Следствие продолжается. Самые громкие дела прокуратуры Москвы нового времени. 1991-2007 годы [Николай Сергеевич Модестов] (fb2) читать онлайн

«Следствие продолжается» Николай Модестов Самые громкие дела прокуратуры Москвы нового времени 1991–2007 годы

Автор выражает признательность М. Л. Щербаченко, С. Л. Петренко, В. А. Титовой и многим другим, кто помогал и активно участвовал в работе над этой книгой

МОСКВА, НОВОКУЗНЕЦКАЯ, 27

Разговор с прокурором столицы о людях, времени и законе

Беседа с главой прокуратуры Москвы Юрием Юрьевичем Сёминым состоялась в конце 2007 года. В тот момент, который без преувеличения можно назвать революционным для его ведомства. Создан Следственный комитет, прокуратура разделилась, можно сказать раскололась, надвое… Процесс болезненный и непростой, даже для тех, кто еще недавно находился в университетской аудитории и не привык пока еще к строгому прокурорскому кителю. Что же говорить про старожилов, про тех, кто, как мой собеседник, имеет за плечами стаж работы в десятки лет. Для таких людей реформа — не просто замена привычных названий и изменение функциональных и должностных обязанностей. Это серьезнейшее испытание, проверка характера, экзамен профессиональных навыков и знаний. И наш разговор начался именно с оценки этих событий.

Мы представляем закон

— Юрий Юрьевич, с седьмого сентября начал функционировать Следственный комитет при Прокуратуре РФ. Честно говоря, разговоры велись давно, но верилось в это с трудом. Слишком сложная задача — реорганизовать выстроенную десятилетиями службу…

— Тем не менее, это событие уже стало историей. И ничего особенно неожиданного в этом не было. О создании новой структуры разговоры ходили с восьмидесятых годов прошлого века. Теперь они обрели реальные контуры в виде нового ведомства.

Отныне подразделения прокуратуры не будут возбуждать уголовные дела, производить предварительное следствие, исключены также некоторые надзорные полномочия. В новых условиях повысится значение прокурорского надзора за законностью при осуществлении дознания и соблюдения учетно-регистрационной дисциплины. Но должен напомнить, что конституционное единство прокуратуры сохранено. Конституционный статус прокурора, его роль координатора правоохранительной деятельности, надзорные функции сохранены. Это станет основой взаимодействия со всеми следственными подразделениями.

— У прокурора теперь нет права возбуждать уголовные дела?

— Да, это одна из главных особенностей реорганизации. Но мы вправе требовать от органов следствия возбуждения уголовного дела. Можем, проведя общенадзорные проверки и увидев наличие состава преступления, направлять материалы с соответствующими постановлениями на усмотрение следователя. И добиваться, чтобы следователь все же возбуждал уголовные дела.

Еще одно новшество — теперь возбуждение уголовного дела не нужно согласовывать с прокурором. Но следователь обязан незамедлительно в течение суток направить прокурору постановление о возбуждении уголовного дела. И уже прокурор имеет право отменить решение следователя, если оно неправомерно.

Конечно, по большинству уголовных дел такие меры излишни. Многие преступления очевидны: грабежи, разбои, кражи… Но если говорить о категории экономических преступлений, то здесь нужно быть особенно внимательным и щепетильным. Поэтому мы нарабатываем практику истребования в прокуратуру материалов уголовных дел экономической направленности, которые будут тщательно изучаться прокурорами, после чего и будет выноситься соответствующее решение о правомерности или неправомерности возбуждения уголовного дела. Это своего рода дополнительная гарантия соблюдения законности.

Сотрудники прокуратуры будут принимать участие в рассмотрении судами решений следователей об арестах, продлении сроков содержания под стражей, проведении обысков и других следственных действий, а также когда будут рассматриваться жалобы на действия следователей. Мы представляем не интересы следствия, а интересы закона. И вовсе не обязательно, что позиция прокуратуры будет такой же, как и позиция следователя.

— Что ж, такие меры в наше лихое время не лишни… Но не будем вдаваться в подробности. Будущее покажет, насколько органична и оправданна реформа прокуратуры. Но сейчас мне хочется напомнить еще об одной важной функции, которая сохранена за прокуратурой. Она, как и прежде, остается «государевым оком» в судебном процессе. Здесь тоже появились новшества?

— Это традиционная для прокурора функция. Мы будем совершенствовать свои умения и профессиональные навыки.

— В связи с этим вопрос: почему вы сами стали поддерживать обвинение против серийного убийцы Пичуш-кина?

— Ничего неординарного я в этом не вижу. Прокурор обязан заниматься в том числе и этой работой. Другое дело, что прокуроры субъектов Федерации в силу своей загруженности и разносторонности стоящих перед ними задач просто не в силах успевать всюду. Но в случае с Пичушкиным я не мог остаться в стороне. Дело уникальное, сложное и требующее осмысления. Я внимательно изучил материалы следствия. Далеко не все возможно объяснить психическим состоянием Пичушкина. У этого преступления гораздо более глубокие корни, чем может показаться поначалу.

«Шоу Пичушкина»

— Какое впечатление произвел на вас процесс?

— Если давать оценку с точки зрения профессионала, то работа была очень интересной, важной. Я впервые принимал участие в суде присяжных. И получил большой опыт в этой области. Можно было бы, конечно, войти в состав группы, а затем выступить с пятнадцатиминутным словом… Но в данном случае это было бы неправильно. Мне не хотелось участвовать в процессе формально. Слишком значимым событием было дело Пичушкина. Поэтому я старался принять участие в судебных заседаниях на всех этапах, внимательно изучил дело и хорошо понимал, в чем его слабые места.

— В чем же были слабости?

— С юридической точки зрения самым сложным моментом было найти и показать присяжным наличие совокупности доказательств. Например, есть эпизоды, где отсутствуют тела жертв. Их просто нет, но есть очевидные факты, указывающие на то, что убийство совершил именно Пичушкин. Кроме того, многие эпизоды давние… И по большинству из них нет ни очевидцев, ни свидетелей. Пичушкин сам говорил, что создавал такие условия намеренно. Ведь у него было немало и других случаев, и он отказывался от реализации преступных замыслов, так как не была создана необходимая для него обстановка.

Дело слушалось судом присяжных. А присяжные — обычные граждане, не владеющие навыком профессиональной оценки доказательств. Поэтому необходимо было объяснить им, почему преступная деятельность Пичушкина доказана. Это было непросто, и приходилось тщательно взвешивать каждое слово, каждую цитату или упоминание фактов. И не только в обвинительной речи, но и при исследовании доказательств.

Можно было ставить присяжным вопросы и получать одинаковые по существу, но разные по форме ответы. Тогда получалось бы, что одни ответы убеждали, а другие имели бы иную окраску, оттенок сомнения. Задавать наводящие вопросы в этой ситуации недопустимо, поэтому пришлось мобилизовать весь свой профессиональный навык, опыт, чтобы разночтений в оценках деяний подсудимого не возникало.

— Так ли уж это важно? Ведь Пичушкин — «черный рекордсмен», его преступлений хватит для приговоров нескольким маньякам…

— Вы правы. К тому же случаи, когда обвинение не получает стопроцентного результата в суде, не редкость. К слову сказать, чтобы осудить Пичушкина на пожизненное заключение, достаточно было добиться обвинительного вердикта по одной десятой части проходящих по делу эпизодов. Он ведь убил сорок восемь человек и пытался убить еще троих… Но с точки зрения общественной значимости обвинению крайне важен был именно стопроцентный результат.

— Почему?

— Представьте себе, какой бы поднялся ажиотаж, если хотя бы по одному-единственному эпизоду вердикт присяжных не состоялся? Даже в ходе слушаний в прессе появлялись выступления, смысл которых сводился к «обличению» следствия. Оно, дескать, не того и не так обвиняет… Нам нужен был безукоризненный результат, и мы его получили.

— Другими словами, полная победа?

— Суд — не теннис и не футбол, это практическое правосудие. Но мы не имели права на ошибку. Она бросила бы тень не только на конкретных сотрудников прокуратуры, но и на всю правоприменительную систему.

Был еще один аспект, о котором следует сказать отдельно. Суд проходил в условиях полной открытости. Журналисты имели возможность принимать участие в заседаниях, получали право вести репортажи практически прямо из зала суда. И вот что меня задело. Есть все же определенные рамки дозволенного. Они не нами выработаны, они приняты во всем цивилизованном мире. И мне кажется, что иные издания и журналисты переходили грань, отделяющую воспитанного человека от дикаря.

Представьте себе картину. Старшина присяжных зачитывает вердикт, все двенадцать судей, большая часть из них люди немолодые, стоят. Здесь же потерпевшие, для которых происходящее — сильнейший стресс. Они тоже внимательно слушают. И все это как будто не касается некоторых репортеров. Кто-то усаживается в кресло, кто-то выходит из зала, чтобы первым оказаться в эфире. Судья Владимир Усов даже вынужден был сделать замечание: уважайте суд, в конце концов, ведите себя так, как того требуют закон и Конституция России.

Или другой эпизод. В перерыве между заседаниями я обсуждаю с кем-то из коллег тактику действий, веду частную беседу. И вдруг между нами просовывается рука с диктофоном. Как это понимать? Ведь журналисты пришли не на веселую вечеринку, где развлекаются звезды эстрады и «обитатели» обложек глянцевых журналов!

Многие журналисты готовы были сделать из суда нечто вроде «шоу Пичушкина». Говорят, в таких случаях проявляются особенности репортерского труда. Но позвольте, разве есть такие профессии, которые оправдывают отсутствие воспитания и совести?

— Может быть, дело следовало слушать в закрытом режиме?

— Больше всего удивляет безапелляционность некоторых изданий. Они с легкостью рассуждают о правомерности тех или иных решений, оценивают доказательства, проводят аналогии… Причем все это с профессиональной точки зрения не выдерживает никакой критики. Конечно, репортажи из зала суда смотрелись большинством зрителей с огромным интересом. Но давайте подумаем, каково было родственникам потерпевших? Как все это воспринималось ими?

Верить в человека

— Можно ли говорить о фатальных просчетах милиции, которые помешали задержать маньяка раньше?

— Ошибки были, и я подписал представление на имя начальника ГУВД Москвы Владимира Пронина. По фактам нарушений возбуждено уголовное дело. Были формализм, непрофессиональное отношение к работе. И можно даже услышать, что если бы каждый выполнял свой долг, то и Пичушкин бы не появился.

Мы крепки задним умом… Пичушкин тоже утверждал, что он сам себя выдал милиции. Разве это так? Маньяк на протяжении долгого времени был хитер, изворотлив. Оценивая ловкость и коварство, с которыми он заманивал жертв в свои сети и скрывал улики, я бы назвал Пичушкина оборотнем. И на суде он вел себя вовсе не как простачок. Отказался от показаний: вы сначала раскройте карты, а потом посмотрим, что я еще выкину… Он очень непрост. Между тем этого как раз никто и не заметил.

И с предотвращением преступлений было вовсе не так примитивно. Конечно, будь на месте дознавателя, занимавшегося в 1992 году первым убийством Пичушкина, такой профессионал, как следователь Андрей Супруненко, маньяка отправили бы за решетку еще тогда. Но ведь и вышел бы он спустя шесть-семь лет и все равно начал бы убивать людей. Он к этому стремился.

— И все же были ошибки, которые задержали его разоблачение?

— Ошибки были. У нас есть люди полярной квалификации. Встречаются профессионалы, у которых результат всегда близкий к ста процентам. И окажись в нужном месте, в нужный час высокий интеллектуал, аналитик с масштабным мышлением, то, вероятно, уже в 2003 году стало бы ясно, что в столице орудует маньяк. Потому что в одном месте люди пропадают, а в другом округе всплывают тела. Но, увы, такого профессионала не нашлось. Нужны думающие грамотные люди, которые радеют не о высоких процентах и наградах, а о конкретном порученном им деле.

— Хватает ли сегодня следствию сил, справляются ли с валом преступлений все звенья, отвечающие за работу по линии убийств? Порой случается так, что по одним делам работают — землю роют, а по другим волокитят и списывают в архив…

— С точки зрения выполнения формальных требований закона эта задача решается. На все случаи убийств выезжают прокуроры и следователи, осмотры проводятся, уголовные дела возбуждаются. Отдельные случаи, когда что-то упустили, скрыли, неправильно провели первоначальные следственные и розыскные действия, бывают. Но это — эксцессы, исключения из правил. Другое дело, существует проблема квалификации и мастерства.

По отдельным делам отдают все. В силу того, что расследованием занимаются профессионалы, или кто-то «нажимает», создает особые условия… Случаются резонансные преступления, как, например, покушение на заместителя председателя Центробанка Козлова. Бывает, что дополнительное внимание уделяют из-за особенностей самого преступления. Помните убийство няни и малолетнего ребенка из-за мобильного телефона? Его раскрыли довольно быстро. Потому что в таких ситуациях в душе наших сотрудников кипят ярость и гнев, и они бросают абсолютно все силы, задействуют множество дополнительных резервов.

Но даже если бы все были профессионалами высокого класса и их хватало бы на каждое дело, то и в этом случае оставались бы нераскрытые преступления. По-другому быть не может. Даже в прошлом, когда регистрировалось на порядок меньше преступлений, все равно оставались так называемые «висяки». Это так же, как нельзя собрать весь урожай…

Я отдаю себе отчет, что результаты должны быть лучше и могут быть лучше. Даже при всех существующих нюансах. Эта проблема наиболее заметная и будоражащая общество. И тут необходима большая работа.

— Недавно были названы исполнители и организаторы громкого заказного убийства Отари Квантришвили. До этого были раскрыты убийства одного из руководителей Рособоронэкспорта, были названы имена тех, кто расправился с «суперкиллером» Солоником, названы организаторы и исполнители убийства губернатора Магаданской области, других громких преступлений. Значит ли это, что мы узнаем имена убийц банкира Лихачева, тележурналиста Листьева, бизнесмена Пола Тейтума и других?

— Заранее подготовленные убийства способны совершать далеко не все исполнители. То, что им на первой стадии удается уходить от ответственности, вполне объяснимо. Они — профессиональные преступники. Но в этом и их слабость. Мы имеем дело с одним и тем же кругом лиц. Поэтому получается такое долгое, иногда многолетнее расследование. И оно показывает, что даже при самой тщательной подготовке, конспирации, умении остаются маленькие «пятнышки». И вот по этим «пятнышкам», в конце концов, мы обязательно выходим на преступников.

Главное условие для раскрытия таких дел — поручать их квалифицированным специалистам, которых не надо подгонять, контролировать каждый шаг, подталкивать. А если требовать немедленный результат и постоянно менять следователей в надежде на быстрый успех, никакого толка не будет. Нужно верить человеку, помогать ему, создавать комфортные условия. Это штучная работа для специалистов самой высокой квалификации.

У нас пять лет — эпоха

— Юрий Юрьевич, вы вернулись в прокуратуру пять лет спустя после того, как сами написали заявление об уходе. Что изменилось за этот период?

— Пять лет — это, если хотите, эпоха. Тем более в наше быстро меняющееся время. Между прочим, в прежней редакции закона о прокуратуре первые лица ведомства назначались на пять лет, а затем кандидатура прокурора вновь рассматривалась и утверждалась или не утверждалась. Сейчас этот параграф изменился, но в памяти остался, и, наверное, не случайно.

Внешне все осталось как раньше, но перемен оказалось даже больше, чем я ожидал. Они касаются в основном людей. Очень много новых сотрудников. С комплектованием кадров стало лучше, повысилась зарплата, да и государственная служба стала престижнее, но, как мне кажется, эти люди по своему складу иные, чем раньше.

Ведь на рубеже 1980—1990-х годов с государственной службы все дружно бежали. Многие решили, что свобода дает невообразимые возможности, и вот-вот прольется золотой дождь. А потом оказалось, что самостоятельно в коммерции реализовать себя непросто. И часть людей потянулась назад. Это, безусловно, проигравшие. Другая группа вернувшихся — те, кто понял, что они государственники, чиновники, а не коммерсанты. Есть и третья группа. Для них приход в прокуратуру своего рода первая ступень, трамплин для дальнейшего продвижения.

Я очень четко различаю все три группы. Это люди с разной социальной ценностью. Первые — середняки. Они, конечно, работать будут, но ждать от них озарений не приходится. Вторая часть — наиболее ценный актив, на который можно опираться. Третья группа — самая опасная. Во-первых, это люди, которые получают опыт, чтобы использовать его вовсе не здесь. Во-вторых, имея в руках государственные правовые рычаги, они обрастают связями, кредитом доверия, заводят полезные знакомства. Но опять-таки для того, чтобы все это положить в копилку на будущее и использовать в своих личных целях, а не в интересах государства.

— Примерно такие же процессы идут в большинстве государственных структур, в особенности в силовых ведомствах.

— Конечно, но мне показалось, что здесь эти тенденции особенно заметны. И еще одна характерная черта. Стало меньше самостоятельных людей. Например, приглашаю сотрудников, прошу рассказать о том, что происходит в каком-то направлении, что получается, а что — нет… А в ответ слышу одно и то же безликое перечисление цифр. Та же ситуация, когда я пытаюсь расшевелить людей. Говорю спорные вещи — реагируют единицы, их можно по пальцам пересчитать. А остальные отмалчиваются или отделываются формальными фразами. Вот что я увидел, и что меня огорчает.

Нужны не безликие отчеты и цифры, а собственный стиль. Конечно, задачи на местах должны сопрягаться с общегородскими, федеральными, соответствовать требованиям закона, приказов и нормативных документов, регламентирующих деятельность прокуратуры по дням и даже по часам. Однако при этом необходимо найти свои конкретные задачи на местах, собственные формы работы, свое лицо. Такое, увы, встречается очень редко.

— Раньше было по-другому?

— Не могу сказать, что все было безукоризненно, но к этому стремились, так виделась наша работа. Пусть не все получалось, жизнь не укладывалась в идеальные трафареты, но сейчас и этого нет.

— Но сегодня работа прокурора, следователя похожа на прогулки по минному полю. Шаг влево, шаг вправо и…

— Если так рассуждать, то мы будем стоять на месте и никуда не дойдем. Боитесь риска — отправляйтесь на экзамен в квалификационную комиссию адвокатской палаты и занимайтесь адвокатской деятельностью, идите в нотариусы, юридические фирмы…

— Дело прошлое, и все же: чем был вызван ваш уход из прокуратуры? Вы свою работу любите и, как я понимаю, оставили ее не добровольно?

— В том-то и дело, что добровольно. Я написал заявление об уходе на пенсию без всякого принуждения. Потому что не мог работать в условиях, когда ощущал к себе недоверие. Перестали реализовываться коллективные формы руководства, не проводились совещания, коллегии, людей перестали слушать. Мне никто не говорил: уходи. Но оставаться, когда к тебе так относятся, я не мог.

— Что можно сказать об обстановке в Москве? Не начинается ли сейчас новая волна криминальных разборок, такая же, как в середине 1990-х годов?

— Нельзя проводить аналогий с тем периодом. Время было чудовищное. Сейчас ситуация уже другая. А разборки будут всегда, они не закончатся. Вот мы часто киваем на Запад… И на Западе они есть. Везде существует это явление, хоть и в иных формах.

То, что было в девяностых, уже не вернется. Все постепенно будет налаживаться, цивилизовываться, однако преступность все равно останется. И никогда она не снизится. Мы никогда не будем жить так, как живут в Швейцарии. Потому что мы живем в России. Страна другая, территория, народ… И все у нас будет по-нашему, по-российски. И в Москве будет не так, как в Рязани. Никогда не будет одинаково.

Ставить цель изжить преступность — нереально. Даже в два раза ее сократить — утопия. На мой взгляд, ситуация начнет меняться, если мы будем правильно, по закону и справедливо реагировать на все случаи преступных действий. Это обязательно окажет влияние. Постепенно, не сразу, появятся результаты. Изменится климат в обществе, люди начнут чувствовать, что справедливость существует. И на их беды откликаются не избирательно, не по звонку, не за вознаграждение… И преступность понемногу пойдет на убыль. Хотя процесс этот очень длительный.

— «Жаль только — жить в эту пору прекрасную…»

— А почему нет? Жизнь меняется непредсказуемо. Сейчас я без мобильного телефона чувствую себя как без рук. А двадцать лет назад? Жили по-другому… И теперь представьте, что завтра, вместо нефти, например, появится другой энергоресурс. Разве жизнь не изменится? Но вернемся к криминальной обстановке. Она сложная, преступность большая, количество преступлений самое высокое за все периоды, но… Так не будет вечно, и все может измениться при определенных обстоятельствах.

— Существует понятие «критическая масса». Вам не кажется, что уровень преступности уже достиг этого показателя? И ситуация просто вот-вот выйдет из-под контроля: изменятся не только общество и внешние проявления отношений между людьми, но и ментальность, стиль мышления и оценка людьми окружающего мира?

— Возможно, я вас разочарую. Уровень преступности только приближается к критической массе, и, когда достигнет своего предела, рост преступности, я полагаю, почти остановится. Дальше она расти не сможет. Это как в спорте. Нельзя бесконечно улучшать результаты в беге. Какие бы стимуляторы спортсмены ни употребляли, какими бы анаболиками ни пользовались, нельзя бежать быстрее паровоза.

— Если следовать этой логике, то не изменится ли само общество, не начнет ли оно, как это уже порой происходило, «либерализовывать» законы? Вы понимаете, о чем я говорю: наступает предел «криминального насыщения», одновременно снижается порог чувствительности общества. То, что вчера было криминалом, завтра неожиданно может оказаться легитимным деянием.

— Во все времена существовали незыблемые понятия. Можно называть их заповедями, можно как-то по-иному… Например, никогда нельзя было отнимать у человека жизнь. Всегда карали за убийство. Даже за убийство раба. Нельзя убивать человека… Даже око за око, кровная месть — не что иное, как средство борьбы за право на жизнь. И ни в каком обществе эти понятия пересматривать не будут. Нельзя отнимать имущество, унижать достоинство, наносить вред здоровью и т. д.

— Как-то в разговоре с довольно крупным милицейским чиновником я задал вопрос: сколько должен получать сотрудник, чтобы иметь «иммунитет» от взяток? Мой собеседник назвал цифру — тысяча долларов. Да и то, по его мнению, сразу все честными не станут. Это будет лишь первым шагом к очищению рядов…

— Напрямую зарплату и взятки я никак не могу связать. Это одна из выдумок, химера, попытка объяснить себе самому, почему он такой. Дескать, дайте ему лишних сто рублей, и он начнет работать лучше. Нет, не начнет, он потребует еще и еще. И остановиться не сможет. Зарплатой с коррупцией не справиться. Продажность — это отрицательное свойство характера, так же как и другие человеческие пороки: грубость, жадность, зависть и т. п. Сребролюбие такой же порок, как и другие. Поэтому необходимо воспитывать честность, создавать предупредительные преграды: законодательные, технические, моральные… Трудно, конечно, но иного пути нет.

Если верить общественному мнению, то коррупция стала повсеместной. Позвольте, а что такое общественное мнение, кто его может подтвердить или опровергнуть? Не лучше ли доверять своим собственным ощущениям и разуму? Я лично убежден, что утверждения о поголовном взяточничестве, продажности, в конце концов, отрицательно влияют и на честных людей. Если мне никто не верит, что я не беру взятки, зачем же делать из себя белую ворону? Такое общественное мнение и является условием, стимулирующим коррупцию и формирующим продажность. Поэтому я бы с большой осторожностью обличал всех вокруг, раздавал ярлыки и обвинения.

У меня зазвонил телефон

— Вы работали в комиссии по помилованию. И как юрист-практик имеете колоссальный опыт. Каков, по-вашему, уровень правосознания граждан?

— К сожалению, он низок. В том числе у многих прокуроров. Он не выдерживает никакой критики и с точки зрения образованности. Я уже устал поправлять прокуроров и следователей, когда они произносят «приговор» или «ходатайство».

— Ну, это не самое страшное.

— Это как раз очень важный элемент правосознания. Для прокурора, который должен иметь высшее юридическое образование, полученное в специальном учебном заведении, такое недопустимо. Понимаю, что от этого никто не умрет, но зато все вместе составляет картину ущербности. Прокуроров учили для того, чтобы они выходили к людям с миссией проповедников закона. А когда сами «проповедники» вызывают недоверие, ироничные улыбки…

Помните, в «Живом трупе» у Толстого: «Ах, господин следователь, как вам не стыдно?! Рады, что имеете власть, и, чтобы показать ее, мучаете не физически, а нравственно людей, которые в тысячу раз лучше вас». Мы очень часто забываем, что государственные полномочия дают нам не только большие права, но и налагают на нас не менее серьезные обязанности.

— Вам приходилось сталкиваться с давлением на ваших сотрудников, на вас самих? Телефон позванивает?..

— Позванивает, еще как позванивает! Есть люди, которых сразу не оборвешь. Есть, конечно, формы наработанные, что-то приходится говорить: да, да разберемся… Потом надо что-то имитировать, иногда предпринимать. Но ведь есть люди, которые вообще без тормозов. Как-то позвонил техник ФАПСИ, который просто имеет по работе доступ к АТС-2. И заявил, что хочет получить от меня какую-то информацию. Ну, что ему сказать: пойди водой облейся?

— Юрий Юрьевич, два слова о себе. Почему вы стали прокурором? Мечтали о юридической работе с детства, или выбор профессии стал случайным?

— Мое детство прошло в центре Москвы. И впечатления о нем очень ярки. Мы ведь свое прошлое немного идеализируем. Что-то стирается, что-то выравнивается, что ли, за счет приобретенного жизненного опыта. Сегодняшняя жизнь — это проблемы, которые нам нужно преодолевать, а то время, оно уже прошло, мы его прожили, и поэтому если трудности и были, они преодолены…

Мы жили в огромной коммунальной квартире на Большой Якиманке в доме 35. Он и сейчас стоит, хотя все вокруг изменилось неузнаваемо — дома, дворы, Бабегородский рынок, рядом с которым прошло детство, исчез кинотеатр «Авангард». Изменилась сама жизнь… А та картинка детства навсегда осталась в памяти. Она застыла, не меняется, и кажется, что все это было совсем недавно. А на выбор профессии повлияла младшая сестра моей бабушки. Она какое-то время работала в юридическом бюро, была помощником юрисконсульта. Высшего образования у нее не было, но дело она знала, много рассказывала мне и моему товарищу детства. Кстати, он тоже стал юристом, занимается адвокатской деятельностью.

Рассказать можно многое, но это личное, и поэтому ограничусь основными событиями. Окончил школу, пошел в армию. Первоначально нас определили в авиацию, но потом почему-то я оказался в Пермской области и прослужил там все два года в тайге, медвежьем углу, — во внутренних войсках, которые охраняли исправительнотрудовую колонию. Кстати, тот опыт мне тоже пригодился, дал представление о том, что большинству моих сверстников было тогда абсолютно неизвестно.

После увольнения в запас я пошел работать в военный суд и поступил во Всесоюзный заочный юридический институт. Ныне это Московская государственная юридическая академия. Окончил ее с отличием, параллельно с 1976 года работая в прокуратуре Москвы. Стажировался в прокуратуре Тушинского района, был прокурором по надзору за следствием и дознанием в органах внутренних дел, а затем и начальником этого отдела. Потом был назначен прокурором Перовского района столицы, руководил организационно-контрольным управлением. С 1995 по 2001 год занимал должность заместителя прокурора города Москвы. После ухода из прокуратуры в 2001 году работал в Минюсте РФ заместителем начальника управления по Москве, а затем заместителем руководителя Главного управления Федеральной регистрационной службы по Москве. В июле 2006 года назначен прокурором города Москвы.

— Были, наверное, дела, которые врезались в память?

— Конечно, были. И первое свое дело я хорошо помню. Многое из того, что тогда было чрезвычайно серьезно, теперь кажется какой-то мелочью, незначительным, пустяковым делом. Сейчас жизнь изменилась. Но от тех самых пустяков в то время зависели судьбы людей. И воспринимались дела совсем по-иному. Причем позже, когда я стал опытнее и разглядел связи и механизм взаимоотношения людей, некоторые из них получили другое звучание, уже не кажутся мелкими и незначительными.

В Перовском районе, например, мы пытались изменить ситуацию с подростковой преступностью, разработали программу, и что-то стало получаться, пошли реальные результаты. Были и другие примеры. Но это особый разговор.

Особо я выделил бы события, которые для его участников, свидетелей, просто москвичей стали точкой отсчета, перевернули представление очень о многом. Совсем по-иному проявились масштабы зла, которые человек способен причинить человеку. Я имею в виду взрывы жилых домов в Москве. Отлично помню тот день. Точнее, была ночь. Взрыв на улице Гурьянова произошел в 00.02… Позвонил дежурный прокурор, сказал, что произошел взрыв в доме. Ну, до этого взрывы тоже случались: бытовой газ, кто-то там гранату вешал на дверь, технические коммуникации рвались… И вот то, что я увидел, меня потрясло.

Не было никакого опыта рассмотрения подобных дел, соответствующих методик, специального оборудования, палаток, планов. Огромная территория, покрытая мраком, — свет отключился… И провал между домами, в котором возвышается груда чего-то. Ощущение ужаса. Но растерянности не было — может быть, на минуту, не более. Мы посовещались, определили стратегию, начали распределять силы. Это потом нам начали помогать. Прислали машину криминалисты Генпрокуратуры, ФСБ… Работа была колоссальная. Никогда раньше я не видел столько убитых людей, не испытывал такие чувства.

А потом через четыре дня случился новый взрыв на Каширском шоссе. Там тоже большие жертвы, страшные картины. И еще лил дождь, мелкий и холодный. Казалось, что ему не будет конца, и временами появлялось ощущение приближающегося конца света. Кстати, взрыв был такой силы, что радиатор отопления, вылетевший из взорванного дома, мы нашли в километре от места трагедии.

Знаете, прошло уже много лет, но я до сих пор не могу спокойно говорить о тех событиях.

— Юрий Юрьевич, среди ваших коллег были люди, которые, на ваш взгляд, являются эталоном профессионализма, безукоризненного отношения к делу, долгу?

— Таких людей очень много. Но история прокуратуры Москвы — это история нашего государства, со всеми издержками времени, трагедиями и несчастьями. Так, сведений о первом прокуроре почти нет. Нельзя же считать черточку между датами рождения и смерти «биографией»? То же самое можно сказать и о многих других. Поэтому я не могу претендовать на истину в последней инстанции.

По моему глубокому убеждению, наша профессия сама «калибрует» людей. И в конце концов остаются самые достойные, те, кто работает не за страх, а за совесть, невзирая на трудности, нагрузки, особую специфическую обстановку службы. Поэтому я ограничусь двумя именами. Среди тех, с кем меня сводила жизнь, я бы отметил Михаила Григорьевича Малькова, который возглавлял прокуратуру Москвы с 1961 по 1983 год. По-моему, эти цифры говорят сами за себя и в каком-то дополнительном комментарии не нуждаются. Мальков был удивительным человеком и руководителем. Нашим мудрым отцом.

Не могу не вспомнить и Геннадия Семеновича Пономарева. Он проработал прокурором не так долго, но досталось ему, вероятно, самое сложное время — перестройка, путч, безвластие и кульминация ельцинского безвременья. Он не дал втянуть прокуратуру Москвы в политические дрязги, остался человеком чести и достоинства. Каждый, кто с ним работал, сможет подписаться под этими словами. Опыт его работы — урок нравственного служения прокуратуре. Именно служения, никак не ниже…

— Прокурорская работа отнимает у вас все время, или еще остаются силы на досуг? Есть ли у вас любимое занятие, чем вы увлекаетесь?

— Откровенно говоря, свободного времени практически нет. Я «жаворонок», встаю очень рано и в восемь часов уже на работе. Есть немного времени — успеваю познакомиться со свежими газетами, посмотреть выпуски новостей, посетить Интернет. Это тоже для дела — нужно быть в курсе событий.

Книг читаю немного. Может быть, потому, что в юности и позже, в более зрелом возрасте, перечитал всю основную классику, новинки в толстых журналах. А современную прозу не очень жалую, может быть, всего несколько авторов… Новомодные книги, по-моему, такая отрава. А уж в смысле языка — слов нет. Стараюсь следить за новинками кино. В выходной день смотрю фильм-другой на DVD из тех, что получили призы или отмечены критикой. Еще немного собираю статуэтки из разного фарфора — изделия 1940-1970-х годов Ломоносовского фарфорового завода. Удивительные вещи… Но главное для меня — любимое дело, работа. И о коротком досуге я не жалею.

Глава первая ЗА СПИНОЙ НИКОГО НЕТ

Мужество одной женщины предотвратило социальный конфликт, который мог легко перерасти в затяжную кровавую драму.

Все на баррикады!

С чего берет начало история новой России? Ответ на этот вопрос знает каждый. С августовских событий 1991 года, с митингов и демонстраций на Манежной площади, противостояния у Белого дома, замены флага за кремлевской стеной… Знаковые события можно перечислять и дальше. И рано или поздно вспомнится еще одно. Трагедия на пересечении Садового кольца и тогда еще Калининского проспекта. Гибель трех молодых ребят, ставших жертвами стечения обстоятельств и политической неразберихи. Это дело и формально, и фактически стало первым в истории новой Московской прокуратуры. Оно оказалось точкой отсчета и вехой прокуратуры нового времени.

Старшее поколение прекрасно запомнило те события. Но все же напомним некоторые важнейшие обстоятельства и детали. Тем более что молодым людям многое сейчас даже трудно представить.

19 августа в средствах массовой информации СССР было объявлено о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению — печально знаменитого ГКЧП. Председателем властного органа с чрезвычайными полномочиями стал вице-президент страны Геннадий Янаев, членом комитета наряду с другими являлся министр обороны СССР маршал Дмитрий Язов.

В некоторых регионах страны, в том числе и в столице, было введено чрезвычайное положение — решение, которое вызывало резкую негативную реакцию у большинства граждан.

Из материалов следствия:

«19 августа, еще до объявления о создании ГКЧП, в 4.30 утра 15-й полк Таманской дивизии был поднят по боевой тревоге, а в 7.00 выдвинулся в район МКАД. В связи с тем, что при сигнале тревоги ограничений по боеприпасам и технике не было, полк выдвинулся на боевых машинах пехоты (БМП) с оружием и боеприпасами. 20 августа 1991 года 15-й полк передислоцировался в район Парадной площадки. Все это время военнослужащие — офицеры и рядовой состав — не имели доступа к информации о положении дел в стране и почти не представляли, что происходит.

20 августа по указанию министра обороны Язова в Москве был введен комендантский час. Для поддержания режима ЧП распоряжением командующего Московским военным округом Н. Калинина командиру Таманской дивизии генерал-майору В. Марченкову была поручена организация патрульной службы на въездах с Садового кольца в центр Москвы». По замыслу кремлевских стратегов, это делалось для нормализации обстановки и восстановления законности и правопорядка в рамках действующей Конституции и законов СССР. Патрулирование проводилось силами 15-го полка Таманской дивизии. Командир полка подполковник А. Налетов довел приказ до командиров батальонов, а те — до личного состава. Элитное подразделение советской армии — Таманская дивизия — немедленно приступила к выполнению боевого приказа. В 23.00 колонна БМП выдвинулась на патрулирование.

Рассредоточение боевой техники в столице началось с площади Маяковского, где был выставлен первый пост. Там все прошло без сучка и задоринки. Появление боевой машины рядом с памятником пролетарскому поэту особого волнения ни у кого не вызвало. Разве что гуляющие в центре столицы люди с удивлением поглядывали на гусеничную машину с пушкой и мутноватыми триплексами внешнего обзора.

Оставив БМП на пересечении улицы Горького и Садового кольца, машины разделились на две колонны. Первая двинулась вправо — в сторону Трубной площади, а вторая колонна пошла в направлении площади Восстания и Смоленской.

Уже с 19 августа возле здания Верховного Совета РСФСР (сейчас это административное сооружение принято называть Белым домом. — Прим. автора) стали собираться люди. На стихийно возникавших митингах объявлялось о незаконности ГКЧП и введения комендантского часа. Все указы самопровозглашенного комитета назывались провокационными. Шли разговоры о вводе в столицу танков и военной техники, готовящемся штурме Белого дома, аресте всех, кто в нем находился.

20 августа неоднократно объявлялось о том, что штурм назначен на вечер, нужно готовиться к противостоянию. Обстановка накалялась с каждым часом. Люди были полны решимости любой ценой защитить демократию, депутатов Верховного Совета РСФСР, многие из которых находились на своих рабочих местах. На подступах к Белому дому, на Садовом кольце, Калининском проспекте начали строиться баррикады. Для этого останавливали троллейбусы, автобусы, грузовые машины, перетаскивали киоски и строительные конструкции. Самые мощные сооружения были возведены перед въездом в тоннель под Калининским проспектом со стороны посольства США.

Из материалов следствия:

«Выставив по ходу движения колонны три поста, командир батальона капитан С. Суровкин с четырнадцатью БМП подошел к пересечению Калининского проспекта с Садовым кольцом. Головная машина обнаружила, что путь прегражден транспортом и иными предметами. Люди по ходу боевых машин бросались на броню, что-то кричали, пытались забраться на БМП. Из-за общего шума и нервозного состояния разобрать смысл криков никто не мог. Чтобы не прекращать движения и хотя бы немного нормализовать обстановку, военнослужащие вынуждены были произвести несколько выстрелов в воздух».

Суровкин по рации сообщил о развитии событий командиру полка Налетову. Тот приказал обходить препятствия и продолжать движение. Преодолев первую преграду, БМП поравнялись с тоннелем. На сидящих по-походному на броне бойцов обрушился град камней, бутылок, мусора. Шесть человек получили легкие ранения. Но настоящий бой еще не начинался.

В ловушке

Колонна втянулась в тоннель и уперлась в еще более мощное заграждение. Путь назад был отрезан. Перестроиться в узком пространстве тоннеля боевая машина не имела технической возможности. Связь с командиром полка прервалась. Суровкин принял единственно правильное решение: продолжить движение вперед. На часах было две минуты первого. Начинался новый день — 21 августа.

Из материалов следствия:

«Колонне с правой стороны дороги удалось пробить брешь. Четыре машины из третьей роты и еще две машины из второй роты выехали на Смоленскую площадь и остановились, получив приказ ждать остальных. С левой стороны дороги не удалось пройти ни одной машине: БМП 601 провалилась гусеницей в канаву и застряла, БМП 602 при маневрировании сбросила гусеницу и встала, БМП 535 была зажата между троллейбусами. Следовавшие машины оказались в ловушке».

Самое худшее положение было у экипажа БМП 536. Он состоял из рядовых и сержантов срочной службы. В подобной ситуации бойцы оказались впервые. Как только БМП втянулся в тоннель, экипаж практически потерял видимость. Триплексы были разбиты или закрыты наброшенной на них одеждой. Прервалась и связь с командиром. Люди снаружи повредили антенный ввод, рация перестала работать.

«Ослепший» БМП все еще пытался двигаться. Толпа продолжала осыпать машину камнями, подсовывала в траки металлическую арматуру… Находившийся среди людей военный корреспондент одной из газет призвал накидывать на смотровую щель брезент. Молодежь запрыгивала на БМП, расстегивала штатные брезентовые тенты, находившиеся на корпусе машин, и закрывала ими обзор экипажу.

Кто-то придумал сливать из автомобильных баков бензин. Люди все больше поддавались настроению «ломать и крушить». Агрессия объяснялась вполне банально. В лучших советских традициях «общественное мероприятие» для многих стало очередным поводом выпить. Некоторые люди находились вне дома вторые, а то и третьи сутки. Усталость, опьянение, эйфория от того, что они являются участниками исторических событий, кружили голову. Заполыхала броня сначала на одной, а потом на другой машинах. Бутылки с бензином полетели в стоявшие в баррикаде троллейбусы. Горящий бензин стал разливаться по асфальту. Ночная улица осветилась сполохами огня, послышались призывы жечь машины, расправляться с солдатами…

Из материалов следствия:

«Одну из БМП накрыли брезентомКомарь и Чурин. Но она прошла заграждение и вырвалась из каменного мешка. Молодые люди, один из которых проходил службу в Афганистане и знал устройство боевой машины, сумели запрыгнуть на броню и накрыть корпус БМП брезентом. Но закрепить брезент все же не удалось. Механик-водитель Булычев, маневрируя, сбросил людей с машины, а оператор-наводчик Нурбаев, вращая башню, сумел сорвать брезент. Но и после этого у механика-водителя не улучшилась видимость. Кто-то разбил триплексы, а смотровую щель закрыл одеждой. Во время маневров БМП врезался в колонну тоннеля. Удар был такой силы, что сломался замок тяжелых сейфовых дверей десанта. Этим воспользовался Дмитрий Комарь. Молодой человек догнал БМП и запрыгнул в правое десантное отделение, в котором не было членов экипажа».

Представьте на минуту ночной тоннель: крики людей, звон разбитого стекла и глухие удары по металлу, рев надрывающихся двигателей боевых машин, полыхающие баррикады и черный удушливый дым, временами застилающий все вокруг…

Из материалов следствия:

«Автоматчик, находившийся в левом десанте, увидел, что Комарь сорвал со стены ломик и пытается нанести им удар. Ситуация усложнялась тем, что БМП продолжал маневрировать, чтобы закрыть дверь десанта. Боец предупредил нападавшего, что будет стрелять. Тот не прореагировал и продолжал махать ломиком. Автоматчик выстрелил в воздух.

Комарь отпрыгнул, но не удержался и выпал из десанта БМП назад головой…»

Тело повисло на люке машины. Голова Дмитрия Ко-маря касалась асфальта. Раздались крики: «Мужчины, снимите его. Неужели некому помочь?»

Позже следствие установило, что молодой человек погиб на месте от черепно-мозговой травмы после падения на асфальт. Это подтвердили и многочисленные свидетельские показания, и медицинская и баллистическая экспертизы.

Понимали ли бойцы смысл происходящего? То, что они были испуганы, находились в состоянии сильнейшего стресса, вполне объяснимо. Любой на их месте испытал бы то же самое. Они видели людей, бегущих следом за БМП, слышали крики: «Убийцы! Фашисты!» Возможно, если бы в то мгновение бойцы десанта дрогнули, поддались бы панике, число жертв исчислялось бы десятками, а может быть, и сотнями…

Опасаясь повторения ситуации, боец направил автомат в проем люка. Убедившись, что в нем никого нет, десантник произвел второй выстрел в воздух. Он не предполагал, что из-за разрушения стопора правой кормовой двери десанта незафиксированная стальная панель люка пересечется с траекторией пули.

Из материалов следствия:

«В результате разрушения оболочки пули огнестрельные ранения различной тяжести получили Хрюнов, Эстров, Вере-тильный, Чурин, Рыбарж, а Владимир Усов получил смертельное ранение в голову, и уже мертвым был раздавлен гусеницами БМП 536».

«Мы горим, выпрыгивай!»

Экипаж не мог понять, что люди, бежавшие следом за БМП, пытались снять безжизненное тело Комаря, свисавшее из люка десанта. Машину закидывали бутылками с зажигательной смесью. БМП вспыхнула, огонь стал прорываться во внутренние отсеки, где находился боекомплект. Бойцы задыхались от едкого дыма. Командир машины сержант Семеняга отдал команду: «К машине!» Этот приказ на гражданском языке означает примерно следующее: «Выпрыгивайте из машины, занимайте круговую оборону!»

Больше всего досталось механику-водителю. Как только он распахнул люк и выбрался на воздух, на него тут же выплеснули бензин и подожгли. Комбинезон вспыхнул, как факел… Подоспевшие товарищи сбили огонь и спасли бойца. Тем не менее, он получил серьезные ожоги рук и предплечий и позже проходил курс лечения в больнице. Пострадали и другие члены экипажа БМП 536. Бойцы пытались объяснить, что в машине находится боекомплект, который в любой момент может взорваться. Но их голоса тонули в криках возмущенной толпы.

Не выдержав натиска, экипаж БМП 536 стал отходить к другим машинам. В солдат полетели камни, бутылки, металлическая арматура. Экипаж сожженной БМП, как его учили, двигался тесным кольцом, занимал оборону «спиной к спине» и производил предупредительные выстрелы в воздух. Вокруг было много корреспондентов телевидения, журналистов, людей с видеокамерами. Позже детали происходящего можно было увидеть на экранах.

Один из стоявших неподалеку молодых людей, Илья Кричевский, бросил камень в БМП, сделал шаг вперед с поднятыми вверх кулаками и упал как подкошенный. Случайная пуля попала ему в голову. Смерть была мгновенной… Гибель Кричевского немного охладила наиболее агрессивно настроенных людей. Солдаты прекратили стрельбу, отошли в тоннель, а затем к зданию Верховного Совета РСФСР.

— Дело о гибели Комаря, Усова и Кричевского было необычным, — вспоминает то время старший следователь прокуратуры Москвы Валентина Фокина — самый информированный об этом деле человек. — Во-первых, никогда раньше мы не сталкивались с такими объемами работы. Сотни людей были свидетелями гибели парней. Нам звонили по телефону, приезжали в прокуратуру, присылали письма и телеграммы. Мы опросили более двухсот свидетелей, чьи показания легли в основу расследования. В распоряжении следователей были фото- и видеоматериалы. Проводились следственные эксперименты, медицинские, баллистические и военно-уставные экспертизы. Требовалось выяснить соответствие действий военнослужащих существующим законам.

По крупицам, с большим трудом, составлялась картина происшедшего. Но следствие проходило в крайне нервозной обстановке. В стране де-факто было двоевластие: не имеющий реальной силы Горбачев и поддерживаемый большинством россиян Ельцин. Размежевание продолжалось, люди все еще находились в напряжении. Арестованные члены ГКЧП сидели в камерах следственного изолятора «Матросская тишина»… В такой ситуации решение по делу о гибели трех парней в трагическую ночь 21 августа приобретало политический смысл. Оценка действий военных могла стать катализатором нового противостояния в обществе, привести к непредсказуемым последствиям.

— Были звонки с угрозами, — вспоминает Валентина Николаевна, — скрытыми и вполне реальными. У входа в прокуратуру на Новокузнецкой улице возникали митинги, выставлялись пикеты. В какой-то момент мне стало не по себе. Выходила из метро «Павелецкая» и оглядывалась по сторонам, на всякий случай… Тогда у меня впервые возникло чувство, что за спиной никого нет. Оступись, сделай ошибку, и все — поддержать некому. Я одна и могу рассчитывать только на свои силы.

Из материалов следствия:

«При общей оценке действий военнослужащих в той сложной обстановке военно-уставная экспертиза пришла к следующим выводам: «Хотя имели место отдельные незначительные нарушения и отклонения от требований руководящих документов по организации, подготовке и практическому выполнению задач первого мотострелкового батальона, в то же время офицеры и личный состав действовали в соответствии с ранее разработанными планами, приказами и распоряжениями своих командиров и старших начальников, а также согласно предусмотренной этими планами и приказами, предшествующей событиям 19–21 августа 1991 года подготовкой.

Имея крайне ограниченную информацию о ситуации и политической обстановке в городе Москве, военнослужащие, верные Военной присяге, действовали в целях защиты интересов Советского государства, обеспечения правопорядка, своих законных прав и обязанностей по исполнению служебного долга. В критической ситуации в ночь с 20 на 21 августа личный состав отражал нападение наиболее активных гражданских лиц, которое не прекратилось даже после применения военнослужащими боевого оружия.

Кроме того, нельзя не принять во внимание душевное волнение молодых офицеров и солдат, вызванное внезапным нападением и агрессивным поведением граждан, которое мешало точно определить характер и степень опасности и выбрать соответствующие средства и способы защиты».

Валентина Фокина сделала вывод: в действиях экипажа БМП 536 нет состава преступления, военнослужащие невиновны. Следователь принял решение «уголовное дело № 6323 по факту гибели Комаря, Усова, Кричевского и причинения телесных повреждений военнослужащим, а также Головко, Веретильному, Эстрову, Чурину, Рыбаржу, Хрюнову, по факту уничтожения троллейбуса, поджога БМП 536 прекратить в связи с отсутствием состава преступления в действиях гражданских лиц и военнослужащих».

Это решение было воспринято по-разному. Большинство выражало благодарность за то, что наконец-то Фемида не отыгралась на стрелочниках, не нашла виновных среди тех, кто не смог бы себя защитить. Но были и другие письма, требовавшие совсем иных выводов от следствия. Наверное, и сегодня найдутся люди, имеющие разные взгляды на те давние события и их оценку.

В 1992 году газета «Красная звезда» провела конкурс среди читателей для определения «Поступка-92». Редакция назвала имена тех, кто своими действиями, принципиальной позицией, патриотическими жизнеутверждающими поступками оставил самый заметный след. В десятку людей года, вместе с генералом Лебедем, адмиралом Касатоновым, летчиком-космонавтом Климуком, генерал-майором авиации Суламбеком Оскановым, вошла и Валентина Фокина. Этот выбор сделали люди.

Глава вторая ЛЮБОВЬ ЗА ДЕНЬГИ? НИКОГДА!

Оперативники, знакомые с обстоятельствами этого уголовного дела, называли Олега Кузнецова самым продуктивным «потрошителем» последнего десятилетия ушедшего века.

Чикатило отдыхает

За неполных три месяца двадцатитрехлетний житель подмосковной Балашихи совершил одиннадцать убийств, отягченных садизмом и издевательствами над жертвами, два покушения на убийства и несколько десятков изнасилований. И еще одна особенность дела. Кузнецов по существу стал первым серийным убийцей, если можно так сказать — классическим маньяком, пойманным в Москве. До него столица не сталкивалась с подобными случаями. Строго говоря, ни печально знаменитый убийца Ионесян, представлявшийся сотрудником Мосгаза, ни Тимофеев, задушивший шарфом нескольких женщин, ни другие душегубы маньяками не были.

Уже потом появились монстры — некрофил Ряхов-ский, садист-педофил Головкин, битцевская нелюдь Пичушкин… Но первым был он — внешне симпатичный русоволосый парень из подмосковной Балашихи, оставивший кровавый след в Подмосковье, Киеве и Москве.

Каков полный список жертв Кузнецова, установить невозможно. В одной из исповедей, написанных им в камере «Матросской тишины», он утверждает, что изнасиловал пятьсот женщин. В других показаниях сообщает о восемнадцати убийствах, называет годы, вспоминает детали одежды жертв, время нападений, адреса, имена, другие подробности… На следствии эти сведения подтвердились лишь частично. Хотя, по мнению сыщиков, реальное число жертв балашихинского «потрошителя» должно быть действительно очень велико. Заявления об изнасилованиях, особенно в маленьких городах и поселках, делают редко. Потерпевшие стремятся скрыть несчастье от соседей, сослуживцев, родных, предпочитают забыть, уйти от страшного и унизительного воспоминания.

Нужно принять в расчет и такой факт. Кузнецов имел отличные внешние данные (о физических — речь впереди), легко знакомился с понравившимися девушками, мог произвести хорошее впечатление. Спортивного вида парень с белозубой улыбкой и ясным взглядом сразу завоевывал доверие и, лишь оказываясь один на один с намеченной жертвой, превращался в жестокого и похотливого зверя. То, что он делал с телами несчастных девушек, нормальному человеку невозможно даже представить.

Впрочем, вопрос о его вменяемости был решен положительно. Эксперты Института имени Сербского отклонений в психике убийцы не нашли. По мнению медиков, речь идет не о душевном недуге, а о чудовищном, невероятном эгоизме. Именно это качество объясняет не только мотивацию его диких поступков, но и представление о собственных уникальных мужских достоинствах.

Из показаний Кузнецова:

«Я ей по-нормальному сказал, чего хочу, и обещал отпустить после вступления в половую связь. Она мне прямо в лицо ответила, что сдаст меня в милицию. Тут я совсем вышел из себя…»

«Я предложил ей прогуляться с полчаса, обещая потом проводить. Имени девушки не помню, но она мне понравилась, и, когда мы отошли в поле, я стал ее целовать. Она не возражала. Я возбудился и полез руками ниже. Она сказала, что не надо этого делать, начала отталкивать. Меня это взбесило, я оттащил ее к лесу и, не снимая всей одежды, так как было холодно, изнасиловал в обычной форме… Ножом я ее ударил в спину и грудь. Выкалывал ли в тот раз глаза, я не помню…»

Что касается физических кондиций, то на здоровье он не жаловался. Был членом юношеской сборной по биатлону в «Спартаке», владел приемами рукопашного боя. Утверждал, что никогда не подчинялся прихотям «стариков», всегда отвечал ударом на удар. Похоже, что здесь «настоящий мужчина» слегка лукавил. Его сверстники рассказывали, что Кузнецов был трусоват, редко мог постоять за себя, если ему противостоял серьезный противник. Он предпочитал убегать. Бегал-то он отлично…

Друзья из Балашихи, с которыми Кузнецов иногда приезжал на Курский вокзал выбивать мелочь из прохожих, рассказывали, что отважным он был только на словах. Обычно, если ситуация оборачивалась не в его пользу, он бросался наутек.

Девушкам же он представлялся неким Рембо, бойцом без страха и упрека. В подтверждение своей мужественности Кузнецов показывал на свое лицо. Во время одной из потасовок в казарме — он служил в автороте под Киевом — ему перебили нос. И Кузнецов, вообще имевший гипертрофированное представление о собственных способностях, с гордостью говорил: «Шрамы украшают настоящего мужчину!»

Психопат становится садистом

Откуда появляются в людях звериная жестокость, чудовищная и необъяснимая тяга к насилию? В случае с Кузнецовым многое объясняется его воспитанием, сложностями в семье. Отец с матерью находились в разводе, жили в одном доме в соседних подъездах. Олег Кузнецов жил с отцом, его младший брат — с матерью. Но между собой они не общались. Более того, отец запрещал сыну даже здороваться с матерью, и тот, увидев родного человека, бросался прочь.

Изломанная психика, неполная семья… Еще одна немаловажная деталь — отношение к женщинам, которое он наблюдал на примере уважаемого им отца. Тот работал в автосервисе, был высокопрофессиональным слесарем. Деньги у него водились, и тратил он их в основном на развлечение с дамами. Отец умел ухаживать, легко вступал в контакт (что передалось по наследству сыну), женщины у него не переводились. При этом он не стеснялся цинично объяснять молодому парню, что «бабе от мужика надо».

На следствии Кузнецов не раз признавался: все женщины одинаковы. И добавлял свое определение, никак не подходящее для книги.

Лишенный материнской опеки, видевший в женщине лишь средство для утоления примитивных физиологических желаний, парень превращался в неврастеника. Проявления со стороны девушек самостоятельности, характера воспринимались им как личное оскорбление, покушение на его мужское достоинство. Если Кузнецов хотя бы раз встречался с девушкой, да что там встречался, если хотя бы однажды говорил с ней, обменивался парой фраз, то после этого считал ее «своей»! Как в анекдоте: подержал за ручку — женись! Но для девушек ситуация оборачивалась совсем не смешной стороной. Для некоторых из них случайные, мимолетные встречи с маньяком заканчивались трагедией.

Первое убийство он запомнил во всех деталях. Тогда, пользуясь терминологией Кузнецова, на него впервые «накатило». Накануне он поссорился со своей женщиной и был в плохом настроении. Взял две бутылки красного вина, чтобы как следует расслабиться. А тут и случай подвернулся. На шоссе он увидел голосующую девушку (в то время Кузнецов работал водителем грузовика на подмосковном предприятии). Она попросила подвезти ее до дома, по дороге разговорились.

Кузнецов предложил выпить, девушка не заставила себя упрашивать. Загнали машину в перелесок, неподалеку от поселка Купавна. Расположились в кабине. Вино подействовало быстро. По словам Кузнецова, «она сама начала сексуальные ласки».

Любовью занимались всю ночь. Он подробно описывает время, проведенное с жертвой, хотя ни ее имени, ни внешности припомнить не может. Единственная деталь — оно и понятно, — оставшаяся в памяти: девушка носила облегающие брюки.

Под утро потянуло в сон. Около часа проспали в кабине грузовика. А когда, проснувшись, он захотел проститься с ночной подружкой, случилось непредвиденное. Вместо прощания девица (по словам Кузнецова, она «занималась сексом без принуждения») неожиданно потребовала деньги.

— Давай четыреста рублей, я путана. — И добавила, что «за так» ни с кем не встречается.

Позже, уже после задержания убийцы, выяснилось, что девушка никогда не зарабатывала проституцией. Просто накануне вечером она поссорилась со своим молодым человеком, была на грани истерики, тут, на ее беду, и появился кавалер, предложивший забыться и отдохнуть…

Услышав о деньгах, Кузнецов не на шутку разозлился. Еще чего, получила что хотела, да еще и деньги ей подавай! Платить он отказался. И сделал это в привычной манере: дескать, пошла бы ты… Тогда девица, не задумываясь о последствиях своих слов, угрожающе бросила:

— Как знаешь. Не отдашь бабки — в ментуру сдам.

На Кузнецова эти слова подействовали мгновенно. Взбешенный, он вытащил девушку из кабины, подтащил к березе. Жертва почти не сопротивлялась — «была пьяненькая». Он связал ей руки за стволом дерева, отошел и дважды ударил между ног и в голову. Девушка потеряла сознание. Ему этого показалось мало, он уже не контролировал свои поступки. Вернулся к машине, достал из-под сиденья монтировку, подошел к обвисшему телу и несколько раз со всей силой ударил девушку по голове.

Через несколько дней обнаженное женское тело, висевшее у дерева с заломленными руками, обнаружили случайные прохожие. Счет смертям был открыт. Но тогда никто еще не догадывался о том, что началась трехмесячная серия кровавых преступлений.

После убийства в Купавне он какое-то время держался. Но однажды вечером в Балашихе на автобусной остановке «ВСХИЗО» Кузнецов встречает давнюю подругу. Когда-то они поддерживали приятельские отношения. Потом девушка нашла себе более достойного кавалера. Тот несколько раз провожал ее до дома и даже целовал на прощание. Эти ухаживания видел Кузнецов, но подойти к кавалеру, поговорить с ним по-мужски «смельчак» так и не отважился. Зато, встретив свою бывшую подругу на улице, решил преподать ей урок.

Кузнецов окликнул девушку, поздоровался, но та не ответила и быстро прошла мимо. Разве можно такое стерпеть?

Из рассказа Кузнецова:

«Я догнал ее и спросил, что означает ее поведение, почему она мною пренебрегает. Она пыталась убежать, но я схватил ее за руку и вынул из кармана куртки перочинный нож. Резать не хотел — только припугнуть. Но она сама напросилась. Каким-то образом выбила нож, я так его потом и не нашел.

Тогда я оттащил ее в сторону от дороги и объяснил, что вел себя по отношению к ней по-человечески, не принуждал к половой связи. А раз она поступила со мной посвински, значит, я ее накажу. Она не сопротивлялась. Я поставил ее на колени и произвел половой акт сзади. Длился он всего лишь минуты две. В принципе я не хотел ее, а таким образом наказал. Когда она встала, я сказал, что это будет уроком номер один. А потом пару раз ударил — в живот и по лицу, сказав, что это урок номер два. Она начала просить отпустить ее, клялась, что в милицию не заявит. Я ей поверил, и она ушла».

Ищет милиция…

Собственно с этого момента и начинается история поисков балашихинского маньяка. Девушка оказалась принципиальной и, в отличие от своего обидчика, смелой. На следующий день она написала заявление в милицию. Телефон Кузнецова ей был известен, установить адрес и задержать насильника в такой ситуации — дело пустяковое. Но, к сожалению, действия балашихинских блюстителей правопорядка были до смешного безграмотными.

Милиционеры пришли к Кузнецову домой. Парня дома не было. С сотрудниками разговаривал отец.

— Олег Кузнецов здесь проживает?

— Да.

— Когда он будет дома?

— Он уехал. Вернется не скоро, вечером, наверное…

— Ладно, пусть срочно зайдет в отделение милиции. Вот повестка.

Понятно, что как только сын появился дома, отец сразу же рассказал ему о визите милиционеров. Куда бежать? Кузнецов за всю свою жизнь видел лишь три места: Балашиху, Москву и Киев, где проходил армейскую службу. Решили, что бежать надо в Киев. Авось, пока пройдет время, все и рассосется…

Кузнецов, конечно, догадывался, по чьей наводке к нему заявился участковый. Он пожалел, что поверил изнасилованной девушке. Нельзя было ее оставлять… Но что теперь делать? Впредь нужно быть умнее.

В Киев он уезжает не сразу. Какое-то время живет у знакомой в Балашихе, а после того как его едва не задержали оперативники, все же бежит в Киев. Там у него еще со времен армейских «самоходов» (так в показаниях он называет отлучки из воинской части к подружкам) немало знакомых девушек. Впрочем, в столице Украины по старым адресам он не ходил, предпочитая свежие впечатления и новые приключения.

В Киеве прямо в автобусе он знакомится с Аллой Н. Схема действий маньяка мало чем отличается от той, которую он использовал раньше. Кузнецов вывозит ее за город и насилует где-то в стогу сена. Почему их отношения продолжились? Скорее всего, девушка получила то, что психологи обозначают термином «стокгольмский синдром»: жертва испытывает такой стресс, что страх заставляет ее простить и принять обидчика, видеть в нем не злодея, а друга.

Между ними складываются настолько хорошие отношения, что они даже подают заявление в ЗАГС. Правда, хватает Кузнецова ненадолго. Постепенно новая подруга начинает его раздражать, он теряет над собой контроль, происходят частые ссоры. Как объясняет Кузнецов в показаниях, его «клинило».

Проводив Аллу на работу, он отправляется в свободный поиск. Результат — пять загубленных жизней. Жертвы были не просто изнасилованы и убиты, они были замучены с особой жестокостью. Маньяк резал девушкам веки, ножом выкалывал глаза, втыкал палки в половые органы, чтобы «уничтожить следы спермы». Редко кому удавалось убежать. Впрочем, про обычные изнасилования Кузнецов и не вспоминает — чего уж там, «рядовые эпизоды».

По Киеву поползли зловещие слухи. Дело о серийном убийце берется на контроль Министерством внутренних дел Украины. За поимку маньяка сулят огромные премиальные. Как рассказывали украинские сыщики, начальство обещало каждому, кто задержит убийцу, новенькие «жигули».

Маньяк оставляет кровавый след и в пригороде Киева. Его пытаются высчитать, но он благополучно минует засады и патрули. К тому же семья подруги, у которой он живет, ведет замкнутый образ жизни. Алле — медсестре одной из киевских больниц — в голову не приходит, что подаренные Олегом сережки сняты с еще не остывшего тела замученной девушки.

В конце концов, он совершает ошибку. Очередная изнасилованная им жертва чудом вырывается и убегает. Он пытается преследовать обезумевшую от страха девушку, но та успевает добежать до автобусной остановки… Продолжить преследование Кузнецов не решается. Наблюдает из-за угла (дело происходило в недостроенном доме), как жертва садится в автобус и уезжает.

Но главной ошибкой маньяка было даже не то, что он упустил девушку. Кузнецов то ли из-за желания выговориться, то ли похваляясь, рассказал ей о том, кто он и откуда. Убийца не собирался оставлять жертву живой, поэтому он даже показал ей дом, в котором живет с подругой.

Почувствовав, что на его след вышла милиция, он снова бежит. Возвращается в Балашиху — а куда ему еще податься?

События происходили в период обострения отношений между Киевом и Москвой. Дело приобрело международный резонанс. Поэтому, когда из Украины прибыл десант сотрудников уголовного розыска и других служб численностью 60 человек, Генеральная прокуратура России немедленно забрала дело из областной прокуратуры и взяла его на особый контроль. Расследование рядового изнасилования (тогда еще никто не знал об убийстве в районе Купавны), которому никто не придавал большого значения, поручили опытному сотруднику столичной прокуратуры, следователю по особо важным делам Михаилу Слинько.

— В каком-то смысле дело получило легкую политическую окраску, — вспоминает Михаил Иванович. — Не могли же мы допустить, чтобы киевляне быстрее нас вычислили маньяка? Между тем практически сразу с приездом Кузнецова на родину в столице начали находить обезображенные трупы молодых женщин. У нас не было разночтений по поводу того, чьих рук это дело. И московская милиция выделила на поиски убийцы около 300 человек — службы наружного наблюдения, участковых инспекторов, сотрудников уголовного розыска.

Маньяк действовал на востоке столицы. Объяснялось это тем, что в районе Парковых улиц Кузнецов нашел подругу. Познакомился в трамвае с девушкой из хорошей семьи — мать работала в Большом театре, сама «невеста» училась в институте. Родители были категорически против этой интрижки, устраивали скандалы, но он каждую ночь приходил к подруге. Когда родители засыпали, девушка тихо отворяла дверь и впускала верного дружка.

Поиск продолжается

Понятно, что одной студентки ему уже не хватало. Нужны были яркие впечатления, настоящие переживания. И он регулярно отправлялся бродить по улицам, выискивал жертв и оставлял очередной изуродованный труп.

Любимым местом для знакомств становится Измайловский парк. Он делает откровенные предложения, заводится в случае отказа, насилует и, боясь очередного разоблачения, убивает. Одной из жертв садист вгоняет во влагалище палку на глубину 62 сантиметра. Именно после этого убийства он, по его собственному выражению, идет «дышать свежим воздухом».

Последнее из одиннадцати доказанных следствием убийств Кузнецов совершает неподалеку от торгово-гостиничного комплекса «Измайлово». Начало знакомства традиционно:

— Закурить есть?

— Пожалуйста.

Девушки-подружки угостили сигаретой, но, на свою беду, оказались слишком игривы:

— Больше ничего не надо?

Ему, конечно, было «надо», особенно с младшей из подружек. Отправились гулять по парку. Та, что ему приглянулась, ушла немного вперед. Вторая шагала рядом. Он достал нож — зачем ненужный свидетель? Дважды ударил девушку в шею. Но то ли нож соскользнул, то ли девушка успела среагировать… Истекая кровью и крича, она бросилась прочь. Теперь во власти насильника осталась как раз та, ради которой он шел «вдыхать свежий воздух».

Девушку он потащил в глубь леса. Дважды жертва пыталась вырваться, за что немедленно получила удар в живот с оттяжкой. Подавив сопротивление, Кузнецов велел ей раздеться. Она сняла одежду, легла на нее, не кричала, не плакала. Сделав свое «мужское» дело, он достал нож, дважды ударил. Девушка, которой отчаяние придало сил, попыталась вырваться. Но биатлонист-разрядник шансов ей, конечно, не оставил.

И эта жертва, как и многие другие, просила пощады, обещала не заявлять в милицию. Не поверил. Напоследок, убедившись, что девушка не подает признаков жизни, выколол ей глаза и ушел.

…На очередном заседании штаба, где оперативники обсуждали ход розыска, от украинских коллег стало известно, что в Киеве Кузнецов клал деньги на сберегательную книжку рядом с домом подружки. А что, если и в Москве он не изменил привычкам? Ведь деньги у него были — он забирал у замученных жертв не только нательные крестики, но и сережки, цепочки.

Оперативники проверили сберегательные кассы в районе Парковых улиц. В одном из отделений обнаружили счет на имя Кузнецова. Круг поисков сузился. Район, где орудовал убийца, попал под круглосуточное наблюдение. Пешие патрули прочесывали улицы и дворы, ориентировки с фотографиями убийцы висели на стендах, но он, как заговоренный, уходил из ловушек.

22 марта 1992 года Кузнецов еще затемно вышел от подруги. На улице холодно, сыро. Он дожидается трамвая, идущего в сторону Измайловского парка, садится в полупустой вагон, рассеянно смотрит в окно. Следом за ним в трамвай заходят оперативники. Они ждут, когда двери закроются и вагон тронется.

Почти анекдотичный конец этой страшной истории:

— Ваш билет?

— У меня нет билета.

— Вы арестованы!

При нем нашли нож, которым была убита последняя жертва. Позже дома у подружки обнаружили другие улики. Но этого, конечно же, было бы недостаточно для успешного хода следствия, если бы не профессиональный опыт и интеллект следователя Михаила Слинько.

В активе Михаила Ивановича была отличная теоретическая подготовка. Он имел высшее юридическое образование, получил диплом московского центра Университета Эмори США. Кроме того, Слинько — мастер спорта по карате, физически крепкий и психологически устойчивый человек. Эти обстоятельства помогли ему найти подход к Кузнецову. И интерес к спорту оказался едва ли не решающим фактором в построении диалога между следователем прокуратуры и задержанным убийцей.

— После того как мы закрепили показания подследственного в Москве, — рассказывает Михаил Слинько, — настал черед следственных действий в Киеве. Ехали с комфортом. Пришлось арендовать несколько купе. Кроме следственно-оперативной бригады на Украину был командирован конвой. Все-таки мы ехали с опасным преступником. Но то, что мы увидели на платформе в Киеве, превзошло все наши ожидания. Кузнецова встречали человек триста. И, если бы не выделенные МВД Украины специально для защиты убийцы бойцы отряда «Беркут», вряд ли мы избежали бы самосуда.

Встреча произвела впечатление и на Кузнецова. Он очень опасался, что его отдадут украинским оперативникам и он окажется в местном следственном изоляторе. Маньяк понимал, что до утра он в таком случае не доживет.

Когда его поместили в бывший следственный изолятор КГБ СССР, который, по свидетельству Михаила Слинько, мало чем отличался от провинциальной гостиницы, Кузнецов вздохнул свободно. Он оценил заботу о себе и охотно, без капризов работал со следствием. Правда, и тут случился непредвиденный эпизод.

Когда маньяка повезли на следственный эксперимент в Чернобыльскую зону, где он совершил одно из пяти убийств, то вновь пришлось защищать его от самосуда. На этот раз смерти убийцы жаждал отец убитой девушки — единственной дочери, погибшей от рук Кузнецова. Увидев маньяка, мужчина бросился с ружьем наперевес: «Застрелю, гнида!» Пришлось спецназовцам «Беркута» брать подследственного в кольцо. В противном случае живым из деревни он бы не уехал.

— Мы минут тридцать уговаривали отца отдать ружье, — вспоминает Михаил Иванович. — В конце концов он опустил голову, протянул нам оружие. Понять мужчину можно — дочь, красавица, студентка… Потом были другие занятные эпизоды. Например, возвращение в Москву. На Киевском вокзале нас встречал автозак. Чтобы он мог беспрепятственно подъехать к ступенькам вагона, сотруднику МУРа Вадиму Хапину пришлось немало понервничать. В конце концов он добился того, чтобы состав подогнали к крайним путям. И автозак подъехал к вагону почти вплотную.

Последним Кузнецов «отдал» убийство в Купавне. Его, так же как и убийство молодой женщины на территории спортивной базы в Измайлове, о котором никто не знал, никто с Кузнецовым не связывал. Закрепление этих эпизодов увенчало отличную работу следственно-оперативной группы.

В одном из своих объяснений Кузнецов писал: «Я хотел знакомиться с девушками «по-хорошему», ожидал, что это поможет успокоиться. Но случилось так, что они меня не понимали, и я терял контроль над своими действиями». Любовь маньяка оказалась без взаимности.

…Судебный процесс прошел без каких-либо осложнений. И приговор маньяку — исключительная мера наказания — ни у кого удивления не вызвал.

Глава третья КАЩЕЙ И ЕГО КОМАНДА

Банды, подобной люберецкой, Москва не знала с послевоенных лет.

Пять вечеров ожидания

Когда Валентина Фокина училась на юрфаке МГУ, профессор по уголовному праву объяснял студентам: в Советском Союзе бандитизма нет. По мнению ученого мужа, это явление стало историей и давно уже искоренено… Шел 1981 год, профессор был политически выдержанным теоретиком и по-другому оценивать ситуацию не мог.

Об этом Валентина Николаевна Фокина вспомнила позже, когда ей, следователю по особо важным делам прокуратуры Москвы, пришлось заниматься сложнейшими многоэпизодными делами, ставшими классикой следственной практики и вошедшими в историю отечественной криминалистики.

…В подвале под гаражом было душно. И не только из-за тесноты и сигаретного дыма — Крючков курил одну за другой, нервничал… Им пришлось оставить работающим двигатель «пятерки». Так, для подстраховки, чтобы приглушить крики, если женщина решит вдруг поиграть в молчанку: зачем привлекать внимание соседей по боксам? Лишние свидетели ни к чему.

Впрочем, Костенко была подавлена и сопротивляться не могла. Как затолкали в подвал, побледнела, прислонилась к стенке, начала уговаривать:

— Ребята, разойдемся по-хорошему. Я ваши условия принимаю.

Даже когда Важа врезал ей первый раз — истерику не закатила:

— Только по животу не бейте. Я на пятом месяце, ребенка пожалейте.

Но теперь так просто договориться они уже не захотели. Костенко они «пасли» давно. Женщина вела себя очень осторожно, дверь никому не открывала, а дверь, между прочим, стальная, с сейфовым замком, телефон поставила с определителем номера, домой возвращалась в разное время. Как-то раз Крючков и Важа Ломита-швили сумели подкараулить ее в тамбуре подъезда, взяли под локотки…

Она и здесь оказалась проворней — вырвалась, выбежала на улицу, заголосила. Связываться не стали, но злобу затаили. Не хочет «по-хорошему» — пусть сама на себя пеняет.

В трудовой книжке Костенко значилось, что она числится дворником. Для большинства ее знакомых этот факт явился бы откровением. С метлой в руках Галю Костенко никто никогда не видел. Зато в гостинице «Интурист» ее узнавал каждый — от неприступных портье до строгого директора. Была она знакома и посетителям элитного ресторана, постоянным гостям отеля. Галя имела обязывающий ко многому статус центровой. И ее клиентами могли стать лишь богатые иностранцы или весьма состоятельные соотечественники. Ухоженная, благоухающая изысканной парфюмерией, одетая по каталогам ведущих европейских фирм, она походила на кинозвезду. Внешний лоск и великолепие вполне соответствовали доходам Костенко. Об этом хорошо знали не только ее друзья.

…После нескольких неудач Крючков дал команду устроить засаду у дома Костенко. Подъехали на «жигулях» Ломиташвили загодя. Предварительно плотно пообедали — ждать на голодный желудок скучно. Машину остановили около подъезда. Кроме хозяина «пятерки», приехали Писцов и Гусев. Прихватили на дело и жену Ло-миташвили. Она сама напросилась в помощницы, хотя понимала: не на прогулку едет.

Около пяти вечера они увидели белую «шестерку» Костенко. Едва та притормозила у тротуара, Ломиташвили выскочил из машины и ткнул женщину обрезом в живот:

— Иди за мной, сучка!

Костенко от неожиданности застыла у открытой двери автомобиля. Важа начал заводиться:

— Оглохла, что ли? Мне твою шкуру продырявить, как два пальца…

Галя на негнущихся ногах пошла за Важей. Она понимала: смерть стоит рядом.

Машину Костенко отогнали на соседнюю улицу — береженого Бог бережет. По дороге заехали за Крючковым и все вместе отправились в Капотню. Там у тестя главаря банды был добротный гараж с глубоким подвалом. Где еще можно спокойно и без стеснения «поговорить» с жертвой?

Как и предполагали, сломали Костенко быстро. Пара ударов по почкам, и она упала на колени: «Всё отдам». Двинулись назад.

В квартире Галю связали. Она не сопротивлялась. Только заглядывала в глаза Крючкову и, всхлипывая, просила:

— Не убивайте, клянусь, заявлять не буду…

Важа резко ее оборвал:

— Показывай, где валюта, брюлики, золото.

Костенко стала называть места, и Ломиташвили убедился, что игра стоила свеч. Собранное золото уже приятно оттягивало карман куртки.

В объемистые сумки запихивали все, что имело хоть какую-то ценность: норковую шубу, кожаное платье, костюмы, сапоги, песцовый полушубок, радиотелефон, духи, фотоаппарат, женское белье. Этим не ограничились. Прихватили найденные на кухне 40 банок красной икры, столовое серебро, каталоги «Вог» и «Квелле», даже полиэтиленовое ведерко взяли. Из тайника при помощи Костенко извлекли несколько тысяч долларов США, немецкие марки, валюту других стран. Скоро шкафы и полки опустели. Крючков переглянулся с Ломиташвили:

— Давай кончать канитель.

Один из бандитов заржал:

— Пусть она сначала нас обслужит как интуристов!

Галя, догадавшись о чем речь, попыталась привстать и протяжно, на одной ноте завыла:

— Не-е-т!

— Держи ее, дурак, — заорал Крючков на Гусева, — ждешь, когда соседи ментам позвонят!

Тот приподнял женщину с пола, и Крючков с оттяжкой ударил Костенко в живот ногой. Галя упала, скорчившись от безумной боли. Ломиташвили взял приготовленный заранее провод от утюга и вдвоем с Крючковым захлестнул петлю на шее женщины. Несчастная захрипела, несколько раз конвульсивно дернулась всем телом. Когда агония прекратилась, Писцов для верности приподнял голову женщины и резко повернул. Раздался хруст позвонков, все было кончено…

Беспредельщик беспредельщика видит издалека

Из материалов литерного дела «Шакалы»:

«М. Ломиташвили, ранее неоднократно судимый, отбывал наказание в исправительно-трудовом учреждении Красноярского края вместе с рецидивистом И. Крючковым, С. Кузьминым и С. Дровосековым. Еще в колонии они решили после освобождения организовать бандитскую группировку. Выйдя на свободу первым, Ломиташвили приобрел обрез, пистолет и боеприпасы, кроме того, начал искать единомышленников среди ранее судимых по месту жительства в подмосковных Люберцах».

Постепенно банда обрастала связями, получала перспективные наколки, доставала оружие. Членами группы стали московский таксист Ромашов и рэкетир из города Жуковского Трубников. Последний обеспечивал банду адресами подпольных миллионеров, собирателей антиквариата, валютчиков. Он же вместе с Важей Ломита-швили разрабатывал планы нападений, помогал сбывать похищенное.

Главарем являлся Ломиташвили, имевший кличку Важа. Была у него и другая погоняла — Кащей. Так прозвали лидера подельники неспроста. Патологически жестокий, жадный, Ломиташвили внешне походил на злодея, пришедшего из страшной сказки в реальную жизнь. Среди отпетых уголовников ему не находилось равных по свирепости и коварству. Он не пощадил и поставил под нож даже родственников жены. Мало ли, что родня! Деньги не пахнут.

Костяк банды состоял из двенадцати человек. Но на конкретное дело, в зависимости от нюансов предстоящей «работы», обычно отправлялись четверо или пятеро. Почти всегда в налетах принимали участие сам Важа и его старый знакомый Крючков (по кличке Крючок), такой же беспредельщик. Из тридцати прожитых лет одиннадцать Крючков пробыл за колючкой.

С Ломиташвили он познакомился еще на зоне. Затем их жизненные пути пересекались неоднократно, в том числе на скамье подсудимых. Незадолго до разгрома банды Крючков признался:

— Скоро нам конец. Слишком много трупов.

Он очень этого боялся, грозился завязать, купил в доле с Ка-щеем ферму в Раменском районе — хотел начать собственное дело, построить сыроварню. По оперативным данным, Крючок накопил на черный день изрядную сумму и успел передать до ареста знакомому цыгану атташе-кейс, битком набитый долларовыми купюрами. Где теперь чемодан с миллионами, неизвестно. Найти бандитскую кассу не удалось, да и Крючку она теперь уже никогда не понадобится.

Преступления тщательно подготавливались. Налетчики предварительно выезжали на место, осматривали его, близлежащие улицы, продумывали пути отхода и точки для контрнаблюдения. Зная, что большинство жертв установили в квартирах укрепленные двери и охранную сигнализацию, они сознательно шли на разбой, выбирая время, когда хозяева находились дома. Для облегчения задачи Важа предусмотрительно обзавелся формой старшего лейтенанта милиции. Определив, что хозяева на месте, Ломиташвили поднимался на чердак, переодевался в милицейский мундир и вставал перед дверным глазком: «Откройте, пожалуйста, к вам из отдела по организованной преступности».

Если хозяева открывали, вслед за «милиционером» в квартиру врывалась вся банда с обрезами и ножами. Именно таким способом они попали в дом Спицыных. Сына хозяйки с ходу несколько раз ударили прикладом обреза по лицу, дочери вывернули руки и бросили на пол. Мать в ужасе и отчаянии наблюдала за происходящим. Крючков, которому не понравился ее взгляд, достал из кармана бритву: «Что смотришь, падла? Запомнить хочешь? Сейчас навсегда забудешь!» С этими словами он взмахнул лезвием. Может быть, хотел попасть по глазам, но промахнулся — резанул по лицу. Хозяйка вскрикнула и, обливаясь кровью, упала на колени.

Налетчики занялись привычной работой. Все ценное спешно паковалось в баулы. Варварски вырезали из рамы ножом картину XVIII века «Вакханки». Хозяйка взмолилась:

— Не уродуйте, возьмите с рамой.

А в ответ услышала:

— Тебе мало? Хочешь, чтобы кровь горлом пошла?

За живописью последовали антикварные музейные часы с боем, ювелирные украшения, уникальной формы подсвечник. Неожиданно наблюдавший через окно за улицей Кузьмин увидел подкатившие к дому «жигули» с синим маячком на крыше:

— Менты внизу, нас засекли!

Бросив вещи, бандиты рванули прочь.

Как выяснилось позже, милицейский автомобиль оказался у дома случайно. Но это совпадение спасло семью Спицыных и помогло оперативникам МУРа выйти на след.

Преступники уезжали с места преступления на такси, рома-шовской «Волге». Потерпевшие запомнили номер машины, точнее несколько цифр. Узнав комбинацию цифр, оперативники проверили все таксопарки столицы и пригородов, отобрали автомобили со схожими номерами и постепенно установили искомое — имя водителя.

Золото, бриллианты!

По Москве уже ходили разговоры о кровавых налетах люберецкой банды. Описания преступлений, несмотря на чудовищные подробности, вполне соответствовали действительности. Так, во время нападения на квартиру земляка бандитов солиста рок-группы «Любэ» Расторгуева один из налетчиков угрожал матери расправой над маленьким сынишкой.

В поселке Удельная Раменского района разбойники ворвались в дом Мельман. Хозяев отправили в подвал, а для нахождения с ними «взаимопонимания» подняли за ногу двухлетнего ребенка и начали раскачивать плачущего малыша над открытым люком: «Выдавайте золото, иначе вашему щенку хребет сломаем». Взрослые поспешили выполнить требования бандитов. Но этого им было мало. Чтобы хозяева поворачивались еще быстрее, они выдергивали у детей волосы, грозились отрезать им пальцы на руках.

По такой же схеме действовали и в других случаях. В известном уже гараже в Капотне бандиты устроили настоящую пыточную. Как-то под видом сотрудников милиции они похитили очередную жертву — Беляева. Его, по просьбе дружков Важи, нужно было наказать за невозвращенный долг. Что-что, а наказывать заплечных дел мастера умели. Затащили Беляева в гараж, затянули ему петлю на шее, перекинули конец шнура через кронштейн в стене и устроили «казнь комиссара».

Мужчина весил около ста килограммов. После очередного подтягивания в петле шнур не выдержал, тело рухнуло на бетонный пол. Пытку продолжить не захотели. Бросили полуживого человека в багажник и поехали в Ногинский район. У деревни Кашино на берегу речушки Ше-ловки остановились. Нашли обломок бетонной балки с торчащей арматурой, кое-как привязали к телу избитого до полусмерти Беляева и сбросили его в воду. Постояли на травке, покурили, поехали назад.

Торговца ювелирными изделиями Кадырова выследили поздним вечером у дома на Кременчугской улице. Когда тот подъехал на «жигулях» и направился к подъезду, путь преградил Кащей с пистолетом в руке. Крючков, Бучнев и Писцов обыскали карманы жертвы. Улов был мизерный — немного денег, часы, водительское удостоверение с техпаспортом, ключи от автомобиля. Ломи-ташвили приставил нож к горлу Кадырова и подошел с ним к телефону-автомату:

— Звони своей бабе, вели нас впустить.

Кадыров повиновался, и через минуту Крючок с дружками стучали в дверь чужой квартиры. Но их ждало разочарование. Жена Кадырова почувствовала неладное и открыть дверь отказалась наотрез. Взбешенный Крючков вернулся назад, приказал Бучневу с Писцовым держать жертву за руки, вытащил финку и семь раз ударил Кадырова в сердце. Смертельным, как позже установил судмедэксперт, было первое ранение. Но Крючкову этого показалось мало. Он продолжал с остервенением кромсать тело уже мертвого человека…

Бриллианты же, за которыми шла охота, лежали в обычном спичечном коробке, который Кадыров сунул в бардачок «жигулей». Расчет оказался верным, убийцам не пришло в голову, что такая ценность валяется у них под носом. Заглянуть в бардачок они так и не догадались.

Влияние бандитов росло по мере того, как удлинялась кровавая цепь убийств, разбоев и насилия. Рвавшийся в авторитеты Трубников захотел с помощью приятелей расправиться со своим недругом в городе Жуковском Лукьяновым. Лука, как звали его приятели и именовали в агентурных сообщениях сотрудники милиции, был заметной фигурой. Начал с работы на кладбище в гранитной мастерской, поднялся, стал заниматься бизнесом, а по совместительству обеспечивал «крышу» торговцам, кооператорам, челночникам. Лука мешал Трубникову стать полноправным хозяином Жуковского.

Было известно, что в конце дня Лука любил заглянуть в кафе «Визит». В роковой вечер он, как обычно, на новенькой «Волге» в сопровождении телохранителя Денисова на «семерке» подъехал перекусить. Пока Лука со вкусом потягивал пиво, Ломиташвили проколол переднее колесо «жигулей» сопровождения. Выйдя из кафе, Лукьянов не насторожился. Он вообще отличался бесстрашием и волей, в чем скоро смогли убедиться бандиты.

Оставив Денисова разбираться со спущенным колесом, Лука сел за руль и укатил в гараж. Сопровождающих его на некотором расстоянии Кащея, Крючка и других он заметил слишком поздно. Как только Лукьянов остановился, рядом взвизгнули тормоза машины преследователей. Ломиташвили выскочил из «жигулей», подбежал к «Волге» и на ходу прострелил Луке ногу. Следом на каменотеса навалились остальные — Крючков, Писцов и Моисеев. Шансов у Луки не было, он это понял, но держался с достоинством, до конца оставался мужчиной.

Луку связали, затащили на заднее сиденье машины, начали пытать, чтобы он отдал ключи от квартиры и сказал, где прячет валюту и ценности. Но сломить жертву не удалось. Даже когда Луку вывезли на учебный полигон СПТУ-93 у деревни Заболотье и на его глазах выкопали могилу, он пощады не попросил. Взбешенный упорством жертвы, Кащей, предварительно исколов Лукьянова ножом, дважды выстрелил ему в висок, а Моисеев, чтобы заслужить уважение дружков, отрезал убитому голову.

С целью устрашения знакомых Луки в тот же вечер около полуночи они пригнали «Волгу» каменотеса в центр города Раменское, облили бензином и демонстративно сожгли. Хотя желаемого убийцы не получили, кое-чем они все же поживились. Искусно сделанная золотая цепь, сорванная с шеи Луки, тянула по меньшей мере на «Волгу», а перстень-печатка с алмазной крошкой вполне мог по стоимости заменить «жигули».

Они не особенно огорчились скудостью добычи. Знали, что возьмут с лихвой в другой раз. С налета в поселке Кратово на дачу Сапроновых, после безжалостного и расчетливого избиения хозяев, один из которых был инвалидом первой группы, они унесли несколько объемистых сумок. Добычей стали тринадцать золотых колец, восемь пар серег с драгоценными камнями, семь золотых кулонов, из них четыре с бриллиантами, старинный золотой арабский браслет, четыре дубленки, три кожаные куртки, радиотехника, парфюмерия, обувь, одежда…

Если учесть, что подобных «подвигов» около двух десятков (только известных следствию и доказанных), станет ясно: они давно были миллионерами и счет деньгам потеряли. Главари жили на широкую ногу, красиво гуляли в ресторанах, летали на несколько дней с женами к морю. Каждый из бандитов имел машину, а Крючков и Ломита-швили даже по две. Но им и этого было мало. Алчность оказалась причиной разборок среди самих бандитов.

Под подозрение попал Тимаков, которого обвинили в краже автомагнитолы из квартиры Кащея. Для установления истины отправились в лес рядом с люберецким кладбищем. «Судьи» долго с приговором не тянули. После первого ранения Тимаков упал и с мольбой в голосе обратился к Крючкову:

— Игорь, я не при делах, это ошибка.

Тот равнодушно отвернулся:

— Меня твои проблемы не касаются, разбирайся с Важей.

Ломиташвили тянуть не стал, поднял обрез и выстрелил в лежащего на земле подельника. Затем спокойно перезарядил оружие и добил Тимакова выстрелом в голову.

Кто стреляет в пятку

Из оперативной сводки ГУВД Москвы:

«10–11 декабря 1991 года сотрудниками МУРа, отряда милиции специального назначения, 7-го управления, ОУР Хорошевского, Фрунзенского, Таганского, Волгоградского, Севастопольского РУВД проведен комплекс целевых оперативнорозыскных и следственных действий по задержанию и изобличению устойчивой преступной группы Ломиташвили — Крючкова. В результате задержаны пятнадцать человек, изъяты пистолет «ТТ» с 19-ю патронами, два пистолета и револьвер с боеприпасами, кастеты, ножи, граната «Ф-1», а также большое количество видео- и аудиоаппаратуры, телевизоры, предметы одежды, ювелирные украшения из драгоценных металлов и камней, косметика и парфюмерия, электроприборы и другие ценности, принадлежность которых устанавливается.

Ломиташвили и Россолимо пытались скрыться на автомашине «ВАЗ-2106» и таранили автомобиль с оперативниками. Россолимо был задержан, а Ломиташвили вырвался и побежал в сторону дома № 18 по Косинской улице. Старший оперуполномоченный МУРа Федор Каштанов произвел четыре предупредительных выстрела в воздух и два в сторону преследуемого. Одним из них он ранил Ломиташвили в ногу. Других пострадавших от выстрелов нет. Прокуратурой Перовского района применение оружия признано правомерным».

Невзирая на ранение, Важа успел скрыться в подъезде, ворвался в одну из квартир и затаился. Помогла служебная собака. Она взяла след по шарфу, в спешке оброненному Ломиташвили, и вывела сыщиков точно к убежищу. Сопротивление главарь оказывать не стал, ковыляя, вышел из квартиры с поднятыми руками. По дороге на Петровку, 38 Важа признался: милицию он принял за бандитов, думал, приехали по его душу из Жуковского разбираться за убийство Луки. Кстати, с Трубниковым друзья Лукьянова частично рассчитались. Когда он парился в сауне на даче под Раменским, неизвестные швырнули в окно бани боевую гранату. Больше других пострадал Труба — ему по колено оторвало правую ногу.

