлое и те воспоминания, которые мне оставили, говорят о том, что нам не следует вмешиваться в историю. Опасно это, более чем опасно. Нам не дано узнать, как развивалась история, ибо они её изменили и на примере Журина, показали, что не допустят вмешательства и впредь.

— Ты хочешь сказать, что они его убили?

— Ну что вы. Они его просто стерли. Вот почему он не значится ни в одном вашем документе, но при этом вы и те, кто принимал участие в его отправке, знают, что был такой человек по фамилии Журин. И это не фантастика, не плод моего воображения, а реальность.

— Хорошо, — Завьялов откинулся на спинку стула, — допустим ты прав. Но в чем опасность, что при перемещении в прошлое человека, могут возникнуть эти самые параллельные миры? Ну возникли себе. Мы о них знать не знаем, и они о нас тоже вряд ли что-то знают.

— Федор Михайлович, я понимаю, к чему вы клоните. А теперь взгляните на все это иначе. Вы, с какой целью посылали Журина? Предотвратить утечку государственных секретов военного назначения. И послали вы в прошлое не просто добровольца, а профессионала, который, я более чем уверен, легко справился бы с порученным ему заданием. И при этом не вернулся назад. Почему? Да потому что он изменил историю. Произошла, своего рода цепная реакция взаимоотношений десятков, затем сотен, а далее миллионов людей. Изменились их судьбы, а значит, и мир стал иным. Он пошел в своем развитии иным путем. Я не знаю, как физически обосновать существование параллельного мира, но надеюсь, что мы это обязательно поймем. И тогда встает вопрос, а какое право мы имеем создавать эти миры? Мы что, Боги, которые своими действиями можем это делать? Сегодня мы отправляем человека, чтобы где-то что-то изменить, а завтра что? Отправим ядерное устройство, чтобы заранее уничтожить сегодняшнего противника? Вы понимаете, о чем я говорю?

— Понимать-то я понимаю, — тяжело вздохнув, произнес Завьялов, — Но и ты пойми меня. За эти годы на проект потрачены миллиарды государственных средств. Невольно возникает вопрос, а какова отдача от этих вложений?

— Помилуйте, — бурно произнес Иван, — Любое государство вкладывает в развитие науки немалые деньги. А возьмите фундаментальные науки. Там вообще вопрос стоит порой лишь в подтверждении научных теорий. Вы в курсе, сколько стоил проект адронного коллайдера? Он в десятки раз дороже обошелся, чем наш проект. А ведь при его строительстве, в котором и наша страна принимала участие, не ставился вопрос, а что в экономическом плане мы от этого получим? Мы получим более ценное — знание о мире, вселенной. Разве можно это измерить в рублях или долларах?

— Да понятно всё. Но твоя установка уже показала, на что она способна, стало быть, и рассматривают её совсем иначе, чем все эти ускорители и коллайдеры. Есть реальная возможность заглянуть в прошлое.

— Совершенно верно. Этим мы сейчас как раз и занимаемся. Разрабатываем технические способы проникновения в глубины истории, но таким образом, чтобы не исказить её, не нарушить её естественный ход.

— Опять ты о своем. Ты пойми. Развитие прикладной науки, хочешь ты того или нет, подразумевает её использование не только в мирных целях. Мир так устроен, что пока будет соперничество и противостояние держав, любое открытие, будет рассматриваться и в мирном и в военном аспекте его использования. Ты вспомни. Расщепили атом и создали ядерное оружие, и одновременно стали строить атомные электростанции и корабли. Запустили в космос первый спутник, человека, и тут же создали баллистические ракеты. Создаем вакцины от ранее неизлечимых болезней и одновременно работаем над бактериологическим оружием. А ты что предлагаешь, сидеть и ждать, когда американцы и китайцы вплотную подойдут к созданию аналогичной твоей установке, и будут размышлять над моральными аспектами её использования? Сомневаюсь, Ваня.

— Значит надо договариваться сейчас. Не потом, когда они её создадут, а сейчас, потому что потом будет поздно.

— Вот именно, что потом будет поздно.

