Руби и Зверь [Диттер Келлен] (fb2) читать онлайн

Руби и Зверь Диттер Келлен

Переводчик: Майя Волкова

Редактор и оформитель: Александра Кузнецова

Вычитка: Долька

Русификация обложки: Александра Волкова 

ГЛАВА 1

Руби Этвуд вышла из самолета в международном аэропорту имени Луи Армстронга в Кеннере, штат Луизиана, незадолго до полудня. Она с тяжелым сердцем смотрела по сторонам на знакомые пейзажи. Хотя Луизиана всегда будет ее домом, тот никогда не будет прежним после сегодняшнего дня.

Направляясь в сторону получения багажа, Руби боролась со слезами, которые грозили пролиться после посадки. Она была уведомлена Отделом уголовных расследований Нового Орлеана, что человека, похожего на Чарльза Этвуда, привезли в морг накануне ночью после стрельбы в мужском клубе семьи Бароне.

Поскольку, кроме нее, единственным живым родственником отца был ее девятилетний брат Кэмерон, то обязанность опознать тело легла на плечи Руби. И у нее не было сомнений в том, что это ее отец лежит в морге. Она лихорадочно звонила ему всю ночь и утро, но это не принесло результатов.

Бедный Кэм, думала Руби, хватая свою сумку и направляясь к стойке, чтобы вызвать такси. Он, должно быть, в ужасе.

Мать Кэмерона Люси Питерс, известная проститутка и героиновая наркоманка, уехала через несколько дней после рождения Кэмерона, оставив ребенка на попечение Руби и ее отца. Тот факт, что у Кэмерона не возникло никаких явных осложнений от препаратов, которые его мать принимала во время беременности, само по себе было чудом.

— Извините, — пробормотала женщина, выдернув Руби из воспоминаний. — Не разменяете доллар?

Руби покачала головой. Выросшая в Новом Орлеане, она знала почти каждого мошенника, который может к ней подойти. И эта женщина была определенно одной из них.

— Сожалею, но я не ношу с собой наличные.

Не заморачиваясь на "спасибо", женщина убежала в поисках следующей жертвы.

Жаркое солнце Луизианы с его палящими лучами напекло тротуар, когда Руби пробралась на улицу в поисках такси. Крепко держа свою сумку, она выбросила руку вверх и поймала такси, одно из многих, разместившихся вдоль дороги.

Водитель такси быстро рванул вперед и опустил стекло.

— Куда?

— Медицинский центр в Саут-Сайд^[1] на Кэнал-Стрит, — ответила Руби, взбираясь на заднее сиденье.

Водитель выехал из аэропорта, как гонщик NASCAR^[2].

— В гости или домой?

Руби встретилась взглядом с таксистом в зеркале заднего вида.

— Все зависит от того, что я найду, когда приеду.

Но она знала. Где-то глубоко в сердце она понимала, что ее отец будет лежать на холодном столе в подвале больницы.

Видимо, чувствуя, что Руби не до общения, таксист переключил свое внимание на дорогу и маниакальных водителей на своем пути.

Руби отвернулась и посмотрела в окно с чувством страха, поселившегося в ней. Что она будет делать без отца? Кроме того, что будет с Кэмероном?

Двадцать минут спустя такси замедлилось и остановилось у входа в Медицинский Центр Саут-Сайда.

— С вас — 45 долларов.

Руби нарыла две двадцатки и десятку из кармана джинсов и протянула их через сиденье.

— Мне вас подождать? — пробормотал водитель, глядя через плечо.

Поколебавшись, она бросила взгляд на вход больницы, прежде чем сжать ручку двери, схватить свою сумку и выйти.

— Нет, спасибо. Я не знаю, как долго пробуду здесь.

Она закрыла дверь позади себя.

Медицинский центр замаячила перед ней, окутывая смертью и мраком. Хотя большинство считают, что это как маяк надежды, Руби видела только окончательность и отчаяние.

Бездомный человек сидел, прислонившись к стене, немытый и, очевидно, голодный, если размер его запястья был каким-либо признаком. Руби было интересно, есть ли у него где-то семья, разыскивающая его, или он один в мире, которому некуда идти и о котором никто не волнуется.

Она выудила еще двадцатидолларовую купюру из кармана и протянула ему.

— Найдите себе горячей еды.

Его выцветшие карие глаза встретились с ее.

— Благослови вас Бог.

Руби выдавила слабую улыбку, подошла к раздвижной двери, отреагировавшей на ее движение, и шагнула внутрь.

— Могу я вам помочь? — спросила пожилая женщина за небольшим коричневым столом.

Руби заметила, что на ней надет жилет волонтера.

— Я ищу морг.

Взгляд старой женщины дрогнул от сострадания. Она стояла вполоборота, ее немощное тело было повернуто в сторону зала.

— Видите лифты?

Когда Руби кивнула, она продолжила.

— Вы спуститесь в подвал. Как только выйдете из лифта, поверните налево, и морг будет с правой стороны.

— Спасибо, — пробормотала девушка, двинувшись в направлении лифтов.

Руби нажала стрелку вниз, дождалась, пока открылась дверь, а потом шагнула внутрь, переложив сумку в другую руку.

Лифт рванулся вниз с такой скоростью, что Руби подташнивало до остановки в подвале. Подождав, пока двери откроются, она вышла в коридор и свернула налево. Миновав несколько дверей по пути, она, наконец, пришла к той, на которой было написано "Морг". Ее руки дрожали, когда она подняла одну и постучала. Дверь открылась спустя несколько мгновений, на пороге стоял лысеющий мужчина в белом халате.

— Чем могу вам помочь?

Руби посмотрела на маску, криво висящую на его шее.

— Меня зовут Руби Этвуд. Я здесь, чтобы опознать моего… одного из ваших…

— Да, конечно, мисс Этвуд, — прервал он, спасая ее от нужды произнести это вслух. — Поверните направо.

Войдя внутрь, Руби стала ждать, сканируя взглядом окружающее ее место. Два стола из нержавеющей стали стояли в центре комнаты. Набор соответствующих раковин находился рядом с большими блестящими ящиками, выстроившимися вдоль противоположной стены.

— Я — доктор Краудер, — сообщил мужчина, махнув рукой в сторону рядов из ящиков. — Вы собираетесь сделать это в одиночку?

Руби ущипнула себя за переносицу.

— Больше никого нет.

— Очень хорошо.

Следуя за ним через комнату, Руби отступила в сторону, когда он схватил ручку одного из ящиков и медленно потянул за нее.

— Вы уверены, что готовы?

В ответ на кивок девушки он осторожно стянул простыню с груди и сделал шаг назад.

Страх того, что она увидит, чуть не поставил Руби на колени. Она медленно двинулась вперед, пока лицо мертвого человека не появилось в поле ее зрения.

— О, боже, — застонала она, прижав руку ко рту. Слезы появились в ее глазах, тут же стекая по щекам. — Папа… 

ГЛАВА 2

Зверь метался по своему прибрежному особняку, безутешный и разъяренный за гранью всякого понимания. Он знал, что его слуги в страхе ютятся внизу, но его это не заботило. Чарльз Этвуд был мертв. Единственный человек, который мог разрушить проклятие Зверя, с которым тот прожил почти тридцать лет.

Родился Линкольн Бароне, а Зверь же был проклят за грехи своего отца, Стэнфорда Бароне, матерью Чарльза Агатой Этвуд.

По словам Агаты, Стэнфорд совратил ее дочь Шарлотту. Узнав, что она носит его ребенка, Шарлотта пошла к Стэнфорду с новостями, только чтобы быть отвергнутой. Он передал ей, чтобы она больше никогда не пыталась связаться с ним.

Не в силах вынести боль от потери любимого, Шарлотта пригрозила пойти к беременной жене Стэнфорда. Излишне говорить, что Шарлотта исчезла в ту ночь, и ее тело таки не было найдено.

Агата пришла в ярость, выкрикивая слова мести и проклятия вуду. Через неделю ничего не подозревающей беременной невесте Стэнфорда принесли карточку. На ней было написано — maledictus, латинское проклятие. Стенфорд списал это на бред скорбящей матери до того дня, когда его чудовищный сын известил криком на весь мир о своем рождении, а его красивая молодая невеста закрыла глаза навсегда.

— Стайлс! — проревел Зверь, вышагивая по своей затемненной спальне. Он услышал шаги дворецкого, бросившегося вверх по лестнице.

— Сэр? — выдохнул запыхавшийся Стайлс, явно нервничая.

Сэйтен, 145-фунтовый серый волк, лежавший возле кровати, низко зарычал при появлении дворецкого в комнате. Стоя спиной к слуге, Линкольн натянул капюшон плаща на голову, разжал зубы и заговорил голосом, больше принадлежавшим зверю, чем человеку.

— Ты уверен, что Этвуд погиб?

— Я говорил со следователем, — Стайлс замялся. — Дочь его опознала.

Зверь замер, каждый мускул его тела напрягся.

— Руби здесь?

— Д-да, сэр. Она приехала в город сегодня в полдень.

Проанализировав информацию, Линкольн подошел к окну, чтобы посмотреть на вид, открывавшийся из окна.

— Вызови Темплтона. Я хочу его видеть здесь в течение часа.

— Хорошо, сэр.

Зверь подождал, пока за Стайлсом закроется дверь, прежде чем повернуться и всмотреться в то, что осталось от розы, заключенной в стекло и стоящей на его тумбочке. Еще четыре недели, подумал Линкольн, слегка касаясь хрупкого стекла, и, черт возьми, вечность будет его судьбой.

Пройдя через всю комнату и сев на кровать, Линкольн поднял глаза на закрытое зеркало в углу, и рычание, похожее на рычание Сэйтена, загрохотало в груди. Он не посмотрел. Он отказался. Зеркало продолжало издеваться над ним: чем дольше он сидел здесь, тем больше оно взывало к нему и дразнило своей бесчеловечностью.

Со стоном капитуляции Зверь вскочил на ноги, прошагал в конец комнаты и сорвал покрывало с зеркала. Когда вой поднялся вверх, он проглотил его обратно и посмотрел в глаза человека, которым он никогда не будет.

Зверь поднес дрожащую руку к лицу, боясь прикоснуться к нему, но и не имея возможности остановить себя. Ощущение кожи под пальцами рассказывало разные истории о человеке, которого он видел в зеркале.

Но он не был человеком, Зверь признавал это, чувствуя упавшие на щеки и нос волосы, нащупывая громоздкий лоб, нависший над глазами. И его зубы. Он даже не хотел думать о зубах. У Сэйтена они и то были не столь устрашающими.

Но у человека, смотрящего на него из отражения зеркала, была квадратная челюсть, полные губы, пронзительные голубые глаза, ровные белые зубы.

— Будь ты проклята, ведьма! — прокричал Зверь, прикрыв тканью зеркало. — Черт тебя побери!

Звук бьющегося стекла немного успокоил его ярость. Даже если бы он никогда не смотрел в это проклятое зеркало, его собственный истинный образ навсегда был выжжен в его мозгу.

Тихий стук в дверь спальни привлек внимание Линкольна.

— Проходите.

— Я принесла вам ужин, — объявила миссис Туф, открывая дверь и входя в комнату. Она удерживала на руках большой накрытый поднос.

Зверь едва взглянул на нее.

— Я не голоден.

— Я просто оставлю это здесь, на случай, если вы передумаете.

Почувствовав легкое раздражение из-за того, что он проявил несдержанность, Линкольн помахал домоправительнице.

— Я возьму это.

Она заколебалась.

— Я сказал, я возьму это! — рявкнул он, протягивая руку.

Миссис Туф кинулись вперед, широко раскрыв глаза от неопределенности, и протянула ему поднос.

Линкольн заметил, что она накрасилась, и у нее появилась новая прическа.

— Вы куда-то уходите?

Прочистив горло, она устремила взгляд на место позади его плеча, явно пытаясь не смотреть на его уродливое лицо. Не то чтобы он обвинял ее.

— Стайлс и я обедаем вместе в столовой, — прошептала она, заламывая руки. — Не хотите ли присоединиться к нам?

Не секрет, что Стайлс и миссис Туф спали вместе и были рядом в течение многих лет. Нормальный человек не услышал бы тихие звуки, которые они издавали в середине ночи, но Зверь не был нормальным. Для него это было не расстояние. Его звериные уши слышали, как его волк Сэйтен. Если не лучше.

— Я предпочитаю есть в своей комнате, — это все, чем Линкольн мог управлять.

Миссис Туф продолжал стоять, глядя за его плечо. Он предположил, что она ждала, когда он уволит ее.

— Идите, ешьте. И отправьте Темплтона ко мне, как только он прибудет.

Сделав быстрый реверанс, домоправительница выбежала из комнаты, как если бы Сэйтен вдруг вскочил и побежал за ней. Зверь взглянул на Сэйтена с завистью. У волка не было большей заботы, чем найти еду и дерево, на которое можно сходить.

Гигантский волк поднял голову и поелозил по полу перед ним. Его не волновала внешность Линкольна или хриплое рычание его голоса. Волк безоговорочно любил Зверя. И Линкольну было более чем известно, что это единственная любовь, которая у него когда-либо будет.

ГЛАВА 3

Руби приехала домой после наступления темноты. Она расплатилась с водителем и вышла из машины с сумкой в руке.

После заполнения соответствующих документов в морге девушка провела последующие три часа в отделении полиции, где ее допрашивал опытный сыщик, которому она явно не понравилась.

Детектив Ричард Холл был ведущим следователем в деле ее отца. Он сообщил Руби, что Чарльза Этвуда в последний раз видели в клубе азартных игр «Джентельмен» на Бурбон-Стрит накануне ночью. В него стреляли вскоре после того, как он покинул клуб.

Руби также узнала, что Кэмерон все это время находился у миссис Флеминг, живущей в соседнем доме, где Чарльз оставил его перед тем, как уйти.

Миссис Флеминг часто заботилась о Руби, когда та приходила к ней после школы, и Руби доверяла ей свою жизнь.

Поднявшись вверх по лестнице отцовского двухэтажного дома на Королевской улице, Руби открыла дверь и проскользнула внутрь.

Сердце девушки сжалось, когда тишина быстро окутала ее. Она никогда не видела отцовской улыбки и не слышала его громкий смех.

Сморгнув слезы, которые снова обещали пролиться, Руби в оцепенении прошла в свою спальню, где бросила сумку на пол и легла на кровать.

Кто хотел убить ее отца? Он был добрейшей души человек из всех, кого знала Руби.

Повернувшись на спину, она устремила взор на потолок. С какой стати ее отец вернулся к играм на деньги после десяти лет праведного пути?

Желудок внезапно заурчал, напоминая ей, что она не ела со вчерашнего дня. Но мысль о пище вызвала лишь тошноту.

Медленно встав с места, она направилась в ванную, где в зеркале над раковиной увидела свое пылающее лицо. Руби молча смотрела на свое отражение. Темные круги украшали ее красные глаза — глаза, которые казались ей чужими, как если бы они принадлежали кому-то другому.

Независимо от того, сколько ее разум отрицал тот факт, что отец умер, жизнь без него никогда уже не будет прежней.

Несколько раз побрызгав в лицо холодной водой из раковины, Руби собрала волосы в хвост, успокоила дыхание и вышла из ванной.

Она с трепетом подошла к спальне отца, остановившись перед ней с рукой на дверной ручке.

Пока нет, молча признала Руби, выпуская из захвата ручку и отворачиваясь. Я еще не готова.

Мысль оказаться среди вещей отца, вдыхая запах его одеколона, которым всегда была пронизана его комната, — это больше, чем Руби могла вынести.

Она направилась ко входной двери и вышла на крыльцо.

Знакомые запахи Нового Орлеана, как это всегда происходило, окутали ее в одеяло комфорта. Воедино слились огни и звуки, смех и гул голосов, доносящийся с обеих сторон улицы.

Руби рассматривала группу улыбающихся туристов, которые болтали, двигаясь по тротуарам, как муравьи в поисках своего следующего холма.

Она выбросила эти мысли из головы, слившись с постоянно движущейся толпой людей, чтобы добраться до крыльца миссис Флеминг.

Вытерев потные ладони о джинсы, Руби протянула руку и нажала на дверной звонок. Дверь открылась спустя мгновение.

— Руби, — промурлыкала миссис Флеминг себе под нос, стиснув девушку в теплых объятиях, — я так волновалась о тебе. Ты не подходила к телефону.

Обняв пожилую женщину в ответ, Руби поцеловала обветренную щеку.

— Мне очень жаль, миссис Флеминг. У меня было много дел.

— Я это знаю, дорогая, — миссис Флеминг отстранилась, чтобы взглянуть в глаза Руби. — Кэмерон в комнате смотрит телевизор. Но он не знает о своем отце. Я подумала, что будет лучше, если ты сообщишь ему сама.

Войдя внутрь и закрыв за собой дверь, Руби сжала руку пожилой женщины.

— Я никогда не смогу вас отблагодарить за то, что вы всегда рядом с нами. Я не знаю, что бы мы без вас делали.

— Ерунда. Твоя бабушка была мне как сестра. Мы были соседями в течение многих лет, пока она не умерла. Мне очень приятно, что ты и твой брат живете по соседству. Агата была бы так горда, если бы могла видеть тебя сейчас.

— Руби! — закричал Кэмерон и побежал через комнату, чтобы обвить свои маленькие руки вокруг ее талии. — Ты дома.

Глядя поверх его головы в глаза миссис Флеминг, Руби крепко обняла брата.

— Я так рада видеть тебя, Кэм.

Он отступил назад с огромной улыбкой на лице.

— Как долго ты останешься?

Руби было тяжело говорить из-за кома, образовавшегося в горле.

— На довольно долгое время. А теперь иди, соберись, и пойдем домой.

Кэмерон побежал назад по коридору, чтобы взять свои вещи, его маленькое тело подпрыгивало от волнения.

— Если тебе что-нибудь понадобится, — пробормотала миссис Флеминг, касаясь руки Руби, — без колебаний проси.

Руби кивнула, не доверяя своему голосу.

Кэмерон, который несся по коридору обратно, спас Руби от того, чтобы в порыве чувств броситься в объятия миссис Флеминг.

— Я готов.

— Помни, что я сказала, — пробормотала пожилая женщина, открывая дверь для брата и сестры. — Я всегда рядом.

Руби повернулась к ней лицом, в то время как Кэм помчался по ступенькам.

— Еще раз благодарю вас, миссис Флеминг.

Быстро поравнявшись с Кэмом, Руби открыла дверь дома и последовала за ним внутрь, прежде чем закрыть ее за собой.

— Папа? — позвал Кэмерон, опуская свой рюкзак на пол возле кухни. Он повернулся к Руби. — Когда папа вернется? Он оставил меня на всю ночь с миссис Флеминг.

Не в силах предотвратить слезы, которые внезапно заполонили ее глаза, Руби осторожно двинулась вперед, опустившись на колени перед ним.

— Мне надо кое-что сказать тебе, Кэм.

Кэмерон наклонил голову в бок, его лицо побледнело от страха.

— Почему ты плачешь?

Не имея сил придумать простой способ, чтобы сказать то, что необходимо, Руби прерывисто выдохнула и взяла руки брата в свои.

— Папа не вернется домой, Кэм. Он ушел на небеса, чтобы быть с бабушкой.

— Он умер? — прошептал Кэмерон, его глаза стали круглыми от неверия.

Руби притянула его к себе, крепко обняв.

— Да. Прости, Кэм.

Она чувствовала его слезы на своем плечо, как они просачивались сквозь рубашку на ней, и ее сердце разбилось снова.

Яростная защита поднялась в девушке. С этого момента неважно, что с ней случится и на какие жертвы ей придется пойти, Кэмерон ни в чем не будет нуждаться. Она будет заботиться о нем до последнего вздоха.

— Ты же не собираешься уехать и вернуться в колледж, Руби?

— Нет, милый. Я не собираюсь оставлять тебя. Больше никогда.

Его маленькие руки сжались вокруг нее, сказав тем самым, как много ее слова значили для брата.

Нет, Руби не вернется в колледж. Она останется в Новом Орлеане, чтобы заботиться о Кэме и найти человека, ответственного за убийство ее отца.

ГЛАВА 4

— Вы хотели меня видеть?

Голос Темплтона стал единственным утешением Зверя, с тех пор как он узнал о смерти Чарльза Этвуда рано утром. С капюшоном на голове Линкольн повернулся к своему адвокату и самому доверенному советнику.

— Я хочу, чтобы ты выяснил, кто убил Этвуда, и привел его ко мне.

— Мертвого или живого? — пробормотал Темплтон, не моргнув и глазом.

— Это не важно.

Темплтон уставился на него в течение нескольких долгих секунд.

— Я могу почти гарантировать, что никто из наших не несет за это ответственность. Не было никакой необходимости его убивать. Этвуд уже потерял все за последние несколько месяцев в предыдущих карточных играх. И теперь у нас есть его дом.

Глаза Линкольна сузились под капюшоном.

— Его дом?

Порывшись в кармане, Темплтон вытащил чистый конверт.

— У меня есть подписанный акт.

Шагнув вперед, Линкольн вырвал конверт из рук Темплтона, его сердце колотилось от удовлетворения.

— Как тебе это удалось?

— В действительности было довольно легко, когда у него не осталось денег на ставки. Это был его последний вариант, чтобы вернуться в игру, — сделав паузу, Темплтон продолжил. — Но, конечно, у него никогда не было и шанса. Игры были сфальсифицированы так, как вы указали.

Линкольн пристально посмотрел на конверт, который держал, спокойствие разливалось в его жилах.

— Я хочу, чтобы это было подано в суд, как можно скорее.

— Уже сделано, — признался Темплтон, не моргнув и глазом. — Утром я позаботился об этом первым делом. Дом на Королевской улице теперь принадлежит вам. И он прилично стоит.

— Меня не волнуют деньги, — Зверь зарычал, бросая конверт на стол рядом с застекленной розой. — И никогда не волновали.

Темплтон пожал костлявым плечом.

— Как бы то ни было, у Руби Этвуд будет тридцать дней, чтобы заплатить причитающиеся денежные средства, так как дом был оставлен Чарльзом ей. Как и ее подопечному, младшему брату, Кэмерону.

— Заплатить? — тихо выплюнул Линкольн. — Объясни.

Прокашлявшись, Темплтон переступил с ноги на ногу.

— Это было условие Чарльза. Он потребовал этого до подписания документов. Если он проиграет, то у него будет тридцать дней, чтобы выкупить дарственную на свой дом.

— Что? — Линкольн зарычал, делая угрожающий шаг вперед. — Как ты мог позволить ему выдвинуть условия?

Темплтон не дрогнул, продолжая стоять неподвижно.

— Это был единственный способ, если мы хотели, чтобы он подписал документ, сэр. Кроме того, у Руби Этвуд нет средств, чтобы собрать шестьсот пятьдесят тысяч долларов в последующие тридцать дней. Она — студентка, ей не больше двадцати лет.

Линкольн прикрыл глаза.

— Ты убил Чарльза Этвуда?

Спокойствие изменило адвокату.

— Конечно, нет. Я адвокат, Линкольн, а не Хиллсайдский душитель.

Сделав еще один шаг вперед, Линкольн ухватился за края своего капюшона и медленно стянул их назад, открыв свою звериную морду. В глазах Темплтона мелькнул страх, но исчез так быстро, что Линкольн спросил себя, а не показалось ли ему это.

— Шансы, что я смогу измениться и стать другим, умерли вместе с Чарльзом Этвудом.

Темплтон изучал лицо Линкольна.

— Нельзя знать наверняка.

— Мой отец рассказал мне о проклятии много лет назад, Темплтон. Единственный человек, который имел возможность сломать его, был Чарльз Этвуд.

— Это не может быть правдой, — подчеркнул Темплтон, уперев руки в бедра. — Чарльз, возможно, был единственным, кто мог отменить заклинание, но он не единственный, кто сможет разрушить его. Должен быть другой путь.

Ярость вскипела в крови Зверя. Он ободрал губы своими острыми зубами и близко наклонился к побледневшему лицу Темплтона.

— Если думаешь, что я умею оживлять мертвых, то ты дурак! Теперь я буду проклят на всю оставшуюся жизнь.

Темплтон попятился назад.

— Мы что-нибудь придумаем. Я…

— Ты, что? — Зверь ухмыльнулся и, отвернувшись, открыл ящик тумбочки. Он вытащил сложенный клочок бумаги, который знавал лучшие дни, и передал его испуганному адвокату, подойдя к розе под стеклом.

— Читай.

Выровняв дыхание, Темплтон вытащил очки из кармана рубашки, надел их на свой орлиный нос и развернул бумагу.

— Оно адресовано ребенку Стэнфорда Бароне.

Зверь кивнул в сторону бумаги.

— Читай дальше.

Темплтон провел рукой по редеющим волосам и повернул документ к свету.

— Только истинная любовь невинной девушки освободит тебя. Ты должен научиться любить то, что ненавидишь, или твой тридцатый день рождения запечатает твою судьбу. Когда последний лепесток упадет, будет слишком поздно.

— Итак, теперь ты понимаешь, — прогрохотал Зверь, едва в состоянии произносить слова, — я буду нести это бремя до конца своих дней.

Темплтон выглядел смущенным. Он взглянул на стеклянный корпус почти голой розы.

— Ваш тридцатый день рождения меньше, чем через месяц. Вы должны полюбить ту, которую ненавидите, да к тому же невинную, в последующие двадцать девять дней?

— Именно.

— Почему ваш отец никогда не говорил мне о загадке?

Линкольн пожал гигантскими плечами.

— Может быть, он знал, что это бесполезно.

— Где, черт возьми, вы ожидаете найти девственницу в двадцать первом веке? — спросил Темплтон, видимо, до сих пор находясь в шоке.

Зверь накинул капюшон на голову.

— Ты упускаешь главное. Девственница или нет, никто не сможет полюбить зверя больше, чем я мог бы полюбить ту, кого ненавижу. Найти крупинку соли среди песков пляжа будет и то более простым подвигом.

— Мне очень жаль, Линкольн.

— Мне не нужна твоя жалость, — зарычал Зверь, повернувшись спиной к окну. — Я хочу отомстить.

Стук обуви Темплтона по полу сказал Линкольну, что тот подошел к прикроватному столику. Он открыл ящик, очевидно, возвращая листок на свое место.

— Скажите мне, что вы хотите, чтобы я сделал.

— Для начала я хочу обладать Руби Этвуд.

Темплтон помолчал.

— А мальчик?

Линкольн думал о сыне Карла Этвуда. Хотя зверь внутри него требовал мести, он знал, что не получит удовлетворения от причинения вреда ребенку. У него, должно быть, осталась какая-то человечность, решил он. Маленькая, но все-таки.

— Оставь его в покое. Я могу вернуться к нему позднее. Я не получаю никакого удовольствия от причинения вреда детям.

— Я сделаю это, — Темплтон зашагал к двери.

— Темплтон?

— Да? — спокойно ответил адвокат.

— Удостоверься, что Руби не найдет способ сохранить этот дом. Я хочу иметь все, что ее заботит, вплоть до ее любимой пары обуви. Ты понимаешь? Неважно, сколь мала или незначительна эта вещь.

— Я понимаю, — Темплтон открыл дверь и вышел, тихо закрывая ее за собой.

ГЛАВА 5

Руби проснулась еще до рассвета; от затекшей руки тупая боль пульсировала в плече. Моргнув несколько раз, чтобы стряхнуть остатки сна, она вытащила свою руку из-под головы Кэмерона. После чего он перекатился на бок, бормоча что-то во сне, но что именно Руби не смогла разобрать. Девушка поцеловала его милое детское личико и свесила ноги с кровати.

Реальность, сука, обрушилась на Руби. Ее отец был мертв…

Спотыкаясь, девушка пересекла комнату, осторожно открыла дверь и шагнула в зал. Спальня ее отца замаячила впереди, молча маня идти вперед. Руби сделала судорожный вдох и шагнула на внезапно ослабевших ногах.

Запах знакомого одеколона ударил ей прямо в лицо, когда она толкнула дверь и попала в личное пространство отца.

— Ах, папочка, — прошептала Руби сквозь комок в горле. — Почему?

Она остановилась через несколько шагов, позволив родному запаху просочиться в душу. Непреодолимое чувство одиночества одолело ее до ломоты в костях. Аромат окутал ее сердце, дав волю слезам.

Руби быстро прикрыла рот, переживая, что, если она закричит, то никогда не сможет остановиться. Горячие соленые слезы катились по щекам и подбородку. Но ее это не заботило. Отец ушел и никогда не вернется.

Положив руку поверх комода, Руби провела пальцами по его поверхности. Комод находился здесь, сколько она себя помнила.

Девушка отвернулась, и ее взгляд наткнулся на неубранную двуспальную кровать в центре комнаты. Возле нее на полу валялись обувь, пара черных носков и несколько газет. Руби собралась было прибрать небольшой беспорядок, когда заметила коробку под кроватью. Она опустилась на колени и потянулась за ней.

Вытерев слезы тыльной стороной ладони, Руби аккуратно сняла крышку и перестала дышать. Внутри находились десятки фотографий, беспорядочно расположенных вместе. А на самом верху находился снимок отца и стоящей рядом с ним женщины, которая была его женской копией.

Руби моргнула, чтобы сфокусировать зрение, и перевернула фото. На оборотной стороне блеклыми синими чернилами кто-то вывел: Чарльз и Шарлотта готовы к выпускному.

«Кто такая Шарлотта?» задалась вопросом Руби, отложив фото в сторону, чтобы просмотреть другие. И почему отец никогда не упоминал о ней раньше?

Она подняла следующий снимок, где была изображена бабушка. Руби большим пальцем мягко провела по ее лицу, снова и снова переживая потерю.

— Руби? — захныкал Кэмерон за дверью. — Я проснулся, а тебя нет.

Он нерешительно шагнул в комнату.

— Я думал, ты оставила меня.

— Кэм, я никогда не оставлю тебя, милый. Иди сюда.

Девушка отложила в сторону фотографию, которую держала, и раскрыла свои объятия. Кэмерон прошлепал по ковру и опустил свое маленькое тело к ней на колени.

— Что ты делаешь в комнате отца?

Руби поцеловала его в макушку.

— Просто просматривала старые фотографии. Ты голоден?

Он кивнул, уткнувшись сестре в грудь.

— Мы можем сделать блинчики?

— Конечно, можем. Иди чистить зубы и одевайся. Я пойду и посмотрю, что у нас есть на кухне.

Глядя ему вслед, Руби чувствовала, как сжалось ее сердце. Видеть боль Кэмерона, слышать неуверенность в его голосе — все это убивало ее.

Она восстановила дыхание, затолкав собственные чувства куда подальше. Кэмерону были нужны сила и стабильность, которую обеспечить могла только она. Вернув фотографии обратно в коробку, она накрыла ее крышкой и задвинула обратно под кровать отца.

Затем девушка вскочила на ноги и решительным шагом направилась в сторону кухни. У нее было много дел, а сидеть и жалеть себя — не они.

В дверь позвонили как раз, когда она вышла в фойе. Руби бросила взгляд на часы перед тем, как посмотреть в глазок. Кто это может быть в восемь часов утра?

— Могу я чем-то помочь вам? — спросила Руби после того, как открыла дверь.

Высокий, худощавый мужчина лет шестидесяти стоял на крыльце в черном костюме и держал портфель. Его пронзительные темные глаза быстро оценили ее из-за очков в золотой оправе.

— Вы — Руби Этвуд?

— Я.

— Примите мои соболезнования в связи со смертью вашего отца.

— Спасибо, — пробормотала Руби. — А вы?

— Меня зовут Сол Темплтон. Я представляю интересы мистера Линкольна Бароне. Могу ли я занять минуту вашего времени?

Фамилия Бароне показалась Руби знакомой, хотя она не могла вспомнить, где слышала ее.

— Вы — юрист?

— Я — адвокат мистера Бароне, да.

— Так зачем вы пожаловали к нам?

— Если вы будете так добры и позволите мне войти внутрь, я все объясню.

Шагнув назад, Руби открыла дверь пошире.

— Пожалуйста, проходите.

Кивнув в знак благодарности, адвокат прошествовал мимо нее и направился на кухню, как если бы он был здесь сто раз. Руби закрыла дверь и последовала его примеру, удивленная тому, что он уже сидел возле бара, открывая свой портфель.

Он положил какие-то бумаги перед собой.

— Я слушаю вас, — повторила Руби, садясь напротив него.

Темплтон посмотрел на нее поверх своих очков.

— Я с сожалением сообщаю вам, что ваш отец отписал этот дом, прежде чем умер.

Рубин потрясенно вздохнула.

— Что? Он… почему… это невозможно. Папа бы никогда не сделал ничего подобного.

Передвинув стопку бумаг к ней через бар, адвокат впился в нее ястребиным взглядом.

— К сожалению, это именно то, что он сделал.

— Здесь, должно быть, какая-то ошибка.

Темплтон резко встал.

— Простите, мисс Этвуд. Я вас уверяю, не было никакой ошибки. Условия предельно ясны. Если долг вашего отца не будет выплачен в полном объеме в течение 29 дней, дом перейдет мистеру Бароне.

Руби едва могла сформировать слова, ее ум лихорадочно поглощал удар за ударом.

— Долг моего отца? Я понятия не имею, о чем вы говорите.

— Его карточный долг, мисс Этвуд. Я оставлю эту копию для вас, чтобы вы прочитали ее в удобное для вас время. Как я понимаю, у вас еще похороны впереди. Но не затягивайте с этим слишком долго.

С этими словами он схватил свой портфель и вышел из кухни. Руби осталась сидеть на месте, глядя прямо перед собой, когда звуки его шагов наконец затихли и дверь за адвокатом закрылась.

Она опустила взгляд на документы, которые юрист оставил на барной стойке, и ее желудок сжался в недоумении. Ее отец подписал отказ от дома — единственного, который Руби когда-либо знала. Дома, в котором родилась ее бабушка.

О Боже, папа. Что ты наделал?

ГЛАВА 6

Зверь накинул на голову капюшон плаща и проделал путь вниз по лестнице.

— Стайлс? Готовь лодку. Я ухожу через пять минут.

Стайлс опустил глаза, он всегда так делал в присутствии Зверя.

— Как долго вы будете отсутствовать?

Нетерпеливо вздохнув, Линкольн шагнул в сторону кухни, тем самым показывая слуге следовать за ним.

— Так долго, сколько потребуется.

Зверь влетел на кухню, почти заставив миссис Туф выскочить из фартука.

