КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Такая вот жизнь (СИ) [Людмила Васильевна Мацкевич] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

  Часть первая





   - Проснулась? - женщина заглянула в приоткрытую дверь. - Вижу, что проснулась. Вот и хорошо. Надо поговорить.



  Она неторопливо вошла в комнату и остановилась у кровати младшей дочери.



  - Маринка поздно вечером звонила. Хотела и с тобой своей радостью поделиться, да ты уже спала.



   Все это было не совсем обычно: старшая сестра задушевными разговорами Юлю никогда не баловала, а в последнее время и вовсе старалась не замечать.



  - Что-то случилось? - тихо спросила девушка и нехотя открыла глаза.



  Мать окинула взглядом фигуру дочери. Еще подростковую худощавость не могло скрыть даже пушистое цветное одеяло, которым девочка была укрыта.



   Женщина перевела взгляд на ее бледное после сна лицо и в очередной раз отметила сходство с отцом, чей портрет висел тут же в комнате. Она с досадой поморщилась и отвела глаза.



  - Я думаю, что сегодня ты должна перебраться к своей бабушке.



  Она сказала это так спокойно и холодно, что Юле сразу стало понятно: мать решения не изменит. Непонятным было только одно: почему надо было уехать именно сегодня.



   Какое-то время женщина ожидала ответа, но его не последовало, и она продолжила:



  - Мы договаривались, что ты уедешь после выпускного вечера, но так уж получилось... Страшного ничего нет: захочешь - сможешь и из города приехать. Всего-то два часа в дороге ...



  Она опять замолчала, ожидая хотя бы возражений, и, не дождавшись, ворчливо добавила:



  - Чего молчишь? Чистая копия папаши своего: он тоже, бывало, в пол уставится, и слова путного от него не дождешься.



   Юля наконец-то подняла на мать глаза, они были спокойны. То, что младшая дочь умела держать себя в руках, всегда не нравилось женщине и раздражало ее. Вот ведь как бывает на свете: отца своего Юля никогда не видела, а унаследовала все его замашки. От показной сдержанности матери не осталось и следа. Раздражение сквозило в каждом сказанном слове.



  - Подумаешь, выпускной... Вот не хочет Маринка, чтоб вы с Сергеем целый вечер друг на друга смотрели и улыбались, ведь не дети уже. Вечером он с дедом Никодимом к нам придет. Раз замуж Маринку позвал, то пора и о свадьбе поговорить. А тут ты, невеста вечная...



   Она уже не в первый раз так называла дочь, и Юля не обратила на это никакого внимания. Однако услышать еще раз о предстоящей свадьбе сестры и Сергея было больно. Об этой новости Юля узнала пару дней назад. И вовсе она не подслушивала, просто мама со старшей дочерью разговаривала по телефону слишком громко. Делалось это, скорее всего, специально, чтобы младшая дочь заранее узнала о приближающемся событии. Она и слышала. Тогда первым желанием девушки было побежать к деду Никодиму и расспросить его обо всем услышанном, но она сумела вовремя остановиться. Зачем ей нужны были какие-то подробности, если она знала главное? Правильно, незачем!



   Хорошо, что на дворе был поздний вечер. Можно было поскорее юркнуть в постель и притвориться спящей, а потом дождаться, когда мать уйдет в свою комнату, и, наконец-то, заплакать. Но и плакать долго было нельзя, чтобы утром не опухли глаза и никто ни о чем не догадалась.



   А вот теперь новая напасть: приходилось отказаться от выпускного вечера, для которого и платье, и туфли были давным-давно куплены любимой бабушкой.



  - Так я вам не помешаю, уйду на это время из дома. До выпускного осталось всего два дня.



  Юля произнесла эти слова и тут же пожалела об этом, потому как знала, что для матери ее доводы и просьбы никогда ничего не значили.



  - Нет, нельзя, - женщина для пущей убедительности даже покачала головой и усмехнулась. - Кончилось твое время, походила в его невестах, теперь сестре уступи место.



   Вот все и встало на свои места: любимая дочь замуж выходит, а ей, Юле, в этом доме больше делать нечего. А может быть, мать была права? Нечего младшей дочери под ногами у жениха и невесты путаться. Что же... Надо уезжать. Девушка согласно кивнула головой.



  - Хорошо, через час меня здесь не будет.



  - Вот и правильно, - услышала она в ответ.



   Сборы были недолгими, потому как бабушка просила брать лишь самое необходимое. Осталось только одно дело: попрощаться с Сергеем. Юля взяла листок бумаги и быстро написала: " Сережа! Поздравляю со свадьбой, желаю всего самого хорошего! Юля. P.S. Я остаюсь жить у бабушки." А теперь записку надо было оставить там, где он ее обязательно найдет. Чтобы мать ни о чем не догадалась, девушке пришлось осторожно выбраться во двор через окно.



   Узенькой тропинкой она пробежала по огороду к старенькой баньке, одной стеной примыкающей к соседнему участку. Нужно было только осторожно отвести в сторону пару держащихся на одном гвозде штакетин, чтобы оказаться по другую сторону забора. Там, у самой стены, и находилась скамейка, где она встречалась c Сергеем, чтобы наговориться вдоволь в те дни, когда он приезжал навестить деда. Записка легла в потаенное место между бревнами. Она знала точно, что, узнав о ее неожиданном отъезде, Сергей непременно сюда заглянет.



   Через какое-то время Юля уже ехала в автобусе, смотрела в окно и очень старалась не заплакать, потому что для слез была ночь. Успокаивало лишь то, что известие о скорой свадьбе Сергея и холодный кивок матери на прощание оставались в прошлой жизни. Она знала, что в новой жизни ей будет хорошо: бабушка любила единственную внучку.



   А в это время женщина стояла в комнате младшей дочери и, казалось, бездумно смотрела на стену. Туда, где совсем недавно висел портрет молодого человека, который так и не стал ей мужем, портрет отца ее второго ребенка.



   Никаким отцом в то время он еще не был, просто незадолго до ухода в армию по настоянию своей матери зашел к знакомому фотографу. Так и получилось, что на последней сохранившейся фотографии молодой человек был чуть старше своей дочери, и сейчас их сходство без труда мог заметить каждый. Кроме того, она была такой же худенькой и высокой. Такой же темноволосой и привлекательной. Как быстро летит время! Если бы не эта уже начавшая желтеть от старости фотография, женщина и не вспомнила бы, каким он был. Да и зачем ей это помнить? Она свои обещания выполнила.



   Видимо, пришла пора надежнее спрятать в самых дальних уголках памяти, а еще лучше навсегда забыть, как без любви, только ради крыши над головой для себя и своего ребенка, окрутила она молодого парня, расстроила его свадьбу, а в результате осталась одна с двумя детьми на руках. Те несколько месяцев, что они прожили вместе, счастливыми назвать было трудно. В будущем муже ее раздражало абсолютно все. Чего стоила одна только привычка подолгу молча сидеть перед печью и смотреть на огонь! Женщина чувствовала, что ей никогда не достучаться до его сердца, что даже рождение ребенка не изменит ничего в их отношениях, и это выводило ее из себя. Ее недовольству не было конца.



   А он винил за все произошедшее только себя, однако не находил ни сил, ни желания хоть что-то изменить, смотрел в пол и молчал. Оставалось лишь надеяться, что после родов отношения с этой чужой и нежеланной женщиной изменятся к лучшему. Не зря ведь мужики рассказывали о чудачествах своих жен, когда те были в таком же положении. Вот так и получилось, что за то прожитое вместе время ни он, ни она не нашли друг для друга ни одного доброго ласкового слова. Вполне вероятно, что именно поэтому женщина и перенесла неприязнь с без пяти минут мужа на дочь, родившуюся уже после его смерти.



   Если посмотреть со стороны, то их небольшая семья казалась абсолютно нормальной. Обе девочки были одинаково одеты и накормлены, мать никогда не поднимала на них руку, но все же было нечто, что их разделяло. Старшая могла часами крутиться возле обожаемой мамочки - младшей это не дозволялось. Не то чтобы мать, не выслушав ребенка, гнала его от себя. Нет, такого не было. Но ее постоянно демонстрируемое равнодушие в конце концов дало свои плоды: младшая постоянно чувствовала себя нелюбимой, всегда в чем-то виноватой и обращалась к матери лишь в случае необходимости.



   Старшая в их семье всегда была для Юли эталоном для подражания. Ее постоянно хвалили, ставили младшей в пример. И Юле мало-помалу пришлось свыкнуться с мыслью, что она по какой-то неизвестной ей причине не достойна любви сестры и матери. Тогда она сделала то, что чаще всего и делают нелюбимые дети: замкнулась в себе. И не появись в ее жизни Сергей, кто знает, как бы сложилась судьба Юли: нелюбимые дети редко бывают счастливыми и успешными.



   Женщина неторопливо отвела глаза от стены, на которой остался лишь сиротливо торчащий и потемневший от времени гвоздь, и подумала, что теперь в этом доме уже никогда не будет ни так не похожей на нее младшей дочери, ни ненавистного портрета. Она медленно покачала головой, словно отгоняя ненужные воспоминания, потом пожала плечами и вышла из комнаты, почему-то осторожно прикрыв за собой дверь.



   А в это время дед Никодим суетился на своей кухоньке, ожидая приезда внука, и размышлял о том, как воспримет Юля известие о женитьбе Сергея. Да еще на ком! На ее старшей сестре. Вчера он решился-таки с Юлей об этом поговорить и, может, попытаться ее успокоить. Все-таки не чужая она ему, считай, на глазах выросла. Когда поменьше была, частенько забегала, сейчас вот реже, но все равно старика не забывала.



   Подкараулил, когда Юля кормила кур, окликнул через забор, попросил зайти. Она согласно кивнула головой, но так и не пришла. По всему выходило, что знала уже о свадьбе, поэтому и не захотела ненужных теперь разговоров. А по лицу ничего и не увидишь, это она с детства такая скрытная. Мать, бывало, начнет за что-то ругать, а она ни слова в ответ не скажет, все молчком да тишком, даже в лице не переменится. И от сетрицы-козы ей тоже частенько доставалось; та все норовила на младшую не только свою работу по дому и огороду свалить, но еще и матери наябедничать. На чьей стороне была мать - и без слов ясно. Но только и у Юли имелся свой кусочек радости - его внук Сергей. Хотя был он старше, давно жил в городе, а любил соседскую девчонку как сестру, да и она в нем души не чаяла.



   А в это время Сергей и Марина подъезжали к поселку. Она, довольная собой и жизнью, всю дорогу говорила о том, как они будут счастливы, кого пригласят на свадьбу, куда поедут в первый отпуск. Он не особо вслушивался в ее слова и, если было нужно, просто кивал головой, давая понять, что со всем согласен. Насторожился только, когда услышал знакомое имя.



  - Очнись, второй раз уж тебя спрашиваю. Ты Юльке сообщил, что женишься? Вот потеха: невестой была одна сестра, а женишься на другой! Поди все слезы бедолага выплакала...



   Марина, откинув голову, весело рассмеялась, а Сергею вдруг стало жарко от неожиданно накатившей волны злости. Он прижался к краю дороги, остановил машину и повернулся к невесте.



  - Слушай внимательно, повторять не буду. Если хоть словом, хоть взглядом, хоть намеком обидишь Юлю, в загс пойдешь одна.



   Потом он долго шарил по карманам, ища зажигалку, и, наконец, найдя ее, закурил. До поселка доехали молча. Марина злилась и на себя, и на Сергея, а он не обращал на это никакого внимания и думал Юле. Как-то слишком быстро и незаметно превратилась она из маленькой девочки с тоненькими косичками, смешно торчащими в разные стороны, в настоящую девушку, но их отношения от этого никак не изменились и были по-прежнему ровными и дружескими. И хотя ему и в голову не приходило говорить с ней о каких-либо чувствах, что-то обещать, на что-то намекать, но на душе все равно было гадко и тоскливо.



   Да, ему нравилась милая замкнутая девочка, и Сергей знал, что был для нее единственным человеком, с которым она могла говорить открыто и обо всем. Была еще живущая в городе бабушка, но он подозревал, что внучка от нее многое о своей жизни скрывала просто потому, что не желала расстраивать.



   А от него, Сергея, никаких тайн не было. Да если бы она как-то не так на него хоть раз посмотрела, он бы заметил сразу! Поэтому-то молодой человек и был абсолютно уверен, что никаких романтических чувств к нему Юля не испытывала. Кроме того, он давно жил жизнью взрослого самостоятельного человека, и в ней, в этой самой безалаберной холостяцкой жизни, вчерашней школьнице, конечно же, места не было.



   Вспомнился и последний разговор с дедом о юной соседке. Такие разговоры дед заводил время от времени, и Сергей, не чувствующий за собой какой-либо вины, предпочитал весело отшучиваться. Да и как можно было всерьез относиться к словам старика, любящего поворчать по поводу и без повода?



   Конечно, деда, взявшего после смерти дочери на воспитание маленького внука, Сергей любил и всегда прислушивался к его мнению, но, честное слово, в этом вопросе дед Никодим не был прав. Маленькая девочка, не нашедшая тепла в своей семье, и он, Сергей, не имевший, кроме деда, других родных, были одиноки и тянулись друг к другу, вовсе не раздумывая ни о каких-то там чувствах, ни о том, как это будет воспринято другими людьми. Казалось, чужое мнение их совершенно не интересовало.



   - Нехорошо ты с девчонкой поступаешь, Серега, - старик затянулся папиросой и неодобрительно покосился на внука. - Она ведь уж не маленькая. Они, молодые, ныне умные да ранние. А влюбится в тебя? Как я понимаю, тебе, кобелю, это и в голову не приходило?



  - Дед, никакой я не кобель, - смеясь, отмахнулся от этих слов Сергей. - Мы с Юлькой дружим уж сто лет. Где ты увидел любовь? Вот окончит школу, переедет в город к бабушке, познакомится с хорошим парнем и помашет нам с тобой ручкой. А я ни на ней, ни на какой другой жениться еще лет пять не собираюсь.



  - Я и говорю, что чистый кобель.



  - Это в ваше время, если до калитки проводил, кулечек конфет подарил, семечек в карман отсыпал, то сразу к попу. Сейчас все не так, - весело парировал внук.



  - Да понял я уже, что правнуков мне не дождаться. Не скоро еще ты, кобель, нагуляешься!



   Сергей опять засмеялся, а дед с досады сплюнул и отправился к реке, где им в тени старой ивы была собственноручно сооружена скамейка. Старый пес, прихрамывая, уныло поплелся следом за ним, зная, что старик будет долго жаловаться ему на легкомыслие внука и всего молодого поколения, на боль в ногах и пояснице, на плохой сон и еще Бог знает на что. А он, верный друг, постарается не заснуть слишком быстро и будет старательно делать вид, что внимательно ловит каждое слово хозяина.





  Часть вторая





   Бабушка встретила внучку радостно: все-таки родная кровь, память о единственном



  сыне. В этом же году девушка поступила в институт. В сентябре приехал Сергей и привез в подарок от деда Никодима корзину яблок. Юля вышла его проводить. Они медленно шли по улице, пока не оказались в каком-то скверике.



  - Давай посидим, - сказал Сергей, останавливаясь возле скамейки. - Давно пора нам поговорить.



  Юля молча кивнула головой, соглашаясь. Сергей никак не мог начать разговор, и это было так не похоже на него, что она удивилась.



  - Прости, не сказал о свадьбе заранее, - наконец-то заговорил он. - Глупо все как-то получилось.



   Он опять замолчал, не зная, как поведать о том, что произошло. Не рассказывать же на самом деле Юле, как случайно встретился с Маринкой на какой-то вечеринке, а утром проснулся с ней в одной постели. Потом было еще несколько встреч. Просто так, без всяких обязательств. Когда почувствовал, что все больше и больше втягивается в ненужные ему отношения, встречи прекратил, сказав, что это все ни к чему хорошему не приведет. Марина, к его удивлению и радости, отнеслась к словам о расставании совершенно спокойно. Они мирно распрощались, но через месяц она разыскала Сергея и сообщила, что ждет ребенка. Сделать аборт он и не предлагал, знал, что откажется. Что было делать? Сам без родителей рос и ребенку своему такой судьбы не желал. Так и женился.



   Молчала и Юля. Почему-то вспомнилось, с каким нетерпением она ждала окончания школы. В то время ей казалось, что именно тогда Сергей увидит в ней, наконец-то, не только соседскую девчонку, которую всегда считал то ли подружкой, то ли сестрой, но и влюбленную в него девушку. Обидно, что в их отношениях так ничего и не изменилось с тех самых пор, когда ей было всего-то пять лет, а он перешел в десятый класс.



   - Какая ерунда, - наконец тихо произнесла она, - сказал ты или нет. Словно от этого что- то бы изменилось. И от матери я ничего нового не услышала. Жаль только, что не удалось побывать на выпускном вечере: очень уж не хотелось выслушивать еще и насмешки



  - Вот за это и прости, - покаянно вздохнул он. - Я же говорю, что глупо все получилось.



  - За что прощать, Сережа? Я понимаю: мое детство прошло, и у каждого из нас своя дорога. Спасибо, что так долго был в моей жизни.



   Юля встала.



  - Подожди, - он тоже встал и взял ее за руку, - ты что же, прощаешься со мной? Пожалуйста, не делай этого. Я хочу, чтобы ты знала, что между нами никогда ничего не изменится. Ты и дед - мои самые родные люди. Так будет всегда. Ты мне веришь?



  Она, не поднимая глаз, кивнула.



  - Я всегда тебе верила.



  - Вот и хорошо. А теперь скажи, можно мне приходить иногда?



  - Если захочешь, - она осторожно высвободила свои пальцы из его горячей ладони. - И не забудь поблагодарить деда Никодима за яблоки.



   Юля медленно возвращалась домой и думала об этом странном разговоре. Конечно же, она очень постарается научиться жить без надежды на будущее с Сергеем. И вместе с этим решением крепло понимание: от того, что внутри, уйти невозможно. Это не любить человека очень даже легко и просто, а любить без взаимности всегда больно и сложно.



   И все-таки жизнь обещала впереди много хорошего. Юля радовалась произошедшим переменам, бабушка радовалась вместе с ней. Наталья Петровна была женщиной деятельной, общительной и уже предвкушала, как они вместе с внучкой, а не только с подружкой Зиной, которая в то время часто болела, будут проводить вместе свободное время.



   Баба Зина, как называли ее соседи по подъезду, жила одна в соседней квартире. Муж давно умер, а дочь вышла замуж за немца и укатила в Германию, объяснив при прощании матери, что взять ее с собой не сможет, но будет всячески заботиться о ней и часто приезжать. И, действительно, не забывала: звонила пару раз в месяц и один раз, когда у старушки отнялись ноги, приехала. Надо было решать, что делать с матерью. Выход был один: сдать в дом престарелых.



   Но тут тихая баба Зина неожиданно для всех взбунтовалась и заявила, что умирать будет только в своей постели, поэтому и уговорила Наталью Петровну обменять принадлежащую ей двухкомнатную квартиру на ее трехкомнатную.



  - Наташенька, - упрашивала она подругу, вытирая слезы дрожащими от волнения пальцами, - соглашайся, Христа ради! Ты внучке хорошую квартиру оставишь, она тебе век благодарна будет. Деньги за обмен не отдавай, за это досмотришь меня.



  - Не знаю, что и сказать, - разводила руками Наталья Петровна.



  - Соглашайся, я больше года не проживу. Ты меня и похоронишь.



  После таких слов они начинали плакать вместе.



   Предложение было заманчивым, но все же Наталья Петровна колебалась. И причин было несколько: во-первых, у нее самой часто побаливало сердце, а уход за лежачим человеком - дело тяжелое; во-вторых, квартира подруги Зины была больше всего на десять квадратных метров. Деньги это были не такие уж и большие, чтобы на них можно было нанять сиделку, а самой только контролировать. А это значило, что вся работа ляжет на плечи не только Натальи Петровны, но и внучки, потому как одной ей не справиться. Но желание оставить в наследство Юле большую квартиру пересилило все страхи и опасения: она согласилась. Дочь бабы Зины таким решением матери осталась недовольна, но делать было нечего, и пришлось, скрипя зубами, дать согласие. Обмен состоялся.



   Жилось Юле с бабушкой в то время довольно тяжело: баба Зина всю жизнь проработала в библиотеке и пенсию имела маленькую. При переезде в своей бывшей квартире Наталья Петровна сделала ремонт, купила для подруги специальную медицинскую кровать для лежачих больных, бесшовное белье и многое-многое другое. Однако большая часть денег уходила на лекарства, средства гигиены и часто приглашаемую массажистку. Сбережения на черный день, которыми когда-то в душе гордилась Наталья Петровна, быстро таяли. Прошел год, потом еще год. Деньги были уже давным-давно отработаны, и Наталья Петровна после долгих раздумий решилась на разговор с дочерью подруги. Разговора, правда, не получилось.



   - Что Вы хотите? - заявила "заботливая" дочь. - Обмен сделали, а теперь заявляете, что денег не хватает! А может, Вы всю квартиру заграбастать хотите? Не выйдет! Только попробуйте мать бросить или квартиру на себя переписать! Я Вас засужу!



  - Деточка, да что ж ты говоришь? - чуть не плакала Наталья Петровна. - Мы давно уже деньги отработали. У меня больше нет сил, да и Юленьке надо по-другому молодость проводить. Приезжай, надо что-то решать.



  В ответ послышалось решительное:



  - Приехать не могу.



   Баба Зина со страхом прислушивалась к разговору.



  - Наташенька, - спросила она дрожащим от волнения голосом после того, как дочь в раздражении бросила трубку, - ты ведь меня не бросишь, не сдашь в дом престарелых?



  Наталья Петровна в растерянности опустилась в кресло и прижала руки к горевшим от унижения и чувства беспомощности щекам.



  - Бог с тобой, Зина! Проживем как-нибудь, - только и смогла она сказать своей подруге.



   После этого разговора Наталья Петровна долго не могла успокоиться: поднялось давление, началась бессонница, постоянно болело сердце. Перед восьмым марта она дольше обычного пробыла у подруги, а утром не проснулась. Так Юля осталась одна.



   В этот день она впервые после переезда в город позвонила матери, которая теперь жила в семье старшей дочери и нянчилась с внучкой.



  - Я на похороны не приду, - безразличие сквозило в каждом сказанном матерью слове, словно разговор шел не о смерти свекрови, а о каком-то совершенно обычном деле. - Ребенок болеет, не с кем оставить. Как-нибудь справляйся сама.



  - Я поняла. Справлюсь.



   И она справилась. Помогло письмо Натальи Петровны, которое Юля нашла в комоде вместе с перетянутой резинкой тоненькой стопкой денег. Кроме последних слов прощания и любви бабушка подробно написала, куда следует обратиться насчет похорон. От какой-либо помощи Сергея Юля наотрез отказалась. Ей хотелось именно самой сделать для родного человека то последнее, что она могла.



   Сергей, несколько обиженный этим непонятным отказом, на похоронах был, но после поминок быстро уехал. Приехал лишь вечером другого дня, привез продукты и приготовил нехитрый ужин.



   - Вставай, надо поесть, - войдя в комнату, тихо сказал он и коснулся плеча сидевшей на диване девушки.



  - Мне страшно, - Юля медленно повернулась к нему и повторила, - Сережа, мне очень страшно.



  - Конечно, страшно, - тут же с готовностью согласился он, - кто же думал, что так получится? Но я буду помогать деньгами. Проживем, не бойся.



  - Нет, ты не понял, - в голосе девушки послышалась легкая досада, - я не об этом. Раньше знала, что у меня есть ты и бабушка. Потом не стало тебя, а сейчас и бабушки. Остаться одной страшно.



   Сергей сел рядом и обнял ее. Он чувствовал боль Юли, знал, кем был для нее, и понимал, что если бы не смерть Натальи Петровны, то слова об отношении к нему, Сергею, никогда бы не прозвучали. И еще он прекрасно помнил, как сам учил маленькую девочку сдержанности в словах и проявлении эмоций, потому что так легче было жить нелюбимой дочери в родной семье. Юля оказалась прекрасной ученицей.



   Она тоже обняла его. Обняла так доверчиво, как когда-то давным-давно... Лето в том году было жаркое, и многие ребята старались провести день у воды. Маленькой девочке было всего пять, когда она увязалась за старшей сестрой, собравшейся с подругами на реку купаться. Ей почему-то казалось, как она потом рассказывала Сергею, что каждый человек умеет плавать точно так же, как каждый - ходить. Она бесстрашно вошла в воду и сразу же была подхвачена сильным течением. На ее счастье, это заметил Сергей, загоравший с ребятами тут же на берегу. Воды Юля, конечно же, наглоталась, очень испугалась, но все, к счастью, закончилось хорошо.



   Он нес на руках спасенную малышку, а она, все еще объятая страхом, по-детски доверчиво прижималась к нему, крепко обхватив руками за шею, словно боялась отпустить. Всю дорогу до дома девочка молчала, и он лишь изредка чувствовал, как вздрагивало от старательно сдерживаемых всхлипов ее худенькое тельце. Только у самого дома она подняла голову с его плеча, как-то очень по-взрослому посмотрела в глаза своему спасителю и вдруг сказала:



  - Когда вырасту, буду твоей невестой.