— Знаете, Федор Михайлович, я всегда считал вас умным, порядочным человеком, умеющим заглядывать вперед и отделять зерна от плевел. Надеюсь, что мое мнение не изменится и впредь. Я уверен, что отправка ядерного заряда в прошлое, ничего не изменит в нашем мире, лишь породит еще один параллельный мир, в котором жизнь будет много хуже нашей. Но опасность будет даже не в этом, а в том, что те, кто вернул меня в прошлое, которое для нас с вами является настоящим, вернут нас в исходную точку, где ни вас, ни меня не будет, потому что в их власти изменить нашу историю. Вот тогда действительно будет поздно.

— Не знаю, может ты и прав. И я был бы счастлив, чтобы так оно и было. Могу сказать одно, работай, а там видно будет.

Иван понял, что разговор закончен, и не прощаясь, вышел из кабинета с тяжелым сердцем и даже не заметил, как водитель остановил машину возле дома и обернувшись, сказал:

— Иван Сергеевич, приехали.

— Да, спасибо. Видно пробок не было, я даже не заметил, как мы доехали, — и, открыв дверь машины, вышел.

Ольги не было дома и Иван не раздеваясь, отправился в соседний корпус, где находилась установка. Заглянув в зал, увидел привычную деловую обстановку. Сотрудники в белых халатах, словно врачи, занимались своими делами, готовясь к проведению очередного эксперимента. Стоя в дверях лаборатории, Иван провел ладонью по лицу. Настроение после разговора с Завьяловым не располагало к работе, и он повернулся, чтобы выйти, но в этот момент услышал, как к нему кто-то обратился:

— Иван Сергеевич, у нас всё готово. Через час отправляем объект по программе изучения климатических изменений на Таймыре.

— Глубина отправления?

— Двадцать тысяч лет.

— Если все проверили, запускайте.

— А вы? — с недоумение спросил сотрудник, глядя, на то, что Иван собирается уходить.

— Я подойду, позже.

— Хорошо.

В этот момент из соседнего помещения вышла Ольга. Увидев Ивана, крикнула, чтобы он задержался. Вместе вышли на улицу. Увидев мрачное лицо Ивана, поняла, что разговор с Завьяловым был тяжелым. И все же она спросила:

— Не хочет слушать?

— Он слышит, и всё понимает, но говорит так, словно оправдывает начальство, которое мыслит совсем иначе.

— Что будешь делать?

— Не знаю, но что-то надо делать.

— Иди, отдохни. Как только проведем эксперимент, я приду домой.

Не ответив, Иван медленно побрел в сторону дома. Ольга вернулась вечером. Зашла в комнату и увидела, что Иван спит. Будить не стала, пошла в детскую. С Лизой сидела няня и пеленала её для прогулки.

— Как она?

— Все хорошо. Поела, сейчас пойдем гулять. Иван Сергеевич не захворал? Вернулся угрюмый, обедать не стал, сразу спать лег.

— Сами знаете, работа. Если что-то не ладится, он все близко к сердцу принимает. Ничего, всё устроится.

— Ну и хорошо. Я пошла. Да, я там мясо в духовке поставила запекать. Уже готово.

— Спасибо.

Ольга вернулась в спальню. Иван повернулся на бок и, глядя на жену спросил:

— Как эксперимент, все нормально прошло?

— Да, всё замечательно. С Таймыра уже сообщение пришло, что устройство фиксации найдено. В ближайшее время переправят нам.

— Надо же, быстро наши.

— Не зря ребят командировали для выбора места, куда отправить прибор слежения.

— Молодцы.

Ольга присела на край кровати. Провела рукой по щеке Ивана. Он перехватил её руку, и поцеловал.

— Только ты понимаешь меня, — тихо произнес он, и в его словах было столько боли, что Ольга еле сдержалась, чтобы не расплакаться.

— Не знаю, мне почему-то кажется, что Завьялов окажется лучше, чем ты о нем думаешь.

— Возможно, ты и права. Хотелось бы так думать.