— Господи, вы меня напугали, — ахнула экономка, ее рука взлетела к горлу.

Она быстро развернулась лицом к плите — явная попытка не смотреть на него.

— Что я могу сделать для вас, сэр?

— Я собираюсь спуститься по реке. Не знаю, как долго буду в отъезде, поэтому приготовьте мне что-нибудь с собой.

Экономка кивнула, продолжая стоять к нему спиной.

— Я оставлю еду в духовке, сэр. Это сбережет ее в тепле на какое-то время.

Не удосужившись ответить, Линкольн вышел из кухни через заднюю дверь и направился в сторону эллинга^[3]. Стайлс появился за секунду до того, как Линкольн достиг пристани.

— Мне стоит отправиться с вами, господин Бароне?

Линкольн покачал головой, прикрытой капюшоном плаща.

— Я пойду один.

— Очень хорошо. Могу я спросить, куда вы направляетесь, сэр? В случае если позвонит Темплтон.

— Это касается его не больше, чем тебя, — рявкнул Линкольн, проносясь мимо дворецкого, на пути в эллинг.

Мужчину раздражало до чертиков, когда его допрашивали. Особенно оплачиваемый персонал. Он шагнул в лодку, приготовленную для него Стайлсом, и крепко взялся за руль.

Отплыв от лодочной пристани, Линкольн повернул судно к противоположному берегу. Его взгляд был приклеен к огням Французского квартала Нового Орлеана^[4]. Линкольн вспоминал, когда в последний раз видел Руби Этвуд.

Ей было не больше шестнадцати лет. Он наблюдал за ней в тени, пока она шла домой после подработки в каджун^[5]-гриль Коулмана. Зверь внутри Линкольна хотел затащить ее в переулок и вырвать горло, чтобы разрушить ей жизнь, как ее бабушка уничтожила ранее его.

Он не забыл, как Руби шла по тротуару, будто ей принадлежит весь город: подбородок высоко поднят, пружинистая походка; как она остановилась в Белом доме Спенсера на улице Бургундии и пробыла в нем около часа, прежде чем направиться домой.

Зверь скрежетал зубами от гнева, который все еще горел в его жилах. Руби Этвуд жила в любви и роскоши, в то время как он, Линкольн, держался в тени, одинокий и злой, не имеющий возможности посещать школу или делать нормальные вещи, которые делали все ребята в его возрасте.

В детстве над ним смеялись и издевались. Его запугивали, избивали, пока он не потерял контроль и не напал на соседского хулигана, который после провел в больнице несколько дней.

Стэнфорд быстро забрал его из школы и нанял репетитора, чтобы тот учил его. Чувство одиночества, испытываемое Линкольном, переросло в обиду, горечь и, наконец… в ненависть.

Он избавился от нежелательных мыслей и припарковал катер на Площади Джексона во Французском квартале. Привязав лодку к пристани, Зверь вскочил на дамбу и плавно опустился на землю.

Благодаря черному плащу и покрову темноты он, незамеченный, проскользнул в переулок и направился к Королевской улице. На стене дома Руби не было окон, только штукатурка и виноградные лозы. Зверь тихо проскользнул на задний двор, прижавшись к стене, когда рядом с ним раздался всплеск.

Кто-то плавал в бассейне, понял он, расслабившись за кустом роз, расположенным на углу дома. Он опустился на корточки, раздвинул куст и увидел силуэт женщины, скользящей по дну бассейна. Она неожиданно всплыла, и у Линкольна перехватило дыхание. Девушка, вышедшая из бассейна и одетая в откровенное розовое бикини, была никто иная, как Руби Этвуд.

Линкольн не мог двинуться с места. Воздух, казалось, застыл в легких. Он никогда не видел ничего столь совершенного за всю свою жизнь: девушка выходила по ступенькам из бассейна, вода скатывалась по ее телу, откровенный купальник охватывал женственные формы, словно вторая кожа. Его взгляд остановился на ее груди, и он был заворожен камешками сосков, которые обтягивал материал.

Зверь сглотнул, чтобы смочить сухое горло, и позволил своему взору пропутешествовать от ее живота к маленькому пупку. Затем еще ниже, к верхней части бикини, и остановился на небольшом тоненьком треугольнике, на стыке ее бедер.

Нижняя часть купальника не оставляла места для воображения, безумное желание пнуло его в живот. Он жаждал своего самого ненавистного врага… Руби Этвуд. Гневное рычание поднялось в его горле, но он сумел проглотить его обратно. С трудом.

Руби обернулась, чтобы дать ему увидеть ее шикарный округлый зад. Пульсирующая эрекция только усилила быстро растущий гнев Линкольна. Он убрал руки с куста роз, позволив рубиново-красным цветам вернуться на место. Даже их цвет напомнил ему ее имя.

Сопротивляясь сексуальному напряжению, сосредоточившегося в паху, Линкольн встал и прислонился к стене дома, сделав большой глоток воздуха. Но как бы он не старался выбросить ее из головы, воспоминание о девушке в этом проклятом клочке не исчезало.

— Руби? — позвал тоненький голос, вытащив Зверя из его душевных мук.

Он снова опустился рядом с растением. Маленький мальчик появился в зоне его видимости с телефоном в руке.

— Кто-то хочет поговорить с тобой, — объяснил ребенок, вручив Руби телефон.

— Спасибо, Кэм. Я скоро подойду.

Кэмерон Этвуд, догадался Зверь, наблюдая за тем, как мальчик ушел в дом. Младшее отродье Чарльза.

— Слушаю, — пробормотала Руби, поднося телефон к уху.

Линкольн замер, напрягшись, чтобы услышать приглушенный голос, доносящийся из телефона, но тот был слишком далеко.

— Спенсер, привет.

Зверь заметил, что плечи Руби немного расслабились. Она рассеянно покачала головой, поднеся телефон к другому уху.

— Меня долго не было дома.

Руби затихла на мгновение.

— Спасибо, Спенсер, это для меня много значит. Ладно. Скоро увидимся.

Линкольн остался в тени. Его взгляд был приклеен к Руби, когда она положила телефон на стул и вернулась в воду. Она четко поплыла, ее взмахи были точными и сильными.

«И почему все ее движения такие уверенные?» мысленно спросил себя Зверь. Ее тело было совершенством. В отличие от его собственного.

Старая знакомая обида вышла на поверхность, просачиваясь в его жилы и затемняя видимость. Зверь ничего не видел, кроме Руби: ее тела, рассекающего воду, ее голоса, эхом звучавшего в его голове снова и снова. Она жила роскошной жизнью, в окружении семьи и друзей, в то время как Линкольн прятался, был изгоем… нечестивой мерзостью.

«Хватит», Линкольн молча выругался. Она больше не будет свободной, в то время когда он проживает остаток своих дней в изоляции. Может быть, Руби и не ответственна за проклятие Линкольна, но кровь Агаты Этвуд текла в ее жилах. И сейчас Зверь был близок к осуществлению своей мести, как никогда раньше. 

ГЛАВА 7

Руби вылезла из бассейна и потянулась за сухим полотенцем на стеклянном столике. Она вдохнула родной запах дома, пропитавший ткань, прежде чем надеть любимые шлепанцы. Вдруг ее настигло ощущение того, что кто-то наблюдает за ней.

Она медленно опустила полотенце и осмотрелась. Ее взгляд остановился на старом кусте роз, росшем на углу дома. Он колышется?

Бросив полотенце на спинку стула, Руби пошла вперед, зажмурив глаза от чернильно-черной темноты аллеи между ее домом и соседним.

— Привет?

Большая часть куста роз оказалась в тени, оставив видимой только несколько веток. Она подняла руку, продвинувшись вперед на дюйм.

— Руби?

Почти подпрыгнув на месте, Руби опустила руку и развернулась.

— Спенсер, ты меня напугал.

— Я не хотел.

Он встретил ее на полпути через двор, укутывая в уютное тепло своих рук.

— Что ты делаешь в темноте?

Руби обняла его в ответ.

— Я уверена, что услышала что-то. Боже, я так рада тебя видеть.

Спенсер поцеловал ее в макушку.

— Я тоже рад тебя видеть, детка. Сожалею о твоем отце.

Упоминание об отце снова вызвало слезы. Руби прижалась ближе, нуждаясь в комфорте, который давал ей Спенсер.

— Я соскучилась.

— И вполовину не так сильно, как я скучал по тебе.

Спенсер отступил назад, чтобы взглянуть ей в глаза.

— Когда ты вернулась домой?

— Вчера около полудня.

Разочарование омрачило его красивое лицо.

— И ты только теперь видишься со мной?

Руби почувствовала раскаяние.

— Это действительно первый раз, когда мне удалось это сделать. Слишком много всего произошло… в связи со смертью отца.

— Я понимаю, — пробормотал Спенсер, пробежав пальцами по ее щеке. — Но я мог бы помочь. Вот то, что делают парни, Руби.

Едва различимый звук достиг ушей девушки. Она повернула голову обратно в сторону куста.

— Что случилось? — Спенсер убрал руку c ее лица.

— Мне кажется, я слышала какой-то звук на аллее.

Отстранившись, Спенсер зашагал к указанному месту.

— Возможно, это просто бездомная кошка, — сказал он через плечо.

Руби быстро догнала его, остановившись рядом.

— Может, нам лучше захватить фонарик? Здесь очень темно.

Спенсер обошел куст, вытащив ключи из кармана. Он шебуршал мгновение, а затем темноту прорезал свет от ярко-синего светодиода.

— Никогда не выходи из дома без него.

Маленькое животное резко поспешно пронеслось по аллее, вызвав вздох у Руби.

— Господи, — прошептала она, подойдя ближе к Спенсеру, — это крыса?

Мягкий смех вырвался из него.

— Иди сюда.

Он мягко потянул Руби за руки и уткнулся лицом в шею.

— Я поймал тебя.

Запах одеколона был удушающим, заметила Руби, отвернувшись лицом в сторону.

Она встречалась со Спенсером с десятого класса. И насколько она заботилась о нем, что-то всегда удерживало ее, когда дело доходило до близости.

Спенсер всегда уважал желание Руби не торопиться, когда доходило до секса. Конечно, онипроделывали некоторые интимные ласки и не один раз, но Руби всегда останавливала его, прежде чем ситуация могла выйти из-под контроля.

Она хотела, чтобы ее первый раз был идеальным, особенным. Не на заднем сиденье автомобиля или в каком-то дешевом номере мотеля.

Руби хотела сказку.

Руки Спенсера спустились по спине девушки, чтобы накрыть ее попку в бикини. Он крепче обнял Руби, прижимая теперь очевидную эрекцию к стыку ее бедер. Девушка уставилась в темноту, удивляясь, почему она не отвечала на его желание, но ей как-то полегчало, что она этого не сделала.

— Спенсер…

Он немедленно отступил.

— Прости, детка. Я знаю, что сейчас не время. Я просто не могу себя контролировать рядом с тобой. Давай зайдем внутрь.

Руби приняла его руку и позволила ему увести себя с аллеи.

Она схватила полотенце со спинки стула, обернула его вокруг тела и последовала за Спенсером через стеклянные раздвижные двери.

— Чувствуй себя, как дома, — заявила она, когда дверь закрылась за ней. — Я скоро вернусь.

Промчавшись вверх по лестнице в свою комнату, Руби быстро переоделась в короткие джинсовые шорты и розовую футболку с V-образным вырезом. Пробежавшись расческой по влажным волосам, она стянула их в хвост.

Посмотрев в зеркало, Руби почему-то почувствовала себя отстраненно, будто девушка, смотревшая на нее, была кем-то еще. Ее карие глаза выглядели уставшими, а обычно оливкового цвета кожа стала бледной, дисгармонируя с темным оттенком каштановых волос.

Ее жизнь навсегда изменилась за последние несколько дней. И не важно, сколько она, возможно, пожелает, чтобы это было так, она не могла повернуть время вспять и все исправить. Ее отец ушел и никогда не вернется.

Сделав глубокий вдох для решимости, Руби отвернулась от своего отражения и направилась вниз, найдя Спенсера на кухне, где она и оставила его.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила Руби по пути к холодильнику.

— Я возьму пиво, если и ты возьмешь.

Она остановилась, вцепившись в ручку холодильника, и взглянула через плечо.

— Кое-кому из нас еще не исполнился двадцать один год.

Спенсер усмехнулся.

— С каких пор это тебя останавливает, студентка? Ты сбежала в Калифорнию и стала религиозной?

Руби обнаружила, что возвращает ему улыбку.

— Я думаю, одна или две банки не повредят.

— Это моя девочка.

— Руби? — Камерон забежал на кухню. — Миссис Флеминг хочет знать, смогу ли я помогать ей с некоторыми делами по утрам. Она сказала, что будет платить мне по двадцать долларов.

Бедный Кэм, подумала Руби, глядя в его добрые карие глаза. С тех пор, как он узнал о смерти отца, он не переставая занимался каким-либо делом.

— Конечно. В какое время она хочет, чтобы ты приходил?

— Она сказала, что я могу оставаться у нее на ночь, потому что мы не должны будить тебя так рано.

Мысль провести ночь в одиночестве в своем большом пустом доме не показалась Руби привлекательной, но Кэмерон решил отвлечься, поэтому она уступила. Не говоря уже о том, что она должна была устроить похороны, а отсутствие Кэма под ногами немного облегчило бы некоторые вещи.

— Иди, собери свои вещи. И не забудь зубную щетку.

Он подбежал и обнял ее за ноги.

— Я люблю тебя, Руби.

— Я тоже люблю тебя, Кэм.

Как только Кэмерон исчез за углом, Спенсер, стоящий позади нее, успокоился.

— Я могу остаться, если ты не хочешь быть одна.

Руби покачала головой.

— Я ценю это, Спенсер, но у меня много дел, и мне нужно быть в состоянии ясно мыслить.

— Ты ничего не сможешь сделать сегодня, детка. Ты можешь сделать то, что тебе надо, завтра, пока Кэмерон будет в школе. Я помогу тебе.

Она взглянула на пиво в руке, прежде чем поставить его на стойку.

— Завтра начинаются летние каникулы. Кэмерон свободен от школы на следующие десять недель. Сильно расстроишься, если я выдам все свои «спокойной ночи» сейчас?

Как бы она ни хотела поговорить с ним о деньгах, причитающихся за дом, Руби не могла заставить себя сделать это. Она не хотела его жалости. Нет, она сама что-нибудь придумает.

— Конечно, я не буду расстроен. Я все понимаю, милая. Просто знай, что я лишь в паре кварталов отсюда, если понадоблюсь тебе.

Руби обернулась и обняла его.

— Я знаю. Ты всегда поддерживал меня.

— Это потому, что я люблю тебя.

Немного отодвинувшись, она встретила взгляд Спенсера.

— Правда?

— Ты же знаешь, что да. Так к чему этот вопрос?

Она отвернулась, прежде чем снова встретиться с ним взглядом.

— Просто…

— Просто, что? — подсказал он, нежно подтолкнув ее в руку.

Вырвавшись из объятий, Руби повернулась, чтобы посмотреть на стеклянную раздвижную дверь при свете бассейна.

— Мы встречаемся с десятого класса. Сейчас я на втором курсе в колледже, и нам еще предстоит…

— Секс?

— Я собиралась сказать — занятие любовью. Но, да, секс. Я не ожидаю, что ты будешь меня ждать, Спенсер.

— Ты же ждала?

Не удивленная его вопросом, Руби повернулась к нему лицом.

— Ты думаешь, я изменяла тебе?

— Извини, если это прозвучало как обвинение, — заявил Спенсер. — Я только хотел сказать, что… ну, я… Ты — великолепная девушка, Руби. Я знаю, что тебе было нелегко отказывать всем этим парням в колледже. В течение двух лет.

— Я ни от кого не отбивалась, Спенсер. Похоже, мы заводим этот разговор каждый раз, когда я приезжаю домой.

Спенсер провел рукой по светлым волосам.

— Я знаю, сейчас не время. Мне очень жаль, Руби. Мои неуместные вопросы… твой отец. Серьезно. Простишь меня?

— Нечего прощать.

Девушка подошла к раздвижным стеклянным дверям.

— Но у меня куча дел, которые необходимо сделать сегодня вечером и к похоронам. Позвонишь завтра?

Спенсер наклонился и прижался губами к уголку ее губ.

— Я принесу тебе кофе и пончик около девяти часов утра.

— Звучит неплохо. Спокойной ночи, Спенсер.

Волоски на руках Руби встали дыбом, когда она стояла в кухне и смотрела, как Спенсер исчез за углом дома. Ее взгляд еще раз пробежался по темноте. У Руби было стойкое ощущение, что кто-то продолжает наблюдать за ней. С легкой дрожью она закрыла дверь и заперла ее за собой. 

ГЛАВА 8

Зверь еще долго оставался в тени двора после отъезда Спенсера Райта.

Линкольн знал все о нем. Он сделал миссией своей жизни — знать все о Руби и о тех, кто ей близок.

А Спенсер определенно был близок ей, признал Линкольн, наблюдая за их интимным разговором. Если у него и были какие-то сомнения, то они рассеялись после того, как блондин-качок положил свои ладони на полуголую задницу Руби.

Рычание поднялось из глубин, когда Зверь вспомнил, как руки Спенсера лежали на ней. Рассерженный, что он позволил маленькой шлюхе залезть ему под кожу, Линкольн обогнул кусты вдоль ограды и направился к восточной стороне дома.

Он оттолкнулся от центрального воздушного блока и прыгнул, вцепившись пальцами в перила балкона. Балкона в спальню Руби.

В ее комнате не горел свет, и Линкольн неслышно раздвинул стеклянную дверь и проскользнул внутрь.

Аромат девушки ударил ему в лицо, почти поставив его на колени из-за дразнящей сладости. Он никогда не нюхал ничего столь невероятного за всю свою жизнь.

Омерзение охватило все его мысли. Как он мог думать о внучке Агаты Этвуд каким-либо образом, кроме как отвратительно?

Звук хлопнувшей передней двери привлек внимание Линкольна. Он отступил назад, внимательно прислушиваясь, как эхо шагов разнеслось на кухне внизу и направилось к лестнице.

Мужчина быстро исчез на балконе, в спешке оставив стеклянную раздвижную дверь приоткрытой.

Внезапно в спальне загорелся свет, и Руби появилась в поле его зрения. Она остановилась перед своим комодом, открыла верхний ящик и вытащила несколько вещей наружу.

Линкольн стоял, застыв на месте, когда она сжала низ своей футболки и подняла его над головой.

Он чуть не проглотил свой язык, когда ее прекрасные груди открылись его взору. Он никогда не видел более чувственного тела за всю жизнь. Ни по телевизору и, конечно, ни в каком-либо журнале.

Она бросила футболку на кровать и принялась за шорты. Она носила пару белых кружевных трусиков.

Ненависть к ней боролась с необузданным желанием прикоснуться к ней, ощутить запах ее кожи, ее вкус…

Какого черта я делаю?

Эрекция, отличная от любой другой, что он когда-либо имел прежде, пульсировала за молнией его джинсов, болезненное напоминание о слабости, жертвой которой он позволил себе стать.

Черт бы ее побрал! Линкольн тихо кипел, поправляя свой стальной член в более удобное положение.

Руби вдруг замерла, поднимая глаза к зеркалу и всматриваясь в то самое место, где стоял Линкольн.

Мягкий вздох вырвался из нее, она схватила кусок ткани, чтобы прикрыть грудь, прежде чем повернуться лицом к двери.

Зверь стремительно прошел по балке балкона, плавно приземляясь на ноги. Он скрылся в тени, прежде чем она успела добраться до двери.

Ругая себя за такой риск, он проскользнул через переулок Нового Орлеана, не в состоянии выкинуть из головы образ полуобнаженной Руби.

Она была частью его проклятия? Искушение самого дьявола? Как, черт возьми, он хотел чего-то, что презирал со страстью, которая мучила его душу?

Он прибыл на дамбу спустя короткое время и в полном безмолвии спустился в свою лодку, перед тем как запустить двигатель и направиться в сторону дома.

Стайлс встретил его в эллинге.

— Я позабочусь о лодке, мистер Бароне. Ваш ужин в духовке.

Кивнув головой, прикрытой капюшоном, Линкольн прошел мимо него, не сказав ни слова. Этого и не требовалось. Слуги понимали, что не нужно его расспрашивать о приездах и отъездах.

Проигнорировав свой ужин, Линкольн в два шага преодолел лестницу в свою комнату, на бегу чуть не столкнувшись с Сэйтеном. Гигантский волк поднял голову и издал хриплый звук. Он поднялся на ноги, устремился к Линкольну и понюхал плащ.

— Ты чувствуешь ее запах, не так ли? — он погладил голову волка. — Я сам все еще чувствую его.

Сдернув плащ с плеч, Линкольн бросил его через всю комнату и подошел к окну.

Его взгляд коснулся огней, сверкающих за рекой. Руби была там, среди этих огней, в этих проклятых кружевных белых трусиках.

Из его горла вырвался вопль, прежде чем он смог остановить его, пугая волка у его ног и заставляя его тем самым издать собственный вопль.

Линкольн не был уверен, как долго он стоял там, прежде чем развернулся и отошел от окна.

Мужчина поднял опрокинутое зеркало и поставил его обратно. Кусок стекла упал на пол, где до этого он в ярости разбил его. Он быстро схватил покрывало, которое обычно использовал, чтобы спрятать зеркало, и заколебался, когда увидел свое отражение на его проклятой поверхности.

Его сердце окаменело от злости на мужчину, уставившегося на него.

Не в силах остановиться, Линкольн тяжело упал на кровать и беспомощно взглянул на свое отражение.

Если бы он не родился проклятым, его жизнь была бы совсем другой. Он мог бы иметь любую женщину, которую хотел. Врата возможностей открылись бы перед ним, и свет бы был его другом.

Но он никогда не узнает свет. Тьма стала постоянным спутником с того дня, как он прибыл с криком в этот мир.

Образ Руби, плавающей в бассейне, возник в его голове, и он моментально затвердел.

Его рука опустилась на молнию джинсов, и он бессознательно расстегнул ее. Зверь сдвинул молнию вниз, освобождая ноющую эрекцию.

Линкольн сдернул через голову рубашку и бросил ее позади себя, его взгляд был прикован к собственному отражению в зеркале.

Он слегка поднялся и приспустил джинсы вниз по бедрам, прежде чем сжать свой пульсирующий член. Руби, он тихо застонал, представив ее в этих кружевных трусиках. Стиснув руку, Линкольн заскользил вверх и вниз по всей длине, все время представляя, как Руби стоит перед ним. Ее тонкая талия, чуть округлые и крепкие бедра дразнили его, когда он продолжал поглаживать свою эрекцию, не отрывая взгляда от своего отражения.

— Руби, — застонал он, увеличивая темп. Он ненавидел себя за то, что фантазирует о ней, но он чувствовал себя беспомощным, потому что не имел возможности остановиться.

Звук дверного звонка достиг его ушей, возвращая к реальности и осознанию того, что он едва не кончил, думая о своем самом ненавистном враге.

Рыча от омерзения к себе, он выпустил болезненно пульсирующую плоть и вскочил на ноги. Линкольн поправил джинсы, надел рубашку через голову и набросил покрывало на зеркало.

Молча замерев в комнате, Зверь прислушался, как миссис Туф говорила с кем-то за входной дверью.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Мне нужно увидеть мистера Бароне.

При звуке голоса Руби губы Линкольна раздвинулись, открывая зубы.

— В такой час? — нервно спросила миссис Туф.

Руби тут же ощетинилась.

— Он может либо сейчас встретиться со мной, либо я буду ждать здесь всю ночь, пока он не выйдет утром. В любом случае, я не уйду, пока не поговорю с ним.

— Подождите здесь, — сухо ответила миссис Туф.

Линкольн быстро схватил свой плащ, прежде чем экономка достигла вершины лестницы.

— Я слышал, — прорычал он, прежде чем у нее был шанс объявить о его посетителе.

Миссис Туф фыркнула, уставившись на место над его правым плечом.

— Что мне ей сказать?

— Отправьте ее в мой кабинет.

Это привлекло внимание миссис Туф к его затененному лицу. Она прищурилась и посмотрела в капюшон его плаща, явно пытаясь увидеть его глаза.

— Простите, куда вы сказали мне ее отвести?

— Вы услышали меня. И это не должно вас беспокоить. Неважно, что вы услышите. Я ясно выразился?

— Да, да, сэр, — пробормотала она, развернувшись на пятках и убежав.

— Пойдем, Сэйтен.

Линкольн ждал, когда волк последует за ним, прежде чем пройти по залу, чтобы исчезнуть в своем кабинете.

Он завернул за стол, потянулся назад, чтобы включить лампу позади него, и сел.

Освещение, бьющее в спину, позволяло ему оставаться в тени, пока он будет смотреть ей в лицо.

— Место, Сэйтен.

Гигантский волк сразу же обежал вокруг стола, чтобы лечь у ног Линкольна.

Шаги на лестнице заставили Сэйтена подать голос.

— Спокойно, парень. Не двигайся.

Злобное рычание ослабло, но это не удержало волка на месте.

Натянув капюшон ниже, Линкольн спрятал руки под толстым материалом плаща, откинулся на спинку кресла и стал ждать.

ГЛАВА 9

Руби не могла поверить, что на самом деле оказалась в особняке Линкольна Бароне.

Хотя прежде девушка никогда не видела его, она знала, что этот мужчина был очень влиятельным человеком в Луизиане. В его владении были не только несколько авторитетных компаний по транспортировке, но и клуб «Джентльмен», самый большой развлекательный клуб вип-класса в Новом Орлеане.

— Мистер Бароне будет ждать вас в своем кабинете, — негромко сообщила экономка. — Первая дверь справа на втором этаже.

С этими словами она исчезла за углом.

Нервно озираясь, Руби положила руку на перила и медленно двинулась по ступенькам вверх. В массивном доме не было слышно никаких звуков: ни телевизора, радио или шумов иного рода. Жутко, подумала Руби, всматриваясь в замысловатые узоры перил.

Стены, в направлении второго этажа, украшали картины. Некоторые из них были полотнами или портретами. На большинстве из них была изображена красивая темноволосая женщина с поразительными голубыми глазами. Руби никогда не видела таких голубых глаз. На других был изображен великолепный мужчина на разных этапах своей жизни, который улыбался и обнимал голубоглазую женщину.

У них, должно быть, не было детей, пришла к выводу Руби, заметив, что ни на одной из фотографий не было малышей. От нее также не ускользнуло, что голубоглазой женщины не было на более поздних фотографиях с мужчиной.

Руби поднялась на второй этаж и нерешительно направилась к первой двери справа. То, что она увидела, войдя в комнату, на мгновение ошеломило ее. Она не могла вымолвить ни слова.

Кто-то сидел за большим рабочим столом из вишневого дерева, одетый в плащ с капюшоном, низко надвинутым на лицо. Это было странно само по себе, но ничто не подготовило ее к огромному животному, лежащему под столом, показывающего свои зубы и рычащего на нее.

— Это волк? — Руби задохнулась, ей было очень страшно, и она не могла двигаться.

— Хватит, Сэйтен! — человек в плаще огрызнулся.

Остановившись у двери, как вкопанная, Руби смотрела на фигуру в капюшоне несколько мгновений перед тем, как вернуть свое внимание обратно к зверю, известному как Сэйтен.

— Он… Это… Он собирается…

— Садитесь, мисс Этвуд, и не делайте резких движений.

Руби попятилась назад.

— Я зайду позже.

— Сядьте!

Мужчина практически зарычал, заставив напуганную Руби упасть в кресло перед столом.

Ее сердце колотилось так сильно, что она была уверена, что Сэйтен услышит это и вырвет орган у нее из груди.

— Откуда вы знаете мое имя? — прошептала девушка, ненавидя страх, звучавший в ее голосе.

Мужчина в капюшоне проигнорировал ее вопрос, вместо этого кивнул на бумаги, которые она держала в руке.

— Это дело о вашем доме?

Челюсть Руби отвисла. Она положила бумаги на стол и сделала большой глоток драгоценного кислорода.

— Да. Как вы…

— Я уверяю вас, что документы являются законными, мисс Этвуд.

— Я не сомневаюсь в этом, — ответила Руби, ее голос набирал силу. — Но я пришла не поэтому.

Он просто сидел неподвижно, как камень, и наблюдал за ней из-под темного капюшона. Прочистив горло, Руби взглянула на волка под столом и заерзала на сиденье.

— Я читала бумаги, мистер Бароне. Предполагаю, что вы — это он?

Он слегка кивнул, и она продолжила.

— Понимаю, что все законно. Я здесь, чтобы договориться с вами об оплате. Я не могу потерять свой дом. Он принадлежит моей семье уже много лет.

— Ваш отец должен был подумать об этом прежде, чем его проиграть, мисс Этвуд. Его, очевидно, не заботило, сколько лет он принадлежит вашей семье.

Руби с трудом сглотнула. Хриплое рычание мужского голоса послало дрожь по ее позвоночнику. Она бы все отдала за возможность увидеть его лицо, заглянуть ему в глаза, когда умоляла его.

— Я знаю об этом, сэр. Но вы должны понять, папа был зависимым. Азартные игры были его слабостью. Пожалуйста, не заставляйте моего младшего брата и меня страдать больше, чем уже есть.

— Он заключил сделку, Руби. Долг есть долг.

Ее имя из его уст застало Руби врасплох.

— К-как…?

Она сглотнула и попробовала снова.

— Мы раньше встречались?

— Нет. Но я знаю, кто вы. Вы — дочь Карла Этвуда. Внучка Агаты Этвуд.

Странное предчувствие овладело Руби. Тон голоса Бароне выражал гнев, обиду… злобу. Но почему это должно быть направлено на нее? Она ничего не сделала ему. На самом деле, у него были все козыри в этом деле.

Она набрала больше воздуха и продолжила.

— Послушайте, Мистер Бароне. Все, что я прошу, это немного времени. Уверена, если бы вы продлили срок на тридцать дней…

— Не будет никакого продления, — перебил он, его голос не оставлял места для возражений.

Гнев поднял свою уродливую голову. Руби всегда боролась со своим непредсказуемым нравом, и сегодняшний день не стал исключением.

— Значит, вы собираетесь просто забрать наш дом?

Она вдруг встала, схватив бумаги резким движением. Рык волка под столом с трудом проник сквозь ее гнев.

— Мы еще посмотрим, ублюдок. Вы можете сидеть в своем жутком особняке, одетый, как смерть с косой, и со страшным волком… все, что пожелаете! Но будь я проклята, если позволю вам запугать меня. Я принесу деньги в установленный срок. Вы не получите моего дома, сукин сын!

Повернувшись на каблуках, Руби повернулась, чтобы уйти.

Но его следующие слова остановили ее.

— Возможно, мы сможем что-нибудь придумать.

Руби остановилась в дверях, продолжая стоять к нему спиной.

— И что бы это могло быть?

— Ты проведешь остаток месяца со мной.

Подумав, что, вероятно, неправильно расслышала, Руби медленно повернулась к нему лицом.

— Простите?

— Ты слышала меня. Ты будешь принадлежать мне на один месяц и делать то, что я попрошу. Не только дом останется за вами, но и деньги, которые ваш отец потерял, шестьсот пятьдесят тысяч будут возвращены вам.

Руби открыла и закрыла рот. Она моргнула пару раз и уставилась на него в недоумении.

— Вы хотите, чтобы я стала вашей шлюхой?

— Называйте это, как хотите, мисс Этвуд. Я считаю, что это разумное предложение. Один месяц со мной — и деньги с домом ваши. Это свыше миллиона долларов.

С этими словами она вышла из комнаты. Она не медлила, пока не добралась до парома, который отвезет ее обратно через реку к Французским кварталам.

— Мне очень жаль, мэм. Паром закрылся десять минут назад, — сообщил ей высокорослый, долговязый мужчина с редкими волосами.

Руби вздохнула в раздражении.

— Вы можете сделать на этот раз исключение? Я доплачу.

— Я бы хотел, но, к сожалению, все, что мы делаем, контролируется.

Оглянувшись вдоль береговой линии, Руби вытащила мобильник из кармана и вызвала такси. Назвав адрес, она положила телефон в карман джинсов и скользнула взглядом вверх по склону к дому Линкольна Бароне. Одинокая фигура стояла в окне наверху. Она вдруг двинулась, исчезая из виду, словно призрак.

Руби вздрогнула и села на ближайшею скамейку, ожидая свое такси, мысли о ее разговоре с Бароне всплыли в голове.

Он хотел, чтобы она была его шлюхой.

Безграничное высокомерие этого человека поражало ее. Но его наглость превзошла все. Какой мужчина сделал бы такое предположение? Очень богатый, молча признала Руби, нахмурившись. Человек с большим количеством денег, чем здравого смысла.

Капитан парома закрыл все на ночь и подошел туда, где сидела Руби.

— Я живу примерно в миле от берега. Ты можешь пойти со мной. Мы вызовем тебе такси, как только достигнем моего дома.

Было что-то в этом человеке, чему Руби не доверяла. Может быть, дело в его глазах-бусинках, взгляд которых оставался приклеенным к ее груди, когда он говорил.

Руби наклеила храбрую улыбку.

— Спасибо, но моя машина будет здесь в любую минуту.

— Небезопасно сидеть здесь в одиночестве, — упорствовал он.

Глядя ему прямо в глаза, Руби соврала.

— У меня есть оружие. Как я уже сказала, я буду в порядке.

Он взглянул на ее карманы, прежде чем пожать плечами.

— Дело ваше. Но не говорите, что я не пытался.

— Я ценю ваше предложение, — Руби ответила со спокойствием, которого не чувствовала. — Но я буду в порядке.

Девушка почувствовала, как расслабились ее плечи, когда он стал подниматься по холму. Она встала на ноги и посмотрела на свои часы. Прошло пятнадцать минут с тех пор, как она вызвала такси.

Руби принялась вышагивать вдоль берега реки, ее взгляд сканировал деревья в поисках каких-либо признаков движения, когда двое мужчин вышли из тени и разошлись, двигаясь в обе стороны от нее.

Сделав шаг назад, Руби выискивала возможные пути побега, ее разум застыл в ужасе.

— Не подходите!

— Не беги, милая, — съязвил один из мужчин. — Мы просто хотим поговорить.

Руби повернулась на каблуках и метнулась вправо, побежав со всей силы, что у нее была, когда кто-то врезался в нее сзади. Она поскользнулась и проплыла по воздуху, вытянув руки вперед.