Арест банды Ломиташвили потребовал от московской милиции беспрецедентных мер. В операции участвовали более сотни сыщиков МУРа на 31 автомобиле. Одновременно было блокировано 17 адресов, произведены обыски, оставлены засады. Даже сообщения об операции в суточной городской сводке занимали два листа — сам по себе факт необычный. Что касается изъятых ценностей — для них пришлось выделить на Петровке три вместительных кабинета.

Огласка, которую придали разгрому банды, была сделана не случайно. Группировки откровенно бандитской направленности, вооруженные, дерзкие, действовали тогда практически в каждом районе столицы. Милиция не успевала справляться с растущим валом преступлений. Комитет госбезопасности был озабочен сохранением собственных позиций в изменившихся политических условиях и фактически отстранился от конкретной работы. Прокуратура и суды, повязанные традициями сложившейся юридической практики, действовали по инерции, как в добрые старые времена, когда возбуждение уголовного дела по статье 77 УК РСФСР (бандитизм) было явлением исключительным и позорным. В стране победившего социализма, где ставилось под сомнение само существование преступности, о бандитизме речь идти не могла…

На календаре между тем был конец 1991 года. Но практика правовой оценки действий преступных группировок оставалась прежней. Вероятно, поэтому, а не только из-за вполне объяснимого тщеславия генералов, о банде Крючкова — Ломиташвили заговорили еще до вынесения приговора. Правоохранительные структуры нуждались не только в материальной помощи, о которой вел столько разговоров тогдашний мэр Москвы Г. Попов, но и в законодательной поддержке, усилении правовых рычагов в борьбе с преступностью. Характерно, что даже бандой Кащея первое время занимался не следователь прокуратуры, хотя бандитизм находится в ее ведении, а работник следственного управления Петровки, 38.

Дело группы Ломиташвили тем не менее ни у кого разночтений не вызывало. Однако до официального признания разгула бандитизма было еще далеко. Лишь через два года правоприменительные механизмы пришли в движение, и в конце декабря 1993 года вышло постановление пленума Верховного суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о бандитизме». А еще через два года и милиции было дозволено портить государственную статистику — в суточных оперативных сводках на титульном листе, рядом со строчками, где отмечалось число убийств, разбоев, тяжких телесных повреждений и прочих уголовных происшествий, появилась графа «бандитизм».

Это небольшое отступление я сделал умышленно, чтобы показать, в каких сложных, даже чрезвычайных условиях, пришлось работать тем, кто взялся за расследование этого нашумевшего дела.

Ваше слово, прокурор!

Дело расследовала Валентина Фокина — один из лучших профессионалов столичной прокуратуры. За ее плечами были серьезная практика, немалый жизненный опыт. Формально такие слова можно сказать о многих. Поэтому несколько фактов из биографии Валентины Николаевны.

После школы она подала документы на юрфак МГУ. Это был осознанный, продуманный выбор. Юристом Валя Фокина хотела стать давно, по-другому свою жизнь не представляла. Но мечты всегда сбываются только в добрых сказках. Проходной балл в университет был очень высоким, недобрала…

Неудача ее огорчила, но не сломила. Мечту Валентина Николаевна не оставила, она пошла работать на завод «Динамо» и не забывала заглядывать в учебники по юриспруденции. Потом была еще одна попытка… Как знать, может быть, порой осечка ценнее, чем быстрый успех. Такие ситуации помогают проверить себя, узнать, насколько сильно веришь в свои силы, хочешь преодолеть преграды и достичь желаемого.

Через три года после окончания школы Фокина все-таки поступила на юрфак МГУ. Училась она совсем по-другому, чем многие ее сверстники. Что дорого достается, то и ценится по-иному… И лекции, и практика были для нее осмысленными и наполненными конкретным содержанием. Потом началась работа следователем в Красногвардейском районе. Здесь Валентина Николаевна получила реальный опыт и с благодарностью вспоминает своих первых учителей — заместителя прокурора района Александра Пантюхина, старшего следователя Людмилу Полочанскую.

Был еще один человек, который здорово помог молодому следователю. Хотя он — сотрудник ведомства, у которого с прокуратурой далеко не всегда складываются идеальные отношения. Фокина считает своим добрым другом и учителем начальника отдела уголовного розыска Красногвардейского ОВД Валерия Минина. Затем работа в прокуратуре города, резонансные, громкие, штучные дела.

— Я сама взялась за расследование дела Крючкова — Ломиташвили, — вспоминает Валентина Фокина. — В тот момент приходилось выбирать между ним и другим, запутанным и каким-то непонятным делом дагестанской группировки. Я предпочла первое. Позже выяснилось, что интуиция меня не подвела. «Дагестанское» дело рассыпалось, до суда дошел лишь один эпизод с незаконным хранением оружия. Что касается дела Крючкова, то оно прошло в суде без каких-то проблем, остались все без исключения эпизоды.

Такой банды в Москве не было с послевоенных лет. Десять арестованных, несколько человек в розыске, пять убийств, двадцать шесть потерпевших, больше ста свидетелей… Задержанные сидели в разных изоляторах города, что тоже создавало определенные трудности. Когда Фокина первый раз ознакомилась с материалами дела, то даже не сразу поняла, что за чем следует, кто в каких эпизодах участвовал.

Пришлось составлять таблицу, отмечать крестиками «подвиги» обвиняемых, выстраивать картину происшедшего. И только потом определять, у кого какая роль в эпизоде, кто лидер, а кто был на подхвате.

— Вещественными доказательствами можно было снабдить целый магазин, — говорит Валентина Николаевна. — Комната, завешана дубленками, шубами, кожаными пальто и куртками, на столах разложены косметика, радио- и бытовая техника, мешочки с ювелирными украшениями, парфюмерия. Было изъято много оружия. Конечно, потом стали изымать автоматы и пистолеты сумками, но тогда число стволов впечатляло — обрезы, ружья, пистолеты, боеприпасы, холодное оружие…

Еще одна особенность дела. При работе над материалами и обвинительным заключением впервые был использован компьютер. Для следователей это было громадным облегчением. Техническую работу, отнимавшую обычно очень много сил и времени, выполняла машина. Интересно, что впоследствии дело, которое направила в суд Валентина Фокина, использовалось коллегами по управлению как шпаргалка — настолько безукоризненно и юридически грамотно были выстроены факты и свидетельства.

Успех работы во многом объяснялся и отличной подготовкой, которую провели оперативники МУРа. По словам Фокиной, никогда раньше она не сталкивалась с такой детальной и глубокой разработкой преступной группы. Очень помог следователь ГУВД Москвы Владимир Данилов, который проводил допросы задержанных на первоначальном этапе. Все детали были тщательно и точно задокументированы. И это несмотря на усталость, позднее время, большое число задержанных.

Обвиняемые были очень дерзкими. Это ощущалось во всем — манере общения со следователем, тактике, которую каждый из них выбрал в период предварительного расследования, упорстве, с которым они валили грехи друг на друга.

Занятная деталь, о которой вспомнила Валентина Николаевна. Период работы с задержанными совпал с громким скандалом, происшедшим в знаменитых Крестах — тогда еще ленинградском следственном изоляторе. Та история стала даже основой сюжета многосерийного фильма: следователь полюбила арестованного бандита и передала ему в камере оружие. Затем стрельба, убитые, побег…

Фокину и работавшую в ее бригаде следователя Галину Лаврову вызвал к себе прокурор Москвы:

— Слышали ленинградскую историю?

— Да, мы знаем о ней…

— Надеюсь, у нас такого случиться не может.

Женщины заверили, что ничего подобного не произойдет. Никаких отношений, выходящих за рамки процессуальных норм, с подследственными не допускается… Через какое-то время разговор повторился. На этот раз с руководителем управления по бандитизму. Что ж, понять прокуроров можно. Женское сердце не камень. Иногда следователь может слишком близко приблизиться к черте, отделяющей обычное участие и человечность от более тесных отношений, которые возникают между мужчиной и женщиной.

В деле Крючкова — Ломиташвили такой эксцесс был абсолютно нереален. И не только из-за нравственных и профессиональных качеств Валентины Фокиной. Уж слишком отталкивающими, мрачными злодеями были главари банды и их подельники.

— Помню первый допрос Ломиташвили, — вспоминает Валентина Фокина. — Он хотел выглядеть галантным и предупредительным, старался произвести впечатление: «Разрешите, я закурю? Вам не будет мешать дым? Давайте я форточку открою…» Допрос проходил в камере Бутырской тюрьмы. Кабинет тесный, стулья следователя и арестованного почти рядом. Он встал, потянулся к форточке и навис надо мной — здоровый детина двухметрового роста. И у меня в голове мелькнула мысль: а успею я нажать кнопку тревоги, если он захочет взять меня в заложники? Потом смешно было читать жалобы Ломита-швили о якобы физическом насилии на стадии предварительного следствия, в том числе и со стороны следователя Фокиной…

«Вышка» для главаря

Иную линию поведения выбрал Крючков. С ним у следователя сложились нормальные отношения, настолько, насколько они могут быть нормальными в такой обстановке. Скорее всего, Крючков оценил позицию Валентины Фокиной во время инцидента, случившегося на следственном эксперименте.

Выехали на место убийства Бабенко. Местное отделение милиции обещало выделить помощь, чтобы подстраховать конвой. Но когда Фокина и члены группы прибыли на место, выяснилось, что местной милиции не до следственных экспериментов. Все работали по «свежему» убийству, в помощь предложили молодого опера, который толком сам не знал район.

— Крючков помнил дом, в котором жил потерпевший, — поясняет Валентина Николаевна. — Но квартиру точно показать не мог. Мы шли вдоль дома, а он заглядывал в окна и мотал головой: «Нет, не здесь, где-то дальше…» Вы только представьте себе картину: днем, на глазах у жильцов, водят мужика в наручниках и что-то ищут. Конечно, мы были на пределе. А тут еще из квартиры выскочил отец убитого и набросился на Крючкова. Мне пришлось своим телом закрывать его от разъяренного мужчины. Наверное, это повлияло на наши отношения с Крючковым.

Главарь банды ни на кого не жаловался, даже в какой-то степени помогал расследованию. Он давал показания, пояснял детали, не скрывал своего участия в эпизодах. Дело в том, что на его квартире происходил дележ награбленного. Какие-то вещи, например испорченная кофемолка, так и валялись у него дома. Крючкову лень было вынести их на помойку. И отрицать свою роль в убийствах, разбоях, грабежах ему было бессмысленно. На квартире главаря было изъято самое большое количество вещей. Их опознали по всем эпизодам дела. К тому же каждый из членов банды говорил о Крючкове как о лидере, участнике каждого нападения. В таких условиях играть в молчанку нелепо.

Крючков понимал, что пять трупов — почти гарантия «высшей меры». Его мучила неизвестность, он внимательно читал все публикации на эту тему, следил за дискуссией об отмене смертной казни и решил, что ее не отменят. Впрочем, сидеть двадцать лет он тоже не хотел. Наверное, все это повлияло на его выбор. Во время следствия он давал подробные показания. А после первого заседания суда Крючков покончил жизнь самоубийством — ночью вскрыл себе вены в камере-одиночке изолятора «Матросская тишина».

В одиночке он оказался не случайно. Оперчасть СИЗО перехватила записку, адресованную бандиту. В ней был подробный план побега, с захватом заложников во время свидания, схемой и местом, где его будут ждать дружки. После этого Крючкова «переселили» в одиночку. Она действовала на него угнетающе, он жаловался на плохой сон, постоянные обыски в камере, нож, который якобы подсунули ему во время «шмона». На допросы его приводили два конвоира. Причем руки сковывали наручниками за головой. Рисковать в такой ситуации никто не хотел… Так или иначе, главарь банды до приговора не дожил, сам решил свою участь.

Мне довелось видеть Крючкова, когда его привозили в подмосковный Жуковский для дачи показаний по убийству Лукьянова. Худой, с серым лицом, в дешевом тренировочном костюме, он сидел на казенной табуретке камеры СИЗО и односложно отвечал на вопросы. В детали не вдавался. «Не помню, забыл, не знаю…» Иногда просил сигарету и курил ее, зажав в кулак. Он показался мне если не сломленным, то уже вынесшим себе приговор.

Что касается подельников Крючкова — лишь один из них признал свою вину полностью. Остальные старались хоть как-то уйти от наказания — отрицали очевидные вещи, валили вину на других, жаловались на провалы в памяти. Самую оригинальную тактику выбрал Кащей. Он всячески затягивал следствие, не торопился знакомиться с материалами дела, жаловался на болезни и всех, кто с ним контактирует, — оперативников, следователей, конвоиров, сотрудников СИЗО.

Интересно складывалось камерное бытие Трубникова. Он заматерел настолько, что начал пользоваться авторитетом и, по оперативным данным, даже «примерялся» на вора в законе. «Короновать» Трубу все же не стали. Узнав о намерениях соискателя, известный московский вор в законе Расписной переслал с воли в следственный изолятор маляву. В ней Расписной поправил товарищей и разъяснил, что Труба, при всем уважении к его заслугам перед братвой, на «корону» претендовать пока не может.

— История банды — типична и поучительна, — заканчивает рассказ Валентина Николаевна. — Пауки в банке. Может быть, это избитая формулировка, но она лучше всего отражает суть взаимоотношений между «дружками». В таких сообществах рано или поздно начинаются внутренние разборки. Сначала мелкое недовольство, кого-то обделили, кто-то получил меньше. Подельники начинают подозревать друг друга в крысятничестве. Следят, не утаил ли кто-то от других добычу, не припрятал ли незаметно в карман деньги или ювелирные изделия…

Формально лидером был Ломиташвили. Он получал наколки на богатые дома, разрабатывал план, имел связи. Но по своему положению внутри банды ему не уступал Крючков. Его лютости боялся даже Ломита-швили. Незадолго до разгрома банды Крючков начал «катить бочку» на своего давнего друга. Он заявил остальным: «Думаете, Ломиташвили с вами в открытую играет? Он заранее знает, где что лежит. Пока вы тряпки перебираете, он карманы деньгами и золотом набивает».

Факт остается фактом — Кащею вынесли заочный приговор. Заочный, потому что Ломиташвили оказался проворней и хитрее, чем его простодушные дружки. Он начал прятаться, чтобы не разделить участь Тимакова. Кстати, во время следствия один из участников банды Дровосеков показывал оперативникам место, где уже была вырыта яма для Ломиташвили.

В дополнение к характеристике главарей стоит рассказать об их женах. Супруга Ломиташвили, родившая ребенка уже после его ареста, навестила мужа один-единственный раз. Остальная родня и вовсе забыла знаменитого родственника. Жена Крючка, с которой тот расписался перед арестом, тоже горевала недолго. Баба бойкая, прошедшая большую жизненную школу, торгуя морковью в овощном магазине, она нашла супругу замену. Но и это счастье длилось недолго. Во время очередного застолья мадам Крючкова зарезала нового дружка и благополучно отправилась за решетку.

В апреле 1995 года Московский городской суд, закончив рассмотрение дела, приговорил Ломиташвили к исключительной мере наказания — расстрелу. Остальные участники банды получили различные сроки заключения — от 3,5 до 15 лет.

Глава четвертая СИНДИКАТ КИЛЛЕРОВ

Дело этой банды стало классикой криминального следствия.

«Вор должен руководить милицией»

Когда один из членов банды решился наконец облегчить душу — рассказать об убийствах и показать, где спрятаны трупы, — то перед «исповедью» слезно попросил стакан водки. А потом сбивчиво, скороговоркой рассказал о том, как стреляли в затылок, снимали одежду с мертвецов, отрубали топором головы и кисти рук… Закончив, хмуро взглянул на молчавших сыщиков: «И это все мелочи. Я вам расскажу такое, за что вы все ордена получите и звездочки новые. Только сначала дайте в себя прийти…»

Про таких говорят: у них руки по локоть в крови. Но в отношении банды Рощина — Зворыкиной, орудовавшей в Москве в середине 1990-х годов это утверждение было бы несправедливым. Каждый из них в крови по горло. А уж трупов за ними — можно годовой план деревенского погоста перекрыть…

И вожаком отпетых уголовников был не вор в законе и не матерый рецидивист, а пятидесятилетняя уроженка Тбилиси Мадлена Зворыкина по кличке Мама. Она не была похожа на женщину-вамп, и обворожительной ее внешность тоже не назовешь. Не статью и сексапильностью подчинила она себе сборище бандитов, а хитростью, расчетливостью и врожденным даром повелевать.

Сыщикам МУРа так и не удалось до конца выяснить все факты ее жизни в Грузии и Москве. В начале девяностых власть в Грузии балансировала между откровенной уголовщиной и демагогической демократией. Один из лидеров страны, Джаба Иоселиани, в одном из интервью заявил, что отделениями милиции должны руководить воры в законе. И в какой-то момент эта кадровая политика стала воплощаться в жизнь. Сыщики начали задерживать приехавших в командировку в Москву грузинских «милиционеров», у которых на веках были характерные для особо опасных рецидивистов наколки «Не буди!»

Зворыкина, носившая в зависимости от обстоятельств фамилии Бердзенишвили, Матиашвили или Рогачева, была начальником отрядов корпуса спасения, руководила в Кахетии подразделениями «Мхедриони». Причем на пост ее назначил не кто-нибудь, а сам Иоселиани. Ему Маму рекомендовал министр молочной промышленности, знавший протеже как энергичную, сильную и обладающую организаторскими способностями личность. Отразились ли выдающиеся таланты Зворыкиной на удоях молока в Грузии? Это неизвестно, но доподлинно известно многое другое.

— В Грузии она развила бурную деятельность, — вспоминает в те годы начальник отдела МУРа Владимир Абрамов, — собирала муку, выпекала хлеб. В Грузии шла гражданская война, надвигались голод и разруха. Говорят, такие батоны называли «Мадленин хлеб». Рейтинг благодетельницы рос. А с несогласными она расправлялась по законам военного времени — суд был недолгим. Ее как будто бы избирали в парламент Грузии. Впрочем, многие факты сообщила она сама, а потому подходить к ним нужно с осторожностью…

Одно можно заявить с уверенностью: Маму боялись. На следствии мало кто решался давать откровенные показания. Узнав, что она за решеткой, люди с тревогой спрашивали: «Сколько ей дали? А досрочно выпустить не могут?»

Первичная информация о банде Рощина — Зворыкиной поступила от родственников братьев-бизнесменов Макацария, пропавших без вести в Москве. Братья выехали на встречу с Мадленой Зворыкиной, чуть позже сообщили по телефону знакомым о том, что ведут переговоры, и… больше от них не было никаких известий.

Родные исчезнувших кавказцев рассказывали о Рощине и его подруге, что они имеют огромный, даже по меркам лихих «девяностых», арсенал оружия. Оно попало к ним в руки после того, как в Грузии была разграблена российская военная база морских диверсантов. Тогда бесследно пропали автоматы, взрывчатка, пистолеты бесшумного боя и многое другое, что относится к категории оружия элитных воинских подразделений и спецслужб.

После того как оперативники начали проводить негласные мероприятия, информация об оружии подтвердилась. Служба наружного наблюдения зафиксировала, как бандиты перегружали несколько автоматов из одной машины в другую. Они чувствовали себя настолько уверенно, что разъезжали по Москве с пистолетами за поясом, хранили в багажниках автомобилей автоматы и боеприпасы.

Делиться надо…

Дело банды Рощина, по мнению всех, кто был связан с работой спецслужб в середине девяностых, не имеет аналогов по своей жестокости. Они не останавливались ни перед чем. Убить за один раз семерых? Расправиться с родственником авторитетного уголовника? А кого бояться?

Расследованием занимались двое. Начинал работу следователь по особо важным делам прокуратуры Москвы Михаил Слинько, а заканчивала его коллега — тоже следователь по особо важным делам Ирина Кырча-нова. Вначале никто не мог предположить, что поиски исчезнувших братьев-бизнесменов Макацария приведут к поимке целого синдиката киллеров. А сегодня это дело стало классикой следствия, по нему молодые сотрудники прокуратуры учатся тому, как работать с запутанными многоэпизодными делами.

…Было известно, что пропавшие братья Макацария выехали на встречу со своими партнерами по бизнесу на двух новеньких БМВ — красном и темно-зеленом. В те годы таких машин в столице было немного. И когда позже ярко-красный лимузин неожиданно стал мелькать на улицах города, сыщик МУРа Александр Яковлев решил проверить его по учетам.

Нехитрая комбинация, с помощью которой удалось сравнить идентификационный номер автомобиля с тем, который числился за машиной пропавшего без вести хозяина. Выяснилось, что он отличается одной лишь цифрой. Вместо восьмерки в номере вбита цифра ноль. Такое совпадение не могло оказаться случайным. «Фокус», практически типичный для тех, кто занимается перебивкой номеров и других идентификационных меток краденых машин.

Другому сыщику МУРа, Александру Чиченеву, разрабатывавшему грузинские преступные сообщества, стало известно, что некая Зворыкина и ее правая рука, неоднократно судимый Рощин (в протоколах допросов Мама называет его сожителем), организовали коммерческую фирму «Святой Георгий». Под ее прикрытием совершались разнообразные преступления: от банальных «кид-ков» (невыполненных договоров) до похищений людей с целью вымогательств и убийств. Первое бандиты совершили в поселке Западный Видновского района Московской области…

Один из солнцевских лидеров по кличке Мопс попытался взять под контроль фирму «Святой Георгий». Для этого он внедрил туда надежных людей — Косикова и Головина, один из которых приходился авторитету зятем. Такой догляд Маму не устраивал. Она долго с этим мирилась, но в конце концов не выдержала.

— У Зворыкиной сразу сложились конфликтные отношения с Косиковым и Головиным, — вспоминает следователь Ирина Кырчанова. — Молодые люди пришли на фирму в ноябре 1991 года. Головин, Косиков и их товарищ Щербаков выступали как представители солнцевской группировки, щеголяли знакомством с авторитетом ОПГ Мопсом и вором в законе Длугачем по кличке Глобус. Все трое числились охранниками, но практически ничего толком не делали, официально оформлены не были и даже зарплату не получали.

С троицей Зворыкина рассчитывалась только трижды. Первый раз «охранникам» выдали мешок сахарного песка, а затем дважды «субсидировали» четырьмя и десятью тысячами рублей. Так продолжалось до тех пор, пока Головин не заявил, что Зворыкина должна выплачивать солнцевским 25 процентов с каждой сделки. Мама отказалась, и ей позвонил с угрозами Мопс. Терпение Зворыкиной лопнуло позже, когда Головин с приятелем предложили ей купить ворованные «жигули». Услышав отказ, «охранники» заявили, что Мопс требует немедленно выдать ему 15 миллионов рублей в счет совершенных «Святым Георгием» сделок.

— Это не шутки, — с угрозой в голосе произнес Головин. — Если требование не будет выполнено, пеняйте на себя…

Из материалов уголовного дела:

«23 августа 1992 года Рощин, Щербаков, Пашенцев, Фокин и Бусыгин разработали план устранения Косикова и Головина. Действуя в интересах Зворыкиной и с ее ведома, они привезли потерпевших на дачу в Солнцевском районе Московской области. Затем Рощин под надуманным предлогом отъехал с Головиным на машине. В это время Щербаков повалил Косикова на кровать и надел ему на руки наручники. Находившийся в комнате Пашенцев несколько раз ударил жертву гантелей по голове. Чтобы окончательно «решить вопрос», убийцы накинули Косикову на шею удавку. Смерть потерпевшего наступила от асфиксии».

В это время на дачу возвратились Рощин с Головиным. Последний не подозревает, что его участь уже решена… Фокин, Пашенцев и Рощин не дают Головину разобраться в ситуации, валят его на кровать, надевают на запястья наручники и накидывают на шею провод от аккумуляторного «прикуривателя». Пока остальные удерживают Головина, Щербаков туго затягивает на его шее провод.

Из материалов уголовного дела:

«После совершенного убийства бандиты загрузили в автомобильный прицеп тела Головина и Косикова и выпачканную кровью кровать. Затем на «Ниве» вывезли кровать на свалку и сожгли, а трупы зарыли в лесном массиве рядом с высохшим прудом около деревни Зименки».

Члены банды отдавали себе отчет, на кого они подняли руку. Дожидаться возмездия не стали. Через сутки Рощин, Фокин, Щербаков, Пашенцев и другие члены банды срочно уехали в Грузию. Там их ожидала Зворыкина. Она предоставила «беженцам» квартиру в Тбилиси и свой дом в Гурджаани. Подельники неплохо провели время, проживая в курортных условиях до середины сентября.

Но… все хорошее когда-нибудь кончается, бизнес требовал их присутствия в Москве. И в десятых числах сентября бандиты возвращаются в столицу. Понятно, что «героев» «Святого Георгия» ждали с нетерпением.

Молоток как средство «убеждения»

Из свидетельских показаний знакомой Щербакова:

«После возвращения Димы (Щербакова. — Прим. автора) из Грузии 11 сентября 1992 года около десяти вечера к нам в дом приехали два парня, которые еще раньше разыскивали Диму. Они вызвали его на улицу. Там к ним подошли еще несколько человек, началась драка. Потом Диму затащили в машину и увезли».

Люди Мопса выкрали Щербакова и «побеседовали» с ним по душам с помощью обычного молотка. Какое-то время Щербаков держался молодцом. Но когда ему изуродовали на руке четвертый палец, он все-таки сломался и рассказал про обстоятельства гибели Косикова и Головина. Свою роль в этой истории Щербаков приуменьшил, представив себя свидетелем преступления. Выходило, что вовсе не он затягивал удавку на шее жертвы.

Но добивать Щербакова солнцевские не стали. Они ведь получили необходимую информацию о гибели своих товарищей. Поэтому Щербакова вытолкали из машины около совхозного травмпункта. Хирург осмотрел пациента и немедленно переправил его в Видновскую горбольницу. Но и там решили, что потерпевшему самое место в Институте скорой помощи имени Склифосовского, где Щербаков в конце концов и оказался.

О болтливости Щербакова стало известно в «Святом Георгии». После полуночи в Институт имени Склифосовского, где в травматологическом отделении лежал покалеченный Щербаков, примчались Рощин и Мама со своей командой. Больному бросили пижаму: «Мопс дал команду тебя убить. Хочешь жить — одевайся и езжай с нами. Они будут с минуты на минуту».

Щербаков долго не раздумывал. Он спокойно оделся и, ни о чем не подозревая, пошел к машине. Чтобы не «светиться», от «Склифа» отъехали на такси. Затем пересели в рощинский БМВ и направились в Зеленоград. По дороге Зворыкина вышла. Присутствовать на такого рода «мероприятиях» она не любила…

Без помех промчались по ночному шоссе до Солнечногорска. Машин было мало, людей вокруг и вовсе не было. Остановились недалеко от Дурыкинского кладбища в Солнечногорском районе. Безлюдное мрачное место не насторожило Щербакова. Он все еще ни о чем не догадывался. Фокин ловко надел ему наручники, а Рощин в этот момент накинул на шею петлю. Удавку тянули втроем — Рощин, Фокин и еще один участник банды, так и не установленный следствием.

Из материалов уголовного дела:

«После стягивания петли на шее Щербакова наступила асфиксия, относящаяся по признаку опасности для жизни к тяжким телесным повреждениям. Щербаков скончался на месте. После этого Рощин, Фокин и третий соучастник преступления отнесли труп в лесной массив около Дурыкинского кладбища. Там третий преступник нанес по голове Щербакова два удара тяжелым предметом, причинив посмертно два перелома лобной области с разрывами твердой мозговой оболочки…»

Добивали искалеченного не из любви к «искусству». Было темно, все устали и перепроверять, мертв Щербаков или нет, было некогда. Поэтому по голове били для подстраховки — что-то вроде контрольного выстрела. И все же без накладок не обошлось. Когда стали снимать наручники, замок браслета заклинило, ключ никак не проворачивался. Недолго думая принесли топор и оттяпали кисть покойнику. В самом деле, не бросать же наручники? Вещь-то полезная, еще не раз пригодится…

Тело столкнули в канаву, туда же бросили обрубок руки, кое-как закидали землей. На обратном пути подобрали Зворыкину и поехали в Москву.

Уже тогда, в июне 1992 года, можно было разгромить банду. Входе расследования убийства Костикова и Головина на квартире Зворыкиной сотрудники милиции ОВД «Теплый Стан» изъяли два автомата Калашникова, пистолет с боекомплектом, пять гранат и патроны. Казалось, уйти от наказания убийцам не удастся. Но начальник следственного отдела ОВД «Теплый Стан» прекращает уголовное дело в отношении Зворыкиной на основании представленных ему Рощиным поддельных документов на оружие. Более того, оба автомата и пистолет возвращаются бандитам.

Оружие даже не отстреляли для занесения его параметров в пулегильзотеку. Между тем сыщики МУРа предполагают, что именно из этого оружия был застрелен сотрудник милиции в Ногинском районе и могли быть совершены другие преступления.

Зворыкина и Рощин действовали в лучших традициях секретных служб. Каждого члена банды снабдили несколькими документами прикрытия — фальшивыми паспортами, водительскими удостоверениями, справками, дающими право на ношение оружия. Рощин (по кличке Филин) имел паспорта на имя Матиашвили, Привалова и Морозова. Во время задержания сотрудники МУРа изъяли у Рощина удостоверения полковника внутренней службы МВД Грузии и начальника отдела корпуса спасения «Мхедриони», несколько загранпаспортов и фальшивых удостоверений сотрудников милиции.

Подобные документы имели и другие бандиты. Фокин являлся «действующим» работником МВД Грузии, хотя родился и жил в Москве. Большей коллекцией «ксив» владел и некий Веркетис. Двадцатипятилетний уроженец Обнинска, ранее несудимый и имевший высшее техническое образование, он заслуживает отдельного рассказа.

— Веркетис вошел в банду в 1992 году, — вспоминает сотрудник МУРа Александр Яковлев. — Он сразу почувствовал себя как рыба в воде. Его рвение было оценено Рощиным и Зворыкиной. Ему поручали самые грязные дела. Если бы Веркетис, имевший кличку Сутулый, родился в Средние века, он, наверное, стал бы заплечных дел мастером. Бывший заместитель директора московского магазина «Казахстан» лично рубил головы жертвам разборок, пытал и издевался над пленниками.

Братьям Макацария заранее было объявлено: «Вас убьют». Затем бандиты ножами разрезали «приговоренным» одежду, заковали в наручники и поочередно прострелили головы из пистолета Стечкина с глушителем. По настоянию Рощина убитых обезглавили (чтобы затруднить опознание, если милиция обнаружит трупы) и зарыли в лесу.

Александр Яковлев, просматривавший оперативные сводки переговоров членов банды, вспоминает любопытный диалог по телефону между Рощиным и одним из его подручных:

— Ну, что там у вас?

— Все закончили. Сейчас тела вывозить будем.

— Понятно… Я в книге «История криминалистики» прочел, что если нет отпечатков пальцев, то и личность убитого установить невозможно. Ты понял меня?

— Не совсем. Что нам делать-то?

— Когда трупы прятать будете, обязательно отрубите кисти рук.

— Да ладно… Зачем лишняя возня?

— Ты не спрашивай, а делай, что тебе говорят.

Можно лишь догадываться, какие еще «маленькие хитрости» использовали бандиты для сокрытия следов.

Сахар с привкусом крови

Точно так же (застрелили и обезглавили) бандиты расправились с Канчиашвили и Имеришвили. Те приехали в Москву с официальным поручением МВД Грузии. Хотели выяснить причастность Зворыкиной и Рощина к убийству в Гурджаани четырех своих родственников. Тогда банда схлестнулась с конкурентами в споре за сахарный завод. Если бы конкуренты знали, чем для них обернется тяжба…

Рощин и его подручные расправились с семьей безжалостно — застрелили, сожгли, а останки закопали. Цель преступления была достигнута, банда получила контроль над сахарным заводом города. И только в сентябре 1994 года останки тел членов семьи Имеришвили были найдены в окрестностях Гурджаани.

Весь бизнес, которым занимались «предприниматели» из «Святого Георгия», был с кровавым привкусом. Как заметил Александр Яковлев, Мадлена Зворыкина «кинула» полстраны. Она проворачивала махинации с ловкостью и артистизмом иллюзиониста Копперфильда. Чтобы убедить эстонского компаньона в своей состоятельности, Зворыкина привезла его на станцию «Москва-Товарная» Ярославской железной дороги. Там в отстойнике она увидела какой-то состав с нефтянымицистернами.

Мадлена Павловна уверенно вышла из машины и повела прибалта к железнодорожным путям:

— Вон, видишь три цистерны?

— Да, вижу…

— Это твой керосин. Теперь-то убедился наконец? Или на вкус будешь пробовать?

Эстонец пригубить керосинчика не захотел. И в тот же день на счет «Святого Георгия» пришла платежка. Наивному прибалту было невдомек, что предъявленный ему железнодорожный состав Мадлена Зворыкина видела первый и последний раз в жизни…

Схема, по которой действовали рощинские люди, была проста, но очень эффективна. Они торговали всем, что пользовалось спросом. И при этом ничего клиентам не предъявляли. Кроме… автоматов Калашникова в спортивных сумках. Такие аргументы были более чем убедительны и у обманутых компаньонов дополнительных вопросов не вызывали.

Конечно, не все принимали такие «кидки» с терпением и кротостью. В один из дней, когда оперативники ждали сообщений от сотрудников службы наружного наблюдения, пришла информация: на Зворыкину совершено покушение, она тяжело ранена.

Подробности нападения на Профсоюзной улице заслуживают отдельного рассказа. В тот вечер Зворыкина возвращалась домой не с Рощиным, а со штатным водителем. Когда она вылезла из машины, к ней подскочил неизвестный и приставил к виску ствол пистолета. Бандерша закричала и бросилась прочь. Раздался выстрел, пуля прошила насквозь челюсть Зворыкиной, она упала, обливаясь кровью… Киллер, решив, что заказ выполнен, скрылся. Но Мадлена чудом выжила.

Этот эпизод стал отправной точкой для сотрудников МУРа, чтобы обратиться в прокуратуру за выдачей санкций на арест бандитов. Сыщики располагали уже тремя томами оперативных материалов, свидетельствующих о преступной деятельности банды. И заместитель прокурора Гагаринского района Дмитрий Марков дал согласие на возбуждение дела.

Адреса квартир бандитов были известны. Первым задерживали Фокина. Он снимал частный дом на Чоботов-ской аллее в Солнцеве.

— Время было смутное, с момента развала общесоюзной системы МВД прошло каких-то два года, — вспоминает организатор задержания Александр Яковлев. — А что такое два-три года для людей, которые еще недавно десятки лет трудились вместе под единым уголовным кодексом, в рамках общего правового поля? Если у человека было разрешение на ношение оружия, выданное руководством МВД союзной республики, к этому относились с пониманием. Значит, коллеге нужно выполнять на территории России важное задание, и он имеет право иметь при себе ствол. Я сам позже ездил по этому делу во Львов и возил с собой табельное оружие. Меня никто не задержал.

— Мы знали, — продолжает Александр Владимирович, — что вся банда имела не только документы прикрытия, но и выданные МВД Грузии разрешения на ношение оружие. Поэтому, отправляясь на задержание Фокина, все были предельно осторожны и готовы к самым неожиданным поворотам сюжета. Ведь за бандитами, даже по нашим неполным данным, десятки трупов… Таким отморозкам терять нечего. И вот мы попадаем в дом Фокина. В коридоре нас встречает стоящий в полный рост человек в ковбойской шляпе, джинсовом костюме и с пистолетом в каждой руке. Честно говоря, я немного испугался. А ворвавшиеся за мной сотрудники отряда милиции особого назначения в упор расстреляли фигуру. Просто снесли «человека»… Пять или шесть выстрелов с близкого расстояния. И только потом все увидели, что перед нами… манекен. Шутник Фокин таким образом встречал гостей. Нарядил обычный манекен в костюм а-ля Клинт Иствуд, сунул пару китайских игрушек в руки и поставил в прихожей…

Все же Фокина задержали в тот же день. Его машину тормознули у пикета ГАИ. Сопротивление он не оказывал. Бандита доставили на Петровку, 38, начали допрашивать.

Прокурор Дмитрий Марков уже дал разрешение на обыски в домах и гаражах подозреваемых. Но как их проводить, если не задержан главарь банды? Если его спугнуть, то итог будет плачевным. Поэтому решили все плановые мероприятия проводить после ареста Рощина.

Чиченев и Яковлев устроили засаду в больнице. Там, где лежала с огнестрельным ранением Зворыкина. Оперативники были уверены, что Рощин придет навестить боевую подругу, не побоится, что его могут задержать. Рощин надеялся, что его выручит фальшивый паспорт на фамилию Привалова.

Около десяти вечера муровцы увидели в холле больницы невысокого плотного телосложения мужчину. По фотографиям, которые были в уголовном деле, они узнали незнакомца:

— Ваши документы можно посмотреть?

— Пожалуйста, вот мой паспорт…

Александр Чиченев увидел паспорт на имя Привалова. Сыщик сунул документ себе в карман:

— Вы не Привалов. Рощин, вы арестованы!

Огневая подготовка — «отлично»!

Немалых трудов стоило задержание Веркетиса. Узнав об арестах, он начал прятаться. Сыщики знали, что когда-то Веркетис был слушателем общевойскового училища, расположенного на Чистопрудном бульваре. Поехали в училище, нашли его друга, вызвали к начальнику училища. Курсант ничего существенного не рассказал. Но оперативники догадались, что Веркетис бывает у него в квартире. Не теряя времени, выставили засаду. Когда Веркетис заявился и ему скрутили руки, за поясом у него нашли снаряженный боекомплектом пистолет ТТ.

Трое наиболее активных членов банды были задержаны. Но ни Рощин, ни Веркетис давать показания не захотели. Главарь вообще делал вид, что происходившие события — убийства, похищения людей, вымогательства, мошенничества — никакого отношения к нему не имеют. Он чист перед законом и людьми. Примерно такую же тактику поведения выбрал и Веркетис. Оставался Фокин. С ним и начали оперативную игру Яковлев и Чиченев.

— Я бы назвал Фокина слабым звеном в бандитской цепочке, — поясняет Александр Яковлев. — В смысле физической или психологической полноценности у Фокина был полный порядок. Но у него в душе еще находили отклик сострадание, порядочность… Мы начали убеждать его, чтобы он показал, где зарыты тела убитых братьев Макацария.

— Ситуация становилась критической, — продолжает Александр Владимирович. — День проходил за днем, но никакой реальной информации мы не получали. У прокуратуры просто не было доказательств. Да, мы знали об убийствах, имели записи переговоров, когда бандиты обсуждали, где спрятать тела… Но самих-то тел не было! И срабатывала старая схема: нет тела — нет дела. Районный прокурор ждал конкретных результатов, а мы располагали лишь версиями и догадками.

В другое время такое дело вряд ли дожило бы до суда. Но тогда размах бандитизма в России был настолько велик, что Ельцину пришлось пойти на экстраординарные меры — подписать знаменитый указ о задержании подозреваемых в бандитизме и других тяжких преступлениях на 30 суток. Поэтому у оперов был некий резерв времени.

Абрамов, Яковлев, Чиченев начинали день с посещения Фокина. Вели разговоры, объясняли, что не по-человечески скрывать место захоронения трупов. Тем более когда речь идет о кавказцах. Но тот тянул время, водил их за нос…

— Несколько раз Фокин возил туда, где якобы были зарыты трупы, — вспоминает Александр Яковлев. — Думаю, он рассматривал возможность побега. Но скоро ему пришлось от этой мысли отказаться. Я показал ему, что стрелять умею. Как-то раз приехали в лес. Я снял с него наручники: «Алексей, найди то место. Сколько можно обманывать?» Фокин размял руки, огляделся: «А если сбегу?» — «Далеко не убежишь. Пуля догонит». — «Не промахнешься?» — «Можем проверить…» Поставили на пенек какую-то банку, я отошел метров на пятьдесят, нажал на курок… Точно в цель. После этого у Фокина вопросов не возникало.

— А страшно не было? — спросил я Александра Владимировича. — Все же бандит он и есть бандит. И терять-то ему было нечего.

Яковлев улыбнулся: разговор о событиях девяностых годов происходил в наши дни.

— Я ведь молодой был, безбашенный, — признался он. — В тридцать пять лет все выглядит иначе. Да и что мне оставалось делать? Необходимо было добиваться контакта с подследственным, искать какие-то необычные психологические ходы. От того, сможем мы его переиграть или нет, зависел ход всего расследования.

Наконец, когда до окончания срока содержания под стражей оставалось два дня, Фокин согласился: «Поехали, покажу я это место!»

По дороге в подмосковный поселок Селятино Фокин рассказал некоторые подробности. Убийство братьев Ма-кацария было совершено накануне новогодних праздников. Тела сунули в багажник, отвезли машину с трупами в ГСК «Армеец», где у бандитов было что-то вроде базы. Поставили авто в бокс и… забыли о страшном грузе.

За день до Нового года Рощин спросил у подручных:

— Где трупы?

— В багажнике «Волги», мы их так и не спрятали…

— Бараны, нужно ехать сейчас. Перед Новым годом машин на дорогах много. Меньше шансов, что остановят.

…Когда доехали до Селятино, Фокин махнул рукой влево. Дорога уходила в лес в сторону садовых участков. Ее так и не довели до конца, грунтовка обрывалась через несколько километров. Фокин попросил остановиться, огляделся и произнес:

— Разве теперь найдем что-нибудь? Я вообще ничего не узнаю. Зимой все по-другому выглядело…

Сыщики приуныли. Где теперь искать тела, на каком километре? Ведь тогда бандиты торопились, было холодно, копать специальный могильник неохота. Они просто столкнули мертвецов в отвал грунта и наспех забросали землей. Таких холмиков вдоль проселка сотни.

Но упускать шанс было нельзя. Сыщики собрали деньги и наняли в соседнем автохозяйстве экскаватор. Водителю-то все равно, за что ему платят. Он поставил гусеничную машину на дорогу и начал лопатить обочину.

На следующий день в восемь утра полуобнаженные и обезглавленные тела были найдены. А еще через двое суток в двенадцати метрах от страшной улики на глубине полутора метров были обнаружены отрубленные головы. Их опознал брат погибших. Вызвали следователя Наро-Фоминской прокуратуры, который провел первоначальные следственные действия. Затем поехали в Москву, чтобы провести с Фокиным осмотр места преступления.

Убийство было совершено в Ясеневе в офисе «Святого Георгия», который располагался в помещении бывшей прачечной. В одной из комнат нашли пулю. Там же удалось изъять в качестве вещественного доказательства куски линолеума со следами крови. Чиченев и Яковлев не скрывали радости: наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки. Теперь материалы можно было передавать в столичную прокуратуру. Но каково же было удивление оперативников, когда, выходя из офиса «Святого Георгия», Фокин заявил: «Подумаешь, два трупа! Да тут в ста метрах мы за один раз семерых завалили. И ротвейлера в придачу. Вот это дело…»

Бойня на Голубинской

В то время о расстреле на Голубинской улице писали все газеты. В двухкомнатной квартире были «казнены» выстрелами в затылок семеро молодых парней из Львова. Даже в Москве, уже попривыкшей к ежедневной пальбе, взрывам и похищениям людей, это происшествие вызвало шок.

На раскрытие были направлены лучшие силы МУРа, в штабе по убийству работали до семидесяти человек, но прояснить причины массового расстрела никто не мог.

Когда Фокин заговорил, многое стало понятно. А главное, отпала политическая версия случившегося. Ведь родные и знакомые убитых утверждали, что убийство было совершено на национальной почве. Дескать, все жертвы — гости из Западной Украины, занимались автобизнесом, мешали местным воротилам… Подоплека оказалась гораздо проще и не имела ничего общего с национальностью потерпевших.

…Помимо махинаций и хищений денежных средств, бандиты из «Святого Георгия» контролировали криминальный автобизнес в Западном округе. Они угоняли понравившиеся автомобили, подбирали себе то, что хотелось. Но неожиданно главарь узнал о существовании конкурентов. В Ясеневе объявилась команда молодых ребят из Львова.

Конфликт имел конкретные причины. Львовяне увели у Рощина новенький БМВ седьмой серии. Мало того — в багажнике угнанного лимузина лежали 70 тысяч долларов. Рощин, ощущавший себя полноправным хозяином Запада столицы, такого терпеть не захотел.

Из материалов уголовного дела:

«В декабре 1993 года Рощин, вступив в сговор с Веркетисом, Фокиным и Киселевым, организовал убийство семерых жителей Львова. Мотивами преступления стали конфликты из-за разногласий в сфере автомобильного бизнеса. С целью получения информации о месте проживания украинцев и местонахождении принадлежащих им гаражей примерно в 23.00 бандиты напали на пересечении МКАД и Боровского шоссе на машину, в которой находились Григорьев и не установленный следствием Константин. Угрожая пистолетами с глушителем, они потребовали указать им квартиру, в которой скрывались львовяне».

Похищенные Григорьев и его приятель имели прямое отношение к автобизнесу. Первый помогал львовянам осуществлять «предпродажную подготовку» машин, а второй являлся штатным угонщиком-гастролером из Екатеринбурга.

Церемониться с ними бандиты не стали. Парней бросили на заднее сиденье и привезли в ГСК «Армеец». Там Рощин арендовал четыре гаража. В одном из боксов они устроили что-то вроде пыточной. «Показания» снимал Веркетис — мастер «разговоров по душам». Чудом спасшийся Григорьев позже рассказал: им заковали руки в наручники, усадили в машину на заднее сиденье и периодически избивали, требуя «отдать адрес львовских». На стороне похитителей был мороз. Да Веркетис время от времени доставал из-за пояса пистолет с глушителем и вертел им перед носом жертв.

Через сутки Григорьев сдался. Бандиты, оставив Константина в багажнике «Волги», вооружились автоматами и пистолетами с глушителями, на двух машинах отправились на Голубинскую улицу. Дорогу показывал Григорьев. Подведя его к двери, Рощин нажал звонок. Как только дверь открылась, бандиты ворвались в квартиру. Дальнейшие события могли бы стать сюжетом добротного триллера.

Львовских парней разложили как шпалы и поочередно прострелили им затылки. Пострадал даже ротвейлер. Его пристрелили в туалете, послав пулю в пасть. Единственный, кто спасся в этой бойне, был двадцатидвухлетний Тарас Панькив. Он выбросился из окна, благо квартира располагалась на невысоком первом этаже. Парень весь порезался, но остался жив и сразу же уехал во Львов.

Скрылся и Григорьев. Какое-то время он жил в Италии, затем в Курской области у родственников, в Швеции. В Москву Григорьев возвратился лишь в конце 1994 года, когда вся банда уже находилась за решеткой. Судьба второго похищенного неизвестна. Удалось выяснить лишь то, что он остался жив. Угонщик предпочел уехал из Москвы и пропал.

Расстрел на Голубинской — самый страшный эпизод в истории банды. Но в деле есть сюжет, который мог бы стать еще более трагическим и кровавым. И там окно сыграло ключевую роль и предотвратило чудовищную бойню, когда вооруженные автоматами с глушителями Рощин, Веркетис и другие ворвались в квартиру на Большой Пироговской. Там проживал третий брат убитых Ма-кацария, заподозривший причастность Зворыкиной к исчезновению родственников.

В квартире в тот момент находились 15 человек, в том числе трое маленьких детей. Можно не сомневаться: таким «шпалоукладчикам», как рощинские отморозки, ни количество людей, ни наличие детей не стали бы помехой. Помешало другое. Находившийся в квартире С. Курсула, чтобы привлечь внимание прохожих и заставить бандитов отказаться от массового расстрела, выбросился из окна четвертого этажа. Мужчина разбился насмерть, но его крики и звон разбитого стекла привлекли внимание прохожих. Рощин, опасаясь последствий, предпочел скрыться с места преступления.

Прежде чем подвести итог этого неординарного дела, нужно рассказать о задержаниях двух остававшихся на свободе членов банды. Боевик Киселев и бандерша Зворыкина все еще были на свободе. Первый скрывался в Тверской области, а вторая — пострадавшая во время разборок с партнерами по бизнесу, — формально была «не при делах». Подельники не давали показания об участии Зворыкиной в преступной деятельности, а муровцы не выкладывали до поры все свои козыри.

Фокусы Мадлены Павловны

Сыщики располагали лишь некоторыми фотографиями бандитов, знали их имена и клички. Но этого было недостаточно для того, чтобы установить их личности. Ведь они друг перед другом душу изливать не торопились, паспорта не показывали. Поэтому каждое задержание стало для сотрудников МУРа своего рода школой оперативного мастерства.

Фокин рассказал, что в банде был некий Саша по кличке Грин. И как будто бы тот раньше жил в Тверской области и служил в милиции города Осташкова. Сыщики обратились к коллегам. Те сообщили: действительно, им известен некий Грин-Киселев. Он работал сержантом патрульно-постовой службы, а затем — оперуполномоченным отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Потом уволился, и следы его затерялись.

По фотографии Фокин опознал Грина-Киселева. Но где его искать? Тверская область велика. Да и там ли он выбрал себе лежку после задержания дружков? Вышли на его сожительницу, начали следить за ее квартирой, которая располагалась в тупике железной дороги в Лефортове. Выставили засаду и едва не оказались жертвами собственной беспечности, как в фильме «Место встречи изменить нельзя».

— Потом мне рассказывал об этом сам Киселев, — вспоминает Александр Яковлев. — Перед отъездом в Тверь он решил зайти к подруге. Тихо открыл дверь своим ключом и сразу же почувствовал — мужиком пахнет. Это один из наших оперов Зленко и его коллега из Грузии уютно расположились на кухне и резались в карты. Киселев был вооружен, отлично стрелял. Ему ничего не стоило разобраться с обоими. Он тихонечко проскользнул в ванную и через окошко над потолком заглянул на кухню. На счастье Зленко и его партнера по картам, Киселева увидела подруга. Она посмотрела умоляющим взглядом: я тебя не сдала, уходи… И Киселев не стал стрелять, так же тихо исчез.

О случившемся никто не знал. Известно было лишь то, что Киселев в засаду не попался. Как же быть дальше? Засаду сняли, но решили установить наружное наблюдение за сожительницей. Шел день за днем, и однажды утром «наружка» отзвонилась: женщина поехала на автовокзал и укатила в Осташков. При этом она болтала с водителем автобуса как старая знакомая.

Последнее уточнение существенно помогло сыщикам. Яковлев отправился в Тверь, нашел водителя, объяснил ситуацию. Тот долго не верил, что его приятель Киселев — соучастник одиннадцати убийств. Но в конце концов согласился показать место, где прячется беглец: «Я тоже замечал, что Сашка какой-то сам не свой в последнее время. Когда вез его на заимку, он каждого пустяка пугался. Оружия не показывал, но чуть что — руку в сумку совал. Видно, у него там пистолет был. Ладно, поехали, покажу».

Шофер автобуса ехал впереди. А за ним на красных «жигу-лях»-«шестерке» двигались Александр Яковлев, начальник уголовного розыска Осташкова Михаил Давиденко и еще один оперативник. Ноябрь, ночь, в лобовое стекло летит густой снег. Пока доехали, «жигули» дважды слетали в кювет. Машину вытягивали и двигались дальше. На заимку приехали в пять утра. Водитель автобуса тут же развернулся и умчался назад: «Мне жить не надоело!»

Дом, где прятался Грин, стоял на юру. Все вокруг было засыпано снегом. Красные «жигули» заметны, как прыщ на коленке… А тут еще сосед мимо едет на рынок. Он свинью забил и потому так рано двинулся в Осташков. Увидел милицейскую машину:

— За Сашкой приехали?

— А вы откуда знаете?

— Чего тут знать? Он с оружием день и ночь у окна сидит, никого даже близко не подпускает. Смотрите, как бы он вас…

— Может быть, поможете, переговорите с ним?

— Да вы что! Ваши проблемы решайте сами…

Сосед надавил на газ и увез свинину на базар. Опера остались одни.

Самые худшие предположения подтвердились, когда попробовали подъехать поближе. Едва «жигули» оказались в секторе обстрела, как грохнули два выстрела. Пули просвистели над кузовом. Что делать, не вызывать же СОБР ради одного бандита?

Михаил Давиденко, работавший когда-то с Киселевым в милиции, оказался не робкого десятка:

— Подождите, пойду с ним поговорю. Может, он не станет себе конец «биографии» портить.

Давиденко медленно, подняв над головой руки, двинулся в сторону дома. Напряжение достигло предела. Сделав несколько шагов, оперативник крикнул:

— Саша, не стреляй, ты же меня знаешь. Я — Миша Давиденко!

Наступила напряженная тишина. Затем из дома раздался голос:

— А с тобой кто?

— Сотрудники милиции из Москвы. Не делай глупости, брось оружие…

Снова тишина. Потом голос, в котором явно слышались нотки облегчения:

— Я думал, это бандиты. Все, выхожу.

Через мгновение Киселев вышел на улицу с поднятыми руками. Эпопея была завершена.

Яковлев позвонил в Москву следователю Мосгорпро-куратуры Михаилу Слинько. Отправились в путь. Через три часа задержанный давал показания в ИВС Петровки, 38. Они стали основой для предъявления обвинений бандерше Мадлене Зворыкиной. Проведя допрос задержанного, Слинько выписал ордер на арест Зворыкиной. К тому времени она уже выписалась из больницы и скрывалась на одной из своих квартир.

Обстоятельства ее задержания не столь драматичны, но еще более интересны. Сыщики знали, где искать Маму. Но в огромной московской квартире на Ордынке, куда приехали сыщики, Александр Яковлев и его тезка Чиченев, хозяйки не оказалось. Трижды обыскали закоулки во всех комнатах — никакого результата. Простучали потолок, снова и снова перерыли стенные шкафы, залезли на антресоли.

Яковлев обратился к сотрудникам службы наружного наблюдения: может быть, проглядели, объект ушел незаметно? Но оперативники «семерки» стояли на своем: «Да, дом старый, с черным ходом. Но мы и там выставили людей. Мышь не проскользнет — продолжайте искать. Мадлена наверняка в квартире».

Опергруппа уже отчаялась, когда уставший от тщетных поисков Александр Чиченев закурил и присел на кухонный подоконник. Сыщик сделал несколько затяжек и неожиданно услышал под собой странный шорох. Неужели от переутомления?..

Чиченев прислушался. Под ним в стене как будто кто-то шевелился. Оперативник присмотрелся к подоконнику и заметил, что тот как-то слишком выдвинут в комнату. Тайник? Яковлев с Чиченевым простучали стену — звонкий звук, похоже на пустоту. Чиченев ударил ногой по стене:

— Мадлена Павловна, выходите, прятаться бессмысленно!

Сначала не было никакой реакции. Сыщики терпеливо ждали. Наконец раздалось какое-то кряхтение, шум, подоконник начал отодвигаться, и на свет появилась сама Мадлена Зворыкина.

Выяснилось, что в старинном доме постройки конца XIX века на кухне был устроен тайник, куда и спряталась от милиции Мадлена Павловна. Поначалу она лежала тихо. Но проходил час за часом. Ноги затекли, начали болеть. Она попыталась размяться, но немного не рассчитала…

Следствие длилось несколько лет. Обвиняемые делали все, чтобы избежать наказания: меняли адвокатов, путали показания, изворачивались и лгали, месяцами знакомились с материалами дела… Суд состоялся лишь в 2002 году. На скамье подсудимых оказались Рощин, Зворыкина, Веркетис, Киселев, Фокин, Гаприндашвили и Бусыгин. Приговор, если учитывать выдающиеся подвиги «героев», многим показался достаточно мягким. Рощин получил пятнадцать лет строгого режима с конфискацией имущества. Такой же срок заработал и Фокин, а его подельник Веркетис отправился на зону на четырнадцать лет.

Тринадцать лет получил Киселев. Зворыкина была осуждена на десять лет колонии общего режима. Она, кстати, успела отправиться на второй срок. Александр Яковлев не забыл свою «крестницу» и собрал достаточно материалов, чтобы профессиональная авантюристка и мошенница, создательница очередной финансовой пирамиды вновь отправилась на нары. Остальные подсудимые получили по восемь лет колонии. Так закончилась история «Святого Георгия» — фирмы, больше похожей на синдикат киллеров, нежели на росток экономики обновляемой России.

Глава пятая ПО СЛЕДУ НЕЛЮДЯ

Самые тяжелые дела следователя Андрея Супруненко.

Осторожно — лифт!

Расследование серийных преступлений считается высшим пилотажем следствия. В таких делах привычные, наработанные годами схемы теряют свою эффективность. Здесь уже недостаточно обладать серьезной доказательной базой и грамотно выстроить обвинение. Когда речь идет о многократных, изощренных, тянущихся долгие годы преступлениях, следователю приходится задействовать весь интеллектуальный потенциал, заранее продумывать детали каждой встречи с обвиняемым, разыгрывать допросы и очные ставки, как шахматные партии, имея при этом не один, а два-три варианта продолжения…

В таких делах нужны и знания психологии, и стальные нервы, и, конечно же, удача, без которой трудно представить себе интеллектуальную победу над нелюдем, живущим по бесчеловечным и необъяснимым законам зла. Наверное, поэтому каждое такое дело для следователя становится особым. И для Андрея Борисовича Супру-ненко расследования серийных преступлений стали вехами в биографии, запомнились до мельчайших деталей.

В начале 1990-х годов «Вестник Департамента по делам печати и информации правительства Москвы» провел опрос общественного мнения. Горожанам задали вопрос, что вызывает у них наибольший страх? Выяснилось, что самым опасным для себя местом в то время жители столицы считали не ночные улицы и плохо освещенные дворы, не загаженные бомжами подземные переходы и даже не темные глухие подворотни. Согласно исследованию социологов, больше всего москвичи страшились входить в собственные подъезды.

К осени 1995-го к «подъездобоязни» добавилась еще одна фобия, которая стала особенно заметна у детей и женщин. Редко кто из представительниц прекрасного пола или подростков отваживался зайти в лифт с незнакомым мужчиной. Увы, с тех пор прошло более десяти лет, но если бы такой опрос был проведен сегодня, думаю, его результаты с некоторыми поправками оказались бы такими же. И в наши дни люди опасаются собственных подъездов. Да и лифтом предпочитают пользоваться либо в одиночестве, либо с теми, кто им знаком. Редкая женщина рискнет зайти в кабинку с незнакомцем. Даже если она спешит, то все равно предпочтет вызвать другую кабину. Испытывать судьбу никто не хочет…

Новому комплексу, теперь уже «лифтобоязни», москвичи обязаны сексуальному маньяку, который совершал нападения в кабинах лифтов. На счету извращенца более сотни изнасилований, разбоев, грабежей и развратных действий с подростками. Причем все преступления имели схожую схему. Вместе с идущими домой людьми незнакомец заходил в подъезд, подсаживался в лифт, останавливал кабину между этажами и под различными угрозами насиловал и обирал жертву.

Позже, уже после поимки извращенца, выяснились удивительные обстоятельства. Кроме «основного» насильника, действовавшего по всей Москве и наследившего даже в трех районах Подмосковья, в городе орудовал еще один маньяк. Он был менее активным, но здорово спутал карты сотрудникам милиции, занимавшимся поимкой преступников. Один из маньяков, совершивший 135 изнасилований, и получил у оперативников кличку Лифтёр.

Осень 1995-го для оперативников МУРа стала кошмаром. Каждый день начинался с просмотра суточных сводок происшествий. И каждый день ситуация повторялась. Ежедневно фиксировались изнасилования в лифтах. Причем нередко сразу по два-три случая. Особенно удручало, что жертвами становились даже девочки двенадцати-тринадцати лет. Жертвы извращенца попадали ему в руки в своих же собственных подъездах, иногда буквально в нескольких метрах от двери родного дома.

Что делать, как предупредить беду? Ведь в каждом доме растут дети, ходят в школы, возвращаются домой после уроков, поднимаются на лифтах… Встречать у выхода из школы? А если взрослые на работе или детей отпустили с уроков пораньше? Разве предусмотришь все случаи, поставишь в каждом подъезде защитника? И главное: сколько ни предупреждай, ни пугай, ни объясняй — ребенок есть ребенок. Он все равно забудет, заиграется, сделает по-своему!

Масло в огонь подливала пресса. Криминальные репортеры добывали жареные факты с завидным проворством и публиковали подробности похождений Лифтёра. Родители сходили с ума от страха, если их ребенок задерживался или опаздывал из школы. В милицию поступали сотни сообщений о подозрительных людях, слоняющихся возле школ. Выставлялись засады, патрули имели на руках подробное описание примет преступника. Но нападения продолжались с удручающим постоянством.

Позднее стало ясно, почему преступления происходили с такой частотой. Лифтёр, начавший серию еще в 1992 году после очередной отсидки за изнасилования, «вошел во вкус» именно в ту осень. К тому же периоду «раскрутился» и другой маньяк, получивший позже кличку Разбойник. Он освободился летом, отбыв срок за ограбление в лифте.

Действовали извращенцы одновременно. Более того, они походили друг на друга внешне, словно сговорившись, использовали аналогичные виды угроз — демонстрировали жертвам нож или пневматический пистолет. Поразительно, но насильники даже знали друг о друге! И не только из газет, которые на все лады рассказывали об их нападениях, иронизируя по поводу бессилия правоохранительных органов.

— Уже после ареста Лифтёр рассказывал, — вспоминает следователь по особо важным делам прокуратуры Москвы Андрей Супруненко. — Как-то раз, приглядев очередную жертву, светловолосую стройную школьницу в короткой юбочке, он шел за ней по следу, предвкушая удовольствие. И вдруг Лифтёр каким-то звериным чутьем почувствовал неладное, что-то его насторожило. Неожиданно он понял, что не он один охотится за девочкой. У самого подъезда его внимание привлек парень, хищно глядевший за жертвой и готовящийся войти следом за ней в башню шестнадцатиэтажного дома.

— Позже, — продолжает Андрей Борисович, — неизвестный был опознан как Разбойник: крупные черты лица, джинсы, кроссовки, куртка-ветровка. Но тогда встреча двух нелюдей закончилась быстро. Они встретились взглядом, без всяких слов поняли, что происходит, и молча разошлись. Ничего не подозревающая жертва спокойно дошла домой. Можно представить себе, что бы она испытала, узнай о немой сцене за ее спиной…

Каково? Не напоминает ли этот эпизод охоты в каменных джунглях современного мегаполиса описание повадок хищных обитателей африканской саванны или амазонской сельвы?

«Я такой же, как Чикатило»

Насильники часто нападали в одном и том же месте Москвы — микрорайонах, прилегающих к станции метро «Бабушкинская». Не случайно сыщики назвали территорию домов, стоящих вдоль улиц Ленская, Чичерина, Сухонская и по Чукотскому проезду, «московским Бермудским треугольником».

Из показаний Лифтёра:

«В начале октября 1995 года я находился в районе метро «Бабушкинская». Просто гулял. Был трезв. На мне были надеты кожаная куртка и серый свитер. Какого цвета были брюки — не помню. У меня есть серые (три пары), синие и черные. В руках я держал сумку-визитку черного цвета. Около 14–15 часов я заметил двух девочек пятнадцати — семнадцати лет.

По-моему, на одной из них было зеленое пальто или куртка. Я прошел около двухсот метров, а потом следом за ними зашел в подъезд. Дом как будто бы бело-зеленый, выше десяти этажей. На месте смогу показать, узнаю визуально. Когда я зашел в лифт, то девочки уже там находились. Кто-то из них нажал кнопку нужного им этажа. Какого — сейчас не вспомню. Между вторым и четвертым этажами я остановил лифт, достал нож с зеленой ручкой и красным драконом и обнажил клинок. Показал пятна ржавчины на лезвии и объяснил, что это кровь. Добавил, что я такой же маньяк, как Чикатило.

После этого я приказал им стоять тихо и снять с себя драгоценности. Та, что была пониже, отдала колечко и золотые сережки. Ее подружка сняла цепочку и браслет. Потом, угрожая словами, я потребовал, чтобы девочки раздели друг друга. Насколько помню, ударов я никому не наносил. Девушки разделись до нижнего белья — лифчиков и трусиков…»

Сделаем небольшое отступление. Маньяк описывал достаточно подробно свои действия. Но почему-то иногда опускал такую деталь. Он любил сам снимать нижнее белье с жертв. Причем не руками, а ножом. Разрезал сзади бюстгальтер и сбоку — трусики. Скорее всего, он насмотрелся фильмов, в которых злодеи-насильники таким способом использовали нож. По собственному признанию, он вообще любил «игры», очень возбуждался от этого и предпочитал чуть драматизировать ситуацию.

Из показаний Лифтёра:

«К тому времени обе девушки были полностью раздетыми. Затем я потребовал, чтобы маленькая повернулась ко мне спиной… После этого то же самое сделал с другой девушкой. Потом я разрешил им одеться и пригрозил, чтобы они не делали глупостей и ничего никому не рассказывали. Девушки остались в лифте, я вышел на первом этаже, а кабину направил на самый верх. Когда выходил на улицу, никого в подъезде не встретил».

Это эпизод, «увиденный» глазами насильника. Но, чтобы понять, какой ужас и шок испытывали жертвы нападений, стоит прочесть показания четырнадцатилетней Светланы В.:

«14 февраля 1995 года около двух часов дня мы со школьной подругой Викой С. пошли ко мне домой. Когда мы ждали лифт, в подъезде появился незнакомый мужчина. Мы не заметили, откуда он вышел, так как говорили между собой. Но, скорее всего, мужчина зашел следом за нами. Он тоже стал ждать лифт. Мужчина был одет в черную куртку и сапоги, черные кожаные перчатки. В руках у него была какая-то пестрая хозяйственная сумка.

Следом за мужчиной в подъезд вошла Кристина Б. Мы ее знаем, так как учимся в одной школе. Все вместе вошли в лифт. Кристина нажала на кнопку пятого этажа. Лифт немного проехал, и неожиданно мужчина нажал на кнопку «стоп», остановив кабину между этажами. Он тут же достал из кармана куртки нож и открыл лезвие — я видела, как он нажал какую-то кнопку на ноже. После этого он грубо сказал: «Молчите!» Затем спросил, есть ли кто-нибудь дома. Я ответила, что меня ждет бабушка, а Кристина сказала, что у нее дома старший брат. На что мужчина сказал, что тогда придется всё делать в лифте.

Сначала он собрал у нас все ювелирные украшения: две золотые цепочки с крестиками, кулон и колечки. Потом узнал, кому из нас сколько лет. При этом он брал каждую из нас за подбородок и смотрел в глаза. Я сказала, что мне пятнадцать. Он велел всем раздеться. Когда из одежды на нас остались лифчики и трусы, он разрезал всем бретельки и сбоку трусы, а мне приказал лечь на разложенную на полу одежду. Остальным девочкам он велел стоять и смотреть. После этого мужчина приспустил брюки и голубые кальсоны до колен…

Мне было очень больно, так как такое со мной происходило первый раз. Но я не кричала, так как он предупредил: буду кричать — зарежет. Сколько это продолжалось по времени, я не помню. Затем он оделся и достал из сумки пистолет черного цвета с барабаном. Сказал он буквально следующее: «Будете болтать — пристрелю каждую!» Потом он спустился на первый этаж, а кабину нашего лифта отправил на двенадцатый. Я вернулась домой и все рассказала бабушке».

Оперативники МУРа сбились с ног. Сотрудники отделения, специализирующегося на раскрытии серийных убийств и преступлений, связанных с сексуальным насилием, сутками не появлялись дома. У школ, детских учреждений постоянно дежурили милиционеры. Описание насильника — облегающая шапочка, очки, крупные черты лица — знал каждый патрульный.

Как-то днем поступило сообщение: неизвестный, похожий по описанию на фоторобот, совершил попытку изнасилования. Мгновенно во всем округе ввели оперативное мероприятие «Сирена». Перекрыли все перекрестки и улицы, весь личный состав отделений милиции округа, включая работников паспортных столов, дознавателей и сотрудников вневедомственной охраны, подняли по тревоге. Минут через сорок в МУР позвонили из отделения милиции: «Приезжайте, попался!»

Оперативник Алексей Дроздов вспоминает:

— Примчались в отделение. Там вся «клетка» перед дежуркой до отказа забита очкариками в лыжных шапочках. Каждый действительно похож на фоторобот. После проверки отпустили людей с извинениями…

После обобщения материалов выяснилось, что примерно сорок процентов изнасилований вообще нигде не регистрировались. Увы, в отделениях милиции, не желая портить статистику ростом тяжких преступлений — изнасилованиями несовершеннолетних, — старались ограничиться возбуждением уголовного дела только по фактам грабежа. Но даже подняв все «отказные материалы», истинные масштабы преступлений насильника установить трудно.

— Маньяк орудовал не один год, — говорит Андрей Су-пруненко. — Он находился в свободном поиске. Ходил из района в район. Прятать преступления в такой ситуации было достаточно просто. В результате мы возбудили три уголовных дела в отношении сотрудников милиции. И еще десять материалов направили в территориальные органы, для принятия соответствующих мер. Отчасти этим объясняется тот факт, что из названных преступником 135 изнасилований в суд мы смогли направить материалы только по 35 эпизодам.

«Я тот, кого вы ищете!»

Муровцы задержали насильника на Арбате. Сыщики Борис Трошин и Дмитрий Нумеров из специального отдела МУРа заинтересовались молодым мужчиной, который сбывал с рук золотые сережки, фотоаппарат «Кодак» и другую мелочь. Маньяк пытался подзаработать, его сгубила элементарная жадность…

Часть вещей была похожа на те, что числились в списке объявленных в розыск. Подозреваемого доставили в отделение милиции. Уже на первом допросе он заявил оперативникам: «Я тот, кого вы ищете!» И рассказал несколько эпизодов изнасилований.

По-настоящему Лифтёр раскрылся на Петровке, куда его привезли на следующий день. Нисколько не смущаясь и даже как будто немного гордясь собственными грязными преступлениями, он написал «чистуху», в которой только простой перечень изнасилований занимал несколько страниц убористым почерком.

Маньяком оказался двадцатидевятилетний Олег Косарев, коренной москвич из хорошей семьи, женатый, работавший сторожем в детском саду и занимавшийся мелким авторемонтом. С 1980 года он состоял на учете в психоневрологическом диспансере и уже дважды привлекался к уголовной ответственности по «профильной» статье «изнасилование».

История его наказания как нельзя лучше характеризует нашу Фемиду. Попавшись впервые, определением народного суда Косарев был направлен на принудительное лечение в печально известные Белые Столбы. Там он лечился от психических отклонений, а затем, когда врачи признали его социально неопасным, его начали использовать на стройках народного хозяйства. Может быть, он и «излечился» бы окончательно и общество получило бы назад «полноценного» гражданина, если бы не досадный срыв. Да еще в группе с таким же негодяем.

В один из дней Косарев и его напарник по работе выследили медсестру, затащили ее в укромное место и изнасиловали. На этот раз врачи отменили щадящий пациента диагноз «шизофрения и психопатия», и Чеховский городской суд огласил приговор: восемь лет лагерей.

Наказание Косарев отбывал в мордовских спецучреждениях в поселке Леплей. Пришлось ему несладко. Как он рассказывал на следствии, зеки уделяли ему особое «внимание» всем бараком. А в память о временах, проведенных в Потьме, оставили на его плече знак, свидетельствующий о соответствующей сексуальной ориентации — татуировку в виде распустившейся розочки.

Он так устал от «внимания», что даже не раз бегал в опер-часть — предлагал стать «наседкой», лишь бы избежать ежедневных упражнений в бараке. Не помогло… Этот абзац стоит перечитать и осмыслить всем насильникам. Вдруг поможет?

В июне 1992 года он вышел на свободу. Уроки, полученные на зоне, были усвоены хорошо. И первое время насильник держался. Но в октябре он вновь садится в лифт. Очередное изнасилование школьницы стало началом долгой трехлетней серии.

Интенсивность «пользования лифтом» было невысокой. Как уже упоминалось, «во вкус» он вошел к осени 1995 года. Причем пик криминальной активности Лифтёра совпал с его неожиданным семейным счастьем. Косарев женился. Следователю он объяснял свой поступок желанием стать «таким же, как все».

Понимаю удивление читателей. Дескать, кто же позарился на такое сокровище? Судимый, да еще насильник с «розочкой» на плече… Во-первых, о своей судимости Косарев не кричал на всех углах, и, заглянув в паспорт, простой смертный об этом не прочтет. Что касается «розочки», то все свои наколки он списывал на Чечню. В армии он отродясь не служил, но своей возлюбленной по-мужски скупо рассказывал о жестоких боях, в которых терял друзей, вероломстве врагов и крепкой солдатской дружбе.

Он вполне мог нравиться женщинам. Внешность русского богатыря: высокий, русоволосый, большеглазый. Он двигался степенно, говорил значительно, не случайно жена называла его «мой мишка».

Когда его привезли на первое медицинское освидетельствование в район Парковых улиц, молодые медсестры с удивлением переглядывались. Уж они-то представляли себе урода, насильника, извращенца. А тут — симпатичный парень, с которым и пококетничать приятно.

Во время экспертизы в Институте имени Сербского он вдохновенно писал что-то вроде исповеди, назвав свой труд крайне претенциозно, со значением: «Жизнь после смерти — потом будет поздно». Поток сознания, основательно сдобренный грамматическими ошибками, был рассчитан, как нетрудно догадаться, на соответствующую оценку специалистов-психиатров. В исповеди есть все, что могло бы свидетельствовать о серьезном душевном недуге испытуемого: элементы бреда, раздвоения личности, диалогов с несуществующими собеседниками, сверхценные идеи и откровенная похабщина. Но умудренные опытом медики подошли к анализу документа так же, как их коллеги в 1985 году, которые после изнасилования сотрудницы психиатрической больницы признали «страдальца» вменяемым. Один из врачей так и сказал ему (без протокола, разумеется): «Совать нашел куда — значит нормальный!»

Тем не менее фрагменты исповеди представляют интерес. Вот, например, рассказ Косарева о том, как он познакомился с будущей женой:

«Я обратился в бюро знакомств. Конечно, телефоны там никому не дают. Но за некоторую сумму все проблемы решаются. Так я и получал домашние телефоны кандидаток. Между прочим, каждаявторая, поместившая объявление о желании познакомиться, готова залезть в постель в первый же день. Конечно, я время даром не терял. Мог уговорить любую на любой секс. Здесь никакой связи с социальным положением не было.

В конце 1994 года я таким же способом добыл телефон своей будущей жены. Первая встреча была смешной. Договорились встретиться на станции метро возле портрета Ленина, выложенного мозаикой. Как называлась станция, убей меня, не помню. (Речь идет о станции «Александровский сад». — Прим. автора.) Вышло так, что я опоздал минут на пятнадцать — двадцать. Такого раньше никогда не случалось. Влетел на станцию растрепанный и, вместо того чтобы искать ее, смотрел, где же портрет Ленина…

Начали встречаться, гуляли в парках, на ВДНХ, ходили в театры. Мне было очень комфортно».

Не стоит утомлять читателя разглагольствованиями двуличного извращенца о своих трогательных ухаживаниях за молодой наивной девушкой. Приведу лишь один фрагмент, позволяющий глубже ощутить всю «трепетность большого чувства»: «Вообще-то здорово совершить изнасилование, а то два или три за день, потом вернуться домой и всю ночь заниматься сексом с женой. А когда она заснет, еще и поонанировать разок-другой».

Отдельная камера со всеми удобствами

Девушка, с которой он расписался, была в полном неведении о том, с кем она живет. Мать и сестра Косарева ничего ей не сказали о судимостях Олега. Они мало общались, а сам «герой» успешно врал о своем «героическом» прошлом, любил слушать про Афган и Чечню, даже мог пустить ненароком скупую мужскую слезу.

Ухаживал он красиво, а предложение руки и сердца сделал на ВДНХ. Встал на колени в снег и громко просил сделать его счастливым. Разве могла девчонка, у которой и в жизни-то до него никого не было, заметить фальшь, поймать его на лжи? Молодая жена училась в институте, обожала своего «мишку», готовила ему обеды, обстирывала и даже помогала ремонтировать старые машины. Он и тут выглядел вполне достойно. Брал реставрировать отслужившие свой век «жигули»: отчищал от ржавчины, латал, покрывал антикоррозийным составом.

Косарева нисколько не тяготила двойная жизнь. Он успевал попользоваться услугами проституток, погулять в свое удовольствие, а потом прийти домой и получить «свое законное». Жена была нежной и ласковой, как и положено любящей и единственной. Для супруги Косарева его арест и разоблачение стали страшным ударом. И это, несомненно, еще одна искалеченная маньяком жизнь.

Я присутствовал при выходах Косарева на места преступлений в Зеленограде и Тушине, где он так любил «просто гулять». Насильник охотно показывал дома (он, как и большинство подобных субъектов, обладает феноменальной памятью), рассказывал, где, с кем и сколько раз, вспоминал одежду жертв, их внешность, мелкие подробности. Лишь изредка, вероятно очень гордясь тем, что его персоне уделяется столько внимания — видеосъемка, микрофон, вежливые вопросы, — он собирал складки на лбу и задумчиво произносил: «Этот подъезд мне знаком. Он чем-то знаменит, да… Но чем — не помню…»

Вот такая самооценка

Временами он явно любовался собой. В начале следствия Косарев оказался в привилегированных условиях следственного изолятора Петровки, 38 — отдельная камера, миролюбивый сосед. И он обнаглел настолько, что, по словам сыщика Александра Матвеева, начал торговаться с операми: сдам еще пару эпизодиков, но вы мне за это принесите хорошие сигареты, чаю, свежих газет…

Он капризничал до тех пор, пока срок его содержания в СИЗО на Петровке не истек. Его перевели в «Матросскую тишину». Там о «подвигах» насильника были уже наслышаны.

Обитатели карантинного блока встретили его отнюдь не хлебом-солью. Таких, как Косарев, в камере всегда ждет страшное возмездие. И после переезда в «Матроску» насильник оказался в тюремной больнице. Говорят, на нем не было живого места. Откровенно говоря, никакого протеста самосуд не вызывает. За всех искалеченных физически, а главное — психически — детей, да и взрослых…

Чего стоит, например, эпизод, когда он шагнул в лифт вслед за молодой матерью с ребенком и в привычной манере, под ножом, изнасиловал женщину на глазах у замершего в углу кабины от страха и ужаса малыша. Мать пыталась защищаться, пробовала урезонить насильника: ребенок ведь смотрит! Но тот сделал свои дела, застегнул «молнию» на джинсах и сказал напоследок:

— Смотри, никому ни слова. Иначе ребенку не жить!

В другой раз Косарев зашел в лифт с компанией школьников младших классов — трех девчушек и двух мальчиков. Насильника хватило на троих. Но и этого ему показалось мало. Угрожая ножом, он заставил одиннадцатилетних мальчишек последовать своему примеру. Прощаясь, ублюдок бросил через плечо одной из девчушек:

— Ну что, понравилось?

Эти мерзкие подробности привожу здесь не только для создания полного портрета того, с кем пришлось работать следователю Андрею Супруненко, но и в надежде на профилактическое значение фактов. Казалось бы, пятеро подростков, два мальчика — смогут себя защитить? Не обольщайтесь и объясните детям: для насильников, получающих особое удовольствие от ощущения опасности, умеющих сломить волю, знающих психологию детей, никаких преград не существует.

Как-то раз он прихватил с собой «погулять» фотоаппарат «Полароид». Проба оказалась удачной. Маньяк отщелкал кассету снимков в любимом «интерьере» — кабине грузового лифта шестнадцатиэтажного дома. «Фотомоделями» служили две изнасилованные им в извращенной форме девушки. Уж он поиздевался над ними всласть. Фотографировал и так, и эдак… Снимки стали вещественным доказательством и были приобщены к многотомному уголовному делу насильника Косарева.

На предварительном следствии он вел себя спокойно. И в этом огромная заслуга Андрея Супруненко. Опытный психолог, грамотный юрист Супруненко прекрасно понимал: если маньяк замкнется, перестанет говорить, не пойдет на контакт, никакого серьезного расследования не получится. И в суд придется направить разрозненные фрагменты серии, подкрепленные лишь сбивчивыми показаниями жертв. И Супруненко «помог» преступнику.

— Я мог выбрать любую линию поведения, — вспоминает Андрей Борисович. — Главное, найти контакт, выйти на диалог с подследственным. Вариантов немало: добрый друг, честный следователь, озлобленный дурак-формалист… Косарев не хотел попадать в общую камеру. Там с насильниками, да еще с педофилами, никто не церемонится. И я подсказал: будешь давать показания, напишешь «исповедь» — тобой наука заинтересуется, студентам начнут показывать. Ты станешь феноменом, вторым доктором Лектором. И он поверил — а что ему оставалось? Так возникли его «записки», так он стал вспоминать эпизоды двух-, трехлетней давности…

Правда, пришлось создавать ему «творческие» условия. По просьбе следователя Косарева поместили в специальный блок «Матросской тишины», тот самый, в котором когда-то находились амнистированные члены пресловутого ГКЧП. Там маньяку выделили камеру-одиночку, где насильник и предавался воспоминаниям и грезам…

Почему поиски насильника были такими долгими? Позже, когда с ним стали работать, этот вопрос невольно задавали себе и оперативники, и Андрей Супруненко. Ничего ведь выдающегося — средний интеллект, строго говоря, заурядная внешность — таких, как он, молодцев в Москве тысячи. Может быть, дело именно в затертости, серости объекта розыска?

Думается, дело в другом. Косарев идеально подходил для охоты в каменных джунглях мегаполиса. Он не выстраивал какие-то сложные схемы. Не стремился соблюдать некие ритуалы, как это делал таганрогский маньяк Цюман, нападавший на девушек в черных колготках. Просто выходил на охоту, а там — будь что будет…

И еще, он никогда не переступал черты. Насилие для него имело вполне конкретные осязаемые границы. Однажды в Химках Косарев напал на девушку. Сначала все шло как обычно. Вошел в лифт, стали подниматься, нажал на кнопку «стоп», вытащил нож, пригрозил. Казалось, и девушка будет реагировать так же, как другие. Но неожиданно она бросилась на Косарева: «Ах ты гадина!»

Тот не успел убрать нож. Девушка случайно задела острый край ладонью. Появилась кровь, жертва даже как будто сникла… Но и у него пропало всякое желание продолжать. Увидев кровь, Косарев со всех ног бросился прочь. Испугался больше, чем жертва…

Примерно так же он повел себя в том единственном случае, когда девушка подняла крик. Он выскочил из лифта и побежал.

За ним следом погнались жильцы дома. Крики, шум, грохот… Ему в последний момент удалось скрыться, прорвавшись на улицу через черный ход. Потом он долго не мог прийти в себя. Несколько дней и думать не хотел о каких-то «прогулках».

Вот если он не встречал сопротивления, то добивался всего, чего хотел. Расчет был верный: школьники, женщины, деморализованные угрозами здорового детины, испуганные видом ножа или пистолета (у него в сумке лежал игрушечный пневматический пистолет), активного сопротивления не оказывали и выполняли любые его прихоти. Власть над человеком, даже если это трясущийся от страха ребенок, опьяняла его, как наркотик. Как объяснял он Андрею Супруненко, его, и к проституткам тянуло потому, что с ними можно было договориться и поиграть. Насилие, покорное и отзывчивое, возбуждало его больше всего. Не случайно со временем он начал нападать сразу на двух-трех девочек.

— Косарев получил по приговору суда десять лет тюрьмы и пять лет зоны, — завершает рассказ о деле Лифтёра Андрей Борисович. — Еще не так давно он был жив-здоров, отбывал срок в «крытой» во Владимире. Сидел «на спецу» — в изоляторе, где содержатся заключенные, имеющие отклонения или проблемы с остальным контингентом. Сейчас он будет переведен на зону. А там — отряд. Как он примет человека с такой статьей? Предугадать трудно. Отряд может и «не заметить потери бойца»…

Маньяк Бровкин

В практике следователей нередко встречаются дела, о которых профессионалы говорят с воодушевлением. Их можно назвать своего рода детективами. Сначала — заочная схватка с преступником, когда приходится просчитывать все ходы, расставлять ловушки и ждать его ошибки. Затем — интеллектуальный поединок со злодеем, расследование и поиск истины. И наконец, завершение всего процесса — слушание в суде и законный приговор… Но бывает по-другому.

При воспоминании о деле Бровкина Андрей Супру-ненко лишь мрачнеет и прикуривает очередную сигарету.

Единственное, чем он смог помочь жертвам, — не стал их допрашивать во время следствия. Не хотел напоминать о случившемся и наносить детям дополнительную психологическую травму. Ведь младшему ребенку — жертве маньяка-педофила, на момент совершения преступления было только семь лет, а старшей девочке — едва исполнилось десять.

…В тот вечер восьмилетняя Катя, как обычно, гуляла во дворе с бабушкой и младшей сестренкой. В мае темнеет поздно. Да и на детской площадке было много народа. Поэтому исчезновение девочки сразу никто не заметил. Ребенка начали искать позже, когда с работы вернулась мать.

Из протокола допроса обвиняемого Бровкина:

«Во дворе дома я увидел незнакомую девочку. На вид ей было лет восемь — десять. Некоторое время я приглядывался, а затем подошел и попросил помочь перенести вещи. Сказал, что переезжаю в новую квартиру. Девочка согласилась, и мы пошли в сторону строящегося неподалеку дома. Я взял ее за руку и хотел войти в подъезд. Но охранник сказал, что проход только по пропускам. Я двинулся дальше, пытаясь найти укромное место. У гаражей, где я хотел остановиться, меня спугнула женщина с собакой. Прошли еще немного, и я увидел брошенные строительные вагончики».

Поясню, что строительные вагончики для Бровкина — место привычное. До ареста он трудился плотником на автокомбинате. В темных прокуренных бытовках ему приходилось проводить немало времени, там он чувствовал себя как рыба в воде. Не раздумывая, Бровкин потянул ребенка внутрь…

Девочка испугалась, стала вырываться, просила ее отпустить. Но «дядя», который еще минуту назад говорил с ней ласково и просительно, превратился вдруг в нетерпеливого и жестокого зверя. Он начал бить ребенка кулаками по голове и лицу и, когда девочка притихла, потребовал, чтобы она сняла всю одежду…

Следствие квалифицировало поступок Бровкина как «насильственные действия сексуального характера». События разворачивались в безлюдном месте. Пустырь, где стояли гаражи, посещали лишь автолюбители и редкие пьянчужки. Если бы не стечение обстоятельств, встреча с Бровкиным могла бы обернуться для ребенка еще более тяжелыми последствиями.

В этот момент по ближайшей улице проезжало такси. Пассажирку — молодую даму — почему-то укачало. Она попросила остановиться и быстрым шагом направилась к гаражам. Как раз в этот момент Бровкин вытащил жертву на улицу — решил продолжить на свежем воздухе. Увидев манипуляции маньяка, женщина закричала, Бровкин испугался, бросил истерзанного ребенка и скрылся за гаражами.

Девочка была в шоке, но сумела объяснить, где ее дом. Женщина отвезла ее по указанному адресу и проводила домой. Катю уже искали. Мать находилась в местном отделении милиции района «Хорошево-Мневники», бабушка обзванивала знакомых. Ведь ребенок никогда не появлялся на улице один после семи часов вечера.

Вызвали детскую «скорую помощь», на следующий день поехали в специализированную больницу. Кроме следов побоев, у ребенка обнаружили травмы, характерные для сексуального насилия. Направили девочку в Психолого-медицинский социальный центр «Озон». Там установили, что Катя пережила сильнейший стресс, психическую травму и нуждается в квалифицированной помощи специалистов.

— Это первый эпизод серии из пяти нападений на детей, — говорит Андрей Супруненко. — Все они очень похожи. И особенно задевает то, что в каждом случае жертвами становились нормальные дети из благополучных семей. Ведь мы привыкли к тому, что в группе риска оказываются бродяжки, дети пьющих родителей, которым до малышей нет никакого дела… А здесь картина иная. Вежливые, отзывчивые дети, привыкшие доверять взрослым, уважать их просьбы. Кого-то Бровкин попросил помочь перевезти вещи, кому-то пообещал показать, где невысоко на ветках висят яблоки. Одного ребенка уговорил «помочь дяде» отыскать ключи, которые тот якобы выронил в кустах за домом.

Серая личность, ничем не выдающаяся фигура, стертая внешность… Он ничем не выделялся из толпы. Вещи покупал на рынке, ходил, как многие, — в джинсах и куртке, в руках мог нести зонтик или сумку с продуктами. На вид сорок пять — пятьдесят лет, седые волосы, вкрадчивая речь. И дети сразу отзывались на просьбу помочь пожилому человеку. Их так учили дома, в школе…

Серая нелюдь

Как выяснилось, маньяк специально искал маленьких детей. Со взрослыми женщинами у него интимных отношений быть не могло. Кроме того, малышей гораздо легче запугать, сломить сопротивление. На плач и крики он не реагировал. Ему было все равно.

Первый раз Бровкин оказался за решеткой еще в 1975 году. Отсидел по ставшей для него «родной» статье «Развратные действия». В местах лишения свободы пробыл весь отмеренный судом срок. Освободился в 1978 году, поселился в Тульской области. Но в том же году вновь сел на скамью подсудимых. На этот раз ему «дали» двенадцать лет. Отсидел, вышел и в 1993 году опять попал на зону с тем же «букетом» — изнасилование и развратные действия. На этот раз «перевоспитывали» его девять лет. Вышел он чуть раньше и три года не попадал в поле зрения закона. Хотя не исключено, что педофил просто был очень осторожен и предусмотрителен.

Извращенца задержали на пятом эпизоде. На этот раз он изменил тактику поиска жертвы. Во всех предыдущих случаях он уводил ребенка из дворов или улиц. Пятая девочка уже заходила в подъезд, и Бровкин, который шел следом, бросился за ней. Десятилетняя Зоя Н. почувствовала неладное и поспешила наверх по лестнице. Маньяк не отставал. Между восьмым и девятым этажами он настиг жертву.