  Сергей, растерявшийся от таких слов, не нашел ничего лучшего, как ответить:



  - А я твоим женихом.



   С тех пор и стали их в шутку называть женихом и невестой, а Сергей никогда не тяготился тем, что оказался главным человеком в жизни маленькой девочки. Потом он окончил школу, уехал в город, поступил в институт. На субботу и воскресенье приезжал домой, к деду. И не было случая, чтобы молодой человек не нашел времени для своей подружки. Долгие разговоры велись обычно на скамейке за старенькой банькой, стоящей на границе с соседним участком.



   Был он ей в то время и вместо брата, и вместо подружки, знал обо всех мечтах, бедах и очень жалел маленькую девочку, у которой никак не складывались отношения с матерью и сестрой. А потом Сергей женился. Юля и не знала, что на свете бывает такая боль, и еще долго пыталась понять, почему он до последнего скрывал отношения со старшей сестрой. Раньше она считала, что если ты не имеешь тайн от другого человека, то вправе рассчитывать на взаимность. Как она, оказывается, ошибалась! Иногда девушке хотелось поговорить об этом с Сергеем, но она так и не решилась начать разговор на эту тему.



   - Не говори так, я же по-прежнему с тобой, - услышала она тихий успокаивающий голос друга и почувствовала, как его ладонь осторожно погладила ее по голове.



   Ему же вдруг стало стыдно, потому что произнесенные слова были всего лишь самыми обычными словами утешения, а если разобраться, то в них не содержалось и грамма правды. Не был он с ней, и она с ним не была. Сергей представил, как после его ухода Юля опять останется одна в пустой квартире, не зажигая света, будет сидеть на том же самом месте и так же бездумно смотреть в темное окно. Вот в этом были и правда, и настоящая цена его словам!



   Понимала это и Юля, поэтому и не стала отвечать Сергею. Не было никакого смысла продолжать разговор ни о чем. Оба молчали. Она не знала, как жить дальше, а он не знал, чем помочь и как облегчить ее боль. Молчание становилось невыносимым.



   - Извини, мне пора, - первым решился нарушить его Сергей, убрал руки с ее плеч и осторожно отстранился. - Зайду завтра.



  Без его рук Юле на миг стало холодно, и она зябко повела плечами. Вечер и ночь обещали быть печальными и бесконечно долгими.



   По дороге домой он думал о Юле. После его глупой женитьбы все между ними было зыбко и, как ему казалось, непрочно. Сейчас-то он понимал, что именно в то время должен был отойти в сторону, дать ей жить своей жизнью, но тогда, к своему удивлению, сделать это не смог. Да и сейчас не может.



   Бывали дни, когда, едва открыв утром глаза, Сергей уже знал, что должен встретиться с Юлей. Чтобы освободить несколько часов, приходилось лгать жене, теще, но стыдно при этом почему-то не было и невыносимо хотелось только одного: поскорее увидеть, как вспыхнет в глазах Юли радость, как она торопливо опустит ресницы, чтобы скрыть ее. Этого Сергею вполне хватало до следующей встречи. И это было все, что он мог себе позволить, не обманув доверие Натальи Петровны и не нарушив данное ей слово. Сдерживало его еще и понимание, что, сказав Юле А, придется сказать и Б, а это уничтожит семью и разрушит с большим трудом построенный им карточный домик. На то, чтобы оставить ребенка, он пока решиться не мог.



   Это была одна из первых встреч после ее переезда в город. Он зашел вечером после работы, чтобы пригласить девушку на прогулку. Пока она переодевалась, Наталья Петровна осторожно прикрыла дверь в комнату и обратилась к гостю:



  - Скажите, Сергей, зачем Вы приходите? Что вам надо от моей внучки?



  Он, конечно, ждал этого вопроса, имел готовый ответ, поэтому сразу же и ответил, не опуская глаз:



  - Мы слишком долго были друзьями, и я не понимаю, почему сейчас не можем ими остаться.



  - Почему? - изумленно и достаточно эмоционально воскликнула Наталья Петровна, но тут же понизила голос. - Вы на самом деле не понимаете? Так я скажу! Вы женаты, и жена Ваша ни кто-нибудь, а сестра Юли, и скоро появится ребенок. Вы старше, умнее, вот и оставьте мою внучку в покое, не портите ей жизнь.



   Конечно, старушка была во всем права, но Сергей не собирался сдаваться.



  - Обещаю, что ничем и никогда не обижу Юлю, а если у нее появится близкий друг, то сразу же отойду в сторону.



  Наталья Петровна после этих слов как-то сникла и даже стала казаться ниже ростом.



  - Я понимаю, что не могу заставить отказаться от встреч ни Юлю, ни Вас. Но хотя бы дайте слово, что не допустите никаких вольностей до тех пор, пока не будете свободным. Не делайте несчастной Юлю, я Вас очень прошу.



  - Я даю слово, - все так же серьезно и не пряча глаз, сказал Сергей, потому что и сам хотел в это верить. - Право, не стоит ни о чем беспокоиться.



   Переживай - не переживай, плачь - не плачь, а день всегда сменит ночь. Учебу бросать Юля не собиралась, поэтому надо было найти работу. И не просто работу, а такую, которая позволила бы ухаживать за бабой Зиной. От материальной помощи Сергея, опять же к его неудовольствию, она наотрез отказалась, а мать жизнью дочери по-прежнему не интересовалась.



   Со времени переезда Юли в город она позвонила только раз. Это случилось через полгода после свадьбы старшей дочери и Сергея. Трубку взяла бабушка. Мать сообщила, что переезжает жить в город к Марине и зятю, а потом поинтересовалась, можно ли ей продать дом, так как нашелся покупатель, а ей на новом месте эти деньги очень бы пригодились. Бабушка сухо ответила, что дом завещан Юле, и только она может решать вопрос о его продаже. Мать, засмеявшись, сказала, что иного ответа от глупой старухи и не ожидала, после чего положила трубку, забыв поинтересоваться делами дочери младшей.



   Узнав об этом разговоре, Юля нисколько не расстроилась: она уже давно научилась не ждать от матери ничего хорошего. Однако перед сном долго всматривалась в лицо отца на портрете, который висел сейчас в ее комнате, пытаясь найти причину, по которой он смог оказаться вместе с этой лишенной сердца женщиной. Но как Юля ни старалась, так и не смогла представить родителей даже стоящими рядом.



   После похорон прошла уже неделя, но дело с поиском работы так и не сдвинулось с места. На девять дней Юля приготовила нехитрый обед для тех, кто захочет прийти и помянуть бабушку. Пришли несколько соседок, в основном таких же старушек, какой была Наталья Петровна. Девушке было грустно, хотелось плакать.



  - Как же ты, деточка, жить-то будешь? - спросила одна из них перед уходом.



  - Не знаю, как-нибудь, - Юля вытерла набежавшие слезы. - Я и не думала никогда, что бабушка может умереть.



  - Что ж делать! - вздохнула соседка. - Беда, конечно, для тебя большая, но надо держаться. Что решила с учебой? Бросишь?



  - Нет, бабушка была бы недовольна. Работу надо хоть какую-то найти.



  Все горестно покачали головами.



  - Добрая ты девочка: Зину не бросаешь. Надо бы тебе помочь, у людей поспрашивать...



   Помощь пришла уже к вечеру: одна из старушек сообщила, что к концу месяца в соседнем доме освободится место уборщицы.



  - Соглашайся, лучше ничего не найдешь.



  - Да я согласна.



  Юля и вправду обрадовалась. Теперь она была уверена в завтрашнем дне.



  - И вот еще что, девочка, - старушка улыбнулась и потерла друг о друга постоянно мерзнувшие руки, - ты такой работы не стыдись. Все мы живем так, как живем. И не горюй, все хорошее в твоей жизни еще впереди.



  Юля закрыла дверь, опустилась на пол и, зажимая рот ладонями, зарыдала, хотя до ночи было еще далеко.



   Первый раз после похорон она спала спокойно. Ей снились молодой отец, которого она никогда не видела, и любимая бабушка. Они казались по-настоящему счастливыми, и Юле с ними было очень хорошо. Проснулась рано, а проснувшись, долго не открывала глаза, надеясь, что чудесный сон вернется еще хоть на минуту. Вспомнилось, как бабушка, после переезда внучки в город, рассказывала ей об отце.



   Когда-то давно жила Наталья Петровна с сыном в том самом доме, из которого уехала Юля. Сын пришел из армии, его дождалась девушка, и дело шло к свадьбе. Жить с молодыми в одном доме Наталье Петровне не очень хотелось, поэтому она с радостью дала согласие, когда ее позвал замуж знакомый вдовец. Был он из этого же поселка, знал Наталью Петровну чуть ли не с пеленок и понимал, что лучшей подруги найти не сможет.



   Жить стали в городе, где у него была двухкомнатная квартира. И все бы хорошо, но прожила она вместе супругом только два недолгих года. Случилось так, что муж поехал в Израиль навестить дочь и внука, а вернувшись, затосковал по ним еще больше. Когда-то он был противником переезда в другую страну, но вот сейчас... Наталья Петровна очень переживала, однако нашла в себе силы сказать:



  - Собирайся. Я все понимаю: семья есть семья.



  - Как немного обживусь, тебя вызову, - в сотый раз перед посадкой в самолет обещал огорченный разлукой супруг, и она в ответ лишь согласно кивала головой.



   А сын устроился работать на железную дорогу обходчиком. Невеста доучивалась в городе, поэтому свадьбу отложили до лета. Однажды, возвращаясь с работы, увидел он на станции плачущую женщину. Худенькая девочка лет пяти-шести испуганно жалась к матери и тоже тихо плакала. Знакомая кассир начала рассказывать, что женщина сошла с проходившего поезда. Ехала она на Дальний Восток к каким-то малознакомым родственникам, надеясь там и остаться, но в поезде ее ограбили. Не осталось ни вырученных за проданный дом денег, ни документов. Возвращаться назад было не к кому, впереди ее без денег никто тоже особо не ждал. Закончилось это невеселое повествование неожиданным вопросом.



   - Может, возьмешь их к себе на пару недель, пока не определятся, как дальше жить будут?



  Молодой человек еще раз посмотрел на женщину и ребенка. Они уже перестали плакать, внимательно прислушивались к разговору и с надеждой смотрели на того, кто мог им хоть чем-то помочь.



  - Ладно, возьму. Пару недель пусть поживут, - сказал он, уже думая о том, как лучше их разместить.



   Наталья Петровна так никогда и не узнала, как же получилось, что через какое-то время ее сын и эта женщина оказались в одной постели. Когда сын рассказал матери, что намерен вскоре жениться на постоялице, она и смогла только растерянно спросить:



  - Ты что, полюбил ее?



  - Какая там любовь? - грустно ответил он. - Что уж теперь... Беременная она...



  Наталья Петровна заплакала, а сын только вздыхал и виновато отводил глаза в сторону.



  - Долгим век тебе покажется, - вытирая глаза платочком, грустно сказала мать. - Тяжело с нелюбимым человеком жить.



   Но в этом она оказалась совершенно не права: долгим век ему не показался. Вскоре после памятного разговора сын Натальи Петровны попал под поезд. Говорили, что пытался спасти щенка, который каким-то образом оказался на путях. Правда это или нет, так она и не узнала: свидетелей тому не было. Вот поэтому никто разбираться в этом деле особо не стал, и смерть молодого человека сразу же назвали несчастным случаем. Скорее всего, так оно и было.



   Настал час, когда после похорон и поминок Наталья Петровна, ребенок и женщина, собиравшаяся стать женой ее сына, остались одни. Хозяйка дома устало опустилась на стул и внимательно посмотрела на этих двоих, со страхом ждущих ее решения. Идти им было некуда.



  - Ты ждешь ребенка от моего сына? - хрипловатым от пролитых слез голосом тихо спросила мать.



  - От него, - так же тихо выдохнула женщина.



  - Что собираешься делать?



  - Рожать, - не задумываясь, ответила она.



   Стало очевидно, что ответ был подготовлен заранее. Наталья Петровна хотела что-то сказать, но женщина остановила ее едва заметным движением руки и добавила:



  - Если будет, где жить...



   Все было так предсказуемо! Именно такого ответа и ожидала Наталья Петровна от этой женщины с недобрыми настороженными глазами.



  - Оставайтесь здесь. Ребенок моего сына должен жить в его доме.



  Женщина суетливо закивала головой и попыталась растянуть в улыбке тонкие бледные губы.



  -У меня есть ряд условий, - Наталья Петровна провела ладонью по щекам. Они опять оказались мокрыми. - Первое, как только ребенок подрастет, он будет проводить у меня столько времени, сколько захочет. Второе, после окончания школы он будет жить со мной, потому что у меня кроме него никого нет и никогда не будет, а у Вас уже есть дочь.



  Женщина опять согласно закивала головой.



   Попрощавшись, Наталья Петровна покинула дом. Всю дорогу до города она молила Бога, чтобы у этой чужой женщины родился ребенок, похожий на ее сына. И Бог ее услышал. Ни в какой Израиль Наталья Петровна, конечно же, не поехала: здесь была могила сына, здесь родилась его дочь.





  Часть третья





   Была холодной и долгой зима, весна - прохладной и с частыми заморозками, лето - дождливым и каким-то нерадостным. Вот и осень ничем не радовала. Еще только конец сентября, но небо постоянно затянуто низкими тучами. Чуть ли не ежедневно льет дождь, отчего, где только можно, образовались лужи, наполненные то ли темной водой, то ли жидкой грязью.



   Юля вышла из учебного корпуса, остановилась на крыльце и посмотрела на небо. Вроде бы немного прояснилось. Если повезет, то до дома сможет добраться до дождя. Девушка заторопилась к автобусной остановке, но шаг приходилось то и дело замедлять: сапожки были старенькими и промокали, если случалось неосторожно наступить даже в неглубокую лужу. На новые в этом году денег не хватило, зато она сумела скопить на теплую куртку и надеялась проходить в ней не только осень, но и зиму.



   На остановке, как всегда в это время, было много студентов. Юля встала поближе к проезжей части дороги, чтобы в числе первых войти в автобус, и оглянулась. Многие из стоящих тут учились с ней на одном курсе, но были и те, которых она знала только в лицо. А народ все подходил. Вот несколько парней с другого факультета встали рядом. Юля услышала, как они договаривались о встрече вечером в кафе. К ним подошли еще двое, и разговор стал более оживленным. Этих двоих Юля знала, как знали их, наверно,все в институте. Детки богатых родителей. Об одном из них говорили, правда, что отец его перед институтом отправлял в армию. Для просветления мозгов, наверно. Интересно, помогло ему это или нет? И чего они сегодня на остановке забыли? Обычно приезжают и уезжают на своих машинах.



   Смех за спиной Юли раздавался все чаще. Обсуждали какого-то неизвестного Мишку. Но вот кто-то из них шутливо толкнул стоящего рядом приятеля, тот, конечно же, в долгу не остался. Кончилось все плачевно: один из богатеньких, уворачиваясь от толчка, налетел на девушку. Бордюр вдруг оказался не таким широким, каким виделся Юле вначале, и она не устояла на ногах.



   Когда пришла в себя, то поняла что стоит на коленях в жидкой грязи, упираясь руками в шершавый асфальт. Поза была, прямо скажем, не совсем изящной, колени и ладони ломило от боли и холода. Она на минуту представила, как выглядела со стороны, и от стыда и огорчения чуть не заплакала. Однако надо было как-то вставать.



  - Давай помогу, - голос раздался совсем рядом.



  Юля подняла глаза и увидела протянутую руку. Один из богатеньких, не пожалев дорогой обувки, с виноватым видом стоял в грязной жиже рядом с ней. Проезжающие машины сбавляли скорость и объезжали этих двоих, стараясь не окатить их грязью.



  - А не пошел бы ты к черту? - пробормотала она, вытаскивая руки из холодной липкой жижи и оглядывая куртку.



  Чуда не произошло: она была вся в грязи. Сумка валялась рядом и тоже мало походила на себя. А самым ужасным было то, что жидкие брызги грязи попали на лицо и шею и теперь стекали грязными неровными дорожками под воротник свитера.



   Думать долго не приходилось. Юля расстегнула куртку, вытерла руки о свитер, который остался сухим и чистым. Радуясь, что длинные волосы оказались стянутыми резинкой, сдернула с головы вязаную шапку и кое-как вытерла лицо. Не глядя на богатенького, который по-прежнему стоял рядом, отбросила шапку в сторону, двумя пальцами подцепила ремень сумки, поднялась и пошла прочь от остановки, старательно пряча лицо от любопытных.



   Она отошла уже довольно далеко. Идущие навстречу люди бросали на девушку сочувствующие взгляды и, не останавливаясь, шли дальше, торопясь по своим делам.



  - Куда же ты идешь? - услышала она явно обращенный к ней вопрос.



  Юля остановилась и медленно обернулась. Шедший за ней юноша остановился тоже.



  - Я спрашиваю, куда ты идешь?



   Наверно, это могло показаться странным, но ответа на вопрос она не знала, просто шла и шла, чтобы очутиться подальше от этого места. Какой позор! Вероятно, завтра в институте знакомые и незнакомые будут потешаться над тем, как она принимала грязевую ванну.



  - Не знаю, - наконец тихо ответила девушка и всхлипнула. - Не знаю, как до дома добраться.



  - Вот только не плачь, ладно? - попросил он и виновато вздохнул. - Я отвезу. У меня недалеко машина. Идем!



   Он свернул на боковую дорожку, а она покорно поплелась следом. До парковки дошли довольно быстро. Он вытащил из багажника кроссовки и, присев на сидение машины, переобулся. Грязная куртка Юли нашла место в том же пакете, что и его сапоги, а вместо нее на девушку был натянут какой-то толстый безразмерный свитер.



  - Хорошо, что после тренировки забыл вынуть, - пробормотал он, застилая полотенцем сидение.



  Она хотела ответить, но не смогла, потому что зубы начали стучать от холода.



   В подъезде им никто не встретился, и Юля была этому рада. В сумку, конечно же, тоже попала грязная вода, но ключи нашлись. Онемевшими от холода пальцами она попыталась открыть дверь, но получалось плохо. Он молча взял ключи из ее рук и открыл сам. В коридоре Юля стянула с себя свитер и протянула богатенькому.



  - Вот возьми и уходи. Я тебя простила.



  - Зачем ты так? - хмуро спросил он, забирая свитер. - Давай помогу чем-нибудь... Чайник, может, поставить?



   Юля, не отвечая, отвернулась и стала стаскивать сапожки. Молодой человек потоптался возле двери, повздыхал, потом открыл дверь и, не прощаясь, вышел. К грязной обуви присоединились и остались лежать на полу такие же грязные джинсы и сумка. Девушка на цыпочках, чтобы не испачкать пол, отправилась в ванную.



   Через час она уже лежала на кровати, укрытая до самого носа теплым одеялом, но все равно не могла согреться. Надо было встать и приготовить чай, выпить таблетку от простуды и не забыть обработать чем-нибудь саднящие ранки на коленях и ладонях. Надо было, надо было, но... Слезы наворачивались на глаза, когда она вспоминала, в какой позе измеряла глубину лужи. Завтра на парах стыда не оберешься. Хотя нет, утром в институт она не пойдет: куртка и сапоги не высохнут, а других нет.



   Юле стало еще тоскливее, когда она вспомнила, что куртка осталась в машине, и неизвестно было, когда богатенький вспомнит об этом и привезет ее. Нет, встать все же придется хотя бы для того, чтобы проверить, нет ли дыр на коленях джинсов. Как это все некстати! Придется тратить свой НЗ, последние деньги, оставшиеся после похорон бабушки. Юля нехотя выбралась из-под одеяла и отправилась на кухню, но в коридоре остановилась и удивленно осмотрелась. А удивиться было чему: вместо брошенных испачканных вещей на полу чернело лишь грязное с неровными краями пятно.



   Только в пять часов она открыла дверь соседней квартиры. Обычно девушка приходила раньше и задерживалась у бабы Зины часа на полтора - два. Надо было дать старушке лекарство, растереть ее немеющие руки и ноги, выслушать мнение о последних новостях, затем о перипетиях героев очередного сериала, потом покормить больную, провести влажную уборку квартиры, проветрить... В десять часов следовало прийти еще раз, чтобы приготовить бабу Зину ко сну и проститься до половины седьмого утра.



   Юля вернулась домой и сразу же легла. Голова болела, опять зазнобило. Она плотнее укуталась в одеяло, закрыла глаза и задремала. Проснулась неожиданно от странного ощущения, что находится в квартире не одна, но почему-то не испугалась.



  - Слушай, не бойся, я сейчас свет включу, - услышала она уже ставший знакомым голос.



  Щелкнул выключатель, и девушка невольно зажмурилась от яркого света, а когда открыла глаза, то увидела стоящего в проеме двери парня.



  - А, это ты, - проговорила она и опять закрыла глаза. - Куда дел мои вещи? Положи все на место и уходи.



   Холодная рука легла на лоб. Прикосновение показалось девушке таким успокаивающим и приятным, что она не оттолкнула ее.



  - Температуры вроде бы нет, но таблетки все равно надо выпить, - прокомментировал он. - Где аптечка?



  Спорить совершенно не было сил, и Юля ответила кратко:



  - На кухне.



   Конечно, надо было выгнать его немедленно, но оставаться одной в квартире не хотелось. Она уже устала от постоянного одиночества.



  - Меня, между прочим, Павлом зовут, - сообщил он, положив на тумбочку таблетки и ставя стакан с водой.



  - Юля.



  Получилось как-то хрипло, и она откашлялась.



   Прядь волос упала на глаза. Чтобы ее поправить, девушка вытащила руку из-под одеяла и тут же почувствовала на ней пальцы Павла.



  - Так и знал, что ранки даже не обработала. Давай хоть сейчас это сделаем, быстрее заживут. Я кое-что принес.



  Он осторожно водил пальцами по болезненным ранкам на ладонях, мазь холодила кожу, и это тоже неожиданно оказалось приятным. Юноша был так близко, что Юля слышала его дыхание и даже чувствовала слабый запах парфюма. Она прикрыла глаза и подумала о странности всего происходящего. Очевидно было, что после ухода Павла придется очень постараться, чтобы поскорее обо всем забыть.



   Юля понимала, что эти прикосновения не значили для него ровным счетом ничего, то есть были лишь простой услугой, формой извинения. Она удивилась своим мыслям, потому что ей нельзя было и думать о подобных глупостях. На них просто-напросто не оставалось времени, сил и желания.



   - А сейчас покажи колени, - заявил он таким обыденным тоном, словно она каждый день перед завтраком ему их демонстрировала.



  Это был уже явный перебор, пора было с ним попрощаться.



  - Слушай, Паша... - начала она, но он ее перебил.



  - Знаю, знаю: опять начнешь меня выгонять. Скоро уйду, а колени показать придется.



   Он улыбнулся - и спорить расхотелось. Захотелось оказаться заболевшей маленькой и слабой девочкой, о которой заботится кто-то родной и близкий. Юля, откинув одеяло, осторожно села в кровати и наклонилась, чтобы подтянуть вверх брючину пижамы, но голова неожиданно закружилась, и она, прикусив губу, чтобы не застонать, снова откинулась на подушку.



  - Лежи уж, я сам все сделаю, - тихо сказал он и присел на край кровати.



  Когда закончил, осторожно укрыл одеялом и спросил, отстраняясь:



  - Ты обедала сегодня?



   Вопрос, конечно, был самым обычным в будничной жизни любого нормального человека, но после смерти бабушки никому не было до этого никакого дела, никто ей таких вопросов не задавал и, наверно, долго еще не задаст. Те несколько раз в месяц, когда приходил Сергей, были, разумеется, не в счет. Девушке вдруг стало невыносимо жалко себя, и глаза наполнились влагой. Пришлось их закрыть. Стало стыдно перед совершенно незнакомым парнем за несдержанность и слабость, поэтому Юля, так и не открыв глаз, отвернулась.



  - Ясно, - вздохнул Павел, - пойду на кухню.



   Таблетки она выпила, но от еды наотрез отказалась, сказала, что поужинает позже. Он не стал спорить, просто молча уселся рядом на стул. Молчала и она.



  - Ну что, тебе лучше?- спросил Павел через некоторое время.



  Она приоткрыла глаза.



  - Да, только опять зазнобило.



  - А хочешь, я лягу рядом?



   Вот для чего, для чего ему надо было испортить эти добрые минуты? Юля не знала, обижаться или нет на эту глупую выходку, поэтому и не нашла ничего лучшего, как коротко спросить:



  - Зачем?



  - Какая же ты недогадливая! - он старался говорить серьезно, но на самом деле с трудом сдерживал ухмылку. - Буду обнимать, пока не согреешься.



  Юле стало смешно, она повернулась к нему и слегка улыбнулась.



  - Вот, как я понимаю, и все: кончился хороший мальчик Паша, на смену пришел богатенький Павел. Спасибо за предложение, но работай грелкой где-нибудь в другом месте. Ключи не забудь оставить, любитель кого-нибудь погреть!



  - Уж и пошутить нельзя, - проворчал он, вставая. - Вот так и разбиваются честные мужские желания о бетонную стену женского непонимания. Поправляйся!



  Замок щелкнул. Юля посмотрела на часы. Было без четверти десять. Время собираться к бабе Зине.