Вес нападавшего приземлился на спину, выбив воздух из легких с такой силой, что она едва не потеряла сознание. Агония прорезала ее тело, лишив девушку возможности дышать. Рука, схватив ее за хвост, больно дернула голову в сторону.

— Что тут у нас?

— Иди к черту, — прохрипела Руби, с трудом выговаривая слова сквозь стучавшие зубы.

— О, она злится, Лестер.

Тот, кого звали Лестер, перенес свой вес и прижался своей эрекцией к заднице Руби. От этого девушка будто сошла с ума, стала брыкаться и царапаться с тем безумием, которое в нее вселилось, но безрезультатно.

— Мне по душе дикие женщины, — Лестер ухмыльнулся, рукой отыскивая кнопку на ее джинсах.

Слезы ужаса застлали глаза Руби. Неважно, как сильно она боролась, ей не удалось освободиться от нападавшего. Крик вырвался из ее горла, когда мужчина приподнял ее и дернул джинсы вниз по бедрам.

Вой расколол ночь, сопровождаемый рычанием и самым злостным рыком, который Руби никогда не слышала. Лестера внезапно оторвали от нее и отбросили в сторону, как будто он ничего не весил.

Девушка подняла голову как раз вовремя, чтобы заприметить фигуру, которая схватила нападавшего за шкирку и вырвала ему ноги.

Сэйтен пролетел по воздуху и обрушился на напарника нападавшего. Они покатились вниз по склону в рычащем клубке рук и конечностей.

Крик, который издал мужчина рядом со Стэйтеном, будет преследовать Руби всю оставшуюся жизнь. Но ничто не подготовило ее к той силе, которую фигура обрушила на Лестера.

Треск сломанных костей раздавался с каждым последующим ударом кулака Бароне по лицу мужчины. И Руби знала, что это Бароне так же точно, как знала, что ни один живой человек не обладает той силой, которую он проявил в тот момент.

Она пошатнулась на коленях, пытаясь надеть на себя джинсы.

Капюшон слетел с головы Бароне, и в серебряном сиянии Луны мелькнули острые зубы. Руби в ужасе оступилась, новый крик застрял у нее в горле. Деревья начали крутиться вокруг нее. Она слепо потянулась, пытаясь зацепиться за что-то, что удержало бы ее от падения.

— Помогите мне, — промолвила она невнятно, когда мир почернел.

ГЛАВА 10

Ярость поглотила Зверя, когда он разорвал рубашку парня, которого держал перед собой, и взревел ему в лицо. Картинки нападения на Руби вспыхнули в голове Линкольна.

Неряшливый кусок дерьма кричал, как женщина, когда его рука поднялась, чтобы схватить запястья Зверя.

— П-пожалуйста…

Фары внезапно мелькнули по лицу Линкольна, выталкивая его из убийственного состояния. Он бросил человека в реку, не моргнув и глазом.

— Сэйтен, идем!

Массивный волк поднял голову, кровь капала из его пасти.

— Пойдем! — зарычал Зверь.

Его взгляд упал на человека, скорчившегося на боку у лап Сэйтена. Указывая на то место, куда он бросил нападавшего на Руби, Зверь раздвинул губы, обнажая зубы.

— Плыви.

Сбитый человек карабкался в воде, его рубашка была разорвана в клочья, а руки сильно кровоточили.

— Если я снова увижу здесь твою рожу, я вырву твое сердце голыми руками.

Мужик издал сдавленный звук, но не медлил. Он с плеском упал в реку, подплывая к своему напарнику с такой скоростью, как если бы сам дьявол гнался за ним.

Линкольн быстро схватил Руби на руки, заметив, что ее джинсы собрались у нее на бедрах, когда она в спешке пыталась натянуть их. Он зашагал к дому, надеясь, что Сэйтен последует за ним. Что тот и сделал.

— Мне нужна теплая вода, бинты и полотенца, — рявкнул Линкольн, ворвавшись через парадную дверь, как слон в посудную лавку.

Миссис Туф завернула за угол, ее рука подлетела к горлу. Потребовалось мгновение, чтобы Линкольн осознал, что капюшон больше не прикрывает его. Забравшись вверх по лестнице, он позвал через плечо.

— Немедленно, миссис Туф!

Линкольн не мог перестать смотреть на лицо Руби. Ее длинные темные ресницы лежали на бледных щеках, придавая девушке неземной вид. Она, должно быть, самое совершенное существо, которое он когда-либо видел.

Обида быстро одолела его, заставляя отвести взгляд от ее прекрасного лица. Он убеждал себя, что пришел к ней на помощь из чувства долга. Она будет, в конце концов, принадлежать ему на месяц. И он не мог видеть ее окровавленной и в синяках.

Он аккуратно положил ее на свою кровать, накинул капюшон и смахнул несколько прядей с ее лица. Остальная часть волос, как он заметил, была собрана на затылке в хвост.

Наклонившись ближе, Линкольн тщательно обернул конец хвоста вокруг пальцев и поднес к носу. Он на секунду прикрыл глаза, ощутив вторжение ее цветочного запаха в его чувства.

Что такого было в ней, что разило его всякий раз, когда она была рядом? Конечно, Руби красива, но она — Этвуд, порождение зла, ответственного за его проклятие.

Отпустив ее волосы, Зверь отпрыгнул назад, когда миссис Туф появилась в комнате.

— Вот вещи, которые вы просили.

Он заметил, что она смотрит за его плечо, хотя капюшон снова был на нем.

— Поставьте их на тумбочку и уходите.

С жестким кивком миссис Туф сделала, как он просил, потянув дверь за собой, уходя. Но не раньше, чем Линкольн увидел неодобрительный взгляд в ее глазах. Ну, она может поцеловать его проклятую задницу. Когда он захочет знать ее мнение, он спросит.

С бесконечной осторожностью он взял полотенце, окунул его в теплую воду и начал стирать грязь с лица Руби. Девушка тихо застонала, поворачивая свое лицо к нему, но ее глаза оставались закрытыми.

Линкольну удалось стереть большую часть грязи с ее рук, не разбудив Руби. Он проверил голову на возможное сотрясение мозга, прежде чем поправить джинсы и застегнуть их.

Синяки находились на коже ниже локтей, а кровь от пореза на руке оставляла следы на простынях. Мужчина тщательно промыл рану и обернул ее марлей, довольный, что не придется зашивать.

Руби резко застонала, мягкий звук, полный боли и страха.

Линкольн отступил, натянул капюшон ниже и стал ждать, когда она откроет глаза. Ему не пришлось долго ждать.

Руби сделала вдох и отодвинулась к изголовью кровати. Ее взгляд заметался по комнате, несомненно, в поисках пути спасения.

— Где я?

— В моей комнате, — заурчал Зверь, оставаясь в нескольких футах от кровати. — На тебя напали внизу по реке. Разве ты не помнишь?

Он увидел момент, когда она все вспомнила: глаза округлились, и девушка прижалась поплотнее к изголовью кровати.

— Они мертвы?

— Я позволил им жить. Сомневаюсь, что они вернутся. Нигде не болит, кроме очевидных мест?

Она покачала головой, ее рука автоматически прижалась к ребрам. Зверь сделал шаг вперед и дернул ее руку в сторону.

— Дай мне посмотреть.

— Не трогай меня! — Руби плакала, страх плескался в карих глазах.

Гнев снова разгорелся.

— Я спас твою жизнь, неблагодарная кретинка!

— Кретинка? — ахнула Руби, хлопнув его по руке.

Она вскочила с кровати, почти упав у его ног. Поднесла руку к голове и споткнулась о прикроватную тумбочку.

— Ложись, пока не навредила себе еще больше, — потребовал Линкольн, взяв ее за руку, чтобы успокоить. — Я не причиню тебе вреда.

Хотя подозрение все же таилось в ее глазах, она сделала, как ей сказали. Линкольн смотрел, как она возится в кармане джинсов, прежде чем достать сотовый телефон. После нажатия нескольких кнопок, она поднесла телефон к уху.

Односторонний разговор сказал ему, что она вызвала такси, и это означало, что она скоро уедет. Руби вернула сотовый себе в карман и бросила на него хитрый взгляд.

— Что это за наряд Квазимодо?

Очевидно, она не помнила его лица в пылу схватки у реки.

Он уклонился от вопроса и вместо этого задал свой собственный.

— Где ты собираешься найти деньги, чтобы спасти свой дом?

Ее глаза вспыхнули от возмущения.

— Это не твое дело.

— Все, что ты делаешь, — мое дело, — отрезал он. — Кроме того, подумай о своем брате. Что он будет делать, когда вы потеряете дом? На что ты планируешь кормить его, одевать?

Скинув ноги на пол, Руби неловко встала и, прихрамывая, направилась к двери.

— Позволь мне самой позаботиться о своей семье. Дом по-прежнему принадлежит мне в последующие двадцать девять дней. Я советую тебе держаться подальше от нас.

Линкольн взглянул на настенные часы. Было за полночь.

— Двадцать восемь дней.

— Пошел ты.

ГЛАВА 11

Руби спустилась по лестнице на первый этаж с гордо поднятой головой. Если ублюдок думал, что шантажом сможет ее принудить спать с ним, он сильно ошибся. Черт, ему должно быть не меньше пятидесяти, если бы на фотографиях были какие-то указания. Он намного старше, ведь Руби всего двадцать лет.

Невысокая блондинка, слегка полненькая женщина в фартуке и с большим количеством макияжа, встретила Руби у подножия лестницы.

― Хочешь, чтобы я вызвала тебе такси?

Девушка заметила, что у женщины добрые глаза.

― Я уже вызвала. Но спасибо.

― Не позволяй мистеру Бароне сильно запугать себя. Он больше лает, чем кусается. Ну, большую часть времени.

Лает… Кусается…

Что-то балансировало на краю сознания Руби. Что-то, за что она не могла ухватиться. Она быстро тряхнула головой и подарила домработнице ободряющую улыбку.

― Я его не боюсь. Хулиганы имеют власть только в том случае, если вы дадите ее им.

Домработница нервничала, как будто боялась, что комментарий Руби мог быть услышан.

― Ты можешь подождать в гостиной, пока такси не приедет. На этой стороне реки ночью может быть очень опасно.

«Как будто я не знаю», ― подумала Руби, открывая входную дверь и выходя на крыльцо.

― Я все же рискну. Но ценю ваше предложение.

Как только дверь за ней закрылась, Руби побродила вдоль передней части дома, а потом села на красивую кованую скамейку. Свет с крыльца светил достаточно, чтобы показать сложный дизайн, сплетенный вдоль спинки сиденья.

Она прищурилась, наблюдая сквозь туман, как огни города мерцали за рекой. Новый Орлеан, должно быть, самое оживленное и душевное место, которое Руби когда-либо знала. Хотя она любила Калифорнию и стала привыкать к красоте и разнообразию во время учебы там, она никогда не будет домом.

Взглянув на свои часы, Руби поняла, что пошел второй час ночи. Чем она думала, когда входила в дом Бароне после наступления темноты?

Вдруг фары от машины качнулись вверху по склону, двигаясь сквозь туманную дымку, как глаза демона. Руби встала на ноги, поглядывая в окно над ней на втором этаже. Там, глядя на нее, с жутким свечением лампы позади, стоял в плаще Линкольн Бароне. Она быстро отвела глаза, не имея сил смотреть на него дольше.

Что такого в нем было, что заставляло ее так нервничать? Без жуткого капюшона, закрывающего голову, он был просто человеком. К тому же старым человеком. Это было не так, как если бы он был обвинен в убийстве или провел время за решеткой за любые преступления, о которых Руби знала бы.

― Куда? ― спросил таксист, опуская окно.

Руби дала ему адрес и оказалась в уютной безопасности на заднем сиденье.

― Это особняк Бароне, не так ли? ― кивнул водитель в сторону особняка, рванув вперед по круговой подъездной дороге.

Руби оглянулась на дом, ее взгляд сразу же приклеился к окну на втором этаже только для того, чтобы найти его пустым.

― Это больше похоже на склеп, но да.

Остаток пути домой прошел в молчании. Руби никогда не была так рада видеть свой дом, как в тот момент, когда выходила из такси. Она заплатила водителю и двинулась вперед.

Домой, молча признала она, открывая дверь и входя внутрь. Но ненадолго, если я не придумаю, как расплатиться по долгам.

* * * *

Стук в дверь выдернул Руби из царства Морфея. Она быстро села в постели, уверенная, что еще спит. Стук прозвучал снова, только на этот раз громче. Руби встала с кровати, бросив взгляд на часы на тумбочке. Шел девятый час утра.

Схватив халат, она поспешила через весь дом ко входной двери, открыла замки и дернула дверь.

― Миссис Флеминг?

Пожилая соседка стояла на верхней ступеньке, слезы скопились в выцветших карих глазах.

― Это Кэмерон. Он попал в аварию.

― Что? ― прошептала Руби, кислород покинул ее легкие. ― О чем вы говорите?

Миссис Флеминг оттолкнула застывшую в проеме Руби и бросилась внутрь.

― Он ушел утром, чтобы купить для нас пончики, и сошел с обочины прямо навстречу двигающемуся автомобилю. Поторопись, ты должна одеться!

Руби стояла, как вкопанная, ее мозг не мог обработать услышанное.

― Он… Он… Он в порядке?

― Я не знаю! ― Миссис Флеминг плакала. ― Это произошло на глазах менеджера кафе, он и вызвал скорую помощь. Когда мальчик не вернулся, я пошла к нему, и он рассказал, что произошло. Кэмерон был доставлен в Медицинский центр в Саут-Сайд на Кэнал-Стрит.

― Это травмпункт, ― Руби задышала, выходя из замороженного состояния.

Она убежала в спальню и переоделась в первое, что смогла найти в такой спешке.

Миссис Флеминг появилась в дверях спальни Руби, когда та зашнуровывала кроссовки.

― Мне очень жаль, Руби. Это все моя вина.

― Не надо корить себя, миссис Флеминг. Вы не знали, что это случится.

Схватив сотовый телефон и кошелек, Руби пронеслась мимо пожилой соседки и поспешила к входной двери.

― Я позвоню вам, как только что-то узнаю.

― Может, тебе взять такси? ― крикнула миссис Флеминг, пытаясь ее догнать.

Руби оглянулась, покачала головой и помчалась по ступенькам.

― На это нет времени. Им потребуется двадцать минут, чтобы прибыть. Я смогу прийти туда раньше.

― Будь осторожна! ― голос миссис Флеминг был едва слышен за грохотом сердца Руби.

В голове девушки билась только одна мысль, когда она бросилась через дорогу и побежала. Кэмерон…

Десять минут спустя, запыхавшись, Руби влетела через автоматические двери аварийного входа в Медицинский центр в Саут-Сайд. Она едва смогла выдавить эти слова из-за затрудненного дыхания.

― Кэмерон Этвуд.

Медсестра оторвалась от графика, который держала.

― Вы в порядке, мисс?

― Мой младший брат был доставлен этим утром, ― Руби задохнулась, пытаясь замедлить дыхание. ― Он был сбит автомобилем.

― А вы?

― Этвуд. Руби Этвуд. Моего брата зовут Кэмерон.

― Пойдемте со мной. Я думаю, что ваш брат все еще в операционной.

Сердце Руби прихватило в груди.

― Операционная? С ним будет все хорошо?

― Я не знаю, ― медсестра ответила честно, жалость плескалась в ее добрых глазах, ― но посмотрим, что мы сможем узнать.

Несмотря на чувство благодарности за помощь, Руби страшилась того, что она узнает, когда последовала в сестринскую.

― Где график жертв автокатастрофы?

Взглянув на Руби виновато, медсестра прочистила горло, прежде чем ее взгляд вернулся к темноволосой женщине, сидящей перед экраном компьютера.

― Это сестра ребенка.

Брюнетка оторвалась от своего задания ― печатания.

― Мне нужно получить от вас некоторую информацию.

Руби шагнула вперед, тревога стягивала живот.

― Вы можете сказать мне, как Кэмерон, пожалуйста?

― Он все еще в операционной. Но я могу узнать конкретнее.

― Спасибо. Я очень ценю это… ― Руби бросила взгляд на бейджик женщины, ― Карла.

Вытащив какие-то бумаги из ящика, та прикрепила их на планшетку и передала Руби.

― Не могли бы вы это заполнить, пожалуйста, пока я проверю, как там ваш брат?

Руби приняла планшетку и положила ее на стойку, чтобы заполнить необходимую информацию. Десять минут спустя она подписалась на нижней линии и повернулась лицом к Карле, идущей от лифта.

― Как он?

― Ваш брат получил травму головы, также сломано бедро, которое пробило бедренную артерию. Он потерял много крови, но они делают все возможное для него. Мы будем обновлять информацию, как только, так сразу.

Пол пошатнулся под ногами Руби.

― Но он будет жить?

― Все, что я могу сказать вам, у нас лучшие врачи в штате, которые работают над ним. Он в самых хороших руках, которые только могут быть.

Руби кивнула, не доверяя своему голосу. Ей потребовались секунды, чтобы собраться с духом и сказать.

― Вы можете мне сказать, где находится часовня?

Выражение лица Карлы смягчилось.

― Я провожу вас.

ГЛАВА 12

Руби поблагодарила Карлу за помощь, а затем на деревянных ногах вошла в церковь. Кэмерон находится в операционной, где сражается за свою жизнь.

Стоя на коленях у алтаря, Руби позволила слезам свободно литься из ее глаз. Она молилась, как никогда раньше. Неважно, сколько раз она просила Бога сохранить жизнь Кэмерону, страх, что он не услышал ее, намного превышал ее веру.

Не зная, как долго она оставалась на коленях, Руби поднялась и, пошатнувшись, вышла из часовни. Девушка провела по глазам ладонями, вытирая слезы, и пошла по коридору к стойке, где впервые встретила Карлу.

― Простите?

Карла оторвалась от своей работы.

― Привет. Я собиралась пойти за вами. Операция вашего брата прошла успешно.

Облегчение почти бросило Руби на колени.

― Могу я увидеть его?

― Пока нет, ― осторожно сообщила ей Карла. ― Его перевезли в послеоперационную палату интенсивной терапии. Они дадут вам знать, как только ему будет настолько хорошо, чтобы вы смогли войти.

― Как долго это будет продолжаться?

Карла покачала головой.

― Трудно сказать. Но вы будете первой, кому мы сообщим, как только узнаем что-нибудь.

Прочистив горло, Карла продолжила:

― Я знаю, что это не лучшее время, но страховка, номер которой вы написали, была отклонена. Вы уверены, что все правильно указали?

Руби нахмурилась и открыла кошелек. Вытащив свою страховую карточку, она передала ее Карле.

― Мы оба пользуемся ею. У меня никогда раньше не возникало проблем с этим.

― Дайте мне минуту, ― пробормотала Карла, поднимая телефонную трубку. ― Я посмотрю, что смогу узнать.

Руби кивнула, опершись локтями на стойку, пока Карла набирала номер, написанный на обратной стороне карты страхования. Девушка слушала, как симпатичная брюнетка отбарабанила цифры, наряду с именем ее брата.

― Вы уверены? ― Карла ущипнула себя за переносицу. ― Да, спасибо.

Повесив трубку, Карла передала Руби страховую карту.

― Простите, мисс Этвуд. Этот полис стал недействителен из-за неуплаты два месяца назад.

Мир померк перед глазами девушки. Ее ум не мог принять то, что сказала Карла. Она смотрела на темноволосую медсестру в течение долгих мгновений, не в состоянии осознать реальность происходящего.

― У него нет страховки? Ничего?

― Боюсь, что нет, ― ответила Карла тихим голосом. ― Вам нужно позвонить социальному работнику, чтобы увидеть, какие варианты вам еще доступны. Вам нужен номер?

Руби лишь кивнула, не в состоянии что-либо сказать. Карла схватила карту рядом с компьютером и отдала ее Руби.

― Ее зовут Лиза Дэвис. Она, скорее всего, в состоянии вам помочь. И еще, если вы поднимитесь на лифте в реанимацию на третьем этаже, зал ожидания будет находиться в коридоре, в котором вы появитесь. Кто-то придет к вам, как только вашему брату станет лучше.

― Спасибо, ― оцепенело ответила Руби. ― Я ценю вашу помощь.

Карла протянула рукуи прикоснулась к ее руке.

― Я могу кому-нибудь позвонить? Может, членам семьи или друзьям?

Руби покачала головой.

― Кэмерон ― единственная семья, которая у меня осталась.

Ее разум отправился в морг в подвал, где тело ее отца еще лежало в холодильнике.

― С вами все в порядке?

Руби потребовалось мгновение, чтобы понять, что Карла разговаривает с ней. Она наклеила небольшую улыбку и встретила взгляд медсестры.

― Я в порядке.

Подойдя к лифту, Руби нажала на кнопку, ожидая, когда откроется дверь, и вошла внутрь. Она выудила свой сотовый и набрала номер на карте. На линии раздался женский голос.

― Это Лиза Дэвис.

― Здравствуйте, мисс Дэвис. Меня зовут Руби Этвуд. Мой брат попал в аварию, он в реанимации в Медицинском центре в Саут-Сайд. Наша страховка истекла, и мне сказали позвонить вам.

Недолгая тишина.

― Я сейчас в больнице, Руби. А где вы?

― На третьем этаже в зале ожидания, ― ответила Руби, когда лифт просигналил, и она вышла в зал ожидания интенсивной терапии.

― Я буду там.

Руби поблагодарила ее и отключилась.

Зал ожидания, к счастью, был пуст, когда Руби оказалась в нем. Она посмотрела на пустые стулья, перед тем как решила, что будет стоять.

У Кэмерона не было страховки. Руби не могла принять тот факт, что ее отец позволил ей истечь. Как она собирается заплатить за брата? За его операцию и место в палате интенсивной терапии счета будут астрономическими.

Еще одна мысль поразила ее, когда она стояла в оцепенении. У нее нет денег даже на похороны отца.

― Мисс Этвуд?

Руби посмотрела вверх как раз вовремя, чтобы увидеть привлекательную блондинку, зашедшую в комнату в сером костюме и держащую портфель.

― Руби. Пожалуйста, зовите меня Руби.

― Очень хорошо, Руби. Меня зовут Лиза Дэвис, ― она протянула ей руку.

Приняв протянутую ладонь Лизы, Руби попыталась улыбнуться сквозь слезы, которые угрожали пролиться.

― Спасибо, что согласились встретиться со мной.

― Давайте присядем, ― предложила Лиза, кивнув в сторону стульев, расположенных вдоль всей комнаты, ― и посмотрим, что мы можем сделать, чтобы помочь вам.

Руби села, ее тело находилось под углом в сторону стула социального работника. Она выпалила первое, что пришло ей на ум.

― У нас больше нет страхования.

Лиза слушала с напряженным вниманием, когда Руби объясняла ей ситуацию.

― Я сожалею о вашем брате. Как насчет родителей?

― Наш отец умер несколько дней назад, а мать Кэмерона лишили родительских прав, когда Кэм был ребенком. С тех пор ее не видели.

― Ясно, ― отметила Лиза, открывая свой портфель и вытаскивая какие-то бумаги. ― Получается, у ребенка нет опекуна?

Руби моргнула.

― Я. У него есть я.

― Я понимаю, что вы — сестра Кэмерона, Руби. Но имеете ли вы юридическое опекунство над ним?

― Юридическое, в смысле…?

Лиза даже не колебалась.

― В смысле, подписанное судьей

― Ну, нет, ― пробормотала Руби, беспокойство проявилось в ее голосе. ― Наш отец недавно скончался. Мы даже не похоронили его.

Сострадание сияло в глазах социального работника.

― Я искренне сожалею о вашей утрате, Руби. Но Кэмерон нуждается в моем непосредственном внимании. И без права опеки над ним ваша подпись не поможет ему так, как он отчаянно нуждается.

― Что вы говорите?

Лиза положила свою ладонь поверх дрожащей руки Руби.

― Отдел детей и семьи должен быть уведомлен.

― Нет! ― Руби бросилась вперед, вырвав свою руку из руки социального работника и прыгнула на ноги. ― Вы не можете сделать это. Я пойду в суд и получу те юридические документы, которые вы требуете. Пожалуйста, не вызывайте DCF.

Лиза тоже встала.

― Ваш брат нуждается в медицинской помощи, Руби. И без страховки он будет нуждаться в помощи государства.

Руби боролась со слезами, которые катились вниз по щекам.

― Они заберут его у меня?

― Я сомневаюсь, ― заверила ее Лиза, слегка сжав руку Руби. ― Надеюсь, они смогут помочь вам сделать все, что необходимо сделать, чтобы стать опекуном. Но вы должны сделать что-то быстро. Медицинские счета растут с каждым часом.

Сделав глубокий вдох, социальный работник подарила Руби последний жалостливый взгляд.

― У вас есть моя карточка. Позвоните мне, если у вас будут какие-либо вопросы.

Руби смотрела ей вслед сквозь пелену соленых слез. Она тяжело опустилась обратно на свой стул, не в силах остановить захлебывающийся звук, рвущийся из ее горла. Сколько еще она сможет выдержать, прежде чем сломается?

Так много случилось с ней за последние несколько дней. Она потеряла отца, ее брат лежит в реанимации, едва цепляясь за жизнь. Ее семейный дом больше не будет принадлежать ей, если она не придумает, где достать шестьсот пятьдесят тысяч долларов в последующие двадцать восемь дней. И теперь она рискует потерять Кэмерона, пока не станет официальным опекуном.

― Мисс Этвуд? ― прозвучал мягкий голос с порога.

Руби вздернула голову вверх, яростно вытирая заплаканные щеки.

― Да?

― Вы можете пойти и навестить своего брата. Он стабилен, но все еще в критическом состоянии, так что у вас будет не так много времени.

Руби встала и последовала за медсестрой по коридору налево.

― Вы можете рассказать мне о его травмах?

Медсестра послала ей ободряющую улыбку.

― Врач в ближайшее время введет вас в курс дела.

Останавливаясь перед множеством открытых двойных дверей, медсестра продезинфицировала руки, а потом шагнула вперед.

― Пожалуйста, продезинфицируйте руки перед входом в его комнату.

Руби подошла к флакону, висящему на стене. Она подставила ладонь под него и ощутила легкий запах алкоголя, который быстро испарился. Удостоверившись, что на ее руках больше нет микробов, Руби последовала за медсестрой в ледяную комнату, полную оборудования, шнуров и пищащих звуков.

Кэмерон находился в центре всего этого: его лицо было бледное, как у призрака, повязка лежала на голове, нога была в гипсе, а синяя трубка торчала изо рта.

― Это дыхательная трубка, ― сообщила ей медсестра. ― Мы должны быть уверены, что он сможет дышать самостоятельно, прежде чем ее можно будет убрать.

Худой мужчина невысокого роста вошел в комнату, одетый в белый халат и с блокнотом в руке. На бейдже грудного кармана было написано д-р Чен.

― Вы — сестра? ― спросил доктор, глядя поверх своих очков в проволочной оправе.

― Я. С ним будет все в порядке?

Доктор Чен перебрался к краю кровати и начал строчить что-то в графике Кэмерона.

― Ваш брат получил серьезные травмы, включая тяжелую контузию, которая привела к кровоизлиянию в мозг. Нам удалось остановить кровотечение, но мы продолжаем отслеживать изменения. Мы успели удалить небольшой кусочек его черепа, чтобы выпустить давление из мозга.

Положив бумаги на постель Кэмерона, врач встретил взгляд Руби.

― Он потерял много крови. Его бедренная артерия была разорвана из-за перелома бедра. Мы сумели вовремя восстановить ее, прежде чем он истек кровью. Опасный период будет продолжаться несколько дней, но он молод и силен. Я верю, что он выкарабкается.

― Спасибо, ― прошептала Руби сквозь комок в горле. ― Большое спасибо.

ГЛАВА 13

Зверь смотрел на огни за рекой из окна своей спальни на втором этаже. Прошло два дня с полуночного визита Руби к нему домой. Два дня, как он спал…

― Темплтон хочет вас видеть, ― объявила миссис Туф из открытого дверного проема.

Продолжая стоять к ней спиной, Зверь ответил монотонным голосом.

― Зови.

Шуршание одежды вместе со звуком шагов было слышно, когда он поднимался по лестнице, и прекратилось прямо перед спальней Линкольна.

― Какие новости? ― проскрежетал Зверь, его взгляд по-прежнему был прикован к далеким огням города.

Темплтон прочистил горло.

― Руби находится в отделении интенсивной терапии в Саутсайдском медицинском центре со вчерашнего утра.

Это привлекло внимание Линкольна. Убедившись, что его капюшон остался на месте, он повернулся лицом к адвокату. Его голос прозвучал громче, чем он ожидал.

― Она не ранена?

― Нет, ― Темплтон быстро исправился. ― Это ее брат. Он попал в аварию.

Линкольн изучал лицо адвоката долгие мгновения.

― Он будет жить?

Адвокат пожал плечами.

― Этого я не знаю. Знаю только, что у мальчика нет страховки, и был вызван DCF.

Странное чувство охватило Линкольна, но он быстро стряхнул его.

― Департамент по делам детей и семьи? Почему их привлекли?

― Руби не имеет права опеки над мальчиком. Формально это подводит его под опеку государства.

Линкольн должен бы был ощутить больше удовольствия от новостей, чем сейчас почувствовал. Он сослался на недостаток сна после визита Руби.

― Держи меня в курсе всего, что связано с ней или мальчиком.

― Понял. Есть ли что-нибудь еще, что я могу сделать, лишь бы ускорить процесс с DCF?

Линкольн не был уверен, что заставило его покачать головой.

― Нет. DCF меня не интересует.

― Разрешите сказать, сэр?

Зверь внимательно наблюдал за ним из-под капюшона.

― Я слушаю.

Темплтон перенес свой вес и поправил очки на носу.

― Если ребенка увезти из дома, считаю, сестра сделает все от нее зависящее, чтобы вернуть его. Что угодно.

Понимание вдруг осенило его. Если Руби потеряет права опеки над своим братом, ей придется пройти через соответствующие юридические каналы, чтобы вернуть его. И без денег процесс может занять несколько месяцев, возможно даже лет. Что не оставит ей никакого выбора, кроме как принять предложение Линкольна.

Но что-то при мысли о похищении раненого ребенка у его сестры оставило плохой привкус во рту Линкольна. Хотя не должно. Если бы не Этвуды, Линкольн никогда бы не стал зверем, каким он являлся ныне.

― Оставь мальчика в покое. Руби вернется. У меня нет никаких сомнений.

― Вы уверены в этом?

Зверь шагнул вперед, останавливаясь в нескольких дюймах от испуганного Темплтона. Он навис над ним, заставляя адвоката отклонить голову назад, чтобы увидеть его.

― Никогда не спрашивай меня снова. Ты работаешь на меня, Темплтон. Не забывай об этом.

Кадык Темплтона на его худой шее задергался вверх и вниз.

― Прошу прощения, я перешел границу. Этого больше не повторится.

Линкольн стоял там еще несколько ударов сердца, прежде чем вернуться обратно к окну.

― Я получу Руби Этвуд, так или иначе. Ее унижение ― это только начало, Темплтон. Если мне предстоит быть монстром всю оставшуюся жизнь, то она проведет остаток своих дней, испытывая мои страдания на себе.

― Очень хорошо, сэр. Все, что вы пожелаете, вам нужно только попросить. Я буду служить вам, как вашему отцу до вас.

Линкольн закрыл глаза при упоминании своего отца. Он обвинял Стэнфорда Бароне за свое проклятие не меньше Агаты Этвуд. Но все они умерли. Не осталось никого, кто мог бы заплатить за его мучения, кроме Руби Этвуд. И она заплатит…

* * * *

Прошел еще один день без новостей о Руби. Зверь продолжал рыскать по залам своего темного особняка, взволнованный и беспокойный. Он никак не мог перестать думать о молодой, приводящей его в ярость кареглазой красотке.

Неважно сколько раз он хотел обернуть руки вокруг ее горла и выдавить из нее жизнь, он знал, что не сможет. Нет, пока сперва не попробует ее.

Аромат Руби Этвуд застрял в его голове. Казалось, он не мог избавиться от ее мучительного запаха: мягкого чистого аромата, с которым он столкнулся в ее комнате в ту ночь, когда уходил.

Его член пульсировал под молнией, увеличиваясь до боли. У него была проклятая эрекция с того момента, как он несколько дней назад посмотрел на Руби. Вне себя, что она так повлияла на него, Линкольн вырвался из дома и направился прямо к реке.

Мужчину не волновало, что кто-то мог увидеть его. Ничто другое не имело значения, кроме как избавить свой разум от темноволосой красавицы с лучистыми глазами.

С возгласом отвращения Зверь практически сорвал плащ с плеч, стащил рубаху и сапоги. Джинсы заняли немного больше времени, так как его безумная эрекция мешала этому.

Прохладная вода реки ощущалась удивительно на его воспаленной коже. Он нырнул и появился где-то в центре. Откинув волосы с лица, Линкольн открыл глаза и увидел, как на расстоянии огни Французского Квартала издеваются над ним. Руби была там, среди тех огней.

― Черт, ― зарычал он, борясь с воем, поднимающимся в горле. ― Черт бы тебя побрал!

ГЛАВА 14

― Руби? ― голос миссис Флеминг проник в затуманенный сном разум Руби. ―

Проснись, дорогая.

Вытянув затекшие ноги перед собой, Руби открыла глаза и моргнула, увидев свою пожилую соседку.

― Здравствуйте, миссис Флеминг. Что вы здесь делаете?

― Я пришла посидеть с Кэмероном, чтобы ты могла пойти домой и поспать.

Руби покачала головой.

― Я не могу оставить его. Он может…

― Ты сляжешь рядом с ним, если что-нибудь не поешь и немного не поспишь. Не говоря о том, что тебе нужен душ. Я чувствую.

Руби проверила свои часы. Она спала почти час.

― Я не могу пойти домой, миссис Флеминг. Я должна встретиться с директором ритуального бюро и поговорить о похоронах отца. Но я была бы признательна, если вы посидите с Кэмероном, пока я буду заниматься этим вопросом.

― Конечно, дорогая. Я останусь так долго, как тебе надо.

Встав, Руби потянулась, взяла свой кошелек и бросила последний взгляд на брата, прежде чем выйти из палаты. Она спустилась на лифте на первый этаж, схватила чашку кофе и покинула больницу.

