КулЛиб - Классная библиотека! Скачать книги бесплатно 

Семь звезд [Ким Ньюман] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

КИМ НЬЮМАН СЕМЬ ЗВЕЗД

АНГЕЛЬСКИЕ ДЮНЫ

1 Для ос в этом году уже не сезон

Преподобный Бартоломей Хаскинс, приходской священник Ангельских Дюн, остановился перед распахнутыми воротами Долины Ангелов. Его ботинки тотчас погрузились в грязное месиво, покрытое тонкой коркой льда. Хаскинсу вдруг показалось, что по жилам бежит не кровь, а ледяная вода, и через мгновение он уже не мог пошевельнуться. Где-то совсем близко загудел рой насекомых. Священник безошибочно узнавал это мерзкое жужжание.

Слух Бартоломея заранее был настроен на такие звуки, хотя Хаскинс прекрасно понимал, что для ос в этом году уже не сезон. Дело в том, что достопочтенный священнослужитель с детства панически боялся насекомых; его сестра Джейн умерла в младенчестве от аллергии на осиные укусы, и врачи опасались, что у Бартоломея может проявиться такая же повышенная чувствительность на яд этих тварей. Однако сейчас причиной страха пастора стала трость, которую он по невнимательности воткнул в самую гущу осиного гнезда и тем самым привел рой насекомых в бешенство. Мальчишкой он умолял Джейн о прощении. Повзрослев, Бартоломей продолжал жить с испепеляющим чувством вины, от которого не было избавления.

— Барт, в чем дело? — окликнул друга Сэм Фаррер.

— Все в порядке, — солгал фермеру Хаскинс.

В дальней части Долины Ангелов простиралась небольшая рощица. На берегу мелкого пруда росли четыре вяза, так близко друг от друга, что их корни и ветви туго переплелись. Сэм Фаррер держал там стадо овец. Как только Сэм закрыл ворота, овцы сгрудились вокруг хозяина. В конце поля, ближе к роще Хаскинс заметил неподвижные белые бугорки. Над ними кружил осиный рой.

Мерзкие, отвратительные твари.

Усилием воли Хаскинс заставил себя пойти за фермером. Он шел съежившись, не чувствуя ног, и думал только о непонятном враждебном чувстве, нарастающем в нем с каждым шагом.

— Барт, я никогда не видел ничего подобного, — сказал Сэм, — ни разу за пятьдесят лет жизни на ферме.

Фаррер с трудом пробрался через стадо и присел возле одного из холмиков, по привычке голой рукой отмахиваясь от гудящих ос. Хаскинсу показалось, что земля медленно уходит из-под ног. Мгновение — и по ладони Сэма уже ползало мерзкое насекомое; при виде этой картины у священника судорожно сжался желудок.

Неимоверным усилием он переборол страх и присел рядом с другом. Холмик оказался мертвой овцой. Сэм поднял с земли ее морду, покрытую густой шерстью, и повернул к свету. Лицо священника стало мертвенно-бледным, когда он увидел перед собой зверски изуродованное животное. С одной стороны из-под мяса виднелись кости черепа. Верхняя губа, щека и половина носа разорваны в клочья.

— Такое впечатление, что это кислота.

— Тогда, может, лучше не трогать?

— Да, ты прав.

Сэм опустил голову животного на землю. Он нахмурился, и морщины на его лице стали глубже.

— С остальными то же самое. Смотри, какие на шкуре странные следы.

С тела мертвой овцы свисали клочья, по форме чем-то напоминающие руны.

Такое можно сделать только либо оружием, либо раскаленным железом. Кожа и мясо были вырваны или съедены.

— После беды с тетей Розой отец больше никогда не держал скот в Долине Ангелов. Ты, конечно, знаешь эту историю. Она произошла в семьдесят втором, до моего рождения, и от меня ее долго скрывали. Все случилось именно здесь.

Осы вернулись. Мысли путались в голове Хаскинса.

— В Долине Ангелов всегда происходили странные вещи. Раньше на этом месте стояла каменная конструкция, очень похожая на Стоунхендж, только чуть меньше. Но сразу после несчастья с Розой дед снес ее и разбил вдребезги. Естественно, последовало много шума и возражений, однако земля принадлежит Фаррерам, и умники из Лондона ничего не смогли сделать.

О камнях, которые стояли несколько тысячелетий, теперь напоминала только вмятая в землю трава. Все мертвые овцы лежали внутри кольца.

Хаскинсу показалось, что насекомые тоже собрались в центре круга. Не только осы, но и мухи, пчелы, шершни, муравьи, жуки. Жужжание крыльев напоминало звук пилы, а омерзительную какофонию дополнял скрип острых челюстей, хлюпающие на жалах сгустки спекшейся крови, шуршание усиков, шорох несметного числа ножек.

Бартоломею было и жутко, и в то же время стыдно за свой страх. Рано или поздно Сэм заметит охвативший его ужас. Но пока фермера больше занимали собственные проблемы, и он ломал голову над тем, что могло приключиться с овцами.

— Честное слово, Барт, даже не знаю, кого вызывать — ветеринара или полицию.

— Это не болезнь, — отозвался Хаскинс, — кто-то действовал умышленно.

— В голове не укладывается, но, пожалуй, ты прав.

Сэм встал и взглянул на оставшихся в живых овец.

В их поведении и облике не было ничего необычного или нездорового. Однако отрывистое блеяние казалось каким-то неестественным, как будто животные увидели привидение. Раз уж даже овцы чувствовали что-то неладное, значит, здесь и вправду есть над чем задуматься.

Хаскинс осмотрелся, окинув взглядом место, где раньше лежали камни. Тела животных образовали маленький круг внутри большого, практически по центру. А в середине возвышался еще один бугорок, свернутый как-то по-другому.

— Сэм, а это еще что?

Фермер подошел ближе.

— Точно не из моего стада, — отозвался он.

Бугорок был накрыт чем-то вроде шкуры. Насекомые облепили его толстым слоем, но тут же зашевелились, как будто там лежало нечто живое. Хаскинс едва подавил приступ тошноты.

Шкура дернулась — и черное облако ос взмыло по спирали вверх. Барт с трудом сдержал крик.

— Оно двигается.

Шкура съехала на бок — и из-под нее показалась маленькая рука.

— Господи Боже, — прошептал Сэм.

Хаскинс встал на колени и сорвал шкуру. Собственно, это была и не шкура, а шерстяное одеяло, покрытое коркой грязи с прилипшими частями насекомых.

Яркие лучи солнца упали на огромные, похожие на кошачьи, блестящие глаза. Существо пронзительно закричало. В душераздирающем визге раздавалось что-то животное и что-то человеческое. На мгновение Хаскинсу почудилось, будто он снова слышит предсмертную агонию сестры.

Существо оказалось грязным ребенком. Маленькая девочка лет восьми. Туго завернутая в одеяло, она напоминала мумию: и одежда, и лицо, и руки — все вымазано землей. Ноги были босыми, а волосы завязаны сзади серебристой лентой.

Ее глаза еще не привыкли к яркому свету; девочка беззащитно моргала и ни на секунду не переставала кричать.

Хаскинс похлопал ребенка по плечу, стараясь успокоить. В ответ девочка зашипела и оскалила острые белые зубы. Барт не узнал ее, но черты лица, глаза, форма рта показались ему очень знакомыми.

Несколько мгновений девочка колебалась, как змея, готовящаяся к прыжку, а потом прижалась к груди священника, вцепившись в куртку острыми ногтями. Крики ребенка стали стихать.

Хаскинс посмотрел на друга через плечо девочки. Сэм казался сбитым с толку и очень напряженным. В чертах лица фермера и ребенка Барт заметил некоторое сходство.

Невероятно…

Но это была правда. Пропавшая почти пятьдесят лет назад и возвращенная в том же виде, в каком ее забрали.

На руках Барт держал Розу Фаррер.

2 По ту сторону жизни

— Катриона Кайе, с тобой хочет говорить один человек, — нараспев произнесла мадемуазель Астарта, — ушедший из жизни, но безумно любящий тебя.

Катриона коротко кивнула — и тут же ее руку крепко сжали цепкие, с длинными ярко накрашенными ногтями, пальцы гадалки. Она даже могла уловить запах джина с нотками перечной мяты в дыхании мадемуазель Астарты.

На гадалке было черное платье, отделанное мерцающей бахромой из бисера, а диадема из павлиньих перьев делала ее похожей на жрицу древних ацтеков. Нитка крупного жемчуга струилась по груди и свободно спадала на живот. Как только раздался стук по столу — неотъемлемая часть спиритического сеанса, — гадалка вздрогнула и напряглась. Она закатила глаза и начала слегка трясти головой, бормоча что-то невнятное. Рука Катрионы по-настоящему заныла.

— Солдат, — прошептала гадалка.

Первая мировая война закончилась семь лет назад, а Катриона, ровесница столетия, родилась в 1900 году. Несомненно, что любая девушка ее возраста, обращаясь за такого рода услугами, непременно интересовалась каким-нибудь солдатом. Практически все потеряли на войне любимого, брата или отца.

— Точно, солдат, — уверенно закивала гадалка, и из ее глаз скатилась одинокая слеза, ловко проскользнув по ресницам, покрытым толстым слоем иссиня-черной туши.

В комнате сидело еще несколько человек. По правилам мадемуазель Астарты они располагались не за столом, а полукругом на стульях с массивными жесткими спинками. А гадалка, словно на сцене, эффектно расхаживала между ними, периодически хватая за руку то одного, то другого, в зависимости от того, с кем хотели пообщаться вызываемые ею духи.

Несколько пар глаз внимательно следили за каждым движением мадемуазель Астарты; она умела устроить настоящий спектакль.

Матушка гадалки — низенькая, смахивающая на бочку дамочка, одетая в нечто, изначально, должно быть, служившее крайне безобразным комплектом штор Викторианской эпохи, с серьезным видом сидела за пианино и наугад, но зато проворно, бренчала по клавишам. Предполагалось, что инструмент должен издавать соответствующую обстановке музыку, под которую духи смогут чувствовать себя непринужденно. Катриона не без труда узнала знакомую мелодию и отметила про себя, что в исполнении мадам Астарты она звучит чересчур медленно.

Неизвестно откуда появились клубы дыма и наполнили комнату приятным древесным запахом. Свет приглушали китайские полупрозрачные платки, наброшенные на электрические лампы. Легкий серый туман повис над ковром и начал столбом подниматься вверх.

— Смерть наступила неожиданно, — продолжала гадалка, растягивая каждое слово, — и боли он не почувствовал. Шок. Не понимал, что происходило вокруг.

Короче говоря, если не вдаваться в душещипательные подробности, смысл тирады сводился к следующему: бедняга напоролся на колючую проволоку во время газовой атаки; нескончаемые бомбардировки разрушили и без того слабую психику; убит, как трус, вражескими подонками. Плюс к этому прилагалось складное объяснение, почему духу потребовались годы, чтобы предстать перед возлюбленной.

Вспыхнул луч света. Он, казалось, исходил ниоткуда, при этом дым наполнился внутренним сиянием и стал закручиваться в спираль. Один из присутствующих в комнате — известный предприниматель, специализирующийся в производстве фарфора, — испуганно вскрикнул, ловя ртом воздух; лицо его жены скривилось от зависти, одновременно сочетающейся с восторгом: их сын погиб в битве при Пашендейле[1].

Из луча света начала вырисовываться человеческая фигура: мужчина в выцветшей военной форме серого цвета, которая изначально, надо полагать, была оливково-коричневой. Фуражка приобрела четкий контур, а вот очертания лица оставались расплывчатыми; определить звание военного также не представлялось возможным, поскольку погон практически не было видно.

Руки Катрионы, окольцованные цепкими пальцами гадалки, окончательно похолодели; только сила воли помогла ей не завизжать. Мадемуазель Астарта резким движением, как пушинку, выдернула Катриону со стула.

Фигура задрожала в воздухе.

— Он хочет, чтоб ты знала…

— …что я ему очень дорога?

— Да. Именно.

Расценки мадемуазель Астарты были четко фиксированы: пять фунтов за сеанс. Но клиентки, которым удавалось «войти в контакт» со своими возлюбленными, испытывали такое помутнение, что запросто могли удвоить и даже утроить ставку. Покойники не очень охотно общались с теми, кого поджимали средства.

Катриона начала всматриваться в покачивающийся силуэт солдата.

— Я кое-чего не понимаю, — задумчиво сказала она.

— Чего, деточка?

Мадемуазель Астарта была старше Катрионы не больше, чем на год.

— Мой дорогой Эдвин…

— Да! Эдвин! Его именно так и зовут. Теперь я отчетливо слышу это имя!

На губах Катрионы заиграла легкая улыбка.

— Эдвин… не то чтобы… мертв…

Гадалка застыла на месте; ее ногти впились в кисть девушки, лицо исказилось безмолвной яростью. Катриона высвободила руку и отодвинулась в сторону.

— Музыка, полагаю, заглушает шум проектора?

Матушка мадемуазель ни на секунду не переставала барабанить по клавишам. Катриона посмотрела на потолок: люстра представляла собой узкий цилиндр, состоящий из прямоугольных зеркальных пластинок, а в середине конструкции виднелось крохотное отверстие.

— В комнате этажом выше сидит еще один человек, чтобы управлять проектором. Ваш отец, надо думать. Просто поразительно, как вы преуспели в общении с духами с тех пор, как он вернулся из Пентельвиля[2].


Катриона протянула руку в дымовую завесу и пошевелила пальцами. На ее ладони отразились гигантские пуговицы шинели. Подготовительную работу проходимцы выполнили безукоризненно: даже коричневатый оттенок военной формы был подобран с максимальной точностью.

— Ах ты, сучка, — прошипела мадемуазель Астарта.

Присутствующих происходящее повергло в шок.

— Я вынужден протестовать, — пробормотал предприниматель; его жена нерешительно закачала головой, все еще не веря в подлый обман.

— Боюсь, господа, вас надули, — торжествующим голосом произнесла Катриона. — Эта дамочка прекрасная актриса и к тому же принадлежит к тому мерзкому типу людей, которые наживаются на доверии окружающих.

Обманщица набросилась на девушку, как волчица, но Катриона проворно схватила ее за запястья, не давая острым, как кинжалы, ногтям впиться в лицо. Спутавшаяся бахрома на платье мадемуазель Астарты теперь больше напоминала щупальца ядовитой медузы.

— Вы ничтожество, — холодно сказала Катриона. — Теперь этому наглому обману конец. Вы поступите очень мудро, если вернетесь в мюзик-холл; там талант фокусника, только что продемонстрированный вами, никому не причинит вреда.

С гордо поднятой головой Катриона удалилась из комнаты, где тут же началась суматоха: посетители требовали обратно свои деньги, а мадемуазель с матушкой тщетно пытались их успокоить. Взбешенный предприниматель грозил, что непременно обратится в известную юридическую фирму.

В коридоре Катриона отыскала на вешалке свое пальто, сшитое из добротной шерстяной ткани, и легким движением набросила его на белое платье, умеренно и со вкусом отделанное бахромой. По правде говоря, ее наряд выглядел несколько вызывающе: укороченный подол едва доходил до колен и чисто символически прикрывал кружевные резинки шелковых чулок. Затем Катриона ловко нацепила элегантную шляпку-«колокол» на коротко постриженные каштановые волосы и бросила в зеркало быстрый довольный взгляд. По ее лицу были рассыпаны очаровательные игривые веснушки, и на их фоне мушка, аккуратно поставленная над уголком рта, казалась совершенно неуместным черным пятнышком. Соблазнительные губки давали их обладательнице все шансы стать мишенью для стрелы какого-нибудь богатого купидона. С ликующим видом Катриона послала своему отражению воздушный поцелуй и выпорхнула на улицу.

Гнев Катрионы постепенно начал проходить. Подобное шарлатанство, особенно если к нему добавлялась еще и алчность, всегда приводило ее в бешенство. Когда повсюду заправляют жулики вроде мадемуазель Астарты, готовые извлекать прибыль из чужих страданий и обувать любого доверчивого человека, глупо надеяться на серьезное отношение к исследованиям в области психики.

У обочины одиноко стоял золотисто-зеленый «бентли»[3], своей грациозностью больше похожий на яхту. За рулем Катриону терпеливо ожидал Эдвин Уинтроп: белый шарф, небрежно переброшенный через плечо, эффектно контрастировал с черной кожаной летной курткой; хотя, по правде говоря, к клетчатой кепке, из-под которой виднелись гладко зачесанные наверх волосы, больше бы подошло свободное полупальто. При виде Катрионы Эдвин довольно ухмыльнулся — и слегка подкрученные воском кончики усов придали его лицу ехидно-плутовское выражение; Уинтроп ничуть не сомневался, что спиритический сеанс удался Катрионе на славу. Ее любимый солдат уже семь лет находился в запасе, но все же нес своего рода службу на благо страны.

— Запрыгивай, детка, — приветствовал он Катриону, — полагаю, тебе хочется смыться отсюда как можно скорее. Подлые мошенники сейчас рвут и мечут и придумывают, как бы тебе отомстить.

Сверху на тротуар упал тяжелый цветочный горшок и с грохотом разлетелся вдребезги в нескольких сантиметрах от Катрионы. Через мгновение асфальт был покрыт комьями мокрой земли, глиняными осколками и темно-зелеными листочками ландыша. Девушка бросила быстрый взгляд на многоэтажный жилой дом и заметила в распахнутом окне взбешенного старика. Недолго думая, она проворно запрыгнула на переднее сиденье.

— Шустро, — с усмешкой похвалил Эдвин.

Машина с ревом сорвалась с места под аккомпанемент летящих сверху проклятий. Катриона густо покраснела: не каждый день доводится слышать в свой адрес подобные эпитеты. Эдвин ответил долгим пронзительным гудком.

Катриона придвинулась ближе и чмокнула его в холодную щеку.

— Ангел мой, как поживает мир духов и привидений?

— А я почем знаю?

Уинтроп пожал плечами.

— Надежные источники только что заверили меня, что ты там весьма неплохо обосновался.

— Боюсь, тебя дезинформировали. Немецким ублюдкам не удалось прикончить меня ни на земле, ни в воздухе; впрочем, семь заслуженных нашивок я так и не получил, поскольку к тому времени война уже успела закончиться. Эдвин Уинтроп, эсквайр[4] с владениями в Сомерсете и Блумсбери, не намерен в ближайшем будущем покидать землю, когда здесь так чертовски много всего интересного. Пока рядом есть ты, никому не захочется отправляться на тот свет.

Парочка ехала по Челси[5] в сторону парка святого Джеймса. Стоял ясный осенний день; тротуары, уже покрытые красно-оранжевыми листьями, больше походили на пушистые ковровые дорожки; в лицо дул прохладный освежающий ветерок.

— Что это у тебя? — вдруг спросила Катриона.

Придерживая одной рукой руль, Эдвин вытащил из кармана куртки сложенный лист бумаги, который при ближнем рассмотрении оказался телеграммой.

— От Шефа, — пояснил Уинтроп.

Немногословное послание содержало всего три слова. Ангельские Дюны в Сассексе[6].

— Это событие или место?

Эдвин расхохотался, оскалив ряд белоснежных зубов.

— И то, и другое, детка! И то, и другое…

3 Гостиная

По правде говоря, представительницам прекрасной половины человечества запрещалось переступать порог Клуба «Диоген». Поэтому, когда встал вопрос о принятии в него Катрионы, Уинтроп, недолго думая, заявил, что его возлюбленная не женщина, а дерзкая девчонка, и тем самым предупредил возможность каких-либо возражений. Шефа, никогда не испытывающего особого уважения к древней традиции, вполне удовлетворило такое объяснение, и отныне для Катрионы были открыты двери Гостиной. Она впорхнула в здание на Пэл-Мэл, нарушив его таинственную обстановку, и грациозно присела на краешек дивана, как это обычно делают девочки-школьницы, изображая перед директором послушных, воспитанных барышень. Пристально проследив за каждым ее движением лукавыми глазами, Уинтроп почувствовал удовлетворение от гневных статей, появившихся в «Тайме» и посвященных такому беспрецедентному случаю в истории Клуба. В глубине души Эдвин сознавал, что Шеф также разделяет его маленькую радость.

Несмотря на то что во время войны он служил в легких пехотных войсках и ВВС Великобритании, в первую очередь Эдвин Уинтроп был членом Клуба «Диоген», с помощью которого британское правительство проводило секретные и весьма необычные расследования. Во всяком случае, после окончания войны Эдвин полностью посвятил себя работе Клуба. Председатель тайных собраний, Чарльз Бьёргард, создал отдел, занимающийся раскрытием определенного круга происшествий, которые, казалось, никто не воспринимал серьезно. Уинтроп был главным агентом секретного отдела, а Катриона Кайе, неофициально работающая на ту же организацию, стала его правой рукой. Ее интерес к исследованиям в области психики, о которых Катриона прочитала несколько книг, гармонично сочетался со сферой деятельности Клуба: исследование необъяснимых явлений.

Шеф вошел в Гостиную, где расположились молодые люди, сел на мягкий диван и жестом приказал слуге принести бренди. В свои семьдесят два он все еще оставался очень привлекательным мужчиной; волосы и коротко постриженные усы стали белоснежными, но лицо, на котором по-прежнему горели живые, выразительные глаза, оставалось молодым, без единой морщинки. Бьёргард состоял в Клубе «Диоген» вот уже сорок лет, с тех самых пор, когда тайные собрания возглавлял незабвенный Майкрофт Холмс, а Англия беспрерывно подвергалась набегам иностранных агентов.

Бьёргард незамедлительно выразил свое восхищение по поводу фигуры Катрионы, а та, в свою очередь, обворожительно улыбнулась в ответ. В том, как они обменялись любезностями, прослеживался явный сатирический подтекст: будто бы все присутствующие чувствовали себя обязанными притворяться глупее, чем есть на самом деле, и в то же время вести максимально изысканную беседу. Порой подобное общение напоминало комичный диалог между болтливым дядюшкой и обаятельной кокеткой.

— Катриона, дорогая, вы наш главный специалист по сверхъестественному, — произнес Шеф, делая ударение на каждом слоге имени девушки. — Название «Ангельские Дюны» говорит вам о чем-нибудь?

— Я слышала эту историю — в свое время она стала злобой дня, как «Ангелы Мьянмы» или «Мария Селеста»[7]. Вскоре миссис Твемлоу написала о случившемся весьма посредственную книгу — «Девочка, вознесшаяся с ангелами».

— Верно, наша пропавшая малышка Роза Фаррер.

До сегодняшнего дня Уинтроп никогда не слышал об Ангельских Дюнах.

— В начале семидесятых в окрестностях Дюн наблюдали явление ангелов, — со знанием дела продолжала Катриона. — Слепленные из мерцающих звезд гигантские колесницы со свистом пронеслись сквозь деревья и опустились на поле. На месте, где они коснулись земли, остались выгоревшие круглые пятна. Семья Фарреров обратилась за помощью к доктору Мартину Хезелиусу, выдающемуся специалисту в области сверхъестественного. В результате ученый все свалил на нашествие огненных тел. Совсем недавно другой исследователь, доктор Сайленс, вызвался объяснить случившееся весьма неординарным способом: встав в середину круга, он принялся вызывать духов древнего племени вендов. И хотя никто из присутствующих не заметил ничего необычного, доктор утверждал, что ему удалось пообщаться с парочкой духов, и что именно они явились причиной несчастья. Однако все продолжали верить в пришествие ангелов, хотя, возможно, и не совсем таких, о которых мы читаем в Библии или у мистера Мильтона[8]. Название места говорит о том, что подобный случай не был беспрецедентным. Миссис Твемлоу отыскала в чудесных явлениях связь со средневековыми чудесами. Она утверждает, что следы, оставленные ангелами, располагаются точно вокруг пласта неолита.

— А что же произошло с девочкой? — спросил Уинтроп.

— Все в один голос заявляют, что Рози Фаррер, дочка фермера, общалась с находящимися в огненных колесницах существами. По словам ребенка, там находились херувимчики, примерно с нее ростом, облаченные в серебристо-серые одежды; на лице отсутствовал малейший намек на нос, зато огромные черные глаза сразу обращали на себя внимание. Девочка оказалась своего рода знамением. Однажды она отправилась в Долину Ангелов, где стояли камни; по свидетельствам очевидцев, какая-то неведомая сила подняла ребенка в небо и унесла прочь на огненной колеснице.

— И больше ее никогда не видели? — проявил смекалку Уинтроп.

— До вчерашнего дня нет, — ответил Шеф, — но вчера Рози вернулась, вернее, девочка, которая выглядит точь-в-точь как Рози пятьдесят лет назад. Ее нашли в Долине Ангелов.

— Сейчас бы она была уже пожилой женщиной, — заметил Уинтроп.

— Только в том случае, если в царстве ангелов время измеряют так же, как и мы, — поправила его Катриона.

— Ну и где, по-твоему, находится это самое царство, Кэти? — съехидничал Эдвин.

Катриона состроила рожу и показала ему язык так, что стала очень похожа на слугу, злобного вида гурку[9], который как раз в этот момент принес бренди. Эдвин подавил приступ хохота и остался стоять с невозмутимым лицом, а вот Кэти явно почувствовала себя не в своей тарелке. Так ей и надо!

— О ребенке сообщил настоятель местного прихода. Некий Бартоломей Хаскинс. Он позвонил главе местного управления, а тот, в свою очередь, передал дело в Клуб «Диоген». Теперь я доверяю его расследование вам.

— Что говорит девочка? — спросила Катриона. — Сама-то она утверждает, что является Рози Фаррер?

— Ребенок еще не сказал ни слова. Сохранились фотографии настоящей Рози, и, кажется, наша девочка чертовски похожа на нее.

— Чертовски, говорите? — вклинился Уинтроп.

— Именно.

— Думаю, поездка за город доставит мне неописуемое удовольствие, — довольно улыбнулся Шефу Уинтроп. — Недалеко от Ангельских Дюн есть чудесное поле, где я смогу совместить приятное с полезным и в перерывах между расследованием совершить парочку вылазок на «Кэти».

После войны Уинтроп продолжал летать на своем собственном самолете, переделанном из истребителя и носящем ласковое название «Кэти». По сравнению с новейшими монопланами, сверкающими на солнце, его средство передвижения выглядело слегка устаревшим, но Уинтроп доверял ему так же безраздельно, как, скажем, Катрионе или «бентли». Эдвин знал все капризы и слабости своего любимца и даже в самой трудной ситуации мог на него положиться. Раз уж «Кэти» ушла от преследования барона фон Рихтгофена[10], то выжить в передрягах мирного времени было для нее раз плюнуть. И если Эдвину предстояло общение со «звездными херувимами», то верная «Кэти» могла бы прийтись весьма кстати.

Катриона пребывала в глубокой задумчивости. В отличие от Эдвина, предстоящее расследование вовсе не виделось ей увеселительной поездкой. Для Уинтропа девушка являлась в своем роде уравновешивающим звеном. Она на каком-то подсознательном уровне чувствовала, что представляло первостепенную важность, и заставляла Эдвина шевелить мозгами вместо того, чтобы сразу рваться в бой.

— Это чудесное возвращение уже стало достоянием гласности?

Шеф нахмурил брови.

— Боюсь, что да. Брайтонский «Аргус» опубликовал историю сегодня утром, а вечерние издания ежедневных газет освещают случившееся во всевозможных вариациях. У Хаскинса хватит сообразительности держать ребенка подальше от прессы. Но, кажется, все считают своим долгом сунуть нос в это дело. Вы знаете, о ком я говорю. Было бы замечательно, если бы вы выступили с каким-нибудь простым объяснением произошедшего, чтобы слухи не поползли дальше.

Уинтроп понял. Стало ясно, что во всем происходящем таилось либо непонимание его сути, либо бессовестный обман. Если он прав, надо положить этому конец. Если нет, то, к сожалению, лучше оставить все как есть.

— Я посмотрю, что можно сделать, Бьёргард.

— Молодчина. Теперь, ребятки, ступайте и действуйте. И не возвращайтесь, пока не выясните, что на уме у малышки Рози.

4 Безобидное создание

Поскольку Сэм Фаррер не особенно жаждал видеть в своем доме чудесным образом вернувшуюся тетушку, Хаскинсу пришлось забрать малышку в приход. Упрекая себя за то, что он проявляет недостаточно милосердия к ближнему, священник не переставал задаваться вопросом, была ли нерешительность Сэма связана с возможным правом Розы на долю в имении Фарреров. Кроме того, появление ребенка в доме уже немолодых Сэма и Эллен и перспектива вырастить его как своего собственного перевернули бы вверх дном их размеренную жизнь.

Девочка все еще не сказала ни слова и молча сидела на высоком массивном стуле в кабинете священника, закутанная в одну из его сутан. Миссис Калли, экономка Хаскинса, сняла с ребенка грязную одежду и хорошенько его отмыла. Она хотела выбросить непригодные старые вещи, но Бартоломей настоял, чтобы все осталось в целости и сохранности для дальнейшей экспертизы. В сущности, расследование будет зависеть от этих лохмотьев: если эксперты докажут, что материя произведена после 1872 года, значит, перед Хаскинсом не Роза Фаррер.

Бартоломей устало сидел за столом, не отводя настороженно-задумчивого взгляда от ребенка, и сознавал, что в данный момент не в состоянии думать ни о какой проповеди. Теперь, когда девочка перестала кричать, она казалась маленьким безобидным созданием. Создание это удобно устроилось на стуле, и, поджав под себя одну ногу, болтало другой, обнажая изящную нежную ступню. Взглянув на ее чистое милое личико и аккуратно причесанные волосы, перехваченные сзади серебряной лентой, на возвращении которой она настояла, девочку вполне могли принять за послушного ребенка, ждущего заслуженную сказку на ночь.

Все утро сыпались телеграммы, а телефон на столе Хаскинса разрывался как никогда за последние шесть месяцев. Бартоломею сообщили, что из Лондона должны прибыть двое экспертов, а издательства газет «Мэйл» и «Экспресс» делали все возможное, чтобы приобрести права на публикацию захватывающей истории. Многие другие также проявляли неподдельный интерес: от благотворительных организаций, заботящихся о благосостоянии несчастной сиротки, до коммерческих фирм, желающих, чтобы «чудесная девчушка» представляла их мыло или тоник. Хаскинс понимал, что по крайней мере до заключения экспертов ребенка следует держать подальше от пристального внимания публики.

Одна телеграмма в особенности поразила Хаскинса: известный джентльмен предлагал Розе любую помощь, какая была в его силах. Священник без промедления ответил приглашением благородного рыцаря в Ангельские Дюны. Если кто-нибудь и мог вникнуть в суть дела, то только мастер пера, чей острый ум не уступал проницательности знаменитого детектива, созданного самим писателем; только тот, кто в течение последних нескольких лет работал без устали ради того, чтобы доказать всему миру возможность существования на земле чудес.

Девочка, казалось, не замечала восхищения Хаскинса. Она олицетворяла совершенство, которое тщетно пытались увидеть в своих детях родители Викторианской эпохи: хорошенькая, как картинка; тихая, как мышка; спокойная, как восковая фигурка. Хаскинс вдруг вспомнил о внешнем сходстве с Сэмом Фаррером, которое с первого взгляда показалось ему очень сильным, но теперь стало едва заметным.

Бартоломей поднялся из-за стола, отложив ни на шаг не продвинувшуюся проповедь, и встал перед ребенком на колени. Он взял в руки ее ладошки, мгновенно почувствовав их нежное тепло и хрупкость. Перед ним сидела настоящая, живая девочка, а не какой-нибудь призрак. Миссис Калли тщательно помыла ребенка, и ночь Роза провела в комнате для гостей. Привидения не оставляют после себя грязную воду в ванной или смятые простыни. На ужин девочка съела немного супа и позавтракала половинкой яблока.

Их глаза встретились, и Хаскинс решил задать ей несколько вопросов.

С тех пор как малышка прекратила душераздирающие крики, она не издала ни звука. Казалось, девочка понимает все, что ей говорят, но не испытывает ни малейшего желания отвечать. Кроме того, ребенок никак не отреагировал ни на язык жестов, ни на сюсюканье миссис Калли.

— Роза? — позвал Хаскинс.

В глазах девочки не появилось никакого оживления.

Сэм принес пожелтевшие фотографии детей семейства Фарреров. Среди застывшей толпы девочек на одной из фотографий был ребенок, как две капли воды похожий на того, что сейчас сидел перед Бартоломеем.

Сэм неохотно признал в этой девочке пропавшую тетю Розу — девочку, вознесшуюся с ангелами.

— Роза, что с тобой произошло?

Согласно рассказам, какая-то сила стремительно подняла ребенка в Небеса по столбу звездного света.

И тут Хаскинс услышал жужжание. В комнату залетела оса!

Священник сильно сжал руку девочки, и ее лицо исказилось от боли. Хаскинс выпустил маленькую ладошку и попытался успокоить ребенка, опасаясь, что Роза снова начнет кричать.

Малышка открыла рот — но ничего не последовало.

Хаскинс с ужасом сознавал, что оса все еще летает по комнате. Воротник его рубашки вспотел, а желудок как будто вывернулся наизнанку.

В кабинете появилось еще несколько ос.

Жужжание становилось все громче. Хаскинс встал и огляделся, ища глазами ненавистных черно-желтых тварей.

Бартоломей вдруг почувствовал страх за Розу и снова посмотрел на нее. Лицо девочки искривилось… и она стала его сестрой, Джейн.

У пастора перехватило дыхание, как будто оса ужалила его в самое сердце.

Рот ребенка стал круглым черным отверстием, из которого вырывался осиный рой.

Ужас овладел Бартом. Он оказался отброшенным в детство, лишенным теперешних званий и достижений, лицом к лицу со своей жертвой, которая была мертва уже много лет.

Священник вспомнил самую ужасную вещь, которую он сделал в своей жизни: палка, погружающаяся в глубь осиного гнезда; его жестокий хохот, в то время как туча насекомых вырвалась из гудящего улья и ринулась вперед, подгоняемая сильными порывами ветра.

Джейн встала на стуле, облаченная в тяжелую сутану. В ее волосах по-прежнему блестела серебряная лента. Девочка не была точь-в-точь Джейн: во взгляде осталось что-то от Розы, но, кроме того, в глазах теперь была черная бездна и еще что-то. Создание потянулось к Барту, будто желая обнять его. Пастор упал на колени, бормоча молитву, и попытался закрыть глаза.

Рот девочки стал огромным кругом, и из него вылез черный, острый, как игла, осиный хоботок, на конце которого шевелились щупальца. Они со скрежетом терлись друг о друга, явно предвещая нечто страшное.

Глаза чудовища превратились в белую бесформенную массу, сверкающую миллионом мельчайших граней, и вылезли наружу словно телескопы.

Хоботок коснулся горла Хаскинса. Ледяное жало пронзило кожу. Шок сковал его сердце и успокоил легкие, а в сознании еще несколько секунд вспыхивали безумные огненные образы.

5 Странное превращение

Приход Ангельских Дюн представлял собой очаровательный маленький домик рядом с церковью и очень напоминал дом, в котором Катриона провела детство. Ее обожаемый отец был священником в Сомерсете, как раз в той самой деревушке, где далекий отец Эдвина владел поместьем, хотя на самом деле никаким помещиком он не являлся.

Полковник Уинтроп был далеким в буквальном смысле, особенно в последние несколько лет жизни, поскольку после скандала, о котором впоследствии в деревне старались не вспоминать, ему пришлось покинуть родные места и обосноваться не то в Индии, не то на Ближнем Востоке. Если бы семейством Уинтропов занимался психоаналитик, он бы непременно сделал вывод, что подобные злоключения в жизни полковника стали благодатной почвой для хитрости и безжалостного манипулирования окружающими.

А Уинторп-младший, получив по наследству характер родителя, нашел этим качествам прекрасное применение в своих темных делах. Смуглое лицо Эдвина, оживленное задиристыми ямочками возле уголков рта и темно-красными морщинками вокруг глаз (следствие его веселой натуры), стало для Катрионы уже чем-то родным и воспринималось не только как часть личности Эдвина, но и как непременный атрибут его юмора, щедрости и безграничного доверия к девушке. Катриона лезла из кожи вон, чтобы ее жизнерадостность и искренность оказали благотворное влияние на неотесанного чурбана, каким иногда бывал Эдвин. Преподобный Кайе никогда не вмешивался в дела Катрионы, но в душе все же не одобрял ее бесконечной погони за призраками, привидениями и прочей нечестью и менял тему разговора всякий раз, когда кто-нибудь спрашивал о возможном замужестве его дочери. Но вместе с тем из него получился такой заботливый, любящий и преданный родитель, о каком Катриона могла только мечтать.

Искатели приключений издалека увидели блестящий на солнце шпиль колокольни и без труда добрались до деревни. На фоне большой, величественной церкви, сам вид которой располагал к думам о высоком, Ангельские Дюны казались неправдоподобно игрушечными. И если их жители могли похвастаться древним каменным кругом и старинной церковью, значит, это место в течение долгого времени непременно являлось центром активной деятельности сверхъестественных сил.

Что-то было не так. Катриона почувствовала это в ту же секунду, как они подъехали к дому священника. Она не претендовала на телепатические способности, просто за последние годы у нее выработалась потрясающая чувствительность. Девушке не составляло никакого труда отличить настоящее привидение от замотанного в белую простыню идиота независимо от того, был ли вокруг густой туман или сплошная темень. Она умела читать мельчайшие знаки, порой на подсознательном уровне.

— Осторожно, дорогуша, — обратилась девушка к Эдвину, когда они вышли из машины.

В ответ последовал недоумевающий взгляд Уинтропа. Катриона не могла толком объяснить, что именно ее встревожило, но Эдвин побывал с ней в стольких переделках, что теперь безоговорочно принимал ее малейшее сомнение за верный знак поджидающей опасности. Молодой человек опустил руку в карман пальто и крепко сжал револьвер, который всегда брал с собой, выполняя задания Клуба.

До слуха Катрионы донесся какой-то звук; как будто жужжало насекомое. Но через мгновение все стихло. Такого в ее практике еще не случалось.

Эдвин легонько постучал в дверь.

На пороге появилась пухленькая розовощекая женщина, экономка мистера Хаскинса. Увидев визитку Эдвина, миссис Калли сказала, что пастор ждет их, и отправилась сообщить ему о приезде гостей.

Узкий коридор, загроможденный одеждой и обувью, выглядел по-домашнему уютным. Старинная этажерка завалена плащами и шляпами; рядом на всеобщее обозрение выстроился целый ряд ботинок и сапог; в углу стояла батарея зонтов и тростей всевозможных моделей и расцветок. Медленно тикали огромные антикварные часы, а секундная стрелка и вовсе не двигалась.

Все казалось умиротворенным и безмятежным.

Через несколько минут вернулась миссис Калли: розовый цвет ее лица стал серым, в глазах горел ужас. Катриона напряглась, как струна, готовая в любую секунду лопнуть. Женщина не могла произнести ни слова и только кивала в сторону кабинета пастора.

Держа в руке револьвер, Эдвин распахнул дверь.

На ковре Катриона увидела мужчину с почерневшим лицом и выпученными глазами.

Эдвин шагнул через порог, и девушка последовала за ним. Они оба встали на колени и склонились над распростертым на полу человеком. Его голову покрывала копна рыжих с проседью волос; белый воротничок туго, как петля, перетягивал вздувшееся горло.

Бездыханное тело преподобного мистера Хаскинса — а это мог быть только он — было еще теплым: очевидно, он умер всего несколько минут назад. Ни пульс, ни сердцебиение уже не прослушивались. Лицо священника распухло и почернело. Предсмертная судорога сковала широко раскрытые глаза и рот. Даже язык окаменел и стал черным. Капельки крови застыли на круглых пухлых щеках.

— Змеиный укус? — спросила Катриона, поежившись.

— Возможно, Кэт, — ответил, поднимаясь с пола, Эдвин.

Девушка задумалась. Слышала ли она действительно тихий зловещий шорох скользящей по ковру рептилии? Змеи не очень привлекали ее. Однажды преступник-китаец, по совместительству работающий колдуном, извлек из закрытой плетеной корзины мамбу, ядовитую африканскую змею, и пытался натравить ее на Эдвина. К великому ужасу Катрионы, они все находились в одной лодке, когда мерзкая тварь начала шипеть, порываясь броситься на Уинтропа. С тех пор девушка совершенно точно знала, что змеи умеют плавать.

— А здесь у нас кто? — спросил Эдвин.

Катриона встала. В кресле спокойно сидела девочка, одетая в широкую сутану священника, и беззаботно листала книжку о диких цветах. Предполагаемая Роза Фаррер оказалась крошечным созданием; ее треугольное, с резкими чертами лицо едва ли кто-то мог назвать хорошеньким, но огромные любознательные глаза поражали своей глубиной и проницательностью. Выражение ее лица показалось Катрионе знакомым. Она видела такое у контуженных солдат, возвращающихся домой после окончания войны, которая в их разрушенном сознании не закончится никогда.

Девушка хотела предостеречь Эдвина не трогать девочку, но это показалось бы просто смехотворным.

— Ну, маленькая мисс, что случилось? — спросил Уинтроп.

Девочка оторвалась от книжки. На мгновение Катрионе почудилось, будто перед ней сидит не ребенок, а съежившийся взрослый человек. Но тут она вспомнила, что настоящей Рози скоро исполнилось бы шестьдесят лет.

— С ним произошло очень странное превращение, — проговорил ребенок.

Это было вполне очевидно.

— Деточка, у тебя есть имя? — задал еще один вопрос Эдвин.

— Да, — лаконично ответила девочка, видимо, не желая давать более развернутый ответ.

— И как же тебя зовут? — сделала попытку Катриона.

В первый раз малышка посмотрела на нее и промолвила:

— Катриона.

Подобное заявление слегка шокировало молодых людей.

— Я — Катриона, — сказала Катриона, — это Эдвин, а ты…

Девушка взяла в руки книгу. На открытой странице акварелью была нарисована дикая роза с ярко-зелеными листьями и кроваво-красными лепестками..

— Роза, — сказала девочка.

Все происходящее уже походило на нечто большее, чем простой обман. На полу лежал мертвый человек. Перед Эдвином и Катрионой встала не просто загадка, которую можно не разгадать и забыть, а тайна, которую надо было срочно решать.

Испуганное покашливание в дверях привлекло их внимание. На пороге стояла миссис Калли и не отрывала взгляда от потолка, чтобы не видеть тела.

— Еще одни посетители, — пробормотала она.

Катриона знала, что сюда с минуты на минуту примчится полчищежурналистов, и деревня будет кишмя кишеть людьми с камерами. И скоро, когда всем станет известно о последних событиях, обложки газет запестрят фотографиями с места происшествия.

— Кто-то из прессы? — спросил Эдвин.

Женщина отрицательно покачала головой. Грузный пожилой мужчина аккуратно протиснулся между дверным косяком и экономкой и вошел в комнату. Катриона мгновенно узнала его по большим пушистым усам и добрым выразительным глазам.

— Сэр Артур, — воскликнул Эдвин, — добро пожаловать в Ангельские Дюны! Жаль, что мы встречаемся при подобных обстоятельствах.

6 Ядовитая молния

Уинтроп переложил револьвер в левую руку, а правую протянул сэру Артуру Конан Дойлю. Мужчины обменялись крепким рукопожатием: несмотря на преклонный возраст, писатель сохранил прекрасную физическую форму. Он обожал прогулки на свежем воздухе и был больше похож на Ватсона, нежели на Холмса.

— Боюсь, мы не знакомы, сэр.

— Мое имя Эдвин Уинтроп, я член Клуба «Диоген».

— О-о, — с важным видом протянул сэр Артур, — тот самый.

— Верно. Но уж что было, то было.

Сэр Артур понял, что Уинтроп имел в виду. Писатель не забыл, как однажды Клуб «Диоген» очень скептически отнесся к тому, что сэр Артур упомянул о нем в двух маленьких статьях, опубликованных в журнале «Стрэнд». В результате дирекция Клуба оказала на сэра Конан Дойля огромное давление, и тот был вынужден пообещать, что досадный инцидент больше не повторится. В то время как детективу льстило, что о каждом раскрытом им деле незамедлительно сообщается в прессе, его коллега — предшественник Бьёргарда — предпочитал зарывать свой талант в землю. Сэр Артур никогда не распространялся, чем именно занимается Клуб и какое место занимает в нем Майкрофт. Он просто написал, что существует человек и организация, имена которых держатся в тайне. В общем-то это заявление не причиняло Клубу абсолютно никакого вреда. Однако лиги, ранее ставшие последователями Шерлока Холмса, несколько раз подряд были лишены возможности сделать отчет о ряде знаменательных событий, в которых Конан Дойль принял непосредственное участие, действуя на благо своей страны.

— А это мисс Катриона Кайе, — продолжал Уинтроп.

— Я знаю, кто она.

Последняя реплика прозвучала как пощечина, но Катриона и ухом не повела.

— Эта дама, — развивал свою мысль сэр Артур, — считает себя в праве вмешиваться в дела бескорыстных благодетелей, которые приносят в души страждущих покой и утешение. Я прекрасно знаю, что эта леди учинила сегодня в доме мадемуазель Астарты, не имея на то абсолютно никакого права.

Уинтроп вспомнил, что сэр Артур безоговорочно верит в мир духов и яро поддерживает спиритические сеансы.

— Сэр Артур, — произнесла Катриона, устремляя на оппонента пристальный взгляд, — мадемуазель Астарта бесстыжая лгунья и вымогательница. Она ни на йоту не верит в ваше — вернее, в наше — дело. Я тоже всего-навсего ищу в темноте луч света. Уверена, что, обладая блестящим дедуктивным мышлением, вы способны по достоинству оценить мою деятельность как необходимое дополнение к вашей работе.

Стрела попала в цель. Сэр Артур чувствовал себя очень неуютно, но не мог не признать правоту Катрионы. За последние несколько лет писатель неоднократно попадался на удочку мошенников. И вот теперь ему снова приходилось выслушивать бредни про каких-то не то ангелов, не то эльфов. Сэр Артур обвел глазами комнату, делая вид, что не замечает направленный на него проницательный взгляд девушки. Писатель увидел распластанное на полу тело мистера Хаскинса и сидящую на стуле маленькую девочку.

— Силы небесные, — воскликнул Конан Дойль.

— Войдя в комнату, мы увидели именно эту картину, — сказал Уинтроп.

— Когда наша машина подъехала к дому, я услышала странный звук, — рассказала Катриона, — похоже, какое-то насекомое.

— Выглядит так, как будто пастора ужалил целый рой пчел.

Уинтроп вспомнил, что раньше сэр Артур занимался врачебной деятельностью.

— Может, мистера Хаскинса отравили? — спросил Эдвин.

— Если так, то человек, сделавший это, замел следы преступления, — ответил сэр Артур, с деловым видом поворачивая из стороны в сторону распухшую голову священника. — Нет ни кружки или стакана с расплескавшейся жидкостью, ни наполовину съеденного печенья, ни следа укола на коже. Лицо и грудь распухли, а руки и, готов поклясться, ноги не изменились. Не знаю, что именно его ужалило, но сделало оно это через ранку в горле.

На черной коже виднелось маленькое отверстие.

Словно пастора ударила ядовитая молния.

В корзине возле дивана сэр Артур нашел оранжевое одеяло и накрыл им тело священника. Обтянутое материей, раздувшееся лицо Хаскинса казалось еще более ужасным.

— Девочка утверждает, что с пастором произошло «странное превращение», — подал голос Уинтроп.

Только сейчас сэр Артур вспомнил, что в комнате находится еще и девочка.

— Это и есть Роза? Она заговорила?

Девочка, снова погруженная в изучение книги, хранила молчание. От ребенка ее возраста вряд ли кто-то мог ожидать особой заинтересованности в делах взрослых.

Если, конечно, ей действительно было столько лет, на сколько она выглядела.

Сэр Артур подошел к девочке и начал внимательно ее рассматривать. У писателя, сохранившего хладнокровие при виде изуродованного тела священника, дрогнули руки, когда он коснулся волос девочки. Кончиками пальцев Конан Дойль дотронулся до серебряной ленточки, которая перехватывала кудряшки ребенка, и тут же в ужасе отдернул руку.

— Деточка, — произнес сэр Артур со слезами в глазах, — какие чудеса ты повидала? Какую надежду ты можешь вселить в нас?

Поведение писателя оказалось не тем беспристрастным допросом, который ожидал услышать Уинтроп. Эдвина глубоко тронули нахлынувшие на пожилого человека эмоции. Сэр Артур потерял на войне сына, а спиритические сеансы давали не только утешение, но и необходимое обоснование его вере в потусторонний мир: как и Холмсу, писателю нужны были доказательства.

Предполагаемая Роза играла теперь роль маленькой королевы, которая презрительно окидывала надменным взглядом своего старого верного рыцаря. Сэр Артур встал возле ее ног на колени и взглянул в лицо девочки.

— Вы знаете о Маленьких Человечках? — спросила она.

7 Подарок эльфов

Катриона ехала в Ангельские Дюны с уверенностью, что девочка не произнесет ни слова, но теперь, к ее удивлению, ребенок становился очень разговорчивым. Сэр Артур расспросил Розу о Маленьких Человечках, которые, по ее словам, оказались больше похожими на эльфов, нежели на ангелочков. Катриона подумала про себя, не принадлежит ли их героиня к числу детей, подстраивающихся под взрослых, в компании которых они находятся: упрямые с одним дядюшкой и послушные с другим. Девушка чувствовала, что девочка очень хитра и делает все с большой осторожностью, но в то же время манера ее разговора постоянно менялась.

Всего несколько лет прошло с тех пор, как имя сэра Артура Конан Дойля, чьи книги в библиотеке любого англичанина считались признаком хорошего вкуса, стало ассоциироваться с весьма непривлекательным делом эльфов из Коттингли. Две маленькие девочки, чуть постарше Розы, не только утверждали, что регулярно общались с крошечными человечками, но и демонстрировали фотографии этих существ (впоследствии, кстати, оказавшиеся подделкой). Однако сэр Артур счел фотоснимки подлинными и настолько воодушевился рассказами, что даже написал книгу «Пришествие эльфов». Хотя обман разоблачали уже несколько раз, сэр Артур упрямо стоял на своем. Катриона чувствовала жгучую потребность писателя в вере, его желание внести в свой мир магическое и сверхъестественное, которое зарекомендовало бы себя как непререкаемую истину.

— Я ушла с Маленькими Человечками, — сообщила девочка, — и жила в их доме на небе. Он находится в облаке и похож на дуплистое дерево с переплетающимися корнями и ветками. Мы все могли летать или просто парить. На небе нет верха или низа. Маленькие Человечки играли со мной каждый день и подарили на прощание серебряную ленточку.

Девочка повернула голову, демонстрируя свое сокровище. Катриона уже давно заметила ленту.

— Роза, могу я взглянуть на твою ленточку? — попросил сэр Артур.

Катрионе стало не по себе: прежде чем расспрашивать ребенка, нужно было непременно сделать что-нибудь с телом несчастного мистера Хаскинса.

Роза торжественно сняла с волос ленту и отдала ее сэру Артуру.

— Очень необычная, — пробормотал писатель, вертя в руках ленту, и протянул серебристый предмет Катрионе.

Несколько мгновений девушка в нерешительности колебалась, однако в конце концов взяла ленточку. Она была сделана из неизвестного Катрионе материала. Голубой фон украшали зеленые фигуры, похожие на руны или диаграммы. На ощупь ленточка оказалась теплой, но ее вполне могли сделать из нового вида обработанного металла. Девушка скомкала странный предмет в шарик, а затем разжала кулак. Вещица приняла первоначальную форму, даже не измявшись.

— У тебя кровь на руке, — воскликнул Эдвин.

Края лепты были острые, как листья осоки, и Катриона даже не почувствовала, как порезалась.

— Могу я теперь забрать ленточку? — спросила Роза.

Катриона отдала ленту, и девочка аккуратно вплела ее в волосы: не завязала, а придала форму кольца, сдерживающего кудряшки.

— Значит, подарок эльфов… — задумчиво произнес сэр Артур.

Катрионой овладели большие сомнения. Ее рука начала гореть от боли, и девушка вытащила из сумочки платок, чтобы остановить сочащуюся из раны кровь.

— Роза, дорогая, — начал сэр Артур, — сейчас 1925 год. В каком году ты улетела играть с Маленькими Человечками? Давно? Скажем, гм, в 1872-м?

Девочка не отвечала. Лицо ребенка помрачнело, как будто она вдруг испугалась и не могла решить в уме сложную арифметическую задачу.

— Давай сыграем в игру, — выдал гениальное предложение Эдвин. — Что вот это?

Уинтроп взял карандаш со стола священника.

— Карандаш, — оживленно отозвалась Роза.

— Отлично! А это?

В руке Эдвин держал нож для писем.

— Тонкий ножик.

— Прекрасно, Роза! А вот это?

Уинтроп снял трубку телефона.

— Телефон, — не задумываясь, ответила девочка.

Ухмыльнувшись, Эдвин положил трубку на место и торжествующе закивал головой.

— Александер Грейам Белл, — вдруг помрачнев, пояснил он, — 1876 год.

— Нет-нет, минутку, — раздраженно возразил сэр Артур, — девочка здесь уже два дня.

Писатель повернулся к ребенку и попытался изобразить ободряющую улыбку.

— Деточка, пастор рассказывал тебе о телефоне? Может быть, ты слышала, как этот предмет говорил «дзинь-дзинь», или видела, как святой отец долго разговаривал с друзьями, которые находились далеко отсюда?

Роза вся напряглась: она знала, что выдала себя.

Если девочка и врала, то это была не простая ложь. Ленточка пришла из другого мира. И Хаскинс умер при загадочных обстоятельствах.

— Почему бы вам не воспользоваться этим предметом, чтобы вызвать полицию? — мрачно сказал сэр Артур, кивая на телефон.

— Позвонить в полицию?! — возмутился Эдвин. — Еще чего не хватало! Что бы сказал мистер Холмс? В деле слишком много загадочного, чтобы наши досточтимые полицейские могли его распутать.

— Этому джентльмену по меньшей мере нужен осмотр врача.

— Такой врач уже есть, сэр Артур. Вы.

Знаменитый писатель не слишком обрадовался этому. Впрочем, как и Катриона.

8 Подменыш

Уинтроп очень обрадовался тому, что девочка оказалась ненастоящей Розой. Афера с подменой ребенка явно была тщательно спланирована, возможно, для того, чтобы вытянуть из Сэма Фаррера часть наследства. Скорее всего, продолжал размышлять Эдвин, преподобный Хаскинс случайно раскрыл обман, и грязные мошенники поспешили его убрать. Судя по отверстию в горле священника, на нем весьма успешно опробовали отравленные иглы. Оставалось только уговорить девочку рассказать, кто организовал ее появление в Ангельских Дюнах; сам ребенок был слишком мал, чтобы возложить на него вину за содеянное.

— Теперь, маленькая мисс, давай поговорим о твоей игре с переодеваниями, — продолжал допрос Уинтроп. — Кто научил тебя притворяться?

Лицо девочки оставалось непроницаемым. Эдвин подумал, что она хочет разреветься, чтобы вызвать жалость взрослых. Но малышка оказалась крепким орешком и вела себя как пойманный с поличным преступник, отказывающийся давать показания и не испытывающий никаких угрызений совести.

— Все не так просто, Эдвин. Не забывай про ленточку, — напомнила Катриона.

Уинтроп уже думал об этом. Легкий металл использовался в авиационной промышленности, и лентой мог служить обыкновенный обрезок металлической пластины. Хотя на ощупь материал все-таки казался очень странным.

— Есть еще кое-что. Взгляни на нее.

Эдвин послушался. Лицо девочки не отличалось оригинальностью, но с глазами было что-то не так — фиолетовый блеск.

— Маленькие Человечки существуют, — вдруг сказала девочка, — это не выдумка. И они играли со мной. Очень долго. А здесь, на земле, живут их друзья. Посредники в темных очках.

— Как тебя зовут?

— Роза, — уверенно ответил ребенок.

Пыталась ли она вернуться к сказке, которой ее научили? Или, может, девочку загипнотизировали, и она действительно верит в то, что говорит?

Вдруг Эдвин увидел, что Катриона имела в виду.

Лицо ребенка изменилось. Не просто выражение лица, а форма: нос округлился, подбородок стал не таким острым, скулы сгладились. Сначала, когда Эдвин с Катрионой только увидели девочку, у нее были тонкие губы, из-за которых виднелись острые зубы. Теперь же губы ребенка оказались пухлыми, прямо как у Катрионы. Локоны стали тугими, закручивающимися, как маленькие спирали.

Уинтроп испуганно отшатнулся и взглянул на тело пастора, накрытое оранжевым одеялом. Невозможно поверить, чтобы этот ребенок…

…этот ангел?

— В чем дело? Что случилось?

Сэр Артур заволновался, не понимая, что происходит у него под носом. Наверное, для детектива было унизительно само сознание того, что не он нашел ключ к разгадке. Конечно, писатель приехал позже и не видел, как выглядела девочка, когда прибыли Катриона и Уинтроп. С тех пор лицо ребенка постоянно едва заметно менялось.

— Посмотрите на ее лицо, — сказал Уинтроп.

— А что с ним?

— Оно меняется.

Фиолетовый блеск сменился зеленым.

Сэр Артур ахнул.

Девочка выглядела старше, лет на двенадцать-тринадцать. Из-под сутаны теперь виднелись ступни и лодыжки; плечи стали шире и приобрели более округлую форму. Лицо снова сузилось; цвет глаз поменялся на миндальный.

— Это не та девочка, которую похитили, — прошептал сэр Артур, — она одна из них, подменыш.

В первый раз за весь день Уинтроп по-настоящему согласился с писателем.

— Существуют злые эльфы, — размышлял сэр Артур, — которые крадут детей и оставляют в колыбели своего.

Уинтроп знал похожие народные сказки. Эдвин не очень верил в их правдивость, но сразу понял, что девочка может быть примером феномена, который послужил поводом для распространения поверий об эльфах.

Не обязательно верить в злых гномов, чтобы понимать, что мир не так прост, как кажется.

— Кто ты, Роза? — ласково спросила Катриона.

Девушка встала перед ребенком на колени и взглянула в ежесекундно меняющееся лицо.

Уинтроп заметил, что под сутаной тело девочки стало более женственным; кудряшки распрямились, волосы отрасли; брови стали тонкими и изогнутыми.

— Роза?

Катриона придвинулась ближе.

Девочка сморщила лицо и злобно зашипела. Она открыла рот, шире, чем это мог сделать нормальный человек. Клыки «крошки» превратились в ядовитые змеиные зубы. Адское создание снова зашипело и выбросило длинный раздвоенный язык.

В следующее мгновение в лицо Катрионы брызнула ядовитая жидкость.

9 Жестокое коварство

От ужаса Катриона застыла на месте, но в последний момент все же успела закрыть глаза рукой. Ядовитая слюна обожгла ладонь девушки, и она инстинктивно вытерла руку о ковер, в кровь разодрав кожу: Катриона боялась, что яд может оказаться смертельным.

Девочка спрыгнула со стула и нависла над Катрионой, угрожающе раскачивая плечами и бедрами, которые уже едва ли можно было назвать человеческими. Кожа пришелицы позеленела и покрылась чешуйками, а глаза стали красно-зелеными, с треугольными зрачками. Девушка даже подумала, что у чудовища есть мигательная перепонка.

Катриона вспомнила зловещий шорох мамбы.

Панический страх сковал тело девушки, но внутренний голос корил ее за проявление слабости.

Эдвин схватил со стола нож для писем и вонзил его в девочку-змею.

Покрытая черными шипами зеленая рука вцепилась в запястье Уинтропа, больно вывернув кисть, и он выронил оружие. Шипящая тварь придвинулась ближе к горлу мужчины.

Паника Катрионы бесследно исчезла. Девушка ударила девочку ногой по щиколоткам так, что та потеряла равновесие, и все трое, сцепившись клубком, рухнули на пол.

Роза вырвалась, сбросив запутавшуюся в ногах Катрионы сутану, и, обнаженная, встала перед сэром Артуром. Ее мерцающее чешуей тело было столь же прекрасно, сколь и отвратительно. На коже переливались разноцветные полосы всевозможных оттенков зеленого, коричневого, желтого, красного и черного. Сзади появилось некое подобие хвоста. Прямые волосы струились по шее и плечам, раздуваясь, словно капюшон кобры. Нос и уши превратились в узкие, с резными краями щелки, внутри которых шевелились красные реснички.

Катриона и Эдвин попытались подняться, но, споткнувшись друг о друга, повалились обратно.

Роза ухмыльнулась, обнажая зловещие клыки, и положила свои омерзительные руки с длинными острыми когтями на грудь сэра Артура. Девочка начала напевать, вернее, издавать свистяще-шипящие звуки, видимо, в знак восхищения.

Во всем облике — в чуть покачивающихся плечах и бедрах, в разрезе глаз — сквозило нечеловечески жестокое коварство. Перед сэром Артуром стояло создание, убивающее ради самого удовольствия убивать, и которому весьма льстило присутствие публики.

Писатель уперся спиной в каминную полку. Он вытянул руку и нащупал плоское распятие, стоящее между двумя подсвечниками. Преподобный Хаскинс, по-видимому, не очень тяготел к католицизму, поскольку в комнате, кроме распятия, трудно было найти другие предметы, говорящие о его профессии.

Красно-черные губы Розы приблизились к лицу сэра Артура, чтобы одарить детектива смертельным поцелуем. Изо рта девочки-змеи вылез раздвоенный язык и скользнул по переносице и по щекам писателя, оставляя на коже мерцающие полосы.

Сэр Артур сжал в руке распятие и поднес его к лицу Розы, прижав крест ко лбу пришелицы.

Роза отреагировала так, как будто на нее капнули раскаленным свинцом. Девочка-змея издала нечеловеческий вопль и, свернувшись в клубок, упала на пол. Чешуйки на ногах и спине зашипели и исчезли, как маленькие кусочки масла на раскаленной сковороде. Тело девочки содрогнулось, и послышался звук ломающихся костей.

— О Бог мой, — донесся из дверей чей-то голос.

В коридоре, остолбеневшие от увиденного, стояли двое незнакомых мужчин. Тот, что говорил, носил практичную одежду и производил впечатление богатого человека; если бы не рябое лицо, его вполне можно было назвать привлекательным. Позади виднелся силуэт кого-то большого, пухлого и почти что лысого.

Роза подняла голову и посмотрела на гостей. Ее глаза снова округлились; горящая в них злоба сменилась смущением. Катрионе показалось, что девочка уже забыла о своем превращении.

Затем несостоявшаяся Роза Фаррер подняла с пола сутану и стыдливо завернулась в нее. В следующее мгновение девочка бросилась в окно, вдребезги разбив стекло, и, ударившись о землю, помчалась в поле, исчезая во мраке ночи.

— Я знал, что это не тетя Роза, — сказал гость.

10 Антихристша

— Великий Злодей среди вас, — объявил толстый лысый мужчина, обращаясь скорее к самому себе, нежели к покойной Розе.

Сэр Артур все еще сжимал в руке крест, который так вовремя отпугнул создание под названием Роза.

— Прежде всего я подумал о «Дракуле», — пробормотал писатель, не в силах поверить в свое спасение, — романе Брэма Стокера.

Уинтроп читал о знаменитом князе.

— На подменыша крест подействовал так же, как на вампиров из «Дракулы».

— Уф, — выдохнул лысый мужчина, — какой ужас. Уберите это, сэр Артур.

Фаррер заметил тело священника и, опустившись на диван, закрыл лицо руками. Простым смертным было слишком сложно понять происходящее, и фермеру не оставалось ничего другого, как довериться специалистам в области сверхъестественного.

Мужчина, приехавший с Фаррером, носил некогда дорогое пальто; увы, каракулевый воротник выцвел, а полосатые брюки вытерлись на коленках: большую часть времени этот человек по разным причинам проводил на коленях. Толстые отвисшие губы делали мясистое лицо еще жирнее. Даже пухлые белые руки больше походили на обрубки бревна. Картину дополняли блестящая лысина и сверкающие нездоровым блеском глаза.

Уинтроп узнал в толстяке Алистера Кроули — подозрительную личность, провозгласившую себя «Великим грешником Англии». Помимо пропаганды черной магии, беспорядочных случайных связей и слабости к наркотикам, наследник пивоваренного завода — возможно, из чувства упрямства — запятнал свое имя еще и тем, что во время войны выступал ярым защитником политики Вильгельма Второго[11]. В юности он зарекомендовал себя как отважный альпинист, но с годами физические недостатки превратили Кроули в дряблого никчемного хиляка, взглянув на которого, окружающие думали, что крутая лестница представляется ему непреодолимым препятствием.

— Разве вы не скрываетесь в Париже? — язвительно спросил Уинтроп.

— Как видите, сэр, я к вашим услугам, — парировал Кроули.

— Эдвин Уинтроп, из Клуба «Диоген».

Колдун изобразил почти искреннюю улыбку.

— Смышленый мальчик Чарльза Бьёргарда… Наслышан о вас и ваших успехах. А эта очаровательная леди, надо полагать, мисс Катриона Кайе, знаменитая разоблачительница шарлатанов. Какая приятная неожиданность! Я давно желал с вами познакомиться. Уверен, мисс Кайе знает этого омерзительного комедианта Вайтера. Разве не вы, дорогая леди, несколько месяцев назад вывели мошенника на чистую воду?

Кроули вплотную подошел к Катрионе. Эдвин с ужасом вспомнил, что колдун очень любил «змеиные укусы» — приветствие поцелуем в губы, которое вызывало приступ тошноты у большинства людей. Однако Кроули ограничился тем, что жадно поцеловал ручку молодой леди; правда, при этом Алистер напоминал гурмана, с наслаждением облизывающего аппетитную куриную ножку.

— Ба! Да здесь еще и сэр Артур Конан Дойль! Ваши замечательные рассказы доставили мне и, разумеется, всей Англии массу удовольствия. Какая славная компания!

Сэр Артур едва ли мог не знать, что представляет собой Кроули; великий писатель посмотрел на распятие, вероятно, раздумывая, повлияет ли оно на представителя черной магии.

Кроули прочитал его мысли.

— Сэр Артур, для такого знаменитого мага, каковым являюсь я, эта безделушка абсолютно ничего не значит. Она всего-навсего олицетворяет старую эпоху, которой пора бы уже уйти в небытие, хотя ее пережитки все еще догнивают в современном мире. Я написал письмо в Москву мистеру Троцкому и предложил свои услуги, чтобы искоренить христианство на планете.

— И он ответил? — едко спросила Катриона.

— По правде сказать, нет.

— Quelle surprise![12]

Кроули похлопал девушку по плечу сардельками пальцев.

— Вредная девчонка! Откуда в столь молодом создании столько цинизма? У леди есть все задатки, чтобы стать «Блудницей в пурпуре».

— Ах, мистер Кроули, о моих грехах уже можно писать мемуары. И, честно говоря, глядя на вас, я очень сомневаюсь, что вы в силах соревноваться со мной по числу совершенных злодеяний.

Физиономия колдуна вытянулась, и маг стал похож на несправедливо обиженного ребенка. На мгновение Уинтроп представил, какое влияние имеет Кроули на своих последователей. Клоунские выходки Алистера настолько умиляли окружающих, что перечить его притязаниям на собственную гениальность было бы слишком жестоко. Этот человек испортил жизнь многим людям, а на других безжалостно нажился. Упомянутый Вайтер считался еще одним приверженцем черной магии, с которым Кроули уже в течение нескольких месяцев вел перепалку.

— Времена «Блудницы в пурпуре» прошли, — ответил Алистер. — Ее задача сводилась к рождению святого создания, но теперь это уже не актуально. Я ехал на поезде, когда узнал, что на Земле появилась она. Та, в чьих силах покончить с гнетущим безликим веком.

— Любезный, ваш тон крайне неуместен, — сухо процедил сэр Артур, — это чудовище в облике невинного ребенка убило священника.

— Скромненькое достижение, однако для начала весьма неплохо.

Уинтроп открыл рот, чтобы поддержать писателя, но желание выслушать все бредни колдуна взяло верх. Эдвин кивнул в сторону разбитого окна.

— Кроули, кто, по-вашему, это создание, которое так жаждало нашей смерти?

— Ну, Антихрист звучит слишком сильно, а вот Антихристша, думаю, в самый раз.

Катриона невольно хихикнула — и тут же поймала на себе убийственный взгляд колдуна.

— Ее принесли к нам демоны и обагрили кровью землю, на которую она ступила. Многие годы я готовил планету к приходу Великого Зла, с которого начнется новая ступень всемирной истории. И вот царство дьявола наступило! Она отпрыск вавилонской шлюхи и развратника из Мендеса. Мгла окутает человечество, запомните мои слова. Я сделаю из нее великую грешницу; хаос придет на Землю, и польются реки крови.

— Не слишком ли много библейских изречений из уст заклятого врага христианства? — метко заметил Уинтроп. — Ваши родители были членами плимутской братии, не так ли?

— Мои корни из Уорвикшира[13]. Просто поразительно, что такое маленькое графство могло подарить Британии двух величайших поэтов.

Все присутствующие уставились на Кроули в изумлении.

— Вторым был Шекспир, — пояснил Алистер. — Ну, знаете, тот парень, что написал «Гамлета».

Сэр Артур едва сдерживал негодование; Катриона обескураженно смотрела на Кроули. Но Уинтропа слова сумасшедшего колдуна тревожили: несмотря ни на что, этот фанатик был очень опасен.

— Великий Богоненавистник, — сказала Катриона.

Кроули расплылся в улыбке, принимая слова девушки на свой счет.

— У Артура Мейчена есть маленький рассказ с таким названием. Вот откуда этот сумасшедший взял свои бредовые идеи. А Розу он принимает за антигероиню, которой отводилась главная роль в сказке Мейчена.

— Сказка — ложь, да в ней намек, — живо отозвался Кроули. — Уверен, сэр Артур согласится со мной, ведь всю свою жизнь он только тем и занимался, что перемешивал истину с выдумкой. Знаете, мистер Уинтроп, многие люди считают ваш Клуб не более чем плодом фантазии великого мастера пера.

Сэр Артур тихонько выругался.

— В любом случае, коль скоро здесь больше нет предмета моих поисков, я, с вашего позволения, откланяюсь. Мне было чрезвычайно приятно встретиться с вами при столь волнительных обстоятельствах.

Кроули слегка поклонился, пробурчал еще что-то и удалился из комнаты.

11 Живое зеркало

— Н-да-а, — протянула Катриона.

— Любопытный экземпляр, — заключил Эдвин.

Попав из фильма ужасов на цирковое шоу, девушка никак не могла осознать происходящее. Теперь казалось абсурдным, что всего полчаса назад она находилась на волосок от смерти, когда лже-Роза зловеще склонялась над ее горлом.

— Понял! — неожиданно выпалил сэр Артур.

Писатель снял с тела священника одеяло и указал распятием на отвратительную рану. Сэр Артур был оживлен и весьма доволен собой.

— Я провел дедуктивный анализ, — объявил детектив. — У меня написано о нем столько рассказов! Непередаваемое чувство — как будто в голове начинают двигаться маленькие колесики и выстраиваются в ясную линию.

Сэм Фаррер обессиленно отнял от лица руки и обвел присутствующих измученным взглядом. Сознание простых смертных бессильно перед индивидами с нестандартным (мягко говоря) мышлением, будь то одаренные от природы люди или упавшие с неба монстры.

— Тварь, которую мы видели, выпустила два клыка, — рассуждал сэр Артур, — похожие на ядовитые зубы змеи. Они-то и напомнили мне о вампирах Брэма Стокера. Однако рана в горле несчастного мистера Хаскинса оставлена одним острым предметом и напоминает след скорее не от укуса, а от укола толстой иглой. От зубов Розы остались бы два неровных отверстия. На Хаскинса напало нечто другое.

— Или другой формы, — предположил Эдвин.

— Безусловно. Мы уже наблюдали способности подменыша менять облик. Не сомневаюсь, что у твари в запасе большой ассортимент всевозможных комбинаций.

Катриона попыталась вообразить, что могло стать причиной ранения.

— Сэр Артур, похоже на укус насекомого, — поежилась девушка. — Какого-то… о Боже… гигантского москита.

— Барт ненавидел насекомых, — мрачно заметил Фаррер. — Много лет назад с ним произошла неприятная история, о которой он толком никогда не рассказывал. Если, не дай бог, в комнату залетала оса, Барт холодел от ужаса.

У Катрионы возникла идея.

Преподобный мистер Хаскинс ненавидел насекомых, а она до смерти боится змей. Поначалу Катриона думала, что Роза принадлежит к числу детей, которые стремятся во всем угодить взрослым. Как оказалось, интуиция не подвела девушку.

— Роза именно такая, какой мы ее представляем.

Не понимая, к чему клонит Катриона, сэр Артур отрицательно покачал головой.

— Она меняет облик в зависимости от того, что окружающие хотят видеть или чего боятся, — продолжала девушка. — Сэр Артур хотел думать, что Роза общается с эльфами, — и она подтвердила; Эдвин не сомневался в обмане, поэтому, когда его опасения приобрели более четкие очертания, девочка допустила ошибку с телефоном. Преподобный мистер Хаскинс панически боялся насекомых — и Роза тут же превратилась в гигантскую осу. Лично я не в восторге от ползающих тварей — поэтому из милого ребенка вышла чудесная женщина-змея. Подменыш реагирует на малейшие изменения, происходящие в сознании окружающих. На вопрос, как ее зовут, девочка повторила мое имя. Сэр Артур, вы подумали о сцене из романа, которую Роза тут же разыграла. Она — живое зеркало, воспринимающее все, что о ней думают, и становящееся тем, чем мы ее представляем.

Сэр Артур закивал, выражая полное согласие. Но девушке не льстило восхищение в глазах писателя: Катриона тоже провела маленький дедуктивный анализ.

Эдвин забеспокоился:

— Надо во что бы то ни стало остановить Кроули.

— Кроули? — недоумевающе переспросила Катриона.

— Если этот ненормальный найдет Розу, она станет такой, какой ее представляет Алистер. А колдун уверен, что эта тварь — конец света.

12 Алтарь дьявольских забав

Существовало только одно место, куда могла направиться Антихристша, — в Долину Ангелов, где когда-то стоял каменный круг. Кроули знал ферму Сэма Фаррера: по приезде Алистер направился именно туда, думая, что заботу о неземном создании взял на себя предполагаемый племянник. Но Долина Ангелов оказалась весьма загадочным местом: на дороге, ведущей на ферму, не было фонарей, и сквозь дебри приходилось продираться впотьмах.

Перед отъездом в Англию, не имея ни гроша в кармане, Кроули телеграфировал некоторым из своих немногочисленных последователей, умоляя дать ему взаймы денег и одолжить машину с шофером. Кроули уже стал международным изгнанником: особым распоряжением ненавистного Муссолини Алистера выслали с Сицилии, и колдун был вынужден искать пропитание в Париже, рассчитывая только на помощь бывшей «Блудницы в пурпуре», которая даже порывалась вернуться к проституции, лишь бы обеспечить Кроули мало-мальский комфорт.

Колдун покинул ненавистный мерзкий остров в надежде больше никогда сюда не возвращаться. Кроули стал нежеланным гостем в колдовских кругах Лондона в результате заговора «мелких людишек», не желающих признавать его гениальность.

По прибытии на вокзал королевы Виктории Алистер, естественно, не обнаружил никакого шофера и поэтому нанял некоего Альфреда Дженкинсопа в надежде на то, что его вызывающее доверие лицо и природное обаяние убедят мужчину подвезти Кроули по указанному адресу. В душе же колдун надеялся, что вопрос денег отойдет на второй план, как и все, касающееся его темного прошлого.

Алистер нашел Дженкинсопа в машине за домом Фаррера, тот читал газету при тусклом свете фонарика. Водитель на минуту оторвался от увлекательного занятия и, заметив Кроули, высунулся в окно.

— Здесь не пробегала девушка? — спросил Алистер.

Дженкинсоп не отличался большой сообразительностью, поэтому несколько секунд тупо смотрел на Кроули, затем припомнил, что, действительно, не так давно видел почти раздетую девочку, которая бежала от церкви в сторону фермы.

— Куда она направлялась?

Дженкинсоп пожал плечами. Кроули отметил про себя, что, когда он будет писать официальную версию о том, как Великий Злодей привез в Лондон Антихристшу, неплохо бы опустить несколько комичное имя нерасторопного шофера, дабы не мозолить читателям глаза ненужными подробностями.

— Приятель, иди за мной.

Водитель не проявил желания вылезать из машины.

— Что-то холодно сегодня, сэр, — пробормотал Альфред, как будто это все объясняло.

Кроули выругался и пролез через открытые ворота, ведущие на ферму. Его некогда дорогие ботинки погрузились в грязное месиво, и вода начала беспрепятственно просачиваться внутрь. Даже выжившему в опасных горных ледниках хлюпающая в ботинках жижа доставляла чертовски неприятные ощущения.

Если у деда Фаррера не проявились вандальские наклонности и он не разбил камни, то найти Долину Ангелов не составит большого труда. Ночь стояла безоблачная, но луна светила очень тускло. Кроули мог разглядеть верхушки зеленого ограждения, не более того.

Бредя впотьмах, колдун наткнулся на заблудившуюся корову, до смерти перепугав несчастное животное.

— Госпожа Совершенство, — позвал Алистер.

В ответ последовало проникновенное мычание.

Наконец Кроули заметил полыхающий костер и направился прямиком в его сторону. Теперь колдун не сомневался, что находится в Долине Ангелов: в центре пламени стояла Антихристша, окруженная верными чертями.

Алистер догадался, что это слуги-демоны: голые, лысые и без всякого намека на половые органы. Тела карликов покрывала короткая серая шерсть, а на мордах горели огромные, как у насекомых, черные глаза. У некоторых еще имелись странные отростки, на концах которых светились маленькие огоньки. Черти разом повернулись и уставились на Кроули.

Она была великолепна. Сбросив змеиную шкуру, Антихристша стала самой сутью сладострастного разврата.

На плечи спадали копны искрящихся волос Медузы Горгоны, собранные наверху серебряным венцом; бесстыдно распахнутая сутана обнажала чуть выпуклый животик; зеленые глаза грешницы метали искры. Злодейка смотрела по сторонам и довольно усмехалась, обнажая все еще острые зубы.

Именно этой восторженной твари и предстояло уничтожить мир.

Кроули поклонялся ей, как божеству.

Обстоятельства встречи требовали особой церемонии. Черти собрались вокруг Алистера, едва доставая головами ему до пояса. Некоторые протянули когтистые волосатые лапы, с которых свисали соскообразные отростки, и начали ощупывать гостя.

Алистер расстегнул ремень и спустил штаны с кальсонами. Он встал на колени, широко расставив ноги, и коснулся лбом холодной, мокрой земли.

Один из бесов взял свой отросток и ввел его в задний проход колдуна. Кроули впился зубами в покрытую травой почву, почувствовав, как отросток увеличивается внутри него.

Тело Алистера стало алтарем дьявольских забав.

Сочетание боли и неописуемого удовольствия не было для развратника новым ощущением. Оно идеально вписывалось в теорию и практику черной магии, над которыми колдун работал в течение долгих лет. Пока плоть дьявола пульсировала в нем, Кроули чувствовал, что на него нисходит озарение.

Черт вытащил свой отросток.

Чьи-то руки подняли лицо Алистера из грязи. Антихристша смотрела на Кроули с отвращением и любовью. Рты двух злодеев открылись, и они слились в сладострастном поцелуе. Кроули сжал в зубах ее нижнюю губу и кусал до тех пор, пока рот не наполнился кровью. Алистер прервал «змеиный укус», и Антихристша ответила на «ласки», впиваясь зубами в его нос и жирные складки на шее.

По губам злодейки, на которых все еще оставались отпечатки зубов Алистера, струилась ее собственная кровь.

О, наслаждение!

— Исчадие ада, — обратился колдун к своему кумиру, — мы должны как можно быстрее добраться до Лондона, где ты сможешь расправить гигантские крылья, обнажить покрытые чешуей ноги и захватить власть над миром. Начнем развращать людишек: мужчин и женщин, чернь и знаменитостей, подлецов и святых. И каждый станет распространять твой восхитительный позор, который, как новый тоник, будет питать все общество.

Антихристша казалась вполне довольной такой перспективой.

— Чума и огонь окутают Землю; кровавые бойни, расправы и тысячи самоубийств. Площадь Пиккадилли вспыхнет ярким пламенем, как Рим во времена Нерона. Пэл-Мэл захватят варвары. В Темзу хлынут реки крови и дерьма. Мы выкопаем кости королевы Виктории и короля Альберта, покрытые плесенью, и дьявольскими заклинаниями возродим их к жизни, чтобы во время парада эта парочка трахалась, как безмозглые собаки. Собор святого Павла превратится в публичный дом, а Вестминстерское аббатство, построенное в дополнение к зоологическим садам Лондона, наполнится грязными приматами, которые будут испражняться и прелюбодействовать там, где раньше сидели набожные идиоты. «Times» начнет богохульствовать и печатать порнографические снимки великих художников. Голова лорд-мэра послужит вместо мячика на финале кубка по футболу. На всех автобусах расклеят объявления о продаже героина, кокаина и о предоставлении услуг детской проституции. Все захватчики погрязнут в собственном разврате. Правительства, моральные устои, церкви — все рухнет. Сити сгорит — не может не сгореть! Ты произведешь на свет много человекоподобных существ. На Земле на миллионы лет воцарится великое время.

По горящим, мечущим искры глазам дьяволицы Кроули понял, что все именно так и случится. Алистер застегнул ширинку и повел свою богиню к машине, в которой сидел Дженкинсоп, еще не зная, что станет первым свидетелем гибели мира.

13 Огненное колесо

Уинтроп крепко сжимал штурвал ненаглядной «Кэти», ведя самолет под большим углом так, что встречный ветер неистово хлестал по стеклам. С высоты Эдвин отчетливо видел пестрые пашни, кажущиеся неправдоподобно игрушечными и похожие на гигантское одеяло, сшитое из разноцветных лоскутков. На востоке день только-только занимался, и радостное, заново родившееся солнце игриво освещало синюю гладь рек и озер. Ночные полеты считались весьма рискованным занятием, но Эдвина радовало хотя бы то, что на хвосте у него не сидел вражеский самолет. Пилот старался лететь наравне с движущимися крошечными огоньками, являющимися на самом деле передними фарами машины, в которой, по подсчетам Уинтропа, ехал Кроули.

Они примчались на ферму Фаррера спустя всего несколько минут после отъезда Кроули и Розы, или Антихристши — в общем, в зависимости от того, какое наименование больше привлекало девчушку. Эдвин усадил Катриону и сэра Артура в «бентли», а сам рванул на маленький аэродром, где стояла «Кэти». К великому удивлению Уинтропа, сэр Артур с большим энтузиазмом отнесся к перспективе воздушного преследования. Как в старые военные времена, Эдвину понадобилось всего пара минут, чтобы нацепить шлем и ботинки, пока самолет разгонялся по взлетной полосе.

Уинтроп рассчитывал, что в столь ранний час на дороге будет мало автомобилей, однако прежде, чем на горизонте показались две легковушки — его собственный «бентли» и машина Кроули, — пилоту пришлось обогнать парочку молоковозов. Эдвин полностью доверял водительским способностям Катрионы, однако сэра Артура привела в ужас сама мысль, что за рулем должна сидеть женщина, и писатель был напуган не меньше, чем при встрече с женщиной-змеей. Когда Эдвин видел их в последний раз, сэр Артур отчаянно сжимал в руке распятие, а довольная Катриона пыталась уложить волосы под очаровательной маленькой шляпкой.

Эдвин очень переживал, что из-за недостатка времени не сможет вдоволь насладиться всей прелестью путешествия по воздуху. Его досада усиливалась еще и тем, что на «Кэти» не осталось ни обмундирования, ни парочки бомб, которые могли бы стать кульминацией их пребывания в Ангельских Дюнах. Пулеметы до сих пор находились в полной боевой готовности, но стрелять из них было нечем. Револьвер Уинтроп держал под курткой, но не видел в нем особой пользы: весьма проблематично попасть в цель с высоты нескольких метров и на скорости шестьдесят миль в час, да еще держась одной рукой за штурвал.

Внезапно взошло солнце. На западе.

Яркий луч света упал Уинтропу па лицо, и мужчина почувствовал, что щеку защипало, словно от ожога. Непонятно откуда ударил сильный порыв ветра, и Эдвин едва не потерял управление.

Земля внизу казалась выцветшей и блеклой: настолько ослепительно сияло солнце. Но Уинтроп четко различал две мчащиеся вдоль пшеничных полей машины. На невспаханных участках вырисовывались непонятные фигуры в форме кругов и треугольников, моментально напомнившие Эдвину рисунок на серебряной ленте Розы.

Уинтроп взглянул на новое солнце.

Вернее, это было даже и не солнце, а огненное колесо, двигающееся параллельно с «Кэти». Эдвин потянул штурвал — и самолет взмыл ввысь. Огненный шар последовал за ним. Затем лже-солнце со свистом пронеслось под корпусом самолета и выросло с правой стороны.

Чувствуя, что дело нешуточное, Уинтроп начал выписывать петли, виляя вверх и вниз, пока, наконец, ремень безопасности больно не вонзился вспину. Нужно призвать самого демона ада, чтобы обогнать разъяренную «Кэти», и, почувствовав это, огненное колесо начало со свистом метать искры и молнии, подобно шутихам Гая Фокса[14].

Как ни парадоксально, «Кэти» шла ровно, хотя вокруг пролетали, шипели и разрывались искры. Уинтроп опасался, что огненные снаряды могут оказаться взрывоопасными, но они пролетали сквозь корпус и крылья самолета, не причиняя никакого вреда, и, ярко вспыхнув, мельчайшими искорками осыпались на поле.

От вспышек света у Уинтропа потемнело в глазах. Землю снова окутала тьма, и огненное колесо исчезло. Эдвин вспомнил рассказы об огненных знаках высоко в небе, появившихся в день исчезновения Розы Фаррер. Что ж, он только что ознакомился с ними лично. Главное, не забыть написать в докладе про это чертово «солнце».

Рассвело по-настоящему.

Машина Кроули выехала на длинное шоссе: начинался пригород Лондона. Одно из двух: либо водитель Кроули — первоклассный специалист, либо он обладает сверхъестественными силами, поскольку «бентли» плелся сзади, отставая на сотню метров.

Уинтроп решился на рискованное мероприятие.

Эдвин налег на штурвал и повел машину вниз, прямо на Кроули. Затем отвернул влево, стараясь обогнать автомобиль Алистера, и, оказавшись на достаточном расстоянии, круто развернул «Кэти» так, что нос самолета теперь оказался направленным точно на приближающуюся машину. Обратного пути уже не будет.

Уинтроп повел «Кэти» на посадку, молясь, чтобы на дороге не оказалось колдобин.

Самолет коснулся колесами земли, подпрыгнул и снова опустился.

Через вращающийся пропеллер Эдвин мог видеть машину Кроули. Мгновение — и столкновение станет неизбежным.

Без сомнения, металлический корпус машины не шел ни в какое сравнение с брезентовой и деревянной обшивкой самолета. Зато на носу «Кэти» вращались два лезвия винта, которым не составит труда пробить капот и лобовое стекло автомобиля и покалечить сидящего впереди пассажира.

Кроули может думать что угодно о своей неприкосновенности, но за рулем сейчас сидел не он.

Уинтроп искренне надеялся, что машину Алистера ведет благоразумный человек.

Расстояние уменьшалось.

Уинтроп, как это всегда случалось в бою, нисколько не нервничал. Все уже предопределено: если бой должен стать последним, значит, так тому и быть. Эдвин начал насвистывать какую-то мелодию.

Что ж, он хорошо прожил жизнь: Уинтроп поблагодарил судьбу за то, что она послала ему Кэт и Шефа. Он сделал для страны все, что мог, и даже больше. А главное — свои последние минуты он провел с «Кэти».

Машина Кроули резко свернула в сторону и с треском влетела в растущие на обочине кусты. Уинтроп издал торжествующий вопль, ликуя, что смерть опять обошла его стороной. Эдвин выключил двигатель, и «Кэти» начала медленно тормозить, рассекая крыльями воздух.

Впереди Уинтроп заметил еще одну машину.

Навстречу несся «бентли».

14 Я верю…

Катриона что есть силы ударила по тормозам. Непрекращающиеся молитвы сэра Артура простить их грешные души не очень подбадривали девушку. Самолет неумолимо приближался, и винт, сверкающий на солнце смертоносными лезвиями, был нацелен точно в лобовое стекло автомобиля. Катриона не помнила, деревянный винт или металлический, но решила, что это не имеет особого значения.

Визг тормозов и гул останавливающегося винта слились в один протяжный душераздирающий звук, и машины замерли в метре друг от друга. Катриона облегченно вздохнула и откинулась на спинку кресла. Во второй раз ее нервы уже не вынесли бы такого испытания.

Еще не до конца придя в себя от пережитого ужаса, Катриона и сэр Артур, пошатываясь, вылезли из машины. Эдвин уже выпрыгнул из самолета и пытался содрать с головы шлем, одновременно держа в руке револьвер.

— Эй, ребята, шевелите ногами, — крикнул Уинтроп, — враг повержен!

Катриона подхватила сэра Артура под руку и ринулась к машине Кроули, которая перелетела через обочину и застряла в колючих кустах.

Алистер делал отчаянные попытки выбраться с переднего сиденья. Обалдевший водитель полулежал в высокой траве, тупо уставившись в землю.

Задняя дверца настежь распахнулась, и оттуда выскочила разъяренная женщина.

Роза находилась в самом что ни на есть человеческом обличье, но, взглянув в сверкающие змеиные глаза дьяволицы, Катриона поняла, что ее голова уже забита бредовыми идеями Кроули. Перед девушкой стояло исчадие ада, готовое захватить, поработить и разрушить Лондон, а после и весь мир. Когда жаркие лучи солнца осветили копну вьющихся волос Розы, из-за чего над головой развратницы появилось нечто вроде нимба, Катриона уже не сомневалась, что этому существу не составит труда воплотить в жизнь безумные предсказания Кроули. Роза теперь превратилась в молодую женщину, и хотя в чертах ее лица все еще узнавалась маленькая девочка, весь облик твари говорил о безграничном зле и беспощадной жестокости. Длинные крючкообразные когти на руках злодейки делали ее еще более отталкивающей.

Фиолетовые глаза метали искры, а черные локоны, тяжело спадающие на лоб, обладали гипнотическим действием. Женщина-монстр издавала похожие на рычание звуки и прямо излучала зло всем своим существом. Сэр Артур приглушенно вскрикнул; Эдвин остановился как вкопанный — и выронил из руки револьвер.

Катриона не на шутку испугалась: два человека, которых она безгранично уважала, — и те казались бессильными что-либо сделать. Но великолепие, исходящее от дьяволицы, потрясло даже Кэт. Это было не сумасшествие, а…

Нет, решила девушка, это сумасшествие.

— Вы бессильны против ее могущества, — завопил Кроули, — встаньте на колени и преклонитесь перед богиней зла!

Катриона пристально посмотрела Розе в глаза.

Девушка схватила ладонь сэра Артура и протянула руку Эдвину. Несколько мгновений Уинтроп колебался, не в силах оторвать глаз от тела злодейки, потом, очнувшись, шагнул к Катрионе и крепко сжал ее запястье. Все трое остались стоять неподвижно.

Идею подал девушке сэр Артур.

— Ты веришь в эльфов? — спросила Катриона.

Такая постановка вопроса ошеломила Кроули.

Сэр Артур и Эдвин поняли, чего хотела гениальная Кэт.

Собравшись с мыслями, Катриона заставила себя сердцем почувствовать милосердие, божественную чистоту, исходящую от самого Всевышнего, радость бытия. В детстве она на уровне подсознания испытывала благоговение перед искрящейся на паутинках утренней росой, перед разноцветными осенними листочками, плывущими по голубой глади озера.

— А я верю в эльфов, — проникновенно проговорила девушка.

В эту минуту она была похожа на благородного рыцаря… Со скептицизмом относясь ко многому в мире, сейчас Катриона не сомневалась, что магия существует. Казалось, стоит только протянуть руку — и поймаешь волшебство, из которого можно вылепить самые удивительные вещи.

Поля, луга, леса и долины ожили.

Она действительно поверила.

Роза поверила тоже. Сутана вдруг стала непомерно велика ей — и источающая зло женщина снова превратилась в маленькую девочку. На спине ребенка выросли прозрачные крылышки, по плечам заструились нежно-золотистые кудряшки. Девочка вспорхнула над землей — и все вокруг осветилось исходящим от нее божественным сиянием; венок из нежных луговых цветов лег на чело ребенка.

На глазах сэра Артура выступили слезы умиления. Эдвин еще крепче сжал руку Катрионы, не в силах поверить происходящему.

На уже пожелтевших осенних кустах распустились весенние цветы.

Кроули остолбенел.

— Нет, — закричал колдун, — ты должна быть порочной, а не святой! Я приказываю тебе!

Алистер казался повергнутым и ничтожным.

— Подойди ко мне, — обратилась Катриона к девочке.

Восьмилетняя Роза резво перебежала через дорогу и бросилась к девушке в объятия. Катриона передала ребенка сэру Артуру, и тот поднял Розу на руки, крепко прижав к груди.

— Боюсь, новый век отменяется, — съязвил Эдвин, обращаясь к Кроули.

— Будьте вы прокляты, — выругался колдун, потрясая кулаком.

Видимо, Алистер воображал себя злодеем из второсортной мелодрамы.

— Моя машина повреждена. Я требую, чтобы вы возместили нанесенный ущерб, сэр, — процедил водитель, — в течение часа.

Кроули стушевался и стал похож на большого ребенка. Его лысину покрывал толстый слой придорожной пыли, на ногах болтались грязные лохмотья, еще полчаса назад служившие брюками.

На сцене появились новые персонажи. Неудивительно: нельзя посадить на дорогу самолет, разбить машину и при этом остаться незамеченным.

По ту сторону дороги стояли двое мужчин. Катриона понятия не имела, откуда они могли взяться: ни машин, ни домов поблизости не наблюдалось. Роза, все еще сидящая в крепких объятиях сэра Артура, повернула голову и посмотрела на незнакомцев.

Катриона вдруг вспомнила, что говорила девочка о друзьях Маленьких Человечков — посредники в темных очках.

Мужчины были одинакового роста; и без того высокие, они носили огромные черные цилиндры. Цветовую гамму дополняли черные сюртуки, черные брюки, черные шарфы и того же цвета перчатки. Плюс к этому черные гетры и темные очки, кажущиеся слишком большими. Мертвенно-бледные лица с тонкими губами делали мужчин похожими на привидений.

— Они за мной, — пролепетала Роза, — я должна идти.

Сэр Артур осторожно опустил девочку на землю. Малышка поцеловала писателя, затем Катриону и Эдвина, и даже удостоила такой чести Кроули.

— Не беспокойтесь за меня, — как-то очень уж по-взрослому сказала девочка и направилась к посредникам.

Люди в черном взяли девочку за руки и пошли по дороге, в конце которой мерцал свет. Через некоторое время три фигуры превратились в маленькие точки и вскоре пропали из виду. Мерцающий свет исчез вслед за ними.

Эдвин посмотрел в ту сторону, куда ушла Роза, и поежился.

15 В двух шагах от непостижимого

Шеф глубокомысленно кивнул, когда Эдвин закончил свой душещипательный рассказ. Даже самые удивительные подробности, казалось, ничуть не удивили старика.

— Мы и раньше сталкивались с этими посредниками, — наконец промолвил Бьёргард. — Они неизменно одеты в черное, а глаза спрятаны под темными очками. Странные существа — всегда появляются в двух шагах от непостижимого, как Маленькие Человечки.

Катриона и Эдвин снова сидели в Гостиной.

— Думаю, у нас есть все основания беспокоиться о Розе, — размышлял Уинтроп, — хотя девочка сказала, что мы не должны волноваться. Учитывая, что внешность Розы зависит от мыслей окружающих, ее слова вполне могли означать, что, пока мы считаем ее целой и невредимой, так оно и будет. Кэт сразу поняла, что к чему.

Катриона пребывала в глубокой задумчивости.

— Не знаю, Эдвин, — сказала девушка, растягивая слова. — Полагаю, мы не видели и десятой доли того, что есть на самом деле. Маленькие Человечки, летающее по небу огненное колесо, подменыш, посредники… Все это происходило еще задолго до похищения настоящей Розы Фаррер. Слишком много в этом деле противоречий: безумные идеи Кроули и добродетельные порывы сэра Артура, эльфы и Антихристша. В прошлом веке, кстати, их заменяли ангелы и демоны. Интересно, что нового расскажут нам ученые лет эдак через десять?

Уинтроп смаковал любимое бренди.