Бровкину удалось повалить девочку. Но жертва чувствовала себя уверенней в знакомой обстановке. Как только извращенец ослабил хватку, она стала звать на помощь. Дожидаться проблем маньяк не захотел. Он бросился вниз по лестнице, а девочка побежала к себе домой. Увидев, в каком она состоянии, находившаяся в квартире бабушка Зои позвонила в милицию. Патруль ОВД района «Хорошево-Мневники» уточнил приметы подозреваемого и выехал на место происшествия. А спустя еще несколько минут Бровкин был задержан. Далеко уйти он не успел, его взяли недалеко от дома, в подъезде которого он напал на Зою…

— Три судимости, и каждая — по специфической статье, — говорит Андрей Супруненко. — Такие, как Бровкин, на зоне — изгои. Их «опускают» в тот же день, как они прибывают с этапом. В среде уголовников насильники, а уж тем более педофилы, самая презираемая группа. Выжить в таких условиях можно только в том случае, если они сотрудничают с администрацией, другими словами, становятся «наседками». Бровкин, скорее всего, сохранил себе жизнь именно так. Сохранил, чтобы искалечить ее другим — маленьким, ни в чем не повинным детишкам. Родные девочек и мальчиков, которые оказались жертвами маньяка, корили себя в невнимательности, легкомыслии. Я понимаю их чувства, но не стал бы посыпать голову пеплом. Кому могло прийти в голову, что извращенец будет действовать так дерзко, так нагло? И потом, уследить за детьми очень трудно, почти невозможно постоянно держать их в поле зрения. Впрочем, именно этими обстоятельствами и пользовался маньяк.

В 2005 году суд приговорил педофила к двадцати пяти годам лишения свободы. Учитывая, что Бровкину сейчас пятьдесят два года, вряд ли он теперь когда-нибудь окажется на свободе. Видимо, даже у нашей гуманной Фемиды терпение закончилось.

Глава шестая НАСЛЕДНИКИ БОННИ И КЛАЙДА

Главарь банды вымазался зеленкой и едва не сбежал из тюрьмы, назвавшись чужим именем.

Все началось с блондинки

В недалеком прошлом любой выстрел в столице воспринимался как ЧП. Применение оружия милицией или, не дай бог, злоумышленниками становилось поводом тщательного служебного и юридического разбирательств, делались соответствующие оргвыводы, выносились приговоры. Что касается вооруженных налетов, то места их совершения детально знал каждый, тем более такие случаи можно было пересчитать по пальцам.

Нападение на инкассаторов в универмаге «Молодежный» в середине восьмидесятых годов обсуждалось каждым москвичом, а газеты возвращались к нему в течение нескольких последующих лет.

Сегодня ни выстрелами, ни взрывами никого не удивить. Однако классические гангстерские налеты в стиле Бонни и Клайда стали рядовым явлением гораздо позже заказных убийств, похищений с пытками и грабежей в подъездах и на улицах. Первая банда, которую сравнивали с «Черной кошкой», появилась в конце 1993 года. В историю криминалистики она вошла как банда Устиновича.

…Очередной «звонок» раздался в середине недели. Знакомый бандитский почерк — выстрел в потолок, быстрая выемка кассы, исчезновение на поджидавшей у входа в обменный пункт машине. Девятый или десятый эпизод. Судя по уже известным налетам — преступники не останавливаются ни перед чем. В их «черном» списке два убийства. Только известных — два.

К тому времени опера Петровки, 38 уже располагали фотокомпозиционным портретом главаря. Причем, как выяснилось после задержания бандитов, портрет был настолько хорош, что сам «герой» удивлялся: как сфотографированный.

Из ориентировки Московского уголовного розыска:

«Главарь банды имеет «обливную» дубленку, носит короткую стрижку типа «бобрик» и очки с толстыми затемненными линзами. Его напарник двадцати пяти — тридцати лет, смугл, суетлив, имеет характерный прищур. Преступники вооружены огнестрельным оружием. Используют легковой автотранспорт…»

В то утро оперативники специального отдела МУРа, как обычно, отправились на объекты. Спецотдел милиции, или, как его называли, СОМ, занимался оперативным прикрытием наиболее криминогенных зон столицы — вокзалов, рынков, ломбардов, крупных торговых центров. Сыщики ориентировались на задержание сбытчиков краденого, налетчиков, карманных воров и домушников.

Начальник СОМа Евгений Жураковский не мог, конечно, предвидеть ход событий, но его фраза «При задержании соблюдать осторожность» оказалась пророческой. В тот день главарь банды и его подельники были схвачены сыщиками Олегом Химиченко и Николаем Тарасовым с поличным на Старом Арбате. Оружия при них не оказалось, но зато на квартире опера обнаружили и стволы, и вещи с дерзких налетов на магазины и обменные пункты…

Все началось с… яркой блондинки. Ее заметил оперативник СОМа Юрий Колоколкин. Молодой парень обратил внимание на даму, которая пыталась сбыть за почти символическую цену кольцо с бриллиантом и фирменные часы «Омега». Когда сыщики пригляделись — заметили неподалеку двух мужчин. Оба здорово напоминали по приметам указанных в ориентировке налетчиков. После недолгого совещания решено было познакомиться с гражданами поближе.

Задержание было профессионально быстрым. После первой же беседы в местном отделении милиции сомнения сыщиков отпали. Блондинка была вовсе не той, за кого себя выдавала. И не только потому, что оказалась брюнеткой, носившей яркий парик. Ольга Шаркова, представившаяся генеральным директором товарищества с ограниченной ответственностью «Макс», уже второй год числилась в федеральном розыске. Ее обвиняли в шести мошенничествах в особо крупных размерах и махинациях с недвижимостью в Запорожье.

Еще более колоритными фигурами были дружки Шарковой сорокалетний Михаил Устинович и молодой приятель Николай Грысько. Лидером, несомненно, являлся старший. Он стремился выглядеть солидным, невозмутимым: ему, дескать, милицейская проверка нипочем. Но его с головой выдавали многочисленные уголовные наколки на пальцах и характерный блатной говорок.

Монархист с наколками

Из материалов уголовного дела:

«В кармане куртки задержанного Устиновича обнаружены: кольцо желтого металла с прозрачным камнем, кольцо-печатка с камнем темного цвета, обручальное кольцо с насечкой с внутренней стороны, кулон с цепочкой, два браслета крупного плетения, часы женские с корпусом из желтого металла, кольцо с монограммой…»

Происхождение найденного в карманах троицы вороха золотых ювелирных изделий, дорогих часов и толстой пачки денег старший объяснил необычно: «Это добровольные взносы. Я борец за восстановление монархии в России».

Устинович, по его утверждению, был на короткой ноге с сильными мира сего, в частности с Жириновским, Стерлиговым, появлялся как «свой» в приемной Патриарха Алексия и в Дворянском собрании. В записной книжке «монархиста», рядом с вышеупомянутыми фамилиями, значились и номера телефонов. Среди вещей задержанного нашлась даже листовка, где популярно разъяснялась идея реставрации монархии и указывались реквизиты Россельхозбанка, куда сподвижники могли бы перечислять добровольные пожертвования. А на листовке был адрес «монархической организации» — квартира в районе Алтуфьевского шоссе.

На той самой квартире и по адресу, где проживала фальшивая блондинка, оперативники обнаружили пистолет Макарова, газовый ствол и другие важные улики. Когда «монархисту» предъявили найденные предметы, он отпираться не стал. Устинович попросил сигарету и начал свой рассказ…

Он родился на зоне. Мать — рецидивистка со стажем, провела с ним только первые три года. После этого ребенка отправили в специнтернат, где он и проходил особые «университеты». Первый срок получил в одиннадцать лет. По признанию Устиновича, больше половины своей жизни он провел за колючей проволокой, нормальных взаимоотношений между людьми не знал. К тому же в драке еще по малолетке ему нанесли тяжелую травму головы, после чего он начал терять зрение. Очки с огромными затемненными линзами объясняли его кличку — Миша Слепой.

После очередной отсидки Устинович оказался на воле без копейки в кармане. Но Слепой долго не горевал. Он радовался жизни — свобода! Смелым и умелым, как известно, покоряются большие города. И «подъемные» Миша получил привычным способом, отправляясь на «утренники» в московское метро. Конечно, он считал себя выше банальных краж из сумок и карманов пассажиров. Там, где он рос, разбои считались занятием, достойным уважающего себя уголовника. Поэтому Слепой долго не раздумывал. Его тактика была проста и безотказна.

Сжимая в руке нож, он пристраивался за торопящейся домой одинокой женщиной, заходил с ней в лифт, а дальше — дело техники. Сколько за ним гоп-стопов, никто ответить не может. Сам же он никогда не считал. А в уголовном деле об этом есть лишь упоминание. Заявлений от потерпевших не поступало, проверить показания рецидивиста возможности не было.

Впрочем, преуспеть в этом «ремесле» Устиновичу мешала внешность. Осторожные москвички редко отваживались зайти с таким попутчиком в кабину лифта. И тогда Слепой нашел выход — привлек к промыслу двух молодых девиц, взял, так сказать, шефство над подрастающим поколением. Иногда он действовал с двадцатилетним дружком Грысько, с которым познакомился у Павелецкого вокзала, когда, по оригинальному выражению одного из них, «дохли» в пивнушке. Общий язык нашли быстро, грабили квартиры, ставили на нож прохожих, но все это тяготило Очкарика, ему хотелось быстрее начать настоящие дела.

Любовь-морковь

До организации банды было еще далеко. Главарь обрастал связями, приобрел необходимый инвентарь — купил за пятьсот баксов пистолет Макарова с обоймой. Один из новых дружков дарит Очкарику прекрасную наводку — рассказывает о генеральном директоре ТОО «Макс» Ольге Шарковой, взявшей кредит 50 миллионов для «поддержи малого бизнеса». Устинович сразу понимает, что здесь пахнет большим барышом.

Слепой бьет наверняка — похищает сына Шарковой и требует у бизнесменши выкуп. Любящая мать выполняет условия вымогателей, обналичивает банковский кредит и передает Устиновичу 25 тысяч долларов. Сын коммерсантки отпускается с миром, но история получает неожиданное романтическое продолжение. Сорокалетняя Ольга чувствует внезапное сердечное влечение к вчерашнему недругу. Обиды забываются, и скоро Устинович переезжает в квартиру красавицы бальзаковского возраста на Кантемировскую улицу.

Но даже спелые прелести богатой пассии не отвлекают Мишу от стремления «получить много и без хлопот». Он ворчит, обращаясь к подельникам: «Все это мелочи. Мне нужна настоящая работа!» И отправляется на очередной разбой.

На этот раз наколку дает сожительница — называет адрес состоятельной женщины. Слепой ожидает легкой добычи, но, вопреки ожиданиям, встречает отчаянное сопротивление. Женщина оказалась с характером, сдаваться не собиралась. Тогда Устинович недрогнувшей рукой нажимает на курок. Жертва падает, истекая кровью, а он собирает добычу и скрывается. Позже женщина умирает от ранения в печень.

Счет смертям открыт. Устинович собирает подельников: «Хватит мелочиться. Будем потрошить кассы в магазинах. Я люблю быстроту».

Детали первого налета разработали до мелочей. Выбрали магазин «Свет» рядом с метро «Пражская». Основную миссию взял на себя Очкарик. Он ворвется в магазин, пальнет в воздух, прикажет всем оставаться на местах. Помощники Грысько и Армен Саргсян будут выполнять каждый свой маневр. Первый выгребет деньги из кассы, второй — подстрахует на входе. Цены высокие — значит, деньги будут. И народу в зале немного, а главное — это не банк, нет охраны, тревожной сигнализации…

Но не только отсутствие охраны и сигнализации определило выбор объекта.

— По словам Устиновича, — вспоминает расследовавший это громкое дело следователь по особо важным делам прокуратуры Москвы Сергей Рыбаков, — его тянуло к чему-то светлому, яркому… Вот он и остановил выбор на магазинах «Свет». Можно по-разному относиться к этому признанию. Но вряд ли он что-то придумывал специально. Зачем лукавить, наводить тень на плетень? На нем и так уже висели расстрельные статьи…

«Спокойно, это ограбление!»

Сначала события развивались по сценарию бандитов. Выстрел в потолок, замешательство и оцепенение в торговом зале. Но Грысько, хотя ему сотни раз повторяли одно и то же, за деньгами к кассе почему-то не побежал, а как пень, в растерянности стоял рядом с Устиновичем. Тогда тот сам рванулся к окошечку, выгреб деньги, выбежал на улицу. Машину «Москвич» наняли заранее — леваку хорошо отстегнули, и он быстро довез до ближайшего входа в метро. Там налетчики смешались с толпой пассажиров и скрылись. Не помог ни оперативный план «Перехват», ни разосланные по отделам милиции ориентировки.

Дома отдышались, пришли в себя, подсчитали выручку и стали ждать реакцию — как-никак, разбой со стволом средь бела дня! На следующий день в газетах сообщали о налете. Никаких примет или важных сведений не было. Очкарик самодовольно ухмылялся, ощущал себя крутым бандитом. В эйфории пребывали и подельники. В тот же вечер наметили следующий адрес.

Боясь спугнуть удачу, выбрали очередной магазин «Свет». На этот раз действовали слаженно, получили хороший куш и скрылись. Устинович окончательно уверовал в свою неповторимость. Он будто с цепи сорвался. Налеты на магазины «Свет» следуют непрерывной чередой. Ситуация могла бы показаться анекдотичной, если бы не трагические обстоятельства бандитских разбоев.

Из материалов уголовного дела:

«Во время налета на магазин «Свет» в районе метро «Кантемировская» Устинович для устрашения находившихся в зале людей выстрелил в потолок из пистолета Макарова.

Пуля срикошетила от бетонного перекрытия и попала в голову Виктории М., находившейся около кассы. Женщина осталась жива, но потеряла зрение на один глаз».

Налетчики наглеют до такой степени, что дважды за короткий период нападают на один и тот же магазин. Как объяснял после задержания Устинович, никакого особого расчета не было: «Проезжали мимо, вспомнили, решили повторить…»

Бандиты внимательно следили за прессой, которая на все лады расписывала их похождения. Каково же было их удивление, когда они прочли, что ущерб от разбоя магазина «Свет» в Чертанове сотрудники оценили в 4400 рублей, в то время как бандитам досталось вполовину меньше.

Они ни разу не отступали от обкатанной схемы — брали только деньги. Лишь однажды прихватили в кассе японский микрокалькулятор. Объяснение простое. Устинович имел незаконченное среднее. Подельники тоже высоким интеллектом не блистали. Трудно было у них с устным счетом. Вот и взяли японскую машинку — делить добычу по справедливости. Аппетиты росли, и Слепой решил тряхнуть обменные пункты валюты.

Неудавшийся побег

Первое нападение на обменник совершили на Михайловской улице. Парень-охранник пытался оказать сопротивление, не дрогнул, не упал, закрыв голову руками, при виде вооруженного бандита. Завязалась перестрелка, исход которой предсказать было нетрудно. Потому что охранник стрелял из «газовика», а Устинович, мечтавший о «законности и справедливости» (так написано в сочиненной им монархической листовке), палил в упор на поражение из боевого оружия. Так в Москве появилась первая жертва нападения на пункт обмена валюты…

После задержания, делая чистосердечное признание, он притворно сокрушался: думал, дескать, что у охранника настоящий пистолет. Можно было бы поверить, если бы не случившееся через девять дней нападение на обменный пункт при кооперативе «Лубянский» на Никольской улице. И там охранники пытались задержать налетчика, хотя знали о расстреле на Михайловской. Слепой вновь стрелял прицельно, убил наповал одного и тяжело ранил другого охранника. Во время перестрелки он рассыпал валюту, но подбирать не стал — бросился прочь. Возможно, Устинович был бы смелее, но патронов в магазине его пистолета Макарова уже не осталось.

…Банда Устиновича стала вехой в истории криминалистики. И не только потому, что, как уже упоминалось, налетчики открыли мартиролог погибших охранников обменных пунктов Москвы. Следователь Сергей Рыбаков отработал методику расследования таких преступных групп. До него было лишь одно дело по бандитизму, имевшее иную специфику и доказательную базу. Кроме того, впервые судом была принята в качестве доказательства одорологическая экспертиза, проведенная Сергеем Рыбаковым. Поясню, что одорологическая экспертиза использует в качестве естественного биодетектора запахов обонятельный аппарат служебно-розыскной собаки. Она основывается на индивидуальности и относительной устойчивости человеческого запаха.

Во время одного из налетов Устинович оставил на месте преступления шапку. Ее удачно законсервировали, а позже провели специальную экспертизу. Собака четко определила принадлежность шапки. Ее хозяином был Устинович. Позже суд принял это доказательство и таким образом создал прецедент, который используется с тех пор для установления принадлежности вещественных доказательств.

— На следствии Устинович держался достаточно спокойно, — рассказал Сергей Рыбаков. — Понимал, что доказательств его преступной деятельности хватит на десятерых. Он много рассуждал по поводу монархии, справедливого устройства государства. У него была своя идея. Государством, дескать, должен руководить пожизненно избранный судья-монарх. Только он может справедливо править людьми.

А еще Миша Слепой любил вспоминать свою жизнь на зонах, даже показал следователю придуманную им самим шахматную задачку. В результате хитрая многоходовка всегда приводила его к победе. Правда, разрабатывал комбинацию Миша с одной-единственной целью — разводить доверчивых лохов на зоне.

С тех пор прошло много лет, но Сергей Игоревич до сих пор вспоминает своего подследственного: незаурядный интеллект, начитанность, хитрость, умение повелевать людьми, знание психологии. Когда нужно, Устинович мог быть обходительным и вежливым, а в случае необходимости превращался в настоящего зверя. Он считал, что на разбои его толкала алчность подруги. Его Бонни постоянно не хватало денег. Ему же вполне достаточно было пару раз в неделю съездить на утренники, «почистить» карманы рассеянных граждан. И налетами он стал заниматься ради подруги, чтобы удовлетворить ее аппетиты.

— Нигде в материалах дела вы не найдете такого интереснейшего факта, — вспоминает Сергей Рыбаков. — Незадолго до окончания следствия Устинович едва не совершил побег из следственного изолятора. Я сам узнал об этом случайно. Как-то раз его привели на допрос наголо стриженным. «Что случилось?» — «Я, Сергей Игоревич, в штрафном изоляторе сижу». — «За что тебя так?» — «Да бес попутал… Сбежать попытался…» Между прочим, побег ему едва не удался.

Выяснилось, что в камере с Устиновичем находился какой-то лох. Статья у того была пустяковая. И Миша сразу же понял: никакого срока парню не светит, освободят прямо в зале суда. Накануне суда Устинович накачал сокамерника какими-то таблетками, тот заснул и оказался под нарами. Когда за ним пришли конвоиры для этапирования в суд, Миша Слепой оказался на его месте. Предварительно он вымазался зеленкой, чтобы его труднее было опознать. Впрочем, уловка могла оказаться лишней. Адвокат ничего не понял. Он видел подзащитного всего один раз, и то очень давно. Так что даже не заподозрил, что перед ним не хулиган, которого он защищает, а матерый рецидивист-убийца, подготовивший побег.

И все же обман раскрылся в самый последний момент. Судья огласил приговор — условное осуждение с испытательным сроком. Подследственного готовились освободить в зале суда. Устинович уже ликовал в душе, но тут раздался крик: «Это же другой, кого вы привезли!»

Выяснилось, что родственник подследственного хулигана пришел на суд и увидел, что на скамье сидит вовсе не его братан, а какой-то вымазанный зеленкой дядя… Интересно, что зеленкой вымазался Устинович не напрасно. По совокупности содеянного суд приговорил его к исключительной мере наказания. Правда, неизвестно, успели ли привести приговор в исполнение. К тому моменту уже мог действовать мораторий на смертную казнь. Но кто знает, может быть, когда-то Миша Слепой снова окажется на свободе и попытается воплотить идею судебной монархии в реальность.

Глава седьмая ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЬ

Столько ударов ножом нанес серийный убийца Александр Чайка своим жертвам.

Убийство «по инструкции»

Впервые о нем заговорили 31 января 1994 года. В тот день около шести вечера в лифте многоквартирного дома на 2-й Фрунзенской улице обнаружили мертвую тридцативосьмилетнюю женщину. Несчастная была буквально искромсана убийцей. Судмедэксперт насчитал на ее теле двадцать одну ножевую рану. И лишь часть из них была нанесена в жизненно важные органы. Могло показаться, что неизвестный садист получал удовольствие от самого процесса убийства…

Из показаний обвиняемого Чайки:

«Я ориентировался на одежду женщины. Она была одета в шубу из меха. Я вышел за ней из метро «Фрунзенская» и пошел следом. Женщина зашла в магазин и вскоре вышла оттуда с большим свертком. Я подумал, что она купила ковер. Когда она подошла к дому, я вошел следом в подъезд. В лифт сели вместе. Она назвала этаж, и я нажал кнопку. А потом повернулся к ней, достал из кармана куртки нож и потребовал отдать деньги. Женщина испугалась и закричала. Чтобы она замолчала, я стал бить ее ножом. Сколько ударов нанес, я не считал. Но крови было очень много…»

Участвовавшие в осмотре места преступления сотрудники МУРа рассказывали мне, что не только пол и стены кабины, но даже плафон на потолке и лестничная площадка перед лифтом были забрызганы кровью. Удивляла и мотивация преступника. Выяснилось, что у погибшей в кошельке было примерно сто долларов. Разве это повод, чтобы нападать в лифте, рисковать и уж тем более — убивать ни в чем не повинную жертву?

Однако о появлении очередного маньяка говорить было преждевременно. Следствие отрабатывало различные версии, поиски злодея шли полным ходом, когда через неделю, 7 февраля, столица вновь узнала об очередном страшном убийстве. Причем многие обстоятельства полностью повторялись. Как будто преступник действовал «по инструкции». Одинокая женщина, вечер, лифт, множество нанесенных хаотично ножевых ранений…

Оперативники увидели не только сходство между двумя убитыми женщинами: обе были одеты в добротные меховые шубы, у жертв исчезли деньги и личные вещи. И снова необъяснимая деталь: похищенное значительной ценности не представляло. Мизерные суммы, пропавшие из сумочек жертв, не могли толкнуть нормального человека на дерзкое и кровавое преступление. Корыстные мотивы могли быть фоном преступления, но не причиной. И опытные муровцы стали склоняться к версии о появлении в городе очередного «потрошителя». Предположение тут же было подхвачено журналистами, и уже наутро вся Москва заговорила об очередном маньяке, который объявил охоту за женщинами в дорогих шубах.

Уже после задержания убийцы выяснилось, что величину добычи с жизнью жертв он не соразмерял. Зарезать человека для него было делом простым. А какой уж окажется «выручка»… Он довольствовался любой.

Страх над городом

Едва сыщики провели необходимые мероприятия, чтобы выяснить обстоятельства второго убийства, как через день, 9 февраля, маньяк вновь садится в лифт с одинокой женщиной. На этот раз он выбрал восьмидесятидвухлетнюю бабушку, которая возвращалась из церкви со Сретенки.

Из материалов уголовного дела:

«Выслеживая Санович, Чайка сел следом за ней в троллейбус, следовавший в сторону станции метро «Проспект Вернадского». Проехал две остановки, затем пересел за жертвой в автобус и проехал одну остановку. Войдя в подъезд, он вбежал за ней в лифт, а после начала движения вытащил нож. Женщина закричала… В тот раз он бил главным образом в область живота. Санович затихла и опустилась в угол кабины. Он вырвал из ее рук сумку, остановил лифт и спустился вниз. Дворами прошел на улицу, а позже осмотрел содержимое сумки. В ней оказалось сто долларов и немного российских денег. Позже сумку со всем содержимым он выбросил из окна поезда…»

Судмедэксперт подсчитал число ножевых ударов. Их было восемь. Глубоких ран, нанесенных длинным острым клинком. Теперь даже скептики начали говорить о маньяке. Все три жертвы убиты в кабинах лифта, все три носили шубы. И каждый раз убийца хаотично наносит ножевые ранения.

В печати появилась заметка, предупреждающая об опасности обладательниц шуб. Всерьез говорили о том, чтобы женщины на какое-то время сняли дорогие меховые одежды и, в интересах собственной безопасности, перешли на более скромные туалеты.

Прошла еще неделя, и — новая трагедия. На этот раз кровавая драма развернулась на Нагорной улице. Пятидесятипятилетняя женщина возвращалась домой. Она была одета в шубу. Неизвестный зарезал ее в лифте, так же как и в других случаях нанеся множество ножевых ударов. На этот раз их было семнадцать!

— На задержание маньяка был ориентирован весь личный состав столичной милиции, — вспоминает следователь по особо важным делам прокуратуры Москвы Сергей Дорофеев. — В штабе МУРа тщательно анализировали всю имевшуюся информацию, отрабатывали каждый сигнал, внимательно относились к каждой мелочи. Подозреваемые задерживались, но после проверок все освобождались, розыск буксовал. И никто не мог предположить, где в следующий раз появится охотник за шубами.

Начальник МУРа Виктор Голованов предположил, что преступник выбирает жертву «на свету», там, где можно определить качество шубы, оценить уровень достатка ее обладательницы. Учитывая, что в феврале темнеет рано, на улицах такой тест не проведешь. Значит, маньяку нужно было спускаться в метро и там уже выбирать себе подходящий объект. И еще одно предположение. Вероятнее всего, убийца имеет притяжение к Сокольнической линии. Поэтому у станций «Фрунзенская», «Юго-Западная», «Университет», «Спортивная» выставили усиленные оперативные группы. И расчет оказался верным.

Имя оперативника, вычислившего опаснейшего преступника в вечернейтолпе, стоит запомнить — Василий Молойчина. Он в то время работал в МУРе, был старшим группы по борьбе с карманными кражами. Если бы не его опыт и чутье, неизвестно, сколько беды принес бы убийца жителям столицы.

Маньяка задержали в тот момент, когда он уже шел следом за очередной жертвой. Чайка начал следить за молодой москвичкой в красивой меховой шубе еще в метро на станции «Университет». Он сел следом за женщиной в трамвай, идущий в сторону Черемушкинского рынка. Обратившие на него внимание оперативники следили за ним, не отрывая глаз. В какой-то момент Василий Молойчина заметил, что парень сунул руку в сумку и сделал характерное движение. Таким проверяют, в ножнах ли находится нож. Дальше тянуть было опасно. Как только парень двинулся следом за женщиной, вошел за ней в плохо освещенные дворы, муровцы приняли решение «брать».

Версия убийцы

— Может показаться, что задержание было случайным, — комментирует Сергей Дорофеев. — Но даже случайность не возникает на пустом месте. А уж вспоминая дело Чайки, о случайности говорить не приходится. В тот момент оперативные службы напоминали гудящий под напряжением трансформатор. Все были на улицах, каждый сыщик был инструктирован и заряжен на поиск маньяка. Так что, когда подозреваемый оказался в следственном изоляторе, для нас это неожиданностью не стало.

Задержания убийца не ожидал, поэтому никакого сопротивления не оказывал. Хотя даже если бы он и захотел, то вряд ли сумел предпринять что-либо серьезное. Против него работали профессионалы. И принимали подозреваемого, выражаясь языком оперативных служб, жестко. Так жестко, что шансов вырваться, нанести какой-либо вред людям у него не было.

Из материалов уголовного дела:

«При задержании Чайки А.Н. 15 февраля 1994 года у него изъята спортивная сумка из черного кожзаменителя, в которой находились восемнадцатисантиметровый стальной клинок с ограничителем и носовой платок. На всех этих предметах, а также на одежде Чайки (правой перчатке, спортивных брюках, куртке из джинсовой ткани, изъятых у него в тот же день) при проведении судебно-биологической экспертизы была обнаружена кровь, которая могла произойти от потерпевших Долгополовой и Седенковой».

Носовым платком убийца пользовался не по назначению. Как он пояснил позже, платком он вытирал кровь с клинка, после того как расправлялся с очередной жертвой. О ноже следует сказать отдельно. По утверждению Чайки, оружие было подарено ему другом — неким Евгением Одинцовым, с которым Чайка отбывал наказание за изнасилование. Сыщики проверили эти показания и выяснили: «Согласно справке Куряжской ВТК Харьковской области заключенный с такой фамилией никогда в этой колонии наказания не отбывал. По данным УВД города Сумы, аналогичные ножи изготавливаются кустарным способом на предприятии ПО «Центролит» и продаются в Сумах на «черном» рынке».

«Потрошитель», по свидетельству сыщика МУРа Александра Мяндина, очень быстро оправился от шока, вызванного задержанием, и начал утверждать, что «нож видит впервые, его подкинули менты». Чайка выдумал неубедительную историю: ходил по ночному городу в поисках «женщины, которая когда-то обидела его отца». Скоро эта версия рассыпалась, как карточный домик.

Из материалов уголовного дела:

«Чайка Александр Николаевич, 23 июля 1974 года рождения, гражданин Республики Украина, житель города Сумы. Имеет судимость по статье 117 УК УССР (изнасилование). Приговорен к пяти годам лишения свободы. Срок наказания отбыл не полностью, освободился условно-досрочно 16 июля 1993 года. На путь исправления не встал и совершил в Москве ряд тяжких преступлений…»

«Я высматривал шубу»

Позже Чайка детально рассказал о каждом преступлении, показал дома, где совершал убийства, объяснял методику выбора жертвы. Около пунктов обмена валюты или в толпе у станций метро убийца высматривал женщин в шубах, крался за ними до тех пор, пока те не входили в подъезд дома. Там убивать было проще.

Почему все жертвы были в шубах? Девятнадцатилетний убийца считал, что одетая в меха женщина наверняка имеет при себе крупные деньги. Наивная, но вполне понятная мысль. Для Чайки, приехавшего в столицу из нищенствующей украинской глубинки, шубы были не нарядной и теплой одеждой, а чем-то вроде приманки.

На следствии была допрошена мать серийного убийцы. Вот ее показания: «После освобождения из мест лишения свободы сын зарабатывал на жизнь торговлей. Он покупал на Украине вещи, а потом перепродавал их по более высокой цене в России. На работу он не устраивался, говорил, что и так имеет достаточно денег. Никаких странностей в его поведении я не замечала».

Спасенную жертву последнего несостоявшегося преступления найти так и не удалось. Женщина зашла в подъезд и не подозревала, что была на волосок от гибели. И еще интересное дополнение. По утверждению Чайки, ему тоже знакомо чувство жалости. Он якобы трижды заходил в лифт с женщинами, но, посмотрев в их глаза, менял решение — не убивал.

На вид самый обычный парень, физически крепкий — играл в футбол, занимался кикбоксингом, худощавый, спокойный. По мнению начальника МУРа Виктора Голованова, заурядная внешность маньяка делала его особенно опасным. Такому легче усыпить бдительность даже самой осторожной жертвы, а потом, совершив свое черное дело, бесследно раствориться в многомиллионном городе. Чайка на это и рассчитывал. И уже не остановился бы, почувствовав легкость шальной добычи и простоту, с которой ему удавалось исчезать с места резни.

Сколько бы еще душ загубил «потрошитель»? Московские сыщики криминального рекорда не допустили. Наручники на запястьях серийного убийцы защелкнулись через две недели после первой трагедии. Оперативники сделали почти невозможное — вычислили гастролера из города Сумы, не имевшего в Москве ни связей, ни знакомств, ночевавшего на вокзалах в сдаваемых приезжим спальных вагонах.

Чайка рассказал на следствии, что деньги ему срочно понадобились для свадьбы. Он собирался жениться на землячке — девушке из города Сумы. Молодые даже заказали зал в ресторане, разослали приглашения родственникам и друзьям, присмотрели подвенечное платье для невесты. Бракосочетание было назначено на 19 февраля. За три дня до знаменательного события жениха задержали в столице с орудием убийства четырех женщин.

Фальшивое алиби

Многие не знают, что, кроме Чайки, по делу проходили еще два человека — дружки убийцы, с которыми он совершал грабежи и разбои. В уголовном деле остался лишь один эпизод разбойного нападения. Но сами дружки рассказывали гораздо больше. Увы, найти свидетелей преступлений, заявлений потерпевших в отделениях милиции прокуратуре так и не удалось. Так что подельники Чайки Якименко и Скрынников отделались достаточно мягким наказанием.

— Правда, чтобы отправить их за решетку, — вспоминает Сергей Дорофеев, — нам пришлось ехать на Украину, вывозить подозреваемых в Россию. Эта история заслуживает отдельного упоминания. Мы приехали за Якименко и Скрынниковым накануне 8 Марта. Все Сумы были во хмелю. Естественно, тепленькими были и наши фигуранты. Как заставить их спокойно отправиться в Москву, чем заманить? Ведь они прекрасно понимали, что поездка ничего хорошего им не сулит. И мы пошли на «военную хитрость».

Московские сыщики Александр Мяндин, Евгений Данилин, Владимир Шульга и следователь Сергей Дорофеев пригласили подозреваемых на разговор… в вагон поезда «Сумы — Москва». Возможно, если бы Якименко и Скрынников были трезвы, они бы в ловушку не попались. Но оба к вечеру 7 марта были в очень веселом расположении духа.

Москали приглашают? Приедем, почему нет! И они зашли для разговора в вагон. Сыщики предусмотрительно взяли два купе СВ. Сели за стол, начали беседу. Горилка полилась рекой. И вскоре оба «клиента» спали на верхних полках СВ… Утро было нелегким не только для уже закованных в наручники подельников Чайки. Сыщикам тоже «военная хитрость» далась тяжело. Но больше всего опера опасались пробуждения Якименко: боевой вес — сто килограммов, судимость, дерзость и весь букет соответствующих «достоинств».

Якименко открыл глаза и некоторое время лежал, упершись взглядом в потолок. Затем, почувствовав покачивание вагона и стук колес, неожиданно произнес на «чистом» суржике:

— А якщо я не захочу до Москвы йихаты?

Вместо ответа один из сыщиков раздвинул шторки. За окном проплывали пригороды столицы России. Якименко все понял, но делать было нечего…

— Но самый неожиданный фокус выкинул Чайка, — рассказывает Сергей Дорофеев. — Суд приговорил его к исключительной мере наказания. Приговор был ожидаемый и более чем заслуженный, и тут Чайка заявил: одно из убийств он совершить не мог. Подтверждение тому — намерение венчаться в церкви. То, что в день убийства он находился в Сумах, может подтвердить батюшка храма, в котором было намечено венчание. Верховный суд отменил приговор и направил дело на новое рассмотрение. Обидно, брак в работе, да и несправедливо: ведь ясно было, что убийца врет, цепляется за соломинку.

— Делать нечего, отправились в Сумы, — заканчивает рассказ Сергей Борисович. — Убийца не учел, что со времен крещения Руси в наших храмах бухгалтерия и статистика ведутся на самом высшем уровне. Приехали, взяли церковные книги и убедились, что ни в день, указанный преступником, ни в другие дни его фамилия нигде не значится. Это же подтвердил и батюшка местного храма. Мы вернулись в Москву, оформили дело и вновь направили его в суд. В таких случаях обычно после повторного разбирательства суд не выносит аналогичный вердикт. Практика свидетельствует, что в подобных ситуациях наказание всегда смягчается. Судья перестраховывается, что ли… Но приговор был подтвержден. Думаю, это абсолютно уникальный случай в истории отечественного правосудия нового времени, когда преступник получил две высших меры наказания.

Глава восьмая НА ВОЛОСКЕ

Шерсть любимой собаки налетчика стала одним из главных доказательств его участия в преступлениях.

Тупо отнять деньги

В тот день отец и сын Краснопёровы получили в обменном пункте на Зубовском бульваре крупную сумму денег и поехали домой. В сумке Краснопёрова-старшего лежало более миллиона рублей — на тот момент около 35 тысяч долларов. Деньги были получены за машины, которые он перегнал из Химок в столичный автосалон «Миг-автоцентр».

Из показаний чудом выжившего в стычке с налетчиками Краснопёрова-младшего:

«Машин около обменного пункта было мало, но я обратил внимание на «ВАЗ-21099» темного цвета, который стоял неподалеку. Кто находится в автомобиле, я разглядеть не смог. Стекла в машине были затемненными. Отец вернулся через 15–20 минут и был очень недоволен. Сказал, что ему дали мелкими купюрами и пришлось сложить деньги в пластиковую сумку. После этого мы поехали домой.

Когда стали парковаться, я увидел, что в нашем дворе маневрирует «ВАЗ-21099» темного цвета. Особого значения этому я не придал. Но когда мы вышли, к нам подбежали двое мужчин. В руках у них были пистолеты с глушителями. Один из нападавших крикнул: «Отдай сумку, прострелю ноги!» Отец сделал несколько шагов в сторону. В это время другой нападавший вырвал у меня из рук сумку-барсетку. В ней лежал мобильный телефон. А первый мужчина стал отнимать сумку с деньгами у отца. Затем началась стрельба. Падая, я увидел убегавших в сторону «ВАЗ-21099» мужчин с пистолетами и сумками в руках».

Старший Краснопёров скончался по дороге в больницу. Налетчики ранили его в сердце. Сын выжил, но врачам пришлось бороться за его жизнь. Что касается налетчиков, они благополучно скрылись. Никаких улик бандиты не оставили, номера их автомобиля никто не запомнил, значимых примет тоже.

Через полтора месяца налетчики вновь выходят из тени. На этот раз наводчик дает им верную наколку — указывает адрес владельца сети ларьков Шмидта. Торговец не производит инкассацию и ежедневно приносит выручку домой примерно в одно и то же время. Поэтому дело за малым: нужно просто тупо отнять деньги. Действуя по заранее разработанному плану, бандиты напали на Шмидта, когда тот подошел к квартире. Нанеся ему несколько ударов рукояткой пистолета по голове, налетчики заставили впустить их в квартиру.

Из показаний потерпевшей Галины Р.:

«Рано утром Шмидт уехал на фирму, а я осталась дома. Позже ко мне пришла знакомая, которую я обучала работе на компьютере. Мы занимались учебой несколько часов. Примерно в 13.30 я услышала, как кто-то открывает дверь ключом. И сразу после этого раздался крик Игоря (Шмидта. — Прим. автора): «Милиция, вызывайте милицию!» В комнату, где находились мы со знакомой, ворвался какой-то человек с пистолетом в руке. Он приказал нам лечь на пол и не двигаться. Мы подчинились, так как испугались за свою жизнь. Потом я услышала, как в другой комнате второй человек требовал у Игоря показать, где лежат деньги. Тот сказал, что сам отдаст все, что есть, только чтобы не трогали женщин.

Я попыталась дотянуться до телефона. Заметив это, стоявший в нашей комнате мужчина начал бить меня ногами и руками. Услышав шум и мои крики, Игорь попытался прорваться в нашу комнату. В этот момент я услышала крики Игоря, а затем звуки выстрелов. Их было не менее четырех…»

Бизнесмен получил четыре пулевых ранения. Два из них, в голову, были не совместимы с жизнью. Мужчина скончался до приезда «скорой», женщины отделались ссадинами и ушибами. Налетчики, скрывшиеся до приезда медиков и милиции, завладели 150 тысячами долларов. И это происшествие так и стало бы одним из многочисленных нераскрытых налетов, если бы чуть позже, при схожих обстоятельствах, бандиты не совершили серьезный просчет.

Кабы знать…

Для сотрудников ЧОПа «Скорпион» та поездка была самым обычным делом. Они обслуживали одно из отделений Торговостроительного банка, перевозили документацию и крупные суммы денег. Около часа дня охранники Караулов и Лаврентьев решили заехать в магазин за продуктами. Сделав покупки, они заехали в банк «Эра», после чего стали возвращаться в офис Торгово-строительного банка по Малой Грузинской улице.

Из показаний потерпевшего Лаврентьева:

«Когда мы остановились на перекрестке на запрещающий сигнал светофора, я увидел мужчину. Он подошел к нашей машине со стороны тротуара и встал перед капотом. Затем он поднял руку и выстрелил в лобовое стекло машины. Сначала боли я не почувствовал. Только увидел на лобовом стекле отверстие от пули. Инстинктивно я пригнулся и тут ощутил боль в шее. Я понял, что получил ранение. Лежа, я достал служебное оружие и вылез из машины. От машины бежал мужчина. Я крикнул ему «Стой!», после чего начал стрелять. Я выстрелил восемь раз, но мужчина скрылся за поворотом…»

Другой охранник, на которого напал второй налетчик, отстреливаться не смог. Зато он вырвал оружие у бандита, что заставило того броситься прочь. Оба секьюрити бросились в погоню. Когда они добежали до угла, то увидели там лежавшего в луже крови мужчину, в которого стрелял Лаврентьев. В руках убитый сжимал металлический цилиндр — приспособление для бесшумной стрельбы из пистолета. В этот момент Лаврентьев почувствовал себя плохо. Напарник вызвал по мобильному телефону «скорую», милицию и оказал раненому первую помощь — кто-то из водителей предоставил автомобильную аптечку.

— С этого эпизода и пошло раскрытие преступлений банды, — рассказывает следователь по особо важным делам Управления по раскрытию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы Андрей Супруненко. — Вскоре установили личность убитого. Им оказался некий житель Ярославля Андреев. Тут же связались с местными операми. Те сделали обыск на квартире Андреева, опросили его родственников.

Мать убитого налетчика рассказала, что незадолго до случившегося сын взял паспорт, водительское удостоверение, записные книжки и поехал в Москву. Он объяснил, что обещал помочь своему приятелю Благову снять с учета машину. Позже она прочла в газете сообщение о том, что ее сын застрелен во время вооруженного нападения.

Имя Благова было известно ярославским милиционерам. Он уже конфликтовал с законом, имел судимость. Сыщики приехали «в гости» к старому знакомому, но чуточку опоздали. Бандит бросился в бега. И все же цепочка следов не прервалась. Среди вещей, найденных у Благова, оперативники нашли записку с телефоном и надписью «Света Абросимова». Еще одна серьезная улика. По милицейским учетам именно Абросимов был ближайшей связью Благова и отбывал с ним вместе последний срок.

Наведались к жившему в Москве Абросимову. Сначала тот держался независимо и уверенно: ничего не знаю, ни в каких делах не участвовал… Но неожиданно бандита подвела его любовь… к домашним животным. Оперативники обнаружили в доме Абросимова черного пуделя.

— На приспособлении для бесшумной стрельбы, которое сжимал в руках застреленный в Москве Андреев, — продолжает рассказ следователь Андрей Супруненко, — эксперты обнаружили черный волос. Провели исследование и выяснили, что он принадлежит не человеку, а животному. Когда у Абросимова нашли собаку, то многое стало понятно. С подушки, на которой спал пудель, изъяли несколько волосков. Заключение судебно-биологической экспертизы было однозначным: шерсть собаки Абросимова и волос, найденный на оружии мертвого налетчика, идентичны.

Дальше отпираться было бессмысленно. Абросимов начал давать показания и назвал имена подельников. Лидером группы был Благов. Но, как рассказал Абросимов, организатором налетов являлся другой человек. Он предложил маявшимся от безденежья бандитам «подработать» налетами и обещал им половину суммы, вырученной с каждого нападения. Организатор сам находил подходящий адрес, выдавал оружие, помогал выбрать маршрут и место нападения. По существу, он был для московско-ярославских гастролеров мозговым центром.

Начались поиски Благова. Он довольно долго скрывался от следствия, но вскоре не выдержал. Налетчик решил «срубить бабки» по-легкому. Младший брат Благова находился в близких отношениях с бухгалтером одной из ярославских фирм ООО «Вымпел-система». Девушка часто приходила в гости, оставалась ночевать. Этим и воспользовался налетчик. Он незаметно сделал дубликат ключа от входной двери в офис фирмы. А через несколько дней попытался выкрасть из офиса компьютеры. Бандит явно взялся не за свое дело. Охранники задержали его при выходе.

Благов сопротивлялся изо всех сил, пытался вырваться, даже слезно просил: «Ребята, отпустите, иначе мне крышка!» Он отлично понимал, что его ждет обвинение в убийстве… Когда его доставили в отделение милиции для оформления попытки кражи, Благов назвался другим именем. Но проблем с установлением его личности не было. Когда ему откатали пальцы, то выяснилось и его настоящее имя, и то, что его давно ищут за убийства и разбои в Москве.

Позже налетчика опознали секьюрити банка и другие свидетели. Любопытно, что, когда его допрашивали по обстоятельствам дела, Благов начал врать: мол, из Ярославля он не выезжал, постоянно находился в городе и занимался строительством дома. Он, дескать, теперь человек серьезный и уважаемый, владелец земельного участка в центре Ярославля, на котором строит дом. Разбить «алиби» бандита труда не составило. Выяснилось, что никакой землей Благов не владеет и строительством не занимается. Документов, свидетельствующих о покупке земли на его имя, в регистрационной палате Ярославля не оказалось.

Такую же несуразную тактику защиты выбрал и второй бандит — Абросимов. Он заявил, что в день разбоя на квартиру Шмидта никуда не выходил, сидел дома вместе со своей подругой и двумя друзьями. Ничего хорошего из этого не вышло. Вызвали для дачи показаний всех, кого назвал налетчик. Подтвердила липовое алиби только подружка Абросимова. Впрочем, она согласилась бы говорить что угодно, лишь бы вытащить своего приятеля из-за решетки. А дружки врать на суде не стали, испугались ответственности. В результате убийца и разбойник остался у разбитого корыта.

— Типичные представители поколения «пепси», — заканчивает рассказ об этом деле Андрей Борисович. — В мозгах ничего, кроме схемы «вышел — выпил — сел»… Все доказательства организации банды были налицо: организованность, вооруженность, устойчивость и распределение ролей при нападениях на граждан и учреждения. Благов получил двадцать два года лишения свободы, а его дружок Абросимов и того больше. Судью возмутило его вранье, и она приговорила Абросимова к двадцати шести годам лишения свободы. Верховный суд оставил приговор без изменения.

Глава девятая ОБЫКНОВЕННЫЙ БАНДИТИЗМ

Это дело — типичное для своего времени. И по жестокости, и по цинизму, с которым совершались преступления.

Пока голову искали…

Крутой поворот набережной Яузы, напротив административной башни завода «Манометр». Проезжая мимо, Александр Яковлев всегда вспоминает те события. Их невозможно забыть даже за давностью лет, хотя Яковлеву есть что вспомнить. Он проработал в МУРе без малого два десятилетия, в его практике случалось немало уникальных ситуаций. Но та оказалась настолько необычной, что врезалась в память на всю жизнь.

— Место указала жена главаря банды Галина, — вспоминает Александр Владимирович. — Она запомнила, что сумку с отрубленной головой выбросили в воду у фонарного столба рядом с домом № 1. Исключить обман в такой ситуации нельзя. Можно было предположить, что это уловка, очередная попытка запутать следствие или желание покуражиться над сотрудниками прокуратуры и оперативниками. На дворе-то не солнечный июнь, а декабрь. До Нового года шесть дней, на воду даже смотреть неприятно, а не то что лезть в нее в тонком гидрокостюме…

Поиски вели прокурор-криминалист столичной прокуратуры Сергей Сычев и его коллеги из Генеральной прокуратуры России. Спустив на воду резиновую лодку, они час за часом безрезультатно тралили дно. Яковлев помогал, забрасывая «кошку» с борта лодки. Остальные — руководитель следственно-оперативной группы Татьяна Гизатуллина, понятые и другие участники событий — могли лишь сопереживать. А что еще оставалось? Не прыгать же всем вместе в ледяную воду?

Стужа была такой, что куда-то попрятались даже утки — обитатели шлюзовой отмели… Пять часов работы. Начинало темнеть, проносившиеся по набережной автомобили включили фары. От стылой воды поднимался легкий парок. Криминалисты время от времени подгребали к берегу, отхлебывали из фляжки. Но теплее, конечно, не становилось, разве что создавалась видимость…

Неожиданно один из сидевших в лодке радостно замахал рукой: нашли! Через минуту кто-то вытянул фибровый чемодан: тяжелый, плотно закрытый, литров на сто. Неужели повезло, закончились мытарства в ледяной купели? Но ведь соучастница преступления говорила о спортивной сумке. Ошиблась, забыла?

— Когда чемодан оказался на набережной, — продолжает рассказ Александр Яковлев, — криминалисты подцепили замок топориком. Крышка отскочила, и мы увидели что-то вроде… макета театральной сцены. От удивления никто не мог произнести ни слова. В чемодане была устроена миниатюрная виселица, в петле которой висел «удавленник». Там же, среди какого-то странного садистского реквизита, мы обнаружили иголки, скальпели, ножички, ручную машинку для стрижки… Кем был хозяин этого странного «театра» смерти? Честно говоря, мы тогда не слишком задумывались. Все замерзли, устали, были на грани того, чтобы бросить затею с поисками и вернуться в прокуратуру. Но Татьяна Гизатуллина проявила характер: будем работать до конца!

Снова залезли в надувную лодку, оттолкнулись от берега. К тому моменту работа велась уже у створа шлюза, расположенного в русле Яузы. Неожиданно со стороны Лефортова послышался шум приближающегося буксира. К поисковикам подплыл старенький катер. Стоявший на палубе матрос перегнулся через борт:

— Эй, вы кто будете? У вас разрешение есть?

Яковлев показал документы, объяснил ситуацию.

Матрос, мужик лет сорока, внешне похожий на покойного артиста Андрея Краско, вопросами не ограничился. Ему было и любопытно, и весело — как-никак, развлечение:

— А покойник-то свежий? У нас здесь постоянно ЧП случаются… Скажи, Ген, — обратился мужик ко второму матросу, который вылез из рубки с папироской в зубах. — На той неделе случай был. Молодой парень поссорился с подругой. Как раз в этом самом месте они отношения выясняли. Так его шалава выдернула ключи «мерседеса» из зажигания — и в воду. Он бегает вдоль ограждения по набережной, глаза круглые, а прыгать-то вниз неохота… Ну, обратился к нам, помогите, дескать, мужики, в долгу не останусь. Мы, разумеется, помогли.

— А долго искали?

— Да часа два промучились. Здесь же ил глубокий. Такую мелочь, как брелок с ключами, сразу и не углядишь. Вообще-то повезло ему, мог без ключей и без «мерседеса» домой уехать. Но достали… Ключики у берега лежали. Уж он радовался!

Криминалисты продолжали работу. Им было не до пустой болтовни. Яковлев же, как и подобает оперативнику, решил не упускать случай:

— Мужики, так вы бы и нам помогли?

Стоявшие на палубе буксира переглянулись:

— А ты нам… нальешь?

— Какие вопросы.

Мужики сразу же подключились к делу. Особенно активен был Гена. Акваторию шлюза он знал так же, как семиметровую кухню своей коммуналки. Матрос расспросил Яковлева, куда была брошена сумка. Потом задумался, осмотрелся, прикинул взглядом расстояние от того самого фонарного столба, до шлюзового замка…

— Вам надо не здесь искать, а правее чуток. Мы в прошлом году летом русло чистили — ил сдвигали. Так что попробуйте вон в той стороне, ближе к берегу.

Криминалисты неодобрительно поглядывали на мужиков: им-то развлечение, а попробовали бы сами на морозце в воде поковыряться. Да еще когда каждый шаг с трудом достается: наступишь на темное жирное дно, грунт с бульканьем проваливается и выдавливает наверх радужные круги мазута. Так раз за разом, а результат — ноль…

И все же то ли удача приплыла вместе с буксиром, то ли боги сжалились над людьми… После того как криминалисты по совету матросов с буксира приблизились к берегу, коготь стальной «кошки» зацепил что-то тяжелое. Сидевшие в лодке тихонько потянули — не рыба, конечно, но вдруг сорвется! Потом аккуратно встали на дно рядом, ухватились за невидимый груз руками, снова потянули.

Есть удача! На крюке висела спортивная сумка. По внешнему виду точно такая, как описывала Галина Жуликова: две ручки, сверху молния, сделана из недорогого кожзаменителя.

— Подняли на берег, — вспоминает Александр Яковлев, — открыли сумку. В ней шесть камней. Обыкновенные булыжники, подобранные в спешке неподалеку — на улице Радио. Но главное, в сумке лежал полиэтиленовый пакет, в котором мы разглядели какой-то грязный округлый предмет. Это была человеческая голова. Удача! Ведь бандиты выбросили сумку с головой убитого еще три года назад Яковенцева…

Настроение участников поиска заметно улучшилось. А от осознания того, что труды были не напрасны, стало даже теплее. Матросам с буксира тоже было чему порадоваться. Они свое «заработали». Моторист буксира Гена, получив из рук Яковлева обещанный магарыч, с гордостью удалился в сторону рубки. Через несколько минут катер одышливо застучал движком, лихо развернулся в узеньком русле Яузы и, набирая ход и нагоняя волну, уплыл вверх по течению.

Члены следственно-оперативной группы спешить не могли. Их работа продолжилась, как того требовал закон. Уже стемнело, криминалисты напоминали не прокурорских работников, а жителей ледяной сказочной страны. Их гидрокостюмы обледенели, сами они едва шевелились от усталости и холода.

— В какой-то степени этот момент стал кульминацией работы, — говорит Татьяна Гизатуллина. — Конечно, у нас и так хватало доказательств. Были показания нескольких бандитов, было найдено тело Яковенцева, сожженное бандитами неподалеку от Рогожского кладбища.

И все же одно дело экспертиза, протоколы допросов, закрепление показаний следственными экспериментами. А другое — голова, найденная именно в том месте, о котором знали только преступники.

Начальник мафии

В этой истории, по мнению следователя по особо важным делам Татьяны Гизатуллиной, нет ничего экстраординарного. Жестокие разбои? Да ведь они всегда жестокие и кровавые. Убийства с расчленением трупов? Так какая же банда без «мокрухи»… И расчленение тоже не редкость, а привычный эксцесс исполнителя. Да и составом банды, в которой матерые зэки, вчерашние воины-герои и юные девушки дружно совершают бессмысленные преступления, тоже никого не удивить.

Но, наверное, именно этой ординарностью дело банды Жуликова и представляет особый интерес. Оно словно отражение того времени — середины девяностых годов прошлого века. Тогда казалось, что молодые отморозки, бритоголовые, увешанные золотыми цепями и браслетами братки и руководившие ими криминальные авторитеты, вот-вот подомнут под себя все — бизнес, торговлю и даже сам закон.

Не зная, где работает Татьяна Гизатуллина, невозможно угадать ее профессию. Изящная молодая женщина с открытым взглядом и мягкой манерой общения. Только поговорив с ней, ощущаешь внутренний стержень и твердый характер. Но ведь такими качествами могут обладать представительницы многих «женских» профессий: школьные учителя, врачи, менеджеры издательств или книжных магазинов… Трудно представить, что Татьяна Юрьевна успешно занимается сложнейшими даже для «зубров» следствия уголовными делами.

Она начинала в 1987 году сотрудником Свердловской прокуратуры Москвы, с 1992 года работала следователем. В 1995 году ей предложили перейти в городское Управление по расследованию убийств и бандитизма. Были раздумья, сомнения. Но сделав выбор, Татьяна Юрьевна ни разу о нем не пожалела. В Управлении поддерживались традиции товарищества, взаимопомощи. И многому молодой следователь научилась у своих опытных коллег. Обращаясь за помощью и советом, Гизатуллина никогда не встречала отказа или непонимания, даже если требовалось участие первых лиц. Теперь, называя имена тех, кто помогал ей поверить в свои силы и совершенствовать профессионализм, она с благодарностью вспоминает и руководителей прокуратуры Москвы Геннадия Пономарева, Юрия Семина, Григория Шинакова, Юрия Смирнова, и многих товарищей по службе.

Дело банды Жуликова, которым Татьяна Юрьевна занялась в 1997 году, называют еще делом фирмы «ЗеКо-Рекордс». Потому что дерзкое заказное убийство владельца фирмы «ЗеКо» Зеленова стало громким событием даже для лихих девяностых. Его раскрытие и детали исполнения получили большой общественный резонанс. Но описание «подвигов» банды представляет интерес не только по этим причинам.

По делу проходили 19 обвиняемых, следствие доказало три убийства, серию разбоев, множество других преступлений, а участники банды получили в общей сложности более 200 лет лишения свободы. (Причем последний из проходивших по делу — некий кемеровский авторитет Завьялов — был осужден на 18 лет только в 2005 году!) Работа по делу «ЗеКо» стала своего рода эталоном. Не случайно молодые коллеги листают составленное Гизатуллиной обвинительное заключение как учебное пособие. Для них это классика следствия.

— Банда обосновалась в Москве в первой половине девяностых, — рассказывает Татьяна Юрьевна. — Поначалу костяк составляли «синяки» — люди с уголовным опытом, которых в столицу на заработки командировали кемеровские авторитеты. Формальным лидером был некий Жуликов. Человек, который мечтал стать бандитом и стал им. Любопытный эпизод, характеризующий этого человека. Во время обыска в квартире Жуликова его пятилетнего сынишку спросили, кто его папа, и тот с гордостью, как на детском утреннике, громко произнес: «Мой папа бандит! Он — начальник мафии!»

Фигура Жуликова могла бы стать украшением фельетона, если бы не его зловещая роль в судьбах всех окружающих. Он на самом деле был сдвинутым на бандитской философии, если, конечно, такая философия существует. По словам Александра Яковлева, из Жуликова «выпирала крутизна». Он готов был рубаху на себе рвать, чтобы доказать, что круче него никого нет. Даже «звание» главаря банды и соответствующий приговор — 25 лет лишения свободы, с отбыванием большей части срока в «крытой» зоне — этот апологет бандитизма воспринял как награду.

Жуликов отличился и на судебных слушаниях. Он угрожал судье, за что был удален из зала заседаний. Конвой привез его лишь на оглашение приговора.

Из материалов уголовного дела:

«Как характерную особенность банды следствие отмечает лидирующую роль главаря Жуликова. Он являлся безусловным авторитетом для всех участников преступного сообщества. Отношения в банде складывались на основе четкой внутригрупповой дисциплины, которая насаждалась и поддерживалась Жуликовым угрозами физической расправы как над самими участниками банды, так и над членами их семей. Это обстоятельство в полной мере подтверждается многочисленными показаниями обвиняемых».

Возможно, я нарушаю хронику повествования, но здесь уж очень к месту дополнить развернутую характеристику главаря. Кстати, о его фамилии. Жуликов и здесь проявил себя большим оригиналом. По паспорту он вовсе не Жуликов, а Востриков. С этой фамилией он учился в школе и получил первый срок по «непрестижной статье» — за грабеж, и второй срок — за нарушение административного режима. Но настоящая фамилия казалось ему какой-то легковесной. И он взял себе фамилию жены, о благозвучии которой рассуждать не приходится. Что кому нравится…

Кроме Жуликова, в банде были и другие колоритные фигуры. Два друга — Яковенцев и Боев. По свидетельству Александра Яковлева, настоящие кемеровские бандиты, зарабатывавшие на жизнь в Москве грабежами. Были и совсем юные девицы из Саранска Заводова и Кабанова — семнадцати и девятнадцати лет.

Обе девушки попали под влияние Жуликова, который и втянул их в преступную деятельность. Впрочем, они не были тургеневскими барышнями. Кабанова, например, дважды отбывала срок за кражи. Ее подруга Заводова, белокурое создание с внешностью фотомодели, проблем с законом не имела. Зато рвалась в бой и мечтала о блатной романтике. Теперь обе хлебают эту самую романтику полной ложкой. Кабанова приговорена к 16 годам лишения свободы, а Заводова осуждена на 12 лет.

Справедливости ради, нужно признать, что освободиться из бандитского капкана было почти невозможно. В начале знакомства Жуликов отнял у девиц паспорта, а Заводову со временем превратил в свою наложницу. Когда однажды девушка попыталась показать характер, Жуликов избил ее до полусмерти. После чего, по словам одного из членов банды, она почти сутки не могла подняться с постели.

Каждый раз, выезжая из Саранска в Москву по вызову «начальника мафии», Ира Заводова не знала, вернется ли обратно живой. А мать девушки после ареста нашла среди ее бумаг записку, в которой говорилось: «Если я пропаду или со мной что-нибудь случится, то в этом виноват Жуликов…» Та же мать с грустью признавала, что Ира больше слушается не родителей, а Жуликова.

Конечно, не фамилия красит человека. Но вот что интересно. Верная подруга Жуликова Галина, чью фамилию он носил, не только делила кров со своим гражданским мужем, но исповедовала его убеждения.

Из материалов уголовного дела:

«Знакомая Галины Жуликовой — свидетель Семикова — пожаловалась подруге, что ей не хватает денег на воспитание четырех детей. На что Галина заметила: «Надо грабить и убивать, и тогда деньги появятся». Когда старший сын Семиковой устроился работать в палатке, Жуликов сказал: «Выбирай, кем будешь: коммерсантом или бандитом?»

И под влиянием «авторитетного человека» парень выбрал второе — бросил работу и пошел к Жуликову».

О влиянии, которое главарь оказывал на подельников, можно судить по свидетельствам бандитов. Тимофеев, Силушин, Кошечкин, Шувалов, Винокуров, Хамзин, Бухтияров и другие утверждали, что они боялись Жуликова и вынуждены были выполнять все его приказания. А уж среди вышеперечисленных джентльменов удачи «ботаников» не найти, каждый мог постоять за себя, а иные «с отличием» закончили тюремные университеты.

Силушин, совершивший заказное убийство владельца «ЗеКо-Рекордс», уже находясь за решеткой, жаловался следователю: «Мне Жуликов и здесь угрожает, присылает записки, чтобы я давал другие показания». Такие же признания сделали на следствии Заводова и Тимофеев, которому главарь угрожал убийством в случае «неправильных» показаний.

Запуганными были и почти все участники процесса. Галина Жуликова, мать двоих детей, могла рассчитывать на смягчение приговора. Судья готов был учесть ее раскаяние, сотрудничество с органами правопорядка в период предварительного следствия и семейное положение. Но неожиданно во время судебного слушания жена главаря изменила показания и заявила о том, что делала признания под давлением… Это было тем более глупо, что, по свидетельствам всех остальных бандитов и самого Жуликова, истина была и так установлена.

За лживую позицию на суде Галина Жуликова, несмотря на малолетнего ребенка, была приговорена к двенадцати годам лишения свободы в исправительном учреждении общего режима. Понятно, что свою «несгибаемость» она продемонстрировала в угоду мужу, хотела соответствовать «высокому званию» подруги главаря банды.

Вот с каким контингентом пришлось работать следователю Татьяне Гизатуллиной. И, как показало время, даже в поединке с отморозками, убийцами, разбойниками можно одержать убедительную победу, используя интеллект, твердость характера и профессиональную подготовку юриста.

Шубка для невесты

Как подметил Александр Яковлев, занимавшийся разработкой банды до конца следствия, сначала была «классика» — квалифицированные разбои, гоп-стопы, вымогательства, мошенничества. Кемеровские еще не обросли связями, не имели опыта действий в большом городе. Поэтому Жуликов пошел по наиболее простому, но эффективному пути. Он придумал схему нападений на челноков, дающих объявления о продаже вещей через газету «Из рук в руки».

— В то время из-за границы начинали завозить не дешевый ширпотреб, а достаточно дорогие товары, — рассказывает Татьяна Гизатуллина. — Какого-то организованного сбыта не было. И челноки просто размещали объявления. Жуликов дал команду Заводовой и Кабановой: просматривайте газету бесплатных объявлений и ищите подходящие варианты. Вскоре первый адрес был найден. Молодая женщина дала объявление о продаже песцовой шубы за 850 долларов. По курсу того времени это была немалая сумма — около четырех миллионов рублей…

В первом разбое Жуликов принимал участие лично. Он четко разработал план действий, каждому дал конкретные инструкции, как поступать в случае возникновения форс-мажорных обстоятельств.

Из материалов уголовного дела:

«В квартире на Алма-Атинской улице, которую снимал для членов банды Жуликов, собрались все участники готовящегося разбоя: главарь, Яковенцев, Боев, Александр Шувалов, Кошечкин и обе девицы. Жуликов предложил проникнуть в квартиру под видом двух семейных пар — якобы покупателей. Бывший сотрудник милиции Винокуров должен был сидеть внизу в машине и наблюдать за происходящим на улице, чтобы предупредить подельников в случае возникновения опасности».

На место отправились на двух машинах Жуликова. За рулем «мерседеса» сидел хозяин, «опелем» управлял Винокуров. Волнения никто не испытывал. Наоборот, ни у кого не было сомнений в успехе дела, настроение было приподнятое, как определил один из бандитов — «боевое».

Из допроса потерпевшей Л.:

«В двадцатых числах февраля 1995 года я поместила объявление о продаже шубы. Около одиннадцати утра мне позвонил молодой человек. Он сказал, что собирается купить шубу для невесты и хотел бы приехать посмотреть товар. Я дала ему адрес и объяснила, как проехать на Люсиновскую улицу. Примерно через час раздался еще один звонок. Другой молодой человек сообщил, что хочет купить шубу жене и готов заехать вместе с ней на примерку. Я ответила, что уже жду покупателя, и попросила приехать чуть позже. Затем я позвонила своему бывшему мужу, чтобы он мне помог. Принимать одной в квартире незнакомых людей было неприятно».

Как показали дальнейшие события, подстраховка хозяйке не помогла. С матерыми уголовниками справиться в одиночку было невозможно.

Из показаний обвиняемой Кабановой:

«По лестнице мы поднимались все вместе, но около квартиры разделились. В дверь позвонили мы с Яковен-цевым. Нам открыли молодой мужчина и девушка, на вид которой было года двадцать три. На мне был парик пепельного цвета, который я надела по требованию Жуликова. Яковенцев был в короткой кожаной куртке и норковой шапке. Под предлогом посещения туалета он осмотрел квартиру, узнал, кто еще есть дома. Тем временем я примерила шубу. В этот момент в дверь позвонили Жуликов и Заводова. На Ирине был парик каштанового цвета с волосами до плеч. Хозяева ни о чем не догадывались…»

Жуликову достаточно было беглого взгляда, чтобы оценить ситуацию. Он кивнул Яковенцеву: действуй. Тот вывел помощника хозяйки на кухню:

— Мы шубу забираем!

Мужчина не понял смысла сказанного, а угрозу в голосе самоуверенного и нагловатого бандита не расслышал:

— Да ради бога. Примеряйте и забирайте…

— Ты не понял, мы просто ее забираем!

В следующее мгновение Яковенцев саданул парня по голове. Удар был такой силы, что тот рухнул на стоявший у стены журнальный столик, который развалился под ним на части. Пострадала даже старенькая хозяйская болонка, спрятавшаяся от незнакомых людей под столик. Но помощь собаке оказывать было некому.

Пока Яковенцев и присоединившийся к нему Жуликов избивали парня, Заводова и Кабанова впустили в квартиру остальных бандитов, ожидавших своего «номера» на лестничной площадке. Хозяйка находилась в состоянии ступора и не говорила ни слова. Она стояла у шкафа, в котором висела злосчастная шуба, и наблюдала за происходящим.

Из показаний потерпевшего Павла П., бывшего мужа хозяйки шубы:

«Мне связали скотчем руки и ноги, заклеили рот и положили лицом вниз около балкона. Ольге они связали скотчем руки и ноги и поставили ее в углу в комнате… На несколько секундя выключился — наверное, потерял сознание. А когда очнулся, то увидел еще каких-то людей. Они рыскали по квартире и хватали все ценное. Рядом со мной постоянно находился парень. Он постоянно следил за моей реакцией. В руке он сжимал пивную бутылку, которой готов был ударить меня в случае необходимости. В тот момент я был уверен, что живыми они нас не оставят».

Но убивать хозяев никто не собирался. Налетчики даже проявили сострадание. Заметив, что хозяин квартиры не может дышать, посинел и задыхается, они оторвали от рта жертвы скотч. Правда, для профилактики жертву все же ударили несколько раз ногами — чтобы не питал никаких иллюзий.

Напоследок бандиты посоветовали хозяевам о милиции даже не думать. В противном случае… Ну, что они сулили жертвам, догадаться не трудно.

Вся операция заняла двадцать минут. Конечно, с одной стороны, быстрота снижает шансы попасться. Но, с другой стороны, спешка снижает кпд налетчиков, мешает как следует обчистить чужое жилище. Так случилось и с разбоем на Люсиновской. Приехав домой, бандиты со смехом обнаружили какой-то электрический шнур. Все были возбуждены и стали смеяться: дескать, шнур-то взяли, а для чего он предназначен — забыли. В спешке они действительно оставили в квартире приготовленную к вывозу магнитолу «Sony».

Добыча налетчиков и без того была немалой. Кроме злополучной песцовой шубы, они забрали телевизор и видеомагнитофон, россыпь ювелирки — пять золотых колец, цепочку, кулон, золотые нательные кресты, а также кожаные пальто и плащ, сапоги и многое другое. Прихватили с собой и большую сувенирную бутылку водки «Смирнов», объемом несколько литров, и распихали по карманам разную мелочь.

Добыча налетчиков составила более двадцати пяти миллионов рублей. Чтобы точнее оценить ущерб хозяев, можно перевести сумму в доллары — так привычнее. По курсу того времени — около пяти тысяч долларов. Для первого раза неплохо, но главарь был не в духе.

Приехали на Шепелюгинскую улицу, где Жуликов с семьей снимал квартиру. Решили поделить награбленное и отметить почин. Поставили на стол бутыль «Смирновской», началась пьянка. Скоро все быстро захмелели, и Яковенцев стал собираться на Алма-Атинскую, где жил со своим приятелем Боевым. Тут-то и произошла ссора, результатом которой стало двойное убийство внутри самой банды.

Из материалов уголовного дела:

«В ходе распития спиртного между Жуликовым и Яковенце-вым на почве личных неприязненных отношений произошла перебранка, в связи с чем Жуликов решил убить Яковен-цева. Для совершения преступления он привлек Кошечкина, Шувалова и Винокурова, а также находившихся в квартире Жуликову, Заводову и Кабанову, которые должны были участвовать в сокрытии следов преступления».

Узкие рамки обвинения и специфика юридической практики не позволяют рассказать подробнее о многом, что могло бы разъяснить мотивацию поступков бандитов, рельефнее обрисовать роль каждого из них в тех или иных событиях. Можно лишь с уверенностью говорить о том, что ссора между Яковенцевым и Жуликовым произошла не случайно. Судьба бывших кемеровских подельников главаря уже давно была предрешена, и смерть в тот день с самого утра дышала Яковенцеву в затылок.

Повязать кровью

Следствие не ставило целью изучение жизни Яковен-цева, Боева и Жуликова с момента их приезда в Москву в начале девяностых. И так понятно, как они зарабатывали на покупку автомобилей, аренду квартир, попойки и развлечения с доступными женщинами.

— Жуликов не скрывал претензий на лидерство, — поясняет Александр Яковлев. — Однако для самоутверждения ему не хватало веса, уголовного авторитета. Чтобы решить эту задачу, он сделал первый шаг — привлек в банду рязанских братков, смотревших на «благодетеля» снизу вверх. Но от прежнего состава еще оставались двое кемеровских — Яковенцев и Боев. Оба сидели по тяжелым статьям, с ними Жуликов не мог разговаривать так же, как с остальными — не церемонясь, требуя беспрекословного и слепого подчинения. Назревал конфликт. Главарь понимал: если не он их, то рано или поздно они его.

…Пили до двух часов ночи. Наконец Яковенцев с трудом поднялся из-за стола и, зацепившись за чьи-то ноги, стал пробираться к прихожей. С чего началась ссора, никто не знает. Точнее, все участники убийства дают противоречивые показания. Скорее всего, на Яковенцева, по условному знаку Жуликова, набросились сразу все.

Убивали его неряшливо и долго. По словам Заводовой, шум драки в коридоре не стихал около получаса. В какой-то момент в комнату, где вместе с детьми отсиживались три женщины, ворвался Жуликов. Он походил на мясника с бойни: руки, лицо, одежда и даже обувь были в крови. «Давай удавку!» — прорычал он жене. Та махнула рукой: сам, дескать, бери в ванной…

Позже выяснилось, что на лице Яковенцева не осталось почти ни одной целой кости — так усердствовали его вчерашние дружки.

Жертва уже не могла сопротивляться. В какой-то момент из коридора донесся возглас Яковенцева: «Не убивай, Юрок!» Потом наступила тишина, прерываемая тяжелым сопением бандитов. Додушить полумертвого человека никак не могли. Сначала лопнула леска, которую сорвал в ванной Жуликов, потом они никак не могли затянуть петлю потуже…

Когда, наконец, закончили с Яковенцевым, стало ясно, что придется убивать и Боева. Как сказал Жуликов: «Они друзья, побратались кровью. Боева оставлять в живых нельзя. Он мстить будет».

Все переоделись в другую одежду, так как каждый выглядел не лучше Жуликова. Снова сели за стол, еще добавили, стали собираться на Алма-Атинскую. Перед отъездом перевязали труп Яковенцева скотчем, закатали в махровое покрывало и выволокли на балкон. Только после этого спустились к машине. Женщинам приказали до их возвращения замыть пол и стены в коридоре, собрать всю одежду убитого и имевшиеся в доме фотографии с его изображением. Улики нужно было уничтожить. Нет, что бы ни говорили, вожак банды дураком не был…

На Алма-Атинскую подъехали около трех часов ночи, дверь долго не открывали. Наконец на пороге появился заспанный Боев. Внешне парень был похож на спецназовца: ходил в тельняшке, качал бицепсы, да и природа физическими данными его не обделила. Поэтому, чтобы избежать накладок, Жуликов еще по дороге подробно растолковал каждому его маневр.

Увидев столько людей, Боев с удивлением не нашел среди них своего друга: «А где Леха?» Вместо ответа Жуликов шагнул в коридор, закрыл за собой дверь и произнес, глядя в глаза Боеву: «Извини, братка твоего убили. Сейчас настала твоя очередь!»

Теперь они действовали слаженней — великое дело опыт! Но повозиться пришлось еще дольше, чем с Яко-венцевым. Боев никак не хотел умирать… Когда лицо удавленника посинело, из носа пошла кровь и вывалился язык, Жуликов ослабил удавку: «Кажется, готов!» Тем не менее, чтобы исключить осечку, он приказал связать руки и ноги мертвеца скотчем: вдруг оживет? Завернули тело в покрывало и не медля поехали обратно на Шепелюгинскую. Нужно было до рассвета избавиться от тела Яко-венцева.

…На Шепелюгинской выносить сверток с телом во двор было рискованно. Соседи, подгулявшие прохожие, собачники, будь они неладны… Поэтому решили подстраховаться. Впереди шла Жуликова, потом мужчины вчетвером несли труп, а замыкала процессию Заводова. До первого этажа добрались без приключений. И «мерседес» подогнали багажником к подъезду, однако затолкали тело с трудом. На балконе «баклажка» застыла и никак не хотела менять форму. Наконец впихнули, уселись, тронулись в путь.

Потом оперативники выяснили, что ночных ездоков в районе Лефортова останавливали гаишники. История едва не закончилась стрельбой. У одного из бандитов в руке был пистолет Макарова с патроном в патроннике. И инструкции Жуликова звучали однозначно: в случае опасности стрелять без колебаний. Но до этого не дошло, получив небольшие «отступные», гаишник махнул жезлом: проезжай, черт с тобой…

Впрочем, может быть, и хорошо, что вышло именно так. Представим себе, что могло бы произойти, нарвись бандиты на принципиальных и дотошных инспекторов. Как в том анекдоте: «А почему у вас труп в багажнике?» — «Это последняя воля покойника». «А документ есть?» — «Пожалуйста! Вот нотариально заверенное завещание…» У бандитов справки от нотариуса не было. Значит, появился бы еще один, а может быть, и два трупа. И не факт, что эти обстоятельства помогли бы скорейшему изобличению банды…

Труп Яковенцева решили сжечь на заброшенном пустыре недалеко от Рогожского кладбища. Там же туристическим топориком отчленили голову и спрятали ее в спортивную сумку. Затем тело облили бензином и подожгли, бросив сверху пустую канистру. Огонь заполыхал сразу и даже испугал бандитов: слишком высоко поднимались языки пламени. Дождавшись, когда догорит бензин, они снова отправились в путь. Нужно было избавляться от второго трупа. По дороге, проезжая по набережной Яузы, выбросили сумку с головой в воду. Кто теперь найдет?..

Вытаскивать Боева было еще труднее. Говорят, что покойники тяжелее живых. Предрассудки, конечно, но Боев был словно из чугуна. Да и для налетчиков это была уже третья ездка за ночь. И все на нервах, ни присесть, ни перекурить…

Несмотря на стылый февральский рассвет, обливались потом. С трудом донесли до машины, уложили в багажник. Рядом протекает Москва-река. Подъехали как можно ближе к воде, вытащили сверток. Жуликов развернул покрывало и вгляделся в лицо убитого. И вдруг заметил, что тот еще дышит: «А, Серега, ты еще жив?» В руках главаря появился топорик для разделки мяса.

Кто из бандитов «отбивал» лицо Боеву, теперь установить трудно. Жуликов не отрицал, что он отдавал приказ обезобразить лицо. «И кто-то из ребят это сделал». Но каждый «скромничает», не может назвать имя «героя».

Нашли несколько камней, положили в сумку, кое-как привязали ее к телу. Затем все вместе, проклиная зиму и свою нелегкую бандитскую долюшку, зашли подальше в воду и затолкали сверток с агонизирующим человеком под лед. Сели в машину, включили печку, закурили. На часах было около шести утра.

Теперь каждый член банды понимал: назад дороги нет. Все повязаны кровью. И о случившемся не должен знать никто — ни лохи, ни бандиты. С лохами все понятно без объяснений. Тут уголовная ответственность за двойное убийство с отягчающими обстоятельствами, реальный срок, тюрьма. Но и в уголовном мире за такой поступок придется отвечать. Ведь убили ни за что, и людей уважаемых, живших «по понятиям». С этой стороны, в случае прокола, тоже будет суд — скорый и беспощадный. Отныне вся надежда на «атамана».

Жить сейчас, умереть завтра

Жуликов почувствовал себя всемогущим и значимым. Разъезжал по Москве на «мерседесе», держался независимо и заносчиво. И повсюду его сопровождали верные люди, которых он представлял как свою охрану. Приехав в Саранск, зайдя в квартиру Заводовой и поздоровавшись с матерью девушки, он небрежно кивнул на сопровождающих его мужчин: мои телохранители…

Но гоп-стопами и разбойчиками много не заработаешь. Да и авторитет этим не поддержишь. Поэтому Жуликов ждал, когда ему улыбнется удача, придет настоящий заказ, денежный и престижный. И своего звездного часа он дождался.

Приехав как-то осенью на шиномонтаж, Жуликов разговорился с неким Славой Ореховским. Напомню читателям, что события происходили в середине девяностых годов. И причастность к ореховским для того, кто разбирается в криминальном рейтинге столичных группировок, было емкой и исчерпывающей характеристикой. То же самое, что сказать любителю футбола: мы из премьер-лиги… Жуликов в грязь не ударил: с достоинством сообщил, что он — кемеровский, и под ним бригада, умеющая все и готовая на любую работу.

Через несколько дней Слава Ореховский позвонил ему на мобильный: нужно пересечься, есть серьезное дело.

Из материалов уголовного дела:

«Летом 1996 года Козлов, являвшийся совладельцем московской звукозаписывающей фирмы «ЗеКо-Рекордс», занимавшейся тиражированием аудиозаписей и распространением компакт-дисков, а также соучредителем фирм «ЗеКо» и «ЗеКо-Видео», захотел взять бизнес под свой полный контроль и стать единственным владельцем фирм. Для этого он решил убить своего коммерческого партнера и фактического хозяина фирм Зеленова.

Чтобы отвести от себя подозрения, Козлов принимает решение «заказать» не только Зеленова, но и его близкую знакомую Ариничеву. В этом случае подозрения могли пасть на жену Зеленова, которая после его смерти могла стать полноправной наследницей бизнеса. Организацию преступлений Козлов поручил своему давнему приятелю, по кличке Слава Ореховский. При этом Козлов обещал выдать аванс, а затем оплатить убийство по оговоренным расценкам».

Конфликты между партнерами по коммерческой деятельности — дело привычное. В те годы их практически всегда решали именно так.

В какой-то степени Зеленов спровоцировал компаньона на активные действия. Он решил переоформить все документы на себя и превратить вчерашнего Козлова в обычного акционера. Объяснял Зеленов свою позицию так: партнер мало интересуется бизнесом, но пользуется счетом фирмы как своим собственным кошельком.

Из материалов уголовного дела:

«Согласно изъятым в бухгалтерии «ЗеКо-Рекордс» приходно-кассовым ордерам, Козлов получил за 1994–1996 годы более 241 миллиона рублей. За тот же период времени Зе-ленов получил чуть больше 28 миллионов».

Надо отметить, что в начале совместной деятельности у приятелей не было фиксированной зарплаты. Они брали деньги по мере необходимости, расписываясь в каких-то документах. Подсчитав однажды расходы, Зеле-нов опешил. Его компаньон за обозримый период времени взял из кассы фирмы порядка 200–300 тысяч долларов. Зеленов попытался объяснить Козлову, что фирма живет на кредиты и может запросто прогореть. Но в ответ услышал: «Я хочу жить сейчас, а не послезавтра».

Козлов разъезжал по Москве на золотистом «ягуаре», вечера проводил в клубах и ресторанах, ни в чем себя не ограничивал. В конце концов Зеленов ограничил аппетиты приятеля. Он вывел его из состава учредителей и посадил на зарплату пять тысяч долларов. А к середине 1996 года Зеленов полностью перевел фирму на себя. Это стало для Козлова знаком: пора действовать.

Догадывался ли Зеленов о намерениях своего компаньона? Разумеется, догадывался. Уж они-то прекрасно знали друг друга… 2 сентября 1996 года, незадолго до гибели, Зеленов обедал в ресторане с женой и ее подругой. Речь зашла об отношениях с Козловым. Владелец «ЗеКо» сказал, что наконец-то он избавился от нерадивого партнера, но опасается мести с его стороны.

Чего именно опасался Зеленов, можно предполагать. Наверное, не ссоры с Козловым, а чего-то более страшного. Так или иначе, Зеленов продолжал работу, хотя друзьям жаловался, что боится за свою жизнь.

Почему же они не расстались окончательно? Более того, по свидетельству сотрудников фирмы, уже после размежевания своих интересов бывшие компаньоны время от времени запирались в кабинете Зеленова и что-то обсуждали. Объяснение следует искать в особенностях отечественного бизнеса, который просто невозможно представить без теневых финансовых схем и двойной бухгалтерии. Может быть, Зеленов и хотел окончательно расстаться со своим приятелем, но их слишком долго связывали маленькие коммерческие тайны.

В подтверждение этих мыслей приведу любопытный факт. Даже после того как они формально перестали быть равновеликими партнерами, единственным человеком, который в любое время дня или ночи знал, где находится Зеленов, был Козлов. Ни жена Зеленова, ни его близкая подруга порой не могли до него дозвониться. Но стоило обратиться за помощью к Козлову, как уже через минуту Зеленов перезванивал тому, кто его разыскивал.

Сейчас уже никто не скажет, какие тайны объединяли этих людей. По оперативным данным, Козлов желал перевести все активы успешной и раскрученной фирмы в США. Зеленов как будто этому воспротивился. Не исключено, что партнеры до последнего момента искали возможность все-таки провернуть выгодную сделку. Только кто-то из них наверняка блефовал…

Узнав от Славы Ореховского условия заказа, Жуликов без раздумий соглашается. И немедленно вылетает в Кемерово, где предлагает своим давним дружкам неплохо заработать.

— Жуликов сознательно вводит их в заблуждение, — рассказывает Татьяна Гизатуллина. — Он говорит им, что заказчик очень обижен на партнера и хочет отомстить. У него, мол, вероломно увели любовницу… Цена услуги кемеровских устроила. И назад в Москву вместе с Жуликовым вылетает целая бригада: ранее судимые Завьялов и его знакомый Ачеусов, по кличке Анчоус. Кроме того, поездом выезжает Тимофеев, которого используют как перевозчика оружия. Вручая Тимофееву сумку с двумя пистолетами Макарова и одним ТТ, ему объясняют, что внутри — рации, настроенные на милицейскую волну…

Впрочем, никто в обиде не был. Не лететь же в самолете со стволами? В той же сумке перевозятся глушители к пистолетам, патроны и парики, которые должны маскировать киллеров во время исполнения заказа.

— Жуликов вручил наемникам аванс в размере двадцати тысяч долларов, — говорит Татьяна Юрьевна, — и, кроме того, небольшие досье: фотографии жертв, номера их телефонов, описание машин, на которых они передвигаются, адреса проживания. Бригада берется за подготовку, засучив рукава. В течение шести дней кемеровские «специалисты» следят за передвижениями Зеленова и его знакомой. Они распределяют между собой роли, с секундомером просчитывают время, тщательно отрабатывают маршруты отхода и контрнаблюдения.

Все эти события происходят в августе, когда раздел между партнерами еще только начинается. Козлов, который напрямую с исполнителями не общается, пока еще никого не торопит и спокойно ждет развития ситуации. Неожиданно возникают проблемы, которых ни Жуликов, ни Слава Ореховский предвидеть не могли.

Кемеровские считали, что восстанавливают «справедливость» — наказывают соперника и бабу, которая наставила рога своему благодетелю. На самом-то деле все оказалось не так… Разве это по «понятиям»? Женщина вообще ни при чем. За что ее убивать, в чем она виновата? В конце концов кемеровские забрали 20 тысяч долларов аванса, справедливо рассудив, что Жуликов будет выполнять заказ и воспользуется их наработками, и уехали восвояси. Жуликову перечить авторитетным людям было не с руки. Но горевал он недолго и скоро нашел нового человека.

Форс-мажор

Новым исполнителем оказался рязанский «новобранец» банды Силушин — бывший афганец, выпивоха, имевший судимость за хранение оружия. Его Жуликов и привлек к деликатной работе.

— Силушин не был закоренелым преступником, — считает Татьяна Гизатуллина. — Он просто потерял всякие ориентиры. На одном из допросов бывший воин-интернационалист простодушно заявил: «Я не вижу никакой разницы между тем, что я делаю здесь, и тем, что мне пришлось выполнять в Афгане. Там приказывали, и я убивал. Тут приказывают — убиваю. Дали команду, показали кого — пошел и сделал…»

Получив оружие, Силушин, раньше имевший дело с автоматом Калашникова, поинтересовался: какой звук у пистолета с глушителем? Вместо ответа Жуликов хлопнул в ладоши, изображая звук выстрела. Главарь выдал исполнителю реквизит: парик, фотографии Зеленова и его знакомой и перчатки. В напарницы Си-лушину Жуликов отрядил Иру Заводову. Девушка тоже получила пистолет Макарова — она обязана была подстраховывать стрелка.

По одной из версий, роль Заводовой заключалась не только в подстраховке. Она должна была устранить Си-лушина после того, как тот выполнит задание. Киллер должен был стать разовым исполнителем. Можно ли этому верить? В материалах дела подтверждения данной информации нет. К тому же скоро ситуация стала разворачиваться по непредвиденному сценарию. Заводовой вообще не оказалось рядом с Силушиным в день убийства. Так что не стоит фантазировать…

Жуликов поселил Силушина и Заводову у себя дома. Каждое утро начиналось с того, что они под диктовку главаря писали заявление о добровольной сдаче оружия.

Дескать, я, такой-то, нашел на помойке или где-то еще пистолет Макарова и несу его добровольно сдавать в милицию… Число и подпись.

В то время милиция нередко проверяла содержимое сумок у пассажиров метро. Исключение составляли девушки. Кто будет копаться в их сумочках? Поэтому Заводова выполняла еще одну функцию. Она доставляла оружие в район Белорусского вокзала, рядом с которым жил Зеленов. Там она и встречалась с Силушиным. Затем киллеры в одном из подъездов собирали пистолеты: накручивали на ствол глушители, досылали патрон в патронник, клали в полиэтиленовую сумку и занимали позиции.

Наступила осень, сентябрь был холодным и пасмурным. Сидевшую на лавочке симпатичную блондиночку заметили занимавшиеся ремонтом автомобиля местные парни. Почти идиллическая картина:

— Девушка, кого ждете?

— У меня тетка в этом доме живет. Дожидаюсь, когда придет…

— Замерзли?

— Немного.

— Пошли к нам, чайку попьем, поболтаем…

Самое поразительное, что Заводова дважды ходила в гости, сидела на кухне, отогревалась чаем. А молодые люди, конечно, ломали голову, почему девушка ни на секунду не расстается с сумочкой? Обычный пакет, чего за него двумя руками держаться? Позже сердобольные молодые люди были установлены и опознали «бедную родственницу» на очной ставке в тюрьме «Матросская тишина».

День проходил за днем, но выполнить заказ никак не удавалось. Если Зеленов и оказывался досягаем для киллеров, то его подругу они ни разу так и не увидели. Позже выяснится, что Аринушкина заболела гриппом и лежала дома с высокой температурой. Болезнь, приковавшая ее к постели, спасла ей жизнь.

Козлов торопил Славу Ореховского: ну когда же, сколько можно тянуть! Тот, естественно, «горячил» Жуликова… Киллеры ездили в Порядковый переулок, где жил Зеленов, как на работу. Но дни проходили в пустом ожидании. И тут случилось то, чего Козлов так опасался. Зе-ленов начал переписывать активы фирмы на себя. Для его бывшего партнера, который юридически все еще был совладельцем «ЗеКо», это было как острый нож в сердце. Если допустить переоформление, то, даже убив Зеле-нова, Козлову придется «бодаться» из-за имущества фирмы с вдовой, которая становилась наследницей всей собственности. Наступили форс-мажорные обстоятельства.

— В этих условиях Силушин практически самостоятельно принимает решение об устранении одного Зеле-нова в офисе «ЗеКо», — говорит Татьяна Юрьевна. — Он действует в одиночку, так как Заводова еще раньше была отстранена Жуликовым от заказа. В какой-то из дней она опоздала на встречу с Силушиным… 11 сентября Жуликов подвозит киллера к помещению «ЗеКо» на Кронштадтском бульваре. Перед тем как выйти из машины, Силушин получает последние инструкции и пистолет Макарова с глушителем. Инструкции от волнения он, по всей вероятности, слушал вполуха. Потом Силушин в панике забежит не в тот подъезд и пистолет выбросит не слишком удачно — его найдет дворник. Но поставленную задачу киллер, к сожалению, выполнит.

Зеленов был открытым и контактным человеком. К нему можно было зайти с улицы по частному вопросу. В офисе не имелось свирепой охраны. А секретарша, сидевшая в комнате перед кабинетом руководителя фирмы, не могла предположить, по какому вопросу в приемной шефа ожидает угрюмый низкорослый, плохо выбритый мужчина.