   Прошла ночь, наступило мудрое утро. Температура, все же поднявшаяся к ночи, несколько снизилась, но девушка все равно не ощущала себя выздоравливающей. Болезнь в ее нынешнем положении не меняла ничего: за старушкой, кроме Юли, ухаживать было некому, да и лестничные клетки подметать и мыть все равно придется. Это была хоть и грязная, но работа, и потерять ее было просто невозможно. Выгоды в ней было две: во-первых, не тратилось время на дорогу, а во-вторых, работать можно было и ночью.



   Следующий день оказался мучительно длинным. Почти до ночи ждала Павла, но он так и не появился. Ждала, чтобы отдать пакеты, которые обнаружила на кухне. В одном были разные вкусности и фрукты, а в других - новые вещи. Юля долго рассматривала и даже примерила и джинсы, и теплые ботинки, и куртку, и берет. Все приобреталось в дорогом магазине, сумка тоже. Потом вещи перекочевали обратно в пакет, который был без сожаления отложен. Нет, ничего ей от Павла не надо. Все купит сама.



   Но утром, несколько успокоившись, продукты все же выложила на стол. Пришлось утешить себя мыслью, что больным всегда приносят что-нибудь вкусное. А остальное все же решила непременно вернуть. Если с деньгами будет совсем плохо, она обратится к Сергею. Он сам об этом не забывает напоминать во время их редких встреч. А вот от нового знакомого не возьмет ничего. Так будет правильно.



   Не пришел Павел и еще через день. Юля подумала и решила, что приходить ему еще раз было совершенно незачем. Совесть успокоил и ладно. Только вот забыл спросить, нужна ли ей эта благотворительность. От одиночества и тишины квартиры накатила тоска, и девушка, кляня себя за несдержанность, позвонила Сергею. Позвонила, как она себя убедила, лишь для того, чтобы узнать, не собирается ли он поехать в поселок, как здоровье деда Никодима, все ли в порядке с домом бабушки. И еще, чтобы сообщить, что заболела. Сергей молча выслушал и, пообещав перезвонить, отключился.



   На душе стало еще хуже, когда через полчаса она прочитала краткое сообщение, в котором он пообещал приехать на днях. Наверно, права была бабушка, повторяя внучке из раза в раз, что гнать Сергея надо в шею. Во-первых, потому что он, женатый человек, неизвестно с какими целями ходит и внучку смущает. А во-вторых, ни мать, ни сестра, узнай об этих встречах, их бы, если уж совсем мягко сказать, не одобрили. Разошлись, как говорится, пути-дорожки, и ничего тут не поделаешь. Выход из этого положения бабушка предлагала тоже: постараться бывшего друга поскорее забыть, жить дальше и больше думать о себе.



   Она с бабушкой не спорила, понимая, что старушка имела повод для беспокойства. Но что делать, если так получилось, что ни Сергей, ни она не хотели рвать эти странные отношения. Иногда он мог подолгу не давать о себе знать, а потом начинал звонить и приезжать чуть ли не каждый день. Наверно, такое поведение было как-то связано с его семейной жизнью. Девушка этого не знала, только чувствовала, что счастлив в браке с ее сестрой он, конечно же, не был.



   Последняя встреча была более чем короткой. Он приехал явно чем-то расстроенный, молча сел рядом, словно хотел о чем-то рассказать, а минут через десять, так и не проронив ни слова, ушел. Она этому не удивилась. Значит, так было ему нужно. А расспрашивать о чем-то было поздно и глупо: на все возможные вопросы Сергей ответил, женившись на Марине.



   Юля не понимала, почему из всех окружающих ее людей именно Сергей был ей так нужен, и стыдилась своей привязанности к теперь уже женатому человеку. Но решение было принято уже давно, и менять его она не собиралась: лучше стыдиться и раскаиваться, чем лишиться единственной возможности видеть дорогого человека.



   Если признаться, иногда измученная неопределенностью Юля подолгу размышляла о этих непростых отношениях. Смогла бы она их изменить, сделать более близкими? Она была уверена, что да, смогла бы. Останавливало лишь сомнение, что это прибавит ей и Сергею счастья. И еще... Как бы Юля ни относилась к сестре, но оказаться с ее мужем в одной постели и тем самым причинить ей еще больше зла, чем уже причинила, она не могла и не хотела. Вот и выходило, что ситуацию мог изменить только Сергей, уйдя из семьи, но он, к сожалению, не торопился. Как долго все это будет продолжаться, Юля не знала, как не знала и того, к чему могут привести ее расспросы. Поэтому и молчала, довольствуясь тем малым, что имела.



   И все-таки Павел появился. Дверь наглец открыл, конечно же, прихваченным им неизвестно зачем бабушкиным ключом, который после ее смерти так и остался сиротливо лежать на полочке возле зеркала. То, что Павел предварительно позвонил, его, разумеется, не извиняло. Юля ожидала гостя в коридоре, всем своим видом стараясь показать, что дальше ему хода нет.



  - Ключи!



  Она протянула руку, и он, не забыв сделать скорбное лицо, вернул их.



  - Ты, наверно, болела, а я не приходил. Извини, решил, что у тебя все в порядке. А вот сегодня заглянул к вам в аудиторию, сказали, что тебя уже несколько дней нет.



   Юля абсолютно не желала втягиваться в ненужный разговор, но выслушала Павла терпеливо, а когда он замолчал, направилась в комнату.



  - Подожди здесь, я принесу вещи.



  Она уже сделала несколько шагов, когда услышала резкое:



  - Стой и молчи!



   От неожиданности Юля остановилась. Она не испугалась, лишь удивленно посмотрела в ставшее враз неприятным лицо Павла. Его губы сжались в тонкую линию, прищуренные глаза смотрели неприязненно. Но вот он так же неожиданно улыбнулся и, словно надев другую маску, стал прежним.



  - Испугалась? Не бойся, я пошутил, но вот такой могла бы быть моя реакция. А теперь просто представь, что насчет вещей ты все сказала, я вежливо выслушал и сделал вот так.



  Он отрицательно покачал головой, но Юля и не думала отступать.



  - Где мои вещи?



  Павел лишь пожал плечами.



  - Выбросил. А в чем дело-то? Новые не подошли?



  - Никто не имеет права решать за меня, что выбрасывать, а что нет.



  - Просвети глупого, что я сделал не так, - кажется, он начинал уже сердиться. - Я испортил твои вещи - я купил новые.



  - У меня есть, кому покупать, - так же спокойно ответила она, - а ты мне никто, я от кого ни попадя подарки принимать не могу.



  Павел недовольно поджал губы.



  - Да понял я, понял, что ты девушка гордая, независимая, с характером и так далее. Успокойся уже, твои вещи не вернуть. И это не подарок, а компенсация за порчу.



  Юля хотела возразить, но он перебил ее. Голос был тихим и добрым.



  - Я так устал сегодня. Давай, наконец, помиримся, и напои меня чаем.



  Он немного помолчал, и так же тихо добавил:



  - Пожалуйста.



  Она повернулась и молча пошла на кухню, а он, скинув куртку, отправился следом.



   Принесенная им коробка конфет и пара ее бутербродов - вот и все угощение. Еда Павла не заинтересовала. Он сидел за кухонным столом напротив Юли и лениво прихлебывал чай из большой чашки.



  - Курить можно? - нарушая молчание, спросил он и положил на стол сигареты и зажигалку. - С кем живешь?



  Она согласно кивнула головой и пододвинула к нему вместо пепельницы небольшую тарелку.



  - Одна.



  - В трехкомнатной квартире? - хитро прищурился он. - Богатая, значит, невеста?



  - Ничего это не значит, - Юля снисходительно, как на маленького, посмотрела на парня. - Я учусь и работаю. Некогда мне всякими глупостями заниматься.



  - Ты всегда такая злая?



  - Я не злая, Паша, - вздохнув, хмуро ответила она. - Просто у меня совершенно нет свободного времени.



  - И на подруг?



  - Нет у меня ни друзей, ни подруг.



  - А кто же тот, который тебе покупает вещи?



  - Ты не знаешь, о чем говоришь, - голос девушки стал грустным. - Докуривай и уходи. И можешь больше не беспокоиться: в понедельник я приду на занятия.



   Павел затушил сигарету и встал.



  - Ладно, колючка, извини. Больше надоедать не буду.



   Почему звонок телефона часто раздается не вовремя? Звонил Сергей. Он всегда так делал, подъехав к дому.



  - Стой, - сказала Юля Павлу и встала в дверях кухни. - Задержись, пожалуйста. Это ненадолго.



   В дверь позвонили. Потом еще раз.



  - Ты не откроешь? - Павел с любопытством посмотрел на девушку. - Кто же это? Мне становится все интереснее и интереснее.



  Юля, не ответив, подошла к окну. Еще было не совсем темно, но она не любила сумерки, поэтому на кухне горел свет.



  - Подойди ко мне, - попросила она Павла.



  Он с готовностью подчинился и вопросительно посмотрел на девушку.



  - Что дальше?



  - Мне что, учить тебя? - почему-то зло и глядя куда-то в сторону, прошептала она. - Немедленно обними.



   Дважды просить не пришлось. Он послушно прижал ее к себе и, скосив глаза, посмотрел в окно. Из подъезда вышел парень, остановился и стал смотреть на окна. Павел нисколько не сомневался, что он прекрасно их видит. Парень еще немного потоптался, словно раздумывая, не вернуться ли, но потом решительно повернулся и почти бегом направился к стоящей невдалеке машине.



  - Он уже уехал? - по-прежнему шепотом спросила Юля, пытаясь отодвинуться.



  - Нет еще, стоит и смотрит, - так же шепотом ответил Павел, крепче прижал ее к себе и уткнулся лицом в мягкие пушистые волосы.



   Вроде бы ничего подобного он не хотел, но как-то так получилось, что губы сами медленно прочертили дорожку от виска вниз и ласково сжали мочку уха. Потом он почувствовал, как участилось дыхание девушки, и, уже не осторожничая, прижался губами к уголку ее рта.



   Она вдруг резко отпрянула, и он тотчас же опустил руки. Теперь они стояли и молча смотрели друг на друга. Она - с легким удивлением, он - с интересом. Такие мелочи его, студента последнего курса, смутить, конечно же, не могли, но странно, что на ее лице не отразилось даже легкого волнения.



  - Тебе пора, - сказала девушка спокойным голосом и отвернулась.



  Вот уж дудки, просто так он не уйдет. Осталось еще кое-что очень его интересовавшее.



  - Это он тебе вещи покупает?



  - Я сказала неправду: мне никто ничего не покупает. Я зарабатываю сама, - устало ответила она и вышла из кухни.



   Павел нарочито долго натягивал куртку и кутал шею шарфом. Уходить совершенно не хотелось.



  - Слушай, - сказал он вместо прощания, заглядывая в комнату, - я тебя поцеловал и теперь, как честный человек, должен на тебе жениться. Знаю, ты за меня, бестолкового, не пойдешь, поэтому и говорить об этом не будем. А на чай пригласишь? Все-таки я тебе сегодня помог.



  Уголки губ девушки слегка дрогнули от улыбки.



  - С восьми до десяти вечера я иногда бываю свободна, но лучше сначала позвони.



  - Черта с два я позвоню. Знаю, что за представление ты можешь устроить после этого, - заявил он, ехидно улыбаясь, и шутливо помахал рукой.





  Часть четвертая





   Жизнь продолжала лениво течь по накатанной колее, и в ней не происходило ровным счетом ничего нового. Времени на себя оставалось мало, цены в магазинах постоянно росли, денег не хватало, и Юле приходилось экономить на самом необходимом. Хотелось хоть что-то изменить, хоть какую-то малость, лишь бы один день не был так ужасающе похож на другой, но о переменах можно было только мечтать.



   Обида на Сергея из-за последнего разговора уже прошла. Юля раз десять пожалела о той глупой сцене у окна, но изменить что-либо было уже невозможно. Сергей больше не напоминал о себе, Павел не появлялся тоже. Изредка она видела его в институте и делала все, чтобы оказаться незамеченной.



   Но однажды случилось так, что, сбегая с лестницы, он чуть не налетел на нее, резко остановился и засмеялся.



  - Это ты, милая девочка Юля? Выходит, я опять на тебя покушаюсь.



  Она же, не обращая на его слова никакого внимания, сделала попытку молча отойти в сторону и продолжить свой путь.



  - Стоять! - Павел схватил ее за руку и потянул к окну. - Ни здрасьте Вам, ни поцеловать. А я недавно о тебе вспоминал.



  Он опять засмеялся, обнял ее и дурашливо потянулся к губам. Юля отшатнулась. Кругом было много народу, и не хватало еще, чтоб ее видели с этим богатеньким.



  - Клоун, иди, куда шел, - пробормотала она, отталкивая его руки. - Оставь меня в покое.



  Павел ее не удерживал. Он подождал, пока девушка поднимется на несколько ступенек, и прокричал так, чтобы слышали все, кто находился рядом:



  - Юлька, любимая! Я вечером приду, жди.



  Она не обернулась.



   Все бы ничего, но на лекции ей на стол бросили записку. Развернула Юля ее только дома. На листке бумаги кривая ломаная линия, резко уходящая вверх, видимо, обозначала лестницу. Возле нее стоял смешной человечек с тоненькими, как на детских рисунках, ручками и ножками. Красовавшаяся рядом надпись гласила: "Шею мой и ноги, он уже в дороге!"



   Вечером Павел и вправду пришел. От дурашливости не осталось и следа. Прямо с порога обиженно спросил:



  - Что, настолько я тебе противен, что поздороваться нормально не могла?



  Он очень старался казаться огорченным, и Юле стало смешно.



  - Ну почему же противен? Можно назвать еще несколько причин, - серьезно ответила она.



  - Например? - в голосе по-прежнему слышалось недовольство.



  - Язык проглотила от радости, что встретила тебя. Опешила от неожиданной встречи. Потеряла голову от восторга. Ум за разом зашел от внезапности. Ошалела от изумления. Опупела от сюрприза судьбы, - она немного помолчала и придала лицу нарочитую любезность. - Какая причина тебе понравилась больше?



  Он удивленно хмыкнул и засмеялся.



  - Конечно, последняя. Опупела от сюрприза судьбы... Круто! Считай, что простил. С трудом, правда, но простил. Чаю-то дашь? Я тортик принес.



  Просидел недолго, минут двадцать. Смешно рассказывал о каком-то фильме, а потом вдруг заторопился. Уже у двери Юля спросила:



  - А приходил зачем?



  - Чтоб не забывала о сюрпризе судьбы, - Павел изобразил губами воздушный поцелуй и ушел.



   В конце ноября у Юли был день рождения. В нынешнем году он выпал на субботу, и она была этому рада. Вечером застелила стол белой скатертью, на середину поставила вазу с цветами и зажгла две свечи. Цветы с открыткой прислал Сергей, и она решила, что позже позвонит ему и поблагодарит. Потом поставила три столовых прибора, подумала и добавила бокалы для вина. Оно было куплено еще до смерти бабушки и предназначалось для какого-нибудь непредвиденного случая, вот и пригодилось. Кроме этого на столе лежали при пирожных и плитка шоколада. Возле двух приборов стояли, прислоненные к бокалам, фотографии отца и бабушки. Они сегодня были ее гостями.



   Нарядных платьев было всего два, и она выбрала довольно открытое с юбкой в пол. Юля и сама не знала, зачем купила его, если на развлечения не было и нет ни времени, ни лишних денег. Но мудрая бабушка, конечно же, понимала в жизни больше внучки, потому что нет-нет да и отправляла ее в магазин со словами:



  - Ты будущая женщина. Купи себе что-нибудь не на будни, а на праздник, порадуй душу.



  - Бабушка, для чего мне наряды? - отказывалась Юля. - На учебу ходить? Вот кончу институт, начну работать, заработаю целых сто миллионов, и накупим мы себе всего-всего.



  Старушка смеялась, но от своего не отступала. Это платье ей очень нравилось.



   С прической пришлось повозиться. Туфли и легкий макияж тоже не помешали. Закончив прихорашиваться, Юля покрутилась перед зеркалом и осталась увиденным очень довольна. В начале девятого она приготовила чай и села за стол. Раздался звонок, и девушка, решив, что это все-таки пришел Сергей, открыла дверь.



   На пороге она увидела Павла с букетом цветов и ярким пакетом в руках.



  - Здравствуй, дорогая! Прекрасно выглядишь! Гостя не прогонишь? - проговорил он скороговоркой и протиснулся в коридор.



  - Откуда ты узнал? - растерянно спросила Юля.



  - С днем рождения! Возьми подарки и поцелуй доброго старого друга, - опять затараторил он, не давая ей вставить ни слова. - Ах, не хочешь? Тогда я поцелую сам, поверь, мне совершенно не трудно.



  Она и не заметила, как букет и пакет с подарком оказались у нее в руках, а он, едва успев закрыть дверь, уже целовал ее в щеку.



  - Гостей много? Познакомишь? - юноша скинул куртку и направился в комнату.



   Она осталась стоять в коридоре. Через несколько минут Павел вернулся и молча встал рядом. Былой веселости как не бывало.



  - Забери свои подарки и уходи, - голос девушки был тихим и ровным.



  - Прости, я не знал, что так может быть. Прости.



  - Уходи.



  - Ничего плохого я не хотел. Почему ты опять сердишься?



  - Ты на самом деле ничего не понимаешь? Хорошо, я отвечу. Мне не хотелось, чтоб кто-нибудь это видел.



   Павлу вдруг стало невыносимо жалко эту одинокую девушку, одинокую настолько, что даже в день рождения вместо гостей у нее были только чьи-то фотографии. Он подошел к ней и обнял.



  - Не надо меня стыдиться, - очень тихо сказал он, - каждый живет так, как получается. Это не навсегда, поверь.



  Она не оттолкнула его, и Павел почувствовал, как начало спадать ее напряжение.



  - Это мне уже говорили, - голос Юли был еле слышен, - но то не стыд.



  - А что тогда?



  - Страх, что одиночество никогда не кончится.



   Павлу хотелось успокоить эту странную девушку словами, что для чего-то другого, вероятно, не настало еще время. Но все крутившиеся в мозгу фразы казались дежурными, много раз уже произнесенными им в подходящих и не очень случаях. Вот поэтому едва ли не в первый раз в жизни молодой человек не нашел нужных слов и счел за лучшее промолчать.



  - Жалко, если цветы помнутся, - сказала она, наконец, и сделала шаг назад. - Ну что, сюрприз судьбы, заходи, раз пришел. Считай, что я второй раз опупела...



   Он вошел следом за ней в комнату, думая о том, как бы лучше замять эти неловкие минуты, но тут оказалось, что Юле надо ненадолго уйти.



  - Открой вино, - попросила она уже из коридора, - а то я не умею. Штопор на кухне.



  Бутылку он открыл, потом внимательно рассмотрел фотографии. В букете, стоящем на столе, обнаружилась маленькая открытка от какого-то Сергея. Павел прочитал ее два раза, но так и не понял, кем этот самый Сергей приходится Юле, но то, что это был не просто знакомый, было ясно. Он достал еще один бокал, налил себе вина и сел на диван.



   Юля от бабы Зины вернулась через полчаса.



  - Все мои дела на сегодня закончены. Что будем делать?



  - Пить! Что же еще, по-твоему, делают на дне рождения? - ответил он, радуясь, что неловкость первых минут развеялась сама собой.



  - Пить, так пить, - она решительно взмахнула рукой, - надо же когда-то начинать! Подожди только, я поставлю иначе фотографии, чтоб они нашего пьянства не видели.



   Он усадил девушку рядом с собой и налил ей полный бокал вина.



  - Выпей, потом поговорим, музыку послушаем, потанцуем.



  Она послушно сделала глоток.



  - Вкусно! Если я выпью все, то буду пьяной?



  - С одного бокала еще никто не опьянел, - авторитетно заявил он, едва сдерживая улыбку, - смело пей до дна.



   Дно действительно показалось очень быстро, и он тут же налил еще.



  - Ты меня спаиваешь? - спросила она и засмеялась.



  - Никогда такими гадкими делами не занимался, - обиженно заявил Павел и подвинулся ближе.



   Вскоре бутылка опустела. Они сидели рядом, он держал ее за руку, а голова девушки удобно устроилась на его плече.



  - Расскажи о себе, - попросил Павел.



  - Нечего рассказывать.



  - И все же.



   Слова Юли на самом деле являлись правдой. Во-первых, в ее жизни не было ничего интересного, необычного. Рассказ о себе без особого труда уместился бы в нескольких предложениях. Во-вторых, говорить на эту тему девушка могла только с одним человеком. И это был явно не Павел. Но выпитое вино так приятно кружило голову, а молодой человек, сидящий рядом, казался таким внимательным и добрым, что Юля решилась.



  - На фотографии папа. Его не стало еще до моего рождения. Есть мать и сводная сестра. Мы не общаемся.



  Она замолчала, и Павел ее поторопил:



  - Есть причина?



  Ему и вправду было интересно.



  - Получается, папа ее обманул: обещал жениться, но не успел, погиб. Раньше я никак не могла понять, почему была для матери чужой. Потом бабушка объяснила, что родители не любили друг друга. И родилась я только потому, что маме и ее дочери негде было жить. Зато у меня была прекрасная бабушка. Она из-за меня с мужем рассталась и в другую страну не уехала, - Юля горько вздохнула. - Умерла весной.



  - И как ты живешь? Работаешь?



  - Да, мою по ночам подъезды. Это очень хорошая работа, потому что на бабу Зину время остается.



  - А сейчас куда ходила?



   Он подробно расспросил ее и о бабе Зине, и о Сергее.



  - Так ты что, любишь этого Сергея?



  Юля пожала плечами и уклончиво ответила:



  - Мы всегда были друзьями. И остались ими.



  - Он полюбил твою сестру?



  - Не знаю. Раньше думала, что просто спал с ней, а от этого изредка случаются дети. Теперь иногда думаю иначе. А мама живет с ними.



   Девушка замолчала, молчал и он, размышляя над тем, что услышал. Только нужно ли было ему это знать и что делать с этими знаниями - попробуй, реши. Вечер заканчивался на грустной ноте. И это было совсем не похоже на то, чего он ожидал, решив придти в этот дом. Юля после своих неожиданных откровений тоже загрустила, и ей захотелось поскорее остаться одной.



  - Извини, у меня слипаются глаза. Тебе пора уходить.



  Она встала с дивана, пошатнулась и рассмеялась.



  - Помочь? - спросил Павел, уже заранее зная ответ.



  - Не надо. Просто захлопни дверь.



   Юля, коротко попрощавшись, ушла в другую комнату, а он подошел к окну, приоткрыл форточку и закурил. Вскоре окурок, прочертив яркую линию, улетел в темноту. Уходить и вправду было пора. Он подошел к той комнате, где находилась Юля, и приоткрыл дверь. Девушка уже лежала в постели, горел ночник.



  - Ты еще здесь? - заметив его, спросила она и зевнула, прикрыв губы ладонью. - Подойди.



  Он подошел к кровати.



  - Тебя когда-нибудь целовали на ночь? Мама, отец или еще кто-нибудь?



  И как надо было ответить этой глупышке? Конечно, целовали. И мама, и папа, и много-много раз еще кто-нибудь.



  - Да, конечно.



  - А меня, кроме бабушки, никто и никогда. Поцелуй, пожалуйста, и иди.



  Павел нагнулся и коснулся губами щеки Юли.



  - Подожди еще немного, - попросила она. - Я знаю, как тебя отблагодарить за сегодняшний вечер. Ты говорил, что я богатая невеста. Это, конечно, неправда, но у меня еще есть дом в поселке и сад. Весной, когда все расцветет, хочешь поехать со мной? Там красиво, и речка рядом.



   Она и не заметила, как Павел очутился совсем рядом, ощутила только резкую боль от его пальцев на своих плечах. Он несколько раз хорошенько встряхнул ее, и лицо его было близко, злое и неприятное.



  - Я сейчас уйду, - он еще сильнее сжал плечи девушки, - но ты дай слово, что больше никогда, слышишь, дурочка, никогда не будешь пить с незнакомыми, да и со знакомыми парнями тоже. Ты больше никогда, повторяю, никогда никому не будешь ничего о себе рассказывать, потому что все это касается только тебя. Хочешь быть счастливой - не ройся в памяти. Ты больше никому не будешь доверять так, как мне сегодня, потому что не пожалеют, сомнут и бросят. А теперь дай слово, что все это было в последний раз.



  - Хорошо, даю, - пробормотала она, не отводя от его лица испуганных глаз. - Уходи, мне больно и страшно.



  - Все бы так пугали! - по-прежнему зло сказал он и вышел, хлопнув дверью.



  Она еще какое-то время смотрела ему вслед, потом уткнулась лицом в подушку и заплакала. Вот так и закончился этот день рождения.



   Несколько дней прошли тихо и без всяких происшествий. В четверг, возвращаясь из института, она заметила, что дверь квартиры бабы Зины была опечатана. Пришлось позвонить соседке, которая тоже имела ключ и изредка навещала старушку. Она рассказала, что приезжали соцработники с участковым, обошли несколько квартир, ища того, кто бы помог им встретиться с бабой Зиной. Ничего плохого не подозревавшая соседка дверь открыла. Старушку увезли.