Похоронное бюро Гаскина, к счастью, находилось на Кэнал-стрит, в трех кварталах от больницы. Чем ближе Руби подходила к ритуальному дому, тем больше ее мутило. Она сделала глубокий вдох и остановилась перед массивными дубовыми дверями. Ты можешь это сделать, сказала она себе, дергая ручку и шагая внутрь. Ее отец мертв уже четыре дня. Время работает не на нее.

― Могу я вам чем-то помочь? ― пожилой мужчина, одетый в безукоризненный черный костюм, шагнул навстречу.

Руби с трудом сглотнула и встретилась с его пытливым взглядом.

― Меня зовут Руби Этвуд. Вчера мы говорили о похоронах моего отца.

― Ах да, мисс Этвуд. Сюда.

Руби проследовала за ним в небольшой кабинет справа и заняла место за красивым столом с черной табличкой, где было написано Лэнс Трумэн.

― Я искренне сожалею о вашей утрате, мисс Этвуд. Потерять любимого человека и хоронить его ― это достаточно тяжело. Вот для чего я здесь. Давайте начнем с того, что вы ищете.

― Самая дешевая вещь, которая у вас есть, ― прошептала Руби, не в состоянии встретиться с ним взглядом. ― У моего отца не было страховки.

Мистер Трумэн поерзал на сиденье и открыл толстый каталог, который лежал перед ним на столе.

― Ясно. Это самые дешевые гробы, которые мы делаем, ― он мягко подтолкнул каталог к Руби.

― Две тысячи долларов? ― ахнула Руби, наконец-то поднимая взгляд на директора похоронного бюро. ― Это самые дешевые?

― Боюсь, что так, мисс Этвуд. Единственный вариант, который я могу предложить вам ― это кремация.

Живот Руби сжался.

― Я не могу кремировать его, мистер Трумэн. Мы — католики. Кремация — не вариант.

― Я не хотел вас обидеть, ― заверил девушку директор похоронного бюро, кивнув в сторону каталога. ― Но самая дешевая услуга, которую мы можем предложить, будет стоить около шести тысяч долларов. И это вышеупомянутый вариант.

― Шесть тысяч долларов? ― Руби задохнулась в недоумении. ― Но вы только что сказали ― две тысячи.

― Сам гроб стоит две тысячи, ― поправил мистер Трумэн. ― Вся организация похорон будет стоить около шести тысяч. И это без налога.

Слезы угрожали пролиться, но Руби заставила их исчезнуть. У нее не было решения, и, честно говоря… она выдохлась.

Она встала на нетвердых ногах.

― Я буду на связи.

Бросившись из кабинета, Руби прорвалась через деревянные двери, пошатываясь, пошла вниз по тротуару и нырнула в переулок. Слезы всерьез грозили политься. Паника разгоралась в груди, удушая своей силой. Руби не могла дышать. Большой мучительный всхлип вырвался из нее, заставив прислониться к стене в поисках опоры. Из нее вырвался вопль, и ноги не удержали ее. Она скользнула на землю в безумном нагромождении горя и агонии.

Не зная, как долго она лежала там, развалившись в переулке, Руби встала на ноги и оцепенело побрела обратно в больницу.

Она поднялась на лифте на третий этаж.

― Руби? ― начала миссис Флеминг, когда девушка вошла в палату Кэмерона, только чтобы быть прерванной напористой женщиной со стальными глазами и в цветочной юбке.

― Вы ― сестра мальчика? ― спросила незнакомка, не моргая.

Руби смогла только кивнуть, тревога из-за присутствия этой женщины забрала ее голос.

― Меня зовут миссис Гудсон. Я здесь по поручению Департамента по делам детей и семьи. Опека над вашим братом передана штату Луизиана.

Комната закружилась, и у Руби не осталось выбора, кроме как сжать спинку стула, чтобы не упасть.

― Вы не можете забрать его у меня.

― Всегда, когда что-то подобное происходит с ребенком, мы должны принять меры. Поговорив с его учителями, несколькими из ваших соседей и сотрудниками больницы, мы установили, что безопасность ребенка подвержена риску.

― Но это был несчастный случай, ― Руби стала задыхаться, приблизившись в сторону брата. ― Это могло случиться с кем угодно. Пожалуйста, дайте мне еще один шанс!

― Я предлагаю вам привести свои дела в порядок, мисс Этвуд. Вас уведомят, когда дата слушания будет установлена. И судья решит, сможете ли вы взять заботу о мальчике на себя.

Подойдя к двери, миссис Гудсон повернулась лицом к Руби.

― Маленький совет? Удостоверьтесь, что у вас есть работа, постоянный дом и тот, кто сможет следить за ребенком после школы, если вас не будет рядом. Это те условия, о которых спросит судья, прежде чем отдаст ребенка на ваше попечение.

Руби стояла на месте, она не то, что двигаться, даже дышать не могла. Миссис Флеминг предприняла несколько попыток позвать ее, прежде чем достучалась. Девушка встретила взгляд своей обеспокоенной соседки.

― Что мне делать?

Миссис Флеминг пододвинулась к Руби и осторожно взяла ее за руку.

― Не беспокойся, милая. Все наладится, вот увидишь. Первые вещи, о которых судья спросит, это твоя работа, есть ли у тебя достаточно средств для ухода за Кэмероном. Я уверена, что у твоего отца были сбережения, припрятанные для такого случая.

― Мы разорены, ― прервала ее Руби, борясь с проклятыми слезами. ― Ничего нет. Ничего, миссис Флеминг. В том числе и дома.

Лицо пожилой женщины сравнялось с цветом ее белой блузки.

― Разорены?

― Папа все проиграл. Каждое пенни, даже дом. У меня нет страховки, как и возможности оплатить медицинские счета Кэмерона. Одна операция стоила более ста тысяч долларов. Это не включая рентген, лекарства, анестезиолога и длительное пребывание в палате интенсивной терапии. Не говоря уже о том, что Кэмерону понадобится реабилитация.

Предложение Линкольна Бароне резко всплыло в голове Руби: "Один месяц со мной, и я отдам тебе дом вместе со всеми деньгами, которые твой отец проиграл в азартные игры".

― Руби? ― позвала миссис Флеминг, ее глаза стали огромными от потрясения. ―

Что ты собираешься делать?

― Я не знаю, миссис Флеминг. Вы не могли бы посидеть с Кэмероном несколько часов? Мне нужно пойти домой и принять душ. Я хочу все обдумать.

Миссис Флеминг крепко обняла Руби.

― Отдыхай столько, сколько нужно, милая. Я не оставлю его.

Сделав шаг назад, пожилая соседка вытащила небольшую пачку денег из кармана юбки и положила ее в руку Руби.

Загнав обратно вмиг появившиеся слезы, Руби покачала головой.

― Я не могу взять ваши деньги, миссис Флеминг.

― Бред. Тебе потребуется такси, а также что-нибудь поесть. А теперь иди, скоро стемнеет.

Руби неохотно сунула купюры в свой бумажник, поцеловала в щеку миссис Флеминг и выбежала из комнаты, прежде чем она сломалась бы в очередной раз.

ГЛАВА 15

Выйдя из душа, Руби нанесла немного макияжа, надела розовый сарафан и скользнула в пару белых босоножек. Темные круги под глазами были не так заметны под основой.

Почистив зубы, она нанесла блеск на губы и схватила свой кошелек с сотовым. Руби хотела поговорить со Спенсером. Если кто-то и может помочь ей найти выход из этого хаоса, в котором она сейчас находилась, так это Спенсер Райт. Возможно, его отец позволит ей поработать несколько часов в его сувенирном магазине.

Закрыв дом, Руби прошла небольшое расстояние до Роял-Стрит и постучалась в дверь Спенсера. Когда ответа не последовало, девушка постучала снова, а потом попробовала потянуть за ручку. Дверь с легкостью открылась.

― Привет? ― позвала негромко Руби, входя в фойе.

Сверху зазвучал приглушенный смех, затем едва слышный женский стон.

― Спенсер?

Последовало больше смеха.

Руби неслышно поднималась по лестнице, приближаясь к пронзительному визгу, который спускался, чтобы встретиться с ней. Она остановилась у двери спальни Спенсера, нерешительно повернула ручку и открыла дверь на дюйм.

Ее разум мгновенно восстал против сцены, которая разворачивалась перед ней: Спенсер лежал на спине и улыбался очень голой блондинке, которая, покачивая бедрами, сидела на нем.

Хриплый крик вырвался из Руби, и на нее, наконец, обратили внимание.

― Руби, ― вздохнул Спенсер, застывший в явном шоке.

Он оттолкнул от себя голую блондинку и схватил боксеры с подножия кровати.

― Руби, подожди!

Руби развернулась на каблуках и побежала. Она промчалась вниз по лестнице, рванула входную дверь и бросилась вниз по тротуару, все время закрывая свой разум от постоянной мольбы Спенсера.

После нескольких кварталов слепого бега, Руби оказалась на берегу реки. Наступила темнота, уступая место восходящей луне. Девушка смотрела на чернильно-черные волны воды, ее глаза были сухие, как песок. Для слез больше не осталось места.

Ее телефон резко зазвонил, разрушая продолжительное оцепенение, в котором она находилась. Крик рикошетом пробил ночь, звук, который продолжался вечно. Руби потребовалось мгновение, чтобы понять — это она. Казалось, крик рвался из самой глубины ее души.

Она попятилась назад на несколько футов, трясясь, хотя ночной воздух тепло ласкал ее кожу.

― Эй, леди? С вами все в порядке?

Где-то в глубине души Руби знала, что там был человек, который обращался к ней, но она не могла заставить себя распознать его. Ее ноги остановились, замерев на месте, взгляд застыл на вечно движущейся реке. Или все-таки на особняке на другой стороне?

Собрав то немногое количество внутренней силы, что у нее осталось, Руби отмахнулась от обеспокоенного прохожего и двинулась вдоль берега к парому впереди.

Девушка вытащила несколько купюр из своего кошелька и заплатила пошлину, прежде чем ступить на борт. Руби едва помнила переправу через реку, ее разум прокручивал события прошлой недели в мучительных деталях.

Она вдруг обнаружила себя стоящей на пороге особняка Линкольна Бароне, ее пальцы стучали по дереву. Дверь быстро открылась, и домоправительница, с которой Руби познакомилась несколько дней назад, спросила:

― Мисс Этвуд?

Руби уставилась на нее в оцепенении, голос казался деревянным для ее собственных ушей.

― Я здесь, чтобы увидеть мистера Бароне.

Глянув за ее спину, домоправительница осталась в дверях, как бы закрывая видимость Руби.

― Сейчас хозяин занят.

― Хозяин? ― переспросила Руби в ступоре.

― Миссис Туф, ― вздохнул покрытый плащом Бароне, он подошел к экономке и широко распахнул дверь. ― Идите и проследите за ужином.

Руби заглянула в темную глубину его капюшона, но ничего не увидела, кроме теней. Мужчина стоял совершенно неподвижно.

― Я согласна, ― прошептала Руби, поднимая подбородок. ― Я принимаю ваше предложение.

Линкольн отступил и вскинул подбородок в сторону лестницы.

― Пойдем ко мне в кабинет.

Мороз пробежал по Руби, который не имел ничего общего с ночным воздухом. Что-то в фигуре Линкольна Бароне пугало ее до мозга костей. Она прошмыгнула мимо него и медленно направилась к лестнице, звук закрытия двери позади нее запечатал ее судьбу.

Руби знала, что она никогда не будет прежней после этой ночи, что ее жизнь изменится навсегда. Но у Линкольна Бароне была власть, чтобы помочь ее брату, и Руби сделает все, чтобы получить ее.

Вздохнув для храбрости, Руби двинулась вверх по лестнице и повернула в ту же комнату, в которой Бароне сделал ей предложение раньше. Он подошел к ней вплотную, остановившись и повернувшись грудью к ее спине. Руби могла чувствовать тепло его кожи сквозь плащ, пробившееся через тонкий сарафан.

Его руки легли на ее плечи.

― Ты уверена, что сможешь сделать это, Руби Этвуд? Потому что, как только ты согласишься на мои условия, пути назад не будет.

Ее желудок перевернулся от его слов. Она смотрела прямо перед собой на темный дизайн картины на противоположной стене. Образы Кэмерона, лежащего на больничной койке, промелькнули в ее сознании. Неважно, что с ней случится, что ей придется пережить в руках Линкольна Бароне, Руби отказывалась лишиться своего брата.

― Я уверена.

ГЛАВА 16

Глаза Линкольна прикрылись в тот момент, когда Руби прошептала два слова: "Я уверена".

Она была его. Назад пути нет.

Он уткнулся носом в ее макушку и вдохнул пьянящий аромат девушки, в то время как его руки скользили вниз по рукам Руби. Ее дрожь не ускользнула от него, как и напряженная спина девушки.

― Ты можешь расслабиться, Руби. Я не собираюсь заставлять тебя.

― Тогда что вы собираетесь делать со мной?

Он улыбнулся под капюшоном. Как бы ни была напугана, она не пошла на попятную. Нет, у Руби Этвуд, должно быть, самая храбрая душа, с которой Линкольн когда-либо сталкивался. Теперь сломать ее окажется настоящим удовольствием.

― Присаживайся.

Руби не медлила. Она вырвалась из его захвата и села в кресло напротив его стола. Линкольн непринужденно обошел большой стол из вишневого дерева и сел в свое удобное кресло. Дернув нижний ящик стола, он достал папку и положил ее на стол. Руби молча смотрела на него, ее умные глаза сверкали в свете лампы. Линкольн небрежно открыл папку и подвинул ее через стол в сторону Руби.

― Прочитай внимательно, а потом подпиши.

― Что это? ― спросила она, только легкая дрожь в ее голосе выдавала нервозность девушки.

― Это договор, дающий тебе все, что мы обсуждали во время твоего последнего визита. И здесь же зафиксировано, что я буду ждать от тебя в ответ.

Он подождал, пока она прочитает бумаги перед собой.

Руби резко откинулась на спинку сиденья и уставилась на него, не моргая.

― Мне нужна ваша помощь с моим братом. Если вы добавите и этот пункт, я подпишу.

Линкольн в ярости сжал зубы. Как она посмела прийти в его дом с требованиями. У него были все козыри в этой игре. Ему потребовались секунды, чтобы разжать зубы достаточно, чтобы говорить.

― И что это?

― DCF отдаст Кэмерона в приют, когда его выпишут из больницы, если я не смогу доказать, что являюсь достойным опекуном. Мой брат ― это единственная причина, по которой я здесь, мистер Бароне. Не дом или деньги. Только Кэмерон.

Зверь хотел рявкнуть, схватить маленькую выскочку с кресла и проорать в лицо, что она была здесь, потому что он разрешил. А не по ее желанию. Но что-то удерживало его. Ему нужно разыграть свои карты, пока он не получит ее подпись на этом контракте.

― Что ты хочешь за подпись?

― Я хочу временную опеку над Кэмероном, пока деньги и дом снова не окажутся в моем владении.

― Сделано.

― Сделано? ― выдохнула она, ее брови сдвинулись. ― Как это?

Линкольн кивнул головой, покрытой капюшоном.

― Я скажу Темплтону позаботиться об этом утром. Твой брат будет перевезен сюда для последующей реабилитации. Я приглашу врача и круглосуточную медсестру, чтобы они следили за его состоянием.

Челюсть Руби отвисла.

― Вы можете сделать это?

― Имея достаточно денег, можно сделать все, что угодно, мисс Этвуд.

Что-то мерцало в ее глазах, будто презрение или негодование, он не был уверен.

― В чем подвох?

― Ты тоже переедешь.

― Конечно. Я не хочу оставлять Кэмерона одного. Я…

― В мою комнату, ― перебил Линкольн, отрезав остальную часть ее слов.

Она заметно сглотнула.

― Я предполагала.

― Тогда мы находимся на нужной странице. Тебе нужно только подписать внизу.

Линкольн сузил глаза под капюшоном, наблюдая за тем, как Руби подняла ручку. Ее рука зависла над линией подписи на мгновение, прежде чем она подняла взгляд на него еще раз.

― Я хочу увидеть твое лицо.

Зверь отшатнулся от ее слов.

― Нет.

― Нет?

Линкольн поднялся на ноги, стараясь удержать капюшон на голове.

― Ты принадлежишь мне, мисс Этвуд, а не наоборот. Либо подписывай документ, либо уходи!

Руби вздрогнула, но не убежала. С решимостью в ее невероятных глазах она нацарапала свое имя на пунктирной линии и отложила ручку в сторону.

― Что теперь?

Зверь на мгновение потерял дар речи. Он всю жизнь ждал этого момента, но почему-то думал, что будет чувствовать себя более радостно.

― Пойдем со мной.

Не дожидаясь, пока Руби встанет, Линкольн вышел из кабинета и пошел к своей огромной спальне.

Звук шагов Руби, слышимый за ним на деревянном полу, заверил Линкольна, что она идет за ним. Он кивнул на большой шкаф у дальней стены.

― Там все, что понадобится тебе во время твоего пребывания здесь. Ужин будет подан через двадцать минут. Я надеюсь, ты переоденешься и будешь готова, когда я вернусь.

Повернувшись к двери, он прошмыгнул мимо нее, остановившись только в коридоре.

― Ты наденешь красное платье. Я пришлю миссис Туф, чтобы она помогла тебе.

Зверь спустился по лестнице на кухню, где миссис Туф стояла и помешивала что-то в желтой миске.

― Мисс Этвуд нуждается в вашей помощи.

― Господи, вы меня напугали, ― ахнула миссис Туф, выронив ложку, которая с грохотом ударилась о стенку миски. ― Мисс Этвуд останется на ужин?

Линкольн не колебался.

― Она будет здесь в течение достаточно долгого времени. Не задавайте вопросов и не вмешивайтесь. Несмотря ни на что. Я ясно выразился?

Миссис Туф опустила глаза и быстро кивнула.

― Да, сэр.

― Теперь идите и помогите Руби с платьем для ужина. Она должна надеть красное платье, серебряные туфельки и белье, которое лежит в дальней левой части верхнего ящика.

Домоправительница напряглась, но не стала спорить.

― Сию минуту, мистер Бароне.

― И, миссис Туф? ― позвал Линкольн, до того как она дошла до арочного проема, ведущего в логово.

― Да?

― Мисс Этвуд очень хорошо платят за ее услуги. Помните об этом, прежде чем решите жалеть ее.

Домоправительница быстро кивнула и выбежала из комнаты.

ГЛАВА 17

Руби не двигалась еще несколько минут после того, как Линкольн Бароне покинул комнату. Ее взгляд прошелся по всему: от красного бархатного навеса, висящего над самой большой кроватью, которую когда-либо видела Руби, до покрытой стеклом мертвой розы, стоящей на маленьком столике возле окна.

― Мисс Этвуд, ― провозгласил женский голос домоправительницы, вошедшей в комнату в вихре юбок.

Или это был фартук поверх юбки, с любопытством подумала Руби, кинув быстрый взгляд.

― Да.

― Мы ранее не были представлены должным образом. Меня зовут миссис Туф. Я — домоправительница в этом огромном доме. Также я готовлю для мистера Бароне.

Руби попыталась улыбнуться, но ей это не удалось.

― Ну, неважно, ― продолжила домоправительница, как будто не было этого неловкого момента. ― Хозяин отправил меня помочь вам подготовиться к ужину.

Руби взглянула на шкаф.

― Что случилось с моими вещами?

― Ничего, моя дорогая. Но хозяин хочет, чтобы вы надели красное платье и…

― Хозяин? ― выпалила Руби, фактически оборвав ее на полуслове. ― Третий раз я слышу, как вы называете его так.

Миссис Туф проигнорировала замечание девушки, переместившись вместо этого к шкафу и потянув за двери.

Руби в благоговении разинула рот, когда, по крайней мере, двадцать явно дорогих, совершенно невероятных платьев открылись ее взору. Прочистив горло, чтобы скрыть свой шок, Руби изучала остальную часть содержимого в тишине. Обувь каждого стиля и цвета ровными рядами стояла вдоль нижней части античного гардероба, наряду со множеством других видов одежды, аккуратно сложенным на верхней полке. Видимо, старик Бароне знал, что она приползет к нему, задолго до того, как она это сделала.

Горечь почти душила ее. Девушке потребовалась каждая унция мужества, чтобы оставаться в этой комнате, когда все, что она хотела, убежать отсюда и никогда не оглядываться назад. Но она не могла. Кэмерон нуждался в ней, и он был всем, что имело значение в этот момент.

Миссис Туф вытащила красивое красное платье из шкафа и положила его на большую кровать. Затем она открыла ящик и забрала некоторые другие предметы одежды, прежде чем выдвинула узкий ящик и достала какие-то драгоценности из их бархатистого дома. После того, как домоправительница взяла пару серебряных сандалий на высоком каблуке, она повернулась к Руби.

― Вам помочь выбраться из вашего платья?

Руби покачала головой.

― Я сама могу одеться. Вам нет необходимости оставаться.

Взгляд миссис Туф нервно переместился к двери.

― Мистер Бароне приказал мне помочь вам.

― Я вижу, ― пробормотала Руби саркастически. ― Мы не хотим разочаровать его величество.

Выражение лица домоправительницы можно было принять за комичное в любое другое время. Не сегодня.

Повернувшись к миссис Туф спиной, Руби развязала плечевые шнурки на сарафане и вылезла из него. Румянец залил ее щеки, когда она предстала перед женщиной почти голой, кроме пары коротеньких белых трусиков и босоножек на ней ничего не было.

― Вам необходимо снять все, ― нерешительно прошептала миссис Туф. ―

Он хочет, чтобы вы надели это.

Прикрыв обнаженную грудь, Руби повернулась к кровати, чтобы взять одежду. Там оказался какой-то белый бюстье с маленьким красным бантиком между чашечками бюстгальтера. Два маленьких красных бантика покоились с обеих сторон в области бедер. Снизу свисали эластичные ленты, к которым, по-видимому, прикреплялись прозрачные чулки, покоящиеся под ними.

С трудом сглотнув, Руби подняла свой взор на зардевшуюся домоправительницу.

― Где низ?

― Его нет.

Руби отвернулась, не глядя на домоправительницу. Ее руки дрожали, когда она потянулась к ней.

― Дайте это мне, пожалуйста.

Миссис Туф, к счастью, ничего не сказала, когда Руби, выскользнув из своих туфель, надела бюстье и сняла трусики. Затем она натянула чулки, прижала эластик к ленте вокруг своих бедер и снова протянула ей руку.

― Платье.

― Еще не слишком поздно, чтобы убежать, ― прошептала миссис Туф ей на ухо, когда надевала мерцающее платье через голову Руби. ― Беги и не оглядывайся.

Руби повернула голову и встретилась взглядом с женщиной.

― Я не могу. Ставки слишком высоки, чтобы бежать сейчас.

Сострадание сияло в карих глазах миссис Туф.

― Найди другой выход, девочка. Всегда есть другой путь.

― Для меня его нет.

Руби разрешила миссис Туф помочь ей с платьем. Все было подогнано тютелька в тютельку, даже босоножки идеально сидели.

― Садись прямо здесь, ― мягко потребовала миссис Туф, поглаживая подушку скамейки, стоящей перед туалетным столиком без зеркала.

― Что случилось с зеркалом?

Миссис Туф отвернулась, но не раньше, чем Руби увидела беспокойство на ее лице.

Что-то прохладное коснулось кожи девушки, когда миссис Туф вернулась и приложила что-то к ее шеи.

― Настоящие? ― ахнула Руби, приподнимая сверкающее рубиновое ожерелье на свет.

― Они принадлежали матери хозяина. Дай мне свою руку.

Руби подняла руку, позволяя домоправительнице застегнуть соответствующий браслет на ее запястье.

― Ну, все. Готово.

Если бы не обстоятельства, окружающие ее, Руби бы испытала удовольствие от своего наряда. Она встала, надела серебряные каблуки и последовала за миссис Туф к лестнице. Облаченный Линкольн стоял у основания лестницы, все еще похожий на смерть, и только едва слышимый мягкий вдох был доказательством того, что он одобрил одежду Руби.

Девушка остановилась перед ним, ожидая, когда он скажет, что делать дальше.

Бароне продолжал стоять.

Она оглянулась на миссис Туф, надеясь, что та даст ей подсказку к тому, что он ожидал от ее действий, когда Линкольн наконец заговорил. Но его слова были адресованы не Руби.

― Как только ужин будет подан, вы должны уйти на всю ночь, миссис Туф. Я не хочу, чтобы меня беспокоили по какой-либо причине. Не забудьте сообщить и другим.

Сердце Руби подпрыгнуло к горлу. Он хотел, чтобы все ушли из дома, кроме нее. Значит, он планировал причинить ей боль? Мучить ее?

― Тебе не нужно бояться, Руби Этвуд, ― прогрохотал Бароне, видимо, прочитав ее мысли. ― У меня нет намерения причинить тебе вред.

Руби молилась, чтобы он говорил правду. Хотя она знала, что он старше, тело под этим плащом было огромным. По крайней мере, шесть футов и шесть дюймов с плечами, которые могли бы соперничать с размерами полузащитника. Да он может переломить ее, как ветку, если захочет.

ГЛАВА 18

Зверь подождал, пока миссис Туф отправится на кухню, прежде чем протянул руку Руби. Ему все еще было трудно дышать после того, как увидел ее на вершине лестницы. Член настолько налился кровью, что это чуть не опустило его на колени. Теперь, когда раздувшаяся эрекция пульсировала до самого сердца, Линкольн чувствовал запах опьяняющего аромата, принадлежавшего Руби. Он еще сильнее затвердел.

Девушка приняла его жест помощи, но бунтарский свет, который он узнал, все еще сиял в глазах. Бароне обнаружил, что ему нравится мятежный дух девушки. Это делает ее более волнующей.

― Прекрасно выглядишь, мисс Этвуд.

― Не могу сказать того же, Грим.

Губы Линкольна дрогнули под плащом. О, как он будет наслаждаться, склоняя ее к своей воле.

Вместо того, чтобы посадить Руби на другом конце стола, как это было принято, Линкольн проводил ее к стулу рядом с собой. После того, как помог ей сесть, он занял свое место во главе слишком большого стола и предложил ей вина. Руби покачала головой.

― Нет, спасибо.

Линкольн, сжимая решительно челюсть, схватил ее бокал и налил в него приличное количество сладкого красного вина.

― Я настаиваю.

― Вы всегда такой властный?

Ее вопрос разозлил его.

― Ты здесь, пока я этого хочу. Ты будешь делать, что тебе сказали, без вопросов. Если ты не можешь следовать этому простому правилу, то можешь уйти прямо сейчас.

Руби подняла подбородок и схватила свой бокал. Она смотрела на него над ободом бокала, пока опустошала его. Линкольн знал, что она пила вино из вредности. Однако это не имело значения.

Миссис Туф суетливо вошла в комнату, Стайлс напрягся на каблуках. Они поставили несколько блюд в центре стола, прежде чем оставить хозяина на ночь.

Линкольн отмахнулся от них, даже не взглянув, его взгляд был прикован к красоте рядом с ним. Ему потребовались все силы, чтобы не опустить руку под стол и не провести пальцами по ее бедру. Идеальная грудь, которую он когда-либо видел, почти вываливалась из декольте ее рубиново-красного платья. Линкольн отвел взгляд, прежде чем опозорился бы, высвободив свою бушующую эрекцию и избавив себя от боли, которая пульсировала в паху с момента прибытия Руби.

Ужин состоял из жареной утки и молодого картофеля, приготовленного в легком соусе из хереса. На десерт были зеленый горошек, домашний хлеб и банановый пудинг.

― Ешь, ― потребовал он, кивая на еду в центре стола.

Руби вздрогнула, но продолжила держать свой проклятый подбородок высоко поднятым. К удивлению Линкольна, она разрезала утку и помогла себе отломить кусочек приличного размера, прежде чем добавить картошку, горох и кусок хлеба.

Вновь наполнив бокал, Зверь завалил свою тарелку едой и начал есть без дальнейшего промедления. Он поглядывал на Руби из-под капюшона плаща, девушка ела, как голодная женщина. Он гадал, как давно она принимала пищу в последний раз. Или, возможно, она ела от облегчения, что ее брат скоро вернется к ней. Линкольн изучал ее движения, уверенность, с которой она вела себя. У нее была внутренняя сила, которая проявлялась в лицевых мышцах, вспышке ее глаз.

Как только с едой было покончено, Линкольн наполнил бокал Руби, взял его со стола и встал. Ее напряженные плечи не ускользнули от его внимания.

― Идем.

Руби медленно отодвинулась от стола и встала, не глядя на него. С прямой спиной она двинулась к лестнице, пальцы, державшиеся за перила, слегка дрожали. Линкольн последовал за ней.

― Присаживайся на кровать.

Неторопливо вздохнув, Руби переместилась в сторону кровати и села с таким видом, как будто могла в любой момент убежать. Зверь опустился на колени перед ней, взял каждую из ее крошечных ног в руки и снял туфли. Она, похоже, была удивлена этим жестом, но никак не прокомментировала его. Поднявшись во весь рост, он снял с себя сапоги и осторожно опустил свой вес на кровать возле изголовья. Линкольн схватил Руби за руку.

― Посмотри на меня.

― Почему ты не покажешь мне свое лицо? ― выпалила она.

Линкольн заскрипел зубами.

― Так лучше.

― Лучше для кого?

Не в силах ответить, он продолжал следить за ней из-под безопасности капюшона. Она выглядела испуганной и потерянной.

― Сними платье, ― прорычал он, отпустив руку.

Руби побледнела.

― Сейчас?

Когда он не ответил, она встала на ноги и повернулась к нему спиной.

Линкольн никогда не жаждал ничего так сильно, как Руби Этвуд. Он не хотел ничего больше, чем бросить ее на спину, развести мягкие бедра и похоронить себя внутри ее чувственного тела. Его эрекция увеличилась до такой степени, что у него не было другого выбора, кроме как расстегнуть штаны под складками плаща.

Руби стянула платье с плеч, оставаясь полностью неподвижной, когда оно устремилось вниз по спине к подножию ее ног.

― Что теперь? ― прошептала она тихо, почти не слышно.

Пододвинувшись, чтобы освободить ей место, Зверь дернул за край одеяла, лег под него и продолжил держать его поднятым.

― Забирайся в постель.

Плечи Руби опустились в поражении. Она повернулась к кровати и подняла колено на матрас. Были лиэто слезы в ее глазах?

Странное чувство стыда пронзило его, вызвав гнев.

― Иди сюда, ― рявкнул он, еще больше поднимая одеяло.

Руби подскочила, вскарабкавшись на кровать так быстро, что ударилась головой о его подбородок.

Оказавшись на спине, она уставилась в потолок, не двигаясь.

― Не могли бы вы сделать это быстро?

Линкольн моргнул, ему не нравилась эта ее сторона. Он бы предпочел ее язвительность, ярость, гнев… все, кроме страха и отчаяния, которые теперь наполняли ее голос. Отодвинув девушку в сторону, он обнял ее и прижал к себе спиной. Она напряглась, но не пыталась отстраниться. Почему он позволил ее отчаянию добраться до него? Он ждал всю свою жизнь, чтобы отомстить Этвудам, и теперь, когда у него был один из них, он не мог унизить ее, как планировал.

Шок просочился в его поры, когда осознание собственных чувств обрушилось на него. Он не хотел брать Руби против ее воли… Он хотел, чтобы она захотела его, попросила взять ее. Но это никогда не случится, если девушка когда-нибудь увидит его. В этом Зверь был уверен.

ГЛАВА 19

Руби моргнула в темноте, все еще не оправившись от того, что только что произошло. Вернее, чего не было.

Что сделал Бароне? Притянул ее к себе спиной? Больше всего ей хотелось спросить, какие у него были планы на нее, но она слишком боялась разозлить его. В голове продолжали вертеться десятки вопросов. Он заснул? Был ли он слишком стар, чтобы заниматься сексом, и смущенный, чтобы об этом сказать?

Руби не знала, как долго она лежала, прежде чем ее веки отяжелели, и сон, наконец, окутал ее…

* * * *

Тепло. Руби было слишком тепло. Она отодвинулась от жары, но та последовала за ней.

Мягкое прикосновение к ее ноге вырвало стон из ее горла. Она вздохнула во сне и перекатилась на спину. Прикосновение продолжалось, кто-то рисовал ленивые круги на внутренней стороне ее бедра, заставляя еще один стон сорваться с губ. Беспокойный голод уговаривал ее освободить место для непрерывной ласки.

Поглаживание направилось выше, не дойдя до места, где она больше всего этого хотела. Она немного раскрыла бедра, жаждая, мучаясь… нуждаясь.

― Руби…

Хриплое рычание ее имени щекотало грани ее полусознательного состояния. Ласка углубилась, как и голос, парящий над ней.

― Ты ощущаешься настолько хорошо.

Глаза Руби открылись, и она взглянула на голову Линкольна Бароне в капюшоне.

― Что ты делаешь? ― ее бедра автоматически сжались.

― Ничего из того, о чем бы ты меня не просила, ― прорычал он, его голос был судорожным.

Боясь пошевелиться, Руби наблюдала за ним в напряженной тишине, молясь, чтобы он не стал принуждать ее закончить то, что она, видимо, начала. Линкольн отстранился, удерживая скрытую верхнюю часть тела в тени навеса кровати.

― Вставай.

Это было все, что хотела услышать Руби. Она спрыгнула с кровати вместе с простынью, прикрывая голый низ.

― Ванная находится позади тебя. Возьми в шкафу из одежды то, что тебе необходимо, и прими душ, если хочешь.

С быстрым кивком Руби подошла к шкафу, схватила шорты, красную майку и какие-то кроссовки. Вытащив пару носков, она стала рыться в поисках нижнего белья.

― В чём дело? ― Линкольн выскочил из-за полуоткрытого балдахина.

Румянец пополз вверх по лицу Руби.

― Здесь нет нижнего белья.

― Оно тебе не понадобится во время твоего пребывания тут. Теперь иди в душ.

Она побежала в сторону ванной, прежде чем он передумал бы и потянул ее обратно, чтобы закончить то, что чуть было не случилось во сне. Чувствуя себя в безопасности за дверью, Руби закрыла замок и выскользнула из бюстгальтера. Она сняла с себя чулки и включила душ. Струи горячей воды хорошо ощущались на ее коже. Она провела ночь без приставаний со стороны Линкольна Бароне.