Когда Зеленов пригласил посетителя в кабинет, тот без раздумий направил ему в голову ствол пистолета и нажал спусковой крючок. Первый выстрел, сделанный почти в упор, никто не услышал. Но затем громкие хлопки переполошили сотрудников. Все шесть пуль нашли цель. От полученных ранений Зеленов погиб на месте.

Убегавшего Силушина видели несколько человек. В том числе и компьютерщик, нарисовавший по памяти портрет подозреваемого. И вот что поразительно. Когда Силушина задержали и сравнили его фото с рисунком, оказалось, что он с зеркальной точностью воспроизводит лицо киллера. Увы, ни отличный рисунок, ни большое число свидетелей, ни найденные на месте преступления улики (обнаруженный дворником ПМ, служебная собака, показавшая, каким путем отходил убийца, свидетельские показания) розыску убийцы не помогли. Дело зависло более чем на полгода.

Не принесло дивидендов выполнение заказа и всем его участникам. Силушин, с кем Жуликов расплатился за работу, отдав свой старенький «опель», долго на нем не проездил. Буквально через пару дней он подвозил свою знакомую и в хлам раздолбал машину. Та же участь ждала и Жуликова. Он, правда, успел вложить часть денег в недвижимость в Рязанской области. Но основную часть суммы истратил на покупку новой машины. И… так же, как Силушин, разбил ее «под списание». Как любил говаривать один из членов банды: бог не фраер! Может быть, этим все и объясняется?

Шуба с чужого плеча

И вновь начались рядовые бандитские будни: поиски новых адресов, распределение ролей и разбои… Дело даже не в том, что Жуликову и его подручным нужны были средства к существованию. Банда существовала, а значит, должна была себя проявлять. Как именно? Налетами, грабежами и разбоями. Для нее этот образ жизни был естественным.

На этот раз, получив определенный опыт и внеся поправки в свои действия, налетчики выбрали более жесткую и эффективную тактику.

Из материалов уголовного дела:

«Потерпевшая Толмачева показала, что в феврале 1997 года поместила объявление в газете «Из рук в руки» о продаже четырех шуб, привезенных из Греции. Через несколько дней ей позвонила женщина и сказала, что хотела бы посмотреть товар. Везти куда-нибудь шубы трудно, поэтому Толмачева пригласила покупателей к себе домой.

На следующий день около двух часов дня снова позвонила та же женщина. По определителю было видно, что звонят из таксофона. Когда она сняла трубку, на другом конце провода разъединились и сразу же пошли короткие гудки. Через пятнадцать минут в квартиру пришли две девушки. Впоследствии Толмачева опознала их как Кабанову и Заводову. Шубы примеряла Заводова, а Кабанова стояла около двери. Перед уходом Заводова сказала, что шуба ей понравилась.

Но она примет решение после того, как посмотрит товар еще в одном месте».

Через два дня в дверь Толмачевой позвонили. Женщина посмотрела в глазок и увидела Заводову с каким-то мужчиной. Ни о чем не подозревая, хозяйка квартиры впустила посетителей в дом. Девушка попросила принести шубу сорок четвертого размера. Хозяйка сходила в комнату и принесла вещь. Повертевшись перед зеркалом, Заводова посмотрела на наблюдавшего примерку Кошеч-кина:

— Как тебе, нравится?

Тот сделал вид, что рассматривает шубу. И после паузы сказал:

— Будем брать. Только подкладку проверь.

Заводова положила шубу на столик в прихожей и сделала вид, что рассматривает подкладку. В этот момент Кошечкин взял хозяйку под локоть и увлек в комнату. Та не знала, как ей реагировать. Но первый ход сделал налетчик:

— Мы грабить пришли. Будешь кричать — убью…

Он вывернул Толмачевой запястье и поставил ее на колени. Из коридора появилась Заводова. В руках она держала шнур от светильника. Кошечкин начал связывать хозяйке руки, но та оказалась не робкого десятка. Женщина вырвалась и шагнула к двери. Тогда Кошечкин, уже всерьез разозлившись, ударил жертву по голове. На какое-то время у Толмачевой потемнело в глазах, она отключилась… Бандит швырнул ее на диван вниз лицом и связал ей ноги и руки. Когда она пришла в себя, Кошечкин наклонился над ней со свирепым лицом:

— Где деньги прячешь?

Толмачева была в шоке, но сумела убедить налетчиков, что все сбережения вложены в шубы.

— Ладно, лежи тихо. Если пойдешь в милицию — будет только хуже…

Бандиты ушли, прихватив с собой норковую шубу «Афродита», три шубы фирмы «Витаньетиз Фуре», две кожаных куртки, телефон «Панасоник» и деньги, лежавшие в кошельке хозяйки. Вся операция заняла у налетчиков считанные минуты. Они были довольны. Никаких накладок, да и добыча достойная.

Делёж, как обычно, проходил на квартире главаря. Там каждый получал по способностям. Сам главарь, разумеется, право «первой ночи» оставлял за собой. Например, похищенная из квартиры Толмачевой кожаная куртка пришлась ему по вкусу. Жуликов носил ее с удовольствием. Эта куртка позже была изъята у главаря, он был в ней в день ареста…

Следующую жертву долго искать не пришлось. Кабанова и Заводова по указанию Жуликова уже подготовили список челночниц, занимающихся торговлей шубами. Девицы выписали целую колонку фамилий, с указанием телефонов и предлагаемого товара. Главарю оставалось лишь выбирать. На этот раз его внимание привлекло объявление москвички Маковской. «На примерку» под видом семейной пары отправились Кабанова и Шувалов.

Никакого подозрения покупатели не вызвали. Пока девушка мерила шубку из чернобурки, Шувалов посетил туалет, а заодно проверил, есть ли еще кто-нибудь дома.

Хозяйка оказалась отважной женщиной. Никого из знакомых для силовой и психологической поддержки она не пригласила. Когда Шувалов появился в прихожей, Кабанова спросила:

— Берем?

Вопрос был условным знаком. Услышав его, Шувалов закрутил хозяйке руки за спину, уложил ее на диван, придавил лицо подушкой и потребовал «выдать все ценности и деньги». Чтобы его требования были понятней, налетчик несколько раз ударил хозяйку по голове. К несчастью для женщины, этими тумаками не обошлось. После того как Шувалов связал ее по рукам и ногам, он начал требовать, чтобы хозяйка квартиры указала, где прячет валюту и золото. Если Маковская пыталась что-то говорить, Шувалов бил ее по голове. Так, для профилактики и собственного куража.

Тем временем Кабанова ходила по комнатам и вертела головой. В руках она держала объемистую спортивную сумку. В нее отправлялось все, что казалось Кабановой заслуживающим внимания: перчатки, сапоги, куртки, плащи… Когда разбойница притомилась и подошла с набитой сумкой к напарнику, тот спросил:

— Убивать будем?

Кабанова не была кровожадной. Она махнула рукой:

— Оставь ты ее в покое!

Но Шувалов продолжал давить на заложницу:

— Тогда мы ее чуть-чуть попытаем. Неси паяльник!

Маковская не захотела проверять серьезность намерений бандитов. Она сказала, что в детской комнате в углу под ковром лежат доллары. А в кошельке на кухне находится крупная сумма в рублях. Кабанова тут же отправилась проверять эти признания. По удовлетворенным выражениям лиц жертва поняла, что деньги налетчики нашли.

Прежде чем уйти, они пригрозили Маковской:

— Будешь кричать, вернемся и убьем.

Дверь захлопнулась, шаги стихли… Только после этого женщина с трудом подползла к двери и сумела открыть замок. Руки ее были связаны так крепко, что развязать узлы самостоятельно она не могла и начала барабанить в дверь соседям. Те услышали крики о помощи, вызвали милицию.

К тому времени бандиты были уже далеко. Их добыча была более чем весомой. Список пропавших вещей занял в уголовном деле целую страницу, а сумма похищенного достигла 80 миллионов рублей. Особенно радовали бандитов найденные 10 тысяч долларов. По курсу того периода эта сумма была эквивалентна 56 миллионам 995 тысячам рублей. Радовался удаче и главарь. Две кожаных куртки «с барского плеча» он подарил Заводовой. Та приехала с ними в Саранск и сказала матери, что вещи ей подарил жених Юрий Жуликов.

Все эти очевидные и доказанные свидетельскими показаниями факты бандиты пытались отрицать. Дескать, никакого отношения к указанным событиям не имею, ничего не знаю и ничего не скажу. Позиция удобная. Только для суда она стала еще одним доказательством цинизма и отсутствия какого-либо раскаяния членов банды.

Шел февраль 1997 года. За бандой тянулся длинный кровавый шлейф, хвост из разбоев и грабежей, заказных убийств и других преступлений. Но до задержания было еще далеко.

Умерла так умерла!

Очередной налет они совершают на квартиру супругов Сметановых. Догадавшись, чем может обернуться визит «покупателей», хозяин оказал яростное сопротивление. Но налетчики были не какие-то бандиты-самозванцы…

Приехав к Жуликову, они сказали, что мужика убили. Потому что тот уж очень сильно «брыкался», и пришлось сломать ему шею. «У него изо рта фонтаном шла кровь…» Жуликов спокойно ответил: «Убили так убили. Будем вечером смотреть "Дорожный патруль"».

Жертва нападения все-таки выжила. Мужчину спасло то, что он успел просунуть ладонь под петлю, которую бандиты затянули на его шее. А те в пылу драки этого не заметили. К тому же, уже теряя сознание, мужчина успел сказать, что в соседней квартире в засаде сидят омоновцы. Налетчиков это известие не обрадовало. Понятно, что проверять информацию они не стали, но напугала она сильно. Схватив норковую шубу, разбойники бросились прочь.

Кстати, норковую шубу главарь подарил на Восьмое марта жене.

Сколько банда совершила разбоев? Наверное, сами налетчики сбились со счета. Утро начиналось с обсуждения того, чем сегодня заняться. И всегда была возможность выбрать подходящий адресок. Позже в квартире Жуликова были изъяты выписки из газеты бесплатных объявлений, которые аккуратно делали Кабанова и Заводова. Бандитское досье, перспективный план работы — называйте как хотите. Они настолько привыкли к насилию, так спокойно и легко шли на очередное преступление, что в конце концов поплатились за это…

Однажды Жуликов сказал, что для коттеджа, который он купил в Рязанской области, ему нужно два компьютера. Не покупать же их на деньги, заработанные тяжким трудом? И вообще, какая разница, что брать на разбое — шубы, компьютеры или еще что-то? Нужно найти подходящий адресок, и дело с концом.

Приказы начальства не обсуждаются. Кабанова стала искать в газете подходящий адресок. Вскоре она нашла молодого человека, который продавал новые компьютеры. Сначала на разведку отправилась Кабанова и Шувалов. Узнали, где и как живет продавец, много ли у него дорогих вещей в квартире. Кабанова назвала время, когда могла зайти за товаром.

Все шло по накатанной колее. В квартиру проникли без проблем. Шувалов одним ударом сбил с ног хозяина, а Кабанова уже впускала остальных подельников. Потом — погрузка техники в микроавтобус, который ждал во дворе. Никаких неожиданностей, даже хозяин, которого сразу же связали электрическими шнурами, не оказывал никакого сопротивления. Прокол обнаружили в тот момент, когда все вышли из квартиры. Кабанова с ужасом поняла, что забыла в прихожей сумочку с записной книжкой. Она бросилась назад, но… снова неудача. Связанный хозяин успел первым допрыгать до двери и плечом захлопнул ее перед носом налетчицы. Не везет так не везет…

— Сотрудники милиции высчитали квартиру бандитов в течение суток, — рассказывает Татьяна Гизатуллина. — В записной книжке значился телефон, рядом с которым был записан адрес: Алма-Атинская улица, Юра. Оперативники провели установку. Выяснилось, что там действительно проживает некий Юра. Причем он имеет вполне конкретную репутацию. Когда сыщики приехали на Алма-Атинскую, в квартире находились сразу семеро мужчин и две девушки. У сыщиков не было ни мобильных телефонов, ни пейджеров, с помощью которых можно было бы вызвать подкрепление. Пока один стерег всю банду, другой позвонил в ОВД района «Беговой», где был совершен компьютерный разбой. Вскоре вся «малина» перекочевала в «обезьянник» местного отделения милиции.

События развивались стремительно и неожиданно. Никто не мог предположить, что задержана жестокая банда, на счету которой десятки преступлений. И во многом разоблачение Жуликова и его подручных — это заслуга Александра Яковлева, сумевшего, благодаря огромному оперативному опыту и интеллектуальному превосходству, переиграть самоуверенного и наглого главаря банды.

— Вместе с Александром Чиченевым, тоже сотрудником МУРа, мы приехали в ОВД «Беговой» вечером, — вспоминает Александр Яковлев. — Вся клетка в дежурной части была набита битком. Но среди всех выделяется один — здоровый, мордастый, наглый. Всеми руководит, указывает, кому где сидеть, будто он не задержанный, а начальник смены дежурной части. Увидев меня, он сразу спросил: «Кто у вас старший?» Так я познакомился с Жуликовым — лидером и руководителем банды.

Что происходило дальше, очень красочно описал Александр Яковлев.

— Я старший, — ответил муровец, у которого диалог начал вызывать интерес.

— Звание какое?

— Подполковник.

— Мне нужен ваш руководитель.

— А что, подполковник не подходит?

— Ты даже не руководитель, а просто опер.

— Знаешь, — сделал неожиданный для собеседника ход Яковлев, — я таких, как ты «крутых», десятка два вот этими руками из земли выкапывал. Ты бы лучше не щеки надувал, а сказал, что там у тебя есть…

Жуликов на какое-то время задумался. Потом отвел Яковлева в сторону:

— Ладно, давай говорить. Я тебе сдаю разбой на «Беговой», а ты сделай так, чтобы я отсюда вышел. Идет?

— И чем ты мне поможешь?

Жуликов подошел к Кошечкину и приказным тоном сказал:

— Олег, давай расклад по разбою на «Беговой». «Грузись» по полной, так надо.

Между прочим, Кошечкин — бывший десантник, здоровый парень. Он мог бы одним ударом вышибить мозги из Жуликова, но вместо этого покорно кивнул и ушел с оперативником, чтобы рассказать о совершенном разбое.

Яковлев понимает, что сейчас можно заложить в основу обвинения такой камень, который потом нельзя будет расшатать никакими силами.

— Ну и что ты хочешь этим сказать? — обратился Александр Владимирович к Жуликову. — Разбоем на «Беговой» меня покупаешь? Так ведь он по-любому ваш, как ни верти. Вещдоки на месте изъяты, пальцы у нас есть, свидетелем хозяин идет… Ты давай мне что-нибудь такое, о чем я знать не знал, тогда можно будет торговаться.

Жуликов задумался, помолчал, походил по клетке…

— Ладно, я тебе убийство сдам. Помнишь, в прошлом году заказ был — коммерсанта застрелили? Он фирму «ЗеКо» возглавлял.

— Я убийствами не занимаюсь, — отыгрывал свою партию Яковлев. — Ты расскажи подробнее, кто, где, когда. Назови конкретные даты, фамилии. Тогда и думать будем.

— Ладно, я сейчас пойду и скажу ребятам. Они тебе все про «ЗеКо» расскажут. Но ты должен сделать так, чтобы отсюда вышел я и вон та девчонка… Это мое условие. А ты можешь себе дырку для очередной звездочки вертеть.

Примерно так был выстроен диалог между опером МУРа и задержанным бандитом. Что было дальше, расскажет сам Яковлев:

— Жуликов торговался, пытаясь купить свободу для себя и Заводовой. Он немедленно прошел по камере: «Ты, ты и ты — будете рассказывать все по «ЗеКо». Если что еще будут спрашивать — по обстановке. Так надо». Я проверил информацию по «ЗеКо» — было такое убийство. И началась «игра».

Жуликов сотрудничал и активно говорил почти сутки. Потом он понял, что никто ни его самого, ни его пассию освобождать не собирается. И он замкнулся, «ушел в отказ», отрицал очевидное в период предварительного следствия и на суде. Однако того, что рассказали он и его подельники, было более чем достаточно. Как говорится, поздно пить боржоми.

Высокую оценку работы сотрудников уголовного розыска по делу «ЗеКо-Рекордс» дала и следователь Татьяна Гизатуллина.

— Работа оперативных служб разных регионов заслуживает особой благодарности, — говорит Татьяна Юрьевна. — Ведь изначально не были известны анкетные данные участников преступлений. В лучшем случае мы имели имя, кличку или только описание внешности. Кроме того, все они были иногородними гражданами — жителями Саранска, Рязанской области, Кемерова, Новокузнецка и т. д. И, несмотря на незначительность первоначальной информации, сложность сбора материалов, все звенья правоохранительной системы работали как единое целое и четко выполняли поставленные перед ними следствием задачи.

Дело банды Жуликова можно назвать классическим. Жестокий и недалекий лидер стал причиной провала банды. По существу, он сам сдал своих же подельников. И разве только подельников? Его цинизм и жестокость трудно осознать нормальному человеку. Достаточно вспомнить детали убийства Яковенцева и Боева — его земляков, с которыми он хладнокровно расправился из опасения потерять роль лидера. О деталях, не вошедших в материалы обвинительного заключения — слишком уж они страшные, нечеловеческие, рассказал мне Александр Яковлев.

Когда умирающего Боева дотащили до реки, он приоткрыл глаза. Их взгляды встретились: торжествующего убийцы и агонизирующего, но не сдавшегося Боева. Что еще можно сделать, чтобы «опустить» сильного соперника? Главарь… справил на лежащего окровавленного человека малую нужду. Он сделал это спокойно, рисуясь перед стоящими рядом дружками и приговаривая: «Ну что, Серега, понял теперь, кто из нас круче?»

А чего стоят клятвы, которые Жуликов давал матери убитого им Яковенцева. «Детьми своими клянусь, не убивал я Алексея!» — бил он себя в грудь, когда безутешная мать приехала в Москву, чтобы отыскать хотя бы могилу сына…

Впрочем, среди фигурантов дела есть один человек, чьи низость и цинизм не уступят жуликовскому. Заказчик убийства Зеленова, владельца «ЗеКо-Рекордс», его партнер по бизнесу Козлов, хладнокровно оплатив его расстрел, на похоронах лил безутешные слезы: «Клянусь, я отомщу за тебя! Клянусь, твоя гибель не останется безнаказанной!» В конце концов все клятвы когда-нибудь исполняются.

Глава десятая ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК

Нашлось бы сегодня место в отделении милиции для Шерлока Холмса?

Неподъемный висяк

Задача следователя нередко сводится к рутинной регистрации фактов, юридически и процессуально точному оформлению документов и верно выстроенному обвинению. Таких дел большинство. Их, конечно, не назовешь легкими, в каждом есть свои особенности и подводные камни. Но их нельзя сравнить с теми, где приходится начинать с нуля, когда в поисках истины следователь по крупицам воссоздает события, вступает в психологическую дуэль с подозреваемым и побеждает. В таких ситуациях очень велика цена ошибки — небольшой просчет, неверно выбранная линия поведения, даже интонация, могут свести на нет все усилия. Зато и победа в таком поединке запоминается надолго.

…День не задался с самого утра. Все вокруг раздражало, выводило из равновесия: пасмурная погода, затянувшая московское небо мгла… Сумрак будто и в душу заполз, навеял тоску,беспросветность. Татьяна маялась, ходила по квартире из угла в угол, бралась за какие-то дела, но все валилось из рук. С таким-то настроением!

До Рождества, которое они еще недавно отмечали с мужем Анджеем в Польше как самый большой праздник, оставалось несколько дней. Но теперь Анджей в Польше, она — в Москве. И что будет дальше, непонятно. Он лечится после автокатастрофы дома, а она мыкается здесь. Ни работы, ни определенности на будущее.

Татьяна взглянула на себя в зеркало. Высокая, стройная брюнетка с данными фотомодели. Когда такие женщины входят в комнату, мужчины поворачивают головы. Она всегда отличалась от сверстниц. Была оригинальна, эксцентрична, легко увлекалась и увлекала сама. После школы пошла на престижные мидовские курсы секретарш, появились интересные знакомства, новые возможности. Потом вышла замуж за поляка Анджея, взяла фамилию мужа. Татьяна Глюзинска! Звучало гордо и необычно. Казалось, что все только начинается. Теперь те два года вспоминались как красивое кино о чужой жизни.

Автокатастрофа перечеркнула все планы. Машину, в которой ехали они с мужем, отправили в металлолом. Анджей повредил позвоночник, перенес несколько операций, нуждался в дорогостоящем лечении. Татьяна пострадала не меньше: тяжелый перелом руки, сложнейший перелом бедренной кости. Рука срослась, и в бедро вставили пластину. Но операция по металлоостеосинтезу не прошла бесследно. Хотя Татьяна не показывала вида, ее беспокоили боли, мучила бессонница. Иногда, чтобы снять стресс, она прибегала к алкоголю. Постепенно это вошло в привычку, стало чем-то вроде таблетки анальгина при мигрени…

Промаявшись до вечера, Татьяна позвонила подруге:

— Ты дома? Я заскочу.

Накинула пальто, на ходу крикнула маме, что едет отдать платье Лене, закрыла за собой дверь.

…Примерно в одиннадцать вечера матери Татьяны позвонила подруга Лена:

— Где Таня, жду ее второй час.

— Она около девяти уехала. Может быть, в магазин зашла?

— Да у нее и денег-то не было, — отвергла предположение подруга. — Она звонила с чьего-то мобильного, просила вынести сто рублей, за машину расплатиться.

— И что же?

— Простояла у подъезда, пока не окоченела. Куда она делась?

Даже мать, для которой эксцентричность дочери была привычной, тоже забеспокоилась. Но впадать в панику женщины не стали. В конце концов, Таня не ребенок. Могла неожиданно передумать, уехать к кому-то из знакомых, встретить на улице друзей. Да мало ли что могло произойти? Позвонит: знает ведь, что о ней беспокоятся.

Но Таня не позвонила ни через час, ни позже. Она не позвонила никогда.

Утром 20 декабря 2000 года мать девушки отправилась в отделение милиции. Дежурный внимательно выслушал взволнованный рассказ женщины, задал несколько дополнительных вопросов и равнодушно произнес: «Ну что вы так нервничаете? Найдется ваша дочь. Дело-то молодое…» И посоветовал прийти через три дня. Дескать, чего раньше времени горячку пороть, людей понапрасну беспокоить.

Описывать дальнейшие мытарства безутешной матери не буду. В конце концов заявление женщины приняли, в ОВД «Бирюлево-Восточное» завели розыскное дело, начали проводить стандартные мероприятия. Но все делалось «обстоятельно», без спешки и суеты. Рассылали ориентировки, опрашивали свидетелей.

Провели детализацию телефона подруги пропавшей девушки, установили хозяина телефона, с которого звонила Татьяна в роковой день. Парень явился в отделение милиции после первою вызова. Вспомнил, что незадолго до Нового года действительно подвозил какую-то девушку в район Олимпийской деревни. И она попросила воспользоваться его мобильником — звонила подружке.

— Потом девушка вышла, — спокойно закончил рассказ парень. — Я ее больше никогда не встречал.

Объяснение было приобщено к розыскному делу, его страницы были пронумерованы и прошиты. Ничего существенного главный свидетель не сообщил. Дело медленно, но верно переходило в разряд глухих «висяков». Таких в каждом отделении милиции не один десяток. Возможно, оно так и осталось бы никогда не раскрытым, если бы полгода спустя не попало к старшему следователю Нагатинской прокуратуры Михаилу Устиновскому.

«Причина смерти не установлена…»

Его предупреждали, даже просили: что ты делаешь, ведь пустые это хлопоты. Трупа нет, свидетельская база нулевая. Да и личность пропавшей, мягко говоря, вызывает вопросы…

Возможно, будь Устиновский старше, опытней, не стал бы и он возиться. Мороки и в самом деле много. Да и «живых» дел хватает, еле успеваешь разгребать. А тут — очевидный «висяк».

В таких случаях журналисты любят писать о шестом чувстве, профессиональном чутье. Возможно, все так и было. Только сам Михаил Юрьевич объясняет свою настойчивость прозаично:

— Нужно было выполнить некоторые обязательные процессуальные действия. Без них я не мог приостановить производство по делу, отказаться от дальнейшей работы.

По оперативным данным стало известно, что похожее тело было обнаружено в рощице около деревни Семивраги в Домодедовском районе Подмосковья. Его нашел случайный прохожий. Причем он заявил о находке не сразу, а примерно через неделю. Так что бродячие животные продолжали растаскивать останки по лесу. Опознание так никто и не проводил. О Глюзинска вспомнили позже, когда уже захоронили неопознанный труп на Новоямском кладбище под табличкой с пятизначным номером. В Московской области таких тел по весне находят сотни. Не созывать же по каждому случаю сход?

Чтобы установить истину, требовалось провести эксгумацию тела. Для районной прокуратуры событие неслыханное. И все же Михаил Устиновский решается на экстраординарные меры.

— Ни я, ни мои коллеги такие действия раньше не проводили, — вспоминает Михаил Юрьевич. — Спросить совета, уточнить детали предстоящей операции было не у кого. На кладбище прибыли в середине дня. До вечера ждали бригаду могильщиков. А когда те пришли и узнали о целях нашего визита, то наотрез отказались выкапывать гроб. У них это считается чем-то вроде дурной приметы.

Наконец, после обещаний «отблагодарить», землекопы взялись за лопаты. Гроб лежал низко — в полуметре от поверхности. Вытащили, отошли на почтительное расстояние — запах… Снова начались пререкания. Открывать крышку могильщики не хотели. Новые переговоры, посулы.

Когда приподняли деревянную крышку, то увидели внутри хаотично сложенные останки. Все это пребывало в виде субстанции, напоминающей желе. Опознать что-либо, а уж тем более найти конкретные вещи, указывающие на принадлежность тела, было нереально. Приглашенный на эксгумацию близкий друг погибшей тоже ничего конкретного сказать не мог. Закрыли крышку, погрузили гроб в машину и отправили во 2-й судебно-медицинский морг.

Эксперты установили, что тело принадлежит молодой женщине. Но причину смерти — за давностью времени и из-за состояния останков — выяснить не удалось.

— Зато, когда я приехал, мне вручили кость, скрепленную металлическим фрагментом, — говорит Михаил Устиновский. — Дико звучит, но, наверное, я никогда ничему так не радовался, как этому куску металла. Теперь я был уверен: наш труд оправдан, останки принадлежат той самой девушке.

Даже имея недолгий опыт следственной работы, Усти-новский понимал, что теперь все зависит от его умения правильно выстроить допрос, выбрать верную тактику и угадать слабые места главного подозреваемого. Им оставался тот самый владелец мобильного телефона, с которого в роковой вечер сделала последний звонок Татьяна Глюзинска.

Прежде чем проводить допрос, следователь решил на всякий случай проверить машину, на которой молодой человек подвозил погибшую. Но как сделать это незаметно? Помог случай. Оперативники выяснили, что хозяин уже успел продать ту самую «девятку». Отыскали нового владельца. Под предлогом, что автомобиль стал участником ДТП, осмотрели салон. И тут новая удача. На передних чехлах машины следователь увидел едва приметные следы бурого цвета.

Изъяли чехлы, провели экспертизу. Исследование дало немного, но помогло дальнейшей работе. Бурые капли оказались засохшей кровью женщины. Теперь можно было познакомиться с бывшим водителем «девятки» поближе.

…Следователь заранее готовился к встрече. Устинов-ский потратил на разработку тактики ведения допроса не один день. Прежде всего, он изготовил красочную фототаблицу, где представил на снимках все этапы расследования. Приклеил в альбом фотографию Татьяны, страшные снимки, сделанные во время эксгумации, даже натуралистичные цветные изображения останков девушки, разложенные на прозекторском столе.

«Не верю!»

Поляков пришел минута в минуту. Обычный молодой человек. Двадцать пять лет, не женат, в армии не служил из-за язвенной болезни, поменял не одно место работы. Объясняет это непорядочностью хозяев фирм: сначала платят хорошо, а потом начинают ссылаться на финансовые проблемы… Сейчас работает водителем в столичной фирме автоперевозок.

Виктор Поляков к криминалу никакого отношения не имел — вежливый, предупредительный, спокойный. Это сразу же отметил про себя Михаил Устиновский, беседуя с вызванным на допрос парнем.

Да, девушку подвозил. От Липецкой улицы до Олимпийской деревни. Помнит ее хорошо. Симпатичная, словоохотливая. Когда приехали, попросила у него мобильник. Позвонила подруге, о чем-то с ней беседовала. О чем, он не помнит, какая-то женская болтовня. Потом он подвез ее к магазину, они расстались. Больше он девушку не видел и с ней ничего общего не имеет.

Следователь доброжелательно вел допрос, задавал вопросы, уточнял. Зафиксировав все показания, Устинов-ский предложил допрошенному расписаться, сложил листки, пристально посмотрел на молодого человека и положил перед ним том уголовного дела. Тот самый, с фотографиями:

— Посмотрите, пожалуйста, может быть, еще что-то вспомните!

Поляков взял том, раскрыл и буквально впился глазами в его страницы. Он смотрел и смотрел и не мог оторваться от фотографий Татьяны, разглядывал свою собственную, взятую из формы № 1, перелистывал страницы, задерживая взгляд на изображении останков…

— Если бы он действительно не имел никакого отношения к случившемуся, — вспоминает Михаил Юрьевич, — допрос был бы для него неприятной тратой времени и нервов. Парень наверняка поскорее пролистал бы страницы и ушел. Но я видел, его захватило, он не может пересилить желание увидеть то, что он совершил.

Наконец он перевернул последний лист, закрыл том и подвинул его следователю:

— Я могу идти?

Устиновский сделал паузу, посмотрел в глаза парню:

— Знаешь, Виктор, не верю я тебе! И собираюсь тебя арестовать.

В кабинете наступила тишина. За окном проносились автомобили, в соседнем кабинете пищал факс, кто-то громко говорил по телефону.

Допрошенный ошарашенно молчал. Затем нервно дернулся на стуле, посмотрел на грязно-серого цвета сейф, стоявший в углу тесного кабинета.

— Закурить можно?

— Пожалуйста!

Парень достал сигареты, вытащил зажигалку. Прикурил, выпустил дым в сторону окна:

— Да, это я ее убил…

Он говорил не торопясь, с каким-то облегчением. Груз случившегося давил на него все это время, требовал выхода.

…В тот вечер он выехал «побомбить». Свободное время было, почему бы не заработать немного на бензин? Едва отъехав от дома, увидел голосовавшую у обочины девушку:

— Куда ехать?

— До Олимпийского проспекта.

— Пожалуйста, садитесь.

Он взглянул на пассажирку — красавица! В салоне запахло дорогими духами. Сергей в них особенно не разбирался, но мог бы поспорить, что это не «Новая заря».

Разговорились, посмеялись, вскоре затормозили у дома на Олимпийском проспекте. Неожиданно девушка произнесла:

— Я кошелек забыла. Поднимемся к подруге, там и рассчитаюсь.

Но он подниматься не захотел, а она не спешила уходить.

Дальше все происходило как-то само собой. Купили в ближайшем магазине бутылку шампанского. Татьяна сделала несколько глотков прямо в машине. Предложила и ему, но он за рулем не пил. Не хотел рисковать… Деталей дальнейшего разговора он не запомнил. Но в конце концов они отправились к нему домой. Родители в тот вечер собрались в театр на спектакль «Смерть Ивана Грозного».

Все было по обоюдному согласию. Так сказать, романтический вечер. Время пролетело незаметно. Когда на часах было одиннадцать, он дал понять девушке, что нужно уходить. И неожиданно услышал в ответ:

— Я устала, спать хочу и никуда не пойду!

Парень занервничал. Вот-вот должны были вернуться родители. И не прельщала перспектива объяснений по поводу нахождения незнакомой девицы в его постели.

Дальнейшие события известны со слов молодого человека. И мы можем лишь предполагать, что из них правда, а что нет.

Попытки заставить девушку собраться и уйти ни к чему не привели. Конфликт лишь разгорелся с новой силой. Татьяна стала кричать, чтобы он немедленно дал ей телефон. Она «позвонит братве и поставит его на квартиру». Угрозы вывели Виктора из себя. Он начал грубо вытаскивать ее из постели, завязалась потасовка. Крупная и агрессивно настроенная девушка не церемонилась. Била кавалера в самые уязвимые места.

В ходе стычки Поляков ударил ее по лицу. Девушка рухнула на пол, из раны на голове пошла кровь. Он помог подняться, дойти до ванной, полотенцем вытер кровь. Гостья как будто успокоилась, но неожиданно набросилась с еще большей злобой.

Из материалов уголовного дела:

«Когда она стояла в комнате, он накинул на шею девушки пояс от своего махрового халата и, перекрестив концы, начал душить. Она захрипела и затем перестала подавать признаки жизни. Тогда он надел на нее пальто, сапоги, перекинул труп через плечо, вынес из квартиры и положил под лестницей на первом этаже».

В тот день проходили выборы, вся московская милиция работала «по усиленному варианту». Это означало, что выезжавшую из города машину почти наверняка проверят на пикете ГАИ. Что же делать?

Поляков придумал ход, который мог бы украсить сюжет изысканного детектива. Выйдя из дома, он сел в машину и поехал в сторону области через «загорьевский пост». У пикета намеренно двигался неуверенно, замедлил скорость и спровоцировал гаишников на проверку. Для водителя-профессионала такая уловка труда не составляет.

Из показаний Полякова:

«На посту ГАИ меня остановили, проверили документы и осмотрели машину. После этого я проехал в область, развернулся и двинулся домой. В подъезде забрал труп, положил его в багажник и поехал через тот же пост».

Согласитесь, для таких фокусов нужна не только голова, но и крепкие нервы. Видимо, и то и другое убийца имел в достатке.

Как и следовало ожидать, машину снова тормознули. К «девятке» не спеша подошел все тот же инспектор. Поляков напомнил, что буквально десять минут назад его машина уже проверялась. Милиционер махнул жезлом: проезжай!

К тому моменту Поляков уже устал. Сказались и нервное напряжение, и последствия борьбы с девушкой.

Кстати, на следующий день он вынужден был даже обратиться к врачу с жалобами на боли в паху. Один из ударов Татьяны достиг цели…

Ехать далеко он не захотел. Остановился у деревни Семивраги. Осмотрелся, открыл багажник. Вокруг не было ни души. Он подхватил мертвое тело, дотащил волоком до перелеска и бросил примерно в десяти метрах от дороги. Копать яму не стал. Забросал тело ветками и хворостом и поехал в Москву.

Вторая попытка

Его взяли под стражу прямо в кабинете следователя. У Михаила Устиновского не было сомнений, что на этот раз подозреваемый дал правдивые показания: подробнейшие комментарии, детали, которые мог знать только участник тех давних событий.

В довершение всего отправились домой к Полякову. Выезд проводили с видеокамерой, все следственные действия тщательно фиксировались. В квартире следов крови или помарок на обоях, стенах, конечно же, не сохранилось. Полгода прошло… Но поясок от халата, которым была задушена Татьяна Глюзинска, изъять удалось. Хотя и на тканях никаких улик найти не смогли.

Подозреваемый дал признательные показания в присутствии адвоката, все процессуальные действия были зафиксированы в соответствии с законом. Но скоро стало ясно: доказательств мало. По останкам девушки невозможно сказать, отчего она погибла. Странгуляционной полосы на шее нет (самой шеи не осталось), подъязычная кость не сохранилась. К тому же опытный адвокат подсказал подследственному новую версию. Теперь подследственный утверждал, что не собирался убивать гостью. Он, дескать, хотел связать ей руки и прежние показания дал под давлением сотрудников милиции…

Из показаний подследственного:

«Находясь в квартире, Глюзинска принимала какие-то таблетки. При этом она выпивала спиртные напитки. Я не исключаю, что она могла умереть от отравления, вызванного сочетанием таблеток и спиртного».

К этому моменту у подозреваемого было уже два адвоката. И оба требовали освободить своего клиента из-под стражи. Он, дескать, никакой не убийца, а жертва милицейского произвола и намеренного оговора. И следователю делались недвусмысленные предложения. Девушку-то уже не воскресишь, а парень страдает, ему реальный срок светит. Ведь можно ситуацию разрулить так, что никто в обиде не будет.

Прокурор вызвал Устиновского, изучил документы, закрыл папку: «Придется из-под стражи освобождать. «Держать» подозреваемого не на чем…»

Следователь был готов к такому повороту. В день, когда Полякова нужно было освобождать из-под стражи, Устиновский приготовил протокол допроса, где подозреваемый подробно описывает механизм убийства и свои действия в роковой для Татьяны вечер. Теперь очень многое зависело от умения следователя вести беседу, правильно выстроить линию поведения.

Едва в кабинет ввели задержанного, как к нему бросился адвокат. Услужливо протянул яблочко, завел речь об обязательном скором освобождении. И Устиновский охотно поддержал защитника:

— Никаких проблем. Подпишите свои показания и сегодня вечером будете на кухне пить чай перед телевизором.

Ни адвокат, ни клиент возражать не стали. Подписать протокол допроса? Ради бога, это же пустая формальность. Поляков ставит подпись под своими показаниями. А Устиновский подписывает другую бумагу — освобождение из-под стражи с подпиской о невыезде. Адвокат, торжествуя победу, выводит клиента из кабинета без наручников.

Но противостояние только начиналось…

Следователь назначает комиссионную судебно-медицинскую экспертизу. Перед криминалистами он ставит два вопроса. Первый: при каких обстоятельствах могла наступить смерть потерпевшей? И второй: могла ли девушка умереть от употребления таблеток? Выводы специалистов не оставили сомнений. Смерть потерпевшей могла наступить от механической асфиксии. Если бы Глюзинска умерла от отравления таблетками и спиртным, ее агония и длительность наступления смерти были бы другими.

Из материалов уголовного дела:

«У нее были судороги, дергалось все тело, изо рта пошла пена белого цвета… Все это продолжалось не более половины минуты, после чего она утихла…» Описанная Поляковым картина наступления смерти Глюзински соответствует клинической картине умирания от механической асфиксии».

На суд подозреваемый пришел своим ходом. У него самого и его адвокатов было приподнятое настроение. Они не сомневались в благоприятном исходе еще и потому, что из материалов дела «чудесным» образом исчезло важнейшее доказательство. Пропала копия записи допроса подозреваемого, где он подробно рассказывает об обстоятельствах убийства…

— Приговор был не просто мягким, — вспоминает Михаил Устиновский. — По-моему, он удивил даже защиту. Судья-мужчина назначил условное наказание, инкриминировав подследственному не неосторожное убийство, а что-то вроде тяжкого телесного повреждения, причиненного в состоянии сильного душевного волнения.

Но защита торжествовала рано. Мосгорсуд, как говорят профессионалы, «не засилил» приговор — назначил новое судебное заседание. На этот раз судьей была женщина.

— К счастью, у меня имелся оригинал пропавшей кассеты с записью «ключевого» допроса, — говорит Михаил Юрьевич. — Я принес даже из дома свою видеодвойку — тогда в судах с техническим оснащением было негусто. Надо было видеть выражение лица адвоката, когда судья вынула из опечатанного конверта видеозапись. Видимо, адвокат приложил немало стараний для того, чтобы первая кассета исчезла. Не меньшим разочарованием для ответчиков стал приговор. Судья назначил убийце наказание в виде десяти лет лишения свободы. Поляков был взят под стражу в зале суда.

Глава одиннадцатая БОЙНЯ НА ВОРОНЦОВСКИХ ПРУДАХ

Эту трагедию до конца жизни запомнят не только родные и знакомые убитых школьников, но и все, кто занимался поиском и изобличением преступника.

Так забивают скот

Все в квартире было перевернуто вверх дном. В комнате на полу лежали выброшенные из шкафов вещи, пустые коробки, обрывки оберточной бумаги. Такой же разгром был и на кухне. Но не это заставляло сотрудников следственно-оперативной группы двигаться с осторожностью и говорить так, словно рядом находился тяжелобольной, — приглушенными голосами, без эмоций… В небольшой двухкомнатной квартире в разных местах — кто на полу, кто на диване — лежали четверо подростков с перерезанными шеями, четверо друзей-одноклассников, погибших от рук безжалостного убийцы.

Из материалов уголовного дела:

«Имевшимся у него лезвием бритвы Туманов перерезал Романову шею, причинив ему рану, проникающую в просвет гортани с повреждением щитовидного и перстневидного хрящей, сонной артерии и наружной яремной вены. Затем он взял на кухне нож, которым разделывают мясо, и колото-режущим движением травмировал правую боковую поверхность шеи Романова… От острой кровопотери, развившейся в результате резаной раны шеи, Романов скончался на месте».

— Мне приходилось выезжать на многие места преступлений, — вспоминает поздний вечер 6 мая 1995 года участник событий Григорий Шинаков. — Но такого страшного зрелища я не видел никогда. Убийство трудно даже охарактеризовать: жестокое, бесчеловечное, дикое… Ни одно из этих определений не отражает увиденной нами картины. Мальчишки, которые через несколько дней должны были получить на руки аттестаты об окончании школы, были умело, со знанием дела зарезаны каким-то нелюдем.

Даже отмороженные бандиты, матерые уголовники действуют по-другому. Четверых ребят забили так, как забивают скот. Глубокие зияющие раны горла, повсюду лужи и пятна крови. Такое забыть невозможно.

Мнение Григория Шинакова — аргумент более чем весомый. Григорий Илларионович один из тех, кто своим профессионализмом, гражданской позицией оказал огромное влияние на формирование профессионального ядра следственных органов прокуратуры Москвы, в самый сложный период начала девяностых способствовал укреплению авторитета столичных следователей. Блестящий профессионал, интеллигентный, эрудированный, обаятельный человек. Его значимость для прокуратуры была нисколько не меньше, чем авторитет иного прокурора города.

Выбор профессии Григорий Шинаков сделал осознанно, уже имея достаточный жизненный опыт. Отслужив в армии и отработав два года в подразделении военизированной охраны, он поступил во Всесоюзный юридический заочный институт — ныне Московскую государственную юридическую академию. Еще до окончания вуза стал работать в прокуратуре. Прошел все ступени карьерного роста от стажера до руководителя управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы. И ушел на гражданку в 2005 году в генеральском звании — государственным советником юстиции 3-го класса. Для многих сотрудников прокуратуры Григорий Шинаков был не просто руководителем, но и помощником, товарищем, к которому можно обратиться за помощью по работе, подсказкой, консультацией. Он создал свой стиль работы, сформировал методики, которые и в наши дни помогают следователям и руководителям подразделений.

…Увы, ни методики, ни самые удачные наработки не могут избавить от стресса, который испытали члены следственно-оперативной группы в доме номер 5 по улице Воронцовские пруды. Ведь почти у каждого из сотрудников прокуратуры и милиции есть семьи, дети. К тому же в квартире находилась хозяйка, чей сын Стасик Потапов стал одной из жертв убийцы. Женщина находилась в таком состоянии, что у нее уже не было сил плакать.

Следователи попытались расспросить хозяйку, нет ли у нее каких-то подозрений? Не знаком ли сын с кавказцами? Уж очень характерными были раны, нанесенные убийцей. У всех перед глазами вставали, кадры, снятые в Чечне, страшные по своей жестокости и натуралистичности «картинки»… Однако никакой существенной информации Потапова не сообщила. Она не могла выйти из ступора, сидела в углу комнаты и смотрела перед собой невидящим взглядом. Помогла знакомая хозяйки квартиры, которая приехала поддержать ее в тяжелую минуту. Женщина напомнила, что к Потаповым в гости иногда приезжал некий Эдуард — житель города Нартаклы Кабардино-Балкарской республики. Следователи получили первую реальную ниточку…

«Дядя Эдик приехал»

Потапова познакомилась с жительницей Кабардино-Балкарии Женей за десять лет до случившегося. Москвичка отдыхала на Кавказе, где они подружилась. Женщины воспитывали детей без отцов, имели много общего. Позже Женя и ее сын Эдик не раз приезжали в Москву. И часто останавливались у Потаповой.

Дружба укрепилась, когда Эдик пошел в армию и начал служить в подмосковном Подольске. Мать постоянно ездила к сыну, возила ему продукты, навещала. Во время поездок она жила на Воронцовских прудах. Позже Эдик тоже стал своим в доме Потаповых. Даже приезжал к ним со своей девушкой. Отказа молодому человеку не было, останавливался и жил столько, сколько ему было нужно. Ведь вырос на глазах…

Но в тот момент Потапова была в таком состоянии, что даже не могла вспомнить фамилию Эдика. «Что-то вроде Думанов, Туманов или Камбиев…» — сказала она.

Из материалов уголовного дела:

«Допрошенный в качестве подозреваемого Эдуард Туманов показал, что 6 мая около 11 часов утра он приехал к Потаповым, чтобы занять денег. Номер дома он не помнил, но визуально хорошо знал адрес, квартиру на седьмом этаже… На звонок в дверь никто не открыл. Туманов сел на корточки на лестничной площадке, решив дождаться кого-нибудь из хозяев. Через некоторое время, примерно в 11.30, из лифта вышел мужчина. А вслед за ним последовали три старшеклассника. Со спины он никого не узнал. Зато сосед, увидев постороннего в холле, спросил у одного из мальчиков: «Стас, это не к тебе мужчина?» Потапов обернулся и шагнул навстречу со словами: «О, Эдик!» Туманов поздоровался с мальчиком: «Какой ты вырос, какой ты большой стал. Молодец, вытянулся!» После этого подозреваемый вместе с Потаповым зашли в квартиру».

Позже Туманов уверял, что замысла убивать в тот момент у него не было. Он, дескать, решил совершить преступление спонтанно, гораздо позже. Впрочем, этим словам, как и другим утверждениям преступника, верить нельзя. Достаточно изучить его образ жизни, чтобы понять, что за зверь прятался внутри убийцы.

На тот момент Туманову было 27 лет. Он не был женат, не имел постоянного места работы, перебивался случайными заработками. Зато имел судимость за грабеж, импульсивный и вздорный, по свидетельству знавших его людей, характер и, как бы помягче выразиться, довольно низкий культурный уровень.

«Дяде Эдику», как называл его в детстве Стасик Потапов, денег постоянно не хватало. Он совершал челночные поездки в Москву, приобретал вещи для перепродажи в Нарткале. Кроме того, занимался и другими «делами». Какими именно, выяснить так и не удалось. Следствие не исключало, что Эдик занимался грабежами и кражами. Этим «бизнесом» он владел лучше, чем каким-либо другим.

— Скорее всего, убийство он запланировал заранее, — вспоминает Григорий Шинаков. — И в тот день ситуация благоприятствовала реализации его планов. Теперь-то понятно, для него ничего святого не было. Семья, которая предоставляла ему кров, кормила, поила. Мальчик, который относился к нему почти как к старшему родственнику. Подонка ничто не остановило… К тому же во время предварительного следствия он как-то заявил, что, «поскольку его личность Потапову известна, он решил убрать всех четверых».

Предположение Григория Шинакова подтверждается признанием обвиняемого, которое он сделал в период предварительного следствия. Туманов заявил следователю по особо важным делам прокуратуры Москвы Вячеславу Ворыханову: «Зачем перед кем-то оправдываться, что-то объяснять? Нет свидетелей, и спросить некому…» Свидетели ему, конечно, были ни к чему.

Войдя в квартиру Потаповых, гость понял, что все складывается в его пользу. У мальчишек было отличное настроение. До окончания школы оставались какие-то деньки. Ребята готовились шагнуть в самостоятельную жизнь. Каждый уже наметил, где он продолжит образование, чем будет заниматься в жизни. Все ребята, включая присоединившегося к компании Кутепова, были отличными спортсменами, имели хорошую успеваемость, не состояли на учете в милиции.

Школьники, немного бравируя своей взрослостью, решили отметить праздник. Напомню, что приближался День Победы. На столе появилась бутылка водки. Эдика, как того и требовало гостеприимство, усадили за стол. Ребята старались казаться взрослыми и бывалыми. Они произносили тосты, смеялись, рассказывали анекдоты. Как заметит позже убийца, он следил, чтобы рюмки у жертв не стояли пустыми, а сам старался не пить. В тот момент он уже знал, чем закончится застолье.

Гулять так гулять!

Около двух часов дня запасы спиртного закончились. Играя роль «кавказца с широкой душой», Туманов предложил купить выпивки: «Гулять так гулять! Верно, ребята?» Символично, что «дядя Эдик» даже не знал имен спаиваемых им ребят, не потрудился запомнить. А зачем? Все равно он их больше видеть не собирался…

Из материалов уголовного дела:

«Туманов съездил на съемную квартиру в районе Профсоюзной улицы, где он остановился по приезде в Москву. По дороге купил две бутылки болгарского бренди, а в аптеке приобрел пятикубовый медицинский шприц. В кухонном столике хозяйки квартиры он нашел таблетки клофелина, растворил их и закачал раствор в бутылки, проколов пробки иголкой шприца. Туманов знал из медицинской литературы об усыпляющем действии клофелина».

Экспертиза установила, что убийца ошибался. В аптечке старушки-хозяйки он украл не клофелин, а димедрол. Впрочем, это имеет только процессуальный интерес. Действие димедрола в данном случае мало чем отличается от снотворного воздействия клофелина.

Из материалов уголовного дела:

«Согласно заключению судебно-трассологической экспертизы, следует, что на донышках колпачков бутылок и их прокладках, найденных во дворе дома под окнами кухни квартиры Потаповых, обнаружены сквозные проколы. Они могли быть образованы трубчатой инъекционной иглой диаметром 0,8 мм с заостренным концом. В двух пустых бутылках с надписями «Slantschew Brjag», изъятых в ходе осмотра места происшествия, имеются следы димедрола, обладающего снотворным действием».

Собираясь обратно, Туманов придумал ловкий ход. Он понимал: ему нужен какой-то козырь, чтобы окончательно расположить к себе мальчишек. И его осенило. Он покупает у корейца, который снимает вместе с ним комнату, килограмм черной икры. Все это кладет в сумку и отправляется назад к Потаповым.

Ребята к тому времени были уже навеселе, но встретили Эдика с хмельным энтузиазмом. Мы, дескать, люди взрослые. Готовы продолжать веселье… «Дядя Эдик» только этого и ждал. Он по-прежнему лишь делал вид, что пьет, зато ребята на его глазах пьянели все больше. Скоро начало ощущаться действие димедрола. Сначала один, а потом другой… Мальчишки начали засыпать прямо на диване. Не мог никак заснуть только тот старшеклассник, который прерывал застолье. Он выходил гулять с собакой, поэтому отрава, приготовленная «другом Эдиком», на него подействовала в меньшей степени.

Время приближалось к восьми. Туманов нервно поглядывал на часы. Расписание работы хозяйки он знал отлично и понимал, что успеть надо до ее прихода.

Из материалов уголовного дела:

«Почувствовав себя плохо, Потапов и Кутепов заснули в маленькой комнате, Романов заснул в ванной, а Якубо еще передвигался по квартире. Продолжая реализацию плана, Туманов напал на Якубо, когда тот находился в коридоре. Он связал ему руки, а затем и ноги найденным в квартире проводом. Затем заткнул школьнику рот полотенцем и положил на диван. Дождался, когда тот заснет. После этого перенес заснувшего в маленькую комнату к остальным подросткам».

Теперь ничто не мешало дьявольскому замыслу. Туманов взял найденную на кухне безопасную бритву… Раны всех жертв оказались примерно одинаковыми. Исключение «дядя Эдик» сделал лишь для сына хозяйки.

Стасика Потапова он почему-то решил еще ударить по голове. Взял деревянную колотушку и дважды ударил беспомощного мальчика по темени и затылку. Удары были такой силы, что обе ручки колотушки сломались. И только после этого Туманов перерезал подростку горло.

Ничего не забыть

Из материалов уголовного дела:

«В комнате, где лежал один из школьников, находились телевизор и видеомагнитофон. Чтобы их не запачкать кровью, Туманов перетащил спящего связанного школьника в маленькую комнату, положил на пол, приподнял голову и затем ножом перерезал горло. Нож вместе с тряпкой, которой он обернул рукоятку, чтобы не оставить отпечатков пальцев, убийца бросил в той же комнате».

Эдик вообще оказался предусмотрительным и очень хозяйственным. Семью Потаповых даже с натяжкой нельзя было назвать богатой. Но это уж кому как… Туманов ухитрился набить чужим добром четыре сумки и связать два объемистых свертка, куда положил телевизор и видеомагнитофон фирмы «SONY». Список похищенного занимает несколько страниц уголовного дела. Перечислять все вещи нет никакого смысла, но некоторые «ценности», на которые позарился душегуб, стоит упомянуть. Убийца прихватил, например, несколько пар женских трусов, две пары женских гольфов, затолкал в сумку упаковки одноразовых бритвенных приборов. Действительно, зачем же добру пропадать?

Он утащил из ванной старенький застиранный халат хозяйки. Не забыл про билеты АО «МММ» (насмотрелся рекламы про успехи Лени Голубкова?), прибрал и 50 акций «Дока-Хлеб», собрал другие ценные бумаги, названия которых сейчас уже никому ни о чем не скажут. Крохобор не оставил без внимания даже 60 жетонов для проезда в метро! Наверное, хотел в будущем покататься на халяву…

Я не стану называть общую сумму похищенного из квартиры. Так ли это важно в контексте чудовищных событий, которые произошли в семье Потаповых?

Убийца надел понравившиеся ему кроссовки Кутепова, свитер Потапова и в несколько заходов перетащил вещи к лифту. Затем спустил все вниз и, поймав частника, отвез на съемную квартиру. Соседям он заявил, что разорившаяся фирма отдала ему долги «натурой». Поверили этой лжи или нет, тоже не имеет значения. Кореец, ссудивший черную икру убийце, приобрел себе за 500 долларов телевизор с видеомагнитофоном. Позже он добровольно выдал вещи следствию. Еще душегуб успел продать некоторые золотые украшения. Сдал их за бесценок скупщику в подземном переходе на Октябрьской площади — в двух шагах от здания МВД России. И в тот же день купил авиабилет домой.

Обычно Туманов уезжал на поезде. И то денег едва хватало. А тут решил шикануть. Рассуждал примерно так: устал, почему же не побаловать себя комфортом и скоростью? Вероятно, это и ускорило его поимку. Розыскные мероприятия, которые координировал начальник МУРа Виктор Голованов, шли полным ходом.

Его взяли в аэропорту при занятных обстоятельствах. По иронии судьбы, нелюдя сгубила жадность. В дорогу он надел свитер одной из жертв. Вещь была в перечне похищенного. Сотрудники уголовного розыска Олег Давыдов, Валерий Криволапов и Игорь Староверов, собиравшиеся лететь в Кабардино-Балкарию, прохаживались в зале аэропорта в ожидании вылета. Неожиданно в толпе пассажиров их внимание привлек молодой смуглый парень. По описанию он был похож на подозреваемого. А когда опера увидели на нем свитер, подробно описанный Потаповой, все сомнения отпали.

Из материалов следствия:

«После проверки документов выяснилось, что неизвестным был Э. Г. Туманов. На пальцах рук у него были надеты несколько колец, похожих на похищенные с места преступления. Во время задержания Туманов ничему не удивлялся и сообщил, что убийство четырех школьников совершил он».

И еще он поинтересовался, остался ли кто-нибудь из ребят в живых? Никак не мог понять, почему его так быстро задержали. Убийца был так ошарашен, что вначале давал исчерпывающие показания. Их с лихвой хватило для доказательства его вины. Зато позже, когда у подследственного появился адвокат, он начал нести околесицу, изворачивался и врал, выдвигал одну лживую версию за другой, цеплялся за жизнь до последнего.

— Дело было тяжелым для всех, — заканчивает рассказ Григорий Илларионович. — Погибли четыре мальчика, четыре друга, отличные товарищи, которых уважали и любили одноклассники. Их и хоронили всей школой. И вся Москва говорила об этом случае. Однако никакого раскаяния или слов сожаления от злодея мы так и не услышали. Более того, на суде он рассказал какую-то фантастическую историю. Убийство, мол, совершил неизвестный азербайджанец, который его запугал и заставил взять вину на себя. Любопытно, что, когда выносился приговор, уже был введен мораторий на смертную казнь. Но судья — ее фамилия Глобеня — заявила: «У меня есть право приговорить его к исключительной мере наказания, и я им воспользуюсь».

Приговор был оставлен Верховным судом РФ без изменения.

Глава двенадцатая ЕВСТАФЬЕВСКИЕ МИЛЛИОНЫ

Для российского правосудия это дело несомненно было процессом века.

Кредо — врать всегда

На первом же допросе он наклонился к следователю и доверительным тоном произнес: «Я — спецагент, выполняю особое задание Президента. Работаю по легенде — выявляю коррумпированных чиновников и судей…»

Проверяли ли эту информацию? Хотя бы для порядка… Услышав мой вопрос, следователь Павел Горячев улыбнулся: «Нет, конечно. Евстафьев на это и не рассчитывал. Просто он не мог без вранья и мифотворчества». Даже оказавшись за решеткой, аферист оставался верен себе…

Видный, обаятельный, галантный. Он неизменно производил впечатление на женщин. Мог подкатить на свидание на сверкающем авто, вручить роскошный букет, пригласить на ужин в ресторан, выбрать лучший напиток по карте вин… А если добавить к этому его умение говорить!

Уж кто-кто, а он-то знал толк в комплиментах, умел быть обворожительным и обаятельно сумасбродным. И стихи сочинял — о любви, нежности, смысле жизни… Некоторые из них стали частью двухсоттомного уголовного дела. Так же как показания его подруг, многие из которых даже не подозревали, с кем имеют дело.

Одной из женщин, вполне серьезной даме с ребенком, он так заморочил голову, что она развелась с мужем и заказала приглашения для предстоящей свадьбы. Той свадьбы, на которой он должен был стать женихом. Замороченная женщина не могла предполагать, что ее кавалер имеет с десяток гражданских жен и официально уже является мужем другой, не менее симпатичной гражданки. Причем детей последней он даже усыновил! Благородный жест на самом деле ничего не значил. Ведь штамп о браке был поставлен… в фальшивом паспорте. Их у него было, так же как и подружек, — по меньшей мере десяток.

Вот некоторые фамилии, под которыми гражданин Евстафьев совершал свои «подвиги»: Юстус, Шумилов, Ла-Никка, Подкидышев, Черешнев, Раевский… И каждая фамилия оставила свой заметный след в уголовном деле. Потому что наш герой ничего просто так не предпринимал. Полученные — не за красивые же глаза! — документы он, конечно, пускал в оборот. Евстафьев был человеком действия. И для достижения цели мог без колебаний совершить необычные поступки.

— Впервые он женился в двадцатилетнем возрасте на соседке по лестничной площадке, — рассказывает следователь по особо важным делам Управления по расследованию экономических и должностных преступлений прокуратуры Москвы Павел Горячев. — Как-то раз молодая жена вернулась домой и ахнула: из квартиры исчезло все ценное. Девушка побежала в милицию, возбудили уголовное дело, начали опрос потерпевших. И тут выяснилось, что вещи из квартиры жены вывез… муж. Ему нужно было погасить какой-то долг. А другой возможности, как продать вещи из дома, он не нашел.

Только не подумайте, что Евстафьев — какой-то сумасбродный альфонс. Ничего подобного. Он персонаж выдающийся, равных которому не припомнят даже старожилы милиции и прокуратуры.

Любопытно, что каждый из участников уголовного дела мог бы стать самостоятельной «звездой» криминального сюжета. Шайка украла у государства более сотни московских квартир! Кроме того, впервые на скамье подсудимых оказались сразу три федеральных судьи. По делу проходило немало других занятных фигур: бывший сотрудник милиции, работники ДЕЗов и паспортных столов, действующие сотрудники конвойных служб, даже проворовавшийся генерал армии… Но куда там! Эти «звезды» меркнут рядом с «галактикой» по имени Евстафьев.

Он всегда был яркой личностью. Школу закончил с золотой медалью. Поступил в Краснодарское высшее военное краснознаменное училище, где также учился на «отлично». Вот фрагмент из характеристики курсанта Алексея Евстафьева: «Отличается исключительными способностями в области точных наук, феноменальной памятью, всесторонней развитостью, эрудированностью и целеустремленностью».

Трудно сказать, что вдруг случилось с молодым человеком. Но на втором курсе он начал систематически нарушать дисциплину, несколько раз убегал в самоволку, неоднократно помещался на гауптвахту. В конце концов руководству учебного заведения это надоело, и в ноябре 1985 года специальным приказом по училищу Евстафьев был отчислен. Службу он продолжил в звании сержанта в войсковой части Ржева. А в мае 1986 года его уволили извооруженных сил на общих основаниях.

На этой страничке биографии героя я намеренно останавливаюсь так подробно. Как видно, никакими серьезными недугами он не страдал. Все это вдруг появилось позже, когда Евстафьев в качестве обвиняемого оказался в стенах Бутырского изолятора.

Какой такой «Павлин»?

Начало перестройки, зарождение кооперативного движения, новые экономические отношения и фантастические перспективы… У человека, обладающего незаурядными способностями, да еще инициативного и амбициозного, другого выбора не было. Он стал кооператором. Бросив институт, куда без труда поступил после армии, Евстафьев с головой погружается в коммерцию. Он работает ревизором производственного кооператива «Павлин» и одновременно организует кооператив «Треугольник». Каков был профиль «ростка» новой экономики, история умалчивает. Но уж точно не выпечка пирожков и не пошив юбок из модной в те времена «варенки».

В июне 1989 года Евстафьев был задержан сотрудниками милиции за незаконное ношение оружия. У него был изъят пистолет испанского производства с боекомплектом. Оказавшись в «неудобной» ситуации, двадцатитрехлетний кооператор предложил милиционерам купить свою свободу за 500 тысяч рублей.

С тех пор утекло столько воды, что иной читатель и не поймет, каков был размер предложенной взятки. Поэтому напомню, что в конце восьмидесятых средняя зарплата госслужащего равнялась 150 рублям, а должностной оклад милиционеров младшего оперативного состава приближался к ста рублям. Тем не менее служивые от взятки отказались, и Евстафьев впервые оказался на тюремных нарах.

При обыске в кооперативе «Павлин» был найден арсенал незаконного оружия: пистолеты, автоматы, обрезы, патроны, гранаты… Но не торговля оружием была основным занятием сотрудников кооператива. Евстафьев занимался более серьезным и прибыльным делом. А иначе откуда в офисе «Павлина» милиционеры изъяли миллион рублей наличностью и еще на три миллиона различных ценностей? И, наверное, неспроста скромного кооператора охраняли действующие сотрудники спецназа ГУВД Московской области. Уже тогда Евстафьев одним из первых занимался обналичкой кредитов через первые российские коммерческие банки, скупал разорившиеся кооперативы, продавал «воздух», оформляя договоры на несуществующих юридических лиц.

Казалось, что впереди буревестника перестройки ждут суд, приговор и отбытие в места не столь отдаленные. Но время было лихое, и то, что произошло дальше, далеко не самое странное и загадочное из происшедшего. В 1992 году, несмотря на букет более чем серьезных обвинений — незаконное ношение оружия и хранение боеприпасов, хищение в особо крупных размерах, подделка документов и должностной подлог, — Евстафьев выходит на свободу с подпиской о невыезде и тут же скрывается. Как любили писать когда-то в «правильных» детективных романах — на путь исправления вставать он и не думал.

Позже выяснится, что настоящим, масштабным, вровень своему криминальному таланту делом он занялся только тогда. И размах его деятельности не шел в сравнение с какими-то жалкими кооперативными махинациями.

Наследник покойника

В 1996 году от негласных сотрудников уголовного розыска начали поступать сообщения о том, что в столице действует необычное преступное сообщество. Оно успешно занималось операциями с выморочным жильем. Для тех, кто не знаком с этим термином, поясню, что выморочным жильем называют квартиры или комнаты, которые после смерти их законных хозяев остаются невостребованными и переходят в собственность государства. Их-то и решили прибирать к рукам Евстафьев и К°.

Начиная дело, никто из сотрудников прокуратуры и оперативников МУРа не мог представить, каковы масштабы этой аферы. Надо отметить, что всевозможные преступления, связанные с недвижимостью, уже стали к тому времени типичным явлением для Москвы. Причем преступления самые разные.

С началом приватизации появились банды, специализировавшиеся на убийствах одиноких стариков, имеющих квартиры или комнаты. Были и менее кровавые жулики. Они просто спаивали деклассированных домовладельцев, подсовывали им на подпись соответствующий документ и выбрасывали из квартир. Немало и других примеров: с незаконным подселением, продажей комнат… вместе с ничего не подозревающими хозяевами и множество других вариантов. Но то, что придумал Евстафьев, было просто и гениально.

В каждом районе Москвы достаточно неприватизированных квартир, которые после смерти хозяев переходят в собственность государства. Какое-то время такие квартиры обычно пустуют, информация о них никуда не поступает. Пауза выдерживается для того, чтобы подстраховаться на случай появления наследников или выяснения каких-то новых обстоятельств. Причем в иных случаях квартиры пустуют и пять, и шесть лет…

Евстафьев рассудил по-другому. Зачем отдавать такие ценности государству? Не лучше ли прибирать квадратные метры к рукам? И маховик афер начал раскручиваться.

Ключевым звеном в махинациях были федеральные судьи, которых Евстафьев сумел втянуть в орбиту своих авантюр. По его просьбе судьи направляли запросы в различные инстанции, и Евстафьев получал точные сведения об освободившихся квартирах. Со временем у него появились и свои собственные источники. Информаторами были чиновники ДЕЗов, паспортных столов, участковые, работники отделов ЗАГС, государственной налоговой инспекции, нотариальных контор и территориальных бюро технической инвентаризации. Все они — разумеется, не бескорыстно — выдавали жуликам строго конфиденциальную информацию об освобождающихся квартирах и наличии наследников у умерших хозяев.

Но найти пустую квартиру — только полдела. Дальше начиналось самое сложное и рискованное. И тут талант Евстафьева проявился во всей полноте.

Пока квартиры находились в «подвешенном» состоянии, Евстафьев и его помощники разыскивали родственников умерших. Так у отошедших в мир иной граждан появлялись наследники. Какие наследники, спросите вы, если квартиры не были приватизированы? Не спешите, теперь и начинается самое занятное. Судьи задним числом выправляли завещания, закрывали глаза на поддельные исковые заявления, оформленные с очевидными нарушениями квитанции об оплате коммунальных услуг, договоров и заявлений о передаче квартир в собственность.

В работе принимали участие десятки людей. Целая канцелярия трудилась не покладая рук на Евстафьева и К0. Составлялись проекты судебных решений, снимались копии, у нотариусов заверялись справки, подделывались другие документы. Причем все фальшивки скреплялись соответствующими печатями ДЕЗов, актами паспортных столов и отделений ЗАГС. Для этого в подпольной канцелярии имелся набор соответствующих поддельных бланков, незаконно изготовленных печатей, факсимильных подписей. Все это подшивалось в дело, рассмотрев которое, судьи выносили ожидаемое решение — о вступлении в законное владение квартирой «новоиспеченного» наследника или наследницы…

Дальнейшие действия никаких проблем не вызывали. Евстафьев, что следовало из предварительной договоренности, расплачивался с «наследниками» несколькими сотнями долларов, и те отправлялись восвояси. А квартира поступала в собственность аферистов. Они продавали ее по рыночной стоимости, а деньги делили «по справедливости» между участниками группы. В один из моментов «творческой» деятельности Евстафьев под фамилией Подкидышев имел в собственности 16 квартир!

Если вдруг наследников умерших владельцев жилья найти не удавалось, начинал действовать запасной вариант. Ведь душеприказчиком мог стать любой подвернувшийся под руку человек. Двести — триста долларов — и «наследник» готов был идти хоть на край земли, чтобы доказать свое родство с покойником.

Как-то один из помощников Евстафьева подобрал около трех вокзалов бродягу, которого и превратили в дальнего родственника. А что тут такого? Все равно в деле, на основании которого судья выносила решение о вступлении наследника в законные права, были подшиты одни фальшивки. Настоящим было разве что свидетельство о смерти владельца квартиры.

«Алло, мы ищем таланты!»

Только представьте, что на момент задержания следствие располагало неопровержимыми доказательствами захвата группой Евстафьева 110 квартир! За период с лета 1996 по апрель 1998 года, когда череда афер была прервана возбуждением уголовного дела, мошенники заработали около пяти миллионов долларов. Уточню, что по меркам 2007 года присвоенная недвижимость стоила бы все 50 миллионов, а то и больше.

О том, какой капитал успел сколотить Евстафьев, можно судить по такому факту. Уже сидя в Бутырском следственном изоляторе, он пишет подруге письмо: «Слетай в Австрию, там проценты набежали на вкладе. По моим расчетам, 300–350 тысяч долларов годовых. И деньги получишь, и развлечешься…»

— Разумеется, этот разговор мог быть и блефом, — говорит следователь Павел Горячев. — В этом фигуранту не было и не будет равных. Да и вкладов, годовой процент с которых составляет целое состояние, несмотря на все усилия, никто так и не нашел. Однако слово было сказано. И, судя по всему, Евстафьев успел перевести за границу солидный капитал. Он даже подыскивал себе страну для постоянного места жительства. Впрочем, еще не вечер…

Сначала были задержаны подельники афериста. Было понятно, что все они в лучшем случае доверенные лица. Сам же Евстафьев продолжал удивлять многолико-стью и мобильностью. Его следы можно было отыскать в большинстве документов, его опознавали по фотографиям сотрудники паспортных столов и ДЕЗов, он превратился в легенду еще до того, как стали известны детали его похождений.

В августе 1998 года прокуратурой Москвы было возбуждено уголовное дело по факту завладения неустановленной группой лиц муниципальными квартирами. В отношении Евстафьева в очередной раз было вынесено постановление о привлечении в качестве обвиняемого и избрана мера пресечения — взятие под стражу. Аферист был объявлен в розыск, и в октябре 1999 года его взяли под стражу.

Из материалов уголовного дела:

«В январе 1997 года Евстафьев, используя организованную преступную группу мошенников, действующую под его руководством с лета 1996 года, создал преступное сообщество, имеющее четкую направленность и строгое разделение ролей. Активными членами сообщества являлись А. Клюс, А. Вака, В. Вака, В. Нагибин, Л. Яроцкая, И. Ромашов, а также судьи Бутырского межмуниципального суда СВАО города Москвы Н. Ивченко, В. Савелюк и судья Бабушкинского межмуниципального суда Н. Мишина. Всего преступной группой, руководимой Евстафьевым, было похищено 96 квартир, вынесено 54 заведомо неправосудных судебных решения и 15 иных заведомо неправосудных судебных актов, которые повлекли тяжкие последствия в виде причинения материального ущерба в крупном размере».

Тяжелые стальные двери, колючая проволока на высоких каменных стенах, душные камеры каземата… Таким видится Бутырский острог правопослушным гражданам. Но, как известно из классики отечественной живописи, жизнь есть везде. А уж для Евстафьева ни многометровая толща стен, ни неприступные охранники не были препятствием. И хотя в одном из писем приятелю он с раздражением замечает, что «это далеко не пятизвездочный отель и даже не санаторий ЦК КПСС», Евстафьев по-прежнему держит руку на пульсе событий. Более того, он руководит оставшимися на воле знакомыми, раздает поручения, ведет деловые разговоры.

Да что там разговоры! Находясь в стенах Бутырки, а позже на обследовании в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии имени Сербского, Евстафьев принимал участие в разработке… федеральных законов — Уголовно-процессуального кодекса РФ и закона «О психиатрической помощи».

Историки шахмат знают забавный случай, когда никому не известный любитель этой древней игры сумел организовать встречу двух великих гроссмейстеров. Причем ни тот, ни другой чемпион не подозревали, что играют друг с другом. Хитрый любитель написал письмо первому гроссмейстеру и предложил ему партию на выгодных условиях. После раздумий мастер согласился. Началась переписка, в каждом письме которой был указан очередной ход. Гроссмейстер не подозревал, что играет он не с неведомым имяреком, а с другим гением шахмат, с которым точно такое же соглашение заключил хитрый любитель…

Примерно таким же способом Евстафьев налаживал связи с самыми высокими чиновниками. Он узнавал телефон нужного человека, набирал номер и начинал уверенный диалог. Собеседники и не подозревали, что беседуют с заросшим бородой узником Бутырского СИЗО.

Однажды аферист позвонил ведущему сотруднику Института Сербского Шишкову и представился работником аппарата Комитета здравоохранения Совета Федерации Федерального собрания РФ Андреем Геннадиевичем Плетко. Врач, как тот самый гроссмейстер, не видел собеседника, проверять его счел унизительным и недостойным, на что и рассчитывал арестант-мошенник. Как только Евстафьев-Плетко понял, что фокус удался, он начал гнуть свою линию. Правда, первый разговор был коротким. Аферист пообещал доктору включить его в рабочую группу по формированию законов (не бесплатную) и, оставив контактные телефоны, вежливо попрощался.

Как позже рассказывал врач, ни один из оставленных лже-Плетко контактных телефонов не отвечал. На вопрос, что происходит, аферист поспешил успокоить врача: он, дескать, болел и теперь снова на связи. Но доктор особенно и не переживал. Все равно Плетко звонил сам достаточно регулярно. И даже попросил порекомендовать для консультационной работы кого-нибудь из достойных коллег. И Шишков посоветовал ему обратиться к другому сотруднику Института Сербского, дал телефон и рекомендацию.

Когда осмысливаешь действия Евстафьева, невольно ассоциируешь его с черной дырой, которая втягивает в себя все вокруг. Аферист тоже тащил за собой всех и каждого: приятелей, любовниц, знакомых, родственников, соседей по камере, сотрудников СИЗО, лечащих врачей и т. д.

Хлестаков отдыхает

Одновременно с врачами, Евстафьев вел сотни других переговоров. Его телефон в камере не знал отдыха. Впрочем, в Бутырке к этому уже привыкли. Там с режимом проблемы давно. Но в Институте Сербского переговоры заключенных с волей раньше не практиковались. Евстафьев одним из первых сломал эту традицию. У него телефон появился почти сразу. И контакт с волей он имел постоянно.

Главной задачей подследственного, который не впервые косил под шизофреника, было получить соответствующий диагноз. Для этого он напрягал своих подруг на воле, требовал у них номера телефонов влиятельных психиатров-практиков. Евстафьеву нужно было узнать все о симптомах шизофрении: как симулировать признаки болезни, какие лекарства принимать, как отвечать на тесты…

Он звонит не только Шишкову, но и другим специалистам. Например, врачу, занимающемуся электроэнцефалографией. Представляется все тем же Плетко… У окулиста выясняет, как с помощью белладонны добиться нужного расширения зрачков. В Медицинском центре сосудистой хирургии имени Бакулева и НИИ кардиологии узнает, можно ли симулировать сердечно-сосудистое заболевание.

Зачем ему был необходим диагноз? Евстафьев был уверен, что если его признают невменяемым, то на принудительном лечении он пробудет недолго. С его-то связями, деньгами и умением подчинить своей воле любого человека… После освобождения он собирался немедленно выехать за границу, где на счетах в Австрии у него якобы лежала кругленькая сумма с семью нулями. А дальше…

Из писем Евстафьева, приобщенных к материалам уголовного дела:

«За границей я обследуюсь у тамошних спецов. Докажу без труда, что я здоров, и получится, что меня в психушку в России упрятывали намеренно. А соответственно, я попаду в разряд гонимых властью. Они там привыкли, что каждый второй диссидент был «с диагнозом». Это для меня не просто большой, а огромный плюс для тамошней жизни. Значит, будут гарантии того, что меня ни при каких обстоятельствах не выдадут обратно».

Но просто переговоры по телефону много не дадут. Нужна более весомая поддержка и «бумажки». Поэтому Евстафьев совершает абсолютно неслыханное в практике уголовных дел. Сидя в СИЗО, а затем на освидетельствовании в психушке, он заказывает через людей на воле бланки Совета Федерации, факсимильные подписи сенаторов Рябухина и Иванова, другие бланки. После этого аферист начинает новый этап игры. Лже-Плетко засыпает нужных людей фальшивыми письмами из Совета Федерации и других, не менее серьезных организаций.

Он готовит именные адреса к юбилею Института Сербского на имя директора, делает подношения руководящим сотрудникам. Курьеры из «Совета Федерации» привозят нужным людям подарки: то электрочайник, то альбом репродукций художника Шилова, то коробку конфет…

И все это от имени Плетко. Чтобы знали: Плетко — человек влиятельный, ему нужно помогать… Как тут не вспомнить Хлестакова: «…курьеры, курьеры, курьеры… можете представить себе, тридцать пять тысяч одних только курьеров!»

На защиту томящегося в застенках психушки инвалида, каким представляется Евстафьев, встают общественные организации: Московская общественная организация инвалидов детства, Всероссийское общество инвалидов, газета инвалидов «Надежда», районные организации инвалидов. Правда, после того как следователи показали документы руководителям этих организаций, те в один голос заявили, что никогда писем в защиту Евстафьева не видели, а подписи на бланках — подделка.

Картина «прозябания» в застенках Бутырки была бы неполной, если бы не рассказ о чисто деловых переговорах, которые Евстафьев вел с друзьями на воле. Вот один из образчиков такой болтовни. Это фрагмент оперативной сводки, называемой в обиходе «прослушкой», вошедший в один из томов уголовного дела:

Евстафьев: Помнишь того, который в Жулебино живет? Собеседник: Толстый такой?

Е.: Я его недавно встретил. Он предложил мне корабль купить. Давай, говорит, возьмем кораблик, отремонтируем, казино устроим.

С.: Ну, а ты?

Е.: Чего я? Готов, говорю, вложить тысяч триста баксов. Только где мы его сейчас купим-то?

С.: Конечно, все кораблики уплыли давно.

Е.: Не скажи. Он меня на Петровку потащил. Помнишь, у нас участковый был? Он еще «Павлин» охранял, подрабатывал. С.: Конечно, помню.

Е.: Знаешь, кем он сейчас на Петровке работает? Подполковник уже, начальник отдела административно-хозяйственной части. Вот так…

С.: Это тот, который живет у рынка?

Е.: Ну да. Тот ему и говорит: «Сделай нам пароходик тысяч за пятнадцать. В Южном порту стоит, списанный. Мы его около парка Горького поставим. Будет денежка капать». И тот обещал помочь. Должны были на следующей неделе ехать покупать. И тут меня арестовали…

Вот такая проза жизни в стенах следственного изолятора. А пароходик, между прочим, рядом с парком Горького все же встал. Правда, не знаю, кто его настоящий хозяин — Толстый, Евстафьев или его веселый собеседник.

— Все разговоры афериста проходили под нашим контролем, — говорит Павел Горячев. — Поэтому мы без труда смогли уличить его в мошенничестве и подлоге. Была у него попытка побега из-под стражи. Он организовал вызов самого себя в Кузьминский суд, где его якобы привлекали в качестве свидетеля. Поддельным документам, оформленным секретарем суда, не дали ход только благодаря бдительности сотрудников СИЗО. Интересно, что участники несостоявшейся аферы — секретарь суда, конвоиры и бывший заместитель командира конвойного полка — позже признались в умысле и покаялись. Видимо, поэтому все они получили условное наказание от полугода до полутора лет.

Расследование, ставшее не только событием в работе Московской прокуратуры, но и в истории юриспруденции России растянулось на несколько лет. Только 21 июня 2003 года уголовное дело по обвинению Евстафьева, Клюса, Ваки и Яроцкой было отправлено в суд, следователь Павел Горячев и его коллеги смогли облегченно вздохнуть. По приговору суда Евстафьев получил 13 лет заключения и, по предварительным расчетам, выйдет на свободу в 2012 году.

Его подельники «довольствовались» меньшими сроками. Бака и Клюс получили по десять лет лишения свободы, Яроцкая на год меньше.

Что касается «судейской бригады», без участия которой афера века никогда бы не смогла состояться, то оно было выделено в отдельное производство. Никто из судей не признал себя виновным.

Евстафьева, по их утверждению, они вообще «никогда не видели». Это не отразилось на вынесенном приговоре. Решением Верховного суда Российской Федерации, вступившим в законную силу в мае 2006 года, за участие в преступном сообществе (такая формулировка прозвучала в приговоре в отношении судей впервые за всю историю российского правосудия. — Прим. автора), хищение путем мошеннических действий квартир и вынесение заведомо неправосудных решений, трое судей были приговорены к длительным срокам лишения свободы. Судья Ивченко приговорена к 14 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима. Савелюк приговорен к 12 годам, а Мишина — к 11 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Интересно, что все три судьи так и не были взяты под стражу до суда. Полпреды третьей власти находились на свободе с подпиской о невыезде до вынесения приговора, занимались адвокатской практикой, что сыграло с ними злую шутку. Ведь срок наказания начал исчисляться для них только с 2005 года. По иронии судьбы, Евстафьев, скорее всего, выйдет на волю раньше, чем помогавшие ему судьи.

Глава тринадцатая БРИГАДА

Они расправились с подельником по канонам классического сериала.

Сделать «выкидыш»

В декабре темнеет рано. Казалось, что уже глубокая ночь, хотя было только начало десятого. Битый час они кружили по Жулебину. Машин становилось все меньше, но ничего подходящего они не находили…

На воровском жаргоне такой «фокус» называется «выкидыш». Это когда хозяина дорогого автомобиля просто выдергивают из салона, бьют для острастки по башке, а если сильно сопротивляется, то и по остальным частям тела, после чего садятся в чужую машину и уезжают. Такой вариант казался им вполне приемлемым. Главное, чтобы серьезного шума не было.

В «девятке» Попова сидели Ченокал, Годзев и Мурнин. У Мур-нина на коленях лежал ноутбук, в котором была база данных ГИБДД. Как только они замечали дорогой автомобиль с женщиной за рулем, тут же пробивали номер по учетам. Все же спокойнее… Мало ли за кем машина числится? Зачем рисковать, наживать приключения на свою задницу?

На этот раз они увидели новехонький «Ниссан Премьера». В салоне сидела хрупкая женщина лет сорока. Попов сел даме «на хвост» и вел ее как заправский гоновец. Соблюдал дистанцию, но далеко не отпускал. Так они добрались до Саранской улицы. Женщина въехала во двор дома и стала парковаться. Сразу было видно, что она неопытный водитель. «Ниссан» дергался то туда, то сюда…

Каждый знал свой маневр. Ченокал и Годзев выскочили из «девятки» и бросились к «Ниссану». Попов оставался за рулем. Его «выход» был чуть позже.

Подбежав к иномарке, Ченокал резко открыл дверь и одним рывком выдернул даму из салона. На улице было скользко. Женщина не удержалась на ногах и упала. Годзев с разбегу ударил ее ногой, потом еще и еще. Женщина закричала. В этот момент к ним подбежал Попов. Ченокал прикрикнул на него: «Чего ждешь, уезжай, давай!» Попов запрыгнул в салон, взревел двигатель, машина с заносом рванула в сторону кольцевой дороги. Следом за ней помчалась и «девятка», в которой сидели остальные участники нападения.

…Это было их первое дело. Поэтому, наверное, они и наделали столько ошибок. Даже номера с украденного «Ниссана» не сняли. Просто «воткнули» его на платную стоянку. Думали, что теперь у них пойдет конвейер угонов и краж. Но серьезные проблемы только начинались.

Через несколько дней машина со стоянки исчезла. Что сделает в такой ситуации законный владелец — понятно. А угонщику как себя вести? Не побежишь же к ментам: ах, у меня машину со стоянки увели… Все же они выяснили, что автомобиль со стоянки якобы забрали милиционеры. А еще через некоторое время к Попову обратились приятели: «Ченокал спалился. На него менты вышли… Если штуку баксов не соберем, то пацану повесят грабеж и „Ниссан"». Тут нужно уточнить, что, кроме самой машины, дружки завладели и сумкой хозяйки, в которой находились деньги, документы, мобильный телефон и многое другое.

Надо сказать, что этот момент истории никто толком не изучал. Ни следствие, ни суд не занимались вопросом, куда исчез «Ниссан». Даже его хозяйка, когда позже ее вызвали на допрос в прокуратуру, никаких «лишних» вопросов не задавала. Она вообще приехала на точно таком же «Ниссане». Ее машина была застрахована на все случаи, страховая фирма полностью покрыла ущерб, и дама купила новый автомобиль, предпочтя забыть ту историю как страшный сон.

Но Попов находился совсем в другой ситуации. Его вопрос Ченокала касался даже больше, чем кого-либо другого. Ведь за рулем угнанной машины был он. К тому же Ченокал уже имел судимость, и ему новая встреча с представителями закона ничего хорошего не сулила. Попов, как и положено настоящему другу, собрал требуемую сумму, передал ее приятелям. А через несколько дней встретил Ченокала на улице:

— Отмазался, все нормально?

Тот уставился на приятеля непонимающим взглядом. Потом стал бормотать что-то про свои связи в «ментуре», намекать, что «Ниссан» в розыске и лучше о нем забыть. Тут-то Попов и задумался, не сам ли Ченокал организовал исчезновение «Ниссана» со стоянки? Может быть, это он скры-сятничал: продал машину, а деньги положил себе в карман?

Уколоться и забыться

Из всей компании Попов был самым успешным. Он вырос в обеспеченной интеллигентной семье, учился в престижном столичном институте, характеризовался всеми как умный воспитанный молодой человек. Всего этого не скажешь о его дружках. Двадцатилетние Кудрявцев и Шаповалов были его ровесниками — безынициативные, ограниченные, идущие на поводу у лидера. Оба имели судимости, а Шаповалов даже лечился в психиатрическом стационаре общего типа. Ченокал, кроме судимости за применение насилия в отношении представителя власти, по словам приятелей, употреблял наркотики. Остальные — Годзев, Мурнин и Андрей (единственный, кто имел погоняло, т. е. кличку, Смоленский) — ничем особенным не выделялись.

— Обычные парни, — говорит следователь по особо важным делам прокуратуры Южного административного округа Москвы Вальтер Маркосян. — Точнее сказать — обычная компания. Еще не видели жизни, но уверены, что в ней разбираются. Не имеют ни профессии, ни выдающихся талантов, но уверены, что достойны самого лучшего — красивой жизни, дорогих машин, лихих денег. Интересно, что для Попова, Шаповалова, Кудрявцева и других «иконой» был Саша Белый и его дружки из фильма «Бригада». Они и вели себя так же, как герои телесериала: один за всех и все за одного. Только ничего общего с кодексом чести мушкетеров, благородством и принципиальностью мотивация их поступков не имела.

…Поговорив с Ченокалом, Попов убедился, что тот играет с ними нечестно. Как в такой ситуации поступил бы герой «Бригады» красавчик Саша Белый? Разве он простил бы такое? Да никогда в жизни! За это нужно отвечать перед бригадой!

Из показаний обвиняемого Шаповалова:

«25 января 2004 года ко мне домой на своей «девятке» приехал Попов. Вместе с моим приятелем Андреем Смоленским мы сели в машину и отправились к Ченокалу. По дороге заехали за Кудрявцевым. Попов рассказал, что он отобрал у какой-то женщины машину. И эта машина куда-то исчезла со стоянки. Со слов Попова выходило, что Ченокал должен ему деньги.

Притормозив за углом дома, Попов попросил Андрея Смоленского и Кудрявцева выйти. Затем мы подъехали к подъезду дома на Павелецкой набережной, где жил Ченокал. Попов позвонил ему с мобильника и предложил спуститься. Мы сидели на переднем сиденье и ждали. Было уже темно. Через несколько минут из подъезда вышел Ченокал и сел на заднее сиденье…»

Из показаний сестры потерпевшего Ченокала:

«Примерно в 21.20 я услышала знакомый сигнал автомашины. По фразе брата «урод Рома приехал» я поняла, что он не доволен приездом приятеля. Он надел легкую кожаную куртку, кроссовки и сказал, что вернется через несколько минут. В окно я видела, что, как только брат закрыл дверцу машины, она резко тронулась с места в сторону набережной. После этого брат домой не возвращался».

Завернув за угол, Попов притормозил и «моргнул» фарами. Сразу же с двух сторон на заднее сиденье влезли Андрей Смоленский и Кудрявцев, лишив Ченокала возможности убежать. Машина помчалась в сторону кольцевой дороги.

Из показаний обвиняемого Кудрявцева:

«Отъехав на некоторое расстояние, Попов остановился и громко включил музыку. Ченокал начал нервничать и попытался выйти из машины. Попов открыл бардачок и вытащил приготовленные три или четыре шприца. Их еще раньше заполнил аминазином Шаповалов. Чено-кал начал дергаться. Мы удерживали его за руки, а Попов — за ноги. В это время Шаповалов вколол ему все шприцы в мышцу над коленом правой ноги. После этого Ченокал стал вялым, начал заваливаться набок и потом уснул. Мы снова поехали. Шаповалов спросил, куда мы едем. Попов ответил, что едем к нему на дачу».

Только не убивай!

Двинулись в Подольский район, где у родителей Попова был дачный участок. Примерно через час затряслись по проселку. Когда въехали в лес, машина стала постоянно проваливаться в ямы, и Ченокал проснулся. Он попросил остановиться, чтобы сходить в туалет.

Сначала вышли Попов, Смоленский и Шаповалов. После этого вылезли Ченокал и Кудрявцев. Ченокала никто не держал, бежать ему было некуда. Вокруг темной стеной стоял лес, не было слышно ни звука.

Из показаний Шаповалова:

«Ченокал был напуган. Он переводил взгляд с одного на другого, убеждал Попова, что вернет ему деньги. Сумму не называл, только просил его не убивать. Потом он отошел с Поповым в сторону и о чем-то некоторое время говорил. Тут я заметил в руках Попова топор…»

Были ли участники акции возмездия осведомлены о намерениях своего вожака? Вряд ли. Разумеется, каждый из компании испытывал к Ченокалу неприязнь. Но то, что произошло дальше, для всех было неожиданностью.

Из показаний Шаповалова:

«Прервав разговор с Ченокалом, Попов велел вести его в лес. Смоленский и Кудрявцев взяли Ченокала под руки и повели его от машины. Я шел рядом. Пройдя метров 100, Попов велел ребятам остановиться и положить голову Ченокала на пень. Но они отказались это делать и отступили от него. Ченокал воспользовался их замешательством и бросился бежать в глубь леса. За ним, сжимая в руках топор, побежал один Попов».

— В этот момент, наверное, все они поняли, что убивать Ченокала — безумие, — говорит Вальтер Маркосян. — Даже если допустить, что он виноват в исчезновении машины и «играл» со своими дружками нечестно, все равно такой смерти он не заслуживал. Но тогда на Попова нашло какое-то затмение. То, что происходило дальше, вполне достойно фильма ужасов.