И снова потекли дни, недели работы на установке. Полным ходом шла разработка новых методом исследования прошлого. Иван самым пристальным образом проверял и перепроверял скрытность систем, которые должны были зафиксировать события и затем в течение многих сотен, а то и тысяч лет, остаться незамеченными и необнаруженными. Пару раз случались провалы, когда аппаратуру не удавалось найти. После выяснения причин случившегося, оказывалось, что они пропали в результате стихийных бедствий, которые не были учтены при отправке в прошлое. В один из дней наступившей осени, на объект приехал Завьялов. Неожиданно предложил Ивану пройтись по городку.

— С чем пожаловали Федор Михайлович? С дурной вестью или с хорошей?

— Да как тебе сказать, — тяжело вздохнув, произнес Завьялов, — Скорее с плохой, нежели чем с хорошей.

— Слушать мои доводы не стали и послали в прошлое снова кого-то? Я прав?

— Не совсем. Убедили послать гостинец.

Иван сразу понял, о чем идет речь. Замедлил ход, криво усмехнулся.

— И верховный дал добро? А результат, как я и говорил, нулевой.

— Убедили. Советчиков слишком много оказалось, чтобы разом решить проблемы в настоящем.

— И чего теперь ждут от меня? Чтобы я еще раз объяснил бесполезность и опасность таких экспериментов?

— Не кипятись. Разведка сообщила, что американцы уже приступили к испытанию своей установки и намерены провести аналогичную отправку в прошлое своего гостинца.

— Разведка сообщила, и вы пошли на опережение.

— Одним словом, завтра в десять утра за тобой заедет машина. Верховный хочет лично с тобой побеседовать.

— С чего вдруг?

— Могу лишь сказать, что мне стоило больших трудов организовать эту встречу, потому что только он может принять окончательное решение. Поэтому от тебя Иван, многое зависит. Ты понял меня?

— Спасибо, Федор Михайлович.

— Не за что. И вообще, на пенсию мне пора.

— Это вы бросьте, на пенсию собрались.

— Ладно, поживем, увидим.

На следующий день президент принял Дымова в резиденции в Ново-Огарево. Беседа проходила наедине, и президент с большим вниманием и интересом выслушал все доводы и опасения, которые высказал Иван относительно военного использования установки. Подробно рассказал о результатах, которые были получены в результате отправки в прошлое звукозаписывающей аппаратуры. Президент был немногословен и успел лишь задать несколько вопросов, но как заметил Иван, что-то записывал в блокнот на столе. Попрощавшись, сказал:

— Я признателен вам и всем вашим сотрудникам, за тот вклад в науку, который вы внесли, и надеюсь, сделаете еще немало открытий.

И снова Иван на миг ощутил состояние дежавю, словно уже разговаривал с президентом и слышал от него именно эту фразу.

Возможно, именно этот разговор стал решающим в принятии решения, потому что полгода спустя, вбежавшая в лабораторию Ольга бросилась к мужу и стала целовать. Её переполняла радость и ликование, а Иван никак не мог понять, что произошло, и пытался узнать, что случилось.

— Вот только что сообщили.

На состоявшейся сегодня в Женеве, трехсторонней встречи глав государств: Китая, России и США, были подписаны договора о сокращении развертывания и производства ракет малой и средней дальности. Однако наиболее важным и неожиданным для журналистов всего мира, стало официальное признание существования в этих странах установок, позволяющих перемещаться во времени. Машина времени из объекта для фантастических блокбастеров и литературы, стала реальностью. Главы правительств подписали Договор на исключительно мирное использование этих устройств и создание международного центра под эгидой ООН и ЮНЕСКО для проведения всех исследовательских и научных работ в этой области.

В этот момент раздался звонок телефона. Иван поднял трубку. Звонил Завьялов.

— Иван, я тебя поздравляю. Тебя, Ольгу, всех ребят. Вы молодцы. Ты слышишь меня?

— Да, я слышу. Спасибо.

Иван положил трубку. Казалось огромная ноша и груз ответственности, который он нес все эти годы на своих плечах, вдруг упала, и стало легко и радостно на душе, потому что теперь он был спокоен за мир, в котором жил.

