Место в жизни (СИ) [Слэйд] (fb2) читать онлайн

========== Chapter 1. I’ll still be walking when I die. ==========

— Я помню день, когда вас сняли с лошади и внесли в вигвам, точно так же, как моего сына, мистер Морган. Жизнь держалась на волоске, но духи услышали мольбы вичаша-вакан * и пришли на помощь.

Падающий дождь выдохнул струю дыма из Чанунпа ** и устремил взгляд в бескрайнюю даль, вид на которую открывался с горы. Зеленые пики деревьев высились над землей и рассекали тонкую пелену утреннего тумана. Восходящее солнце слепило глаза, но радовало сердце. Желто-оранжевые лучи скользили по зеленой траве, освещая две фигуры, сидевшие среди камней и наблюдавшие за пробуждением мира.

— Как вы себя чувствуете?

— Лучше не бывает, — хрипловато отозвался Артур и вдохнул прохладный горный воздух полной грудью.

Когда врач сказал про туберкулез, Морган поставил на себе крест. Пусть это и толкнуло мужчину пересмотреть свою жизнь, изменить принципы, заставило сострадать и больше думать о других — на счастливый исход надеяться было нечего. Его последними желаниями стали безопасность и спокойная жизнь для Джона Марстона и его семьи, месть Мики Беллу и раскрытие глаз Датча на то, в какого алчного монстра, попирающего собственные принципы, он превратился. Каждое из этих желаний Артур исполнил насколько смог, хоть уверен был только во втором, сплевывая кровавую слюну на застывшее лицо выродка Белла. Вползая из последних сил на каменную глыбу, чтобы поймать чертов рассвет и очистить мысли, Морган прощался с жизнью и не думал о том, что через несколько дней придет в себя в лагере индейцев.

Артур прожил с племенем Падающего дождя почти восемь месяцев и благодаря их лекарствам и помощи, смене климата и относительному покою смог не только оправиться от ран, но и излечиться от туберкулеза.

Он так и не понял, как именно его нашли и почему не оставили лежать на том камне; зачем взяли с собой обузу и так снявшись с места в поисках новой земли для жизни подальше от городов белых людей и американских властей. Однако был благодарен за все. Ему перевязывали раны, поили травами, боролись с лихорадкой и обтирали холодными тряпками; кормили и выхаживали до тех пор, пока мужчина не окреп насколько, что мог сам позаботиться о себе и помогать уже племени.

— Это хорошо. Вас ждет долгая дорога.

— Ну, я и так слишком долго злоупотреблял вашим гостеприимством.

Мужчина усмехнулся и заметил, как слабая улыбка тронула губы старого вождя. Они вновь замолчали, и тишина продлилась до момента, пока солнце полностью не вышло из-за горизонта.

Артуру пора было выдвигаться.

— Что ж, — поднявшись с земли, мужчина отряхнул ладони от травинок и камешков и обернулся через плечо на пофыркивающую в стороне лошадь, — Думаю, настало время прощаться. Я очень благодарен за все то, что вы и ваши люди сделали для меня. И еще раз сожалею по поводу вашего сына.

Вождь поднялся вместе с ним, передавая Чанунпу для затяжки. Артур принял ее и вдохнул дым, задерживая в легких перед выдохом. Горло запершило, но он подавил кашель, а затем вернул трубку Падающему дождю.

— Вы получили второй шанс. Используйте его, чтобы прожить достойную жизнь, мистер Морган. Не думайте о прошлом.

Артур поджал губы и кивнул. Долгие прощания ему никогда не нравились, а потому, пожав индейцу руку и пожелав удачи, мужчина сел на лошадь и двинулся вниз по склону.

Спускаясь ниже и ниже, проезжая лагерь индейцев в последний раз, Артур коротко кивал провожающим его людям. Он не только выжил благодаря им, но и кое-чему научился: стал лучше охотиться, больше обращать внимания на окружающий мир и природу, лучше разбираться в травах, и даже узнал что такое относительный покой.

Но настало время отделиться и отправиться искать свое место в изменившемся мире.

Он размышлял над тем, чтобы разыскать Сэди, Тилли, Джона с Эбигейл и Джеком. Ему также было интересно остались ли еще их деньги в Блэквотере или Датч успел добраться и до них. Была мысль разыскать самого Датча и посмотреть ему в глаза.

Артур до сих пор не знал, сможет ли выстрелить в человека, заменившего ему отца, воспитавшего и привившего свои идеалы, даже несмотря на то, чем все обернулось.

«Месть — это бесплодная работа», — когда-то сказал ему Датч. И Артур продолжал придерживаться этого, сделав исключение лишь для Мики Белла.

Возможно, ему стоило оставить прошлое и двигаться дальше, как посоветовал Падающий дождь. Но он еще не решил до конца, куда следовало идти и что именно искать.

— Уезжаешь, не попрощавшись? — голос впереди заставил Моргана вынырнуть из мыслей и приподнять голову, щурясь от ярких лучей пробивающегося через деревья солнца.

Чарльз Смит возвращался с охоты, везя на лошади двух подстреленных оленей. Оставшись с племенем Падающего дождя еще после перестрелки с отрядом армии США, он решил окончательно присоединиться к ним.

— Я знал, что встречу тебя где-то по дороге.

— Ну да, конечно. Куда решил отправиться? — Чарльз поравнялся с лошадью Артура и натянул поводья.

— Еще не знаю, но буду держаться ближе к горам, — Артур чуть ссутулился и огляделся по сторонам, будто примерялся к чему-то. — Маленький горный городок, подальше от цивилизации и ее порождений.

— Удачи в поисках, — усмехнулся индеец и полез в сумку, вынимая оттуда записную книжку, обтянутую мягкой оленьей кожей. — Небольшой подарок на память.

Морган чуть удивленно приподнял брови и взял его в руки, раскрывая и ведя пальцами по чистым страницам. Свою книгу с письмами, заметками и зарисовками он отдал Джону Марстону вместе со всеми припасами и оружием перед тем, как решил задержать пинкертонов и столкнулся с Микой.

— Отличная кожа и переплет, — мужчина закрыл книгу и приподнял ее в воздух, кивнув с благодарной улыбкой, — Спасибо, Чарльз.

Индеец коротко улыбнулся в ответ, удовлетворенный реакцией. Его лошадь переступила с ноги на ногу и тряхнула головой, намекая на тяжесть своего груза. Чарльз протянул руку к мужчине и крепко пожал его ладонь.

— Бывай, Артур. Мне было приятно знать такого человека, как ты.

— Не такой уж я и хороший человек.

Они усмехнулись, зная, что отчасти это не так. А затем разошлись.

Смит подтолкнул лошадь идти вперед, а Артур еще раз посмотрел на записную книжку и свернул с дороги на лесную прогалину. Спешившись и привязав коня к одной из нижних веток дерева, он присел на корточки и зарисовал кусочек леса с виднеющимися вигвамами и костром, которые оставлял позади себя.

***

— Неплохой улов, старина Джонни… Ты смог, Джонни! — Джонни Клетвич довольно кашлянул.

Садясь на расстеленный спальный мешок и протягивая руки к огню, он прикрыл глаза. Исцарапанная ладонь прошлась по лицу. Светло-карие глаза мужчины немного слезились. Стягивая с головы шляпу, взъерошивая сальные волосы, он чертыхнулся. Лысый затылок бугрился от шрама. Почесав его, старатель хмыкнул.

Почти семь лет назад он нарвался на индейцев и ему не посчастливилось. Конечно, попытаться украсть пушнину было глупо, но когда ты на мели, то почему бы и не забрать у краснозадых немного меха? Не обеднеют, уроды — так думал каждый и Джонни был не исключением.

Когда ему пытались снять скальп на живую, Джонни Клетвич понял, что родился под счастливой звездой. Боль была адской — он до сих пор помнит этот звук: звук, когда твою голову пытаются вскрыть, словно консервную банку ржавым тупым ножом. Благо, тогда мимо проезжали законники и услышали его дикие вопли.

— Ты смог, а эта сука не верила…

Бормоча, старатель сплюнул на землю и злорадно усмехнулся. Золотая лихорадка прошла. Десятки и даже сотни людей, потянувшиеся за удачей в поисках золота, давно отхлынули прочь. Джонни помнил, как такие же как он, спешили урвать свой кусок счастья в виде золотых камней и кусков, золотой пыли.

Огрубевшие руки погладили небольшой кожаный мешочек.

Тогда он не успел поживиться. Слишком много конкурентов, опасности.

Джонни знал малыша Кейна, который отыскал неплохой самородок, но не смог доехать до города. Кейна нашли в реке с лопнувшей, как арбуз головой, от выстрела из ружья. Раздетого, ограбленного, потерявшего всё, что только он смог сыскать.

А малыш Кейн был счастливчиком.

Джонни таким не был.

Сидя сейчас под чистым звездным небом, он ухмылялся и подшучивал, нервно вслушиваясь в тишину леса и осматриваясь по сторонам. Было страшно разжигать костер. Но без него он бы замерз, пусть снега сошли, а весна уже вступала в свои права. Без огня его могло попытаться сожрать зверье. Вдалеке слышался вой волков. Да и медведи здесь тоже водились.

И все же, даже с костром, страх оставался.

Пальцы подхватили толстый сук и перевернули горящий хворост с ветками. Искры вспыхнули, и пламя затрещало, пожирая сухое дерево.

— Сучка Молли, а… Как тебе это?!

Опасно блестящие глаза загнанного человека сверкнули из-за отбрасываемого костром света. Джонни жевал губы, прикусывая и откусывая шкурку. Прямо до крови. Жадность заставила его достать из кармана потертых и заляпанных грязью штанов вымытый в ручье кусок «золотой породы» и поднести к свету. Клетвич смотрел на свою добычу и сглатывал.

Для него это был шанс. Шанс разбогатеть. И стоило признать, он был прав. Джонни считал, что теперь пришел его черед. Его время — стать богатым. Золотая лихорадка улеглась и многие забыли о том, что земля хранит свое богатство.

Жену и трех детей он оставил в городе. Молли работала в салуне, и Джонни было плевать, что ей приходилось обслуживать посетителей. Он не обращал внимания на то, что она задерживалась. Не обращал внимания на детей, которые, по его мнению, только и делали, что скулили и разевали поганые рты, требуя и забирая слишком много внимания и денег. Он не раз бил своих сыновей, выставляя на улицу, поскольку эти выродки только делали, что ели. Пусть им и было всего лишь по десять лет. Джонни было наплевать. Также как и на младшую дочь — Эмили. Слишком она была не похожа ни на него, ни на Молли. Он это прекрасно видел.

— Старина Джонни смог, а никто не верил… Никто. Зато теперь….

Бормоча над костром, сложив ладони лодочкой и уставившись на золотой самородок, похожий на сдавленный в кулаке воск, старатель забылся. Его глаза смотрели алчно, безотрывно, зачарованно.

Тяжело сглотнув слюну, он задрожал. Пальцы с черными полумесяцами под ногтями стиснули дорогой металл.

Но тут Джонни вскинул голову. Резко. Быстро. Как птица. И уставился в темноту.

— Кто здесь? Кто идет?!

Вскакивая и вскидывая ружье, Джонни оскалился. Страх окатил его с ног до головы. Перед глазами возник образ малыша Кейна: отсутствующая половина лица, раскрытый в немом крике рот, часть носа и кровавое месиво из мозгов и кусочков черепа, искусанное тело, сгрызанные пальцы и вывернутые наизнанку сумки.

Липкий ужас сковал ноги и стиснул ледяным обручем низ живота. Джонни осознал, что дико хочет отлить — от страха, но вслух бы он никогда не признался, что мог бы обмочиться от ужаса. Колени вот-вот готовы были затрястись. Но… Черта с два он отдаст своё золото!

Ржание его кобылы заставило уверенней навести ружье на вырисовывающуюся фигуру в темноте. Точно. Путник. Но вдруг он не один? Вдруг это засада?! Они прознали про его золото? Их навела тупая курица Молли?! Похвасталась, что её муж направился старателем в горы?!

— Сука! Сука! Тупая сука, если это ты…

Шипя, Джонни передернул плечами и оскалился сильнее. Маленькие глаза щурились. Пульс бился во рту, в горле. Мужчина тяжело сглатывал и всматривался вперед.

— Стой! Я скзал, стой! — голос подрагивал от неуверенности и злости.

Наставив дуло в сторону незнакомца, Клетвич бросил взгляд на свою сумку. Пальцы дрогнули, курок стал скользким от проступившей на коже испарины. Джонни сам весь взмок, как мышь.

Силуэт на коне остановился. Отсвета костра все еще хватало лишь на то, чтобы рассеять темноту вокруг его фигуры, но никак не для того, чтобы разглядеть лицо.

— Успокойся, приятель, — мужчина поднял руки в мирном жесте, его лошадь, пофыркивая, переступила с ноги на ногу и сделала шаг в сторону мелкой горной речушки. — Я здесь не для того, чтобы создавать тебе неприятности.

Артур и правда не желал незнакомцу ничего дурного. Уже размышляя о ночном привале, он всего лишь заметил костер и решил остановиться, полагаясь на возможность завести беседу и погреться у огня. Ко всему прочему было бы неплохо уточнить дорогу хоть у кого-то, да и ночь оказалась очень темной.

— Ну же, опусти ружье, крутой парень. Я просто хочу узнать, сколько ехать до ближайшего города?

— Руки! Подними свои руки!

Джонни рявкнул громче и дернулся в сторону. Осекшись, он постарался ногой отодвинуть сумку, в которую тут же сунул самородок, за себя.

— Проваливай! Знаю я таких как ты! Чертовы бродяги с дорог. Хочешь поживиться, да?!

Бравируя, Клетвич дернул уголком губы и точнее прицелился.

— Слышал про Билли Стоуэна? Так вот я уложил этого ублюдка, и ему не помог его удачливый кольт! И тебя уложу одним выстрелом, ясно?! Проваливай!

Смаргивая от того, что капли пота попадали в глаза, мужчина со свистом втянул в легкие воздух. Сердце забилось ещё быстрее. Он лгал про стрелка Билли, лгал, чтобы вызвать впечатление и напугать, надеясь, что это получится. Но ружье в его руках подрагивало и это выдавало старателя, который вряд ли мог попасть с первого раза в яблоко на голове человека, как мог настоящий Билли Стоуэн.

Морган с тихим рычанием, поднял руки чуть выше. С одной стороны ему очень не нравилось, когда его держали на мушке, с другой — этот человек еще ничего не сделал ему, чтобы умирать.

В отличие от Артура, свет от костра хорошо освещал Билли, и все его слова обличались внешними проявлениями.

— Я ничего не слышал ни про тебя, ни про Билли Стоуэна. И признаться, мне и дела до этого нет.

Лошадь двинулась вперед, но как только Артур хотел перехватить поводья, опуская в противовес приказу Джонни руки, тот снял ружье с предохранителя.

— Не горячись, я просто хочу узнать, в какой стороне находится город. С такими же милыми и приветливыми людьми, как ты.

Постаравшись вновь разрядить обстановку, Артур уже понимал, что скорее всего ему сейчас придется развернуться и отправиться дальше ни с чем. Но попытка — не пытка, ему случалось налаживать контакт и с более решительно настроенными на оборону людьми. Тем более винить мужика было не в чем: один, в лесу. А бандиты и отморозки все еще ездили по дорогам.

— Может у тебя какие-то проблемы и тебе нужна помощь, старина?

— Ты…. Ты один из них! Такой же ублюдок… Решил, что справишься со мной… Ты видел сколько я смог найти! А-а-а-а, ублюдок, меня не проведешь! В город тебе надо, да?

Дыхание у Джонни окончательно сорвалось. Переходя на крик, он торопливо облизнул губы.

— В город ему надо! Сдать мое золото! Черта с два! Я не поведусь, как малыш Кейн! Это все мое!

Первый выстрел оглушил самого Клетвича: от неожиданности нажав на курок слишком быстро, он взвизгнул. Ружье качнулось, пуля ушла прямо в землю перед всадником. Привязанная лошадь за спиной Джонни заржала и встала на дыбы.

— Черт, черт!

Дальше Джонни уже не целился. Страх затопил его с головой. Нервно трясущиеся руки вновь подвели его. Второй выстрел прозвучал под совместный крик мужчин. Но Клетвич слишком поздно понял, что опять промахнулся. Вернее нет, не промахнулся.

Истошное лошадиное ржание повторилось.

Конь Моргана взвился на дыбы. Захрипел и упал на землю, заваливаясь на бок. Забив пару раз копытами по земле, вытянув ноги, он зашелся сиплым угасающим ржанием. Пробитая шея сочилась кровью. Она же вместе с пеной вытекала из окровавленных губ. Тяжело вздымающийся бок опадал, дыхание животного на мгновения участилось, а затем тоже стало сходить на нет.

Передние копыта снова взрыхлили землю. Животное умирало, смотря на выползающего из-под него Артура огромными карими глазами, в которых читалась боль, мука и страх. Дернув головой и тихо заржав, прижимая уши, конь всхрапнул. Тяжело оторвал от земли голову, и тут же роняя её. Взгляд жеребца остановился на Моргане. Длинные ресницы дрогнули, веко наполовину прикрыло карий глаз. Сиплое дыхание коснулось ладони Артура, когда он протянул к жеребцу руку.

Джонни зашелся в истеричном скулеже.

Бросаясь в сторону, чудом успевая к своей поклаже — одному ящику — он принялся судорожно рыться в поисках патронов. Его пальцы тряслись, как и губы. Он боялся. Он понимал, что ружье нужно перезарядить быстрее.

— Сейчас… Сейчас… ну же, где вы, черт вас подери!

На землю падали вещи. Коробок спичек, пачка с табаком, завернутые в ткань ломтики жаренной оленины и хлеб. Большая кирка с тяжелым стуком ударилась о землю. Нашарив пачку с патронами, он выдернул её и упал на колени.

— Черт, черт, черт…

Рванув слишком сильно, Джонни подтянул к себе ружье. Патроны рассыпались по земле, покатившись в разные стороны. Нашарив сразу два, он попытался вставить их и перезарядиться. Взгляд метнулся вверх, выискивая незнакомца.

— Я убью тебя! Сука! Я убью…. Убью…!

Полысевший затылок блестел при свете костра, Джонни громко шмыгнул носом, из его глаз текли слезы. Сипло дыша, истерично шипя, он пытался зарядить ружье. Но у него не получалось. Пальцы не слушались.

— Ах ты, сукин сын! — удар сапога выбил ружье у Клетвича из рук.

Болезненная хватка пронзила плечо и рванула вверх, навстречу обрушившемуся на лицо кулаку.

Артур бил со всей силы. Удар за ударом, еще и еще раз, приподнимая за ворот ссыкливого ублюдка; вымещая всю свою злость и ярость. Джонни еще пытался хватать его за руки, царапать запястье, но после третьего удара стал терять сознание от боли и страха.

— Ты застрелил… моего… коня! Я тебе… черт возьми… и не собирался ничего делать! — занося окровавленный кулак в очередном замахе, Артур встряхнул старателя, смотря на перемазанное кровью и грязью морщинистое лицо.

Глаз Джонни уже заплывал, нос был сломан, губы разбиты, а выбитый зуб мелькнул где-то на языке, когда мужчина издал очередной вскрик.

Отбросив Клетвича на землю, Артур сел сверху и схватился двумя руками за его шею, сдавливая изо всех сил. Тело под ним задергалось в новой попытке отбиться, но шансы были абсолютно не равны. Джонни не мог нанести ни одного достойного удара, не мог скинуть с себя незнакомца, не мог закричать, не мог дышать. Кадык вдавился внутрь, воздух заканчивался, рот открывался все шире, а из него вырывался затихающий хрип.

Лицо его убийцы наконец осветилось пламенем костра, и в нем не было ни жалости, ни удовольствия от происходящего. Артур плотно сжал губы и хладнокровно выдавливал из мужчины жизнь. Борьба продлилась недолго, и когда Джонни закатил глаза, а его тело обмякло, Морган с чувством приложил труп затылком об землю.

— Сукин сын. Арх!

Поднявшись, встряхивая руки и оглядываясь по сторонам, он вновь чертыхнулся. Лошадь старателя все еще ржала, нервно перебирая копытами и натягивая поводья, которыми была привязана к дереву. Близость смерти пугала ее, запах крови витал в воздухе.

Артур вернулся к своему коню и присел на корточки, смотря на рану и проводя рядом с ней рукой. Кровь еще сочилась, шея была теплой, но открытые глаза затянуло пеленой.

— Прости, дружок. Мне очень жаль…- тихо и хрипло проговорил Артур, прикусывая внутреннюю сторону щеки, — Чертовски жаль…

Посидев с ним еще полминуты, мужчина поднялся и, перешагивая труп, подошел к горному ручью. Смыв кровь с рук, Морган подобрал несколько веток и подбросил их в костер. А затем принялся обыскивать лагерь старателя.

Ничего особо примечательного не нашлось, но патроны, тоник и бутылка с виски и джином никогда не бывали лишними. Вынув из припрятанного в сумке мешочка золотой самородок, Артур поднес его к огню и внимательно рассмотрел.

— И все из-за этого? — хмыкнув и покачав головой, мужчина убрал самородок в карман. Затем наполнил свою сумку едой, выпил кофе и перекусил подогретым куском оленины, время от времени бросая взгляд на застывшее тело Джонни Клетвича.

Хотелось спать, но два свежих трупа могли привлечь внимание диких зверей, а отбиваться от волков или медведя у Артура не было особого желания.

Передохнув около часа, заправившись еще одной чашкой кофе, Морган принялся собираться.

Лошадь старателя уже успокоилась, хотя стоило Артуру к ней приблизиться, как она начала отходить в сторону, прижимая уши, и всхрапывать.

— Тшшш, тише, девочка, тише, — ковбой подходил к животному медленно, приподнимая раскрытую ладонь.

В другой было зажато овсяное печенье, которым Морган собирался быстрее расположить кобылку к себе.

— Смотри, что у меня есть.

Приблизившись и встав у морды лошади, мужчина протянул лакомство, позволяя понюхать и его и себя. А затем уже погладил мощную шею, слегка похлопывая по ней.

— Ну вот, молодец. Будем дружить, а? — дав кобылке еще одно печенье, Артур похлопал ее по спине и принялся осматривать потертое седло.

Оно было значительно хуже чем то, в котором ездил Морган, а потому в лагере пришлось задержаться чуть дольше, чем он рассчитывал.

Рассвет Артур встретил в дороге, размеренно покачиваясь в седле. Время от времени мужчина свешивал голову в дреме, но просыпался от ударов о ветки, когда лошадь сходила с пути, чувствуя расслабленность поводьев. В конце концов сдавшись, Артур отъехал подальше и поставил палатку, в которой благополучно проспал до обеда.

***

«Никогда не понимал стремления людей перебираться в большие города. Куча разодетого народа, строящего из себя невесть что, и постоянная шумиха, из-за которой не слышно собственных мыслей. Трубы заводов выбрасывают вверх черные столбы дыма, застилающие небо и отравляющие воздух.

Смотря на разбитые сады и парки, скучаешь по нетронутой природе.

По свежему воздуху.

По возможности видеть ночью звезды…

Чем больше я оглядываюсь по сторонам, тем отчетливее понимаю, что наши мечты о диком Западе обратились в прах.

Свободы остается все меньше. Бандиты превратились в бизнесменов, прикрывающих свои преступления новоиспеченными законами и бюрократией. И люди благодарят и боготворят их, не замечая, что у них отбирают и как. Мы хотя бы убивали и грабили честно…

Возможно ли, что малые города еще не поражены болезнью цивилизации?»

Закончив запись, Артур поднял взгляд на виднеющийся в отдалении крупный город. В нем он пробыл с пару недель, заводя знакомства для прибыльного дельца. Потому что для начала новой жизни ему нужны были деньги, а за золотой самородок выручка вышла не слишком большая.

Быть одному оказалось чертовски непривычно. Ведь сперва у него была банда Ван Дер Линде, потом Сэди и Джон Марстон с семьей, за которыми приходилось присматривать вопреки приказам Датча, после он жил в индейском племени и тоже прикладывал силы для общего блага. Теперь же Артур был сам по себе, и это ощущение… вызывало растерянность.

— Эй, мистер Морган, — окликнули его из-за спины, — Дилижанс мистера Спенсора на подходе.

— Отлично, парни. Отлично, — убирая записную книжку в сумку, Артур встряхнулся.

Оседлав лошадь, он натянул черный шейный платок на лицо, достал ружье и подъехал к густой поросли деревьев, за которой устраивалась засада. С ним было еще двое — закоренелый грабитель Грег Питти и молодой парень Майкл Риперс.

Мистер Спенсор был преуспевающим торговцем с прекрасной женой, которой очень не нравились его похождения на стороне. Узнав про молодую любовницу, к которой окончательно собирался уйти ее муж, Хлоя Спенсор решила обратиться к людям, умеющим разрешать подобные проблемы.

Выяснив, что мистер Спенсор заключает сделку по покупке загородного дома, Хлоя передала информацию о том, когда и каким путем его дилижанс с большой суммой денег будет проезжать к назначенному месту. Уговор был простым — миссис Спенсор становится вдовой, а налетчики забирают себе все деньги, причитающиеся за дом.

— Едут, — пробормотал молодой Риперс, снимая с предохранителя револьвер и готовясь выскакивать на дорогу после первого выстрела Моргана.

Впереди показалось два охранника на лошадях и извозчик. Позади них никого не было, так что задача и правда была не сложной. Взяв на мушку одного, Артур метко выстрелил мужчине в голову.

Громкий звук всполошил лошадей, а эффект неожиданности позволил расправиться со всем остальным в считанные минуты. Дилижанс, потеряв управление, понесся вперед; тело извозчика выкинуло на повороте.

Морган чертыхнулся и погнал свою лошадь следом. Молодой парень ринулся за ним.

— Майкл, обходи слева! — крикнув, Артур достал лассо и пришпорил кобылу, нагоняя дилижанс.

Петля накинулась на правого коня и потянула назад. Риперс не успевал, едва справляясь с тем, чтобы хотя бы докинуть лассо до второго. Налетев на камень, дилижанс потерял колесо и с грохотом стал биться днищем о землю, почти заваливаясь на бок и поднимая слой пыли. Но это и помогло остановить его.

Грег доскакал до них последним. Спешившись и вальяжно дойдя до дверцы, мужчина распахнул ее и наставил дуло на побледневших от страха пассажиров.

— Мистер Спенсор, мисс, — неприятная улыбка появилась на изъеденном сыпью лице. — Миссис Спенсор передает вам наилучшие пожелания.

Два выстрела громко прозвучали в повисшей тишине. Следующий разнес замок на железной коробке с деньгами.

— Ха-ха, неплохо. Д-а-а-а…. Совсем неплохо, — скалясь, мужчина пересчитывал купюры, пока Артур сворачивал лассо и убирал его.

— Мистер Питти, по-моему, кто-то едет. Давайте скорее разделим деньги и уберёмся отсюда, — заметно нервничая, Майкл то и дело косился на поворот дороги.

— Так убирайся, парень.

Артур чуть прищурился.

— Мне нужны мои деньги.

— Ты их убил? — повернувшись к Риперсу, Грег стиснул в руке пачки банкнот.

Во второй руке он показательно держал револьвер, дулом направляя его пока еще вверх. Палец лежал на предохранителе, который готов был в секунду перещелкнуть его и спустить курок, наставив на цель.

— Нет.

— Значит деньги мои.

— Это деньги на всех, — уперев приклад ружья в плечо, Морган нацелился на Питти.

Тот криво усмехнулся и наставил револьвер на Артура, сняв предохранитель.

Риперс метался взглядом с одного мужчины на другого. Но сочтя, что Морган не пытался покуситься на его долю, тоже нацелился на Грега. Мужчина коротко облизнул губы и оскалился, оценивая ситуацию. Первый выстрел он произведет быстро, вторым таким же сможет уложить сосунка и оставит всю кругленькую сумму себе.

В принципе таким его план и был изначально. Делиться Питти очень не любил.

— Убьешь его, парень, разделим деньги пополам.

Риперс хмыкнул, выглядывая из-за прицела.

— Ха! Так я и поверю тебе. Бросай оружие!

— Подумай, парень. В два раза бол…

Выстрел пресек его фразу, а Майкл вскрикнул от неожиданности и пальнул в ту же сторону. Грег свалился на землю, а Артур опустил ружье. Сизый дымок поднялся в воздух и рассеялся.

Подойдя к телу, Морган поднял деньги и разделил их поровну, бросая причитающуюся часть молодому парню в грудь.

— В следующий раз советую не медлить. Иначе будешь трупом.

Комментарий к Chapter 1. I’ll still be walking when I die.

* Вичаша-вакан - лекари у индейцев

** Чанунпа - священная курительная трубка у индейцев

========== Chapter 2. Who are you trying to impress, steadily creating a mess? ==========

Ночная тишина прерывалась уханьем совы. Из-за обступившей темноты мужчине приходилось щуриться в попытке разглядеть под ногами хоть что-то, но сделать это все равно было крайне сложно. А потому пришлось потянуться к седлу и снять с него масляный фонарь. Чиркнув несколько раз спичкой о коробок, всадник наконец-то зажег лампу. Теплый желтый свет осветил дорогу ненамного, но теперь Джеймс Фостер не переживал, что его конь может зацепиться за корягу или споткнуться в ухабине.

Взгляд прошелся по тропе, слабо освещенной лунным светом. Сама луна то и дело исчезала за облаками. Но хотя бы не было дождя.

Поясницу начинало ломить от почти полных суток пути верхом. Пришлось ссутулиться и постараться расслабиться, но выходило однозначно плохо. Фостеру хотелось спать, но до Кейптауна было еще часа два езды. По его подсчетам как раз к полуночи, возможно чуть раньше, они прибудут в город.

— Шериф Фостер, может вернемся и заночуем у шерифа Квина в Блэкстоуне …?

Отрицательно покачав головой, Фостер упрямо пришпорил коня. Следовавшие за ним трое блюстителей закона тихо переговаривались и тяжело вздыхали.

Джеймс понимал их недовольство — они все устали.

Да и он сам устал: тело ломило, словно от приближающейся непогоды. Долгий путь сделал его, как и парней, более раздражительным. Скверный в некоторых проявлениях характер заставлял помалкивать, поскольку Фостер не хотел никого зря обидеть. Быть шерифом не так просто, а когда на тебя все сильнее давит мэр, в попытках забрать власть себе, весьма важно удержать надежных людей в подчинении.

Мир менялся, время Дикого Запада проходило, и власть шерифа ускользала в прошлое, как и грабители с дорог.

Цивилизация проникала даже в самые глубинки страны, примером чего стал ранее неприметный Блэкстоун с его вмиг разросшимся заводом, шахтой и недавно проложенной железной дорогой. Их горному городку — Кейптауну — еще удавалось оставаться маленьким островком былого. В нем по-прежнему чувствовался дух Дикого Запада, природа, и что-то такое, отчего сжималось сердце и не хотелось никуда уезжать.

Слегка ударив пятками в бока коня, заставляя его ускорить шаг, Джеймс на пару минут прикрыл глаза. Его пегий Норд был отлично вышколен и знал дорогу домой: он спокойно водил ушами, всхрапывал и семенил вперед по тропе. Вполне можно было расслабиться и подремать в седле, не опасаясь, что жеребец тебя скинет даже в случае опасности, но подавать такой пример Карлу и Данко было не в характере Фостера.

— Давайте, парни, осталось совсем немного. До Кейптауна меньше двух часов езды, если, конечно вы не удумали искать приключения на свои задницы этой ночью!

Попытка приободрить вышла слабой, но его хрипловатый голос вызвал бурю эмоций сзади. Сам Фостер с трудом сдержал зевок.

— Надеюсь, меня встретит моя красотка нежными объятиями.

— Ага, если не найдет на твоей спине чужой длинный волос… Ха-ха, учти, ночевать будешь в хлеву, ко мне не просись, Карл!

— Да пошел ты, стоило один раз рассказать…

Джеймс хмыкнул, мерно покачиваясь в седле. В этом мире были вещи, которые никогда не изменятся.

— Ты же сам сказал, что повелся на ее сиськи, Карл.

— Кто бы говорил!

— И все же… Заедем сначала в салун, пропустим пару рюмок виски за то, что наконец-то избавились от этого ублюдка Тонни.

— Да уж, Тонни был конченным ублюдком. Звался «Пулей в зубах», а словил пулю в зад, ха!

— Мы неплохо его подстрелили. Хотя его скулеж порядком достал меня. Сидеть ему в седле, видишь ли, больно. Надо было отрезать ему язык к чертям собачьим…

— Да ладно, зато отлично сработали. Правда, шериф?

— Йеп, благодарите Бога, что шерифы Квин и Фостер смогли обставить этого удачливого ублюдка. Хотя после такого ранения вряд ли можно говорить об удаче, — посмеиваясь, Данко пришпорил свою кобылу.

Почесав свободной рукой подбородок, Джеймс вполуха слушал раздающиеся за спиной разговоры. Его мысли лениво текли в сторону отдыха и хотя бы пятичасового сна. В конце концов, он заслужил его после поимки Тонни Пули с частью его банды, терроризирующих два города. Совместная охота выдалась непростой, кое-кому все же удалось улизнуть. Но опасности без главаря они уже не представляли.

Два часа спустя.

— Воу-воу, тише, парень, ти-и-ише.

Придерживая коня, Джеймс наклонился с седла вперед и похлопал его по шее, успокаивая. Проскочившая собака заставила жеребца занервничать и норовисто приподнять голову, навострив уши. Закусывая удила, Норд совсем немного приподнялся на дыбы, а затем принялся бить копытом землю, выражая свое недовольство.

— Тише, я знаю, что ты их не любишь.

Перекидывая поводья и спрыгивая с седла на землю, Фостер прицокнул языком. Доставая из сумки яблоко и разрезая его на две половины, он усмехнулся.

Кейптаун встретил Джеймса привычной тишиной. Маленький городок у гор, забравшийся на первые склоны, был до дрожи родным. Ведь он родился здесь; здесь жили его отец и мать.

В городе было всего три улицы. Около двадцати домов. Салун, с нелепым названием «Малышка Энн», который держал старый моряк Уитмор, забравшийся в эти края откуда-то из южного побережья. Он был загорелый, с двумя золотыми зубами, серьгой в ухе и не брал ни капли в рот. Фермеры Боуи, Лендеры и Стентоны. Цирюльник Бак, пастор Мерфи с небольшой церквушкой и попытками принести заповеди в каждый дом. Садовые угодья, несколько пастбищ. Лесопилка, небольшая кузница и конюшня, которую никак толком не могла развить семья Хемпс.

Фостер прикрыл глаза, вслушиваясь в ночные звуки. Норд боднул его в плечо лобастой головой, и мужчина тихо рассмеялся. Мягкие лошадиные губы нетерпеливо дотронулись до руки, в которой было яблоко.

— Прости, ну. Держи, держи.

Довольное пофыркивание заставило Фостера улыбнуться. Яблоко захрустело и очень быстро исчезло, впрочем, как и всегда.

Вздохнув, мужчина принялся расседлывать Норда. Тяжелое седло было снято и накинуто на плечо. Шериф донес и перебросил его через забор небольшого загона. Две кожаные сумки тоже оказались на земле. Беря под уздцы жеребца, Джеймс завел его в загон и уже там снял поводья. Похлопав Норда по шее, он отпустил коня к двум корытам, наполненным свежим сеном и водой.

Поморщившись от хруста в пояснице, Джеймс наклонился за седельной сумкой и, подняв её, направился к себе в участок. Он был уверен, что никого не встретит на своем пути. Весь Кейптаун спал, за исключением разве что салуна, где вечерами собрались местные фермеры, и наверняка уже пришел и Данко. Пропустить пару рюмок Фостер был и сам не против, но с другой стороны идти куда-либо не хотелось. Хотелось просто выспаться.

Фостер обошел деревянный одноэтажный дом, бывший участком, и оказался на главной улице. Слабо горящие масляные лампы на столбах освещали дорогу к салуну. Оттуда тянулись музыка, песни и смех.

Толкнув дверь в участок, Джеймс бросил сумку на пол и тяжело упал на стул, вытягивая ноги. Блаженное расслабление заструилось по мышцам. Недолго думая и закидывая ноги на стол, шериф сильнее надвинул шляпу на лицо.

Поддавшись соблазну, мужчина прямо так и задремал на стуле. Кольт лежал на его торсе, рука касалась рукояти. Безоружным шериф предпочитал не оставаться, и эта старая привычка не раз спасала ему жизнь. В тридцать пять лет следовало полагаться на опыт, а не на удачу — что он, собственно, и делал.

Резкий звук заставил вскинуть руку и снять с предохранителя кольт. Дуло смотрело в проем двери, и Джеймс готов был выстрелить.

— Шериф…?

— Данко, чтоб тебя… — убрав ноги со стола и положив оружие рядом с собой, Фостер потер глаза.

— Самое время пропустить пару стаканчиков виски, Джеймс.

— По-твоему, я не могу сделать это здесь?

— Йеп, и проснуться завтра с головой, полной дерьма? Пить в одиночестве — это последнее дело, мистер Фостер. Давай, старая развалина, отрывай свой зад от стула и пошли.

Насмешливые карие глаза Данко уставились в такие же, но чуть более светлые.

Лицо мексиканца светилось удовлетворением. В свои тридцать три он оставался поразительно шустрым и легким на подъем. И, пожалуй, как никто другой, знал Фостера.

— Выспаться ты мне явно не дашь.

— На том свете сколько угодно. Идем, шериф, мне не хочется видеть завтра утром твою рожу такой же кислой.

— Если пропью всю ночь, приятнее с утра она не станет.

— Ты будешь мучиться похмельем, а это уже другое.

Бормоча ругательства, Джеймс встал и повел плечами, разминая шею.

Выходя из участка, шериф Кейптауна отставал от Данко всего на пару шагов. Чувство усталого раздражения и горечи перекатывалось на языке. Крупный и развивающийся Блэкстоун напоминал ему отчасти Сакраменто, куда перебралась его жена с дочерью. Шумные улицы, трубы, дым… Новая мода, джентльмены из-за океана, компании, которые теснили обычных фермеров. Политика и власть, основанная на судоходстве и развитии заводов. Его Бриджит Морроу выбрала цивилизацию и достаток в виде фарфоровой посуды, новых шляпок, мягких кресел; предпочла светскую жизнь их замужеству и спокойной жизни в небольшом городе.

Джеймс сплюнул, отгоняя от себя тяжелые мысли. Яркие звезды и ползущая луна вместе с прохладным свежим воздухом успокаивали.

— Не думаешь перебраться в Блэкстоун?

— Пф.

Презрительно фыркнув, Джеймс вытащил сигарету и стиснул в зубах её край, проводя спичкой по коробку. Прикурив, шериф втянул дым и несколько раз взмахнул рукой, туша огонек.

— Мне и здесь хорошо.

— Там платят больше.

— Не в деньгах дело. Но если ты хочешь мне что-то сказать, то говори.

Джеймс понимал, что рано или поздно люди и отсюда потянуться в города побольше. И бросая взгляд на Данко, он уже знал ответ на свой не озвученный вопрос. Хлопнув помощника по плечу, Фостер криво улыбнулся. Шериф собирался сказать, что все нормально; что он понимает и не обидится, когда Данко поставит его перед фактом.

Но внезапно из салуна, к которому они почти подошли, раздались громкие крики. Вопли нарастали, звуки борьбы становились все громче. Поверх этого слышался звон разбиваемых бутылок, рычание и ругательства.

— Что за чертовщ… — оборвав фразу, Джеймс ускорил шаг.

Не успев подняться по ступеням на крыльцо, шериф чуть не оказался сшиблен вылетевшим из салуна мужчиной. Фостер едва устоял на ногах сам, и смог удержать от падения и фермера Чарльза Стентона. Покрасневшее лицо того было все в кровоподтеках, изо рта разило перегаром. Мутные глаза так и не сфокусировались на лице своего спасителя, а бессвязное бормотание не дало ни крупицы информации. Поморщившись и перекинув Стентона помощнику, Джеймс распахнул двери салуна.

Драка шла в самом разгаре. На первый взгляд она казалась массовой, но стоило приглядеться и эпицентр вырисовывался.

Двое пытались накинуться на одного, но то отшатывались от ударов, то сталкивались друг с другом и другими разгоряченными жителями Кейптауна.

А ведь все начиналось довольно мирно. И шло дальше, если бы один из горожан не толкнул Артура в плечо.

— Свалил отсюда, приблуда. Это мое место.

Артур разворачивался медленно. Также медленно окидывал взглядом потревожившего его деревенщину. Настроение было отвратительным, размышления о скитаниях и отсутствии представлений, где стоило попробовать осесть, за что зацепиться и с чего начать разрывали голову. А потому рюмка виски шла за рюмкой. Только вот мыслей это не очищало, а наоборот обращало к прошлому. К преданности и предательству; к тому единственному, во что всю жизнь верил и чем руководствовался Артур, и что обратилось в прах. Он снова думал о Дачте. О его чертовой шахматной партии, о последнем ходе, о большом деле. О том, как тот готов был выстрелить в него, Артура Моргана, и как отступил, не подняв револьвер на Мику, узнав о его предательстве.

Слишком много свалилось сразу, Датч? Слишком?!

Злость воспламенялась и полыхала, как нефть. У Артура чесались кулаки, поэтому лучше бы его никому было не трогать.

— Ты владелец этого заведения? — Морган хмыкнул, чуть прищуривая глаза, — Я сижу там, где хочу.

— Ну-ка повтори, чтобы я мог вышвырнуть тебя отсюда.

Артур коротко облизнул губы и кивнул, усмехаясь сам себе. Оперевшись о барную стойку, он поднялся. Мир расплывчато качнулся, но мужчина крепко стоял на ногах. Кровь под кожей вскипала, гнев клокотал в нетерпеливом ожидании освобождения.

— Я сижу здесь и уйду, когда мне самому этого захочется, черт побери.

Опрокинув барный стул, Артур встряхнулся и сжал кулаки.

— Эй, Роб, покажем этому конеебу, где его место! — прикрикнув своему брату, Чарльз накинулся на Моргана.

К ним присоединились и друзья, но Артур хорошо блокировал удары и умудрялся наносить в ответ. Боль от пропущенных притуплялась выпитым и раззадоривала сильнее.

К моменту, когда Чарльз Стентон вылетел из салуна, вышибаяголовой дверь, они снесли два стола и сломали стул о барную стойку. Артур крепко получил в челюсть и почти повалился на пол, но вовремя успел зацепиться за пианино, от которого отскочил музыкант, как только затеялась потасовка.

Схватив с крышки пианино вазу, Морган запустил ей в голову разгоряченного Роба, следом перехватывая занесенный кулак кого-то еще и несколько раз крепко ударяя под дых. Со спины напрыгнули, а горло сдавило какой-то палкой. Артур закашлялся и захрипел, но стиснул зубы и рывком нагнулся вперед. Движение оказалось слишком резким и дезориентирующим. Потеряв равновесие, Артур сшиб собой и противником стол. Это помогло освободиться и врезать локтем напавшему по ребрам.

— Ну что, кто еще хочет?! — выпрямившись, Морган тут же получил удар в скулу и ощутил во рту привкус крови.

Боль рассекала туман опьянения, была желанной и мотивирующей. С рыком Артур бросился на полноватого мужика, прописывая ему ответный хук с одной и другой руки, вырубая.

— Ты… сукин сын!

Пытаясь встать с пола, Роб потряс головой. Кровь заливала ему лоб, но он с упрямством барана принимал вертикальное положение. Держась за уцелевший стул, он, покачиваясь, сплюнул на пол.

— Ты… мать твою….

Делая неуверенный шаг, Роб оскалил желтые зубы.

— Моего….ик….Брата! Да я тебя… Гниду… Вытрахаю….!

Кулак рассек воздух, но не достиг цели. Мир снова закрутился и Роб увидел потолок. Он не ощутил, как от удара полетел назад, успев лишь взмахнуть руками. Падая на пол, громко и тяжело, точно мешок с дерьмом, фермер застонал. Зубы клацнули с, как ему показалось, громким лязгом, чудом не откусывая своему владельцу язык.

Но драка на этом не закончилась. Вскипевшая кровь горожан, далеко не белоручек из городов типа Сант-Дени, все же требовала выхода.

— Эй, ублюдок!

Кулак косоглазого Майлза прилетел прямо в бок Артура. Ловкий и худой, как щепка, он был очень быстрым. И почти трезвым, если не считать трех рюмок виски. Поддавшись всеобщему запалу, он совсем позабыл, что чаще всего огребает в драках. Свидетельством тому было отсутствие передних зубов.

Джеймсу Фостеру давно не приходилось видеть такое побоище.

Вопящие девушки жались в углах, но на них никто не обращал внимания, за исключением толстяка Кирби. Он тянул свои потные руки к юбкам и пытался ущипнуть девушек за груди. Отчего визг подымался еще выше. Пощечины его не останавливали, а лишь раззадоривали. Рыча и злясь, он пытался ухватить хоть одну за запястье и утащить подальше, пока имелась возможность.

Фостер на пару секунд даже растерялся — кого останавливать первым?

Кирби, уже выдергивающего девчонку, которая укусила его и теперь получила тяжелый удар по лицу? Дерущихся Донована и Ксавье — двух фермеров, в вечном состоянии «на ножах» из-за своих фермерских угодий и попыток забрать себе лишний кусок земли, несмотря на закон и решение мэра?

Или этого чужака, сопротивляющегося нападениям беззубого Майлза и Стоуна?

Кулак Майлза снова достиг цели, попав в скулу. Но сам мужчина не успел уклониться и схватился за живот. Шляпа слетела с головы. Когда Морган схватил его за волосы и придал удару силу, заставив встретиться лицо с поверхностью стола, он истошно заорал:

— Мой нос… Аргх… нос!

Трясущейся рукой накрывая сломанный нос, Майлз сполз на пол и заскулил.

— Кусок дерьма… — звук затвора коснулся слуха Артура.

Щелчок со спины не предвещал ничего хорошего. Спутать его нельзя было ни с чем. Покачивающийся Роб стоял и смотрел на троящегося Моргана, пытаясь взять его на прицел. Палец лег на курок и соскочил.

— Конееб… Ты не двигайся… Я тебе мозги выпу…щу!

Выбор? У Джеймса его не было.

Сбивая с ног Роба, выбивая из его руки оружие, Фостер запустил новый виток драки. Кто-то приложил его по спине. Шляпа покатилась по полу. Но Роб оказался обезоружен.

С губ шерифа сорвался рык. В попытке встать он оказался отброшен в сторону. Сбив с ног Диккенса, схватившего стул и опустившего его на чью-то спину, Джеймс поднялся и выцепил взглядом чужака.

— Мать твою! Данко!

Окрикнув своего помощника, Фостер перепрыгнул через поваленный стол и отбил метивший в его бок удар. Ножка стула в руках Диккенса постаралась теперь уже достать его спину. Блокируя удар, поднырнув под руку фермера и ударив в челюсть, Джеймс оказался в центре зала. Спина внезапно врезалась в чужую.

Резко разворачиваясь, Джеймс не медлил и секунды. Тот, с кем он столкнулся уже нашел новую цель. Упавший на пол Роб, неизвестно как добравшийся до своего оппонента, уже не кричал. Он кашлял и судя по всему терял сознание. Его лицо было залито кровью. А кулак, опускающийся с силой на побитую морду, продолжал свое дело.

Пальцы сомкнулись на локте чужака. Джеймс перехватил его руку. Второй, придерживая за плечо, довольно грубо дернул на себя назад в попытке не дать добить задыхающегося Роберта Стентона.

— Тебе тоже навесить, приятель?! — развернувшись на перехват, Артур ударил шерифа в солнечное сплетение.

Левой рукой вышло слабее, чем могло бы быть правой, а потому вырваться с первого раза не получилось. К тому же в ногах мешался отключающийся Роб, зацепившись в шаге за которого мужчина едва не упал.

Шум, треск и крики лились со всех сторон. Несмотря на запал, Артур чувствовал, что выдыхается. Нанося второй удар по почкам, уже встав напротив Джеймса, он высвободил руку и схватил шерифа за грудки, отталкивая в сторону. В груди болезненно закололо, а дышать стало сложнее. Измождённым легким требовалось больше воздуха, сердце заходилось от адреналина и разгоняло кровь, изнашиваясь.

Туберкулез был вылечен, но оставил в пораженном теле пожизненный след о себе.

— Сучий потрох… — рыкнув под нос, больше обращаясь к своему состоянию, Морган пошатнулся и успел зацепиться за стол, тряхнув головой.

Ничего, бывало и хуже. Намного хуже. Когда он закашливался и готов был выплевывать по кускам свои легкие на грани потери сознания. Когда кулак едва сжимался, а удар больше напоминал детский толчок в грудь. Когда ноги подкашивались от поражающей тело слабости, а впереди его поджидали пинкертоны. Но тогда спасало оружие. Переходить на расстрел сейчас Артур не собирался.

Нужно было выдохнуть и собраться. Уложить этого спесивого и уходить.

— Ро-о-о-о-б!

Держащийся за косяк двери Чарльз пытался не упасть и отыскать своего брата. В общей суматохе и неразберихе он не сразу заметил лежавшего младшего Стентона на полу.

Роб не шевелился. Перевернувшись на бок и подтянув ноги к груди, он казался мертвым. Несколько раз его пнули, спотыкаясь о немаленькую тушу. Носок сапога ударил аккурат в бок, но движения не было. Только тонувший в общем крике и ругательствах тихий стон.

Сознание уплывало от Роба. Он не видел ничего кроме размытых силуэтов; свет гас, перед глазами вспыхивали черные круги. Они взрывались. Когда чьи-то руки подхватили его и потянули с пола, придерживая за плечи, он скривился и охнул. Заплывший глаз не открывался, разбитый нос хлюпал, а голова как у сломанной куклы болталась из стороны в сторону.

— Давай, Роб… Ну же…

Его оттащили к стене и усадили на пол, не давая снова упасть. Подпирая стену спиной, младший Стентон клевал носом. Похлопывания по щекам вызывали едва заметное раздражение, которое не достигало выхода.

— Мнх…

Промычав и уронив голову на грудь, Роб не замечал, что из его разбитых губ кровь текла прямо на и без того порванную рубаху. Его голову снова вздернули, и он проскользил мутным взглядом по салуну.

Расплывчатая картинка прерывалась темнотой. Вот в одну секунду Роб видел, как Джеймс Фостер оттолкнул от себя налетевшего Ксавье. Лицо шерифа исказила гримаса злости; кулак с силой врезался в лицо. Фостер что-то крикнул, перехватывая и отталкивая от себя очередного летящего на него фермера. В следующую секунду Стентон увидел, что Кирби орет с расцарапанной рожей. Захотелось засмеяться и сказать: «Так тебе, сука, и надо! Ты же только со своими свиньями справиться можешь, Кирб!»

— Данко!

Голос шерифа звучал издалека. В сознании Роба наступила темнота. Но через неё продолжали доноситься вопли.

«Темно. Темно. И горячо, лицу очень горячо. Где этот конееб? Я ведь так и не добрался до ублюдка, хоть был совсем рядом. Вон он… Сука! Шатается и пытается идти на выход. Сука, сука! Почему снова так темно…?»

Глаз открылся за пару секунд до выстрела. Блеск револьвера — ему это мерещилось? Взгляд зацепился за руку шерифа, которая метнулась к кобуре. Медленно, словно заторможено, пальцы сняли крючок, фиксирующий кольт. Пальцы огладили рукоять и выхватили. Блеснул ствол. Рука плавным жестом устремилась к потолку. Шериф выстрелил в потолок и что-то заорал в сторону Моргана, а затем мир погас и для Роба Стентона наступила долгожданная темнота.

— Прекратить это дерьмо!

Горло Джеймса практически вибрировало от рыка. Ему пришлось прибегнуть к оружию, чтобы остановить драку. В ход уже шли бутылки, бьющиеся о головы пьяных идиотов. Фостер прекрасно понимал, что скоро дело дойдет до оружия. А позволить этому случиться он не мог.

Ярость клокотала в горле и расползалась чем-то горячим в груди. Полученные ссадины пекли, а солнечное сплетение побаливало, но это лишь подстегивало злобу. Глаза полыхали эмоциями. Губы кривились в оскале.

Пальцы стиснули кольт.

Роб Стентон не видел, как шериф Фостер пинком отшвырнул ползущего на коленях Майлза. Он также не видел то, что было дальше. Не видел и не мог знать, ибо его без сознания выносили из салуна и тащили Чарльз с двумя дружками. Он не мог ни видеть, ни слышать того, как…

Щелчок затвора раздался у самого затылка Артура Моргана. Холодное дуло коснулось ежика волос.

— Стоять.

Низкий хриплый голос догнал Моргана у дверей салуна. Резкий толчок в спину заставил Артура ускорить шаг и практически вывалиться на улицу. То, что он не упал — было везением либо упрямством и силой воли самого мужчины.

Его перехватили за локоть, и на этот раз вырваться не удалось. Удар и толчок врезали грудью в стену. Жестко ладонь шерифа надавила на голову Моргана, вынуждая прижиматься щекой к шершавому дереву. Вторая рука зашарила по боку и забрала оружие.

— Данко, веревку!

— В участке ж осталась, Джеймс…

— Да блять… Пояс сними, не потеряешь свои штаны! Связать надо. Прыткий, как бешеный мустанг…

— Ногу прострелить и не умчится, пха!

Ремень туго затянулся на запястьях. Лбом Артур утыкался в стену, но через пару секунд его дернули за плечо, развернули и задали направление, еще раз пихнув меж лопаток.

========== Chapter 3. I am flesh and I am bone. ==========

Солнечные лучи светили прямо в лицо, заставляя зажмуриться и прикрыть глаза рукой. Артур просыпался медленно и тяжело. Голова гудела, во рту стоял отвратительный привкус выпивки и крови, а лопатки упирались во что-то крайней жесткое и неудобное. Разлепив сухие губы, мужчина провел по ним языком и сглотнул. Горло драло от жажды.

Вставать не хотелось потому, как Артур уже и так чувствовал, что ощущения тела просыпаются и встречают его болезненными наплывами. Усугублять было не к чему. Вытянув руку чуть выше в надежде нащупать шляпу и надвинуть ее на лицо, он хрипло выдохнул. Поиски не увенчались успехом, а тянуться выше мужчина просто не мог.

— Ррррх… срань Господня…

Переворачиваясь на бок, чтобы скрыться от солнца, Артур едва не упал. Встревоженные рецепторы заставили его инстинктивно отдернуться от края скамьи и распахнуть глаза, уперев руку в доску, на которой лежал Морган.

— Что за…

Скривившись от разом нахлынувшей боли после салунной драки и похмелья, мужчина захрипел и схватился за голову, будто она вот-вот должна была лопнуть.

— Ооо, черрррт… — в глаза будто песка насыпали, но Артур сделал над собой усилие и заставил себя сесть и оглядеться.

Стена, решетки, ебанное солнце из маленького окна. Камера… Отлично.

События вчерашнего вечера плавали в тумане, но постепенно Морган вспомнил, что в салуне завязалась драка, а затем, видимо, какие-то умники доставили его к шерифу.

— Эй, есть кто?! — выкрикнув погромче, Артур закашлялся и сплюнул на пол вязкую слюну.

Участок ответил ему тишиной, а значит, время было еще раннее. Тяжело выдохнув, Артур поморщился и потер лицо, тут же отмечая, как сильно болит челюсть и скула; на брови и переносице запеклась кровь. Нос, кажется, был не сломан, но голова раскалывалась знатно. Болели также грудь, бок и левое бедро. Морган не отказался бы от зеркала, чтобы хоть взглянуть на свой помятый вид, но пришлось обойтись задиранием рубашки и жилета.

В целом все оказалось не так плохо как могло бы быть. Требовалось только умыться и расходиться. В конце концов, он попадал в переделки и сильнее.

С кряхтением поднявшись, он выпрямил спину и хрустнул позвонками. Затем через боль и шум в голове размял плечи и руки, встряхнувшись. Стало получше, по крайней мере боль уже начинала претерпеваться.

Направившись к решетке, Артур прислонился к прохладному металлу лбом и осмотрел участок, насколько позволял угол обзора. В нем действительно было пусто, а вещи Моргана лежали на столе у шерифа либо его помощника. Чуть ближе, в отведенном для ночевки в участке месте, стоял кувшин с водой и таз для умывания. Словно в издевку.

Хмыкнув, Артур развернулся и пошел в угол камеры, где стояло отхожее ведро. Расстегнув ширинку, он отлил и почувствовал хоть какое-то облегчение. Стряхнув последние капли, мужчина успел застегнуть штаны к моменту, как на деревянном крыльце раздались шаги, и дверь в участок открылась.

Неспешно подойдя к двери камеры, Артур почесал щетинистый подбородок и вытянул руки через прутья, опираясь о горизонтальную решетку локтями.

— Эй, шериф, я готов выходить.

Любой кто, глядя на Джеймса Фостера, думал о том, что тридцатипятилетний шериф Кейптауна поставлен на свою должность для галочки и носит значок для красоты, глубоко заблуждался. И дело было не в том, что он достаточно молод для столь ответственной и высокой должности, поскольку обычно до неё дослуживались не ранее сорока — сорока пяти лет.

Шериф Кейптауна знал свое дело. Артур Морган мог заметить всё: начиная от скрытого в теле напряжения перед броском и заканчивая тем, как мужчина касается оружия. Руки Джеймса были мозолистые и загрубелые, но ловкость пальцев и манера держать оружие выдавали в нем стрелка, равно как и прищур карих глаз. Крепкое, подтянутое телосложение демонстрировало привычку не просиживать задницу за столом с бумажками, а явно двигаться и выполнять свою работу; не чураться тяжелого труда и помогать жителям Кейптауна.

Он казался скрытой пружиной кольта, готового выстрелить. Неуловимо чем-то схожий с Артуром, Фостер все равно отличался. Возраст выдавала первая сеть морщин вокруг глаз; редкая, но появляющаяся хмурая складка меж бровей; кривая усмешка. Немного ленивая в своей обманчивости походка. Даже отросшая недельная щетина не делала его похожим на тех, кого сторонились на дорогах. Виной ли тому был взгляд? Или манера держать осанку: выправка, которую возможно ему дала служба у пинкертонов, если он им вообще был?

Нет, он все же был противоположностью Артура, стоило посмотреть ему в глаза. Слишком они отличались, и Морган это чувствовал. Как чувствует дикий привыкший к убийствам волк, носящий на своей шкуре десятки шрамов, прошедший грязь и кровь своего вечного противника — городского волкодава с такой же крепкой хваткой. Более правильного, слушающего команды, а в их случае — законы. Не прилизанного и одомашненного, в следствии чего ставшего слабым. Но определенно другого.

Артур Морган мог усмехнуться, ведь он прошел куда больше в своей жизни. Он делал разные, порой ужасные вещи. То, чего не делал этот шериф. Ему приходилось выбирать, и выбор не всегда был прост. И этот Фостер не пугал его. Он ведь и не с таким справлялся. К тому же, попадись шериф Кейптауна банде Датча в то время как Артур еще был с ними — волки Ван дер Линде загнали и загрызли бы этого «волкодава», как бы тот не сопротивлялся и не отстреливался.

— Шериф Фостер.

Усмехнувшись, Джеймс снял шляпу и бросил её на стол. Утро выдалось тяжелым и у него.

Если Артур Морган проснулся с головной болью от похмелья и драки, то сам шериф толком так и не отдохнул после дороги. Одернув в сторону полу плаща, открывая чужому взору кобуру с оружием без мысли произвести впечатление или предупредить, Фостер присел на самый край стола.

— Есть куда торопиться? — потянувшись рукой к чужому оружию, Джеймс осмотрел его.

Револьвер был хорошим. Открыв барабан, шериф вытряхнул из него все пули. Металл звякнул в ладони, но перчатка с обрезанными пальцами не дала ощутить холод пуль. Со стуком они опустились на стол, и несколько покатилось в сторону.

— Имя. Цель визита в Кейптаун. Мистер…?

Артур прищурил глаза и вскинул подбородок выше, оценивающе смотря на мужчину. Все законники были одинаковыми — храбрились и строили из себя крутых парней, стоя по ту сторону решетки. Если бы не состояние, то вероятнее всего шерифу пришлось засунуть свои расспросы в задницу, но Моргану хотелось поскорее выйти из камеры и без лишних проблем.

Опустив взгляд на свой револьвер в чужих руках, он хмыкнул и сцепил кисти в замок впереди себя.

— Морган. Артур Морган. Проезжал мимо.

— Мимо салуна, в котором устроили драку. Что там было… Ах, да, — словно задумавшись, Джеймс цокнул языком, продолжая осматривать чужое вооружение.

— Сломаны три стола, пять стульев. Не говоря уже о старине Робе Стэнтоне и его жене, которая премного благодарна вам, мистер Артур Морган, за то, что теперь её муж не может встать и сам поссать. Потому что ни черта не видит заплывшим глазом, вследствие чего промахивается и заливает мочой не один угол их дома.

Фостер чуть скривился. Жена Стэнтона и правда успела с самого утра достать его воплями и причитаниями. В этом и был минус маленького города: порой с любой проблемой обращались именно к нему, к шерифу. Слава Богу до пропаж куриц и просьб их отыскать дело ещё не доходило.

— Что-то кроме себя я здесь никого не вижу, — Артур приподнял руки, рассматривая разбитые костяшки пальцев и проводя большим пальцем левой руки по покраснениям и ссадинам на правой. — Раз уж вы так заботитесь о состоянии салуна. Я вчера был крайне дружелюбно настроен. Жители у вас в городе больно гостеприимны, шериф. И когда меня бьют, я бью в ответ.

— Не думаю, что вам бы понравилась компания избитых вами жителей города в одной или соседней камере.

Фостер постучал пальцами по лежащему рядом винчестеру, который был снят с лошади, привязанной у салуна. Чья она стало ясно еще ночью, когда этот ублюдок пытался подозвать её к себе свистом.

Внимательный взгляд оторвался от патронташа дробовика и встретился с взглядом арестанта. Джеймс не отводил глаза, и переглядеть его было крайне сложно.

— И все же… С таким оружием, как у вас, мимо редко проезжают, мистер Морган. Я могу оставить вас здесь до полудня, время сейчас раннее. Спешить ведь некуда.

Артур усмехнулся.

— Я охотник, много путешествую. И переживаю за лошадь. Вдруг еще кто повадился осматривать мои вещи.

Встав и направившись к небольшому шкафчику, Джеймс оказался спиной к Моргану. Он мог и правда продержать его здесь до полудня. Вполне. Вот только сам Фостер не видел смысла в этом. Когда он подошел к решетке камеры, Артур Морган продолжал стоять на месте.

Ключ вошел в замочную скважину и провернулся два раза. Дверь дрогнула. Но Джеймс не дал ей открыться. Он наклонился ближе, так что их разделяло расстояние в ширину двух-трех ладоней. Артур вполне мог попытаться выхватить из кобуры шерифа кольт, но последний словно не боялся этого. Или верил, что такого не произойдет. Он смотрел в глаза явно непростому охотнику и понимал, что возможно делает ошибку, отпуская его. Но он следовал закону.

Губы дрогнули в предостерегающей ухмылке. Кейптаун давно не был раздольем беззаконья. Джеймс приподнял голову и, надеясь на понимание, предупредил:

— Я не потерплю в моем городе разбоя, мистер Морган.

Ладонь уперлась в железный прут. Замерла и через секунду хлопнула по нему. Фостер ушел обратно к шкафу и оперся о него, скрестив руки.

— Двадцать долларов.

Смотря, как Артур забирает свои вещи — застегивает поясную кобуру, надевает патронташ через плечо и перекидывает через голову пояс от дробовика, поправляя его на спине — Джеймс также словил несколько удивленный, как ему показалось, взгляд. Хотелось хмыкнуть и усмехнуться, но Фостер позволил себе лишь снисходительную легкую улыбку, поясняя:

— Штраф, мистер Морган. Двадцать долларов.

— Двадцать долларов? — еще не дотянувшись до своего револьвера, Артур вскинул голову и развел руки с видом «Ты должно быть шутишь!», — За что?

— Пятнадцать за причиненный ущерб салуну. Кстати, жена Роба Стэнтона не требует возмещение за состояние своего мужа, — Джеймс склонил голову на бок.

Пятнадцать — это обычная сумма для штрафа и тех, кто устраивает дебоши.

— Пять за нападение на представителя закона. Поэтому…

Ухмылка прорвалась наружу, но не провоцировала этого человека слишком откровенно. Ведь «a hunter is a hunter», что бы ни говорили. А этот человек совсем не казался добрым самаритянином.

— Итого — двадцать долларов, мистер Морган. И… постарайтесь больше не устраивать в салуне драки.

Дернув краем губы в оскале и раздраженно зарычав себе под нос, Артур стянул со стола револьвер и открыл барабан. Собрав со столешницы высыпанные пули, он вставил их привычно быстрым, отлаженным движением пальцев, а затем захлопнул кольт.

Разница в пять долларов была не слишком ощутима для кармана, но справедливости в ней не было. Если шериф или его помощник, или кто-то там еще лез в драку — раззадоренную драку — то отхваченные удары нельзя было считать нападением. Не говоря уже о каких-либо моральных компенсациях.

— Я ни на кого не нападал. И не развязывал драку, — Артур вытянул кусок тряпки из поясной сумки, крепящейся с другой стороны от кобуры, и протер ствол револьвера, вновь поднимая аналогично-предупреждающий взгляд на Джеймса. — Но меня лучше не злить.

Закончив с чисткой оружия, Морган прокрутил револьвер на пальце и убрал в кобуру. Нырнув рукой в карман, он достал несколько купюр и, расправив их, опустил на стол Фостера.

— Пятнадцать долларов. Шериф.

Кивнув на прощание, Артур развернулся и пошел на выход. Но щелчок взведенного курка остановил его у самой двери.

— Двадцать, мистер Морган.

Артур чуть повернул голову, чтобы убедиться в том, что дуло кольта и вправду направлено на него. Джеймс не улыбался, не усмехался. Он смотрел на него холодно и решительно, показывая, что здесь игра идет по его правилам.

— Или вернетесь за решетку.

— Мммм. Ладно… — развернувшись, Артур вернулся к столу и, не сводя глаз с шерифа, докинул пять долларов. Кольт, как и ожидалось, опустился.

Бросив взгляд на доску с объявлениями о розыске на выходе, Морган пробежался взглядом по плакату с наибольшей суммой.

«Нильс Хэммиш. Обвиняется в трех преступлениях с похищением, убийством и грабежом. Разыскивается живым. Награда сто долларов. Последний раз видели…» — дочитав и решив, что неплохо было бы подзаработать, Морган сорвал плакат и вышел из участка.

***

К полудню Артур чувствовал себя значительно лучше. Напившись вволю холодной воды и умывшись, он заставил себя поесть, а бармена в салуне подать ему еду.

Рюмка виски для полного «выздоровления» обожгла горло и прогрела грудь. Оставив небольшие чаевые, Морган вышел из салуна и еще раз посмотрел на сорванный в участке шерифа плакат. Последний раз Нильса Хэммиша видели на востоке от Кейптауна… Подняв голову и взглянув на возвышающиеся горы в той стороне, Артур прикинул, что мест для убежища должно было быть предостаточно.

Забравшись на лошадь, мужчина выехал из города.

Поднимаясь выше и выше над долиной по предгорью, Морган мерно покачивался в седле. Здесь было свежо, но солнце пригревало чуть сильнее, тем самым создавая баланс в прохладе, от которой не хотелось плотнее запахивать куртку.

Артур поглядывал по сторонам, выискивая на подъеме скрытую тропу или темную расщелину в горах, которая могла бы оказаться пещерой. Но пока ничего особенного не встречалось.

Конечно, этот Хэммиш мог напротив уйти в долину или вовсе убраться подальше от Кейптауна, но следы его пребывания должны были где-то остаться: будь то отпечатки подошвы в грязи, пепелище костра, консервные банки и какие-нибудь еще отбросы.

Где-то недалеко послышался волчий вой, и кобыла заметно занервничала, пригарцевывая и сдвигаясь боком к краю дороги, которая обрывалась резким склоном.

— Воу, воу. Успокойся, девочка, — дернув поводья в противоположную сторону, Артур похлопал лошадь по шее и настороженно посмотрел в сторону звуков.

Кобыла всхрапнула в ответ и пошла быстрее, вынужденная все равно заметно притормаживать по воле наездника. Уровень ее беспокойства рос, а значит зверь подбирался ближе. Решив не дожидаться нападения, Морган вынул револьвер и предупреждающе выстрелил в воздух.

Громкий звук подхватился эхом и разнесся по округе, теряясь среди деревьев. Кобыла взбрыкнула и заржала, но Артур сдавил ее бока, не позволяя скинуть себя.

Выстрел отпугнул волков, но продолжая движение, мужчина еще не раз слышал их призывный вой и даже заметил несколько капканов недалеко от дороги, по которой ехал.

Наконец удача улыбнулась ему — сбоку, как и ожидал Морган, обнаружилась узкая тропа с поломанными ветками, которую нельзя было бы заметить смазанным взглядом. Она уходила вверх, извиваясь недалеко от тонкого горного ручья, тянувшегося ледяной прохладой.

Решив разведать путь пешком, Артур оставил лошадь у ручья и снял с седла двустволку. Применять ее на Хэммише он не собирался, но в случае нападения волков ружье было бы не лишним.

Следующие полчаса он внимательно шел по петляющей тропе, выведший в итоге к небольшой горной возвышенности. Здесь капканов стало больше, а кое-где, в уже подсохшей земле, сохранился отпечаток копыта. Осторожно идя по следу дальше, Артур приметил углубление в скале, прикрытое ветками, и кострище.

Скрывшись за деревом, он немного подождал, но так и не услышал никаких звуков, свидетельствующих о том, что кто-то находился рядом.

Держа револьвер наготове, мужчина пробрался внутрь.

Пещера была чуть больше, чем казалась снаружи и явно была уже неплохо обжита. Глаза не сразу привыкли к полумраку, но он успел разглядеть спальный мешок, тюк с вещами, даже сколоченный из ящиков стеллаж, на котором вперемешку валялись закрытые и открытые консервы, пачки сигарет, несколько карточек и патроны. Там же примостился масляный фонарь, но включать его Артур не стал, не желая привлекать постороннее внимание столь явным свидетельством вторжения.

Но кое-что Морган обнаружил спустя минуты в самом дальнем затемненном углу.

Мальчишку, затаившего дыхание и вжавшегося спиной в холодный камень.

И судя по всему ему было страшно. Округлившиеся глаза на перепачканном лице мгновенно заслезились. Размазанные соленые дорожки высохли на щеках, но сейчас могли обновиться влагой.

Ужас, страх, вспыхнувший в расширенных зрачках, выплеснулся наружу вместе с всхлипом. Но только всхлип оказался наполовину задушен кляпом, который вставили ребенку в рот.

Лесли Буну было на вид не больше десяти лет. Сын Джорджи Буна, умершего четыре года назад от воспаления легких и Амелии Кэмвил, ставшей вдовой на короткое время. Отчим, Джек Корнэл, работал на лесопилке и, конечно же, не мог заметить отца Лесли.

Но мальчик не жаловался — его не били и никак не выказывали неприязнь. Хотя и было видно, что его меньшую сестру Джек любит намного больше. Но самого мальчика это не волновало. Джек брал его порой на охоту на птиц, объяснял и показывал, как работать по дому и правильно латать старую крышу дома.

Это утро мало чем по началу отличалось для мальчишки: он снова шел на лесопилку к Джеку. Лесли прогуливался по дороге, остановился у небольшого ручья, чтобы напиться и…

Разве мог он знать, что следовало бежать? Невольно увидев Нильса Хэммиша у противоположного берега, Лесли поставил под угрозу пребывание бандита в его тайном логове.

Зажмурив глаза, мальчик постарался сжаться ещё больше. Лесли был уверен, что это Хэммиш, который рванул утром к нему и поймал за шиворот. Он не смог убежать, а потом оказался здесь.

Заерзав, кусая кляп, Лесли всхлипывал. Слезы прорвались: мальчик и так практически не различал черты лица приближающегося силуэта, а оттого расплакался еще больше. Веревки больно натирали запястья и щиколотки, ссадины по всему телу болели, но больше всего болела скула, по которой его ударили. Несколько раз он хорошо получил от Нильса, когда просил отпустить его и клялся, что ничего не расскажет. Но Лесли бросили на пол в пещере как мешок, а когда мальчишка попытался убежать — ударили и связали. Хэммиш обещал его прирезать или продать, как продают рабов, по его словам, в некоторых городах: «Всем нужна прислуга. А ты, щенок, может и выльешься мне в долларов пятьдесят».

Вот и сейчас Лесли дрожал, как лист на ветру. Ему было страшно. Так страшно, как никогда в жизни.

«Черт возьми. Ублюдок».

Подойдя к мальчику ближе, Артур приподнял раскрытые ладони, придерживая револьвер двумя пальцами. Он мельком обернулся назад и прислушался, пытаясь понять, не подходит ли кто-то к пещере.

— Не бойся, приятель. Я тебя вытащу отсюда, — еще раз оглянувшись, Морган убрал оружие обратно в кобуру и достал нож, присаживаясь на корточки перед парнишкой, — Сейчас я развяжу тебя, а затем мы уберемся отсюда. Ладно?

Он говорил шепотом и внимательно слушал каждый звук. Лесли продолжал всхлипывать. Ему всегда говорили, что мужчины не плачут. Но сейчас, смотря на незнакомца, принявшегося перерезать веревку на его ногах, он не мог сдержать рвущийся плач.

Наверное, это и помешало Артуру услышать чужое приближение. Но заметить подкрадывающегося со спины Хэммиша, удалось Лесли. Глаза мальчика округлились от страха, и он дернулся назад, истошно замычав.

— М-м-м…ннн-г-х!

Артур приподнял голову на звук, но не успел понять, в чем дело.

Нильс не мешкал. Камень в его руке с замахом опустился на голову Моргана. Удар вышел крепким — тысячи болезненных вспышек взорвались в виске, перед глазами поплыло, а затем потемнело. Артур завалился на бок, пытаясь удержаться в сознании. В этот же момент на руку, в которой все еще был нож, наступил грязный сапог и придавил пальцы. Пришлось отпустить рукоять и сдержать болезненный стон, когда чужая нога отбросила нож в сторону, чиркнув мыском сапога по руке, раздирая в кровь пальцы Артура о камни.

— Ты еще какого дьявола у меня забыл?

Нильс схватил чужака за грудки и перевернул на спину, оскалив желтые гнилые зубы. Сам он был похож на покоцанного жизнью медведя с кудлатой бородой, в скатавшейся проеденной молью меховой накидке.

— Можешь считать дьяволом меня самого, — сдавленно проговорил Артур и швырнул ему в глаза каменную крошку, зачерпнутую с пола пещеры.

Яростно взвыв и отшатнувшись от неожиданности, Хэммиш слепо заморгал, закрывая лицо одной рукой, а второй замахиваясь для нового удара камнем.

Артур воспользовался его заминкой и через силу поднялся, уворачиваясь от удара. Нильс проломил бочку и застрял в ней рукой, но, выпустив камень, через две секунды уже оказался свободен. Жмуря глаза и скалясь, он вынул из-за пояса нож, делая выпад в сторону Моргана. Артур выхватил револьвер из кобуры, но Хэммиш бросился прямо на него, не дав времени на выстрел.

Снеся и без того еще с трудом стоявшего на ногах мужчину к стеллажу, похититель выбил револьвер у него из рук. Банки консервов с металлическим стуком посыпались на пол, мешаясь под ногами. Нож Нильса оказался у горла Моргана, но мужчина ударил лбом ему в переносицу, а затем перехватил за запястье, выкручивая кости почти до хруста и направляя лезвие в сторону от себя.

— Аргх, сукин сын!

Взревев, Хэммиш брызнул слюной; кисть прострелило яркой вспышкой боли. Перехватывая второй рукой незнакомца за плечо, он напрягся всем телом и постарался вбить противника затылком в стену. Но чертов стеллаж мешал ему. Тогда цепкие пальцы исчезли с плеча, и сильный кулак прилетел прямо в открытый бок Моргана.

Быстро повторяя удар, Нильс стремился попасть в ребра и вырваться. Артур сдавлено охнул и выпустил выкрученную руку Хэммиша из захвата. Нож рассек воздух резким движением вниз, норовя порезать Артуру грудь и живот. Так бы и случилось, но горе-стеллаж, сбитый из подгнивших дощечек, чудом проломился, позволяя мужчине отшатнуться назад.

— Я тебе кишки выпущу!

Лесли визгливо замычал из своего угла, жмуря глаза и давясь всхлипами. Ему было безумно страшно. Ведь если Хэммиш убьет этого мистера, то он может сгоряча прирезать и его. И он тогда точно никогда больше не увидит маму… Мальчишка мог бы воспользоваться моментом и хотя бы попытаться ползком выбраться из пещеры, а там уже что-то придумать с веревками. Но страх сковал его до глупого замирания пойманной мыши.

Единственное, что он мог — наблюдать за борьбой двух мужчин и плакать.

Нильс взревел и ударил ножом снова. Однако Артур вовремя поднырнул ему под руку, отчего бандит попал в дерево и застрял в нем лезвием. Бросив оружие, Хэммиш развернулся и отшатнулся к стене от резкого удара в лицо.

Адреналин от драки учащал пульс, прочищал сознание и заставлял Моргана двигаться быстрее, игнорируя остаточное головокружение. Он прикидывал насколько далеко от него лежал выбитый револьвер и нож, и сможет ли он вырубить Нильса, чтобы доставить его к шерифу живым. Но в данной ситуации действовать осторожно и что-то гарантировать было невозможно.

Тряхнув головой, Хэммиш бросился вперед. Его низковатое, крепко сбитое тело почти навалилось на Моргана. Кулак врезался несколько раз в бок, а затем с силой полетел в лицо. От крепких ударов Артура согнуло и повело в сторону. Он споткнулся о кусок веревки и свалился почти к ногам Лесли, еще громче взвывшего от этого.

Самодовольно, уже чувствуя себя победителем, Хэммиш устремил взгляд на валяющегося на полу мужчину и неспешно повел плечами. Похищенный им мальчишка забился в своем углу, запрокидывая голову и зажмуривая в панике глаза.

Но Артуру это все оказалось лишь на руку. Приподнимая голову, пытаясь прийти в себя, он чувствовал вкус крови во рту. Челюсть ныла, новая боль в ней переплеталась со старой — оставленной вчерашней дракой. Но умирать здесь он не собирался. Приподняв голову, Морган увидел, что нож оказался совсем рядом. Стоило чуть вытянуть руку и вот оно — спасение.

— Ну что, ковбой, пора прощаться с жизнью? Я придушу тебя голыми руками. Так приятнее.

Вновь рывком повернув Артура на спину, Нильс сел на него сверху и вцепился руками в шею, давя перекрестом больших пальцев на кадык. Морган вцепился одной в его запястья, отвлекая будто бы жалкой попыткой ослабить давление, а второй изо всех сил потянулся к ножу. Кончики пальцев задели холодное лезвие, потянулись дальше и пододвинули к себе.

Воздуха начинало не хватать: трахея вдавливалась глубже, горло першило, кровь приливала к лицу. Артур захрипел, но все его усилия были обращены лишь к ножу. И подтянув его достаточно близко к ладони, мужчина перехватился за рукоять и рывком вонзил лезвие в шею Нильса. Бандит дернулся. В глазах промелькнуло непонимание, затем боль, гнев, страх… Силы в руках стало меньше.

Приоткрыв рот, Хэммиш булькнул. Кровь заполоняла рот, сочилась через губы и капала на грудь и шею лежащего под ним мужчины.

— Нннннн!!! Мхмхмхмх! — Лесли взвыл еще громче, так и не открыв глаза. По затишью стало понятно, что кто-то проиграл. И мальчику было страшно узнать, что победа осталась за Нильсом.

Отпуская нож, Артур закашлялся, отворачивая голову чуть в сторону и силясь приподняться. Хэммиш все еще сидел на нем, пытаясь дотянуться до своей шеи. Но жизнь покинула его быстрее, чем он успел это сделать. Тело ослабло, и повалилось на Моргана, если б тот вовремя не пихнул его с себя в бок.

— Все… кхах-кхах… нормально, парень… Все… нормально.

Кашель чередовался с глубокими вдохами, сердце заходилось в бешеном ритме, в висках и челюсти пульсировала боль. Скалясь, Артур сел на пол пещеры и стер с лица и шеи кровь, напротив больше размазывая ее по коже.

— Все в порядке…

***

— Миссис Бун…

— Нет, вы меня послушайте, шериф!

Повышая голос Амелия, вдова покойного Джоржди Буна, прервала Джеймса. Стоя у стола, вцепившись в него руками и почти нависая над ним и Фостером, женщина не собиралась униматься. Она влетела в участок точно рассерженная фурия, практически сбив с ног уходящего Майлза, зашедшего с очередной дурацкой жалобой. Пополневшая в сравнении с первым годом после утраты мужа, раскрасневшаяся от переживаний, она едва сдерживала крики.

Джеймс вздохнул: час от часу не легче. Сперва ночная драка в салуне, затем не менее тяжелое утро; не проходящее желание отоспаться, которое то и дело наскакивало на него и вызывало головную боль в височной области. И чертов Артур Морган, который, казалось, доставит ещё много проблем. Своему чутью Джеймс верил, а сейчас оно говорило ему…

— Он совсем маленький… Понимаете?! Он ведь совсем отбился от рук после…

— Миссис Бун. Лесли одиннадцать лет. Я в его возрасте сбегал из дома с другими мальчишками на земли Комачи! И никто, замечу, никто не устраивал истерик у шерифа Бирмингена!

Мрачно прервав Амелию, Фостер взялся за бумаги, ясно давая понять, что он занят. Но когда такая мелочь могла остановить обеспокоенную женщину, пекущуюся о ребенке?

— Не разговаривайте со мной таким тоном, шериф! Не смейте, я мать, которая потеряла мужа и…

— Бросьте, Амелия, Лесли просто…

— Целый день?! Он отправился на лесопилку к Джеку рано утром и к обеду должен был вернуться. Он всегда возвращается к обеду. А сейчас уже вот-вот начнет вечереть!

Сдержав рвущееся проклятие, Джеймс качнул головой и прицокнул языком. Что он мог сделать? Пойти на поиски мальчишки? Куда? В лес? Так можно потратить больше недели, и ради чего? Можно было послать Данко прочесывать окрестности, но тот сейчас был занят фермерами Боуи, которые жаловались на разгулявшуюся рядом стаю волков, терроризирующую скот.

— Во-первых, вечер еще не наступил. Возможно он встретился с друзья и гуляет где-то рядом, в… В заброшенном амбаре? Это же дети, миссис Бун. Думаю, мальчишки Кирби и Боуи подтвердят все и…

— Я была в этом чертовом амбаре, Фостер! Я была у стервы Кирби и этой чванливой толстухи Боуи! Его нигде нет, моего Лесли нет…!

С другой стороны… Мальчик мог заблудиться, его могли загрызть те же звери, или он попал в капкан. В волчью яму или ещё что…

— Мистер Фостер, прошу вас… — внезапно женская рука перехватила его за запястье, и Джеймс резко поднял голову. Тонкие пальцы постарались чуть сжать, но в то же время касались… Мягко? Заставляя проглотить внутреннее негодование и решение выставить вон паникующую раньше времени мать.

Джеймсу хотелось прервать это прикосновение, но взгляд встретился с взглядом Амелии. Больше всего на свете Фостер не любил женские слёзы.

— Джеймс… У тебя же самого есть дочь. Ты же понимаешь меня. После смерти Джорджи… Лесли — это все, что у меня осталось от него… Прошу тебя. Ты же сделал бы все ради своей Катрин.

Дьявол, эта женщина знала, куда бить!

Фостер прикусил нижнюю губу. Мягко высвободив руку из хватки миссис Бун, он провел ладонью по волосам.

Амелия была права. Ради своей Катрин он бы выехал сразу. Ради её смеха, голоса; ради того, как она звала его — «Папа! Папа!», — так радостно смеясь, когда они играли в прятки. Ради того, чтобы видеть веселые искорки в её серых глазах, когда она садилась к нему на колени и трогала щетину, называя колючим ежиком.

Фостер понимал всё. И от этого было невозможно отказаться.

— Ладно, я… Кхм… Поищу твоего сына.

— Спасибо, Джеймс, спасибо… Я…

— Не благодари.

Пальцы женщины оказались на его плече и слегка сжали. Глаза Амелии, полные слез и благодарности, заставили отвести собственный взгляд. Шерифу не нравилось, когда им пытались манипулировать. Но ради ребенка он был согласен на многое. Это же всего лишь ребенок, беззащитный и невинный.

Проводив взглядом выходящую из участка миссис Бун, Джеймс с пол минутыпосидел и встал. Начав собираться и надев патронташ поверх плаща, Фостер не сразу осознал, что замер на месте. Углубившись после Амелии Бун в мысли о собственной дочери и тому, как давно мужчина не видел её, шериф очнулся от громкого женского вскрика.

Надев шляпу, надвигая её на лицо дабы укрыться от яркого солнца, Джеймс поспешно вышел из участка. Шпоры на сапогах позвякивали при каждом шаге. Но далеко идти ему было не нужно. Увиденное, порядком удивило его и заставило положить руку на рукоять револьвера.

Лицо Артура Моргана представляло собой еще более плачевное зрелище, нежели утром. Мужчина выглядел помятым и уставшим; заляпанная кровью одежда запылилась. Фостер сразу заметил вторую лошадь и висящее тело на ней, привязанное к седлу.

— Убийца! Проклятый изверг! Ты… Ты…! Похититель! — маленькие, но острые кулачки Амелии Бун обрушились на Моргана, стоило ему слезть с лошади.

Удары, пусть и более слабые в сравнении даже с подзатыльником, который мог отвесить мужчина, сыпались вихрем на грудь.

Амелия первой увидела едущего всадника, а затем услышала голос своего сына. Её бег был стремителен. Полная отчаяния и терзаний, она напала как коршун, видя угрозу в чужаке и пытаясь спасти единственного ребенка.

— Ты… мой сын! Мой маленький мальчик! Ублюдок, я сама тебя четвертую!

— Мам… Мама, мама не надо! Дядя Артур… — пытался перебить ее Лесли, оставшийся в седле Моргана.

— Что ты делал с моим сыном?!

Не слыша слов ребенка, Амелия продолжала наступление. По её щекам струились слезы. Громкая и сильная пощечина оставила след на лице Моргана, а следом её рука метнулась к чужой кобуре с револьвером.

Совсем не думая, что делает, миссис Бун готова была застрелить этого человека.

Вовремя перехватив одну ее руку, а затем и вторую, Артур с силой сжал их. Пощечина хоть и разлилась жжением по коже, но меркла в сравнении с более сильными отметинами драки с Хэммишем. Он сдавливал пальцы и причинял боль этой женщине намеренно, потому что все его слова пролетали мимо нее.

— Я ничего не делал с твоим сыном, женщина! Ясно? Успокойся! — рявкнув, Артур оттолкнул Амелию в сторону от себя.

Что такое обезумевшая мать он прекрасно понимал — Эбигейл Марстон устраивала разнос и полоскала мозги всем, когда что-либо случалось с Джеком. Аналогично ей, он понимал и состояние миссис Бун. Но позволять поднимать на себя руки, мужчина не собирался.

— Я вытащил его из чертовой пещеры! Он в полном порядке.

— А-а-ах! Ты… Ты…!

На крики женщины стали выглядывать люди из салуна и соседних домов. Даже цирюльник Бак выглянул из своей каморки, протирая очки и доставая трубку, чтобы набить её табаком.

— Это ты… Это ты его украл!

Когда мужчина потянулся к мальчишке, чтобы снять его с лошади, Амелия Бун рванула вперед, но оказалась перехвачена шерифом со спины.

— Пусти… Пусти меня! Ты… Ты не посмеешь меня останавливать, я требую правосу…

Притиснув ее к себе крепче и оттягивая в сторону от Моргана, Джеймс раздраженно прикрикнул:

— Тише, женщина! Успокойся, твой сын жив! — но она не утихала, продолжая выбиваться и из его рук, — Амелия, черт тебя подери!

Лесли побежал к матери, стоило его ногам коснуться земли. Крепко обняв за талию, он уткнулся лицом в ее живот. Фостер отпустил руки женщин и отошел на шаг в сторону, цепляясь большими пальцами за бляшку ремня. Наблюдая за семейным воссоединением все, казалось бы, позабыли о второй лошади и закрепленном на ней теле.

— Мам, дядя Артур правда мне ничего не сделал! Он меня спас! — вскинув голову, Лесли затараторил с заходящимся дыханием, — Я шел к отцу и увидел мужчину. Мне нельзя было его видеть, и поэтому он накинулся и связал меня. Он говорил страшные вещи и не хотел меня отпускать! Но потом пришел дядя Артур и надрал ему задницу!

Последнее прозвучало с нескрываемым восхищением. Лесли даже забыл, что его могут отругать за такие слова.

Артур тем временем отвязал поводья второй лошади от своего седла и подвел ее к шерифу. Достав из кармана свернутый в шесть раз плакат о розыске, он пихнул его Фостеру в перекрещенные руки и отпустил поводья.

— Живым не получилось. Он держал мальчишку в плену и дрался, как бешеный медведь.

— Ну мам….Все хорошо! Я цел! Дядя Артур…

— Прекрати называть так этого….Человека, никакой он тебе не дядя! — бормотание сквозь проступающие слезы Амелии становилось тише.

Она присела на землю, продолжая обнимать сына, трогать его лицо и стирать несуществующую грязь с его щек.

— Ох, Лесли… Больше никогда, слышишь меня? Никогда…

— Мам!

Джеймс слышал это все со спины, но не отводил взгляда от Артура Моргана. Плакат так и слетел на землю, не оказавшись подхваченным.

Обойдя «охотника» и остановившись у свисающего тела, шериф взялся за сальные волосы и потянул за них вверх, открывая взору посеревшее лицо. Узнать Нильса Хэммиша было очень легко. Глаза мертвеца, поддернутые пеленой смерти, остались открыты. В приоткрытом рту запеклась кровь, гримаса осознания застыла на лице. На шее виднелась глубокая смертельная рана. Смотреть здесь больше было не на что.

Беря лошадь за поводья, Джеймс кивком головы указал Артуру на участок. За мальчика он больше не переживал.

— Лесли? Лесли, куда ты…

Неожиданное крепкое объятие заставило Моргана, двинувшегося за шерифом, остановиться. Мальчик буквально врезался в него и крепко обнял, сжимая пальцами одежду на спине и прижимаясь щекой к его торсу.

— Спасибо еще раз, что вернули меня к маме… — тихо шепнув, Лесли шмыгнул носом и сдержал слезы, которые так и хотели вылиться из глаз.

Артур озадаченно опустил взгляд на темную макушку, чуть приподнял и развел руки, не уверенный в том, как лучше повести себя дальше, чтобы не нервировать мать мальчика.

— Лесли, идем домой, отпусти мистера…

— Дядя Морган обещал показать мне, как драться на ножах!

Почувствовав руку матери на плече, пытающейся его оттащить от чужака, Лесли напрягся сильнее.

— В другой раз, приятель. Не будем еще больше нервировать твою мать, — чуть улыбнувшись, Артур мягко похлопал мальчишку по спине.

Фостер, также предвидя новый виток буйства со стороны Амелии из-за растущего негодования, подошел ближе и взъерошил Лесли волосы.

— Мистеру Моргану нужно пройти со мной в участок, молодой человек. А Вам — сопроводить матушку домой, — приподняв край шляпы, Джеймс усмехнулся на закивавшего Лесли, который, наконец, отпустил Моргана и позволил матери взять себя за руку.

Привязав лошадь Хэммиша с его же телом к крыльцу, мужчины зашли в участок. Артур позволил себе провести ладонью по побитому лицу и кашлянуть, обхватив на мгновение кадык.

Неприятное ощущение от удушения все еще оставались в горле, и доставляло сильный дискомфорт.

До возвращения в Кейптаун он еще успел привести себя в относительный порядок, найдя вниз по спуску ручей, в котором удалось обмыть окровавленное лицо и шею. Однако ворот рубашки и грудь до жилета безнадежно были запачканы кровью.

— Вам стоит отдохнуть, мистер Морган… И привести себя в порядок.

От взгляда Фостера ничего не укрылось. В момент, когда Артур выдал себя жестом, кашлем, шериф рассматривал его внимательно. И подмечал новые следы борьбы. Утром Морган был не так разукрашен, да и на шее последнего уже виднелись свежие синяки от пальцев и полос ногтей.

— Не прошло и суток, а вы становитесь местной звездой. Такими темпами в Кейптауне скоро мне работы не найдется.

— Так и занялись бы ей сами, шериф, — Артур хмыкнул, не особо желая вести долгие разговоры. Он и правда был бы не против отдохнуть и съесть чего-нибудь горячего.

Джеймс с усилием сдержался. Его ноздри дрогнули, как у рассерженного животного, втягивая воздух. Взгляд мужчины снова стал сосредоточенным. Открывая ящик стола и доставая пачку купюр, Джеймс отсчитал нужную сумму и положил ее на стол. Несмотря на то, что разговор между ними снова переходил на штыки, Джеймс умел уступать. Временно уступать.

— Как вы нашли старого ублюдка Хэммиша? Мы несколько раз натыкались на его лежбища, но старик не задерживался подолгу и довольно хорошо знал эти леса и горы. Зимой было сложно поймать его.

Шериф снял шляпу и повесил её на край спинки стула. Его взгляд, уже практически полностью спокойный, устремился на Артура.

— Мистер Морган, несмотря на наше с вами не столь радужное общение, я благодарен вам за спасение мальчишки. Лесли — хороший ребенок. Не ясно лишь, какого черта он оказался в руках этого ублюдка.

— Возможно, мне повезло. Он обжил пещеру милях в двадцати от города на восток, выше к горам от основной дороги. Я заметил сломанные ветки и пошел по следу. Нашел капканы, а оттуда уже увидел пещеру, прикрытую ветками. Лесли заметил Хэммиша у воды, как я понял. Не знаю, что он собирался делать с ребенком, но парнишке крупно повезло.

Потянувшись к деньгам, мужчина убрал их в карман, не пересчитывая.

— У вас в округе много волков. Они голодные и злые, весной у них появляется потомство и нужно кормить молодняк. Зря ребенка посылают одного через лес.

— Да уж, мальчишке повезло. Хэммиш уже похищал людей, и все что от них оставалось — кости и тряпье. Миссис Бун вряд ли бы перенесла потерю сына после мужа. Теперь он точно будет под ее орлиным присмотром. А что касается волков…

Качнув головой, Джеймс пожал плечами.

— Мы справляемся. Каждый год ставим капканы, время от времени ведем отстрел.

Шериф понимал, что ему еще предстоит заняться телом Нильса и переправить его в соседний город. Насолил Хэммиш не только в Кейптауне.

— Мистер Морган, вы решили задержаться в нашем городе?

Внезапный вопрос вновь воскресил напряжение в воздухе, и Фостер продолжил, прерывая возможный ответ:

— Вас никто не гонит. Кейптауну не помешают умелые руки.

— А утром все выглядело иначе, шериф, — Артур откровенно усмехнулся, потерев щетинистый подбородок.

— Вы не внушаете доверия, мистер Морган.

Улыбнувшись, Джеймс не стал скрывать легкого проскочившего веселья в глазах. Которое, впрочем, так же быстро исчезло.

— К тому же до сих пор неясно, что у вас на уме.

— Что ж… — Артур огляделся по сторонам и слегка пожал плечами, возвращая взгляд к Фостеру. — Время поможет выяснить это. Хорошего вечера, шериф.

========== Chapter 4. Do you talk to the animals? Do you hold their lives from a string? ==========

Эрл всегда старался подниматься с утра как можно раньше. Не умываясь, не завтракая и не поднимая никого из членов семьи, он выбирался из дома и шел в конюшню и к загону с лошадьми, чтобы поздороваться и узнать как их дела. Молодой человек очень ждал, когда ночи станут теплее, и он сможет перебраться спать на второй этаж конюшни, чтобы быть еще ближе и болтать по ночам.

Прохладный воздух забирался под посеревшую рубашку, заставляя Эрла ежиться, пока он быстро пересекал загон, видя только трех из восьми лошадей на краю. Они были взволнованы и сторонились чего-то. Шаг парня ускорялся, а затем сорвался в бег.

Лямка джинсового комбинезона спадала, но Эрл не поправлял ее. Он, прихрамывая, бежал к сломанной части загона. А когда добежал, то увидел вдалеке за ним темное пятно и стаю кружащих птиц. Сознание начала бить паника, тело потряхивало от не оформившегося страха.

Эрлу очень хотелось закрыть глаза, зажать уши руками и отвернуться. Птицы кричали и били крыльями для него слишком громко. Эти птицы были плохими. Очень плохими. И не предвещали ничего хорошего. Может быть, стоило позвать сестру и ее мужа? Они прогнали бы птиц и посмотрели, что стало объектом их внимания. А он вернулся бы к лошадям, спросил у них, что произошло и где остальные… Остальные. Где они? Убежали? Почему они сломали забор и убежали? Ведь Эрл их очень любил и ухаживал за ними. Он чистил их, кормил, менял сено и постоянно убирался в стойле. Угощал яблоками. Почему они убежали?

Отвернувшись и закрыв руками уши, Эрл шумно вдохнул и выдохнул. Мать велела ему успокаиваться счетом до трех в такие моменты, держать себя в руках. Выдохнуть и собраться. На раз-два-три.

Раз-два-три.

Раз-два-три.

Зажмурившись, молодой человек заставил себя повернуться и слепо переступил через дыру в заборе. Идя по полю, медленно и через силу, Эрл прижал ладони к груди, чтобы удержать быстро бьющееся сердце. Казалось, что оно возьмет и пробьет ему грудную клетку, а так был шанс поймать его и не испачкать на земле.

Птицы пикировали вниз и присаживались, скрывая лежащий черный комок своими крыльями. Они вскрикивали и клевали, бились, отгоняя друг друга. Эрлу было очень страшно приближаться к ним, но он чувствовал, что должен это сделать.

Подняв кусок какой-то ветки, молодой человек неуклюже кинул ее в стаю птиц, заставив их вспорхнуть.

Нижняя губа Эрла затряслась, и он резко отвернулся, закрывая глаза руками.

— Р-р-р…ру… Р-рут!

Выговорить имя сестры, как и любое другое имя и слово, ему было трудно с первого раза. Язык не слушался, сбрасывая звук, а горло слабело.

— Р-р-руууут! — прозвучало чуть громче, но все равно сорвалось под конец от подступившего рыдания.

— РУУУУУУУТ!

***

Угол стола шерифа беспрестанно качался, стул перед ним поскрипывал. Эрла уже немного подташнивало от этого, но он не мог заставить себя остановиться. Придерживая спадающую с плеча лямку джинсового комбинезона, он смотрел в одну точку — на самый край стола — и боролся с желанием снова разрыдаться.

— М-мистер Фостер, я… — он выдохнул, но это не помогало. Губы сами растягивались, лицо кривилось. И он не выдержал, чувствуя, как по щекам снова покатились слезы, — Я… Ааааа…

Молодой человек зарыдал и согнулся пополам, пряча лицо в сгибе локтя.

Так длилось уже десять минут. Эрл Хемпс пытался рассказать шерифу о том, что произошло, но картинка так четко вставала перед глазами и так пугала парня, что он не мог сказать ничего членораздельного.

— Т-там… — судорожный выдох, — Там… Я…

Он выпрямился и шумно задышал, а затем закусил губы и замотал головой, подавляя новый всхлип.

— Я в-вышел, а… Т-там.

Дернувшись от резкого хлопка ладони помощника шерифа Данко по столу, Эрл отвернулся от двоих мужчин еще сильнее.

— Черт побери, Эрл! Скажи уже, что произошло?! Или я сейчас пойду за твоей сестрой, чтобы она объясняла все за тебя! Как обычно.

— С-собака н-на-аша л-лежит. К-кровь… И… и… — выдавив из себя отрывистые слова, парень сильнее закачался на стуле, вытирая нос тыльной стороной ладони.

Не отняв ее от лица, он снова всхлипнул и запищал в тихом плаче, вцепившись в руку зубами.

Боль от укуса кольнула и заставила померкнуть в голове образ их загрызенной сторожевой собаки.

— Н-не с-с-спит. Со-о-ов-всем. Д-дерев-вяшка вы…в-вы…в-в-выбит-та. И п-пяти н-нет. Я… Я.

— Что пяти? Кто не спит? Твою ж мать…!

— Данко, черт тебя подери!

Повысив голос на своего помощника, Джеймс тут же пожалел об этом. Парень перед ними сжался и вновь зарыдал. Фостер понимал, что сделал лишь хуже. Конечно, его терпение было не безграничным и за десять минут блеяния хотелось либо надавить и вытянуть всю историю либо выставить вон. Как он обычно поступал с пьяницей Мерфи или вечно жалующимся беззубым Майлзом.

Но с Эрлом Хемпсом так было нельзя.

«Бедный мальчик», — говорила каждая бабка города Кейптаун.

«Полоумный идиот, лучше бы сдох и не мучился», — сплевывали мужчины.

«Тяжелая ноша для семьи», — сплетничали женщин.

Джеймс склонялся к жалости и желанию защитить этого парня.

— Джеймс, пока до него дойдет, что надо говорить…

— Данко, прекрати…

— Что прекрати?! Что?! Слушать этого идиота?! Смотреть на его сопли и слюни?! А? Эй, Хемпс, я с тобой разговариваю, оторви морду от руки и скажи уже внятно хоть что…!

— Данко, блять, прекрати орать!

Резко встав, Фостер уставился на своего помощника. Данко под пристальным взглядом через несколько мгновений поднял ладони в откровенном жесте «Делай, что хочешь!», отошел назад и оперся о стену. На его лице отразилась гримаса отвращения к рыдающему парню. Скрестив руки и поджав губы, он едва сдерживал кривую ухмылку.

Джеймс оскалился в ответ. Он не разделял агрессии помощника в адрес молодого Хемпса, хоть нервы уже и пошаливали. Возможно, всему виной было врожденное стремление Фостера к правопорядку.

Шериф обошел стол и присел на край, с которого Эрл не сводил до этого взгляда.

— Эрл?.. Хэй, Эрл, послушай меня, парень… — ладонь легла на подрагивающее плечо, пытаясь удержать парня от раскачивания.

Стараться перехватить взгляд Эрла было бесполезно всегда — шериф уже даже не пытался.

— Давай по порядку. Ты увидел вашу собаку?

Почувствовав, как тело под рукой снова вздрогнуло, а парень тихонько заныл, Фостер быстро перевел тему:

— Хорошо-хорошо, успокойся. Где выбита деревяшка, Эрл?

— В з-за.за-агоне. Н-ночью л-лошади г-гу., — Эрл сглотнул, облизнув губы и повел плечом, сбрасывая руку шерифа отсаживаясь на стуле чуть дальше от него.

Прикосновения не нравились ему также как и прямые взгляды. Люди всегда таращились на него и глаза у них были то злые, то жалостливые. А потому смотреть в них не хотелось. Животные были лучше. Касания же причиняли боль или заставляли терять равновесие. Кроме маминых. Но мамы больше не было. Поэтому касаться себя Эрл разрешал только Рут.

— Г-гуляли… Я н-не з-заводил их. З-зв… Звезды б-были к-крас-сивыми. Он-ни хотели п-посмотреть.

— Может, все-таки позвать его сестру? — хмыканье и слова Данко сочились сарказмом, — Звезды, лошади. Джеймс, давай закончим этот бред и…

— Хорошо, Эрл. Хорошо, — не обращая внимания на своего помощника, Фостер постарался улыбнуться Хемпсу. — Они смотрели на звезды. Что произошло потом, парень?

— Он тебе сказочку расскажет, шериф. Как лошадки звезды считали и ускакали, — хохотнув, мужчина вздохнул и с тоской уставился в сторону двери.

Они теряли время. По его мнению, ничего путевого услышать не удастся.

В отличие от шерифа, мексиканец не собирался разбираться в бреднях полоумного идиота.

Эрл скривил губы, но на этот раз уже не от очередного всхлипа. Пусть он и был не таким как все, но отлично понимал, когда его обзывали. И молодому человеку это не нравилось, хотя в большинстве случае он старался не заострять внимания, понимая свою ограниченность.

— С-сказку, — кивнув один, затем второй раз Эрл неуверенно усмехнулся, — Хах, я з-знаю од-дну с-сказ-зку.

Он продолжил кивать, чуть поворачивая голову в сторону Данко. Так чтобы не смотреть на него, но держать в поле зрения. Как лошади.

— Р-рут, м-малышка, ск-сколько еще мне ж-ждать? Или м-мне н-надо арестовать т-твоего м-мужа, чтобы п-побыть н-наеди-ине с-с тобой.

— Я тебе…. Язык, сука….

Джеймс среагировал быстро. Перехватив рванувшего к Эрлу Данко, Фостер не позволил ему добраться до парня. Его помощник был крепким и довольно сильным мужчиной, остановить которого было крайне сложно. Если он выходил из себя, то несся как бык, ломая все на своем пути. К счастью такое случалось не часто… Но сегодняшний день счастливым определенно было не назвать.

— Я З-ЗНАЮ Т-ТВОЮ С-СКАЗКУ! — вскочив со стула и забежав за стол шерифа, Эрл заорал в сторону Данко.

— Рот закрой, вшивый… А-а-а, пусти меня! Пусти, я сказал!

Оттолкнув мексиканца назад к стене, Джеймс качнул головой. Его помощник дернулся вперед и снова наткнулся на шерифа, сцеживая ругательства.