Догнав Ченокала, Попов с размаху ударил его топором по задней поверхности правой голени. Убегавший с воплем рухнул в снег и стал умолять не делать этого. Но Попов ударил его еще один раз по спине, а затем начал бить топором по голове. Брызги крови летели во все стороны. Кудрявцев и Смоленский в ужасе убежали к машине. Рядом оставался лишь Шаповалов. Его показания говорят сами за себя:

«Удары топором наносились сверху вниз. Всего около десяти ударов. Когда Попов решил, что Ченокал мертв, он сходил к машине за саперной лопаткой. Вернувшись, он услышал, что Ченокал еще хрипит. Тогда он с размаху ударил его по голове лопаткой, и она даже застряла в черепе. После этого Попов вытащил из правого наружного кармана куртки шприц и вколол его в боковую поверхность бедра лежащего на земле Ченокала. Затем он забросал труп снегом, а топор и лопатку положил в черный полиэтиленовый пакет. Туда же бросил куртку. Этот сверток он выбросил по дороге в Москву, отъехав метров 300 от места убийства».

Один из подельников позже вспоминал, что, когда они все сели в машину, Попов оглядел притихших приятелей и сказал: «Что сделано — то сделано. Теперь мы — бригада!»

В Москву приехали за полночь. Заехали во двор дома, где жил Попов, взяли пива, посидели в машине. После этого Попов отвез Кудрявцева и Смоленского домой. Когда они остались с Шаповаловым вдвоем, тот спросил:

— Слушай, а как это, что ты чувствуешь после убийства?

Попов равнодушно ответил:

— Мне все равно…

Один за всех, и все… на одного

Вычислить убийц было не очень сложно. Уже на следующий день в милицию обратилась сестра Ченокала. Она указала в заявлении время исчезновения брата, а также подробно описала всех, с кем он поддерживал отношения. Дальнейшие действия сотрудников уголовного розыска были стандартными. В результате нехитрой оперативной комбинации они заставили всех подозреваемых поверить, что ими интересуется милиция. И что очень многое зависит от четкости и слаженности их показаний.

Подельники принялись вовсю обсуждать, как им себя вести, что говорить следователю, какие версии высказывать. Как нетрудно догадаться, разговоры велись под контролем оперативных служб. В результате стала ясна не только картина убийства, но милиция также узнала о том, из-за чего разгорелся конфликт. Никто до этого не связывал два события — кражу автомобиля «Ниссан Премьера» и убийство в Подольском районе Подмосковья. Но, что самое интересное, следствие неожиданно получило «железобетонные» доказательства причастности к обоим преступлениям Попова и его дружков.

Выяснилось, что один из принимавших участие в нападении на хозяйку японского автомобиля, некий Мурнин, решил подстраховаться. Чтобы не оказаться в числе обвиняемых, продвинутый молодой человек по совету адвоката записал на диктофон свою встречу с Поповым, на которой тот инструктирует Мурнина и рассказывает ему правду о том, как, за что и где был убит Ченокал. Получив такой подарок, следствие ответило на все вопросы. Белых пятен в деле не осталось.

Зато родственники и друзья задержанных долго не могли поверить, что самые обычные двадцатилетние парни совершили абсолютно немотивированное убийство своего приятеля. К Попову, например, до последнего дня ходила девушка, с которой он встречался. Она никак не могла совместить два образа: студента-сокурсника, вызывающего уважение и симпатию, и патологически жестокого убийцы, расправившегося с недругом как персонаж какого-нибудь дешевого «ужастика».

Первым арестовали Попова, затем настал черед его дружков. Символично, что в момент ареста, когда за ними в квартиры Шаповалова и Кудрявцева пришли оперативники, оба сидели в креслах и смотрели по видео многосерийный фильм «Бригада».

Что касается Андрея Смоленского, то его личность так и не установлена. Потеря невелика, учитывая, что в убийстве и краже «Ниссана» он непосредственного участия не принимал. Годзев тоже не сразу предстал перед судом. Узнав, что его приятели арестованы, он бросился в бега. Скрывался от следствия Годзев довольно долго. Его дело, выделенное в отдельное производство, было рассмотрено в суде лишь совсем недавно. Приговор он услышал в нынешнем году.

Что касается Попова, то суд приговорил его к пятнадцати годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима. Кудрявцев, имевший уже условное осуждение, приговорен к восьми годам, а его подельник Шаповалов — к шести… Суд вынес решение взыскать с Попова в пользу потерпевших — хозяйки иномарки и сестры убитого Ченокала — соответственно 95 и 131 тысячу рублей.

Теперь «бригада» воссоединится не скоро. Но на свободу все ее участники выйдут еще молодыми людьми. Причем гораздо раньше, учитывая практику условно-досрочного освобождения. Будет ли для них по-прежнему кумиром и «иконой» герой телесериала Саша Белый?

Глава четырнадцатая САГА О МОШЕННИКАХ

Узнав о том, что следователь сумел доказать все их аферы, один из обвиняемых возмущенно воскликнул: «Безобразие! Они на нас «звезды» делают!»

«Резиновый» дом и его мертвые души

Живые превращались в мертвых, а мертвые вдруг «оживали». Возникали двойники и однофамильцы, откуда ни возьмись объявлялись несуществующие родственники, волшебным образом находились завещания и открывались наследственные дела… Жулики создавали легенды, штамповали липовые справки и фальшивые паспорта, чтобы в конце концов с радостью пересчитывать в тиши кабинетов пачки новеньких хрустящих купюр.

Это уникальное во многих отношениях дело возникло из коротенькой справки-меморандума. Сотрудники управления собственной безопасности ГУВД Москвы заинтересовались несколькими нечистыми на руку милиционерами. Их телефоны поставили на «прослушку», собрали весьма колоритный компромат и неожиданно выяснили, что, кроме обычных прегрешений, коррупционеры замешаны в более серьезных делах. Они являются частью группы, которая давно и успешно занимается незаконными сделками с квартирами. Документы передали в прокуратуру Москвы, где и было принято решение о возбуждении уголовного дела о мошенничестве.

Лидером группы был некий Дмитрий Мурашов. С него-то и решили начать разработку шайки.

— Комбинация была бесхитростной, но надежной, — рассказывает следователь по особо важным делам Управления по расследованию экономических и должностных преступлений прокуратуры Москвы Сергей Бутузов. — Мы направили в организацию, которая регистрирует сделки с недвижимостью и другие операции, несколько официальных запросов. Причем запросили сведения по тем квартирам, которыми незаконно завладели или собирались завладеть мошенники. Это произвело эффект дымовой шашки, сунутой в осиное гнездо. Подозреваемые тут же начали перезваниваться между собой, пытаясь найти объяснение подозрительному вниманию прокуратуры к «их» квартирам.

Из записи «прослушки», приобщенной к материалам уголовного дела:

Сотрудница Главного управления Федеральной регистрационной службы РФ по городу Москве: Дима, это ты? Мурашов: Ага.

С.: Это Марина Александровна. У нас проблемы. Тут бумаги пришли: «Прошу вас предоставить заверенные копии правоустанавливающих документов по нижеперечисленным квартирам…» Ж.: И что такого? С чего переполох?

С.: Квартиры как раз те, которые у нас проходили. Конаковская, Дмитровская…

Ж.: Да вы что?

С.: Я сама не понимаю, что происходит.

Ж.: А можно точно узнать, кто запрашивает, какая цель?

С.: Ну, вообще-то мы такие вещи не практикуем.

Ж.: А договориться нельзя?

С.: Ладно, попробую. Узнаю у начальника, на каком основании мы посылаем им документы, попрошу бумагу…

То, что удалось выяснить мошенникам, нисколько их не утешило. Правоустанавливающие документы потребовались прокуратуре Москвы по возбужденному уголовному делу. В стане аферистов началась паника.

— К этому моменту «клиенты» уже дозрели, — продолжает рассказ Сергей Валерьевич. — Сначала мы вызвали для допроса Мурашова. Формальный предлог — выяснение обстоятельств незаконной выписки хозяина одной из присвоенных квартир в так называемый «резиновый дом» в Шаховском районе. Поясню, что «резиновые дома» есть почти в каждой деревне Московской области. Обычные избы, в которых по документам живут сотни людей. Но они лишь числятся по учетам поселкового совета. А на самом деле это «мертвые души», которых никто никогда здесь не видел. Именно в такой дом и был выписан человек. Кстати, на момент выписки хозяин квартиры уже год как умер. Он и в самом деле был мертвой душой…

Узнав, что именно интересует следователей, Мурашов немного успокоился. И когда подельники спросили, о чем шел разговор, он отмахнулся: «Ничего особенного, старые дела». Такой ответ показался подозрительным его главному помощнику — Александру Петюху. Тот подумал, что Мурашов что-то скрывает. Поэтому, когда его вызвали в прокуратуру, Петюх решил, что в долгу не останется. И, едва переступив порог кабинета, начал давать подробные показания…

«У нас все схвачено»

Из материалов уголовного дела:

«В 2004 году в городе Москве владелец ООО «Агентство недвижимости "Бастионъ"» Д. Мурашов принял решение о создании организованной преступной группы, имеющей четкое распределение ролей, с целью совершения тяжких и особо тяжких преступлений — мошеннических действий, направленных на похищение чужого имущества в особо крупных размерах и приобретение имущества путем обмана и злоупотребления доверием, а также последующую легализацию имущества, приобретенного в результате совершения таких действий».

Несколько фактов, характеризующих Мурашова. Родился в 1971 году в Петрозаводске, получил высшее юридическое образование — закончил с красным дипломом Московскую государственную юридическую академию. Некоторое время работал помощником нотариуса, но вскоре, получив серьезный практический опыт, решил начать свое дело и зарегистрировал фирму «Бастионъ».

Мурашов был обходительным, легко находил общий язык с незнакомыми людьми. Он нравился женщинам и умело пользовался своим природным обаянием. Кроме того, по словам следователя Сергея Бутузова, подследственный изучал психологию. Он мог очаровать, войти в доверие, стать своим в любой компании, имел репутацию сердцееда. Многочисленные пассии до последнего дня оказывали ему поддержку и знаки внимания.

Любвеобильность не мешала Мурашову изобретать хитроумные схемы, включать в них своих знакомых и успешно проворачивать сложнейшие аферы с недвижимостью. Он обзавелся хорошими знакомыми в отделениях милиции, своими людьми в паспортных столах и нотариальных конторах. У него были отличные связи в Мосрегистрации, органах юстиции и среди работников жилищно-коммунального хозяйства, которые снабжали проходимца бесценной информацией о выморочном или оставшемся без наследников жилье.

По делу, например, проходит некая Ануфриева, теперь уже бывший работник ЖКХ — заместитель начальника ДЕЗа по Единому информационно-расчетному центруодного из административных округов столицы. Фигурантами уголовного дела являются бывшие заместитель начальника милиции общественной безопасности УВД, инспектор паспортно-визового отделения ОВД, заведующая сектором выдачи документов отдела жилого фонда восточного территориального агентства Учреждения юстиции по государственной регистрации на недвижимое имущество и сделок с ним и другие менее значимые, но полезные для жуликов фигуры. Про таких, как Мурашов, говорят: у них все схвачено.

Из материалов уголовного дела:

«Осуществляя общее руководство группой, Мурашов собирал сведения о пустующих квартирах, разрабатывал и распределял роли между соучастниками, приобретал паспорта граждан Российской Федерации, утраченные их владельцами, организовывал и лично участвовал в изготовлении поддельных документов, использовавшихся при совершении преступлений, реализовывал похищенное имущество и распределял преступные доходы».

Ануфриева, которая была обязана предоставлять в Департамент жилья и жилищной политики Москвы сведения об освободившихся после смерти владельцев муниципальных квартирах, умышленно скрывала эту информацию. Зато Мурашов и его подельники узнавали о появившемся пустующем жилье первыми.

Бывший сотрудник уголовного розыска УВД САО Дрыгин и старший инспектор паспортно-визовой службы Кузьменко, используя служебное положение, связи и знакомства, в нарушение закона получали в органах жилищнокоммунального хозяйства ордера на жилые помещения, выписки из домовых книг и копии финансоволицевых счетов. Все это использовалось для последующего совершения мошеннических действий. Они, например, успешно вывозили покойников в Московскую область. Только не подумайте, что жулики работали по совместительству в похоронном бюро. По документам покойники были живыми…

Аферисты организовывали незаконное снятие умерших владельцев квартир с регистрационного учета… как еще живых людей и оформляли их выписку на постоянное место жительства в Московскую область. Другие участники преступной группы подыскивали граждан из числа своих родственников для использования их в качестве мнимых наследников, фиктивных доверенных лиц, подставных покупателей похищенных квартир, или сами выступали в качестве покупателей.

«Просто я работаю волшебником…»

Наиболее ярко проявлял свои «таланты» некий Пицилек. Он не только ловко подделывал подписи умерших в различных документах, но и сам жил по фиктивному паспорту. Когда следствие попыталось выяснить, каким же образом Пицилек стал российским гражданином, то потянулась длинная, уходящая в прошлое цепочка подделок, должностных преступлений и нарушений закона. Ко всему прочему, Пицилек утверждал, что служил не где-нибудь, а в ФАПСИ РФ. Любопытно, что, когда его задержали, он признался, что собирался устраиваться на работу в милицию в подразделение по борьбе с экономическими преступлениями.

Пицилек был настоящим виртуозом по изготовлению фальшивок. В его распоряжении имелись цветной ксерокс, принтеры, специально изготовленные для этих целей бланки и печать.

Из материалов уголовного дела:

«Используя персональный компьютер с установленной программой обработки графических изображений, сканирующее устройство, Пицилек скопировал переданную ему Мурашовым и Петюхом справку инспекции МНС России № 43 по САО Москвы. Он изготовил графическое изображение оттиска печати инспекции, подписи руководителя инспекции, изготовил поддельную справку налогового органа, указав в ней недостоверные сведения об отсутствии у хозяина похищенной квартиры задолженности по уплате налога на имущество, переходящего в порядке наследования».

Впрочем, и другим участникам группы не раз приходилось доказывать свои криминальные таланты. Достаточно полистать материалы уголовного дела. Чего стоит, например, история с завладением двухкомнатной квартирой Макухина в Конаковском проезде.

В конце 2004 года мошенники узнали, что владелец неприватизированной «двушки» болен, и его квартира может освободиться. Такой куш упускать было нельзя. Мурашов дает поручение подельникам срочно разработать план приватизации квартиры одинокого старика с последующей выпиской его во Владимирскую область. К ответственной работе привлекаются лучшие силы.

Сначала был найден некий Пилкин, который за 1000 долларов был готов выступить доверенным лицом Маку-хина и приватизировать квартиру ничего не подозревающего старика. Не объясняя ничего о гражданско-правовых последствиях совершаемых им действий, аферисты обманным путем получили у Макухина доверенность на имя Пилкина, предоставляющую ему право на приватизацию жилья. Жулики потирали руки. Теперь дело было за малым. Но неожиданно возникли проблемы. Выяснилось, что из ОВД Головинского района поступило письмо о запрете выдачи документов и сведений по этой квартире, что исключало возможность получения выписки из домовой книги и копии финансово-лицевого счета.

Может быть, кто-то другой на месте аферистов и приуныл бы, но только не Мурашов. У него везде были свои люди. В тот же день заместитель начальника милиции общественной безопасности УВД одного из округов Москвы Колупаев добивается снятия упомянутого запрета, а известная уже заместитель начальника ДЕЗа Ануфриева дает незаконное распоряжение своей паспортистке в отсутствие Макухина изготовить расширенную выписку из домовой книги. Документ был необходим соучастникам для предоставления в Управление Департамента жилищной политики и жилищного фонда города Москвы, чтобы позже похитить квартиру Макухина.

Казалось, что теперь-то уж все пойдет как по маслу. Но аферистов ждал новый удар. Неожиданно старик Ма-кухин умирает… В подобной ситуации герой известной народной комедии воскликнул: «Все пропало! Гипс снимают, клиент уезжает!» Но не забывайте, что мы имеем дело с «волшебниками»! Воскрешать мертвеца с помощью заклинаний и черной магии подобно Юрию Лонго они не собирались. Мурашов и его подельники были людьми земными и прагматичными.

Из материалов уголовного дела:

«Действуя совместно с Мурашовым, Ануфриева привлекла к хищению квартиры в качестве пособника заместителя начальника милиции общественной безопасности местного ОВД Банюка. Используя занимаемое им служебное положение, Банюк ввел в заблуждение своего подчиненного — участкового уполномоченного милиции Яшникова, на чьем административном участке находилась квартира Макухина. Участковый, доверяя своему начальнику, составил протокол осмотра трупа, указав в документе вместо фамилии Макухин совсем другую — Мокунин. В тот же день под измененной фамилией труп умершего Макухина направили на освидетельствование в морг…»

Фактически хозяин квартиры исчез, хотя по документам он числился живее всех живых. Мошенникам такая ситуация нисколько не мешала, им стало даже легче. Данные о смерти Макухина в органах ЗАГС отсутствовали. Поэтому его доверенное лицо Пилкин завершает приватизацию и по той же доверенности от лица Маку-хина совершает сделку по продаже квартиры. Мертвый Макухин «переезжает» во Владимирскую область, а его квартира продается соучастнице группы Мурашова по фамилии Казанец.

Но и на этом история не заканчивается. Незаконно приобретенное жилье нужно было реализовать, чтобы разделить деньги между всеми участниками аферы. Новая хозяйка квартиры Казанец находит покупателя, которому ничего не сообщает о смерти и связанных с оформлением квартиры нарушениях закона. После чего, используя связи и знакомства Мурашова и К°, квартира переходит добропорядочному приобретателю, а участники аферы получают и делят между собой чистую прибыль — 2 230 568 рублей.

Чулки и носки проходимцев

О доходах мошенников можно лишь догадываться. Никто из них особенно не афишировал свой достаток. У Мурашова, например, даже не было собственного жилья. Он оформил недвижимость на родителей, которые являются владельцами квартир. То же самое и другие участники афер. Кто-то ездил на «мерседесе», кто-то отдыхал по нескольку раз в год за границей… Но разве сегодня этим кого-то удивишь? Исключение составляет лишь руководитель ЕИРЦ Ануфриева, оформившая на себя четыре квартиры. В Москву она приехала из Ставрополя и постепенно перетащила в Первопрестольную всех своих зятьев и братьев. Но и она особым достатком не выделялась. Зато работница ЖКХ отметилась, когда начала знакомиться с материалами уголовного дела. Выражения, которыми она сопровождала чтение томов уголовного дела, заставляли краснеть даже бывалых оперов…

Некоторое представление о доходах мошенников можно получить по такому факту. Одна из связей Мурашова, лишенная статуса нотариуса и объявленная в розыск по уголовному делу, имела счет в Австрии, куда ездила для пополнения бюджета. Про других соучастников такой информации нет. По мнению следователя Сергея Бутузова, все они, скорее всего, прятали накопления в «чулки или носки». Правда, Мурашов занимался операциями с недвижимостью по меньшей мере десять лет, и вряд ли наворованное им поместится в один чулок…

— В период предварительного следствия обвиняемые изворачивались, меняли показания, «топили» подельников, — говорит Сергей Валерьевич. — Организаторы так и не признали своей вины, ни в чем не раскаялись. Слушание дела закончилось, и скоро мы услышим приговор. Наказание вряд ли будет мягким. Аферисты обвиняются по нескольким статьям уголовного кодекса, в том числе тем, которые предусматривают лишение свободы на длительный срок — мошенничество и легализация денежных средств или иного имущества, приобретенного незаконным путем. Но мне хочется обратить внимание вот на что.

— Группа Мурашова далеко не единственная, занимающаяся подобным «предпринимательством», — заканчивает Сергей Бутузов. — Исходя из действий мошенников, можно предположить, что вся Москва поделена на сферы влияния между «черными» риелторами. Они ведут настоящую охоту за жильем, оперируют сотнями тысяч, если не миллионами долларов. И конца этому не видно. Время от времени такие истории становятся достоянием гласности, но кардинально ситуация не меняется. Порой складывается впечатление, что государство пустило дело на самотек и ему легче построить новое жилье, чем навести порядков в этой запущенной области.

Глава пятнадцатая ОШИБКА ВОЛКА-ОДИНОЧКИ

После задержания бандит искренне сокрушался: если бы он не надел в тот день куртку с капюшоном, то наверняка сумел бы скрыться.

Предупредительный выстрел в голову

Простой и надежный план обогащения. Он придумал его сам. Ни с кем не делился мыслями, не обсуждал их и не советовался. Корнеев был волком-одиночкой: самоуверенным, спокойным, хитрым.

Шаг за шагом он шел к поставленной цели. Не торопился, не делал резких движений. Даже объекты нападения выбирал долго, обстоятельно. В течение трех месяцев он несколько раз приезжал в Москву, бродил по улицам, подыскивал подходящие ювелирные магазины. Его нисколько не смутило, что все ломбарды и ювелирные салоны охраняются. Раз так — нужен пистолет. Отступать он не собирался.

Из материалов уголовного дела:

«5 октября 2004 года около 15.20 Корнеев вошел в магазин «Агентство Эффект-Н». В правой части магазина находился ломбард, а в левой — ювелирный салон. Надев для затруднения опознания на голову маску и закрыв изнутри входную металлическую дверь на засов, Корнеев без предупреждения произвел выстрел из пистолета Макарова в сидевшего за столом слева от входа охранника.

В результате огнестрельного ранения правой половины грудной клетки, сопровождавшейся огнестрельным переломом 5, 6, 7 ребер справа, с повреждением межреберных артерий, верхней и средней доли правого легкого, охраннику Горбачеву был причинен тяжкий вред здоровью по признаку опасности для жизни».

Все это происходило на глазах продавщицы Павловой. Расстреляв охранника, налетчик направил ствол пистолета Макарова на продавщицу. Женщина застыла на месте, боясь пошевелиться. Но убивать ее Корнеев не собирался. Он перепрыгнул через прилавок и стал выбирать ключи от витрин, где были разложены ювелирные изделия.

В этот момент раненый охранник пошевелился и сделал попытку подползти к входной двери. Заметив движение, Корнеев снова подскочил к лежащему на полу человеку и в упор всадил в него еще три пули. Затем бандит вернулся к витринам и начал собирать в приготовленную сумку разложенные на прилавках ювелирные изделия.

Перечисление похищенных только в «Агентстве Эффект-Н» ценностей занимает в уголовном деле несколько страниц убористого текста. Перечислять все цепочки, кулоны, часы, браслеты, серьги и кресты смысла нет. Скажу лишь, что бандит завладел 174 кольцами стоимостью от 900 до 17 тысяч рублей. Всего же ущерб, оцененный владельцами магазина, составил два миллиона триста пятнадцать тысяч рублей.

Корнеев примерно представлял себе объем золота и различных украшений, которые ему предстояло унести. Поэтому он заранее приготовил большую спортивную сумку. В нее он побросал награбленное, выскочил из магазина и скрылся в ближайших дворах…

Тогда еще никто не представлял, что в Москве появился очередной дерзкий налетчик. В сводках происшествий событие было отмечено. Но поскольку охраннику Горбачеву вовремя оказали медицинскую помощь и он выжил, большого резонанса ограбление не вызвало. Прошло несколько недель, и волк-одиночка вновь приехал в Москву за добычей.

На этот раз он выбрал ломбард на северо-востоке столицы. Налет наделал гораздо больше шума. Корнеев застрелил охранника, но снова сумел благополучно скрыться. Через месяц — новое происшествие. Нападение на ювелирный магазин на Щелковском шоссе. Снова стрельба, убитый охранник, и неуловимый преступник успевает скрыться до приезда вызванных на место происшествия милиционеров.

Поначалу никто не связывал эти случаи между собой. То, что действует один и тот же человек, стало известно гораздо позже, уже после задержания и допросов бандита.

«Маска, кто ты?»

В тот день в ювелирном магазине недалеко от Чонгарского бульвара в Южном округе столицы ничего особенного не происходило. Покупателей в зале ювелирного салона «Бултэст» было мало. Все-таки не булочная, золотом торгуют как-никак…

Примерно в половине третьего, когда людей в торговом зале вообще не было, в дверь вошел невысокий мужчина. Продавщицы даже не обратили бы на него внимания, если бы не странный вид посетителя. На голове — вязаная шапочка с прорезями для глаз, на руках — матерчатые строительные перчатки. Женщины, стоявшие за прилавком, с удивлением смотрели на вошедшего. Но в следующее мгновение им стало страшно. Человек вытащил из сумки пистолет и направил его на охранника Сергеева, который дежурил в углу торгового зала.

Особенно страшно было еще и потому, что никто не произносил ни слова. Все происходило как в немом кино. Лишь из стоявшего на прилавке музыкального центра раздавалась какая-то веселенькая песенка, и слышался совершенно неуместный в этой ситуации бодрый и слегка развязный голос диск-жокея.

Единственным, кто не растерялся, был секьюрити. Он попытался вытащить из кобуры оружие. Но налетчик среагировал мгновенно и начал стрелять. У охранника не было ни малейшего шанса. Бандит стрелял с полутора метров. С такого расстояния промахнуться практически невозможно. А уж с четырех попыток попасть в цель…

Позже Корнеев расскажет: убивать, дескать, он не хотел. Просто не мог допустить, чтобы охранник достал оружие. Ложь, конечно, потому что и в трех предыдущих случаях, совершая налеты на ломбарды и торговые точки, бандит стрелял без раздумий. И стрелял прицельно, не оставляя охранникам никаких шансов. Подтверждение тому — трое убитых и один получивший тяжелое ранение.

Расправившись с охранником, бандит быстро забежал за прилавок. Не обращая внимания на лежавших на полу женщин и мужчину — был уверен, что те побоятся оказать сопротивление, — Корнеев стал сгребать с витрин золотые изделия. Очень спешил, поэтому хватал золото вместе с лотками, на которых были разложены кольца, серьги, кулоны, браслеты. Все это бросал в объемистую спортивного типа сумку, висевшую на плече.

На точках изгиба прилавка располагались стеклянные шкафы-витрины. Они были заперты на замки. Но искать ключи налетчик, конечно, не стал. Шарахнул рукояткой пистолета по стеклам…

Разобравшись со всеми тремя шкафами, он бросился к выходу. Сумка была уже доверху набита разной ювелиркой. Добыча оказалась даже больше, чем он предполагал. Ноша оттягивала руку. Он еще раз оглядел помещение магазина. В углу в луже крови лежал раненый охранник. За прилавком, не подавая признаков жизни, прятались продавец и менеджер ювелирного салона.

Перед выходом на улицу он, как всегда, сосредоточился, уже в тамбуре между дверями стянул с головы маску и положил ее в сумку вместе с награбленным золотом. Туда же запихнул перчатки, а пистолет сунул за пояс джинсов. И, прежде чем шагнуть на улицу, совершил ту самую роковую ошибку. То ли по инерции, то ли из-за опасения быть увиденным свидетелями надел на голову капюшон ветровки.

«Что было — не помню, что знаю — не скажу»

Корнеев родился в 1973 году в закрытом городе Арзамас-16 (ныне Саров) — некогда гордости нашей оборонной промышленности. Рос здоровым ребенком, воспитывался в благополучной семье: мать с отцом, младшая сестренка. Отец был физиком-ядерщиком, мать занималась мелким бизнесом.

С шести лет мальчик пошел в школу, учился на «хорошо» и «отлично». Не раз был победителем общегородских соревнований по лыжам, бегу, другим видам спорта. По окончании школы поступил на экономический факультет Нижегородского университета. Но с этого момента что-то в биографии будущего налетчика не заладилось.

«Вечный» студент Корнеев так и не смог получить высшего образования. Трижды поступал в институт, дотягивал до первой сессии, и его отчисляли. Почему? Следствие этим вопросом не задавалось, а будущий потрошитель ювелирных салонов особенно не откровенничал. Он говорил что-то невразумительное про мучившие его головные боли, хроническую мигрень… Эти разговоры, скорее всего, были рассчитаны на присяжных, которые знакомились с обстоятельствами жизни бандита. Корнеев очень надеялся получить на суде хоть какую-то поблажку…

Поставив крест на образовании, он ушел в «свободное плавание». Чем именно он занимался, на какие средства существовал. Корнеев рассказывать не захотел. Можно лишь догадываться, что особым законопослушанием он не отличался. Делал попытки зарабатывать деньги, занимаясь коммерцией, ездил в Прибалтику, перегонял оттуда подержанные европейские автомобили. Но больших денег продажа иномарок в России не приносила. Хватало лишь на какое-то время.

На следствии он заявил, что перебивался случайными заработками, нигде постоянно не работал. В армию его так и не призвали, хотя медкомиссия, дав отсрочку, признавала его годным к службе. А другая комиссия, не менее компетентная — Института судебной психиатрии имени Сербского, — выявила у испытуемого склонность к симуляции и лжи. Так что в случайные и хаотичные заработки владельца БМВ пятой серии верится с трудом.

Вряд ли за прожитые тридцать три года Корнеев ни разу нигде не «работал» и нигде не оставил криминальный автограф. В его «способностях» сомневаться не приходится. Он осматривал потенциальный объект нападения с тщательностью выпускника диверсионной школы, заранее обходил пешком все окрестные дворы, разрабатывал маршруты отхода, выбирал тихие дворы, где оставлял свой БМВ.

Пистолет Макарова с двумя боекомплектами он купил в Петербурге на рынке «Апраксин двор». Адрес, как он утверждает, ему подсказала проститутка с Ленинградского шоссе. Около «Апраксина двора» Корнеев познакомился с двумя парнями, которые за тысячу евро и снабдили его боевым пистолетом с двумя обоймами.

Автомобиль БМВ он пригнал из Литвы — купил там за одиннадцать тысяч долларов. Заплатил за растаможку еще 1,5 тысячи долларов и стал обладателем мощного лимузина, который использовал и как автомобиль, и как «сейф» для награбленного золота, хранения номерных знаков, снятых с московского автомобиля, шапочки и перчаток, которые надевал во время налетов. Любопытно, что даже пистолет он всегда возил под задним сиденьем БМВ. И ни разу никому в голову не пришло проверить салон, осмотреть машину. Михеев не давал милиции повода для подозрений. Опрятный, коротко стриженный, вежливый. Останавливали — спокойно предъявлял права, открыто улыбался и ехал дальше… грабить и убивать.

Так же скрытно он вел себя и в Москве. Жил на окраинах, в казино деньги не просаживал, по ресторанам не ходил, от услуг доступных барышень отказывался. У него даже постоянной девушки не было. Так он говорил следователю по особо важным делам прокуратуры Южного административного округа Вальтеру Маркосяну, который занимался делом на первой стадии расследования.

— Сначала мы сомневались, что все это совершил один человек, — рассказывает Вальтер Вальтерович. — Но потом сопоставили факты и поняли, что имеем дело с волком-одиночкой. После задержания в кармане его куртки нашли ключи от машины БМВ. Если бы у налетчика был напарник, то он никогда не взял бы ключи с собой. Зачем рисковать? Да и пояснения бандита дают представление о том, как он действовал, почему его «гастроли» продолжались так долго. Если бы Корнеев имел напарников или рассказывал кому-то о своих похождениях, его бы задержали гораздо раньше.

«Ах, Арбат, мой Арбат»

Выскочив из ювелирного магазина, он двинулся к месту, где оставил автомобиль. Но неожиданно получил резкий удар по голове, а затем потерял сознание. Очнулся Корнеев уже в наручниках. В них он и оставался до приезда милиции.

— Задержание бандита можно назвать почти случайным, — поясняет Вальтер Маркосян. — Родственник сотрудника ювелирного салона увидел через окно витрины лежащего в крови охранника. А после этого столкнулся с выбегающим из дверей магазина человеком с сумкой. Связать эти события было нетрудно. Налетчик имеет скромные физические данные. И родственник охранника — мужчина крепкого телосложения — сумел одним ударом по голове оглушить преступника. Подбежавшие прохожие помогли обезоружить и связать бандита. Кстати, в изъятом у него пистолете патрон находился в патроннике. И если бы Корнеев вовремя заметил опасность, то без раздумий стал бы стрелять.

Многие обстоятельства этой истории вызывают недоумение. Откуда же у одиночки, который не имеет никакой специальной подготовки, такие профессиональные навыки?

— Ничего удивительного в этом нет, — считает следователь Вальтер Маркосян. — Насмотрелся боевиков, детективов. Там все расписано, рассказано. Даже самый бестолковый поймет, как идти на разбой, почему следует заранее подумать о камерах слежения, что делать, если охранник вооружен, и так далее. В трех других случаях, когда он успешно грабил ломбарды и при этом застрелил охранников, бандит действовал безошибочно и сразу скрывался с места преступления.

Каждое из нападений он готовил в течение нескольких дней. Автомобильные номера, например, снял с «Волги», брошенной во дворе дома на Варшавском шоссе. Фальшивые номерные знаки привинчивал непосредственно перед тем, как идти на разбой. И машину оставлял в 300400 метрах. Чтобы никто потом не вспомнил про его БМВ, не дал милиции ни малейшей зацепки.

Останавливался в тихих гостиницах. А после налета немедленно уезжал из города. Отсиживался две-три недели дома в Сарове, после чего ехал в Москву, чтобы избавиться от добычи. Обычно он брал по полтора килограмма золотых изделий.

От награбленного золота он избавлялся на Арбате. И тут проявлял изворотливость. Не продавал каждое изделие в отдельности. Это рискованно, могут заподозрить неладное… Бандит выковыривал камни из оправы и отдавал благородные металлы в ломбарды по цене лома. Всего на Арбат он отвез три килограмма золота! Сдавал по 150 граммов, получая по 180–200 рублей. Немного для качественного благородного металла, но зато ни в одном ломбарде у него не спросили документы, не поинтересовались: откуда дровишки?

Еще один факт, свидетельствующий о том, насколько тщательно Корнеев продумывал каждый шаг. Проделанные ножницами прорези для глаз в купленной на Петровском рынке шапочке он самостоятельно обметал нитками. И здесь никому не доверял. А в таком деле, как вооруженный налет, мелочей быть не может.

Учитывая многоэпизодность и разбросанность преступлений по нескольким округам столицы, дело было передано следователю по особо важным делам Управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы Дмитрию Пчелкину. Он характеризует подследственного как скрытного, спокойного и хладнокровного преступника.

Из материалов уголовного дела:

«Корнееву свойственны эгоцентричность, неустойчивость интересов, требовательность к окружающим и истерическая реакция в неблагоприятных условиях. Однако указанные особенности психики не сопровождаются у него существенными нарушениями мышления, памяти, критических способностей, какой-либо психопатической симптоматикой и выражены незначительно, чтобы лишать его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими».

— Как и многие убийцы, — говорит Дмитрий Пчелкин, — Корнеев пытался симулировать душевный недуг. Он жаловался на «провалы в памяти», попытки объяснить случившееся своим «особым предназначением», нес какую-то ерунду про «совпадение чисел» и тому подобное. У него были даже попытки симулировать потерю речевого контакта. В какой-то момент он вдруг «онемел»… Но все это было напрасно. Бандит лишь получил репутацию симулянта и провокатора.

Корнеев действительно был одиночкой. Его специфический «талант» реализовался благодаря всевозможным «дежурным частям», «честным детективам», криминальным интернет-сайтам, таблоидам, смакующим похождения киллеров, и телепередачам, подробно рассказывающим о методах работы и приемах спецслужб. Он оказался хорошим «учеником дьявола».

По мнению следователя Дмитрия Пчелкина, Корнеев получил по заслугам. Его приговорили к двадцати пяти годам лишения свободы. Три убийства, разбои и цинизм, с которым действовал волк-одиночка, стали для присяжных убедительными аргументами признания его социально опасным. Адвокат осужденного пытался обжаловать решение Мосгорсуда, но Верховный суд России оставил приговор без изменения.

Глава шестнадцатая КОШМАР НА УЛИЦЕ КЕДРОВА

За всю многолетнюю практику у следователя столичной прокуратуры Татьяны Гизатуллиной не было более тяжелого дела.

Настоящая мразь

Встречались, конечно, запутанные, сложные в процессуальном смысле и трудные, с точки зрения расследования, дела. Но такого, чтобы от одного только упоминания фамилии обвиняемого в душе все переворачивалось…

Когда я попросил Татьяну Юрьевну рассказать о фигуранте того громкого дела, она спокойно ответила:

— Настоящая мразь. Подпишусь под этим определением в любом документе. Дело даже не в том, что он жестоко убил четырехлетнего ребенка. С точки зрения душегуба, здесь все понятно. Боялся оставлять свидетелей, ведь уже зарезал трех людей… Но ведь перед тем, как убить девочку, он над ней еще и надругался. И рассуждал примерно так: чего жалеть-то, ведь все равно зарежу. Зачем же отказывать себе в «удовольствии»?

Подобная логика прослеживается в мотивации всех поступков Максимова. После окончания школы продолжить образование он не захотел, хотя родители пытались образумить его и помогли бы поступить в институт. Но он пошел в армию. Службу проходил на Сахалине. И не в самых тяжелых условиях — его устроили в комендантский взвод.

Из материалов уголовного дела:

«За время прохождения службы зарекомендовал себя посредственно. Периодически допускал совершение грубых дисциплинарных проступков, чем держал командование части в постоянном напряжении. С командирами и начальниками вел себя развязно, выводов из замечаний не делал, форму одежды не соблюдал. Сослуживцы Авдеев и Гизель-манов назвали его эгоистичным, вспыльчивым, злопамятным».

Промучился Максимов примерно год. После чего решил, что отдал Родине вполне достаточно — большего она не заслуживает, самовольно покинул часть и вернулся домой. Казалось, что тут наконец-то «награда» найдет героя. Но… Несмотря на явное дезертирство, дознаватель комендатуры гарнизона города Москвы вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по части 3 статьи 337 УК РФ («Самовольное оставление части или места службы»).

Каким образом Максимов получил заключение медиков «ограниченно годен к военной службе», которое автоматически освобождало его и от уголовного преследования, и от дальнейшего прохождения воинской службы, можно догадаться. Скорее всего, помогли связи матери — ответственной сотрудницы префектуры…

Она вообще постоянно прикрывала его грешки, заботилась, чтобы у сына не переводились карманные деньги, а он жил в свое удовольствие. Жил как сорняк, ни о чем не думая, никого не жалея. Забегая вперед, скажу, что и в дальнейшем любящая мать делала все, чтобы «отмазать» чадо от тюрьмы. Когда Максимов совершил первое преступление — покушение на убийство своей знакомой Галины Птицыной и ее подруги Дианы Вакифовой, — чиновница тут же определила сына в психушку. Дескать, не судите строго, болеет «ребенок». Возможно, не вмешалась бы тогда в ход событий мамаша, не было бы позже кровавой резни, стоившей жизни четырем людям.

Как обманчива внешность! На фотографиях и видеозаписях он выглядит довольно симпатичным парнем. Правильные черты лица, осмысленный взгляд, хорошая фигура. Не какой-то монстр, на чьем лице легко читаются все известные пороки. И в подружках у него недостатка не было. С Птицыной и Кривошеиной, например, он начал встречаться еще до армии. С одной из девушек Максимов даже собирался расписаться. Но едва он отправился служить, как подруги поспешили сжечь мосты — написали, что готовы дружить, но о чувствах просят забыть…

Интересное совпадение. Именно девушки, давшие ему отставку, стали жертвами убийцы. И еще одна подробность — обе подружки характеризуются положительно. Галина Птицына приехала в Москву из Твери, работала в баре и одновременно училась. Другая — Оля Кривошеина — в столицу попала из Кирова, так как в родном городе не могла найти работу. Устроилась танцовщицей в ресторане, сняла квартиру. Позже к Ольге в Москву перебралась мать, пошла работать в булочную рядом с домом. Женщины жили скромно, но дружно и хлебосольно. Часто принимали родственников, приезжавших с малой родины погостить в столице. Но никаких шумных застолий в квартире не происходило. Никто из соседей на Кривошеиных никогда не жаловался.

И еще одно совпадение. Обе подружки, хотя и знали о скверном характере отставного кавалера, не порвали с ним отношения. Наверное, не только из-за мягкости характеров. Скорее всего, они опасались мести со стороны Максимова. Причем мести самой подлой, низкой. Предположение, которое подтверждается дальнейшими трагическими событиями.

Из рассказа на следствии потерпевшей Птицыной:

«После возвращения из армии Максимов нигде не работал и не учился. И у него постоянно не было денег. Он систематически занимал от 500 до 2000 рублей, но никогда не отдавал. У меня старая машина ВАЗ-21099 часто ломалась. Он предлагал привести ее в порядок, несколько раз брал деньги на ремонт. Но ни разу ничего не делал и деньги никогда не возвращал.

Максимов часто бывал в квартире, в которой я жила с подругой Дианой. Иногда оставался ночевать — жаловался на сложные отношения с матерью. Мы не возражали. Потом мы догадались, что он незаметно рылся в наших вещах. Как-то проговорился, что знает, где лежат восемь тысяч долларов, которые я скопила на покупку новой машины».

«Хороший» мальчик

Были и другие мелочи, характеризующие «мальчика из хорошей семьи». Птицына рассказывала, что Максимов время от времени вытаскивал у нее из кошелька по 200–400 рублей. Думал, она не заметит… Девушка, конечно, все замечала. Ведь ей-то каждая копейка доставалась нелегким трудом. Но поднимать шум она не захотела, потому что слишком хорошо знала натуру вора.

Он не превратился в альфонса только потому, что подобным образом вел себя и в родном доме. Маминым кошельком Максимов пользовался так же, как кошельком подруг. И не только кошельком.

Еще в начале знакомства Максимова с Ольгой Кривошеиной в квартиру девушки ворвалась его разъяренная мамаша: «Мой сын украл из дома все золото!» Не стесняясь в выражениях, дама кричала, что сын все тратит на прихоти девушки и она собирается заявить об этом в милицию. Кривошеина пыталась объяснить, что сама одалживает деньги кавалеру. Но мамаша и слышать ничего не хотела.

Максимов крал из дома не только ювелирные изделия. Он таскал бытовую технику, другие вещи, которые можно продать. У сестры убитой Кривошеиной под предлогом ремонта он забрал системный блок компьютера. Обещал все сделать и привезти обратно. Но не вернул ни блок, ни деньги…

Трудно сказать, на какие средства жил будущий убийца: пил, кутил, ходил по клубам и кабакам, просаживал тысячи в игральных автоматах. Подобный образ жизни предполагает большое количество свободных денег. А его мать, по ее собственному утверждению, выдавала сыну 200–300 рублей «на карман».

Можно предположить, что нам известны не все его «подвиги». Не случайно он скрывал номер своего сотового телефона, постоянно менял sim-карты, включал переадресацию. Впрочем, стоит ли строить догадки? В материалах уголовного дела, которым занималась следователь по особо важным делам Управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры города Москвы Татьяна Гизатуллина, доказательств преступлений Максимова хватает.

…В один из ноябрьских дней 2004 года Максимов позвонил Птицыной. Девушка собиралась за покупками.

Максимов, который давно уже задумал завладеть сбережениями подруги, напросился в компаньоны. Галина не стала отказывать. Почему бы и нет? Встретились, поехали на рынок. Максимов честно отрабатывал свой «хлеб» — помогал нести сумки, загружал съестное в багажник. Через пару часов вернулись домой к Птицыной. У Дианы, с которой они снимали квартиру, болела голова. И девушка сразу же ушла к себе в комнату отдыхать.

Галина же приготовила обед. Они поели, послушали музыку, поболтали… Девушка стала собираться на работу — ей пора было идти в бар. Но гость и не думал никуда уходить. У него уже был четкий план. Он лишь уточнил, заснула ли Диана, потому что первой он собирался расправиться с Птицыной.

Убедившись, что Галина занимается макияжем, Максимов незаметно привел в негодность телефон в комнате — вырвал из его корпуса шнур. То же самое проделал с телефоном, стоявшим в кухне. Теперь нужно было выбрать оружие убийства. Он заглянул в ящик кухонного стола и увидел большой разделочный нож. Именно такой ему и нужен…

Выбирая орудие преступления, Максимов не учел важного момента. Внешне нож выглядел вполне внушительно, но его качество… Это и спасло жизни девушек. Когда Максимов подошел сзади к Птицыной и нанес удар в спину на уровне сердца, лезвие неожиданно обломилось. Рана причиняла девушке сильную боль, но оказалась не смертельной. Галина смогла даже позвать на помощь.

Из свидетельских показаний Птицыной:

«Я почувствовала удар в спину. Было очень больно, я выгнулась, ноги подкосились. Максимов одной рукой стал меня душить, а другой придавил рот: «Тише, тише!» После этого я потеряла сознание…»

Девушка очнулась на полу. Максимов бил ее руками и ногами, стараясь попасть в голову. От болевого шока и отчаяния она забыла о страхе и закричала:

— Помогите! Диана, Диана!

Из второй комнаты выбежала проснувшаяся Диана. Увидев лежащую на полу Галину, она тоже закричала:

— Отпусти, что ты делаешь!

Что еще она кричала, Диана не помнила. Просила не бить Галю, требовала, чтобы он убирался из квартиры. Никто из девушек не понимал, на краю какой бездны они находились…

Крики отпугнули преступника. Максимов выскочил из комнаты, и Диана подумала, что он собирается уходить. Но неожиданно Максимов выскочил из кухни с другим ножом в руке. На этот раз он бросился на Диану и приставил к ее горлу лезвие.

Что это был за нож, разглядеть она не успела. Да и не смогла бы при всем желании. Позже выяснилось, что в спешке преступник вновь ошибся с выбором оружия. Он схватил первый попавшийся нож, оказавшийся столовым. Таким «оружием» сложно нанести рану… Воспользовавшись небольшой передышкой, раненная в спину Птицына отползла в сторону, и Диана увидела растекшуюся на полу кровь. Галина нашла в себе силы и спросила:

— Это все из-за денег?

Максимов скрывать мотивов поступка не собирался:

— Да, деньги давай, иначе ей не жить!

Можно лишь догадываться, что в это мгновенье испытала Диана: лезвие ножа упиралось ей в шею рядом с сонной артерией, на полу стонала истекавшая кровью подруга.

Из материалов уголовного дела:

«Галина лежала на полу, облокотившись на диван. Встать она не могла, так как испытывала болевой шок. Девушка сумела подползти к шкафу и вытащила пакет с 4 тысячами долларов. Затем бросила деньги на диван со словами: «Забирай все, только не убивай…»

Здесь нужно сделать уточнение. Убийца не знал, что половину накопленной суммы незадолго до этого Птицына отправила родителям в Тверь. Преступник рассчитывал получить вдвое больше.

Из материалов уголовного дела:

«Максимов был настроен решительно. Он говорил, что не может оставить их живыми. Птицына спросила, если он знал, где спрятаны деньги, почему же не взял без них? Максимов ответил, что все равно бы подумали на него».

Хотя Галина истекала кровью, она сохраняла большую концентрацию внимания, чем ее подруга. Понимая, что сейчас самое главное тянуть время, Птицына попыталась разжалобить убийцу. Она стала его уговаривать никого не убивать, убеждала, что они не станут заявлять в милицию, все «забудут»…

Но Максимов продолжал бубнить свое. Его одежда была перепачкана кровью, руки и даже лицо в крови. Был момент, когда Галина отчетливо поняла, что он их все равно убьет. И все же сделала еще одну попытку:

— Слушай, ну ничего пока не произошло. Сожги одежду и уходи. Мы сообщать никуда не будем…

Они продолжали разговаривать. Лежавшая на полу девушка — просительно, заискивающе, а он — нервно и грубо. Сколько именно продолжался диалог, никто из жертв точно не помнит, но Максимов вдруг ослабил хватку Дианы. Затем он отшвырнул нож и бросился на кухню. Девушки догадались, что он ищет третий нож. Диана почувствовала, что это ее последний шанс. Недолго думая она вспрыгнула на подоконник.

Когда в дверном проеме показался Максимов, Диана закричала:

— Еще шаг, и я выброшусь в окно. Тогда тебе точно несдобровать!

Ее поддержала теряющая силы Галина:

— У тебя не больше трех минут. Потом приедет милиция. Беги, пока есть возможность…

Максимов запаниковал. Нет, он не терял головы и вообще, как в один голос утверждали девушки, действовал обдуманно и хладнокровно. Но все учесть убийца не мог. А перспектива встречи с милицией его совсем не радовала. Забыв о пакете с деньгами, он рванулся к выходу, хлопнула дверь.

Цветы для подруги

Девушки, еще не веря спасению, боялись тронуться с места. Диана вызвала «скорую», потом вместе отправились в 15-ю городскую больницу. Пока раненую осматривали врачи, Диана позвонила знакомым и матери Максимова, рассказала, что ее сын серьезно ранил и избил Галину.

Позже, давая показания следователю, мать обвиняемого уверенно гнула свою линию: сын ничего не помнил, у него были провалы в памяти, объяснить что-либо внятно он не мог…

Из показаний матери Максимова:

«Сын вернулся домой в восьмом часу вечера в невменяемом состоянии. Он сказал, что сделал плохое. Но что именно, не может вспомнить. Он был в нетрезвом состоянии. Разговор происходил в присутствии соседки, которая посоветовала дать ему успокаивающее лекарство или водки…»

Каким именно способом его успокаивали, следствие по понятным причинам не выясняло. Зато мамаша Максимова немедленно развила бурную деятельность. И страдающий провалами в памяти преступник, в отношении которого было возбуждено уголовное дело, уже через несколько дней оказался на стационарном излечении в 13-й психиатрической больнице города Москвы с подпиской о невыезде.

Из обвинительного заключения:

«По показаниям заведующего отделением 13-й психиатрической больницы врача Г. Л. Гуревича, Максимов поступил в лечебное учреждение 09.01.2005 года по письменной просьбе его матери. Она обосновала свое заявление ухудшением психического состояния сына. Пациент дал согласие на госпитализацию в стационар, то есть лечился добровольно. В любой момент он мог быть выписан».

Согласно действующему законодательству, в отношении Максимова могла быть избрана любая мера пресечения. Все зависело от решения конкретного лица — в данном случае того, кто тогда занимался делом о нападении на девушек. В отношении опасного и неуравновешенного преступника была избрана подписка о невыезде. Контролировать его поведение, а уж тем более профилактиро-вать возможные эксцессы было некому. И он это хорошо понимал, не слишком переживая по поводу вынужденного нахождения в психиатрической больнице.

Уголовное дело, проблемы с законом, возможный приговор? Подумаешь, с кем не бывает! Он и не думал переживать, делать какие-то выводы. Когда его спрашивали, Максимов с усмешкой отвечал: «Ну и что? Отсижу, и там люди живут!» О больнице «вольноопределяющийся» пациент отзывался с раздражением. Его, конечно, не устраивала больничная кухня, а к окружавшим его пациентам он относился с презрительным высокомерием.

Тем не менее за время нахождения в стационаре он не нарушал режим, старался выполнять предписания врачей. Такое поведение вполне объяснимо. Ему нужно было согласие врачей на лечение в полустационаре. И он такое разрешение получил уже через две недели. Теперь по закону Максимов мог самостоятельно уходить из больницы и возвращаться внее по своему усмотрению. Интересно, что его всегда забирала и привозила обратно заботливая мать.

Обычно он уезжал домой на выходные, чтобы «отдохнуть и развеяться» от тяжелой больничной обстановки. Приближающийся мартовский праздник Максимов в больнице проводить не собирался. Еще 5 марта он уехал домой, что было зафиксировано записью в регистрационном журнале больничного отделения. До трагедии оставалось чуть более двух суток.

Как он проводил время до 7 марта, сказать трудно. Скорее всего, бездельничал по привычке, валялся перед телевизором, пил пиво, трепался с дружками по телефону. Наверняка заглядывал в местный «игровой мешок».

Вечером 7 марта он позвонил Ольге Кривошеиной. Позже он утверждал, что девушка сама пригласила его в гости. Правда ли это, подтвердить теперь уже некому. Но матери он сказал, что едет к Ольге, и взял у нее тысячу рублей «на цветы».

В гости он заявился без цветов, но с десятью бутылками пива. Его нисколько не смущало, что, кроме хозяйки, в малогабаритной однокомнатной квартире на улице Кедрова в это время находилась ее подруга из Кирова Ольга Багаева. Она приехала погостить на праздники со Светочкой — четырехлетней племянницей Ольги Кривошеиной.

Максимов по-хозяйски расположился на кухне. В гостях он вообще чувствовал себя свободно. Снимал всю одежду, кроме майки и джинсов, любил надевать чужие вещи. В тот раз он сидел в одной футболке, смачно потягивал пиво и курил сигареты «Парламент» — не самые дешевые из тех, что продаются в киосках.

Около девяти вечера с работы вернулась Елена Ивановна — мать Ольги. Женщина отказалась выпивать, приняла ванну и поужинала. Затем выкупала внучку Светочку и легла с ней в комнате на диване. После полуночи сон сморил и родственницу. Она тоже устроилась на ночлег в комнате. Кавалер же и не думал уходить восвояси. Он несколько раз звонил по телефону: сообщал матери о том, что сидит у Ольги, разговаривал со своим приятелем…

К тому времени было выпито все пиво и две бутылки водки, привезенные из Кирова. Максимов сидел на кухне, докуривал очередную сигарету и рассматривал Ольгу. Девушка ему всегда нравилась, и он даже несколько раз делал попытки возобновить близкие отношения. Но Ольга всегда отвечала отказом. Она крепко стояла на ногах, вела самостоятельную жизнь, и утехи с маменькиным сыночком ее не прельщали.

Отказы Ольги раздражали и вызывали у Максимова искреннее недоумение. Кто она такая? Приехала из какого-то Кирова, а строит из себя непонятно кого! Другая бы радовалась. Он ведь не какая-то шваль подзаборная, а москвич, и квартира есть…

Хмель и похоть ударили в голову и требовали выхода. Он потянулся рукой к Ольге. Та увернулась и подошла к окну. Максимов поднялся и навалился на нее сзади:

— Ну, чего ты ломаешься? Давай…

Ольга, которую раздражал пьяный развязный кавалер, отстранила его, буркнула что-то обидное. Но Максимов продолжал липнуть к девушке. Та отмахнулась локтем. Гость попятился назад и ударился спиной о кухонный стол, в котором лежали ножи…

Ранним утром 8 марта соседка, проходя мимо квартиры Криво-шеиных, почувствовала резкий запах газа. Женщина поспешила к старшей по подъезду. Обе женщины спустились на первый — так и есть, запах идет именно из-за двери квартиры, которую снимали Кривошеины. Позвонили — никакого ответа. Начали стучать — та же реакция. Запах становился заметнее, женщины всерьез перепугались.

Связались с Управлением аварийно-восстановительных работ «Мосгаз». На улицу Кедрова немедленно выехала дежурная бригада. Слесарь Самарцев проверил наличие газа специальным прибором. Тот показал высокую концентрацию бытового газа на лестничной площадке. Но попасть в квартиру газовщики не смогли. Вскрыть металлическую дверь слесарным инструментом было невозможно. А на звонки и стук в дверь по-прежнему никто не отвечал.

Квартира находилась на первом этаже. Второй слесарь Ситников обошел дом и заглянул в зарешеченное окно на кухне. На полу он увидел лежащую в крови женщину. Узнав об этом, старшая по подъезду позвонила по телефону 02 и в МЧС.

Специалисты «Центроспаса» вскрывали дверь обычным инструментом, так как использовать «болгарку» было опасно. Концентрация газа была настолько высока, что от одной искры мог произойти взрыв. Наконец дверь была вскрыта. В нос шибанул сильнейший запах газа. На кухне, куда заглянули спасатели, были открыты все пять вентилей газовой плиты… Но не это потрясло вошедших людей. Не только пол, но и стены, потолок, даже плафоны люстры под потолком — все было забрызгано кровью. В квартире находилось четыре мертвых тела — трех взрослых женщин и маленькой девочки, лежавшей без одежды в ванной комнате.

Выйти на след убийцы большого труда не составило. Оперативники, отрабатывавшие связи потерпевших, уже к вечеру 8 марта вычислили того, кто в роковой вечер находился на улице Кедрова. Помогла одна из знакомых погибшей девушки. Она назвала сыщикам адрес знакомого, который часто приходил в гости к Кривошеиной. Когда сыщики А. Калошин, Д. Князев и А. Виноградов приехали к Максимову домой, дверь им приоткрыла его мать.

Узнав о цели их визита, мамаша не моргнув глазом заявила: сын уже второй месяц лечится в психиатрической клинике. Дома не бывает, она сама его давно не видела.

— Что-то у вас не вяжется, — возразил один из сотрудников уголовного розыска. — Ваш сын недавно был дома, звонил своим знакомым по телефону.

Но и после этого память у матери убийцы не прорезалась. Она продолжала врать. Дескать, действительно, 7 марта сын приезжал домой, но сейчас он в больнице.

Было ясно, что после этого разговора сыщики направятся в больницу. Теперь для убийцы счет шел на минуты. Чтобы попытаться обеспечить себе алиби, ему необходимо было опередить сотрудников милиции. Он бросился во двор почти сразу же после их ухода. Как раз в это время во двор въехал приятель Максимова на своей машине. Тот подбежал к водителю: отвези в больницу, мне срочно.

Парень обратил внимание на странный вид Максимова. Тот не был пьян, но выглядел так, словно не спал всю ночь. Позже выяснилось, что убийца действительно всю ночь болтался по району, заходил в зал игровых автоматов, успел даже продать за бесценок мобильник одной из убитых женщин.

Игра на опережение

Но это произошло позже, а в тот момент главная задача была опередить сыщиков. Он прибыл в больницу чуть раньше, чем доехали оперативники. Алиби все равно не получилось. К счастью, журнал прихода-ухода больных велся очень аккуратно. Убийца был взят под стражу в больничной палате…

— Конечно, он врал и изворачивался, — говорит следователь Татьяна Гизатуллина. — Первоначально Максимов выдвинул версию, что ушел от Кривошеиной около четырех часов утра. Он утверждал, что ей позвонил сожитель — сотрудник «Газпрома», и сказал, что собирается в гости. Поэтому Максимов собрался и ушел. Никакого отношения к убийствам он не имеет, когда он уходил, в квартире был полный порядок.

— Эта версия, как и все другие, была проверена, — продолжает Татьяна Юрьевна. — Документально установлено, что в квартиру Кривошеиной в указанный период никто не звонил. Зато телефонами, в том числе и принадлежавшими убитым женщинам, активно пользовался Максимов. Он звонил не только домой, но и приятелям. Впоследствии, когда были собраны все доказательства и проверены различные версии, Максимов перестал врать и написал чистосердечное признание.

Из материалов уголовного дела:

«Максимов предложил Кривошеиной возобновить интимные отношения, на что девушка ответила отказом. Ему стало обидно. Он поднялся из-за стола, взял лежавший около мойки кухонный нож длиной около 30 сантиметров с ручкой черного цвета и подошел к Ольге. Она сидела боком у подоконника и смотрела в окно. Максимов нанес ей несколько ударов ножом в область живота. Девушка закричала и вырвалась из кухни.

Он рванулся за ней, но путь ему преградила мать раненой девушки. Женщина попыталась собой загородить проход в комнату. Максимов, ни слова не говоря, стал наносить ей удары ножом в разные части тела. Ударов он нанес много, сколько именно — не помнит…»

Мы можем напомнить цифру. Всего в ту ночь убийца нанес своим жертвам около сотни ножевых ранений разной степени тяжести. Только на теле маленькой Светочки Кривошеиной судмедэксперт насчитал 27 ножевых ранений. Зная длину клинка, лучше не вдаваться в детали этого кошмара.

Вернемся непосредственно к признанию убийцы. Мать Ольги упала около холодильника и признаков жизни не подавала. По свидетельству Максимова, она даже не кричала: «Наверное, просто не успела. После этого он прошел в комнату. Ольга Кривошеина сидела, закутавшись в одеяло, на полу у входа в комнату и стонала. Он стянул с нее одеяло и начал наносить удары ножом. После первых ударов она кричала, а потом затихла.

В это время проснулась Ольга Багаева и что-то закричала. Он ударил ее ножом в грудь, и она стала захлебываться. Максимов продолжал бить ножом. После второго или третьего удара она упала на спину и некоторое время хрипела. Затем умерла, но он нанес ей еще несколько ударов».

Здесь нужно прервать откровения убийцы. Потому что на этом его откровенность заканчивается. То, что он сделал с последней жертвой — четырехлетним ребенком, по бесчеловечности и жестокости не идет в сравнение даже с кровавой резней трех женщин. И следствию пришлось восстанавливать ход событий, «тыкать» кровавого упыря в факты, заставлять его вспоминать и объяснять случившееся.

Зачем, может спросить читатель? Что изменится, если мы будем знать, как Светочка пряталась под одеялом, как леденела ее душа от предсмертных криков бабушки, тети, Ольги Багаевой? Для чего материалами дела доказано, что она успела все-таки на мгновенье вырваться от убийцы, даже подбежала к двери, тянулась к замку… Но запорное устройство закреплено слишком высоко, она в отчаянии тянулась к замку (на обивке двери с внутренней стороны остались кровавые следы), но открыть не смогла.

Конечно, любое расследование будет неполным, некачественным, если в нем останутся нестыковки или белые пятна. Но главное не в этом.

Для Татьяны Гизатуллиной эта работа была, наверное, труднее, чем любая другая. Потому что женщина, мать острее чувствует подобные трагедии, ближе воспринимает боль утраты ребенка, неизбывную горечь потери близких людей. Татьяна Юрьевна провела следствие так филигранно еще и потому, что хотела осветить все самые темные закоулки души убийцы, не дать ему ни малейшего шанса хоть немного облегчить свою участь. Потому что такие подонки не заслуживают ни сострадания, ни жалости, ни пощады.

По свидетельству всех ее знавших, Светочка Кривошеина была всеобщей любимицей. Веселая, смышленая, очень коммуникабельная и подвижная девочка. Она легко поддерживала разговор, понимала шутки, никого не стеснялась и ни от кого не шарахалась. Ребенок всегда рассказывал взрослым о своих впечатлениях, но не был назойлив, никогда не капризничал и не грубил.

Врачи запрещали матери Светочки рожать ребенка. Но та очень хотела детей и пошла на риск. Девочка родилась здоровой, но мать долго болела и лежала в больнице. В Москву к тете Оле Светочку отправили вместе с подругой семьи Багаевой. Поехали на праздник, а попали на похороны…

Не сумев открыть дверь, обезумевший от страха ребенок спрятался в единственном доступном для него убежище — ванной комнате. Тем временем нелюдь, расправившись с последним взрослым человеком, уже решил, как он поступит со Светочкой. Оставлять в живых он ее не собирался — заложит…

На языке юридического протокола это звучит так: «насильственные действия сексуального характера».

Из материалов уголовного дела:

«Совершая насильственные действия, Максимов раздел девочку, положил ее на пол в ванной, подстелив под тело ребенка сложенные детские вещи… Максимов сжал девочке шею, не давая ей кричать, о чем свидетельствуют ссадины и полосовидный участок на теле. И, не оставляя девочке ни единого шанса выжить, понимая, что ребенок сможет рассказать о совершенных им преступлениях, убийца, причинив жертве не менее 12 колото-резаных ран, перерезал Свете Кривошеиной горло. При этом девочка находилась в беспомощном состоянии. На теле ребенка отсутствует комплекс телесных повреждений, который возникает при самообороне».

Можно ли читать эти строки равнодушно? Конечно, нет. Уверен даже, что далеко не каждый читатель смог дочитать очерк до конца. А тот, кто все же дочитал, наверняка потом будет не раз вспоминать эту драму. Только не подумайте, что сам душегуб, совершивший преступление, не имеющее аналогов по жестокости и кровавости в Москве нынешнего столетия, был в тот момент в состоянии душевного волнения или аффекта.

Он планомерно, одну за другой обыскал свои жертвы, содрал с двух женщин цепочки с нательными крестиками. Один из крестиков соскочил и остался под телом Ольги Кривошеиной… Затем он занялся сбором денег. Для этого перерыл не только вещи и сумочки, находившиеся в пределах видимости. Он залез в платяной шкаф, вывернул наизнанку все карманы, переворошил белье, даже в детские игрушки заглянул. Добыча была невелика. Три мобильных телефона, несколько тысяч рублей, какая-то мелочь…

Прежде чем уйти, он внимательно осмотрелся, посидел на кухне, допил бутылку «Старого мельника», оделся, стараясь не запачкаться в крови. Перед тем как захлопнуть входную дверь, он вывернул до упора все вентили газовой плиты. Рассчитывал, видимо, что при взрыве и пожаре будут уничтожены следы его злодеяний. И если бы не своевременное вмешательство, утечка газа могла бы закончиться взрывом и новыми многочисленными жертвами.

Следствие шло довольно долго. Причем не из-за каких-то чрезмерных сложностей в доказательной базе. Как рассказала Татьяна Гизатуллина, пришлось делать повторно более тридцати экспертиз. С такой безответственностью она столкнулась впервые.

— И еще одна деталь, характеризующая окружение убитой девушки, — вспоминает Татьяна Юрьевна. — Деньги на перевозку погибших собирали подруги Ольги Кривошеиной по работе. И деньги немалые. Отправить четыре тела в Киров недешево. Это я о том, что не стоит судить о людях по тому, как они зарабатывают на жизнь. Тем более в наше нелегкое время.

На следствии Максимов держался очень спокойно и уверенно. Убийца до последнего момента верил, что ему удастся «соскочить». И мамаша обещала сделать все возможное. Даже при оглашении приговора она кричала: «Сынок, не волнуйся, я тебя вытащу!» Она рассчитывала на то, что Верховный суд РФ не утвердит приговор. Ошиблась, приговор был утвержден и вступил в законную силу. Убийца Максимов получил максимальный срок наказания из всех существующих в нынешней либеральной России — пожизненное тюремное заключение.

Глава семнадцатая КОД — ТРИ НУЛЯ

Даже почувствовав слежку, взяточник не смог отказаться от сумки с миллионом долларов.

«У вас проблемы? Обращайтесь!»

Они небрежно хранят миллион долларов в ящике стола на работе. Оформляют очередную квартиру в элитном районе Москвы. Регистрируют третий внедорожник на престарелую родственницу. Тратят за неделю на отдыхе в тихом провинциальном курортном местечке десятки тысяч долларов…

Кто эти милые молодые люди? Потомки знаменитого Корейко? Дети олигархов, гении компьютерного мира? Ничего подобного. Это обычные государственные чиновники, занимающие далеко не самые высокие посты в российских финансовых структурах…

В представлении многих людей коррупционер — мрачный изверг, на лице которого отпечатались все мыслимые пороки. Эдакое исчадие ада, созданное по лекалам Ламброзо. На самом деле это не так. Те, о ком пойдет речь, могут вызвать симпатию и даже уважение.

Молодые, умные, образованные, воспитанные. Они одевались в самых дорогих бутиках, отдыхали на лучших курортах, обедали только в известных ресторанах. И деловую встречу с жертвой своих махинаций назначили не где-нибудь, а в ресторане отеля «Балчуг Кемпински». Там, где останавливались во время гастролей знаменитые «Rolling Stones»…

Впрочем, не будем забегать вперед. В этой истории важна любая мелочь. Поэтому начнем по порядку.

Финансовый мир, кажущийся со стороны загадочным Солярисом, на самом деле напоминает коммунальную квартиру. Все и всё друг про друга знают. Ну, если не всё, то почти всё… Уж во всяком случае информация о проблемах того или иного финансового учреждения мгновенно становится известна тому, кто этим интересуется.

Из материалов уголовного дела:

«В не установленное следствием время Алексей Мишин узнал о претензиях межрайонной инспекции Министерства по налогам и сборам России № 44 по городу Москве в отношении акционерного коммерческого банка (АКБ) «Российский капитал». Налоговики приняли решение взыскать с банка неуплаченные налоги, пени и штрафы на общую сумму более двух миллиардов рублей. Так же Мишин узнал, что АКБ «Российский капитал» безуспешно пытается снять претензии налоговиков в судебном порядке. Мишин обратился к своему знакомому Олегу Алексееву».

Поясню для читателей, что Мишин и Алексеев не мелькали на экранах телевизоров в блоках деловых новостей, но в финансовом мире были людьми не последними. Холеный яппи Алексей Мишин, имевший два высших образования, а также семейные квартиру и дачу на Рублевке, работал ведущим специалистом юридического управления Московского главного территориального управления ЦБ РФ.

Его знакомый, Олег Алексеев, был еще более заметной фигурой. Он занимал должность заместителя начальника Управления кредитных организаций Федеральной налоговой службы. Любопытно, что получил эту работу Алексеев еще в 2004 году, когда ему было только 26 лет. До этого он полгода служил в милиции, затем недолго трудился в малоизвестной коммерческой организации, а потом занимал должность помощника министра по налогам и сборам. Одному Богу известно, почему молодому человеку, не имевшему реального опыта работы в крупных финансовых структурах, доверили выполнять ответственные организационнораспорядительные функции в органе государственной власти…

Молодые люди свой шанс упустить не могли. Оба отлично понимали, что значит для «Российского капитала» признание его вины в неуплате налогов. Страдала не только финансовая сторона деятельности банка. Ведь по курсу 2004 года претензии к АКБ составляли ни много ни мало 75 миллионов долларов! Но дело не только в этом. Серьезно подрывалась репутация банка. У «Российского капитала» могла быть отозвана лицензия на работу с физическими лицами, и он автоматически попадал бы в число аутсайдеров финансового рынка.

Мишин встретился с Алексеевым для выработки операции. Как проходило обсуждение вопроса, мы можем только догадываться. Оба обвиняемых так и не признали свою вину, и ни о каком сотрудничестве, а уж тем более раскаянии, речь идти не могла. Да что там говорить, если подследственные «забывали» номера своих собственных мобильных телефонов…

Из материалов уголовного дела:

«Вступив в преступный сговор, направленный на получение 0. Алексеевым взятки, А. Мишин и 0. Алексеев в сентябре 2005 года познакомились с председателем Совета директоров АКБ «Российский кредит» А. Иващенко. В ходе встреч, проходивших в кафе гостиницы «Балчуг Кемпински Москва», Алексеев и Мишин предложили Иващенко свои услуги по содействию в освобождении АКБ «Российский кредит» от претензий со стороны налоговых органов. Свои услуги они оценили в 5,3 миллиона долларов».

Вопросы «по габаритам»

Претензии к АКБ «Российский капитал» возникли из-за неуплаты налога на добавленную стоимость при проведении операций с драгметаллами. Каждый банкир толковал закон в свою пользу. Было не совсем понятно, кто из участников рынка драгметаллов должен платить налоги в казну — покупатели или продавцы. В поле зрения налоговиков попал не только «Российский капитал». Аналогичные вопросы ставились и в отношении еще десяти банков. Но позже все они были благополучно разрешены.

Юристы «Российского капитала» также пытались оспорить претензии налоговиков в суде. И казалось, у них есть шансы на успех. Но в конце концов банк процесс проиграл. И ситуация только усложнилась. Все это было отлично известно Мишину и Алексееву, когда они начали переговоры с руководителем банка-неплательщика Иващенко.

Из материалов уголовного дела:

«Алексеев предложил решить налоговые проблемы АКБ «Российский капитал». Он сказал, что подготовит запрос в Минфин РФ за подписью заместителя руководителя ФНС и получит разъяснение Минфина РФ, в котором будет сказано, что «Российский капитал» не обязан платить НДС по указанным сделкам. Благоприятный для АКБ ответ подпишет заместитель министра финансов. После чего, основываясь на этом документе, руководство ФНС пересмотрит результаты проверки банка и снимет все претензии».

Все встречи проводились в уютной обстановке элитного ресторана. Причем в начале бесед всегда присутствовал Мишин. Разговор шел в непринужденной манере. Алексеев и Мишин всем своим видом показывали, что они люди светские, их интересует не только меркантильная сторона. Собеседники обсуждали очень многое. На одной из встреч они говорили… о троне из бивня мамонта. Забавно, но впоследствии, при документировании материалов дела, это значительно облегчило идентификацию участников беседы.

Еще одна занятная деталь. Позже, уже после ареста и ознакомления подследственных с приобщенными к делу записями, Алексеев очень переживал, что на некоторых видеоматериалах он выглядит, как говорят в высшем обществе, не соmmе il faut — прическа какая-то не такая, костюм сидит неважно…

Из показаний свидетеля А. Иващенко:

«Алексеев уверял, что письмо Минфина может быть принято во внимание только в том случае, если оно будет адресовано в ФНС РФ по его же запросу. Алексеев обосновал стоимость услуги — 10 процентов от суммы иска. То есть примерно 5,3 миллиона долларов США. Причем большая часть суммы должна быть выплачена вперед, а оставшаяся часть уже после получения ФНС письма из Минфина. Алексеев уточнил, что сумма первого взноса, 1,8 миллиона долларов, о которой он говорил вначале, может быть уменьшена. Как он выразился: может быть корректировка «по габаритам»… Мишин больше молчал, но периодически вставлял в разговор реплики, давал советы и консультировал по тем или иным спорным вопросам».

Все попытки Иващенко сбить «габариты» ни к чему не привели. Молодые люди были непреклонны. Они объяснили банкиру, что Алексеев за хлопоты получит из названной суммы «всего лишь» один миллион долларов. Остальное разойдется по другим людям. Два с половиной миллиона долларов якобы получит один из заместителей министра финансов, а еще 1,8 миллиона долларов будет передано руководству ФНС.

…Как писали в толстых романах XIX века, проведя несколько тяжелых бессонных ночей, герой решает кардинально изменить свою жизнь и принимает судьбоносное решение. После очередной встречи с Алексеевым и Мишиным Иващенко пишет заявление в ФСБ России.

Банкир дал согласие на участие в оперативном эксперименте. Он взял в кредит миллион долларов, оперативники ФСБ переписали номера купюр в протокол, а деньги пометили специальным криминалистическим идентификационным препаратом. Иващенко получил диктофон, взял портфель с миллионом и отправился на встречу, ставшую в этой истории последней. Около четырех часов дня 17.10.2005 Иващенко вошел в отель «Балчуг Кемпински». Алексеев был уже на месте, Мишин подошел чуть позже.

Заказали чай и кофе, начали обсуждать банковские проблемы. Неожиданно Алексеев насторожился и предложил пересесть за другой столик. Ему показались подозрительными сидевшие рядом мужчины, у которых на столе лежала барсетка: «Кажется, нас записывают!» Но ни опасения провала, ни подозрения уже не могли его остановить. «Запах» миллиона кружил голову.

Когда они пересели в другое место, Алексеев попросил передвинуть портфель с миллионом поближе, к нему «под ногу». Так спокойнее будет.

Из показаний свидетеля А. Иващенко:

«Я согласился передать деньги и начал уходить, напомнив Алексееву, чтобы тот взял проект ответа Минфина в электронном виде. Алексеев спросил у меня, какой код замка портфеля. Я сообщил: код — три нуля. После этого я вышел из кафе».

«Отдай миллион!»

Чуть больше десяти килограммов. Столько весит миллион долларов в 100 банковских пачках по 100 банкнот в каждой. Сотрудники ФСБ задержали Алексеева в 17.45, когда он выходил из кафе «Балчуг Кемпински». Мишина задержали на следующий день. Обоим предъявили обвинение по части 4 статьи 290 «Получение взятки группой лиц по предварительному сговору в особо крупном размере», а Мишину, который, по версии следствия, незаконным путем получил квартиру через ЦБ РФ, дополнительно предъявили обвинение в мошенничестве.

Дело, которое было принято в производство следователем по особо важным делам Управления по расследованию экономических и должностных преступлений прокуратуры Москвы Ильей Малофеевым, вызвало огромный резонанс. Объяснение очевидно. Пользуясь языком вымогателей, ничего подобного ни «по габаритам», ни по административному положению пойманных взяточников в новом веке прокуратура столицы еще не расследовала.

Если же учесть специфику такого рода дел — непременный прессинг окружения подследственных, назойливое внимание прессы, а главное, позицию самих подозреваемых, — следователю можно было только посочувствовать.

Расследование длилось около года, к пятнадцатитомному делу были приобщены свидетельские показания 132 человек. Илья Малофеев работал как сапер — без права на ошибку. Стоит ли напоминать, какие структуры имели в этом деле интерес, какие деньги вращались?

Тем не менее, даже повидавшие многое на своем веку адвокаты только руками разводили: прокуратура отработала безукоризненно. Каждый аргумент обвинения имел двойную, а то и тройную страховку. И, наоборот, все попытки обвиняемых запутать следствие, найти лазейки для освобождения от ответственности получали соответствующую правовую оценку — аргументированную, весомую и многогранную. Что касается подследственных, то о них стоит поговорить отдельно.

— У коррупционеров есть общая черта, — рассказывает следователь Илья Малофеев. — Это подтвердит не только каждый следователь, занимавшийся подобными делами, но и криминалисты, записывающие показания, эксперты, общающиеся со мздоимцами и вымогателями, технические работники. Бандиты, даже убийцы, нередко могут раскаяться и пойти на сотрудничество. Могут показать места сокрытия трупов, пояснить те или иные действия, рассказать о неизвестных следствию деталях. Коррупционеры почти никогда так себя не ведут. Будут отрицать очевидное, называть белое черным и наоборот. И пусть отпираться бессмысленно, все задокументировано, оформлено в соответствии с процессуальными нормами и законом… Они все равно будут стоять на своем. Как известная героиня: «Не виноватая я, он сам пришел…»

— В моей практике был случай, — продолжает Илья Викторович. — Задержали за взятку чиновницу. Все доказано, ясно, как дважды два. Я ее спрашиваю: «Признаете свою вину?» — «А что мне за это будет?» — «Вы признайте, а там уж суд будет решать!» — «Зачем я признавать буду, какая в этом польза?» И так до последнего момента, до оглашения приговора. А ведь что интересно: максимальное наказание за этот состав преступления — двенадцать лет лишения свободы. Торгуются, врут, изворачиваются и никогда не покаются, не осмыслят критически свои действия.

Точно так вели себя и Алексеев с Мишиным. Не признали ни один пункт обвинения, уверенно заявляли, что ни в чем не виноваты. Наверное, у психологов есть свое объяснение этому феномену. Они разложат все по полочкам, залезут в детство «героев», покопаются в их окружении и выдадут точный ответ.

Есть свое объяснение и у Ильи Малофеева. По мнению следователя, такие личности считают себя «особыми», они — «над людьми», над их принципами и интересами. Живут с твердой уверенностью, что являются высшей кастой, элитой, а остальные — быдло и чернь, которые обязаны жить по общепринятым нормам и законам.

Некоторые штрихи к портретам «героев». Олег Алексеев, 1977 года рождения, холост. После окончания средней школы в Магадане он поступает в школу милиции. Проучившись около двух лет, Алексеев вместе с родителями переезжает в Москву, где и заканчивает милицейскую «вышку». Затем работает в Управлении внутренних дел ЮЗАО Москвы.

Из материалов уголовного дела:

«Протокол осмотра личного дела Алексеева, изъятого из отдела кадров УВД ЮЗАО Москвы. В личном деле имеются: контракт о службе в органах внутренних дел, согласно которому Алексеев обязуется отработать в милиции 5 лет, а также рапорт Алексеева от 22.03.99, в котором он просит уволить его по собственному желанию. Он мотивирует просьбу материальными затруднениями, указывает, что его родители не работают, получаемая им зарплата ниже прожиточного минимума. Кроме того, Алексеев указывает на тяжелые жилищные условия, улучшить которые в данной ситуации не представляется возможным».

А теперь внимательно посмотрим другие документы, запрошенные следствием и приобщенные к делу в роковой для Алексеева 2005 год:

«Выписка из единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним. С 2001 года Алексеев владеет квартирой по улице Наметкина, а с 2002 года — квартирой по улице Новочеремушкинская».

Еще один документ, предоставленный следствию в 2005 году УГИБДД ГУВД по городу Москве. Из него следует, что в семье Алексеевых имеется три машины: «Тойота Ленд Круизер» 2005 года выпуска, «Тойота Королла» 2005 года и «Тойота Камри» 2004 года. Юридически всеми автомобилями владеет матушка Алексеева, совокупный годовой доход которой составляет… Не будем гадать, так как в ИФНС России № 27 по городу Москве сведений относительно доходов Алексеевой не имеется.

И еще информация к размышлению. Алексеев крайне редко садился за руль. У него было два водителя. Только не подумайте, что налоговику его уровня государство выделяло служебную машину. Водителей Алексеев нанимал в милиции. И платил им зарплату. Кстати, зарплаты самого «героя» едва ли хватало на оплату личных водителей.

— Во время важных встреч Алексеев проделывал такой трюк, — рассказывает следователь Илья Малофеев. — Перед тем как попрощаться с собеседниками, он обязательно звонил по мобильному телефону водителю: «Будь готов, я сейчас выхожу!» Зачем звонить, если водитель все равно ждет его в машине? Я даже не сразу поверил рассказам об этой «милой привычке». Но потом нашел подтверждение тому в детализации телефонов, на записях встреч вымогателя, которые проходили под нашим контролем.

Из материалов уголовного дела:

«До работы в ФНС РФ Алексеев и его семья испытывали материальные затруднения, проживали в комнате коммунальной квартиры по месту его нынешней регистрации.

После трудоустройства в налоговых органах семьей Алексеева были приобретены две квартиры в Москве, дорогостоящие иномарки, он неоднократно выезжал в заграничные туристические поездки».

Жизнь дается один раз

В минуты благодушия Алексеев рассуждал о жизни. Конечно, упомнить все из той мудрости, которой он делился со следователем, трудно. Но некоторые мысли Илья Викторович мне пересказал.

Наш «герой», например, считает, что нужно иметь хотя бы две квартиры. Одну в Москве, а вторую в Лондоне. Но покупать необходимо не так тупо, как это делает сегодня большинство — квадратными метрами. Приобретать жилье следует кубометрами, с учетом этажности и вида из окна.

А сколько вам, читатель, необходимо иметь денег, чтобы чувствовать себя уверенно и спокойно? Подумали, а теперь читайте дальше. Алексееву нужно минимум 30 миллионов долларов. Тогда его жизнь будет иметь осмысленный маневр и перспективу…

Ну, пора и остановиться. Есть ведь в этой истории и другой герой. Фигура не менее колоритная. Итак, Алексей Мишин, 1977 года рождения, женат, владеет несколькими автомобилями. Его жизнь не изобилует такими лихими поворотами. Он не жил в коммуналке, не служил в милиции. Обеспеченная семья, отличное образование, хорошее воспитание. Если бы не некоторые моменты, о которых вы уже знаете, то Мишин вполне мог бы стать образцом для подражания.

Из материалов уголовного дела:

«Протокол осмотра денег, изъятых на рабочем месте Мишина в МГТУ ЦБ РФ: денежные средства в сумме 968 300 долларов США и 45 355 евро находятся в различных портфелях и конверте. Деньги лежат в банковских пачках и россыпью, частично скреплены друг с другом резинками.

К части денег прикреплены записки, из которых следует, что эти средства принадлежат Мишину.

Согласно протоколу обыска, проведенного 18.10.2005 по месту работы Мишина, следует, что на его счетах в одном из банков лежат денежные средства в сумме более 350 000 долларов США. Кроме того, Мишиным проводилась оплата строящейся квартиры на сумму 155 137 долларов США».

— Наличие у Мишина крупных денежных сумм, — говорит Илья Малофеев, — в том числе хранящихся на рабочем месте, несение им расходов, не сопоставимых ни с его зарплатой, ни с доходами членов его семьи, по моему убеждению, является исчерпывающей характеристикой. Так же как и его подельник Алексеев, Мишин склонен к обогащению из неофициальных источников. А чего стоит история получения им квартиры через Центробанк России? Он воспользовался существующей практикой, согласно которой нуждающиеся в улучшении жилищных условий сотрудники ЦБ получают бесплатное жилье в Москве за счет фондов банка. Правда, на самом деле ни о каких стесненных условиях речь не шла. Мишин жил в роскошной квартире на Рублевке. В том же направлении имеет дачу — на Рублево-Успенском шоссе. Владел еще одной квартирой в Крылатском. Но зачем же терять возможность? И он совершает аферу, чтобы получить еще одну квартиру. Недвижимость ныне в цене…

Отдельный разговор о линии защиты, которую избрали родственники Мишина. Они пытались представить все так, словно найденные деньги принадлежат отцу семейства — достойному и уважаемому человеку. Он нашел с десяток свидетелей и знакомых, которые взялись подтвердить его слова о «личных накоплениях для осуществления финансового проекта». К несчастью для Мишина и его защитников, следствие легко доказало несостоятельность этих утверждений.

Несмотря на отлично проведенное расследование и объективный успех (Мосгорсуд полностью сохранил квалификацию действий обвиняемых и приговорил Олега Алексеева к десяти годам лишения свободы, а Алексея Мишина — к восьми), у следователя Ильи Малофеева осталось некоторая неудовлетворенность.

— К сожалению, мне не удалось задокументировать все эпизоды противоправной деятельности подследственных, — объясняет Илья Викторович. — Я абсолютно уверен, что по меньшей мере в двух случаях мы имеем дело с конкретным нарушением закона. Фирмы, занимавшиеся лже-экспортом, смогли замести следы, и мы не собрали достаточно фактов и документов для предъявления обвинения. Может быть, в другой раз?

Прежде чем поставить точку в этом деле, приведу еще один документ. Он относится к доказанному эпизоду с вымогательством у руководства АКБ «Российский капитал» и в особом комментарии не нуждается. Понимающему человеку он расскажет о многом.

Из показаний начальника юридического отдела ИМНС № 44 по городу Москве В. Секретаревой:

«До настоящего времени не существует единого мнения о том, с кого взыскивать НДС при операциях с драгметаллами: с банка-продавца или с банка-покупателя, или с того и другого…»

Глава восемнадцатая ЗАКУСОЧНАЯ ЛЮДОЕДА

Он разделал сдавшего ему комнату мужчину так, как разделывают тушу перед отправкой в мясную лавку…

«Сантехников вызывали?»

Доктор Лектер, наверное, смог бы объяснить мотивы его поступков. И наверняка оценил бы находку, которую сделали оперативники, заглянувшие в холодильник. Там, на полочке рядом со специями, лежало человеческое сердце. Словно это не фрагмент убитого человека, а специально приготовленный для угощения дорогих гостей кусок вырезки…

Жильцы дома 20 по улице Зои и Александра Космодемьянских не скрывали своего возмущения: третий засор за сутки — слыханное ли дело? Люди обрывали телефон дежурной ДЕЗа, жаловались в управу, грозились составить коллективное письмо в мэрию.

Сантехники тоже разводили руками. Кажется, все делали как положено: пробивали вантусами, чистили тросом колена водопроводных труб. Но ничего не помогало. Поначалу вода проходила, а потом снова образовывался засор. В конце концов сантехники пошли на крайние меры. Отправились в подвал злополучного подъезда, нашли стояк, открутили «ревизку». Но не тут-то было…

Из показаний свидетеля Л. Красова:

«28 сентября 2006 года по вызову диспетчера РЭУ-29 (ЖКО «Войковский» ООО «Ресурсэнергопром») наша бригада устраняла засор в канализационной трубе под третьим подъездом. Засор был очень плотным. Мы пробовали его устранить по-разному, но никак не удавалось. Не помогал ни один из способов. Наконец общими усилиями с моим коллегой мы засор пробили. Содержимое, мешавшее проходу стоков, ушло вниз по трубам в общую канализационную систему города».

Но, как оказалось, не все ушло в подземную канализацию. Внимательные сантехники обратили внимание на странные куски не то мяса, не то тряпок, которые вывалились из стояка в подвальное помещение. Когда они получше разглядели этот мусор, им стало не по себе…

Из материалов уголовного дела:

«Во время осмотра подвального помещения обнаружены и изъяты три фрагмента кожи с подкожной жировой клетчаткой, фрагмент легкого, фрагмент брыжейки тонкой кишки и кожа с половым членом».

Вызвали милицию, приехали сотрудники ОВД района «Войков-ский», представители прокуратуры… Чтобы подтвердить криминальное происхождение находки, не требовалось особых экспертиз. И так было понятно, что совершено преступление. Оставалось «немногое» — найти убийцу или убийц, расчленивших человека и попытавшихся избавиться от частей тела через канализацию.

Зубы на «полке»

В тот самый момент, когда начальник отдела уголовного розыска Александр Горяченков и его коллега сыщик Дмитрий Назаров ломали головы, как по кускам плоти выйти на след изувера, их внимание привлек странный молодой человек, вышедший из подъезда с грязным помойным ведром в руке.

Мужчина явно нервничал. Он заглянул в подвал, как-то странно осмотрел разложенные на картонках останки и уже собирался уйти, но был остановлен сыщиками:

— Гражданин, вы где живете?

— Я местный, с третьего этажа… Вот, помойку выношу.

Сыщики бросили взгляд на закрытое крышкой ведро:

— Можно посмотреть, что там у вас внутри?

Услышав такую простую просьбу, мужчина заметно изменился в лице:

— Мусор, что еще-то?

— Ну-ка, откройте крышку, — настояли сыщики.

Странный гражданин вздохнул, но перечить не стал. Едва он открыл крышку, многое стало понятно. Оперативники заглянули в ведро и увидели в нем изуродованную человеческую голову. Точнее, то, что от нее осталось после того, как убийца два дня вываривал ее в ведре на кухонной плите…

Поднялись в квартиру. Мужчина открыл дверь своими ключами. То, что предстало перед глазами следователя прокуратуры и сотрудников милиции, напоминало низкопробный фильм ужасов.

— Все стены, пол, немногие предметы мебели, одежда, кухонные принадлежности были выпачканы кровью, — вспоминает старший следователь следственного отдела по Головинскому району следственного управления СК при прокуратуре РФ Наталья Кулеба. — Лужи крови стояли под ванной и раковиной. Тут же лежали инструменты, которыми пользовался убийца: окровавленный молоток с гвоздодером, топор, пила по металлу, нож с толстым лезвием.

Из материалов уголовного дела:

«В ходе осмотра квартиры, принадлежавшей Е. И. Зорину, во всех помещениях обнаружены множественные следы крови. На балконе — восемь зубов, стоматологический мост, семь фрагментов костей, фрагменты головного мозга. Кроме того, в морозильной камере холодильника найдено и изъято сердце человека».