   На следующий день Юля сама разыскала Павла. Он, как всегда, стоял в компании друзей, и ему, как всегда, было весело, но все замолчали, когда к нему подошла девушка.



   - Здравствуй, Паша! - вежливо начала она, нисколько не заботясь о том, слышат их другие или нет. - Во-первых, спасибо за науку. Я все поняла, я, знаешь ли, понятливая. Во-вторых, не сомневаюсь, что приезд соцработников - твоих рук дело. Но свои проблемы я решаю сама, поэтому постарайся больше не вмешиваться в мои дела. В-третьих, твои духи я вылила в унитаз. В- четвертых, забудь, как меня зовут. Это все, Паша.



   Кажется, отвечать он и не собирался, просто стоял, смотрел на нее и слушал. Впрочем, другого Юля и не ожидала, поэтому, напоследок вежливо улыбнувшись ему и его друзьям, пошла своей дорогой. За спиной вновь раздались возгласы и смех, но ее это уже нисколько не волновало.



   На Павла же вопросы посыпались со всех сторон.



  - Как обидел девочку, мальчик?



  - Может, чем недовольна осталась?



  - Колись, Пашка, за что она так с твоими духами обошлась?



  Он с ленивой улыбкой выслушал всех, потом поднял руку, призывая к молчанию.



  - Знаю, на что обиделась, - он сделал паузу, чтобы заинтриговать всех еще больше. - Хоть духи и были французские, но бутылка была не литровой.



  Друзья снова весело загалдели: ответ устроил всех.



   Как-то незаметно подкрался Новый год. Поскольку свободного времени стало больше, то и на мир, и на свою жизнь Юля стала смотреть другими глазами. Ей понравилось сидеть перед зеркалом и медленно расчесывать свои длинные волосы, подолгу рассматривать и примерять вещи в магазине, просто гулять по улицам и смотреть на прохожих. Она наконец-то освободилась от постоянной усталости и увидела, как много кругом незнакомого, интересного, и пожалела, что не имела возможности заметить это раньше. Поняла, что пришло ее время жить полной жизнью.



   Новый год Юля встретила вместе с дедом Никодимом в родном поселке. Ночевала в бывшей комнате Сергея. Дед сначала крепился, но потом все же стал рассказывать о жизни внука. Мира в семье не было с самого начала, а тут еще и теща стала подливать масла в огонь, упрекая зятя в том, что не умеет большие деньги зарабатывать и не может достойно содержать ее дочь. А ведь ради того, чтобы и у тещи, и у ребенка были отдельные комнаты, Сергей взял большой кредит.



  - Говорю ему, чтобы бросал эту семейку, уходил к тебе, пока не разлюбила и за другого с обиды замуж невыскочила, - бесхитростно закончил дед свой рассказ.



  - С чего ты, дедушка, взял, что я его люблю? Неправда это, - возмутилась Юля.



  На деда Никодима ее слова не произвели никакого впечатления, он лишь хитро прищурился.



  - А чего до той поры одна? Может, в городе парней нет?



  Девушка грустно улыбнулась.



  - Много, только пара не находится.



  - Вот и ему не нашлась. Не уйдет сейчас, потом жалеть будет. Еще моя матушка говорила, что с нелюбимой женой и хлеб горьким кажется.



  Юля грустно улыбнулась и ласково погладила руку старика, лежащую на столе.



  - Спасибо тебе, дедушка, за доброту, за подарки. Летом будет у меня отпуск, я сюда надолго приеду, тебе с огородом помогу. А Сергею не говори обо мне ничего. Не надо. Пусть живет своим умом.



  - Мать твою и сестрицу Бог накажет. Ох, не на той Сергей женился!



   Павла в институте встречала редко. Его учеба подходила к концу, говорили еще, что работать он будет в строительной фирме отца. Видя Юлю, он приостанавливался, дурашливо махал рукой и улыбался. Она демонстративно отворачивалась.



   Весна была ранней и дружной. Казалось, что все живое, до поры до времени таившееся под снегом, вмиг проснулось, огляделось вокруг и заторопилось показать этому миру силу своей любви к жизни. Вот только у Юли никаких перемен даже и не намечалось.



   Она часто думала об этом и завидовала людям, которые хоть как-то меняли свою жизнь: переходили на другую работу, покупали новое жилье, расставались с любимыми и снова влюблялись. В этом, наверно, и есть прелесть жизни: суметь не упустить ничего из того хорошего, что предлагает судьба.



   Она завидовала даже Веньке, молодому парню, живущему в том же подъезде. Он, в отличие от нее, имел способность заводить множество друзей. С наступлением настоящих теплых вечеров вместе с ними часто сидел на детской площадке и пел под гитару песни собственного сочинения. Юля уже знала наизусть почти весь его репертуар и иногда, стоя у открытого окна, подпевала доморощенному барду.



   Вот и сегодня Венька затянул знакомую:



   Я так тебя любил, я так тебя любил,



   И о тебе одной лишь с друзьями говорил,



   Но ты придумала подружку и ревновала к ней.



   Зачем же ты сожгла любовь мою ревностью своей?



  Пел он негромко, душевно, умел делать, где надо, эффектные паузы. Словом, исполнял свои незатейливые песни так, что даже недовольные всем на свете старушки не жаловались на него участковому, а только шутили, что если появились во дворах мартовские коты и Венька, значит, весна на самом деле пришла.



   И я тогда ушел, ушел куда-то в осень,



   Хотел тебя забыть, но, видишь, не сумел.



   А ты живешь среди друзей и обо мне не спросишь.



   Зачем же ты сожгла любовь мою ревностью своей?



  Венькины пальцы осторожно перебирали гитарные струны, и они едва-едва звенели, выводя незамысловатую грустную мелодию, которая каким-то непостижимым образом будоражила душу.



   Вот год уж пролетел, и снова плачет осень,



   А в сердце холодок вместо любви твоей.



   Любовь уже прошла, ее уж не воротишь.



   Зачем же ты сожгла любовь мою ревностью своей?



  Юля допела последние строчки песни и с сожалением посмотрела на часы: пора было собираться на работу. Времени по-прежнему катастрофически ни на что не хватало.



   Как-то незаметно пролетел и этот учебный год. В начале лета не стало бабы Зины, которую Юля изредка навещала, а через неделю - деда Никодима. На улице едва рассвело, когда позвонил Сергей и попросил приехать в тот же день, потому что утром следующего дня в поселок приедет его семья, и вряд ли Юля захочет с ними встречаться. Они не виделись с того самого времени, когда она устроила представление с Павлом. Правда, Сергей все же изредка звонил, интересуясь, все ли у Юли в порядке и нет ли нужды в деньгах. О том, что видел ее с молодым человеком, не вспоминал, а она ничего не объясняла, потому что хотела... Она и сама толком не понимала, чего хотела. Чтобы он накричал на нее и до утра выяснял отношения? По такому случаю Юля не пожалела бы даже пары тарелок! Ударил Павла? Пришел к ней с чемоданом и остался? А собственно, какая разница, что он мог бы сделать? Она ждала от Сергея поступка, а его-то и не было: он по-прежнему не мог ни на что решиться.



   Юля, конечно же, приехала, и они просидели вдвоем всю ночь на дедовой кухне, вспоминая, каким прекрасным человеком он был. Рано утром она заторопилась с отъездом. Сергей ее провожал. Автобус почему-то задерживался. Оба молчали.



  - Ты знаешь, дед всегда хотел, чтоб мы поженились, - вдруг сказал он.



  - Дед хотел, ты не хотел... Поздно об этом сейчас говорить, - грустно ответила Юля.



  - Наверно, поздно, - покорно согласился он.



  - Да, поздно, - подтвердила Юля, отворачиваясь.



   Вдалеке показался автобус. Оба увидели его одновременно и вдруг поняли, что совсем скоро придется расстаться, так и не сказав того, что их мучило. Это было так больно, так неправильно, что они бросились навстречу друг другу и обнялись. И то, о чем боялись говорить при встрече, было, наконец-то, сказано.



  - Прости, прости за все, - торопливо заговорил он. - Я не знаю, что будет дальше, но то, что я олух царя небесного, знаю точно. Прости. Мне так плохо без тебя!



  - Прости и ты. Знаешь, за что... Это от обиды.



  - Я понимаю, все понимаю... Прости, что не приехал сразу - дочь болела.



  - Мне без тебя, Сережа, просто никак. Все никак...



  - Ты обещала, что никогда меня не бросишь. Скажи, между нами все по-прежнему?



  - Ничего и не могло измениться.



  Сказав это, Юля грустно улыбнулась: она никогда и не забывала данное ему обещание.



   Случилось так, что в школе на уроке физкультуры Сергей неудачно упал. Маленькая Юля, увидев его с загипсованной рукой, заплакала от жалости, долго не могла успокоиться, а потом пообещала, что никогда не бросит друга, даже если он будет "весь сломатый". Сергей почему-то никогда не вспоминал об этом случае, и было удивительно, что именно сейчас это всплыло в его памяти. Видимо, решила она, все это время он по-настоящему боялся окончательного разрыва, поэтому и молчал, боясь сделать хуже, чем есть. Нет, не надо ей никаких поступков, пусть все остается по-прежнему. Ее бунт закончился ничем, и повторять подобные глупости она больше не желала.



   Так они и стояли, обнявшись, ни на кого не обращая внимания и не замечая любопытных взглядов, пока не открылись двери подошедшего автобуса. Потом Юля, пряча от зевак блестевшие от непролитых слез глаза и ни разу не обернувшись, зашла в салон, а он все стоял, до последней минуты надеясь, что увидит ее в окне, но так и не увидел. Наверно, ее место было с другой стороны.





  Часть пятая





   Все вернулось на круги своя: Сергей часто звонил, но виделись они реже, чем хотелось обоим. Однажды он позвонил поздно вечером и попросил Юлю утром следующего дня приехать в поселок. Зачем, объяснять не стал, сказал лишь, что это касается их обоих. Она, конечно же, согласилась.



   На остановке, к удивлению Юли, он ожидал ее не один, а вместе с мужчиной лет пятидесяти. Юля подошла к ним и поздоровалась.



  - Зайдем ко мне, - предложил Сергей. - Есть разговор.



  Мужчина неожиданно улыбнулся девушке так, будто знал ее сто лет, и заговорил прокуренным хрипловатым голосом:



  - Я не задержу вас, милая, надолго.



   До дома дошли быстро. В нем все осталось по-прежнему, как при дедушке Никодиме, но в комнатах уже чувствовался нежилой дух. Когда все сели, мужчина сразу же приступил к делу.



  - Хочу купить ваши два участка земли. Дома меня не интересуют: они старые. Земля здесь недорогая, спросом особо не пользуется, до города довольно далеко. А я торговаться не буду, дам нормальную цену. Мне место понравилось. Река близко. Соглашайтесь, а?



  - Как-то все неожиданно, - растерянно пробормотала Юля и вопросительно посмотрела на Сергея, но тот лишь виновато пожал плечами.



  - Понимаю, вам надо посоветоваться, - опять заговорил мужчина. - Оставлю вас на полчасика. Посижу у реки.



   Он ушел, а Юля грустно спросила:



  - Зачем все это? Вот подрастет дочь, и будете здесь летом отдыхать. Да и тебе память о дедушке, а мне - об отце.



  - И дом, и земля ухода требуют. Дед Никодим смотрел и за твоим домом тоже, а без него вмиг все травой зарастет.



   Конечно, он прав. Заброшенных участков в поселке было много. С тех пор, как работы не стало, все старались перебраться в город. Что касается Юли, то она, будь у нее семья, с удовольствием проводила бы здесь целое лето. Но семьи в обозримом будущем не предвиделось, а участок и при догляде совсем состарившегося деда Никодима давно выглядел не очень-то ухоженным.



  - Хорошо, делай, как знаешь. Я тебе верю.



  - Только вот что... - Сергей замялся. - Не знаю, как и сказать...



  - Да говори уж, - махнула рукой Юля, - все одно к одному.



  - Мать к тебе в гости собирается. Считает, что деньги ты должна поделить на троих. Две части им, одну - тебе.



  Юля горько улыбнулась.



  - Ты тоже так считаешь?



  - Боже упаси!



  От такого предположения Сергею стало настолько не по себе, что он даже перекрестился на дедовы иконы, висевшие в углу комнаты.



  - Так скажи ей об этом, вы же теперь родня.



  - Уже сказал, - он тяжело вздохнул. - Третью ночь на работе ночую.



  - Что же ты собираешься делать дальше?



  Сергей пожал плечами.



  - Не знаю. Дочку вот жалко.



   Они вышли во двор и направились к заветной скамейке.



  - Я здесь тебя подожду, а ты зайди к себе домой, возьми что-нибудь на память, - посоветовал он. - Потом с покупателем поговорим и съездим на кладбище, проведаем своих.



  - Нечего там брать, - Юля грустно улыбнулась, - в доме ни ложки, ни плошки, ни кадушки, ни подушки, ни дерюжки. Мать все забрала, а что осталось - раздала, когда уезжала. Только старая мебель и осталась.



   Сергей невольно сжал кулаки, а потом, не глядя Юле в глаза, предложил:



  - Давай просто немного посидим здесь в последний раз.



  Юля, соглашаясь, кивнула. Сидели молча, каждый был погружен в свои невеселые мысли. Это было так не похоже на их прежние посиделки, что она с облегчением вздохнула, когда увидела подходившего к дому покупателя.



   Через неделю все бумаги были оформлены, деньги получены. Сергей довез Юлю до дома.



  - Зайди, - попросила она.



  Пока Сергей готовил на кухне чай, пересчитала свою часть денег, отделила третью часть и положила ее в ящик стола. Остальные протянула Сергею.



  - А это передашь матери.



  Он с недоумением смотрел на протянутую стопку. Наконец, все понял, и лицо его стало растерянным.



  - Зачем? Это несправедливо. Думаешь, она тебе спасибо скажет?



  - Возьми, я так решила.



  Ну, не объяснять же Сергею, что тем самым она пытается купить спокойствие ему и себе? Оба знали, на что была способна мать ради денег.



   Осень в этом году была прекрасная: теплая и безветренная. Вот и сегодняшний воскресный день был как по заказу, но Юля знала, что если что-то не задалось с утра, хорошего не жди и позже. Так и оказалось. Началось все сразу же после завтрака с двух нечаянно разбитых тарелок, а окончилось неожиданной встречей с Павлом.



   Сидеть дома в такой прекрасный день не хотелось, и она после обеда поехала в парк, где, неторопливо прогуливаясь по дорожкам, его и увидела. Был он, конечно, с девушкой. Они сидели на скамейке возле пруда, и он обнимал ее. Юля отвернулась и прошла мимо. Она была совершенно уверена, что Павел ее заметил, но в этот раз окликнуть не захотел. Почему-то стало грустно, хотя Юле очень хотелось никогда о нем даже не вспоминать. Ничего хорошего ей это знакомство не принесло, и все же...



   С Сергеем в последнее время тоже что-то происходило: он перестал быть прежним, веселым и жизнерадостным. Дурное настроение каждый раз объяснял усталостью. Зная его, Юля, конечно, этому не верила, но задавать вопросы не стала: пусть хоть в этом доме ему будет спокойно. Но однажды Сергей сам заговорил о том, что окончательно решил уйти из семьи. Юля разговор на эту тему не поддержала: это решение должно было быть только его, Сергея. А он, не услышав ожидаемых слов поддержки, как-то разом сник и вскоре уехал.



   Приближался очередной Новый год. Известно, что умные и дальновидные люди, избегая предпраздничной суеты, делают покупки заранее, Юля решила последовать их примеру и в свободный вечер отправилась в супермаркет. Она неторопливо обошла первый этаж и уже поднималась на эскалаторе на второй, когда увидела Сергея. Он и Марина спускались вниз. Сергей, заботливо поддерживая жену, ей о чем-то говорил, а она слушала с легкой рассеянной улыбкой уверенной в себе женщины. В глаза бросилось и то, что модная шубка сестры уже не могла скрыть новой беременности. На мгновение взгляды Сергея и Юли встретились. Она заметила, как сразу же изменилось его лицо, и отвернулась.



   Ночь тянулась и тянулась, а часовая стрелка двигалась так медленно, словно не хотела наступления позднего зимнего утра. Напрасно Юля, пытаясь уснуть, пила теплое молоко и медленно пересчитывала безмятежно пасущихся на зеленом лугу глупых толстых баранов. А когда это не помогло, начала считать огромных неповоротливых слонов, уныло бредущих друг за другом по узкой тропинке на водопой. Однако все было напрасно: сон не приходил.



   Юля, всегда считавшая себя достаточно сильным и целеустремленным человеком, вдруг ощутила, насколько она слаба и зависима от Сергея. Чем же можно объяснить то, что она так долго любит человека, зная, что ему нечего ей предложить? Почему и сейчас не решается отказаться от встреч и, конечно же, продолжит жить так, как жила годами? От встречи - до встречи. Может, и не любовь это, а просто блажь? Вопросов к себе было много, ответов на них - мало.



   Тем не менее, к утру решение было принято, и исполнять его она решила с самого первого дня нового года. Во-первых, начать жить так, как живут знакомые ей молодые люди, легко и весело. Во-вторых, ни в чем не винить Сергея, потому что все, что она делала со своей жизнью, она делала по доброй воле, он ее ни к чему не принуждал.



   Незадолго до праздника неожиданно появился Павел. Юле, конечно же, было не до него. После неожиданной встречи с Сергеем никого не хотелось видеть, поэтому вместо приветствия она недовольно буркнула:



  - Для деда Мороза вроде бы еще рано.



  Захлопнуть дверь девушка не успела, он, как всегда, бесцеремонно протиснулся внутрь. Подобными словами смутить или остановить этого неожиданного визитера было невозможно.



  - Поверишь, спать не могу, - заявил он так, будто они только вчера расстались. - Думаю, отчего это? Вспомнил, что за мной должок: я был на твоем дне рождения, а ты на моем - нет. Это надо срочно исправить! Юля, приглашаю!



   Он сделал какой-то нелепо-театральный жест рукой, и ей на миг показалась, что они вернулись в прошлое.



  - Будь спокоен, гость незваный, ты ничего не должен. Помнится, щедро расплатился советами, - успокоила она его.



  - А ты до сих пор одна, - не реагируя на ее слова, тихо сказал Павел, - даже тапочек для гостей не завела.



  Тон был уже не шутовским, а, скорее, сочувствующим.



  - Не льсти себе, если надеешься, что я прямо сейчас начну в очередной раз исповедоваться.



  - Усвоила, значит, урок?



  - Да, но и про старенькие грабли помню.



  - Какие грабли? - удивился он.



  - Которые валялись на дороге к новой жизни.



  - А ты об этом... - он поморщился. - Да пожалел я тебя, дурочку. Понимаешь? На моем месте мог оказаться другой, и уверяю тебя, что в финале аплодисментов бы не было.



  - Ты второй раз назвал меня дурочкой! - возмутилась Юля.



  - Слушай, - голос Павла опять был каким-то другим, мягким и добрым, - кончай обижаться. Назови меня так три раза и разреши войти.



  - Дурочкой? - ехидно уточнила Юля.



  - Если хочешь, - с готовностью отозвался он, снимая куртку.



   День рождения Павел отмечал в последнюю субботу старого года, чтобы, как он выразился, не смешивать одно с другим в одном бокале.



  - Да и подарков получу больше. Эх, Юлия, - протянул он мечтательно, - подарков в этом году будет много. Придут друзья по институту, с работы тоже кое-кто. Отец пригласил несколько своих партнеров. Родители с нами немного побудут, а потом уедут отмечать в ресторан. Вот тут настоящее веселье и начнется!



  - А я-то тебе зачем?



  - Поможешь потом подарки разворачивать.



   Опять он дурачился! Совсем не изменился: ни слова в простоте...



  - Если нужна одноразовая подружка, то ты, мил дружок, обратился не по адресу. Поищи внимательней в своей записной книжке.



  - Я всегда знал, что ты ревнуешь!



  Павел расплылся в торжествующей улыбке. Она вымученно улыбнулась тоже.



  - Скажешь тоже, ревную! Лучше признайся честно, зачем тебе нужна именно я? От того, ревную или нет, количество твоих подруг, любвеобильный ты наш, меньше не станет. Пригласи любую, уверена, что отказа не будет.



   Павел на минуту задумался.



  - Правду хочешь? Хорошо, будет тебе правда! Родители настаивают, чтобы я был со своей девушкой.



  - Так будь! Я тут никаким боком не стояла.



  - Не понимаешь ... Нет у меня никакой девушки. Можно, конечно, пригласить кого-нибудь из старых знакомых, но в нашем кругу все всех знают.



  - А я, значит, на эту роль подхожу?



  - Слушай, мне нужна помощь. Я по-дружески прошу побыть моей девушкой один вечер. Потом все всё забудут. Что в этом такого страшного?



   Юля нерешительно посмотрела на парня. Обманывать, конечно, нехорошо, но что криминального в том, если на один вечер она станет его подружкой? А как он будет потом перед родителями выкручиваться, это не ее дело. Да и после неожиданной встречи с Сергеем она, веря, что на самом деле сумеет его забыть, твердо решила начать новую жизнь. Так пусть она, новая жизнь, с этого и начнется.



  - Хорошо, один вечер я вытерплю твое общество.



  - Тогда запоминай, - Павел не скрывал радости, - подарок покупать не надо, я их не люблю, потому что дарят всякую ерунду; шофер за тобой приедет; пожалуйста, будь в том красивом платье. Кажется, все.



  Юля горестно вздохнула.



  - Хорошо, договорились.



   Стало немного не по себе, потому что полной уверенности в том, что она все делает правильно, так и не появилось.



  - Успокойся, все по-честному! - Павел сделал серьезное лицо. - Ты попросила поцеловать перед сном - я согласился; я попросил выручить на дне рождения - ты согласилась.



  - Еще одно слово... - простонала Юля.



  - Уже молчу.



   Платье, чтоб он не очень-то задавался, она все же надела другое. И оно было ничем не хуже того, которое он уже видел. Улыбающийся Павел встретил ее у порога.



  - Не смущайся, - шепнул он и поцеловал девушку в щеку. - Все будет хорошо.



  - Надеюсь, - она вернула поцелуй и покраснела.



  - Павел, поскорее познакомь нас!



  Юля повернула голову и увидела стоящую несколько поодаль пожилую пару.



  - Пойдем, - Павел взял ее за руку, - это мои родители.



  Они подошли.



  - Папа, мама! - торжественно начал он. - Хочу познакомить вас с моей Юлей.



  - Какая красавица! - женщина всплеснула руками. - Что ж ты ее так долго прятал?



   Она с явным удовольствием оглядела девушку, и было видно, что та ей понравилась. Юля и не заметила, как очутилась в объятьях этой женщины. Стало стыдно за обман. Надо было что-то сделать, сказать, только вот что? Обижать этих славных людей не хотелось. И Юля совсем растерялась.



  - Теперь, деточка, мы тебя далеко от себя не отпустим, - мать Павла прошептала это девушке на ухо, но видя ее состояние и приняв его за естественное девичье смущение, со счастливой и все понимающей улыбкой вложила руку Юли в руку сына.



  - Друзья, посмотрите-ка на эту пару! - отец повернулся к гостям и жестом пригласил их подойти. - Кажется, дело к свадьбе идет!



   Собравшиеся стали подходить ближе, и Юля с горечью подумала, что Павел, конечно, умел удивить, но сегодня, кажется, превзошел самого себя.



  - Одобряю вкус сына! - никак не успокаивался отец. - Одобряю!



  Юля бросила отчаянный взгляд на Павла и увидела, что он просто-напросто наслаждается происходящим, с самым серьезным видом принимая шутливые поздравления гостей!



  - Мне надо... - девушка тронула новоявленного жениха за рукав, - я хочу побыть одна.



  Повторять не потребовалось, он услышал сказанное и обнял ее за плечи.



  - Мама, папа, мы скоро.



   Поднимаясь с Павлом по лестнице на второй этаж, Юля пыталась осмыслить то, что произошло.



  - Сюда.



  Павел пропустил девушку вперед, закрыл дверь и привалился к ней спиной, словно боясь, что она может уйти. Юля повернулась к нему и сделала над собой усилие, чтобы голос звучал спокойно.



  - Как ты посмел, - нижняя губа неожиданно дрогнула, и она тут же прикусила ее, - как ты посмел? Я согласилась лишь стать твой девушкой на вечер, а ты устроил целое представление. А обо мне подумал? Конечно, нет. Зачем о чувствах дурочки думать? Дурочки для того и существуют, чтоб их использовать. Мало того, что я тот несчастный день рождения на всю жизнь запомнила, так еще и этот обман помнить! Поверить не могу, что все это происходит со мной.



   Она замолчала и опустила голову. Что толку говорить об этом? Словами его не пронять, слова для него - всего лишь сотрясение воздуха. Главное сейчас - пойти и извиниться перед родителями Павла за себя и за него, а потом как-то добраться до дома, закрыться на все замки, а в кровати укрыться с головой самым толстым одеялом, чтобы никогда в жизни не видеть и не слышать стоящего рядом человека.



  - Юля, подойди ко мне, - раздался тихий голос.



  - Я хочу поскорее уйти.



   Он сам приблизился к ней и обнял.