— Все-все… Я спокоен. Я. Абсолютно. Спокоен. Джеймс… Не трогай меня, все нормально! — освобождая руки от очередной хватки не подпускающего Фостера, Данко приподнял ладони и шумно выдохнул через нос.

— Лучше выйди и проветрись. Давай, оставь нас.

— Нет уж, я послушаю «историю» этого… Да, Эрл? Расскажи-ка историю, мать твою!

— З-знаю! Я все п-про вас знаю!

Эрлу было безумно страшно. Так страшно, что он схватил чей-то револьвер, лежащий на столе Фостера, и трясущимися руками стал целиться в мужчин.

— З-ЗНАЮ!

Оружие оказалось тяжелым, а потому дуло то и дело опускалось вниз. Но Эрл выправлял его, удерживая двумя руками.

— Эрл! Эрл, тише, парень, тише!

Мгновенно переключившись и закрыв собой Данко, шериф поднял раскрытые ладони перед собой. Ему понадобилось пара секунд, чтобы оценить ситуацию.

Ступая осторожно вперед, избегая резких движений, Джеймс старался говорить очень… спокойно. Естественно, он мог выхватить свой револьвер и пристрелить бедного парня.

Естественно, тот не успел бы выстрелить в ответ. Можно было ранить Хемпса: в плечо или попасть в само оружие, сломав тем самым Эрлу пальцы.

— Послушай, все хорошо. Правда? Данко, правда?!

Секундная заминка наконец разрушилась шипящим голосом мексиканца:

— Да. Правда. Все… Хорошо.

Приподняв руки выше, показывая, что в них ничего нет и делая еще один шаг к столу, Фостер молил Бога, чтобы Данко держал рот на замке.

— Эрл. Никто не желает тебе зла. Ты же знаешь меня, я не дам тебя в обиду, парень. И уж тем более этому наглому мексиканцу. Ну? Опусти оружие. Ты же не хочешь, чтобы кто-то здесь пострадал как и… Твои лошади, верно?

— НЕ ПОДХОДИТЕ КО МНЕ! — проорав, Эрл попятился назад, пока не уперся спиной в стену.

Опустив секундный взгляд на револьвер, он сообразил, что нужно нажать на курок, чтобы оружие могло стрелять. Щелчок прозвучал оглушительно в повисшем напряжении.

— Я н-не хочу н-никому вредить, — давясь судорожным всхлипом, едва видя шерифа за пеленой слез, парень направил револьвер прямо на Фостера, стоило ему возобновить шаг.

— Н-не х-хочу…

Поджимая губы, парень мотнул головой. Он дрожал, как осиновый лист. Лоб поблескивал от пота, а отросшие волосы липли к лицу.

Приподняв левое плечо, Эрл коротким движением потерся о него, открывая отчетливый отпечаток лошадиного копыта, который давно уже стал шрамом на виске с переходом к скуле.

— Я ВСЕ З-ЗНАЮ! С-СКАЗКИ З-ЗНАЮ! Н-Не надо м-меня обз-зыв-вать, Д-д-д-данко!

Облизнув губы, Эрл переступил с ноги на ногу, борясь с панической мыслью о том, что теперь шериф посадит его за решетку. Шериф непременно накажет его за такое поведение. И его закроют в четырех стенах и никуда не отпустят.

Зачем, зачем он схватил револьвер и наставил его на шерифа?

— Д-дурак Эрл, гл-глупый Эрл! — он бранил себя, но Фостер и Данко понимали это иначе.

Дверь участка неожиданно распахнулась и на его пороге появилась черноволосая девушка.

— Шериф, где мо…

Руки Эрла дрогнули от неожиданности.

Палец соскользнул и надавил на спусковой крючок.

Громкий выстрел прозвучал в стенах, сливаясь с женским вскриком.

— Аааах!

— РУТ! Р-РУТ! — выронив револьвер, Эрл смотрел, как распахнутые глаза сестры застыли на его лице. Как ее зрачок сузился и расширился, будто смотря в заходящееся сердце брата.

Парень беззвучно зарыдал и сполз по стене, пряча лицо в коленях, цепляясь руками за волосы и дергая их изо всех сил.

В участке стало тихо. Резкие быстрые шаги прозвучали через секунды. Рут приоткрыла рот и сделала глубокий вдох, отводя глаза в сторону и улавливая слабый дымок из дверного косяка. Пуля просвистела рядом с ее лицом, но угодила в дверной проем.

Данко метнулся к ней, практически сразу хватая в объятия: подхватывая и не давая упасть. Пинком закрывая входную дверь, он переживал не меньший шок и страх случившегося. Ведь на какое-то мгновение он поверил, что идиот Эрл пристрелил её.

Сильные руки мексиканца подняли Рут над полом и перенесли к стулу.

— Д-д-ан-ко…?

— Тихо, все в… порядке. Ты цела? Точно? Рут, смотри на меня!

Легко похлопав женщину по щеке, Данко присел на корточки перед любовницей и осмотрел её с ног до головы. Нервы, натянутые как струны, казалось вот-вот лопнут. Капля пота стекла по виску. «Да, цела, цела», — сердце, бешено колотящееся от страха, начинало успокаиваться.

— Д-д-ан…

— Я убью тебя, уебок!

Вспылив, давая волю гневу, мексиканец вскочил и рванул к Эрлу. Шериф к этому моменту уже забравший валяющийся у ног парня револьвер, не успел его остановить.

Все случилось слишком быстро.

Схватив Эрла за грудки, Данко оторвал его от пола, и, на весу впечатал в стену. Отрывая и вновь и вновь ударяя парня об неё спиной, головой.

— Сука! Тупая… Конченная мразь! Если б с её головы хоть один волосок…. Да я тебя!

— Данко!

— Данко, успокойся!

Револьвер со стуком опустился на стол. Подоспев, Фостер дернул напарника за плечо, когда тот принялся душить парнишку, не обращая внимания на сестру Эрла. Но пальцы помощника шерифа сжимались все сильнее, лишая легкие доступа кислорода.

Озверевший Данко смотрел в глаза младшего Хемпса и видел, как тот начинает терять связь с реальностью. Дорожки слез на щеках его не трогали, как и слабое трепыхание, кашель и попытки сделать вдох.

Крепкий удар в челюсть отбросил Данко от Эрла; мексиканец повалился на пол, цепляя стул. Щелчок затвора револьвера заставил его замереть.

— Встал и успокоился. Твою. Мать. Данко!

Злость клокотала внутри. Она разрасталась и заполоняла рассудок. Джеймс понимал, что… Мать твою, только что здесь мог быть труп! И тогда этот парнишка отправился бы на виселицу.

— В следующий раз не будешь разбрасываться СВОИМ оружием!

Открывая барабан кольта, вытряхивая все пули на пол и швыряя оружие в грудь Данко, Фостер сразу же двинулся к парню.

— Эй, Эрл… Ну, все, успокойся. Твоя сестра жива. Ты не виноват. А Данко плохой шутник. Слышишь? Я не злюсь на тебя, парень. Всё. Всё… давай, вставай.

Ловя Эрла за запястье, осторожно поднимая его с пола, вытаскивая из угла, в который тот забился, шериф говорил с ним, как с напуганным ребенком. Медленно, мягко и стараясь не проявлять ни капли злости. Обхватив его за плечи, прижав к себе, Джеймс почувствовал, как сильно колотило парня.

— Ну-ну, все закончилось… Твоя сестра на тебя не злится, правда ведь, Рут?

Приговаривая тихо, Фостер прикрыл на пару секунд глаза. Что ещё могло случиться в течение этого гребаного дня? В Кейптаун словно что-то вселилось с приходом этого Артура Моргана: то разгулялись волки и фермеры один за другим приходят жаловаться на убитый скот, то Нильс Хэммиш с похищенным Лесли Буном, теперь Эрл и эта ситуация!

Похлопывая по спине парня, Джеймс не выпускал его из крепких объятий. Он был уверен, что тот уже не выхватит из кобуры кольт и не перестреляет их. Теперь уж точно нет.

— Рут… Помоги своему брату рассказать, что произошло.

Девушка все еще пребывала в шоке. Она часто моргала, но не могла вымолвить ни слова.

Эрл постепенно успокаивался — объятия шерифа отвлекали его, вытесняя страх нарастающим ощущением дискомфорта. Чужие руки словно продолжали душить его, сжимая и выдавливая воздух из легких.

— Ох…. Эрл… — наконец-то отмерев, Рут широко распахнутыми глазами смотрела на спину брата, — Ты ведь мог меня… Зачем ты взял оружие? Что вы вообще делали с моим братом?

Попытавшись подняться, но чувствуя, что ноги еще дрожат и подкашиваются, девушка села обратно. Ее высокий мелодичный голос не был наполнен злобой или укором. С виду она всегда была мила и безобидна, как овечка. Но кто знал ее лучше, понимал, что стелила она мягко, а спать-то было жестко.

Эрл закопошился в руках Фостера и отодвинулся от влажного пятна своих слез и соплей на жилете шерифа. Дойдя до сестры, он рухнул на колени перед ней и, всхлипывая, зарылся лицом и руками в ее юбку. Рут положила ладонь на его взмокшие волосы и погладила их.

— Боже праведный… Братик… — ухватив его за ухо, девушка оторвала лицо Эрла от своего платья, но тона не изменила, — Никогда, никогда не бери больше оружие, Эрл! Ты понял меня?

Он закивал, и Рут отпустила его, вновь принимаясь поглаживать по голове и успокаивать.

— Я… Даже забыла зачем пришла… — отведя потерянный взгляд в сторону, девушка озадаченно вскинула брови.

Пресекая предупреждающим взглядом уже открывшего было рот Данко, Джеймс выдохнул. Они все, кажется, забыли о чем шла речь до разыгравшихся событий.

— Кхм… Наверное, потому что у вас что-то случилось, Рут?

Собственный голос показался Джеймсу севшим. Кашлянув, стягивая с себя шейный платок, который отчего стал слишком душащим, мужчина перевел взгляд на Данко. Тот продолжал молчать, но мрачно смотрел на притихшего подрагивающего парня.

— Ах, да… Эрл пошел утром к лошадям как обычно, и его крик нас всех перебудил. Видимо ночью на лошадей напали волки. Животные проломили загон и убежали. А нашу собаку загрызли. Шериф, сделайте с этими тварями уже хоть что-то!

— Волки, значит…

Пробормотав, Джеймс постучал пальцами по столу.

— Данко, отведи миссис Хемпс домой вместе с Эрлом. Хватит с них потрясений на сегодня. Мы займемся волками, не переживайте. И… Данко?

— Да, шериф?

Останавливаясь возле Рут, разворачиваясь, мексиканец выжидающе уставился на Фостера. В его фигуре до сих пор сохранялось напряжение, а стиснутые зубы сдерживали проклятия. Заведя руки за спину, он смотрел исподлобья, отчего его вид еще более зловещим.

— Без рукоприкладства.

— О, шер-р-и-и-ф, да что бы я? Пф. Ни за что, ни разу! Я и мухи не обижу, — нарисовав благожелательность на лице, Данко положил одну руку на талию Рут, а вторую Эрлу на плечо, в следующее мгновение грубовато подталкивая парня к двери.

Но не особо сильно.

Стараясь сдержаться от не утихшего желания придушить этого щенка.

— Подожди меня на улице, Рут. Я быстро. И… вытри ему лицо, а. Смотреть тошно.

Подождав пока дверь за женщиной не закроется, мексиканец громко выдохнул и ударил кулаком в стену, «спуская пар».

Джеймс тоже не сдержал вздоха. Садясь на стул и опираясь локтями о колени, он потер затылок. Шериф, как и его напарник, прекрасно понимал, что несколько минут ранее здесь была Костлявая с косой, и всем посчастливилось, что обошлось без смертей.

— Кхм. Значит, ты хочешь арестовать мужа Рут Хемпс?

— Только не говори, что ты поверил этому…

— Дурачку? Ну-ну, герой-любовник. Надеюсь, мне не придется спасать твою задницу от палящего из винчестера Гарри. Иди уже….

Когда дверь за Данко закрылась, Джеймс посидел еще пару минут. Опираясь локтем о ногу, он помассировал переносицу. Нужно было решать проблему с волками. И как можно скорее, ведь в городе есть дети. А зверь — это зверь. Ему ничего не стоит задрать сначала овцу, лошадь, а потом случайно поймать ребенка и тогда… Кейптаун будут атаковать волки, понявшие, что человек — это тоже еда.

Покачав головой, шериф выдвинул ящик. На стол со стуком опустились стакан и бутылка. Виски обжег язык и горло. Фостер повторил, наливая себе вторую подряд: выпивая залпом и прикрывая глаза. Откинувшись на спинку стула, отклоняя его так, чтобы стоял лишь на задних ножках, мужчина, не открывая глаз, а накрывая их ладонью, провел ею к подбородку смазанным движением.

Им нужно было устроить охоту на волков.

***

Весеннее солнце приятно пригревало сквозь одежду, не смотря на то, что прохладный горный воздух не позволял расслабиться до конца и то и дело подныривал под расстегнутую куртку, бодря тело.

Джеймс сцарапывал въевшуюся пыль со шляпы, время от времени кивая проходящим и приветствующим его жителям Кейптауна, дожидаясь у участка возвращения Данко и второго помощника — Карла, за которым мексиканец должен был заехать на обратной дороге.

Его жеребец, еще привязанный к коновязи, пощипывал пучок свежей травы и слегка обмахивался хвостом, укомплектованный всем необходимым для выезда на охоту. Подняв прищуренный взгляд к солнцу, Фостер надел шляпу и достал карманные часы. Короткая стрелка уже переползла с цифры десять и заставила шерифа недовольно нахмуриться.

Наконец из-за поворота показался Данко на своей тяжеловозной рыжей кобыле.

— Ты не поверишь, Джеймс…!

— Миссис Хемпс попала в беду и ты спасал её, вследствие чего опоздал на добрые пол часа?

— Пошел ты… Весь настрой на добрую охоту сбил.

— Будто она будет доброй и легкой, — подхватывая под уздцы Норда, шериф почти сразу помрачнел.

Волков в их краях всегда было немало, но то, что они начали забегать на фермерские угодья, ранчо и даже нападать на лошадей в загонах, было очень плохим знаком.

— Карл еще не появился?

Неожиданно прилетевший маленький камушек прямо в спину Данко, заставил его развернуться. Полноватый, невысокий мужчина лет сорока пяти щурился и посмеивался, поглаживая аккуратно подстриженную бороду и подкрученные на манер большого города усы. Несмотря на то, что по возрасту он был старше Фостера и Данко, ребячества и непоседливости в нем было гораздо больше, чем в его напарниках в юные годы. Да и на законника он не походил от слова «совсем». Слишком веселым, затейливым и приветливым был его характер, а круглое лицо светилось добротой и любовью ко всему миру. Проще было принять его за добродушного полного пекаря или салунного бармена, с которым хотелось поделиться всем на свете. Однако законник был из него неплохой — положительно хитрый, на удивление проворный и крайне осведомленный обо всем, что творилось в округе.

— Не расслабляйся, компадре. Я всегда где-то поблизости.

Данко сплюнул на землю, а Карл с нарочито представительным видом положил руку на пояс.

— Вижу, ты в хорошем расположении духа.

— Рад видеть твою мексиканскую морду. Хотя перспективы выдвигаться втроем меня совсем не забавляют. Слышал, в соседнем городке загрызли двоих.

Взяв в рот длинную травинку, сорванную ещё на пути к участку, Карл поднял голову вверх и прикрыл лоб ладонью, разглядывая почти безоблачное небо.

— И что говорят?

— Волки. Хотя один был пьяницей, потому мог даже не почувствовать, как ему перегрызают горло. Заснул в канаве.

— Можно сказать легкая смерть, — подметил Данко.

— Ага. Только этого не скажешь о парнишке, которым набили брюхо эти проклятые твари. Сын фермера всегда ходил на речку один, в последний раз ему не повезло. Поговаривают, что «серые» пристрастились к человеческому мясу. Надеюсь, наша стая с этими тварями не спуталась.

Повисло тяжелое молчание, разбиваемое лишь пофыркиванием лошадей и общим шумом городка да кудахтаньем разбежавшихся кур.

— Слушай, Джеймс, а… Нас не слишком-то мало на целую стаю? — наконец-то озвучил общую мысль Карл, перекатывая травинку в зубах.

— Три ствола — достаточно.

Что ему еще оставалось сказать? Фостер славился тем, что справлялся со всеми проблемами своими силами и не просил сторонней помощи, но предлагал свою другим. Он мог бы связаться с шерифом соседнего города, атакованного волками и договориться об объединении сил на совместное выслеживание и отстрел волчьих стай, но выступить с инициативой в сложившейся ситуации означало показать собственную неспособность разобраться со зверьем. И то, одно дело идти большой компанией на бандитов, другое — выслеживать зверя. Разумеется, можно было дать объявление об охоте на волков, но тогда решение проблемы могло надолго затянуться. А разобраться с ней Джеймс хотел сегодня же.

— Стая разрослась, шериф. Ты сам говорил, что Ксавье насчитал около десяти голов этих серых дьяволов. Взрослых голов. Не говоря про молодняк, который может доставить нам проблем.

Подметив согласный с замечанием кивок Данко, Карл цокнул языком и продолжил.

— Я не хочу по незнанию набрести на волчье логово и оказаться средь груды костей, окруженный матерыми убийцами. Три ствола не спасут, если они нападут, защищая свою территорию. Мой отец всегда говорил, что самое опасное — набрести на логово стаи. Его волки будут защищать любой ценой.

— И что ты предлагаешь? Не ехать? Оставить все как есть, пусть они грызут наш скот, а после и детей? — завелся Джеймс, понимая, что Карл все же был сейчас прав.

— Возьмем с собой еще людей.

Фыркнув, шериф окинул взглядом улицу. Взять людей?!

— Кого? Майлза, который обоссытся от одного хруста ветки за спиной? Пьяницу Роба и его брата Чарльза? Может возьмем Эрла Хемпса с собой? Он уговорит этих милых псин уйти?

— Ну… — потупив взгляд в землю, Карл закусил губу, — А что тот охотник?

— Какой еще охотник?

— Ну… Тот. Который в салуне устроил драку?

Данко потер в размышлении подбородок.

— Пусть приезжий, но охотник нам и права не помешал бы, шериф. Он наверняка больше нас разбирается в том, как выслеживать волков.

Фостеру пришлось согласиться.

***

Зайдя в единственный отель Кейптауна, расположенный буквально через улицу от офиса шерифа, Джеймс остановится у стойки регистрации. За ней неизменно стоял старший брат Карла — Мэтью Донован. Дорогой по меркам Кейптауна костюм сидел на мужчине, как влитой, хоть и ширился на потолстевшем животе. Не смотря на то, что Мэтью был старше Карла на добрые пятнадцать лет, братья были похожи друг на друга, как две капли воды.

Светящиеся теплом и озорной усмешкой глаза, обрамленные большей сетью морщин, нежели у второго помощника шерифа, исследовали Джеймса. Аналогично подкрученные усы пожилого владельца отеля изогнулись вместе с открытой улыбкой.

— Не думаю, что вы пришли снять комнату, шериф. Разве что ваша жена вернулась и выселила вас из дома. Смею предполагать, что поездка к ней прошла успешно?

— Если ты предполагаешь выселение из дома успешной поездкой, то я должен тебя разочаровать, — облокачиваясь о стойку и кладя на нее руки, Фостер хмыкнул.

— Прошло четыре дня с вашего отбытия из Кейптауна.

— А ты все также имеешь острый глаз.

— И слух, шериф. Работа обязывает. Но комната, если что, для вас всегда найдется. Как там малышка Катрин?

— Мн… Хорошо.

Уклончиво ответив, Джеймс не собирался особо распространяться о поездке к дочери и жене. После случая с Лесли Буном Фостеру просто хотелось повидать своего ребенка, но в итоге все вылилось в очередной скандал с Бриджид, обвинявшей его в том, что он никак не может бросить дыру под названием Кейптаун и поставить семью на первое место.

— Мэтью, я бы хотел узнать…

— Мистер Фостер, я старый пожилой человек, если вы начнете снова тот разговор про контрабанду самогоном, то смею вас заверить — я завязал.

— Кхм, нет, мне всего лишь надо знать остался ли в городе тот охотник.

— Охотник? — кончиком пальца приподняв сползшие с переносицы очки, Мэтью сощурился. Молча смотря то на Джеймса, то в окно, он прерывался на поглаживание своих усов.

— Хм, если вы о Кинси, шериф, то он давно не попадет и с пяти шагов в мешок с дерьмом.

— Артур Морган, Мэтью… Он все еще в городе?

— Оу.

Удивившись, Донован цокнул языком аналогично брату.

— Мистер Морган не покидал Кейптаун. Интересный человек, смею сказать. В свободное время от него не отходит Лесли Бун, что очень злит его мамашу. Впрочем, я так понимаю, вам нужно с ним поговорить?

Джеймс кивнул.

— Мистер Морган сейчас принимает ванную.

Поблагодарив Мэтью, Джеймс направился в левое крыло отеля.

В этот раз его не могли выдать шпоры, поскольку готовясь к охоте на волков, мужчина предусмотрительно снял их. Остановившись в коридоре, Фостер озадачился. По бокам тянулось пять комнат с ванными, и, не смотря на необходимость найти охотника, заглядывать в каждую мужчина не хотел. Заключив, что в утреннее время желающих принять ванну будет не много, Джеймс решил положиться на слух.

Миновав три двери, он остановился меж последних двух и чуть склонил голову. Прислушиваясь и мысленно чертыхаясь, шериф поджал губы. Плеск воды слышался в обеих, но за одной еще и шли разговоры. Определить голос Фостеру никак не удавалась, потому что смех девушки заглушал все фразы.

Решив начать с комнаты, где было потише, Фостер оперся ладонью о лутку двери и коротко постучал, повысив голос:

— Мистер Морган, вы здесь?

— А кто спрашивает?

— Шериф Джеймс Фостер.

— …Знаете, шериф… Обычно по ту сторону двери я слышу женский голос, предлагающий мне помощь с мытьем. И,признаться, мне он нравится намного больше.

Повисла внезапная тишина, нарушаемая лишь тихим плеском воды за дверью.

— Кхм… — собираясь ответить, шериф дернул уголком губ.

Слова также неожиданно не шли в голову, что мужчина раздраженно фыркнул. Ладонь прошлась по загривку, задела отросшие волосы.

— Я хотел предложить вам сходить на охоту.

Мгновенно поняв, что разум выдал что-то не то, Джеймс разозлился на себя еще больше.

— Вы ведь охотник, мистер Морган. И нам бы не помешали ваши умения в выслеживании волков.

Артур, находясь по другую сторону двери, усмехнулся и удобнее откинулся спиной на бортик пенной ванны, взбалтывая недопитый виски в стакане:

— Пока ваше предложение звучит не настолько заманчиво, чтобы вылезать из горячей воды.

Разворачиваясь и облокачиваясь спиной о стену, скрестив руки на груди, Фостер не собирался его уговаривать или открыто просить о помощи. Поэтому он решил поступать так, как делал всегда.

— Кейптаун заплатит вам пять долларов за волка. И десять за помощь. Такое предложение вас заинтересует, мистер Морган?

Обычно от такого не отказывались. Всем нужны деньги. Хоть Джеймс и не был ростовщиком, но иногда приходилось пытаться договориться.

Артур допил виски в один глоток и поставил стакан к бутылке на ванный столик. Скрыв руки под горячей водой, а затем, положив их обратно на бортики, мужчина, наконец, поднял взгляд на дверь.

— Двадцать, мистер Фостер. Это меня устроит. Пять за волка и двадцать за помощь.

Артур завышал не просто так. Сумма выходила «знаковой». К тому же шериф потрудился найти его, а значит, предложение было не для «развлечения». Им нужен был охотник. Ну, а если Фостер мог справиться сам и просто желал нанять больше людей для безопасности и внушительности перед зверьем, то Морган не особо много и терял.

— Вот сукин сын… — процедив сквозь зубы, Джеймс усмехнулся.

Предложение и так было более чем щедрым, но Фостер прекрасно понял, почему Морган назначал именно такую цену. Не с потолка, не для собственной наживы. Артур Морган оказался тем ещё злопамятным ублюдком.

Мог ли Фостер сказать «нет», развернуться и уйти отсюда? Мог. Легко. Даже не тратя лишних слов. Он мог бы сказать Данко и Карлу, что мистер Морган отказался, что у мистера Моргана свои дела. Мог бы вообще ничего не пояснять. И все же…

Размышляя над перспективами, Джеймс запрокинул голову назад. На губы наползла довольная улыбка. Хотелось даже засмеяться. Давно ему не попадались такие наглые самоуверенные ковбои.

Что ж, следовало признать… Такой подход ему нравился. Это было достаточно интересно.

— Надеюсь, вы очень талантливый охотник, мистер Морган. Выезжаем через полчаса. Поспешите.

Слушая скрип половиц под удаляющимися шагами шерифа, Артур удовлетворенно откинулся на спинку ванной. С запасом в полчаса он мог никуда не торопиться.

В следующие пятнадцать минут Морган домылся, выпил еще один стакан виски, а затем вылез из ванны. Вытершись и надев штаны, он накинул полотенце на шею и подошел к зеркалу, потирая щетинистый подбородок. «Зарастать» мужчина не любил, а потому на столике под зеркалом его ждали заранее приготовленные принадлежности для бритья.

— Значит ты теперь охотник, ха? — хмыкнув своему отражению, Артур растер кусок мыла в ладонях и смазал нижнюю часть лица, переключившись затем на помазок и пену.

Несмотря на прожитый год у индейцев, Моргану все еще трудно было представить, чем он мог бы заняться в «честной» жизни. Фермерство и скотоводство его не прельщали, равно как и охота за головами в качестве постоянного заработка. Пусть последнее отчасти и напоминало его прежнюю жизнь, давало возможность получать хорошие деньги и не скучать от чрезмерной размеренности и спокойствия, Артуру больше хотелось залечь на дно и осесть в городке типа Кейптауна без постоянных и дальних разъездов. Это также касалось охраны и перевозок. Но в тоже время Морган прекрасно понимал, что на одной охоте, продаже шкур и мяса он вряд ли сможет много заработать.

Лезвие неспешно проходилось по лицу, уверенно направляемое набитой рукой. Вода смывала пену, а время текло к назначенной отметке. Артур чувствовал его движение, но не торопился. Резаться ему не хотелось.

Наконец, закончив и с этим, мужчина умылся и удовлетворенно посмотрел на себя, потерев небольшой шрам на подбородке.

Выйдя из отеля к дожидающейся его компании, Артур натянул перчатки и коротко приподнял козырек шляпы, оценивающе оглядывая людей шерифа. Вид у них был не слишком приветливый.

— Добрый день, джентльмены.

Не дожидаясь ответа, Морган направился к своей лошади, снимая ее с привязи и закрепляя на седле охотничье ружье. Сунув ногу в стремя под пристальными взглядами, он подтянулся и перекинул ногу через седло, усаживаясь на всхрапнувшую кобылу.

— Все готовы? Тогда не будем больше терять времени, — развернув своего коня в сторону выезда из города, Джеймс пересекся взглядом с Артуром.

Они вровень двинулись вперед, в то время как Данко и Карл слегка подотстали.

— Никогда не видел чистюлей-охотников, — обращаясь ко второму помощнику шерифа в полголоса усмехнулся мексиканец.

— Это потому что от тебя несет хуже, чем от свиньи. Культурный же человек, мой добрый друг Данко, совершает водные процедуры минимум три раза в неделю. Можно было бы поставить тебя в качестве пугала. Готов поспорить любая стая волков сбежала б от вони куда подальше.

— Если этот культурный человек говорит слишком много, то ему выбивают зубы прикладом ружья, компанеро.

— Как человек высокообразованный, смею заметить…

Не особо желая слушать продолжение этого разговора и дальше, Джеймс ударил коня по бокам и сорвал его в галоп, чему последовали и остальные, сворачивая на выезде из Кейптауна к тропе, уводящей в лес.

========== Chapter 5. It’s the same game - survival. The great mass play a waiting game. ==========

Он шел быстро; почти бежал, останавливаясь лишь изредка и принюхиваясь, утыкаясь носом в весеннюю землю, уже не пахнущую морозом. Лапы вязли во влажной после схода снега земле, которую можно было раскопать в попытке найти припрятанные кости. Но он знал, куда надо бежать. Нос то и дело натыкался на следы — глубокие выемки от копыт, пьянящие капли крови, что не утратили свой аромат, впитавшись в землю. Они вели его к цели, как путеводные звезды.

Волк остановился и вытянул вперед морду. Пытливые глаза рассматривали небольшой склон. Внюхиваясь в воздух, зверь ощущал сладковатый аромат туши уже ближе. Сорвавшись на бег трусцой, он забрался вверх по склону, не обращая внимания на то, что колючий голый кустарник царапнул по шкуре и выдрал клочок меха — как и все члены стаи, он начал линять.

Горная тропа виляла, но не сбивала с цели. Он был совсем близко. Так, что выскакивая на небольшую поляну, молодой волк почти сразу радостно заскулил и припал к земле. Он, как и ожидалось, был здесь не один: добычу стерегли два его сородича.

Занимая самое низшее звено в стае, зверь вынужден был подставлять бока и загривок под укусы любого волка, выражая подчинение. Упав на брюхо, молодой хищник пополз ближе, поскуливая и вытягиваясь в попытке вылизать морду одного из охранников туши. Ему требовалось разрешение на еду, и он выпрашивал его, зная, что остальные члены стаи уже насытились. Чужие клыки сомкнулись на подставленном загривке и стали трепать, но скорее ставя на место, чем намереваясь серьезно ранить. Молодой волк взвизгнул, зная, что позволил себе слишком рано подняться с земли.

Выпросив разрешение, он проводил уходящих сородичей взглядом. Это означало, что настала его очередь присматривать за тушей. И кормиться ею.

Голод заставлял торопиться. Волк отрывал кусок за куском, тянул шкуру, обводил языком длинную кость. Зажав передними лапами отгрызенную переднюю ногу с копытом, зверь похрустывал хрящами, дробя их, казалось бы успокоившись на этом. Но жадность потянула дальше, переключая на саму тушу.

Вклиниваясь в окровавленное разгрызенное брюхо мордой, он утробно зарычал. Челюсти делали свое дело до тех пор, пока волк резко не отшатнулся, вскидывая голову.

Внимательные желтые глаза уставились в сторону. Склонив морду на бок, зверь прислушался, ведя ухом. Ноздри жадно раздулись, втягивая ароматы.

Звуки, которые его насторожили, повторились.

Постояв ещё немного молодой волк медленно двинулся прочь от туши, опустив морду к земле. Он ушел в сторону и взобрался по склону в бок, идя по скользящей влажной земле. Снег растаял здесь недавно, а потому когтистые лапы порой соскальзывали вниз. Но как только узкая тропа оказалась достигнута, хищник сорвался на бег трусцой. Бежать пришлось не так уж и долго. Звуки, заинтересовавшие его, приближались. Принюхиваясь, зверь коротко прирыкнул и в следующее мгновение припал брюхом к земле, затаившись за камнями и кустарникам, пустившими первые листья.

Ноздри жадно втягивали воздух, уши подрагивали. Со своего места он прекрасно видел проходящих по тропе внизу лошадей. Хотелось напасть, но волк боялся. Он видел палки, которые приносили смерть. И знал, как и любое дикое существо, что встреча с человеком не сулит ничего хорошего, если ты один.

Попятившись назад, молодой волк незаметно направился параллельно людям. Держась на расстоянии, не давая себя увидеть, он довел их практически до верха тропы — к месту, где ночью произошло побоище.

Рыжая кобыла, более откормленная, внезапно навострила уши: заводила ими, приставая на дыбы и недовольно заржала. Возможно, она, как и её четырехногие собратья, испугалась тянущего запаха мертвечины, крови. И, несомненно, волка.

— Эй-эй, угомонись, — натянув поводья, Данко похлопал лошадь по холке и вновь подтолкнул ее в бока, заставляя идти вперед.

— Почуяла волков? Отлично. Мы уже битый час, то останавливаемся, то идем неизвестно в каком направлении, — недовольно забурчал себе под нос Карл, поднимая голову к небу и кривясь на набежавшую серость, — Того и гляди еще дождь пойдет.

И правда, буквально через несколько секунд первые капли упали на полы его шляпы. Благо сильного дождя облака не предвещали. Карл громко и страдальчески вздохнул.

— Волки не ходят протоптанными дорогами, мистер Донован. Но будь вы менее озабочены пропуском обеда, но чаще спускались к земле, то увидели, что мы вышли на след погони. Здесь была стая, и она гнала лошадь, — на исходе молчаливого терпения прокомментировал Артур, — Думаю, мы уже недалеко.

— Интересно, почему это не могли быть собаки и простой проезжающий… — скептический хмыкнул Карл в ответ и натянул рукава куртки ниже к запястьям.

В самом начале пути он показал все свои охотничьи знания и указал на совершенно другую тропу, более близкую к Кейптауну, более близкую и к ранчо Эрла.

Но нет — ценный груз знаний, переданных ему его отцом, действительно промышляющего при жизни охотой — был никому не нужен и мерк перед выводами этого напыщенного типа непонятно откуда явившегося в их город.

Тропа потянула их верх из полу оврага, а затем вильнула кустистым поворотом. Дождь продолжал накрапывать, но часть его попала на свежую листву, которой спешили принарядиться деревья после суровой зимы. Влажный чавкающий звук грязи под копытами быстро начинал действовать Карлу на нервы, стоило ему по неосторожности уловить его четче, чем прочий окружающий шум.

За поворотом уже все лошади дали знать о своем беспокойстве. И гадать о причинах на этот раз не приходилось.

— Смотрите, — Данко дернул за поводья, боком разворачивая заржавшую, разнервничавшуюся кобылу, — Вон там. Это…

Мексиканец прищурился, указывая на тушу, лежавшую к ним крупом чуть глубже в лес от проезженной тропы.

— Одна из лошадей Эрла. Он не врал…

Отряд остановился, а Артур ловко спешился и привязал поводья своей лошади к ближайшему дереву. Отодвигая ветки, подмечая надломленную их часть, он направился к находке.

Следов было много, как и крови, отгрызенных ошметков шкуры и мяса. Однако в лошади осталось еще много того, чем могла поживиться стая, а значит они должны были время от времени возвращаться. И сторожить свою добычу.

Осматриваясь вокруг, переступая оставленные следы на комьях грязи с вырванной травой, мужчина присел на корточки и вытянул руку, собирая загустевшую кровь с одной из рваных ран. Заметив совсем свежие укусы, Артур склонил голову на бок и поджал губы. Затем поднял голову и осмотрелся вокруг на уровне глаз.

— Волки где-то рядом. Мы спугнули их.

— Почему?

— На лошади еще много мяса. Они не оставили бы свою добычу без присмотра. И, судя по всему, долго гнали ее, чтобы убить недалеко от логова.

Лошадь Карла кружилась и яростно обмахивалась хвостом, не прекращая ржать и испуганно водить ушами. Толстяк пытался справиться с ней как мог, но та поддавалась плохо, лишь чаще переступая копытами и поднимая выше ноги.

— Может они… Чтоб тебя, дрянь… Просто устали за ней гнаться и подвернулся вариант убить ее! Черт подери, успокойся!

Артур бросил на него непродолжительный взгляд и поднялся, перетирая кровь на перчатке между пальцами. Надвинув шляпу чуть вперед, скрывая лицо от мелких капель, он постарался различить среди следов наиболее свежий.

— Может быть. А может быть и нет.

Выцепив нужный, Морган убедился, что он уходил в сторону, с которой они показались, так что вполне вероятно…

— За нами наблюдают. Советую держать ружья наготове, джентльмены.

— И кто? Стая белок? Волки не нападают днем, это всем изве…

Осадив лошадь, Карл громко выругался. Красные пятна тянулись от шеи вверх к его лицу, свидетельствуя о том, с каким трудом толстяк удерживался в седле. Лошадь была слишком напугана: водила ушами, то и дело привставая на задние ноги и издавая ржание с хриплым нахрапыванием.

— Давай, ковбой, успокой свою гребаную лошадь. Ты же у нас мастер по укрощению норовистых кобылок, Карл. Хватит распугивать живность! Из-за тебя мы никого не выследим, — усмешка наползла на лицо Данко, который пытался охватить взглядом как можно больше местности.

В отличие от остальных мексиканец не захватил шляпу, отчего чувствовал себя мокрой крысой: волосы липли ко лбу, тонкие капли сползали ручейками по загорелому лицу.

— Мистер Морган, если стая недалеко, значит логово близко. Раз уж эти твари так зачастили в наш город, то наверняка устроились поближе к легкой добыче.

Джеймс, до этого момента хранивший молчание, приподнял за козырек свою шляпу. На протяжении всего их «путешествия» он старался держаться сзади и наблюдать. По большей части — за поведением Артура Моргана. Ходивший ранее разве что на оленей, Фостер не мог похвастаться обширными знаниями в поведении волков. Но следя за тем, как Артур всматривался в лес, в землю, как спешивался и разбирал следы, присев на корточки, как разглядывал кустарник, находя мелкие клочки шерсти и углублялся за тем на время прочь от тропы — шериф уже не сомневался в правдивости слов об охотничьем ремесле мужчины.

— Следы зубов на туше свежие?

Чуть приподнявшись в седле, Фостер взглянул на разорванное брюхо лошади. Следы недавней трапезы отличались слабо сочащейся кровь и цветом мяса — не это ли был показатель?

Шериф собрался спешиться и взять под уздцы Норда, как…

— Джеймс, слева! — Данко выхватил ружье и выстрелил.

Грохот выстрела, точно гром, прокатился по влажному горному воздуху. Эхо ему вторило. Мелькнувший серый силуэт исчез среди деревьев. Лошади заржали ещё громче. Джеймс едва смог ухватиться за седло и гриву Норд, когда тот вскинулся и шарахнулся в сторону.

— Данко, мать твою!

Стиснувшие кожаные ленты поводьев пальцы начинало покалывать от напряжения. Сдавив коленями бока жеребца, Фостер осадил его.

— Какого черта…?!

— Волк! Я увидел его, шериф, эта тварь… Я должен был в него попасть!

Указывая в сторону выстрела, мексиканец оскалился, не опустив ружья. Неодобрительные взгляды со всех сторон, однако, заставили его озадачиться.

— Зато теперь мы убедились, что эти серые дьяволы здесь и…

— О да, и ты их спугнул, мой благородный друг Данко. Ты, а не моя пугливая кобылка Нэнси. И кто из нас идиот, а?

— Блять, я должен был попасть… Закрой рот, Карл!

— Мистер Морган. Как опытный охотник, скажите, из нас четверых идиот — я, шериф или этот мексиканский неуч, палящий во все живое? Теперь мы можем смело возвращаться домой, вряд ли получится найти хотя бы белку или зайца.

Карл был прав.

Тому, в кого стреляли, было страшно.

Он, затаившись сверху, скалился, высунув язык, чувствуя, как шерсть становится дыбом. Пуля, черканувшая совсем рядом с его плечом, ударила в ствол дерева. Отлетевшая щепка попала по его хребту и заставила ускорить бег.

Страшно.

Ему было очень страшно.

Молодой волк клацнул зубами и взвыл, зная, что этот вой донесется и будет услышан всей стаей. Что его услышат и эти двуногие существа. Но он успеет предупредить своих об опасности.

Влажная земля, грозившая превратиться в жижу, скользила. Лапы перемазались в грязи.

Влетая на поляну логова, зверь упал брюхом на землю и заскулил. Ползком подобравшись к вожаку, он продолжал бояться. Вся стая очнулась от его воя и встревожилась. Все ждали решения вожака.

Вскинув к небу морду, испещренную шрамами, самый большой и матерый завыл. Клич его подхватили другие, и стая ринулась вперед.

За протяжным воем, разошедшимся по объятому мелким дождем лесу, наступила тишина. Только капли дождя ударяли по свежей листве, веткам, шляпам и плечам четырех охотников, двигавшихся по следу.

Долетевший до них звук возрождал первобытные чувства, вызывая оцепенение. Вой был громким и… Многоголосым. Его можно было различить и пересчитать по оттенкам.

Джеймс молчал, ощущая нечто, что не было похожим на страх. Но все они понимали — что и кто идет на них.

Лошади почувствовали волнение всадников и заволновались сильнее, отказываясь двигаться дальше. Карл забегал наливающимся страхом взглядом по сторонам. Он поджимал губы и перебирал пальцами вспотевшей ладони по стволу своего ружья. Данко, напряженный как тетива лука, тоже не выпускал оружие из рук. Волчий вой раздался совсем рядом, отвлекая внимание людей в момент, когда трое из стаи рванули к лошадям. Они выскочили на тропу с обеих сторон и бросились наперерез Карлу, шедшему самым последним.

— Сука! На помощь! — Карл вскрикнул, пытаясь нацелиться ружьём хоть на кого-то, но его перепуганная кобыла встала на дыбы.

Рука рассекла воздух, скользнула по шкуре, но так и не зацепилась за поводья. Карл полетел спиной на землю, выстреливая в воздух. Двое волков продолжали наскакивать на лошадь, громко ржавшую и пытающуюся отбиться копытами, а третий подлетел к упавшему мужчине и впился зубами ему в плечо.

— АААААААА! — истошный вопль Карла поразил округу не тише выстрела.

Зверь сильнее стиснул челюсть и с наслаждением стал тянуть и дергать головой, раздирая сочащуюся кровью рану.

Лошадь Артура тоже взвилась на дыбы, но Морган успел прижаться к крупу и намотать поводья на кулак, пытаясь утихомирить кобылу.

Кое-как накинув ремень охотничьего ружья на шею, он выхватил револьвер и выстрелил в волка, напавшего на Карла. Но пуля просвистела мимо.

— Черт возьми! — дернув за поводья, уходя в сторону от еще одного вынырнувшего из-за деревьев волка, Артур развернул всхрапывающую лошадь, и прицелился точнее.

— Карл! Карл!

Следующим стал выстрел Джеймса: он прорвался через крики, ржание и волчий рык, но тоже не достиг цели. Крупный серый волк напрыгнул на лошадь Артура, желая вцепиться зубами в шею, отчего та ринулась в сторону и столкнулась с жеребцом Фостера.

— Данко! Застрели эту тварь! Данко!

Волки окружили их.

Артур смог насчитать восемь голов, из которых трое были большими и матерыми, а остальные походили на молодняк и самок. Нападая и отскакивая, кусая и вгрызаясь, стая скалилась и сеяла панику меж лошадей, не давая шанса наездникам взять их на мушку и представляя смертельную опасность для спешившегося человека.

Артур изменил цель перекрестом рук и выстрелил во вновь напавшего зверя, попытавшегося вцепиться ему в ногу. Пуля попала в грудину и волк, заскулив, отпал в сторону, забив лапами в попытке подняться. Два последующих выстрела заставили его замереть навсегда.

Карл тем временем все еще пытался вырваться: дергался и извивался на земле, пытаясь дотянуться до своего выпавшего ружья, но оно казалось недосягаемым. Запах мокрой шерсти бил в нос. Зубы смыкались на плече все сильнее, от сглатывания в волчьей пасти становилось дурно. Потому что челюсти медленно и неумолимо перебирались к шее.

— Аргх! Сук-а-а-а-! А-а-а-а! Сделайте что-нибудь!

Лишенная наездника кобыла мешала целиться и привставала на дыбы в попытке отбиться от нападающих волков. Но те не отступали. Один прыгнул на нее и сомкнул клыки прямо на морде. Передние лапы вытянулись, а затем оттолкнулись в рывке назад. Клыки разорвали ноздри и губы, вынуждая кобылу истошно заржать от боли. От шока лошадь закружила на месте, топча землю копытами и едва не ломая ноги бьющемуся в агонии Карлу.

Донован постарался вцепиться пальцами в волчью морду, чтобы не дать добраться до своей шеи и добился результата. Клыки резко и неожиданно перекинулись на его кисть, задели пальцы. Раздавшийся хруст был не слышен в общем шуме.

Данко подгадал момент, когда волки отвлеклись на Артура и Джеймса и спрыгнул на землю, подбегая к напарнику. С размаху он ударил зверя прикладом по морде и тут же перевернул ружье, выстреливая почти в упор.

Волк повалился в грязь, а мексиканец схватил Карла под локоть и постарался оттащить его в сторону. Времени у него было не так много.

— Где твое ружье? Где?!

Толстяк что-то заскулил, обхватывая прокушенное плечо, и в панике зашарил окровавленной ладонью по земле.

— Соберись! Соберись, Карл!

Проскользнувшая невредимой под выстрелами Фостера самка бросилась на первого помощника шерифа. Однако два выстрела Артура, спрыгнувшего на землю с кобылы, не дали ей вцепиться в загривок мексиканца и свалить его на землю. Паника вокруг них нарастала, а события развивались слишком быстро. Конь шерифа брыкался, отбиваясь задними ногами от нападения и кружился, то и дело мотая Фостера из стороны в сторону, не давая слезть.

— Норд! Стой!

Но пегий жеребец не слушался. Челюсти кусали его, слепые зоны нервировали, чувство опасности зашкаливало. В очередной раз он ударил копытами назад и попал, откидывая от себя волка с проломленным черепом.

Добравшись до своего ружья, Донован уперся прикладом в живот и выстрелил не глядя, едва не попав в свою же лошадь. Та рванула в сторону и понеслась с тропы прочь, не разбирая пути. С разорванных губ летала окровавленная пена, а ноздри превратились в лохмотья. Настигая, за ней гнался крупный волк.

Резко затормозив у обрыва, кобыла Карла не успела повернуть назад — прыжок зверя столкнул ее, и оба полетели вниз на камни. Отдаляющееся лошадиное ржание и короткий звериный визг заставил двоих волков повернуть морды на звук.

Этим и воспользовался Джеймс. Сбросив ружье и выхватив кольт, шериф выстрелил несколько раз. Одна пуля попала в шею хищника, вторая в ствол ели. От очередного взвизга стая дрогнула.

Их осталось трое.

Серовато-рыжий, отчаянно скалясь, бросился к Артуру, но отскочил от пули и сменил цель на ближайшую к кустарникам.

— Кабро! Арх!!! — Данко не успел перезарядить ружье и свалился в грязь от рывка за ногу.

Клыки впились чуть ниже колена и затрепали с такой силой, будто хотели оторвать ее. Адская боль пронзила все тело, парализуя на секунды и застилая туманом глаза.

Зверь знал, что умрет за своего вожака и терять ему было нечего. Он желал лишь порвать больше человеческих созданий, стрелявших в них поражающим громом.

Морган прицелился и выстрелил зверю в брюхо, заставляя дернуться и бросить Данко. Оскаленная морда, безумие в глазах от боли обратились прямо к Артуру. Но сделать ничего не успели, опадая с добивающим выстрелом.

Один из самых мелких волков поджал хвост и ринулся прочь от охотников. Вслед ему прозвучал выстрел, но это только ускорило его.

Вожак увидел это краем глаза, в петляющем разбеге мчась на спешившегося Фостера. Шериф замер, вытянув руку. Он целился, выжидая момент.

Пуля черканула волка по уху, вторая попала под лапу, третья — едва не задела шею. Он бы добрался до двуногого существа, разорвал ему горло, мстя за всю стаю, но… Понимая преимущество людей, матерый зверь бросился в сторону, прячась за стволами деревьев. От стаи кое-что осталось. И это необходимо было увести.

Шляпа Джеймса валялась в грязи, смятая копытами. Не прекращающийся дождь бил по голове, плечам.

Капли воды стекали по лицу, мешая прицелиться. Смаргивая водную муть, Фостер понимал, что эти пять или десять секунды прицеливания между стволами уже проигрыш. Он не попадет.

Волк уносился все дальше. А шериф опустил кольт и обернулся к своим людям.

Данко шипя, перетягивал куском оторванной ткани ногу. Убитые волки валялись рядом, а лошади беспокойно топтались неподалеку и трясли гривой. Справа скулил Карл с лицом белее полотна.

— Это ублюдочные твари… А-а-а-а, как же, сука, больно…. Господи…

Стягивая с шеи платок, присаживаясь на корточки рядом с Донованом, Джеймс постарался быстро перетянуть плечо хоть как-то. Крови и правда было много.

— Нам нужно найти его, — послышалось с другой стороны.

Артур Морган уже перезаряжал ружье, стоя рядом со своей успокоившейся лошадью.

— Убежало-то двое, — хрипло подал голос Данко.

— Молодой ничего не сделает. Этот крупный — вожак стаи. Он бился бы до конца, но что-то заставило его уйти.

— Быть может инстинкт самосохранения? — скалясь от боли, пробормотал Карл.

Артур закрепил ружье на седле и, ухватившись, рывком поднялся вверх, усаживая на потоптавшуюся кобылу.

— Нет. Вы можете возвращаться, а я убью его.

— Я поеду с вами, мистер Морган, — с секунду поразмыслив, Джеймс поднялся и провел рукой по влажным волосам, зачесывая их назад.

Кивнув на Карла, он обратился к мексиканцу:

— Данко, присмотришь за ним?

Тот кивнул в ответ.

— Мы дождемся вашего возвращения, шериф.

Артур подъехал к Карлу и, порывшись в седельной сумке, вытащил из нее бутылку виски.

— Держи, — сбросив ее в вытянутую руку, мужчина кивнул, — Это облегчит боль. Вы готовы, мистер Фостер?

Где-то впереди раздался одинокий вой, и Артур перевел взгляд на уходящую дальше тропу, прикидывая насколько далеко может располагаться логово.

И что ждало их в нем.

***

Оставив лошадей у дороги, Фостер и Морган углубились в лес.

Противный мелкий дождь продолжал барабанить по свежим листьям и ветвям деревьев, смазывая звуки. Ворот рубашки лип к шее, застегнутый плащ совсем не грел. Джеймс ощущал, как начинают мерзнуть пальцы, но только крепче сжимал ружье и думал о том, что по возвращению в город Карла и Данко необходимо будет показать доктору. Так или иначе им еще повезло, ведь все могло закончиться гораздо хуже. Как минимум для второго помощника шерифа.

Артур шел впереди. Он двигался тихо, внимательно смотря по сторонам и подмечая каждую мелочь: будь то сломанная или надкусанная ветвь, углубление в земле, вдавленный в грязь камень, клочок шерсти, тонкий запах мокрой псины.

Стоило заметить линию звериной тропы, и она вырисовывалась в голове охотника будто нить, тянущаяся вперед. Окружение уже не отвлекало, не сбивали кустарники, деревья, просветы между которыми могли показаться еще одной дорогой. Несмотря на дискомфорт из-за погоды, им повезло поскольку вода размягчала землю и еще сильнее выделяла свежие отпечатки.

След вожака стаи тянулся среди высоких елей, петлял у камней и уводил к горной насыпи. Здесь уже виднелись следы жизнедеятельности — отметины от когтей, погрызенные палки, обглоданные кости, испражнения.

Не выходя из тени деревьев, Артур присел на корточки за зеленеющим кустарником и жестом приказал Джеймсу остановиться. Указав шерифу на тонкую тропу, идущую в обход ямы, к поросли перед расщелиной в горе, он едва заметно качнул головой и направился вправо.

Заняв более выгодную позицию для наблюдения, Артур снял с плеча ружье и прислушался.

Трещина в горе расходилась небольшой пещерой, которая вполне позволяла влезть в нее человеку. Издали определить ее глубину было невозможно, но в том, что здесь волчица вскармливала потомство сомнений не оставалось. Этому свидетельствовал и доносившийся из пещеры скулеж и тявканье.

Два маленьких волчонка выкатились из укрытия и отряхнувшись от падающих капель дождя, продолжили свое сражение. Тот, что был крупнее, пытался повалить собрата, вцепившись ему в ухо и воинственно подняв хвост. Даже появившаяся волчица не сразу оторвала его от затеи. Задиристый волчонок отстаивал лидерство и проявлял характер.

Выводок.

Джеймс прекрасно знал, что будет если и эти «рты» вырастут и расплодятся ещё больше. Сидя в укрытии кустарников в десяти шагах от Артура, он вскинул ружье и прицелился.

Волчица, предупрежденная вожаком об опасности и уже переносящая по одному волчонку на новое место, повела ухом и повернула голову к источнику звука. Глаза выцепили человека. Мгновенно припав на полу согнутых лапах к земле, закрывая собой волчат, она оскалила зубы. Шерсть на загривке встала дыбом.

Инстинкт подстегивал ее к побегу, что было видно по двум попыткам крутануться и сделать поспешные шаги в сторону.

Однако поджав хвост и рыча она вновь и вновь утыкалась боком в расщелину горы, закрывая собой вход в логово. Волчата, загнанные обратно в укрытие, не понимали, что происходит. Но страх и злость матери передавались и им.

Прицелившись, Джеймс нажал на курок. Но выстрел ушел вверх.

Большая серая тень набросилась сбоку и сбила мужчину с ног.

Упав спиной на выступающие камни, Фостер чудом успел выставить перед собой ружье и закрыться от последующего прыжка вожака стаи.

— Шериф!

Запах мокрой шерсти ударил в нос. Желтые злые глаза оказались прямо напротив. Скользкие от грязи пальцы панически стискивали приклад и ствол ружья, пытаясь справиться с весом наваливающегося волка.

Шериф слышал свой пульс, слышал вибрирующее в воздухе рычание, льющееся из приоткрытой пасти. Голос Моргана долетал до него словно из-под толщи воды.

Раздался выстрел, судя по всему в воздух, чтобы спугнуть хищника. Так как попасть в извивающегося зверя, то и дело набрасывающегося и рвущего из рук человека преграду, и не зацепить при этом Фостера сейчас было крайне сложно.

— Черт возьми!

Артур прицелился в волка, но в этот момент, собрав все силы, Джеймс столкнул его с себя. Однако сделать ничего больше не успел. Пасть сомкнулась на воротнике, и они вместе покатились со склона.

Шериф выпустил ружье, пытаясь ударить хищника по морде, но вновь оказался на спине. Закрываться уже было нечем и в очередном броске Фостер постарался перехватить волка под челюсть, стремясь надавить на стык и лишить животное возможность двигать ею.

Но у него не получалось.

Волк вырывался из хватки и норовил вгрызться мужчине в шею, придавливая своим весом.

Клыки пропороли рукав плаща и рубашку, впились в тело и стали кромсать мышцу.

— Аррргх….!

Сердце Джеймса зашлось в бешенном ритме. От боли замутило.

Вспомнив на адреналине про потайной нож, Джеймс лихорадочно согнул ногу в колене и потянулся свободной рукой к сапогу, цепляясь за рукоять. Волк дернулся от болезненного укола и едва слышно взвизгнул. Еще два удара окрасили серую шкуру красным, но замах был слишком мал. Силы шерифа истощались.

Закрыв глаза, он резко вздрогнул, когда на лицо брызнула кровь.

Клыки, терзавшие руку, замерли и перестали давить. Звук выстрела запоздало дошел до сознания.

Волк безвольно навалился на Фостера, но мужчина поспешно спихнул его с себя. Горячие капли крови, кусочки шерсти и мозгов жгли правую часть лица.

Едва заметно дрожа от переизбытка адреналина, Джеймс перевел на него взгляд. Пуля пробила череп насквозь, под застывшей мордой с открытыми глазами собиралась лужа крови.

— Ты как?! Живой?! — оклик подбежавшего Артура заставил переключить внимание.

Язык еще не слушался, но Фостер пару раз кивнул и, все еще сжимая нож, вытер лицо рукавом. Однако это еще больше размазало по нему кровь.

Морган помог ему встать, прихлопывая по плечу и стараясь привести в чувства. Что такое схватка с диким зверем один на один он знал по себе. И это было не то же самое, что участвовать в перестрелках с людьми.

— В порядке, мистер Форстер?

Шериф облизнул губы и сипло вдохнул. Шум в голове нарастал, трёхминутная схватка с волком повторялась перед глазами самыми жуткими кадрами. Сморгнув их, мужчина постарался взять себя в руки.

— Да. В порядке. Нормально, — снова кивнув и посмотрев на лежавший рядом труп, он кашлянул, прочищая горло, — Нормально.

Артур внимательно посмотрел на него, а затем еще раз хлопнул по плечу и перезаряжая ружье быстро пошел вверх по склону.

Остановившись в удобной точке для выстрела, он через прицел посмотрел на волчицу, выпустившую из пасти предпоследнего не унесенного из пещеры щенка.

Она прижала уши, встала в стойку и оскалила пасть.

***

Подцепив двумя пальцами стакан виски, Фостер прищурился. Перебинтованная рука ныла, сопровождая каждое движение тянущей болью, но сейчас это не особо раздражало. Сзади слышались тихие разговоры, звучали смех и ругань местных полуночных завсегдатаев, играющих в карты. Пианист без устали наигрывал какую-то веселую мелодию, а бармен, стоявший почти что напротив шерифа, вытирал стаканы и время от времени проходился по залу внимательным взглядом. В такой час народу было уже немного, однако закрывать салун никто не спешил.

Покачивая стакан из стороны в сторону, Джеймс наблюдал как плещется янтарный виски на дне. К счастью рядом с ним никто не шумел — место слева пустовало, а на стул справа шериф занял своей шляпой — у него особо не было настроения вести разговоры и терпеть чье-либо соседство. За последнюю неделю на голову шерифа свалилось слишком многое: банда Тони, встреча с женой и дочерью, которая прошла паршивей прошлого раза, бедняга Эрл с ружьем наперевес, история с волками. Вчерашняя «охота» в принципе и стала каплей перевеса. Благо и с ним, и с Данко все было нормально. Карлу повезло меньше, но хотя бы обошлось без заражения. Вдобавок ночь у Фостера выдалась бессонной.

Привлекая внимание по столу проехалась старая пепельница, и Фостер криво улыбнулся бармену. Было приятно, что его понимают и предугадывают желания.

— Тяжелый день, шериф?

— Скорее неделя.

Выпив, он чуть скривился. Пустой стакан стукнулся о стол, а рядом с ним прихлопнулось несколько монет.

— Повтори.

— Слышал, Вы ездили к своей жене, — из бутылки полился виски, наполняя почти до краев.

— А еще проводил воспитательную беседу с волками.

— И что оказалось опасней, мистер Фостер, жена или волки?

Засмеявшись, Джеймс покачал головой. Его жена и вправду была той ещё фурией.

Достав пачку сигарет и выдернув одну, шериф зажал её меж губ. Спичка с шорохом выпала из коробка, а затем чиркнула о его бок. Поднеся огонек к концу сигареты, Джеймс сделал вдох — затянулся, прикрывая глаза, и чуть откинул голову назад.

Опираясь локтем о стол, второй рукой он тут же подцепил стакан и сделал небольшой глоток. Виски обжег горло, вкус табака, задержавшийся дымом в легких, стал ярче, оттеняясь и смешиваясь с алкоголем. Выдохнув его через нос, мужчина снова прикрыл глаза.

Бармен больше не мешал ему расспросами, а лишь подливал выпивку, когда это было нужно. Сигарета то и дело опускалась к пепельнице, следуя одна за другой.

На третьей порции шериф нехотя скосил взгляд в сторону, когда рядом с ним возник чей-то силуэт.

Артур выложил несколько центов и кивнул на ряд бутылок позади бармена.

— Виски. Двойной.

Заказ выполнили быстро: деньги исчезли, а вместо них появился чистый стакан и льющаяся выпивка.

Облокотившись о барную стойку, Артур наблюдал за действиями бармена. Фостера он тоже подметил на подходе, поздоровавшись коротким «Шериф» сопровождавшимся кивком, но заводить разговоров с ним не собирался.

Не поворачиваясь на приветствие, Джеймс зажал сигарету в зубах и убрал свою шляпу со стула. Переложив её на барную стойку слева от себя, он стряхнул пепел и подождал, пока стакан охотника опустеет. Общество Моргана неожиданно не раздражало его, хоть несколько минут назад предпочтительнее было сидеть одному.

Выдвинув стакан за обновлением, шериф постучал пальцами по стойке и перехватил взгляд бармена, кивком головы указывая на Артура. Дым проник в легкие и покинул их. Плавный жест отнял сигарету от губ, двухдневная щетина царапнула тыльную сторону ладони и большой палец. Мужчина за стойкой на мгновение застопорился, а затем налил виски обоим.

Чуть удивленно приподняв бровь, Артур бросил на Джеймса короткий взгляд, но ничего не сказал. С одной стороны, он понимал, почему шериф решил его угостить, с другой — это все равно было неожиданно. Однако отказываться он не собирался.

Пододвинув к себе налитую порцию и приподняв ее на уровень глаз, Морган с полминуты думал о чем-то своем. А затем неожиданно усмехнулся.

— Еще пару дней назад я не внушал вам доверия, шериф, — опрокинув виски в горло, Артур закусил губы и прицокнул языком, смотря прямо перед собой.

Хмыкнув в ответ, Фостер едва заметно кивнул. Слова о доверии заставили малость улыбнуться.

— Слушай…- делая очередную затяжку и замолкая, чтобы выдохнуть дым вверх, Джеймс стиснул зубами конец сигареты и повернул голову к охотнику, — Я все никак не пойму… Почему ты не убил ее?

Что ж, этот вопрос уже был ожидаем. Артур провел языком под верхней губой и выдохнул, склоняя голову чуть ниже и опуская взгляд на поблескивающее дно стакана.

— Я жил какое-то время среди индейцев. И они научили меня смотреть на некоторые вещи иначе, чем мы привыкли. В жизни важно соблюдать равновесие, а не гнаться за большим, нежели это нужно… Мы убили достаточно волков, разбили стаю и устранили угрозу. Волчица для нас уже не представляла ее. Она не вернется в окрестности Кейптауна. И ее потомство тоже не отправится сюда намеренно.

Бровь Джеймса взлетела вверх — то ли в удивлении, то ли в недоверии. Шериф постарался более придирчиво осмотреть Артура. Но состояние и настроение не позволяли этого сделать, поскольку проснувшееся любопытство брало верх.

— Кхм… Ты не похож на того, кто идет рука об руку с краснокожими, — склонив голову на бок, Фостер пригубил виски, — И что… А, черт…

Пепел осыпался на пальцы, слегка обжигая кожу. Мужчина стряхнул его и перехватил сигарету в другую руку, продолжая мысль:

— Если они вернутся, то все равно придется их пристрелить. Так в чем разница, мистер Морган?.. Сейчас или потом?

Справедливое замечание. Но разница была. Волчица не нападала, а защищала потомство, которое само по себе еще не причинило людям вреда. Если бы их не застрелили следом, то и без матери они вряд ли смогли бы выжить. Истребление все же отличалось от сражения.

— Потом силы будут равны, — Артур особо не ждал понимания, но как минимум заверение «охотника» в том, что подросшая стая вернется с малой вероятностью, должна была успокоить шерифа.

Подняв стакан и сделав небольшой глоток, мужчина скосил взгляд на Фостера. Закатанные по локоть рукава его рубашки не скрывали бинтов с парой кровавых точек.

— Как рука?

— Терпимо.

Она, конечно, ныла, но это были мелочи в сравнении с тем, что его могли задрать, как овцу.

— Правда запах псины меня все еще преследует, — тихо засмеявшись, Джеймс прикончил свою порцию и облизнул губы.

А затем провел кончиком языка по кромке зубов, словно размышляя о чем-то.

— Белый охотник среди индейцев… Но откуда же вы сами, мистер Морган?

Артур прищурился и усмехнулся.

— А я отовсюду.

— И как же это «отовсюду» завело Вас к индейцам?

— Долгая история.

— А я не спешу. И люблюистории, — улыбнувшись, Фостер кивнул бармену и жестом попросил «повторить» себе и «обновить» Моргану, — Когда еще выпадет случай послушать что-то новое, а не байки Рэндольфа о чудо-курице, умеющей считать.

Артур едва заметно напрягся. Но, поразмыслив, решил, что ничего плохого в настойчивости шерифа нет. Фостер вроде бы не пытался выведать у него что-либо, а даже если и пытался — то этот рассказ мало что дал бы ему.

— Я… Путешествовал и получилось так, что одному мирному индейскому племени понадобилась помощь. Наши собратья не слишком хорошо поступили, обманом захватив их землю, а затем принялись всячески вынуждать их уйти еще дальше. Сын старейшины хотел развязать войну, слушая…

Он едва не сказал «Датча», но вовремя сдержался. Тень мрачности отразилась в глазах, в неприятной ухмылке и вылилась в стремительном подъеме стакана и большом глотке. Кашлянув и вытерев край губ тыльной стороной ладони, Артур подобрал более подходящие слова:

— …Советы со стороны. Вождь старался разрешить конфликты мирным путем, но действия американских властей сводили на «нет» каждую его попытку. Я делал все, что было в моих силах, но в итоге им пришлось покинуть свои земли.

Замолчав на несколько секунд, возвращаясь в события самого последнего дня с бандой Ван дер Линде, Артур поправил ковбойскую шляпу и оперся локтями о барную стойку. Он в красках помнил, как отправил Марстона вперед и достал револьверы, чтобы задержать пинкертонов. А затем, как наконец-то остался с Микой один на один. Как из последних сил полз к револьверу, превозмогая боль и хрипя, задыхаясь пораженными туберкулезом легкими, а Датч…. Гребаный ублюдок. Не сделал ничего. Он развернулся и ушел. Но, по крайней мере, он узнал правду. Крысиная сущность Мики открылась, и Датчу предстояло жить со всем, что он натворил. Уйдя, он, по крайней мере, не помешал Моргану подняться и сделать последний выстрел, прежде чем сползти на камень и посмотреть на восходящее солнце.

Усмехнувшись и закивав самому себе, Артур бросил на Фостера задумчивый взгляд.

— Я не верю в Бога, но возможно кто-то все же присматривает за нами, мистер Фостер. Дела сложились так, что меня серьёзно ранили. Я уже прощался с жизнью, когда индейцы волей случая наткнулись на меня в горах. Они забрали и выходили меня. Поставили на ноги, хотя в тот момент было легче и проще подарить мне быструю смерть… До сих пор не уверен, что заслужил такой подарок.

Он сам не знал, отчего так разоткровенничался с шерифом. Но на душе стало легче. Груз воспоминаний отступил, возвращая его в момент «здесь и сейчас».

Рассказ Артура впечатлял, пусть Джеймс узнал самую малость и понимал, что о многом мужчина умолчал.

— Вряд ли они оставили Вас в живых, мистер Морган, если бы Вы того не заслуживали. Так что смотрите на это с положительной стороны. Бог или кто там есть наверху — любит Вас. По крайней мере, Ваш скальп не украшает седло индейской лошади.

Виски обжог горло, и он перевернул стакан, давая бармену понять, что ему пока хватит. Мир уже начинал мягко раскачиваться перед глазами, а напиваться до невменяемости Фостер не планировал.

Пересекаясь взглядом с Морганом теперь, шериф видел человека, старавшегося сделать нечто хорошее для других. Для краснокожих. Человека, отпустившего волчицу с выводком, несмотря на угрозу, которую они могли представить в будущем.

Шерифу показалось, что он даже начинает понимать Артура Моргана. И этот поступок.

Вжав бычок в дно пепельницы и прокрутив его пару раз на одном месте, тем самым окончательно затушив, Джеймс понимающе качнул головой.

— Но значит, я все же был прав… — уголки губ дернулись в улыбке. Средний палец щелкнул об большой и после указательный показал прямо на Моргана, — Вы не такой уж и простой охотник, мистер Морган.

Артур добродушно рассмеялся и поднял свой стакан с остатками выпивки.

— Да уж, наверное.

Единым движением, чуть запрокидывая голову назад, он допил виски и стукнул дном стакана о барную стойку. Язык и горло приятно обожгло, в груди вновь потеплело.

Джеймс задержал взгляд на дернувшемся кадыке мужчины, проследил линию горла до щетинистого подбородка… И понял, что пора бы отправляться домой.

Достав из нагрудного кармана пачку, шериф стукнул ей по стойке, вытряхивая сигарету. Вместе с ней показался край карточки, которую он с любопытством вынул и покрутил перед глазами. Не то чтобы собирательство всякого барахла его занимало, но поскольку курил Фостер довольно много, то закидывал подобные находки в стол, рассматривая на досуге. Такой ему еще не попадалось.

— Хм, довольно редкая, — указав на картинку из коллекции «Артисты», Артур воспользовался моментом, чтобы сменить тему, — Я знаю одного джентльмена, который покупает сигареты пачками ради этих карточек, но при этом даже не курит. Он неплохо платит за собранные коллекции.

— Тогда я разбогатею. Этого добра у меня навалом.

Усмехнувшись, шериф взял сказанное на заметку. Ведь, собственно, почему бы и нет?

Махнув бармену, он зажал сигарету краем губ и зашарил по карманам.

— Питер, сколько с меня?

— Четыре доллара пятьдесят центов, мистер Фостер.

Расплатившись за выпивку, шериф прикурил и, пошатнувшись, встал со стула. Мир закачался куда сильнее, чем он предполагал, а потому дав себе пару секунд, он забрал со стойки шляпу и, надев ее на голову, повернулся к бару спиной.

— Гм… Индейцы, чертов Хеммиш, волки… Может, Вы еще и лошадей Эрла найдете, мистер Морган?

Засмеявшись себе под нос, Джеймс хлопнул Артура по плечу и, пошатываясь, направился к выходу из салуна.

========== Chapter 6. Fill the black holes in my eyes. ==========

— Хэй-хэй, парень… Медленней, еще немного…

Фостер не спешил, ведя хромающего жеребца под уздцы. Время от времени они останавливались, чтобы Норд мог передохнуть и приободриться от понимающего поглаживания по морде. Однако тем самым дорога до ранчо Хемпсов, занимавшая обычно не более пяти-семи минут верхом, растягивалась на добрые полчаса.

Внезапно конь споткнулся и потерял равновесие, но Фостер мгновенно подставил плечо под его бок и помог удержаться.

— Тихо, тихо! Тихо…

Утром таких проблем у них не было.

Встав достаточно рано, шериф верхом отправился проведать Карла, затем встретил Данко и заглянул в церковь. Только отъезжая от последней он ощутил, что его конь движется как-то не так. После того, как Норд споткнулся один раз, а через несколько шагов второй, Фостер спешился. Осмотр ничего не дал: явных повреждений в виде опухших суставов или порванных сухожилий не наблюдалось. А значит следовало отвести Норда к Хемпсам.

Достав из сумки яблоко и разрезав его ножом на две части, Джеймс похлопал коня по шее и подставил ему ладонь. Бархатные губы нежно прихватили лакомство, которое тут же захрустело и исчезло.

— Вот так, молодец… Давай-ка, еще немного осталось, — вздохнув, шериф потянул Норда под уздцы и двинулся дальше.

Ранчо Хемпсов встретило их чистящейся и проветриваемой конюшней. Лошади, оставшиеся после нападения волков, гуляли в починенном загоне. Денники были застланы свежим сеном и опилками, собранный в деревянную тачку навоз — вывезен наружу.

Снимая шляпу и вешая её на крюк, Джеймс окинул пустое на первый взгляд помещение.

— Есть кто?

— А как же!

Из дальнего денника, возле которого стояли вилы, выглянул коренастый мужчина. Он подслеповато прищурился и вытер руки старой тряпкой, после чего, прихрамывая и приволакивая правую ногу, направился на голос.

— Шериф, вы что ли? Давно не приходили. Пожал бы руку, но… — небрежный жест махнул на денник, — На ваше усмотрение.

Джеймс усмехнулся и с пониманием отсалютировал, коснувшись виска. Тяжелый взгляд Дюка Двейнса прошелся по Фостеру, а затем перешел на Норда.

— Чем могу быть полезен?

— Конь захромал. Посмотришь?

— А чего ж не к Эрлу? Парень смышленый-то.

Приехав в Кейптаун почти двадцать семь лет назад, Дюк не думал, что задержится здесь. Молодость и горячая кровь сняли его с родного места и погнали на поиски лучшей жизни. Однако надежды померкли с началом гражданской войны, а перерезанные сухожилия правой ноги лишили его былой подвижности. Потеряв все, в том числе и дом, и семью, он приехал в Кейптаун по приглашению товарища. Мирная жизнь маленького города несла успокоение истерзанному ужасами войны разуму, и Двейнс решил обосноваться здесь, найдя работу у старины Уильяма Хемпса.

Многому по части лошадей Эрл научился именно у Дюка. Но и не доглядел за парнишкой, полезшему к необъезженному мустангу, тоже он. А потому, считая себя виноватым в случившемся, Двейнс относился к пареньку, как к собственному сыну и всегда старался его реабилитировать в чужих глазах. Хотя бы умением обращаться с лошадьми.

— Знаю. Но мне быстрее нужно.

— Как скажете, шериф.

Дюк подошел к коню и взял его под уздцы. Пегий жеребец заводил ушами и, закусив удила, попятился назад.

— Ну-ну! Как будто не знаешь меня, недотрога!

Криво усмехнувшись, мужчина похлопал Норда по шее и принялся его осматривать. Медленно обходя коня по кругу, оценивая подранный волками, но уже не кровоточащий бок, а затем переходя осмотром на суставы и ноги, наклоняясь и ощупывая кости, конюх молчал и время от времени шмыгал носом.

Потянув Норда за собой и заставив немного пройтись, Дюк привязал его к стойлу. Согнув ногу жеребца и закрепив её ремнем, Двейнс взялся осматривать хромающее копыто, предварительно вычистив из него грязь ножом.

— Мх-хм-хм…

Сплюнув на землю и обтерев лезвие о штанину, мужчина переключился на подкову. Выскрёбывая засохшие комья и поддевая острием камни.

Вытащив пачку сигарет, Джеймс достал одну и посмотрел на Дюка.

— Так что там…?

— Подкова износилась. Камень под неё попал, вот и хромает. Менять надо. Так он молодой у Вас еще, выносливый. Если подождете, то поедете верхом.

Джеймс кивнул и направился к выходу. Он вполне мог подождать.

***

Утреннее солнце уже начинало припекать. Оставив шляпу в конюшне, Фостер встал у деревянных ворот и закурил. Взгляд невольно устремился на город, раскрывающийся как на ладони. Ранчо Хемпсов находилось на самой высокой точке, поэтому отсюда было видно все: фермы ниже Кейптауна, крыши домов, пик церкви, развилки трех дорог, по которым уже ходили люди.

Ловя момент относительного отдыха и тишины, Фостер прикрыл глаза и подставил лицо теплым лучам. Сбоку конюшни раздавалось довольное лошадиное пофыркивание.

Слушая шелест ветра, тихое ржание шериф время от времени отнимал сигарету от губ и стряхивал пепел на землю. Когда мимо него пружинистой походкой прошагал к колодцу Эрл, Фостер приветственно махнул ему рукой. Парень ответил аналогичным жестом и, набрав до краев воды в ведро, прошел обратно.

Скрывшись за углом конюшни, он промокнул тряпку и принялся с воркованием обтирать кобылу, которую чуть раньше привели на почистку.

Тихое пофыркивание время от времени сменялось ржанием. Кобылка, гуляющая в загоне, пощипывала траву на не вытоптанном островке и не одаривала вниманием двух жеребцов, делящих разные стороны загона. Один из них тряхнул гривой и, обмахиваясь хвостом, привстал на задние ноги, нахраписто отгоняя от себя соперника. Небольшое облако пыли поднялось вверх, зубы клацнули в воздухе. Но соперник не отставал.

На это раз уже угрожающее ржание прорвало сонную тишину, копыта вновь разрезали воздух. Изогнув шею и боком тесня буланого трехлетка, черный конь с белой полосой и пятном на лбу довольно зафырчал, получив желаемое. Обходя отвоеванную территорию, он заметил у забора нечто новое. Интересное.

Поведя ушами, жеребец, пригарцовывая, направился туда. Встав у забора боком, он устремил карий взгляд на человека и, забив копытом по земле, тихо заржал. Когда чужая ладонь потянулась к нему, конь с интересом двинулся навстречу.

— А ты любишь новые знакомства, да? — Артур улыбнулся, давая себя обнюхать, а затем опуская ладонь на морду жеребца, поглаживая.

Вторая же похлопывающим движением прошлась по мощной шее.

Конь переступил с ноги на ногу, приподнимая хвост и красиво выгибая шею, а затем придвинулся ближе. Мягкие бархатные губы прошлись по пальцам, изучили углубление ладони в поисках угощения.

— Еще и не стесняешься попрошайничать.

Засмеявшись, мужчина отступил от забора. Жеребец навострил уши и издал низкое вибрирующее похрапывание.

Порывшись в сумке, Морган достал несколько кусочков сахара и протянул их на раскрытой ладони.

— Хороший мальчик, — не переставая улыбаться, свободной рукой он принялся с нажимом почесывать шею жеребца, пока тот расправлялся с лакомством, — Очень хороший.

Рут, проходящая мимо в этот момент, замедлила шаг и окинула Артура настороженным взглядом. Несмотря на то, что прецедентов не бывало, ей не слишком нравилось, когда посторонние чем-то подкармливали их лошадей. Ведь никогда не знаешь, что у человека на уме. Тем более у незнакомца.

Подобрав полы юбки, встряхнувшись, она напустила на себя доброжелательный вид и решительно направилась к мужчине.

— Вам помочь, мистер?

— Нет. Нет, я просто жду свою лошадь.

— Оу. Я не видела Вас раньше.

Зеленые глаза внимательно следили за каждым движением незнакомца. То, что человек не отдернулся от коня при ее появлении, говорило о том, что его не застигли врасплох и за душой не таили злого умысла.

— Проезжаете мимо или…

— Я здесь недавно, — не дав договорить, Артур погладил жеребца по морде, когда тот снова начал искать на ладони что-нибудь лакомое.

Заключив, что кормить его тут больше не собирались, конь повернул голову в другую сторону и принялся обнюхивать Рут. Но молодая женщина властным движением отстранила его от себя.

— У нас небольшой город, все знают друг друга в лицо. Я бы точно запомнила такого статного мужчину, — улыбнувшись более открыто, она прижала палец к подбородку и задумалась, рассматривая Артура, — Не тот ли Вы охотник, который помог шерифу с волками?

— Артур Морган, да, мисс.

Ответ, как показалось Артуру, мгновенно переменил его собеседницу. Ее плечи расслабленно опустились, поза склонилась чуть набок, грудь вдохнула свободнее, в глазах появился блеск, а на щеках — румянец.

— Очень рада познакомиться, мистер Морган. Вы сделали большое одолжение городу. От этих тварей спасу не было.

— Ам… Рад был помочь, — чуть улыбнувшись, Артур кивнул.

Рут так и осталась стоять, лучезарно улыбаясь, и пристально смотреть на него, что несколько… Не смущало, но напрягало. Не то, чтобы Моргану было не все равно, но в воздухе начинало витать что-то явно лишнее. Кашлянув, он указал на встряхнувшегося жеребца.

— У вас отличный конь, мисс. Выглядит сильным и быстрым. Я как раз подумывал поменять свою кобылу.

— О! Это и правда, чудесный жеребец. У нас было еще несколько породистых, но из-за нападения волков большая часть убежала, — печально покачав головой, Рут вздохнула, а затем вновь озарилась теплой улыбкой, — Мой муж отправился в Блэкстоун за покупкой новых. Можете вернуться позже и посмотреть и их, если хотите.

— Думаю, меня бы устроил этот. Поговорим о цене?

— К-ка-а-кой цене?

Эрл заставил обоих повернуться. Его лицо было взволнованным, а руки стискивали влажную тряпку, которую он только закончил споласкивать.

— Этого жеребца, — кивком головы указал Артур.

— Он н… Не продается. Рут. Н-не продается!

— Продается, Эрл, — быстро оказавшись у брата, женщина дернула его за рукав и заслонила собой, — Не слушайте его, мистер.

— Рр-р-рут! Н-не п-продается!

Конь, поведя ушами, заржал. Волнение Эрла и напряжение Рут передавались ему.

— Эрл, прошу тебя, хватит, — развернувшись к парню, она понизила голос и быстро затараторила, перехватывая и стискивая руку Эрла так, чтобы в довершении встряхнуть его и вытолкать в сторону конюшни, если это потребуется, — Нам сейчас крайне нужны деньги, чтобы хоть как-то восполнить ущерб от набега волков. Твои привязанности к лошадям сейчас очень некстати. Нам надо на что-то есть, Эрл. Ты же хочешь есть? И чтобы я ела?

— Н-но! Н-но он м-мой д-друг, — вырвавшись, Хемпс-младший буквально отскочил от нее.

Артур с удивлением отметил, как быстро на глазах у парня навернулись слезы, а лицо перекосилось от начинающейся неприкрытой истерики.

— Д-друз-зей не продают! — затыкав пальцем в сторону черного жеребца, Эрл поднял голос до крика, — О-ОН Н-НЕ ПРОДАЕТСЯ!

Конь шарахнулся в сторону и прижал уши, угрожающе захрапев. Громкие звуки нервировали, но любопытство и желание получить ещё сахара удерживали его рядом с людьми.

— Что происходит? — внезапно раздавшийся голос Фостера не дал Эрлу продолжить.

Остановившись возле Рут, шериф пожал Артуру руку.

— Мистер Морган, — дополнив приветствие кивком, он перевел глаза на младшего Хемпса, нервно кусавшего губы.

— Кажется небольшое недопонимание, — хмыкнув, Морган тоже посмотрел на придурковатого парня, а затем на его сестру.

Влезать в семейные дела он не планировал, однако коня приобрести хотел. К тому же своих, как правило, «не для продажи» на ранчо держали отдельно. Или ставили в известность сразу.

— Он-на хочет п-прод-дать моег-го дрррр… — переступив с ноги на ногу, Эрл захлебывался словами, — др… друга!

— Эрл, — воспользовавшись заминкой от появления шерифа, Рут вернула себе самообладание и сплела руки в замок на переднике, — Мы держим лошадей, чтобы найти им хозяев. Чтобы они были нужны и любимы. Мы не можем оставлять их у себя всю жизнь. Тем более сейчас.

— Н-нет! М-мы можем. М-можем. М-мне н-нужны.

— Ладно, — склонив голову набок, молодая женщина повернулась к загону и указала на второго жеребца, — Того мы можем продать, Эрл?

— Н-нет!

— Почему?

— Он м-мой д-друг.

— Хорошо. А эту лошадь?

Как и ожидалось, Эрл замотал головой. Артур с удивлением отметил, что вроде как эти вопросы его несколько… Отвлекали?

— Кхм, мисс, — кашлянув, Артур поправил на себе шляпу и хотел было сказать, что не настаивает на покупке, если от этого возникают такие проблемы, однако Рут прервала его уверенным жестом.

— Тогда что нам делать, Эрл? Откуда нам взять деньги на новых лошадей, на еду, одежду и все остальное? На карандаши, чтобы ты мог рисовать, на бумагу, м?

Парень сгорбился и приобнял себя за плечи, опуская взгляд в землю.

Фостеру стало его жаль. Но в словах Рут была правда и практичность.

— Хэй, Эрл… , — положив руку ему на плечо, Джеймс посмотрел на лошадей, оставшихся в загоне, — Ты прав, друзей не продают. Но если человек хороший, то он сможет присмотреть за твоим другом. И не забывай, если появятся новые лошади — то вдруг среди них будет тот самый твой конь?

Прекрасно понимая положение семьи Хемпс, Фостер перехватил благодарный взгляд Рут.

Эрл нерешительно мотнул головой и сделал шаг назад, будто в следующую секунду собирался убежать.

Артур, уже смекнувший, что с младшим Хемпсом не так, скрестил руки на груди и оценивающе посмотрел на отошедшего от них коня.

— Парень, давай заключим сделку, — почувствовав на себе взгляды всех трех участников разговора, он хмыкнул и неторопливо почесал подбородок.

Эрла «сделка» заинтересовала больше всего. Пусть незнакомый мистер ему и не понравился из-за то, что хотел забрать черного жеребца, но слово было взрослым и интересным. К нему никогда не обращались с подобным предложением. Рут не разрешала и слушать ничего в подобном ключе, когда он находился в городе без ее присмотра. Но сейчас она стояла рядом и молчала.

— Я приведу тебе трех новых лошадей, а взамен ты мне отдашь этого коня. Но нужен он мне сейчас, иначе на своей кобыле я не угонюсь за мустангами.

Эрл смял тряпку и глубоко задумался, время от времени бросая вопросительные взгляды на сестру. Рут тоже принялась размышлять над предложением и его реальностью. Это… Было выгодно им, в особенности сейчас. Пусть мустангов еще следовало приручить и объездить, но вместо одного коня они получили бы сразу четверых.

— При всем уважении мистер Морган, мы не можем отдать вам коня просто на добром слове. Мы Вас совсем не знаем…

— Я оставляю вам свою кобылу сейчас, и привожу трех лошадей потом. Не без лошади же мне их ловить, мисс.

— Разумеется, но все же…

Несмотря на то, что окончательное решение во всех делах касающихся ранчо всегда оставались именно за ней, Рут Хемпс предпочитала отдавать ведение переговоров своему мужу, поскольку выражаться резко и прямо было уделом мужчин. Открыто говорить об отсутствии уверенности в том, что мистер Морган не исчезнет с их конем, только оседлав его, или в том, что он приведет трех лошадей вместо какой-нибудь одной, у нее не поворачивался язык.

Джеймс тоже прекрасно понимал не озвученные риски. Однако предложение Артура Моргана было дельным. Трех коней даже за одного чистокровного в такой сложной ситуации, в какой оказалась семья Хемпс, в Кейптауне было не сыскать. К тому же Артур уже успел себя зарекомендовать. Опять-таки если бы не он, то Фостер сейчас здесь не стоял.

— Я могу поручиться за мистера Моргана.

— Оу… — молодая женщина удивленно вскинула брови и широко распахнутыми глазами посмотрела на шерифа, — В таком случае…

Она мельком взглянула на брата, затем прижала ладони друг к другу на уровне груди и едва заметно кивнула Артуру.

— Думаю… Решение будет за Эрлом.

Морган цокнул языком, глубоко вдохнув, и развернулся корпусом к все еще мнущемуся парнишке.

— Что скажешь, парень?

Вскинувший голову Эрл посмотрел в сторону черного коня и закусил губу. Слово «сделка» соблазнительно крутилось в голове, поскольку ему всегда хотелось сделать нечто подобное и значимое. Почувствовать себя таким же важным, как и Гарри, муж его сестры.

— По рукам?

Вытянувшаяся к нему рука незнакомого мистера представилась дьявольским искушением. Эрл осторожно отпустил тряпку и протянул дрожащую ладонь навстречу, но на середине остановился и крепко зажмурился, сильнее задрожав.

— Может быть, мистеру Моргану удаться найти именно твоих сбежавших лошадей, — добавил шериф, постаравшись придать парню уверенности и облегчить тяжесть решения предстоящего расставания.

— Н-найти сбежавших? — Эрл открыл глаза и установился на Джеймса, — М-мистер Ф-форстер. В-вы п-поед-дите с этим м-мистером и н-найдет-те сб.сб.сбежавших? П-правда? Обещ-щаете?

— Эм… Если мистер Морган будет не против моей компании… — в глазах Фостера проскочила надежда, что Морган как раз и будет против.

Тем более такой охотник наверняка мог справиться один и привести обещанных мустангов в несколько заходов.

Эрл вел себя как ребенок и как ребенок сказал глупость. Отвертеться от которой было сложно, не обидев его.

Но шериф надеялся, что Артур ему подыграет.

— О, что Вы, шериф, абсолютно не против, — в голосе мужчины, бесспорно прочитавшего в глазах Джеймса все его надежды, прорезалась веселость и нескрываемый интерес с неким вызовом, — Помощь мне наоборот не помешает.

— П-по рукам, — не нуждаясь в большем подтверждении, Эрл с неистовой радостью вцепился в ладонь Артура и судорожно, порывисто начал ее трясти, — ПО Р-РУКАМ!

Рут поджала тонкие губы и плохо скрываемым жестом стерла с глаз выступившие слезы. Ее брат всегда радовался настолько искренне и ярко, что жалость к нему и нежность смешивались в одно сильное чувство. Артур кашлянул и улыбнулся, прихлопнув радостного Эрла по плечу, попутно высвобождая руку. Джеймс тоже на пару секунд поджал губы, но явно не от умиления.

Всунув пальцы в ремень с кобурой, он слегка склонил голову набок. Довольный взгляд Артура Моргана нельзя было не заметить. Тихо цокнув языком, Фостер вздохнул.

— Придется ехать к подножью гор.

Дорога туда и обратно займет не так много времени. Но ловля лошадей и поиск самого табуна — кто знает?

— Захватите теплый спальник, Мистер Морган. Ночевать нам точно придется под открытым небом.

Услышав окликнувшего его Дюка, Джеймс усмехнулся и направился за Нордом.

========== Chapter 7. Are we really sure we want more? ==========

Артур скрестил руки на рожке седла и наклонился чуть вперед, всматриваясь в раскинувшуюся под ними долину. Горная река змеилась и ширилась руслом, деревья обрамляли равнину по бокам, пряча под сенью протоптанную дорогу.

Морган представлял, как к середине лета зелень травы здесь разбавится лиловым цветением лаванды. Возможно, он бы зарисовал это, дополнив рисунок своим видением, но чужое присутствие мешало. Шериф, «подписавшийся» с ним на охоту за мустангами, не раздражал или стеснял, а скорее напоминал о необходимости как можно быстрее выполнить обещанное семье Хемпс.

Разумеется, Артур мог подыграть Фостеру еще в разговоре с Эрлом или сказать после, что ехать никуда не нужно. Однако ему стало любопытно, что представляет из себя молодой шериф Кейптауна, содравший с него двадцать баксов за драку в баре, в скорости и ловкости. К тому же Джеймс не пытался увильнуть или отказаться от своего слова, что понравилось мужчине.

Черный конь переступил с ноги на ногу и встряхнул гривой, ведя ушами. Морган достал из седельной сумки бинокль и устремил взгляд на мирно пасшуюся семерку мустангов. Прикинув план действий, он повернулся к Джеймсу и указал вниз.

— Сейчас тихо спустимся с холма и по моей команде двинемся к табуну. Я зайду слева и разделю его. Держитесь справа наготове, мистер Фостер. Будем брать лошадь, оказавшуюся в наиболее удачном расположении.

Джеймс кивнул. Внутри просыпался азарт, а пальцы сильнее сжимали поводья. Норд ощутил нетерпение своего всадника и переступил с ноги на ногу, делая попытку дернуться вперед и закусывая удила.

Предвкушение заражало.

Качнувшись на всхрапнувшем жеребце, чуть повернувшегося к узкой тропе, уводящей в низину, Артур убрал бинокль и вытащил из сумки бутылку бренди. Открутив крышку, мужчина приподнял ее, тостуя.

— За удачную охоту, — сделав приличный глоток, он закрыл бутылку и перекинул ее быстро среагировавшему Джеймсу.

А затем повернул своего коня к спуску, снимая с седла веревку и завязывая скользящую петлю.

***

Первым вскинул голову вожак. Повернув уши и морду на шорох, он напрягся и фыркнул, привлекая внимание табуна. Лошади оторвались от щипания травы и посмотрели на лидера, а затем в сторону возможной опасности.

Артур натянул поводья и остановился, надеясь, что с паузами им удастся ослабить его бдительность и подобраться ближе. Но их сторона была наветренной, и промедление могло дорого обойтись. Наклонившись чуть ближе к шее своего коня, точно скрываясь за ним, мужчина удобнее растянул лассо.

Вожак все еще всматривался вперед. Мышцы проступили под кожей, хвост приподнялся. Кобылы также заметно напряглись и устремили все свое внимание к лидеру, готовые сорваться по его команде в бег или расслабиться и вернуться к трапезе.

Сделав шаг вперед, мустанг вытянул голову и топнул передней ногой, угрожая и отгоняя нарушителей спокойствия. Но они не отступили, а ветер принес ему посторонний, незнакомый запах. Попятившись, прижав уши к голове, он заржал, и табун сорвался с места.

— Пошел! — Артур ударил ногами по бокам своего коня и ринулся вперед, придерживаясь одной рукой за поводья.

Ветер засвистел в ушах, копыта разбили гладь неглубокий реки. Из-под них полетели комья земли, вырванные пучки травы и мелкие камни.

Нагоняя табун, вклиниваясь чуть дальше его конца, Морган отсек двух кобыл. Вожак развернулся и постарался отогнать угрозу, но появление Джеймса с другой стороны сбило его. Отделенные лошади закружили и побежали по параллели.

— Быстрей! Быстрей! — подстегивая своего жеребца, Артур приподнялся в седле и, раскручивая лассо, постарался набросить его на шею. Но кобыла увернулась и ринулась в другую сторону.

Тихо выругавшись, мужчина подтянул веревку и дернул коня за ней.

Вторая отрезанная от табуна лошадь вернулась в строй, защищаемая вожаком. Но до нее Моргану уже не было дела.

Подметив краем глаза нагоняющего их Фостера, Артур переглянулся с ним и ударил поводьями жеребца сильнее.

Приблизившись к испуганной кобыле и выждав момент максимального сближения, он вновь набросил лассо. Петля пропустила в себя светлую морду, затягиваясь на шее.

— Тшшш, тшшшш! Я тебе не наврежу! — натянув веревку, чуть сбавляя скорость, Артур быстро привязал лассо к рожку своего седла и снова потянул пытавшуюся дернуться в сторону лошадь, — Успокойся.

Бок Норда зажимал ее в узкий «коридор» между людьми, вторая петля упала на шею и также потянула назад, не давая ускориться, не давая повернуть. Скорость замедлялась против ее воли.

Заржав, кобыла поднялась на задние ноги и рассекла копытами воздух. Хвост хлестал по бокам, мощная шея рывками рвала веревки из удерживающих рук.

— Воооу, — дернувшись и натянув лассо, отклоняясь назад на своем коне, Артур понимал, что кобыла успокоится только когда выбьется из сил, — Спокойно, девочка, спокойно. Все будет хорошо. Тебе не причинят вреда. Тш-тш…

Вовремя заставив Норда отступить в сторону, уводя от продолжившей брыкаться кобылы, Джеймс натянул веревку. В его крови гулял азарт погони; улыбка растягивала губы, смешиваясь с переходящей самоудовлетворенной ухмылкой. Загон лошадей вызывал жажду соперничества.

Закрепив веревку также на рожке седла и переведя взгляд на Артура, шериф коснулся края шляпы и поправил ее. Признать чужое мастерство было не трудно.

— Отличный бросок, мистер Морг…

Ни договорить, ни предложить устроить как-нибудь скачки с небольшой ставкой он не успел. Справа налетела темно-серая тень и врезалась в бок Норда. Пегий жеребец пошатнулся, заржал и взвился на дыбы, едва не скинув Фостера.

— Хэй, эй…! — пытаясь осадить коня, Джеймс вцепился в рожок седла и поводья, соображая как можно отогнать нападающего жеребца.

Рядом заржал и дернулся к драке конь Артура. Зубы мустанга клацнули совсем рядом с его шеей, заставили отступить вместе с рывком и окриком Моргана.

Мустанг старался вытянуть жеребцов вперед, столкнуть их и освободить свою кобылу. Вновь переключившись на Норда, он толкнул его боком и заржал. Копыта обоих коней прорезали воздух, но не задели друг друга.

Вожак отскочил и оказался у крупа кобылы, пытаясь потеснить её в сторону. Но у него не выходило. Злость и страх смешивались в одно целое. Приподнятый хвост обмахивал бока. Отбежав, как только Морган развернул своего коня и закрыл плененную лошадь, вожак вскинул голову вверх и прижал уши. Он закружил рысью вокруг, не сдаваясь и не уходя. Всхрапывая и привставая на дыбы, взбивая землю копытом, мустанг звал кобылу с собой. И та отвечала: протяжным ржанием, попыткой дернуться. Она вскидывала светлую морду и, выбиваясь из сил, то приподнималась на задние ноги, то топталась на месте.

— Держи крепче, — отвязав лассо с кобылой от рожка, Артур перекинул его Джеймсу.

Пришпорив своего коня к кружащему мустангу, мужчина снял с седла еще одну веревку и завязал петлю. Упускать возможность поймать сразу двух лошадей Морган не собирался. К тому же вдвоем им должно было стать чуть спокойнее по итогу.

Вожак сорвался с места. Ускоряясь, он обогнул Артура и вновь пронесся рядом со своей кобылой, заставив ее взвиться и дернуться с удвоенной силой. Но Джеймс держал ее крепко.

Морган поджал губы и хлестнул своего жеребца по бедру веревкой. Тот дернулся и помчался следом, преследуя мустанга на всех поворотах и постепенно догоняя его. От развиваемой скорости сердце заходилось быстрее. Конь всхрапывал под наездником, и сближался с вожаком, когда Морган тянул поводья в его сторону.

Бока столкнулись, ржание переросло в агрессивную попытку укуса. Мустанг притормозил и отскочил, поднимаясь на дыбы и метя копытами в преследователя. Артур ждал этого. Прижавшись к своему жеребцу, он раскрутил лассо, пока конь также приподнимался на задние ноги и старался ударить противника.

Веревка угодила на морду, но тут же соскользнула под порывистым встряхиванием и ржанием. Мустанг отскочил и снова устремился прочь. Но с тем, чтобы развернуться и постараться сбить взятую цель с ног.

Мощный удар отшатнул черного жеребца, заставив Артура свеситься в бок.

Зубы коней впились в шеи друг друга, оставляя кровавые отметины. Конь Артура вцепился крепче, удерживая отступающий рывок вожака. Мустанг взбивал копытами землю, подпрыгивая, извиваясь и вырываясь.

Это дало Артуру достаточно времени, чтобы успеть выпрямиться в седле и подготовить лассо. И секундные промедления после высвобождения от укуса стали для мустанга решающими. Веревка упала на морду, дернулась и проскользнула на шею, крепко охватывая ее.

Однако осознание случившегося к дикому жеребцу еще не пришло.

Всхрапывая, он резко повернулся крупом к коню Моргана и постарался лягнуть его задними ногами. Копыта прошлись совсем рядом с шеей черного жеребца, благо Артур успел заставить его отступить назад и миновать мощного удара.

Сдвигаясь вслед за кружащим всадником, мустанг ретиво продолжал подскакивать и лягаться, не подпуская его к себе. Это отнимало много сил, но дикий конь был вынослив. Раздувая алеющие ноздри, он собрался убежать от Артура, но тут веревка натянулась и дернула его назад.

— Успокойся… Успокойся…

Рванув к свободе упрямее и сильнее, вожак не понимал, что его держало. Вены и мышцы проступили под кожей сильнее. Хвост то и дело взмахивал в воздух.

— Еще не выдохся, да?

Почувствовав ослабление петли, мустанг тут же сорвался на бег. Всхрапывая на ходу, он набирал скорость. Лассо не натягивалось и давало иллюзию свободы — Артур делал это специально. Пришпоривая своего жеребца, мужчина следовал справа от дикого коня, выматывая его погоней.

Фостер, сощурившись от лучей заходящего солнца и приложив руку к шляпе, издали наблюдал за ними. Когда пойманный Артуром мустанг стал сбавлять скорость и переходить на рысь, шериф прицокнул и мягко ударил Норда по бокам. Выдвинувшись в сторону Моргана, мужчина вел за собой присмиревшую кобылу.

Следовало подвести ее ближе, чтобы пойманный вожак отвлекся.

Однако спешить не стоило — второй раунд «погони» мог начаться в любую секунду.

Шериф видел, как они остановились. Как мустанг вновь и вновь пытался вырваться и напасть на заметно приблизившегося черного жеребца и его всадника.

Лягнув воздух, вожак дикого табуна притерся к боку коня Моргана. Оба заводили головами, взвились на дыбы и столкнулись грудными клетками. Силы мустанга иссякали, а потому, не выдержав удара, он завалился на бок.

Отвязав конец веревки от рожка, Артур перекинул ногу через седло и спрыгнул на землю. Выставив руки перед собой, он чуть приосанился, удерживая несильно натянутую веревку.

— Все нормально. Я не хочу причинить тебе зла.

Конь ударил копытами воздух, и, найдя опору, быстро поднялся. Напуганный, устало-злой взгляд обводил то округу, то приближающегося человека.

— Спокойно. Ты будешь в полном порядке, мальчик. Я обещаю. Тш-тшшшш, — продолжая осторожно приближаться, Морган внимательно следил за всеми изменениями в вожаке.

Терпеливо пережидая время, в которое жеребец начинал гарцевать и отступать от него, Артур шаг за шагом сокращал расстояние, не переставая спокойно говорить. Конь то прижимал уши, то дергал и вел ими на звук постороннего голоса.

Главным было не делать резких движений. Не давить и не провоцировать его.

— Вот так… Потихоньку, мальчик. Молодец… Успокойся.

Подойдя на расстояние вытянутой руки, Артур схватился за петлю на шеи мустанга и без дальнейших промедлений запрыгнул ему на спину. Мустанг вскинулся и забрыкался, пытаясь скинуть с себя неожиданную тяжесть. Но Морган умел держаться без седла и знал, как справиться со строптивым мустангом. Прожив год с племенем Падающего дождя, Артур научился у индейцев очень многому.

— Вооооу! Тише! Тише, мальчик! — свернув веревку, он крепко зацепился одной рукой за петлю вместо поводьев, а вторую руку запустил в светлую гриву коня.

Будто предугадывая каждое движение, имеющее целью скинуть его, Морган наклонялся в противоположную сторону и не терял равновесия. Когда же дикий конь сорвался с места, Артур прижался к его шее ниже и стиснул коленями бока. Мустанг бесился, ржал и всхрапывал, приподнимался на задние ноги; лягался и кружил, резко меняя направление. Но всадник держался крепко.

Борьба была довольно долгой. Но не столь ожесточенной, какой была бы, не будь жеребец предварительно вымотан.

Попытки сбросить Артура почти сошли на «нет». Мустанг продолжал размахивать хвостом и всхрапывать, но уже подчинялся потягиванию в разные стороны и не стремился подниматься на дыбы.

— Ну вот… Не волнуйся, все будет хорошо. Хороший мальчик, — отпустив гриву жеребца, Морган похлопал его по шее и почесал холку, улыбаясь, — Очень хороший. Пойдем, ты будешь не один.

***

Желто-красный ободок солнца скрывался за хвойными кронами.

Сгущающиеся сумерки застали всадников у подножья гор.

Джеймс знал поблизости несколько мест, где можно было разбить лагерь. Одно из них располагалось у небольшого озера, самого мелкого из Родниковой Цепочки. Утренний туман над ровной водной гладью был, бесспорно, красив, но туда стоило отправляться в жаркую летнюю пору, а не сейчас. Поэтому Фостер направился к другой поляне, предлагая Моргану ехать следом. В конце концов, они провели в седле почти сутки. Отдохнуть и правда хотелось: вытянуть ноги у костра, поужинать, сделать пару глотков спиртного. И, конечно, поспать.

На прикрытой с одной стороны подъемом в горы, а с другой густым лесом поляне было тихо. Выбрав максимально защищенное от ветра место, они разбили лагерь.

Подброшенный поверх толстых палок в костер хворост трещал в языках пламени. Совсем рядом, разбуженная подступающей ночью, ухала сова. Её желтые глаза внимательно следи за поляной в поисках грызунов, однако неожиданно появившиеся люди сбивали. Не слетая с ветки, она повременила с охотой, разглядывая чужаков.

Разделенные у лагеря лошади время от времени всхрапывали и обмахивались хвостами, то пощипывая траву, то срывая с кустов молодые листочки. Норд и черный жеребец Артура вели себя спокойно, как, в общем-то, и дикая кобыла. А вот вожак табуна мустангов все еще проявлял нервозность и пробовал веревку на прочность, стремясь оказаться ближе к кобыле.

Иногда наверху поднимался ветер и трепал кроны деревьев, заставляя щебетать ночных птиц чуть громче.

Закончив со своим ужином, Джеймс сидел на земле у самого костра и время от времени шевелил угли и горящие поленья, поднимая вверх столпы искр. Ночи все еще оставались холодными, а потому отходить от огня не хотелось.

Артур, сидящий напротив костра у широкого дерева, доедал пожаренное мясо.

Молчание затягивалось, но Фостера не напрягало это. Каждый думал о своем или просто отдыхал и вслушивался в ночные звуки, которые никогда не услышишь рядом с цивилизацией.

Сделав несколько глотков виски, Джеймс бездумно прищурился и затерялся в пространственных мыслях о красоте природы.

Окружающая темнота смазывала очертания раскинувшихся за лагерем деревьев. Лошади казались почти черными, не считая светлой кобылки и темно-пегого Норда. Даже Морган благодаря освещению и выпитому казался Джеймсу немного нечетким, если не фокусироваться на нем специально.

Подняв на некоторое время глаза к небу, шериф почесал подбородок. Звездное, яркое, без единого облака — оно навевало умиротворение. В то время как костер окутывал теплом и пригревал все больше, сплетаясь с внутренним теплом, создаваемым уже сытостью и алкоголем.

Огладив ладонью шею, Фостер подтянул бутылку к лицу. Полуприкрытые глаза ненавязчиво следили за Морганом через огонь.

— Мой отец часто водил меня посмотреть на объездку лошадей, когда я был ребенком… — губы коснулись горлышка и он сделал глоток, — Но никто не садился на дикого мустанга без седла. Кроме индейцев, разумеется. Знал бы Гарри Хемпс про Ваши умения…

Фостер не умел так объезжать лошадей и не рискнул бы, хоть и считался хорошим наездником. Артур Морган в очередной раз впечатлил его: объезжающий норовистого дикого жеребца, успокаивающий его увереннымжестом, касанием и голосом; опытный и ловкий, ни разу не съехавший даже на круп от резких рывков. У такого следовало поучиться.

Бутылка вновь поднялась донышком к небу. Допив остатки, Джеймс достал пачку сигарет и закурил.