— Стало ясно, что перед нами человек, имеющий прямое отношение к страшным находкам, — говорит Наталья Кулеба. — Но сам он ничего пояснить не мог или не захотел. Твердил лишь одно: я выносил мусор… Решено было осмотреть мусорные контейнеры. Для этого пригласили со всей округи дворников-гастарбайтеров. Те были несказанно рады. Еще бы, есть возможность заработать. Вывалили на асфальт содержимое по меньшей мере десятка контейнеров, начали его ворошить и не ошиблись. Вскоре удалось найти несколько аккуратно увязанных веревками целлофановых кульков. В них находились различные фрагменты человеческого тела.

Из протокола осмотра места происшествия:

«В мусорных контейнерах, расположенных около дома 20 по улице Зои и Александра Космодемьянских, обнаружены и изъяты: четыре куска линолеума, две пары кроссовок, выпачканных веществом бурого цвета, фрагменты кожи с подкожной жировой клетчаткой, фрагменты мягких тканей трупа в виде мышечной массы, кожи и предположительно левой бедренной кости».

Мужчина, оказавшийся двадцатидевятилетним Александром Поярковым, был абсолютно трезв и производил впечатление вполне адекватного человека. Он лишь бросал на окружающих долгие странные взгляды. Следователь Наталья Кулеба приняла решение задержать Пояркова для выяснения всех обстоятельств.

Лживый, двуличный, подлый

Уроженец Краснодара Поярков приехал в Москву несколько лет назад. Высшее образование он так и не завершил, да оно ему и не было нужно. Поярков сначала работал в тату-салоне, потом барменом, а заодно приторговывал чужими картинами на ВДНХ. Одним словом, перебивался как мог. При осмотре его вещей сыщики обнаружили множество рисунков татуировок, две карты мазохиста, свидетельство о присвоении ему квалификации «бармен 4-го разряда» и многое другое.

Те, кто его знал, давали Пояркову негативную характеристику. Вот показания свидетеля Загорского: «Саша был очень странным и сильно выпивал. С его слов выходило, что человека можно убить, если на то есть весомые основания». Другой его знакомый сообщил следствию: «Поярков был злобным,расчетливым и двуличным. Он добивался своего любыми способами, не гнушался ничем». Отец Пояркова систематически виделся с сыном, но ничего конкретного о его образе жизни, круге знакомых и увлечениях сказать не смог. Интересно, что отец задержанного давно развелся с женой, о судьбе которой стоит упомянуть. Мать Пояркова была загрызена дикими собаками в Краснодаре.

С хозяином квартиры Зориным будущий убийца познакомился в театре «Ленком», где недолго работал барменом, откуда его уволили за обман и систематическую недостачу товара. Режиссер-документалист Зорин был полной противоположностью Пояркову. На момент смерти ему шел седьмой десяток, он был одинок, друзьями и знакомыми характеризовался как спокойный, добрый, верующий человек. Режиссер был членом Союза кинематографистов России, но хорошего заработка не имел. Поэтому он и сдавал одну из комнат своей «двушки» постояльцам.

Из материалов уголовного дела:

«В период с 27 по 29 июля, на почве безосновательно негативного отношения, Поярков нанес Зорину множественные удары по различным частям тела не установленными следствием тупыми предметами, причинив жертве кровоизлияния во многих органах тела. После этого Поярков нанес Зорину множественные удары кухонным ножом в грудь. Эти повреждения с учетом расположения сердечной сорочки в теле и наличием многочисленных колото-резаных ранений сердца причинили тяжкий вред здоровью Зорина. Затем не установленным следствием огнестрельным оружием Поярков причинил лежащему на спине и на правом боку Зорину огнестрельное повреждение головы…»

Поясню, чтобы не перечислять все эти страшные подробности. Жертва давно умерла, а он все продолжал кромсать и бить, а потом, когда несчастный старик перестал дышать, выстрелил ему в голову.

Объяснение такой жестокости искать не стоит. Позже Поярков был признан психически больным. Его направили на принудительное лечение. Судья Головинского районного суда Москвы С. Н. Базаров вынес постановление об освобождении Пояркова от уголовной ответственности и о применении в отношении него принудительных мер медицинского характера.

Но прежде чем отправить дело в суд, следователю Наталье Кулебе пришлось проделать огромную работу.

Это касалось не только сбора материалов в отношении обвиняемого, но и установления личности убитого. Следователь должна была быть уверена, что фрагменты тела принадлежат именно Зорину, что он стал жертвой своего постояльца, а не уехал к родственникам в другой город и не живет на даче, сдавая квартиру Пояркову. Увы, назначив десятки медико-криминалистических, судебных и судебных биологических экспертиз, изучив и обобщив их данные, сравнив улики и проанализировав показания свидетелей и самого обвиняемого, следователь убедилась, что убитым был именно Зорин, а не случайный собутыльник или приятель задержанного по подозрению в убийстве садиста.

Диагноз — шизофрения

Из заключения Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского:

«Комиссия пришла к заключению, что Поярков страдает психическим расстройством в форме параноидальной шизофрении. Об этом свидетельствуют данные о наследственной отягощенности психическими заболеваниями, о присущих ему с детства таких патохарактероло-гических чертах, как: отгороженность, замкнутость, стремление к ограничению социальных контактов, с присоединением в юношеском возрасте спонтанных аффективных колебаний настроения, сопровождающихся эпизодической тревогой, страхами, нарушением сна, суицидальными попытками…»

— В моей практике такие преступления встречались крайне редко, — вспоминает руководитель следственного отдела по Головинскому району следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по городу Москве Евгений Нестеров. — Для бытового убийства, даже учитывая психофизическое состояние преступника, слишком много крови, неоправданной жестокости. Но это даже не эксцесс исполнителя, а результат психической деформации убийцы. Что у него было в голове, чем он руководствовался, когда стрелял в голову уже мертвого человека? То же самое можно сказать и о расчленении тела жертвы. Такое встречается максимум раз в год. Что касается элементов каннибализма, то здесь доказательств нет. Скорее всего, это просто какой-то вывих психики, а не признаки людоедства…

Действительно, в материалах дела нет доказательств. Но как же объяснить сердце, найденное в холодильнике? И что это за «супчик» варил убийца в огромной кастрюле, найденной на кухне членами следственно-оперативной группы?

В истории отечественной криминалистики встречаются разные примеры. Людоед Суклетин, о котором писали все газеты в начале восьмидесятых годов, создал целую «ферму» на территории садового товарищества «Каенлык» в пригороде Казани. Вместе со своей любовницей Мадиной он делал из человеческого мяса шашлык, варил супы, приготавливал беляши и другие блюда. Когда его наконец поймали, то в саду нашли четыре мешка человеческих костей. Лечить Суклетина не стали, просто поставили к стенке.

В наше время даже людоеды требуют гуманного отношения. Вспоминается дело новокузнецкого маньяка Спесивцева, расследовавшееся в середине девяностых годов прошлого века. Спесивцев превратил свою квартиру в блочном доме на окраине в «закусочную людоеда». Он заманивал к себе подростков и зверски их убивал. После чего скармливал расчлененные останки своему огромному псу и готовил из лакомых кусков обед для себя и мамаши… Так же как и Поярков, Спесивцев был освобожден от уголовной ответственности из-за невменяемости.

Больным был признан и другой каннибал — Джумагалиев. Правда, тот был «идейным» людоедом, убивал и пробовал на вкус «дурных» женщин. Кстати, обоих маньяков, и Спесивцева, и его «коллегу» Джумагалиева, осуждали не единожды. Первые судимости заканчивались для них принудительным лечением и последующим освобождением. После чего и происходили самые страшные эксцессы…

Случай каннибализма был и в северной столице. Несколько лет назад там задержали человека, который делал из своих собутыльников… мясные консервы. Когда к нему нагрянули оперативники, в холодильнике людоеда стоял наваристый «супчик», а на полу — закатанные банки с мясными «деликатесами». И этот случай закончился не осуждением людоеда, а направлением убийцы в психиатрическую лечебницу специального типа.

— По моему мнению, проблемы каннибализма не существует, — считает профессор кафедры оперативно-розыскной деятельности Академии МВД России Евгений Самовичев. — Чаще всего расчленение и связанные с этим эксцессы связаны со сложностью сокрытия трупа. Манипуляции с фрагментами тел — явление очень редкое. Такие факты есть в материалах уголовного дела Чикатило, Сливко, Головкина. Что касается Пояркова, то он — яркий случай тяжелой формы шизофрении. Этот диагноз объясняет и находку сердца жертвы в холодильнике.

Врачи Института Сербского рассказывали мне случай, когда шестнадцатилетний больной убил свою мать, вскрыл ей грудную клетку и положил на сердце свою фотографию со словами: «Мама, почему ты меня не любишь?»

В глубинах человеческого подсознания скрывается много страшных тайн и загадок.

Глава девятнадцатая В ПСИХУШКУ «ПО ЗНАКОМСТВУ»

Если у вас испортились отношения с соседями, в один прекрасный день вы рискуете в смирительной рубашке отправиться в ближайшую психиатрическую больницу.

Особо опасный «одуванчик»

Это дело абсолютно уникально. И не только потому, что возбуждено по «мертвой», как говорят юристы, то есть практически не применяемой статье Уголовного кодекса РФ «Незаконное помещение в психиатрический стационар». Представьте себе, что по надуманному диагнозу в психиатрическую лечебницу были отправлены беззащитные, ни в чем не повинные старики. Причем для одного из них «путешествие» стало последним в жизни. Точнее, предпоследним. Через несколько месяцев, уже после освобождения из больницы, мужчина умер…

Около одиннадцати утра в дверь пенсионерки Томаре-вой позвонили. На вопрос: «Кто там?» — за дверью послышались какие-то перешептывания. Затем она услышала:

— Откройте, милиция!

Как только замок был открыт, в квартиру стариков вошли трое людей в медицинских халатах, милиционер и консьерж дома. Один из «гостей» — врач-психиатр дежурной бригады Мытищинской станции скорой помощи Мухин, потребовал у стариков паспорта. Те пытались возражать, заметались по квартире. Но человек в белом халате был непреклонен. Он объяснил, что если хозяева не дадут документы, то будет только хуже. Для установления личности их отвезут в отделение милиции. И одному Богу известно, сколько они там просидят.

Увидев, что старики не могут оказать сопротивление, Мухин по-хозяйски прошел в комнаты и стал рыться в чужом письменном столе. А когда услышал протесты и требования прекратить беззаконие, только усмехнулся:

— У меня направление на вашу госпитализацию в психиатрический стационар! Вот документы, — врач помахал бумажками перед лицом перепуганных стариков, — не хотите по-хорошему — пожалеете!

В следующее мгновение санитары скрутили руки семидесятилетнему инвалиду Альберту Николаевичу Узи-кову и его шестидесятидевятилетней жене. После чего старики, как буйные психопаты, под присмотром сотрудников скорой психиатрической помощи Даниловой и Зайцева были препровождены до машины.

Из показаний медсестры психиатрической бригады Мытищинской станции скорой медицинской помощи Елены Даниловой:

«Женщина пыталась выбежать на балкон, кричала: «Спасите!» и т. д. Аналогично вел себя и ее муж. Добровольно ехать с нами в больницу они не хотели. Мы предлагали, но они категорически отказывались… Из-за этого пришлось применить временную фиксацию мягкими вязками на момент транспортировки. Однако в процессе перевозки состояние больных все время контролировалось. Когда мы заметили, что у мужчины на коже рук появились признаки мацерации, или стертости, вязку ослабили…»

Только не подумайте, что Альберт Николаевич и его супруга Эмилия Михайловна какие-то маргинальные типы. Оба — люди с высшим университетским образованием и учеными степенями, занимались преподавательской и научной деятельностью, всю жизнь трудились в учебных заведениях.

Ни Томарева, ни ее супруг никогда не наблюдались в психиатрических диспансерах, на учетах не состояли. Но при этом семидесятилетний Узиков страдал целым букетом заболеваний: хроническим лимфолейкозом, остеопорозом, меланомой, вторичным иммунодефицитом, хроническим бронхитом, аутоиммунной анемией и другими заболеваниями. У Эмилии Михайловны врачи обнаружили астму и ишемическую болезнь сердца. Оба старика получили инвалидность второй группы. Узиков же, по свидетельству соседей, иногда по полгода не выходил из квартиры. Это про таких говорят — божьи одуванчики. К ним-то люди в белых халатах и применили «мягкую вязку», чтобы, не дай бог, не вырвались, не искусали бы своих конвоиров и собравшихся на лестничной площадке соседей по дому…

Да что же там произошло, удивится читатель? Какие такие грехи водились за стариками? Чтобы прояснить ситуацию, совершим короткий экскурс в историю дома, в котором происходили описываемые события.

«Как выскочит, как выпрыгнет!»

Дом номер 31 по Ленинградскому шоссе был построен еще в советское время. Но даже сегодня, хотя прошло несколько десятилетий, комплекс не потерял привлекательности и может конкурировать с самой современной застройкой. Когда-то он считался дорогим элитным кооперативом, «проектом будущего». Дольщиками жилого комплекса были Министерство здравоохранения СССР, а также Москомархитектура и другие организации. Предусматривалось создание самостоятельной жилой экосистемы. Кроме самих квартир, жильцы получали парк, рядом располагалось Химкинское водохранилище, в домах размещались парикмахерская, детский сад, химчистка, другие бытовые организации. Интересно, что, когда проект еще в семидесятых направили на международную выставку в Париж, он получил Гран-при за свои архитектурные и экологические достоинства.

Из показаний жительницы дома Екатерины Куфты-ревой:

«Я проживаю здесь с 1974 года, то есть практически с момента заселения. Поэтому хорошо знаю историю проблемы. С семьей Узикова я знакома, мы живем на одном этаже, напротив друг друга.

После начала повальной приватизации наш дом стал лакомым куском для новых русских. Многие стремились купить здесь квартиры. Например, над нами выкуплены и перестроены в одну сразу три квартиры. Я по специальности архитектор и могу сказать, что все перепланировки, в том числе и над моей квартирой, происходили с грубейшими нарушениями существующих правил. Например, над жилыми помещениями могут располагаться только жилые, а над санузлом только санузел. У нас это никто не соблюдал. Моя квартира однокомнатная, но над всем ее пространством сверху расположен один большой санузел — сауна, джакузи и т. п.

В процессе перепланировок мою квартиру и соседние, в том числе квартиру Узикова, несколько раз заливали. Многократно были перебои с электроснабжением. Постоянный шум от строительных работ не давал нормально жить. Именно на этой почве в доме между старыми и новыми жильцами происходили и происходят конфликты. Узиковы заняли непримиримую позицию в отношении новых хозяев и начали с ними бороться. Эмилия Михайловна обращалась с жалобами в различные инстанции. Реально ни один контролирующий орган не предпринял никаких шагов, чтобы навести порядок в этом вопросе. Узиков и его жена в отместку стали громко включать музыку…»

Возможно, если бы супруги Узиковы не заняли такую непримиримую позицию, конфликт не переродился бы в затяжное противостояние. Были взаимные угрозы, скандалы, жалобы. «Особые» отношения сложились между пенсионерами и их соседями сверху и снизу. Оно и понятно, жившие над Узиковым и Томаревой и те, кто располагался этажом ниже, оказались на «передовой» войны нервов.

Впрочем, шумы, которые производили семьи молодых и живущих активной жизнью соседей, ничем не отличались от обычных бытовых звуков. Кроме тех моментов, когда начинались ремонтные работы, в квартирах прыгали дети, бегали и лаяли собаки, включалась музыка, приходили гости, устраивались застолья. И регламентировать эту жизнь в соответствии с распорядком дня пожилых людей никто не мог, да и не хотел.

Пенсионеры, которым чувство обостренной справедливости и обострявшиеся на нервной почве недуги мешали спокойнее переживать неудобства, находили различные способы мести. Например, они могли стучать ночью по батареям, если считали, что их покой нарушают посторонними звуками. Могли позвонить ночью по телефону или громко включить музыку…

Иногда столкновения из виртуальных перерастали во вполне осязаемые. Кто-то изрезал дверь соседей Узи-кова снизу острым предметом. Виновный сразу же отыскался. Кто-то якобы видел старика с топором перед дверью недругов. Дошло до того, что в отношении Узикова милиция возбудила уголовное дело. Его прекратили в связи с амнистией. В другой раз сосед «видел в руках Узи-кова предмет, похожий на пистолет». Говорили и об угрозах отравления, обливания кислотой… Дело в том, что То-марева и Узиков по образованию химики. Почему бы и не приписать им такие страсти-мордасти?

— Никто экспериментов не проводил, — рассказывает старший следователь Головинской межрайонной прокуратуры Москвы Виталий Кулеба. — Но я не думаю, что потерпевшие, как утверждает допрошенная свидетельница, специально прикрепили одну колонку к потолку, а другую — к полу, чтобы музыкой досаждать ненавистным соседям. Старые, больные люди, один из которых в последнее время даже не мог самостоятельно передвигаться. Стоит ли из них делать каких-то страшных злодеев? И живущие сверху и снизу вряд ли специально шумели так, чтобы допечь нервных пенсионеров. Скорее всего, как обычно в подобных бытовых конфликтах, все сильно преувеличено. В таких ситуациях взаимная неприязнь толкает даже воспитанных и интеллигентных людей, не способных в повседневной жизни совершать хамство, на дикие и бессердечные поступки.

Наследник Гиппократа

Формально главным действующим лицом истории с незаконным помещением стариков в психиатрическую больницу был врач-психиатр Дмитрий Мухин. Но он, разумеется, был лишь исполнителем чужой воли.

В период предварительного следствия Мухин делал все возможное, чтобы предстать перед правосудием в роли добропорядочного и законопослушного гражданина. Он, дескать, случайно в то утро приехал из Мытищ на служебной машине с санитарами к себе домой (Мухин живет с семьей в том же доме 31 по Ленинградскому шоссе), опять-таки случайно встретил в подъезде соседа, который пожаловался на невыносимое поведение Томаревой и Узикова, и спонтанно принял решение о принудительной госпитализации… Конечно, кукловодом был кто-то другой. Кто именно, мы можем только догадываться.

Из материалов обвинительного заключения:

«…Мухин умышленно, сознавая, что для освидетельствования и госпитализации Э. М. Томаревой и А. Н. Узикова в психиатрический стационар не имеется достаточных оснований, предусмотренных ст. 23 и 29 Закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», то есть незаконно, введя при этом в заблуждение сотрудников своей бригады и наряда милиции относительно обоснованности своих решений и действий, с их помощью, так же незаконно применив меры физического стеснения, организовал и осуществил доставку Томаревой в психиатрическую клиническую больницу № 4 имени П. Б. Ганнушкина, где она провела в стационаре время с 04.06.2006 по 09.06.2006 включительно, и Узикова — в психосоматическое отделение ГКБ имени С. П. Боткина, где он провел в стационаре время с 04.06.2006 по 10.06.2006 включительно. То есть Мухин совершил преступление, предусмотренное частью 2 статьи 128 УК РФ».

Характерно, что в период следствия Мухин так и не признал своей вины. Более того, он стремился всячески запутать и «заболтать» следователя Виталия Кулебу. Эскулап сыпал терминами, приводил длиннющие цитаты из учебников психиатрии, постоянно жонглировал различными научными формулировками.

— Можно сделать предположение, — говорит Виталий Викторович, — что Мухин взял на себя неблагодарную роль «паровоза», то есть объяснил госпитализацию личной инициативой, не случайно. В 2002 году Мухин был судим Головинским районным судом по двум статьям УК РФ — «Получение взятки» и «Служебный подлог» — и приговорен к трем годам условно, с испытательным сроком два года и лишением права занимать должность врача в государственных медицинских учреждениях сроком на один год. Некоторое время он работал в частной наркологической клинике, а затем благополучно устроился на работу в Мытищинскую больницу. В случае с Узиковым он оказался в нужный час в нужном месте…

К счастью, в больницах работают не только Мухины и им подобные. По закону, в том случае, если помещенный в психиатрический стационар гражданин возражает против своего лечения, решение этого вопроса передается в суд. Администрация больницы обращается с типовым заявлением в суд, и уже судья решает, принудительно госпитализировать больного или за недостаточностью оснований в госпитализации отказать. Когда Томарева была помещена в больницу имени Ганнушкина, юридическая служба подготовила заявление и отправила его в суд. Но уже к тому моменту, когда суд собирался рассматривать это дело, врачи самостоятельно отказались от иска. Стало ясно, что оснований для госпитализации женщины нет. Что касается Узикова, то никто даже и не направлял дело в суд, так как ему просто оказывали медицинскую помощь в связи с обострившимися после перенесенного нервного стресса болезнями.

Как только Эмилия Михайловна Томарева оказалась дома, она немедленно в поисках справедливости обратилась в правительство Москвы. Женщина позвонила по «горячей линии» в мэрию, объяснила ситуацию. Соответствующие документы были направлены в прокуратуру Москвы, а оттуда — по территориальной принадлежности — в Головинскую прокуратуру. И в отношении Мухина в апреле 2006 года было возбуждено уголовное дело по столь экзотической статье.

Бои местного значения

Суд вынес решение в июне 2007 года. Врач-психиатр Дмитрий Мухин был приговорен к четырем годам лишения свободы условно, с двухлетним испытательным сроком. На два года Мухину запрещено заниматься врачебной деятельностью. В августе приговор был «засилен» Мосгорсудом. Можно спорить о справедливости приговора, сетовать на слишком мягкое решение. Все же, что ни говори, Мухин оказывается на скамье подсудимых не впервые. К тому же в обоих случаях он преступал закон в рамках своей профессиональной врачебной деятельности. Может быть, стоило учесть этот момент?

Есть еще один нюанс, о котором мы уже упомянули в начале статьи. Альберт Николаевич Узиков уже не сможет оценить справедливость приговора. Он умер, так и не дождавшись суда. Прямой связи со смертью ученого-химика вроде как бы и нет. Трагедия случилась спустя несколько месяцев после того самого пленения… Но, как считают знакомые с обстоятельствами дела люди, стресс для пожилого человека не прошел даром. Если в больницу он пришел своими ногами, то после выписки его выносили на руках — самостоятельно передвигаться он уже не мог.

— Я не могу комментировать судебное решение, — говорит прокурор Головинской межрайонной прокуратуры Павел Иващенко. — Судья сделал тот выбор, который счел необходимым. Это его законное право. Я бы обратил внимание вот на какое обстоятельство. Мухин уже имел судимость. И тем не менее его взяли работать врачом. Он совершил новое преступление, уже работая в Мытищинской больнице. Почему это стало возможно? Разве те, кто принимает кадровое решение, не знали, кого они берут на работу? По существу, такой врач получает карт-бланш и может снова преступить закон. И не где-нибудь, а в такой деликатной сфере медицины, как психиатрия. Уверен, что следует щепетильнее относиться к подбору кадров. Даже в коммерции владельцы фирм проверяют людей. И, если есть судимость, тем более по «профильной» статье, на работу таких специалистов не возьмут ни при каких обстоятельствах.

Историй, связанных с конфликтами между соседями или живущими по соседству родственниками, очень много.

— Бои между соседями — привычное явление, — продолжает тему заместитель прокурора Головинской межрайонной прокуратуры по следствию Евгений Нестеров. — Жалобы, кляузы, доносы. Отделения милиции завалены такими делами. В районе «Молжаниновский» развернулись настоящие боевые действия. Доставалось и милиции, которая приезжала по вызовам разнимать соседей. Милиционеры для подстраховки вынуждены были ездить туда с видеокамерами, чтобы не попасть потом в щекотливое положение. Даже пост участкового ставили… И таких случаев немало. Увы, ставшее общим местом рассуждение об испортившем москвичей квартирном вопросе и сегодня актуально как никогда.

Глава двадцатая СТРЕЛЯЙ ПРЯМО В ЛОБ

Они поставили на поток нападения на клиентов обменных пунктов валюты.

В бандитском капкане

В тот день хозяин торговой фирмы Ревнев должен был расплатиться за кредит. И ему нужно было срочно получить крупную сумму валюты. Бизнесмен мог сделать это и раньше. Но как-то закрутился, дотянул до последнего, и поэтому пришлось ехать за долларами самому.

Ревнев выбрал обменник на улице Миклухо-Маклая. Там все было предусмотрено: раздельные кабинки для клиентов, охрана, видеонаблюдение. Да и обменник не на отшибе, а в людном месте. Все это было немаловажно, так как бизнесмен собирался получить более ста тысяч долларов.

Около трех часов дня он подъехал к обменному пункту на машине «Форд Эксплорер». Ничего необычного или подозрительного не заметил. Не обратил он внимания и на мужчину в неприметной куртке, курившего рядом со входом в обменник. Бизнесмен получил сто тысяч долларов и положил их в добротный кожаный портфель. (В деле указана стоимость портфеля — более шести тысяч рублей.) Два шага — и он в машине. Теперь можно и расслабиться… Ревневу и в голову не могло прийти, что он уже попал в бандитский капкан.

Из показаний потерпевшего:

«Портфель с деньгами я поставил на коврик за водительским сиденьем. Проехал пару перекрестков и заметил, что за мной постоянно следует «Ауди А8» серебристого цвета. Кто сидит в машине, я разглядеть не мог, так как стекла в салоне были затемненными. Через некоторое время я остановися на запрещающий сигнал светофора на пересечении улицы Миклухо-Маклая и Ленинского проспекта. Неожиданно послышался звон разбивающегося стекла. Обернувшись назад, я увидел, что неизвестный мужчина разбил стекло задней двери со стороны водителя и выхватил из салона портфель, в котором лежало 123 тысячи долларов и 153 тысячи рублей. После этого мужчина запрыгнул в ожидающий его автомобиль «Ауди А8» и скрылся с места происшествия».

Находившийся в шоке бизнесмен не мог видеть всей картины. А те, кто оказался в соседних автомобилях, сумели существенно дополнить показания Ревнева. Водители разглядели двух мужчин, у одного из которых в руках был пистолет, а у другого — молоток. Позже вооруженный пистолетом налетчик был опознан как член банды Почиани, а второй, разбивший стекло молотком, оказался Чеминавой. Оба являлись активными членами вооруженной преступной группировки, совершившей только в Москве по меньшей мере десяток вооруженных нападений и разбоев.

Разумеется, этими «подвигами» послужной список банды не ограничивается. Но, как всегда в таких случаях, далеко не каждый из известных эпизодов вошел в дело. К тому же, по свидетельству занимавшихся этим делом оперативников, не каждый потерпевший писал заявление в правоохранительные органы. У многих предпринимателей, ведущих двойную бухгалтерию, даже после разбойных нападений не возникало особого желания сотрудничать с милицией. Ведь тогда пришлось бы давать объяснения, откуда появилась та или иная сумма, почему доходы фирмы или предприятия не совпадают с финансовыми отчетами, которые предоставляются налоговым органам.

Впрочем, даже тех эпизодов, которые стали известны следствию, вполне хватило для того, чтобы предъявить группе обвинения в бандитизме. Все их действия соответствовали юридической трактовке этого уголовного деяния.

Гоп-стоп: мы подошли из-за угла

Из материалов уголовного дела:

«Не позднее июня 2005 года Георгий Пипия и Резо Малания создали устойчивую вооруженную преступную группу-банду для совершения нападений на граждан, менявших крупные суммы денег в валюте, а также получавших крупные суммы денег в банках Москвы. В преступную группу вошли брат главаря Зураб Пипия, Чеминава, Пунин, Габиани, Почиани и еще не менее четырех неустановленных лиц. Участники банды имели огнестрельное нарезное оружие и боеприпасы. Пистолет и патроны использовались боевиком преступной группы Габиани в ходе нападения на гражданина Р., получившего два огнестрельных ранения, а также во время нападения на супругов Б., во время которого получил огнестрельное ранение заместитель начальника следственного отдела при ОВД района «Дорогомилово» А. Черняев, пытавшийся предотвратить совершение преступления».

— Все члены банды были кавказцами, — рассказывает следователь по особо важным делам Управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы Николай Тутевич. — Исключением был Пунин, фигура в какой-то мере примечательная. Кроме букета судимостей, он имеет и ничем не примечательную славянскую внешность. Последнее обстоятельство немаловажно. Пунина отправляли следить за входящими в обменник людьми. Он не вызывал опасений у клиентов банков. Мужик как мужик, стоит себе и курит у входа… Между тем Пунин был именно тем человеком, который давал информацию: есть объект, достойный внимания. И сообщал подельникам приметы человека, получившего большую сумму денег. А дальше в дело вступали Пипия и его дружки…

Из материалов уголовного дела:

«Лидером группы являлся Георгий Пипия. В то же время руководителем, за которым оставалось последнее слово, являлся Малания — вор в законе, имевший кличку Гага. Именно через него для Пипия подбирались боевики-исполнители и другие рядовые члены банды. Например, некий Заза, который славился тем, что виртуозно водил любой автомобиль. Группа состояла в основном из менгрелов и сванов. Многие знали друг друга в течение долгого периода времени. Имели родственные связи.

В банде было четкое распределение ролей: организаторы, наблюдатели, «быки»-исполнители и водители. В наличии у банды имелись БМВ, «мерседес», «Порше Кайен» и другие мощные машины. Это позволяло налетчикам легко уходить от преследования, успешно маневрировать в плотном потоке автомобилей. Машины оформлялись на подставных лиц, а номерные знаки перед операциями похищались с других автомобилей».

Схема, по которой действовали налетчики, была проста и надежна. Получив информацию от Пунина, они «садились на хвост» жертве и преследовали ее до тех пор, пока не появлялся удобный момент для нападения. Причем преследование велось сразу на нескольких автомобилях. Боевики, в задачу которых входило физическое подавление жертвы, двигались «след в след». А поодаль, на другой машине, ехал Малания или его «заместитель» Пипия. Они давали команду подельникам, определяли место, подходящее для заключительной стадии операции.

Любопытно, что как только начиналось преследование жертвы, все члены банды, участвовавшие в налете, переключали свои мобильные телефоны в режим конференцсвязи. Это облегчало взаимопонимание и координацию действий. Каждый из них слышал другого и в случае необходимости мог подсказать или подкорректировать подельника. В материалах уголовного дела есть любопытная звуковая запись одного из налетов, точнее — его финальной стадии. Воспроизвести ее в точности сложно, так как многие слова относятся к категории так называемой ненормативной лексики. Но кое-какие фразы, передающие «нерв» ситуации, читателям будут интересны.

Из оперативной сводки:

«— Они направление поменяли…

— Давай за ними, разворачивайся.

— Уходят, не успеем!

— Давай, Заза, давай! Нагло развернитесь и прямо за ними. Амиран, покажи им оружие. И если что, прямо в него… Ты понял, да, прямо ему в лоб…»

Было одно важное обстоятельство, игравшее на руку бандитам. Опытные уголовники понимали, что рано или поздно милиция выйдет на их след и начнет сбор информации. Поэтому очень часто переговоры между собой они вели не на русском, а на родном языке, хорошо понимая, что никто из сотрудников милиции не знает в совершенстве их язык и поэтому не сможет немедленно оценить обстановку и вмешаться в развитие событий.

«Сижу я в бане, как король на именинах»

Из материалов уголовного дела:

«Для выявления наиболее полного состава банды, а также установления всех эпизодов преступной деятельности на основании судебных решений проводились оперативно-розыскные мероприятия — «прослушивание телефонных переговоров» и «снятие информации с технических каналов связи». В ряде случаев осуществлялось наружное наблюдение. Следует отметить, что переговоры между бандитами велись в основном на менгрельском языке, возникали сложности с переводом, так как специалистов-переводчиков с этого языка очень мало. Информация поступала со значительным опозданием, когда преступление уже было совершено».

Иногда преступники меняли тактику. Например, однажды член банды Месхи снял номер в бане в Петропавловском переулке и оттуда через окно в течение трех часов наблюдал за обменным пунктом, расположенным напротив входа в баню. «Парился» с пользой для общего дела.

Но такая идиллическая ситуация, когда один сидит в бане, а другие спокойно ждут сигнала, была для преступников редкостью. По свидетельству работавшего в то время начальником Управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы Сергея Золотарева, в столице давно уже не изобличалась такая дерзкая и беспредельная банда. Конечно, за Маланией и К0 не тянулся длинный шлейф трупов, не было какой-то сверхъестественной жестокости. Но наглости бандитов хватило бы на десятки других группировок. Чего стоит, например, эпизод нападения на Раздувалина, у которого налетчики отобрали более шести тысяч долларов. Сумма мизерная в сравнении с некоторыми другими эпизодами, но обстоятельства нападения стоят особого комментария.

Автомобиль Раздувалина бандиты блокировали своим «мерседесом» на Нагатинской улице, у входа в 7-й троллейбусный парк. Как обычно, разбили стекло молотком, начали вытаскивать сумку с деньгами. Но мужчина оказался не робкого десятка и стал сопротивляться. Бандиты пустили в ход бейсбольную биту. Но жертва не сдавалась. Тогда один из налетчиков направил на Раздува-лина пистолет. К счастью, ранение оказалось не тяжелым, мужчина вовремя получил врачебную помощь и быстро оправился. Но самое интересное, что все это происходило на глазах у десятков людей. Кто-то из прохожих сумел даже заснять налет на фотокамеру своего мобильного телефона. Позже фотографии самодеятельного папарацци стали «украшением» уголовного дела.

Однако и эта история ничто в сравнении с налетом на супругов Барановых. Начало было стандартным. Автомобиль жертв блокирован на светофоре, стекла разбиты… Все это происходило средь белого дня на пересечении Большой Дорогомиловской улицы и Кутузовского проспекта. Можно сказать, на правительственной трассе.

Бандиты не могли знать, что рядом в потоке двигались сотрудники ОВД района «Дорогомилово». Милиционеры не были при исполнении служебных обязанностей, они вообще работают следователями. Но гражданская позиция не позволила им остаться в стороне. Двое из них повалили одного из бандитов на землю. И, возможно, сумели бы его задержать, но на помощь к подельнику поспешил Габиани. Он ранил сотрудника милиции А. Черняева в ногу из пистолета «Беретта». После чего, угрожая Черняеву и его коллеге Тростянскому оружием, помог задержанному бандиту подняться, и они скрылись с места преступления.

«Ты на кого руку поднял, начальник!»

Стрельба на поражение в действующего сотрудника милиции, да еще при свидетелях… Ничего подобного в Москве не случалось уже много лет. Надо отдать должное бандитам. Происшествие их сильно напугало. На какое-то время они «легли на дно», а часть банды отправилась разбойничать в Ставрополь и Петербург. Но к тому времени у сотрудников милиции было собрано уже достаточно улик против группы Малании.

Из материалов уголовного дела:

«Учитывая, что преступники могут скрыться от органов следствия, в том числе и за границей, было принято решение об их задержании. Малания, Габиани, Почиани, Чеминава были задержаны в Ставрополе. Позже в Москве были взяты под стражу Пунин и Георгий Пипия, который при задержании предъявил поддельные документы на имя Шервашидзе. Еще один налетчик Мешви-лиани скрылся на территории Грузии».

— На первых допросах бандиты вели себя вызывающе нагло, — вспоминает Николай Тутевич. — Малания вошел в кабинет с таким видом, будто готов меня разорвать на части. И начались обычные угрозы: «Я тебя растопчу! Ты не понимаешь, на кого руку поднял! Вас, ментов, учить надо…» Примерно так же повел себя и Пипия. Потом, конечно, спеси у них поубавилось, и разговаривать стало в какой-то степени даже интересно. Оба главаря банды отличаются от подельников, которые могли делать только одно: схватив в руки молоток, по команде старших бить стекла, интеллектом и хитростью… Пипия вообще приходил на допросы подтянутым, в отлично сидящем костюме, демонстрируя дорогие швейцарские часы. Ему впору было из кабинета следователя отправляться на театральную премьеру, а не назад, в камеру СИЗО.

Позиция подследственных тоже мало чем отличалась от стандартной бандитской «защиты»: ложные алиби, лжесвидетельства. Отрицание очевидных фактов. Интересно, что некоторых членов преступной группы удалось привлечь к уголовной ответственности по «заочным» уликам. Их голоса отчетливо слышны на записях телефонных переговоров в режиме конференц-связи во время разбойных нападений. Против других бандитов улик и так хватило с лихвой, несмотря на их отказ сотрудничать со следствием и старания бригад нанятых адвокатов.

— Забавную позицию выбрал Пунин, — заканчивает рассказ Николай Васильевич. — В период предварительного следствия он отрицал свое участие в нападениях, а на суде вдруг стал паинькой. Признался в преступлениях, раскаялся и тем самым заслужил снисхождение суда. Пунин получил почти меньше всех — шесть лет лишения свободы. Остальным «сестрам» всем раздали в соответствии с их вкладом в общее дело. Больше всех — двадцать три и двадцать два года строгого режима — получили главари банды Пипия и Малания. Остальным на исправление отпустили от пятнадцати лет и выше. Приговор вступил в законную силу в начале лета нынешнего года.

Глава двадцать первая ДЕЛО «ХОВРИНСКОГО МАНЬЯКА»

Удовлетворив свою похоть, он не гнушался отбирать у детей даже карманную мелочь и шоколадки.

«Мама, он рыжий!»

Внешне он ничем не напоминал злодея: невзрачный на вид, с пустыми рыбьими глазами, впалыми щеками и тихим невнятным говорком… Серая никчемная личность. Встретишь такого на улице или в подъезде дома и даже не заметишь. Между тем маньяк был дерзким, циничным и хитрым, что позволяло ему довольно долго избегать справедливого возмездия.

История началась в Ховрине, откуда и получило название уголовное дело. Старший следователь следственного отдела по Головинскому району следственного управления СК при прокуратуре РФ по городу Москве Виталий Кулеба рассказывает, что серия нападений на девочек поначалу не просматривалась. Педофил появлялся то в одном районе, то в другом. Позже, когда сотрудники МУРа сравнили все имевшиеся данные, выяснилось, что приметы преступника очень схожи. Тогда и стало ясно, что речь идет о серии, и было принято решение об объединении нескольких эпизодов в одно дело.

Из показаний матери жертвы нападения Садковой^[1]:

«После окончания занятий дочь позвонила домой и сказала, что немного погуляет у школы с подругами. Школа расположена примерно в 15 минутах ходьбы от дома. Я периодически посматривала в окно в ожидании ребенка. Квартира находится на девятом этаже, но я сразу узнала дочку, подходившую к подъезду. В тот момент я не обратила внимания, шел ли кто-то за ней следом. Зная, что дочь будет звонить по домофону, я направилась в прихожую. Через некоторое время раздался сигнал домофона…

Я открыла дверь и стала ждать, когда она поднимется. В тот день лифт в подъезде не работал, так что девочке пришлось подниматься пешком. Однако прошло гораздо больше времени, чем требуется для того, чтобы подняться. Прошло около семи минут. Я стала беспокоиться, вышла на лестничную площадку и стала спускаться вниз. Пройдя несколько пролетов, я услышала внизу какие-то шорохи, а затем увидела дочь. Одежда на ней была растрепана, ослаблен шарф, воротник водолазки выступал наружу. Я почувствовала, что произошло какое-то неприятное событие. Дочь бросилась ко мне и сказала: «Мама, он рыжий!»

Это лишь один из многих эпизодов нападений подонка на школьниц. Все жертвы были девяти — тринадцати лет. Причем ни по своим внешним данным, ни по одежде они не имели между собой ничего общего. Правда, некая общая деталь все же прослеживалась.

— В процессе расследования я общался со всеми потерпевшими, — говорит Виталий Кулеба. — Все девочки были тихонями, спокойными, не способными поднять голос, закричать. А педофил был неплохим психологом. Он как зверь выбирал себе подходящую жертву. И единственным критерием отбора являлась покорность девочек, их неумение за себя постоять.

Эти выводы подтверждаются материалами дела. Ни разу девочки не пытались убежать, позвать на помощь. Хотя маньяк не использовал оружие и не применял грубую физическую силу. Он запугивал жертв голосом… впрочем, много ли нужно, чтобы подавить волю растерянных от неожиданного нападения маленьких девчушек?

Из показаний десятилетней Зои Ф.:

«У подъезда я позвонила по домофону. Мама открыла дверь, и я вошла в подъезд. Со мной вместе зашел незнакомый мужчина. Родители мне не разрешают ездить в лифте с чужими, поэтому я пошла пешком. Между вторым и третьим этажами тот мужчина догнал меня и преградил дорогу. Я испугалась, а мужчина присел рядом и приподнял полы моего пальто. Потом он спустил мои брюки, колготки и трусы и велел повернуться к нему спиной. Я послушалась, так как сильно испугалась… Потом мне стало очень больно… Затем он повернул меня к себе лицом и снял с моей шеи крестик с цепочкой, которые подарила мама».

Любитель «сладенького»

Постепенно маньяк вошел в раж. Он начал совершать нападения в квартирах. Шел за ребенком и, когда тот останавливался у двери, делал вид, что звонит в квартиру напротив. Едва дети открывали замок, он врывался следом. Теперь его добычей становились не только недорогие мобильные телефоны, но и более значимые вещи.

В квартире семьи Рябовых на Флотской улице он похитил более двух тысяч долларов, 450 евро, дорогой мобильный телефон и другие предметы. В квартире Аникеевой он украл две золотых цепочки, три кольца, золотой кулон, электронную записную книжку, раритетный набор серебряных монет, мобильный телефон и некоторые менее ценные вещи.

Поразительно, каким мелочным и циничным был преступник. Даже привыкших ко многому сыщиков поразило, что у восьмилетней Яны К., которую мама выпустила на улицу за шоколадкой, он эту самую шоколадку отнял. Предварительно, как вы понимаете, удовлетворив свою похоть.

Из показаний подследственного:

«Своих жертв я выбирал около школ или просто замечал на улице. Они никогда ничего не подозревали. Затем я шел за ними до дома. Когда что-то мне мешало, я разворачивался и уходил. На места преступлений никогда не возвращался. Но обычно ездилв те районы, которые мне были знакомы по прогулкам или по работе».

Сыщики сбились с ног в поисках преступника. Их день начинался с просмотра оперативных сводок. И, если случались похожие эпизоды, на место происшествия немедленно выезжал опытный сотрудник. Но вычислить маньяка в огромном городе — задача не из легких. К тому же в таких делах присутствует еще один фактор, осложняющий розыск преступника. Далеко не все родители обращались в милицию.

— Люди очень неохотно предают огласке детали таких преступлений, — поясняет руководитель следственного отдела по Головинскому району следственного управления СК при прокуратуре РФ по городу Москве Евгений Нестеров. — Многие изнасилования, развратные действия и другие уголовно наказуемые деяния попадают в разряд латентных преступлений. Что касается случаев, когда жертвами становятся дети, то родители нередко рассуждают так: зачем еще раз наносить ребенку психологическую травму, бередить рану? Не лучше ли постараться сделать так, чтобы этот страшный эпизод его жизни побыстрее забылся, а душевная рана зарубцевалась?

Позже, после задержания маньяка, сыщики получили сведения о многих других изнасилованиях и развратных действиях. Но разыскать всех потерпевших, установить полное число преступлений и предъявить обвинение по всем эпизодам не представилось возможным. В большинстве случаев жертвы не обращались в правоохранительные органы.

«Сколько веревочке ни виться…»

В какой-то момент педофил чувствует свою безнаказанность и окончательно теряет голову. Он врывается в квартиру четырнадцатилетней Инги Р., трижды ее насилует и уносит из дома все ювелирные украшения и ценности. Ему очень нравится бывать в чужих домах. Он выслеживает возвращающуюся из школы Веру С. и за ней следом врывается в квартиру… Легко предположить, чем бы все это закончилось для девочки, если бы не счастливое совпадение. В этот момент домой вернулся дед девочки.

Ребенок к тому времени был уже без одежды. Дедушка тут же догадался, что происходит, бросился на ублюдка и заломил ему руки за спину. Тот попытался оказать сопротивление. Девчушка накинула на себя какую-то рубашку и бросилась к соседям. Те поспешили на помощь, скрутили негодяя и вызвали милицию.

Насильник-педофил был опознан как Ховринский маньяк. К тому времени у милиционеров уже были на руках распечатанные ориентировки. Подозреваемого доставили в одно из отделений милиции Северо-Восточного округа. Вечером того же дня он начал давать показания…

Любопытно, что в этот же период на след педофила вышли сотрудники уголовного розыска УВД Северного округа столицы. Отчасти в этом им помог сам маньяк. Он совершил ошибку, воспользовался телефоном одной из жертв. Оперативники отсчитали подозреваемого, вычислили его телефон. Выяснилось, что это номер корпоративного пользователя ООО «ИНЭК». Сыщики обратились в фирму, занимавшуюся установкой и ремонтом видеокамер в подземных паркингах. В «ИНЭКе» подтвердили, что телефон принадлежит их сотруднику — наладчику электронной техники Сергею Гуркину.

Сыщики получили в отделе кадров адрес подозреваемого и отправились к нему домой. Но опоздали лишь на несколько часов. Маньяк к тому времени был задержан и давал объяснения в прокуратуре.

Из материалов уголовного дела:

«Сергей Гуркин родился в 1978 году в городе Клинцы Брянской области. Военнообязанный, на учете в психдиспансере не состоит, судимостей не имеет. По месту работы характеризуется формально. Проживал на съемной квартире, которую делил с хозяевами и их малолетней дочкой».

Оперативники побывали в квартире, где жил педофил. И обнаружили новые доказательства его преступной деятельности. Выяснилось, что он давно уже сожительствует с четырнадцатилетней дочкой хозяев квартиры. Причем родители юной наложницы не только отлично обо всем знают, но и поощряют девочку. Гуркин повсюду появляется с девочкой-подростком, представляя ее как свою гражданскую жену… Во время следствия выяснилось, что юная леди беременна от квартиранта ее родителей и уже после осуждения педофила родила ребенка.

Из материалов уголовного дела:

«При личном досмотре у Гуркина С.С. изъяты: кольцо желтого металла с украшением в виде бантика, обручальное кольцо из желтого металла, кольцо из желтого металла с двумя прозрачными камушками, кулон овальной формы из желтого металла с красным камнем овальной формы, цепочка желтого металла, две серьги овальной формы с камнями кубической формы, две серьги желтого металла в виде колец, крестик желтого металла с надписью на обратной стороне «Спаси и сохрани», крестик желтого металла с распятием и аналогичной надписью на внутренней стороне, цепочка желтого металла с плетением типа «лисий хвост»…»

Позже во многих ломбардах оперативники обнаружили и другие следы преступной деятельности маньяка. Он продавал многие ювелирные ценности. Причем помогала ему в этом мать сожительницы. Привлечь к уголовной ответственности ее не удалось. Хотя Виталий Кулеба уверен, что родители подруги педофила прекрасно понимали, что их лжезятек живет вовсе не на зарплату, получаемую на фирме «ИНЭК».

Откуда у парня…

— Вина Гуркина была полностью доказана, — рассказывает следователь Виталий Кулеба. — Все жертвы опознали насильника. Причем опознание проходило через специальное зеркальное стекло. Маньяк не видел своих жертв, а они имели возможность его опознать, не испытывая ни страха, ни стресса. Кроме того, адреса нападений совпали с теми районами, которые обслуживались Гуркиным по разнарядке организации, в которой он трудился.

Откуда у провинциального парня педофилические наклонности? Он ничем не отличался от своих коллег: обычный среднестатистический работяга. И воспитывался в нормальной семье. Мать, хотя звезд с небес не хватала, жила по меркам городка Клинцы вполне нормально, не пила, всегда работала. Конечно, этот вопрос следует адресовать в первую очередь врачам-психиатрам. Однако, по свидетельству Виталия Кулебы, мать задержанного не слишком удивилась случившемуся. Она приехала в Москву по вызову следователя и рассказала, что еще в школьные годы сын проявлял нездоровый интерес к ученицам младших классов.

— Как-то ему чуть не накостыляли родители девочек, — призналась женщина, — после того как поймали за неприличным занятием. Он приставал к школьницам в физкультурной раздевалке… В остальном же сын ничем от сверстников не отличался, обычный парень.

Из материалов уголовного дела:

«Заключением комиссии экспертов Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского, Гуркин каким-либо психическим недугом не страдает и не страдал. В период совершения им противоправных деяний он полностью осознавал свои действия.

По своему состоянию он мог правильно воспринимать происходящее, адекватно оценивать свои поступки».

— В процессе следствия Гуркин вел себя тихо, — заканчивает рассказ Виталий Викторович. — Он понимал, что никаких шансов «соскочить» у него нет. И впереди его ожидает не самая веселая жизнь. На зоне таких людей презирают, они считаются низшей кастой. И даже если они доживают до освобождения, то выходят на свободу совсем иными людьми. В моей практике встречался случай изнасилования отцом своего семилетнего сына. Насильник был осужден, попал в пересыльную тюрьму на Селикатной улице, но до этапа не дожил. Ему в сердце воткнули заточенную спицу. Такой приговор нелюдям выносит уголовный мир.

Насильник-педофил Гуркин был приговорен судом к семнадцати годам лишения свободы. Приговор вступил в законную силу в начале 2006 года.

Глава двадцать вторая «ДЕНЬГИ МОГУТ ВСЁ…»

Сначала я хотел поставить в конце этого утверждения вопросительный знак. Но потом решил: пусть читатель сам определится с пунктуацией.

С третьей попытки

Из материалов уголовного дела:

«23.05.2005 около 9 часов 10 минут Карина Гличьян, управляя автомобилем марки «Тойота Ленд-Круизер», находясь в районе девятого километра Кутузовского проспекта и двигаясь в сторону центра города, выехала на резервную полосу движения. Тем самым Гличьян совершила административное правонарушение — выезд на резервную полосу движения с пересечением сплошной линии горизонтальной разметки».

Любой сотрудник ГИБДД подтвердит, что трасса, соединяющая столицу с Одинцовским районом Подмосковья, имеет особый статус. Иногда ее называют правительственной, иногда спецтрассой. Оно и понятно. По ней проносится кортеж президента, вереницы лимузинов с VIP-персонами различного масштаба, барражируют автомобили охраны… Для них, собственно говоря, и существует так называемая резервная полоса, давно уже исчезнувшая почти со всех других проспектов и улиц столицы.

Не секрет, что правом «особого режима движения» пользуются не только первые лица государства. И Кутузовский проспект, и его продолжение в области — Рублевское шоссе, Барвиха, поселок Успенское и так далее, где цена сотки земли доходит до 300 тысяч долларов, — давно уже стали своего рода парадом амбиций автовладельцев. Здесь на квадратный километр асфальта самая высокая плотность «бентли», «порше», «майбахов», «феррари» и прочей автомобильной экзотики. Понятно, что владельцы таких машин, мягко говоря, люди особые. Они правила дорожного движения соблюдают весьма неохотно. И связанные с этим скандалы возникают постоянно.

Несколько лет назад правом передвигаться «вне правил» пытался воспользоваться некий молодой человек. Он пристроился к кортежу президента, но скоро был замечен и отсечен охраной. Для молодого лихача «приключение» закончилось печально. В отношении него было возбуждено уголовное дело по факту незаконного хранения огнестрельного оружия.

Не менее любопытный эпизод случился два года назад, когда в период кампании по изъятию «флаговых» номеров и мигалок сотрудник ГИБДД пытался задержать водителя лимузина «ауди». Тот отреагировал нервно: зажал руку инспектора стеклоподъемником и протащил милиционера с десяток метров по асфальту. Неизвестно, чем бы закончилась история, если бы на помощь коллеге, оказавшемуся в «капкане», не подоспели другие гаишники…

Но упомянутые выше случаи — капля в море. Чтобы в этом убедиться, достаточно побывать на Кутузовском проспекте в районе Триумфальной арки. По утрам кто только не едет по резервной полосе! Разумеется, «жигули» в «калашный ряд» не полезут. Ну а уж водители внедорожников, эксклюзивных авто, сверкающих лаком лимузинов пользуются «осевой» как привычным проселком на своей даче. И сотрудники Госавтоинспекции вынуждены смотреть на это сквозь пальцы. Нельзя же, в самом деле, остановить в час пик на трассе сразу сотню машин?

Но не только это мешает сотрудникам милиции. Они хорошо знают, чем может для них закончиться конфликт с теми, кто привык раскатывать по резервной полосе.

Возможно, что и госпожа Гличьян, сменившая в то утро заболевшего личного водителя, благополучно добралась бы до пункта назначения. Она действительно торопилась к врачу с двумя детьми и их нянечкой. Торопилась настолько, что ее до этого уже дважды останавливали инспекторы ГИБДД. И дважды Карина Александровна объясняла грубейшее нарушение правил дорожного движения спешкой, ссылаясь на больного ребенка. Получив с нее обещание не нарушать ПДД, гаишники шли навстречу спешащей маме. А она через сотню метров снова выворачивала машину на резервную полосу и мчалась дальше…

«Прочь с дороги! Я еду!»

Двигавшийся по осевой джип остановил старший наряда 2-го отдела ДПС ГИБДД Москвы старший лейтенант Денис Сильченко. Его коллеги в этот момент уже беседовали с другим нарушителем — водителем «заблудившейся» «газели», которая каким-то образом попала на резервную полосу.

Джип послушно тормознул. Возможно, если бы на месте Силь-ченко оказался более сговорчивый служивый, никакого продолжения история бы не получила. Но старший лейтенант пошел на принцип. Сильченко потребовал у Гличьян передать ему водительское удостоверение и регистрационные документы. Нарушительница передала гаишнику документы и вышла из машины. Она надеялась замять инцидент и стала объяснять, что спешит, что у нее в салоне дети, в том числе больной ребенок, которого ждет врач… Сильченко был непреклонен.

Из материалов уголовного дела:

«Поняв, что сотрудники милиции до оформления в установленном порядке всех документов не разрешат ей дальнейшее движение, Гличьян, в присутствии посторонних лиц — сотрудников милиции и находившихся рядом граждан, — публично оскорбила Сильченко. После этого она оставила документы, вернулась в свой автомобиль и предприняла попытку уехать без водительского удостоверения и других документов».

Все произошло в какие-то мгновения. Женщина запустила двигатель и включила передачу. В этот момент на пути джипа возник старший лейтенант Сергей Ромашков. Он со стороны наблюдал за происходящим и решил помочь товарищу разрулить ситуацию. Ромашков встал перед джипом и взмахнул регулировочным жезлом. Жест означал одно: прекратить движение. Но Гличьян была неудержима. Позже милиционер вспомнит, что сидевшая за рулем дама жестом показала ему: прочь с дороги, я все равно уеду!

Из материалов уголовного дела:

«Гличьян совершила наезд на Ромашкова, ударив сотрудника милиции передней частью джипа. В результате Ромашков оказался под автомобилем… Продолжая незаконные действия и пытаясь скрыться, Гличьян не остановилась и зацепила задним крылом внедорожника стоявшую на резервной полосе «газель», после чего двинулась дальше и совершила еще одно дорожно-транспортное происшествие, столкнувшись с автомобилем ВАЗ 21113…»

От столкновения «жигули» развернуло на 180 градусов. Лишь после этого внедорожник, под которым все это время находился сбитый сотрудник милиции Ромашков, наконец-то остановился. Позже экспертиза установила, что сбитый милиционер «проехал» под днищем джипа около семи метров.

К внедорожнику бросились милиционеры и находившиеся поблизости свидетели. Для всех было ясно, что попавший под джип Ромашков нуждается в помощи. Но, как следует из допросов очевидцев, сидевшая за рулем женщина заблокировала двери и мешала людям вытащить пострадавшего из-под джипа. В конце концов вместе с подъехавшими сотрудниками милиции и другими водителями удалось приподнять «Тойоту Ленд-Круизер» и вытащить из-под нее находившегося без сознания Ромашкова.

Почему Гличьян мешала оказывать помощь пострадавшему? Уверен, в ее действиях не было умысла. В тот момент она вряд ли руководствовалась логикой. Как и все окружающие, женщина была в шоке. Ее поведение, скорее всего, объяснялось растерянностью, страхом за детей, себя и жизнь сбитого машиной сотрудника милиции…

Многим показалось, что старшему лейтенанту врачи уже не понадобятся. Он не подавал признаков жизни, лежал навзничь на асфальте. К счастью для него и виновницы происшествия, по дороге в больницу в карете «скорой помощи» Ромашков пришел в себя.

«Как бы не просочиться в канализацию…»

ЧП на правительственной трассе получило особый резонанс из-за того, что потерпевшим оказался представитель закона при исполнении обязанностей.

Из материалов уголовного дела:

«Согласно заключению медицинской экспертизы, у С. А. Ромашкова имеются следующие повреждения: сочетанная травма тела, сотрясение головного мозга, множественные кровоподтеки и ссадины головы, туловища, верхних и нижних конечностей, обширная гематома по наружной поверхности левого бедра, забрюшинная гематома слева».

— Многие мои коллеги верят в приметы, — рассказывает следователь по особо важным делам Управления по расследованию экономических и должностных преступлений прокуратуры Москвы Илья Малофеев. — У кого-то есть «счастливая» ручка, у кого-то — особая суровая нитка для сшивания дел… Есть еще и «проклятые» дела. Это дело, несомненно, относится к такой категории. До меня им занимались трое следователей. И каждый в той или иной мере пострадал. Кто-то получил взыскание, у кого-то возникли трения по работе, напряженные отношения с руководством из-за недостаточно грамотного оформления материалов следствия. Получили «на орехи» даже оперативники, не уследившие за шустрой обвиняемой.

Гличьян вменялся целый букет статей. Кроме «пустяковых» — в сравнении с остальными — нарушений положений административного кодекса и правил дорожного движения, сидевшей за рулем джипа тридцатичетырехлетней женщине грозил нешуточный срок по статье 318 УК РФ «Применение насилия в отношении представителя власти» и статье 319 УК РФ «Оскорбление представителя власти». Казалось бы, при таком количестве свидетелей и обилии вещественных доказательств никаких сложностей у следствия не возникнет. Но не будем забывать, какие люди приезжают в Москву по Рублевке…

Проблемы появились уже на следующий день после ДТП, когда по указанию заместителя прокурора ЗАО Гличьян доставили в Дорогомиловский районный суд Москвы. На судебном заседании должен был рассматриваться вопрос об избрании меры пресечения в отношении Гличьян. Женщину сопровождали два сотрудника милиции Грабков и Васин. По их показаниям, войдя в здание суда, они пошли узнавать, к какому именно судье им необходимо доставить подследственную. Женщина сказала, что ей надо в дамскую комнату. Когда милиционеры вернулись, Гличьян и след простыл. Как тут не вспомнить братьев Стругацких с их знаменитой фразой об опасности «просочиться в канализацию»?

С этого дня обвиняемая оказалась в бегах. И не просто в бегах. Две вышеуказанные статьи попали в окончательный вариант обвинительного заключения и определили степень вины и наказание. А в самом начале дела рассматривалась даже статья 317 УК РФ «Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа». Наказание по ней определяется лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет либо смертной казнью или пожизненным лишением свободы. Поэтому, учитывая опасность содеянного, Гличьян была объявлена в международный розыск. Ее поисками занялись соответствующие подразделения уголовного розыска.

Кстати, в процессе изучения личности обвиняемой выяснились интересные факты.

Из материалов следствия:

«К делу приобщены сведения о фактах привлечения К. А. Гличьян к административной ответственности за управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения, а также за совершение выезда на сторону проезжей части дороги, предназначенной для встречного движения. Эти сведения содержатся в карточке водителя Гличьян».

Вскоре стало ясно, что благополучно избежавший серьезных травм и повреждений Ромашков вдруг «остыл» в своем желании покарать зло и защитить профессиональную честь сотрудника ГИБДД. Он начал менять показания в пользу… обидчицы.

Ромашков не утверждал, что сам прыгнул под двинувшийся на него джип и, подобно Шварценеггеру, зацепившись за подвеску автомобиля, лихо прокатился под днищем с десяток метров. Он не отрицал, что получил травмы. Но просил о снисхождении в отношении матери двоих детей… Рыцарь жезла и свистка неожиданно заявил, что все показания, которые он давал ранее, сделаны им в состоянии стресса и под воздействием обезболивающих медикаментов, которые мешали объективному восприятию случившегося и не давали возможность сосредоточиться. С его слов выходило, что обвиняемая не видела милиционера, он не делал ей запрещающих знаков жезлом и стоял он вовсе не там, где указывал во время первых допросов. С этого момента следователю пришлось заниматься не сбором доказательств в отношении подозреваемой, а скрупулезно собирать по мелочам факты, опровергающие измененные Ромашковым показания.

Диагноз — «жаба»

Из материалов уголовного дела:

«Доказательствами, подтверждающими ложность измененных показаний Ромашкова и, следовательно, подтверждающими обвинение Гличьян в совершении преступления, являются показания следователя Виноградова, допрашивавшего Ромашкова в больнице в присутствии двух адвокатов через неделю после возбуждения уголовного дела. При допросе Ромашков последовательно, в свободной форме, связно рассказал об известных ему обстоятельствах ДТП. Ромашков ознакомился с записями допроса, со схемой происшествия и, согласившись с ними, подписал протокол. Все исправления, которые следователь внес в протокол, были заверены его подписью. Потерпевший произвел на него впечатление нормального, адекватного человека, способного правильно и последовательно излагать свои мысли».

— Учитывая, что Ромашкову в период реабилитации могли быть назначены препараты специфического воздействия, — рассказывает Илья Малофеев, — мы опросили всех врачей и медсестер, которые контактировали с пострадавшим. Было допрошено почти двадцать человек. И никто не подтвердил, что Ромашкова лечили медицинскими препаратами, которые могли бы затруднить его восприятие, оказывали бы дурманящее или подавляющее действие на психику.

Следователи допросили даже тех, кто находился с Ромашковым в одной палате в период его лечения в НИИ СП имени Склифосовского. Вот свидетельство больного Дудченко: «В больнице Ромашков всегда вел себя нормально, всегда был адекватен, в том числе и после процедур». Такие же показания дали свидетели Виноградов, Макаревич, Пустынникова, Бурова, Евстигнеева, Щет-кина, Леманева, Шестоперова, Матвеева, Крылова и другие.

Чем же объяснить метаморфозы? Может быть, Ромашков через неделю после полученных травм стал мазохистом, и получение травм, гематом и ушибов стало для него приятным событием?

Из показаний супруги пострадавшего Ромашкова:

«В больнице муж часто разговаривал с адвокатом Гличьян, для чего они всегда выходили в коридор. О чем шел разговор, я не знаю. Несколько раз этот адвокат звонил мне по телефону. Он просил уговорить мужа согласиться с предложенной ему суммой в 10 000 тысяч долларов США. Я не помню, что именно ответила адвокату, но разговор прекратила. После чего перестала отвечать на его звонки, а потом вынуждена была купить другую sim-карту. Получил ли деньги Ромашков, я не знаю. На эту тему разговора не было».

К уголовному делу приобщена копия документов, послуживших основанием для постановки на учет в ГИБДД автомашины «Хендэ-Акцент», из которых следует, что данная машина куплена Ромашковым 19.06.2005 года на основании договора купли-продажи в одном из автосалонов столицы. К слову, произошло это сразу после благополучной выписки пострадавшего сотрудника ГИБДД из больницы. Согласно копии платежных документов, Ромашков заплатил за автомашину и страховой полис 342 192 рубля. Есть в уголовном деле и справка о том, что страховое возмещение по линии МВД за причиненный вред здоровью не выплачивалось.

И последнее — для того чтобы закрыть тему метаморфоз Ромашкова. Он не отрицал факт настойчивых уговоров принять деньги от адвоката Гличьян. Но при этом пострадавший отказался на основании статьи 51 Конституции РФ от ответа на вопрос об источниках денежных средств на приобретение машины «Хендэ-Акцент».

Тем временем Гличьян была найдена и помещена в следственный изолятор № 6, где и содержалась в течение двух месяцев. Дело, направленное в суд следователем прокуратуры Москвы Ильей Малофеевым в сентябре 2006 года, квалифицировало ее деяния по части 1 статьи 318 и статье 319 УК РФ. Обвинение устояло, и суд приговорил Гличьян к трем годам колонии-поселения. А также обязал ее выплатить 40 тысяч рублей в доход государства и еще 30 тысяч рублей — Ромашкову, удовлетворив гражданский иск пострадавшего инспектора ГИБДД.

Учитывая, что осужденная является матерью двоих детей, она попадала под амнистию, объявленную в связи со столетием учреждения Государственной думы в России. Так завершилось это дело, вызвавшее небывалый интерес из-за специфики фигурантов — как со стороны обвинения, так и с пострадавшей стороны. Кажется, что все в результате остались довольны. Во всяком случае, никаких заявлений со стороны адвокатов Гличьян не последовало. Удовлетворенным остался и Ромашков.

У меня же невольно возник вопрос: а что, если бы в то майское утро события развивались не по такому сценарию? Повезло, конечно, слов нет. Но ведь случись перелом со смещением или еще что посерьезнее… Эх, раскатывал бы сейчас кто-то на «Хаммере»!

Глава двадцать третья «СПЕЦАГЕНТ» НА СОДЕРЖАНИИ

Он знакомился с матерями-одиночками, чтобы из их маленьких дочерей готовить для себя хороших жен.

«Просыпаюсь в пять часов…»

Тот, кто знаком с сюжетом скандально известной «Лолиты», найдет в этой истории немало очевидных аналогий. Но «герой» уголовного дела превзошел набоковского Гумберта. Он жил сразу с двумя малолетками. Причем младшая, семилетняя Настя, фактически приходилась ему приемной дочерью. Но не будем забегать вперед. Все началось в раннее весеннее утро…

Ирина Мокина проснулась оттого, что кто-то наступил ей на ногу. Открыла глаза и увидела, что муж вытаскивает в коридор какие-то сумки:

— Куда это собрался?

— Мы с Настей в деревню уезжаем, — заявил Олег Мокин.

— А что, обязательно будить надо? Ведь пять утра только… — недовольно поморщилась женщина.

Мокин не удостоил ответом. Тогда она обратилась к семилетней Настеньке:

— Дочка, ты ехать-то хочешь?

— Мы с папой отдохнем и вернемся, — спокойно ответила девочка.

Ирина не удивилась. Муж, с которым она в последнее время говорила только на повышенных тонах, постоянно выкидывал фортели. И поездка к матери, жившей в медвежьем углу Смоленской области, была для него обычным делом. Что касается семилетней Насти, то она готова была отправиться с папой хоть на край света. Мокин не удочерил ее официально, но баловал ребенка сверх меры: потакал каждому капризу, возил в «Макдональдс», покупал сладости и игрушки. «Мне Настя ближе, чем родная дочь!» — говорил он окружающим. Приемный отец даже добился через управу района присвоения девочке своей фамилии.

…Пусть себе едут, подумала Ирина. Забот и так хватает, а денег нет. Младший сын — родной ребенок Мок-ина, постоянно хворал, требовал внимания. Через несколько минут хлопнула входная дверь, во дворе загудел двигатель мокинской «Нивы».

Прошла неделя, потом вторая. Первое время Олег Мокин звонил, говорил что-то о ремонте автомобиля, сложностях с деньгами. По его словам, с Настей все было в порядке. И они собирались скоро вернуться в Москву. Но потом неожиданно телефон замолчал. Мобильник Мокина не работал, а в деревне, куда Ирина позвонила, чтобы узнать, почему нет никаких вестей, никто про Олега не знал. Он, оказывается, туда и не приезжал вовсе.

С момента отъезда Мокина в мае прошло более месяца. Ирина перепугалась и отправилась в милицию. Там обещали помочь, завели розыскное дело. Но и после этого никаких сведений об исчезнувшей девочке и ее взбалмошном отце так и не поступило.

Прошел еще месяц, закончилось лето, наступил сентябрь, который должен был стать для Насти началом нового учебного года — первого в ее жизни. Женщина не находила себе места. Она регулярно заходила в милицию, обращалась к знакомым — без результата. Неожиданно ей позвонил из Смоленской области дальний родственник Мокина:

— Ты Настю потеряла? Хочешь увидеть?

— Да! Где она? Что с ней?

— Они с Олегом в деревне Козловка живут. Их охотники случайно увидели. Хочешь забрать ребенка — приезжай. Только туда дороги нет. Даже на телеге уже не проедешь — дожди начались.

Еще не поверив своему счастью, женщина бегом бросилась в милицию. Но приключения только начинались.

Мастер-наездник

С Олегом Мокиным двадцатилетняя Ирина познакомилась по газетному объявлению в 2001 году. Тридцатилетнего мужчину нисколько не смутило, что у нее уже имеется маленькая дочь. «Дети — цветы жизни!» — улыбался он, нежно прижимая к себе тогда еще трехлетнюю девочку. Обходительный, спокойный, никогда не повышающий голоса. Он не мог не понравиться. Начали жить вместе. Сначала — у Мокина, а когда родился их сын, переехали к ней на квартиру и официально оформили брак.

Из показаний Ирины Мокиной:

«О своем прошлом он практически ничего не рассказывал. Говорил в общих чертах, что является спецаген-том ФСБ, показывал удостоверение капитана милиции. Он намекал, что заканчивал школу разведчиков, рассказывал про какие-то опасные задания, внедрения в банды…

Олег очень много времени уделял дочери. Всюду брал ее с собой. Даже когда ездил «бомбить». Автомобилей у него было очень много. Я иногда сама писала рукописные доверенности на разные машины. Откуда они — он не говорил. Иногда к нему приходили солидные мужчины, о чем-то беседовали. Но содержания разговоров я не знаю, так как они сразу же уединялись».

Мокин умел произвести впечатление. Об этом говорили все, кто в той или иной степени от него пострадал. Как подметил старший следователь Головинской межрайонной прокуратуры Максим Коротыгин, вся жизнь подследственного — череда лжи и преступлений.

Достаточно сказать, что на удочку «спецагента» попалась даже известная строительная фирма «Зодчий». Проходимец ухитрился построить за ее счет отличный дом в Смоленской области. Двухэтажный коттедж, обитый сайдингом, с крышей из самого современного материала. Таких домов не то что в родной деревне Мокина, во всей округе не сыскать. Настоящий европейский особняк, как назвала его Ирина Мокина. И добавила, что ни за строительный материал, ни за возведение дома Мокин не заплатил ни копейки. Об этом, уже после задержания афериста, рассказывал сотрудникам Головинской прокуратуры заместитель коммерческого директора фирмы «Зодчий». Но вернемся к основной линии повествования.

В процессе следствия выяснились любопытные подробности биографии «героя». Как лента кинофильма, которую отматывают назад, так и страницы жизни афериста проявлялись все четче по мере изучения его уголовного прошлого.

— Женщин у него было очень много, — говорит следователь Максим Коротыгин. — Причем его особенно интересовали те, у кого были малолетние дочери. Перед знакомством с Ириной он недолгое время жил с некой Мок-реевой. Девятнадцатилетняя девушка увлекалась конкуром и доскакалась до того, что оказалась в интересном положении. Тогда мать Мокреевой, недолго думая, дала объявление в газете: «Кто хочет стать отцом здорового ребенка, который родится в октябре 2000 года?» Кандидат нашелся быстро. Бывший сотрудник милиции — так он представился девушке, — ставший предпринимателем. Обаятельный молодой человек, к тому же «мастер спорта по конкуру»… Он всегда врал уверенно и вдохновенно.

Из показаний Надежды Мокреевой:

«Вначале Олег был заботливым и нежным, просто «шелковым»… Говорил о будущем ребенке, помогал отцу делать ремонт. Переехав к нам, он заявил, что ему необходим сейф для хранения табельного оружия. Сейф установил мой отец, передал Олегу ключ. Тот с ним никогда не расставался. Когда Мокин исчез, мы вскрыли сейф и узнали о «спецагенте» много интересного. В тайнике лежали чужие документы, свидетельства о расторжении браков, фотографии и прочие характеризующие вещи. Мы выяснили, что перед этим он обманул другую женщину с ребенком. Обобрал и исчез».

Но разоблачение «спецагента» произошло позже. А поначалу он совершенно очаровал Мокрееву и ее родителей. Олег категорически потребовал, чтобы родившийся ребенок был оформлен на него. Когда наездница благополучно разрешилась от бремени, Мокин отправился с ней в ЗАГС и записал новорожденную в свой паспорт.

Отец молодой мамы был настолько очарован благородством жениха, что подарил молодым деньги на автомобиль. Они купили на Тушинском рынке «девятку». Причем генеральную доверенность прежний владелец машины выписал — как вы думаете, на кого? Конечно же, на нашего «супершпиона»…

Из показаний Надежды Мокреевой:

«За время нашего знакомства у меня не представилось случая убедиться в его мужской полноценности. Я не раз предпринимала попытки вступить с ним в интимные отношения, но он «отбивался» и говорил, что мне нельзя из-за беременности. О том, что он испытывает влечение к женщинам, я узнала спустя несколько месяцев. Мать рассказала мне, что Олег просто не давал проходу моим подружкам — девочкам-старшеклассницам. Он постоянно прижимал их в коридоре, хватал, щипал, домогался… После того как мы купили машину, характер наших отношений резко изменился. Олег стал часто уезжать на целую ночь, а когда я спрашивала его, в чем дело, он грубил и начинал разбрасывать вещи. Теперь-то я понимаю, что он уже тогда начал обрабатывать следующую женщину».

Откуда берутся дети?

Женская интуиция в данном случае абсолютно безошибочна. Именно в тот период Мокин познакомился с последней жертвой Ириной и ее дочкой Настей. Как тут не вспомнить набоковского Гумберта?

Из показаний Ирины Мокиной:

«Олег всегда сам мыл мою дочь. Если он купал ее в ванне, то мылся с ней в трусах. Если под душем, то полностью голым… Мне казалось это странным, потому что мой первый муж никогда себе этого не позволял. У нас одна комната на четверых, поэтому мы все спали в одной кровати. Мокин клал Настю спать со своей стороны. Причем требовал, чтобы она ложилась голой. Мотивировал свое требование тем, что нужно закаляться. Из-за этого мы почти каждый день скандалили. Когда он напивался, то делился со мной мечтой: жить с маленькой девочкой, воспитывая ее как дочь, чтобы потом она стала его женой».

Последние полтора года Мокин постоянно «сидел» в Интернете на порнографических сайтах. Как-то жена застала его за просмотром сюжетов с детской порнографией. Он нисколько не смутился и объяснил, что «выполняет секретное поручение ФСБ, ищет каких-то проституток…» Устраиваться жене на работу Мокин не разрешал. Говорил, что «не может сидеть дома с ее ублюдками». Он угрожал увезти дочь, а ее убить или положить в психушку, если Ирина попытается развестись.

Женщина была подавлена и сломлена. К тому же ситуация усложнялась тем, что ребенок, родившийся от «суперагента», оказался неполноценным. Правда, Мок-ина это нисколько не беспокоило. Он занимался только Настей. Растил для себя…

— Позже стало известно, — поясняет Максим Короты-гин, — что в мае ни в какую деревню он не поехал. Мокин отправился с Настей в Геленджик. Сначала они устроились на съемной квартире, затем, когда денег стало меньше, переехали в кемпинг. Через Настю он знакомится с шестнадцатилетней Любой Кмит. Девушка увлекалась компьютерными играми, а у Мокина был ноутбук. С этого все и началось.

Из показаний Любы Кмит:

«Примерно через пять дней я стала встречаться с Олегом. У нас сложились интимные отношения. Он стал моим первым мужчиной в сексуальном смысле и мне очень нравился. Рассказывал, что скрывается от бандитов, которым задолжал 400 тысяч рублей. В середине лета кончились деньги, и мы поехали в Москву. Там Олег продал перекупщикам машину за 26 тысяч рублей, и мы снова вернулись к морю».

Так и жили втроем. И спать ложились вместе. Мокин воплощал в жизнь свои самые смелые мечты. Он и любовью с юной Любой Кмит занимался на глазах семилетнего ребенка. Настя рассказывала на следствии, как «Люба прыгала на папе…» Но наглядной агитацией Мокин не ограничивался. Он просвещал своего ребенка и теоретически.

Из показаний Насти Мокиной:

«Папа показывал на компьютере фильмы, где мужчины и женщины занимались любовью. Я не помню, как такие фильмы называются. У мужчин были видны члены. Папа объяснил, что такие фильмы нужны для тех, кто не знает, как заниматься любовью, и кто хочет ребенка. Мне такое кино не нравилось, и я много раз ему говорила об этом. Но он меня не слушал… Папа не заставлял меня заниматься любовью, а уговаривал. Но, бывало, и заставлял, лишь бы ему лучше было. Хотя я смотрела фильмы, но что нужно делать, чтобы получались дети, я не помню. У меня от этого всего каша в голове».

В Геленджике жили в разных местах, пока не закончились деньги. Мокин продал ноутбук, но и этого надолго не хватило. И в конце августа они автостопом отправились в Москву. Ехали четыре дня, Настя очень устала. Но «папу» это не слишком беспокоило. Он уже имел дальнейший план действий. Они переночевали несколько дней в подъезде дома на Алтуфьевском шоссе и снова отправились в путь.

На это раз им помогала родная сестра Монина Олеся. Он упросил отвезти его с девочками в Смоленскую область. Сестра согласилась и довезла их на своей машине до заброшенной деревни Федюково. Там они несколько дней жили в пустом вагончике. А потом перебрались еще дальше от людей — в давно покинутую людьми деревню Козловка, за пятнадцать километров от ближайшего жилья. Позже Настя вспоминала, что за едой они ходили через два леса и три поля…

«Только вертолетом можно долететь…»

Сестрица Олеся прекрасно понимала, как юридически квалифицируются действия братца. Более того, в недавнем прошлом она работала в милиции. И не где-нибудь, а в Центре временного содержания несовершеннолетних правонарушителей (ЦВСНП), куда в Москве определяют всех бродяжек и бездомных детей. Олег отдал ей документы Кмит — студенческий билет и зачетную книжку. И по возвращении в Москву Олеся поспешила к своим бывшим коллегам. Те без труда выяснили, что светловолосая бродяжка Люба давно уже разыскивается милицией как пропавшая без вести.

Сестра догадывалась, чем все это грозит брату, и решила помочь: родная кровь как-никак… Вместе с бывшим сослуживцем, заместителем начальника по режиму ЦВСНП Гониковым, родственником и уроженцем тех мест Алексеем и водителем Ильиным Олеся поехала в Козловку. Машину оставили в деревне Никольское у их матери, так как дороги до Козловки не существовало. Шесть часов ехали на телеге, пока не увидели гнилые разрушенные избы деревни.

Отыскали дом, в котором жил отшельник со своим малолетним гаремом, забрали Любу и двинулись назад. Девушка всю дорогу вздыхала и говорила, что «мама ее убьет». После недолгого пребывания в ЦВСНП и оформления соответствующих документов бродяжку отправили домой к родителям. Что же касается Насти, то о ней сердобольная сестра не позаботилась. Олеся даже не удосужилась сообщить родной матери девочки о том, где находится пропавшая дочь.

Трудно сказать, чем бы закончилась вся эта история, если бы не местный житель — дядя Мокина. К нему обратились охотники: в заброшенной Козловке они видели мужика с маленьким ребенком. Родственник смекнул, кем может быть мужик, и показал охотникам фото племянника. Те сразу опознали Мокина. В тот же день дядя позвонил в Москву Ирине и сообщил, что ее дочь живет у них в Козловке вместе с Олегом.

— В каком состоянии находится девочка? — вспоминает следователь Максим Коротыгин. — Выдержит ли долгую дорогу, здорова ли она? Вызывал беспокойство и похититель. Что у него на уме? Вдруг он захочет оказать сопротивление, причинит вред ребенку? После консультаций было принято решение использовать для эвакуации девочки служебный вертолет ГУВД Москвы. Ранним утром мы вылетели в Смоленскую область.

Пилот летел почти на бреющем полете. Сотрудники милиции и прокуратуры хотели застать похитителя врасплох. Но подобраться скрытно все же не удалось. В том краю не то что вертолет редкость, и автомобили-то местные жители видят не часто. Приземлились в полукилометре, переоделись, чтобы походить на охотников, двинулись в сторону Козловки.

— Догадаться, в каком из домов прячется Мокин, было нетрудно, — говорит Максим Витальевич. — Единственная более-менее сохранившаяся изба с затянутыми полиэтиленом проемами окон. Мы подошли к дому: «Хозяин, выходи!» Он долго не появлялся, а когда вышел, нисколько не удивился. Вел себя так, словно мы его напрасно потревожили. Играл в интеллигента, говорил негромким голосом: «Зачем наручники, я же не бандит?» Потом появилась девочка. К счастью, живая и здоровая, только исхудавшая и покусанная мошкой. Первое время она говорила заученными фразами. Теми, которые вложил в нее «папа» Олег. И только позже, после того как с ней поработали психологи, девочка стала давать показания. Их вполне хватило, чтобы суд вынес решение: педофил и мошенник приговорен к девяти годам лишения свободы. Решение суда вступило в законную силу весной 2007 года.

Глава двадцать четвертая «У МЕНЯ МОЗГИ В КРОВИ»

Так заявил на следствии главарь банды.

Запрограммирован на убийство

Если попытаться дать характеристику главарю банды одним-единственным словом, то это слово было бы — «душегуб». И не только потому, что он совершил убийства шестерых человек, в том числе четырнадцатилетней девушки. Хитрый, расчетливый, безжалостный уголовник по кличке Патрон калечил жизнь всем, кого мог втянуть в сферу своих интересов. Он, как раковая опухоль, распространял вокруг себя метастазы патологической жестокости и лжи.

За всю свою жизнь он проработал лишь четыре дня. И можно не сомневаться, что работал из рук вон плохо. У него, как говорят в таких случаях, было стойкое отвращение к честному труду. Что касается нечестных способов добывания средств, то здесь ему равных не было. И деньги у него водились всегда. Даже выйдя на свободу после десятилетнего отбытия наказания, он не особенно нуждался в средствах. Во всяком случае, сразу же нанял водителя с машиной, гулял в ресторанах, заказывал проституток. Одним словом, развлекался в соответствии со своими представлениями о полноценном «отдыхе»…

В пятьдесят два года Трофимов имел уже целый букет судимостей, в том числе за грабежи, мошенничество, незаконное хранение оружия и убийство. Его признали особо опасным рецидивистом, что не помешало ему чудесным образом найти лазейку и получить в конце декабря 2003 года условно-досрочное освобождение.

Последний срок он отбывал во Владимирской области, где был известен под кличкой Патрон. Кстати, до авторитета он все же не дотянул. По мнению оперативников, хорошо изучивших его личность, Трофимов был слишком хитер и осторожен, чтобы вылезать на первые роли. Это требовало определенного риска и ответственности. Зато во Владимире руководство исправительного учреждения поощрило его за то, что он помог предотвратить волнения заключенных.

К характеристикеПатрона можно добавить приведенные в уголовном деле данные:

«Наряду со свойственной ему раздражительностью и склонностью к внешнеобвиняющим формам реагирования, у Трофимова наблюдается стойкая позиция пренебрежения социальными правилами и морально-нравственными нормами, склонность к агрессии и насилию, равнодушие к другим и неспособность испытывать чувство вины».

Этим и объясняется цинизм, с которым он наметил в первые жертвы семью Васильевых. Позже, узнав обстоятельства случившегося, бабушка убитого Васильева и его сводной сестры никак не могла успокоиться: «Ведь мы, пока он на зоне был, с его женой и ребенком нянчились. Сами не доедали, а последним куском делились».

Разве для Трофимова это аргументы? Тем более если речь идет о солидном куше в семьдесят тысяч долларов!

Чтобы закончить «резюме» главаря банды, стоит упомянуть, что он воспитывался в детдоме. Затем, после усыновления, посещал обычную московскую школу, классный руководитель которой еще в пятом классе написал: «Юра Трофимов не может быть хорошим». Уже тогда он отличался особой, изощренной лживостью. Одноклассникам врал, что его отец — влиятельный дипломат, не вылезает из зарубежных командировок, постоянно привозит ему золото и другие дорогие вещи. Любимым развлечением будущего убийцы была игра в «уголовный розыск». Он заводил на одноклассников «дела», проводил допросы и выносил приговоры.

Первую судимость он получил в восемнадцать лет. Где-то добыл милицейскую форму и прямо на дороге штрафовал водителей под видом гаишника. Потом начались более серьезные «игры». Трофимов устраивал классические «разгоны» — под видом сотрудника КГБ обирал посетителей элитных столичных гостиниц.

Уже тогда он нашел для себя универсальную лазейку. Получил справку в психоневрологическом диспансере, которая впоследствии неоднократно помогала ему в сложных ситуациях. Как рассказал следователь по особо важным делам Управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы Владимир Гивель, медицинское освидетельствование не выявило у Трофимова никаких серьезных нарушений психики. Он отлично осознает фактический характер своих действий, может правильно их оценить и не нуждается в применении принудительных мер медицинского характера. Его обоснованно сняли с учета в ПНД еще в 1993 году. И, если не считать душевным недугом пренебрежение человеческой жизнью, общепринятыми в обществе нормами поведения, то он здоров как бык.

Даже спиртным, в отличие от своего окружения, он не злоупотреблял. Водке предпочитал коньяк, выпивал рюмку-другую, не больше. Речь у него правильная и грамотная. По словам Владимира Гивеля, подобных подследственных в его практике до сих пор не было.

— У меня не руки, а мозги «в крови», — похвалялся главарь банды в разговоре со следователем.

Подорожная на тот свет

Васильев жил в соседнем подъезде, и Трофимов знал его как облупленного. Двадцатипятилетний парень был инвалидом с детства, состоял на учете в ПНД. Окружающие характеризовали его как наивного и легко поддающегося внушению. К этому следует добавить, что он периодически впадал в запои.

Из материалов уголовного дела:

«В состоянии алкогольного опьянения Васильев вел себя неадекватно, мог запросто потратить на выпивку всю зарплату. Среди приятелей он имел прозвище Стеклянный из-за того, что его мысли легко «читались» окружающими, Он был слишком простым, обвести его вокруг пальца, обмануть не составляло никакого труда».

Васильев жил в двухкомнатной квартире. Для Трофимова это был лакомый, желанный кусок. Можно сказать, деньги сами плыли ему в руки…

В свои планы матерый уголовник посвятил верную подругу Романову. У них был общий ребенок и, самое главное, общие интересы. Если Трофимов работал четыре дня, то его жена вообще никогда не работала. Она прекрасно устраивалась за счет других. Брак с Трофимовым Романова зарегистрировала в то время, когда тот сидел в следственном изоляторе — в 1994 году. Пока Трофимов отбывал очередной срок, Романова сожительствовала с их общим знакомым Золотовым и жила за его счет, нисколько этого не стесняясь. А Васильева, семья которого ее опекала, «бедная мать-одиночка» брала с собой в качестве носильщика сумок, когда ездила на зону с передачами.

Вторым доверенным лицом главарь сделал соседа по дому Акимова, получившего кличку Малыш. Трофимов нанял его водителем, благо Малыш получил в подарок от деда-академика «жигули». Двадцатилетний Акимов сразу попал под влияние «старшего товарища». К тому же он плотно сидел на игле, и деньги, которые время от времени «от щедрот» подкидывал ему Патрон, уходили на очередные дозы героина.

— Ничего, я научу тебя жить! — фамильярно похлопывая по плечу парня, говорил Трофимов. И тот ловил каждое слово «учителя».

С конца января 2004 года, практически через месяц после условно-досрочного освобождения Патрона, они начали обработку будущей жертвы. Приглашали Васильева домой, напаивали до бесчувствия и бубнили: продай, продай… Собственно, особых усилий и прикладывать было не нужно. Васильев был как пластилин, из него можно было лепить что угодно… Трофимов его «зомбировал»: оформляй доверенность на Акимова, а о дальнейшем не заботься. Все будет чики-чики. Получишь деньги, а потом пойдешь в суд и заявишь о своем психическом заболевании. Сделку купли-продажи признают недействительной, квартиру вернут, зато денежки останутся при тебе! Так сейчас все делают…

Шефу подпевали его подручные. Романова наполняла очередную рюмку и подзуживала:

— Не будь дураком, Юра тебе по-дружески помогает. Заживешь как человек.

В том же духе действовал Акимов. При этом каждый из них понимал: как только Васильев поставит подпись под документами, его судьба будет решена.

Но неожиданно казавшийся таким успешным план едва не рухнул. Выяснилось, что, кроме Васильева, квартира на правах общей собственности в равных долях принадлежит и его сводной сестре, Колыхаловой. Возможно, кто-то в такой ситуации и приуныл бы, но только не Трофимов. Сестру «созревшего» Васильева он поручает своей супруге. И та начинает разыгрывать новую партию.

Из материалов уголовного дела:

«Романова неоднократно приглашала Колыхалову домой. Зная про ее неприязненные отношения к брату, душегубы внушали Колыхаловой, что Васильев задумал ее обмануть. Они «доверительно» сообщали, что тот собирается продать свою долю квартиры. И единственным выходом из положения является продажа и ее доли».

Задача облегчалась тем, что Акимов и Колыхалова имели общую слабость — употребляли наркотики. У них даже сложились близкие отношения. К тому же Трофимов врал Акимову, что не собирается убивать Колыхалову. Он якобы хочет купить ей дом или небольшую квартиру. Скорее всего, слабохарактерный Акимов догадывался, что это ложь. Но изменить что-либо, воспротивиться происходящему у него недоставало сил.

Уже в феврале бумаги на Акимова были оформлены. Сначала Васильев, а затем и Колыхалова написали доверенности. Дело было за малым…

Читая материалы этого дела, постоянно ловишь себя на мысли: неужели смысл происходящего был непонятен окружающим? Да что там окружающим! Тут особенно удивляться нечему. Порой мы даже не знаем имен соседей по лестничной клетке, хотя большую часть жизни проводим в нескольких метрах друг от друга. Но, скажите откровенно, разве нотариус, оформлявший доверенность на Акимова для ведения дел Васильева, не догадывался, что за сделку он регистрирует?

А риелторы, которые выписывают людей из Москвы к черту на куличики? Разве они, с их профессиональным чутьем, умением просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед, не видели, что происходит? Что фактически они выписывают людям «подорожную» на тот свет? А главы администрации, у которых вся деревня состоит из мертвых душ в прямом, а не в переносном смысле?

Показания свидетеля — главы сельской администрации деревни Степаново Галичского района Костромской области Е. Смирновой:

«В 1999 году она познакомилась с Вишкиной, которая фактически проживала в селе Степаново. Та предложила оказывать помощь в регистрации граждан из московского региона. С 1999 года Смирнова регистрировала в деревне Степаново по два человека в месяц. Нередко бывали случаи, когда граждан регистрировали без их присутствия. Так, в 2004 году в Степанове были зарегистрированы Васильев, Золотова и Золотов. Ни до этого, ни позже Смирнова этих граждан не видела».