  - Успокойся, - голос был таким спокойным и ласковым, словно он говорил с ребенком, - ты не обязана выходить за меня замуж. Прости родителей, они просто поторопились, но я не прочь вернуться к этому вопросу позже.



  - Зачем говорить неправду? Я тебе даже никогда и не нравилась, - она уткнулась лицом в его шею, и от этой близости вдруг закружилась голова.



  - Не совсем так, - он осторожно накрутил на палец прядь ее волос, - но мы можем попробовать встречаться, авось из этого что-нибудь и получится. Тебе от меня ничего не надо, ты не предашь и не продашь, а любовь придет, вот увидишь.



  - Почему ты говоришь об этом именно сейчас? Мы знакомы давно.



  - Сейчас я свободен.



   Она раздумывала над его словами. Что это? Очередной обман ее, родителей, гостей? Зачем? Что он еще задумал? А может, стоило отнестись к его словам серьезно? В конце концов, Юле давно пора было начинать взрослую жизнь. Свой главный недостаток, излишнюю эмоциональную закрытость, она знала, но Павла, видимо, это не очень смущало. И что скрывать? Услышанное, конечно, волновало девушку, но отнестись серьезно к его словам Юля все же не могла.



  - Давай не будем говорить ненужных слов, - попросила она и улыбнулась. - Лучше уж я останусь твоей девушкой на вечер.



  - Признайся, что я тебе всегда нравился, а этого для начала вполне достаточно, - не унимался он. - Я тоже давно тебя приметил, иначе стал бы за тобой так долго ухаживать?



  - Ты? Ухаживать?



  В ее голосе было столько недоумения, что Павел весело рассмеялся.



  - Зачем же я, по-твоему, приходил? - он вернулся к своей прежней шутливой манере разговора. - Так, о чувствах мы поговорили, сейчас по законам жанра ты должна меня поцеловать.



  - Не умею, - смущенно пробормотала она и опустила глаза.



  - Не горюй, этому я научу тебя быстро. Не велика наука.



   Прежде, чем он коснулся губ Юли, она успела подумать, что ничего этого ей, скорее всего, не надо. Однако тут же отмахнулась от непрошеных мыслей, и они послушно приняли совершенно иное направление.



   Родители уже собирались отправиться в ресторан, молодежь веселилась. Мать Павла взяла с Юли обещание в ближайшие дни приехать на обед, отец лишь весело подмигнул ей, подхватил под руку жену и повел к выходу. Молодежь осталась одна.



   Павел провел Юлю в глубину зала к столам с закусками.



  - Перекуси немного, потом потанцуем. А я пока с друзьями пообщаюсь.



  Юля почувствовала, что голодна, и согласно кивнула головой. Павел сам наполнил тарелку и налил бокал вина.



  - Сядешь где-нибудь здесь?



  Она окинула глазами зал. Знакомых среди собравшихся не было, и девушка отрицательно покачала головой.



  - Посижу там.



  Она глазами указала на кресла и небольшой столик, стоящие возле окна. От зала их отделяли несколько больших напольных керамических вазонов с цветами. Стебли были высокими, причудливо изогнутыми, а неровные светло-зеленые пятна украшали крупные резные листья.



   Смотреть на гостей со стороны было интересно. Несколько человек она, кажется, помнила по институту, остальных видела в первый раз. Павел подходил то к одной группе, то к другой, о чем-то разговаривал, смеялся, с кем-то чокался и выпивал. Юля с горечью отметила, что он ни разу не посмотрел в ее сторону.



   Она хотела уже выйти из своего уголка, но замерла, услышав разговор двух девушек, остановившихся по другую сторону вазонов.



  - Паша совсем с ума сошел, когда Машка вышла замуж. Наверно, решили с родителями скандал замять, подыскали первую попавшую якобы кандидатку в невесты и разыграли спектакль.



  - А мне его жалко. Столько лет Машку любил, свадьбу назначили, а она выскочила за другого. Конечно, Паша - пока только наследник, а ее нынешний сам фирму имеет.



  - Так он же старый! Ему пятьдесят скоро. И дети есть от первого брака.



  - Можно подумать, ты бы отказалась!



  - Нет, конечно, но и Пашу бы не бросила.



  - Так и она, конечно, не бросит! Машка своего не упустит!



  - Он тоже в этих делах не промах. Они друг друга стоят!



   Девушки рассмеялись и направились к столу, а Юле расхотелось выходить из своего уголка. Она удобнее устроилась в кресле и задумалась. Хорошо было бы кое-что понять. Во-первых, почему Павлу так просто удается манипулировать ею? Во-вторых, как можно незаметно выбраться из этого дома? С именинником больше встречаться не хотелось, его родителей не было жаль. Обидно было только за себя, выставленную на посмешище дурочку, потому что многие догадывались об ее истинной роли на сегодняшнем празднике.



   Павел все-таки вспомнил о Юле, подошел, извинился за слишком долгое отсутствие и пригласил танцевать. Он был уже несколько навеселе и потому вел себя довольно раскованно: говорил и смеялся громче обычного, то и дело целовал девушку то в щеку, то в шею. Раздражение Юли нарастало снежным комом, но она сдерживалась.



   Вспомнилось одно из многочисленных наставлений Сергея. " Ты будешь ничем не лучше тех, кто обижает тебя, если станешь отвечать той же монетой. Постарайся успокоиться и не унижай себя истерикой или криком ", - когда-то втолковывал он маленькой девочке. Поначалу эти жизненные правила были ей не совсем понятны, но она во всем полагалась на старшего друга и, следовательно, старалась им следовать. Сейчас был тот самый случай, когда требовалось взять себя в руки. В конце концов, понять было можно и Павла, и его родителей, а она, несмотря на обиду, не собиралась ничего делать для того, чтобы добавить им хоть немного боли. Сейчас главным было самой не оказаться в еще более неловком положении.



   Павел подвел ее к группе друзей, расположившихся за столом.



  - Отставьте глупые шутки и анекдоты, с нами дама, - пододвигая девушке стул, сказал он им.



  - Паша, можно пригласить твою девушку на танец?



   Юля вскинула глаза на подошедшего к ним парня. Его лицо показалось ей знакомым, видимо, он был одним из бывших сокурсников именинника. Павел кивнул головой, девушка улыбнулась ему и поднялась с места.



  - Меня зовут Ильей. Ты меня помнишь?



  Юля неуверенно кивнула.



  - Кажется...



  - Это я тогда толкнул Павла. Он налетел на тебя, и ты угодила в лужу. Прости, я не нарочно. Потом хотел подойти и извиниться, да Паша запретил, сказал, что встречается с тобой.



  Юля на это признание ничего не ответила, а Илья, немного помолчав, жалобно протянул:



  - Жалко...



  - Жалко? - удивленно переспросила Юля. - Чего жалко?



  - Жалко, что не подошел. Ты мне всегда нравилась.



  - Павел - твой друг, поэтому ты не должен так говорить, - назидательным тоном старой школьной учительницы произнесла Юля и первая засмеялась, стараясь свести сказанное молодым человеком к шутке.



  Он тоже улыбнулся, однако продолжил:



  - Все же я перед тобой виноват. Если понадобится помощь, любая помощь, найди меня, я тебе обязательно помогу.



  - Сама не маленькая, разберусь, - фыркнула Юля и отвернулась.



  Дотанцевали молча.



   За столом Павла не оказалось. Они сели на один из диванов. Илья пытался начать разговор, но вскоре, видя нежелание девушки вести беседу, замолчал. Оба делали вид, что им очень интересно смотреть на танцующих. Вскоре появился Павел. Он был не один: рядом шла высокая черноволосая девушка. Он взглядом окинул зал, встретился глазами с Юлей и помахал ей рукой в знак того, что скоро подойдет. Девушка тоже посмотрела на Юлю и, насмешливо улыбнувшись, прошептала имениннику что-то на ухо, после чего они заговорщицки взглянули друг на друга и одновременно рассмеялись. Потом девушка, не переставая улыбаться ярко накрашенными губами, по-хозяйски подхватила Павла под руку и увлекла к окну.



   Илья с интересом посмотрел на сидящую рядом девушку. Если он и надеялся найти на ее лице хоть каплю недовольства, то ошибся: его не было.



  - Как ее зовут? - голос Юли звучал ровно, как всегда.



  В ее голове мелькнула смутная догадка, и она жаждала подтверждения.



  - Не обращай внимания, Паша просто выпил лишнее, а они старые друзья, - смутившись, пробормотал Илья.



  - Как же ее зовут? Маша?



  - Ну да, - нехотя согласился он.



  - А где муж?



  - Так ты и об этом знаешь? - Илья был по-настоящему удивлен. - Поехал с родителями в ресторан, думаю, скоро вернется за женой. Он и отец Павла - старые друзья.



   Сидеть и смотреть на воркующую у окна пару - это было уже слишком. Не стоило приходить сюда, терпеть притворство родителей, выслушивать глупости Павла да еще и целоваться с ним. А что теперь? Выпил он лишнего или нет, не имело значения. Это был перебор: она не собиралась играть на потеху гостям еще и роль оставленной невесты.



   На них уже стали обращать внимание, и Юля решилась...



  - Послушай, - она пытливо посмотрела на Илью, - ты серьезно обещал помощь?



  Он с сочувствием посмотрел на девушку и кивнул головой.



  - Конечно.



  - Мне надо как-то добраться до дома. Мы за городом, я сама не смогу.



  Как хорошо, когда люди все быстро понимают! Илья, видимо, был из таких вот, понятливых.



  - Жди здесь, я скоро.



   Вернулся он на самом деле быстро.



  - Постарайся незаметно одеться и выйти во двор. Моя машина с правой стороны, номер оканчивается на две пятерки. Шофер ждет. Позвони, когда доберешься до дома.



  Он незаметно вложил ей в руку визитку. Юля взяла ее и искренне улыбнулась новому знакомому.



  - Я тебя прощаю. И знаешь, Илья, мне на самом деле жаль, что ты тогда не подошел.



   Никто не обратил на ее уход никакого внимания, не остановил, не окликнул. Да и кому это было нужно? В этой дружной компании она была явно лишней.





  Глава шестая





   День начался со звонков от Павла. Юля сначала сбрасывала их, а потом и вовсе отключила телефон. После обеда он приехал и долго звонил в дверь. Она не открыла. На другой день в институт отправилась раньше, надеясь, что он все понял и не будет ее искать. Напрасно: он ждал у дверей аудитории. Юля сама подошла к нему.



  - Здравствуй, Паша! - она улыбнулась так искренне, словно они расстались накануне лучшими друзьями. - Хорошо, что встретились. Хотела поблагодарить за прекрасный вечер. Свое обещание я выполнила, поэтому надеюсь, что больше не увидимся.



   Девушка отвернулась и хотела уже отойти, но он придержал ее за рукав.



  - Ну, выпил лишнего, прости!



  Она в упор посмотрела на него, и в ее глазах Павел ничего, кроме безразличия, увидеть не смог, потом медленно перевела взгляд его на руку и произнесла медленно и четко:



  - Отпусти и никогда больше не прикасайся ко мне.



   Юля сидела в аудитории и не отрывала глаз от тетради. Внутри разрасталась какая-то пустота, и душа болела от перенесенного унижения и от того, что не было в целом свете плеча, на котором можно было бы поплакать.



   За два дня до конца старого года неожиданно позвонил Илья. Поздравил с наступающим праздником, наговорил кучу пожеланий. Юля и не заметила, как проговорили почти два часа.



  - Жалко, что уезжаешь к подруге. Могли бы вместе встретить праздник.



  - Жалко...



   Поблагодарив Илью за приглашение, поторопилась распрощаться. Ну, не признаваться же ему, что никакой подруги в природе не существует! Вечером посидит в темной комнате перед телевизором, дождется, может быть, звонка от старого друга Сергея, после двенадцати встанет у окна и будет долго смотреть на расцвеченную фейерверком ночь. Вот и все новогодние радости в жизни молодой одинокой девушки. Потом ляжет в постель, но долго не сможет заснуть и будет пытаться разгадать вечную загадку: почему в этом мире одним дается все, а другим не достается от этого огромного всего даже самой маленькой крупицы.



   В последнее время Юля стала более общительной с людьми, и ее отношения с однокурсниками заметно улучшились. Если бы она захотела, то, скорее всего, нашла бы тех или того, или ту, с кем можно было провести эту единственную в году сказочную ночь. Но в том-то и дело, что она не хотела никого искать. Зачем? Судьба сама раздает подарки. Когда хочет и кому хочет. И, наверно, живет на свете человек, предназначенный только для нее. В какой-то момент ей показалось, что им может стать Павел. Но такого подарка ей не надо. Лучше уж быть одной.



   В Новый год все было так, как она и думала: на столе маленькая искусственная елочка с крошечными игрушками, запах мандаринов, веселые лица на экране телевизора, короткий звонок Сергея, фейерверк, причудливо разукрасивший холодное темное небо, так и не открытая бутылка вина. Был звонок и от Павла, на который она не ответила.



   На другой день ближе к вечеру позвонил Илья и пригласил пойти на площадь, где каждый год красовалась огромная ель. Юля без долгих раздумий согласилась. Они долго гуляли среди веселящейся толпы, постояли возле ледяной горки, с которой с хохотом и визгом скатывались взрослые и дети.



  - О своих не задумывалась? - спросил юноша и осторожно поправил выбившуюся из-под шапки Юли прядь волос.



  - Я еще замужем не была, а ты спрашиваешь о детях, - засмеялась она. - У хороших девочек все должно быть по порядку.



   Отогревались в каком-то кафе.



  - Что скажет Павел, если узнает, что мы провели вместе вечер?



  Вопрос Ильи был неожиданным. Она, собственно, и не подумала, что идет на свидание. Так, со знакомым погулять, чтоб завтра и не вспомнить об этом. И при чем здесь Павел?



  - А мы встречаемся?



  - Видимо, да, - хмыкнул он. - Ты сомневалась?



  - Мне не интересно, что он скажет.



  Ей и вправду было все равно. Она приказала себе не думать о Павле, его родственниках и обо всем остальном, что так или иначе было с ними связано. И не думала, наверно, уже часа два...



  - Хотелось бы верить.



  Юля промолчала. Илья не был тем, с кем можно было это обсуждать.



   Когда доехали до дома, то еще немного посидели в салоне машины, потом медленно добрели до подъезда. Вечер был слишком хорош, и его жалко было портить быстрым прощанием.



  - Спасибо, - искренне поблагодарила она парня. - Прогулка была прекрасная.



  - Подожди, - он подошел совсем близко, снял перчатку с ее руки и на минуту прижался губами к теплым пальцам. - Вот теперь иди и не делай глупостей, пожалуйста.



   Юля, смущенная таким прощанием, быстро вошла в подъезд. Возле квартиры, ожидая ее, стоял Павел.



  - Нагулялись? - спросил он хмуро. - Открывай скорее, я замерз.



  - Тебя сюда не приглашали, - недовольным голосом заявила она, доставая ключ.



  Он, не обратив на эти слова никакого внимания, обнял Юлю тут же в коридоре и прижался жадными губами к ее холодным губам.



  - А ты думала, что я тебя так просто ему отдам? - прошептал он через несколько минут. - Правда так думала? Не молчи!



  Юля, не отвечая, сама потянулась к его губам.



   Проснулась по привычке рано. Павел еще спал, обняв подушку, и она, выходя из комнаты, осторожно прикрыла дверь. Утро ее страшило: надо было как-то смотреть в глазадруг другу, о чем-то разговаривать. И еще было стыдно признаться себе, что ей нравилось все, что происходило ночью. Юля и не ожидала, что в ней жила такая сильная потребность прикасаться руками, губами, всем телом к другому человеку и чувствовать такие же жадные прикосновения к себе. Такой себя она еще не знала. Павел что-то говорил, о чем-то спрашивал, в чем-то убеждал, а она отвечала словами, которые не только не говорила никому и никогда, но и не думала, что может сказать.



   Павел зашел на кухню, улыбаясь, подошел к ней, обнял, поцеловал в щеку, и Юля обрадовалась, что он уже принял душ и был одет.



  - Первый совместный завтрак? Здорово!



  Ел с аппетитом, пока не заметил, что Юля и не думала прикасаться к еде. Со вздохом отложил вилку.



  - Что-то случилось?



  - Со вчерашнего вечера ничего особенного, - продолжая упорно смотреть в пустую тарелку, ответила она.



  - Значит, ничего особенного? - переспросил он. - И то, что провели вместе ночь, ничего не значит?



  - Ничего, - тем же ровным голосом подтвердила она.



  - И то, что ты даже со своим любимым другом детства умудрилась не переспать, а меня пустила в свою кровать, тоже ничего не значит?



   Она, наконец-то, оторвала глаза от пустой тарелки и посмотрела на него.



  - Что касается меня, то когда-то и с кем-то это бы случилось. Ты был не худшей кандидатурой. Что касается тебя, то провести с кем-то ночь - дело, я думаю, привычное.



  - Зачем ты так? - спросил он, едва сдерживая раздражение. - Я же говорил, что у нас все серьезно.



  - Чтоб потом не плакать, лучше себя не обманывать, - голос звучал ровно, без каких-либо эмоций, и это начинало раздражать Павла еще больше. - Ты до сих пор любишь Машу, хотя и зол на нее, все это понятно. Только я тут ни при чем.



  - Так, - озадаченно протянул Павел, - так... Интересно... Значит, ты в стороне. А если я не хочу с тобой расставаться?



  - И не надо, - покачала головой Юля. - Я тоже этого не хочу, но свои дела решай сам, меня в них не впутывай и о чувствах разговоров не заводи.



  - Не знал, что ты можешь быть такой циничной, - сказал после долгого молчания Павел.



  - Это не так. Просто ты доходчиво объяснил, что происходит между нами, а я с этим согласилась. И прости, что испортила сегодняшнее утро, но давай с самого начала не лгать друг другу.



   Завтрак закончили в молчании. Следующий шаг был Павла, и неизвестно было, каким он окажется. Да, конечно, она не жалела о ночи, проведенной с ним, но он не был вторым Сергеем, и тут уж ничего не изменишь. Учеба и работа - вот что должно оставаться главным в ее жизни.



   Позвонил Илья, приглашал поехать в ближайшие выходные в дом отдыха. Она отказалась. Он стал допытываться о причине. Пришлось сказать правду:



  - Ты просил не делать глупостей, но так уж получилось, что я их наделала. Извини.



  Слышно было, как юноша вздохнул, а потом она услышала тихое:



  - Зря ты это сделала. Поверь, пожалеешь.



  - Я знаю, - так же тихо ответила она.



  Этот разговор был ей неприятен.



  - Что ж, удачи! Мой номер у тебя есть, звони, если что.



  Он отключился, а Юле стало грустно от того, что обидела человека, который был так добр к ней.



   Павел своими посещениями ее не баловал, нагруженный пакетами с продуктами появлялся пару раз в неделю. Она готовила нехитрый ужин, потом они смотрели какой-нибудь фильм или просто разговаривали. Он рассказывал о своей работе в фирме отца, она - о делах в институте. Им было хорошо вместе, и это признавали оба.



   Случались и размолвки. Первая возникла из-за ее ночной работы. Юля уже давно привыкла жить в таком режиме, Павла же это не устраивало совершенно.



  - Бросай работу, - заявил он однажды. - Деньги я буду давать. На что это похоже? Встаешь с постели поздно вечером, куда-то бежишь, а я лежу и жду твоего прихода.



  По мере того, как иссякало его терпение, разговоры на эту тему случались все чаще и чаще.



   Сначала она отмалчивалась, но однажды не вытерпела.



  - Пойми, наконец, что сегодня ты есть, а завтра тебя может и не быть. Второй раз мне такой работы не найти.



  - Такой работы! - взорвался он. - Мытье грязных подъездов ты называешь работой?



  - Мне надо было на что-то жить.



  - Извини, - смутился он. - Что же твой друг не помог?



   Сергея он не знал, но ему была неприятна сама мысль, что с кем-то другим она много лет была связана странными и непонятными отношениями. И он подозревал, что это общение продолжается до сих пор. В дружбу мужчины и женщины он, конечно же, не верил.



  - Я оказалась от денег.



  Голос Юли, как всегда, был тих и спокоен. Это несколько успокоило его раздражение.



  - Прости, но я всего лишь хочу облегчить твою жизнь.



  Он обнял ее и поцеловал.



  - Ни о чем не могу и не хочу думать, когда ты так близко, - прошептала она, целуя его в ответ.



   Для Юли все осталось по-прежнему, но Павел встречи в будние дни заменил короткими разговорами по телефону. Зато начал встречать подругу в пятницу после занятий и оставался с ней до утра понедельника.



   Причиной следующей размолвки стал отказ Юли появляться с ним в общественных местах.



  - Прости, но много приходится заниматься, да и на работе устаю.



  Причина, конечно, была не в этом. Просто не хотелось глубже втягиваться в отношения, которые ни к чему, как она понимала, не приведут. Ей себя не изменить и не переделать, чувства к Сергею оставались для нее неизменными даже теперь. Павлу, конечно же, знать об этом было совершенно не обязательно. Смешно, если бы они начали жалеть друг друга: она его - за нерадостную любовь к Маше, он ее - за горькую любовь к мужу сестры.



  - Помни, я предлагал.



  Хотя в его голосе и слышалось недовольство, но, не желая новой размолвки, продолжать разговор Павел не стал.



   Как бы то ни было, но проведенные вместе ночи мирили, сглаживали все шероховатости дня. Они были грешными, они были сладкими и желанными, они были такими, что воспоминания о них заставляли бледные щеки Юли вспыхивать жарким румянцем.



   Прошли весна и лето. Наступил сентябрь. Это был последний год обучения, после которого можно было надеяться на перемены жизни к лучшему. Встречи с Павлом в воскресные дни продолжались, но становились все более редкими.



   Причины были самыми разными: семейные праздники, дни рождения друзей, которые, конечно же, пропустить было нельзя, командировки. Он старался компенсировать это частыми звонками, милыми подарками, стал опять приходить в будние дни, но, проводив Юлю на работу, уезжал на ночь домой.



   Казалось, все между ними оставалось по-прежнему, однако появившееся однажды чувство скорой разлуки не покидало ее. Все началось с летней поездки Павла в Испанию, где, по его словам, он провел две недели с друзьями. Наверно, решила Юля, пришло время расставания, и он не решается пока сказать об этом. Однако дни шли за днями, а Павел по-прежнему молчал.



   В конце ноября он уезжал в командировку в Ярославль.



  - Жалко, что целую неделю не увидимся. Может, поедешь со мной?



  Вопрос был задан скорее из вежливости, в очередном отказе Юли он не сомневался.



  Разговор происходил утром за завтраком, когда оба были в расслабленном и добром настроении.



  - А что? Вот возьму и поеду! - неожиданно услышал он. - У меня отпуск еще не использован.



  Павел даже не думал скрывать своего удивления и, кажется, был рад неожиданно полученному согласию.



  - Не вздумай отказаться! Беру билеты.



   Конечно, погода была не для отдыха, но девушка ни минуты не пожалела о поездке.



  По вечерам, когда они встречались в номере гостиницы, Юля, никогда не выезжавшая за пределы своего города, с восторгом рассказывала об увиденном за день. Он, уже ни единожды бывавший здесь, заражался ее приподнятым настроением, расспрашивал обо всем, советовал, куда еще можно пойти, чтобы не упустить ничего интересного. В такие минуты ей начинало казаться, что догадки насчет скорого расставания не имеют под собой почвы, но избавиться от них совсем так и не смогла.



   Настораживали его долгие ежедневные разговоры, якобы с отцом, по телефону в холле гостиницы и случайно перехваченные настороженные взгляды, словно он хотел ей о чем-то сказать, но не решался, и еще какие-то едва уловимые мелочи, которые заставляли сердце Юли сжиматься. Что ожидало ее? Лишь долгие тоскливые вечера, которые предстояло коротать одной. В них не будет человека, кого она разрешила себе ждать, жадно целовать, кому бесстыдно шептала в ночи ласковые слова, к кому нетерпеливо прижималась, чувствуя желание каждой клеточкой своего тела.



   И, тем не менее, девушка знала, что их связь должна была когда-то да кончиться. Она понимала, что Павлу нужны были другие отношения, построенные на любви. И он их, по всей видимости, нашел. Юля же ничего кроме постели предложить не могла, а ему, естественно, этого оказалось мало. Нельзя сказать, что она оставалась равнодушной ко всему, что с ними происходило. Бывали моменты, когда она искренне хотела полюбить Павла, но так и не смогла этого сделать.



   Последний вечер командировки было решено провести в ресторане.



  - Ты необычно весела сегодня, - заметил он. - Хочешь еще вина?



  Юля отрицательно покачала головой.



  - Надеешься, что я опьянею и начну признаваться тебе в любви? - улыбаясь, кокетливо спросила она своего спутника.



  - Нет, но когда-то очень хотел,- он серьезно посмотрел на девушку и поднял бокал.



  - Почему не хочешь сейчас?



  Павел неторопливо сделал несколько глотков вина, видно было, что он затрудняется с ответом.



  - Ты все не так поняла, - наконец ответил он и поднялся. - Извини, приду через минуту.



   Эх, зря она пошутила насчет объяснения в любви! Не так давно между ними произошел странный разговор, продолжения которого ни один из них не желал.