Эпилог

На календаре две тысячи сто пятый год. Место действия — медико-биологический центр орбитальной станции вращающейся вокруг Марса. В палату, размером чуть более десяти квадратных метров постучали. Хриплым голосом Иван произнес «войти» и дверь отъехала в сторону, пропустив гостя. Он не узнал вошедшего и решил, что это кто-то из персонала клиники, или очередной врач трансплантолог. За последние три года, его здоровье основательно пошатнулась. Ему поставили искусственное сердце, заменили сначала одну, а потом вторую почку, заменили два сустава на ноге, и теперь он ожидал операции по замене правого глаза, которым почти не видел. Глаз уже вырастили, и операция по его трансплантации вот-вот должна была состояться. Однако в свои сто пятнадцать он ясно мылил и был несказанно счастлив приезду детей, внуков и правнуков, периодически прилетавших навестить его со всей солнечной системы, куда забросила их жизнь и работа. Не хватало только любимой жены Ольги, скончавшейся шесть лет назад. Незнакомец присел напротив и, достав небольшую коробочку, зачем-то приложил её ко лбу Ивана.

«Опять мнечто-то измеряют. Нет, чтобы сначала объяснить, что собираются делать. Бесцеремонность врачей порой раздражает», — подумал Иван, и вдруг произошло что-то непонятное. Словно в темной комнате включили свет, и он стал ясно и отчетливо видеть окружающее его пространство и все предметы, которые находились в ней. Он перевел взгляд на незнакомца и сразу узнал его. Это был тот самый седовласый мужчина, с которым он когда-то давно разговаривал на космическом корабле. Иван не просто узнал его, а мгновенно вспомнил всю свою жизнь. Первый эксперимент и путешествие в параллельные миры. Мир, в котором эксперимент, в результате диверсии не состоялся и как результат, мучившие его сновидения о параллельных мирах. Поиски таинственных цилиндров и посещение космического корабля. И еще одна жизнь, когда его вернули в прошлое, где он сумел доказать, сколь опасно необдуманно использовать установку для перемещения в прошлое. И вся дальнейшая, долгая и счастливая жизнь пронеслась перед его глазами. Он стал почетным гражданином мира, стал нобелевским лауреатам и почти сорок лет руководил международным исследовательским центром, где с помощью установки изучалось далекое прошлое земли. Мир узнал о своей истории так много, что пришлось заново переписывать многие её страницы. Но всё это было давно в прошлом. А сегодня, сейчас, он лежал в отдельной палате и понимал, что умирает. Долгая и счастливая жизнь, наполненная прекрасными моментами, открытиями, достижениями, рождениями дочери и сына, внуков и правнуков, подошла к концу. И почему-то улыбаясь, он посмотрел на седовласого мужчину, и спросил:

— Вы исполнили свое обещание. Я все вспомнил. Как прекрасно это было! Нам пора?

— Увы, материальное тело не вечно, но человеческая душа, наполненная мыслями, чувствами, переживаниями навсегда останется в потоке мироздания. Пойдемте, я провожу вас в наш мир, где вы еще никогда не были.

Он протянул Ивану руку. Рукопожатие было практически бестелесным, но Иван удивительно легко поднялся с постели и обернувшись, вдруг увидел свое бездыханное тело, мигающие огоньки и сигналы приборов, оповещающие тревогу. В этот момент в распахнутую дверь вбежали врач и медсестра и Иван слышал, как они кричали:

— Иван Сергеевич умер, умер, умер! Срочно везите его в реанимацию.

— Почему они нас не видят? — спросил Иван.

— Стоит ли об этом говорить.

— Вы, как всегда правы.

— Так что, Иван Дымов, вы готовы к путешествию в будущее, взглянуть на мир, в котором вам предстоит жить в ином облике?

— Готов, — решительно ответил Иван.

— Тогда вперед. К звездам!

―♦―

Главные персонажи романа:

Иван Сергеевич Дымов — главный герой романа. Талантливый физик, создатель и конструктор машины времени. 35 лет. Академик.