— Дорогая, я бы на твоем месте не очень волновался по этому поводу. Мы стоим на пороге новой эры — не апокалипсиса, которого так жаждал Кроули, а века научных открытий. Вполне возможно, ученые скоро объявят, что мистика вполне поддается разумному осмыслению; чтобы разгадать очередное дельце, нам не придется воскрешать в памяти сказки, которые в детстве рассказывала мама. Запомни мои слова. Когда в следующий раз нам сообщат об очередной Розе, мы с тобой дойдем до самой сути без паники и истерик.

КОНЕЦ ШОУ НА ПИРСЕ

С моря налетел леденящий душу ветер и, словно гигантская волна, окутал побережье. Фред Регент съежился и спрятал сжатые кулаки еще глубже в рукава короткой желтой куртки.

Фред пытался не только защититься от невыносимого ветродуя, но и хоть на несколько минут забыть о противных насекомых — их почему-то очень привлекал его лысый затылок. Бедняге приходилось ежесекундно смахивать надоедливых мух с бритой головы, на которой еще совсем недавно красовалась пышная шевелюра. Если бы макушка Фреда все-таки посинела, то стала бы точь-в-точь похожа на каску полицейского. Прогулка с Парнями больше не казалась приятной возможностью избавиться от формы — теперь это скорее смахивало на весьма неудачную затею пропустить по рюмочке-другой и искупаться в ледяной воде Ла-Манша.

— Вот такой у нас апрель, — прервал молчание Яффа, Парень-Фюрер, — и что только случилось с весной?

— Новый ледниковый период, дружище, — отозвался Оскар, прозванный Парнями «интеллектуалом». — Астрологи Гитлера предсказывали такие природные изменения.

Парни тащились по берегу, лениво шаркая тяжелыми массивными ботинками с металлическими носками. То и дело они ежились, когда очередной порыв колючего, злого ветра насквозь продувал их закатанные до колен джинсы, выцветшие рубашки и легкие ветровки.

Только Оскар чувствовал себя уютно в спортивной куртке, и Яффа иногда презрительно называл его «модником». Парни были скинхедами, и потому терпеть не могли «модников», не говоря уже о хиппи, голубых, студентах, чернокожих, жидах, косоглазых и особенно — копов.

Фред задавался вопросом: испытывают ли остальные парни такие же отвратительные ощущения, когда по их бритым головам гуляет ледяной ветер? Если да, то у ребят потрясающая сила воли, чтобы так тщательно скрывать это. Пожалуй, наголо выбритые затылки — одна из худших идей человечества. Впрочем, Парни — тоже худшие его представители. С каким удовольствием он упечет молокососов за решетку! Если, конечно, ему удастся дожить до этого дня.

Разгуливая с Парнями по морскому берегу, Фред преследовал цель втереться в доверие к Яффе. Все дружно решили, что пакет с наркотиками, который притащил Фред, он с боем добыл в какой-то пакистанской третьесортной аптеке, поэтому популярность ему была обеспечена. Но Кевин Яффа, по кличке Лысый Король не доверял новичкам до тех пор, пока они не примут участие в какой-нибудь разборке. Эта своего рода церемония посвящения делала всех дружков Яффы сообщниками, в случае если компания попадала в передрягу.

В Лондоне все казалось намного проще: следовать указаниям по делу Лысого Короля и Парней, вживаться в роль бритоголового, получать уроки жаргона у прикованного к инвалидному креслу старшего офицера («Говори „черномазый“, а не „чернокожий“), подбирать соответствующую одежду и даже бриться наголо. Теперь Фред был совсем один в компании скинов, и попади он в беду — никто не придет на помощь.

Что он должен делать? Насколько далеко должен зайти в своем расследовании?

В поезде Яффа демонстративно положил ноги на сиденье, выставив на всеобщее обозрение грязные ботинки, и заявил, что готов выслушать идеи касательно досуга. Наиболее популярными оказались предложения стащить что-нибудь у пассажиров из соседнего купе, поломать мебель, напиться, трахнуть телок и тому подобное. По заданию, Фред должен был не обращать внимания на „мелкие проказы“, пока не соберет достаточно улик на Великие Идеи Яффы. Но про себя Фред решил, что положит конец „шалостям“ Парней, если они зайдут слишком далеко, и в опасности окажется невинный человек.

— Черт подери, все магазины закрыты, — скулил Догго, — а я до смерти хочу есть.

Яффа влепил малолетке (Догго было не больше четырнадцати) подзатыльник.

— Только и думаешь, что о жратве. Есть вещи поважнее.

Практически все магазины вдоль побережья были наглухо заколочены досками, до середины занесены песком. Пляжные топчаны лежали один на другом, укрытые от дождя брезентом. Никто не решался выйти на прогулку в столь мерзкую погоду, и только несколько человек выгуливали своих четвероногих питомцев. Город словно вымер.

Парни подошли к пирсу.

— Осмотримся на местности, — предложил Яффа, взбираясь по брезенту наверх.

В нескольких шагах от пирса находился деревянный киоск, но сейчас, разумеется, там не было ни души. Парни двинулись за своим лидером, осторожно ступая по шатающимся, наполовину прогнившим доскам. Они с трудом шли против ветра, шаг за шагом приближаясь к зеленому строению в виде пагоды в конце пирса.

Указатель гласил:

Этот путь ведет в Центр Культуры,

во Дворец Чудес,

Галерею Знаний.

Огромный выбор

Цена за вход — 6 пенни

Вскарабкавшись на брезент, Фред огляделся и обратил внимание на плакат, висящий на стене киоска. Смешной пьяный солдат, одетый в длинную армейскую шинель, сидел за стойкой бара в крепких объятиях сексапильной блондинки. Половину лица женщины закрывали волосы; дамочка курила сигарету с мундштуком, и табачный дым висел в воздухе в форме черепа с глазницами в виде свастики.

Лозунг гласил:

Неосторожно произнесенное слово может стоить жизни

Возможно, плакат висел там еще с войны.

Хотя нет, цвета были очень сочные и яркие, как будто плакат только что напечатали. Наверное, это часть выставки.

— Идем, Фред, — окликнул Оскар, — кто последний войдет внутрь, тот не мужик.

Городок Симаус не отличался большой численностью населения, а потому не мог поддерживать пирс в должном состоянии. Однако в начале века Симаус считался очень модным морским курортом. Семьдесят лет экономического упадка не сумели стереть с лица земли былую красоту. Сооружение выдавалось далеко в море, и колонны с распорками только на время могли противостоять шумному натиску волн. Пирс доживал свой век: все скрипело так, как будто он был готов развалиться с минуты на минуту.

Сквозь щели между гнилыми, покоробившимися от соленой воды досками Фред посмотрел вниз: под пирсом бурлили и пенились темно-синие волны. Фреду даже показалось, что на дне он увидел нескольких крабов.

Компания подошла к Центру. Бирюзовая поверхность местами облезла, и из-под нее виднелась темная серо-синяя краска. Инграм ударил по цветным витражам металлическим носком ботинка, и стекло разлетелось вдребезги.

— Кажется, этот сарай скоро совсем развалится, — мудро заметил Оскар, раскачивая и без того шатающиеся перила. — Поможем ему?

Оскар начал ритмично скакать по доскам.

— Все закрыто, — опять заныл Догго.

Яффа выдал очередную колкость в адрес подростка, притворно изображая жалость. Рыжая полоса на голове Лысого Короля, длиной почти в десять сантиметров, с первого взгляда походила на шрам от ножа, но на самом деле была врожденным дефектом: кости черепа неплотно соединялись друг с другом. Наверное, поэтому он вырос таким психом. Локтем Яффа выбил стекло и шагнул вперед. Открыл шпингалет с внутренней стороны, распахнул настежь дверь и отступил вбок, словно дворецкий, жестом приглашая компанию войти внутрь. Догго выпрямился, поправил воротник ветровки и с важным видом продефилировал мимо Яффы. Лысый Король ловко подставил пацану подножку и пинком под зад толкнул его в темноту.

Догго со всего размаху ударился об пол и захныкал.

Яффа шагнул через порог, и Парни последовали за лидером.

Фред достал из кармана зажигалку, и помещение озарилось тусклым светом. Изнутри Центр казался намного больше, чем снаружи. На трех старых стендах висели всякие плакаты и объявления о концертах и выставках, закрывшихся много лет назад, или же о развлечениях, проводимых в течение двух-трех недель на Южном Побережье.

Тайны Империи

Конкурс юных талантов

Представления акробатов

— Думаю, дома никого нет, — съязвил Оскар.

Фред заметил, что пирс очень интересовал Яффу, но не мог объяснить причину. Здесь нечего украсть; некому набить морду; никаких ценных вещей, стоящих того, чтобы их разломали; и уж, конечно, никаких девушек. Яффу тянула сюда какая-то неведомая сила. Лысый Король совершал понятную только ему одному экскурсию.

Происходило ли здесь что-нибудь?

Перешагнув порог Центра, Фред представил себе, что находится на краю пропасти, что внутри есть нечто за пределами видимости. Запах моря и сырых гниющих досок делал воздух очень тяжелым. На крашеное стекло упал последний луч дневного света и отбросил зеленовато-голубой отблеск.

— Мне здесь не нравится, — захныкал Догго.

Яффа ударил его ногой в живот, и от боли Догго согнулся пополам. Мальчонка зажмурился и тяжело выдохнул. Бедняга, он так отчаянно пытался не расплакаться.

Если поблизости не наблюдалось хиппи, голубых или негров, Яффа с удовольствием вымещал злость на одном из своих соратников. Полиция считала, что Парни замешаны в грязных политических играх или криминальных разборках, но Фред видел здесь всего лишь звериную жестокость: псих жаждал причинить боль другим.

Фред сжал кулаки в карманах: зверства Яффы должны наконец закончиться.

На улице темнело, хотя на часах было не больше семи. Фред давно отметил эту странность: на побережье как-то очень рано и быстро наступает ночь.

Оскар рассматривал плакаты.

— Клево звучит, — сказал он наконец.

Ужасы Гитлера: звери в военной форме

К надписи прилагалась грубая иллюстрация: карикатурный нацист с поднятым подобно эрегированному члену пулеметом топчет сапогами карту Европы.

Фред вспомнил плакат с надписью: „Болтун — находка для шпиона“. Все это выглядело как пропаганда, оставшаяся с военных времен. Через двадцать пять лет уже поздно пугать детей ужасами войны, но даже спустя столько лет страшные воспоминания не оставляют в душе места для ностальгии. Родители Фреда и их друзья всегда обсуждали, как здорово было во время войны, когда все становились одной большой семьей. Но Фред этого не видел. Из детства он помнил только руины домов после бомбежки и шоколад, который ему выдавали в мизерных порциях.

Инграм звонко щелкнул каблуками и по-нацистски отсалютовал. Он всегда изображал из себя фашиста: читал статьи о немцах во время Второй мировой войны, яро выступал против евреев, носил медальоны в форме свастики. Уличные драки Инграм предпочитал называть „акциями“ и именовал себя не иначе как Великий Организатор, Геббельс бестолковых. Не опасно, просто тупо.

Зажигалка Фреда начала нагреваться, и он убавил пламя. Фреду почудилось, будто нацист на плакате опустил глаза, когда затух свет.

Послышался звук льющейся струйки — и тут же последовал резкий, неприятный запах. Один из скинов облегчался на стену.

— Грязное животное, — усмехнулся Оскар.

— Мне здесь не нравится, — ныл Догго.

Фред знал, что имеет в виду парнишка.

— Догго прав, — сказал Яффа, — давайте подожжем эту вонючую дыру. Фред, у тебя в зажигалке есть еще бензин?

Если он поможет, то совершит преступление и тем самым подорвет доверие к своим свидетельским показаниям.

— Закончился, дружище, — ответил Фред.

— У меня есть спички, — подхватил Инграм.

— Предоставь это удовольствие мне, — сказал Яффа.

Инграм передал Лысому Королю спичечный коробок. Яффа приказал найти бумагу, газеты, — словом, все, что хорошо горит. После некоторых колебаний Фред тоже отправился на поиски. В конце концов поджог еще можно пережить. По крайней мере это не грабить хозяина маленького магазина и не удерживать на земле девчонку, пока другие ее насилуют. И к тому же с пирсом было что-то нечисто. Он не станет возражать, если сооружение сгорит ко всем чертям. Выдаваясь вперед от берега, пирс прямо-таки провоцировал на то, чтобы его сожгли. Огонь или вода — разница небольшая.

Парни разделились. Хотя Центр состоял из нескольких помещений, высота стен едва превышала человеческий рост. Сверху была стеклянная крыша в форме навеса, покрашенная зелеными волнистыми полосами.

Фред нашел целый ряд игровых автоматов с тусклой подсветкой изнутри. В кармане у него оказалось три больших старых пенни, затерявшихся в блестящих крошечных монетках, которые теперь шли как мелочь. Обнаружив старые деньги, Фред счел своим долгом поиграть на автоматах.

За запыленными стеклами разыгрывались маленькие драмы, в которых участвовали крошечные марионетки. Основной темой игровых автоматов была смертная казнь. Выбор оказался впечатляющим. Гильотина времен французской революции: голова летит в корзину, а капли алой крови падают на шею мнимого аристократишки. Публичное повешение в Англии: раскрывается деревянный люк, петля туго затягивает горло — и бездыханный преступник уже болтается на виселице. Расстрел индийских повстанцев: участника восстания привязывают ремнями к стволу пушки, та стреляет — и ядро разносит несчастного в клочки.

Когда у Фреда закончились старые деньги, он не слишком расстроился, что не сможет сыграть на автоматах с мексиканским расстрелом, испанским удушением гарротой[15] или американским электрическим стулом. Сценки казни показались Фреду плохим развлечением для подростков. Когда новые деньги окончательно войдут в обращение, об игровых автоматах быстро забудут.

Рядом с автоматом находился темный узкий коридор. Фред обо что-то споткнулся. Вернее, об кого-то: поднимаясь на ноги, Фред почувствовал, как нечто, лежащее на полу, зашевелилось. Он щелкнул зажигалкой и обомлел. В тусклом свете Фред разглядел кровавое месиво, которое совсем недавно было человеческим лицом. По куртке с капюшоном Фред узнал Оскара. Бедняга еще дышал. Кто-то содрал с него скальп, и только на подбородке болталась рваная полоска кожи. Оскар не был больше бритоголовым — он был сбритоголовым.

Фред остолбенел. Он не слышал никаких странных звуков. Мог ли это сделать Яффа? Или, может, здесь есть еще кто-то?

— Сюда! — позвал Фред. — Скорее, здесь Оскар.

Первым примчался Догго. Ребенок взглянул на кровавое месиво — и с диким криком отшатнулся. Инграм влепил ему затрещину.

Яффа держал в руке выкидной нож. Лезвие было чистым, но ведь Король мог его вытереть.

— Твоя работа? — спросил Яффа Фреда.

Догго жалобно всхлипывал.

— Твою мать, — выругался один из Парней.

Все кричали, спорили, стонали. Некоторых стошнило.

— Заткнитесь, — глухо сказал Яффа.

В углу что-то двигалось. Фред снова щелкнул зажигалкой. Парни столпились вокруг огня словно пещерные люди, боящиеся злых духов. Навстречу двигалось нечто тяжелое, сметая все на пути. Рядом семенил кто-то поменьше и полегче. Оба двигались к бритоголовым.

Зажигалка раскалилась в руке Фреда. Парни пристально вглядывались в темноту. В помещении стояли перегородки, обклеенные плакатами, и стеклянные витрины с изображением фрагментов военных действий. Ближе всего к Парням висела карикатура пучеглазого Гитлера-демона, пожирающего трупы врагов и пронзающего женщин кроваво-красным острым хвостом.

То нечто, что потяжелее, остановилось, а легкое продолжало двигаться вперед. Было ли их всего двое? Фред не сомневался, что слышал и другие шорохи. Шаги скорее походили на звериную походку, нежели на стук человеческих ботинок.

Догго поскуливал.

Испугался даже Яффа. Лысый Король воображал себя ночным демоном, теперь его иллюзии рассеялись. Он оказался не самым страшным, что можно встретить в темном переулке.

Пальцы Фреда горели, но он не решался потушить свет.

Плакат с Гитлером оторвался от стены и разломился пополам. Лицо фюрера распалось на две части. И другое лицо Гитлера — со злобными глазами, тонкими усами и зализанными назад волосами — вырвалось вперед, скаля острые зубы. Еще одна фигура ростом с ребенка, в маске Гитлера, вышла вперед, волоча по полу длинные, как у гориллы, руки.

Фред выронил зажигалку.

На Парней упало что-то тяжелое, живая сеть из скользких, двигающихся веревок.

Вокруг раздавались страшные крики.

Мертвая рука ударила Фреда в лицо.

Сеть врезалась в ладонь Фреда, как острая струна. На лице Фреда отпечатался красный след от веревок.

Вдруг сеть исчезла.

Теплая влага брызнула Фреду на грудь и начала проникать под одежду. Из темноты раздавался звук раздираемого на части мяса.

Там кого-то убивали.

Фред на ощупь пополз назад и тут же наткнулся на неизвестно откуда появившуюся перегородку, похожую на гладкую шкуру животного. Фред надавил чуть сильнее — и перегородка исчезла. Его рука терлась о шершавую, живую стену.

Раздался выстрел, огненная вспышка и ответная пулеметная очередь. На мгновение Фреда ослепило, но он чувствовал, что не ранен — пуля попала в кого-то другого.

При вспышке света Фред увидел вещи, в которые нормальному человеку поверить было невозможно. Адские создания в военной форме набрасывались на Парней с животной жестокостью. В нескольких сантиметрах от Фреда лежала голова Догго, из горла торчали тонкие кости и мышцы. На груди подростка сидело отвратительное существо с зелеными волчьими глазами и длинными склизкими языками вместо лап.

Фред ринулся к двери и с кем-то столкнулся.

— Чертовщина, — пробормотал Яффа, хватая Фреда за руку.

Они бежали вместе, бритоголовый и полицейский, пытаясь уйти от кошмара. Сбоку подуло холодным морским ветерком, и Фред с Яффой рванули туда.

Их преследовали.

Яффа рванулся и первым выскочил на улицу.

Остальные Парни остались внутри.

Спотыкаясь и чертыхаясь, Фред вылетел вслед за Яффой. Они находились внутри не больше пятнадцати минут, но на дворе уже началась ночь. Не было видно ни городских огней, ни уличных фонарей. Фред едва мог различить очертания домов. Казалось, город необитаем.

Яффа повернулся к Фреду и занес нож.

Нечто длинное и оранжевое, похожее на струю живого пламени, вылетело из Центра и окутало голову Яффы. Король выпучил глаза и широко открыл рот, но огонь полыхнул внутри черепа и высоким пламенем вырвался наружу.

Яффа был еще узнаваемым, еще живым. Фред пытался бежать что есть мочи, но непривычно тяжелые ботинки казались теперь огромными деревянными колодками. Фред перепрыгнул через кучу брезента и оглянулся. Голова Яффы напоминала фонарь из тыквы, мечущийся в темноте.

Фред споткнулся и упал на колени. Он еще раз обернулся, не веря в то, что только что увидел.

— Эй, ты! — прокричал кто-то Яффе.

Рядом с Фредом, грозя кулаком, стоял человек в форме. На его голове красовалась металлическая каска рядового вооруженных сил, застегнутая под нижней губой. Но одет он был в синюю форму полицейского. На нарукавной повязке мужчины красовались буквы МПО[16]. Фред решил, что ему около семидесяти, может, чуть меньше. Несмотря на это, у мужчины не было ни намека на второй подбородок.

Фред находился в полуобморочном состоянии.

Пламя на голове Яффы вырывалось на два метра вверх. Лысый Король остановился и завыл.

— Эй, ты! — снова закричал человек в форме. — Погаси сейчас же этот чертов огонь!


— Потом Яффа упал на бок, как будто ветер завладел пламенем. Яффу бросило на шатающиеся перила, и он перевалился через них, оставляя за собой красные и оранжевые языки пламени. Когда Король рухнул в море, раздалось жуткое шипение. Затем все стихло и потемнело. Я очнулся только рано утром. Парень в металлическом шлеме исчез. Я примчался на станцию и приехал сюда первым поездом. С этим городком явно что-то неладно.

Рассказывая историю, Фред не отводил взгляда от холодных глаз шефа полиции, Ена Прайса. Инспектор задавал мало вопросов и не делал никаких записей. Кроме того, он ни разу не выразил удивления или сомнения и даже не назвал Фреда психом, наркоманом или наглым лжецом.

Еще вчера констебль Фред Регент жил в мире закона и порядка. Теперь вокруг царила анархия.

Фред сидел за столом в комнате для допросов с чашкой холодного чая в руках и чувствовал на себе пристальный взгляд инспектора. Шеф сидел напротив, внимательно выслушивая бред, который нес констебль Регент.

За звуконепроницаемой стеной находились незнакомцы, освещенные тусклым светом.

Фреда очень волновал тот факт, что Прайс реагировал на ужасную историю с невозмутимым спокойствием. Одно из двух: либо начальник верит ему, либо сидящие за стенкой консультанты на самом деле психиатры.

В комнате находились двое — мужчина и женщина, оба разодетые, как павлины.

Женщине было чуть больше двадцати. Вполне возможно, она работала моделью: до пояса спадала пышная грива рыжих волос; на губах играла серебристая помада; высокие скулы придавали лицу какую-то особую, загадочную красоту; неестественно большие зеленые глаза делали взгляд таинственным и очень выразительным. Одета была девушка в багровую кожаную мини-юбку и такой же жилет, ослепительно белый свитер с высоким горлом и белые высокие сапоги на огромных каблуках. Из украшений она носила только серебряный, похожий на египетский, амулет с маленьким изумрудом посередине. Совершенство ее внешности портил всего один недостаток — маленький красный шрам над бровью.

Внешность мужчины еще больше поразила Фреда. Констебль затруднился определить его возраст: примерно от тридцати до сорока. На плечи спадали черные как смоль кудри, с которыми оригинально сочетались тонкие усики. Лицо мужчины было болезненно худым и смуглым, так что он вполне мог сойти за сицилийца. Худой и высокий, незнакомец носил ярко-зеленый вельветовый пиджак с накладными лацканами и воротником, облегающие красные гвардейские штаны с желтыми полосами по бокам и желтые штиблеты с резинкой на широком массивном каблуке. Вокруг шеи был перекинут яркий цветастый шарф, великолепно сочетающийся с розовато-лиловой рубашкой. Каждую руку украшали несколько колец. Картину дополняли серебряная пряжка на поясе в виде лица демона с пронзенными кинжалом глазами и золотое колечко в правом ухе.

Слушая рассказ Фреда, мужчина спокойно теребил яркую, пеструю ленту широкополой фетровой шляпы, прекрасно сочетающейся с его пиджаком. В таком наряде незнакомец замечательно смотрелся бы и на палубе пиратского корабля, и в дорогом ночном клубе.

Разительный контраст с Еном Прайсом, одетым в серый макинтош!.. Кем бы ни были эти люди, они явно работали не в полиции.

Фред в силу своей работы привык считать подобных людей подозрительными, однако к этим двоим он проникся особым доверием. Одевались они, конечно, весьма странно, но по крайней мере не смотрели на Фреда как на потенциального маньяка. Все время, пока Фред рассказывал свою историю, начиная от знакомства с Парнями и заканчивая случившимся на пирсе, девушка понимающе и сочувствующе кивала. В темно-синих глазах мужчины, казалось, блестели искорки.

Фред ожидал, что его сочтут сумасшедшим и уволят.

Когда он рассказал все, что мог, Прайс представил Фреду незнакомцев.

— Констебль Регент, — сказал следователь, — это мистер Ричард Джеперсон.

Ричард протянул Фреду руку и растянул тонкие губы в улыбке. Малиновый рукав его рубашки слегка засучился, и Фред заметил на запястье мужчины маленькие синие отметины. Что-то вроде татуировки.

— Я представитель Клуба „Диоген“, — протянул Ричард низким глубоким голосом, какой бывает у телеведущих. — Это особый правительственный отдел, о котором вы наверняка не слышали. Но раз уж я о нем рассказал, то вам, думаю, придется дать подписку о неразглашении. Мы специализируемся в подобных делах, когда общепринятые методы дипломатии, защиты и даже полиция бессильны. Полагаю, вы до сих пор не можете прийти в себя от сознания, что мир оказался не совсем таким, как вы его представляли.

Фреду показалось, что мужчина читает его мысли.

— Может, вас успокоят мои слова, что члены Клуба „Диоген“, который, кстати, функционирует уже очень много лет, всегда знали очень мало о настоящем положении вещей. У правительства неизменно есть частное лицо вроде меня, которое занимается подобными делами.

— Это случалось раньше? — спросил Фред.

— Не именно это. Но похожие вещи, безусловно. Невероятные вторжения на Землю. Мы с Ванессой сумели-таки довести до логического завершения несколько сомнительных делишек.

Ванесса улыбнулась, демонстрируя ряд безукоризненно белоснежных зубов.

— С вашей помощью, думаю, мы справимся, — оптимистично заключил Джеперсон.

— С моей помощью?

Фред запаниковал.

— Вы будете работать с мистером Джеперсоном, — пояснил Прайс, — в штатском.

— Превосходно, — воскликнул Джеперсон.

Фред встал и пожал руку Ричарда, чувствуя ладонью гладкость его кожи и многочисленных колец. Он разговаривал с человеком, который выполнял дьявольски тяжелую работу на благо страны.

Фред опустил глаза и снова заметил синие пятнышки — ряд цифр.

— Пожалуй, мы прогуляемся до побережья, — сказал Джеперсон, — взглянем на Симаус.

Холодная дрожь пробежала по спине Фреда.

— Надеюсь, прогулка будет приятной.


Не требовалось особой сообразительности, чтобы определить, какая из припаркованных на стоянке машин принадлежит Ричарду Джеперсону. Это оказался серебристо-серый „роллс-ройс“ размером с быстроходный катер; капот напоминал неф церкви, а обтекаемая форма корпуса не оставляла сомнений, что этот зверь побьет все скоростные рекорды.

Фред присвистнул.

— Новая модель, — не без гордости пояснил Ричард. — Пока их выпустили всего пять штук.

Стоящий среди патрульных полицейских машин и легковушек „роллс-ройс“ казался львом среди стада оленей.

— Запрыгивай назад, Фред, — с дружеской фамильярностью сказал Джеперсон, открывая дверцу.

Фред плюхнулся на мягкое кожаное кресло и вдохнул запах роскоши. Возле каждого бра в вазах стояли свежие розы. К великому удивлению Фреда, Ричард тоже сел на заднее сиденье. Ванесса устроилась в кресле водителя.

— Если бы Ванессе разрешили участвовать в гонках, она бы точно победила. Эта девушка прекрасно себя чувствует за рулем любой машины.

— Сейчас я учусь правильно приземляться с трамплинов, — бросила Ванесса через плечо.

Девушка сняла машину с ручного тормоза и повернула ключ зажигания. Двигатель загудел, и компания выехала со стоянки. Фред отметил, что Ванесса держится за рулем очень уверенно. Сам Фред не смог бы выглядеть совершенно беззаботно, управляя столь мощной (и дорогой) машиной.

— Не гони, — сказал Джеперсон Ванессе, — я хочу заехать по дороге в трактир пообедать. И предаться размышлениям.


Ванесса поехала в сторону Южного Побережья, ловко маневрируя в пробках. Фред удобно развалился и наблюдал из окна завистливые взгляды водителей. Джеперсону, равно как и его машине, трудно затеряться в толпе.

— В Симаусе живет человек, приходящийся мне своего рода дядей, — прервал молчание Ричард. — Бригадный генерал, сэр Жиль Галан. Мы навестим его. Сэр Галан разбирал дело о государственном заговоре вместе с Джеффри Джеперсоном.

— Вашим отцом? — уточнил Фред.

Глаза Ричарда стали непроницаемыми.

— Приемным, — ответил Джеперсон, — он подобрал меня. На войне.

— А сэр Жиль?

— Боюсь, Галан тоже член дружной компании. Клуб „Диоген“. По крайней мере раньше он там работал. Сейчас в отставке. Теперь, когда существование Клуба для тебя не новость, ты увидишь, что наши люди разбросаны вдоль всей границы. Если интуиция мне не изменяет, сэр Жиль должен знать о пирсе. Живя на побережье, он обязательно почувствует неладное. Возможно, на некоторое время мы остановимся в его доме.

Сейчас события, связанные с пирсом, казались Фреду невероятным, страшным сном. Только по дороге обратно в Симаус Фред начал осознавать, что случилось. Его буквально передали на попечение весьма странного типа. Но больше всего Фреда беспокоила невозмутимость Джеперсона, будто этот человек точно знал, что происходит. Он не задавал вопросов на самые бредовые заявления Фреда и даже не выражал удивления или сомнения.

Любой на месте Фреда испугался бы.

— Как насчет местной полиции? — спросил Фред.

— Не стоит их беспокоить без крайней необходимости. В контактах с властями я ограничиваюсь общением с несколькими просвещенными людьми вроде Ена Прайса. Многие предпочитают не видеть то, чего не хотят видеть. Вы, полицейские, любите, чтобы все было четко и ясно, а мы порой можем предложить вам огромную кучу дерьма.

Стоило Фреду закрыть глаза, и перед ним вставала картина случившегося на пирсе. Адское зрелище, недоступное пониманию; с омерзительными подробностями. Реальное, и все же…

— Что случилось сначала? — быстро спросил Джеперсон. — Отвечай не задумываясь.

— Неосторожно произнесенное слово может стоить жизни, — ответил Фред, поскольку надпись моментально всплыла перед глазами.

— А болтливые языки топят корабли.

— Эта фраза была написана на плакате — старом, времен войны. Хотя сам плакат не старый, не выцветший. Его повесили недавно.

— Точно, аппорт!

— Что такое „аппорт“?

— Что-то, чего быть не должно, а оно есть. Медиумы обычно материализуют мысли. Но здесь не совсем то. Ничего сознательно не воскрешается. Плакаты остались с домом, вроде как обои.

— Я подумал, там могла проходить выставка.

— Прозаично, конечно, однако не исключено. — Джеперсон выглядел немного разочарованным. — Заметил какой-нибудь странный запах? Озон, к примеру.

— Всего лишь запах моря.

— Море, мой друг, не относится к категории „всего лишь“. Это самое древнее живое создание на планете. Оно живет, меняется, оно уменьшается, увеличивается, оно чувствует, оно наводит на размышления.

Ванесса уже неслась по извилистой провинциальной дороге со скоростью девяносто километров в час. На крутом повороте Фред вцепился в подлокотник.

— Мы пользуемся особым разрешением, — объяснил Джеперсон. — Ограничения скорости на нас не распространяются. Члены Клуба подвергают свою жизнь огромному риску, работая на благо государства. Поэтому самое малое, что может сделать королева — это позволить нам не подчиняться незначительным правилам, которым следуют остальные ее подданные. Когда Ванесса за рулем, отсутствует всякая возможность попасть в аварию.

На огромной скорости Ванесса преодолела крутой поворот, за которым не было видно дороги. К счастью, машин впереди не оказалось.

— У нее дар ясновидения.


Трактир, в котором планировал пообедать Джеперсон, давно снесли, а на его месте стоял кабачок под названием „Веселый обжора“. Фред уже ходил в такие места. „Веселые обжоры“ стояли вдоль шоссе и в каждом поселке. Хотя было видно, что заведение построили только недавно, посетители уже успели порядком его уделать. В качестве талисмана кабачка служила карикатура с изображением пирушкимонахов, поэтому официантки в халатиках с капюшоном и мини-юбках больше смахивали на очаровательных монашек. Коронным блюдом здесь были пирожки и чипсы, подогреваемые с особым усердием, чтобы скрыть недостатки вкуса. А также чай, еще хуже, чем пойло, льющееся из торговых автоматов.

Джеперсон расстроился, но все же решил опробовать новое место.

Увидев поданное кушанье, член Клуба „Диоген“ впал в еще большее уныние. Он вытащил из пакетика жареной картошки веточку завядшей петрушки и с отвращением бросил ее в наполненную окурками пепельницу, стоящую на пластиковом столике.

— Куда катится мир? — с болью в голосе воскликнул Ричард.

В „Веселого обжору“ в основном наведывались бедные парочки с визжащими детьми. За соседним столиком сидела банда ребят с прическами а-ля Яффа.

Не обращая особого внимания на поданный томатный соус, они пытались запустить руки под кофточку официантки.

— Интересно, куда подевались стражи порядка? Может, у них свой кабак поблизости? С приличным пивом и сносной едой? Или владельцы „Обжоры“ вздернули полицейских в тихом лесу, дабы они не смущали посетителей?

Джеперсон задумчиво нахмурился.

Вдруг Фред почувствовал запах пива, услышал звон стаканов и приятный говор местных жителей, увидел приглушенный свет настольных ламп. В следующее мгновение все исчезло.

— Что вы только что сделали? — спросил Фред Джеперсона.

— Прошу прощения, — отозвался Ричард, — не хотел навязывать свои мысли. Иногда этот прием оказывается опасным. Назовем его задумчивым размышлением.

— Я знаю, что вы видели.

Ричард пожал плечами, но блеск в его глазах не был извиняющимся. Фред почувствовал силу, скрытую в мужчине.

— Мне не нравится тот, с усиками, — раздался чей-то голос, — а вот с длинноногой я бы поразвлекся.

Бритоголовые за соседним столиком обсуждали Ричарда и Ванессу. Развалившись на столике и стульях, скинхеды рассматривали девушку, сидящую напротив Фреда и Джеперсона.

— Проклятые хиппи, — продолжал малый. Его левый глаз дернулся. — Волосы, как у бабы.

Джеперсон посмотрел на бритоголового почти с сожалением.

— Жаль, что ты не видел, какая красота здесь была раньше — теплый уголок в холодном мире.

Скин не понял.

— А ты что делаешь рядом с этим пышногривым? — спросил Дерганый Фреда.

На мгновение Фред оказался сбитым с толку, потом вспомнил свою прическу.

— Я забираю твою подружку, — сообщил Дерганый.

Фред не понял, кого имел в виду бритоголовый — Ванессу или Джеперсона.

Дерганый, оказавшийся значительно меньше и тупее Яффы, грубо обнял Ванессу за шею и откинул в сторону ее волосы.

Практически незаметно Джеперсон кивнул девушке.

Ванесса резко схватила Дерганого за ухо, сорвала скина со стула и швырнула его лицом в свою тарелку с нетронутыми чипсами.

— Посмотреть можешь, но лучше не трогай, — прошептала красотка в красное ухо обалдевшего скинхеда.

Остальные бритоголовые — малый, на вид постарше Дерганого, с шарфом медвежонка Руперта[17] и широкоплечий громила — онемели от удивления.

Ванесса стащила Дерганого со стола и бросила на пол, выложенный плиткой с шахматным рисунком. Длинные ломтики картошки размазались по всему лицу лысого.

Посетители с интересом наблюдали за развитием событий.

Дерганый вытащил острую отвертку, но Джеперсон поставил ногу на его запястье, с силой надавив здоровенным каблуком на хрустящие кости. Оружие откатилось в сторону.

— Это я заберу себе, — сказал Ричард, с отвращением поднимая самодельный инструмент, — омерзительная вещица.

Фреду никак не удавалось вылезти из-за низкого пластмассового столика, однако Ванесса поднялась и ловко выскользнула, не прилагая особых усилий. Она была просто создана для подобных шоу.

— Я бы посоветовал поднять друга и вернуться к вашему восхитительному обеду, — обратился Джеперсон к Медвежонку Руперту и Громиле. — Моя спутница не любит причинять боль.

Двое бритоголовых окинули Ванессу презрительным взглядом и совершили страшную ошибку.

Громила выскочил из-за стола, широко раздвинув руки… и оказался на полу прежде, чем Фред понял, что сделала Ванесса. Девушка выставила вперед два пальца, так что рука стала похожа на рога, и воткнула острые ногти в шею и грудь амбала. Громила с грохотом повалился на пол и перекатился через Дерганого, мыча, что его покалечили.

Медвежонок Руперт попятился назад: он наконец-то внял предупреждению Джеперсона.

Громила со стонами поднялся на колени и ладони, издал угрожающий возглас и снова попытался схватить Ванессу. Она легко повернулась, как балерина, и воткнула острый носок сапога в ухо бритоголового, оторвав его на мгновение от пола и тут же бросив обратно. Копна рыжих развевающихся волос закрутилась вместе с хозяйкой и легла точно на место. На губах девушки играла легкая улыбка, будто последние пять минут не стоили ей никаких усилий.

Медвежонок Руперт помог Дерганому подняться, и вместе они подобрали с пола Громилу.

— Тебе хана, — напоследок бросил Дерганый.

Ванесса улыбнулась, приподняв брови.

Скины вывалились из ресторана. Все посетители и официантки аплодировали.

Девушка вежливо поклонилась.

— Что ж, я приобрела еще трех друзей.


Компания отправилась дальше. После посещения „Веселого обжоры“ Джеперсоном овладело отчаяние. Он молчал, удрученно глядя перед собой. Фред чувствовал, что мужчина из Клуба „Диоген“ был поразительно чувствительным человеком. Настроение Ричарда постоянно менялось, потому что он чутко реагировал на происходящее вокруг. В результате избыток чувств выплескивался на всех окружающих. Сейчас, к примеру, на Фреда хлынул поток уныния. Причиной его стала утрата любимого провинциального трактира, столкновение с отморозками, а возможно, и гибель любимой страны.

Ванесса свернула с шоссе и мчалась по маленьким поселкам. За окном мелькали зеленые деревья, леса контрастировали с пестрым ландшафтом полей и маленьких кустарников. Ручейки, мостики и деревья вдоль дороги. Крошечные старые церквушки и крытые соломой домики. Священник на велосипеде.

По сравнению с „Веселым обжорой“ здесь был другой мир. Ни пластиковых столиков, ни консервированных помидоров, ни пережаренной картошки.

Джеперсон зашевелился, как после долгого сна, и посмотрел в окно из тонированного стекла.

— Кажется, пришла весна, — сообщил Ричард.

Действительно, началось новое время года.

Зверь-машина взлетела на вершину холма. Пологая дорога спускалась к сверкающей глади моря. Внизу простирался Симаус, на красных черепичных крышах играли лучи солнца. Высоко в небе парили чайки. На волнах плавно качалась маленькая лодочка.

Фред увидел выдающийся далеко в море пирс. Сердце констебля упало.

Джеперсон поежился.

— Выглядит как фотография на открытке, — сказал Ричард, — но мы-то знаем, что на обороте написано нечто страшное. Внутри не все так красиво, как на поверхности.

Фред отчаянно пытался перебороть страх.

— Поехали дальше, дорогая, — обратился к Ванессе Джеперсон.


Симаус тянулся от побережья до безлесных возвышенностей; на востоке городок ограничивали скалы, а на западе — песчаные просторы. Вдоль берега стоял ряд белоснежных вилл, треть которых именовалась „Морской пейзаж“.

„Роллс-ройс“ привлек любопытные взгляды. Люди отрывались от грядок и выглядывали на улицу, приветливо махая руками. Почтальон остановился и энергично отсалютовал.

Фред был тронут столь теплым приемом.

— Сейчас почти четыре часа, — сказал констебль, — тот малый, наверное, закончил работу несколько часов назад.

— Возможно, разносит почту второй раз, — предположил Джеперсон.

— Не в это время года.

— Ты прав.

Ванесса нашла улицу, на которой жил бригадный генерал сэр Жиль Галан. Его вилла называлась „Лавры“.

Густые зеленые кусты, растущие вокруг дома, притворялись деревьями. Стоящие возле вилл автомобили были в отличном состоянии, хотя и старых моделей. Их полировали до блеска и ремонтировали так, что не оставалось ни единой царапины.

Ванесса припарковала машину на дорожке перед домами. Ноги у Фреда затекли от долгого путешествия, и ему пришлось немного попрыгать по гравию, чтобы восстановить кровообращение.

— Добрый вечер, — сказал человек в спецодежде, оторвавшись от лопаты, — хотите встретиться с бригадиром?

— Так точно, — ответил Джеперсон.

— Он живет в соседнем доме. Я шериф Майклсмит. Пишется слитно.

Майклсмит оказался поджарым старичком лет семидесяти, краснощеким, с белоснежной шевелюрой. Когда компания приехала, он энергично вскапывал грядку. Куча выдернутых с корнями алых роз лежала рядом. Несколько цветов, привязанных к бамбуковому колышку, пока уцелели.

— Я работаю в Комитете вместе с бригадиром, — пояснил Майклсмит.

Он выдернул с корнем еще один розовый куст и печально отшвырнул растение в сторону.

— Мне должно быть стыдно за это, — сказал старик. — Жена любит цветы, выращивает их уже много лет. Но кто-то должен исполнить свой долг. Я сажаю картошку, капусту, ревень. Копаем до победного!

Последний розовый куст полетел в сторону.

— Хозяйка пошла вздремнуть пару часиков, скоро встанет.

Майклсмит встал на опустошенную клумбу.

— Бригадир уехал в город по делам. Думаю, мы пока угостим вас чаем. Прошу в дом. Сюда, мисс.

Майклсмит подошел к Ванессе и как истинный джентльмен протянул руку, чтобы ей было удобно идти по гравию. Фред и Джеперсон пошли следом.

— Я слышал, девушки тоже исполняют свой долг, — сказал Майклсмит Ванессе. — Пока все не стало заходить слишком далеко, хозяйка работала в Клубе. С возвращением, девочки. Веселая работенка. Мы должны всегда быть начеку, зрить в корень, что называется. Правда победит, моя дорогая. Обязательно. Ни на минуту не сомневайтесь.

Фред решил, что Майклсмит — большая шишка. За спиной у старикашки висел рюкзак цвета хаки. Фред тут же его узнал: отец хранил свой противогаз еще долго после окончания войны. У Майклсмита противогаз был в полном порядке, и при необходимости его можно было незамедлительно использовать.

Джеперсон немного отстал, чтобы осмотреться.


Домработница Майклсмита, миссис Макалитер, приехавшая в Англию из Шотландии, принесла серебряный чайный сервиз, и Майклсмит разлил по чашкам душистый „липтон“. Он сделал из чаепития целый ритуал: использовал ситечко, чтобы листочки, не дай бог, не попали в чашку, извинялся за то, что заварка слишком слабая, и непременно добавлял в чай сгущенное молоко.

Майклсмит рассказывал о половинке кирпича в цистерне, который сокращал уровень воды в случае, если она начинала выплескиваться; о линии в ванной на высоте десяти сантиметров. Он гордился своими простыми измерениями.

Фред решил, что эта привычка выработалась у старика во время войны, и потом он уже не смог с ней расстаться.

Заставленная старинными вещами гостиная выглядела очень уютно. Из двустворчатых окон открывался вид на заднюю часть сада. На фортепьяно стояла фотография в черной рамке с изображением молодого человека в форме моряка.

— Митч, мой брат, — пояснил Майклсмит, — его корабль затонул близ Ютландии. В последнем сражении.

Джеперсон прихлебывал чай и вдыхал атмосферу дома.

Каким-то чудесным образом Ричард сочетался с обстановкой даже в своих желтых ботинках. Фред решил, что такой эксцентричный индивидуум может чувствовать себя непринужденно в любом месте. С момента прибытия Джеперсон внимательно следил за происходящим. И дело было не только в чудаковатом старике.

Майклсмит с головой погрузился в разговоры с Ванессой, в чем не было ничего удивительного. Он показывал девушке альбом с фамильными фотографиями и подробно комментировал каждый снимок. Подборка с фотографиями „хозяйки“ не поддавалась исчислению: от длиннолицей девушки к элегантной даме средних лет и до мучительно хрупкой старушки.

Стеклянная дверь открылась, и в комнату вошел мужчина в военной форме. Майклсмит вытянулся по стойке „смирно“.

— Ричард! — воскликнул вновь пришедший. — Вот так сюрприз! Что привело тебя в эту глухомань?

— Привычные дела, Жиль.

Сэр Жиль Галан внезапно нахмурился.

— Здесь? Не могу поверить.

Джеперсон встал и обнялся с Галаном как истинный француз.

— Познакомься с красавицей Ванессой, — произнес Ричард. Сэр Жиль щелкнул каблуками, а Ванесса с притворной застенчивостью сделала реверанс. — А это Фред Регент, наш новичок.

— Рад познакомиться, — улыбнулся сэр Жиль, пожимая руку Фреда с такой силой, что кости последнего начали хрустеть, — нам нужны хорошие люди.

Вероятно, бригадный генерал сэр Жиль Галан был того же возраста, что и Майклсмит, но из-за своей манеры поведения выглядел намного моложе. Он оставался несгибаемым там, где Майклсмит становился покладистым. В седых волосах Жиля еще проглядывали смоляные пряди, в соколиных глазах блестели озорные огоньки. Жиль не носил знаков отличия, однако безукоризненно отглаженные штаны цвета хаки говорили о военном статусе своего владельца. Фред нашел его очень решительным человеком.

— Мы интересуемся вашим пирсом, Жиль, — начал Джеперсон. — Кажется, он кишмя кишит аппортами. И прочей нечистью.

— Пирс? — ошеломленно переспросил сэр Жиль. — Следовало взорвать его много лет назад. От этих кораблей одни несчастья.

— Дело не именно в пирсе, — поправился Джеперсон.

— Да, ты абсолютно прав, Ричард. Мне давно следовало самому наведаться в Клуб „Диоген“.

Фред вспомнил уверенность Джеперсона в том, что Жиль знает о происходящем.

— Я думал, что справлюсь один. Простите.

— Не извиняйся, Жиль.

— Хорошо.

— Мы тщательно проанализируем ситуацию. Ты расскажешь мне все подробности. Ванесса, будь добра, сходи с почтенным мистером полицейским на прогулку вдоль побережья. Нет необходимости напоминать, чтобы ты держалась подальше от пирса, но не забывай обращать внимание на любые странные явления.

Фред не на шутку забеспокоился, но по крайней мере он знал, что Ванесса в состоянии позаботиться о себе. А может, и о нем. Хотя это не слишком утешало констебля.

— Вечер безветренный, — заметил Джеперсон, — можете поплавать на лодке.


Фред с Ванессой шли вниз к морю, виляя по чистым тихим улочкам. Небо темнело с каждой минутой.

— Заметил? — спросила Ванесса. — Никто не включает свет.

Фред посмотрел на окна домов.

— Если бы даже и включили, мы не заметили бы. На всех окнах плотные черные шторы.

— Я знала, что в этих местах живут конформисты. Но то, что во всех виллах под названием „Морской пейзаж“ висят одинаковые шторы, выходит за рамки возможного. Куда, спрашивается, подевался тюль?

Они посмотрели на ряд крыш.

— Чего-то не хватает, — задумчиво произнесла Ванесса.

Фред понял.

— Телевизионных антенн. Нет ни одной.

— Верно подмечено, дружище.

— Время как будто остановилось. Я заметил это с самого начала.

Фред не хотел дальше думать о своих наблюдениях.

— У меня чувство, словно я угодил на последний акт пантомимы. Как ты попала в Клуб?

— Так же, как и ты. Повернула с прямой дороги чуть в сторону и поняла, что вещи вокруг совсем не такие, какими кажутся на первый взгляд.

— Что ты имеешь в виду?

— Слышал когда-нибудь о власти Дьявола?

— Думаю, да.

— Я бы не советовала испытать это.

— Мистер Джеперсон умеет изгонять беса?

— Не совсем. С ним все намного сложнее. В глубине души Ричард очень чувствительный человек.

— Он странный малый.

— Ричард прожил странную жизнь.

Собеседники подошли к берегу. По набережной гуляли люди. Местные жители улыбались и желали доброго вечера, но все торопились по своим делам. Уличные фонари не зажигались.

— У Ричарда на запястье… — начал Фред.

— Цифры? Именно то, что ты думаешь.

— Концлагерь?

— Фактически лагерь смертников. Его приемный отец и сэр Жиль участвовали в освобождении лагеря и подобрали Ричарда. Тогда он был еще совсем ребенком.

— Он еврей?

— На девяносто девять процентов нет. Ричард сам точно не знает. Он не помнит ничего, что произошло до лагеря. Я всегда считала, что в нем течет цыганская кровь. Но Ричард англичанин, насколько ты можешь видеть.

— А этот клуб?

— „Диоген“? Руководство подбирает нужных людей. Клуб работает уже несколько столетий. Неординарные способности Ричарда были очевидны. Хотя тебе в это и трудно поверить, тогда они проявлялись намного ярче, чем сейчас. Возможно, потому что он жил в лагере. Мистер Джеперсон-старший — он умер несколько лет назад — усыновил мальчика, отправил его в свою старую школу, воспитал. Мистер Джеперсон сформировал у мальчика сильный характер и заставлял заниматься спортом. Первые несколько лет оказались тяжелыми для обоих. Ричард никому не подчиняется. Он свободная птица.

— А как ты сюда попала?

— Подобрали совершенно случайно, так же как теперь тебя.

Подул холодный морской ветер, и Фред застегнул куртку. Он до сих пор носил скинхедовские шмотки и даже успел к ним привыкнуть. Но вот с бритой головой Фред выглядел полным идиотом. Давно пора кому-нибудь перенять причесон скинов у головорезов вроде Яффы.

Фред с Ванессой семенили вдоль берега, сознательно уходя подальше от пирса. Теперь они остановились и, облокотясь на перила, взглянули на море.

Волны бились о берег, размывая песок. На камнях лежали спутавшиеся нити водорослей. Босой мужчина в соломенной шляпе и закатанных до колен брюках, бродил возле самой воды, собирая ракушки.

— Вот она, идиллия, — вздохнула Ванесса. — Никогда бы не подумала, что здесь идет война.

— Какая война?

— Война идет всегда, Фред.


Вернувшись в „Лавры“, они нашли Джеперсона и сэра Жиля в библиотеке; те потягивали бренди из бокалов размером с человеческую голову.

— Как поживает город? — осведомился Джеперсон.

— Полное затишье, — прокомментировала Ванесса.

— Как обычно.

— Я решил поставить в Комитете вопрос об уничтожении пирса. Уже много лет им никто не пользуется. Пришло время избавиться от бесполезного сооружения.

— Давайте не будем торопить события, — возразил Джеперсон. — Возможно, проблема не в самом пирсе, а в том, что там сейчас происходит. Если мы разрушим сооружение, у проблемы появится прекрасная возможность уйти глубже в землю.

Сэр Жиль предложил Фреду, но не Ванессе, выпить. Фред счел своим долгом отказаться от угощения.

— В любом случае я оповещу Комитет, — настаивал сэр Жиль, — сейчас нужно всем быть начеку. Вернусь через минуту.

Сэр Жиль направился к двери; Джеперсон улыбнулся и отхлебнул еще глоточек. Как только дверь за генералом закрылась, Джеперсон нахмурился.

— Мы должны немедленно выбраться из этого дома, — серьезно сказал он.

Ванесса кивнула, не задавая лишних вопросов.

На запертых окнах были решетки. Дверь кабинета оказалась закрытой, что очень удивило Фреда.

Констебль не стал спрашивать, что происходит.

Ванесса протянула Джеперсону шпильку, тот разогнул ее и в мгновение ока открыл замок. Джеперсон остался крайне доволен проделанной работой и даже поклонился. Ричард со скрипом приотворил дверь. Сэр Жиль разговаривал в холле по телефону.

— Мы должны действовать быстро, — говорил генерал, — вы не знаете этого человека.

Хозяин дома стоял между библиотекой и входной дверью.

Джеперсон бесшумно выскользнул в коридор.

— Жиль, — резко окликнул он старика.

Сэр Жиль с виноватым лицом повернулся. Он что-то пробормотал и повесил трубку.

— Ричард.

Хозяин попытался изобразить доброжелательную Улыбку. Правда, без особого успеха. С лица бригадного генерала текли ручейки пота, левый глаз нервно подергивался.

Джеперсон придал шпильке первоначальную форму и отдал ее Ванессе.

— Думаю, мы должны поговорить начистоту, — сказал Ричард. — Ты, как никто другой, знаешь, как трудно меня обмануть.

— Я бы рассказал все сам, — увещевал сэр Жиль, — но хотел, чтобы ты услышал это от Комитета.

Дверь открылась, и в дом вошли люди в форме цвета хаки. С ружьями. Шесть человек. Все среднего возраста или чуть старше, с суровыми лицами. С горящими глазами и маленькими усиками. Отличные солдаты, винтовки на изготовку.

— Так будет лучше, Ричард.

— Кто это сказал? — съехидничал Джеперсон.

— Мы, — сухо ответил Жиль, — мы заработали такое право.

Фред окончательно растерялся. Он не знал, кто есть кто и кто на чьей стороне.

Джеперсон уселся на пол в позе лотоса, солдаты направили на него винтовки. Фред увидел, как напряглась его спина. Ричард сложил ладони вместе, закрыл глаза и почти беззвучно забормотал.

Сэр Жиль был в смятении. На мгновение Фреду показалось, что старик прикажет стрелять. Но нет, он шагнул вперед, поднял телефонную трубку и приготовился ударить Ричарда по голове.

Руку он так и не опустил.

Сэр Жиль попался в ловушку. Благодаря бормотанию Джеперсона?

Старик застыл с трубкой в руке. Его лицо выражало внутреннюю борьбу.

Бормотание стало громче, похоже на звуки насекомых.

Что же делает Джеперсон?

Люди с винтовками следовали указаниям сэра Жиля. Теперь они стали просто зрителями. Жиль боролся. С самим собой? Он с трудом двигал телефонную трубку, пытаясь положить ее на место. Джеперсон поднялся в воздух, по-прежнему в позе лотоса. Из мужчины исходила энергия, в его волосах потрескивали электрические разряды. Ванесса взяла Фреда за руку и отвела его в защитный треугольник, образовавшийся возле Ричарда. Пока Фред слышал бормотание, он мог чувствовать себя в безопасности.

Они прошли мимо сэра Жиля, чье лицо побагровело. Вооруженные люди повалились набок, опустив винтовки. Дорога была открыта.

Джеперсон, казалось, парил над ковром, по-прежнему с закрытыми глазами, издавая все тот же потрескивающий звук.

— Остановить их! — заорал сэр Жиль.

Один из солдат поднял винтовку, дуло уперлось Фреду в ногу. Недолго думая, констебль выбил оружие из рук военного и с силой оттолкнул солдата.

Ванесса прыгнула в „роллс-ройс“ и начала заводить двигатель. Кто-то выстрелил в воздух.

Бормотание прекратилось, и Джеперсон, спотыкаясь, побрел к выходу. Фред поддержал его за руку, чувствуя, что силы покинули мужчину. Констебль помог Ричарду сесть в машину.

— Вы не понимаете, — орал Жиль, — все это для вашего блага!

— Поехали, — выдохнул Джеперсон.

Прогремел выстрел. Фред посмотрел в окно — и в это мгновение что-то ударило в стекло. Пуля неминуемо должна была попасть Фреду в лицо, но застряла в мелкой паутине оконных осколков.

— Бронированное стекло, — объяснила Ванесса.

— Спасибо тебе, Господи, — пробормотал Фред, его трясло.

Люди Жиля решили не тратить попусту боеприпасы.

Обессиленный, Джеперсон растянулся на сиденье. Он казался еще худее. Вся накопленная энергия исчерпала себя.

— Что там все-таки произошло? — спросил Фред.

— Теперь мы сами по себе, — прохрипел Джеперсон.


„Роллс-ройс“ не из тех машин, которые можно легко спрятать, поэтому беглецы просто оставили его у обочины и пошли пешком. Хотя, конечно, им тоже было трудно затеряться в толпе. По дороге к берегу Фреда не покидало чувство, что весь город наблюдает за ними из-за черных занавесок, и что люди Жиля точно знают, где именно находятся трое нарушителей спокойствия. Разыскивать их обязательно пошлют солдат поопытнее.

Некоторое время Джеперсона приходилось поддерживать, но очень скоро он оклемался.

— Жиль не мог организовать такую чертовщину в одиночку, — рассуждал Ричард. — Где-то должно быть сильное начало. Но не высокого класса. Распределение ролей неточное, иначе нас бы сразу накрыли.

Фред едва понимал одно слово из трех.

Ванесса не задавала вопросов, и констебль решил просто помолчать.

— Сперва я подумал, что все дело в пирсе, однако Комитет, кажется, не знает, что произошло с тобой. В любом случае, что бы они здесь ни натворили, результат оказался не тот, на который рассчитывали.

Троица шла по центру города.

— Фред, боюсь, придется отправиться на пирс.

Он знал, что это случится.

Там монстры.

— Может, сходим утром?

Они шли по берегу. Вдалеке виднелся пирс.


В вечернем полумраке они легко забрались на пирс. Объект охраняли трое мужчин в форме, проход преграждала колючая проволока. Солдаты курили, издалека доносилась приятная музыка.

Над головой гудел самолет.

Раздался пронзительный свист.

— Воздушный налет, — заметил Джеперсон. — Не думаю, что это часть их плана.

Самолет, до отказа набитый бомбами, прилетел со стороны Ла-Манша, ярко выделяясь на фоне белых облаков.

Джеперсон дал знак идти вперед.

Фред старался не думать о неприятных ощущениях в желудке. Если Ванесса и Джеперсон не боятся, значит, и он не должен. Конечно, они-то сюда раньше не приходили…

Между виллами вырос столб огня. Яркий свет ослепил Фреда. Последовал взрыв настолько сильный, что земля дрогнула под ногами.

Единомышленники поспешили к месту назначения. Солдаты, вытянув шеи, пялились на огонь.

— Немецкие подонки, — усмехнулся один.

— Наша артиллерия собьет с них спесь, — ответил другой.

Едва он это сказал, как раздалась очередь артиллерийских орудий. Земля тряслась. В небе разрывались снаряды, освещая самолет.

Лица солдат удивили Фреда.

Перед ним стояли не пожилые люди, как на вилле, а молодые ребята, причем знакомые. Трое малых из „Веселого обжоры“. У Руперта на шее висел все тот же желтый шарф, подвернутый под воротник куртки. Дерганый сосал сигарету, бешено мигая глазом. Громила неуклюже перекладывал из руки в руку винтовку, как будто не понимая, зачем она нужна.

— Кто идет? — рявкнул он.

Ванесса вышла вперед.

— Помнишь меня?

— Опасно выходить ночью на улицу, мисс, — вежливо сказал Медвежонок Руперт, — лучше идите в укрытие.

— Вы что, в театре? — спросил Дерганый, окидывая взглядом ее ноги.

Парни не помнили Ванессу. Фред подумал, что они, наверное, не помнят и своих настоящих имен.

— Мы работаем на правительство, — сказал Джеперсон, протягивая скомканную газету, которую несколько минут назад вытащил из урны.

Медвежонок Руперт взял газету.

Джеперсон снова замурлыкал, но уже другим тоном. Медвежонок посмотрел на газету, потом на лица пришедших.

— Все в порядке, сэр, — улыбнулся он, отдавая честь.

Джеперсон забрал газету и сунул ее под мышку.

— Тогда давайте посмотрим, в чем дело. Вы позволите нам пройти?

Солдаты проворно отвязали заграждение.

— Мы мигом, — пообещал Джеперсон, поднимаясь на пирс.

Фред посмотрел на Центр, тускло вырисовывавшийся над морем. Стеклянная крыша мерцала зеленоватым светом. Что-то внутри Фреда кричало: „Беги отсюда!“

— Идешь? — окликнула его Ванесса.

— Разумеется, — решительно заявил констебль.

Они двинулись вперед.


— Такое впечатление, что мы находимся в нескольких километрах от берега, — заметил Джеперсон.

Фред оглянулся. Пожарные тушили пожар. Бомбардировщик улетел. На месте, где упала бомба, все еще мерцали искорки.

— Что с теми бритоголовыми? — спросил Фред.

— Отобраны для шоу. Слабоумные очень подходят для этого. Своего рода отряды насильно завербованных. Марионетки.

— Не могу сказать, что мне жаль исходный вариант.

Внизу шумело море — таинственный шепот из глубины веков.

Пирс выглядел таким хрупким — маленький рубчик на земной поверхности, соединенный с бескрайним океаном.

Всю дорогу Фред пересиливал желание рвануть обратно.

— Без сомнения, где-то здесь то, что мы ищем, — сказал Джеперсон. — Ошибка в схеме. Атомы вращаются в обратном направлении.

Ванесса кивнула.

Они пришли на место. На стене осталась вмятина от ударов Инграма. Выбитое стекло напомнило Фреду о шалостях Яффы. Констебль не сомневался, что, приди они днем, он бы увидел обожженные следы, которые оставил Яффа, прежде чем упал в море.

— Нет необходимости напоминать вам, что нужно соблюдать предельную осторожность, не так ли? — сказал Джеперсон, просовывая руку через разбитое стекло, чтобы открыть дверь.

Фред посмотрел в темноту и поплелся внутрь следом за Ванессой и Ричардом.


— Здесь кто-то уже прибрался, — заметил Фред, — иначе повсюду валялись бы тела.

Ванесса достала маленький фонарик и посветила вокруг. На полу виднелись светлые влажные следы, как будто грязь смыли, а места, которые отмываться не хотели, просто побелили. Некоторые экспонаты были накрыты пыльными тряпками.

Джеперсон посмотрел на плакат с нацистом.

— Все связано с войной, — задумчиво произнес Ричард.

— Даже я это понял, — ответил Фред. — Давно уже никто не бомбил Южное Побережье.

— Многим людям война нравилась, — продолжал Джеперсон, почесывая запястье, — хотя я не из их числа. Толком и не помню ее. В любом случае война не входит в список того, что мне хотелось бы вернуть.

— Понимаю.

Ванесса осветила фонариком экспонаты. Луч остановился на картинке, которую первый раз Фред не заметил. Карикатуры на Гитлера, Геббельса и Муссолини. Гитлер ростом с ребенка, обрубленный по пояс. В его нагрудном кармане сидел Геббельс в облике ручной крысы. Муссолини выступал в образе огромного толстого клоуна с красной головой в форме яблока и в конусообразной шляпе Полишинеля.

— Взять, к примеру, этих ребят, — указал Джеперсон на плакат, — я ни чуточки по ним не скучаю.

Изображение Гитлера нахмурилось и исчезло с плаката. Тварь шустро передвигалась на руках, приподнимая безногое тело от пола.

Издавая душераздирающие крики, Полугитлер проскочил мимо Ванессы и шмыгнул за витраж. Крыса-Геббельс немного отстал, запутавшись в собственных лапах. Его отвратительные маленькие глазки злобно сверкали.

Человек-гора Муссолини затрясся всем телом, так что стал похож на огромный надувной шар в военной форме, в котором из стороны в сторону колыхалось желе. В животе у великана заурчало, и из круглого, раскрашенного помадой рта вырвался звонкий хохот.

Фред огляделся. Ванесса направила фонарь на стену: перегородки поднимались вверх, а из-под них виднелись лакированные ботинки. Точнее, высокие сапоги. Затем колени в серых армейских штанах. В здании имелось всего шесть перегородок, за которыми стояли люди в нацистской форме.

Манекены?

Крыса-Геббельс повернулся вправо, засеменил к паре сапог и свернулся рядом клубочком словно любящий и благодарный домашний питомец.

Из-под панелей уже показались кожаные ремни. На серых рубашках сверкнули железные кресты и свастика. Револьверы и автоматы на изготовку.

Человек-гора Муссолини, по-прежнему хихикая, как евнух, катался по полу на животе. Нормального размера ноги с трудом выдерживали массу огромного тела и торчали из яйцеобразного тела подобно сломанным сучьям дерева.

Показались лица. Фред узнал их. Парни. На носу Яффы толстым слоем лежала копоть, щеки сгорели до костей; из-под козырька фуражки на Фреда смотрели мертвые глаза. Остальные тоже были жутко изувечены. Инграм в форме СС, Догго — солдат регулярной армии. Лицо Инграма покрывали грубые шрамы, лоб пришит к кепке, со щек и подбородка свисали куски кожи.

Между двух рядов нацистов появился Полугитлер, ковыляя на длинных руках и с трудом волоча изуродованное тело. Вместо маски его лицо покрывала прозрачная плесень, отчего знакомые черты казались неестественно большими. Карлик сел и скрестил на животе руки, слегка покачиваясь в разные стороны.

Штурмовики безукоризненно отсалютовали.

— Зиг хайль! — прокричали они. — Хайль Гитлер!

— Думаю, вы простите, если я не поприветствую вас таким же образом, — съехидничал Джеперсон. — Дело в том, что я тебя всегда терпеть не мог, подлец.

Ричард поднял ногу и ударил Полугитлера ботинком в лицо. Оскорбленный фюрер повалился назад с раскинутыми в разные стороны руками и перекувырнулся, как настоящий шимпанзе, ударяясь головой и ладонями об пол.

Солдаты спустили курки. Прогремели выстрелы.


Фред обхватил Ванессу за талию и упал на землю. Вместе они прокатились за игровыми автоматами, чудом увернувшись от свистящих пуль.

Пространство было слишком маленьким, чтобы точно прицелиться. Пули рикошетили и разлетались в разные стороны. Одна угодила Догго в лицо, и тот, пошатываясь, попятился назад. Из раны потекла черная липкая жижа, но ранение оказалось несильным.

Инграм оттолкнул игровой автомат в сторону.

Фред закрыл лицо руками.

В руке Инграма заблестел револьвер.

Оружие на глазах меняло форму. Его металлические части сморщились, как будто готовясь чихнуть. Это был живой, похожий на грызуна револьвер.

Оружие-грызун закашляло, отрыгнув огонь. Пуля, вернее, маленький шарик из желеобразного вещества, медленно вылетела из дула, направленного в их сторону.

Шарик ударил Фреда в грудь, расплескивая противную жидкость и больно обжигая кожу. Констебль смахнул с себя склизкий шарик и, почувствовав, как огоньки окутывают пальцы, стряхнул их на пол.

Револьвер Инграма злобно зарычал.

Подошел Яффа. Он тащил за собой Джеперсона с заломленной за спину рукой. К горлу Ричарда зомби приставил острый кинжал, искрящийся живыми огоньками. Жестом Яффа дал Ванессе и Фреду понять, что им лучше сдаться. Констебль поднялся на ноги, прикрыв собой девушку.

Яффа ухмыльнулся. Выражение его лица показалось Фреду знакомым: так Яффа улыбался еще когда был не нацистом, а Лысым Королем.

— Тебе нравится новая роль, правда, Кевин?

В выжженных глазах вспыхнули злые огоньки.

Подбежал Полугитлер и вцепился в ногу Джеперсона зубами. Но прокусить ботинки Ричарда ему так и не удалось.

Кивком головы фюрер приказал отбросить Фреда в сторону. Карлик восхищенно осмотрел Ванессу с ног до головы. Девушка всеми силами пыталась скрыть отвращение.

— Ева, — прошептал обезумевший от любви фюрер.

Боясь пропустить увлекательное зрелище, поспешно подкатился Муссолини. Из тени вышли остальные уроды. Появился Геринг со свиным рылом вместо лица и сложенными за спиной крыльями, покрытыми бородавками. Сиамские близнецы Гиммлер и Гесс, сросшиеся грудью, приветствовали фюрера всеми имеющимися в наличии руками. Мартин Борман предстал в облике змеи с длинным раздвоенным языком. Приковылял Роммель в доспехах: тело покрыто пуленепробиваемыми пластинами от танка, а на лице песочного цвета камуфляж. Оборотень Гейдрих ужасал видом своих щек и рук, проколотых несметным количеством шипов.

Вся компания пялилась на Ванессу.

Полугитлер ползал между ног девушки, изучая ее словно породистую лошадь. Ванесса презрительно смотрела на противное пресмыкающееся. Уродец отполз и рявкнул, отдавая приказ.

Нацисты подняли винтовки. Фред не успел даже шевельнуться, чтобы защитить девушку. Ружья вздрогнули, и изогнутые дула выплюнули жидкий огонь. Пламя окутало Ванессу, опалив одежду и волосы.

Ванесса изменилась. Огненная мантия обернула девушку. Белые сапоги почернели, на груди появились ремни. На шее повисло украшение в форме свастики. Волосы ожили и заплелись в косу. Ванесса извивалась, пытаясь предотвратить превращение, но зомби продолжали изливать на нее дьявольский огонь.

Глаза Полугитлера загорелись.

Лицо Ванессы потемнело, огненная завеса спала. Теперь это была не сотрудница Клуба „Диоген“, а нацистская красотка.

Джеперсон неистово бормотал, пытаясь вызвать магическое заклинание.

Полугитлер отдал новый приказ.

Ева-Ванесса достала из-за пояса хлыст и ударила Джеперсона по лицу, выводя из состояния медитации. Монстры-нацисты загоготали. Ричард пошатнулся, и Яффа толкнул его на пол.

Полугитлер запрыгал, фыркая от удовольствия. Ева-Ванесса подняла его, как ребенка, и крепко обняла. Они страстно поцеловались. Фред почувствовал тошноту.

— Сегодня пирс, — торжественно произнес Геббельс, — завтра весь мир.

Джеперсон встал на колени. Падая, он успел сорвать что-то с пояса Яффы. Теперь он раскрыл ладонь. На ней лежала фаната. Ричард выдернул чеку.

Время остановилось.

Через мгновение все метались по темному помещению, ища укрытие.

Джеперсон бросил гранату на пол.

Со всех сторон Фреда пинали нацистские сапоги. Он снова оказался за игровыми автоматами.

Взрыв был не очень сильным. Дым собрался в большой черный шар и провалился под пол.

Фред посмотрел вниз и увидел под собой пенящееся море. Джеперсон встал на край отверстия и прыгнул в воду.

Прогремел выстрел.

Недолго думая, Фред последовал за Ричардом.

Констебль больно ударился о воду, как будто море превратилось в огромный кусок металла. Холодные волны сильно хлестнули Фреда по лицу, и океан поглотил его.


Он проснулся на пляже, чувствуя, что кто-то выкачивает воду из его легких. Во рту стоял неприятный привкус морской соли. Фреда трясло от холода так, как никогда прежде.

— С возвращением, — улыбнулся Ричард. — Я уж подумал, что ты отбросил копыта.

Фред перевернулся на живот, и изо рта брызнула соленая вода.

Взглянув на море, Фред увидел Центр, мерцающий волшебным светом. В темноте он казался прекрасным дворцом.

— МПО это не понравится, — прокомментировал Джеперсон.

— Что здесь происходит? — спросил Фред.

— Очень грязные делишки, — обеспокоенно ответил Джеперсон. — Да, очень грязные.

Вокруг стояли люди с винтовками.

Вперед выступил человек изнеможенного вида. Сэр Жиль.

— О Господи, — сказал он, — вашу одежду надо хорошенько высушить.

Фреду помогли подняться. Констебль узнал солдата, которого он оттолкнул в „Лаврах“, но сопротивляться не было сил.

— Думаю, здесь не обойтись без чашечки крепкого чаю, — улыбнулся сэр Жиль.


Фред с Джеперсоном снова сидели в кабинете в „Лаврах“. Фреду пришлось влезть в морскую форму, оставшуюся от брата Майклсмита. У Джеперсона в „роллс-ройсе“ лежало около дюжины комплектов сменной одежды. Теперь он надел тигровый сюртук и бирюзовые бриджи до колен, фиолетовую рубашку свободного покроя и красные сапоги для верховой езды. Его волосы еще не успели до конца высохнуть.

Сэр Жиль сидел в своем любимом кресле, а Майклсмит подавал чай. Фред с благодарностью принял ухаживания. Джеперсон подался вперед и сверкающими глазами пристально смотрел на Жиля, как обычно смотрит разгневанный директор школы на нашкодившего ученика.

— О чем ты думал, Жиль?

Старый вояка поежился, затем тихим голосом пробормотал:

— Это все проклятая денежная реформа.

— Что? — негодующе заорал Джеперсон.

— Десятичная система. Новые деньги. Я никак не могу в них разобраться. Все эти пенни и шиллинги. Новые монеты ничего не значат. Они как фишки в детской игре. Реформа стала последней каплей. Разумеется, не просто обмен денег. А все, к чему это привело. Остальные перемены. „Общий рынок“, автострады, пластиковая посуда, скоростные поезда, расистская жестокость, супы быстрого приготовления, покупки в рассрочку. Все обесценилось после окончания войны.

— Может, это и прискорбно. Но как же трансплантации сердца? Человек на Луне?

— Противозачаточные таблетки…

Джеперсон откинулся на спинку кресла и покачал головой.

— Ты забыл, как чувствовал себя в 1930-м? Почитание истории, со всеми ее переменами. Думаешь, почему мистер Джеперсон выбрал именно меня и передал мне полномочия? Потому что я могу принимать вещи такими, какие они есть, весь хаос и все перемены. Я умею приноравливаться.

— Это другое дело, — не унимался сэр Жиль.

— Нет, это одно и то же. У тебя есть все шансы. Как далеко зашло шоу?

— Только в пределах города.

— Кто инициатор?

Сэр Жиль колебался, но Майклсмит ответил:

— Хозяйка.

Джеперсон посмотрел на старика.

— Она тоскует по старым временам, — объяснил Майклсмит.

— Мечты, способные изменить реальность?

Сэр Жиль кивнул.

— Ты же знаешь, насколько опасны эти игры. Кроме того, вы вернули войну.

— А почему бы и нет? — Сэр Жиль защищался все яростнее. — Мы работали вместе, различия не имели значения. Каждый был готов пожертвовать собой ради другого. Война стала нашим звездным часом.

Джеперсон на мгновение задумался.

— А как насчет воздушных налетов?.

— Маленькая ошибка в расчетах, — ответил сэр Жиль. — Мы ее устраним.

— Нет, — повысил голос Джеперсон, — не ошибка. Это случилось неизбежно. Нельзя вернуть из военного времени только то, что вам нравится. Ты хочешь, чтобы герцогини чувствовали себя в убежище так же уютно, как и молоденькие продавщицы. Но параллельно ты создаешь монстров. Неужели забыл, какой была война для большинства европейских стран? Даже для Англии.

Джеперсон закатал рукав и продемонстрировал татуировку.

Сэр Жиль стыдливо потупил взгляд.

Джеперсон презрительно продолжал:

— И все только потому, что ты не пожелал принять десятичную монетную систему?

Фред вспомнил о Ванессе, возможно, навсегда потерянной.

— Может, просто разбудить его жену? — предложил констебль.

Сэр Жиль, Майклсмит и Джеперсон уставились на Фреда, удивленные тем, что он включился в разговор.

— На первый взгляд, твой вариант неплох, — начал Джеперсон, — но в дьявольской воронке на пирсе живые люди. Мы можем от души позавтракать и прогнать мысли о случившемся, однако их засосет в тот мир, который Жиль и Майклсмит называют Войной.

Фред не скучал по Яффе и Парням.

Но Ванесса…

— Придется вернуться на пирс.

— В прошлый раз наша затея не удалась.

— Всего-навсего разведывательная миссия. Теперь мы подготовимся по полной программе.

Сэр Жиль поднял глаза.

— Мы сделаем все, что сможем, Ричард.

— Очень на это надеюсь, — живо, но сурово ответил Джеперсон. — Прежде всего в городе должны находиться ваши люди, не правда ли?

Сэр Жиль кивнул.

— Превосходно. Членам Комитета придется покопаться в гардеробе своих детей. А ты заглуши воздушные сирены приятной музыкой. Да, и пожалуйста, никаких песенок военных лет.


Рассвет окрасил горизонт в розовые тона.

— Солдат, какой сейчас год? — спросил Джеперсон Дерганого.

Бритоголовый замялся.

— Только не говори, что 1941-й, — напомнил Ричард.

Дерганый перевел взгляд с Джеперсона на Комитет.

По очереди загорелись уличные фонари, осветив набережную. Глаза Дерганого округлились. На бригадном генерале были надеты розовые мальчишеские трусы, яркий галстук и разноцветная вязаная безрукавка. Майклсмит сумел втиснуться в рваные джинсы на клетчатых подтяжках, натянул футболку с фотографией Боба Марли, а на голову напялил панамку с яркой ленточкой.

Остальные члены Комитета и их жены вырядились подобным же образом. Они чувствовали себя очень неуютно в этихмаскарадных костюмах — пародиях на современную молодежную моду.

Но демонстрация подростковой одежды принесла результаты.

Дерганый вспомнил. Его искусственную вежливость сменила привычная озлобленность.

— Козлы, — сплюнул он.

Конечно, прекращение шоу не на всех подействует благотворно.

— Мы живем не тогда, а сейчас, — рявкнул Дерганый.

— Верно, — похвалил Джеперсон, — война закончилась двадцать пять лет назад.

Дерганый расстегнул форму. Медвежонок Руперт и Громила тупо смотрели по сторонам, медленно въезжая в происходящее.

— Вам могут не нравиться эти люди, — обратился Джеперсон к Комитету, — более того, я в этом уверен. Но вы не имели никакого права забирать у них личность. К тому же большинство солдат были похожи именно на них, хотя вы не желаете это признать. Вы хотели вернуть войну такой, какой ее помнили, а не какой она была на самом деле. Представьте, что могло случиться, не вмешайся Клуб „Диоген“. Война, какой ее помню я, могла распространиться за пределы города. Пирс не ошибка. Это только начало шоу.

Сэр Жиль выглядел поверженным и нисколько не смешным. Фред догадался, что Джеперсон добивался именно этого.

— Вот будущее, — объявил Ричард, — научитесь жить с ним в ладу.

Он направился к пирсу.


— Наша задача — уничтожить шоу изнутри. Думайте о семидесятых, о вещах, которые связаны с настоящим.

Компания остановилась возле Центра. На крыше развевался флаг со свастикой.

— Цветное телевидение, почта, замороженные фрукты, — перебирал Фред.

Джеперсон покачал головой.

— Надеюсь, мы правильно поступаем.

— Многоэтажные гаражи, надувные кресла, воскресное приложение, газированные напитки…

Джеперсон вздохнул и толкнул ногой дверь.

— Доброе утро, нацисты!

Беспрепятственно они прошли выставку и нашли театр. Представление было в самом разгаре. Со сцены поднимался яркий столб света. Полугитлер расположился на перевернутом вверх дном мусорном ведре, разглагольствуя по-немецки. Монстры-министры внимательно слушали. Ева-Ванесса стояла рядом с фюрером, бросая на него вожделенные взгляды. На стене висела карта Симауса, разрисованная красными стрелками. В зале столпились зомби-нацисты.

— Мы как раз вовремя, — шепнул Джеперсон, — они планируют захват.

Восхищенные зомби ловили каждое слово лидера.

— Наверное, они собираются атаковать на закате. По традиции.

Полугитлер выглядел крепче и сильнее, чем раньше. Хотя ноги у фюрера так и не отросли, он очень уверенно держался на своем насесте. Чем больше последователей собирал карлик, тем энергичнее становилось его уродливое тело. Голос звучал глубже, увереннее.

Красные стрелки со свастикой передвинулись на карте, указывая на город.

Сборище казалось нелепой карикатурой, но Фред сознавал масштабы вреда, который они могут причинить. Карта утверждала, что Комитет сэра Жиля не способен контролировать шоу, и что скоро нацисты смогут все взять под контроль, захватить побережье и остров вплоть до Лондона и осуществить вторжение, которое так и не состоялось в 1940 году. Происходящее на пирсе могло окутать всю страну и засосать миллионы людей в „дьявольскую воронку“.

Сегодня пирс, завтра весь мир.

Джеперсон пошел между рядами партера. Он казался очень спокойным, но Фред увидел, как напряжена его на вид расслабленная походка. Ричард был настоящим воином.

Нацисты заметили незваного гостя и с неохотой обратили на него свои туманные взоры. В тот же момент поднялись ружья.

Джеперсон вытащил из кармана маленький блестящий предмет.

— С помощью этого тотема я изгоню вас, — спокойно сказал Ричард.

Мерцающий свет приковал взгляды аудитории.

В руке Джеперсон держал семигранную монетку, новые пять пенни. Она сверкала, как звезда.

Полугитлер зарычал. Карта зашипела и сморщилась, точно капелька теста на сковороде.

— Вы, все — выверните карманы! — рявкнул Ричард.

Нацисты привыкли исполнять приказы.

— Если найдете такую же, знайте, что вас одурачили. Эти твари потеряли свой шанс много лет назад. И работу тоже. Вас сделали участниками ночного кошмара.

Геббельс лязгнул зубами. Гиммлер и Гесс дрались за единственную руку. Изо рта Муссолини потекла вязкая жидкость.

Зомби обследовали карманы. Фред последовал примеру, нашел монету в пять пенни и поднял маленькое олицетворение современности.

— Эдвард Хит[18], Джемейн Джер[19], Джордж Бест[20], Шила Блэк[21]! — выкрикивал он.

Несколько зомби нашли в карманах новые деньги. Яффа с ревом разорвал на груди нацистскую рубашку и показал обугленную футболку с изображением Фреда Перри.

— Встаньте, — обратился к солдатам Джеперсон, — и будьте свободными.

На улице из старого проигрывателя донеслась музыка. Зомби притихли и вытянулись по стойке „смирно“.

Полугитлер достал из-за пояса револьвер и выстрелил Джеперсону в руку. Из дула медленно вылетела огненная струя и вырвала у Ричарда его тотем.

Джеперсон схватился за обожженную руку. Полугитлер довольно усмехнулся, напевая нацистский гимн; карлик, казалось, оторвался от мусорного ведра и парил в воздухе.

Джеперсон закрыл глаза и начал бормотать.

Другая песня заглушила немецкий марш — Битлы, „Пусть будет так“.

Полугитлер выронил револьвер и заткнул уши.

Заорала сирена воздушной тревоги.

Звуки песни наполнили помещение.

Фред увидел, что глаза Ванессы начали отражать реальность. Битлы тронули ее душу.

Девушка ногой выбила из-под фюрера урну.

— О да, — вопил Фред, — пусть будет так…

Зомби покачнулись от летящей со всех сторон музыки семидесятых. При жизни Яффе и Парням она не понравилась бы, но эти мелодии всегда были на слуху, их подсознательно ассоциировали с последним десятилетием.

Фред подумал, что даже у поп-музыки есть свои плюсы.

Зомби начали стрелять. В сцену. Нацистские подонки лопались, как воздушные шарики. Муссолини взорвался, словно водородная бомба, разбрызгивая по сцене фонтаны зеленой слюны.

Заиграла песня „И восходит солнце“.

Над морем встала заря, и солнечные лучи осветили Центр. Геббельс в это время курил и, когда на него упал дневной свет, заполыхал голубым пламенем, вереща, как подыхающая крыса.

Ванесса пришла в себя и элегантно продефилировала сквозь артиллерийский огонь, мимо плавящихся призраков.

Хотя музыка тронула большинство Парней, Яффа оставался непроницаемым. Может, у него сгорели и уши? Рыча, он бросился на Джеперсона.

Фред прыгнул зомби на спину и вцепился ему в горло. Яффа растопырил руки, пытаясь схватить Ричарда за волосы. Фред почувствовал, что голова зомби отделяется от шеи.

Джеперсон поднялся на сцену, прихватив по дороге винтовку, и штыком проколол Полугитлера. Уродец сдулся, из-под одежды потек гной.

После того как фюрера не стало, солдаты начали покидать этот мир, разбрасывая по полу медали и монеты.

Зомби содрогнулся в руках Фреда, в глазах блеснул предсмертный огонь. Тело Яффы, одетое в старую форму, рухнуло наземь. В последнюю секунду Фреду почудилось, что к Яффе вернулось сознание: Парень был благодарен за то, что больше ему не придется участвовать в шоу.

Фред не знал, что теперь должен чувствовать.

Битва закончилась.

Джеперсон воткнул винтовку в деревянный пол сцены, проколов пустой китель. Он взял Ванессу за руку и поцеловал девушку. Возрожденная богиня Солнца повернула лицо к свету, и теплые лучи заиграли в распущенных золотистых волосах.


Они сидели на пляже. Комитет все еще врубал музыку с твердым намерением проиграть каждую песню из подборки дочери Жиля. Сейчас Мендес пел „Утро в Челси“ Джонни Митчела. Берег переливался разноцветными красками, как будто его только что устлали новым слоем песка.

Люди выносили с пирса тела Парней, мертвых вот уже несколько дней. О зомби напоминали только следы высыхающей липкой жидкости. Призраков изгнали.

— Они были мертвыми, — объяснял Джеперсон, — хотя могли ожить, приди мы чуть позже.


Дерганый с собратьями пришли в себя. Правда, в памяти у молокососов оказалось несколько белых пятен, но их обезьяньим мозгам это нисколько не мешало. Ребята играли в футбол, сбивая друг друга с ног и матерясь по-черному.

Джеперсон потупил глаза, испытывая стыд за бритоголовых.

— Добро пожаловать обратно в семидесятые, — торжественно объявил Фред.

— Мы не можем привередничать и воротить нос от настоящего, — заметил Ричард, задумчиво бросая в море камешки.

Ванесса разулась и перебирала пальцами песок. Девушка была равнодушна к своей победе.

— Фред, друг мой, — начал Джеперсон, — ты очень хорошо проявил себя, когда почувствовал, что дело нечисто. Возможно, у тебя есть чутье на подобные явления. Я походатайствовал, чтобы тебя повысили в должности. Думаю, Клубу „Диоген“ твоя помощь придется очень кстати. Есть желание?

Фред обдумывал предложение.

НЕ СХОДИТЕ С УМА

Пролог Весельчак

Странный человек как на крыльях прилетел на верфь к восьми часам утра, спеша поделиться дурными вестями. Рабочим, которых попросили собраться на улице для важного объявления, управляющий представил посланника как консультанта. Взяв в руки громкоговоритель, чтобы сообщить людям о том, что верфь закрывается и к концу года весь персонал останется без работы, Весельчак давился от смеха.

В адрес неизвестного консультанта летели угрозы и насмешки, когда в сопровождении вооруженной охраны вестник несчастья продирался через толпу будущих безработных к своему мини-кару, но он ничего не слышал — из последних сил сдерживаемое веселье скрутило Весельчаку внутренности, не давая вздохнуть. Проехав несколько миль, Весельчак вынужден был остановиться — как будто туго закрученная пружина смеха резко распрямилась внутри, он хохотал и хохотал, слезы текли по лицу, миниатюрный автомобиль сотрясался от взрывов небывалого веселья…

Около девяти утра молодая мать узнала от похохатывающего человека, что рак ее сына неизлечим. В десять жизнерадостный джентльмен с широкой ухмылкой уже сообщал главе кондитерского завода о том, что члены совета директоров лишают его полномочий, а несколько клиентов намереваются привлечь к суду. Еще через час он стоял с увесистым железным прутом в руках, готовясь умертвить старого белого медведя, которого местный зоопарк не мог больше прокормить, и ощущал себя старшеклассником накануне первого школьного бала, пузырьки радостного возбуждения так и бегали по телу. В двенадцать, почти валясь с ног от сотрясающих его приступов гомерического хохота, Весельчак рубил в Литл-Мидлинге семисотлетний дуб, мешавший строительству нового шоссе. Крики и проклятия возмущенных местных жителей действовали на него как щекотка.

На ленч изрядно притомившийся улыбчивый господин остановился в небольшом придорожном кафе. Но и здесь переполнявшее его веселье не унималось, даже стандартная, везде и для всех одинаковая еда забавляла — и баварские колбаски, и жидковатое пюре, а яблочный пирог со взбитыми сливками довершил дело — Весельчак снова затрясся в истерике. Кое-как взяв себя в руки и проглотив еду, в 14.30 таинственный господин продолжил свои визиты. Следующий поступок он посчитал даже милосердным — если у трех пожилых людей закончились все сбережения, не лучше ли задушить их и покончить с мучениями, нежели позволить изо дня в день пытаться свести концы с концами?

На пять часов у смеющегося человека была назначена встреча с молодой журналисткой из "Вечерних новостей". Предметом ее журналистского расследования стала последняя авиакатастрофа и безопасность авиатранспорта в целом.

— У меня для вас плохие новости, — было первое, что услышала удивленная девушка.

— Кто вы?

— Я — Весельчак, хотя какая разница? Вам не интересно, что я хочу вам сказать?

— Почему вы так улыбаетесь? Это что, шутка?

Это было уже чересчур!!! Он согнулся пополам, лицо покраснело, из глаз брызнули слезы… Смех бился в мозгу, возмущенно требуя выхода. Кое-как успокоившись, тяжело дыша, Весельчак наконец выдавил:

— Компания расторгла с вами контракт. В ваших услугах больше не нуждаются.

Господи, как же это забавно! Глупенькая, она еще не знает, что председатель совета директоров ее работодателя, компании "Большое лондонское телевидение", входит одновременно в правление "Ассоциации британских воздушных перевозчиков". Этот предприимчивый господин и разработал некую схему, направленную на сокращение затрат… В итоге — смерть двадцати восьми пассажиров… Но ей-то невдомек, и это так неимоверно смешно. Глухой, почти неслышный хлопок — и он покончит со всей запланированной на сегодня работой.

Испуганная девушка, пятясь, наблюдала, как странный человек корчится и всхлипывает, пытаясь обуздать свой смех, а затем медленно достает пистолет и целится ей в лицо. Оружие в его руках пляшет, бока сотрясаются, как у героев детских мультиков, а лицо залито слезами. Прозвучал выстрел, но пуля лишь слегка задела плечо журналистки.

Убийца все хохотал и хохотал, как будто смех хотел выйти наружу полностью. Вот он выстрелил… Не попал. Жертва таращится на него, в ее глазах — паника, и веселье хватает его с новой силой, скручивает внутренности, заставляет сгибаться пополам.

Весельчак не перестал смеяться, когда в комнату ворвались люди, повалили его и вырвали из рук оружие. Когда кто-то ударил его ногой в живот, дикий хохот стал невыносимым. Ослепший от слез, он корчился в агонии на полу, а убийственный смех крючьями раздирал его тело. Вскоре убийца затих.

Действие первое Решительная Ванесса

Ванесса застыла в позе лотоса среди оранжевых и бордовых подушек, раскиданных по полу просторной залы ее дома в Челси. По комнате витал аромат индийских благовоний, курившихся на овальном кофейном столике, а из музыкального центра, скрытого за старинными деревянными панелями, лился тихий джаз. Хозяйка дома, в ярко-красном трико и белом кардигане, сидела, старательно согнув ноги и выпрямив спину. Ее рыжие волосы, заплетенные в косичку, были подняты и закреплены на макушке большой бирюзовой заколкой. Рядом с Ванессой в плетеном кресле удобно примостился массивный, остриженный почти наголо Фред Регент, по обыкновению в джинсах и джинсовой же куртке.

Третий человек в комнате, Ричард Джеперсон, облюбовал для себя необычное кресло яйцеобразной формы, подвешенное к потолку мощной якорной цепью. Ярко-желтая обивка довершала сходство с яйцом, но сейчас ее затмевал пиджак Ричарда — серебряный, он искрился и переливался на свету.

В данный момент в руках мистер Джеперсон держал фотографию улыбающегося толстяка и намеревался продемонстрировать ее присутствующим. Затем последовал снимок того же человека, на сей раз лежащего на полу в разгромленной комнате. "Джолион Фуллер" — так были подписаны обе карточки. Ванесса сравнила два изображения — мертвый Фуллер выглядел, пожалуй, даже счастливее Фуллера живого.

— Интересно жил человек, — прокомментировал фотографии Ричард. — Он приносил дурные вести.

— Я-то думал, это работа Босанке[22], — ввернул Фред.

— Уж больно он радостный, — наконец произнесла Ванесса.

— Умер от смеха, представьте себе. Все то, что вызывает у тебя или у меня слезы, для него — комедия.

Ричард нахмурился и протянул руку, чтобы забрать снимки. Длинные, вьющиеся волосы придавали его лицу нежное, почти девичье выражение, но пронзительный взгляд и резкая линия скул рассеивали первое обманчивое впечатление, выдавая жесткую, едва ли не хищную натуру. Они много пережили вместе, однако до сих пор Ванесса не осмелилась бы утверждать, что по-настоящему знает Ричарда Джеперсона.

С тех пор как они раскрыли свое последнее дело — теракт на Центральном телеграфе, организованный группой полусумасшедших сатанистов, — прошло уже несколько недель. Сегодня наконец Ричард объявил помощникам о новой головоломке, которую им предстояло решить.

Каждый из них входил в Клуб "Диоген" — таинственную организацию, возглавляемую Эдвином Уинтропом. В компетенции Клуба находились дела чаще всего государственного значения, слишком запутанные для полиции или засекреченные. Его Магистры имели доступ к полицейским записям, судебным архивам и закрытой правительственной информации.

— А вот и еще один любопытный персонаж, Гарри Эдж.

С глянцевой фотографии на друзей смотрело избитое, окровавленное лицо боксера, руки в перчатках подняты над головой.

— Ему пророчили славу Энери Купера[23], — заметил Фред, увлекавшийся спортом. — На ринге он держался до последнего, не сдавался, даже будучи в кровь избитым — то ли не замечал боли, то ли совсем ее не чувствовал.

— Да, я читала о нем, — отозвалась Ванесса. — Он вроде умер?

— Умер, — подтвердил Ричард. — Погиб во время пожара в собственном доме. Причина — короткое замыкание, во всяком случае, так считает полиция.

— Боже, как ужасно! Оказаться запертым в огне…

— Ну, вообще-то он не был в ловушке и при желании мог запросто покинуть дом. Дело в том, что Гарри предпочел бороться с огнем, причем в буквальном смысле. Он бил пламя, пинал его, пока не обгорел до костей. Очень странно. Нормальный человек рефлекторно отдергивает руку от огня, даже не задумываясь, потому что ему больно. В этом, собственно, и есть назначение боли — она служит природным сигналом опасности. А Гарри Эдж сражался с огнем, как будто верил, что сможет отправить его в нокдаун.

— Очередной извращенец?

— Думаешь, мазохист, Ванесса? Вряд ли. Он не любил боль — он ее просто не боялся.

— Короче, сумасшедший, — заключил Фред.

"Интересно, — подумала Ванесса, — что общего может быть у Фуллера и Гарри Эджа, помимо того, конечно, что оба были не в себе и сейчас мертвы".

— Эти двое — не единственные в моем списке, — продолжал тем временем Ричард, доставая новые папки. — Николас Эджин — глава службы безопасности транснациональной компьютерной корпорации. Подозрительный до того, что искал подслушивающие устройства у кошки своих детей. Внутри. Серафин Ксавье, скромная школьная учительница, оказалась элитной девушкой по вызову и была госпитализирована с необычным диагнозом — нимфомания. Первый, кстати, подобный случай в истории нашего здравоохранения. К нам ее файл попал, когда несколько пациентов больницы, где любвеобильная дама находилась под наблюдением, расстались с жизнью во время ее визитов. Лейтенант Хилари Рохэмптон, офицер военного флота, добровольно шел на безумный риск, участвуя в операциях, на которые согласился бы только камикадзе.

— Например? — перебил Фред.

— Испытания некондиционных подлодок.

— Ну, ничего себе!

— Да уж, — согласилась Ванесса, — ничего себе.

— Все эти люди занимали в своих сферах более или менее заметные должности, за исключением разве что учительницы-нимфоманки. Хотя и она, я думаю, состояла при каком-нибудь влиятельном денежном дядюшке для определенных потребностей. Их досье попали к нам по счастливой случайности.

— Господи, да они же психи! — возмутился Фред.

— Да, но!.. — Ричард поднял указательный палец. — Вы не заметили, их безумие работало на них! Помните эти якобы забавные слоганы, которые часто вывешивают в бизнес-центрах, офисах и тому подобных заведениях? "Не надо быть сумасшедшим, чтобы работать здесь, но… капелька безумия вам не повредит!". Иногда психическое расстройство работает на нас. Судите сами: начальнику службы безопасности по роду деятельности положено быть чуть-чуть параноиком, а боксеру — мазохистом.

— Я слышала, сейчас крупные компании и государственные структуры практикуют обязательное психиатрическое освидетельствование перед приемом на работу, отсеивая социально опасных кандидатов. По крайней мере психологические тесты ввели практически везде.

— Ты права, и мы располагаем результатами обследований наших героев. — Ричард указал на небольшую стопку бумаг.

Ванесса начала перелистывать ее, но он остановил:

— Не утруждай себя, дорогая. Все они прошли осмотр в течение последних трех лет и были признаны нормальными на все сто процентов.

— Значит, результаты фальсифицированы! — вскочил Регент. — Не может же, в самом деле, человек спятить за ночь! А по этим психушка давно плакала.

— Как бы то ни было, все они получили сертификаты о психическом здоровье.

Фред неодобрительно покачал головой, а Ванесса спросила:

— Кем выданы справки?

Ричард приподнял бровь — вопрос в точку!

— Наши друзья наблюдались у одного врача — некоего доктора Мэйна Бэланса. Он руководит центром Плезант-Грин, что в Сассексе.

— Это что, частная клиника?

— В основном там проводят психологические тренинги для солидных государственных чиновников, хотя есть и частные заказы. Этакий санаторий для души — с нами вы избавитесь от фобий и комплексов, — ну и все в таком роде.