  - Необычная ты все-таки девушка, - задумчиво проговорил Павел, поправляя подушку и собираясь заснуть. - Любая другая уж сто раз за это время мне бы в любви объяснилась, а от тебя этого не дождешься.



  - Ты тоже словами не разбрасываешься.



  - Я помню, кто-то настаивал, что у нас просто отношения. Но все-таки скажи, как ты эту самую любовь понимаешь?



  Юля задумалась. Громких слов произносить не хотелось, а простыми - было тяжело объяснить.



  - Не смогу в двух словах, сложно... Лучше я расскажу, какую любовь видела, - она села на кровати так, чтобы было лучше видеть лицо Павла. - Когда я жила в поселке, был у нас сесед, звали его дедом Никодимом. Мне было лет семь, когда у него умерла жена. Она тяжело заболела после смерти единственной дочери и несколько лет не вставала с постели. Дед ухаживал за ней сам, ни у кого помощи не просил. Иногда я приходила к ним и видела, как он вечерами сидел возле кровати и читал жене книгу. Дед мог включить телевизор, но он сидел и читал даже тогда, когда она перестала его узнавать. И только позднее я поняла, почему он это делал: знал, что ее скоро не станет, и хотел каждую минуту быть рядом, быть нужным.



  Голос Юли дрогнул, и она замолчала, взволнованная воспоминаниями детства.



  - Продолжай, - попросил заинтересованный ее рассказом Павел.



  - Я думаю, - грустно вздохнула Юля, - они о любви не думали и не говорили. Любовь просто была.



  - Кажется, начинаю понимать, куда ты клонишь, - задумчиво произнес Павел.



  - Я вот читаю, смотрю телевизор. Как просто люди говорят о любви! Переспала с кем-нибудь - значит, любила, он ее бросил - уже ненавидит. Какая же это любовь? Так, муть одна, оправдание себя и своих часто неумных поступков. Я думаю, если есть любовь, то ее из души ничем не вытравишь, что бы ни случилось.



  Они долго лежали молча, думая каждый о своем.



  - Грустные у тебя истории, и ты для молодой девушки слишком много думаешь, - сказал, наконец, Павел. - Иди ко мне, поздно уже.



  Он обнял Юлю и прижался грудью к ее спине. Он всегда любил так засыпать.



   И все-таки они постарались не испортить этот последний вечер. Павел развлекал Юлю, рассказывая какие-то смешные истории, а она, выпив еще пару бокалов вина, казалась веселой и улыбчивой. Он, не глядя, даже отключил зазвонивший не вовремя телефон, а она сделала вид, что не заметила его торопливости. Со стороны, наверно, казалось, что у этой молодой красивой пары все не просто хорошо, а прекрасно! А еще говорят, что со стороны виднее...



   Дорога домой, тем не менее, была грустной. Юля читала какую-то книгу, Павел, уткнувшись в телефон, сосредоточенно нажимал на светящуюся панель. Оба молчали, а у вокзала торопливо распрощались. Юля села в такси, назвала адрес и посмотрела в окно. Павел уже отвернулся и искал глазами встречавшего его шофера. На минуту девушке показалось, что вот сейчас он скроется в толпе, и она никогда больше его не увидит. Захотелось как-то сгладить напряжение последних часов и довольно холодное расставание.



  - Я сейчас! - бросила она таксисту и почти побежала за уходящим Павлом.



  - Подожди, Паша, подожди!



  Услышав знакомый голос, он обернулся, а Юля, чуть не сбив его с ног, вцепилась в рукав куртки.



  - Что случилось?



  - Мы так расстались, что я подумала... Нет, это неважно, не обращай внимания! Просто я хотела поблагодарить за все и за поездку тоже. И знаешь, мне всегда было хорошо с тобой.



  - Так сказала, будто у тебя большой опыт в этих делах, - привычно отшутился он, а затем улыбнулся и обнял ее.



  - Нет, но ты же понимаешь, о чем я.



  В голосе Юли послышалось смущение, и он легко засмеялся.



  - Я настроения твоего, девушка, в последнее время не всегда понимаю.



  - Не надо ничего понимать, Паша, просто спасибо тебе и до свидания.



  Юля не стала дожидаться ответа и заторопилась к ожидающему ее такси.



   И снова та самая протоптанная дорожка: дом, институт, дом, работа, дом. Посвежевшая и отдохнувшая, Юля не стала скрывать от однокурсниц, что провела неделю в Ярославле. С кем, никто не уточнял, все и так знали. После приезда она не видела Павла больше недели, он позвонил лишь однажды, объяснил это большим количеством срочной работы и пообещал появиться через несколько дней.



   Сегодняшний день был бы одним из обычных, если бы в конце последней пары ей не передали записку. Она еще не развернула ее, но сердце сжалось от дурного предчувствия. Оно не обмануло: в записке сообщалось, что Павел давно встречается с другой, что вчера был с ней в ресторане, что уже идут разговоры о скорой свадьбе.



   Юля, привыкшая смотреть на все, что случалось с ней, словно со стороны, анализировать и раскладывать по полочкам, выбрала, казалось, лучший вариант расставания. Винила ли она в чем-нибудь Павла? Конечно, нет, ведь в первое же их утро она сама очертила границы будущих отношений.



   Вечером она набрала знакомый номер. Он тут же отключил телефон, видимо, был не один, но через какое-то время перезвонил.



  - Ты свободен завтра вечером? - спросила Юля, не давая ему времени даже для приветствия. - Пожалуйста, после работы зайди и забери свои вещи. Меня дома не будет, давай обойдемся без лишних слов. Прости, но я встретила другого человека.



   Вещей оказалось неожиданно много. Пара свитеров, рубашки, футболки, предметы личной гигиены, домашние тапочки, какие-то записные книжки, зонт - все нашло свое место в дорожной сумке. Отдельно были собраны подаренные им вещи. Девушка расставалась с ними без сожаления: ей не нужны были связанные с ними воспоминания. Утром она выбросит их вместе с мусором, там им и место.



   На следующий день после занятий Юля долго работала в библиотеке, а потом отправилась в кино. Вернувшись, сумки с вещами в коридоре не обнаружила. На тумбочке сиротливо лежала оставленная Павлом связка ключей. Она разделась и направилась в бабушкину комнату. С сегодняшнего дня она станет там жить. Бывшую свою перед сном закрыла на ключ. Там все напоминало о Павле.



   После Нового года Юля, как это обычно происходит в бесконечных телесериалах, окончательно убедилась, что беременна, и неожиданно для себя обрадовалась этому. Она много кем была в своей жизни: нелюбимой дочерью, любимой внучкой, прилежной студенткой, ночной поломойкой, вечной невестой, безнадежно влюбленной в мужа своей сестры дурочкой, брошенной любовницей, наконец. А скоро станет мамой, и это навсегда станет для нее главным и определит дальнейшую жизнь. Счастья в отношениях с кем-либо она больше искать не собиралась, видимо, оно обходило ее стороной. И переживать по этому поводу не хотела тоже. У каждого своя судьба, и кто сказал, что все кругом счастливы?



   Если разбираться, то она окажется счастливее многих других: здорова, довольно привлекательна, имеет крышу над головой, скоро получит диплом... Нет рядом любимого человека? Это не страшно, так бывает. Зато ребенок... Он будет любить свою мать, а уж она-то будет любить его безмерно. А Павел? А что Павел? Он пошел своей дорогой. Оба они понимали, что любовь не только в постели, а в чем-то другом, большем. И каждый человек хочет ее найти, но не каждый, к сожалению, находит.





  Часть седьмая





   Счастливы женщины, которые, имея детей, так и не узнали, что такое токсикоз. Юлю он истязал с первых дней беременности. Она похудела, ее мучили запахи, постоянные тошнота и усталость. Несколько раз приходилось торопливо выходить из аудитории во время занятий, и она облюбовала себе место у самой двери. Преподаватели извинения выслушивали, сочувствовали, но она понимала, что все догадываются об истинной причине ее внезапного недомогания. На любопытные взгляды сокурсников старалась не обращать внимания, но, входя в аудиторию, чувствовала себя натянутой струной.



   Вечерами она часто плакала. Ее мучили давние обиды на мать, так и не сумевшую полюбить свое дитя, на Сергея, после окончания школы оставившего ее и уехавшего в город учиться. Почему-то вспомнилась и приблудившаяся худая черная кошка. Она по неизвестной причине не захотела жить в их доме и перебралась к деду Никодиму. Вспомнился даже злой гусак, загнавший ее, босоногую девчонку, в густую крапиву. Тогда Юлю спас опять же Сергей, прогнавший обидчика длинной хворостиной.



   Работать тоже становилось все труднее: просто-напросто не хватало сил. Врач, к которому она обратилась, выслушал Юлю и без лишних вопросов выписал больничный, а так же рекомендовал подумать о свободном посещении занятий.



  - Есть, спать, гулять, отдыхать, радоваться жизни - вот что сейчас самое главное. Будешь хуже чувствовать себя - приходи, положим в больницу. Обязательно смени работу на более легкую, а если возможно, совсем оставь. Достаточно и одной учебы.



  - Я все поняла, - уныло ответила Юля, складывая в стопочку направления на анализы, рецепты на лекарства и витамины.



   Если с институтом все было более или менее ясно, то с работой надо было что-то решать, потому что никто там больную долго держать не будет. Вечером она подсчитала свои скудные сбережения, как будто и без этого не знала, что до окончания института их все равно не хватит.



   И все же вариантов того, где найти деньги, чтобы прожить без работы какое-то время, нашлось несколько. Можно было подыскать на некоторое время квартирантов, но вряд ли кто захочет жить в одной квартире с маленьким ребенком. Можно было обменять квартиру на меньшую с доплатой. Был еще один вариант: попросить помощи у Сергея. В другое время она никогда не сделала бы этого, но сейчас решилась отбросить гордость и стыд ради ребенка. Правда, они с Сергеем давно не виделись, а если быть точной, с тех самых пор, как Юля честно рассказала об отношениях со своим новым приятелем. Но друг друга из вида все же не теряли: изредка перезванивались, старательно обходя в разговоре неудобные темы.



   Уже утром следующего дня Юля, плача на плече Сергея, откровенно рассказывала обо всем.



  - Я знала, что нельзя с ним встречаться, он не для меня, но трудно все время быть одной! Я ничего от него не хотела и честно об этом сказала. Знала, что не любит, так и я не любила. А теперь вот, ребенок...



  - Может быть, мне стоит с твоим приятелем поговорить? - осторожно спросил Сергей. - Все-таки ребенку нужен отец.



  - Не вздумай! Не хочу осложнять ему жизнь таким сюрпризом.



  - Может, и не осложнишь, - мягко возразил он. - У всех людей по-разному!



  - У всех одинаково, если любви между родителями нет. Я это точно знаю, - отрезала она. - И не будем больше о нем. Сам же учил: перешагни через ненужное и забудь. Считай, я забыла.



  В ответ на ее горячность он только удивленно хмыкнул и подал ей очередную салфетку.



  - И какая же помощь нужна? Ты еще не сказала.



  - И работу, и учебу мне не потянуть, - она снова всхлипнула. - Работу придется бросить. Какие-то деньги у меня есть, но до окончания института их не хватит, да и после рождения ребенка надо будет на что-то жить хоть какое-то время. Помоги мне деньгами, а я обменяю эту квартиру на меньшую и расплачусь с тобой.



  - Глупая девчонка! - всерьез рассердился он. - Нашла из-за чего расстраиваться! Конечно, помогу. И квартиру менять не надо, мы ведь лучшие друзья на свете, почти кровные родственники.



   Юля провела салфеткой по мокрым щекам и еще теснее прижалась к его плечу, а он неожиданно почувствовал себя подростком, которому было предназначено судьбой в очередной раз спасти маленькую одинокую девочку.



  - Знаешь, я не могла даже думать об аборте. Хочу родить и больше никогда не быть одинокой. Я так устала, так устала...



   Она хотела еще что-то сказать, объяснить свое нынешнее душевное состояние, но опять заплакала навзрыд. Сергей уже не слушал сбивчивую речь Юли: горькая жалость подступила к самому горлу. Он знал, чувствовал, что они по-прежнему оставались друг для друга самыми близкими людьми, и ее слезы, конечно же, не могли оставить его равнодушным.



   Потом они сидели на кухне, пили чай и вспоминали о жизни в поселке.



  - Знаешь, - вдруг посерьезнев, сказала Юля, - однажды летом я проснулась рано и заснуть больше не смогла. Вот и решила посмотреть, как встает солнце. Сидела, конечно, на нашей скамейке. Солнце еще не показалось, но небо постепенно начало менять свой цвет. Оно казалось не розовым, не золотым... Мне даже трудно описать его цвет, но он был каким-то необычным, более темным и тревожащим, что ли... И облака в этом цвете выглядели как языки пламени костра. Было очень красиво, так красиво, что даже немного страшно. Потом пришел дед Никодим.



   Мы сидели вдвоем, смотрели и молчали. Потом он сказал, что это ангелы сжигают людские желания. Не все, а только те, которые Бог не захотел исполнить. А иначе, куда их девать? В то время я была обижена на весь белый свет, потому что ты уезжал в город учиться, плакала ночами и просила Бога, чтоб он не лишал меня друга. Теперь я знаю совершенно точно: мое желание не сгорело.



  - Я пойду, отдыхай и ни о чем плохом не думай, - в горле запершило, и Сергей откашлялся, - деньги принесу через пару дней.



   Когда привыкаешь к определенному темпу жизни, трудно начать жить как-то иначе. Юля по-прежнему просыпалась рано, но, вспомнив, что торопиться особенно некуда, потому что в институте ей пошли навстречу и разрешили свободное посещение занятий, просто лежала в постели, прислушивалась к своему новому состоянию и о чем-нибудь думала.



   С деньгами все утряслось. Сергей действительно помог.



  - Это те, которые ты хотела отдать матери. Видишь, самой пригодились, - он положил деньги на стол и пододвинул к ней.



  Юля даже представить не смогла, что же такого сказал он теще, если та не решилась прийти к младшей дочери и потребовать часть денег за дом.



  - Вот уж не ожидала. Удивил, - только и смогла пробормотать она.



  - Думаю, до окончания института хватит, а там что-нибудь придумаем.



   Слезы, как всегда в последнее время, были близко. Юля прижала задрожавшие пальцы к глазам и тяжело задышала.



  - Сережа, - прошептала она, - Сережа...



  - Сейчас воды принесу, - тут же испуганно отозвался он.



  Когда вернулся со стаканом, увидел, что Юля сидит в той же позе, а между пальцев текут тоненькие ручейки слез. Он обнял девушку и прижал к себе.



  - Успокойся! Думаешь, ребенку нравится твое настроение? Не делай ему больно!



   Она и вправду постепенно успокоилась, и они еще долго молча сидели рядом. Да и зачем слова, если они сто лет назад научились понимать друг друга и без них?



  - Ты все обо мне знаешь, - прервала Юля затянувшееся молчание, - а о тебе мы не говорили ни разу. Как ты живешь?



  Он немного помолчал, словно собираясь с мыслями.



  - О чем рассказывать? Не о чем. Работою там же. Из дома ушел два месяца назад, снимаю квартиру. Уходил и раньше, но возвращался. Сейчас все. Больше нет сил. Подам на развод. С дочерьми вижусь по выходным.



  - У тебя кто-то есть? - осторожно спросила Юля. - Девушка какая-нибудь?



  Он смешливо фыркнул и улыбнулся.



  - Никого у меня кроме тебя нет, подруга моя дорогая.



  Она, глядя на Сергея, тоже улыбнулась, правда, улыбка получилась грустной.



  - Похоже, мы с тобой в одинаковом положении. Семейное счастье не для нас.



  - Раньше я думал, - признался он, - что ты приедешь в город, найдешь себе человека по душе, выйдешь замуж и будешь счастлива. Кажется, у вас с этим парнем все было очень серьезно. Я ждал, когда ты скажешь о свадьбе.



  - Ты ждал? У меня тайн нет, они есть у тебя.



  - Прости, - смутился Сергей.



   Он, конечно, понял, что Юля намекала на случайную встречу в супермаркете. Тогда она узнала о второй беременности сестры. Узнала, но не от него.



  - Я неправильно выразился. А молчал, потому что боялся. Я не знал, как ты к этому отнесешься.



  - Боялся? - снова переспросила она. - Ты всегда жил так, как хотел, на меня не оглядывался. И я не думаю, что чего-то боялся.



  Он не стал увиливать от ответа, чего уж теперь...



  - Пока не был женат, как-то серьезно и не задумывался о нас, ты ведь была маленькой девочкой. А вот потом... Потом понял, что не общаться с тобой не могу. Думаешь, мало я выслушал на эту тему от твоих матери и сестры? Мало обо всем передумал? Решил так: скажешь, что кого-то полюбила, я тут же отойду в сторону.



   Юля посмотрела на склоненную голову Сергея, и ей стало его жалко. Не обижаться же всерьез на то, что он любит своих детей и поэтому пытался сохранить семью? Вот потому и ответила так мягко, как смогла:



  - И я не научилась жить без тебя. Хотела, даже попыталась, но, видишь, не смогла.



   Они замолчали. Сказанное не стало новостью ни для него, ни для нее, просто оба подтвердили серьезность своих чувств. И ему и ей было грустно от мысли, что все могло бы сложиться совершенно иначе. Оглядываясь на прошлое, оба словно наблюдали за чужими жизнями. Заблудиться между прошлым и будущим оказалось просто, найти единственно правильный выход - значительно сложнее.



  - Да, - вздохнув, вдруг сказал Сергей, - нонеча не то, что давеча...



  - ... а давеча было, как надысь... - подхватила Юля.



  - ... но намедни все поменялося...



  - ... а тепереча стало все не так, как давеча, - тихо закончила девушка.



  Откуда появилась на свет эта тарабарщина, они не знали, но уж больно любил дед Никодим вставлять эти строки в свою речь. Сейчас они оказались, как никогда, кстати.



   В этот вечер Сергей не торопился уходить, словно ждал чего-то. Уже попрощавшись, остановился у порога и вопросительно посмотрел на девушку. Юля понимала, что он хочет остаться, а для этого ей нужно было сказать лишь одно слово, но этого-то она и не могла сделать.



   Все было не так, как когда-то виделось в мечтах, все совершенно не так... Слишком много несбывшихся надежд, слишком много руин...



  - Что же будет с нами? - Сергей все же задал этот вопрос.



  - Не знаю, - произнесла она задумчиво, - думаю, все останется по-прежнему. Обидно только: я так долго ждала твоего развода, но все оказалось напрасным.



  - Почему же напрасным, Юля? Что нам сейчас мешает быть вместе?



   Стало горько, что Сергей на самом деле не понимает таких простых вещей и ждет объяснений. Она удивленно посмотрела на него и ответила, не отводя взгляда:



  - Потому что ты ушел ни ко мне, а от жены. А это совсем другая история, Сережа.



  Он, нахмурившись, отвел глаза куда-то в сторону и молчал, даже не пытаясь переубедить ее, молчала и Юля.



  - Что-то устала сегодня, - пробормотала она, когда молчание стало для обоих мучительно-тягостным, - пойду, прилягу.



  Припозднившийся гость, так и не проронив ни слова, торопливо вышел.



   А жизнь продолжалась. Во второй половине беременности Юля стала чувствовать себя значительно лучше, много занималась, большую часть дороги из института проходила пешком. Сергей после того памятного разговора не появлялся, лишь изредка звонил, справляясь о здоровье. Оба старательно делали вид, что между ними ничего особенного не произошло.



   Как-то весной Юля попросила проводить ее в больницу. Конечно, она могла бы дойти и сама, но ночью еще подмораживало, поэтому дороги к утру превращались в каток. Сергей с готовностью откликнулся на эту просьбу. Так мир был восстановлен, и он снова стал частым гостем в ее квартире, освободив будущую мать от многих бытовых проблем. Теперь он закупал продукты в магазине, нередко помогал готовить ужин, мыл посуду. Иногда выпадали тихие свободные вечера, и они вместе выходили на прогулку. Теперь он не торопился в свою пустую квартиру и проводил с Юлей все свободное от работы время.



   Говорят, что любовь со временем переходит в обыденность. Некогда яркие чувства угасают, теряют свою новизну и остроту. У Сергея, как он позднее понял, все произошло с точностью до наоборот: детская привязанность к маленькой девочке с годами переросла в нечто иное, и это новое чувство было гораздо сложнее и сильнее, чем казалось вначале.



   Сергей очень долго не решался признаться в этом самому себе, объясняя нежелание расстаться с Юлей обычными дружескими чувствами. Он давал себе клятвенные обещания не звонить и прекратить встречи, но, в конце концов, смирился и принял очевидное: его место в жизни было рядом с ней, и только там он чувствовал себя на своем месте, спокойно и счастливо.



   Когда Юля сообщила о появлении в ее жизни молодого человека, Сергей даже на какое-то время почувствовал облегчение. Кто знает, может это и был выход из создавшегося положения, который позволит ему через какое-то время успокоиться? Но уже через несколько дней затосковал настолько, что, подъехав после работы к ее дому, долго смотрел на знакомые окна, но так и не решился зайти.



   Зато позвонил на следующий день и очень старался запомнить каждое услышанное слово, чтобы потом прокрутить весь разговор в голове и понять, изменилось что-то между ними или нет. К счастью, ничего необычного не услышал, почти успокоился и решил, что эта любовная история долго не продлится, а новый друг Юли никакой реальной опасности для их отношений не представляет.



   А вот теперь случилось то, что случилось, и он считал себя виноватым не только перед женой и детьми, но и перед Юлей тоже, потому что сам отталкивал ее от себя. Будь он хоть немного решительней в принятии окончательного решения, с ней бы ничего подобного не произошло. Ситуацию надо было исправлять, но как это сделать сейчас? И Сергей решил отложить серьезный разговор до рождения ребенка.



   Вот и закончилась учеба. От каких-либо празднований по этому поводу Юля сразу же отказалась, с горечью вспомнив, что не была и на выпускном вечере в школе. С Павлом она больше не виделась, он просто-напросто исчез из ее жизни, видимо, с головой погрузившись в новые отношения. Юля по нему не скучала.



   Ничего значимого в ее жизни за последнее время не произошло, если не считать случайной встречи с Ильей. Они почти столкнулись на улице недалеко от мебельного магазина, где она решила присмотреть кроватку для ребенка. Сергей должен был приехать за ней позже. Илья был с девушкой. Юля лишь кивнула головой, здороваясь, и прошла бы мимо, не придержи он ее за локоть.



  - Постой, Юля, постой! Мы давно не виделись. Давай минутку поговорим.



   Ах, как некстати была эта встреча! Пришлось остановиться и даже улыбнуться.



  - Мы знакомы с института, а не виделись и вправду давно, - обратилась она к его спутнице. - Вы, наверно, торопитесь?



  Девушка, не отвечая, продолжала с нескрываемым любопытством рассматривать Юлю, но вот Илья бросил на нее недовольный взгляд, и она заторопилась с ответом.



  - Разговаривайте, разговаривайте... Я подожду в кафе.



   Илья на уход подруги не обратил никакого внимания, отступил на шаг и с улыбкой посмотрел на располневшую Юлю.



  - Тебя можно поздравить? Вышла замуж? Кто он?



  Очень хотелось ответить, что замужем, что муж - прекрасный человек, что все у нее в двойном слое шоколада, и ей пришлось мысленно одернуть себя, чтобы сказать правду:



  - Нет, я одна.



  Брови Ильи от удивления взлетели вверх.



  - Так это ребенок Павла?



   Она уже пожалела, что остановилась. Разговор становился все более неприятным. Зачем он спрашивает? Какое ему дело? Она не на исповеди! Но ответила, как всегда, спокойно:



  - Конечно же, нет. Подумай, стала бы я от него скрывать такое радостное известие?



  Видимо, Илья не поверил ни единому услышанному слову, потому что еще раз, словно не доверяя своим глазам, посмотрел на ее изменившуюся фигуру.



  - Вот что, Юля, - задумчиво сказал он, - я на самом деле рад встрече, но здесь не место для разговоров. Мой номер у тебя есть, позвони, если захочешь. И если понадобится помощь, тоже звони, помогу по старой дружбе.



  Он поднял руку, осторожно провел кончиками пальцев по ее плечу и грустно улыбнулся. Она, ничего не ответив, отвернулась и торопливо пошла в сторону магазина.



   Эта встреча имела не совсем приятное продолжение. Через неделю вечером зазвонил телефон. Юля посмотрела на засветившийся экран. Это был Илья. Она убавила звук телевизора и протянула трубку Сергею.



  - Пожалуйста, скажи, что я отдыхаю и не могу подойти.



  Звонивший еще раз подтвердил мнение Юли о нем, как о человеке понятливом, и больше напоминанием о себе не беспокоил. Сергей же в тот вечер был как-то особенно весел и, казалось, никак не мог понять, отчего у его подруги без каких-либо видимых причин испортилось настроение.



   До родов оставалась пара недель. Сергей взял отпуск и по настоянию Юли уехал со старшей дочерью на неделю в санаторий. После отдыха он планировал перебраться к Юле и находиться рядом с ней до рождения ребенка. Честно говоря, ему хотелось остаться с ней навсегда. Надо было лишь суметь объяснить, что из семьи, где есть дети, уйти не так-то просто. Надежда на понимание все же была, ведь Юля сама скоро станет мамой. В последнее время отношения между ними, кажется, наладились окончательно.