Зимина Ольга Николаевна — доктор наук, физик-ядерщик, 34 года. Жена Дымова.

Ломов Артем Васильевич — академик, математик, специалист в области квантовых компьютерных систем, 63 года.

Асимов Константин Николаевич — полковник ГРУ, куратор проекта «Исток» 41 год.

Сотрудники проекта:

Гурьянов Тимофей Борисович — физик, к.т.н., сотрудник проекта 33 года.

Петухов Антон Викторович — инженер системотехник, сотрудник проекта, 31 год.

Колюжный Геннадий Петрович — инженер-электрик, сотрудник проекта 36 лет.

Черкасова Елена Валентиновна — физик, к.т.н., сотрудник проекта, 28 лет.

Быкасов Марат Николаевич — инженер, сотрудник проекта, 42 года.

Миронов Дмитрий Олегович — инженер, к.т.н., сотрудник проекта 47 лет.

Бахман Эдуард Львович — математик, к.ф.м.н. сотрудник проекта, 51 год.

Лебедев Иван Игоревич — инженер, сотрудник проекта, 29 лет.

Хромов Олег Анатольевич — к.т.н. специалист в области молекулярной физики и термодинамики, 42 года.

Богуславский Иван Аронович — доктор наук, работая в проекте получил звание Члена корреспондента академии наук. Специалист в области геомагнетизма, 59 лет.

Второстепенные действующие лица романа:

Школьников Аркадий Львович — главврач больницы в Москве.

Зубов Сергей Сергеевич — заведующий реанимационным отделением больницы.

Завьялов Федор Михайлович — генерал майор службы безопасности.

Егоров Михаил Викторович — капитан технической службы разведки, 33 года.

Журин Олег Тимофеевич — старший лейтенант ФСБ РФ, 28 лет. Погиб во время испытания установки, возвращаясь из параллельного мира.

Сысоев Леонид Исаевич — доктор медицинских наук, профессор, специалист в области нейрофизиологии. Заведующий отделением в больнице.

Алексеев Кирилл Дмитриевич — Подполковник технического отдела службы разведки. Проводил расследования причин аварии на установке.

Костромин — следователь по особо важным делам ФСБ РФ.

Фаустов Михаил Иванович — сотрудник ФСБ РФ. Руководил операцией встречи Зиминой с китайским агентом.

Полянский Григорий Алексеевич — сотрудник ФСБ РФ. Помогал в организации полета в аномальную зону.

Разуваев, Николай Николаевич — заведующий отделением клиники, в которой Дымов проходил обследование после эксперимента.

Второстепенные действующие лица из первой книги романа, упомянутые во второй книге.

Огрунов Николай Степанович — научный эксперт, местный ученый. Прибыл из параллельного мира вместе с Дымовым.

Хельмут Нойманн — папиролог, немецкий ученый, нашедший чертежи машины для путешествия в параллельные миры.

Все персонажи, их имена и действия, а также, — все события, происходящие в романе — вымышлены и не имеют ничего общего с реальными лицами, их именами, действиями и событиями их жизни, даже в случае какого-либо совпадения. Узнавшим себя на прилагаемых страницах не стоит рассматривать мнение о них того или иного героя, как мнение автора. Вместе с тем, приношу искренние извинения, за поступки героев и события, происходящие в романе, если они так или иначе нанесли моральный урон читателю, или кому бы то ни было. Отдельные высказывания героев могут не совпадать с мнением автора по тому или иному вопросу и потому не могут быть интерпретированы, как его собственное мнение, а, следовательно, не относятся к разряду дискуссионных вопросов.

На правах рукописи. Автор — Аристарх Ильич Нилин 24. 03.2021 г. Москва.

Оглавление

Часть 1 В ПЛЕНУ ИЛЛЮЗИЙ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

Часть 2 НА ГРАНИ ДВУХ МИРОВ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

Часть 3 В ПОГОНЕ ЗА МЕЧТОЙ

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

Часть 4 ТАЙНЫ ЗАБРОШЕННОГО ЗАМКА

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

Эпилог

―♦―