Ванесса взяла в руки яркий рекламный проспект. Глянцевые фотографии — старинное здание среди холмов, улыбающийся доктор Бэланс, окруженный медперсоналом. Все медсестры — как на подбор, красивые молодые девушки. Список правительственных наград и благодарности от крупнейших корпораций. Прейскурант — цены от 500 фунтов в неделю.

Фред нарушил молчание:

— Как я понял, нормальный человек ложится в клинику…

— …и выходит из нее психом, — закончил за него Ричард.

Ванессу передернуло — что-то нездоровое было в кривой полуулыбке Бэланса. Странные ассистентки, больше похожие на моделей… или женщин-офицеров Третьего рейха.

— Встает очевидный вопрос: кто из нас с наименьшим ущербом для собственной психики может вверить себя заботам милейшего доктора на недельку-другую?

Ричард посмотрел на Фреда и перевел взгляд на Ванессу. Фред смотрел на нее в упор.

— Несс, ты — самый нормальный человек из всех, кого я знаю.

— Разве этого достаточно? — возразила она.

Джеперсон открыл было рот, чтобы произнести речь об опасности подобного мероприятия и о том, что никто не требует от Ванессы геройства, и она не должна соглашаться, если не уверена или боится, но девушка не дала ему произнести ни слова. В конце концов всем, и даже жизнью, она обязана этому человеку.

— Я попробую. Просто не дайте мне забыть, кто я на самом деле.

Ричард понимающе улыбнулся, но ничего не сказал.


В гараже Ванессы ее маленький "лотус" выглядел блестящей игрушкой рядом с "роллс-ройсом" Ричарда, хотя почти не уступал огромной "Серебряной тени" по скорости и превосходил в маневренности. Дорога до Сассекса должна была занять не больше часа.

Фред уже благополучно добрался до Виплвилля. Он играл роль чудаковатого орнитолога, гоняющегося за редким подвидом шипоноски, — для убедительности Ричард заставил его проштудировать "Настольную книгу орнитолога". На деле задачей любителя птиц были охрана Ванессы и наблюдение за клиникой.

Сейчас Ричард стоял напротив девушки и пристально изучал ее лицо пронзительными черными глазами. Он пришел проводить Ванессу и дать напутствие.

— Любовь моя, помни, кто ты есть на самом деле.

"Я была одержимой, когда впервые встретила тебя, — думала Ванесса. — Не менее сумасшедшей, чем все эти странные люди. Ты один всегда меня понимал и смог помочь".

Ричард, жертва войны, страдал амнезией. Он убедил Ванессу, что можно жить, не помня прошлого. Иногда смутные ассоциации всплывали в ее мозгу, странные видения — к примеру, пирс на Южном Побережье, который почему-то вызывал необъяснимый ужас, — но обрести свое прошлое ей так и не удалось.

"У нас меньше воспоминаний, чем у большинства людей, тем более они ценны для нас, — всегда говорил Ричард. — Ценно то, что мы знаем о себе и кем мы являемся".

Сейчас Ванесса стояла и снова внимательно слушала его слова.

— Ты будешь играть роль, станешь другим человеком, Ванессой Вэйл. Помни, это всего лишь маска, которую можно скинуть в любой момент. Будь убедительна, но не отдавайся роли полностью. Они могут делать что угодно с мисс Вэйл, однако не в состоянии причинить вреда тебе. Не дай им добраться до твоего "Я", и все будет хорошо.

Ванессе казалось, что она понимает.

Ричард поцеловал ее и прошептал имя, которое она сама когда-то для себя выбрала.

— Ну и как же тебя зовут?

Ванесса улыбнулась ему на прощание и скользнула в машину.


— Итак, вы — офицер, — произнес доктор Бэланс, не поднимая головы от личного дела.

Говорил он с сильным шотландским акцентом, заставляя припомнить все анекдоты про представителей этой нации — жадных, избивающих жен и неравнодушных к овцам.

Ванесса кивнула — в выдуманной жизни она служила в десанте. Несмотря на безобидную внешность фотомодели, роль грозного воина была вполне ей по плечу. А вот новое имя ее по-настоящему раздражало. Ванесса Вэйл — какая-то мультяшка. Впрочем, делать было нечего, не спорить же с Ричардом из-за таких пустяков.

— Вы ведь тоже служили, доктор?

Бэланс улыбнулся углом рта — левая половина его лица была абсолютно неподвижна. Ванесса попробовала представить себе его массивную фигуру в военном камуфляже и в очередной раз похолодела — не повезло той стороне, против которой он сражался. Интересно только, в какой войне и за кого?

— Все наши гости получают здесь новые имена, чтобы окончательно порвать с внешним миром. Здесь, в Плезант-Грин, значение имеет только ваш внутренний мир. Для нас вы будете Вита — жизнь.

Вита, заметив, что глаза доктора с непосредственным интересом изучают ее ноги, одернула юбку цвета хаки, чтобы прикрыть колени. На ней была стандартная форма десантных войск. Ричард хотел добавить несколько медалей эстетики ради, но в конце концов все согласились, что это будет чересчур.

— Что ж, пока информации достаточно, — продолжал между тем врач. — Можете идти отдыхать, увидимся за ужином. Я составлю для вас расписание тренировок и тестов — не волнуйтесь, мы начнем с малого.

— Я прошла все стандартные учения коммандос, так что физических нагрузок не боюсь.

На сей раз Ванесса не лгала. Пытаясь вжиться в роль, будущая пациентка доктора Бэланса ползала по грязи и бегала по пересеченной местности наравне со здоровенными десантниками. Сначала "коллеги" галантно старались помочь беззащитной даме, но как только выяснилось, что дама в помощи вовсе не нуждается и имеет все шансы оказаться в числе лидеров, сделали все возможное, чтобы этого не допустить. Она все равно стала третьей в рейтинге и вежливо отвергла предложение капитана быть зачисленной в состав, дабы "парни не расслаблялись".

— Вита, я вижу, вы в отличной форме. — Врач продолжал разглядывать ее фигуру. — Моя задача — тренировать ваш дух, чтобы он соответствовал телу воина.

Бэланс нажал кнопку электрического звонка, и в комнату бесшумно впорхнула миниатюрная девушка в узких джинсах, белой майке и непропорционально больших ботинках. Ее светлые волосы были стянуты в хвостик на затылке, а на плечи накинут больничный халат.

— Голубка, одна из моих ассистенток, проводит вас в вашу комнату.

Голубка дружелюбно улыбнулась и поманила девушку за собой. Пока они шли по главному зданию Плезант-Грин, Ванесса обратила внимание на множество тренажеров и современное медицинское оборудование. Под бдительным надзором медсестер, одетых в точности как ее провожатая, "гости" занимались силовыми упражнениями и играли в шахматы. На больных и врачей они совсем не походили, скорее напоминали подтянутых танцоров, переодевшихся для репетиции номера в мюзикле. Она также отметила, что рядом со стандартными тренажерами стоят необычные приспособления, похожие на стоматологические кресла с ремнями и зажимами непонятного назначения.

Комната, куда ее привела ассистентка Бэланса, была обставлена старинной мебелью, в центре возвышалась широкая кровать с пологом. Большие, до пола, окна выходили на подстриженную лужайку; среди клумб и кустов Ванесса заметила какие-то хозяйственные постройки и бункеры… На окнах — легкие, но прочные железные решетки, "для вашей же безопасности".

— Здесь мало девушек, лейтенант, — продолжала щебетать Голубка. — Все больше мужчины, сами понимаете, они руководят.

— Ну почему же, влиятельных женщин становится все больше.

— У нас сейчас только одна гостья — мы зовем ее Снежинка. О-о, замечательная девушка! Сам доктор говорит, что она безумно талантливая, так что конкуренция вас ждет серьезная.

— Думаю, мы поладим.

— Вам наверняка понравится в Плезант-Грин.

С этими словами Голубка приблизилась к Ванессе. Не успела та и глазом моргнуть, ее уже обнимали тонкие, но сильные руки. Девушка напряглась, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить медсестре затрещину. Через мгновение Голубка разжала объятия и невесомо расцеловала ее в обе щеки. Только тут новая "гостья" клиники осознала, что была ловко и незаметно обыскана, и про себя порадовалась своей предусмотрительности — ни оружия, ни отмычек она не привезла.

— Увидимся за ужином! — проворковала ассистентка и выпорхнула из комнаты.

Как только за ней закрылась дверь, Ванесса с облегчением вздохнула и оглядела комнату уже внимательнее. Телефона нет — ничего удивительного. Огромное зеркало в человеческий рост — за ним наверняка скрыта камера. Еще по дороге сюда Ванессе в глаза бросилось слишком уж много проводов, что наталкивало на мысль о едином центре наблюдения. Приблизив лицо к зеркалу, как будто разглядывая прыщик, Ванесса прислушалась и, как ей показалось, уловила еле различимое жужжание аппаратуры.

Сумки стояли открытые, в гардеробе — аккуратно разложенные вещи. Ванесса надеялась, что обыскивающие наткнулись на "ее" характеристики — так много времени и сил потребовалось, чтобы собрать все эти бумажки, пусть хоть кто-то оценит.

Она подошла к окну и залюбовалась зелеными холмами Сассекса. Там — Фред, в смешной шляпе, вооруженный биноклем и термосом чая. Ему-то хорошо, он остановился в мотеле "Экипаж", где на окнах нет решеток и можно спокойно раздеться перед зеркалом, не устраивая при этом бесплатного шоу для каких-нибудь недоумков.

Чем, интересно, занят Ричард? По плану, он должен задействовать все свои связи, чтобы проследить за каждым шагом пациентов доктора после их выхода из Плезант-Грин.

На лужайке играли солнечные зайчики, сонно жужжали пчелы, и Ванесса почувствовала, что глаза у нее слипаются. Странно, ведь только день… И тут слух ее уловил тишайшее шипение. Газ! Задержав дыхание, она заметалась по спальне в поисках вентиляционного отверстия. Стоп, так нельзя. Во-первых, искать источник газа бесполезно, она все равно ничего не сможет сделать, во-вторых, наблюдатели заметят ее панику и заподозрят обман. Придется подчиниться чужой воле. Девушка прилегла на кровать, вдохнула бесцветный газ полной грудью и провалилась в сон.


Громкий щелчок. Ванесса вдохнула, и ноздри защипало от резкого запаха. В голове прояснилось, более того, все вокруг стало слишком четким, гиперреальным. Она сидела за длинным столом, на который сверху падал яркий больничный свет; стены тонули во мраке и оттого казались бесконечно далекими. Девушка опустила глаза и увидела, что одета в яркое платье для коктейлей — желтое в зеленую полоску. Лицо застыло под непривычно толстым слоем макияжа, волосы уложены в хитрый узел и даже ногти накрашены в тон платью — зелено-желтыми полосками. Вокруг стола — гости и медперсонал, а во главе — сам доктор в таком ярком красном пиджаке, что ее зрение не выдерживает и она жмурится.

Голоса гостей сливаются в громкое жужжание, звенят приборы. Ванесса ощутила во рту какую-то вязкую массу и поняла, что жует.

— Лейтенант, как вы находите глаза? — обратилась к Ванессе соседка, хрупкая девушка восточного типа.

"Жаворонок" — сообщала табличка, приколотая на лацкан ее мужского смокинга.

Не переставая жевать, Ванесса попробовала осмыслить вопрос. Какие еще глаза? Взгляд на стол — и она почувствовала подступающую к горлу тошноту. С тарелки на Ванессу единственным глазом таращилась свиная голова, на месте второго зияло кровавое отверстие. Девушка никак не решалась проглотить эту мерзость, горло свело от отвращения, а хряк хамски ухмылялся ей в лицо. Не выдержав, Ванесса выплюнула остатки студенистой массы прямо в отвратительное рыло.

В зале повисла гробовая тишина. Жаворонок тихо охнула. Доктор Бэланс, прервав беседу, смотрел на Ванессу с немым укором. Не выдержав его взгляда, та отвела глаза и снова увидела свиную морду, только сейчас хохочущую, скалящую острые клыки.

Тяжелый туман начал заволакивать сознание, свет стал невыносимо ярким. Моргая, Ванесса пыталась сохранить четкие очертания предметов, но они не слушались — лица гостей удлинялись, меняли форму, превращаясь в одноглазые свиные рыла. Во рту она ощущала склизкие шарики, и глотала их, глотала. Потом все исчезло.


Ее привел в чувство запах жарящегося мяса, Вокруг все скрипело и жужжало. Жаркий красный свет и низкий полукруглый кирпичный потолок делали помещение похожим на старинную печь. Кухня? Заброшенный цех?

Надо осознать, где она и что делает, думала Ванесса. На руках у нее странные приспособления наподобие перчаток. Кожаные ремешки пристегивают ладони к круглым приборчикам, похожим на ручки детских скакалок. Большие пальцы со всей силой надавливают на кнопки, встроенные в аппарат. Вниз от приборов отходят маленькие проводки и заканчиваются на пластине, прикрепленной к ее ноге. Одета она странно — черное латексное бикини и высокие сапоги. В помещении — невыносимая жара, и, несмотря на минимум одежды, Ванесса обливается потом. Распущенные волосы противно липнут ко лбу и щекам, а защитные очки, закрывающие половину лица, запотели и позволяют видеть только смутные очертания.

В заряженном электричеством воздухе слышатся "Джетро Талл"[24] и чьи-то истошные вопли. Пальцы Ванессы все еще вдавлены в кнопки, сквозь мутные стекла очков она различает белый извивающийся силуэт на стене. Наконец, связав в сознании нажатые кнопки и чьи-то мучения, Ванесса тут же расслабила руки.

Крики смолкли, и силуэт обмяк, став совсем расплывчатым. Зато стали слышны частое прерывистое дыхание и всхлипывания. Ужас парализовал девушку, она изо всех сил пыталась разглядеть хоть что-то в окружавшем тумане.

— Молодец, Вита, вот ты и показала нам, что думаешь и о поваре, и о его стряпне! — раздались слова доктора. Сам он стоял рядом, но его лица Ванесса не различала, видела только фуражку, вроде нацистской, и ярко-розовое пятно — похоже, что боа из перьев, обвивающее грудь. — Ты закончила?

Вита до сих пор ощущает мерзкий вкус склизкого глаза и видит проклятую ухмыляющуюся морду. Ярость затопила ее. Не думая, она до упора вдавила кнопки.

Душераздирающий вопль пронзил комнату, отразился от кирпичных стен и заметался по комнате. Одна из стен осветилась голубым разрядом, а белое пятно заметалось и забилось, но Вита все сильнее нажимала, вымещая весь свой гнев на безликой, бесформенной жертве.

Стоп! Этого они и добиваются! Ванесса отдернула пальцы и замерла. Все стихло.

На живой половине лица доктора отразилось разочарование.

— Так, значит, сострадание и милосердие, лейтенант? Это никуда не годится.

Ассистенты засуетились. Обмякшее тело сняли со стены.

"Ну что же, палачом я не стала", — вымученно подумала Ванесса.

— Следующий! — произнес доктор, как на приеме.

Девушка проследила направление его взгляда. Провода на ее ногах… Больше ничего подумать она не успела, разряды пронзили ее тело. Боль хлестала, выгоняя сознание, и оно вновь покинуло Ванессу.


Напрячь руки, оторвать корпус от пола, зафиксировать, вернуться в исходное положение… Вита отжимается и, судя по ноющим рукам, уже долго. Металлический голос ведет отсчет, перевалило за вторую сотню. Она глубоко дышит, преодолевая боль, но натянутая улыбка не сходит с ее лица. Уж с этим-то она справится, ее тело — тело солдата, закаленное учениями коммандос и восточными единоборствами. Вита концентрируется на монотонных движениях. Тысяча, но она отжимается еще десять раз, на удачу, пока окрик "Встать!" не заставляет девушку вскочить и вытянуться по стойке "смирно".

Перед ней — темнокожая бритоголовая женщина с тремя черными полосами на каждой щеке, одетая, как и сама Вита, в камуфляж. На кармане, как будто в насмешку, вышито совершенно неподходящее "Зяблик". Зяблик мгновение оценивающее разглядывает Виту, затем резко и страшно бьет в живот. Уловив движение, за долю секунды до удара девушка напрягла мышцы пресса. Боль дикая, но она не переломилась в талии, как кукла, а устояла, как и положено воину.

— Умничка, — смягчилась чернокожая воительница, убирая кулак. — Дайте нашей маленькой Вите конфетку.

Появилась Голубка, на сей раз тоже в военной форме, и невесть откуда извлекла громадный красно-белый полосатый леденец.

— Лизать по моей команде! — приказала Зяблик, протягивая леденец.

Вита все еще помнит мерзопакостный глаз, но уже может справиться с собой и послушно лижет. Сладость приятно обволакивает мозг…

— Кнут и пряник! — слышит она слова, произнесенные с сильным шотландским акцентом, и проваливается в сахарное небытие.


В руке у нее пистолет, во рту все еще чувствуется вкус леденца. Ванесса опускает глаза — на ней шотландская одежда: клетчатая юбка, короткая куртка и маленькая шляпа с пером.

Дуло пистолета упирается в лоб Зяблика. Чернокожая женщина стоит перед ней на коленях со связанными за спиной руками. Рядом — доктор Бэланс в полной форме офицера гестапо. Он выжидающе смотрит ей в глаза и медленно произносит:

— Она предала нас. Выполняйте свой долг, лейтенант.

Ванесса прислушивается и в отдалении различает звуки волынки. Вокруг них — темный вечерний лес, горят костры. Офицеры — все женщины — стоят полукругом и ждут. Ее палец застыл на спусковом крючке. Чего они ждут от нее? Это проверка, но как поступить, чтобы пройти ее? Доктор не позволил бы вот так просто пристрелить своего ассистента, в конце концов, так Плезант-Грин останется без персонала в считанные дни. Скорее всего оружие не заряжено, хотя рисковать нельзя. Она незаметно чуть сдвинула оружие, целясь на несколько дюймов левее головы Зяблика, и нажала на курок.

Из левого уха предательницы брызнул красный фонтан горячей крови, она беззвучно упала на траву. Но Ванесса этого уже не увидела — ей показалось, что оглушительно громкий выстрел разнес на куски ее собственную голову.


На мир она смотрела через прутья белой деревянной решетки, сидя на мягком расшитом одеяле в большом детском манеже. Голова гудела и, казалось, весила не меньше тонны. Попробовав встать, Ванесса не смогла удержаться на ногах, схватилась рукой за решетку, но все равно потеряла равновесие и шлепнулась на пол. Только сейчас внимание ее привлек наряд — бесформенное детское платьишко и вязаные пинетки. "Я не умею ходить, я ведь пока только ползаю", — подумала маленькая Вита и поползла. На полу валялась погремушка, однако маленькой ручке никак ее не схватить. Глаза ее остановились на руке — тонкой, с длинными худыми пальцами, руке взрослого человека. Нет, она не малышка! Ванесса сжала кулак, взглянула на игрушку и подняла ее. В тот же момент прутья бесшумно ушли в пол, и она оказалась в огромной детской комнате. Кругом были раскиданы кубики с буквами, которых она пока не знала. Рядом с ней два деревянных солдатика выше нее ростом, в руках у них — страшные штыки, но лица добрые и веселые, с намалеванным на щеках румянцем и тонкими усиками.

В кресле-качалке вольготно развалился Бэланс в синем бархатном костюмчике и клетчатом галстучке, затянутом под подбородком, так что узел тонул в складках кожи.

— Наша малышка хочет поиграть, — просюсюкал он.

В какую-то игру она играет уже давно, но что это за игра и когда началась, Вита не помнит.

Ее окружили другие дети — Жаворонок и Голубка в одинаковых матросских костюмчиках, а еще Чайка, Малиновка, Воробышек. Только Зяблик сегодня осталась дома, у нее болит ухо. Девочки взялись за руки и закружились в хороводе вокруг Виты, хором распевая детскую песенку. У нее все опять поплыло перед глазами, маленькие ножки подгибались…

— Тебе водить! — шлепнула ее по плечу Голубка.

Вита сморщила лицо. Нет, нельзя, взрослые не плачут. Ванесса попробовала сжать кулаки… не получилось. Опустив глаза, она увидела свою пухлую младенческую ручку с крохотными розовыми ноготками. Она — самая маленькая здесь.

И малышка Вита в голос разревелась.

Действие второе Ричард озадачен

Ричард сидел в баре дискотеки "Цитрус", потягивая "Текилу Санрайз". Алистер Гарнет, чиновник из правительства, предложил встретиться на подземной парковке, но Ричард мягко втолковал ему, что, во-первых, его "Серебряная тень" слишком бросается в глаза, а во-вторых, ну что можно придумать подозрительнее двух мужчин, обменивающихся информацией на пустынной парковке ночью? Уж лучше здесь, среди яркой взбалмошной публики.

Мимо пронеслась на роликах девушка-барменша в коротеньком платьице, искусно балансируя стаканами на подносе. Узнать Магистра сегодня не представляло особого труда — для этого вечера он выбрал длинное замшевое пальто болотного цвета, тигровой расцветки шелковую рубашку, бело-черные расклешенные джинсы и желто-черные мокасины ручной работы. Галстуку он предпочел амулет с изображением грифона. В отвороте — белая гвоздика, чтобы окончательно рассеять сомнения Человека Из Правительства.

Ричард снял очки со светло-зелеными стеклами в форме кристаллов и оглядел танцплощадку. Темнота вокруг него была населена сотнями танцующих глаз — почти у всех девушек и некоторых ребят они светились на обнаженных частях тела, нарисованные фосфоресцирующей краской. Грохотала музыка — длинноволосые парни из "Хитов" играли песенки с дебютного альбома "Нейтральный музыкальный фон".

— Тебе не кажется, что в прошлой жизни мы любили друг друга? — прошептала соседка Ричарда, миловидная круглолицая девушка в обтягивающем декольтированном платье. Один глаз ее закрывала повязка, усыпанная стразами.

Ричард не стал спорить, но предложил подождать с воссоединением до следующей жизни. Собеседница только весело рассмеялась и достала из сумочки карандаш для бровей, чтобы записать ему на ладонь свой телефон. Перевернув его руку, девушка заметила другой номер, вытатуированный на запястье. Глаза еенаполнились слезами.

— Мира и любви тебе, — произнесла она и устремилась к танцплощадке, где ее тут же принял в объятия какой-то длинноволосый байкер.

Проследив взглядом за своей новой знакомой, Ричард заметил жмущегося у входа, худого господина респектабельного вида, в котелке, сером пальто, в костюме и, разумеется, при галстуке. В руках Человек Из Правительства сжимал зонтик расцветки британского флага. Магистр вздохнул и потеребил гвоздику. Очнувшись, чиновник поспешил к нему, наталкиваясь на танцующих.

— И вы называете это музыкой? — проворчал он вместо приветствия, присаживаясь к бару. — Грохот какой-то, слов не разобрать. Да, мы слушали другие песни…

— Эх, мамуля, а не поесть ли рыбки? — пропел Ричард.

— А? Что, простите?

— Хит сестер Эндрюс, сороковые годы.

— Ну-ну, — промямлил Гарнет.

Мимо них продефилировал заросший до глаз бородой лохматый хиппи в широких бесформенных одеяниях. Чиновник схватился за зонтик.

— Bay, чумовой прикид, мужик! — похвалил его дитя цветов, вскинув два пальца вверх.


Гарнет вспыхнул, как маков цвет. Поспешно отвернувшись, он заказал джин с тоником и перешел к делу. Несмотря на грохот "Хитов", приводящий в неистовство посетителей дискотеки, в баре было относительно спокойно, и они могли разговаривать, не повышая голоса.

— Как я понимаю, вы одна из тех таинственных личностей Клуба "Диоген", — начал он. — Креатура Уинтропа?

Ричард молча пожал плечами. Клуб был связан и с правящей партией, и со спецслужбами, но после войны Эдвин Уинтроп смог добиться для него существенной независимости. Про одного из его предшественников говорили, что он не просто работает на правительство — он и есть правительство. Про Эдвина сказать так было бы, конечно, преувеличением, но он сделал все, чтобы вывести "Диоген" из-под правительственного влияния. Сам Ричард не получал от государства ни жалованья, ни социальных гарантий, но считать себя свободным от приверженности некоторым идеалам, в том числе и короне, не торопился.

Гарнет между тем продолжал, не обращая внимания на задумчивость собеседника.

— Взявшись за дело Плезант-Грин, вы совершили более чем серьезную оплошность. К сожалению, в последнее время подобные грубые промахи стали для Клуба нормой.

Все понятно, Гарнет — один из тех, кто считает независимость Клуба непозволительной роскошью. Они ждут момента, когда Уинтроп сойдет со сцены и можно будет, наконец, прибрать к рукам все архивы общества.

— Да, мы расследуем цепь странных событий вокруг Плезант-Грин.

— Так вот, прекратите расследование. Все издержки, которые вы понесли, будут возмещены по представлению соответствующих счетов. Но! Собранные документы, записи, ваши или ваших ассистентов, будут изъяты в течение сорока восьми часов. Это вопрос национальной безопасности.

Что ж, и к этому Ричард был готов. Улыбаясь, он спросил:

— Плезант-Грин работает на правительство, не так ли?

— Больше мне вам нечего сообщить. Уполномоченные люди уверяют вас, что череда странных несчастных случаев прекратилась. Все кончено.

Магистр сохранял на лице спокойную ироничную улыбку, но мозг его сверлила тревожная мысль — Ванесса! Она там, одна в клинике опасного доктора, и пока ее не вызволят, дело прекращать нельзя. Более того, сочиняя ей правдоподобное военное прошлое, Ричарду волей-неволей пришлось воспользоваться связями в правительстве, не выдавая, правда, своих намерений, но кто знает… Вдруг уже и Гарнету известно, что конкретно предпринял Клуб "Диоген", и доктор Бэланс предупрежден об опасности?

Чиновник допил свой джин-тоник и расплатился по счету, попросив у изумленной барменши рецепт напитка. Нацарапав пропорции на смятой сигаретной пачке, та протянула ее Гарнету, а когда он отвернулся, выразительно посмотрела на Ричарда и покрутила пальцем у виска. После этого Человек Из Правительства сухо попрощался и перебежками покинул дискотеку.

Через четверть часа из клуба вышел сам Магистр. "Серебряная тень" была припаркована за углом. Обычно за руль садилась Ванесса, иногда он давал порулить Фреду. Теперь оба в Сассексе и неизвестно, все ли с ними в порядке. Подавив вздох, Ричард сел в машину и опустил внутреннюю перегородку. На заднем сиденье его ждал худощавый пожилой мужчина.

— Ты был прав, Эдвин.

— Мерзкое дело, — поморщился Уинтроп.

— Меня попросили прекратить дело Плезант-Грин. И навсегда забыть о докторе Бэлансе.

— Ну что ж, мальчик мой, придется подчиниться — у всех нас есть хозяева.

Уинтроп сражался за Англию в трех войнах, из которых только две стали достоянием учебников истории, и до сих пор сохранял благородную осанку государственного мужа. Но сейчас он выглядел усталым и постаревшим. Напоминать Уинтропу о Ванессе не было необходимости, именно его старый армейский друг смог снабдить ее блестящими характеристиками, открывшими двери клиники.

— В любом случае расследование с самого начала было несколько формальным. Мы знали, что делает доктор, — деформируя неизвестными нам методами психику, он создает "идеальных" исполнителей, запрограммированных на решение определенной задачи. Что ж, теперь нам известен их основной заказчик. Думаю, у Бэланса есть крупные частные клиенты, но в основном он работает на госструктуры. Забавно все это. Те, кто управляет Бэлансом, очень похожи на нас, на Клуб "Диоген". Сменяются правительства, но мы остаемся, и беспристрастному наблюдателю было бы очень сложно разобраться, кто из нас борется на стороне ангелов. Знаешь, в чем наша беда, беда всей Англии? Мы выиграли все войны. Ценой больших потерь, но мы победили. Теперь нужен новый враг. Большой американский брат решил эту проблему, ввязавшись в "холодную войну" с Советами, но русский Иван никогда не был и не станет нашей химерой. Мы предпочли сами создать себе угрозу, в своем доме, холили и лелеяли ее и, наконец, вырастили. Может, враг уже давно здесь, а мы просто закрывали на это глаза?

Ричард кивнул — он сам не раз думал об этом.

— Я знаю, чего от меня хочет правительство. А чего хочет Клуб "Диоген"?

— Прекрати наводить справки о докторе, нечего волновать Гарнета. Пора начинать действовать.

Действие третье Отважная Ванесса

Комната, залитая ярким солнечным светом. Удобные кресла расставлены по кругу. Идет групповая терапия — неотъемлемая часть жизни "гостей" Плезант-Грин. Справа от Виты — мужчина средних лет, его доктор попросил выступить первым.

— Меня зовут Шулер.

— Привет, Шулер, — отвечают ему хором.

— Я вор и мошенник.

— Молодец, — одобрительно произносит Бэланс и ему эхом вторит вся группа.

Как и все они, Вита аплодирует и улыбается. Доктор по-отечески смотрит на оратора. Шулер — предприниматель. Было непросто заставить его забыть об этике и избавить от угрызений совести, но прошла всего лишь неделя, и он уже не боится ни закона, ни Бога и твердо знает, чего хочет. Даже глубоко сидевший в нем страх перед тюрьмой изгнан и не сможет теперь остановить Шулера.

Следующим выступает человек с жестким лицом, на нем форма капитана ВВС.

— Я — Суровый и буду наказывать людей, которые совершают плохие поступки. Очень жестоко. Но самая строгая кара постигнет тех, кто ничего не делает.

— Благородное стремление, капитан, — кивнул доктор. — Снежинка, твоя очередь.

Поднялась высокая утонченная женщина в голубом платье — звезда группы.

— У меня нет сердца, я ничего не чувствую.

Никто не аплодировал ей, не обнял и не пожал руки.

Она вызывала не любовь, но преклонение, даже благоговение. Невозможно было устоять перед манящим арктическим холодом, и даже персонал клиники провожал Снежинку восхищенными взглядами. Шулер и Суровый не осмеливались даже заглянуть в пустые, но такие прекрасные синие глаза.

— Меня зовут Сплетник, — растягивая слова, представился австралиец с обветренным морщинистым лицом. — Я очень хочу знать все, о чем думают и что говорят люди.

— Отличная цель! — воскликнул Суровый и оглянулся в надежде увидеть одобрение, но не в глазах доктора, а в глазах Снежинки.

— Меня зовут Тихоня. Мне нравится убивать женщин, — робко произнес щуплый юноша, судя по акценту — из Йоркшира.

В группе его не любили — что-то в нем заставляло их задуматься о себе. Кроме того, он единственный попал сюда по линии Министерства здравоохранения.

Пришла очередь Виты. Она оглядела воодушевленные лица, окружавшие ее, и встала. Девушка чувствовала мощную поддержку группы, но слова давались ей не без труда.

— Я Вита…

— Привет, Вита.

— …и я буду убивать.

Необычная легкость, все улыбаются ей, жмут руки. Счастливая, Вита села на место.

— Спасибо всем вам, друзья, — взял слово доктор. — Каждый из вас и все вы, как группа, очень дороги мне. Вы первые идеальные люди и готовы к выходу в мир. Вас ждут грандиозные дела. Может быть, не сейчас, может, пройдут годы, но я верю: вы — хозяева будущего! Прошу вас, навсегда сохраните в сердце кусочек Плезант-Грин.

Бэланс замолчал и обвел взглядом воодушевленные лица.

— Итак, кто хочет поделиться с нами своими мыслями?

Чаще всего выступала Снежинка — на любые темы. Вот и теперь она первая вскинула руку, прося слова, и обожгла ледяным взглядом Сурового, который посмел последовать ее примеру. "Неужели ты думаешь, что предпочтут тебя?" — читалось в глазах звезды. Суровый мигом сник — он мечтал добиться благосклонности Снежинки, заслужить если не ее любовь, то по крайней мере уважение. Тяжелее него безразличие красавицы переживал разве что Шулер.

Но выбор Бэланса удивил всех.

— Ты часто выступаешь. Пора послушать кого-нибудь еще.

Его глаза скользнули по лицу Виты и остановились на Тихоне. Тот мгновенно залился краской — он страшно боялся произносить публичные речи, робел и заикался. Сейчас краска с его лица схлынула, он нервно затеребил пальцами края одежды.

— Смелее, Тихоня, неужели тебе нечего нам сказать? — приободрил его врач.

— Ну, я, типа… Короче, мне интересно — какой самый короткий путь к сердцу проститутки? — Подросток нервно хихикнул. — Я имею в виду, по-настоящему, между каких ребер ударить?

Суровый поморщился. Блуждающий взгляд Тихони остановился на Вите. Девушка молча подняла левую руку и указала пальцем на точку под грудью.

— Ты должен целиться сюда.

Он сглотнул.

— Спасибо, Вита.

Остальная группа недовольно загудела.

— Почему я должен слушать бредни этого ублюдка? — кипятился Суровый.

— Потому что вы должны преодолеть последний барьер, капитан, — ответил ему Бэланс, и все стихли. — Вы на пороге осознания своего потенциала, все в вашей личности, что могло помешать вам, уничтожено. Но прежде чем покинуть Плезант-Грин со своим сертификатом, усвойте — вы и Тихоня — суть одно и то же. Где бы вы ни были, что бы ни делали, повторяю, помните, вы — часть Плезант-Грин, и это станет вашей силой. То, что совершит Тихоня, так же как и то, что совершит каждый из вас, будет совершено ради группы.

Снежинка жадно впитывала каждое слово — она узнавала свои мысли.

— На сегодня все, — закончил Бэланс.

Группа загрохотала стульями. Вита встала, собираясь уходить, но замерла, услышав властный голос.

— Вита, задержись, если не трудно.

Конечно, ей не трудно. Девушка уже потеряла счет дням (или месяцам?), проведенным в клинике, но твердо знала — здесь ею пройден путь от яслей до зрелости, и вел ее по этому пути доктор, он был ей матерью и отцом, а Плезант-Грин — домом и школой.

Сейчас Бэланс усадил ее рядом с собой.

— Тебе пора покинуть Плезант-Грин, Вита. Ты готова.

Она покорно кивнула, и врач продолжил:

— Но сначала ты должна пройти последнее испытание.

Девушка вопросительно взглянула на него.

— Скажи мне, что ты будешь делать, Вита? Что тебе нравится делать?

— Убивать?

— Правильно, милая. Теперь скажи мне, ты знаешь Фреда Регента?

— Фред?

— Постарайся вспомнить, вы знакомы. Он бродит тут вокруг и изображает из себя ученого. На этой неделе к нему в мотель "Экипаж" приезжает человек из Лондона…

— Ричард?

— Умница, видишь, ты все помнишь. Да, это Ричард Джеперсон. А теперь возьмите, лейтенант.

Бэланс протянул ей сверток. Вита развернула его, и в руках у нее блеснул тонкий стилет.

— Ты поедешь в "Экипаж", встретишься там с этими двумя и привезешь их сюда. Здесь ты убьешь их — это нужно группе.

— Я поняла.

— Считай это своим выпускным экзаменом. Справишься с ним — будешь допущена к важной миссии — найти и уничтожить Эдвина Уинтропа. К этому, собственно, тебя и готовили.

— Я… мне кажется, я знаю Уинтропа.

— Это хорошо. Покончив с ним, ты сможешь немного отдохнуть. Не сомневайся, последуют другие заказы, но Уинтроп — твоя главная цель. Умри сама, но убей его. Это ясно?

Да, Вита чувствовала это. Пока Уинтроп жив, она будет преследовать его, не зная покоя. Бэланс внимательно наблюдал за ее лицом.

— Молодец, не сомневался в тебе, — наконец произнес он. — Иди обедать.

Вита в последний раз полюбовалась блестящим стилетом, завернула его в мягкую ткань и спрятала в карман.


— Несс, ты провела там пять дней! — возбужденно сообщал ей Фред, когда они втроем мчались в машине по ночной трассе.

Вита ничего не отвечала, сконцентрировавшись на дороге — они должны добраться до Плезант-Грин невредимыми.

— Мне казалось, что дольше… Намного дольше, — наконец ответила она.

Ричард задумчиво кивнул.

— Методика потрясающая, — пробормотал он.

Фред не умолкал.

— Послушай, я наблюдал за вами той ночью в лесу, во время военной игры. В чем там все-таки смысл?

Вита только пожала плечами. Ее начинало раздражать, что Ричард, не отводя взгляда, наблюдает за ней. Он же напряженно пытался понять…

Наконец машина остановилась.

— Отсюда до Плезант-Грин есть тропинка, — пояснила девушка.

— Веди, — коротко ответил Ричард.

Шагая через темный лес, все трое молчали. Увидев впереди поляну, освещенную луной, Вита замерла, затем повернулась к спутникам.

— Что это? Слышите? — воскликнул Фред.

Играла волынка. В свете луны на поляне появился доктор Бэланс, за ним из леса начали выходить его ассистенты. Постепенно плотное кольцо враждебных людей окружило новоприбывших. Чуть в отдалении стояла Снежинка, изящно кутаясь в голубую накидку.

— Та-ак, нас, судя по всему, ждали, — протянул Ричард.

— А как же иначе! — блеснул улыбкой доктор.

Фред с яростью смотрел на Виту, сжимая кулаки.

Магистр положил ему руку на плечо:

— Не дури, она не виновата. Она не в себе.

— Ублюдок! — прошипел Фред, переводя ненавидящий взгляд на Бэланса.

Снежинка поморщилась от такой грубости, а доктор, все так же улыбаясь, обратился к Вите.

— Твой выход, девочка.

Мгновенно Вита обхватила Ричарда сзади за шею, выхватила стилет и прижала его к горлу Магистра, чуть ниже уха. Движение, отточенное до автоматизма — она знала, куда ударить, как глубоко и под каким углом, чтобы кровь жертвы не попала на собственную одежду.

— Она просто сокровище, спасибо, что отдали ее мне. Чтобы вдохнуть жизнь в наше дело, нам нужны именно такие люди — целеустремленные, яркие…

— И абсолютно невменяемые, — закончил фразу Ричард.

Несмотря на цепкую хватку Виты, он тем не менее соблюдал хладнокровие. Она чувствовала, что сердце его бьется не быстрее обычного.

— Невменяемые? Что вы под этим понимаете, мистер Джеперсон? Безумие — идти не в ногу со всем миром? А что, если это мир сошел с ума? Вдруг ваша "вменяемость" только ограничивает ваш потенциал, не дает двигаться дальше? Ну и потом, кто из нас может с полной уверенностью утверждать, что совершенно нормален? На все сто?

— Я! — раздался звонкий голос Снежинки.

Не обратив на нее никакого внимания, Бэланс продолжал:

— Безумные люди всегда были востребованы в обществе — чтобы совершать подвиги, сражаться за родину. Вспомните все войны — тогда-то мы воспевали безумство храбрых! Сейчас другое время, скажете вы, и я соглашусь. Значит, теперь нам нужны сумасшедшие иного рода, только и всего. Взгляните на этих женщин, это ли не совершенство? В них нет милосердия, сострадания, любви и всей той чепухи, которую мы привыкли приписывать слабой половине человечества. Общество с детства готовит их к роли жены и матери, учит любить и жертвовать собой. Знаете, как трудно избавить их от навязанного стереотипа? Вот два моих шедевра: Вита станет величайшим убийцей нашего века; а Снежинка… О, Снежинка это нечто совсем особое, она распространит свое прекрасное холодное безумие по всему миру!

— Вы просто псих, позвольте заметить, — прервал его пламенную речь Ричард.

Стилет все еще упирался в его шею, одно неловкое движение — и верная смерть. Бэланс только хихикнул.

— Несс просто не способна на это! — очнулся наконец Фред.

— Да ну? Вы просто не знаете ни ее, ни, кстати, своего потенциала. Вы бы убили меня без колебаний, не так ли? Надо просто перенаправить вашу ярость в другое русло, а ваши помыслы — к другой, стоящей цели. Вы поймите, в ней нет ненависти, но нет и любви, нет ни радости, ни раскаяния — это машина, машина для убийства.

— Ванесса! — произнес Ричард.

Щелк! И все встало на свои места. Все просто — его голос и ее имя. Да, так ее зовут, а не этим чужим холодным Вита.

Когда-то давно она пришла к Ричарду потерянная, без прошлого и будущего, безымянная. Тогда его любовь и поддержка спасли ее, помогли стать полноценной личностью. Она сильная, и Ричард в нее верит, поэтому и доверил эту роль. Сердце ее силы — имя, которое она выбрала для себя. Все, что сделал с ней Бэланс, потеряло силу — она снова стала собой. Но внешне Ванесса ничем себя не выдала.

— Не обольщайтесь, доктор, — вы не создаете идеальных людей будущего. Вы калечите своих пациентов. Да, некоторое время они выполняют заложенные функции — по инерции, но потом… Вспомните, чем закончились ваши опыты: Весельчак… Бесстрашный… Враг…

Слова Ричарда хлестали Бэланса, как пощечины. С каждым новым именем живая половина его лица становилась все неподвижнее.

— Я не повторяю своих ошибок!

— Не повторяете? То есть в новых пациентах вы покопались, но все-таки жить они смогут?

Снежинка не сводила с них горящих глаз.

— Чтобы выжить в нашем безумном мире, всем надо сойти с ума! — выкрикнул доктор.

В руке у него сверкнул маленький пистолет. Но выстрелить он не успел — Ванесса метнула свой стилет, целясь ему в лицо. Перевернувшись несколько раз в воздухе, тонкая стальная полоска вошла точно в центр лба врача. Красная струйка потекла по его лицу, и он рухнул на землю.

Раздался пронзительный вопль, на Ванессу налетела Голубка. Ассистентка обрушила на нее град яростных ударов, но для Виты неделя в клинике не прошла бесследно: один удар ногой в лицо — и Голубка распласталась на земле. Отдышавшись, она вскочила и снова бросилась в бой, но силы были слишком неравны. Через несколько минут соперница вновь оказалась на земле, но встать на сей раз не смогла.

Ванесса оглянулась и заметила, что остальной медперсонал куда-то исчез. Фред склонился над Балансом и покачал головой.

— Я ни на минуту не терял веры в тебя, — сказал Ричард, обнимая Ванессу. — А вот доктор… Достав оружие, он себя выдал — творец усомнился в своем создании и признал поражение. А я знал, что тебя ничто не сломит, поэтому и отправил сюда. Ни я, ни Фред здесь бы не выжили, из нас получились бы неплохие машины для убийства. Но ты — совсем другое дело, ты ангел милосердия, а не смерти.

Ванесса дрожала в объятиях Ричарда и, не отрываясь, смотрела поверх его плеча на мертвое лицо доктора. Она любила Ричарда за то, что он видел в ней, но Магистр тоже может ошибаться. Возможно, методика Плезант-Грин несостоятельна, но ее рука не дрогнула, когда она целилась в ненавистное лицо. Наверное, после всех сомнений Бэланс в последние доли секунды своей жизни познал триумф.

— У них был план: Фред, ты, Уинтроп.

Ричард мрачно кивнул.

Кода Звезда

На лужайке перед главным зданием Плезант-Грин ярко полыхал костер. Восточная женщина с огромной кипой бумаг в руках методично скармливала пламени папку за папкой. Фред кинулся на нее, но поздно — большая часть архивов погибла. На лужайке валялись выпотрошенные коробки, а в воздухе кружился пепел. Огонь лениво уничтожал почерневшие скорченные фотографии.

Восточная девушка — Жаворонок, вспомнилось Ванессе, — выхватила нож и попыталась ударить Фреда в живот. Потерпев неудачу, она занесла руку, чтобы вонзить нож в свое сердце, но Ванесса, бледная и ко всему безучастная, стряхнула оцепенение, перехватила ее руку и заставила разжать пальцы. Нож упал из ослабевшей кисти. В раскосых восточных глазах горела неугасимая ненависть. Бэланс не одобрил бы таких эмоций, подумала Ванесса.

Остальные помощники, судя по всему, успели скрыться, воспользовавшись неразберихой. На улице толпились люди в больничных халатах, разбуженные шумом. Осиротевшие пациенты Плезант-Грин, на лицах — растерянность и непонимание. Лужайку освещали огни фар, выхватывая из темноты безымянные силуэты и окна дома.

— Джеперсон! — услышали друзья.

По траве им навстречу широкими шагами приближался Гарнет, размахивая зонтиком как дубинкой. Ричард усмехнулся.

— О, привет, Гарнет. Думаю, ваше расследование покажет, что Бэланс значительно превысил свои полномочия. Советую внимательно осмотреть здесь все, ручаюсь, найдете много интересного!

— Где доктор? — просипел красный от злости Человек Из Правительства.

— В лесу. Боюсь, он мертв. В руке у него вы найдете пистолет — да-да, он собирался кого-то убить! Скорее всего меня.

На лице у чиновника явственно отразилось сожаление, что доктору не удалось осуществить задуманного.

Да, думал между тем Ричард, действительно мерзкое дело. Высокопоставленные ребята спонсировали опыты сумасшедшего врача, обеспечивали "расходным" человеческим материалом. Уинтропу будет интересно узнать, что одна из их целей — Клуб "Диоген". Вслух же он произнес:

— Все равно он не действует…

— Кто? — вытаращил глаза Гарнет.

— Метод Бэланса, или как это называется. Вы же заказывали запрограммированных на достижение определенных целей психопатов? Ну вот, я и говорю: доктор с поставленной задачей не справился — ни один из его пациентов своей миссии не выполнит. Да сами посмотрите на них — несчастные потерянные люди.

Ричард указал на людей в халатах, кучкующихся поодаль с растерянными лицами. Врачи "скорой помощи" помогали им рассесться по машинам.

— Что им теперь делать, может, вы скажете, Гарнет?

Рядом с каретой "скорой помощи" Ричард различил очертания машины — такие линии могут быть только у "роллс-ройса". Три "Серебряных тени" принадлежат ему. Эта же красавица черная, с полностью тонированными стеклами. Естественно, она не Гарнета, но хозяина такой машины найти будет несложно. Он наверняка имеет отношение ко всему этому делу.

Чиновник, немного помявшись, развернулся и, не прощаясь, затрусил к "роллс-ройсу", докладывать. Рядом со "скорой помощью" в это время случилась заминка — одна из женщин яростно сопротивлялась, не позволяя санитарам прикоснуться к себе. Ричард вопросительно взглянул на Ванессу.

— Это Снежинка, гордость Бэланса.

Магистр кивнул — да, действительно, самое совершенное из творений доктора — сильная, не знающая ни сомнений, ни колебаний… Ничего, только голубая пустота. Внутренне содрогнувшись, он представил, сколько душ сгорит в этом ледяном пламени. В конце концов она сама села в машину — непокорившаяся, гордая королева, восходящая на трон в окружении вассалов.

"Скорая помощь" уехала. Водитель таинственной машины медлил. Ричард чувствовал холодный враждебный взгляд, обращенный на них из-за темных стекол. Вскоре двигатель бесшумно завелся. Враг покинул Плезант-Грин.

Магистр перевел взгляд на помощников.

— Нам пора. Пора уйти и оставить Плезант-Грин позади. Навсегда.

— Это не так просто, — прошептала Ванесса.

У нас все получится. Мы же вместе.

ГДЕ ПОГРЕБЕНЫ ТЕЛА — 3: КРАСНОЕ НА ЧЕРНО-БЕЛОМ

Скоби считал, что широкий костюм придает ему вид неловкого молодого человека из телевизионных комедий семидесятых. Ему не очень это нравилось, но Гарри настаивал на том, чтобы его репортеры выглядели модно. "Мы — местная газета, — вечно повторял редактор, — и должны быть приятны местным жителям". Он также настаивал, чтобы репортеры носили не слишком короткие, но и не слишком длинные волосы. Работа на газету "Вестник" напоминала отбывание воинской повинности.

Играя за рабочим столом в "веревочку", Иан Скоби мечтал о Флит-стрит. Даже, скорее, не о Флит-стрит, а об издательстве возле лондонских доков, в Докленде — почти все газеты национальной значимости Флит-стрит уже покинули. Номера "Кометы" и "Аргуса" выпускались доклендской "Пирамидой", принадлежащей компании "Лич Интернешнл".

Скоби был готов годами прозябать в этой тихой заводи на западе страны, прежде чем Дерек Лич предложит ему подключиться к бешено вращающемуся динамо "Кометы". Отчаянно требовалась "лошадка" — сюжет, "оседлав" который, репортер смог бы домчаться до финишной черты.

В принципе коллектив в "Вестнике" сложился нормальный. Единственной странностью, над которой не смели шутить в присутствии Гарри, была страсть главного редактора к сюжетам о герл-скаутах. На первой странице любого выпуска непременно красовалась фотография какой-нибудь чумазой феи с косичкой в момент совершения акта благотворительности.

Не так давно Скоби добился повышения: с именин и школьных пантомим он перешел на криминал. "Криминалом" в этом городке именовались разбитые окна в баре, пропавшие велосипедные насосы и украденные из сада яблоки. Когда возле города показалась одна из групп религиозной организации "Новая Эра", Скоби решил было, что это и есть его "лошадка", однако полиция без всякого шума отправила путешественников в болотистую пустошь.

— Самое время выпить чашечку "Рози Ли"! — провозгласил редактор, закончив передовую о муниципальных автомобильных стоянках, и оглянулся вокруг, желая найти человека, которого можно было бы подрядить заваривать чай.

Скоби отпустил резинки, и они щелкнули, ужалив его за пальцы.

— Иайн, — сказал Гарри, нарочито выговаривая лишнее "й". — Не соблаговолите ли позаботиться о чайнике?

У Скоби зазвонил телефон.

— Важный звонок, Гарри!

Он поднял трубку. На самом деле звонок вряд ли предвещал что-либо интересное. Еще одна корова, застрявшая в канаве. Или попытка навязать городу в побратимы потрепанную войной груду булыжника в бывшем Советском Союзе. Или отмененный концерт- карнавал…

Это был полицейский Грег Данфи, который не раз уже выпивал за счет Скоби. Обоим нравилось притворяться, будто Скоби — журналист, а Данфи — ценный источник информации.

— У меня кое-что есть, — сказал Данфи.

По отсутствию вступительного "когда-же-мы-сыграем-в-кегли-и-как-следует-надеремся?" репортер с уверенностью мог сказать, что произошло нечто такое, к чему Данфи отнесся очень даже серьезно. Скоби уловил еле слышное ржание дикой "лошадки", которую ему предстояло заарканить, укротить и отвести в редакцию "Кометы".


Ту машину, ничем не примечательную белую "хонду", Скоби нашел на расстоянии около двух миль от границы города по Экельзойской дороге. Выглядела она не разбитой, а просто неудачно припаркованной. Капот машины нависал над дорожной канавой, передние колеса утонули в грязи. Мотоцикл Данфи был прислонен к телефонной будке, а сам полицейский стоял возле автомобиля. Девушка же сидела на траве, будто расположившись на пикник.

Еще до того, как "стукнуть" Скоби, Данфи наверняка связался по рации с полицейским участком — все-таки требовалось гораздо больше пинт пива, чтобы достичь той степени преданности, при которой полицейский звонит сначала репортеру, а потом уже своему сержанту, — однако Скоби оказался на месте раньше.

Он припарковал "шкоду" — собственность "Вестника" — и вылез наружу. Увидев его, Данфи чуть не запрыгал от радости. Констебль был совершенно не в своей тарелке.

— Иан, следи за этой девчонкой.

Девушке не исполнилось еще и двадцати. Белое платье, светлые волосы заколоты назад. Симпатичная, но не сексуальная. Вполне здоровая. Гарри с удовольствием снял бы ее в костюме герл-скаута.

Данфи поскакал к кустам — полицейскому необходимо было справить нужду. Скоби взглянул на девушку, а потом на машину.

— Я вела осторожно. Просто свернула в сторону, чтобы объехать кролика.

Рядом со "шкодой" Скоби остановилась полицейская машина с пронзительно воющей сиреной. Приказав водителю заглушить ее, подошел сержант Слоумен. При виде Скоби он не слишком обрадовался.

Из кустов вернулся Данфи с блаженной улыбкой облегчения — и тут же побелел от ужаса, сообразив, что сержант приехал в тот момент, когда его не было на месте происшествия.

— Ты, — Слоумен ткнул пальцем в Скоби, — поезжай домой.

Скоби вытащил карточку журналиста.

— Здесь не написано "Никогда не попадет в тюрягу", — многозначительно предупредил сержант.

Репортер сделал шаг назад, не более. Слоумен остановился возле девушки и стал обдумывать ситуацию.

Скоби вспомнил, кто она — медсестра в общеобразовательной школе Эш-Гроув, как-то раз он брал у нее интервью по поводу слухов об эпидемии вшей. Девушку звали Элизабет Ятманн.

— Где остальные, Элизабет? — спросил Слоумен.

Она молчала.

Водитель Слоумена принялся копаться в машине Элизабет. Он открыл дверцу, и из машины выпал спеленатый сверток. Из одеяла высунулось белое лицо. Сверток был похож на большого грудного ребенка.

Водителю стало плохо.

— Где остальные, Элизабет?


"Хонду" взяли в кольцо полицейские машины, дорогу перекрыли в обоих направлениях, поставили знаки объезда. Слоумен настолько быстро создал кордон, что Скоби оказался внутри него, а не снаружи. Не желая признавать свою ошибку, сержант (который тоже чувствовал себя не в своей тарелке) позволил ему находиться рядом с условием, что журналист не будет попадаться под ноги.

Возникло замешательство по поводу того, что делать. Слоумен полагал, что машину Элизабет и страшный сверток не стоит трогать, пока они не будут осмотрены большим числом полицейских. Но ему все равно пришлось остаться с Элизабет один на один. Та улыбалась и старалась быть откровенной, если ей не задавали прямых вопросов. Всякий, оказавшись на месте происшествия, подумал бы, что она — жертва или свидетель…

Хорошая первая строка:

Всякий, оказавшийся на месте происшествия, подумал бы, что Элизабет Ятманн — жертва или свидетель, а не убийца одного ребенка и подозреваемая в деле об исчезновении восьми других детей…

День угасал, сгущались сумерки. Для осени было довольно тепло, но уже тянуло холодком. Полицейские бесцельно бродили туда-сюда. Захолустные труженики ожидали профессионалов из Дувра.

Скоби юркнул в "шкоду" и заблокировал двери. Низко нагнулся и отыскал свой сотовый телефон, чтобы продиктовать текст машинистке "Вестника". Даже Гарри снял бы с первой полосы собственную статью об автостоянках, чтобы освободить место для Элизабет Ятманн.

Скоби ткнул клавишу автоматического набора № 1, потом отключился, не дождавшись окончания щелчков. Это его "лошадка", нужно отвести ее в правильную конюшню. Когда репортер загружал память телефона номерами, он записал только девять номеров, которыми пользовался постоянно. Оставшееся место Иан с надеждой заполнил номером, которым хотел бы постоянно пользоваться.

Скоби набрал "ноль".

На звонок тут же ответили.

— Ежедневная газета "Комета". Чем могу вам помочь?


Поначалу они хотели прислать корреспондента из Бристоля, но Скоби упорно стоял на своем. Он уже находится на месте и потому имеет преимущество перед другими репортерами; если они не возьмут его материал, он позвонит в другую газету. Через минуту его соединили с Рональдом Клузом, редактором "Кометы", отвечающим за криминал.

Клуз быстро оценил дело и передал Скоби машинистке.

"Всякий, оказавшийся на месте происшествия, подумал бы, что девятнадцатилетняя Элизабет Ятманн — жертва или свидетель…".

Не задумываясь, репортер надиктовал триста слов для статьи на первой полосе. Облекая ужас в прозаическую форму, Скоби ощущал прилив удовольствия.

— Как насчет фотографий? — спросил Клуз.

У Скоби и это было схвачено.

— Я мог бы найти для вас фотографию, только дайте слово, что вы позволите мне продолжать этот сюжет. Я вас не подведу.

— Меня никто не подводит, — сказал Клуз. — Дерека не подводит никто.

— Вам перешлют фотографию.

Скоби отключился и позвонил в "Вестник". Он попал на Джемму, художественного редактора, работавшую дважды в неделю, и попросил ее поискать снимки Элизабет (с чересчур большой выдержкой, так что ее белое платье слепило глаза), сделанные для неудавшейся статьи о вшах, а потом переслать их по номеру, данному ему Клузом. Таинственность насмешила Джемму, но она не стала спрашивать, что происходит.

Если Скоби усидит на полудикой "лошадке", все переменится.


Через день об Элизабет Ятманн писали многие. Но первым был он. "Комета" опередила всех:

СЕСТРА-УБИЙЦА: НЕВИННОЕ ЛИЧИКО

МЕДСЕСТРЫ-ЧУДОВИЩА

Леденящая кровь веселая улыбка Элизабет украсила миллионы экземпляров газет.

Орды писак хлынули на запад Англии, похлеще фанатиков "Новой Эры" заняли все гостиничные номера в Сомерсете, измучили учеников школы Эш-Гроув, их родителей и учителей. Мало что уже можно было найти на поверхности, так что все стали раскапывать, подоплеку событий.

Никто ничего не подозревал. Такая милая девушка!.. Этому не было никакого объяснения.

Так как Скоби мог позволить себе быть щедрым, он работал местным гидом для представителей газет национального масштаба, рассказывая им, какие навещать бары. Его эксклюзивного интервью с Грегом Данфи оказалось достаточно, чтобы снова завоевать первую страницу "Кометы".

На третий день он вспомнил, что должен позвонить Гарри и уволиться.


Свидетели показали, что тринадцатилетний Криспин Туми обратился к Элизабет Ятманн с вывихом лодыжки после игры в футбол на утренней перемене. Медсестра предложила подбросить его до дома. Вместо этого она увезла ребенка в незнакомую местность (вряд ли она использовала свою машину — та была слишком чистой) и убивала его в течение пяти часов. Затем Элизабет поехала обратно в город. Увидев кролика, она попала в аварию.

Пропавшими без вести считались еще восемь подростков в возрасте от одиннадцати до пятнадцати лет. До сих пор думали, что они убежали и присоединились к бродягам. Все, кроме одного, учились в Эш-Гроув. Выяснилось, что четырех из них видели в последний раз, когда они направлялись к медсестре по незначительному делу. Элизабет ни слова не сказала о пропавших детях. Предполагалось, что они мертвы, но Скоби написал статью о поисках, выражая слабую надежду на то, что они могут вернуться живыми. Нужно это было и чтобы сдобрить ужас надеждой. Скоби обладал инстинктивным чутьем на такие вещи. За это Клуз похвалил его и выразил пожелание встретиться с ним, когда тот переедет в Лондон и приступит к работе в "Комете".

Это было самое прекрасное время в его жизни.


Родители Чудовища уже умерли. Единственным, кто хоть как-то напоминал ее приятеля, оказался потрясенный Тоби Кумбз, молодой человек, помогавший Элизабет поставлять провизию для школьных пикников. В газетах много раз мелькала фотография, сделанная на вечеринке в честь Хэллоуина, где Тоби и Элизабет, переодетые в колдунов, раздавали пунш из чаши с изображением скрещенных костей и надписью "ЯД".

На пятый день, поскольку Элизабет так и не начала говорить, "Комета" поместила на первой странице сюжет о нарушившей супружескую верность поп-звезде. В боковой колонке содержалось обещание рассказать о чудовищной медсестре на следующих страницах газеты, однако Скоби удалось всего лишь взять несколько интервью у бывшего директора школы Эш-Гроув, помнившего Элизабет еще ученицей. Оказалось, что она была герл-гайдом. Гарри оплатил свой отпуск на Майорке, продавая фотографии, на которых ведущий программы "Флаг отплытия" вручал Элизабет премию "За спасение жизни".

Скоби чувствовал себя так, будто его предали. От взгляда на звезду, застигнутую врасплох светом вспышки с некоей блондинкой в мини-юбке, с которой он надеялся сойтись по приезде в Лондон, Скоби охватила паника. Что, если в завтрашнем номере "Кометы" не будет и боковой колонки?

Репортеры, приехавшие первыми, уже перекочевали обратно в Бристоль и Лондон. Сюжет до сих пор не терял актуальности — в телевизионных новостях он освещался сразу же за большими международными событиями, — но с каждым днем терял свою значимость.

Скоби боялся, что "лошадка" вот-вот сбросит его.


Они встретились с Данфи за кружкой пива. Хотя полицейскому здорово влетело от Слоумена за то, что он первым делом позвонил Скоби, именно он был тем самым человеком, который, пусть даже по случайности, поймал убийцу. Данфи уже почти уразумел то, что Скоби знал с самого начала: сойдя с мотоцикла, чтобы проверить "хонду" в канаве, он совершил самый важный поступок в своей жизни.

— Вот медицинский отчет. — Данфи вытащил из куртки папку. — Я сделал ксерокс.

Скоби просмотрел отчет. Элизабет, естественно, подвергли серии исчерпывающих тестов, даже сделали рентген черепа в надежде найти опухоль, которая могла бы объяснить отклонения в ее поведении.

Он пробежал глазами множество медицинских подробностей и кое-что нашел.

— Мне нужно позвонить.

На следующий день его статья красовалась на первой полосе "Кометы":

ЖЕСТОКАЯ ДЕВСТВЕННИЦА:

У МЕДСЕСТРЫ-ЧУДОВИЩА

НИКОГО НЕ БЫЛО

Одетые в теплые пальто полицейские растянулись в неровную линию и побрели по влажной пустоши, отыскивая свежеперевернутый дерн. Серое небо предвещало мелкий дождик.

Корреспондент из "Зеркала" сделал Скоби комплимент по поводу его "жестокой девственницы". Теперь уже все средства информации — даже Би-би-си — называли Элизабет "девственной медсестрой-чудовищем".

— Как вы думаете, они что-нибудь найдут? — спросил Скоби другого журналиста, валлийца, нос которого приобрел малиновый цвет от чрезмерного употребления виски.

— Будем надеяться, что нет. Этого хватит еще на добрый месяц. Куда лучше, чем сбежавшая пума или девочка в колодце.

— Из-за чего такое происходит?

— Это витает в воздухе. В семидесятые количество преступлений — изнасилований, убийств, коллективных нападений — ежегодно возрастало на десять процентов. В восьмидесятые — на двадцать три процента. Теперь — на тридцать один. Это какой-то общественный вирус, какая-то эпидемия. Человек просто подхватывает эту хворь, идет и… убивает.

— Значит, вы будете рассматривать все под таким углом зрения?

Журналист фыркнул:

— Нет, конечно. Игрокам не нужна болтовня о философских заболеваниях. Им нужно найти, на что свалить вину. Обычно причина лежит где-то поблизости. Может, виноват сатанинский "хэви метал".

Коллекция лазерных дисков Элизабет была небольшой и вполне обычной: мюзиклы Эндрю Ллойда Вебера, легкая классика, используемая в телевизионной рекламе, группа "Возьми это". Никто не смог бы утверждать, что владение и бродвейской, и уэст-эндской записями "Кошек" могло привести к убийству девятерых детей.

Шеренга полицейских на что-то наткнулась, но это было всего лишь старое ведро, застрявшее в канаве.


— Есть ли связь с фильмами ужасов? — спросил Клуз.

Скоби об этом уже думал.

— У Элизабет нет видео.

— Жаль. А у ее приятеля?

Разговаривая по телефону, Скоби представил, как редактор с засученными рукавами меряет шагами шумный офис, а его верные корреспонденты подбегают к нему со свидетельскими показаниями и срочными сообщениями.

Скоби попытался вспомнить гостиную Тоби Кумбза. Парень отказался говорить с ним после статьи о "жестокой девственнице". Репортер задумался, не было ли клеймо "приятеля чудовища" хуже, чем открытое заявление о том, что он даже не занимался с ней сексом.

— У ее приятеля есть видео. Я уверен.

— Ну, так узнайте, смотрели ли они фильмы ужасов. Или порнографию. Или что-нибудь еще.

Скоби вообразил, как Тоби и Элизабет скромно сидят на разных концах дивана и смотрят "Лесси, возвращайся". Может, даже держатся за руки во время печальных сцен.


— Все занесено в компьютер, — объявила миссис Моррис. — Я могу точно сказать вам, что брал напрокат каждый из клиентов. Цифры поступают в главный офис и составляют рейтинговые таблицы.

Раньше заведение миссис Моррис называлось "Видеокассеты Валери". Теперь оно представляло собой звено в цепи магазинов. Выглядел магазинчик как точка торговли пищей быстрого приготовления, только вместо бургеров были кассеты.

Таблицы располагались на подставках поверх прилавка. На этой неделе первое место занял фильм "Где погребены тела-3". Постер, рекламирующий картину, возвещал, что она является "трехмерной поездкой в ад". Вместе с кассетой клиенту предлагались специальные очки.

— Вы не могли бы сказать мне, что брал Тоби Кумбз?

— Если я справлюсь с этим меню. — Миссис Моррис надавила на клавиши. — Вот, готово!

Принтер распечатал листок бумаги.

— Он не особенно часто берет кассеты. Меньше одной в месяц.

Скоби прочитал список. Единственным настоящим сюрпризом было "Пляжный мяч и Красотки "Кометы", главные роли в котором исполняли раздетые до пояса девушки — их фотографии были опубликованы на страницах газеты, — играющие в волейбол в замедленном темпе. Скоби подумал, не пригласил ли Тоби в тот вечер Элизабет, и представил себе фиолетовый румянец на щеках парня.

Все остальное было вполне обычным: "Трудный ребенок", "Во всем виноват посыльный", "Кокон", "Лучший стрелок", "Русалочка". В конце списка помещалось еще одно название, которое сюда не очень подходило: "Где погребены тела-3".

— Он, что, правда брал эту кассету?

За прилавком возвышалась вырезанная из картона фигура Роба Хакуилла, чудовища из серии фильмов "Где погребены тела": единственный глаз светился красным, поблескивали когти, сделанные из фольги.

— На него огромный спрос. Мы запасли много копий. Уже все его посмотрели. Дети обожают фильмы ужасов. Я-то сама больше люблю мюзиклы…

— Почему люди платят за то, чтобы их напугали?

— У вас есть подружка? Такие фильмы нравятся парочкам,потому что это повод прижиматься друг к другу во время страшных сцен.

Скоби представил себе, как Тоби ставит "Где погребены тела-3", и подбирается все ближе к концу дивана, где сидит Элизабет, — а рука его в это время ползет по подушкам за ее спиной, — испытывая непреодолимое желание наброситься на девушку, как Роб Хакуилл на капитана болельщиков. Он уловил отражение чудовища в голубых глазах Элизабет.


Заголовок в "Комете" гласил: "ДВА ЛИКА ЗЛА". Под ним красовались знакомый снимок улыбающейся Элизабет в шапочке медсестры и кадр из фильма серии "Где погребены тела", запечатлевший обнажившее клыки чудовище. В статье Скоби спрашивал, не затмил ли "Где погребены тела-3" рассудок Элизабет Ятманн, не пригласила ли она Роба Хакуилла в свою жизнь, или, может, Элизабет совершала все преступления по приказанию голливудского призрака? Он задавал вопросы, а тридцать три миллиона читателей "Кометы" отвечали потоком решительных "да".

Вечером "Облако-9", спутниковый канал, принадлежавший Дереку Личу, владельцу "Кометы", отменил премьеру комедийного боевика под названием "Вокруг ЦРУ" ради того, чтобы показать "Где погребены тела-3". После показа, собравшего самую большую аудиторию в году, зрители голосовали телефонными звонками по одному из двух номеров: один для тех, кто полагал, что фильм, вне всякого сомнения, стал причиной преступлений Элизабет Ятманн и должен уйти с экранов, другой — для тех, кто считал, что жестокие фильмы не оказывают влияния на общество. Лич обещал твердо держаться результата. Когда 78 процентов позвонивших сказали "нет" Робу Хакуиллу, он снял "Где погребены тела-3" со своего канала и пообещал больше никогда не показывать ни его, ни другие фильмы из этой серии. По крайней мере после показа в Хэллоуин на канале "Облако-9" марафона "От полуночи до рассвета", который, согласно рекламе, представлял собой "последний шанс увидеть" все пять фильмов "Где погребены тела". Марафон, вышедший в эфир следом за специальным выпуском новостей, посвященным делу Ятманн, также завоевал рекордное число зрителей.

По предложению "Кометы" магазины видеокассет неохотно убрали с полок "Где погребены тела-3" — после статьи Скоби он стал самым популярным наименованием в секциях ужасов — и попытались вернуть их распределителю. Компания отказывалась покупать пленки. "Комета" втихую перекупила кассеты оптом и устроила так, чтобы группы родителей и борцов за нравственность приняли участие в массовом сожжении пленок на той самой площадке, где жертвы Элизабет когда-то играли в футбол.

"Облако-9" взяло у Скоби интервью во время сожжения. Репортер уже начинал подумывать о том, есть ли у него будущее в газетной журналистике. Может, стоило податься из "Кометы" на телевидение?

— Необходимо прекратить показ этих мерзких фильмов, — искренне заявил Скоби. — Как долго еще нам терпеть грязь, забивающую слабые умы, и надеяться, что ими не овладеет безумие?

Некоторые из стоящих рядом одобрили его слова. Он уже был местной знаменитостью. Скоро Скоби сделается фигурой национального масштаба.

На следующий день дома у Скоби объявился Слоумен. Он едва сдерживал недовольство. Элизабет Ятманн хотела увидеть репортера. Она что-то собиралась сообщить ему — что-то такое, что можно было сказать только Скоби.


Он остался наедине с Чудовищем. Надзирательница, напоминающая Дольфа Лундгрена, стояла с наружной стороны двери, по ту сторону "глазка". Тюремная одежда Элизабет выглядела как перекрашенная в синее форма медсестры. Все, что она ни одевала, выглядело как медсестринская форма.

— Вы сделали меня знаменитой, мистер Скоби. Благодарю вас.

— Вы сами сделали себя знаменитой, Элизабет.

— Я не пропустила ни одного номера "Кометы". Когда я была маленькой, я хотела быть Красоткой "Кометы". Но моя грудь не выросла до нужного размера.

Если бы сейчас Элизабет позировала обнаженной, то собрала бы больший гонорар, чем принцесса Диана. Людям было бы интересно.

Скоби толком не знал, о чем спросить. За прошедшие недели ей задали тысячи вопросов, но свои секреты она сохранила. Вблизи она казалась еще обычнее, чем на фотографиях, которые надо было уж очень тщательно рассматривать, чтобы увидеть, как ее глаза светятся злобой. Ее светлые брови были почти незаметны.

— Вы смотрите фильмы ужасов?

Элизабет скорчила гримасу:

— Я пугаюсь. Однажды я посмотрела по телевизору половину "Не переставай кричать", а потом месяц мне снились кошмары.

— Вы помните "Где погребены тела-3"?

— Фильм, который брал напрокат Тоби?

— Да.

— Я прочла о нем в "Комете". Кажется, это что-то жуткое.

— Вы его смотрели?

Она ничего не ответила. "Вестнику" Тоби заявил, что этот фильм ему дали по ошибке. Тогда он хотел взять "Когда приплыли киты". Ни одна из национальных газет не ухватилась за такой поворот сюжета.

— Это Роб Хакуилл, чудовище, заставил вас делать… то, что вы сделали?

Элизабет улыбнулась:

— Если это поможет "Комете", мистер Скоби.

И тут впервые за все время он почувствовал, что боится ее.

— У меня есть кассета с фильмом, Элизабет. Я смотрел его. Пытался понять.

— Надеюсь, вы не в одиночестве его смотрите? Вы до смерти себя перепугаете.

Это был просто глупый фильм ужасов. Резиновое чудище выпрыгивало из темноты, кетчупом рисуя на тренированных телах подростков полосы. Громкие звуки и плохая музыка. Смерть со взрывами и нехорошие шутки. Очень трогательно.

Элизабет уже исчезла с первой страницы. Поиск пропавших детей слишком затянулся, чтобы быть интересным. А в интервью психиатров звучало слишком много сложных слов.

— Там все о Малышке Милене и Барри Гатлине.

Малышка Милена была боснийской сиротой, прилетевшей в Лондон за счет Дерека Лича, чтобы сделать пластическую операцию лица, сильно пострадавшего от ожогов. Барри Гатлин был американским комедиантом, попавшим в перестрелку с полицией Лос-Анджелеса после нарушения правил дорожного движения.

— Я хочу помочь "Комете", мистер Скоби. Я хочу сказать вам, где найти…

Она захихикала, как тринадцатилетняя девчонка.

— Скажем так, — и, подражая хриплому голосу, которым рекламировали американские фильмы ужасов, Элизабет произнесла: — Я хочу рассказать вам, где погребены тела…


Если он не уведомит полицию, у него будут неприятности. Но если уведомит полицию, придется делиться. Скоби задумался, как можно сообщить в полицию и сохранить свое право первенства.

Он позвонил Грегу Данфи.

Они встретились с констеблем во время ленча, чтобы выпить в баре "Храбрый солдат" в местечке Олдер. Отсюда до города было девять миль. Данфи вернул одну из копий "Где погребены тела-3", принадлежащих "Комете".

— Так и не смог досмотреть, — признался он. — А вот Джимми и Мэнди понравилось. Ужасы их не пугают.

Дети Данфи ходили в Эш-Гроув. Джимми состоял в одной футбольной команде с Криспином Туми.

Скоби сунул видеокассету в карман пиджака.

— Она сказала мне, где сделала это.

— Боже!

— Она говорит, что дети все еще там.

— Господи Боже!

— Ты и я, мы опередим детективов из Бристоля. Мы сами найдем это место. Я напишу, будто мы нашли доказательства по ее намекам.

Данфи залпом допил пиво.

* * *
В свое время у родителей Элизабет, погибших в автомобильной катастрофе, в Олдере была маленькая ферма. Из-за спада в экономике они сильно задолжали по закладной. Теперь банк выставил это место на продажу. Несмотря на дурную славу, которую приобрел дом, где в детстве жила Чудовищная Медсестра, на ферме было тихо.

— Парни из бристольского департамента все здесь прочесали.

— У Элизабет была тайная каморка.

— Мы копали чертовы ямы везде…

— Это не под землей.

Они с трудом отворили ворота и зашагали по грязной дороге по направлению к дому и сараю.

— Я должен позвонить Слоумену.

— Сперва нужно удостовериться, что Элизабет нас не разыгрывает. Известно, что серийные убийцы могут лгать.

Дверь сарая была открыта. Они вошли. Хотя внутри было пусто, строение все еще хранило запахи сена и навоза. Скоби взглянул наверх, на плоский деревянный потолок. Снаружи крыша была двускатной, покрытой рифленым железом.

Он поискал веревку, о которой рассказала ему Элизабет.

— Победа.

Веревка была намотана на торчащий из земли вертел. Непосвященный человек мог подумать, что это всего лишь часть ленты, на которую должны были крепиться тюки соломы. Он отвязал веревку и сильно дернул. Вверху затрещал потайной люк, и на Данфи свалилась веревочная лестница. Констебль взвизгнул и съежился.

— Волшебство, — сказал Скоби.

Из проема в крыше поплыл отвратительный запах. Репортер знал, что следующие несколько минут будут неприятными.

— Ты захватил фонарь? — спросил он.

— На мотоцикле?

Скоби выудил свою зажигалку и засветил огонек.

— Этого должно хватить.

— Ты что, туда полезешь?

— Вот что я тебе скажу: давай звони Слоумену.

Скоби проверил, работает ли вспышка на его фотоаппарате. Он сделает собственные фотографии. Эксклюзивно. Официально. "ЖУТКОЕ ЛОГОВО МЕДСЕСТРЫ-ЧУДОВИЩА".

Данфи попятился назад, по направлению к двери сарая. Вокруг него разлился дневной свет. Скоби полез наверх, во тьму. Он поднял свою зажигалку в люк и просунул голову в тайник Элизабет.

Зловоние обвило его голову, словно цепь.

Рука наткнулась на какую-то твердую и морщинистую поверхность, под которой угадывалось нечто мягкое, влажное и легко поддающееся. Он чуть было не потерял опору на лестнице. Маленькое лицо, искаженное, как все в фильме "Где похоронены тела-3", находилось совсем близко к его лицу. Дрожащий свет зажигалки придавал движение его будто резцом нанесенным чертам. Скоби подтянулся внутрь низкого чердака. Расстояние между деревянным полом и жестяным потолком не превышало четырех футов.

Как Элизабет заставляла детей влезать по лестнице? Для маленьких это, по-видимому, было игрой. Для более взрослых, по крайней мере мальчиков, — обещанием.

У Скоби, сидящего в тайнике в окружении мертвых детей, закружилась голова. Рядом с люком стояла парафиновая лампа. Огонь зажигалки обжег пальцы. Может, лучше рассмотреть все как следует, чем догадываться по очертаниям. Он зажег лампу и отвернул фитиль.

Каждый дюйм тайника — жестяная крыша, каменные стены, деревянные брусья — был оклеен бумагой.

Черно-белое не скрывалось под слоем красного, но на нем виднелись темно-коричневые брызги, которые наверняка вначале были красными. Элизабет словно коконом окружила себя газетными вырезками. Красотки "Кометы" — чередующиеся груди и улыбки — мелькали среди заголовков и фотографий из новостей. По стилю причесок Красоток Скоби догадался, что она начала оклеивать тайник еще в начале восьмидесятых, когда ей не было десяти лет.

Присутствовали здесь и знаменитые заголовки:

"ГЕРТЧА ГАУЧОС!" с войны за Фолклендские острова.

"ПОВЕСИТЬ ХУСЕЙНА!" с войны в Заливе.

"ЭЛВИС УМЕР ОТ СПИДА? — НАШ МЕДИУМ РАСКРОЕТ ПРАВДУ".

"ОПАСНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ: ХОМЯЧОК И ГОЛЛИВУДСКИЙ КРАСАВЕЦ".

"УБИРАЙСЯ, БРЮССЕЛЬ!".

"ЗАПЛАТИ НАЛОГ И ВЫИГРАЙ "ФОРД МОНТЕГО".

Подробности развития политической позиции Дерека Лича:

"МЭГГИ ЗАДАЛА ТРЕПКУ КИННОКУ".

"ПРАВИТ МЭГГИ".

"МЭГГИ ДОЛЖНА ОСТАТЬСЯ".

"МЭГГИ ДОЛЖНА УЙТИ".

"МЕЙДЖОР ЗАДАЛ ТРЕПКУ КИННОКУ".

"ПРАВИТ МЕЙДЖОР".

"МЕЙДЖОР ДОЛЖЕН ОСТАТЬСЯ".

"МЕЙДЖОР ДОЛЖЕН УЙТИ".

Войны, футбол, общественные выступления, лото. Королевские любовные истории, королевские свадьбы, королевские разводы. Стачки, скандалы, сезоны собачьих укусов, секс, мыльные оперы, спутниковое телевидение.

Все вырезки были из "Кометы".

Майра Хиндли, Питер Сатклифф, Деннис Нильсен, Джек Потрошитель, близнецы Крэй, Черная Пантера, Тэд Банди, Джеффри Дамер, Дэвид Кореш, Иван Грозный, Фредерик Уэст.

С десятков передовиц "Кометы" смотрели убийцы и преступники. Заголовки рассказывали о "поместьях чудовищ", "страшных домах", "зверских расправах топором", "вооруженных осадах", "жутких логовах", "извергах", "безжалостных взглядах", "улыбках убийц", "машинах смерти", "дьяволах".

В детстве Элизабет Ятманн хотела попасть на страницы "Кометы", позировав раздетой до пояса, но ее грудь не выросла до нужного размера. Она нашла иной способ претворить свое желание в жизнь.

Такой сюжет не продашь.

Скоби стал решительно сдирать газетные вырезки с поверхностей, к которым они были приклеены. Старая бумага расползалась и крошилась.

Срывая листы, он старался держаться подальше от трупов. Разом отвалились словно покрытые мхом фотографии Красоток, слипшиеся от сырости. Через щели между жестяными листами крыши проникли лучи дневного света. Чердак был достаточно маленьким, чтобы совершенно очистить его за небольшой период времени. Он успеет раньше, чем Данфи вернется вместе со Слоуменом.

Скоби смял вырезки в ком величиной с подушку и выбросил его через люк. Ком развалился на земляном полу сарая. Он легко соберет его и перенесет в машину. Позже все это будет сожжено.

Оглянувшись в последний раз, репортер отметил, что хорошо поработал. От коллажа из газет, созданного Элизабет, не осталось и следа.

Еще один штрих. Он вынул из кармана "Где погребены тела-3" и прислонил кассету к брусу. Ему бросился в глаза резиновый оскал Роба Хакуилла. Казалось, чудовище в рамке на обложке кассеты клянется отомстить.


На следующий день заголовок "Кометы", как и ожидалось, звучал так:

МЕДСЕСТРА-ЧУДОВИШЕ: ГДЕ БЫЛИ ПОГРЕБЕНЫ ТЕЛА

Адвокаты Элизабет начали мямлить что-то о злостных результатах влияния Роба Хакуилла. В Голливуде Аллан Кейз, английский создатель "Где погребены тела", отказался от комментариев. Снордлий Свеннсон, исландец, режиссер "Где погребены тела-3", был слишком занят, чтобы сказать что-либо достойное цитирования. Он снимал "Полицейского Мелового периода", кассовый фильм, летом собравший сто тысяч долларов — его Свеннсон заполучил после удачи в работе над продолжением фильма ужасов.

"Облако-9" устроило дебаты о воздействии насилия в фильмах ужасов на впечатлительные умы. В дебатах участвовали Мораг Дафф, член правого крыла лейбористской партии, "борец за нравственность", и Шелли Карлайл, кинокритик, редактор "Международного журнала ужаса на киноэкране" по прозвищу Бешеный.

Шоу вел Скоби, включившийся в поток информации.

— Я думаю, необходимо принудить тех, кто полагает, будто насилие на экране не имеет последствий, подтвердить свою точку зрения, — сказала Дафф. — Под угрозой находятся жизни людей. Когда убивают детей, странно требовать свободы слова. Спасение одной жизни, без сомнения, стоит того, чтобы избавиться от массы вредоносного мусора.

Аудитория в студии с ней согласилась. Кто-то поднялся и заявил:

— Даже если фильмы ужасов не приводят к ужасным результатам в действительности, мы сможем без них обойтись. На всякий случай надо запретить это дерьмо.

Шелли Карлайл, которая была привлекательна своеобразной готской красотой, выглядела возмущенной и взволнованной. Она хотела что-то сказать, но вмешался Скоби:

— Шелли, — с трудом выговорил он, — если бы вы были в том сарае, то никогда больше не смогли бы смотреть фильм ужасов.


В первый день разбирательства судья заметил, что ему кажется "очень возможным" то, что Элизабет находилась под влиянием фильма "Где погребены тела-3".

В "Комете" Скоби писал:

ВИНОВАТ ФИЛЬМ УЖАСОВ: ОФИЦИАЛЬНОЕ ПРИЗНАНИЕ СУДЬИ

На следующий день в магазин "Видеокассеты Валери", выбросивший все фильмы ужасов, вломились хулиганы, побросали на пол записи комедий с участием животных и подожгли их. Миссис Моррис, жившая в квартире на втором этаже, едва не задохнулась в дыму, но ее вовремя спасли. "Комета" назвала ее "следующей жертвой проклятия Роба Хакуилла".

В парламенте Мораг Дафф призвала к тому, чтобы запретить "книги и фильмы ужасов", и получила поддержку противоположной партии по поводу проекта закона, вводящего новые строгие постановления. Британское бюро классификации кинофильмов отказало в сертификации фильмам Уэса Крейвена, Квентина Тарантино и Мартина Скорсезе. Джонни Фэйт, безработный монтер, взятый при ограблении пятого почтового отделения, заявил, что стал вести преступную жизнь по приказу Роба Хакуилла. Комнату ужасов музея мадам Тюссо и лондонское Подземелье пикетировала группа заинтересованных родителей. С собравшимися говорили Скоби и Мораг Дафф.

Би-би-си объявила об открытии сезона фильмов Хаммера под названием "Рождество с Фрэнком и Дрэком", но их тут же пришлось снять с эфира из-за волны общественного протеста. Сеть газетных киосков, один из холдингов Дерека Лича, отказалась закупать журнал "Бешеный", и его перестали публиковать. В библиотеках убрали с полок книги Шона Хатсона, Аллана Киза и Джеймса Херберта, выдавая их на руки по письменному требованию только тем, кто мог предоставить доказательства, что им больше восемнадцати. Издатели поменяли обложки уже вышедших в продажу книг Стивена Кинга и Клайва Баркера, представляя авторов как "мастера темной интриги" и "короля художественной магии". "Облако-9" показал "Апокалипсис сегодня" с сохранением ругани и насилия, но удалив при этом со звуковой дорожки строку "ужас… ужас".

Питер Пол Патрик, признанный виновным в ряде поджогов, взорвал бомбу в частном клубе, где крутили старинные фильмы ужасов. Пять человек погибло во время просмотра второй пленки фильма 1943 года "Привидение Генри Олдрича". Патрик заявил, что пришла пора "избавить мир от Роба Хакуилла и его учеников-извращенцев". С ним согласились пятьдесят семь процентов читателей "Кометы".

На протяжении слушания дела Элизабет Ятманн была вежлива, но сказала очень немного. Она ни разу не заикнулась о том, что находилась под влиянием или хотя бы смотрела фильм "Где погребены тела-3", однако этого и не отрицала. Ее адвокаты стремились доказать, что ею руководил призрак Роба Хакуилла и что ее нельзя обвинять за совершенные деяния. Преступницу отправили в психиатрическую клинику "Бродмур", предположительно на всю оставшуюся жизнь. В своем заключительном слове судья повторил замечания по поводу фильмов "Где погребены тела". Премьер-министр пообещал принять меры.


Он был слишком занят, чтобы толком устроиться в своей новой квартире, поэтому все было упаковано в коробки. За месяц работы в "Комете" Скоби получил больше, чем за год в "Вестнике". Гарри, Джемма и другие ребята из "тихой заводи" скинулись и на прощание купили ему в подарок большой словарь. Скоби воспользовался им только один раз, раздумывая над тем, назвать ли кабинетного министра "пидофилом" или "педофилом". В конце концов его зам исправил это слово на "обидчика детей".

Скоби начал встречаться с Лиззи Триллинг, занявшей второе место в состязании на звание Красотки года. У нее были странные груди, напоминающие огромные геморроидальные шишки. Ее соски уже ничего не чувствовали. Когда Лиззи призналась ему, что сначала хотела стать медсестрой, он утратил эрекцию.

Клуз использовал его только для главных сюжетов, таких как частные грешки знаменитостей и насильственные преступления. Будучи представителем "Кометы" во время кампании по борьбе с фильмами ужасов, Скоби сам превратился в знаменитость. Какие-то журналисты даже стали совать нос в его личную жизнь, однако "Комета" — владеющая исключительными возможностями — их отпугнула.

Когда в поместье на севере Лондона разразилась война за рынки сбыта наркотиков, Скоби первым из репортеров оказался на месте происшествия. Он протащил фотографа под пулями, одетый в бронежилет.


— Сюда, мистер Скоби, — сказал почтительный сержант полиции. "Комета" являла собой самое закон и порядок. Ее читали многие полицейские. — Мы убрали зачинщиков этой заварушки.

Окна дома закрывали железные ставни, дверь была выломана. На часах, как рыцарь у ворот замка, стоял вооруженный полицейский. Скоби заметил в каменной облицовке выбоины от пуль.

— Здесь располагался местный штаб банды торговцев зонком.

Зонк, новый наркотик, производимый из кокаина, совсем недавно начал проникать на британский рынок. Соперничество между нарокодельцами приводило к многочисленным стычкам.

Скоби перешагнул через коврик у порога. В коридоре все еще стоял дым. На обоях с выпуклым рисунком виднелись подтеки крови. Закрепленные на лестнице ковры хранили следы автоматной очереди.

Фотограф несколько раз снял Скоби, бродящего по дому.

— Здесь был их командный пункт. — Полицейский указал на холл. — Грязновато тут.

На линолеуме были нарисованы очертания трупов. Кровью забрызгало смятый ковер из газет — недавних номеров "Кометы". С нескольких написанных Скоби статей улыбалась Элизабет. Комната была забита дорогой техникой: компьютеры, факс, телевизор высокой четкости, видеомагнитофон. На стенах висели вырезки с Красотками "Кометы". Пухлые губки Лиззи — такие же силиконовые, как и ее грудь, — посылали воздушные поцелуи с полудюжины цветных фото.

— Какая пленка в видеомагнитофоне? — спросил Скоби.

Полицейский попытался нажать на кнопки рукой в толстой перчатке. Выдвинулась кассета.

— Держу пари, какой-нибудь ужастик, — сказал сержант. Он посмотрел на торец и прочел: — "Проект "Кометы": официальная история войны в Персидском заливе". Точно говорю: они смотрели бомбежки.

Сержант открыл свой портфель, предназначенный для улик, и вытащил кассету.

— Засунь-ка ее в магнитофон, сынок. Шеф любит, когда все чисто.

Он передал своему помощнику копию фильма "Где погребены тела-3" и подмигнул Скоби.

— Должно же быть объяснение всем этим преступлениям и насилию, да?


Не в состоянии заснуть, Скоби оставил Лиззи лежать на кровати с открытым ртом — спать в другом положении она не могла — и тихо прошел в пустую гостиную. Стульев здесь еще не было, однако "домашний кинотеатр" — подарок от Дерека Лича, заслуженный на новой работе, — был целиком установлен. Скоби сел на ковер и стал смотреть "Где погребены тела-3". У него еще оставалось несколько копий.

Знай своего врага, подумал он.

Каждый раз, когда Скоби смотрел фильм, тот менялся. Скорее всего это была иллюзия. Некоторые из сцен, сохранившихся в его памяти как незначительные, расширились. Изменились лица некоторых актеров. Кассеты были словно погодки: похожи, но не во всем. У каждой копии имелись свои особенности.

Он смотрел "кассету Тиффани". Сцена, где Тиффани, первая жертва Хакуилла, занималась любовью с приятелем, после чего он превращался в чудовище, шла дольше и была более живописной, чем на других копиях. Тиффани работала медсестрой. Во время любовной игры ее приятель вставил в ее эрогенные точки иглы для акупунктуры. Хакуилл превратил их в шприцы и наполнил женщину адским огнем. Она раздулась от удовольствия — по всему ее обнаженному телу стали лопаться вены — и взорвалась от оргазма.

Скоби казалось, что "кассета Тиффани" больше волновала его, чем другие: "кассета Адама Кисса" (в ней было больше сцен-разговоров), "кассета Роба" (в ней чудовище издавало больше криков) и "громкая кассета" (здесь было больше тяжелой музыки). "Кассету Тиффани" он смотрел чаще всего.

Тиффани немного походила на Элизабет. Почти все женщины и некоторые мужчины немного походили на Элизабет.

Если бы законопроект, внесенный Мораг Дафф, был подтвержден, Скоби пришлось бы заплатить штраф в 50 фунтов за каждую кассету "Где погребены тела-3". Он подумывал, не избавиться ли ему от них, но тогда он остался бы в темноте, беззащитным. Пока он продолжал смотреть "Где погребены тела-3", его не мог заметить Роб Хакуилл.

Он по кадрам прокрутил сцену смерти Тиффани, стараясь различить, какое киноволшебство заставило ее умереть.


"Риал Пресс", книгоиздательская фирма Дерека Лича, поручила ему срочно написать книгу о Чудовищной Медсестре и о "страшных результатах просмотра фильмов ужасов". Назовет он ее, разумеется, "Где погребены тела". От "Группы заинтересованных родителей" и обычных граждан хлынул поток писем. Мораг Дафф, согласившаяся написать предисловие к книге, пригласила Скоби и Лиззи на обед в Ланган. Весь вечер она подбрасывала репортеру реплики для статьи. Все, что говорила Мораг, произносилось резким тоном и было достойно цитирования.

Переписанные по пятому разу копии всех фильмов из серии "Где погребены тела" шли на черном рынке по цене, превышающей 500 фунтов. С таможен сообщили, что переведенных на датский язык фильмов ужасов было задержано больше, чем порнографических лент. Питера Пола Патрика вернули под опеку психиатров. Скоби выяснил, что, будучи мальчиком, Патрик испытал жестокое обращение, а также что его бабушка и дедушка, издевавшиеся над ним в детстве, были похожи, по крайней мере на фотографиях, на актера Бориса Карлоффа.

Скоби знал фильм "Где погребены тела-3" так хорошо, что мог воображать его в бесконечных вариациях. Порой он был Адамом Киссом, героем-журналистом, истязаемым призраком убийцы, о котором написал. Порой — Робом Хакуиллом, щелкающим когтями в поисках мести. Порой Тиффани становилась Лиззи, и каждая часть ее тела, кроме груди, вздрагивала во время любовных сцен. Порой же Тиффани превращалась в Элизабет, наполнявшую чашу с пуншем, на которой было написано "ЯД".

В офисе Клуз передал ему конверт.

— Письмо от твоей девушки.

Это была записка от Элизабет с предложением помочь в написании книги. Она мечтала прочитать о себе что-нибудь еще. Скоби показал письмо Клузу.

— У нее мания известности. Потому-то она и позволила себя поймать.

Скоби засомневался, все ли так просто.

— Сам подумай. Она оставила восьмерых детей на чердаке, где их убила, но въехала в канаву с Криспином на заднем сиденье. Почему она не бросила его вместе с остальными?

— Не понимаю.

— Все слишком затянулось. Анонимность пришлась ей не по вкусу. Ей даже не нравилось убивать этих детишек. Она ждала, что рядом появишься ты и сделаешь ее знаменитой.

— Не обязательно я.

Клуз пожал плечами:

— Нет, но ты ее доктор Ватсон, ее Босуэлл. Она такое же произведение "Кометы", как Лиззи Триллинг, принцесса Ди или Мораг Дафф. Или я.


В офисе Скоби называли "охотником на чудовищ". Кличка прилипла к нему, ее стали использовать знакомые полицейские.

— Для этого вам понадобится крепкий желудок, Охотник, — сказал инспектор Холлис. — Там на ковре просто бойня.

Они стояли на лестничном пролете дома в Сохо, перед квартирой, которую использовала для своего дела молодая женщина, называвшая себя "Ариан". Ее настоящее имя было Джун Лоутер.

Детектив толкнул открытую дверь. В ноздри Скоби ударил знакомый запах. Смерть всегда пахла чердаком Элизабет.

— Ее раскромсали, как головоломку.

Она числилась третьей. Как и все остальные, Ариан была проституткой, но не уличной. Внизу не обнаружилось никакой записки, предлагающей "полногрудую модель" или "мисс Строгость". Клиенты должны были знать ее адрес. Возможно, убийца был одним из них.

Первая жертва, Тереза Готтсчок, звала себя "Тиффани". Это прозвучало, как зов трубы для боевой лошади. Статья, написанная Скоби о Готтсчок, была озаглавлена:

ИСТИННЫЙ РОБ ХАКУИЛЛ ИМЕЕТ ДЕЛО С ЛОНДОНСКИМИ ПРОСТИТУТКАМИ?

Он ожидал, что следующей жертвой будет Нэнси, как и вторая жертва Хакуилла в фильме "Где погребены тела-3", но ее звали Мьюриел Боун. Тем не менее в общественном сознании между ними установилась связь. Во всех статьях, посвященных преступлениям, неизвестного убийцу стали называть "истинным Робом Хакуиллом".

Скоби осторожно обошел вокруг Ариан, которая была разрезана на куски и разбросана по полу. Поверх тела лежала полиэтиленовая пленка, но неровные пятна крови показывали места, где пленка пристала к открытой ране. Черные волосы разметались, словно подводное растение, заключенное подо льдом.

Холлис сказал:

— Этот Хакуилл — больной парень.

— Это один и тот же человек? — спросил Скоби.

— Он оставил свою визитку.

На зеркало была наклеена кровью Красотка "Кометы". Не Лиззи, но могла быть и она. Убийца нарисовал пунктирные линии на теле улыбающейся Красотки. С тем же успехом он мог бы пририсовать маленькие ножницы с надписью "разрезать здесь".

На месте убийства Тиффани такой Красоткой была Лиззи.

С помощью щипчиков Холлис снял фотографию и убрал ее в чистый пластиковый конверт. Полиция согласилась со Скоби в том, что следует воздержаться от публикования этой детали в выпусках официальной прессы — таким образом из расследования могли исключиться преступления, совершенные в подражание этим.

— Ну как, может, нашли маленькую черную книжку?

При обысках на квартирах остальных жертв не было обнаружено никаких следов адресной книжки или списка клиентов. Предполагалось, что убийца унес с собою все, что могло выдать его имя.

— Наш красавчик любит красоток, — сказал Холлис. — Надо пригласить его судьей в конкурсе "Красотка года".

Из крохотной кухоньки послышался скрежет. Скоби и Холлис подскочили на месте.

Стейси Коттерилл раздвинула занавесь из шариков. Детектив выглядела слишком молодо, чтобы попасть на фильм "старше восемнадцати".

— У нее был компьютер, сэр, — сказала Коттерилл. — Я нашла файл под названием "Поцелуи". Сейчас распечатываются имена и адреса.