Руби откинула голову назад под мощные струи и закрыла глаза. Теплая вода, бегущая вниз по телу, напомнила ей прикосновение Линкольна по внутренней поверхности ее бедер. Если бы он не произнес ее имени, она бы неосознанно предложила ему проникнуть в нее пальцами. Было ли это неосознанно? Могла ли она каким-то образом знать, что это была рука Бароне на ее коже? Ее глаза распахнулись, и она убрала голову от воды. Что с ней случилось? Стресс от всего, что она испытала на прошлой неделе, явно затуманил ее разум.

Схватив шампунь, Руби быстро вымыла волосы, а затем использовала жидкое мыло, чтобы очистить тело. Она изо всех сил старалась выбросить из головы то, что случилось в постели, но чем сильнее старалась, тем больше чувствовала его прикосновение. Мурашки побежали по ее коже, а внизу стало горячо.

Звук щелчка по ручке можно было слышать даже через струи душа. Она быстро ополоснулась, отодвинула занавеску и переступила через бортик ванны с декоративными ножками.

― Я сейчас выйду.

― Никогда больше не запирайся от меня.

Черт бы его побрал, молча ругнулась Руби, вытершись и обернув волосы в полотенце. Она натянула белые шорты и красную футболку, перед тем как сесть на крышку унитаза, чтобы обуться.

Дверь внезапно открылась, и Бароне шагнул в комнату, держа ключ в руке. Он без предупреждения протянул руку и сорвал полотенце с ее головы.

― Встань.

Руби колебалась.

― Встань!

Она вскочила на ноги.

― Что ты собираешься делать?

― Я же говорил, никаких вопросов. Пока ты делаешь то, что я говорю, тебе не будет причинен вред, ― он повернулся, чтобы уйти. ― Пошли.

Следуя за Линкольном, Руби чуть не налетела на него, когда он резко остановился перед скамейкой, на которой она сидела накануне вечером.

― Садись.

Руби уселась на скамейку и смотрела на туалетный столик, с отсутствующим зеркалом, перед ней. Девушка разинула рот, когда Бароне осторожно провел щеткой по ее волосам. Смущенная подобным жестом, Руби попыталась завязать разговор:

― Почему на туалетном столике нет зеркала?

Он проигнорировал ее, продолжая тщательно расчесывать волосы.

― И что, мы собираемся провести весь месяц без разговоров?

Щетка мгновенно остановилась.

― Мне не нравятся зеркала.

Она обдумала сказанное.

― У тебя есть шрамы или что-то еще?

― Что-то еще, ― пробормотал он, откидывая ее голову назад, чтобы добраться до челки.

Руби хмуро смотрела в потолок. Он пострадал в огне или тут дело в несчастном случае, который изуродовал его? Она видела его фотографии на стене. У него нет шрамов, чтобы можно было говорить об этом.

― Я не видела шрамы на твоих фотографиях.

Он снова застыл.

― Мои фотографии?

― На стене, ведущей к лестнице.

― Портреты, которые ты видела, моего отца, Стэнфорда Бароне.

Желудок Руби сжался от беспокойства. Если картины на стене принадлежат его отцу, то Линкольн не мог быть намного старше ее.

― Сколько тебе лет?

― Мне будет тридцать менее, чем через месяц.

Он был на десять лет старше ее, но даже близко не подходил к тому рубежу, который она изначально предполагала. Если он был таким молодым, почему он не выполнил свою угрозу сделать ее своей? Не то чтобы она жаловалась. Это просто не имело смысла.

― После того, как мы позавтракаем, я позвоню Темплтону и попрошу его позаботиться о медицинских счетах твоего брата. Как только он будет переведен из реанимации, его привезут сюда.

Сердце Руби дрогнуло.

― Как ты это сделаешь?

― Позволь мне позаботиться об этом. Спускайся вниз и ешь свой завтрак. Я иду в душ.

Руби смотрела, как он проходит мимо нее и исчезает в ванной. Какой странный человек, подумала она, поднявшись. В одну минуту он — самый большой мудак на свете, а в следующую — расчесывает ей волосы.

ГЛАВА 20

Линкольн вовремя вошел в столовую, чтобы увидеть, как Руби заканчивала поедать последний панкейк. Она застыла, почувствовав его присутствие, но не подняла глаза от пустой тарелки. Зверь опустил капюшон на лицо.

― Дело с твоим братом решено.

Руби подняла голову.

― Мне нужно сегодня поехать в больницу. Он будет в ужасе, если проснется, и меня не будет рядом.

― Он уже проснулся, ― сообщил ей Линкольн, садясь во главе стола. ― И ты никуда не пойдешь.

В ее глазах мелькнуло отчаяние.

― Он всего лишь ребенок, мистер Бароне. Он нуждается во мне.

Я тоже нуждаюсь в тебе, хотел крикнуть Линкольн, но вместо этого сказал:

― Ты останешься здесь.

По какой-то причине разочарование, появившееся на ее лице, не понравилось ему так, как должно бы.

― Я попрошу Темплтона побыстрее привезти его.

Почему он идет ей на уступки, спросил себя Линкольн, сильно взволнованный. Она — Этвуд, потомок Агаты и отпрыск Чарльза.

― Но это может занять несколько дней! Пожалуйста, мистер Бароне, позвольте мне увидеть моего брата!

Линкольн ударил кулаком по столу.

― Я сказал — нет!

Руби поднялась на ноги и выбежала из комнаты, звук ее шагов эхом отбивался от стен слишком большого дома. Она побежала наверх, захлопнув дверь его спальни за собой. Его спальни, молча признал он, тоже вставая из-за стола.

Линкольн поднялся по лестнице, схватился за ручку двери спальни и дернул ее. Он поставит ее на место раз и навсегда. Он открыл рот, намереваясь приказать ей, когда его взгляд остановился на ее маленьком теле, сгрудившемся в центре его постели. Звуки ее плача достигли его, прежде чем он пересек порог.

Он сделал неуверенный шаг вперед, затем другой.

― Руби?

― Оставь меня в покое, ― она шмыгнула носом, повернувшись на бок спиной к нему.

Линкольн вздрогнул, как от удара, и рассердился, что позволил ее словам повлиять на него.

― Хорошо. Ты можешь лежать здесь и плакать всю оставшуюся часть дня. Это ничего не изменит.

― Как ты можешь быть таким жестоким? ― Руби села к нему лицом, слезы плескались в ее глазах, свидетельствуя о боли.

― Жестоким? ― прорычал Зверь. ― Ты хочешь поговорить о моей жестокости? А где были слезы по невинному ребенку, который уже родился проклятым? Малышу такому огромному, что его собственная мать умерла, рожая его? Такому уродливому, что он не мог ходить в школу с другими детьми? Где были эти слезы, Руби?!

Линкольн пошатнулся, ошеломленный, что он так много раскрыл ей. Руби приблизилась к краю кровати, ее лицо стало бледнее, чем до этого.

― Этот ребенок… ты?

Линкольн, не выдержав ее жалости, выбежал из комнаты и вбежал в свой кабинет, захлопнув за собою дверь.

Он схватил бокал и налил себе бурбона. Что, черт возьми, нашло в него? Он вывалил свое дерьмо на единственного человека, с жалостью которого не мог справиться. Почему он потерял контроль таким образом?

Прозвучал робкий стук, выдергивающий Зверя из его мрачных мыслей.

― Уходи.

Ошеломленный, что дверь открыли, Линкольн поставил свой напиток и ударил по столу.

― Я сказал, уходи!

Через щель появилось бледное, вытянутое лицо Руби.

― Могу я войти?

Линкольн отвернулся к окну, повернувшись к ней спиной.

― Что ты хочешь?

― Я хочу видеть моего брата.

В его груди раздался еще один рык.

― Ты не покинешь этот дом.

Скрип по полу позволил ему узнать, что она вошла в кабинет.

― Что случилось с тобой, чтобы сделало тебя таким жестоким?

Плечи Зверя напряглись.

― Не лезь в это дело, Руби.

Она остановилась прямо за его спиной.

― Я хочу знать.

Он медленно повернулся к ней, кипящий гневом.

― Я — ночной кошмар, зверь, проклятый перед рождением, чтобы ходить по этой земле в тени. Проклятие, наложенное на меня твоей бабушкой, Агатой Этвуд.

Уже бледное лицо Руби превратилось в тень, если это возможно.

― О чем ты говоришь? Какое проклятие?

― Это! ― взревел он, сорвав капюшон с головы.

Руби ахнула, шагнув назад. Ее глаза были огромными и полными ужаса. Она сделала еще один шаг назад. Руби врезалась в кресло перед столом, чуть не упав, когда в спешке пыталась обойти его.

― Это то, что ты так хотела видеть? ― прорычал он, преследуя ее по дороге к двери. ― Ну, теперь ты это увидела и знаешь, зачем здесь!

Покачав головой в знак отрицания, девушка остановилась у двери.

― Это невозможно.

― Убирайся.

― Я не могу, ― прошептала Руби, еще больше слез наполнили ее глаза.

Зверь закрыл промежуток между ними, наклонился, пока его нос почти не коснулся ее, и взревел ей в лицо.

― Убирайся и никогда не возвращайся!

С криком ужаса Руби повернулась и побежала. Она спускалась по лестнице с большой скоростью и не остановилась до тех пор, пока входная дверь не закрылась за ней.

Линкольн стоял там, где и был, его дыхание было прерывистым. Он потерял контроль, совершил немыслимое и напугал Руби.

― Сукин сын.

ГЛАВА 21

Руби выбежала из особняка Бароне так быстро, как будто ноги сами несли ее. Она обошла паромный мост. У нее не было денег, а сотовый телефон остался в спальне Линкольна вместе с кошельком. Но она не могла вернуться за ними.

Чудовищное лицо Линкольна промелькнуло в ее голове, как мантра. Он обвинил ее бабушку, как будто она несет ответственность за это. Он сумасшедший, поняла Руби, шагая вдоль велосипедной дорожки по мосту, которая приведет ее прямо домой. Проклятий не существует. Особенно таких, которые забирали человечность в человеке и оставляли зверя вместо нее.

И Руби знала, что он — зверь. Он не был каким-то деформированным человеком с несколькими изуродованными чертами лица. Он напомнил ей оборотня, которого она видела в кино в детстве. Кроме его глаз. У него были самые красивые глаза, которые она когда-либо видела. Большие удивительные голубые глаза, окаймленные длинными темными ресницами. Она замедлила шаг. Руби видела боль в этих огромных голубых глазах.

Обернувшись, девушка поняла, что успела пробежать, по крайней мере, две мили. Она остановилась, положила руки на колени и попыталась отдышаться.

Рядом с ней притормозил грузовик, и окно со стороны пассажира опустилось.

― Тебя подвезти?

Руби прищурилась от яркого солнечного света и изучала лицо мужчины. Он выглядел на все шестьдесят.

― Мне надо на Ройал-стрит.

― Запрыгивай, ― заявил он, открывая для нее дверь. ― Это не далеко.

Руби забралась в кабину грузовика с кондиционером и закрыла дверь.

― Огромное спасибо. Снаружи довольно жарко.

― Это точно. Твой автомобиль где-то сломался? Ты выглядишь так, будто прошла пешком несколько миль.

Покачав головой, Руби послала ему небольшую улыбку.

― Я и правда пробежала эти мили. Очень глупо, знаю. Особенно в такой жаркий день, как сегодня.

Взгляд мужчины смягчился. Он поднялся и усилил кондиционер.

― Давай тебя остудим. Скоро мы будем на Ройал-стрит.

― Спасибо. Я действительно ценю это.

Через десять минут грузовик остановился перед домом Руби. Водитель коснулся ее руки, беспокойство плескалось в его ласковых карих глазах.

― Хочешь совет от дедушки девушке твоего возраста?

Когда Руби кивнула, он продолжил:

― Никогда не садись в машину к незнакомым людям, неважно мужчина это или женщина.

― Я запомню это, ― заверила его Руби, поблагодарив в последний раз.

После того, как грузовик отъехал, Руби побежала к миссис Флеминг, так как у нее не было ключа, чтобы попасть в собственный дом.

― Руби, ― миссис Флеминг открыла дверь, чтобы она смогла войти во внутрь. ―

Где ты была? Я волновалась.

― Это долгая история, миссис Флеминг. Давайте прибережем ее для следующего раза.

Пожилая соседка нахмурилась.

― Я думаю, тебе нужно найти время, иначе ты сведешь меня в могилу раньше срока.

Руби вздохнула и провела миссис Флеминг на кухню.

― Ладно, но затем мне нужно поспешить в больницу и проверить Кэмерона.

Следующие двадцать минут Руби пила чай со льдом и рассказывала миссис Флеминг все, что произошло за последние двадцать четыре часа. Она пропустила часть о подписании контракта с Линкольном Бароне в обмен на помощь ей и брату.

― Линкольн Бароне, ты говоришь? ― миссис Флеминг значительно побледнела. ―

Ребенок Стэнфорда Бароне?

Руби поставила свой стакан с чаем на стойку и пристально вгляделась в лицо соседки.

― Да. Вы знаете его?

Миссис Флеминг встала со стула и направилась к холодильнику.

― Нет, но я знала его отца. Как и твоя бабушка.

Странное чувство поселилось в животе девушки, когда слова Линкольна эхом отозвались в ее сердце: "Я ― ночной кошмар, зверь, проклятый перед рождением, чтобы ходить по этой земле в тени. Проклятие, наложенное на меня твоей бабушкой, Агатой Этвуд".

― Ты ничего не хочешь сказать мне, Руби?

― Ничего, миссис Флеминг. Только некоторые слухи, которые я слышала недавно. Что вы можете рассказать мне о моей бабушке и Стэнфорде Бароне?

Миссис Флеминг пожала костлявым плечом.

― Не много. Я знаю, что была какая-то вражда между ними.

Руби подняла чай и сделала вид, что заинтересовалась льдом в стакане.

― Вражда?

― Я не имею права рассказывать что-либо об этом, Руби. Это некорректно, говорить за спиной Агаты.

Глубоко вздохнув, Руби оторвалась от созерцания чая и встретила неловкий взгляд соседки.

― Бабушка мертва, миссис Флеминг. Как и мой папа. Поэтому здесь нет причин для неудобства.

Миссис Флеминг вернулась на свой стул и накрыла своей рукой руку девушки.

― Твой отец был близнецом…

Двадцать минут спустя Руби слезла со стула и обогнула бар.

― Спасибо, что были честны со мной. Я уже слышала короткую версию этой истории, но я понятия не имела о тете Шарлотте или что она вообще существует, если на то пошло.

― Да, ну, твоя бабушка никогда не упоминала ее снова после того, как она исчезла, и твоему отцу было запрещено произносить ее имя. Но Стэнфорд Бароне стоял за исчезновением Шарлотты. В этом у меня нет никаких сомнений.

― Значит, проклятие, наложенное на будущего ребенка Стэнфорда, ― это правда? ― спросила Руби слабым голосом, опять нуждаясь в подтверждении.

Миссис Флеминг пожала плечами.

― Если ты веришь в подобные вещи. Как твоя бабушка. Колдовство было в крови Агаты, Руби. Но она начала заниматься другими вещами после того, как ее муж скончался.

― Например? ― подсказала Руби, впитывая каждое слово пожилой женщины.

― Черная магия, например.

Раздался стук в дверь, который почти напугал Руби до мозга костей. Она последовала за миссис Флеминг в фойе, когда старушка проверила глазок.

― О, это Спенсер Райт.

Миссис Флеминг открыла дверь, прежде чем Руби смогла остановить ее.

― Руби! ― вздохнул Спенсер, глядя поверх головы миссис Флеминг. ― Я везде тебя искал.

Поблагодарив миссис Флеминг за чай, Руби обошла ее и выскочила на крыльцо.

― Мне нечего сказать тебе, Спенсер. Теперь, если извинишь меня, мне нужно добраться до больницы и увидеть Кэма.

― Его там нет, ― сказал Спенсер, пытаясь догнать ее, когда она припустилась через дорогу.

Руби затормозила.

― В смысле, его там нет?

Спенсер догнал ее в несколько быстрых шагов.

― Я искал тебя и там. Сотрудники больницы сказали, что его перевезли в частное место.

Особняк Бароне, подумала Руби, не зная, что делать дальше. Она оглянулась на дом миссис Флеминг и повернулась, чтобы вернуться на улицу. Блестящий черный автомобиль с темными, тонированными стеклами остановился рядом с ней. Окно со стороны пассажира опустилось.

― Руби Этвуд?

― Да? ― ответила девушка, наклонившись, чтобы посмотреть внутрь.

― Садитесь.

Спенсер схватил Руби за руку, когда она открыла заднюю дверь.

― Что ты делаешь?

Она рывком высвободилась из его хватки.

― То, что необходимо сделать.

ГЛАВА 22

Зверь метался по залам своего особняка, так как медсестры и слуги яростно работали, чтобы устроить брата Руби в комнате на первом этаже. Темплтону удалось перевезти мальчика скорее, чем Линкольн мог бы предположить, упомянув: "Можно сделать все, имея достаточное количество денег".

Линкольн ненавидел тот факт, что ребенок Чарльза Этвуда теперь будет жить под его крышей, но он будет ненавидеть это еще больше, если Руби никогда не вернется. Черт возьми, она сбежала, воспользовавшись случаем. Не то, что Линкольн мог ее винить. Он полагал, что поступил бы так же на ее месте. Особенно после того, как он показал ей свою звериную морду.

― Его устроили, ― сообщил Темплтон Линкольну, появившись позади него.

Линкольн повернулся к своему адвокату.

― Есть новости о Руби?

Темплтон кивнул.

― Я послал машину, чтобы забрать ее. Она будет здесь в ближайшее время.

Успокоившийся, что девушка вернется, Линкольн почувствовал, как его плечи слегка расслабились.

― Спасибо.

― Конечно, сэр. Будет ли еще какое-нибудь дело?

Линкольн обдумывал вопрос секунду.

― Теперь у меня есть временная опека над ее братом?

― Если можно так выразиться, ― пробормотал Темплтон. ― Мне удалось получить для вас временную опеку над мальчиком, пока сестра не сможет получить опеку. Если она не сможет стать подходящим опекуном, мальчик станет подопечным государства.

Зверь рассеянно кивнул.

― Благодарю тебя, Темплтон. В очередной раз ты доказал мне, насколько ты важен.

― Я просто делаю свою работу, сэр.

Он повернулся и вышел через переднюю дверь. Линкольн стоял там долгие минуты после отъезда адвоката. Кэмерон Этвуд был теперь ответственностью Линкольна.

Молча двинувшись через залы, Линкольн остановился у временных апартаментов Кэмерона. Он наблюдал у двери за суетой двух медсестер, в это же время доктор, приглашенный Линкольном для ребенка, проверял его жизненные показатели. Звук раздался у передней двери и эхом отозвался от стен особняка, сигнализируя о прибытии Руби.

― Привет? ― позвала она, стук ее каблуков становился все громче с каждой секундой. ― Мистер Бароне?

― Руби, ― вмешалась миссис Туф. ― Хозяин ожидает вас.

― Где он?

В то же мгновение.

― По коридору и налево.

Линкольн заблокировал собой дверь в комнату Кэмерона, когда Руби выбежала из-за угла.

― Кэмерон здесь?

Махнув рукой в сторону спальни, рядом с которой он стоял, Линкольн ответил низким голосом.

― Мальчик спит. Ты сможешь навестить его, как только доктор закончит его осмотр.

Беспокойство мелькнуло в ее глазах.

― Как он?

― Он будет в порядке. Мы усыпили его перед транспортировкой.

Руби осела у стены позади нее. Ее глаза ненадолго закрылись перед тем, как открылись и уставились на Линкольна с благодарностью во взгляде.

― У меня нет намерений показаться неблагодарной после того, что ты сделал для Кэма, но я хочу внести изменения в условия договора.

Ярость прорезала его. Как она смеет врываться в его дом и предъявлять требования после того, как убежала. Он открыл рот, чтобы сказать ей это, но что-то удержало его. Наклонив свою покрытую капюшоном голову в сторону, Зверь изо всех сил попытался скрыть гнев в голосе:

― Изменения? И какие же?

Она оттолкнулась от стены и нерешительно подошла к нему.

― Я хочу стать опекуном моего брата.

― Это не ко мне, Руби. Судья будет принимать решение.

― Ерунда. Ты добавляешь этот пункт в договор и делаешь все, что в твоих силах, чтобы помочь мне получить единоличную опеку над моим братом в течение этого месяца, и я обещаю тебе, что не буду спорить или сопротивляться тебе оставшуюся часть моего пребывания здесь.

Хотя Линкольн не хотел ничего больше, чем посмеяться над ее попыткой торговаться с ним, он воздержался.

― Навести брата, а затем встретимся в эллинге через час.

― Значит, ты согласен?

Линкольн двинулся вокруг нее.

― Я подумаю об этом.

* * * *

Линкольн наблюдал, как Руби спускалась вниз по небольшому склону к эллингу. Хотя на ней была та же одежда, что и раньше, когда она убегала утром, ее лицу вернулся цвет, а темные волосы были закручены в какую-то шишку на затылке.

― Виделась с братом? ― осведомился Линкольн, подошел к лодке и протянул ей руку.

Руби поколебалась, прежде чем вложила свою ладонь в его, позволяя ему помочь ей забраться в лодку и сесть на место.

― Да, спасибо. Он проснулся только на несколько минут, но доктор сказал, что у него сильный организм.

Включив двигатель, Зверь занял место за лобовым стеклом и жестом предложил Руби встать перед ним. Ее губы поджались, но она не спорила. Она встала и пробралась в пространство между ним и рулем.

Линкольн подошел к ней, прижавшись грудью к ее спине, и крепко схватился за руль. Ее опьяняющий запах достиг его носа, лишив дыхания. Ему потребовались огромные усилия, чтобы включить передачу и вывести лодку из эллинга. Ее маленькая спина ласкала его грудь с каждым движением, которое делала лодка. Проклятье.

Его руки инстинктивно сжались вокруг нее, когда он повернул на восток и маневрировал лодкой по водам Миссисипи.

― Куда ты меня везешь? ― спросила она через плечо.

Линкольн проигнорировал ее, опустив свой подбородок, чтобы удержать капюшон на голове. Остальная часть поездки была проведена в молчании, в то время как Линкольн купался в аромате девушки.

Он подкатил к берегу, схватил корзину, которую приготовила миссис Туф, прежде чем он ушел, и привязал лодку к старому доку, который видел лучшие дни.

― Выходим, ― он протянул руку в сторону Руби.

Руби вложила свою ладонь в его и позволила ему помочь ей выйти на причал.

― Что это за место?

Линкольн не был уверен, почему он привел Руби в свое тихое место. Он часто приезжал сюда, когда ему хотелось побыть в одиночестве, уйти от реалий своей жизни. По какой-то причине он хотел, чтобы она это увидела.

Он хотел ее для себя, прошептал внутренний голос. Вдали от слуг, от ее брата… от всех, кроме него.

ГЛАВА 23

Руби шла вдоль причала, нервная и немного напуганная. Линкольн вел ее довольно долго вверх по реке до места, которое выглядело заброшенным. Она смотрела вперед на небольшой бревенчатый дом, расположенный на берегу реки, и тревога быстро охватила ее. Он взял ее сюда, чтобы причинить боль, пытать или, возможно, убить ее? Взглянув на его покрытую плащом спину, Руби сказала первое, что пришло в голову.

― Почему ты привел меня сюда? Если ты собираешься причинить мне боль, я бы хотела, чтобы ты сказал мне об этом. Незнание убивает меня.

Линкольн лишь замедлил шаг и схватил ее за руку, принуждая идти быстрее.

― Я привел тебя сюда не с целью причинить боль, Руби.

― Тогда зачем ты привел меня сюда?

― Узнаешь.

Облегчение было мгновенным, но недолгим. Огромный аллигатор скользнул с берега в воду в десяти футах от причала, на котором они были. Побежав вперед, Руби повисла на спине Линкольна. Он остановился, полуобернулся и подхватил ее на руки.

― Это всего лишь крокодил.

Глубокий рычащий звук исходил от аллигатора, когда тот проплывал под причалом. Руби подавила крик, уткнулась лицом в шею Линкольна и подняла колени так высоко, как только смогла. В мире были три вещи, которые ее пугали — пауки, акулы и аллигаторы. Линкольн поднял ее повыше к груди и обернул руки вокруг девушки.

― Теперь ты в безопасности.

Она не собиралась смотреть до тех пор, пока они не окажутся в хижине. Руби прижалась ближе. Не имело значения, что она была в объятиях звероподобного существа, которое, как она знала, скрывалось под этим капюшоном. Пока он удерживал ее от участи стать едой для аллигатора.

Его запах внезапно проник через ее страх, просачиваясь в чувства, как теплый летний ветер. Зверь пах невероятно, поняла она, снова вдохнув. Воспоминания о том, как он ласкал ее бедро во сне, всплыли в голове. Она сделала еще один глубокий вдох. Как это звериное существо могло так нежно прикасаться?

Он резко опустил ее на ноги. Руби была слишком отвлечена его запахом, поэтому не успела понять, как они оказались внутри домика.

― Если тебе нужно воспользоваться ванной комнатой, она прямо там, ― Линкольн махнул рукой на дверь справа от нее.

Смутившись направлению своих мыслей, она прочистила горло и сделала шаг назад.

― Я… я в порядке.

Она осталась там, где и была, изучая интерьер помещения, в то время как Линкольн вытер пыль со стола и поставил корзинку на его поверхность.

― Ты голодна? ― прохрипел он, открыв корзину, чтобы извлечь ее содержимое.

Руби поняла, что с утра ничего не ела.

― Я не откажусь перекусить.

Он вытащил стул и сел, указывая, что она должна сделать то же самое.

― Присаживайся.

Немного нервничая, Руби присоединилась к нему за маленьким деревянным столом. Она молча наблюдала, как Линкольн разлил по бокалам красное вино, прежде чем развернул ткань, в которой были сыр и крекеры. Затем он открыл еще несколько контейнеров — с жареной курицей и картофельным салатом.

То, что он сделал дальше, шокировало ее.

Его руки медленно поднялись к пуговице плаща на шее. Он расстегнул ее и, осторожно отодвинув капюшон, выскользнул из плаща. Глаза Руби стали огромными, когда она смотрела на нечеловеческое лицо Зверя. Линкольн не моргнул, только взглянул на нее своими удивительными голубыми глазами.

― Я тот, кто я есть. Ты будешь есть с этим лицом, проводить дни с этим лицом и спать с этим лицом. Хотя я похож на чудовище, я все еще мужчина. И у меня есть мужские потребности. И ты будешь удовлетворять их.

― Сейчас? ― прошептала Руби, больше шокированная, чем напуганная.

Зверь пожал массивным плечом.

― Еще не решил. Но я имел в виду то, что сказал. Я не возьму тебя силой, так что можешь расслабиться. Теперь ешь.

Руби с трудом сглотнула. Она не могла отвести взгляд от его лица. Он не был отвратителен, как она изначально думала. Его волосы каштанового цвета были распущены по плечам. Хотя его лоб был больше, чем у обычного человека, он каким-то образом подходил его звериной форме. Зубы Зверя походили на зубы его волка, но губы были полными и мягкими. Нос, казалось, принадлежал больше животному, чем человеку, и легкий пушок покрывал его щеки. Но больше всего привлекали внимание девушки его глаза. Они, должно быть, были самого синего цвета, который она когда-либо видела.

― Ты собираешься смотреть или есть? ― рявкнул он, подхватывая свою тарелку и наполняя ее едой.

Руби подпрыгнула от рычащего тона.

― Прости, но это ты решил снять капюшон. Я просто смотрела.

Его движения были отрывистыми, наполненные гневом или, может быть, смущением. Она не могла сказать.

― Расскажи мне о Спенсере.

Это застало ее врасплох.

― Тут нечего рассказывать.

― Уважь меня, ―практически зарычал он, положив перед собой свою тарелку и заполнив ее.

Руби не хотела обсуждать Спенсера. Особенно, со Зверем. Она подняла вилку, попробовала картофельный салат и заговорила лишь после того, как проглотила.

― Я не знаю, что ты хочешь знать. Спенсер и я встречаемся друг с другом с десятого класса.

― Ты его любишь? ― он откусил большой кусок.

Руби подумала об этом мгновение, вспомнив блондинку, которая, как она самолично видела, оседлала Спенсера в его комнате.

― Я думала, что люблю.

Что-то мелькнуло в глазах Зверя.

― Но ты не уверена?

― Я больше ничего не знаю, ― и девушка именно это имела в виду. За всю прошлую неделю ее жизнь изменилась. ― Могу сейчас я задать тебе вопрос?

Он только кивнул.

― Когда я смогу устроить похороны папы?

Выражение его лица стало сердитым.

― Если бы это зависело от меня, я бы свалил его в реку, чтобы аллигаторы могли им полакомиться. Но так как он был твоим отцом, Темплтон все устроит. Похороны пройдут через два дня. Все расходы я взял на себя.

Хотя ей было неприятно слышать, как он говорит об ее отце, Руби была слишком рада, что Линкольн позаботился о похоронах. Поэтому она позволила его замечанию проскользнуть мимо ушей.

― Спасибо.

Он отмахнулся от ее слов благодарности.

― Расскажи мне о колледже.

Проглотив следующий кусок, Руби вытерла рот салфеткой.

― Я посещала Калифорнийский университет в Беркли в течение последних двух лет. Я учусь на ветеринара.

― Ясно. И сколько еще до получения степени?

― Более двух лет.

Зверь продолжал расспрашивать ее в промежутке между хищными перекусами пищи.

― И если ты получишь опеку над своим братом, как ты сможешь ходить в колледж?

Руби не заглядывала так далеко.

― Я не знаю. Полагаю, мне придется закончить год в местном колледже и выпуститься там.

Как бы она ни старалась, девушка не могла заставить себя отвести взгляд от лица Линкольна. Он действительно был зверем.

― Могу я задать вопрос?

― Можешь.

― Откуда ты знаешь, что проклят, и это, ― она указала на его лицо, ― не какой-то врожденный дефект?

Линкольн перестал жевать и сделал большой глоток из своего бокала.

― Ты провела последние два года в медицинской школе, Руби. Ты когда-нибудь видела рожденного ребенка, походившего на животное? Зверя?

― Это не значит, что этого не может быть, ― слабо запротестовала она. ― Я имею в виду, просто потому, что у тебя другое лицо.

― Мое лицо? ― перебил он, вскочив на ноги. ― Ты думаешь, это проклятие остановилось на моем лице?

Он внезапно поднялся, схватил подол своей рубашки и дернул ее над головой. После этого стащил перчатки.

Руби чуть не проглотила свой язык. Она прежде никогда не видела грудь такого размера. Мышцы вздувались от его плеч к поясу облегающих джинсов. Его живот состоял из одних мышц, которые были твердыми, как мрамор. Но его огромные когтистые руки поразили девушку больше всего. Она быстро оглядела его, испуганная и заинтригованная одновременно.

― Прости. Я не хотела подразумевать, что это неправда. Просто пойми, мне трудно принять, что ты был проклят, чтобы быть зверем.

Он снова надел рубашку и вернулся на свое место.

― Теперь ты знаешь.

И она знала. Что-то внутри нее хотело верить ему. Довериться ему.

― И моя бабушка сделала это с тобой.

Это был не вопрос.

Зверь откинулся на спинку стула, его поразительные голубые глаза сияли от силы испытываемых им чувств, и продолжил рассказывать Руби историю о том, как он появился.

ГЛАВА 24

Линкольн внимательно наблюдал за Руби, рассказывая историю проклятия Агаты Этвуд и смерти матери, которая произошла во время родов. Он видел моментами страх в ее глазах, но ни разу она не прервала его или сделала вид, будто не верила ему.

На протяжении всего пересказа своего прошлого, Линкольн прокручивал в голове, как он держал Руби на руках и как она прижималась лицом к его шее. Девушка доверяла ему свою защиту.

Наконец Руби подняла руку.

― А у моего отца были возможности, чтобы разорвать это проклятие?

― Он знал об этом, ― признался Линкольн, вырвавшись из воспоминаний о Руби на его руках. ― Я считаю, что он имел их. Но, насколько мне известно, это знание умерло вместе с ним.

По какой-то причине Линкольн не мог заставить себя рассказать Руби о загадке, которую оставила для него ее бабушка. Он предпочитал ее страх, а не жалость. И он каким-то образом знал, что она жалеет его.

Он резко отодвинул стул от стола.

― Иди сюда.

Страх вспыхнул в ее глазах, но она сделала то, что требовалось. Девушка медленно встала и обошла стол, остановившись около него. Линкольн схватил ее за руку, осторожно подталкивая вперед.

― Закрой глаза.

Ее веки плотно сжались, и еле заметная дрожь прошла через нее. Если бы он не был так близко к ней, то вполне мог пропустить это. Зверь поднес ее руку к груди и прижал к своей коже.

― Дотронься до меня.

Она облизнула губы, и он понял, что Руби нервничает, когда она поднесла ладонь и медленно провела по его шее.

― Больше, ― убеждал он, закрыв собственные глаза.

Чувство, когда ее пальцы заскользили по меху его груди, должно быть, самое невероятное ощущение, которое когда-либо испытывал Зверь. За все его двадцать девять лет он никогда не чувствовал прикосновения женщины так ярко. Стон соскользнул с его губ.

Он открыл глаза и обнаружил, что она смотрит на него с любопытством. Но эмоция исчезла так быстро, что он не сомневался, ему все показалось.

― Достаточно.

Руби поспешила вернуться на свое место, лицо девушки было бледным и вытянутым.

― Заканчивай со своей едой.

Он заметил, что у Руби дрожала рука, когда она подняла вилку, и решил снова поговорить. Почему это беспокоило его, он никогда не узнает.

― Расскажи мне о своей жизни.

― Моей… жизни?

Линкольн кивнул, отводя взгляд. Он не мог видеть отвращение, которое, как он был уверен, скрывалось в ее прекрасных глазах.

― Твои любимые блюда, музыка, цвет… и тому подобное.

― Хм, хорошо, ― нерешительно пробормотала она. ― Я люблю всю еду, но мое любимое блюдо — стейк. Что касается музыки, мне нравится блюз, все песни Кенни Уэйн Шеппарда, Джонни Ланга, Стиви Рэй Вона. Мой любимый цвет — красный.

Красный выглядел потрясающе на ней, подумал Линкольн, обдумывая все, что она поведала о себе. Отсюда причина, по которой он выбрал красное платье и рубины в ту ночь, когда она ужинала с ним. Цвет просто… подходил ей, как и имя.