   Был полдень, когда с вокзала позвонил Сергей. Поезд скоро отправлялся, и ему захотелось еще раз перед дорогой услышать голос Юли.



  - Зря тебя послушал, - торопливо заговорил он, - не надо было уезжать, на сердце как-то неспокойно.



  - Что со мной может случиться за неделю? - ей было приятно его волнение. - Вот приедешь, и у нас еще будет время насладиться бездельем.



  - Сразу же появлюсь у тебя с чемоданом.



  - Да хоть с двумя, места много, - отшутилась она.



  - Юля, мне пора. И вот еще что: после этого я уже никогда и никуда от тебя не уйду.



  Сергей сказал это и с замиранием сердца стал ждать ответа.



  - Хорошо, оставайся, - услышал он, наконец, ее тихий голос и только сейчас заметил, с какой силой рука сжимала ни в чем не повинную трубку.



   Возиться с приготовлением ужина не хотелось, поэтому Юля быстро приготовила омлет и достала из холодильника оставшийся от обеда салат. В последнее время они с Сергеем ужинали чаще всего вдвоем, и она, кажется, к этому уже привыкла - одной сидеть за столом было скучно. Потом он обычно мыл посуду и уезжал домой, благо, снятая квартира находилась недалеко.



   Юля отложила вилку и задумалась над последними словами Сергея. Когда-то она мечтала, чтобы он по всем правилам признался ей любви и предложил выйти за него замуж. Однако действительность оказалась куда как прозаичнее: не было ни слов о любви, ни долгожданного предложения, только заверение, что он никогда и никуда... Стало обидно, что Сергей посчитал достаточным лишь поставить ее в известность о своих намерениях. Наверно, сделал он именно так потому, что был абсолютно уверен в ее согласии. Видимо, в нынешнем положении Юли раздумывать не полагалось, а полагалось с радостью и благодарностью принимать то, что само падало в руки.



   Ну, почему он так и не смог хоть раз сесть рядом и честно рассказать о своих чувствах и истинных причинах развода? И самое главное, рассказать о том, ушел ли он просто от жены или ушел к ней, Юле? Зная характер своей сестры, Юля подозревала, что Сергей с ней так и не смог ужиться. Тогда кем же она все эти годы была для Сергея? Запасным аэродромом? Нет, надо прекратить терзать себя. Это, наверно, из-за беременности ее голова постоянно забита всякими страшилками. А Сергей сказал так, как сумел. Не всем же быть романтиками, в конце-то концов! Все у них будет хорошо, все у них будет просто отлично!



   Вот помяни черта к ночи - он и явится! Раздался звонок, Юля открыла дверь и увидела на пороге сестру собственной персоной. Какое-то время они стояли и смотрели друг на друга. Марина изменилась. После родов она располнела, и это, как ни странно, ей шло. А вот во взгляде уже не ощущалось прежней легкости и беззаботности, вместо них там затаились недовольство и озлобленность. И Юля отметила, что этим она стала еще больше походить на мать. Сестры не виделись несколько лет, и все эти годы Юля очень надеялась, что никогда и не увидятся, так как жили они в разных концах города.



  - Пустишь? - спросила гостья, и она посторонилась, разрешая войти.



   Сестра зашла в комнату, огляделась и села в кресло, жестом приглашая Юлю сесть рядом.



  - Ну, здравствуй, вечная невеста! Значит, правду сказали, не соврали, что видели тебя, беременную, с Сергеем под ручку. И давно это у вас началось? Может, еще с поселка? А что у него есть законная жена и двое маленьких детей, это как, не в счет?



   Юля улыбнулась: Марина ни капли не изменилась. Как и прежде делала сестру виноватой во всех своих бедах. Но изменилась сама Юля: ее и раньше было трудно вывести из равновесия, а уж теперь, да еще и при разговоре с сестрой, тем более.



  - Если ты пришла выяснять отношения, то напрасно: я ни в чем каяться не собираюсь.



  - Отомстила, значит? Успокоиться не смогла, что Сергей тебя бросил и на мне женился? Затащила-таки мужика в постель? И как, понравилось с мужем сестры кувыркаться?



   Юля слегка поморщилась. Она уже жалела, что разрешила Марине войти. Трудно было даже представить, с каким удовольствием все эти годы сестра и мать перемывали ей и Сергею кости!



  - Никому я не мстила. А он человек свободный: захотел - женился, захотел - развелся. Выясняй отношения с ним, а не со мной. Если сказать больше нечего - уходи.



  - Уйду, конечно, когда все скажу. Ты вот спроси у своего друга, почему я второго родила, если у нас все так плохо было? Да потому, что он просил меня. Если бы хотел к тебе уйти, то ушел бы давно. А может, не хотел? Может, ему так удобно? Порезвится тут с влюбленной дурочкой, а потом скорей домой - к жене под одеяло. Малина! Только я одного не пойму: тебе-то такое "счастье" зачем? Ты его жалеешь, думаешь, что он со мной несчастен. А сама-то ты с ним счастлива? Об этом бы подумала, невеста вечная!



   Желая прекратить этот разговор, Юля встала и вышла в коридор. Марине ничего не оставалось, как выйти следом, но это нисколько не умерило ее пыл.



  - Вот еще что: меня Сергей простить не может за то, что женила его на себе. А вот с тобой за что так обошелся, не знаешь?



  Слова сестры безжалостно хлестали Юлю, и слышать их было невыносимо больно. Хотя на первый взгляд они казались правдивыми, на самом же деле эту правду искажали и коверкали каким-то немыслимым образом, делая ее уродливой и постыдной.



  - Замолчи, пожалуйста, замолчи! Все не так, как ты думаешь, - почти простонала Юля.



  Однако слабая попытка урезонить сестру закончилась ничем: ее слова даже не были услышаны.



  - Знаешь, - уже стоя в коридоре рядом с Юлей, продолжила сестра, - было у меня сегодня желание прийти и оттаскать тебя за волосы. Помнишь, как частенько бывало в детстве? Чтобы знала, как мужа у сестры уводить, детей сиротить. Вот только грех на душу брать не хочу: боюсь, что тут и родишь.



   Решив, что сказала достаточно, Марина с силой оттолкнула сестру в сторону, освобождая себе дорогу, и вышла, громко хлопнув дверью. Юля, потрясенная произошедшим, еще долго стояла у стены, придерживая руками живот, стараясь успокоиться и отдышаться. Потом она зашла в комнату, осторожно прилегла на диван и задумалась. Обиды на сестру не было. Юля понимала, что Марина была вправе во многом ее обвинять, но, видит Бог, разрушать чужую семью она не хотела: с этим супруги прекрасно справлялись сами.



   В комнате было тихо, словно и не было здесь никогда нежданной гостьи. Вот только одно беспокоило Юлю: неудобные вопросы, заданные сестрой, остались в памяти и, по-видимому, никуда уходить не собирались. Они лишь затаились, ожидая своего часа.





  Часть восьмая





   Поздно вечером Сергей позвонил еще раз, удостоверился, что все в порядке, пожелал спокойной ночи. Юля отложила трубку. В комнате было уже почти темно, но вставать, включать свет и чем-то заниматься совершенно не хотелось. Приятнее было просто лежать на любимом диване и думать о малыше, который скоро должен был появиться на свет. Он выбрал для этого хорошее время: осень обещала быть сухой и теплой. Незаметно она задремала, но вскоре проснулась от довольно сильной боли и сразу все поняла.



   Сумка с необходимыми вещами была собрана давно, осталось только вызвать скорую. Юля встала, но боль тут же заставила ее сесть. Наверное, надо было попросить помощи у кого-нибудь из соседей, но это было не совсем удобно, потому что на часах было почти двенадцать. Решение пришло неожиданно, и она, ни минуты не колеблясь, набрала номер Ильи.



   Он долго не брал трубку, и Юля почувствовала себя несчастной, одинокой и никому не нужной.



  - Да тише ты! Не слышно же ничего! - услышала она, наконец, его голос. Он еще что-то говорил тому, кто был рядом, но разобрать слова было трудно. Видимо, он прикрывал трубку ладонью.



   Юля даже зажмурилась от стыда: Илья, скорее всего, был не один, а она звонит ему, малознакомому человеку, ночью... Что из того, что когда-то он обещал, если потребуется, помочь? Мало ли что люди говорят, не всему стоит верить.



  - Ты почему звонишь так поздно?



  Она поняла, что эти слова были уже обращены к ней, и невольно отметила, что Илья даже не захотел или не смог назвать ее по имени.



  - Извини, я случайно, - пробормотала она и отключилась.



   Звонок раздался через минуту.



  - Юля, не сердись, - примирительно сказал он, - это я от неожиданности. Что случилось?



  Она хотела извиниться еще раз, но вдруг всхлипнула и едва смогла сказать сквозь хлынувшие слезы:



  - Я одна дома и очень боюсь. Мне надо в больницу.



  - Пожалуйста, успокойся, - тут же откликнулся он, - я скоро приеду. Открой дверь и жди.



   Когда Илья появился на пороге квартиры, она опять начала было извиняться, но он весело заявил, что этот случай - один из тех, которые помнятся всю жизнь.



  - Представляешь, завтра кто-нибудь спросит, как я провел выходные, а я, весь из себя важный, отвечу, что отвозил одну милую даму в роддом. Это тебе не баран начхал! Обзавидуются мужики такому приключению!



  - Было бы чему! - фыркнула Юля. - Слушать, как я охаю. Кстати, твоя девушка очень рассердилась?



   Боль на время отступала, и в такие минуты она могла поддерживать разговор. Слова о девушке вызвали у Ильи новый приступ веселья.



  - Досадно, ты не парень, не могу повторить, что услышал от нее по этому поводу. Когда бы я еще такое отгреб?



  - И тебе ее не жалко? - спросила Юля, когда он отсмеялся.



  - Это просто девушка, обижаться ей не полагается, - сухо ответил он. - Не бери в голову!



  До самой больницы оба молчали, потому что Юле уже было не до разговоров.



   Еще в квартире Илья первым делом поинтересовался, есть ли у нее договоренность с какой-нибудь больницей. Услышав отрицательный ответ, заявил, что отвезет ее туда, где недавно рожала его сестра. Испуганная, она была согласна на все.



   Оставляя Юлю в приемном покое, Илья зачем-то поцеловал ее в щеку; заверил, что приедет, когда все закончится; попросил оставаться молодцом. Он еще говорил что-то, но она уже не слушала, боль становилась все сильнее. Да и стоило ли вслушиваться в слова Ильи, огорошенного вопросом доктора? А вопрос был простым: собирается ли будущий отец присутствовать при родах? "Будущий отец" испуганно отказался, объяснив это тем, что боится упасть в обморок. Доктор понимающе улыбнулся и скрылся за дверью.



   Малыш родился под утро. Юля была переведена в палату и неожиданно для себя самой быстро заснула. Проснулась отдохнувшей часа через два. Кроватка ребенка была еще пуста: его обещали принести к кормлению. Давно забытое ощущение легкости чувствовалась во всем теле, а в голове медленно кружились не менее приятные мысли о том, что вчера был последний день ее одиночества, а сегодня - первый день жизни сына. Привычно подумала о Сергее и удивилась, что не почувствовала ничего. Вспомнила, чтобы тут же забыть, словно и не было долгих лет, наполненных горьким безрадостным чувством. Захотелось иной жизни. Юля еще не знала, какой будет эта новая жизнь, но в ней все должно было быть по-другому, потому она всегда будет нужна сыну, и сын всегда будет нужен ей.



   После завтрака позвонил Сергей. Она коротко переговорила с ним, заверила, что все в порядке. О рождении ребенка сообщать не стала. Пусть он спокойно отдохнет со своей дочерью. Когда им еще удастся провести целую неделю вместе?



   Время приближалось к обеду. Накормленный сын безмятежно спал, а Юля, лежа в кровати, лениво щурилась от проникающих через высокое окно лучей солнца. Было по-летнему тепло. Такой ее и увидел ее Илья: счастливой и спокойной.



  - Поздравляю молодую маму! - весело заявил он, пристраивая букет цветов и пакеты на маленьком столике. - Покажешь свое чудо?



   Юля кивнула головой. Он подошел к кроватке и нагнулся над ребенком.



  - Правда, он очень красивый?



  Илья улыбнулся. Его недавно родившая сестра постоянно задавала всем родственникам и знакомым точно такой же вопрос.



  - Кто бы сомневался! Обещай, что буду крестным отцом.



   Предложение было неожиданным, и Юля растерялась. Она, по правде говоря, об этом еще и не задумывалась. Он немного помолчал, а потом, так и не отведя глаз от ребенка, задумчиво добавил:



  - А ведь все могло сложиться иначе, не отправь ты меня тогда в отставку. Этот ребенок мог быть нашим.



  - Не надо, Илья, - попросила Юля, - не шути так. И было это давным-давно, пора и забыть. Я тебе благодарна за помощь, обещаю, что о твоей кандидатуре на роль крестного отца подумаю. Только пообещай и ты подождать, когда смогу с тобой расплатиться за отдельную палату. Я этого не планировала. Лишних денег пока у меня нет, и не знаю, когда появятся.



   Илья скривился как от зубной боли.



  - Вот скажи, зачем ты портишь торжественность момента? Тут человек родился - а ты о деньгах.



  - Не знаю, почему ты это делаешь... Ты не должен... - растерянно пробормотала Юля.



  - О своих правах и обязанностях я знаю все, - перебил он. - Ясно дело, что не должен, но мне так захотелось... Считай, что это подарок будущему крестнику. Кстати, я вчера не спросил, а где твой...



   Он замялся, не находя нужного слова, и Юля подсказала ему:



  - Сергей. Его зовут Сергеем. Он приедет только через неделю. Мы думали, что ребенок родится позже.



  - Ты ему уже сообщила?



  - Нет. Он с дочерью в санатории. Пусть отдыхают спокойно: девочка не виновата, что так получилось.



  - Сложно как у вас все, - задумчиво протянул Илья и поднялся. - Мне пора. Завтра зайду к доктору, узнаю о выписке.



  Юля хотела было сказать, что с этим-то уж справится сама, но он уже вышел.



   Из больницы забирал ее, конечно же, Илья. С большим букетом цветов стоял у крыльца и казался вполне счастливым, словно и вправду являлся отцом долгожданного сына. Юля видела, как он опустил конверт в карман сестре, вынесшей новорожденного, и та, кокетливо взмахнув ресницами, улыбнулась ему дежурной улыбкой. Потом он осторожно взял ребенка из ее рук и шутливо обратился к оробевшей Юле:



  - Мамочка, встань к нам ближе и улыбайся, нас снимают.



   Она растерянно посмотрела на него, словно не понимая сказанного, но потом послушно кивнула. На глаза набежали слезы. Букет был очень красив, и Юля, скрывая их, поднесла цветы ближе к лицу. Илья, словно почувствовав ее волнение, понимающе улыбнулся и, наклонившись, прошептал:



  - Выше нос! Все очень хорошо!



   Успокоенная этой улыбкой, Юля прижалась к его плечу и постаралась тоже улыбнуться. Она понимала, что это только спектакль, где Илья, пока неизвестно зачем, играл роль счастливого мужа, но это делалось для нее, Юли, и не могло не волновать. И да, он абсолютно прав: на самом деле все было очень хорошо.



   Молодой человек с камерой то забегал вперед, то просил их остановиться, то посмотреть на ребенка, то улыбнуться друг другу. Все это Илья с готовностью исполнял, при этом улыбаясь так искренне, что Юле ничего не оставалось, кроме как безропотно подчиняться указаниям.



   Оказавшись, наконец, в салоне, они, не сговариваясь, одновременно с облегчением вздохнули: молодой человек излишне старательно отрабатывал полученные деньги.



  - Актриса из тебя, прямо скажем, никакая, - услышала Юля, едва машина выехала за ворота больницы.



  - Зато из тебя первоклассный актер, - с досадой пробормотала она.



  - Ты сердишься? - в голосе Ильи послышалось искреннее удивление. - Что я опять сделал не так? Я, между прочим, старался. Хотел, чтобы у тебя память осталась об этом дне.



   Ну как ему было объяснить, что это лишнее? Она только просила помочь добраться до больницы. И на этом все. Точка.



  - Илья, я, конечно, тебе благодарна за все. Но то, что ты делаешь, как-то... - она замолчала, с трудом подыскивая нужное слово, - как-то чересчур. Я ничем не заслужила такого отношения к себе. Мы и виделись-то всего лишь пару раз. Да мне с тобой ввек не расплатиться!



  - Так вот в чем дело? Теперь понятно. Не бойся, платы не потребую, звонками надоедать не буду, - недовольно буркнул он, не отводя глаз от дороги.



  Юля промолчала.



   Илья вошел в комнату, осторожно положил ребенка в кроватку и, пробормотав слова прощания, направился к выходу.



  - Подожди, - Юля удержала его за руку. - Что ты сердишься, словно маленький? Прости, если обидела. Просто не привыкла я к доброте, которая падает с неба, как манна небесная. Прости, прости, прости...



   Он тут же расплылся в улыбке и, конечно же, остался. Сбегал в магазин за молоком и хлебом, от чая отказался, зато с умилением смотрел, как молодая мама неумело меняет сыну подгузник, и уже не в первый раз с готовностью соглашался, что этот маленький человечек - самый красивый ребенок на свете.



  - Можно мне иногда звонить? - спросил он, уже стоя в дверях.



  Как она могла ответить? Разумеется, только согласием.



   Через два дня в город вернулся Сергей. Позвонил с вокзала и сказал, что приедет через пару часов, потому что сначала заедет на свою холостяцкую квартиру и соберет нужные вещи. Ответ был странным.



  - Нет, отвези домой дочь и сразу приезжай. Нам надо поговорить.



  Конечно, он ожидал услышать совсем другие слова, поэтому забеспокоился.



  - Что-то случилось?



  Трубка молчала.



   Сергей открыл квартиру своим ключом и торопливо прошел в комнату. Юля, стоявшая у окна, сделала несколько шагов ему навстречу, а он, словно не веря своим глазам, замер на месте.



  - Когда? - наконец, выдохнул Сергей. - Почему не сообщила, ведь я звонил каждый день?



  - Неделю назад. Все у меня хорошо. Не хотела портить вам отдых, - ответила она на все вопросы сразу.



  - Не знаю, что и сказать, - растерянно улыбаясь, пробормотал он, - разве только поздравить.



  - Не надо, не говори ничего, я сама все скажу, - Юля перевела дыхание и решительно продолжила. - Сережа, ты знаешь, что очень дорог мне, но вместе нам быть не надо. В последние дни я много думала и поняла, что ничего хорошего из этого не получится.



   Ей не хотелось говорить о причинах, побудивших принять такое решение. Все было сложно и запутанно, а на многие вопросы у нее и сейчас не было ясного ответа. Например, почему Сергей все эти годы упорно не давал угаснуть ее любви? Неужели просто тешил себя мыслью, что есть на свете душа, которая любит его по-настоящему, никогда и ничего не требуя взамен? И неужели не понимал, на какую жизнь обрек молодую девушку?



   И еще... Он никогда до конца не будет ее, Юли. Субботы и воскресенья Сергей проводил с детьми. Он был хорошим отцом, и это было правильно. Вот только что она будет делать без него в эти дни? А месяца полтора назад она не видела Сергея целую неделю, потому что все вечера после работы он проводил с заболевшей младшей дочерью. И в телефонном разговоре с Юлей как-то неосторожно посетовал на то, что и вечером не может хоть на пару минут заскочить к ней, потому что дочь очень плохо спит. Юля сделала вид, что не обратила на эти слова внимания и перевела разговор на что-то другое. Не осуждать же его за это? Вот и выходит по всему, что она всегда должна будет знать свое место и опять же подстраиваться под его жизнь. И все это вместо того, чтобы строить свою, общую.



   В дальнейшем ничего хорошего не предвиделось тоже: начнутся родительские собрания, кружки, еще какие-то важные и срочные дела, требующие его обязательного присутствия... В том, что сестра сумеет максимально усложнить им жизнь, Юля нисколько не сомневалась. И что же, он так и будет разрываться между одной и другой семьями?



   Но ведь у них могут появиться и общие дети, которые будут требовать не меньше внимания. Им что, тоже надо будет научиться подстраиваться? Он, наверно, к этому был готов, а она, как оказалось, делить его ни с кем больше не хотела. Но вот что интересно... Откажись Сергей от своих детей, и она была бы первой среди осудивших его за это. Согласиться же на то, чтобы он два дня в неделю, а при необходимости и больше, проводил с ними, тоже не могла. А может, Сергей надеялся, что в будущем его дети будут вхожи в дом Юли? Она не желала и этого, потому что не испытывала к племянницам никаких чувств. И они, и сестра, и мать существовали где-то в другой реальности, связи с которой были давным-давно разорваны без сожаления как с одной, так и с другой стороны.



   Наверно, она была эгоисткой, наверно. Только вот лгать себе не хотела, потому что ложь рано или поздно приведет к раскаянию. Пусть уж все остается так, как есть. Грустно, что об этой стороне будущей совместной жизни она задумалась только после появления своего ребенка. Грустно, что так поздно поняла, насколько была далека в мечтах от действительности.



   - Но ведь теперь я свободен, - растерянно сказал Сергей. - Ты, в конце концов, сама дала согласие. Что случилось за эту неделю?



  - Что? - переспросила Юля. - А случилось то, что должно было случиться давно. Я вдруг поняла, что все время жила в твоей тени. И тебе это нравилось. Ты жил своей, отдельной от меня жизнью, а я... я, Сережа, слишком долго тебя ждала. А сейчас во мне что-то словно сломалось... Я не хотела этого, просто так вышло. Представляешь, утром проснулась и поняла, что смогу жить без тебя.



   В комнате наступила тишина. Они стояли рядом, но были так бесконечно далеки друг от друга. Сергей, словно не веря услышанному, внимательно вглядывался в лицо Юли. Она была такой же, какой он ее всегда знал: спокойной и собранной. Вот только глаза казались другими. В них не было предназначенной только для него, Сергея, теплоты, к которой он за долгие годы так привык. Сергей отвел глаза - все было кончено.



   Оставшись одна, Юля с облегчением вздохнула и подошла к окну, чтобы в последний раз увидеть уходящего Сергея. Она надеялась, что на этот раз сможет навсегда забыть свое чувство к нему, хотя знала точно, что оно, принесшее ей только разочарование и сожаление, по-прежнему живо. Да и Сергей не перестал быть самым родным человеком, и вряд ли когда-нибудь это изменится.



   Тут уж постарается память... Ведь известно, что в ней у каждой женщины живет тот, кто однажды опустил ее с небес на землю и заставил задуматься над сутью любви, которая порой не поддается никакой логике, приходя и уходя, когда ей вздумается, даря не только радость, но и печаль.



   Сергей вышел из подъезда и, не оглядываясь, направился к машине. Шел медленно, опустив голову и тяжело ступая, словно нес на плечах тяжелый груз. И Юля с горечью подумала, что сейчас он выглядит гораздо старше своих лет.



   Пересчитывай деньги, не пересчитывай - больше их не станет. Об этом думала Юля, глядя на тоненькую стопочку купюр. Этого при самой жесткой экономии должно было хватить на два месяца. А вот вчера она потратила больше, чем могла себе позволить. Соседки-старушки, подруги умершей бабушки, пришли поздравить с новорожденным, а за пустой стол, каждый знает, гостей не приглашают. После их ухода Юля открыла оставленный конверт. Подаренных денег было не так много, но и они оказались очень даже кстати.



   План дальнейшей жизни был такой: дать себе один месяц отдыха, а потом начать искать работу. И потекли дни, наполненные хлопотами о ребенке. Они почему-то казались необычно короткими, и иногда к вечеру сил хватало лишь на то, чтобы донести голову до подушки. Пару раз звонил Илья. Что-то рассказывал, о чем-то спрашивал, обещал приехать, но так и не приехал.



   Зато неожиданно появился Павел. Поздним вечером и навеселе. Злой и неприветливый. Остановился в дверях, даже не попытавшись войти внутрь.



  - Сейчас ты мне все скажешь, - заявил он, сверля недобрыми глазами бывшую приятельницу. - Я ведь имею право?



  - Конечно, имеешь, - подтвердила Юля. - Так о чем ты хочешь узнать?



  - Не догадываешься? Собственно говоря, я и так все знаю, а от тебя хочу услышать только подтверждение.



  - Так ты о ребенке? - словно только догадавшись, удивленно спросила она.



  Взгляд Павла по-прежнему был сердитым, поэтому Юля изо всех сил старалась говорить спокойно и убедительно.



  - Нет, Паша, ты не его отец. Живи спокойно.



  - Лжешь! - зло заявил он. - Я все просчитал: ты была беременна до того, как бросила меня!



   Она смотрела на бывшего друга и не узнавала его, всегда доброго, смешливого и улыбчивого. И эта незнакомая пьяненькая ухмылка, кривившая губы, была ей неприятна. Ну, что ж... Сам напросился!