Холлис широко ухмыльнулся:

— Прямо как Криппен. Его поймали, потому что он не был знаком с новой техникой.

— Сэр, список снабжен примечаниями. Подробными примечаниями.

Инспектор посмотрел вниз на Ариан:

— Ну, кто тут у нас умная девочка?


Пока Клуз заканчивал свою речь, Скоби и Холлис стояли в дальнем конце комнаты. Они находились возле вершины пирамиды предприятий Дерека Лича в Докленде. Клуз обращался к собравшимся на семинар, посвященный рыночной стратегии "Кометы". Лич желал, чтобы информация с семинара была распространена по всей его империи средств массовой информации.

— Когда Дерек выкупил "Комету", она была безнадежна, — говорил Клуз. — Это был самый скучный таблоид в Британии. Скучнее, чем многие широко известные газеты…

Со стороны людей в костюмах послышались натянутые смешки.

Список клиентов Ариан включал несколько знакомых имен. Алистер Гарнетт, высокопоставленный государственный служащий, оказавший помощь Мораг Дафф с составлением законопроекта против фильмов ужасов, любил делать это "как обычно", но всегда "быстро заканчивал". Скоби с удивлением обнаружил, что самой Мораг не удавалось "собраться с духом" и что ей это "нужно позарез". Ни один из них не был подозреваемым, истинным Робом Хакуиллом. Это подтверждалось многочисленными алиби, добытыми в щекотливых интервью.

Среди большого количества анонимных клиентов, заслуживших унизительные оценки, единственным, кто мог оказаться подходящей кандидатурой, был Рональд Клуз. Ариан отметила, что он становился "груб, затем плаксив".

Инспектор Холлис попросил Скоби облегчить его работу. Скоби прекрасно понимал, как сложно будет написать об этом статью. В адрес "Кометы" не должно прозвучать ни одного обвинения. Но Рональд Клуз сам являлся "Кометой". Редактор был любимцем Дерека Лича.

— Дерек подумал и о "Красотках", — продолжал тем временем Клуз. — Дерек подумал обо всем. После того, как Дерек стал владельцем газеты, в семидесятых годах тираж увеличивался в среднем на десять процентов каждый год. В восьмидесятых — на двадцать три процента. В девяностые — на тридцать один.

Цифры звучали устрашающе знакомо.

В затененном углу виднелась высокая фигура, скрытая в полумраке. Скоби подумалось, что ею мог быть сам Дерек Лич, которого он еще ни разу не встречал лицом к лицу, но тот отвернулся, оставшись неузнанным. Необычным выглядело то, что, находясь в помещении, он был в черной шляпе с нависающими полями и длинном черном пальто.

Клуз стоял перед широким окном, закатом превращенным в зеркало. Отражение точно повторяло его движения. Отражение было очень похоже на Роба Хакуилла. Скоби понял, что его начальник и есть убийца.

Тихонько подошла Коттерилл и наклонилась близко к Холлису.

— Сэр, мы проверили его рабочий стол, — кивнула она в сторону Клуза. — Он хранил сувениры.

Холле скорчил гримасу.

Семинар завершили вежливые аплодисменты. Люди в костюмах ушли. Клуз посмотрел на Скоби и детективов. Человек-тень все еще оставался на месте, наблюдая.

— Рональд… — начал Скоби.

Клуз повернулся и взглянул на свое лицо в зеркале окна. Оно исказилось — обнаженные зубы, красные глаза.

— Хакуилл — это он, — сказал Холлис.

Клуз ударил головой в стекло. Оно треснуло по всей длине, засвистел вечерний ветер.

Холлис стал пробираться вперед между стульями. Скоби просто стоял и смотрел. Клуз выбросился в окно.


Официально истинный Роб Хакуилл оставался на свободе. Лич заключил сделку с Холлисом. После развода Клуз стал заполнять свой дом страницами с фотографиями Красоток. Должно быть, мысли о девушках полностью владели им долгие годы.

Лиззи появлялась теперь не часто. Она получила роль проститутки в фильме о Джеке Потрошителе, но съемки прекратились, когда распространители видеокассет, испугавшись ярлыка "фильм ужасов", забрали свои деньги. Тогда Лиззи согласилась на роль в картине с участием Красоток, принадлежащей "Комете", под названием "Влажные дыни". Этот фильм отличался от первого.

На каждом месте преступления, где побывал Скоби, он обнаруживал "Комету". В нее заворачивали рыбные палочки. Наклеивали заголовок на стену. Вырезали из картинки лицо или грудь. Оставляли специальную цветную вклейку о разводе в королевской семье. Полиция аккуратно избавлялась от улик, снова и снова оставляя кассету с одним фильмом из серии "Где погребены тела" вместо газеты.

Кассеты становились редкостью. Его собственный запас иссякал: магнитофон зажевал "кассету Адама Кисса", а "громкую кассету" пришлось отдать Холлису, чтобы тот положил ее под болтающиеся ноги подростка-самоубийцы. В основном он смотрел "кассету Тиффани".

Скоби чувствовал, что стал близок Робу Хакуиллу как брат.


На неделе, когда "Комета" в ответ на испуг Европейского Сообщества, вызванный губчатой энцефалопатией, опубликовала серию рецептов с использованием "лучшей британской говядины", Скоби получил посылку из Бродмура. Элизабет прислала ему одобренный "Кометой" пирог с говядиной, который испекла сама. В записке она спрашивала о том, как продвигается работа над книгой.

Он сел и озадаченно уставился на пирог.

Через месяц после того, как предложенный Мораг Дафф (заслужившей прозвание Тряпичная кукла) законопроект стал законом, по всем главным городам Великобритании начались массовые сожжения фильмов, книг, комиксов и журналов, содержащих ужасы. Издатели серии новых антологий ужасов в мягких обложках были осуждены по закону Дафф и провели по три недели за решеткой. Один писатель в очках, названный светочем движения "мизерабилистов", приковал себя к ограждению снаружи Парламента, и толпа закидала его мусором. Полиция организовала ряд утренних налетов на дома коллекционеров книг и фильмов ужасов, конвоируя жалких преступников на глазах у их соседей, пока из домов выгребали груды пресловутых улик.

За время освещения продолжающейся кампании против ужасов тираж "Кометы" возрос на сорок четыре процента. Поскольку зонк превратился в наркотик, который покупали безработные, а подражатели Роба Хакуилла совершали серийные убийства в Кардиффе и Манчестере, количество насильственных преступлений также увеличилось на сорок четыре процента.

Скоби стал избегать просьб об интервью. Он включал свой автоответчик и никогда не отвечал на звонки из средств массовой информации.

Каждую ночь он смотрел "кассету Тиффани". Возможно, это была последняя копия фильма "Где погребены тела-3" во всей Великобритании. Теперь он знал, что фильм ни в чем не виноват: Чудовище жило где-то ближе.

Однажды ночью фильм прервала реклама, которой раньше на этом месте не было.

Две Красотки "Кометы", одетые только в трусики бикини, прыгали вокруг человека, который сидел и читал газету. Заголовок гласил: "ХАКУИЛЛ ДОЛЖЕН УЙТИ". Из-за газеты выглянуло оскаленное лицо. Единственный красный глаз подмигнул Скоби. Роб Хакуилл сказал:

— Тебе нужно повеселиться, ведь правда?

Девушки прижались к чудовищу, он воткнул свои когтистые лапы в их мягкие животы, и острые пальцы вышли наружу через груди. Потек силикон.

— Что это такое: красное на черно-белом? — спросил Роб Хакуилл и ответил: — Газета.


Холлис не представился, но Скоби узнал его голос.

— Охотник, ответь, — сказал полицейский, — я насчет истинного Роба.

Скоби поднял трубку.

— У Ариан имелась копия списка. Копия попала в другую газету. Они укажут на Клуза. Скажи Личу, что в этот раз я не могу прикрыть "Комету".

Холлис повесил трубку.

На экране Хакуилл проталкивал Адама Кисса через внутренний коридор. Скоби понял, что у него не хватит времени добраться до запечатанного дома Клуза, выбросить фотографии Красоток и оставить там "кассету Тиффани". Все откроется.

Он сам был виноват в этом. Ведь это он поселил в общественном сознании мысль о том, что корень насильственных преступлений находится где-то в средствах массовой информации. Поскольку время ужасов ушло, их место должно занять что-то другое.

Например, "Комета". Газета, детище Дерека Лича, распространялась и действовала на людей — таких, как Элизабет, Питер Пол Патрик, Клуз, торговцы зонком.

Телефон зазвонил снова. Скоби поднял трубку до того, как успел включиться автоответчик.

— Ты знаешь, кто это, — произнес голос, глубокий, почти американский. Скоби не был уверен, кто звонит — Дерек Лич или Роб Хакуилл. — И ты сам знаешь, что делать.

На экране Хакуилл вцепился в Адама Кисса, его рот расширился, чтобы охватить голову жертвы.

Фильм не был источником тьмы. Она исходила из Пирамиды в Докленде. Скоби служил ей так же, как служили ей Элизабет и Клуз. Он не волен был выбирать свое будущее.

Скоби стал рыться в неразвернутых подарках на новоселье. Клуз подарил ему как раз то, что нужно. Электрический нож на батарейках. Наверное, такой моделью Клуз пользовался и сам.

Чтение инструкции заняло тридцать минут. Перед использованием нож необходимо было включить в розетку на три часа. Это не могло обескуражить репортера, он скоротал время, два раза прокрутив "кассету Тиффани". То, что он планировал, означало исчезновение фильма и ему подобных. Скоби рассеянно пожалел о потере, но "Комета" должна была двигаться вперед.

От нажатия на кнопку лезвие зажужжало. В порядке эксперимента Скоби тронул им упаковку из полистирола, и та с визгом разлетелась на сотни крошечных снежных шариков.

Скоби достал записную книжку и заказал гавайскую пиццу с приправами в фирме, где в качестве посыльных использовали девушек. Затем связался с одной "восточной массажисткой", работавшей на дому, и попросил ее немедленно прийти. На автоответчике Лиззи Скоби оставил сообщение с просьбой позвонить как можно раньше, чтобы забрать "срочный" контракт, пришедший от ее агента. Потом репортер набрал номер автоответчика детектива Коттерилл и пригласил ее заглянуть вечером, чтобы дать интервью для его книги.

Он решил, что этого будет достаточно. Четыре кандидатуры.

Скоби уселся в откидывающееся кресло перед телевизором, держа в одной руке электрический нож, а в другой — пульт от видеомагнитофона. Ради эксперимента он запустил нож в воздухе, приходя в восторг от жужжащего лезвия, потом перемотал назад "Где погребены тела-3". Надо посмотреть кассету еще хотя бы раз, перед тем как появится одна из тех, кому он позвонил.

ГДЕ ПОГРЕБЕНЫ ТЕЛА — 2020

Центральная часть Америки, Спринг-Милоу, штат Иллинойс, США. Время близится к полуночи, на небе сияет белый диск Луны.

Шанталь не очень удобно чувствовала себя в облике Тины. Одиноко, стоя на газоне городского парка, она вглядывалась вдаль глазами виртуального персонажа.

На постаменте возвышался памятник основателю города — предприимчивому политику, жившему два столетия назад. Изображение статуи отчетливо проецировалось в пространстве, размеры совпадали с оригиналом в Реальности, на ощупь чувствовалась твердая гранитная поверхность.

В некотором смысле Имитация давно опередила Виртуальность по уровню технологий.

Несмотря на то что мир виртуальный оставался непроницаемым для реального, ощущения людей, попадавших туда, казались настоящими благодаря современному интерфейсу. Находившаяся в оболочке Тины Шанталь услышала, как за спиной встрепенулись спящие на деревьях птицы, и почувствовала, что покрывается гусиной кожей. Дыхание девушки облаком пара вырывалось в холодный воздух, в котором еще висел свежий запах травы после дождя.

Незнакомые ощущения во многом отличались от реальных: мозг Шанталь воспринимал лишь те единицы информации, которые был в состоянии усвоить. Подсознательное восприятие и сенсорные датчики, воздействовавшие на воображение, рисовали яркую картину. Спринг-Мидоу действительно казался реальным!


ИНИЦИИРОВАТЬ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ СОБЫТИЙ


Напротив статуи, освещая ночной воздух резными неоновыми буквами, струилась виртуальная надпись:

ГдЕ ПОгреБЕнЫ тЕЛа

Слова витали как дымка. Шанталь не знала, правильно ли нажала кнопку "Пуск" и началось ли действие. Хотелось как можно тщательнее рассмотреть окружающую местность, но почему-то плохо вращалась голова.

ПАУЗА


— Не пытайтесь представить происходящее в полной мере, сестра Шанталь. Просто позвольте событиям идти своим чередом и наблюдайте за происходящим.

Голос Джерома прозвучал откуда-то из воздуха, заглушая все иные чувства и звуки. Коллега предложил дружеский совет, однако женщина не могла последовать ему. На виртуальном фоне появилось таинственное излучение из неопределенного источника и разбило статую на мельчайшие элементы. Вглядевшись в тонкую пелену виртуального мира, Шанталь увидела две призрачные фигуры: Джером Родс и Роджер Дюрок тщательно следили за ее успехами.

Что же в действительности она делает? Сидит на диване в каюте или двигается в образе Тины запрограммированной марионеткой? Сестра чувствовала тяжесть громоздкого шлема на голове, вес собственного тела и гравитацию реальности, однако находилась где-то очень далеко от самой себя. Хрупкая линия связи с реальностью исчезла, Шанталь вновь стояла перед вернувшейся в прежнюю форму статуей.


СТОП-КАДР

Появилось ощущение холода, послышались звуки насекомых. Мимолетное видение из Реальности исчезло. Шанталь попыталась успокоиться и разобраться в ситуации. Женщину раздражало собственноебездействие в запрограммированном сюжете. Она внушала себе, что это всего лишь игра или увеселительное мероприятие: именно так воспринимали интерактивный сайт люди. Некоторые считали интерактивную игру обычной программой, проверяющей устойчивость человеческой психики.

Сестра чувствовала, будто над ней довлеет чужая воля, но была не в силах побороть это ощущение. Шанталь никогда не любила фантастику и фильмы ужасов, хотя, как и многие другие, не могла преодолеть влечение к подобным зрелищам в Виртуальности, к тому же в данный момент это являлось частью ее работы.

Однако постепенно нарастал внутренний конфликт, и Шан хотела установить причину духовного дискомфорта. Она находилась в четко установленном виртуальном изображении, и в настоящий момент не существовало нужды вникать в суть происходящего, следовало лишь принять свою виртуальную оболочку и не пытаться контролировать действия.

Шанталь странно себя чувствовала: одежда сжимала тело невидимыми железными путами. Сестра все прекрасно ощущала, однако не могла самостоятельно регулировать и направлять движения. Неодолимое желание обернуться и посмотреть, что происходит сзади, деформировало окружающую виртуальную картину, немного смешан поле.


СМЕЩЕНИЕ НА 180 ГРАДУСОВ


Все движения Тины были заранее предусмотрены программой и не зависели от воли девушки. Спустя несколько секунд она увидела более обширную территорию, нежели предусматривалось системой. Аккуратно посаженные деревья, белая свежеокрашенная скамейка, покинутые жителями дома. Мимо прошла удивительно реальная на вид черная кошка и проскользнула в ближайшие кусты, на которые падал лунный свет. Что-то пронеслось мимо диска луны.

Несмотря на аннотацию к сайту, пространство выглядело абсолютно реально. Находясь в оболочке Тины, Шанталь чувствовала, как в одном теле пытаются ужиться два сознания, которые оба были лишены самостоятельных действий. Она силилась противостоять странному чувству раздвоения личности, но импульсы целиком погрузились в виртуальный кошмар и не поддавались контролю. Что-то происходило…


ПУСК


Внезапно подул ветер, и где-то вдалеке зазвучала странная музыка — захватывающая и тревожная. Сердце, то ли ее, то ли Тины, забилось сильнее. Кошка на миг вынырнула из кустов и вновь исчезла, слившись с другими ночными тенями. Луна на черном небе над Спринг-Мидоу засияла еще ярче.

Внезапно отобразилась полная картина происходящего: за несколько секунд в сознании пролетели все моменты со времени вхождения в Спринг-Мидоу, словно быстро снятые кадры. Программисты, создавшие игру, стремились таким образом приспособить посетителя к внезапным смешениям поля и усилить реакцию на малейшие колебания. Можно было слегка выглянуть в Реальность через специальный гироскоп, висевший на шейной цепочке, и смоделировать перемещения между вибрирующими полушариями, создающими эффект "Звук вокруг".

Тина стояла, не двигаясь с места, и кого-то ждала; девушка начала испытывать смутный страх. В полночь должна состояться встреча в назначенном месте — под старыми часами ратуши. Однако до полуночи остались считанные секунды.

Героиня была моложе Шанталь лет на пятнадцать — значит, Тине около восемнадцати.

Действие началось. Открылся портативный почтовый ящик Тины Синглтон, и ненужная информация стала автоматически стираться, освобождая место новым сообщениям. Одновременно в подсознании мелькнули фотографии родителей и друзей с информацией о характере отношений между героиней и сверстниками. Своеобразная база данных оказалась невелика. Присутствовали также сведения о некоторых событиях из жизни Спринг-Мидоу, к отдельным файлам прилагались фотоиллюстрации.

Тина являлась одной из лучших учениц школы и красивейшей девушкой городка, а следовательно, пользовалась популярностью среди молодых людей. В числе изображений мелькнули детские фотографии, материалы об отношениях в семье и сведения о дружеских связях. Точных данных не прилагалось, однако значилось, что взаимопонимание с родителями практически отсутствовало. Мать Тины страдала довольно неустойчивой психикой, к тому же в последние годы пристрастилась к алкоголю. Порой, напившись, она нещадно избивала дочь. Отец был настолько флегматичен и далек от семьи, что предпочитал делать вид, будто ничего не замечает.

Технология Виртуальности достигла пика совершенства, однако происходящее все же представлялось менее увлекательным и безопасным, нежели просмотр фильма и чтение книги. Шанталь считала Виртуальность занимательной, но предпочитала реальные действия.

Сильный ветер поднял опавшие листья и закружил яркой гирляндой вокруг памятника. Девушка схватила пролетавший мимо дубовый лист и пальцами виртуальной героини почувствовала его шершавость: засохший лист казался удивительно реальным. Тина с хрустом раздавила его и развеяла по ветру.

Интересно, сколько информации уже переработано?

В парке никого больше не было, по пустынным аллеям гулял ветер, но Шанталь чувствовала невидимое присутствие Джерома и Дюрока, настроившихся на программу из Реальности. В воздухе витало что-то… или кто-то еще. Сестра в облике Тины улавливала некое опасное постороннее присутствие. Нервы напряглись в тревожном ожидании, женщина ломала голову над причиной странного ощущения, однако раздвоение личности мешало адекватно оценить ситуацию. Решив поэкспериментировать, она полностью настроилась на мышление Тины.

Девушка регулярно получала много открыток, тексты которых были составлены из вырезанных газетных букв, словно письма шантажиста. Поначалу смысл некоторых сообщений радовал: "ВсеГда о теБе дуМаю".

Затем стали появляться темные намеки на знакомство:

"КАК поживает НАША ДеВочка?" Интересно, почему Тина ни с кем не делилась тайной о столь странных письмах? Даже лучшая подруга не подозревала о тайных посланиях, которые регулярно получала одноклассница. Шанталь знала ответ на вопрос: потому что это просто глупая игра и логически мыслить здесь совершенно бесполезно. Вот, например, сегодняшнее послание:

"Давай всТреТиМся НА гороДсКой плоЩади в ПОЛНОЧЬ. РоБ ХАкуИЛл".

В отличие от других анонимных сообщений, здесь была подпись. Имя вызвало зловещую мелодию в виртуальном пространстве, и сердце охватило смутное предчувствие беды. Опавшие желтые листья закружились в такт мрачной музыке.

На экране почтового ящика высветилось еще одно информационное сообщение, датированное несколькими минутами назад. Одновременно по каналу подсознательной связи Шанталь узнавала все больше подробностей истории жизни Тины.

Роб Хакуилл был злодей, убийца, чудовище. Маньяк и шантажист, который погиб от страшных пыток своих жертв и восстал из ада мстить и злодеям, и невинным людям. Посланник дьявольской Принцессы Тьмы, когда-то погибшей в муках и теперь мучившей живых, зловещей особы из прошлого века, до сих пор незримо витающей среди массовой неразберихи.


Подготавливая отзыв об "Эффекте Хакуилла" Шанталь несколько раз подряд просмотрела фильм "Где погребены тела". До этого Хакуилл часто появлялся в ее детских кошмарах. Духовный наставник Сестры попал в точку, предложив это научное исследование как средство избавления от старых страхов.

Все же почему первой работой виртуальных технологов стала именно картина "Где погребены тела"? Почему не "Маленькие женщины" или какая-нибудь мелодрама? Шанталь силилась разобраться в истоках проблемы.


Тина нервно оглянулась, пытаясь убедить себя, что последние сообщения — просто неудачная шутка. Скорее всего это дело рук лучшей подруги, Стейси Шнайдер. Ничего, завтра в школе она ответит за свои дурацкие розыгрыши!

А может, послание от Джимми Трейнора? Одно из сообщений таинственного Хакуилла содержало имя одноклассника:

"Твой СЕКРЕТ останНЕТся наШей тайнОЙ, Я знаю — тЫ люБишь ДжиМми Т.".

Нет, неправда! Тина пыталась уверить себя, что не испытывает чувств к Джимми, однако втайне мечтала, чтобы одноклассник ответил наконец взаимностью.

Шанталь растерялась, подростковые мысли героини никак не укладывались в голове. Школьный жаргон давался с трудом, однако становилось понятно, что Тина боится: опасность чувствовали обе сущности в теле девушки.

Откуда-то из неясного разума Тины Шанталь закричала: "Оглянись назад, посмотри кто там! Беги, беги скорее домой, звони в полицию!". Она пыталась повлиять на виртуальную оболочку, изменить ход событий, не хотелось так глупо заканчивать игру.

Тина продолжала стоять на пустынной аллее парка и думать. Нет, все же виноваты только Джимми и Стейси. Именно Стейси предала ее и рассказала Джимми о тайном чувстве подруги. Наверное, теперь они смеются за ее спиной, а может, даже подсматривают, хихикая, из-за кустов около памятника. Сердце вновь забилось сильнее. Да, не существует никакого тайного поклонника, над ней просто жестоко пошутили. Обычный подлый розыгрыш! Ха, и не существует никакого Роба Хакуилла!

Неужели Тина ничего не вспомнила, прочитав имя на послании? Как могло случиться, что после тринадцати серий фильма про маньяка девушка не знала, кто такой Роб Хакуилл? Имя страшного убийцы в виртуальном Спринг-Мидоу должно быть у всех на устах, как и в Реальности!

Конечно, в Виртуальности все происходит по-другому. Исходя из аннотации к интерактивному сюжету, предполагалось "оживить миф", поместить Хакуилла "обратно в его гнусную оболочку" и сделать из него "чудовище нового тысячелетия".

Вдруг что-то произошло. Рука с когтями схватила девушку за плечо. Музыка зазвучала тревожнее. Тина открыла рот, готовясь издать жуткий крик, однако не успела: ее схватили и повалили наземь. Попалась!

Даже заранее зная, что произойдет, Шанталь испытала шок.

Огромные руки прижали Тину к траве. Она отчетливо чувствовала тяжесть давившей на нее темной фигуры. В нос ударило скверное дыхание, послышался зловещий шепот:

— Я знаю… Робби знает… Робби всегда знал… где погребены тела!

Пальто на плече разорвалось под острыми как бритва когтями. Тина-Шанталь ощущала нечто похожее одновременно и на боль, и на какое-то странное тепло, медленно разливавшееся по телу. Боль в Виртуальности не представляла опасности для человека, однако казалась не менее реальной, чем в жизни, ибо неприятные ощущения все же поступали в мозг.

Зачем вообще все это?!

Шанталь хотела дать команду "Стоп", но утратила контроль над ситуацией.

Тина не могла противостоять убийце. Виртуальный кошмар полностью поглотил ее; казалось, теперь существовала лишь обреченная на гибель Тина Синглтон, в которой растворилась личность Шанталь.

Виртуальная картина ночного неба нависала над лежащей на земле девушкой. Памятник основателю города возвышался подобно могильной плите. Лицо маньяка наклонилось к жертве, затмевая собой луну и постамент. Зубы убийцы заскрипели, сдирая с клыков куски эмали. Единственный глаз чудовища зловеще горел в темноте.

Ледяная рука наконец достигла ее сердца…

— Хэк верну-у-улся!

…и раздавила его всмятку.


СТОП

ВЫХОД


Виртуальное пространство исчезло как дым, но ощущения остались: Шанталь все еще испытывала боль и страх Тины. Надо взять себя в руки! Она снова сидела на диване, физически находилась в Реальности, откуда и нажала "Пуск" несколько минут назад. Джером суетился вокруг виртуального экрана. Это он дал команду "стоп", очевидно, полагая, что рассудок сестры не выдержит дальнейшего сюжета. Зайдя по собственному каналу в Инфо-мир, он вмешался в ход игры.

Женщина медленно приходила в себя. Через несколько секунд слух и зрение постепенно вернулись, однако мозгу требовалось время, чтобы осознать случившееся и восстановить духовный потенциал.

— Как вы себя чувствуете, Сестра? — спросил Дюрок.

Шанталь кивнула и сняла шлем. Инстинктивно она встряхнула волосами, будто на голове все еще были длинные светлые локоны Тины, а не черный платок монахини. Через некоторое время, окончательно придя в себя, Шанталь попыталась просканировать внутренний механизм хитрой штуковины, удивляясь, почему потеряла контроль в Виртуальности. Своевременная подача команд зависела от нервной системы, сети проводов и кристаллических микросхем. В конце концов Процесс Имитации являлся всего лишь световым эффектом. Образы попадали в мозг путем восприятия оптическими нервами, обманывая другие рецепторы и органы чувств и выдавая различные имитации за реальные ощущения: звуки, запахи, видения, вкус, боль, радость. Однако подсознательная мысль о том, что все происходившее с ней в виртуальном городке — лишь страшная техническая фантазия, не помогала, особенно в тот момент, когда настигал и ранил монстр.

Она махнула Дюроку рукой и вопросительно посмотрела на Джерома.

— Мне показалось, вы совсем растерялись, — объяснил он.

— Я бы хотела впредь сама решать, когда выходить из программы.

— Конечно, вы правы, сестра. Простите, что вмешался.

Дюрок и Джером использовали устаревшую форму обращения к католическим священнослужителям и называли коллегу "сестрой". Однако Ватикан давно ввел новые правила обращения, и теперь монахов называли просто по имени. Следуя международным правилам, на пресс-конференции Европейской Комиссии в Брюсселе Шанталь одевалась, как и другие, в черный смокинг. Странное одеяние не нравилось женщине, считавшей, что костюм придает ей вид некоего бесполого существа. Гораздо естественнее сестра ощущала себя в простом длинном черном платье с римским поясом.

Пол под ногами слегка колебался. Сначала сестра подумала, что окончательно сдают нервы, однако потом вспомнила, что корабль покачивается на якоре. Постепенно возвращались душевное равновесие и чувство реальности. Шанталь повесила шлем на место.

Члены Союзного Парламента долго спорили, где расположить Еврокомиссию по обсуждению Поправки Модела-Дафф. Брюссель мог предоставить все передовые технологии и имел самую современную аппаратуру, однако проводил спорную политику по ряду вопросов, чем часто вызывал недовольство в остальном мире. В частности, Бельгия во многом поддерживала расизм и препятствовала поселению на своей территории граждан из некоторых частей света, а также не предоставляла гражданство второму поколению вынужденных переселенцев. Прага являлась наиболее безопасным местом для представителей любой национальности, ибо славилась своей относительной терпимостью и гостеприимством, поэтому более подходящего места для встречи членов Еврокомиссии найти не удалось.

Усиление административных органов европейского экономического сообщества главным образом произошло за последние два года, когда Чехия стала председательствовать в Евросоюзе. Штаб Еврокомиссии расположился на корабле "Густав Мейринк", постоянно стоящем на якоре около Карлова моста на реке Влтаве. Саботай — полномочный представитель Монголии — шутил, что корабль принадлежит "цыганскому военно-морскому флоту".

Апартаменты Шанталь располагались палубой ниже главного офиса Еврокомиссии и оказались не больше кельи в церкви Сан-Анжело. Джером не был приспособлен к жизни в обители и потому сразу по прибытии в Прагу предъявил администрации требование поселить его в гостиничный номер-люкс. Дюрок, в отличие от коллеги, не жаловался, к тому же у него почти не было личных вещей.

— О чем задумались, сестра?

Образ Тины не давал Шанталь покоя. Резкая боль от острых когтей Хакуилла до сих пор отдавалась в плече призрачным эхом.

— Давайте поговорим позже, Дюрок. Потребуется некоторое время, чтобы все обдумать. Скорость виртуальных технологий опережает процессы человеческой психики, поэтому, дабы разобраться в сюжете и его воздействии на человеческий мозг, необходимы долгие исследования.

— Это мнение официальных лиц, однако не следует забывать о миллионах людей, невольно участвующих в эксперименте. У нас слишком много информации об Имитации и слишком мало необходимых знаний. Люди создали Виртуальность слишком быстро и не успели как следует разобраться в происходящих в ней процессах.

Джером Родс был родом из Англии и специализировался в области информационных технологий, а последние пару лет работал в некотором смысле виртуальным детективом. Шанталь, гражданка Швейцарии, считалась видным медиа-психологом. Их профессии дополняли друг друга, и хотя Джером и Шанталь познакомились совсем недавно, уже прекрасно сотрудничали.

— Кроме того, эта гигантская Индустрия быстро охватила массы. Виртуальность помогает притворить в реальность любые мыслимые фантазии человека, заставляет пережить самые невероятные ощущения. Именно это притягивает людей; считается, что подобные эксперименты абсолютно безопасны как для физической оболочки, так и для психики. Однако в Соединенных Штатах не только запретили телефильм "Где погребены тела", но и просмотр виртуальной версии.

Джерому было около тридцати, значит, англичанин моложе ее на год или два. В нем слегка наблюдалось некое ребячество, которое Шанталь пока не могла "догнать" — слово из лексикона Тины вполне подходило. Коллега являлся для нее образцом второстепенного файла в системе обработки детской психологии: типичным представителем нового мирового поколения, характеры, ценности и культура которого сформировались под воздействием новейших технологий и медиа-информации и вовсе не обуславливались религией, семейными традициями, социальным классом или даже национальностью.

Что-то заставило его нажать "стоп" и вытащить Шанталь обратно в Реальность.

— Можно подумать, что мировая индустрия ищет прощения грехов и поэтому так стремится к принятию новой Поправки. Модел и Дафф выступают против правонарушений в использовании современных технологий, и Дюрок, как истинный моделист, хочет, чтобы мы осудили Имитацию. У каждого свои интересы, несмотря на видимое дружелюбие и сотрудничество; каждый пытается влиять на нас, следуя своим личным целям.

Дерек Лич и его администрация в "Пирамиде" стремились создать Виртуальную Реальность еще в начале века. В связи с последними спорами о безопасности виртуальных интерактивных фильмов император мирового мультимедиа рынка предложил материальную помощь для проведения дополнительных исследований. Однако Еврокомиссия не взяла кредит от столь заинтересованного в сохранении Виртуальности источника, а также отвергла помощь лоббистов, которые настаивали, чтобы Еврокомиссия как можно скорее приняла поправку.

— Преподобный Модел уверен, что Виртуальность — Зло.

Роджер Дюрок — ярый религиозный фанатик, французский последователь Джозефа Модела, евроевангелиста из Лихтенштейна. Модел считался в мире одним из самых влиятельных лиц, обладал непререкаемым авторитетом среди своих "прихожан" и к пятидесяти годам принял личное участие в урегулировании многих религиозных и этнических конфликтов, в том числе в восстании басков в 2009 году.

В отличие от Джерома, который старался следовать моде и одевался в широкие фланелевые брюки и клетчатый жакет, Дюрок напоминал отшельника девятнадцатого века, он неизменно облачался в черное одеяние, застегивавшееся на деревянные колышки, и белую рубашку с высоким воротником, заколотым булавкой: как и другие представители многих радикальных сект, Дюрок отвергал пуговицы, считая их одним из атрибутов Зла.

Наряду с премьер-министром Великобритании Мораг Дафф, Модел предложил внести третью поправку к новому уголовному кодексу Евросоюза. Еврокомиссия должна в ближайшее время рассмотреть предложение и затем представить свои рекомендации Союзному Парламенту. Крайний срок составления официальной резолюции Правительству Евросоюза — 1 января 2020 года.

— Дьявольским козням надо положить конец! Наша миссия — крестовый поход.

Шанталь при всем желании не могла просканировать Дюрока. Порой он казался другом и даже единомышленником в некоторых вопросах религии. Моделисты, особенно бывшие католики, жестоко осуждали Папу Георгия за излишнюю мягкотелость и нерешительность в противостоянии нарастающему в мире кровопролитию, Дюрок же воздерживался от резких замечаний. Однако Шанталь иногда настораживало поведение коллеги; Роджер был темной лошадкой и наверняка слепо следовал наставлениям Модела, внутренне посмеиваясь над тщетными попытками католиков вернуть былую славу своей церкви.

— Его преподобие издал в Лихтенштейне официальный указ о том, что люди должны прекратить сеять зло.

Раньше Дюрок работал в полиции, затем состоял в вооруженных силах Европы, откуда перешел в Интерпол, где теперь специализировался на международных серийных убийствах. Моделист уже ликвидировал трех маньяков, промышлявших страшным делом под именем Хакуилла: Пиетро Москоне, Надю Тилл и Хью Веста. Членство в Еврокомиссии Дюрок получил благодаря опыту работы в правоохранительных органах, а отнюдь не Моделистской Церкви. Джером был известной личностью в медиа-консорциуме и ничем не уступал Дюроку по важности. При первом голосовании мнения, как и следовало ожидать, разделились: Дюрок — за, Джером — против, Шанталь воздержалась.

Сестра происходила родом из Швейцарии, однако большую часть года жила в Ватикане. Как ни странно, возможно, именно по этой причине у нее до сих пор не было европейского паспорта. Какое бы решение ни приняла Еврокомиссия, Поправка не коснется ее родины, ибо Швейцария не состояла в Евросоюзе и даже не стремилась туда.

— Имитация и Виртуальность — разные вещи. С тем же успехом можно сказать, что телевидение и театр — одно и то же.

— Создатели Имитации утверждают, что их детище более реальное пространство, нежели остальной виртуальный мир, — заявил Джером, вертя в руках небольшой экран.

Небольшая серебряная сфера была гладкой и холодной. К двадцатым годам XXI века современные технологии научились производить мониторы размером не больше теннисного мяча.

— Виртуальная Реальность — палка о двух концах. Здесь трудно защитить индивида от непредвиденных обстоятельств, хотя разработчики полагают, что для посетителей виртуального пространства не существует вообще никакой опасности. В данном случае трудно будет прийти к рациональному решению. Существует несколько выходов. Например, предоставить охране сайта самой разбираться с проблемой, или попытаться просканировать и изучить информационные промежутки между сайтами; возможно, неполадки в системе происходят именно оттуда. Помнишь, когда Виртуальность только-только стала доступна для простого обывателя, и все устремились в интерактивные игры? Это была самая опасная ошибка! К тому времени разработчики не успели тщательно проверить безопасность системы и совершенство механизма. Любителям игр прежде всего нужен захватывающий сюжет, а при наличии нескольких вариантов люди получают еще и возможность выбора. Помнишь конфликт по поводу игры "Это Синерама!", когда внезапно деформировалось поле и пострадали десятки людей? Тогда многие прекратили посещение виртуальных сайтов. Именно опасаясь повтора этой неприятной истории разработчики Имитации, проведя испытательные работы, создали игры нового поколения. Если опять возникнут проблемы с безопасностью на интерактивных сайтах, Дерек Лич и его международные корпорации потеряют уйму денег, ибо люди перестанут доверять Виртуальности. Однажды финансирование исследований уже прекращалось, и если бы не широкие карманы Лича, в мире бы не существовало новейших технологий. Сегодня опасность возросла: Имитация подчиняет сознание людей, повальное увлечение распространяется очень быстро, развивая в людях зависимость даже не сравнимую с наркотической. Поэтому одновременно углубить исследования интерактивных виртуальных игр на предмет их безопасности и временно ограничить доступ людей на сайты очень трудно: контроль над ситуацией медленно теряется. Многие пользуются нелегальным доступом, а подпольные линии связи практически невозможно установить. И все же, как ни парадоксально, основная прибыль от Виртуальной Индустрии поступит не раньше 2050 года… хотя Лич может позволить себе подождать столь долгое время.

— Знаешь, находиться в Виртуальности — это все равно что жить посторонней жизнью или мысленно находиться в чужой голове.

Сестре вспомнилась хрупкая фигура школьницы Тины Синглтон.

— Такое же впечатление создается, когда читаешь исторический роман или заучиваешь наизусть монолог Гамлета или Эдипа. Проблема в том, что это не просто слова; находясь снаружи, человек не может сопереживать, а будучи в оболочке другого, способен в полной мере разделить все ощущения.

— Все это проделки Дьявола, — сказал Дюрок.

— Или Дерека Лича, как говорит мама. Кроме того, спутниковая сеть "Пирамиды", в том числе 9-й канал, взяла на себя создание телеправительства от имени Церкви Модела.

Хотя в виртуальном Спринг-Мидоу не существовало зеркал, Шанталь интуитивно чувствовала присутствие некоего постороннего, не связанного с сюжетом образа. На нижней стороне аннотации к сайту под портретом главы Голливуда Шанталь внутренним чутьем уловила некий довольно знакомый фантом человека.

— Тебе не показалось, что Тина выглядит как Марта Уинк?

Уинк стала жертвой неуловимого маньяка в Гамбурге.

Джерома предположение удивило.

— Некоторое сходство есть, но… есть и различия.

Дюрок молча смотрел куда-то в сторону.

На столе в зале Еврокомиссии лежала подшивка документов по делу об "Эффекте Хакуилла". Открыв папку, Шанталь перелистала файлы с фотографиями жертв.

Виртуальный маньяк ранил ее в плечо в том же самом месте, что и Марту. На фотографии жертвы, сделанной после убийства, ярко виднелась страшная рана с запекшейся кровью.

— Нас ослепили передовые технологии и художественная графика, однако Имитация может быть опасной. Потенциал и возможности, виртуального поля до конца не изучены. Комиссии предстоит решить, способна ли некая аномалия виртуального поля пагубно воздействовать на психику людей и заставлять совершать зверские преступления.


Уже два года Шанталь изучала серийные убийства, связанные с фильмом "Где погребены тела", однако до сих пор не понимала, в чем же разгадка "Эффекта Хакуилла".

На протяжении долгих месяцев в виртуальных залах Ватикана она вновь и вновь просматривала все тринадцать серий злополучного фильма; скрупулезно изучая архивы, раз за разом анализировала все произошедшие убийства за пятнадцатилетнюю историю существования фильма.

Первыми несколько лет назад об "Эффекте Хакуилла" заговорили газеты. "Желтая пресса" обвиняла во всех зверских убийствах различные секты и фанатов "тяжелого металла", однако голословные обвинения тех или иных СМИ вовсе не способствовали спокойствию в обществе и лишь разогревали почву для конфликтов. Несмотря на усилия полиции и разведки, конкретных доказательств причастности к убийствам каких-либо тайных обществ не обнаружилось. Проблемы начались с того, что некоторые люди, входившие в самый знаменитый интерактивный виртуальный фильм, впоследствии совершали зверские преступления. Роб Хакуилл сошел с виртуальных экранов и деформировал психику людей, делая из простых граждан кровожадных безумцев. В итоге благодаря настойчивости СМИ суд возбудил дело о возможной причастности разработчиков сайта к росту агрессии среди посетителей виртуальной игры. Многие специалисты считали, что именно кровожадный персонаж побуждал людей к совершению зверских убийств.

Шанталь просмотрела все интервью с Хакуиллскими маньяками. Наиболее интересным экземпляром являлась удивительно разговорчивая Элизабет Ятманн, которая подробно рассказывала о том, как виртуальный Хакуилл сделал из нее убийцу. Однако Шанталь казалось, что в уклончивых объяснениях Ятманн кроется что-то странное, будто женщина выучила речь наизусть с чьих-то чужих слов и даже никогда не смотрела фильм. Как истинный фанат Хакуилла и виртуальной игры мог перепутать Тину Синглтон со Стейси Шнайдер? А Элизабет умудрилась перепутать основных героинь!..

Ятманн было около пятидесяти, после ареста осужденная проживала в Англии в специальной психлечебнице для невменяемых преступников. Элизабет охотно рассказывала о том, как "Хакуилл заставил ее убивать", и даже подвигла некоторых видных деятелей на учреждение кампании по ее освобождению. Ятманн была профессиональным кулинаром и неустанно посылала своим сторонникам и представителям международной организации под названием РХЖ — "Родственники Хакуиллских Жертв" — небольшие кулинарные шедевры. Вряд ли РХЖ собирались настаивать на смертном приговоре убийце, однако поддерживать кампанию по ее помилованию они тоже не горели желанием.

Шанталь склонялась к тому, чтобы классифицировать "Эффект Хакуилла" как современный случай лондонской или салемской массовой истерии, и считала эффект намеренным перекладыванием вины на некую внешнюю причину. Теперь в зверских преступлениях предпочитали обвинять не дьявола, а современные виртуальные технологии, которые якобы негативно влияли на психику нормальных людей.

Убийцы давали одно и то же объяснение: "Я просто исполнял приказ".

Кардинал Кевин Мензи, ее наставник, некоторое время назад впервые принял важный тезис и публично признал, что Ватикан признает существование "Эффекта Хакуилла". Шанталь выступила в поддержку тайных исследований 2004 года, которые рекомендовали не принимать во внимание просьбы Ятманн об изгнании из нее нечистой силы. Не отвергать, а просто не замечать считалось иногда гораздо гуманнее. Однако странные заявления от имени Ятманн продолжали поступать в суд и лишь увеличивали ее популярность. Одна из трех оставшихся в живых Хакуиллских убийц не сходила с первых полос газет. Однако Роб Хакуилл не был официально признан демоном, а потому об изгнании бесов речь не шла.

Нет, что-то странное происходило в виртуальном фильме, где-то скрывалась тайна. Ятманн, как и двое других Хакуиллских убийц, одного из которых так и не поймали, совершала преступления по всей Европе, в частности в тихой Англии, откуда происходил родом Алан Кейс — автор и продюсер фильма "Где погребены тела". Лесли Кониерс, одна из сотен жертв, была девушкой Кейса. Имя Хакуилла с детства преследовало Алана, как и многих других, то и дело всплывая в кошмарах. Оставалось непонятным, зачем же тогда он продолжил эпопею и переместил фильм в Виртуальность.

Действительно, в тихом омуте черти водятся…

А может, маньяки-убийцы не имели ничего общего с популярностью фильма? Вероятно, это просто случайное совпадение, а причины помешательства некоторых людей крылись в другом?

Шанталь лишал спокойствия не сам Хакуилл: когда она вышла из подросткового возраста, маньяк стал казаться лишь сумасшедшим мстительным уродом-неудачником. Гораздо более непредсказуемой и опасной была Принцесса Тьмы, адская хозяйка Хакуилла. Возможно, и сам Кейс страдал расстройством психики; иначе что заставило его изобразить именно Абсолютное Зло, побуждающее молодежь в черных кожаных куртках и цепями на беспричинную жестокость.

Возможно, корни загадки крылись где-то в средневековье, но в основе "Эффекта Хакуилла" лежало что-то, заставившее многих отделиться от папства мягкого понтифика Георгия и найти убежище в отделившемся Ватикане, который верил в реальную войну с армией Дьявола.

Работая над тезисом, Шанталь часто заходила в Виртуальность.

Ее заключение, вычеркнутое из окончательного плана заявки кардинала Мензи, состояло в том, что Церковь, изучая "Эффект Хакуилла", не должна полагаться на психологию, ибо следует обратиться к старинным духовным источникам и поискать ответ в религиозных догматах.

В данный момент сестра осмотрительно полагалась на Ватикан, который являлся для нее стволом мирового дерева. Многие понимали, что Мораг Дафф старалась услужить бывшему председателю Евросоюза канцлеру Чехии Мартине Дрынковой, которая уступила Дафф свое кресло. Внесение поправки Дафф считала своеобразным прощальным подарком предшественнице и по большому счету старалась не вникать в различные разногласия, возникшие в Европарламенте.

— Для нового поколения вроде меня информация — это воздух, Шан. Мы дышим ею с рождения, понимаешь?

Недавно Шанталь отметила для себя небольшой триумф — Джером перестал называть ее "сестра".

— Моя мать — противник всякой механизации и автоматизации, до сих пор отказывается поставить дома плоский экран и никогда не пользуется виртуальными источниками информации.

— Наверное, вы ссоритесь по этому поводу.

— Она всегда учила меня не сдаваться и сканировать только в случае острой необходимости. Кроме того, в особо трудных случаях я пользуюсь внутренним чутьем. Думаю, в этом мы немного схожи с тобой.


Они сидели в выложенном мозаикой кафе в гетто. Вокруг столиков таял снег от электрических обогревателей. Электронный голем, скрипя при малейшем движении, разносил стаканы горячего чая. Джером ковырял вилкой в салате, вылавливая шоколадные кубики.

Обшарпанные стены в стиле экспрессионизма и узкие коридоры покрыли металлопокрытием и специальной плиткой, чтобы создать эффект старинного камня. Рисунки граффити покрывали все остальное свободное пространство на стенах. Заведению было не больше десяти лет, и оно представляло собой точную копию оригинала, разрушенного в конце прошлого века.

Все европейские столицы давно превратились в парки отдыха, даже Ватикан. Межнациональный конгресс издал закон об обязательном ношении национальной одежды в публичных местах. Туристы из Океании с радостью восприняли новшество, европейцы же не выразили восторга от нового правила.

Наука продвинулась вперед не только в сфере телекоммуникаций. Человечество научилось изобретать роботов нового поколения, которые внешне почти не отличались от людей и даже имели искусственную нервную систему. Чехи весьма либерально относились к роботам, считая их такими же равноправными гражданами, как и люди, однако в остальном мире их считали машинами и порой обращались очень жестоко. Сейчас несколько бригад роботов-строителей восстанавливали фасад недавно разрушенной вандалами лавки подарков при синагоге. Расисты не только разгромили здание, но и разрисовали оставшиеся стены яркими антисемитскими лозунгами. Пострадал не только магазин, но и вся близлежащая территория: повсюду в гетто царил разгром. В районе жило очень мало евреев, но межэтнические группировки одинаково презрительно относились и к роботам, и к монголам, и к курдам, теснящимся в убогих квартирках, как пчелы в ульях.

На большом экране, встроенном в стену кафе, появилось голографическое изображение Модела. Седые волосы лидера моделистов развевались на ветру; глаза, подведенные синей тушью, производили пугающее впечатление и вместе с тем гипнотизировали.

— А вот и босс Роджера — Модел, — прокомментировал Джером.

Джозеф Модел стал самым удачливым и богатым евроевангелистом за всю историю мировой религии. Он умело создал новую религию, синтезировав основные ценности конфессий прошлого столетия, подчинив себе многие крупные экономические и финансовые учреждения и в то же время проповедуя пуританство Старого Света и трудовую этику, допускающую рабство. Модел так же использовал в своих учениях теорию кальвинизма, а в политике придерживался фашистских взглядов. Помимо прочего самолюбивый и эксцентричный лидер любил сравнивать себя с великими мира сего.

Голограмма заговорила одновременно на иврите и на чешском, призывая в скорейшем времени восстановить город Кадис. Модел резко критиковал отказ правительства Евросоюза его последователям в размещении в зоне боевых действий. Шанталь вспомнила, как в редкие моменты гнева Папа Георгий называл отряды моделистов быстрого реагирования "духовными мошенниками". Во время восстания басков моделисты раздавали медикаменты и гуманитарную помощь только тем, кто вступал в их организацию и обязывался посвятить жизнь служению Моделу.

— Мне не удается просканировать Роджера. Интересно, почему он примкнул к Моделу? На зомби вроде не похож, — сказал Джером.

— Наверное, нас так же обсуждают за спиной, — отозвалась Шанталь.

— Видишь ли, Папа сделал большую ошибку, когда внес изменения в доктрину о непогрешимости Католичества. Тем самым понтифик подорвал старые традиции, либеральная политика церкви — не самая лучшая идея. Он поставил под сомнение многие религиозные догматы и истинность монашеского призвания.

— Вообще-то говоря, согласно последним церковным реформам и указу Папы, я — не монахиня, а священнослужитель. Это совсем другое.

— Извини. Иногда трудно изменить представление о некоторых вещах.

— Понимаю. Даже в церкви еще не все привыкли к новым правилам.

Голос Модела все еще продолжал звучать. Теперь он агитировал граждан Европы выступить в поддержку Поправки. Шанталь услышала в речи имя "Марта Уинк".

— Похоже на речь Роджера, — сказал Джер.

— Точно.

— Кроме того, думаю, у моделистов есть доступ к информации не хуже нашего.

В ходе расследования выяснилось, что Марта была ярой любительницей последних технологических новинок. Многие пиратские организации незаконно производили из некачественного сырья устройства для входа в Виртуальность и распространяли свою продукцию главным образом в государствах, где запрещался легальный доступ в Инфо-мир, в частности в Соединенных Штатах Америки. В ночь перед смертью Марта зашла в виртуальную игру "Где погребены тела". Модел проводил прямую параллель между убийством Уинк и встречей Тины с Хакуиллом.

— Послушай, как он искажает историю. Хакуилл ведь не убивает Тину при встрече в парке, а лишь пугает и ранит! — сказал Джер.

Модел объявил, что родители погибшей Марты приняли руководство над международной организацией "Родственников Хакуиллских Жертв" и полностью поддерживали идею Модела-Дафф. В случае принятия Поправки все родственники получат материальное возмещение убытка, хотя для богатых семей вроде Уинков не это являлось целью. Как подчеркивал Модел, большинство родственников хотят добиться правды и увидеть, как убийцы близких понесут достойное наказание. В конце речи лидер моделистов заявил, что сумма, перечисленная Дереком Личем на благое дело, будет передана в фонд поддержки религиозной войны.

— Значит, если закон примут, Модел, как автор Поправки, станет первым кандидатом на получение огромных кредитов. Кстати, он и так не беден!

История моделизма насчитывала лишь пятнадцать лет, но Моделистская церковь уже считалась второй по богатству в мире. Если просьба моделистов принять на себя временное правление Лихтенштейном будет удовлетворена, Модел вполне сможет бросить вызов Риму. Кардинал Мензи то ли в шутку, то ли всерьез предложил католикам медленно готовиться к первой атаке, ибо моделисты могут в скором времени начать приближение к границам Ватикана.

Шанталь нашла в своем кошельке несколько европейских купюр и заказала добавки. Швейцарские франки или океанские доллары пользовались большей предпочтительностью, но еврократы не могли позволить себе предать собственную валюту.

Модел продолжал твердить о "пагубном влиянии азиатов". В ответ на столь острые заявления один из роботов-уборщиков бросил полный пакет старой штукатурки и лопату грязного снега прямо в экран, и связь временно прекратилась. Лицо диктатора покрылось мелкой рябью. Робот происходил родом из Монголии, — и как многие другие беженцы китайско-тибетской войны нашел пристанище в Чехии и теперь работал в сфере общественного питания. Многие его товарищи, стоявшие рядом, радостно приветствовали сей эмоциональный жест, однако миссионеры в черных костюмах за соседним столиком, сурово посмотрев на ликующую толпу, демонстративно отвернулись.

Экран имел защиту от подобных инцидентов, и автоматическая программа перезагрузки через несколько секунд восстановила изображение и звук. Модел продолжил "взывать к массам" и, обращаясь ко всем верующим, убеждал посвятить свои "земные богатства" моделизму. Хитрец умудрялся чередовать и переплетать между собой библейские цитаты вроде: "готовьте себе богатство на Небесах" и налоговый кодекс Лихтенштейна. Несмотря на красивые слова, в речах нового мирового религиозного лидера сквозило презрение к беднякам и беженцам. Согласно теории Модела, если Бог сделал какой-либо народ хуже другого, то, значит, так и должно быть, ибо все равно Рай слишком мал, чтобы вместить всех людей. А роптать на божественную волю нельзя.

— Я очень люблю Бога. С детства чувствовала сильнейшую связь с Творцом и никогда не сомневалась в своем предназначении… никогда… — сказала Шанталь, удивляясь своему откровению.

Модел с экрана вновь предлагал всем делать пожертвования его церкви и обещал взамен бессмертие души. На лбу виртуального изображения высветился номер горячей линии для звонков и банковский счет для "пожертвований".

— Тогда почему же теперь я готова возненавидеть религию?.. — продолжила сестра.


Тина выжила, но на плече остался шрам от когтей Хакуилла, убийца пометил будущую жертву. Только она во всем Спринг-Мидоу знала маньяка в лицо. Постепенно, мысленно успокаивая себя, Шанталь привыкала к виртуальной оболочке школьницы.

Мозг пытался осмыслить неожиданную полуночную встречу с монстром. Тина шла по школьному коридору, направляясь к шкафчикам. На внутренней стороне двери висело красочное объявление о грядущем бале выпускников. Проходившие мимо дети, одетые по моде 2019 года, несли в руках книги и портфели. Второе действие, как и в кинофильме, происходило в городской школе, где учились главные героини. Тина в клетчатой шерстяной юбке, белой блузке и гольфах до колен, шла по коридору, как всегда улыбаясь и вызывая восхищение сверстников.

На ноющее от боли плечо легла чья-то рука. Девушка подскочила от страха и обернулась, готовясь столкнуться лицом к лицу с Хакуиллом. Однако это оказалась Стейси.

— Привет, лесная пташка! — поприветствовала подругу Стейси.

— Здравствуй, голосистый соловей! — отозвалась Тина.

Взявшись за руки, школьницы вместе направились к шкафчикам, по пути ловя восторженные взгляды мальчишек.

Шанталь окончила среднюю школу в Женеве, в которой царила обычная американская масс-медиа атмосфера; в некотором смысле школа в Спринг-Мидоу напоминала ей детство. Некоторые лица даже казались ейзнакомыми.

— Тин, ты напряжена. Что, неудачная ночь с Джимми Т.?

— Ну, ты скажешь!

Шанталь посмотрела сбоку на Стейси. Как и все исполнители второстепенных ролей, девушка выглядела вполне убедительно. Актриса, чей прототип использовали авторы сайта, участвовала и на других интерактивных сайтах, выступая в классическом образе красивой девушки, портрет и характер которой мог по-разному трансформироваться в потоке цифровой информации.

— Серьезно, подружка! Ты сканируешься как живой труп.

— Все в порядке, просто приснился кошмар.

— Сочувствую.

— Спасибо, все будет чики-пики.

Шанталь свободно говорила на французском, итальянском, английском, немецком, латинском и японском, а также могла объясняться на дюжине других языков. Однако, несмотря на обширные лингвистические знания, понимать смысл некоторых слов из молодежного сленга голливудской школьницы оказалось не так просто. "Чики-пики" — что бы это означало?

Шкафчик Тины, на экран которого приходили различные сообщения, в том числе и послания Хакуилла, казался слишком большим. В подсознании появился смутный страх, по мере приближения к объекту в голову лезли тревожные мысли.

Стейси быстро открыла дверцу и вынула свой виртуальный ежедневник. Перевернув его, вытряхнула лежащие внутри листочки, среди которых нашла давно потерявшиеся вопросы к экзамену по биологии.

Замигал световой сигнал о поступлении новой почты.

Тина посмотрела на шкафчик, затем в нерешительности набрала код и открыла дверцу.

— Чё с тобой, Тин? Поругалась с Джимми или как?

Тина молчала. Высветилось сообщение. Она хотела нажать "Удалить", но знала, что потом проведет весь день, терзаясь в догадках. Девушка вскрыла виртуальный конверт, и перед глазами появились те же таинственные вырезанные из газет буквы:

"СеГоднЯ — НОчЬ СтеЙСи!"

— Ну что там, покажи!

Тина обернулась и вздрогнула: на лбу подруги появился маленький красноватый череп с костями. В ушах Тины раздался зловещий хохот Хакуилла.

— Ну? С каких пор ты держишь от меня секреты?

Тина бросилась к подруге и крепко ее обняла.

— Стейси, пожалуйста, будь осторожна, я очень прошу!

— Да не волнуйся, ничего страшного никогда не случится, и вообще, я же говорю — все будет чики-пики! У нас все под контролем.

— Я имею в виду совсем другое. Серьезно, будь осторожна!

Стоп-кадр: Тина отступает назад и вглядывается в лицо одноклассницы, пытаясь навсегда запечатлеть его в памяти.

В кинофильме записки присылались на бумаге, а не высвечивались на экране, но даже если бы сообщение и вовсе не пришло, Шанталь знала, что следующая жертва Хакуилла — Стейси.

Сестра пыталась убедить себя, что перед ней лишь виртуальное изображение, а не живой человек; лишь фантом актрисы, которая исполняла десятки других ролей в разных фильмах, но все же ужас от будущей гибели молодой девушки не проходил. Шанталь точно знала: сегодня ночью погибнет невинный человек.


ПРОМЕЖУТОЧНАЯ ПОТЕРЯ ИЗОБРАЖЕНИЯ


Даже самые современные технологии Имитации не могли создать изображение, максимально близкое к реальности. Когда Тина закрывала глаза, то оказывалась утром в школе, сидящей за партой, на которую из окна падал теплый солнечный свет, а когда открывала — в холодной темноте на улице, застегивая воротник теплого пальто.

Как и в современном кино или театре, постановщики Виртуальности вырезали и вставляли некоторые события, ускоряя сюжет. Ирония заключалась в том, что по техническим параметрам гораздо легче производить убедительное впечатление, используя как можно больше неотредактированных документальных кадров, но в этом случае спрос на продукцию уменьшался.

В Реальности много времени тратилось на передвижения с места на место, еду, бесцельное времяпрепровождение и т. д. Это была реальность, отредактированная за большой период времени, но недостаточно качественно воссозданная в тревожных и захватывающих кадрах.

Виртуальная версия отличалась от исходного фильма, который сократили от момента разговора у шкафчиков до ночной трагедии. Шанталь пыталась рассуждать отдельно от виртуального персонажа и даже искусственно воспроизвести или продлить в электронной памяти некоторые эпизоды. Например, собираясь на вечернюю встречу, ей, как и многим женщинам, хотелось подольше покрасоваться перед зеркалом. Однако Сестра знала, что в темном страшном доме ее поджидает Хакуилл, который постепенно превращается в призрак. Шанталь еще со времен кинофильма помнила сцену, когда героиня с ужасом осознает, куда попала. Живые глаза Тины на гладком пластиковом лице и слезы, стекавшие по бесчувственным щекам, казались Шанталь почти реальными.

Согласно правилам, установленным в интерактивных играх нового поколения, в отдельную картину входило не более одного игрока. В оболочке героини мог находиться только один человек, и посетители не имели самостоятельного доступа к информации, о которой память героини умалчивала. В данный момент это было первое средство зашиты от нежелательных и скорее всего неприятных последствий. Джером рассказал, что Индустрия Виртуальности экспериментировала, давая посетителю интерактивного фильма возможность прыгать с одного эпизода на другой и даже выбирать героя, в облике которого участвовать в сюжете. Дерек Лич делал все возможное, дабы Индустрия непрерывно развивалась и привлекала как можно больше людей.

Тина осторожно шла в темноте, нервно озираясь вокруг. Шанталь поняла, что сюжет развивался по самой простой схеме: школьнице предстояло незаметно пробраться в старый заброшенный дом — логово Хакуилла — и стать свидетелем страшной смерти подруги.

Она удивлялась, как Тина узнала, куда именно маньяк заманил Стейси. В цифровой памяти девушки имелся огромный пробел, и этот факт раздражал и расстраивал Сестру, пытавшуюся разобраться в тонкостях механизма игры. Постепенно Шанталь начинала понимать, в чем крылась причина такого сбоя в программе. Очевидно, когда посетитель сайта, находясь в оболочке героини, пытался логически рассуждать, Виртуальность создавала намеренный пробел в памяти.

Логово Хакуилла едва виднелось в темноте. Тина остановилась рассмотреть дом, охватывая виртуальным зрением все видимое поле основного места действия. Здание представляло собой классический заброшенный особняк из фильмов ужасов: ржавые ворота висят на одних петлях, входная дверь покосилась от времени, свет горит лишь в маленьком окне на чердаке, а над главным входом возвышается маленькая скульптура каменного орла.

За домом находилось кладбище, где толпа поймала и растерзала Хакуилла. Шанталь хорошо изучила виртуальный сюжет: вероятно, в скором времени должно произойти некое нарушение последовательности действия или возврат на несколько кадров назад, ибо сестра вновь мысленно пыталась анализировать происходящее. В качестве ответного действия со стороны виртуального механизма неизбежно должна последовать автоматическая блокировка памяти Тины, как отвлекающий маневр. Возможно, сюжет вернется к тому месту, где Тина начинает что-то подозревать и планирует в ближайшее время разыскать судью Джонатана.

Нетерпение Шанталь заставило Тину ускорить шаг. Входная дверь открылась сама, и девушка вошла в темную прихожую. Внезапно раздался страшный женский крик.


ОШИБКА ПРОГРАММЫ


Очевидно, крик стал причиной некоторой ошибки воспроизведения записи. Шанталь потеряла Тину и вновь оказалась в Реальности. От тяжести шлема затекли шейные мышцы, разболелась голова.

Несмотря на то что в этот раз сестра находилась в кабинете одна, чувствовалось некое постороннее присутствие, будто, пока она пребывала в Виртуальности, кто-то следил за ней. От этой мысли стало еще страшнее, чем было в жутком доме Хакуилла. Шанталь решила выглянуть в коридор и на палубу. Если кто-то действительно только что покинул кабинет, то он вряд ли успеет быстро скрыться из виду. Может, с ней рядом просто сидел Джером или Саботай?

Шлем был слишком тяжелый: очевидно, его проектировали, не подумав о комфорте. Ужасно не хотелось вставать, все суставы затекли и теперь ныли от боли. Женщина обернулась по сторонам в поисках пульта управления, однако, к своему удивлению, нашла его в нагрудном кармане. Она раздумала вставать и вновь нажала "Пуск".


Тина, похолодев от страха, стояла в дверях как вкопанная. Перед ней предстала страшная картина: вниз по лестнице ползла растерзанная, но еще живая Стейси, а наверху, в лестничном пролете, стоял Хакуилл и злорадно наблюдал за жертвой. Тина с ужасом смотрела на подругу: руки Стейси оказались вывернуты, тело покрывала кровь, девушка превратилась в сломанную куклу, пальцы застыли на лице и затем сжались, словно деревянные обрубки, неумело соединенные проводами.

Стейси умоляюще смотрела на вошедшую одноклассницу.

Тина не двигалась с места. Шанталь начинала раздражать беспомощность героини, однако виртуальная игра лишала самостоятельных действий. Сюжет не предполагал выбора.

Лицо Стейси Шнайдер застыло и побледнело. Школьница походила на плачущий манекен. Шанталь понимала, что в фильме пропущен некий важный момент. Имитация сковывала все движения и автоматически останавливала все попытки помочь Стейси, сестру крепко держали в облике Тины. В оригинале сюжета должно было присутствовать чувство невосполнимой утраты, ибо актриса, являвшаяся прототипом образа Стейси, выглядела гораздо притягательнее, чем бывшая глупая топ-модель, исполнявшая роль Тины. Шанталь теоретически знала, что произойдет дальше, и понимала, что со смертью Стейси, а соответственно с исчезновением одного из персонажей, ее попытки влиять на ситуацию или анализировать еще более ограничатся.

Теперь Шанталь действительно растерялась. Нет, она вовсе не боялась, зная, что даже если виртуальная версия фильма ужасов существенно отклонилась от сценария Алана Кейса, то человеку, участвующему в игре, абсолютно ничего не угрожало. В крайнем случае при смерти виртуальной оболочки игрока доступ автоматически прекратится и игра закончится.

Внезапно Шанталь обнаружила, что невидима для виртуальных героев: Стейси и Хакуилл не замечали ее. Воспользовавшись моментом, она попыталась успокоиться, отчетливо понимая, что маньяк ненастоящий и не имеет власти над ней ни в Реальности, ни в игре.

Монстр спустился на несколько ступеней, лунный свет упал на его страшную фигуру. Хакуилл двигался как истинный зверь-хищник, шипя и улыбаясь страшной дырой, напоминавшей рот; единственный красный глаз зловеще горел в темноте. Длинные когти монстра царапали перила старой лестницы. Хакуилл пнул ногой Стейси, лежавшую на лестнице в неестественной позе. Клубком вывихнутых связок и оборванного тряпья кукла с грохотом покатилась вниз и упала к ногам Тины. Из трещины в полу вылезли отвратительные жуки и медленно поползли к лестнице.

Тина прижалась к стене и не двигалась с места. Шанталь мысленно задавала себе вопрос: не произошло ли короткого замыкания в ходе ее логических рассуждений? Может, она настолько сильно уверила себя в собственной безопасности, что вызвала сбой в системе интерактивного фильма?

— Думаешь, у Робби нет для тебя другого сюрприза? — справился маньяк.

Хакуилл спустился к Тине и, вытянув вперед руку, коснулся лица девушки. Когти были острые и холодные как лед.

— Мы должны стать друзьями и сотрудничать, дорогуша! Эта дурацкая сломанная кукла — лишь начало.

Впереди еще много-много других, наша работка будет такой веселой!

Хакуилл выглядел по-другому, чем Стейси. При ближайшем рассмотрении убийца имел другое строение ткани, гораздо лучшего качества. Он казался намного реальнее Стейси и других персонажей, даже слишком реальным. Возможно, его намеренно создали таким естественным; казалось, Хакуилл тоже мог проникнуть вслед за людьми в Реальность. Он совсем не походил на актера в обтягивающей маске чудовища, а скорее напоминал изуродованную реальную жертву одного из Хакуиллских маньяков. Шанталь отчетливо видела его страшный красный глаз в темноте прямо перед собой и чувствовала во взгляде нечто необъяснимо жуткое. В воздухе улавливалось дуновение могильного холода, и сквозь одеколон убийцы пробивался запах сырой кладбищенской земли. Хакуилл наклонился к ней и просвистел сквозь щель в передних зубах:

— Мы партнеры, сссс-ссс-сестра!..

Эти слова словно бритвой резанули по сердцу. Шанталь охватила паника, она почувствовала, как почва уплывает из-под ног. Кожа покрылась мурашками, а на лбу выступил холодный пот.

— Да ладно. Неужели ты думала, я не узнаю тебя, Шанталь? Мы же старые друзья!


СТОП

ВЫХОД


— Он всегда зовет героиню Тиной, и когда я вхожу на сайт, меня тоже называют Тиной. Конечно, есть несколько вариантов воспроизведения сюжета, все зависит от интерфейса между Имитацией и подсознанием определенного человека. Так изначально запрограммировано. Сознание в принципе субъективно, все зависит от индивидуальных впечатлений. В Виртуальности одни и те же предметы воспринимаются отдельными людьми абсолютно по-разному: дома, машины, малейшие предметы обихода могут представать в разных формах и цветах, — сказал Джером.

— Хакуилл назвал меня по имени! — настаивала Шанталь.

При помощи специального устройства по контролю за виртуальной безопасностью Джер попытался проверить эпизод встречи Шанталь с маньяком. Слова Сестры искренне его обеспокоили, он верил, что она не могла ошибиться и действительно услышала из уст Хакуилла свое имя. Возможно, убийца действительно говорил именно с ней, а не с Тиной. Джер отлично обрабатывал информацию и, будучи специалистом в области современных систем подачи данных, предполагал, что в ходе пуска, пытаясь максимально перевести слова убийцы для данного посетителя, электронные устройства могли допустить некоторую ошибку.

Кабину входа в Виртуальность, оформленную черным деревом и красным бархатом, временно отключили от сети, электронный доступ прервался. Изображение Шанталь на изогнутой поверхности экрана осталось искаженным. Сестра чувствовала себя не самым лучшим образом и решила временно воздержаться от дальнейших приключений в страшном доме Хакуилла.

— Возможно, это лишь небольшой сбой. Программа ведь еще не до конца разработана, поэтому могут возникать различные неполадки и затруднения в считывании информации.

— Мне показалось, что я была там не одна, будто кто-то еще находился в том же эпизоде.

— Наверное, это просто невидимое присутствие автора программы, образ режиссера трудно стереть полностью, поэтому некий остаточный фантом разработчика всегда остается.

— А кто является автором?

— Виртуальную версию создал Алан Кейс. Может, он лишь подставное лицо, а создали программу другие, тем не менее именно он официально считается создателем сайта. Конечно, такими способностями обладают немногие, лишь избранные. Автором надо родиться.

Шанталь слышала имя Алана Кейса и раньше. Виртуальный Роб Хакуилл стал работой всей его жизни. Вполне вероятно, что каким-то образом создатель Имитации тайно наблюдал за своим "детищем".

— Кстати, мы должны будем взять у него некоторые показания по делу.

Джером улыбнулся.

— Да, да. Будет проведено виртуальное интервью между нами здесь и Кейсом в "стране чудес". Таковы достижения современной науки!

Шанталь встала и выглянула в иллюминатор. Мимо, под Карловым мостом проплывал корабль-ресторан. На разноцветных шарах, украшавших палубу, был изображен портрет далай-ламы и скрещенные ружья образца конца XX века. Далай-лама являлся символом сбора средств для другой воинствующей церкви.

— А куда подевался Дюрок? — спросила она.

— Он оставил голографическую записку. Источники в Интерполе передали ему важные сведения, и он срочно поехал в Барселону. Какие-то тайны, секреты. Он даже ничего не объяснил, просто сказал, что поездка как-то связана с делом.

— Интересно, с нашим делом или делами Модела?


— Мистер и миссис Уинк, Еврокомиссия выражает глубокие соболезнования по случаю гибели вашей дочери.

— Спасибо, сестра, — ответил Герман Уинк.

Шанталь жалела, что Дюрок не присутствует в зале.

Родители погибшей девушки в сопровождении телохранителей-моделистов общались с представителями Еврокомиссии посредством голографической телесвязи и только в присутствии своего адвоката.

Уинки не показались Шанталь уж очень расстроенными, однако каждый переживает горе по-своему. Многие другие родители вообще не смогли выступить перед Еврокомиссией в качестве свидетелей: некоторых горе лишило смысла жизни, другие до сих пор находились под действием успокоительных препаратов и были не в состоянии давать показания. Уинки являлись официальными представителями "Родственников Хакуиллских Жертв". Эта организация направила в Еврокомиссию прошение в поддержку Поправки.

— Нас утешает тот факт, что Марта была представительницей юного поколения, которое сейчас полностью попало под зависимость от современных технологий, созданных по наущению Дьявола. Ее грех справедливо наказан и станет хорошим уроком для других, — сказала Моника Уинк.

Джером отключил звук и обратился к Шанталь:

— Знаешь, я не понимаю этих родителей. "Грех", "ошибка" — что за чушь они несут?

Уинки относились к моделистам и полагали, что дочь заслужила смерть за одно то, что посетила виртуальный сайт. Кровь смыла с нее сей "грех", а смерть искупила вину. Модел всегда сравнивал жизнь с инвестициями и использовал бухгалтерскую лексику, даже говоря обычные вещи; этому же он научил и своих последователей. Праведников он сравнивал с предусмотрительными капиталовладельцами, деньги которых вкладывались с правильным расчетом и в будущем принесут отличный доход. Грешники же назывались расточителями, бедность которых продолжится и в загробной жизни. И безусловно, Модел учил, что телесные муки и пожертвования в его фонд — единственные средства искупления различных грехов.

— Марта точно заходила в виртуальный фильм?

Отец погибшей кивнул. Шанталь показалось, что лицо Моники на миг исказила искренняя боль.

— Да. Дьявольские прислужники заставили ее свернуть с пути истинного. Его преподобие называет Имитацию орудием Дьявола и абсолютно прав. Марта не отличала свет от тьмы, дочь была излишне своенравна.

Убийцу девушки не нашли по сей день, неизвестный маньяк продолжал гулять на свободе. Интерпол полагал, что им является тот же самый человек, который совершил и другие шестнадцать убийств на территории Союза за последние два года. Все крупные агентства новостей окрестили его очередным Хакуиллским маньяком. Убийства стали происходить с того момента, как "Пирамида" объявила, что в скором времени в Виртуальности будет поставлено продолжение фильма. Трое из пяти последних жертв, как и Марта, вошли на сайт незаконно, используя нелегально произведенную аппаратуру.

— Мы утешаем себя тем, что смерть дочери послужит высшей цели, сестра. Необходимо уничтожить эту дьявольскую машину Виртуальности, — сказал Герман Уинк.

— Спасибо, что согласились поговорить, — сказал Джером.

Юрист Уинков попрощался и прервал связь. Голографическое изображение свидетелей и их окружения исчезли с монитора. Шанталь и Джером вновь оказались одни в пустом зале заседаний. Женщина устало вздохнула и расстегнула сжимавший горло воротник.

— Такая работа! — сказал Джером.

Шанталь еще раз пролистала дело Марты Уинк, пытаясь вникнуть в жизнь девушки. Рассматривая фотографии, Шанталь удивилась, насколько Марта была похожа на свою мать.

— Странные люди эти Уинки! Но мы должны найти ключ к разгадке этих убийств ради памяти жертв, таких же невинных людей, как Марта.


Сестра стояла на борту и читала католический требник. После четырнадцати лет службы церкви ритуал стал привычкой. Когда она приняла монашеский постриг, то поначалу занималась мелкой работой: мыла полы и убиралась в кельях в перерывах между мессой и светскими занятиями. Обет безбрачия давно канул в Лету, и теперь многие священники стали жениться: люди и правила со временем меняются.

— Шан, извини, что отрываю тебя от занятия.

Очевидно, произошло что-то важное, иначе Джером не стал бы прерывать ее молитвы, ибо знал, насколько этот ежедневный ритуал важен для нее.

— Несколько чехов проникло на борт; они затеяли драку с монгольским представителем.

Шанталь всегда пыталась разобраться в беспорядках, поэтому решила немедленно вмешаться.

— Моделисты?

— Нет, фашисты.

— Сколько их?

— Трое.

Джером и сестра поспешили вдоль палубы. Фашистами оказались подростки в кожаных куртках, с татуировками на руках в виде свастик и черепов. Юнцы схватили Саботая и пытались скинуть за борт, монгол всеми силами пытался удержаться за перила. Шеф-повар и один из секретарей Еврокомиссии, граждане Чехии, молча наблюдали за сценой: многие чехи под действием моделизма становились расистами.

Шанталь попыталась побороть гнев. Девушка со свастикой, стоявшая рядом с двумя мужчинами, избивающими Саботая, очевидно, являлась лидером группы. Девица была довольно плотной комплекции, под одеждой отчетливо обрисовывались стероидные бицепсы, из-под черной кепки торчали две русые косы.

Молча подойдя к хулиганам, сестра Шанталь резко развернулась и ударила девицу в челюсть. Противница покачнулась и, закашлявшись, согнулась. Джером поразился столь молниеносному выпаду. Девица зарычала, обнажив передние зубы, на одном из которых красовался череп, выложенный маленькими цветными камнями. Резким ударом плеча в грудь Шанталь столкнула соперницу за борт. Внизу раздался всплеск падающего в воду тела и хруст ломающейся тонкой кромки льда.

— Ну что, не очень-то красиво ваша предводительница покинула вас, а?

Втайне Шанталь упрекала себя за то, что радуется успеху.

Юнцы нехотя отпустили жертву.

— Религиозные обеты заставляют меня простить вам сей грех, но не забыть! Можете идти, бегите и вылавливайте внизу свою подружку. Не забудьте удочки! Счастливо!

Подростки бросились вперед. Саботай пробормотал невнятное "спасибо" и, отряхнувшись, вернулся к своим делам.

— Думаю, нам повезло. Моделисты так быстро не сдались бы: религиозные фанатики — это особая категория, — сказал Джером.

Помолчав немного, он добавил:

— Даже не знаю, кого ты больше напоминаешь: Одри Хепберн в "Истории монахини" или Диану Ригг в "Неуловимых мстителях". Извини, если я обидел тебя такими сравнениями.

Шанталь рассмеялась, и Джером вспомнил, что ее "коньком" являлась поп-культура.

— В Швейцарии эти фильмы очень любят. В детстве я смотрела "Мстителей" много-много раз. И конечно, каждая женщина, чувствуя духовное призвание служить Всевышнему, должна хотя бы раз в жизни посмотреть "Историю монахини". А еще мне безумно нравились "Красные туфельки", поэтому я разрывалась между желанием стать монахиней и балериной одновременно.


На мониторе появилось лицо Дюрока. Связь оставляла желать лучшего: взволнованные Джером и Шанталь, двигаясь, нарушали изображение, вследствие чего на голограмме размывались некоторые черты лица.

— Хакуиллский маньяк в городе, — сказал Дюрок.

— Завтра состоится интервью с Кейсом. Ты прилетишь к тому времени из Барселоны?

— Не думаю, что получится. Ваш доклад и так воспримут положительно.

Лицо Роджера, как всегда, почти не выражало эмоций. Он получил голограмму, но виртуальное интервью состоится слишком близко к Имитационному Полю, и Шанталь сомневалась, что Дюрок захочет испытать интерактивный фильм на себе. Она и Джером частенько заходили в игру, погружаясь в собственные впечатления и пытаясь найти ключ к загадке, Дюрок же, согласно правилам моделистов, избегал доступа в Виртуальность. Однако Шанталь удивлялась: неужели у коллеги напрочь отсутствует любопытство?

Через несколько минут голографическое изображение собеседника исчезло.

— По-моему, полицейское прошлое нашего друга частенько берет верх, ведь Роджер специализировался именно на таких случаях.

— Да, наверное, недаром Интерпол в Барселоне завербовал его, несмотря на религиозность. Дюрок действительно считается высококлассным специалистом, к тому же непосредственно принимал участие в раскрытии убийств и поимке трех предыдущих "Хакуиллских маньяков".

— Он знает о нас.

— Кто, Дюрок?

— Нет, убийца, и, по всей видимости, следит за каждым шагом Еврокомиссии. Первое нападение в нынешнем году произошло как раз сразу после того, как предложили Поправку Модела-Дафф. Именно в тот день в Будапеште убили Жанин Сато. Как ни странно, все убийства происходят исключительно на территории Евросоюза. Если Поправку примут, то закон станет действовать только на территории участвующих в договоре стран.

— А границы Союза продолжают расширяться. Если примут Ливию, то это положит начало членству всей Северной Африки. Единственное государство, не проявляющее интереса к вступлению во всемирную организацию, — твоя родина.

— До сих пор не убили ни одного гражданина Швейцарии. Маньяк орудует на территории от Гибралтара до Гренландии, от Анкары до Ельцинграда. А почему не в Цюрихе, Тель-Авиве или Гаване? Может, как раз потому, что они не состоят в Союзе? В тот день, когда в организацию вступили Бермудские острова, убийство произошло там. Маньяк словно рисует кровавую карту.

— Может, он просто избегает паспортного контроля.

— Но для того, чтобы попасть на Бермуды до убийства, явно был необходим паспорт.

— Ты начинаешь рассуждать прямо как маньяк. Я все больше верю, что Роб Хакуилл действительно назвал тебя по имени.

— Я не шучу. Джером, мы сейчас находимся в Реальности!

— Ладно, я обработаю эту информацию. Ты должна понять, все это довольно странно, если не сказать больше.

— Я, ты и Дюрок находимся меж двух огней. С одной стороны, на решение комиссии пытается давить создатель Виртуальности Дерек Лич, который богаче нескольких государств, вместе взятых, с другой — организация "Родственников Хакуиллских Жертв", подписавшая страховое соглашение с моделистами. Убийства происходят непрерывно с конца прошлого века. Если страны Евросоюза примут Поправку, "Родственники Хакуиллских Жертв" подадут многочисленные судебные иски. А если вердикт суда окажется в пользу "Родственников", они получат такую сумму, которая даже не сравнится с падением акций "Никкей" в 2014 году.

— Понимаю, Шан. Мы должны сосредоточить все усилия на анализе самых незначительных деталей. Требуется конкретное решение: либо поддержать, либо выступить против Поправки — иного выхода нет. На плечи Еврокомиссии легла огромная ответственность: надо подумать о невинных жертвах, о тех, кто подвергается опасности сегодня и о будущих поколениях.

Идея Поправки к Союзному Законодательству на самом деле принадлежала вовсе не Джозефу Моделу или Мораг Дафф. Изменить Уголовный кодекс предложили еще в 1990 году в Соединенных Штатах Америки. Основная суть заключалась в том, что если убийцы не страдали врожденными психическими отклонениями, а совершали преступления под действием влияния телекоммуникаций, СМИ, сект, религиозных общин и т. д., то ответственность несли как сами убийцы, так и те, кто подвиг их на сей кровавый путь. Например, если насильник признавался вменяемым, то ответственность несли и порнографические издания, которые тот читал. Поправка Модела-Дафф предлагала налагать моральную ответственность на стороны, игравшие роль катализаторов таких страшных людских поступков. Идея казалась достаточно проста и во многом привлекательна, но все же Шанталь что-то настораживало.


Жертву маньяка в Барселоне звали Армандо Де Кастро-Орос. Дюрок передал срочное сообщение еще до того, как о новом убийстве заговорили в новостях. За несколько часов до запланированного виртуального интервью Шанталь молилась о помощи и совете свыше. Однако уйти от всех земных мыслей не удавалось: образ Армандо преследовал ее. Мальчика нашли одетым в женскую школьную форму, лицо убитого покрывала застывшая пластмасса, очевидно, ставшая причиной удушья. Уже после смерти жертвы убийца надрезал пленку и положил в рот подростку плитку шоколада. Слезы Армандо так и застыли под маской мелкими пузырями.

Маньяк уже несколько раз подряд выбирал для жертв роль Стейси, до этого почти так же убив Виктора Макчарена, Сайру Мацуэлла, Лауру Петитич и других.

Убийца повторял различные образы из фильма: Тины, Стейси, Джимми Трейнора, судьи Джонатана и других.

Связи между Де Кастро-Оросом и фильмом "Где погребены тела", как ни странно, не обнаружилось, расследованию предстояло установить, играл ли Армандо в виртуальные "Тела". Интерпол безуспешно искал в Барселоне черный рынок аппаратуры для доступа в Виртуальность.

Дюрок возвращался в Прагу через Бермуды, где хотел проверить данные, собранные полицией по делу об убийстве Макчарена. Погибший на Бермудах американский турист, возможно, был тем самым контрабандистом, поставлявшим в Евросоюз нелегальное оборудование для доступа в Виртуальность.

Для Шанталь молитва была своего рода общением с Высшим Разумом, который помогал вникать в суть проблемы и приходить к выводам, развивая интуицию и внутреннее духовное чутье. Джером, наоборот, не верил в Бога и полагался только на современные информационные и цифровые технологии и достижения последних научных разработок в области телекоммуникаций.

Сестра пыталась сконцентрироваться, однако сегодня духовные силы были слишком слабы.


Шанталь устроила бы и простая голографическая связь с Беверли-Хиллз, но "Пирамида", желая похвастаться своими широкими техническими возможностями, настояла именно на виртуальном интервью.

Представителям Еврокомиссии предстояло встретиться с Аланом Кейсом в Спринг-Мидоу. Джером был возбужден предстоящей встречей и без конца разъяснял сестре технические механизмы, с помощью которых предоставлялся шанс попасть в виртуальную версию фильма ужасов, не используя сюжетно-тематическую постановку. Войти в виртуальный городок, не опасаясь страшного сценария, ибо благодаря современным разработкам, место действия фильма теперь возможно использовать просто в качестве прогулки или проведения мероприятий, не связанных с историей. Наряду с классическим сценарием сюжета постепенно разрабатывались иные варианты программы.

Джером сел в кресло и надел шлем. Шанталь, опередив коллегу, уже пристегнулась.

— Не волнуйся, в этот раз не станешь чувствовать себя марионеткой, на данный момент мы получаем относительную свободу действий.

— Да, но я по-прежнему останусь Тиной.

Джером, улыбнувшись, кивнул.

— В интерактивном фильме можно находиться только в одной оболочке, так что Тиной буду и я.

Зрение медленно угасло, и люди начали медленно погружаться в Виртуальность. В мозг поступили первые сигналы.

— Ну, готова? — спросил Джером.


Шанталь вновь очутилась в парке перед статуей, ожидая наступления полуночи. Она думала, что, попав в образ Тины, испытает некое помутнение собственного сознания, как это бывало обычно, однако на этот раз ничего подобного не произошло. В какой-то момент показалось, что невидимые, сдерживающие действия, веревочки и вовсе оборвутся, и она запутается в смеси собственных впечатлений и ощущений Тины. Но произошел парадокс — Сестра чувствовала контроль над ситуацией. Как ни странно, женщина осталась самой собой, хотя по-прежнему находилась в облике школьницы Тины.

Около памятника стояла симпатичная девушка в теплом пальто, на меховом вороте был повязан шерстяной шарф. Юная особа улыбнулась и слегка пожала плечами.

— Странно, очень странно, — сказал Джером голосом незнакомки.

Несмотря на то что Джером тоже находился в облике Тины, выглядел он немного иначе: у виртуальной героини обозначились некоторые черты его лица.

Шанталь не знала, следует ли ожидать Алана Кейса и других в облике Тины. Возможно, нет. Наверное, для себя Автор и его помощники выберут более необычные образы.

Сестра посмотрела ввысь: небо вокруг подернулось легкой дымкой.

— Что такое, Шан?

— Здесь кто-то есть.

— Вряд ли, остальные еще не подключились.

— Я не имею в виду членов конференции.

Джером, поддавшись необъяснимому порыву, тоже осмотрелся по сторонам и пожал плечами в недоумении. На лине интерактивного персонажа засияла его особенная улыбка.

— Так ведь это первое запрограммированное ощущение для посетителя сайта. Помнишь тот момент, когда Хакуилл, затаившись, наблюдает за Тиной?

— Но ведь еще не дана команда "Пуск", так что никакого Хакуилла в данный момент здесь даже теоретически быть не может.

— Нет, в Спринг-Мидоу всегда витает дух Хакуилла, этого не изменить.

— Ты повторяешь слова судьи Джонатана. Все время забываю, что ты поклонник ужастиков и любишь цитировать персонажей.

Поступил новый сигнал: Джером нашел свой ежедневник. В руках Шанталь тоже появилась тетрадь в красивом переплете, на обоих светилось одно и то же сообщение:

"Зловещее лОГово Хакуилла"

Понимая, что последние воспоминания коллеги об эпизоде в страшном доме Хакуилла не самые приятные, Джером поинтересовался:

— Пойдем дальше или…

— Да, конечно, — решительно отозвалась сестра.

Внезапная вспышка света ослепила глаза…

ПРОМЕЖУТОЧНЫЙ СБОЙ В СИСТЕМЕ

…и в следующий момент пара оказалась прямо напротив дома Хакуилла. На крыльце их ожидала Стейси. Даже в темноте на щеках девушки алел густой румянец.


— Здравствуйте, мистер Родс и мисс Жулера. Меня зовут Медея Калм, я создана "Пирамидой". Мы рады приветствовать вас в Спринг-Мидоу.

Виртуальные герои пожали друг другу руки. Пальцы Медеи оказались чересчур твердыми и негнущимися.

— Простите. Надеялась предстать перед гостями в облике Стейси, а не ее двойника, но не всегда получается. Я скорее похожа на первоначальную версию персонажа: у нас возникли некоторые сложности с воспроизведением образов, но в скором времени специалисты планируют решить эту проблему.

Шанталь представляла себе "посланницу" Дерека Лича больше похожей на Принцессу Тьмы.

— Алан ждет вас в особняке.

Медея направилась к дому на негнущихся ногах манекена. Джером галантно пропустил Шанталь вперед и пошел вслед за женщинами. Коридор выглядел так же, как и в финальной сцене, даже на стенах кое-где остались следы адского пламени.

Наверху лестницы стояла, окутанная темнотой, фигура человека.

— Алан! Мистер Родс и мисс Жулера из Еврокомиссии уже прибыли, — обратилась к темной фигуре Медея.

— Я читал изложенный вами тезис, сестра, и с некоторыми пунктами полностью согласен, — сказал Кейс.

Автор популярнейшего виртуального фильма медленными шагами приблизился к свету.

Шанталь ожидала увидеть Кейса в облике Хакуилла, однако перед гостями предстал "судья Джонатан", нечестный представитель власти, который пытался оправдать Хакуилла и его ненависть к людям. Слава Богу, что судья явился не в том жутком виде, в каком изображен в последних сценах фильма, когда Хакуилл убил его. Шанталь до сих пор с ужасом вспоминала страшную картину: язык Джонатана распух до невообразимого размера, голова под страшным давлением взорвалась, одежда пропиталась кровью.

Кейс выглядел очень неплохо в облике живого благополучного судьи. Наверное, автор являлся ровесником героя, однако это было единственное сходство между ним и персонажем. Алан старался держать себя просто, но слава накладывала определенный отпечаток.

Одной из жертв маньяка стала и девушка Кейса; но даже после смерти подруги что-то заставляло Алана продолжать сочинять жуткие истории. Первоначально Кейс был лишь автором романов, позднее стал режиссером кинофильмов и далее автором виртуальной версии. Именно он приложил руку к немалой популярности Хакуилла и его жуткой истории.

— Извините, но меня всегда интересовал вопрос: как может иезуитка столько знать о фильмах ужасов?

— Основная сфера моей деятельности — медиа-воздействие на людей, а жанр ужаса — главный в этой области. Первая совместная работа Мартина Баркера и Джулиана Петлея в 1990 году стала основополагающей в теории предмета, который сегодня известен как "Медиавоздействие" или "Коммуникативное влияние", и во многих случаях я полагаюсь именно на труды известных исследователей в этой новой для человечества области.

— Вам нравятся ужасы и все те работы, которые я создаю?

Шанталь попыталась ответить честно:

— Пока я работала над тезисом, очень близко познакомилась с материалом, однако затрудняюсь оценить его с точки зрения художественного или зрелищного качества. А иезуиткой, как вы изволили выразиться, стала в основном благодаря влиянию фильма "Заклинатель". В детстве я много раз смотрела киноверсию романа "Где погребены тела"; фильм сняли на 9-м спутниковом телеканале Лича как раз в год моего рождения. Долгое время меня преследовали кошмары, но я все же просила родителей разрешить мне смотреть фильм снова и снова. Мне думается, что здесь неправильная постановка вопроса: нравиться или не нравиться такая продукция может лишь относительно, скорее она влечет, подавляет волю, или даже в некотором смысле блокирует человеческое сознание.

— Значит, ваш тезис основывается на детских впечатлениях. Думаю, вы сожалеете о своей слабости к фильмам, которые якобы производят на некоторых так называемый "Эффект Хакуилла".

— Администрация "Пирамиды" не признает существование "Эффекта Хакуилла". Многие исследования, включая ваше, ставят довольно спорный вопрос о некой связи между жестокостью и убийствами в Виртуальности и в Реальности. Однако, как вы сами понимаете, такие гипотезы практически невозможно доказать, — присоединилась к разговору Медея.

— Наших гостей, видимо, мало интересует техническая сторона проблемы; очевидно, они больше полагаются на сомнительные результаты неких исследований. Уж поверьте моему мнению, мисс Калм!

— Даже если вам верить и связать воедино все так называемые Хакуиллские убийства, совершенные за последние 25 лет, то в сумме получается около 400 жертв. Кстати сказать, даже полиция до сих пор точно не установила взаимосвязь между всеми жертвами. Мы считаем, что вы преувеличиваете опасность. 400 погибших — это лишь одна пятая всех убитых в прошлом году в Варшаве в ходе митинга в поддержку преподобного Модела. А как насчет британских друидов, которых отравили горчичным газом в день солнцестояния 17-го числа. Джозефу Моделу и госпоже Мораг Дафф следует прежде всего подумать о своей совести, они забыли, сколько крови пролилось благодаря их политике! — продолжила Медея.

Речь была заранее подготовлена, однако звучала слишком странно и неестественно из уст неуклюжей куклы.

— Мы пришли от лица Еврокомиссии, где в данный момент обсуждается целесообразность внесения Поправки в новый Уголовный кодекс, поэтому нас интересует только данный вопрос. Есть серьезные основания полагать, что именно фильм провоцирует у людей жестокие наклонности, тем не менее вы продолжили расширять влияние своего творения. Зачем? Почему ваши фильмы связаны только с ужасом? — спросила Шанталь.

Кейс грустно улыбнулся.

— А вы считаете, у меня большой выбор? — спросил он в ответ.

Не успела Шанталь ответить, как внезапно все вокруг загорелось адским пламенем.


ПОМЕХИ В СЕТИ


Виртуальные образы тоже могут повреждаться. Как оказалось, пламя причиняло гораздо большую боль, нежели другие известные болевые аналоги в Виртуальности. Шанталь испытала сильнейший шок и помутнение сознания, женщина ощутила, как огонь охватывает тело. Задыхаясь от дыма, гари и непонятного зловония, она понимала, что контроль над ситуацией полностью утерян, и силилась остатком воли прекратить агонию.

Джером пытался погасить огонь, переметнувшийся на руку коллеги. Медея исчезла: очевидно, вышла из Виртуальности. Половина роскошных волос Тины на голове Джерома уже сгорела. Огромный горящий брус упал между ними и Кейсом, Автор стоял в самом центре ада. Шанталь задавалась вопросом: застыл в стоп-кадре образ Кейса или нет? Алан не двигался, однако глаза казались абсолютно живыми. Все происходило настолько быстро, что люди не могли опомниться.

Где-то высоко над головами раздался зловещий хохот Принцессы Тьмы, и огонь покрыл все видимое для героев пространство. В оригинале фильма сгорал только дом, однако в кошмаре, в котором оказались Шанталь и Джером, медленно исчезал весь городок Спринг-Мидоу. Стекла в окнах лопнули. Порывы холодного ветра закружили языки пламени в адских спиралях, в которые попали и обе Тины. Шанталь и Джером вцепились друг в друга, словно две части одного целого.

— Это что, опять какой-то сбой в системе? — спросил себя едва слышно Джером.

Вдалеке, позади Кейса, возникла огромная черная тень и, окутав Автора гигантскими крыльями, пронеслась прямо над головами изумленных людей, едва не коснувшись виртуальных школьниц своими страшными бестелесными когтями. Там, где угадывалась голова, горел единственный красный глаз дьявольского создания.

— Кейс! — закричала она.

Джером щелкнул себя по лбу в том месте, где в шлеме находилась кнопка "Выход" и исчез. Шанталь осталась одна в объятом пламенем Спринг-Мидоу, где-то рядом находился Кейс и угадывалось невидимое присутствие маньяка. Место, где еще недавно стоял Джером в облике Тины, уже лизали гигантские языки пламени. Шанталь могла поклясться, что на лице Автора, даже сквозь разделявшие их огонь и дым, сияла довольная улыбка. Это был конец, конец ее версии фильма…


СТОП


Джером осторожно снимал с нее шлем. Лицо англичанина пылало то ли от злости, то ли от жара. Шанталь посмотрела на свои руки и там, где ее недавно ошпарил огонь в Спринг-Мидоу, увидела белые пятна. Саботай суетился рядом, проверяя исправность линии связи; монгол искренне волновался за своих временных начальников. Шанталь чувствовала, что несколько минут назад балансировала на грани жизни и смерти.

Да, вот какова обратная сторона чудес современных технологий!

— Звуковая связь потеряна? — спросила она Саботая.

Робот отошел в сторону и дал ей телефонную трубку.

Джером, тоже немало переживший за последние полчаса, исследовал покрасневшую от ожогов кожу и непрерывно ругался на родном языке.

— Алло, мисс Калм, Кейс? — сказала Шанталь в трубку.

На другом конце провода послышался шум.

— Мисс Жулера! — произнес неуверенно женский голос.

— Медея, это вы?

— Да, я слушаю вас. К сожалению, на данный момент у нас нет логического объяснения… столь неприятному инциденту.

— Кейс вышел из Виртуальности?

— Мы прервали его доступ. Он здесь… вернее, его физическая оболочка.


За несколько недель до Хэллоуина виртуальный Спринг-Мидоу как всегда побил все рейтинги, став самым посещаемым сайтом Виртуальности. Людей не останавливал даже тот факт, что сам автор — Алан Кейс, знаменитый создатель "Хакуиллского маньяка", стал последней жертвой собственного творения. Биологическое тело Кейса еще функционировало, но разум был уничтожен. От автора осталась лишь оболочка, не более. Медики утверждали, что если в ближайшие дни пациент выйдет из комы, то, возможно, со временем сможет вновь вернуться к нормальной жизни, однако шансы невелики. Состояние пострадавшего оценивалось как стабильно тяжелое: Кейс получил ожоги 78 процентов кожного покрова, и если даже придет в себя, то скорее всего умрет от посттравматического шока.