— И все же… Чему ещё вас обучили индейцы, мистер Морган? Некоторые возвращаются в города с женами-индианками. Поговаривают, что они ненасытные и страстные любовницы. Где же ваша «проказница Покахонтас»?

— Кто?

— Покахонтас. Дикарка, которая спасла от смерти английского колониста в своем племени, а затем вышла замуж за поселенца и даже была приставлена ко двору Англии. Неужели не слышали?

— М… — Артур почесал большим пальцем подбородок, возвращая мимолетно оторванный взгляд к костру, — Моя семья была чертовски далека от идеальной. Мать умерла, когда я был еще ребенком, отец… Я видел, как он умер, когда мне было одиннадцать. С тринадцати лет я был на попечении у человека, заменившего мне родителей. Мы много путешествовали, строя грандиозные планы на жизнь. Так что… Было не до книг.

— Значит сразу суровая жизнь… — Джеймс затянулся и выпустил дым вверх, — Никаких сказок у костра, веселых историй детства?

Морган безразлично пожал плечами. Не то, чтобы историй ему не хватало, особенно с появлением Хозии, который и научил юного Артура читать и писать. Но все же реальность и необходимость выживать занимали молодого парня гораздо сильнее сказок.

— И что же за грандиозные планы у вас были?

Артур усмехнулся, прожевав последний снятый с лезвия кусочек мяса. Вытирая следом нож о штаны, и убирая его в чехол на поясе, мужчина задержался взглядом на танцующем пламени. Оно гипнотизировало.

— Разные. Они менялись достаточно часто. Но плааан был всегда… — особенно выделив «план», Артур потянул всю фразу и, шмыгнув носом, покачал головой, — Все всегда шло по чертовому плану.

Усмехнувшись и облизнув губы, он поднял стоявшую рядом бутылку и допил остатки бренди, так и не отведя глаз от пламени.

«- Не волнуйся, Артур, у меня есть план, но нам нужны деньги».

«- Перестань. Все сходится во едино. Точно так, как я и планировал».

«- Еще одно большое дело и у нас будет достаточно денег, чтобы исчезнуть. Все идет по плану».

Уверенный голос Датча зазвучал в голове так привычно и четко, что Морган не удержался и тихо засмеялся себе под нос.

К счастью шериф не заострил внимания на туманном ответе и, кажется, не слишком задумался, о том, что приоткрытая завеса истории «охотника» попахивает вполне вероятной связью с какой-нибудь бандой.

— А мои планы всегда были скромны. Стать шерифом и остаться в Кейптауне. Хотя в детстве я мечтал быть одним из тех, кто поймал «Черного Барта».

— Что ж, свой план Вы выполнили, шериф.

— Да… Однако я все еще надеюсь, что мне посчастливиться поймать кого-то известнее, чем «Тони-пуля-в-зубах».

Артур приоткрыл рот и криво усмехнулся, проведя языком по кромке верхних зубов. Интересно, в Блэквотере и Сант-Дени пинкертоны успокоились на его счет? Какой была последняя назначенная за него сумма?

Потянувшись за выпивкой, Морган забыл, что уже прикончил ее. Одинокая капля скатилась на язык. Мужчина недовольно хмыкнул, посмотрев на пустую бутылку и откинув ее в сторону.

Размышления о криминальном прошлом (вернее, почти прошлом) плавно перетекли в настоящий момент, в котором он — Артур Морган, второй человек в банде после Датча Ван Дер Линде — сидел в обществе шерифа уже не первый вечер. И не с тем, чтобы втереться в доверие, обдурить его и обстряпать какое-нибудь дельце по ограблению. А просто потому что… Так получалось.

Усмехнувшись последней мысли, Артур посмотрел в сторону Фостера и в очередной раз подумал о том, что он неплохой мужик. Не чета тем шерификам, которые сидели и кичились значком, расчесывали жидкие усики, жрали перед его камерой бутерброды и подшучивали, пока Артур думал, как ему выбраться из тюрьмы или просто ждал, когда Датч кого-нибудь пошлет вызволить его.

В Джеймсе была какая-то… Честь. И проблеск разума, а не тупое пинкертоновское следование закону. Закону, который писали такие же бандиты, сменившие лишь название на бизнесменов.

В голове же Фостера сейчас стоял приятный туман. Ему не так часто везло на спокойный вечер, тем более на природе. С простым, но таким вкусным, ужином в виде куска жареного на костре мяса, хлеба и пары консервов с бобами. С выпивкой, когда можно расслабиться и не думать о том, что ты шериф и должен представлять закон и порядок, следя за всеми окружающими. Тут, разве что, следить можно было за лошадьми да любопытной совой, до сих пор сидевшей на ветке.

Ко всему прочему общество Артура Моргана действительно оказалось приятным, несмотря на драку в салуне, «двадцать долларов» за помощь с волками. Былая настороженность в адрес охотника начала ускользать еще с последней беседы в салуне, а сейчас Фостеру и вовсе казалось, что они давно знают друг друга.

И будто бы имеют много общего.

Кашлянув, шериф встал и, покачнувшись, направился от костра к своему спальнику. Наклонившись и зажав сигарету зубами, он повозился с застежкой снятой с седла сумки и достал последнюю бутылку виски. Порой, как и отец, и отец его отца, Фостер грешил с алкоголем.

Но желание выпить сплеталось с ещё одним.

Фостер окинул нечетким взглядом освещенную костром часть поляны и направился на другой ее конец. Проходя мимо Артура, мужчина хлопнул его одно рукой по плечу, привлекая к себе внимание, а второй протянул бутылку. Убедившись в твердости перехвата, он кивнул и вновь одобрительно похлопал охотника по плечу.

— Я щас вернусь.

Указав свое целевое направление, Джеймс двинулся в сторону редких кустов, скрываясь в полутьме. Тяжесть внизу живота неприятно давила, и желание отлить достигало пика.

— Бубновый валет, бубновый валет…

Остановившись у края небольшого низины с кустарниками, Фостер стряхнул пепел с сигареты и снова стиснул её зубами. Расстегивая ремень штанов, Джеймс покачнулся. Немного шире расставив ноги, шериф приподнял голову вверх и прикрыл глаза с проскочившей блаженной улыбкой:

— С тобой мы знакомы давно… Ты обчистил мои карманы… Не оставив ни серебра, ни золота…

Приглушенное напевание долетело до Артура, заставив вскинуть бровь и чуть приподняться, бросив непродолжительный взгляд в сторону шерифа. Почти вся его фигура окутывалась ночным сумраком, но подрагивающий свет от костра падал на плечи и спину.

— О, виски, коварный… злодей! … Ты подвел… гм… меня под… монастырь…

Усмехнувшись, Артур открыл переданную бутылку и сделал несколько больших глотков, шумно выдохнув от крепости. В голове все приятно плыло, а в теле гуляли расслабленность и тепло. Согнув ногу в колене, Морган оперся о него запястьем и свесил бутылку, смотря через стекло на всполохи огня.

Вечер продолжал обрастать воспоминаниями. Редкими, приятными моментами сбора всей банды, в которые также потрескивал костер, Хавьер ударял по струнам, бездельник Дядюшка вытаскивал зубами пробку из стеклянного горлышка и выплевывал ее в сторону, присасываясь к бутылке, а запевшего Шона уже было не заткнуть. Артур подсаживался к ним и подпевал, когда знал слова, а когда не знал — мычал мотив себе под нос. К ним присоединялись и Абигейл с Джоном, который тоже хрипел, не попадая в ноты. Датч и Хозия сидели в стороне, наблюдая за ними, выпивали и говорили о былых временах. Воздух пропитывался бодрящей прохладой и приобретал какую-то особенную чистоту. Лес вокруг них шумел, а небо переливалось звездами.

— Ржаной…виски, ржаной виски…

Прикрыв глаза, продолжая улыбаться и прислушиваться к напевам Фостера, Морган удобнее прислонился спиной к дереву. Перед внутренним взором стоял лагерь: прошла миссис Гримшоу с двумя подобранными пустыми бутылками; шатаясь, проковылял к себе под навес мистер Пирсон, бубня матросские песни, вызывающие диссонанс с тем, что и так разливалось голосами по лагерю.

— Если не выпью ржаного виски, я точно умру… Ох милая, милая, я тебе говорил… — голос прерывался и становился все тише.

От стиснутой зубами сигареты тянулась струйка дыма.

Покачнувшись с пятки на носок и обратно, стряхнув последние капли, Фостер застегнул ширинку. Бормотание окончательно стихло.

Чуть шаркающие шаги направились обратно. На несколько секунд шериф заслонил Моргану свет от костра, и сел рядом — плечом к плечу. Вытянув ноги и отняв от губ сигарету, выдыхая дым, Джеймс бросил окурок в огонь.

— Хм… — приоткрыв глаза и бросив мельком взгляд на мужчину, Артур усмехнулся чуть шире и подтянул к себе бутылку, вновь отпивая.

Это не укрылось от помутневшего, но все равно цепкого взгляда Фостера. Он нахмурился и вопросительно выгнул бровь, полу повернувшись:

— Гм… Что-то насмешило, мистер Морган?

— А… — в легком прищуре читалась теплота и мягкость, — Ничего. Просто кое-что вспомнил…

Замолчав и поболтав в руке бутылку виски, Артур запрокинул голову, делая последний хороший глоток, прежде чем передать выпивку Джеймсу.

Задний край шляпы протерся по стволу дерева и сдвинулся вверх, закрывая передней частью верхнюю половину лица Моргана. Кадык дернулся в глотке’. Язык скользнул по уголкам губ, на которых блеснул виски.

Бутылка рассекла воздух и оказалась перед Фостером, зажатая горлышком между средним и указательным пальцами обращенной вверх ладони.

Взгляд Джеймса задержался на горле мужчины. Мазнул по изгибу адамова яблока, поднялся чуть выше к линии челюсти и… Поспешно ускользнул в сторону, схватившись за осознание слишком пристального и продолжительного внимания.

Довольно нервно забрав виски, Фостер залпом сделал несколько глотков и, едва не поперхнувшись, вытер губы костяшками пальцев.

Он и раньше, еще с молодости, замечал… Нечто подобное за собой.

Когда неосознанно рассматривал удаляющуюся мужскую спину, руки, бедра, шею, разворот плеч. И отмечал их… Привлекательными. В том же смысле, что и женское тело.

Однако никогда его интерес не проявлялся в более оформленном виде. Не доходил до тяги. Никогда, до этого момента…

Пульс ускорился, а желание вновь закурить и отвлечься от странных мыслей возросло.

Достав из кармана помятую пачку, Джеймс встряхнул ею вверх и подхватил выдвинувшуюся сигарету зубами. А затем, на мгновение зависнув и поняв, что ни разу до этого не угостить Артура было не слишком тактично с его стороны, Фостер протянул открытую пачку к охотнику.

Вытащив предложенную сигарету, Артур чуть наклонился вперед, когда шериф чиркнул спичкой о сапог и поднес огонек к забитому табаку. Прикурив в несколько небольших тяг, Морган сделал полноценный вдох и расслабленно откинулся обратно к дереву. Вкус дыма горчил, легким на мгновение стало тяжело, но приятно.

Чуть приподняв с глаз шляпу легким касанием указательного пальца, Артур зажал сигарету большим и средним, покручивая ее и неотрывно смотря на поднимающуюся в небо струйку сизого дыма.

— Может у меня и не было нормальной семьи изначально, но была совсем неплохая другая. Мы собирались у костра, пели песни, слушали гитару… — он прервался на новую затяжку и замолчал на несколько секунд, не выдыхая дым, а просто приоткрывая губы и «выпуская» его медленным потоком обмывающем лицо.

От этого хотелось прикрыть глаза, но тогда появлялся соблазн закрыть их на-подольше. Поэтому мужчина вернулся к недосказанному, выдыхая остатки вместе со словами:

-…Дурацкие истории. Смеялись и пили. Кто-то обязательно лез в драку или к женщинам. В такие вечера все забывали о проблемах, и не было ничего кроме длящегося момента умиротворения. Вам знакомо такое, шериф?

Артур чуть склонил голову и повернулся к Фостеру лицом, предварительно «выстрелив» наполовину недокуренной сигаретой в костер.

— Да, когда-то мы собирались с Данко и Карлом за полем… У нас были гитара, гармошка и одна бутылка самогона на троих … — отняв сигарету от губ и встретившись взглядом с Артуром, Джеймс замолчал.

Повисла пауза, которую нарушало лишь уханье совы и треск костра.

Секунда, две, три…

Мир сужался до освещаемого светом костра Моргана, его лица, колючей щетины, губ. Чертовой шляпы, бросающей тень и делающий взгляд охотника гипнотическим благодаря отражению вспыхнувших искр пламени.

Все это не давало отвести глаза, и одновременно прошивало все тело.

Некое… Ожидание? Предвкушение?

Чем дольше оно длилось, тем сильнее начинало звенеть в ушах, а в теле росло напряжение. Затапливающее, подталкивающее, пронизывающее каждую мышцу слепым желанием податься ближе.

Джеймс совершенно точно знал и улавливал в таком же пристальном взгляде напротив, что пауза странным образом затягивается не для него одного. Она обоюдна, маняща. Пусть странная, но не неправильная.

Поддернутый мутной поволокой взгляд опустился с глаз Артура к его губам. И тут же вернулся вверх с ещё более расширившимися зрачками. Оставалось только двинуться. Мышцы напряглись до предела, как перед рывком и…

В стороне от них вожак табуна мустангов всхрапнул и толкнул головой кобылу. Та издала возмущенное ржание. Поднялся обрывающий весь магнетизм момента шум.

Морган кашлянул и отвернулся, тут же быстро поднимаясь с земли.

— Кхм. Пойду, проверю, что там.

То, как мужчина потер ладонью подбородок и губы, направившись к лошадям, лишь подтверждало, что притяжение и напряжение в воздухе ощутил и он.

Да, они были знакомы Артуру. Возможно, даже слишком хорошо.

Для этого было достаточно зацепиться взглядом, и совсем не важным было расстояние. Достаточно близкое и подталкивающее как сейчас, или проходящее через весь лагерь. Выцепляющее фигуру почти скрытую в сумерках, которая неотрывно смотрит на тебя.

Подойдя к топчущемуся мустангу, Артур поднял руки в открытом жесте и осторожно, несмотря на первоначальный отступ жеребца, дотянулся до его шеи, похлопывая взволновавшееся животное. Конь всхрапнул, встряхивая головой, но агрессии уже не выказывал.

— Ты в порядке, мальчик?

— Ты в порядке, мальчик, м?

Почесав своего коня вдоль гривы, Артур зевнул и повернулся в сторону темнеющего в зелени склона.

Лагерь разошелся спать еще пару часов назад. Самые стойкие, в числе которых был и Морган, буквально только что допили виски у костра и направились к своим лежакам и настилам.

Все, кроме Марстона, назначенного часовым на эту ночь.

Цокнув языком и чуть сощурившись в размышлении, Артур направился вниз по склону.

Джон сидел у запыленной дороги и, прислонившись спиной к валуну, чистил кольт. Ружье лежало тут же, под рукой.

— Эй. Как держишься?

Марстон приподнял голову, выглянув из-под полы шляпы, и хмыкнул.

В последнее время Датч вел себя странно в отношении него: то не скрывал раздражения, то поддевал и давал понять, что присматривает за ним. Не в хорошем смысле.

Конечно, поведение и необдуманность поступков Джона бесили и Артура, в особенности, когда приходилось вытаскивать его зад из различных передряг. Однако в последнее время Марстон вел себя тихо и «послушно».

— Я не знаю, — сипло ответив и пожав плечами, он подвинулся, когда Морган присел рядом, — Не знаю, Артур. Что происходит вокруг? Что происходит с тобой, со мной? С Датчем, Микой…

Вздохнув и поведя нижней челюстью из стороны в сторону, Артур пожалел, что решил подойти. Он и так старался думать об этом как можно меньше.

Ответов не было ни у кого. Как и уверенности в завтрашнем дне.

Джон перевел на него мрачный взгляд, зажав в руке кусок ткани, которым протирал дуло револьвера. Затем молчал с пару секунд: то ли рассматривая, то ли решаясь на очередной вопрос.

— Что нас ждет дальше?

Морган снова вздохнул и положил широкую ладонь на его плечо, сжимая.

— Не имею ни единого представления… Мы все кучка ублюдков, и цивилизация жаждет расправиться с нами.

Проговорив последнее с усмешкой, мужчина чуть похлопал чужое плечо, а затем сдвинул руку к загривку Марстона. Хлопнув и по нему, Артур пристально посмотрел в глаза Джону.

— Скажи мне, Джон, ты задумал что-то?

— Что?! — мгновенно напрягшись и вскинувшись, Марстон оскалился, — Теперь и ты думаешь, что я какая-то «крыса»?!

— Я просто шучу. Но заметил, что ты словно начал избегать меня, приятель. При этом, не спуская глаз издали.

Марстон осекся и приоткрыл рот, не найдясь сходу с ответом.

Прямой вопрос Артура застал его врасплох, не говоря уж об осознании, что взгляды мужчины оказались замечены. Ведь он действительно в последнее время смотрел на Моргана несколько иначе. А потому предпочитал держаться в стороне.

— Нихера подобного!

— Да? — по губам Артура проскользнула почти саркастичная ухмылка.

Напряжение Джона чувствовалось в каждой мышце; во вспыхнувших раздражением и злостью глазах, за которыми оставался… Страх и нервозность от раскрытия.

Артур прекрасно видел и понимал их. Читал на протяжении долгого времени то в заминающихся жестах, то в перехвате быстрого взгляда, то в отводе глаз, то в предложении провернуть какое-нибудь дельце или заняться его подготовкой. Казалось все как обычно, ничего особо не поменялось. Но незримые изменения все же были. В деталях.

А Артур Морган хорошо замечал детали.

И сейчас он также видел, что Марстон замер. Что неотрывно смотрит на него, напрягаясь все сильнее, однако не делает ни малейшего усилия, чтобы отодвинуться или скинуть чужую руку со своей шеи.

Что он хочет сделать нечто, но колеблется.

Поэтому Артур сам потянул его за шею к себе и поцеловал.

Джон в шоке распахнул глаза и уставился на него. Кольт выпал из рук, и свободная тут же вцепилась в ворот рубашки Моргана, выпрямляясь и словно пытаясь оттянуть мужчину в сторону.

Однако движение губ продолжалось. Захват, толчок, касание языка. Джон отвечал, сам того не понимая, а Артур наблюдал за ним, полуприкрыв глаза. Видя, как шок сменяется возмущением, затем недоумением, колебание, а после…

Джон зажмурился, словно собирался нырнуть в воду и помнил, что не умеет плавать, и дернул Артура за ворот рубашки на себя.

Возникнув за спиной, Фостер стиснул пальцы на плече Артура Моргана и рывком развернул его к себе. Не дав возможности ни сказать что-либо, ни дернуться в сторону, шериф перехватил мужчину за локоть, а в следующую секунду единым движением впечатал его в дерево и впился в приоткрывшиеся для вопроса губы.

Стоящий рядом мустанг вскинул голову на резкий жест и отшатнулся в сторону, всхрапывая.

Язык Джеймса прошелся меж губ и проник в рот, столкнувшись с чужим. Дыхания смешались. Взгляды снова встретились. Мир Фостера и так покачивался от выпитого, а теперь и вовсе вспыхнул от прошившего тело возбуждения.

Оставшись в первые секунды у костра, шериф смотрел в спину уходящему к лошадям Артуру и колебался: проходился взглядом по крепкой фигуре, задерживаясь ниже поясницы и возвращаясь вверх к широкой спине и плечам; вспоминал, как тот держался на мустанге и управлял им с одной лишь веревкой на шее; помнил взгляд этого человека несколько мгновений назад, пустивший дрожь вдоль позвоночника. Джеймс…. Хотел его.

От столкновения с деревом шляпа Моргана съехала вперед и грубо ткнулась в переносицу шерифа. Мешая и вынуждая Фостера склонить голову на бок, в следующий момент она оказалась подцеплена им за край и отброшена в сторону. Ладонь опустилась на плечо, пальцы забрались под лямку подтяжек и потянули ее прочь с мужского плеча.

Дернувшиеся вверх руки Артура оказались отбиты. А губы Джеймса с напором продолжили сминать губы охотника, совсем не настораживаясь от почти полного отсутствия ответов.

Отрезвил его только повторный рывок, перехвативший за грудки и с разворота впечатавший в то же место, на котором секунду назад находился сам Артур. В азарте едва заметно ухмыльнувшись, шериф на рефлексе потянулся вперед… Но тут понял, что Морган держит крепко, вытянув смятую ткань рубашки к стволу дерева так, что от него трудно было отстраниться.

Пристальный нечитаемый взгляд впился в лицо Фостера. Секунды тянулись одна за другой, и с каждой новой напряжение росло. Джеймс понял, что задержал дыхание.

Осознание того, что его выходка могла оказаться ошибочной, смешивалось с недоумением и не озвученным вопросом «Что за херня происходит?», вылившихся в приподнимание головы и осторожное сглатывание.

Артур заметил это и опустил глаза на дрогнувший кадык.

Пальцы натянули ткань сильнее, почти приподнимая ее над плечами шерифа. Сделав полшага вперед и расставив ноги чуть шире, Морган выпрямился, вновь возвращая взгляд к светло-карим глазам. Будто бы оценивая, примеряясь. Чтобы в следующий момент коснуться губами щетины Фостера под подбородком, опалить теплым дыханием кожу и прикусить ее, чуть втягивая зажатую часть и оставляя на ней свой след. Сердце Джеймса пропустило удар и тут же забилось быстрее; в паху вновь сладко потянуло от напряжения.

— Рх, — шериф едва заметно дернулся, когда укус сделался болезненнее и обширнее. А Артур двинулся выше, толкнув носом его челюсть и заставив открыть шею сильнее.

Вереница полуукусов-полупоцелуев привела Моргана к приоткрытым губам, с готовностью слившихся с ним в страстном поцелуе. В этот раз языки сталкивались, боролись, поддевая друг друга, выжимая весь воздух из легких. Джеймс все также пытался дернуться вперед, а Артур все также держал его у дерева, опираясь ребром сжатых ладоней о шероховатую кору. Напор нарастал: губы сминали, ловили и нехотя отрывались друг от друга за вынужденным глотком кислорода.

Выпустив, наконец, рубашку Фостера, Морган оперся запястьем о дерево и с новым полушагом встал почти вплотную к шерифу. Вторая рука прошлась срывающимся движением по его груди и торсу к поясу, цепляясь за бляшку ремня и забираясь за нее кончиками пальцев.

Джеймс тихо замычал и невольно двинулся навстречу прикосновению, желая его усилить и продлить. Губы начинали гореть от поцелуев, а близость к паху пальцев Моргана дразнила.

Былая настороженность и растерянность исчезли. Рассудок отступал под натиском растущего желания. Губы и язык соревновались с чужими. Жадно, почти плотоядно, желая лишь одного — касаться ещё и ещё, и ещё. Джеймс не помнил, чтобы когда-либо испытывал такое удовольствие от простых прикусываний губ, шеи, подбородка. И не думал, что будет его испытывать от тяжелой руки, дотрагивающейся без женской робости и мягкости.

Пальцы шерифа добрались до подтяжек на плечах Моргана, поддели их и потянули вниз. На этот раз Артур ему не мешал, но продолжал перехватывать инициативу и словно специально отвлекать кусачими поцелуями, сильнее вжимая мужчину в ствол дерева.

Джеймс смял и дернул рубашку охотника, вытащив один её край из штанов. Ладонь легла на шею чуть ниже роста волоса и притянула к себе. Пальцы второй схватились за ворот и отвели его край, обнажая ключицу. Фостер хотел было переключиться на нее, но прихватив Артура за губу и чуть оттянув, провел пальцами выше по шейным позвонкам, забираясь в короткостриженые волосы. Ладонь же переместилась на щеку охотника, подушечка большого пальца провела по щетинистой скуле.

Сладкая дрожь прошлась вдоль позвоночника, взяв начало от затылка. Артуру нравилось происходящее, и действия Джеймса подстегивали его к продолжению, несмотря на то, что вечер принимал совершенно неожиданный оборот. Алкоголь стирал границы, провоцировал и разжигал желание еще больше.

Пальцы сильнее надавили на низ живота шерифа, но не с тем, чтобы раздразнить его. А с тем, чтобы найти гвоздик на пряжке и высвободить его из ремня.

Кобура вместе с поясом тяжело упали под ноги. Джеймс на мгновение отвлекся на это, глянув вниз, но Артур тут же переключил его внимание, проведя губами по скуле и низко шепнув на ухо:

— Все еще не доверяешь?

В голосе слышалась ухмылка, неровное дыхание опаляло кожу.

Рука Моргана метнулась к собственному поясу и вытянула револьвер. Демонстрируя его стволом вверх на открытой ладони, придерживая за рукоять большим пальцем, мужчина в следующую секунду скинул его к кольту Фостера.

— Теперь все честно? — губы в шепоте коснулись ушной раковины. И следом эта же ладонь накрыла напряженный пах Джеймса.

Шериф запрокинул голову, ударяясь затылком о дерево, и оскалился на долю секунды от калейдоскопа ощущений.

— Н-н-мххх… — вырвалось протяжно и сипло, поскольку на большее мужчины просто не хватало.

Ему что-то сказали о честности? Это не было честно. Слова и действия Артура пробивали навылет, разительно отличаясь от всего того, что делали женщины.

Хриплый шепот посылал мурашки по спине. Пытаясь уйти от него, Фостер терпел поражение. Со сведенными бровями и мычанием от окатившего тело наслаждения, он закусил губы и притерся пахом к руке охотника. Пальцы Моргана сжались сильнее, провели под движением бедер вниз и вверх, потирая вставший член через брюки. Тело Джеймса вытянулось точно струна, а кровь приливала вниз, усиливая напряжение.

Следующий стон шерифа оказался перехвачен и разлился вибрацией на губах и в горле Артура.

Порывисто схватившись за ворот рубашки охотника, Фостер спустился дрожащими от возбуждения пальцами к пуговицам и принялся высвобождать их из петель. Справляясь до середины, он рывком оттянул ткань в сторону и прервал глубокий долгий поцелуй, сплетенный с непрерывающимся движением руки Артура.

Взгляды вновь пересеклись. Светло-карие глаза шерифа лихорадочно блестели, а мутная поволока затягивала всякий проблеск разума. Мысли превращались в хаотичный шум, оставляя лишь неутолимую жажду.

Потянувшись к обнаженному переходу между плечом и шеей Моргана, шериф мазнул по коже губами. Но в следующую секунду уперся в нее лбом, гортанно зарычав. Потому что Артур рванул на нем брюки, тем самым расстегнув и пуговицу и ширинку одновременно, и пропустил ладонь под белье, тут же обхватывая изнывающий член.

— Блять….

Голос Джеймса разбил судорожное дыхание и отдаленный треск костра. Крупная дрожь прошлась по всему телу под пальцами, пропустившими напряженную плоть в кольце. Под движениями вверх-вниз, заставляющими стискивать зубы.

— Бл…мнх….ять…. — толкнувшись резче, Фостер мысленно взмолился Богу, чтобы Морган не прекращал и не сбавлял темпа.

Артур рвано вдохнул, чувствуя, как от оброненных слов шерифа и собственного возбуждения призывно тянет внизу живота. Однако переключать и подталкивая Джеймса к себе, мужчина не спешил.

Его реакция заводила. Ее хотелось больше и ярче. Он был горяч и податлив, напоминая в этом и одновременно отличаясь от Марстона. С ним Артур тоже вел. Впрочем, представить себя не в ведущей роли Морган просто не мог.

Чуть оттолкнувшись от дерева, свободной рукой он провел от вытянутого загривка Фостера к затылку, вплелся пальцами в темные пряди и потянул за них назад. Шериф с готовностью откинул голову обратно к дереву и, сглотнув, облизнув приоткрытые губы, мельком бросил на охотника туманный взгляд.

Артур оскалился в довольной ухмылке, провел кончиком носа от щетинистого подбородка вниз и, коснувшись кончиком языка уже покрасневшей от предыдущего укуса кожи, снова прихватил ее зубами, втягивая в рот. Пальцы еще раз прошлись по дернувшемуся от прилива возбуждения члену, и переметнулись выше, задирая на животе застегнутую рубашку Фостера.

— Снимай, — не приказом, а предупреждением.

Потому что Артуру безумно хотелось рвануть ее так же, как и брюки. Но, будучи чуть более сознательным, он понимал, что утром предстояло возвращаться в город. И порванная одежда не слишком вписывалась в планы.

Джеймс сглотнул, фокусируя чуть сощурившийся взгляд на охотнике. С другой интонацией эти слова разозлили бы его, потому что руководить собой мужчина не позволял никому. Но в голосе Моргана действительно не слышалось властного указывания — он звучал наравне и не стремился ущемить мужского достоинства шерифа.

Не отводя глаз, Фостер принялся за рубашку: пальцы выискивали пуговицы, путались в петлях и постепенно спускались все ниже. Однако чуть ниже середины мужчина неожиданно замер. Кончик языка мелькнул меж зубов и оказался прикушен, а пристальный взгляд скользнул вниз от подбородка Артура. Губы дрогнули в усмешке, которая почти сразу сгладилась до более мягкой, но в то же время голодной улыбки:

— Ты тоже.

Морган удивленно вскинул бровь и откровенно усмехнулся в ответ. Кивнув, приоткрывая рот в невысказанном «Ну ладно», он сделал шаг назад и стал расстегивать свою рубашку. Не поспешно, но порывисто, заканчивая каждое высвобождение пуговицы лёгким вздёргиванием ткани. Взгляды пересеклись, а затем разошлись каждый по «своему» открывающему виду. Блики и отсветы огня то играли полутенями, то подчеркивали рельефы сильной груди и торса. Глаза скользили по изгибам, распаляя не хуже касаний.

Но все же сохранять дистанцию долго не собирался никто.

Справившись со своей рубашкой быстрее, Джеймс скинул ее у дерева и шагнул к охотнику, впиваясь в его губы своими. Руки забрались под ткань, прошлись единым движением по бокам, груди и плечам. Сминая одежду Артура у ворота и одним рывком спуская ее до локтей, шериф помог избавиться от нее окончательно, следом, не глядя, откидывая в сторону.

Шаги Фостера вперед заставляли охотника делать их назад, отступая в сторону костра. Руки Артура легли на бедра, цепляясь за сползающие под движением штаны шерифа и прижимая его ближе к себе, чтобы в следующее мгновение скользнуть ладонями под ткань уже не спереди, а сзади. Доходя до конца ягодиц и сжимая их, разводя при новом шаге и вновь стискивая пальцами.

Дрожь прошила позвоночник, и Джеймс сцедил неразборчивое ругательство. Как ни странно, но это тоже не воспринялось с отторжением, а лишь усилило возбуждение. Поймав зубами нижнюю губу Артура и закусив ее, Фостер вновь переключился на неразрывный долгий поцелуй.

Кофейник, выставленный на утро рядом с костром, оказался под ногой Моргана и покатился в сторону. Лязгающий звук заставил Фостера глянул за плечо охотника и перехватить его за пояс, потянув в другую сторону.

Развернувшись и идя теперь спиной к спальным мешкам, шериф потянул ремень с пустой кобурой из пряжки Артура и скинул его под ноги. Подушечка большого пальца поддела пуговицу над ширинкой и надавила на неё одновременно с тем, как Морган провел ладонями вверх от ягодиц мужчины и зацепился двумя большими пальцами за пояс его штанов в намерении стянуть их до конца. Язык прошелся по изгибу шею, и Джеймс гортанно застонал от нового укуса.

Шаркнув пяткой по земле, он хотел было притереть пах охотника ближе к своему, но тут споткнулся о корягу и полетел спиной на землю.

Оказываясь единственным возможным спасением от падения, совершенно к тому не готовым, Артур упал на Фостера следом.

Хриплый смех опалил ушную раковину Джеймса, а затем звездное небо заслонилось лицом по-прежнему смеющегося Моргана.

— Ты в порядке?

— Кхм… Более чем…

Затуманенный взгляд шерифа скользнул по лицу Артура. Фостер облизнул губы и попытался сдвинуться с места, но ничего не вышло. Морган был тяжелым, однако эта тяжесть оказалась приятной.

Рукой Джеймс вклинился меж их тел и провел костяшками по паху мужчины; развернул запястьем к коже у края расстегнутой ширинки и нырнул внутрь, накрывая пальцами член. Губы поймали чужой выдох. Вторая ладонь легла на бедро Артура и прошлась дальше по пояснице. Шериф притиснул его к себе, замер, смотря в глаза несколько секунд, и с усмешкой крутанулся на земле.

Оказавшись на лопатках под Фостером, ощутив кожей неровность и прохладу земли, Артур широко улыбнулся. В прищуре глаз проскользнула какая-то оценка, неизвестное Джеймсу сравнение, но тут же исчезли.

Чуть приподнявшись, Морган провел ладонью от загривка шерифа до затылка и притянул его к себе, касаясь языком приоткрытых губ, а затем углубляясь в поцелуй, вместе с плавным подталкивающим движением бедер к оставшейся на паху ладони Фостера.

Опираясь одной рукой о землю, шериф прошелся второй по напряженному члену охотника, а затем потянул вниз штаны с его бедер. Языки вновь соперничали друг с другом в продолжительных поцелуях, сбивающих дыхание. Жар приливал к лицу, пламя костра пригревало сбоку, а ночная прохлада контрастно проходилась по обнаженным лопаткам и пояснице. Оттянув ткань штанов, высвободив и накрыв ладонью член Артура, Джеймс провел по нему обхватывающим движением снизу-вверх.

Напряженное проталкивающееся движение в пальцы передавали нетерпение шерифу, и он сам, по-прежнему лежа сверху, вжался в бедро Моргана сильнее. Рука двигалась с каждым разом быстрее, достигая чувствительной головки и обратным движением оттягивая крайнюю плоть.

Хриплые стоны будоражили. Очередной поцелуй сорвался на шею, и Джеймс прошелся до кадыка Артура языком. Вкус солоноватой от кожи подстегивал в желании оставить на ней отметины. Но только шериф собрался ее прикусить, как неожиданный толчок в плечо сбил его набок, а затем и вовсе прижал к земле, уложив на лопатки.

Морган вновь навис над ним и перехватил за руки, вытягивая их над головой мужчины. Удерживая часть своего веса на полусогнутых локтях, опираясь грудью о грудь Джеймса, он прошелся несколькими затяжными притирающимися движениями паха о пах по бедрам шерифа.

Шумное дыхание вылилось в хриплый обоюдный стон. Кровь пульсировала в висках, билась в венах, учащала пульс. Напряжение внизу живота росло, почти причиняя дискомфорт промедлением.

Артур улавливал шквал в глазах шерифа, чувствовал зарождающийся в горле рык, и ему нравилось это. Нравилось дразнить и доводить, почти как с Марстоном. Но тот был более простым и предсказуемым.

Удержав дернувшиеся руки, Морган горячо усмехнулся в шею Джеймса.

— Спокойно, спокойно, — плавное прошивающее движение повторилось, и от Артура не укрылось то, как Фостер вытянулся под ним, сильнее приподнимая бедра.

Тут же широкий, почти болезненный укус опалил шею шерифа; заставил его тело вздрогнуть и сорвал первый слышимый рычащий стон. Морган опустился по шее ниже, оставил след на ключице и прекратил держать его руки. Выпрямившись на коленях, чуть отклоняясь назад и смотря на тяжело дышащего под собой мужчину, Артур окинул его мутным от желания взглядом и повел челюстью из стороны в сторону, скользнув языком по уголку губ.

Следующим движением он приподнялся выше и в два счета развернул Фостера к себе спиной. Травинки, кусочки палок и мелкие камни уже успели отпечататься на коже, но Артур заметил лишь прохладу, когда прижался к ней сверху.

Рука нырнула под грудь Джеймса, огладила ее и спустилась к наполовину слезшим с бедер штанам, перехватывая член у основания. Пальцы сжались в кольцо, провели несколько раз, а затем ладонь развернулась и пропустила головку от углубления ладони к запястью. Второй рукой Морган рывком сдернул оставшуюся на Фостере одежду вниз и скользяще прошелся собственным членом по копчику мужчины.

— Кхм… Морган? — голос Джеймса прорезался первой волной напряжения.

Но скольжение губ от загривка к шее, движение обхватывающей руки и горячее дыхание на ухо дезориентировали и слегка сбивали растущую тревогу. Однако на «нет» ее не сводили.

Фостер мотнул головой и рвано выдохнул, все же пытаясь вернуть расфокусированному зрению четкость. Морган ведь не собирался с ним делать ничего такого… Это было просто неудачное движение, верно?

Однако когда Артур прошелся ниже копчика, мужчина сглотнул. Ощущение чужого члена у собственной задницы напрягало все сильнее. И в какой-то момент пронеслось по всему телу, вынуждая опомниться и понять, что действительно происходит.

— Стой, стой… блять…

Само желание переспать с мужчиной его не пугало, но к смене своей позиции Фостер готов не был. Давать себя трахнуть он не собирался.

Артур же, словно не слыша (или не слушая?), уперся освободившейся рукой в землю и придавил Джеймса сверху еще сильнее, вынуждая того согнуть локти в удерживании дополнительного веса. Короткая череда полупоцелуев-полуукусов рассыпалась по загривку с переходом на плечо. Которое дернулось в попытке стряхнуть его, но спровоцировало лишь новый укус, все же прошедший в шерифе и болью и удовольствием, вынудив сдавленно выдохнуть и мотнуть головой.

Сердце Фостера забилось быстрее, а возбуждение схлестнулось с почти что паникой.

— Аргх… Какого хрена… Морган! — стиснув зубы, Джеймс постарался вывернуться из-под охотника, остервенело рванув вперед.

Локоть со всей силы ударил Моргана в бок. И прочувствовался лучше, чем попытка стряхивания. Однако это больше разозлило Артура, чем отрезвило.

Его желание достигло предела: раздетое крепкое тело манило, и выпускать его никто не собирался. Джеймса требовалось переломить, зажать на первые минуты, а затем отвлечь — и тогда всё пошло бы совсем по-другому.

Артур знал это. Ведь Джон Марстон тоже не сразу согласился. Осознав к чему все идет, и он пытался выбраться из-под мужчины.

— Артур, что ты…

— Спокойно, я просто шучу, — вовремя, вновь на ухо.

Ладонь обхватила член Марстона, прижала его к животу и потерла подушечкой пальца головку, заставив мужчину судорожно выдохнуть.

— Мне не нравятся твои странные шутки, отвали! — будучи уже на пределе, Джон перехватил руку Моргана и через вспышку злости и смятения откинул от себя. Но она тут же сбила опору, прошлась по груди и сомкнулась на горле, ведя до подбородка и задирая Марстону голову.

— Правда, Джон?

Губы Артура коснулись шеи, кончик носа скользнул за ухом. Джон попробовал вывернуться, но тем самым плотнее вжался ягодицами в пах Моргана.

— Черт… Да, черт возьми!

Слова разнились с ощущениями. И Артур чувствовал это по прогибу поясницы, по заминке в ответе, по подрагиванию рук и плеч. По остаткам неуверенности.

Ласка ладони вернулась к паху, пропустила в кольцо пальцев, плавно и затяжно. Губы на мгновение коснулись плеча Джона в секундном размышлении.

— Я так не думаю. Просто расслабься…

Фостера тоже нужно было всего лишь дожать.

Стерпев удар и перехватив руку под локоть, Артур почти заломал ее шерифу за спину. Свободная ладонь перехватила за плечо и вжала Джеймса грудью в землю. С грубоватым движением бедер член проскользил меж ягодиц и потерся о копчик мужчины.

Какого черта он должен останавливаться?!

— Блять, хватит! Прекрати, черт тебя подери! — руку Фостера прострелило болью.

Паника ударила в голову, отрезвив шерифа полностью.

Отплевываясь от лезших в рот веток и пыли, Джеймс повернул голову назад. Зрачки расширились, но уже от кардинально других эмоций. Внутри все клокотало от бешенства, а пойманный взгляд Моргана пугал: в глазах охотника не было понимания, только животная жажда обладать.

— Артур!

Плечо прочесалось о землю. Джеймс с остервенением забрыкался под мужчиной, чередуя ругательства и хрип.

— Еб твою мать… Пусти… Пусти меня!

Но возобновившиеся рывки вызвали в Артуре лишь больше агрессии. Желание смешивалось с ней, не давая остыть.

Раздраженно вывернув руку шерифа сильнее, Морган поддался вперед и перенес опору с дергающегося плеча на землю рядом с головой шерифа. Ругань доходила слабо, рикошетом отлетая от замутненного сознания. Возбуждение не ослаблялось, а скорее даже росло от неожиданно крепкого сопротивления. В этом было нечто манящее, азартное. Как укрощение мустанга, рвущегося на свободу.

— Блять… Морган, хватит!

Заорав от боли, Фостер дернулся с новой силой. Метя затылком в лицо Артура, он попросту не доставал. Страх от невозможности освободиться панически забился в горле. Ноги сильнее заелозил по земле, также не принося результатов.

Черт побери, что ему было делать?!

Быстро соображая, осматриваясь по сторонам насколько это было возможно, шериф подметил руку Моргана и со всей силой ударился об нее виском.

Подогнувшись, Артур взрыкнул и выпустил запястье Фостера, перехватывая его за затылок. Оскалившись и сжав темные пряди, он хотел дернуть голову шерифа назад, но тут пелена спала, а осознание вернулось.

Сморгнув наваждение, тряхнув головой и скрипнув зубами от клокочущей злости внутри, Артур отпихнул голову Джеймса от себя и сам оттолкнулся от земли, сворачивая вбок.

Сев на примятую траву, сжав кулаки и уставившись в одну точку, он не дышал, пытаясь усмирить себя. На периферии зрениясилуэт Фостера метнулся прочь, наверняка сопровождаясь выкриками в его адрес. Однако Морган ничего не слышал.

Рухнувший контроль возвращался на место, постепенно позволяя различить боль в пальцах, стиснутых до побеления костяшек, остужающе-холодное скольжение ветра по обнаженной коже и отдаляющееся за общим шумом уханье вспорхнувшей совы.

Он не был насильником. И не собирался заставлять Фостера делать то, чего тот сам бы не хотел.

Комментарий к Chapter 7. Are we really sure we want more?

Периодически очень хочется переключиться на английский в словах Артура (думаю, всем понятно почему) но увы, приходится искать варианты в русском языке.

Однако мы с вами все равно будем знать, что когда Артур говорит “мальчик” в наших головах звучало его фирменное “boah”, когда “Спокойно, спокойно” - “Come down”)

не мог не сделать ремарку хоть так

========== Chapter 8. Bring another whiskey ==========

Лето выдалось аномально жарким. Солнце полыхало на безоблачно-синем небе, припекая с каждым часом все сильнее. Сухой горячий ветер терзал лицо и шею; шляпа худо-бедно спасала голову от перегрева, но перед глазами мужчины все равно шла рябь.

— Скоро будем дома, парень… Скоро…

Пробормотав и похлопав жеребца по шее, Фостер прикрыл глаза и впал в дрему. Следить за дорогой не было необходимости — его мустанг и так знал путь к Кейптауну. И идти им оставалось не больше пары часов.

Мерно покачиваясь в седле, Джеймс все сильнее склонял голову вниз. Ему казалось, что он контролирует свое положение, но сознание проваливалось в темноту все глубже. Пока не померкло окончательно, а затем вспыхнуло от того, что мустанг споткнулся, и Фостера подкинуло вперед.

— Дерьмо, — мгновенно проснувшись и вцепившись в поводья, мужчина мотнул головой и выпрямился.

Осмотревшись по сторонам, а затем, проведя рукой по влажному от испарины лицу, Джеймс устало выдохнул. К счастью за полем дорога уже вела по тени деревьев, а дальше уводила вверх к горным хребтам.

— Йеп… Давай… Ещё чуть-чуть.

Пришпорив плетущегося коня, Джеймс потянулся к почти пустой фляге и допил остатки воды. Он мог бы свернуть, доехать до спускавшегося с гор ручья, но тогда бы пришлось делать круг. Добраться до дома хотелось сильнее. Гнедой мустанг с черными носками на ногах постарался ускориться, но через пару миль вновь перешел на шаг от усталости.

Однако когда впереди мелькнули крыши самых отдаленных домов Кейптауна, конь всхрапнул и пошел быстрее в предвкушении долгожданного отдыха. Джеймс усмехнулся и наклонился к короткостриженой гриве, похлопав пыльную шею.

Коротко отвечая на приветствия людей и чаще кивая, шериф потянул поводья влево и, наконец-то, добрался до своего дома. Клюющие зерно куры бросились в рассыпную от бледно-рыжего кудлатого волкодава, с лаем выскочившего из будки.

Спешившись, Джеймс привязал мустанга к забору, а затем присев на одно колено, потрепал морду пса. Тот вилял хвостом и радостно лаял, норовя закинуть передние лапы на плечи Фостера и повалить его на землю.

— Ну-ну, я тоже рад тебя видеть, старина. Все, все… — засмеявшись и последний раз потеребив его за ухом, шериф поднялся и почти бегом вскочил на крыльцо, берясь за дверную ручку.

— Бриджи, я дома!

— Папа-папа! — детский голос и топот ножек со спины, заставили обернуться и с улыбкой присесть, раскрывая руки для объятия. Пятилетняя девочка с радостным криком повисла на шее шерифа.

Подхватив Катрин на руки и покружив её, Джеймс засмеялся.

— Хэй, малышка, где мама?

— Стирает белье. Папа-папа, ты прогнал всех плохих дядь?

— Они разбежались от одного моего грозного вида!

Засмеявшись от поцелуя в нос, девочка спрятала лицо в вороте рубашки мужчины.

Джеймс похлопал малышку по спине и спустил её на землю. Та побежала внутрь дома, а мужчина спустился с крыльца и пошел на задний двор.

Развешенная одежда и простыни слабо вздувались на ветру; натянутые веревки сильнее прогнулись под влажной тканью, отчего выстиранная ткань в некоторых местах едва не касалась земли. Отметив про себя, что узлы следует подтянуть, Фостер огляделся и нашел то, что искал.

Ту, что хотел увидеть, как можно скорее.

Бриджит сливала воду в стороне и совершенно не слышала, что кто-то приехал на ранчо. Золотистые волосы, собранные в хвост, местами выбивались из прически, падая на лицо женщины, на сером платье виднелись влажные подтеки от стирки, рукава на платье были закатаны до локтей, обнажая тонкие запястья.

Прислонившись к одному из деревянных столбов с сохнувшим бельем, Фостер молча любовался ей.

Поставив пустой таз на траву, Бриджит распрямилась и небрежно откинула с лица волосы назад. Стройная, с мягким загаром и румянцем, она казалось Джеймсу самой красивой женщиной, которую он только встречал. С первого взгляда она лишила его покоя и разума. Только её Джеймс видел своей женой. Только она делала его счастливым.

Разворачиваясь к дому и не ожидая кого-либо увидеть, Бриджит вздрогнула от постороннего присутствия и обхватила себя за плечи:

— Джеймс! Я же просила не подкрадываться ко мне! — быстро наклонившись и подобрав первый попавшийся под руку камушек, женщина бросила его в Фостера.

Увернувшись, шериф ринулся вперед и поймал жену в объятия. Тонкие руки упрямо уперлись ему в грудь, но горячий поцелуй заставил их ослабнуть.

Отступая под «натиском» мужчины назад, Бриджит зацепилась за подол платья. Но во внезапном падении Джеймс успел выставить руки впереди и не придавить её собой. Улыбнувшись и облокотившись на землю одним локтем, Джеймс подцепил пальцами вновь выбившийся золотистый локон и отвел его с лица Бриджит. Коснувшись лба и ведя от него вниз к брови, оглаживая скулу и спускаясь концами пальцев к уголку рта женщины, шериф наклонился ниже.

Теплый мягкий поцелуй смял ее губы. Руки Бриджит скользнули по плечам в ответ: одна ладонь забралась в ворот рубашки Джеймса, а вторая сбила шляпу и прошлась к затылку, разделяя темные отросшие пряди.

— Ммн… Все, прекрати… Катрин увидит, — ее голос звучал отрывисто, то и дело прерываемый шерифом, — Джеймс!

— Ещё немного.

— Дж…мм… Джеймс!

— Мн… Ещё секунду, Бриджи…

— Джейми! Ох, прекрати!

Получив подзатыльник Фостер засмеялся, разорвав поцелуй и потерся о кончик её носа своим. Взгляды пересеклись, и Джеймс вновь невольно залюбовался. Молча разглядывая черты лица и глаза Бриджит, он потерялся в ощущении времени. В зеленоватых омутах так просто было утонуть.

— Что-то случилось?

— А…. Нет, нет, я… С чего ты взяла?

— Ты так смотришь, Джейми.

— Я просто вспомнил, как впервые увидел тебя …

Ладонь Бриджит накрыла щеку Фостера, чуть поглаживая по щетине.

— Лично я помню, как кое-кто отдавил мне ноги в попытках танцевать и устроил драку с Эриком Норманом.

— Этот ублюдок вился вокруг тебя как херов кобель и…!

Вспыхнувшее возмущение и ревность Джеймса были остановлены приложенным к его губам пальцем женщины.

— А после драки, распугав всех ухажеров, ты ещё посмел пригласить меня потанцевать, как ни в чем ни бывало.

— Я был обворожителен, разве можно было отказать мне?

— С неразбитым носом и бровью ты мне нравишься куда больше, Джейми. Все, пойдем в дом.

Нехотя оттолкнувшись от земли и взяв Бриджит за руку, Фостер помог ей встать. Проходя мимо сарая, шериф с сожалением посмотрел на пустую бочку воды. Пить все еще хотелось. Но зацепившись взглядом за топор и ровно сложенные дрова, Джеймс забыл о жажде. Он нахмурился и повернулся к жене.

— Бридж, я же просил тебя…

— О, брось! Это не я. Мне ещё только дрова осталось колоть, дорогой.

— Не ты?

Загадочный взгляд напрягал еще сильнее.

— Мне помогли.

Вновь переведя взгляд на сложенные поленья, Фостер упустил момент, когда Бриджит ушла в дом.

В задумчивом напряжении, он вернулся за лошадью и, отвязав её от забора, повел в стойло. Расседлав мустанга и поставив перед ним ведро с водой, Джеймс подбросил к нему свежего сена, а затем отнес седло на козлы.

Пора было возвращаться в дом. Снять грязную одежду, вымыться, поужинать, уложить Катрин спать, а затем уже побыть с женой. Но повернувшись к выходу, Джеймс внезапно столкнулся со взглядом, смотрящим на него из темноты. Тело замерло, как перед прыжком; напряжение сковало спину, поселилось в животе. Рука потянулась к кобуре с кольтом.

Но в следующую секунду он тоже оказался в темном углу сарая. В почти черном сгустке теней, среди которых крепкая хватка заставила зарычать. Но рык не вырвался из горла, утонув в горячем сводящем с ума поцелуе. Десятки острых игл прошили тело, вынудив прижаться в ответ и застонать. Бедра притерлись к бедрам, пах прошелся по паху, ловя отклик в теле.

Влажные кусачие поцелуи сменялись прерывистым дыханием и скольжением рук друг по другу; разбавились звуком удара затылка о дерево, тихой усмешкой и фырканьем в ответ; прервались сдавленным мычанием, когда ладонь накрыла пах и сжала, погладила, раздразнила.

Губы горели. Низ живота скрутило огненной проволокой. Туман заполнил голову.

— Артур….

Набросившись на шею Моргана точно голодный волк, Фостер не мог от нее оторваться. Артур был до безумия желанен, заставлял терять голову одним своим видом, голосом, взглядом.

Теперь Джеймс прекрасно понимал, кто наколол дрова. Кто предложил свою помощь Бриджит Фостер и взялся за топор. Кто присматривал за ней и маленькой Катрин, когда шерифа не было. Мог ли он и Бриджит…?

— Шериф… Все ещё не доверяешь?

Кобура упала к ногам. Ладонь охотника уперлась в стену, и темнота вновь окутала мужчину. Его пальцы огладили бедра Фостера, но тот взрыкнул. Они поменялись местами. А затем снова: быстро и неожиданно.

Оказавшись позади шерифа, Артур провел ладонью от его затылка по спине вниз. Расстегнутые штаны потянулись с бедер шерифа ниже. Пальцы охотника смяли ягодицы, вынудив Фостера глухо застонать и ткнуться лбом в деревянную стену.

— М-морган…?

Укусы в шею расползлись дрожью по телу. От обхватившей пах ладони тело Фостера вытянулось, точно на дыбе. Так сладко и болезненно, что новая краткая вспышка боли в шее заставила лишь рыкнуть.

— Спокойно, спокойно…

Вывернувшись из хватки, разворачиваясь и перехватывая Моргана ладонью за загривок, Джеймс впился в его губы и вжал в себя. Свободная рука грубо прошлась по пояснице Артура и спустилась ниже. Мысли о жене и дочери исчезли. Осталось лишь одно — осознание того, что от Моргана ведет сильнее, чем от виски. Что Артур как влезший под кожу клещ, как живое дерево, пустившее корни. Что женские касания и сама Бриджит не идут ни в какое сравнение с ним и его грубоватыми, уверенными, дающими кардинально другое терпкое удовольствие, действиями.

Шею пронзила очередная вспышка болезненного укуса, и Джеймс дернулся. Провел рукой по темноте в надежде стиснуть плечо Артура, притянуть ближе, и…

Сбитая движением ладони бутылка покатилась по столу и, расплескав остатки бренди, упала на пол.

Резко проснувшись и дернувшись из-за шума, Джеймс едва не опрокинулся назад вместе со стулом, но вовремя вцепился в край стола и удержался. Первые секунды не принесли ничего кроме мутной картинки перед глазами и тяжелого дыхания. Мир двоился и раскачивался, виски простреливало болью.

— Мммм-н-н-н….

Замычав, шериф потер глаза, надеясь, что это хоть как-то вернет четкость зрению. Но этого не произошло. Лишь ломота расползалась по телу, как последствие неудобной позы, в которой отключился Фостер: затекшая шея не гнулась, отчего каждый поворот-наклон сильнее бил в голову; в руки, казалось, налили свинца и подставили под сотню игл, а спину пробили колом до крестца.

Сон, просто чертов сон. Очередной, мать вашу, сон с внезапным участием Артура Моргана!

Сон, от которого, несмотря на общее состояние, сводило в паху так сильно, что хотелось рвать и метать.

Помассировав переносицу, Джеймс оперся локтем о стол и подпер лоб ладонью. Мысль расстегнуть штаны и довести себя до желанной разрядки была отринута со злым негодованием, поскольку потакать «такому» своему желанию Фостер не намеревался. Зная, на что у него встал. Вернее, на кого. Пусть и во сне.

Однако возбуждение продолжало мешать, воскрешая в памяти последние минуты и ощущения из сна и не позволяя окончательно прийти в себя; вновь и вновь подстегивая откинуться назад на спинку стула, отпустить себя и… Ведь было бы достаточно нескольких движений рукой, воспоминаний кусачих поцелуев…

Чертов Артур Морган, будь он проклят!

Стиснув зубы, шериф издал нечто среднее между рыком и ругательством, яростно ударив по столу ладонью. Боль сверхъяркой вспышкой прошила от запястья до плеча.

— С-с-сука…! — зашипев, Джеймс перехватил кисть другой рукой и сжал в попытке унять жгущее ощущение.

— Да что со мной не так!

Навалившаяся с последним выкриком усталость заставила Фостера обессиленно откинуться на спинку стула. Он не знал, как освободиться от сжирающих эмоций, и это сводило с ума.

Прикрыв глаза рукой, Фостер дернул уголком губ. Он устал. Он так, черт подери, устал! От треклятых мыслей, от чертовых снов. Да ему вообще раньше особо ничего не снилось! Зато теперь даже в моменты отдыха от реальности его не оставляет в покое этот ублюдок!

И все почему? Почему?! Его ведь пытались поиметь! Так какого же черта?!

Утро, в которое они собрались и, не проронив ни слова, доехали до фермы Хемпсов две недели назад, Джеймс помнил даже лучше, чем вчерашний день. Он помнил, что предпочел не поднимать возникшей… проблемы, не устраивать конфликта. Ведь начал все сам. Сам под веянием отключившегося контроля полез к Артуру, и то, что Морган ответил, и как он ответил, не делало охотника виноватым.

«Пару дней и все забудется», — убеждал себя Фостер, ретируясь с фермы.

Но ничего не забылось: как бы он ни старался, как бы не бесился из-за того, что его пытались нагнуть, как он ни возвращался в размышлениях к жене, дочери, к шлюхам — Артур Морган продолжал беспокоить его. Своим присутствием, простым нахождением в городе.

Забравшись пальцами во всклокоченные волосы, Джеймс оперся локтями о стол. Тело превратилось в сплошной сгусток напряжения. Если бы сейчас до шерифа дотронулся хоть кто-то, то он взорвался бы: накинулся, разбил лицо, сломал все кости и бил бы.

Бил, бил, бил — пока в руках не осталось бы силы.

Бешенство неприятной горечью осело на языке, а из горла шерифа вырвался протяжный сиплый рык. Рука резко смела в сторону стоявший рядом стакан. Пачка сигарет оказалась смята и брошена в стену. До бутылки Джеймс не добрался — наклоняться за ней было лень, к тому же мир все еще кружился в глазах Фостера.

Он чертовски устал от этой… Проблемы.

И все было далеко не в порядке, несмотря на…

Скрипнувшая дверь заставила Фостера оторваться от бумаг и поднять голову, встречаясь взглядом с вошедшим. Не с Данко, не с кем-то из Хемпсов или Бунов, не с кем бы то ни было еще из жителей Кейптауна. Это был Артур Морган. Чертов Артур Морган, прошедший в офис шерифа и остановившийся прямо перед его столом, положив руки на поясную кобуру.

— … Что… — Джеймс собрался было первым начать разговор, но его перебили.

— Кхм, шериф. Нам может… М… Нужно поговорить? — почесав коротко подбородок, смотря в сторону, Артур кашлянул и продолжил. — О том, что произошло.

Дернув бровью, Джеймс стиснул зубы и резко прервал намечающийся разговор:

— Не о чем говорить.

— Значит все в порядке?

— В полном.

— М. Тогда хорошо.

Артур Морган ушел, закрыл за собой дверь и исчез с поля зрения шерифа, но… Ничего не было в порядке. Абсолютно.

Воспоминание о разговоре, произошедшем спустя три дня по возвращению в город, пронеслось вспышкой в истерзанном сознании.

— Все в поооолном порядке, — протянув, Фостер едва не засмеялся, — Взрослого мужика, нормального, с женой, пусть и бывшей по сути, и дочерью, живущего вполне спокойной и достойной жизнью, внезапно начало тянуть к другому мужику. Со мной точно блять все в порядке!

Ведь в представление о «полном порядке» вписывается каждый день после работы закрывать дверь на замок, садиться на пол у стены и пить. Пить глоток за глотком, снова и снова, стараясь заглушить вскипающую в венах кровь, сдержать рвущийся вой полный тоски и желания, потому что перед глазами… Перед глазами был Морган и вызывал внутренний неожиданный звериный трепет.

Джеймс видел Артура Моргана, ощущал силу его рук и совсем не женские поцелуи. Испытывал яркое ни с чем несравнимое удовольствие от кусачей «ласки», которая клеймила его так, как делал он сам со своей женой. Наслаждался возможностью не сдерживать себя и тем, что можно стиснуть, укусить до боли, самому поддаться грубости рук и выпустить себя… Настоящего?

Морган…

Морган, Морган, Морган…

Чертов ублюдок. Со своей усмешкой, живыми и загадочными глазами, таящими опасность и что-то еще никем неизведанное, лично его — «Моргановское»… С губами, в которые хотелось впиться и искусать до болезненной чувствительности; руками, по которым хотелось пройтись ладонями и ощутить напряжение мышц….

Каждый раз при мыслях об Артуре, Джеймсу казалось, что его захватывает черная бездна, океан, утягивающий куда-то на самое дно, на котором он никогда не был, которое было ему так… Чуждо? Лже-чуждо? Но почему же тогда оно так манило? Почему ему нравится испытанное с Морганом и хочется больше и большего, и отринуть это не получается?

Почему…?

Почему ему от этого не по себе и он не осознает, что испытывает кроме злости за свой порыв кое-что еще — тонкое, жалящее, пугающее его?

Почему…?

Потерев переносицу, Джеймс нехотя встал и пошатнулся. Ухватившись руками о стол, мужчина почувствовал, как к горлу подкатывает горький ком от тошноты. Нужно было прекращать так много пить. Нужно было прекращать думать о черт знает чём и заняться делами.

Переждав когда неприятные ощущения улягутся, мужчина полностью выпрямился, а затем нетвердым шагом направился к двери во двор.

Следующие десять минут были полны тишины не проснувшегося города, единением с бочкой, до краев наполненной водой; дрожью пальцев, расстегивающих жилетку и рубашку; мурашками, кусающими голую спину и плечи холодными иглами.

Оперевшись о бортики, шериф посмотрел в темную воду и увидел человека со следами явного запоя на лице, с впалыми щеками, с более четко вырисовавшимися морщинами вокруг глаз, недельной колючей щетиной, со спутанными отросшими до плеч волосами. И уставшим взглядом, отражающим душевные терзания.

Дотронувшись кончиками пальцев до подбородка, Джеймс нахмурился, еще с минуту разглядывая свое отражение. Во что же он превращает себя?

Коротко вдохнув, Фостер окунул голову в холодную воду по шею. В ушах зашумело, звуки отдалились. Вода резанула по глазам, но Джеймс терпел и смотрел лишь вперед, в темноту, на дно бочки.

Прошло не меньше минуты, и мужчина дернулся назад, частично проливая воду на землю. Запрокинув голову и широко распахнув глаза, он дышал ртом. Жадно, прерывисто и быстро. Холодные капли жалили и стекали по лицу, волосам на шею, плечи, спину; капали на тяжело вздымающуюся грудь.

Алкогольная муть отступала. Но головная боль оставалась. Как и мысли…

Мысли никуда не делись: не остались в этой воде, не смылись ею, не очистились.

Зачерпнув воду, Фостер умылся и зачесал влажные волосы назад. Затем привел себя в относительный порядок и, оставив шляпу в участке, направился в сторону салуна. Нужно было наконец-то нормально поесть и прекратить все это дерьмо с самоедством и глупыми размышлениями.

Однако дойти и спокойно позавтракать ему было не суждено. Стоило Фостеру выйти на середину улицы, как с противоположной стороны раздались выкрики.

— Эй! Эй, вы! Вы местный шериф? — полноватый мужчина с подкрученными усами, заспешил к Джеймсу, размахивая руками.

Котелок, жилет с пиджаком и брюки выдавали в нем жителя такого города, как Блекстоун или Сант-Дени. А красные пятна на лице, сбитый ворот рубашки и грязь на ботинках — то, что прошел пешком он уже немало.

— Меня ограбили! Ограбили!

— Чтоб тебя… — поморщившись, Джеймс сбавил шаг и выдохнул сквозь зубы.

Голова раскалывалась, но работа оставалась работой. Как и надежда на то, что этот человек не будет также громко орать, стоя рядом.

— Шериф Джеймс Фостер. Я Вас слушаю.

— Не надо слушать, надо действовать! — добежав до представителя закона, мужчина вытащил из кармана посеревший платок и вытер с лица пот, пытаясь перевести дух от усталости, — Меня зовут Льюис О’нелл, я занимаюсь строительством домов. Меня ограбили! Я ехал со стройматериалами, и какие-то недоноски выскочили из-за камней, наставили на меня оружие и забрали моих лошадей, повозку, вещи, все документы! Я требую, чтобы вы немедленно нашли их и вернули мою собственность!

Джеймс тяжело вздохнул. Мало того, что голос толстяка бил по ушам, так еще и говорил он неразборчиво и быстро. Слишком быстро для сегодняшнего утра.

— Мистер О’нелл, успокойтесь. Что у вас украли? И где это произошло?

— Стойматериалы, я уже сказал, неужели вы меня не слушаете?! Я строю дома, у меня небольшой бизнес. Это произошло… По дороге… За мостом, я ехал рядом с лесом. Они вылетели со всех сторон и все забрали. Я уверен, что это дело рук моего конкурента — Гевина Роуза! Он заплатил этим ублюдкам, чтобы меня обокрали.

— Свидетели? — читая недопонимание на лице Льюиса, Фостер терпеливо потер переносицу, — Свидетели, мистер О’нелл. Кто-нибудь может подтвердить ваши слова?

— А моего слова в этой стране уже недостаточно? Я ехал один, я всегда перевожу стройматериалы один, выбирая безопасные дороги. Ни единого раза на меня не нападали. Но в этот… В этот постарался сукин сын Роуз, — мужчина сжал руки и забормотал в сторону, — Это его рук дела и моя собственность уже на полпути к нему. Пустит на свои второсортные дома, грязный ублюдок. Конечно, зачем тратиться, когда можно обокрасть честных людей.

— Мистер О’нелл, — кашлянув, Джеймс вернул к себе внимание бизнесмена, — Хорошо. Кхм. Документы, накладные, что-то у вас осталось при себе? Где точно произошло ограбление? Сколько было людей? Вы запомнили их лица, сможете опознать?

— Мальчик, ты меня не слышишь? У меня забрали все! — Льюис воскликнул и на эмоциях, сунув руки в карманы, вывернул их, демонстрируя пустоту, — Меня обчистили до последнего завалявшегося цента!

Отдернув ткань не заправленных карманов и заходив туда-сюда, мужчина сложил руки в замок за спиной. Моральное состояние было настолько расшатано, что пойти в участок шерифа, а не разбираться прямо посреди города, он не подумал.

— Лица, ха! Когда вы последний раз видели грабителей с открытыми лицами? Было… Трое, может быть четверо… Я не особо оглядывался, мне дорога голова на плечах! Они забрали повозку, лошадей, все… Господи, — О’нелл схватился за голову, — У меня заказан этот дом, все должно быть готово в срок, моя репутация…

— И кого мне, блять, искать? Ветра в поле?! Черта лысого с Вашими досками и кирпичами?! — взорвался Фостер, — Что я предъявлю этому вашему Роузу? Предположения и догадки, мистер О’Нелл?! Вы ни место, ни даже число нападавших не можете назвать точно! Что говорить об отличительных чертах грабителей в виде голоса, косоглазия, шепелявости или еще черт знает чего! У меня нет ни средств, ни людей, чтобы отправить их прочесывать дороги и леса в поисках каких-либо следов. Знаете сколько таких повозок в день проезжает по дорогам в окрестностях Кейптауна? Дальше на запад целый город строят у шахт, мистер О’Нелл. Что вы мне предлагаете?!

Сузив глаза, Джеймс стиснул руки в кулаки и задержал дыхание, чтобы успокоиться. Но у него не получалось.

Опешив от тирады и поведения шерифа, Льюис открыл рот и, чуть помедлив, закрыл. Ор немного привел его в чувства, однако обернулось это отнюдь не в пользу Фостера.

Кашлянув, заправив карманы и перекатившись с пятки на мысок и обратно, полный мужчина подкрутил усы и прищурился, совсем недобро посмотрев на Джеймса.

— То есть_что_вам делать, как шерифу, вы не в курсе? Не знаете, как проводятся расследования и прочее, м? — постепенно повышая голос, он оглянулся по сторонам, — Может быть в этом городе есть кто-то, кто знает, что можно сделать?!

— Кхм. Я знаю.

О, Джеймсу не нужно было даже смотреть. Этот голос он знал до зубного скрежета.

Выйдя из салуна еще почти в самом начале уличного «представления», Артур наблюдал за развитием разговора с крыльца, оперевшись локтями о перила.

Если у шерифа Кейптауна действительно возникали сложности с такого рода проблемой, то у Моргана их не было.

— Что Вы хотите, мистер…?

— Отлично. Смотрите, шериф… — выделив последнее, Льюис указал на Моргана, — Тут есть люди, которые знают, что делать.

Тут же оставив Фостера, мужчина направился к охотнику.

— Любезнейший. Верните мою собственность, и переубивайте этих негодяев к чертовой матери! Они забрали повозку и, уверен, не далеко на ней уехали. Этот сукин сын Роуз строится вниз по реке, не доезжая Бригстона. Они наверняка направились в ту сторону.

Услышанное заставило Джеймса дернуть уголком губ.

— Джентльмены, надеюсь, Вам не стоит напоминать, что чинить разборки и устраивать самосуд в моем городе крайне не осмотрительно?

Обращаясь больше к Артуру, чем к Льюису, Джеймс сверлил его потемневшим взглядом.

— Что же вы предлагаете мне делать, если по вашим словам закон никак не может защитить мои нарушенные права и вернуть украденное? — мгновенно переключившись на Фостера, Льюис скептично усмехнулся.

— Я не сказал, что закон не может защитить ваши права, черт возьми. Я…

— Я верну вам вашу собственность, не переживайте, — перебив Джеймса, Артур неспешно выпрямился и пошел вдоль перил, — А касательно людей, которые напали на вас… то их предадут суду, верно, шериф?

Спускаясь по деревянным ступеням, Артур положил руки на пояс. Кобура с револьвером чуть покачивались при каждом неторопливом шаге. Остановившись ровно напротив Фостера, охотник развел руками и приподнял плечи, изображая само благочестие.

— Что мне мешает проехаться мимо и просто осмотреться? Это свободная страна.

— Надеюсь ваше «просто осмотреться», мистер Морган, будет в рамках закона, — сквозь зубы отозвался Джеймс.

— Конеееечно, шериф. Даже не сомневайтесь.

Отвязав своего коня от коновязи, Артур забрался в седло и поправил шляпу.

— Я не останусь в долгу, мистер Морган, и щедро заплачу, — поспешил Льюис напоследок «простимулировать» охотника еще больше, — Я буду здесь… Все равно идти мне больше некуда.

Морган кивнул и, повернув коня к выезду из Кейптауна, пришпорил его, срываясь с места.

***

Повозка остановилась перед участком шерифа после захода солнца.

Льюис О’нелл оказался прав — украденное действительно везли вниз по реке. Грабителей было трое, но к стройке Роуза они не подъезжали: остановились у разрушенного дома на полпути, вероятно, чтобы не компрометировать заказчика.

Слезая с козел и обходя торчащие доски, Артур отвязал веревку и дернул сидящего грабителя на себя. Чтобы свести на «нет» возможность сомнительного побега, охотник не только связал ему руки вдоль тела, но и привязал второй конец веревки к креплению у колеса. Так что, выпрыгнув, человек бы тащился за повозкой на привязи.

— Идем.

— Нахер иди.

— Язык развязался, а? — усмехнувшись, Морган дернул его сильнее, повалив на бок между досками.

Подтащив к краю и перехватив молодого парня за ворот, Артур скинул его на дорогу. Упав, как мешок с дерьмом, тот заскулил, пытаясь подтянуть ноги к груди и перетерпеть боль в плече и боку. Но мужчина подхватил его подмышку и поставил на ноги, толкнув в сторону участка шерифа.

— Давай, пошевеливайся. Не надо было от мамкиной юбки отходить.

Открыв дверь и войдя первым, Морган подтащил за собой спотыкающегося пленника, так и нарывающегося на удар под дых.

— Шериф, тут один парень хочет подписать признание, — приобняв его за отбитое плечо, Артур бодро хлопнул по нему.

— Тц… Я-я ничего не…

— Ну что ты, приятель. Мы же все с тобой обсудили. Ты даже раскаиваешься и готов рассказать о том, кто подбил тебя на все это.

Пихнув побитого парня к столу Фостера, Морган поправил шляпу и положил руки на пояс.

Льюис, который как минимум с наступлением вечера обосновался в участке шерифа, подскочил со своего места и, глянув в окно, бросился на улицу.

— О, какое облегчение. Мистер Морган, спасибо. Спасибо.

Проводив мужчину взглядом и смотря за ним через незакрытую дверь, Артур почесал щетинистый подбородок.

— Все цело. Господи, какое счастье, что вы откликнулись на мой зов, — продолжало доноситься с улицы.

— А где остальные?

— Они оказались не совсем дружелюбны, — переведя взгляд на Фостера, Артур повел рукой, сперва указывая жестом на связанного парня, а затем на ружье, висевшее на стене за стулом шерифа, — Начали нервничать, схватились за оружие.

Цокнув языком и еще раз посмотрев на грабителя, Морган дотронулся кончиками указательного и среднего пальцев до края шляпы и отсалютовал Джеймсу.

— Ну, я пойду. Хорошего вечера, шериф.

— И Вам, мистер Морган.

Артур вполне мог не услышать ответа. Уж больно вкрадчивым был тон шерифа.

Проводив уходящего мужчину взглядом, Фостер на долю секунды прикрыл глаза.

— Эй, шериф! Может это… Ну, отпустишь? Это все неправда! Этот козел все придумал! Это вообще он украл! Да… Он украл, а я…

— Конечно, а ты мимо проезжал и хотел помочь разобраться.

Стиснув зубы, Джеймс поднялся и, схватив парня за локоть, подтолкнул к камерам.

— Эй-эй… Да я…

— Заткнись.

В висках снова начинала расползаться тупая ноющая боль.

Прижав бандита лицом к прутьям, Фостер перерезал веревку на его руках и тут же перехватил за шею. Сдавив посильнее, удерживая, шериф толкнул ногой дверь камеры.

— Ммм-н-гх….Я правда не виноват! Я не при делах, шериф! Шериф? Шериф, послушайте меня!

— Заткнись, твою мать! — рявкнув и втолкнув парня в камеру, Джеймс захлопнул за ним дверь и запер ее на замок, — Завтра с тобой разберемся.

***

Неделю спустя

— Держи рукоять не слишком крепко, но и не слабо, это влияет на бросок, — передав за рукоять нож Лесли, Артур встал ему за спину.

После спасения от Хэммиша мальчишка тянулся к Моргану при любом удобном случае и постоянно просил обучить чему-либо полезному. Мать сперва не одобряла этого общения и стремлений сына, но потом смирилась и, хоть продолжала с настороженностью смотреть на охотника, больше не пыталась бросаться на него с обвинениями или угрозами.

В свою очередь Артура Лесли тоже не сильно напрягал, а его приветственный крик через весь город даже забавлял. Мальчишка напоминал ему Джека Марстона и, несмотря на то, что Моргану не нравились в свое время просьбы Абигейл побыть «нянькой» и провести время с мальчиком вместо его отца, сейчас все воспринималось иначе.

— Одна нога сзади, вторая впереди. Но вес здесь — поправив стойку и похлопав ладонью по бедру опорной ноги Лесли, Артур взял его за запястье, показывая дальнейшее движение руки, — Поднимаешь руку перед собой, локоть сгибаешь так, чтобы нож был на уровне головы. Когда делаешь бросок, как я показывал, переносишь вес на переднюю ногу и выпускаешь нож, когда рука распрямилась в локте.

Отработав с парнишкой «выкидывающее» движение несколько раз, Артур отошел в сторону и скрестил руки на груди, наблюдая за тем, как Лесли делает его самостоятельно.

— Вот так, дядя Морган? — крайне сосредоточенно отрабатывая будущий бросок, Лесли даже не отводил взгляда от дерева, в которое они договорились целиться.

— Хорошо. Когда рука вытянута в направлении цели, а запястье абсолютно прямое, просто позволь ножу выскользнуть из ладони. Загибай запястье ближе к предплечью, так нож будет проворачиваться в воздухе быстрее.

Нож полетел дугой и ударился о кору дуба, падая на землю. Насупившись, юный Бун дошел до дерева, поднял оружие и вернулся к линии, начерченной Морганом на земле краем сапога.

Второй бросок вышел немного лучше, но острие лезвия воткнулось в землю перед деревом. Третий — с повышенной силой ударился рукояткой о цель.

Раз за разом у мальчишки ничего не получалось и это начинало жутко раздражать. Нарастающая злость от неудач ухода в силу броска, но выходило отчего-то только хуже, хотя Лесли казалось, что должно было быть наоборот. Артур стоял молча и наблюдал за ним, ни поправляя, ни советуя, что тоже вызывало у парнишки долю негодования.

— Дерьмо! — не сдержавшись при очередном провале, в котором нож вовсе пролетел мимо дерева, Лесли стиснул зубы.

Все оказалось куда сложнее, чем было на первый взгляд.

Азарт, плескавшийся в глазах, постепенно угасал. Однако сдаваться так скоро Бун не собирался, хоть его и сильно тревожило то, что мистеру Моргану может надоесть и он решит, что Лесли никчемен и не заслуживает того, чтобы на него и дальше тратили время.

— В метании ножей важна точность, а не сила, — наконец нарушивший молчание Артур неожиданно оказался перебит раздавшимся из-за спины девчачьим голосом.

— Лесли… Лесли, Лесли!

Заставив Моргана с мальчишкой обернуться, сводная сестра Лесли, которой недавно исполнилось семь, остановилась рядом. Внимательные светло-серые глаза уставились на брата.

— Лесли… А что ты делаешь?

— Я занят, Мари. Иди к маме.

— Но я хочу с тобой… — насупившись, она перевела взгляд на стоящего рядом мужчину и горестно вздохнула.

Будучи необычайно артистичной Мария уже с пятилетнего возраста умудрялась кокетничать и «драматично» расстраиваться, когда что-то выходило не так, как ей хотелось бы.

— А мама говорит к незнакомцам не подходить! Я ей все расскажу.

— Дядя Морган не незнакомец!

Перехватив нож удобнее, Лесли прищурился, и, согнув руку в локте, сделал новый бросок. По-прежнему не слишком удачно, но определенно лучше, чем в последние несколько раз. За важной походкой по направлению к дереву, мальчик старался скрыть раздражение, усилившееся появлением младшей сестры.

— А зачем тебе нож…? Это не игрушка, папа тебя наругает!

— Я не играюсь. Дядя Морган учит меня метать ножи. Я уже взрослый и должен уметь это делать, — возвращаясь на исходную позицию и вертя в руках оружие, Лесли нахмурился, а затем внезапно с нескрываемым восхищением и уверенностью добавил, — А когда я вырасту, то обязательно стану как дядя Морган и буду охотиться на плохих людей!

На такое заявление Артур удивленно вскинул бровь и засмеялся.

— Ты бы повременил с этим, парень… — взъерошив светлые пряди на макушке юного Буна, Морган оказался еще под более пристальными вниманием маленькой Марии.

— А можно я тоже попробую… дядя Морган?

Поинтересовавшись, девочка посмотрела на нож в руках брата и вернула взгляд к Артуру. Метание ножей как таковое её не интересовало, но для похвалы она готова была поучаствовать в этой игре.

— Нет! Иди к маме, Мари! Это не девчачье дело.

Лесли ревниво вспыхнул, прекрасно зная свою сестру и её умение перетягивать внимание. Так постоянно было с его отчимом — Джеком. Правда, тот приходился Марии родным отцом… Но позволять ей провернуть подобное с Артуром мальчишка не собирался. Уж слишком хорошо он знал этот взгляд.

— Давай, Мари. Ступай к маме. Помоги приготовить ужин и убрать, или что там еще делают женщины. Уходи, Мари, — принявшись подталкивать сопротивляющуюся сестру в сторону дома, Бун зашипел от удара острого локтя в бок.

Не собираясь сдаваться, он схватил сестру за руку и потянул в сторону дома, попутно оттаскивая ее подальше от Моргана.

— Эй, эй! — прервав возню и выхватив нож из руки Лесли за лезвие, Артур повысил голос, — Хватит.

Дети притихли и насупились, недовольно смотря друг на друга.

— Это действительно занятие не для маленьких дам, девочка, — постаравшись смягчить обиду, Морган протянул нож обратно Лесли.

— Вот именно. Уходи, — пробормотал юный Бун в адрес сестры.

Та приоткрыла рот от накатывающего чувства несправедливость, сжала кулачки и топнула ногой.

— Вот и пойду! И нажалуюсь! И дядя Морган твой чужак!

— Дура! — полетело уже вслед убегающей девочке.

— Эй! Это же твоя сестра, — Артур слегка нахмурился, но в чем-то понимая Лесли.

— Не сестра она мне.

— Хм… Ладно, попробуй бросить еще раз.

Покрутив в руках нож, Лесли задумался.

— Дядя Морган… А вы ведь бросаете не так. Я видел… Если я так сделаю у меня получится, правда? Я смогу? Прямо как вы?

Перехватывая лезвие за острие, мальчик пытливо уставился на Артура, совершенно не думая о том, что можно пораниться.

— Есть разные способы, но учиться лучше и безопаснее всего с этого, — отрицательно качнув головой, Артур указал на дерево, — Пробуй.

Мальчишка поджал губы и снова сделал неудачный бросок, попав в основание дуба. Энтузиазм угас окончательно, плечи Буна поникли. Потерев шею, Морган направился к дереву сам. Подняв нож, мужчина в размышлении покрутил его руке и вернулся к Лесли.

— Ладно, попробуй так, — протянув оружие лезвием вперед, Артур на мгновение отвел руку от мальчишеских пальцев, — но осторожно. Так очень легко порезаться.

Объяснив, как именно нужно держать и бросать нож в таком положении, охотник сделал шаг назад. Мальчик прицелился, прищурив глаз и прикусив губу, и бросил. Нож прокрутился в воздухе и вонзился острием в кору, чуть ниже намеченной точки.

— Хах, а неплохо, — пораженно усмехнувшись, Артур одобрительно хлопнул засиявшего Лесли по плечу.

Мальчик побежал к дереву и, вытащив нож из коры, азартно покрутил его в руках.

— Дядя Морган, а стрелять …?

— Эй!

Неожиданный окрик прервал Лесли и заставил его обернуться.

— Что здесь происходит? — поравнявшись с Артуром, Фостер подметил оружие в руках мальчика и перевел взгляд на многолетний дуб с импровизированной мишенью.

Пятью минутами ранее случайно заметив Мари Бун, бегущую в слезах домой, Джеймс остановил ее и присел на корточки, интересуясь в чем дело. Короткий рассказ заставил его поджать губы. Легонько поддев девочку пальцем по носу, шериф постарался её успокоить, а затем отпустил, направившись к заброшенному участку с покосившимся домом у черты города.

— Дядя Морган учит меня бросать нож! А потом и стрелять научит. Правда, дядя Морган?

Шериф, как и Лесли, перевел взгляд на Артура. Но в отличие от Буна восторга и радости не испытывал. Смотря как волкодав на волка, Джеймс только и ждал возможности сцепиться с Артуром.

— Только если родители будут не против, парень, — усмехнувшись простоте мальчишки, Артур пересекся с недовольным взглядом шерифа и кашлянул.

— У него неплохо получается.

От новой похвалы, глаза Лесли вспыхнули, а щеки раскраснелись.

Схватившись за лезвие ножа, он встал в стойку, повернувшись к дереву.

— Мистер Фостер, смотрите, как я умею! — сосредоточившись, мальчик прицелился и метнул нож.

Попав в мишень, Бун расправил плечи и гордо глянул на взрослых мужчин, но почти сразу осекся, поскольку шериф не сводил взгляда с Артура. А значит….

— Мистер Фостер, Вы не смотрели! Я…. Я сейчас! Смотрите. Смотрите внимательно, как я умею!

Побежав к дереву, Лесли уперся левой рукой в дерево прямо под лезвием и бездумно дернул нож вниз, рассекая кожу между указательным и большим пальцем.

Вскрик заставил мужчин вздрогнуть и одновременно поспешить к нему.

— Что случилось, парень? — подбежав и взяв мальчишку за плечо, Морган повернул его к себе. Лесли стиснул пальцы в кулак и прижал руку к груди, зажимая порез. Молча и лишь ниже опуская голову, он пытался сдержать слезы, а

потому не мог выдавить из себя ни слова.

— Дай посмотрю, — нахмурившись, Артур бескомпромиссно потянул к себе дрожащую кисть и недовольно цокнул языком.

Порез казался не такимглубоким, но место было болезненным и сильно кровоточило.

— Черт. Сильно болит, да?

Лесли судорожно шмыгнул носом и кивнул, поджимая губы. От напряжения и сдерживаемых слез его тело едва заметно подрагивало. Кровь разбегалась струйками по тыльной стороне ладони, стекала на запястье и капала с пальцев.

Ругательство шерифа не достигло ушей мальчика. Джеймс вовремя взял себя в руки, не дав злости прорваться. Хотя очень уж хотелось схватить Артура за грудки, оттолкнуть подальше и озвучить своим мысли: «Если бы не ты, то этого не было, черт бы тебя подрал! Что ты вечно суешь везде свой нос?!».

— Никакого огнестрельного оружия. Хватило и ножа. Ясно? — вопрос касался в большей степени Лесли, и Фостер посмотрел на него, дожидаясь понимающего кивка, — Доктор Гамильтон осмотрит твою руку и …

— Нет, мистер Фостер… Не надо. Правда, — Бун прикусил губу и шмыгнул носом, отрицательно качнув головой на предложение шерифа, — Все хорошо.

Виноватый взгляд, прячущийся за опущенной головой, настороженно перешел с земли на Артура.

Лесли очень не хотелось, чтобы Морган разозлился и посчитал его ни на что неспособным из-за этой оплошности. Или еще того хуже — не захотел бы больше его ни учить, ни рассказывал что-либо.

— Ничего. Все в порядке, — заметив взгляд мальчишки, Артур ободряюще потрепал его по плечу и достал из сумки флягу с водой, — Просто надо не спешить и думать, что ты делаешь. Давай, промоем.

Прохладная вода полилась на рану. Лесли дернулся и всхлипнул, но тут же собрался и максимально выпрямил руку, чтобы смыть кровь. Пусть порез и жгло, а движение пальцев приносило острую «разрывающую» боль, все действительно оказалось не так страшно. К тому же он мужчина и должен терпеть.

— Ну вот и все, — перетянув в довершении порез бинтом, Морган выпустил руку мальчика и поправил на себе шляпу, — Дома еще раз промоешь и обработаешь, как следует.

— Ага, — прочистив горло, Бун глянул на охотника исподлобья и шмыгнул носом. Повернув руку в одну, затем в другую сторону, сжав и разжав пальцы, Лесли повел плечами и наклонился, поднимая нож с земли.

— Спасибо. Все в порядке, — во взгляде и движениях проявилась какая-то уверенность и нежелание отступать, в спокойном, чуть тихом голосе — взрослость, — Сейчас я еще раз попробую, буду аккуратнее. Смотрите, мистер Фостер.

Но нож не успел полететь к своей цели.

Перехватив руку Буна, Джеймс потянул из его пальцев оружие.

— Нет, Лесли.

— Мистер Фостер?

Мальчишка чуть крепче сжал лезвие, не выпуская.

— Довольно, Лесли. Дай мне нож.

— Но…мистер Фостер…?

— Лесли, — повторив с раздражением, Джеймс дернул уголком губ.

— Но я правда могу. Аккуратно, как учил дядя Морган…

— Я сказал довольно!

«Дядя Морган» хлестнуло по сознанию. Повысив голос, Фостер не обратил внимание на расползающуюся мрачность на лице Лесли.

— Иди домой и помоги своей матери, парень. У «дяди Моргана» есть СВОИ дела, не так ли… Мистер Морган?

Артур, пристально наблюдающий за разрешением ситуации, положил руки на пояс и полностью повернулся к шерифу, вглядываясь в его лицо.

Молчание продлилось всего несколько секунд, но ощущение складывалось иное.

— Вообще-то нет. Я был ничем не занят, поэтому решил помочь Лесли с тем, о чем он меня долгое время просил.

— Лесли… Иди к матери, — не отрывая взгляда от Моргана, Фостер неосознанно крепче сжал рукоять ножа.

Его… провоцировали?

Какого черта творил этот ублюдок?

Медленно, очень медленно по лицу шерифа поползла кривая усмешка. Нет-нет, еще раз как с тем бизнесменом он не позволит себя опрокинуть.

— Но… — постарался вклиниться Лесли и тут же вздрогнул.

— Домой, парень! Быстро! Нам с «дядей Морганом» надо поговорить.

Джеймс уже готов был схватить мальчишку за ворот и подтолкнуть в сторону дома, однако Бун выпустил нож.Пнув ногой камешек, Лесли убрал не раненную руку в карман и крайне враждебно посмотрел на шерифа. Казалось, будь он взрослее, то непременно бы полез выяснять отношения с мужчиной.

— Мистер Фостер — плохой, — буркнул он угрюмо, — До свидания, дядя Морган.

Джеймс едва сдержал рычание, глядя в спину удаляющегося ребенка. Нож с силой вошел в ствол дерева.

Фостера не заботило, что Лесли назвал его «плохим». Ему было наплевать на это. Но вот влияние Моргана выбешивало. Дернув головой в сторону охотника, Джеймс осознал, что от нахлынувшей ярости задержал дыхание. Пальцы сжали рукоять до побеления костяшек.

— Морган… — процедив сквозь зубы, шериф повернул голову к Артуру.

Охотник в свою очередь, посмотрев на нож, также вернул взгляд к Форстеру. Чуть склонив голову на бок, он прицокнул языком и едва заметно сощурился:

— В чем дело, шериф?

Внутренне вздрогнув, Джеймс словно очнулся от вопроса. В одно мгновение, осмотрев Моргана с головы до ног, он собрался высказать всё, что думает об охотнике, но … нет, не сказал. Не успел.

Желание набить Артуру морду в секунду смешалось с внутренним голодом и чернильно-красным маревом жажды. Вот он, Артур Морган, на расстоянии вытянутой руки. Вот оно колено в первые секунды сгиба к началу движения, вот пятка сапога отрывается от земли на скудные миллиметры.

Джеймс хотел было шагнуть вперед, поддаться этому влечению. Но страх окатил с головы до пят, так и не понятый самим Фостером. Казалось, что волоски на загривке встали дыбом, как у животного, а сердце загнанно забилось в груди, гулко отдаваясь пульсом в виски. Во рту пересохло, и сказать что-то оказалось выше его сил.

Пальцы, сжимающие нож, начали болеть от напряжения.

«Какого хера?!» — опомнившись, шериф прикусил до боли внутреннюю сторону щеки, чтобы не взорваться от ярости из-за собственной тяги, — «Какого, мать твою, хера снова…?!»

— Все ведь «в порядке», — словно издеваясь, дополнил Артур, не отрывая взгляда от мужчины.

— Да. В порядке.

Сцедив слова, Фостер не пытался скрыть обратного. Если бы он был бандитом или просто другим, то, скорее всего, нож уже пошел бы в ход.

— Не привязывайте к себе Лесли Буна, у него есть отчим. А у вас нет дома. Сегодня вы здесь, а завтра снова с какими-то индейцами.

Не собираясь находиться дольше в компании Моргана, Фостер двинулся вперед, грубо задев охотника плечом.

— Хорошего дня, мистер Морган.

Отшатнувшись от удара, Артур чуть опустил голову, «проглатывая» жест шерифа. А затем обернулся и, смотря ему в след, ухмыльнулся и задумчиво потер подбородок.

***

Дверь в участок открылась без стука. Приподнимая голову, Джеймс коротко фыркнул и потянулся к бутылке. Рука замерла над столом, дрогнула и продолжила свой путь к цели. Виски наполнил стакан до краев.

Разговоров вести совсем не хотелось, поэтому мужчина склонялся к тому, чтобы выставить вошедшего вон. Откинувшись на спинку стула, шериф похлопал рукой по нагрудному карману. Не найдя сигарет, он потер переносицу и бросил немного расплывчатый взгляд на стол.

Пачки нигде не было.

— О как… Занятно.

Повернув стул спинкой вперед, Данко сел и прицокнул языком, посмотрев на полупустую бутылку. Картина была довольно привычная, но уж слишком зачастившая. И помощнику шерифа это не нравилось.

Наблюдая за тем, как Фостер опрокидывает в себя все содержимое стакана за раз, мужчина задумчиво хмыкнул и почесал подбородок.

— Ты почему не в салуне? Время позднее, вполне можно развеяться.

— Не хочу.

— А по тебе-то не скажешь. Давай, вставай и пошли.

— Нет настроения.

— Гм. Но пить настроение у тебя есть?

— Иди к черту, Данко.

Мексиканец замолчал, разглядывая друга. Они вместе выросли, вместе в детстве сбегали к реке и просеивали грязь в поисках золота. Вместе первый раз закурили, стащив сигареты у отца Джеймса. Обсуждали первый поцелуй с девчонкой. Вместе учились стрелять и управлять лошадью. Данко знал достаточно много о своем компадре* шерифе Кейптауна.

И смотря на него сейчас, мексиканец понимал, что что-то не так. Случилось нечто серьёзное, раз тот выглядит настолько уставшим и прикладывается к стакану больше обычного.

— Джеймс. Ты же не ездил к своей гарпии.

— Мн, нет. Данко, какого хрена тебе надо? Ты… Это, иди, а… — оторвавшись от рассматривания бутылки, Фостер перевел взгляд на мексиканца и поджал губы.

Он и правда не хотел идти в салун. Но причина была иная — пересекаться раз за разом с Морганом было… Сложно.

Эмоции не угасали, как ни рассчитывал на это шериф. Они наоборот вспыхивали, жгли, терзали. Пятнадцатилетним мальчишкой Джеймс давно не был и прекрасно понимал, что с ним происходит. Но легче от этого не становилось.

— Ты пьешь который день будто что-то случилось. Что-то… с Катрин? Бриджит выставила новые требования? Эта конченная стерва и проститутка…

— Эй, ты говоришь о матери моей дочери!

— Ой, да брось Джеймс, этой суке в юбке…

— Данко, она мать моей дочери! Закрой свой рот!

— Блять, Джейми, ты что до сих пор влюблен в неё? Тебе мозги отбило и ты поэтому пьешь не просыхая? Ты кого защищаешь?! — вспыхнув, Данко вскочил со стула и прошелся по комнате.

Он всегда был таким, сколько знал его Фостер. Если сам Джеймс был похож на веющую тяжелым спокойствием воду, притихший в выжидании океан, то Данко был гребаным фитилем взрывчатки. Горел, искрил, норовил взорвать все вокруг от одного щелчка пальцев. Он не мог промолчать. Погладив тонкие усы, мексиканец развернулся и разъяренно уставился на друга.

Секундное рассматривание завершилось всплеском рук и громким:

— О! Ты что… Действительно до сих пор любишь её?

— Я не…

— Блять, Джейми, она бросила тебя. Променяла на платья, сраные бантики и толстопузого богача с кошельком побольше, а ты тут убиваешься по этой шлю…

— Да не убиваюсь я по ней! — вскочив и громко хлопнув ладонями по столу, оперевшись о него, Джеймс коротко рыкнул.

Выпитое било в голову: комната в глазах пошатнулась, муть смазала четкую картинку. Не в силах стоять на ногах, Фостер почти упал на стул.

— То есть ты напиваешься не из-за неё. Хм.

Если Данко начинал искать причину любого действия, то его было не остановить. Фостер знал это выражение лица и жест, когда мексиканец начинал потирать подбородок и приглаживать усы. Лениво махнув рукой в сторону друга, как бы говоря «Отвали от меня», Джеймс потянулся к бутылке и плеснул себе ещё виски.

— Кто она?

— Данко…

— Она что, настолько хорошенькая, что ты прямо запал?

Качнув головой, Фостер не собирался отвечать на глупые вопросы.

— Ну, рассказывай! Кто разбил сердце ледяного шерифа Кейптауна? То-то я смотрю ты в том месяце зачастил в Блэкстоун! Хорошая девка, да? Ну, у неё какие, большие?

Поведя недоуменно бровью на вопросы мексиканца, Джеймс опрокинул в себя очередную порцию виски и прижал тыльную сторону ладони к губам. Алкоголь пошел не в то горло и обжег слизистую, в глазах защипало.

— Ну, какие, Фостер?!

— Что какие…? Мн, блять…

— Ну, они… — обрисовав руками груди, Данко похабно улыбнулся и тут же нахмурился, встречаясь взглядом с Фостером, — Что? Меньше? Хм…

Зарычав недовольно, Джеймс закатил глаза и повернул голову в сторону.

— Ещё меньше?!

Видя, что друг просто молчит и не реагирует, Данко посмотрел на свои руки и помял пальцами воздух, словно представлял те самые груди. Хмурясь несколько секунд, он скривился и неверяще уставился на шерифа.

— Эм… Джеймс, она что, плоская, как доска? Ты же всегда любил крепенькие, как у твоей стервы жены…

От услышанного шериф подавился и закашлялся, секунду спустя принимаясь стучать себя по грудной клетке. Перед глазами невольно нарисовался Морган. Которого, никак нельзя было назвать обладателем «круглых, как мячики» прелестей. Но одного воспоминания хватило, чтобы тяжело сглотнуть и взглядом сдать себя Данко с потрохами.

— Пон-я-я-тно. И какая она? Как в постели? Горяча, как необъезженная кобылка? Целуется так, что душу высасывает?

— Хорошо целу… Кхм-кхм, — кашлянув и одернув себя, Джеймс разъяренно посмотрел на мексиканца.

Тот умел развязывать язык роем вопросов, особенно когда шериф был пьян. Но говорить о том, каков Морган, Фостер совершенно не собирался. Хоть его и окатило жаром с головы до ног от невольно влияющих предположений Данко о «девушке», воскрешающих охотника перед глазами. С его кусачими поцелуями.

— О, значит у неё славный рот.

— Блять, Данко…

— Ну, кто она? Чья-то милая дочка? Или… Не говори, что эта та шлюха, к которой ты ездишь раз в месяц! Я тебе вот, что скажу, друг. Если да — то ты идиот. Я говорил тебе, их надо всегда менять. Приестся, влезет под шкуру, и всё. Как паразит. Хотя они, шлюхи, умелые сучки. Так подставляются и такое вытворяют, что встает на раз плюнуть…. Мда, Джейми, но все же… Плоскогрудая? Я не ожидал!

— Если ты не заткнешься, то я помогу тебе выйти, Данко.

Фостер предупреждающе посмотрел на Кабрера и потянулся к сигарете, предложенной им в знак примирения. Пальцы мазнули по папиросе, но в эту же секунду она ускользнула вверх, оставляя шерифа ни с чем.

— Так все же, шлюха или нет? Я в отличие от Карла могу дать дельный совет, Джеймс. Слушать нашего пройдоху — себе хуже делать, — теплая улыбка мексиканца не спасла от раздраженного рыка Фостера.

Сигарета была отнята, а сам Данко рассмеялся, хоть глаза его и остались серьёзными.

— Ты слишком много пьешь, Джеймс.

— Отъебись, Данко.

— Неужели все так серьёзно?

— Да не знаю я! — глаза Фостера потемнели от злости, — Чего ты хочешь услышать от меня? Шел к своей Рут? Так иди, а меня в покое оставь! Если у тебя нет серьёзного дела или причины для разговора, то проваливай!

Сбив стакан со стола в порыве эмоций, Джеймс откинулся на спинку стула, пытаясь успокоиться.

В груди горело, точно кто-то специально подсыпал углей в незатухающий костер.

Данко, сам того не зная, усугублял состояние друга своими расспросами. Мысли про Моргана и так без конца крутились в голове шерифа, засев в ней словно проклятие.

Тяжело посмотрев на Фостера и помолчав с полминуты, мексиканец вздохнул.

— Сегодня утром пришла телеграмма. Нашли Квина. В канаве с перерезанным горлом.

— Что…?

— Теперь обязанности шерифа Блэкстоуна будет исполнять Хаймор. Похороны уже состоялись.

— Ясно.

Встав и пошатнувшись, Джеймс направился к шкафу и достал ещё один стакан. Затем наклонившись и крайне неуверенно держа равновесие, он поднял с пола опрокинутый. Поставив оба на стол, Фостер, молча, наполнил их виски.

Это было… Горько.

Квин был хорошим человеком, умным и ответственным, с отеческим отношением ко всем, кто попадал под его руководство. Фостеру было очень жаль его.

Выпив с Данко виски до дна, шериф хрипло выдохнул.

— Убийцы?

— Неизвестно. Никто ничего не видел и не слышал. Но ты сам понимаешь, сколько ублюдков хочет отомстить таким, как мы. Весь Блэкстоун на ушах стоит. Поэтому по возможности напивайся в черте города и не выезжай без сопровождения.

— Конечно, с завтрашнего дня сухой закон и прогулки только в сопровождении Карла. Даже помочиться пойду с ним за ручку.

— Джеймс…

— Что?

— Я серьёзно, это не смешно.

— Да мамочка, слушаюсь мамочка, — криво усмехнувшись, Фостер качнул головой.

Ему не нужен был присмотр. Беспокойство, пусть и со стороны близкого друга, все равно раздражало.

Вспомнив о сигарете, шериф чиркнул спичкой и закурил. Сделав первую затяжку, он откинулся на стул, закинул ноги на край стола и отклонился назад еще сильнее. Дым вырвался из губ клубящимся паром.

— Что-нибудь ещё?

— Я хочу, чтобы ты высунул голову из бутылки и решил свою проблему, а не напивался, как свинья, в одиночестве. Хорошего вечера, Джеймс, — раздраженно посмотрев на шерифа, Данко развернулся и ушел.

Еще с минуту Фостер неотрывно смотрел на захлопнувшуюся дверь. Обступающая со всех сторон тишина начинала давить. Но мужчина не шевелился.

Посидев так еще немного, Джеймс стряхнул пепел с сигареты и приложился к бутылке.

Следующие несколько часов пролетели быстро и смазано. Когда шериф нетвердой походкой направился в сторону двери, за окном уже стемнело. Сняв с крючка шляпу и кое-как надев её на голову, Фостер сделал шаг в сторону и, покачнувшись, едва не упал.

— Воу-воу… Бл…ять… — чудом не расплескав виски и прижав полупустую бутылку к груди, он навалился на дверь и почти вылетел из своего офиса.

Прохладный воздух ударил в лицо, и Джеймс жадно вдохнул его полной грудью. А затем сделал очередной глоток виски, окидывая хмурым взглядом улицу засыпающего Кейптауна.

Высунуть горло из бутылки и решить проблему, как советовал Данко?

Что ж… Он вполне мог это сделать.

Комментарий к Chapter 8. Bring another whiskey

Компадре (мекс.) - друг

========== Chapter 9. God’s change my ways. My evil ways. ==========

«Выкупил дом одного местного жителя, решившего перебраться в город побольше.

Так что теперь у меня есть Дом. Я бы сказал «наконец-то», но это отдает чем-то старческим.

Дом небольшой, вполне уютный, с приличным участком земли. Кое-что здесь надо подремонтировать, но в целом это куда приятнее, чем вытаскивать трупы из соседних комнат или размещаться среди пыли, паутины и поломанных досок, затыкая щели тряпьем.

Чтобы не остаться без денег совсем, пришлось взять небольшую ссуду в местном банке. Пока прошла процедура согласования и оформили все бумаги, я пришел к выводу, что ограбить его было бы куда легче и быстрее.

Жители Кейптауна, кажется, уже привыкли ко мне и держатся дружелюбнее. Эрл просил научить его рисовать лошадей и чаще заезжать в конюшню с Кабалом. Славный малый, несмотря на проблемы с головой.

Лесли Бун продолжается виться рядом и отчасти напоминает мне Джека. Впрочем, других детей в нашем лагере и не было…»

Прервав запись в дневнике, Артур поднял голову и прислушался к шуму, раздавшемуся с улицы.

Дом стоял не в самом Кейптауне, а чуть в стороне, поэтому здесь было тихо и спокойно, прохожие и проезжие встречались не часто. На дворе стояла ночь, гостей он не ждал, но кто-то явно шел к его дому.

— Морган!

Отложив дневник в сторону, мужчина потянулся к револьверу.

— Мо-о-ррган, блять! — вложив всю злость в удар, Джеймс открыл дверь с ноги.

Та, распахнувшись, стукнулась о стену и отрикошетила обратно, однако Фостер вовремя остановил ее ладонью.

Одновременно с этим Артур, не вставая из-за стола, нацелился на ворвавшегося, готовый выстрелить. Но, узнав мужчину, озадаченно свел брови.

— Шериф…?

— Мор-р-рган!

Прорычав, Джеймс пошатнулся и обвел полуосвещенную комнату мутным взглядом, а затем, выцепив из нее фигуру Артура, сделал, как ему казалось, уверенный шаг вперед. Ведь он должен был разобраться со всем. Сам. Вот сейчас. Он выскажет все, набьет этому ублюдку морду и вышвырнет из города!

В предвкушении скорого освобождения шериф наполнился решимостью. Захлопнув за собой дверь, Джеймс сделал на ходу глоток виски и стиснул горлышко бутылки, ткнув указательным пальцем в сторону охотника.

— Морган, ты заебал меня, — зло процедив, он двинулся к столу.

Артур нахмурился сильнее, не сводя глаз с Фостера и пытаясь понять, что вообще, черт возьми, происходит. Убирать револьвер он не спешил, но целиться в мужчину перестал, опустив оружие.

Джеймс же, кажется, не замечал ничего в принципе, добираясь до своей цели.

— Ты… Как же ты, сука, заебал меня! — ладонь хлопнулась о ровную поверхность, бутылка дном ударилась о край стола.

— Да в чем твоя проблема? — Артур раздраженно повысил голос.

— О-о, моя проблема? — едко протянув, Фостер чуть отшатнулся от стола и ткнул большим пальцем себя в грудь, тут же громко рассмеявшись.

Черт подери, в чем Его проблема? Его! Серьёзно?!

Смех оборвался также быстро и резко, как и начался. Лицо Джеймса приняло сосредоточенное, почти философское выражение.

— Моя, значит…

Чуть кивнув, словно соглашаясь с такой точкой зрения, он обвел глазами комнату и, вернувшись к охотнику, впился в него взглядом. Затем приподнял бутылку, сделал глоток и нарочито осторожно поставил её на стол. Подобно затишью перед бурей, тон шерифа понизился, став чуть громче шепота.