Он бросил взгляд на нее из-под ресниц, заметив, как девушка заерзала с вилкой в руке.

― Стейк тоже мое любимое блюдо.

Откуда это взялось?

― В самом деле? С кровью, средней прожарки или прожаренный?

Линкольн ответил, не задумываясь.

― С кровью.

Ее глаза слегка расширились.

― Это потому, что ты… гм, я имею в виду…

― Я знаю, что ты имела в виду, ― рявкнул он, тотчас пожалев об этом, когда она сжалась.

Она опустила взгляд на тарелку.

― Я не хотела обидеть. Иногда я говорю, не думая. Мой папа всегда говорил, что мне не хватает фильтра.

Упоминание о Чарльзе Этвуде только вывело Линкольна из себя.

― Мне очень жаль, ― пробормотала она, отложив вилку.

Линкольн отмахнулся от ее извинений и кивнул в сторону тарелки.

― Ты закончила?

― Я была не очень голодна. Хотя все вкусно.

Он резко встал.

― Пойдем, я хочу показать тебе кое-что.

― Снаружи? ― она бросила взгляд на дверь.

Губы Линкольна почти дрогнули. Почти.

― Аллигаторы обычно атакуют, если ты находишься рядом с их гнездом. А мы будем двигаться в противоположном направлении.

― Обычно? ― Руби поднялась со стула. ― Вероятно, сегодня будет один из тех необычных раз.

Зверь изучил ее нервное состояние. Он подошел к ней и присел.

― Забирайся.

― На твою спину?

Сомнение в ее голосе не исчезло.

― Да, на спину! ― рявкнул он, наклонившись немного ниже.

Руби подпрыгнула от его слов и забралась на стул, прежде чем обнять руками его шею и залезть на спину. Линкольн сразу же подхватил ее под колени и приподнял выше. Ощущение ее маленького тела, крепко прижатого к его спине, делало странные вещи с внутренностями Линкольна. И затем ее запах снова ударил в него. В его горле поднялся рык желания, но он проглотил его. Последнее, что он хотел, чтобы она увидела влечение, которое он испытывал к ней.

Хотя это убивало его, но он признался себе, что Руби привлекает его. Было трудно бороться с этим чувством, которое, казалось, только увеличивалось с каждой проведенной вместе минутой. Он сердился, что хочет ее. Она была врагом. Порождением Чарльза Этвуда.

Она поднялась выше на его спине, как только он вышел через двери. Линкольн был потерян.

― Куда мы идем? ― спросила она, ее теплое дыхание овевало его ухо.

Линкольн взглянул на очевидную эрекцию, выпячивающуюся спереди джинсов, надеясь, что Руби не заметит этого. Она, скорее всего, с криками побежит к воде и рискнет встретиться со страшными аллигаторами.

Чтобы отвлечься от своей сексуальной тяги, Линкольн потопал к задней части хижины, пытаясь думать о чем угодно, кроме сладкого запаха женщины, цепляющейся за его спину.

― Мой отец построил ее для моей матери. Мне сказали, что она приезжала сюда, когда хотела побыть одна.

― У тебя есть братья или сестры?

― Нет. Мой отец больше никогда не связывал себя узами брака.

Достигнув места назначения, Зверь наклонился, чтобы Руби смогла соскользнуть с его спины. Но девушка только вскарабкалась выше.

― Ты уверен, что здесь нет аллигаторов?

Из его горла вырвался задушенный звук, наполовину рык, наполовину хихиканье. Зверь замер, застигнутый врасплох собственными эмоциями. Это был первый раз в его жизни, когда он смеялся.

ГЛАВА 25

Руби огляделась вокруг. Лес располагался по обе стороны от небольшой хижины, предоставляя десятки мест аллигаторам, чтобы спрятаться. Она поняла, что Линкольн опустил ее на землю, но черта с два ее ноги прикоснутся к земле, пока он не заверит ее, что здесь нет ни одного аллигатора. Он рассмеялся?

― Ты можешь думать, что все это смешно, но я не спущусь.

Из него раздался еще один странный звук. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что его верхняя часть тела сотрясалась от смеха, когда к ней присоединилась ее собственная. Неважно, смеялась ли она от нервов или от безумно смешной ситуации, в которой девушка оказалась, но Руби не могла остановить смех, который вырвался из нее. И здесь, за маленькой заброшенной хижиной на берегу Миссисипи, образовалась связь между двумя очень разными душами.

Они засмеялись, пока Линкольн не упал на колени, и Руби невольно соскользнула с его спины.

«Я, должно быть, сумасшедшая», ― подумала она, вытирая слезы радости. ― «Я в лесу со Зверем, который не может быть человеком, и нахожу юмор в ситуации, которая так далека от забавной. Это безумие».

Зверь пришел в себя первым.

― Я не знаю, откуда это взялось. Я никогда раньше не смеялся.

― Я тоже давно этого не делала, ― призналась Руби, вставая на ноги и снова проверяя местность. ― Что ты хотел мне показать?

Линкольн встал и указал на просвет впереди.

― Ты предпочитаешь, чтобы тебя несли дальше?

― Я думаю, что справлюсь сама. Полагаю, если нас и хотели съесть, то сделали бы это сейчас.

Его волнующие голубые глаза свернули.

― Да, ты права.

Руби последовала за ним к просвету, ее дыхание замерло, когда появилось множество разных кустов роз, заключенных внутри старого кованого железного забора.

― Ого, красиво. Это ты сделал?

Он покачал головой.

― Мама начала это до моего рождения, но я поддерживал это место с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы приходить сюда один.

Что-то дрогнуло внутри Руби. Она посмотрела на профиль Линкольна. Он вырос в одиночестве, изгнанник, проклятый с рождения. Мальчик, который никогда не знал любви матери.

― Мой брат тоже вырос без матери.

Линкольн напрягся. Расслабленный взгляд на его лице затвердел.

― Ты сравниваешь меня со своим братом?

― Нет. Я…

― Мы ничем не похожи!― рявкнул он, подходя к ней. ― Миллионы детей растут без матерей. Но только один был проклят, чтобы жить в личине зверя. Я!

Он повернулся на каблуках и зашагал в сторону хижины, оставив Руби бежать за ним.

― Прости, ― вздохнула Руби, входя в хижину за ним. ― Я не хотела, чтобы

это прозвучало бесчувственно.

Собирая принадлежности для пикника, Линкольн продолжал стоять к ней спиной.

― В твоей жалости нет ни нужды, ни необходимости.

Беспомощность скрутилась внутри Руби. Независимо от того, что она говорила или делала, она всегда, казалось, обижала его.

― Я не жалею тебя, мудак! Я просто подумала, что если мы собираемся провести следующие три недели вместе, может быть, нам следует поладить.

Линкольн повернулся с корзиной в руке.

― Давай возвращаться. Мне нужно многое сделать, пока не стемнеет.

Руби шагнула в сторону, когда он пролетел мимо нее. Линкольн сбежал вниз по склону к причалу, предоставив ее самой себе там, где повсюду рыскали аллигаторы.

* * * *

Руби вошла в комнату Кэмерона, стараясь не разбудить его. Проведя напряженную поездку на лодке с Линкольном, ее нервы не могли справиться с болью брата, которая, несомненно, пришла, когда он проснулся.

― Он приходит в себя? ― спросила она медсестру, возившуюся на противоположной стороне постели Кэмерона.

Медсестра нежно улыбнулась.

― На минуту. Болеутоляющие, которые мы даем ему, в значительной степени сохраняют его в покое. Он то спит, то приходит в себя.

― Значит, он не испытывает никакой боли?

― Ничего невыносимого, ― заверила ее медсестра. ― Я пойду и оставлю вас с ним наедине.

Руби вернула ей улыбку.

― Спасибо.

Как только медсестра исчезла в коридоре, Руби уселась рядом с кроватью Кэмерона и схватила его за руку.

― Привет, Кэм, ― тихо прошептала она. ― Я знаю, что ты меня не слышишь. Мне просто нужно поговорить с тобой.

Переведя дух, она поцеловала его маленькую руку и продолжила.

― Мне жаль, что меня не было рядом, когда тебе было больно. И мне также жаль, что я не была с тобой последние пару дней. Но я делаю все возможное, дабы убедиться, что о тебе позаботятся.

Руби сглотнула комок в горле и сморгнула слезы, которые угрожали задушить ее.

― Ты будешь в порядке, Кэм. Обещаю. Ты скоро вернешься в свою комнату, и я даже куплю тебе новую видеоигру, о которой ты просил.

Девушка сделала паузу, следующие слова, казалось, вырвались из самой ее души.

― Папы больше не будет с нами, Кэм, но обещаю тебе, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты был счастлив. Я даже переведусь в местный колледж, чтобы быть дома с тобой каждую ночь.

Руби снова поцеловала его руку и потерла ладонью лицо.

― Я знаю, что не всегда была лучшей сестрой, и сожалею об этом. Я люблю тебя, Кэмерон. Я люблю тебя всем сердцем и поменялась бы с тобой местами, если бы могла.

С тяжелым сердцем Руби положила руку брата обратно и опустила подбородок на ограду кровати, чтобы посмотреть, как он спит. Он выглядел таким маленьким и бледным, беспомощно лежащим с трубками, расходящимися во все стороны.

Она подумала о Линкольне и представила, как он выглядел в детстве. Девушка задавалась вопросом, как он себя чувствовал. У него не было матери, которая держала бы его за руку, когда он болел, ни сестры, говорящей ему, что все будет в порядке. Как он, должно быть, был одинок.

ГЛАВА 26

Линкольн стоял в коридоре, затаив дыхание и слушая, как Руби разговаривает с братом. Что-то внутри него изменилось, чем дольше он оставался там и вслушивался в ее искренние слова. Со Зверем никто и никогда не разговаривал подобным образом. Он никогда не знал нежного прикосновения другого, никогда не ощущал безграничной любви, которую Руби явно испытывала к своему брату.

Он тяжело прислонился к стене, не в силах отстраниться от едва слышных слов, льющихся с ее губ. Глубоко укоренившийся гнев быстро поднялся, чтобы заменить тоску, которую он чувствовал, зацепившуюся за его внутренности. Черт бы побрал ее за то, что она заставила почувствовать его, и его за то, что позволил ей забраться к себе под кожу. Линкольн Бароне провел всю свою жизнь, совершенствуя искусство одиночества. Он предпочитал оставаться один, находил комфорт в том, что ему нравилось: например, волк Сэйтен, его хижина в лесу и розы матери. Но это было до того, как Руби Этвуд ворвалась в его жизнь и нарушила душевное спокойствие.

Конечно, он манипулировал ею и шантажировал. Но он не рассчитывал на ее заботу. Он хотел ненавидеть ее, лелеять на нее обиду с тех пор, как услышал о ее рождении. Но теперь, когда Линкольн держал ее в объятиях, он ничего не жаждал, как ее.

Оттолкнувшись от стены, Линкольн попятился к лестнице и безопасности своей спальни. Но всюду, куда бы он ни пошел, ее запах, казалось, преследовал его.

Он схватил одежду Руби, лежащую на скамейке перед туалетным столиком, и швырнул через всю комнату, прежде чем подойти к розе под стеклом, которая находилась вблизи окна. Последний лепесток увянет и упадет в течение нескольких недель. Он хотел рвануть стекло и сорвать проклятый лепесток. Это было ничем иным, как постоянным напоминанием о том, чего у него никогда не будет… кем он всегда будет.

― Что это?

Тихий вопрос Руби застал его врасплох. Он был настолько зациклен на своем гневе, что не услышал, как она поднялась по лестнице.

Линкольн повернулся к ней лицом.

― Что ты хочешь?

― Почему под этим стеклом мертвая роза? ― спросила она, зайдя в комнату.

Линкольн хотел рявкнуть, что это способ ее умершей бабушки мучить его. Но вместо этого сказал:

― Как твой брат?

― Он спит. Медсестра рассказала, что он становится сильнее и что сон помогает ему выздороветь, ― Руби продвинулась дальше в комнату. ― Почему ты избегаешь моего вопроса о розе?

Линкольн поднял капюшон своего плаща, заметив, что она не сжалась от его зверского вида.

― Это часть моего проклятия. Когда последний лепесток упадет, он запечатает мою судьбу.

― Твою судьбу? ― она остановилась перед ним.

― Это, ― Зверь поднял руку и указал на свое лицо. ― Я буду идти по этому пути до самой смерти.

Руби перевела взгляд на стеклянный купол.

― Разве нет возможности разрушить проклятие?

― Никакого гуманного способа, ― прорычал Линкольн. ― Твоя бабушка позаботилась об этом.

Хотя Руби вздрогнула от его тона, она не отступила.

― Расскажи мне.

― Нечего рассказывать.

Она сделала шаг вперед и потянулась, чтобы коснуться его лица.

― Я думаю, что есть.

Линкольн дернулся в ужасе от того, что она намеревалась сделать.

― Не надо.

― Я могу прикоснуться к твоей груди, но не к твоему лицу?

Мысль о ее мягкой идеальной руке, прикасающейся к его отвратительному лицу, ужаснула его. Он покачал головой и сменил тему:

―Ужин скоро будет готов. Если ты хочешь переодеться, в гардеробе много платьев. Я оставлю тебя одну, ― с этими словами он прошмыгнул мимо нее и вылетел из комнаты.

Звонок прозвенел, когда Линкольн спустился по лестнице. Он поднял капюшон, чтобы прикрыть голову, и открыл дверь. На крыльце стоял Спенсер Райт.

― Я ищу Руби Этвуд.

Линкольн почувствовал, как будто его ударили в живот, настолько была велика его ярость. Как смеет надменный Спенсер появляться на его пороге и спрашивать ту, что принадлежит Линкольну. И Руби действительно принадлежала ему. Даже если он должен будет шантажировать ее всю оставшуюся жизнь, чтобы удержать здесь. Теперь Линкольн никогда не позволит ей оставить его.

― Ты не по адресу, ― он подошел, чтобы закрыть дверь.

Незваный идиот быстро вставил ногу в щель.

― Я знаю, что она здесь. Вы либо позволите мне поговорить с ней, либо…

― Спенсер? ― крикнула Руби, спускаясь вниз по лестнице. ― Я узнала тебя по голосу.

Она остановилась рядом с Линкольном и открыла дверь.

― Что ты здесь делаешь?

― Ищу тебя.

Неожиданная ярость начала кипеть в груди Линкольна. Руби каким-то образом вклинилась между ним и дверью, а ее внимание сосредоточилось на Спенсере.

― Откуда ты узнал, где меня найти?

― Миссис Флеминг рассказала мне, где ты.

Зверь открыл рот, чтобы высказать угрозы в адрес жизни Спенсера, но следующие слова Руби остановили его.

― Она не имела права говорить тебе об этом. Уходи отсюда, Спенсер. И никогда не возвращайся, ― она захлопнула дверь перед его лицом.

Сердце Линкольна запнулось. Руби только что прогнала Спенсера, не моргнув и глазом. Он уставился на ее безмятежное лицо, не в силах выразить свои чувства. Девушка спокойно посмотрела на него, как будто ничего не случилось.

― Мы должны поспешить и переодеться либо опоздаем на ужин.

Зверь еще долго стоял там, когда она двинулась вверх по лестнице и исчезла из виду. Линкольн никак не мог пошевелиться, от всего его тела исходили волны напряженности и волнения, которые он никогда не испытывал. Он влюбился в Руби?

Паника заняла место шока. Он не мог любить ее; он этого не допустит. Она никогда не сможет ответить на его чувства, ее никогда не будет волновать кто-то, такой же монстроподобный, как он. Нет, Руби Этвуд была слишком красива и добра, чтобы полюбить зверя.

ГЛАВА 27

Руби на автомате приняла душ и переоделась в синее летнее платье, нашедшееся в шкафу. Зверю это понравится, решила она, скользнув в мягкую пару белых сандалий. Подняв щетку, девушка остановилась, перед тем как поднести ее к волосам. Неужели она так оделась, чтобы угодить Линкольну Барону, мужчине, который шантажировал ее, чтобы сделать своей шлюхой? Только он не заставил заниматься с ним сексом, молча признала Руби. Хотя мог бы воспользоваться ею множество раз.

Она задалась вопросом, каково это — отдаться ему. Испытает ли она отвращение? Будет ли Зверь заставлять ее делать то, что она не хочет делать? Или, может, причинит боль?

В голове девушки возник еще один вопрос. Почему он не довел до конца их договоренность? Или он решил, что она не достаточно хороша для него? Со всеми деньгами у него, наверное, были сотни женщин в постели. Женщин, которых больше волновали его деньги, чем внешность. По какой-то причине эта мысль беспокоила ее.

Внезапно ослабевшая, Руби села на край кровати, представляя, что он лежит здесь, лицо скрыто в тени, в то время как десятки красивых женщин используют его тело. Стряхнув тревожные мысли, она начала подниматься, когда ее взгляд упал на покрывало, прикрывающее что-то у изголовья кровати. Недолго думая, она протянула руку и стащила его.

― Зеркало? ― прошептала она, потрясенная, обнаружив одно из них в его комнате. Первое увиденное ею в доме с момента своего приезда.

Длинное, овальной формы зеркало, отделанное так, что походило на антикварную древесину. Оно было бы великолепным, если бы не треснутое стекло вдоль основания.

― Что ты с ним делаешь? ― прорычал Линкольн, шагнув в комнату с капюшоном на голове. Дверь за ним захлопнулась.

По какой-то причине Руби не испугалась.

― Просто смотрю. Мне казалось, тебе не нравятся зеркала.

― Не нравятся, ― выпалил он, выдергивая покрывало из ее рук. ― Это особый мучительный подарок от Агаты Этвуд.

Желудок Руби перевернулся.

― Моя бабушка его подарила тебе? Но зачем?

― Как я уже сказал, помучить меня.

― Я не понимаю, ― упорствовала Руби, желая больше всего видеть выражение его лица.

Линкольн долго неподвижно стоял перед ней с покрывалом в руке.

― Я покажу тебе, но ты должна оказать мне ответную услугу.

Испытывая больше любопытство, нежели страх, Руби медленно кивнула:

― Хорошо, что мне сделать?

― Позволь мне прикоснуться к тебе.

Сердце Руби запнулось.

― Ты имеешь в виду, сексуально?

― Да.

Румянец распространился от ее шеи к лицу. Хотя она знала, что этот момент наступит, она не была уверена, что готова к этому. Девушка неловко заерзала. Линкольн с покрывалом подошел к зеркалу.

― Подожди, ― вздохнула Руби, потянувшись, чтобы остановить его. ― Хорошо. Просто, пожалуйста, не делай мне больно.

Он напрягся под ее прикосновением, но не откусил ей голову. С такими зубами, она не сомневалась, что он сможет сделать это.

Отбросив ткань, Зверь перетащил зеркало прямо перед Руби. Затем поднял ногу на кровать, скользнул позади нее и встал с широко расставленными ногами.

Руби смотрела в зеркало, когда он протянул руку и стянул капюшон с головы. Его глаза были закрыты, но мужчина в отражении перед ней определенно не мог быть Линкольном Бароне.

― Боже мой, ― прошептала она, ее сердце бешено колотилось. ― Невозможно.

Его волосы были похожи на волосы Зверя, но на этом сходство заканчивалось. Мужчина, на которого она смотрела в зеркале, должно быть, был одним из самых красивых мужчин, которых когда-либо видела девушка.

Не сумев осознать, что происходит, Руби слегка повернула голову и всмотрелась в Зверя, стоящего позади нее. Она перевела свой ошеломленный взгляд на его отражение и вздрогнула, когда он наклонился ближе и открыл глаза.

― Это ты!

В зеркале, пристально глядя на нее из-за ее плеча, отображались те самые удивительные голубые глаза, которые она видела раньше у Зверя. Ее взгляд упал на его рот, и черт, какой у него был рот. Полный, чувственный и так близко находящийся к ее уху.

― Что… Это… Как? ― она запнулась, ее взгляд пожирал его красивое лицо.

― Я не знаю, как, Руби. Я знаю только, что Агата послала его мне. Предполагаю, это должно мучить меня тем, что я вижу, кем мог быть, если бы не проклятье.

Руби не могла отвести глаз.

― Это то, как ты должен выглядеть.

― Я могу справиться с чем угодно, кроме твоей жалости, Руби. Не жалей меня.

Руби моргнула. Она не хотела показывать ему жалость.

― Сними платье.

Жар бросился к ее лицу.

― Могу ли я, по крайней мере, закрыть шторы? Здесь ужасно ярко.

― Я хочу тебя увидеть. Всю. Каждое выражение лица, каждую веснушку.

Ей пришлось отвести взгляд. Она не могла заставить себя взглянуть на него, учитывая то, что собиралась сделать. Неторопливо вздохнув, Руби нагнулась, схватила подол платья и потянула его через голову. Оно упало на пол из ее онемевших пальцев.

Она слышала неравномерное дыхание Зверя, чувствовала его около своего уха. Потребовалась вся сила воли, чтобы не скрестить руки на обнаженной груди.

― Красивая. Ты еще более прекрасная, чем я себе представлял.

Теплая волна накрыла ее. Руби никогда не считала себя красивой. Может быть, сносной, но никогда красивой. Она расслабилась под его взглядом. Его руки мягко обвились вокруг ее живота. Линкольн нежно притянул ее к себе и прижал губы к ее уху.

― Расслабься. Я не причиню тебе вреда.

Руби заметила, что его руки дрожали. Она нерешительно подняла свой взгляд, с удивлением обнаружив, что он смотрит на нее, пожирая своими удивительными голубыми глазами. Что-то в его прикосновении расплавило ее внутренности. Она не могла отвести взгляд от него, даже когда он прошептал следующие слова.

― Обними меня руками за шею.

Она без раздумий подняла руки, обхватив его за шею. Его голубые глаза закрылись.

― Прикоснись ко мне, Руби.

Руби скользнула пальцами в его длинные каштановые волосы и провела ладонями вдоль его головы. Стон соскользнул с его полных чувственных губ.

― Еще раз.

Она застенчиво массировала его голову и шею, зачарованно наблюдая, когда выражение его лица сменилось с удовольствия на блаженство. По какой-то причине девушка почувствовала себя сильной. Она переместилась между его обтянутыми в джинсы ногами, отталкиваясь от жара его тела.

― Ах, Руби…

Руки Линкольна медленно двигались вверх по ее ребрам, подушечки пальцев вырисовывали мягкие круги на коже. Руби услышала свой собственный стон, когда он коснулся нижней части ее внезапно отяжелевшей груди.

Ее глаза закрылись по собственной воле. Она оказалась потерянной в ощущениях, которых никогда не могла себе представить. Даже когда они со Спенсером целовались и исследовали тела друг друга, Руби никогда не испытывала такого желания, которое она нынче ощущала в объятиях Линкольна.

Может быть, это было зеркало, или, возможно, проклятие ее бабушки, которое соблазнило ее в тот момент. Какая бы ни была причина, должно быть, это было самым сильным чувством, когда-либо испытываемое Руби. И она не хотела, чтобы это прекратилось.

Она сжала Линкольна за голову и выгнула спину, сказав ему без слов, где хотела его прикосновений. Из его груди вырвалось низкое рычание. Оно вибрировало напротив нее, увеличивая желание, когда мозолистые ладони накрыли ее груди.

Грубое ощущение его рук на ее ноющих сосках сорвало с губ Руби мягкий крик. Влага затопила бедра, а пульсирующее ощущение сконцентрировалось в самом центре. Она подняла веки и увидела взгляд Линкольна из-под капюшона, глядящего на нее.

― Положи свои ноги на мои.

ГЛАВА 28

Тело Линкольна содрогнулось от смеси неверия и нужды. Руби хотела его. Свидетельство этого сейчас сидело перед ним, открытое и готовое принять. Он мог видеть, как в ее изумительных карих глазах блестело желание.

Она осторожно подняла одну ногу и перекинула через его колено, а затем проделала то же самое с другой. Его взгляд опустился на ее тело, к месту стыка женских бедер. Линкольн почти проглотил свой язык.

Его член затвердел от боли, настолько большой была его потребность.

Ее сладкий центр женственности был маленьким и прекрасным. Того же оливкового цвета, что и ее кожа, он блестел от влажности, свидетельствуя о том, что она тоже горела от желания.

Линкольн едва мог дышать. Он убрал руки от ее мягкой округлой груди и неуверенно поднес их к внутренней части ее бедер.

― Мне нужно прикоснуться к тебе, Руби.

― Да, ― прошептала она, шире открываясь для него.

Осторожно со своими звериными когтями Линкольн накрыл ее теплый холмик, провел пальцем по горячей, мокрой щели и осторожно раскрыл ее.

― Ты слишком узкая для меня.

Руби издала сдавленный звук в задней части горла, одна из ее рук опустилась, чтобы накрыть его. Она сильнее прижала его к себе.

― Не останавливайся.

Линкольну пришлось укусить внутреннюю часть щеки, чтобы не прореветь в знак отрицания. Судя по ее маленькому проходу, он не сможет проникнуть в нее, не разорвав. Не с его звериным размером.

И тут Руби приняла решение за него. Она потянулась другой рукой и обхватила его огромную эрекцию через джинсы. Зверь внутри него сражался с мужчиной в зеркале. Возьми ее, — требовал Зверь, сражаясь, чтобы вырваться. Но мужчина внутри сопротивлялся.

― Я причиню тебе боль, Руби. Если мы не остановим это сейчас, я причиню тебе боль.

Раздался стук в дверь спальни.

― Мисс Этвуд?

Приход его домоправительницы не мог произойти в лучшее время, подумал Линкольн.

Руби успокоилась, ее взгляд устремился к двери.

― Да, миссис Туф?

― Ваш брат пришел в себя. Он спрашивает о вас.

Мягкий вздох Руби эхом отразился по всей безмолвной комнате. Она отдернула ноги с колен Линкольна и сомкнула их.

― Мне нужно идти.

Линкольн держался совершенно неподвижно, не в силах двигаться, опасаясь положить ее на спину и закончить то, что они начали.

Девушка вскочила с кровати, схватила платье и повернулась к нему. Ее рот беззвучно открылся.

Линкольн не смог посмотреть на нее. Он быстро поднял капюшон и встал.

― Иди.

Руби кивнула, натянув платье через голову, скользнула в свои туфли и поспешила к двери, без слов покинув комнату.

Ввалившись в ванную, Линкольн включил воду в раковине и плеснул немного прохладной жидкости на свое разгоряченное лицо. Он почти взял Руби.

Часть его хотела этого. Еще одна часть — та, которая все еще чувствовала сострадание, — была в ужасе от мысли проникнуть в нее, пока она извивалась бы от боли. И ей было бы больно. Он видел, насколько она узкая.

Вид ее в руках Райта пронесся в голове Линкольна. Ей нравилось быть со Спенсером? Она стонала от удовольствия, когда он касался ее?

Спенсер, несомненно, родился с нормальной мужской анатомией. В отличие от Зверя. Даже не в возбужденной форме эрекция Линкольна была больше, чем у обычного мужчины. Совсем немного больше. Несколько врачей, которые изучали Линкольна в молодости, неоднократно указывали на его уродство.

Линкольн схватился за край раковины, расстроенный и сердитый на ситуацию. Неважно, решил он, глубоко вздохнув. Руби останется с ним, даже если бы ему пришлось провести остаток своих дней, просто держа ее в своих руках.

* * * *

Линкольн занял место во главе стола и поблагодарил миссис Туф за ужин. Очевидно, потрясенная его проявлением манер, она моргнула, выглядя комично со своим разукрашенным лицом.

― Вы хорошо себя чувствуете, мистер Бароне?

― Я в порядке, миссис Туф. Вы уведомили Руби о том, что пришло время ужинать?

― Да, сэр. Она скоро будет. Она держала руку брата, пока он спал.

Искра ревности поселилась в животе Линкольна. Он отдал бы все, чтобы Руби любила его с той же яростью, с которой она любила своего брата.

― Я сильно опоздала? ― Руби заглянула в комнату, выглядя более красивой, чем когда-либо. Хотя ее глаза казались усталыми.

Зверь встал и выдвинул стул.

― Ты как раз вовремя.

Руби сидела и ждала, пока Линкольн вернется на свое место.

― Не мог бы ты снять капюшон? Я бы хотела видеть твои глаза, если мы будем разговаривать во время ужина.

Линкольн затих.

― Ты хочешь смотреть на мое лицо, пока ешь?

― Я видела его раньше. Ты не такой страшный, как полагаешь.

Девушка пыталась поддразнить его, ставя бокал вина перед собой.

Не зная, снять ли капюшон и рискнуть ее желудком, Линкольн сидел там, пока она не наклонилась и не приняла решение за него.

― Вот, так лучше, ― заявила Руби, стаскивая капюшон с его головы.

Линкольн встретил ее прекрасный взгляд.

― Тебе действительно не мешает… это? ― он поднял руку и показал на лицо.

Руби сделала глоток вина.

― Ты другой, Линкольн. Но я вижу что-то внутри тебя, что, по моему мнению, ты в себе не замечаешь.

Мужчина отвернулся, опасаясь, что она увидит эмоции, которые он так отчаянно пытался скрыть. По какой-то причине он никогда не поймет, почему Руби не выбежала из комнаты, когда увидела его звериные черты. Она смотрела на него, будто он был совершенно нормальным, как будто он был… мужчиной.

ГЛАВА 29

Следующие две недели Руби провела в тумане печали и сумятицы. Она похоронила своего отца вскоре после переезда Кэмерона в особняк Бароне. Линкольн даже позволил провести поминки на территории своего поместья, чтобы Кэмерон мог попрощаться.

Некоторые из друзей Чарльза тоже пришли, большинство из которых с подозрением в глазах и вопросами, на которые Руби не могла ответить. Как ей рассказать им о своих причинах нахождения в особняке Бароне, чтобы в конечном итоге ее не обвинили? Хотя, в общем, она это заслужила. Ведь она позволила ему шантажировать ее в качестве его шлюхи на месяц.

Но Бароне не заставлял ее заниматься сексом с ним. Каждую ночь он заползал к ней в постель и прижимал к себе спиной. В сексуальном плане он не касался ее с того раза, когда они стояли у зеркала. Руби знала, что он хочет ее. Свидетельство его потребности прижималось к ее спине каждую ночь, пока она спала в его руках.

Девушка посмотрела на свое отражение, размышляя, что изменилось с тех пор, как он коснулся ее с такой страстью. И если бы она была до конца честна сама с собой, она бы призналась, что хочет, чтобы он снова это сделал. Руби никогда в жизни еще не была так невероятно возбуждена. Возможно, это связано с тем, что Линкольн непохож на никакого другого мужчину, которого она когда-либо знала раньше.

Но он не мужчина, прошептал ее голос. Он — зверь.

― Простите, мисс?

Руби вздрогнула при звуке голоса миссис Туф. Она была настолько увлечена мыслями о Линкольне, что не слышала, как подошла домоправительница.

― Да?

― Здесь миссис Гудсон из Департамента детей и семьи, чтобы увидеть вас.

Тревога быстро сменила предыдущие размышления Руби. Она поднялась на ноги.

― Работник DCF? Как, черт возьми, она узнала, что я буду здесь?

― Не знаю, мисс. Но это явно не дружеский визит.

Руби надела туфли и поспешила к двери, где стояла миссис Флеминг.

― Где она?

Домоправительница показала большим пальцем в сторону лестницы.

― В комнате Кэмерона.

― Что? Где Линкольн?

Миссис Флеминг пожала плечами.

― Я не видела его больше часа. Думаю, он готовится к ожидаемому урагану Уолтер^[6].

Девушка задалась вопросом, почему он ушел, не сообщив ей, но решила, что подумает об этом позже. Прямо сейчас ее мысли занимала работник DCF.

― Давайте молиться, чтобы ураган обошел нас стороной.

Спустившись по лестнице, Руби быстро освободила волосы из конского хвоста и провела по ним пальцами. Она поправила рубашку, прочистила горло и вошла в комнату Кэмерона.

― Миссис Гудсон. Вы хотели меня видеть?

Маленькая, пухленькая социальный работник сидела на стуле рядом с кроватью Кэмерона, держа в руках какую-то книгу. Она нацарапала что-то на одной из линий, прежде чем поднять взгляд на Руби.

― Да. Нас уведомили, что мистер Бароне запросил временную опеку над Кэмероном, как средство, чтобы заманить вас сюда. Можете ли вы рассказать мне, как долго здесь находитесь с мистером Бароне и каковы ваши отношения с ним?

Челюсть Руби отвисла.

― Я не понимаю, как мои отношения с мистером Бароне связаны с моим делом об опеке.

― На самом деле, больше, чем вы думаете, ― фыркнула социальный работник. ―

Особенно, если обвинения справедливы. Вы были вынуждены переехать сюда?

― Конечно, нет, ― упорствовала Руби, нервно ступив вперед. ― От кого вы услышали это?

Но она знала. Определенно стараниями Спенсера Райта.

Миссис Гудсон закрыла книгу и встала.

― Я не могу сказать. Все абоненты являются конфиденциальными, и любая информация, полученная с помощью этих вызовов, может быть использована для наших проверок. Теперь не могли бы вы показать мне, где спите?

Желудок Руби сжался. Если миссис Гудсон обнаружит, что она спит в кровати Линкольна, это только укрепит ее обвинения в том, что Руби заставили сюда переехать. Запаниковав, девушка сказала первое, что пришло ей в голову.

― Я сплю со своим женихом.

Миссис Гудсон подняла бровь.

― И кто ваш жених?

― Я, ― ответил Линкольн, входя в комнату.

Руби повернулась лицом к завернутому в плащ Линкольну с потрясением и облегчением, боровшимися в ней. Она тут же подошла и тяжело прижалась к нему.

Социальный работник сделала шаг назад, ее голова наклонилась, чтобы посмотреть на лицо под капюшоном Линкольна.

― И вы?

― Линкольн Бароне, ― прохрипел он, двинувшись вперед и возвысившись над женщиной. ― Мой адвокат был уведомлен о вашей тактике издевательств, которая обеспокоила мою невесту. В данный момент он разговаривает с судьей. Я очень сомневаюсь, что к концу дня у вас будет работа. Теперь, я буду признателен, если вы, черт возьми, уйдете из моего дома.

Круглое, пухлое лицо миссис Гудсон покраснело от ярости. Она собрала свои вещи и двинулась к двери.

― Мы еще посмотрим.