Стоя на палубе, Шанталь задумчиво смотрела вниз на серые воды канала. Дымка газа, использовавшегося полицией для усмирения мятежников, легкой пеленой стелилась от самого берега над водами Влтавы. Газ щипал ноздри, проникая даже через защитную маску на лице.

Специальным постановлением Всемирного Суда "Где погребены тела" временно закрыли для виртуального доступа, пока специалисты "не устранят все ошибки в программе". Что бы там ни говорили об "Эффекте Хакуилла", случившееся с Кейсом подтверждало, что Имитация и интерактивные фильмы ужасов представляли серьезную опасность для здоровья и жизни посетителей Виртуальности. Очевидно, система действительно несовершенна и способна не только деформировать психику, но и причинять вред физической оболочке человека.

Еврокомиссия имела теперь достаточно жесткую позицию по этому вопросу. Первоначальная задача расследования заключалась в том, чтобы определить, можно ли разрешить всем жителям Союза неограниченный доступ в Виртуальность. Однако в связи с последними событиями речь уже шла о другом: теперь предстояло решить судьбу всех остальных виртуальных сайтов, на которых имелись интерактивные игры, представлявшие опасность. Поправка теперь могла касаться только устаревших медиатехнологий, таких как телевидение, кино и простейшие виртуальные сайты, Мимезис даже не обсуждался. Остальные информационные коммуникации считались сравнительно безопасными и проверенными, однако теперь даже они подозревались в негативном воздействии на психику людей.


Шанталь просматривала на виртуальном плеере балетные "па" и пыталась повторять движения до тех пор, пока не почувствовала усталость в мышцах. Учитывая возникшие трудности, она решила последовать совету и больше не входить на опасный сайт. Сестра временно прекратила экспериментировать в Виртуальности.

"Мейринк" начинал казаться настоящей тюрьмой. Находясь на корабле уже несколько недель, она не переставала ежедневно упражняться в различных видах спорта, чтобы не потерять физическую форму и поддерживать силу и гибкость мышц. Шанталь не считала свои упражнения чем-то предосудительным или не сочетавшимся с ее профессией; наоборот, верила, что хорошее физическое состояние способствует укреплению духа, что являлось ее прямым долгом по отношению к Богу. Чувствуя, как наполняются силой мышцы, она обдумывала будущие действия.

Дюрок вернулся из поездки и тщательно собирал всю возможную информацию о последних Хакуиллских убийствах. Роджер взял опубликованный Джеромом доклад о происшествии во время конференции, но еще не успел просмотреть его. Впрочем, для него все порождения Имитации являлись творением Дьявола и без всяких доказательств.

Долгие дни напролет Джером пытался найти причину необъяснимого сбоя в программе, полагая произошедшее неким изменением сюжетно-тематической картины фильма. Однако Шанталь была уверена, что в виртуальном Спринг-Мидоу присутствовало что-то или кто-то еще, о существовании которого никто не догадывался. В свете последних событий трудно представить, что Роба Хакуилла действительно не существовало.

На Карловом мосту набирала обороты демонстрация протеста. Студенты, выступавшие в поддержку гонимых беженцев, схлестнулись с моделистами. Вооруженные полицейские безуспешно пытались разогнать беснующуюся толпу. Многие люди теряли равновесие и падали с моста в холодные воды, окутанные дымкой газа, других сталкивали вниз противники. Сбрасывать мятежников с моста в воду или бюрократов из окон являлось в Праге обычной практикой. Многие только так решали проблемы или избавлялись от мешавших людей. Например, прошлой ночью из окна собственного кабинета вышвырнули главу местной общины моделистов.

Шанталь остановила тренировочную программу. Сняв маску, сделала глубокий вздох и вытерла вспотевшее лицо холодным полотенцем.

Аэропорт "Макдоналдс" был закрыт, авиарейсы и международная связь временно прервались. После мятежа в гетто группы моделистов прочесывали оставшиеся руины, предлагая выжившим спасение души и призывая делать пожертвования в фонд организации, взамен обещая снизить налоги. Саботай уже несколько раз слышал вести о том, что Еврокомиссии придется разделить акции владения "Мейринком" пополам с Вооруженными Силами Европы, а пассажирам на борту потесниться для прибывающих в скором времени отрядов.

Протирая сонные глаза, Джером поднялся на палубу. Англичанину пришлось расстаться с уютным номером в отеле, уступив апартаменты новоприбывшей "шишке" из "Мировых Коммуникаций". Теперь Джер, как и многие другие, слонялся по кораблю. Его обожженное лицо блестело от крема, который теперь приходилось накладывать до тех пор, пока полностью не заживут пораженные участки.

— Шан, я принял решение.

Она ожидала услышать именно эту фразу. Страшный случай в Спринг-Мидоу в корне поменял все убеждения Джерома, а декабрь уже близился, и вскоре предстояло официально огласить мнение членов Конференции. Сестра сняла маску, мешавшую говорить.

— Я буду голосовать за принятие Поправки в Уголовный кодекс стран Евросоюза, так что теперь я в некотором смысле объединяюсь с Дюроком.

— Понятно.

Голосование объявили открытым, и Шанталь понимала, что должна быть последовательной в своем решении, к тому же она не сомневалась: в ходе дальнейших исследований, вероятно, всплывут многие темные стороны Имитации.

— Я не буду менять своего мнения, — сказала она.

— Настоящая швейцарка!

Она вновь включила тренировочный мини-аппарат и, надев маску, сделала удар в воздух прямо над головой собеседника. Сестра пыталась отвлечься от мрачной обстановки.

— Я воздержусь, и ты знаешь почему.

— Да, конечно.


Шанталь направлялась в сторону кают, желая поговорить с Дюроком. Постучав в дверь моделиста, она удивилась, как быстро тот открыл.

В келье Роджера имелись лишь плоский экран для внешних связей, табурет и койка. Очевидно, Модел довольно часто выходил на связь со своим представителем, в качестве заставки на экране светилось лицо Его Преподобия: Дюрок жил и работал под неусыпным оком своего господина.

Мужчина отступил в сторону, пропуская гостью в каюту. Шанталь слегка пригнула голову: потолок оказался невероятно низким. Дюрок пригнулся тоже и слегка задел световое изображение Модела, однако Шанталь постаралась избежать прикосновения к Преподобному, словно тот был настоящий.

Дюрок предстал в довольно странном виде: тело до пояса изранено ударами кнута, некоторые шрамы зажили, однако большинство продолжало кровоточить. В руке он держал кнут, очевидно, тот самый, которым бичевал себя. На конце орудия блестели мелкие лезвия.

Шанталь и не подозревала о подобной странности коллеги.

Изображение на экране сменилось, возникли знакомые картины: одетые в черные балахоны моделисты крадучись шли по усеянному мертвецами полю.

— Восстание басков? — спросила она.

Дюрок кивнул.

Большинство участвовавших в Первом восстании люто ненавидели Модела. Некоторое время назад произошел известный инцидент, когда высокопоставленного чиновника отдали под трибунал за то, что тот ослушался приказа и попытался остановить резню, затеянную Наставником.

Дюрок, наверное, был единственным новообращенным из Вооруженных Сил Европы, неудивительно, что он чувствовал потребность в самоистязании.

— Джером будет голосовать "за".

Моделист понимающе кивнул.

— Я подготовлю для Брюсселя официальный доклад, и мы подпишемся под ним. На этом наша работа будет окончена, и все желающие смогут разъехаться по домам.

— Ты тоже поменяла свое мнение, сестра?

— Голосование будет открытым.

— Знаю.

Дюрок внимательно посмотрел в глаза женщине. Что-то странное чувствовалось в его взгляде, но Шанталь не могла понять причину своего интуитивного ощущения.

— Да, я тоже поменяла свое мнение: вместо "Воздерживаюсь" теперь проголосую "Нет".

Она не спросила, поменялось ли мнение Дюрока: это бесполезно, ибо ярый сторонник Модела никогда не поменяет своего мнения.

— Извините, сестра. Конечно, каждый должен действовать в соответствии со своей совестью.

Роджер посмотрел в сторону изображения Модела, словно в поисках одобрения.


Решение было передано в Брюссель по специальной линии связи, и в итоге Поправку Модела-Дафф внесли в новый Уголовный кодекс.

В канун Нового года Джозеф Модел провел праздничный митинг в городе Вадуц, где в своем обращении к массам назвал Шанталь Жулеру, Джерома Родса и Роджера Дюрока "добропорядочными христианами". Он добавил, что на Небесах эти люди уже создали себе репутацию праведников, радеющих о высших интересах, а не только о собственном земном благополучии. Он также пообещал всяческую поддержку передовым отрядам своих сторонников в Праге и осудил Тель-Авив в поощрении жителей гетто убивать своих спасителей-моделистов.

Официально Еврокомиссия расформировалась, однако ее члены все еще продолжали находиться на "Мейринке". Запрет на временное пересечение границ продолжал действовать до тех пор, пока полностью не прекратятся все боевые действия на территории Союза. В новогоднюю ночь произошло очередное убийство. Павел Захрадник погиб страшной смертью: его голова полностью сгорела при странных обстоятельствах. Жена Захрадника присоединилась к международной организации "Родственников Хакуиллских Жертв". Поправка Модела-Дафф, вернее, их совместный Закон, возымел обратную силу: Петра Захрадникова лишь пополнила грустный список убитых горем родственников.

К бесконечному судебному процессу прибавился еще один иск, и адвокаты администрации "Пирамиды" всеми силами противостояли передаче дела в Верховный Европейский суд в Киеве.

Мораг Дафф продлила срок между выборами до десяти лет, и после принятия своей Поправки пользовалась в стране невероятной поддержкой. Она осмотрительно никогда не упоминала на публике имя Модела и объявила, что отныне посвятит себя новой цели — борьбе с обнаженной натурой в искусстве и в жизни. Кругом царили вольность и разврат, которые, по словам Мораг, следовало немедленно ликвидировать. Дафф неустанно повторяла на всех публичных выступлениях свой предвыборный лозунг: "Мир вновь станет совершенным!"

Шанталь оставили ее каюту, однако с приходом отрядов Вооруженных Сил Европы Джерому и Дюроку предписали разделить помещение. В одном из парков неподалеку от порта Саботая жестоко избили моделисты, после чего пострадавшего поместили в лагерь беженцев в Карпатах, где чешский канцлер Дрынкова обещала надежное убежище и защиту всем беженцам. Дюрок не хотел принимать участия в каких-либо мероприятиях, устраиваемых находящимися в городе моделистами, и каждый раз, когда слышал о приезде отрядов милиции, в которых предполагалось его участие, закрывал ставни в своей каюте.

Кардинал Мензи потребовал от Шанталь немедленного возвращения в Рим, как только снимут запрет на пересечение границ. Сестра пыталась занять время чтением молитв, однако не могла избавиться от мыслей о новых жертвах маньяка. Единственное, что хоть немного отвлекало от мрачных воспоминаний, — неоконченная научная работа по теории психологии современных детей.

Подсознательно женщина все еще чувствовала адское огнедышащее создание, с которым столкнулась во время неудавшегося виртуального интервью.


— Что ты сканируешь? — спросил Джером.

С палубы доносились крики бойцов Вооруженных Сил Европы, которые делали утреннюю зарядку. Дюрок был старше любого из солдат лет на двадцать и пользовался среди них особым уважением.

Джером казался расстроенным: в этом году он уже не проведет отпуск с матерью, как планировал. По всей видимости, никто из членов Еврокомиссии не сможет покинуть Чехию до весны. К тому же перестали платить зарплату.

— Я просматриваю записи, где описаны встречи, ход исследований и т. д.

— Думаешь, мы упустили какие-то детали?

— Не знаю, но что-то беспокоит меня.

— Да ладно, Шан, как говорится, все чики-пики. Нашу работу мы выполнили, дело осталось за юристами.


В День святого Валентина Саботай сбежал из лагеря переселенцев и приехал в Прагу, где, согласно информационным сводкам, его и подстерег Хакуиллский маньяк. Когда нашли тело, Саботай выглядел как судья Джонатан: голова взорвалась, изо рта торчали детали смертоносного механизма.

Это событие повергло Шанталь в серьезную депрессию, она очень любила несчастного робота и чувствовала, что потеряла настоящего друга. Родственников убитого смогли установить с трудом, несколько женщин, назвавшихся его женами, уже вступили в организацию "Родственников Хакуиллских Жертв" и подали судебный иск. Однако Шанталь понимала, что дело не дойдет до Верховного суда в Киеве до тех пор, пока не поймают очередного убийцу.

Состояние Алана Кейса оставалось без изменений.


Сконцентрироваться, побыть в одиночестве и тишине на "Мейринке" почти не удавалось: солдаты слонялись взад-вперед, с утра строились на палубах, делали зарядку и тренировались, кричали, пели песни. Жизнь била ключом, но от этого на душе становилось только тяжелее. Шанталь продолжала изучать журнал Еврокомиссии. Джером стал страдать крайней раздражительностью, то и дело жаловался на шумных иностранцев, заполонивших корабль. Отряды солдат в основном состояли из турок и шведов, спустя несколько недель бойцы тоже начали проявлять раздражительность и нетерпение скорее развернуть полномасштабные действия. Все на борту испытывали неприязнь друг к другу и избегали лишних встреч. Все, кроме Дюрока. Как ни странно, его настроение улучшилось, он усиленно тренировался и читал моделистские тексты на экране в каюте. Всем улыбался, однако имел какой-то отсутствующий вид. Казалось, Роджер перестал интересоваться окружающим миром.


Джером первым заметил что-то странное.

— Очень странно. Роджер ехал из Испании через Бермуды, повторяя путь Хакуиллского маньяка и желая выследить его, но когда убийство произошло в Праге, под самым носом, не проявил ни малейшего интереса к происходящему. Мало того, он знаком с жертвой, и все же смерть Саботая не затронула его. Непонятно, почему тогда Интерпол призвал именно его возглавить расследование? Я перестал понимать этого моделиста! Все будто с ума посходили! — возмущался англичанин.


Около полуночи первого марта зазвучал сигнал тревоги. В тот момент Шанталь находилась в столовой на борту "Мейринка" и совершенствовала шведский язык, разговаривая с одним из иностранцев из Мальме. За соседними столиками играли в запрещенные карточные игры.

Топот солдатских ботинок прозвучал как гром. Казалось, корабль накренился под тяжестью отрядов, заполнивших одну из палуб. Воины Европы покинули каюты в полном обмундировании и, сойдя по трапу, направились в сторону гетто. Шанталь стала молиться о спасении душ всех людей с обеих противоборствующих сторон.

Через окна столовой Сестра увидела на небе зарево, похожее на вспышку огня в логове Хакуилла.

— Эти моделистские идиоты сжигают гетто, проклятые головорезы! — сказал с ненавистью Джером.

Дюрок сидел рядом, не проявляя ни малейших эмоций.

Джером повернулся к коллеге.

— Как ты можешь быть заодно с этими кровожадными стяжателями и расистами?

— Преподобный Модел учит, что убыточные во всех смыслах капиталовложения должны ликвидироваться. Вылечить современное общество могут только радикальные меры.

— Неужели можно верить этому подонку?

Дюрок не ответил и, встав, направился на палубу.

Шанталь продолжала молиться, как вдруг ее мозг озарила смутная догадка о секрете странного маршрута и непоследовательности действий Дюрока. Однако для начала следовало полностью убедиться в справедливости предположений.

— Шан, ты куда?

Оставив Джерома в столовой одного, она заспешила на нижнюю палубу.

Дверь в офис оказалась опечатана, но у Шанталь все еще оставался действующий пропускной шифр. Проникнув в зал, она нашла журналы и архивы Еврокомиссии и, сев за стол, еще раз попыталась выстроить хронологию последних убийств.

Спустя некоторое время за ней последовал Джером. Англичанин тихо встал в дверях. Шанталь была внутренне рада, что он пришел, ибо чувствовала необходимость поделиться мыслями. Внезапно раздался страшный грохот: где-то поблизости стреляли из орудий. У берега раздались редкие автоматные очереди. Однако женщина попыталась не обращать внимания на шум и полностью сконцентрироваться на светящемся экране.

— Шан, может, все-таки объяснишь, в чем дело?

— По-моему, я нашла ключ к отгадке… Дюрок прибыл в Барселону до того, как там убили Армандо Де Кастро-Ороса.

— Может, Интерпол заранее предоставил ему некую конфиденциальную информацию?

— Нет, Дюрок и есть Хакуиллский маньяк! — сказала Шанталь, не отрывая глаз от архивных файлов.

Внезапно раздался глухой удар.

Шанталь повернулась к собеседнику и увидела широко открытые глаза Джерома, со лба мужчины стекала тонкая струйка крови. Несколько секунд англичанин стоял как вкопанный, затем, наклонившись вперед, упал без сознания.

В дверях стоял Дюрок с гаечным ключом в руке. Перешагнув через тело Джерома, он направился в сторону Шанталь.

— Я не Хакуиллский маньяк, Хакуиллских маньяков вообще не существует!

С подросткового возраста Шанталь увлекалась не только балетом, но и боевыми искусствами. Быстро собравшись, она мысленно отметила точку в центре груди противника, куда следовало ударить, чтобы парализовать его действия. Женщина медленно встала с кресла, пытаясь собрать свой дух и не сделать опрометчивых действий. Дюрок был не только хорошо тренированный воин, полицейский и религиозный фанат, прежде всего он являлся опытным убийцей. Шанталь понимала, что скорее всего ей не одолеть маньяка.

— Я лишь выполняю Божью волю, которую открыл мне преподобный Модел. Мы должны остановить Зло, — сказал он спокойно и невозмутимо.

Наверное, Дюрок попросту издевается над ней. Роджер вертел инструмент в руках, словно игрушку.

Интересно, кем он ее нарядит: Тиной или Стейси?


Бежать из кабинета невозможно, Дюрок загородил проход. Оставался единственный выход: Шанталь отодвинула сиденье от стола и резко толкнула в сторону убийцы. Кресло с грохотом упало около Роджера, не причинив ни малейшего вреда, однако немного отвлекло от будущей жертвы. В следующий момент Шанталь прыгнула и схватила обеими руками трубу, пролегавшую вдоль лестницы; сделав в воздухе прыжок, достойный воздушного акробата, прицелилась и ударила в иллюминатор. Слава Богу, на ней были подходящая обувь и одежда. Шанталь разбила стекло и гибко, словно. змея, проскользнула из помещения наружу.

Выпрыгнув на палубу, Шанталь ощутила, как спину обожгло: осколки стекла больно поранили кожу. Женщина очутилась на холодном ночном воздухе и почувствовала, как ее схватили за руки. Плечи прогнулись под невидимой тяжестью, в мышцы словно начали въедаться бешеные муравьи. На какой-то момент показалось, что она освободилась. Однако нет. Дюрок навалился всей тяжестью тела и больно ударил Шанталь о железный корпус корабля. Перед глазами поплыли тени и языки пламени. На этот раз все происходило по-настоящему. Вместо лица противника Шанталь увидела лишь темное пятно. Небо над "Мейринком" прорезали малиновые вспышки, вдалеке слышался грохот незамолкавших орудий.

Дюрок держал ее крепко, словно в тисках, однако не торопился с дальнейшими действиями.

— Ты говорил мне, что даже никогда не смотрел фильм "Где погребены тела" и уж тем более не заходил в Виртуальность, — сказала, пересиливая боль, Шанталь.

— Это правда.

— Кого же ты ловил тогда, каких "маньяков"? Значит, ты просто выдумывал убийц, казнил невинных людей.

— Конечно, я же сказал, что никаких Хакуиллских маньяков никогда не существовало.

Шанталь с горечью осознавала, что Петро Москоне, Надя Тилл, Хью Бест и другие "убийцы" на самом деле не виновны. Пользуясь своим положением в Интерполе, Дюрок сфабриковал дела и просто приписал Хакуиллским маньякам все совершенные злодеяния.

— Зачем ты это делал, Роджер?

Вспышка огня осветила небо над кораблем, однако моделист и сестра попали в тень. При красном свете далекого зарева Шанталь увидела улыбку Дюрока.

— Сестра, Бог показал мне истинный путь через Джозефа Модела. А теперь прощайте!

Схватив женщину, он скинул ее в Влтаву.

Шанталь упала в ледяные воды и едва не захлебнулась. На какой-то миг ей даже показалось, что ноги достали дна. Помощи ждать неоткуда, она четко осознавала свое положение. Шанталь попробовала всплыть на поверхность. Вода над головой непрерывно покрывалась рябью от падающих с берега шальных пуль. Когда наконец удалось достигнуть поверхности, женщина уже начала терять сознание. В ушах гудело, тело сотрясала дрожь, начинало сводить мышцы. Сестра поплыла туда, где угадывался берег, и нащупала у причала большое железное кольцо. Ухватившись обеими руками, она из последних сил подтянулась и вскарабкалась на пристань. Одежда прилипла к телу ледяной коркой. Хотелось мигом бежать куда-нибудь согреться, но надо действовать: Джером остался наедине с Дюроком. Найдя трап "Мейринка", Шанталь побежала наверх, оставляя за собой мокрые следы.

— Дюрок! — изо всех сил закричала она.

В корпус корабля прямо перед ней врезалась пуля. Мимо проплывала военная моторная шлюпка, поднимая брызги пены. Кто-то выстрелил еще раз, однако не в нее, а в воздух.

— Славьте Господа, уничтожайте грешников! — закричали на борту.

Шанталь уже перестала понимать происходящее, Прага окунулась в хаос. По дороге на борт женщина искала глазами какое-либо оружие для защиты, однако на глаза попалась лишь гитара. Очевидно, один из турецких солдат впопыхах забыл свой инструмент на палубе.

В коридоре царила тишина. Добежав до кабинета, Шанталь увидела, как лежащие в дверях ноги Джерома шевельнулись: судя по неуклюжим движениям, кто-то пытался сдвинуть с места лежащего на полу мужчину. Не теряя ни минуты, Шанталь бросилась к дверям главного офиса Еврокомиссии. Дюрок сидел на корточках около англичанина, осматривая рану на голове "коллеги".

— А-а, сестра, это опять вы! Не волнуйтесь, с ним будет все в порядке.

Шанталь, вцепившись в гитару, приготовилась обороняться.

— Я даже позвонил в полицию, но сами понимаете, они сейчас слишком заняты.

Подбежав к убийце, Шанталь изо всех сил ударила его гитарой по голове.


Дюрок упал, и Шанталь метнулась в кабинет. В помещении царили полумрак и холод. Вглядываясь в темноту, сестра прижимала к себе сломанную гитару.

Как ни странно, но она находилась вовсе не в офисе Еврокомиссии на "Мейринке": не видно было ни сломанного иллюминатора, ни экрана на стене. Женщина с ужасом осознала, что вновь оказалась в Спринг-Мидоу. Дюрок, развалившись, сидел на постаменте у подножия памятника, вернее, не Дюрок, а Хакуилл. Шанталь быстро оглядела себя и с удивлением обнаружила, что не превратилась в Тину, вопреки всем правилам оставшись Шанталь.

Женщина стояла, возвышаясь над сидящим монстром, и пыталась придумать способ уничтожить проклятого убийцу. Однако убить Хакуилла еще сложнее, чем Дюрока: удар гитарой здесь не поможет. Хакуилл всегда возвращается, чтобы продолжить историю.

Следуя какой-то непонятной цели, сумасшедший моделист год за годом убивал невинных людей и, пользуясь своим положением в Интерполе, умудрялся находить "преступников", на которых сваливал вину за свои страшные деяния. "Хакуиллскими маньяками" клеймили абсолютно невинных людей. А поэтому, очевидно, никакого "Эффекта Хакуилла" тоже никогда не существовало.

Раненый монстр попытался встать.

— Сестра, я же говорил, что у нас одно общее дело, — сказал он.

Отступая назад, Шанталь держала гитару, словно распятие, отгоняющее нечистую силу. Опираясь на постамент, Дюрок все же поднялся. Изо рта монстра текла кровь.

Теперь Шанталь догадалась, что именно Дюрок проник тогда в виде теней и огня на виртуальное интервью. Моделист играл в какую-то страшную дьявольскую игру. Шанталь начинала постепенно понимать, что массовые убийства, Еврокомиссия, Поправка Модела-Дафф — просто составная часть сложного плана, цель которого едва угадывалась.

В груди Дюрока смешались темнота и огонь, разделяя тело на колеблющиеся красновато-темные блики. На лице убийцы блестела прозрачная маска Хакуилла, под которой угадывались его собственные черты лица.

Шанталь отшвырнула гитару в сторону и приготовилась к рукопашной схватке. Сон превратился в явь, теперь ее могла спасти только она сама. Она чувствовала прилипшую холодную одежду и боль в руках, однако выбора не было. Подпрыгнув, сестра со всей силой ударила противника ногой в грудь, пытаясь представить, что вместо ноги находится огромное лезвие. Все оставшиеся силы она вложила в этот удар. Убийца, закашлявшись, упал на постамент. Лодыжка заныла от боли, однако Шанталь старалась не думать об этом. Следующий удар обрушился монстру в грудь. Однако, несмотря на старания сестры, Дюрок не пострадал и стал подниматься.

— Я исполняю волю Господа, — повторил он снова.

Тело Дюрока-Хакуилла окуталось мраком и огнем одновременно. Жар становился сильнее, однако от прикосновений к монстру руки леденели от холода. Маска Хакуилла светилась каким-то дьявольским светом, будто череп раскалился докрасна.

— Бог тебе Судья, — сказала Шанталь.

Она нанесла ему последний, сокрушительный удар ногой в лицо и отпрыгнула назад, понимая, что противостоять Злу больше не в силах.

Из глубины парка стали появляться мертвецы, связанные с фильмом "Где погребены тела": Стейси, Джимми, судья Джонатан, Тина. К ним присоединились и сотни жертв из Реальности: Жанин Чато, Саботай, Марта, Макчарен, Захрадник, Де Кастро-Орос и многие другие. Поддерживая друг друга, жертвы Хакуилла, хромая, медленно приближались к центру парка, где стоял памятник.

Дюрок не двигался и не проявлял ни малейших признаков волнения, казалось, он набирал силы. Мертвецы обступили противников неуклюжей толпой. Среди прочих присутствовал и Алан Кейс, стелясь над травой как привидение. Из темноты возникла Принцесса Тьмы, пепельные волосы Адской Повелительницы лились волнами из-под красного покрывала на голове.

— Где мы? — спросила Шанталь.

— За пределами возможного — в Спринг-Мидоу… там, где погребены тела, — ответила Принцесса Тьмы.

Дюрок поднял руки вверх, будто сдаваясь. Откуда-то снизу полетели искры огня. Вокруг убийцы стала сгущаться тьма, в теле медленно разгорался огонь, пламя двигалось по рукам, вырывалось из пальцев, неслось в сторону мертвецов и далее рассеивалось в виртуальном пространстве.

Монстр обессиленно упал на колени около подножия статуи. На лице, превратившемся в детскую пластмассовую маску, была написана безнадежность. Лоб прорезала трещина, когти отвалились.

Очевидно, игра медленно подходила к концу.

Роб Хакуилл предстал в виде переодетого Роджера Дюрока — безжалостного убийцы, уничтожавшего невинных людей, используя имя знаменитого монстра.

Внезапно в небе над толпой зазвучал хохот, от которого кровь застыла в жилах. Жуткое гоготанье истинного Хакуилла пронзило все живое вокруг. Зло из старых фильмов вновь воскресло. Оказывается, настоящий маньяк все еще таился где-то в закоулках до конца не изведанной Виртуальности, ожидая своего возвращения в мир живых.

Шанталь подняла взор от Дюрока и посмотрела на темные каменные ботинки статуи основателя города. Обувь заскрипела: статуя внезапно проснулась. Рука с вдруг выросшими когтями занесла топор.

Единственный горящий злом красный глаз монстра засветился в темноте, защелкали зубы, раздался леденящий душу смех. Памятник ожил, Роб Хакуилл наконец взял в руки власть в виртуальном Спринг-Мидоу.

Шанталь бросилась на колени и скрестила руки в молитве к Богу.


Открыв глаза, сестра вновь очутилась на "Мейринке", склоняясь над лежащим без сознания Дюроком и неистово молясь.

Она понимала, что необходимо действовать очень быстро. Связав бывшего коллегу лежащим на палубе канатом, она все же не смогла избавиться от страха. Видение, которое предстало несколько минут назад, поразило Шанталь. Некоторые сцены застыли в разуме, женщине казалось, что время никогда не сможет стереть из памяти страшные мгновения. Шанталь не сомневалась — Дюрок тоже только что побывал в Спринг-Мидоу. В чем же кроется тайна столь таинственных и необъяснимых перемещений? Возможно, подсознание через образ Роба Хакуилла пыталось что-то ей сказать? Шанталь искала и не находила ответа на загадку.

Связать тяжелое и неуклюжее тело Дюрока оказалось не так легко. Пока она завязывала последние узлы, он пришел в себя, однако попыток освободиться или заговорить не предпринимал.

Нет, не все еще кончено.

Оставив Дюрока лежать на палубе, Шанталь проверила Джерома. Англичанин жив, но без сознания. Изнуренная и дрожащая от холода сестра села, оперевшись на перегородку. Дюрок смотрел на нее так же безучастно, как и всегда.

— Воля Господа… я лишь исполнял волю Господа, — снова повторил он.

Шанталь не слушала его, дрожь пробивала до самых костей, и сестра пыталась перестать стучать зубами.


Впервые за последние пятнадцать лет преподобный Джозеф Модел оказался бессилен как-либо аргументировать и объяснить действия своего ученика. В европейском Дворце Правосудия сотрудники чешского Интерпола допрашивали обвиняемых. Шанталь и Джером стояли за непроницаемым экраном и оттуда наблюдали за ходом процесса. Дюрок весьма охотно вспоминал и излагал малейшие детали. Моделист обладал удивительной памятью и в подробностях описывал все совершенные им с начала 2010 года 156 убийств. Он продолжал настаивать на том, что "такова была воля Господа, которую открыл ему в своих учениях преподобный Модел".

— Если не ошибаюсь, его назовут убийцей столетия, — фыркнул Джером.

Шанталь казалось, что глаза Дюрока видят ее даже через непроницаемое стекло. Моделист продолжал рассказывать, как заставил Хью Беста взять на себя вину за несколько десятков убийств. Судя по словам Роджера, убийства не приносили какого-либо удовольствия, однако он помнил все подробности и схемы планов, по которым их совершал, фанатично веря, что "такова воля Господа". Сестра не сомневалась, что даже поверхностная проверка подтвердит его слова.

На лбу Джерома еще не до конца зажила рана от удара, над правой бровью виднелась небольшая неровность от наклеенного заживляющего пластыря. Ему тоже досталось от бывшего "коллеги". Шанталь чувствовала себя сносно, хотя плечи и спина до сих пор болели так, будто с нее живьем пытались содрать кожу. Шанталь пришлось столкнуться лицом к лицу с монстром, и она смогла победить его. Теперь сестра действительно прошла сквозь огонь и воду. Однако основную боль причиняло отнюдь не тело, а душа.

В Виртуальной игре не раз звучал смех Роба Хакуилла, торжествующего некую непонятную ей победу. Принцесса Тьмы что-то нашептывала на ухо, порой принимая облик Стейси или Бет Ятманн, несколько раз даже представая в виде самой Шанталь.

— Все же как-то все слишком просто закончилось. Я не верю, что это конец, Зло продолжалось слишком долго, и теперь трудно представить, что мы смогли так быстро положить конец этим дьявольским событиям.

— Может, ты и права. Дюрок не выглядит ни расстроенным, ни побежденным.

Обвиняемый отказался от предложенной сигареты. Вера предписывала ему воздерживаться от любых стимуляторов, он спокойно продолжал рассказывать о совершенных злодеяниях и теперь подробно остановился на электромагнитных импульсах, которыми воспользовался, чтобы ликвидировать ментальную оболочку Алана Кейса. По словам Дюрока, преподобный Модел называл Кейса "Создателем Высшего Зла", и Роджеру, как избранному, выпала честь стать "Божьим Возмездием".

— Он выполнял все приказы Модела словно робот. Просто уму непостижимо!


Моделисты покинули гетто, в Праге медленно восстанавливался мир. Однако головорезы из отрядов Вооруженных Сил Европы разгромили большую часть города. В скором времени собирались открыть границы, и Джером с Шанталь одними из первых смогут наконец покинуть Чехию. Они исправно работали на благо Евросоюза и заслужили небольшой отдых. Полеты бесконечно откладывались, тысячи пассажиров сидели на чемоданах, отказываясь покидать аэропорты. Дабы предотвратить нарастающее недовольство граждан, ресторан "Макдоналдс" взял на себя расходы по обеспечению людей питанием.

На "Мейринке" кроме них почти никого не осталось. Отряды бойцов покинули судно и направились в Дублин, где разгорался очередной конфликт: последователи так называемого анти-Папы Джеймса Бэкона затеяли между собой вооруженную борьбу.

Первые полосы всех газет кричали о процессе над Дюроком, в СМИ убийцу уже называли "Бич Господа", "Смертоносный Мессия Модела" и "Воскресший Хакуилл". Скорее всего Дюрока закуют в кандалы и поместят в колонию для умалишенных на Сицилии. "Пирамида" начала создание виртуального документального фильма о его страшных убийствах.

Находящаяся в Бродмурс Бет Ятманн поменяла обращение в суд, и теперь вместо заявлений вроде "Хакуилл заставил меня убивать" она твердила "Бог наложил на меня страшную миссию". Организация "Родственники Хакуиллских Жертв" переименовала себя в "Родственники Жертв Религиозных Фанатов". Теперь они обвиняли в смерти своих близких не "Пирамиду" и Дерека Лича, а Джозефа Модела и правительство Лихтенштейна, где правил "религиозный гений".

Благодаря принятой Поправке Модела-Дафф дело в скором времени могло решиться в пользу "Родственников" и тогда Модела и его лжецерковь ждет банкротство, ибо всю гигантскую казну моделистов поделят между 25 тысячами истцов. Число исков постоянно росло: в суд обращались сотни людей, посещавших виртуальный фильм и требовавших возмещение морального ущерба за подвергание опасности.

Дюрок оказался страшным орудием в руках фанатика.


Последние дни Джером настойчиво просил сестру дать духовный совет, однако она затруднялась. В душе появилось смятение: именно религии в первую очередь отвечали за все деяния своих последователей, за зло, которые люди якобы совершали "во славу Господа". Что же будет с церковью через пять, десять, пятнадцать лет? Вера в душе Шанталь подвергалась жестокому испытанию.

Коллеги, успевшие подружиться, медленно прогуливались по палубе "Мейринка". Внезапно Джером поцеловал ее.

— Спасибо, что вернулась за мной из ледяной воды! Я так и не поблагодарил тебя.

— Не думаю, что Дюрок убил бы тебя.

— Не знаю, не знаю.

Шанталь следила за ходом судебного процесса над Роджером. За последние дни на корабле она тщательно изучила биографию убийцы, однако для нее по-прежнему оставалось загадкой: что же превращает простого человека в маньяка-психопата?

— Все началось с восстания басков. Дюрок попал под влияние моделистов, когда те урегулировали первый крупный международный конфликт, — сказала Шанталь.

— Он прирожденный убийца, моделизм объединяет именно таких сумасшедших.

— Нет, убийцей Дюрок стал не сразу. До вступления в "новую религию" Роджер ни разу не убил человека даже в бою.

— Значит, Модел действительно как-то повлиял на него. Медея Калм оказалась права: Моделу не следовало забываться, правитель Лихтенштейна проглядел дыру в собственном корабле. Поправка заключается в том, что на людей пагубно влияет масс-медиа и Виртуальность. Заходя в виртуальный фильм про маньяка, человек сам постепенно превращается в чудовище. Дюрок — отличный тому пример. Однако постепенно становилась очевидной и другая истина: зло — это не созданные Аланом Кейсом сайты, а те ложные истины и сумасбродство, которые проповедуют современные священники, искажая Библию и другие религиозные книги. Сравним пятнадцать осужденных и ликвидированных Хакуиллских маньяков и сотни тысяч безумцев, мнящих себя "орудиями Всевышнего"! Всем этим несчастным так или иначе вбила дурацкие идеи церковь и религия!

— Ты прав. Я начинаю понимать, какую позицию в этом вопросе должны занять мы — слуги Господа. Может, Дюрок хочет, чтобы люди поняли какую-то истину, и для этого на протяжении долгих десяти лет он совершил 156 убийств? Таким образом Роджер уничтожил авторитет церкви, который складывался долгие столетия.

— Не хватало еще канонизировать его!

— Если церковнослужителей начнут судить за деяния прихожан и верующих, то моделизм станет первой церковью, которая падет.

Этим утром кардинал Мензи сообщил Сестре Шанталь, что против Ватикана уже возбудили несколько дел. Организация, объединившая в своих рядах тысячи родственников жертв религиозных фанатов, подала иски и против остальных семнадцати религий в мире. На планете начинался хаос. Кардинал срочно потребовал от Шанталь вернуться в Ватикан: она являлась основным католическим экспертом по вопросу психологии убийц и причин превращения людей в преступников.

Начинался дождь, редкие капли падали с неба.

— Когда-то говорили, что дождь — это слезы Бога. Наверное, у Господа много причин для слез, — сказал Джером.

Дождь в Праге шел грязный, атмосфера давно была загрязнена. Выхлопы газа и выбросы заводов сделали свое дело: теперь нахождение под дождем небезопасно. Семьдесят пять лет постоянного издевательства над окружающей средой пагубно повлияли и на климат Европы. Влтава волновалась, палуба качалась под бушующими волнами.

Шанталь взяла Джерома за руку. Она почувствовала необходимость человеческого прикосновения, поддержку, некое подтверждение того, что добро на Земле еще есть. Несмотря на то что Божьи создания часто лишь позорят славу Всевышнего, на свете еще остались люди, достойные подражания.

— Джером, я боюсь.

— Чего?

— Неужели все церкви строятся на крови?

Если Киев поддержит Поправку Модела-Дафф, то величие всех религиозных институтов в мире, в том числе и Римской католической церкви, окажется под большой угрозой. Последствия будут ужасны, в том числе и экономические.

— А знаешь, Роджер мне нравился, Шан. Я даже считал, что он тоже к нам по-дружески относится. Несмотря на все разногласия, я действительно считал Дюрока хорошим парнем. Неужели мы не могли вовремя заметить, что он сумасшедший?

— Наверное, он пытался преподать нам некий урок. Может, именно для этого он и претворился сумасшедшим, а может, в нем действительно было что-то от Роба Хакуилла. Трудно установить, кто же, собственно, виноват и где истинная правда… что же кроется под покровом страшной тайны.

Шанталь пожала руку Джерому с такой силой, что у нее побелели костяшки пальцев. Скоро она расстанется со всеми: Джеромом, Дюроком, Хакуиллом. Скоро предстоит вернуться в Рим, в свою келью, в лоно своей церкви, на защиту своей религии. Скоро!

Дождь превращался в ливень. Капли падали на палубу, издавая глухой звук. Джером и Шанталь спустились вниз, в каюты.

СЕМЬ ЗВЕЗД

Пролог

В земле Египетской

1302 до н. э.

Весь Египет источал зловоние. Даже Фивы — столица Великого Царства — наполнились невыносимой вонью, исходящей от гниющих останков. Тщетно пытаясь защититься от запаха, Пай-наттем замотал лицо полотном. Но и это не помогало: смрад проникал даже сквозь ткань, его вкус чувствовался во рту.

Лицо жреца покрывали нарывы, а глаза воспалились настолько, что почти не открывались. Насекомые пили его кровавые слезы, с жадностью набрасываясь на каждую новую каплю. Каждый час мерзкие твари откладывали в складках кожи очередную порцию личинок.

Картина города ужасала не меньше. Улицы завалены трупами людей и животных. Темноту ночи прорезали бесконечные пожары: оставшиеся в живых были слишком поглощены собственным горем, чтобы гасить огонь.

Воистину, настало время бедствий.


Жрец, ученый муж, ближайший советник фараона чувствовал себя униженным, растоптанным и опустошенным. Невозможно понять и объяснить все произошедшее за последний месяц. Тело Пай-наттема, изъеденное язвами от неизвестной болезни и укусами насекомых, было изранено страшным градом.

Советник фараона лишился всех своих близких. Поначалу он считал потери, теперь это стало бессмысленно. Жрец, как и многие другие богатые египтяне, оказался не только разоренным, но и совершенно одиноким: погибли любимый сын и брат; не в силах вынести случившееся, покончила с собой жена. Воспользовавшись хаосом, взбунтовались рабы — часть бежала, но большинство погибло, и теперь на каждом шагу валялись их тела. Онемевшая от боли душа Пай-наттема будто умерла.

Кровь залила дворец египетского владыки. В красноватой жиже прыгали лягушки. Саранча, мухи и комары живым ковром покрывали землю, оставляя от трупов лишь скелеты. Среди полуразложившихся и полуобъеденных тел бродили одинокие тени существ, когда-то похожих на людей.

Пай-наттем прошел через открытые двери во дворец. На постах лежала мертвая стража, маски из кишащих мух скрывали лица воинов. Небо над обителью фараона прорезали молнии. Жрец нашел владыку в утренних покоях, свернувшимся на кушетке. Вид фараона был жалок истрашен: кровавые одежды покрыты насекомыми; распухшее воспаленное лицо изменилось до неузнаваемости; терзающая тело и душу боль исказила рот. Вероятно, правитель страдал больше своих подданных — у великих мира сего велики и страдания. Если погибнет египетский народ, имя владыки будет навсегда предано забвению.

Предыдущий повелитель долины Нила сделал многое, дабы сохранить память о себе на долгие века. Сотни рабов возвели великолепные храмы — гордость Египта, — которые увековечили имя фараона. Нынешний молодой властитель еще не успел оставить след в истории. До сих пор он не задумывался об этом и довольствовался наследием предков. Теперь, когда царство оказалось на грани уничтожения, владыку начал преследовать постоянный страх забвения. Единственное, что оставалось египетскому царю, — успеть вписать свое имя в летопись государства.

— Пай-наттем, за что на Египет наслано такое проклятие? — произнес фараон, едва шевеля воспаленными губами.

Жрец не смог встать с колен: силы покинули его.

— Израильтяне заявляют, что беды, постигшие Египет, насланы их богом, мой господин.

— Израильтяне? Они же просто рабы…

— Это колдовские отродья, но нет оснований бояться глупых угроз. Какой-то неизвестный бог не сравнится с богами Египта.

— Ты прав, жрец. Сие проклятие — не гнев богов. Мы оба знаем истинную причину.

— Вы храните ЭТО здесь, мой повелитель? — спросил Пай-наттем.

Фараон встал: с одежд попадали мухи, по ногам потекла кровь. Воспаленная кожа на впалой груди причиняла неимоверную боль. Его собеседник тоже поднялся и закашлялся, отхаркивая мокроту в тряпку.

Правитель открыл деревянный сундук — и таинственный красный свет залил покои. Жрец вспомнил момент, когда впервые увидел это необычное сияние: сила и могущество египетского царя не знали предела, жизнь правителя оставалась в безопасности. Фараон храбро вынул загадочный предмет, в его руках словно застыло пламя.

Пай-наттем приблизился посмотреть на сокровище. В ладонях покоился рубин размером с человеческий кулак. Где-то в глубине камня мерцали семь красных огней, как семь звезд в ночном небе. С неба камень и упал прямо в Нил, превратив воду в кровь. Такой рубин мог стать гордостью египетской сокровищницы, однако его ценность была ложной. Именно в этом камне оказалось проклятие, принесшее гибель всему живому в долине Великой реки, явившееся источником всех ужасов, уничтожающих некогда могучее царство фараонов. Мор, неизвестные болезни, сошествие ночной тьмы, бесконечные грозы и молнии, нашествие насекомых и ненасытная смерть превратили Египет в дымящиеся руины, покрытые объеденными трупами. Кровавый Нил теперь омывал некогда плодородные земли опустошенной долины.

— Как может такое прекрасное творение небес нести в себе проклятие? — медленно, словно в забытьи, произнес фараон.

Пай-наттем стоял рядом, тоже любуясь зловещей красотой камня. Горько усмехнувшись про себя, он вспомнил угрозы израильтян, этих жалких людишек, возомнивших себя богоизбранным народом. Бог не способен наслать одновременно все проклятия, ибо нет таких могущественных богов. Источник проклятий, переливаясь драгоценным сиянием, лежал перед ним. Многочисленные попытки разрушить проклятый рубин не принесли результата: даже самые изощренные инструменты и огонь не смогли оставить и царапины на идеальной поверхности.

Внезапно фараон повернулся к жрецу и, кинув камень, приказал:

— Унеси его прочь отсюда.

Поймав зловещий рубин, жрец почувствовал странную пульсацию, исходящую из самой глубины. Поклонившись повелителю, Пай-наттем медленно удалился.

Главный советник понимал, что наверняка погибнет, исполняя волю фараона, но в душе чувствовал непонятную радость. Благодаря этой жертве имя великого Пай-наттема запомнят на века, и пока существует Египет, будет существовать и Пай-наттем.


Он шел, прижимая сокровище к груди. Смерч поднял в воздух насекомых, трупы, пепел, и сама смерть кружила в вихре кровавой темноты. Зло исходило от камня, но жрец был словно укрыт от него. Пай-наттем уже слабо понимал, где находится и что происходит вокруг: казалось, камень сам ведет его. Ноги налились свинцом, глаза покрыла красная пелена, небо сомкнулось над головой.

Жрец собрал последние силы и побежал прочь. В груди медленно разгоралось пламя, словно туда капнуло раскаленное железо и теперь прожигало дорогу к сердцу. Пай-наттем отнял руки от камня, но рубин прирос к телу, медленно погружаясь внутрь. Началась агония. С криками боли и ужаса жрец стал сдирать с себя одежду, продолжая бежать по трупам, рекам крови, несметным полчищам насекомых. Он больше ничего не чувствовал…

Человек умирал, но камень держал его слабеющее тело, не давая упасть и медленно втягивая плоть в глубину, к семи мерцающим огням. Это была не та смерть, которую представлял себе жрец — спокойный переход в мир иной, где встречают семья и слуги. Пай-наттем смутно понимал, что останется в этом мире, но в то же время будет вне его. Ныне он слуга "Семи звезд", как в прошлой жизни — фараона.

Из темноты кровавой ночи существо, еще недавно бывшее жрецом, смотрело вниз, на черную, мертвую, опустошенную землю — погибший Египет. Слезы печали не лились из его глаз…

Эпизод 1 Сердце мумии

Лондон

1897 год

По размеру сердце мумии не отличалось от человеческого. Чарльз Бьёргард с интересом разглядывал последнюю находку археологов, не решаясь дотронуться до бесценного камня.

— Вообще-то рубины не бывают такого размера, правда? — спросил он.

Профессор Трелони пожал плечами.

— Данный экземпляр уникален, с точностью определить природу этого камня не могут даже геологи. Говоря научным языком, рубин — прозрачный красный корунд, внешне схожий с гранатом, но только внешне, так как рубины гораздо прочнее. Исследователи полагают, что "Семь звезд" — не рубин, ибо по прочности он превосходит даже алмаз. Разгадать загадку его происхождения будет непросто. Для этого имеет смысл попытаться проследить историю камня, что и делает египтология.

Трелони осторожно взял в руки камень, демонстрируя его гостю. Он опасался поцарапать кольцо с бриллиантом, поэтому почти никогда не дотрагивался до сокровища без специальных перчаток.

— А может, перед нами красный алмаз? — поинтересовался Бьёргард.

Густые брови профессора изогнулись в недоумении:

— Если только подобное возможно… Позволю себе предположить, что "Семь звезд" — доселе неизвестный науке камень. Вероятно, до наших дней дошел бесценный экземпляр из сокровищницы фараонов. Трудно поверить: три тысячи лет это чудо пролежало в земле, а теперь оно прославит британскую корону.

Бьёргарду очень хотелось подержать камень в руках, но в душе затаился непонятный страх. Из головы ни на минуту не выходила нелепая мысль о том, что камень окажется раскаленным, как огонь.

— Почему его назвали "Семь звезд"? — спросил мужчина.

Трелони улыбнулся, обветренное лицо профессора покрылось сеткой морщин.

— Включите газовую лампу, — попросил он.

Бьёргард не замедлил выполнить просьбу. Языки пламени с легким шипением поднялись вверх.

Подвал британского музея состоял из многочисленных хранилищ, кабинетов и лабораторий. Там же находился и кабинет профессора египтологии Трелони, в котором царил удивительный беспорядок. В последнее время профессор был целиком поглощен исследованием загадочного сокровища.

Газовая лампа осветила помещение. Трелони надел белую льняную перчатку и взял в руку камень. "Семь звезд" оказался настолько велик, что еле уместился в ладони.

— А теперь посмотрите на свет через камень, — предложил Трелони.

Бьёргард подошел к столу. В самой глубине загадочного рубина мерцало семь огней. Профессор на миг отодвинул сокровище от лампы — и они исчезли. Однако как только свет вновь коснулся красных граней, зловещие огни с новой силой запылали в мертвом холодном камне.

— Созвездие Большой Медведицы, — с удивлением сказал Бьёргард.

— Угадали. — Профессор одобрительно кивнул.

— У данного созвездия множество названий. Большая Медведица и Большой Ковш — наиболее известные обозначения, однако есть и другие. В индийской культуре, например, это созвездие — символ высшей мудрости называемый "Семь ришей" или "Семь мудрецов".

— Не знал, что вы интересуетесь астрономией, профессор.

Египтолог засмеялся и показал на рубин.

— Все, чем я сейчас интересуюсь, — найденное сокровище, и для разгадки его тайн я готов даже изучить науку о звездах.

— Скажите, насколько ученые уверены в естественном происхождении "Семи звезд"?

— Точно сказать нельзя. Необходимы долгие исследования, так как вопрос довольно спорный. Древний Египет — кладезь множества тайн. До сих пор не удается установить, каким образом построены пирамиды. Все возможно, камень сотворен либо естественным, либо сверхъестественным образом.

— Что вы имеете в виду? Весьма любопытно.

— К сожалению, пока нет результатов, лучше воздержусь от подробностей. Скажу лишь, что на "Семь звезд" вполне могли наложить проклятие.

В кабинете наступило молчание, Бьёргард задумался над словами Трелони.

Рубин лежал на столе, в полумраке он казался огромным сгустком крови. Сокровище уже не притягивало, а скорее пугало. Несомненно, с ним были связаны какие-то страшные события истории.

— Согласно легендам, на каждое погребальное захоронение налагалось несколько проклятий, защищавших от разграбления. Учитывая, что в хранилищах музея находится грандиозная коллекция предметов, найденных в археологических раскопках за последние годы, то, наверное, Британский музей смело можно считать самым проклятым местом во всей Европе. Однако, несмотря на это, сотни-посетителей ежедневно ходят по выставочным залам, и никто из них еще не пострадал, разве что отравился пирожками на соседней улице.

Голос профессора постепенно становился тише.

— Уверен, рубин хранит в себе великие тайны…

Залюбовавшись камнем, ученый погрузился в размышления и перестал замечать гостя. Посидев некоторое время в тишине, Бьёргард решил напомнить замечтавшемуся Трелони о своем присутствии.

— Я пришел к вам именно потому, что некоторые высокопоставленные лица весьма обеспокоены феноменом.

— Да-да, понимаю, — отозвался ученый.


Профессор Трелони отличался от своих коллег, предпочитавших заниматься научной деятельностью в пыльных кабинетах. Большую часть жизни он провел в египетских пустынях на раскопках и в экспедициях. Разговорчивый и добродушный Трелони понравился Бьёргарду, однако тайный агент чувствовал, что профессор остерегается его. Ученого явно насторожило то, как представился Бьёргард. Гость оказался "темной лошадкой": ни полицейский, ни сыщик, однако проявляет неподдельный интерес к камню, назвавшись слугой ее величества королевы Виктории. Чарльз умолчал о Клубе "Диоген" — одном из самых секретных отделов разведки Британской Империи.

— С тех пор как два года назад рубин нашли недалеко от Фив в долине Чародея, умерло уже девять человек, непосредственно связанных с исследованиями сокровища. Сей грустный факт наталкивает на некоторые размышления.

Тень промелькнула на лице профессора: погибшие были его коллегами.

— Ничего странного: рубин — бесценное сокровище, за которым охотятся слишком многие; взять хотя бы египтян — они считают, что британские ученые вмешиваются во внутренние дела страны, и готовы на многое, чтобы вернуть обратно увезенные археологические находки. Целые поколения арабов считали древние гробницы прибыльным товаром; разграбляя их, они продавали все, что пользовалось спросом, а остальное безжалостно выбрасывали. Охотников за камнем в мире просто не счесть!

Слушая профессора, Бьёргард вглядывался в рубин, который, как и все редкие драгоценности, завораживал взгляд, однако в красных глубинах мерцал колдовской огонь, отличавший "Семь звезд" от всех иных известных миру бесценных камней.

— Насколько известно, сокровище обнаружили внутри мумии?

Профессор кивнул.

— Именно поэтому находка уникальна. Такое случилось впервые за всю историю раскопок в Египте. Рубин находился в мумии Пай-наттема — жреца, состоявшего в отдаленном родстве с фараоном. Письменных источников того времени почти не сохранилось, однако удалось узнать, что Пай-наттем являлся доверенным лицом и главным советником фараона, а следовательно, очень влиятельным в государстве человеком. Тогдашний египетский царь взошел на престол юнцом, и фактически страной правили верховные жрецы и советники — умудренные опытом люди.

— Долина Чародея названа в честь Пай-наттема?

— Достоверных данных нет, только догадки. Ученые длительное время искали место погребения знатных особ того периода и удивились, найдя гробницу столь влиятельного в Древнем Египте человека настолько бедной. По обычаям, советников столь высокого ранга хоронили в долине неподалеку от Фив — столицы древнего государства. Небольшая гробница на западе пустыни никак не соответствовала покоящемуся внутри праху. Кстати, именно камень в некотором смысле помог установить личность жреца.

— Интересно, каким образом рубин оказался в теле?

— Еще одна загадка. Мумию привезли в Лондон, и в результате исследований сэр Джозеф Вэмпл и ваш покорный слуга обнаружили в грудной клетке Пай-наттема на месте сердца твердое тело, которое при извлечении оказалось сим уникальным драгоценным камнем. Вне сомнений, находка не имеет аналогов. Арабским коллегам из каирского Музея Древностей стало известно о феномене, и они незамедлительно потребовали возврата мумии и "Семи звезд" в Египет. Неизвестно чем бы кончилось дело, если бы лорд Крамер не убедил Каир оставить находку в Лондоне в качестве достойного подарка королеве Виктории в честь приближающегося юбилея ее правления.

— Сэра Джозефа, участвовавшего в исследованиях, позднее убили при довольно странных обстоятельствах, не так ли?

Глубокие морщины прорезали лоб Трелони.

— Да, бедняге перерезали горло прямо в кабинете. Жуткая рана. Не уверен, что подобное может быть делом рук человека. В ту роковую ночь камень находился в кабинете Вэмпла в специальном сейфе для особо ценных экспонатов, поэтому убийца не нашел камень.

Слова профессора не стали для Бьёргарда новостью, ранее он уже читал полицейский отчет. Нескольких ученых арестовали по подозрению в жестоком, возможно, ритуальном убийстве. Именно страшная и необъяснимая смерть известного ученого заставила Клуб "Диоген" обратить внимание на "Семь звезд". Майкрофт Холмс заранее предупредил членов Клуба, что скорее всего делом займется их тайная служба.

— Значит, мумия осталась в Британском музее?

Бьёргард использовал проверенную тактику: задавал вопрос, заведомо зная ответ. Как говорил Майкрофт, сами факты порой не так важны, как "соус" под которым их подают.

Трелони озабоченно нахмурился.

— Да, но проблема в том, что таинственный убийца сэра Джозефа украл тело жреца. Мумия довольно легкая, однако как удалось незаметно пронести столь громоздкий предмет мимо охраны, остается непонятным. Зачем понадобилось красть мумию — тоже неясно. Экспонат не стоит баснословных денег, и в отличие от драгоценностей, которыми украшали усопших вельмож, продав мумию, много не заработаешь. Одни лишь кости практически ничего не стоят. Науке повезло, что камень оказался внутри мумии, иначе местные племена, проникшие в гробницу до археологов, давно бы продали рубин.

— Вы правы, давайте подумаем, кто и с какой целью похитил мумию. Насколько я знаю, древние останки используют в ритуалах черной магии, — заметил Бьёргард.

— Боже праведный! — воскликнул Трелони.

— Да, из мумий каким-то образом делают амулеты, зелья, тотемы и разное другое, а также проводят мистические ритуалы. Уж не знаю, как именно совершаются подобные обряды; наверное, тело расчленяют и используют отдельные компоненты, — продолжил сведущий гость.

Трелони помолчал, затем фыркнул. В юности, будучи студентом Оксфорда, профессор являлся членом тайного оккультистского общества под названием "Орден Овна".

— Точно, есть болваны, занимающиеся столь нелепой чепухой, — согласился профессор.

Немного помолчав, ученый добавил:

— В студенческие годы я слегка увлекался историей древних ритуалов, при изучении Древнего Египта подобное хобби неизбежно, хотя со временем проходит. Допускаю, что некоторые из моих бывших знакомых могут до сих пор всерьез заниматься магией. Такие типы вполне способны платить бешеную цену за какую-нибудь гадость, а затем выдавать ее за прах мудрецов погибшей Атлантиды или еще что-нибудь в том же роде. Хорошенько раскошелиться за египетскую мумию вполне в стиле безумцев, так что, думаю, останки Пай-наттема уже нашли достойного покупателя. Безусловно, хочется надеяться, что полиция найдет мумию, но есть смысл искать похищенный экспонат именно в оккультистских кругах.

Бьёргард согласился.

— В свете последних событий, думаю, рубину лучше храниться в Тауэре. Не скрою, смерть Джозефа Вэмпла очень напугала меня. Как ученый, я понимаю, что необходимо сделать все возможное для разгадки феномена рубина, но, с другой стороны, необходимо соблюдать крайнюю осторожность. Лишившись покоя после убийства коллеги из соседнего кабинета и других загадочных смертей, связанных с "Семью звездами", волей-неволей задумываешься, следует ли вообще продолжать исследования рокового камня. Может, разумнее предоставить поиски разгадки более молодым ученым?..

Профессор грустно улыбнулся и аккуратно накрыл сверкающий рубин плотной тканью.

— Знаете, сокровища недолгое время держатся в одних руках, полагаю найденный камень не исключение. История "Семи звезд" очень длинная: от фараона Аменхотепа рубин перешел Пай-наттему, а теперь ученый Абель Трелони передаст сокровище королеве Виктории. Странно получается — через три тысячи лет камень вновь попадет в руки монарха. Надеюсь, британская корона станет последней владелицей рубина. Во всяком случае, иные перемены я уже не застану. Век мой был достаточно долгий и без того насыщенный событиями.


Бьёргард медленно поднимался из подвала Британского музея к выходу. На улице уже стемнело, редкие прохожие спешили домой. Чарльз остановился в дверях, ощутив желание пройтись по Залу Древностей. Зал, пользовавшийся невероятной популярностью у посетителей музея, сейчас пустовал. Среди множества экспонатов возвышалась огромная каменная голова, привезенная с острова Пасхи. Мертвые глаза исполина смотрели бесстрастно и невозмутимо. Чарльз прошел вглубь, желая посмотреть на мумии, дабы иметь некое представление об украденном.

Среди находящихся в зале артефактов тонкостью работы выделялся саркофаг неизвестной молодой египтянки. Остановившись перед витриной, Чарльз почему-то вспомнил жену Памелу; прах супруги покоился в далекой Индии за тысячи миль от родной Англии. В памяти Бьёргарда жена осталась красивой и жизнерадостной, вне всяких сомнений, она стала ангелом на небесах.

Чарльз ощутил странную связь с мумией юной египтянки. На табличке не указывалось имени, лишь говорилось, что усопшая принадлежала к знатной египетской семье. Указывалось, что в гробнице девушки находились также останки рабов, призванных служить хозяйке в загробном мире, и множество богатых украшений. Мумия лежала отдельно от саркофага, и Бьёргард заметил, что усопшую забальзамировали, настолько искусно, что под тысячелетней, расписанной замысловатыми узорами древних мастеров тонкой тканью еще сохранились очертания лица.

Таинственная музейная атмосфера потянула Бьёргарда философствовать: стоя перед древним саркофагом, Чарльз размышлял о быстротечности жизни. История планеты насчитывает сотни миллионов лет, поколения сменяют друг друга, человек рождается и умирает, но есть вещи, которые живут вечно. "Семь звезд" принадлежит именно к таким редкостям: три тысячи лет он скрывался в недрах земли в теле усопшего жреца, но истинный возраст камня, наверное, никогда не удастся установить. Сколько тысяч или миллионов лет существовал рубин до того, как попал в царство фараонов?

Внезапно по спине Бьёргарда пробежал холодок, тайному агенту показалось, что кто-то невидимый наблюдает за ним. Зал был пуст, и пришедшая в голову мысль показалась нелепой, однако ощущение постороннего присутствия не оставляло его. В стекле витрины, перед которой стоял тайный агент, отражалась лишь его фигура и глыба мертвого камня с острова Пасхи. Чарльз повернулся назад и смутно увидел мелькнувшее в воздухе женское лицо, наполовину скрытое черными очками. Незнакомка показалась не старше восемнадцати лет. Бьёргард открыл рот что-то сказать, однако девушка-призрак исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив Чарльза в полном недоумении.

Последний раз взглянув на мумию, агент покинул зал. В огромном вестибюле музея медленно прохаживался Дженкс — член Клуба "Диоген", внедренный в штат сотрудников музея, чтобы следить за обстановкой. Кивнув на прощание коллеге, Чарльз покинул Британский музей.

Улица Пэл-Мэл пестрела разноцветными гирляндами и флажками: Лондон, как и все другие города страны, готовился к грандиозному празднику — бриллиантовому юбилею правления Виктории. Британцы любили королеву, за долгие годы пребывания у власти ее величества жизнь простых британцев улучшилась: прекратились кризисы, развивалась промышленность и наука, впервые за несколько сотен лет Британская Империя не вела войн. Виктория являлась символом спокойствия, благополучия и величия государства.

Выйдя из дверей музея, Бьёргард взял экипаж, дабы, проехав по городу, насладиться теплым июньским вечером. Праздник еще не наступил, но в воздухе уже витала атмосфера грядущего торжества. Люди заранее украсили дома и приготовили праздничную одежду. Королева истинно заслужила любовь подданных, ибо Правила справедливо. Бьёргард вновь мысленно вернулся в Древний Египет — наверное, египтяне лишь ненавидели и боялись своих правителей.

Конечно, порой происходили стычки с ирландцами и другие происшествия, нарушавшие размеренную жизнь страны, однако последние десятилетия в Британии являлись, пожалуй, самым благоприятным периодом за всю историю государства. Знаменитый флаг Империи для простых граждан являлся скорее символом защиты слабых и невинных, нежели знаком власти и богатства монархов.


Бьёргард вошел в холл Клуба "Диоген" и направился прямиком в кабинет Шефа. Благодаря высокой должности Чарльз мог беспрепятственно попасть в "святая святых" тайной организации в любое время дня и ночи. Майкрофт Холмс — глава самого секретного отделения британской разведки, сидел в массивном кожаном кресле за старинным дубовым столом. По хмурому выражению лица начальника Бьёргард догадался, что Майкрофт напряженно размышляет над некой важной проблемой. Некоторое время глава секретной разведки словно не замечал вошедшего, проводя какие-то расчеты. Наконец Холмс повернулся и спросил:

— Надеюсь, вам удалось узнать что-либо важное? Предстоит напряженная работа: дело весьма запутанное.

Чарльз утвердительно кивнул.

— Видели камень?

Суровый голос Майкрофта гулко отзывался в просторном кабинете.

— Весьма любопытный экземпляр, я бы сказал, не имеющий аналогов в мире — рубин величиной с кулак.

— Только не рубин. Найденный камень — до сих пор неизвестный науке минерал, геологи оказались в тупике и вряд ли могут помочь. Необходимо задействовать других ученых и изучить находку с точки зрения всех существующих наук. Надо срочно выяснить, с чем мы имеем дело: "Семь звезд" не простой камень. Здесь что-то большее.

— Создается впечатление, что он пролил немало крови за долгую историю своего существования. Думаю, сокровище представляет определенную опасность.

— Скажите, Чарльз, действительно ли в камне необъяснимым образом горят семь ярких точек?

— Да, в точности копируя созвездие Большой Медведицы. Невероятное зрелище!

— Стент, главный астроном ее величества, предполагает, что это метеорит, упавший на Землю сотни веков назад.

Бьёргард представил, как яркая вспышка падающего на Землю небесного тела прорезает ночное небо.

— Все это довольно странно, — вслух сказал агент.

— Так, ладно. А как обстоит дело с подробностями гибели сэра Джозефа Вэмпла?

— По словам Абеля Трелони, профессора, вероятно, убили грабители, искавшие камень, однако "Семь звезд" находился в специальном сейфе. Любопытно, что исчезла мумия жреца, в которой нашли рубин. Судя по всему, некие лица попытаются использовать древние останки в колдовских ритуалах. Во время учебы в Оксфордском университете профессор увлекался магией, поэтому имеет представление об оккультных науках. Наверное, он даже немного верит в подобные вещи, хотя открыто не заявляет, дабы не возбудить излишний интерес к собственному прошлому.

Полное лицо Майкрофта презрительно поморщилось.

— Зря волнуется. Все сведения давно у нас, к тому же есть более важные дела, нежели бурная юность Абеля Трелони. Лучше скажите, знакомо ли вам имя — Деклен Маунтмейн?

— Конечно. Маунтмейн — глава ирландской террористической организации.

— Правильно. Несколько лет назад полиция едва не арестовала негодяя по делу о взрыве в резиденции лорд-канцлера в Ирландии, однако он умеет всегда выходить сухим из воды.

Бьёргард помнил жуткий взрыв, потрясший британскую общественность. Только чудом в тот страшный день никто не пострадал.

Майкрофт продолжил:

— Маунтмейн весьма опасен, ни один ирландский адвокат не решился защищать мерзавца в ходе последнего "громкого" дела, да и товарищи-патриоты тоже предпочитают держаться подальше. Маунтмейн умудрился стать "белой вороной" даже в кругу единомышленников, к тому же у него слишком грязная репутация: он пишет довольно пошлые памфлеты, в которых называет кабинет министров "идолопоклонниками, молящимися на языческое божество, воплощенное в королеве, и приносящими ей в жертву проституток из самых грязных кварталов Лондона".

Бьёргард поморщился от отвращения.

— Маунтмейн пытается влиять на ирландцев всеми возможными способами и восстановить их против власти британской короны. Наглец полагает, что у него много сторонников, однако со временем их становится только меньше. Помимо прочего, Маунтмейн занимается оккультизмом и возглавляет "Орден Овна". Сумасшедший исповедует нечто среднее между язычеством и сатанизмом, верит во всякую чепуху из древнеиндийской мифологии, практикует черную магию, поклоняется "верховным богам вселенной" и мелет вздор про голоса мудрецов с Атлантиды.

— Вполне можно предположить, что именно ирландец стоит за попытками похитить камень.

— Не пойман — не вор. Для начала надо хорошенько проверить этого типа и получить определенные доказательства. Возможно, между мерзавцем и Трелони существует некая связь, так как одно из хобби террориста — коллекционирование предметов древности.

— Моя задача — навести справки о Деклене Маунтмейне?

— Действуйте на свое усмотрение.

Майкрофт никогда не давал Бьёргарду четких указаний, однако намеками мягко подталкивал к выполнению необходимых решений.

— Отлично, тогда я приступлю к действиям.


Не более чем в ста ярдах от Клуба "Диоген" располагалась редакция "Пэл-Мэл газетт". Бьёргард направился к серому зданию, обдумывая по пути дело "Семи звезд". Как только Майкрофт назвал имя Маунтмейна, Чарльз понял, что ему не обойтись без помощи Кэтрин Рид, давней подруги и постоянного репортера "Пэл-Мэл газетт". Кэтрин рьяно боролась за мировую справедливость, за права женщин, имела неуемную энергию и в трудностях всегда приходила на помощь. Кэт часто находила Чарльзу необходимую информацию, так как знала почти все обо всех. О тайном движении за освобождение Ирландии Кэт точно знала больше, чем кто-либо другой, потому что когда-то состояла в нем. Кроме того, журналистка обладала удивительной способностью выяснять самые пикантные подробности жизни известных людей. Бьёргард почти не сомневался, что Кэт располагает интересными сведениями о Маунтмейне. Подруга имела хватку клеща и острый язычок, которого многие боялись. При необходимости она могла сделать все, что угодно, для огласки того или иного события. Некоторые считали Кэт "мужиком в юбке": смелости и безрассудности ей было не занимать.

Клуб "Диоген" по праву гордился тем, что был главной секретной службой королевства. В тайных архивах организации содержалась важнейшая, недоступная простым смертным информация. Любое афиширование секретной деятельности могло привести к самым печальным и неожиданным последствиям, поэтому Майкрофт Холмс запрещал даже произносить вслух название тайного отдела британской разведки: известность могла только помешать в столь опасной работе. Глава Клуба "Диоген" предоставил наслаждаться славой своему младшему брату — более популярному, хотя и менее сообразительному Шерлоку.

Бьёргард тоже старался не распространяться о работе, однако Кэтрин Рид являлась настолько близким человеком, что, по сути, была единственной, кому Чарльз мог довериться. Они знали друг друга много лет, журналистка с детства дружила с Памелой. Только два человека на свете могли видеть Чарльза насквозь: покойная жена и Кэт. Именно к подруге шел Бьёргард, намереваясь поделиться мыслями и получить интересующие сведения. В который раз тайный агент ругал себя за лишнее доверие и вмешательство в столь тонкие дела женщины, но поделать ничего не мог.

Чарльз всегда забывал, на каком этаже работает Кэт, однако найти кабинет не составляло труда: оттуда постоянно доносились крики. Так случилось и на этот раз. Заглянув к журналистке, Чарльз увидел элегантно одетого высокого мужчину внушительной комплекции. Лицо незнакомца багровело от злости, глаза налились кровью.

— Сейчас ты мне за все ответишь, мерзавка! — в бешенстве орал гигант.

Бьёргард узнал финансового магната Генри Вилкокса; судя по всему, Кэт опубликовала разгромную статью, вызвавшую негодование миллионера.

— Я не собираюсь повторять несколько раз, немедленно вылезай из-под стола! — орал Вилкокс, нещадно стегая кнутом рабочий стол мисс Рид.

Сначала Бьёргард хотел вступиться, однако решил немного подождать: Кэт не любила, когда вмешивались в ее проблемы, любые вопросы она предпочитала решать без посторонней помощи. К тому же, хоть Вилкокс и в ярости, вряд ли он осмелится поднять руку на женщину. В приступе бешенства миллионер швырнул в стену пишущую машинку журналистки, и через секунду из своего убежища высунулась Кэт.

— Как вы смеете вести себя подобным образом в приличном месте? Вам должно быть стыдно за такое поведение, хотя, наверное, приличные манеры для вас не существуют! — закричала она.

Чарльз с трудом узнал в маленькой разъяренной фурии милашку Кэтрин: рыжие волосы разлохматились, веснушки на покрасневшем от злости лице почти исчезли, очки съехали на нос. Приподнявшись на цыпочках, Кэт угрожающе надвинулась на Вилкокса.

— Какого черта писать гнусную статью о приличном человеке, можете объяснить?

— Не думаю, что есть смысл отрицать достоверность изложенных фактов!

— Какую еще, к черту, достоверность? Вы, должно быть, рехнулись, дамочка.

— Право, не стоит так нервничать. Если хотите, можем опубликовать дополнительную статью, где вы представите публике иную версию своих грязных похождений. Охотно подарю такой шанс, если, конечно, осмелитесь публично опровергнуть материал и, конечно же, предоставить доказательства своей правоты, — ехидно предложила Кэт.

Подняв опрокинутый стул с пола, она села за стол и вставила чистый лист бумаги в уцелевшую печатную машинку.

— Начнем. Итак, сколько полных лет исполнилось девочке к тому времени, как…

— Я здесь не для того, чтобы выслушивать бредни и оскорбления! — Едва притихнув, Вилкокс вновь начал медленно звереть.

— Неужели? Какая новость!.. Однако не следует отвлекаться от темы. Есть сведения о том, что на вас вполне могут подать в суд за столь неприглядные действия в отношении малолетних.

— Ха, да вы просто мужеподобная неврастеничка с комплексом неполноценности!

Чарльзу показалось, что в следующий момент Кэтрин вцепится магнату в горло. Однако вместо этого она сделала брезгливую гримасу и сказала:

— Развращение детей под видом благопристойных занятий в нашей стране сурово карается законом — не забывайте о столь важной детали! Рано или поздно грязные похотливые самцы получают по заслугам.

— Вам не удастся доказать гнусную клевету, даже не пытайтесь меряться со мной силами.

— Слишком много возомнили о себе. Предлагаю поспорить, что предоставлю общественности сенсационные доказательства. Если, конечно, сомневаетесь.

Глаза Вилкокса налились кровью, вены на мощной шее вздулись, готовые лопнуть; судорожно сжав кулаки, он стал похож на быка перед красной тряпкой. Наблюдавший за сценой через приоткрытую дверь, Бьёргард не исключал возможности, что в следующую минуту Вилкокса хватит удар. Судя по столь бурной реакции, Кэт действительно задела негодяя за живое.

Журналистка что-то невозмутимо печатала, маленькие пальцы как заводные бегали по клавишам машинки.

— Не забудьте взять адрес адвокатов газеты, ваши юристы могут связаться с ними сразу после публикации продолжения пикантной истории, — бросила Кэтрин, не отрываясь от занятия.

Финансовый магнат надел шляпу и вылетел из кабинета, едва не ударив Бьёргарда дверью.

— Тупая шлюха, — раздалось напоследок.

— Это вы про себя или свою подружку? — послала вслед негодяю Кэт.

Немного подождав, Бьёргард зашел в распахнутую дверь. Журналистка улыбнулась, узнав приятеля, но продолжила печатать.

— Привет, Чарльз. Какими судьбами? Наверное, снова проблемы?

— Вообще-то неприятностей, насколько я вижу, и так хватает. Извини, случайно услышал скандал с Вилкоксом.

— Эта скотина покупает детей для непотребных занятий, а еще собирается удостоиться посвящения в рыцари! Просто неслыханная наглость!

— Не переживай, думаю, королева учтет сей факт.

— Хочется верить. Я сделаю все, что в моих силах, и не дам ему жить спокойно. Может, я действительно мелкая сошка по сравнению с этим набитым денежным мешком, но по крайней мере люди узнали правду. Открыто писать нельзя, разумеется, иначе толпа взбунтуется, но и молчать невозможно. У подобных мерзавцев есть деньги, шикарные особняки, положение в обществе, но никогда не появится совесть и порядочность. Кстати, известную тебе контору тоже должно волновать наличие гнили в британском обществе, да и возможностей бороться с типами вроде Вилкокса у тебя гораздо больше. Так что прими информацию к сведению. Пойми, я просто хочу привлечь подлеца к ответственности, скинуть фальшивую маску добропорядочности. Дело вовсе не в амбициях, а в стремлении очистить и защитить общество.

Воинственный настрой Кэт поразил Чарльза, который никогда еще не видел подругу в таком возмущении. Через несколько минут журналистка успокоилась и, откинувшись на спинку стула, принялась поправлять прическу.

— Прости, что излила на тебя эмоции, просто необходимо было выговориться.

Бьёргард дружелюбно улыбнулся и вынул листок из пишущей машинки; оказывается, Кэт все это время печатала детский стишок.

— Начальник, мистер Стед, больше не опубликует ни слова о Вилкоксе. Главный редактор — хороший человек и поддерживает стремление разоблачать волков в овечьих шкурах, однако надо признать — адвокаты "Пэл-Мэл газетт" не смогут тягаться силами с юристами Вилкокса, а оплатить услуги высококлассных специалистов редакция не в состоянии. При таких условиях лучше не ввязываться в судебные тяжбы, иначе можно проиграть все, и поставить на дальнейшем существовании редакции жирный крест.

Кэт была явно расстроена. Скомкав лист бумаги, журналистка кинула стишок в мусорную корзину. Бьёргард молчал, обдумывая, как лучше начать разговор на интересующую его тему.

— Какие планы на праздник? — поинтересовался он.

— Собираешься пригласить меня на торжественную церемонию в Тауэр, а там заманить в подземелье и заковать в кандалы? — пошутила Кэт.

— А если серьезно? — спросил, улыбнувшись Бьёргард.

— Знаешь, королева, конечно, замечательная женщина, но все же монархи далеки от рядовых граждан вроде меня и по большому счету не участвуют в жизни народа. К тому же, если честно, я даже не чувствую праздника, так как в данный момент голова забита абсолютно другими вещами. Хотя, вероятно, приму участие в завтрашних торжественных шествиях в центре города, сделаю какой-нибудь симпатичный транспарант и буду скандировать: "Да здравствует наша королева!"

В голосе Кэтрин звучали саркастические нотки.

— Кэт, есть разговор. Могу рассчитывать на помощь?

— На глупые вопросы принципиально не отвечаю. Выкладывай, в чем дело?

— Спасибо, всегда знал, что ты настоящий друг. Знаешь что-нибудь про Деклена Маунтмейна?

Улыбка мигом исчезла с лица журналистки.

— Нет-нет, Чарльз, можешь не продолжать!.. Я не хочу связываться с чем-либо, касающимся Маунтмейна. Это мерзавец, каких свет не видел, по сравнению с сумасшедшим ирландцем Вилкокс — просто невинная овечка.

— Отправиться в Тауэр и увидеть знаменитый "Семь звезд" тоже откажешься?

— С удовольствием пойду. Спасибо, дорогой, но получить сведения о Маунтмейне даже не мечтай. Не обижайся, просто устала от всяких темных личностей.

Кэт чмокнула друга в щеку.

— Как думаешь, в каком платье следует пойти? Может, в зеленом?

Впервые за все время друзья рассмеялись, однако Бьёргард видел, что затронутая тема еще больше омрачила настроение Кэт. Видимо, Майкрофт направил его по верному пути, но Чарльз сомневался в благополучном исходе задания. Нехорошие предчувствия постепенно зарождались в душе, и побороть их не удавалось.


Двор Британского музея заполнили полицейские. В больших окнах одного из залов горел свет; Бьёргард догадался, что включили освещение в Зале Древностей. Чарльза срочно вызвали из дома в Челси таинственным посланием; экономка разбудила его среди ночи, прервав первый, снившийся за долгие месяцы, яркий сон. Снилось, будто он плывет в лодке по Нилу, преследуемый отрядами кочевого племени махди. Приснившееся действительно произошло несколько лет назад, однако во сне погоней руководил фараон.

В холле музея полицейские толпились вокруг накрытого простыней мертвого тела. Мужчина невысокого роста с бакенбардами и в шляпе-котелке взволнованно что-то объяснял собравшимся.

— Доброе утро, Лестрейд.

— Вряд ли доброе, скорее, начинается еще один проклятый день с очередного трупа, — мрачно отозвался констебль.

Рассвет только начинался, небо за окнами музея приобретало розовато-голубой оттенок. В Зале Древностей словно прошел смерч: все перевернули вверх дном; саркофаг, который Чарльз осматривал вчера, взломали, куски разбитого стекла усыпали мумию египетской девушки, другие исторические ценности были повреждены и раскиданы вокруг.

— Наглость убийц переходит все границы, — возмущенно сказал Лестрейд, показывая на лежащее под простыней тело человека.

Труп Дженкса являл собой жуткое зрелище: убийца разодрал горло тайного агента, почти оторвав голову от туловища.

— Согласно найденным у жертвы документам выяснилось, что мистер Дженкс являлся не простым охранником музея, а представителем известной вам тайной конторы, поэтому полицейское руководство сочло необходимым сразу вызвать вас в столь ранний час.

— Понимаю, — сухо произнес Бьёргард, предчувствуя, как отреагирует на неприятные вести Майкрофт Холмс.

— Не следовало вмешиваться в дела полиции, а насколько я понимаю, мистер Дженкс появился в музее именно после первого загадочного убийства. Как видите, известная вам контора вполне могла бы избежать потерь…

— Дженкс просто охранял экспонаты. В подвале хранится драгоценный камень государственной важности.

— Боюсь, у меня еще одна плохая новость… — виновато покачал головой Лестрейд.

Наступила мрачная тишина. Бьёргард не предполагал такого стремительного развития событий.

— Дверь, ведущую в подвальные помещения, подорвали взрывчаткой.

— "Семь звезд" похитили?

Бьёргард задал вопрос, ответ на который знал заранее.

Приподняв простыню, Чарльз взглянул на смертельную рану Дженкса.

— У предыдущих жертв неизвестного убийцы оставались такие же раны?

— Абсолютно идентичные: разрывы не очень острым предметом от уха до уха, скорее похожие на след нападения животного.

Бьёргард немало повидал за долгие годы работы в тайной разведке, однако затруднялся определить, каким оружием нанесена рана. Жертвы диких зверей выглядят совсем по-другому, ибо животное в основном убивает, чтобы съесть, а у Дженкса, кроме разорванного горла не осталось других следов. Следовательно, убийство все же совершил человек, если, конечно, можно так выразиться.

В голову пришла мысль о странной женской фигуре, виденной вчера. Почему-то в памяти запечатлелись маленькие хищные зубы незнакомки.

— Да, странные убийства, — вслух произнес Чарльз.

— Это точно. Большинство хлопот и головной боли причиняют именно труднообъяснимые случаи. Если в деле замешана мистика — жди неприятностей. Расследование поручают умным парням из ваших кругов, а бедные полицейские остаются на побегушках, выполняя дурацкие поручения. Мне больше нравятся простые случаи: пьяный алкаш в приступе белой горячки убивает дубиной жену, потом трезвеет и садится рыдать над трупом благоверной в ожидании приезда полиции. Вот это нормальное убийство, а не чертовщина, происходящая вокруг вашего проклятого экспоната.

— Убийца совершил сегодня две ужасные ошибки: украв рубин, он обокрал Британскую Корону, а убив Дженкса, навлек на себя гнев Клуба "Диоген". Кто бы ни был мерзавец — у него большие неприятности.


Деклен Маунтмейн жил в особняке на Уимпол-стрит, район представлял собой настоящее змеиное логово. Бьёргард полагал, что для начала необходимо нанести прямой визит ирландцу — интересно проведать Маунтмейна после ночного убийства в музее. Может, у него до сих пор звенит в ушах от взрыва?

Подойдя к особняку, Чарльз постучал в массивную дверь, и через минуту на пороге появился дворецкий.

— Господин Маунтмейн сегодня не принимает посетителей, сэр. Приходите в другой день,пожалуйста.

— Думаю, для меня ваш хозяин сделает исключение, — решительно сказал Бьёргард.

Дворецкий на минуту замешкался.

— Простите, сэр, вы — врач?

Чарльз оглянулся по сторонам, опасаясь слежки. В нескольких десятках метров вниз по дороге он заметил подозрительную фигуру в оборванном тряпье. Возможно, один из многочисленных бездомных, скитающихся в близлежащих районах, спал, примостившись на обочине дороги. Определенно, местность, в которой жил ирландец, совсем не подходила для романтических прогулок под звездами.

— Считаю, что на подобные темы неосмотрительно разговаривать, стоя на улице. Нас могут услышать.

Дворецкий смутился, в глазах промелькнул испуг, и слуга поспешил исправить оплошность. В следующую секунду дверь особняка распахнулась, и Чарльза вежливо пригласили войти. Для тайного агента не составило труда "превратиться" в конфиденциального врача. Подобные перевоплощения достаточно просты, особенно если человека заведомо ошибочно принимают за другого. Бьёргарду даже не пришлось ничего объяснять, роль врача его вполне устраивала, главная цель достигнута — он проник в дом.

В просторной прихожей царил полумрак. Окна закрывали плотные шторы, из-под одной из дверей, ведущих в комнаты, виднелся свет, и слышались приглушенные голоса. Дворецкий проводил Бьёргарда в самый конец темного коридора.

Каморку, в которой оказался "врач", трудно было назвать комнатой. Единственная лампа горела на столе, отбрасывая зловещую тень на стены. На диване около двери лежал накрытый одеялом мужчина и громко стонал. Огромное пятно крови на ткани свидетельствовало, что человек серьезно ранен. Дворецкий зажег еще одну лампу, и теперь Бьёргард смог отчетливее рассмотреть несчастного. Мертвенная бледность проступала даже через размазанную на лице грязь, зубы стучали от озноба, а на лбу проступали капли пота. Бьёргард поднял одеяло и обнаружил, что у бедняги вырван целый кусок мяса из живота. Страшная дыра зияла, обнажая ребра.

Мужчина судорожно схватил Чарльза за руку.

— Священника, умоляю вас, позовите священника, — едва смог он произнести.

— Перестань молоть чепуху, Бэкон. Слишком быстро сдаешься, неужто решил отправиться к своим бесславным предкам? — раздался громкий голос.

Бьёргард повернулся. В дверях, по всей видимости, стоял Деклен Маунтмейн собственной персоной. Приземистый, полный, с высоким лбом и маленькими злобными глазками, он выглядел достаточно самоуверенно для джентльмена, у которого дома лежит умирающий. Ирландец был одет в мужскую куртку с поясом и ботинки для верховой езды, на которых невооруженным глазом виднелись капли засохшей крови. Маунтмейн выглядел отнюдь не по-домашнему, скорее, как авантюрист, недавно вернувшийся домой после сомнительного ночного приключения.

Рана Бэкона показалась Бьёргарду схожей с ранами Дженкса и Вэмпла.

— Кто вы такой, сэр, и что делаете в столь ранний час в моем доме? А главное, какого черта вы находитесь рядом с Бэконом? Только не трудитесь уверять меня, что вы — врач, — прогремел голос вошедшего.

Чарльз вынул из кармана визитную карточку.

— Меня зовут Бьёргард, я пришел проконсультироваться по одному интересующему меня вопросу, связанному с оккультизмом. Насколько известно, вы — специалист в данной сфере.

Маунтмейн презрительно взглянул на карточку, густые брови недовольно нахмурились, и в глазах появилось убийственное выражение. Развернувшись, он со всей силы дал пощечину дрожавшему от страха дворецкому, отшвырнув несчастного слугу к стене.

— Безмозглое ничтожество, — заорал ирландец в гневе.

— Извините, но раненому необходима срочная медицинская помощь, а также, согласно его воле, священник, — сказал Бьёргард.

Маунтмейн угрожающе шагнул к дивану. Бэкон в последний раз с силой сжал руку Бьёргарда и через мгновение испустил дух.

— Ошибаетесь, Бэкону требуются исключительно ритуальные услуги, и только!

Мертвая рука выскользнула из ладони Чарльза, оставив на рукаве незваного гостя кровавые пятна.

— Трагическая случайность — беднягу задавил экипаж.

Маунтмейн явно злился, однако не давал волю эмоциям, предпочитая осторожность.

Бьёргард вспомнил Майкрофта: Шеф всегда говорил, что люди, предоставляющие объяснения в то время, когда их об этом не просят, — стопроцентно лукавят. А хозяин особняка, судя по всему, настолько презирал других, что даже не потрудился составить более правдоподобную историю.

От пыльной и запачканной куртки ирландца исходил запах пороха и серы. У Бьёргарда постепенно таяли все сомнения в причастности Маунтмейна к ночному событию.

— Я проявил достаточное великодушие, приютив в своем доме умирающего, теперь неизбежно возникнут различные проблемы. Насколько понимаете, мне сейчас абсолютно не до вас, любезнейший. Буду весьма благодарен, если покинете сей дом, ибо в данный момент мне надо заняться урегулированием вопросов, связанных со смертью Бэкона.

Бьёргард последний раз взглянул на покойного, неподдельный ужас застыл в остекленевших глазах.

— Если нужна помощь — могу заехать в полицейский участок и доложить о несчастье, — предложил Чарльз.

Взгляд Маунтмейна стал настороженным, очевидно, он не горел желанием общаться с полицией. Ирландец изучающе посмотрел на Бьёргарда, словно пытаясь прочесть мысли.

— Спасибо, мы справимся без посторонней помощи.

— Простите, как звали покойного? Кажется, вы назвали его Бэконом?

— Так он в бреду назвал себя.

Бьёргард не торопился уходить, продолжая раздражать колдуна нежелательным присутствием. Чарльз заметил, как террорист посмотрел на свою одежду, очевидно, вспомнив о столь странном для раннего утра внешнем виде. Он не собирался оправдываться перед незваным гостем, однако опасался, что необычный наряд вызовет подозрения. Гнев медленно оседал, теперь Маунтмейн пытался выкрутиться из создавшейся ситуации. Именно такого поведения и ожидал Бьёргард.

— Когда случаются непредвиденные и не очень приятные события, не приходится следить за внешним видом, — невозмутимо пояснил он.

— Дело, по которому я пришел… — начал снова Чарльз, надеясь потянуть немного время и проследить за развитием событий.

— Извините, но давайте все-таки отложим ваше дело на другой раз. Неужели непонятно, что сейчас не самый подходящий момент для обсуждения вопросов? Будьте добры, изложите проблему в письменном виде и отошлите моему секретарю. А теперь, прошу вас — не заставляйте повторять просьбу несколько раз. Давайте попрощаемся.

Двери мрачного особняка захлопнулись за спиной Бьёргарда, однако он не спешил уходить. Стоя на каменных ступенях крыльца, Чарльз пытался осмыслить увиденное. Посмотрев вдаль на изгиб дороги, тайный агент обнаружил, что спавший бродяга исчез. Бьёргард не отвергал мысль, что "бездомным" могла оказаться Кэтрин: журналистка не гнушалась подобными перевоплощениями ради стоящего материала или удовлетворения профессионального любопытства.

Надо предпринимать необходимые действия. В его присутствии несколько минут назад умер человек и, по всей видимости, в смерти несчастного виноват Маунтмейн. Бьёргард не единожды встречался со смертью, но каждый раз вновь терял душевное равновесие. Несколько лет назад потеряв любимую жену, Чарльз решил, что смерть больше не страшна, ибо уже отняла самое дорогое в жизни. Однако, продолжая сталкиваться с убийствами, вновь и вновь мысленно уносился в далекую Индию, где из-за ошибки недобросовестного врача погибли жена и младенец-сын. Тогда в порыве ярости британский агент чуть не лишил злополучного эскулапа жизни, но сумел в последний момент остановиться. Боль потери и негодование на судьбу затихали лишь на короткое время. Мужчина старался внушить себе, что после той страшной трагедии уже не способен в полной мере сочувствовать людям, тем не менее даже смерть постороннего заново вскрывала едва зарубцевавшуюся рану в сердце.

Гибель невинного человека и сейчас не оставила тайного агента равнодушным. Бьёргард начал обдумывать дальнейшие действия. По всей видимости, распутать зловещую паутину и обезвредить паука Маунтмейна не так легко. Медленно прогуливаясь, Чарльз шел по еще не проснувшейся улице. Он был уверен — предстоит долгая и опасная работа.

Сомнений не оставалось — именно Маунтмейн, Бэкон и бог знает кто еще побывали вчера ночью в главном музее королевства. Ирландец отлично разбирался во взрывчатых веществах, и похищение "Семи звезд" из специального сейфа, вне сомнений, являлось делом его рук. Оставалось неясным, какие цели преследовал негодяй и чем привлек его внимание камень — невероятной стоимостью или доселе неизвестными магическими свойствами?

Бьёргард остановился прикурить сигару. Дул сильный ветер, и зажечь спичку оказалось не так просто. Стоя на тротуаре недалеко от особняка Маунтмейна, Бьёргард обратил внимание на клочок ткани, зацепившийся за ботинок. Подняв материю, он обнаружил, что она настолько ветхая, что готова рассыпаться прямо в руках. Решив, что найденный лоскут может представлять некий интерес, Чарльз аккуратно положил ткань в портсигар. Докурив, Бьёргард остановил проезжавший мимо двухколесный экипаж и направился в центр города.


Кража "Семи звезд" повергла Трелони в шок. Профессор не находил себе места и мерил шагами разгромленный взрывом кабинет. Стены коридора стали черными от сажи, бумаги и различные приборы валялись вперемешку с осколками стекла. Маунтмейн явно перестарался.

— Случилось худшее. Неужели теперь камень навсегда потерян? — взволнованно обратился профессор к вошедшему.

Бьёргард молчал, не зная как ответить расстроенному старику.

— Так было всегда: со времен Древнего Египта "Семь звезд" порождал лишь неприятности, сеял смерть и ужас. Но как подобное могло случиться в наши дни, да еще в Лондоне, в Британском музее, ума не приложу, — продолжал профессор.

— Скажите, вам знакомо имя Деклена Маунтмейна? — спросил Чарльз.

— Маунтмейн? Вообще — да, это оккультист, причем практикующий именно в области черной магии. Достаточно гнилой тип с невероятно отвратительными манерами.

— Вы были знакомы в Оксфорде, где оба состояли в "Ордене Овна", не так ли?

Профессор заметно удивился, не предполагая, что о нем знают такие подробности.

— Да, но близко мы не общались. Я немного увлекался мистикой — подобное увлечение характерно для египтологов, так как непосредственно связано с разгадками древних тайн царства фараонов. Без столь важных фоновых знаний практически невозможно достичь результатов в исследованиях. А Маунтмейна всегда интересовала только магия как средство получить власть. Мы бесконечно ссорились и в конце концов окончательно разругались.

— Есть основания полагать, что именно он похитил камень из музея.

Услышав слова Бьёргарда, профессор медленно опустился на чудом уцелевший в кабинете стул.

— По всей видимости, Маунтмейн занимается и другими темными делами помимо организации террористических взрывов и сотрудничества с криминальными организациями.

— Рубин нужен мерзавцу отнюдь не для наживы: незаметно продать камень не удастся, а разделить на мелкие фрагменты невозможно, ибо неизвестный минерал прочнее алмаза. В ходе многочисленных опытов ученые не смогли оставить и царапины на поверхности.

— Остается второй вариант — камень попытаются использовать в магических ритуалах.

— Это и пугает. Маунтмейн слепо верит в подобные вещи и, кстати говоря, успешно экспериментирует в области черной магии. Много лет назад в Оксфорде у него произошел крупный скандал с одним из преподавателей. В результате ирландец наслал на профессора какое-то древнее проклятие. Сначала бедняга лишился положения в обществе, карьеры, репутации, семьи, друзей, затем потерял рассудок и заболел неизвестной болезнью. Он умирал долго и мучительно, в полном одиночестве. Произошедшему нельзя найти логическое объяснение, так как несчастный профессор являлся одним из наиболее авторитетных людей в университете и пользовался всеобщим уважением.

— Жутковатая история, — поежился Бьёргард.

— Маунтмейн, безусловно, попытается использовать магическую силу камня. В некоторых книгах по оккультизму есть сведения относительно "Семи звезд". К сожалению, информации сохранилось очень мало — в основном зашифрованные обрывки записей, дошедших до нас со времен царствования фараона Аменхотепа. Однако, боюсь, для Маунтмейна и скудной информации окажется достаточно, чтобы привести рубин в действие. Насколько я успел выяснить, репутация камня довольно темная: несомненно, археологи нашли атрибут черной магии.

— Вы полагаете, Маунтмейн знает об этом?

— Безусловно. Любые эксперименты могут привести к серьезным последствиям, в опасности окажется все человечество. Согласно некоторым историческим данным, в последний раз, когда сокровище использовали в магических ритуалах при фараоне Аменхотепе, Древний Египет почти полностью вымер. Описанный в старинных книгах период полностью совпадает по времени с десятью египетскими Казнями: мором, нашествием насекомых, неизвестными болезнями и многими другими страшными испытаниями. Если предположить, что именно использование камня спровоцировало столь страшные события, то перспективы повторения истории повергают в ужас.

Бьёргард вынул из портсигара клочок ветхой материи и показал Трелони.

— Профессор, что вы можете сказать о сей ткани? По-моему, весьма любопытная вещь.

Ученый надел перчатки и поправил очки.

— Несомненно, очень древняя материя. В зале наверху взломали саркофаг одной из мумий, предполагаю, данный экземпляр — частица одеяния экспоната.

Тайный агент взял ткань и спрятал обратно в портсигар.

— Очень странно, — сказал он.

Бьёргард утаил от Кэт некоторые наиболее важные подробности. Чарльз и журналистка сидели в летнем кафе на Ковент-Гарден и пили чай. Хозяин заведения основательно подготовился к празднику: навес украшали разноцветные флажки и ленты, а на самом почетном месте в центре висел портрет британской королевы.