— Да ты шутник, Морган.

Резко перегнувшись через стол и схватив Артура за грудки, Джеймс дернул его на себя, заставляя встать лицом к лицу.

— Ты моя проблема, — злость вырвалась рычанием, пальцы стиснули ткань рубашки охотника сильнее, — Огромная проблема… Куда не глянь — везде Морган, Морган, Морган! Какого хера…

Мысли, сны, бешенство, тяга, попытка отринуть все прочь в секунду навалились на шерифа так плотно, что смотря в лицо, которое преследовало его почти каждую ночь, он выпалил:

— Какого хера ты делаешь в моей голове?!

— В твоей голове?! Ты хоть слышишь себя, шериф? — резким движением отбив от себя руки Фостера, Артур выпрямился и, не намереваясь ни терпеть, ни слушать пьяные бредни, двинулся в обход стола, — Не знаешь уже до чего докопаться и несешь полный бред. Иди, проспись!

Схватив Джеймса за плечо, мужчина крутанул и подтолкнул его к выходу.

— Или разбирайся со своей головой в другом месте.

От резкого движения шерифа замутило, мир поплыл перед глазами. Но уходить, не высказавшись и не выгнав этого ублюдка из своего города, он не собирался.

— Я буду разбираться здесь, Морган! И черта с два я уйду! — сумев развернуться у самой двери, Джеймс отпихнул охотника в сторону, — Это ты, блять, во всем виноват! Убирайся из города, катись к своим индейцам!

Новый толчок в грудь явно провоцировал на драку, но Артур не ответил первым ударом, которого так хотелось Фостеру, чтобы полноправно сорваться и вылить на мужчину всю скопившуюся агрессию. И это выбешивало еще сильнее.

— Я заебался видеть тебя рядом! Заебался, сука! — сжав пальцы в кулак, шериф замахнулся сам, метя Моргану в лицо.

Но тот ловко перехватил руку за запястье, вывернул ее и заломил за спину, вбивая Джеймса грудью в стену рядом с входной дверью. Вторая рука, уже освободившаяся от убранного в кобуру револьвера, болезненно надавила на плечо мужчины, лишая его возможности вырваться.

— Значит так, Фостер. То, что творится в твоей голове — это твои проблемы. Ты первым ко мне полез и все это начал, не забывай.

— Р-руки… Морган!

Проигнорировав рычание и подавив рывок с попыткой вырваться, Артур стиснул зубы и приложил шерифа о стену еще раз, наклонившись ближе. Чтобы тот не отвлекался, слушал внимательно и запоминал каждое вкрадчиво сказанное слово.

— Я не собираюсь терпеть твои вспышки. И не собираюсь уезжать. Мне, знаешь ли, Кейптаун пришелся очень по душе. Лишние проблемы мне не нужны. И тебе, я думаю тоже. Но я могу их тебе устроить, шериф.

В ответ Фостер дернулся и постарался ударить Артура затылком, но тот вовремя уклонился. А затем перехватил Джеймса за ворот, параллельно распахивая дверь, и дернул его к порогу, выталкивая из дома.

— А теперь проваливай с моей… Как ее… Частной собственности!

Почувствовав свободу, шериф зацепился за дверной косяк и резко развернулся, с силой врезав Моргану кулаком под дых. Тот пропустил вдох, болезненно оскалился и согнулся. Неожиданность маневра позволила Фостеру схватить его за плечо и наклониться лицом к лицу.

— Вздумал угрожать, Морган? — почти соприкасаясь лбом с чужим, задевая нос Артура своим, шериф вновь перешел на ор, — Мне?! В моем городе?! Да кто ты, черт подери, такой, чтобы…

Чувство дежавю секундной вспышкой пронеслось в сознании Джеймса: вот так практически вплотную все начиналось у костра, с ощущения чужого дыхания и взгляда глаза в глаза.

Хватка на долю секунды стала слабее. Но Фостер опомнился, поймав чужой рассвирепевший взгляд, и порывисто ударил охотника под дых снова. Далеко не так сильно, как он мог бы в трезвом состоянии.

Однако в этот раз Артур был уже готов. Ответный удар пришелся Джеймсу по печени. И пока он приходил в себя, охотник схватил его за ворот рубашки и швырнул в сторону. Фостер врезался плечом в шкаф и перехватился за его ручку, чтобы удержать равновесие.

— По-хорошему не понимаешь, значит? Да?! — закричав, Артур захлопнул дверь, выводящую из себя мелким покачиванием, и стремительно направился к мужчине.

Отбив один удар, блокировав второй и пресекая новый рывок Джеймса ударом по ребрам, Морган схватил его за грудки и прижал к шкафу, с холодной яростью всматриваясь в его лицо.

— Последний шанс, Фостер. Убирайся из моего дома, пока жив.

Сжав одной рукой запястье Моргана, второй Джеймс ухватился за локоть. Силы иссякли, он выдохся. Боль от ударов еще пульсировала в теле, но одурманенное алкоголем сознание выловило самое главное из услышанного.

Следующие несколько секунд терзаний показались Фостеру вечностью. Зацепившись взглядом за Артура Джеймс в очередной раз ощутил наваливающуюся усталость, крайне далекую от физической. Он устал сопротивляться своему желанию, самому себе. Устал возводить стены, рассыпающиеся как карточный домик при одном единственном небрежном движении.

«Последний шанс?» — вычлененная из сказанного, это фраза показалась внезапным спасением и мгновенным решением. Тяга к Моргану, как кислота, каждый день разъедала его изнутри. И Джеймс не мог её больше скрывать. Он понадеялся на то, что если поддаться ей сейчас, то после станет легче и его отпустит.

Мгновение и губы Артура оказались смяты чужими. Руки переместились к лицу, пресекая и удерживая от возможного отстранения. Пальцы прошлись по вискам и забрались в волосы, сжимая у корней.

— Будь ты проклят… — прервав односторонний напористый поцелуй, Джеймс хрипло выдохнул и зажмурился.

— Черт возьми! Да что с тобой такое?! — сбросив с себя руки Фостера, Артур отшатнулся назад и ошарашенно уставился на мужчину.

Столь резкая смена поведения не просто сбивала с толку, а вводила в ступор. Крайний ступор, в который Морган почти никогда не впадал. Но сейчас он действительно ни черта не понимал и не знал, как реагировать на действия Джеймса.

Ярость, усталость от нападок и раздражение все еще бушевали внутри и жаждали найти выход через удары и вышвыривание шерифа вон, однако глубочайшее замешательство в раз перекрыло все это.

— Я и сам не знаю… Не знаю, ясно?!.. — огрызнувшись, Фостер прислонился спиной к шкафу.

С одной стороны, мужчина врал Моргану — он понимал, что происходит. Но с другой стороны принять или отвергнуть желаемое у него уже не было сил.

Склонив голову вперед и посмотрев на Артура исподлобья, Джеймс провел тыльной стороной ладони по губам.

— Та ночь… Она… Не выходит из головы, — решив говорить начистоту, шериф стиснул зубы.

Взгляд снова наливался бешенством: Фостер не знал, как справиться с собой и своими порывами, однако, решившись на кардинальный шаг, затолкав поглубже голос, шепчущий насколько его желания неправильны и противоестественны и напоминающий о том, что его хотели поиметь, Джеймс оказался остановлен. Какого хрена?! Пальцы сжались в кулак.

— Я хочу тебя. Там у костра… Мне понравилось, — шериф закусил на пару секунд нижнюю губу, — Я целовал мужчину и он мне ответил… И мне, блять, это понравилось! Я ведь мужик. Нормальный мужик, а не какой-то ненси-бой. У меня есть жена, дочь… Это неправильно!

Как отреагировать на это Артур по-прежнему не знал. Оскалившись, он выругался себе под нос, тряхнул головой, сжал и разжал кулаки. Но, по крайней мере, теперь все становилось предельно понятно в изменившемся поведении и постоянных придирках шерифа. Не то чтобы Морган не догадывался об их причине, но полагал, что ветер дует совсем в другую степь.

Бросив постепенно утихающий в своем раздражении взгляд на Джеймса, Артур направился к столу. Приподняв бутылку Фостера с остатками виски, он пододвинул пустой стакан и плеснул в него выпивку. Затем посмотрел на шерифа, но решил, что ему лучше не наливать.

— Мда… — тяжело выдохнув и справившись с налитым в один глоток, Артур цокнул языком.

Что ему следовало сказать? Он не был чертовым психологом.

— Ну… Я не вижу в этом ничего ненормального, если ты остаешься мужчиной и ведешь себя, как мужчина. Каждый живет по-своему.

— Гм… — не зная, что ответить, Джеймс неопределенно хмыкнул.

Странно, но слова Моргана принесли облегчение. Неожиданное и такое нужное. Ведь и правда — каждый живет, как хочет, так ведь?

Оттолкнувшись от шкафа, шериф пошатнулся и тоже двинулся к столу. Взгляд перетек на виски, рука потянулась к бутылке. Но Артур вовремя отодвинул её в сторону и косо посмотрел на мужчину:

— Ты всегда, как напьешься, творишь какое-то дерьмо? Не то чтобы мне было не все равно, но затрагивать меня это уже начинает достаточно часто.

Джеймс замер и медленно вернул взгляд к охотнику. Мутные глаза вспыхнули, уголки губ дрогнули. Казалось, его вот-вот накроет повторной волной злости, но этого не произошло.

Усмехнувшись, Фостер не мог не согласиться — замечание было справедливым.

— Нет. На самом деле со мной почти такого не случается… — достав пачку сигарет, шериф заглянул внутрь и, обнаружив лишь крошки табака, смял её, бросив на стол, — И часто ты…?

— Бывало, — спокойно отозвался Артур спустя пару секунд, а затем пожал плечами, — Пару раз, пожалуй.

Джеймс кивнул и закусил внутреннюю сторону нижней губы, проходясь рассеянным взглядом по комнате, но не находя ничего, за что можно было бы зацепиться. Вновь повисла пауза. Мысли хаотично вспыхивали, но не хотели оформляться в слова.

Так прошло около минуты.

— Ну, — устав от затянувшегося молчания, Артур указал рукой на дверь, — раз мы все выяснили…

Фостер отмер и перевел взгляд к выходу. На глаза попалась лежащая на полу шляпа, которую он потерял во время драки с Морганом. Нужно было поднять её и уйти.

Но Джеймс медлил. Он и правда мог уйти, вернуться к себе и проспаться. Проснуться утром с головной болью, но уже с разрешенной проблемой. Принятием их разговора и доводов.

Стоило просто выйти за дверь.

Но… Что если остаться и довести всё до конца? Попробовать?

Обернувшись, шериф встретился взглядом с Артуром и едва заметно сжал руку в кулак. Ему хотелось большего: хотелось снова почувствовать Моргана, как тогда у костра; хотелось задыхаться от нехватки воздуха в легких и жмуриться от укусов.

— Нет, не всё.

Пальцы Джеймса сжались на плече охотника, а поцелуй смазано прошелся от уголка губ к центру. Артур не двинулся, но в момент, когда чужой язык коснулся кромки губ, сжал их плотнее.

— Серьезно? — в голосе промелькнули ноты сарказма.

Джеймс лишь сильнее стиснул его плечо, выдерживая прямой взгляд глаза в глаза.

— Да.

— И жалеть потом не будешь?

— Посмотрим.

Морган чуть сощурился и спустя секунду усмехнулся. Пальцы проскользнули поверх ремня в петли штанов Джеймса и дернули его ближе к себе. Бедра притерлись к бедрам и вырвали у шерифа короткий сдавленный выдох. Артур подхватил его мгновенно, впиваясь в губы и проникая за них языком. Он действовал напористо, жестко, сбивая и не давая Фостеру проявить ни крупицы инициативы. Чтобы тот еще раз подумал и взвесил свое решение, отступившись сразу, а не в самый неподходящий момент.

Но он держался. Несмотря на напор Моргана, на возникшее напряжение в собственном теле и разуме, на проскочившее раздражение и желание вернуть себе ведущую роль, шериф чувствовал нарастающее возбуждение, от которого хотелось с одной стороны рокочуще застонать, а с другой вынудить Артура запрокинуть голову и подставить шею под укусы.

Подмеченный прищуренный неотрывный взгляд породил внутри Фостера вопрос: «Что не так? Он следит…?»

— Морган… — прервав поцелуй, Джеймс поддался вперед, стараясь противостоять давлению Артура, вынуждающего его отклоняться назад, — Ты что, проверяешь меня?

— Ну что ты, как я могу.

Пальцы выскользнули из петель, ладони опустились ниже и сжали ягодицы шерифа. Напор Моргана в секунду сменился неожиданным поворотом и в следующий момент Джеймс оказался усажен на край стола.

Реакция последовала незамедлительно. Фостер ухватился за плечи мужчины, чтобы в первую секунду удержать равновесие и не завалиться назад, а в последующие оттолкнуть охотника от себя.

Но Артур на это и рассчитывал: он ждал толчка, попытки отстранения. Однако Джеймс лишь сжал пальцы сильнее, глуша внутреннее неприятие такого обращения.

«Упрямый, да?» — усмехнувшись про себя, мужчина на мгновение пересекся взглядом с шерифом. В этом всем что-то было. Что-то от чего Моргану действительно не хотелось, чтобы Фостер сломался и ушел, оставив его в покое.

Словно читая мысли, Джеймс хмыкнул. То, что его испытывали было ясно, как божий день. И он тоже вполне мог поиграть в эту игру.

Перехватившись за ворот рубашки, Фостер дернул Артура к себе и впился в его губы. Поцелуй был голодным, жадным и… Коротким. Потому что, Морган качнул головой и ушел от продолжения. Склонив голову ниже, толкнув виском шерифа в подбородок, он провел языком по шее Фостера и с силой прикусил её. А следом схватил руку мужчины и дернул вниз, прижимая к своему паху.

— Сссс, — выгнувшись и зашипев, Джеймс рефлекторно сжал пальцы сильнее.

Жар от укуса разошелся по телу, нивелируя возросшее было недовольство от продолжающегося навязывания полностью ведомой роли. Левая рука перебралась от плеча к затылку, проходясь по коротко-стриженным волосам, а правая ладонь скользнула ниже, обхватывая и ощутимо потирая чужой пах. Два движения и Артур отчетливо поддался руке, но Фостер толкнул его назад и тут же сам оттолкнулся от стола, спустившись на пол.

— Не нравится? Передумал?

Джеймс усмехнулся, делая шаг на Моргана и, дернув его к себе за ремень, принялся расстегивать пряжку.

— А ты этого добиваешься?

Артур, как и ожидалось, не ответил. Но вызов Фостера ему понравился.

С каждым шагом наступая на охотника и встречаясь в быстрых, сменяющих друг друга поцелуях, Джеймс заставлял его отступать назад. Возбуждение накрывало с головой; губы горели. Артур не противостоял и не «нападал» в ответ. Сдался? Впрочем, размышлять было уже трудно.

Прижав охотника спиной к шкафу, Джеймс прошелся легкими укусами по его шее, ловя сдерживаемую вибрацию в горле. Кончик языка скользнул по вене, достиг нижней челюсти и устремился к подбородку. Прихватив нижнюю губу Моргана зубами, шериф забрался рукой в его штаны, минуя белье и накрывая напряженный член ладонью.

Последовавший поцелуй из резкого и настойчивого стал медленным и тягучим. Пальцы обхватили член Артура, начав неспешное движение то вверх, то вниз.

Удобнее оперевшись лопатками о шкаф, Морган сильнее толкнулся бедрами в ласкающую руку. Волны удовольствия и растущего напряжения переплетались и расползались по телу. Поцелуй прервался, а шумный выдох лег на губы Джеймса. Напор Фостера подстегивал, а его действия распаляли все сильнее.

Дернув шерифа плотнее к себе, Артур принялся расстегивать пуговицы на его жилете. Движения были быстрыми, торопливыми. Справившись наполовину и с рубашкой, перехватив её за ворот, Морган ещё ближе подтянул шерифа к себе. Конечно можно было оттолкнуть его как в вечер после поимки мустангов и сказать: «Снимай», но раздевать Джеймса самому оказалось приятней.

Стянув с одного плеча рубашку вместе с жилетом, Артур направился было губами к изгибу шеи шерифа, но Фостер перехватил его за затылок и вернул к поцелую, стараясь продлить его максимально долго. Бороться даже в такой мелочи с Артуром было приятно.

Правда «борьба» продолжалась недолго, и с очередным внезапно-резким разворотом уже Джеймса прижали спиной к шкафу.

Казалось Морган вновь перешел в наступление, но шериф теперь не чувствовал, что его стремятся сломать, подчинить и тем самым унизить, растоптав его мужественность. Напротив, соперничество и перехваты инициативы лишь подстегивали к ответным действиям, усиливая желание. И ведь… Это и было именно то, чего так не хватало Фостеру. Все это время, всю его жизнь до и после Бриджит…

Но стоило пальцам Артура оказаться на ремне шерифа, как почти сформировавшаяся мысль покинула голову. Кобура и револьвер с тяжелым звуком упали к ногам. За ними последовал рывком выдернутый ремень.

Расстегнутые штаны чуть съехали с бедер под движением проникающей ладони. Ласкающей сперва поверх белья, затем оттягивающей его вниз и проскальзывающей к горячей коже.

Артур действовал уверено и быстро, не дразня и не растягивая момента. Ему не нужно было доводить Фостера до мольбы, не нужны были просьбы или подтверждения.

Шумное дыхание перебивалось поцелуями: то поверхностными и мимолетным, то глубокими, долгими и жадными. Джеймс пытался стянуть с Моргана одежду, но то и дело сбивался, цепляясь в итоге за его руки и плечи. Сознание снова пьянело, а разрядка подступала слишком быстро. И шериф не хотел этому мешать.

Однако рука Артура выскользнула из-под одежды, движения прекратились. Вспышка раздражения опалила сознание и вылилась в нетерпеливую, протестующую незавершенности дрожь.

— Какого черта ты остановился? Артур?

Морган прищурился и усмехнулся. Поцелуй перешел с шеи на плечо, завершаясь легким укусом.

— Рука так затекла. Повернешься?

Сам не зная почему, Джеймс развернулся к нему спиной и как только горячая ладонь вновь обхватила его член, облегченно выдохнул, упираясь лбом в створку шкафа.

***

Солнечный свет отчаянно протискивался сквозь прикрытые ставни, однако полумрак и тишина преобладали. Осторожно приоткрыв глаза, шериф обвел страдальческим взглядом участок. Ему казалось, что даже если тусклый свет резанет по зрачкам, то и от этого в черепе что-то взорвется. Хотелось прижаться лбом к чему-то холодному. А лучше — вообще не двигаться. Похмелье отдавалось болью в висках, но, к несчастью, это была не единственная проблема…

Хлопнула дверь, и Джеймс перевел взгляд на вошедшего.

Словно не заметив Фостера, Данко, зевая, стянул с головы шляпу и повесил её на крючок.

Затем, поведя плечами и прогоняя остатки сна, похлопал себя по карманам, выискивая портсигар, и направился к закрытому окну, безжалостно открывая ставни.

— Ты вообще уходил? — бесцветно поинтересовался мексиканец, не став разыгрывать удивление от «неожиданного обнаружения» шерифа.

Зажмурившись, Фостер отвернулся от резанувшего по глазам света.

Ладонь прикрыла лицо, и шериф раздраженно повел нижней челюстью из стороны в сторону.

«Сукин сын…»

— Выпить есть?

— А тут нечего?

Одарив Кабрера мрачным взглядом, Джеймс с трудом сдержал себя от злобного ответа. Хотя ему очень хотелось сказать: «Кабрера, ты идиот?! Раз спрашиваю — значит нет! Включи мозги, мать твою!». Но нет, он не должен был так вести себя с другом. По отношению к Данко это было неправильно.

— Нечего.

— М… — промычав невразумительно, мексиканец склонил голову на бок.

Задумчиво рассматривая Фостера, он едва слышно прицокнул языком, и, направившись к своему столу, подцепил с тумбы две рюмки. Протерев мутное стекло краем расстегнутой жилетки, Кабрера в молчании поставил их перед собой. Из нагрудного кармана показалась небольшая фляга.

Отвертев крышку и плеснув виски, Данко перевел взгляд на Джеймса. Тот все также сидел в дальнем углу с закрытыми глазами: мрачный, злой, терзаемый самым привычным недугом для Дикого запада.

Кашлянув, чтобы привлечь внимание, Кабрера достал из пачки сигарету и зажал ее в зубах.

— Можешь называть меня своим спасителем.

— Пошел ты…

Отняв руку от лица и посмотрев на манящий перелив янтарной жидкости в стекле, Джеймс сглотнул образовавшуюся во рту сухость. Ему определенно надо было похмелиться, но для этого нужно было встать. И дойти до стола помощника шерифа. Расстояние было смехотворно небольшим, однако преодолетьего сегодня было не так-то просто. А просить Данко поднести ему рюмку было определенно подозрительно.

Наконец собравшись с силами, шериф встал со стула. Комната не покачнулась, но в глазах мужчины на пару секунд потемнело. Ниже поясницы прострелило острой болью, и Фостер закусил губу, задержав дыхание.

— Чтоб тебя… Дьявол…

Данко, не сводящий с него глаз, вопросительно вскинул бровь.

— Голова болит, — на автомате соврал Джеймс.

Ну, не то чтобы совсем уж соврал… Его подъем отдался и в висках, но вставать, садиться и идти было… больнее. И если с головной болью он понимал, как справиться, то с этой — нет.

Продолжая наблюдать за Фостером, Кабрера нахмурился. Маленькое расстояние компадре преодолевал с явным трудом. Почему? Что успело случилось за одну ночь?

— А хромаешь чего?

Стиснув зубы, Джеймс замер на несколько секунд. Черт, это был совсем не тот вопрос, на который хотелось отвечать.

— Упал с Норда, — очередная ложь, сорвавшаяся с языка, смешалась с легким шипением. В заднице саднило при каждом шаге, но хоть простреливало не так часто.

— Где же он тогда?

— В смысле?

Дойдя до края стола и обогнув его, Джеймс оперся ладонью на деревянную поверхность. Данко чиркнул спичкой и закурил, подвигая рюмку в сторону шерифа:

— У участка его нет.

— Вчера упал.

Залпом осушив рюмку, шериф издал едва слышное мычание. Виски опалил горло, но его оказалось катастрофически мало.

— И вчера его…

— Черт подери, Данко, ты прекратишь меня допрашивать или нет?!

Вспыхнув, Фостер поднял голос и уставился на друга. Серьезно, сколько можно было?!

— Просто… Хватит. Лишних вопросов. Я упал с лошади. На этом все.

Вернув рюмку с достаточно громким стуком на стол, Джеймс закрыл глаза. Самовнушение разворачивалось медленно, однако ему казалось, что головная боль и состояние слабости уже отступают.

— Está bien, está bien, как скажешь. (Ладно-ладно, — исп.)

Примирительно подытожив, Данко вновь плеснул ему виски. Фостер сгорбился над столом и помассировал переносицу.

— Гм.

Что-то мысленно решив для себя, мексиканец закрутил крышку фляги и, обойдя стол, облокотился поясницей о его край.

— Знаешь, при всем паршивом виде, амиго, в тебе что-то поменялось, — стряхивая пепел на пол, Данко протянул открытую пачку сигарет Джеймсу, — Ты стал… Расслабленнее что ли. Уж не знаю допился ли ты вчера до чертей или сделал что-то другое, но тебе заметно полегчало.

— Твоя наблюдательность меня просто поражает.

Взяв предложенную сигарету, и перекатив ее туда и обратно во рту, Джеймс посмотрел на пустую рюмку. Возможно, следовало выпить ещё пару…? Нет, пожалуй, нет.

Ловкие руки мексиканца быстрым движением достали коробок и спички. Поднеся огонь к сигарете и смотря в глаза Джеймсу, Данко подождал пока дым не обдаст его руку, а затем встряхнул спичку. Сгоревшее наполовину древко упало на стол.

— Потрахался?

— Что?! — столь бесцеремонный и неожиданный вопрос застал врасплох, и Джеймс закашлял, подавившись дымом, — Кхм… Кх-эх… Кхм…

— Ну-у-у…

Загадочно покачав головой из стороны в сторону, Данко продолжил внимательно смотреть на Фостера. Тот сдал себя уже одной только реакцией.

— Мне оказалось достаточно слов Артура…

На имени Моргана Джеймс окаменел. Нет, не мог же Артур что-то сказать?! Они были вместе и потом он ушел из его дома! И вряд ли за это время охотник смог бы кому-то что-то сказать, да и… Черт, он бы не побежал орать налево и направо о том, что было между ними ночью!

— …Конона Дойла. Ну. Ты помнишь, про этого… Лондонского умника. Так вот, друг мой, хочешь знать, как я пришел к такому выводу?

— Блять… — замершее сердце ухнуло вниз и Джеймс рассмеялся от облегчения. Потерев подбородок, он покачал головой, сгоняя остатки разбушевавшейся паники, — Данко, с каких пор ты читаешь книги?

— Брось, Джейми, в нынешнее время женщину не удивишь одним лишь красивым лицом и серенадой под окном. Женщины хотят слышать красивые заумные слова. Но зачем — я и сам не понимаю. А книжонка не плохая. Кстати, возвращаясь к нашему разговору…

Придвинувшись ближе к Фостеру и привалившись к его плечу своим, мексиканец выдохнул колечко дыма вверх и, пригладив тонкие усы пальцами, принял крайне заумный вид.

— Ты задержался в Блэкстоуне тогда, но так и не сказал почему. Потом запил. И эти чертовы недели был сам не свой. Значит она где-то здесь, в Кейптауне. К тому же… — неожиданно полуразвернувшись к Джеймсу, Данко осмотрел того с головы до ног. Весьма придирчиво, хмурясь, но тут же расплываясь в улыбку.

— Да что?!

— Ну… — притронувшись пальцами к шее шерифа, мужчина провел по ней пальцами и постучал по вене указательным и средним. — А она часом не Брукса?

— Чего? — нахмурившись, Фостер от удивления совсем забыл про сигарету.

Пепел попал на пальцы, и он выругался, стряхивая его.

— Черт, Данко, хватит нести чушь, что еще за… Как ты там сказал?!

Чертыхнувшись на своем родном языке, Кабрера потянулся к Джеймсу и бесцеремонно сдвинул ниже ткань шейного платка. Ткнув пальцем в темнеющую отметину на коже, он сразу же получил по руке.

— Знатно она тебя засосала, амиго! Горячая штучка, я смотрю!

В зеркало сегодня Джеймс толком и не смотрелся — некогда было. Одевался у Артура он в спешке, ведь нужно было уйти так, чтобы никто не заметил, как он выходит из дома охотника ранним утром. Чтобы не возникло лишних вопросов и мыслей. Да и шея не болела в сравнении с головой, поясницей и задницей.

Кабрера что-то продолжал говорить про женщин, но Фостер не слушал. Воспоминания невольно захватили его. Поднося сигарету к губам, Джеймс ощутил, как вспыхнула приятным огнем шея и, точно вернувшись в то мгновение, ощутил фантомное дыхание Моргана, дразнящее шею. Его губы, клеймящие, как раскаленное тавро. Распаляющие укусы-поцелуи.

В тот момент, вчера, когда Артур попросил развернуться спиной, и вернувшись к тому, в чем прервался, параллельно принялся растягивать его… Джеймс испытал двоякие чувства. Чувство легкого стыда, непонимания как реагировать и что делать. Но Морган сделал единственное правильное решение — не напирал, не спешил. Дал возможность привыкнуть к движению пальцев внутри. С одной стороны, хотелось оборвать это все. А с другой — не останавливаться ни в коем случае.

И черт, ему стало тогда… Хорошо. Пусть не сразу, но стало.

Артур смог отвлечь его, заставил расслабиться. И не заметить, как саднящее непривычное ощущение сменилось на постепенно возвращающееся и усиливающееся удовольствие.

Жар прошелся по телу, и отозвался тяжестью в паху, не смотря на общую разбитость состояния. Ночью было так много всего, что о засосах Джеймс даже и не думал.

Так много всего, о чем ни в коем случае не должен узнать ни Данко, ни кто-либо еще.

Путь от шкафа до кровати абсолютно не отложился в памяти, равно как избавление от одежды. Все тонуло в ощущениях, в поцелуях, в очередной раз разгорающемся возбуждении и нетерпении. Черт возьми, даже жжение от растяжки, переплетенное с подступившем, но не случившимся оргазмом, заставляло теперь предвкушать нечто большее. И быть действительно готовым к этому.

Упав на кровать первым, Джеймс тут же приподнялся и сел, дергая Артура ближе к себе и касаясь губами обнажённого торса, пока Морган справлялся с остатками своей одежды.

Удержаться от этого было так сложно, что нахождение мужского паха у горла даже не колыхнуло вбитые в голову христианские догмы.

Последовавший толчок в плечо опрокинул Фостера обратно на спину и Артур налег на него сверху.

Несколько секунд шериф разглядывал Моргана, впитывая ощущения, проводя ладонью по его боку; осознавая, что он сейчас находится с мужчиной. Что они оба голые. В кровати. Что Артур наполнен такой же грубой силой, переливающейся в крепких мышцах. Что эта сила и необъяснимая привлекательность мужского тела не пугали и не вызывали отторжения.

Потянувшись вверх, Джеймс прихватил губы мужчины своими. Медленный и долгий поцелуй рассыпался на десятки коротких и порывистых, теряя вместе с неспешностью возможность нормально вдохнуть.

Артур сжимал его в объятиях, изучая руками обнаженное тело, притираясь пахом к паху, сжимая ягодицы и впиваясь болезненно-сладкими укусами в шею. И Фостер, задыхаясь, отвечал. Отвечал поцелуем на поцелуй, укусом на укус. Сжатием, ведением ладони по спине, попыткой перевернуть охотника на спину, подмять под себя. Сцеженным ругательством и стоном, когда вновь влажные пальцы проникли внутрь него и заставили чувствовать уже не одно только болезненно-инородное жжение.

Артура было так много и в тоже время так мало…

Однако в момент, когда Морган начал входить в него, Джеймс дернулся и зашипел. Пронизывающая боль в миг перекрыла все остальное. Удовольствие от происходящего обратилось в пытку. Фостера прошиб холодный пот.

— Блять… Стой! Мнх… Не спеши, черт подери…

Пальцы, не щадя, изо всех сил впились в плечи мужчины, едва ли не пытаясь оттолкнуть. Шерифу безумно хотелось вырваться, сказать, что он не готов, что это уже слишком. И как бы ни старался в первые минуты Артур отвлечь его — получалось слабо.

Джеймс не задумывался о том, каких усилий стоило тому сдерживаться. Дать привыкнуть к каждому миллиметру, продолжающему раздвигать сжимающееся нутро шерифа.

Медленно.

Неторопливо.

Раз за разом, пробивая себе путь едва ощутимыми покачиваниями бедер. Не спеша, не срываясь. Выдерживая отпор напряженных рук, касаясь губами плотно сжатого рта.

Боль продолжала пульсировать, растекаясь от поясницы до пят. Но в какой-то момент внезапно начала ослабевать…

— Ну же, шериф…

Низкий хриплый шепот Артура на ухо нашел первый отклик. За ним последовал поцелуй и, наверное, он все и решил. Мягкий, вновь неторопливый, чуткий. Пробирающий куда сильнее обычного.

Запоздало ощутилось, как плотно они сплетены в одно целое. Как второй рукой Артур придерживает его под поясницу.

Стало… Отпускать. Даже дышать стало легче.

Заставив себя расслабиться, Джеймс отпустил ситуацию, и переключился на Моргана, начав вновь наслаждаться тяжестью чужого тела. Она стала дразнящей, возвращающей возбуждение, как и вспыхивающая от прикосновений кожа. Как и плавно разгорающийся внутри жар за проходящим ознобом.

В миг стало душно.

— Прошло?

— Ты серьезно хочешь обсудить это?! Сейчас? — со вспышкой злости и смущения выплюнул Фостер.

— Просто интересуюсь.

Толчок. Еще один и еще. Поступательно, сильнее, но также плавно.

Джеймс прикусил губу и закрыл глаза, запрокидывая голову. Его раздражало, что Артур смотрел на него так прямо, но в тоже время это и возбуждало.

Пальцы, по-прежнему сжимающие плечи охотника, дрогнули. В паху потеплело, но не так как обычно. Где-то… глубже, не в самом члене, но явно отдаваясь и в него.

Джеймс приоткрыл рот и тихо выдохнул, выгибаясь чуть сильнее в очередном толчке. Губы Артура скользнули по его запястью в смазанном поцелуе, и мужчина открыл глаза, улавливая расплывающиеся контуры лица охотника.

Он постарался приподняться на лопатках, притягивая и Артура к себе ближе за шею, но тот внезапно сбил его руки. В секунду Фостер оказался поддернут чуть выше и тут же хватанул ртом воздух, выгнувшись в руках охотника. Более резкое движение Моргана отразилось в нечто похожем на шипение.

— Эй!

— А что ты развалился, как кисейная барышня?

Джеймс растерялся на несколько секунд. Но удивление и смятение быстро сменились вспышкой ярости.

Как он его назвал?!

— Мор-р-рган…

Сжав плечо мужчины, Фостер резко дернул его на себя. Полу-объятие усилилось, не позволяя охотнику вырваться. Отталкиваясь второй рукой от кровати, Джеймс дернулся в бок и перевернулся вместе с Артуром. Быстро, не давая мужчине опомниться.

От движения позвоночник прошило дрожью, а последующая поза вызвала прилив жара.

Перехватив Моргана за запястье, шериф завел руки ему за голову, крепко прижимая к постели.

Казалось, все посторонние звуки исчезли. Все, кроме тяжелого дыхания.

Джеймс смотрел в глаза охотника, склоняясь все ниже.

Секунда, две, три…

Грубый поцелуй оборвал вдох Артура, Фостер прикусил его за нижнюю губу. Неожиданное движение бедер Моргана выбило из шерифа гортанный стон, а хватка на запястьях мужчины усилилась.

Никому, кроме себя, Артур не признался бы, что едва сдержался и не кончил. Руки дернулись, но столкнулись с крепкой преградой к свободе. Это распаляло и выдавало дернувшимся внутри Фостера членом.

— Все выебываешься? — прочувствовав и это, и то, как напрягаются чужие руки в его ладонях, Джеймс не мог не усмехнуться.

Хоть нетерпение и туманило разум, вместе с ним Фостер ощутил внезапное удовольствие от ситуации: моральное удовлетворение от вернувшегося превосходства.

Артур был под ним. В его власти.

Медленно качнув бедрами, Джеймс двинулся вперед и, не сдержав сиплого стона, сильнее поддался назад. Проникающий глубже член посылал по телу мурашки, смешивая болезненный дискомфорт от натяжения с нарастающим возбуждением. Артур облизнул губы и прикрыл глаза, приподнимая бедра выше в такт насаживающимся движениям.

— Кхм… Дааа…

Наверное, это был самый честный и прямой ответ за всю его жизнь. Застигнутый врасплох выходкой Джеймса он чувствовал себя опьяненным и не мог даже придумать более продолжительного ответа, не говоря уже о колкой фразе достойной вопроса.

И если до этого Морган просто отмечал привлекательность шерифа и был не против переспать с ним, то сейчас он действительно заинтересовался им.

Перехватив запястья мужчины одной ладонью, Фостер уперся второй в кровать. Черт, он никогда не думал, что на него так может подействовать хриплый мужской голос. Каких-то два растянутых слова со стороны Артура, хотя одно даже словом не являлось. Просто чертов звук.

Но… Это было… Так… Пробирающе, что ему захотелось вырвать больше подобных звуков у него из горла.

Кончики отросших волос шерифа щекоча скользнули по обнаженной груди Моргана в момент, когда Джеймс снова склонил голову ниже. Дыхание опалило кожу, легкие поцелуи, больше похожие на касания, рассыпались по ключицам, сдвигаясь слева направо.

Укус в изгиб шеи при очередном углубленном толчке, заставил Артура зашипеть и вновь дернуть руками, пробуя, казалось бы, ослабший перехват мужчины на прочность. Но тот продолжал крепко держать.

Движения приобретали ритмичность, но темп по-прежнему задавал Фостер. Свободы рук не хватало.

— Как насчет мировой?

— И что предложишь? — отозвавшись полушепотом на ухо, Джеймс мельком скосил на него затуманенный взгляд, продолжая вести бедрами: съезжая с члена и вновь насаживаясь на него.

Жжение практически полностью сменилось жаром, скручивающим пах. Шериф не зажимался, наслаждаясь каждым толчком внутри себя. Стало проще, и… Приятнее. Однако с каждым новым медленным и осторожным взмахом бедер движения все больше начинали казаться незавершенными. Не полными. Словно за ними скрывалось нечто более яркое, еще не доступное, но маячившее так близко.

— Отпусти и узнаешь.

Фостер мог ответить: «Правда?».

Мог хмыкнуть: «Не разочаруешь?».

Мог придумать что-то еще, но не стал.

Освободив запястья Артура, он оперся руками по обе стороны его головы, выжидающе смотря сверху вниз. Стоило признать, что шерифу было… Любопытно. Но помимо — собственный член изнывал без касаний. Пожалуй, это была основная причина для согласия.

Ладонь охотника мгновенно легла на затылок Фостера. Вплетаясь пальцами в темные пряди, сжимая, Артур дернул мужчину к своему лицу. Второй ладонью, будто успел прочитать мысли шерифа, накрыл его член и пропустил через кольцо пальцев. Так восхитительно, так желанно, что Джеймс судорожно согнулся, припадая плотнее к Моргану, и застонал ему в губы. Язык требовательно столкнулся с языком, заглушая новый протяжный стон с ответным рывком бедер назад и вперед.

Поцелуй закончился, толком и не начавшись. Обоим требовалось больше воздуха.

Опьянение Фостера мешалось с возбуждением, отключая рассудок. Толчок бедер вверх, подача назад, скольжение обхватившей руки по члену, взрывающей рецепторы иглами удовольствия. Еще и еще раз. Быстрее, чаще.

Во рту пересохло, горло саднило от стонов. В какой-то момент Джеймс поймал себя на мысли, что никогда не был особо громким в постели, но сейчас просто не мог себя сдержать. Осознание этого неприятно кольнуло стыдливостью, но тут же стало наплевать.

— Черт возьми… Блять… — простонав, Фостер уперся влажными ладонями в грудь Моргана, задевая ореол сосков и дрожа от предоргазменного раската в теле.

Член, казалось, взорвется. Пульсация и тяжесть что в нем, что в яйцах стала болезненной. Джеймсу казалось, что он с ума сойдёт, если не кончит прямо сейчас. Но Артур снова убрал руку.

И вот это было уже слишком.

— Черт тебя дери, ты мне дашь кончить или нет?! — не выдержав, на грани почти проорал Джеймс.

Но Морган заткнул его грубым, глубоким, безапелляционным поцелуем. Жестким, со стуком зубов, с выбиванием остатка воздуха из легких.

— Не гони лошадей, Джеймс.

Оттолкнувшись от постели, он резко сел и, подобрав ноги, перехватив Фостера под ягодицы, опрокинул его на спину. Уперевшись коленями в кровать, Артур дернул мужчину выше по своим ногам, подтягивая к паху и склонился над ним, входя по самое основание.

— Аргх… Мх….

Толчок оказался слишком сильным, и шериф ударился затылком о постель, испытывая пронзающую с головы до пят острую заполненность. Он надеялся удариться обо что-то твердое, чтобы перекрыть болезненную вспышку, но она не задержалась, вытесняемая ослепительно-ярким наслаждением, прошившем как удар молнии.

Что изменилось Джеймс не понимал, но так было определенно лучше.

В запале он дотянулся до бедер охотника и, вцепившись в них, резко дернул на себя. Ему хотелось больше. Глубже. До предела.

Волосы липли к взмокшим вискам. Перед глазами темнело, а сердце заходилось словно на последнем издыхании. Продолжая цепляться, он вскидывался то навстречу вернувшейся руке охотника, то плотнее вжимался ягодицам в его бедра.

Скрип кровати сплетался с шумным дыханием, шлепками бедер о ягодицы и стонами.

Артур тоже был близок. Стоны Фостера лились как мед, будоража и подгоняя. На коже выступила испарина, дышать было нечем. Легкие кольнуло. Наслаждение скручивалось в паху, словно перетянутое веревкой, которая вот-вот должна была лопнуть.

Напрягаясь, он перешел на глубокие рывки, а затем зачастил бедрами из последних сил.

Бешено стучащее сердце грозило проломить ребра и выскочить.

Несколько резких движений, укус в шею и Джеймс выгнулся на кровати. Стон перерос в рычащий вскрик, и яркий оргазм, подступивший в третий за ночь раз, наконец накрыл шерифа, лишая зрения и слуха.

Семя выплескивалось на живот, и судорога наслаждения прошлась повторной волной, как только Артур выскользнув из его тела, прошелся своим членом по его, перехватывая их ладонью и сжимая, отводя пальцы к основанию.

— Акх….

Горячие капли снова вылились на торс, но принадлежали уже не Фостеру.

— …Ну так что-о-о, ты переспал с женатой особой, да? Но пришел ее муж, и ты неудачно выпрыгнул в окно, — выдергивая шерифа громким голосом из воспоминаний, Кабрера шел в наступление, — Я ее знаю?

Моргнув, Фостер тупо уставился на друга, не понимая, как он тут оказался. Воспоминания нахлынули таким потоком, что он не заметил, как выпал из реальности и прослушал добрую половину монолога Данко о женщинах.

— Что?

— Ты не отрицаешь моих слов! Кто она? Наша красотка Анна? Что, нет? Хм… Дай подумать. Скарлетт? Вряд ли. Жена Йонаса? Хм, так у нее кривой нос и она такая зазноба. Говорят, та еще рыбина в постели!

Задумчиво уставившись в потолок, Кабрера перебирал в уме оставшиеся варианты. Он, в отличие от Джеймса, знал все практически о каждой юбке Кейптауна.

— Остается Кларисса. Она ничего такая, формы хороши. Особенно в этом ее платье с декольте. Туповатая, правда, стоит открыть рот. Однако её Алек хороший стрелок, он вполне мог пальнуть по тебе, да и…

— Да никто по мне не стрелял. Я упал с Норда, сказал же! — взяв себя в руки, Джеймс огрызнулся.

— Ладно-ладно, кого ты натянул? Признавайся! Ты как… Ворвался в её дом, пользуясь должностью шерифа? Или влез в окно? Она громко кричала? Может это было все на сеновале, когда-то ты был романтичным малым, я помню-помню…. А-а-а, не смотри так осуждающе! Кто в шестнадцать лет ухлестывал за Бриджит и приглашал её посмотреть, как распускаются по утру полевые цветы? Правда кто ж знал, что милашка Бри вырастит и превратится в такую конченную суку, разбив твое сердце и…

— Данко, блять!

— Ну что?! Не я пытался ей те дурацкие стихи зачитать! На поле! Как там было? Дай вспомнить…. — пощелкав пальцами, спустя пару секунд он издал громкое: «О!», и возвел указательный палец вверх.

Прокашлявшись, Кабрера набрал в легкие как можно больше воздуха и продекламировал, делая вид, что не замечает, как с каждой новой строчкой, взгляд Фостера наливается бешенством:

— Присядь со мной хоть на минутку.

Позволь взглянуть тебе в глаза.

Влюбился, знаешь, не на шутку,

А мог не встретить я тебя….

Среди цветов на ярком луге,

Я повстречал те…

Низкое рычание все же заставило замолчать и мексиканец, уже совершенно не помнивший продолжение стихов, озадаченно выгнул бровь.

— Иногда мне очень хочется тебя пристрелить.

— Пф, в таком случае твоя жизнь станет скучной и серой, амиго. Но ты и правда был таким очаровательным малым! Правда стоило слушать меня и учиться играть на гитаре, а не этой губной свистульке. Все-таки серенады под окнами, друг мой, действуют на женское сердце куда безотказнее! Хотя твоим «певучим» голосом только ворон пугать можно…

Смекнув по мрачному молчанию и неотрывному взгляду Джеймса, что черта его терпения почти пересечена, Данко поднял руки в мирном жесте, и, оттолкнувшись от стола, занял свое рабочее место.

— Кстати. Ты б помылся. Разит от тебя так, что ни одна баба не пустит в кровать.

Закатив глаза, Фостер устало вздохнул и показал ему средний палец, тоже направившись к себе. На стул он садился медленно, вытягивая вперед правую ногу и усиленно делая вид, что болит колено.

Проводив его взглядом и помолчав с пару минут, мексиканец побарабанил пальцами по столу. Взгляд скользил по бумагам, газете, пепельнице, мельком перетекал на шерифа и обратно к бумагам, газете, пепельнице — по кругу. Переключиться никак не получалось. Нежелание Фостера рассказывать правду разжигало его интерес лишь сильнее. В конце концов, компадре еще с прошлого разговора не признался по кому сохнет. А ведь когда-то они делились практически всем.

— Так что… Все же не скажешь с кем провел ночь?

— И не надейся.

— Черт, Джейми, что за тайны! Я начинаю переживать, а не моя ли это Рут! — приняв серьезный вид, Кабрера предупреждающе тыкнул пальцем в сторону шерифа, — Учти, что если это так, то я тебя не прощу! Даже не смотря на нашу многолетнюю дружбу!

Стряхнув пепел и вновь прихватив губами сигарету, Фостер едва заметно усмехнулся. Интерес друга в какой-то степени веселил, поскольку в порывах вызнать что-либо он походил на ужаленного барсука, ищущего потерянные запасы.

День обещал быть долгим.

Комментарий к Chapter 9. God’s change my ways. My evil ways.

Никто не ждал, а мы еще живы и даже не думали забрасывать историю)

Приносим извинение за задержку, и обещаем, что больше таких дооооооолгих пропусков не будет. По крайней мере мы очень и очень постараемся, чтобы их не было.

========== Chapter 10. I can’t stop the dogs of war. ==========

Сейчас

— Папа! Папочка… Ты обещал!

Настойчивый и звонкий голос Катрин не давал провалиться в спасительную темноту. Джеймс дернулся и с трудом приподнял веки.

— Ммм…

— Папа, ты обещал почитать мне… Пап!

— Тц… Катрин, я… Очень устал. Иди к маме, она…

Вновь прикрыв глаза от яркого солнца, Фостер попытался повернуться на бок. Но тело словно одеревенело. Потяжелевшая, ставшая словно чугунной, голова не могла сформулировать четких ответов на проскальзывающие вопросы: почему он лежит? Что со спальником? Он проспал всю ночь на земле и от этого тело ломит так, словно по нему пробежалось стадо бизонов? Что он делает в лесу?

Охнув от неожиданного тычка под бок, шериф недовольно процедил:

— Катрин, черт… поде…ри!

— Папа, ты обещал! Папа…

От дочери хотелось отмахнуться, отослать её к Бриджит.

Пребывая в пограничном состоянии между сном и непонятно-болезненной явью, он едва не сорвался на резкий ответ. Вот только грубость вызвала бы слезы Катрин, а шериф этого не хотел.

Он мог бы пересилить себя и попытаться почитать ей, как обещал. Должен был.

Усадить рядом под деревом и открыть книгу про Быка Белый Носок. Вспомнить на чем они остановились и дочитать сказку до конца.

— Черный Билл! Па-а-п, ты про него обещал! Я уже взрослая!

Она бы топнула ножкой, глаза вот-вот налились влагой и… Джеймс бы не выдержал, соглашаясь со своей маленькой принцессой.

— Па-а-п….?

— М-м?

— А если Черный Билл придет сюда?

— Ну, тогда ему не поздоровится.

— А вдруг он превратится в волка и съест наших овец и тогда… Тогда… Шериф Эд ведь не смог, пап! Вдруг он оставит здесь записку и… И…

— Хэй, солнце, посмотри на меня…

Даже сейчас, испытывая дичайшую головную боль и представляя все это, Джеймс знал, что подхватит Катрин и усадит к себе на колени. Заставит смотреть в глаза и мягко, но уверенно скажет, что не даст их в обиду, что…:

— Шериф Кейптауна поймает за хвост эту хитрую лису, даю тебе слово, Принцесса. И твой кудрявый Снежок не пострадает.

— Обещаешь, пап? Снежок маленький. Он не сможет убежать от Билла, и тот его съест…

— Обещаю.

Однако сейчас от одной мысли постараться открыть глаза и взяться за чтение, мигрень мгновенно усиливалась. Дьявол, почему же он так устал? Почему его тошнит и… Почему так жарко?

— Иди в дом… Мама почитает… Бриджи? Забери её и почи…

Солнечный свет начал меркнуть. Шериф закрыл глаза и стало так хорошо, так…

— Папа, тебе нельзя спать.

— Мнх…

— Папа.

— Папа!

— Открой глаза!

— Папа, тебе нельзя спать!

Густая чернота внезапно отступила, а голос дочери исчез.

Качнувшись в седле, Фостер постарался сглотнуть и захрипел. Во рту распространялся металлический привкус крови.

Он едва различал силуэты: правый глаз заплыл, а левый сильно слезился. Сознание то и дело отключалось. Туго затянутая веревка перебивала кровоток в запястьях и пальцы начинали неметь. Порой при попытке сделать глубокий вдох, Фостеру казалось, что он слышит надсадный свист в легких.

Конь под ним дернулся вперед, и стягивающая шею мужчины петля затянулась ещё сильнее. Стиснув коленями бока жеребца, Джеймс постарался его остановить.

Разбитые губы болели, засохшая корка треснула и по подбородку снова потекла кровь.

Позади то и дело слышались голоса. Они смеялись и что-то обсуждали, кто-то достал гармонь. Про него словно забыли. И это радовало. Меньше всего шериф хотел, чтобы его сейчас трогали.

А хотелось — оказаться у ручья, протекающего совсем рядом. Фостер слышал журчание воды, чувствовал приносящую ветром прохладу.

Пить…

Очень хотелось пить.

Сделать хотя бы один глоток, чтобы смочить пересохшее горло.

29 часов назад

— Хэй, ше-е-е-р-и-ф! Какая встреча!

Обернувшись на свистящий голос, раздавшийся сзади, Джеймс оказался под прицелом ружья. Три всадника, вовремя придержавших коней, неспешно подъехали к Фостеру и остановились, взяв его вкруг. Лошади их были взмылены и нетерпеливо били землю копытами, вскидывая головы.

— Смотри-ка, какая удачная у нас сегодня охота. Твоя мечта прям, Кит?

— А то, Барри. А то… — сплюнув в ответ на землю, Кит МакКалфин широко ухмыльнулся и поправил шляпу, — Еда приходит к тому, кто умеет готовить. Хах. А я просто охуенный повар.

Скривившись, Джеймс надавил коленом на бок Норда, вынуждая его повернуться чуть в сторону. Он вполне бы мог выхватить револьвер и начать перестрелку. Но второй звук снятого затвора вынудил мужчину оставить эту затею. Его бы изрешетили пулями быстрее, чем он сам что-то сделал.

— Выкинешь что-нибудь и словишь пулю, ясно?

Встретившись взглядом с браконьером Митчеллом, Фостер приподнял руки:

— По-твоему я такой идиот?

— Кто тебя знает, шериф.

Держа руки навесу, Джеймс перевел взгляд с бандита на его револьвер.

Он знал этих парней. Телеграмма, пришедшая из Блэкстоуна, кое-как охарактеризовала ублюдков, появившихся в городе незадолго до смерти шерифа Квина. Они подходили. К тому же с одним из них Джеймс в свое время успел пересечься лично. Еще до облавы банда Тони «Пуля В Зубах» как-то пыталась задержаться в Кейптауне, обосновавшись в салуне. Только тогда их удалось спровадить без трупов.

Ударив лошадь по бокам пятками, Кит подъехал к шерифу почти вплотную. Взгляд рыжего ирландца налился злобным торжеством.

— Помнишь меня, а?

— Твою беззубую рожу трудно забыть.

Приклад ружья с размаху врезался в челюсть, и шериф упал с коня. Сплюнув кровь, Джеймс попытался встать. Но Кит ловко спрыгнул на землю и надавил сапогом меж его лопаток, прибивая обратно к земле.

— Что, уже не такой крутой и пиздодельный?

Фостер сжал кулаки. Он очень хотел сделать хоть что-то, но под прицелом трех стволов лучше было не дергаться и действовать обдуманно.

Сейчас

В краткие минуты сознания Фостер видел солнечные блики, отражавшиеся в ручье. Видел многолетние стволы деревьев, между которыми мерещилась маленькая девочка в голубом платье.

Жажда усиливалась вместе с головокружением.

Тошнота подбиралась к горлу, и казалось только туго затянутая петля не давала выблевать горький ком. Запястья горели огнем.

Джеймс вздрагивал; силился остановить ничего не понимающего Норда, тянущегося к воде.

— Тц… Тише, маль…чик… Ст… Стой. Стой.

Шериф, черт подери, не хотел умирать. И уж тем более не в петле, как какая-то крыса.

Горло сдавило сильнее, и мужчина судорожно хватанул ртом воздух. Сжимая коленями бока дернувшегося вперед жеребца, Фостер заскреб пальцами тщетно пытаясь освободить руки.

Сиплый хрип вырывался из рта.

В глазах темнело.

Отклонившись максимально назад, едва удерживаясь в седле, Джеймс пытался дышать.

27 часов назад

Джеймс не разбирал дороги, стараясь не отставать. Окружающие звуки доносились будто издалека, а все внимание заострилось на вьющейся под ногами тропе и веревке.

Не упасть. Только бы не упасть.

Только бы…

Веревка натянулась, дернула Фостера вперед и он, едва не потеряв равновесие, ускорил шаг. Нещадно болели челюсть и ребра.

— Давай, пошевеливайся!

Обернувшийся через плечо Кит оскалился и пришпорил лошадь. Шерифу ничего не оставалось как идти еще быстрее. Сзади раздавались едва слышные смешки и разговоры.

Сколько прошло времени он не мог определить. Не до того было. Фостер думал о том, как ему выбираться из этого дерьма. Как освободить руки, когда подгадать момент для возможного сопротивления, как добраться до оружия, которое у него почти сразу же забрали. Ведь если они окажутся в лагере бандитов — ему точно не выбраться живым. Одно дело три человека, другое с десяток.

Кляня себя за то, как глупо попался, Фостер невольно вспомнил о Данко.

Что ж… Видимо у Кейптауна будет новый шериф.

Задумавшись, Джеймс запоздало ощутил, что натянутая веревка ослабла. Бросив взгляд на остановившуюся лошадь, он сделал шаг в сторону, приваливаясь плечом к дереву, и прикрыл глаза, тяжело выдохнув. Ему срочно нужно было что-то предпринять.

24 с половиной часа назад

Бок лошади был первым, что увидел Джеймс, когда пришел в себя. Он бился о него щекой, перекинутый впереди всадника. Голова раскалывалась, а тошнота горьковатым комом поднималась с каждым новым шагом все выше.

— Слышь, Кит, он хоть жив?

Чья-то ладонь опустилась на голову шерифа, пальцы стиснули волосы и подняли за них. Практически сразу пачкаясь кровью.

— Дышит.

— Смотри. Говард сказал, что он нужен живым.

— А что я? — кривя тонкие губы в ухмылке, ирландец почесал подбородок, — Я же нихуя с ним еще не делал!

— Ты едва не пробил ему череп, Кит.

— Хуйня. Не пробил же!

Его подвозили к лагерю — это была последняя, ускользающая вместе с сознанием, мысль шерифа. Не тащили, а везли на лошади, так как попытка освобождения с треском провалилась.

Барри пришпорил лошадь и продолжил недовольно ворчать на МакКалфина. Тот и правда перестарался, хоть и «нелюбовь» Кита к шерифу Кейптауна была понятной. Этот ирландский пес был слишком злопамятным, чтобы простить два выбитых зуба в салунной потасовке.

— Барри. Завали уже ебальник, а? Тарахтишь, как, сука, дед мой покойный.

— Поскорее б он из могилы выбрался, чтоб тебя к себе забрать. Жаль, никак не поспособствовать этому, разве что черножопых вудуистов искать. Говорят они мертвых поднимают.

Кит, против обыкновения, не отреагировал на его слова. Он ехал молча какое-то время, а затем хмыкнул.

— А знаешь, о чем я жалею?

— М?

Перекатывая зубочистку, он гнусаво прошипел:

— Что Тони не увидит, как мы вздернем этого ублюдка.

23 часа назад

Говард Орлсон размеренно покачивался в седле. Позволяя лошади двигаться вслед за остальными, он, казалось, дремал. Но на самом деле в его голове роились десятки мыслей. Губы то и дело трогала едва заметная, довольная ухмылка.

Время от времени он лениво поднимал руку и прихлопывал нечто покусывающее его по шее. Вряд ли это был комар, но и уж точно не вши.

Грузный, с серыми безэмоциональными глазами, смотрящими сквозь людей, он оказался умнее всей этой шайки вместе взятой. Практически перешагнув пятидесятилетний рубеж, он знал, что всего в этой жизни нужно добиваться взвешенными решения и хладнокровием.

О, Говард точно знал, что ему нужно.

После того как повесили Тони, он не позволил банде разбежаться и взял все в свои руки. Пусть эти ничтожные пятнадцать человек были глупым отребьем, бешеными ублюдками, идиотами, но они умели стрелять, драться и убивать. Именно они были ключом Орлсона к богатству. И им нужен был предводитель.

Не будь Говарда, их бы переловили как шакалов и повесили без суда и следствия. Особенно Кита за его длинный язык и тягу к насилию.

Размышляя об этом, мужчина довольно прищурился и прикрыл шляпой лицо от солнца. Тяжелая рука потрепала лошадь по шее.

Заработать уважение было не хитрым делом. Банда оказалась удовлетворена местью за убийство Тони: старый шериф Блэкстоуна умирал долго и орал, как баба.

Теперь следовало разобраться со вторым.

— Привал.

Гаркнув, поворачивая лошадь назад, Говард проехал мимо Митчелла.

— Дюк — на тебе лагерь! Майкл и Ллойд — часовые. Пит! Пит, поймай кого-нибудь. Возьми с собой Фреда или Гарри. Хоть зайца, но сегодня я хочу мяса, а не фасоли. Остальные знают, что делать.

Схватившись за рожок седла, Говард не без труда перекинул ногу через круп лошади и, кряхтя, принялся сползать на землю. Лошадь всхрапнула и качнулась в сторону, мужчина чертыхнулся. Дотянувшись носком сапога до земли, он тяжело выдохнул. От такого простого действия Орлсон раскраснелся и вспотел. Но оказавшись на земле, мужчина расправил плечи и потянулся к фляге с виски. Сделав первый глоток, он ещё раз осмотрел небольшую поляну. Место для лагеря было не плохое: защищенное с одной стороны скалами, с другой — несколькими оврагами.

Виски обжог горло и покалывающе-огненной лавой потек вниз по желудку. Орлсон поднес к губам металлическое горлышко снова и хмыкнул, наблюдая как скинули с лошади тело шерифа.

— Как мешок с дерьмом…

Проговорив едва слышно и усмехнувшись уголками губ, Говард поправил ремень штанов. Дотянуться до него оказалось несколько сложно из-за свисающего живота. Но лишний вес никогда не тревожил мужчину. Орлсон считал, что находится в отличной форме. Любая шлюха обслуживала его за доллары. Хотела она или нет. А то, что он стал походить на огромного кабана — пха, ловкость никуда не делась, как и ум!

Насвистывая, Говард направился в сторону тени. День обещал быть интересным.

— Кит, Митчелл.

Садясь на ствол поваленного дерева, мужчина хлопнул себя по коленям. Его парни (о да, теперь они его парни, а не глупца Тони) дотащили Фостера и бросили к ногам своего нового главаря.

Видя, что шериф не поднимается, он едва заметно кивнул Митчеллу. Пора было уже поговорить с Фостером.

Митчелл пихнул носком сапога пленника в бок и принялся ждать новых распоряжений. Ему было плевать на то, что происходило. Главное, что он получит свою долю за дело, а остальное… Пусть хоть здесь будут трахать долбаную жирную скво*, и Говард скажет ему это тоже сделать. И он сделает.

Поэтому взгляд Митчелла скользил по шерифу Кейптауна без злости и жалости. Чужая боль и не трогала, и не забавляла, в отличии от Кита, упивающегося подобным. Именно он добавил шерифу ещё один тычок, да посильнее.

— Шевелись, блять!

Джеймс застонал и постарался сплюнуть грязь, попавшую в рот, но закашлялся. Голова гудела, глаза не открывались.

Кит хотел пнуть его еще раз, но Говард остановил его жестом.

— Эй, шериф?

Кашель повторился.

— Парни, помогите шерифу сесть.

Поднятый на колени Фостер мотнул головой. Все ещё не остановившаяся кровь заливала его висок и текла по щеке, капала на ворот одежды. Расфокусированный взгляд поплыл, но вскоре смог остановиться на сидящем впереди человеке.

Злость придала Джеймсу силы, и он дернулся в крепко держащих его руках.

— Ты…

— Признал, наконец. Что же, поговорим, Джейми? — усмехаясь и щурясь, Говард улыбнулся.

— Нападение на представителя закона. Решил… Кх-ах, — сплевывая кровь на землю, шериф скривился. — Решил наконец-то высунуть свою голову из дерьма, а… Орлсон? Не боишься кончить как… Тони?

Черт, если бы он мог разбить эту ухмыляющуюся морду перед собой!

Орлсон же ухмылялся шире, видя ярость в глазах Фостера, который умудрялся даже в такой ситуации насмехаться и угрожать. Черт подери, этот парень ему нравился!

Говард обратил на него внимание еще в сраном Кейптауне. В общем-то и сам городишко ему приглянулся. Слабый мэр, три законника, да небольшое количество жителей, которые не смогли бы дать отпор. Удобное расположение в горах. Лесопилка, приносящая доход. Они могли сделать там свое логово, штаб. Собственно Тони пытался развиться в этом направлении, когда Говард, будучи правой рукой, влил в его недальновидную башку эту мысль. Но методы Тони были слишком грубыми и прозрачными.

Следовало действовать не так агрессивно. И более… Доброжелательно. Как мужчина сейчас и намеревался поступить с шерифом Кейптауна, сделав ему предложение, от которого никогда не отказывались.

Сделать его повторно, поскольку в прошлый раз эта сука посмела грубо отказаться. Но Господь завещал всем давать второй шанс, а Говард видел в парне нужные задатки.

— Джейми, Джейми, Джейми…

— Ты. Аргх… блять…

— Парни, шериф забыл о манерах. Напомните ему, в каком он положении.

Слушая тяжелые удары и совсем редкие стоны, Говард молчал и безучастно смотрел на копошащихся в выстраивающимся лагере людей.

Откинутое на землю тело не могло сопротивляться. Связанные за спиной руки не позволяли закрыть грудную клетку, по которой проходилиськовбойские сапоги. Когда Фостер отвернулся лицом в землю и, по-видимому, начал терять сознание, Орлсон приказал прекратить.

— Подними его, Митчелл.

Приказ исполнили мгновенно. Мотнувшаяся из стороны в сторону голова Джеймса заставила главаря банды податься вперед к нему. Говард похлопал Фостера по щеке, приводя его в чувства.

— Шериф?

— Мнх… с…ка…

— Вот теперь поговорим, Джейми. Ты же у нас взрослый мальчик, да? Сам все решаешь. Кобуру на себя нацепил, значок этот. Револьверы развесил. Такой самостоятельный. Взрослый. И как тебе, твое решение? Упрямый сукин сын.

— Куда уж… Кхэ… Мне до такого дерьма как ты, Орл…сон.

— Язвишь? Ну-ну, Джейми. Как не хорошо.

Удар пришелся прямо по лицу. Дезориентируя Фостера и сразу хватая под челюсть, Говард покачал головой. Его голос доносился до Джеймса издалека. Все тело горело и было очень сложно сдержать очередной стон. Хватка на стыках челюсти приносила адскую боль и не давала нормально сглотнуть.

Фостера пронзало бессильное бешенство от того, что с ним обращались и говорили, как с собакой или мальчишкой. Он постарался дернуться в сторону, и пальцы бандита надавили сильнее, приподнимая голову пленника еще выше.

— Надо было соглашаться, Джейми.

— Иди… Кхэх… На хер…

— Если бы согласился, мальчик, этого всего бы не было.

— И что бы…мн… было?

— О, Джейми, я бы сделал тебя богатым. Ты бы сидел в своем участке и задницу не поднимал. Построил себе дом, а не жил бы в халупе, в которой сейчас живешь. Я был бы щедрым мэром Кейптауна, отстаивал тебя перед маршалами.

Говоря мягко, но не отпуская Фостера, Говард внимательно следил за его взглядом. Ему нравилось заставлять шерифа чувствовать себя беспомощным.

— Ты бы был моим человеком.

— И… — закашлявшись, Джеймс дернул головой, вновь стараясь вырваться из этой липкой и выводящей из себя хватки, — И перест…упал бы закон для такого уеб…ка, как ты.

— Деньги, Джейми. Ты был бы богат и не знал проблем. Завел себе женушку, молодую. И не одну, если захотел бы. Я против мормонского многоженства ничего не имею, подыграли бы тебе при сватовстве к девкам. И все-то тебе стоило просто сказать мне: «Да», Джейми. Подчинятся МНЕ, выполнял МОИ поручения — разве это так сложно?

Покачав головой, Говард отпустил шерифа и вытер пальцы о потертые штаны. Он доломает этого ублюдка, ей Богу. Или убьет.

Вскинув голову на неясное мычание, Орлсон хмыкнул.

— Я даю тебе последний шанс, Фостер. Скажи это вслух и тебя никто не тронет.

Разлепив окровавленные губы, Джеймс пробормотал что-то. Его мутные глаза уставились на Говарда, фокусируясь на его лице.

— Что, Джейми?

— Я… Кхэх… Кх…

Наклонившись ближе, Орлсон чувствовал разрастающееся ликование. Он всегда разбирался в людях и знал куда и на что давить, чтобы добиться желаемого. А всего то, что нужно было? Взять Фостера в оборот, избить и прижать мордой к земле, наставив пушку. Показать ему ЕГО место.

Как простой шавке, от которой он мало чем отличался.

А в шавках Говард умел разбираться, ведь когда-то, будучи хобо**, он неплохо зарабатывал на собачьих боях и грызне других животных. Шериф, по его мнению, был как раз из той породы, которую для подчинения надо хорошенько оприходовать палкой.

— Ну, парень… Давай. Я тебя слушаю.

Фостер был его с потрохами. Конечно, черта с два он даст ему теперь нормальную долю. Свой шанс ублюдок упустил. Но шерифом, пожалуй, оставит, попутно дрессируя и поучая, чтобы запомнил раз и навсегда кто его Босс.

Склонившись ближе, уже не сдерживая победоносной ухмылки, Орлсон внезапно отшатнулся. Открыв рот, он несколько секунд ошарашенно смотрел на Фостера и… Не понимал, черт подери!

Потянувшись рукой к лицу, Говард стер красные вязкие капли плевка. Но в чувство его привели растягивающиеся в усмешке окровавленные губы шерифа.

Тяжелый удар заставил Джеймса согнуться по полам, и оборвал его лающий хриплый смех.

Сейчас

Джеймс не услышал шаги и отреагировал только после того, как рядом раздался голос:

— Ну что, кусок дерьма? Жарко тебе, а?

— ….

— О, не можешь языком чесать, да, шериф?

Кит окинул повешенного насмешливым взглядом. Склонив голову, он цокнул языком.

— У меня с тобой старые счеты, конееб-законник, — обходя Фостера по кругу, бандит повел челюстью из стороны в сторону, — Ты мне должен. За выбитые зубы, тварь. За унижение в салуне. Но ничего, ха-ха… Твоя скотина скоро захочет пить, и тогда ты подергаешь ногами в воздухе. Хотя знаешь, что, шериф?

Остановившись сбоку от лошадиного крупа, Кит сжал кулаки и со свистом выдохнул.

— Если бы не Говард, я бы тебе, сука, хер отрезал, яйца и заставил бы их сожрать. И после перерезал горло. Когда ты сдохнешь я заберу твои сапоги, эту гребаную скотину. А затем привезу твою голову и кину на центральную улицу сраного Кейптауна с хером во рту… А, шериф, что скажешь?!

Ладонь ударила по крупу и конь дернулся, привставая на дыбы. От неожиданности Джеймс, слышавший каждое слово, едва не свалился. Сцепив зубы и пытаясь не упасть, он со всей силы сжал коленями бока Норда.

— Ти…хо… Тш… Тише… Н-н-н-орд… Тише… Парень…

Его хриплый шепот прервался громким смехом Кита. Конь топтался на месте, то и дело поддаваясь сделать шагу вперед, раздувая ноздри, всхрапывая и прижимая уши к голове. Но не сделал, слушая своего хозяина на вбитом годами инстинкте.

Однако петля на шее Фостера все равно затянулась еще сильнее.

13 часов назад

Запястья саднили, узел не поддавался. Лежа на боку, Джеймс продолжал попытки растянуть его. Он не открывал глаза, чтобы не выдать того, что пришел в себя. Нужно было поддеть или стесать веревку о камень хотя бы немного. Острый конец валуна оставлял царапины на руках пленного. Но движение не прекращалось. Снова и снова. Замирая, когда голоса раздавались слишком близко.

Его оставили где-то с пол часа назад. Бросили без особого присмотра, зная, что он уже никуда не денется.

Но Фостер все просчитал. Стоило освободить руки. Вещи его лежали совсем недалеко и среди них должен был быть револьвер. Или же можно было добраться до первого попавшегося ублюдка, лишить его кольта и взять в плен.

Джеймс не собирался помирать здесь так просто.

Сильнее дернув руками, Джеймс приоткрыл глаза и ощутил прилив силы — кажется начинало получаться! Веревка явно зацепилась, осталось поддеть узел и…

Сердце забилось быстрее. Острый край камня расчесал кожу до крови, но мужчине было плевать. Все шло как надо, все шло…

— Эй….

Сильнее, еще, еще и…

— Эй ты, слышь! Чего…

Рывок вынудил перекатиться на живот.

— Ах ты, сука!

Сильный удар в бок взорвал все тело болью. Закашлявшись, Джеймс чертыхнулся, и тут же замычал в агонии. Теперь его били с двух сторон. Двое. Сидящий в стороне Митчелл оторвал на пару секунд взгляд от подстреленной утки, разделыванием которой занимался, а затем вернулся к своему занятию.

— Сука гребаная!

— Вот тебе…

— На! На!

Фостер старался отползти. Несколько раз из него выбивали воздух, и он давился им, не в силах сделать вдох. Перевернувшись на спину, он дернулся в сторону, чтобы избежать удара. Но не успел.

Стиснув ворот рубашки шерифа, Кит приподнял его над землей.

— Думал сбежать, уебок?! — тряхнув Фостера, озверевший ирландец выхватил кольт.

— Эй, эй, Кит стой! Говард шкуру снимет, если он… Кит, мать твою!

Заголосивший Барри дернулся к рыжему напарнику. Но был остановлен наведенным на него дулом.

— Кит, опусти оружие, — подняв руки Барри замер и нервно улыбнулся. Вспыльчивый МакКалфин мог натворить дел. Он был хуже быка по весне, это все знали.

— Заткнись! Слышишь?! Заткнись!

Переведя взгляд на Джеймса, Кит оскалился. Его лихорадочно блестящие глаза сузились и превратились в тонкие щелки.

— Помнишь, сука, что ты сказал в салуне, а? — наклонившись ближе к шерифу, он прошипел Фостеру в лицо и провернул кольт в руке.

Перехватив оружие за дуло, МакКалфин врезал шерифу по голове тяжелой рукоятью.

Крики стихли почти за секунду. Мир вспыхнул красным и сразу стал темнеть. Джеймсу показалось, что его голова взорвалась и лопнула, как переспелая тыква.

— Что сука, уже не так крут, а?! — встряхивая мужчину и всматриваясь его поплывший взгляд Кит уповал на то, чтобы пленник не потерял сознание.

О нет, он еще с ним не закончил!

— Где же твой значок? Аа… Вот он, шер-ри-и-ф! Что ты теперь скажешь, а?!

— Кит, мать твою!

Фостер не видел, как ирландца пытались перехватить — сам он оказался брошен на землю. Огненная вспышка вновь обдала ребра, но уже не так сильно. Видимо Киту пришлось тянуться к нему из перехвата Барри, чтобы пнуть.

Голоса и крики становились растянутым затухающим звуком:

— Я тебе горло вскрою! Брюхо вспарю, как свинье!

— Кит! Хватит! Ты убьешь его…!

Сейчас

— Тебя ведь здесь нет, Бри…

Губы Джеймса едва шевелились. Знакомое до мельчайших деталей лицо расплывалось перед ним. Все, кроме глаз напротив, подернулось дымкой. Но он знал, что ее не может быть здесь. Ведь жена давно бросила его и сейчас находилась в большом городе, спала в кровати богатого торгаша и не вспоминала о нем.

Бриджит не могла находится здесь, рядом с ним. Значит ли это, что он… Умирает? И это был ангел, спустившийся за его душой?

Но черта с два он поверит в такое. Все это лишь мираж, да? Глупый мираж, обман и…

— Я знаю, милый, я знаю.

— Ммм…

Застонав, Фостер склонил голову на бок, насколько позволяла петля. Сонливость накатывала все сильнее, и мужчина начинал поддаваться ей. Падая в черную пропасть, ускользая туда, откуда уже вряд ли получится выбраться.

— Тебе нельзя спать… Джейми, послушай меня, дорогой.

Поясницу прострелило болью от неудобной позы. Хотя Фостер не мог уже точно сказать, что именно у него болело. Казалось, на теле нет ни одного нетронутого места.

Джеймс с трудом сглотнул и зажмурился. Внезапно захотелось сдаться, прекратить эти мучения. Нырнуть в спасительную темноту и будь что будет. Но прохладное касание к щеке заставило вздрогнуть, открыть глаза и снова увидеть жену.

— Ты… Ты не здесь…

— Джейми…

— Ты не можешь быть здесь… Ты ушла.

— Тише, Джейми… Не закрывай глаза, ты не должен сдаваться. Ты сильный.

Мягкий тон Бриджит путал мысли. Побуждал очнуться и осознать, как горят легкие.

— Я… Не могу дышать, Бри…

Закашляв, давясь скудными глотками воздуха, Фостер наклонился в седле на бок, теряя равновесие.

— Тише. Ты можешь. Ты можешь, Джейми. Не сдавайся.

— Я устал…

— Я знаю, дорогой, но ты должен.

Она улыбалась ему. Стояла напротив в своем светло зеленом платье, с распущенными волосами. Пахла свежескошенной травой, горела глазами точно солнце и гладила. Гладила по затылку.

Джеймс не понимал, что прохладные ладони Бриджит были всего лишь слабым дуновением поднявшегося ветра. Ему было так хорошо…

— Бри…

— Не спи, Джейми.

— Не спи, папочка!

Приятное успокаивающее касание соскользнуло с щеки Фостера, и он протестующе замычал. Хотелось продлить это ощущение, впитать в себя желанную прохладу. Насладиться тем, как Бри водит пальцами по его лицу. Но… Этого не было.

Взгляд мужчины забегал в поисках жены и едва нашел. Расплывчатый силуэт стоял слишком… Далеко. Она, внезапно прозрачная, воздушная, тающая с каждым шагом, двигалась прочь.

Неожиданно развернувшись назад, Бриджит бросила на Фостера долгий изучающий взгляд. Рядом появилась или… Как он мог не заметить раньше? Катрин стояла рядом с ней, прижимая к груди любимую куклу. Отпуская руку дочери, Бриджи сощурилась и склонила голову на бок. Девочка побежала к нему, протягивая руки… И Джеймс дернулся, желая подхватить на руки свою малышку.

От этого движения мир под шерифом закачался еще сильнее. Норд в момент помешательства Фостера переступил с ноги на ногу и тихо заржал. Не понимая всадника, он нервно водил ушами, всхрапывал, бил копытом по земле и то и дело норовил шагнуть к воде, мучимый жаждой.

— Папочка, ты обещал.

Руки Катрин обвили мужчину за шею. Но… как? Он же не наклонялся за ней…

— Вставай, папочка.

Джеймс не понимал. что происходило: жар в теле усиливался, что-то душило и заставляло хрипеть. Это была… Его дочь? Но откуда в ней столько силы? Почему она так сжимает его шею и не дает дышать? Что, черт подери, происходило?

— Открой глаза, папочка.

Детский голос сменился порывистым поцелуем в щеку. В ней тут же вспыхнуло пламя, а во рту появился металлический привкус.

— Не спи, папочка. Хорошо?

— Я…

— Не спи, папочка. Не спи!

Джеймс провел меж приоткрытых губ кончиком языка. Тело наливалось свинцовой тяжестью. Ему пришлось откинуться назад к крупу Норда, чтобы не задохнуться. Он силился не закрыть глаза, но проигрывал.

Пегий жеребец встряхнул гривой и потянулся вперед, уже не чувствуя давление колен хозяина, удерживающих на месте.

Комментарий к Chapter 10. I can’t stop the dogs of war.

* Cлово «скво» происходит из нарра-гансетского языка и означает просто «женщина».

** Хобо - странствующий рабочий, бродяга. Термин появился на западе США в конце XIX века.

========== Chapter 11. Who’s the hunter, tell me, who’s the prey? ==========

— Hijo de puta… (исп. — «Сукин сын»)

Бросив взгляд на дом, едва видневшийся с крыльца шерифского офиса и пустовавший уже вторые сутки, Данко поджал губы.

Он мог бы еще лежать в кровати с Рут, поскольку Гарри вновь уехал по делам, а ее младший брат-недоумок носился с новыми лошадьми; мог смотреть в потолок и курить, кончиками пальцев обводя бедро женщины. Но вместо этого он встал на рассвете, мучимый неясным беспокойством.

Джеймс, покинувший город по утру, должен был вернуться максимум к вечеру, но ни в участок не зашел, ни в салуне не объявился. Решив проверить его с утра пораньше, Кабрера понял, что предчувствие не обмануло. Дом шерифа, лишенный внутренней жизни, стоял тихо и сиротливо. А спичка, оставленная в пороге таким образом, чтобы при открытии двери сломаться, была цела. Фостер не возвращался.

Он не предупреждал и о возможной задержке заранее, как обычно делал, если собирался засесть в том же Блэкстоуне.

Именно поэтому Данко начинал переживать всерьез. Новости о шерифе Квине и так не давали ему покоя, а в купе с тем, что шерифа Кейптауна никто не видел со вчерашнего дня…

— Ну, наконец-то.

Переведя взгляд на запыхавшегося Карла, мексиканец кивком поприветствовал его. Тот выглядел помятым и не выспавшимся. Озадаченность и тревога также засели в мягких чертах лица.

-Так и не нашел? Ни дома, нигде? –отрицательное покачивание головы мексиканца еще больше разволновали Донована, — С чего начнем?

— Я в Блэкстоун. А ты оставайся здесь, присмотришь за всем.

— Данко… Ты же не думаешь…?

Он не думал. Точнее очень старался не думать об этом.

Вставляя ногу в стремя, Кабрера вскочил в седло и потянул поводья. Похлопав шляпой о бедро и надевая ее, мексиканец сцедил очередное ругательство на родном языке и сплюнул в сторону.

— Вернусь вечером. Пройдусь по борделям и набью ему морду, как найду. А ты иди в участок. Если он объявится — предупредишь, чтоб не валил из города до моего возвращения. И передашь, что я очень зол.

— Вряд ли его это остановит.

— Ему же хуже.

Махнув напарнику, мексиканец двинулся к северному выезду из Кейптауна. Нужно было спешить.

Данко старался не думать, что будет, если Джеймса не окажется в Блэкстоуне; если шлюхи скажут, что он так и не заявился к ним, и в салуне он не найдет эту пьяную суку и не набьет ему морду за такие вещи… Очень старался. Однако мысли пробирались в голову, как енот в мусорный бак. Тем более на днях фермер Боуи, чьи угодья находились в самой дальней точке города, сказал, что видел каких-то всадников на дороге, ведущей к горам. Если это были остатки банды Тони «Пуля в зубах», то последствия могли стать плачевными.

В груди неприятно заныло. Кабрера пришпорил лошадь, не замечая с какой силой сжимает поводья. Он понимал, что могло случиться. Найти окоченевший труп лучшего друга, прирезанного как свинью, было страшно. От одной мысли увидеть бездыханное тело Фостера где-то в канаве или у дороги становилось не по себе.

Найти на земле и узнать по плащу, перевернуть и встретиться с остекленевшими глазами… Или отгонять лесное зверье, уже жрущее труп …

— Фостер, я убью тебя… Просил же! — бормоча себе под нос, Данко пустил лошадь легкой рысью.

Размышляя о том, что первым делом он наведается к хозяйке борделя и поговорит с её девочками, Кабрера выехал на окраину города. Задумчивый взгляд скользил по извивающейся дороге, разделяющейся на два пути у вбитого на краю поля столба. Деревянные доски с направлениями указывали в сторону Блэкстоуна и противоположно ему на лесопилку.

Тихое ржание заставило мексиканца очнуться от размышлений.

— Эй, ну. Чего ты?

Наклонившись вперед и похлопав кобылу по шее, Данко через секунду осознал, что это была не она. Возможно это… Конь Фостера? Все обошлось, и шериф наконец-то объявился?

Но вместо него мексиканец увидел черного жеребца и идущего рядом с ним охотника. Разочарованно чертыхнувшись, Данко все же придержал свою лошадь и подождал пока Артур поравняется с ним.

— Мистер Морган, — приподняв край шляпы, мексиканец окинул взглядом мужчину, ответившего тем же жестом. К его седлу была прикреплена винтовка Винчестер 1895, — Собираетесь на охоту?

— Хотите присоединиться?

— Не сегодня и не на волков, — отрицательно качнув головой, Кабрера потер переносицу.

Как и у Джеймса с Карлом после отстрела стаи, Артур был у мексиканца на хорошем счету. Дерьма в городе не делал, дебошей больше не устраивал и недоверия не вызывал. Можно было попросить его о помощи, точно также как в прошлый раз, но отчего-то Данко не хотелось этого делать напрямую. Поэтому он решил зайти издалека.

— Не могу запретить, но рекомендую отложить охоту, либо не уходить слишком далеко от города. Не так далеко видели группу всадников, предположительно остатки банды Тони «Пули в зубах». Те еще ублюдки — все равно на кого нападать и чем можно поживиться.

— Что ж, буду держать ухо в остро, спасибо за предупреждение, — отсалютовав двумя пальцами от шляпы в знак прощания, Артур затянул ремни подпруги и забрался на Кабала верхом, поворачивая его в сторону леса.

Не то, чтобы Данко ожидал, что новость припугнет Моргана, но настороженности в лице мужчины он тоже не увидел.

Помявшись на перекрестке и смотря в спину удаляющемуся охотника, Кабрера все же окликнул его:

— Мистер Морган? Если… Встретите вдруг — он криво усмехнулся, стараясь скрыть за этим нервозность, — в лесу мистера Фостера, передайте ему, что его очень ждут в участке.

— А что случилось?

— Шериф должен был вернуться из Блэкстоуна ещё вчера. Есть дела, требующие его участия.

— Хм, хорошо. Я посмотрю в округе.

Пожелав друг другу удачи, они разъехались.

После того неловкого по большей части для Джеймса утра, Артур почти не пересекался с шерифом. В первый день Фостер, казалось, избегал возможной встречи, поскольку ни в салуне, ни на улицах Кейптауна его не было видно, но на второй все встало на свои места.

Они виделись несколько раз, обмениваясь дежурным приветствием, и делали вид, что ничего не произошло. Однако выглядел и вел себя шериф куда спокойнее, чем все последние недели. Моргану этого было более чем достаточно.

Следующие несколько часов охоты прошли почти впустую. Ни оленей, ни кабанов, ни другой крупной дичи, на которую можно отправиться одному, мужчине не попадалось. Следов либо не было, либо они были слишком старыми для выслеживания.

Подстрелив трех зайцев, Артур сделал привал, а затем повернул обратно к Кейптауну, чтобы разобраться с тушками до вечера и приготовить себе ужин. Незначительность добычи расстраивала, но неудачные дни случались, и сделать с этим ничего было нельзя.

Заметив впереди пустующую повозку и кружащих над ней птиц, Морган нахмурился и пришпорил коня. Чем ближе он подъезжал, тем больше деталей подмечал: лошади поблизости не было, на траве валялся разорванный мешок; ни камней, ни рытвин, ни ям, о которых можно было повредить колесо и вынужденно оставить повозку на дороге не встречалось.

Самые смелые птицы сидели на передке и отгоняли друг друга от добычи. Поравнявшись с ними и спугнув, Артур качнул головой, смотря на свалившийся вниз труп чернокожего мужчины.

Ружье, которое словно до сих пор крепко держалось в руках, не спасло своего хозяина от пули в плечо и лоб. Должно быть сперва с ним говорили, а затем убили и ограбили. И произошло это совсем недавно.

Вздохнув, Морган подумал о том, что нужно будет сказать о находке кому-то из офиса шерифа, и повел было коня дальше, как из-за телеги донесся слабый голос.

— Помо…гите… Кто-ни.будь…

Быстро спешившись, Морган обошел телегу и увидел женщину. Она лежала на земле, прижимая руки к ране на несильно выступающем животе. Похоже она была месяце на пятом беременности, и помочь ей было уже невозможно.

— Черт возьми… Мэм, что случилось?

— Бандиты, — на выдохе пробормотала негритянка. Ее лицо посерело, струйка крови, вытекающая изо рта, запеклась по краям, — Они выстрели… велели ос…

Прикрыв глаза, она закашлялась. Плакать уже не было сил.

— Сколько их было?

— Двое… Незна…комые… Мы с муж… — скривившись от боли, женщина протянула к Артуру дрожащую окровавленную руку.

Тот подхватил ее и мягко сжал, несмотря на закипающую злость внутри.

— В лес… Туда, — указав головой примерное направление, женщина вернула расплывающийся взгляд к охотнику — Я смотрела, как они… Уезжали и сворачивали… Где-то рядом…

Из последних сил она сжала ладонь Артура и постаралась приподняться, пристально смотря ему в глаза.

Ей было не страшно умирать. Жить она уже не хотела, она хотела отмщения.

— Прошу найдите их. И…- кашель снова прервал ее, а тело пронзило острой болью, вынуждая опустить голову обратно на землю, — За… нас, прош…

Рука ослабла, а взгляд так и застыл на Моргане.

Холодная дрожь неприятно прошлась по телу, не смотря на то, сколько смертей он видел, скольких убил сам, сколькие умерли на его руках. Точно старуха с косой, забирая свежую душу, коснулась и его своим ледяным дыханием.

— Я найду их, — негромко проговорил Артур, сжимая безвольную ладонь и опуская женщине веки, — Я их найду.

Немедля ни секунды дольше, Морган пришпорил коня и с разворачивающейся яростью сорвался с места в указанном направлении.

***

Лагерь бандитов Тони оказался не слишком глубоко в лесу. Артур нашел их следы достаточно быстро: женщина указала верное направление, а опытный взгляд заметил притоптанную дорожку между деревьев. Спешившись на полпути, Морган положил руку на кобуру и, стараясь производить меньше шума, стал идти на отдаленный звук перемежающихся голосов. Чем ближе он подбирался, тем отчетливее слышалась ругать.

— Смотри-ка, гармонь…

Потроша седельную сумку и вещи шерифа, Барри прицокнул языком. Повертев инструмент в руке, бандит хмыкнул и приставил его к губам. Но нормально сыграть не получилось. Как мужчина ни старался звуки вырывались неприятные и режущие слух.

— Барри… От твоего скрежета оглохнуть хочется. Хватит.

— Иди ты… — отмахнувшись от Митчелла, он вновь изучающе покрутил гармонь, — Если у тебя самого руки из жопы то, это не значит, что у остальных также. Не мешай разбираться.

— С чем, бля, ты там разбираться-то решил? Дай Митчеллу, ему на ухо медведь не наступал, — ехидно встрял Кит, — И как только тебя шлюхи терпят. Им ты хоть не играешь?

— Я играю им на другом инструменте.

— Также паршиво, как и сейчас? О, милашка Бэтси послу-у-ушай, как поет мо-о-й инструмент! Он та-а-кой, что… — приподнимаясь, МакКалфин приставил руку к паху, несколько раз передернул ею, ведя бедрами из стороны в сторону, а затем замер, раскрыв рот в недоумении, –Аргх, заело, крошка, прости!

Гадкий хохот прокатился по лагерю.

— Умный дохуя?! — рявкнув и подобрав с земли камень побольше, Барри швырнул его в гогочущего шотландца, — Мудак хренов… Заткнись!

Лошади, привязанные рядом, всхрапывали и водили ушами, реагируя на особо громкие выкрики. В каком-то роде перебранка была сейчас единственным доступным развлечением грабителей: в карты они уже наигрались, стрелять лишний раз не стоило, а напиться не позволяла возложенная Говардом задача. Не то чтобы они беспрекословно слушались его, но злить лишний раз не хотели.

— Почему бы нам его просто не пристрелить?

Ни Барри, ни Митчеллу не нравилось сидеть здесь без дела и ждать пока висельник соскочит с седла. Удовольствие получал только Кит, время от времени отходивший проверять избитого шерифа и наблюдать за его страданиями.

— Эх, Барри, Барри… — шотландец наклонился и сорвал с земли травинку, обхватывая длинный стебель губами, — Потому, что это скучно. Пусть повесит. А потом я заберу его скотину и сапоги. Хотя все же Говард слишком милосерден к этому ублюдку, я бы…

— Да, ты бы отрезал ему хер и яйца и заставил бы сожрать, — сипло пробормотал Митчелл, — Мы это уже раз пять за сегодня слышали, Кит.

Он был солидарен с Барри: пустить пулю этому законнику в лоб и дело с концом.

— А ты сиди и не подпездывай тут.

Огрызнувшись скорее лениво, чем агрессивно, МакКалфин уже размышлял о том, что и седельную сумку Фостера себе заберет. Она была неплохая. Не то, что его — старая, потрепанная. Без слез не взглянешь, одним словом. Вот гармонь он великодушно оставит Барри — пусть ее себе хоть в жопу засунет. Благо Митчелл ни на что из вещей уебка-шерифа не претендовал. Митчелл вообще был молодец, ему ничего никогда не нужно было.

— Ладно, девочки. Схожу навещу мистера «Невротебать».

— Юбку свою клетчатую подобрать не забудь, когда через бревно переступать будешь.

Кит замер и недобро сощурился, пронзая Барри взглядом.

— Я не понял, тебе зубы жмут?

— А у тебя яйца внезапно появились, мальчик-колокольчик?

— Сука, да я тебя…

Два кольта в момент возникли друг напротив друга, щелкнув курками в унисон.

— Блять, вы заебали оба, — меланхолично посмотрев на хорохорящихся напарников, Митчелл тоже взял на мушку каждого из них, — Опустили оружие и разошлись. Мне насрать кого из вас застрелить. Хочу тишины.

Барри с Китом переглянулись. Митчелл был настолько же тихим и непритязательным, насколько и отмороженным. И если они с шотландцем больше показушничали, не намереваясь проливать кровь за привычные оскорбления в адрес друг друга, то ему реально было насрать. Он бы выстрелил и спать лег, не потрудившись даже трупы оттащить в сторону.

— Повезло тебе, Барри. На этот раз.

— Ну да. Звени давай отсюда. Девочка.

— Пошел ты.

— Сам пошел.

Митчелл цокнул языком, положив пальцы на спусковой крючок.

— Ты бы так много на себя не брал, Мич, — предупреждающе бросил Кит, но кольт убрал, — Довыебываешься и я тя грохну.

— Да грохни. Хоть высплюсь.

— Отморозок, — плюнув под ноги, шотландец развернулся и направился к шерифу. Уж на нем он сейчас точно сможет оторваться по полной.

Артур, притаившийся за деревом, сместился чуть в сторону, чтобы остаться незамеченным. Он мог бы устроить пальбу, но не был уверен, что сможет уложить всех с первых выстрелов. Да и ребята были не медлительными. Конечно, за ним оставалось преимущество в виде эффекта неожиданности, однако рисковать не стоило. К тому же несмотря на то, что часовых охотник не обнаружил, нельзя было без сомнений сказать, что бандитов всего трое. Негритянка упоминала двух.

Убрав револьвер в кобуру, Морган достал из кармашка сумки метательный нож, а в другую руку переложил охотничий.

Уход Кита был на руку, однако человек, о котором упомянули в своем разговоре грабители, заставлял Артура медлить. Выглянув из-за дерева, он не увидел пленника — значит, его держали где-то рядом с лагерем. И там тоже могла быть охрана.

Перехватив нож удобнее, мужчина выскользнул из укрытия.

Действовать стоило быстро.

— Эй! Ты…

Как Артур и предполагал, Митчелл заметил его первым. Он подорвался со спальника, но не успел ни выпрямиться, ни выстрелить. Нож просвистел в воздухе и достиг своей цели — бандит замертво рухнул на землю.

Барри, не успев до конца понять, что произошло, и увидеть последние секунды напарника, стремительно обернулся, но чья-то тень уже скользнула ему за спину. Широкая ладонь с силой зажала рот, а горло обожгло огнем. Кровь хлынула фонтаном.

От боли он замычал и забился в чужой хватке, стремясь вытянуть кольт из-за пояса. Но стоило это сделать, как его выбили из рук.

— Я жил такой же жизнью. Но беременная женщина — это слишком, — шепот незнакомца коснулся уха и Барри дернулся сильнее. Однако сознание очень быстро покидало его.

Взгляд судорожно метался по лагерю, но выцепил лишь неподвижное тело Митчелла. Из последних сил Барри попытался пнуть стоявший рядом чайник, чтобы хоть как-то оповестить Кита, но нога лишь черканула по земле.

Отпустив бездыханный труп, с глухим звуком рухнувший в притоптанную землю, Артур присел на корточки и посмотрел в сторону деревьев, за которыми скрылся шотландец.

Перебежав через центр лагеря, Морган вытащил изо лба Митчелла метательный нож, и обтерев о его жилет, направился за последним.

Дерево, на котором вздернули Фостера, располагалось в тридцати шагах от стоянки бандитов. Но МакКалфин остановился на двадцать первом, озадачивший прерванным воскликом со стороны лагеря. Больше всего настораживало повисшее затишье, поскольку голоса по-прежнему должны были быть слышны.

— Эй, парни?

Реакции Кита завидовали многие, но виной ей было частое участие в стычках с красножопыми язычниками. Поэтому мертвая тишина его нервировала. Поэтому он очень внимательно всматривался в кроны и стволы деревьев, в шевеление кустарников. Поэтому он чудом увернулся от ножа, метившего ему в горло, и выхватил револьвер, стреляя в ускользающего с траектории полета пули мужчину.

Морган чертыхнулся, прижимаясь спиной к дереву. Он успел увидеть пленника, но пока никак ему не мог помочь. Сперва следовало разобраться с Китом.

Занервничавший конь дернулся от выстрела и заржал, чуть попятившись в бок. Если бы он не был так послушен и приучен к громким звукам, то уже мчался по лесу, а его хозяин болтался в петле.

— Давай, ссыкло, выходи! — проорал Кит, облизывая губы.

Он тоже успел найти укрытие и держался ближе к Фостеру. Кто на него нападал он толком не разглядел, но замашки у ублюдка были, как пить дать, индейские.

— Кто ты, Скользящий Говнарь? За этим пришел, а?

Высунувшись из-за дерева, он выстрелил три раза и вовремя спрятался от ответного огня. Артур чертыхнулся, пытаясь спланировать, как застигнуть его врасплох. Палить куда придется он не мог — пуля могла попасть как в висевшего, так и в лошадь. Оставалось только показаться и стрелять на опережение.

— За этим?! — повторно рявкнув, МакКалфин злобно стиснул зубы.

Чертовы прихвостни шерифа! Они же скрылись на достаточном расстоянии от города! Он знал, он ведь предупреждал, что надо сваливать дальше отсюда. Но Говарду, блять, надо было кинуть труп Кейптауну в пасть прежде, чем разграбить и сжечь его. А теперь этот мудень лесной замочил Барри и Митчелла. Если он вообще был один. Один ли?

Мысль, пронесшаяся в голове, мгновенно расставила приоритеты. Нужно было помочь шерифу скорее добраться до того света, и тем самым выбить себе фору для побега. Подыхать здесь Кит не хотел. А Говарду скажет… Да хуй с ним. Уедет к тетке в другой штат и про него здесь забудут.

— Так гляди, как он попляшет напоследок!

Бросившись к коню, МакКалфин выстрелил в Артура и попутно ударил Норда по крупу. Жеребец прижал уши и сорвался с места.

Наездник соскользнул с седла. И Кит не сомневался, что теперь все внимание и силы будут брошены на спасение шерифа.

Но Артуру не было дела до того, кто болтался в петле. Он выпустил вслед Киту почти всю обойму и от последней шальной пули он не увернулся. Только тогда, не теряя дольше ни секунды, Морган перевел прицел на веревку.

В барабане оставалось всего два патрона. Перезарядить он уже вряд ли успеет.

Первый выстрел прошел по ветке, но второй попал в цель. Волокна расплелись и тело рухнуло на землю. Со стороны Кита не было ни движения, ни звука, поэтому Артур направился к висельнику. Тот кое-как перевернулся на бок и заходился сиплым кашлем.

Присев на колено, охотник постарался заглянуть ему в лицо. За слипшимися волосами он напоминал…

— Везучий сукин ты сын… — в изумлении выдохнув, Артур свободной рукой смахнул длинные пряди с лица и узнал в избитом Джеймса Фостера.

Тревога мгновенно ударила по нервам. Черт возьми, он же мог его убить. Точнее не успеть. Но сейчас он все еще дышал, хоть и не мог открыть глаза.

Сосредоточенно прикусив губу, Морган порылся в своей сумке и вытащил флягу с виски. Не без сожаления на задворках сознания он вылил алкоголь в землю и быстро направился к ручью, набирая холодной воды. Затем вернулся и плеснул её мужчине в лицо.

— Шериф. Шериф, очнись, — задержав руку у щеки Фостера в намерении похлопать по ней, чтобы быстрее привести того в чувства, Артур вовремя подумал о том, что идея не слишком удачная.

Джеймса и так отмудохали по полной программе. Иного определения просто и не подбиралось. Куда ему еще?

Вместо этого он чуть приподнял голову шерифа и приставил горлышко фляги к его губам, по чуть-чуть выливая на них воду.

— Давай, пора оживать. Пей.

Хрипло и тяжело дыша, тот явно не сразу ощутил спасительную влагу на разбитых губах. Порозовевшая вода скатилась по подбородку и закапала на запыленный воротник рубашки.

Джеймс приоткрыл один глаз и окинул мутным взглядом склонившуюся над ним фигуру. Если бы шериф мог, то плюнул в лицо этому ублюдку — не важно был ли это снова Кит или его почтил своим присутствием сам Говард напоследок.

— Чр…т…

Попытка выругаться помогла холодной воде стечь в рот, и Фостер подавился. На зубы словно попал лед, от чего их почти свело. Джеймс закашлял, но потянулся к спасительной прохладе. Он чертовски хотел пить.

Глоток вышел жадным и порывистым, не смотря на то, что петля продолжала сдавливать горло и мешала проглотить больше. Джеймсу очень хотелось вцепиться в флягу и не позволить ее отнять. Однако секундное блаженство отступило, вновь уступая место тошноте и боли во всем теле. Неужели он умер и попал в гребаный ад за все свои грехи? Если так, то кто же стоит сейчас над ним? Ни Кита, ни Говарда, наверняка, еще не пристрелили, чтобы они ошивались рядом.

Пришлось несколько раз сморгнуть и сильно напрячь глаза, чтобы сфокусироваться на склонившимся лице.

— И… т…т… ты….

Поверить в действительность Джеймс никак не мог. Угасающая мысль о том, что ему мерещится Артур Морган даже на том свете, вызывала кривую усмешку.

— Я, — коротко отозвавшись, мужчина почувствовал облегчение от оттого, что Джеймс начал приходить в себя.

Однако расслабляться раньше времени не стоило. Еще было не ясно сколько он продержится в сознании и что успеет рассказать.

— Теперь все в порядке, ты в норме.

Успокаивающе проговорив, он отставил флягу в сторону и ослабил петлю за затылком шерифа, стягивая ее через голову. Отпустив голову Фостера, чтобы перерезать веревку на руках, Артур не ожидал, что мужчина не удержит ее и ударится о землю. От сдавленного шипения он почувствовал себя виноватым и поджал губы, стараясь не смотреть на искаженное болью лицо. Освобождая связанные запястья от оков, Морган отметил насколько сильны кровоподтеки. Сколько его держали?

— Помнишь, что случилось?

Рывком перерезав последние нити, Артур помог ему перевернуться на спину и снова приподнял голову, поднося флягу с водой ко рту.

Сделав несколько жадных глотков, Фостер с видимым сожалением отстранился от железного горлышка. Пить было больно. Да и, черт возьми, боли в принципе в нем было слишком много. Передавленное горло саднило, но жажда все еще не была утолена. Потянувшись рукой к запястью Моргана, Джеймс едва заметно сжал его и перебрался пальцами на флягу.

Ещё несколько глотков и…

Резко дернувшись в сторону, Фостер перевернулся на бок и затем на живот. Сдавивший желудок спазм вынудил его согнуться и опереться на землю ладонью.

Выблевав желчь и воду, шериф закашлял. По подбородку потекла слюна, а неприятный кислый привкус во рту лишь усугублял тошноту. В глазах темнело, и Джеймс не заметил поддерживающего касания на плече.

Подрагивающая рука подломилась, и Фостер уткнулся лбом в траву. Бешено бьющееся сердце наконец-то стало затихать.

— Мнх… Помню этого… ебаного рыжего ублю…дка.

Прохрипев, Джеймс стиснул зубы. От попытки подняться его снова замутило. Но разлеживаться было не время. Вопросы роились в еще не до конца соображающей голове точно стая пчел в улье. Где бандиты, что сторожили его? Что вообще произошло, и как Артур оказался здесь?

— Те… трое?

— Запишешь на мой счет в качестве самообороны. Там уже парочка была вроде.

Ладонь Артура прошлась по спине шерифа. Взгляд попутно пытался подметить на запыленной одежде порванную ткань и темно-красные пятна вокруг. Но кажется шерифа не ранили, а просто избили. Его следовало скорее доставить в город и показать врачу. Однако поднимать Джеймса на ноги Морган не спешил.

Солнце начинало клониться к закату, удлиняя тени.

— Дать еще воды?

Отрицательно покачав головой, Джеймс переждал еще несколько секунд. Пить, конечно, все еще хотелось. Но от спазмов рвоты скручивало не только желудок, но казалось и ребра.

— Надо уходить.

Просипев, он постарался выпрямиться и сесть. От простой попытки принять вертикальное положение закружилась голова, а в затылке что-то полыхнуло жаром. Привстав с одного колена, Фостер сделал секундную передышку и запоздало понял, что падает. Земля закружилась перед глазами, опасно приближаясь к лицу.

Жалкие попытки подняться должны были разозлить, но шериф не чувствовал негодования и омерзения к себе. Сейчас единственное с чем он боролся — это подкрадывающаяся со всех сторон темнота. Мужчина понимал, что ещё немного и он вновь потеряет сознание.

— Лагерь там… Недалеко и… Там много, — не договорив кого именно, Джеймс сглотнул.

Вырывая из себя слова, шериф все больше и больше чувствовал, как его охватывает нездоровый жар. Как ноет каждая мышца и каждая ушибленная кость. Было страшно притронуться к ребрам, не говоря уже про затылок.

— Тогда придется поторопиться.

Не без помощи Артура Фостера все же встал. Низ живота почти сразу скрутило неприятной тяжестью, и мужчина едва слышно охнул.

Пошатнувшись и привалившись к плечу Моргана, шериф ощутил дикую слабость. Ему казалось, что дрожат даже колени. Но ничего сделать с этим было нельзя. Пробыв в петле почти сутки, он не только не ел и не пил, но и банально не имел возможности облегчиться. А веселить бандитов обоссанными штанами Джеймс не собирался до последнего.

Ощущение, будто еще чуть-чуть и внутри лопнет надувшийся до болезненного предела шар, сковывало. Бросив взгляд в сторону ближайшего дерева, шериф чертыхнулся от осознания, что сейчас он вряд ли сам дойдет до него.

— Мне надо отлить.

Артур озадаченно поднял брови, но к счастью не успел озвучить: «Тебе подержать что ли…?». Джеймс и так понял, насколько двусмысленно прозвучала фраза.

— Дойти до дерева помоги.

— Тогда держись.

Подняв руку Джеймса повыше, Артур поднырнул под нее и прихватил Фостера за бок. Он старался не давить, но не причинять боли совсем не получалось. Гадать отом, был ли сейчас под одеждой шериф одним сплошным кровоподтеком даже не приходилось.

Благо до дерева, с более-менее толстым стволом, позволившему Джеймсу прислониться плечом и не бояться рухнуть от нового приступа головокружения, пришлось сделать меньше десяти шагов. А вот с тем, как выводить его из леса и везти до Кейптауна Морган еще размышлял.

Впрочем, ему по большей части должно было быть все равно, а Фостеру следовало взять себя в руки и быть мужчиной.

Отвернувшись, но не отходя в сторону, Артур подметил топчущегося за кустарниками на противоположной стороне ручья жеребца. Теперь было понятно почему конь не убежал от первого же выстрела.

— Умная лошадь.

— Угм.

Облегченно выдохнув Джеймс прислонился виском к шершавой коре. Каменная тяжесть внизу живота исчезала с каждой покидающей тело каплей. Он и сам не понимал, как продержал все эти часы. Но зато теперь стало чуть легче.