  - Послушай, старый друг, я задолго до расставания знала, что у тебя появилась другая. Ты, изменяя сам, ждал от меня верности? Напрасно! Сейчас могу признаться - у меня тоже был другой, поэтому претензий к тебе не имею. И говори, пожалуйста, тише!



  Ее слова Павла нисколько не убедили.



  - Тогда почему на фотографиях ты именно с Ильей? Вспомнила, что мы друзья? Хотела, чтоб я обо всем поскорее узнал? А может, отец ребенка он?



   Предположения, рожденные в пьяной голове, были настолько абсурдными, что Юля опешила. Какое-то время она стояла и смотрела с обидой, недоумением и горечью на человека, с которым совсем недавно была очень близка. Наверно, надо было что-то сказать в свое оправдание, в чем-то убедить нежданного гостя, но нужных слов не находилось.



  - А не пошли бы вы оба к черту! - неожиданно зло выпалила она и, с силой оттолкнув Павла двумя руками, захлопнула дверь.



  Успокоилась, только когда прилегла на кровать рядом с сыном. Ребенок, смешно посапывая носиком, спокойно спал, сжав крохотные кулачки. Вот это было главным, а все остальное не стоило ломаного гроша.



   День выдался теплым, и Юля, выйдя на прогулку с сыном, долго сидела в сквере, пытаясь читать книгу. Позвонил Илья. Она нехотя отвечала на его вопросы о себе, малыше, а когда он обратил на это внимание, честно сказала:



  - Ты был очень добр ко мне. Я благодарна за помощь и, если хочешь знать, за каждую проведенную вместе минуту. Вот только прошу больше не звонить. Не хочу, чтобы ты обсуждал с посторонними мою жизнь.



   Люди проходили мимо. Юля провожала их взглядом и думала о том, что у каждого из них есть родные, друзья, приятели, с которыми можно поговорить о жизни или просто помолчать. У нее же не было никого, кроме сына. Так сложилась судьба, и с этим надо было научиться жить.





  Часть девятая





   Вечером в дверь позвонили. На пороге стояла соседка. Видно было, что пожилая женщина недавно плакала.



  - Деточка, можно я у тебя посижу немного? - спросила она, нервно комкая в руках платок.



  Юля, ни о чем не спрашивая, посторонилась, приглашая ее войти.



   О жизни гостьи жители подъезда знали многое. Когда-то ютилась она вместе с мужем и двумя сыновьями в однокомнатной квартире. Однако не унывала: угол хоть и маленький, но все же свой. Муж, чтобы заработать на покупку большей квартиры, постоянно разъезжал с бригадой строителей по соседним областям, но однажды из очередной поездки не вернулся. Говорили, что встретил там новую любовь и решил с ней остаться.



   Чтобы прокормить семью, женщина много работала. Дети большую часть времени были предоставлены сами себе и, может быть, поэтому выросли совсем не такими, какими она хотела бы их видеть. Была ли в том ее вина, женщина не знала. Знала только, что жила ради них и делала все, чтобы дети были сыты и одеты.



   Младшего сына по здоровью в армию не взяли. Работать он не хотел, связался с дурной компанией, а не так давно его нашли убитым на автобусной остановке, которая находилась недалеко от дома. Жители подъезда помогли с похоронами, и при этом, как водится, не сказали о покойном ни одного худого слова.



   Старший сын после армии домой не вернулся, искал счастье где-то в чужой стороне, но, видимо, так и не нашел. Успел ненадолго попасть в тюрьму, а выйдя, вернулся к матери, потому как идти было больше некуда. Искать работу не спешил, появились новые друзья. Время от времени он надолго исчезал из дома. Возвращался иногда с деньгами и тогда начинал пить горькую. Во хмелю любил разглагольствовать о жизни, и при этом во всех своих бедах почему-то всегда виноватой видел мать.



   А недавно в их однокомнатной квартире появилась женщина, которую сын стал называть женой. Пить и обижать старушку стали уже вдвоем. Места для троих взрослых было, конечно, маловато, но для матери все же нашлось: в коридоре у самой двери появился неизвестно откуда принесенный старенький продавленный детский диванчик.



   Юля провела соседку на кухню и поставила на плиту чайник.



  - Давно уж пора написать заявление в полицию, - сказала она, нарезая хлеб и колбасу для бутербродов.



  Можно было, конечно, этого и не говорить - ответ был известен наперед.



  - Не могу же я жаловаться на родного сына! Что Бог даст, пусть так и будет, - обычно отвечала старушка и замолкала. Так случилось и на этот раз.



   Заплакал Глебушка. Юля принесла его на кухню и стала укачивать.



  - Ночью спать-то дает? - шепотом спросила соседка.



  - Дает, - улыбнулась Юля. - Он у меня спокойный.



  Ребенок вскоре опять заснул и был уложен в кроватку.



   Разговор о малыше продолжился, но гостья казалась задумчивой, словно хотела что-то сказать, но не решалась. Юля ее не торопила.



  - Деточка, я ведь с просьбой к тебе пришла, - призналась, наконец, соседка. - Знаю, ты на работу собираешься, вот и возьми меня в няньки. Нет мне дома житья, хоть в петлю лезь. А я и сварю, и приберу. И пенсия у меня есть, на твоей шее сидеть не буду.



   Предложение было неожиданным, и Юля задумалась. Данный себе месяц отдыха подходил к концу, через три дня надо было выходить на работу. Ее согласились взять на прежнее место, и она была этому рада. Только вот ребенка пришлось бы брать с собой. Конечно, няня на таких условиях - отличный выход из положения, но только где взять деньги на ее оплату?



  - И платить мне не надо, позволь только ночевать здесь, - заплакала старушка, видя ее сомнение. - И не бойся, я ни в чем не помешаю, а если что, так и в комнате тихонько посижу.



   Юля с жалостью посмотрела на плачущую женщину, которая всегда была к ней добра, и, наконец, решилась.



  - Хорошо, оставайтесь. Давайте попробуем жить вместе.



   В эту ночь Юля спала плохо. В соседней комнате находилась женщина, которой уже давно пора было узнать о последних днях ее младшего сына Веньки. И рассказать об этом должна была она, Юля. Но сначала подходящего для разговора момента как-то не находилось, а потом пришло решение сохранить все в тайне. Девушка не была уверена, что такая правда нужна матери.



   Случилось это уже после смерти бабушки. Окончив к часу ночи работу, Юля возвращалась домой. Хотелось, как всегда, спать, и она торопилась. Девушка зашла в свой подъезд и ахнула: внутри было совершенно темно, потому что лампочки опять кто-то выкрутил. Подниматься на ощупь в такой тьме одной было страшно, но не оставаться же на улице.



   Почти не дыша от страха, Юля дошла, наконец, до своей двери, вставила ключ в замочную скважину и вдруг каждой клеточкой своего тела почувствовала, что кто-то чужой находится рядом. Ноги сразу стали ватными, и она почти перестала их ощущать.



  - Юлька, - услышала она еле слышный шепот, - это я, Венька из пятнадцатой. Ты только не бойся и не кричи.



  Да если бы даже Юля и захотела закричать, то не смогла бы: от ужаса еще и перехватило горло. Потом она почувствовала на своем плече чужую руку. Пальцы успокаивающе погладили плечо, медленно спустились вниз по руке, нащупали ладонь и сжали ее.



  - Прости, что испугал, - вновь прошелестело рядом. - Разреши зайти, мне помощь нужна.



  Словно загипнотизированная этим шепотом, девушка покорно открыла дверь. Он вошел следом и только тогда отпустил ее руку.



  - А теперь веди себя так, как всегда. Иди в комнату, включи свет и занимайся своими делами.



  Голос его, по-прежнему, был едва слышен.



   Она, не оборачиваясь, зашла на кухню. Усевшись на стул, наконец-то смогла перевести дух и немного успокоиться. Веньку она знала. Они частенько сталкивались на лестнице, здоровались кивком головы и расходились по своим делам. Вернее, шла она. А он всегда, словно куда-то торопясь, бежал, перепрыгивая через ступеньки. Всезнающие старушки называли Веньку беспутным, но что это значило, Юля не спрашивала. Он не был ей интересен.



   Стрелка часов двигалась очень медленно, но все же двигалась. Прошло пятнадцать минут. В квартире по-прежнему было тихо. Юля решительно встала и вышла в коридор. Венька, бледный и по пояс голый, сидел на полу возле двери и прижимал к бедру снятую с себя футболку, которая была когда-то белой. Сейчас она имела совсем другой цвет.



  - Что ж ты молчишь, беспутный, - напустилась на него Юля. - Напугал и молчит. Встать-то сможешь?



  - Ждал, пока успокоишься, - пробормотал он и стал с трудом подниматься. - Говори, пожалуйста, тише.



   Она бросилась помогать. Через несколько минут Венька был усажен на стул посреди комнаты. Джинсы, морщась от боли и тихонько поскуливая, попытался снять сам, но потом отказался от этой идеи.



  - Есть чем-нибудь рану обработать?



   Вопрос вывел Юлю из оцепенения: действительно, нужны лекарства, вата, бинт. Вот только в доме ничего, кроме таблеток от головной боли, кажется, не было. Она отрицательно покачала головой.



  - Извини...



  - Ну, хоть водка-то есть? И полотенце какое-нибудь чистое принеси.



   Водка была. Осталось немного после поминок. Девушка принесла наполовину пустую бутылку. Джинсы пришлось с него стягивать самой. Он тяжело дышал и что-то неразборчиво бормотал сквозь стиснутые зубы, а когда дело было сделано, стал смущенно извиняться. Юля просто кивнула в ответ и подумала, что сейчас, со всклоченными волосами и с худыми длинными ногами, он стал удивительно похож на кузнечика. Не хватало только скрипочки.



   Порез на бедре был длинным и, видимо, глубоким. Венька, часто останавливаясь, закатывая от боли глаза и закусывая губу, обработал его сам. Юле осталось только перебинтовать рану разорванной на полосы простыней.



   - К чему эти тайны? Почему нельзя вызвать скорую? - спросила она, когда Венька уже лежал в кровати.



   Свет в этой комнате он запретил зажигать, от ужина отказался, попросил лишь чаю с сахаром. Она принесла кружку и, приготовившись слушать, села напротив.



  - Они знают, что я где-то здесь, и будут следить за подъездом. И скорую нельзя: они сразу догадаются. Так что придется тебе немного меня потерпеть.



  - Потерплю, куда денусь? - успокоила его Юля. - Только кто они?



  - Дружки бывшие, - нехотя ответил Венька и поморщился, - отомстить решили.



  - Хорошие у тебя дружки! Может, полицию вызвать?



  - Юлька, не говори ерунды, - кажется, он рассердился. - Иди-ка лучше спать.



  Уже стоя в дверях, она обернулась и задала последний вопрос:



  - А домой почему не пошел?



  - Там искать будут в первую очередь.



  Он устало вздохнул и закрыл глаза, девушка вышла.



   На следующий день их никто не побеспокоил, и Юля подумала, что все Венькины страхи, скорее всего, были напрасными. Беда пришла, откуда и не ждали: меняя днем повязку, Юля заметила, что края раны покраснели и припухли.



  - Видишь, все тихо, и вряд ли кто следит за тобой. Давай вызовем врача или разреши мне в аптеку сходить.



  - Ты смерти моей хочешь? - простонал Венька и укоризненно посмотрел на девушку. - Они далеко не дураки. Да и тебе подставляться не стоит.



   К вечеру ему стало хуже: усилилась боль и появилась температура. Юля почти всю ночь просидела рядом, прикладывая холодное полотенце к горячему лбу. К обеду следующего дня Веньке стало настолько плохо, что он не выдержал и решил вызвать такси.



  - Есть у меня одно место, где спрячут и подлечат. Бог даст, проскочу, авось не убьют.



   Предчувствие надвигающейся беды все эти дни не оставляло Юлю, а сейчас оно стало еще острее.



  - Останься, - попросила она, - придумаем что-нибудь другое.



  - Молчи! Сама знаешь - потом поздно будет, - оборвал он девушку и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.



   На его худом и бледном от потери крови лице словно застыла гримаса боли и понимания своей обреченности. Потом он тяжело вздохнул и добавил совсем тихо:



  - Если помру здесь, что делать будешь?



   Настало время выходить. Юля помогла Веньке дойти до двери. Ее старенький спортивный костюм, растянутый на коленях, и низко надвинутая на глаза бейсболка отнюдь не делали его неузнаваемым. Он привалился спиной к стене и положил руки Юле на плечи. Они были тяжелыми и очень горячими.



  - Спасибо тебе! Останусь жив, завяжу со всеми левыми делами и буду за тобой ухаживать по-настоящему, - то ли в шутку, то ли всерьез пообещал он. - Я пошел, а тебе дальше нельзя.



   Юля видела из окна, как Венька, не оглядываясь и стараясь не хромать, подошел к такси. Чужих никого рядом не было. Он спокойно сел в машину, и она медленно выехала со двора. Хотелось думать, что все у этого беспутного парня будет хорошо.



   О его смерти в доме стало известно через два дня.



   И вот теперь по воле судьбы мать Веньки спала в той же комнате и даже на той же самой кровати, где когда-то лежал ее сын. И не было у Юли ни одного довода за то, чтобы умножить боль этой женщины рассказом о последних днях ее ребенка.



   Утром следующего дня Юля, все же решившая поставить точку в истории с Венькой, спросила:



  - А не пойти ли нам в церковь? Поставим свечи. Я - за отца и бабушку, а Вы - за Веню.



  Старушка обрадовалась.



  - Спасибо тебе, деточка! Сегодня и сходим. А ты моего младшенького еще помнишь?



  - Конечно, кто ж его не помнит! Он был веселым, всегда здоровался и улыбался при встрече. Да я и все песни его до сих пор помню.



   Юля видела, как приятны матери ее слова. Все плохое, связанное с сыном, было уже давно забыто, в памяти остались только счастливые минуты их жизни. Юля немного помолчала, а потом неожиданно для себя добавила:



  - Веня всегда мне очень нравился.



  - Да, его все любили, - охотно подтвердила женщина и впервые в этом доме широко и искренне улыбнулась.



  Из церкви они возвратились почти близкими людьми. Жизнь двух нуждающихся друг в друге женщин налаживалась. Венька, наверное, этому был бы рад.



   На улице становилось все холоднее, и прогулки уже не могли продолжаться так долго, как раньше. Юля дошла до полюбившегося сквера и медленно побрела по дорожке, усыпанной опавшими листьями. На скамейке, где она привыкла отдыхать, кто-то сидел, и Юля с досады уже хотела повернуть назад, но вдруг услышала знакомый голос:



  - Постой, это я.



   Конечно, это был тот, о ком она неизвестно по какой причине часто думала в последнее время. Вспомнилось, что однажды в телефонном разговоре Илья спросил ее о месте прогулок. Видимо, это не было праздным любопытством.



   Он подошел к ним и, улыбаясь, посмотрел на спящего ребенка.



  - А Глеб подрос.



  - Подрос, - согласилась Юля, упрямо не глядя ему в глаза.



  - Я ему машину купил, - Илья показал рукой на пакет, лежащий на скамейке.



  Она лишь слегка пожала плечами.



  - Спасибо, только для таких подарков ребенок еще маловат.



  - Ничего страшного, подрастет, - Илья подошел еще ближе и попытался заглянуть Юле в глаза. - Не сердись! Знаю, что должен был прийти давно и все объяснить, но после разборки с Павлом выглядел как-то не очень. Да и мог бы с твоим другом случайно столкнуться, а тебе это надо? Вот и решил встретить здесь.



   Юля наконец-то посмотрела на него и грустно улыбнулась.



  - Никакого близкого друга нет. Был просто друг детства. Он всегда помогал мне, - она протянула руку и провела кончиками пальцев по его скуле, на которой еще был заметен след от почти зажившей ссадины. - Да уж...



  Как-то так получилось, что ее пальцы оказались прижатыми к его губам теплой ладонью Ильи. Она не убрала руку. Он был этому рад.



  - Я очень скучал, - услышала она.



  - А я ждала твоих объяснений.



   Какое-то время они стояли молча, он все еще держал ее за руку, и это не было чем-то неприятным.



  - Мы с Пашей тогда здорово подрались, - заговорил Илья и легонько сжал пальцы Юли. - Они с женой вечером заглянули ко мне. Паша случайно увидел фотографии. Те, из роддома. Я их приготовил для тебя. Он смотрел и никак не мог понять, где это мы с тобой и почему вместе.



  - Продолжай!



  - Я сказал, что забирал вас домой из роддома, и мы скоро поженимся.



  - Что было потом?



  - Много чего, но поверь, об этом лучше не рассказывать.



  Илья вдруг улыбнулся и добавил с явным удовольствием:



  - Ему тоже хорошо досталось!



  - А насчет женитьбы зачем сочинил?



  - Сочинил, не сочинил... - Илья сильнее сжал пальцы Юли. - После драки его жена отправилась в одну сторону, Паша - в другую. Только я не думал, что он поедет к тебе.



  - Приезжал, поговорили, - подтвердила она и осторожно высвободила свои пальцы, - думаю, больше не появится.



  - Черт с ним! Скажи лучше, что ты думаешь о нас?



   Юля не ответила, и вопрос словно повис в воздухе.Не могла же она признаться, что часто вспоминала об Илье, может быть, чаще, чем хотелось бы. И благодарна ему была за помощь, только, размышляя о своем будущем, никого рядом с собой не видела и видеть не желала, потому что жить без душевных привязанностей, как она старалась убедить себя, легче, проще и удобнее. С нее хватит страданий из-за Сергея! Может быть, когда-нибудь потом....



  - Зачем ты спрашиваешь? Понимаешь ведь сам, что мне не до этого: маленький ребенок, работа... Жизнь только-только начала налаживаться: у сына появилась хорошая няня, и теперь я могу хоть немного отдохнуть.



   Она вздохнула и отвернулась, недовольная тем, что пришлось говорить о себе.



  - Ты не ответила на вопрос, - терпеливо напомнил он. - Так что ты думаешь о нас?



  - Хочешь правду? Ну, хорошо. Вот тебе правда: мне жаль, что не разглядела тебя сразу, но теперь уже поздно об этом говорить, - Юля посмотрела на Илью и грустно улыбнулась. - Все в моей жизни было не так. Сначала сотворила себе маленький мирок и жила в нем, не желая ничего менять. А когда решилась хоть что-то изменить, все пошло наперекосяк. Понимаешь?



  Илья пожал плечами.



  - Понимаю, конечно... Но не суди себя строго: все мы далеко не ангелы, я в том числе. Значит, есть все же надежда, что ты меня не прогонишь?



  - Зачем тебе это? Ты же меня совсем не знаешь. Не могу даже представить, что ты обо мне понапридумывал, но я всего лишь мать-одиночка, поломойка с дипломом. Богатой родни у меня нет, подруг и друзей заводить не умею, предпочитаю одиночество жизни на юру. И еще, один мой знакомый сказал, что я слишком много думаю. У тебя, я думаю, богатый выбор подруг, так почему я? Хочешь, чтоб над тобой друзья смеялись? Спустись на землю, Илья, мы с тобой на разных улицах жили и продолжаем жить. Ищи себе приключения в другом месте. Да и мне друг, остающийся раз в неделю на ночь, не нужен. Больше таких отношений не хочу.



   Она, несколько раздосадованная своей горячностью, замолчала. Правда, и добавить к сказанному было нечего. Самое простое - что-то о себе вообразить, но Юля никогда не страдала отсутствием здравого смысла в житейских вопросах, поэтому и говорила обо всем открыто и без прикрас. Как было бы хорошо, если бы он встал и, не говоря ни слова, ушел! Но Илья остался сидеть, и Юля осторожно повернула голову в его сторону. Он заметил это и грустно улыбнулся.



  - Ты можешь говорить и делать все, что душе угодно, но второй раз отодвинуть меня в сторону у тебя не получится. Понимаю, что сейчас молодой маме не до отношений, но я терпеливый, подожду. В близкие друзья пока не набиваюсь, но рядом быть хочу. Да и тебе не помешает рядом надежное плечо иметь, поверь.



  - Да зачем тебе это? - не выдержала Юля. - Зачем?



  Он вздохнул и пожал плечами.



  - Так получилось, что я уже на дне рождения Павла знал, чего хочу. По правде говоря, и надеяться уж перестал, но мысли о тебе выбросить из головы не сумел, уж извини. Такая вот история получилась.



   - Я не хочу торопиться, боюсь, - все-таки призналась Юля, тронутая его искренним признанием.



  - И не торопись, пусть все идет своим чередом, а начнем мы с конфетно-букетного периода. Думаю, это дело обязательное, а то потом сыну не о чем будет рассказывать, - он опять улыбнулся, но вдруг посерьезнел и удивленно посмотрел на Юлю. - Подожди, подожди... Ты вышла на работу?



  - Да, надо же как-то жить, - пожав плечами, спокойно подтвердила она.



  - Завтра же мы обо всем спокойно поговорим и начнем решать твои проблемы.



   Юля грустно усмехнулась. Ах, как это было знакомо! И над ответом думать не надо!



  - Прости, но это мы обсуждать не будем.



  Он внимательно посмотрел на нее, а потом укоризненно покачал головой.



  - Послушай, стойкий оловянный солдатик, я немного знаю о твоей жизни, но тогда в ней не было меня. Теперь я рядом, и с моей стороны все очень и очень серьезно, поэтому просто доверься мне, позволь быть мужчиной и некоторые вопросы решать самому. И еще запомни, в нашей семье всегда будет только так.



   Юля замерла: подобных слов она еще ни от кого не слышала. Разумеется, это совсем не значило, что она согласится и завтра на самом деле побежит увольняться, но услышать такое было приятно. Может быть, и не стоит его отталкивать? Сделать это, если что-то пойдет не так, она сможет в любой момент, но теперь пора посмотреть правде в глаза и признать, что надежное плечо рядом ей бы не помешало.



   Юля не знала, как в дальнейшем сложатся их отношения, но очень захотелось верить сидящему рядом человеку, бравшему ответственность за жизни ее и сына. Поэтому и не стала она отвечать, а просто накрыла его руку своей ладонью. В том, что он все правильно поймет и без слов, Юля нисколько не сомневалась. Оба ощущали какую-то особую теплоту, легкую грусть и растущую нежность друг к другу.



   - Посмотри, - Илья придвинулся ближе и заговорщицки улыбнулся, - вокруг никого.



  Она огляделась и увидела, что аллея на самом деле была пуста.



  - Никого, - подтвердила она. - И что?



  - Какая недогадливая! Сто лет хочу тебя поцеловать, вот что!



   Он взял в ладони ее лицо, медленно приблизил свои губы к ее ждущим губам и несколько раз поцеловал Юлю сначала нежно, едва касаясь, но потом... Потом Юля почувствовала, как твердеют от желания его губы, становятся все более жадными, ожидающими от нее такого же ответа. Она могла бы прервать этот поцелуй, но почему-то этого не сделала, а лишь закрыла глаза, будто прислушиваясь к своим чувствам.



  - Ты словно школьница... целуешься с закрытыми глазами... - стараясь выровнять дыхание, прошептал Илья.



   Юля смущенно потупилась: она не была готова разговаривать с ним на такие темы.



  - Я сказала, что не хочу торопиться, и мы ни о чем не договорились, - пробормотала она, отодвигаясь.



  - Прости, не удержался, - голос хоть и звучал покаянно, но по глазам было видно, что он ни в чем не раскаивается. - А в остальном, я думаю, мы придем к соглашению. Правда, Юля?



  Она, все еще не до конца уверенная в правильности принятого решения, лишь кивнула головой.



   Пора было возвращаться. Одной рукой молодой человек катил коляску, а другой сжимал ладонь идущей рядом женщины. Оба были молоды, красивы и ничем не отличались от других родителей, прогуливающихся с детьми.



   Из боковой аллеи вышел человек и неторопливо направился им навстречу. Юля бросила на него рассеянный взгляд и вздрогнула: это был Сергей. Но уже через минуту поняла, что ошиблась, и облегченно вздохнула. Илья ничего не заметил, лишь почувствовал, как дрогнула ее рука.



  - Что-то случилось?



  Она ответила со слабой улыбкой:



  - Нет, ничего. Просто задумалась.



   Юля и вправду подумала о том, почему даже в такие добрые минуты не может не вспоминать о Сергее. Он что, так и продолжит незримо жить рядом? Этого она, конечно же, не хотела, но... Уже несколько раз по вечерам она видела во дворе его машину. Он ждал и надеялся, а она стояла у окна, смотрела на нее и плакала. Когда-то решение о том, быть ли им вместе, зависело от него, сейчас же право решать было передано ей, Юле.



   Она, разумеется, так и не вышла, но чего ей это стоило! Да и теперь не было абсолютной уверенности, что она поступает правильно и будет столь же категорична в дальнейшем. Эту невозможность забыть можно было сравнить лишь с фантомными болями, которые у доброй половины таких же зависимых остаются на всю жизнь. Юле, тем не менее, искренне хотелось верить, что время лечит, что когда-нибудь это наваждение закончится, что она перестанет жить прошлым.



   Опавшие листья пестрым мягким ковром стелились под ногами. Своим тихим шорохом они словно утоляли печаль, успокаивая и утешая, обнадеживая и обещая, что каждый в этой жизни найдет то, о чем мечтал, что искал, к чему стремился