Руби обхватила руками Линкольна в тот момент, когда миссис Гудсон выскочила из комнаты.

― Ты дрожишь, ― заметил он, обнимая ее.

Безопасность, подумала Руби, сжимая его крепче. Он заставил ее чувствовать себя в безопасности.

― Она заберет у меня моего брата, Линкольн. Я просто знаю это.

― Я не допущу этого.

Руби прижалась ближе.

― Но я сказала ей, что ты мой жених. Что, если судья сочтет это уловкой с моей стороны, чтобы помочь моему делу об опекунстве?

― Ты должна мне доверять, Руби. Твое слушание через три дня. Все будет хорошо.

Она сделала шаг, чтобы взглянуть на его затененное лицо.

― Как ты можешь быть уверен?

Линкольн пожал плечами.

― Просто.

Руби нахмурилась, удивляясь, как он может быть настолько уверен в результатах ее слушания.

― Мы говорим о моем брате. Я не могу потерять его, Линкольн.

― Он в безопасности. Вы — оба. Я чувствую, что сейчас это лучшее место для вас. Независимо от обвинений социального работника. Только…

― Только что? ― прошептала Руби, изучая его серьезное лицо.

― Твое слушание — это день, предшествующий моему дню рождения, ― сообщил ей Линкольн, в его глазах была печаль. ― Я не думаю, что для тебя разумно быть здесь в это время.

Понимание осенило ее.

― Твое проклятие.

Он кивнул.

― Я не знаю, что произойдет в этот день. Когда часы пробьют полночь в ночь моего дня рождения, это проклятие навсегда станет моей судьбой. Если что-то случится внутри меня, что-то более темное и неестественное, я бы предпочел, чтобы вы с Кэмероном не были рядом и не видели это.

― Я понимаю, что ты чувствуешь, Линкольн, но если что-то случится с тобой в ту ночь, будет лучше, если я буду на твоей стороне. Тебе нужен друг. 

ГЛАВА 30

Линкольна будто лягнули в живот. С одной стороны, Руби предложила остаться, увидеть его тридцатый день рождения и то неизвестное, что будет сопровождать его. Но она останется только как друг. Чего он ожидал? Неужели он действительно думал, что Руби увидит его звериную форму и признается в бесконечной любви?

Зверь поглощал ее смех, ласки, сладкие слова утешения и держал их близко к сердцу. Но он знал, что настало время отпустить ее. Она никогда не полюбит его… не так, как он хотел быть любимым.

Руби Этвуд красива. У нее может быть любой мужчина, которого она захочет. И ей нужен мужчина. Не какой-то зверь, который никогда не сможет дать ей жизнь, которую она заслуживает. Он взял ее за руку и вывел из комнаты.

― Я удивлен, что Кэмерон проспал визит социального работника.

― Я тоже, ― пробормотала Руби, крепко цепляясь за руку Линкольна. ― Особенно, с этим ее носовым, высоким голосом.

Губы Линкольна дрогнули.

― То, что ты сказал ей там, это правда?

― О работе, которой у нее не будет?

Когда Руби кивнула, он продолжил.

― Да. Она не работает с детьми или семьями. Такие люди, как она, властолюбивы. Им нравится иметь власть над слабыми. Меня тошнит.

― Спасибо, что пришел мне на помощь, Линкольн. Извини, что переложила ответственность на тебя этим комментарием про жениха, но это было первое, пришедшее мне на ум.

Линкольн хотел притянуть ее к себе и заверить, что она ни сделала того, чего он сам не хотел бы. Что он отдал бы все, чтобы быть нормальным, быть ее женихом. Вместо этого он сказал:

― Все нормально. Ты сделала то, что посчитала нужным. Я не виню тебя за это.

― Я бы хотела поплавать в бассейне, пока Кэм спит, ― внезапно объявила Руби, застав Линкольна врасплох. ― Присоединишься ко мне?

Мысль о том, что Руби увидит его лицо снаружи в ярком свете дня, не понравилась Линкольну. Но умоляющий взгляд в ее глазах поставил точку в его сомнениях.

― Конечно.

Руби усмехнулась.

― Отлично. Бери шорты, и встретимся там.

У Линкольна не было шорт. Он никогда не нуждался в них, но он не хотел говорить об этом Руби.

― Хорошо. Дай мне пару минут.

Он подождал, пока она скроется в задней части гигантского дома, прежде чем в два прыжка оказаться на втором этаже. Миссис Туф протирала стол в зале, когда он бросился к своей спальне.

― Все в порядке, мистер Бароне?

Линкольн остановился в своей комнате и повернулся лицом к ней.

― Мне нужны шорты. И быстро.

Брови домоправительницы взлетели.

― Шорты, мистер Бароне?

― Да. Чтобы плавать. И, пожалуйста, поторопитесь. Руби ждет.

Миссис Туф понимающе улыбнулась.

― Передайте мне пару ваших джинсов, я укорочу их.

Линкольн достал пару штанов из своего шкафа и протянул их ей.

― Я очень скоро принесу их вам, ― заверила его миссис Туф и выбежала из комнаты пружинистым шагом.

Сбросив плащ, Линкольн снял рубашку, туфли и штаны. Затем он схватил полотенце и обернул его вокруг талии, ожидая, пока миссис Туф закончит делать шорты. На тумбочке зазвонил телефон. Линкольн поднял его и приложил к уху. Он открыл рот, чтобы заговорить, когда голос миссис Туф прозвучал на линии.

― Резиденция Бароне.

― Привет, Вирджиния, это Стайлс.

Миссис Туф практически промурлыкала.

― Ну, привет, сексуальный. Почему ты звонишь на домашний телефон?

― Я опробовал твой мобильный телефон, ― ответил он с легким нетерпением в голосе. ― Я на рынке, но забыл список. Не могла бы ты мне кратко описать то, что ты хочешь, чтобы я забрал?

Линкольн собирался повесить трубку, когда последующие слова миссис Туф остановили его.

― Потом, но ты никогда не поверишь, что я делаю в данный момент.

― Ты скажешь мне или заставишь угадывать?

Женское хихиканье домоправительницы потрепало нервы Зверя.

― Я делаю Линкольну шорты. Он идет в бассейн с мисс Этвуд.

― Без своего плаща? ― Стайлс казался шокированным, как и Линкольн, услышавший, что они обсуждают его таким образом.

― Да, бедняжка, ― кудахтала миссис Туф. ― Это грустно, если спросишь меня. Девушка явно жалеет его, и я не думаю, что мистер Бароне замечает это. Ему, кажется, нравится проводить с ней время.

Весь воздух оставил легкие Линкольна в одночасье. Он тихонько положил трубку и опустил свой большой вес на край кровати. Как он мог быть таким наивным? Миссис Туф была более чем права. Линкольн был так увлечен Руби, ведь она заставила его что-то почувствовать, поэтому он за деревьями не видел леса. Руби жалела его. Он должен был понять это в первый раз, когда она позволила ему коснуться ее.

Линкольн не мог вызвать желание разозлиться. Он этого заслуживал. Как глупо, что он действительно ожидал, что кто-то такой же красивый и драгоценный, как Руби, почувствует к нему что-нибудь, кроме жалости.

Сэйтен заскулил у дверного проема, очевидно, чувствуя боль своего хозяина. Он забежал в комнату, облизав руку Линкольна, прежде чем положить голову на его бедро.

― Хороший мальчик, ― похвалил его Линкольн, поглаживая макушку животного.

Линкольн поднял свой взгляд на проклятое зеркало перед собой и собственную привлекательную внешность. В нем застыла глубокая печаль, чем дольше он смотрел на свое отражение. Через три дня его надежда когда-либо стать мужчиной, смотрящим на него, исчезнет.

Сэйтен снова заскулил.

― Все в порядке, мальчик, ― мягко произнес Линкольн. ― Ступай, ложись.

Волк потрусил к коврику у подножия кровати и опустил на него свое гигантское тело.

Линкольн не был уверен, как долго он просидел там, частично скрытый опущенным пологом своей кровати, прежде чем голос Руби проник в его мучительные мысли.

― Линкольн?

Сэйтен зарычал.

Линкольн схватил плащ, набросил его на плечи и закрыл свою отвратительную голову.

― Почему ты сидишь здесь в темноте? ― мягко спросила Руби, не обращая внимания на рык волка. ― Все хорошо?

Живот Линкольна сжался от страха. Он не мог смотреть на нее. Не сейчас. Не после того, как выступил в роли влюбленного дурака. Он никогда не сможет вынести жалость, которая, как он знал, будет в ее глазах.

― Я в порядке. Уходи.

Она сделала еще один шаг вперед.

― Нет, пока я не узнаю, что с тобой все в порядке.

― Я сказал, убирайся! ― взревел он, кинув взгляд в ее сторону.

Но в ее прекрасных глазах не было жалости… только решимость.

ГЛАВА 31

Сердце Руби билось так сильно, что она могла поклясться, ее блузка поднималась с каждым ударом. Линкольн был в ярости. Но почему? Ее взгляд обратился к волку, защищающего своего хозяина. Хотя Сэйтен продолжал рычать, Руби знала достаточно о животных, чтобы ощущать уверенность, — он не нападет на нее. Если бы это было не так, волк уже был бы на лапах. Она медленно двинулась вперед на дрожащих ногах.

― Я не уйду. Пока ты не скажешь мне, что я сделала, чтобы рассердить тебя.

― Ты ничего не сделала, ― прохрипел Линкольн, снова уходя в тень балдахина кровати.

Она сделала еще один шаг в его сторону.

― Тогда почему ты сидишь здесь в тени? Я прождала полчаса, когда ты присоединишься ко мне у бассейна. Начало темнеть.

― Не подходи ближе.

Руби слышала гнев в его голосе и еще что-то, что не могла определить. Девушка остановилась перед ним и встала между его голыми коленями.

― Я не уйду, пока ты не скажешь, что случилось.

Он отшатнулся, когда она протянула руку, чтобы снять капюшон.

― Я не хочу твоей жалости!

Руби вдохнула в шоке.

― Моей жалости? Думаешь, я жалею тебя?

― Зачем еще тогда ты здесь? ― выдохнул он, схватив ее за запястья, не давая снять капюшон.

Сэйтен вскочил на ноги, но одно слово Линкольна, и животное повернулось и покинуло комнату.

Слезы разочарования жгли глаза Руби, но она сморгнула их. Как она должна была ответить на его вопрос, когда сама не была уверена, почему она оставалась здесь?

― Я не знаю, почему я все еще здесь, Линкольн.

Она попыталась вырвать свое запястье из его хватки.

― Мне только известно, что я не могу заставить себя уйти. Еще нет.

Его голова медленно поднялась. И хотя она не могла видеть его лица, она знала, что он смотрел на нее своими удивительными голубыми глазами.

― Зачем? Чего ты ждешь?

― Я не знаю. Я…

Линкольн усилил хватку.

― Скажи мне!

― Я не могу уйти, ― прошептала Руби и вывернулась из его рук. ― Пока не узнаю, каково это прикасаться своей кожей к твоей. Лежать под тобой, пока ты отправляешь меня в место, в котором я никогда…

― Руби?

Она стянула влажную блузку через голову и бросила за спину.

― Прикоснись ко мне, Линкольн.

― Если я прикоснусь к тебе сейчас, ― прохрипел он, сидя неподвижно словно статуя, ― я не смогу остановиться.

Его слова разжигали огонь внутри девушки, который зарождался в низу ее живота. Руби сняла шорты.

― Тогда не останавливайся.

Мягкий вдох Линкольна означал поражение. Он схватил ее за бедра, развернул и притянул девушку к груди. Руби подняла свой взгляд на зеркало перед собой, потерявшись в дымке похоти и удивления, когда Линкольн снял капюшон плаща.

Эти удивительные голубые глаза горели страстью, такой же горячей, как и ее собственная.

― Беги, Руби. Я едва ли цепляюсь за свой контроль.

Влага разлилась по ее бедрам от его слов.

― Мне не нужен твой контроль, Линкольн. Я хочу тебя. Всего. Не сдерживайся со мной.

Его огромные руки обхватили ее нежные груди. Он осторожно ущипнул соски указательным и большим пальцами. Спина Руби изогнулась от голода. Она хотела, чтобы он сжал ее крепче, сильнее стиснул пальцами ее соски, чтобы отправить ее в место, которого она жаждала достичь.

― Откройся для меня.

Руби приподняла ноги и закинула Линкольну на колени, как делала это раньше, открывшись его горячему взгляду. Он наклонился к ее уху:

― Когда я возьму тебя, будет больно. У тебя очень узкий вход, я намного больше.

Желание, смешанное с беспокойством, заполнило Руби. Она хотела, чтобы он был внутри нее… заполнил ее.

― Я хочу тебя, Линкольн. Всего.

Его пальцы сжались на ее сосках, посылая мощные потоки желания прямо к сосредоточию женственности. Девушка чувствовала, как она набухает, пульсирует и готова принять его. Линкольн провел ладонью по ее телу, остановившись на внутренней стороне бедер девушки, шире раскрыв их.

Руби плавилась. Никогда, даже в самых смелых фантазиях, она не представляла себе, что захочет кого-то так сильно. Линкольн провел пальцем по ее набухшему центру. Бедра девушки дернулись в ответ на его действия.

― Линкольн, ― выдохнула она, глядя в зеркало.

— Что, Руби? Скажи мне, что ты хочешь.

Он снова щелкнул пальцем по ней. В ответ она поднялась выше в стремлении найти что-нибудь, что облегчит необъятное желание, растекающееся по ее телу.

― Ты. Я хочу тебя. Займись со мной любовью, Линкольн.

Полузадушенный стон вырвался из его рта. Он развел колени шире, опустив полотенце, затем поднял Руби и направил свою эрекцию к ее центру. Девушка задохнулась от его огромных размеров.

― О Боже, Линкольн.

Его колеблющееся дыхание согревало ей шею.

― Пожалуйста, не проси меня остановиться.

Остановиться?! Руби накрыло оцепенение, полное вожделения. Теперь она не остановит его, даже если загорится дом. Девушка потянулась обеими руками и обвила его внушительную длину, вырвав из горла мужчины еще один задушенный полустон.

Взглянув на его красивое лицо, в его великолепные голубые глаза, Руби знала наверняка. Это Линкольну она хотела отдать себя. Всему. Не только красивому мужчине, смотревшему на нее из зеркала, но и Зверю, остававшемуся в тени.

Руби оторвалась от Линкольна и встала. Это почти разбило ей сердце, когда она увидела его опустошенный взгляд, услышала сдавленный стон разочарования. Девушка медленно повернулась между его раскрытыми бедрами и подняла руки, чтобы коснуться его лица. Он в ужасе отшатнулся.

― Что ты делаешь?

Руби проигнорировала его отчаянную попытку не допустить, чтобы она коснулась его, и забралась ему на колени.

― Я хочу тебя, Линкольн. Не только мужчину в зеркале, но и тебя.

Девушка убрала с его плеч плащ и положила ладони ему на щеку.

― Поцелуй меня.

― Руби… ― он задохнулся, слезы собрались в его прекрасных голубых глазах.

Руби также не могла сдержать слез. Она позволила им пролиться, чтобы обнажить перед ним не только тело, но и душу.

― Пожалуйста, поцелуй меня.

Все тело Линкольна дрожало, когда он нерешительно наклонился и его рот оказался в дюйме от ее губ. Девушка чувствовала его горячее дыхание на лице, его удивительный запах, который увеличивал желание, скапливавшееся между ног.

― Пожалуйста…

С единственной слезой, сверкающей на его ресницах, Линкольн преодолел промежуток между ними и мягко накрыл своими губами рот девушки. Руби потерялась.

ГЛАВА 32

Сердце Линкольна рассыпалось на тысячу осколков, как только Руби коснулась его лица. Но ничто не подготовило его к слезам капитуляции в ее глазах или ощущению, как ее губы ощущаются на его. Он любил ее, любил так сильно, что понял, что без нее ему не жить.

Девушка поднялась на колени и углубила поцелуй, вырвав еще один стон из его наполненной болью груди. Боль была реальной. Напоминание о том, что он не может удержать ее, что эта ночь с ней будет длиться целую жизнь. И он сделает все, чтобы ей было хорошо, даже если это убьет его.

Прервав поцелуй, Линкольн схватил ее за бедра и повернулся, чтобы положить ее в центр огромной кровати. Она смотрела на него доверчивыми глазами. Рубидоверяла ему, верила, что он не причинит ей боль, будет любить ее. И он будет любить.

Линкольн сел ближе к девушке, раздвинул ноги и устроился на коленях между ними. Казалось, он не мог отвести взгляда от ее лица и глаз, наполненных слезами. Не доверяя своим острым когтям, Линкольн положил свои дрожащие руки на икры ее ног и скользнул ими по коленям девушки.

― Я хочу тебя попробовать.

― Да, ― прошептала Руби, открывая бедра, чтобы дать ему это сделать.

Линкольн никогда не пробовал женщину раньше. Он никогда не касался сексуально, если на то пошло. Мужчина молился, чтобы сделать все правильно.

― Что случилось? ― тихо спросила девушка.

Как бы Зверь ненавидел необходимость признаваться ей в этом, он обязан быть с ней откровенным:

― Я никогда раньше не был с женщиной.

Больше слез наполнило глаза Руби.

― Я тоже девственница, Линкольн.

Зверь замер, не уверенный, что услышал ее правильно.

― Что ты сказала?

Она не отвела глаза в притворном смущении. Не сделала жеманных замечаний. Ее взгляд смягчился еще больше.

― Ты — мой первый, Линкольн.

Его сердце билось о ребра. Мало того, что Руби свободно предлагала себя ему, она к тому же дарила ему самый ценный дар, который женщина могла дать… свою девственность. Повергнутый в шок до крайности, Линкольн поднялся и обхватил ее лицо:

― Почему, Руби? Почему я?

― Не думай, Линкольн. Просто люби меня.

Убрав руку с ее лица, Линкольн скользнул ею по женственному телу, задержавшись между ее раскрытыми ногами. Черт, она красивая, подумал он, обхватив руками бедра девушки, чтобы открыть ее. Мягкий центр женственности Руби, должно быть, был самым эротичным зрелищем, когда-либо увиденным Линкольном. Особенно в сочетании с опьяняющим ароматом, который, как мужчина знал, принадлежал Руби. Зверь был потерян.

Он хотел похоронить лицо в ее жаре, вдохнуть ее, лизать и пожирать, пока не насытится. Но Линкольн понимал, что этого никогда не произойдет. Даже если он проживет тысячу лет, он всегда будет хотеть ее. С голодным рычанием мужчина прижался языком и осторожно провёл им по ее центру, и Руби издала стон удовольствия, который вырвался из ее горла:

― Линкольн… ― простонала девушка, изогнув спину.

Она подняла колени и закинула их ему на плечи.

За почти тридцать лет Линкольн никогда не пробовал ничего такого невероятного, как Руби. Помня о своих острых зубах, он любил ее языком, кружил им вокруг ее мягкого влажного жара, пока не понял, что сойдет с ума от желания.

Руки девушки внезапно потянули его за волосы с силой, удивившей его. Ее дыхание ускорилось, она стала вращать бедрами, а с ее губ сорвался звук, который послал его через край.

― Линкольн, ― простонала она, прижимая ноги к его шее.

Он втянул ее в рот. Спина Руби изогнулась. Все тело девушки дрожало, а хватка, с которой она сжимала его волосы, стала болезненной. Тем не менее, Линкольн продолжил мучить ее языком.

С последней дрожью она откинулась назад. Зверь осторожно отпустил ее и приподнял голову, чтобы посмотреть ей в глаза.

― Я никогда не пробовал ничего такого восхитительного, как ты, Руби Этвуд.

Приоткрытые глаза девушки удерживали его. Через неровное дыхание она прошептала:

― Я хочу чувствовать тебя внутри.

Сердцебиение Линкольна ускорилось.

― Я не хочу причинить тебе боль.

― Меня не волнует боль. Я только знаю, что умру, если ты не окажешься внутри меня, и как можно скорее.

Поменяв положение своего тела, Линкольн схватил ее за бедра и переместил их себе на колени. Он положил большие пальцы по обе стороны от ее расщелины и мягко надавил. Линкольн не мог проникнуть в нее, он понимал это.

Руби приподняла бедра в приглашении.

― Пожалуйста…

Линкольн не выдержал. Он обхватил свою длину и направил во влагалище.

― Дыши глубже, Руби.

Он прижался так мягко, как позволяло его дрожащее тело, наблюдая, как набухшая головка его члена медленно проникала в ее узенькую щель. Руби вздрогнула, заставив его взглянуть ей в лицо.

― Слишком большой? ― он почувствовал сопротивление, подойдя к барьеру.

― Нет, ― выдохнула она, слегка двигаясь и заставляя его проникнуть в нее еще дальше. ― Я могу принять его. Давай.

Линкольн накрыл Руби, но большую часть своего веса перенес на локти.

― Меня убивает мысль, что я причиню тебе боль, Руби. Я могу снова использовать свой язык. Всю ночь, если хочешь.

Ее ответ заключался в том, что она подняла ноги, обвила их вокруг его ягодиц, принуждая Линкольна войти глубже. Тот потерял контроль: схватил ее за волосы, чтобы удерживать неподвижно, закрыл рот своим и вошел. Руби закричала ему в рот.

Мужчина замер, не в силах двинуться, сопротивляясь желанию снова продвинуться вперед. Ощущение женского тела, удерживающего его, как в тисках, украло его дыхание и наполовину здравомыслие. Он пульсировал и дрожал от необходимости похоронить всю свою длину в ее горячем приветливом теле. Линкольн поднял голову и заметил одинокую слезу, соскользнувшую с глаз девушки.

― О, Боже, Руби, я причинил тебе боль.

― Не останавливайся, Линкольн. Это скорее натиск, чем боль.

Ноги девушки еще сильнее сжались. Глядя в глаза Руби, Линкольн положил ей руки над головой и полностью вогнал себя в нее. Из горла девушки вырвался болезненно-мучительный звук. Ее пальцы сжались в его ладонях, а шея выгнулась назад.

Линкольн застыл, кислород покинул его легкие. Но тут он почувствовал, как ноги Руби сжались на его ягодицах и дрожь пронзила ее, затем она выдернула руки, чтобы схватить его за затылок. Ее губы приблизились к его рту. В этот момент Линкольн сдался тысячу раз, потерявшись в объятиях одной женщины, которую он будет любить всегда.

Проведя руками по ее телу, мужчина крепко прижался к ней и снова толкнулся. Рай, подумал он, медленно входя в нее снова и снова. Дом.

ГЛАВА 33

Руби крепко держалась за Линкольна на вершине очередного оргазма. Как только боль от его первого проникновения утихла, она испытала такое удовольствие, которого никогда не знала прежде.

«Как я могла подумать, что он монстр?» — размышляла девушка, глядя ему в глаза, когда он проник в нее с изящностью, которое противоречило его звериной форме. Он был самым нежным любовником, которого она могла только представить. В отличие от Спенсера с его неуклюжестью и рывками. Нет, Линкольн подходил идеально.

Ощущение его большого члена, проникающего в нее, отправляло ее на невообразимые высоты и оставляло Руби в состоянии блаженства, откуда она никогда не хотела возвращаться. С каждым толчком девушка поднималась все выше. Линкольн брал ее, толкался в нее, требуя капитуляции. Нервы затрепетали снова, на этот раз сильнее. Все ощущения сосредоточились в низу живота, посылая импульсы по всему телу с каждым новым проникновением мужчины.

― Линкольн, ― выдохнула Руби.

Ее глаза умоляли его об освобождении, которое она знала, он может ей дать. Он низко зарычал, не замедляя движение своих бедер. Девушка смотрела ему в глаза, не в силах оторваться от него, в то время как жар изнутри продолжал нарастать.

Линкольн подтянул Руби выше на колени, не прерывая зрительного контакта, и провел большим пальцем по ее пульсирующему клитору. Девушка закричала в своем освобождении, тело охватил оргазм, перевернувший весь мир. Зверь запульсировал, вздрогнул и взорвался в ее теле мощной силой, которая превратила ее в безвольную, невесомую плоть. Линкольн взревел от собственного оргазма, отправив Руби в пучину удовольствия, которое, она знала, никогда не познает снова без него.

Он опустился на нее, его бедра продолжали двигаться в коротких быстрых толчках.

― Ты в порядке?

Руби улыбнулась ему в шею, вдыхая его чувственный мужской аромат.

― Я лучше, чем в порядке. Это было удивительно.

Подняв голову, Линкольн некоторое время изучал ее лицо, прежде чем осторожно оторваться от ее тела и встать.

― Куда ты идешь? ― поинтересовалась Руби, глядя на его упругий зад, когда Линкольн встал с кровати и направился в ванную. Боже, у него прекрасная задница.

Через минуту мужчина вернулся с полотенцем в руках. Он включил прикроватную лампу, приподнял балдахин и повернулся к ней.

― Раздвинь ноги, Руби.

― Что ты делаешь?

Переместившись на кровати, Линкольн положил ладони на внутреннюю часть ее бедер и надавил.

― Мне нужно увидеть, как сильно ты ранена.

― Я в порядке, правда.

По какой-то причине Руби смутилась того, что он собирался помыть ее. Линкольн сел между ее бедер. Его лицо заметно побледнело.

― Так много крови. Ты уверена, что не болит?

― У девственниц иногда идет кровь в первый раз, Линкольн. Я в порядке. Я бы сказала, если бы это было не так.

Линкольн осторожно прижал полотенце к ее центру и держал его там.

― Для меня большая честь, что ты одарила меня этим. Хотя, я бы отдал все, чтобы отмотать все назад и убрать боль, которую это вызвало.

― Я бы не стала, ― прошептала Руби. ― Ничего не изменила бы. А теперь иди сюда.

Он убрал полотенце и бросил его на пол, прежде чем расположиться рядом с ней и положить ее голову себе на плечо. Руби прижалась ближе, все еще нежась в отголосках любви, которую они только что испытали. Зевота быстро нагнала ее.

― Ураган уже начинается в заливе?

― Ммм, ― ответил Линкольн, крепче прижав ее к себе.

― Я слышала по радио, когда плавала в бассейне, что он идет к нам.

Он поцеловал ее в лоб.

― Как долго до него?

― Три дня, максимум.

Веки Руби отяжелели.

― Мне нужно будет сделать больше приготовлений. Это все еще вторая категория?

Руби сражалась с очередным зевком, ее глаза медленно закрывались.

― Так считает погодный канал, но может усилиться с выходом на берег.

― Но дата твоего слушания…

― Оно будет в четверг утром. Ураган, если и доберется сюда, то не раньше позднего вечера четверга.

― Мне не нравится мысль о том, что ты будешь в городе как раз во время урагана.

Руби поцеловала его в плечо.

― Я не буду. Я вернусь задолго до того, как начнется дождь. Кроме того, это даст мне возможность проверить домашние дела.

Линкольн напрягся. Она почувствовала момент, когда он эмоционально отгородился от нее стеной. Что она такого сказала, что это вызвало такую реакцию?

― Я сказала что-то не то?

Он только покачал головой.

― Тебе надо немного поспать. Уверен, завтра у тебя будет много дел, тебе необходимо подготовиться к слушанию.

Странно, подумала Руби, вглядываясь в тени. У них была самая невероятная ночь в ее жизни, и она внезапно почувствовала себя более далекой от него, чем несколько недель назад. Он использовал ее и теперь закрылся? Она молилась, что нет. Он, казалось, получил столько же удовольствия, как и она.

Руби не могла сказать, как долго она лежала, восстанавливая в памяти каждую деталь их любовной игры, прежде чем ее глаза закрылись, и сон, наконец, поглотил ее.

ГЛАВА 34

Линкольн лежал неподвижно, глядя на верхнюю часть своей кровати. Руби скоро вернется домой, и ему нужно подготовиться к ее отъезду. Он осторожно вытащил руку из-под головы девушки и соскользнул с кровати, чтобы встать перед окном.

Иронично, что он влюбился в Этвуд. В члена семьи, которую ненавидел всю свою жизнь.

Наклонившись вперед, Линкольн прижался лбом к холодному стеклу окна. Ненависть, к которой он так привык на протяжении многих лет, казалось, оставила его в тот момент, когда Руби обняла его. Черт, если бы он был честен с самим собой, это случилось в ту минуту, когда она вошла в его жизнь.

Линкольн больше не презирал Агату или Чарльза, а где-то глубоко внутри, он был благодарен им. Ведь если бы не проклятие Агаты, он бы никогда не встретил ее внучку, Руби.

Зверь отвернулся от окна, чтобы посмотреть, как она спит. Какой спокойной и красивой она выглядела, лежа посередине его большой кровати. Он снова хотел ее.

Отгоняя похотливые образы Руби, извивающейся под ним, Линкольн перевел взгляд на зеркало рядом с кроватью. Утром он избавится от него. Это послужило бы лишь напоминанием о его проклятии. Линкольн хотел помнить последний месяц своей жизни с Руби как Зверь. Ибо в виде Зверя он научился любить.

И любить ее, да. Больше, чем он когда-либо считал возможным.

Эмоция душила его до такой степени, что он не мог дышать. Он пошатнулся по направлению к столу с розой, облаченной в стекло, и с горечью смотрел на нее. Как бы он ни любил Руби, он не мог заставить ее остаться. Человеческая половина Линкольна знала, что он должен был отпустить ее, и Зверь внутри него подчинился.

Открыв ящик в маленьком столе, он достал дело на дом Руби. Неуверенной рукой он схватил перо и написал свое имя внизу, возвращая его обратно ей. Он позвонит Темплтону утром и прикажет ему перевести деньги, спущенные Чарльзом в азартных играх, на банковский счет Руби. Все шестьсот пятьдесят тысяч долларов. Она сможет позволить себе закончить колледж и стать ветеринарным врачом, на которого она уже учится.

Линкольн прислонился к кровати со слезами, скопившимися в глазах, и положил бумаги на тумбочку, где она сможет найти их после пробуждения. Мужчина наклонился и мягко прижался губами к ее щеке. Схватив свою одежду и плащ, он покинул комнату.

В доме не было слышно ни звука, когда Линкольн одевался и пробирался вниз. Мужчина незаметно выскользнул, подошел к лодке и сел в нее. Он останется в хижине, пока Руби и ее брат не уедут. Так будет легче для них обоих.

Но сперва он должен был кое-где остановиться.

* * * *

Линкольн опустился на колени перед надгробными плитами своих родителей, его сердце стало тяжелым от горя. Прошли годы с тех пор, как он в последний раз посещал их могилы. Мужчина коснулся надгробия своей матери, улыбнулся и рассказал ей все, что мог, о Руби.

― Тебе бы она понравилась, ― закончил он, поглаживая имя матери, высеченное на мраморе. ― Нет, ты бы полюбила ее.

― Отец? ― прошептал он, переключая внимание на могилу своего отца. ― Я прощаю тебя.

Вскочив на ноги, Линкольн вернулся к лодке, и в его животе ворочалось отвращение. Он провел большую часть своей жизни, пытаясь найти одобрение своего отца. Утверждение, которое никогда не придет.

Линкольн в раннем возрасте принял то, что его отец никогда не сможет полюбить его. Никто не сможет, если на то пошло. Но Руби показала ему доброту, которую он навсегда сохранит в своем сердце. Она вручила ему подарок, которого он никогда не будет достоин. И независимо от того, на какую жизнь он обречен с этого момента, у него всегда будут эти воспоминания, чтобы лелеять их.

Он направился по реке в хижину, и по прибытию закрепил лодку на причале. Аллигаторы скользнули в воду, когда он шагнул вверх по холму, открыл дверь и скрылся внутри. Подняв фонарь, Линкольн зажег его и поставил у койки, стоявшей вдоль противоположной стены. Сняв плащ, он забрался под затхлые одеяла с мыслями о Руби. Он все еще чувствовал ее удивительный запах на своей коже.

Линкольну хотелось разбить голые стены, вырваться из одежды и нырнуть в мутную реку Миссисипи. Что угодно, чтобы избавиться от боли в сердце. Но он не мог заставить себя войти в бушующие воды. Мысль о том, чтобы смыть аромат Руби с его тела, была кощунственной.

Отбросив одеяло, Линкольн вскочил на ноги и, пошатнувшись, направился к месту, обычно приносившему ему покой, — сад из роз. Однако умиротворение не наступило. Зверь откинул голову и взревел, разрушая тишину ночи:

― Руууууби! 

ГЛАВА 35 

Руби проснулась от ощущения чего-то теплого и влажного, потирающего ее руку. Она улыбнулась и перекатилась на другую сторону, щурясь от утреннего солнца.

― Линк… О, ― выдохнула она, ее глаза стали огромными. ― Сэйтен.

Гигантский волк сидел рядом с кроватью, скуля и облизывая ей ладонь.

― Что случилось, мальчик? ― пробормотала Руби, медленно потянувшись, чтобы погладить его между ушами. Он позволил ей эту ласку, приблизившись и положив голову на кровать. Руби бросила взгляд в сторону ванной и нашла ее пустой, свет был выключен.

— Где Линкольн? Хммм…

Она погладила Сэйтена еще минуту, затем откинула одеяло и поднялась на ноги. С саднящим ощущением между бедер Руби голышом вошла в ванную и включила душ, прислушиваясь к звукам, которые помогут ей определить местоположение Линкольна.

Он, должно быть, внизу, подумала она, ступая под теплые струи. Стон соскользнул с ее губ, когда вода стекала по ее телу. Она больше не была девственницей. Странно, но Руби не чувствовала себя иначе. Ну, кроме легкой боли между ногами и невероятного чувства женщины, которую любили.

И ее любили каждой клеточкой. Она вспоминала каждое прикосновение, каждый взгляд, которым Линкольн наградил ее прошлой ночью. Ее живот трепетал от волнения при мысли о встрече с ним. Будут ли они заниматься любовью сегодня вечером?

Закончив принимать душ, Руби быстро вытерлась и по дороге к гардеробной с одеждой обернула полотенце вокруг тела. Ее взгляд остановился на бумагах на столе. Накануне вечером их не было там.

Заметив подпись Линкольна внизу, Руби схватила документы и начала читать. Чем больше она читала, тем быстрее ее сердце начинало биться. Слезы наполнили ее глаза, девушке стало тошно. Линкольн подписал документы на ее дом.

Руби знала, что должна быть счастлива, но где-то глубоко внутри она чувствовала себя использованной. Линкольн переспал с ней и заплатил всю цену. В конце концов, ему удалось сделать ее своей шлюхой.