Прикрыв один видящий глаз, шериф боролся с ощущением свинцовой тяжести в мышцах. Хотелось сползти на землю, лечь и провалиться в сон. Но поддаваться этому желанию было ни в коем случае нельзя.

Пальцы казались задеревенелыми, но мужчина кое-как справился с штанами и ремнем. Тошнота, вновь подкатывающая к горлу, делала его лицо не просто бледным, а бледно-зеленоватым. Нужно было свистнуть, чтобы Норд оторвался от травы и потрусил к ним. Но как это сделать и не блевануть Джеймс не знал.

— Свисту… Обучен.

Свистнув для пробы, Артур усмехнулся. Норд поднял морду, смотря на мужчину и водя ушами, но не пошел. Хорошо обучен.

— Так может позовешь его или нагуляется и сам придет?

Отвлекшись на перезарядку револьвера, Морган защелкнул барабан и убрал кольт в поясную кобуру.

— До Кейптауна отсюда часа два, скоро начнет смеркаться.

Переведя взгляд на Фостера, охотник вовремя поймал его под локоть. Самостоятельный шаг оказался для шерифа неудачной идеей. Его пальцы вцепились в плечо не столько крепко, сколько отчаянно.

Несмотря на то, что показывать своей жалости Морган не хотел, сочувствовал шерифу он искренне. Однако для помощи под рукой ничего не было.

— Нам лучше поторопиться. Держись.

Вновь забросив руку Фостера себе на плечи, Артур медленно повел его к поляне. Они миновали лагерь, не заходя в него, хотя Морган мог спрятать трупы и дать им лишние минуты форы. Но больше этого времени он бы потратил на оттаскивание тел.

Шаги давались Фостеру все сложнее, однако он упрямо поджимал губы и старался не мычать от накатывающей боли. Хотелось глубоко вздохнуть, но отбитая грудная клетка не позволяла это сделать. Каждый более-менее полный вдох будто сопровождался ударом ножа.

Артур лишний раз старался замедлить шаг, но замечая это Фостер словно подкидывал себя вперед. Один раз он чуть не упал, споткнувшись о ветку, и тогда Морган стал внимательнее смотреть им под ноги.

Время от времени выдавливая из себя короткий свист, шериф надолго замолкал, становясь вдвойне напряженнее.

Казалось дороги из леса не будет конца.

— Тошнит? — коротко поинтересовавшись, Артур оставил его у дерева, чтобы отвязать Кабала, когда они дошли до него.Фостер чуть опустил голову и, уперевшись руками в дрожащие колени, коротко кивнул.

— Хм… — осмотревшись по сторонам, мужчина потер подбородок. И опустил взгляд к поросли, которую пощипывал его конь. Возможно, он все же мог помочь шерифу почувствовать себя хоть немного лучше.

Присев к земле, Морган сорвал у копыта жеребца несколько молодых стеблей и оборвал с них листья, чуть растирая в пальцах.

— Пожуй это. И держи при себе.

Будь Джеймс хотя бы в относительном порядке, то не сдержал сарказма. Что он, лошадь или овца какая? Может корова?

Но сейчас мужчина цеплялся за любую соломинку.

Вытянув подрагивающую руку, Фостер сжал протянутые листья. Несколько из них выпало из пальцев, но шериф даже не думал о том, чтобы наклониться и поднять их. Снова свалиться на землю при Артуре не позволяли остатки гордости.

Разбитая губа пекла, но стала ли она гореть от сока растения или же просто так сама по себе сказать точно Джеймс не мог. Освежающий вкус мяты принес вместе с собой покалывающую язык прохладу. Тошнота, поселившаяся в горле большим плотным комом, кажется, начала отступать. Не сразу, а постепенно, позволяя сглотнуть без боязни снова опорожнить желудок.

Наконец Фостер смог осмотреться и понять, что они с Артуром практически достигли начала дороги, выводящей из леса в сторону Кейптауна.

Сиплый свист повторился. Джеймс прижал руку к торсу, стараясь унять боль в ребрах. Он не знал сломаны ли они, но раз кровью не блевал, то все было не так уж и страшно.

Норд не заставил себя ждать, и пока Морган возился с седельной сумкой, Фостер повернулся в сторону своего жеребца.

Шаг.

Силы в ногах покидали с каждой секундой.

Два.

Шерифа уже повело в сторону.

Три.

«Блять, Норд, какого черта ты так далеко!»

Четыре.

«Тупая скотина, чтобы тебя…»

Последний шаг не сошел за падение только благодаря не шарахнувшемуся жеребцу. Вцепившийся в рожок и край седла Джеймс оскалился от прошившей все тело судороги. От напряжения костяшки побелели, а мужчина постарался подтянуться вверх, обретая подошвой сапог твердость земли.

Только сейчас шериф задумался: а как ему забраться на лошадь, черт возьми? Впервые Норд казался таким черт подери высоким. Хватит ли ему сил сделать это? Признаваться, что в глазах темнело он не собирался, так что стоило попробовать сделать это. Нет, стоило просто это сделать и добраться до Кейптауна.

Стиснув зубы, Джеймс внезапно подался ближе и удобнее перехватился за рожок. Норд качнулся в сторону от странного поведения своего хозяина — трепыхания сбоку его явно настораживали.

Сделав пару вдохов, шериф попытался решиться на рывок. Руки уже ныли от напряжения, ладони вспотели. А он все никак не мог просто подтянуться на седле и вставить ногу в стремя.

— Уверен насчет этого? — в голосе, донесшегося из-за спины, прозвучал скептицизм, — Может лучше со мной поедешь?

— Я в норме. Просто пара ушибов.

Стиснув зубы, Джеймс собрал все силы, что у него оставались и рванул себя вверх. Он обязан был сесть в седло и доехать до города без посторонней помощи. Такое уже бывало, нечего поддаваться саможалению.

И продолжать показывать свою слабость. Не перед Артуром. Особенно не перед Артуром. И особенно не после того, что произошло между ними. Бог весть, что Морган и так о нем думал после той ночи. Сам факт секса с мужчиной уже не смущал. Почти. Наверное… А вот собственное неожиданное поведение — да. Ведь он сорвался так, что даже вспоминать именно свои проявления было стыдно, несмотря на то, насколько хорошо и свободно Фостер чувствовал себя в тот момент.

Схватившись крепче за рожок, Джеймс медленно перекинул ногу через круп лошади. На секунду показалось, что он не сможет — рука предательски задрожала, а пальцы вот-вот готовы были разжаться. Но шериф продолжил движение в бок из последних сил. Оказываясь в седле, он вцепился в гриву Норда и постарался отдышаться.

В глазах темнело и кружилось, но Фостер терпел.

Просто вдох. И…Выдох.

Это как упасть с лошади… Просто надо переждать.

Просто вдох…

Сгорбившись в седле, Джеймс болезненно оскалился. Грудная клетка горела, перед взором лопались красно черные круги-кляксы, руки дрожали. Горло саднило при каждом сглатывании. Остатки мяты во рту едва не выпали в порыве кашля.

Вторая нога не сразу попала в стремя, но мужчина с огромным усилием исправил это. Пальцы стиснули поводья. Кое-как выпрямившись, Фостер обратился невидящим взглядом в сторону дороги.

Артур посмотрел на него, но ничего не сказал. Лишь покачал головой и направился к своему коню.

Выехав на дорогу, Джеймс покачивался в седле и не замечал, как отключался на доли секунд. Однако, когда темнота задержалась чуть дольше, он вздрогнул и сипло выдохнул. Надо было что-то делать. Как-то отвлечь себя, попытаться сконцентрироваться на чем-то.

Фостер попробовал смотреть на дорогу, попробовал считать шаги Норда, но и то и другое усыпляло. Дорога расплывалась, а редкие попытки коня остановиться и дотянуться до травы, вынуждали шерифа дернуть поводья и ударить шпорами. Но это скорее вызывало в теле новые вспышки боли, а не помогало цепляться за сознание.

Стоило сделать что-то другое. Но что?

— Как… Кх… Мн… Как ты нашел меня? — не отводя взгляда от гривы жеребца, кое-как проговорил Фостер, решив цепляться за разговор и голос Артура.

— Случайно. Тебе чертовски повезло. Я возвращался с охоты и увидел брошенную повозку. Данко предупреждал с утра, что в окрестности Кейптауна вернулась какая-то банда, поэтому я решил проверить, что там. Оказалось, что те двое ограбили и застрелили семью, которая ехала на ней. Женщина была еще жива, и была беременна. Она успела указать направление, в котором скрылись эти ублюдки. И я поехал посмотреть на них.

— С-с-суки… — прошипев, Джеймс дернул уголком губ.

Он прекрасно знал, что делают и как поступают бандиты, но беременная женщина… Черт подери, у него была жена, родившая ему дочь. И он не то что руку, он голос на нее не поднимал в тот период.

— Надо поспешить. Отправить… Телеграмму в Блэкстоун маршалу. Крх-кхм. Они не должны уйти.

Пришпорив Норда, Фостер, однако, долго не выдержал усилившейся тряски. Благо Норд под ослабевшими поводьями снова перешел на трусцу.

За тяжелым дыханием шериф не слышал тихого гомона оставшегося за спиной леса. Не слышал шелеста травы под легким ветерком и стрекота сверчков. Лошадиное пофыркивание также оставалось где-то позади. Был лишь стук пульса, заполонявший голову. И объятое жаром лицо. Была жажда и вновь вернувшаяся, не смотря на пожеванную мяту, тошнота.

Сплюнув кашицу из листьев, Фостер осторожно дотронулся до своего лица. Заплывший глаз никак не открывался, а само лицо, кажется, опухло.

Взгляд скользил по дальним оврагам, верхушкам деревьев и сосен. Небо на востоке начинало темнеть, медленно наливаясь сиреневой дымкой.

Открывавшийся простор — стоило остановиться и задержаться — поражал, трогал что-то внутри любого ковбоя. Заставлял задуматься о жизни, вдохнуть аромат диких прерий, ощутить себя частью чего-то большего и понять, что сам ты бесконечно мал в этом огромном мире.

Но Джеймс сейчас был отрезан от глубокой связи с природой. Как подхваченный ветром лист он несся и крутился в центре бури, объятый своими страстями. Он хотел мести, жаждал ее. Жаждал наказать ублюдков: за убитую женщину и так и не увидевшего этот мир ребенка, за себя, за других людей.

Однако это не мешало ему с каждым новым шагом склоняться ниже и ниже, к шее Норда.

Пока в какой-то момент пальцы не выпустили поводья, и тяжелый удар тела о землю вынудил пегого жеребца остановиться и нервно заржать.

========== Chapter 12. Too old to die young now. ==========

Артур обернулся и резко дернул поводья на себя, останавливая Кабала, и почти одновременно с этим спрыгивая на землю.

— Джеймс! Вот упрямый ублюдок…

Обходя коня шерифа, охотник услышал, к своему облегчению, сдавленно-переходящий в шипение стон:

— Ммммх…с-с-сука…

Падение пришлось на плечо и бок, но в большей степени Джеймс ощущал, насколько тяжелой стала голова. Поднять ее, оторвать от земли не было сил. Обхватив рукой торс и прикрываясь словно в ожидании удара по ребрам, Фостер скрючился у ног лошади.

— Джеймс, — присев рядом на корточки, Артур раздраженно посмотрел на застывшую гримасу боли на лице и вновь ускользающий взгляд шерифа, — Не отключайся. Давай, соберись!

Легкая пощечина ужалила щеку и показалась Фостеру ударом молота по наковальне. Боль вгрызлась в челюсть, отдалась в зубы и отрезвила, вырывая из мягких лап темноты.

— Черт. Что… Что случилось?

— Ты свалился с лошади.

— Дерьмо… Нх… — сплевывая на землю, он зажмурился. От круговерти хотелось блевануть, но Джеймс сдержался и оперся о землю ладонью, чтобы через некоторое время попытаться подняться.

— Нужно было меня слушать с самого начала.

— А ты все лучше всех знаешь, да? — огрызнувшись, шериф начинал злиться.

В большей степени на себя, нежели на Моргана. Но поучающий тон охотника выводил из себя. Какого черта? Он и сам понимает все, но вполне может встать и добраться до города! Ну, доползти, в крайнем случае.

— Да, знаю. И не в таких передрягах побывал.

— Я тоже.

— Так может и сам справишься?

— Может и справлюсь.

— О, правда? — хмыкнув, Артур поднялся и хлопнул себя по коленям, окончательно распрямляясь, — Давай. Я посмотрю.

Упрямо поведя нижней челюстью, Джеймс выпрямил руку, которой опирался о землю. Локоть предательски дрожал, силы в мышцах истощались, как высыхающая за минуту вода в пустыне.

Фостер чертыхнулся, держась на одном упрямстве, но и оно было не безграничным. Раз за разом припадая обратно к земле и борясь со сводящей с ума слабостью, шериф ненавидел себя все больше.

В конце концов он сдался, стиснув зубы и смяв горсть земли в ладони от безысходности.

— Все?

Спустя пару минут после того, как попытки шерифа окончательно затухли, Морган протянул ему руку, чтобы помочь подняться. Он понимал надлом гордости, понимал, как мерзко, когда собственное тело подводит и ты вынужден цепляться за кого-то. Но всему было свое время и место.

— Давай. Нам нужно добраться до города и поставить тебя на ноги. Джеймс.

Сей факт отрезвлял, и Фостер молча вцепился в руку Артура. Краем сознания он отметил, что его звали по имени. Возможно, подействовало именно это: когда к тебе обращаются по имени, отчего ты отвык по каким-либо причинам, это в какой-то мере сближает и отодвигает негатив на второй план. Тем более если это делает человек, который как ни крути, а был тебе близок. Хотя бы одну ночь. Помимо жены.

К тому же, стоило уже прекратить геройствовать и просто принять помощь, пока её предлагают.

Пальцы слабо сжались вокруг ладони охотника и тот, недолго думая, перехватил шерифа за запястье. Фостер сдержал болезненное шипение и поддался рывку.

Оказавшись на своих двух, он простоял от силы несколько секунд и, ослабнув окончательно, практически повалился на Артура. Подхваченный в самый последний момент, Фостер вынудил охотника отступить назад и напороться на Норда, ткнув его локтем в бок.

Дернув ушами, конь взбрыкнул, ударяя задними копытами воздух, и гневно раздул ноздри. Крепкие лошадиные зубы клацнули у плеча Моргана.

— И ты под стать? — ловко увернувшись от укуса и качнув Джеймса в сторону, едва не уронив, Артур поправил съехавшую шляпу и шикнул на своенравного жеребца, — Может вы и правда вдвоем справитесь?

Ответом ему послужило громкое фырчание.

Подойдя к забившему копытами Кабалу, Артур помог Фостеру взобраться на него, а затем сел и сам.

Несмотря на то, что ехать сзади охотника было не слишком удобно, шериф молчал. Слышно было лишь его сиплое дыхание. Джеймс старался не отключаться, но это было почти невозможно. Ещё залезая на круп лошади с помощью Артура, он едва держал спину ровно, а не заплывший глаз открытым.

Мерное покачивание дезориентировало и вновь усыпляло. Когда лошадь оступилась из-за небольшой ямы, шериф неловко вцепился в бок Артура и поддался ближе к его спине, почти притираясь к ней грудью. Наверное, в таком положении стоило остаться, чтобы удерживаться и дальше. По сути, здесь не было ничего такого — ехать сзади и держаться вот так, когда ты избит до полусмерти, но Джеймс все равно чувствовал некое смущение и негодование от сложившейся ситуации. Куда спокойнее и непринужденнее он бы чувствовал себя на Норде, который покорно шел рядом, привязанный поводьями к седлу Кабала.

В надежде переключиться с ненужных мыслей, Фостер отвернулся и вновь принялся смотреть на дорогу. Серо-сизые и черные кляксы то порхали на периферии зрения, то расползались прямо перед глазами. Стоило закрыть видящий глаз и становилось легче. Обманчиво легче.

— Эй. Шериф, — чувствуя, что Фостер начинает наклоняться вправо, Артур пихнул его локтем в противоположную сторону, — Не спи.

— Нх. Я не сплю, — придя в себя и вскинув голову, Джеймс расфокусировано глянул на шляпу охотника. Она казалась большой и черной.

— Ммм-хм, — мычание в ответ не скрывало скептицизма.

Снова стараясь держать глаз открытым Джеймс не понимал почему ему становится хуже. Он выбрался из петли, более-менее оклемался и дошел до Норда, забрался на него… Худо-бедно утолил жажду, три ублюдка Говарда Орлсона были мертвы, и он ехал домой. Должно было открыться второе дыхание, стать легче, но шериф напротив чувствовал себя все слабее.

Что если… Дело не в нем?

Что если Артур дал ему что-то? Эта хрень, которую он сунул ему якобы от тошноты.

Вдруг из-за этого темнота подступает быстрее…? Он же ни черта не смыслил в травах, не то, что Морган, пропитавшийся индейской дрянью.

Может он работает на Говарда? Как волк в овечьей шкуре. Составили долгоиграющий план и если бы Джеймс сам так глупо не попался Киту с дружками, то Артур мог выманить его из города.

Он же так и не рассказал откуда приехал, и появился примерно тогда, как схватили Тони «Пуля в зубах». Сказать, что год с индейцами жил и Джеймс мог. Сказать вообще можно, что угодно, лишь бы фантазии хватило. Фостер вот мог выдумать, что он сын президента, а южане, на самом деле, не проиграли войну, а затаились в верхах и до удачного момента изображают из себя северян.

Что, если Морган был в той шайке и бежал при облаве, и все это время поддерживал связь с Орлсоном, докладывал, как крыса в тылу? Это тоже подходило, ведь оружия на Артуре было достаточно, чтобы соотнестись с беглым бандитом, когда они с Данко повязали его в салуне.

Или просто он вращался в подобных кругах и знал, что Говард хочет добраться до Фостера?

Быть может назначил за его поимку деньги. Артуру ведь наверняка нужны деньги. Всем они нужны. А на одной охоте много не заработаешь, не в Кейптауне.

Может Артур и ничего не планировал, но нашел его, и просто везет к основному лагерю Говарда, чтобы получить награду?

И ведь никто ничего не узнает. Пропал шериф и пропал, остатки банды Тони его схватили и убили. Ни одного свидетеля не будет, чтобы указать на Моргана. Единственные — сам доверчивый шериф и банда Говарда, которые и говорить не будут.

Может поэтому и оружие ему никакое Морган не дал, хотя можно было забрать его у Кита или поискать в лагере. Конечно они спешили убраться, чтобы стрельба не донеслась до основной стоянки бандитов и их не спохватились раньше времени…

Мысли текли и переплетались, порождая новые идея, новые связи. Находили доказательства и стопорились на деталях.

— Ты же не к Говарду меня везешь? — сипло пробормотав, Джеймс сглотнул, в надежде, что голос станет звучать чуть лучше.

Но горло, наоборот, отозвалось резкой болью.

— К кому?

— Новый глава, вместо Тони.

— Зачем мне это?

Джеймс не слышал напряжения или усмешки в голосе охотника. Может и правда из-за своего состояния он выдумал себе полнейший бред. Все же Артур еще ни разу не подвел и не подставил их. Да и то, что между ними случилось…

— Он мог предложить большую сумму за мою голову.

Долгая пауза несколько настораживала, но затем Артур усмехнулся.

— Резонно. Не против одного круга? Я бы уточнил этот момент.

Джеймс тоже усмехнулся и прикрыл глаза. Почему-то от такого ответа паранойя, наоборот, отпустила его и стало спокойно.

Он доверял Артуру.

Внезапно тишину поступающего вечера нарушил выстрел. Затем еще и еще один.

— Стоять!

Артур резко обернулся и, в противовес окрику мчавшейся к ним группы, пришпорил Кабала.

Успев перехватить качнувшегося назад Фостера за руку, крепче удерживая ее на своей талии, Артур раздраженно бросил ему: «Держись крепче» и, убедившись в выполнении этого приказа, принялся освободившейся рукой отвязывать поводья Норда с рожка своего седла.

Уходить от погони с конем на привязи без седока было невозможно. Пусть скотина Джеймса и была умной, но ее постоянно тянуло в сторону, и это сбивало им скорость.

— Вам не уйти! Стой, сука!

Как будто после этого кто-то когда-либо останавливался и добровольно сдавался.

Пули свистели еще не рядом, но уже в опасной близости.

Справившись с поводьями, Артур закинул их на седло Норду и криком прогнал его в сторону. Почувствовав свободу, пегий жеребец помчался вперед, подгоняемый выстрелами. Артур же повел Кабала ближе к лесополосе, сосредоточенно прикидывая варианты дальнейших действий. Они могли продолжать уходить от погони, но на открытой местности становились удобной мишенью.

Мчаться через лес было также не лучше идеей, начинало темнеть и был велик шанс врезаться в дерево, налететь на камень или попасть в овраг. Оставалось только спешиться, прогнать коня и засесть в укрытии, но не рассчитывать на то, что их оставят в покое так просто, без поисков или дальнейшей засады. Оружия с собой было не много, как и патронов, поэтому действовать следовало обдумано.

Джеймс же стиснул зубы и, пригнувшись на очередной выстрел, дернулся к кобуре Моргана. Как стрелять, когда в глазах темнеет шериф не представлял, но, черт подери, он намеревался отправить на тот свет хотя бы парочку этих ублюдков.

Почти вытащив револьвер, рука его оказалась жестко перехвачена за запястье Артуром, не позволившим осуществить задуманное.

— Дай мне кольт!

— Сиди!

— Дай мне оружие, Артур!

— Сиди, мать твою, и держись! — впившись шпорами в бока Кабала снова, Моргана дернул его в сторону, уходя от очередной пули, — Или ты хочешь, чтобы нас пристрелили прямо сейчас? Я знаю, что делаю.

Они набрали скорость и свернули в лес за поворотом, на мгновения пропадая из вида головорезов Говарда.

Кабал, понёсшийся дальше между деревьев, должен был увести своим шумом преследователей от места, где спешились Артур и Джеймс.

Закинув винтовку за спину, Морган помог шерифу дойти до валуна, окруженного колючим кустарником, который более-менее мог использоваться, как укрытие. Спрятать надежнее Фостера было некуда, поэтому Артуру требовалось переключить бандитов на себя и разобраться с ними в одиночку. Прислонив Джеймса спиной к камню, он вытащил из-за пояса нож и вложил ему в руку.

— Держи. И не высовывайся. Это на крайней случай.

— Дай мне, черт возьми, нормальное оружие! Что я им буду, в зубах ковыряться?

— Да ты и стрелять толком не сможешь, посмотри на себя. У меня осталось мало патронов. Я, знаешь ли, не планировал защищаться от набегов. Поэтому сиди и не высовывайся! — процедив последнее с нескрываемой злостью на пререкания, Морган глубоко вдохнул и прислушался к звукам, доносящимся с дороги. — Уведу их как можно дальше. Просто… Просто сиди, черт тебя подери, и не дергайся, понял? Защищайся только если кто-то тебя обнаружит.

Хлопнув Фостера по предплечью, Артур направился прочь, снимая с плеча винтовку и выбирая место для более удачного расположения.

— Где эти ублюдки? Марк, ты же видел их?! — осадив коня и подняв столб пыли, мужчина в потрепанной и местами порванной одежде привстал в седле и стал озираться по сторонам.

Он мог поклясться, что две точки зашли за поворот и должны были и дальше двигаться по этой дороге. Развилок не было, просматривался путь хорошо. Но они как сквозь землю провалились.

Лошади остальных подоспевших всадников столпились в кучу, натыкаясь друг на друга, но почти сразу разъехались в стороны.

— Они не могли уйти далеко, Тодд.

— У нас приказ найти их и прикончить. А не гадать насколько далеко они ушли, дегенерат!

— Гм.

Тот, кого назвали Тоддом дернул верхней губой, отчего его покрытое рытвинами лицо стало еще неприятнее. Шляпа, слетевшая с головы во время погони, болталась на спине. Он был зол. И становился сейчас еще злее из-за голода. Ведь банда уже усаживалась ужинать, когда в отдалении раздались выстрелы.

Сомнений где именно не было, так что Говард, змея ему в сапог, тут же послал узнать, что происходит. На ворчание Тодда о том, что видать парни там развлекаются, Орлсон рявкнул: «Немедля!», и спорить дальше не имело смысла.

Вымораживало то, что в котле заманчиво булькало свежеприготовленное рагу, а их заставляли идти и проверять не пристрелил ли кто из назначенных на охрану придурков выродка-шерифа. Когда еще бы удалось так вкусно поесть и отдохнуть? В последнее время они то и дело быстро срывались с места, заметая следы.

Однако, при всем этом, Тодд не ожидал обнаружить мертвецов и пропажу пленника. Это пугало и бесило одновременно. Помимо осознания, что Говард спустит с них шкуру, если шериф Кейптауна действительно удрал, Тодд скорбел, смотря на труп Кита. Ему было плевать на Барри и Митчелла, но вот с МакКалфином они были почти земляками. Он сам прибыл из Туманного Альбиона и частенько играл с языкатым ублюдком в карты, пил и ходил по бабам. В конце концов, спокойно прикрывать спину он мог доверить только Киту.

— Что гм?! Митчелл, Бари и Кит мертвы! А та сука с значком пропала! Клянусь, я засуну этому шерифу звезду в его же задницу!

— Ну… Кхм.

— Что?!

— Без Кита станет спокойней. Как ни крути, а гребаный шотландец был той еще занозой в заднице. Получил за свой язык поди.

— Ты что-то имеешь против шотландцев? — направив лошадь к Марку и тесня его, Тодд хищно оскалился, смотря тому в глаза.

Такие как Марк появлялись и уходили. Исчезали в пыли прерий, заканчивали свою жизнь в петле или с пулей во лбу. Мало кто возвращался к мирной жизни и доживал свой век. А он, Тодд Палмер, держался с бандой Тони уже не один год.

— Ладно-ладно, уймись, — пожав плечами, Марк хмыкнул и почесал заросший подбородок.

Ему действительно было плевать на все, кроме денег. Он и правда планировал накопить деньжат и дать деру из этой шайки-лейки. Без Тони все стало другим. Слишком много правил. Слишком много контроля со стороны этого толстобрюхого Говарда.

Марку не хватало былой свободы, да в конце концов когда-то он был ковбоем и всегда сможет вернуться к перегону скота, пока есть еще где это делать.

— Вот и закрой хавальник, щенок. Ладно, парни, найдем этих ублюдков и прикончим к чертовой матери! Эти суки где-то рядом, носом чую…

Чутье у Тодда действительно было. Он прошел войну с южанами, выжил в битве за Вирджинию и Ред-Ривере. Он гнал конфедератов до Мексики, получил три ранения, но остался на своих двоих и при руках. Ноющие в непогоду суставы были мелочью, чай ему уже не двадцать, а давно перевалило за сорок.

Тодд замер, прислушиваясь. Помимо конского ржания и переговоров напарников, было что-то еще. Чувство, точно на тебя смотрят через прицел. Этого он ни с чем не мог спутать.

— Эй, Тодд, давай дальше по склону, может там…

— Т-с! — приподняв свободную руку и покачав указательным пальцем в воздухе, бандит вновь испытал это липкое, гадкое ощущение.

Первый раз такое с ним было именно в Ред-Ривере, когда пришлось отступать под натиском южан в Мансфилде. Ублюдочные конфедераты положили едва ли не всех, и один из этих зажравшихся козлов (держащих плантации и попивающий виски на диване, как всегда представлялось Тодду) взял его на мушку.

Три выстрела. Два попадания.

Он бежал. Бежал, падал. А в него стреляли, как в собаку. Смотря в спину. Изучая, как насекомое.

Вот и сейчас это чувство возвращалось. Чувство, что на него смотрят через прицел и…

— Они где-то здесь.

— Тодд, да брось…

— Тихо, я знаю, что говорю! Я, блять, войну прошел, пока вы ссались по углам на своих фермах! Они зде-е-сь… Определенно здесь. Меня не обманешь, блять… — склонив голову на бок, Тодд прикусил кончик языка. Лошадь под ним недовольно дернулась, ей передавалась нервозность хозяина. — Эй, Малыш? Сходи-ка проверь что там….

Окликнув парнишку, Тодд прищурился и кивнул в сторону небольшой рощи.

— Да зачем…

— Пошел, парень, или тебе особое приглашение надо в виде свинца?!

Спешиваясь, Сид насупился, но взял себя в руки. Он вступил в банду не так давно, вернее прибился к ней незадолго до кончины Тони.

Сид с детства мечтал о жизни настоящего баунти-хантера*. Мечтал, что станет самым быстрым и метким стрелком Запада, и не думал о том, что эти времена практически ушли, канув в лету. Еще мальчишкой представляя, что две толстые короткие палки — это его револьверы, он старался выхватывать их из карманов штанов, как можно быстрее. Но когда отца-ковбоя убили в салунной драке, а мать спилась, Сид попал на улицу и жизнь представилась совсем иначе. А вместе с этим изменились и мечты. С тех пор он видел себя грозой всего Запада; тем, кого будут бояться и уважать, а в салуне — замолкать и уступать место, при его появлении!

Так что с первой встречи Тони «Пуля в зубах» стал его героем, и Сид не мог не навязаться к нему в банду. Тони казался идеалом, ему хотелось подражать. Однако парню было обидно, что из-за шестнадцатилетнего возраста Тони прозвал его Малышом и самая грязная работа всегда поручалось именно ему: почистить коней, убрать говно после них, очистить рыбу, заняться стиркой, стоять на стреме и прикрывать остальных во время грабежа. А ведь Сид неплохо стрелял и мог за себя постоять! И воровать мог, быстро и ловко.

Смерть Тони и приход Говарда казалось давали ему шанс проявить себя. Вот только остатки банды, которые не разбежались и не болтались в петле, относились к нему, как и раньше. Все дерьмо вновь доставалось ему.

Ступая к кустарнику, Сид сглотнул. Как бы он себя ни позиционировал, а уверенность таяла с каждым шагом.

Однако сзади стояли мужчины, и Сид понимал, что если он сейчас откажется, то его точно посчитают ссыклом, да еще и пристрелить могут.

Вынув кольт и сняв с предохранителя, парень выставил его перед собой и сделал несколько шагов к кустам. Под сбитыми сапогами хрустнула палка. Глаза Сида в панике забегали по веткам, стволам деревьев и земле.

— Э-э-э… Тодд? — обернувшись назад, Сид сглотнул и постарался придать уверенности своему голосу, — Там нет ничего!

— Парень, ты издеваешься? Я тебе куда сказал пойти?!

— Я серьёзно! Тут ничего… Только ветки!

— Иди в эти сраные кусты и проверь, — многозначительно положив на колени дробовик, бандит выжидающе уставился на парня. — Сид, я не повторяю дважды.

В этот момент просвистела пуля, и один из пятерых всадников свалился на землю, прижимая руку к груди. Лошади вздрогнули и взволновано затоптались на месте, вскидывая головы.

— В лес! — быстро отдав приказ и обуздав своего коня, Тодд рванул за деревья, — Я же сказал они здесь! Найти их!

Второй выстрел не достиг цели, как третий и четвертый. Щепки от дерева, в которое попала последняя выпущенная из винчестера пуля, долетели Палмеру до щеки. Он оскалился и принялся стрелять в том направлении, где приблизительно представлял местонахождение стрелка. Но занервничавшая лошадь то пыталась привстать на дыбы, то пятилась от назад. Оставаясь в седле Тодд становился отличной мишенью, и он понимал это.

— Марк! Марк?! — спрыгнув с коня, мужчина упал на землю и прополз по ней к небольшому оврагу, пытаясь выхватить взглядом разбежавшихся напарников, — Ты там жив?

Над головой просвистела еще одна пуля.

— Да! Черт! Эта сука палит в меня… Ты его видишь?!

Палмер снял с головы шляпу и, придерживая её за край полы, приподнял над собой. Мужчина ждал, что она дернется в пальцах от попадания, что поможет определить более точное расположение стрелка, а по громкости выстрела еще и примерное расстояние до него, но все было тихо. Либо сукин сын оказался умным, либо перезаряжался.

— Эй! Ты! Слышишь, стрелок херов?! –громко крикнув, Тодд вернул шляпу на голову и, выбравшись из укрытия, перебежал ближе, прижимаясь спиной к стволу ели.

Кивнув маячившему Бейли в стороне, он сплюнул на землю и громко шмыгнул носом.

— Думаешь, у тебя выйдет, а? Один ствол против семерых, счастливчик?! Знаешь, что тебя ждет?! Так я расскажу! Хочешь послушать счастливчик, а?!

Но Артура уже не было в той стороне. Он слышал каждое слово и подмечал глупую ложь, которой его пытались запугать: успел разглядеть, что всадников было не семь, а пять, одного из которых охотник уже отправил на тот свет.

Даже пинкертонцы врали убедительнее. Правда они подкрепляли свои слова заложниками и не вели переговоров, просто не оставляя шансов.

Осторожно передвигаясь от дерева к дереву, Морган обходил бандитов полукругом и направлялся к самому дальнему. Сгущающиеся сумерки были на руку — один из головорезов прошел мимо него, хоть и озирался чуть ли не на триста шестьдесят градусов.

Убрав винтовку за спину, Морган достал револьвер и выскользнул секунда в секунду, чтобы попасть в слепую зону молодого парня. Мгновение оказалось настолько удачным, что стрелять и тем самым выдавать свое местоположение не потребовалось. Перехватив мальчишку за подбородок Артур свернул ему шею. Позвонки хрустнули, и парень обмяк, не успев ни вскрикнуть, ни выстрелить. Возможно, в иной ситуации его и было бы жаль, но человек сам выбрал свою судьбу.

Морган собирался тихо опустить тело на землю и двинуться к следующему, но сухая ветка треснула под ногой, выдавая его присутствие:

— Он здесь! Тодд, он здесь!

Звуки выстрелов разнеслись по лесу.

Закрываясь телом парня как щитом, Артур стрелял в ответ. Заметивший его бандит орал, подзывая напарников и прячась за стволом толстого дуба, пока его дружки перебегали ближе.

Понимая, что нельзя позволить подобраться к себе близко всем троим, охотник бросил изрешеченное тело и стал отходить глубже в лес, петляя и стреляя назад, чтобы задержать преследование.

Одному из бандитов не повезло: пуля прошила плечо, а вторая пробила легкое.

Подстреленный упал на спину и вытянул в немой мольбе руку к укрывшемуся за камнем Тодду. Агония продлилась недолго, глаза так и застыли на скалящимся лице Палмера.

— Что б тебя… Бэйл… — чертыхнувшись, Тодд перезарядил дробовик, — Эй, слышь, счастливчик? Ты лучше оружие на землю брось и выходи. Поговорим, перетрем дельце, а?

— Тодд! Что за…

— Рот закрой, я говорю!

Спрятавшись за очередное дерево, Артур, тяжело дыша, перезарядил кольт последними патронами. Их осталось три. Подхватив лежавший рядом камень, охотник бросил его в сторону, как можно дальше от себя. Нужно было разобраться с оставшимися по-отдельности.

Отреагировав на звук и взяв на прицел дальние кусты с небольшой грядой валунов, Тодд кивнул Марку. Последний двинулся вперед, заходя справа от предположительного местонахождения Моргана.

— Так вот… — возвращаясь к разговору, Палмер четко фиксировал любое движение. Его план был до одури прост: отвлечь огонь и внимание на Марка и пристрелить меткого выродка, как только он покажется. — Хочешь подзаработать, счастливчик? Выходи и отдай нам шерифскую шавку. Я знаю, что он сейчас валяется где-то здесь, и его кольт молчит. Эта тварь не стоит твоей жизни, счастливчик!

Марк передвигался в полуприсяди, бормоча про себя ругательства на балагурство Тодда. Достигнув края кустарника и замерев на секунду, он вытянул из-под ворота рубашки крестик и поцеловал его, готовясь застать стрелка врасплох. Несмотря на то, что он давно промышлял разбоем, обращаться к Богу за защитой своей шкуры не казалось кощунством.

— Говард хорошо заплатит тебе. Ты же хочешь денег? Все хотят денег. Выходи, и я даю слово, что ни одна пуля в тебя не полетит!

«Ну да, заплатит он, как же… Но вот кое-кто точно заплатит…» — усмехнувшись, Марк продвинулся еще дальше и сжал кольт в руке, делая рывок за кусты.

— Ну так что, счастливчик? Подумай, хороший куш за тушу одного законника! Ну кто он тебе? Эта пинкенторская блядь, — выглянув из укрытия и увидев, что Марк уже добрался до нужной точки, Тодд чертыхнулся, поняв, почему не прозвучало ни единого выстрела.

Стрелок был уже где-то еще…

— Сукин сын, где же ты… — пробормотав, Марк двинулся в сторону пригорка.

Продвигаясь дальше с кольтом наготове, он спрятался за деревом и присев, выглянул. Справа что-то мелькнуло, и бандит прищурился. Чья-то… Тень? Фигура? Спина? Разбираться в гребанном полумраке леса становилось все сложнее.

— Кончай играть в прятки. Выходи сейчас и договоримся, — из голоса Палмера, разносившегося по лесу, уже испарилась фальшивая доброжелательность, — Не выходишь — значит все будет по-плохому. Слышал про Эльмиру? * Она покажется тебе раем, счастливчик. Арх!

Два выстрела, раздавшихся там, где бандит и предполагал, развеяли его сомнения, как и вскрик Тодда. Но до напарника сейчас не было дела.

Быстро кинувшись к застигнутому врасплох стрелку, Марк не успел понять в последнюю секунду — отвернулся ли от него Бог или удача в целом? Выстрел в Артура вышел холостым.

Но это была не осечка, а собственная глупость. Огреха из-за сантиментов.

Старый кольт, доставшийся Марку от отца и хранивший светлую память о нем, не был снабжен предохранителем, и шестое гнездо под курком всегда пустовало. Точнее, чтобы случайно не выстрелить себе в ногу во время езды на лошади, Марк вставлял в него смятую однодолларовую купюру. Сраная бумажка с Вашингтоном и спасла Моргану жизнь. Но не должна была забрать второю.

Без промедления Марк прыгнул вперед и, перехватив кольт за дуло, ударил Артура рукоятью по лицу. Дезориентация позволила бандиту выбить из рук мужчины оружие, но ответный удар заставил выпустить и свой, бесполезный сейчас, револьвер.

Все происходило настолько быстро, что Моргану оставалось лишь защищаться. Марк перешел на кулачный бой и наносил удары один за одним, не давая ему передышки. В чем в чем, а в этом он был хорош благодаря тренировкам дядюшки, сбежавшего с каторги за разбои.

Умудрившись увернуться от очередного замаха, Артур постарался отбежать в сторону, чтобы снять со спины Винчестер и покончить с последним из уже осточертевшей шайки. Но Марк рванул за ним и схватился за винтовку, дергая ее в сторону и заставляя охотника врезаться в дерево.

Стиснув зубы, Артур оттолкнулся в противоположную сторону и сразу пригнулся, уходя от нового удара. Он уставал, дышать становилось сложнее, как и отражать непрекращающуюся атаку, без возможности забрать себе преимущество.

Отбив два неудачных удара мужчины, Марк пнул его в колено и оттолкнул от себя с тем, чтобы выхватить нож и снова наброситься на стрелка. «Счастливчик» начинал сдавать, это чувствовалось и придавало больше сил и уверенности в победе.

— Сдохни тварь! — нож полоснул воздух, почти задев мужчину.

Сделав несколько отвлекающих выпадов, Марк подобрался для нового рывка и столкнулся с Морганом, сбивая его с ног.

Упав боком на торчащий из земли сук, Артур выгнулся и зашипел. Но это было самой меньшей из его проблем. Буквально чудом он успел перехватить руки бандита, стремящиеся вонзить нож ему в грудь, и теперь прикладывал все силы, чтобы удержать и отвести лезвие в сторону.

Марк фиксировал его коленями и не позволял столкнуть или перекатиться в сторону, продолжая всем телом давить на рукоять. Руки Артура тряслись, мышцы начинало сводить. Слабость так невовремя распространялась миллиметр за миллиметром, что даже адреналин уже ничего не мог с ней сделать. Легкие сдавливало изнутри.

Острие подрагивало, то опускаясь ниже к груди, то приподнимаясь вверх от нее. Но чем дольше длилось противостояние, тем больше лезвие приближалось к Моргану.

— Птх… С-с-ука… Сдохни! Сдохни уже! — беснуясь Марк налег на рукоять еще сильнее. Острие укололо кожу, вот-вот готовясь вонзиться в охотника, точно нож в масло.

Артур оскалился, задерживая дыхание и судорожно пытаясь решить, что же ему делать. Он не мог ни отпустить руки противника, ни отвлечь, ни сбить его. Даже для удара головой этот ублюдок был слишком высоко. Он мог только повлиять на то, под каким углом в него войдет нож. Черт возьми!

— Хе-хе… Вс-с-се, да? Сдаеш-ш-шь? — зеркально оскалившись, но в злорадной улыбке, Марк дернулся вперед, чтобы наконец закончить фарс и всадить нож ублюдку в грудь по самую рукоять.

Но внезапный выстрел прервал его шипение. В удивлении глаза застыли на стрелке, давление стало спадать. Из круглого отверстия во лбу потеклатемная струйка крови.

Марк наклонился чуть вбок, выпуская нож из пальцев, и Артур ускорил его падение, на исходе сил спихивая с себя. Джеймс, скрытый до этого момента от глаз Моргана спиной бандита, придерживался за дерево. Подобранный у одного из убитых кольт подрагивал в его руке. Над дулом рассеивался легкий дымок.

Не в силах оставаться в стороне, хоть и осознавая необходимость этого, он понимал, что Артур один и ему может понадобиться помощь.

Было сложно добраться до места перестрелки так, чтобы не попасться никому на глаза и не словить шальную пулю. Не имея ничего в руках кроме ножа, шерифу повезло наткнуться на труп мальчишки и разжиться кольтом. Когда звуки стрельбы затихли, Джеймс постарался ускориться. Что если… Морган был мертв? Или ранен?

Фостеру хотелось побежать вперед, но вместо этого он цеплялся за стволы деревьев, едва передвигая ноги. Голова раскалывалась, перед глазами все темнело и кружилось. Из-за тошноты один раз ему пришлось остановиться и потратить две минуты, выблевывая желчь.

Но он дошел. И, как оказалось, вовремя.

Встречаясь взглядом с Артуром, шериф оттолкнулся от дерева. Ему пришлось потратить с четверть минуты, чтобы прицелиться и попасть точно в бандита, не ранив при этом Моргана.

— Теперь мы… кхм… квиты? — сипло прохрипев и сделав нетвердый шаг вперед, Джеймс едва успел улыбнуться.

Внезапный удар в спину швырнул его вперед на землю.

Подкравшийся сзади Тодд бросил быстрый взгляд на шерифа, валяющегося подобно недобитому конфедерату. Беспокоиться о том, что он поднимется, не приходилось. Не то, что этот чертов стрелок, отправивший на свет всю компанию Палмера. Но не его самого, поскольку выпущенная Артуром пуля задела мышцу вскользь, не нанося серьезных повреждений. Только боль и красное пятно на светло-коричневом рукаве потрепанного плаща.

Артур подорвался с земли и сел, направив на Тодда винтовку, довольно-таки быстро сдернутую за ремень через плечо.

— А-а-а! — озвучив саркастично и отрывисто, бандит наставил на Джеймса ствол дробовика, — Я бы не советовал.

Качнув головой, мужчина со злорадством посмотрел Моргану в глаза. Преимущество было явно не на его стороне.

— Брось ее. Давай-давай, не заставляй меня повторять дважды.

Дожидаясь пока Артур отшвырнет винчестер подальше, Тодд растянул губы в мерзкой улыбке.

Джеймс слабо зашевелился на земле. Мутный взгляд скользнул по Моргану, но не продержался на нем и трех секунд: от удара о землю ребра полыхали огнем, дыхание сбилось, сознание постепенно угасало. Кольт лежал совсем рядом, и Фостер с огромным усилием, стараясь не делать резких движений, потянулся к нему рукой. Но это не осталось незамеченным.

Сиплый болезненный хрип вырвался из губ, как только Тодд наступил на его пальцы и, перенеся вес своего тела на ногу, надавил ещё сильнее. Шериф содрогнулся от новой вспышки боли. Он заскрежетал зубами, совершая скудную попытку дернуть рукой и высвободиться.

Но Тодд, не особо реагируя, приставил дуло дробовика к затылку Фостера, вынуждая того уткнуться лицом в землю, и вернул взгляд к Артуру:

— Зря ты не согласился на мое предложение. Хотя… Ты же не поверил моим словам, правда? — он прицокнул языком, — Так или иначе счастливчиком тебя теперь не назовешь. Как и этого «Басса Ривза»*. Гляди, никак не угомонится, а…

Убрав ногу с руки Джеймса и пнув в бок так, что мужчина не сдержал сиплого вскрика, Палмер с явным удовольствием замахнулся и в довершение ударил его прикладом по голове, уже точно лишая сознания. Убивать Фостера он не собирался, поскольку планировал доставить его к Говарду и получить свои сто пятьдесят, а то и двести баксов. А вот этого второго следовало отправить на тот свет. Предварительно как следует унизив.

— Теперь ты, — заметив что-то в глазах Моргана, бросившего быстрый взгляд на шерифа, Тодд демонстративно сплюнул на последнего, а затем переступил через него, — На колени, счастливчик. Руки за голову.

Когда стрелок встал на колени и завел руки за голову, бандит сократил между ними расстояние. Дуло дробовика уперлось Артуру в лоб.

— Кит бы предложил обоссать тебя и пристрелить. Но я, так и быть, проявлю милосердие.

Смотря в глаза помощнику шерифа (как думал он), Тодд провел дулом от лба мужчины к виску, ткнув в него и заставив Моргана качнуть головой. Вспышка злости на его лице порадовала, но следовало закругляться.

— Последнее слово? — неторопливо зайдя Артуру за спину, бандит легким тычком дробовика в затылок вынудил его наклонить голову вперед, — Что, нет? Ну как знаешь, счастливчик.

Палмер потянул ещё пару секунд, наслаждаясь ощущением власти над чужой жизнью. А затем нажал на курок.

Щелк. Ничего не произошло.

Артур, закрывший в последние секунды глаза, резко распахнул их. Все чувства обострились. Вдохнув, он ощутил, как свеж лесной воздух. Как колени приминают землю.

Как мгновение застыло, давая ему шанс, который нельзя упускать.

Резко перехватив ствол, Артур со всей силы дернул за него вперед. Тодд, так до конца и не поняв, что пошло не так, перелетел через спину охотника и кубарем покатился в овраг. Скатываясь, он выпустил дробовик, но его тут же подхватил Морган, бросившийся следом за бандитом. На счету была каждая секунда.

Набросившись на Тодда, не успевающего до конца подняться, Артур сшиб его с ног и постарался удушить, пережимая кадык дулом дробовика.

— Анх… с-сук… — пытаясь скинуть с себя мужчину, Тодд одной рукой перехватил оружие, а второй стал метить локтем Моргану в бок. Но тот продолжал давить.

Один удар, второй, третий. Блокировать их не получалось, прилив сил сходил на «нет» и удерживать Палмера становилось все сложнее. В какой-то момент Тодд сумел попасть так сильно, что руки Артура ослабли, и бандит вырвался.

Скинув Моргана, он развернулся и набросился на него, хватая за грудки и занося кулак для удара. Челюсть и скула охотника вспыхнули болью. Во рту появился привкус крови.

— Кусок дерьма! Задушить меня думал?! Я тебя… Аргх… Выпотрошу, как овцу!

Сжимая воротник стрелка, англичанин старался не обращать внимание на растекающуюся по руке боль от ранения. Палмер не понимал, как не уследил за тем, что в дробовике закончились патроны? Неужели выпустил все пять? Ведь должен был оставаться, как минимум, один! А теперь, из-за глупейшего прокола этот мудозвон до сих пор был жив и еще пытался его задушить! Но ничего, не выстрелом, так кулаком он превратит морду «счастливчика» в кашу из костей!

Кое-как сумев отвести кулак бандита в сторону на третьем ударе, Артур воспользовался тем, что Тодд склонился ближе и ударил его лбом в переносицу.

— А-а-а-а! Нх! Уебок! — взвыв, мужчина отклонился, и Морган вновь столкнул его на землю, наваливаясь сверху.

Почти сразу взвившись и постаравшись скинуть с себя стрелка, Палмер проехался подбородком по траве. Земля с примесью песка попала на зубы и заскрипела. Чужое тело давило все сильнее, не позволяя высвободиться. Рывком высвободив из хватки мужчины свое запястье, не давая заломить руку, Тодд постарался ударить его затылком, но потерпел неудачу.

— Грр….Ссс.ука!

В какой-то момент бандит пропустил рывок противника: руки Артура обхватили его шею в удушающий захват и вот тут-то Палмер запаниковал. Он слишком хорошо знал этот прием — сам не раз использовал.

Захрипев, Тодд вцепился в запястье Моргана. В висках шумело. Одна рука стрелка стояла, как железный прут, поперек горла, а ладонь второй давила на затылок, тем самым вдавливая кадык сильнее. Воздуха стремительно начинало не хватать, и мужчина задергался разъяреннее, привставая с земли на колени вместе с противником. Но сделал лишь себе хуже. Поясницу пронзила вспышка боли — упершееся в нее колено Артура вынудило прогнуться в спине, лишая возможности для маневра. Заскользив пальцами по руке стрелка, царапая кожу сломанными и местами обгрызенными ногтями в попытке ослабить давление, Палмер другой рукой старался достать его хоть как-то: схватить за волосы, ткнуть пальцев в глаз, зацепиться за щеку и рвануть. Но у него не получалось.

Задыхаясь, Тодд вспомнил о револьвере и лихорадочно зашарил рукой по кобуре, отстегивая кожаную петлю, фиксирующую оружие. Первый выстрел практически в никуда оглушил и его самого и Артура, но хватка в секунды после выстрела чуть ослабилась, дав возможность сглотнуть и сделать кроткий вдох.

— Нххх! — слыша звон в ушах и хрипя, уже целенаправленнее заведя руку с оружием за свою голову, Палмер вновь нажал на курок.

Полный барабан защелкал без остановки. Несколько раз пули просвистели в опасной близости от головы Артура, но бандит толком не мог прицелиться и поэтому промазывал. Он задыхался, а это дезориентировало достаточно сильно.

Однако и Морган был уже на пределе сил.

Напрягаясь всем телом и продолжая вырываться, Тодд внезапно ощутил, что душащая его хватка стала ослабевать. Он явно чувствовал зарождающуюся дрожь в руках стрелка, а значит… у него появился шанс! Собравшись с силами, бандит максимально завел руку за свое правое плечо и выстрелил туда, где должна была быть голова противника.

Громкий звук в очередной раз ударил по барабанным перепонкам, запах пороха въелся в кожу и забился в легкие, но тут же дышать стало легче. Руки охотника разжались, и Тодд закашлялся, поперхнувшись глотком воздуха. Но пуля не попала в намеченную цель. В агонии удушения Палмер не почувствовал, как Морган отклонился совсем в бок, выходя из-под траектории ее полета. И поэтому перехват стрелка за кольт и последующий рывок оружия в сторону стал для бандита полнейшей неожиданностью. Хрустнула кость, и резкая вспышка боли окатила руку заоравшего Тодда.

Указательный палец был сломан и вывернут под неестественным углом в противоположную от ладони сторону. Из глаз бандита невольно брызнули слезы. Прижав правую руку к груди, он зашарил взглядом по земле в поисках оружия, которого, блять, не было. Куда улетел кольт Палмер, естественно, не видел, как не видел и Морган, едва не упавший по инерции на спину при рывке.

Бой, казалось, решался в пользу охотника, но все же с Тоддом стоило закончить как можно скорее. Даже со сломанным пальцем и без оружия он все еще представлял для Артура смертельную угрозу. Морган чувствовал, что силы на исходе, а держаться на одной злости и адреналине он дольше не сможет. В груди кололо. Дышать стало совсем тяжело — ослабленные туберкулезом легкие просто не справлялись. Еще немного и он мог начать задыхаться, сваливаясь к ногам бандита без возможности сопротивляться.

Покачиваясь, Тодд начал подниматься с колен. Безумный взгляд, преисполненный ярости и ненависти, впился в Артура, также подбирающегося с земли.

— Ты заплатишь… Сейчас заплатишь… — облизнув губы, Палмер откинул полу плаща и потянулся левой рукой к ремню за поясницей.

Только благодаря тому, что он стоял полу боком, Артуру удалось заметить, что тянется он к рукояти ножа, блеснувшей в лунном свете.

Сейчас или уже никогда.

Ринувшись к бандиту, Артур опередил его всего на пару секунд. Выхватив нож буквально из руки, Морган всадил его прямо в спину противника. Тодд взвыл, дернувшись от пронзающей боли, забывая про сломанный палец. Лезвие с трудом вышло из тела, а затем вонзилось ещё раз.

Палмер свалился на землю, и Артур упал вместе с ним, продолжая наносить ему один колотый удар за другим. На этом силы окончательно иссякли, и в последний раз Морган не смог вогнать лезвие в красный от крови плащ и до середины.

Тодд не издавал больше ни звука, застыв с открытыми глазами и болезненно искривлённым ртом.

— Хах…хах…кхм… — оттолкнувшись от трупа, Артур упал на спину и дал себе пол минуты, чтобы хоть немного отдышаться и собрать волю в кулак. Лёгкие горели от притока воздуха, боль в груди разрасталась, но все это должно было пройти. Ему просто нужен отдых.

Перевернувшись на живот, охотник постарался подняться, но не смог. Тело настолько ослабло, что он еле заставил себя доползти до по-прежнему неподвижно лежащего Фостера и толкнуть его в плечо, переворачивая с бока на спину.Мокрый от испарины лоб упёрся ему в грудь. Пальцы слепо стали исследовать шею на наличие пульса.

— Жив… Отлично… — сдавленно выдохнув, Артур пробормотал себе под нос, и не надеясь, что Джеймс его услышит, — Держись, шериф… Сейчас поедем домой.

***

— Ну где-то он же должен быть…

Не обернувшись на голос Карла, Данко поджал губы и качнул головой. Достав пятую за последний час сигарету, мексиканец чиркнул спичкой по черному боку коробка. Но огонь не вспыхнул. Продолжая упорно и методично, раз за разом вести тонкой древесной палочкой с круглой головкой по шершавой поверхности, мужчина будто пытался уйти от реальности и ускорить время до момента волшебного появления Фостера. Но все было безрезультатно — пламя так и не появлялось, а мысли продолжали крутиться вокруг окоченевшего трупа шерифа. Раздраженно сломав спичку и бросив её в сторону, Данко скрестил руки на груди, чтобы ничего не ударить. Сомнений в то, что что-то случилось уже не оставалось. И это «что-то» было явно нехорошим. В Блэкстоуне Джеймс так и не появился, а значит, не доехал до него…

— А дома…?

— А? — прервав свои размышления, Кабрера вскинул голову и нахмурился.

— Дома ты проверял? Может он опять напился и валяется где-нибудь, в сарае? Как той весной, когда скучал по супруге, — облокотившись на деревянные перила участка, Карл посмотрел в землю.

То, что Фостер мог напиться до таких чертей, что потом ни в свой дом попасть не мог, ни калитку во двор открыть, для них не было новостью.

— Нет. Нет его там, — не став огрызаться даже на «возвышенное» упоминание Бриджит, первый помощник шерифа потерянно посмотрел на темное небо, усыпанное звездами, — И не было. Я вставил ему в дверь спичку еще вчера. Если хоть кто-то открыл — она была бы сломана.

Повисшее молчание давило. Редкие фонари кусками освещали опустевшую центральную улицу Кейптауна. Наконец прикурив сигарету, Данко подпер спиной стену и нервно затянулся.

Вдалеке лаяла собака. Ей вторила пастушья и еще пару щенков. Назойливый комар кружил у уха, а сверчки совсем рядом стрекотали без умолку. Все это делало ночь по-настоящему летней, спокойной и приятной. Впору было развести где-то костер, открыть бутылку виски и ударить по струнам гитары, задавая мотив, который мог бы подхватить Джеймс своей гармонью.

С горечью мексиканец в очередной раз осознал простую истину: миру было плевать на происходящее. Пока кто-то мог умирать в канаве, отчаянно цепляясь за жизнь или угасая с каждой секундой, другие спокойно занимались рутинными делами, ели, пели песни, спали или укладывались спать. От этого стало тошно вдвойне.

— Ты же не думаешь, что….

— Нет, блять, я ничего не думаю!

Рявкнув, Данко принялся стряхивать пепел, свалившийся с сигареты на нагрудный карман.

— Не ори на меня!

— Я не ору! Ты задаешь долбанные идиотские вопросы!

— Блять. Данко, он и мой друг, если ты забыл! И я, твою мать, тоже волнуюсь!

Сжав пальцы в кулак, Карл обвиняюще уставился на Кабрера, заставив его стушеваться и виновато отвести взгляд.

— Я не забываю… — обхватив сигарету губами вновь, Данко кашлянул, и она выпала из рта. — Блять…

Краем носка наступив и затушив окурок, мексиканец убрал руки в карман, не зная, чем их занять.

— У шлюх его не было. Я все бордели объездил. Даже те, в которые он не стал бы идти.

Протянув другу сигарету из своей пачки, Карл не знал, что ответить. У него тоже мысли были совсем не радужные. Но озвучивать их не хотелось.

— Может… Он поехал к Бриджит? Проведать Катрин…

— Ага. Ему прошлого раза не хватило. К тому же предупредил бы.

Отказавшись от сигареты, Данко сплюнул на землю и зло посмотрел в сторону. Его начинали раздражать сверчки и лающая псина.

Раздражать стало практически все. Нервы натянулись до предела, липкий страх сплетался с безысходностью. Как найти Фостера мужчина не представлял. Если его убили и решили спрятать труп, то каждый куст один хрен не перероешь. Они ничего не найдут, а звери рано или поздно сожрут останки. Даже хоронить будет нечего.

— К кому он еще мог пойти?

— Я не знаю, Карл. Он, вроде как с кем-то трахаться начал, но не знаю.

— Так может он и…

Может. Может быть. Данко очень хотелось, чтобы конкретно это «может быть» оказалось правдой. Ведь Фостер так ничего и не рассказал о своих похождения, стало быть и пропасть мог, не предупредив… И все же… На сутки еще может быть, но не на двое.

— Он не пропадал так надолго без предупреждения. Выдумал тогда хоть что-нибудь и не говорил бы, что к вечеру вернется.

— В таком случае нельзя просто сидеть сложа руки и ждать. Мы не можем бездействовать.

— Да ну? — хмыкнув, Кабрера не сдержал сарказма, — Не я весь день на жопе сидел в участке, а теперь ищу тупые объяснения, надеясь, что никуда не придётся выезжать на поиски.

— Ты сам мне велел оставаться в участке!

— Ладно. Ладно… И что ты предлагаешь? Давай попросим жителей Кейптауна отправиться на поиски шерифа в лес. Прям вижу Майлза и Стентона в нашей дружной компании. Неизвестно кого еще спасать придется: этих придурков из оврагов или нас от их глупости, — продолжая огрызаться, мексиканец потер переносицу.

— Ты преувеличиваешь, Данко. К тому же, если рассказать о случившемся, мужики согласятся помочь. Джеймс не говнюк, он многое сделал для Кейптауна.

Замолчав, Кабрера стал размышлять над предложением Карла. В нем была логика, но вдруг народ не согласится? Каждый фермер загружен работой с утра до ночи, простой лесопилки обернется большими убытками.

— Знаешь, я все равно думаю, что обойдется… — вздохнув, Карл почесал на шее комариный укус.

— Надеюсь. Завтра продолжим поиски. Мы найдем его. И уж поверь….

Коротко поддакивая, Карл слушал мексиканца в пол уха. В молчании становилось страшно, а Данко требовалось говорить, чтобы хоть как-то справляться с нервами.

Взгляд бездумно скользил по дороге, уводящей из города и уходящей в темноту. Донован собрался сходить в участок за виски, но внезапно замер.

— Может и правда поехать к Бриджит…?

— Стой.

— А?

— Погоди, — отмахнувшись рукой, Карл подался ближе к перилам и уставился в темноту.

— Что такое?

Проследив за взглядом Донована, Данко наконец заметил то, на что напарник так пристально смотрел. Силуэт всадника медленно двигался по дороге, постепенно становясь четче.

— Кто-то едет.

— Джеймс?

— Не могу разглядеть. Похоже, что…нет.

Однако они продолжали напряженно вглядываться в силуэт. И когда расстояние и освещение позволили увидеть, что на лошади едут двое, Данко и Карл сорвались с места.

Артур устало ехал на Кабале, придерживая впереди себя Джеймса, так до сих пор и не пришедшего в себя. Охотнику потребовалось минут сорок, чтобы более-менее набраться сил для дороги и найти коня, попутно отыскав свое оружие и шляпу в лесу. Благо ночь выдалась очень светлой, без единого облака, способного скрыть луну. Подобрав также пару револьверов, подумывая продать их в местном оружейном магазине, Морган остановился у дробовика Тодда и решил, что в случае пригодности оставит себе на память. Обчищать карманы бандитов мужчина не стал — все-таки возвращаться к мародерству не входило в его планы. Что-то убрав в седельную сумку, что-то закрепив на ней, Артур следующие десять минут посвятил тому, чтобы затащить Фостера на Кабала, и наконец-то выехать из леса.

— Твою мать! — подбегая к всаднику, Кабрера первым делом выцепил вид избитого Фостера.

Заплывший глаз, разбитые губы, синяки на лице и рассеченная бровь казалось такими мелочами, на фоне того, как безвольно качнулась его голова из стороны в сторону, кровью с затылка пачкая плечо охотника. Джеймс казалось не дышал. Казался мертвым. Внутри Данко все похолодело. Но… Если шериф был мертв, стал бы Морган его вот так придерживать, а не везти, закрепив на крупе лошади, как обычно поступали с трупами при отсутствии телеги?

Сглатывая ком в горле, Данко решился задать единственный терзающий его вопрос, глядя в глаза Артура:

— Он…?

— Ему нужен врач. И как можно быстрее.

Накативший было ужас схлынул прочь.

— Боже милостивый, что произошло?! — подоспевший следом за мексиканцем Карл, изумленно осмотрел как Фостера, так и Артура.

— Карл, не сейчас. Джеймсу срочно нужен врач! Буди мистера Гамильтона, а мы перенесем его в участок! — в порыве Данко потянулся, чтобы начать стаскивать Джеймса с Кабала, но Карл отдернул его за плечо и преградил собой подступ к шерифу.

— Куда?! Ты что не видишь в каком он состоянии? Где он в участке лежать будет, в камере?! — уловив проблеск понимания в глазах Кабрера, он торопливо махнул рукой, — Я за врачом. А вы везите его домой. Покажи дорогу!

— Ладно, хорошо… Давай быстрее! Мы будем ждать вас у Джеймса!

Торопясь и едва сдерживаясь от того, чтобы не перейти на бег, Данко вернулся к участку и отвязал свою кобылу от коновязи, вскакивая в седло. Артур же, перехватив Фостера поперек торса чуть удобнее, вымотано стукнул Кабала пятками по бокам и направил следом за лошадью мексиканца.

По бесконечному числу кидаемых на Джеймса взглядов и нервному перебиранию поводьев, Морган понимал, что Данко хотелось ускорить их передвижение. Он и сам хотел бы, но сделать этого они не могли. Последнее чего не хватало Джеймсу за сегодня — так это быть растрясенным на лошади. Отличная пара монет в копилку сотрясения.

— Что случилось? — чуть отойдя от первой стадии переживаний, Данко принялся за расспросы.

Он подметил чуть менее разукрашенный (по сравнению с шерифом) вид Артура, залегшую в чертах лица усталость и медлительность, но жалеть охотника не собирался. Он был безмерно благодарен Моргану за то, что тот, как минимум, нашел Фостера и привез домой, однако намеревался узнать о произошедшем все, что мог. И ответы ему нужны были сейчас же.

В противовес мексиканцу не слишком горя желанием пересказывать все от и до в мельчайших подробностях, Артур вдумчиво промычал, формулируя мысли с наибольшей краткостью. Он дико устал и желал скорее передать Джеймса в надежные руки, знающие как его поправить, а затем оказаться в кровати, предварительно обмыв лицо ледяной водой, чтобы хоть так снять ноющие ощущения от полученных ударов.

— Банда этого вашего Тони теперь, видимо, под руководством некого Говарда. Его ребята поймали шерифа и должно быть долго измывались над ним. Я не успел узнать от него много. Нашел в лесу с тремя бандитами. Они накинули ему петлю на шею и держали Норда у воды, дожидаясь, когда шериф соскользнет с седла. Не знаю сколько это длилось, но он был не слишком хорош, когда я его освободил. Мы поехали в Кейптаун и за нами началась погоня. Пришлось отбиваться. Он не ранен, но скорее всего получил сильное сотрясение. У него кружилась голова и тошнило, периодически терял сознание еще до встречи со второй шайкой. После встречи он в себя еще не приходил, но пульс есть.

— Malparido … — (исп. — сукин сын). Мы понимали, что переловили не всех, но черт… Чтобы собрать что-то из тех остатков…

Данко сожалел, что возвращение банды Тони подтвердилось Фостером. Но раз они пришли мстить и находились в окрестностях Кейптауна, нужно было незамедлительно связываться с федеральным маршалом. Обращаться за помощью к новому шерифу Блэкстоуна и разбираться своими силами они не могли. Не в этот раз. К тому же с заменой Квина толком еще никто не общался.

— Сколько их было?

— Трое с шерифом, затем еще пятеро. Мистер Фостер говорил о лагере где-то неподалеку, видимо последние были из него, но не факт, что за нами выехали все.

— Надо срочно писать маршалу… — проговорив больше себе, чем Моргану, Данко лихорадочно соображал, как схватить теперь уже Говарда и его ребят, — Черт, если они вернулись, то лагерь уже мог сорваться с места…

— М, — многозначительно протянув, Артур перевел оценивающий взгляд на помощника шерифа, — Они не вернулись.

— Никто?

— Никто.

— Хм, — посмотрев на охотника еще с четверть минуты, Данко нахмурился и, что-то обдумывая, ускорил свою кобылу.

Они свернули на тропу, ведущую к дому шерифа, и потонули в ночной темноте.

Артуру не слишком понравилось то, как замолчал мексиканец. Пусть в этом городе проблем у него еще не было, и законники относились к нему, как к простому жителю, но кто знал, чем это откровение может обернуться. С другой стороны, не сказать Данко о куче трупов в лесу Морган тоже не мог. Стоило еще ему и про убитую семью упомянуть. И надеяться, что повесить ее на охотника никому не взбредет в голову. По идее не должно было, но мало ли. Черт знает эти новые законы и установки маршалов.

— Я надеюсь, проблем из-за этого у меня не будет, мистер Кабрера? Мы не смогли бы уйти от погони, а они, совершенно точно, не оставили бы нас в покое.

— Вы оборонялись и спасли шерифа, мистер Морган. Не говоря о том, что урезали ряды опасной банды, которой нам еще предстоит заняться.

Чувство благодарности к Артуру было больше, чем Данко мог выразить. Не каждый бы решился пойти против троих бандитов, чтобы освободить пленника. Не говоря уже о повторной перестрелке. Иллюзию насчет того, что произошло в лесу мексиканец не строил. Но арестовывать Артура он не собирался, как и позволять этому случиться.

Морган кивнул, но в темноте этого было не видно.

— Я открою калитку и дом, — проинформировав, Кабрера пришпорил лошадь и, оказавшись у забора, спрыгнул на землю.

К моменту, когда Артур заехал с Джеймсом во двор, в доме шерифа уже появился свет. Данко открыл входную дверь по шире и подпер ее стулом.

— Давайте, мистер Морган. Я подхвачу. А после занесем его в дом.

Придерживая шерифа, Артур помог мексиканцу перекинуть ногу Джеймса через шею Кабала и приготовился аккуратно спускать мужчину вниз. Но тут неожиданно Фостер дернулся в его руках.

Приоткрыв не заплывший глаз на пару секунд, он надсадно застонал от боли, пронзившей с головы до пят. Тело напряглось и дрогнуло, словно Джеймс собирался сделать какое-то движение.

Пальцы слабо дернулись в поисках чего-то, и затылок Фостера вновь проехался по плечу Моргана.

— Джеймс? Джеймс! Ты слышишь меня?! — подхватив друга под колени, Данко готов был орать другу на ухо, лишь бы тот услышал и ответил ему, не отключаясь снова.

В голове взорвались фейерверки от мысли, что он пришел в себя, он точно жив!

— Гд…

— Все в порядке, ты в безопасности! Сейчас мы перенесем тебя, потерпи.

— М… — запрокидывая голову на плече охотника, Фостер поймал взглядом темный край шляпы и яркие звезды за ней. А затем вновь отключился.

***

Переложив Фостера на постель, Данко раздраженно посмотрел в окно. Где же, черт возьми, носит Донована и Гамильтона? Почему так долго?! Не могло же им так не повезти, что единственный врач, больше походивший на высушенную мумию, чем на человека, решил окочуриться именно этой ночью?

Артур положил ладонь на лоб шерифа, отмечая жар, а затем поправил на себе шляпу.

— Не забудьте сказать доктору про сильное головокружение и тошноту.

— Вы уходите?

— Да… Я сделал уже все, что мог.

Данко поджал губы. Ему не очень хотелось дожидаться напарника со врачом в одиночестве. Но сказать это прямо мексиканец не мог.

— Спасибо, мистер Морган за… Кхм, за то, что спасли его. Не прошли мимо, — вытянув руку в знак благодарности, Данко крепко пожал ладонь Моргана, — Точно не хотите дождаться врача? Вас тоже было бы неплохо осмотреть.

Артур усмехнулся и с некоторым сожалением бросил взгляд на избитого Джеймса.

— По сравнению с шерифом у меня лишь пара царапин. Да и… мне еще кроликов разделывать.

Кабрера удивленно вскинул бровь, а затем тоже усмехнулся.

Да уж… Жизнь определенно шла своим чередом.

Комментарий к Chapter 12. Too old to die young now.

* Баунти-хантер – охотник за головами, т.е. человек, за денежное вознаграждение занимающийся розыском и поимкой/убийством беглых преступников и дезертиров, а также лиц, подозреваемых в совершении преступлений и не явившихся на судебное заседание в назначенное время во времена Дикого Запада.

* Эльмира - северный лагерь для военнопленных (6 июля 1864 - 11 июля 1865) в штате Нью-Йорк.

* Басс Ривз (1838-1910) - темнокожий служитель закона по прозвищу “Невидимый маршал”, гроза преступников Дикого Запада. Прославился кровожадностью и дерзостью в отношении бандитов, а также тем, что за 32 года работы маршалом, Басс Ривз не получил ни одного ранения и произвёл около 3,000 арестов.

В виду того, что на дворе нашего повествования 1903 год - еще жив и вероятно работает.

========== Chapter 13. The Devil’s gonna come when the sun goes down. ==========

Носок сапога уперся в крылечную доску, спина нашла опору в дощатой стене. Последующий вдох полной грудью помог хоть немного расслабиться и согласиться с необходимостью перерыва в дежурстве.

Первые крупные капли ударились о чуть просевшую с годами ступеньку и расплескались темными кляксами. Местами поросшая травой дорожка к крыльцу становилась темнее с каждой секундой. Шум дождя нарастал, а принесенная им коварная прохлада обступала со всех сторон, но не проникала под одежду, сохраняющую крохи тепла. Хотя, ему стоило захватить с собой жилетку.

Определенно стоило.

Но возвращаться в дом пока не хотелось.

Тяжело вздохнув, Данко резко поднял голову на неожиданный раскат грома. Запах дождя плавно заполнял легкие: непередаваемая свежесть мокрой травы, прибитая водой дорожная пыль, намоченная древесина крыльца, крыши, стен дома, усилившийся хвойный аромат растущей совсем рядом ели.

Кейптаун замер, как пойманный в сети зверь. Не было слышно кудахтанья куриц, возмущения откормленных гусей, лая собак. Не раздавалось даже ржания лошадей.

Нечто неуловимое витало в воздухе и, не случись всех этих гребаных событий за последние дни, можно было бы посидеть на ступенях с кружкой кофе и насладиться тишиной. Шелестом дождя. Мерными ударами капель о землю и крышу. Всем тем, что расслабляло в такую погоду, вводило в полусонное состояние и на мгновения лишало концентрации.

Кабрера сглотнул и закрыл глаза, но долго стоять вот так просто не было сил. Ни физических, ни моральных.

Как бы ни был приятен горный воздух.

Как бы ни хотелось забыться в шуме капель, нарастающих раскатах грома, редком чириканье испуганных птиц.

Чертыхнувшись, мексиканец достал портсигар и выбив одну сигарету, чиркнул спичкой.

Вспышка молнии разрезала тяжелое свинцовое небо. Поднялся ветер. Крона высокой толстой ели задергалась из стороны в сторону. Капли забарабанили по крыше с удвоенной силой. Водная сетка накрыла местность, стремительно лишая четких очертаний забора и домов. Гроза наступала, усиливалась. Скручивалась невидимым спрутом над десятками крыш домов и сараев, ерошила сочную высокую траву, неумолимо настигала зазевавшихся глупцов на своем пути. Громыхала, рокотала так, словно наелась железных доспехов, и они двигались в её желудке, сталкиваясь друг с другом со звучным скрежетом.

Деревянные дверцы салуна плотно схлопнулись, напоминая пасть аллигатора - кто-то отчаянно спешил домой по центральной улице, согнувшись почти в три погибели, смешно мельтеша руками, чавкая ногами в грязи, ругаясь. Будь то женщина, то подолы ее платья мгновенно покрылись коричнево-черной жижей как бы она не спешила и не ахала.

Интересно, а чем занята Рут?

Быстро промелькнувшая мысль о миссис Хемпс вызвала подобие улыбки на лице мексиканца. Воображение нарисовало съехавший с плеча рукав платья, чуть растрепанные волосы с парой соломинок в локонах, тонкие руки и пальчики, держащие подол платья; босые ножки и такие очаровательно-трогательные щиколотки, выглядывающие из-под юбки в момент, когда его крошка Рут побежит под навес от дождя…

Внезапно заголосивший старый петух подслеповатой старушки Хлои Барнс, соседки, прервал накатившие размышления. Тряхнув головой, Данко затянулся сигаретным дымом. Не те мысли захватили его голову. Тем более, что вот-вот старушка Барнс повторит ритуал каждого гребаного буйства природы и точно разрушит своей скрюченной фигурой призрачный образ Рут: выйдет из дома через пол минуты, пошаркает к курятнику, не обращая внимания на дождь, льющий как из ведра, и заговорит с хохлатым мистером Тимом. Сраным петухом, орущим не своим голосом так, словно его ежедневно кастрируют, а яйца вновь и вновь отрастают для бесконечной пытки.

— Мистер Тимми… Где вы, мистер Тимми? Я иду к вам. Иду… Иду!

Монотонно-барабанящий звук капель и очередной раскат грома скрыл скрипучий голос миссис Барнс.

Неуместные вопросы, которые появлялись в голове уже раз двадцать, – «А что, если бы не успели? Что, если бы все сложилось совсем не так? Что, если бы он остался в плену и…?» – вновь оказались пресечены. Однако мысли упорно возвращались к случившемуся и спасения от этого не было. Данко бросил взгляд в окно, в котором виднелись старый, сделанный руками покойного Аарона Фостера, деревянный шкаф, две выструганные табуретки и стол, заваленный всяким хламом: бумагами, книгами, двумя чашками, перочинным ножом, несколькими лежащими на краю свечами и покрытым воском старым подсвечником.

Данко был уверен, что под грудой листов можно найти что-то интересное в виде писем или сигаретных карточек. Но взгляд переместился дальше. Со стоящего на подоконнике обшарпанного горшка с давно засохшем шалфеем к кровати, задвинутой одной стороной к стене.

В горле застрял ком. Кабрера показалось, что он заметил движение лежащего на ней мужчины и в очередной раз подумал о том, как же это все было…. Неправильно?

Ощущение дежа вю нахлынуло куда внезапнее, чем налетевшая на город гроза.

Ладонь потянулась к окну. Постаравшись оттереть пыль с него, мальчик привстал на носки и заглянул внутрь. Сердце все еще громко и быстро стучало. Было страшно. Он и так влез в чужой двор и теперь стоял у окна, как какой-то бандит. Что, если его поймают? Что будет тогда? И так ведь несладко приходится, а тут еще и….

Выискивающий взгляд прошелся по комнате. Затаив дыхание, мальчишка рассматривал все, что видел: огромный светлый шкаф с резными ножками, высокий стол со стулом. Белые занавески мешали заглянуть в угол комнаты, да и глиняный горшок с цветущей лавандой перекрывал обзор. Но кровать все же виднелась. На ней лежал такой же мальчишка, как он.

Накрытый тонким одеялом, тот, казалось, спал.

«Ну же, вставай, ты не можешь лежать, как труп. Ты должен встать!» - пронеслось требование в голове, захотелось топнуть ногой, заскочить в дом и закричать в голос. Схватить за грудки чертового гринго и встряхнуть, чтобы он наконец очнулся и плевать, что голова у него перебинтована!

Но вместе этого, насупившись, незваный гость стиснул пальцами подоконник. Он просто ещё чуть посмотрит и убежит. Выскользнет ужом из шерифского двора, и никто не узнает, что тут вообще кто-то был….

— Кхм.

Резко дернувшись назад, едва не рухнув на спину, мальчик оказался схвачен за ворот. Вжав голову в плечи, Данко ожидал крепкий подзатыльник или того хуже - схватят за ухо, выкрутят его и поведут, держа за пылающую жаром мочку, к отцу. Или матери. А та разозлится, и в итоге сидеть вечером за столом будет больно из-за жалившего ремня.

— И кто это здесь у нас?

Нужно было собраться и открыть глаза. В конце концов, он не будет бояться! Нет, будет конечно, но посмотрит в лицо этому человеку, как настоящий мужчина!

— Эй, парень?

Карие глаза с вызовом уставились на требовавшего ответа человека и… Нет, скрыть страх не удалось. Взгляд мгновенно выцепил самое главное в облике огромного мужчины: сверкающая звезда в круге на запыленной жилетке заставила сглотнуть и невольно сжаться. И это не считая суровых глаз, кустистых, как у медведя, бровей, да огромных ручищ.

Нет-нет-нет, только не это… Он все же попался!

— Сэр, я… Я не крал ничего! Я просто…

— Как тебя зовут, парень?

— Я…

— Имя, мальчик.

— Данко… Хесус Данрико Кабрера, сэр.

Тяжелая рука хлопнула по плечу, заставив на секунду зажмуриться. Местный шериф казался слишком огромным для маленького мексиканца. Но он должен был держать лицо, по крайней мере постараться. Вот только внимательный взгляд изучал его, и Данко чувствовал себя барашком, которого прямо сейчас пустят на обед.

— Так, значит, ты тот парень, из-за которого мой сын сейчас валяется в кровати.

— …

— Да?

— Да, сэр.

Опустив голову, Данко сжал кулаки.

Они с мамой, папой, его двумя братьями Тьяго и Матео, маленькой сестрой Пилар переехали в Кейптаун два месяца назад. И, как и в других американских городах, им были не рады.

Данко задирали местные дети, для которых он был всего лишь грязным даго, никчемным чако. Это здоровяка Тьяго не трогали, да и Матео был куда старше и больше Данко. Но он не собирался жаловаться и просить защиты, поскольку пора было учиться справляться с трудностями самостоятельно, по-мужски. Даже если его пытались загнать, как собаку, в угол каждый день, устраивали травлю и засады. И… И вообще этот мальчишка сам полез. Он, Данко, не виноват! Нечего было вмешиваться! Не полез и не получил бы! Да!

Пытаясь успокоить себя этим, Кабрера насупился сильнее. Все же, если ему сейчас влетит, тогда только он все и расскажет. Что не нуждался в помощи. И синяки, и этот след от кулака на лице совсем ничего не значат!

Правда… Этот лежащий без сознания мальчишка в комнате был первым белым, который за него заступился. Никто из детворы так еще не поступал. Никто не пытался отстоять Данко перед другими. Ну, не считая братьев.

— Хм. Вот как. Что ж, так прямо разобраться с детворой я не смогу, сам понимаешь, парень. Но, в случае чего, ты можешь обратиться ко мне. Или к моему сыну.

Что?

Удивленно разинув рот, Данко не успел сказать и слова. В него летело яблоко - ничего не оставалось, как его поймать.

— Приходи завтра. Думаю, Джейми будет рад тебя видеть. Раз уж ввязался в драку и заступился за маленького даго.

Грудную клетку стиснула невидимая рука. Его снова назвали даго, но… Это не звучало обидно и оскорбительно.

Данко закусил нижнюю губу и нахмурился. А затем сорвался с места и побежал из шерифского двора со всех ног.

***

— Джеймс.

— Данко.

Мальчишки продолжили разглядывать друг друга. Данко осознал, что несколько шире в плечах, чем сын шерифа, чуть выше. Возможно мощнее? Вряд ли сынок гринго занимался работами в полях, как он. И потому, в сравнении с ним, пусть и не белый, как моль, но все же…

Все же гринго.

Фостер доковылял до ворот и, оказавшись за забором, стянул с головы повязку. Скомкав ее и сунув в карман, он шаркнул носком по земле и тут же пнул небольшой камень.

— Алекс и Норман идиоты. Когда я вырасту, то стану шерифом, как папа. И в моем городе не будут никого задирать.

— Ага.

— Не веришь?

— Ну, не знаю. Твой отец шериф и это ничего не меняет.

— Ха. Ты прав. Но… — внезапный прищур Фостера заставил Данко вопросительно вскинуть бровь.

Однако Джеймс продолжал молчать, разве что улыбка наползала на счесанное в драке лицо все больше и больше.

— Ну, что?

— Просто у отца нет помощника мексиканца. А у меня будет. А? Здорово я придумал, м?

— Хах. Ну… Да?

— По рукам. Будешь моим помощником?

— Ты всем незнакомым предлагаешь такое… Эм…?

— Ты неплохо дрался. И уж лучше тех придурков. К тому же мы станем хорошими друзьями. Партнерами. Если ты, конечно, не боишься опасности и преступников.

— Ха! Не боюсь!

Не замечая собственной улыбки, Данко вынырнул из воспоминаний. Хах, а ведь так и было. Они подружились, когда им сколько было? Лет шесть или семь. Фостер попытался защитить его от местных мальчишек, когда те напали скопом, а затем принялись пинать уже лежащего на земле грязного даго. В итоге им накостыляли обоим, а Джеймс до кучи свалился с тем самым Норманом в овраг и разбил голову. Это не считая носа и многочисленных синяков. После этого они и подружились.

И сейчас Джеймс лежал в кровати без сознания также как тогда.

Сколько раз он заступался за Данко? Сколько раз ему было плевать на происхождение друга, и он не позволял в своем присутствии оскорблять мексиканца? Он считал его равным. Всегда.

class="book">«Cabeza de mierda (исп. – засранец), Джейми, ты должен встать!»

Затушив сигарету о подоконник, Данко зябко повел плечами и направился обратно в дом. Вид избитого Фостера напрягал не так сильно как то, что он до сих пор не пришел в себя.

Присев напротив кровати на стул, Кабрера вздохнул. Оставить шерифа одного он так и не смог: после ухода врача с Карлом ночью, заночевал на диване, утром позавтракал банкой бобов с черствым хлебом и продолжил ждать, когда Фостер придет в себя. Но он не приходил.

Стрелки карманных часов перевалили за полдень и теперь он опять ждал доктора Гамильтона, пообещавшего зайти, чтобы проверить и повторно осмотреть раненого.

Ночной сон был прерывистым и тревожным, а потому откинувшись сейчас на спинку стула, Данко стал проваливаться в дремоту. Шум дождя, отдаляющееся уже громыхание неба усыпляли, но мексиканец все так же старался быть чутким к каждому звуку в доме.

Приоткрывающиеся время от времени глаза пробегались по лицу Джеймса, а затем вновь закрывали.

Но стоило тому зашевелиться и издать болезный вздох, как сон Кабрера улетучился.

— Хэй, — подорвавшись со стула, мексиканец поймал мутный взгляд шерифа.

Заплывший глаз так и не открылся. Джеймс, судя по всему, еще плохо соображал.

Сдавленно выдохнув, он хотел подтянуться чуть выше на подушке, но тут же скривился от боли - простое мелкое движение острой вспышкой прострелило голову и ребра. Лицо наливалось жаром. Челюсть горела, зубы ныли сильнее с каждой секундой. Начинало казаться, что стоит пошевелить языком и надавить - все они выпадут. В глазах темнело, в затылке пульсировало. До крови стертые веревкой запястья закололо острыми иглами.

Всеобъемлющая боль нарастала, хотелось замычать и вновь заснуть, чтобы ничего не чувствовать. Жар добирался до костей.

Черт, этого всего было так много. Так много, что невольно в уголках глаз стали собираться слезы.

Как бы не пытался Фостер открыть второй глаз – тот не слушался. Но вершиной происходящего дерьма стала попытка сглотнуть, а следом - острая резь в горле. Вместе с ней вернулась и память.

Его поймали.

Банда Говарда.

Петля на шее.

Появившийся из ниоткуда Артур…

Лошади.

Банда!

— Компадре, очнулся?

Вопрос откуда-то сбоку сбил обрывисто замелькавшие воспоминания, от которых головная боль лишь усилилась. Фостер слабо двинул челюстью из стороны в сторону. Блять, кажется, по ней не хило врезали. Есть хотя бы какая-то часть тела, которая не попала под раздачу?!

— Кхах… Черт.

— Ты дома. Тебя хорошо отделали, Джеймс. Лежи, не стоит подрываться.

Говорить, как оказалось, стало не менее сложно. В горле словно было все содрано и перетянуто проволокой.

Не без помощи Данко Фостер выпил немного воды, затем откинулся на кровать. Соображалось туго, мысли прерывались и ускользали прочь.

Нет, чтобы он себе не надумал и как бы ни желал, но встать был не в состоянии.

Требовалось оправиться, отлежаться хотя бы сутки. Без этого никак, кого бы он себя ни строил.

— Ты. Отправил. Телеграмму. Маршалам? — стараясь удержаться в сознании, Джеймс чеканил каждое слово с большими остановками.

Нужно было сделать так много, а он, черт подери, не в состоянии!

— Нет.

— Что?! — хриплый рык вынудил Фостера закашляться. — Данко… Блять….Какого… кхах… черта!

— Какого черта?! Ты спрашиваешь какого черта?!

Рявкнув, Кабрера лишь усилием воли смог себя сдержать от яростного хождения по комнате. О чем думал этот идиот, вот прямо сейчас?!

— Сколько прошло… Времени? С момента….

— Полдня! Полдня с тех пор, как Морган привез твой полутруп, Джеймс. И нет, я не отправлял телеграмму.

— Данко.

— Заткнись, Фостер. Я… Чер-р-т, — потерев лицо, Данко сел обратно на стул.

Ладонь повторно прошлась по лбу, пальцы забрались в волосы. Он был слишком зол из-за произошедшего и слишком рад, чтобы вроде бы все обошлось. Пружина напряжения, комок нервов, все вместе взятое выстрелило, как пуля из кольта: хотелось рассмеяться и в то же время наорать на Фостера.

— Поручил это Карлу. А сам ждал пока ты очнешься, гребаный шериф.

— Хах.

Повисшая тишина не давила. Кабрера сжимал и разжимал пальцы. Джеймс лежал без движения. О чем он думал? Мексиканец не знал. Хотя в чем он точно был уверен, так это в бурной деятельности идиота, которого не остановит даже прикованность к кровати. Фостер всегда был таким. Так что не удивительно, что Бриджит ушла от него. Только говорить это другу он не собирался, никогда.

— Нужно вызвать. Под… Кхм. Кхм. Подкрепление.

— Знаю. Карл отправит телеграмму.

— Когда? Нужно… Срочно. Проверь.

— Прямо сейчас?

— Нет. Завтра… Банда блять рядом. И их много… Говард не остановится. Надо действовать. На… мннн, — в попытке повернуться на бок, Джеймс замычал от боли и прервался.

«Действовать на опережение», – осталось не озвученным, но оно и так было ясно.

Черт, они должны были разобраться с этим сразу, без проволочек. Прямо сейчас. Если не успеют предупредить маршалов, вызвать подмогу, то эти ублюдки могут сбежать. А что ещё хуже – напасть на город. Джеймс не исключал и такого варианта.

Им нужны маршалы. И их люди. Ведь сам он сейчас и мухи не прихлопнет, а что смогут сделать два помощника шерифа против шайки?

— Я просил тебя не выезжать одному.

Бросив между прочим, Данко постарался затушить разгорающуюся искру, но это было не так просто. Не тогда, когда перед глазами друг детства, единственный настолько важный друг, корчился от боли, зеленел от тошноты и дышал через раз. Не когда он походил на гребаную отбивную.

— Это. Мнх. Моя работа, Данко.

— Джеймс. Я просил этого не делать. Ты мог взять Карла с собой.

Выдох.

Вдох.

Фостер отключался, Данко это видел. Видел насколько сложно этой сволочи оставаться в сознании.

— Тогда он был бы уже мертв, - едва слышно пробормотав, Джеймс положил руку на живот, только сейчас осознавая, что его раздели и кое-как смыли с тела кровь и грязь.

— Тогда вас могли не повязать, черт тебя подери. Но нет, ты никого не слушаешь и поступаешь, как считаешь нужным. Не думаешь о последствиях. О том, что с тобой может произойти, и как потом это разгребать мне и Карлу!

Хлопнув ладонью по столу, Кабрера цокнул языком и уставился на Джеймса. Мечущий молнии взгляд встретился с мутноватым, найдя наконец-то нужный отклик. О нет, нет-нет-н-е-е-т, он выскажет все! В который раз! Постарается вдолбить этому идиоту, что… Да что, собственно? Горбатого и могила не исправит…

— Данко. Это моя работа… — надтреснуто шелестящий голос пытался ответно достучаться до мексиканца.

Горло все также саднило, а неожиданно подступивший к горлу кашель Джеймс постарался сдержать.

Содрогаясь в приступе, стискивая зубы, шериф побелел. Жилы на шее вот-вот казалось вздуются, точно у тянущего загруженную доверху повозку вола. Обнимающая ребра рука вжималась в тело, стараясь защитить кости от приближающейся катастрофы. Спазм душил, полз вниз по трахее и наматывал внутренности на невидимую руку.

Из глаз брызнули слезы, Фостер замер, едва не вытянувшись, как струна. Секунда. Две. Три. Пульс забился в ушах, висках. Испарина тронула лоб первой влажной пленкой. И … И его отпустило.

Комок стал рассасываться, растворяться. Медленно, но неуклонно. Пару мгновений и он смог сделать спасительный вдох; десять секунд ада, в которые сознание не ускользнуло, а затем дало возможность продолжить давний спор.

— Я шериф, а не… не фермер, сидящий на… своем… мн… участке. Я не пасу коров и…

— Dios! Vas а callarte?! (исп. – Господи! Ты заткнешься наконец?) Шерифы Блэкстоуна, Сен-Дени, Гарнета спокойно сидят себе в конторе! И ничего! — отрезав, Кабрера стиснул зубы, смотря исподлобья, тлея внутри, но зная в глубине души, что все это бесполезно.

Не такого пробуждения хотел Джеймс. Совсем не такого.

— Я не такой. И я не изменюсь. Если кхах… тебе не нравится, снимай кольт. Мы это уже обсуждали.

— Дже-е-еймс!

— Не становись Бриджит, Кабрера! Не пытайся меня изменить! Хотя бы ты не делай этого! — приподнявшись на локте и рявкнув, Фостер тут же опал обратно.

Колючее, сводящее с ума першение в горле смыло волну злости. Закрыв глаза, пытаясь унять охватившую тело дрожь, Джеймс силился взять себя в руки. Запах старой застиранной простыни ударил в нос и стал якорем, помогающем удержаться в водовороте наступающей со всех сторон темноты.

Он этого не потерпит. Нет, ему хватило Бриджит с ее попытками переделать его, посадить на цепь, как какую-то собаку. Да сколько можно?!

Но Данко не отступал. Говоря и говоря, пытаясь достучаться и не давая упасть в спасительный мрак.

— Я просто не хочу найти тебя в канаве. Не хочу проснуться утром и услышать от местного жителя или блэкстоунского посыльного, что шерифа Кейптауна забили, как шавку на дороге. Не хочу хоронить тебя. Так как больше будет некому.

Тень Кабрера мелькнула рядом. Или ему это показалось? Может… Может он вообще все еще там? Висит на дереве, воздуха в легкие поступает все меньше и поэтому ему мерещится родной дом? Но ощущение теплой живой руки на плече подсказало, что нет – это не сон, не мираж. Не последние секунды затухающей жизни и ложь воображения.

— Я… Знаю.

Выдавив из себя два слова, Фостер облизнул губы и сглотнул. Становилось холодно либо его опять начинало лихорадить.

Это не укрылось от Кабрера, потянувшего одеяло за край и накрывшего им Джеймса.

— Есть хочешь?

— Нет.

— Точно?

— Нх. Точно, — сипло пробормотав, Фостер отвернулся.

Он не вслушивался в совсем отдалившийся гром, в барабанящие по крыше и окну капли затихающего дождя. В настойчивый стук…

Его тошнило. До сих пор. Сильно.

И реагировать на возглас Данко: «— Ну, наконец-то!», внезапно раздавшийся из соседней комнаты, сил также не было. Потому что уходили они все на то, чтобы сдержать тошноту внутри.

Дверь скрипнула и топот уже двух пар ног вернулся к кровати. Как раз вовремя для того, чтобы пихнуть Фостеру в руки миску, в которую его таки вывернуло.

— Ну и ну, еще не видывал ребят, которые «зеленели» так быстро, — свистяще-шелестящий голос доктора Гамильтона раздался совсем рядом, а прохладная старческая ладонь «отечески» потрепала Джеймса по макушке, — Может тебя и лечить не нужно? Смотри как меняет цвет, Данко.

Юмор кейптаунского врача всегда был своеобразным и веселил в большей степени его самого. Вот и сейчас комментарий в адрес тошноты, перебивающей внешнюю избитость шерифа, спелась во врачебную хохму про синяки. Гамильтон посмеялся и пододвинул к себе стул, попутно устраивая саквояж в ногах.

— Давно в себя пришли? — вопрос, адресованный больше Кабрера, плавно перетек в обращение к Фостеру. — Давай, мальчишка, подымай головешку, потом в отражение налюбуешься.

— Недавно. Не больше десяти минут назад, — ответив вместо Фостера, Данко перехватил тень благодарности в измученном лице. Он понимал, что говорить шерифу тяжело. Хотя, видит Бог, этот сморщенный клещ вынудит даже немого отвечать своим поведением.

— Ага… В бой небось рвется? Помяни мое слово, доиграешься ты в шерифа, мальчик. Отец твой доигрался. Смотри на спичку.

Чиркнув ей о коробок, извлеченный из кармана, доктор провел от одного глаза Фостера к другому. Зрачки реагировали на свет пламени, это уже было неплохо.

Заглянув в миску и отметив скудность рвоты, свидетельствующей о том, что Фостер только пил, Гамильтон приподнялся и чуть склонился к голове мужчины. Пальцы проворно раздвинули пряди, безошибочно находя самое отмытое от крови место с ровными стежками. Несмотря на то, что возраст и внешней вид доктора делали его похожим на ветхую мумию, сноровки в наложении швов он не потерял. Кожа была опухшей, но без признаков инфекции.

— Здесь все неплохо. Еще раз обеззаразим для закрепления и сможешь шляпой прикрывать. Не чеши, как заживать начнет. Голову сильно кружит? Как тебя зовут помнишь? А этого мексикашку?

— Да не копытом же ему в голову прилетело. Все он помнит, давай за дело и поменьше этих глупых разговоров, — сев на свободный стул, Кабрера метнул раздраженный взгляд на доктора.

Серчать на старика за расовые «оскорбления» и манеру вести беседу в целом не имело смысла. Насколько поговаривали старожилы города, Гамильтон был малоприятным, что до войны, что после. Ты ему слово, а он тебе десять, еще и по матушке пройдется. Но и в морду не дашь – врач единственный все-таки, с медалью Почета за заслуги в хирургии, выданной в послевоенные годы… Да и отказать в лечении может. Случаи уже бывали.

В связи с чем, во избежание перепалок с неблагоприятным для Джеймса исходом, Данко хотелось, чтобы шерифа быстрее осмотрели и вынесли долгожданный вердикт, а не устраивали глупые, по его мнению, расспросы. Ему нужен был простой ответ: «Опасность миновала», а не как при ночном осмотре: «Надо осмотреть утром, как очнется. Я вижу повреждения, но под кожу-то к нему не залезу, чтобы сказать, что это все».

— А ты не вмешивайся в процедуру, даго. Я почем знаю? Когда вы со своей шайкой меня подняли ночью, он и глаз открыть не мог. Как тут полноценно осмотришь и заключение дашь? Вот и не лезь под руку.

— Гамильтон, не забывайся, перед тобой представитель закона. Прояви хоть каплю уважения и просто осмотри его, без идиотских вопросов.

— Я тебе зад надеру еще, уважения он захотел. На могилу мне плюнешь – расквитаешься.

Миска из рук Фостера перекачивала к Кабрера, а доктор достал стетоскоп и приложил к груди шерифа, принимая особо серьезное выражение лица.

— Дыши в сторону.

Джеймс коротко задышал, а Данко замолчал и напрягся, надеясь, что ничего непоправимого старик там не услышит.

— Глубже дыши.

Фостер стиснул зубы. Не делая полноценных вдохов и выдохов, он спасался от режущих ощущений в груди, но Гамильтон, похоже, и так это знал. А потому заставлял его сильнее мучиться.

Но так казалось Джеймсу. А доктору нужно было лучше слышать.

Хрипов не было, сердце билось нормально. Убрав прибор, Гамильтон взял Джеймса за запястье, достал карманные часы и принялся считать пульс. Тот оказался повышен, но для текущего состояния был в пределах нормы. Оставалось обработать мазью кровоподтеки, дать шерифу обезболивающее и убедить в необходимости строгого соблюдения постельного режима на ближайшие двое суток.

В целом для человека, вынырнувшего из такой передряги, Фостеру безумно повезло. И при меньших побоях Гамильтону приходилось стягивать бинтами переломанные ребра, накладывать шины и штопать пациентов, как дырявые портки.

— Жить будет, состояние не ухудшилось, но чуда ждать не следует. Сотрясение будет проходить с неделю, а будешь много дергаться – две и больше.

Кабрера показалось, что с его плеч свалилась гребаная гора. Несмотря на то, что с любым вердиктом он готов был бороться и помогать другу подняться на ноги, втайне мексиканец ждал именно таких слов.

Опасность миновала.

Словив в единственном открытом глазе Джеймса нечто трактующееся как «Ебаный в рот» Данко и не пытался подавить зародившейся улыбки. Наконец-то до шерифа стало доходить, что его так быстро из постели не выпустят.

— Данко. Теле…грамма, — каркающий голос вырвался из горла Джеймса.

Слова прошлись наждачкой по слизистой. Нет, пока он пребывал в сознании, он должен убедиться, что все выполнят. Если понадобится, то поползет в участок и сам это сделает.

— Фостер, ты меня убиваешь.

— Проверь… С-сейчас.

— Maldito sea (исп. – Будь он проклят)! Хорошо, хорошо! — махнув рукой, решив, что лучше уже просто согласиться, мексиканец потер переносицу.

И ведь правда, теперь он мог отлучиться в участок, не боясь, что вернется к остывающему трупу.

— Поставь хоть чайник, раз уходишь и не собираешься стоять надо мной вместо его жены.

Кабрера хотел было огрызнуться, но женщины под боком у Фостера и правда не было. А, следовательно, и помогать некому.

Уточнять для чего Гамильтону понадобилась горячая вода он не стал, но, понадеявшись, что старик не чаи гонять собрался, вышел из комнаты шерифа и принялся за растопку печи.

— М… Мистер Гамильтон, - проводив друга взглядом, Джеймс переключил внимание доктора обратно на себя, — Я все помню. Пр…Проблем с памятью. Нет.

— Зато с инстинктом самосохранения есть.

Если бы шериф мог, то заскрипел зубами.

— Ребра. Дышать больно, — коротко озвучив наиболее тревожащий симптом, Фостер очень надеялся на то, что никаких переломов у него нет. Но с гребаной болью, охватывающей все тело при маломальской попытке пошевелиться, сделать вдох, нужно было что-то делать.

— Сейчас проверим.

Приподнявшись со стула и засучив рукава, Гамильтон стащил одеяло с шерифа и оценивающе посмотрел на буйство кровоподтеков. А затем обернулся, ощутив на себе пристальный взгляд вернувшегося мексиканца, теперь ожидающего, по-видимому, какое-то чудо диагностики.

— Ты чайник поставил?

— Кхм. Поставил.

— Ну и иди, Данко. Иди давай.

Заниматься «чудом» на глазах у чересчур переживающего друга, Гамильтон не собирался. Это было бы так же, как разбивать и жарить куриные яйца на глазах у высиживающей их курицы, будь у нее мозги и понимание происходящего.

— Я бы тоже хотел…

— Иди давай.

Фостер заметно напрягся от такой настойчивости, но кивнул Данко. Тот нехотя повернул в сторону выхода.

— Я вечером зайду тогда.

— Телегр…

— Si, si.

Стоило двери за спиной Кабрера закрыться, как в нее ударился рычаще-задушенный вскрик Фостера.

— Твою мать!

Данко полуобернулся к окну, выцепляя фигуру склонившегося над шерифом «старого клеща» Гамильтона, и поджал губы. Каким бы издевательством его действия не казались, старик знал свое дело.

Вздохнув, Кабрера поправил шляпу и поспешным шагом направился к участку.

— Тут болит?

— Кон…Конечно болит!

— Не снаружи. Внутри. Боль должна быть простреливающая, резкая. Ну?

Гамильтон начал прощупывать с новой силой, а Фостер запрокинул голову назад, скалясь от боли. Он старался разобрать эту «внешнюю» боль и «внутреннюю», но ни черта не получалось. Сказать можно было только одно – вроде как не простреливало…

— Вроде нет.

— Кровохарканья не было?

— Нет.

— Я не вижу признаков перелома. Тебе крупно повезло, сынок, — бросив уже более примирительно, Гамильтон углубился в поиски нужных склянок в саквояже.

На тумбу лег жгут, шприц и два пузырька. Доктор с трудом поднялся и, шаркающе направился к чайнику, попутно подыскивая подходящую емкость для разведения уксусного раствора.

Закончив с приготовлениями и забросив в резко пахнущую воду тряпки для компрессов, он вернулся к Джеймсу и с деловитым видом указал на отставленные склянки.

— Морфин и Атропин. Что-то вколим в задницу, что-то в плечо. Откуда хочешь, чтобы тебе было хорошо?

Голова отказывалась думать, но Фостер ухватился за последнюю часть предложения, как утопающий за соломинку.

Колоть в задницу? Да, черт подери, пожалуйста! Он был согласен на что угодно, лишь бы стало легче.

Ну, почти на все.

А морфин – при любом раскладе хорошо. Просто прекрасно.

Осознание породило внутри неприятно звенящего, точно набитый колокол монетами, рассудка радость.

— Атропин для чего? — прохрипев, Джеймс тяжело сглотнул собравшуюся слюну во рту.

— Блокирует побочные эффекты морфина, снимет внутренние спазмы. Ты же не хочешь до кучи страдать запором, шериф? Вот и я так думаю.

Собравшись с силами и задержав дыхание, шериф перевернулся на бок. Движение отозвалось резкой болью, прострелившей с головы до ног.

Стиснув зубы Фостер был рад, что перед помутневшим взором оказалась стена, а не прищуренный взгляд старика.

— Тогда… кгм… Без разницы.

Глухо пробормотав, Фостер добрался рукой до края исподнего белья и стянул его с себя вниз насколько смог. Радовало, что на нем не было лонгджонсов*. Иначе пришлось бы вставать, а уверенности, что он удержится на ногах больше трех секунд абсолютно не было. Не говоря уже о расстегивании пуговиц и стаскивании верхней части.

Шелест, кряхтение и последовавший укол не вызвали ничего. Отдаленная боль при введении лекарства на фоне всеобщего ужасного состояния оказалась подобна комариному укусу. Сухие и цепкие пальцы впились в плечо и перевернули на спину.

Комната закружилась, мир кувыркнулся и потемнел. Джеймсу показалось, что он достаточно громко зашипел на этот рывок.

— Эй, шериф! Давай, возьми себя в руки. Нюхательной соли под рукой у меня нет.

Второй укол шериф не почувствовал вообще. Но через минуту в полной мере ощутил горячую мокрую тряпку на лбу. В нос ударил запах уксуса, и Фостера снова замутило.

— Бля…ть… Мнх… Можно. Без. Этого?

— Нет, — резко отозвавшись, Гамильтон словно специально подпихнул таз ближе к изголовью кровати и принялся обрабатывать раны: накладывать пахучие компрессы на кровоподтеки без открытого повреждения кожи, а на прочие следы побоев и перетертую веревкой кожу запястий и шеи - травяную мазь.

Джеймс уже не следил за этим.

Следующие двадцать минут он терялся во времени, то борясь с подступающей тошнотой, то впадая в полубессознательное состояние.

Эта же кровать, ломота в теле, болезненные касания, запах уксуса вокруг переносили его на три года назад. Хотелось отвернуться и не видеть всплывший осуждающий образ. Не слышать вечно повторяющихся:

«— О чем ты думал?!».

«— Ты же мне обещал, Джеймс!»