Известно, что за подобные услуги регистрирующему у себя владельцу жилья платят копейки — от 50 до 200 рублей. На такие услуги, что символично, обычно соглашаются две категории граждан — многодетные матери и законченные алкоголики. Для них заполнение бланков и написание заявлений — труд невеликий, но и лишними деньги в их ситуации не бывают.

А вот еще более красноречивый документ. Он вообще не нуждается в комментариях:

«Согласно показаниям специалиста администрации Нудольского сельского округа Клинского района Московской области, в доме № 8 по улице Угловой зарегистрировано 418 человек. До 2001 года в доме проживала В. Заводская, 1907 года рождения. После ее смерти дом перешел в собственность к ее сыну. Но в нем ни он, ни кто-либо другой никогда не проживал. Регистрация всех 418 человек осуществлялась по доверенности. Но кем и когда, неизвестно».

Следователь Владимир Гивель выяснял правовую сторону этой проблемы. И что же?

— Никто из чиновников фактически не нарушал закона, — объясняет Владимир Романович. — Каждый из них действовал в соответствии с инструкциями, никто не совершал подлога, не подделывал каких-то документов. Нотариусы, например, устанавливают адекватность клиента в ходе личной беседы. Закон другого не требует… Разумеется, риелторы могли догадаться, что тот же Васильев не осознает своих действий. Но их работа не предполагает «спасения утопающих», тем более когда речь идет о договорах, с каждого из которых они кладут в свой карман круглую сумму.

Самостоятельные люди

Как только оформление документов было закончено, Трофимов отвез Васильева в село Осташево Волоколамского района. Там находилась дача Акимова, доставшаяся ему по наследству от деда.

В этой истории заросший кустарником старый дом, стоящий на окраине села, играет особую, зловещую роль. Он стал своего рода залом прощания. Оттуда в свой последний земной путь отправлялись все шестеро убитых бандитами людей…

Из материалов уголовного дела:

«Трофимов дал Васильеву листок и ручку: «Не волнуйся, мне только нужна твоя расписка. Я передам ее ребятам». Затем Васильев стал писать под диктовку Трофимова: «Деньги за проданную квартиру получил полностью, претензий не имею». Васильев вписал в расписку свои паспортные данные. Никаких денег он не видел и в помине. После этого Трофимов забрал у Васильева расписку, паспорт, и они вместе поехали в магазин. Как выразился Трофимов, «приодеть Васильева».

Это было своего рода фирменным знаком. Перед тем как убивать, Трофимов «приодевал» почти каждого. И делал это не из любви к искусству. Во-первых, таким способом он успокаивал жертву. Во-вторых, в новой одежде мертвеца сложнее опознавать родственникам или знакомым.

Патрон хорошо знал, что делает. Достаточно сказать, что ни по одному из шести убийств после обнаружения трупов уголовные дела не возбуждались. Личности жертв не устанавливались, во всех случаях выносился так называемый отказной материал. Смерть списывали на пьянку, заносили в протокол «место обнаружения утопленника» или просто закрывали глаза на причины гибели человека. Найден труп в лесу, объеденный собаками и крысами. Выловили захлебнувшуюся в воде женщину, с большим содержанием алкоголя в крови… Кто может ответить, отчего наступила смерть? В большинстве случаев медицинская экспертиза проводилась формально, никто не хотел придумывать себе дополнительную работу.

…В то время как Васильев допивал очередную бутылку водки в Осташеве, Колыхалову перевезли в квартиру на улице Дмитрия Ульянова, которую специально снял для нее Трофимов. Все шло в точности по разработанному им плану. Последний этап — освобождение квартиры Васильева. Грузчики в один присест выносят из нее все, вплоть до пустых банок и бутылок. После этого наступает долгожданный момент — получение денег в риелторской фирме. Трофимов получает более семидесяти тысяч долларов.

Между тем бабушка Васильева и Колыхаловой забеспокоилась. На телефонные звонки внуки не отвечали, сами не звонили. Она отправилась к ним домой, подошла к двери и не поверила своим глазам: вместо знакомой деревянной двери в квартире стояла стальная. Не было даже звонка.

Заподозрившая неладное женщина отправилась к Трофимову. Ее встретили сам Патрон и Романова:

— Продали они квартиру! Валерка (Васильев. — Прим. автора) женился на какой-то бабе с ребенком, уехал в деревню…

— Как продали?

— Очень просто. Людмила (Колыхалова. — Прим. автора) все документы собрала и оформила продажу. Что же вы хотите, они люди самостоятельные.

Ничего не добившись, Васильева-старшая отправилась в ДЕЗ. Но и там ей ничего не ответили. Паспортистка заявила, что «не имеет права разглашать такие сведения», и предложила обратиться в милицию.

Не буду описывать все мытарства шестидесятитрехлетней женщины. В конце концов ей все же удалось выяснить, куда именно выписались внуки. Внук уехал в Костромскую область, а внучка — в Клинский район Подмосковья. Безутешная женщина не прекратила поиски, она ездила по указанным в документах адресам. В обоих местах были зарегистрированы сотни людей, но никого из них, в том числе и внуков Васильевой, никто никогда не видел.

Куда бы она ни обращалась, кому ни писала о пропаже внуков, всюду ее встречали безразличие, отписки и формализм. Наконец она добилась приема в ГУВД Москвы, у нее приняли заявление, началась работа по розыску пропавших людей. Но случилось это только тогда, когда никого из разыскиваемых давно уже не было в живых.

Машина уже запущена

«Отдых» в Осташеве был Васильеву по душе. Он в буквальном смысле не просыхал, о чем заботились Трофимов, его подручный Акимов и сосед последнего по поселку Шитов. День за днем шла беспробудная пьянка, причем Васильева, в отличие от собутыльников, никто не подменял.

Иногда мужская компания разбавлялась проститутками, которых Трофимов привозил из Москвы. Он постоянно ездил туда-сюда, звонил кому-то по телефону, активно изображал занятость и солидность.

— Дней через десять Трофимов и Романова начали изображать беспокойство, — рассказывает следователь Владимир Гивель. — Им бы в театре играть, настоящие артисты… Спектакль, естественно, был рассчитан на одного зрителя — Акимова. Его начали склонять к убийству Васильева. Патрон пояснил Малышу, что деньги отдавать Васильеву он не намерен. Когда Акимов попытался уйти от разговора, Трофимов категорично заявил: «Машина уже запущена, назад дороги нет. Подумай, на какие деньги ты "попадешь", если попытаешься "соскочить"».

Ту же «песню» пела и Романова. Акимова подводили к мысли о том, что он обязан совершить убийство.

В середине марта Акимов купил у цыган в деревне Перловка героин и приехал в Осташево. Сначала пили водку, «лакировали» пивом. Акимов водку почти не пил, решил, что позже употребит героин. Ближе к полуночи Малыш зашел в ванную, ввел себе дозу.

Из показаний Акимова-Малыша:

«Кроме меня, в доме находились Васильев и Шитов. Я предложил Васильеву «уколоться». Тот согласился, но я никак не мог попасть ему в вену. Тогда шприц взял Шитов. Он говорил раньше, что умеет делать уколы… После этого Васильев начал «отключаться», и Шитов отнес его в комнату. Когда я зашел туда, то увидел, что у Васильева передозировка».

В этой части показания членов банды отличаются друг от друга. Оно и понятно: откровенность в такой ситуации может обернуться удлинением срока заключения. Следствием установлено, что в тот момент содержание алкоголя в крови Васильева двукратно превышало смертельную дозу. Если же добавить героиновую передозировку, то станет понятно: у Васильева не было ни единого шанса выжить.

Акимов связался по мобильному с шефом. Дословно это звучало так: «Валера „отъехал"». Патрон дал четкую инструкцию: «Увози его куда-нибудь. В твоих интересах, чтобы его не нашли…» Малыш загружает тело полуживого Васильева в машину, вывозит в поле около поселка Севводстрой, раздевает до пояса и бросает в снег. Тело скатывается по насыпи в глубокий сугроб…

Выполнив задание, Акимов отправляется в Москву. Несмотря на поздний час, ни Трофимов, ни его верная подруга не спали.

— Ну, добил? Все нормально?

— Порядок, — бодро, насколько позволяло позднее время, ответил Малыш, — мертвее не бывает.

После этого Романова приготовила мужчинам по чашке кофе. А Трофимов похвалил подельника за проделанную работу.

Счет убийствам был открыт. Но марафон душегубов только начинался. Через две недели в Осташево привезли Колыхалову. Каждый понимал, что она пойдет следом за братом. Скорее всего, об этом догадывалась и сама жертва. Она отдавала отчет в том, что Васильева уже нет в живых. Незадолго до убийства Колыхалова успела позвонить на мобильный своему сожителю:

— Мне страшно, я попала в тяжелый переплет. Забери меня отсюда, иначе конец…

Это были последние слова, услышанные от Колыхало-вой.

Как и в случае с Васильевым, Патрон и здесь отводил главную роль Акимову. Тот пытался отказаться. Перечить шефу он не решался. А в разговоре с Романовой стал говорить, что «убить Колыхалову не может». Намекал на чувства, говорил, что она ему нравится. Романова только ухмылялась в ответ. Она читала мысли Малыша, как раскрытую книгу: «Не дури и смотри, чтобы об этом разговоре не узнал Юрка (Трофимов. — Прим. автора). А то он разозлится, и ты попадешь под горячую руку».

«Горячую руку» Патрона они видели не раз. Трофимов специально показывал им время от времени пистолет.

В тот вечер все началось с привычной пьянки. Когда подельники как следует раскумарились, инициативу взял на себя главарь.

Из показаний Акимова:

«Трофимов стал вводить Колыхаловой в вену героин. Меня затошнило, я вышел на улицу. А когда вернулся, то увидел, что Колыхалова сидит на стуле вся «обмякшая». Трофимов кивнул в ее сторону: «Увози ее куда-нибудь подальше». Я спросил, что с ней. Трофимов ответил, что если я буду задавать так много вопросов, то он отправит меня на тот свет… Когда я нес Колыхалову в машину, она издала какой-то всхлип. Но мне казалось, что она мертва. Затем я отвез Людмилу в лес, расположенный недалеко от деревни Малосытьково. Там оттащил тело вглубь и положил на землю».

Главарь и его подруга помнили сомнения Акимова. Поэтому через неделю решили устроить ему проверку. Патрон из Москвы позвонил Малышу в Осташево:

— Что за дела? Я тут знакомого встретил. Ему днями Людка звонила. Говорит, что живет в каком-то бараке в области. Как это понимать?

Малыш стал уверять, что с Колыхаловой покончено, она мертва. Но Трофимов был непреклонен:

— Срочно езжай на то место, где оставлял Колыха-лову. Потом сразу перезвони.

Вместе с Шитовым Малыш помчался в Малосытьков-ский лес. Близко к телу он не подходил. Посмотрел издали на останки Колыхаловой, вернулся к машине, связался с Трофимовым: тело на месте, все в порядке.

Кстати, Шитов оказался рядом с Акимовым не случайно. Трофимов постепенно втягивал его в банду. Он понимал, что Малыш — фигура ненадежная. Нужны были новые исполнители. И Шитов для уготованной ему роли вполне подходил.

«А стакан залпом сможешь?»

Примерно через неделю после убийства Колыхаловой у Трофимова возник новый план. Он положил глаз на квартиру Золотова. Тот проживал в Ново-Переделкино в двухкомнатной квартире вместе с матерью. Как упускать такой случай?

Золотов был близким приятелем Васильева, они когда-то работали в одной организации. Да и сам Трофимов был с ним достаточно хорошо знаком. Когда Патрон сидел во Владимире, Романова сожительствовала с Золотовым. Они даже не раз возили вместе ему передачи… Но как только Трофимов освободился, к нему сразу же вернулась Романова, из-за чего Золотов страшно переживал.

Он вообще, мягко говоря, был склонен к употреблению алкогольных напитков. Те, кто его знали, говорили однозначно: человек без тормозов. Выпив рюмку, двадцативосьмилетний Золотов уже не мог остановиться и напивался до бесчувствия. Безынициативный и внушаемый, запойный и недалекий, одним словом, — идеальный объект для очередной комбинации Патрона.

Малыш, которому Трофимов предложил провернуть дело «как с Валерой и Людкой» (Васильевым и Колыха-ловой. — Прим. автора), категорически отказался. Он хорошо понимал, чем это закончится. И тогда Патрон подключил к обработке Золотова жену. Это оказалось очень кстати, так как вскоре случилась «накладка»: Акимов попал на скамью подсудимых и на пять месяцев вышел из «игры». Его обвинили в самоуправстве…

Проведенное Владимиром Гивелем расследование установило, что самоуправства в действиях бандитов не было. А были вымогательство, грабеж и многое другое. Патрон и его команда попытались получать деньги у некоего Чабана, занимавшегося частным ремонтом автомобилей. (Чабан в уголовном деле проходит не только как потерпевший, но и как обвиняемый.) Началось с того, что платить «в общак» он отказался, но в качестве компенсации дал наколку на богатую квартиру. Трофимов и К° «купились», но когда залезли в чужую квартиру, ничего стоящего в ней не нашли.

Начались разборки с Чабаном. От имени «воров в законе» ему выставили счет за напрасное беспокойство, а когда тот «пошел в отказ», сожгли два автомобиля, в том числе «мерседес», и забрали у него «БМВ 525». Причем «мерседес» был сожжен лично Трофимовым. Патрон купил у таксиста канистру с бензином, облил им кузов машины и устроил во дворе Чабана настоящий фейерверк. Пожарные успели загасить лишь обуглившийся остов автомобиля.

Возбудили уголовное дело, начали расследование, но все закончилось пшиком. Акимов никого не сдал и пошел «паровозом». По утверждению Трофимова, он дал взятку и устроил так, что вместо набора уголовных статей Акимову вменили смехотворное самоуправство, и тот отправился на зону под Рязанью на пять месяцев.

Романовой пришлось заниматься Золотовым, за что она и взялась, засучив рукава. Задача упрощалась тем, что экс-сожитель по-прежнему испытывал к ней самые нежные чувства. В разговорах за бутылкой он заявлял, что все равно уведет ее от Трофимова. Тот, конечно, о настроениях «клиента» хорошо знал и был уверен в успехе нового проекта.

Романова стала внушать Золотову, что квартиру необходимо продать, так как недвижимость сейчас в очень хорошей цене. Деньги же можно выгодно вложить и в дальнейшем получать проценты с капитала.

— Даже не сомневайся, — говорила она Золотову. — Ты себе старость обеспечишь, никаких проблем знать не будешь.

Каждый день повторялась одна и та же картина: Романова, одна или вместе с Трофимовым, приходила к Золотову и вела с ним беседы «в душевной обстановке». Сестра убитого вспоминает, что в последние месяцы брат почти не бывал трезвым. И когда звонил, в его разговорах стала появляться «квартирная тема».

В середине июня 2004 года Золотов подписывает доверенность на продажу квартиры на имя Романовой. Трофимов предлагает ему поехать отдохнуть в Осташеве. Жить Золотову оставалось пару недель.

Понимал ли Золотов, чем для него закончится попытка обеспечить достойную старость? Да, он редко бывал трезвым и не разбирался в ценах на недвижимость, но все равно чувствовал приближение опасности. Как-то в беседе с Шитовым он признался, что боится Трофимова: «Он меня убьет из-за квартиры…» Такие же опасения он высказывал и в разговорах с Романовой. Почему же подписал документ, зачем сам полез в петлю?

Удивительно, но почти те же настроения были у большинства жертв. И никто не смог вырваться из капкана, никто даже не попытался спастись. Боялись, догадывались и, как овцы на бойне, послушно выполняли волю «забойных дел мастера» Трофимова.

В Осташеве все покатилось по привычным рельсам. Беспробудное пьянство, пока в доме не останется ни капли водки, затем поездки в магазин и новый виток «застолья»… Пока Золотова накачивали водкой до потери сознания, Трофимов и Романова времени не теряли. У них уже были наработанные схемы, прикормленные риелторы, закрывающие на все глаза и ничем не интересующиеся. И даже адреса, куда можно было выписать жертву. Патрон лишь изредка наезжает в Осташево, проверяет, как идут дела, и, главное, готовит нового «исполнителя».

Из показаний обвиняемого Шитова:

«Трофимов сказал мне, что Золотова оставлять нельзя. Он это даже не мотивировал. Я догадался, что убить его надо из-за квартиры. Каждый раз, приехав в Осташево, он «подводил» меня к этой теме. Как-то мы поехали вдвоем в магазин за продуктами. По дороге Трофимов дал мне деньги и велел купить бельевую веревку «для Валеры». Я подчинился…

Примерно через два дня вечером мы втроем сидели в доме. Золотов был уже сильно пьян — спал на диване. Когда он проснулся, Трофимов поспорил с ним, сможет ли он выпить граненый стакан водки. Когда Золотов выпил стакан, Трофимов налил до краев еще один: «А второй слабо?» Но Золотов сумел выпить и второй. После этого он потерял равновесие и упал на диван.

Мы посидели еще немного, а когда стемнело, погрузили Золотова на заднее сиденье «форда» и повезли к деревне Судниково. Когда показался лес, Трофимов остановился и сказал: «Вытаскивай его». Пока я нес тело, Трофимов позвонил кому-то по телефону, и я услышал разговор: „Если Сережа (Шитов. — Прим. автора) этого сейчас не сделает, я их обоих стреляю и уезжаю"».

Детализация телефонных вызовов подтвердила показания Шитова. Большой артист и тонкий психолог, Трофимов действительно говорил в этот момент с Романовой. Он заметил нерешительность Шитова и нарочито громко, чтобы подельник слышал каждое слово, вел этот устрашающий разговор.

Из показаний Шитова:

«Я накинул капроновую веревку на шею Золотова и начал его душить. Минут 10–15 он хрипел, но не сопротивлялся. А затем перестал подавать признаки жизни. Подошел Трофимов и спросил: «Все наконец?» Они вместе оттащили тело в глубь леса. Потом Трофимов велел «для верности» пару раз ударить Золотова ножом в сердце. У меня был выкидной нож с клинком 10–12 сантиметров. Я положил тело на правый бок и дважды ударил ножом в сердце… На обратном пути Трофимов сказал мне: „Надеюсь, ты понимаешь, что если сдашь, то я буду все отрицать. Так что в твоих интересах сидеть тихо“».

Последняя стопочка

Квартира стала наполовину пустой. Но в ней оставалась еще мать Золотова — пятидесятидвухлетняя Зинаида. Правда, с ней никаких хлопот не предвиделось. Несколько лет назад женщина попала под трамвай, получила инвалидность и с тех пор была похожа на ребенка. У нее случались провалы в памяти, она была легкоуправляемой. Через два дня Золотовой позвонили: «Зина, сын ждет, мы за тобой сейчас подъедем!» Поздно вечером ее привезли в Осташево.

К приезду гостьи были готовы. Трофимов заранее позвонил Шитову: «Купи в аптеке димедрола». На столе было угощенье, Романова развлекала Золотову беседой… Впрочем, женщина ничему не удивлялась и не сопротивлялась. Беспокоился только один Трофимов. Он поддерживал беседу, сидел с Золотовой за одним столом и при этом переживал: куда же понадежнее спрятать труп?

Трофимов — человек основательный, ответственный. Он дела абы как не делал…

Наконец выбрали Королев. Там как будто был подходящий пруд. На ночь глядя собрались ехать в Москву. Патрон сидел за рулем, рядом — ставший штатным душегубом Шитов. Ничего не подозревающая Золотова села на заднее сиденье вместе с Романовой. По дороге взяли еще водки и какой-то закуски. Незаметно от Золотовой Трофимов вылил в стакан все ампулы димедрола. Впрочем, предосторожность была напрасной. Женщина захмелела и спала на заднем сиденье. И когда главарь предложил ей выпить, долго отказывалась: «Мне хватит, больше не надо». Но Романова уговорила: «Зина, последнюю стопочку!»

Через несколько минут Золотова отключилась. Они доехали до реки. Позже оказалось, что это Клязьма в районе поселка Любимовка. Там Трофимов заметил спуск в воде. Машина остановилась. Шитов вытащил спящую жертву из салона, зашел вместе с ней по колено в воду.

Из показаний Шитова:

«Ко мне подошел Трофимов: «Чего стоишь?» Я ответил, что не могу убить. Тогда Трофимов зашел в воду, схватил Золотову за ворот куртки и погрузил ее голову в воду. Она дергалась, но сопротивления не оказывала. Так продолжалось минут пять. Потом Золотова затихла, мы вылезли на берег, сели в машину. В автомобиле Трофимов повернулся к Романовой: «Все!» На что та ответила: „Так ей и надо!"»

За квартиру Золотовых Трофимов получил 82 тысячи долларов. Душегубы ликовали. Они сразу же начали делать евроремонт, установили в квартире металлическую дверь, пластиковые окна, купили новую машину. Патрон чувствовал себя всесильным и крутым.

В конце августа 2004 года он отправился на Комсомольскую площадь. У него стало традицией снимать там проституток для уик-энда в Осташеве. Подошел к «мамкам», предложил две с половиной тысячи рублей, спросил, кто есть в наличии. Ему показали двух вокзальных дам. Привередливый Трофимов поморщился: да вы что, зачем мне такие клячи!

— «Мамки» оказались идеальными свидетелями, — говорит Владимир Гивель. — У них, видимо, профессионально развита память, они очень точно и подробно описали Трофимова: «Мужчина 45–50 лет, невысокий, нормального телосложения, в очках овальной формы. Волосы взъерошенные, возможно, с небольшим хвостиком на конце, был одет в брюки, рубашку с длинными рукавами, возможно, еще жилетку, все — темное. В руках были ключи от машины». Согласитесь, такой портрет не всякий нарисует.

…В тот момент свободной была Олеся Овчинник. «Приводная», как еще называют тех, кто торгует проститутками, подвела ее Трофимову:

— Вот свободная девочка. Если не смущает, что она выглядит как несовершеннолетняя, то можете брать.

— А ее не смущает, что я довольно пожилой? — игриво заметил Трофимов.

На свою беду, Олеся ответила ему в тон, что ее все устраивает. Трофимов отдал «приводной» деньги и сказал, что покупает ее только для себя. Они двинулись к автостоянке, на которой Патрон оставил машину.

Вечером Олеся позвонила своей «мамке» Юле Яковлевой и со слезами рассказала, что ей пришлось «обслужить» четверых и что держат ее где-то под Москвой. Телефон у нее отобрали, и она звонит с чужого.

Олесе Овчинник было четырнадцать лет. Она занималась проституцией уже давно, попадала в разные передряги, но на этот раз девочка совершила роковую ошибку. Она рассказала Трофимову, что ее «приводная» — Юлия Яковлева. Она тоже сирота, у обеих было нелегкое детство, пьющие матери, девушки бродяжничали. Теперь живут вместе в Юлиной квартире. Последнее слово было ключевым. Патрон настолько уверовал в свои силы, что решил с места в карьер… отобрать квартиру сироты. Для этого он разработал, как ему казалось, идеальный план.

Оставив Олесю в Осташеве заложницей, через два дня он снова приезжает на Комсомольскую площадь и подзывает Яковлеву: «Твоя девчонка нас обокрала. Поедешь с нами разбираться». Возможно, в любом другом случае такой фокус бы прошел. Но Трофимов не учел, что имеет дело с «мамками» самого известного столичного рынка проституток. И те, кто здесь работают, побывали в таких передрягах, что даже Патрону, с его четырьмя ходками, дадут фору. Яковлева наотрез отказалась ехать.

Среди приглашенных на разборку бандитов был некий Кузнецов. Он представился Яковлевой сотрудником милиции и сумел посмотреть ее паспорт. На следующий день банда врывается в квартиру «приводной», ее вместе с сожителем Магомедом сажают в машину и везут в Оста-шево. По дороге Трофимов заявляет, что за Олесины дела Яковлевой придется расплачиваться квартирой. По дороге «приводная» не теряется и шлет подружкам на Комсомольскую площадь SMS-сообщение, указывает номер и марку машины, на которой их похитили.

По дороге в Осташево машину с пленниками останавливает инспектор ГАИ. У водителя — одного из «быков» — нет документов. Инспектор вытаскивает ключ из зажигания. Этот момент — еще одна «стрелка»: прояви гаишник принципиальность, может быть, история «покатилась» бы по другим рельсам. Но снова возникает «всемогущий» Трофимов. На следствии он рассказал, что инцидент стоил ему двести долларов. И все остались довольны. Гаишник козырнул и пошел «защищать» закон дальше, бандиты покатили по своим делам.

В Осташеве ситуация проясняется. Магомеду Трофимов советует: «Хочешь жить — забудь обо всем. И никогда не появляйся на квартире Яковлевой». Он отправляет кавказца с напрасно нанятыми «быками» в Видное. Сутки Магомед живет под домашним арестом. Но уже на следующее утро он ускользает от своих сторожей и бежит в милицию. Увы, в отделении «Бирюлево-Восточное» заявление у него так и не приняли, даже слушать не захотели. Хотя, если бы уже тогда занялись поисками бандитов, и Олеся Овчинник, и Юлия Яковлева остались бы живы…

В этот момент их судьба фактически решилась. Яковлева объяснила Трофимову, что она сирота и что квартира предоставлена ей во временное пользование организацией «Московская социальная гарантия». Никаких действий с жильем она предпринимать не может в течение пяти лет.

Но не это сыграло роковую роль в дальнейших событиях. Как считает Владимир Гивель, Трофимов изображал из себя крутого и бывалого, но Юля Яковлева заявила ему: «Ты творишь беспредел. И отвечать будешь перед солнцевскими. Они нас крышуют». Трофимов отлично понимал, что и по закону, и по уголовным понятиям его действия — беспредел. Он запаниковал, и все его дальнейшие поступки ничем иным, кроме испуга, объяснить нельзя.

«Здравствуй, Патрон!»

Еще можно было отыграть назад. Отпустить Яковлеву, Овчинник, уладить с ними денежные вопросы. Но Трофимов выбрал другой путь — привычный для душегуба.

По версии следствия, Патрон решил попользоваться Яковлевой. Все равно ей не жить, чего ж пропадать добру? Но сломить ее сопротивление не удалось. На девушку даже не подействовала угроза: «Не дашь мне, все Осташево приведу, будет тебе субботник». Когда в комнату, где ночевали Яковлева и Трофимов, вошел Шитов, он увидел лежавшую на полу с толстой веревкой на шее мертвую девушку.

Трофимов снял с задушенной золотые украшения, после этого тело завернули в найденную в доме палатку цвета хаки и повезли к Рузскому водохранилищу. Подтащив тело к берегу, они скинули его в воду, некоторое время постояли на песке и поехали назад.

Утром ни о чем не подозревающая Олеся поинтересовалась, где Юля. Шитов прятал глаза. А Трофимов привычно соврал: «Она уехала в Москву. И ты давай собирайся. Загостилась у нас. Наверное, по трем вокзалам соскучилась?» Девушка послушно собирается в дорогу. Но душегуб поехал в Москву без нее и подарил девушке еще один день жизни.

Из показаний обвиняемого Шитова:

«Через день после убийства Яковлевой под вечер в Осташево приехал Трофимов. Он сразу предложил мне и Овчинник съездить в Королев. Я понял, что он хочет избавиться от девушки, чтобы скрыть убийство Яковлевой… Пока ехали, постоянно прикладывались к бутылке коньяка. Я заметил, что мы оказались на берегу Клязьмы, в том же месте, где Трофимов утопил Золотову. Олеся и Трофимов вышли из машины, выпили еще коньяка. Трофимов предложил искупаться. Они двинулись к воде и скрылись за высоким берегом. Последнее, что я услышал от Олеси, что она «хочет попробовать воду…» А потом я увидел плывущий по воде труп Овчинник. Момент утопления описать не могу, но уверен, что сделал это Трофимов».

После этого банда решила «залечь на дно». Патрон спешно продает квартиру, в которой с таким азартом делал евроремонт, выписывается из Москвы и регистрируется в подмосковном поселке Тучково. Без жилья он, конечно, не остается. Покупает трехкомнатную квартиру в Рузе. Надеется, видимо, что его следы затеряются, и никто особенно не будет вдаваться в обстоятельства сделок с квартирами, исчезновения хозяев и девиц с трех вокзалов.

Наверное, так бы и случилось. Но, как это ни странно, самым настойчивым и терпеливым, оказались не родственники продавших квартиры людей, а сожитель Юли Яковлевой. Он добился того, что судьбой девушек занялась милиция.

Следователь Владимир Гивель с благодарностью и уважением отзывается о работе оперативников 10 отдела центра «Т» оперативно-розыскного бюро по организованной преступности Главного управления МВД России по Центральному федеральному округу.

Сыщик Игорь Прокопьев и его коллеги Владимир Жбанов, Алексей Борода, Владимир Степков, Василий Довгань вышли на след бандитов, хотя те делали все, чтобы их «скромная» личность не попала в поле зрения сотрудников милиции.

— В какой-то степени помогло хладнокровие Юли Яковлевой, — говорит Владимир Гивель. — Она успела передать номер автомобиля похитителей, указать марку машины. К тому же бандиты какое-то время пользовались ее телефоном. Это помогло установить других абонентов, выйти по цепочке на главаря. Профессионализм Игоря Прокопьева проявился и в том, что, узнав о судимостях Трофимова, он лично ездил во Владимир, где тот отбывал последний срок, узнал о Патроне все, что было нужно для результативной работы. Это здорово помогло при задержании бандитов.

Первым из банды «приняли» Шитова. Он жил в Оста-шеве, пил горькую и, как он рассказывал, очень опасался за свою жизнь. Даже ложился спать с ножом под подушкой. Отпираться Шитов не стал. Уже через полчаса дал полный «расклад» по всем убийствам, совершенным преступниками. Вторым в сети попался Акимов. Он приехал на «родовую» фазенду в отличном настроении: недавно «откинулся», деньги есть, героин он купил. Вышел на крыльцо, потянулся, широко раскрыв руки и в следующее мгновение оказался в наручниках.

Трофимова вытягивали с трудом. Хитрый и трусливый главарь почувствовал что-то неладное, долго не хотел ехать на приглашение Акимова, откладывал со дня на день. На третий день под вечер все же соизволил явиться. Но к дому подъезжать не стал. Позвонил по мобильному Акимову: «Я у магазина. Ты сам подъезжай, тут и поговорим».

— Чтобы не наломать дров — была информация о гранате, огнестрельном оружии и прочем, — вспоминает Владимир Романович, — решили ехать на встречу на старой «Волге» акимовского соседа Аржакова. Помните фильм «Кавказская пленница»? Машина с оленем на капоте, высокий кузов, тихий ход, как у баржи… Впереди сели Аржаков и Акимов. Сзади устроились два омоновца. Детали опустим, но когда Трофимова доставили в знакомый ему осташевский дом, выяснилось, что он наложил в штаны от страха. А тут еще Игорь Прокопьев встретил его: «Ну, здравствуй, Патрон!» Он понял, что ломать комедию бесполезно, и сам попросился на допрос.

Следствие шло не один год. Бандиты изворачивались и хитрили. Особенно усердствовал Трофимов. Если читать его показания, то можно подумать, что ни к одному преступлению он прямого отношения не имеет. Там оказался случайно, тут просто сидел и смотрел, а в другой ситуации он даже не предполагал, чем все закончится. А ведь на его совести еще одна загубленная жизнь — отец четырнадцатилетней бродяжки Олеси, Овчинник-старший, узнав о страшной гибели сбежавшей из дома дочери, умер в больнице. У мужчины не выдержало сердце… Не все были такими безжалостными, как главарь. Шитов, например, плакал в кабинете следователя, говорил, что не может забыть убитых девчонок, Яковлеву и четырнадцатилетнюю Олесю.

— Шитов вызывает даже жалость, — заканчивает рассказ Владимир Гивель. — Он искренне раскаивался, активно сотрудничал со следствием. Может быть, после отбытия наказания он сможет начать новую жизнь. Иные чувства вызывает Акимов. И уж никакого сострадания не вызывают ни Романова, ни Трофимов. Кровососы — другого про них не скажешь.

Глава двадцать пятая УБИЙСТВО В СТИЛЕ ТАРАНТИНО

Такое, пожалуй, мог придумать только Квентин Тарантино. Да и то если бы сильно постарался…

«Лейтенант» по кличке Вжик

В тот вечер они отправились на поиски добычи вдвоем. Бычок и его привычный напарник по кличке Вжик. (Следствие только началось. Поэтому имена участников банды заменены кличками, изменены фамилии жертв их многочисленных преступлений и некоторые иные детали.)

Из показаний подозреваемого:

«2 марта 2005 года мы встретились в «офисе», как между собой называли гараж на окраине Ногинска. Там стояла машина ВАЗ-2110 серого цвета, на которую мы ставили «синие» милицейские номера. Переоделись в форму сотрудников ДПС. Я надел форму старшего лейтенанта, Вася — капитанскую форму. Сверху накинули гражданские куртки. Их сняли после въезда в Москву около пяти вечера. Остановились рядом с обменным пунктом у дома № 1 на Первомайской».

Простояли не больше десяти минут. Наконец появился подходящий объект — черный джип «Мицубиси Монтеро». Из него выскочил мужчина, занырнул в обменник. Скоро он вышел обратно, сел в машину и двинулся в сторону области. Не обсуждая, они «упали» клиенту на хвост. В марте темнеет рано. И движение было интенсивным. Но Вжик вел машину уверенно, даже нагло. Оба — и он, и его напарник, — как всегда перед поездками, от души хлебнули портвейна…

Ехали недолго. Через две минуты они прижали «Мицубиси» к бордюру. Вылезли и вразвалочку подошли к хозяину джипа. Все происходило на Измайловском шоссе — как раз напротив отдела ДПС Восточного округа:

— Инспектор Кузнецов, — козырнул «лейтенант». — Попрошу документы.

Мужчина неохотно вытащил из куртки водительское удостоверение, технический паспорт. «Инспектор» так же уверенно взял их в руки и двинулся назад к «жигулям». У хозяина джипа не осталось другого выхода, как последовать за ним.

Вжик сел за руль. Бычок вместе с водителем иномарки разместился на заднем сиденье. Как только дверь захлопнулась, «инспекторы» надели на мужчину наручники. Они действовали сноровисто и слаженно. За какие-то секунды спеленали «задержанному» ноги клейкой лентой, на голову натянули шерстяную шапочку. Тот пытался сопротивляться: в чем дело, как вы смеете! Но пары крепких ударов хватило, чтобы пленник утих. Ему посоветовали «не дергаться» — поберечь здоровье.

Затем Бычок отобрал у мужчины ключи от зажигания и пошел в джип. Однако завести иномарку он так и не смог. Вернулся и поменялся с приятелем местами. А еще через минуту машины цугом покатили в сторону Измайловского парка. «Капитан» вел машину с пленником, а «лейтенант» ехал следом на джипе.

То ли день не задался, то ли выпили они слишком много, но во время одного из маневров Вжик не справился с управлением и «боднул» «жигуленок» отбойником тяжелого внедорожника. Пластиковый бампер «десятки» треснул и раскололся. Пришлось бросить «жигули» у какого-то дома рядом с парком. На битой машине ездить нельзя. Затем пересели в «Мицубиси» и поехали «обрабатывать» клиента.

Хозяин джипа уже давно понял, с кем имеет дело. Но выдать сто тысяч евро, как предлагали ему «милиционеры», он не мог. А те почему-то не верили, что обладатель дорогой машины не может купить свободу за такую, в сущности пустяковую, сумму. Они возили его по Москве несколько часов, избивали и уговаривали: «Найди деньги, тебе же лучше будет!»

Хотелось одного — убежать

Бандиты были пьяны, от обоих несло перегаром. Но они и не думали останавливаться — постоянно прикладывались к бутылке. И временами пленник не знал, чего бояться больше. То ли того, что бандиты забьют его до смерти, так и не получив желаемый куш, то ли того, что они вывалятся из машины через парапет набережной и захлебнутся в ледяной воде Москвы-реки.

Но джип выруливал из любой пробки, а избиения продолжались. Через три часа «прогулки» у похищенного силы кончились: «Поехали к брату на Ленинский проспект, он найдет деньги. Я покажу дорогу, только шапку с глаз снимите».

Двинулись в сторону Ленинского. Вжик не слишком хорошо ориентировался в столице и в районе Курского вокзала пропустил поворот. Пленник дернулся: «Здесь налево нужно!». Водитель презрительно хмыкнул: какие проблемы? Сейчас развернемся!

Но проблемы только начинались…

Вжик резко крутанул баранку — развернулся через две сплошные линии. И сразу понял, что совершил ошибку. В зеркале заднего вида почти сразу появились сполохи синего маячка. Дежуривший на Садовом кольце гаишник пустился в погоню за джипом-нарушителем.

Бандит прибавил скорость: не впервой уходить от ментов! Понеслись в сторону Котельнической набережной, на какое-то время милицейская машина пропала из вида. Но оторваться все же не удалось… Даже в этот час улицы были загружены, разогнаться было трудно. Уже через минуту они услышали «кваканье» спецсигнала. Гаишник начал прижимать их к тротуару. Вжик сбросил скорость, остановился у парапета на Большом Краснохолмском мосту.

Пока еще ничего экстраординарного не происходило. Для бандитов и такая ситуация не была новой. Наверное, они и в этот раз вышли бы из положения. Но стечение обстоятельств было не в их пользу. События начали выходить из-под контроля. Причем поведение пленника сыграло в этом не последнюю роль…

Между тем из патрульной машины ГИБДД вышел капитан милиции Дмитрий Жучков. Вжик поспешил ему навстречу, вытащил свое «удостоверение». Капитан мельком взглянул на него. Ему и в голову не приходило, с кем он имеет дело:

— Зачем же так нарушать?

Вжик начал что-то говорить про погоду, дорогу. Капитан Жучков посоветовал быть аккуратнее, повернулся и шагнул к своим «жигулям». В это мгновение все и произошло.

Владелец джипа был коммерсантом средней руки, в прошлом работал в одной из спецслужб. Он имел неплохую физическую подготовку, и его не сломили ни побои, ни угрозы бандитов. Похищенный понял, что другого шанса ему судьба не предоставит…

Пленник разглядел в стекло заднего вида автомобиль с милицейской «люстрой» на крыше. Он упал спиной на сиденье, ногами выбил стекло задней двери и позвал на помощь. Капитан Жучков уже почти дошел до машины, когда услышал звон разбивающегося стекла и крики о помощи. Милиционер повернулся, двинулся назад и вытащил рацию.

Вжик попытался его успокоить: все в порядке, это задержанный… Но Жучков и не думал отступать. А когда Вжик попробовал отнять у него рацию, капитан выхватил из кобуры пистолет Макарова. В этот момент у вылезшего из джипа Бычка не выдержали нервы. Он открыл стрельбу из автомата. Короткой очередью капитана Жучкова отбросило почти на метр. Он замертво рухнул лицом вниз.

Из показаний подозреваемого:

«Сотрудника милиции как будто отбросило на метр. Он упал на асфальт лицом вниз. Я не стал подходить и проверять, жив ли он. Мысль у нас была одна — убежать. Мы сели в машину и поехали. Только потом заметили, что мужчина из машины успел выпрыгнуть… Проехали совсем немного — минуты две-три, припарковались, собрали вещи, поймали такси. Когда вернулись в Ногинск, болгаркой распилили автомат на несколько частей и побросали их в реку».

После стрельбы на Краснохолмском мосту банда «залегла» на дно почти на месяц. А потом, по выражению одного из оперативников, у них сорвало крышу. Дерзкие разбои и жестокие убийства стали для бандитов обычным событием. За какой-то год они совершили тринадцать убийств!

След ведет на восток

Капитана Жучкова хоронила вся милицейская Москва. Каждое подразделение прислало на похороны представителей. А газеты тем временем выдвигали одну версию за другой.

В любой стране убийство полицейского при исполнении обязанностей становится ЧП государственного масштаба. Раскрыть дело и наказать виновных в этом случае — дело чести. Такое не прощается и не забывается. В случае с гибелью капитана Жучкова ситуация усугублялась и тем, что оба преступника были в милицейской форме. Подобного не бывало даже в разгул «лихих девяностых»…

На поиски преступников делегировали самых опытных и работоспособных сыщиков МУРа. Руководил штабом ветеран «убойного» отдела Виктор Коньков. Оперативная группа собрала все разрозненные свидетельства, опросила сотни людей (на Краснохолмском мосту в тот момент находились несколько десятков машин, пешеходы), изъяла множество вещественных доказательств, провела анализ телефонных соединений базовых станций. Но ничего существенного отыскать не удалось.

При этом следы бандиты все же оставили. Один из них в спешке забыл в джипе свою куртку. Там же был брошен моток липкой ленты. Но ни отпечатков пальцев, ни других «именных» следов не обнаружили. Было понятно, что действовали люди подготовленные, разбирающиеся в работе спецслужб. Это подтвердил и сбежавший с места преступления бизнесмен. Он сам пришел в милицию и рассказал много интересного.

Бандиты колесили по городу пьяными, даже заезжали в магазин и докупали портвейн, когда его запасы иссякли. Нашли сыщики и продавщицу супермаркета, куда «заходили два милиционера». По словам женщины, они даже покачивались. Взяли две бутылки и ушли… Тем не менее, бандиты соблюдали строгую конспирацию, друг к другу почти не обращались, не снимали перчаток и следили, чтобы на глаза пленника постоянно была натянута шапочка. Все это не позволяло исключить самую неблагоприятную версию — преступление совершено сотрудниками милиции.

Впрочем, Виктор Коньков предположил, что бандиты когда-то могли работать в силовой структуре или имеют тесные связи с милицией. Слишком уж рискованно, цинично совершено преступление.

Штаб по раскрытию убийства капитана Жучкова работал круглосуточно. Были подняты оперативные сводки последних лет, запрошены материалы обо всех подобных случаях в ГУВД Московской области, других регионах. Дела анализировались, обобщались. Сотрудники уголовного розыска пытались отыскать хоть какую-то логику в действиях преступников, найти дислокацию банды, места ее «лежки». И кое-что постепенно начало вырисовываться.

Из оперативных материалов:

«Бандиты используют автомобиль ВАЗ-2110, который имеет госномер… с милицейской маркировкой синего цвета. Преступники пользуются рацией, которая настроена на служебную частоту милиции, а также полную экипировку сотрудников ДПС УГИБДД ГУВД Москвы, со всеми специальными значками, опознавательными знаками и нашивками. Преступники располагают автоматическим оружием — автоматом Калашникова и пистолетами Макарова, идентичными тем, которые стоят на вооружении милиции».

Проверялись все версии, даже анонимные письма. Как-то пришла неподписанная кляуза на руководителя одного из отделов милиции Ногинска. Аноним указывал, что сын сотрудника местного милицейского подразделения имеет такую же, как у бандитов, машину, располагает большими деньгами, ведет неподобающий образ жизни.

Сыщики очень деликатно проверили информацию и выяснили: кляузу написал какой-то завистник. Ни сын милиционера, ни он сам никакого отношения к преступлениям не имеют. Тем не менее, аноним угадал. Вскоре стало очевидно, что банда имеет притяжение к востоку области, в том числе к Ногинску.

Сыщики проверяли каждого владельца «жигулей» десятой и похожей на нее двенадцатой модели. Специальным распоряжением были отстрелены и занесены в специальную картотеку все автоматы Калашникова той модификации, которую использовали «пьяные бандиты». Но преступники, словно заговоренные, нигде не оставляли следов, не прокалывались в чем-то серьезном.

Почему им так везло? Что давало право быть такими дерзкими и наглыми? Многое прояснилось позже, когда бандиты оказались за решеткой, а их биографии были тщательно изучены оперативниками и следователями прокуратуры.

Настоящие добытчики

В банде было два звена — уголовное и милицейское. Деление это, конечно, условное. О каком милицейском «звене» можно говорить, если речь идет об отмороженных преступниках, добывавших деньги разбоями и убийствами? Но, чтобы понять историю формирования банды, нужно знать, с чего все началось.

Еще в 1998 году Бычок, его приятель Вжик и третий член группы (так и не получивший клички) Никитенко служили в милиции. Первые два — во вневедомственной охране Восточного округа и чуть позже в экологической милиции, а третий — в патрульно-постовой службе. Недалеко от места их службы располагался печально знаменитый Черкизовский рынок. Они ходили и «щипали» китайцев, вьетнамцев, бывших сограждан из ближнего зарубежья. Все было очень «благопристойно», без применения оружия и даже рукоприкладства. Тихо, мирно подходили и вымогали деньги, используя один из «четырехсот честных способов»…

Все трое прекрасно друг друга знали, так как жили в Ногинском районе Подмосковья и нередко ездили вместе с работы и на работу. Постепенно вошли во вкус. И, в конце концов, кому-то из них пришла в голову счастливая мысль: зачем работать-то, что мы, на самом деле, на зарплату живем, что ли? Вжик и Бычок сразу же уволились на гражданку. Никитенко остался сотрудником ППС. И в дальнейшем оказывал дружкам серьезную помощь.

Так они приблизились к созданию настоящей банды. Но до серьезных дел, больших денег было еще далеко. Пока что Вжик и Бычок занимались мелочовкой. Выходили в милицейской форме на «большую дорогу», которой стала для них «родная» земля в Восточном округе. Грабили кавказцев, иностранцев, торговавших на рынках, мелких оптовиков. Тех, кто не побежит заявлять в милицию, потому что не захочет объяснять, откуда у него сотни тысяч рублей, если он не имеет ни регистрации, ни прописки в Москве.

Никитенко вовсю помогал приятелям. Проверял сводки и сообщал, есть ли заявление от потерпевших, обращался ли кто-нибудь в милицию, а позже начал снабжать приятелей боеприпасами. Постепенно они «поднялись», выстроили дома, сменили обстановку в квартирах, обзавелись дорогой электроникой, машинами, купили гаражи. Соседи только завидовали: вот мужики — настоящие добытчики, нигде не работают, а дом — полная чаша!

Они все были исключительно добропорядочными. Вжик воспитывал троих детей, его родной брат, которого старшенький тоже приобщил к «семейному бизнесу», — двоих, у Бычка был ребенок, которого он даже водил сам в детский садик. И у каждого суббота и воскресенье были «святыми» днями. Никаких дел, поездок — только с семьей, только дома.

Криминальный бизнес затягивал все глубже. Им уже стало неинтересно «потрошить» барыг. Так они сделали следующий шаг — стали подъезжать к обменникам и выслеживать тех, кто обналичивает крупные суммы валюты. Надо отдать им должное: схема валютных разбоев была отработана у них настолько идеально, что, не сделай они следующий шаг, возможно, их имена мы узнали бы очень не скоро. Если бы вообще узнали.

Из материалов уголовного дела:

«Для осуществления своих преступных замыслов члены банды приобрели у не установленных следствием лиц большое количество оружия и боеприпасов, которые впоследствии были обнаружены и изъяты в ходе обысков. Члены банды были осведомлены о наличии и назначении оружия. Они неоднократно незаконно перевозили, передавали друг другу и использовали указанные оружие и боеприпасы при совершении преступлений.

В целях конспирации и облегчения совершения преступной деятельности члены банды использовали поддельные документы, оформленные на вымышленные анкетные данные, и государственные регистрационные знаки транспортных средств.

В своей преступной деятельности бандиты использовали специально приобретенные автомашины, технические средства связи — мобильные телефоны и радиостанции, форменное обмундирование сотрудников милиции, а также специальные средства — наручники, бронежилеты, спецшлемы».

— Они были страшной силой, — говорит начальник отделения третьего отдела МУРа Алексей Островидов. — Если кто-то им попадался на глаза и они решали его ограбить, то шансов вырваться из ловушки у жертвы не было.

Бандиты могли выбрать объект около рынка или обменного пункта, могли просто увидеть дорогую иномарку и ехать за ней, пока водитель не нарушит правила и не даст формальный повод для контакта с представителями закона. Дальше — все, ловушка захлопывалась. Как говорится: коготок увяз — все, птичке пропасть…

«Нас не поймают!»

Из материалов уголовного дела:

«…заранее переодевшись в милицейскую форму, с целью хищения имущества в крупном размере и согласно разработанному плану, под предлогом проверки документов остановили автомобиль «мерседес», в котором находились Асратян и Маргирян. Проверив документы, члены банды предложили им пройти в «милицейскую» автомашину, где надели на них наручники и натянули на головы шапки, обыскали и завладели денежными средствами и другими ценностями. Затем бандиты повезли Асратяна и Маргиряна в неизвестном направлении, нанося им удары руками и рукоятью пистолета в область головы и тела, требуя передачи денежных средств. После чего, завладев имуществом на сумму 460 тысяч рублей, освободили потерпевших и скрылись с места преступления».

Они никогда не пользовались чужими мобильными телефонами. Они никогда не работали без перчаток и требовали, чтобы жертвы не смотрели на их лица. Они были даже благородны, бросая своим жертвам напоследок: твоя машина стоит там-то… Они были спокойны и хладнокровны, знали, как себя вести в той или другой ситуации, слушали «милицейскую волну» и в случае опасности могли освободить жертву и уехать. Зачем рисковать? В этот раз не получится, в другой раз возьмем жирный куш!

После задержания разбойники рассказывали, что в иной день они совершали по три-четыре разбоя. И никогда не возвращались из Москвы с пустыми руками.

— Нас не поймают, — смеялись они, обирая очередную жертву — Мы — неуловимы.

Первый труп появился в 2003 году. Они еще вспоминали потом: остановили БМВ с «дьявольским» номером 666, вот и появилась первая кровь. Обычный грабеж превратился в жестокое убийство. Хозяин БМВ имел при себе 100 тысяч долларов. Разве такой кусок можно упустить?

Убийство есть убийство. На какое-то время они затихли. К тому же Вжик попал за решетку. Его подозревали в соучастии в другом преступлении. Но он выстоял, доказал свое алиби и вышел на свободу через полгода, уже имея опыт камерной жизни. Это не осталось не замеченным уголовным сообществом Фряново. К нему подошел местный авторитет по кличке Балкон: хватит мелочовкой заниматься, ты дорос до солидной работы. Предложение о сотрудничестве было принято. Так в банде появилось чисто уголовное звено — Балкон и его приятель по кличке Железный Дед.

О последнем нужно рассказать подробнее. Профессиональный преступник, отсидевший 17 лет по различным статьям, в свои 53 года он мог потягаться силой с молодым качком — кулаком мог вышибить дух из любого. И о мужской силе Железного Деда ходили легенды. Мимо дома, в котором жил «холостяк с репутацией», день и ночь прохаживались молодые девицы, в надежде познакомиться и самим испытать счастье настоящего мужского «внимания».

Балкон и Дед стали поставлять «партнерам» богатые наколки. Подсказывали адреса бизнесменов, имевших неосторожность где-то «засветить» капиталы, называли время и место, когда тот или иной нувориш будет отдыхать в ресторане. А дальше — дело техники. Сидите в засаде, ждите, когда он тепленький будет возвращаться домой, тут его можно брать голыми руками.

Разбои пошли сериями. Иногда они выезжали на двух машинах, иногда на одной втроем. Деньги уже не имели принципиального значения. Появлялся спортивный интерес. Хапнуть больше, найти шматок еще жирнее… Порой строптивую жертву они вывозили в лес и устраивали расстрел понарошку. Привязывали к дереву и палили над головой. После таких «шуток» любая жертва становилась как шелковая.

Это продолжалось до 2005 года, когда был убит Жучков. А потом началась череда кровавых и порой бессмысленных убийств. На дело они выезжали пьяными, поэтому, может быть, даже когда им не было нужды убивать, бандиты не рассчитывали силу, и человек погибал.

Так, «случайно» они сломали шею женщине, у которой, по сведениям Балкона, была дома кругленькая сумма баксов. Так же погибли муж и жена армяне, у которых и денег-то с собой не было. Просто несчастные попали под бандитский «каток». Они убили вьетнамца-коммерсанта. Просто выволокли его из «мерседеса», сломали шею и сунули ногами вниз в канализационный люк в Сокольниках. Такая же участь постигла мужа и жену из Латвии. У них сиротами остались двое детей. При этом выручка в каждом случае была несерьезная. К тому же они должны были теперь делить все поровну. Крысятничать не позволял Железный Дед.

На посошок

Что стало главным в разоблачении банды? Наверное, каждый из членов следственно-оперативной группы имеет на этот счет свое мнение. Об этом речь впереди. Я же уверен, что поймать душегубов удалось благодаря общим слаженным действиям и энтузиазму, преданности делу каждого в отдельности.

В последнее время вместе с Алексеем Островидовым работали его коллега из МУРа Дмитрий Филатов и сотрудник уголовного розыска ГУВД Московской области Георгий Великоднев. Они все чаще получали информацию о существовании в Щелковском и Ногинском районах разбойной группы, которая по почерку очень походила на разыскиваемых. Но информация без реальных фактов — не более чем слухи. Сыщики начали внимательнее отрабатывать каждый сигнал, каждую мелочь. И уже не сомневались, что вот-вот поймают удачу.

— Автомобиль бандитов был известен, — рассказывает следователь по особо важным делам Управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы Дмитрий Пчелкин, принявший дело к производству 9 ноября 2006 года. — По разрозненным свидетельствам удалось узнать и его номер. Причем в день преступления похожая «десятка» была дважды зафиксирована камерами слежения системы «Поток» на въезде и выезде из города.

И я подумал: а что, если сделать билинг телефонов всех операторов мобильной связи, которые в этот момент работали в зоне базовой станции рядом с пикетом? Я понимал, что шансов немного. И все же очень надеялся.

Следователю принесли длинные свитки с распечатками телефонных номеров. Даже за те несколько минут на связи с другими абонентами находилось множество людей. Но как узнать, есть ли среди них искомые номера? Дмитрий Юрьевич просит оперативников проверить, не встречаются ли такие же номера телефонов в местах, где банда совершала преступления?

— Это был один шанс из тысячи, — вспоминает Дмитрий Пчелкин. — Но потому-то он и дорог вдвойне. Мы нашли два телефона оператора МТС, которые оканчиваются на «09» и «10». И во время проезда машины через пикет, и на преступлениях, работали именно эти номера.

Дальше началась проверка, в успех которой я очень верил. И наши расчеты подтвердились.

Опустим некоторые моменты. До окончания следствия говорить об этом нельзя. Можно лишь сказать, что банду взяли в тот момент, когда она готовила новое кровавое преступление.

— Пятерых членов «пьяной банды» взяли в один день, — говорит начальник Управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы Сергей Золотарев. — В Подмосковье выезжали пять наших следователей, бойцы отряда милиции специального назначения, оперативники. На сегодняшний день мы имеем доказательства причастности бандитов к двадцати убийствам и более чем сорока разбоям. Думаю, что это еще не предел, работа только началась.

Кстати, трое из арестованных оказались пьяными. Бандиты остались верны себе.

Глава двадцать шестая ДВА БАКСА «НА УДАЧУ»

Московский студент зарезал мать двоих детей ради того, чтобы завладеть ее спортивным «мерседесом».

Без шансов выжить

Ситуация напоминала голливудский триллер. Так рассказывали те, кто был свидетелем агонии молодой женщины. Жертва умирала на руках врача-реаниматолога, который случайно оказался поблизости и пытался спасти несчастную. Но все его усилия, весь опыт были бесполезны. Убийца нанес жертве рану, не совместимую с жизнью. Он перерезал ей горло так, словно был опытным забойщиком скота…

Сначала девушку заметили посетители ресторана «Макдональдс», расположенного рядом с Северянинским мостом на Ярославском шоссе. Они обратили внимание на то, что стоящая у выезда с бензоколонки «Бритиш Петролеум» стройная темноволосая девушка пытается остановить машину. Водители сначала притормаживали, а потом вдруг резко нажимали на газ и уезжали. Немного позже девушку стало пошатывать. Затем она встала на колени, а позже легла на асфальт…

Приехавшая «скорая» констатировала смерть женщины. На часах было 13.25.

Никто не понимал, что случилось, кто стоит за жестоким убийством. Не помогли и десятки свидетелей. Кто-то утверждал, что девушку выбросили из серебристого «мерседеса», кто-то цитировал ее слова: она успела произнести, что у нее угнали машину, и даже назвала марку и номер кузова.

Из рассказа старшего следователя следственного отдела по Бабушкинскому району следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре РФ по городу Москве Елены Квашиной:

«В тот день я была дежурным следователем и узнала об убийстве практически сразу. К месту трагедии я приехала, когда там уже стояла машина «скорой». В салоне лежала мертвая женщина. Поначалу мне показалось, что ей не больше двадцати — двадцати двух лет. Так молодо она выглядела. Позже, изучая личность потерпевшей, все встало на свои места. Женщина следила за собой, регулярно посещала тренажерный зал и, хотя была матерью двоих детей, казалась гораздо моложе своих лет.

В ушах потерпевшей остались нетронутыми очень дорогие сережки с бриллиантами, золотая цепочка, часы известной торговой марки… Значит, мотивы преступления — завладение автомобилем? Но для чего же тогда расправляться с хозяйкой? Угонщики, даже самые жестокие, крайне редко идут на убийство. Это не их «профиль»… Ведь гораздо проще запугать жертву, выбросить ее из машины, в крайнем случае похитить, вывезти за кольцевую дорогу и оставить в лесу. Именно по такой схеме обычно и действуют налетчики».

Скоро к месту преступления приехали телевизионщики, газетные репортеры, фотографы. Проводить первичные следственные действия и работать в таких условиях было практически невозможно. Следователю помог прокурор-криминалист, загородивший собой дверцы автомобиля «скорой».

Сведя воедино все показания и осмотрев тело убитой, следователь выяснила примерную картину случившегося. Судя по глубоким ранам рук, жертва отчаянно сопротивлялась. Возможно, она пыталась отвести от себя удар. Но убийца не оставил ей шансов. Женщина получила удар ножом в горло и оказалась на проезжей части. Она пыталась зажать рану рукой, но кровь заливала ее светлую кофточку. Через какие-то минуты все было кончено…

«В "кавказский" след не верю»

В 15.15 в Интернете появилось первое сообщение о происшествии. Выдвигалась версия о причастности к преступлению кавказцев. Уж очень своеобразными были ранения, нанесенные убийцей жертве.

Обсуждались и другие версии. Но в «кавказский» след Елена Квашина не верила. Интуиция подсказывала ей, что мотивы преступления, скорее всего, иные. Однако выдвигать гипотезы, строить догадки, не установив даже личность потерпевшей, было делом неблагодарным. Ситуация осложнялась тем, что при погибшей не было найдено ни единого документа или предмета, которые могли бы помочь в установлении ее имени.

…В начале двенадцатого ночи в УВД Северо-Восточного округа позвонил мужчина. Он заявил, что его жена уехала утром на «мерседесе» и до сих пор не вернулась. На телефонные звонки она не отвечает, подруги ничего пояснить не могут. Ему пришлось даже самому забирать младшую дочь из детского садика.

Оперативный дежурный УВД предложил мужчине приехать в милицию с документами, удостоверяющими родственную связь с женой. Опознание происходило по фотографии. Муж с трудом взял себя в руки и никак не мог поверить в случившееся. И еще он уверял, что подсадить к себе в машину жена никого не могла. И никогда не стала бы сопротивляться, если бы ей угрожала опасность.

— Мы с ней много раз говорили на эту тему, — пояснил мужчина. — Не стоит старый «мерседес» того, чтобы из-за него рисковать. К тому же жена принципиально никого не подвозила. Даже если бы ее попросила дряхлая старушка, жена бы отказалась. Она не впустила бы в машину незнакомого человека.

Из рассказа следователя Елены Квашиной:

«Почти все знавшие жертву подтвердили эти слова. Но одна из подруг высказала и другую версию. По ее мнению, потерпевшая давно мечтала о хорошей машине и очень к ней привыкла. И нельзя исключить, что женщина пыталась защитить свою собственность. Что касается отзывов о похищенном «мерседесе» как о старье, не имевшем ценности, то тут вспоминается поговорка: кому жемчуг мелок, а кому — щи пусты».

Муж убитой женщины дал точное описание пропавшего «мерседеса» (он оказался черного цвета), сообщил другие важные детали и помог восстановить по минутам события рокового дня. Утром жена отвела младшую дочь в садик и поехала на урок английского. На занятиях были еще шесть человек. Никто из них не заметил в ее поведении ничего необычного, тревожного. Затем женщина отправилась к своей подруге. Она собиралась забрать у нее мольберт для старшей дочери, которая увлеклась живописью. Мольберт она забрала в час дня. И подруга, как говорят оперативники, оказалась «последним контактом», а привязка к ее адресу — ценнейшим подспорьем в расследовании дела.

Дерзкое и кровавое преступление было сразу же поставлено на контроль руководством МУРа. К работе подключились лучшие сыщики «убойного» блока. Но, учитывая мотивы преступления, раскрытием занялись и оперативники седьмого отдела МУРа, занимающиеся борьбой с кражами и угонами автотранспорта.

— В день убийства «мерседес» был зафиксирован видеокамерой системы «Поток», установленной на пикете ГАИ при въезде в Москву, — вспоминает начальник седьмого отдела МУРа Иван Горбунов. — Это было в 12.15. Почему машина ехала из области? Мы нашли этому объяснение. Хозяйка «мерседеса» выбрала оптимальный путь от дома, в котором проходили занятия английским, к своей подруге, жившей на Ярославском шоссе. Таким образом, женщина миновала заторы и пробки, с которыми она обязательно столкнулась бы, если б ехала через центр города. Но самые большие надежды мы возлагали на другие камеры — те, что установлены у входов в подъезды домов.

«Мокрый мерин»

Сыщики начали просмотр видеозаписей камер наблюдения. Несколько дней тяжелой работы, утомительное сидение перед мониторами… И, наконец, — удача. Камера, установленная над подъездом, куда заходила убитая, зафиксировала подозрительного молодого человека. Парень вбежал в дом следом за жертвой. Потом выскочил, затем снова вернулся в подъезд. И, наконец, вышел вслед за женщиной, несущей в руках злополучный мольберт. Но каким бы подозрительным ни казался неизвестный, его еще надо найти, а потом установить причастность или непричастность к преступлению.

Рассказывает следователь Елена Квашина:

«Работа следователя будет бесполезной тратой времени, если ему не удастся найти общий язык с оперативниками. — На этот раз мне повезло. То, как действовали сыщики МУРа, — выше всяких похвал. По моему мнению, такая работа оперов — мечта каждого следователя. Я не могу рассказать все, полностью обосновать свою оценку. Многое не подлежит огласке, о некоторых деталях работы сыщиков не должен знать обвиняемый. Но то, что сделали сотрудники МУРа, — достойно самой высокой оценки.

Прошла почти неделя, а разыскиваемый «мерседес» как будто в воду канул. Признаюсь, мой энтузиазм стал убывать. Я начала терять веру в успех. И появилась информация: в подмосковной Ивантеевке кто-то видел похожую машину у человека, который просто не может быть ее владельцем. В моем кабинете собрались заместитель начальника «убойного» отдела МУРа Александр Румянцев и его коллега, заместитель начальника седьмого отдела Алексей Шабала. Сыщики собрали воедино все имевшиеся сведения, взвесили все за и против и предложили задержать подозреваемых».

Ивантеевка, где мелькнул похожий «мерседес», мало чем отличается от других малых подмосковных городов. При желании, ее можно обойти пешком за два-три часа. Да и каждый, кто связан с автомобилями, здесь отлично известен. Нет нужды говорить, что опытные сыщики МУРа использовали все средства для получения информации. И в разговорах одной из групп, занимающейся «темными» автомобилями, неожиданно прозвучала фраза: «А какие новости по "мокрому мерину"»?

Думаю, что большинство читателей догадались, что означают эти странные слова. И все же поясню, что «мокрым» в уголовном мире называют вещи, связанные с убийствами. «Мерин» же — почти общепринятое жаргонное обозначение автомобиля «мерседес».

Из рассказа следователя Елены Квашиной:

«Сыщики начали отрабатывать группу, которая интересовалась тем самым «мерином». Особую благодарность заслуживает сотрудник МУРа Павел Костеров. Можно только догадываться, сколько дней и ночей провел он в Ивантеевке, чтобы установить всех причастных к угнанному «мерседесу» людей, выяснить их имена и образ жизни. Кстати, быт фигурантов этого дела заслуживает отдельного рассказа».

Компания, связанная с «мокрым» лимузином, состояла примерно из десяти человек. Все они примерно одного возраста: 18–22 лет. «Золотой молодежью» их назвать нельзя, но по меркам Ивантеевки они относились к состоятельному кругу избранных. Никто из них, кроме одного — сотрудника УФСКН, не работал, ничем серьезно не занимался. При этом у каждого были иномарка среднего класса, непомерные амбиции и тяга к праздной жизни. Частенько покуривали травку. Так, для разнообразия… Родители хорошо знали о времяпрепровождении своих чад, но влияние на ситуацию давно уже утратили.

Весь досуг недорослей сводился к непрерывному кружению на машинах по Ивантеевке. Маршрутов было два: одна дорога — по кругу, а другая — «восьмерка» через микрорайоны. С утра до вечера они гоняли то по кругу, то «восьмеркой». Ненадолго останавливались, чтобы перекурить, потрепаться и обсудить автомобильные и городские сплетни. А затем — снова за руль и кружение по маршрутам. В этой компании и «возмужал» будущий убийца…

«Ах, какие кнопочки!»

Задержание проводилось в так называемом Зеленом бору — перелеске, где местные жители построили гаражи. Там и тусовалась вся «бригада». Когда оперативники МУРа надели наручники на подозреваемых и вгляделись в их лица, сыщик Павел Костеров, который был «в теме» больше других, воскликнул: «А вот и мальчик с видеозаписи!»

Молодой человек растерянно смотрел на оперов.

— Ты был 26 сентября по адресу…?

— Да, — ответил парень. — Это я женщину порезал… Следствие еще продолжается, и мы не можем, в силу многих обстоятельств, привести диалог полностью. Но то, что недоросль сам чистосердечно признался в убийстве, зафиксировано в полном соответствии с законодательством.

Из показаний подозреваемого Дмитрия П.:

«Примерно за два месяца до случившегося я решил угнать машину. Я понимал, что совершу преступление, но не видел другого выхода. У всех моих друзей были хорошие машины иностранного производства, а мне отец не разрешал даже получать права. В тот день я опоздал на лекции и ходил по микрорайону без цели около Ярославского шоссе. Там я заметил спортивный «мерседес» черного цвета. На нем приехала девушка… Я проследил, как она подошла к подъезду, нажала кнопки домофона, вошла. Я бросился за ней, хотел отобрать сумочку с ключами и уехать на машине. Вместе сели в лифт, поднялись… Я на пятый этаж, а женщина — на седьмой. Но напасть на нее я так и не решился».

Сократим обстоятельный рассказ убийцы. Тем более что напасть на женщину в подъезде он так и не посмел. Дождался выхода хозяйки машины во дворе. Женщина несла мольберт. Подошла к автомобилю, открыла багажник, уложила вещи в салон. Когда она уже собиралась отъезжать, пассажирскую дверь открыл молоденький мальчик:

— Подбросьте до метро ВДНХ?

Ничего подозрительного. Это же тот самый мальчишка, который поднимался с ней в лифте. Розовощекий, курносый, обычный подросток… У нее старшая дочь такого же возраста. Женщина спокойно кивнула:

— До метро не довезу, а до заправки — пожалуйста!

Из показаний подозреваемого:

«Желая напугать девушку, я вытащил из кармана нож, сделал движение по воздуху в сторону правой верхней части ее тела. Она закричала: «Мама!» и выскочила из машины. Как нож вошел в тело девушки, я не почувствовал. Затем я перелез на водительское место, нажал педаль газа и уехал…»

До Ивантеевки он добрался без каких-либо осложнений. Ухитрился даже не попасть в камеру системы «Поток». Как объяснил простодушный мальчик, он двигался следом за большегрузом, и камера его «не взяла»… Вернувшись домой, он первым делом поделился радостью с дружком — таким же «высоколобым» автомобильным интеллектуалом. Тот посоветовал бросить машину. Но Дима резонно заметил: «Ты чего? Она мне с таким трудом досталась, почему же я должен ее терять?»

Ограничились избавлением от улик — ножа, сумки, документов и мольберта. Выбросили все это на свалку. Оставили себе двухдолларовую купюру. Она, по мнению многих, приносит удачу. Кстати, в сумке нашли около 650 рублей, на которые немедленно залили бензин на заправке и отправились наворачивать круги по Ивантеевке.

Из показаний Дмитрия П.:

«Полчаса кружили по городу, а потом увидели впереди нас на машине «Нисан Скайлайн» моего приятеля Трусова. Я ради шутки начал ездить за ним следом. Через некоторое время я, не справившись с управлением, врезался в его автомобиль. Он вышел и, увидев меня, начал расспрашивать, откуда такая машина. Потом понаехали ребята. Мы решили отогнать машину в гараж. Сначала я не хотел говорить правду, а потом рассказал все как было. Ребята решили помыть машину и продать…»

История напоминает глуповатый анекдот. Поймали воров, угнавших машину, груженную ящиками с водкой: «Что с товаром сделали?» — «Продали!» — «А деньги куда дели?» — «Пропили!»

«Мерседес» изъяли в гараже в тот же вечер. Тогда Дима и его подельники начали давать показания. Немного позже допросили родителей обвиняемого. Мама очень сокрушалась: он рос таким хорошим мальчиком, таскал домой бездомных кошечек, собачек… Как же так, не могу поверить, что он мог такое совершить!

Между тем мальчик Дима нисколько не убивается по поводу сделанного. Горюет, конечно, о себе, любимом… Жалуется следователю, что рядом с ним в камере сидят неподходящие люди: «Не мой контингент. Вы бы подобрали мне соседями людей соответствующего уровня». Он интересуется, какое наказание его ожидает. И еще постоянно вспоминает про «мерседес», на котором так и не успел всласть накататься: «Какие у него были кнопочки, сколько всяких приборов… Я даже не сразу во всем разобрался».

Глава двадцать седьмая КРОВАВЫЙ МАРАФОН

Они создали настоящее криминальное государство. И те, кто отказывался жить по его законам, беспощадно уничтожались.

Птенцы гнезда Сильвестра

Самое громкое дело десятилетия, не имеющее аналогов расследование, банда, равных которой не было… Подобные эпитеты журналисты используют для описания каждого второго дела. Но если уж выбирать историю, действительно достойную таких определений, то это, конечно, будет история возвышения, властвования и разгрома знаменитой ореховской преступной группировки.

10 сентября 2007 года Московский городской суд вынес решение по делу банды Олега Пылева, Махалина, Михайлова, Пономарева, Федина, Филиппова и еще пятерых обвиняемых. Первым трем фигурантам суд, «в соответствии со статьей 70 УК РФ по совокупности с приговором Московского городского суда от 17 августа 2005 года», назначил окончательное наказание в виде пожизненного лишения свободы с содержанием в исправительной колонии особого режима.

Еще один обвиняемый, Пономарев, получил 25 лет лишения свободы. Остальные активные члены ОПГ приговорены к различным срокам — от 14 лет лишения свободы с содержанием в исправительной колонии строгого режима до условного наказания в виде 5 лет с испытательным сроком. Таков финал, вероятно, самой кровавой и безжалостной группировки, успешно действовавшей не только на территории России, но и в Европе.

На их счету десятки убийств, в том числе тех, которые без преувеличения потрясли весь маргинальный мир России. Достаточно вспомнить расстрел у Пресненских бань Отари Квантришвили, убийство известного криминального лидера Бобона и его телохранителя Глодина, дерзкий расстрел в центре Москвы у подножия памятника Юрию Долгорукому преступного авторитета Бид-Жамо, обставленное как триллер убийство в Афинах киллера Солоника, получившего прозвище Саша Македонский…

Из материалов уголовного дела:

«В начале 1994 года Сергей Тимофеев, известный в Москве как уголовный авторитет по кличке Сильвестр, объединил несколько действовавших на юге и юго-западе столицы группировок в одну боевую организацию. В ОПТ, проходившую в агентурных сообщениях как ореховская группировка, наиболее активную роль играли бывший сотрудник КГБ СССР Григорий Гусятинский (Гриша Медведковский), а также Буторин, братья Пылевы, Ананьевский, Володин и другие».

Реальная сила группировки стала известна лишь после ее разгрома, который начался в 1998 году. До этого момента об ореховских знал лишь узкий круг профессионалов спецслужб и, что понятно, жертвы их преступной деятельности: коммерсанты, предприниматели, втянутые в круг интересов ореховских представители силовых структур и конкурирующие с ними за влияние в Москве бандиты.

Ореховские были бандой новой формации. Их можно было бы назвать последователями дона Корлеоне. Только, при всем уважении к таланту Марио Пьюзо, создавшего незабываемый образ крестного отца, наши соотечественники оказались круче литературных двойников. И сам Пьюзо наверняка удивился бы, когда б узнал, каких высот достигнет российский аналог мафии в конце двадцатого столетия. Финансовое обеспечение, дисциплина, методы конспирации и выполнения заданий, влияние и связи, технические возможности и экономические проработки выгодных проектов — все это было у ореховских на высочайшем уровне. Можно с уверенностью сказать, что ни одна из преступных группировок новой России не была столь успешной и богатой.

Из оперативных материалов:

«В конце 1994 года на почве борьбы за лидерство в группировке произошла серия разборок. В сентябре в центре Москвы на 3-й Тверской-Ямской улице в своем «Мерседесе-600» был взорван Сильвестр. Его опознали гораздо позже по зубопротезному аппарату — тело Сильвестра обгорело до головешки. Та же участь постигла в 1995 году Гусятинского. Его убили в Киеве. А в следующем году погибли Ананьевский и Володин».

В результате разборок возвысились новые лидеры. Во главе ореховских встали Буторин и братья Пылевы. Они не обременяли себя никакими принципами и обязательствами, для них не было ни дружеских отношений, ни авторитетов. Остались лишь личные интересы и стремление играть на опережение. Уж им-то было хорошо известно: если не ты, то тебя…

Однажды Олегу Пылеву сообщили, что его приятель якобы нелестно высказывался в его адрес. Пылев даже не стал разбираться. Дал отмашку: убрать. Человека просто вывезли в лес, и он исчез. Так было со всеми, кто попадал в немилость к главарям или имел неосторожность нарушить строгую внутриклановую дисциплину. Пылев специально прилетал из Испании, чтобы участвовать в показательных устрашающих казнях Пирогова и Значков-ского, которые вышли из-под контроля руководства клана.

«Стреляю без предупреждения»

Из материалов уголовного дела:

«Начиная с 1995–1996 годов Буторин и братья Пылевы стали осуществлять руководство преступным сообществом и входящими в него бандами с территории России и из-за границы. Ими была приобретена недвижимость в Испании и Греции, куда они периодически выезжали вместе с приближенными членами группировки. Там разрабатывались планы преступной деятельности, распределялись роли, ставились задачи».

Группы, входящие в преступное сообщество, имели сложную и разветвленную структуру, выстроенную для достижения конкретных задач. Бригады Белкина и Маха-лина, например, специализировались на убийствах. Причем делали это виртуозно, не оставляя следов и свидетелей. Бригады Шарапова и Пономарева, помимо убийств, занимались разведдеятельностью, собирали и систематизировали информацию олицах и предприятиях, находившихся в поле зрения интересов лидеров группировки. Они устанавливали звукозаписывающую аппаратуру, видеонаблюдение, осуществляли слежку, перлюстрировали почту объектов.

В состав преступного клана входило около 100 человек. Сейчас большинство из них уже вне дел. Часть погибла в разборках, кто-то прячется за границей под чужими документами, многие осуждены судом. На конец 2007 года к различным срокам лишения свободы приговорены Пустовалов, Сидоров, Кременцков, Александров, Саусарагис, Климов, А. Пылев, Кондратьев, Полянский и другие. С момента существования банды преступниками совершено около шестидесяти убийств и других тяжких преступлений на территории Московского региона, Владимирской области, Украины, Греции и, по некоторым сведениям, Голландии.

Иные убийства выглядели как настоящие спецопера-ции. Например, устранение лидера конкурирующей измайловской группировки Токарева.

Из материалов уголовного дела:

«Ликвидацию главаря измайловских Олег Пылев возлагает на Пономарева. Тот подключает «специалистов» — Банина и Федина. В назначенный день преступники приезжают к дому жертвы, вооруженные пистолетом с глушителем. Как только объект появляется у дома, Пономарев по рации сообщает об этом подельникам, которые ждут жертву в подъезде дома между первым и вторым этажами. Когда Токарев заходит в лифт, Банин в упор расстреливает его из пистолета. После этого киллер вкладывает в руку мертвого измайловского лидера пистолет-пулемет «Скорпион», который был использован при совершении другого громкого убийства — вице-президента компании «Русское золото» Гелашвили. Сделано это было для того, чтобы направить поиск милиции по ложному следу и отвести подозрение от ореховских».

Банда расширялась и расширяла сферу влияния. Пылев, как опытный стратег, подтянул к себе медведковских, климовских, подольских, лианозовских… Там тоже хватало голодных и готовых на все ради получения шанса красиво жить. Но принимать в клан без проверки, конечно, никто не собирался. И Пылев проводил особые «тесты».

Из показаний подсудимого — боевика группировки Федина:

«Вместе с Филипповым и Крыловым Федин был определен в бригаду, которая контролировала рынок на улице Зеленые горы. Через несколько дней, без всяких оснований, все трое были задержаны милицией и жестоко избиты. И только после освобождения они узнали, что таким способом Пылев проверял их «на вшивость».

Жизнь без имени

И еще любопытные показания того же Федина:

«Мне приходилось часто выступать в роли силового фона при проведении различных криминальных мероприятий. Все это оплачивалось руководителями подразделений почти по «прейскуранту» до 1500 долларов. Участие в убийствах оплачивалось отдельно. Вознаграждение составляло от 2000 до 5000 долларов. Контакты с участниками других бригад категорически запрещались. А между собой мы общались только по кличкам и прозвищам».

В группировке царила атмосфера подозрительности и страха. Пылев сумел внушить своим подчиненным, что каждый их шаг контролируется и фиксируется и ни одно прегрешение не остается без наказания. Никто не мог поручиться за свою жизнь. Каждый понимал, что должен беспрекословно исполнять любой приказ лидера. В противном случае — смерть.

Что касается главарей ореховских, то они постепенно теряли ощущение реальности. Еще бы: стоило им пошевелить пальцем, и люди исчезали, стоило нахмуриться, и вокруг все смолкало… И никакой жалости, никаких сомнений в своей исключительности. Буторин и Пылевы вершили судьбы людей. Перед ними заискивали миллионеры, их дружбы искали влиятельные люди. Они чувствовали себя уверенными, непобедимыми, они были частью клана.

Один из исполнителей — некий Ивахно, отвечавший за изготовление поддельных заграничных паспортов и других документов прикрытия, — стал проявлять излишнюю самостоятельность. Пылев тут же делает соответствующие выводы.

Из материалов уголовного дела:

«По дороге Казюконис купил водку и заставил Ивахно выпить. Из Москвы выехали по Можайскому шоссе, остановились в лесу. Вышли из машины и повели Ивахно в глубь леса. По дороге, в соответствии с разработанным планом, Махалин набросил на шею Ивахно веревку… После этого они раздели убитого, положили его в углубление в земле, куда заранее налили приготовленную кислоту. А чуть позже облили все бензином и подожгли».

Эти показания подтверждаются материалами следствия, согласно которым в двух километрах правее трассы Руза — Ново-Волково обнаружен скелетированный труп человека без кистей и стоп: убийцы хорошо знали, как скрывать улики, что делать, чтобы милиция и прокуратура не могли установить личность мертвеца. Есть и другие примеры исключительной «предусмотрительности» киллеров.

Убийство некоего Царькова, который оспаривал лидерство Пылева на Митинском рынке, было совершено в лучших традициях мафии. Михайлов застрелил Царькова из пистолета с глушителем «Agram-2000». Мертвое тело положили в большую коробку из-под бытовой техники, отвезли на машине в гараж. Там засунули убитого в стальную бочку, но она оказалась не столь вместительной — ноги жертвы торчали наружу. Тогда Казюконис взял ручную пилу, отпилил мертвецу конечности, после чего засунул их в ту же бочку. Затем в бочку залили цементный раствор, а через несколько дней монолит выбросили на свалку в районе поселка Немчиновка.

А вот другой факт. Член банды Симонов начал раздражать владельца компании «Русское золото». Пылев принял решение «разобраться» с неугодным человеком. Симонова пригласили в безлюдное место, застрелили, после чего вывезли в район платформы Тестовская, где бросили в смотровую яму в гараже, забросали тело мусором и залили цементным раствором. Позже в указанном месте, расположенном в Шелепихинском тупике, под слоем бетона был найден труп человека.

Из материалов уголовного дела:

«На вооружении банды находилось более 50 единиц пистолетов отечественного и иностранного производства, автоматы, пистолеты-пулеметы, большое число боеприпасов различного калибра, устройства для бесшумной стрельбы, приборы оптического наведения, а также взрывные устройства и многочисленные составные части и детали для огнестрельного оружия, которое в ходе следствия было обнаружено и изъято. Только в 1997–1998 годах представители клана приобрели 20 автоматов Калашникова. Ореховская банда имела арсенал оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, которые хранились в тайниках, расположенных в Москве, Московской области, а также других регионах Российской Федерации».

«У нас все схвачено»

Для легализации своих действий руководители и участники банды открывали частные охранные предприятия, получали лицензии на право ношения и хранения оружия, в том числе и огнестрельного. Кроме того, преступники добывали через своих людей в правоохранительных структурах различные документы. При задержании у многих членов банды были изъяты удостоверения силовых ведомств, паспорта на чужие имена, иные легальные документы. У них были свои турагентства и адвокатские бюро, связи в МИДе и МВД, свои люди в спецслужбах и на таможне.

Интересно, что убитый еще раньше по указанию тех же братьев Пылевых член преступного клана Солоник, которому приписывали чудеса «киллерского искусства», имел несколько паспортов и уже после своего знаменитого побега из камеры смертников тюрьмы «Матросская тишина» совершенно спокойно приезжал из Греции в Москву и даже заходил в здание Госдумы. Впрочем, и Со-лоник в конце концов разделил судьбу своих жертв. Его, как надоевшую кошку, придушили и бросили на обочине дороги в пригороде Афин. Ту же участь разделила подруга Саши Македонского — супермодель Светлана Котова.

Это убийство, как и десятки других кровавых злодеяний, получило оценку во время других судебных слушаний. Суды над ореховскими и сателлитами их группировки проходят не впервые. Еще в августе 2005 года состоялся суд над одиннадцатью членами банды. Тогда Олег Пылев получил в общей сложности 63 года заключения, но путем сложения срок лидеру ОПГ уменьшили до 24 лет. Правда, теперь «награда» нашла своего героя. Пылев, как уже упоминалось выше, приговорен к пожизненному заключению.

Из материалов уголовного дела:

«Объединяющим фактором организованных преступных групп, входящих в клан ореховской группировки, являлась корыстная заинтересованность ее участников. Для прикрытия преступной деятельности многие из них имели свой бизнес, а лидеры являлись руководителями коммерческих предприятий».

Впрочем, в историю криминалистики войдут все же не Пылевы и им подобные лидеры. Они — упыри, кровавые маньяки, которые жировали, расправляясь чужими руками с конкурентами по бизнесу. Больший интерес представляют их вассалы, те, кто возвел заказное убийство в ранг «криминального искусства». Например, некоторые боевики ореховского клана.

— Пустовалов, Шерстобитов и другие заставили нас по-новому взглянуть на привычные понятия, — говорит начальник первого «убойного» ОРЧ МУРа Андрей Храпов, — помогли отработать новые методики, повысить квалификацию сотрудников, занимающихся раскрытием заказных убийств. Такие преступники, несомненно, являются личностями, хоть и со знаком минус. Это — выдающиеся типажи, чьи имена войдут в историю криминалистики.

Собственно оперативникам и следователям прокуратуры мы обязаны тем, что самая зловещая банда нового времени оказалась разгромлена, а ее участники получили реальные сроки наказания. Сотрудники МУРа Александр Трушкин, Андрей Храпов, Николай Воробьев, Олег Галич и следователи Управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы Игорь Рядовский и его коллега Виталий Ванин сумели свести воедино разрозненные факты, проанализировать их и выстроить всю картину, позволившую отправить на скамью подсудимых самую жестокую и мощную банду века.

В деле ореховских точка пока не поставлена. Расследование кровавого марафона продолжается. Только у следователей остается все меньше возможностей для того, чтобы работа была результативной. Те, кто идут на контакт со следствием, получают по приговору суда такие же сроки, а то и большие — в сравнении с теми, кто играет со следствием «в молчанку». Учитывая конспиративность действий группировки и давность многих преступлений, раскрывать их в таких условиях становится почти невозможно. Впрочем, не будем загадывать. Как видно из истории «непобедимого и всесильного» ореховского клана, настоящим профессионалам розыска и следствия по плечу раскрытие даже таких уникальных дел.

Глава двадцать восьмая БИТЦЕВСКИЙ ДУШЕГУБ

Он убивал ради убийства.

«Золотой Велес»

Ростовский потрошитель Чикатило получил клеймо самого страшного преступника ушедшего столетия. Казалось, что превзойти его злодеяния невозможно. За двенадцать лет маньяк убил 53 человека. Но наступил XXI век, а вместе с ним изменились и наши представления о жестокости и бесчеловечности. Новый «рекордсмен» — московский серийный убийца Пичушкин — за неполные пять лет расправился более чем с шестьюдесятью жертвами.

…На станцию метро «Каховская» я приехал глубокой осенью. Приехал специально, чтобы увидеть эти места своими глазами.

Окраина Москвы. Случайные люди попадают сюда редко. Даже те, кто провел в столице целую жизнь, могут здесь ни разу не побывать. Незачем… Недалеко от входа в метро и начинается огромный Битцевский парк — зеленое подбрюшье юга Москвы. Это настоящий лес. Пройдешь по заасфальтированной центральной аллее сотню-другую метров, свернешь в сторону, сделаешь еще поворот, и об огромном городе напоминает лишь далекий гул автомобилей. Вокруг ни души, никаких прохожих… Можно гулять час, два и не встретить ни единого человека.

В таких районах, на стыке мегаполиса и дикой природы, привычные методы раскрытия преступлений, наработанные схемы розыска преступников эффективны далеко не всегда. Потому что тут и люди другие, с особым восприятием окружающего мира. Они могут перевоплощаться, меняться, сделав лишь шаг из одной среды в другую. Такая метаморфоза происходила, наверное, и с жителем Херсонской улицы Пичушкиным. Никто никогда не мог предположить, что флегматичный, ничем не приметный, серый человек на самом деле и есть тот самый битцевский маньяк, державший многомиллионный город в страхе и напряжении.

Из материалов уголовного дела:

«30.11.2005 года примерно в 10 часов 30 минут напротив дома 50 по Балаклавскому проспекту в глубине Битцевского лесопарка обнаружен труп Дудукина В. И., 1932 года рождения. По предварительному заключению судебно-медицинского эксперта, смерть потерпевшего наступила за сутки до обнаружения. Причина смерти — открытые множественные черепно-мозговые травмы. В рану, образовавшуюся в теменной части, вставлена недопитая бутылка из-под водки «Золотой Велес» емкостью 0,5 литра.

С места преступления изъяты: связка ключей на металлическом кольце, три ветки со следами вещества бурого цвета, бутылка из-под водки «Золотой Велес», полиэтиленовый пакет, зажигалка черного цвета, образцы почвы… При осмотре места происшествия применялась служебно-разыскная собака, которая, взяв след, прошла от места обнаружения трупа до проезжей части, расположенной напротив дома 56 по Севастопольскому проспекту, после чего работу прекратила».

Бутылка из-под водки «Золотой Велес» некоторое время была «фирменным» знаком серийного убийцы. Он вставлял ее в головы жертв. Деталь, которая поначалу тщательно скрывалась милицией. Но слухи о маньяке, вбивающем в череп людей бутылки, все же поползли по Москве.

Как и всегда в таких случаях, истории начали обрастать совершенно фантастическими, леденящими кровь подробностями. Кто-то говорил о существовании заговора сатанистов, кто-то уверял, что это банда, делающая таким образом «предупреждение» — одумайтесь, пока не поздно… В конце концов милиция сознательно провела «утечку» информации. Появились сообщения об убийствах в Битце. Но граждан поспешили успокоить: бутылка использовалась (читай — вставлялась в голову) лишь дважды…

Отрабатывались все возможные версии. И, конечно, не исключали связь убийств с «Золотым Велесом».

Если заглянуть в энциклопедический словарь, то можно прочесть: «Велес, или Волос, — «скотий бог» в славяно-русской мифологии, языческое божество восточных славян. Первоначально это название было одним из эпитетов Перуна. Впоследствии им называлось отдельное божество. В качестве «скотьего бога» Велес заведовал небесными стадами, но потом ему было приписано покровительство земным стадам».

Это теперь оккультная версия кажется притянутой и даже забавной. А в тот момент, когда едва ли не каждую неделю маньяк «выкладывал» очередной обезображенный труп, было не до шуток. Следствием всерьез отрабатывалась линия Велеса еще и потому, что реальных следов, каких-либо улик или зацепок убийца не оставлял. Преступления были безмотивными. Маньяк не совершал с жертвами никаких сексуальных действий, не брал ничего из их личных вещей. Понять, объяснить поведение убийцы, располагая имеющимися фактами, было невозможно. Приходилось использовать самые незначительные, казалось бы несерьезные зацепки. А вдруг повезет, вдруг, потянув за ниточку, удастся постепенно распутать весь клубок?

Мой знакомый, проработавший в МУРе не один десяток лет, признался тогда: «Я даже специально купил эту водку: пить невозможно — такая гадость…»

Для маньяка качество спиртного никакого значения не имело. Он покупал то, что дешевле. Тем более сам душегуб с некоторых пор спиртное почти не употреблял. Для него главным было «угостить» жертву, довести ее до кондиции, а потом умертвить. Последнее являлось апофеозом всех действий. Но это стало известно много позже, а в тот момент бесценной становилась любая мелочь. С особым вниманием изучали все торговые точки, расположенные вблизи Битцевского парка, взяли под контроль те, где продавался тот самый «Золотой Велес».

В декабре 2005 года в глубине лесного массива, в 836 метрах от дома 7 по улице Северное Чертаново, был найден труп пятидесятилетнего Виктора Соловьева. В том, что это «знакомая рука», сомнений не было. Смерть наступила «от черепно-мозговой травмы, сопровождавшейся множественными переломами костей черепа, с повреждением и травматическим отеком головного мозга».