— Значит, ты считаешь, именно Маунтмейн украл камень и теперь держит где-то в тайнике у себя дома?

— Да, но в настоящий момент у полиции нет достаточных улик, чтобы явиться и провести обыск. В этом вся проблема — негодяй действует быстро и осмотрительно. Если бы Маунтмейн оставил хоть малейшую улику на месте преступления, Лестрейд давно явился бы на Уимпол-стрит и перевернул все вверх дном.

— Как собираешься действовать дальше?

— Не знаю. Упускать из виду мерзавца нельзя. Хорошо бы проверить его логово, наверняка рубин именно там.

— Маунтмейн похитил камень, чтобы использовать против британского королевства. Колдун давно мечтает отделить Ирландию от остального государства. А вообще он — сумасшедший. Ты читал когда-нибудь его бредовые памфлеты — он, мол, потомок древних ирландских королей-волшебников? Не завидую несчастному народу, если Маунтмейн все же добьется когда-нибудь своей цели и возглавит родину. Интересно, как бы негодяй отметил свой юбилей правления? Наверное, устроил бы дьявольские забавы с четвертованием младенцев и вырыванием заживо сердец девственниц.

Кэт любила черный юмор.

— Можно задать вопрос: ты, случайно, не прогуливалась вчера по Уимпол-стрит в костюме бродяги?

От удивления Кэт едва не поперхнулась.

— Что за дурацкая мысль? Конечно, нет. И вообще, не увиливай от ответа: как ты намерен возвращать сокровище?

Бьёргард наметил некий план дальнейших действий, но посвящать подругу ему не хотелось.

— Может, выкрасть обратно, если иного способа нет? — усмехнувшись, сказал он.

Кэтрин улыбнулась, хитро сощурив глаза. Чарльз подумал, что журналистка на самом деле гораздо привлекательнее, чем считали многие. Богатый внутренний мир, ум и доброта преображают лицо гораздо больше, чем косметика.

— Замечательная идея! Мне всегда нравились необычные способы борьбы с преступниками, а у тебя особенно оригинальный подход к работе. Только не вздумай, пожалуйста, осуществить столь замечательный проект без меня!

— Кэт, затея достаточно опасная. Надеюсь, ты осознаешь, о чем просишь.

— Я не маленькая девочка, и потом — зачем ты мне рассказываешь о затее? Уж не думаешь ли, что я нежно помашу тебе платочком, пустив одного рисковать жизнью? Будь уверен, Бэкон не единственный труп на совести Маунтмейна, кто знает, какие еще сюрпризы могут поджидать в том змеином логове…

Чарльз понимал правоту Кэт, однако вмешивать подругу в опасное дело не хотелось. Существовало два выхода: признаться сейчас или подождать до вечера. На самом деле Чарльз твердо решил тайно пробраться в особняк Маунтмейна следующей ночью и проверить, там ли камень, но он понимал, что усыпить бдительность Кэтрин так просто не удастся. Остановить любительницу приключений можно только одним способом: обманув, что попытается пробраться в дом Маунтмейна завтра, в то время как на самом деле сделает это сегодня.

— Кстати, Чарли, не вздумай уверять в том, что направишься на разведку завтра. Слишком хорошо тебя зная, даю руку на отсечение, что в доме негодяя ты появишься не позднее сегодняшней ночи.

Кэт практически прочитала мысли Бьёргарда.

— Ладно, победила. Пойдем вместе, но будешь строго выполнять мои указания, главное — никакой самодеятельности, иначе все испортишь. Твоя задача — ждать меня снаружи и в случае опасности тихо засвистеть. Ясно?

— Посмотрим на месте, — самоуверенно усмехнулась Кэт.

— Нет, обещай сейчас, — не отступал Бьёргард.

— Ладно, зануда, даю слово. Теперь доволен?

Они подняли бокалы в честь предстоящего мероприятия.

— За справедливость и торжество добра над злом, — улыбаясь, предложила тост журналистка.

Договорившись встретиться с Кэтрин позже, Бьёргард поехал домой в Челси. Соседом Чарльза на Чейни-Уок являлся некий мистер Томас Карнакки — знаменитый охотник за привидениями и знаток магии. Тайный агент предполагал, что в предстоящую ночь в доме на Уимпол-стрит можно столкнуться с разной чертовщиной, поэтому небольшая консультация у Карнакки не помешает.

Сосед с улыбкой встретил гостя и любезно пригласил в уютный зал. В кресле у камина сидел щегольски одетый мужчина, внешне похожий на актера.

— Простите, если помешал, — извинился Бьёргард.

Незнакомец дружелюбно улыбнулся.

— Мистер Маккен и я просто болтали, обсуждая последние новости и его новую книгу.

Имя незнакомца ничего не говорило Чарльзу.

— Приятно познакомиться, мистер Бьёргард, — сказал Маккен, протягивая костлявую руку. В его голосе отчетливо слышался шотландский акцент.

— Видите ли, у меня возник ряд вопросов как раз по вашей профессии.

— Охотно помогу.

Маккен предложил Бьёргарду бокал бренди, но Чарльз вежливо отказался: в предстоящую ночь необходимо сохранять свежую голову.

— Наверное, вы слышали о недавно найденном камне под названием "Семь звезд"?

Карнакки и Маккен ничего не ответили, однако на их лицах отразилась озабоченность.

— Название должно быть вам знакомо. О камне много писали в газетах; находку обнаружили в мумии египетского жреца. Ученые полагают, что история камня насчитывает гораздо больше трех тысяч лет.

— Однако некоторые специалисты недавно утверждали, что рубин — лишь созданная ювелирами подделка для привлечения интереса к древностям, — сказал Маккен.

— Исключено. "Семь звезд" — настоящий камень, хотя и неизвестного происхождения. Полагают, он может представлять опасность, так как древности часто содержат проклятия.

— Вы правы. Судя по некоторым историческим данным, "Семь звезд" особенно опасен. В древних письменах говорится, что проклятие, заключенное в рубине, — сильнейшее за всю историю человечества.

— Профессор Трелони, занимающийся исследованиями, утверждает про связь камня с египетскими Казнями.

— Да-да. Мор, саранча, мошки, болезни и прочее, — вставил Маккен.

— То были страшные испытания, но бояться таких напастей сегодня не стоит. Фараон держал в рабстве евреев и за это, согласно Библии, был наказан. В Британской Империи нет рабов, следовательно, нет причин для наказаний, — проговорил Карнакки, отпивая бренди.

Бьёргард понимал, что, как и миллионы других людей, Карнакки не представляет масштаба возможной опасности. Камень даже для большинства знатоков истории являлся лишь дорогой безделушкой.

— В древнеегипетских летописях почти не сохранилось сведений об израильских племенах, живших в долине Нила. Казни тоже предпочли забыть. Египтяне не вписывали в летопись государства события, по их мнению, омрачающие историю великого древнего царства, и постепенно даже начинали верить, что то или иное из этих событий и вовсе не имело места.

Поняв, что Карнакки вряд ли располагает интересной информацией по поводу камня, Бьёргард решил проверить, знаком ли хозяин дома с Маунтмейном.

— Вам известен человек по имени Деклен Маунтмейн? — осторожно спросил гость.

Собеседники слегка побледнели. Чарльз удивился, что имя ирландца вызвало столь интересную реакцию. Маккен подавился бренди и, чертыхнувшись, выплеснул спиртное обратно в бокал.

— Если не ошибаюсь, он в некотором смысле ваш коллега, ибо тоже занимается оккультизмом.

В глазах Карнакки появилась ненависть.

— Маунтмейн занимается черной магией, а подобные эксперименты отнюдь не безобидны. С этим человеком лучше не иметь ничего общего.

— Неужели его подозревают в похищении "Семи звезд"? — спросил Маккен.

Бьёргард не ответил на вопрос. Поняв, что разговаривать далее бесполезно, он поспешил переменить тему и вскоре, попрощавшись, ушел.


Времени почти не осталось, и, не успев забежать домой, Бьёргард поймал экипаж и направился в центр Лондона. По дороге тайный агент решил вспомнить все, что знал о египетских Казнях, и попытаться расположить их в правильном порядке. Сначала воды священного Нила превратились в кровь, затем появились жабы, третья Казнь — мошки, возникшие из песка, четвертая — нашествие песьих мух, пятая — гибель всех животных, шестая — моровая язва, седьмая — град и молния, восьмая — саранча, девятая — сошествие ночной тьмы и, наконец, десятая — смерть всех оставшихся в Египте первенцев. Этот период странно описывается в Ветхом Завете: Бог насылает казни одну за другой, но не способен повлиять на фараона, который "ожесточил свое сердце" и не выпускает рабов-евреев из долины Нила. Создается впечатление, что Бог специально заставляет фараона упрямствовать и Всевышнему нравится истязать людей, продлевая жестокие мучения своих созданий. Почему-то в памяти опять всплыла Индия: солдаты там поступали так же — намеренно провоцировали вспышки недовольства среди населения, чтобы затем приступить к карательным мероприятиям.

На улице давно стемнело. Задумавшись, Бьёргард и не заметил, как экипаж въехал на площадь Кавендиш. Кэтрин уже ждала в назначенном месте. Она прикатила на велосипеде, одетая в мужскую одежду, лицо прикрывала шляпа. Бьёргард воздержался от шутливых комментариев по поводу внешности подруги, зная, сколько колкостей придется выслушать после этого в свой адрес.

Через некоторое время они уже шли вдоль по Уимпол-стрит.

— Думаешь, мы найдем хоть что-нибудь? — спросила Кэт.

— Вполне вероятно, однако вряд ли камень хранится в доступном месте. Хорошо бы для начала просто убедиться в правоте подозрений, а уж потом предоставить дело Лестрейду и полиции. Будем считать, у нас сегодня разведывательная экспедиция.

— Не представляю тебя в роли взломщика.

— Что ж, постараюсь поразить выдающимися способностями.

— Мы почти у дома. Кстати, я не думала, что особняк настолько мрачный.

Свет в доме Маунтмейна не горел. Бьёргард не ошибся, выбрав столь позднее время. Оставалось надеяться, что их с Кэт никто не заметит. Даже если Маунтмейн не спит, то наверняка занимается темными делами где-нибудь в дальнем кабинете.

— Какой этаж выбираешь для незаконного проникновения — первый или второй?

— Не угадала — подвал.

Особняк окружала железная остроконечная ограда. Ближайшие окна в подвал находились прямо под лестницей парадного входа. Чарльз предполагал, что под землей располагается кухня или винный погреб, а значит, в такое позднее время там никого не должно быть.

— Посмотри на странную эмблему, выгравированную на табличке рядом с крыльцом, — прошептала Кэт.

— Созвездие Большой Медведицы.

Действительно, семь значков на табличке образовывали созвездие, копию того, что сияло в ночном звездном небе над головами Кэт и Чарльза.

— Наверное, мы действительно на верном пути, — сказала журналистка.

— Ну ладно, пора, — сказал Чарльз после того, как они еще немного подождали в тени напротив дома. — Запомни: в случае опасности — посвисти, а если не вернусь — свяжись с Лестрейдом и не вздумай пойти за мной.

— В Клуб "Диоген" тоже сообщить?

— Да, — сухо ответил Бьёргард.

Он не любил, когда произносили название тайной организации вслух.

Кейт обняла Чарльза и, встав на цыпочки, поцеловала в губы.

— Удачи.


Бьёргард поспешил через улицу и, ловко перепрыгнув через железную ограду, скрылся в тени особняка. Подойдя к одному из окон подвала, Чарльз вынул перочинный нож и попытался сломать затвор. Старый замок поддался без труда, теперь путь в дом открыт.

Плотные черные занавески раздувал ветер. Спрыгнув вниз, тайный агент оказался в непроницаемой тьме. Судя по запаху, Чарльз действительно оказался в винном погребе примерно в шести футах под землей. Резиновые подошвы бесшумно коснулись каменного пола, но, сделав шаг в сторону, Бьёргард внезапно услышал, как под ногами хрустнуло стекло.

Бьёргард затаил дыхание и прижался к стене, опасаясь, что звук могли услышать, однако в помещении не ощущалось никаких признаков жизни. Многолетний опыт опасной работы и выдержка помогали в сложных ситуациях. Подобные ночные приключения происходили не впервые, Чарльз абсолютно не ощущал страха, лишь немного опасался, что его обнаружат. Подождав некоторое время, он зажег спичку, и крошечный огонек осветил небольшое пространство вокруг. Воздух в подвале был прохладным и сырым, самым подходящим для хранения пищевых заготовок, однако в банках на полках находилась отнюдь не домашняя консервация умелого повара, а нечто, от чего человек с менее устойчивой нервной системой вскрикнул бы от ужаса. Через стекло многочисленных сосудов на Бьёргарда смотрели глазные яблоки в несчетном количестве. Увиденное слегка шокировало Чарльза и убедило, что Маунтмейн еще больший подонок и сумасшедший, нежели полагали.

Осторожно пройдя вдоль стены, Бьёргард осмотрел другое окно и удивился, найдя его открытым: замок оказался поврежден менее аккуратным взломщиком. Маленький кусок ветхой ткани, идентичный тому, что тайный агент нашел на улице, застрял под рамой. Внимательно изучая находку в темноте, мужчина чуть не обжег пальцы быстро сгоревшей спичкой. Оставалось только догадываться, кому принадлежала таинственная материя.

Аккуратно положив ткань в карман, Бьёргард направился в сторону двери. Взявшись за ручку, он приготовился вынуть отмычку, однако инструмент не понадобился, ибо замок оказался уже взломанным. Достаточно было слегка толкнуть дверь, и она поддалась с легким скрипом.

Страшное хранилище осталось позади, "взломщик" очутился в коридоре. Глаза начинали медленно привыкать к темноте. Направившись вперед по коридору, тайный агент проверял все попадавшиеся по пути двери. На удивление не оказалось ни одного запертого помещения: кто-то неизвестный взломал все замки до его прихода. Бьёргард вынул из кармана револьвер и снял с предохранителя. Сомнений не оставалось — в особняк проник кто-то еще. Заглядывая во все помещения по очереди, Чарльз обнаружил, что везде хранились странные предметы, очевидно, предназначенные для занятий колдовством. В одном из мрачных залов, по всей вероятности, находилась библиотека, однако сейчас помещение, как и все остальные, оказалось перевернуто вверх дном. Смятые и разорванные древние книги и манускрипты валялись вперемешку с разломанными полками. Неизвестный сделал все, чтобы уничтожить библиотеку мага.

Внезапно наверху раздался жуткий грохот: кто-то со всей силы ломился в дверь особняка. Вряд ли это была Кэт, в случае опасности подруга свистнет. На первом этаже зажегся свет и раздались ругательства: Маунтмейн лично пошел открывать дверь. Бьёргард при всем желании не мог сдержать улыбку — видимо, негодяй уволил провинившегося дворецкого.

— Какого черта вам нужно среди ночи? — раздался голос Маунтмейна.

— Отдавайте "Семь звезд", негодяй, — послышался голос Трелони.

— Какие еще звезды и вообще, кто вы такой, чтобы вламываться в мой дом?

— Не прикидывайтесь дурачком, Маунтмейн, вы прекрасно знаете, о чем речь.

— Если вы сейчас же не уберетесь из моего дома, я вызову полицию.

— Отлично, валяйте. — Трелони понимал, что ирландец блефует.

Бьёргард напряженно прислушивался к словесной перепалке наверху. Профессор внезапным появлением мог спутать все карты, к тому же явно подвергал свою жизнь серьезной опасности.

Вдруг кто-то дернул Бьёргарда за рукав, и на плечо легла маленькая рука. Чарльз едва не подскочил от неожиданности и, резко развернувшись, направил пистолет прямо в испуганное женское лицо. Кэт все-таки ослушалась и пробралась в дом, однако терять время на лишние слова и упреки сейчас нельзя. Спор Трелони и сумасшедшего колдуна постепенно разгорался. Еще немного, и в ход, очевидно, пойдут кулаки. Поняв, что вряд ли Маунтмейн догадывается о присутствии других посторонних в доме, Бьёргард решил, воспользовавшись создавшейся ситуацией, обследовать последнее помещение за двойными металлическими дверями.

Толкнув двери, парочка взломщиков оказалась внутри. Перед глазами предстал огромный зал, тускло освещенный странными лампами вроде сказочной лампы Аладдина из арабских сказок. Стены покрывал барельеф с абсолютно непристойными изображениями: химеры, чудища с рыбьими хвостами, русалки, нимфы и бесы совокуплялись в самых разных позах. На алтаре в центре зала спокойно лежал похищенный рубин. Звезды внутри камня ярко горели в темноте, образуя небесное созвездие. К удивлению вошедших непрошеных гостей, камень никто не охранял.

Кэт, впервые увидев сокровище столь неописуемой красоты, открыла рот от изумления. Однако внимательно посмотрев вокруг, друзья обнаружили, что помимо камня в зале находится еще одна похищенная вещь — на полу перед алтарем лицом вниз лежала мумия жреца. Погребальные одеяния были разорваны в клочья.

Кэт перешагнула через мумию и дотронулась до сверкающей поверхности рубина, пальцы осветились красным волшебным светом.

— Какая красота, глазам невозможно поверить! — произнесла изумленная женщина.

Бьёргард стоял в стороне, раздумывая над дальнейшими действиями.

— Наверное, следует брать камень и уходить отсюда побыстрее.

Журналистка аккуратно сняла с алтаря бесценный экспонат, поразившись его тяжести, и тут же закричала.

Длинная, тонкая, похожая на плеть рука возникла, словно материализовавшись из воздуха, и схватила Кэтрин за ногу, повалив на пол. Единственным разумным объяснением в тот момент казалось то, что на полу лежала не мумия, а завернутый в тряпье человек, охранявший таким странным образом сокровище.

"Живая мумия" поднялась с пола. Крючковатые конечности, вывернутые из связок, совершенно необъяснимым образом держали существо в вертикальном положении. С яростью чудовище отшвырнуло женщину в сторону. Шляпа слетела с головы Кэт, и распустившиеся волосы закрыли лицо. Невероятное существо стояло в середине зала у алтаря; красный свет, исходивший из камня, освещал пустую грудную клетку. Из-под тряпья, закрывавшего лицо, смотрели злые глаза.

Бьёргард бросился к Кэт и, закрыв подругу своим телом, направил пистолет на мумию. Через мгновение двери распахнулись, и в помещение ворвался хозяин дома, услышавший крик в подвале. За плечом ирландского колдуна показался остолбеневший от увиденного Трелони. Не теряя времени, ученый оттолкнул Маунтмейна и бросился к мумии.

— Профессор, не приближайтесь! — крикнул Бьёргард.

Однако египтолог не отреагировал на предупреждение и, подбежав, схватил упавший на пол рубин. Не успел камень оказаться в руках Трелони, как ожившая мумия взметнула костлявую руку и одним взмахом страшных когтей разорвала ученому горло. Профессор упал, кровь фонтаном хлынула из страшной Раны, заливая рубин и таинственно исчезая на сверкающей поверхности: казалось, камень с жадностью впитывал горячую красную жидкость, лившуюся из раны старика. Трелони несколько раз попытался вдохнуть, однако спасти ученого не могло уже ничто. После нескольких хрипов окровавленное тело профессора бессильно обмякло.

Повернувшись в сторону людей, мумия изучала присутствующих невидящим взором.

Бьёргард несколько раз выстрелил в чудовище, но из ран вырвались лишь клубы пыли и песка. Мумия слегка покачнулась, но удержалась на изуродованных ногах.

Маунтмейн медленно отступал к дверям.

— Любопытный идиот, теперь доволен представлением? — закричал колдун Бьёргарду из другого конца зала.

— Как вы объясните происходящую в вашем проклятом доме чертовщину? — бросил Чарльз встречный вопрос.

— Не волнуйтесь, сейчас вам все доходчиво объяснят.

Злорадно усмехаясь, ирландец указал в сторону мумии.

Чудовище стояло у алтаря, не двигаясь с места. Теперь Бьёргард понимал, как ошибался поначалу, приняв мумию за переодетого человека. Стоявшее перед ним нечто действительно являлось высушенной временем и каким-то дьявольским способом ожившей мумией жреца.

— Пай-наттем в некотором смысле спасение мира, который вы называете планетой, однако если хоть на шаг приблизитесь к его вожделенному камню, жрец разорвет вас на мелкие кусочки. Мой план еще не осуществился, но все равно никому не удастся мне помешать. Ладно, мистер Бьёргард, и вы — молодой человек, думаю, пришло время нам попрощаться.

Маунтмейн спокойно вышел, закрыв за собой дверь. Чарльз и Кэтрин, очнувшаяся от удара, остались наедине с чудовищем.

— Идиот принял меня за мужчину, — с ненавистью сказала журналистка.

Надо любым способом выбираться из подвала. Мумия убила Вэмпла, Дженкса, Трелони и других. Жрец уничтожал любого стоящего между ним и рубином, и Маунтмейн полагал, что следующими в списке значились Бьёргард и его спутница.

Оба не двигались с места, раздумывая над тем, как перехитрить чудовище, ибо меряться силой представлялось бессмысленным. Мумия сделала странное движение в сторону непрошеных гостей. С огромных ногтей капала кровь последней жертвы. Оживший Пай-наттем внезапно отступил назад и, вновь повернувшись к алтарю, положил рубин на прежнее место. Бьёргард не знал, какое действие может предпринять мумия в следующий момент, поэтому каждую секунду готовился броситься на чудовище, защищая Кэт. Силы неравные, но выбора не было. До сих пор не верилось, что груда древних костей, обмотанных ветхой тканью трехтысячелетней давности, могла сохранить остатки жизни благодаря магическому камню в груди. Злобно глядя, мумия издавала странные гортанные звуки.

Бьёргард решил заговорить с восставшим из ада жрецом:

— Возьми камень. У тебя несправедливо отняли "Семь звезд", но теперь именем британской королевы я возвращаю тебе сокровище.

Чарльз не был уверен, что мумия поймет сказанное, однако костлявая рука мгновенно схватила камень и прижала к пустующей груди. "Семь звезд" проскользнул вглубь между ребрами, видневшимися через рваную ткань, словно притянутый магнитом. Тело мумии начало излучать красноватое сияние и медленно опустилось на пол перед алтарем, будто заснув.

Кэтрин облегченно вздохнула и обняла Чарльза.


К рассвету Деклена Маунтмейна уже арестовали; оставив мумию наедине с непрошеными гостями, колдун покинул дом и пытался выехать из города. После тщательного обыска в особняке полиция обнаружила два трупа, похищенную мумию и различные атрибуты колдовства вроде человеческих органов и запрещенных книг. Теперь Маунтмейн, наконец, предстанет перед судом и заплатит за совершенные злодеяния. Камень решили не извлекать из Пай-наттема, справедливо полагая, что печальные последствия не заставят себя долго ждать. Коллекция Британского музея ничего не потеряет, если таинственный рубин будет храниться в своем изначальном "сосуде". Такое решение приняли во многом благодаря Бьёргарду.


Кэтрин сидела на крыльце злополучного особняка, жуткая ночь слишком вымотала женщину.

— В доме полно краденого: манускрипты, старинные документы из Оксфордской библиотеки, похищенные из музеев экспонаты и даже заспиртованные человеческие органы, — сказал опустившийся рядом с журналисткой на ступеньки Бьёргард.

— Я всегда знала, что Маунтмейн — отпетый негодяй.

— Теперь все кончено, тюрьма уже заждалась "ирландского лидера".

Кэт скептически взглянула на Чарльза.

— Не будь так уверен. Чтобы засадить колдуна на всю жизнь, надо рассказать обо всем увиденном здесь, а в этом случае нам никто не поверит. Придется молчать, есть некоторые вещи, которые невозможно доказать.

Кэт потрогала оцарапанную мумией лодыжку.

— Хотелось бы написать о сегодняшних событиях в газете. Представляю физиономию Стеда — такого сенсационного материала еще никогда не публиковали. Но мечтать не вредно, вряд ли я смогу убедить людей в правдивости сказанного. Да и зачем? Нация должна жить спокойно, есть вещи, которые просто нельзя рассказывать.

— Пошли отсюда, мы получили достаточно впечатлений на всю оставшуюся жизнь.

Бьёргард взял подругу за руку, и пара медленно пошла по улице прочь от мрачного особняка, где ночью произошли страшные и необъяснимые события. Рассвет медленно вставал над городом, наступал праздничный для британцев день — юбилей правления королевы Виктории. Бьёргард поймал себя на мысли, что последнее время слишком часто встречает рассвет, и это занятие отнюдь не романтично.

— Ну что, готова идти вечером на праздник?

— Наверное, да. Во всяком случае, платье уже куплено.

— Не боишься, что запру в подземелье? — пошутил Бьёргард.

— Скорее мистер Тайный Агент окажется в каком-нибудь заброшенном карцере!

Кэт никогда не лезла за словом в карман.

— Кстати, перед тем как идти праздновать, предлагаю заехать в Британский музей и проверить, сладко ли спит великий жрец в родном саркофаге. Думаю, на выставку этот экспонат не поедет. Материал о последней найденной мумии в скором времени засекретят и хорошенько спрячут в тайных архивах в подземелье музея.

Кэтрин мрачно задумалась.

— Загадка камня так и осталась нерешенной, поэтому я сомневаюсь, что все так просто закончится. Думаешь, через несколько десятков лет никто не захочет покопаться в архиве музея?

— Не знаю, но наша работа на данный момент закончена. Пошли скорее, надо выспаться, впереди праздничный вечер.

Эпизод 2 Маг и актер

1922 год

Дул холодный февральский ветер. Катриона Кайе шла по улице, ругая моду и юбки выше колен. Коротко остриженные волосы, выбившиеся из-под шляпки, совсем не закрывали лицо от морозного воздуха. Чтобы хоть немного защититься от холода, Катриона потуже затянула меховой воротник. Двадцатидвухлетняя девушка всегда следовала моде, но из-за погодных условий порой такая привычка казалась проклятием.

Отец Катрионы был священником и всегда ругался с дочерью по поводу "скандального внешнего вида" и "ужасной американской музыки", которую слушала Кэти. Эдвин, в отличие от строгого отца, никогда не критиковал девушку, лишь иногда называл "барометром": если подруга в отличной форме, значит, и в мире все замечательно. Подобное сравнение можно счесть за комплимент, если не замечать пренебрежительный тон.

Сегодня Катриона чувствовала себя превосходно; несмотря на промозглый ветер, уже чувствовалось приближение весны и веяло переменами. На удивление, уже несколько дней не наблюдалось ни дождя, ни тумана, ясное небо над головой радовало глаз.

* * *
У одного из зданий на скамейке сидели две пожилые матроны. Внезапно из дверей вышли двое мужчин, и глаза престарелых дам вытаращились от удивления.

Проходившая мимо Катриона тоже заметила любимчика большинства женщин, актера Джона Бэрримора по прозвищу Великий Профиль. В длинном мужском пальто викторианской эпохи и широкополой шляпе Бэрримор вышел в сопровождении режиссера. Актера невозможно перепутать с кем-либо другим, уж слишком запоминающееся у него лицо.

— Ой, смотрите, ведь это же… — громко воскликнула одна из женщин на скамейке.

Объект восхищения и сопровождавший его пухлый мужчина невысокого роста с надменным выражением лица оглянулись, услышав женскую реплику.

— Да, Джон Бэрримор собственной персоной, — восхищенно подхватила вторая дама.

Великий Профиль улыбнулся и, приподняв шляпу, галантно поприветствовал узнавших его матрон. От волнения и радости женщины чуть не лишились чувств.

Наблюдая за сценой, Катриона едва не рассмеялась.

Мужчина, сопровождавший известного актера, принялся ругать Бэрримора за недостаточно хорошую игру.

— Я вообще не уверен, что смогу освоиться в кинематографе, мое призвание — театр, — недовольно отзывался Великий Профиль.

Бэрримор отлично исполнял на сцене роль Гамлета, однако роли в кино не очень удавались. На днях начались съемки нового фильма по произведениям Конан Дойля, где актер исполнял роль Шерлока Холмса, и, судя по всему, режиссер остался недоволен первыми репетициями. Катриона успела увидеть часть отснятых серий и сделала вывод, что сыщик из Бэрримора действительно не очень удачный: уж слишком он красовался и строил глазки одной из героинь вместо того, чтобы со "старым добрым Ватсоном" выслеживать убийцу. Если бы известный в прошлом глава британской тайной разведки Майкрофт Холмс увидел такую неудачную экранизацию книги про знаменитого брата, наверняка перевернулся в гробу.

Эдвин Уинтроп, друг Катрионы, последнее время увлекался кино и уйму времени проводил за выяснением самых тонких технических деталей. Иногда Кэти даже злилась на него, потому что считала, что Эдвин часто прикрывается занятостью своим хобби, чтобы избегать неприятных тем разговора, или просто отмахивается от нее, делаяотсутствующий вид. Порой Уинтроп был слишком молчалив, и такое поведение раздражало девушку. Наверное, Катриона чем-то напоминала себе Ватсона, потому что невольно стала партнером Эдвина в делах. Однако, к сожалению, многие считали, что женщина лишь красивое дополнение мужчины и не более того.

По обоюдному согласию Кэти не распространялась об общих с Эдвином делах. Сфера их совместной деятельности была достаточно широкая, к тому же связанной с государственными тайнами. Во время недавней войны Уинтроп состоял в некоей секретной государственной организации и с тех пор работал на тайную разведку Британского Королевства, поэтому разглашение подробностей работы строго запрещалось.

В последнее время Эдвин и Катриона следили за ходом съемок фильма о Шерлоке Холмсе. Зачастую режиссеры переходили границы дозволенного и пускались в самые интимные подробности жизни персонажей, а учитывая, что фильм снимался по реальным событиям, многие известные семейства вроде Баскервилей выражали крайнее недовольство тем, что весь мир знает об их личных внутрисемейных неурядицах. Учитывая, что съемочная группа прилетела из Америки, необходимо особенно тщательно следить, чтобы не раскрылась какая-нибудь британская секретная информация.

Руководитель съемочного проекта, Паркер, был не в восторге от игры Бэрримора. Актер часто отвлекался, не реагировал на замечания, излишне жестикулировал. В отличие от Великого Профиля Роланд Янг, игравший доктора Ватсона, работал безупречно, полностью входил в роль и не выражал лишних эмоций.

Катриона целых два дня неотлучно находилась со съемочной американской группой, некоторые даже стали принимать ее за очередную подружку Бэрримора. Помня наставления Эдвина о соблюдении максимальной секретности, девушка не опровергала, но и не подтверждала подобные слухи.

Мисс Кайе не впервые выполняла тайные задания чрезвычайной важности. Опасность с недавнего времени стала неотъемлемой частью работы Кэти, однако в этот раз задание казалось скучным. Обычно тайные службы защищали интересы живых, теперь следили за неразглашением тайн жизни мертвых. Шерлок Холмс являлся не просто национальным героем, он часто помогал секретным службам и знал многие тайны особой государственной важности. Мистер Конан Дойль не преминул воспользоваться некоторыми фактами биографии известного сыщика и даже несколько раз в произведении упомянул название самого важного отдела разведки Британского Королевства. Оставалось следить за тем, чтобы вышеупомянутые подробности его секретной деятельности не стали достоянием общественности.

Эдвин лишь недавно открыл Катрионе название тайной государственной организации, в которой состоял во время войны и на которую продолжал работать, — Клуб "Диоген". Секретную разведку возглавлял Чарльз Бьёргард — преемник известного Майкрофта Холмса.

Катрионе нравилось работать с Уинтропом, она любила приключения и опасность. В прошлом году напарники разбирались со скандалом в японском посольстве. Тогда в дипломатическом представительстве возник некий призрак — самурай с вполне реальным мечом, и успешно снес несколько голов японским дипломатам. Кровавая история в итоге закончилась, общественность познакомили с результатами расследования: убийца- психопат уничтожен.

Однако на самом деле все было не так просто, только единицы, включая Уинтропа и Катриону, знали, что же в действительности произошло в японском посольстве. В большинстве случаев людям предоставляли почти вымышленные подробности, утаивая истинные результаты, руководствуясь при этом исключительно заботой о спокойствии простых граждан. Катриона Кайе теперь являлась единственной женщиной, у которой имелась благодарственная грамота с личной подписью японского императора, и она очень гордилась этим фактом.

В этот раз Кэти не. находила удовольствия в работе. Следить за съемками, чтобы режиссеры не сняли лишнего и не затронули подробности деятельности братьев Холмс, оказалось не таким уж интересным занятием, однако выбора не было. Бьёргард не являлся сторонником рассекречивания пусть и устаревшей информации, глава Клуба "Диоген" рьяно следил за тем, чтобы деятельность разведки всегда оставалась тайной за семью печатями.

— Считайте задание дополнительным отпуском. Общайтесь с актерами, смотрите фильм, лишь следите за соблюдением определенных границ искусства, — приказал Бьёргард тайным агентам.

* * *
Паркер продолжал ругать Бэрримора за до сих пор не выбритое лицо: появление Шерлока Холмса с растительностью на лице недопустимо. Однако актер считал усы неотъемлемой частью имиджа и не хотел расставаться с ними. Кэти заметила, что Эдвин, как ни странно, тоже отращивал усы. Неужели Уинтроп наконец решил следовать моде? Обычно Эдвин любил подшутить над стараниями других идти в ногу со временем, часто насмехался над бородатыми мужчинами, однако напарнику удивительно подходил новый имидж, и Катриона старалась не заострять внимания на изменениях. Иногда она понимала, почему напарнику так смешны следование моде и щегольство: за годы, проведенные на войне, Уинтроп отвык следить за безупречностью внешности и считал излишнее "общение с зеркалом" пустой тратой времени.

Режиссер, ругаясь, подбежал к съемочной группе. Бэрримор с самодовольным видом встал на крыльце дома, где должны начаться съемки, и сделал низкий поклон собравшейся возле здания публике. Раздались аплодисменты зевак. Не обращая внимания на собравшуюся публику, режиссер яростно кричал, что, как только группа вернется в Америку, он устроит всем присутствующим сладкую жизнь: очевидно, появились новые проблемы.

Съемки в очередной раз прервались из-за каких-то неполадок.

— Вы — технический ассистент, может, займетесь наконец своими обязанностями. Что там еще случилось? — крикнул Паркер, обращаясь к мисс Кайе.

— Извините, мы сейчас все уладим.

— Неужели опять чертова простуда Бэрримора?

— Нет, следует просто уточнить корпус здания, по-моему, перепутали вход.

— Тогда ищите быстрее, неужели нельзя делать все вовремя?

Паркер вновь подбежал к актерам, что-то возмущенно выкрикивая.


Катриона была не просто напарницей Эдвина, но и его девушкой. Кэти беспокоило, что они продолжают жить в грехе, но она предпочитала не предъявлять требований и не упрекать Уинтропа. Пара поселилась в огромном Сомерсет-хаусе, который Эдвин унаследовал от родителей, однако в последнее время влюбленные переехали в маленькую уютную лондонскую квартиру Катрионы в Блумбэри. Отец девушки не подозревал о личной жизни дочери, а Кэти, в свою очередь, делала все возможное, чтобы не шокировать отца.

Вечером, отдыхая от работы, Эдвин и Катриона, обнявшись, танцевали под музыку Пола Уайтмена, а потом, уютно примостившись на диване, обсуждали прошедший день.

— Бьёргарду нечего опасаться, дорогая. Не думаю, что тайная информация могла просочиться от Холмса Ватсону, затем Конан Дойлю и далее американским сценаристам. Клуб "Диоген" просто в некотором смысле перестраховывается.

— В сценарии ведь нет упоминания о тайной разведке, так? — спросила Кити.

— Конечно, нет.

Наклонившись к Катрионе, Уинтроп поцеловал ее.


Спустя пару часов Кэти, накинув на плечи халат, сидела на диване среди маленьких турецких подушек и, покуривая сигарету, размышляла о новом задании.

— Да, вряд ли после стольких лет кого-то интересуют сомнительные данные вроде дурацких планов Брюса — Партингтона.

Эдвин лениво улыбнулся: в отличие от него, Катриону, видимо, не клонило в сон. Тайному агенту никак не удавалось выспаться за долгие четыре года войны.

— Не забывай, здесь дело принципа, детка. Секретность должна сохраняться во что бы то ни стало. Только представь, какая паника поднимется в мире, если тайные службы предоставят общественности свои архивы!

— Да уж, наверное, людям спокойнее жить в незнании.

— Надеюсь, ты не решила познакомить общество с какой-нибудь тайной государственной важности, киска?

В ответ Уинтроп получил сокрушительный удар подушкой по голове.

— Бессовестный! — фыркнула девушка.

Уинтроп вылез из-под одеяла и тоже закурил сигарету.

— Старых секретов очень много, а новых — еще больше. Несколько дней послоняемся вокруг съемочной группы, а потом, уверен, получим действительно интересное задание. Например, какую-нибудь веселенькую историю про привидение окровавленной монахини в заброшенном дворце или еще что-нибудь в том же духе. В очередной раз попытаемся объяснить загадки с точки зрения логики. Глядишь, постепенно покончим со всей чертовщиной на Британских островах.

— А что еще нужно узнать о новом фильме?

— Вообще-то ничего определенного, надо просто следить за ситуацией. Сегодня я связался с Бьёргардом и доложил о ходе съемок. Завтра более напряженный день: кинокомпания "Голдвин" получила разрешение отснять несколько кадров в подвале Британского музея. Наша задача — следить за тем, чтобы никто не прогуливался за пределами огороженной для съемок территории. К тому же снимать будут ночью, дабы днем не мешать работе музея.

Катриона недовольно покачала головой.

— Послушай, я многое делаю на благо родины: занимаюсь наукой, достигла определенных результатов в психиатрии, иногда публикую статьи и даже помогаю тебе в секретной разведке, но я отказываюсь работать бесплатным ночным сторожем! Это просто переходит все допустимые границы!

Эдвин нежно обнял разгорячившуюся девушку, и Кэти почувствовала, что в итоге сдастся.

— Ты же всегда хотела узнать, что находится в секретных хранилищах музея. Теперь появился шанс совместить приятное с полезным.

Эдвин умел убеждать, к тому же ночная прогулка по музею представлялась действительно заманчивой. Уинтроп прикоснулся губами к плечу девушки и притянул к себе.

— Сокровище мое, — прошептал он, снимая с нее одежду.


Съемочная группа спустилась в подвал музея на специальном лифте.

— Похоже на подземную станцию метро, — сказала Катриона.

— Точно, так и есть. Когда-то здесь действительно строили станцию для Британского музея, но бросили, едва начав. Компания, проводившая работы, обанкротилась; большую часть прорытого тоннеля засыпали, оставив незначительную территорию, превратившуюся впоследствии в секретное подземное хранилище. Здесь находятся некоторые экспонаты, которые вряд ли выдержит какой-либо пол, например, гигантская голова с острова Пасхи.

— Не понимаю, почему не предоставить строительство подземных станций одной стабильной корпорации. В таком случае не возникнет соперничества компаний-однодневок, которые лишь прорывают землю под Лондоном и создают опасные участки обрушения грунта. Скоро мы все провалимся в подземные коммуникации.

Эдвин был полностью согласен с мнением любимой.

Съемочная группа быстро устанавливала аппаратуру, актеров гримировали. Наконец режиссер дал указание начать съемки. Спустя несколько минут послышалось: "Дубль 1"; голос режиссера эхом раздавался по всему огромному подвалу.

Бэрримор наконец сбрил усы и теперь выглядел ничуть не хуже прежнего. Девушка-гример подбежала к Великому Профилю и снова нарисовала на лице грязные разводы. Согласно сценарию, Холмсу предстояло драться с сумасшедшим профессором Мориарти. Съемочная группа, словно отряд муравьев, бегала туда-сюда, устанавливая заново лампы и камеры. Молодой человек в бриджах помогал встать упавшему "профессору". Судя по внешности актера, игравшего Мориарти, гримеры явно перестарались: взлохмаченные волосы торчали во все стороны, подрисованные глаза производили пугающее впечатление, тонкие губы изогнулись в презрительной усмешке. Помощник режиссера, пытавшийся ухаживать за Катрионой, рассказывал, что роль Мориарти исполнял австриец с довольно неблагозвучным именем, скорее подходившим какому-нибудь бандиту — Густав фон Сайфертиц. Австриец, часто снимавшийся в американских фильмах, некоторое время назад взял псевдоним Дж. Батлер Клонблаф, но Катрионе не нравился ни актер, ни оба его имени.

Бэрримор играл отлично: после команды режиссера мгновенно перевоплощался в Шерлока Холмса. Кэти подозревала, что Бэрримор втайне был благодарен фон Сайфертицу за столь отталкивающий и устрашающий грим, ибо на фоне злобного профессора Великий Профиль производил яркое положительное впечатление. Однако руководителю проекта Паркеру определенно больше нравился серьезный подход к работе австрийца, нежели бесконечные веселые шуточки Бэрримора. Фон Сайфертиц настолько вошел в роль, что даже во время перерыва производил впечатление сумасшедшего.

Отсняв основные кадры, объявили перерыв. Катриона толкнула Эдвина локтем и показала взглядом на "Мориарти". Актер незаметно отошел в сторону и, немного постояв, направился в дальнюю часть подвала, где в темноте виднелась гигантская статуя головы с острова Пасхи. Во мраке подземелья стены музея сливались с высоким каменным сводом, и кроме очертаний статуи и нескольких огромных коробок и сундуков ничего невозможно было разглядеть.

— Не кажется тебе странным поведение фон Сайфертица? — спросил Эдвин.

— Думаю, актер решил немного осмотреть помещение, а ты просто болен излишней подозрительностью или завидуешь его профессиональным успехам, — улыбнувшись, подмигнула Катриона.

Тайные агенты проводили глазами удалявшуюся фигуру актера.

Поскольку съемки еще не окончились, необходимо было наблюдать и за происходящим на съемочной площадке. Эдвин и Катриона очень хотели пройтись немного по хранилищу музея и осмотреть древние артефакты, однако подобная возможность могла представиться только после окончания съемок. К тому же, прогуливаясь по территории во время работы киногруппы, можно попасть в объективы телекамер, что явно нежелательно для сохранения инкогнито. Деятельность Уинтропа и его спутницы должна быть незаметной и не возбуждать никаких подозрений.

Фон Сайфертиц определенно что-то искал. Наконец, встав перед одной из древних плит, актер стал разглядывать изображенные рунические знаки.

— Бьёргард советовал быть начеку в подвале музея. Во времена молодости шефа прямо накануне юбилея правления королевы Виктории здесь произошла малоприятная история. Шеф не любит вдаваться в подробности, однако, судя по всему, имел место очень серьезный инцидент.

Впервые с того момента, как спустились в подвал, Катриона ощутила озноб, однако не от холода, а от какого-то непонятного страха. В душе появлялись смутные предчувствия беды. Тени, отбрасываемые светом прожекторов, начали казаться слишком длинными и зловещими.

— Значит, надо обращать внимание на малейшие, на вид даже незначительные детали. Бьёргард никогда не ошибается в оценках.

Перерыв закончился, и Паркер объявил продолжение съемок. Актерам подправили грим и вновь стали снимать сцену драки между Холмсом и Мориарти. Бэрримор и австриец сошлись словно боксеры на ринге. Профессор с явной неохотой оставил интересное занятие и вернулся к работе: режиссер уже сделал ему пару замечаний насчет медлительности.

— Сомневаюсь, что этот парень способен достойно защищаться, я видел его пару раз в роли злодеев, — заметил Эдвин.

Кинематограф появился относительно недавно, и Уинтроп, как и многие другие, был увлечен новым искусством и старался смотреть все новинки. Эдвин и Катриона ходили в кино гораздо чаще, чем в театр, и особенно любили смотреть французские фильмы вроде "Фантомаса". Когда порой приходилось представляться чужим именем, Кэти называла себя Ирмой Вамп, именем любимой героини из фильма "Вампиры".

— Неужели так трудно дать сдачи сопернику? — возмущался пассивностью актера Уинтроп.

Несомненно, фон Сайфертиц не умел постоять за себя, потому что Бэрримор продолжал "бить" профессора, не получив ни разу достойного ответа.

Однако внезапно что-то произошло: австриец стал яростно отвечать сопернику, и на лице Бэрримора появилось несколько настоящих синяков. Профессор разошелся не на шутку и, видимо, забыл сценарий, согласно которому Холмс должен победить. Как настоящий борец, фон Сайфертиц в последний раз ударил Великого Профиля с невероятной силой и отшвырнул в сторону. Раздался гневный крик режиссера, и съемку резко прекратили. Толпа обступила разбушевавшегося "профессора" и Бэрримора, из носа которого текла кровь.

— Господи, мое лицо! — всхлипывал на полу пострадавший.

Фон Сайфертиц пробормотал невнятное извинение, но Катриона не заметила искренности в голосе австрийца. Подойдя к "Холмсу", девушка протянула носовой платок. Кровь размазалась по лицу Великого Профиля, теперь Бэрримор совсем не походил на великого сыщика.

— Скажите, мой нос сломан? — жалобно хныкал актер.

Кровотечение быстро остановили, и Катриона, пощупав нос, сообщила, что волноваться не о чем.

— Слава Богу! — радостно вздохнул Бэрримор и в порыве благодарности поцеловал девушку в лоб.

Кэти представила, сколько поклонниц Великого Профиля мечтали сейчас оказаться на ее месте. Однако радости от такого жеста не испытала: девушка не страдала любовью к актерам и не терпела, когда до нес дотрагивались посторонние мужчины.

— Где гример? Приведите мое лицо в порядок, — требовал Бэрримор.

Помимо роли Холмса, он в скором времени готовился выступить на премьере "Гамлета", поэтому берег себя для исполнения мечты всей жизни.

— Спасибо еще раз, добрый ангел. Вы успокоили меня. Понимаете, играть Гамлета с пластырем на носу недопустимо. Я не пережил бы такое страшное крушение надежд, — не успокаивался Бэрримор.

Катриона улыбнулась, в очередной раз подумав, что все актеры — чудаки.

После неприятного инцидента Паркеру не оставалось ничего иного, как объявить завершение съемок. Пока лицо Бэрримора не заживет, продолжать работу невозможно.

Ассистент режиссера мягко намекнул, во сколько обойдутся повторные съемки в Британском музее, и лицо Паркера немного побледнело.

— Завтра ты должен хорошенько отлупить профессора, ясно? — угрожающе сказал он Бэрримору.

— Отлично. Даю слово, — ответил повеселевшим голосом актер.

Оборудование стали разбирать и поднимать вверх на лифте. Ночь съемок в главном музее Лондона кончилась раньше, чем планировалось.

Повернувшись к Эдвину, Катриона увидела хмурое лицо. Подав знак присоединиться к нему, Уинтроп направился в темную часть подвала.

— Здесь что-то происходит.

В голосе напарника зазвучали тревожные нотки.

Кэти тоже чувствовала опасность, витавшую в воздухе подземелья.

Съемочная группа почти полностью покинула подвал, лишь несколько человек убирали оставшееся оборудование. Выключив лампы, люди остались почти в полной тьме. Однако воздух подземелья мерцал каким-то красноватым оттенком; по всей видимости, где-то в глубине хранилища горело освещение. В то время как последние члены группы покидали подземелье, Эдвин и Катриона направились проверять подвал. Красноватый свет струился откуда-то из-за гигантской статуи в дальнем конце зала. Оставив позади знакомую часть подвала, где проходили съемки, молодые люди направились в глубину хранилища в сторону статуи. Издалека на огромном каменном лице исполина виднелась тень размером с человека, скользившая по гигантскому экспонату.

— Посмотри! Статуя, должно быть, закрывает какой-то вход в тоннель, потому что мерцание идет из-за каменной головы. Наверное, голову специально переместили в дальний конец, чтобы перегородить оставшийся незасыпанным старый тоннель.

Тем временем тень продолжала двигаться по каменной поверхности и постепенно исчезла за гигантским ухом.

— Вперед, там был человек! — сказал Уинтроп и побежал.

В отличие от напарника, Катриона не была уверена в этом, но перспектива остаться одной среди темноты ей не понравилась, и она поспешила за Эдвином. Тайный агент вынул из кармана пистолет и пустился вслед за таинственным незнакомцем. Отдых окончен, Катриона жалела, что не надела что-нибудь более подходящее для подобных приключений.

Подбежав к каменному истукану, мужчина остановился.

— Не понимаю, как удалось спустить такую громаду вниз?!

Свирепое выражение статуи, казалось, говорило о том, что исполин не в восторге от непрошеных гостей. Очевидно, тоннель находился за экспонатом, однако, чтобы пробраться туда, необходимо сначала залезть на великана. Эдвин пошел первый. Используя один из стоявших поблизости ящиков в качестве опоры, он залез на гигантскую мочку уха и вскарабкался наверх. Оказавшись наверху, мужчина увидел тоннель. Как и предполагал Уинтроп, статуя загораживала вход в секретное или заброшенное пространство подземелья. В узком каменном проходе горел тусклый красноватый свет.

Опасаясь порвать колготки или сломать каблуки, Катриона проворно вскарабкалась на великана, повторив путь Эдвина. Спустившись в тоннель, тайные агенты заметили, что свет стал намного ярче. Сомнений не оставалось: источник странного сияния находился где-то здесь, в глубине. Узкий проход был завален разваленными сундуками и коробками: по-видимому, помещение давно не использовали. Катриона дрожала: в тайном хранилище ощущался могильный холод.

Коробки и контейнеры оказались раскиданы вокруг, часть была поломана. За порядком здесь, очевидно, давно никто не следил. Уинтроп подошел к одному из открытых ящиков, из которого торчали африканские маски и старая солома. Тусклый красноватый свет позволял разглядеть лишь немногое, и Эдвин зажег спичку. В следующую минуту Катриона услышала ругательства напарника и подбежала посмотреть, что случилось.

В сундуке под масками лежал без сознания полуголый мужчина. Девушка проверила пульс и дыхание несчастного и убедилась, что он жив. Спичка в руках Эдвина быстро сгорела, и он зажег следующую. Тайные агенты опустились пониже, пытаясь разглядеть лицо, и узнали фон Сайфертица. По-видимому, актер попал в тоннель не по собственному желанию: нос и рот сохранили следы хлороформа.

— Интересно получается: если фон Сайфертиц лежит здесь, кто же играл роль профессора Мориарти? — спросил Эдвин.

Катриона почувствовала, как тело покрыли мурашки.

— Эй, кто здесь? — раздался знакомый голос сзади.

Вероятно, любопытство Джона Бэрримора победило, и он тоже решил узнать, что скрывается за статуей с острова Пасхи.

— О, мисс Кайе, моя спасительница! И вы тоже здесь, счастливый избранник? — воскликнул актер, увидев знакомые лица.

— Эдвин Уинтроп, — представился тайный агент.

— Не очень романтическое гнездышко для влюбленных голубков, — заметил Бэрримор.

Эдвин погасил спичку, но слишком поздно: Бэрримор успел увидеть лежащее в ящике тело.

— Боже праведный, там лежит человек! — вскрикнул актер.

Уинтроп понял, что допустил оплошность, но теперь уже ничего не исправишь.

— Это же "профессор Мориарти"! — удивлению Бэрримора не было предела.

— Совершенно верно, и, судя по всему, вместо него играл другой человек.

— Неудивительно, что подмены никто не заметил, загримироваться под профессора достаточно легко. Любой может нарисовать черные круги под глазами и надеть лохматый парик. А вот красивое лицо загримировать гораздо труднее. Помню, когда я играл красавчика мистера Хайда…

Уинтроп сделал актеру знак замолчать и Бэрримор притих, постепенно понимая, что происходит нечто странное. Красноватый свет лился из глубины потайного тоннеля. Прежде чем пойти дальше, Эдвин решил осмотреть сундук еще раз. Среди африканских масок агент нашел седой взлохмаченный парик актера, пенсне и искусственный нос. Таинственный бандит, очевидно, настолько был поглощен каким-то делом, что не позаботился убрать за собой следы. Столь явная самоуверенность наталкивала на неприятные мысли, что придется иметь дело с опасным противником.

— Друзья, мы должны найти ключ к загадке. Пойдем скорее вперед! — воскликнул Бэрримор, явно представив себя героем приключенческого фильма.

Катриона продрогла насквозь, и Эдвин обнял девушку, чтобы немного согреть. Однако следовало двигаться вперед и проверить тоннель. Выбора не было — Бэрримор твердо решил пойти с ними. Пройдя несколько метров в глубину прохода, люди заметили, что свет стал намного ярче, хотя и не грел. Наоборот — в воздухе веяло холодом и злом. Нечто, излучавшее красный свет, начинало пугать гораздо сильнее темноты.

Они шли уже несколько минут. Внезапно путь перегородила гигантская металлическая труба, свет исходил именно из-за нее. Эдвин, Катриона и Бэрримор осторожно пролезли в обнаруженную между трубой и стеной щель и остолбенели.

Увиденное просто не укладывалось в голове. На огромной расчищенной от строительного мусора площадке виднелась странная схема, в разных частях рисунка стояли лампы напоминавшие лампу с джинном из сказки про Аладдина. Нарисованные на полу линии и стоявшие среди них светильники создавали странную конфигурацию, похожую на магическую схему или пентаграмму.

Катриону осенило:

— Созвездие Большой Медведицы! — прошептала девушка.

Эдвин сжал ее руку.

В середине между лампами находился открытый контейнер вроде металлического саркофага. Красный свет лился именно оттуда. Над контейнером стоял человек и, раскинув в стороны руки, произносил какое-то заклинание на неизвестном языке. Незнакомец все еще был одет в плащ профессора Мориарти, одежду зловещего старика раздувал едва заметный ветер. Судя по всему, он проводил некий магический ритуал. Наблюдавшие за представшей картиной люди от удивления растерялись. Каждой клеткой своего тела Катриона ощущала, что перед ней воплощенное зло в чистом виде, от непонятного бормотания незнакомца начинала кружиться голова. Эдвин и Великий Профиль застыли, не в силах шелохнуться.

Незнакомец, еще недавно игравший на съемочной площадке роль профессора Мориарти, вынул из кармана кинжал и приложил рукояткой ко лбу, затем поочередно коснулся лезвием всех семи ламп и, закатав левый рукав, вырезал несколько магических знаков на руке. Кровь полилась из ран струей, капая прямо в открытый саркофаг. Проделав то же с правой рукой, человек опустил руки над контейнером, давая крови стечь внутрь.

Неожиданно для тайных агентов Бэрримор протиснулся в щель и кинулся к незнакомцу. Эдвин отпустил руку спутницы и схватил актера за плечо, удерживая от дальнейших поступков. Однако Бэрримор все же вырвался и выскочил на площадку с изображенными магическими знаками. Тайные агенты последовали за ним. Теперь стало отчетливо видно, что в центре действительно стоял саркофаг с телом, из которого и лился странный красноватый свет. Капли крови блестели на ткани, укрывавшей лицо мертвеца.

Автор колдовского ритуала оказался далеко не молод, лицо незнакомца было морщинистое и худое, точь-в-точь, как у Мориарти, глаза выдавали безграничное презрение к присутствующим, волос на голове почти не осталось. Старый колдун направил кинжал в сторону подбежавшего Бэрримора.

— Назад, ничтожные людишки! Я слишком долго ждал этого дня и никому не позволю помешать мне. К тому же цель почти достигнута — проклятому Пай-наттему придется отдать сокровище, — заявил колдун с ирландским акцентом.

Ожидая, что в следующий миг незнакомец бросится на актера, Эдвин и Катриона встали рядом, защищая Бэрримора. Однако ирландец спокойно продолжал:

— Кто просил вас вмешиваться в чужие дела? Убирайтесь прочь, если хотите остаться в живых хотя бы некоторое время, — угрожал сумасшедший старик.

Свет в груди лежащей в саркофаге мумии разгорался все сильнее.

— Даже двадцать пять долгих лет тюрьмы не сломили меня. Наконец я свободен и дождался удобного случая попасть в чертов подвал. Жалкие людишки радуются кино, открывшему для них двери в новый мир, но скоро увидят нечто такое, что никак не оставит их равнодушными. Я тоже открою двери, только в ад! Гибель постигнет Британию и весь мир!

Судя по вдохновенному лицу безумца, он действительно верил в сказанное.

— Вы — Деклен Маунтмейн? — спросил Эдвин.

На лице колдуна отразилось удивление.

— Приятно знать, что Британия помнит своих врагов. Интересно, откуда тебе известно мое имя, мальчик?

Уинтроп не ответил, но Катриона догадывалась, что Бьёргард предупредил Эдвина о возможной встрече с ирландцем. Кэти тоже слышала о Маунтмейне. В конце прошлого века колдун пользовался большой властью в ирландских кругах, однако оккультизм и черная магия создали ему зловещую репутацию, и постепенно сторонники отвернулись от него. Маунтмейна посадили в тюрьму на долгие годы, однако, как ни странно, он оказался до сих пор жив.

— Как видите, я благополучно дожил до счастливейшего момента в жизни. Ритуал уже почти завершен, и Пай-наттем никогда больше не сможет помешать мне. Сокровище теперь навеки мое. Кстати, хорошо, что здесь присутствуют зрители, может, вам даже удастся выжить, чтобы потом рассказывать про сей великий миг.

Маунтмейн наклонился к мумии и, взмахнув, вонзил кинжал в иссушенную веками грудь. Глаза древнего экспоната распахнулись, зрачки зажглись красными огнями.

— Хорошенько я связал тебе руки, древний идиот, теперь лежи спокойно! — злорадно вскричал колдун.

Ирландец кинжалом вскрыл грудную клетку жреца и, запустив руку в глубину, торжественно извлек источник волшебного света.

Катриона была настолько потрясена, что едва не лишилась чувств. Перед глазами ошеломленных людей предстал огромный сверкающий красный камень, похожий на гигантский рубин.

— С помощью "Семи звезд" я нашлю на мир страшные бедствия, и люди навеки запомнят Маунтмейна.

Эдвин словно очнулся от забытья и, резко вскинув пистолет, выстрелил в колдуна. Пуля попала прямо в лицо негодяю, пробив насквозь череп, однако не оставила и царапины на лице. Колдун даже не шелохнулся, лишь мелкая рябь как на поверхности воды на миг пробежала по морщинистому лицу. Пролетев насквозь, кусок свинца врезался в стену за Маунтмейном.

— "Семь звезд" признал меня хозяином. Можете поздравить меня, перед вами Разрушитель Мира. Ваши пули бессильны против меня, — сказал маг!

Наступив ногой налицо мумии, Маунтмейн раздавил его. Зрачки Пай-наттема потухли. Зловещий смех ирландца огласил подземелье. Глаза колдуна сияли, отражая семь странных огней, горящих в глубине камня. Катриона вспомнила сказку про злого волшебника, превратившего девочку в камень. Оказывается, в жизни бывает все намного страшнее: перед ней стояло живое воплощение зла с огненным орудием в руках.

Рубин действовал странным образом — казалось, красный свет проникал в мозг и навязывал свою волю. Людей неодолимо тянуло подойти поближе, но они боролись с этим чувством. Когда Катриона уже начала терять сознание, в подземелье раздался громкий голос Бэрримора:

— Остановись, злодей, я дам тебе отпор, — театрально воскликнул Великий Профиль.

Эдвин снова выстрелил. На этот раз пуля попала прямо в камень, однако срикошетила в стену позади тайного агента. Тем временем Бэрримор одним прыжком оказался рядом с Маунтмейном, очевидно, превратившись из нерешительного Гамлета в Шерлока Холмса. Колдун не ожидал такого поворота событий, на лице старика отобразилось крайнее удивление наглостью актера. Прежде чем Уинтроп и Катриона смогли понять, что произошло, Бэрримор схватил колдуна за горло и принялся душить. Маг и актер схватились в драке. Маунтмейн защищался с неистовством, как на съемочной площадке, и несколько раз ударил Бэрримора по голове рубином, рисуя в воздухе красные огненные шлейфы, однако актер сумел выхватить у Маунтмейна кинжал и несколько раз ударил противника в грудь.

— Не долг ли мой воздать ему вот этою рукой? И не проклятье ль — этому червю давать кормиться нашею природой? — вновь выкрикивал Бэрримор строки из "Гамлета".

Как ни странно, в отличие от пуль, кинжал возымел на колдуна действие.

— Очевидно, схватка за камень идет не на жизнь, а на смерть, — прошептала Катриона, удерживая напарника за руку.

Втайне девушка злилась на Эдвина за то, что он не посвятил ее в курс дела, утаив истинную причину приезда в музей, но момент был не подходящим для упреков и выяснения отношений.

Бэрримор показывал удивительную смелость и дрался с колдуном почти на равных. Сцепившись, противники катались на полу около саркофага, сметая все на пути.

Одна из старинных ламп упала, и огонь метнулся в сторону Катрионы; на стенах затанцевали зловещие отблески. Лица дерущихся исказила боль и ненависть, катаясь в схватке они то появлялись, то вновь скрывались в тени за саркофагом.

Понимая, что необходимо принимать какие-то действия, Катриона стала расшвыривать в стороны лампы и стирать нарисованный на полу магический рисунок, полагая, что Маунтмейн может черпать силу из схемы.

— Скорее, помоги мне, — крикнула она Эдвину.

Видимо, колдуна действительно можно было обезвредить только подобным образом, ибо старик начал терять силы. За считанные секунды Уинтроп и Катриона уничтожили магическую диаграмму. Созвездие на полу стерлось, лампы перевернутыми лежали у стен, в некоторых горело воспламенившееся масло.

Бэрримор стал побеждать. Вновь схватив мага за горло, актер пытался столкнуть его в саркофаг на мумию. Камень потускнел, и различить в темноте, у кого находится рубин, оказалось невозможно.

Внезапно раздался жуткий крик: маг и актер закричали одновременно. Звук оказался настолько нечеловеческим, что Катриона почувствовала, как волосы встают дыбом. Посмотрев на Эдвина, девушка поняла, что он тоже в ужасе. Тайные агенты силились разглядеть в полумраке дерущихся противников.

Наконец, подойдя поближе, тайные агенты увидели, что в саркофаге в неестественной позе валяется колдун, костлявая старческая рука застыла на груди мумии: Маунтмейн был мертв. Лежавший на полу рядом с саркофагом Бэрримор встал и, пошатываясь, медленно направился в сторону Эдвина. Разорванная рубашка актера висела клочьями, на груди зияла страшная рана.

— Я умер, Горацио, — сказал Великий Профиль.

Катриона и Уинтроп с ужасом смотрели на жуткую рану, силясь понять, каким образом Бэрримор умудряется разговаривать.

— Я умираю, могучий яд затмил мой дух, — вновь читал Бэрримор строки из "Гамлета".

Постепенно голос актера становился все сильнее. Во мраке подземелья краснела дыра на сердце, но не от крови, а от мерцающего в груди света.

— Боже правый, камень внутри него! — еле выдохнул Эдвин.

Кожа медленно, словно по волшебству, затягивала рану, свет исчезал в глубине, в глазах актера зажглись красные точки.

Будь чист пред небом! За тобой иду я.
Я гибну, друг. — Прощайте, королева
Злосчастная! — Вам, трепетным и бледным,
Безмолвно созерцающим игру,
Когда б я мог (но смерть, свирепый страж,
Хватает быстро), о, я рассказал бы…
Но все равно, Горацио, я гибну;
Ты жив; поведай правду обо мне неутоленным.[25]
Катриона держала Эдвина за руку. Из своей ложи молодые люди могли видеть, как потел от волнения Бэрримор, читая монолог Гамлета. В вечер премьеры театральный зал был полон, некоторые люди толпились в дверях в надежде увидеть хоть что-нибудь. Давно мечтавший о заветной роли, Великий Профиль сиял.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как тайные агенты стали свидетелями жуткого и необъяснимого происшествия в подвале музея. Недавно в знак благодарности Бэрримор прислал им в Англию билеты на свою долгожданную премьеру.

Пьеса была в самом разгаре. Пристально наблюдая за актером, Катриона вспоминала страшную ночь, когда Бэрримор перестал быть прежним. Теперь на месте сердца у актера, скрытый от посторонних глаз, сиял рубин.

Судя по аплодисментам, зрители пребывали в восторге от представления. Действительно, Бэрримор играл превосходно, даже лучше, чем до инцидента в Британском музее. Возможно ли, что камень усиливает его талант? И какой ценой придется заплатить за грандиозный успех?

Задумавшись на некоторое время, Катриона перестала следить за пьесой. Однако через мгновение на сцене появилась мучимая сомнениями прекрасная Эль-синора, и Катриона на время забыла о Великом Профиле и его страшной тайне.

Эпизод 3 Неприятности с Бэрримором

— Извините, вы — частный детектив? — приоткрыв дверь в мой кабинет, спросил незнакомец голосом актера Питера Лoppa.

— Если так написано на дверной табличке, значит — да.

Посетитель быстро зашел в кабинет и сел в кресло, нервно теребя руки.

— Я к вам по личному и очень важному делу, — хихикнул мужчина.

— А разве к частным детективам приходят по каким-то другим вопросам? — поинтересовался я.

В кресле действительно сидел Питер Лорр собственной персоной. Издевательскую насмешку на лице актера и характерный раздражающий нервный смешок мало кто не помнил.

— Я слышал, что вы — профессионал своего дела, — сказал Лорр.

— Стараюсь по мере сил.

Какое-то время Лорр оценивающе рассматривал кабинет, затем подошел к окну и, раздвинув шторы, посмотрел вниз, на светящиеся неоновые вывески здания напротив.

Солнце садилось, и на улице медленно появлялись любители ночных прогулок. Конечно, кабинет выглядел не так шикарно, как контора Сэма Спейда в фильме "Мальтийский сокол", однако меня вполне устраивало.

— Вас порекомендовала Джени Уайльд.

Лорр играл с Джени в фильме японского режиссера Мото пару лет назад, когда японцы еще дружили с Америкой, и Голливуд сотрудничал с коллегами из Страны восходящего солнца. Война многое изменила, теперь о подобных совместных проектах не могло быть и речи. Я не видел Джени почти три месяца, с тех пор, как нашел ее потерявшуюся дочь. Актриса втянула меня в дело, которое шло вразрез со всеми нормальными понятиями о работе. Лучше не вспоминать тот случай. И вот теперь Джени прислала этого садиста с экрана. Наверняка Лорр такой же мерзавец, как и герои, которых он играет в фильмах. Кажется, мир действительно сходит с ума. Однажды перейдя грань реального и нереального, связываться с новой чертовщиной совсем не хотелось, а Лорр вряд ли бы пришел, если дело не касалось чего-нибудь из этого рода.

— Джени отлично отозвалась о вашей работе, сказала, вы без труда находите пропавших.

Вернув ребенка, я стал в глазах женщины героем. Джени Уайльд отлично заплатила за услуги, но знаменитым и богатым стать так и не удалось. Во время войны никому не было дела до каких-то сыщиков, вернувших детей знаменитым актрисам, а деньги, которыми "озолотили", обесценились с молниеносной скоростью.

— Кого разыскиваете? — спросил я, желая поскорее перейти к сути дела.

— На самом деле вопрос достаточно необычный. Вы, конечно, знаете, кто такой Джон Бэрримор?

Лорр странно растягивал букву "и".

— Известный актер, умерший на прошлой неделе.

Великий Профиль многим нравился, однако, несмотря на талант, давно спился.

— Надеюсь, вы не просите о расследовании причин смерти Бэрримора, насколько известно, он умер своей смертью. К тому же подобной деятельностью занимается полиция.

Лорр пожал плечами.

— Дело в другом. Я хочу, чтобы вы нашли тело Бэрримора и доставили обратно в морг "Пиерс Бразерс" на бульваре Сансет. Не волнуйтесь, я хорошо заплачу.

— Такса — двадцать пять долларов в день, плюс дополнительные расходы.

— Согласен на любые условия.

— Итак, тело актера похитили из морга?

— Да… Если честно, я причастен к похищению. Не сочтите негодяем, я действовал по просьбе одного влиятельного в Голливуде человека, режиссера Рауля Уолша. Поступок в любом случае не делает чести, однако мы хотели просто пошутить. К сожалению, я легко попадаю под влияние авторитета. Наверное, к этому склонны все европейцы и поэтому сейчас в Европе командует Гитлер. Многие люди по складу характера предпочитают подчиняться сильнейшему. Кстати, недавно фашистский рейх предложил мне выгодную работу в немецком кинематографе, несмотря на мои венгерские корни, но я, конечно, отказался… Извините, кажется, отошел от темы. Так вот, мистер Уолш предложил немного пошутить над старым другом Эрлом Флинном. Отказать режиссеру действительно невозможно, от него полностью зависит моя дальнейшая карьера.

Лорр нервно ходил взад-вперед по кабинету, трогая все, что попадалось под руку. Казалось, он представляет себя в роли детектива Спейда, которого играл в "Мальтийском соколе".

— Эрл Флинн горько оплакивал смерть своего кумира Бэрримора и даже организовал поминки на личные средства в клубе "Петух и бык", где обычно собираются театралы. Мероприятие прошло замечательно: Джон Кэррадайн читал отрывки из "Гамлета", Дэвид Найвен рассказывал байки из жизни Бэрримора. Компания выпила море спиртного, а Эрл напился больше всех и распустил сопли. Тут-то Уолш и предложил немного "утешить" беднягу, "вернув" ему на некоторое время Великого Профиля.

Я слушал историю с неподдельным интересом: чего только не придумают сумасшедшие в Голливуде!

— В итоге, когда Флинн напился до беспамятства и самостоятельно передвигаться уже не мог, мы взяли такси и отвезли его домой, высадили у дверей и уехали. Согласно намеченному плану, открыв двери, Флинн должен был увидеть мирно сидящего в кресле Бэрримора. Дело в том, что пока в баре поминали усопшего, мы с Уолшем съездили в морг "Пиерс Бразерс" и, заплатив кругленькую сумму, одолжили на некоторое время покойного Бэрримора. Доставили безвременно ушедшего Великого Профиля в особняк Флинна, спокойно вернулись в клуб и присоединились к шумной компании. Надо сказать, труп представлял довольно жуткое зрелище. Не завидую бедняге, если он все же встретился с кумиром.

Голливуд не похож ни на один город в мире. Только здесь никому не известные люди вмиг превращаются в кинозвезды и так же внезапно через некоторое время исчезают с пьедестала, зачастую превращаясь в спившихся бродяг. Каждый, приезжающий в Голливуд, мечтает моментально выбиться из грязи в князи, получить деньги, власть, известность, всеобщую любовь и поклонение, однако далеко не всем это удается.

— Если тело Бэрримора находится в доме Флинна, почему бы вам самим не поехать и не привезти труп обратно в морг, к тому же не мешало бы проверить жертву розыгрыша: после таких шуток недолго и самому концы отдать.

Лорр улыбнулся, обнажив желтые хищные зубы.

— Мы так и сделали. Однако когда приехали, обнаружили входную дверь взломанной, кресло перевернутым и никаких признаков Эрла или покойного. Несколько человек уже обшарили все углы вгороде, где мог появиться Флинн, но к концу дня решили нанять частного детектива на поиски обоих пропавших. Необходимо как можно скорее решить проблему, так как скоро похороны Бэрримора, к тому же надо избежать огласки в прессе.

Несмотря на иронию, я видел, что Лорр крайне сожалеет о столь жестокой шутке. Винить актера в произошедшем не было смысла: Уолш действительно пользовался большим влиянием, и предложи он кому-нибудь другому подобную аферу — вряд ли бы кто-то отказался. Девять из десяти актеров будут счастливы оказать столь необычную услугу известному режиссеру в надежде получить позднее роль в одном из фильмов и покорить миллионы зрителей.

— Как вы считаете, тело до сих пор где-то у Флинна?

— А где же еще? Если, конечно, обоих не похитило третье лицо…

— Вы оставили кого-нибудь наблюдать за домом, в случае, если Флинн появится?

Лорр кивнул.

— Безусловно. Мистер Уолш принял все необходимые меры.

Актер положил на стол сто долларов в качестве задатка. Мятые десяти — и пятидолларовые купюры пахли виски, в пачке даже торчали однодолларовые жеваные бумажки. Почему-то обычно считается, что у богачей деньги хранятся исключительно в крупных купюрах.

Взяв адрес Флинна и договорившись о следующей встрече, мы пожали друг другу руки. Теперь у меня появился новый клиент, новое дело и скорее всего новая головная боль.


— Стойте, сэр, — сказала темная длинноногая фигура и, быстро отделившись от стены прихожей в доме Флинна, направила пистолет прямо мне в лоб.

Длинные волосы до плеч и борода почти полностью скрывали лицо незнакомца. Глаза неестественно блестели от выпитого, изо рта страшно разило виски. Я узнал Джона Кэррадайна.

— Я детектив, нанятый Питером Лорром.

Кэррадайн отошел назад и поздоровался.

— Входите, любезный друг, мы чтим служителей Фемиды, — воскликнул актер пьяным голосом.

Флинн проживал в особняке на Малхолланд-драйв. Ходили слухи, что актер жил на широкую ногу и роскоши в его доме завидовали все звезды Голливуда. Однако увиденное не поражало воображение: в доме любимца публики я ожидал увидеть что-либо вроде декора в стиле "будуар" с бархатными шторами и картинами с изображением голых нимф и младенцев, но, к своему удивлению, обнаружил достаточно аккуратный дом, оформленный в хорошем вкусе. Как ни странно, у Флинна даже имелись книги, причем не склеенные из отдельных листочков подставки для бокалов с виски или порнография, а достаточно приличные произведения известных писателей — Шекспира, Скотта, Стивенсона и Конрада. В прихожей стояло массивное кресло, в котором еще недавно неуклюже сидело тело мертвого Бэрримора.

Пока я исследовал дом, Кэррадайн прыгал вокруг, словно клоун на веревочках, и без устали болтал. Как и Лорр, актер любил похвастаться, и не умолкая, рассказывал о подвигах на профессиональном поприще: хотя он никогда не играл главные роли, тем не менее считал себя выдающейся кинозвездой.

Стараясь не обращать внимания на словесный поток Кэррадайна, я думал о том, что же могло произойти после того, как Флинн вернулся домой и увидел труп. По-видимому, существовало только две версии. Первая: Флинн просто взял тело и сбежал в порыве белой горячки, чтобы так же пошутить с Уолшем. Вторая: кто-то посторонний вошел в дом и похитил обоих. Теоретически подходила еще одна версия: Бэрримор воскресает из мертвых и, прихватив с собой Флинна, возвращается обратно в мир иной. Три месяца назад я счел бы дураком того, кто предложил такой исход событий, однако, побывав на брошенном в заливе корабле во время последнего дела, прежние представления о мире потерпели крушение.

Флинн боготворил Бэрримора, судьба Великого Профиля казалась Эрлу предсказанием собственной жизни, и даже жалкий конец знаменитого актера не повлиял на почти беспробудное пьянство Флинна. Действительно, горбатого только могила исправит.

Наверное, лишь в сказках сверхъестественные вещи положительно влияют на судьбу человека, заставляя задуматься над собственным существованием. Однако пока сам не столкнешься с магией, вряд ли поверишь. Хотя, конечно, многие согласны с тем, что в любую минуту с неба может упасть кирпич. В подобной чертовщине бесполезно искать какой-либо смысл. Я представил мертвого Бэрримора, разгуливающего по Голливуду словно Том Тайлер в фильме "Мумия". Достаточно интересная мысль, впрочем, как и сама шутка с Флинном. Идея преподнести другу подобный сюрприз вряд ли могла родиться в голове нормального человека.

Осмотрев помещение в поисках ключей, я пришел к выводу, что их попросту нет. Замок на входной двери сломали, и куски дерева торчали в разные стороны. Лорр умолчал об этом.

— Как Лорр и Уолш вошли в дом, чтобы положить тело?

Кэррадайн склонил голову набок и, театрально вытянув руки вперед, изобразил на лице серьезные размышления. Подобное поведение скорее уместно в театре, чем в доме, где сутки назад похитили человека.

— Через окно в задней части дома.

Однако, по словам Лорра, пьяный Флинн пришел домой и сам открыл входную дверь. Но Лорр не мог знать наверняка, так как не присутствовал при этом. Может, Флинн оказался настолько пьян, что, не в силах открыть дверь ключами, взломал замок? Все зависело от того, в каком состоянии находился Флинн. Не исключен еще один вариант — мертвецки пьяный Флинн не смог ни открыть дверь ключом, ни тем более взломать замок. В таком случае актер либо залез домой через окно, либо остался спать в саду. Тщательно изучив замок на входной двери, я обнаружил, что взламывал профессионал, причем с недюжинной силой. В ход пустили здоровенное плечо и, очевидно, лом. Значит, после ухода Уолша и Лoppa в дом проник кто-то еще. Неизвестные отлично взламывали замки, но, по-видимому, в гостях у Флинна ранее не бывали. Вернувшись к порогу, я попытался воссоздать картину преступления.

Предположим, сонный и пьяный Флинн выходит из такси, подходит к дому и обнаруживает входную дверь взломанной. По замыслу "добрых друзей", войдя в особняк, Флинн непременно должен столкнуться нос к носу с мертвым Бэрримором. Вполне возможно, так и случилось. Сломанный замок, вероятно, насторожил актера, так как, даже будучи пьяным, он не мог не обратить внимание на столь важную деталь. Пытаясь отрезветь, Флинн толкает дверь и заходит в темную прихожую, представляя себя героем одного из детективов, но слишком пьяным, чтобы быстро реагировать на малейший шорох. Стоя в прихожей, я пытался представить дальнейшие действия Флинна. Прямо на пути в гостиную находился стол, на котором лежали связка ключей, пачка денег и золотые часы. Эрл, как обычно, вынимает из карманов вещи и сквозь застилавший сознание туман пытается понять, что происходит. Медленно пройдя в гостиную и включив свет, актер, возможно, на миг слепнет, затем открывает глаза и видит… Конечно, Бэрримора, и, наверное, кричит от ужаса. Любой на его месте испугался бы при виде трупа с опухшим, отливающим синевой лицом, сидящего в неестественной позе в кресле в ожидании гостей.

Не исключено, что помимо трупа в особняке могли находиться неизвестные, проникшие в дом после Лорра. Возможно, преступники караулили жертву где-нибудь поблизости от трупа. Довольно странная картина.

— Дело нечисто. Не нравится мне все это, — сказал я вслух.

— Полностью согласен, дружище, — поддакнул Кэррадайн.


По дороге в морг "Пиерс Бразерс" Флинн не выходил из моей головы. Единственным, хотя и не вполне обычным, объяснением случившегося может быть то, что Уолш и Лорр по роковой случайности решили сыграть злую шутку с Флинном именно в ночь, когда неизвестные преступники планировали ограбить особняк. Возможно, проникнув в дом, преступники оказались столь ошарашены трупом в кресле и еще больше удивлены внезапным возвращением хозяина дома, что, не желая оставлять улик и свидетелей, исчезли, прихватив с собой и труп, и Флинна.

Возникает новый вопрос: неужели злоумышленники настолько растерялись, что забыли взять несколько тысяч долларов и золотые часы, лежавшие на столе прямо перед дверью? Такой оплошности нельзя ожидать от воров-профессионалов, специализирующихся на богатых домах. Следовательно, напрашивается иной вывод — деньги и ценности не являлись целью вломившихся в дом бандитов. Остается только одно объяснение — неизвестные пришли за телом Бэрримора. Удивительно, но, очевидно, есть еще большие психи, чем Лорр и Уолш. Я вспомнил рассказы о том, как некоторые работники морга за приличные деньги пускали разных сумасшедших и извращенцев глазеть и совершать отвратительные мерзости с покойными знаменитостями. В частности, ходили слухи о том, что в морг к покойной Джин Харлоу несколько раз пропускали какого-то богатого извращенца; можно только догадываться, что ненормальный проделывал наедине с трупом актрисы. Почувствовав спазм в желудке, я попытался переключиться на другие мысли.

Штат Калифорния славился многочисленными сектами. В основном это были безобидные общества, но существовал и ряд опасных организаций, которыми управляли настоящие психопаты, например Эзотерический Орден из Бэй-Сити. Встречаться с сумасшедшими из этих сект не хотела лишний раз даже полиция.

Кто же мог похитить тело Бэрримора? Неужто какие-то полоумные загорелись идеей оживить актера?


В открытые окна "крайслера" дул холодный ветер. Воздух Лос-Анджелеса наполнял аромат цитрусовых и легкий запах бензина. В мире шла война, но она была где-то очень далеко.

Морг на бульваре Сансет представлял собой оштукатуренное двухэтажное здание. Снаружи у дороги стоял огромный стенд, на котором обычно вывешивали объявления о похоронах знаменитых особ. Несмотря на то что Бэрримор спился и давно перестал сниматься в главных ролях, он все еще был популярен. В последние годы Великий Профиль играл небольшие роли в фильмах кинокомпании "Буллдог Драммон Пикчерс", однако люди помнили его былой успех в театре и в первые годы возникновения кинематографа. На стенде огромными буквами написали имя актера и возвещали о торжественных похоронах звезды театра и кино на следующей неделе. Действительно, это была последняя афиша, где хотел бы видеть себя любой человек.

Я вспомнил актера, постоянно игравшего в кино работников морга, — маленького, тощего, лысого и рябого типа с вкрадчивым голосом и глазками, зажигающимися веселым огоньком при мысли о чьей-то новой холодной могиле. У типа явно призвание работать именно в сфере ритуальных услуг. Я даже помнил имя — Мильтон Парсонс.

Зайдя в мрачное здание и увидев сидящего за столом дежурного, любой мог бы поклясться, что это и есть Парсонс, по совместительству подрабатывающий в настоящем морге. Сходство оказалось поразительным. Неприятный тип сидел за столом, читая профессиональный журнал с каким-то малоприятным названием. На обложке значилась главная тема номера — как сократить расход материалов на гробы. Правительство значительно усложняло работу ритуальных служб, призывая экономить на материалах, но требуя устроения всех похорон в срок.

Я показал дежурному значок, который мгновенно произвел нужное впечатление.

— Меня интересует Бэрримор.

Даже не пришлось спрашивать, он ли тот самый продажный работник, слухи о котором наводнили город: ответ возник у неприятного типа на лице. Вид у дежурного был жалкий и виноватый.

— Мистер Уолш уверял, что… — начал он.

— Все нормально, парень, не трясись. Сейчас война, и никого не волнует строгое соблюдение всех правил.

Дежурный сразу заулыбался; нижняя челюсть странно выдавалась вперед, делая парня похожим на череп одного из многочисленных клиентов заведения после нескольких лет вечного сна. Интересно, сколько мерзавец получал за "аренду" тел несчастных подопечных, в том числе Джин Харлоу? В желудке вновь начались спазмы, но я заставил себя говорить с дружелюбной улыбкой.

— Скажите, были ли еще желающие… пообщаться с телом покойного?

Лицо неприятного типа засияло.

— Очень многие звонили: представители киностудий, женщины.

Можно только представить, какую сумму денег потерял негодяй!

— Извините, но если тело не найдут в скором времени, могут возникнуть серьезные трудности. Дублеры, знаете ли, в таком деле не помогут.

— Кроме Уолша, поступали другие настоятельные просьбы? Я имею в виду серьезные просьбы.

— Да, сэр. Звонили Представители двух странных организаций. Сразу после того, как уехал мистер Уолш, какой-то ирландец просил допустить к телу покойного и предлагал внушительное вознаграждение. Когда я сказал, что сделки не получится, мужчина страшно рассердился. С ним приходили еще два типа, похожие на телохранителей. Я не смог разглядеть лиц. Помню только, что пахло от них довольно странно: чересчур несло духами, будто они специально приглушали какой-то другой запах.

— Имя ирландца запомнили?

Дежурный отрицательно покачал головой. Судя по всему, он не жаждал вдаваться в подробности встречи. Казалось, малый был чем-то напуган. Твердо решив узнать, в чем дело, я продолжил игру в вопросы.

— Скажите, эти люди не просили связаться с ними, как только тело привезут обратно?

Лысый тип замолчал и, опустив глаза вниз, стал рассматривать под столом руки.

— Вы рассказали им об Уолше? Трудно не принять хорошие деньги за столь небольшую услугу, верно?

Дежурный морга не отвечал.

— Я спрашиваю: ирландец знает, кто и куда забрал тело Бэрримора?

— Мистер Уолш не говорил, куда повезет тело.

— Хорошо, через сколько минут после Уолша и Лорра приехал ирландец?

— Примерно… через час.

Дежурный буквально выдавливал из себя каждое слово.

Значит, факт преследования исключается, у шутников имелось достаточно времени доехать к дому Флинна. Тогда как удалось неизвестным установить местонахождение Бэрримора? Можно подумать, в тело покойного встроен датчик.

Начала болеть голова.

— Так, а что насчет второй группы желающих?

— Я ничего не сказал им.

— Значит, они не догадались предложить деньги. Опишите вторую компанию, если не трудно.

Пришли трое: англичанин, молодая женщина с французским акцентом и американец, представившийся федеральным агентом. В основном говорил англичанин, даже оставил визитную карточку.

Продажный тип издали помахал маленькой бумажкой, по всей видимости, не желая с ней расставаться.

— Морг все еще принадлежит братьям Пиерс? Кстати, как они относятся к вашим дополнительным источникам заработка? — вновь начал я прижимать дежурного к стенке.

Тип нахмурился и недовольно протянул карточку. Догадаться о написанном в ней имени оказалось не сложно.

Эдвин Уинтроп

Клуб "Диоген"

Лондон

Я познакомился с англичанином, француженкой Женевьевой Дьюдонн и агентом ФБР Финлеем в ходе расследования пропавшей дочери Джени Уайльд. По всей видимости, Уинтроп и его команда специализировались на сверхъестественном.

На обратной стороне визитной карточки значился телефон.

— Если бы мистер Уинтроп заплатил, думаю, он бы сейчас тоже знал все последние новости о Бэрриморе.

Дежурный молчал. Оставив мерзкого типа дальше рассматривать свои ногти, я вышел из здания.

Голос Эдвина Уинтропа звучал спокойно и дружелюбно, англичанин как будто не удивился моему звонку. Объяснив, что ищу труп Бэрримора и в ходе расследования натолкнулся на визитную карточку с именем Уинтропа, я попросил о встрече.

— В таком случае — приезжайте. Думаю, надо поговорить. Мы находимся в каньоне Колдуотер, в доме по соседству с Борисом Карлоффом.

Я ожидал более откровенного разговора, но Уинтроп умело отшутился. Судя по всему, в каньоне расположилась веселенькая компания. Втайне я надеялся, что не встречусь там с актерами: от представителей этой профессии одни проблемы. Англичанин продиктовал точный адрес.

— Будьте осторожны. Дорога сейчас не в самом лучшем состоянии, к тому же многие дорожные указатели сняты, чтобы запутать японцев, если они вздумают сунуть сюда нос.

Советы были излишни, я знал реальную обстановку в стране не хуже Уинтропа.

Подъехав ближе к вечеру в каньон Колдуотер, я обнаружил, что большинство жителей только просыпается. Складывалось впечатление, что богемная публика спит исключительно днем, а бодрствует ночью, словно вампиры.

Об Уинтропе я знал очень мало. Англичанин занимал какой-то важный официальный пост в британском правительстве и никогда не распространялся о работе. Как говорится, есть вещи гораздо страшнее, чем смерть. Правительства и секретные службы всегда стремились скрыть от простых граждан подобные факты, дабы не провоцировать в народе панику. Что именно за секреты обсуждались на тайных советах разных стран, никто не знал, и, наверное, к лучшему. Уинтроп занимался именно такой деятельностью в Великобритании, а с американской стороны его коллегой являлся Финлей. Тайные агенты проверяли, расследовали и позднее засекречивали любую информацию, не предназначенную для широкой публики. Если честно, даже не хотелось вникать в специфику их работы.

В темноте найти дом Карлоффа оказалось не так легко, поэтому поиски укрытия Уинтропа заняли гораздо большее время, чем предполагалось. Дома в каньоне почти не отличались друг от друга, лучшего места для незаметного пребывания Уинтроп действительно не мог придумать.

Наконец я нашел адрес и, подъехав к калитке, вышел из машины. Слуга-филиппинец проводил меня во внутренний дворик, где вокруг бассейна расположилась небольшая компания. На небе ярким пятном светила луна; сигары, словно светлячки, яркими точками разрезали вечерний воздух. Уинтроп, одетый в белый вечерний костюм, сидя в кресле курил кубинскую сигару и гладил черного кота, примостившегося на его белоснежных брюках…

Женевьева Дьюдонн, одетая в длинное серебристое платье, которое поразительно ей шло, казалась живым воплощением лунной ночи. Элегантно встав с кресла, девушка одарила меня потрясающей улыбкой. Усмешка на лице специального агента Финлея дала понять, что в отличие от Уинтропа и Женевьевы американец не в восторге от встречи. Махнув рукой, он сразу отвернулся.

Кроме трех знакомых людей у бассейна сидели и другие. Сначала я подумал, что здесь идет вечеринка, однако, взглянув на чай, разлитый в простенькие чашки, становилось ясно, что проходит деловая встреча, к тому же явно незапланированная.

Уинтроп представил меня остальным. Мужчина, напоминавший бегемота, оказался судьей Кейтом Персивантом. Толстяк не рискнул лишний раз вставать с кресла и сидя поприветствовал меня басом с южным акцентом. Кроме судьи, одетого в гигантского размера плащ и шляпу, в компании присутствовали парень по фамилии Танстоун, академик Леффинг, француз маленького роста со странным именем, физик по фамилии Сайленс и американец, в фамилии которого слышалось столько "ж" и "з", что запоминать не имело смысла.

— Вы когда-нибудь слышали о "Семи звездах"? — спросил Уинтроп.

— Новая лошадь на скачках?

Эдвин засмеялся и продолжил гладить кота.

— Нет, рубин из сокровищницы египетских фараонов, предмет, имеющий большую магическую ценность.

— Nom d'un пот, не просто драгоценность, а оружие колоссальной разрушительной силы.

— Попробую догадаться: какие-то плохие ребята украли камень и теперь все подняты на поиски, верно?

— Абсолютно точно. Наверное, вы — телепат, — улыбнулся Уинтроп.

— Дело в том, что "Семь звезд" может помочь выиграть войну, — разъяснил Финлей.

— Уж не собираетесь ли скинуть этот камешек на японцев в качестве бомбы?

Однако шутка не вызвала веселья, и я почувствовал, что сказал глупость. Собравшаяся компания явно не была настроена на юмор, значит, дело впрямь серьезное.

— Если рубин попадет в неверные руки, мы не только проиграем войну, но и поставим под угрозу всю планету, — сказала Женевьева. — Противники сделают все возможное, чтобы заполучить "Семь звезд".

— Среди них, случайно, нет ирландца? — поинтересовался я.

— Удивительная проницательность! Скажите, как вам удается все время угадывать? Рубином действительно пытается завладеть ирландец по имени Беннет Маунтмейн, отъявленный негодяй, еще более ядовитая змея, нежели его покойный дядюшка. Маунтмейна выгнали из Ирландии, где он заявлял, что является потомком древних ирландских королей. Какое-то время мерзавец разъезжал по разным темным уголкам вроде Таити и Трансильвании и, наконец, остановился в Германии. Теперь работает на фашистов. Соединив энергию камня с оружием немцев, враги сотрут с лица земли всех, кто им мешает. Тогда, чтобы победить, нам даже не хватит меча Экскалибура и Святого Грааля, вместе взятых.

— А как насчет святыни мальтийцев?

— Она хранится где-то у рыцарей-тамплиеров, но камень сильнее всех известных магических защитных средств. "Семь звезд" — зло в чистом виде, и чтобы остановить гибель мира, необходимо скорее найти камень.

Я не разбирался в мифах и магии, однако знал, что такое меч короля Артура и Святой Грааль, поэтому начинал понимать возможную силу пропавшего рубина.

— Самое плохое уже случилось — камень у Маунтмейна, теперь, возможно, уже нет смысла предпринимать какие-либо действия, — пробасил судья Персивант.

С таким голосом можно запросто распугивать в каньоне койотов.

— Камень надо вернуть, иного выхода нет. К тому же еще есть время: может, рубин и у Маунтмейна, но его еще надо извлечь из сосуда, а это не минутное дело, — заметил Уинтроп.

— Согласно древнему пророчеству ритуал можно совершить только на закате солнца в каком-то "белом доме". Дядюшка мерзавца двадцать лет назад попытался совершить ритуал, но не успел, благодаря чему мы все еще живы. Аура камня с тех пор менялась, причем явно не в положительную сторону. Вся жизнь Бэрримора являлась странной чередой взлетов и падений, триумфа и унижений, радости и несчастий, и в итоге окончательно пошла кувырком. Насколько судьба актера зависела от него самого, а насколько от камня — неизвестно. Как они влияли друг на друга — тайна, покрытая мраком, — сказала Женевьева.

Теперь я стал замечать, в каком подавленном состоянии пребывают присутствующие. Лишь Уинтроп, казалось, сохранял присутствие духа и некий оптимизм. Возможно, подобный настрой англичанина объяснялся тем, что он знал больше других, или просто был сумасшедшим.

— Думаю, следует лететь в Вашингтон. Раз ритуал обязательно проводить в белом доме, возможно, имеется в виду именно резиденция президента США.

Судя по лицу Уинтропа, у него на этот счет имелось другое мнение.

— Наши люди уже в Белом доме в Вашингтоне, и в Орлеане, и даже в Северной Африке, — сообщил Финлей, не вынимая изо рта сигареты.

— Вы упомянули, что рубин находится в специальном сосуде, однако при чем тут, собственно, Бэрримор?

Уинтроп хитро улыбнулся.

— Неужели не догадались? Тело Великого Профиля и есть сосуд!


В полночь я снова был в своей конторе, обзванивая городские морги и больницы в поисках пропавшего Флинна и тела Бэрримора. Результатов ждать не приходилось: заведомо бесполезное занятие редко приносит плоды. Скорее всего Беннет Маунтмейн действительно заполучил тело актера и теперь, притаившись в какой-нибудь дыре, готовится извлечь рубин. Разумеется, когда Маунтмейн получит камень, "сосуд" станет не нужен и покойного актера выкинут на одну из помоек. Поскольку Лoppy нужен именно Великий Профиль, то, обнаружив труп, можно рассчитывать на завершение работы. Однако, возможно, Лopp тоже знал о секрете Бэрримора, но откуда — оставалось лишь догадываться. Я понимал, что по большому счету этот вопрос не должен меня интересовать, но мысль о рубине не давала покоя.

После нулевого результата обзвона медицинских и ритуальных заведений Лос-Анджелеса, в голову пришла идея обойти несколько злачных мест, где собирались сплетники, готовые поделиться информацией за порцию виски. Потратив некоторую сумму из оставленных Лорром денег на болтливых пьянчуг, я не узнал ничего интересного, относящегося к нужной теме: про Беннета Маунтмейна никто не слышал.

Вернувшись около трех часов ночи в кабинет, я обнаружил дверь открытой и, не успев войти, получил мощный удар в челюсть и затем в живот. Руки, больше похожие на грабли, подняв меня с пола, попытались вытряхнуть из застегнутого пальто. Наконец, уничтожив верхнюю одежду и связав за спиной руки, меня мощным ударом проводили на середину комнаты. Бандитами оказались двое громил, похожие на гигантских обезьян после небольшой пластической операции, каменные лица не выражали ровным счетом ничего, а воняло от них так, словно всю жизнь они провели в помойной яме. На ум пришли слова дежурного морга: "От них слишком пахло одеколоном, возможно, чтобы отбить какой-то другой запах…"

За рабочим столом сидел третий и играл пистолетом. Я заметил, что предохранитель спущен: видимо, незнакомца не заботило, что оружие может выстрелить в любую минуту.

— Целых двадцать лет я ждал подходящего момента, а дядюшка и того больше — целую жизнь. Оказаться так близко к цели и упустить свой шанс!.. Вы хоть раз в жизни испытывали крушение надежд? — медленно говорил незнакомец с ирландским акцентом.

Я догадался, что передо мной Беннет Маунтмейн.

Внезапно пистолет выстрелил, и, попав в металлический шкаф с бумагами, пуля срикошетила в плечо стоявшему сзади меня громиле. Гигант не пикнул и даже не пошевельнулся, лишь струя темной крови потекла по рукаву. Отсутствие всякой реакции раненого бандита заставило меня покрыться холодным потом.

В следующую минуту Маунтмейн направил пистолет прямо в мое лицо.

— Где он?

— Думаю, вы не поверите, но я действительно не имею представления, о чем идет речь.

— Вы работаете на Клуб "Диоген", — презрительно ухмыльнувшись, сказал ирландец.

Судя по его лицу, презрение — единственное чувство, которое этот человек испытывал в жизни.

— Вообще-то в данный момент я работаю на мистера Лoppa.