«— Очередной «последний раз», да?! Сколько это будет продолжаться?!»

«— Я устала! Слышишь?! Устала слышать одно и то же!»

Не видеть встревоженный взгляд светло-голубых глаз. Не чувствовать на себе не чужие, а до ужаса родные и желанные руки; чистое влажное полотенце, промокающее запекшуюся на лице кровь… Уксусный компресс, помогающий сбить высокую температуру.

Потому что на улице была зима. Потому что проломить застывший лед на реке и свалиться в процессе погони в ледяную воду вместе с лошадью и бандитами, конечно, нельзя без определенных последствий…

Жар из прошлого тошнотворно сливался с нынешним. Сплетался в одно целое, сваливался в груди в нечто гнилое. Липкое. Противное. Холодное.

Оно заполняло легкие, струилось между ребрами, жалило, парализовывало. Зудело. Кусало. Тревожило. Отравляло с каждой секундой больше и больше. И, гребаный ад со всеми его демонами, как же хотелось это все убрать! Выскрести пальцами из нутра, вспороть кожу, залезть под нее пальцами и дернуть. Вместе с кишками, скручивающимися в узел! Вместе со всем этим дерьмом!

Вырвать из памяти всплеск женских рук, раздражающий звон посуды, детский испуганный всхлип рядом и протяжное: «Папа», очередной всплывший в памяти скандал:

«— Видишь?! Твои выходки могут стоить нам всего!

— Бри. Хватит. Ты преувеличиваешь.

— Хватит?! Ты говоришь мне хватит?!

— …

— Нашей дочери нужен отец, а не гребаный мечтатель со значком шерифа! Живой отец, Джеймс!».

Блять!

Вынырнув из туманных воспоминаний, Джеймс поджал губы.

Черт, вот только этого дерьма сейчас не хватало!

Одернув себя, шериф наконец-то ощутил кое-что еще кроме тошноты, боли и противного запаха. Давно выцветшие злость и раздражение сменились ощущением прохлады.

Он продрог, хах. Значит жар в теле начинал спадать. Это было хорошим знаком. Оставалось отлежаться дня два и встать на ноги. Долго, конечно, но что делать? В конце концов, сегодня точно кроме как спать и стараться не двигаться, он вряд ли что сможет делать. А послезавтра уже будет в строю и возьмется за дело.

Чертовы неприятные воспоминания всего лишь воспоминания.

Сняв последний компресс с кровоподтека на ребрах, Гамильтон бросил тряпку в таз и оценивающе оглядел Фостера. Борозда на коже от петли налилась фиолетово-синим оттенком, так и привлекая к себе дополнительное внимание. А скрипучий голос и тяжесть в разговоре подталкивали проверить перед уходом еще несколько возможных и крайне неприятных повреждений.

Пальцы доктора опустились на горло Джеймса с двух сторон. Секундное недоумение шерифа сменилось сиплым вздохом. Подушечки уверенно надавили за ушами и стали спускаться вниз.

Давление усилилось.

— Хорошо слышишь?

— Чт… Кхм… Да.

— Шум в ушах? Боль? Распирание?

— Нет.

— Ну и отлично.

Сухие выпирающие фаланги не пропустили ни сантиметра.

Местами надавливая сильнее, Гамильтон хмурился. Но кровохаркания, как уже выяснилось, не было. Как и явных уплотнений в горле. Значит с хрящами все в порядке и мучить мальчишку проверкой гортани не было нужды.

Процедура сама по себе была мало приятной, а с учетом периодических объятий шерифа с блевательной миской, она грозила превратиться в черт знает что и растянуться до следующего утра.

Вытерев руки о кусок ткани, старик захлопнул саквояж.

Засиживаться с шерифом дольше он не собирался. Все что мог он, в принципе, сделал.

— Окончательно полегчает минут через…, — достав потертые часы из нагрудного кармана жилетки, Гамильтон прищурился, - Двадцать. К ночи еще зайду и поставлю укол. Мазь для обработки гематом оставляю здесь.

Подметив, что Фостер даже не потрудился приоткрыть глаза, доктор стукнул его по предплечью и, шамкнув полу беззубым ртом, постучал баночкой с заживляющей мазью по прикроватной тумбе.

— Вот здесь! Обрабатывать три раза в день. Соблюдать строгий постельный режим, как минимум в ближайшие двое суток, побольше спать… Из еды что-то легкое и жидкое, если кто-то придет сюда готовить. От боли в горле – теплую водичку, можно с медом. Виски противопоказан. Не послушаешь и захочешь промочить горло, даже под видом обезболивающего - пеняй на себя и не зови.

Договаривал Гамильтон уже шаркая к двери.

Как бы не хотелось Фостеру заворчать, но благодарность перевешивала дерьмовую перспективу отсутствия алкоголя.

— Спасибо, — выдавив в спину доктора, Джеймс потянул на себя одеяло.

Если бы не Гамильтон черт знает, что было бы. Хотя нет, Данко и Карл организовали бы доставку его побитой туши в телеге прямиком в Блэкстоун.

И неизвестно, что было бы хуже.

Никуда не исчезнувший запах уксуса с потоком уличного воздуха ударил в нос.

— Дьявол… — пробормотав практически одними губами, шериф посмотрел в сторону таза.

Ладно, через сколько ему станет там легче? Двадцать минут? Он вытерпит и потом уберет это дерьмо подальше.

Но ожидаемая тишина не наступила. За порогом раздался невнятный восклик, и сознание Фостера слабо дернулось от мысли, что со «старым клещом» что-то случилось.

— Кабан тебя раздери! Какого черта?!

— Простите, не хотел пугать, док.

— Я и не пугался! Я прошел войну, сученыш, размазывая конфедератов, то сидящих в засаде, то подскакивающих со спины из темных углов… Понаехали, стоят под дверью, караулят…

— Я только подошел… Впрочем, как скажите. Как он?

Джеймс постарался прислушаться, но разговор стал еще тише стоило двери за стариком закрыться.

— Мх… Ничего, выкарабкается. Сколько обеспокоенных-то сбежалось. Ты его приволок что ли? Морда вся расписанная.

— Навестить-то его можно?

— Можно. Но не долго.

Дверь снова открылась, а половицы чуть скрипнули под уверенным шагами.

Артур снял шляпу, появляясь в дверном проеме и находя взглядом прикованного к кровати Фостера. С пару секунд он молча смотрел на него, будто не разобрался спит шериф или нет, а когда понял, что тот смотрит в ответ, сконфуженно кашлянул.

— Кхм… Какой приветливый старик. Я зашел узнать, как ты. Чувствуешь себя также паршиво, как выглядишь?

— Все, гхм, не так. Плохо.

В груди Джеймса неосознанно приятно кольнуло. Нечто теплое и бесформенное, не имеющее словесного определения, растеклось под ребрами. Кроме осуждающих и обеспокоенных лиц Карла и Данко он не ожидал, что увидит кого-то еще.

— Только. Кхх… Никакого виски. Что удручает.

Дернув уголками губ в подобии улыбки, Фостер оперся одной рукой о кровать. Приподнимаясь и задерживая дыхание, шериф постарался принять относительно сидячее положение.

— Значит, я удачно зашел, — усмехнувшись, Артур достал из внутреннего кармана куртки небольшой мешочек, — Вообще я принес тебе кое-что. Это травы, которые помогут быстрее восстановится.

— Исцелят меня… Кхм-кхм… Волшебным образом? — кашлянув из-за режущей сухости в горле, Джеймс на несколько секунд напрягся.

Грудь сдавило, очередной щекочуще-острый комок прошелся по трахее и медленно отступил.

— Нет. Но придешь в себя куда быстрее.

Подбросив мешок в руке, Морган прошелся взглядом по комнате.

На глаза сразу попалась стоящая на краю стола банка из-под бобов. Слегка поржавевшая со срезанной верхушкой, она оказалась наполовину заполнена окурками. Самая высокая из стопок бумаг там же накренилась и съехала. Сигаретные карточки щеголяли краями из-под исписанных листов. Кольт и нож валялись рядом, словно их бросили давно и забыли. Огарки свечей сиротливо и в то же время воинственно топорщились рядом, украшая деревянную поверхность восковыми каплями.

Запыленная одежда бесформенной кучей валялась на стуле у кровати. Один сапог упал набок, верхним краем прикрывая рукав наполовину свалившейся на пол рубашки. Покрытая засохшей грязью шпора сверкнула краем острия.

Сиплый кашель заставил Артура перевести взгляд и тут же наткнуться на несколько полок над кроватью Фостера, которая, судя по борозде на полу, стояла раньше не у стены, а совсем в другом месте.

Полки казались… Безжизненными, пыльными.

Никаких салфеток и прочих изысков рукоделия Артур не увидел, хотя семейные дома, как правило, полнились такими «уютными» вещицами. Не было и фотографий. Разве что одна единственная, у самого края полки. Маленькая девочка держала в одной руке соломенную игрушку, а второй вцепилась в юбку взрослой женщины. Обе схожи, как две капли воды, даже в одежде и прическе. Разве что в чертах девчушки угадывалось едва уловимое сходство с шерифом.

— А где женщины?

— Что?

— Ты говорил про жену и дочь.

— Мы не живем вместе, — отрезав несколько сухо и резко, Джеймс прикрыл глаз.

Фраза без единой остановки далась не легко, но… Черт, ему стоит говорить, а не привлекать внимание к своему состоянию.

— Она. Кхм. Они перебрались в большой город.

Говорить об этом было неприятно.

Джеймс старался не думать о том, что так и не стал как ни крути нормальным отцом. Тем, кто всегда рядом. Тем, кто воспитает и поддержит. Любящим? Нет, он всегда любил свою малышку. Любил, баловал, носил на руках, читал ей сказки и частенько потакал всем прихотям, в отличие от Бриджит.

— Мало. Гм. Кому нужен муж-мечтатель со значком шерифа, не ставящий семью на первое место. И не думающий о будущем дочери.

Озвучив слова жены, Фостер криво улыбнулся. Ведь именно это имела ввиду Бриджит.

В изменяющемся мире появлялись другие ценности и стремления. Женщины, по своей сути, всегда приспосабливались быстрее.

В то время как Джеймс цеплялся за привычный и любимый уклад полной опасности жизни шерифа, она смотрела вперед. В мир, где дикие прерии, горы, усыпанные еловыми и блестящими на закате иглами, заменялись постепенно растущими городами с каменными дорогами, фабриками, магазинами.

Где свет костра и луны уже проигрывал лампе Эдисона, а лошадь - творению Тесла.

Что мог дать женщине, побывавшей в таком городе, как Кейптаун, муж-консерватор? Что мог дать своей дочери?

Пыльные дороги, деревянный дом и никакого будущего, кроме хозяйства в виде кур, коровы и вечно злющей чертовой лошади? Кроме ежедневной стирки вещей, мытья полов и штопанья одежды?

Нет, не такой жизни хотела Бриджит в бурно развивающейся Америки. Но Джеймс слишком поздно это понял, как и то, что странствующий шоу-аттракцион Буффало Билла «Дикий запад» станет началом конца былого дикого фронтира.

Горечь, внезапно пронзившая сердце, ударила по Джеймсу со всей силы.

Он и сам не понял почему разоткровенничался с Артуром. Делиться далеко не радужными событиями своей жизни он вообще ни с кем не стремился, за исключением Данко, но сейчас… Интуитивно казалось, что Морган поймет его. Да и в конце концов, лучше говорить, чем лежать бездыханной рыбиной и казаться излишне слабым.

— Знаешь, один раз у нас похитили мальчишку. Все с ума сходили от переживаний, особенно его мать и отец. Представляли самые страшные вещи, которые могли делать с ребенком.

Переведя взгляд на Артура, шериф нахмурился, отвлекаясь от мыслей. Что такое страх потерять ребенка он прекрасно знал. Катрин как-то раз подобрала котенка и, зная, что Бриджит не разрешит его оставить, спряталась с ним в амбаре, упрямо не отзываясь, когда ее принялись звать на обед. За три часа Джеймс перевернул весь город, случайно открыв и то, что брат Карла – Мэтью Донован - занимается контрабандой самогона. В итоге Катрин нашел Данко, а у Джеймса появились первые седые волосы.

— Мы нашли его у богатого итальянца, державшего половину города. И когда получили обратно, оказалось, что в плену его и не держали. У него была своя комната, куча игрушек, чистая одежда, ванна каждый день, еда в любое время и столько, сколько он хотел. Никто его и пальцем не тронул и грубого слова не сказал. Даже языку итальянскому учили. Все это «немного» отличается от жизни в дороге. Отцу мальчика было так стыдно из-за этого…

Артур усмехнулся, вспоминая, как слушая рассказ Джека о его жизни с Бронте, Марстон с каждым новым словом все больше чувствовал себя виноватым неудачником, а от этого становился еще злее.

Особенно его бесило «Папа Бронте» из уст Джека и рассказы о спагетти.

— Я к тому, что не всегда плохо, когда наши дети не с нами, — подведя черту своего воспоминания, намереваясь приободрить им шерифа, Морган потер подбородок и, подметив на тумбе чайник, двинулся к нему.

— Наверное.

Проверив наличие воды и отойдя к печи, Артур подкинул полено к неостывшим углям и стал выискивать чистую кружку.

Повышать голос для того, чтобы его слышали в другой комнате, Джеймс не мог, а потому воспользовался паузой в разговоре, чтобы передохнуть.

Когда половица на пороге комнаты скрипнула, шериф приоткрыл глаза и приподнялся на подушке еще выше.

— Кхм… Ты сам как? — постаравшись звучать менее сипло, он сфокусировался на Моргане.

Конечно, лицо охотника было не так расписано, как его, но Фостер не помнил, как, когда и что вообще произошло после того, как он застрелил ублюдка, пытавшегося зарезать Артура.

— Последнее… — замолчав на пару секунд, Джеймс сглотнул. — Мн, что стоит перед глазами… Какой-то расплывающийся хер… Над тобой с ножом. И. Моя попытка… Застрелить его, а не тебя.

— Да. Потом нарисовался еще один и вырубил тебя. Но как видишь, мы оба живы и относительно целы.

Глянув на тумбу, Артур пододвинул банку с мазью и поставил на нее кружку со слабым сладковатым запахом. Который можно было бы почувствовать, если бы не пары уксуса.

— И что произошло?

— Твое невероятное везение, — хмыкнув, Артур на мгновение задумался и после непродолжительной паузы добавил, — Или мое…

Джеймс не отводил взгляд, так что сразу стало понятно, что продолжение услышать он намеревался в любом случае.

— Он, какой-то Тодд, взял меня на мушку. Но оружие не выстрелило. Не знаю, что случилось, но удивлен он был сильно. Дальше мы сцепились, и я убил его. Вернулся к тебе, нашел лошадь и привез в город.

— М.

— Что? Ты ждал что-то вроде: все внезапно затихло, я почувствовал живую связь с природой, потянулся к духу этого леса, и из-за деревьев выступила стая волков, а с неба на этого Тодда сорвался белоголовый орлан?

Невольно засмеявшись, Фостер почти сразу осознал какой это было ошибкой. Горло и легкие полоснуло короткой вспышкой боли, но черт подери, сдержаться оказалось слишком сложно.

— Ну… Кхм… Кто знает, каким трюкам еще… Тебя обучили краснолицые. Призыв… кхах, скажем, грома?

— Нет, — Морган улыбнулся, — такого уровня доверия я не заслужил. Слишком рискованно позволять белому управлять погодой.

Усмехнувшись, шериф, конечно же, такого не предполагал. Но грех было не намекнуть на моменты с поимкой лошадей и охотой на волков. В то же время шутка со стороны Артура внезапно позволила Джеймсу выдохнуть и переключиться.

Тяжелый осадок после разговора о семье испарился. Губы все еще трогала легкая улыбка. Сейчас на какие-то секунды даже показалось, что это не его избили до полусмерти; не он болтался на дереве, а потом валялся на земле мешком с дерьмом.

Потянувшись к кружке, Фостер зацепил указательным пальцем металлическую ручку. Чтобы не расплескать содержимое он протянул ее по тумбе. Затем нагретое кипятком дно опустилось на шерстяной плед.

— Приятная… кхм… осечка. Но что за Тодд я не помню. В лагере Говарда было много людей и… Мне было не до запоминания лиц.

Просипев, Джеймс собирался поднести кружку к лицу, но остановился. В нос снова ударил чертов запах уксуса. И, кажется, в этот раз шериф все же позеленел.

— Ты не мог бы убрать это… Подальше, — бросив раздраженный взгляд на таз с уксусом и тряпками у кровати, мужчина облизнул пересохшие губы. В идеале нужно было вылить это воняющее дерьмо на улицу, но просить слишком много Джеймс не стал. И так сойдет. Дальше сам справится.

— Конечно.

С готовностью унеся миску на кухню, но не став выливать содержимое, предполагая, что оно может еще понадобиться, Артур вернулся и, к неимоверному облегчению Джеймса, приоткрыл в комнате окно, впуская свежий послегрозовой воздух.

Дышать сразу стало легче. Ворвавшийся спасительным порывом ветер зашелестел бумагами, пробежался приятной прохладой по открытой коже.

Джеймс осторожно, неторопливо отпил травяной настой. Вкус был… как у сена, запаренного горячей водой. Сладковатый самую малость, но главное - не противный.

— Что здесь?

— Корни эхинацеи с женьшенем. И зверобой. Как настоится будет не так безвкусно. Я засыпал сразу в чайник, так что потом сможешь просто подогреть.

Кивнув в знак благодарности, Джеймс сделал еще один глоток. Распробовать смесь трав пока и правда не получалось, но это было и не важно. Слабеющая рука вновь опустилась вместе с кружкой.

Несмотря на полуспущенный плед в теле начинала расползаться едва ощутимая волна тепла. Казалось, тугой комок в груди сдувался, а вместо него появлялась странная щекочущая изнутри эйфория. Если бы не уколы Гамильтона и представление о действии морфина, шериф озадачился, что же ему такого дал выпить Артур.

— Так… Как ты к ним попал? Что это за банда?

Вопрос вырвал из странного приятно-обволакивающего состояния, и Фостер вернул взгляд к Артуру, занявшему «дежурный стул» Кабрера.

— Случайно, я… Кхм-кхм. Мне надо было в Блэкстоун, — начав говорить, шериф сощурился. Никакой тайны или позора в произошедшем он не видел. Хотя, до сих пор не был согласен с обвинениями Данко насчет беспечности и упрямства. - Поехал один и… Мн, нарвался на троих по… По пути. Один рыжий ублюдок оказался весьма рад встрече и…

Кашлянув, он сделал непродолжительную паузу, тяжело сглатывая. Дрогнувшая рука поднесла к губам кружку, и последующий глоток окутал раздраженное горло мягкой теплотой.

— … И мы немного не… Сошлись во мнениях.

— Полагаю, причина была не в золотых часах*? — откинувшись на стул удобнее, Артур вытянул одну ногу вперед и усмехнулся.

— Типа того, — хмыкнув, Джеймс не сдержал ответной кривой ухмылки.

Будь он в тот злополучный день настоящим Биллом Хиккоком, а Рыжий Кит оказался один на дороге подобно Татту, все могло сложиться совершенно иначе. Но вышло как вышло.

Джеймс сжал сильнее пальцами кружку.

—Говард Орл…Орлсон как-то уже предлагал Кейптауну свое «покровительство». Пробовал еще раз.

То, как выплюнул последнее слово шериф, вызвало у Моргана едва заметную улыбку. Как работает такое «покровительство» он знал не понаслышке, хоть они с Датчем и Хозией действовали не совсем так и не «держали» города в прямом смысле слова. Однако одного взгляда на Фостера хватало, чтобы понять его принципиальность. Впрочем, и такого сломать было можно, если знать где надавить: деньгами и властью не купишь, а вот безопасностью семьи… В особенности дочери, судя по фотографии на видном месте и рисункам, приколотым к стене.

— И вы снова «не сошлись во мнениях»?

— Мне, кхм, не нужна бешеная шайка ублюдков в… Моем городе.

— У вас есть мэр. Почему они решили окучивать именно тебя, а не с него начали?

— Ха, — понимая, что вряд ли Морган узнал всех жителей города хотя бы средне, а тем более мэра Кейптауна, Фостер покачал головой, — от этого… мн, не было бы… толку.

Замолчав и переждав несколько секунд, Джеймс постарался собраться с силами и продолжить разговор.

Без возможности смочить горло он, должно быть, уже не смог выдавить из себя и слова.

— Из двух «принципиальных» зол Кейптауна… Я – меньшее. Дональд лишил собственного сына наследства за… За… Шулерство в карты… Так что, с честным и несгибаемым, как гвоздь для гроба, мэром… Говард не смог бы договориться… К тому же мне «предложили» и должность мэра в итоге….

— Но итог оказался другим, - резюмировал Артур и понимающе кивнул.

— Да.

Повисшую тишину разрушил далекий раскат грома. По крыше снова мелко застучало.

Артур задумчиво посмотрел в сторону открытого окна - идти домой под проливным дождем однозначно не входило в его планы, а значит стоило собираться. Но уйти, не прояснив еще один вопрос, Морган все же не мог.

— И что планируешь с этим делать?

— М?

— Банда. Скорее всего она сорвалась с места, восемь человек они уже потеряли.

— Восемь? Неплохо… — коротко закашлявшись, Джеймс поморщился и прикрыл на пару секунд глаза.

Открыть их было куда сложнее, чем он предполагал. Слабость накатила неожиданно и сильно.

— Карл должен был послать теле… Телеграмму. Сегодня. Маршаллам в Блэкстоун. Но вряд ли … подкрепление придет раньше, чем… через пять-семь дней… На регулярную армию или отряд пинкертонов я… Кхм… Вообще не рассчитываю. Два маршала и пара помощников… В лучшем случае. Больше, наверное, и не надо… Раз мы так проредили их ряды.

Взгляд шерифа как-то резко помутнел, и Артур подался на стуле вперед, вовремя перехватывая наклонившуюся кружку, едва не пролившую содержимое на плед.

— Ты в норме?

— Да. Просто… Очень хочу спать.

— Хм.

Морган настороженно посмотрел на шерифа и отставил кружку на тумбу.

Это ведь нормально? Должно быть так, иначе доктор сказал бы, что состояние Джеймса тяжелое и его жизнь еще под вопросом. Видать Артур перенапряг его своими расспросами. Черт.

Но последнее узнать было необходимо. Даже несмотря на минувший год, попадаться пинкертонцам на глаза не стоило.

— Отдыхай тогда. И не беспокойся. Уверен твои ребята сделали, что нужно.

Поймав слабый кивок в ответ, Морган поднялся со стула.

Дождь за окном понемногу усиливался.

***

Стук в дверь не утихал, звуча и неуверенно, и настойчиво одновременно.

Артур приоткрыл глаза, с трудом приподнял голову. Она была туманной и настолько тяжелой, что хотелось откинуться обратно на подушку и проспать еще часов шесть.

Но кто-то продолжал долбить в дверь, а солнечные лучи, заливающие комнату, сообщали о том, что утро было уже совсем не ранним.

Переборов разбитое состояние, Морган провел ладонью по лицу, следом кое-как поднимаясь с кровати. Два дня назад он чувствовал себя и то легче; что произошло с сегодняшней ночью - понятия не имел. Но большую её половину он ворочался с бока на бок и никак не мог уснуть, выныривая из сна под каждый скрип.

Настроение было отвратительным. А стук продолжался. Чтоб его черти раком драли.

— Да иду! Иду я!

Натягивая и застегивая штаны на ходу, Артур снял с настенного крючка рубашку и накинул её на плечи, размашистым шагом приближаясь к двери.

Видимо выглядел он крайне неблагожелательно, поскольку парень в соломенной шляпе настороженно отступил назад, приподнимая корзину к груди. Будто закрываясь ей.

— М-м-мистер Морган.

— Привет, Эрл.

Несмотря на то, что сразу стало понятно почему с выкрика Артура долбежка в дверь не прекратилась, голос и взгляд охотника добрее не стал.

Эрл молча протянул ему корзину с куриными яйцами, бережно прикрытую клетчатой тканью, и потупил глаза в пол, переступая с ноги на ногу. Отправляясь за деньгами, Артур откинул ткать, пробежался взглядом по количеству и хмыкнул.

Меньше на одно яйцо.

Снова.

И если в предыдущие разы он закрывал на это глаза, то сегодня настроение было в корне иным.

Когда Артур вернулся к Эрлу, все же бросив в опустевшую корзину оговоренную сумму, парень уже мял в руках потрепанную тетрадь, смотря в нижний край крыльца.

— М-м-мистер Морган, вы не п-посмотрите… — оживившись, он принялся торопливо перелистывать страницы, но Морган пресек его шелестение, зажав край тетради рукой.

— Посмотрю, но прежде помоги-ка мне кое с чем разобраться, — опершись плечом о дверной косяк, мужчина прицокнул языком. — Я плачу за десяток яиц, так?

Эрл метнул на него испуганный взгляд и втянул голову в плечи, начиная чуть покачиваться взад и вперед.

— М…

— Но уже не первый раз получаю по девять.

Глаза парня заметались из стороны в сторону. Тон у мистера Моргана был очень нехорошим, и Эрл впервые его слышал таким. От этого становилось страшно. Особенно потому, что он был виноват. Но раньше ему ничего не говорили, а значит было не заметно. Почему стало заметно сегодня? Он как-то не так поправил содержимое корзины, плохо прикрыл?

Наверное, следовало соврать, попробовать, как иногда делали другие: Эрл как-то видел, как Рут спорила в магазине, когда ее пытались обвесить. Но мистер Морган заключал с ним сделки и помогал рисовать лошадь правильно и красиво. Наверное, он не стал бы больше помогать ему рисовать, если бы Эрл обманул его.

Он же плохо врет, это будет понятно.

Голова опустилась еще ниже, и парень закусил щеку с внутренней стороны.

— Вы ск-ка-кажите Рут?

— Да.

От резкого и бескомпромиссного «Да» младший Хемпс вздрогнул, как от подзатыльника, сжимаясь еще сильнее.

— Потому что договоренности у нас определенные. И цена определенная. И происходит это регулярно. Ты не докладываешь яйца?

— Их соб-бирает Рут.

— Хорошо. Твоя сестра не докладывает яйца?

— Н-н-нет. Я… — Эрл набрал в легкие побольше воздуха и зажмурился. — Бер-ру к-корзинку с десятью яйцами. М-м-мне нравятся ц-ц-цыплята. Вы з-знаете откуда б-б-берутся ц-цыплята?

— Знаю.

— Из яиц. Я х-хочу с-спа-пасти цыплят. Иначе их с-съедят.

— Но не за мой счет, парень.

— М-м-мне… Очень ж-жаль, м-мистер Морган. Вы о-один, едите н-не так м-мн-мн-много. Я хотел спа-паси хоть н-немного цыплят.

— И что ты делаешь с яйцами, которые забираешь из моей корзины?

— П-подклад-дываю под к-курицу, чтобы она в-высиживала их. И п-прячу, чтобы Р-рут н-не заметила, к-ко-когда приходит с-собирать д-д-другие яйца.

Артур вскинул бровь и скрестил руки на груди.

Он ожидал всякого – что не докладывают, что одно разбивается, что в день сбора нужного количества просто нет, что обсчитываются сами, даже что до десяти считать разучились - но не такого. Даже злость постепенно начала стихать. Что взять с дурака с мозгами пятилетнего ребенка? Впрочем…

Мысль возникла неожиданно и в первую секунду показалась абсурдной. Но спустя еще пару мгновений внутреннее «Да ну, серьезно?» сменилось на «А почему бы, собственно, и нет?»

— Сколько ты мне не донес яиц? Давай, не бойся. Мы разбираем проблему.

— Ш-шесть, мистер М-морган.

— Шеееесть…, — Артур потянул и прикинул что-то в голове. — Из каждой корзины, в которой должны были быть десять оплаченных яиц. Верно?

— М-мне очень ж-жаль, м-мистер Морган.

— Верно?

Эрл снова вздрогнул и, украдкой посмотрев на Артура, кивнул. Он предчувствовал, что что-то будет, что уточнения делаются не просто так.

Сейчас на него будут ругаться, может быть пихнут или заставят объясняться с Рут? А та его уже накажет. Заберет карандаши, закроет в комнате на сутки. А может и на двое.

Соглашаться очень не хотелось, но охотник молчал, пристально смотря в ожидании ответа.

Это нервировало, и Эрл судорожно принялся теребить уголок своей рисовальной тетради, вперившись взглядом себе под ноги.

— Д-да.

— Выходит, те шесть яиц, раз они оплачены, принадлежат мне. Так?

— Я н-не х-х-хочу, чтобы их с-съели.

— Да, ты хочешь цыплят, — согласился Артур и кивнул, хотя видел, что Эрл не особо на него смотрит. — Но раз яйца, из которых они появятся, оплачены мной, то и цыплята получаются моими, так?

Цыплята? Младший Хемпс внимательно сдвинул брови к переносице.

— П-п-похоже, что т-так.

— Значит, ты должен мне принести тех цыплят, когда они вылупятся, и в этом случае конфликт будет разрешен. Они оплачены мной и будут у меня.

Эрл не поверил своим ушам. Предложение показалось ему настолько странным, что он не смог и осознать его до конца. Зачем мистеру Моргану нужны вылупившиеся цыплята?

Они маленькие, там есть нечего. Вылупляются ведь не готовые курицы.

Хемпс открыл сперва рот, затем качнул головой и закрыл. Потом снова. Затем переступил с одной ноги на другую, косо посмотрел на Артура, и вновь тряхнул головой.

— …Вы их не съедите?

— Нет. Я разведу кур.

— О… О-о-о-о! — Эрл сжал кулаки и несдержанно подпрыгнул, захлопав в следующую секунду в ладоши, попадая, впрочем, больше по тетради. — О-о-о-о, это от-тлично. Отлично! Я-я с-с-согласен, если в-вы их н-не съедите.

— Вот и прекрасно, — наблюдая за эмоциональным всплеском, Морган усмехнулся, а затем серьезно добавил. — Но запомни, Эрл, когда вылупятся цыплята из яиц, которые я оплатил – ты принесешь мне их. И больше, из других корзин, предназначающихся мне, ты не берешь яиц.

— Д-да, д-да! Обязательно!

— Иначе, это будет выглядеть так, что ты нечестный человек и обокрал меня.

Эрл тут же прекратил подпрыгивать, активно замотав головой.

— Н-нет, н-никогда. Я не обкрадывал в-вас, м-мистер М-морган. Я хотел с-спасти цыплят. И в-верну вам их, к-когда они вылупятся. Д-да, обяз…

Артур успокаивающе похлопал Эрла по плечу и, мысленно прикидывая, как ему в принципе обустраивать теперь задний двор, вытянул тетрадь из рук Хемпса.

— Ну давай, что там у тебя?

***

Оставшуюся часть дня Артур провел за домашними делами. Кофе помог прийти в себя, а бытовая рутина с готовкой – сняла раздражение.

В целом все напоминало обычный день в лагере, если Морган решал отдохнуть и никуда не выезжал. За исключением того, что вокруг никто не ходил, подключая его к разговорам и внутренним перебранкам, а вместо дневного сна или рыбалки на берегу, пришлось готовить еду и вычищать денник Кабала.

К четырем вечера, Артур снял пробу с приготовленного рагу и сел за стол, чувствуя что-то вроде удовлетворения от прошедшего дня. Следы побоев уже почти не тревожили, Кабрера не заезжал с расспросами и просьбой еще раз указать на места стычек, а тонизирующий напиток из заваренных трав разливался внутри приятным теплом.

Но чего-то не хватало.

Компании?

Хмыкнув себе под нос, Морган бросил взгляд на дневник, лежавший на краю стола.

Скучал ли он по банде? По старым дням, когда они путешествовали вместе, переезжая с места на место, отправляясь в близлежащие города, чтобы прикинуть, как можно там подзаработать? Что было бы, будь они до сих пор вместе? С оставшимися в живых.

Артур пододвинул к себе дневник и пролистал его до чистой страницы, мельком просматривая записи и рисунки. Затем взял карандаш и неторопливо написал:

«Мистер Питерсон.

Миссис Адлер.

Чарльз.

Джон и Эбигейл с Джеком.

Трелони.

Тилли.

Карен.

Мэри-Бет.

Надеюсь, вы живы. Скучаю по вам».

О том, что все в порядке, он знал только в отношении Чарльза. Об остальных – ни слухов, ни вестей. Но это было хорошо, ведь он сам решил оставить все так. Соединяться снова было бессмысленно, пусть так было и проще приглядывать друг за другом. Но и проще выследить, если кто-то из пинкертонов или маршалов до сих пор о них не забыл.

Карандаш опустился ниже и зашуршал по бумаге, оставляя то светлые, то более темные линии. Набросок был простой, пятиминутный – горный простор впереди и костер с поднимающимся вверх дымом. Памятью, рассеивающейся в воздухе.

Закончив рисунок, Артур вздохнул и закрыл дневник. Затем допил чуть жгущий пряный напиток и посмотрел на оставшийся травяной осадок.

Наверное, можно было навестить шерифа. А заодно принести ему еды, все равно получилось много для одного. Да и вряд ли за прошедшие два дня Фостер нормально ел. Как минимум потому, что готовить ему было некому.

У дома Джеймса Артур был спустя час. Солнце, то выныривая, то скрываясь за облаками, только-только начало клониться к закату. Привязав Кабала к забору, Морган поправил шляпу и поднялся по ступеням к двери.

На стук ответили не сразу, но дом определенно не был пустым. Артуру показалось, что он слышал плеск воды.

— Кто там?

— Артур Морган.

Дождавшись с пятнадцатисекундной задержкой все еще хриплое: «- Входи», Артур толкнул дверь.

И озадаченно замер, стоило переступить порог и заметить Фостера. Сидящего в большом тазу с высокими бортами у потрескивающей поленьями печи и выливающего из ковша воду себе на плечи с тем, чтобы смыть последние остатки мыльной пены. Часть капель отлетала в сторону, а потому на деревянном полу вокруг шерифа уже образовалось темное пятно и прослеживалась дорожка от ведра, из которого он черпал чистую воду.

Вот что за плеск слышал Артур перед дверью.

— Оу…

Взгляд без смущения прошелся по обнажённой фигуре: от мокрых, зачесанных назад волос, до границы мутной мыльной воды, скрывающей все ниже торса.

— Я могу зайти позже.

— Нет. Все нормально. Я уже закончил.

Потянувшись за простыней, Джеймс стиснул зубы и не без усилия поднялся. Затем переступил через борт, быстро обтерся и обернул ткань вокруг бедер.

— Смотрю, тебе заметно лучше.

Да. Ему действительно стало лучше.

Несмотря на то, что большинство движений продолжало отдаваться болью в ребрах и сопровождалось слабым головокружением, он, по крайней мере, двигался самостоятельно, без чьей-либо помощи, и не падал. Кровоподтеки на теле сменяли темно-фиолетовый оттенок по краям на сине-зеленый, ссадины не кровоточили, а отек на лице наполовину спал. Да и смотрел шериф на мир двумя глазами, а не одним, то и дело теряющим связь с действительностью.

Однако для того, чтобы наполнить ванну в другом конце дома - набрать несколько ведер воды, часть подогреть, донести, залить - у него все еще не было сил, а смыть с себя пыль и пот хотелось до нервного зуда. Пришлось импровизировать. Просить того же Данко обеспечить его ванной как-то язык не поворачивался.

Но все же ему было определенно легче, чем несколько дней назад.

— Я всегда в строю. Ну, почти всегда.

Артур одобрительно усмехнулся и прошел к столу, ставя на него котелок.

— Подумал, что тебе не помешает нормально поесть. И видимо, — он кивнул на две пустые банки консервированных персиков в стороне, попутно приоткрывая крышку котелка с рагу, — был прав.

Конечно, рагу успело немного остыть, но приятный пряный запах все равно тревожил обоняние.

Джеймс удивленно вскинул брови и, слегка прихрамывая, двинулся к столу.

— Все не так плохо, как кажется. Карл принес вчера кусок домашнего пирога с капустой.

Признаваться, что тот кусок давно был съеден, а готовить не то, что не хватало сил, а скорее не из чего было, Фостер не стал.

— Кхм. Спасибо.

Без Бриджит ему в очередной раз приходилось непросто. Конечно, одно дело, когда ты простыл или тебя лихорадит, но находятся силы подняться и приготовить себе еду. Другое дело, когда ты настолько избит, что не можешь и двинуться. И не важно будь в такие моменты рядом жена или родственник, да хоть шлюха, которую можно оставить с собой без опаски проснуться обчищенным, то он не голодал бы. Вещи оказались постираны и зашиты, да и ему бы помогли вымыться, не потревожив раны.

Конечно, Джеймс приловчился справляться один.

Но все же, если два дня назад шериф был не в состоянии нормально оценить помощь Артура, то сейчас он действительно был благодарен.

— Из горячительного только чай, — что-то мысленно решив, Джеймс двинулся к буфету.

Одна из деревянных створок скрипнула, и Фостер отметил, что надо будет смазать петли.

Взгляд на долю секунды задержался на втором помутневшем стекле: старый, купленный на ярмарке в Блэкстоуне, сервиз уже давно покрылся слоем пыли, пять маленьких чашек с блюдцами прижимались к деревянной стенке, а стопка тарелок с золотой каемкой накренилась вбок.

В груди что-то кольнуло.

Взгляд Джеймса вновь прошелся по посуде, и воспоминания нахлынули сами собой.

Всего одно мгновение, а комната изменилась. Стол оказался в центре. За окном светило солнце. Чуть расплывающийся, поддернутый дымкой силуэт Бриджит мелькнул сбоку. Огромное блюдо с индейкой, фаршированной яблоками, и запеченным картофелем оказалось перехвачено и поставлено на кружевную салфетку в центре обеденного стола.

Быстро мелькающие картинки сменяли друг друга: вот он подошел и обнял свою «миссис Фостер», дотронулся до заметно округлившегося живота, затем последовали неспешные поцелуи и попытки жены увернуться; вот стук в дверь, полный веселья голос Данко, ворвавшегося в комнату ярким красным пятном, а следом мелодичный смех сестры Кабрера – Долорес, крепкой широкобедрой красавицы с чуррос в плетеной корзине, посыпанным сахаром.

Затем звон фарфора, расставленные тарелки для гостей.

«— Тьяго снова в Блэкстоуне, так что его не ждем.

— Отлично, нам же больше достанется! Что ты там принесла в корзине, Долорес?

— Твои любимые чуррос, Джеймс.

— О!»

Картинка блекла. На плече ощущалась фантомная тяжесть ладони. Разговоры за столом казались приглушенными. Все разобрать не получалось, но он помнил сам смысл и момент:

«— Бриджи, заверяю, как друг семьи – держи своего мужа в руках. От чуррос моей сестренки растолстел даже дрыщ Тьяго. Вот нужен тебе будет такой боров? Другое дело я, а? Хорош, строен, обворожителен!

— Данко, ты сейчас пытаешься отбить мою беременную жену что ли?

— Ой брось, кто как не я заставлю тебя держать себя в тонусе! Благая цель, компадре.

Скрип переставляемых стульев. Вспышка света, резанувшая глаза.

— Ладно, мальчики, давайте к столу… Джейми, сначала индейка, ну что ты творишь!

— Одну! Ещё одну и все!

— Фостер, ну ты и свинья!

— Пошел ты, Кабрера!

— Ха-ха… Стой… Нет-нет, я пошутил! Не… Не смей! Que te follen! (испан. - Твою мать!) Не смей в меня бросать это!»

Качнув головой, Джеймс стряхнул вспоминание и понял, что оно длилось не дольше десяти секунд, так как его не звали и не спрашивали все ли в порядке.

Комната снова наполнилась тишиной. Радостные голоса исчезли, растворились в тихом треске поленьев, забрав с собой не только ощущение живого домашнего очага, но и тепло семейных вечеров, разговоров, гостей за одним столом и шутливых перепалок. Игры на гитаре во дворе у костра, звуков губной гармони и тяжелые вздохи Карла, засыпающего прямо на ступеньках крыльца.

Теперь не для кого было доставать этот чертов маркированный сервиз. С Данко можно было пропустить пару стаканов виски в салуне или офисе. Карл также не напрашивался в гости.

Фостер хмыкнул.

Кажется, хотя бы на один вечер все поменялось.

— Что творится в городе? Кабрера ничего мне не рассказывает. Ещё немного и от скуки я загнусь быстрее, чем от пули в затылке.

Сполоснув тарелки остатками чистой воды из ведра, Джеймс поставил их на стол, положил рядом ложки и оперся рукой на спинку стула. В глазах на пару секунд потемнело, а пол под ногами качнулся, точно маятник. Такое все еще случалось, но постепенно сходило на нет. Стоило просто переждать.

— Что за день, без петли и перестрелки, да? — Артур беззлобно усмехнулся, ничего не заметив, поскольку уже ставил рагу на накалившуюся печь, — В городе спокойно, по крайней мере в масштабном смысле ничего не происходит… А если не в масштабном - я вот решил обзавестись курами. В ближайшее время Эрл Хемпс должен принести мне цыплят.

— Цыплят? — удивленно вскинув бровь, Джеймс сначала подумал, что ему послышалось.

С самой первой встречи Артур казался человеком, не предназначенным для оседлой жизни. И даже покупка дома не сильно меняла этого мнения. У тех же охотников за головами обычно где-то да есть дом, в который они могут вернуться после долгих скитаний. Однако приобретение какого-никакого хозяйства уже говорило о том, что Морган решил задержаться в Кейптауне надолго.

И Джеймса это… Радовало.

— Не знал, что Хемпсы теперь разводят на продажу не только лошадей, но и кур.

— Хах, не совсем. Я покупаю у них яйца, Эрл приносит их. В последние разы он приносил меньше, чем мы договаривались, но оплата не менялась. Я посмотрел раз, два. Думал ну мало ли. Но это приобрело стабильность. В итоге, оказалось, что Эрл намеренно забирал по одному яйцу каждый раз.

— Зачем?

— Чтобы спасти хоть одного цыпленка из десятка. Он возвращает их под курицу и прячет от сестры, чтобы их не забрали и не съели. В итоге так он собрал шесть яиц, которые я оплачивал. И поскольку они формально мои, а он не хочет, чтобы их съели, я решил, что заберу цыплят и у меня будут куры.

— Хэх, это Эрл может, — засмеявшись, Фостер присел на стул и, помолчав с пару секунду, продолжил. — Вообще он не любит расставаться со своими «друзьями». Будь они в перьях или с лысыми хвостами. Однажды он умудрился подружиться с крысой и прятал ее в своей комнате больше двух месяцев. Могу только представить, как упорно он вертится сейчас вокруг курятника. И странно, что этого не заметила Рут.

История про крысу всплыла в памяти сама собой, но пересказывать ее Артуру шериф не стал. Все-таки знал он ее со слов Данко, который при очередном отъезде Гарри остался ночевать у Рут, и вместо того, чтобы нежится ранним утром в постели, пока та готовила завтрак, вскочил от громкого крика, в спешке натянул штаны и побежал вниз с револьвером. Где увидел разбросанную по полу посуду, овощи, муку и Рут, в страхе забравшуюся на кухонную тумбу.

Потому что крыса оказалась на столе напротив, уничтожая хлеб.

Потому что отчаянные крики и требование пристрелить эту дрянь смешались с протяжным эрловским: «Н-нет! Это м-мой д-д-руг! Н-не над-до трог-гать д-друга!»

— Но он добрый парнишка. Жаль, что с головой непорядок.

— Да, я заметил. А в чем дело? Он с рождения такой или что-то случилось? — заглянув под крышку, Морган прикинул, что через минуту можно будет уже переставлять котелок на стол и приниматься за еду.

— Старая история. И, с одной стороны, глупая.

Прокручивая в голове события почти пятнадцатилетней давности, Фостер потянулся к ложке и бесцельно повертел ее в руках. Осознание всей трагедии семьи Хемпс в полной мере пришло к нему только после рождения Катрин.

— Хемпсы всегда занимались лошадьми. Сэмуэль объезжал их и продавал особо агрессивных жеребцов на родео. Эрла с восьми лет отправляли чистить стойла, выполнять мелкую работу в конюшне. Все-таки будущий хозяин ранчо рос. Но к тем жеребцам, конечно, не подпускали.

Замолчав на пару секунд, Джеймс поджал губы.

— В один вечер к Сэмуэлю прибежали соседские дети. Рассказали, как Эрл повел их к крайнему загону, чтобы показать лошадей и перелез через ограду. Черт его знает, почему он полез именно к жеребцам для родео и зашел с крупа. Старший Хемпс нашел его на земле всего в крови, с вмятиной в голове от копыта. Первой мыслью было, что он уже не жилец, но Эрл все еще дышал. С такой травмой и мучениями милосерднее всего было облегчить его участь, но доктор Гамильтон смог каким-то образом вытащить парня с того света и поставить на ноги, — задумчиво постучав ложкой по столу, шериф печально усмехнулся. — Хемпс пристрелил ту лошадь. Хотел и помощников своих, но слава Богу обошлось. А Эрл… Хоть и выжил, но последствия, как видишь, остались: в свои двадцать пять он больше похож на полоумного ребенка. А лошадей любит даже сильнее, чем до травмы. Возможно, не помнит, что тогда произошло.

— Нда…

Что тут еще было сказать?

С самого детства каждому ребенку говорят о том, что одно неразумное действие может повлиять на жизнь в целом. На ее наличие в принципе. Поэтому нельзя играться со спичками, нельзя играться с отцовским револьвером, нельзя размахивать топором, подходить к лошади сзади, пугать ее или совать пальцы в дверные щели и так далее. И только кажется, что ничего не произойдет – не произошло же раз, два, три… Однако везение может закончится крайне неожиданно.

Порой достаточно одной глупости, чтобы справляться с ее последствиями всю оставшуюся жизнь.

— Семье должно быть крайне непросто было с этим смириться.

— Хм… Сэмуэль как-то обмолвился в салуне, что проще было бы ходить к сыну на могилу, чем видеть, как он растет таким… Я не разделяю этого мнения, но не могу осуждать. Особенно, когда на людях у Эрла случаются какие-нибудь приступы, и ты видишь то, с чем им приходится сталкиваться куда чаще, чем может показаться.

— Я, конечно, не так уж и давно здесь нахожусь, но не сказал бы, что Эрл совсем полоумный. Придурковатый, конечно, но вполне соображает.

— Это сейчас. Раньше было хуже. Рут много занималась с ним, они ездили по врачам. Какие-то доктора из Блэкстоуна посоветовали дать ему бумагу и карандаши, это со временем сделало его спокойнее и усидчивее, научило доводить какие-то несложные дела до конца. Но и шарлатанов хватало…Черт бы их побрал. Одно дело, когда и правда стараются помочь, но не выходит. А другое, когда залитую кипятком землю выдают за кофе.

В сердцах Фостер хотел было сплюнуть на пол, но вспомнил, что находится дома, а не на улице.

— Был один ублюдок. Профессор. Хемпсы ему даже верили первое время, уж больно представительным казался. Кучу денег отдали, чуть ранчо не заложили в банк. На деле «спасительная настойка», которую он повторно втюхивал им по баснословной цене, оказалась кактусовой водой с добавлением мочи и барсучьего жира. Действие первой просто удачно совпало с периодом просветления в голове Эрла.

Артур понимающе кивнул. Подобного сорта людей хватало везде. Даже в его окружении, когда объявлялся Трелони, скрываясь от последствий очередной аферы. Или, когда приходилось забирать последнее у семьи, похоронившей отца, не успевшего отдать денежный долг по займу Штрауса. Ты не думаешь о других людях в этот момент. Только о себе и своем достатке.

Выполняешь работу.

Нужно было сменить тему.

— Знаешь, я тоже встречал одного шарлатана… Продавал не «лекарства», хотя такие тоже были, а мечты.

Сняв котел с печки, Морган перенес его на стол и открыл крышку, накладывая рагу в свою тарелку.

— Храбрейшая женщина Маргарет, укротительница дикий зверей, — он усмехнулся, переключаясь на одну из самых странных встреч в своей жизни. — Разумеется, женщины никакой не было. Это был мужик в платье. Конечно же, британец. Знаешь, они все какие-то повернутые.

Отодвинув стул, охотник уселся поудобнее и, вспомнив о том, что находился все еще в шляпе, снял ее и положил рядом с собой.

— В общем, он путешествовал по Америке и его цирковой караван перевернулся, животные разбежались. Он попросил меня найти какую-то индийскую тигрицу, зебру и льва. В итоге я нашел их. Осла, выкрашенного в зебру. Пуму, аналогично перекрашенную в тигра… И льва.

Джеймс, до этого подозрительно внимательно слушавший историю, кашлянул.

— То есть… Никакой зебры с равнин Онго-Бонго не было?

— Онго-Бонго? - Артур озадаченно моргнул, поскольку определенно слышал где-то эту белиберду. — То есть… Ха… Ты… А-ха-ха!

Зайдясь смехом, Морган ударил кулаком по столу.

— Маргарет у вас побывала, да? А-хах…Со своим чудо-зверинцем, и ты… Аха-ха-ха-ха!

С каждой секундой Джеймс все четче осознавал, что его провели, как мальчишку. Черт подери, он ведь взрослый мужик, а столь наивно и доверчиво повелся, оказывается, на расписных животных? Вот же ж блять!

Но ведь они были так похожи на настоящих, как и истории того странного мужика в платье!

Весь Кейптаун смотрел на диковинки других стран, разинув рты, свято веря в эту…как ее… в Лимпопо!

— Я не… Кхм… Да она была точь-в-точь, как на картинке! Вылитая зебра!

Под новый взрыв хохота, Фостер поджал губы, мгновенно насупившись. Краска стыда и смущения наползла на лицо, окатывая испепеляющим жаром.

— Гребаный ублюдок, не зря он не давал никому ее гладить и приближаться, — схватившись за ложку, шериф усердно принялся накладывать рагу себе в тарелку, — Но ржала она и правда как-то… Странно.

Отсмеявшись и вытерев даже выступившие слезы, Морган глубоко вдохнул.

Шериф выглядел таким смущенным и озлобленным, что смеяться над ним дальше было как-то жалко. Да и что душой кривить, если бы Артур не приближался к несчастным животным, то и сам мог вполне попасться на обман.

— Нет, ну лев у него был настоящий. Единственный, действительно настоящий зверь, - примиряюще кашлянув, Артур зачерпнув ложкой картошку с соусом. — Черт, я думал он задерет меня, когда увидел, что это не какой-то пес с искусственной гривой. С пумой, конечно, иметь дела тоже мало приятного, но они нам хотя бы знакомы.

Скептично выгнув бровь, Фостер бросил быстрый взгляд на охотника. Уже с трудом верилось во что-то настоящие, касающегося проклятого цирка, зато кое-что после этих слов по поводу Моргана встало на свои места.

— Выходит волки для тебя сущие пустяки в сравнении с тем зверинцем.

— Хммм, скорее обыденность, — чуть улыбнувшись, Артур подмигнул ему, — Но никогда не стоит недооценивать противника.

Джеймс усмехнулся, накрыв котелок крышкой, и сел за стол, принимаясь за еду.

Сдержать восторг оказалось не под силу: сочное мясо едва ли не таяло на языке, слегка обжаренная картошка и овощи разбавляли вкус, не говоря про чеснок и травы.

— Оу, это…. Ммм…

Конечно, Фостер сейчас готов был съесть что угодно, за исключением надоевших консервированных бобов, но все же Артур удивил. В который раз.

— Давно не ел ничего настолько вкусного, — стараясь не спешить с уничтожением рагу, Джеймс стер с уголка губ мясной сок и откинулся на спинку стула. — Что ж, мистер Морган. С волками вы справляетесь, диких лошадей объезжаете, в одиночку разбираетесь с кучей головорезов, лечите, так еще и прекрасно готовите…

Завершение в виде: «Какие еще в вас кроятся таланты?» не успело сорваться с губ.

— Я и не такое могу, — пожав плечами, Артур также откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на Фостера с многообещающей полуулыбкой, — Но не все сразу, шериф.

Подавившись от услышанного, Джеймс закашлялся. Ему понадобилось несколько секунд чтобы прийти в себя, а затем засмеяться. Ложка легла в середину тарелки, а затихающий смех перешел в улыбку с покачиванием головы.

Воцарившаяся на следующие пару минут тишина, нарушаемая лишь постукиванием приборов о тарелки, немного давила, и Джеймс, проглотив очередной кусок мяса, украдкой глянул на Артура.

Был один момент, который он так и не успел разрешить между собой и Морганом. Сначала не знал как, а потом все слишком закрутилось – дела, банда, попытки прийти в себя…

— Слушай… По поводу той ночи. Кхм.

Черт, он до сих пор не знал, как и что сказать.

О произошедшем Джеймс ни в коем разе не жалел, но все же поговорить было нужно.

— Не знаю, что на меня нашло. Я обычно не так себя веду, когда… Ну…

Ощущение некого подобия стыда вернулось. В целом нервировало не то, что они переспали, а то, как он себя вел в процессе.

— Все в порядке.

Огорошенный таким простым и быстрым ответом, Джеймс бросил взгляд на Моргана и тут же отвел его.

Артур же, заметив это, усмехнулся и собрал остатки рагу в тарелке к центру.

— Тебе полегчало?

— …Кхм, - не зная, что ответить Джеймс кашлянул, продолжив упорно избегать зрительного контакта.

Блять, да, полегчало. Но к такому открытому разговору шериф, как оказалось, еще не был готов.

— Ну и хорошо.

Безмятежно улыбнувшись, Морган вернулся к еде. Конкретный ответ ему был и не нужен – Фостер сейчас читался, как открытая книга. Что в раздражении, что в злости или в смущении, в желании расставить все по местам, чтобы о нем не подумали ничего лишнего. Неправильного.

Ключевым, наверное, было «неправильного», с учетом того, как быстро он переключился с флирта Артура на разговор о проведенной ночи с, очевидно, плавным подводом к: «Я все же не такой».

Это Морган уже проходил с Джоном. Только в случае Фостера, Артур не планировал доказывать ему обратное, намеренно провоцируя.

В этот раз он не собирался на чем-то настаивать. Ничего не думал, ни на что не рассчитывал.

Однако Фостер определенно продолжал что-то себе думать, и его неловкое напряжение с ковырянием в тарелке нагнетало обстановку.

Наверное, нужно было объяснить все напрямую.

— То, что было той ночью и мое присутствие сейчас - несвязанные вещи. Так что не думай, что всем этим я чего-то хочу или добиваюсь.

— Спасибо, что прояснил.

Ответ Фостера прозвучало как-то грубовато, но Артур не обратил на это внимание, отодвинув от себя опустевшую тарелку:

— Всегда пожалуйста.

Испытав внезапную обиду, Джеймс вернулся к еде. Ответ Моргана звучал как: «Ну было и забудем» и это… Цепляло. Потому что забывать абсолютно не хотелось. Влечение к Артуру стало уже не внезапным и противоестественным, а вполне осознанным и принятым. Со своим рагу и помощью в последние дни он едва ли не казался близким другом и не только.

А тут «Полегчало? Ну хорошо».

Чертов Артур Морган.

Тихо выдохнув и постаравшись переключиться, Джеймс схватился за недосказанную историю:

— Так что там случилось? Со львом.

— М?

— Ну, с тем. Настоящим.

— А… Его видели у одного ранчо неподалеку, так что начал я оттуда. Чем ближе подходил, тем отчетливее слышалось волнение, даже паника. Два работника подпирали ворота амбара, пока остальные решали, что же делать с «неведанным» зверем. Мне заявляли, что там лев, отговаривали заходить, но я не верил. Думал, что это пес. Ну может огромный, но все равно пес.

Усмехнувшись своей самоуверенности в тот момент, Морган перевел дыхание, облизнув губы.

— И, значит, я говорю работникам отойти от ворот, захожу внутрь, достаю веревку, подзываю пса свистом, подбадриваю стандартным «Ко мне, мальчик. Пойдем домой». Обхожу телегу… И тут сверху раздается удар, а тварь прыгает со второго этажа во двор. Там крики, пальба. Я выбегаю, вижу что парень, впустивший меня внутрь, мертв. Лежит в крови с разодранным горлом. Остальные орут, что это был лев, и он убежал в ту сторону, — махнув в произвольном направлении, Артур чуть поддался вперед. — Я, чертыхаясь, бегу за взбесившейся псиной. По дороге вижу двух задранных лошадей, иду по кровавому следу до приоткрытого денника… И что ты думаешь?

Хлопок ладони по столу заставил Фостера едва заметно вздрогнуть. Артур поддался еще ближе, чуть понизив голос и замедляя темп рассказа:

— На меня действительно выходит самый настоящий лев. Рычит, скалится, а затем бросается вперед.

Усмешка сплелась с легким покачиванием головы, и Артур откинулся обратно на спинку стула, скрещивая руки на груди.

— Я высадил ему в голову всю обойму, благо расстояние между нами было достаточным, чтобы он не добрался до меня раньше. Если бы он напал в амбаре я, скорее всего, был бы мертв, как тот бедолага, оказавшийся на пути.

— Хах… Мда уж, — смутно представляя мчащегося на себя льва, но отлично помня и нападение волка, и столкновение с медведем как-то раз, Джеймс потер лоб и зачесал уже подсохшие волосы назад.

— Да уж… — эхом повторил Артур, - Я готов был пристрелить того сукиного сына, когда вернулся. Ему повезло, что он еще должен был мне заплатить.

— Что ж… Ну, в отличие от нас, ты хоть на настоящего льва все же посмотрел…

Фраза вырвалась даже быстрее, чем Фостер успел осознать ее смысл. На лице Артура в секунду проступило изумление… А затем они расхохотались.

Заминка в разговоре улетучилась, как и легкая обида.

Проговорив еще с полчаса, Артур решил, что пора собираться.

Джеймс тоже поднялся из-за стола, сложил грязную посуду в кучу и хотел было проводить Моргана до двери, но взгляд упал на пачку сигарет, судя по всему, забытую Данко на подоконнике.

Подхватив ее и проверив содержимое, Джеймс удовлетворительно хмыкнул, а затем развернулся к Артуру.

— Покурим? Я давно хочу… Вот только два дня назад думал от рези в горле с ума сойду. Не только виски было нельзя, как оказалось.

— А теперь значит можно? — Морган вскинул бровь и надел шляпу.

— Хуже явно не будет.

— Как знаешь. Я не буду, но постою.

— А что так?

В принципе и это шерифа устраивало, однако он не помнил случаев, когда кто-то отказывался от сигареты. А Артур… Если подумать, Фостер не видел его курящим на улице, или в салуне, или где бы то ни было еще. Не больше пары раз, когда Джеймс сам угощал его.

— Были проблемы с легкими. Так что стараюсь соблюдать рекомендации врача.

Вот как…

Джеймс остановил на Моргане взгляд, зажал сигарету меж губ и чиркнул спичкой о коробок, прикуривая. Глаза хитро сузились, а лицо обдало небольшим облачком дыма.

— Мне должно сейчас стать стыдно?

Артур засмеялся, укладывая руки на пояс и делая шаг к двери.

— Абсолютно нет. Пойдем.

Оперевшись плечом о дверной косяк, Джеймс прикрыл глаза. Тлеющая сигарета вспыхнула красной точкой и оказалась объята очередной волной дыма. От прохладного ночного воздуха кожа покрылась мурашками, но Фостер все никак не хотел заходить внутрь.

Нагретый печью воздух выскальзывал из дома через приоткрытую дверь. Он дразнил теплом, но сразу же сменялся холодным покалыванием уличной температуры. Тонкая простынь совсем не согревала, и шериф уже чувствовал, что еще чуть-чуть и первая волна дрожи охватит его с головы до ног.

Но…. Нет, еще немного.

Тягучий чуть горьковатый вкус табака обволакивал язык невидимой пленкой. Запах тревожил нос, оседал на коже. Засвербевшее на мгновение горло вынудило кашлянуть.

Приоткрыв глаза, Джеймс поднес руку к лицу. Зажав сигарету между указательным и средним пальцами, он медленно отнял ее от губ и выдохнул. Сизый дым вырвался струей.

Стряхнув пепел, Фостер ещё раз затянулся.

Черт возьми, он так хотел курить все эти дни. Предыдущая попытка привела к резкой боли в горле, усилившемуся кашлю. В тот вечер Джеймсу показалось, что еще чуть-чуть и он вновь начнет задыхаться как в петле. Пришедший на утро Гамильтон подтвердил это, настоятельно посоветовал воздержаться от никотина ещё сутки, а лучше двое. Воспаленное горло проходило постепенно.

Но сейчас все было достаточно терпимо. Всего лишь легкое першение, не более.

Взгляд Джеймса скользнул по окутанному темнотой двору. Ночь сглаживала цвета, наступала быстро и бескомпромиссно. С усердием беззубой старухи она перемалывала все на своем пути, выплевывая однотонную кашицу вместо ярких цветов, и в тоже время придавала всему, до чего дотрагивалась, какую-то загадочность. Приоткрывала невидимые засовы и…Отпускала. Отпускала, точно священник, грехи, снимала запреты, позволяла под своим покровом думать о чем угодно и делать то, что при свете дня – страшно, стыдно; что нельзя, но что так хочется.

Она превращала верхушку забора в острые пики. Открытую дверь небольшого денника наделяла противоестественной густой чернотой, которая, казалось, вот-вот начнет всасывать в себя все живое, что подойдет к ней слишком близко. Но первобытного неконтролируемого страха перед темнотой у Фостера все равно не было.

Он остался где-то позади, в далеком детстве.

Крыши соседних домов наливались мягким серебристым светом. Небо этой ночью очистилось от тяжелых дождевых туч. Звезды сонно подмигивали, а луна все ползла и ползла белоснежным комом вверх по небосводу.

Размытый бледный луч скользил по дорожке от крыльца к калитке.

Артур переступил с ноги на ногу рядом ,облокотившись на перила, и Джеймс рассеянно перевел на него взгляд. Полу скрытый в темноте крыльца, он осознал, что может нагло пользоваться моментом – его взгляд не смогут увидеть и отследить. Разве что почувствовать.

Морган, объятый темнотой, смотрел тоже куда-то в сторону. Расслабленный, спокойный. Полный, казалось, какого-то умиротворения. И не изучать его было нельзя, как и переключиться на что-то другое. Потому Фостер и смотрел, что-то подспудно выискивая. Невозможно голодно и в то же время спокойно, точно зная, что определенно найдет это непонятное нечто в Артуре.

Закатанные рукава светло голубой рубашки собрались гармошкой ниже локтей. Скрытое в тени лицо осветил добравшийся до крыльца лунный свет. Почти черные в темноте волосы на несколько секунд показались седыми. На мгновение по лицу охотника пробежала тень, уголок губ дрогнул, а в глазах мелькнула эмоция, которую Фостер так и не смог разобрать. Морган, будто почувствовав, что за ним наблюдают, повернулся к шерифу.

Но Джеймс не отвел взгляд. Пользуясь своим преимуществом, он смотрел в ответ, а сигарета тлела в руках, поднесенная к губам.

Стоило пеплу опалить пальцы, как шериф сделал последнюю затяжку, затушил остаток о край дверной лутки и щелчком пальцев отправил бычок в сторону. Взгляд опустился к кобуре на бедрах охотника, не отказал себе переместиться ниже и прервался.

Не сговариваясь, они оба шагнули в дом. Артур – чтобы забрать котелок и направиться к себе домой - собираться, поскольку в ближайшие дни он планировал отправиться на длительную охоту, дабы избежать встречи с пинкертонцами, а заодно добыть шкур и мяса на продажу. Джеймс – чтобы наконец-то оказаться в тепле, согреться, плюнуть на посуду и помыть её завтра, лечь спать прямо сейчас.

Так должно было быть. Но…

Упрямо поджав губы, Фостер уставился в спину Артура. Мысли, преследовавшие со второй половины вечера, все еще не покинули голову.

Ему полегчало тогда, в ту ночь? Определенно. Да.

Присутствие этого охотника тогда и сейчас – несвязанные вещи?

Всегда пожалуйста?

Морган, Морган, Морган.

Будучи трезвым и прекрасно оценивая ситуацию, Джеймс прищурился. Нет, черт возьми, Артур наверняка ловил его взгляд на протяжении всего вечера. И сейчас, буквально две минуты назад на крыльце, под покровом ночи – тоже.

Едва ли он не понимал, что происходит. Едва ли он не отмечал, как именно на него смотрят. Так какого черта стоило держать себя в рамках и говорить сейчас себе «нет»?

Размышляя, стоя полу-боком у стены, прислонившись к ней плечом, Джеймс наблюдал как Артур закрывает котелок крышкой и поднимает его за ручку. Как разворачивается и идет к прикрытой входной двери, у которой стоял сам шериф. Как охотник поравнялся с ним и прозвучала скупая и в то же время правильная фраза:

— Доброй ночи, шериф.

Джеймс должен был бы кивнуть и поблагодарить за рагу. Выпустить его и следом закрыть дверь.

Но черта с два.

Ожидаемое завершение вечера разбилось уверенным и твердым движением Фостера. Пальцы сомкнулись на локте свободной руки Артура. Шаг вперед, прямо на охотника, вынудил последнего развернуться спиной к стене и оказаться у нее.

Повисшая пауза не успела затянуться, шериф, не говоря ни слова, дотронулся до губ Моргана своими.

Быстро, просто и легко.

Обманчивое первое впечатление, словно Джеймс ворует это касание для себя, не зная ответной реакции и какой она может быть, рассеялось. Касание не прерывалось. Оно повторилось. Губы Моргана шевельнулись в ответ, и от этого ощущения по позвоночнику прошелся разряд электричества. Так, черт подери, неожиданно, пробирающе и крепко, что Фостер задержал дыхание.

Секунда и теплый выдох вырвался наружу, смешался с чужим, рождая определенно новую потребность в касании. Сердце забилось быстрее, дыхание вновь прервалось. Пальцы отпустили локоть и переместились вверх на плечо.

В голове не стоял туман, комната не кружилась, а ноги не дрожали. Разве что колено немного побаливало, а в ребрах из-за глубокого вдоха вновь кольнуло.

Кончик языка скользнул по губам Артура. Увлажнил, делясь горьковатым вкусом табака в нарастающем, но пока все еще мучительно неспешном, поцелуе. В паху потянуло – легко, ненавязчиво, не вспыхивая острым колючим комком, а растекаясь первой теплой волной. Кардинально отличаясь от той ночи.

Джеймс не знал, что тогда на него нашло?

Хах, сейчас он все знал.

Как и Артур, «добрососедство» которого так или иначе имело другие мотивы.

Перспективу.

Фостер нравился ему. Не просто как привлекательный вариант, внезапно подвернувшийся для сброса напряжения; не как человек – потому что Артур еще мало его знал. А в целом. Так, что хотелось узнать получше. Помочь в чем-то. Справиться о том, как дела. Рассказать что-то, выпить и посмеяться.

Он понял это, когда снимал с Джеймса петлю, а затем прикрывал от бандитов. Когда Фостер упрямо выполз из укрытия и пристрелил ублюдка, пытавшегося всадить в Артура нож. Когда Тодд Палмер ударил его прикладом, и Морган уже не знал, жив ли шериф или нить его жизни все-таки оборвалась.

Ему нравилось упрямство Джеймса. Да и что уж греха таить – в постели Фостер также удивил. Повторить хотелось. Артур думал об этом, но ситуация была не столь однозначна, чтобы действовать открыто. А затем стало не до того.

Но сегодня это изменилось. Под взглядом и смущением Фостера за ужином, под переместившейся рукой с плеча Артура на расстегнутый ворот рубашки. Под смятием ткани, притягиванием и новым поцелуем. Жадным. Горячим. Глубоким.

Ладонь Моргана прошлась по обнаженной пояснице вдоль линии ткани, державшейся на бедрах. Было легко найти и выправить удерживающий край, заставить простынь соскользнуть на пол.

Легко остаться.

Легко, но неправильно.

Выдохнув через нос, задерживающе прихватив и сжав сперва одну губу Фостера своими, затем другую, Морган чуть отстранился. Ладонь с поясницы перешла на «расписанный» бок, так и не избавив шерифа от простыни.

— Я все понимаю, кхм…. Но не ручаюсь за себя.

— В смысле? — хрипло отозвавшись, Джеймс озадаченно нахмурился.

Ему не хотелось ни о чем думать, ни предполагать что-либо, а Морган вновь заставлял его делать это. В чем он не ручается за себя? В желании? В том, что очевидно Фостер хочет его, а Артур не уверен в том, что хочет Фостера?

— Трудно будет держать в голове, что ты избит.

Тревога, забившаяся было в уголке сознания, затихла.

— А ты не держи.

Артур усмехнулся и, опустив взгляд на губы шерифа, нехотя вернулся к его глазам.

— Джеймс… Это никуда не денется, а тебе надо прийти в себя.

Судя по тому, что Фостер не возразил сразу, не предпринял попытки для возврата к тому, на чем они остановились, а затем и вовсе со вздохом отступил – он был согласен. Или как минимум понимал, что Артур прав и ему может стать нехорошо либо в процессе, либо после.

Секунд десять ничего не происходило. Джеймс словно наблюдал, выжидал и делал какие-то выводы. Но затем легкая улыбка наползла на лицо шерифа, и он хмыкнул:

— Да, ты и впрямь не за этим сюда пришел.

Все и правда оказалось намного проще. Забавно, что этот отказ, который и отказом-то было трудно назвать, не злил. Как бы ладонь Моргана секунду назад не согревала и не будоражила своим прикосновением, бок все равно побаливал.

Артур негромко засмеялся и потер подбородок, чуть пожимая плечами.

— Сегодня не за этим.

— Ага. Сегодня. А потом?

— Не исключено, — усмехнувшись, мужчина поправил шляпу и отсалютовал от ее края указательным и средним пальцами, — Поправляйся.

Не растягивая прощание дольше, Морган скрылся за дверью.

А Джеймс размеренно выдохнул и бросил взгляд в окно, наблюдая как растворяются в темноте очертания охотника.

Составляй он своеобразные списки со шкалой репутации людей, то у Артура она бы явно повысилась.

Комментарий к Chapter 13. The Devil’s gonna come when the sun goes down.

*Лонгджонсы - нижнее белье, закрывающее тело ковбоя от шеи до самых пяток

“в золотых часах настоящим Биллом Хиккоком, а Рыжий Кит оказался один на дороге подобно Татту” - 21 июля 1865 года в 6 вечера в центре городка Спрингфилд, в Миссури, состоялась дуэль между Биллом Хиккоком и Дэвисом Таттом из-за золотых часов, которые Билл заложил Татту.

Татт промазал. Пуля пролетела над головой Хиккока, а вот Билл попал Татту точно в сердце.

Хиккок был задержан местными законниками, но после суда отпущен, так как все сошлись во мнении, что дуэль была честная. Ведь оба стрелка достали оружие.

========== Chapter 14. Dogs of War. ==========

Теплый майский ветерок игриво пробирался через приоткрытое окно, тревожа тонкий тюль с плотными занавесками, скрывающими солнечный свет. Скользя по ним, выискивая край, он дуновением отбросил ткань и проник в комнату, оббегая ее кругом.

Рут заворочалась, сладко потянувшись под легчайше-нежным прикосновением. Ветерок прошелся по коже, потревожил распущенные волосы и в новом порыве двинулся дальше.

— Ру-ут…

— Рутти, милая…

До просыпающегося сознания слова доходили медленно. Рут не хотелось выныривать из дремы; хотелось еще поспать, нежась в кровати. Ведь выдавалась такая возможность крайне редко. Стоило приоткрыть глаза, как бытовые дела однотипным списком выстраивались в голове и делали каждый ее день похожим на предыдущий.

— Эй, Рууутти, ты еще спишь?

Она повела плечом и перевернулась на другой бок, тут же чувствуя тепло лежавшего рядом тела. Ладонь изучающе коснулась спины, поднялась по плечу, заставляя сознание просыпаться все больше и больше.

— Руууут.

И тут она поняла, что голос исходит не от этой спины.

Резко распахнув глаза, женщина посмотрела на дремлющего Данко, затем бросила взгляд на часы, а следом на дверь.

Гарри! Это вернулся Гарри, а она проспала! А Данко был до сих пор в ее постели, хотя должен был уйти с первыми лучами рассвета!

— О, Боже… — в ужасе пробормотав, Рут вскочила с кровати и принялась метаться по комнате, — О, Боже! О, Боже! О, Боже!

Что делать? Что делать?!

Гарри был внизу, он вот-вот мог подняться в комнату и увидеть их!

Бросившись к мексиканцу, она принялась трясти его за плечо.

— Данко! Данко, вставай! Гарри вернулся, тебе надо спрятаться! Немедленно!

— М… Что? Ещё пять минут, Рут…

Поймав сонный взгляд Кабрера, Рут перехватила его за руку, не дав затянуть себя обратно в кровать.

— Гарри внизу! И он идет сюда!

Буквально стащив мужчину с кровати, она стала панически оглядываться и соображать куда можно его спрятать. Первой мыслью был шкаф, но туда Гарри мог направиться, чтобы сменить одежду.

— Лезь под кровать, скорее! И чтобы ни звука!

Наскоро собирая его вещи, сразу же закидывая под кровать и сдергивая одеяло вниз так, чтобы оно касалось пола, дополнительно прикрывая Данко на всякий случай, Рут пыталась придумать как предстать перед мужем и чем занять его, чтобы помощник шерифа мог выбраться из дома незамеченным.

— Рутти, тебе не здоровиться?

Голос прозвучал совсем близко. Близко к истерике была и сама женщина, осматривающая комнату уже на предмет посторонних вещей. Она едва успела расправить простынь и взбить подушку на второй половине кровати, как повернулась дверная ручка.

На то, чтобы достать из шкафа и надеть сорочку времени уже не оставалось.

Со скоростью стрелы, Рут прыгнула в кровать, нырнула под одеяло и приподнялась, точно после сна, как только Гарри появился в проеме открывшейся двери.

— Рут?

— Ох, Гарри! Боже… — нервное напряжение и испуг с лица стереть не удалось, а потому следовало как-то быстро его обыграть, — Мне снился такой страшный сон!

Мужчина обеспокоенно свел брови к переносице и прошел к постели, присаживаясь на ее край. Взгляд скользнул по обнаженным плечам и стал озадаченным. Рут обычно не ложилась спать голой, да и на улице стояла еще не жаркая пора.

От перемены в лице мужа у Рут замерло сердце, но она поспешно вложила холодную ладонь в протянутую руку.

— Что случилось?

— Это было так страшно… Который час? Я проспала? Ты давно вернулся?

— Только что. Я звал тебя. Ты обычно уже занимаешься хозяйством в такое время, — он бросил взгляд на часы. — Уж восемь утра.

— Восемь? Какой кошмар… — прижав одеяло к груди, она глубоко вдохнула, силясь прервать бегающую по телу дрожь, — Я так плохо спала… Всю ночь мне снились плохие сны, было так жарко, душно… Я не могла спать дольше получаса. Уснула крепко только под утро, даже не услышала ни будильника, ни тебя…

— Что же тебя так напугало?

Зеленые глаза обеспокоенно забегали по комнате. Разум отказывался подкидывать идеи — блокировался мыслью о том, что надо логично объяснить свою наготу и запах тела во избежание случайных догадок.

— Шорохи. Шепот… Меня бросило в жар, а затем стало не хватать воздуха. Пришлось раздеться и открыть окно, чтобы стало хоть немного легче. А потом мне приснилось, что на тебя напали в дороге и убили.

Гарри улыбнулся и потянул ее ладонь к губам, успокаивающе целуя. Ему льстило, что Рут всегда так переживала за него в поездках, что почти каждый раз встречала с нескрываемой тревогой, а затем наступало облегчение. С ним рядом ей было спокойнее.

— Как видишь, это был всего лишь сон. Я тут, и я живой.

— Да… Но кошмар был так реален. До сих пор не могу оправиться…

— Быть может мои объятия успокоят тебя? — постаравшись сделать тон соблазнительным, Гарри усмехнулся и потянулся к супруге.

Но та, отпустив одеяло, уперлась ладонью ему в грудь.

— Гарри…

На лице Рут нарисовалась улыбка, нежная и чуть укоряющая. Хотя в душе в очередной раз все похолодело от страха. Она не могла подпустить Гарри к себе сейчас, не когда Данко лежал под кроватью и слышал каждое слово и каждый звук.

— Я столько всего уже не успела сделать. Нужно вставать и готовить завтрак, и…

— Похлопочешь на кухне позже, я соскучился по своей жене. Да и встречаешь ты меня без сорочки, словно специально заманиваешь.

— Гарри… Я тоже очень соскучилась, но давай подождем с этим до вечера…

— Это слишком долго…

— Гарри. Нет, я… Я, кажется… Я беремена, Гарри.

— Беремена? Правда?

— Да… Да, думаю, что да, — она прикрыла глаза и провела рукой по лицу, убирая растрёпанные волосы в сторону. — По всем признакам похоже на это.

— Рут, милая… Это же чудо! Мы не могли зачать так долго… Какой срок, как ты думаешь?

— Около двух-трех месяцев… Я хотела сперва убедиться, прежде чем говорить. Вдруг это было бы что-то другое.

Гарри поднялся с кровати и принялся ходить по комнате в радостном потрясении. Ведь правда, с момента как они поженились, Господь не давал им детей, как они ни пытались. И тут вдруг, когда он уже начал свыкаться с мыслью, что единственный ребенок, с которым Рут придется возиться, будет её собственный брат…

— Мы завтра же поедем к врачу, к лучшему врачу! — решительно уперев руки в бока, Гарри подошёл к окнам, принимаясь раскрывать шторы, пропуская в комнату свежий ветер и солнечный свет, — Рут, любимая, это же так прекрасно! Это… Это нужно отметить!

Рут замерла с искусственной улыбкой на лице. Гарри был так счастлив, что кажется забыл обо всем на свете. Следовало воспользоваться этим, чтобы скорее вывести его из комнаты или может отправить в город за чем-нибудь, чтобы они точно не столкнулись с Данко.

— Пойдем вниз? Придумаем, как отпраздновать эту новость… Дай мне только несколько минут привести себя в порядок. Ступай, я спущусь.

Поднимаясь с постели, она прошла к Гарри и поцеловала его, затем повернулась к шкафу и принялась доставать одежду.

Гарри потоптался на месте, смотря на нее, а затем с не сходящей улыбкой, сел обратно на кровать.

— Нет, спустимся вместе. Я так редко могу полюбоваться тобой с утра.

— Ох, Гарри, перестань, — засмеявшись, Рут начала одеваться.

Она старалась сделать все быстрее, и через десять минут они с мужем спустились вниз.

Гарри пропустил ее вперёд, а потому сказать ничего напоследок Данко женщина не успела. Оставалось надеяться, что он сможет выбраться из дома как можно быстрее и не будет пытаться в ближайшие сутки перехватить ее для разговора.

Потому что поговорить было о чем…

***

Сколько выдержит Данко? Минута тишины — настоящая роскошь, а Кабрера не выдерживал и пяти секунд.

Джеймс скрипнул зубами, не сбавляя шага. Наоборот хотелось ускориться.

Максимально.

Возможно тогда Данко начал бы задыхаться, проглатывать слова и наконец-то хоть немного остынет? Заткнется…

— … Ты представляешь?!

Надвинув на глаза шляпу, шериф спрятался от солнца. Нихрена он не представлял и не хотел представлять.

— Рутти! Рутти, блять!

Боль, поселившаяся в виске, точно голодный червь, впилась поглубже. От резкого поворота головы влево земля под ногами качнулась подобно маятнику, но Джеймс сумел не подать виду. По-хорошему нужно было отлежаться еще пару дней дома, но он не мог так долго бездействовать. К тому же хотелось банально побыть на свежем воздухе, расходиться в конце концов. Ведь чем быстрее встанешь на ноги и начнешь двигаться, тем быстрее придешь в себя.

Но шипящий голос Кабрера выбешивал все сильнее и сильнее.

— Рутти!

Мерзко копируя голос Гарри, Данко откровенно фальшивил. Муж Рут так не говорил, но казалось Кабрера не смущало ничего: ни то, что его друг молчит и идет вперед, не оглядываясь и не поддерживая разговор, ни то, что Гарри говорил как обычный мужик, которому не отдавили и не прищемили яйца, ни то, что он сам переигрывал и в целом не имел никаких прав так возмущаться.

Однако Джеймсу даже оборачиваться не требовалось, чтобы знать, что лицо мексиканца сейчас искажала ярость, глаза были едва ли не выпучены, как у ужаленной в задницу лошади, а в процессе всех возмущений и слюна брызгала похлеще, чем у больного бешенством койота.

— Почему нет?

Не подумав, Фостер задал вопрос и тут же мысленно застонал.

— Что «нет»? Что «нет», Джеймс?!

— Он имеет право её называть так, как хочет. Он её муж, в конце концов.

— Да блять!

Громкий окрик вынудил Джеймса бросить взгляд вправо, и, как пить дать, Данко всплеснул руками, выпятил нижнюю челюсть и набрал побольше воздуха в легкие для очередного словестного потока.

За следующие пять минут шериф узнал довольно много. По мере наполнения взмахами рук, сплевыванием, парой ударов себя в грудь и восклицанием, история заиграла увлекательными подробностями: усердными попытками мексиканца не расчихаться от слоя пыли под кроватью, сердечной яростью в адрес Гарри и скрипа кровати под весом «рогатого сына свиньи», едва не вырвавшегося окрика на новость про ребенка, быстрым натягиванием штанов на голую задницу, поиском второго сапога под все той же кроватью, бешено бьющимся сердцем и осторожным спуском по лестнице на первый этаж дома.

Шериф слушал, бровь взлетала выше. И выше.

Когда в истории появился Эрл, который в самый неподходящий момент решил зачем-то подняться на второй этаж, сдержать саркастичное хмыканье оказалось особенно сложно.

Данко продолжил возмущался, а Фостер покачал головой.

— Ну и как ты…?

Как Данко избежал столкновения с Эрлом? Как свалил из ожившего дома семейства Хемпс?

Пробормотав что-то про окно и отвесную трубу для слива дождевой воды, мексиканец отвел взгляд в сторону.

В голову ничего кроме нотаций не лезло, но шериф понимал их бесполезность в данном случае. Кабрера не на шутку завелся, а это как остановить мчащийся на всех парах поезд — невозможно и глупо.

— Ох, шериф! Доброе утро!

Перебившая вновь открывшего рот Данко, девушка замялась перед двумя мужчинами.

— Доброе, мисс Уолли.

Приподняв за край шляпу, Джеймс улыбнулся дочери местного торговца, спешащей открывать магазин. За неимением сына или хотя бы племянника старик вынужденно обучал счету и ведению всех дел единственного ребенка. Но, стоило признать, у этой девчушки получалось весьма неплохо. По крайней мере язык на торгашество у нее оказался подвешен как надо.

Пропустив девушку вперед, шериф засунул одну руку в карман.

Если быть откровенным хотя бы с самим собой, то ему требовалась передышка. Вновь накатывала противная слабость, того и гляди в коленях появится дрожь и захочется присесть или привалиться плечом к чему-нибудь. Но нет, до участка оставалось не так уж много, всего ничего — пол улицы и два поворота.

Никогда этот путь не казался еще таким долгим.

А ведь это не считая оружейного магазина, в который следовало бы зайти по пути.

Провожая взглядом девушку, Фостер отстраненно наблюдал за ожившим городом. Осмысление услышанного напрягало, ведь ситуация с Данко была плохая. Плюющий ядом друг, точно надоедливый комар, твердил одно и тоже, но отмахнуться от него, увы, было невозможно.

— Да уж, Ромео…

— Ребенок, Джеймс! Ты понимаешь! Он наверняка мой… Я уверен! Пару раз все-таки не сдержался, ну ты и сам понимаешь, а я то…

Переступив через лежащий на досках мешок, Кабрера расплылся в улыбке. Радость отцовства захватывала его: она билась в груди, сверкала в глазах. Хотелось пританцовывать, взяться за гитару и поддаться далеко не пресной американской натуре, а настоящему мексиканскому духу, горячей крови!

Ведь правда, как он раньше не замечал, что что-то в Рут изменилось? Её живот немного округлился и в её формах и движениях стало иным. Другим! Она преобразилась, а он, черт подери, был слеп!

Его малышка Рут носит их ребенка под сердцем!

— Данко…

Намеренно завернув в небольшой переулок между салуном и соседствующим домом, Фостер обернулся и осмотрелся по сторонам. Раздражение, вспыхнувшее с новой силой, подталкивало к просветительному действию. Несмотря на боль шериф, в отличие от мексиканца, головы не терял. И то, что рядом по счастливой случайности никого не оказалось и их не слышали, было чудом.

— Джеймс, я буду отцом, у меня будет сын и…

— Ты блять заткнешься, идиот херов? — резко схватив Кабрера за грудки, Фостер вбил его в деревянную стену, стараясь говорить тихо, чтобы их никто не услышал.

Но выпад лишил его половины сил: по ребрам расползалась тупая продолжительная боль, а крепкая хватка таяла на глазах.

Данко от неожиданности подавился словом, шляпа слетела с его головы.

— Какого хера?!

— Какого хера? Ты блять еще спрашиваешь?! — рявкнув чуть громче, Джеймс встряхнул и приложил его затылком о стену.

Он что, правда не понимал?!

— Твой мексиканский мозг настолько мал, что ты ни черта не соображаешь?!

— Джеймс!

— Что «Джеймс»?! Что?! Может, ты встанешь в центре Кейптауна и проорешь во все свое ебаное горло, что Рут залетела от тебя?! А?! Давай! Давай расскажем всем, что ты спишь с Рут, и она залетела от тебя!

— Я….

— Что я? Данко! Это блять… Это… Аргх…

Отпустив и толкнув мексиканца в сторону, Джеймс оперся рукой о стену. Головокружение усилилось настолько, что пришлось закрыть глаза, иначе могло вывернуть. Противный ком подбирался к горлу, из-за чего пришлось дышать через раз. Черт возьми, старик Гамильтон все-таки был прав: покой, кровать, никаких резких движений и поумерить шило в заднице, но куда уж тут, да?

Будь Данко внимательнее, то заметил бы, что шериф слегка побледнел, но сейчас у него были свои бушующие страсти.

— Ты мог бы порадоваться за меня.

— Порадоваться?! — сдавленно проговорив, Джеймс развернулся и несколько секунд смотрел в глаза помощника; поняв, что ни черта в них нет, ни крупицы понимания, ни тени осознания, он покачал головой. — Идиот. Какой же ты идиот, Кабрера.

— Да какого хера ты напал на меня?! Я буду отцом!

— Ты не будешь им. Ты вообще понимаешь, что тебя ждет?!

Полыхнув очередной вспышкой злости, Джеймс надвинулся на друга и ткнул ему в грудь пальцем. Он действительно не мог понять, как Кабрера оставался до сих пор слеп к происходящему. Как мог не понимать очевидного? Как?!

— Данко, Рут — замужняя женщина. Моли Бога, чтобы это оказался не твой ребенок.

Постаравшись придать голосу более-менее нормальный тон, Джеймс почти в этом преуспел.

Вот только черта с два его поняли.

Взгляд Кабрера поменялся, упрямое выражение наползло на покрасневшее лицо. Вздернутый подбородок не предвещал ничего хорошего.

— Он — мой! — угрожающе сцедив всего два слова, помощник шерифа сжал кулаки.

— О, Боже… Очнись, Данко, включи мозги, а не то, что у тебя между ног.

Взмахнув под конец рукой, Фостер сплюнул под ноги и уже намеревался выйти обратно на улицу, как внезапно стиснувшие и развернувшие к себе за плечо смуглые пальцы дернули назад и вынудили охнуть. Удержать равновесие удалось с трудом, Джеймс едва не споткнулся о валяющееся на боку ведро и сломанные кем-то вилы. Пришлось тут же опереться рукой о стену.

Какого хрена? Какой дьявол вселился в Кабрера? А это точно был дьявол — друг оскалился, как животное, и толкнул его в сторону.

Шаг вперед оказался остановлен тычком ладони Данко:

— Твою мать, Фостер, ты как будто не был рад, когда твоя мегера залетела и родила тебе дочь! Чем я, черт подери, хуже?! Тем, что я мексиканец, а она белая?! Я что, не ровня ей?!

— Да!

Припечатав жестко и резко, Джеймс выдохнул. Он знал, что пожалеет из-за сказанного.

Вспыхнувшая злость и обида в глазах друга подтверждали это, но брать слова обратно мужчина не собирался. Он всегда защищал Кабрера, на протяжении всей дружбы. Но не сейчас. Не в этот раз. Не в ситуации, когда компадре копал себе могилу.

— Данко… — потерев лоб, шериф вовремя перехватил мексиканца и не дал уйти.

Толкнув его назад к одной из бочек, Джеймс постарался подобрать правильные слова. Достучаться, пока не стало слишком поздно.

— Послушай меня…

— Иди нахуй, Джеймс!

— Послушай, черт подери!

Повисшее молчание разорвалось покашливанием где-то сзади. Фостер обернулся и отсалютовал проходящим мимо фермера. Стоило не привлекать внимания и не давать вспыльчивому мексиканцу натворить Бог весть что. В том состоянии, в котором сейчас пребывал Кабрера, он точно мог это сделать.

— Данко, ты ей не…

— Не пара? О да, грязный даго, куда уж мне, до вас, белых! Это хочешь сказать, да? Когда моя жизнь стала налаживаться, когда я наконец-то стану отцом, ты это мне решил припомнить? Мой гребаный цвет кожи?! Мое происхождение?!

Сдернув шейный платок, Кабрера смял ткань в руке. Ввинчиваясь в глаза Фостера потемневшим от бешенства взглядом, теперь он жаждал услышать ответ на свой вопрос.

— Ну же, Джеймс, давай, скажи это!

— Я не это имел ввиду!

— О, а что же? Я, по-твоему, глухой? Или я похож на придурка Эрла? Руки, Джеймс! Отпусти меня, иначе я не посмотрю на твою побитую морду и врежу так, что….

— Ты о ребенке подумал?!

— А когда ты засадил своей Бри, ты думал?!

— Твою мать, Данко, это разные вещи! Бриджит была моей женой, а ты, блять, любовник замужней женщины! Как ты думаешь, у двух белых людей кто родиться должен?! А? Ответь мне? Белый ребенок! Никак не мексиканский полукровка! Он не будет похож на Гарри, в лучшем случае будет походить на Рут, но и она, уж прости, далека от ваших женщин!

Осознав, что голос начинает повышаться, Джеймс замолчал. Не заметить, что дело близится к драке, было трудно. Такое не раз случалось между ними, но сейчас Фостер вряд ли бы продержался дольше пары минут. Он и без того сейчас держался чисто на упрямстве и злости.

Разговор выматывал, горло начинало побаливать. Однако Данко следовало оставить. Окунуть головой в ледяную воду.

В Кейптауне жизни мексиканцу не будет, если правда вскроется. И Джеймс понимал, что нужно с этим сделать. Только как? Как заставить Кабрера понять, что ему надо уговорить Рут избавиться от ребенка? Как всунуть ему в руки травы, провоцирующие выкидыш у любимой женщины, и при этом уйти на своих ногах, а не оказаться на земле с тем же пучком в заднице?

Вновь и вновь прокручивая в голове этот единственно-логичный вариант, Фостер не знал, как сказать его вслух. Ранить Данко не хотелось, но не уберечь было тоже нельзя. Пусть и такой высокой ценой.

— Ты подумал о Рут? Подумал, что будет с ней? С тобой?

— О, а тебя теперь это интересует? — язвительно хмыкнув, мексиканец поджал губы.

Отступать от «своего» он не собирался. Он не Фостер, упустивший жену и дочь. Такую ошибку он не повторит. — Я люблю её. А она любит меня. Мы сойдемся и…

— Вы не сойдетесь, пока жив Гарри. И между вами нет никакой любви, Кабрера. Она играет с тобой, ты ведь и сам это зна…

Удар смуглого кулака в стену оборвал шерифа на полуслове.

— Не смей, Джеймс. Не лезь в это, ясно?!

— Нет, Данко. Нет. Ты не будешь звать ее Рутти. Никогда. И никогда у вас не будет совместных детей. Я повторю — моли Бога, чтобы оказалось, что она соврала про беременность. Моли Бога, чтобы это не был твой ребенок, если это так. Потому что я не смогу и дальше прикрывать твою задницу. Я не смогу. Вся семья Гарри начнет на тебя охоту. И ты это знаешь. Я попытаюсь их остановить, я попытаюсь тебе помочь свалить куда подальше. Но жизни здесь тебе не будет. Ты знаешь, какие родственники у Гарри. И ты знаешь его самого. Он и его братья найдут тебя и вздернут на первом дереве, но перед этим ты, сука, будешь молить их о смерти. Они живого места на тебе не оставят и отрежут твой, не сидящий в штанах, хер, и ты, блять, это знаешь! То, что вас не застали ещё вместе — это, черт подери, чудо! Ты сегодня едва не попался! Ты выбирался через окно, о тебе и Рут уже знает Эрл, который только пока что не додумался потрепать своим языком! А если додумается и скажет что-то, а?! Как тебя не заметил в этом доме конюх я вообще не понимаю! Но ребенок… Этот ребенок твой приговор, Данко. И я не смогу тебя вытащить из этой петли, друг. Не из этой.

Выдохнувшись к концу речи, Джеймс осознал, что высказал всё, что думал об интрижке Данко и Рут на протяжении этого года. Да, черт подери, он думал об этом. Каждый раз, когда этот идиот направлялся в объятия к «своей Рут». Понимал, как Кабрера рискует. Понимал, что может случиться. Но молчал, надеясь, что запал друга пройдет как обычно довольно быстро, либо Рут испугается и одумается. Однако этого не происходило. Встречи продолжались, а влюбленность Данко лишь усугублялась.

Он хорошо знал семью Хемпс и уважал их. Уважал Гарри, поскольку, что бы ни говорил Данко, а мужиком тот был нормальным, работящим; жалел Эрла; сочувствовал Рут. Но эта связь…

Она была ложной. С плохим концом.

Сколько раз он смотрел в спину Кабрера и ждал, что эта тайна раскроется? Рано или поздно Данко ошибется, задержится дольше, а Гарри придет раньше назначенного времени. Да черт возьми, при всем уважении, каким надо быть идиотом, чтобы не понять, что твоя жена трахается с другим?

Шериф ощутил острое желание разбить хоть что-нибудь. Он не видел иного варианта, абсолютно точно не видел. Кто кроме него откроет мексиканцу глаза на происходящее, раз и навсегда выдернув из сладких грез?

— Рут — не Бри. Если она хотела бы уйти от Гарри, то давно ушла. А она не уйдет. И нет, я не рад, что ты можешь стать отцом. Не с этой женщиной, компадре. Она — не твоя. И ты должен это понимать.

Гроза, нависшая над ними, не миновала. Но гром так и не раздался, а молния не сверкнула. Тягостное молчание повисло и клубилось, наваливаясь невидимой тяжестью.

Данко уставился себе под ноги. Злость и обуреваемые чувства курсировали по его лицу, как десятки вырвавшихся бизонов из загона. Он был открыт и обнажен до омерзения.

Клубок нервов, вытащенный наружу.

Бурлящий вулкан, который пытались погасить дырявыми ведрами воды.

Джеймс смотрел на Кабрера и чувствовал нарастающую вину. Кажется, Данко наконец понял в каком дерьме оказался. Он сжимал и разжимал пальцы, закусив нижнюю губу; полыхал почерневшим до углей глазами. Черты лица заострились, а раскрасневшаяся кожа словно выцвела и побелела. Радость отцовства схлынула, а проблемы явились во всей красе. И теперь не было никакого счастья.

Блять.

Блять, черт бы его побрал!

Сделав шаг, Фостер протянул руку, чтобы поддерживающе стиснуть плечо друга. Дать ему понять, что он не один.

— Мне жаль.

Но пальцы схватили воздух.

Кабрера сделал шаг назад, ускользая, напрягаясь сильнее прежнего. В этот момент Фостер казался мексиканцу таким же, как и все остальные «белые» жители Кейптауна.

— Иди в жопу, Джеймс.

— Данко.

— Отвали! — рявкнув, оторвав взгляд от земли, Кабрера пнул носком сапога камень. — Отвали, блять, от меня!

— Ладно-ладно. Остынь. Просто…

Не зная, какие еще подобрать слова, Фостер посмотрел в сторону. Черт, надо было не так начать разговор. Не так привести приятеля в чувства, попытаться донести до чужих мозгов возможное будущее дерьмо. А в том, что дерьма не избежать, если ничего не предпринять, Джеймс был уверен. Но он поторопился, повелся на поводу у личных эмоций.

Данко продолжал молчать.

Джеймс едва заметно качнул головой.

— Идем, — коротко бросив, шериф поправил шляпу и двинулся в сторону второй улицы к оружейному магазину.

Собственный тон показался излишне холодным, но что-то менять уже было поздно. Данко остынет и поймет, что он прав. Просто нужно время. Они вернутся обязательно к этому разговору, да в конце концов он сам придет к мексиканцу вечером с бутылкой виски, и они посидят вдвоем. Поговорят. И все наладится.

Кабрера поднял с земли шляпу и, отряхнув её, двинулся следом за Джеймсом.

Короткий путь к магазину прошел в полной тишине.

Старая с наполовину облезшей краской дверь встретила представителей закона криво висящей вывеской «Открыто». Провернув гладкую бронзовую ручку и толкнув дверь вперед, Джеймс перешагнул через порог. В лицо ударил запах оружейного масла и едва уловимый аромат затхлости.

— О, мистер Фостер. Здравствуйте-здравствуйте. Давно Вас не было видно.

Раздавшийся справа голос О’ Гри прозвучал слишком громко. Новая вспышка поутихшей было головной боли ужалила висок, но Джеймс постарался не подать виду.

— Доброе утро, Барнабью.

— С чем пожаловали? — вытерев руки старой тряпицей и сняв очки с увеличительными стеклами, переступивший пятидесятипятилетний рубеж ирландец плавно поднял взгляд на вошедших.

Расписное лицо шерифа нисколько его не удивило. Уже несколько дней ходили слухи о том, что Фостер «запропал». Утаить что-то в Кейптауне было очень трудно.

— Мне нужен револьвер и патроны.

— А я уж думал, хотите почистить ваш Трэнтер*. У меня как раз хорошее масло появилось и пара пружин, Ваш, насколько я помню, стал немного прощелкивать перед выстрелом.

Потянувшись к пепельнице и взяв сигарету, некогда рыжий, как раскаленная бронза, торговец затянулся. Его теперь уже изрядно поредевшие седые волосы торчали в разные стороны, пригладить их никак не получалось. Но несмотря на эту неприятность и пожелтевшие с черными точками зубы, Барнабью всегда носил чистую одежду, неизменно добавляя в неё зеленые цвета. Будь то рубашка или шейный платок.

— Увы, он остался где-то в горах, Барни. Покажи, что есть.

— Жаль-жаль, хороший был экземпляр. Лучше мне бы продали и лежал он в коллекционной сохранности, — расстроенно прицокнув языком, О’ Гри побарабанил пальцами по столу.

Он был горазд выкупать не особо редкие, но неплохие револьверы, кольты, винтовки и остальные огнестрелы для своей коллекции. А Трентер шерифа ему давно приглянулся. Но что делать, потерянного не воротишь.

Задумчиво выгнув седую бровь, Барнабью открыл один из ящиков, принявшись рассматривать содержимое.

— Шериф, хотите нести мир этому городу? — заговорщицкий тон ирландца заставил улыбнуться.

Когда дело касалось оружия, Барнабью начинал походить на сумасшедшего, но знающего поразительно многое про все, что стреляет или плюется железом. Джеймс не удивился бы найдя в закромах О’ Гри пулемет Гатлинга.

— Если только и окрестностям вдобавок.

— Ха-ха, приятно слышать, что Вы понимаете, о чем я, — хохотнув, О’ Гри выложил на стол один из револьверов и два короба патронов к нему.

Зацепив указательным пальцем край ткани, О’ Гри выдержал наигранную паузу и раскрыл содержимое куска однотонной материи.

— Лучше Вашего Трэнтера. Его не зря прозвали «Миротворцем», хорошая модель. Барабан на правой стороне, шестизарядный красавец. И калибр, калибр подойдет для практически любой цели. Кроме медведя, разве что в глаз попадете. Но для медведя у меня есть кое-что помощнее, жаль, что Вы не такой заядлый охотник, как Ваш покойный отец.

На стол лег ещё один револьвер для сравнения. Но Джеймс задумчиво взял первый. Взвесив в руке, осмотрев рукоять и прицелившись в сторону, он прокрутил барабан. Казалось, что внешних и быстро заметных осечек в оружии не было. Спусковой механизм звучал красивым коротким щелчком.

— Есть еще кобура. Патронташ. Сумка для патронов. За Ваши деньги что угодно: начиная от старой кожи бизона до самой лучшей выделки штата. Хотите поясную с патронташем? Есть с орнаментом. А Вы, мистер Кабрера? — переключившись на непривычно смурного и тихого мексиканца, Барнабью почесал кончик носа. — Могу предложить хороший Нави. В Вашей руке он будет надежен и достаточно быстр, взглянете?

— Нет. Кхм. Спасибо, мне не нужно.

— Уверены?

— Да.

— Ну-у, что ж, тогда дело за Вами, шериф. Определяйтесь.

Не особо прислушиваясь к дальнейшему разговору шерифа и О’ Гри, Данко отошел к самому дальнему из стеллажей. Злость, негодование и обида все еще терзали, точно волки. Радость сменилась мерзкой тоской. Кабрера старался отвлечься, смотря через стекло на старые кольты, два карабина и лежащий рядом штык. Но это занятие очень быстро наскучило.

Вновь зазвучавшее бряцанье шпор заставило Фостера полуобернуться и глянуть в сторону двери. Но Данко не уходил, а остановился у окна, сложив руки на груди.

Смотря на площадь, Кабрера не видел снующих людей. В какой-то момент голоса Джеймса и О’ Гри стали размытыми и нечеткими. Мысли возвращали его к Рут и подло рисовали совсем не ту картину, что нарисовал ему Фостер. В своих представлениях Данко видел кудрявого черноволосого малыша на руках, улыбающуюся зеленоглазую женщину рядом.

Уголки губ мексиканца дрогнули. Горечь реальности не успела пробраться в иллюзию, однако она все равно оказалась разрушена.

— Что за…– сощурившись, Кабрера придвинулся к оконной раме ближе.

Поднятая десятками пар копыт пыль и ржание сменились неожиданными выстрелами. Свист и крики налетели со всех сторон.

— Джеймс! — окрикнув шерифа, он не успел сосчитать сколько всего было всадников, появившихся в центре Кейптауна.

Банда, а это вне сомнения была она, нахлынула со всех сторон, как саранча. Грохот выстрелов заполнил центральную площадь города. Лошади шарахались друг от друга, перебирали копытами, полнились нетерпением, как и их всадники: с голодными до наживы глазами и маслянистыми взглядами, бросаемыми на женщин.

Они отличались друг от друга всем своим видом. Одна частьбанды, явно бедная, состоявшая в большей степени из негров и бывших старателей, с продырявленной молью и постоянными лишениями одеждой, рвалась вперед, сдерживаемая тонкой, как нить, властью главаря. Другая, менее многочисленная и расположенная ближе к центру, казалась по сравнению со старателями разодетой и серьезно вооруженной. Почти у каждого была винтовка, пятизарядные револьверы среднего и малого калибра, добротные штаны из оленьей кожи или пусть старый, но целый джинс, высокие не разлезшиеся ковбойские сапоги с пряжками, полотняные рубашки и кожаные жилетки.

Мало кто из них не прятал лица под плотной тканью черного или красного цвета, расписанной узорами, выцветшей местами от попадавшего на нее табачного пепла. Разве что самые отпетые безумцы, чувствующие себя властителями дорог: бешеными волками, судьба которых состояла в вечной охоте на беспечную отару путников, не боялись быть узнаваемыми и объявленными вне закона.

Но если бы их всех заставили открыть лица, то Кейптаун увидел насколько разношерстна была эта банда: были среди них и иммигранты из далекого туманного Альбиона, бледные и высокомерные, с тонкими губами и гнилыми душонками некогда великих моряков-первооткрывателей; и рыжие ирландцы, предпочитавшие, точно лепреконы, грабить и обманывать все живое, а не зарабатывать доллары честным трудом пахаря или фермера; любящие выпить и побуянить техасцы, не отличающиеся терпением и нравственностью, хватающиеся за кольт быстрее, чем кто-либо другой; были злые, как койоты, мексиканцы, проигравшие свою священную войну американцам, и скудная горстка индейцев, чьи чрезмерно жестокие глаза выдавали жажду убийства в качестве мести бледнолицым, забравшим у них все.

Всадники вскидывали вверх руки и жали на курки. С дул вырывался дым, грохот ружей усиливался, смешиваясь с криком горожан.

— Стоять!

— Всем стоять!

Не выдержав, старая молочница подхватила подол платья и, как ей казалось, незаметно побежала прочь в укрытие.

— А ну стой, сука!

— А-а-а!

Крик оборвался, а в виске престарелой женщины образовалась дыра, размером с кулак, из которой хлынуло кровавое месиво. Всплеснув руками в последнюю секунду жизни, старуха наклонилась вперед и рухнула в лужу собственной крови и мозгов. Для нее все было кончено.

Занервничавшая рядом кобыла попятилась боком, и огромное копыто с силой опустилось на голову убитой. В глазах бородатого всадника промелькнуло злорадное удовлетворение в момент, когда чавкающий звук повторился ещё раз.

Один из всадников вынул свежевальный нож, подбросил в руке и, улюлюкая, пришпорил лошадь вперед, заставляя двух девушек завизжать и упасть на землю, поспешно пытаясь отползти назад.