Из материалов уголовного дела:

«До наступления смерти Пичушкин с целью причинения Соловьеву, находящемуся в агональном состоянии, особых мучений и страданий и желая окончательно убедиться в его смерти, ввел в дефект свода черепа недопитую бутылку водки. После совершенного убийства он с места происшествия скрылся…»

Хотя времени между обнаружением тела и последним контактом убитого прошло немало, сыщики сумели восстановить важные детали рокового дня. В ходе отработки жилого сектора был установлен некий Иволгин. Он сообщил, что Соловьев неоднократно распивал с ним спиртное. В ночь с 15 на 16 декабря Иволгин ночевал в квартире убитого. Примерно в 5.00 оба почувствовали известные симптомы. Они вышли из дома и направились к метро «Каховская», где в ночном магазине приобрели бутылку «Золотого Велеса». Распили ее прямо у магазина, после чего тару выбросили. Примерно через час Соловьев сильно опьянел и направился в сторону дома, а Иволгин остался около метро. С тех пор они не встречались.

После проверки показаний алиби Иволгина было подтверждено. Что касается Соловьева, то до дома он так и не дошел. Убийца словно ждал его где-то поблизости. И угостил его «Велесом» на свой лад…

Одной из причин, объясняющих трудность расследования, была особенность места преступлений. Огромный лесной массив, прилегающий к городу, является своеобразным заповедником бездомных собак. Одичавшие, питающиеся тем, что выкидывает им за ненадобностью мегаполис, сами того не ведая, они играли на руку убийце: уничтожали важнейшие вещественные доказательства, мешали криминалистическим экспертизам, анализу и объективной оценке обстоятельств смерти.

В последний день 2005 года в глубине Битцевского парка, в 740 метрах от шлагбаума, установленного при въезде в лес со стороны лыжно-спортивной базы на Севастопольском проспекте, было обнаружено тело проживавшего неподалеку пятидесятидвухлетнего Левочкина.

Впрочем, от самого тела осталось немногое. Его верхняя часть практически отсутствовала. В радиусе нескольких метров валялись обглоданные кости.

Только через два дня кинологи нашли голову. Она лежала примерно в девяноста метрах от места убийства, в овраге у ручья, возле лаза в нору диких собак. Череп был также обглодан, но имел характерные повреждения — множественные черепно-мозговые травмы.

Никто не сомневался, что найденная голова принадлежит погибшему. Потерпевший был завсегдатаем пятачка возле метро «Каховская», где встречался с такими же любителями горячительных напитков. Однако, как и в случае с другими жертвами, никаких следов неуловимого убийцы обнаружить не удалось.

«Стой, стрелять буду!»

Андрей Супруненко принял к производству дело битцевского маньяка в январе 2006 года. Как он сам мне объяснил: потому что в тот момент был свободен. Думаю, это верно лишь отчасти. Такое дело никогда бы не отдали новичку, неопытному, не имеющему авторитета следователю. Тут мало энергичности, энтузиазма, стремления во что бы то ни стало добиться результата…

Следователь по особо важным делам Управления по расследованию бандитизма и убийств Андрей Супру-ненко для прокуратуры города фигура знаковая. Вся его профессиональная деятельность связана с правоохранительной системой Москвы на стыке двух столетий — нынешнего и уже ставшего историей XX века. И можно не сомневаться, что Супруненко будут помнить и через десять, и через двадцать лет.

В прокуратуру Андрей Борисович пришел уже сложившейся личностью. Окончив в Москве школу, трудился на заводе, затем служил в армии. Вернувшись на гражданку, начал работать во ВНИИ точных приборов. Одновременно учился в знаменитом ВЮЗИ (ныне Московской государственной юридической академии) — кузнице прокурорских кадров. После окончания вуза — девять лет работы в Калининской и Первомайской районных прокуратурах, где молодой следователь получил бесценный опыт практической деятельности. Супруненко до сих пор помнит имена своих учителей — прокуроров Олега Степанова, Вадима Платонова, Ирины Воробьевой.

Девять лет в районе, затем еще год в транспортной прокуратуре и потом с 1995 года в городе, куда Андрей Борисович пришел по приглашению начальника следственной части прокуратуры Москвы Валерия Конина. На счету Супруненко десятки сложнейших многоэпизодных и запутанных дел, которые войдут в историю криминалистики. И расследовать дело битцевского маньяка выпало ему вовсе не по закону случайных чисел.

— Я начал с систематизации материалов, — рассказывает Андрей Борисович, — «перешил» дело по-своему. Это происходит почти каждый раз. Нужна некая привычная тебе самому система для понимания ситуации, осмысления накопленных фактов и версий. Какого-то особого «ключа» у меня нет. Всегда бывает по-разному. А в случае с битцевским маньяком я подшивал материалы в хронологическом порядке. Тогда мне показалось это самым верным и рациональным решением. Позже система стала иной…

Но еще раньше Супруненко пришлось написать уйму бумаг. Начальство требовало отчет о проделанной работе. Нужно было, приводя в порядок документы, одновременно составлять всевозможные справки и меморандумы.

А убийца не давал о себе забывать. Подливала масла в огонь и пресса. Вот что писала тогда одна из газет:

«За два последних месяца уже пятеро москвичей стали жертвами жестоких преступлений. Неизвестный подкарауливал одиноких мужчин в Битцевском парке и неожиданно на них нападал. Пробив голову бутылкой, изувер заталкивал ее в рану горлышком и убегал. Все погибшие были мужчинами старше 50 лет. Личности двоих жертв невозможно установить до сих пор. Документы других преступник оставил рядом с истерзанными телами. Проделав огромную работу, оперативники смогли составить фотокомпозиционный портрет битцевского маньяка и разослали его по всем отделениям милиции. На жестокого серийного убийцу идет настоящая охота. Но результатов пока нет».

Журналисты не имели конкретных фактов, поэтому многое из публикуемого было выдумкой. Например, фо-токомпозиционный портрет преступника. То, что было разослано по отделениям милиции, имело чисто профилактический характер, ориентировало сотрудников на розыск и напоминало им о бдительности. И не более того. Потому что никто из жертв маньяка не выживал…

Авторитет Супруненко позволил бы ему в случае необходимости по-своему организовать работу оперативников. Но нужды в этом не было. Как следователь, он отлично знал всех, занимавшихся поиском маньяка. В коррективах состав оперативной группы не нуждался.

Руководил штабом розыска специалист по раскрытию тяжких преступлений Виктор Коньков. Кстати, он единственный сотрудник ГУВД Москвы, которому в конце 2006 года Президент Владимир Путин вручил в Кремле орден Мужества. Конькову помогал опытнейший сотрудник уголовного розыска Сергей Сотников. Поиском маньяка занимались и сотрудники отделения МУРа, специализировавшиеся на раскрытии серийных преступлений: Эдуард Лопатик, Борис Яковченко, Денис Адаменко, Алексей Дроздов, братья Алексей и Юрий Пономаренко, Олег Будкин, Денис Баклагин и другие. Огромную работу, по мнению Супруненко, проделали местные сыщики Павел Степашкин и Дмитрий Осипов.

Кроме того, в помощь Супруненко откомандировали двух следователей из районных прокуратур — Валерию Сучкову из Измайловской и Елену Пумырзину из Гагаринской. Каждая из них сыграла впоследствии неоценимую роль в налаживании психологического контакта с обвиняемым, внесла свой вклад в общий успех дела.

— В тот момент у нас не было единой версии, — говорит Андрей Борисович. — Мы предполагали, что убийца — мужчина-одиночка. Но при этом допускали, что преступления совершает женщина, а я не исключал и того, что с подвыпившими мужчинами расправляется подросток. Последнее кажется недопустимым лишь на первый взгляд. Согласитесь, нанести смертельный удар по голове восьмисотграммовым молотком может даже ребенок… Но для выбора основной версии у нас не хватало информации.

Когда Супруненко начал работу, битцевского монстра подозревали в семи убийствах. Потом эта цифра стала увеличиваться. И каждый эпизод говорил об исключительной опасности и звериной жестокости преступника. Следователь обратился за помощью к психологам. Может быть, наука сумеет подсказать, где найти искомое?

— Я получил два варианта психологических портретов маньяка. — Андрей Борисович выкладывает на стол объемистые справки. — Тот, который прислали специалисты Центра оперативно-разыскной информации ГУВД Москвы, оказался неудачным. Потом стало ясно, что из десятка пунктов совпал лишь один-единственный. Более квалифицированной оказалась помощь моих знакомых психологов. Их описание, как выяснилось после задержания преступника, совпало более чем на тридцать процентов. Результат очень хороший. Конечно, портрет он и есть портрет. Он не слишком-то «греет», пока маньяк бегает на свободе. Но какие-то контуры, очертания разыскиваемого для нас тоже стали поддержкой.

Из материалов уголовного дела:

«Специалисты Государственного научно-исследовательского института имени Сербского предположили, что преступником может являться мужчина, страдающий психическим заболеванием, социально адаптированный, одержимый идеей параноидального типа, ощущающий себя своеобразным «чистильщиком» с фиксацией проблем на алкоголизме. Возможно, он пережил или переживает унижения со стороны близких, вероятнее всего отца, схожего по типажу с потерпевшими, либо видит в них причину своих социальных неудач, обострение которых стало побудительным мотивом серии преступлений».

После очередного убийства выяснили, где именно была куплена бутылка «Золотого Велеса». Вышли все на ту же станцию «Каховская». Там, у входа в метро, расположено индивидуальное предприятие «Ошерова», торгующее самой дешевой водкой в округе. В павильоне установлена камера видеонаблюдения за торговым залом. Оперативники просмотрели десятки часов видеозаписи, но ничего интересующего не нашли.

Изъяли видеозаписи камер на станциях метро — тот же результат. Начали отрабатывать другое направление. Организовали проверку алиби всех психбольных или ранее судимых за преступления против личности и проживающих в районах Ясенево, Коньково, Зюзино, Северное, Центральное и Южное Чертаново. Сыщики установили более 150 человек, но никто из них даже теоретически не мог оказаться убийцей.

Маньяк не всегда выбирал деклассированных, опустившихся людей. Одна из его жертв — переводчик, в совершенстве владевший пятью языками. Он любил выпить за компанию и жил недалеко от метро «Каховская». С ним убийца расправился так же, как и с остальными. Но в пролом головы вставил не бутылку «Золотого Велеса», а палку, отломленную от стоящего по соседству дерева.

Сделали выборку, и выяснилось, что маньяк проявляет особую активность по понедельникам. В первый день недели он расправился с четырьмя жертвами. Двух людей он убил в пятницу, по одному — во вторник, среду и субботу. Воскресенье для убийцы был «святым» днем. Он отдыхал так же, как и все…

Оперативники и сотрудники патрульно-постовой службы круглосуточно дежурили в районе вероятного появления маньяка. Почему нельзя было взять под контроль опасную территорию полностью? Да потому, что осуществить оперативное прикрытие Битцевского парка практически невозможно. Еще в начале работы Супру-ненко предложил организовать прочесывание местности силами курсантов школы милиции. Когда сделали расчеты, от предложения пришлось отказаться. Территория слишком велика. Такие площади реально прочесать с помощью военной части. Но для этого пришлось бы проводить войсковую операцию. Да и то не факт, что удастся осмотреть каждый уголок. В лесу есть овраги, ручьи, болотца…

Из материалов уголовного дела:

«В результате рекогносцировки, проведенной в Битцевском лесопарке, установлено, что, не преодолевая естественных препятствий местности (сугробов, рвов, заборов и т. п.), на его территорию можно проникнуть по 14 дорожкам и тропинкам с северо-западной, северной и северо-восточной частей. При входе в лес, по всем направлениям, выставлены оперативно-поисковые группы, которые личным сыском выявляют преступника, входящего в лес с потенциальной жертвой. А также фиксация выходящих из лесного массива людей, вызывающих подозрение из-за неадекватного поведения, повышенной возбудимости, имеющих на одежде загрязнения, похожие на пятна крови, и т. п.

С начала мероприятий по настоящее время проверено более 500 человек. С целью выявления возможной аналогии в способе и характере действий, в случае привлечения их в прошлом к уголовной ответственности они проверяются по оперативно-справочным учетам МВД РФ. На данный момент выявлены два человека, которые ранее уже привлекались к уголовной ответственности за нанесение телесных повреждений, повлекших смерть, и три человека, привлекавшихся за хулиганство».

О масштабах работы можно судить не только по цифрам и аналитическим выкладкам. Один из живших по соседству мужчин любил прогуливаться по лесу. Жил он в двух шагах от парка и, на свою беду, как раз рядом с местами, которые маньяк облюбовал для своей охоты.

В один из вечеров мужчина прогуливался по лесу. Был ноябрь месяц, темнело рано. Когда прохожий очутился в безлюдном месте, ему наперерез шагнули двое. Реакция мужчины была вполне естественной. Он перепугался и быстро пошел прочь. Его резко окликнули: «Эй, мужик, стой!» Решив, что близкое знакомство с неизвестными ничего хорошего ему не сулит, прохожий со всех ног бросился наутек, но не тут-то было…

Сотрудники милиции, а это был дежуривший наряд патрульно-постовой службы, бегали гораздо лучше. Через минуту гражданин почувствовал, что уйти от погони не удается. Он остановился, извлек из кармана складной нож, который всегда брал с собой на вечерние прогулки «на всякий пожарный», и решил принять бой, как подобает мужчине. Однако и пэпээсники отступать не собирались. Один из них вытащил табельное оружие и выстрелил.

К счастью, рана оказалась неопасной — пуля вошла в мягкие ткани ноги любителя поздних прогулок. Но шума эта история наделала много. Тем более что пострадавший от бдительности мужчина оказался законопослушным гражданином.

Фокусы с переодеванием

Еще более занятная история случилась чуть позже, в марте 2006 года, когда оперативники буквально «рыли землю», чтобы найти преступника. Десятки людей круглосуточно следили за территорией Битцевского парка. Штаб розыска работал без выходных, люди ночевали в кабинетах, но результатов по-прежнему не было. А ситуация становилась удручающей. Битцевский маньяк расправился к тому времени еще с одной жертвой…

И вот 13 марта 2006 года поздно вечером в штаб розыска позвонили радостные сотрудники вневедомственной охраны: кажется, взяли!

Весть о том, что битцевский монстр наконец-то пойман, мгновенно облетела Москву. Уже через час в УВД Юго-Западного округа было не протолкнуться от высокого руководства. Каждый жаждал посмотреть на того, кто столько времени терроризировал столицу, и, конечно же, оказаться в нужном месте в «звездный час».

Из оперативного сообщения:

«Около 20.00 сотрудниками УВО при УВД ЮЗАО г. Москвы, осуществлявшими патрулирование у кромки леса периметра Битцевского лесопарка, на пересечении Балаклавского и Севастопольского проспектов, был задержан инженер-конструктор Сачков, 1972 г.р., проживающий: Москва…

При попытке остановить его Сачков попытался скрыться, выбросив на ходу находившийся при нем молоток. Задержанный был одет в брюки, джемпер, женское пальто, длинный вязаный шарф. При тщательном осмотре выяснилось, что на нем женский парик соломенного цвета. При себе мужчина имел 42 рубля, черные женские колготки, два тюбика помады и компакт-пудру».

Задержанный напоминал загнанного в угол зверька. Бегающие глазки, дрожащие руки, опущенные плечи… Он нисколько не походил на убийцу, способного хладнокровно проломить голову человеку. Но следствие не может судить по первому впечатлению, давать какие-то субъективные оценки. Профессионал обязан отрабатывать любую версию, не доверять эмоциям и опираться лишь на многократно проверенные, осмысленные факты.

Здесь нужно сделать небольшое отступление. В период охоты за битцевским маньяком оперативники тщательно создавали психологические портреты всех потерпевших, изучали стиль их поведения, опрашивали родственников, знакомых, соседей и даже тех, кто контактировал с ними один-два раза. Собранные сведения в очередной раз подтвердили хорошо известную истину: в большинстве случаев мы лишь придумываем образы людей и свято верим в их точность. Уже после задержания маньяка, детализируя обстоятельства убийств, выявляя «преступную осведомленность» обвиняемого, Андрей Супруненко поражался разнице между реальным человеком и тем, каким его видели окружающие.

— Не знаем мы своих близких, — считает Андрей Борисович. — Спрашиваем женщину, прожившую с мужем не один десяток лет: мог ли он пойти в лес с незнакомым человеком? Да вы что, волнуется она, никогда… А потом выясняется: может, и еще как может! И с незнакомым в лес отправиться, и даже глубокой ночью…

В том, что люди могут прожить рядом целую жизнь и не знать, с кем они пуд соли съели, сотрудники следственно-оперативной группы убедились и в случае с Сачковым. Ни его жена, ни отец с матерью понятия не имели о том, какое у него «хобби».

— Переодеваниями задержанный занимался много лет, — вспоминает Виктор Коньков. — Таким образом он реализовывал свои сексуальные фантазии… У него на работе, в гараже, дома нашли коробки с предметами женского туалета, различные аксессуары, косметику. Он отработал походку, умело накладывал макияж, менял жестикуляцию и манеру поведения. В прямом смысле он не был приверженцем однополой любви. Так далеко его фантазии не простирались. Но ему было приятно, когда мужчины восхищенно смотрели вслед, пытались познакомиться.

В момент совершенного в парке убийства Сачков находился на лечении в стационаре урологического отделения госпиталя имени Бурденко. Алиби подтверждалось записями в истории болезни и показаниями лечащего врача. Кроме того, больной перенес достаточно серьезную операцию и некоторое время вообще не мог передвигаться без посторонней помощи. Кроме врача эти же сведения сообщили и пациенты, лежавшие с подозреваемым в одной палате.

Алиби подтвердилось и детализацией телефонных переговоров Сачкова. Соединения, которые он делал с мобильного телефона, активизировались в зоне функционирования базовой станции в районе Центрального военного госпиталя имени Бурденко.

Хорошо, а как же быть с молотком, выброшенным Сачковым во время погони сотрудников вневедомственной охраны? Оставим это на совести бравых защитников закона. Как тонко заметил один из знакомых сыщиков МУРа: устали люди…

В истории криминалистики немало примеров, когда подобная «усталость» приводила к непоправимым последствиям. Дело маньяка Михасевича. За совершенные им убийства было безвинно осуждено 14 человек. Одного из них приговорили к исключительной мере наказания, другой повесился в камере, третий «по ошибке» отсидел в тюрьме десять лет, четвертый полностью ослеп от побоев и условий содержания, отбыв в местах лишения свободы шесть лет… А дело уже упоминавшегося «потрошителя» Чикатило? И за его преступления отвечали другие.

Некий Кравченко, например, был приговорен к расстрелу за убийство, которого он никогда не совершал. Об этом стало известно только после того, как наконец-то был схвачен ростовский маньяк.

Примеры подобной профессиональной «усталости», увы, можно продолжать. И нередко о таких недоразумениях правовой системы становится известно уже после того, как изобличается настоящий убийца.

— Проверялись десятки людей, — говорит Андрей Су-пруненко, — иногда мы шли по ложному следу, заходили в тупик. В ходе работы встречалось множество психически больных пьющих людей, не имеющих никакого алиби, характеризующихся как агрессивные, драчливые, склонные к жестокости и насилию. На таких «козлов отпущения» можно было легко повесить любые злодеяния. Но, к чести оперативников МУРа, в особенности ныне покойного руководителя отделения Эдуарда Лопатика, никаких злоупотреблений, «перегибов» не было допущено ни на одной из стадий расследования.

К поиску битцевского маньяка без преувеличения подключилась вся российская милиция. Оперативники Департамента уголовного розыска МВД РФ направили ориентировки в другие регионы страны. Были запрошены сведения об аналогичных преступлениях. В Федеральную службу исполнения наказаний послали специальный запрос. Необходима была информация о лицах, освободившихся в 2005 году, которые негативно высказывались об алкоголиках, проявляли по отношению к ним агрессию и жестокость.

Из материалов уголовного дела:

«Для выявления психически больных, имеющих притяжение к Битцевскому парку, а также лиц, наблюдаемых психиатрами частной практики, начата проверка аптек, расположенных на территории прилегающих районов, осуществляющих розничную торговлю препаратами-нейролептиками (отпускаются только по рецептам врачей), которые применяются для купирования агрессивных состояний рассматриваемой категории лиц. Проверяются пациенты психоневрологических интернатов № 30 и 18, расположенных вблизи Битцы. Информация о преступлениях доведена до сведения главных врачей ПНД Юго-Западного и Южного округов. По инициативе оперативного штаба заведующим отделом психиатрии Департамента здравоохранения правительства Москвы проведено специальное совещание. Сотрудник Центра оперативно-разыскной информации ГУВД Москвы, имеющий специальные познания в области психологии и психиатрии, ориентировал собравшихся врачей на выявление лиц из числа пациентов ПНД, которые представляют оперативный интерес для следствия, с учетом психологического портрета и особенностей личности предполагаемого преступника. Проверяются ранее судимые, проживающие в районах Южного и Юго-Западного округов. На причастность к преступлениям отрабатывается персонал Государственного природоохранного комплекса «Битцевский лес», в том числе сотрудники, уволенные в течение прошлого года.

Всего проверяется 71 человек. Намечен анализ телефонных соединений, осуществлявшихся в период совершения преступлений в районе Битцы. Учитывая, что трое потерпевших незадолго до исчезновений упоминали в разговорах о «новом знакомом», проводится анализ домашних телефонных соединений».

При отработке жилого сектора в районе Севастопольского проспекта сыщики получили информацию о неком Александрове, состоящем на учете в ПНД и являющемся социально-опасным больным. Он нигде не работал, со слов родителей, в последнее время вел себя неадекватно. Лечащий врач Александрова сообщил, что медицинской комиссией принято решение о помещении больного на стационарное лечение. Однако Александров на комиссию не являлся, на просьбы связаться с ПНД отвечал отказом. Врач сообщил также, что в последнее время больной переживает пик агрессии.

— Мы стали «обставлять» подозреваемого, — вспоминает Виктор Коньков. — Оказалось, у него была своя «теория» лечения недугов головы. Среди его бумаг нашлись странные, не поддающиеся осмыслению нормальным человеком рисунки. Например, изображения человеческого мозга в разрезе, с указанием «особых зон». По мнению Александрова, если на них воздействовать, то человек может полностью избавиться от психических заболеваний…

Вполне естественно, что сыщики стали следить за каждым шагом «теоретика». А что, если это он ковыряет палкой в голове убитых, ищет ту самую зону? Но и здесь сыщиков ждало разочарование.

Из оперативных материалов дела «Битца»:

«Стало известно, что Александров периодически бывает в районе Керченской улицы, где за свой счет угощает водкой местных алкоголиков. Кроме того, он часто посещает Битцевский парк. Было принято решение провести осмотр квартиры, в которой проживает объект. Однако следов и орудий преступлений найдено не было. С указанного времени Александров находился под постоянным наблюдением оперативных служб. Контроль за его действиями осуществлялся и в день исчезновения одного из потерпевших — Левочкина. Учитывая, что в день убийства Александров имел подтвержденное алиби, его проверка на данный момент прекращена».

Отрабатывался каждый, даже самый фантастический вариант. Может быть, неуловимый убийца прячется за стенами психушки и тайно выходит на волю для совершения преступлений? В Зональном информационном центре всплыла информация о некоем Болотове, осужденном еще в 1979 году за серию убийств мужчин. В качестве оружия он использовал молоток. С 2001 года фигурант находился на излечении в психиатрической больнице № 5 и выхода с территории лечебного учреждения не имел.

Оперативники специально выезжали в больницу, проверяли, насколько эффективно действует охрана медицинского учреждения закрытого типа. Сомнений у сыщиков не осталось. Возможность побега или временного ухода с территории больницы полностью исключена. К тому же в течение суток больные шесть раз принимают пищу и лекарства, что является дополнительной проверкой их пребывания в стенах медицинского учреждения…

Предпринимались попытки распутать головоломку с другой стороны. Так, сотрудник лесопарка Шилкин, досконально знавший территорию Битцы, несколько раз привлекался милицией для работы и осмотра мест происшествий. Кто-то заметил, что лесник проявляет чрезмерное любопытство, интересуется ходом следствия, задает много вопросов. А что, если?.. Сам того не желая, любопытствующий лесник попал в оперативную разработку. В конце концов, ему предложили пройти испытания на «полиграфе».

Надо отдать должное, мужчина хоть и струхнул немного, но вел себя достойно. И скоро недоразумение было улажено, все сомнения в невиновности Шилкина исчезли.

Неделя шла за неделей, оперативное дело распухало от донесений и справок, но результатов не было. Более того, маньяк как будто бросил вызов правоохранительным органам. Зимой в течение месяца он почти еженедельно оставлял в Битцевском парке свой «фирменный знак» — труп с проломленной молотком головой. В довершение всего преступник неожиданно поменял объект нападения. Его очередной жертвой стала женщина.

Из материалов уголовного дела:

«…для достижения своей цели он напоил Кулыгину принесенным с собой спиртным. После чего, примерно в 2.00, желая причинить особые мучения и страдания, напал на нее, нанеся не менее 16 ударов по голове молотком… До наступления смерти и желая убедиться в гибели женщины, Пичуш-кин ввел ей в мозг через дефект свода черепа подобранную на земле палку, которая проникла через полость черепа в шейный отдел позвоночного канала. Затем, с целью скрыть содеянное, он сбросил находившуюся в агональном состоянии Кулыгину в расположенный неподалеку открытый люк колодца сточных вод. После совершенного убийства Пичуш-кин с места происшествия скрылся».

Газетчикам не нужно было стараться и выдумывать какие-то подробности. Достаточно было просто пересказать оперативную сводку, и кровь читателей застывала от ужаса.

Уже после задержания Пичушкин, которому не чуждо было самолюбование, похвалялся перед следователем Валерией Сучковой:

— Как-то вечером сидели на кухне за ужином — я, мать и сестра с мужем. Смотрели телевизор. Как раз передавали сообщение обо мне. Не помню, что именно — то ли «Дежурная часть», то ли «Петровка, 38»… Сестра и говорит: «Вот бы узнать, какой он, битцевский маньяк!» Я еле сдержался, так и хотелось сказать: да вот он, перед тобой сидит!

Его искали, а он успешно уходил из ловушек. Его пытались остановить, а он продолжал убивать!

Без свидетелей

О том, что убитой была Кулыгина, работавшая в одном магазине с убийцей, стало известно гораздо позже. В тот момент ни ее имени, ни рода деятельности никто не знал.

Изуродованное тело нашли в сотнях метров от места преступления. Его вынесло водой из коллектора. Тогда же возникла мысль о том, что в Битцевском лесу завелся еще один маньяк. Известно, что серийники крайне редко меняют способ преступления и объект нападений. А тут жертвой впервые стала женщина. К тому же тело было впервые сброшено в коллектор. До этого момента никто не связывал серию с канализационными колодцами.

Эдуард Лопатик предлагает взять под контроль все люки. Но как это сделать? На территории Битцы их десятки, разбросаны они на многие километры… За всеми приглядывать просто невозможно. Не хватит ни сил, ни технических средств.

— Мы затребовали в «Мосводоканале» схему инженерных сооружений, — объясняет Андрей Супруненко. — Уже в марте были забетонированы все колодцы, находящиеся на территории Битцевского парка. Дополнительно сотрудники уголовного розыска вместе с работниками лесничества обошли всю парковую зону и выявили еще двадцать сооружений, принадлежащих другим организациям. Например, был найден земляной проем глубиной 30 метров… Все это потребовало корректировки сил. У наиболее доступных люков мы выставили засады. Провели передислокацию нарядов, несущих в две смены службу на маршрутах предполагаемого движения преступника.

Оперативники устанавливали места концентрации женщин, занимающихся проституцией на территории ЮЗАО и ЮАО. По предъявленной фотографии одна из опрошенных с некоторым сомненим опознала убитую как некую Юлю, имеющую притяжение к станциям метро «Каховская» и «Варшавская». Началась работа со связями предполагаемой потерпевшей. Выяснилось, что та проживала в Чертанове, близко общалась с некой Кузькиной, занимающейся сводничеством и имеющей кличку Марми-дониха. Параллельно был организован обход жилого сектора в районах, прилегающих к Битцевскому парку, с предъявлением фотографии потерпевшей местным жителям.

Работа не прекращалась круглые сутки, но результатов по-прежнему не было. Вскоре стало ясно, что и эта ниточка оборвалась. Никакого отношения к дамам легкого поведения убитая не имела.

…В детективах очень часто сюжет выстраивается вокруг мелочей. И у читателей складывается впечатление, что стоит лишь проявить внимательность и настойчивость, как задача решится: злодей будет найден и понесет заслуженную кару. Увы, в городе с многомиллионным населением, откровенно слабым учетом и такой же административной дисциплиной применение «книжных» способов раскрытия преступлений оправдано далеко не всегда.

Из оперативных материалов дела «Битца»:

«При осмотре одежды убитой было найдено шесть одноразовых проездных билетов ГУП «Мосгортранс». Один из них имел отметку о погашении 10.04.06 в 22.00. Было подтверждено, что билет погашен в указанное время на маршруте № 222 (16-й микрорайон Чертанова, улица Юшуньская), на остановке «Центр творчества», во время следования автобуса в сторону метро «Каховская». Водитель автобуса установлен и заявил, что не может опознать кого-либо из пассажиров в принципе, если они не стали во время поездки участниками конфликтных ситуаций. В тот день во время вечерних поездок никаких эксцессов не произошло.

В настоящее время в ГУП «Мосгортранс» запрошены сведения об именных проездных документах, погашенных на тех же маршрутах в интересующее нас время.

По серийным номерам было установлено, что погашенный и другие транспортные талоны приобретались в один день в пункте реализации на улице Чертановская, 6 или 7 апреля 2006 года. Работавшая в пункте в эти дни Максимова убитую по фотографии не опознала».

Зато ее опознали хозяева квартиры, где Кулыгина снимала комнату. Участковый предъявил фото и услышал в ответ: она уже месяц не появляется. Оперативники удивились: почему же хозяева ничего не предприняли для установления местонахождения квартирантки? Может быть, они сами приложили руку к ее исчезновению?

Эта версия никаких результатов не принесла. Выяснилось, что Кулыгина была москвичкой, но запуталась в бизнесе, вынуждена была продать свое жилье и мыкалась по чужим углам. Пичушкин работал с ней грузчиком в одном магазине и хорошо знал ее проблемы. Он и в лес вытянул Кулыгину, пообещав помощь в покупке квартиры. Соврал, что живет по соседству с риелтором и тот готов оказать помощь в приобретении жилья. Поэтому женщина и пошла в лес. Надеялась, что Пичушкин не врет.

— Путь Кулыгиной от магазина до станции метро проходил мимо крупной фирмы, — говорит Виктор Коньков.

— Периметр офиса находится под наблюдением. И на записи одной из видеокамер сыщики отыскали четкое изображение жертвы. Причем за несколько мгновений до появления в кадре Кулыгиной камера «поймала» молодого мужчину. Ничем особо не примечательный человек, в руке сумка. Было ясно только, что он кого-то ждет. Это и был убийца…

Он не был дурачком. Даже странно подумать: шестьдесят два убийства, и ни одного свидетеля или реальной улики, ошибки с его стороны. Ни разу никто не видел, как он уводил очередную жертву в лес. Никто не слышал предсмертных криков, не выходил случайно на полянку, где нелюдь добивал получившего смертельную рану человека. Звериное чутье, невероятное хладнокровие и отличный контроль обстановки.

Таким результатом — шестьдесят две жертвы и ни одного очевидца — не мог похвастать даже «рекордсмен» Чикатило. В его истории были промахи — эпизоды, когда случайные прохожие видели «мужчину в плаще, уводившего девочку в сторону леса»…

Оперативники хватались за каждую версию. Ни один подозреваемый, кто даже теоретически мог быть причастен к преступлениям, не избегал проверки.

Из оперативных материалов:

«Продолжается проверка Сорокина Дмитрия Алексеевича, 1978 года рождения, зарегистрированного по адресу… Сорокин попал в поле зрения оперативного штаба при отработке уволившихся сотрудников Государственного природоохранного парка «Битцевский лес». Сорокин устроился в парк лесником 12.11.2005, уже имея постоянное место работы и являясь аттестованным сотрудником фельдъегерской службы. Во время работы людей сторонился, от помощи коллег отказывался, что вызывало удивление. На вопросы о причинах такого поведения он отвечал уклончиво. Очевидцем беседы приводится высказывание проверяемого: «На своей территории я сам чистоту наведу». Эта фраза на фоне происходящих событий не может не рассматриваться как имеющая двойной смысл.

Отработав около двух недель, Сорокин перестал выходить в смену и был уволен за прогулы. Забирая трудовую книжку, он возмущался по поводу того, что его уволили, несмотря на выполнение им важного государственного задания.

При этом Сорокин утверждал, что работает по специальному поручению ФСБ. Информация не подтвердилась. Вызванный для дачи показаний в ОВД Сорокин отказался назвать имена и должности людей, с которыми связан. Работа по этой линии продолжается».

Намеренно привожу «непричесанными» такие документы, чтобы читатель получил представление о масштабах работы и почувствовал ритм, в котором трудилась следственно-оперативная группа. Впрочем, тот, кто знаком с методикой поисков серийных убийц, вряд ли этому удивится. Уголовное дело Чикатило занимало 200 томов, только картотека тех, кто проходил по нему как свидетель, не умещалась в одном шкафу. В рутинной, на первый взгляд непроизводительной работе, прежде чем блеснет луч надежды, как в драге на золотых приисках, просеиваются тонны пустой породы.

Опыт раскрытых серийных преступлений позволяет сделать любопытный вывод. На первый взгляд, убийц ловят не благодаря совместным усилиям следствия и оперативных подразделений, а потому, что злодеи вдруг совершают ошибку. Так был пойман Чикатило. Он имел неосторожность выйти из леса прямо на сотрудника милиции, проверившего у него документы и занесшего имя подозрительного прохожего в рапорт. Так было и с Ряхов-ским, который вернулся на место преступления в Подмосковье, чтобы еще раз «насладиться» видом жертвы, и попал в засаду.

Одинцовский «потрошитель» Головкин тоже совершил промах. Он позволил уйти одному из компании четырех мальчишек. Тот позже рассказал взрослым, что трое пропавших детей уехали на машине с дядей Сережей… Случай вывел и на таганрогского убийцу в «черных колготках» — Цюмана. Маньяк окончательно потерял голову и попытался напасть на понравившуюся ему девушку прямо на автобусной остановке. Ему скрутили руки прохожие.

Может показаться, что это случайность, недоразумение. Ну, повезло оперативникам, не повезло злодею… Разумеется, доля удачи есть в раскрытии каждого преступления. Но я убежден: при раскрытии серийных, длящихся несколько лет многоэпизодных убийств огромное значение имеет некий фактор, который можно назвать критической массой. Эта материально неосязаемая, не поддающаяся измерению известными способами сила, которая, тем не менее, влияет на конкретный объект и заставляет его «оступиться». Составляющие такого влияния — постоянно растущий массив оперативной информации, давление, оказываемое физическим прикрытием спецслужб, общественное мнение. Преступник ощущает шестым чувством, звериным чутьем: за ним охотятся профессионалы, идут по пятам и вот-вот поймают…

Принято считать, что высококлассный следователь или оперативник, чтобы сыграть на опережение и поймать злодея, должен «влезть в его шкуру», поставить себя на место разыскиваемого. Наверное, в случаях с бытовыми или корыстными преступлениями это утверждение верно. Но подумайте, может ли человек, законопослушный и добрый гражданин рассуждать так, как Головкин, «освежевавший» в своем подвале одиннадцатилетнего мальчишку на глазах у его четырнадцатилетнего приятеля? Я не могу представить себе, как вел себя новокузнецкий людоед Спесивцев, когда видел понравившуюся ему жертву!

Поиски любого маньяка — это поединок с невидимкой. Или, если хотите, игра в жмурки, ставка в которой — жизнь людей. И чем больше ловушек расставляется, чем зримее, весомее создаваемое следствием и оперативниками напряжение, тем скорее наступает развязка. Злодей, сам того не ведая, обязательно оступится, ошибется и попадет в капкан.

«Улыбайтесь, вас снимают!»

Марину, с которой он когда-то работал в магазине, Пичушкин уговаривал несколько недель: звонил, надоедал, упрашивал… Пойдем в лес, давай встретимся. Как точно определил Андрей Супруненко: «вытаскивал», чтобы убить ее, как жертвенную овечку для ритуала.

Но идти в привычные места Пичушкин уже побоялся. Потом он расскажет, что видел переодетых сотрудников милиции. Замечал, что часть леса, где он ощущал себя как рыба в воде, находится под наблюдением. А главное, все канализационные колодцы были забетонированы. В том числе и его «любимый», в котором, по признанию маньяка, нашли свою смерть по меньшей мере десять человек. Марину убийца специально повез в другую сторону Битцевского парка. Ту, которая примыкает к станции метро «Коньково».

И ведь был уверен, что рискует больше, чем когда-либо. И сама жертва предупредила: сын знает, куда и с кем она пошла. Но отказаться от задуманного он не мог.

— Мы сидели на поваленном бревне, о чем-то говорили, — делился Пичушкин своими мыслями со следователем Валерией Сучковой, уже находясь в одиночной камере тюрьмы «Матросская тишина». — И вдруг Марина как будто почувствовала опасность. Испугалась, наверное. Стала рассказывать мне про записку с фамилией и номером моего телефона, оставленную дома. Я после этого часа три думал, все никак не мог решиться…

Вы только представьте себе ситуацию. Глубокая ночь, на поваленном дереве сидит женщина, а рядом с ней — измученный принятием «тяжелого» решения мается убийца: бить или не бить? Пять часов раздумий… Они пришли в лес в девять вечера, а за молоток маньяк взялся только в два часа ночи.

— Я мог бы ее отпустить, — вспоминал позже на допросе Пичушкин, — и она бы ушла. Только я знал, какая это для меня будет мука. Со мной такое уже бывало. Жить бы не захотелось, хуже самого страшного похмелья… И я решил махнуть рукой на все. Будь что будет, но отпустить я ее никак не мог. Душа не позволяла…

«Душа» руководила действиями Пичушкина и дальше. Свой «знак» — воткнутую в голову палку, он, конечно же, оставил. Не мог не оставить, хотя понимал, что и это дополнительная улика. Осознавал он и то, что по его следу идут десятки людей. Но убивать стало для него необходимостью…

Андрей Супруненко обратил внимание на длительный перерыв между убийствами в зимние месяцы и всплеск преступлений, наступивший чуть позже. На одном из допросов Пичушкин объяснил загадку: «Если я долго не убивал, то меня начинало «ломать». Зимой я болел, почти месяц не выходил из дому. Так плохо было… Зато когда убивал, то чувствовал прилив сил. Потом несся через лес напролом. Попадись в тот момент на дороге сосна — я бы ее снес!»

Из материалов уголовного дела:

«…примерно в 02 часа 14 июня 2006 года, желая причинить особые мучения и страдания, с целью убийства напал на Марину М. на территории Битцевского парка на тропинке, находящейся примерно в 250 метрах от АЗС. Пичушкин нанес ей восемь ударов молотком по голове, причинив многооскольчатый перелом костей свода черепа и множественные разрывы мозговой оболочки… После совершенного убийства Пичушкин с места преступления скрылся».

В кармане куртки жертвы был найден талон на метро. На клочке картона стояла отметка, где и в какое время использовался билет. Оперативники выяснили, что Марина села в вагон на станции «Новые Черемушки».

— В метро установлена отличная аппаратура, — поясняет Виктор Коньков. — Сотрудники просмотрели запись всех камер слежения в период, когда потерпевшая прокомпостировала талон. Цвет одежды жертвы мы знали. В роковой вечер она была в яркой куртке и светлых брюках. Нашли на записи ее изображение, сделали распечатку, отсчитали, сколько времени нужно для того, чтобы от «Новых Черемушек» доехать до «Коньково», и стали искать запись камер слежения, установленных в «Коньково». Тут мы впервые и увидели нашего «героя». На нескольких снимках он шел рядом с Мариной. Они оживленно и весело беседовали. Так мы получили изображение подозреваемого.

Я видел все эти фотографии. На них — слава научному прогрессу! — можно рассмотреть выражение лиц, даже некоторую напряженность во взгляде душегуба. Может быть, мне кажется, но он как будто присматривался к жертве, старался запомнить ее образ. Знал, что другого случая уже не представится никогда.

Параллельно вел розыски пропавшей матери и ее сын. Он начал беспокоиться с раннего утра. Позвонил отцу, с которым мать была в разводе, связался с ее подругами, знакомыми. Никто понятия не имел, что произошло. Узнав об оставленной записке, отец набрал номер Пичушкина. Телефон долго не отвечал. Наконец трубку сняли: «Не знаю я никакой Марины. Мы с ней давным-давно не виделись».

В это время по телевизору рассказали о том, что найдена очередная жертва битцевского маньяка. Предчувствуя беду, отец с сыном поехали в местное отделение милиции. Там им показали фотографию, по которой они опознали женщину.

Дальнейшее, как говорится, было делом техники. Сопоставили факты, установили по номеру телефона адрес Саши, в паспортном столе получили форму № 1, где была вклеена стандартная фотография, сверили с изображением на записях в метро — он! Было принято решение задерживать подозреваемого. Тогда еще ни у кого не было уверенности в том, что наконец-то вышли на след битцевского монстра. Но причастность Пичушкина к гибели Марины была неопровержима.

Задержание организовали со всеми предосторожностями. По существу, оперативники разыграли целый спектакль. Вызвали пожарную машину, «скорую помощь», «аварийку». Время было вечернее, все жильцы находились дома. Соседку попросили позвонить в дверь к Пичушкиным. На звонок откликнулась мать подозреваемого: «Что случилось?» — «Дым откуда-то идет. У вас все нормально?..» — «Мы ничего не чувствуем», — ответила женщина и загремела замками. Тут на «авансцену» и вышли сотрудники отряда милиции особого назначения: в защитных касках, бронежилетах, со штатным оружием…

Если у кого-то такие меры предосторожности вызывают недоумение, то не торопитесь его демонстрировать. Это теперь понятно, что оказывать сопротивление Пичушкин не стал бы. Не в его это характере. Но тогда никто не дал бы гарантию, что задержание пройдет мирно и подозреваемый в жестоком убийстве не попробует воспользоваться малейшей возможностью, чтобы вырваться и скрыться, что он не будет прикрываться, как щитом, своими близкими, в том числе и малолетним племянником — сыном младшей сестры.

— В квартире находилась вся семья, — вспоминает руководивший задержанием Виктор Коньков. — Пичуш-кин лежал в проходной комнате на диване в майке и тренировочных штанах. Ему сразу надели наручники. Он выглядел растерянным и жалким, и его сразу отвезли в местное отделение милиции. Первым задержанного допрашивал начальник МУРа Виктор Голованов.

Пичушкин все отрицал. Дескать, ничего не знаю, никаких преступлений не совершал. Позже, когда он освоился, пришел в себя и осмотрелся вокруг, его настроение стало меняться. К тому моменту с ним контактировали два дежуривших сыщика. Один из них как бы невзначай бросил фразу: «Ты хоть знаешь, кто с тобой беседовал? Сам генерал, начальник МУРа!»

На Пичушкина сообщение произвело сильное впечатление. Он недоверчиво переспросил: точно сам генерал? И, когда убедился, что собеседники не шутят, его настроение резко улучшилось. Задержанный уже не напоминал затюканного «ботаника». В ту же ночь Пичушкин сделал заявление: «Я первый мокрушник России!» После чего попросил бумагу для написания чистосердечного признания. Ждали, что он расскажет о нескольких тяжких преступлениях. А он заявил, что совершил убийства 62 человек.

Трудно было поверить в то, что рассказывал Пичуш-кин. В какой-то момент у Андрея Супруненко возникли подозрения. Может быть, признания — жажда сомнительной славы? Может быть, ничем не примечательный, серенький человечек мечтает хоть на мгновение стать знаменитостью, пусть даже в отрицательном измерении… Да и вещественные доказательства найти сразу не удалось. Позже Пичушкин дал этому объяснение: испугавшись телефонного звонка бывшего мужа Марины, он тут же уничтожил орудие преступления — молоток, выбросил джинсовую куртку, в которой ходил в лес, испачканные кровью кроссовки, джинсы, рубашку.

Ему не верили, а он настаивал на своем, указывал время, место и обстоятельства, при которых совершал убийства. Причем с такими подробностями, как будто они совершались вчера. Он даже обижался, когда опера пытались его запутать. Пичушкин помнил мельчайшие детали своих кровавых похождений двенадцатилетней давности! Как он держал все это в памяти?

Естественная реакция нормального человека — забыть тяжелые страницы своей жизни. Известны даже случаи частичной потери памяти, когда страшные подробности, шокирующие детали просто исчезают. Это своего рода защитная реакция организма, подсознательный способ избавления от травмирующих психику эпизодов. С Пичушкиным все наоборот.

Среди изъятых у него вещественных доказательств нашелся предмет, достойный украсить любой музей криминалистики. Это абсолютно уникальная шахматная доска. Внешне обычная, немного обшарпанная, со стандартным складывающимся пополам полем и металлическим замочком-щеколдой. Ее особенность — бумажные квадратики с цифрами, которые приклеены на клеточки. На каждой — своя цифра. Всего 61 квадратик… Вы еще ни о чем не догадались?

Каждое число — от одного до шестидесяти одного — соответствует загубленной душе. Каждое означает чью-то смерть. Так душегуб-любитель отмечал очередную веху своего существования.

Кстати, шахматы Пичушкин не любил. Он предпочитал игру попроще — шашки. Но, кроме шашечек, в шахматной доске было и другое. Там хранились странные на первый взгляд для непосвященного вещи, мусор: крышки и пробки от стеклянных и пластиковых бутылок, пива и прохладительных напитков… Каждая мелочь была взята с места убийства. Как говорил Пичушкин, трофеи «с охоты».

Он берег содержимое шахматной доски как зеницу ока. Для него проводить досуг, перебирая этот мусор, было тем же самым, что для другого листать семейный фотоальбом, перебирать сувениры, привезенные из интересных путешествий. Он расставлял пробочки и крышечки на клетки и предавался воспоминаниям.

Вероятно, этим и объясняется феноменальная память убийцы. В течение многих лет он зубрил одно и то же, едва ли не каждый день повторял имена жертв, заново переживал только ему ведомые ощущения, припоминал обстоятельства…

Молоток

Ничем не выдающаяся личность. Родился в подмосковных Мытищах в 1974 году. Позже переехал в Москву к матери. Учился посредственно, никакими талантами не выделялся. С детства имел проблемы с речью, некоторые звуки ему не удавались. Поэтому и в армию его не взяли: то ли пожалели, то ли не захотели усугублять недуг молодого парня. С призывного пункта Пичушкина направили на психиатрическую экспертизу, и врачи забраковали новобранца. Он не был «белобилетником» в привычном понимании этого слова. Про таких обычно говорят: «тормоз» — замедленная реакция, примитивность в суждениях, вялость.

Учился на плотника, но квалифицированной работой заняться так и не смог. Трудился то тут, то там, нигде подолгу не задерживаясь. И каждый раз — на должности, не предполагающей ни ответственности, ни общения с напарниками. В последние годы работал в магазинах обыкновенным грузчиком или продавцом. Семьей Пичуш-кин так и не обзавелся, и даже постоянных подружек у него не было. Так, случались интрижки с сослуживицами, девицами из сомнительных компаний, соседками… Жил на окраине Москвы в тесной двухкомнатной квартире с матерью, младшей сестрой, ее мужем и их сынишкой. Вся «личная жизнь» проходила на кухне или в проходной комнате, которую он делил с матерью.

Первое убийство маньяк совершил в теперь уже далеком 1992 году. Жертвой стал его самый близкий приятель — однокурсник Одийчук, с которым они учились в ПТУ. Пичушкин предложил другу… убивать людей. Тот как будто не отказался, но и не был готов к воплощению «юношеских мечтаний товарища». Во всяком случае, с этого момента Одийчук начал сторониться Пичушкина.

Такого вероломства Пичушкин простить не мог. Раз так, решил он, с тебя и начну… Конечно, теперь истинные мотивы преступления установить трудно, но результат от этого не меняется.

Из материалов уголовного дела:

«27 июля 1992 года примеров 23 часа 15 минут Пичушкин заманил Одийчука на территорию Битцевского лесопарка к заранее присмотренному канализационному колодцу… После чего примерно в 24.00 неожиданно для Одийчука набросил ему на шею припасенную веревку и задушил. Тело жертвы сбросил в канализационный колодец».

Всех, кто работал по делу Битцевского маньяка, удивляет очевидный факт: следующее убийство Пичушкин совершает аж девять лет спустя. Почему монстр, для которого забить человека молотком было так же просто, как для плотника вколотить гвоздь в сосновый брус, делает вдруг такую паузу? В тот период он не болел, ничем серьезно не увлекался, вел привычный образ жизни. Может быть, что-то скрывает, выдает лишь часть правды?

Нет, не скрывает. И убедиться в откровенности Пичуш-кина труда не составляет. Он, например, уличает в ошибках родственников потерпевших, которые за давностью лет иной раз путают день гибели или ухода из дома своего близкого. А Пичушкин всегда оказывается пунктуальнее, не переставая удивлять феноменальной памятью на события. Так чем же вызван перерыв?

Андрею Борисовичу Супруненко подследственный объяснил столь длительную паузу тем, что первый опыт оказался очень ярким и запоминающимся. Маньяку якобы хватило «эмоционального заряда» на целых девять лет. И только когда энергетический «заряд» выветрился, его опять потянуло убивать.

Что ж, любая версия имеет право на существование. Но вместе с тем каждая версия требует проверки и анализа. Пусть в причинах и глубинных мотивах разбираются криминалисты и психологи. Мне же кажется уместным привести еще одно свидетельство. Виктор Коньков в беседе с Пичушкиным также не обошел эту тему. И маньяк по-другому объяснил затянувшуюся паузу. После убийства Одийчука им заинтересовалась милиция. Оперативники даже побывали у маньяка дома и здорово его напугали. Поэтому Пичушкин снова взялся за убийства лишь много лет спустя.

Из материалов уголовного дела:

«…желая убить наибольшее количество людей, Пичушкин знакомился с лицами, злоупотребляющими спиртными напитками, психически больными или иными лицами, входил в доверие, под различными предлогами приглашал на территорию Битцевского парка или в иное удобное для совершения убийства место. Там он угощал их спиртным, доводя до сильного алкогольного опьянения, и приводил потерпевших в беспомощное состояние, лишающее возможности оценивать опасность ситуации и оказывать действенное сопротивление. А затем, воспользовавшись беспомощным состоянием жертв, убивал их различными способами».

Стандартным предлогом, который использовал Пичушкин для приглашения жертв на смертельный пикник, было желание «помянуть умершую собаку». Надо сказать, что никакой собаки у него не было. Точнее говоря, если и была, то очень давно. Но те, на кого падал его выбор, и не нуждались в убедительном и обоснованном предлоге. Большая часть жертв готовы были идти куда угодно и с кем угодно, если в перспективе их ждал глоток бормотухи.

— Многие из потерпевших были больными людьми, — удивлялась следователь Елена Пумырзина. — Некоторые годами не выходили в город дальше своего двора. Добредут до ближайшего пивного ларька, вот и все «путешествие». Весь их «ареал обитания» ограничивался ближайшими магазинами. А тут — километры пути, да еще поздно вечером. Может быть, кто-то подвозил их до места гибели на машине?

На определенном этапе следствием отрабатывался и такой вариант. Потом стало ясно, что маньяк не только не имел собственной машины, у него не было даже водительских прав. А зачем машина? Любому из них достаточно было посулить стакан водки, и он, как ослик за морковкой, покорно топал километр за километром до места собственной гибели…

Характерно, что в желудке одного из убитых судмедэксперт обнаружил почти литр водки, смешанной с мизерным количеством газированной воды. Это было единственное угощенье, которым потчевал беднягу душегуб. Сам же Пичушкин выпивал с приглашенными только дважды. Да и то совсем немного, для того лишь, чтобы создать видимость компании. Он-то шел в лес не ради выпивки…

Выбрать очередную жертву было не сложно еще и потому, что Пичушкина отлично знали. Это в последние годы он не употреблял спиртное, а когда-то дня не проходило без его участия в посиделках. Саша-грузчик был своим, запойным корешем. И помянуть его собаку готов был каждый местный алкоголик.

К тем, на кого алкогольная приманка не действовала, он применял другой способ. Кому-то обещал за бесценок отдать товар для реализации на оптовом рынке, кого-то просил помочь перенести вещи. Главное, чтобы человек «повелся», заинтересовался предложением и пошел в лес.

И уж в чем ему действительно не было равных, так это в разнообразии, с которым он расправлялся с жертвами. Если Одийчука он удушил, то некоего Вячеслава, фамилию которого установить не удалось, он сбросил с балкона пожарной лестницы с шестнадцатого этажа. Использовал он и стреляющую ручку. Был период, когда Пичуш-кин провел серию убийств с помощью этого приспособления. Но случилась осечка, и он едва не прострелил себе руку. После этого маньяк выбирал более простые и надежные способы, любимым из которых был удар молотком по темени жертвы.

— Молотки быстро «портились», — откровенничал Пичушкин с Виктором Коньковым. — Первое время они все такие гладкие, приятные на ощупь. А потом, после двух-трех убийств, ручки становятся какими-то шероховатыми. Я их сразу же выбрасывал.

Сколько именно молотков поменял маньяк, история умалчивает. Но надо думать немало, так как более половины жертв имели повреждения черепа, нанесенные тяжелым металлическим предметом… И еще одно откровение Пичушкина. В последнее время он проводил эксперименты: сколько ударов нужно нанести по голове, чтобы лишить человека жизни?

Зачем проводился «эксперимент»? Маньяк рассказал оперативникам, что очень хотел убить одного знакомого. Но тот, как пояснил Пичушкин, никогда не пошел бы с ним выпивать в лес. Время же поджимало, у маньяка «кончалась» шахматная доска — на ней незаклеенными оставались лишь три клеточки. А Пичушкин собирался расправиться с осторожной жертвой где-то на улице. Там в его распоряжении было только 20 секунд. Вот он и считал, какие удары и куда нужно нанести, чтобы хватило «для дела».

Последний молоток долго служил маньяку. Им он проломил голову десятерым.

К своему «рабочему» инструменту Пичушкин относился серьезно. Можно сказать, трепетно. Как-то раз муж сестры выпросил у него молоток для домашней работы. Пичушкин не отказал, но потом со злостью признался Елене Пумырзиной: «Пришлось молоток выбросить. У меня было ощущение, что моей рукой чью-то задницу подтерли».

И выбирал он инструмент так же щепетильно, вдумчиво:

— Приехал на Москворецкий рынок, начал выбирать. А мне продавец все килограммовый подсовывает. Я ему говорю, мне восьмисотграммовый нужен. А он в ответ: какая разница — килограммовый или на 800 грамм?.. Ничего в молотках не понимает!

Бульк — и нет человека

И все же «коронный номер» Пичушкина — сбрасывание жертвы в колодец. Он хорошо знал: если верно рассчитать дозу спиртного, то и махать молотком не нужно. Жертва будет в таком состоянии, что вылезти назад, спастись просто не сможет. Он заранее открывал люк, располагался неподалеку в лесочке, а потом, когда клиент оказывался в нужной кондиции, просто сталкивал его вниз головой в зловонную дыру. Бульк — и нет человека! Таким способом он расправился по меньшей мере с половиной несчастных.

Если бы кто-то захотел придумать идеальный способ убийства в большом городе, то ему следовало бы поучиться у Пичушкина. Не начни тот оставлять трупы на земле, серия могла бы продолжаться и продолжаться. Потому что, сбрасывая людей в канализационный колодец, он не только уничтожал улики и максимально затруднял установление причин смерти жертвы. При определенном стечении обстоятельств Пичушкин уничтожал и саму жертву…

— Когда он рассказал нам о том, что сбрасывал тела в коллектор, — говорит Виктор Коньков, — мы сначала не слишком ему поверили. Выходило, что он совершил почти тридцать убийств, о которых мы даже не знали. А потом я вспомнил, что в 2003 году почти каждую неделю на решетки Курьяновской станции аэрации выбрасывало трупы. И установить причины смерти людей было очень трудно. Как провести вскрытие тела, если оно моталось по подземным трубам в агрессивной среде неделю-другую… Позже, когда мы сопоставили почти три десятка описаний трупов в Курьянове с тридцатью розыскными делами в Юго-Западном округе, все сошлось!

Канализационная сеть тянется под землей на многие километры. Причем в тех местах, где орудовал маньяк, поток настолько силен, что рев воды слышен еще издали. Попадая в колодец, тело уносится в подземные лабиринты и может навсегда затеряться в дюкерах — глубоких, наполненных агрессивным раствором полостях. Там ткани трупа могут раствориться, а на выброшенные где-то из трубы кости никто и внимания не обратит.

В дюкеры отказываются спускаться даже профессиональные водолазы. Там можно попасть на арматурный прут, зацепиться за металлические детали, и тогда выбраться на поверхность будет невозможно. Как считает Андрей Супруненко, изучавший схемы канализационных коммуникаций юго-востока и юга Москвы, подземные сооружения хранят немало страшных тайн.

Более шести десятков жертв, и ни одного спасшегося! Может ли такое быть? Поначалу казалось, что Пичушкин действовал без ошибок. Но позже выяснилось, что чудом вырвавшиеся из лап маньяка и выжившие все же есть.

15 ноября 2003 года Пичушкин предложил «помянуть собаку» своему знакомому Поликарпову. Тот не отказался. Далее — по известной схеме: три удара по черепу и головой в колодец… Но то ли в тот день рука у маньяка была нетвердой, то ли организм жертвы оказался слишком крепким… Пичушкин некоторое время постоял над темной дырой, заглянул вниз, где шумел поток нечистот, задвинул люк на прежнее место и отправился домой.

Но случилось невозможное. Поликарпов выплыл внизу по течению, ухватился за скобы колодца и сумел вылезти наружу. Одному Богу известно, как он добрел до дома, около которого его подобрала сестра. Мужчина выжил, но остался инвалидом. Через какое-то время он столкнулся нос к носу со своим убийцей! Когда Пичушкин увидел Поликарпова, шедшего навстречу по улице, то смертельно испугался. Но жертва прошла мимо как ни в чем не бывало. Даже не посмотрела в его сторону. Травмы головы были настолько серьезными, что мужчина полностью потерял память.

Обстоятельства той ночи Пичушкин вспоминал на одном из допросов: «Я вернулся домой, лег спать, но тут услышал шум подъехавшей к дому «скорой». Выглянул в окно и увидел отца Поликарпова. Что за дела, неужели он вылез из колодца? Очень не хотелось выходить из дома, но пришлось. Оделся и пошел на место, где сбросил его вниз…»

Время было три часа ночи. Душегуб добрел до парка, углубился в лес. Вот она, та самая полянка, люк, куда он отправил несчастного парня… Пичушкин приблизился и с облегчением вздохнул: метка в виде засунутой между крышкой и ободом колодца ветки была на месте. Значит, не выбрался, не выжил, тревога напрасна.

— У меня после этого от сердца отлегло, — признался он в беседе с Еленой Пумырзиной.

Не менее удивительный случай в 2002 году произошел с Виричевой. О нем узнали не от самого Пичушкина — тот понятия не имел, что женщина выжила.

Битцевский лесник вспомнил, что как-то раз в феврале услышал из-под канализационного люка истошные крики о помощи. Поднял чугунину и вытащил на свет божий совершенно голую бабу с безумными от страха глазами… Личность женщины установить удалось — данные сохранились в местном отделении милиции, куда была доставлена потерпевшая. Из протокола явствовало, что некая Виричева вызвалась помочь перенести вещи какому-то мужчине. Пришли в парк, остановились у колодца:

— Где товар-то?

— Да в колодце спрятан. Посмотри…

Когда она наклонилась над люком, мужчина столкнул ее вниз. Жертва отчаянно сопротивлялась, с криками цеплялась за края. Но Пичушкин оказался сильнее. Женщина рухнула в темную преисподнюю, откуда доносился рев воды. Над ее головой тяжело громыхнул вставший на место канализационный люк…

Оглушенную, избитую, истекающую кровью, ее несло в кромешной тьме в неизвестном направлении. Инстинктивно Виричева освободилась от одежды, выныривала, глотала воздух и снова погружалась в ревущий поток. По мнению Андрея Супруненко, она проплыла полтора километра, прежде чем ей удалось ухватиться за какую-то конструкцию и подняться к поверхности земли. Часа полтора она звала на помощь, прежде чем кто-то услышал ее крики.

Чудом уцелел подросток-бродяжка. Он едва не стал очередной жертвой маньяка. Пичушкин ему что-то посулил… И мальчишка в конце концов оказался в колодце. Как он выжил, одному Богу известно.

Эти истории — не только свидетельства чудесного спасения, но и попытка ответить на вопрос: можно ли было остановить маньяка раньше?

— Ошибки в работе правоохранительных органов можно найти всегда, — говорит Андрей Борисович. — По большому счету, любое совершённое преступление — огрехи системы, ее провалы. И задним умом все крепки. Теперь, после задержания маньяка, можно анализировать и указывать на недочеты и упущения… Конечно, трудился бы в том районе Анискин… Да что там выдуманный беллетристами Анискин! Если бы там был хотя бы один внимательный и неравнодушный участковый! Ведь очень часто пропадали люди из окружения Пичушкина, его знакомые, пьющие, те, кого участковый должен отлично знать. И где пропадали? Не в глухой тайге, не в лесополосе, где действовал тот же Чикатило…

Объяснение откровенно беспомощной работе участковых увидеть нетрудно. В наших каменных джунглях ожидать появления Анискиных не приходится. Повезет, если в район придет энергичный, грамотный, преданный делу профессионал. А разве можно требовать качественной работы от человека, который и участка-то собственного толком не знает и трудится на одном месте несколько месяцев? Впрочем, это уже совсем другая проблема, выходящая за рамки нашего разговора.

Огромный город, со множеством служб и учреждений, тысячами чиновников, которые дублируют одни и те же функции, систематически составляют пространные отчеты и при этом остаются слепы и глухи.

— Десятки людей, живших примерно в одном микрорайоне, пропадали без следа, — вспоминает Елена Пу-мырзина. — И ведь не в «черной дыре» исчезали, не инопланетяне их забирали! Убийца был не каким-нибудь могущественным злодеем, а примитивным человеком, без образования, с низким, неразвитым интеллектом. Он даже особо не маскировался, не предпринимал усилий для сокрытия следов. И что же? В течение многих лет он систематически убивал людей и оставался на свободе…

В качестве примера поразительной разобщенности городских служб, формального отношения к работе Елена Евгеньевна вспомнила о том, как на запросы следствия отвечали в психоневрологическом диспансере. Когда Пу-мырзина обратилась в ПНД и попросила предоставить все необходимые материалы, в регистратуре ей охотно помогли. Выдали истории болезни наблюдающихся пациентов, но при этом… забыли о карточках, лежащих в архиве. Там находились данные о тех, кто давно не обращался в ПНД или просто попал в картотеку по формальным признакам. А между тем именно в архиве и лежала история болезни Пичушкина — давно списанная, никем не затребованная… Безразличие, примитивность мышления, наплевательское отношение к обязанностям? Называйте, как хотите, но нет сомнений, что на эффективности поисков это отразилось.

— Первый допрос подозреваемого проводил Супру-ненко, — говорит Елена Пумырзина. — Тогда еще не было ясно, с кем мы имеем дело. Но я отлично помню характеристику, которую Супруненко дал задержанному: от него волком несет! Позже я убедилась в точности этого определения. Достаточно одного взгляда, чтобы разглядеть в Пичушкине что-то звериное, страшное, нечеловеческое. Мне приходилось сталкиваться с разными людьми: жестокими, опустившимися, озлобленными. Но никто из них не вызывал такого чувства.

Что мы знаем о самих себе? Преуспели ли мы в науке, изучающей человека, мотивы его поступков, поведение, психологию?

Монстр с безобидно-простенькой фамилией Пичуш-кин. Для десятков людей встреча с ним стала последней. Теперь его общение с окружающими безопасно. Допросы, выходы на места преступлений, медицинское освидетельствование… Он выглядит немного заторможенным, медлительным. Но…

Вы наблюдали хищника в зоопарке? Когда вас разделяет стальная решетка, он не вызывает страха или отвращения, даже если вы видите в глубине клетки кусок мяса с торчащей из него тяжелой белой костью…

Вот Пичушкин садится на стул, прикуривает сигарету, затягивается и, не поднимая глаз, выпускает дым. Спокойный, флегматичный… Он слышит вопрос следователя и бросает на него тяжелый взгляд исподлобья. Сколько в нем ощущается силы, энергии и глубоко спрятанной угрозы.

Следователь уточняет вопрос, просит детализировать действия. Поясню, что разговор идет об обстоятельствах гибели Кулыгиной. Пичушкин начинает рассказ и вдруг преображается. Он расправляет плечи, слова произносит четко и громко, ни одного грубого или непечатного выражения, речь становится энергичной и образной. Даже воспоминания о случившемся подпитывают его энергетически.

Необъяснимые метаморфозы замечал и сам Пичуш-кин. На допросе он вспоминал:

— После убийства я возвращался домой около двух часов ночи. Одежда в крови, в сумке молоток, вещи… Навстречу какой-то мужик попался. Сначала он бросился ко мне, начал выговаривать что-то на повышенных тонах, а потом заглянул мне в лицо и попятился. Я продолжил путь домой. Когда пришел, посмотрел в зеркало в ванной и понял, чего испугался тот мужик. Я не узнал себя: какой-то оскал, глаза не мои… Несколько раз тер лицоруками, обливал холодной водой, думал, что маска исчезнет. Но она пропала только наутро…

Психологи считают, что в случае с Пичушкиным мы имеем дело с редчайшим явлением — поимкой маньяка-охотника. Его не интересовала ни материальная, ни сексуальная, ни психологическая составляющая объекта. Главное для Пичушкина — заманить жертву, заставить ее добровольно пойти за ним в лес, а потом расправиться с ней так, как расправляются с животными на бойне. В идеальном варианте убить одним ударом, так, как это делает заправский тореадор.

Руководитель следственно-оперативной группы Андрей Супруненко допускал, что маньяк уже готовился открыть охоту на детей. И эти предположения позже подтвердились. К счастью, осуществить до конца свои намерения Пичушкин не смог. Душегуб был пойман в тот момент, когда он готовил вторую шахматную доску. Пичуш-кин говорил, что собирался расправляться с женщинами и девушками. Белая клеточка, черная клеточка…

На одном из первых допросов маньяк рассказал историю, которая выделяется даже в бесконечной череде жутких подробностей его кровавых похождений. В тот вечер он привел на «любимое» место спившегося старика. Сидели, болтали ни о чем, Пичушкин выжидал момент. И тут жертва что-то почувствовала. То ли душегуб выдал себя каким-то движением, то ли уж слишком откровенно глядел на несчастного. Неожиданно старик посмотрел своему убийце в глаза и, подняв руку к темным звездным небесам, произнес: «Смотри, Он ведь все видит!» Разумеется, Пичушкина это не остановило.

— Его личность еще предстоит разобрать «по винтикам» психологам, психиатрам, ученым-криминалистам, — считает Андрей Супруненко. — Но я могу абсолютно точно сказать, что мы имеем дело с уникальным явлением. Он не похож ни на кого из серийных убийц, которые раньше попадали в руки правосудия. От человека у Пичушкина только две руки и две ноги. И не более… Я знаю точно, он — не человек.

Точку поставил суд

Слушание дела серийного убийцы Пичушкина в Мосгорсуде началось в сентябре 2007 года. Обвинение поддерживал прокурор Москвы Юрий Семин. Поначалу Пичушкин вел себя скованно, мрачно поглядывал на ослепляющих его вспышками фотокамер корреспондентов, односложно отвечал на вопросы, иногда бросал реплики. О том, что он желает произнести речь, маньяк заявил еще 13 сентября, но хранил молчание почти месяц, прежде чем решился сделать заявление.

— Забыть первое убийство невозможно, — философски произнес он. — Оно — как первая любовь. Я долго находился под впечатлением, ведь убитым был мой друг, мы с ним сидели за одной партой, дружили…

Так Пичушкин рассказывал об убийстве Михаила Одийчука, с которым учился в ПТУ. Битцевский маньяк вообще показал себя любителем эпатажа. Он не устраивал «стриптиз» в клетке, как делал это Чикатило в ростовском суде, не симулировал сумасшествие экзотическими способами. Но и его выходки запомнились всем присутствующим.

Чего стоят, например, «стихи», которые он посвящал сотрудникам прокуратуры, поддерживающим обвинение! Он пытался даже вручить эти «вирши» тем, кому они были посвящены, но судья Владимир Усов желание маньяка не удовлетворил. Листочки, на которых корявым почерком убийца писал какую-то галиматью, до адресатов не дошли.

Для членов следственной группы «творчество» Пичушкина не стало откровением. Следователю Валерии Сучковой он посвящал стихи, рассказы. Пощажу читателей, не буду приводить образцы этой бредятины. Тут о содержании и форме говорить не приходится. Что касается мотивов, то они, на мой взгляд, объясняются просто. Таким способом маньяк пытался заигрывать с молодой женщиной. Неуклюжее кокетство оказавшегося в клетке людоеда…

— На самом деле Пичушкин абсолютно не интересен, — убеждена кандидат юридических наук Валерия Сучкова. — Он примитивен, сер и ограничен, насколько вообще может быть ограничен человек его круга. Вспомните того же Чикатило. Он — классический маньяк, его поведение, мотивы поступков, способы совершения преступлений и сокрытия следов можно изучать, они стали классикой криминалистики. В той или иной степени это же можно сказать о других серийных убийцах: Михасевиче, Головкине, Ряховском… У каждого, с точки зрения профессионалов, есть какие-то свои особенности, они проявляли интеллект при планировании преступлений. Они, поймите меня правильно, интересны для юристов-практиков.

— А что такое Пичушкин? — продолжает Валерия Владимировна. — Я понимаю, что применительно к убийству термины «подлый» и «низкий» неуместны. Но именно таким способом расправлялся со своими жертвами битцевский душегуб. Он поил несчастных до бесчувствия и потом, будто мешки, сбрасывал их в канализационные колодцы. Его ничего не интересовало, он не имел никаких мотивов. Такая нелюдь, вурдалак, запрограммированный на убийство.

Стационарную экспертизу Пичушкину проводили в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии имени Сербского. Комиссия экспертов после завершения комплексной психолого-сексолого-психиатрической экспертизы сделала вывод: «В период совершения инкриминируемых ему деяний Пичушкин не страдал хроническим психическим расстройством или слабоумием. У него выявлено шизотипическое личностное расстройство, синдром зависимости от алкоголя, а также расстройство привычек и влечений в форме гомицидома-нии с садистическим компонентом».

Поясню для тех, кто не слишком хорошо знаком с медицинской терминологией. Пичушкин «болен убийством», у него мания убивать.

— Есть больные клептоманией, — констатирует Андрей Супруненко. — Им все равно, что воровать, лишь бы воровать. Так и Пичушкин: он убивал людей ради убийства. И больше ничего. После недолгого общения с ним хочется встать и уйти. Повторяет одно и то же, заговаривается. При ознакомлении с материалами дела он просил принести ему не только протоколы допросов и другие материалы, но и фотографии трупов, пробитых им черепов, палок, вставленных в голову… И еще, он очень любил вспоминать, что именно кричала жертва, когда проваливалась в люк: «Сначала он крикнул «Ой!», потом «Ай!» и так далее…»

Суд над Пичушкиным вызвал невероятный ажиотаж. Сотни журналистов, десятки телевизионных камер. Иностранные компании звонили членам следственной бригады почти ежедневно. Каждый факт, связанный с процессом, обсуждался на страницах газет и непременно входил в блоки телевизионных новостей.

Как уже упоминалось, маньяк не сразу начал давать показания. Он стал разговорчивым и активным позже. Почему на определенном этапе работы суда он вдруг изменил позиции? Объяснением могут служить условия содержания Пичушкина в следственном изоляторе.

В начале следствия он содержался в отдельной камере «Матросской тишины». Позже «курортный» режим содержания под стражей решили изменить. Пичушкина перевели в Бутырку, в камеру с многочисленными соседями. Тюремная «коммуналка» не пришлась по вкусу маньяку. Он выдержал в старейшем столичном остроге только несколько часов и стал активно проситься назад в «Матросскую тишину». Дело в том, что сокамерники узнали о том, каким именно диагнозом «наградили» врачи серийного убийцу. Кому хочется находиться по соседству с человеком, который имеет непреодолимую тягу к убийству?

«На общаке», как между собой заключенные называют общие камеры, такие соседи долго не живут. Они неожиданно падают с нар вниз головой или скоропостижно умирают во сне по непонятной причине. Скорее всего, Пичушкин понял, что в случае развала дела и отправки материалов на доследование ему придется сидеть в общей камере. И тогда за жизнь битцевского маньяка никто не даст и ломаного гроша. Уж лучше реальный срок и лечение, чем камера и «странная» смерть.

Вот еще некоторые из высказываний маньяка, которые он сделал на суде:

«У меня был молоток на 800 граммов. Очень хороший молоток. Людей мочить — не гвозди забивать. Инструмент нужно выбирать, чтобы не подвел.

О Пронине. 17 мая 2001 года я понял, что должен кого-то убить, и решил убить знакомого, для большего впечатления. На колодце поставил метку, чтобы знать, что это мой колодец.

Люк я клал узором в одну сторону. А в ушки вставлял маленькие веточки. Хотел знать, заглядывал ли кто-нибудь в колодец без моего ведома?

Львов — хорошо знакомый приятель. После его убийства чувствовал себя «погано», как при убийстве Жолды-шева. Первый и единственный раз мне стало жалко свою жертву.

Либо пить, либо убивать. Как вели себя жертвы, не влияло даже на мое настроение.

О Коновальцеве. Появились две женщины, после того как я его скинул в колодец, стали орать. Потом около этого места была «засада», и с тех пор я перестал пользоваться этим колодцем.

Мужчина по имени Вячеслав. Решил экспериментировать, и, кроме того, в лесу была милиция, поэтому повел Вячеслава на 16-й этаж жилого дома, откуда его и скинул. Мне не понравилось, слишком хлопотно. Я не пил, так как при употреблении алкоголя можно не прочувствовать сам момент убийства, ради чего я это все и делал…

Виричева, девочка не самого легкого веса, но самого легкого поведения.

Лобов, Поликарпов и Виричева — моя «недоработка». Чудин — звал на помощь жену, и это меня поразило.

На совершение мною убийств влияли погода, мой рабочий график и дождь.

Убийство Захаровой. Единственный мотив: я решил перейти на женщин. Вышел на охоту, а она попалась. Преступления совершал в перчатках, так как не хотел «следить пальцами».

Мне нравилось ходить с ними по лесу, прежде чем я их убью. Мы разговаривали.

Убийство Ромашкина было показательным. Так как накануне в лесу поймали трансвестита и в СМИ опубликовали, что это «битцевский маньяк».

Я убивал потому, чтобы жить самому. Стоит убить — как сразу хочется жить. Убийство придает вдохновение, с ним просыпаешься с радостью. И чем человек ближе, тем приятнее его убить.

Ночью в лесу очень тихо. Народу почти нет, только собачники ходят. Когда труп лежит с проломленной головой, из нее выходит громкий противный хрип. Это могло привлечь внимание. А если сдвинуть мозг — хрип и дыхание прекращаются.

Я ни в чем не раскаиваюсь. Так как раскаяние — это когда ты сожалеешь о том, что сделал неправильно. А я считаю, что все делал правильно, поэтому ни в чем не раскаиваюсь».

— Приговор был оглашен 29 октября 2007 года, — вспоминает участвовавшая в процессе с первого до последнего дня старший прокурор отдела гособвинителей Управления по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами прокуратуры города Москвы Мария Семененко. — Присяжные признали битцевского маньяка виновным в 48 убийствах и трех покушениях. На основании вердикта присяжных, не подлежащего пересмотру, Мосгорсуд приговорил Пичушкина к пожизненному заключению в колонии особого режима. Суд постановил также направить маньяка на принудительное психиатрическое лечение по месту отбывания наказания.

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

Прокуратура города Москвы была образована в соответствии с Постановлением Всесоюзного Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров РСФСР от 20 марта 1933 года. С этого дня она стала самостоятельной структурой, отделившейся от прокуратуры Московской области.

С момента своего образования прокуратура города Москвы размещалась в старинном особняке на Новокузнецкой улице, 27. Этот дом, являющийся памятником архитектуры XIX века, и сегодня является центральным зданием столичной прокуратуры. Он имеет свою интересную историю.

Первое упоминание о нем относится еще к 1803 году. Тогда дом принадлежал купеческой жене Тумановой. После пожара 1812 года особняк находился в полуразрушенном состоянии. Позже дом несколько раз менял хозяев, пока наконец не был приобретен потомственным гражданином Москвы К. П. Бахрушиным (родственником известного мецената и собирателя старины А. А. Бахрушина). Новый владелец перестроил дом, пригласив для этого одного из лучших архитекторов своего времени К. К. Гиппиуса. В таком виде особняк, с которым связаны все значительные события истории московской прокуратуры, и сохранился до наших дней. В этом здании с самого начала располагался кабинет прокурора Москвы.

Первым прокурором столицы был назначен Андрей Владимирович Филиппов. До недавнего времени о его биографии мы ничего не знали. Известно было лишь то, что Филиппов стал жертвой политических репрессий в 1937 году. Недавние архивные исследования помогли восстановить некоторые страницы его короткой, но яркой жизни.

Андрей Владимирович Филиппов родился в Москве в 1904 году, в семье почетного гражданина города. До 1919 года он учился, затем работал инструктором Народного университета, позже находился на военной службе, в должности командира взвода в 17 лет участвовал в подавлении Кронштадтского мятежа. Потом занимался политработой в Красной армии, а позже перешел на юридическую работу. С 1923 года занимал разные должности в прокуратуре Московской области. Решением бюро МК ВКП(б) от 26 октября 1932 года, при структурной реорганизации прокуратуры Московской области, он был утвержден прокурором города Москвы. В тот момент Филиппову исполнилось 28 лет.

Первый прокурор возглавлял столичную прокуратуру четыре с половиной года. Уже в июле 1937 года он был снят с работы, отправлен в Челябинск, а позже арестован и отправлен спецконво-ем в Москву, где был осужден по надуманному обвинению и расстрелян 29 августа 1938 года. В сентябре 1955 года Военная коллегия Верховного суда СССР отменила несправедливый приговор и прекратила дело за отсутствием состава преступления.

Не менее трагические судьбы и у других прокуроров Москвы. Был незаконно репрессирован второй прокурор столицы Константин Ипполитович Маслов (1895–1939). Он принял ответственный пост в июле 1937 года, а уже 3 июля 1938 года был арестован. Датой его смерти официально считается 7 марта 1939 года.

В 1938 году прокурором города после окончания юридического института был назначен Алексей Иванович Муругов. В июне 1941 года он ушел на фронт, а в октябре 1942 года пришло сообщение о пропаже его без вести. Только через много лет стало известно, что Муругов геройски погиб. Попав в плен, он активно участвовал в сопротивлении, был разоблачен фашистской охранкой и 21 июля 1943 года казнен в концлагере Маутхаузен.

С 1940 по 1944 год прокурором Москвы работал Павел Николаевич Самарин. Он родился в 1898 году, служил в рядах Красной армии, участвовал в боях Гражданской войны, служил в ОГПУ. С 1934 года Самарин занимал руководящие должности в органах юстиции, судах. Последние годы своей жизни он занимал ответственные посты в Прокуратуре России.

Александр Николаевич Васильев родился в 1902 году. В органах прокуратуры начал работать с 1928 года, а в августе 1944 года был назначен прокурором города. Васильев прошел путь от следователя до заместителя прокурора РСФСР. После окончания работы в прокуратуре он занимался преподавательской деятельностью, передавал свой огромный опыт молодым юристам — студентам МГУ.

В 1952 году прокурором Москвы был назначен Борис Федорович Белкин (1904–1974). Он пришел в органы прокуратуры в 1935 году после службы в армии. Трудился следователем, прокурором Фрунзенского и Киевского районов, служил военным прокурором в действующей армии, а затем занимал руководящие посты в Прокуратуре РСФСР.

Треть истории прокуратуры Москвы связана с именем Михаила Григорьевича Малькова (1916–1993). Он занимал пост прокурора столицы с 1961 года в течение двадцати двух лет. В феврале 1980 года приказом прокурора РСФСР была образована коллегия прокуратуры Москвы, председателем которой был утвержден М. Г. Мальков. До последнего дня он оставался верным своему призванию, трудился в кадровой службе Моссовета.

С апреля 1983 по июнь 1984 года прокурором города работал Сергей Андреевич Емельянов (1936–1995). Он прошел весь нелегкий путь от следователя до прокурора Российской Федерации. С 1990 года Емельянов вел научную работу в Институте повышения квалификации руководящих кадров Генеральной прокуратуры РФ.

С июля 1984 по июнь 1987 года прокурором столицы работал Георгий Иванович Скаредов (родился в 1937 году). В прокуратуре он с 1956 года, работал следователем районного звена, в последующие годы трудился Московским транспортным прокурором. Вел научную работу, защитил кандидатскую диссертацию. В настоящее время он входит в состав Совета старейшин Москвы.

В июне 1987 года прокуратуру Москвы возглавил Лев Петрович Баранов (родился в 1937 году). В прокуратуре он работал с 1959 года, проделал путь от следователя до члена коллегии Прокуратуры СССР. В июне 1989 года был переведен на должность начальника управления Генеральной прокуратуры РФ.

Геннадий Семенович Пономарев работал прокурором Москвы с июня 1989 по март 1995 года. Пономарев родился в 1946 году, после окончания МГУ работал в прокуратуре Бабушкинского района следователем, помощником и заместителем районного прокурора. Затем трудился на ответственных постах в Прокуратуре РСФСР. Вел научную работу, защитил кандидатскую диссертацию в области юриспруденции. В настоящее время возглавляет правовое управление мэрии столицы.

В апреле 1995 года пост прокурора Москвы принял Сергей Иванович Герасимов. Он родился в 1947 году. На прокурорской работе с 1971 года. Трудился заместителем прокурора Иркутской области, работал в аппарате Прокуратур РСФСР и СССР, а также директором Института проблем укрепления законности и правопорядка Генеральной прокуратуры РФ. Занимал должность заместителя Генерального прокурора РФ. Доктор юридических наук.

В 2000 году прокурором города был назначен Михаил Алексеевич Авдюков. Он родился в 1948 году. Работу в прокуратуре начал после окончания МГУ. Трудился помощником прокурора Каширы, был прокурором Волоколамска и Истры, возглавлял прокуратуру Сахалинской области, работал в аппарате Генеральной прокуратуры РФ, Московской транспортной прокуратуре, прокурором Московской области.

В январе 2004 года прокурором столицы был назначен Анатолий Ильич Зуев (1946 года рождения). Ранее он возглавлял прокуратуры Камчатской и Брянской областей, Хорошевскую и Пресненскую межрайонные прокуратуры, а позже работал заместителем прокурора Москвы.

С июля 2006 года прокурором Москвы работает Юрий Юрьевич Семин. Он родился в Москве, с отличием закончил Московскую государственную юридическую академию (ВЮЗИ), в органах прокуратуры работает с 1976 года. Трудился прокурором отдела по надзору за следствием и дознанием в органах внутренних дел, был начальником этого отдела, работал прокурором Перовского района. С 1995 по 2001 год занимал должность заместителя прокурора города Москвы. После ухода из прокуратуры в 2001 году работал в Минюсте РФ заместителем начальника управления по Москве, а затем заместителем руководителя Федеральной регистрационной службы по Москве.

Примечания

1

Имена потерпевших автором изменены

(обратно)

Оглавление

МОСКВА, НОВОКУЗНЕЦКАЯ, 27

  Мы представляем закон

  «Шоу Пичушкина»

  Верить в человека

  У нас пять лет — эпоха

  У меня зазвонил телефон

Глава первая ЗА СПИНОЙ НИКОГО НЕТ

  Все на баррикады!

  В ловушке

  «Мы горим, выпрыгивай!»

Глава вторая ЛЮБОВЬ ЗА ДЕНЬГИ? НИКОГДА!

  Чикатило отдыхает

  Психопат становится садистом

  Ищет милиция…

  Поиск продолжается

Глава третья КАЩЕЙ И ЕГО КОМАНДА

  Пять вечеров ожидания

  Беспредельщик беспредельщика видит издалека

  Золото, бриллианты!

  Кто стреляет в пятку

  Ваше слово, прокурор!

  «Вышка» для главаря

Глава четвертая СИНДИКАТ КИЛЛЕРОВ

  «Вор должен руководить милицией»

  Делиться надо…

  Молоток как средство «убеждения»

  Сахар с привкусом крови

  Огневая подготовка — «отлично»!

  Бойня на Голубинской

  Фокусы Мадлены Павловны

Глава пятая ПО СЛЕДУ НЕЛЮДЯ

  Осторожно — лифт!

  «Я такой же, как Чикатило»

  «Я тот, кого вы ищете!»

  Отдельная камера со всеми удобствами

  Вот такая самооценка

  Маньяк Бровкин

  Серая нелюдь

Глава шестая НАСЛЕДНИКИ БОННИ И КЛАЙДА

  Все началось с блондинки

  Монархист с наколками

  Любовь-морковь

  «Спокойно, это ограбление!»

  Неудавшийся побег

Глава седьмая ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЬ

  Убийство «по инструкции»

  Страх над городом

  Версия убийцы

  «Я высматривал шубу»

  Фальшивое алиби

Глава восьмая НА ВОЛОСКЕ

  Тупо отнять деньги

  Кабы знать…

Глава девятая ОБЫКНОВЕННЫЙ БАНДИТИЗМ

  Пока голову искали…

  Начальник мафии

  Шубка для невесты

  Повязать кровью

  Жить сейчас, умереть завтра

  Форс-мажор

  Шуба с чужого плеча

  Умерла так умерла!

Глава десятая ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК

  Неподъемный висяк

  «Причина смерти не установлена…»

  «Не верю!»

  Вторая попытка

Глава одиннадцатая БОЙНЯ НА ВОРОНЦОВСКИХ ПРУДАХ

  Так забивают скот

  «Дядя Эдик приехал»

  Гулять так гулять!

  Ничего не забыть

Глава двенадцатая ЕВСТАФЬЕВСКИЕ МИЛЛИОНЫ

  Кредо — врать всегда

  Какой такой «Павлин»?

  Наследник покойника

  «Алло, мы ищем таланты!»

  Хлестаков отдыхает

Глава тринадцатая БРИГАДА

  Сделать «выкидыш»

  Уколоться и забыться

  Только не убивай!

  Один за всех, и все… на одного

Глава четырнадцатая САГА О МОШЕННИКАХ

  «Резиновый» дом и его мертвые души

  «Просто я работаю волшебником…»

  Чулки и носки проходимцев

Глава пятнадцатая ОШИБКА ВОЛКА-ОДИНОЧКИ

  Предупредительный выстрел в голову

  «Маска, кто ты?»

  «Что было — не помню, что знаю — не скажу»

  «Ах, Арбат, мой Арбат»

Глава шестнадцатая КОШМАР НА УЛИЦЕ КЕДРОВА

  Настоящая мразь

  «Хороший» мальчик

  Цветы для подруги

  Игра на опережение

Глава семнадцатая КОД — ТРИ НУЛЯ

  «У вас проблемы? Обращайтесь!»

  Вопросы «по габаритам»

  «Отдай миллион!»

  Жизнь дается один раз

Глава восемнадцатая ЗАКУСОЧНАЯ ЛЮДОЕДА

  «Сантехников вызывали?»

  Зубы на «полке»

  Лживый, двуличный, подлый

  Диагноз — шизофрения

Глава девятнадцатая В ПСИХУШКУ «ПО ЗНАКОМСТВУ»

  Особо опасный «одуванчик»

  «Как выскочит, как выпрыгнет!»

  Наследник Гиппократа

  Бои местного значения

Глава двадцатая СТРЕЛЯЙ ПРЯМО В ЛОБ

  В бандитском капкане

  Гоп-стоп: мы подошли из-за угла

  «Сижу я в бане, как король на именинах»

  «Ты на кого руку поднял, начальник!»

Глава двадцать первая ДЕЛО «ХОВРИНСКОГО МАНЬЯКА»

  «Мама, он рыжий!»

  Любитель «сладенького»

  «Сколько веревочке ни виться…»

  Откуда у парня…

Глава двадцать вторая «ДЕНЬГИ МОГУТ ВСЁ…»

  С третьей попытки

  «Прочь с дороги! Я еду!»

  «Как бы не просочиться в канализацию…»

Глава двадцать третья «СПЕЦАГЕНТ» НА СОДЕРЖАНИИ

  «Просыпаюсь в пять часов…»

  Мастер-наездник

  Откуда берутся дети?

  «Только вертолетом можно долететь…»

Глава двадцать четвертая «У МЕНЯ МОЗГИ В КРОВИ»

  Запрограммирован на убийство

  Подорожная на тот свет

  Самостоятельные люди

  Машина уже запущена

  «А стакан залпом сможешь?»

  Последняя стопочка

  «Здравствуй, Патрон!»

Глава двадцать пятая УБИЙСТВО В СТИЛЕ ТАРАНТИНО

  «Лейтенант» по кличке Вжик

  Хотелось одного — убежать

  След ведет на восток

  Настоящие добытчики

  «Нас не поймают!»

  На посошок

Глава двадцать шестая ДВА БАКСА «НА УДАЧУ»

  Без шансов выжить

  «В "кавказский" след не верю»

  «Мокрый мерин»

  «Ах, какие кнопочки!»

Глава двадцать седьмая КРОВАВЫЙ МАРАФОН

  Птенцы гнезда Сильвестра

  Жизнь без имени

  «У нас все схвачено»

Глава двадцать восьмая БИТЦЕВСКИЙ ДУШЕГУБ

  «Золотой Велес»

  «Стой, стрелять буду!»

  Фокусы с переодеванием

  Без свидетелей

  «Улыбайтесь, вас снимают!»

  Молоток

  Бульк — и нет человека

  Точку поставил суд

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ

*** Примечания ***