Откинувшись на спинку кресла, Маунтмейн медленно поднял пистолет и, прицелившись, выстрелил в раненого громилу. На этот раз пуля вошла точно в лоб. Шляпа слетела с похожей на тыкву головы и плавно опустилась на пол. Не знаю, как после смерти выглядел Бэрримор, но ужаснее представшего зрелища я еще не видел. Глаза верзилы закатились, челюсть отвисла, однако тело продолжало стоять, крепко удерживая меня за шкирку; лицо медленно заливала кровь из раны.

— Вот как я обращаюсь с теми, кому доверяю и кого в некотором смысле даже люблю. А теперь представьте, что я могу сделать с жалким детективом, которого вижу в первый и скорее всего в последний раз в жизни, — спокойно спросил Маунтмейн.

— Может, вы ищете покойного Бэрримора?

— Молодец, по-моему, начал понимать. В любом случае сговорчивость пойдет только на пользу.

Я попытался пожать плечами, но это не удалось.

Еще пять минут назад я считал, что тело Бэрримора находится у сидящего за столом негодяя, однако ошибался. Впрочем, как и Уинтроп.

— Вы действуете очень быстро, я лишь два часа назад узнал о вашем существовании.

Презрение на лице Маунтмейна оставалось неизменным.

— Если приведете к рубину — получите десять тысяч. В случае отказа обещаю долгую мучительную смерть.

— Выбор невелик, но второй вариант мне определенно не нравится.

— Американцы — сплошные идиоты, даже перед смертью не прекращают глупые шуточки, — заметил негодяй.

Открыв верхний ящик стола, Маунтмейн вытащил ножик для бумаги и, поднеся зажигалку, стал медленно накалять лезвие. Злобно улыбаясь, он, очевидно, предвкушал веселенький разговор.

— Пожалуй, заберу назад первое предложение.

— Вы ждали столько лет. Неужели терпение иссякло, когда цель так близка? Значит, вы не такой, каким вас представляют.

Гримаса, возникшая на лице Маунтмейна, вполне могла сойти за улыбку.

— Разумное замечание. Стоит еще немного подождать: на карту поставлено слишком многое.

Лезвие ножа начинало краснеть в темноте кабинета.

— Что еще скажешь умного, парень?

Я попытался вырваться, однако гориллы сзади имели железную хватку.

Позади стола находилось окно, выходившее на улицу. Внезапно на стекле возникла фигура человека: какой-то сумасшедший либо спускался с крыши, либо лез снизу. Приглядевшись, я узнал Женевьеву. Девушка, словно ящерица, ползла по стене и, добравшись до окна, резким ударом ноги выбила стекло и спрыгнула на пол кабинета. Не думая, она бросилась на Маунтмейна, однако ирландец успел ранить ее раскаленным ножом. Я услышал шипящий звук кожи, в воздухе запахло жареным мясом.

Женевьева открыла рот и, угрожающе выставив вперед острые зубы, злобно зашипела. Маунтмейн попятился назад, выкрикивая слова на непонятном языке. Гиганты мгновенно отпустили меня и направились в сторону девушки. Я с ужасом представлял, чем закончится потасовка. Однако с удивительной легкостью схватив первого приблизившегося громилу, Женевьева выкинула его из окна. Внизу раздался грохот; видимо, асфальт тротуара понес существенный ущерб. Казалось, началось землетрясение, однако здание продолжало стоять. Второй отморозок тоже бросился на девушку, но в следующий момент отступил к двери, прикрывая Маунтмейна. Выпалив еще одну фразу на странном лающем языке, злодей исчез за дверью, оставив слугу разбираться с нами.

Второй верзила показался мне гораздо большего размера и смахивал скорее на трехстворчатый шкаф. Тупое выражение лица удивительно подходило к столь оригинальному внешнему облику.

— Судя по запаху, у красавчика давно истек срок годности. Да и выглядит он неважно, — с гримасой отвращения сказала моя спасительница.

Постепенно я привык к темноте и теперь заметил некоторые изменения в облике мисс Дьюдонн. На девушке было все то же вечернее платье, однако лицо приобрело серый оттенок, а среди белоснежных зубов сверкали два клыка. Да, очевидно, я вновь крупно влип в историю со всякими ведьмами и колдунами. Удивительно все же, как быстро меня находят неприятности.

Пока громила как истукан стоял посередине кабинета, девушка повернула руку обожженной стороной и взглянула на рану, которая почти затянулась и исчезала, не оставляя и следа на безупречной коже.

Пошатываясь, будто во сне, телохранитель Маунтмейна медленно надвигался на Женевьеву. Действия малого выглядели настолько неуклюжими, что, казалось, в следующее мгновение огромное тело рухнет на пол. И действительно, не пройдя и нескольких шагов, верзила упал.

— Вы храните в кабинете продукты? — спросила девушка.

— Думаю, сейчас не самое удачное время для завтрака.

— Скорее давайте соль, немедленно!

Мисс Дьюдонн попала в точку: на нижней полке шкафа уже сто лет лежал целый пакет соли, который я даже ни разу не открыл. Убедившись, что в свертке действительно соль, Женевьева открыла рот гиганта и высыпала туда горкой все содержимое пакета.

— Иголка с ниткой вряд ли есть, дайте хотя бы машинку для скрепления бумаг или аптечку.

Взяв бинт, девушка плотно обвязала рот неприятного типа и, встав, отошла к столу. Внезапно верзилу затрясло, как на электрическом стуле, и он стал молниеносно разлагаться. Через несколько минут на полу осталась отвратительная зеленоватая гниющая масса.

— Зомби — отвратительные создания, — пояснила Женевьева.


Спустя некоторое время девушка сидела рядом со мной в машине. По-детски закинув ноги на сиденье, она рассказывала удивительные вещи.

— Маунтмейн нашел Бэрримора, однако по каким-то причинам снова упустил, — сообщил я.

— Не волнуйтесь. Судя по эффективным методам работы негодяя, труп актера скоро вновь окажется в его руках. Странно, что Маунтмейн заявился к вам в контору, такое нетерпение совсем не похоже на него.

— Интересно, как все-таки ирландцу удалось определить местонахождение трупа, ведь в морге таких подробностей не знали.

— Очень просто. В черной магии есть специальный ритуал, с помощью которого можно найти любую вещь. Для этого требуется черная кошка, магический кристалл и пара заклинаний; для любого колдуна действие не представляет трудности. Единственное условие — нельзя совершать ритуал дважды за ночь. Очевидно, решив во что бы то ни стало узнать этой ночью, где тело, Маунтмейн явился к вам.

— Я вообще-то не очень верю в сказки про колдунов.

— Жаль, думаю, скоро поверите. На самом деле не все так просто, маги много тренируются, чтобы достичь определенных успехов, хотя, конечно, забывают о расплате за столь опасные знания.

— Кто вы? Ведьма?

Женевьева звонко рассмеялась.

— Не будьте глупым, вы же видели, я — вампир.

— Ах да, дьявол, сосущий кровь, дитя ночи и темноты…

— Вот-вот, точно.

Поняв, что спорить бесполезно, я сменил тему:

— А где сейчас Уинтроп и остальные?

— Боюсь, возникли некоторые разногласия, но приходится сотрудничать во имя блага человечества. Трудно сказать, где Уинтроп. Он не любит посвящать других в свои планы. Наверное, где-то поблизости. Я слежу за камнем с момента обнаружения в раскопках мумии древнеегипетского жреца. Эдвин служит Британскому королевству, а тайные службы стран-союзниц мечтают использовать камень в качестве оружия против Гитлера. В конечном итоге у каждого свои цели. Если честно, я категорически против такого вмешательства: последствия могут оказаться необратимыми. Как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад.

— Неужели камень действительно обладает огромной разрушительной силой?

— Энергию излучений рубина можно, сфокусировав, направить на нужную цель, и камень сотрет объект с лица земли.

— Здорово, если таким образом удастся уничтожить фашистов!

— Надеюсь, вы не серьезно. За победу, достигнутую такой ценой, придется расплачиваться грядущим поколениям. Эдвин слишком упрям и многого не понимает. Мне, в отличие от вас, предстоит дожить до тех времен, и я не хочу видеть, как гибнет мир.

— Маунтмейн работает на Гитлера. Очевидно, камень лишь средство угодить фюреру?

— Не только. Негодяй является главой секты под названием "Орден Овна" и верит, что именно Маунтмейны будут править миром. Вы слышали о Нострадамусе?

— Провидец, живший в XV или XVI веке, если не ошибаюсь.

— В своих зашифрованных четверостишиях Нострадамус упоминает фамилию Маунт-Мейн и выражение "тысячелетний рейх". Как вам это нравится?

Предсказатели меня интересовали еще меньше, чем ведьмы и колдуны, поэтому я не ответил.

— Если тела Бэрримора нигде нет, значит, оно у Флинна.

Женевьева задумалась, размышляя над внезапным выводом.

— Возможно, в этом есть рациональное зерно. Тайные службы, как и Маунтмейн, не приняли в расчет актера-алкоголика, а зря. Судя по всему, Флинн оказался не дурак и улизнул от всех сразу.

— Мне нравились фильмы с его участием, например "Приключения Робин Гуда".

— Ладно, если тело у Флинна — надо искать именно его. Жаль, что ваш Нострадамус не писал подробнее.

— Мишель вообще допускал много ошибок и неточностей, а порой сочинял просто чушь. Сегодняшние события упомянуты в его записях, но детали приводят к разночтениям. По словам Нострадамуса, камень необходимо искать в "белом доме", однако выражение "белый дом" подходит и под Белый дом в Вашингтоне, и под сотню, а то и больше, других зданий в мире. Нострадамус использует выражение "maison blanche" — дом белого цвета. Трактовать выражение можно как угодно.

За разговором машина подъехала к киностудии "Уорнер Бразерс". Недалеко отсюда находились дома Лорра и Флинна. На предрассветном небе кое-где горели звезды, ночь была удивительно тихая и таинственная, словно сама природа замерла в ожидании важного события. Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила меня рассмеяться. Удивительно, как все не догадались раньше!

— Камень здесь, на студии, — сказал я.

— С чего вы взяли?

— Я довольно часто общаюсь с актерами. Насколько известно, в последние дни Лорр снимается в новом фильме с Хамфри Богартом и Ингрид Бергман…

— Не понимаю.

— Картина называется "Касабланка". По-испански "сasа blапса" означает "белый дом" — одно и то же выражение, только на разных языках.

Девушка в задумчивости посмотрела на стоявшую вдалеке киностудию.

— Как все просто, однако. Силы брошены в Вашингтон, Северную Африку и бог знает еще куда, а то, что мы ищем, находится здесь, прямо под носом — в Голливуде.

Недолго думая, я направил машину в сторону киностудии.

Вокруг здания прогуливались охранники. Беспрепятственно пройдя внутрь, мы столкнулись с группой техников, которые либо работали в ночную смену, либо пришли раньше обычного. На вопрос про Эрла Флинна ответа не последовало.

— Мы знаем, что мистер Флинн в здании, — сказал я.

— Да, он изрядно выпил и, наверное, отсыпается. Знаете, он хороший парень, поэтому мы прикрываем его, — наконец сказал один из рабочих.

— Ну, что? По-моему, мы на верном пути.

Быстрым шагом мы пересекли вестибюль и открыли незапертую дверь съемочной площадки. Перед глазами предстал сплошной беспорядок: половина павильона оказалась завалена различным хламом, другая переделана в некий ночной клуб. С потолка свисали вентиляторы, в углу стоял старый рояль, а посередине находился бар. Там, где кончались декорации, начинался склад для всевозможного оборудования. Кругом на съемочной площадке валялись пустые бутылки, стаканы, пистолеты, ключи. Оставалось неясным: бардак являлся задумкой режиссера фильма или был делом рук пьяных дебоширов? Камеры, словно огромные насекомые, окружали разгромленный бар.

За одним из столиков сидели двое мужчин. Флинн был настолько пьян и напуган, что залпом опустошал стоявшие перед ним бутылки, не отличая холодный чай от виски и пива. Напротив сидел покойный Бэрримор, который оказался не совсем мертвым. Освещение не горело, однако на стол падал красноватый свет. Не веря глазам, я увидел, что источник сияния находится в груди Великого Профиля.

— Что происходит, Джек? Какой-то хаос кругом, может, все нам лишь снится? Мне надоело, что на пятки постоянно наступают сопливые мальчишки, возомнившие себя талантами, — проворчал Флинн и со злостью швырнул стакан в стену.

Бэрримор стеклянными глазами смотрел на собеседника.

— Только мы — настоящие звезды, Джек! Никто никогда не сыграет Шерлока Холмса, Дон Жуана, Робин Гуда лучше нас. Надо прекратить бесконечное пьянство, иначе наступит конец карьере.

Бэрримор кивнул в знак согласия. Не знаю, каким образом мертвецу удавалось подавать явные признаки жизни; очевидно, за столом рядом с Флинном сидел уже не Бэрримор. Красный свет, мерцавший в груди покойника, наводил на страшную мысль, что перед нами восставший из ада призрак. Женевьева сжала мою руку словно тисками.

— Черт побери, я стану великим! — кричал Флинн, швыряя опустошенные бокалы в стену.

Рубин в груди Бэрримора постепенно становился отчетливо виден. Там, где должно находиться сердце, кожа медленно расползалась в стороны под круговыми движениями камня, ясно виднелись ребра и внутренние органы. Дьявольский свет играл бликами на лице Флинна.

— Если Эрл получит камень, то станет следующим хранителем. Люди никогда не заметят странностей в поведении актера. Рубин надежно скроется от мира… или мир на время от рубина.

— Разве камень не убьет его?

— Нет, Флинн когда-нибудь умрет своей смертью. Все умирают…

— Кроме вас?

— Да, кроме меня, — тихо отозвалась Женевьева голосом маленькой напуганной девочки.

Сквозь стеклянный купол съемочного павильона медленно пробивались солнечные лучи. С опаской взглянув на спутницу, я подумал, не причинит ли ей вред дневной свет. Флинн и Бэрримор по-прежнему не замечали присутствия в зале посторонних.

Внезапно раздался выстрел, и Женевьева вскрикнула от боли. В глазах девушки застыли удивление и страх, на груди появилось темное кровавое пятно.

— Кроме меня, — едва слышно повторила она, медленно оседая на пол.

Вынув пистолет, я развернулся и увидел, как Беннет Маунтмейн не спеша приближается к импровизированной сцене. Голову мерзавца покрывала свежесодранная кошачья шкура, от которой исходил отвратительный запах, на лице его засохли капли крови.

— Серебряная пуля, небольшой подарочек от меня, — пояснил Маунтмейн.

Женевьева стонала от боли, впервые за долгую жизнь девушка ощущала беспомощность и отчаяние. Впадая в забытье, она что-то бормотала по-французски.

Лицо негодяя выражало презрение и удовлетворение.

— Не ожидал вновь встретиться с вами так скоро, мистер Детектив-Неудачник. Может, померимся силой, раз вы такой смельчак?

Дуло пистолета смотрело прямо мне в лицо.

— Попробуй только выстрели, мерзавец, — раздался сзади голос пьяного Флинна.

Обернувшись на столик, где сидела зловещая парочка, мы остолбенели — Флинн светился красноватым светом. Страшный хохот актера огласил помещение. Маунтмейн выстрелил, однако пистолет взорвался в его руках. Нечеловеческий смех Эрла словно вихрь поднял лежавшие вокруг вещи и закружил в зловещем танце. Вентиляторы на потолке завертелись с бешеной скоростью, каждую минуту готовые сорваться вниз на головы людей. Флинн стоял, раскинув руки в стороны, остекленевшие глаза медленно обводили присутствующих. Тело Бэрримора покачнулось и упало на пол, из грудной клетки, переливаясь бликами, выкатился огромный красный камень. Дьявольское сияние залило помещение, ослепляя глаза.

Маунтмейн корчился от боли, оторванная рука валялась рядом с ним на полу. Слезы ненависти, боли и разочарования душили негодяя. Женевьева предприняла усилие встать, но обессиленное тело не слушалось девушку. Я склонился над ней, не зная как помочь; пуля прошла навылет, рана то затягивалась, то вновь открывалась, серебристое платье пропиталось кровью. Золотистые волосы мисс Дьюдонн в миг поседели, а лицо стало похожим на застывшую восковую маску.

— Скорее возьмите камень, — прошептала она.

С твердым намерением выполнить просьбу я направился в сторону Флинна. Актер не знал меня, в глазах отразилось недоумение.

— А-а, прекрасный доблестный рыцарь! — странным тоном произнес помешавшийся актер.

Осторожно подойдя к столу, под которым лежал зловещий рубин, я протянул руку и взял источник света. В глубине сверкали семь ярких точек, однако от камня веяло могильным холодом. Возникло острое желание навсегда уничтожить рубин.

— Отличная работа, вы все-таки нашли "Семь звезд", — послышался сзади голос англичанина.

В дверях стоял Уинтроп с испачканным кровью лицом. На голове Эдвина лежала шкура черного кота, очевидно, того самого, который еще несколько часов назад мирно лежал на его коленях.

Женевьева приподнялась, не веря своим глазам.

— Боже, Эдвин… зачем ты сделал это? Теперь…

— Не разбив яиц, омлет не пожаришь. Конечно, благородная цель не оправдывает сей поступок, но это был единственный выход. Когда-нибудь меня поймут, хотя Катриона в любом случае вряд ли похвалит.

Женевьева потеряла сознание.

— Разрешите взять? — сказал Эдвин, протянув руку взять камень.

Я почувствовал странные ощущения: хотелось одновременно уничтожить рубин и в то же время оставить себе. Надо решать: солнце все еще полностью не взошло, и Флинн стоял рядом. Отдать актеру камень и подарить человечеству еще несколько сравнительно спокойных лет? Но Флинн тоже когда-нибудь умрет, и охота начнется снова. На полу, корчась в судорогах, стонал Маунтмейн. "Семь звезд" лежал в моей ладони.

Двери распахнулись, и в павильон хлынул поток людей: охрана киностудии, коллеги Уинтропа, полицейские, Питер Лopp и другие актеры.

— Лови, — сказал я и кинул камень Эдвину.

Маунтмейн, изрыгая проклятия, пытался встать, однако, прежде чем к нему подбежали полицейские, появился судья Персивант и массивной ногой пригвоздил негодяя к земле. Женевьева пришла в себя и пыталась улыбнуться; кровотечение прекратилось, однако силы все же покидали девушку. Сзади раздался голос с венгерским акцентом:

— А что здесь делает труп Бэрримора?

Несколько людей в военной форме подбежали к мертвецу и, положив Великого Профиля на носилки, вынесли из зала. Прибежавший режиссер в бешенстве подскочил к Флинну за объяснениями, однако кроме пьяных шуток ничего не добился.

В Голливуде вечно что-то случается…


— Мы должны поступить мудро, Эдвин, — сказала Женевьева.

Англичанин кивнул.

— Это огромная ответственность.

— Знаю. Решать надо быстро. Я чувствую, камень начинает навязывать свою волю.

Тело Маунтмейна лежало, раздавленное, на полу: очевидно, судья перестарался, надавив всем своим весом негодяю на позвоночник. Как сказала Женевьева, черные маги умирают страшной смертью.

Уинтроп собирался с мыслями, тайный агент предпринял невозможное, чтобы найти коллег. С отвращением стирая со лба кровь убитого животного, англичанин спрашивал себя, верно ли поступил. Ему было нелегко.

— Сэр, — раздалось рядом.

Солдат протягивал Уинтропу металлический контейнер. Эдвин аккуратно положил камень в емкость и плотно закрыл крышку; красноватый свет исчез. Съемочная площадка медленно пустела.

Эдвин осторожно положил Женевьеву на носилки, бескровное лицо девушки становилось все бледнее. Красота бесследно исчезала, тело усыхало на глазах, становясь похожим на мумию.

— Скажите, а что находится в металлическом контейнере? — спросил кто-то.

— Камень исполнения желаний, — ответил я.

Эпизод 4 Призраки прошлого

1971 год

В ясную майскую ночь по дороге в Сомерсет машина Ричарда Джеперсона попала в аномальную зону. Сидя за рулем "роллс-ройса", Джеперсон размышлял над срочным сообщением, из-за которого оставил дела в Челси. Темнота вокруг наводила на грустные мысли, в мертвой тишине не слышалось даже ночных птиц и сверчков. Сбавив скорость, водитель выключил музыку. Странное чувство, будто кто-то невидимый наблюдает за ним на пустынном шоссе, не покидало.

— Что за черт? — сказал Рич вслух.

Припарковав "ройс" на обочине дороги, шедшей вдоль долины, поправив пиджак и шелковую рубашку, мужчина вышел из машины. На темном небе необычайно ярко сияли звезды; круглая луна, словно огромный прожектор, освещала мокрые от недавнего дождя зеленые поля, похожие на огромное лоскутное одеяло. Ричард почувствовал, что угроза витает не на земле, а где-то в небе. Странно, как прекрасная звездная майская ночь могла вызвать такие дурацкие мысли?! Тем не менее что-то происходило…

Откинув волосы со лба, Джеперсон посмотрел на небо. Холодок страха пробежал по спине: теперь понятно, почему он чувствовал, что въехал в аномальную зону.

Рич еще раз посчитал созвездия: Дева, Орион, Гончие псы, Кассиопея, Андромеда, Лира-вроде все то же самое, лишь на месте Большой Медведицы чернела пустота. Ошибиться невозможно — главное созвездие Северного полушария исчезло.

Джеперсон ощутил дрожь, такого феномена еще не встречалось!

Опустив глаза, Рич силился осознать увиденное. Несколько минут спустя он еще раз взглянул на небо: Большая Медведица снова заняла свое место среди звезд. Однако волнение не оставляло Ричарда. Он поспешно сел в машину и продолжил путь. Лишь два часа назад Ричард медитировал. Ритуал духовного очищения длился уже неделю. Соблюдая строгий пост, Джеперсон даже перестал чувствовать голод. Самыми тяжелыми всегда являлись первые три дня, затем организм привыкал, и душа начинала очищаться. Рич уже начинал ощущать, как постепенно постигает высшую мудрость; казалось, в скором времени перед ним откроются многие скрытые ранее тайны вселенной.

Несмотря на строгие указания не беспокоить во время медитации, один из помощников, Фред, через некоторое время прервал уединение босса в связи со срочным телефонным звонком. Джеперсон знал: если Фред нарушает указания, значит, дело действительно не терпит отлагательства.

После краткого разговора с Катрионой Кайе Ричард срочно попросил подготовить машину и послал помощницу Ванессу за тремя порциями рыбы с картошкой. Чуть позже, держа одной рукой руль, Ричард непрерывно ел. Физическая истощенность сейчас недопустима — впереди важное дело, к тому же возобновились боли в желудке. Терпеть физические лишения помогала лишь возрастающая духовная сила, однако в данный момент необходимо сосредоточиться на возникшей проблеме. Прервав ритуал очищения, Рич многое потерял: он так и не успел достичь уровня мудрости, к которому давно стремился. С каждым кусочком еды, заполнявшей желудок, Джеперсон понимал, что все дальше удаляется от достижения заветной цели. В голову лезли навязчивые мысли. Обычно Рич брал с собой Фреда или Ванессу, но в этот раз глава Клуба "Диоген" вызвал его по вопросу чрезвычайной секретности, и присутствие помощников исключалось.

Тайная правительственная организация являлась неотъемлемой частью жизни Ричарда; не только его работой, но и семьей. Ричард не помнил родителей. В раннем детстве сироту усыновил Джеффри Джеперсон, занимавший видную должность в тайной разведке и работавший с Эдвином Уинтропом. Мальчик вырос на историях об успешных секретных заданиях и со временем не мыслил себе в жизни иной профессии. Свои первые шаги в секретных службах Ричард сделал в качестве младшего помощника Уинтропа. Приемного отца давно не было в живых, и теперь Эдвин и Катриона стали самыми близкими для Рича людьми. Многие сотрудники тайной организации отошли в мир иной; почти забыты новым поколением тяжелые послевоенные годы, когда многочисленные враги делали все возможное для уничтожения святая святых разведки Великобритании.

Несмотря на свои восемьдесят лет, Уинтроп все еще активно работал, хотя, конечно, не как в былые времена. Практически бразды правления глава Клуба передал Джеперсону и молодому поколению. Когда-то Бьёргард так же передал власть в руки Уинтропа.

Ричард не был уверен, что старик полностью доверяет новому составу организации и одобряет все предпринимаемые действия. Когда-то из состава Клуба исключали даже за курение в здании или за прослушивание музыки в рабочее время. С годами правила меняются, теперь прошлый устав кажется даже смешным, но только не для людей старой закалки. По сравнению с тайными агентами викторианской эпохи или довоенных лет новое поколение спецслужб не совершало героических поступков, даже в эффективности работы новички заметно проигрывали героям прошлого. Уинтроп еще до того, как возглавить организацию, успел отличиться, до сих пор многое о деятельности шефа не знал даже Джеперсон.

Однако сегодня одна из тайн, кажется, наконец всплывет на поверхность. Увиденный в ночном небе феномен убедил Ричарда, что ситуация даже сложнее, чем обрисовала Катриона.

"Ройс" въехал на территорию деревни Алдер, ни в одном из домов которой не горел свет. Мэнор-хаус, резиденция Уинтропа, находился немного дальше, за деревней. Ричард проехал церквушку, паб и направил машину по небольшой дороге, которую знали единицы.

Подъехав к особняку, Джеперсон посигналил фарами, и металлические ворота тут же открылись. Во всех окнах горел свет. Катриона встретила гостя на крыльце. Пожилая женщина, сохранившая следы былой красоты, казалась удивительно хрупкой на фоне особняка, в темноте напоминавшего неприступную крепость. Однако Рич знал, насколько велика ее внутренняя сила: Катриона прошла в жизни огонь и воду. Лицо хозяйки выражало волнение и крайнюю озабоченность.

— Слава Богу, что ты наконец приехал, дорогой.

— Все будет хорошо, Катриона, не волнуйся, — обняв женщину, сказал Джеперсон.

— Мы в большой беде.

— По дороге я видел, как на небе исчезла Большая Медведица.

— Это знак свыше. Не представляю, что делать. Созвездие теперь исчезает с меньшими интервалами, чем раньше. Пошли скорее в дом.

Обшитый деревянными панелями коридор был пуст, турецкий ковер, всегда лежавший на полу, скатали и поставили рулоном в углу. На паркетном полу обнажились защитные пентаграммы. Внезапно Катриона вскрикнула от страха.

— Еще минуту назад тень лежала в другом месте.

Упав на пол, она принялась судорожно ощупывать поверхность.

— Тени пытаются заползти на второй этаж, — сказала Катриона, указывая на подножие лестницы, покрытой красной дорожкой.

Взволнованная женщина стала стаскивать ковер. Подбежавший Ричард помог встать легкой, как пушинка, Катрионе.

— Подними ковер, — попросила она дрожащим голосом.

Вынув нож, Ричард использовал лезвие в качестве отвертки. Сняв мягкое покрытие, Джеперсон понял, почему так взволнована Катриона. На деревянных ступенях словно выжгли силуэт человека; черная тень лежала в странной позе, будто карабкаясь наверх. Крючковатые руки уцепились за край ступени, подтягивая оставшееся позади тело.

— Несколько минут назад тень появилась у двери, потом проползла коридор и медленно начала двигаться в сторону лестницы на второй этаж. Теперь уже дотягивается до первой ступени.

— Вы видели фигуру в движении?

— Нет. Постоянно слежу, но стоит отвернуться — она уже пододвинулась.

Ричард сел на ступени рядом с черным силуэтом. На светлом дереве отчетливо проступала фигура человека, на которую, в отличие от остальной поверхности, не садилась даже пыль. Джеперсон потрогал зловещее пятно там, где угадывалась спина.

— Нормальная температура человеческого тела, — удивленно произнес он.

Складывалось впечатление, что на полу лежит человек. Отняв руку от паркета, Ричард обнаружил, что на пальцах остался черный налет, похожий на сажу.

— Снаружи еще много других, — сказала Катриона.

Женщина находилась на грани срыва. Джеперсон понимал, что успокоить ее не удастся, ибо если даже верная помощница Уинтропа, видавшая за свою жизнь много нечисти, теряет самообладание, значит, следует ожидать самого худшего. Встав с колен, пожилая женщина отряхнула пыль с розовых брюк.

— Кто-то атакует нас, но кто? Эдвин молчит. Догадываюсь, это связано с войной.

Обычно при слове "война" имели в виду Первую или Вторую мировые войны. Однако Рич знал, что глава Клуба "Диоген" и его спутница жизни вкладывали в это слово гораздо больше — тайную, невидимую для большинства людей в мире войну, начавшуюся гораздо раньше — в середине девятнадцатого века и закончившуюся в 1945 году поражением не только Германии и Японии, но и высших дьявольских сил зла. Только в секретных службах имели представление о реальной угрозе планете. Эдвин многому научил преемника, познакомил со всей важной информацией и секретными архивами. Джеперсон видел; как невидимая война повлияла на мир, замечал многие остаточные эффекты борьбы со злом. Только посвященные во все секреты тайной организации знали, какую цену пришлось заплатить за спокойствие на Земле.

— Эдвин считает, мы что-то упустили, и битва продолжится.

В бледно-голубых глазах Катрионы виднелись бесконечная скорбь и разочарование. Рич обнял женщину и почувствовал, как она дрожит.

— Теперь придется платить за ошибки, — тихо произнесла она.

Вспомнив про тень, Джеперсон обернулся к лестнице и обнаружил, что черная фигура дотягивается уже до последней ступени лестничного пролета.

— Нельзя позволить нечисти скрыться под ковром, тогда скорость передвижения увеличится еще больше.

Ричард мигом поднялся на второй этаж и, скатав ковер второго лестничного пролета, скинул вниз.

— Я останусь здесь следить за тенью, а ты иди к Эдвину в "камеру обскуру", — сказала Катриона.

На втором этаже находились и специальные апартаменты, где жила таинственная миссис Рочестер — старая знакомая Эдвина и Катрионы, ставшая практически членом семьи, и "камера обскура" — огромный зал, в котором еще в начале века отец Эдвина установил аппараты-рефлекторы, отображающие близлежащую к усадьбе территорию.

В коридоре наверху Ричард помедлил, рассматривая индийские ковры — по всей видимости, их тоже следовало свернуть. Дверь к таинственной миссис Рочестер была, как всегда, заперта, однако когда Рич проходил мимо, ему, как и в детстве, мерещилось дыхание парализованного инвалида. Джеперсон никогда не видел загадочной женщины и даже не представлял, какие отношения связывали ее с хозяевами дома.

Мужчина вошел в "камеру обскуру". В середине большого темного зала стоял Эдвин и смотрел в огромный вращающийся рефлектор. На экране виднелись поля, деревня вдалеке и усадьба. При увеличении радиуса прибор мог показывать и более отдаленные районы.

— Тени, повсюду проклятые тени, — сказал Эдвин все еще молодым голосом.

Пристально глядя в рефлектор, Уинтроп постепенно увеличивал изображение.

— Хорошо, что ты быстро приехал, — сказал старик, оторвавшись от занятия.

— Зона района Сомерсет подвергается аномалии, — сказал Рич.

— Надвигается тень Хиросимы, — отозвался Уинтроп.

Джеперсон вспомнил Вторую мировую войну, когда атомная бомба, сброшенная на японские города, превратила людей в пыль и оставила от жителей лишь страшные черные отпечатки на руинах.

— Пришел час расплаты, я должен ответить за содеянное.

— Города уничтожили не по вашему приказу, многие другие несли большую ответственность за те взрывы.

— Все правильно, но всегда существует выбор. Смелость, трусость, хитрость, глупость могут подвигнуть человека на самые разные поступки. От меня зависело больше, чем ты можешь представить. Теперь я сомневаюсь, что камень нужно было использовать.

— Тогда шла война.

— Не важно, произошедшее нельзя оправдать никакими благими целями.

— Эдвин, нельзя винить только себя. Эра Водолея принесла человечеству великие испытания, а ты спас мир. Выбор был правильным.

Ричард глубоко верил в непогрешимость тайной организации. С детства он привык считать все, что делал Уинтроп, единственно правильным. Целью жизни Ричарда всегда являлось продолжение дела наставника.

— Посмотри и ответь — видел ли ты когда-нибудь подобную красоту?

Джеперсон знал, что Уинтроп никогда ничего не говорил без тайного намерения.

Эдвин нажал потайную кнопку на стене, массивный рабочий стол раздвинулся и красный волшебный свет залил комнату.

— "Семь звезд", — восхищенно произнес Ричард.

— Угадал, — с грустной улыбкой отозвался старик.

Драгоценный камень лежал на черном бархате словно огромная свежая капля крови. Мистические огни горели внутри, образуя созвездие.

— Большая Медведица странным образом то исчезает, то появляется на небе.

— Это предзнаменование, настал час платить по счетам. Мы выиграли войну, применив камень и направив энергию зла против самой себя, однако не уничтожили до конца дьявольскую силу.

Красные отблески играли на стенах зала, метались в безумном танце.

— Самолюбие всегда напоминало мне, что именно я нашел камень. Клуб "Диоген" работал на благо родины и монархов, тайные агенты не щадили себя в погоне за врагами. Я тоже всегда следовал благородной цели, однако, как только дело коснулось красивой безделушки, стал мечтать только о том, чтобы, когда все закончится, сохранить трофей. Правительство проявило удивительную щедрость, разрешив мне оставить камень у себя. Оно не стремилось владеть камнем, как я. Наверное, я не понимал, что это безумие. Неужели Оппенгеймер захотел бы когда-нибудь сохранить созданную им бомбу? Абсурд, правда? А камень даже не сравнится по силе с ядерным зарядом!..

— Но ведь мощь рубина не представляла впоследствии опасности, даже если сохранилась где-то в глубинах.

— Теперь я уже ничего не понимаю… Хочешь получить камень?

Джеперсон начинал чувствовать, как яркий свет рубина манит его, притягивая, словно магнит. Казалось, прошел целый час, старик и его преемник, не отрываясь, любовались бесподобной красотой. Наконец, пересилив себя, оба отвели взор.

Эдвин понимал, какая борьба произошла в душе Джеперсона.

— Правильный выбор. Всегда помни: за великие дары приходится жестоко платить. Каждый из когда-либо обладавших камнем поначалу достигал невероятных высот, но заканчивал трагически. Война выиграна, но никто не осознает, какой ценой. Только будущее покажет. Британской Империи уже не существует, мы потеряли все колонии. Что касается меня, миссис Рочестер давно указала на основную ошибку — я пытался сделать все слишком быстро, уложиться в кратчайшие сроки, спешил использовать камень в качестве орудия войны. Теперь же готов платить за роковую ошибку. Рубин всегда манил меня таинственной силой, и противиться влиянию оказалось невозможно. Темная сторона моей души в итоге одержала верх. В тебе тоже есть темная сторона; надеюсь, ты окажешься сильнее.

— Эдвин, перестаньте винить себя. Если бы не вы и не приемный отец, я бы давно умер в одном из концентрационных лагерей. Если я чего и достиг в жизни — так только благодаря добру и любви людей, вырастивших меня.

— Хорошо, что ты так считаешь, но у меня скверное предчувствие, будто я оставляю тебе нехорошее наследство. Повеселился, а убирать оставил другим. Все аномалии — следствие необдуманных действий в прошлом. Много ужасов еще предстоит пережить миру: землетрясения, засухи, наводнения, неизвестные болезни, смерть великих людей и другое. Использование разрушительной силы камня оказалось бомбой замедленного действия. Бьёргард, мой предшественник и учитель, не позволил бы применять дьявольскую мощь, я же проявил недостойную преемника выдающегося разведчика слабость и теперь расплачиваюсь не только я, но и вся Земля. Я нарушил старое правило — не применять зло даже в борьбе со злом и вот пожинаю результаты посеянного.

Эдвин положил руку на камень, старческие пальцы сомкнулись на мерцающей поверхности. В темноте казалось, что на рубине сидит огромный паук. Ричарду были крайне неприятны слова шефа. Если в мире хаос, то все виновны в этом.

— Я должен заплатить за свой поступок и искупить вину перед человечеством, — неустанно повторял Уинтроп, сжимая камень в ладонях.

— Не торопитесь сгущать краски, может, все обойдется, — сказал Джеперсон.

Внезапная вспышка света осветила темный зал: в рефлекторе отразилась молния, прорезавшая безоблачное ночное небо. Начался ливень, и, судя по страшному грому, приближался ураган. Замерев в смятении, люди стояли не шелохнувшись. Наконец они очнулись и бросились вниз, на первый этаж.

Мигом сбежав по лестнице, мужчины увидели лежащую без сознания Катриону. Входная дверь распахнулась, ветер играл занавесками в прихожей. В полумраке виднелась темная фигура, стоящая в дверях.

Гладкий паркет первого этажа полностью закрывали многочисленные тени. Черные силуэты лежали в самых разных позах, частично покрывали друг друга; зловещие гости протягивали руки, пытаясь дотянуться до ступеней лестницы.

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — послышался женский голос с порога.

Раздался страшный гром, молния гигантским зигзагом разрезала звездное небо. Ветер направил струи дождя на порог, намочив плащ незнакомки. Не обращая внимания на гостью, Ричард подбежал к Катрионе и стал щупать пульс. Убедившись, что хозяйка дома жива, Джеперсон обернулся к стоящей в дверях особняка женщине. Сильный порыв ветра захлопнул дверь за спиной фигуры в черном плаще. Стряхнув воду с верхней одежды, незнакомка осторожно прошла в холл.

Светлые с рыжими прядями волосы незваной гостьи намокли и висели сосульками, делая ее похожей на Медузу Горгону. Вспышки молнии резким контуром очерчивали фигуру, освещая бледное лицо. Дама оказалась ростом выше семи футов и походила скорее на амазонку. Под ярко-зеленым пальто виднелась фиолетовая кофта, плотно облегающая тело, и потертые джинсы, заправленные в сапоги из мягкой кожи. Судя по колыханию груди при движениях, на женщине не было лифчика. На шее и запястьях звенели металлические украшения, в ушах висели огромные сережки в виде колец. Даже несмотря на испорченный дождем внешний вид, становилось очевидно, что незнакомка — женщина потрясающей красоты.

Ричард обомлел.

— Все находящиеся в этом доме подвергаются серьезной опасности, — мелодичным голосом произнесла гостья.

— Спасибо, милочка, но это уже не новость, — ответил Джеперсон.

Крупными шагами незнакомка пересекла холл, усеянный бестелесными фигурами, и, сбросив плащ, встряхнула мокрые волосы. На белой коже обнаженного плеча ярко выделялась татуировка с изображением рычащего медведя. Семь звезд точками располагались в форме созвездия на изображении животного.

— Меня зовут Морин Маунтмейн, я — верховная жрица "Ордена Овна".

— Ричард Джеперсон к вашим услугам. Предполагаю, вам известны мисс Катриона Кайе и мистер Эдвин Уинтроп — хозяева дома.

— Да, но вы представили не всех. Я чувствую, в особняке есть кто-то еще — источник великой мудрости и яркого душевного света.

— Вероятно, вы имеете в виду миссис Рочестер, старую больную женщине наверху.

Морин рассмеялась над словами Рича. Стоя близко к незнакомке, Джеперсон ощущал естественный и завораживающий запах женского тела. Мисс Морин была не только физически притягательной, но излучала особый магнетизм, так же, как и рубин.

— Может, конечно, у нее есть и другое имя, — согласился Рич.

— Настоящее имя миссис Рочестер — Дженифер Годгивен, что значит "Богом данная".

— Как скажешь, золотце.

— Меня зовут Морин, а не золотце или милочка. Надеюсь, это ясно?

— Простите.

В женщине было что-то хищное; казалось, в нужный момент у нее мгновенно вырастут когти, которые раздерут жертву на куски.

— Фамилия Маунтмейн мне знакома, — сказал Эдвин, спускаясь по лестнице неуверенными старческими шагами.

— Только не считайте меня такой же, как мои родственники, мистер Уинтроп. Ничего общего с дядюшкой Беннетом или дедом я не имею. Мерзавцы умирали на ваших глазах, ведь так? Мужчины в семье Маунтмейн всегда отличались глупостью, к счастью, женщины гораздо мудрее. Впрочем, женщины вообще мудрее мужчин. Если прислушаетесь к моему совету, возможно, доживете до рассвета.

Ричард не очень хотел доверять словам незнакомки. Об опасных родственниках Морин Рич знал от Эдвина и из секретных архивов. Судя по манерам, она мнила себя по меньшей мере полководцем. Рич подумал, что в древние времена королевы-воительницы являлись именно такими; если, конечно, существовали…

— Нельзя сидеть сложа руки, по-моему, гостей становится все больше, — сказала Катриона, медленно приходя в себя.

Ричард опустился на колени рядом с пожилой женщиной.

— Ладно, не следует сейчас ворошить прошлое. Добро пожаловать в Мэнор-хаус, мисс Маунтмейн, рад познакомиться, — сказал Эдвин и подал руку гостье.

— Между Клубом "Диоген" и Маунтмейнами пролилось много крови. Будем считать, что все плохое в прошлом.

Ричард посмотрел на старую жилистую руку старика и подумал, что при желании Морин могла бы одним ударом свалить хозяина дома с ног. Однако женщина ласково обняла Эдвина, едва не приподняв его от земли.

— Я так рада! — сказала Морин.

Ричард заметил негодование на лице Катрионы. Может, смертельная вражда и закончилась, но неприязнь к потомкам врагов не исчезнет никогда.

— Да, я помню мерзавца Деклена Маунтмейна, — вставила, нарушив идиллию, Катриона.

— Совершенно верно, а Беннет еще хуже. Если бы одному из них удалось использовать "Семь звезд", планета давно погибла бы, — сказала Морин.

Катриона встала и изящно кивнула в знак согласия. Женщины обменялись изучающими взглядами.

— Однако мечта негодяев еще вполне может осуществиться. Разбудив силу камня, Клуб "Диоген" допустил ошибку, и теперь за победу в мировой войне, достигнутую нелепой ценой, могут настать долгие годы расплаты.

— Во всем виноват один только я, — сказал Эдвин.

— Не самое подходящее время для самобичевания. Любой на вашем месте считал бы себя виноватым, но в данном случае это не выход из ситуации. За любую победу надо платить, и чем важнее победа, тем дороже цена. Мир в долгу перед вами и мисс Кайе. Я глубоко уважаю вас, Катриона, и восхищаюсь мужеством и самоотверженностью, с которой все годы жизни вы рисковали наравне с мистером Уинтропом. Уверена, если бы не ваша мудрость и советы, Клуб "Диоген" допустил бы много непоправимых ошибок. Мужчинам надо чаще прислушиваться к словам женщин, и мир избежит неприятностей. Влиянию рубина, как ни странно, более подвержен именно сильный пол: Маунтмейны, Эдвин и даже наверняка Ричард. Они всегда видели в камне лишь грандиозное оружие, мало задумываясь над целью и последствиями его применения.

Слова Морин начинали раздражать Ричарда. Женское превосходство он считал абсурдом, а тем более не горел желанием выслушивать лекции по феминизму и оккультизму от вломившейся в Мэнор-хаус без разрешения нахалки.

— Конечно, женщины тоже допускают ошибки, например, влюбляясь в недалеких мужчин. Порой трудно сказать, кто же из нас глупее… — продолжала Морин.

— Если вы такая умная, может, объясните присутствующим, что происходит?

— Планета на пороге страшного кризиса.

— Тени окружают дом, им нужен камень, — сказал Эдвин, возвращаясь на второй этаж.

— Откуда взялась эта нечисть?

— С того света, — невесело усмехнулся Уинтроп.

Джеперсон перестал узнавать шефа. Эдвин на глазах терял серьезность. По-видимому, старик действительно верил в наступление расплаты и, опустив руки, готовился сдаться.

— Пришла Смерть с косой, — продолжал неуместно шутить Эдвин.

— Но почему все началось именно сейчас? — спросил Рич.

— Я ждал этого момента все последние годы и могу сказать, что возмездие даже запоздало. В любом случае, рано или поздно наступил бы конец спокойной жизни.

— Наверное, вы давно готовили преемника, чтобы в сей страшный день он принял бразды правления Клубом в свои руки, — сказала Морин.

В глазах Уинтропа промелькнуло уважение к проницательной женщине.

— Мне же пришлось постигать тайны мира без наставника, — произнесла едва слышно Морин.

— Да, сынок. Я всегда знал, что в сей страшный день окажусь лишь беспомощным глупым стариком. Темные силы с легкостью одержат надо мной верх, поэтому я старался сделать тебя сильным, чтобы ты вместо меня мог противостоять злу и не дать дьявольской силе погубить планету. В душе я всегда мечтал умереть до наступления этого дня, оставив других доделывать свою работу и исправлять прошлые ошибки. Теперь я спокоен за Клуб "Диоген", ибо оставляю организацию в надежных крепких руках. Ты гораздо сильнее, чем думаешь, и сможешь в будущем многое сделать на благо родины. Мои слова — слабое утешение, но я уверен, ты сумеешь выполнить возложенную миссию.

В сердце Ричарда закипало возмущение. Нет, Рич не роптал на судьбу и не боялся опасности, его злило, что столько лет от него скрывали истинное предназначение. А теперь какая-то нахалка, дочь врагов родины пришла и открыла ему глаза на мир. Джеперсон не желал мириться с бесцеремонным вмешательством в его жизнь женщины, благодаря предкам которой Земля сейчас оказалась на краю пропасти.

Снаружи вновь загремел гром, и засверкала молния. Черные силуэты, не скрывая от людей свои движения, все ближе подбирались к лестнице. Освещение погасло совсем, в воздухе тут и там вспыхивали искры наэлектризовавшегося воздуха. Люди чувствовали себя в самом центре разбушевавшейся стихии. Вспышки пронзали небо, тени становились все подвижнее, словно медленно просыпаясь ото сна. Крадучись, они поднимались по ступеням, пробираясь все выше и выше, туда, где стоял Эдвин. Новые полчища проползали в дом через щель под входной дверью, обходили стоящую на пути Морин и двигались к цели. Дойдя до Эдвина, стоявшего на последней ступени, призраки обступили старика темной плотной стеной. Уинтроп вынул все это время находившийся в кармане заветный камень и поднял вверх словно факел. Кровавый рубин зажегся ярким светом в темноте, зазвенели лопнувшие от яркого света стекла в окнах. Тени вновь легли на пол, словно змеи ползая вокруг камня. Казалось, магическое сияние насквозь пронзает людей, замерших в непонятном ожидании.

— Так вот каков камень, я всегда мечтала увидеть его, — восхищенно промолвила Морин.

— Все чувствуют соблазн при виде сокровища, мало кто не испытывал искушения владеть им.

Эдвин медленно положил камень на пол. Едва достигнув гладкой поверхности, рубин изменил свет: поверхность стала тускнеть. Тени вновь надвинулись на старика. Тонкая как капрон черная рука обвилась вокруг ноги Уинтропа, и хозяин Мэнор-хауса, потеряв равновесие, упал. Катриона освободилась из рук Рича и бросилась вверх по лестнице к Эдвину. Немного помедлив в растерянности, Джеперсон последовал за ней. К тому моменту Уинтроп лежал, связанный темными путами рук бестелесных тварей. Камень, словно радиоактивный излучатель, зловеще светился рядом на полу. Призраки плотной стеной закрыли подход к Уинтропу.

Катриона, в бессилии прижавшись к перилам, беззвучно плакала. Ричард стоял сзади, Морин, взяв его за руку, прижалась к сильному плечу. Мужчина мысленно проклинал реакцию своего организма, зная, что для возбуждения сейчас не совсем подходящий момент.

Эдвин исчез за темной стеной. Черные тонкие фигуры полностью закрыли его, тело угадывалось где-то в клубке кишащих тонких фигур.

Внезапно бросившись на жертву единой волной, тени покрыли Уинтропа словно одеялом и через миг разлетелись в стороны. На полу осталось лишь темное пятно, повторявшее очертания старика, — Эдвин исчез.

— Они забрали его, уничтожили, превратили в отпечаток, похожий на них самих, на тени, оставшиеся от людей на руинах Хиросимы после атомного взрыва… — прошептала Маунтмейн.

На миг силуэты замерли и стали не видны, однако Рич чувствовал, что ночь только начинается. Гостья приблизилась к силуэту Эдвина и попыталась поднять лежащий рядом камень, но Рич удержал ее. Дотронувшись до руки Морин, Джеперсон вновь ощутил словно удар током: аромат и тепло женского тела разбудили острое желание обладать красавицей. Впрочем, надо отогнать наваждение — теперь за камень отвечает он.

— Не трогай "Семь звезд".

С глаз Морин будто спала пелена, вытянутая за камнем рука опустилась, пальцы сжались в кулак.

— Ты прав.

Взяв камень, вместе они подняли дьявольское сокровище с пола. Четыре ладони держали зловещий рубин, в глубинах которого сияла Большая Медведица. Морин засмеялась, в ее звонком голосе слышались истерические нотки. Катриона стояла неподвижно, в заплаканных глазах застыла боль от страшной, невосполнимой потери.

— Надо что-то делать с проклятым камнем, — сказала, успокоившись, Морин.

— Отнесите наверх. Только один человек на свете знает, как обезвредить зло, — произнесла Катриона охрипшим голосом.

— Миссис Рочестер? — хором спросили Рич и Морин.

— Именно миссис Рочестер. Ее зовут Женевьева, она, наверное, уже ждет вас. Идите, я тоже сейчас приду. Оставьте меня наедине с моим…

Глаза пожилой женщины смотрели на темный силуэт Уинтропа, навсегда запечатлевшийся на деревянных досках лестницы Мэнор-хауса.

Осторожно неся гигантский холодный камень, молодые люди поспешили наверх. Рич мысленно проклинал себя, чувствуя, что возбуждение достигает предела. Желанное тело Морин сводило с ума, но между ними в ладонях сиял зловещий камень.

Миссис Рочестер, Дженифер Годгивен, Женевьева Дьюдонн лежала на странном, узком ложе, скорее напоминавшем гроб, завернутая в одеяло, словно в кокон. На вид старуха казалась древней, как сам мир. Рядом стояла капельница, бинт на сморщенной руке пропитался пролившейся мимо зеленоватой жидкостью. Увидев гостей, старуха выдавила улыбку.

— Простите за столь неприглядный внешний вид. Рана, которую нанес ваш дядя, чудом оставила меня в живых. Серебряная пуля прошла навылет, деточка, — сказала старуха, обращаясь к Морин.

— Откуда вы знаете меня? — удивилась женщина.

— Я знаю все.

Джеперсон и незваная гостья аккуратно положили камень в ногах старухи. Рубин засверкал на одеяле, наполнив комнату красным светом.

— Эдвина больше нет, — тихо произнес Рич.

— Знаю, тени Хиросимы забрали несчастного в свой мир. Я всегда предупреждала о возможных последствиях, но Уинтроп редко слушал чужие советы. Жаль, несмотря на некоторые недостатки, он был добрый и достойный человек.

Морин продолжала прижиматься к Ричарду; впервые с момента встречи Джеперсон чувствовал, как она боится.

— Вы тоже умрете? — спросила Маунтмейн загадочную миссис Рочестер.

— Нет, по крайней мере не так скоро, как можно подумать, — рассмеялась старуха, — я еще собираюсь пожить. Годы навалились всей тяжестью, их просто надо скинуть.

— Вам нужна наша кровь.

Теперь Рич тоже заметил маленькие острые зубы старухи.

— Не сейчас. Для начала необходимо положить конец дьявольской силе камня. Есть хороший шанс хотя бы на время уничтожить отрицательную энергию. Слушайте внимательно, времени остается мало. С помощью ритуала, о котором вы должны догадаться, можно прекратить войну и заключить зло, выбравшееся из камня, обратно в сверкающие недра.

— А получится? — спросил Джеперсон.

— Как посмотреть. Ритуал спасет мир от гибели сейчас, но многие начавшиеся процессы уже не остановить: продолжатся атомные и ядерные исследования, появятся новые болезни, участятся природные катаклизмы. Не камень сделал людей жестокими, рубин просто питался негативными качествами, умножал и отражал обратно. Если камень обезвредить, мир на некоторое время вздохнет спокойно. Возможно, ответственность за последствия придется взять на себя следующим поколениям, но в данный момент спасение мира зависит только от вас.

— Почему же Эдвин не смог совершить ритуал?

— Для таинства надо иметь чистую душу, а Уинтроп запятнал себя: во время Второй мировой войны, чтобы установить местонахождение "Семи звезд", он прибегнул к черной магии. К тому же в ритуале участвуют двое, вы идеально подходите: женщина из семьи Маунтмейн и глава великого Клуба "Диоген".

Бывшие противники объединятся для достижения единой цели — человечество знает мало подобных примеров. За долгую историю многие люди побывали в рядах ваших союзников и противников. Мысли о прошлом не должны тяготить вас, ибо, соединившись в одно целое, вы положите конец напастям, пришедшим вместе с эрой Водолея.

Пока старуха говорила, Морин неистово сжимала руку Ричарда.

— Все понятно, только что представляет собой ритуал? — спросил Джеперсон.

— А ты еще не догадался? — хитро улыбнулась старуха.

Посмотрев на Морин, Ричард увидел в синих глазах безмерное сладострастие и понял, о чем идет речь.


Джеперсон всегда считал, что ритуальный секс не допускает проявления инстинктов и представляет собой продуманное, лишенное эмоций занятие, требующее определенных подсчетов. Четко продуманные позы, предписанный ритм — все подобные правила в книгах по йоге казались абсурдными. Трудно понять, как можно держать в голове такую чушь и вообще о чем-либо думать, когда разум застилает слепой инстинкт. Овладеть друг другом и слиться в безумном ритме — единственное желание в момент близости. К тому же всякие магические ритуалы, включающие секс, обычно проходят на каменном полу, что помогает духовной концентрации, однако камень не совсем удобное место для занятий любовью.

Представления Ричарда о ритуальном соитии в миг перевернулись. Расположившись на мягких подушках прямо посередине огромного стола в "камере обскуре", мужчина и женщина плавно двигались в едином ритме. Кровь бежала по венам, подстраиваясь под безумную пульсацию горячих тел. Первобытный инстинкт полностью овладел ими, мир словно перестал существовать. Рассвет медленно поднимался над зелеными полями, утренние лучи проникали через стекло, очерчивая мягким контуром слившиеся в экстазе тела. Морин и Ричард стали центром гармонии во вселенной, энергии "инь" и "ян", мужского и женского циркулировали в воздухе и пронизывали все живое. Камень находился между телами. Зеркала рефлекторов лили теплый свет на забывших обо всем, двигающихся в унисон любовников.

Тантрический секс, наиболее распространенный в ритуалах, ставит своей целью умножение чистой энергии духа путем длительных совокуплений, не предполагающих достижения оргазма. Однако ритуал, совершаемый Морин и Ричем, стал абсолютно иным. Долгие занятия любовью не охладили пыла молодых тел: и мужчина, и женщина достигали пика наслаждения несколько раз, однако все еще не могли оторваться друг от друга.

— Седьмой, — прошептала, задыхаясь от страсти, Морин, и новая волна наивысшего наслаждения потрясла ее тело.

Удерживая женщину одной рукой в объятиях, Рич взял камень и сквозь тускнеющие огни в глубине увидел счастливое от экстаза лицо женщины. Охваченные страстью, они одновременно прикоснулись губами к прохладной поверхности и счастливо улыбнулись. Рука Морин медленно обхватила "Семь звезд" и опустила к влагалищу. Рич вновь вошел в трепещущую от восторга женщину, в этот раз проталкивая рубин в жаркое лоно. Соединенные воедино тела вновь окунулись в волны всепоглощающей страсти, смывающие с камня вечное зло.


Рич проснулся далеко за полдень с ощущением полной потерянности во времени и обнаружил, что Морин рядом нет. На руках все еще чувствовался ее неповторимый запах. Одежда лежала рядом, однако камень исчез.

Приведя себя в порядок, Рич пошел осматривать дом. Темный силуэт — все, что осталось от Эдвина, — тенью лежал на ступенях лестницы. Катриона находилась в комнате миссис Рочестер, которая сидела на кровати, укрытой сеткой от москитов.

— Морин забрала камень, — обессиленно сказал Ричард.

— Род Маунтмейнов на протяжении долгих десятилетий охотился за древним сокровищем, — произнес неизвестный голос из-за москитной сетки.

— Морин пришла сюда после того, как ты уснул, — пояснила Катриона.

— Да, девочка просто светилась от переполнявшего счастья. Она излучала такую безграничную энергию, что великодушно поделилась ею. Несчастный Эдвин заплатил за использование камня, а Морин сторицей воздала за причиненную дядюшкой рану. Славная, добрая девочка, — вновь раздался голос, абсолютно не похожий на старческий шепот.

Завеса упала, и Рич увидел, что на кровати сидит вовсе не древняя старуха, а свежая юная девушка не старше двадцати лет: Женевьева Дьюдонн вновь обрела молодость.

— Теперь старая война окончена, — весело произнесла она.


Действительно, все плохое осталось в прошлом, война прекратилась. Предназначение всей жизни Ричарда осуществилось. Еще вчера утром Джеперсон даже не догадывался о предстоящих испытаниях, а теперь самое страшное было позади. Хотя Рич чувствовал, что в самых потайных глубинах души осталась чернота, все же мир перед глазами перевернулся: прошедшая ночь унесла многое, являвшееся частью жизни Джеперсона, оставляя лишь воспоминания: Эдвин, миссис Рочестер, Морин. Магическое единение их тел и рубина положило конец прошлому и открыло дорогу новому периоду в истории. Преемник Эдвина забудет вкус губ Морин, но память об их свершении останется жива.


Впервые за последние тридцать лет Женевьева встала с постели. Маленькая старушечья рубашка странно и смешно смотрелась на юной девушке. Не знай Рич, что перед ним действительно парализованная старуха, он никогда не поверил бы в столь невероятное превращение. Женевьева нежно обняла Катриону и Ричарда и радостно пустилась в пляс по комнате. В зрачках счастливой девушки играли задорные красные огоньки — энергия свежей крови Морин.

Катриона доживала последние дни. Женевьева возродилась к новой жизни. А что будет с Ричардом Джеперсоном и Клубом "Диоген"? Это уже совсем другая история…

Эпизод 5 Мимси

1999 год

Солнечным весенним днем мисс Родс позвонил сам Дьявол.

— Частное бюро расследований Салли Родс, — ответила на звонок женщина, желая как можно больше походить на секретаря.

— Мисс Родс, это Дерек Лич.

Салли сразу же положила трубку и выглянула из кабинета в комнату, где маленький Джером собирал робота из конструктора "Лего". Рядом с сыном на диване сидел ее бой-френд, Нейл, и что-то писал в блокноте, в который раз за последние три года излагая краткое содержание своей будущей книги. Детали конструктора валялись повсюду: на ковре, в кошачьей корзине и даже в чашках из-под кофе, который беспрерывно пил Нейл. Обычная картина: ребенок, мужчина, кошка, игрушки. В доме всегда царил уютный беспорядок.

Снова зазвонил телефон, однако па этот раз Салли не решилась ответить. Вернувшись за рабочий стол, она обвела глазами свой крошечный офис: компьютер, факс, модем, небольшой шкаф для бумаг, стол, кресло. Маленькая двухкомнатная квартира разделилась на два небольших мира — работу и семью.

Действуя на нервы, телефон звонил снова и снова. Необходимо взять себя в руки и ответить на неприятный звонок. Салли сняла трубку.

— Мисс Родс, за каждую секунду разговора я перечислю сто фунтов в учрежденный вами благотворительный фонд "Убежище".

Салли ничуть не удивилась информированности Лича. Мультимедиамагнат знал все и обо всех. В главной резиденции миллиардера, небоскребе "Пирамида", находящемся на окраине Лондона, имелась информация обо всем на свете.

— Я слушаю.

— Несмотря на давние разногласия между нами,я уважаю столь независимых и гордых женщин.

— Спасибо, однако перейдем к делу.

— Моей подруге нужна помощь.

— Удивительно, что у вас есть друзья и подруги.

Салли считала, что у такого типа, как Лич, могли быть только подчиненные, приспешники и наложницы.

— Конечно, за деньги даже друзей можно приобрести. Шучу, не сердитесь. Моя подруга, Морин Маунтмейн, хотела бы нанять вас для поисков своей дочери Мимси.

— Странно, что вы звоните именно мне. При ваших возможностях можно нанять целую армию на поиски пропавшей.

— Думаю, только в ваших силах решить проблему. Людей с вашими способностями нет.

Салли похолодела, слова Лича были неприятны и настораживали.

— Вы дважды нарушали мои планы. Уверен, жизнь стала бы легче, если вы никогда не вмешивались в мои дела. Однако в вас есть что-то чистое, я бы сказал даже — святое, так что, несмотря на откровенную неприязнь ко мне, надеюсь получить согласие на предложение.

Салли тянула время, молчала.

— Согласны, мисс Родс?

Мысленно досчитав до десяти и заработав тем самым для благотворительного фонда тысячу фунтов, женщина ответила:

— Хорошо, берусь, но только при условии иметь дело лично с мисс Маунтмейн.

— Не волнуйтесь, с этого момента общаться не будем. За работу вам хорошо заплатят.

— Надеюсь, не грязными деньгами.

Лич засмеялся.

— Об этом тоже не волнуйтесь. Моя помощница, мисс Вайлдинг, подробно познакомит вас с деталями и организует встречу с Морин. Приятно было побеседовать. До свидания, мисс Родс.

Через несколько секунд на другом конце провода зазвенел женский голос. Салли записала адрес мисс Маунтмейн и договорилась о встрече. Положив трубку, Салли почувствовала, как бешено бьется сердце…

Разговор неприятно удивил Салли. Лич был не из тех, кому следовало доверять, и женщина чувствовала, что история будет непростой. Магнат всегда вводил в заблуждение людей, имевших с ним дело, недоговаривая и утаивая истинное положение вещей. Несмотря на доброжелательный тон Лича, Салли знала, что, вполне вероятно, негодяй просто пытается затащить ее в ловушку, чтобы окончательно избавиться от назойливого вмешательства в свои грязные дела.

Из гостиной слышалось, как Джером докучает Нейлу просьбами оценить бегающего по ковру собранного робота-паука.

Последние несколько лет розыскное бюро Салли занималось однотипными делами, в основном поиском сбежавших чад. Сал замечала, что все реже стали происходить счастливые воссоединения отцов и детей. Чаще приходилось находить отпрысков, сбежавших от родителей-алкоголиков и наркоманов. Дети отыскивали себе таких же товарищей и начинали промышлять воровством. Многие со временем становились законченными негодяями и вместо ненавистного отчего дома отправлялись усилиями полиции в тюрьму. Салли хорошо платили, однако работа перестала приносить удовлетворение. Порой приходилось распутывать истории, связанные с мистикой. Столкнувшись в своей практике со многими необъяснимыми явлениями, Салли давно перестала удивляться.

Джером и Нейл — все, что осталось в жизни Сал из того периода, когда приходилось распутывать именно загадочные дела, связанные с потусторонним миром. Сал предпочитала не возвращаться к той практике и уверяла себя, что больше за всякую сверхъестественную чушь не возьмется. Хватало существования Дерека Лича; порой женщина задумывалась над тем, является ли он вообще человеком; судя по механизму, который находился в его груди вместо сердца, Лич скорее походил на робота.

Возможно, Родс ошибалась, считая магната дьяволом. В мире много влиятельных бизнесменов, и нельзя подозревать каждого в использовании магии. Однако Лич применял оккультизм для своих целей в прошлом, и, хотя теперь хотелось забыть об этом, Сал понимала, что колдовство всегда будет неотъемлемой частью деятельности самого богатого в мире человека… или нечеловека.

— Мам, посмотри, какого монстра я собрал!

— Здорово. Нейл, мне надо по делам, так что оставляю тебя за няню и секретаря в одном лице, дорогой.

Нейл оторвался от блокнота и, рассеянно улыбнувшись, кивнул.

Сал поцеловала обоих и вышла.


Особняк Маунтмейнов находился на Уимпол-стрит. Дом резко контрастировал с соседними особняками, выделяясь запущенным видом. По сравнению с ухоженными зданиями и садами вокруг, обитель Маунтмейнов казалась просто дырой. Зайдя в покосившуюся калитку, Сал не увидела в саду ни одной клумбы; трава разрослась, скрыв дорожку к дому. Над входной дверью висела заржавевшая от времени табличка, на которой едва виднелась надпись:

Здесь в 1888–1897 гг. жил ирландский террорист и слуга Дьявола

Деклен Маунтмейн

Морин сама открыла дверь. Хозяйка дома оказалась высокой стройной женщиной с рыжими прядями в светлых волосах. Черная бархатная юбка и простенькая кофта, а поверх кожаной жилетки накинута старая шаль. Шею и запястья клиентки покрывали блестящие украшения. Лицо женщины было свежим и молодым, в уставших глазах чувствовалась внутренняя сила, однако чего-то не хватало: казалось, вся жизненная энергия покинула ее.

Сначала Салли хотела спросить, насколько хорошо и откуда Морин знает Лича, но раздумала, ибо вопрос не имел отношения к делу. Хозяйка проводила гостью в зал для гостей, отличавшийся весьма странным интерьером. В воздухе пахло маслом пачули. На старых деревянных панелях гостиной, выкрашенных в красный цвет, висели детские рисунки, на потолке сверкали вырезанные из блестящей бумаги полумесяцы и звезды. Вдоль лестницы, ведущей наверх, угадывались закрытые тканью старые картины.

— В детстве Мимси любила только красный цвет. Стены перекрасили по ее просьбе, — объяснила Морин, очевидно, увидев удивление в глазах Салли.

— Можно взглянуть на фотографию вашей дочери?

— К сожалению, фотографий нет. Еще будучи маленькой Мимси услышала где-то, что на снимках может навсегда остаться часть души человека, и стала разбивать любой попадавшийся на глаза фотоаппарат молотком.

Салли задумалась. Интересно, Мимси прихватила с собой молоток, сбежав из дома?!

— Портретов и рисунков тоже не осталось?

— Она считала, что любое изображение человека лишь крадет его душу и со временем уничтожает.

— По-моему, ваша дочь зациклена на проблемах души.

— Девочка очень религиозна.

— Посещала ли она какую-либо церковь? Такая информация может существенно облегчить поиски.

Морин пожала плечами. Привыкнув к полумраку помещения, Салли заметила, насколько расстроена клиентка. В красивых и когда-то блестевших газах запечатлелись грусть и безнадежность.

— Мимси всегда отрицала традиционную религию, воображала себя воплотившимся божеством Священного Овна и мечтала возродить одноименный Орден — оккультную организацию, в которой издавна состояли члены семьи.

— Почему вы не снимете табличку на доме, подобная реклама только вредит, вы не считаете?

— Мимси гордилась предком и запретила снимать табличку.

— А вы как относитесь к этому?

Морин не ответила.

Салли чувствовала, что перед ней человек с необычной судьбой. Создавалось впечатление, что от природы женщина была веселой и жизнерадостной, однако нечто, произошедшее в прошлом, навсегда лишило ее прежней любви к жизни, и теперь от былого человека осталась лишь тень. Не Лич ли причастен к изменениям в судьбе Морин?..

— Допускаете ли вы, что дочь могла поехать к отцу?

— У Мимси нет отца.

— Простите за столь личный вопрос, а вы знаете отца Мимси?

Впервые с момента встречи Морин улыбнулась. Лицо женщины необыкновенно преобразилось, и Сал поняла, что когда-то Морин блистала невероятной красотой.

— Да, безусловно.

— Позвольте осмотреть комнату Мимси.

— Тогда пройдем наверх.

Второй этаж дома оказался еще более запущен, нежели первый. В некоторых местах сохранились следы огня, старинные гобелены на стенах частично обгорели и представляли довольно жалкое зрелище, в углах валялась сломанная мебель и осколки битой посуды. Пройдя по узкому коридору, Морин указала на дверь, висевшую на одних петлях.

— Вы уверены, что Мимси просто ушла? Ее могли похитить.

— Мимси ушла из дома добровольно, но насколько она контролировала свои действия в тот момент — неизвестно.

— Что вы хотите сказать?

— Дочь взяла с собой одну драгоценную вещь, в некотором смысле памятный сувенир, когда-то сыгравший огромную роль в нашей жизни. Девочка верила, что между ней и предметом существует связь, будто объект руководит ее поступками. Этот предмет — огромный рубин, однако не вполне обычный, а магический. Его называют "Семь звезд" в честь семи огней, мерцающих в виде созвездия в глубине камня.

Морин подняла голову и показала на подбородке маленькую татуировку из семи глаз в форме Большой Медведицы.

— Сколько приблизительно стоит камень?

— Трудно сказать. Некоторые люди много бы отдали, чтобы заполучить его. Я в свое время тоже дорого заплатила, однако камнем нельзя владеть, ибо он владеет человеком.

— Мимси считала, что рубин разговаривает с ней?

Клиентка кивнула.

Салли обвела глазами комнату, внешне ничем не отличающуюся от обычной комнаты подростка: одноместная кровать с ярким пуховым одеялом, лампа с яркими плафонами, на стенах фотографии кумиров, среди которых Дэвид Духовны, Бред Питт и несколько поп-групп. Полка с книгами: увесистые тома по оккультизму, литература в жестких переплетах со странными названиями вроде "Летающих колдунов древней Атлантиды". Вышедшие из моды игрушки стояли в качестве сувениров на каминной доске: черепахи, кролики, старая кукла в рваном платье.

Салли попыталась представить себе Мимси. Когда-то давно, еще не занимаясь всякой чертовщиной и расследованиями, Сал изучала детскую психологию и мечтала стать специалистом в этой области.

— Часто дети выдумывают несуществующих друзей и даже одушевляют предметы и игрушки, испытывая одиночество или чересчур увлекаясь сказками, а порой пытаясь переложить ответственность за поступки на вымышленного друга. Гораздо лучше сказать: "Я сломал вазу по приказу тролля", нежели "Вазу разбил не я, а тролль".

— Мимси двадцать семь лет, она ни разу в жизни не искала оправданий своим поступкам и не слушала приказов. Просто дочь считает, что камень разговаривает с ней, и, пожалуй, в этом есть доля правды.

Салли была ошарашена. Неужели пропавшей действительно двадцать семь? Трудно поверить, что у Морин такая взрослая дочь. К тому же, по-видимому, дело связано с магией — значит, предстоят вовсе не обычные розыски.

— У Мимси был жених или друг?

— Нет, только любовники, она никогда не чувствовала привязанности ни к кому кроме…

— Вас?

— Нет… к камню.


— Нейл, возьми трубку, — прозвучал в автоответчике голос Салли.

Она звонила с мобильного телефона, находясь на площади Сохо. Солнце нещадно палило, но сухой воздух все равно нельзя было назвать теплым. Странная погода. Наконец на другом конце провода послышалось ворчание Нейла.

— Почему так долго не брал трубку?

— Мы с Джеромом смотрели фильм.

— Нужна помощь. Можешь покопаться в истории?

Одним из хобби Нейла являлось бесцельное просиживание в Интернете.

— Записывай: "Семь звезд", "Орден Овна".

— Книжные новинки?

— Нет. Первое — название драгоценного камня, второе — оккультной организации. Поищи также информацию о семье Маунтмейн с конца девятнадцатого века и об их потомках — двух женщинах: Морин примерно пятидесяти лет, хотя по виду не больше тридцати, и Мимси двадцати семи лет.

— Какое странное имя! Неудивительно, что она сбежала из дома. Какому человеку понравится подобная кличка?

Сал повесила трубку и задумалась. Странно, что отец Мимси не участвовал в жизни дочери, было бы интересно знать все подробности, особенно если в деле замешана магия.

Выйдя из особняка Маунтмейнов, Сал не заметила, как очутилась на площади Сохо. Именно здесь когда-то она познакомилась с отцом Джерома. Коннор, вместе с другими велосипедистами, развалившись на скамейке под деревьями, мечтал, чтобы удача сама нашла его. Умер Коннор тоже недалеко отсюда, став жертвой несчастного случая.

Вновь и вновь Салли напоминала себе: не доверять Дереку Личу. Если он попросил заняться этим расследованием, значит, не все так просто. Существует какая-то тайна, которую предстоит открыть. Кто же такая Мимси? Возможно, между женщинами существовали странные взаимоотношения, однако Морин действительно переживала за дочь.

У Сал на лодыжке тоже имелась татуировка в виде дельфина. Тогда почему рисунок на коже Морин казался ей странным? Многие вообще любят разрисовывать себя с ног до головы, как Гарри Д'Амур — американский детектив, с которым они вместе работали над одним делом. Гарри считал свои татуировки некоей боевой раскраской, помогающей в работе. Но в делах, связанных с колдовством, необходимо мужественное сердце, а на нем татуировки не сделаешь.

— Что с тобой, Сал? — раздался знакомый голос.

Рядом с женщиной на скамейку сел ее бывший возлюбленный, одетый, как и в прежние времена, в кожаные брюки и смешную майку с изображением огромного колеса на груди.

— Привет, Коннор, — невозмутимо ответила она.

— Я никогда не благодарил тебя за то, что ты отомстила за мою смерть.

Он выглядел необычайно молодым, солнечные лучи странно золотили его волосы. Между ними теперь была огромная разница в возрасте: прошло уже почти десять лет.

— Хорошо выглядишь, — сказал Коннор.

— Просто поменяла цвет волос.

— Нет, ты изменилась внутренне.

— У тебя растет сын, Джером. Замечательный ребенок.

— Я не знал…

— Ты не мог знать.

— Сал, я пришел сказать, что в этот раз ты ищешь не простую женщину. Меня прислали предупредить тебя. Это опасно.

— Ты говоришь про Мимси Маунтмейн?

Коннор вел себя необычайно робко. Их отношения длились совсем недолго, иначе и быть не могло, даже несмотря на ребенка. Они являлись абсолютно разными людьми, но Сал хорошо относилась к Коннору, и внезапная смерть возлюбленного потрясла ее.

Джером любил Нейла, и это укрепляло ее отношения с нынешним другом, и все же сын никогда не знал, что такое настоящий отец. Впрочем, как и пропавшая Мимси.

— Дело не столько в женщине, сколько в роковом камне. "Семь звезд" — опасное оружие, способное уничтожить не только земной мир, но и мир иной, откуда пришел поговорить я. Мы все сейчас в опасности.

— Расскажи, как выглядит тот мир?

— Это трудно. Когда попадешь туда, поймешь сама. Ладно, мне пора.

Коннор встал и посмотрел вокруг. Вряд ли он искал глазами велосипед, подумала Салли.

— Я говорил когда-нибудь, что люблю тебя?

— Нет.

— Странно…

Он исчез так же тихо и внезапно, как появился. Слезы медленно текли по щекам женщины, и она сама не понимала почему.


Поднимаясь по ступенькам в квартиру на Музвэлл-Хилл, Сал услышала писк принтера. После неожиданной мистической встречи с Коннором она провела оставшийся день в поисках знакомых, имевших какую-либо информацию о так называемой альтернативной религии. Многие слышали о Деклене Маунтмейне, жившем в начале века и отсидевшем в тюрьме за терроризм и различные темные дела, однако о потомках колдуна ничего узнать не удалось.

Войдя домой, Сал обнаружила Джерома и Нейла за компьютером: приятель понемногу приучал мальчика к технике. Джером проявлял нетерпение и хотел как можно скорее сам научиться работать в Интернете.

— Столько всякой всячины нашел! — гордо сказал Нейл.

Сал как никогда сильно захотелось обнять сына.

— Мам, ты чего? — сказал Джером, по-мальчишески хлопнув мать по плечу.

Ему казалось, он уже достаточно взрослый и не нуждается в излишней нежности со стороны родных.

Она улыбнулась. После встречи с Коннором захотелось прикоснуться к живому любимому человечку, в котором текла его кровь. Сын всегда действовал на Сал успокаивающе, заставляя позабыть все проблемы и оставить позади трудный день.

— Кстати. Я почти угадал: Брэм Стокер действительно написал роман под названием "Рубин "Семь звезд", и роман даже экранизировали, в главной роли снялась Валери Леон.

Как и многие мужчины, Нейл имел удивительную память на смазливых актрис, появлявшихся с начала семидесятых годов в разных ужастиках и детективах.

— Стокер написал "Дракулу", основываясь на реальном историческом персонаже. Румынский граф Влад славился невероятной жестокостью и кровожадностью. Есть основания полагать, что "Семь звезд" тоже имеет некие реальные события в основе сюжета. По сюжету фильма душа древнего египтянина воплощается в современную девушку. Следует сказать, что, согласно добытым сведениям, рубин действительно нашли внутри мумии в конце прошлого века во время раскопок, однако через некоторое время, в 1897 году, камень исчез из Британского музея. Угадай, кого подозревали в похищении?

— Какого-нибудь психа?

— Неужели смекалки не хватает? Деклена Маунтмейна! Предок твоей клиентки представлял собой нечто среднее между Алистером Кроули и Патриком Бергеном в фильме "Игры патриотов". Сумасшедший ирландец мечтал об отделении родины от остального королевства и собирался применить камень для достижения своей цели. Попытка взрыва резиденции генерал-губернатора в Ирландии — дело его рук. Племянник ирландца — Беннет — пошел по стопам дядюшки и во время Второй мировой войны сотрудничал с нацистами. Парня убили в Лос-Анджелесе, где он выполнял некое поручение Гитлера.

— Неудивительно, что Морин показалась мне странной женщиной.

— Кстати, о твоей клиентке! На сайте истории культуры хиппи имеются некоторые откровенные фотографии. Среди позирующих красоток — Морин Маунтмейн. Фото сделано в 1968 году в Гластонбери. Там она представлена в виде жрицы плодородия, голое тело раскрашено в зеленый свет. Картинка явно не детская, так что пришлось отослать Джерома поиграть в комнату.

— Мам, а я видел голую женщину, — проговорился Джером.

Глядя на рассердившуюся Сал, Нейл попытался оправдаться:

— Вернее сказать, я старался отослать, однако он слишком хитрый и шустрый. Кстати, Морин не только позировала на разных сайтах, но и снялась на обложке журнала Дерека Лича в качестве сногсшибательной секс-бомбы. Обложку не удалось просмотреть, так как за просмотр журналов надо заплатить кругленькую сумму. Думаешь, Лич — отец Мимси?

Сал подозревала, что в таком случае все было слишком просто.

— Не знаю, есть и другие люди, так или иначе связанные с камнем и магией.

— Просмотрев различные сайты сумасшедших, оккультистов и неформалов, я составил приличный список имен, которые могут пригодиться в расследовании. Нашел даже несколько известных фамилий. Поиски информации в секретных архивах практически не дали результата: все до сих пор находится под строгим секретом. Некоторые имена отсутствуют, другие зашифрованы. Везде упоминается "война", однако значение слова, видимо, слишком расширено и используется для обозначения какой-то тайной борьбы спецслужб.

Сал просмотрела стопку отснятых материалов.

— Судя по всему, "война" каким-то образом связана с камнем. История рубина — тайна, покрытая мраком; видимо, его роль в истории довольно негативная. После исчезновения из Британского музея камень находят в особняке Маунтмейнов на Уимпол-стрит. Последующее местонахождение рубина нигде не упоминается, а теперь Мимси, взяв его из дома, исчезает. Возникает огромный пробел. О камне лишь вскользь упоминается в связи со смертью Беннета Маунтмейна в Лос-Анджелесе, однако подробности опять-таки отсутствуют.

— Интересно узнать, каким образом "Семь звезд" оказывается у Беннета? Может, подарок Гитлера? А откуда камень появился у фашистов?

— Да уж, сплошные загадки. Как камень появляется в руках Морин и Мимси? Согласно секретным правительственным архивам, некий капитан "У" нашел во время войны камень и вернул его Великобритании. Две противоборствующие стороны, по всей видимости, с момента обнаружения камня в раскопках боролись за обладание сокровищем; Маунтмейн и таинственная команда капитана "У" перетягивали канат то в одну, то в другую сторону. Встречаются и другие имена. Например, некий мистер "Б", расследовавший похищение рубина из музея, и "Р.Д.", работавший в том же направлении на Британское правительство в семидесятых годах. В секретных файлах даны лишь инициалы. Чтобы продвинуться вперед, необходимо для начала расшифровать буквы. Поработаешь над материалом еще? Может, сходите заодно с Джеромом в Британский музей и Газетный архив?! Вы здорово облегчите мне задачу!

— Отлично, Джер как раз мечтает посмотреть на мумии.

Услышав о завтрашней прогулке в музей, Джер решил продемонстрировать свои знания о мумиях. Вытянув руки вдоль тела, мальчик сделал страшную гримасу и медленно зашагал в сторону матери.

— Откуда он только берет эти глупости? Ты опять разрешаешь ему смотреть фильмы ужасов?

Салли сощурила глаза в притворном негодовании и презрительно-шутливо посмотрела на Нейла.

— Да постигнет страшная кара несчастных, оскверняющих умы младенцев, — прошептала она и бросилась на бой-френда с подушкой.

Поцеловавшись, они уселись в обнимку на диване, и Джером обозвал их "влюбленными сопливыми юнцами".


В случаях, когда взрослая женщина решает уйти из дома и жить отдельно, закон бессилен. В данном случае Морин могла лишь обвинить дочь в краже рубина, но наотрез отказалась это сделать. Начиная постепенно вникать в зловещую историю камня, Сал не сомневалась, что подобные действия повлекут за собой целую серию не прекращающихся судебных разбирательств с обеих сторон.

Прошла уже неделя с тех пор, как Мимси ушла из дома. В конце концов Морин предоставила записную книжку, в которой отметила друзей дочери красным маркером. Два дня пришлось потратить, обзванивая знакомых Мимси, однако в последнее время никто ничего не слышал о ней. "Друзьями" оказались бывшие любовники, завистливые соперницы и различные сомнительные личности. Несмотря на отсутствие информации о местонахождении Мимси, все же некоторая польза от звонков была. Мнения, высказанные людьми, когда-либо имевшими дело с пропавшей, помогли составить некий психологический портрет.

Мимси Маунтмейн оказалась "той еще штучкой". В подростковом возрасте девушке удалось заработать миллион фунтов в качестве автора песен. Сал даже вспомнила несколько популярных десять-пятнадцать лет назад хитов. Музыку и слова, как ни странно, написала Мимси. Заработав огромные деньги, девушка в дальнейшем могла позволить себе безделье, однако за следующие несколько лет сочинила пару томиков стихов на изобретенном ею языке. Но не все так гладко! В шестнадцать лет ее чуть не посадили в тюрьму: по непонятной причине ударив мужчину тяжелым предметом по голове, она едва не лишила его жизни, впоследствии пострадавший впал в кому. Далее, при еще более странных обстоятельствах, Мимси вновь нанесла другому мужчине тяжелые телесные повреждения; вполне респектабельный менеджер банка от полученной травмы скончался на месте. На этот раз суд признал ее виновной и приговорил к трем годам лишения свободы. Отсидев положенный срок в женской тюрьме "Холлоуэй", девушка вышла оттуда признанной в криминальных кругах личностью.

Все любовники Мимси были яркими, известными личностями: политики, бизнесмены, мафиози и даже священники. Многим из них женщина попортила кровь, некоторым разрушила жизнь. Таким образом, становилось понятно, что, имея столько недоброжелателей, Мимси могла не просто исчезнуть: у многих, как оказывалось, имелся мотив поквитаться с ней.

Салли попыталась прочесть одну из поэм Мимси, однако понять странный язык оказалось невозможно, стихи вызывали лишь содрогание. Очевидно, у Мимси были серьезные проблемы с психикой.


— Это не семья, а клуб, — сказал Нейл, снимая пальто в прихожей.

С восторженными криками вслед за ним влетел Джером.

— Мам, я видел мумий!

Усевшись на диване, мужчина открыл блокнот.

— Ты когда-либо слышала о журналистке по имени Кэтрин Рид? Ирландка, жила и работала в Лондоне в "Пэл-Мэл газетт" на рубеже веков. Чересчур опередила свое время, считалась независимой и чересчур свободолюбивой особой, вытаскивала на свет многие темные факты из жизни тогдашних знаменитостей. Наверное, ее можно считать феминисткой.

Сал отрицательно покачала головой, имя она слышала впервые.

— Так вот, мисс Рид оставила дневник, в котором часто упоминается некто Чарльз Бьёргард, скорее всего тот самый таинственный мистер "Б". Рид много и нежно пишет о нем. Наверное, Бьёргард являлся чем-то средним между шпионом и охотником на шпионов при британском теневом кабинете министров. Он достиг определенного успеха в своей деятельности и стал позднее высокопоставленным лицом в секретной разведке страны. Через несколько лет Бьёргарда на посту сменил преемник — мистер Эдвин Уинтроп, который подходит под таинственные инициалы "У".

— Я припоминаю даже, что позднее он написал книгу о привидениях.

— Так вот, Уинтроп и есть тот самый капитан "У", который нашел камень в Голливуде во время Второй мировой войны.

— А что удалось узнать об "Р.Д."?

— Ничего. 1972 год прошел не так давно, информация полностью засекречена и вряд ли будет доступна в скором времени. Да и вообще, даже деятельность Бьёргарда, жившего в прошлом веке, находится под грифом секретности, что уж говорить о наших современниках?! Информация о "Р.Д." станет известна разве что лет через двадцать-тридцать. К тому времени Джером будет разгадывать оставшиеся загадки.

— Да, когда вырасту — стану сыщиком, — заявил мальчик.

— А что известно об организации, в которой работали все перечисленные лица? Ты сказал что-то про клуб…

— Слышала о Майкрофте Холмсе, брате знаменитого Шерлока? Конан Дойль в некоторых своих рассказах упоминает о таинственном родственнике сыщика, работавшем в секретной правительственной организации. Оказывается, брат реально существовал и владел тайным клубом на улице Пэл-Мэл, известным под названием Клуб "Диоген". Сие заведение служило своеобразным прикрытием для специального отдела британской разведки, занимавшимся сверхъестественными явлениями. После Майкрофта Холмса руководство возглавил Бьёргард. Понимаешь, о чем я?

— Еще как!

— Кроме прекрасной мисс Рид, никто из имевших дело с Клубом "Диоген" не оставил записей или воспоминаний. В поисках информации о "Семи звездах" я также нашел некоторые ссылки на запрещенные издания вроде "Черной магии", в которых, очевидно, присутствует некоторая достоверность, однако к подробностям доступ закрыт.

— Я попытаюсь распутать клубок, иначе нельзя.

— Конечно, можно попробовать достать еще какие-либо сведения. Кстати, в здании Клуба "Диоген" должны остаться бумаги: отчеты, протоколы, донесения, в которых стопроцентно найдется зацепка для твоего дела. Думаю, имеет смысл наведаться на Пэл-Мэл.

— Не уверена, что поездка даст результаты, но попробовать стоит. Наверняка в архивах есть все, что только можно: проклятия мумий, подробности работы Шерлока Холмса, неразбериха в Лос-Анджелесе 1942 года, истории шпионов, привидения, мифические сокровища, террористы, неизвестные болезни, НЛО и многое, о чем простые люди даже не догадываются. Только как попасть в архив?

— Война давно окончена, и многие секреты раскрываются. Например, давно известно, как на одном из островов Черчилль испытал сибирскую язву и как несколько тысяч беженцев из СССР передали Сталину для репрессий. Со временем многое тайное становится явным. Все же история с камнем слишком старая, чтобы в высших кругах ей придавали столь особое значение.

— Нет, камень определенно необычный; наверное, без магов и колдунов не обойдется. В любом случае напрашивается важный вывод: если информация о рубине окажется до сих пор засекреченной, значит, странная "война", которая упоминается в архивах, еще не окончена…

— Да, интересная мысль.

Салли воздержалась от дальнейшего обсуждения. В итоге они с Нейлом начинали спорить; наверное, поэтому бой-френд не захотел стать ее партнером в опасной работе.


Автобус медленно ехал по улице, когда в сумочке зазвонил телефон. Это была Морин, интересующаяся ходом поисков. Сал перечислила людей, с которыми разговаривала, а также некоторую информацию о Клубе "Диоген", собранную Нейлом. Автобус встал в пробку, двери открылись и закрылись вновь.

— Клуб уже давно прекратил существование, а Уинтропа я знала лично, — сказала Морин.

— Клуб "Диоген" действительно как-то связан с Мимси и камнем?

Клиентка колебалась с ответом.

— Салли, когда найдете девочку, не причините ей вреда, ладно?

Вспомнив о двух несчастных, которым "девочка" проломила головы, Сал подумала о том, насколько безопасна будет их встреча.

— Если дочь не хочет возвращаться домой — это ее личное дело, просто хочу убедиться, что с Мимси все в порядке.

Салли нередко приходилось слышать подобные фразы от родителей, приходивших к ней за помощью. Представляя себя на месте одинокой матери, Сал понимала, что не смогла бы успокоиться, просто убедившись, что у ребенка все в порядке. Она бы постаралась вернуть сына домой. Однако Джером еще маленький, и глупые мысли следует выкинуть из головы.

— Не волнуйтесь, уверена, Мимси может позаботиться о себе.

— Камень — ерунда, лишь бы девочка была в порядке.

Наконец автобус медленно тронулся с места. Положив телефон в сумку, Сал стала мысленно задавать вопрос: если камень не важен для Морин, для кого он важен?

Афиша за стеклом рекламировала новый фильм "Доктор Шейд", снятый компанией "Дерек Лич продакшнс" и 9-м спутниковым каналом, также принадлежащим медиамагнату.

Автобус вновь попал в пробку, и Сал почувствовала раздражение от необходимости рассматривать пеструю рекламу нового детища Лича, обещавшего, как всегда, стать сенсацией.

Несмотря на слова Морин о том, что Клуб давно прекратил существование, Сал ехала на Пэл-Мэл. Уверенность, что таинственное заведение действительно имело отношение к камню, была мала, но любопытство неодолимо тянуло женщину к старинному зданию в центре Лондона.

Пришлось немало поблуждать по улице, чтобы найти нужное здание. На крошечной медной табличке около массивных дубовых дверей значилось: "Вход только для членов Клуба", никаких других обозначений и вывесок не виднелось. Здание оказалось запертым, окна закрыты наглухо и, по всей видимости, внутри не находилось ни одной живой души. Сал на всякий случай постучала в дверь, надеясь, что на стук выйдет хотя бы охранник. Однако за последние десятилетия здесь вряд ли кто-то бывал.

Улица Пэл-Мэл была, как обычно, людной. Туристы, приехавшие в Лондон на Пасху, наводнили магазины и окрестные парки. Погода стояла необычайно теплая и сухая для британской весны. Удивляясь небывалому теплу, люди надевали рубашки и платья с короткими рукавами. Казалось, всегда пасмурный и дождливый Лондон превратился в засушливую Калифорнию, однако большинству такие необъяснимые перемены пришлись по душе. Любители пророчить всякую чепуху неустанно твердили, что сухость в Лондоне — верный признак конца света, но над незадачливыми прорицателями лишь смеялись.

Стройная молодая блондинка в белом платье и в широкополой соломенной шляпе пересекла улицу быстрыми шагами, приближаясь к стоящей у здания Клуба под сенью вековых деревьев Салли. Большие солнечные очки зеленого цвета закрывали почти все лицо незнакомки. Девушка шла так легко, что, казалось, плыла по воздуху, и Салли чуть не подумала, что видит привидение. Солнечные лучи странно играли в волосах девушки, и Сал вспомнила Коннора.

— Никого нет, — сказала незнакомка, подойдя к детективу.

Девушка оказалась совсем юной, поэтому Сал сразу отбросила мысль о том, что перед ней Мимси. В голосе юной особы звучал легкий французский акцент.

— Вы ищете рубин, не так ли? — внезапно спросила девушка.

— Вообще-то я ищу молодую женщину, у которой сейчас находится рубин.

Сквозь солнцезащитные очки в зрачках незнакомки виднелись маленькие красные точки.

— Вы имеете в виду бедняжку Мимси?

— Для начала давайте познакомимся. Меня зовут Салли Родс, частный детектив.

— Очень приятно. Женевьева Дьюдонн или просто Джини.

— Вы подруга Мимси Маунтмейн?

Незнакомка ослепительно улыбнулась. Салли показалось, что манеры и взгляд девушки не соответствуют столь юному возрасту.

— Если честно, я даже никогда не встречалась с Мимси, просто чувствую ее. Морин много лет назад принесла огромную жертву для меня. В то время она была беременна, а я смертельно ранена. Мисс Маунтмейн вернула мне молодость, великодушно поделившись кровью, так что у нас теперь в некотором роде кровная связь. Зачатие девочки непосредственно связано с камнем, поэтому "Семь звезд" руководит ею.

Женевьева абсолютно не производила впечатление сумасшедшей, говорила спокойно и уверенно.

— Несчастная побрякушка причиняет массу проблем. Я тоже вместе с Клубом "Диоген" искала рубин, наши враги всегда охотились за камнем. Со временем я забываю про дьявольское сокровище, но через некоторое время оно вновь всплывает в памяти.

— Очень странно.

— Я не простая смертная, будущее планеты таится где-то в глубине моей души, так же, как и в недрах "Семи звезд".

— Вы, случайно, не родственница Лича?

— Боже праведный, конечно, нет, хотя я тоже по-своему кровопийца.

Когда Джини улыбалась, обнажались маленькие острые хищные зубы.

— Что вы хотите от меня?

— Предлагаю сотрудничество: помогаю найти Мимси, взамен получаю камень.

— Зачем вам "Семь звезд", если он приносит лишь несчастья?

— Люди вообще стремятся обладать красивыми побрякушками.

Салли недоверчиво изучала девушку.

— Ладно, попытаюсь объяснить. Видите ли, от камня необходимо избавиться. Тысячелетия рубин пролежал в земле, не беспокоя человечество. Чтобы жизнь на планете продолжилась далее, вещицу необходимо вновь надежно упрятать. Когда-то давно Зло упало на Землю из космоса, воплотившись в сверкающую драгоценность, которыми так стремятся обладать люди. Идеальный вариант — снова отправить камень в космос, теперь такое решение вполне осуществимо. "Семь звезд" безумно опасен, и надо всеми возможными способами остановить зло.

— Не совсем понятно, однако…

— На вашем месте я бы растерялась не меньше. Наверное, прежде никто не говорил вам таких вещей. Милая, вы так похожи на меня в юности.

Женщины молча смотрели друг на друга. Почему-то Сал хотелось верить Женевьеве.

— Мимси в огромной опасности, если камень у нее, хотя вряд ли она догадывается об этом. Насколько я понимаю, цель ваших поисков — найти девушку и убедиться, что с ней все в порядке. Я хочу помочь.

Сал не переставала удивляться поразительной проницательности странной девушки.

— Если вы действительно чувствуете Мимси, то, очевидно, в состоянии найти пропавшую без посторонней помощи. Зачем вам сотрудничество с кем бы то ни было?

— В одиночку мне не справиться, вы — отважная женщина и в трудную секунду поможете, я уверена.

— Не знаю почему, но вы мне нравитесь, Джини.

— Значит, у вас хороший вкус, — улыбнулась девушка.

Поддавшись необъяснимому дружескому порыву, женщины обнялись, и Сал ощутила, как от рук Джини по спине пробежал легкий электрический заряд.

— Ладно, время не терпит. Давайте возьмем такси. Кажется, я знаю, откуда надо начать поиски.

Обычно Салли экономила деньги и редко ездила на такси, считая гораздо практичнее пользоваться наземным транспортом или метро. К счастью, сумка Женевьевы оказалась набита валютой самых разных стран. Поймав машину, они направились на восточную окраину Лондона.

— Вы просмотрели много сайтов, изучая записную книжку Морин, и я, уловив ваши импульсы, почувствовала, что с девочкой творится неладное. Не медля ни минуты, бросила дела и прилетела из Палермо, где сейчас живу. Не удивляйтесь, еще раньше я изучила ваше досье и поняла, что вы хороший, надежный человек. Думаю, Клуб "Диоген" был бы счастлив заполучить в свои ряды столь достойного борца за правду, хотя члены Клуба немного странно относились к женщинам.

Наступал вечер. Еще не стемнело, но солнечный свет медленно гас, желтый диск садился далеко на востоке. Становилось заметно прохладнее. Район доков считался не самым безопасным в городе, и в то время, когда люди покидали его, Женевьева и Сал рискнули туда приехать. Здания, построенные несколько десятилетий назад, служили только в качестве офисов, жилых кварталов поблизости не находилось. Безлюдные и молчаливые доки стояли, словно гигантские детские кубики. На стенах огромного стеклянного здания отражались последние солнечные блики уходящего дня. Женщины высадились неподалеку от легендарной "Пирамиды" Лича.

— Снова неподалеку от мерзавца Лича, — мрачно сказала Сал.

— Так или иначе, поиски привели бы сюда. Проверив связи Мимси, вряд ли можно добиться результата. Отступать нельзя, и ты правильно сделала, что поехала на Мэл искать Клуб "Диоген"; дабы распутать головоломку надо мысленно стать ее частью и попытаться взглянуть на проблему изнутри.