— Не стрелять! Я сказал не стрелять! Парни… Парни, не стрелять! Мы же не какие-то с вами дикари-апачи. Ну же, парни, спокойнее.

Джеймс, замерший у окна вместе с Данко, стиснул зубы. Голос говорившего он узнал бы из сотни.

Выдвинувшийся рыжей масти конь вывез вперед Говарда Орлсона. Ублюдок даже не потрудился скрыть лица за шейным платком, что говорило о многом.

— Спокойнее.

Растянув губы в добродушно-лживой улыбке, Говард пригладил усы. Накинутый сверху светлый плащ был расстегнут и не скрывал кобуры с оружием, висящей на бедре. Пройдясь внимательным взглядом по улице, главарь банды посмотрел на жителей, не успевших сбежать в укрытия Кейптауна: дети пускали слезы, прижавшись к юбкам матерей, а те, в свою очередь, бледные, как простыни, кусали губы и пытались заслонить отпрысков собой; фермеры выронили мешки с зерном и прочим дерьмом, не успев донести до телег; старики, лучше молодых зная, что двигаться не стоит, так застыли на своих местах. Не гавкали даже собаки, а петухи и куры, хлопающие крыльями, стремглав разбежались в разные стороны.

Город замер, как мышь в лапах большой хищной кошки.

Обманчиво безразличный взгляд Орлсона выискивал кого-то. Но пока не находил.

В глазах бандита впервые промелькнула искра раздражения.

— Харви, объясни этим людям зачем мы пришли, — окликнув помощника, Говард выжидающе замолчал.

Говорить с толпой сам он не собирался. Злость клокотала внутри: из-за потери восьмерых людей, из-за сбежавшего сукиного сына, которого теперь он самолично собирался протянуть на веревке по всему этому чертовому Кейптауну, а затем дать парням повеселиться с несговорчивым представителем закона по-своему.

Толпа бандитов выпустила вперед одного из всадников, и Джеймс едва успел схватить Данко за ворот рубашки.

— Стой! Стой, блять! — тут же перехватывая мексиканца за плечо, Фостер получил локтем в бок, едва не взвыв от боли.

Кабрера попал в один из ушибов, зацепил ребро. Колющий спазм охватил, казалось, все тело, на пару секунд в глазах шерифа даже потемнело.

Данко вновь рванул вперед, но чудом оказался удержан. Им сейчас нельзя было шуметь, раскрывая свое местоположение. Надо было придумать, что делать, а не бежать на убой.

Всадник же, отделившийся от толпы, выехав вперед на гнедой лошади, стянул с седла и поставил на землю живую ношу. Лошадь нервно забила копытом, но спешиваться бандит не собирался: в случае начала стрельбы он мог пришпорить ее и сорваться с места к салуну, чтобы укрыться в нем от пуль. Центральная позиция на всеобщем обозрении Харви не слишком нравилась.

Намотав на руку длинные черные волосы, стрелок дернул за них, вынуждая женщину запрокинуть голову. Тонкие руки постарались перехватить его за запястья и ослабить хватку, но Харви потянул сильнее и вынудил ее привстать на носки. Порванное платье обнажало плечо, лоскут ткани свисал вниз. Покрасневшая щека несла след сильной пощечины. В глазах Рут засел страх, слезы текли не переставая.

— Жители Кейптауна! –дулом пистолета в свободной руке Харви Лейн приподнял шляпу на голове выше и сплюнул в сторону. — Я бы соврал, что я и мои друзья пришли с миром. Но у нас к вам есть дельное предложение. Никто из вас не пострадает. Кроме той старой дуры. Глэнтон, давай остальных сюда!

Трое бандитов вытолкнули вперед остальных членов семейства Хемпс.

Ударами ружей Гарри с отцом Рут, Сэмуэлем, вынудили опуститься на колени и завести руки за головы. Оба были сильно избиты и тяжело дышали. С Эрла стянули мешок и сбили с ног, а чтобы он заткнулся и перестал скулить, выстрелили в землю прямо у его головы.

Парень истошно закричал.

— Да твою мать, заткнись уже! Чертов ублюдок, задрал визжать, как баба!

Рявкнув, негр навел револьвер на Эрла и, взведя курок, выстрелил еще ближе к лицу.

— Смотри-ка! Да он обоссался!

— Ха-ха! Второй раз подряд!

Пятно на штанах младшего Хемпса и правда увеличилось, мокрый след отпечатался на песке. Зажав ладонями уши, Эрл скрючился, боясь шевельнуться. Но пули, принявшиеся жалить землю вокруг него уже с трех сторон, вынуждали взвизгивать и дергаться при каждом выстреле.

— Хватит! Прошу, хватит! — сквозь слезы взмолилась Рут, не в силах смотреть как издеваются над ее братом. — Он не понимает! Пожалейте его! Он болен!

— О, детка, я говорил, что ты начнешь просить! Ну же, скажи еще раз? — повеселевший в одно мгновение Харви наклонился к женщине ниже.

На самом деле ей ещё повезло - лицо напротив было не мерзким, обрюзгшим и грязным, как у большинства головорезов. Харви слыл красавчиком и сердцеедом среди шлюх, пусть и обладал уродством в виде заячьей губы. Но, как говорится, если у мужчины растут усы, то изъяны на лице для него не проблема. Пышной растительностью, конечно, он похвалиться не мог, но для маскировки уродливо сшитого разрыва хватало. А светло-зеленые глаза и подавно отвлекали от этого своим озорным взглядом.

— Давай, ещё одно слово, миссис Хемпс. Вы же хорошо воспитаны. Что надо добавить?

— П-пожалуйста. Хватит. Прекратите!

— Что ж… Глэнтон, прекрати, дама просит! — крикнув напарнику, Харви подмигнул Рут и тут же рассмеялся на посыпавшиеся предложения остальных.

— Я бы засадил этой дамочке, чтобы просила лучше! Дай ее мне, я покажу тебе, как надо!

— Ха-ха! Дерни её тряпку, раздень эту сучку!

— Давай, Харви, порадуй нас этой шлюхой!

— Хочу увидеть её задницу и сиськи! Ну же!

— Парни! Парни! — помахав рукой с пистолетом остальным, Лейн прицокнул языком и дождался тишины.

Он, как и Говард, чувствовал, что на них смотрят. Взгляд охватывал и перетекал от здания к зданию, считал окна и двери, прикидывал сколько в городе могло быть людей, а соответственно и ружей.

— Так вот. Кейптаун, слушай меня! Ваш шериф переступил закон и отправил к праотцам восьмерых достойных мужчин! Отличных отцов, сыновей и мужей! Бедный МакКалфин, да упокой Господь его душу, был совсем молодым, не успел обзавестись семьей, но мечтал о собственном небольшом ранчо и стаде коров. Старина Митчелл, добрый охотник, отдавал последний кусок хлеба сиротам. А Палмер, прошедший войну? Разве заслужил он быть зарезанным, как свинья?! Он познал весь ужас войны, чтобы вот так закончить свой путь?! Нет, не-е-ет, не-е-т!

Дернув Рут ближе к себе, Харви бросил быстрый взгляд на оружейный магазин. Ему показалось, что в окне мелькнула тень. Впрочем, кто сейчас не смотрел из окон, прячась по углам?

Вернув внимание к миссис Хемпс, Лейн вновь потянул ее за волосы, вынуждая прижаться бедром к лошади, попутно задев и его ногу. Быстрый взгляд прошелся по соблазнительным формам зеленоглазой красоткой, скрытым под платьем. Пощупать их Харви посчастливилось ещё на ферме. Но этого было мало. Хотелось ещё, ещё и ещё, несмотря на то, что переговоры в очередной раз повесели на него и приходилось отвлекаться. Но когда это мешало попутно развлекаться? Харви всегда был многозадачным.

Не вынимая ноги из стремени, Лейн задел платье миссис Хемпс острым носком сапога и повел по бедру Рут вверх. Ох, если бы он спешился, если бы на ранчо, где они взяли семью Хемпс, у них было чуть больше времени, Харви бы не церемонился и удовлетворил эту миссис куда, лучше, чем её муж-остолоп, у которого и яиц, судя по всему, не было.

Нервная дрожь Рут с поспешно отведенным в сторону взглядом, вызвали в Лейне прилив веселья и возбуждения, но в данный момент он лишь намекал на возможное развитие событий, продолжая обращаться к кейптаунским жителям.

Его громкий голос разносился по площади, внушая и увещевая сделать то, что хотели бандиты и сам Говард Орлсон:

— Мы не можем простить такого подлого убийства. И, как вы знаете, есть лишь один единственный закон в таких случаях — кровь за кровь. Признаюсь, мы хотели вырезать ваш город, пристрелить каждого, залить дороги кровью за наших бравых парней. Но! Но мы люди милосердные и решили сделать вам, жителям Кейптауна, предложение! Выдайте нам шерифа и останетесь живы. Никто! Слышите? Никто больше не умрет! Даю вам слово!

Реакции от города не последовало. Замеревшие на улице люди, продолжали жаться по углам; посетители магазинов и заведений оккупировали окна, готовые при этом в любой момент отпрянуть от них.

Будь в городе больше здоровых и крепких мужчин, возможно, они бы выступили против стремительно ворвавшейся банды. Но почти все мужское население работало на лесопилке в нескольких милях от Кейптауна, а здесь оставались только торговцы, лавочники, заезжие фермеры, старики, женщины и дети.

И жалкая горстка представителей закона.

— Сукин сын… — прошипев сквозь зубы, Данко не отрывал взгляда от Рут и ублюдка, продолжавшего держать ее за волосы.

Что они могли сделать с ней?

Почему Гарри не спрятал ее, не защитил, а позволил схватить и привезти сюда?!

Какого черта он до сих пор стоит, подняв руки, и смотрит в землю, даже не пытаясь предпринять что-то?!

Что-то предпринять.

Постаравшись отключиться от самого тревожащего фактора, Кабрера отступил вбок от окна и напряженно посмотрел на Фостера.

— Джеймс, надо что-то думать. Быстро думать.

— Их человек двадцать, шериф, — довольно тихо отозвался О’ Гри, успевший выйти из-за прилавка и оказаться у соседнего окна, — Они требуют Вас.

Джеймс постарался отыскать взглядом Говарда, затерявшегося в толпе всадников.

Черт возьми, он ведь предполагал такое развитие событий… А маршалы так и не приехали.

— Данко, останешься здесь, прикроешь меня. Я выйду к ним, а Вы, О’ Гри, не высовывайтесь. Спрячьтесь где-нибудь. Нам придется воспользоваться Вашими запасами.

Никакого плана не было, кроме как пытаться тянуть время. Найти удобную позицию и начать отстреливаться. Попробовать убить Говарда первым, тем самым обезглавив банду.

— Я постараюсь отвлечь их и…

— У них пленные.

— Я постараюсь договориться, чтобы их отпустили. Как только они окажутся в безопасности — начинай стрелять. Ясно?

— С тобой явно не переговоры вести хотят и первым прикончат, Джеймс.

Огрызнувшись, Данко нервно обвел тонкие усы. То, что в голову Фостера может полететь пуля, едва он рот откроет, было как пить дать.

— Есть предложение лучше? — отодвинув указательным пальцем занавеску, шериф постарался увидеть конец площади, чтобы понять насколько тщательно их окружили.

Тем временем терпение Харви иссякало.

— Что, неужели наше великодушное предложение Кейптауну не подходит? Одна шкура дороже жизни сотни человек? Или никто не знает, где найти шерифа? А быть может он сам прячется где-то рядом и боится нос высунуть? Принять ответственность за совершенные убийства?!

Оббежав взглядом окна домов, Харви хмыкнул, а затем кивнул Глэнтону.

Тот спрыгнул с коня и, подойдя к Сэмуэлю Хемпсу, ударил его прикладом меж лопаток.

Мужчина охнул и опал на колени. Он бы с радостью дернулся, предпринял попытку вырвать ружье из рук нигера, но боялся за детей. То, что ему всадят пулю в затылок, было неважным, однако по цепочке могли выстрелить и в Рут, и в Эрла.

Оставалось лишь смиренно принимать и выполнять приказы, пытаться достучаться до затерявшихся крупиц человечности в этих людях.

— Сэр… Сэр, прошу Вас. Мы ни в чем не виноваты, — подняв голову, Сэмуэль умоляюще посмотрел на Харви, — Отпустите мою дочку и сына… Молю Вас. Мы не при чем…

— Видно тут нужен дополнительный стимул! — не замечая увещеваний старшего Хемпса, Лейн перезарядил пистолет и направил его на мужчину, — Вы вынуждаете меня вести себя не по-христиански. Я считаю до десяти, и на счет Джеймса Фостера записывается еще одна почившая душа! Раз…

— Нет! Нееет, прошу!

С криком рванувшая к отцу Рут, заставила Харви покачнуться в седле. Но вырваться у неё так и не получилось.

Лейн с силой дернул её назад, и голову женщины пронзила волна боли. Рывок был настолько сильным, что казалось будто ей попытались снять скальп наживую.

— Два!

— Да в жопу эти переговоры! Давай перевернем этот город вверх дном! Эта тварь никуда не денется!

— Три!

Глэнтон склонил голову набок, разглядывая стоящего на коленях мужчину. Карие глаза с желтоватыми белками все больше наполнялись раздражением. Ему не дали пристрелить «белую» семейку еще на ранчо. Ему пришлось вести тупоголового сосунка, который обоссался и вонял, как затхлая половая тряпка. А теперь разводили цирк с переговорами. К чему это? Для чего?

Он не понимал траты времени. Хотелось быстрей со всем покончить и пойти уже напиться в салун, а не ломать комедию с очевидным исходом.

Рут, пришедшая в себя от боли, в истеричном порыве сжала кулаки и принялась колотить и лошадь, и ногу Харви.

— Не смейте трогать его! Отпусти, отпусти нас и разбирайтесь с вашим чертовым шерифом! Что мы сделали?! Скотина! Отпусти нас!

На ее крик зашевелился и протяжно завыл Эрл, закрывая голову и зарываясь лицом в утоптанную землю.

Лошадь от неожиданных ударов и воя привстала на дыбы, а Харви сбился со счета. Удерживать скотину стало сложнее, да и нормально целиться Лейн теперь не мог — вторая рука была занята сдерживанием этой проклятой фурии в платье.

Притянув Рут вплотную к лошади и повернув к себе лицом, стрелок приставил дуло пистолета ей ко лбу.

— Заткнись, блять, или я вышибу тебе мозги прямо сейчас!

Давление металла подействовало, и женщина в страхе отступила, закрывая рот ладонями. Всхлипы стали тише. Рут пыталась осесть на землю, но повторный ощутимый рывок за волосы, не дал ей этого сделать.

Гарри Хемпс за все это время так и не шевельнулся.

— Мы выдадим шерифа и что будет дальше, сынок?

Харви оглядел двери домов, но никаких изменений не заметил. Нахмурившись, он приподнял голову и, наконец, выцепил мужчину в цилиндре на балконе второго этажа салуна. На его груди что-то блеснуло, однако разобрать что именно Лейн не смог.

— Насколько мне известно, о вас уже сообщили федеральным маршалам, и они направляются прямиком в Кейптаун.

Бандиты зароптали. Толпа пришла в движение, но страха в ней не было. Казалось, это известие, наоборот, раззадорило мужчин с ружьями. А Лейн со смехом ответил говорящему, что они успеют убраться до приезда маршалов, ждать которых будет уже город-призрак, а не шумный Кейптаун.

— Кто там? — услышав голос, Данко поднырнул обратно к окну, попутно доставая кольт из кобуры.

— Мэр, кажется, — Барнабью, напротив, направился обратно к прилавку и принялся что-то искать под ним, — Мистер Фостер, надо что-то решать.

Кабрера на взводе потер лоб, пытаясь придумать еще какой-то план.

Вариант Джеймса с выставлением себя в качестве мишени был обречен на провал. Даже если его не застрелят сразу, то позиция все равно оставалась крайней уязвимой, как бы Данко ни прикрывал шерифа.

— Пока мэр отвлекает их, мы можем выйти через заднюю дверь, ты обойдешь с тыла? А я постараюсь освободить заложников. Подорвем что-нибудь, чтобы побольше было дыма. Или выкатим повозку, а ты за ней? Или оба за ней? Ну, ту — пустую, что поближе, а не та с баком, наполненным водой. Та слишком далеко.

Остановив Кабрера хлопком ладони по плечу, Джеймс покачал головой.

— Думаешь они не поставили часовых на улицах?

Это было логично, а Фостер на собственной шкуре успел убедиться, что чертов Говард Орлсон продумывал шаги наперед.

Умный сукин сын все предусмотрел, шериф был уверен в этом. Они выйдут через задний вход и их сразу встретит одно-два ружья. Единственная возможность что-то сделать будет утеряна, надежда на отстреливающего ублюдков Данко полетит коту под хвост. Их обоих схватят, а затем безоружных приволокут к остальной банде.

Шериф быстрым шагом направился к стойке и взял поясную кобуру. Затянув ремень на бедрах, Джеймс крутанул в руке револьвер и, откинув барабан, принялся его заряжать. Капсульные пули заполнили первые пять гнезд.

Кое-какой план в голове вырисовывался. Он выйдет из оружейного магазина и пройдет в сторону, подняв руки. Главное сделать десять шагов влево, там стояло несколько наполненных пивом бочек из салуна. Когда начнется перестрелка, он должен успеть спрятаться за ними.

— Эй, шериф!

Направляясь быстрым шагом к двери, Джеймс обернулся на оклик О’ Гри.

— Потом расплатитесь.

В сторону Джеймса полетело ружье с откидной скобой, а следом коробка патронов. Сам Барнабью взялся за охотничью винтовку с прицелом. Несмотря на возраст, он по-прежнему метко стрелял, и кое-что в таких передрягах понимал: банда никого не пощадит, рассчитывать можно только на самих себя.

Закинув на плечо винтовку, он шаркающим шагом двинулся к двери и лестнице, ведущей наверх, бросая на ходу:

— Прикрою со второго этажа.

Джеймс сжал ружье в одной руке, а второй указал Данко на окно.

— Я постараюсь вытянуть Говарда на разговор и, если получится взять его на прицел, ты знаешь, что делать. Если нет, то жди моего сигнала. Здесь есть дымовые гранаты… Подожжешь пару, это даст нам пол минуты, чтобы увести пленных. Только не перепутай с динамитом, компандре.

Сделав глубокий вдох и поправив шляпу, Фостер толкнул входную дверь вперед и вышел.

Наполнивший площадь свист и ругань потонули в нескольких выстрелах в воздух.

Шериф, мгновенно став главной мишенью, медленно двинулся под прицелом десятков револьверов в сторону. Пульс ускорился, догадка насчет часовых подтвердилась — на краю площади кучковалась пара всадников, а значит и за перекрестком тоже.

Остановившись на краю деревянного крыльца, Джеймс опустил ружье. Взгляд плавно прошелся по толпе вооруженных мужчин, останавливаясь на пленниках. И это не осталось незамеченным…

Один из бандитов с длинными усами, как у погонщиков скота, в широкополой шляпе с невысокой круглой тульей, ударил кобылу шпорами по бокам. Раззявив от боли рот, лошадь клацнула стертыми зубами в воздухе. Её красные ноздри раздулись, а налитые злостью от боли глаза уставились на стоящего рядом на коленях Гарри Хемпса. Морда качнулась прямо у лица мужчины, а передние копыта чуть не задели ноги.

Гарри зажмурил глаза и замер.

Попавшая на лицо лошадиная слюна сверкнула на солнце.

Бандит, посчитав это смешным, сплюнул прямо под ноги Хемпса и отдернул за поводья свою лошадь в сторону.

— Ну-ну, кто к нам, наконец-то, пожаловал! Гребаное ссыкло вылезло из конуры, ребята!

— Вздернем его!

— Эй, шериф! Спускайся к нам или ты ссышь подойти поближе?! Давай, давай! Не ссы тебе говорят!

Сдержав порыв вскинуть ружье и выстрелить, Джеймс уставился на засмеявшегося Харви. Пришлось, скрипнув зубами, медленно спуститься по ступеням и сделать несколько шагов вперед.

Теперь до спасительных бочек бежать придется очень быстро. Максимально быстро, а ведь поворачиваться к толпе этих ублюдков спиной не просто не хотелось, а было опасно.

— Говард! — бросив веско и холодно, шериф не обратил внимание на повторную пальбу в небо.

Нервы были на пределе, но он держал себя и не совершал ни единого лишнего движения. Следовало поговорить с этим ублюдком, вынудить его придержать своих головорезов, а не провоцировать их.

Пока бандиты не унимались и призывали к расправе над шерифом прямо здесь и сейчас, Орлсон поднял руку и жестом приказал всем замолчать.

— Ну здравствуй, Джейми.

В повисшей тишине обращение давило.

Панибратство Орлсона бесило с первой встречи, а сейчас лишь сильнее подтачивало нервы. Старатели, бродяги и трапперы, вооруженные Говардом, выжидающе уставились на шерифа. Кто-то сплюнул на землю, в негодовании бормоча, что кое-кого надо поучить манерам.

Понимая, что Орлсон навязывает рассчитанную им линию поведения, Фостер промолчал и прикинул сколько у него есть секунд на попытку пристрелить этого подонка. Учитывая количество направленных в его сторону револьверов — катастрофически мало.

А если быть совсем уж честным — ни одной.

Дерьмо.

— Думал, что твои действия останутся безнаказанными?

— Нет.

— Тогда на что ты рассчитывал, Джеймс?

Видя, как шериф поджал губы и явно сдержал некий язвительный ответ, Говард внезапно пришпорил и направил лошадь прямо к нему. Останавливаясь в непосредственной близости к Фостеру, Орлсон посмотрел на него снизу-вверх.

Взгляды пересеклись.

— Или рассчитывал, что я не приеду за тобой? Что после сотворенного тобой дерьма, я все так и оставлю? — обманчивая снисходительная улыбка тронула лицо Орлсона.

На самом же деле упрямство шерифа его порядком бесило. Обвисшие щеки с достаточно большими порами покрылись зарождающейся пленкой пота и красноты. Говард едва держался, чтобы не отвесить спесивому мальчишке пощечину.Его хотелось схватить и поволочь по земле, как строптивую бабу, вынудить заорать от боли и скрючиться у ног лошади. Сломать и подавить, сделать бесхребетным червем, умоляющим о пощаде на глазах у толпы.

Чтобы жители Кейптауна увидели, как жалок шериф, а последний…

Последний должен был просто подохнуть или взмолиться о том, чтобы жить хотя бы, как шелудивая собака, в грязи.

— Я думал, что тебе хватит ума не соваться в мой город и уйти своей дорогой, Говард.

— Мальчик мой. Что я говорил тебе про гордыню? Посмотри до чего она тебя довела. Тебя избили, как собаку, и повесели, как каторжника. Ты стоишь передо мной совершенно один, в окружении моих людей и ничего из себя не представляешь. Кровавую дорогу для милого городка выбрал именно ты, а не кто-то другой, заносчивый ты сукин сын.

Краем глаза Фостер заметил, как сильнее сжался Эрл на земле. Как в глазах отца Рут застыли слезы безысходности, а Гарри не смел и носа поднять. Как единственная дочь Хемпсов рыдала и не могла вырваться.

— Чего ты хочешь?

Выпалив нарочито быстро, точно в запале, Джеймс надеялся, что Данко уже прицелился в Орлсона. Что ещё немного и раздастся решающий выстрел.

— Хах… Чего я хочу? — повторив вопрос, Говард покачал головой.

Его взгляд оторвался от шерифа и прошелся по крышам домов, на губах расползлась мерзкая улыбка. Кожаные поводья скрипнули в пальцах, словно он делал огромные усилия, чтобы не позволить себе схватить за грудки стоящего рядом с его лошадью человека.

Взгляд вернулся к Фостеру.

— Что, Джеймс, стоило тебя прижать и все? Где же упрямство? Верность букве закона? В моем лагере ты был куда заносчивее, чем сейчас. Уже не так крут и есть что терять?

— Орлсон. Тебе был нужен я? Вот он я. Бери, делай, что хочешь. Но не трогай жителей. Кейптаун не станет твоим убежищем, если ты перебьешь всех и превратишь его в город-призрак.

— Хах… Джейми, Джейми.

С трудом наклонившись вперед, придерживаясь за рожок седла, дабы не свалиться, Говард широко оскалился. Взгляд глаза в глаза раззадорил его: больше можно было не скрывать ничего. Фостер его с потрохами. Один в этом гребаном захудалом городишке. Один с винчестером в руках, трепыхающийся, как рыба на берегу.

В глазах шерифа читались лихорадочные попытки найти выход из ситуации.

Но его не было.

О, он, Говард Орлсон, об этом позаботился! Он все продумал.

Задетая гордость продиктовала лишь один возможный ответ на оскорбление, и Говард ему следовал: что бы ни говорил и ни пытался сделать шериф, парни убьют на его глазах несколько человек. Пять, шесть, а может и десять. Он заставит его выбирать кто умрет следующим, не важно будь это ребенок или женщина.

Горожане поймут, насколько слаб и беспомощен Фостер. Лицемерная лживая речь Харви должна была разогреть толпу, подарить иллюзию надежды. И эту надежду Орлсон собирался медленно уничтожить.

Боль и унижение для представителя закона, а затем смерть в петле посреди площади.

Он заставит жителей Кейптауна сколотить виселицу и возьмет на себя роль судьи, присяжными станут люди, потерявшие родных по вине шерифа.

Да, именно так.

Злорадные, тешащие самолюбие мысли отступили под ответным взглядом Фостера, и Говард, склонившись с лошади к нему ещё ниже, понизил голос только ради одного мгновения:

— Город и так уже мой.

Зрачки шерифа расширились. Орлсон, приняв реакцию за ужас, хмыкнул и, выпрямившись, медленно потянул поводья лошади влево. Конь неспешно развернулся и двинулся обратно в толпу.

— Глэнтон, — окликнув негра, Говард, не глядя на него, кивнул.

Приклад ружья с силой опустился на челюсть Сэмуэля Хемпса, сбивая мужчину на спину. Острая шпора царапнула открытое горло и в следующую секунду пробила кожу.

Джеймс в момент вскинул ружье и прицелился в Глэнтона.

— Опусти оружие, шериф!

— Говард! — Джеймс окрикнул главаря, не сводя взгляда с негра.

Черт, черт, черт!

Он пристрелит черномазого сукина сына, если тот посмеет убить Хемпса. Но вот отменить приказ мог только один ублюдок.

— Говард!

— Эй, законник! Нажмешь на курок, и она труп! — перехватив внимание, Харви вновь приставил дуло револьвера к голове всхлипывающей Рут.

Крики усилились. Все чаще звучало протяжное и умоляющее: «Пожалуйста! Пожалуйста!» и «Мама, мам, мне страшно!». Женщины отворачивали головы детей, а мэр старался докричаться до самого Фостера:

— Джеймс, не стреляй! Опусти оружие!

Не стрелять? Блять!

Прицел по-прежнему держался на улыбающемся негре. Взгляд метался от хрипящего на земле Сэмуэля к бледной, как полотно, Рут. Дуло револьвера прижималось к её виску, а мозги в любую минуту могли вылететь из черепа прямо на землю. Палец Лейна лежал на курке, и что ему стоило нажать на него?

Как спасти обоих Фостер просто не знал. Что ему было делать?

Глэнтон, не сводя взгляда с лица шерифа, ухмыльнулся ещё шире. Будучи огромным черным здоровяком с руками, точно кувалдами, он нависал над Сэмуэлем, как гора. В иной раз ради забавы он бы придушил его одной рукой. Или выдавил глаза: вставил пальцы в глазницы и давил, давил медленно и неумолимо, пока бы этот белый мешок дерьма извивался и кричал. Или же он мог бы попытаться раздавить его голову, как переспелую тыкву — положить руки на виски и испытать свои силы. Ведь когда-то он гнул железные прутья, почему бы не попробовать заставить черепную коробку лопнуть?

Но сейчас все внимание Глэнтона держалось на шерифе. Колебания мужчины виднелись, как на ладони. Можно было потянуть ещё время, но четкий приказ уже отдали.

Резко ударив пяткой назад, он вбил шпору в горло старого хрена до упора, пробивая гортань.

Раздавшийся хрип потонул в женском крике.

Забулькавший кровью Сэмуэль потянулся руками к шее, но Глэнтон с силой дернул ногой, «стряхивая» старика со шпоры. Горячая кровь хлынула из раны, а мужчина, склонившийся от рывка вперед и пытавшийся сделать вдох, пережать рану, свалился в пыль, постепенно угасая.

— Отец! Отец!

— Не дури, шериф! Одно движение и мы порешим всех оставшихся!

Поднявшиеся крики, метания шерифа, понимающего безвыходность положения, и кристальное осознание необходимости хоть как-то действовать стали спусковым крючком для Лесли Буна. Стараясь выкинуть из головы убийство старика Хемпса, он незаметно выскользнул из-за материнской юбки, заслонявшей и зажимающей их с сестрой в уголке крыльца продовольственного магазина и просунулся через балюстрады. Затем тихо спрыгнул на землю, пробрался через группку людей, сбившихся у повозки, и осторожно прошмыгнул за дом. Переулок был пуст, оставалось пробраться меж домами так, чтобы бандиты ничего не заметили, а затем выбраться из города, чтобы привести помощь, пока не стало слишком поздно.

Подгоняемый чрезвычайностью ситуации и страхом, он не учел лишь одного — не все бандиты стояли на центральной улице. Поэтому резкий рывок за ворот и громогласный голос едва не заставили Лесли обмочиться.

— А ну стой, крысеныш!

Упирания, как и попытка вырваться оказались тщетными. Мужчина ударил Лесли наотмашь, стоило мальчишке предпринять очередную попытку к бегству. Это уняло прыть, и бандит потащил его к остальной банде.

Мелкого сученка вполне можно было пристрелить следующим.

— Лесли! Лесли! Твари! Не трогайте моего сына! Ублюдки, не трогайте моего сына!

Позабыв об ужасной расправе над Сэмуэлем Хемпсом и приказе не двигаться, Амелия Бун кинулась вперед, но сделать ничего не смогла. Один из стоящих рядом бандитов перехватил её и, ударив, опрокинул на землю. Кровь залила лицо, а разбитый нос практически сразу прекратил дышать.

Подскочившая сзади женщина постаралась схватить Амелию за руки и удержать на месте.

— Мой сын! Не надо! Прошу… Лесли!

— Эй, шериф! За одного заплатил, ещё семеро осталось, да?

Хохот одутловатого старателя подхватили другие.

— Кого выберем следующим? Может резко осиротевшую сучку? Или мальчишку? Что скажешь?

— Кинем жребий? Или пусть на этот раз выберет законник! Все ведь по за-а-кону!

— Ты винчестер то отпусти, а то вдруг… — мексиканец с примесью индейских кровей вытянул вперед руку, демонстративно зажав мизинец с безымянным пальцем, и выставил указательный со средним вперед. — Паф-паф… и все!

Гоготнув он подул на воображаемый револьвер и разинул рот в новом приступе хохота.

Улучив момент, Лесли со всей силы рванул рукой к поясу, выхватил припрятанный ножик и всадил усатому бандиту, державшему его, в голень. Тот взвыл и выпустил мальчишку, тут же бросившегося наутек.

— Ааааарх! Мелкий выблядок!

— Лесли!

— Хватай его!

— Пристрели щенка!

— Лесли, беги!

— Сука, стреляй в него!

— Не дергайся, шериф, не то род вот этой семейки прервется.

Крики, выстрелы, голос матери, ругань, свист и треск деревянных досок, прошиваемых пулями в опасной близости, смешались в один ужасный шум, подстегивающий Лесли действовать на одних инстинктах, как зверька. Бежать, бежать вперед, прячась, петляя, скрываясь, чтобы не стать удачной мишенью.

— Да хрен с ним, пусть бежит. Куда он добежит-то? — оборвав и подытожив неудачную стрельбу товарищей, Харви усмехнулся и еще с секунд пять смотрел в след удравшему мальчишке. — На лесопилку внизу? Ну пусть бежит-то.

Брошенная как бы между прочим фраза ударила по Фостеру болезненной догадкой. Неужели они…?

— Решил обосноваться таким способом, Орлсон?! Всех перестрелять, перерезать?! — сглотнув, Джеймс принялся скорее переключать внимание бандитов обратно на себя, попутно надеясь, что Лесли удастся сбежать.

К тому же ему нужно было попытаться спасти остальных: сконцентрировать гнев бандитской сборы исключительно на себе; внушить опасения за жизнь и свободу в случае, если они действительно намеревались брать Кейптаун.

— Ну давай, попробуй! Думаешь, что сможешь удержать целый город?! Скоро здесь будут маршалы. А затем и регулярная армия. Пинкертоны со своими отрядами. Ты и твоя шайка будете выбиты отсюда. Большая часть подохнет на этих улицах, а остаткам придется бежать, как крысам. Но и их найдут, выследят и вздернут!

Не сводя прицела с удерживающего Рут всадника, Джеймс дернул уголкам губ в усмешке. Ведь на словах об армии и пинкертонцах часть банды заволновалась. Фостер знал, что Говард обещал этим ублюдкам легкую наживу, легкодоступный город, выпивку, женщин и деньги. Без каких-либо трудностей.

— О пинкертонцах не было речи!

— Эй…

— Да он лжет! Какая армия поедет в это захолустье!

Неровный ряд голосов зазвучал с разных сторон, и Джеймс мгновенно вклинился в него, опережая уже открывшего рот Харви Лейна:

— Блэкстоун — промышленный город, у нас с ним связи! Вас, идиотов, переловят, как бешеных собак. Железная дорога уже прокладывается в Кейптаун. Что, этого вам Говард не сказал? Думали затеряться в горах, подальше?

— Не слушать его! Эта гнида заговаривает вам зубы! — рявкнув в ответ, Харви сцедил ругательство.

Черт бы побрал этого шерифа! Старатели, которые и так едва согласились на разбой, переглядывались. Загреметь за решетку никто не хотел. Лейн понимал, что стоит одному сейчас сорваться и уйти, как другие потянутся следом.

Надо было скорее заканчивать этот фарс с расправой и спускать ребят «с поводка».

— Итак, на чем мы остановились? — оскалившись, Лейн встряхнул Рут и с широкой улыбкой провел дулом револьвера по ее виску к мокрой от слез щеке. — Предлагаю ускориться.

Грохот раздался неожиданно. Лошадь Харви громко заржала, привстала на дыбы и ее резко повело в сторону. Столкнувшись с соседней, путаясь в ногах, она свалилась на землю вместе с ничего не понимающим Лейном.

Ошарашенные взгляды бандитов заметались между собой.

Выстрел шел со стороны. И второй, а за ним и третий, громыхнувшие из оружейного магазина, сняли со всех оцепенение. Рут, так внезапно получившая свободу, мгновенно просилась к Эрлу, хватая его под мышки и оттаскивая от взволновавшихся, забивших копытами лошадей. Бандиты наперебой закричали, принимаясь палить туда, где движение казалось подозрительным.

Свист пуль и запах пороха заполнили воздух. К обстрелу банды из оружейного магазина присоединился салун с немногочисленными стрелками. Мэр перевернул стол в качестве прикрытия от огня и тоже принялся стрелять в замельтешивших налетчиков сверху.

— Данко! Гранаты! — крикнув во все горло, Джеймс рванул в сторону бочек.

Стрельба началась так неожиданно, что сам Фостер первые секунды, откровенно говоря, чуть не встал в ступор.

На ходу отстреливаясь от бандитов, шериф дернулся было к Рут. Но пробраться к ней не было возможности: лошади преграждали путь, а одна из перепуганных скотин встала на дыбы прямо перед Джеймсом и ему пришлось отшатнуться назад.

Вовремя. Пуля пролетела в опасной близости от уха и врезалась в деревянную балку.

— Ч-черт! Гарри! Гарри, уводи их в сторону! Рут, к повозке! — стараясь перекричать конское ржание и разноголосые ругательства, Фостер понадеялся, что его услышат и поймут.

В многозарядном ружье оставалось около семи-восьми патронов, и шериф, вскинув его, принялся стрелять по мечущимся на площади бандитам, концентрируя их внимание на себе.

Но движущиеся цели позади него привлекали не меньше внимания. Получив возможность бежать, застывшие до этого момента горожане бросились в рассыпную. Один из фермеров, решившись помогать Фостеру, не успел даже выхватить револьвер, получив три пули в грудь. Две девушки, с дуру помчавшиеся к церкви по середине улицы, свалились с разницей в четверть минуты.

— Фостер, ты сдохнешь сегодня! И вы все сдохните из-за него! Убить всех! Всех до единого! — проорав, Говард Орлсон взбешенно скрипнул зубами и, осадив свою кобылу, увел ее в переулок между домами, чтобы спешиться и как можно быстрее и незаметнее подобраться к шерифу.

Ему до дрожи хотелось пережать Фостеру горло и приставить дуло револьвера к затылку, дать секунду на осознание и спустить курок, простреливая черепную коробку навылет. А затем перебить или вздернуть всех прочих жителей Кейптауна, повесить по трупу на каждое здание и поджечь. Спалить к чертям собачим все до основания.

Гарри Хемпс пробежал мимо жены, тащащей до смерти перепуганного Эрла к укрытию, даже не обернувшись. Две гранаты, выброшенные из оружейного в сторону основной группы бандитов, быстро стали задымлять пространство. Серый дым плотно окутывал фигуры, просачивался со вдохом в легкие и провоцировал кашель, мешая, как нападавшим на город, так и его защитникам.

Выскользнув из магазина О’Гри с позаимствованным на время Винчестером, Кабрера спрятался за балкой и стал стрелять в кружащих всадников, подмечая, что стало их меньше, чем он запомнил. Джеймса разглядеть не удавалось, как и Рут, но мексиканец надеялся, что она успела найти временное укрытие до момента, пока он не сможет подобраться ближе и перевести ее в более надежное место.

Едва успевая пригнуться от выстрела подлетевшего на лошади темнокожего старателя, Данко пальнул ему в грудь и снес с седла. Труп свалился под копыта. Опускать взгляд Кабрера не стал, но что-то дернуло его проследить за поскакавшей от шума лошади и по чистой случайности заметить сквозь клубы дыма промелькнувшее голубое пятно.

«Рут!» — тревожно пронеслось в голове, и, пригнувшись, мексиканец побежал к ней вдоль домов.

Из-за угла докторской лавки неожиданно выскочил один из головорезов Говарда, и они с Данко буквально столкнулись лбами. Болезненная вспышка в голове и замешательство длились секунды, на кону которых стояла жизнь. Оклемавшись быстрее и не имея ни пространства для маневра, ни времени отступить, Кабрера поднял ствол винтовки вверх и спустил курок.

Выстрел оглушил; пуля, прошедшая через низ челюсти мужчины, ушла в крышу. Данко закрыл глаза и плотно сжал губы, чувствуя, как по лицу стекает кровь, как к коже прилипли кусочки мяса, укололи осколки костей. Тошнота на мгновение подкатила к горлу, однако отступила вместе со звуком упавшего тела.

Глубоко вдохнув, мексиканец перезарядил Винчестер и, протерев лицо рукавом, двинулся дальше, высматривая в дыму Рут.

Но вместо нее на глаза попался Гарри.

Один.

Схвативший за поводья лошадь, в стремени которой застряла нога пристреленного бандита.

Рут рядом с ним не было. Эрла тоже. И судя по тому, как лихорадочно, то и дело оглядываясь и пригибаясь, Гарри силился сунуть ногу в свободное стремя, удерживая испуганную кобылу, искать их он не собирался.

Сукин сын.

«- Ты не будешь отцом. Ты вообще понимаешь, что ждет тебя?!»

«- Данко, Рут — замужняя женщина. Моли Бога, чтобы это оказался не твой ребенок».

«- Вы не сойдетесь, пока жив Гарри».

« — … пока живГарри».

«- … жив Гарри».

Последняя фраза Фостера засела в голове, и Данко стало все кристально ясно. Решение всех его личных проблем было под рукой. Перед глазами. На мушке ружья. В суматохе перестрелки.

Удобно. Идеально.

Оправданно.

Гарри бросил Рут здесь. Свою жену. Беременную жену. Хороший ли он муж после этого?

Данко бы так не сказал.

Усмехнувшись и вздрогнув от пули, просвистевшей и разбившей оконное стекло рядом с его плечом, Кабрера вынырнул из размышлений. Надо было действовать и возвращаться к банде. Перепрыгнув через перила крыльца, скрываясь за выступом одноэтажного здания, мексиканец присел на одно колено и хорошенько прицелился. Дымовая завеса смещалась в сторону гор и церкви; в ту сторону, где последний раз мелькал Фостер, зато открывала лучший обзор с южной стороны города.

Гарри, стоя к Данко полу боком в тридцати шагах, сделал победный рывок, и помощник шерифа выстрелил. Лошадь взбрыкнула от навалившейся тяжести, подскочила, ударяя копытами назад, и, почувствовав свободу, ринулась прочь от шума перестрелки. Гарри свалился на землю, а труп бывшего обладателя кобылы так и понесся следом за ней по земле.

Комментарий к Chapter 14. Dogs of War.

Трэнтер - капсульный револьвер, разработанный английским оружейником Вильямом Трэнтером примерно в 1856 году, с двумя спусковыми крючками, один из которых взводил курок и проворачивал барабан, а нажатие на второй осуществляло выстрел.

========== Chapter 15. Dead Man’s Road. ==========

Стоило выскочить за черту центральной улицы, как укрытия закончились и пришлось сворачивать в лес, скрываясь за деревьями и кустами. Несколько раз Лесли падал, разбивая ладони о камни и царапаясь о ветки, но тут же подскакивал и, не различая боли, продолжал мчаться вперед.

Он не знал, не слышал преследуют его или нет, но по-прежнему различал звуки пальбы за спиной. Этого было достаточно, чтобы не позволять себе ни обернуться, ни выскочить на укатанную дорогу. Да и Лесли не думал об этом. В голове билась лишь одна мысль — скорее добраться до лесопилки, позвать на помощь, привести всех и отчима, спасти маму.

Но все же запал постепенно начинал иссякать, уступая место усталости, страху и отчаянию. Бежать до нужного места предстояло еще долго, а с дороги не доносилось ни всхрапывания лошади, ни скрипа или грохота повозок. Где они, черт возьми, все были, когда действительно требовались?

Неудачно сбежав на подвижные камни, Лесли подвернул ногу и рухнул на бок с болезненным стоном. Легкие уже сжимались, сердце заходилось, бок кололо, а рубашка, мокрая от пота, липла к спине. С неимоверным усилием мальчик заставил себя подняться и впервые за все время оглянуться.

Его не преследовали, но шум из Кейптауна эхом разносился по округе, находя отражение в горах, не успевая даже на секунды затихнуть где-то в их изломах.

Расслабляться было не время.

Прихрамывая, Лесли вновь побежал, превозмогая и боль, и усталость. Вывернув из кустов на утоптанную дорожку, он стиснул зубы и заставил себя ускориться.

— Эй! Лесли?

Дернувшись в первую секунду от оклика, Бун хотел сигануть обратно в кусты, но вовремя различил голос и бросил взгляд в сторону.

— Мистер Морган!

Обрадовавшись, Лесли подбежал к забору. Он даже не заметил, что пробегал рядом с домом Артура, и уж точно не ожидал встретиться с ним.

— Что происходит?

— Город… Нужно… — задыхающийся голос выдавал лишь обрывки фраз, а ноги, стоило остановиться, сделались ватными, — Я должен скорее привести подмогу!

Собравшись уже оттолкнуться от забора, даже не подумав о том, чтобы спросить у Артура лошадь или попросить довезти его самого до лесопилки, Лесли оказался перехвачен за рукав.

— Стой тебе говорят! Рассказывай, что произошло.

— Приехали какие-то люди, стали стрелять… Взяли заложников… Требовали, чтобы шериф вышел, и город сдался. Там мама…

— Ты не ранен? — перебил Артур.

— Нет, я всадил нож одному хрену в ногу и побежал. Они стреляли, но не попали, я быстрый. Нужно добежать до лесопилки, там отчим… И прочие… Мне надо спешить!

Попытавшись высвободиться, Лесли потерпел поражение.

Да что такое?! Ему надо бежать, это все срочно!

Но Морган не спешил его отпускать. Он, наоборот, пошел вдоль забора к калитке, потянув за собой Лесли, как упрямого жеребёнка.

— Шериф там?

— Да, он выходил к ним. У них еще коневоды и этот придурошный на мушке. Старика убили. Я не знаю, что там сейчас, там стали много стрелять, когда я убегал. Отпустите, мне надо успеть!

— Нет. Сейчас ты зайдешь в дом и будешь сидеть, не высовываясь.

— Что?! Нет! Я должен привести помощь! — яро запротестовав, Лесли принялся вырываться, но Артур крепко перехватил его под локоть и повел уже к дому.

— Ты привел меня.

— Но вы один!

Да, один, бесспорно.

Только Лесли не подумал о том, что банда, налетевшая на город, скорее всего посетила лесопилку до Кейптауна. И если это была именно та банда, о которой думал Морган, во главе с тем человеком, о котором рассказывал Фостер, именно так они и поступили.

Артур сам бы, планируя набег на город, прежде всего озаботился местом, откуда может прийти неожиданное подкрепление; вырезал по-тихому, максимально не поднимая шума или маскируя его под наиболее стандартные для лесопилки звуки, а затем двинулся к истинной цели.

— Это лучше, чем ничего.

— Там треть города работает, на лесопилке этой! И из округи еще.

— Лесли, — раздраженно процедив сквозь зубы, Артур оказался в шаге от того, чтобы в красках рассказать о том, что скорее всего будет ожидать мальчишку на лесопилке на самом деле, — Ты тратишь время. Сиди тут, в безопасности. Сколько приехало человек?

— Я не знаю… Пятнадцать? Может больше…. Я не посчитал.

— Плохо.

Толкнув дверь, Морган быстро вошел в дом и сразу направился к кровати. Присев на колено, он достал из-под нее ящик и откинул крышку, прикидывая что взять в довесок к своему кольту помимо Шофилда во второй поясной кобуре.

Взгляд оценивающе пробежался по помповому Винчестеру 1897 года, «трофейному» дробовику Тодда Палмера, охотничьей винтовке с оптическим прицелом и обрезу, подобранному также после стычки с головорезами Говарда. Оружия и запасов было не так много, как в былые времена, но выбор, так или иначе, имелся.

Обрез Артур отмел сразу, поскольку на дальних расстояниях он был немногим полезнее бревна в руках — годился разве что швырнуть в противника и сыграть на эффекте неожиданности, чтобы унести ноги, пока относительно цел. Охотничья винтовка — в корне наоборот. Требовалось что-то универсальное.

Перебросив через правое плечо патронташ, на спину Винчестер, а через левое плечо ремень дробовика Палмера, Артур сунул в захваченную на подходе сумку коробки с патронами, захлопнул ящик и пихнул его ногой обратно под кровать.

Бегло оглядевшись, прикидывая, что еще может понадобиться, но не перегрузить, он снял с полки бутылку бренди и сделал большой глоток из горла. На удачу. Затем снял с крючка шляпу и вышел из дома.

Лесли, все еще мявшийся на пороге, тут же засеменил за мужчиной на задний двор, где, обмахиваясь хвостом, стоял Кабал.

— Мистер Морган. Почему Вы так упорно говорите не идти на лесопилку?

— Там… Может быть опасно. И помощи не будет.

— Да почему не будет?!

— Потому что там гора трупов, Лесли!

— Что…?

Юный Бун ошарашенно отступил на шаг. Но у Артура не было времени лелеять его чувства. Вероятность того, что банда Говарда не подумала о лесопилке, присутствовала, однако была равна одному проценту из ста. Стоило ли промолчать и позволить ребенку столкнуться с этим один на один? Нет, не стоило. Лучше уж открыть глаза на суровую реальность, предоставляя выбор — увидеть во отчую или нет.

В молчании проверив хорошо ли затянута подпругу, Артур, не глядя на Лесли, забрался в седло и закрепил на нем мешающийся сейчас дробовик.

— Тогда… Тогда я с вами поеду.

— Нет. Иди в дом, запри дверь и сиди, пока все не закончится.

Путь до города в галопе занял пять минут. Хотя казалось, что время летит значительно быстрее.

Проносясь мимо скотного двора Морган едва успел увести жеребца вправо и тут же дернуть за поводья в другую сторону, чтобы не врезаться в ящики — прямо из-за угла на него выскочила женщина с двумя детьми. Перепуганная, бледная, она вскрикнула и прижала к себе мальчишек, но через секунду в её глазах промелькнуло узнавание. Только оборачиваться и советовать ей спрятаться среди овец и стогов сена Артур не стал, не было времени. Грохот оружий усиливался с каждым ударом копыта о дорогу.

Стрельба растянулась по центральной улице, крики, лошадиное ржание и ругань сливались в единый шум. Задымление, постепенно рассеиваясь, сносилось ветром в противоположную подъезду Артура сторону, на север, и позволяло видеть больше, чем жителям города и бандитам.

Быстрый подсчет сбивался — лошади постоянно перемещались, всадники палили во все стороны. Однако не все оставались в седлах. Мимо промчался перепуганный конь, волоча за собой труп всадника, застрявшего сапогом в стремени. Его голова билась о землю, оставляя красный след.

Сняв на ходу с седла дробовик Палмера, Морган прицелился в спину, прячущегося за зданием темнокожего оборванца, и выстрелил. Кабал всхрапнул, нервно заводив ушами, пытаясь сменить направление, но наездник сдавил его бока коленями и выправил, целясь в ближайшего налетчика на лошади.

— Сзади! Сзади! — заорали откуда-то справа и, чертыхнувшись, Морган быстро переключился на новую цель, дернув Кабала за поводья.

Время словно замедлилось; звуки за секунду стали приглушенными, будто шли из трубы, но Артур слышал, как стучит его собственное сердце. Бандит, спешащий поднять тревогу, ударил лошадь шпорами. Кабал продолжил мчаться, однако это не мешало. Голова рыжеволосого траппера в меховой шапке с хвостом енота попала на тонкий конец железной мушки.

Разноцветные движения по бокам смазались в один цвет и Артур, задержав дыхание, прицеливаясь, нажал с выдохом на спусковой крючок. Лоб бандита лопнул, как переспелая тыква. Звуки мгновенно вернулись, атаковали со всех сторон, заполонили уши и оглушили. Морган пришпорил нервно заржавшего Кабала в сторону и скрылся в проеме домов, не давая граду пуль полететь в его сторону.

Спешившись там, а затем ударив коня по крупу с выкриком: «Пошел!», — мужчина дернул лямку ремня, поправляя на спине съехавшую винтовку. Нужно было осмотреться, определить расстановку сил и вычленить среди стрелявших «своих», чтобы не убить никого лишнего. Адреналин начинал стучать в висках, но концентрация привычно возрастала.

То, что основная кучка всадников была идиотами, ввязавшимися в разборки ради «легкой наживы», Артур понял сразу. Оставаться верхом в центре пальбы могли только глупцы, считающие, что лошадь быстрее и маневреннее пули. Более опытные налетчики спрыгивали на землю и вели стрельбу из укрытий: рассредоточивались по улице, залезали на крыши, проникали в дома, подбирались со спины, пока внимание отвлекала мельтешащая приманка. Так же работал Кольм О’Дрисколл, а потому в его банде всегда была огромная текучка и «повышенный» процент на долю от добытого.

Выглянув из-за угла, Морган заметил Кабреба, вытаскивающего женщину с парнишкой из-под повозки. Несколько пуль просвистели в опасной близости с ними, две попали в кузов рядом с Данко. Парень, в котором секунду спустя Артур узнал Эрла Хемпса, вскрикнул, выдернул руку из женской ладони и полез обратно. Мексиканец закрыл женщину собой и выстрелил куда-то вверх, подгоняя ее перебираться куда-то дальше.

Мэр с двумя помощниками попеременно выглядывали из укрытия на противоположной стороне улицы, целясь в основном по перебегающим в зоне видимости бандитам. Один, заметив Артура, но не узнав, выстрелил в него, однако не попал. Пуля врезалась в землю позади, а мужчина спрятался обратно за угол.

И крайне удачно. В этот же момент деревянная доска разлетелась в щепки от крупного калибра, вошедшего в стену совсем рядом с шеей Моргана. Мгновенно среагировав, Артур выстрелил из дробовика дуплетом: целясь в голову всадника, но попадая промеж глаз лошади, неудачно поднявшей в ту секунду морду, а следом уже в раскрывавшего рот налетчика. Оба тела замертво свалились на землю.

— Вот че-е-ерт, а… — оскалившись, Морган бросил быстрый взгляд на животное.

Жалко. Но хотя бы добивать не пришлось.

Дернув затвор, перезаряжая оружие, он вновь выскользнул в переулок и тут же поднял руку, когда их взгляды с мэром пересеклись. Старик прищурился, а затем кивнул ему, в следующее мгновение указывая на здания, в которых нашли укрытия бандиты.

И словно в подтверждение, перебивая общий шум, в салуне послышались крики, а через секунду тело молодой женщины пробило окно. Вывалившись из него наполовину, она в мгновение обмякла на острых осколках.

— Сукин сын!

Громкий рев раздался где-то справа, но определить кто именно орал Артур не смог. На глаза попалось несколько трупов, валяющихся прямо на дороге. В одном из них Морган узнал жившего на окраине фермера. Он лежал на спине, раскинув руки в стороны, словно хотел кого-то радостно обнять, но в последний момент лишился сил и упал. Выстрел пришелся в челюсть, оторвав нижнюю часть. Взгляд не выискивал ее, да и вряд ли смог найти. Наверняка ее затоптали лошади.

Вернув внимание к палящим из укрытия бандитам, Артур поджал губы. Тело неудачливого фермера и вся перестрелка в целом напоминали произошедшее в Роудсе. Только теперь Морган смотрел на это со стороны горожан.

Впрочем, отличие все равно было колоссальным. Их банда не приезжала в город, чтобы забрать его себе и перестрелять жителей, не разбирая, где мужчины, где женщины, где дети. Они просто хотели скрыться от преследования, заработать денег на вражде Греев с Брейтуэйтами раз подвернулся случай, а затем убраться к чертовой матери.

Но их заманили в ловушку, а дальше… Дальше просто не было выбора. Они не хотели устраивать бойню. Их вынудили это сделать.

Банда Говарда же хотела. Это читалось в незакрытых платками лицах, в кровожадности, в размахе. В том, как они вламливались в дома, не только чтобы укрыться от ответного огня, но и поживиться чем придется. В том, как отдельные конченные головорезы проносились меж зданий со смехом и свистом, выискивая в страхе забившуюся куда-нибудь жертву, чтобы уволочь в еще более укромный угол и «повеселиться» в разгаре боя.

Вскинув дробовик на бегущего к тележке водовоза негра, Морган хотел было выстрелить, но оружие просто щелкнуло. Удивленно моргнув, упустив удачный момент, Артур отбежал назад и укрылся за тюками сена. Патроны были, перезарядка работала, но выстрел все равно не проходил, прощелкивая каждый раз. Оружие заклинило, однако разбираться с этим сейчас времени не было.

«Чертов Палмер…» — скрипнув зубами, Морган разрядил дробовик и отбросил его в сторону.

Ладно. У него было чем еще стрелять, в конце концов что-то можно подобрать на ходу. К этому Артуру было не привыкать.

Выхватив два револьвера, быстрыми перебежками он добрался до навесной балки и спрятался за нее. Выждал несколько секунд, собрался, а затем вынырнул из укрытия.

Злость улеглась, эмоции отрезало. Артур будто вновь выполнял свою работу, вернувшись во времена стараний Датча найти банде место в изменившимся мире, с сиплым ворчанием Марстона и спокойным взглядом Хозии за плечом.

Все стало простым и понятным: нужно застать врасплох и перестрелять этих ублюдков, подстрелить как можно больше.

А это означало, что прятаться, как крыса, он не будет.

Идя во весь рост, не таясь, Морган взвел курки. Шофилд громыхнул, второй револьвер ему вторил. Барабаны крутились по своей оси. Где-то на задворках сознания раздавалось громкое: бах-бах-бах.

Шаг — выстрел.

Шаг — взгляд фиксировал и ловил чужие лица.

Маски. Шляпы.

Нервозность в глазах.

Выстрел.

Выстрел.

Пули летели в цель, но не всегда попадали. Напуганные шумом и криками лошади пытались скинуть всадников, стоило свинцовым жалам задеть их. Кто-то хватался за простреленное колено, руку или плечо. Кто-то падал, чтобы уже никогда не встать. Но Артур не останавливался. Стараясь максимально быстро убить как можно больше людей или хотя бы их ранить, он пользовался последними секундами растерянности бандитов.

Но его заметили быстрее, чем он думал.

Короткая очередь выстрелов погнала его в сторону, а плотоядно оскалившийся Харви на противоположной стороне улицы продолжил попытки попасть в гребаного городского стрелка.

Этот сукин сын не просто привлек внимание Лейна. Он давно такого не видел!

Незнакомец в красной жилетке казался опаснее шерифа, намного опаснее. Таких Харви чуял за версту, вычленяя по одной только манере держать в руке револьвер. Не говоря уже о таком безумном и эффектном забеге! Ублюдок явно не боялся словить пулю и шел, как сраный бизон, намереваясь уничтожить все на своем пути.

Харви готов был матерью поклясться, что в глазах стрелка не было страха. Только хладнокровный расчет.

Щелкнувший пустотой барабан кольта заставил Лейна грязно выругаться и мгновенно спрятаться за угол дома. Быстро перезаряжая оружие, мужчина сплюнул на землю:

— «Это будет просто» говорил он.

Бормоча под нос, Харви осмотрелся по сторонам. Злость разрасталась внутри. Он был весь в грязи и крови. Его лошадь застрелили, а он сам чудом не поймал пулю. До кучи гребаная кобыла, падая, придавила его на середине улицы, где в поднявшейся суматохе ему едва не размозжило голову копыто какой-то другой лошади, помчавшейся в сторону.

— «В этом городе никого нет. А все жители — вшивые овцы». Ну да, ну да.

Харви облизнул губы и вытер нижнюю часть лица. Что ж, Говарду придется отдать ему двойную долю за все это дерьмо и свою дурацкую месть. С самого начала Лейну это все не нравилось, но задетое достоинство ослепило Орлсона и он уже никого не слушал. Вот и чертов результат. А еще этот мудень с двумя револьверами! Он отличался от кейптаунских. Глаз Лейна был наметан на себе подобных, и этот сукин сын был таким же, как он.

Крутанув в руке кольт, выдохнув и широко улыбнувшись, Харви досчитал до трех и вынырнул из-за угла.

— Эй-эй! С той стороны хрен в красном — убейте его, парни!

Рявкнув достаточно громко, Лейн окинул взглядом улицу и сорвался с места. Паливший в него сверху прихвостень мэра почти попал в цель, но в последнюю секунду стрелок успел оказаться под выступающим балконом салуна.

Практически сразу столкнувшись взглядом с передвигающимся достаточно быстро для своего телосложения Говардом, Харви подал ему сигнал не выходить за пределы навеса.

Жестом указав наверх, он поймал брошенный Орлсоном дробовик. Половица под весом тела, побежавшего в другой угол балкона, прогнулась, и Лейн выстрелил вверх. В ругань мэра, в оклики по имени замертво упавшего помощника, Харви не вслушивался. Минус один и отлично.

Не задерживаясь на месте, он дернулся вперед и вместе с Говардом вломился в дверь первого попавшегося магазина.

— Так не должно было быть! Ты должен был пристрелить эту визжащую суку, Лейн, а не мять яйца. А потом…

Харви пропускал разразившегося указаниями Орлсона мимо себя, выглядывая из-за дверной лутки до тех пор, пока удар кулака о стену не заставил его повернуть голову и выгнуть саркастично бровь.

— Ну. Она была достаточно хорошенькой. Сам то не засматривался, хочешь сказать, на эту красотку? — оскалившись и вернувшись к разглядыванию улицы, Харви прищурился. Кейптаунские крысы начинали медленно выползать из своих нор: кое-где появлялись чужие лица, это явно были местные. Конечно, их убивали быстрее, но все же они были. Кажется, он даже видел бабу с ружьем наперевес.

— Твоя ошибка стоит мне людей, Лейн! И тебе лучше ее исправить прямо сейчас.

Развернувшись внезапно к Говарду, Харви поджал губы. Они смотрели друг на друга не так долго, но все и так было понятно. Оба держали в руках заряженное оружие. Но Харви не был идиотом и рисковать столь необдуманно своей шкурой не собирался. Уж точно не ради сбрендившего идиота, которому, ну подумаешь, плюнули в лицо.

Однако прищур Орлсона вынудил Лейна напрячься.

— Ты это сделаешь, Лейн.

Повисшая в воздухе угроза разрядилась новым залпом выстрелов снаружи и конским ржанием. Крики и ругань людей нарастали.

Говард сжал рукоять револьвера сильнее, палец переместился на спусковой крючок.

Харви дернул верхней губой в усмешке.

«Напыщенная свинья, чтоб тебя…»

— Ты эту херню заварил, ты ее и расхлебывай. Я займусь тем сукиным сыном, который зашел к нам с тыла. Этот ублюдок слишком хорошо палит. Твоя «Дездемона» от бочек перескочила ко второй повозке. Ищи «ее» сам, Говард.

Сплюнув и не проронив больше ни слова, Лейн вышел из укрытия. Стрелок, о котором шла речь, волей судьбы попался на глаза и…. Охо-хо-х! Вновь оценив манеру пальбы «красной жилетки», Харви засмеялся себе под нос. Не зная его имени, он двинулся за ним.

Пара выстрелов ударила прямо рядом с головой Артура, вынуждая вновь искать укрытие. Но Лейн не собирался давать ему такой возможности. Почти бегом следуя параллельно с ним по краям улицы, он стрелял на ходу. Три пули пролетели мимо и врезались за спиной Моргана в окна. Одна наоборот опередила его на пол шага.

Быстро всунув опустевший револьвер в кобуру, Харви выхватил второй, но…

— Еб твою мать!

Врезавшись во внезапно выскочившее тело, Лейн вцепился в него, чтобы не упасть, и, крутанувшись на месте, спас себе жизнь. Спину налетчика изрешитило пулями. Не трудно было догадаться, кто оказался таким меткий…

— П-п-ом….ги…. — захрипев в хватке Харви, бандит вцепился в его плечо, чтобы не упасть.

Слезший с лица шейный платок обнажил щербатые зубы.

Старатель закашлял и облевал одежду Лейна кровью. Но это было уже мелочью. Харви чувствовал, что в него целятся. Секунда, две и он сам станет трупом. Куда этот меткий хрен навел дуло своего револьвера? Голова? Грудь?

— Это ты мне сейчас поможешь, приятель.

Крутанувшись на пятках, Харви ощутил, как дрогнул под новыми выстрелами «живой щит» в его руках. Несколько пуль ударились сбоку от них двоих в стену, и старатель, отдав на этом Богу душу, свалился под ноги, отпустившему его Лейну.

— Да ты, сука, прямо Холлидэй* я посмотрю, красножилеточник! — не мешкая, Харви выхватил из кобуры мертвеца оружие и, пригнувшись, выстрелил в ответ.

Пуля разбила раскачивающийся фонарь над головой Артура, окатив его осколками и маслом. Лейн снова нажал на курок, но револьвер не выстрелил. Скривившись, он бросил его на землю и отсалютовал незнакомцу по-военному, сложив указательный и средний пальцы в идущем жесте от виска. Сучоныш на противоположной стороне дороги вызывал уважение, стоило признать.

— Эй! Харви! Харви!

— Что?! Глэнтон, какого хе…?

Не успев среагировать и вырваться из хватки негра за воротник, Харви потащился за ним почти бегом, перепрыгивая через поваленные бочки до нового укрытия в виде опрокинутой повозки. Прикрепленный к ней железный бак оказался прострелен в нескольких местах. Вода сочилась на землю и образовывала грязевое болотце, в котором мгновенно измазались сапоги Лейна.

— Говард приказал бросить пару сюрпризов в салун! Давай, сейчас полыхнет все в жопу!

— А Орлсон?

— Старик из ума выжил. Может мы наведаемся к банку и набьем пока карманы? Один хрен наших новых тупиц все еще больше местных, а лишний доллар нам не помешает!

— Было бы неплохо!

Из разбитого окна салуна повалила первая струйка едкого черного дыма. Харви натянул на лицо шейный платок и толкнул Глэнтона в бок. В этот самый момент прямо со второго этажа и надстроенного балкона с криком выпало тело бандита, пытавшегося, видно, подобраться к мэру. Ударившись головой о землю, он разинул рот и уставился стекленеющими глазами в сторону Глэнтона и Лэйна. На спине расползалось огромное красное пятно. Судя по дыре орудием смерти оказался винчестер.

Хлопнув негра по плечу, Лейн выглянул за угол повозки и свистнул. Несколько их парней, засевших в импровизированных укрытиях в виде бочек, мешков и выбитых дверей магазинов, повернули головы на звук.

Указав на оружейный магазин, Харви кивком головы отправил одного разобраться с засевшим там стрелком. Высчитать откуда летела бессердечно смертоносная пуля было не трудно. Из окна то и дело высовывался длинный ствол винтовки.

Глэнтон приподнялся и на корточках переместился к противоположному концу повозки, чтобы выглянуть из-за ее угла.

— Я, кажется, засек шерифа.

— Так разберись с ним. А потом приходи в банк.

— Что-то ты раскомандовался, Харви!

— Я, блять, делом занят, а не поисками ебаного шерифа! Давай, доставь его Говарду и свалим наконец отсюда к чертовой матери!

Сплюнув на землю, Харви постарался снять одного из стрелков мэра и в самого мудака попасть. Уж слишком тот палил хорошо и не давал им перебраться к остальным членам банды. Однако благое дело осталось незаконченным. Глэнтон, коротко велев прикрыть его, взвился ужом и побежал по дороге.

Пули рикошетили о землю, впивались в древесину и откусывали от нее крупные ошметки. Чувствуя, что воздуха в легких начинает не хватать, негр ускорился. Его цель оказалась очень близко. Так близко, что не надо было даже револьвер доставать.

Вскинувшийся из укрытия шериф стрелял из ружья, стоя к Глэнтону спиной, а потому среагировать никак не успел.

Врезавшись в Фостера и повалив его на землю, бандит едва не оказался скинут сам.

Джеймс, не дав себе ни секунды слабости, со всей силы взбрыкнул под тяжелым весом и смог перекатиться с живота на бок.

Выпавшее ружье оказалось в стороне.

Отведя первый удар кулака в сторону, шериф встретился взглядом с нападавшим и мгновенно узнал убийцу отца Рут.

— Сука!

В следующие секунды все, что окружало их двоих словно замедлилось и проходило мимо. Возвышаясь на Джеймсом черной скалой, Глэнтон изо всех силы старался вырубить законника. Широкие ноздри приплюснутого носа раздувались, как у быка, а налитые кровью глаза бесновато разглядывали пойманную добычу. Тяжелые удары сыпались не переставая. Но белый ублюдок блокировал их и отвечал своими. Черные пальцы несколько раз смыкались на шее шерифа, сдавливая, но в итоге руки оказались отбиты прочь. Попытка выдавить глаза тоже не увенчалась успехом.

Выхватив из кобуры своего любимого «жеребенка Уитнивилла»*, Глэнтон размахнулся и ударил Джеймса по лицу.

Чудом успев извернуться, Фостер ощутил лишь край рукояти, черкнувший по линии нижней челюсти. Крепкий удар кулака в наклонившегося слишком близко негра заставил того охнуть, и они покатились по земле. В одно мгновение Джеймс оказался на животе, а упавшее на землю ружье поразительно близко.

Дернувшись вперед и потянувшись к прикладу рукой, Фостер скрипнул зубами. Всего секунда, и внезапно резкий рывок прошил все тело болью.

Джеймс замычал, заломленную за спину руку окатило огнем. Сковавшая тело судорога ослепила, дезориентируя на краткие мгновения. Боль расползалась, как раскаленное железо, по мышцам от плеча прямо до грудной клетки. Хватанув ртом воздух, шериф не услышал ни звука.

От охватившего спазма накатила тошнота.

Но раздавшийся щелчок затвора отрезвил, подобно ведру ледяной воды. Вернул в этот мир.

Джеймс ощутил все: боль, бешено бьющееся сердце, скрип пыли на зубах и языке, стук пульса в ушах. Он услышал крики и вопли, стрельбу над собой. Ощутил запах гари и дыма.

Подняв голову, он увидел постепенно поедаемый огнем салун. Бандиты кинули несколько подожженных бутылок внутрь и пламя взметнулось с новой силой.

Из здания выбежали, крича, несколько шлюх.

Джеймс знал их.

На балконе кто-то орал и пытался стрелять из-за завесы черного едкого дыма, тянущегося от охваченных пламенем просмоленных досок.

За секунду внутри шерифа все перевернулось. Прижатое дуло к затылку распространило дрожь по всему телу.

Вот и все…? Такой значит, конец? Так все закончится прямо сейчас? Он словит пулю, а город достанется Орлсону и его банде? Всех убьют?

Спалят дотла каждый дом. Повесят стариков. Оставшихся женщин изнасилуют и подарят последнюю пулю в барабане.

А детей…

Детей… Что будет с детьми?

В памяти вспыхнула картина кричащей матери Лесли Буна, прижимающей к себе дочь. Она звала своего сына. Затем подхватила дочку на руки, пытаясь укрыть от творящегося безумия в своих объятиях. Защищая так остервенело и… Глупо. Бессмысленно.

Подставляя себя под возможные пули.

Она бежала в сторону продовольственной лавки. Искала укрытие и все внезапно поглотил туман от брошенной Данко гранаты.

Джеймс стиснул зубы; выстрел оглушил. Тонкая струйка дыма не успела вырваться из дула и рассеяться.

За секунду до того, как Глэнтон нажал на курок Джеймс дернулся в сторону, и пуля со свистом пролетела в сантиметре от щеки, обдав ее жаром.

Руку окатила новая волна боли. Но Джеймс не ждал второго выстрела. Бандит покатился вместе с ним по земле.

Ярость придавала шерифу сил. Он не помнил, как оказался сверху. Как лицо негра оказалось прямо над остриями валяющихся грабель.

Прижимая к земле ублюдка из банды Орлсона, Джеймс не позволял ему ни сбросить себя, ни отвернуть голову. Он надавил ладонью левой руки на затылок Глэнтона, привстал и опустил весь вес своего тела на руку.

Зародившийся крик в глотке Глэнтона быстро стих. Железные зубья пробили его глаза и лицо.

Сердце шерифа заходило ходуном. На секунду он вжался лбом меж лопаток затихшего раз и навсегда негра.

Издав болезненное мычание, никому не слышное во всем творящемся в Кейптауне дерьме, Джеймс перекатился в сторону и дополз до поваленных бочек и тележных колес. Сев на землю и облокотившись спиной на одно из них, он накрыл пальцами раненое плечо.

Боль пронизывала. Съедала. Прошивала тысячами игл, впивалась жалящими укусами, охватывала раскаленной сетью. Зрение помутнело. Во рту собрался соленый металлический привкус. Дыхание прерывалось. Скользнув ладонью по правой стороне груди, Джеймс постарался растереть объятую судорогой мышцу. Но от прикосновения стало только хуже. Тошнота усилилась в разы, в уголках глаз собрались непрошенные слезы. Казалось, что внутри него разрывают связывающие тело канаты. От прикосновения к коже в этих местах жгло, а уйти от этого не получалось.

Хотелось заорать.

Хотелось выругаться. Позволить себе переждать. Хотя бы пару минут, чтобы боль приутихла. Чтобы немного притупилась. Не была такой острой, что от нее кружится голова, и желудок готов выпрыгнуть со всей едой прямо сейчас из горла под ноги.

Понимая, что нет времени, вообще, черт возьми, нет ни минуты, а остались какие-то чертовы секунды, Джеймс вновь перебрался пальцами на правое плечо и сжал его.

Запрокинув голову назад, он ударился затылком о бочку. Беззвучный вскрик вырвался из горла, выбитое из сустава плечо встало с рывком на место. В одно мгновение стало жарко, а тело прошил пот.

Грудная клетка дрожала в неровном дыхании. Также дрожали и пальцы правой руки. Они слушались плохо, шевелить ими получалось как во сне — неловко, смазано, точно он не чувствовал эту конечность. Озноб охватил с головы до пят.

— Блять…

Сиплый голос вырвался из, казалось, пересохшего горла.

Фостер стиснул зубы, не собираясь себя жалеть. Времени не было. Остатки злости вспыхнули, как угли, которым подкинули немного хвороста. Левой рукой откинув барабан револьвера, шериф закусил губы и полез правой в поясную сумку к пулям. Нащупав около пяти, он выругался. Две из них выпали из все еще деревянных пальцев. Вставив оставшиеся три в отверстия, Джеймс осознал, что прошло не больше минуты с того, как он убил Глэнтона и дополз до укрытия.

Ладно, патроны он найдет по ходу. Или подберет чье-то оружие.

Опершись о землю левой рукой и оттолкнувшись, он рывком встал. Пистолет в правой руке дрогнул. Вытянуть ее и держать ровно, чтобы целиться, было тяжело, но он справлялся. Немного запоздало нажав на спусковой крючок, Джеймс с удовлетворением отправил одного из бандитов, не успевшего как следует осмотреться при смене укрытия, на тот свет.

— Джеймс! Джеймс!

Раздавшийся рядом голос вынудил оглянуться и в следующую секунду поддаться чужому движению. Рука Карла схватилась за пострадавшее плечо и стиснула, уводя в сторону. Джеймс зашипел, почти сразу прислоняясь к стене дома за углом и зажмуриваясь.

— Джеймс! Что будем делать?! Ты слышишь?! Ты в порядке?

— Все нормально.

— Точно? Ты…

— Все в порядке! Мнх… — зарычав, Фостер на пару секунд прикрыл глаза и сглотнул.

Ладно, он почти в порядке. Рука вроде стала проходить. Пальцы уже не так дрожали.

— Карл. Нужно снять стрелков с конца улицы. Там трое или двое… Давай.

— Я не оставлю тебя одного. Ты же едва…

— Я в порядке! Иди! Нет времени! Иначе нас всех тут перестреляют! Твой брат…?

— Донован с Робом пытаются пробраться к мэру.

— Отлично… Отлично… Потом присоединись к ним.

Чуть подтолкнув Карла, Джеймс не стал смотреть ему в спину. Тот и сам знал, как обойти пару зданий, чтобы застать бандитов врасплох.

И все же слишком многочисленна была банда. А их всего… Сколько? Разве смогут они отстоять город, отстреляться? Отогнав от себя тяжелую мысль, Фостер упрямо оскалился. Хрена с два он сдастся. Самым главным сейчас было найти Говарда и покончить с ним. Это остановит банду. И тогда перевес будет на их стороне.

Медленно выглянув из-за угла, шериф, подловив момент перезарядки двух бандитов, выскочил и открыл по ним огонь.

В какой-то момент, нажав на спусковой крючок, Фостер услышал глухой щелчок.

— Твою мать!

Патроны закончились, он просчитался.

Траппер в медвежьей шкуре выскочил из укрытия, вскинул кольт и выстрелил. Но аналогично пустой щелчок раздался в прокручивающемся барабане вместо грохота оружия.

Секундная растерянность на грязном лице сменилась гневом, а затем злорадной улыбкой. Выхватив из-за пояса охотничий нож, он понесся и прыгнул на Фостера. Запах старой шкуры ударил шерифу в нос, подспудно напомнив о встрече с треклятыми волками. Только с ними было страшнее, непредсказуемо.

Перехватив руку приземистого, но верткого мужика, Джеймс с трудом отвел нож в сторону. И тут же подкинув и перехватив свой револьвер за дуло свободной рукой, наотмашь ударил налетчика по лицу.

Замычав от боли, но не ощутив, что по виску потекла кровь, траппер пошатнулся. Однако этого удара не хватило, чтобы свалить его на землю: он охотился в диких горах, встречался с медведями и даже выжил, схлестнувшись с одним, венчающим ныне его голову и плечи.

Крючковатые пальцы стиснули рукоять ножа и, целясь в живот шерифа, взмахнули, пытаясь рассечь снизу-вверх. Острие задело рубашку, черканулось о пуговицу, взметнувшись выше. Джеймс вовремя отклонил голову назад, не давая вспороть себе горло. Лишь тонкая полоса защипала подбородок, наливаясь несколькими красными бусинами.

Крепкий удар рукояти вновь опустился на голову траппера, и на этот раз он упал на одно колено.

Фостер готов был добить мужчину еще одним или двумя замахами, но внезапно сильный толчок в бок снес его обратно в проулок. Потеряв равновесие и зацепившись одной ногой за другую, Джеймс больно врезался бедром в перила и свалился на высокие ступени деревянной лестницы. Перед траппером оказался Артур Морган, стреляющий куда-то вперед до отдаленного чужого вскрика, а затем с размаху бьющий ногой по челюсти полу дезориентированного бандита, уже сжавшего нож для повторной атаки.

От удара в глазах налётчика потемнело, и он без сознания свалился в дорожную пыль. Артур на ходу убрал кольт в поясную кобуру, освобождая правую руку для того, чтобы протянуть её Фостеру и помочь подняться. Левая по-прежнему сжимала Шофилд, готовясь выстрелить в любого, кто мелькнет на периферии зрения.

— Давай, скорее.

Сипло выдохнув сквозь зубы, шериф схватился за горячую ладонь и едва не заорал от рывка, ставящего на ноги. Сука! Плечо словно дробью ошпарило, заклеймило, разрывая изнутри!

— Блять! Аааарх! — резко отшатнувшись от озадачившегося Моргана, Джеймс до крови закусил внутреннюю сторону щеки и ударился лбом в деревянную стену, чтобы хоть как-то перебить болезненную агонию в поврежденной руке.

— Ты чего?

Получить ответ Артур не успел. С другой стороны проулка выскочил худосочный мужик в повязке на лице. Нацеливаясь двуствольным ружьем на Моргана, следом перебегая взглядом на Фостера, он проорал во все горло:

— Шериф здесь! Говард, он тут!

Выстрел прошел между Артуром и Джеймсом. Второй попал в перила, разрывая доску пополам. Сбитый прицел уводил левее, поэтому Фостеру крайней повезло, что пуля при первом залпе, нацеленном на Моргана, прошла мимо него самого. Три сантиметра левее, и он бы сполз по стене с простреленными кишками.

Артур уверенно вскинул руку и спустил курок три раза подряд, всаживая свинец нападающему в грудь.

Оставаться на месте было нельзя. Не церемонясь, он схватил шерифа под руку и потащил вверх по лестнице на второй этаж здания. Дверь оказалась заперта, но выстрел из Винчестера мгновенно решил проблемы с замком.

— Быстрее. Заходи.

Почти втолкнув Фостера в комнату, Морган огляделся и закрыл дверь, прислушиваясь к шуму снаружи.

— Ты как?

— Охеренно, блять! — выплюнув в сердцах, Джеймс прислонился к шкафу и попытался выдохнуть.

В плече стоял жар, пальцы покалывало. Чертовы бандиты окружили его город, убивали жителей, а подмоги ждать было неоткуда. И в довесок он сам держался на одном упрямстве, которое могло закончиться в любой момент.

— Какого хуя ты на меня бросился?!

— Ты оказался открыт для стрелка за ящиками, что мне было делать?

— Стрелять, блять, со своего места!

— Чтобы тебя подстрелить?!

— Аргх…

Не найдясь с ответом, Джеймс раздраженно отвернулся. Револьвер, который он чудом не выронил при падении, опустился на стоящий у окна стол.

Фостер обошел его справа и оперся о стену. Стоять напротив окна было опасно.

Вернувшееся головокружение слегка раскачивало комнату, вынуждая закрыть глаза. Ладонь опустилась на пульсирующее плечо, пальцы сжали его через одежду. Блять, как же оно болело…

— Так что? — Артур бросил внимательный взгляд на шерифа и нахмурился. — Без приукрас и героизма.

На лице Фостера проскочило желание огрызнуться. Поведя челюстью из стороны в сторону и… Выдыхая, выдыхая, черт возьми, успевая сосчитать до пяти, Джеймс заставил себя сбавить обороты и не злиться по чем зря. К тому же врать Артуру не хотелось.

— Не очень.

— С рукой что?

— Вывихнул, — отрезав без подробностей, с явным нежеланием продолжать разговор, Джеймс поднял на Моргана взгляд.

Черт, ему следовало сказать Артуру «спасибо», а не опять вести себя, как неблагодарная свинья. Пусть его и пнули, точно щенка, в сторону крыльца. Он поступил бы также, окажись на месте Моргана. Ведь действовать нужно было быстро и четко.

Адреналин начинал сходил на нет, а усталость — мерзко наваливаться, донося до сознания болезненные пульсации от всех побитых мест… Слова извинений не лезли в голову, но Морган, кажется, в них не нуждался, понимая Джеймса слишком хорошо.

— Выпей.

Достав из сумки лекарственный тоник с обезболивающим, Артур подкинул его шерифу. Тот поймал продолговатую бутылочку левой рукой и пробежался взглядом по этикетке.

— Жаль, что это не еще какое-то индейское пойло. Сила десяти бизонов сейчас бы не помешала.

Пробормотав, Джеймс едва заметно усмехнулся. Обычный аптекарский пузырек обезболивающего тоже был хорошим спасением.

— Радует, что чувство юмора из тебя не выбили, — отозвавшись, Артур повесил Винчестер на плечо, и отошел от двери, выглядывая в окно, — Патроны есть?

Фостер отрицательно качнул головой.

— Какой у тебя? — переведя взгляд сперва на шерифа, а затем заметив кольт на столе, Морган поднял его, осмотрел и вновь полез в сумку. — Хм… На два полных заряда хватит.Больше нет.

Поставив спусковой крючок на предохранительный полувзвод, Джеймс с щелчком откинул барабан Миротворца и потянулся правой рукой к протянутому коробу с патронами. Чуть подрагивающие пальцы принялись вставлять пули в продолговатые гнезда под пристальным взглядом Артура.

Это слегка напрягало, но думать и так было о чем. Город продолжали расстреливать и жечь, пока они отсиживались в стороне.

Вставив пятый, Фостер крутанул барабан. Пришлось повторить это действие еще раз прежде, чем показалось шестое пустое гнездо.

— Карлу и Данко понадобится помощь. Иди к ним, а я за Говардом. Нужно взять эту суку и все закончится, — прикидывая как лучше выбираться из пустого дома и с какой стороны заходить к бандитам, Джеймс не собирался больше терять ни минуты.

Передышка закончилась, пора было действовать. Появление Моргана, если откинуть личные эмоции, пришлось на руку. Лишнего ствола в перестрелке никогда не бывает.

— Я пойду с тобой. Они сами справятся, — пожав плечами, Артур сложил руки на груди и посмотрел Фостеру в глаза. — А ты нет.

Фраза прозвучала, как удар под дых. Бескомпромиссно и безжалостно. Отчего раздражение вспыхнуло с новой силой, а вопрос: «Какого хрена мои возможности ставятся под сомнение?!» затмил рациональность. Уставившись в ответ на Моргана, шериф процедил быстрее, чем подумал:

— Я справлюсь.

— Да? Как тогда с лошадью?

Джеймс недобро сощурился.

Упоминание недавнего падения с Норда задевало гордость. И все же, сжимая до побелевших костяшек рукоять револьвера, Джеймс краем сознания понимал, что проявляет излишнее упрямство, намереваясь справиться со всем в одиночку. Глупое и неуместное. Не в его ситуации вести себя так безрассудно, будь он полностью здоров — другое дело.

Как бы не хотелось это признавать, но он не был уверен, что в следующей схватке с кем-то из бандитов просто не свалится с ног. Ему нужно было прикрытие. Оставалось просто это признать и принять.

— Слушай, я…

Решив расставить все точки над «и», объяснить, что он еще в состоянии стоять на ногах и не все так плачевно, как могло казаться, но от помощи все-таки он не отказывается и в чем-то Артур прав, Джеймс пересекся с Морганом взглядом и…

Перед ним на какое-то мгновение оказался совершенно незнакомый человек.

Не тот Артур Морган, которого он узнал за все это время. В нем не было ни грамма мягкости, понимания и принятия чужого довода или слова. Чужой взгляд, похожий на горсть свинца, готовую выстрелить и пробить все на своем пути, обжигал, не собираясь и, казалось, даже не умея прощать почти совершенную или озвученную другим человеком ошибку.

Но зародившееся ощущение опасности и какие-то первые ростки сомнений в Джеймсе не успели оформиться до конца, внизу раздался удар распахнувшейся двери. Фостер замер вместе с Артуром, прислушиваясь.

На первом этаже послышались тяжелые шаги. К ним присоединились и другие. Одно то, что там было несколько человек уже не радовало. Сколько у них с Артуром оставалось времени до того, как найдут лестницу, ведущую на второй этаж, и решат его проверить, было не понятно. К тому же, если их обнаружат, то могут зажать здесь и окружить вдобавок снаружи.

Послышался скрип еще одной двери, открываемой прямо под ними. Бандиты явно обыскивали помещения.

— Ну? И где он?!

Голос говорящего отдавал нетерпением и откровенной злобой. Джеймс напрягся. Это был Орлсон.

Сделав осторожные два шага к выходу, Фостер оказался перехвачен за плечо. Взглядом останавливая Артура, шериф дал понять, что он не собирается покидать их укрытие и идти на нижний этаж. Хотя первые секунды такая мысль посетила голову.

— Отсюда кричали последний раз. Я точно слышал. Шелби орал, что видел его у этого дома.

— Идиоты, здесь никого нет.

— Говард, он точно был здесь! Кто тогда застрелил Шелби, если не эта паскуда?!

— Пока что я вижу здесь только дом местной шлюхи с горой посуды.

Звук удара о что-то тяжелое смешался с ругательствами. Джеймс старательно прислушивался, но почти ничего кроме топота ног да отрывистых фраз на испанском, который он знал не так уж и хорошо, слышно не было. Судя по разговорам, внизу стояло трое или четверо. С одной стороны, не так уж и много, но жесткая хватка и взгляд Артура говорили сами за себя — не дергаться, не рисковать.

— Найдите его. Но не убивайте. Ясно? Я это сделаю сам. Лично.

— А что с городом?

— Городу осталось недолго.

— Хах… Ты обещал нам развлечения здесь. Придется тащиться в Блэкстоун за шлюхами и выпивкой.

— После того как повесим шерифа, парни. Сделайте, как я говорю и….

Внезапно раздавшийся крик оборвал разговоры. Звук беготни на первом этаже усилился, Джеймс выхватил револьвер. Крик повторился, он был женским.

— А! Смотри-ка кто тут у нас!

— Пожалуйста, пожалуйста, не надо…. Я ничего не делала…. Я… Я не видела вас! Правда!

Кого-то тащили, Фостер различал звуки ударов тела о доски. Всхлипывание и мольбы. Не нужно было спускаться на первый этаж, чтобы понять, что женщину тянули за волосы по полу в соседнюю комнату, где находились остальные бандиты.

— Чертова сука! Пряталась в шкафу, Говард!

— Умоляю, не убивайте! Не… Не делайте этого! Я все отдам! Вам… Вам нужны деньги? Они все тут… Я…. Я… Дайте, я принесу! Я все отдам, только, пожалуйста, не убивайте…

— Видела шерифа? Он здесь? Ты прячешь его здесь, сука?!

Удар слился с криком.

— Нет… Мн…. Мн…. Нет… Я… Его нет… Пож…айста…

Выстрел, точно гром, пророкотал в помещении, пробираясь во все щели и достигая второго этажа.

Повисшее молчание ударило в голову. Джеймс, стиснувший зубы, не дышал. Уставившись в одну точку на двери, он видел потертости дерева. Мир сузился до деревянной полоски. Злость поднималась волной откуда-то снизу. Пальцы, точно железные тиски, сжимали рукоять револьвера.

— Блять… Я хотел засадить этой сучке напоследок, а потом пристрелить. Какого хера?!

— Почешешь свой хуй в другом месте. Нам надо найти шерифа и… Эй, Говард? Что делать с этим домом?

Приглушенный ответ: «Спалить», ударил в висок вспышкой бешенства. Джеймс оскалился, он слышал, как убили женщину… Прямо рядом с ним, и он ни черта не мог сделать! Он не мог спасти ее, даже если бы выскочил вместе с Артуром в этот момент! Их бы расстреляли к чертовой матери, а ее убили первой!

От собственного вынужденного бессилия в груди набухало и полнилось мерзкой чернотой. Хотелось разнести все, что было вокруг.

Внизу что-то разбилось. Шаги удалялись, а через несколько секунд стихли окончательно.

Фостер вырвался из хватки Артура и едва не заметался по комнате. Ему было тесно здесь, все давило и душило. Что ж, раз внизу расползается пламя, то у них один единственный выход — дверь, через которую они вошли. Быстрый взгляд в окно вычленил четыре фигуры, вышедшие из этого дома и мелкими перебежками двигающиеся в сторону.

— Тот в светлом плаще — Говард Орлсон. Он нужен живым.

Голос показался Фостеру глухим, а в спину словно влили застывающий расплавленный металл. Тело превратилось в сгусток пульсирующей злости, похожей на подожженный фитиль бомбы, готовой вот-вот рвануть. Почерневшие, утратившие от злости светло-карий блеск глаза прошлись по сложенным в углу мешкам и паре ящиков, наткнулись на газету на столе и небольшие мешочки с наверняка какими-то сушеными травами. Шкаф, стоящий у стены, полки, посуда в нем не были покрыты пылью. Это был жилой дом, хозяйка которого сегодня утром наверняка накрывала на стол и даже не предполагала, что через несколько часов будет лежать мертвой на полу с простреленной грудью в луже собственной крови.

Сжав и разжав пальцы свободной левой руки, Джеймс замер посередине комнаты, усиленно отгоняя лишние мысли. Его почти потряхивало от бешенства. Нужно было успокоиться, взять себя в руки.

Артур прошел к окну и отодвинул занавеску, успевая заметить Орлсона, через пару секунд скрывшегося за крышей другого дома.

— Живым, значит… — глухо повторив, он повернулся к шерифу, — Они продолжат обыскивать соседние дома. Их нужно выманить на улицу, не дав засесть в укрытие. Я буду прикрывать тебя. Уверен, что справишься?

— Уверен, — кивнув, Джеймс снял револьвер с предохранителя.

Он справится. Лично отвезет Орлсона с его выблюдками в Блэкстоун и будет смотреть как их всех повесят.

— Ладно.

Перехватив застывший взгляд Фостера, Артур нахмурился. Вид и тяжелая решимость, проступившая в чертах лица шерифа, ему не нравились. Он мог наделать ошибок.

— Джеймс, — дождавшись, когда Фостер посмотрит на него, Артур продолжил, — Ты ничего не мог сделать. Всех не спасти. Не в этой ситуации. Они ответят за то, что сделали.

— Ответят.

— Не теряй головы. И не забудь, у нас еще незаконченные дела с тобой.

В первую секунду Фостер не понял последней фразы Артура. А затем до него дошло…

Издав короткое «Кхм», шериф замер, посмотрев в пол, а затем на охотника. Уголки губ дрогнули в едва заметной смущенной улыбке. Джеймсу стало неловко и в то же время, несмотря на окружающие их проблемы, отрезвляюще приятно. Теперь мир не сужался до потяжелевшего в ладони револьвера и цели перестрелять бандитов даже ценой своей жизни.

— Нашел время…

Артур едва заметно пожал плечами, снимая из-за спины Винчестер и, подмигнув шерифу, первым вышел за дверь.

***

— Ты! Проверь тот дом! Если кто попадется — пристрелить.

Бросив оценивающий быстрый взгляд на всю улицу, Говард дернул уголками губ. Осколки стекол валялись под окнами, впереди, продырявленная выстрелами, маячила вывеска продуктовой лавки. Слабый ветер покачивал ее из стороны в сторону на одной единственной цепи, точно подначивая еще пострелять.

— Ну, где же ты прячешься, падла, — пробормотав себе под нос, Орлсон оценивающе посмотрел на один из домов.

Стрельба продолжалась. Но город начинал сдавать позиции.

Крики стихали. А бандиты, разъезжающие на лошадях туда и обратно, все чаще свистели. Время от времени кто-то из них падал с седла с простреленной головой или ранами в теле, но в целом… В целом, Говард понимал, что осталось совсем немного. Ему нужно только поймать шерифа, вывести его на центр улицы и сопротивление прекратится.

Ветер уносил дым из горящего салуна в сторону, а городские стрелки, засевшие в здании, перебрались на балкон ко все еще живому мэру.

— Парни, выкурите уже эту шваль сверху! Давайте, давайте! — отдав приказ своим людям, Говард на ходу принялся заряжать револьвер.

— Ты и ты!

Указав дулом на сопровождающих его бандитов, он сплюнул на землю.

— Проверить дома на этой стороне. А вы трое…

Останавливаясь взглядом на подскочивших к нему парней, закончивших с поджогом еще нескольких домов, он ощутил дурманящую вседозволенность. Вокруг все полыхало. Проходя мимо трупов, Говард безцеремонно, не тратя сил на то, чтобы обойти или переступить, попросту наступал на спины, руки, грудь убитых и шел дальше.

— За мной. Зайдем в те дома. Даг, берешь первый дом.

— Хорошо, я проверю и… Ааа! Мнх…!

Пуля просвистела справа, и Даг упал, как подкошенный. Остальные кинулись в рассыпную.

— Говааар-р-р-д! — окрик Фостера ударил в спину, а за ним последовали новые выстрелы.

Обернувшись, Орлсон сузил глаза. Чертов шериф шел прямо на него!

Не успевая вскинуть кольт в сторону Джеймса, Говард оскалился и рванул к зданию. Спасительно-открытая дверь дома в последнюю секунду спрятала его от смертельной пули.

Постаравшись выглянуть, он тут же отдернулся. Свинец вновь просвистел совсем рядом.

Черт подери! Гребаный сын шлюхи!

Вот он! Совсем близко! Посмел зайти со спины и выстрелить!

— Ебаная тварь со значком!

Нужно было выждать пару секунд и попалить в шерифа, чтобы дать возможность парням перебежать к нему. А там они разберутся с воскресшим законником.

Перезарядив револьвер, Орлсон разбил локтем окно, отвлекая тем самым внимание Фостера, и тут же переместился обратно к двери, давая своим людям знак быть готовыми к бегу.

Один сорвался с места слишком рано, не преодолев и пяти шагов. Пуля двенадцатого калибра, выпущенная Артуром, засевшим у лестницы, вонзились ему в спину, не оставляя шансов. Второй бандит грязно выругался и, подловив момент перезарядки, стремглав побежав в сторону Говарда с двумя приятелями, попутно стреляя в Фостера и Моргана с двух рук.

— Говард! Говард! — едва не ввалившись кубарем внутрь дома, он хватанул ртом воздух и прижался к стене, в то время как чернокожий шахтер и индеец заняли места у окон, попеременно высовываясь для ответных выстрелов, — Их там двое! Один хер у лестницы! А… Ох, черт…

Взгляд техасца обратился к боку, жилетка в том месте из светло-коричневой превратилась в черную.

— Блять… Блять!

Всунув револьвер в кобуру, он дотронулся до дырки на одежде и тут же отнял окровавленную ладонь.

— Сука…. Ах, черт! Мн… Я пристрелю этого гада!

Выхватив из рук Орлсона протянутый застиранный платок, бандит быстро расстегнул пуговицы и просунул ткань под потертую кожу. Стараясь зажать рану, заткнуть дыру хотя бы на время, он шипяще выдохнул.

Говард яростно оскалился и схватил отвернувшегося для перезарядки индейца за окровавленный ворот, дернув к себе.

— Где Харви?! Где этот сукин сын?!

— Не знать! Последний раз видеть с Глэнтон.

— Тот валяется дохлым по середине дороги, я сам видел, сэр, — низко пробасил негр, — А Харви ещё с двумя направился в сторону банка.

— Вот дьявол… Поверить не могу, что он меня предал. Сучье отродье.

Отпустив индейца, Говард пригнулся от выстрела, пробившего оконную раму.

Нужно было кончать с шерифом как можно быстрее. И обезопасить себе путь до него. Из-за выходки Харви, рассчитывать оставалось только на недоумков, находящихся непосредственно рядом.

— Чад, как ты? — вернувшись к техасцу, Говард участливо тронул его за плечо.

— Жить должен.

— Отлично. Слушай меня внимательно. Вылезай через заднее окно. Обойдешь сзади этого помощника шерифа и передашь ему мой подарок, — вытащив из поясной сумки динамитную шашку, Говард сощурился и гадко оскалился, встречая понимающий взгляд.

Пусть бок и ныл от любого движения, но превратить в кровавую кашу стрелка, подстрелившего его, Чад был охренеть как рад и согласен. Застегнув жилетку на все пуговицы, он взял шашку и оценивающе подкинул ее в руке.

— Может еще одну куда закинуть потом?

— Почему нет? Держи. И давай, не тяни. Мы отвлечем их, а ты действуй, парень. И помните, шериф мой.

Выхватив два кольта, Орлсон выскочил из-за двери. Практически сразу взяв под прицел место, где засел и отстреливался от двух трапперов Фостер, он принялся палить в него. Но когда пуля черканула совсем близко с головой, Говард выругался и перевел взгляд на второго стрелка.

Странно, этого помощника шерифа он не видел в прошлый раз. Однако, если все разыграется так, как хотелось, мозолить глаза и путаться под ногами ему оставалось недолго.

— Шериф Фостер, хватить отсиживаться! Наведите порядок в городе, а то все катится к чертям!

Концентрируя на себе внимание, Говард жестом приказал увязавшемуся за ним индейцу перебежать ближе к неизвестному стрелку и занять его собой, поскольку патронов у Орлсона оставалось не так много. Их следовало беречь, а не тратить абы как.

По-хорошему им вовсе следовало убираться из города. План провалился, от банды оставались крупицы… Но цель, затмившая рассудок, была уже совсем близко. Почти в руках!

Черт с этим городом, черт с ополчившимися горожанами, с добычей! Ему просто необходимо было пристрелить спесивого шерифа, всадить в него пулю и увидеть, как он умрет.

— Или ты наслаждаешься этим, а, Фостер?! — проорав, Орлсон облизнул губы. — Смотри, сколько невинных людей уже погибло из-за твоего ослиного упрямства!

Индеец, послушно переметнувшийся к соседней груде досок, сваленных мертвой лошадью, валяющейся там же рядом, открыл по Моргану огонь, вынуждая покинуть удобную точку и спрятаться за телегой, покатив ее вперед. Некстати, но Чад все равно должен был до него достать. Шевелился бы только поактивнее.

Один из трапперов недалеко от Говарда визгливо вскрикнул и выронил револьвер, хватаясь за простреленную кисть. В тот же момент из горящего салуна вывалилось четверо, среди которых Орлсон узнал мэра и толстого законника. Двух других мешал разглядеть дым, тянущийся из знания.

— Стреляй в них, стреляй! — шикнув индейцу, Орлсон и сам выстрелил пару раз, но безрезультатно.

Мэра, держащегося за простреленный, еще, по-видимому, на балконе салуна, бок, подхватил неизвестный парень и повел за здание. Законник же с оставшимся мужчиной, чем-то похожие друг на друга, побежали к отстреливающемуся красножилетчику.

Говард раздраженно поискал глазами чернокожего шахтера, имя которого даже не пытался вспомнить, и собрался было стрелять снова, но тут заметил мелькнувшего за углом дома Чада и широко оскалился.

Тот, присев на корточки и зажав зубами шашку динамита, пытался зажечь о коробок спичку.

— Давай, парень! Давай! Ну же… — затаив дыхание, Орлсон в напряжении прислонил теплое дуло револьвера к губам.

Стрелок в любой момент мог обернуться.

Индеец тоже заметил Чада и прекратил огонь. Только оказался глазастее Говарда.

— Там какой-то хрен на… На лошади! Сзади!

Подожженный фитиль динамита вспыхнул яркой искрой.

— Что? Вот черт! Пали в него! Пали в кобылу! Снеси ему голову! Не дай выстрелить!

Крики потонули в грохоте выстрелов.

Чад выскочил из-за угла дома, предвкушая как Моргана через секунду разорвет на куски, и побежал, не видя, что сзади него мчится всадник. Ему оставалось метра через три кинуть динамит под ноги, продвигавшемуся вперед за телегой стрелку. Совсем немного…

Рука отвелась назад, усиливая замах, а спину резко опалило жаром. Сжимающие динамит пальцы ослабли.

Чад заторможено повернул голову в сторону, наблюдая за промчавшимся Данко. Силы резко покинули тело, и бандит осел на колени. Изо рта толчком выплеснулась кровь. Зрение помутнело, конечности стали наливаться холодом. Непонимание сменилось резким осознанием.

Из последних сил Чад поднял руку для повторного замаха.

Затормозившая впереди рыжая лошадь взбила копытами землю, а приподнявшийся в седле всадник вскинул ружье и спустил курок одновременно с Говардом, проорав братьям Донован, оказавшимся в непосредственной близости:

— Назад!

Артур обернулся на окрик и выстрел. Карл схватил брата, затормозившего близко к замертво свалившемуся в пыль Чаду, за руку, попытавшись оттянуть его как можно дальше. Кабрера вонзил в бока кобылы шпоры, заставляя ее рвануть в сторону укрытия шерифа, и вскрикнул от пронзившей плечо боли.

Динамит прокатился по земле. Фитиль вспыхнул у подрывного капсюля.

Прогремел оглушительный взрыв. А за ним в секунду последовал второй.

Из соседних домов выбило стекла, у самых ближайших треснули и надломились балки, сломались перила, выбило двери, сорвало хлипкие вывески. Дым вперемешку с поднятым столбом пыли окутал центральную улицу, неспешно оседая на дорогу мельчайшими осколками, комьями земли и кусками одежды.

С оглушительным звоном в ушах и болью во всем теле, Артур слабо приоткрыл глаза и тут же закрыл их обратно. Прошла ли секунда, пять, тридцать или минута — он не знал. Но надеялся, что не больше. Дышать было нечем, пыль забивалась в ноздри, а оттуда в легкие и сдавливала грудь. Так, словно сотни иголок синхронно в единое мгновение впивались в грудину, или же сломались ребра. Песок скрипел на зубах. Глаза не видели, от режущих ощущений под веками не получалось даже моргнуть.

— Аа… Вот черт…

Сделав над собой усилие, Морган подтянул руки под грудь и постарался приподняться с земли. Голова и уши страшно болели. Дезориентация, головокружение, звенящая тишина заполняли сознание, не позволяя посторонним звукам пробиться.

Полу сев, не решившись встать на ноги, он стер с лица песчаную пыль. Протер глаза и стал заторможенно осматриваться, выискивать взглядом рядом оружие. В себя следовало прийти как можно скорее.

Дым рассеивался медленно, но в глазах все равно то рябило, то темнело.

Сфокусировавшись на сломанной, перевернутой телеге, Морган подумал о том, как, черт возьми, ему повезло, что подрывник оказался на достаточном расстоянии, чтобы взрыв ни разорвал его на куски, ни опалил. Но тут же вспомнил, что сзади был кто-то из своих.

— Ауур! — как сквозь толщу воды донеслось откуда-то сбоку.

Силуэт мелькнул слишком быстро, дымовая завеса с периферийным зрением сильно смазала его. Взгляд зацепился за коричневый комок под отломленным колесом телеги и признал в нем шляпу. Артур хотел потянуться к ней, но его дернуло в сторону. Перед глазами вновь закружилось и потемнело.

— Аммм-ур!

Тягучее и вязкое беззвучье в ушах отступало.

Рефлекторно выхватив из поясной кобуры Шофилд, Морган направил его в сторону тени. Большой палец взвел курок, указательный лег и спусковой крючок для выстрела. Он зажмурился и сморгнул перед тем, как надавить на него и вовремя остановился, распознав Фостера.

— Артур!

В разы отчетливее, пусть и отдаленно. Остальные звуки тоже постепенно прорезались, отдавая болью в висках.

— Артур, это я!

— Гм… — убрав револьвер в сторону, подметив, что шериф и так успел отвести его непосредственно от себя, Артур схватился свободной рукой за плечо Джеймса и попытался подняться.

— Ты цел?

Хороший вопрос, он не успел осмотреться. Но судя по тому, что ни в одном месте не становилось при движении больнее — скорее всего да.

Кивнув и тут же болезненно зашипев от прилива тупой боли в затылке, Морган сжал Шофилд и мысленно чертыхнулся на собственное состояние.

Где-то совсем далеко ему послышался выстрел.

Так и не поднявшись до конца на ноги, скорее волочась за Фостером, нежели идя, он оттолкнулся от шерифа шагов через семь и привалился к стене выстоявшего взрыв здания. Спина была прикрыта, если их не оббежали с другой стороны и не хотели зайти с тыла, то они находились в относительной безопасности.

— Там сзади был…

Артур не успел закончить фразу за перебившим «Карл! Очнись, Карл!», прозвучавшим отдаленно для него и достаточно громко для Джеймса.

Фостер резко обернулся.

— Проверь их… Я в норме, давай.

Нужно было постоять, быстрее стряхнуть с себя остатки дезориентации.

Шериф, не говоря ни слова, ринулся в направлении крика, выстрелив несколько раз туда, где Морган последний раз отмечал Орлсона.

Где-то там был еще Кабрера, он помнил. Но, посмотрев на дорогу, увидел только труп рыжей кобылы в расплывающемся темно-красном пятне под простреленной мордой. Значит мексиканец уже укрылся. Или кричал как раз-таки он. Пока определить было сложно…

Но заботой о пострадавших мог хорошо воспользоваться Говард. Артур знал этот прием, как никто другой.

— Компадре, смотри на меня! Черт подери, не теряй сознание!