Вернув бумаги в стол, Руби взяла из гардероба одежду и стала одеваться отрывистыми движениями. Ее сотовый телефон зазвонил на туалетном столике рядом с ней, отображая неизвестный номер.

― Привет? ― ответила Руби деревянным голосом.

― Мисс Этвуд? Это Соул Темплтон. Мы встречались раньше.

Руби прочистила горло, надеясь избавиться от комка, образовавшегося там.

― Да. Я помню вас.

― Причиной моего звонка является информирование вас о том, что все деньги, которые ваш отец проиграл в клубе «Джентльмен», принадлежащем Бароне, были переведены на ваш счет. Если у вас есть какие-либо вопросы, у мистера Бароне есть мой номер.

Руби сделала паузу, чтобы вернуть силу голосу.

― Спасибо, мистер Темплтон. Я все прекрасно поняла.

Отключив звонок, Руби обулась, засунула свой телефон в карман шорт и спустилась по лестнице.

― Доброе утро, ― крикнула миссис Туф из столовой. ― Готовы позавтракать?

Еда была последней вещью, о которой Руби могла думать в данный момент.

― Спасибо, миссис Туф. Может быть позже. Вы знаете, где я могу найти Линк… мистера Бароне?

Домоправительница нахмурилась.

― Я думала, он с вами, мисс.

― Он ушел до того, как я проснулась сегодня утром. Вы его совсем не видели?

Миссис Туф покачала головой.

― Нет, но ваш брат проснулся раньше. Он завтракал у бассейна. Прошел несколько футов на костылях.

Волнение вытеснило некоторое уныние из Руби.

― Правда? Замечательно! С каждым днем он становится сильнее. Благодарю вас, миссис Туф. Мне действительно нужны были хорошие новости.

― Ну, тогда я ненавижу быть тем, кто озвучит вам не очень хорошие новости, но этот ураган, как предполагается, выйдет на берег поздно ночью, и мы определенно стоим на его пути.

Если бы не надвигающаяся буря, Руби отвезла бы Кэмерона домой прямо сейчас. У нее теперь было достаточно денег, чтобы заплатить за его уход. Но она не рискнет его безопасностью ради собственной гордости.

― Спасибо за новости, миссис Туф. Мне нужно позвонить и проверить мою пожилую соседку.

Домоправительница просто улыбнулась и пошла обратно на кухню.

Руби вытащила свой телефон и позвонила миссис Флеминг по дороге к Кэмерону. Когда ответа не последовало, Руби оставила ей сообщение на автоответчик, сказав быть осторожной и подстраховаться. Войдя в комнату Кэмерона, она заметила, что он сидит в постели и смотрит телевизор.

― Кэм, ты проснулся!

― Привет, Руби, ― приветствовал он, обняв ее в ответ и поцеловав в щеку.

Руби взяла стул.

―Как ты себя чувствуешь?

― Хорошо. Нога немного болит, но я не могу дождаться, когда смогу снова встать.

― Только не переусердствуй, ― ответила девушка, глядя на книгу, лежащую на тумбочке. ― Ты помнишь, что с тобой случилось?

Кэмерон покачал головой.

― Я пошел за несколькими пончиками и кофе для миссис Флеминг. Это все, что я помню.

Руби была благодарна, что он не помнил об аварии. Такая травма может быть непосильным грузом для ребенка.

― Я знаю, что ты устал лежать в этой постели, спать все время. Надеюсь, это скоро изменится.

― Это не так плохо. В последнее время у меня были какие-то странные сны.

― Сны? Как кошмары?

Кэмерон пожал плечами.

― На самом деле они не были страшными.

― Расскажи мне о них.

Кэмерон долго смотрел вперед, словно пытался что-то вспомнить.

― Этот монстр приходит в мою комнату поздно ночью.

― Монстр? Как выглядит этот монстр?

―Я не знаю, ― тихо сказал Кэмерон. ― Я не вижу его лица за капюшоном.

Руби замерла.

― Что делает этот монстр, когда приходит к тебе?

Кэмерон указал на книгу на тумбочке.

― Он сидит на том стуле, на котором сейчас ты, и читает мне.

Сглотнув внезапно образовавшийся ком в горле, Руби наклонилась и взяла книгу.

― Он разговаривает с тобой?

Ее брат покачал головой.

― Он только читает мне.

― Что заставляет тебя думать, что он монстр, Кэм?

― Потому что на его гигантских руках когти.

Сердце Руби забилось.

― Это не значит, что он — монстр. Может, ему просто нужен маникюр?

Кэмерон ухмыльнулся, и в его глазах вспыхнул намек на озорство.

― Смешно.

Руби тоже улыбнулась, думая, что Линкольн, должно быть, навещал ее брата тайком от нее.

Кэмерон вдруг стал серьезным.

― Однажды, когда он читал мне, он поднял глаза, и свет попал под его капюшон. Я не мог видеть его лица, но видел его глаза. Я всегда думал, что глаза монстра будут черными.

― Какого цвета глаза у этого монстра?

― Голубые, ― ответил Кэмерон одновременно с зевком.

Руби поднялась и снова поцеловала его в щеку.

― Немного отдохни, Кэм. Я вернусь и навещу тебя сегодня вечером.

― Я люблю тебя, Руби.

― Я тоже тебя люблю, Кэм.

Выйдя из комнаты, Руби в оцепенении прошла на кухню. Линкольн навещал ее брата, чтобы почитать ему, пока она спала. По-видимому, у Зверя было больше слоев, чем он позволял видеть людям. И гораздо шире сердце, ― прошептал ее разум, вспоминая мягкость его прикосновений.

― С вами все в порядке? ― спросила миссис Туф, вытаскивая Руби из ее меланхолии.

Девушке захотелось расплакаться и признаться, что она не думает, что когда-нибудь снова будет в порядке, найдя этим утром оплату на тумбочке. Вместо этого она пробормотала:

― Я в порядке. 

ГЛАВА 36

Руби вышла из такси и двинулась по ступенькам к зданию суда. Что, если судья решит, что она не достаточно обеспечена, чтобы законно взять Кэмерона на свое попечение? Сегодня утром многое может пойти не так.

Руби открыла дверь и вошла в ярко освещенный вестибюль. Охранники стояли на контрольно-пропускном пункте, а люди выворачивали карманы и помещали свои кошельки на конвейер. Девушка не стала исключением. Положив свой кошелек и телефон в маленькую коробку, она прошла через магнитную арку и появилась на другой стороне.

― Как мне попасть в зал суда по делам несовершеннолетних?

Офицер указал ей нужное направление. Кивнув в знак благодарности, Руби прошлась по длинному коридору и чуть не сорвалась на бег к Темплтону.

― Сюда.

Он указал на зону ожидания, которая находилась перед дверью с надписью «Зал суда Б». Руби последовала за ним без промедления.

Темплтон взглянул на нее через ободок очков.

― Нервничаешь. Не надо.

― Как мне не волноваться? Какой-то судья, который не знает моего брата или меня, собирается решать, отдать ли Кэмерона мне или все-таки в приемную семью. Я не могу позволить ему это сделать, Темплтон. И не буду.

Адвокат успокаивающе улыбнулся.

― Когда мы войдем туда, не отвечай, пока тебе не зададут прямой вопрос. Поняла? Позволь мне все сказать.

― Я понимаю.

Дверь внезапно открылась, и судебный исполнитель подозвал их вперед.

― Судья сейчас будет готов принять вас.

Ноги Руби были будто из резины, настолько велика была ее тревога. Она обогнула длинный стол в комнате и села рядом с Темплтоном.

Дверь снова открылась, и хорошо одетый мужчина вошел с миссис Гудсон, которая шла сзади. Они заняли свои места прямо напротив Руби и Темплтона.

Судебное разбирательство заняло больше времени, чем ожидала Руби, судья принял показания с обеих сторон. После часа обмена информацией судья направил свой ястребиный взгляд на девушку и обратился к ней.

― Мисс Этвуд, чувствуете ли вы, что можете лучше позаботиться о своем брате? Если да, расскажите мне, почему.

Тошнота накатила на Руби, так что ее нервы обнажились. Она сложила руки на коленях, чтобы замедлить дрожь и встретить всезнающий взгляд судьи.

― Ваша честь, я не собираюсь декламировать вам цветистую речь, которую я приготовила в своем уме, потому что это не настоящая я.

Она успокаивающе вздохнула и продолжила.

― Кэмерон — мой брат, моя плоть и кровь. Я умру за него, если будет такая необходимость. Я понимаю, что молода и у меня не очень большой опыт, который есть у кого-то, кто старше; но никто не будет любить его так, как я. У меня есть дом и много денег, чтобы дать ему все, что может понадобиться.

Она остановилась, посмотрев на судью.

― Пожалуйста, не забирайте его у меня.

Сострадание мелькнуло в глазах судьи, прежде чем он взглянул в сторону социального работника.

― Я прочитал ваш рапорт, миссис Гудсон. И, честно говоря, не удивлен этому. На этот раз ваша репутация нашла проблемы там, где никто не опередит вас.

Взглянув на бумаги перед собой, судья поднял ручку и сделал несколько подписей.

― Единоличная опека над Кэмероном Джоном Этвудом настоящим передается его сестре, Руби Этвуд.

Слезы радости появились в глазах девушки. Она порывисто обняла Темплтона, прежде чем поблагодарить судью и выйти из зала.

― Я же сказал вам, что не о чем беспокоиться, — заметил адвокат, прогуливаясь рядом с ней.

Руби засмеялась, она была так счастлива, что едва могла сдерживать себя.

― Вы знали, что он собирается отдать мне опеку?

― Конечно. Он женат на моей сестре.

При очередном хихикании Руби Темплтон пришел в себя.

― Но я скажу тебе следующее. Если бы он действительно думал, что ты не будешь лучше всего подходить Кэмерону, решение было бы другим. Поздравляю, Руби.

― Большое вам спасибо, Темплтон. Теперь, если вы извините меня, мне нужно проведать свою соседку, миссис Флеминг, и убедиться, что у нее есть план для этого урагана, который должен пройти сегодня вечером.

― Будь осторожна, ― сказал Темплтон, когда Руби поспешила на улицу и окликнула такси.

Спустя десять минут Руби вышла из машины перед своим домом и вошла внутрь. Она переоделась в джинсы, красную майку и кроссовки. Девушка посмотрела на свое отражение в зеркале, понимая, что выбрала красную майку для Линкольна. Красный — его любимый цвет.

Упаковав несколько вещей для Кэмерона, Руби заперла дом и поспешила к соседке. Она позвонила в звонок. Нет ответа.

― Руби?

Девушка замерла при звуке голоса Спенсера, прежде чем медленно повернулась к нему лицом. Его светлые волосы сверкали на солнце, а зеленые глаза скрывались за парой солнцезащитных очков. В этот момент Руби кое-что поняла. Каким бы красивым она некогда не считала Спенсера, он был не таким, как Линкольн.

Линкольн был сильным и храбрым, нежным, но жестким, с самыми голубыми глазами, которые когда-либо видела Руби. И он родился зверем. Он был ее зверем, и если бы она хотела сказать об этом, всегда будет.

Руби спустилась мимо экс-бойфренда по ступеням.

― Мне нечего тебе сказать, Спенсер.

― Хорошо, мне есть, что сказать.

Парень вскинул руку, останавливая ее на нижней ступеньке. Руби дернула его за руку.

―Ну, придется подождать. Мне нужно вернуться к Кэмерону.

― О, да, ― ухмыльнулся он, следуя за ней по тротуару, где она окликнула еще одно такси. ― Вернуться в особняк Бароне. Я никогда не думал, что ты так продашься, Руби. Особенно этому уроду. Я слышал рассказы о нем. Его деформированное лицо. Он ест сырых животных. Ты знала это?

Ее пощечина эхом отозвалась по сторонам от соседних зданий.

― Иди к черту, Спенсер! Ты не знаешь, о чем говоришь.

Девушка быстро бросила свою сумку на заднее сиденье такси, которое остановилось, и забралась следом. Захлопнув дверь, она сказала водителю адрес Линкольна Бароне. 

ГЛАВА 37

Сердце Линкольна болело. Он не видел Руби почти два дня. Боже, как он скучал по ней.

Ветер начал подниматься, указывая на приближение бури. Но ему было все равно. Ничто не имело для него значения, кроме Руби. И она, вероятно, уже давно ушла.

Вой поднялся в горле, но он проглотил его. Мысли о ней не приведут ни к чему хорошему. Ночи и так будут достаточно мучительными.

Одна конкретная ночь наполняла его разум и, без сомнения, будет преследовать всю оставшуюся жизнь. Ночь, когда Руби отдалась ему.

Боль от того, что он никогда не увидит ее снова, почти удвоилась. Как он будет продолжать двигаться без нее? И при этом никогда снова не увидит ее лицо или не услышит смех девушки?

Он мог бы придержать ее у себя на более длительное время, но она бы возненавидела его. В этом он не сомневался. Руби была похожа на яркую звезду в небе, превосходящую миллионы других, независимая и красивая.

Линкольн не жалел о том, что отпустил ее. Он только сожалел, что не сказал ей, как сильно он ее любит. Так лучше. Для нас обоих…

* * * *

Руби посмотрела на часы с маятником, когда они начали трезвонить. Было девять часов вечера, и Линкольн все еще не вернулся.

― Ветер действительно набирает обороты, миссис Туф. Где он может быть?

Домоправительница заламывала руки в течение последних нескольких часов.

― Я не знаю, Руби. Он никогда раньше не уходил, никому не говоря.

У Руби внезапно возникла мысль.

― Мне нужна лодка.

― Мистер Бароне взял лодку, ― вмешался Стайлс, взглянув на темное окно у двери.

Руби проследила за его взглядом, прислушиваясь к ветру, гуляющему снаружи.

― Вы знаете, где я могу найти другую?

Стайлс сделал паузу, словно думал.

― У моего шурина есть маленькая лодка. Он уехал в Миссисипи, чтобы благополучно перенести ураган.

― Вы можете достать ее для меня? ― попросила Руби, вставая рядом с ним у окна.

Стайлс слегка побледнел.

― Вы же не собираетесь сплавляться в такую погоду? Мистер Бароне убьет меня, если с вами что-нибудь случится.

― Я в этом сомневаюсь, ― ответила Руби, подняв подбородок. ― Так вы поможете или нет?

Тем не менее, Стайлс колебался.

― Пожалуйста!

С резким кивком он распахнул дверь и скрылся в ночи.

― Вы действительно собираетесь в этом урагане искать Линкольна? ― выдохнула миссис Туф.

Это был первый раз, когда Руби услышала, что она назвала его по имени.

― Да. Если этот ураган станет таким сильным, как я думаю, он никогда не выберется оттуда.

Глаза миссис Туф округлились.

― Вы не очень хорошо знаете хозяина. Он может все пережить.

― Почему вы называете его хозяином?

Домоправительница пожала плечами.

― Именно отец Линкольна предпочел, чтобы мы обращались к нему так. Я считаю, что ему было так проще с мальчиком.

Гнев пронзил Руби.

― Бароне-старший, должно быть, был настоящим мудаком.

― О, он был, мисс.

Двадцать минут спустя Стайлс появился через входную дверь, с его волос капала вода.

― Лодка привязана к причалу. Начался дождь, мисс Этвуд. Вы уверены, что хотите отправиться туда?

― Уверена. Если я не вернусь через час, убедитесь, что Кэмерон находится в безопасности подвала.

Миссис Туф последовала за ней к двери.

― Пожалуйста, будьте осторожны.

Руби побежала вниз по склону к эллингу, большие капли теплого дождя размывали ей видимость. Она забралась в лодку, встала на ноги и запустила мотор. Он завелся со второй попытки.

Заняв место в передней части двигателя, Руби направила лодку по неспокойным водам Миссисипи к одну месту. Хижине.

На носу лодки вспыхнул свет, и сердце Руби забилось в горле. Она заглянула за свою спину, прищурившись в темноту сквозь проливной дождь. Но не было никаких признаков того, что кто-то следил за ней. Девушка дала больше газа, ускорившись так сильно, как позволяли ветра.

― Почему я не захватила проклятый фонарик? ― пробормотала она вслух, ища причал в темноте.

Она замедлила скорость и подвела лодку ближе к берегу. Катер Линкольна, подумала она, направив судно к нему. Руби привязала свою лодку к его и поднялась на причал. Ветер хлестал по ее волосам, она наклонила голову и в ужасе отползла назад на причал. Аллигаторы могут быть где угодно.

Вспыхнула молния, освещая хижину перед ней. Руби никогда не была еще более напугана. Линкольн был всего в нескольких шагах от холма.

Собрав свою храбрость, она подождала следующей вспышки молнии, а затем побежала к холму, как будто гончие ада неслись за ней.

Она чуть не упала на нижнюю ступеньку, спеша добраться до хижины.

― Линкольн? ― позвала она, стуча в дверь.

Она внезапно открылась, на пороге стоял Линкольн в плаще.

― Руби?

― Слава Богу, я нашла тебя! Мы должны идти. Ураган вот-вот придет.

― Тебе не следовало приезжать сюда.

Сильный порыв ветра пронесся по местности, направляясь в сторону Руби. Она упала с крыльца.

― Руби!

Линкольн опустился вслед за ней и взял ее на руки, прежде чем она смогла вздохнуть.

― С тобой все в порядке? ― прорычал он, возвращаясь назад к крыльцу.

Взрыв расколол ночь, пронзая барабанные перепонки Руби оглушительным звуком. Линкольн дернулся вперед, но не уронил ее. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что в него стреляли. Прозвучал еще один пронзительный звук, и Линкольн пошатнулся вперед. Он опустился на колени все еще на руках с Руби.

― Беги.

― Нет! ― закричала Руби, пока его руки не опустились, и он не упал на бок.

Слезы пролились из ее глаз и, смешавшись с дождем, скатывались по ее лицу. Руби встала на колени, ее взгляд искал в темноте любые признаки движения.

― Оставь нас в покое! ― закричала она, нависая над телом Линкольна, чтобы защитить его, насколько могла.

Когда больше не раздалось выстрелов, Руби положила руку под голову Линкольна и приподняла ее.

― Линкольн? Пожалуйста, очнись.

Он застонал, его голос надломился от боли.

― Уходи отсюда.

― Я не оставлю тебя, ― задохнулась она, положив его голову себе на грудь. ― Мы должны отнести тебя на лодку, Линкольн. Ты меня слышишь? Ты должен мне помочь. Я не смогу нести тебя.

Еще один стон соскользнул с его губ.

Он немного помолчал, прежде чем встать на колени, непрерывная молния показывала, что капюшона на нем больше нет. Руби вскочила на ноги, согнулась и обвила его руки вокруг своей шеи.

― Ты можешь это сделать, Линкольн. Давай.

Его большой вес почти уронил ее обратно вниз, но ей все же удалось остаться в вертикальном положении. Едва.

Линкольн споткнулся и пошатнулся рядом с Руби, падая несколько раз на их пути к причалу.

Поднялись ветры, идти стало в десять раз труднее. После нескольких минут борьбы измученная Руби помогла Линкольну войти в плоскодонку. Она бы воспользовалась бы катером Линкольна, но сомневалась, что ключи были при нем.

Прикрыв его лицо капюшоном плаща, Руби завела двигатель и повела маленькое судно через ветер и дождь обратно в особняк. 

ГЛАВА 38

Руби удалось доехать до эллинга без приключений. Она привязала лодку в доке и подняла край капюшона Линкольна.

― Я за помощью. Скоро вернусь за тобой.

Когда он не ответил, Руби опустила ухо к его рту. Воздуха не было.

― Линкольн? ― вскрикнула она, приложив два пальца к его шее — его пульс едва ощущался.

― О, Боже. Не смей умирать.

Выбравшись из лодки, Руби побежала наперекор сильному ветру к боковой двери дома и дернула ее.

― Стайлс!

― Мисс Руби? ― выдохнул слуга, поворачивая за угол на кухню. ― Какого черта?

― Приведите помощь к эллингу. Там Линкольн. И поторопитесь!

Не дожидаясь ответа, Руби побежала так быстро, как будто ноги сами несли ее обратно в эллинг. Она забралась в лодку и откинула капюшон Линкольна.

― Помощь уже в пути. Ты меня слышишь?

Она снова проверила его пульс, слезы облегчения и страха капали по ее щекам.

― Где он? ― позвал Стайлс, вбежав в эллинг за доктором и миссис Туф по пятам.

Руби откинулась назад, освобождая место для двух мужчин.

― В него стреляли. Дважды!

Стайлс и доктор сумели вытащить Линкольна из лодки и перетащить его в дом. Миссис Туф побежала вперед, чтобы открыть дверь.

― Поднимите его в комнату, ― прохрипел доктор, поворачиваясь к лестнице.

Руби обогнала их, обезумев от беспокойства. Девушка забежала в комнату Линкольна и сдернула одеяло с кровати. Стайлс и доктор неловко положили массивное тело Линкольна на большую кровать.

― Принесите мне мою сумку, ― рявкнул доктор, ни к кому конкретно не обращаясь.

Стайлс выскочил из комнаты, почти споткнувшись в спешке о ковер за дверью.

― С ним все будет в порядке? ― прошептала Руби, когда доктор открыл плащ Линкольна и разорвал рубашку спереди.

Врач говорил, не останавливаясь.

― Я не знаю, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти его. Мне нужна горячая вода, алкоголь, полотенца и множество бинтов.

― Я все принесу, ― объявила миссис Туф, остановившись в дверном проеме.

Стайлс бросился назад, держа в руке черную сумку. Он быстро поставил ее на тумбочку рядом с кроватью. Доктор немедленно начал собирать инструменты, которые ему нужны. И начал с капельницы.

― Он потерял слишком много крови. Где алкоголь?

― Здесь, ― сказала миссис Туф, возвращаясь в комнату с охапкой припасов.

Следующие два часа, казалось, тянулись вечно для Руби, которая вышагивала вдоль подножия кровати, слезы капали с ее подбородка. Ураган прибыл и принес с собой ветер со скоростью сто двадцать миль в час. Но этот шторм бледнел по сравнению с бурей, избивающей сердце Руби.

Ветви ударяли по стеклам, огни начали мерцать. «Что может занять так много времени?» ― подумала она в сотый раз.

― Я теряю его, ― вдруг проорал доктор, начиная компрессию грудной клетки.

Комната наклонилась под ногами Руби. Они начали трястись так сильно, что она едва могла стоять.

― Линкольн, пожалуйста! ― закричала Руби, переползая на другую сторону кровати рядом с ним. ― Пожалуйста, не оставляй меня.

Внизу пробили старые дедушкины часы, объявив первым ударом, что уже полночь. День рождения Линкольна. Перезвон.

― Скажите мне, что делать! ― всхлипнула Руби.

Молния треснула, огни вспыхивали снова и снова. Перезвон.

Руби не могла дышать, так больно было в груди. Она не могла потерять Линкольна. Не так, не в эту ночь. Перезвон.

― Зажмите нос, наклоните голову назад и вдохните ему в рот, ― приказал доктор, заполняя шприц и впрыскивая что-то внутривенно Линкольну. Перезвон.

― Что это? ― прошептала Руби, наклоняя голову Линкольна. Она сжала нос и прижалась своими губами к его.

― Это атропин.

Врач продолжал сжимать грудную клетку, в то время как Руби вдыхала каждую унцию жизни и своей любви в рот Линкольна. И она действительно любила его, поняла она, молясь увидеть хоть какой-то признак того, что он все еще жив. Перезвон.

― Есть пульс, ― объявил доктор за несколько секунд до того, как погас свет, и комната окунулась в полнейшую темноту.

Руби подняла голову, слезы облегчения капали с ее подбородка. Прозвучал двенадцатый звон. Она перевела взгляд к столу перед окном, когда в комнате раздалась еще одна вспышка молнии. Последний лепесток розы упал.

Комната начала вибрировать с грохотом поезда. В воздухе разразилась звуковая волна, взорвавшая окна. Руби закрыла голову и наклонилась к лицу Линкольна, чтобы защитить его от летающего стекла. Еще одна звуковая волна пролетела через комнату, разбив зеркало, которое стояло у стены возле изголовья кровати.

― Какого черта? ― крикнул доктор откуда-то в темноте.

Стайлс бросился в комнату с фонарем в руке.

― Что это было?

Руби открыла рот, чтобы сказать, но слова не слетели с ее губ. Свет от фонаря коснулся лица Линкольна. Его удивительного красивого лица.

― Линкольн? ― прошептала Руби, поглаживая его щеку дрожащими пальцами.

Его веки медленно поднялись, открывая эти удивительные голубые глаза.

― Руби?

Из горла девушки вырвался задушенный звук. Она наклонилась и коснулась своими губами его.

― Да, Линкольн. Это я. С тобой все в порядке. Теперь все в порядке.

― Ты пришла за мной, ― прошептал он слабо. ― Посреди урагана.

― Да, ― почти вскрикнула Руби. ― Я люблю тебя, Линкольн Бароне. Я бы пошла за тобой в геенну огненную.

В глазах Линкольна появилась подозрительная влажность.

― Я тоже тебя люблю.

Руби снова поцеловала его, прежде чем он уснул.

― Поднеси этот свет ближе, ― потребовал доктор, уже возвращаясь к работе над Линкольном.

Стайлс сделал так, как ему сказали, прежде чем встретить взгляд Руби.

― Кто в него стрелял?

― Я не знаю, ― призналась Руби, дотянувшись, чтобы схватить Линкольна за руку. ― Но у меня есть идея. 

ГЛАВА 39

Линкольн вздрогнул, пытаясь сесть в постели.

― Тебе еще рано вставать, ― обругала его Руби, войдя в комнату с подносом в руке.

Она поставила его на тумбочку.

― Кроме того, я, возможно, могла бы залезть к тебе и пообниматься с тобой.

Грудь Линкольна сжалась от волнения. Руби, красивая упрямая Руби разрушила проклятие. Она любила его. Он все еще не мог поверить, что она действительно любила его.

Прошло два дня после разрушительного урагана. Два дня, как Линкольн вернулся в образ человека, которым он должен был стать. Два дня на свободе человек, который стрелял в него.

Руби протянула ему чашку чая.

― Пей.

Линкольн выпил столько, сколько мог, прежде чем показать, что ему достаточно.

― Я бы предпочел смотреть на тебя, чем на чай.

― Мне тоже нравится смотреть на тебя, мой прекрасный принц.

Прекрасный. Все еще было трудно поверить, что он больше не носил лицо зверя.

― Ты понятия не имеешь, сколько ты дляменя значишь.

― Покажи мне, ― дразнила она, возвращая чашку чая на поднос.

Подняв ее руку, Линкольн потянул девушку на себе и накрыл своими мягкими губами. Ему понравилось, когда она вздохнула ему в рот.

Руби прервала поцелуй и немного отодвинулась.

― Сегодня утром звонил детектив Холл. Они арестовали Спенсера Райта за нападение на тебя.

Брови Линкольна поднялись.

― Что привело их к нему?

― Я, ― пожала плечами Руби. ― Я рассказала им о его визите сюда и о том, как он разговаривал со мной за моим домом в день урагана. Они получили ордер на обыск и нашли оружие в его доме.

Ярость жгла Линкольна. Его голос прозвучал смертельно мягко.

― Он напал на тебя?

Руби покачала головой.

― Нет. Просто схватил меня за руку, чтобы попытаться остановить меня.

― Что ты сделала?

― Я ударила его.

Губы Линкольна дрогнули.

― Значит, ты на самом деле сдала его?

― Это не смешно, Линкольн. Он стрелял в тебя. Ты чуть не умер.

Он потянулся и нежно прижался к ее щеке.

― Но я этого не сделал. Я больше никогда тебя не оставлю, Руби. Как Кэмерон?

Руби улыбнулась.

― Ему намного лучше. У него есть миссис Туф, которая не отходит от него.

― Хорошо. Ей нужно нечто большее, чем Стайлс.

Смешок вырвался из девушки. Линкольн обнаружил, что ухмыляется ей в ответ. Но тут он внезапно пришел в себя.

― Я не хочу, чтобы ты возвращалась в город, Руби.

Сжав зубы от боли, Линкольн потянулся и открыл ящик тумбочки. Он ворошил там все, пока не нашел то, что искал.

Руби наклонила голову.

― Линкольн?

Мужчина медленно открыл коробочку и поднял ее к глазам девушки. Там, внутри, лежало бриллиантовое обручальное кольцо его матери.

― Руби Этвуд, ты окажешь мне честь и станешь моей женой?

― Да, ― прошептала Руби сквозь слезы. ― Да. Тысяча раз да.

Звуки хлопков и аплодисментов послышались за дверью.

― Вы можете тоже войти, ― позвал Линкольн трио, стоящее сейчас в дверях.

Он вытащил кольцо из коробки и скользнул им по пальцу Руби. Кэмерон заковылял к кровати, используя костыли.

― Вы женитесь?

― Да, ― вздохнула Руби, подняв руку на свет.

― Значит, мы можем остаться здесь? ― спросил Кэмерон с чересчур большим волнением.

Линкольн откинулся на подушки и наблюдал, как его слуги обнимали и приветствовали Руби в семье с распростертыми объятиями. Миссис Туф, конечно, находилась рядом с Кэмероном, чтобы при случае помочь ему. Стайлс подмигнул Линкольну, как если бы он был нормальным человеком. И Линкольн предположил, что это так. Хотя часть Зверя всегда будет жить внутри него, человек, которым он родился, лежал в этой постели, окруженный людьми, о которых он больше всего заботился. И Руби, ах, Руби. Она стояла рядом с ним и поддерживала его.

Какую пару мы составляем, подумал Линкольн, чуть не задыхаясь от эмоций. Красавица и Чудовище… 

Эпилог

6 лет спустя

Руби лежала в постели рядом со своим пятилетним сыном, Линкольном Чарльзом Бароне, рассказывая ему историю о прекрасной принцессе, которая влюбилась в чудовище. Она любила ночные истории с Чарли после ванны, когда его маленькое тельце пахло лосьоном и невинностью.

― Тимми в школе говорит, что нет таких вещей, как монстры, мамочка.

― Ах, ― прошептала Руби, целуя его сладкое, нежное личико. ― Я никогда ничего не говорила о монстрах.

― Ну, звери — монстры.

Руби улыбнулась поверх его головы.

― Не все звери. Возьмем Сэйтена, например. Он не монстр. Он считает себя гигантским зверем.

― Сэйтен — не зверь, ― взвизгнул Чарли, его маленькие глаза сверкали.

Линкольн вошел в комнату, мгновенно превратив внутренности Руби в кашу. Если бы она дожила до ста лет, она бы и тогда не устала смотреть на его прекрасное лицо.

― О чем это вы двое говорите? ― прошептал Линкольн, расположив свое большое тело на кровати рядом с Руби.

— Мама говорит, что на самом деле звери существуют, но мама Тимми сказала ему, что это неправда.

Угол рта Линкольна поднялся.

― В самом деле? Мама Тимми так сказала?

― Да, ― Чарли кивнул с важностью, которая противоречила его небольшому росту. ― Она сказала, что это просто то, что родители говорят детям, чтобы напугать их.

Линкольн поднял руку Чарли и поцеловал его маленькие пальцы.

― О, я не знаю, сынок. Иногда, когда выходит луна и ветер дует прямо, я могу поклясться, что слышу вопль одинокого зверя где-то вдалеке.

― Правда? — глаза Чарли стали такими же большими, как пятаки.

Руби подмигнула мужу, прежде чем встретить взгляд своего сына.

― Я думаю, во всех нас есть частичка зверя, Чарли… Даже в тебе.

* * * *

У Линкольна и Руби появилось еще двое детей: девочки-близнецы. Одна с каштановыми волосами и удивительными голубыми глазами, другая — точная копия своей прекрасной матери.

Руби закончила школу и открыла клинику экстренной ветеринарной помощи в городе, став одним из самых востребованных ветеринаров в Новом Орлеане.

Линкольн отреставрировал хижину и розовые сады, принадлежавшие его матери, и отдал их Руби в качестве подарка на годовщину.

Ходили слухи, что Темплтон тайно ухаживал за миссис Флеминг, но по какой-то причине это никогда не было доказано.

Кэмерон поступил в колледж, стал палеоантропологом и создал семью, когда ему было за тридцать. У него было двое детей, оба из которых последовали по его стопам.

Стайлс и миссис Туф так и не признались в своих отношениях. Хотя весь дом знал об этом.

Никто никогда не узнал, что произошло в комнате Линкольна в ночь урагана. Доктор забрал секрет Линкольна в могилу, как и слуги до собственной смерти — примерно через тридцать лет.

Сэйтен оставался частью семьи до зрелого возраста — восемнадцати лет.

Что касается Руби и ее Зверя? Ну, они жили долго и счастливо…

Конец

Примечания

1

Саут-Сайд — южная часть города Чикаго (относительно реки Чикаго); один из трёх крупнейших районов города.

(обратно)

2

NASCAR — Национальная Ассоциация гонок серийных автомобилей в Соединенных Штатах Америки.

(обратно)

3

Эллинг — гараж для водного транспорта, лодок.

(обратно)

4

Французский квартал — старейшая часть Нового Орлеана.

(обратно)

5

Каджунская кухня (острые блюда).

(обратно)

6

Ураган Уолтер стал первым декабрьским атлантическим ураганом в истории человечества. Последний шторм в атлантическом ураганном сезоне 2016 года, Уолтер был известен своими крупномасштабными отключениями электроэнергии в юго-восточной части Соединенных Штатов в Рождество.

(обратно)

Оглавление

Руби и Зверь Диттер Келлен

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2

  ГЛАВА 3

  ГЛАВА 4

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

  ГЛАВА 10

  ГЛАВА 11

  ГЛАВА 12

  ГЛАВА 13

  ГЛАВА 14

  ГЛАВА 15

  ГЛАВА 16

  ГЛАВА 17

  ГЛАВА 18

  ГЛАВА 19

  ГЛАВА 20

  ГЛАВА 21

  ГЛАВА 22

  ГЛАВА 23

  ГЛАВА 24

  ГЛАВА 25

  ГЛАВА 26

  ГЛАВА 27

  ГЛАВА 28

  ГЛАВА 29

  ГЛАВА 30

  ГЛАВА 31

  ГЛАВА 32

  ГЛАВА 33

  ГЛАВА 34

  ГЛАВА 35 

  ГЛАВА 36

  ГЛАВА 37

  ГЛАВА 38

  ГЛАВА 39

  Эпилог

*** Примечания ***