— Лич помог Морин нанять меня, но этот тип ничего не делает без тайного умысла. Не думаю, что ему просто захотелось помочь знакомой, скорее он что-то замышляет. К тому же меня Дьявол попросту терпеть не может, хотя говорит, что работу смогу выполнить лишь я. Дерек хочет найти Мимси…

— И "Семь звезд", — продолжила Джини.

— Между Личем и Мимси есть какая-то связь и, по всей видимости, что-то происходит, раз негодяй стал охотиться за камнем.

— У магната огромная власть в мире. Он ищет камень, чтобы обезвредить зло, ибо оно угрожает миру, в котором господствует его воля. Меня не радует, что у нас одна цель, но проблема заставляет пересмотреть свое отношение и смириться… на данный момент.

— Возможно Лич — отец Мимси?

— Резонное предположение, но ошибочное. Отцом является Ричард Джеперсон, один из членов Клуба "Диоген". Непредсказуемость Мимси в какой-то мере объясняется тем, что она дитя противоборствующих сторон: Клуба "Диоген" и клана Маунтмейнов. Какое бы зло девочка ни пыталась посеять, надо помнить — она лишь орудие зла, а не источник. Мы все в ответе за происходящее.

Женевьева попросила остановить машину в нескольких кварталах от "Пирамиды". Через несколько секунд такси уехало, и женщины оказались одни на пустынной улице. Вечер уже наступил, безоблачное небо над головой стелилось синеватым ковром. Уличные фонари яркими огнями освещали улицу.

— Спасибо за доверие, это многое значит для меня. Мало кто способен сразу поверить незнакомому человеку, однако ты достаточно повидала в жизни, чтобы с легкостью отличать правду от лжи.

Женщины посмотрели на гигантскую "Пирамиду", закрывавшую небесный свод.

— "Семь звезд" способен уничтожить целые государства. Три тысячи лет назад камень разрушил царство фараонов, на долгие годы посеяв в долине Нила хаос и разрушение. Деклен Маунтмейн хотел использовать камень против Британской Империи, его племянник Беннет вместе с Гитлером пытался с помощью рубина выиграть мировую войну, но Эдвин Уинтроп нашел проклятый камень первым и применил силу зла против Японии и Германии. Тем не менее победа досталась недопустимой ценой, и мир все еще переживает последствия применения дьявольской энергии, думаю, Лич — тоже одно из тех страшных последствий. Если бы мир был здоров, он не смог бы получить столь неограниченную власть и разрастись как раковая опухоль.

Салли с трудом верилось, что миллиардер мог настолько опасаться Мимси, но все указывало именно на сей факт.

— Лич считает, что Мимси способна использовать камень? Женевьева, что еще ты знаешь? Власть этого негодяя действительно основывается на магии?

Девушка не ответила, задав Сал встречный вопрос:

— Все же, почему Лич выбрал именно тебя?

— Не знаю, как он выразился, я — в некотором роде святая, но это, конечно, чушь. Я обыкновенная женщина около сорока лет, мать-одиночка, и последнее время дела идут не совсем так, как хотелось.

Женевьева ласково улыбнулась.

— Однако ты уже дважды вставала на пути Дерека и спасла от грязных авантюр множество людей.

— Все бесполезно, негодяй всегда выходит сухим из воды и продолжает проводить в мире свою политику.

— Не забывай — никто, кроме тебя, не решился противостоять Дьяволу и попытаться разрушить его планы.

Сал начинала постепенно понимать, куда клонит Джини.

— Ты считаешь, он просто решил обезвредить меня, перетянул временно на свою сторону и заставил работать в его интересах, опасаясь, что я могу, как всегда, занять противоположную сторону?

Джини не ответила, и Сал правильно поняла молчание собеседницы.


Салли Родс и Женевьева провели всю ночь у "Пирамиды", однако ничего необычного не произошло. Вера в интуитивные возможности и зов крови заметно поколебалась, Джини выглядела расстроенной. Возможно, Мимси уже находилась в руках Лича. Сал попыталась представить, как Мимси сражается, направляя дьявольское излучение рубина на врагов, и затем убегает по коридорам "Пирамиды".

Вдалеке вставал рассвет, и женщины вызвали такси. Не произошло ничего примечательного, но все же ночь не оказалась потрачена попусту. Долгие часы до рассвета детектив разговаривала с Женевьевой, которая многое ей открыла. Джини рассказывала обо всем, что успела повидать за свою долгую жизнь. Если Нейл все же решится написать книгу, любимая, вне сомнений, станет его главным источником информации. Француженка была необычным созданием, однако не внушала страха, как Лич; наоборот — притягивала Добротой и откровенностью. По сути, в глубине души она так и осталась шестнадцатилетним ребенком. Общение с Женевьевой убеждало, что сверхъестественные способности не всегда меняют человека в худшую сторону.

В такси, по дороге в центр города, девушка притихла и немного нервничала.

— Прости, что повела по ложному пути. Все же чувствую — вчера произошло нечто страшное и непоправимое, но мы упустили это. Я посчитала, что камень должен находиться поблизости от Лича, однако, наверное, еще слишком рано. Мысли о Мимси не дают покоя; не знаю, что делать.

Мини-такси попало в утреннюю пробку. В дороге Сал задремала, но вскоре ото сна ее разбудил телефонный звонок Нейла.

— С утра приходили полицейские. Твою клиентку убили, Сал.

Слова бой-френда застали врасплох.

— Морин убили?

— Да, ты должна поехать и дать показания. Вполиции знают, что Маунтмейн недавно наняла детектива на поиски дочери.

Сал сглотнула комок в горле и заставила себя спросить страшный вопрос:

— Убийца — Мимси?

— Нет, Морин убили не тяжелым предметом, вообще-то они сами сомневаются, убийство ли это. Кажется, женщина страдала аллергией на укусы насекомых.

Сал положила трубку и попросила срочно повернуть на Уимпол-стрит.


В дверях особняка стоял полицейский, однако Сал беспрепятственно пропустили после того, как она предъявила удостоверение. Джини вообще ничего не пришлось объяснять: она лишь несколько секунд пристально смотрела на полицейского, после чего сержант, не сказав ни слова, пропустил ее.

— Ловко, — сказала Сал.

— Да, но научить, к сожалению, не смогу.

В коридоре и зале первого этажа все изменилось. Красные панели куда-то исчезли, старый ковер на полу валялся скомканный. Посмотрев под ноги, Сал увидела, что стоит на куче раздавленных мух. Теперь стало заметно: краска вовсе не исчезла, просто стены облепили полчища мух. Казалось, насекомых были миллионы; шторы и мягкая мебель оказались полностью съедены, а стекла окон покрыты вязкой слизью.

— Так я и думала — Мимси начала использовать камень, — едва слышно произнесла стоявшая сзади Джини.

— Поднимусь посмотреть труп Морин, — сказала, пересиливая тошноту, Сал.

— Вместе.

Женщины молча направились к лестнице, где стояли полицейские. На втором этаже вовсю орудовали медэксперты, пытаясь установить причину смерти. Щелкали фотокамеры, снимая комнату, где находился труп. Инспектор полиции, выглядевший безумно усталым, давал указания насчет фотографий: никакой прессы, снимки только для полицейского архива. Судя по всему, полиция находилась в доме уже давно. Подойдя к следователю, Сал объяснила, что является детективом, которого наняла покойная, и сообщила, что поиски, к сожалению, не завершились успехом.

— Если дочь пропала так же, как и мать, думаю, искать ее среди живых бесполезно. Сочувствую, денег за работу вам теперь не с кого брать.

По-видимому, следователь отличался черным юмором, характерным для большинства коллег.

Салли понимала, что материальные затраты предложит оплатить Лич, но женщина вовсе не собиралась принимать от мерзавца деньги.

— Морин умерла не от аллергической реакции, к тому же мухи не жалят, — заметила Женевьева.

— Зато кусают, — отозвался инспектор.

Салли заглянула в комнату Мимси: Морин Маунмейн, вернее то, что от нее осталось, лежала на кровати. Узнать убитую можно было только по необыкновенным волосам — светлым с рыжеватыми прядями. Объеденные кости клиентки лежали в гигантском гнезде из жужжащих мух.

— Началось, — мрачно сказала Женевьева.


Спустя некоторое время женщины покинули злополучный особняк и сели в такси. Сал хотела позвонить Нейлу, но чувствовала такую слабость, что даже не могла набрать номер. Джини молчала; казалось, за последние несколько часов она стала старше на десятки лет. Сал пыталась осмыслить увиденное, объяснить нашествие голодных мух изменением глобального климата и другими логическими причинами, однако понимала нелепость всех доводов. Родс пыталась успокоиться, но сдерживать панику удавалось с трудом. Поиски Мимси теперь представлялись бессмысленными: дома и матери у пропавшей больше не было.

Доехав до Музвэлл-Хилл, детектив вышла из машины и попрощалась с Женевьевой.

— Не волнуйся, Сал. Я знаю, понять увиденное невозможно, но ты сильная и обязательно справишься. Жаль расставаться… Уверена, твоя жизнь будет долгой и счастливой. А проблему мы обязательно решим. Передавай привет сыну, хотелось бы встретиться с ним в будущем!

Улыбнувшись, Джини махнула рукой на прощание, и такси уехало. Салли еще долго смотрела вслед удалявшейся машине и думала о странной женщине, о существовании которой вчера еще не подозревала. Мысли начинали медленно путаться в голове. Может, действиями Женевьевы тоже кто-то управлял, как рубин управлял Мимси? Если таинственная девушка собиралась стоять на чьем-либо пути, пусть лучше это будет Лич.

Сал медленно пошла к дому.

Дозвониться до Нейла все равно бы не удалось, так как работал модем: бой-френд искал в Интернете информацию о четвертой египетской Казни — нашествии песьих мух.

— Можешь больше не выискивать ничего в Интернете. Нет теперь никакого расследования и нет клиента, — почти прошептала женщина и обессиленно упала на диван в гостиной.

— Мам, а что это за красивая тетенька сидела в машине?

— Ай-ай-ай, ты шпионил? — спросила Сал и попыталась улыбнуться.

Необходимо успокоиться, все же жизнь продолжается.

— Ладно, дорогой, извини. Так как называлась четвертая Казнь?

— Песьи мухи.


— Не волнуйтесь, мисс Родс, я оплачу все ваши расходы. Если хотите, перечислю деньги на счет благотворительного фонда.

— Вам незачем платить, я не выполнила работу.

— Однако вы добыли важную информацию, — сказал Лич усталым голосом.

— К сожалению, добытые сведения не имеют отношения к делу.

Сал точно знала, что Лич с самого начала планировал столкнуть ее с Мимси в надежде избавиться от обеих, или хотя бы одной помехи в жизни.

— Дерек, вы боитесь Мимси?

Вопрос, очевидно, крайне не понравился Личу.

— Спасибо, мисс Родс, на этом разговор окончен. Всего хорошего.

В трубке послышались короткие гудки. Сал казалось, что теперь остаток жизни она проведет в страхе и ожидании конца света. Дерек Лич владел практически всеми передовыми технологиями и, даже несмотря на неограниченную власть на планете, боялся. А у нее всего то было — помешанный на компьютерных играх ребенок и бой-френд, который тоже мало отличался от ребенка. Но все же в глубине души Салли хотела верить — все будет хорошо!

Эпизод 6 Первая казнь

2025 год

Клиент назначил встречу на улице Пэл-Мэл, в удобном месте, равноудаленном от Ислингтона и Брикстона. Джером уже привык бывать за день в самых разных местах города. Люди, прибегавшие к услугам виртуального детектива, стремились к секретности, а потому порой выбирали самые странные места в мегаполисе. Утечка данных могла привести к всеобщей панике; работая с информацией, Джер старался быть максимально осторожным. В современном бешеном мире каждая мелочь в Виртуальности тонко взаимодействовала с Реальностью, люди в обоих мирах искали только материальную выгоду, причем самыми разными способами. Джер являлся одним из наиболее квалифицированных специалистов по ведению поиска в Инфо-мире и доверенным лицом каждого, прибегавшего к его услугам.

Несмотря на то что Джер говорил на классическом английском языке, название улицы мужчина произносил на новый манер — Пол-Мол. Совет директоров Лондона опасался туристов, посещающих Мол, и назойливых вопросов про знаменитые центральные магазины, которые теперь перенесли в новые районы города, исходя из экономических соображений. Сохранять старые здания давно перестали считать хорошим тоном, правительство переехало в Блетчлей, а на Мол-стрит, или попросту Мол, появились новые корпуса — Всемирный торговый дом Лича и его предприятия по производству оружия и боеприпасов. Некоторые магазины считались особо изысканными, ибо в них даже имелись товары для реальной жизни.

Позвонивший клиент назвал улицу Мол так, как называли в прошлом. Теперь на старый манер — Пэл-Мэл — никто не произносил, кроме некоторых пожилых людей. Когда клиентка связалась с ним впервые, Джером настолько поразился ее юности, что поначалу даже собирался спросить, знают ли родители о том, что дочь посещает такие сайты. Девушка назвалась довольно странным именем — Женевьева Дьюдонн. Джер редко имел дело с частными лицами, предпочитая работать на организации, однако юная особа предложила довольно крупную сумму. Для встречи в реальном мире она назвала старый адрес в районе бывшего центра города. Несмотря на колоссальные изменения, улицу все же не переименовали, и ему пришлось согласиться на встречу в указанном районе.

Прохладный ветерок разогнал облака над Ист-Эндом, и прямые солнечные лучи падали вниз, ослепляя глаза редких прохожих. Несколько праздных зевак неторопливо прогуливались, помахивая зонтиками. Странно, отдельные люди еще получали удовольствие от реальных прогулок, большинство населения планеты давно переместилось в Виртуальность.

Джер сел на скамейку и отключил наушники. Бесконечный поток информации лился рекой, и от него требовался отдых. Тем более что необходимо предварительно настроиться перед обсуждением нового дела. Желая расслабиться, мужчина закрыл глаза, пытаясь насладиться реальным миром, однако отдохнуть не удавалось из-за бесконечного воя собаки. Один из прохожих пытался успокоить своего пса, но овчарка продолжала истошно выть. Парень пытался даже отрегулировать электронный ошейник, и все равно угомонить собаку не представлялось возможным. Хозяин животного неустанно извинялся перед проходившими мимо гражданами, объясняя происходящее неполадками в устройстве электронного поводка. Казалось, такая ерунда, однако нервы были на пределе.

В проезжавшем мимо электробусе залаяла другая собака, и водитель, согласно правилам, остановил транспорт, ожидая выхода незадачливой пассажирки с взбесившимся питомцем. На улице поднялся дикий вой: постепенно к двум зачинщикам начали присоединяться бродячие псы. Шум становился невыносимым, и, сидя на скамейке в такой сумасшедшей обстановке, Джер чувствовал себя полным идиотом.

— Джером Родс?

Перед глазами предстала незнакомка в длинном плаще, черной широкополой шляпе и больших солнцезащитных очках, полностью закрывавших верхнюю часть лица. Наверное, в роду девушки многие умирали от рака кожи или она была излишне осторожна и чересчур маскировалась — иначе подобный наряд трудно объяснить. Несмотря на то что лицо незнакомки еле угадывалось за солнцезащитным прибором, Джер, просканировав внешность, увидел, что она очень красива; ему даже казалось — они встречались когда-то очень давно.

Джер встал и галантно подал руку таким образом, чтобы, согласно правилам общения, показать штрих-код на тыльной стороне. Однако клиентка, как ни странно, не попросила его подтвердить свою личность и не подала в ответ руки.

— Вы в курсе, что без обмена личными номерами контракт не может заключаться?

Удивительно, как много клиентов не придают значения правилам, установленным Главным управлением информационных исследований.

Девушка не ответила, лишь пожала плечами. Ветер раздувал ее длинный плащ.

— В таком случае я должен сообщить вам, что сделка невозможна.

Незнакомка сняла очки и внимательно посмотрела на Джерома.

— Ошибаетесь.

Казалось, она видит его насквозь, словно под рентгеном, и пытается прочитать мысли.

— Я хочу, чтобы вы установили контакт с фантомом.

Просьба оказалась довольно обычной. Призраки или фантомы являлись бестелесными в реальном мире индивидами — отшельниками, контакт с которыми легко устанавливался в виртуальном Инфо-мире. Фантомы были связаны со своими реальными телами тонкими волокнами эктоплазмы. Некоторые криминальные организации специально создавали призраков и затем использовали в своих целях. Однако подобные эксперименты проводили в основном недальновидные люди, ибо последующие действия призраков порой оказывались непредсказуемы.

Манера разговора незнакомки чем-то настораживала. Джер пытался установить причину, но просканировать мысли девушки не удавалось. Пытаясь расшифровать язык жестов, он тоже не достиг результата.

— Слово "фантом" можно понимать по-разному.

— Вы имеете в виду?..

Странная клиентка улыбнулась.

— Нет, совсем не призраки известных писателей и певцов, я говорю о фантоме, хорошо знакомом вам и многим другим людям.

Джер считался не только хорошим специалистом в области поиска информации, но и, наверное, самым известным борцом с призраками-пиратами. Два года назад "Уолт Дисней" нанял его, чтобы уничтожить в Инфо-мире группу бывших подчиненных, которые предприняли попытку присвоить себе авторские права на некоторые мультипликационные персонажи и беспокоили отдыхающих виртуального Диснейленда. Это стало важной работой для компании "Родс Информейшн".

Благодаря Джеру виртуальных мошенников сумели поймать и навсегда посадили под домашний арест, лишив доступа в Виртуальность.

Внезапно прибежали еще несколько собак и присоединились к громкому вою своих собратьев. Животные просто захлебывались лаем, однако причины оставались непонятны. Клиентка тоже страдала от бесконечного воя; Джер заметил, как сузились зрачки девушки — явный признак начинающейся мигрени.

— Вы знаете идентификационный номер разыскиваемого призрака?

— "Семь звезд"

— Видите ли, "Семь звезд" не призрак, а террористическая организация, и спецслужбы давно сбились с ног в поисках ее членов. Если у вас нет никакой новой информации, то результатов мы получим не более, чем представители властей.

— "Семь звезд" лишь одна женщина, хотя в ней целый легион.

Джер мысленно попытался найти ссылку данной информации через устройство виртуального поиска.

— Евангелие от Марка, глава пятая, стих 8 и 9: "ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека. И он спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много".

— Якобинская Библия! Удивительно, я думала, христиане пользуются версией Джеффри Арчера.

— Я не религиозный человек и считаю, что Библия — прежде всего культурная ценность.

— А как насчет Ветхого Завета?

Джер не хотел начинать разговор на столь отдаленные темы и сдержанно пожал плечами.

— Советую прочитать Исход, главы 7—12.

— Египетские казни?

— Правильно. А теперь отвечу на твой первый вопрос: я знаю имя реального человека, который скрывается под фантомом "Семь звезд", — Мимси Маунтмейн.

Джер не мог поверить, что "Семь звезд" лишь один человек. Теоретики, занимающиеся этим вопросом, в один голос твердили, что "Семь звезд" — преступная организация, некая тайная виртуальная армия, созданная для уничтожения Инфо-мира. Вся полиция планеты гонялась за членами группировки, однако террористы были неуловимы.

В течение последнего года "Семь звезд" причиняла особенно много хлопот. Сначала бросали бомбы на случайные объекты Виртуальности, однако постепенно стали целенаправленно уничтожать основные базы.

Дерек Лич — основатель Инфо-мира, в связи с последними событиями впервые за пятнадцать лет вышел из "Пирамиды" и выступил на трибуне в Реальности вместе с председателем Совета директоров Лондона, Главой Европейского Союза и Верховным Председателем Мирового Сообщества. Атака террористов стала более интенсивной и направлена на уничтожение доверия посетителей к Инфо-миру.

Джерома поражал цинизм, с которым действовали бандиты в виртуальном пространстве: влезая на все сайты, проводили жесткую политику внедрения лжеинформации. Причем внушались самые отвратительные и гнусные вещи. Например, в один из номеров виртуального журнала "Вог" мерзавцы подбросили статью о моде, где пропагандировали "последнюю новинку" модной тенденции — подкрашивать гениталии. Люди поверили и стали красить помадой даже анальное отверстие.

Личу пришлось публично выступить на виртуальной трибуне и опровергнуть гнусную мерзость, а также публично признать, что на Инфо-мир напали террористы под кодовым названием "Семь звезд". Однако к тому времени миллионы людей уже купили журнал и перечислили баснословные суммы на секретный счет швейцарского банка. Шутка оказалась не столь смешной, учитывая размер причиненного убытка виртуальному журналу и его читателям.

Атака постепенно становилась смертоносной, угрожая всему человеческому виду. Через некоторое время прошла череда загадочных убийств высокопоставленных лиц в Совете Мирового Сообщества, затем изменились коды доступа в основные тайные архивы мира, вслед за тем непостижимым образом злоумышленники аннулировали идентификационные штрих-коды властей, стирая их из виртуальной памяти. Личные данные людей полностью исчезали, и восстановить свой статус в обществе оказывалось невозможно. Помимо прочего, в виртуальном фармацевтическом центре подменили всю информацию о лекарствах, вследствие чего погибли сотни тысяч отравившихся медикаментами граждан.

Если считать, что давно прогнозируемый крах мира наступил, "Семь звезд" отлично справлялись с ролью Антихриста. Государства Реальности пошатнулись, Инфо-мир столкнулся с серьезнейшей атакой, люди стали сходить с ума. Неужели действительно не существовало никакой террористической организации? Возможно ли, чтобы лишь один человек представлял такую серьезную угрозу Двум Мирам?

Джер мысленно попросил Архив подтвердить полученную информацию, однако Женевьева, по всей видимости, читала каждый его шаг. Мужчина неплохо разбирался в людях и мог отлично сканировать индивидов; клиентка странным образом располагала к доверию, несмотря на то, что отказалась предоставить для чтения свой идентификационный штрих-код. Просканировать мысли девушки не удавалось, и Джеру пришлось положиться на интуицию: клиентка имела позитивную ауру.

Расставшись с Женевьевой, виртуальный детектив вновь включил наушники и в личном архивном отделе стал просматривать пришедшую за последний час информацию. Обычно в поисках нужного материала он просматривал весь объем поступивших сведений.

С собаками продолжало твориться нечто невероятное. Согласно сводкам новостей, животные попросту взбесились: очевидно, в мире началась какая-то неизвестная ранее эпидемия псовых. Поначалу полагали, что, улавливая некие импульсы скрытого источника, раздражительно действующие на мозг собак, животные начинали лаять и выть. Как оказалось, звук также действовал и на психику некоторых оставшихся в реальных зоопарках волков. Однако проследить и установить его источник не удавалось: приборы оказались бессильны.

Зайдя домой, Джер закрылся в кабинете доступа в Виртуальность и надел наушники, но даже через звуконепроницаемые стены помещения доносился лай обезумевших животных. Джер благодарил судьбу, что не последовал старым традициям и не завел себе питомца. Согласно последним данным, неизвестный импульс действовал даже на специально выведенных генной инженерией собак, используемых в охранных структурах. Животные начали нападать на людей. Вряд ли это очередная виртуальная атака: собак в Инфо-мире не было.

Соблюдая инкогнито, Джер проник в спецфайлы и попытался найти информацию о женщине по имени Мимси Маунтмейн, а также направил запрос о Женевьеве Дьюдонн. Он всегда собирал все возможные сведения о клиентах, порой узнавая самые невероятные подробности их жизни и даже то, о чем люди сами не подозревали. Зайдя на сайты полиции, Джер собрал общую информацию о "Семи звездах", однако пока не хотел начинать полномасштабное расследование, так как это опасно — террористы способны вычислить его и ликвидировать.

Может, связаться с Сестрой Шанталь и спросить о египетских казнях? С тех пор как пал Ватикан, Сестра вела независимую религиозную деятельность в Праге. Джер отлично знал Шанталь и был убежден, что она расценит звонок как проявление личного, а не профессионального интереса, что в данный момент абсолютно не желательно. Взвесив все "за" и "против", детектив раздумал звонить.

Эпидемия собак набирала обороты и уже заняла все первые полосы виртуальных газет. Некоторые каналы стремились отвлечь зрителей другими новостями: аномалией в космосе, избиением сирот в одном из детских домов, последними достижениями в эндокринологии, однако людей не привлекали эти новости; в массах уже начиналась паника. Случившееся с собаками несчастье перестало вызывать удивление, теперь население планеты находилось в ужасе. Информации на тему поступало такое огромное количество, что полный просмотр не представлялся возможным.

На 9-й спутниковый канал, главный вещательный центр Лича, экстремисты прислали видеопослание: огромная собака, олицетворяющая мировой разум, истекала слюной, прося галактическую кость, под картиной значилась надпись: "Нет пределов чувствительности. Настало Божье проклятие — расплата за религиозные войны начала XXI века!".

Джер заставил себя на время позабыть о новой эпидемии: пришел запрос на Мимси. Первое, что удалось узнать: Мимси Маунтмейн — реальный человек, родилась в Лондоне в 1973 году, сейчас ей 53 года. Мать — Морин Маунтмейн, умерла в 1999 году, отец неизвестен. Далее прилагались выписки из полицейских архивов за 1990 год, которые предстояло подробно изучить позднее. С начала века о мисс Маунтмейн не значилось никаких сведений. Кроме прочего, прилагались данные о некоторых членах семьи начиная с XIX века, однако оставалось неясным: как настолько устаревшая информация могла пригодиться сегодня?

Женевьева Дьюдонн оказалась истинной загадкой. Согласно полученным сведениям, женщина с таким именем родилась во Франции в 1416 году, точная дата смерти не значилась, кроме года — 1432, в шестнадцать лет. Другая женщина с таким именем родилась в Канаде в 1893 году и умерла под фамилией мужа — Томпсон — в 1962 году, никаких примечательных данных о ее жизни не значилось. О некоей Женевьеве Дьюдонн упоминалось в книге Кэтрин Рид, опубликованной в 1902 году, "Некоторые размышления о положении женщины в современном мире". Среди полученной информации также были сведения о том, что Дьюдонн участвовала в антифашистской борьбе в 1942 году и выполняла особое задание в Лос-Анджелесе, но досье отсутствовало. Однако Женевьева Дьюдонн, с которой Джер встречался днем, нигде не числилась. По-видимому, клиентка использовала чужой идентификационный номер, поэтому не дала прочесть свой штрих-код. Наверное, не так легко было найти имя, которое при запросе не даст определенных сведений?

Загружалась еще какая-то информация: поиск выдавал требуемые сведения, и затем канал вновь заполнялся постоянно поступающими оперативными сводками новостей. Однако, на удивление, новая информация поступила из личного архива Родсов. Женевьева Дьюдонн значилась в документах матери; по всей видимости, у них были общие дела в 1999 году. Это не могла быть та же самая женщина, даже чудеса пластической хирургии не способны настолько сохранять молодость. Как и следовало ожидать, мать не оставила никаких подробных записей, и из кратких обрывков не удалось установить, являлась ли мисс Дьюдонн клиентом или осведомителем. Многие клиенты детективного агентства матери порой даже не удосуживались оплатить ее труд, часто безотказностью и доверчивостью Салли Родс пользовались откровенные мошенники. Джер считал, что мать никогда не умела правильно вести дела. Когда ему исполнилось лет девять, Нейл — бой-френд Салли, начал постепенно учить его находить в Интернете различную информацию. Они даже посещали старые библиотеки и выискивали исторические данные в обветшавших от времени книгах. Теперь Джер стал специалистом по поиску информации в Виртуальности; мир ушел далеко вперед, но все же Родс помнил, кому обязан выбором столь интересной профессии…

Может, он когда-либо в детстве встречался с Женевьевой Дьюдонн? При встрече с девушкой мелькнуло смутное воспоминание, но все же невозможно представить, что странная особа, на вид много моложе его, не изменилась за столь долгие годы. Возможно, она намеренно использует имя из архива матери, чтобы запутать след? Джер мог связаться с Салли, которая теперь жила в Корнуолле, однако не хотелось нарушать ее покой. Надо самостоятельно найти информацию, а не пытаться переложить свои проблемы на других. Мать всегда учила полагаться именно на собственные силы.

Странно получается: его наняли на работу, но не заключили контракта; необходимо найти фантом, полагаясь на имя некой реальной женщины, — хорошенькая загадка. Джер не узнавал в себе практичного и серьезного человека.

В Инфо-мире у Джерома имелось несколько излюбленных мест. Обычно он обходил парки развлечений стороной, предпочитая серьезные заведения Виртуальности. Призраки, которых разоблачали, оказывались порой весьма могущественными в реальном мире людьми. Многих съедала алчность, власть в Реальности казалась им недостаточной. Виртуального детектива всегда удивляла неосмотрительность бандитов Инфо-мира: негодяи настолько увлекались своим черным делом, что забывали о мерах предосторожности в Реальности.

Виртуальность захватывала дух посетителей, каждый человек становился звеном гигантской цепи и в то же время наслаждался почти беспредельной свободой фантазии. Попадая туда, человек становился частью огромного мира и будто растворялся в нем.

Единственным минусом являлось то, что на ситуацию в Инфо-мире влияли самые незначительные помехи в мировой электронной сети, поле могли деформировать мельчайшие течения и колебания.

В этот раз Джер решил замаскироваться под новичка. Оборудовав виртуальную машину, названную им "Акула-призрак", Джер направился в виртуальный центр массовых развлечений, представлявший собой нечто среднее между ярмаркой и игровой площадкой. Именно там предприимчивые дельцы торговали пакетами информации самого разного характера. Сведения упаковывали в некие коробки-сюрпризы, в которых могло содержаться все, что угодно: от важнейших секретных сведений до всякой ерунды. Таким образом, покупатель приобретал кота в мешке. Там же энергичные малые проводили бесконечные поединки или игры, путаясь под ногами посетителей.

Чтобы присоединиться к разношерстной публике сайта, необходимо не только предоставить свой идентификационный номер, но и специальный пропуск, который имели право приобрести либо инвалиды, лишенные возможности полноценно жить в Реальности, либо богатые дети влиятельных родителей. Джер недаром считался одним из самых выдающихся специалистов в Виртуальности, обходными путями он все же получил пропуск.

Переделав свой виртуальный транспорт в фантастическую машину из популярного фильма, он направился в Центр Развлечений, одетый в яркий плащ, маску, защитные очки и модные ботинки, приняв облик известного мультипликационного персонажа — доктора Шейда, созданного компанией Дерека Лича. Впрочем, все в мире принадлежало именно производству компаний медиамагната. В детстве Джер обожал доктора Шейда, несмотря протесты матери: Салли Родс ненавидела Лича и все им созданное, включая Инфо-мир.

Образ вымышленного детского героя идеально подходил для виртуального карнавала: в таком наряде легко смешаться с пестрой публикой и не привлекать излишнего внимания. Джер вполне мог сойти за обычного дерзкого подростка. Ярмарка оказалась полна самыми разными героями фильмов и мультиков: боги, монстры, роботы. Женщины предпочитали воплощаться в грозных амазонок с огромной грудью и мечом в руках. На пути к ярмарке всегда находились целые толпы перекупщиков и сомнительных лиц, за определенную сумму предлагавших различные секретные коды и подсказки. В промежутках между сайтами Инфо-мира бродили одинокие индивиды, лишенные доступа в Виртуальность.

Джер был достаточно ловок и успешно выдавал себя за некую хрупкую личность в облике доктора Шейда. Если будут тщательно проверять, конечно, придется покидать сайт и запутывать следы, однако он надеялся беспрепятственно проскочить в толпу посетителей, предоставив идентификационный номер детского персонажа.

Ярмарка была, как обычно, полна всякого сброда, несмотря на систему пропусков, здесь маскировались тысячи сомнительных личностей. На входе кучка мрачных уличных хулиганов на мотоциклах играла в войну. Раздавались выстрелы, падали раненые и убитые, распадаясь на микроскопические элементы и в считанные секунды заново восстанавливая форму и возвращаясь к игре. Мальчишки давили на мотоциклах случайных прохожих и, в общем, чувствовали себя довольно раскрепощенно.

Различные фантастические персонажи танцевали на виртуальных танцплощадках, раскрашенные вульгарные женщины за неоновыми витринами предлагали самые изощренные виды нелицензионного сексуального контакта. Многие несовершеннолетние посетители ярмарки навсегда портили жизнь родителям, появляясь в подобных злачных местах и позволяя виртуальным "жрицам любви" увидеть свой идентификационный номер. Представительницы древнейшей профессии всегда использовали такую информацию для шантажа и вымогательства денег.

Наверное, глупо лишний раз заходить сюда. Несмотря на видимость веселой непринужденной атмосферы, опасность подстерегает на каждом углу.

Джер прошел неоновые витрины, центр ярмарки, и юркнул в темные переулки, где обычно прогуливались доносчики. В Инфо-мире все продавалось и покупалось, как и в Реальности, включая сомнительные слухи.

В воздухе прошли едва заметные колебания. Службы безопасности Инфо-мира давали инструкции по мерам предосторожности от домашних питомцев. Посетителей Виртуальности предупреждали о необходимости ликвидировать всех собак, на мониторах показывалась соответствующая реклама возможных последствий пренебрежения предлагаемыми мерами. Экраны исчезли, и воздух над виртуальным городом прекратил колебания.

Переулок, в который зашел доктор Шейд, вновь погрузился в полумрак. Впереди в узком проходе показалась группа доносчиков. Закутавшись в плащ, Джер поспешил вперед и, подбежав, схватил летевшее впереди существо. Крылатый персонаж попробовал освободиться, однако затем покорно сдался и остался спокойно лежать в ладони доктора Шейда.

— Привет, Тинк, — сказал Джер.

Эльф из сказки радостно подмигнул.

Авторские права на "Питера Пэна" давно передали детскому госпиталю "Грейт Ормонд", и закон, принятый старым парламентом, установил владение персонажами на неограниченный срок. После скандала со знаменитыми "Мышиными войнами" нелицензионные диснеевские персонажи удалили из Инфо-мира, однако герои из "Питера Пэна" смогли остаться; правда, с небольшими внешними изменениями. Тинкербелл обязан именно доктору Шейду продолжением своего существования в Виртуальности, поэтому охотно предоставлял различные сведения своему спасителю.

— Что можешь сказать о "Семи звездах"?

Эльф зажужжал, загорелся фосфорическим светом и в страхе задергался, вновь пытаясь выскользнуть из ладони.

— Та-а-ак, — сказал Джер страшным голосом доктора Шейда.

— Издавна предвещали, что пришествие "Семи звезд" приведет к Великому Форматированию, — визгливо сказал Тинкербелл.

Это была своеобразная версия Армагеддона в Инфо-мире. После падения Ватикана угроза уничтожения миров стала еще более явной: террористы начали ожесточать атаки на Виртуальность.

— Где можно найти "Семь звезд"?

— Это невозможно, только они могут найти тебя и потом… ой, потом…

Тинк превратился в яркий огонек и упорхнул вдаль.

— Глупый эльф, — сказал Джер, не веря своим словам.

Даже здесь, по ту сторону Реальности, слышался вой собак. Звуки действовали нервы.


— Мам, тебе знакомы имена — Мимси Маунтмейн и Женевьева Дьюдонн?

На лице женщины появилась растерянность.

Лай собак слышался даже сквозь связь. На другом конце провода несчастные животные тоже сходили с ума.

Салли перестала ходить из угла в угол по комнате, и на дисплее отчетливо возникла ее фигура. Джер настроил экран получше, и трехмерное изображение стало резче. Мать отлично выглядела: несмотря на возраст, она занималась своей внешностью и вела здоровый образ жизни. Салли отрастила волосы и хотя перестала закрашивать седину, на лице почти не было морщин. Она послала сыну воздушный поцелуй и прикоснулась к его щеке на экране, затем подала знак сесть в кресло и выслушать ее.

— Однажды я пыталась найти Мимси Маунтмейн по просьбе ее матери и еще одного человека, однако клиентка умерла раньше, чем я смогла достичь каких-либо результатов. Дело закрылось, и, насколько я знаю, Мимси так и не появилась.

— А кто такая Женевьева?

— Она помогала мне разыскивать пропавшую.

— Знаешь, по-моему, мисс Дьюдонн, или некто под ее именем, до сих пор ищет Мимси. Конечно, вряд ли это тот же самый человек.

— А как она выглядит? Блондинка, на вид около шестнадцати лет, с небольшим французским акцентом, в большой шляпе и солнцезащитных очках?

— Точно.

— Тогда обязательно передай от меня привет. Дело еще не закончено. Жаль, что не смогу помочь, но уверена — ты справишься.

— Мам, как вы познакомились с Женевьевой?

— Она подошла ко мне на улице Пэл-Мэл. Я искала там Клуб "Диоген", правда, в те годы такая организация уже не существовала. Мимси каким-то образом о связана с Клубом. Нейл раздобыл на нее информацию, но, как часто бывает, она оказалась бесполезной.

Джером с удивлением слушал мать. Попрощавшись, они еще раз послали друг другу воздушный поцелуй, и связь прекратилась.

На улице слышались выстрелы. Вооруженные отряды ходили по городу и с помощью короткоствольного оружия уничтожали собак выстрелами в голову. Следом шли специальные группы, подбиравшие трупы. Собачья эпидемия набирала опасные обороты, и найти иного решения не удалось. Неизвестный смертоносный сигнал усиливался, собаки по всему миру сходили с ума и начинали нападать на хозяев.

Кругом висели предупреждения не приближаться к больным животным. Различные популярные издания предлагали всевозможные решения, однако отстрел животных уже шел полным ходом. Детские издания предлагали всевозможные ролики с назидательными историями. Слепым людям переводили мысленное изображение с помощью сенсорных датчиков. Снова и снова потоки новостей подчеркивали глобальность проблемы. Страшно представить, сколько в мире собак, и сейчас именно "друзья человека" представляли наибольшую опасность. От таких мыслей бросало в дрожь. Джеру казалось, он скоро тоже начнет чувствовать дьявольский сигнал.

Неужели и все остальные люди в мире испытывали такой ужас? Даже не хотелось звонить приятелям, чтобы обсуждать эту тему. В связи с необъяснимым явлением стали возникать новые сайты, посвященные проблеме. Средства массовой информации немало нагнетали обстановку, поиски неизвестных террористов не приносили никаких результатов. Тем временем люди стали остерегаться выходить из дома и почти лишились свободы передвижения. Предлагались специальные программы по безопасному проезду в сельской местности, где существовало большое количество бездомных собак. Отряды всюду прочесывали местность. В поисках датчика предполагалось даже глубокое зондирование почвы. Джер отключил наушники и попытался отвлечься от мрачных мыслей. Он совсем не хотел впадать в зависимость от непрерывных сообщений.

Джер нашел адрес Мимси Маунтмейн. Должно быть, она предельно осторожна или редко появлялась в реальном мире, а может, была калекой. Согласно данным, женщина проживала на улице Мол. Поразительно. Женевьева выбрала для встречи место прямо напротив дома, где проживал объект поисков!..

Вой не прекращался ни на минуту. Запрашиваемая информация стала поступать с большими задержками, так как все каналы были забиты новостями, подобная паника наблюдалась разве что во время последних религиозных войн. В мире стали вводить новые поправки к законам, согласно которым владение собаками теперь сурово каралось. Повсюду ввели истребление псовых. Более либеральные правительства предлагали изолировать животных и пытаться найти лекарство, однако в этом случае нельзя ожидать быстрых результатов.

По большому счету Джеру было наплевать, так как у него не имелось собаки. Однако кризис в мире не способствовал работе и жизнедеятельности всего человечества. Глобальная проблема мешала решению личных и профессиональных проблем индивидов и в Реальности, и в Виртуальности.

Джером попытался связаться с Женевьевой по оставленному ею адресу, но задача оказалась непростой. Номер клиентки в Брикстоне не отвечал. Узел связи, использованный ранее, был поврежден, и теперь предстояло попытаться создать новый. Рассчитывать в подобных условиях приходилось только на себя, введение в эксплуатацию нового информационного узла потребует долгого времени.

Вспоминая встречу, Джер все больше убеждался, что девушке удалось считать его штрих-код, возможно, даже на сетчатку глаза. Получается, что связь между ними была односторонней. Неужели Женевьева Дьюдонн и сама призрак? Однако, вне сомнений, Джер видел клиентку в реальном физическом теле. Как же теперь найти ее?

Воплотившись в Шейда, Джер вновь вошел в Виртуальность и направился на ярмарку. Кампания стала заметно спокойнее, однако напряжение чувствовалось даже здесь. Глобальное событие, потрясшее мир, заставило многих на время покинуть Инфо-мир. Народу на ярмарке стало заметно меньше, но Джеру это было только на руку. В этот раз доктор Шейд намеревался найти Женевьеву Дьюдонн. Конечно, лица, жившие в 1416–1432 и 1893–1962 годах не подходили под описание, но хотелось проверить хотя бы Женевьеву, упоминавшуюся в книге Кэтрин Рид 1902 года издания, и Женевьеву, участвовавшую в некой спецоперации в Лос-Анджелесе во время войны с фашистами. В поисках ключа к загадке Джер просмотрел некоторые архивы, однако результата не получил. Многие архивные сайты потеряли актуальность, посетителей Виртуальности интересовало лишь настоящее.

Джер вошел в Прошлое. Тоннель оказался почти пуст, никого не влекло в ушедшие времена. Вдоль дороги тянулись подобия домов устаревших архитектурных стилей. В основе каждого здания виднелся мемориальный камень с небольшой исторической справкой.

Женевьева не упоминала в разговоре ничего примечательного: дат, названий, имен, которые могли сейчас помочь в поисках. Почти никаких зацепок. Необходимо было расширить зону поиска и попытаться найти Клуб "Диоген", однако поисковые механизмы разбивались о мощные защитные барьеры и поднимали на ноги службы безопасности. Доктор Шейд уже получил ряд предупреждений отказаться от попыток взломать секретные коды, но принудительных мер не последовало, и он продолжил. В настоящий момент Совет Безопасности слишком озабочен необъяснимым сумасшествием собак, чтобы беспокоиться о чем-либо другом. Для Джера представилась возможность воспользоваться суматохой в мире и попасть внутрь секретных архивов.

Доктор Шейд стоял напротив виртуального здания виденного вчера в Реальности на улице Мол и боролся с "дежа вю". Раньше он не понимал, почему здание использовали под магазины, а теперь начинал догадываться. В Инфо-мире рядом со зданием даже стояла лавочка, на которой он ждал вчера клиентку. На скамейке лежал пакет с информацией, перевязанный большим голубым бантом. Джер посмотрел на сверток, опасаясь ловушки, однако рискнул и вскрыл его. Внутри находилась связка ключей. Вставив один из ключей в замочную скважину здания Клуба "Диоген", доктор Шейд услышал, как щелкнул, открываясь, замок.

Внутри здания качество подражания реальности оказалось намного выше. Войдя внутрь, доктор Шейд услышал где-то в глубине шелест газет и тихие шаги служащих. В воздухе витал запах сигарет и пахло старой кожей клубных кресел. Один из служащих встретил Джерома в холле и проводил наверх.

"Святая святых" Клуба выглядела заброшенно. Паутина покрывала все вокруг, тонкими мостами соединяя кресла, столы и шторы. Джер прошел по огромному залу, но паутина осталась целой. Воздух слегка искрился.

Через некоторое время темнота слегка рассеялась, кто-то в глубине зала зажег газовую лампу. Плотно завернутая мумия искусно передвигалась; глаза вспыхивали и гасли, словно невидимая адская сила включала и выключала маленькие экраны. Джер заметил, как со стен едва видимой пеленой медленно сползают другие фигуры. Кроме мумии, в зале постепенно появились и остальные: человек с собачьей головой в широком древнеегипетском одеянии и золотой цепи вельможи, актер прошлого века Джон Бэрримор, обернутая в одеяло женщина-инвалид в коляске. В глубине зала внезапно, словно факел, зажегся появившийся в воздухе камень с мерцающими внутри семью огнями — "Семь звезд". Все возникшие лица являлись воплощением одного разума, одной сущности.

Джер снял защитные очки и стал чем-то средним между доктором Шейдом и самим собой.

— Мы знаем, что вы стали жертвой розыгрыша, — сказал Бэрримор.

— Я должен найти человека, который никогда не терялся.

Все лица "Семи звезд" улыбнулись, даже камень.

— У нас достаточно средств, чтобы хорошо заплатить вам и защитить ваши интересы. Наша просьба заключается в том, чтобы вы нашли местонахождение вашей бывшей клиентки мадемуазель Дьюдонн.

— Любопытно.

— Подумайте, прежде чем отказываться.

— Хорошо, однако потребуется время, чтобы найти и подтвердить нужную вам информацию.

— Отлично. В вашем распоряжении один час.

Джером прервал доступ в Виртуальность, снял наушники и зрительный прибор.

Выход из Инфо-мира произошел слишком резко, что являлось недопустимым для здоровья. Он был потрясен, произошедшая встреча в Клубе "Диоген" казалась наваждением.

От избытка событий и постоянно поступающей информации у Джера голова шла кругом. Необходимо тщательно проверить сведения. Потратив некоторое время на просматривание старых записей матери, Джер наконец нашел данные, собранные Нейлом, но так и не использованные вследствие закрытия дела Мимси Маунтмейн в 1999 году. Среди записей лежал красивый бланк, на котором женским почерком была сделана благодарственная надпись и подпись "Джини". Даже не воспользовавшись доступом в Инфо-мир, Джер установил, что значившийся на бумаге адрес существует в реальном мире и по сей день. Это оказался до сих пор арендованный номер-люкс в отеле в Кенсингтоне. Не решившись использовать телефонную линию коммуникаций, опасаясь, что связь могут проследить из Виртуальности, Джер прибег к печатному справочнику и решил пройтись по городу. Избегая встреч с обезумевшими животными и отлавливающими их группами, Джер планировал попасть в отель и опросить обслуживающий персонал.

Однако он все же попытался проникнуть в гостиницу через Виртуальность. Отель давно приобрел конфиденциальный характер; по-видимому, некое лицо купило здание за приличную сумму денег несколько лет назад. При входе светилась надпись, гласившая, что заведение являлось собственностью некой покойной мисс Катрионы Кайе и после ее кончины передано во владение закрытому юридическому совету. Согласно завещанию мисс Кайе, здание использовалось по своему назначению и далее. Фактически гостиница приносила большие доходы и вполнеподходила в качестве секретного убежища для различных сомнительных личностей реального мира, ибо проникнуть туда из Инфо-мира оказалось невозможно, к тому же Джер не входил в перечень лиц, которым предоставлялось такое право. Единственное, что оставалось, — выйти в реальный мир и, посетив отель, подтвердить факт существования номера, значившегося на карточке за 1999 год.


Действовал комендантский час и необходимо было двигаться, не привлекая к себе внимания. Весь общественный транспорт временно прекратил работу. Любители собак, объединившись в небольшие группы, устраивали акции протеста против истребления животных. К ним же присоединялись бывшие граждане, в силу разных обстоятельств потерявшие идентификационный номер и статус и готовые всегда протестовать против чего угодно. В некоторых местах акции протеста переходили в вооруженные стычки. В парке святого Джеймса и на Оксфорд-стрит слышались выстрелы.

Джер не мог поехать на машине, так как пришлось бы периодически снижать скорость менять запрограммированный ранее маршрут в главном компьютере автомобиля, а информация о подобных изменениях автоматически поступит в Инфо-мир. В подвале Джер еще хранил старые велосипеды. Очевидно, пришел момент, когда они пригодятся. Отец Джера, умерший до рождения сына, был курьером, и детектив ощущал странную связь с отцом, когда садился за руль велосипеда или мотоцикла.

Джер помнил нужный маршрут наизусть и даже спланировал несколько хитрых маневров, чтобы запутать возможных преследователей. Вынув наушники, он оставил их на столике у входной двери и тщательно проверил себя на наличие иных средств связи с Инфо-миром. Джер ощущал себя астронавтом, пересевшим с космического корабля на телегу, запряженную лошадьми; но снять на время крылья не помешает.

Сев на велосипед, он поехал по улице, избегая нежелательных встреч. Везде слышался вой озверевших собак. Да, вот она — суровая реальность, как любил говорить Нейл.

У дверей отеля стояла женщина. Заходящее солнце золотило ее светлые волосы. Увидев незнакомку, Джер испытал легкий шок — такого поворота событий он не ожидал.

— Да, такова суровая реальность, — словно прочитав его мысли, сказала она.

На женщине не было ни широкополой шляпы, ни солнцезащитных очков.

— Видишь ли, за тобой следили не только электронные устройства, но и реальные люди.

— Значит, вы в курсе, что вас ищут.

— Конечно, просто мы хотели убедиться, что вы подходите. Вы не первый, с кем мы имеем дело. Но вы — лучший, мы недооценили вас.

Джер понял, что допустил ошибку.

— Вы не Женевьева?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Конечно, нет, хотя очень похожа. У нас общая кровь, хотя мы не родственники: в ней течет кровь моей матери.

— Сейчас вы говорите в единственном числе.

— Я — Мимси.

Джер догадался слишком поздно.

— Но Мы — "Семь звезд".

— А Женевьева — реальный человек?

— Да, можете с ней даже встретиться. Она сейчас наверху, в здании. Кстати, остерегайтесь собак! — сказала Мимси и зловеще улыбнулась.

Из отеля доносился страшный собачий вой, будто все оставшиеся в мире собаки собрались в стенах здания. У входа лежал мертвый человек в каске, защитная одежда на полицейском была разорвана в клочья. Джер поспешил в здание.

Воспользовавшись черным ходом, он проник в вестибюль, где увидел жуткую картину: сотрудники отряда по уничтожению собак лежали на полу растерзанные, вперемешку с трупами убитых и телами еще живых собак. Выхватив пистолет, Джер обнаружил, что он не заряжен. Мимси спокойно шла за ним, даже в помещении ее тело неестественно сияло, будто внутри горела лампочка. Из груди девушки медленно начал струиться красный свет, проникая через кожу и ткань одежды, свет этот больно резал глаза.

Собаки не обращали внимания на Мимси, зато злобно скалились на шедшего впереди мужчину. Однако боль настолько замучила животных, что нападать, по всей видимости, они не собирались.

На лестничной площадке второго этажа гигантский ротвейлер злобно рычал, разлегшись прямо на пути. Скалясь, он демонстрировал зубы, казавшиеся острее ножа, слюна капала изо рта. Вены на теле животного вздулись, глаза заплыли красноватым желеобразным веществом. Собака напряглась, словно готовясь к последнему приступу. Что-то взорвалось в голове животного, и из глаз потекло серое вещество. Бездыханный пес рухнул замертво.

Джер начинал почти чувствовать адский сигнал, на нервной почве разболелись зубы. Казалось, в голове начали стучать барабаны, видимо, поднялось давление. Собаки подходили к нему и падали замертво. Черепа животных взрывались, как живые бомбы, обрызгивая кровью и мозгом пол и стены.

Джер взялся обеими руками за перила и заставил себя идти дальше, к следующей лестничной площадке. Мимси продолжала идти за ним, что-то невозмутимо напевая. Оглянувшись, Джер поразился равнодушию на лице девушки, глаза Мимси напоминали два красноватых экрана.

— Это лишь начало грядущих бедствий, Первая Казнь — проклятие собак.

Дверь в номер люкс оказалась распахнутой настежь. На пороге лежал мертвый мужчина в черном костюме и со знаком "Семи звезд" на лбу. Горло покойника было разорвано, однако, по-видимому, не собакой; шейные вены — выдраны.

— Один из моих людей. Надо же, киска еще царапается! — едко заметила Мимси.

Джер попробовал успокоиться и снизить давление. Сделав глубокий вздох, он, как ни странно, почувствовал себя лучше.

— Не волнуйся, Казнь скоро закончится… но придет другая.

Она подняла с пола маленькую лохматую собачку, воющую от боли, и слегка щелкнула ее по носу. Голова несчастного животного запульсировала, и в следующий миг из ушей и глаз собаки потекли мозги.

— Фу, гадость, — сказала Мимси, отшвырнув труп животного в сторону.

Джер перешагнул через лежащего в дверях мертвеца.

На застеленной кровати с пологом лежала точная копия Мимси. Это была настоящая Женевьева. Девушка лежала, как натянутая струна, вцепившись звериными когтями в разорванное покрывало. Затем начала метаться из стороны в сторону, спутанные волосы покрывали мокрое от пота лицо. Из воспаленного рта торчали клыки. Глаза налились кровью, вены на висках вздулись.

— Она не человек, дорогуша, поэтому слышит сигнал, как и собаки.

Джер захотел подойти к кровати, но Женевьева зарычала на него, заставив отступить назад. Он понял, что остатками человеческого разума девушка удерживает его от непоправимого шага: в любую минуту она могла растерзать его, как лежащего у дверей мертвеца.

— Если она не человек, кто же ты?

— О-о, я-то человек!

— А во множественном числе?

— "Семь звезд", — гордо ответила Мимси и, опустив декольте, показала льющийся из грудной клетки красный свет.

Сияние становилось все ярче, а сигнал, очевидно, громче. Вой собак обрывался один за другим. Вещи, стоявшие на тумбочке у кровати, задребезжали. Казалось, дрожь сотрясала не только тело Джерома и отель, но и весь мир. Тело Мимси разделилось на части, камень двинулся вверх и достиг горла. Зазвучал голос:

— Мы пришли издалека, Мы — носители бедствий.

Затем в последний раз раздался голос Мимси:

— Только представь, через минуту собаки навсегда вымрут и вампиры тоже… а потом настанет черед людей!

Вой действительно прекратился. Все собаки вмиг погибли страшной и необъяснимой смертью. Джером подбежал к кровати и взял Женевьеву за руку. Нечеловеческая сила ее пожатия не удивила его. Джер смотрел в глаза девушки, надеясь услышать хоть что-то.

Дьявольская сила, владевшая телом Маунтмейн, заполнила комнату слепящим красным светом. Теперь и Джером стал ощущать адский сигнал. Трещины на лбу Женевьевы начали увеличиваться, из ран на лице заструилась кровь. Гримаса безумной боли исказила прекрасное лицо.

— Джером, ты — все, что осталось…

Огромные красные сгустки потекли из глаз, ушей и носа умирающей.

1416–2025 гг.

Она приподнялась на постели, и последний смертельный толчок сотряс юное тело. Голова с треском раскололась, кровь залила простыни; девушка превратилась в сломанную куклу. Жалобные стоны прекратились, и наступила мертвая тишина. Казалось, остальной мир тоже прекратил свое жалкое существование.

Обернувшись назад, Джер увидел, как "Семь звезд" медленно выплывают из комнаты…

Эпизод 7 Последняя схватка

Неужели она способна испытать страх перед смертью? Нет, жизнь не кончилась в шестнадцать лет, Женевьева просто перестала быть человеком.

Молодой мужчина обнимает ее, глаза красавца жаждут крови.

Шум в голове утихает, и на глаза падает красная пелена. Боль прекращается…

Небытие…


Застывший миг в музее. Джини стоит позади мужчины, рассматривающего саркофаг древнеегипетской мумии. Лицо человека отражается в стекле, а ее фигура — нет, но он все же чувствует чье-то невидимое присутствие и оборачивается. Женевьева читает его мысли, он думает о ней…

Нет, потом, в другой жизни…


Женевьева Сандрина Изольда Дьюдонн стала Бессмертной Женевьевой, дочь врача Бенуа Дьюдонна превратилась в дитя ночи, темную дочь Чандагнака из рода Мелиссы Д'Экью.

Все кончено…


Она в темноте, не испытывает никаких чувств, однако все еще в женской оболочке. Тело не слушается приказов, оно неподвижно.

Валун песчаника, засохшее дерево.

Она не видит, зато чувствует.

Рядом и другие подобные существа, они признали ее. Пятеро товарищей.

Эти создания тоже когда-то жили в человеческом мире.

В этот миг она признает свою окончательную смерть.

Теперь их шестеро, и они тянутся друг к другу. Она знает их, хотя не по именам. Свое имя тоже не помнит. Приближаясь друг к другу, они сияют. Приходит осознание настоящей любви.

Однако не хватает седьмого… Где же счастливый Номер Семь?

Видимо, время еще не пришло…


Красный свет.

Сознание возвращается, возобновляется жизнь. Она снова думает, помнит, видит окружающий мир, чувствует свое тело.

Ощущение тепла и легкой боли.

Жива. Она снова жива, хотя стала одинока. Пятеро спутников исчезли, и сердце стонет от потери. На глаза наворачиваются слезы.


Свежая горячая кровь тонкой струйкой стекает в рот. Теплая жидкость вливается и будит ото сна, зубы становятся острее. Она облизывается, чувствуя прилив энергии.

Ночные ощущения пропадают. Девушка внезапно ощущает шероховатость рубашки на теле. В воздухе витает запах лекарств и больницы. Женевьева пытается сесть. Голова вновь на месте, поддерживаемая специальными зажимами, внутри находятся пластиковые трубки. Повращав глазами, пациентка увидела, как жидкость через трубки поступает в ее возрожденный организм. Однако внутри присутствует какое-то инородное тело. В том месте, куда пришелся последний приступ боли, девушка чувствует пластину из неорганического вещества, скрепившую треснувший череп.

Попыталась дотянуться рукой до головы, но мешает пластмассовый наручник. Дернув сильнее, она срывает его.

Кто-то берет Джини за руку.

— Вижу, поправляешься.

Зазвучал сигнал тревоги.


— Вы в "Пирамиде", высотном здании в районе доков в Лондоне. Это международная резиденция Дерека Лича. Некоторые называют его "Последний оплот человечества", — сказал незнакомец.

Мужчина не врач, но лицо знакомо. Постепенно она вспоминает — это сын Салли Родс — Джером, ставший свидетелем ее смерти. Судя по переменам на его лице, это случилось годы назад.

— Как давно… все произошло?

— Уже минуло семь месяцев.

Девушка медленно садится на постели.

— Вы столько пропустили! Проклятия, войны, крах мира.

Женевьева дотронулась до головы, ее волосы впервые в жизни коротко острижены.

— Наверное, Жанна Д'Арк выглядела именно так, — сказал Джером.

— Я не хочу быть похожей на Жанну.

Девушки когда-то знали друг друга, но с тех пор прошли столетия.

— Слава Богу, что вы живы. Лич сделал все возможное для вашего спасения. Долгие месяцы вами занимались медики и маги. Поскольку вы и раньше были не совсем обычным человеком, то вернуть вас обратно оказалось проще. По частям собрали быстро, но самым трудным оказалось, как выразился Лич, "мобилизовать силы". Работала целая бригада лучших умов, но в конце концов Личу пришлось лично пойти за вами в небытие и вытащить обратно. Для меня все это довольно необычно.

— Я и сама пребываю в недоумении.

— Хотите зеркало? Шрамы на голове уже заживают, а на лице их и вовсе нет.

Взглянув в глаза Джера, она увидела свое отражение — худую, осунувшуюся, с остриженной головой девушку.

— Если вам нужна кровь, я… — робко сказал мужчина.

— Знаю, — ответила Женевьева, взяв Джера за руку.


Многое в мире изменилось за время отсутствия Джини, даже температура кипения воды снизилась до 78 градусов — остаточное явление после Второй Казни — Палящего Огня. По всей планете самопроизвольно возгорались различные объекты, за лето исчезли почти все леса на Земле. Из океанов вышли невиданные чудища, похожие на монстров из фильмов 50-х годов двадцатого века, и разорили почти все уцелевшие от пожаров города. Это настала Третья Казнь — Невиданные Чудища. Повсюду не прекращались природные катаклизмы, свирепствовали голодные насекомые. Обезумевшие от ужаса люди уже перестали понимать, какая из Казней страшнее, и различать, где бедствие, а где его последствия. Снова вспыхнули войны, в том числе экономические, начался массовый психоз и паника. Конфликты начинались из-за ерунды, люди испытывали ненависть друг к другу. Четвертая Казнь — Вавилонское Проклятье — положила конец всем международным электронным коммуникациям. Инфо-мир не погиб, как предрекали исследователи, однако претерпел существенные изменения. Доступ в Виртуальность теперь оказался возможен для единиц, три четверти узлов связи были разрушены, многие операции попросту перестали выполняться. Красочные изображения потеряли прежнее качество, многие спецэффекты заменились подделками. Мир рушился, и Лич оказался бессилен возродить былое, и все же не терял надежды.

Женевьева удивлялась странной заботе Дерека Лича.

— Вы знакомы с трудами Нострадамуса?

— Разумеется.

— В 1942-м одно из его пророчеств помогло найти "Семь звезд".

— Тем не менее Мишель многое оставил неясным.

— Я часто размышляю над тем, почему так мало из предсказанного сбывается? Быть может, мир слишком медленно движется вперед? О многом прорицатель вообще не упомянул: открытие пенициллина, Элвис Пресли.

Лич не улыбался. Девушка находилась в его кабинете на самой вершине "Пирамиды". Через затемненные стекла окон светились пожары, уничтожающие город; в темно-красных лоскутах горящих районов виднелись огромные хвосты бродящих среди руин голодных ящеров.

Экраны в Инфо-мир были серыми и мертвыми. Здесь находился центральный узел глобальной сети, самое сердце Виртуальности, которая объединила человечество, превратив людей в микроскопические звенья колоссального потока информации. Теперь главный центр доступа казался лишь комнатой, заваленной ненужным хламом.

Лишь немногие, как мать Джерома, выступали против безграничной власти Лича. Магнат превратил людей в часть огромного механизма, запер в монады, позволяющие доступ в Виртуальность, и снабдил громадным количеством сомнительной информации. Дерек Лич изменил представление людей о мироздании. Даже история как наука перестала быть важной. Когда Эдвин Уинтроп допустил использование камня, то руководствовался высшей благородной целью — избавлением народов от фашистов, однако, разбудив энергию рубина, замарал руки в крови и положил начало власти зла в мире. Надежды Уинтропа не сбылись: в мире появилась огромная трещина, через которую и пролез Дерек Лич. А теперь "Семь звезд" градом осыпали несчастья на миллионера и весь остальной мир.

Женевьева хотела и должна была стать счастливой, но понимала всю тщетность былых надежд.

Бедствия пришли как раз в тот момент, когда Лич полностью подчинил себе планету. Мир за окнами медленно погибал, и только огромная "Пирамида" продолжала возвышаться над землей.

"Это конец", — подумала Женевьева.

Лич взял со стола единственную в огромном здании книгу. С появлением Виртуальности необходимость в печатных изданиях полностью отпала.

— Во время последней войны вам позволяли доступ только к некоторой информации. Уинтроп многое скрыл от вас, но, как ни странно, от него скрыли еще больше. Например, истинные последствия использования камня.

Женевьева внимательно слушала. Дьявол подошел к окну и дотронулся до стекла. Внизу бесконечно продолжались пожары, в глазах гигантских монстров, блуждающих между горящими руинами, отражались языки пламени. На черном небе алел диск луны, созвездие Большой Медведицы исчезло.

— Неправильно, нельзя оставлять мир в таком хаосе.

Женевьева согласилась.

— Старый мир еще можно вернуть.

— Как?!

— Пожалуй, не вернуть, а выкупить. Все дело в цене. Согласно древнему пророчеству, мир останется существовать, если семеро дважды умрут, принеся себя в жертву для остального человечества. Семеро мертвых должны вернуться и снова умереть. Вы — первая и главная, через вас в мир вернутся остальные шестеро. Насколько понимаете, после смерти тоже есть жизнь, которую также можно потерять.

— Я не боюсь.

Многие спрашивали девушку, как выглядит смерть, однако ответить на подобный вопрос невозможно.

— Завидую вам, Женевьева. Вы знаете такие вещи, которые для меня навсегда останутся тайной. Чтобы не чувствовать по сей причине некую ущербность, я посвятил жизнь другим вещам и, наверное, преуспел.

— Когда все закончится, вы останетесь править Адом?

— К сожалению, мсье Нострадамус умолчал о подробностях.

— Тем не менее именно так случится?

— Несомненно!


Женевьева не видела выбора и, не задумываясь, решила спасать мир. В самой глубине "Пирамиды" ее проводили в некий планетарий — один из магических кабинетов Лича. Огромный красно-желтый медный шар свисал с высокого потолка, вокруг него на стальных кольцах располагались вращающиеся сферы разных размеров — подобие Солнечной системы.

Лич предложил начать процесс специальным ритуалом восточных песнопений, однако предупредил о возможной необходимости принести кровавое жертвоприношение. Женевьева должна вновь достичь небытия и вернуться с шестерыми спутниками. В этом мире их станет семеро, и, согласно Нострадамусу, Спасители смогут остановить гибель планеты.

Женевьева не сказала магнату о том, что их будет только шестеро. В конце концов Нострадамус часто все путал. Жаль, в юности она так и не успела навестить прорицателя; хорошая встряска ему не помешала бы: может, Мишель стал бы серьезнее относиться к своей миссии и работать точнее.

В предстоящей борьбе, согласно пророчеству, выживет лишь она. Уже дважды девушка умирала: став вампиром и семь месяцев назад во время Первой Казни.

По-видимому, свой долг миру Женевьева успела оплатить, и после схватки за мир жизнь ее продолжится. Наверное, придется стать свидетелем того, как Лич заново создаст свою империю, кто знает — быть может, новый мир окажется не так ужасен.

Однако ее всерьез беспокоил седьмой. Если его действительно не существует, а это скорее всего именно так, насколько отрицательно отразится отсутствие на предстоящей борьбе? Черт побери всех прорицателей и провидцев! Вспомнить ту же Кассандру — мало ей досталось за все выходки!

Итак, Женевьева становится Солнцем, занимая центральное кресло под главным шаром.

— Ладно, попытаюсь озарить мир, — с улыбкой сказала девушка.

Дерек покинул помещение, однако кругом чувствовалось его невидимое присутствие. Женевьева знает, что магнат наблюдает за ней — темное существо, выглядывающее из мрака, гигантский спрут, обхвативший ядовитыми щупальцами планету. Лич хочет спасти свою Империю, продолжить властвовать и дальше.

В зале появились молодые девушки, служительницы Дьявола, и начали магические песнопения. Джером — еще одна составная гигантского мистического механизма Лича. Если мир надо спасти, она сделает это хотя бы ради Джера и Салли.

Женевьева сконцентрировалась, искусственная Солнечная система начала вращение.


В темноте пятеро ждут ее, скоро они воссоединятся, Женевьева станет их путем в мир людей; тоннелем, через который они пройдут на Землю. Девушка ощущает отрывки жизней пятерых существ; некоторые знакомы ей, другие — нет. Соединившись, они возвращаются.

Система прекращает вращение. Женевьева открывает глаза и вылезает из кресла. В голове кружатся следы чужих воспоминаний. Произошедшее потрясает даже больше, чем путешествие в виртуальный мир. Джини ощутила сильную связь, которая была даже отчетливее связи с людьми, чью кровь она когда-то забрала. В теле появились другие личности, кроме нее.

— Она вернулась одна, это провал, — послышался будто сквозь сон голос ассистентки Лича.

— Подожди, ритуал еще не закончен, — говорит Джером.

Сын Салли помогает Женевьеве встать и тревожно вглядывается в глаза девушки.

Да, теперь все семеро в сборе.

Яростная жажда крови охватила Женевьеву. Мгновенно выросли клыки; незнакомцы в голове присоединились к ее страшному голоду.

— Лич сказал, что принесение жертвы завершит создание круга. Я готов, — тихо сказал Джером, расстегивая ворот рубашки.

Хищник внутри одерживает победу, сдерживать жажду становится невозможно. В подобном состоянии теряется рассудок, засыпает сознание. Прекращаются угрызения совести, умирает личность. Остается только Зверь и безумное желание почувствовать вожделенный вкус крови. Кровь, кровь, кровь.

Зубы молниеносно смыкаются на шее Джерома и прокусывают яремную вену. Огромными глотками живительная влага поступает в охваченный безумной жаждой организм.

Кровь вливается вместе с сознанием и разумом жертвы. Куски мяса попадают в рот Зверя, и он глотает их, увеличиваясь в размерах. Вот она — Женевьева-чудовище. Не останавливаясь, она высасывает всю жидкость до последней капли, бездыханное тело падает к ногам вампира. Женевьева чувствует, что поглотила больше, чем может переварить. Кровь застыла в горле, живот сдавило. Такое происходило и раньше — трижды за шестьсот лет. Это были постыдные для ее человеческой натуры моменты жизни, о которых Женевьева предпочитала забыть. Зверь внутри нее порой неподвластен, однако именно кровь продлевала ее жизнь и сохраняла вечную молодость. Часто она пыталась убедить себя, что может избежать убийств, но противостоять своей сущности было невозможно.

Джером добровольно пожертвовал собой, но грех с ее души этот факт не снимал. Часть прежней Женевьевы она давно потеряла. Джера можно было спасти и возродить к жизни вампиром, подарив Темный Поцелуй, но теперь уже слишком поздно. Он мертв, обескровленное тело лежит на полу. Помощники Дьявола в ужасе пятились к двери, ожидая, что в следующий момент девушка набросится на них. Непонятные существа в голове насытились кровью, и теперь девушка ощущала, как они увеличиваются в размерах. Создания стали говорить с ней. Несколько веков назад Жанна Д'Арк тоже слышала голоса, именно они вели ее.

— Скоро, скоро, скоро, — шептали четверо мужчин и женщина в голове Женевьевы.

К ним присоединился еще один мужчина. Через мгновение их наконец стало семеро, как и предсказывалось в пророчестве.

Женевьева чувствовала, как отяжелело тело, готовое лопнуть; раздулся живот, шея вытянулась словно змея, на языке чувствовался вкус теплой крови. На полу лежала одежда Джера — все, что осталось от сына Салли. Тело мужчины непостижимым образом растаяло под острыми зубами.

— Теперь! — закричали разом голоса.

Женевьева открыла рот, и оттуда вырвалось облако красного вещества.

В воздухе, наполнившемся эктоплазмой, возникло шесть фигур. Первым появился худой смуглый мужчина с открытой раной в груди, одетый в древнеегипетскую одежду вельможи. Женевьева поняла, что это Пай-наттем, в котором камень хранился почти три тысячи лет.

Вторым явился симпатичный мужчина со старомодными усами, в черной одежде покроя, характерного для двадцатого века. В руках незнакомец держал гипсовый череп и меч.

— Распалась связь времен, — процитировал Бэрримор строки из Шекспира.

Следующим появился Эдвин, каким Женевьева знала его в молодости: в запачканном офицерском мундире, молодой и бесшабашный.

— Казалось, я умер в окопе во время войны, но жизнь странным образом продолжилась. Ты — одно из воспоминаний той жизни. Помню призраков, мерзкие твари явились за мной и украли из мира живых…

Женевьева погладила Уинтропа по руке, и он успокоился.

К мужчинам присоединилась женщина — полная жизни Морин Маунтмейн, подарившая Женевьеве молодость. Морин казалась сбитой с толку менее мужчин.

— Наступает конец. Мимси надо остановить.

Следом возникает незнакомый мужчина с бритыми висками, в шортах, поношенной майке в стиле 90-х и шлеме велосипедиста. Очевидно, юный курьер.

— Кто вы? — спросила Женевьева.

— Получите, милочка, — ответил незнакомец, вынимая из сумки сверток.

Последним из красного облака материализуется доктор Шейд — космический герой из мультфильма. Персонаж одет в длинный яркий плащ, лицо закрыто маской и защитными очками. Интересно, что в этой компании делает вымышленный герой?

— Вот это да, Джини! Поверить не могу — ты укусила меня! — сказал Джер, снимая маску.

Женевьева не знала, как ответить.

— Однако я — не вампир! Тогда кто?

— Ты выглядишь как доктор Шейд.

— Ясно…

После смерти Джер стал определенно улыбчивее и веселее, теперь сын Салли совсем не походил на серьезного виртуального детектива. Очевидно, Джер приобрел некоторые качества детского персонажа.

— Мы — последняя надежда старого мира и должны покончить с бедствиями на планете, уничтожив камень.

Голос Пай-наттема зазвучал в головах Семи Спасителей.

Глаза посыльного вытаращились от страха.

Разум Джерома куда-то несся, таща за собой Женевьеву, кровь усилила их связь.

— Я знаю тебя, — обратился Джером к велосипедисту.

— Меня зовут Коннор.

— Ты — мой погибший отец;

— Вообще-то мы все когда-то погибли, — заметил Эдвин.

— Скоро мы умрем снова, и наши жизни, принесенные в жертву, излечат мир. Фараон опять сможет править в долине Нила, — сказал Пай-наттем, очевидно, не подозревая, что теперь миром правит только Лич.

— Но почему избраны именно мы? — спросил Джер.

— Ответственность лежит на нас, мы все когда-то слишком близко соприкоснулись с камнем. Мы умерли, но "Семь звезд" возродился в моей дочери. Мы потеряли души гораздо раньше, чем тела.

Бэрримор понимающе кивнул.

— Знаете, мне не очень хочется умирать. Я отказываюсь выкупать мир в обмен на собственную жизнь. Меня и так убил какой-то подонок, а теперь опять никто не спрашивает, хочу я или нет бросаться жизнью.

— Отец! — возмутился Джером, который был старше отца на десяток лет.

— Ты жил в своем сыне, — сказала Женевьева.

— Ничего себе утешение! Однако напомню вам — он тоже умер, недолго порадовавшись жизни. А я вообще ничего толком не успел. Я был слишком молод, чтобы умирать.

— Простите, Коннор, мы все здесь не по собственному желанию. Только первые из нас знали, на что шли, — сказал Эдвин, взглянув на жреца.

— И последние, — вставила Женевьева, посмотрев на Джерома.

— Кто вы все такие? — продолжал возмущаться Коннор.

— Называйте как угодно: спасители вселенной, воины, рыцари-освободители, семь великих грешников, мстители, духи справедливости, защитники слабых и обездоленных, последняя надежда человеческого рода. Мы явились во славу мира и добра, чтобы восстановить справедливость и победить зло. Теперь ясно? Надо оставить все сомнения и, вооружившись мечом добра, пойти навстречу опасности! Ты с нами? — спросил Джером.

Бэрримор с завистью посмотрел на оратора: такая речь действительно заслуживала восхищения. Морин была очарована, в душе женщины пронеслась грустная мысль, что она не сможет принадлежать такому мужчине! Эдвин чувствовал гордость за новое поколение, Клуб "Диоген" стал бы значительно могущественнее, если бы его возглавил такой бесстрашный благородный человек.

— Как скажешь, сын. Ладно, я — с вами.

Теперь Семеро стали единым целым. Женевьева чувствовала, как постепенно растет их сила. Спасители, взявшись за руки, образовали круг, в замкнутом пространстве семи тел начала циркулировать энергия.

— Простите, что вмешиваюсь в столь вдохновенный момент, но время не ждет, — раздался в репродукторе голос Лича.


Для Спасителей уже подготовили специально оборудованный скоростной летательный аппарат: нечто среднее между "роллс-ройсом", "Акулой-призраком", военным вертолетом и космическим кораблем. Черная блестящая машина была неуловима для всех радаров и спутников. Можно только представить, чего Личу стоило расстаться с таким сокровищем.

Джером, конечно, мог управлять кораблем, к тому же маршрут уже оказался запрограммированным в бортовом компьютере. Женевьева представляла конечный пункт поездки: несомненно, то самое место, откуда все и началось, — Египет. Девушка взошла на борт последней. Лич следил за отбывающими через экран в здании, и Женевьева знала, что Дьявол втайне мечтает присутствовать при победе. Однако некоторые из Семерых охотно поменялись бы с ним местами; умирать все же не хотелось, но пророчество, несомненно, исполнится.

— Увидимся, когда все закончится, — сказал Лич на прощание.

— Если Нострадамус не пошутил, — колко заметила Женевьева.

Девушка заняла свое место на борту летательного аппарата, и "Акула-призрак" взмыла ввысь.


Европейский континент горел: яркие пятна пожара виднелись даже с огромной высоты. С Урала летели ракеты, едва не задевая корпус корабля, однако Джером ловко увертывался от снарядов. Среди облаков плыли гигантские крылатые твари, норовя ударить когтями в стекло.

Семеро молчали.

Женевьева мысленно соприкасалась с теми, чью кровь забрала, но связь с Шестью другими казалась неизмеримо сильнее. Впервые в жизни Джини осознавала грядущую опасность. Если в живых останется лишь она, то, лишившись связующей духовной нити с Остальными, не вынесет безумия одиночества. Потеря казалась настолько страшной и невосполнимой, что память о столь чистой и святой связи не даст ей покоя в дальнейшей жизни и будет терзать до скончания времен.

С каждой минутой связь между Семерыми укреплялась. Коннор и Джером были одной крови, между Морин и Джером появилось физическое притяжение, к тому же они оба подарили Джини часть себя. Пай-наттем, Бэрримор и Уинтроп точно дополняли друг друга.

Воспоминания множества прожитых жизней воскресали в памяти. Остальные Шестеро тоже чувствуют эти воспоминания, ибо Семеро — единое целое. Древняя история Пай-наттема, талант Бэрримора струей лились в ее сущность. Женевьева знала все обо всех: Эдвин беззаветно любил Катриону, Морин пылала страстью к Джеперсону, Коннор питал сильнейшую привязанность к Салли.

Во все времена Семеро вращались вокруг ядра кровавого камня-убийцы и сияли в глубине, образуя созвездие. Втайне даже от собственной души они постигали сущность рубина — красиво оформленного куска Зла, ниспосланного на Землю.

По мере приближения к Нилу Семеро чувствовали пульсацию объекта, ждавшего их в конце пути. Невидимый вихрь поймал и закружил корабль "Акула-призрак". Если бы время останавливалось, то Джини выбрала именно этот момент для конца — миг перед неизбежной гибелью.

В кипящих водах Нила скрывалась прозрачная рубиновая пирамида, внутри горели "Семь звезд". Поначалу Женевьева подумала, что камень вырос до гигантского размера и немного изменил форму. Сфинкс и пирамиды рядом с ним выглядели детскими игрушками. Однако это оказалось лишь световым изображением, камень находился где-то внутри виртуальной проекции.

На берегах реки собрались толпы людей. В последнее время, когда возник культ массового поклонения "Семи звездам" и Казням, народ собирался у Нила. Около стен Красной Пирамиды бесконечно приносились жертвы. Внезапно в толпе прозвучали предсмертные крики, однако подобные вещи лишь увеличивали ненасытный аппетит беснующихся: люди давили друг друга и тут же шли по обессиленным обезвоженным телам, по горящим и разлагающимся трупам. Одетые в красные мантии священники в приступах ритуального безумия бросались в бурлящие воды Нила.

Уже испытав смерть, Женевьева знала, что наступает после гибели физического тела. Теперь она начала осознавать: "Семь звезд" не магический предмет, а истинное Зло в своем первоначальном обличье, неспособное созидать.

Долгие века лежа а земле, Пай-наттем слушал таинственный шепот рубина и до сих пор считал "Семь звезд" неким загадочным механизмом. Бэрримор, уничтоживший в себе гения, следуя воле камня, считал рубин злым бесом или дьявольским орудием. Морин верила в то, что камень — орудие в руках Высших Богов, служению которым ее родственники посвятили жизнь. Для Эдвина — загадка, которую необходимо разгадать и спрятать подальше от посторонних глаз. Для Коннора — олицетворение несправедливости, смерть, укравшая молодую жизнь. А для Джера скорее всего огромная лже-информация и угроза Инфо-миру. А что камень для Женевьевы?

Наверное, враг и спаситель в одном лице. Женевьева не сомневалась, что Первая Казнь была направлена именно на ее уничтожение. Очевидно, Мимси нашла тайные архивы Клуба "Диоген" и оставшимся человеческим разумом догадалась, как можно избавиться от вампира. "Семь звезд" поняли, что Женевьева Дьюдонн не просто вампир, а Центр "Семи звезд" и единственная сила, способная разрушить камень и заключенное в его недрах зло.

"Она все еще моя дочь", — думает Морин.

Женевьева тоже ощущала странную привязанность к Мимси, в которой пребывала частица ее крови и которая была так удивительно похожа на нее. У Мимси, как и у Джини, так же украли жизнь, любовь, будущее, весь огромный прекрасный мир.

Мимси тоже умрет.

"Акула-призрак" опустилась на желтые пески рядом с Красной Пирамидой. Землю усеяли трупы, остекленевшие глаза покойников смотрели в черно-красное небо.

Семеро вышли из летательного аппарата и повернулись лицом к зловещему сооружению, где в глубине светился камень. Внезапно Женевьева почувствовала невидимую атаку, ужас, как перед второй смертью. Стальная пластина в голове стала накаляться, мозг прорезал дикий собачий вой. Девушка упала, забившись в приступе боли. Но подоспевший на помощь Пай-наттем легким движением руки стер звук из памяти. Опираясь на Морин, Женевьева встала, рассудок девушки вновь просветлел, силы вернулись.

Прочертив в воздухе магические знаки, Бэрримор и жрец открыли возникшую в призрачном сооружении дверь, ведущую вглубь. Читая вслух заклинания на древнем как мир языке, Пай-наттем создал сфинксов, а Бэрримор нарисовал чудищам трагические и комические гримасы. Внезапно из двери здания появилось гигантское щупальце и ударило актера. Тело Бэрримора вспыхнуло и в миг сгорело. В глазах Великого Профиля застыло удивление, но не вырвалось ни звука. В сознании Оставшихся медленно исчез голос актера, Шестеро чувствовали боль невосполнимой потери.

Жрец схватил щупальце и с силой дернул, отрывая его. Вдруг по рукам Пай-наттема побежали волны морщин; в считанные секунды тело вельможи высохло, превратившись в мумию, и ветер развеял прах над головами Пятерых. Связь в круге нарушается, не в силах вынести вторую утрату. Спасители падают духом. Один лишь Джером оказывается в состоянии объединить Оставшихся.

Женевьева знает, что всех ждет смерть, однако гибель двух товарищей произошла слишком внезапно. Сердце вот-вот разорвется от боли.

Эдвин берет на себя руководство группой и направляется к дергающемуся в конвульсиях щупальцу. Вслед за Уинтропом идет Женевьева, за ней — остальные. Она знает, что Коннор мечтает повернуться и бежать как можно дальше от Красной Пирамиды, начать новую жизнь и осуществить все, что не успел ранее. Только невидимая, почти чуждая ему связь с Джеромом удерживает юношу от постыдного бегства. Для Коннора все происходящее является страшным сном или безумной фантазией. Эдвин в свое время именно таковой считал жизнь после Второй мировой войны. Однако сейчас не стоит думать об этом.

Пятеро вошли в тоннель, ведущий к центру адской пирамиды. Сверху из темноты на Спасителей смотрели странные изваяния. Лица статуй были знакомы. Каждый видел именно тех людей, которые встречались на жизненном пути. Эдвин видел Катриону, Деклена Маунтмейна, Беннета Маунтмейна, Чарльза Бьёргарда и Майкрофта Холмса. Морин видела Мимси, Ричарда Джеперсона, Дерека Лича. На Коннора смотрели лица рекламных агентов и продюсеров, к которым он мечтал пробиться и стать в будущем звездой экрана. Джером видел мать, Нейла, Сестру Шанталь, Роджера Дюрока. Женевьева видела троих, чьи жизни загубил сидящий в ней Зверь: Давида Ле Галуа, Сергея Бухарина, Анни Маринер… и Джерома. Значит, жертв стало четверо. Убитые взывали к ней, умоляли, угрожали, приказывали оставить борьбу и не идти дальше, покориться Великому Злу и "Семи звездам". Кроме знакомых, витали тени с разными лицами мужчин, женщин, детей, стариков. Все они мешали продвигаться вперед, раздирали на части, подавляли волю. Среди мелькающих лиц Джини узнала Чандагнака, укравшего ее жизнь; злые глаза Властелина Тьмы укоряли за бездействие во время его казни. В темноте тоннеля оживали многие другие знакомые и чужие фигуры. Все внушали, что она лишь эгоистичный паразит, принесший людям зло; убеждали прекратить бессмысленное сопротивление и надуманный героизм, ибо мир все равно ждет неминуемая гибель.

И в этот раз Женевьеву спасает доктор Шейд. Джер умер последним и еще не успел поразмышлять над потерянной жизнью и неисполненными планами, он не успел привыкнуть к новому существованию. Качества доброго персонажа удвоили духовную силу и не позволяли упасть духом. Джер первый поборол искушение статуй и теперь пришел на помощь Остальным. Мужчина не упрекал и, казалось, был даже признателен за смерть. Благодаря случившемуся он познакомился с отцом, понял мать, вышел из виртуальной тюрьмы, в которой жил; ощутил истинную ценность реального мира и стал чем-то большим, нежели прежний Джером Родс. Теперь безграничная любовь к мирозданию помогала Джеру выбраться из темноты сомнений.

Борьба с голосами дорого обходится: Коннор выглядит заметно постаревшим, высохшим и опустошенным, Эдвина изрешетили пулями и отравили ядовитым газом. Пятеро не уничтожены, но идти дальше не в силах.

— Иди вперед за нас всех, — сказал Эдвин.

Джером встал рядом с Женевьевой и Морин. Взяв женщин за руки, он направился к центру Зла. Пройдя еще немного в глубь тоннеля, Спасители оказываются почти у цели, медленно открываются главные двери.

"Семь звезд" в теле Мимси встречают вошедших в зал. Впервые за шестьсот лет Женевьева будто смотрит в разбитое зеркало, видя свою точную, но странно искаженную копию. Мимси откидывает назад длинные волосы — лицо состоит из микроскопических красных экранов. Вот он — источник Зла во плоти.

— Мимси, дочка, — обращается Морин к существу в теле дочери.

"Семь звезд" неподвижно уставились невидящим взором.

Джером выхватывает пистолет и стреляет. Однако, достигнув защитного экрана вокруг тела девушки, пуля доктора Шейда рассыпается на мелкие фрагменты.

Когда-то она была женщиной. Тайные девичьи желания, радости и горести питали камень и в итоге привели "Семь звезд" в действие. Энергия хлынула в рубин, тонко оформив будущность планеты и создав схему Конца Света. Если данное существо мыслит, то вряд ли человеческим разумом; если чувствует, то вряд ли это земные ощущения. Морин Маунтмейн втайне продолжает любить стоящую перед ней оболочку Мимси, мысленно пытается пробудить в дьявольском существе дочерние чувства.

Женевьева вдруг подумала: упади камень на другую планету, какой бы облик приняло Зло? Наверное, превратилось бы в нечто способное привлечь обитателей той планеты, как драгоценные камни притягивают к себе людей. Когда фараон впервые заглянул в сверкающие глубины сокровища, ему безумно захотелось расширить свою власть на Земле, однако тогда египетский царь не знал, какое послание принес на Землю зловещий камень.

Разве Мимси несет ответственность за случившееся? Конечно, нет! Девушка — лишь сосуд для беспощадной силы Зла; жертва, как и все остальные на планете. В воздухе мелькали тени, забравшие Эдвина в свой мрачный мир. Они кружили вокруг "Семи звезд", словно мотыльки у ночного фонаря.

Морин прошла несколько шагов вперед и дотронулась до того, что осталось от дочери. Женщина-рубин перестала светиться, экраны на лице исчезли.

— Все в порядке, дорогая. Скоро кошмар закончится.

Защитный экран исчез, на лице Мимси появилось выражение испуганного ребенка. Джером выстрелил прямо в голову девушки, и Женевьеве показалось, что пуля пронзила ее мозг. В глазах "Семи звезд" отразилось осознание предательства. Тело упало, и камень выкатился из груди. Зловещая сила, удерживавшая в своих объятиях Мимси, хлынула в красноватый полумрак, словно прилив. За считанные секунды юное тело постарело; прежде чем рассеялся дым выстрела, на полу лежала мертвая старуха. Морин всхлипнула, пытаясь заглушить раздирающие сознание рыдания. Женевьева обняла несчастную женщину, остро ощущая ту же страшную боль потери. Мимси являлась частью обеих, а камень был связан с зачатием девушки и позднее стал ее сердцем. "Семь звезд" лежал перед Тремя, неизменно сверкающий, звезды в глубине то вспыхивали, то гасли.

Красная Пирамида начала рушиться, превращаясь в красное облако пыли. Джером поднял камень, и колдовское сияние отразилось в защитных очках доктора Шейда. Женевьева почувствовала, насколько напряглись силы мужчины. Спасители подумали об одном и том же: камень — источник колоссальной энергии, если сохранить его, то, возможно, когда-нибудь силу удастся направить на осуществление благой цели. Мир нельзя оставлять Личу, с ним надо бороться. Но Джером действительно приобрел силу доктора Шейда: он очнулся от наваждения первым.

— Нет, нельзя сохранить камень, Спасители не для этого пожертвовали жизнями. Другого шанса избавить мир от Зла не будет. Силы "Семи звезд" истощены, потрачены на Казни, оболочка уничтожена. Только сейчас или никогда!

Морин бесшумно умерла в объятиях Женевьевы, горе оказалось гораздо сильнеевсяких душевных сил. Джини медленно опустила мертвую женщину на пол и откинула пряди волос с прекрасного лица. Морин сделала все, что могла, пытаясь искупить вину предков и спасти мир, который любила.

Наступила ночь. Красная Пирамида стала уменьшаться в размерах, лучи дьявольского света потускнели. Вокруг в ожидании гибели собрались обезумевшие идолопоклонники.

Джером со всей силой сжал рубин в кулаке. Красные отблески скрылись в кожаной перчатке доктора Шейда. Послышался треск, и Джер сжал еще сильнее.

— Отойди подальше, Джини. Когда рубин разрушится, я погибну с ним. Я должен сделать это, а твоя задача — жить дальше. Передай маме, что Коннор был хорошим парнем.

Остальные исчезают из сознания Женевьевы, одиночество надвигается огромной черной тенью. Как человечество станет жить без "Семи звезд"? Что осталось ей на этом свете? Ничего.

— Давай, Джини. Беги быстрее.

— Нет, так нечестно.

Девушка отбирает камень. Женевьева намного сильней доктора Шейда: у вампиров железная хватка.

— Ты уже умер однажды, спасая меня. Наступил мой черед. Сам передай Салли все, что хотел сказать. Будь всегда начеку и береги Землю. Если сможешь — попытайся воспрепятствовать Личу вернуть власть и лучше никогда не играй на стороне Дьявола.

Она покинула Джера быстрее, чем он успел осознать произошедшее. Рванувшись прочь с бешеной скоростью вампира, Женевьева исчезла в прозрачных руинах и столбах красной пыли, оставшейся от Адской Пирамиды. "Семь звезд" пронзительно кричал, сжимаемый в железной руке, в глубинах камня разгорался пожар.

Еще не поздно отступить.

Она может воспользоваться камнем. Голоса в голове подстрекают ее: рубин начал борьбу за существование. Наверное, Нострадамус, как всегда, что-то напутал, однако если она умрет в третий раз — не погибнет Джером.

Нил остался далеко позади, кругом простиралась бескрайняя пустыня. За тысячи лет ничего не поменялось — те же пески, то же звездное небо.

Подняв лицо к небесам, Женевьева падает на колени. На звездном ковре вновь сияет Большая Медведица. Значит, мир спасен, пора бедствий осталась позади. Больше никто не причинит планете зла.

В мыслях вновь всплывают Давид, Сергей, Анни, Джером. Она заслужила такой конец, зато теперь получает прощение. В последний раз нечеловеческим усилием сжав камень, девушка превращает рубин в кровавый песок. Семь ярких огней вырываются наружу и зажигают юное тело. Ярким факелом в ночной пустыне сгорают Джини и ее любовь к миру.


Все возвращается на круги своя. Пай-наттем пользуется заслуженным доверием фараона и уважением египтян.

Эдвин счастливо улыбается любимой Катрионе.

На Бэрримора обрушивается шквал аплодисментов восхищенного зрительного зала.

Радостная Морин подносит к груди малышку Мимси.

Коннору продюсеры дают "зеленый свет", и он пробует себя на желанном поприще.

Джером ведет свободную жизнь и преуспевает в работе, он с улыбкой смотрит в будущее.

Женевьева стоит в зале Британского музея и бросает беглый взгляд на мужчину, с любопытством рассматривающего саркофаг мумии.

Связующая Спасителей нить постепенно утончается и, наконец, рвется.


Теплый ветер легко заносит мягким песком кости, погребая в своих глубинах останки героической девушки вместе с мельчайшими красными частицами зловещего камня.


Солнце медленно восходит над пустыней… вдалеке на небе мелькнул красный шлейф падающих на землю "Семи звезд"…

Примечания

1

Пашендейл — деревня в северо-западной части Бельгии, в провинции Западная Фландрия. Она стала местом проведения тяжелого боя во время третьей битвы при Ипре (город в Западной Бельгии, на границе с Францией) в Первую мировую войну, в результате которого английские войска потеряли 245 ООО человек убитыми.

(обратно)

2

Пентельвиль, или Пентельвийская тюрьма — тюрьма для мужчин в северной части Лондона.

(обратно)

3

"Бентли" — марка дорогого английского автомобиля, которым обычно пользуются дипломаты и политические деятели.

(обратно)

4

Эсквайр — мелкопоместный дворянин в Англии.

(обратно)

5

Челси — жилой район в юго-западной части Лондона.

(обратно)

6

Сассекс — графство в юго-восточной Англии, теперь поделенное на два отдельных графства: Восточный Сассекс и Западный Сассекс.

(обратно)

7

"Ангел Мьянмы" и "Мария Селеста" — названия книг.

(обратно)

8

Джон Мильтон (1608–1674) — английский поэт, знаменитый своей эпической поэмой "Потерянный рай", а также поэмой "Возвращенный рай", которую он написал, будучи уже слепым.

(обратно)

9

Гурка — представитель народности, живущей в Непале.

(обратно)

10

Барон Манфред фон Рихтгофен (1892–1918), по прозвищу Красный Барон; немецкий авиатор, летчик, командующий 11-й воздушной дивизией во время Первой мировой войны. Он уничтожил 80 вражеских самолетов, прежде чем был сбит в очередном бою.

(обратно)

11

Германский король с 1888-го по 1918 г.

(обратно)

12

Какая неожиданность! (фр.)

(обратно)

13

Графство в западно-центральной Англии.

(обратно)

14

Гай Фокс — наиболее активный участник порохового заговора (неудавшийся заговор против английского короля Якова 1 и парламента). Его чучело сжигают 5 ноября — в годовщину раскрытия заговора.

(обратно)

15

Гаррота — орудие казни, род железного ошейника.

(обратно)

16

Меры противовоздушной обороны.

(обратно)

17

Медвежонок Руперт — маленький медвежонок, одетый в красный джемпер, желтые клетчатые штаны и шарф, главный герой популярных детских рассказов в Англии.

(обратно)

18

Эдвард Хит — английский консерватор, премьер-министр с 1970 по 1974 гг.; с его помощью Англия вошла в состав Европейского Содружества.

(обратно)

19

Джемейн Джер — австралийская писательница, оказавшая огромное влияние на женское движение.

(обратно)

20

Джордж Бест — футболист из Северной Ирландии, в 60-х годах игравший за "Манчестер Юнайтед"; считается одним из величайших футболистов в истории футбола.

(обратно)

21

Шилла Блэк — английская популярная певица и эстрадная артистка из Ливерпуля. Имела особый успех в 60-х годах.

(обратно)

22

Ричард Босанке — известный ведущий "Вечерних новостей" на канале ITN.

(обратно)

23

Энери Купер — один из известнейших английских боксеров.

(обратно)

24

Jethro Tull — британская рок-группа начала 1970-х гг.

(обратно)

25

Перевод М. Лозинского.

(обратно)

Оглавление

  • АНГЕЛЬСКИЕ ДЮНЫ
  •   1 Для ос в этом году уже не сезон
  •   2 По ту сторону жизни
  •   3 Гостиная
  •   4 Безобидное создание
  •   5 Странное превращение
  •   6 Ядовитая молния
  •   7 Подарок эльфов
  •   8 Подменыш
  •   9 Жестокое коварство
  •   10 Антихристша
  •   11 Живое зеркало
  •   12 Алтарь дьявольских забав
  •   13 Огненное колесо
  •   14 Я верю…
  •   15 В двух шагах от непостижимого
  • КОНЕЦ ШОУ НА ПИРСЕ
  • НЕ СХОДИТЕ С УМА
  •   Пролог Весельчак
  •   Действие первое Решительная Ванесса
  •   Действие второе Ричард озадачен
  •   Действие третье Отважная Ванесса
  •   Кода Звезда
  • ГДЕ ПОГРЕБЕНЫ ТЕЛА — 3: КРАСНОЕ НА ЧЕРНО-БЕЛОМ
  • ГДЕ ПОГРЕБЕНЫ ТЕЛА — 2020
  • СЕМЬ ЗВЕЗД
  •   Пролог
  •   Эпизод 1 Сердце мумии
  •   Эпизод 2 Маг и актер
  •   Эпизод 3 Неприятности с Бэрримором
  •   Эпизод 4 Призраки прошлого
  •   Эпизод 5 Мимси
  •   Эпизод 6 Первая казнь
  •   Эпизод 7 Последняя схватка
  • *** Примечания ***