Край перевернутой повозки частично закрывал Данко и того, к кому он обращался. В голосе мексиканца все отчетливее слышалась паника.

Подбежав к склонившемуся над Карлом Кабрера, Джеймс свалился рядом на колени, проехавшись по влажной темно-бурой каше из земли и крови. Отброшенные взрывом два тела были неподвижны, от третьего не осталось ничего цельного. Брата Карла Фостер узнал сразу. Мэтью лежал лицом к небу, не дыша. В приоткрытых побледневших губах виднелась темная красная жидкость, готовая вот-вот вытечь наружу. Нижняя часть тела превратилась в рваные лохмотья… Сделать с этим уже ничего было нельзя.

— Карл?

Собственный голос показался Джеймсу глухим, похожим на шорох ботинок с оторванной подошвой. Глаза друга детства распахнулись и тут же стали закрываться. Жутко медленно, теряя свой блеск.

— Блять! Смотри на меня! Ну же, Карл! Джеймс, надо что-то придумать!

Фостер стиснул зубы. Взгляд заметался по неподвижному телу и остановился на руке младшего Донована — неестественно выгнутой, перебитой в нескольких местах. Кисть будто побывала под заржавелой пилой старого станка лесопилки: среди валяющихся рядом ошметков кожи и порванных мышц виднелись мелкие кусочки раздробленной кости.

— Карл? Не закрывай глаза! Давай, дружище… Слышишь? Блять, не отключайся! — Данко судорожно перехватил Карла за подбородок, пытаясь вновь поймать его взгляд, хлопая по щеке.

— Надо… Черт, надо быстрее остановить кровь.

Сглотнув и сунув пистолет в кобуру, Фостер принялся рывком стягивать со своих брюк ремень. Руки дрожали. Каждая секунда была на вес золота.

— Я держу, а ты продевай под руку. Выше! Сильнее затяни и…

Вздрогнув от неожиданного выстрела, Джеймс машинально пригнулся и это в очередной раз спасло ему жизнь. Пуля, просвистевшая над головой, ударилась в деревянный столб. Откуда-то из-за спины послышался подтрунивающий окрик Говарда, оборвавшийся под выстрелом в следующее мгновение. Краем глаза Фостер заметил Артура, присевшего на одно колено за грудой нагруженных углем ящиков.

Но этого было мало. Втроем они оказались практически на ладони для окрыленных случившемся бандитов.

— Данко! Прикрой!

Не дожидаясь словесного ответа, Джеймс схватился за воротник заляпанного плаща Карла и под звуки зачастивших выстрелов Кабрера и Моргана оттащил его за перевернутую повозку. Здесь они были в относительной безопасности.

В следующие тридцать секунд Фостер боролся с накатывающей тошнотой, головокружением и страхом не успеть остановить кровотечение до того, как станет слишком поздно. Карл уже не открывал глаза, не реагировал на оклики. Казалось, что ещё чуть-чуть и он посинеет.

Перехватив ремнем руку друга у плеча, шериф затянул импровизированную петлю. Повторный узел вышел крепче, и Фостер, как мог, бегло осмотрел Донована: нащупал слабый пульс, проверил на наличие других открытых ран. Что будет с Карлом дальше шериф старался не думать. Он сделал все, что мог. Оставалось надеяться, что они успеют доставить его к старику Гамильтону, чтобы тот вытащил младшего Донована с того света.

А это уже снова зависело от него.

Сглотнув тяжелый ком в горле, Джеймс резко повернул голову на звуки выстрелов. Мелькнувший у стены Говард стал последним, что он четко видел и понимал. Злость кипятком ошпарила внутренности. Мир сузился, потерял краски.

Одно единственное лицо двигалось перед ним, спеша укрыться в черноте открытой двери дома. И позволить ему сделать это Фостер не мог.

***

— С-сука! — яростно процедив, шериф ускорил шаг.

Казалось, истаявшие несколько мгновений назад силы, когда он был на пределе в драке с Говардом в доме и вот-вот должен был отключиться, свалиться с ног, вернулись в троекратном размере.

Бой вышел коротким. Узкий проход комнаты и подвижность сыграли шерифу на руку: Говард спотыкался, промахивался; отклонить его руку с револьвером и ударить лбом в лицо не составило труда. В запале Джеймс не чувствовал сыплющихся на него ударов, а лишь наступал. Два выстрела решили исход, и Орлсон оказался вышвырнут на улицу с пробитым пулей коленом и боком.

Носок сапога отшвырнул в сторону револьвер, к которому тянулся валяющийся на земле главарь банды. Обойдя Говарда справа, Джеймс со всей силы ударил его в бок, вынуждая перекатиться на спину.

— Вставай, блять!

— Ахм-м-н….

— Вставай! — рявкнув, Фостер ощутил, как мелкая дрожь охватывает руки.

Орлсон трепыхался перед ним, как перевернутый на спину таракан, вызывая лишь омерзение и желание раздавить его. Светлый плащ потемнел от пыли и крови, сочащейся из огнестрельных ран. Свинец глубоко засел в теле: пуля в боку не прошла навылет, увязнув в мышце, а колено, и так поврежденное в молодости, казалось раздроблено на осколки.

Жадно хватая ртом воздух, Говард облизнул пересохшие губы.

— Я мн… Черт… Сукин сын…

— Встал. Немедленно.

Жесткий приказ, раздавшийся со стороны, вынудил Орлсона вынырнуть из красного марева и приподнять голову.

— Уб….убери… Пушку…. Сука…

Задохнувшись от нового удара в бок, Говард сжал пальцы в кулак и бездумно постарался ударить Фостера в ногу.

— Н-надо было тебя пришить… гребаный шерифик, ссаного города… И весь город спалить к чертям… Всех в жопу… Повесить… И тебя, ебаный законник…

Шипя ругательства, Орлсон перевернулся на живот и оперся одной рукой на землю, стараясь не переносить вес на раненую ногу. Вокруг раздавались чьи-то крики и ругань. Но ему было плевать. Мысли лихорадочно бегали в голове. Он надеялся подгадать момент, выбить оружие из рук Фостера и взять того на прицел, а там удастся и до лошади добраться, угрожая пристрелить законника. Забраться в седло, отъехать в сторону, и спустить курок перед тем, как ударить шпорами в бока четвероногой твари.

Приподняв голову в поисках лошади, Говард бросил взгляд на противоположный конец улицы и замер.

Харви Лейн выскочил из крайнего здания, перехватил седельную сумку с плеча напарника и, выстрелив тому в грудь, вскочил в седло. Орлсон сразу понял, что за добыча в ней была. Банк. Вот куда под шумок делся этот кентуккский ублюдок…

Несмотря на разделявшее их расстояние, взгляды все равно пересеклись. Лейн без колебаний развернул лошадь и пришпорил ее, мгновенно скрываясь за поворотом, даже не думая о помощи Орлсону.

Неблагодарная тварь!

Осознание проигрыша ударило под дых. Все смешалось в одно уничтожающе-пожирающее целое: гребаный Харви Лейн, чертов Кейптаун с его жителями, треклятый шериф, который никак не хотел сдохнуть, никчемность доверенных людей.

— Чтоб вы передохли все… — пробормотав себе под нос, Говард сжал кулаки.

— Встал!

— А то… Кхах… что? Пристрелишь меня? — выплюнув слова вместе с розовой от крови слюной, Орлсон постарался выпрямиться. — Ни хера ты… не сделаешь, Фостер. Ни хера.

— Да? Уверен?!

За резким рывком за воротник плаща, дуло уперлось Орлсону в лоб. В зрачках Фостера мелькнула неумолимая решимость.

Говард этого… не ожидал.

— Мнх… Ты, кажется, забыл о законах, сынок, — нервно усмехнувшись, он сощурил глаза.

Но демонстративно медленное давление пальца завершилось щелчком.

Джеймс взвел курок.

Улица Кейптауна исчезла с периферии зрения. Перед глазами промелькнуло все дерьмо, что успел сделать Говард Орлсон и лично ему, и городу. Боль, убийства, насилие, угрозы…

Фостер не видел света солнца. Не слышал ржания перепуганных лошадей. Не слышал окриков и стонов. Не слышал, как трещат стены горящих домов, как кто-то пытается откашляться, забив легкие дымом. Не чувствовал запах гари и вони развороченного желудка с лопнувшем мочевым пузырем лошади, подорвавшейся на динамите.

Револьвер в руке становился легче с каждой секундой, в то время как пальцы смыкались на рукояти сильнее и сильнее.

Указательный палец вожделенно дрогнул у спускового крючка.

— Ты не пристрелишь меня! Не имеешь права, времена изменились! Меня должны судить по закону!

— … Ты прав.

Подбросив револьвер и поймав его за дуло, Фостер наотмашь ударил Орлсона по лицу рукоятью. Голова Говарда мотнулась в сторону, сам он едва не завалился на землю.

— Но в каком состоянии ты доберешься до виселицы все еще решать мне. Так что завали ебало, тварь, или я найду повод переломать тебе все кости.

Вновь схватив Орлсона за ворот рубашки и плаща, Джеймс потащил его за собой.

Чужие пальцы, пытавшиеся вцепиться ему в запястья, мешали.

Мешало сопротивление.

Говард спотыкался и падал, раздробленное колено то и дело ударялось о землю, и он орал и орал…

Но Джеймс не обращал внимания. В груди глухо билось и стучало, челюсти сводило от напряжения, кулаки чесались, в горле клокотало, как у взбесившейся собаки. Отказаться от мысли о самосуде было невыносимо сложно. Говард заслуживал смерти. Казни. Здесь и сейчас. Но времена и правда изменились, линчевать без судебного приговора теперь не разрешалось. А приступать закон Фостер не хотел. Даже ради личной мести.

Стиснув зубы, шериф напрягся и на последних шагах швырнул бандита к балке, поддерживающей крыльцо шерифского офиса. От поврежденного запястья до плеча тут же прошлась волна покалывания. Джеймс, болезненно морщась, сжал и разжал пару раз пальцы, разгоняя кровоток по венам, чтобы унять тянущие сухожилия в кисти.

В воздухе засел запах смерти.

Стоило посмотреть в сторону, как неприятно заныло где-то внутри. Солнце оранжевым маревом вспыхнуло сквозь дым, клубами валивший в небо. Объятая пламенем стена салуна трещала и скрипела, выплевывая столп мелких искр. Подхваченный слабым ветром воздух обдал лицо шерифа жаром. Почти сгоревшая крыша здания отрыгнула чернильно-дымный пузырь, треск огня усилился. Однако сил бросаться и тушить пламя прямо сейчас ни у кого из выживших горожан не было.

Стрельба стихла уже минут пять как. Бандитов, оставшихся в живых, сводили к офису шерифа и ставили на колени под дулами револьверов, следя за тем, чтобы руки головорезов оставались на виду. Их было совсем немного в отличие от убитых, затоптанных в суматохе лошадьми или словивших не одну пулю.

Артур подошел последним, пихнув к компании будущих висельников неудачливого индейца, бросающего на Говарда озлобленные взгляды.

— Где Данко?

— Ищет врача.

Джеймс поджал губы и кивнул, надеясь на то, что Гамильтона не застрелили. Иначе дела у них были плохи.

Один из старателей затараторил, что ни в чем не виноват и вся вина лежит на Говарде, а сам он и не думал стрелять в людей, его вынудили присоединиться к банде под страхом смерти. Но деликатная просьба О’Гри, в виде оплеухи, заставала его умолкнуть. А переброс прицела винтовки на другого дернувшегося было бандита, напомнила всем надеющимся на побег о необходимости смиренно оставаться на своих местах.

Говард, привалившийся к крыльцу и зажимающий кровоточащий бок, внезапно расхохотался. Его взгляд переходил то на шерифа, то на его подручных. К «победителям» с тупой горделивостью на рожах!

— Ахах! Думаешь разбил мою шайку и все? Все будет, как с глупцом Тони? Ахахаха! Нет, мальчик, как с Тони не выйдет. Ты как давно был в больших городах, а? Живешь здесь в своей деревне и не знаешь, как делают дела большие люди? Все в сказки ушлепка Вашингтона веришь! Честь и закон, превыше всего! Ахаха!

Орлсон стер выступившие на уголках глаз слезы и покачал головой. Однако за веселостью и умилением солдафонской узости мышления Фостера крылась ярость, затмевающая рассудок. Боль вгрызалась в простреленную ногу, точно капкан, а вид нависающего над ним шерифа выбешивал хлеще, чем красная тряпка быка.

— Тебе лучше заткнуться, Говард. Мое терпение на исходе.

Подтверждение того, что дурачок-Джейми настолько добропорядочный законник, что не пристрелит его, а выполнит «долг» перед Америкой по всем правилам от А до Я, подстегивало высказать все, чтобы растоптать его удовлетворение от ареста Орлсона.

— Заткнуться? Охо-хо, за-а-ткнуться! Вы только посмотрите на него. Заткнуться… Мальчик мой…

— Ш-шериф… Я в-все расскажу, он грабил дилижансы, а деньги…

— Заткнись, уебок! — рявкнув на заблеявшего бандита, Говард пожалел, что у него нет револьвера, чтобы пристрелить эту крысу.

Никто не смел его перебивать. Никто не смеет принижать его и возвышаться над ним!

— Ты, Фостер! И все вы — идиоты! Я предлагал свое покровительство! Думаешь, засадишь меня в клетку?! А ты поинтересуйся у маршалов, которыми так кичился, кем они были до подцепленного на грудь значка!

— Поднимайся и в камеру! — дернувшись вперед, Джеймс, чеканя каждое слово, схватил Говарда за воротник и потянул на себя.

Но Орлсон словно ничего не почувствовал, его расширенные зрачки и вырвавшаяся наружу ненависть смела остатки контроля.

— Ха-ха! Не знаешь?! А я знаю! Не пройдет и года, шериф, я вернусь сюда вместе со своими людьми и под именем закона выебу каждую суку в этом городе и тебя в том числе! — сбив руку шерифа с воротника, Говард растянул губы в саркастичной ухмылке. — О-о-о, я вернусь, даю слово! И наведу здесь порядок!

Проорав последнее, он победно оскалился. Вот оно! Вот взгляд сучонка изменился, спеси поубавилось. Стало доходить. Доходить, что это еще не конец и Фостер лишь отсрочил, но в разы усугубил свое будущее положение!

— Ты, шерифская падаль, будешь передо мной отчитываться! Да-да! И вы! Все вы! Гребаные кейптаунские крысы… Тумстоунский конекрад* вам святым агнцем покажется! Так что давай, пойдем в камеру, пойдем, — опершись на локоть Говард принялся подниматься.

Выстрел грохнул также внезапно, как произошло и само движение.

Джеймс опустил дымящийся пистолет, а тело перед ним медленно накренилось в бок и, наконец-то, тяжело упало. Голова Орлсона со стуком ударилась о ступеньку. Он не дышал, из дырки во лбу потекла струйка крови.

— С-с-сука…. Он…. Он застрелил его!

Раздавшийся возглас за спиной вынудил Джеймса сжать револьвер крепче.

— Он… Он убил его не по закону!

— Заткнись, Хьюи!

— Без суда! Это незаконно! Как же наши права?!

Фостер сглотнул скопившуюся во рту слюну и посмотрел на заголосивших бандитов. Револьвер в руке наконец-то обрел ощутимую тяжесть.

Джеймсу должно было казаться, что он переступил некую недопустимую черту, но этого не было. Дышалось так же, как и раньше.

Принятое за секунду решение стало единственно правильным. Шериф чувствовал, что…. Нет, ни черта он не чувствовал. Орлсон язвительно обзывал его «законником», и да, он им был. Но закон это не только судьи в больших городах и продажные маршалы. Фостер верил в другой закон. Тот, который заставляет отвечать по заслугам.

Злость не угасла, но, словно удовлетворенный зверь, свернулась в груди и опустила свою голову.

— Он не имел права! Мы все доложим маршалам! Его должны судить! Это беззаконие!

Осознать последствия своего поступка Джеймс до конца не успел. Он только было зацепился за фразу про маршалов, как совсем рядом прогремел еще один выстрел, заставив его вздрогнуть от неожиданности.

Тело беспокойного налетчика упало лицом вниз, а Артур повторно взвел курок Шофилда.

— Кто еще что-то видел и хочет поделиться, джентльмены? Никто?

Непроницаемый взгляд обвел напрягшихся бандитов. Все молчали, а подавляющая часть опустила глаза в землю. Артур выждал с полминуты, затем оглядел стоявших рядом жителей города и перевел взгляд на Фостера.

— Шериф?

— Уберите эту падаль с улицы, — процедив сквозь зубы, Джеймс кивнул в сторону трупа Орлсона и убрал револьвер в кобуру.

— А остальные? Они должны ответить! Прямо сейчас!

К одному возмущенному голосу тут же стали присоединяться другие.

Пришедшие в себя горожане начинали осознавать последствия налета: убитые родные, поврежденные дома, убытки производства и торговли — все это ударило по нервам и разуму.

Фостер криво оскалился, только этого дерьма ему сейчас еще не хватало. Силы и так были на исходе, он с трудом сдерживался от пошатывания и пытался скрыть слабость в ногах.

— Да! Да! Пристрелим их!

— В жопу маршалов!

Один из фермеров, Чарльз Стэнтон, пнул бандита вперед, опрокинув того лицом в землю. Дуло ружья уперлось ему меж лопаток.

— Нет! Нет! Нет! Не надо… Пожалуйста… Я…

— Не надо?! Не надо тварь?! Ты скольких убил, а?! Ты стрелял в ту женщину?! Посмотри туда! — склонившись и дернув бандита за волосы, мужчина рывком повернул его голову в сторону, вынуждая посмотреть на труп, лежащий на крыльце. — Так какого хера я не должен засунуть кольт тебе в рот и…

— Стэнтон! — окрикнув фермера, Джеймс постарался перекричать толпу. — Опусти оружие.

— Хрена с два, шериф, — бросив на Фостера гневный взгляд, Чарльз стиснул приклад ружья сильнее.

Налившиеся злобой глаза недобро заблестели, губы искривились в нечеловеческой гримасе. Выплевывая вместе со слюной слова, фермер несобирался останавливаться, почувствовав поддержку толпы за собой.

— Теперь это не твое дело, Джеймс! Не вмешивайся, вали в свой участок, мы решим все сами!

Вскинув револьвер, Фостер навел дуло прямо на Стэнтона и демонстративно снял его с предохранителя.

Щелчок в крике толпы не был услышан. Но жест вынудил всех замолчать.

Черт, он понимал, что это все должно было произойти. Что по-другому не могло быть и… Они все были в чем-то правы в своей жажде расправы. Но допустить это — означало куда более худшее, чем его решение пристрелить Орлсона. Это у Говарда хватило бы ума вывернуться на суде и вернуться сюда, а не у этих безмозглых шавок.

— Больше. Трупов. Не будет. Опусти ружье, Стэнтон.

— А если я откажусь? Что ты сделаешь? Пристрелишь меня как ту свинью? Своего?

— Стэнтон…

— Нет, Джеймс! Скажи! Ну же! Они заслуживают сдохнуть, как крысы! Перед кем ты выебываешься?!

— Если ты, блять, не опустишь ружье, то ляжешь вместе с ними на землю! Я не буду повторять дважды! — рявкнув также громко, Фостер положил палец на спусковой крючок.

На секунду его рука дрогнула, вес револьвера становился все более ощутимый; правую руку покалывало от напряжения.

Молчавший все это время О’Гри коротко кашлянул — по нему было трудно понять на чьей он стороне. Старик лишь склонил голову на бок, но винтовку в руках не опускал, продолжая держать на мушке другого притихшего бандита.

Артур же, чувствуя возрастающее напряжение, достал второй револьвер и просто на всякий случай направил его на спорящего с Джеймсом фермера, чтобы обеспечить шерифу визуальную поддержку перед толпой. Хотя на самом деле он разделял желание горожан: перестрелял бы налётчиков на месте, а затем велел растащить трупы, чтобы маршалам, если они действительно появятся, не к чему было прицепиться.

Прошло две секунды, пять, десять. Авторитет Джеймса падал. Это чувствовалось по переглядываниям, по тому, как горожане сжимали оружие. Они были толстой, сильной рыбиной на крючке, которая вот-вот сама сорвется да удочку вырвет, если не хватит сил подсечь прямо сейчас.

— Шериф ясно выразился. Опусти ружье. Самосуда не будет.

— А ты, блять, вообще молчи! Кто тебя спрашивает, чужак херов?! — зло прищурившись, Стэнтон сплюнул на землю.

Под дулом двух револьверов он слегка занервничал, быть пристреленным дико не хотелось. Но пасовать перед пришлым уродом, побившем их с братом Робом в салуне? Да с хрена ли?

Только вот перешептывания за спиной со словами о меткости проклятого охотника и опустивший ружье старик О’Гри вынуждали подумать дважды.

Но что ж, кое-что у него в рукаве было, ха! Сейчас он подогреет толпу и никакие словечки этим двоим не помогут!

— Это вообще все твоя вина, Фостер! Если бы не ты… — ядовито процедив, Чарльз довольно оскалился, когда заметил как потемнели глаза шерифа.

Но продолжить Стэнтону не было суждено.

Прозвучавший откуда-то со стороны выстрел вынудил всех резко повернуть головы, а пару человек и вскинуть в сторону звука оружие.

— Сукины дети! Почему никто не тушит пожар, не помогает раненным?! Что за самосуд?! Я всех отдам под чертов трибунал! — командно-громогласная ругань разнёслась по улице.

Джеймс, тут же узнав голос, вернул взгляд к Стэнтону.

Мэр успел обзавестись тростью и, пережимая простреленный бок ладонью, разъяренно двигался к толпе. Его выживший помощник на ходу перезаряжал двуствольный дробовик, не отставая в шаге.

— Это отребье ответит за все, что сделало! Ответит по закону, через суд! Никто не уйдет безнаказанно. И вы не уйдете, если сейчас устроите расправу! Хотите местами поменяться?! — переведя дыхание, Дональд остановился и сильнее зажал рану, а затем бросил суровый взгляд на шерифа.

С Фостером у него ещё будет отдельный разговор о способности командовать людьми и отдельный вопрос по поводу трупа на пороге шерифского офиса, черт его дери.

— Немедленно посадить всех бандитов за решетку и направить остаток сил на то, чтобы потушить город и помочь раненным, а не устраивать здесь балаган! Ты понял, Стэнтон?! Иначе я сам сейчас пристрелю тебя, как нарушителя порядка и зачинщика бунта, если все не разойдутся! Всем все ясно?! Выполнять!

Видя, как в глазах горожан дрогнула уверенность и как сильно повлияли на них слова мэра, Джеймс опустил револьвер. Оставалось только привести в движение толпу, что Фостер и сделал:

— Вы слышали мэра?! За работу!

Комментарий к Chapter 15. Dead Man’s Road.

*Холлидей - Док Холлидей (14 августа 1851-8 ноября 1887) американский зубной врач, азартный игрок, один из наиболее известных ганфайтеров Дикого Запада.

*Жеребенок Уитнивилла - первые надежные модели кольт Драгун, получившие свое прозвище от города, где они были изготовлены. Данная модель предназначалась для вооружения кавалерии армии США. Бригада охотников за скальпами (скальпхантеры) отдавала предпочтение паре так называемых «жеребят Уитнивилла» (названые так за сильную отдачу).

*Тумстоунский конекрад - прозвище Уайатта Эрпа (19 марта 1848 — 13 января 1929), начавшего с конокрадства и ставшего в итоге маршалом во времена освоения Дикого Запада.

========== Chapter 16. It’s been a too long time with no peace of mind. I’m ready for the times to get better. ==========

Кейптаун приходил в себя медленно. Пасмурное утро вместе с тяжестью минувших событий навевало глухую тоску в каждом доме. Боль от потерь таилась в стенах, изредка проскальзывая приглушенными всхлипами наружу. В окнах вторую ночь горели свечи. То тут, то там у крыльца появлялись сколоченные наспех деревянные гробы.

Всех похоронить до сих пор не удалось, но оставшиеся в живых мужчины старались помочь соседям как могли.

Тяжелые капли сорвались с неба, поднимая маленькие облачка пыли с высушенной земли. Где-то вдалеке прокатился раскатистый гром, а черная полоса, повинуясь потоку ветра, поползла от изрезанной линии скалистых гор в долину. Шелест ветра на мгновение усилился и тут же стих.

Жители Кейптауна ждали этот дождь. Он должен был смыть следы засохшей крови на деревянных ступенях, на стенах пробитых пулями зданий.

Пострадавшие от огня дома удалось вовремя затушить. Но восстанавливать выгоревшие стены из-за Говарда Орлсона и его банды в данный момент было, по сути, некому, разве что ослабшим от пережитого женщинам, не занятым выхаживанием раненных.

Покрытая копотью вывеска салуна, поскрипывая, заколыхалась на ветру. Потушенная два дня назад обитель мужчин, шлюх, выпивки и денег мрачно высилась угольно-черными пиками балок и тоже ждала манны небесной. Крыша и балкон салуна полностью обрушились, похоронив под собой убитых, которых до сих пор не вытащили. Вместо людей ими занялись собаки и крысы.

Внезапно раздавшийся звон колокола заставил горожан вздрогнуть и замереть. Хромающая старушка перекрестилась и, опустив голову, засеменила чуть быстрее по протоптанной дороге к Божьему дому.

Вереница людей, тянущаяся вверх точно обессиленная лошадь, безразлично приняла ее в свои ряды полнящиеся хмурыми, злыми, уставшими лицами. С опущенными плечами и сгорбленными спинами, в потрепанных одеждах, жители города собирались со всех уголков и молча приветствовали друг друга. Женщины же, в отличие от закостеневших и словно высохших мужчин, не выдерживая горя, обнимались, срываясь в короткий плач под наступающие раскаты грома.

Это было воскресное утро и начинать его следовало с молитвы. Никто не хотел пропустить службу, надеясь получить хоть какое-то душевное утешение.

Город тихо вздыхал, вновь погружаясь в непонятно-пугающую тишину перед клубящейся рядом грозой. Горожане слушали священника, время от времени раздавались тихие рыдания. Двери церкви то приоткрывались, то закрывались.

— … Дети мои, и говорил Господь: ещё немного, и мир уже не увидит Меня; а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить…

Утренний холод пробирался в щели деревянной постройки. Зажженные свечи подрагивали от сквозняка, но не гасли.

Лесли Бун, сидящий рядом с матерью, поджимал губы и смотрел на свои затертые ботинки. С лесопилки он вернулся другим. Сильно повзрослевшим и молчаливым. Желание «стать как дядя Морган», после блуждания среди трупов под натужный скрип циркулярной пилы, кануло в лету. Теперь Лесли намеревался уговорить старика Гамильтона взять его себе в помощники и учить врачеванию. Уговаривать и уговаривать до тех пор, пока старый клещ не согласится. Даже за скромные детские накопления на ножик, за готовку, уборку и все прочее.

Его сводная сестра, сидящая по другую сторону от Амелии Бун, не переставала тихо плакать, как и многие девочки, потерявшие отцов. А воскресная месса продолжалась…

Разыгравшаяся над Кейптауном гроза, ударила над церковью яростным громом. На мгновение слабым духом женщинам он показался очередным взрывом, но свиста пуль и криков налетчиков не последовало. Ахи и вздохи подкрепились попытками вскочить и спрятаться. Старики зло шикнули на взбудораженных женщин и посмотрели бесцветными глазами на алтарь.

«- Да сядь ты…», «- Успокойся….», «- Тш!» раздавалось то тут, то там. Люди подрагивали, вслушивались в слова священника и в гром.

— Всех нас помилуй и дай нам участие в вечной жизни вместе с Пресвятой Богородицей Девой Марией, со святыми, блаженными, апостолами…

— Аминь!

— Аминь….

— Аминь….

Бьющий по стенам дождь смывал кровь, лужи сливались друг с другом, ручьи текли по улицам города в низины, унося остатки пороха и шелуху сгоревших досок. Один из разрушенных огнем домов дрогнул под ветром и несколько балок обвалилось. Древесина наполнялась водой.

Перепуганные лошади на ранчо Хемпсов забегали на небольшом огороженном пастбище, но вскоре затихли и прижались друг к другу, подставляя спины зачастившим каплям.

Осиротевшее ранчо под проливным дождем казалось умершим. Застреленный конюх Двейнс, как отец Рут и ее муж покоился в земле.

Эрла не удавалось вытащить из комнаты, даже под предлогом увести лошадей в стойла. Парень, казалось, потерял остатки разума: губы не переставая дрожали, лицо кривилось в страшной гримасе. Он обнимал себя руками и раскачивался из стороны в сторону, а от громких звуков заползал под кровать.

Кошка, оглохшая от разорвавшегося совсем рядом динамита, вжималась в дверь продуктовой лавки. Мрачная безжалостная тишина лишила ее возможности к существованию, но об этом она еще не знала. Как и не знала о том, что быть пойманной собакой для нее теперь вопрос времени.

Дезориентированная, потерянная, она никак не могла найти женщину, которая всегда подкармливала ее по вечерам, брала на руки и гладила, что-то приговаривая. Бессмысленное ожидание у задних дверей не приводило ни к чему. Женщина не приходила. Исчезла. Как и многие другие, оказавшиеся закопанными в молчаливой земле прямо за городом.

Стоило воскресной мессе подойти к концу, как гроза начала отступать. Но добрым знаком Сверху это никто не воспринял. Люди не чувствовали ни очищения, ни облегчения. Женщины, направившись к священнику, просили духовной помощи. Рокот слов плавно растекался по небольшому зданию, отражался от стен, касался подрагивающего пламени свечей. Мужчины молча потянулись к выходу.

Свежий воздух дунул в открывшиеся двери, смешиваясь с запахом ладана.

Фостер встал одним из последних. Руки и ноги гудели от усталости, в голове стоял неприятный штиль. С одной стороны он хотел пропустить воскресную мессу и попытаться поспать еще хотя бы пару часов, но с другой стороны сидеть дома было слишком сложно. Чувство опустошения и безысходности съедало крохи радости от того, что они смогли выжить и справиться с бандой. Бессильная злоба пожирала в родных стенах; хотелось что-то разломать, разбить, но и это не помогло бы. Джеймс просто не мог находиться в собственном доме, когда требовалось действовать.

Остановившись на крыльце церкви, смотря вслед уходящим жителям, Фостер прислонился плечом к открытой нараспашку двери. Неожиданное покашливание оторвало его от размышлений.

— Мистер Фостер.

— Барнабью.

Коротко поприветствовав О’Гри, Джеймс вновь уставился на город. Расположенная на самой высокой точке церковь открыла вид практически на весь Кейптаун. Внимание шерифа привлек сгоревший салун, порождая очередные деятельные мысли. Следовало раздобыть древесины, чтобы восстановить здание. Да и не только салун… А помимо стен были еще выбитые двери, окна и прочее у соседних домов. Не говоря уже про вынужденные поиски новых переселенцев для развития Кейптауна. Без мужских рук город быстро зачахнет. Наверное мэру придется выставить на продажу близлежащие участки по пониженной цене, чтобы быстрее собрать людей.

Приток населения произойдет в лучшем случае через месяца два-три.

Вот только черт его знает сколько вместе с новыми «лицами» придет новых проблем.

После разговора с маршалами и их отбытия стало ясно, что произошедшее в Кейптауне будет предано огласке, а это повлечет за собой последствия. Теперь их вряд ли оставят в покое, город захотят «укрепить» новой веткой трансконтинентальной железной дороги. И в качестве жеста доброй воли выделят с десяток помощников для соблюдения порядка и безопасности. Колонизаторство тихого города и горных окрестностей станет лишь вопросом времени. Первым это начнет делать Блэкстоун с его пронырливыми шакалами у власти, а затем, возможно, подключится и Пасифик Юнион*.

И все из-за нападения чертового Орлсона.

О’Гри залез в карман брюк и достал пачку сигарет. Протянув ее шерифу, он дождался пока тот вытащит одну и закурит. Цепко осмотрев Фостера, старик повел нижней челюстью из стороны в сторону, а затем пригладил пальцами бороду.

— Вам бы отдохнуть, шериф. На Вас лица нет.

— Не до этого, Барнабью. Нужно похоронить оставшихся мертвых.

— Мертвые никуда не денутся. Подумайте лучше про живых.

Джеймс покачал головой. Признаться, он до сих пор не был готов идти и брать в руки лопату, чтобы снова копать могилы. Хотя кому еще это делать? В Кейптауне осталось мало мужчин. Живых и не раненных.

После тушения горящих построек они подсчитали убитых, опознали тела. Оттащили трупы лошадей за город, а затем уже сам Джеймс, гробовщик и еще пара фермеров вместе с Артуром Морганом взялись копать землю для убитых. Тело, лишившись адреналина и крох волевого упрямства, стало сдавать в процессе. И в какой-то момент шериф сам едва не свалился в чертову яму от головокружения и подступающей со всех сторон темноты.

Морган, заметивший состояние шерифа, подменил его и отправил домой. Джеймс не помнил, как добрался до туда. Впрочем, зайти внутрь и свалиться в постель ему так и не посчастливилось. Подоспел Данко и вместе они направились к Гамильтону, где ничего хорошего не ожидалось.

— Как Ваш помощник, шериф?

Вынырнув из воспоминаний, Джеймс поджал губы. Говорить о Карле… Было сложно, хоть тот и остался слава Богу жив.

— Гамильтон отрезал ему руку.

— Рабочую?

Фостер кивнул.

Он не знал, что будет, когда очнется Карл. Как отреагирует на все случившееся: на смерть родного старшего брата, на потерю правой руки. Несомненно, они не бросят его, помогут, но… Но Джеймс до сих пор помнил, как взял ведро с отрезанной конечностью и вынес его на задний двор Гамильтона, боясь, что Карл проснется и увидит ее вот в этом ржавом куске металла, а не на себе. Картина развороченной кости, связок и порванных мышц, скрюченных пальцев въелась в память, возникая вместе с необычно приторным запахом металла с гнильцой подступающей смерти. Этот запах не развеялся на ветру, заполнил ноздри, и Джеймс, не выдержав, выблевал скудный завтрак там же на землю, стараясь больше не смотреть в ведро.

Однако проблемы на Карле не заканчивались. Было около десятка семей так или иначе лишившихся кормильцев. Что с этим делать Фостер пока не представлял. Но и стать затычкой для каждой угодившей в беду длинной юбки шериф физически не мог, городу предстояло сцепить зубы и подниматься с колен.

Черт знает как, но сделать это. Благо с мэром еще все обошлось и его ранение благополучно зашили. Не то бы решение всех проблем Кейптауна свалилось на голову одного только Фостера.

Не докурив, Джеймс затушил сигарету о перила. Разговаривать о чем-то еще с О’Гри не имело смысла, по крайней мере пока. Старый ирландец несомненно имел какие-то связи с людьми своей национальности в других городах и мог бы подтянуть собратьев в Кейптаун. Но от любителей пива и зеленых тряпок чаще бывало больше проблем, чем пользы… Впрочем, в любом случае это не его забота, а мэра. Пусть он и занимается притоком новых людей.

Коротко кивнув Барнабью на прощание, Фостер надел шляпу и направился в сторону шерифского офиса. По плечам тут же застучали мелкие капли. Небо хоть и стало светлеть, но такой мелкий моросящий дождь мог длиться еще пол дня.

Скромное одноэтажное здание встретило его пятью дырами от пуль в прибитой к стене вывеске «Офис шерифа». Больше всего, разумеется, досталось второму слову, из-за чего проще было догадаться, чем прочесть назначение здания по буквам. Джеймсу это даже понравилось.

Как и еще вполне различимое пятно на нижней ступени, на которое не без темного удовольствия он опустил грязный сапог.

Но не успел Фостер толком зайти внутрь, как со стула у его стола резко поднялась Рут Хемпс.

— Я требую, чтобы Кабрера повесили.

Потеряв дар речи от столь неожиданного заявления, Джеймс так и остался стоять в дверях.

Что черт подери еще успело стрястись за это гребаное утро?!

— Кхм… Что?

— Он убил моего мужа. Я требую, чтобы ты арестовал его и предал суду.

Тупо моргнув, шериф скосил взгляд в правый нижний угол и нахмурился, пытаясь переварить услышанное.

Но не получалось. Вписать сказанное Рут в реальность просто не получалось. Она несла какую-то ахинею.

Во-первых, когда бы он успел? Во-вторых, Гарри погиб в перестрелке с бандитами. С кучей бандитов, которые предварительно держали всю семью Хемпс, и Гарри в том числе, на мушке. Которые разбежались по городу, паля в жителей без разбора, имея перед собой единственную цель — убить как можно больше людей и присвоить город себе.

Причем здесь Данко?

Чушь. Чушь сломленной горем женщины. А ведь вместо этого он рассчитывал выпить в участке и дать себе отдохнуть от мыслей хотя бы гребанных пять минут. Черт возьми.

Тяжело вздохнув и цокнув языком, Фостер медленно закрыл за собой дверь и, наконец, вернул взгляд к женщине.

— Рут… Ты в своем уме?

— Я видела это своими глазами, Джеймс.

Отойдя от стула, она нервно поправила прядь волос, спавшую на лицо.

— Когда мы пряталась с Эрлом под телегой, а вокруг творился этот кошмар, Кабрера застрелил моего мужа. И нет, он не промахнулся. Там не было бандитов. Гарри пытался забраться на лошадь, а Данко взял и просто… Просто хладнокровно выстрелил в него, — отчетливо произнеся последнее предложение Рут на мгновение поджала губы и закрыла глаза, тут же, впрочем, возвращая прямой и требовательный взгляд к Фостеру. — И нет, Джеймс, он не обознался. Он намеренно убил Гарри.

— Мгм.

Сняв шляпу и повесив ее на крючок, Джеймс молча направился к буфету. Затем достал из него начатую бутылку виски с двумя стаканами и, вернувшись к столу, поставил их на запыленную поверхность.

Обвинения в адрес Данко были настолько нелепы, что Фостер так и не придумал, что сказать. Он мог бы сейчас жестко ответить, привести в пример женскую впечатлительность и растерянность, страх, когда любой человек оказывается в перестрелке или в опасности и ему мерещится черт знает что, но… Бросив взгляд на Рут, шериф не смог не отметить, насколько она изменилась. Былая легкость и игривость испарились. Нежные, полные кокетливости и наивности черты лица ожесточились. Яркая зелень глаз потускнела, мягкие губы сделались плотно сжатыми.

Бледная, нервная, не находящая рукам покоя…

Нужно было поговорить с ней как-то помягче.

— Рут… — наполнив стаканы на четверть, Джеймс подвинул один к миссис Хемпс и посмотрел ей в глаза. — Выпей. А потом иди домой и выспись. Я понимаю, какое у тебя горе. Смерть отца, мужа. Двух помощников на ранчо, да даже старина Двейнс… С Эрлом сейчас тяжело. Я понимаю, какой это удар и какая неразбериха в голове. Ведь все произошло на твоих глазах. И то, что ты сейчас говоришь — это был не Данко, а кто-то из ублюдков, напавших на город. Возможно, мексиканец или даже просто к-то-то, напомнивший тебе Данко какой-то деталью. Но не он.

Взяв стакан и откинувшись на спинку стула, Фостер залпом выпил его содержимое и выдохнул сквозь зубы.

— Ты все еще под впечатлением от случившегося. Тебе надо отдохнуть, смириться. Ублюдков, виновных в смерти твоих родных, завтра-послезавтра линчуют в Блэкстоуне. Это конечно ничего не изменит, но… — он вздохнул и едва заметно качал головой. — Если понадобится помощь по ранчо, ты всегда знаешь, где меня найти. Да и Данко поможет тебе, только не надумывай глупостей.

Тишина длилась секунд десять, на протяжении которых зеленые глаза неотрывно смотрели на шерифа.

— Глупостей, — наконец придя в движение и поддавшись к столу, опираясь на него ладонями, эхом повторила Рут.

Она не усмехнулась, хотя горькая озлобленная усмешка слышалась в ее голосе. Не всплеснула руками и не ударилась в истерику, позволив нервному перенапряжению прорвать сдержанность и разлиться горькими слезами. Она не взглянула даже на выпивку.

— Я ничего не надумываю, Джеймс. Я заявляю об убийстве и называю тебе имя убийцы. Который ходит по Кейптауну как ни в чем ни бывало, в то время как мой муж лежит в земле!

— Как и десятки других людей, Рут! Некоторых еще даже не похоронили, черт возьми! — ударив дном пустого стакана по столу, Фостер уже не следил за тоном. — Их всех что, тоже Данко переубивал?!

— Джеймс, он убил Гарри! У меня на глазах! — в дрогнувшем женском голосе прорезался первый всхлип. — Почему ты не веришь мне?!

— Потому что тебе показалось, Рут! Потому что ты была в шоке! Тебя взяли в заложники, убили отца на глазах, издевались над братом, а потом начался настоящий ад!

Резко замолчал, шериф стиснул зубы и сделал глубокий шумный вдох через нос. Затем поддался обратно к столу и сложил на него руки, устремляя тяжелый взгляд на прижавшую ладонь к губам женщину.

— На город напала банда головорезов. Они сновали тут и там, убивая наших родных, соседей, детей и друзей. Ты всех различала в этой суматохе? Каждое лицо узнавала? Потому что я — нет. И я Бога молил, чтобы не попасть ни в кого из своих, пытаясь остановить творящееся безумие. Но я мог. Даже я мог, Рут, понимаешь? Что говорить о тех, для кого мы вообще были мишенями.

Рут всхлипнула, пытаясь взять себя в руки, и отрицательно покачала головой, очевидно не соглашаясь с его словами.

Несколько секунд Джеймс рассматривал ее, оценивая, разглядывая непоколебимость в чуть покрасневших от выступивших слез глазах.

Нет, она не врала… В ней не было ни капли лжи и неверия в произнесенное обвинение в адрес Кабрера. Она верила. Верила себе, своим словам и увиденному. Или надуманному в творившемся ужасе на главной улице Кейптауна.

— Ладно. Хорошо, — раздраженно цокнув языком, Фостер постучал средним пальцем по столу, — Давай так. Ты утверждаешь, что Данко убил Гарри.

Хемпс кивнула.

— У тебя есть доказательства? Еще свидетели? Что —то помимо того, что ты, якобы, видела именно Данко, именно намеренно убивающего Гарри. С чего бы ему вообще это делать?

Рут осеклась. А Джеймс, зная об их романе, на секунду и правда задумался.

Мог ли Данко застрелить Гарри?

С учетом их последнего разговора, новости о беременности и жестокого осознания Кабрера, что будущего у них с Рут нет… По крайней мере в Кейптауне при живом…

Вот дерьмо. Неужели Кабрера действительно…?

Предположение словно ударило под дых. Но не подавая виду, Джеймс перетер меж собой пальцы правой руки и выжидающе посмотрел на Рут.

— Я… Я не знаю, кто мог еще видеть… — она нервно стерла слезы с уголков глаз. — В-вокруг все бежали, прятались, был дым… Крики, стрельба. Ты сам это понимаешь, Джеймс! Я могу говорить только за себя…

Последний вопрос она опустила, очевидно не желая раскрывать своих тайных отношений с Кабрера. По крайней мере пока.

Это было хорошо. Очень хорошо.

Джеймс опустил взгляд к столу и подытоживающе кивнул сам себе.

— Вот именно, Рут, — он вновь поднял глаза. — Вокруг все бежали, прятались, был дым. И ты не знаешь кого видела на самом деле. Но знаю я. Это был не Данко. Тот тип или уже сброшен в общую могилу, или ждет исполнения приговора в Блэкстоуне.

— Это сделал Данко!

— Тебе показалось, Рут. Мне жаль тебя, твою семью. Но этот разговор окончен.

И без того бледная Хемпс побледнела еще больше. Губы сжались в плотную бескровную линию, осанка напряженно выпрямилась.

— Значит, я пойду к маршалам.

— Они покинули Кейптаун сегодня утром.

— Тогда… Тогда я напишу им. Или в Блэкстоун. Я добьюсь правосудия, Джеймс!

— Оно уже свершилось, Рут, — холодно отзываясь, Фостер чувствовал себя настоящим козлом, но что бы Данко ни совершил, если совершил, он собирался отстаивать его до конца. — На город был совершен налет. Тут не с чем разбираться, некого допрашивать. Твое письмо передадут обратно мне. А я уже все сказал и объяснил, что тебе кажется и из-за чего.

— Это потому, что он твой друг, да? Поэтому ему можно безнаказанно убивать неугодных людей?

— Это потому, что ты не знаешь, кого действительно видела, женщина. Ты спутала его с кем-то. У тебя нет ни доказательств, ни свидетелей.

— Ты дерьмовый шериф, Фостер. Ты просто…

— Советую дальше выбирать выражения. Тебе еще жить в этом городе.

Рут как-то странно дернулась. Затем сузила глаза и смяла платок в кулаке.

— О да. Мне здесь жить. И каждый день, я буду проклинать и тебя, и его. А ваша помощь, — она сплюнула на пол и скривила губы с неприкрытой ненавистью, которую Джеймс, пожалуй, впервые на ее лице впервые в жизни, — Гореть вам в аду. Обоим.

Сорвавшись с места, Рут только схватилась за ручку, чтобы как следует хлопнуть дверью за собой, как та сама открылась, а на пороге появился Кабрера. Хемпс, оказавшись почти в его объятиях, поддалась назад.

— Рут…?

Хлесткая пощечина зазвенела даже в ушах Джеймса.

— Не приближайся ко мне. Никогда. Даже к порогу моему не подходи.

Толкнув обомлевшего Данко в грудь, она скрылась из виду.

Кабрера с открытым ртом проводил ее взглядом. Затем, поморщившись, потер щеку, начавшую краснеть, и повернулся к Фостеру, уже обошедшему стол и прислонившемуся к его краю поясницей.

— Что это только что было?

— Она говорит, ты убил Гарри, Данко, — Джеймс скрестил руки на груди, — Ничего не хочешь мне рассказать?

Ошарашенность мгновенно спала с лица Данко. Он отвел взгляд и заметно напрягся.

— Понятия не имею, с чего она взяла это.

— Серьёзно?

Взгляд Джеймса стал въедливым.

Пожав плечами, Данко вновь дотронулся до лица и поскреб щетину. За прошедшие дни он пересекался с Рут не больше пары раз и очень коротко. Она выглядела уставшей и замкнутой, твердила, что должна многое сделать и справиться со всем самостоятельно.

Так что Кабрера временно не стал навязываться: собственные проблемы, навалившиеся снежным комом, погребали под собой.

Но она уж точно не могла видеть убийство Гарри. В той суматохе определенно не могла. Да и главное, что его Bonita (исп. — красотка) была жива, а ублюдок-муж кормит собой червей.

— Честное слово. Не представляю какая оса ее укусила, — видя, что Фостер молчит и просто смотрит, Данко продолжил как ни в чем не бывало, стараясь быстрее перевести тему разговора. — Ладно, гм, займемся делами. Я переговорил с местным торговцем, он как раз вернулся только вчера и не застал все это дерьмо с нападением банды.

Стянув с шеи платок, Кабрера бросил его на стол. Рядом через пару секунд опустились перчатки, промокшая куртка легла на спинку стула. Растерев руки, чтобы согреться, мексиканец постарался сдержаться и не позвол себе размышлять над словами Рут.

Неужели она и правда видела?

Или это ее долбанутый брат?

Точно он…

Опомнившись, Данко прочистил горло и кашлянул.

— Так вот, эм…. Через пять дней доставят древесину и другие материалы на отстройку салуна, поврежденных домов и…

— Данко, ты охуел?

— Что?

Повернув голову к шерифу, мексиканец сначала и правда не уловил смысла вопроса. Но когда тот дошел до него, Кабрера нахмурился и постарался выразить удивление.

— Черт, Джеймс, я начинаю обижаться. Сначала мне прописали по лицу, теперь ты начинаешь нести какую-то хрень и спрашивать не охуел ли я. И знаешь да, похоже охуел, раз позволяю женщине распускать руки, ха-ха… Хотя-я, ты ж знаешь мой грешок, люблю я горячих штучек…

Засмеявшись, Данко покачал головой. Но попытка пошутить не тронула Фостера, а, казалось, разозлила еще больше.

Жалкие потуги Кабрера отвести от себя подозрение делали не просто хуже, а выворачивали наизнанку всю ситуацию. Джеймс слишком хорошо знал друга.

— Ты, блять, сделал это?!

— Джеймс, да какого черта?! Раньше тебя не волновали никакие слухи обо мне! Даже когда нам было по двадцать лет, и Боуи обвинили меня в поджоге сарая и воровстве! Так с какого хрена сейчас…

— С какого?! Ко мне пришли и обвинили тебя в убийстве! В убийстве, Данко!

— Ты тоже не святой и, как и я, в тот день отправил к праотцам дохрена людей!

— Я не убивал своих!

— А я тоже!

— Да?! Хочешь сказать, что Гарри тебе не мешал?! Что ты не всадил бы в него пулю при удобном случае, чтобы занять его место рядом с Рут?!

Поджав губы, Кабрера сжал пальцы правой руки в кулак.

Какого хера на него снова нападали? Смотря в ответ Джеймсу в глаза, он чувствовал нарастающее внутри бешенство.

Он отвоевал свою женщину, взял то, что хотел и считал своим долгое время! Он, в конце концов, спас Рут! Ее муж был недостойным слизняком, а не мужчиной.

Он сделал то, что должен был.

— Кабрера. Мне. Нужна. Правда.

Правда?

Данко так и хотелось рявкнуть: «Да нахера она тебе?»

Но Фостер не унимался. Участок стал казаться маленьким и тесным. Скрещенные взгляды не отводились друг от друга. И если несколько минут назад мексиканец старался не подавать виду и играть роль невиновного, сейчас с его лица сползала эта маска.

А жесткое, алчное, почти звериное заменяло ее.

— И что дальше? Ну, сделал я это, дальше что? — вздернув подбородок, Данко упрямо уставился на шерифа в ответ.

Он не чувствовал угрызений совести и неправоты. Закон? Да он поступил по закону! По человеческому закону! Ни один настоящий мужчина не осудил бы его и не поступил бы иначе. Ни один мужчина, видя, как его женщину подвергают такой опасности!

— Я убил этого мудака. И знаешь что? Я не жалею! Он… Джеймс, он бросил ее! Эта свинья побежала к лошади, чтобы сбежать, забыв о своей жене! — всплеснув руками, Данко скривился от прострелившей плечо боли.

Но остановиться уже не мог. Эмоции, которые он тогда испытывал, вернулись и захлестнули с новой силой.

Руки вновь зажестикулировали: всплеск, ругань, ладонь прошлась по лицу, затем зачесала взъерошенные волосы назад. Лицо Данко покраснело, шея покрылась пятнами.

— Бросив посреди перестрелки, как…. Как ненужную вещь, собаку! Он собирался свалить, не думая о Рут!

— Ты… — потеряв на пару секунд дар речи, но не из-за признания Кабрера, а от его беспечности и тупости, Джеймс ошарашенно покачал головой.

Мрачно глянув исподлобья, шериф облизнул пересохшие губы. Сколь велико было желание защитить своего друга, столь большим стало желание разбить ему морду и выгнать прочь.

— Ты понимаешь, что ты, черт подери, натворил? Что теперь будет?!

— С хуя ли, Джеймс?! Я сам разберусь со своими проблемами! Рут… Она поутихнет, смирится со своим горем и… Не понимаю зачем тебе копаться в этом ….

— Да затем, что я иду против закона ради твоей задницы, и я должен понимать, как прикрывать тебя! Как не дать твоей шлюхе достучаться до маршалов, чтобы ты не оказался в петле из-за убийства ее мужа!

— Я не окажусь в петле!

— Да что ты говоришь?! Уверен?! А я — нет! Я ведь предупреждал тебя, что эта связь до добра не доведет!

— Она ничего не докажет. Кто поверит женщине, потерявшей тупого трусливого marido (исп. — муж)?! Чего ты так завелся?!

— Твоя гребаная баба может подогреть оставшуюся толпу на суд Линча, и тебя захочет вздернуть любой фермер, которому ты успел насолить своими бескостным языком и ебаным характером! Как думаешь, кому поверят, белой суке или твоей морде?! А я, блять, не всесилен, Данко! Моя власть не безгранична, и твою шкуру против толпы один мой сраный кольт не спасет! Если она доберется до маршалов, а я не буду знать всей правды, чтобы опровергнуть обвинение и защитить тебя, то в одно ебаное утро мне придется приводить приговор в действие и смотреть, как ты дергаешь ногами в петле!

Рявкнув достаточно громко, Джеймс со злостью отпихнул стоящий рядом стул. Чертово утро и без того было дерьмовым. Он не выспался. С рассветом зашел к Гамильтону навестить Карла. Выслушал от старика придирки и всяческие недовольства, побыл с другом, горящим в лихорадке. Просидел в церкви около часа и в прескверном настроении и таком же самочувствии направился в участок, чтобы еще одна проблема свалилась ему на голову!

Бросив взгляд на Кабрера, Джеймс ощутил огромную, затмевающую все на своем пути ярость.

Блять!

Блять, блять!

Ещё секунда и он чувствовал, что сорвется. Что окажется напротив этого упрямого мудака и просто врежет ему. Вставит мозги на место кулаком, выбьет всю дурь из башки!

И не остановится. Будет бить, пока… Рока руки не станут болеть, пока не расшибет костяшки и не сможет сжимать пальцы. Пока не выдохнется и не свалится на пол, хватая ртом воздух. Пока вскипевшая, как раскаленный металл, кровь не остынет, прекратив разъедать до колючей боли все изнутри.

Прекрасно понимая, что для срыва Данко просто стоит сейчас открыть рот, Джеймс заметался по офису взглядом. В груди растекался горячий ком, руки зудели все сильнее и сильнее. Но Кабрера…

Эта мексиканская сука продолжала упрямо смотреть и ни черта не понимать.

— Да пошел ты, блять…

Не выдержав, Фостер дернулся вперед. Отпихнув Данко в сторону плечом, он пинком открыл дверь и вышел из участка, громко хлопнув за собой дверью.

В лицо ударил свежий воздух. Джеймс ощутил, что его начало потряхивать.

Щеки закололо горячими иглами. В груди громко застучало. Скрипнув стиснутыми зубами, он запрокинул голову вверх и зажмурился.

Через несколько секунд разъяренно саданув кулаком по стене, шериф зашипел. Боль начинала отрезвлять. Хоть немного она помогала переключить внимание и не желать драки.

Усилившийся косой дождь попал на лицо колючими каплями, и Фостер раздраженно сплюнул. Шляпа осталась висеть на крючке в участке, но забрать её означало снова пересечься с Кабрера.

Пока Джеймс к этому не был готов.

Вытащив из кармана сигареты, шериф зажал одну губами. Спичка чиркнула раз, два о коробок и, загоревшись, тут же погасла под порывом ветра.

— Ч-черт…

От злости Фостер слишком сильно прикусил край папиросы зубами, и горький привкус табака с высушенной трухой распространился во рту. Выдернув сигарету и сплюнув на пол, Джеймс смял ее и бросил под ноги.

Сука.

Опершись ладонями о перила, он опустил голову, принимаясь выравнивать дыхание.

Вновь зазвучавший в отдалении гром слился с лаем пробегающей мимо собаки.

— Гребаный мексиканец.

Вот что с ним было делать? Порой у Данко вместо головы работал только хер, который, казалось, весил не меньше его револьвера сорок пятого калибра и до кучи перевешивал все адекватные доводы разума.

Что с этим делать Джеймс просто не знал.

***

Толкнув плечом дверь, Артур вошел в гостиницу и, не глядя по сторонам, направился к барной стойке, временно заменившей собой стойку управляющего.

После полуденной уличной яркости помещение, ранее встречавшее посетителей сонным уютом с толикой охотничьей роскоши, а ныне напоминавшее жалкого оборванца, казалось темным, но глаза привыкали быстро. Людей было немного по понятным причинам, да и размещением имелись проблемы — зал и так максимально переоборудовали под салун: вынесли комод, диваны и кресла, принеся на их место столы и стулья из съемных комнат. Чучело медведя, стоящего на задних лапах с рыбой в пасти, оттащили в самый дальний угол. Ковры благоразумно свернули и убрали, открывая на растерзание грязным запыленным подошвам потертый дощатый пол. В навесном шкафчике для ключей от свободных номеров висели теперь какие-то посеревшие тряпки и фартук, у самой стойки кто-то зачем-то примостил низкий стул. Бутылки со спасенным из огня спиртным стояли в ящиках друг на друге, неудобно размещаясь под ногами бармена, сокращая и без того небольшое пространство для его перемещения.

Пожилая кухарка и две выжившие официантки едва успевали справляться с навалившимися делами. Абы как разместившись на крохотной площади, найдя и донеся кухонную утварь, им пришлось таскать мешки с крупами, перебирать и срочно готовить мясо, которое практически всё успело испортиться или превратиться в угли. А еще требовалось перемывать посуду и подметать зал, следя за общим порядком и сохранностью гостиничного имущества, поскольку это было одним из обязательных пунктов в договоре между хозяином сгоревшего салуна и предприимчивым Данко, действовавшего в интересах младшего Донована. Карл, пришедший в себя, но еще не отошедший от всех потрясений, сперва был против этого уговора, но тридцать процентов от прибыли салуна, временно размещенном в его семейной гостинице, заставили того согласится. А людям, которым как никогда требовалось выпить, отдохнуть и отбросить хотя бы на время тяжелые мысли, это позволило не толпиться в навесной палатке с тремя-пятью столами у дома почти разоренного хозяина салуна.

Соблазнительный запах свежеприготовленного жаркого сквозняком проскользнул из коридора в гостиничный холл, не перебиваясь даже сигаретным дымом.

Собственно, за этим Артур и зашел — пообедать и пропустить стаканчик виски.

— Эй, ты!

Выкрик раздался откуда-то справа, но охотник намерено не отреагировал на него.

— Ты, сукин сын! Какого хрена ты наставлял на меня оружие? — уже прилично выпивший Чарльз Стэнтон подорвался со своего места и ударил кулаком по столу, удачно в тот же момент найдя в нем опору для сохранения равновесия.

Артур остановился на полпути и, цокнув языком, повернул голову в его сторону. Кулаки на разборки не чесались, но и позволять себя оскорблять кому ни попадя он никогда не позволял.

— У тебя есть какие-то претензии ко мне?

— О да, есть. Е-е-есть, — угрожающе протянув, Чарльз выбрался из-за стола, попутно опрокидывая стул и выходя на середину зала, преграждая собой обидчику барную стойку. — Ты посмел подорвать мой авторитет. А еще ранее серьезно подпортил жизнь моему брату, ублюдок.

— Чарли, оставь его, — схватив брата за руку, вполголоса пробормотал Роб, стараясь не смотреть на Моргана.

— Отвяжись, — стряхнув перехват, старший Стэнтон чуть покачнулся, — Я не ссу постоять за себя!

— Да? А что же я тебя увидел только, когда всех бандитов взяли на мушку? — Артур усмехнулся. — На твоем месте я бы помалкивал, приятель, а не кричал на весь салун о том, как ты НЕ ссал, когда всю перестрелку просидел где-то, забившись в угол.

— Я смотрю ты очень умный, да? Глазастый?

Разозлившись на оскорбление еще больше, Чарльз встал к Моргану почти вплотную, откровенно нарываясь на драку. От него несло перегаром и навозом, а от борзости планка Артура падала. В любой другой ситуации, в другом городе, даже в другой отрезок времени Чарльз уже валялся бы на полу, скуля от перелома ребер. Но ситуация в Кейптауне была тяжелая, требовалось больше мужских рук, которые могли его восстанавливать.

Пальцы сжались в кулаки.

— Ты стоишь у меня на пути, — очень терпеливо подметил Артур, — И начинаешь меня злить.

— Так пойдем разберемся! Пойдем выйдем, как два мужика, и решим все раз и навсегда. Или ты ссышь, пастушок?

Последнееслово прошило сознание, и Артур повел плечами. Злость внутри заклокотала, бескомпромиссно отодвигая мысли о благе города. Ещё секунду назад дело могло разрешиться дракой: Артур прописал бы неугомонному выскочке пару раз и успокоил его, успокоился и сам. Но не теперь… Не после «пастушка», так откровенно подходящим на Мику Белла.

— Чарльз, ты совсем? Он же тебя пристрелит!

Подорвавшийся с места Роб схватил брата за плечи и дернул было в сторону, но Чарли вынырнул из его рук и оттолкнул в грудь.

— Это я его пристрелю. Как собаку!

— Собаку, да? Ну пойдем, — низко проговорив и сощурившись, Артур положил ладонь на кобуру. — Выйдем.

***

— Эй, Чарли, остынь!

— Роб, успокой своего брата, а… Нормально ж сидели!

Выкрики мужиков, тут же показавшихся из дверей гостиницы на улице, не тронули спускающегося по ступенькам Чарльза. Он лишь отмахнулся и, поправив кобуру на поясе, бросил взгляд на Артура, идущего следом на достаточном расстоянии, чтобы не дать себе возможности ударить раньше, чем они окажутся на противоположных концах улицы и действительно разберутся раз и навсегда.

Выбрав себе правую часть, Чарли столкнул со своего пути засмотревшегося мальчишку. Отвесив ему крепкий подзатыльник и сцедив ругательство, он пошатываясь прошел дальше, а затем развернулся, прикидывая расстояние до Моргана. Выглядело вполне подходяще.

— Что, зассал, ковбой? — смачно сплюнув на землю, он засунул пальцы в ремень и нарочно презрительно перекатился с носка на пятку, — Я покажу тебе как надо вести себя в чужом городе!

— Чарли, послушай, ну не стоит… — Роб, подоспевший к брату тенью, схватился за его запястье и попытался оттащить в сторону, то и дело мечась перепуганным взглядом между ним и Артуром. — Мистер Морган, это недоразумение…

Возможно, у него бы получилось развести их. Возможно, Артур, подостыв сейчас, закрыл бы на это глаза и согласился отпустить пьяного дуралея от греха подальше. Однако Чарли много выпил. Очень много. Но недостаточно для того, чтобы свалиться без памяти в грязь и тем самым спасти себе жизнь.

— Да хватит блеять, сука! Что ты визжишь мне тут?!

Сбив Роба на землю, Чарльз замахнулся для удара, брызжа слюной при каждом слове.

— Или мне тебя сперва пристрелить, а? Нет?!

Роб испугано прикрыл лицо руками и отвернулся. А старший Стэнтон выпрямился и, для большего эффекта, яростно пнул подвернувшийся под ноги камень поближе к голове брата.

— Вот и не мешайся, понял?! Ссыкло.

Уничижительно бросив последнее, он обошел и уставился на Моргана, криво усмехаясь.

Чарли чувствовал, как на него все смотрят, как следят за каждым движением. И это, по собственным ощущениям, придавало ему особенную важность. Он, черт подери, был центром столпотворения этих кейптаунских придурков.

Мутный взгляд прошелся по фигуре охотника, остановился на оружии, у которого покоилась рука Артура. И… В какую-то секунду ему стало душно. Ведь это была первая дуэль в его жизни, расстояние довольно большим, вдруг… Да плевать, что там сложного? Быстро выхватить кольт, прицелиться, нажать на курок и показать этому ублюдку кто здесь мужик в городе!

Вспотевшая ладонь опустилась к кобуре, пальцы дотронулись до рукояти револьвера, и Чарльз почувствовал вновь растущую уверенность. Да он попадет в этого ублюдка! На раз плюнуть. Пусть этого Моргана не зацепили бандиты; пусть говорят, что он мастерский стрелок. Что с того? У всех заканчивается удача. И сегодня эту удачу у него отнимет Чарльз Стэнтон, которому осточертело вечно оставаться на вторых ролях.

Расставив шире ноги, Чарли встряхнулся, распрямляя плечи:

— Скажешь последнее слово? Не пренебрегай, тебе недолго оста…

— Что здесь происходит?!

Резкий окрик шерифа сбил речь Чарльза и вынудил повернуться в его сторону.

Фостер приближался достаточно быстро.

Злость в Стэнтоне смешалась с волной раздражения: шериф вечно появлялся тогда, когда не следовало. Точно блятский койот, сующий свою морду в каждую дыру!

Упрямо выпятив нижнюю челюсть, Чарльз качнул головой. Ладно-ладно, блять, он и шерифа уму-разуму научит. Всех, блять, научит!

Джеймс, оттолкнув плечом нескольких зевак, пробрался через собравшуюся на улице толпу и, следом за Стэнтоном, выцепил взглядом Артура, мгновенно догадываясь о том, что здесь творилось.

— Мать твою, Чарльз! Никаких дуэлей!

Выйдя на линию предстоящего огня, он развернулся лицом к Стэнтону и мысленно выругался, двинувшись в его сторону.

Только пьяных разборок главного баламута города ему сейчас не хватало!

— Не лезь в это Фостер-р-р… — угрожающе прорычав, Чарли медленно вытащил из кобуры кольт.

Джеймс сделал еще шаг, а затем остановился.

— В моем городе не будет перестрелок, Чарльз. И ты это знаешь. Убери оружие.

— Да ну?! А недавно ты говорил и действовал иначе! Кто перестрелял тех ублюдков?! А?! И как же правосудие?! — издевательски выкрикнув, Стэнтон взмахнул рукой с кольтом. — Ему ты не следовал!

— Не заставляй меня применять силу.

Холодно отчеканив, Джеймс стиснул зубы, прикидывая в голове варианты. Чарльз размахивал руками и оружием, нетвердо стоял на ногах, то и дело покачиваясь, хотел выплеснуть злость и, вполне вероятно, ему было все равно к чему это все приведет.

Это было дерьмово.

Следовало подловить момент, подобраться ближе и перехватить руку этого идиота. Выбить кольт, скрутить и посадить в камеру, чтобы проспался. До утра.

Вот только Чарльз не собирался сдаваться. Сузив глаза полные гнева, он взвел курок и прошипел:

— Это не твое, блять, дело! Отойди! Отойди и помалкивай…

— Брат, пожалуйста… — послышалось сбоку, но Чарли не дернулся.

— И ты, блять, заткнись! Эй! Как тебя там… Морган! Я убью тебя! Давай, сын шлюхи, не прячься за шерифом! Где твои яйца?!

Жестом приказав Робу не вмешиваться, Джеймс испытал дикое желание выхватить револьвер и выстрелить первым. Тем более, что оружие в руках Чарльза давало основание стрелять не только ему, но и Артуру по правилам дуэли.

Благо о благоразумности Моргана переживать не приходилось.

— Я. Сказал. Опусти. Оружие. Чарльз! — рявкнув, Фостер основательнее перегородил дорогу Стэнтону.

Одна рука оказалась у кобуры с револьвером. Пальцы второй легли на патронташ.

— Пшел с дороги, Фостер! Я убью этого гада, хочешь ты или нет! И никакой закон мне не помеха!

— Я тебе, блять, ска…

Раздавшийся выстрел оборвал фразу на середине. Простреленная шляпа слетела с головы шерифа и покатилась по земле.

Дым с дула старого кольта в руке Чарльза рассеивался, а его полные удивления глаза округлились. Он смотрел на Фостера, а Фостер, запоздало вздрогнув и отступив на шаг, не менее ошарашено смотрел на него.

Мысль до конца не успела сформировать ни в голове у первого, ни в голове у второго. Все произошло слишком быстро.

Стэнтон оскалился и взвел курок повторно, Джеймс выхватил револьвер и направил на фермера, но выстрел громыхнул не из его оружия.

Чарльз схватился за шею и пошатнулся, опуская кольт. В глазах засело непонимание, а кровь почти мгновенно просочилась через сжатые пальцы, сбегая струйками на ворот пожелтевшей рубашки.

Он попытался вернуться в стойку, совладать с накатывающей слабостью, но, булькнув нечто нечленораздельное, спустя пару секунд свалился на землю.

Роб кинулся к брату, безуспешно пытаясь не дать ему истечь кровью.

— Чарли! Чарли! Твою мать, нам нужен врач!

— Да какой там врач, он все… Отстрелялся, идиот… — бросил кто-то из толпы.

Джеймс молча опустил револьвер и наконец-то смог сделать вдох. Ощущение холодного дыхания смерти от пули, просвистевшей над головой и сбившей шляпу, все еще не развеялось.

Он был на волосок от гибели. Совсем близко. В который раз за этот месяц, но пока все еще оставался удачливым сукиным сыном.

— Шериф!

— Шериф, Вы целы?!

Коротко кивнув на посыпавшиеся вопросы, Джеймс перевел взгляд на Артура, не обращая внимания на похлопывания по плечу.

Морган бесстрастно убрал револьвер в кобуру и сжал губы, двинувшись к сбившейся вокруг братьев Стэнтон толпе.

Гомон нарастал. Встревоженные произошедшим люди разделились на две половины — кто-то считал, что Стэнтона застрелил шериф, кто-то — что это сделал Морган; кто-то говорил о том, что Чарли получил по заслугам, кто-то пытался настоять на убийстве и необходимости нести ответственность за него.

Несмотря на то, что Чарльза особо не уважали и даже недолюбливали за склочный характер, явной смерть ему все же никто не желал, а потому равнодушно разойтись горожане не могли.

— Что теперь? Его осудят? Он же убил Стэнтона, хотя шериф велел разойтись.

— Да это шериф его застрелил.

— Это шерифа чуть не застрелили, ты куда смотрел вообще, идиот?

Только Роба не трогали эти разговоры. Он едва сдерживал слезы, поглаживая бледное щетинистое лицо.

— Брат…. Черт возьми, Чарли… — шмыгнув, он вытер лицо рукавом, поднимая глаза на Джеймса, — … За что, Фостер?

— Это сделал я, — громко озвучив, Артур перевел внимание толпы на себя, не сбиваясь с размеренного шага. — Я застрелил его. И не считаю себя неправым.

Повисла секундная пауза. Взгляд Моргана обошел разнящиеся в эмоциях лица, зацепился за помрачневшие черты Фостера и вернулся снова ко всем и ни к кому конкретно.

— Послушайте. Я зашел в гостиницу, никого не трогая. Этот сукин сын стал задирать меня, вы тому свидетели. Не я предложил разобраться подобным образом. Не я продолжал подначивать. Его пытались остановить, он не слушал. Когда шериф приказал прекратить, я готов был отступить, — дойдя до шляпы шерифа, Артур поднял ее и отряхнул от пыли, — Но он стал стрелять. Он выстрелил, черт побери, в шерифа. И выстрелил бы еще раз, если бы я не опередил его.

— Ты мог не убивать его, говнюк! — вскочив с колен, Роб сжал окровавленные пальцы в кулаки, — Ты мог выстрелить ему не в горло! А… А куда-нибудь… Ч-черт…

— Между нам стоял шериф. И он собирался выстрелить в него еще раз. Мне очень жаль, мистер Стэнтон, что Ваш брат не знал, когда следует остановиться.

Передав шляпу Джеймсу, Артур положил руки на пояс и вправду выглядя, как человек не совершивший преступления.

— Если шериф считает, что я не прав, что я убил Стэнтона без оснований — я пойду в участок и спокойно буду ждать суда.

Выдержав еще одну паузу, он перевел взгляд на Джеймса. Ни один мускул, ни одна эмоция не промелькнула на лице, выдавая облегчение от того, что с Фостером действительно ничего не случилось.

— Мистер Фостер, у Вас, в лице города, есть ко мне претензии?

— Нет, мистер Морган.

— Но…

— Никаких «но», Роб. Твой брат перешел границу. Я вправе застрелить любого, кто посмеет выстрелить в меня, в моих помощников и в других представителей власти. И я собирался это сделать, но мистер Морган опередил меня.

— Чарли был пьян, он не хотел, он не думал.!

— Я сказал, что у города нет претензий к мистеру Моргану. Хотите нажираться в салуне — пожалуйста, но оружие оставляйте дома! В Кейптауне не будет чертовых перестрелок, как во Фриске! Всем все ясно?! Мистер Морган может идти.

Роб Стэнтон скрипнул зубами и, отвернувшись, сел возле брата. Затем резко ударил его в грудь, а потом зарылся руками себе в волосы, тяжело дыша.

Артур смерил его взглядом и вернулся к Джеймсу, кивнув.

— Тогда хорошего дня, господа.

Морган направился обратно к гостинице, а Фостер, дождавшись смиренного согласия из строя голосов, сплюнул на землю и покрутил в руках шляпу, коротко бросив:

— Уберите труп с дороги.

***

Вечер того же дня.

Затянув узел поводьев на коновязи, Джеймс бросил взгляд на небольшой дом, стоящий в тени вековой сосны. В окнах приглушенно подрагивал свет масляной лампы, тонкая струйка дыма тянулась ввысь из обложенной кирпичами трубы дымохода.

Прибранный участок, несмотря на относительно недавно начавшееся обустройство, теперь выглядел жилым. Скошенная трава доходила максимум до середины сапога, появилось несколько утоптанных дорожек, присыпанных землей и мелкими камушками. Чуть покосившийся сарай обзавелся новой дверью, у денника перекрыли крышу. Топор, грабли и прочие инструменты не валялись где попало, а были аккуратно сложены на столике, сбитом из старых досок.

В глаза бросалось множество деталей, которые ранее Фостер не замечал. Впрочем, в прошлое появление у Артура, он был так пьян, что заметить что-либо было крайне сложно… Да и на самом деле было просто не до того.

Тишина летнего вечера разбавилась отдаленным птичьим щебетом. Расположенный рядом с домом Моргана лес отбрасывал удлиняющиеся тени, дышал природной прохладой и навевал умиротворение.

Взгляд шерифа остановился на крыльце.

Что ж, судя по всему, Морган был внутри и стоять, оббивая пороги, становилось крайне глупо. Джеймс качнул головой, с одной стороны, кляня себя за поспешное решение прийти к Артуру, а с другой — что ему еще было делать? Он настолько устал и морально вымотался, что хотелось на несколько дней свалить из Кейптауна к чертовой матери, оставив разбираться со всем Кабрера. Вот только даже косвенная мысль о последнем поднимала волну злости.

И это было дерьмовее всего. Обсуждать и выговариваться он привык именно Данко. А теперь? Теперь мексиканец стал еще одной проблемой, вызывающей головную боль.

Находиться в участке не хотелось, идти в салун-гостиницу — подавно. Домой, впрочем, тоже. Идея пропустить пару стаканчиков виски с Морганом пришла неожиданно и будто само собой разумеющееся.

Благо тот оказался дома, а не на охоте на зверье, как последние несколько дней. Об этом, помимо света масляной лампы, горящей в доме, говорил и расседланный жеребец в деннике, с любопытством рассматривающий незваных гостей.

По привычке потянувшись поправить шляпу, Фостер схватил пальцами воздух и едва слышно выругался. Та, продырявленная по середине пулей, осталась в участке, запасной же у него просто не было.

— Черт…

Процедив сквозь зубы, шериф зачесал пальцами волосы назад и, остановившись напротив двери, постучал в дверь.

Та открылась примерно через пол минуты.

— А, шериф.

Артур не выглядел слишком удивлённым, но чувствовалось, что гостей он не ждал. По крайней мере пришедших не с враждебными намерениями — Джеймс заметил край револьвера в руке охотника, которой тот опирался о дверную раму.

— Передумали и решили меня арестовать?

— Не в этот раз, мистер Морган, — Фостер дернул уголком губ в едва зарождающейся улыбке.

После этих слов напряжение из Артура ушло окончательно, поза стала расслабленной. По крайней мере Джеймсу так показалось.

— Можно?

— Конечно.

Отодвинувшись в сторону, Артур пропустил шерифа в дом и закрыл за ним дверь.

Револьвер с тихим стуком лег на полку над крючками для верхней одежды. Поймав внимательный взгляд Джеймса, Морган никак это не прокомментировал. Но тот догадался и сам — так оружие все равно оставалось в шаговой доступности на случай, если помимо неконфликтно настроенного шерифа явится кто-то еще. К примеру, чтобы отомстить за смерть безвременно почившего брата.

Конечно, Фостеру слабо верилось, что Роб может решиться на такое, слишком трусливым был. Но Артур, видимо, привык предусматривать все варианты.

Решив не заострять внимание на револьвере, Джеймс коротко осмотрелся.

На самом деле он плохо помнил как выглядел дом Артура изнутри, так как в свой единственный визит был слишком пьян, а утром, с раскалывающейся головой, пытался уйти, как можно быстрее.

Теперь же он заметил подвешенные для сушки пучки трав с различными соцветиями, какие-то корешки. Наверняка это были всякие индейские уловки, которым обучился охотник. Для полной картины оставалось наткнуться на лук, стрелы и какую-нибудь трубку мира.

— Кхм. Надеюсь, у тебя есть, что выпить? — пробормотав достаточно громко, Джеймс практически сразу вернул взгляд к Артуру и поспешил добавить. — Немного, горло промочить.

— Есть и много, если необходимо.

Коротко засмеявшись на уточнение, Артур отошел к буфетному шкафу и достал едва начатую бутылку виски, захватив по дороге чистый стакана для шерифа, так как второй и так стоял на столе.

— Как ты?

Как?

Фостер глубоко вздохнул.

— По шкале от одного до десяти? — усмехнувшись, Джеймс подвинул стул к столу и тяжело на него опустился. — Заебался.

Усталый взгляд скользнул по двери, и Джеймс, пожалуй, второй раз в жизни оказался безумно рад тому, что скрепленные в единое полотно дубовые доски и относительно крепкий замок отделяют его от внешнего мира. Обманчивое ощущение, что все дерьмо хотя бы временно не может проникнуть внутрь и добраться до него, чтобы поглотить и ткнуть мордой в проблемы, утешало. Потому что ввались сейчас кто-нибудь с криками о помощи, Фостер вряд ли нашел силы встать и помочь. Хотя, кому он врет? Соскрёб бы себя с этого стула и поковылял, проклиная весь мир, разбираться со случившимся.

Опершись локтем о стол, Джеймс помассировал переносицу. Дьявол, выговориться хотелось так сильно, что он даже не представлял с чего бы начать и при этом не показаться Моргану расклеившимся и слабым.

— Рук для восстановления города не хватает. Про ежедневную деятельность, приносящую Кейптауну доход, я вообще молчу.

Уставившись в одну точку, точно забывшись на мгновение в накативших мыслях, Фостер вздрогнул от звука опустившегося рядом с ним стакана. Взгляд невольно переместился и отметил, что Артур наливает порции куда более щедрые, нежели в салуне.

— Семьи Боуи и Франклина потеряли рабочих, некому обрабатывать пастбища. Фермеры растеряли половину скота. Лесопилка простаивает. Из Блэкстоуна до сих пор не прислали древесину для отстройки города… И знаешь почему? Железнодорожный мост в хер знает скольких километрах на север нуждается в первостепенной помощи… Зато посылать своих падальщиков для выкупа земель за бесценок — тут они первые. Гребаные крысы!

Придвинув стакан и раздраженно постучав по прозрачному боку указательным пальцем, Джеймс криво усмехнулся.

— Еще и Дональд… Труп ублюдка Орлсона у участка ему не понравился. А десяток других — ничего страшного. «Фостер зачем ты убил его без суда на глазах всего города? Фостер, почему ты не успокоил толпу? Ты обязан соответствовать значку, который носишь». Старый хрен, пойди сдержи толпу, потерявшую близких и друзей в гребаном побоище, а я посмотрю на тебя!

Сплюнув в сердцах, шериф рывком поднял стакан и осушил его в один глоток. Однако виски оказалось больше привычного, в результате чего алкоголь прошелся по горлу болезненным комом, едва не заставив мужчину поперхнуться.

— Акх… — повторно сглотнув, пытаясь прогнать крайне неприятное ощущение, Джеймс все же кашлянул в кулак. — С каждым годом все больше понимаю, почему отец постоянно собачился с ним.

— Ты все сделал правильно, — откинувшись на спинку соседнего с Фостером стула, Артур отпил из своего стакана и коротко облизнул губы, прицокнув языком. — Есть вещи, с которыми нельзя ждать и передавать кому-то еще. Иначе твои старания и страдания обесцениваются. Ты не получаешь удовлетворения в итоге от смерти того, кто долго тебя доставал…

Сделав паузу и усмехнувшись, явно вспомнив что-то свое, Морган глотнул еще немного.

— Не то, чтобы я поддерживаю месть. Месть — забава для недоумков. У тебя было иное, ты просто сделал то, что должен был и это совпало с собственным желанием. У тебя и право на это было, как минимум раньше. До всего этого… Балагана с законами и нововведениями. Так что не слушай, если говорят, что ты не прав и не достоин этой работы. Ты хороший шериф, Джеймс… — осознав последнюю фразу, Артур внезапно рассмеялся. — Черт, не думал, что я вообще в жизни такое кому-нибудь скажу.

Похвала Моргана возымела эффект. В противовес словам Рут о том, насколько он дерьмовый шериф, Артур невольно дал Фостеру шанс ощутить себя не только лишь ублюдком, прикрывающим друга, но и человеком, вправду делающим свое дело. Отсутствие правосудия для миссис Хемпс не перевешивало чашу весов с благими делами Джеймса для всего Кейптауна.

Посмотрев с легкой, но достаточно теплой и благодарной улыбкой на Артура, Фостер не стал произносить «Спасибо» вслух. С охотником было достаточно слабого кивка и немого, но полного, непонятно откуда взявшегося, понимания.

— Как Данко и Карл?

— Ну…

Прицокнув языком, Джеймс привстал и сам потянулся к бутылке. Затем плеснул виски в стаканы и откинулся обратно на стул. Лицо его вновь помрачнело.

Он не мог поделиться тем, что натворил Кабрера.

И не мог отрицать, что подтолкнул своими словами друга к убийству.

— Данко справляется, — плохо скрыв прорезавшуюся в голосе жесткость, Фостер мгновенно поднес к губам стакан. — Гамильтон подлатал его плечо, пару дней не будет напрягать руку и заживет, как на собаке. А Карл…

Замолчав, шериф хотел было сделать ещё глоток, однако отставил стакан на край стола, смотря на отблеск лампы в виски. От мыслей про Донована ему становилось горько. Словно он знал, чем все обернется и никого не предупредил.

— Карл лишился руки, но опасность заражения и лихорадка миновали. А когда он узнал еще и про Мэтью… — Джеймс покачал головой, не сводя взгляда с блика, подрагивающего полумесяцем в янтарной жидкости. — Несмотря на разницу в возрасте они с братом во всем были опорой друг для друга. Ему теперь очень непросто. Жены или какой-нибудь постоянной подруги нет, родственников, помимо Мэтью, тоже… Возможно…

Язык не поворачивался сказать это вслух, но мысль, плотно засевшая в голове, сжирала день ото дня.

— …Возможно, мне следовало унять свои гребаные принципы, как делают многие, согласиться на предложение Орлсона и… Ничего бы этого не случилось.

— М-мм, — отрицательно промычал Артур, допивая остатки в своем стакане, — Ты бы не смог.

— А ты меня прям так хорошо знаешь?

— Кое в чем даже лучше прочих.

От перемены в тоне Моргана и многозначительной ухмылки, с которой столкнулся быстро поднятый взгляд, вдоль позвоночника шерифа пробежали мурашки.

Чувство вины, как рукой сняло.

— Кхм, — прочистив горло, Джеймс пригубил виски и неловко почесал бровь, — Но да, не смог бы.

Карие глаза остановились на губах Артура, оббежали проступившую щетину на лице и шее, затем скользнули по расстегнутому вороту голубой рубашки, попутно задерживаясь на кадыке. Перешли на крепкий разворот плеч, проклятые лямки подтяжек, за которые так удобно можно было дернуть к себе…

Смотреть так открыто на мужчину Джеймс не привык, да и было, откровенно говоря, все еще немного не по себе. Поэтому он выдержанно отвел взгляд и попытался вернуться к разговору.

— Вообще, кхм-кхм, я пришел предложить тебе стать помощником шерифа. Карл, даже если переучится стрелять левой, вряд ли сможет выполнять былые обязанности.

Артур не удивился предложению. На самом деле он ждал его уже какое-то время. Даже обдумывал, что ответить, когда зайдет разговор.

В принципе выглядело все весьма заманчиво: постоянная работа, схожая отчасти с тем, к чему он привык, пусть и совершенно с другого ракурса; вероятно, возможность закрыть прошлые преступления — ведь бандитов, становившихся законниками, уже не преследовали. Правда, вопрос о необходимости признаваться в своих преступлениях, чтобы получить амнистию, переходя на службу закона, как и вопрос о том, давалась ли амнистия любому «кающемуся» бандиту, оставались открытыми и могли сыграть с ним злую шутку.

Да и с другой стороны… Глупо, недальновидно, но Артур не хотел предавать свое прошлое так сильно. Не хотел вычеркивать его, «смывать» и забывать, не держа ответ за него. Он не гордился прежним собой. Он был плохим человеком: убивал людей, причинял много зла и боли ради наживы и собственной выгоды, совершал другие преступления. Хотя часть, конечно, и преступлениями назвать нельзя было, поскольку, когда воруешь у вора это не воровство. Однако законы Америки, к сожалению, этого все равно не разделяли.

Затем да — исправился, изменился, стал пытаться искупить грехи. Но это меняло настоящее, а не прошлое. Прошлого было не изменить.

И потому, «обелять» себя, сбрасывать с плеч ответственность за все совершенные преступления, прицепив на жилетку звезду помощника шерифа он не собирался.

— Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и без этого.

— У тебя будет неплохое жалование.

— А еще куча чужих проблем для разрешения, обязанностей, бюрократии, каких-нибудь еще правил… Хочешь, чтобы я повесился с тобой рядом?

— Ну да, — сдавшись под последним аргументом, шериф усмехнулся, ничуть не обижаясь на отказ Моргана, — Ты прав. Кто-то же меня должен из петли вытаскивать.

Артур поддерживающе кивнул. Затем пододвинул оба стакана к себе, приподнял над ними бутылку и наклонил, чтобы разлить еще по порции виски. Но быстро побежавшая жидкость замерла у самого горлышка.

— Если я тебе ещё налью, ты не начнёшь искать приключения на задницу?

Шериф задумчиво обвел взглядом комнату и вариативно качнул ладонью, не отрывая ее от стола.

— А здесь их не найдется?

Улыбка прорвалась в самый последний момент. А Артур, на секунду потерявшийся от столь прямого намека, слегка прищурился и усмехнулся, давая виски вылиться в стаканы.

— Тогда, за победу и торжество справедливости.

Стаканы звонко ударились стенками, глотки осушили их содержимое до капли.

Перекатывая покалывающий вкус алкоголя на языке и не желая больше откладывать на потом или мириться с какими-либо противостоящими факторами, Артур поднялся со своего места, оперся рукой о спинку стула Фостера и наклонился, в следующее мгновение накрывая губы Джеймса поцелуем.

Неспешный в начале, он быстро набирал обороты и превращался в приятное противостояние. Оно заводило, отдавало потягиванием в паху, подстегивало действовать дальше, идти к большему, особо не задерживаясь на одних только губах.

Потянув шерифа вверх за лацкан жилета, Артур перешел на шею, перемежая поцелуи с укусами. Он уловил как шипяще выдохнул Джеймс на особо сильный прихват зубов, как вдохнул и поддался ближе бедрами, когда язык Моргана прошелся по неровно зажившему рубцу от петли.

Им требовалась опора и самой ближайшей оказался стол. Но Артур уже не подсаживал на него Фостера, как в прошлый раз. Им нечего было друг другу доказывать, проверять или намеренно давить, чтобы отрезвить и открыть глаза на происходящее.

Теперь Артур просто зажимал шерифа собой, расстегивая на нем жилет, а следом рубашку. А Джеймс вторил ему. Осознанно, намеренно, жаждающе.

Прервав поцелуй, буквально стряхивая с себя и выворачивая рукава рубашки на изнанку, окончательно высвобождаясь из нее, Джеймс стянул с плеч Моргана лямки подтяжек. Хриплое «Артур» вертелось на языке, но так и не сорвалось — губы нашли чужие губы, смяли. Язык ворвался в рот, сталкиваясь с другим. Жадный поцелуй вынудил Фостера крепко прижать Артура к себе, давя одной ладонью на поясницу мужчины, а второй торопливо вытягивая полы заправленной в штаны рубашки.

Трение паха о пах спровоцировало сиплый стон и беззлобное ругательство. Оторваться от губ Моргана, несмотря на усиливающуюся нехватку воздуха в легких, было невозможно. И все же глубокий поцелуй закончился обоюдным рваным выдохом.

Глаза и пальцы Джеймса переместились к торсу, принимаясь расправляться с пуговицами снизу вверх. Благо долго мучаться не пришлось — Артур подхватил инициативу, и его рубашка поддалась в разы быстрее, исчезая сброшенной куда-то в сторону.

Первый хрипловатый стон прозвучал, когда рука Моргана давяще прошлась по паху шерифа и зацепилась за пояс штанов, расправляясь с пуговицей и сдергивая ткань с бедер ниже.

Второй, более явный и громкий коснулся уха, стоило ладони забраться под белье, касаясь разгоряченной кожи.

Фостер вздрогнул, напрягаясь от накатывающего волнами возбуждения. Толкнувшись в обхватившую член руку, шериф на несколько секунд прикрыл глаза. Мелкая дрожь прокатилась от шеи по позвоночнику вниз, осела в копчике и вырвалась в дрогнувшие навстречу чужим пальцам бедра.

Следующие минуты тонули в набате зашкаливающего пульса.

Губы сталкивались в поцелуях, попеременно срываясь в дыхании; уходя на подбородок, линию челюсти, горло и даже плечи. Поцелуи клеймили, смешиваясь с укусами и ласковым движением горячего языка. Руки касались, обхватывали, скользили, пересекались запястьями, ускоряли и замедляли темп. Артур все ниже стягивал с Фостера белье, а шериф цеплялся за расстегнутые, чуть спущенные штаны Моргана, пресекая любую возможность сделать шаг в сторону или тем более назад. Удовольствие разливалось на двоих, зашкаливало, готовое выплеснуться через край. Но каждый раз мучительно вовремя сбивалось Артуром — то снижением темпа ласк на члене Фостера, то перехватом и отстранением руки шерифа, чрезмерно близко подводящей Моргана к грани.

Артур хотел большего. Ему нужно было большее.

Как, впрочем, и Джеймсу. Даже несмотря на то, что он помнил «прелести» следующего дня после первого раза.

Хотелось… Всего. От и до. Даже без перемещений, хоть прям здесь, на деревянном столе. И от этой мысли, от осознания внизу живота все наливалось свинцовой раскаленной тяжестью, никак не связанной с касаниями.

— Артур… Нннх, — шея в очередной раз вспыхнула от укуса, и Фостер выгнулся, абсолютно не сомневаясь, что платок в следующие пару суток ему будет просто необходим, — Погоди…

Горячая ладонь Артура, до сих пор скользившая по его члену, резко ускорилась у головки, заставив шерифа поперхнуться воздухом и забыть все, что он хотел сказать.

Крепко зажмурившись, Джеймс вцепился Моргану в плечи, попутно упираясь в левое лбом, и слишком откровенно вздрогнул всем телом.

— Арх! Ч-черт… Ты что, хочешь, чтобы я с-сей…

Волна и темп схлынули, запульсировав тяжелым, почти болезненным удовольствием у пережатого в основании члена. Хриплый выдох опалил ушную раковину, и, в прижавшихся губах охотника Фостер готов был поклясться, что различил ухмылку.

— Нет. Слишком долго ждал.

— Тогда какого хрена?

— Нравится, как ты прерываешься…

«Вот ублюдок», — мелькнуло в голове, но внимание практически сразу переключилось обратно на пальцы, обхватывающие член. Накопившееся до предела возбуждение, точно выходящая из берегов река, не позволяло взять под контроль собственное тело.

Думать получалось откровенно плохо, но Джеймс старался. Все же, раз их намерения были едины, он собирался уточнить один момент.

— Кхм… Слушай… Может есть что-то, от чего потом не будет так… Ну, кхм, тяжело ходить?

— Ммм… — Артур уперся руками в стол по обе стороны от Фостера и прижался губами к оголенному плечу шерифа, размышляя с пару секунд, — Да. Думаю, должно подойти…

Отступив, он развернулся к Джеймсу спиной и быстрым шагом направился к шкафу в дальнем углу, дав тем самым шерифу короткую, но нужную передышку.

Несколько секунд Фостер прожигал обнаженную спину Моргана взглядом, а затем подхватил все еще стоящую на столе бутылку виски. Два больших глотка опалили горло огнем, нервный выдох спрятался в прижавшемся ко рту запястье.

Третий глоток — словно для храбрости — согрел желудок и помог совладать с внутренним напряжением.

Тыльной стороной ладони вытерев влажный след виски с губ, Джеймс отставил бутылку в сторону. И вовремя — Артур возвращался, держа в руках какую-то маленькую баночку.

Почти опрокинув Фостера на стол, он поднырнул ему под ногу и практически налег сверху, сбивая поцелуем всю реакцию, какую только шериф мог вылить на него за такое бескомпромиссное действие. Штаны Джеймса окончательно съехали к сапогам и как бы тот ни захотел, а оттолкнуть Моргана у него не получилось бы. Оставалось, разве что, скрестить ноги на пояснице охотника, чтобы нижнюю часть тела так неудобно не тянуло вниз. Это и было сделано на рефлексе, стоило Артуру чуть сдвинуться назад.

Спустя пару секунд что-то легко ударилось о столешницу слева от Джеймса и покатилось в сторону, невесомо тронув оголенный бок. В комнате запахло лавандой, а еще через пару мгновений масленые пальцы прошлись меж ягодиц Фостера, заставив непроизвольно напрячься.

Однако в этот раз успокаивающая фраза: «Ну же, шериф…» им не понадобилась.

Жжение от растягивания мышц в скором времени сменилось приятным жаром. Движение пальцев воспринималось намного легче.

Джеймс отвлекался, проминая крепкую спину Моргана, сжимал и гладил, вел ладонью от лопаток вверх к затылку, возвращался касанием вновь к начальной точке путешествия и брал курс ниже. Порывисто цеплялся пальцами за шлевки ремня, пытаясь притянуть к себе вплотную, и Артуру это нравилось. Прервав затянувшийся поцелуй, Морган воспользовался секундным замешательством Джеймса и выпрямился, смотря на него сверху-вниз.

Взгляд, скользнувший от дрогнувшего в сглатывании кадыка шерифа вниз к паху, был столь откровенен, что Джеймс замер. Масляная лампа за их спинами отбрасывала багряные тени, дрогнувший огонек осветил правую часть лица охотника неровным мазком и словно поджог глаза Моргана изнутри.

Нечто яростно-хищное, первобытное и заражающее ответным неконтролируемым желанием подстегнуло Фостера поддаться вверх, навстречу. Жесткий, почти грубый в первые секунды, поцелуй сменился мягким прихватыванием. Невысказанная просьба, жажда, требование читались в действиях, не вынуждая озвучивать их вслух.

Артур не собирался тянуть, а Фостер ждать еще дольше.

Недолгая задержка переросла в секунду приятно-дразнящего давления, а та сменилась уверенным движением бедер. Чувства обострились, удерживающая Джеймса рука подломилась в локте, ладонь напряженно хлопнула по столешнице, и шериф откинулся на спину, крепче сжимая бедра охотника ногами. Чужая ладонь мгновенно поднырнула под затылок, приподняв голову Фостера обратно, и губы Артура заглушили собой его протяжный хрип, отвлекая от первых, острых секунд проникновения.

Стол покачнулся под новым движением. Джеймс ухватился за плечо Моргана и с силой сжал, ощущая, как в ответ ладонь охотника переместилась на напряженный бок, прошлась вверх к ребрам и обратно.

Чувство заполненности оставалось диким, непривычным. Скованный стянутыми до щиколоток штанами, он по-прежнему не мог ничего противопоставить Артуру, как бы ни хотел. От двух последующих неожиданно крепких движений шериф проехался затылком по столу, выгнулся и сильнее надавил пятками Моргану ниже поясницы. Поняв этот жест, Артур чуть сбавил обороты, но даже так расслабиться было тяжко.

Однако, мало-помалу, держа необходимость этого в голове, у Джеймса начинало получаться. Он больше чувствовал вес горячего тела над собой, охотнее отзывался на движения языка и прихваты губ. Дыхание вновь стало одним на двоих. Возбуждение возвращалось, наползая медленно, точно густеющий в низине туман. И вмиг резко подскочило, стоило Артуру сжать разметавшиеся волосы шерифа и запрокинуть его голову назад, единым порывом проводя языком по открывшейся вытянутой шее. Укус слился с толчком.

— Нхах!

Шея запылала. Движение бедер повторилось. Стоящая рядом бутылка виски упала на бок и покатилась в сторону.

Фостер ожидал услышать звук бьющегося стекла, а краем сознания готов был пожалеть о разлившемся по полу виски, но вместо этого прикусил губу от хриплого выдоха Артура на ухо и вздрогнул от холодного прикосновения к бедру. Бутылка тут же полетела вниз уже его стараниями, без малейшего зазрения совести.

— Опять буянишь? — коротко засмеявшись, мельком глянув на осколки, Морган выпрямился и стал двигаться ритмичнее.

Пристальный взгляд прошелся телу шерифа. Не уступая в ощутимости реальному касанию, он скользил по вставшему члену, напряженному торсу, груди, плечам, шее. Останавливался на синяках и кровоподтеках, не успевших сойти до конца. Они не портили вид, отнюдь. Даже наоборот, делали Фостера в каком-то роде желаннее. Мужественнее, весомее. Откровеннее.

— Я не… Мнх, черт, иди ты…

Ухмыльнувшись и закусив нижнюю губу, Артур перехватил Джеймса под колени, чуть сильнее стягивая на край стола. Толчки сделались глубже, размашистее. Комната наполнилась прерывистыми вдохами, стонами, глухими шлепками бедер о ягодицы и постукиваниями стола.

В какой-то момент Морган вышел из шерифа и чуть присев, закинул его левую ногу к себе на плечо, а затем снова выпрямился. От неожиданности движения, подрыва ягодиц вверх и невозможности выпутаться, Фостер вцепился в край стола, чтобы не свалиться, ободрав при этом поясницу. Но Артур тут же налег на него, прижимая к столешнице, и вошел под новым углом до основания. Пах обдало волной возбуждения, а сладкая нега от перехватывания члена, наконец-то дождавшегося внимания охотника, сорвали новый громкий стон. Нос Моргана слепо столкнулся с влажным лбом шерифа. Губы нашли губы через секунды, мгновенно расставшись для нового гортанного звука.

Темп ускорился, жар прилил к лицу. Низ живота тянуло, тугой узел напряжения стягивался в члене под беспрерывной лаской пальцев. Джеймс чертыхнулся, накрывая руку Артура в слабой попытке усилить ощущения. Ему безумно хотелось двинуться навстречу проникающим движениям, вжаться, выгнуться, но поза позволяла только схватиться свободной рукой за затылок Моргана и не позволить ему отстраниться. Не позволить прерваться, сбить ритм, взять передышку.

Воздуха чертовски не хватало обоим. Поцелуи перешли на жаркое, замирающее дыхание из губ в губы. Они скалились, жмурились, стремительно подходя к грани. Стол скрипел, проезжаясь ножками по половицам. Артур двигался на пределе возможности, пытаясь в запале не сбиваться в помощи Фостеру. На то, чтобы держаться и дать ему кончить первым, уже не оставалось концентрации. Оргазм неумолимо подступал и через пару толчков выплеснулся внутрь шерифа, почти одновременно с тем, как тот излился в руку Артура.

Остаточные фрикции слились с посторгазменной дрожью и совместным протяжным, задыхающимся стоном.

Следующие несколько минут ушли на то, чтобы кое-как прийти в себя. Куда сложнее оказалось оторваться друг от друга.

Тело, ставшее ватным, никак не реагировало на мысленные приказы собраться, поэтому Джеймс так и остался лежать на столе, когда Артур понялся. Накатившая усталость разительно отличалась от ежедневной, типичной для рабочего дня. Из шерифа словно вынули все кости и оставили лежать на земле, раскаленного, точно металл на полуденном солнце. И все же, чуть подостыв и взяв себя в руки, Фостер приподнялся и потратил пол минуты на то, чтобы натянуть штаны. С их застегиванием пока еще были проблемы.

Расслабленный взгляд поймал Моргана, наливающего из ковша воду в железную кружку. Кадык охотника дернулся в жадном глотке, несколько проворных капель сорвались по подбородку и побежали вниз к шее.

Допив, Артур удовлетворенно выдохнул и вытер подбородок тыльной стороной ладони. Вода призывно плеснулась в ковше.

— Будешь?

Джеймс кивнул, через пару мгновений забирая холодную кружку из рук охотника. Артур подобрал валяющуюся на полу одежду, набросил на стул и лениво посмотрел на разбитую бутылку виски, решив сегодня оставить уже все как есть. Блуждающий взгляд скользнул по Фостеру, затем задумчиво остановился на полке с посудой.

— Если не планируешь срываться с утра, как в прошлый раз, то мне придется подумать над завтраком.

Шериф с усмешкой фыркнул в воду и сделал завершающий глоток.

— Определенно придется.

***

— Доброе утро, шериф! Прекрасный день для рыбалки, не правда ли?

Переброшенная через плечо удочка замерла, острый крючок отбросил яркий солнечный блик. Джеймс широко улыбнулся, отнимая от губ сигарету.

— Доброе-доброе, Кормак. Что, после стольких дней непогоды не терпеться посидеть у реки?

— Пять дней ада, Джеймс! Пять дней!

— Хах, смотрю, старина, тебя знатно прижали.

— И не говори. Старая карга должна была уехать еще три дня назад. На кой черт Элеонор позвала ее — непонятно. Конечно, мать и все такое… Но почти неделя, Джеймс, неделя рядом с вечно недовольной ссохшейся клячей! Еле ускользнул сегодня. Надеюсь, смогу посидеть в тишине без брюзжания на ухо о том,как я неправильно забиваю гвозди или вспахиваю огород, — достав из кармана трубку, Кормак машинально обхватил ее зубами, не засыпав табак.

Не ощутив никакого привкуса и дыма, он опомнился и чертыхнулся. Затем резко вынул трубку изо рта, протер от слюны зауженный загнутый кончик о рубашку и сунул обратно в карман, негодующе вздохнув.

— Не хочешь присоединиться? Сегодня точно будет клевать. Матерью клянусь и своей поцелованной удачей пяткой. Чешется с самого утра, что б ее.

— Нет, Кормак, не в этот раз. Мне в Блэкстоун еще ехать. Так что без меня.

— Ну-у, ладно. Хотя ты многое теряешь, — Кормак деловито поправил очки. — Если захочешь рыбы, то за пару долларов я достану тебе целого окуня или крупную щуку.

— А что насчет лосося?

— Дай мне двадцать баксов, я спущусь по реке на юг и вернусь через месяцок-другой. Как раз эта карга свалит из моего дома, а тебе достанется твой лосось. Что скажешь, Джеймс, по рукам?

— Ну и хитрая же ты морда. Иди давай, только не заходи далеко. Иначе снова наткнешься на росомаху или еще Бог знает кого.

— Пха, что мне росомаха после недели в одной комнате с исчадием ада. Ну, кхэх, — поперхнувшись и ударив себя кулаком в грудь, мужчина сплюнул на землю и поправил сползшую с плеча лямку дорожной сумки. — Хорошего дня, Джеймс.

Фостер кивнул на прощание и прислонился плечом к деревянной стене офиса шерифа. Некоторое время он смотрел вслед Кормаку и вспоминал, как в детстве они втроем с Карлом не могли высидеть на рыбалке и часа. Через некоторое время тропа, ведущая к реке, отделилась от центральной городской дороги и завернула за дома, скрывая невысокого, крепко сбитого рыбака. Внимание Джеймса вновь переключилось к уходящему вниз городу и ближайшим, просматриваемым окрестностям.

После недели проливных дождей наконец-то выглянуло солнце. Разбросанные на ярко голубом небе белые и кудрявые, точно стадо овец, облака лениво двигались на запад. Среди них выделялось одно неказистое, вытянутое, с бледно серым оттенком. Словно отставшая пастушья собака оно старалось нагнать их, но никак не успевало.

С востока по утоптанной стадами и телегами дороге двигались три повозки на расстоянии пятидесяти метров друг от друга. К одной из них были привязаны лошадь и мул. На козлах рядом с мужчинами сидели женщины. Внутри повозок наверняка прятались дети. Несколько дней назад в город уже прибыло две новых семьи. Бумажная волокита затянулась до полудня, а в отстроенном салуне поползли слухи о том, что новенькие оказались мормонами. В том, что скоро на дорогах Кейптауна появится еще больше переселенцев, Джеймс не сомневался.

Затянувшись последний раз, шериф бросил сигарету на землю и затушил окурок носком сапога. Нужно было съездить в Блэкстоун и отправить Бриджит телеграмму с деньгами для малышки Катрин. Но мысль резко прервалась. Да так, что шериф остолбенел.

Его отчетливо шлепнули по заднице.

— Доброе утро, шериф.

Возникший из-за плеча Артур Морган полуобернулся и, широко улыбаясь, приветственно приподнял шляпу, продолжив свой путь под ошарашенным взором.

Волна бешенства, накрывшая Джеймса в первые секунды, схлынула. Краска смущения наползла на лицо, и шериф спешно заозирался по сторонам.

Никого не было.

Никто ничего не видел.

К счастью. К огромному счастью.

Облегченно выдохнув, Фостер поправил новую шляпу и с мыслью: «Вот же ж…», — максимально не привлекая внимания, потер место удара. А затем, зацепившись за удаляющуюся спину в голубой рубашке, все же не смог сдержать улыбки.

Комментарий к Chapter 16. It’s been a too long time with no peace of mind. I’m ready for the times to get better.

*Пасифик Юнион (Union Pacific Railroad) — американская компания, владеющая самой большой сетью железных дорог в США.